В стране Гудка – 3. Провинциальные истории [Самуил Бабин] (fb2) читать онлайн

Самуил Бабин В стране Гудка — 3. Провинциальные истории

Сидор, только к вечеру доехал до райцентра, города N-ска, где он должен был встретиться с завхозом Бьерном и забрать ключи от Етьской усадьбы Беломедведева. На выезде из Квасквы его несколько раз останавливали на блокпостах Нацгвардейцы, для проверки документов. Но красные корочки работали безукоризненно и его сразу пропускали, вежливо извиняясь и отдавая честь. На въезде в N-ск, стоял большой рекламный щит, сообщающий, что город N-ск чтит вековые традиции и не допустит у себя никаких цветных революций. Тематика рекламных плакатов, которыми были просто утыканы городские улицы, была схожей. На каждом перекрестке встречались рекламные щиты, на которых под лозунгом «цветная не пройдет», радостные, мускулистые Нацгвардейцы пронзали трезубцем, похожим на вилы, хилого трехглавого дракона, похожего на общипанную курицу с синей татуировкой на хвосте «пятая колонна». Еще встречались плакаты, призывающие записываться на контрактную службу в Нацгвардию, ОМОН или охранниками в тюрьмы. На них был изображен один и тот же атлетически сложенный детина в камуфляже с лихо загнутом берете, черного, синего или крапового цвета, в зависимости от рода войск. Если не брать в расчет эти плакаты, ничем особенным город N- ск не выделялся и производил впечатление провинциального городка Черноземья, с одно, двухэтажными домиками, обязательными палисадниками вдоль разбитых дорог, кривыми тротуарами и небольшой церковью над маковками которой кружили стаи крикливых ворон. Центральную площадь привычно украшала статуя вождя мирового пролетариата, густо покрытая бронзовой краской, указующего почему-то перстом на магазин «Вино-Воды», возле которого наблюдалось некоторое оживление из припозднившихся горожан.

Сидор притормозил, за большим черным джипом, рядом со светящейся витриной с неоновой вывеской «Патриот пицца», где ему назначил по телефону встречу завхоз Бьерн и опустил стекло. Тут же из джипа вышел и пошел к Ниве небольшого роста мужчина с короткой бородой и ниспадающей на плечи густой шевелюрой рыжих волос.

— Я Бьерн, — подойдя, вежливо улыбнулся рыжий, — Нормально доехали?

Сидор кивнул в ответ и, выйдя из машины, пожал руку рыжему.

— Наверное проголодались с дороги, — спросил Бьерн и не дожидаясь ответа, открыл перед Сидором дверь в кафе, — Прошу.

Они вошли в ярко освещенный зал и сели на столик напротив окна. Тут же к ним подошла приветливая официантка, одетая в зеленую полевую форму и солдатскую пилотку с красной звездой. Бьерн взглянул в меню и сделал заказ: «Две армии здесь и одну Люкс Патриот заверните на вынос».

— А вы похожи чем-то на нашего премьера, — достав из кармана трубку и начиная ее раскуривать, улыбнулся Сидору Бьерн.

— Ваше лицо мне тоже знакомо, — вопросительно произнес Сидор, — Мне кажется вы похожи на какого-то артиста.

— Не узнаете на какого, — развеяв рукой клубы ароматного дыма, поинтересовался Бьерн. Сидор пожал плечами в ответ. — Квартет АББА помните? Бьерна Ульвеуса? Он был еще женат на этой длинноволосой блондинке, Агнетке. Ух, какая женщина!

— Так это вы, — удивленно произнес Сидор.

— Ну, что вы, — смущенно помахал ладошкой Бьерн, — Это был мой кумир детства. Я уже потом имя его себе взял. А до этого был Калистрат. Отец почему-то так назвал. А теперь вот Бьерн Великохатько.

— Красиво звучит, — вежливо улыбнулся Сидор.

В это время бравая официантка принесла две небольшие ароматные пиццы, на которых дольками помидоров и ветчины были выложены красные солдатские звезды и серпом с молотом из ломтиков сыра.

— Оригинально, — принимаясь за пиццу, похвалил Сидор, — Я смотрю здесь много армейской символики. С чем связано если не секрет?

— С приоритетами, — с аппетитом откусывая большой кусок произнес Бьерн, — Силовики контролируют город. Городничий, зять начальника губернского полицмейстера. Сельскую местность, рвачевские взяли в оборот. Почти вся колхозная земля у них в аренде.

— Кто, — не понял Сидор.

— Родственники Рвачева. Министра сельского хозяйства. Впрочем, тут они с прокурорскими вместе работают, — заговорщицки сообщил Бьерн, — В общем, у нас разделение сфер влияния, как и везде в стране. Поэтому и Патриот Пиццу едим. Чем мы хуже других, — потянувшись, зевнул Бьерн.

— А мы под кем тогда, — поинтересовался Сидор, — Я имел ввиду нашу усадьбу, как ее забыл название?

— Еть, — удивился Бьерн, — Что вы. Еть сама по себе. Она, конечно, за Магазиновым числится. Но, — тут Бьерн, наклонился и добавил заговорщицки, в полголоса, — Но это, как вы понимаете, все Беломедведевское.

— Понимаю, понимаю, — покивал в ответ Сидор, — А вы значит завхоз и живете там?

— Нее, — небрежно протянул Бьерн, — Я там по совместительству. Так заезжаю иногда. Живет там постоянно только Герасим. Дворник. Теперь вот вы будите за всем приглядывать. А то мне на два фронта неудобно приходится.

— А вы простите, чем еще занимаетесь?

— Ликёро-водочным заводом. Это основное, — гордо ответил Бьерн, — Слышали, наверное, про водку «Белый медведь». Наша марка. Здесь разливаем. Готовимся бренд продвигать на Запад. Кстати, сегодня ночью открываем экспортную линию, — он взглянул на часы и с сожалением добавил, — Нам надо ехать. Мне еще на завод возвращаться.

Они быстро доели пиццу, а Бьерн протянул Сидору не распечатанную коробку, — А это вам на завтрак. Люкс патриот называется.

— Осетинские пироги здесь где-то заказать можно, — забирая коробку, поинтересовался Сидор.

— Ну, что вы. Здесь только «Патриот пицца» и еще рестораны быстрого питания «Наша каша». Кашу личный повар Самого курирует. Остальное все позакрывал Кваскомнадзор. Я же вам объяснял. Все давно поделено, — поднимаясь из-за стола, ответил Бьерн, — А водка Белый медведь в приоритете, — засмеялся Бьерн, — От добра, как говорится, добра не ищут, — и он направился к двери, где уже на вытяжку стояла обслуживающая их официантка, по-солдатски браво отдавая честь.

Бьерн сел в свой джип, и поехал первым, а Сидор на Ниве следом. Проехав весь город, по темной и достаточно разбитой дороге, они выехали на неожиданно хорошее лесное шоссе, освещенное придорожными фонарями и огороженное вдоль обочины металлическими отбойниками. Бьерн прибавил скорость, и они где-то через пол часа остановились перед въездными воротами, украшенными литыми барельефами с изображением головы белого медведя. В обе стороны от ворот, в темноту, уходил высоченный забор из крашенного профнастила. Бьерн, сдал немного в сторону на небольшую площадку и вышел из машины, а ворота в это время автоматически распахнулись. Бьерн пересел в машину к Сидору. «Поехали», — махнул он рукой вперед. Они по подсвеченной невысокими придорожными фонарями дороге въехали в темное пространство усадьбы, где в глубине стоял ярко освещенный дом.

— Здесь и будешь жить, — выходя из машины, развел руками Бьерн. Сидор, вылез следом и оглядел дом. Тот был внешне очень похожий на Копейскую дачу Беломедведева, только не каменный, а сложенный из бревен. В это время из темноты, им навстречу вышла огромная фигура мужика с метлой в руке, зимней кроличьей шапке с одним опущенным ухом и сером холщовом фартуке.

— Ой, — от неожиданности вскрикнул Сидор и отступил назад.

— Ну, что ты Герасим людей пугаешь, — недовольно произнес Бьерн, — Хоть бы покашлял для приличия. Вот хозяин твой новый приехал. Знакомься.

— Сидор, — протянул ему руку Сидор. На что Герасим, покашлял в кулак и молча, стянул с головы кроличью шапку.

— Он, что глухонемой, — оглядел подозрительно Герасима Сидор.

— Да не то, чтобы, — неуверенно ответил Бьерн, — Малоразговорчивый. Да и стесняется еще. Вы не обращайте на него внимание. Все иди Герасим к себе. Отдыхай, — махнул рукой Бьерн и Герасим, надев шапку, развернулся и пропал в темноте.

— И мне пора ехать. Вы тут располагайтесь. «Я завтра заеду, после обеда», — произнес Бьерн и попрощавшись с Сидором, насвистывая, направился в сторону ворот.

Сидор, открыв большую стеклянную дверь, и вошел в дом. Внутренний интерьер полностью соответствовал копейской дачи. Слева, наверх вела лестница в Светкину спальню, справа располагалась привычная уже большая комната-студия с кухонной стойкой вдоль дальней стены, с П-образным диваном посередине, невысоким журнальным столиком и большим телевизором чуть в глубине.

— Ну, вот я и дома, — вслух, с облегчением, произнес Сидор, снимая куртку, и бросая ее на диван. — Как будто и не уезжал никуда.

***

Сидор проснулся утром, когда уже рассвело. С улицы, раздавался какой-то повторяющийся, чиркающий звук. Сидор встал и накинув на плечи одеяло подошел к стеклянной двери, выходящей на открытую террасу. Во дворе, по кругу, медленно ходил Герасим с метлой на длинной ручке, разметая в стороны насыпавший за ночь снег и издавая те самые чиркающие звуки. Постепенно из-под снега прорисовывалась ровная бетонная площадка. Сидор достал из рюкзака спортивный костюм, переоделся и накинув куртку, вышел через дверь на террасу.

— Доброе утро, Герасим, — направляясь в сторону дворника, бодро крикнул Сидор. Герасим, перестав мести, посмотрел исподлобья в его сторону и стащил с головы, облезший заячий треух.

— Ты, чего, — удивился Сидор, — Одень, простудишься.

— Доброе утро, барин, — с тяжелым вздохом ответил Герасим, продолжая держать треух в руке.

— Какой я тебе барин, — удивился Сидор, — Я только вчера приехал. Забыл, что ли?

Герасим с подозрением посмотрел на Сидора и приложил шапку к голове.

— Так-то лучше, — наигранно бодро произнес Сидор, и постучал ногой, спросил, — А что это за бетонную площадку ты расчищаешь?

— Так это, вертолетная площадка, — вздохнул Герасим.

— А вертолет где?

— На нем главный барин прилетает, — пожал плечами Герасим.

— Понятно, — Сидор обвел глазами территорию усадьбы, но кроме дома и хилых кустиков вдоль забора ничего особенного не обнаружил

— И что, кроме дома и вертолетной площадки больше ничего здесь нет?

— Почему нет, — почесал затылок Герасим, — Бассейн еще есть.

— Где, — Сидор с удивлением огляделся по сторонам.

— Где всегда был, — Герасим отошел в сторону и из-за его могучей спины открылся вид на большущий котлован, дно которого было завалено валунами, а борта выложены большими отвесными глыбами гранита.

— Странный, однако, бассейн, — Сидор подошел к его краю, разглядывая причудливые берега, — Кто же в нем купается?

— Известно кто. Белые медведи, — равнодушно ответил Герасим.

— А где они, — испуганно спросил Сидор и завертел головой по сторонам.

— Не ведомо, — тем же тоном ответил Герасим и печально посмотрел на Сидора. — Извини барин. Мне работать надо.

— Работай, — утвердительно согласился Сидор и вернулся в дом.

Подогрев чайник, он нашел в кухонном шкафу упаковку морковного чая в пакетиках и бросив сразу несколько штук, заварил их в две кружки кипятком. Потом подошел к столу и, и вытащил из коробки, с надписью: «Люкс Патриот», круглую лепешку пиццы с изображением трехглавого дракона, вылепленного из теста и покрытого, как чешуей, кусочками розовой ветчины. Подогрев пиццу в микроволновке, и разрезав ее на тарелке на четыре части, он снова вышел на террасу и крикнул Герасима.

— Заходи, чаю попьем, — пропуская вперед дворника, Сидор распахнул перед ним дверь террасы.

— Мы не привыкшие, барин, — смущенно переминаясь, произнес Герасим.

— Привыкай, — Сидор с силой провел его в комнату и посадил к столу, — Никакой я тебе, ни барин. Прошли те времена. «Мы с тобой коллеги», — и он протянул Герасиму кусок пиццы и пододвинул чашку с морковным чаем.

— Благодарствую, — Герасим положил рядом свой треух, и перекрестившись взял пиццу.

— Словечки, какие-то у тебя старорежимные, — с аппетитом принимаясь за свою пиццу, произнес Сидор, — Ты давно здесь работаешь? В смысле вы, — интеллигентно поправился Сидор.

— Мы, — удивившись, переспросил Герасим и немного подумав добавил, — Если мы, то, пожалуй, с пятидесятого года, поди. Вот и считай сам теперь.

— С девятьсот пятидесятого, — уточнил Сидор.

— Почему с девятьсот? С восемьсот пятидесятого, — перелив чай в блюдечко и громко прихлебывая, ответил Герасим.

— Это как так, — недоверчиво покрутил головой Сидор.

— А так, — ответил Герасим, потягивая чай, — Здесь еще мой пра-прапрадед начинал служить. Еще при покойнице барыне Варваре Петровне. Упокой господи ее душу, — перекрестился Герасим и продолжил, — Раньше на энном месте барская усадьба была. Тоже Еть называлась. Так с тех пор и повелось.

— Что повелось, — Сидор перестал жевать и вопросительно посмотрел на Герасима.

— Что мы тут завсегда у бар дворниками служим, — пояснил Герасим, — Потом после Варвары Петровны, и племянницы, ее у председателей колхоза подметали. Тех много через нас прошло. Колхоз все время убыточный был, их сначала расстреливали, потом просто на каторгу ссылали. А мы так и продолжали мести, до последнего председателя, до Беломедведева.

— Какой же он председатель, — поправил его Сидор, — Он премьер-министр.

— Не. Это дед его был последним председателем. А уж, Митрофан Анатольевич, потом уже появился и усадьбу эту заново построил. В память о родственниках.

— Откуда ты это все знаешь, — с удивлением спросил Сидор.

— Так от людей, — пожал плечами Герасим. — Людям, какой смысл выдумывать историю.

— Кажется, про подобную историю Тургенев в Му-Му написал, — усмехнулся Сидор.

— Так это все про нас он и написал, Тургенев этот. Я же говорю. У нас в роду все дворники и все Герасимы. И я вот скоро женюсь и следующего Герасима сделаю. Так и будет здесь род наш продолжаться.

В это время на стене в комнате раздался пикающий сигнал и на небольшом экране домофона высветилось изображение.

— К той-то к нам пожаловал, — Герасим встал и кряхтя подошел к домофону и спросил, — И кто там?

В ответ раздалось непонятные звуки, которые Герасим внимательно выслушал и кивнув головой, ответил, — Сейчас узнаю у барина, примет али нет?

Он повернулся к Сидору и спросил: Тут народ с Березовки пожаловал. Аудиенции вашей спрашивает.

— Что им надо, — недовольно нахмурился Сидор.

— Что-то значит хотят, — вздохнул Герасим, — И конечно свое почтение вам выразить. Надо бы пустить, а то обидятся.

— Ладно, пуская, — согласился Сидор.

Герасим вышел из дома и через некоторое время вернулся и сообщил:

— Ждут тебя барин. Выйди к ним.

— Пусть сюда заходят. Холодно на улице, — махнул рукой Сидор.

Герасим приоткрыл дверь и крикнул на улицу: Галоши снимай и заходи.

В дом по одному вошли несколько босых мужиков, в телогрейках и потертых солдатских шапках и тоже босые бабы, в черных плюшевых жакетах и цветастых платках. В доме сразу вкусно запахло сладким перегаром, махоркой и парным молоком.

— Здравию желаем барин, — сказал высокий, рыжий мужик и все остальные, сняв шапки, поклонились Сидору.

— Так, вы это бросайте свои старорежимные штучки, — встав с дивана, недовольно произнес Сидор. — Я всего лишь управляю здесь. Так и зовите.

— Как скажешь барин, — неуверенно ответил рыжий и оглянувшись на остальных, стоявших чуть сзади, добавил, — Неси.

Тут из толпы пришедших вышел другой мужичек с двумя большими плетеными корзинами, заполненными свертками, глиняными горшками, гирляндами сушеных грибов и банками с вареньем. Мужичек поставил корзины перед Сидором, и смущенно улыбаясь, произнес:

— Вот. Угощайтесь барин.

— Что это, — подозрительно, разглядывая корзины, спросил Сидор.

— Гостинцев вам собрали, — ответил мужичек и вернулся к остальным.

— Там, и грибочки, и сметанка, и яйца, и варенье. В общем все, как вы любите. По прежним приездам, — пояснил рыжий.

— Ну, что же, спасибо, — не зная, как себя правильно вести, ответил Сидор, потирая подбородок, — И чего вы хотите?

— Газ то нам какой год обещают, но так и не провели, — начал рыжий, и почесав бороду многозначительно замолчал.

— Я вам с газом ничем сейчас помочь не смогу. Тут долго согласовывать надо, — развел руками Сидор.

— Так мы подождем без газа. Триста лет обходилась Березовка без газа и еще столько же подождет, — вдруг весело ответил рыжий.

— Тогда чего вы хотите, — сделал недоуменное лицо Сидор.

— Мы как раньше хотим, — почесал затылок рыжий, — Чтобы дровами топить. Тем более у нас все печки в домах дровяные.

— Так топите. Кто вам запрещает?

Тут мужики и бабы стали в ответ переминаться с ноги на ногу и вздыхая, качать головами.

— Герасим, может, ты понимаешь, чего они хотят, — повернулся к дворнику Сидор.

— А чего тут непонятного, — как всегда безразличным голосом произнес Герасим, — Им запретили в вашем лесу дрова заготовлять.

— Почему запретил и кто, — переспросил Сидор.

— При барыне покойнице Варваре Петровне можно было, — стал с обидой в голосе, перечислять, загибать пальцы рыжий мужик, — При ее племяннице тоже. После отмены крепостного права, не возбранялось. При колхозном строе закрывали глаза на это дело. А после того, как рвачевцы в аренду лес взяли, они вокруг него ров вырыли. Только в одном месте проезд оставили и охрану выставили, и теперь только за деньги пускают.

— Так и есть, — подтвердил Герасим, — Это пока еще старыми дровами топят, что раньше заготовили. А уже надо к следующей зиме запасать.

— Вы уж барин замолвите за нас там слово, в правительстве — безнадежно посмотрел на Сидора рыжий.

— Хорошо, я постараюсь разобраться с эти делом, — неуверенно, пообещал Сидор.

— Вот уж спасибо тебе барин. На тебя одна надежда, — запричитали в ответ крестьяне и все, дружно кланяясь, спиной пошли на выход.

— Кто такие рвачевцы, — дождавшись, когда крестьяне выдут, спросил Сидор.

— Рвачевцы, — задумчиво повторил Герасим, — Они все земли в районе под себя забрали. И Бьерн им ваш лес тоже аренду сдал. А рвачевцами их в честь министра сельского хозяйства, Рвачева зовут. Он ими и руководит из самой Квасквы.

— Что же он сам лично, что ли руководит, — с сомнением поинтересовался Сидор.

— Не лично, конечно, через сыновей Филина, — сделав паузу, ответил Герасим.

— А сыновья Филина это кто еще?

— Сыновья Филина, это сыновья Филина, — усмехнувшись, ответил Герасим, — А вот Филин — это как раз есть районный прокурор.

— Ладно, я переговорю с Бьерном. Кто ему дал право нашими лесами разбрасываться направо и налево, — строго подытожил Сидор.

— Поговори, барин, поговори. А то ведь со времен Бонопартия Наполеона, такого беспредела здесь не было, — обрадовался Герасим.

— А Наполеон то здесь причем, — снова удивился Сидор.

— Наполеон-то как раз последний был, кто мужикам запретил лес рубить. Когда на Кваскву со своей армией шел в восемьсот двенадцатом году, — рассудительно ответил Герасим. А они тогда, в ответ, вообще в лес ушли и партизанить начали.

— А про это ты откуда знаешь, — с иронией спросил Сидор.

— Так люди говорят, — поднимая корзины, ответил Герасим, — Пойду, продукты в чулан приберу. А ты пока барин развлекись, телевизор посмотри.

Когда Герасим вышел, Сидор долил кипятку в стакан с пакетиками чая и взяв пульт, включил телевизор. На главных каналах шли все те же привычные, новостные передачи. На первом, фарфоровая телеведущая со стеклянными глазами и поставленным голосом советского диктора Левитана, клеймила американцев и европейцев за однополые браки, гей-парады, торговлю марихуаной, предрекая им скорый конец от понаехавших со всех сторон беженцев из слаборазвитых стран. По второму, лысый ведущий, с кислым лицом управдома, наоборот расхваливал счастливую жизнь наших аборигенов, которым никуда не надо было уезжать из своего заполярного круга, потому как их, по программе реновации, активно переселяют из старых покрытых шкурами юрт, в современные, многоэтажные, утепленные стекловатой и сайдингом, с выносными биотуалетами на балконах. По третьему, рыжая теледива с интеллигентом в очках, с помощью депутатов, привычно мутузили очередного несогласного польского журналиста. Сидор, быстро просмотрев каналы и тяжело вздохнув, собрался было выключить телевизор, как на экране вспыхнул яркий заголовок «Новости N-ска. Сегодня. Завтра. Послезавтра. Всегда». Заголовок вскоре исчез, и появилось изображение молодой, красивой телеведущая в военной пилотке. Она немного застенчиво улыбалась, поглаживая длинную русую косу, спадающую ей на грудь, туго обтянутую военной гимнастеркой. «Совсем скоро старшеклассники N — ского района, сдадут единый государственный экзамен, и перед ними станет непростой вопрос, чем заняться дальше, куда приложить те знания и навыки, которые они приобрели в школе, чтобы стать полезным своей стране, своему народу, — бодро по-военному отчеканила солдатка. — На этот вопрос нам сегодня ответят представители самых востребованных в последнее время профессий, это главный военком города полковник Самосуд и директор многофункционального модельного агентства «Анжелика» Анжела Снежная». На экране появилась телестудия, где за невысоким столиком сидели тучный полковник с сонным выражением лица и модная дама с накачанными ботексом губами и почти вылезающими наружу из-под короткой блузки, ядрами силиконовых грудей. «Мы знаем, что авторитет силовиков в стране за последние годы очень сильно вырос и продолжает расти. По статистике, — ведущая взяла со стола кипу листов бумаги, — Большинство юношей после школы стараются продолжить свое образование в различных учебных заведениях, связанных с силовыми структурами. Это военные училища, школы полиции, таможенные институты, университеты службы исполнения наказаний, академии МЧС и Национальной гвардии. Но и конкурсы в эти престижные учебные заведения продолжают расти. К сожалению, не всем желающим удается поступить туда с первого раза. А вот, что же делать остальным, кто все-таки хочет связать свое будущее с армейской дисциплиной. А таких в нашем городе, как показали многочисленные опросы, более девяноста процентов. Как им осуществить свою мечту? С этим вопросом я и хочу обратиться к городскому военкому, полковнику Самосуду. Что вы им можете посоветовать господин полковник?»

— Чего тут посоветовать, — кряхтя, задвигался на стуле полковник, — Враг, к сожалению, не дремлет. Ни внешний, ни внутренний. А последний, в последнее время особенно распоясался, как вы знаете. Поэтому силовики стране сейчас разные нужны и много. Не только понимаете полковники и генералы. С этими у нас как раз проблем нет. Поэтому первое, надо отслужить срочную. Двери военкомата для вас открыты и днем, и ночью. Приходите, как к себе домой. А потом уже с эти жизненным багажом для вас будут открыты следующие двери, — тут полковник, нацепив на нос очки, и вытащив из кармана кителя помятый листок бумаги, стал зачитывать, — Это служба по контракту согласно военной специальности. Отряды милиции особого назначения, по-простому ОМОН. Инспекция службы исполнения наказаний, ГИБДД и МЧС. Для этого надо будет еще окончить специальные курсы. Но там без экзаменов принимают. А если уж вы совсем не хотите тратить время на обучение, вас сразу могут взять в полицию общественного порядка, тюремные надзиратели или службу судебных приставов. Там по ходу вас и обучат. Ума много не надо. Повторяю, не обязательно быть генералом, чтобы служить родине. И кстати зарплата у рядового состава сейчас составляет от тридцати тысяч. Это вам не в школах физику преподавать. А если повезет и попадете в горячую точку, или в Кваскву, на Жигули за полгода точно заработаете. Но, — тут полковник отложил бумажку и поднял палец вверх, — Сначала отслужи срочную сынок. Отдай долг Родине, так сказать. Поэтому всех достигших призывного возраста ждем у нас в военкомате. Не откладывайте, — раскрасневшись и сильно вспотев, закончил полковник и громко выдохнул.

— Прекрасно, — зааплодировала ведущая, — Вы своей речью просто внушили оптимизм будущим защитникам отечества. Думаю, теперь многие наши юноши, сделают осознанный и правильный выбор.

— А какой тут может быть выбор, — еще больше побагровев, ответил полковник.

— Ну, а что же ждет наших девушек. Куда им направить свои стопы так сказать, — продолжила ведущая, повернувшись лицом к камере, — Об этом мы узнаем после короткой рекламы.

На экране появилось изображение витрины городского кафе, из которого выходил строй веселых солдат, замыкающий бравым прапорщиком, держащим двумя руками круглую лепешку пиццы с изображением трехглавого дракона. А бегущая строка внизу сообщила, что настоящие патриоты должны есть только русскую пиццу от компании «Пицца-патриот». Когда под строевую песню, — «Через две зимы, через две весны. Отслужу как надо и вернусь», взвод солдат промаршировал перед оператором, на экране снова появилась студия с ведущей и гостями.

— А теперь узнаем, куда же после школы стремятся попасть наши девушки- выпускницы. Какую специальность выбрать? Куда приложить свою девичью красоту? Итак, Анжела, что нам говорит по этому поводу женская статистика, — обратилась ведущая и ботексно-селиконовой даме.

— Основная часть выпускниц, обращается в наше модельное агентство в поисках лучшей доли, — грубым, прокуренным голосом ответила Анжела. — Так в этом году из десяти школ района свои заявки отправили нам почти шестьдесят процентов девушек одиннадцатого класса.

— Модельный бизнес я смотрю, пользуетесь популярностью, не меньше, чем военкомат у мальчиков, — пошутила ведущая, кокетливо поигрывая кончиком косы. — И что, вы их всех собираетесь сделать моделями?

— Моделями, конечно, становятся единицы. А основную массу мы немного приводим в порядок, кое — чему обучаем, наводим марафет, и отправляем дальше, по этапу, в Кваскву. Где уже наши квасковские партнеры устраивают их на работу в общественные заведения, такие как рестораны, бары, гостиницы, клубы. И я хочу сказать, что очень многие наши телочки, я хотела сказать девочки, — поправилась Анжела, — Находят там себя, становятся на ноги и вырастают в настоящих профессионалов своего дела.

— Прекрасная перспектива, — с умилением произнесла ведущая, — Но ведь как я понимаю, туда в Кваскву едут девушки и из других городов нашей великой страны, и они наверняка составляют конкуренцию нашим девушкам в этом непростом модельном бизнесе.

— Да, конкуренция, конечно, существует, и это сказывается на снижении расценок. Но повторяю, мы на этом рынке работаем давно и накопили богатый опыт и клиентуру. Тем более в Кваскву каждый год все больше и больше приезжает развлечься обеспеченных граждан с других регионов. Так, что спрос на наших телочек, в смысле девочек, продолжает расти.

— То есть вы хотите сказать, что все заявки от выпускниц этого года ваше агентство примет и удовлетворит, — спросила ведущая, красиво приоткрывая накрашенный ротик.

— И не только выпускниц, но и женщин, и девушек до тридцати лет, приятной внешностью, которые по тем или иным причинам не смогли реализоваться в нашем городе, — вальяжно уточнила Анжела.

— Кстати насчет Квасквы, — заморгал глазами, задремавший было полковник Самосуд, — Сейчас большая заявка пришла от квасковских силовиков. Очень много требуется к ним в полицию, ОМОН и Нацгвардию. От хорошей жизни оживились там всякие нахальные и несогласные элементы. Поэтому давайте ребята не стесняйтесь, приходите к нам, будем помогать столице как когда-то Минкин и Поджарый. Не отдадим страну самозванцам и польским журналистам, — тут полковник привстал со стула и погрозил кому-то в сторону кулаком.

— Замечательно, — захлопала в ладоши ведущая, — Ну, что же дорогие телезрители. На этом наша программа «Служу отечеству» подошла к концу. Я хочу поблагодарить наших замечательных гостей за то, что они пришли к нам в студию. Обрисовали радостную перспективу будущего нашей молодежи. А после небольшой рекламы вы увидите шестьсот восемнадцатую серию, десятого сезона всеми любимого, народного сериала «Менты. Продолжение». До встречи через неделю.

На экране появился зимний пейзаж замерзшего озера. Над лунками склонились три рыбака, одетые в военный камуфляж. «Холодает, — поежился один из рыбаков с погонами майора и спросил, обращаясь к капитану, — Что там у тебя есть для сугреву, Петров? — Вот. Виски, — вытащил Петров из ящика, на котором сидел, пол литра Джек Даниелс. Рыбаки, пустив по кругу, выпили из горлышка бутылку и снова нагнулись к лункам. — Не согревает, — вздохнув, через минуту майор. На, что второй военный в звании прапорщика, вытащил уже из своего ящика бутылку Хеннеси. Рыбаки так же из горлышка, не морщась, выпили и коньяк. А майор в конце печально произнес, — Снова не согревает. Эх, сейчас бы Белого медведя махнуть, — мечтательно произнес молодой прапорщик.

— Где его тут взять, Белого медведя, — вздохнул невесело капитан. И тут рядом с рыбаками возникла улыбающаяся морда белого медведя, сжимающего в лапах бутылку одноименной водки. — А я здесь, — весело прорычал медведь, протягивая бутылку изумленному майору. Тут камера ушла куда-то вверх в небо, а когда вернулась обратно, возле лунок, на рыбацких ящиках, сидели раздетые до трусов рыбаки в обнимку с белым медведем. Они, раскачиваясь, пели песню, — «где-то на белом свете, там, где всегда мороз трутся об ось медведи, о земную ось…», а внизу крупными белыми буквами высветился слоган: «Белый медведь всегда поможет». Сидор тяжело вздохнул и направив пульт на экран, выключил телевизор.

***

Часы на стене показывали уже первый час и Сидор одевшись, вышел во двор. Герасим с тем же чиркающим звуком, подметал вертолетную площадку, слегка припорошенную снежком.

— Поеду, прокачусь, — проходя мимо него, бросил Сидор.

— Прокатись барин, — не поднимая головы, ответил тот.

Сидор завел Ниву и через автоматически открывшиеся ворота выехал из усадьбы. Вокруг растились присыпанные неглубоким снегом поля, расчерченные неровными бороздами пахоты. Проехав немного до развилки, он притормозил машину у перекрестка. Направо вела расчищенная от снега хорошая шоссейная дорога, по которой он видимо сюда и приехал. Налево, через поля, уходила в белую мглу черная, немного уже раскисшая грунтовка. Как раз на стыке шоссе с грунтовкой стояла массивная, отлитая из бетона автобусная остановку, внутри которой на скамейке сидела старуха в шерстяном платке, беззубо шевеля губами. Рядом со старухой, на земле стояли две огромные сумки, из которых торчали длинные, надувные детские шарики и выглядывала веселая морда плюшевого зайца. Притормозив у остановки Сидор, повернул налево, и съехав на грунтовку поехал в сторону видневшейся на горизонте деревне. Километра через три, он доехал до развилки. Справа на пригорке виднелась та самая деревня с разрушенной колокольней, темнеющим лесом за ней. Дорога в сторону деревни была уже разъезжена и на ней выделялась достаточно глубокая колей от трактора. Сидор не стал рисковать, и взяв влево, поехал по другой, промерзшей, не разбитой дороге. Но через пару километров дорогу вдруг перегородил большого диаметра трубопровод. Сидор подъехал к трубопроводу и остановив Ниву, вышел. Трубопровод спускался к дороге по пашне с пригорка и уходил куда-то дальше через дряблую лесополосу. Оглядевшись по сторонам. Сидор увидел деревянную лестницу, грубо сколоченную из некрашеных брусков, приставленную к трубе. Он забрался по лестнице наверх. С другой стороны, дорога продолжалась, но была уже сильно разъезжена. На обочине стоял фанерный указатель с надписью Сосновка 2 и припиской матерного слова. Труба четко, как ножом, перерезала дорогу в этом месте. С другой стороны, к трубе тоже была приставлена такая же лестница. Сидор спустил вниз, на Сосновскую сторону. Он поддал ногой, лежащую на земле пустую бутылку из-под водки, она, покрутившись, повернулась к нему этикеткой с изображением белого медведя. В это время на дорогу со стороны Сосновки выбежал пацан, катя перед собой обод колеса куском поволоки. Подбежав к Сидору, он остановился и прищурившись посмотрев на него произнес: «Дядь, дай закурить».

— Я не курю, — похлопал себя Сидор по карманам. Пацан сплюнул через щербатый рот и развернувшись, покатив колесо, скрылся за поворотом дороги. Сидор уже собрался перелезать обратно, как из-за кустов вышел дядька в телогрейке и платком на голове. Он шел медленно, опустив голову к земле, с палкой в руке, и как грибник, ища чего-то, разгребал ей снег под ногами. В другой руке он держал целлофановый пакет, в котором что-то позвякивало. Дойдя до бутылки, которую откинул Сидор, мужик радостно вскрикнул, «Вот ты где родная прячешься от меня», и нагнувшись сунул бутылку в пакет. Сидор осторожно покашлял, выдавая себя. Мужик оглянулся на него и улыбнувшись беззубым ртом, произнес: «Спасибо». Сидор пожал в ответ плечами и тоже улыбнулся. Мужик, кивнув ему головой, повернулся и что-то напевая под нос, пошел назад, продолжая ковырять палкой снег. Сидор постоял еще немного, вдыхая сырой, свежий воздух и полез обратно на трубу. Только он поднялся на верх, как из-за лесопосадки, куда уходила труба, раздался призывный звук солдатского горна. Заинтересовавшись, Сидор пошел, балансируя руками по трубе, и пройдя через лесопосадку, снова вышел в открытое поле, на котором вдоль ряда зеленых, брезентовых палаток выстроился строй солдат, с офицером впереди, в темно-зеленой полевой форме. «По машинам», — громко отдал команду офицер и солдаты, побежали к огромным армейским тягачам, стоящим за палатками. Через мгновение воздух в округе наполнился звуками рычащей техники и тягачи выстроившись в колонну, поехали по полю, отравляя воздух сизым солярочным дымом. Сидор закашлялся и отмахиваясь руками от дыма развернулся и побежал обратно в сторону машины.

Проехав развилку на Березовку, он вдруг увидел идущую навстречу давешнюю старуху, с трудом тащившую две огромные сумки с торчащими шариками и зайкой. Сидор притормозил возле нее и опустив стекло, спросил: Куда вам бабушка?

— В Березовку, — не останавливаясь, пошамкала в ответ старуха.

— Давайте подвезу, — Сидор вышел из машины.

— Нет у меня денег на такси кататься, — ответила старуха, ставя сумки и вытирая пот со лба, — У меня только на трактор хватает, — и она, засунув руку в карман, вытащила какую-то мелочь.

— Да, я вас так, без денег подвезу, — ответил Сидор, открывая заднюю дверь, — Я как раз в Березовку хотел заехать.

— Ой, спасибо тебе сынок, — обрадовалась старуха, неожиданно легко забрасывая в багажник сумки.

Сидор помог ей забраться в машину и развернувшись, осторожно, объезжая тракторную колею, поехал в сторону Березовки.

— Нам вчера пенсию принесли. Вот я сегодня в город за гостинцами и поехала, — размотав платок, стала рассказывать старуха.

— На чем поехали, — не понял Сидор.

— На автобусе. На Пазике, — пояснила старуха, — Но он по асфальту только ездит. А дальше либо пешком, либо Мишка-Белорус нас на тракторе до Березовки подвозит. Я с ним с утра договорилась, а он не приехал. Либо забыл, либо запил, — добродушно стала рассказывать старуха, — С утра я еще налегке дошла до остановки, а обратно с сумками тяжело.

— Понятно, — ответил Сидор, — Непросто тут у вас.

— А ты, сам откуда, — посмотрела на него с интересом старуха.

— Из Квасквы я. Приехал в командировку.

— Из Кваквы, — с уважением произнесла старуха. То, то я смотрю ты на барина нашего похож.

В это время они въехали в Березовку и бабуля, указав рукой вперед, произнесла: Вон моя хата, крайняя стоит. Крыша толью покрытая. А вон и Мишка-Белорус у трактора своего возится. Притормози-ка.

Сидор увидел стоящий у облезшего дома, синий колесный трактор Беларусь и сдав вправо сбавил скорость.

— Чего же ты не приехал, злодей окаянный, — закричала незлобно старуха через открытое стекло, мужику, стоявшему к ним спиной у открытого капота трактора. Мужик оглянулся и …Сидор от неожиданности, резко нажал на тормоз. На них смотрело белозубо- улыбаясь чернолицее лицо танцующего негра. Того самого, третьего, укравшего у Отелло чемоданчик с зарплатой каебунских военных.

— Трамблер накрылся, — ответил негр, с небольшим акцентом и извиняющейся развел руками, — Теперь самому в город надо ехать за запчастями.

— А я вот на такси доехала, — с гордостью ответила старуха и добавила, подмигнув Сидору, — Может договоришься с ним. Он не дорого возьмет.

— Правда друг, подвези, — просунул голову в машину каебунец.

— Сейчас бабушку только высажу, — ответил Сидор, уже не сколько не сомневаясь, что перед ним был тот самый танцующий негр, которого он встретил в Красном Факеле, и из-за которого его тогда чуть не забрали менты, не вмешайся вовремя Алиска.

Доехав до бабкиной хаты, Сидор помог ей занести на крыльцо сумки.

— На вот тебе милок, пятьдесят рублей. Больше не могу дать, извини, — протянула старуха ему смятую бумажку.

— Не надо, — убрал ее руку Сидор.

— Бери, бери. «Мужик должен деньги в дом зарабатывать», — строго произнесла старуха и сунув ему в нагрудный карман деньги, отвернувшись, стала возиться с большим навесным замком на двери.

Сидор спустился к машине, завел мотор и задумался, что же ему делать теперь с танцующим негром. Поразмыслив, он решил довести его до города и попытаться выяснить, как он здесь очутился, а уж там, в городе, если что, сдать его в полицию.

Он подъехал к дому с трактором, у которого, вытирая ветошью руки, стоял улыбающийся негр. «Кажется, его зовут, Каебунзаде, — вспомнил Сидор, его имя.

— Слушай, друг, — подошел к машине негр, — Я тебе триста рублей заплачу, если ты меня туда и обратно. А то мне кроме трамблера, еще гидронасос нужен, а он килограмм двадцать весит. Договоримся?

— Садись, — согласно кивнул головой Сидор.

Они, молча проехали раскисшую грунтовку и выехав на шоссе, поехали в сторону города.

— Меня Мишка- белорус зовут, — протянул Сидору руку танцующий негр.

— Сидор, — пожал он ему руку, и спросил в свою очередь — Что- то ты не очень похож на белоруса.

— Это в честь трактора меня так назвали. Здесь всех, у кого такой трактор белорусами зовут.

— И много вас, белорусов таких?

— Не. Сейчас я один остался. На Березовку и на Сосновку. До меня тут тоже Мишка был, но он уехал. Женился на немке из Казахсада. Она его в Германию и уговорила переехать, к родне. А я у него трактор и выкупил. Теперь значит я Мишка-белорус, — добродушно рассказал свою историю Мишка.

— Дорого, наверное, трактор стоил, — повернул разговор на интересующую тему денег Сидор.

— Да нет. За двести тысяч отдал. Зачем он ему в Германии. У них там, наверное, на Мерседесах пашут.

— Все равно немалые деньги, — продолжил тему Сидор.

— Не малые, — согласился Мишка.

— А где же столько денег заработал, — удивился Сидор.

— Это не я, — тяжело вздохнул Мишка и замолчал, — Это Люба, жена моя, трактор этот купила.

В это время они въехали в город и проехав немного вперед Сидор притормозил машину рядом с полицейским участком, и посмотрев пристально на Мишку, он вопросительно произнес: «А куда же ты десять тысяч долларов дел?»

— Какие, десять тысяч, — изумленно посмотрел на него Мишка.

— Которые Отелло вез на зарплату Каебунским полицейским, — Сидор постучал пальцем по стеклу в сторону полицейского участка, из которого в это время выходили двое ментов и садились в желтый Уазик. — И которые, ты у него украл тогда в Кваскве. Или ты их все спустил на телочек в Красном Факеле?

— Откуда вы знаете про телочек, — оторопело спросил Мишка.

— Не узнаешь меня, — Сидор приблизил к нему лицо, — Это я тогда к тебе, Каебунзаде, пристал в Красном Факеле насчет этих денег. Но охранники вмешались и меня выставили, и ментов вызвали. Вспоминаешь?

— Да, теперь узнал, — закивал головой Мишка и добавил плачущим голосом, — А я решил, что это вы деньги у меня и забрали потом.

— Как я их у тебя мог забрать, если меня выкинули на улицу, — раздосадовано спросил Сидор.

— Я подумал, что это вы на меня ментов тогда навели. Вы же знали про деньги, — стал рассказывать Мишка, — Они через полчаса потом приехали в Красный Факел и забрали меня для проверки документов. Вывезли на Уазике за город. Сумку с деньгами оставили, а меня выкинули, — вздохнул он и посмотрел на Сидора печальными глазами спаниеля.

— А трактор тогда, на какие ты деньги купил, — решил еще раз проверить его Сидор.

— Я же говорю, это Люба купила. Она тогда телочкой в Красном Факеле работала. Мы там и познакомились, — лицо Мишки расплылось в счастливой улыбке, — А когда я вернулся на следующий день и рассказал эту историю, она мне и предложила жениться на ней, трактор купить и вернуться в Березовку. Она сама отсюда родом. Пять лет назад уехали в Кваскву телочкой работать. Поэтому деньги у нее были, — и он добавил мечтательно, — Она мне нравилась очень. Как тут откажешь?

— Все равно, странная какая-то история, — с недоверием произнес Сидор.

— Странная, — согласился Мишка, — Но не возвращаться же мне было без денег в Каебун. Отелло бы меня сразу крокодилам скормил, — и немного подумав, добавил мечтательно, — А в Березовке меня хорошо приняли. Потому как без трактора в деревне людям тяжело жить приходится. И уважают меня здесь за это.

— Ладно, — задумчиво произнес Сидор, — Остановимся пока на этой версии случившегося. Где твои запчасти продают?

— На центральном рынке, — махнул рукой Мишка, и Сидор, отпустив тормоз, поехал в указанном направлении.

Уже затемно они вернулись с запчастями в Березовку. Мишка стал приглашать зайти в хату познакомиться с женой Любой и поужинать. Сидор, сославшись, что устал за день, пообещал заехать в следующий раз. Мишка в принципе ему понравился, оказался добродушным малым, как и все Каебунцы. Он прослужил три года танкистом на родине и очень, поэтому любил тяжелую технику.

Вернувшись в усадьбу, Сидор застал Герасима как всегда подметавшего вертолетную площадку. Он купил в городе несколько пицц, и подогрев одну в микроволновке, собрался было поужинать, но тут в дом зашел Герасим, неся большую сковородку с вкусно пахнущей яичницей, кувшин молока и большую краюху хлеба.

— Не ел бы ты эту дрянь, барин, — ставя сковородку на стол и отодвигая пиццу, недовольно произнес Герасим, — В деревне чай живем. Вон сколько продуктов Березовские привезли. На месяц хватит. А завтра еще Сосновские подъехать обещали.

— А чего Сосновские хотят, — обжигаясь, с аппетитом засунул в рот хороший кусок яичницы Сидор.

— Что-то накипело тоже, — неопределенно ответил Герасим, — Тут еще городничий заезжал, васспрашивал.

— Это еще кто, — не понял Сидор.

— Глава района. По-старому городничий, — пояснил Герасим, — Тоже завтра обещал заглянуть. А еще Штирлиц собственной персоной пожаловал, потом полковник Самосуд и Филин младший. Хотели свое почтение вам выразить.

— Про полковника я где-то слышал. А, его по телевизору показывали. А Штирлиц с Филиным кто такие?

— Штирлиц, это главный по газу в районе. Под Филинами все земли пахотные. Олигархи нашего района можно сказать, — описал приезжающих Герасим, — Все обязательно хотят с вами встретиться.

— А выпить у нас здесь ничего не найдется, — пропустив мимо слова Герасима, спросил Сидор. — Под такую закуску, не грех бы.

— Совсем запамятовал, — махнул рукой Герасим, — и он, открыв холодильник, достал уже отпитую, запотевшую бутылку водки «Белый медведь» и посмотрев содержимое, поставил ее перед Сидором. — Как раз здесь на пару стопок. Пей барин. Водка вроде ничего, не паленая.

Сидор выпил, закусив с удовольствием куском обжаренного сала. Подумав немного, он, вылив остатки водки в рюмку, и поставил бутылку под стол. Ему начинала нравиться такая деревенская жизнь.

***

Проснулся Сидор, когда за окном уже рассвело, а с улицы раздавался привычный звук от метлы Герасима. Выйдя во двор, он протер лицо снегом и подойдя к дворнику, подметавшему вертолетную площадку, поздоровался: Доброе, утро.

— Да уже день считай, — Герасим перестал мести, и посмотрев на Сидора, добавил, — Там тебя за воротами уже с полчаса Сорокинские мужики дожидаются.

— Что им надо, — недовольно ответил Сидор, — Я еще не позавтракал даже.

— Принял бы их. А потом и позавтракаешь. Они наверняка что-то привезли, — постучав ручкой метлы по бетону, произнес рассудительно Герасим.

— Ладно, зови, — согласился Сидор и пошел в дом.

Сорокинские завалили с тем же сладким запахом перегара и табака. В этот раз приехали одни мужики, без баб, среди которых Сидор узнал вчерашнего, собиравшего бутылки у трубы дядечку, с позвякивающей холщовой сумкой. К удивлению Сидора, среди мужиков он увидел Мишку-белоруса.

— А ты чего приехал с Сосновскими? Ты же в Березовке живешь, — удивился Сидор.

— Это ж я их от трубы подвозил. До трубы их свой Белорус везет, а потом ко мне перелазят, — пояснил, белозубо улыбаясь Мишка. — А это вот тебе Люба на завтрак вареников с картошкой передала и сметанку, — и он, развернув платок, поставил на стол дымящуюся миску с вкусно пахнущими варениками и банку белоснежной сметаны.

— Спасибо, — проглотив слюну, ответил Сидор, — Что у вас мужики за дело ко мне?

— Гостинцев тебе вот собрали, — ответил высокий, рыжий, сосновский мужик и поставил на пол две большие плетеные корзины, набитые доверху деревенскими продуктами.

— Ну, это лишнее, — протянул в ответ Сидор, закрываясь руками.

— Прими от души, барин, — и рыжий подвинул ногой вперед корзины.

— Ладно, спасибо, что там у вас за вопросы, — махнул рукой Сидор.

— Так один всего вопрос, — почесав затылок, произнес рыжий, — Труба эта треклятая дорогу перекрыла. До автобуса трудно стало добираться. Это хорошо если Мишка- белорус не занят, то подвезет. А так пешком пять километров до шоссе.

— А раньше, как было, — уточнил Сидор.

— Раньше не было здесь трубы. Это с осени положили.

— Кто положил, — спросил Сидор.

— Штирлиц, известно кто. Это он газопровод через нас в Европу тянет, — вздохнул тяжело рыжий, — Мы его просили другой стороной Березовку обойти. Там и ближе получалось. Нет. Ни в какую. Один раз при Наполеоне эту дорогу уже перекапывали и то ненадолго. Пока наши партизаны их не погнали обратно. И вот снова повторяется, — поделился проблемой рыжий, а все остальные мужики тихо за возмущались.

— Я даже не знаю, — растерялся Сидор, — Я попробую, конечно. Боюсь, сразу не получится.

— Мы потерпим, если что. Но ты уж замолви там, в правительстве про нас, — добродушно ответил рыжий, и развернувшись приказал, — Все, пошли мужики, у барина дел тут и без нас хватает.

Когда все вышли, в дверях задержался тот самый мужичек, которого Сидор встретил вчера у трубы. Он вернулся и, достав из-под стола пустую бутылку, виновато спросил: Я заберу? Не нужна больше?

— Забирай, забирай, — закивал головой Сидор.

Мужик сунул бутылку в сумку и вышел.

— Почему они все думают, что их вопросы только правительство может решить? И с дровами этими, и с трубой, — задумавшись, с недоумением, произнес Сидор, — А местные власти, зачем здесь тогда?

— Местные как раз и создают эти трудности. Одна надежда на царя, — рассудительно ответил Герасим, — Так всегда у нас было. Еще при покойнице Варваре Петровне, и при племяннице ее, и после отмены крепостного права…

— Ладно, хватит. Слышал я уже это, — перебил нетерпеливо его Сидор и подвинул к себе миску с варениками, — Давай бери ложку, и садись, пока вареники не остыли.

— Нет, барин. Я уже позавтракал, — махнул рукой Герасим и, взяв корзины с гостинцами, немного согнувшись под тяжестью, потащил их в холодный чулан.

Позавтракав, уже в хорошем настроении, Сидор, оделся и вышел во двор. На улице был легкий морозец и светило солнце, а воздух уже пах немного по-весеннему.

— Пойду, прогуляюсь, — проходя мимо Герасима, пробивающего дорожку в снегу к бассейну для белых медведей, сообщил ему Сидор.

— Прогуляйся, барин, — согласился тот, отбрасывая в сторону снег большой фанерной лопатой.

Сидор вышел за ворота и пошел к перекрестку, от которого в одну сторону уходило асфальтированное шоссе к городу, а в другую расползались по деревням, как червяки после дождя, извилистые, раскисшие грунтовки. Дойдя до перекрестка, он закурил и присел на изрезанную матерными слова лавочку внутри бетонной остановки. Тут раздался гул мотора и со стороны города к перекрестку подъехал старенький газончик с желтой цистерной в кузове, с полинявшими буквами, МОЛОКО. Газончик съехал с шоссе на грунтовку и остановился. Из кабины вылез милиционер и оглядевшись по сторонам, увидел Сидора, подошел к нему.

— Че, больше никто не приезжал, — спросил он Сидора, доставая из красной пачки сигарету без фильтра.

— Не видел никого, — ответил Сидор, пожимая плечами.

— Дай прикурить, — нагнулся к нему милиционер и прикурив с сожалением произнес, — Что за народ у нас не обязательный. Знают же, что каждый месяц, седьмого и двадцатого, в двенадцать приезжает молоковозка, — и он с раздражением сплюнул и отошел к газончику. Сидор собрался, уже было возвращаться, как вдруг по третьей дороге, которая была сильно засыпана снегом, звеня колокольчиком, подъехали тощая лошадка, запряженная в деревянные сани. В санях, на охапке соломы, сидел мужичек в огромном тулупе и валенках, и стояло несколько больших, алюминиевых, молочных бидонов.

— Ну, наконец-то, — с облегчением произнес милиционер и открыв дверь газончика, что-то сказал водителю. Тот залез наверх цистерны и открыл горловину, а милиционер с мужиком в тулупе, стали носить и подавать наверх бидоны, которые тот сливал внутрь, а вокруг потянуло каким-то сладковатым, дурманящим запахом, явно непохожим на запах молока. К машине постепенно стали подъезжать другие мужики, кто на мотоциклах, кто на лошадях, запряженных в сани, а кто и просто пешком с детскими саночками и все с одинаковыми молочными бидонами. Милиционер перестал таскать бидоны, присел на ступеньку кабины газончика, поручил это дело самим мужикам, а сам только, что-то записывал в школьную тетрадь и рассчитывался с ними, доставая деньги из потрепанного кожаного портфеля. Сидор продолжал с любопытством наблюдать за происходящим, как вдруг раздался рокот и из-за пригорка, со стороны Сосновки выехал синенький трактор с белозубо улыбающимся Мишкой-Белорусом за рулем и рыжим мужиком в кузове прицепа, того самого, который приходил утром в усадьбу. Трактор подъехал вплотную к молоковозке и Мишка, перепрыгнув в кузов, стал помогать рыжему, передавать водителю бидоны. Когда все содержимое слили в цистерну, водитель крикнул милиционеру: Сосновских десять, Березовских шесть.

— Чего так мало у Березовских, — поднял вверх голову милиционер, — Сорок дворов в деревне. Что доиться, перестали?

— У кого там будет доиться, — спрыгнул на землю и подходя к милиционеру произнес Мишка, — У Любки у моей, да у бабы Кулиночки. А остальные, как только бродить начинает, так они ее до перегонки и выпивают всю.

И тут до Сидора дошло, что это был за запах. Именно так пах коктейль «Утро стрелецкой казни», которым торговали менты у Лобного места, на Серой площади. «Вот они откуда оказывается, ингредиенты привозят», — подумал Сидор, отстраняясь в глубину остановки, чтобы его не заметил Мишка.

— Пол бочки всего набралось, — рассчитавшись с Мишкой и рыжим, огорченно произнес милиционер, залезая в кабину, — Все мужики, в следующем месяце, как всегда, седьмого и двадцатого, в двенадцать. И постарайтесь больше нагнать. На чем вы еще деньги такие заработаете, — и он помахал всем рукой из окна кабины отъезжающего газончика. После того как молоковозка уехала, мужики еще постояли некоторое время, покурили, и стали разъезжаться. Услышав, как завелся и поехал Мишкин трактор, громыхая пустыми бидонами в прицепе, Сидор выглянул наружу. Мужики уже все разъехались, а со стороны города мчалась черная Волга с мигалкой на крыше. Притормозив на развилке, Волга свернула влево и поехала в сторону усадьбы. «Ко мне должно быть, — подумал Сидор, выходя из остановки, — Пойдем встречать гостей, — и он, не спеша, направляясь вслед за Волгой.

***

Войдя через открытые ворота во двор усадьбы, Сидор увидел ту самую черную Волгу, перед входной дверью, рядом с которой стоял крупного телосложения мужчина, в синей милицейской шинели, без погон, но с золочеными пуговицами и в коричневой меховой шапке, типа пирожок, на голове. Рядом с ним, держа метлу, стоял скучный Герасим.

— А вот и барин, — увидев Сидора, с облегчением произнес Герасим и пошел мести вертолетную площадку.

— Ну, наконец-то, — разведя в стороны руки, громко произнес мужчина и улыбаясь пошел на встречу Сидору. Подойдя, он обнял его и три раза сильно поцеловал, оставляя в воздухе, такой же, как от мужиков сладковатый запах перегара, чуть разбавленного тройным одеколоном.

— Рад. Очень рад, — отстранив от себя Сидора, но продолжая держать его руками, произнес мужчина. — Разрешите представиться, Антон Антонович, местный городничий. Для вас, просто, Антоша. Как узнал вчера от Бьерна о вашем приезде, так сразу сюда. Но не застал, вчера, вы уже делами вовсю занимались. Понимаю, — продолжал без остановки городничий, — Дело прежде всего. Как там Митрофан Анатольевич? Не собирается ли к нам? А то совсем редко стал навещать. Больше по телевизору его видим. Ох, как он здорово про увеличение продолжительности жизни вывел. Ну, голова. Гений! Да с таким руководителем, мы не то, что Америку, мы всех скоро догоним и перегоним. Как вам у нас, понравилось? Мы, конечно, не Квасква, но тоже в этом направлении стараемся. Плиткой хотим весь город замостить и замостим. Вот, года не пройдет весь город будет под плиткой. Хотите, поспорим, — и он протянул Сидору огромную ладонь, — На бутылку нашего любимого Белого медведя, — и он весело засмеялся, явно радуясь своей шутке.

— Вот дороги у вас в городе не очень. Может лучше с дорог начать, — пожимая руку городничему, ответил Сидор.

— Заметили уже, — сразу сделал скорбное лицо городничий, — Не хватило средств. То, что Митрофан Анатольевич выделил нам из правительственного резерва, все до копейки потратили на дорогу от города, до вашей усадьбы. А вот на город не хватило денег. Уж больно песок дорогой у нас и почвы болотистые. В два раза больше песка уходит. Вот и не хватило, — и он вопросительно посмотрел на Сидора.

— С кем не бывает, — не зная, что сказать неопределенно, произнес Сидор.

— Вот это точно, — радостно согласился городничий, — А вы уж замолвите словечко перед Митрофан Анатольевичем. А мы в долгу не останемся.

— Переговорю при встрече, — ответил Сидор, желая побыстрее отделаться от назойливого городничего.

— Ну, а еще какие недостатки, вскрыли? «Что хотелось бы исправить или улучшить», — подобострастно произнес городничий.

— Да, пока еще вроде ничего особенного, — пожал плечами Сидор и вспомнил навестивших его крестьян, спросил, — Да, вот с лесом я так и не понял, почему рубить запретили и про трубу, которая в Сосновку дорогу перегородила. Почему это?

— Вы и это уже узнали, — с удивлением произнес городничий, — Но это не моя епархия. Лесом это Филины заведуют. А трубу Штирлиц сюда свернул. Почему не ведаю. Но я им обязательно передам. Они приедут и отчитаются подробно.

— Хорошо, хорошо, — успокоил его Сидор, и потянул на себя дверь, — Вы уж извините, мне поработать надо с документами.

— Понимаю, понимаю, — засуетился городничий. Я тут вам гостинчиков привез, — и он, оббежав Волгу, вытащил из багажника не большую корзинку, прикрытую сверху платком и подбежав к Сидору, протянул ему, смущаясь, — Вот.

— Что это, — не понял Сидор.

— Здесь вареньице и грибочки. Жена моя заготавливает. Просила вам передать.

— Не надо, не люблю я этого, — отстранился назад Сидор.

— Уж примите, я вас очень прошу. Не обидьте добрую женщину. Она так старалась вам угодить, — продолжая протягивать корзинку, чуть не с мольбой произнес городничий.

— Хорошо. Возьму. Кланяйтесь ей от меня, — забирая корзинку, согласился Сидор.

— Ой, она так счастлива будет, так счастлива, — прижимая руки к груди, умиленно произнес городничий, — И от меня там еще кое-что, на самом донышке. Все, все, не смею больше отрывать от дел, — и он, замахав руками направился к машине.

— Вот еще, что, — вдруг вспомнил Сидор, — Я там военных недалеко от трубы видел. Учения что ли там проводят?

— Вы и это уже увидели, — совсем растерялся городничий, — Это тоже не моя епархия, к сожалению. Я передам полковнику Самодуру, он приедет и все вам доложит. От и до. Из первых рук, так сказать.

— Да, ладно, — махнул рукой Сидор, — Не обязательно. Я если что сам подъеду, узнаю.

— Не беспокойтесь. Все вами названные, приедут и отчитаются. Все до последней копейки, — и он, по-военному отдав честь, запрыгнул на задние сиденье и Волга с включенной мигалкой вылетела через ворота усадьбы.

— Странный он какой-то, — вслух произнес Сидор и развернувшись к Герасиму, крикнул, — Герасим, вот еще одну корзинку привезли. Убери к остальным.

— Не густо городничий наложил, — подходя и забирая корзинку, недовольным тоном произнес Герасим. — Сами-то самосвалами вывозят.

— Не бухти, — прервал его Сидор, — Я и этого брать не хотел. — И открыв дверь, он вошел в дом.

На столе, прикрытым белым полотенцем, стояла миска с еще теплыми варениками, густо политых сметаной и большая кружка с молоком. Герасим постарался и приготовил обед. «Эх, хорошо у нас в деревне», — радостно подумал Сидор, присаживаясь за стол. С аппетитом пообедав, он сладко зевнул, потянулся и развалившись на диване скоро уснул.

***

(Сон Сидора). Он почему-то шел по Березовке, по подмороженной дороге, аккуратно обходя покрытые тонким ледком лужи. Проходя мимо белой хатки с крышей, покрытой толью, он услышал протяжное, доброе мычание коровы, доносившееся из приоткрытой двери старого сарая. Калитка не была закрыта и Сидор, зайдя во двор, подошел к сараю, и с любопытством заглянул вовнутрь. Там, перед коровой, с раздутыми боками и немного испачканной навозом, сидела на маленькой скамейке та самая беззубая старуха, Кулиночка, как ее назвал Мишка-белорус, которую Сидор подвозил от автобусной остановки. Старуха ловко тянула за дойки коровы и из них сильная струя со звоном била в подставленное оцинкованное ведро. Корова, почуяв Сидора, посмотрела на него добрыми глазами, выдохнув протяжное «м-у-у-у», хлестнула сама себя хвостом.

— Не балуй Белка, — хлопнула по боку корову старуха и оглянулась на Сидора.

— Здрасти, — улыбнулся и кивнул головой Сидор и принюхался. В сарае стоял знакомый сладковатый запах.

— Че вынюхиваешь, — незлобно спросила старуха.

— Какой-то запах странный. Что-то напоминает.

— Нормальный запах говна коровьева, — ответила старуха и закончив дойку поднялась из-под коровы с ведром и подошла к стоящему алюминиевому бидону. Открыв бидон, она положила на горловину, свернутую в несколько раз марлю, и стала осторожно выливать из ведра свежий надой. И тут Сидору в нос сильно ударил этот запах. И он, глубоко вздохнув, теперь узнал его. Да, так вчера пахло от молоковозки с милиционером и именно такой запах был у коктейля Утро стрелецкой казни.

— Это разве молоко, — вздохнув еще раз, спросил Сидор.

— А кому сейчас молоко нужно, — посмотрела на него старуха и поставила ведро, вытерла рукой вспотевший лоб. — Это раньше при колхозах мы молоко сдавали. А теперича и колхозы разорили и молоко из порошка делают, на заводах. А как в деревне прожить без коровы? Не проживешь. Вот и нам пришлось перестраиваться, — и старуха, достав из кармана на переднике горбушку хлеба, подошла к корове и сунула ее в клубящуюся паром морду коровы, — Кормилица ты моя. Разве б я на одну пенсию прожила.

Корова, прихватив аккуратно горбушку, стала не спеша пережевывать ее.

— Ну чего застыл с открытым ртом, — посмотрела на Сидора старуха и взяв железную кружку, вернулась к ведру, зачерпнула из него надоенное и подойдя к Сидору, протянула ему кружку, — На, пей. Настоящее, из-под коровы.

Сидор взял в кружку, в которой по цвету было налито молоко, но сильно пахло коктейлем, и с подозрением немного отстранил голову.

— Пей, не бойся, — скрипучем голосом произнесла старуха и Сидор закрыв глаза сделал сначала маленький глоток, а потом с жадностью выпил все без остатка.

— Ух, хорошее у вас молочко, — выдохнул он радостно. Это был действительно коктейль, утро Стрелецкой казни. Только у этого был вкус более насыщенный и мягкий. В нем смешались запахи луговых трав, сухого сена и парного молока. В груди у Сидора сразу потеплело, а голова стала слегка кружиться. — Такого я еще никогда не пил.

— То-то же, — самодовольно ответила старуха, — Только на вынос не продаю. Мы все наше молоко в Кваскву поставляем. Люди говорят его пример-министр пить любит. А может быть и Сам.

После слова Сам, старуха несколько раз перекрестилась и вернувшись к бидону, стала сливать из ведра, остатки коктейля. А Сидор чему-то пьяно улыбаясь и вздохнув еще раз, вышел со двора. Ему теперь дышалось легко и свободно. Постояв немного, он махнул рукой и не разбирая луж, пошел по деревенской улице. За деревней дорога перешла в пашню, припорошенную легким снежков. Оглядевшись, он увидел внизу под косогором, каких людей, копошившихся в земле, возле синего трактора с прицепом, и пошел в их сторону. Спустившись, Сидор узнал в них не то березовских, не то сосновских мужиков, которые разгружали с прицепа что-то, насыпанное в холщовые мешки.

— Здравствуйте, мужики, — бодро по-военному, произнес Сидор.

— Здравия желаем, барин, — в разноголосицу ответили мужики, и нехотя поснимали шапки.

— Чем это вы тут занимаетесь, — подойдя ближе и заглянув в мешок, спросил Сидор и достал из него картофелину.

— Так вот картошку собрались сажать, — ответил один из них, рыжий мужик.

— Как сажать, — удивленно обвел их глазами Сидор, — Еще ведь рано. Ее же весной надо?

— Весной уже поздно будет. У нас договор аренды в мае заканчивается. А потом эти земли в аренду военным, сдадут, — ответил все тот же мужик, а остальные тяжело вздохнув стали чесать затылки.

— А им- то зачем земля эта, — с сомнением спросил Сидор.

— Известно зачем, — ответил мужик, — Они все поле здесь плиткой тротуарной выложат и плац себе сделают, для парадов или военных смотров.

— Да, глупости ты говоришь, — рассмеялся Сидор.

— Почему глупости, — обиделся мужик и натянул шапку на голову, — Им деньги правительство выделило на плацы. По телевизору про это уже показывали. Вот мы и решили поспешать.

— Кто это у вас такой умный здесь нашелся, — сделав строгое лицо Сидор обвел глазами мужиков, — Это называется провокация. За это раньше знаете куда ссылали?

— Ты нас барин острогом то не стращай. Пуганные, — недобро усмехнувшись, ответил мужик, — А не веришь, сходи в Сосновку, там уже вовсю строят. Значит скоро и к нам доберутся.

— Вот прямо сейчас и схожу, — возмущенно крутя головой, ответил.

— Вот и сходи. Там вон они, за лесочком, — указал рукой в сторону лесопосадки мужик и скомандовал остальным, — Пора за работу мужики. А то к вечеру морозы обещают. — И они, взяв по двое мешки, понесли их дальше по пашне.

— Ничего у вас не вырастит, — крикнул им вдогонку Сидор, — Зря только картошку переведете.

— Вырастит, — оглянувшись, крикнул в ответ рыжий, — Мишка-белорус сказал, что у них в Каебуне картошка круглый год растет. А мы чем хуже?

— Да, ну вас, — сплюнул от злости Сидор и, развернувшись, поскальзываясь и падая, стал пробираться по пашне в сторону лесопосадки.

Уже подходя к деревьям, он услышал доносившийся рокот механизмов. А пройдя сквозь них, проваливаясь в глубоком снегу, он добрался к росшим по краю кустам и раздвинув ветки увидел следующую картину. На таком же вспаханном поле, как и в Березовке, вовсю кипели строительные работы. Военные тягачи, точно такие, какие он видел вчера рядом с трубой, отвалами сталкивали в кучу чернозем вперемешку со снегом. А на участки, расчищенные от земли, самосвалы завозился песок, а тягачи уже разравнивался его, после чего тут же, гастарбайтеры, стуча резиновыми молотками, укладывали тротуарную плитку. Работа была поставлена на поток. И уже половина поля было покрыто плиткой, на которой стояли большие, зеленые палатки, возле которых под звуки горна и барабанов маршировали солдаты.

— Ничего себе, — удивленно произнес вслух Сидор, — И тут ему вдруг на голову сзади набросили мешок, и крепко схватив под руки, потащили, как ему показалось, куда-то вниз, вдоль лесопосадки. Через некоторое время, его поставили на ноги, продолжая крепко держать за руки, и сняли с головы мешок. Прямо перед ним, за пластиковым столом, на таких же пластиковых стульях сидела рыжая телеведущая с интеллигентным дядечкой в очках. За ними стоял синий полицейский автозак. Только вместо надписи полиция, на фургоне было написано «для польских журналистов».

— Вот еще одного поймали, — произнес державший Сидора за руки огромный омоновец, — Вынюхивал там, наши военные секреты.

— Неплохо вы сегодня поработали. Шестого за день задержали. Будет теперь, кого избивать в студии, — потер ладонями интеллигентный ведущий.

— Красавчик, — затягиваясь сигареткой на длинном мундштуке, томно посмотрела на него рыжая, — На премьер-министра немого похож. Любишь, когда тебя женской туфелькой бьют?

— Нет, — испуганно ответил Сидор.

— А все польские журналисты очень это любят, — ухмыльнулась в ответ рыжая и нагнувшись сняла с ноги туфлю, с длинным острым каблуком.

— Я не польский журналист, — задергался Сидор, пытаясь вырваться.

— А кто ты тогда, — улыбнулась Рыжая.

— Я, — воскликнул Сидор и немного задумавшись, вспомнил про красные корочки, — Я есть секретный агент. У меня документы с собой. Там в кармане.

— Обыщите, — небрежно приказала теледива, и омоновец, засунул руку Сидору под куртку, вытащил корочки и протянул их рыжей.

— Точно. Майор Сидор Сидоров. Наш человек. Не поляк, — внимательно изучив корочки, согласно кивнула головой теледива, — Отпустите его.

Омоновцы тут же отошли в сторону, а рыжая, встав со стула, и подойдя к нему, провела пальцем по его губам:

— Простите, майор, — томно произнесла она, — Я прямо сейчас готова исправить свою ошибку.

— Как, — не понял ничего Сидор и напрягся.

— Не бойся. Тебе это понравится, — и она, взяв его под руку, развернула и повела к стоящей сзади зеленой солдатской палаткой с логотипом телекомпании НВТ, — Подожди немного здесь. Я тебя позову, — и она, отодвинув полог, проскользнула внутрь, оставив Сидора на улице. Постояв немного, он услышал снова ее голос, — Заходи майор, открыто.

Сидор просунул внутрь голову и увидел ее стоящую в глубине палатки с распущенной копной рыжих волос, в красном, ажурном нижнем белье, черных в крупную сетку чулках, и в черных же лакированных туфлях на длинных серебристых каблуках и помахивая небольшим кожаным хлыстиком.

— Любишь так, — спросила она, приоткрыв рот и высунув наружу кончик языка, провела им по губам.

— Очень, — на всякий случай согласился Сидор, — Можно я только в туалет схожу?

— Только не долго. Я уже вся горю, — зарычав, ответила рыжая.

Сидор вышел наружу и, увидев омоновца, бросился к нему: Где у вас здесь туалет?

— Дак, там. Где ему быть, — указав рукой в сторону лесопосадки омоновец.

— То, что надо, — крикнул в ответ Сидор и, что есть сил бросился бежать в сторону спасительного леса. Добежав до деревьев, он обессилено упал в сугроб и, повернувшись на спину, увидел над собой склонившуюся рыжую теледиву:

— А ты, оказывается жесткое садо-мазо любишь, майор. — Засмеялась она, и замахнулась черной туфлей с длинным, острым каблуком.

— А-а-а, — испуганно закричал Сидор, закрываясь скрещенными над головой руками….

— Ты, чего барин так кричишь, — услышал он над собой глухой голос Герасима и открыл глаза. Он лежал на диване, поджав под себя ноги и продолжая прикрываться руками.

— И рыжую все время какую- то звал, — продолжил Герасим. — Я аж с улицы услышал, как ты закричал.

— Да, приснилось тут, — облегченно выдыхая, ответил Сидор, садясь и опуская ноги на пол.

— Бабу, похоже, тебе сюда надо, барин. А то изведешься весь, — сочувственно посмотрел на него дворник.

— Какую бабу, Кулиночку, — еще не очухавшись, спросил Сидор.

— Зачем Кулиночку, — пожал плечами Герасим, — Кулиночка уже старая. Она еще при барыне Варваре Петровне в девках здесь бегала. А лет с тех пор знаешь сколько прошло. По моложе тебе надо кого-то. Вот главный барин, тот без девки никогда не приезжал.

— Ладно, я подумаю, — потряс головой Сидор, окончательно приходя в себя, — А время сколько?

— Так десятый час уже, — ответил Герасим, — Ты пойди, пройдись по двору, освежись, а я пока тебе чайку со зверобоем и мятой заварю, чтобы нервы успокоить, — и он шаркающей походкой, не спеша, вышел из зала.

Сидор, накинув куртку, вышел через террасу во двор. Воздух на улице был влажным, за счет чего свет от фонарей рассеивался, создавая иллюзорную атмосферу. Остатки сна у него еще не выветрились, и оставался неприятный осадок и напряжение. И тут, что-то как будто хрустнуло впереди за вертолетной площадкой, и от бассейна в сторону забора мелькнула тень.

— Эй, кто там, — немного испугавшись, вполголоса крикнул Сидор, вглядываясь в сторону бассейна. Но слабый свет от невысоких фонарных столбиков, еле выглядывающих из снега, не позволял разглядеть, что-то подробнее и Сидор, постеснявшись позвать Герасима, медленно пошел по расчищенной дорожке. Чем ближе он подходил к бассейну, тем отчетливее проступали контуры каких-то двух предметов, похожих на огромные сугробы стоящих по краям бассейна. И тут вдруг, ярким светом с высокой прожекторной мачты, осветилась вся площадка, Сидор видимо попал в зону датчика движения, и в свете прожектора, он с ужасом увидел двух огромных белых медведей, стоящих на скале у бассейна. Ноги сразу понесли его обратно в дом, и забежав он схватился двумя руками за дверную ручку, пытаясь, удержать закрытой дверь и дико заорал: «Гера-си-мм!!».

— Опять тебе, что ли рыжая покоя не дает, — выглянул из чулана Герасим, — Я уже было, и спать лег.

— Там не рыжая, там они, — с нескрываемым ужасом произнес Сидор, — У тебя здесь ружье есть?

— Зачем еще ружье, — недовольно спросил Герасим.

— Там белые медведи в бассейне, — чуть не плача выдавил из себя Сидор, — Два огромных таких белых медведя. Они сюда идут.

— Померещилось тебе барин, — подошел к двери Герасим, — Тут последнего медведя при покойнице Варваре Петровне мужики в берлоге завалили. Откуда им было сейчас взяться. Тем более белым. Отпусти-ка, я выйду, погляжу.

— Нет, они тебя съедят, — умоляюще произнес Сидор.

— Подавятся, — ответил Герасим, и легко оторвав Сидора от двери, приподнял его и поставил в сторону. — Подожди меня здесь, — и он спокойно вышел на улицу.

Сидор, постояв немного в нерешительности, и все же вышел следом. Прожектор к этому времени выключился, и двор снова окунулся в полумрак, подсвечивая только придорожными фонарями. Герасим, видно зная, где проходит луч от датчика движения свернул с тропинки и пошел в обход. Через некоторое время, со стороны бассейна раздался скрип валенок Герасима, и тот появился, из темноты, таща за собой по снегу, что-то огромное, похожее на парашют.

— Герасим, что там, — крикнул с надеждой Сидор.

— Точно медведи, — довольным тоном ответил Герасим, — Вот одного поймал, — и он, подойдя ближе, остановился у падающего от окна света, и легко поставил перед собой большого, почему-то весело улыбающегося белого медведя, — Не бойся барин, он надувной. Резиновый, — и оттолкнул медведя рукой в сторону.

— Там их было два, — с опаской обходя медведя, произнес Сидор.

— И второй такой же. Я его в бассейне оставил. Кто-то над нами пошутить, захотел, — и он вытащил из-под фартука продолговатую табличку, — Вот на шее у него висела.

Сидор взял табличку и прочитал текст, написанный черным маркером: «Наши Мишки тоже хотят жить в своих домиках».

— Где-то я уже видел такую надпись, — задумчиво, произнес Сидор и вдруг вспомнил, пацанов с белым плюшевым медвежонком и таким же плакатиком, сидевшим на памятнике Кушкину, когда митингующие перекрыли Калининскую. — Это же в Кваскве было. Месяц назад. Они фильм Нахального насмотрели и вышли на митинг со своими белыми медведями.

— Кто они, — удивился Герасим.

— Да, пацаны. Школьники, студенты, — успокоившись с облегчением ответил Сидор.

— Ну, тогда и беспокоится нечего. Молодые они все такие, — ухмыльнувшись, произнес Герасим и, почесав бороду, добавил, — Как они только через забор перелезли? Там метров десять будет. Ладно, утром разберемся. Пошли почивать барин, — и он открыл дверь в дом, пропуская вперед Сидора.

***

Ночью Сидору почему-то не снились сны, или он их не помнил, и вообще ночь была той частью суток, в которой с ним ничего плохого, как, впрочем, и хорошего не происходило. Поэтому он без переживаний проспал до утра и проснулся уже, под шаркающие шаги Герасима, принесшего сковородку с вкусно пахнущей яичницей и жареным салом.

— Доброе утро, барин, — поставил сковородку на стол, поздоровался Герасим, — Что, рыжая больше не приходила?

— Нет, — покрутил головой Сидор, — Если телевизор не смотреть, она долго не приходит.

— И не смотри. Ничего там хорошего не покажут, — согласился Герасим и добавил, — Я вот только керлинг люблю смотреть. Но он редко бывает. Не знаешь, кстати, когда у них чемпионат?

— Нет, — с удивлением, посмотрел на него Сидор, — Я даже не знаю, что такое керлинг?

— Ладно, завтракай, — безнадежно махнул рукой Герасим и вышел из комнаты.

Позавтракав, Сидор заглянул в кладовку за кухней и, обнаружив там пару беговых лыж и спортивный костюм, решил пробежаться по округе. Переодевшись, он прихватил лыжи и вышел во двор, где Герасим привычно подметал вертолетную площадку. Резиновые белые медведи, улыбаясь, наблюдали за ним со скалы бассейна. При дневном свете они казались не такими уж большими и вполне симпатичными.

— Вот решил на лыжах пробежаться, — подошел он к Герасиму, — Где лучше, посоветуй?

— Пойдем, покажу, — отложив метлу, Герасим пошел по тропинке, мимо медведей.

— Как же они их сюда затащили, — похлопав медведя по морде, спросил Сидор.

— Веревку через забор перебросили и по ней перелезли, — подходя к забору, и указывая рукой на утоптанный внизу снег, от которого вели следы к бассейну, сообщил Герасим, — Альпинисты похоже, — и он, достав ключ, открыл им малозаметную дверь в заборе.

Выйдя на другую сторону, Герасим показал рукой направление, куда надо было идти:

— Поднимешься, вверх по склону, до сосны. Там кстати самое высокое место. Всю округу видно. Потом вниз спустишься к лесопосадке, пойдешь вдоль налево мимо городских огородов и как раз выйдешь к нашим воротам. Километров десять будет.

— Отлично, — с настроением ответил Сидор и, надев лыжи, бодро побежал, по свежевыпавшему снегу, в указанном направлении.

Поднявшись наверх, до одинокой сосны, он остановился и огляделся. Вся округа действительно была видна отсюда как на макете. Внизу, от совсем маленькой автобусной остановки, где заканчивалась шоссейная дорога, в сторону Березовки ехал Мишкин трактор, везя кого-то в прицепе. Дальше дорога расходилась на три ветки. Первая так и вела к Березовке, а за ней в другую деревню. Вторая дорога, уходила правее, в сторону темнеющего леса, и была перекрытая шлагбаумом, с полосатой будкой охранника у обочины. Третья, шла в сторону Сосновки, где ее перерезала, та самая черная труба, спускающейся с холма. За трубой дорога, уйдя в лесочек, выходила на пригорок и поднималась к Сосновке, с чернеющими избами, разрушенной колхозной фермой, ржавой водонапорной башней и стоящей чуть в стороне, у погоста, покосившейся колокольней. Сидор обратил внимание, что труба была проложена как-то странно. Она подходила к Сосновке, с другой стороны, а потом вместо того, чтобы так, и тянуться прямо, делала странный полукруг вокруг деревни, пересекая дорогу, и пройдя через лесопосадку, возвращалась к прежней трассе. За лесопосадкой Сидор увидел зеленые солдатские палатки, возле которых дымилась полевая кухня. А еще дальше, по полю ползали те самые военные тягачи, которые он увидел прошлый раз, стоя на трубе. Они срезали, бульдозерными отвалами, землю и сталкивали ее в кучи, образуя прямоугольной формы площадку. «Прямо как во сне, — подумал Сидор, вспомнив вчерашний сон, где рабочие мостили плиткой поле, — Только мужиков, сажающих картошку, не хватает». Но приглядевшись, увидел к своему удивлению мужиков, копающихся в куче земли на краю площадки. Только они, наоборот, что-то раскапывали, собирая в мешки. А к ним от Сосновки, через пашню тащилась запряженная в телегу лошадь, со спящим возничим на облучке. За площадкой, которую расчищали военные тягачи, еще немного продолжалась пашня, а дальше уже начинались покосившиеся заборы частного сектора N- ска. От места, где стоял Сидор, к лесопосадке спускалась пробитая кем-то лыжня и он, встал на нее, и толкаясь палками покатился вниз. Спустившись, он пошел вдоль лесопосадки в сторону видневшихся впереди палаток и, не доходя несколько метров, остановился перед тропинкой, пересекающей лыжню, возле воткнутой в землю табличкой с надписью «Осторожно мины». Он постоял в задумчивости и собрался было возвращаться обратно, как из кустов раздался веселый голос: «Не бойся дядя, иди не взорвешься». Сидор отодвинул ветку и увидел сидящих на корточках двух солдатиков со спущенными штанами. «Мины, это здесь, — подмигнул ему один из солдатиков, — Впереди чисто».

— Извините, — улыбнулся в ответ Сидор и, развернувшись, побежал дальше.

Обойти стороной лагерь никак не удавалось. Он был обсыпан вокруг высокими сугробами, и Сидор, пошел между рядами палаток, по расчищенной и хорошо укатанной дороге. «Стой, стрелять буду», — раздался сзади негромкий голос. Сидор оглянулся. Под деревянным грибком, прислонившись к столбу, стоял с автоматом за плечом солдатик, бросая в рот семечки и выплевывая шелуху.

— Куда направляешься, — посмотрев на него, зевая солдатик.

— Туда, — махнул рукой вперед Сидор.

— А разрешение имеется, — тем же ленивым голосом спросил солдатик.

— Какое разрешение, — не понял Сидор.

— На прохождение через территорию военной части?

— Нет. Я не знал, — растерялся Сидор.

— Тогда, извини, ты арестован, — солдатик с сочувствием посмотрел на него.

— И что теперь делать?

— Там решат. Пошли, — солдатик, вышел из-под грибка, и не глядя на Сидора, пошел в сторону палатки с флагштоком и полинявшим флагом наверху. Подойдя к палатке, он приподнял полог и доложил в темноту: Товарищ майор, задержан нарушить. Прикажите доставить?

— Доставляй, — ответил оттуда грубый голос с зевотой.

— Эй, экстремист. Иди на допрос, — махнул рукой солдатик, подзывая, оставшегося стоять у грибка Сидора.

Сидор подъехал к палатке и, сняв лыжи, вошел внутрь. Там, за столом, сложенным зелеными ящиками из-под снарядов, сидел, в полевой военной форме, скучающего вида майор и что-то записывал в журнал с пожелтевшими страницами.

— На какую разведку работаешь, — взглянув на него исподлобья майор.

— Ни на какую. Я на лыжах катался, — растерянно ответил Сидор, — Я не знал, что здесь нельзя.

— И почему я должен тебе верить, — тем же безразличным тоном продолжил допрос майор.

— У меня там лыжи снаружи остались. Хотите, принесу?

— А документы есть?

— Ой, — похлопал по карманам Сидор, — Я же переоделся, а документы у меня в куртке остались.

— А куртка, где, — продолжил допрос майор.

— Там наверху. В усадьбе. Я оттуда приехал, — показал пальцем вверх Сидор.

— Вот ты и попался, дружок, — засмеялся майор, — Майора Грушу еще никому не удавалось обмануть. — В усадьбе кроме дворника Герасима никто не живет. Так что или правду говори, или я тебя немедленно расстреляю.

— Я правду говорю, — прижал руки к груди Сидор, — Я два дня назад приехал. Можете у Герасима спросить.

— Подожди, — нахмурился майор Груша, — Мне вчера полковник Самодур вечером в ресторане говорил, что там новый управляющий из Квасквы появился. Так это ты?

— Так точно, — облегченно ответил Сидор, — Кстати, по документам тоже майор, Сидор Сидоров.

— Что же ты сразу мне сказал, — вставая, с укором произнес майор. — Ну, извини, сразу не распознал, что ты это он.

— Не беспокойтесь. Это моя вина, что корочки не взял. Тогда я пойду?

— Нет, — категорически произнес майор. — Просто так я тебя теперь не отпущу. Это надо отметить, — и он, нагнувшись, вытащил и положил на стол зеленую армейскую фляжку и строго приказал караульному: Так Козлов, быстро на кухню и пару банок тушенки и хлеба сюда.

— Есть, — ответил солдатик и выбежал из палатки.

— Садись, майор, — обойдя стол и ставя перед Сидором ящик вместо стула, предложил майор Груша, — Рассказывай, как там у вас в Кваске? Метро еще строят?

— Строят, — вздохнул Сидор и, поняв, что ему просто так уже не уйти, присел к столу.

— Это хорошо, — ставя две алюминиевые кружки и наливая что-то из фляжки, удовлетворенно произнес майор. — Ну, давай за метро, — он приподнял кружку и, увидев растерянный вид Сидора, добавил, — Ты не бойся, это хороший продукт. Мне его из Сосновки мужики привозят.

Сидор взял кружку и, чокнувшись с майором, сделал небольшой глоток.

— Ну, как, — с интересом посмотрел на него майор.

— Напоминает чем-то Утро Стрелецкой казни. Это коктейль такой, — одобрительно ответил Сидор.

— Значит, строят метро, — наливая по второй, продолжил майор, — А мы вот тут тоже строим.

— Что строите, — с интересом спросил Сидор.

— Правительственную программу выполняем. Новый плац строим. Скоро сюда артиллерийскую бригаду расквартируют, — с гордостью ответил майор. В это время, в палатке появился караульный с банками с тушенкой и буханкой хлеба.

— Попробуй нашей тушеночки. Настоящая, армейская, — открывая банки ножом с гордостью произнес майор, — Предлагаю выпить за нее второй тост.

— За тушенку, — переспросил Сидор.

— За армию, — уточнил майор.

— Как тут не выпить, — поднял кружку Сидор.

Они выпили и, накладывая на хлеб куски тушеного мяса, принялись закусывать.

— Но не все у нас так хорошо и замечательно, брат Сидор, и в армии тоже, — подливая из фляжки, продолжил майор.

— Есть проблемы, — хмелей, по беломедведевски проницательно спросил Сидор.

— Есть, — покрутил пальцем над головой майор, — Только с тобой могу поделиться. Потому, как ты мне сразу понравился, — и он плеснул еще из фляжки, и они предварительно выпили.

— Котлован уже почти закончили копать, — загибая пальцы на руке, начал рассказывать майор, — Теперь песком надо засыпать, а его не завезли в полном объеме. «Где остальное брать, неизвестно», — сказал он и загнул второй палец. — Но это еще половина проблемы, — и он, загнув третий палец, и наклонившись к Сидору, произнес заговорщицки, — А еще, ведь надо сверху твердое покрытие обеспечить.

— Зачем, — не понял Сидор.

— Чтобы маршировать, — майор постучал ногами по полу и разлил остатки из фляжки. — А где его взять?

— Я не знаю где, — пожал плечами Сидор и они, чокнувшись, выпили.

— Раньше, — закуривая папироску, стал рассказывать майор, — Мы местным асфальтом укатывали. Он, конечно, говно полное. Но на год — полтора хватало, если не сильно топать по нему. А теперь, кто-то умный, решил тротуарной плиткой плац покрыть.

— Зачем?

— Бизнес. Теперь это централизованная поставку из Квасквы, — и майор загадочно показал глазами вверх. — Значит, ждать придется, пока они деньги в правительстве пробьют.

— Им выдели все. Целых шестнадцать миллиардов. «Месяц назад», — с возмущением произнес Сидор.

— Откуда владеешь информацией, — майор с сомнением посмотрел на Сидора.

— У меня товарищ в Желтом доме работает, у Беломедведева, — нашелся с ответом Сидор.

— Правильно, но это месяц назад было, — согласился майор. — А приказ на плитку поступил только вчера, — и он, нагнувшись, вытащил смятую бумагу и, зачитал, — В целях улучшения боевой и политической подготовки заменить все асфальтовые покрытия плацев тротуарной плиткой, — он протянул бумагу Сидору и спросил, — И как я теперь должен артиллеристов здесь разместить через две недели? Песка не хватает, плитки вообще нет и не предвидится. Как тут не запьешь, — и он еще плеснул в кружки.

— Не просто тут у вас на местах, — пряча автоматически приказ в карман и поднимая кружку, согласился Сидор.

— То-то и оно. Одна надежда на солдатскую смекалку осталась. Вдруг осенит, — поднял свою кружку майор груша, — Предлагаю за нее и выпить.

— Предлагаю, стоя, — кивнул Сидор, вставая и слегка покачиваясь.

Они выпили, и майор еще раз произнес: «Как тут не запьешь?» и перевернул фляжку над кружками, но та была пуста.

— У тебя ничего с собой выпить нет, — посмотрел вопросительно майор.

— Нет. Я же просто на лыжах вышел прокатиться, — виновато ответил Сидор.

— Ладно. Пойдем к сорокинским,у них должно быть, — встал из-за стола майор и выйдя из палатки, ровным шагом, направился к отвалу куда тягачи сгребали землю и, в котором, что-то раскапывали Сорокинские мужики. Сидор прихватил лыжи и побежал догонять майора Грушу.

— Ну, что много накопали, — спросил майор, подойдя к мужикам, которые укладывали в телегу последние мешки и собирались уже отъезжать.

— Двадцать мешков, — ответил рыжий, судя по всему, главный среди сорокинских, и достав из полушубка бутылку с мутной жидкостью и протянул ее Груше. — Завтра еще приедем, если не возражаешь.

— Мне не жалко, копайте мужики. Все равно землю вывозить буду, — добродушно ответил Груша, пряча бутылку в карман. А мужики, покивав в ответ головами развернулись и пошли за телегой в сторону деревни.

— А что они здесь копают, — подошел сзади к Груше Сидор.

— Так картошку, — как само собой разумеющиеся, ответил майор и вытащив пробку из бутылки сделал глоток и протянул ее Сидору.

— А разве ее не осенью надо копать, — понюхал Сидор горлышко бутылки.

— Осенью, — согласился майор, — Только братья Филины, осенью успели, сдать эту землю нам аренду под строительства плаца, а картошку не стали выкапывать. Возиться только, а прибыль копеечная. Вот она всю зиму в земле и пролежала, — он забрал у Сидора бутылку и еще раз отхлебнул, — А мне не жалко, что мужики ее копают. Все равно пропадет. Или я не прав, — он снова вернул бутылку Сидору.

— Прав, — согласился Сидор и сделал небольшой глоток.

— Хороший ты мужик, Сидор. Сразу мне понравился, — обнял его за плечи майор. — Хочешь я тебе сейчас такое покажу. Нигде больше такого не увидишь и он, ухватив Сидора за руку, потащил его по земляной насыпи наверх, — Скоро уже полетят.

— Кто, — оглянулся по сторонам Сидор.

— Носороги, — с волнением произнес майор и протянул Сидору бутылку, — Сейчас сделай большой глоток и смотри внимательно на облака. — Вон, вон смотри на то, что к Сосновке проходит.

Сидор как советовал майор, сделал глоток и посмотрел на облако, медленно ползущее над деревней. Оно действительно было похоже на розового воздушного носорога, который плыл по небу и играючи кивал кому-то рогатой мордой.

— Ну, что видишь, — шепотом спросил майор.

— Вижу, — с удивлением ответил Сидор.

— Жаль сегодня только один. А то бывает, сразу пять проплывают, — умиленно произнес майор, — Но это очень редко.

— К нам в усадьбу тоже вчера два белых пришли, — продолжая смотреть на парящего в небе носорога, так же шепотом произнес Сидор.

— Тоже носороги, — с уважением посмотрел на него Груша.

— Нет. Медведи. Два белых медведя. Приедешь в гости. Я тебя познакомлю.

— Обязательно приеду, — согласился майор, — А ты с Анжелой не знаком еще?

— Нет. Кто такая Анжела?

— Ты Анжелу не знаешь, — выпучив глаза воскликнул майор, — Я тебя должен с ней познакомить. Прямо сейчас и поедем.

— Да не удобно. Я в таком виде, — замялся Сидор. — И, мне кажется, мы немного пьяны.

— Так кто же к Анжеле трезвым ездит, — удивился майор и достав рацию произнес в динамик командным голосом, — Дежурный. Майор Груша. Пришли машину к отвалу. Меня в город срочно вызывают, — и уже улыбаясь повернулся к Сидору и добавил, — За что я полюбил брат Сидор эти места. Тебе как другу скажу. Это за носорогов и за Анжелу. Вот уйду на пенсию останусь жить в N-ске. Предлагаю выпить за этот прекрасный край.

Они постояли еще немного наверху, провожая взглядом улетающего носорога, пока снизу не подъехал и посигналил зеленый армейский Уазик с длинной антенной на кабине.

— К Анжеле, — скомандовал майор солдатику-водителю, садясь в машину и обернувшись к Сидору, сидящему на заднем сидении с лыжами в руках, с растроганно добавил, — Тебе, Сидор у нас очень понравится. N-ск, одно из лучших мест в мире.

***

Доехав спокойно по грунтовке до города, Уазик запрыгал по разбитой городской дороге.

— С дорогами пока у нас только не очень получается. Никак асфальт нормальны не научимся делать, — прокомментировал майор очередной прыжок машины, и увидев винный магазин, приказал водителю, — А ну, как притормози у магазина.

Они вылезли из Уазика, и Груша пояснил: «Надо будет, что-то дамского взять. С самогоном неудобно идти к Анжеле». Чуть в стороне у дороги стоял новенький полицейский автозак.

— Что-то раньше у наших ментов не было такой технике на вооружении, — подойдя и рассматривая автозак с удивлением произнес майор. В это время из магазина выбежал синий омоновец, держа в руках несколько бутылок водки.

— Че за праздник, — остановил его майор Груша.

— Да вот нам новую технику из Квасквы прислали, — складывая бутылки в кабину, пояснил омоновец, — Шеф за водкой послал, будут сегодня обмывать, после работы. Так, что вы тоже подходите, товарищ майор. Там все наши будут.

— Не сегодня не смогу. У меня занятия по тактике, — ответил с некоторым сожалением майор, — А чего такой большой, — поинтересовался он, продолжая осматривать автозак, — У нас в городе и нарушителей столько нет, даже если всех алкашей и бомжей собрать.

— Секретная инструкция пришла из министерства, — вытирая нос рукавом стал рассказывать омоновец, — Предупреждают, что Нахальный у нас тут свой штаб собирается открывать. И скоро протесты начнет организовывать.

— Кто тут протестовать то будет, — покачав головой, критически произнес майор, — Любите вы менты из ничего проблему создавать. Ладно, привет шефу передай. Может, завтра загляну, — и он, открыв дверь магазина, пропустил вперед Сидора.

Зеркальная витрина за прилавком была заставлена разнокалиберными бутылками, где со всех этикеток добродушно улыбалась голова белого медведя.

— Мне, шампанского бутылки три, — доставая деньги, обратился к продавцу майор.

— Вот, пожалуйста, — поставил на прилавок тот на прилавок бутылки все с тем же улыбающимся медведем.

— А что нормального нет, — нахмурился майор, разглядывая этикетки.

— К сожалению, Роскомнадзор остальное запретил, — грустно сообщил продавец.

— Ты мне этот Роскомнадзор на уши не вешай. Давай нормального шампанского, — не обращая внимания на слова продавца, ответил майор, — Этот со мной. Наш человек, — он ткнул пальцем в сторону Сидора.

— Для вас, что-нибудь найдем, — краснея и стесняясь, произнес продавец и, нагнувшись под прилавок, достал позванивающий стеклом пакет, — С вас четыреста шестьдесят.

— Сдачи не надо, — бросил на стол сиреневую купюру майор, забирая пакет с шампанским, и добавил с раздражением, — Так из-за этого белого медведя народ точно скоро протестовать начнет. Не зря они выходят автозаками запасаться начали.

Они зашли еще в продуктовый, чтобы купить каких-нибудь фруктов под шампанское. Но и там ничего кроме моркови и семечек не было. Остальные фрукты Роскомнадзор запретил из-за санкций. Груша не стесняясь материть Роскомнадзор, купил полкило карамели «плодово-ягодная» и они, наконец, поехали к Анжеле.

Офис Анжелы располагался на тихой улочке недалеко от центра в бывшем клубе Чайка. Название «Дом культуры Чайка» так и осталось висеть над портиком входа. Зато рядом, на мощной металлической опоре красовалась огромная вывеска «Модельное агентство Анжелика», а ниже фотография выстроившихся в ряд девиц в коротеньких юбочках с высоко задранными ногами и надписью уже мелкими буквами «отсюда никто не уйдет без любви».

— Ну, вот мы и дома, — глядя водительское зеркало, и приглаживая волосы на голове, торжественно произнес майор. Они вылезли из Уазика, и слегка покачиваясь, и позванивая пакетом с бутылками, вошли в ярко освещенный холл агентства.

— Анжелы Петровны, к сожалению, нет, — расстроенным голосом произнесла сидящая на ресепшене сильно накрашенная дама, — Она будет позже.

— Мы подождем, — кивнул в ответ майор и увлек Сидора в соседнюю комнату, где в полумраке тихо играла какая-то восточная музыка. Майор со знанием дела, открыл бар, достал бокалы и разлив шампанского, произнес тост: «За женщин. Гусары пьют стоя», — и не вставая, выпил, и тут же растянувшись на диване, подложил руки под голову, и захрапел как будто только для этого сюда и приехал.

Сидор посидел еще некоторое время и убаюканный восточной мелодией, спустился на при диванный коврик и свернувшись калачиком тихо заснул.

(Сон Сидора).

Вдруг распахнулась дверь, и в комнату пританцовывая по-восточному, в красных воздушных шароварах и прозрачной накидке вошла восточная красавица. Подойдя к Сидору, она присела перед ним на колени и, проведя нежно по лицу рукой, другой потянула его к себе: «Пойдем со мной, мой господин».

— Куда, — оглянувшись на спящего майора, нерешительно спросил Сидор.

— Пойдем, я приведу тебя в порядок, — настойчиво тянула его красавица. «Я же все равно сплю, — подумал Сидор, — Пойду, посмотрю, чем они там занимаются», — и он, приподнявшись, пытаясь пританцовывать в такт музыке, вышел с красавицей из комнаты и попал светлое, выложенное плиткой помещение, с большой ванной посередине, наполненной белоснежной пеной.

— Раздевайся и ложись, — подвела она его к ванной и стала уверенно снимать с него одежду.

— Не надо, спасибо я сам, — попытался отстраниться от нее Сидор, но потеряв равновесие, споткнулся и рухнул в ванную, погрузившись с головой под воду. Когда он вынырнул, красавицы уже не было. Вылезти ему теперь мешал мокрый спортивный костюм, тяжело прилипший к телу. Он с трудом стянул с себя сначала свитер, потом штаны и уже в одних трусах перелез через борт ванны. «Какой ты у нас молодец. Все сам сделал», — услышал он сзади голос и оглянулся. Перед ним стояла все та же красавица, протягивая ему на руках сверток.

— Одевайся и выходи, госпожа уже ждет тебя, — мило улыбаясь, произнесла она и, положив перед ним сверток, вышла, оставив открытой дверь.

Сидор стал разбираться с принесенной одеждой. Там оказались только какие-то кожаные плавки и в крупную сетку майка, с длинным рукавом. Одев все это на себя, он осторожно выглянул через открытую дверь.

— Выходи, дружок не бойся, — раздался женский голос с хрипотцой и Сидор увидел стоящую чуть в впереди блондинку, одетую в открытый тоже кожаный купальник и сетчатые колготки. В одной руке блондинка держала хлыстик, хлопая им по ладони другой руки. Она была очень похожа на рыжую телеведущую тогда во сне, и еще на другую, которая выступала по местному телевидению вместе с полковником из военкомата.

— Ну, что ты так испугался маленький. Я давно тебя жду. А ты все не приходишь и не приходишь, — томно прищурившись, произнесла блондинка.

— Вы кто, — поправив плавки, спросил Сидор.

— Анжела. Разве Груша не рассказывал тебе обо мне?

— Рассказывал, — кивнул Сидор, — А где сам Груша?

— Анна Сергеевна, приведи сюда Грушу, — повернувшись к стоящей восточной красавице, приказала Анжела и та выбежала в другую дверь.

— Ну, вот Сидор, мы и познакомились. Надеюсь, мы теперь станем настоящими друзьями. Нет ничего вернее собачей дружбы, — призывно поманила его к себе руками.

— Откуда вы меня знаете, — удивился Сидор.

— Тебя уже весь город знает. Мол, приехал новый управляющий и сидит у себя там, в усадьбе затворником, никого не принимает. А городничего так напугал, что он второй день пьет горькую на даче.

— Я не пугал его вовсе, — пожал плечами Сидор.

— Не пугал, а он почему-то испугался, — засмеялась Анжела, и тут в комнату лая на четвереньках вбежал, в таких же кожаных плавках, майор Груша. Он подбежал к Анжеле и стал, поскуливая, высунув язык, тереться об ее ногу.

— Ах, ты моя верная Груша, — потрепала майора по щеке Анжела, — Ты уже нахрюкалась как последняя свинья. Сказав это, она ударила хлыстом Грушу по спине, отчего тот жалобно заскулил.

— Ну, а ты что стоишь? Давай присоединяйся к нам. Будем играть в собачек, — и она, присев на четвереньки, весело залаяла в сторону Сидора.

— Выпей господин, — протянула Сидору большую пиалу, восточная красавица, — Выпей и тебе сразу станет хорошо.

— Спасибо, — принимая пиалу, произнес Сидор и, пригубив, почувствовал кисловатый вкус шампанского, стал с удовольствием пить прохладную, пузырящуюся жидкость. Выпив все, он вернул пиалу восточной красавице и вдруг его охватил какой-то щенячий восторг. Он, встав на четвереньки, весело прыгая, подбежал к Анжеле, и звонко гавкнул, крутя головой, размахивая как ему казалось длинными, как у спаниеля, свисающими ушами…

— Ну, вот клиент и созрел, — зарычала призывно в ответ Анжела, и красиво повиливая попкой, побежала, на четвереньках, вперед по длинному коридору. А Сидор с Грушей, радостно лая, и играючи кусая друг друга, бросились за ней вдогонку…

— Вставай, барин, пора уже, — услышал он над собой глухой голос и открыл глаза.

Он лежал на спине, на диване, а рядом, держа в руке большую кружку, от которой шел пар, стоял Герасим.

— Где я, — ничего не понимая, обвел Сидор глазами пространство вокруг.

— Так дома, где тебе еще быть, — ответил Герасим.

— А Анжела, где, — ничего не понимая, произнес Сидор.

— Анжела, — переспросил Герасим, — Так не было никакой Анжелы. Тебя вчера одного привезли на военном Уазике. Это конечно хорошо, что ты себе женщину нашел. «Нельзя без этого, — одобрительно произнес Герасим, и добавил с укором, — Но вот то, что ты с майором Грушей связался, это ты зря». Забыл я тебя предупредить. Его в округе никто не перепьет. А уж ты тем более.

— Ничего не помню, — приподнимаясь произнес Сидор и посмотрев на себя с удивлением обнаружил, что был одет в военно-полевую форму, майора Груши, — А где моя одежда? –

— Должно быть на Груше осталось, — с тем же укором ответил Герасим и протянув ему кружку, добавил, — На вот выпей, сразу полегчает.

— Что это, — принюхался Сидор к резкому травяному запаху, исходящему от налитого в кружку кипятка.

— Пей, пей. Это старинный рецепт, от барыни Варвары Петровны еще остался.

Сидор маленькими глотками, через силу выпил горький, травяной чай и действительно почувствовал, как голова стала проясняться, а по телу пошло бодрящее тепло.

— А теперь еще бульончику съешь куриного, — пододвигая к Сидору тарелку с желтым, насыщенным бульоном произнес Герасим, — Прогуляешься потом вокруг усадьбы по морозному воздуху, и можно будет гостей принимать.

— Каких гостей, — не понял Сидор.

— Вчера Бьерн приезжал, просил, чтобы ты встретился сегодня с Филинами и Штирлицем. Очень те хотят с тобою познакомиться. К двенадцати часам собирались подъехать.

— Хорошо, встречусь, — без энтузиазма ответил Сидор, принимаясь за бульон.

***

Позавтракав, Сидор переоделся в свою старую одежду и вышел на улицу. День был солнечный, с морозцем. Герасим привычно мел вертолетную площадку, медведи дружелюбно наблюдали за ним из бассейна. Сидор через черный вход вышел из усадьбы и пошел вдоль забора, где кем-то уже была притоптана неровная тропинка. Свернув за угол, он с удивлением остановился. По всей длине заборе красовалась надпись белой краской из баллончика: «Белый медведь подлый трус, выходи», заканчивающаяся рисунком морды белого медведя больше похожего на злого Чебурашку. Потом шел уже традиционный лозунг, который Сидор видел на транспарантах митингующих в Кваскве: «Наши медведики, тоже хотят жить в своем…». Тут надпись доходила до угла забора и сворачивала. Сидор прошел вперед, заглянув за угол, увидел двух пацанов старшеклассников, азартно распыляющих на забор краску из баллончиков.

— Здравствуйте, — вежливо произнес Сидор.

Пацаны повернули в его сторону головы и выжидательно замерли.

— Так это ваши там медведи в бассейне обосновались, — так же вежливо продолжил Сидор.

— Наши. А что, нельзя им там что ли, — дерзко спросил один из пацанов.

— Можно. Мне даже понравилось. Пусть живут, — ответил Сидор и указал рукой на надпись добавил, — И граффити я тоже уважаю. Только вот почему вы только белой краской рисуете?

— Потому, что цветная денег стоит. А для тебя и белой хватит, — так же дерзко ответил пацан.

— А если я вам денег на краску дам. Вы в цвете сможете нарисовать, — предложил вдруг Сидор, — Сколько она стоит?

— Двести рублей баллончик, — с недоверием произнес второй. — Если хорошую брать.

— Вот, у меня как раз тысяча с собой, — достал из кармана, смятую купюру, Сидор, протягивая им деньги, — Купите хорошей краски и нарисуйте что-нибудь красивое.

— Что нарисовать, — с опаской смотря на деньги, спросил первый.

— Что хотите. Как у Бэнкси. Я за свободу творчества.

— Ну, хорошо, — подходя ближе, заулыбался второй, — А ты нас потом ментам не сдашь?

— Ну, что вы, я их терпеть не могу. Кстати, я сам в розыске.

— А мы думали ты на Беломедведева работаешь, — подошел ближе первый.

— Вынужденно работаю. «А вообще-то мне больше Нахальный нравится», — добродушно произнес Сидор.

— А ты с ним знаком что ли, — забыв про опасения, с восторгом спросил второй.

— Близко нет. Но встречался пару раз, — соврал Сидор и постарался перейти на другую тему, — А вас кстати, как зовут?

— Меня Чук. А это Гек, — ответил второй, более приветливый.

— Редкие имена, — удивился Сидор.

— Это партийные клички, — с гордостью произнес Гек.

— А что у вас за партия, — поинтересовался Сидор.

— Не знаем еще. «Но мы за Нахального короче, — ответил Гек, а Чук заговорщицки добавил», — Говорят он к нам скоро в N-ск приедет. Будет здесь штаб открывать.

— Я тоже слышал вчера от ментов, — вспомнил разговор с омоновцем у винного магазина Сидор.

— А мы их не боимся. Если надо, мы целый отряд соберем.

— Это хорошо, — с одобрением произнес Сидор, — А как же эти плакаты по всему городу, что не допустят цветной революции и что вся молодежь мечтает в нацгвардии служить?

— Да врут они все. В Нацгвардию идут, те, которых в бандиты не взяли, — с презрением ответил Гек.

— А плакаты эти, братья Филины делают. Бабло качают себе в карман, — издевательски засмеялся Чук, — Знаешь, какие им деньжищи на это из бюджета отпускают? Нахальный и про них фильм выпускал.

— А вы я смотрю подкованные пацаны, — с уважением произнес Сидор и в это время раздался звук полицейской сирены и на дороге к усадьбе появились два черных джипа с мигалками. — Это ко мне, — с сожалением вздохнул Сидор, — Ладно, пойду я. А вы краску как купите, приходите прямо в усадьбу. А Герасима я предупрежу, чтобы пустил. Вместе порисуем. Я тоже немного умею. — И он, пожав руки пацанам, развернулся и быстрым шагом вернулся к калитке в заборе.

Перед входом в дом уже стояли несколько гражданских в кожаных зимних куртках, отороченных натуральным мехом, и один военный в каракулевой папахе. Они все держали в руках корзинки, накрытые полотенцами, и о чем-то беседовали с Герасимом.

— Здравствуйте, — скромно произнес Сидор, подходя ближе, на что все дружно повернулись в его сторону и радостно закивали головами.

— Сидор Сидоров. Временно управляющий усадьбой, — официально представился Сидор и желая побыстрее отделаться от незваных гостей, посмотрел на часы и нахмурившись добавил, — По какому вопросу прибыли и с кем простите, имею честь говорить?

Его тон и манера, приобретенная еще на репетициях с Челентано, сразу подействовала на прибывших и они, с виноватыми лицами, выстроились перед ним в шеренгу.

— Полковник, Самодур, — после небольшой паузы, первым представился военный в папахе. И отрапортовал, — Военный комиссар города. Осуществляю контроль за расквартированными гарнизонами и, за набор рекрутов для прохождения военной службы.

— Ну, и как выполните план по набору в этом году, — строго посмотрел на полковника Сидор.

— Нам еще не спустили, — побагровев, ответил полковник, — Но вы не сомневайтесь, всех найдем, кому пришло время служить. Никуда они от нас тут не денутся.

— Я знаю, что к вам скоро артиллеристская бригада сюда прибудет, — не меняя строго выражения лица, спросил Сидор, — Что скажите, — и он многозначительно посмотрел на полковника.

— Готовимся, — еще больше наливаясь красным, выдавил полковник. — Палатки уже начали устанавливать для личного состава. Плац заканчиваем строить. На следующей неделе пробный парад собираемся провести силами полиции и пожарного расчета.

— А я слушал, что у вас песка не хватает на подсыпку основания и тротуарную плитку еще не завезли, — с деланным удивлением спросил Сидор.

— Плитка это не от нас зависит, — вдруг разом побелел полковник, — Это Квасква там решает. А песок, да. Не рассчитали. Не хватило немного. У нас почвы болотистые, осадка большая выходит. Поэтому и не хватило, — выдохнул полковник, и вдруг выпучив глаза добавил, — Но вы сомневайтесь, плац, хотя и с недоделками, но сдадим. Майор Груша обещал, у него уже есть наметки.

— Раз майор Груша обещал, значит должен сделать, — согласно кивнул Сидор и собрался уже отходить к следующему, толстому молодому человеку в дорогой дубленке, как полковник Самодур придержал его за руку и протянул завернутое корзинку, — А это вам господин управляющий.

— Что это, — удивленно посмотрел на него Сидор.

— Так гостинцы. Варенье, грибочки. Чем богаты, так сказать. Это моя супруга просила передать. А то вы питаетесь там в Кваскве одними Макдональдсами. А здесь все натурально. Все свое. Возьмите не побрезгуйте, — и он как-то по-доброму, по-бабьи положив голову на плечо, посмотрел на Сидора.

— Не надо было этого. «Ни к чему», — недовольно произнес Сидор, убирая руку назад.

— Бери барин, — вдруг произнес стоящий за спиной Герасим, — Тут всегда заведено было брать. Еще со времен покойницы барыни Варвары Петровны брали. А уж потом и тем более.

— Да, заведено, — плаксиво повторил полковник Самодур, — Возьмите, пожалуйста.

— Ну, хорошо. Спасибо, — и Сидор, взяв корзинку, передал ее назад Герасиму и отошел к молодому в дубленке.

— Филин- младший, — представился молодой, похожий по габаритам на дедушку Крылова, смотря на Сидора невинными, почти детскими глазами.

— А я Филин-старший, — добавил стоящий рядом худощавый мужчина, в черный шинельке и в круглых очках, похожий не то на Радищева, не то на Грибоедова.

— Отец и сын, — переспросил Сидор.

— Нет, брат и брат, — уточнил Радищев-Грибоедов.

— Ну, а вы чем здесь занимаетесь? Какую пользу приносите отечеству так сказать, — переводя взгляд с одного на другого, спросил Сидор.

— Разнообразную, — ответил вежливо старший Радищев, — Сельское хозяйство поднимаем. Древесину заготовляем. В общем зарабатывает, чем можем, и налоги платим отчизне.

— Постойте, — перебил его Сидор, — Так это вы запретили Березовским мужикам лес рубить?

— Почему запретили. Ничего не запретили, — продолжая тем же невинным взглядом смотреть на Сидора, ответил младший Крылов, — Пусть покупают у нас порубочный билет и рубят.

— Мы этот лес у господина Магазинова в аренду взяли. Нам с ним рассчитываться надо. «Почему они тогда бесплатно должны рубить», — рассудительно произнес старший, Радищев.

— Ладно, я переговорю на эту тему с Бьерном. Может поправим что-нибудь в договоре, — не стал больше ничего уточнять Сидор.

— А это вот как заведено по местным обычаям, от нас примите с братом, — поставил перед Сидором большую, плетеную корзину старший Радищев и отошел назад.

— Спасибо, — не стал отказываться Сидор и, сделав знак Герасиму, чтобы он забрал корзинку, подошел к последнему из приехавших. Это был небольшого роста мужчина, в длинном кожаном плаще, похожий на хитроватого деревенского мужичка, с черными точечками- бусинками глаз, и каким-то светящимся лицом.

— Штирлиц, — представился хитроватый с бусинками, — Ответственный за всю газораспределительную систему района.

— Олигарх значит, — пошутил Сидор, и все дружно засмеялись, а Штирлиц весело добавил, — Здесь как раз все местные олигархи собрались. Еще нашего городничего надо добавить до полного счета, но с ним вы кажется уже, познакомились.

— Да, виделись с ним вчера, — прервал смех Сидор, и с серьезным видом спросил, — Ну и когда вы собираетесь газифицировать полностью район?

— Такая задача перед нами не стоит пока, — засветился изнутри розовым Штирлиц, — У нас сейчас задача более глобальная, — и он, гордо приподняв курносый нос, добавил, — Мы тянем в Европу очередной магистральный газопровод «Денежный поток 2». На это все силы и средства брошены.

— Понятно, — с умным видом произнес Сидор и спросил, — Так это ваш газопровод через дорогу на Сосновку проходит?

— Именно, — засветился на этот раз зеленым Штирлиц, — Уже инспектировали, значит?

— Нет. Просто хотел до Сосновки доехать. Но не смог. Труба перегородила.

— Да, чего там в этой Сосновке смотреть, — весело произнес Штирлиц, — Березовка точно такая же деревня. Ничем не отличается. Двадцать домов, да разрушенный коровник с водокачкой. Туда можно съездить, на экскурсию если захотите.

— Съезжу, конечно, — согласился Сидор. — Скажите, а почему вы трубу пустили не по прямой, а в обход Сосновки, через дорогу? Так же длинней получилось.

— Ну, так как же, — горло у Штирлица вдруг запершило, а бусинки глаз как букашки забегали по лицу, — Это же потом пересогласовали. А сначала по прямой хотели.

— С кем пересогласовано, — наклонил в его сторону голову, вкрадчиво спросил Сидор.

— С господином Магазиновым, — понизив голос, доложил Штирлиц, — Разве вы не в курсе?

— Нет, к сожалению, — покачал головой Сидор, — Ну, да ладно. Я потом сам переговорю с Магазиновым. — И он, похлопав стоявшего в растерянности Штирлица по плечу, спросил с некоторым удивлением, — Ну, а где ваша корзинка?

— Что, — не понял Штирлиц.

— Ну, эти варенья, грибочки.

— Ой, простите, — засветился желтым Штирлиц и, развернувшись, поставил перед Сидором, держа двумя руками огромную корзину.

— О-о-о, — с одобрением произнес Сидор, — Чувствуется, что тут уже государственные масштабы.

— Так и есть, — с облегчением ответил Штирлиц, вытирая рукой вспотевший лоб.

— Очень приятно было, с вами познакомится, — доброжелательно произнес Сидор, спасибо за грибы и варенья, — Если ко мне вопросов больше нет. Тогда заседания кабинета министров считаю на сегодня закрытым, — оговорился по привычке Сидор и тут же поправился, — Извините, никак от квасковских дел все не отойду.

— Это вы нас извините, что побеспокоили. Просто надо было представиться, познакомиться. Сразу видно, что вы человек государственно мыслящий. Других Митрофан Анатольевич и не держит. Привет ему большой от нас передавайте. Всегда рады. Чем можем, поможем, — заговорили в один голос приехавшие и, раскланявшись, пошли к воротам, за которыми их ждали джипы с мигалками.

Сидор было уже собрался зайти в дом, как к нему вернувшись, подбежал полковник Самодур и, прижимая руки к груди, проникновенным голосом произнес, — Вы про песок только не беспокойтесь. Все сделаем как надо. Комар носа не подточит.

— Хорошо, хорошо, — улыбнулся в ответ Сидор, — А по-другому ведь не получится.

— Это, точно, это так и будет, как вы сказали. А я уж в следующий раз вам еще больше грибочков и варенья привезу.

— Спасибо. Не надо. Мне столько не съесть, — вежливо ответил Сидор, и оставим полковника на улице, вошел в дом.

***

После обеда Сидор решил спуститься в расположение военной части и вернуть майору его полевую форму, в которую его по ошибке вчера одели у Анжелы, а заодно поинтересоваться, куда делись его лыжи. Предупредив Герасима, что скоро вернется, он вышел через калитку и по накатанной лыжне, стал спускаться к лагерю.

Внизу, у военных, все работало по уставу и распорядку. В кустах с табличкой мины, сидели все также солдаты со спущенными штанами. Вчерашний дневальный дремал под караульным грибком. Тягачи наталкивали в отвалы землю, из которой сосновские мужики продолжали выкапывать картошку. Только в штабной палатке вместо майора Груши, находился не знакомый сержант с красной повязкой дежурного на руке, который постоянно крутил ручку полевого телефона и безрезультатно пытался связаться с какой-то Рябиной.

— Майор Груша, отгружает песок заказчикам, — ответил сержант на вопрос Сидора, где найти их командир и продолжил вызывать Рябину.

Сидор вернулся к дневальному у грибка и, разбудив его, спросил, где здесь отгружают песок. Дневальный, узнав Сидора, и не задавая никаких вопросов, повел его за лесопосадку, где за кустами, в овраге экскаватор грузил в самосвалы песок из небольшой желтой кучи, а чуть в стороне, рядом с зеленым Уазиком и дорогим внедорожника стоял, беседуя с мужчиной гималайской наружности, майор Груша. Он был одет в парадный китель с золотыми погонами, полевую, офицерскую фуражку и почему-то синие спортивные штаны, заправленные в сапоги. Подождав, когда майор закончат разговаривать, незнакомец сядет в джип и уедет, Сидор пробравшись через кусты, подошел к Груше:

— Здравия желаю, товарищ майор, — приложив руку к голове, бодро произнес Сидор.

— Ха, Сидор, — радостно воскликнул Груша, и подойдя начал тискать его в объятиях. — А куда ты вчера делся? — Отпустив наконец Сидора, искренне удивился Груша, — Танцы помню. Как за шампанским поехали еще раз, помню. А больше ничего не помню.

— А я уже и танцы не помню, — с содроганием ответил Сидор, — Вот кстати твоя форма на мне с утра оказалась, — и он протянул сверток с формой.

— А я думал, как всегда, Анжелка спряла. Любит она такие шутки. Я уже от нее несколько раз голым возвращался, — забирая форму, хохотнул майор.

— А ты мои лыжи не видел, — вспомнил сразу Сидор.

— Нет, — удивленно ответил майор, — Наверное у нее остались. Кстати, может съездим к ней сегодня вечерком. Тут у меня немного лишних денег появилось, — и он достал из кармана хорошую пачку денег, — Заодно и насчет твоих лыж узнаем.

— Сегодня не могу. Ко мне Бьерн вечером должен приехать.

— Жаль, — искренне произнес майор, пряча деньги, — Ну, тогда может завтра?

— Может, — пожал плечами Сидор и не удержавшись, спросил, — Ты же говорил, тебе песка не хватает, а сам смотрю его на сторону грузишь.

— Правильно, мне его по любому не хватит. А это я дорожникам помогаю, — бесхитростно ответил майор, — Им завтра объект сдавать. Вот и приехали за помощью. А я придумаю, что-нибудь, не переживай, — беспечно ответил майор, — Ну, так может тогда ко мне в штаб пойдем, поправим здоровье?

— Нет, — отшатнулся испуганно Сидор. — Мне в усадьбу срочно надо.

— Тогда, я тебя на Уазике отправлю, раз спешишь. А я сам пешком дойду. Тут рядом, — и Груша, открыл перед Сидором дверь и приказал водителю, — Отвезешь майора, а потом вернёшься к штабу.

— Спасибо, — пожал руку Груше Сидор, залезая в машину.

— Заезжай, — помахал ему рукой вслед майор, — А насчет лыж, я узнаю у Анжелы.

У ворот усадьбы уже стоял джип Бьерна. Сидор тяжело вздохнул и вылез из Уазика.

— Товарищ, Сидор, — окликнул его водитель, — Вот вы вчера вещи свои забыли, — и он протянул кожаные плавки и рубашку в сеточку, в которые его вчера одели у Анжелы.

— Спасибо, — смутившись, ответил Сидор забирая вещи, — А ты мои лыжи не видел?

— Вас без лыж вчера в машину погрузили, — с сочувствием ответил солдатик.

Сидор криво улыбнулся в ответ и пошел в усадьбу.

— Что-то Бьерн сегодня недовольный приехал, — встретил его у входа Герасим с метлой, — Накуролесили похоже вчера с Грушей?

— Да, нет вроде, — пожал плечами Сидор и вошел в дом.

На диване за столиком сидел с хмурым лицом Бьерн и смотрел телевизор без звука.

— Ты, чего весь район на уши поставил, — не здороваясь, раздраженно произнес Бьерн.

— А что случилось, — удивленно посмотрел на него Сидор.

— Все уже знают, что ты березовским мужикам лес разрешил рубить, а Сосновским пообещал трубу разрезать, — резко встал с дивана Бьерн.

— Да ничего я не обещал, — безразлично ответил Сидор, — Они приехали, пожаловались. Я сказал, что попробую разобраться. И все.

— Чего тут разбираться, — продолжал наседать Бьерн, — Все земли Етьские мы в аренду сдали по договору Филиным, чтобы те на них деньги себе и нам зарабатывали. Вот они и начали порядок наводить. А то привыкли все понимаешь жить на халяву.

— Мы, это кто, — не понял Сидор.

— Мы, это благотворительный фонд Магазинова, за которым как тебе известно стоит сам Митрофан Анатольевич, — немного успокоившись, объяснил Бьерн.

— Я это понял, — кивнул головой Сидор, — Ну, а как же мужикам без дров? Газа нет и не будет, как Штирлиц тут говорил. Как обогреваться?

— Кто им не дает, — снова загорячился Бьерн, — Пусть покупают дрова. Вон у вас в Кваскве, ввели платные парковки и что? Побурчали, побурчали и примирились, и начали платить. Чем мы здесь хуже?

— Подожди, эта история с парковками еще боком им вылезет. Не всем это по карману, — невесело ответил Сидор, — Ну, а трубой зачем дорогу перегодили на Сосновку? Трасса ведь раньше другая была, в обход.

— С трубой, это Магазинов договорился в Кваскве, с начальством Штирлица, чтобы газопровод по Етьской земле немного прошел.

— Зачем, — не понял Сидор.

— Чтобы деньги за аренду земли с них брать, — с насмешкой произнес Бьерн, — Что тут непонятного?

— А как мужикам теперь в город ездить?

— Магазинов обещал выбить средства в правительстве на строительства моста, — ответил Бьерн и хитро улыбнулся.

— Через трубу, — уточнил Сидор.

— Через трубу, — передразнил Бьерн.

— Это долго ждать придется, если через правительство, — обреченно произнес Сидор, — Я у них сосиски выбивал на обед. В очередь поставили на год. И то не факт, что получишь. Представляю, сколько лет на мост уйдет.

— Подождут, — снова раздражаясь, ответил Бьерн, — Триста лет здесь нормальной дороги не было, каждую весну и осень ее затапливало и ничего, добирались как-то, — и он устало вздохнул и уже искренне добавил, — Разберутся, без тебя. Тут у нас своих проблем хватает, а ты еще чужими грузишься.

— А, что у нас, что за проблемы, — без интереса, спросил Сидор.

— Потребление в Кваскве Белого медведя, упало за месяц на тридцать процентов. «Тенденция сохраняется», — нахмурившись произнес Бьерн.

— Пить что ли меньше стали?

— Нет, — задумчиво ответил Бьерн, — Кто-то стал отсюда самогон в Кваскву поставлять. Наша агентура передает, что там из него какой-то модный коктейль изготавливают, очень популярный среди интуристов и гостей столицы. Кажется, Утро стрелецкой казни называется. И говорят, что только из нашего, N-ского самогона, самый лучший коктейль получается, — и немного подумав, добавил, сделавшись подозрительным, — Похоже, без ментов здесь не обходится.

— Почему ты решил, что это менты, — вспомнив молоковозку у автобусной остановки, с деланным интересом спросил Сидор.

— Потому, как они у нас ответственными за борьбу с самогоноварением проходят, — раздраженно ответил Бьерн, — Поэтому у них все ключи и отмычки к этому незаконному источнику обогащения. Но это мы проверим. С завтрашнего дня в городе усиление вводится, по случаю приезда к нам Нахального. Все менты теперь круглосуточно дежурить будут. Некогда будет бизнесом заниматься. Вот и посмотрим, как увеличится спрос на Белого Медведя.

— Вариант, — согласился Сидор, — А Нахальный точно сюда приедет?

— Да, ну что ты. Кто его сюда пустит после этого фильма про Митрофан Анатольевича, — усмехнулся Бьерн, — Это служба безопасности решила комбинацию разыграть. У них с ментами постоянные разборки по части коммерций.

— Да, серьезно у вас тут всю закручено. «Прямо настоящая политическая борьба», — с уважением произнес Сидор.

— Это ты точно заметил, — расплылся в улыбке Бьерн, — Такая политическая борьба за Бабло, что всей западной демократии у нас учиться и учиться, — и он, взглянув на часы, добавил, — Все, мне пора. И у меня просьба к тебе. Ты за отставкой автобусной понаблюдай. Сюда все дороги от окружных деревень сходятся. Здесь должна быть основная точка сбыта.

— Постараюсь, — провожая Бьерна, пообещал Сидор.

— А медведей откуда вы этих взяли, — выйдя на улицу, с опаской посмотрел в сторону бассейна Бьерн.

— Это от Нахального нам передали, — серьезно ответил Сидор.

— Ха. Ну, ты шутник, — подозрительно посмотрел на него Бьерн и попрощавшись направился к выходу.

— Ну, чего барин, договорились насчет леса и трубы, — подошел к нему Герасим.

— Пока нет, — задумчиво ответил Сидор, — С этими похоже не договоришься. Тут надо другие варианты поискать.

— Да, ты переживай. Мужики тогда сами чего-нибудь придумают. «Так всегда здесь было», — безразличным тоном произнес Герасим.

— Со времен покойницы барыни Варвары Петровны, — ехидно спросил Сидор.

— Не-е. До нее еще, — задумчиво ответил Герасим, — При Емельке Пугачеве были случаи. И при нашествии Бонопартия Наполеона тоже.

— Что тоже, — оглянулся на Герасима Сидор. Но тот, не вдаваясь в подробности, взял прислоненную к стене метлу и не спеша пошел к вертолетной площадке.

***

Прошло две недели. Сидор стал привыкать к однообразной, но спокойной деревенской жизни. Сон его наладился, а кошмары во сне вообще перестали беспокоить. Вставал он теперь он поздно. К этому времени Герасим уже готовил завтрак из экологически чистых деревенских продуктов. После завтрака он, как правило, становился на лыжи, сделанные Герасимом из досок от старой бочки. Съездить к Анжеле забрать свои он стеснялся. И обходил несколько раз вокруг усадьбы, стараясь держаться подальше от расположения военной части майора Груши, опасаясь быть снова затянутым им в сети пьянства и разврата. Возвращаясь с лыжных прогулок, он плотно обедал и потом крепко спал, чуть ли не до сумерек. Проснувшись, выходил во двор, и помогал Герасиму чистить дорожки или подметать вертолетную площадку. А вечером, после чая, заваренного на зверобое, вприкуску с бубликами, смотрел телевизор, выключая звук, или читал подшивку старых, советских газет, которую Герасим принес из заброшенной деревенской библиотеки, для разжигания камина. Два раза в неделю, Герасим топил баню, и парил его дубовыми вениками.

Выйдя однажды утром за ворота усадьбы, Сидор, дойдя до поворота на N-ск, увидел ту самую старуху, Кулиночку кажется, дремавшую на остановке рядом с большой сумкой, стоящей на земле.

— Здравствуйте, — вежливо произнес Сидор, проходя мимо.

— Ой, — открыла глаза старуха, — А автобус, когда на город пойдет? Уже второй час здесь сижу. Его нет, все и нет.

— Не знаю, — ответил Сидор.

— А ты посмотри, чего там написано в расписание, — Старуха приподнялась и ткнула кулачком в бумажный листок, приклеенный к стене остановки, — Я-то совсем тут ничего не вижу.

Сидор подошел ближе и прочитал громко, в слух, чтобы расслышала старуха, отпечатанный на принтере выцветший текст: «По техническим причинам, до конца следующей недели автобус в город ходить не будет. Администрация».

— Не будет автобуса бабушка, — добавил он от себя, наклоняясь к старухе.

— А как же до города теперича добираться, — и старуха растерянно посмотрела на Сидора, — Мишка Белорус меня только до остановки довезти может, а в город его на тракторе милиция не пущает. А мне пенсию надо получить. У нас в деревне почту закрыли. Не привозят теперь. В город ездить надо. Да и внуков проведать. А то совсем от рук отбились, — затараторила плаксиво старуха, потом вдруг звук исчез, а она продолжила, пережевывая беззубым ртом, говоря уже о чем-то, о своем.

— В принципе я вас могу отвезти, — немного подумав, предложил Сидор.

— Сколько возьмешь, — и старуха хитро посмотрела на него.

— Да, ничего не возьму. Мне там надо в одно место заехать, забрать лыжи, — вспомнил вдруг он.

— А на чем ты меня повезешь, — посмотрев внимательно по сторонам, уточнила старуха.

— Сейчас я за машиной схожу. Подождите меня здесь, — ответил Сидор и быстрым шагом пошел по дороге в усадьбу.

Когда он вернулся на машине, старуха уже стояла на обочине, придерживая рукой, стоящую рядом сумку. Сидор взял сумку, и с трудом подняв ее, поставил в багажник.

— Камни что ли тут у вас, — спросил он старуху, помогая ей сесть в машину. Та только, что-то молча прошамкала в ответ губами.

Перед въездом в город их остановил стоявший дежуривший возле Уазика милиционер, в котором Сидор признал того самого сержанта, который приезжал к развилке дорог на молоковозке.

— Документик, — поспросил он, заглядывая, через опущенное стекло в салон машины. Сидор показал ему красные корочки и тот отдав честь, собрался было отойти, как его окликнула старуха: «Микола, ты чего это рожу воротишь. Аль не узнаешь?»

— А, бабушка Кулиночка, здравствуйте, — повернулся милиционер.

— Ты чего это за продукцией вчера не приехал. Народ три часа тебя прождал на морозе.

— Извини, бабушка, — явно смущаясь Сидора, ответил милиционер, — Временно молочная продукция приниматься не будет.

— И чагой-то, — продолжила допрос старуха.

— Нас тут всех в усиление забрали. Говорят, Нахальный в город скоро приедет. Поэтому некогда нам теперь ваше молоко возить. Ждем его.

— А чего нам прикажешь делать?

— Не знаю, — пожал плечами милиционер, — Сами как-нибудь попробуйте. Главное доехать до Квасковской трассы, а там на заправке дальнобойщики все оптом принимают.

— Как же тут доедешь, если ваши каждую машину проверяют на выезде, — озадаченно произнесла старуха.

— Это да. А сейчас еще квасковскими омоновцами обещают усилить, — согласился милиционер, — Ладно, пошел я, — и он, развернувшись, собрался было уходить, но старуха снова окликнула его:

— Подожди, Микола, — Сержант нехотя оглянулся, — Ты случайно не знаешь, за что моих внуков твои менты арестовали? А то сегодня Мишке-белорусу позвонили на мобильный из отделения, а толком ничего не объяснили, связь плохая.

— Так они это, — снова вернулся к машине милиционер, — Разрисовали красками новый автозак. Нам его недавно из Квасквы прислали. Он у отделения стоял. А они ночью его и разукрасили.

— А что их видел кто-то, — вкрадчиво спросила старуха.

— Так некому больше. Здесь никто кроме них этим художество не занимается. Да и продавщица в магазине подтвердила, что они недавно баллончики с краской покупали.

— Ну, не велик грех, — облегченно произнесла старуха, — Как разукрасили, так и обратно перекрасят. Поехали, — махнула она рукой вперед.

— Куда, — выезжая на дорогу, спросил Сидор.

— К отделению полиции. Будем сначала внуков выручать.

Доехав до отделения полиции Сидор остановился перед легким шлагбаумом, за которым стоял желтый милицейский Уазик, а чуть дальше возвышался огромный автозак, который они встретили с майором Грушей увинного магазина, направляясь в салон к Анжеле. Только теперь весь автозак, включая кабину и будку для арестантов, был в полоску разукрашен красками, как радужный флаг ЛГБТ-сообщества. Вокруг автозака с ведром ходил водитель-омоновец, безрезультатно пытаясь оттереть краску. Сидор помог Кулиночки, вылезти из машины, и они подошли к автозаку.

— Не отмывается, — участливо спросил Сидор.

— Бесполезно, — обреченно ответил омоновец, поставив ведро на землю, — Здесь по новой надо красить. А где такую краску сейчас возьмешь?

— А начальство твое, где, — поинтересовалась старуха.

— У себя, — кивнул в сторону белого одноэтажного домика омоновец, — Только к нему сейчас лучше не ходи. — Он злой, да еще и с похмелья.

— Это, то, что нам нужно, — обрадовалась старуха и, схватив Сидора за руку, потащила к Ниве, — Помоги мне сумку донести. Сейчас освобождать арестантов будем.

Они вернулись к машине. Сидор вытащил из багажника сумку и с трудом, вслед за старухой, вошел в здание полицейского участка. Внутри за столом, заставленным телефонами, дремал дежурный офицер.

— Серафимыч, у себя, — постучав по стойке рукой, спросила его старуха.

— А вы, по какому делу, — проснулся дежурный.

— По личному, — ответила старуха и, запустив руку в сумку, достала оттуда бутылку с беловатой, мутной жидкостью и поставила на стол перед дежурным.

Тот испуганно, огляделся по сторонам, и быстро спрятав бутылку под стол, кивнул в сторону двери, оббитой коричневым дерматином, — Проходи. Только быстро.

Они вошли в небольшой кабинет, где за столом, заваленным папками с надписью «Дело№», уронив голову на грудь, похрапывая спал седоватый майор.

— Серафимыч, — полушепотом обратилась к нему старуха, — Серафимыч.

— А, — майор приподнял голову и открыл глаза. — Что такое? «Почему беспорядок», — произнес он автоматически, смотря на них еще сонными глазами.

— Как здоровьице то, — начала издалека старуха.

— Ты чего пришла, — очнувшись, наконец, строго спросил майор.

— Да вот гостинцев тебе принесла, — и она, запустив руки в сумку вытащила трехлитровую банку, такой же мутной жидкости и поставила ее на стол перед майором.

— Даже, не проси. Не выпущу я твоих охламонов, — стал наливаться красным, майор, — Ты видела, что они с автозаком сделали. А ко мне, между прочим, завтра омоновцы из Квасквы приезжают. Как я их на такой машине возить буду?

— Так у меня и для омоновцев есть, — и старуха, снова нагнувшись над сумкой, выставила на стол вторую банку, — Или они не люди что ли?

— Они-то люди, — уже мягче ответил майор и тяжело вздохнув, добавил, — Только, что я им объясню, почему у меня машина такого цвета?

— А ты скажи, что специально для маскировки покрасили, чтобы враги не догадались, — и старуха, снова нырнув в сумку, выставила перед майором бутылку с беловатой жидкостью и что-то круглое, завернутую в полотенце. — А это Серафимович, холодец я тебе приготовила, на закуску, из гусиных потрошков. Какой ты любишь, — и она, развернув полотенце, пододвинула к майору миску, с застывшими на стеклянной поверхности холодца, кругляшками оранжевой морковки.

— Ой, и хитра ты Кулиночка, — причмокивая от заполнившей рот слюны, уже добродушно произнес майор и добавил уже строже, — Выпущу в последний раз. Но штраф все равно тебе придется заплатить.

— Так я не отказываюсь, — и она, достав из кармана длинной юбки, маленький кошелек, спросила выжидательно, — И сколько?

Тут майор, наконец, обратив внимание на Сидора, спросил строго, — Так, а вы что здесь делаете?

— Это таксист. Сумку, он мне, помог сюда привезти, — засуетилась старуха, — Выйди-ка голубок, я без тебя с майором поговорю, — и она, схватив Сидора, вытолкала его за дверь.

Прошло несколько минут, дверь распахнулась, и выглянуло красное лицо майора. «Выпусти пацанов, — приказал он дежурному, — И позвони в магазин, чтобы больше им краску не продавали». Майор исчез, а из кабинета вышла довольная Кулиночка.

Дежурный взял связку ключей и, подойдя к металлической двери, отрыв ее, лениво произнес: «Художники на выход». Тут же из темноты, в дежурное помещение вышли те самые пацаны, Чук и Гек, которые разрисовали забор беломедведевской усадьбы.

— Ах, вы бездельники. Одно разорение с вами, — незлобно стала ругаться старуха и схватив их за воротники потащила на улицу.

— Привет, — выйдя следом из участка, поздоровался с ними Сидор, — А я все ждал, когда вы приедете и у меня забор разрисуете.

— Извини, дядь, — виновато произнес Гек, — Мы краску на следующий же день купили. А тут этот автозак попался по дороге. Ну и не удержались мы.

— А деньги мы тебе потом вернем, — добавил Чук.

— Что снова за вас платить, — услышав про деньги, зашипела старуха, — Ни копейки больше не дам. Вот приедут ваши непутевые родители. Пусть они расплачиваются.

— Ладно, разберемся. Садитесь, — открыв дверь, произнес Сидор, — Куда их везти?

— Никуда. Сами дойдут. Они здесь в городе живут, — залезая в кабину, пробурчала старуха.

— Ну, прощайте пацаны, — и Сидор протянул им руку, — Я не в обиде, если что.

— Дядь, а ты сам краску сможешь купи? Ее на выезде из города, в магазине автозапчасти продают. Нам теперь ее никто не отпустит. А мы приедем потом и все тебе нарисуем, — предложил Гек, пожимая руку.

— Мы даже эскизы разработали, — добавил Чук.

— Принимается, — согласился Сидор, садясь в машину.

— Как у вас легко с полицейскими договориться получилось, — с уважением, произнес он, когда они отъехали от участка. — Вам в пору адвокатом здесь работать.

— Не знаю кто те Автокады. Но здесь всегда так было, сколько себя помню, — прошамкала старуха, — Еще со времен покойницы барыни Варвары Петровны, одни давали, другие брали и расходились миром, — и она, лукаво посмотрев на Сидора, добавила, — А, что у вас в Кваскве можно подумать по-другому?

— Да, наверное, также, — согласился Сидор, — Только там уже, наверное, цистернами меряется.

Проехав немного вперед, Сидор увидел вывеску над заведением Анжелы и остановился.

— Сейчас, бабушка, — вылезая из машины, произнес он, — Я на минутку забегу, — и, подойдя к входу, нажал кнопку.

Через некоторое время, дверь приоткрылась и появилась та самая восточная красавица, которая мыла тогда Сидора в ванне.

— Здравствуйте, — вежливо произнес Сидор, — Я тут у вас был недели две назад, с майором Грушей.

— Я помню. Что вы хотели, — улыбнулась в ответ красавица.

— Я у вас лыжи оставил тогда. Можно забрать, — улыбнулся в ответ Сидор.

— Проходите, — отрыла шире дверь перед ним красавица.

Они прошли по слабоосвещенному коридору к небольшой нише в стене и красавица, щелкнув выключателем на стене, включила внутренний свет. Это оказалась достаточно просторная кладовая без окон, заставленная различными предметами. Здесь кроме стоящих вдоль стены лыж, находилось множество различных предметов, например, две инвалидные коляски, несколько роликовых коньков, велосипед, костыли и даже комплект зимней шипованной резины.

— У нас часто клиенты забывают свои вещи, — доброжелательно произнесла красавица, — Так, что ищите свои лыжи.

Сидор обошел все углы, но своих лыж, к сожалению, не нашел. Здесь были в основном деревянные, отечественные, а он пришел на фирменных, пластиковых.

— Нет, — с сожалением произнес Сидор, — Нет здесь моих.

— Значит их кто-то уже забрал, — посочувствовала красавица и спросила, — Больше ничего не желаете?

— Нет, — ответил Сидор и, попрощавшись, быстро вышел на улицу.

— Ну и чего, не жалко тебе денег на этих тратить, — ехидно спросила старуха, — когда они отъехали от модельного агентства.

— Да я по другому поводу заходил, — ответил расстроенным голосом Сидор.

— Не переживай ты так парень, — продолжила тему Кулиночка, — Тебе, да при своей машине, у нас в Березовке любая девка бесплатно даст. Да и замужняя тоже.

— Да я насчет лыж заезжал, — раздраженно ответил Сидор.

— Так и я тоже насчет лыж, — согласилась старуха и, отвернувшись к окну, беззвучно засмеялась, открывая большой, беззубый рот.

***

На повороте, у автобусной остановки, где со слов Кулиночки ее должен ждать Мишка-белорус на тракторе, никого не было.

— Опять змей чумазый запил или сломался, — расстроилась старуха.

— Ничего. Я вас довезу, — не останавливаясь ответил Сидор и свернул на просёлочную дорогу к Березовке.

Проезжая по деревне, Сидор притормозил возле Мишкиного дома рядом с котором стоял его синий трактор, а сам он сидел на лавочке грызя семечки.

— Ты чего ирод не приехал меня забрать, — крикнула ему старуха через опущенное стекло.

— Трамблер снова накрылся. Брак сплошной продают, — вставая и подходя к машине, ответил Мишка, и увидев Сидора, протянул ему руку через салон, — Ну, чего там слышно, скоро менты молоковозку пришлют? А то Любке не во что уже новую брагу ставить.

— Не пришлют они. Их самих там проверяют. Какой-то Нахальный из Квасквы приезжает, — раздраженно ответила старуху.

— И что же теперь делать, — спросил озадаченно Мишка, доставая папироску, и закуривая.

— Слушай барин, — повернулась к Сидору Кулиночка, — А что ты Миколе там сегодня на дороге показал, что он сразу нас и пропустил?

— А, да это корочки у меня есть на этот случай, волшебные, — ответил Сидор и вытащив удостоверение, покрутил им перед собой.

— Вот кто нам поможет нашу продукцию через город до автозаправки на Квасковское шоссе провезти, — обрадовалась старуха и, схватив Сидора за руку, запричитала, — Выручай соколик. Разоримся же ведь. На одну пенсию не прожить. Мишка вон на запчасти по три тысячи тратит. Внуков каждый месяц из милиции выкупать приходится.

— Я бы помог, — стал успокаивать ее Сидор, — Только у меня в машину бидоны эти ваши не войдут. Три от силы возьму и все. А там только оптом принимают. Так, этот ваш Микола говорил.

— Так можно Мишке в прицеп цистерну поставить и собрать весь самогон с округи, — расчетливо рассудила старуха, — У нас на скотном дворе, такая же пустая бочка со времен колхоза осталась. И поедите на тракторе.

— Да я не против, — согласился Мишка, — Других сейчас заработков все равно нет.

— Соглашайся барин, — настойчиво затеребила его за рукав Кулиночка, — Выгодное дело. С нас менты двадцать процентов брали за доставку. Тебе, как гражданскому, десять.

— Я не знаю, — произнес без энтузиазма Сидор, явно не желая влезать в авантюру.

— Не губи, барин, — слезливо заскулила Кулиночка, — Правду Мишка говорит. Зимой здесь это единственный бизнес. А до лета еще дожить надо, пока огороды пойдут.

— Хорошо, хорошо, я помогу, — не выдержав напора старухи, согласился Сидор.

— Только, это. Надо бы сначала в автозапчасти за трамблером съездить, — добавил Мишка.

— Вот и съездите, — обрадовалась Кулиночка, вылезая из машины, — Тем более тебе там и краску надо купить, для моих сорванцов.

— Ладно, поехали, — обреченно ответил Сидор, но тут из Мишкиной хаты вышла молодая, красивая женщина в цветастом платке, из-под которого выбивалась длинная русая коса, плавно облегающая ее большую грудь под деревенским сарафаном,

— Что ж ты, Мишка гостя в дом не зовешь, — произнесла она ласковым, низким голосом, — У меня обед как раз подошел. А ты человека байками стоишь, кормишь. Заходите барин, откушайте нашей деревенской еды.

— И, правда, давай сначала пообедаем, — обрадовался Мишка, — Мне трамблер десять минут поменять.

— В принципе, я не против, — почувствовав подсасывания в животе, согласился Сидор.

— Вот и хорошо, — обрадовалась старуха, — Тогда я вам более не нужна, — и она, помахав рукой, побежала по раскисшей дороге, проворно перепрыгивая через лужи.

— Ну, тогда пошли, — нетерпеливо поторапливая Сидора, произнес Мишка, помогая ему вылезти из машины.

Они зашли в просторную, светлую хату, и сели за большой стол, накрытый белой скатертью с вышивкой.

— Давай, поторапливайся, — с деланной строгостью произнес Мишка, — У нас времени мало.

— Да у меня уже все готово, — весело ответила красавица, доставая из русской печи чугунок и половником, разливая из него в глубокие эмалированные миски аппетитно пахнущий борщ. — Хлеб на столе. И вот сметанку еще берите, накладывайте, не стесняйтесь, — и она пододвинула тарелку с белоснежной сметаной, в которой вертикально стояла воткнутая ложка.

— Слышь, Любка. Под такой обед и сто грамм не мешало бы, — отрезая кусок хлеба, вопросительно произнес Мишка.

— Так, а почему бы и нет, — и Любка, подойдя к стене и отодвинув занавеску, выставила на стол бутылку, мутноватой жидкости и, выйдя из кухни, вернулась с тремя старинными гранеными стопочками, — И я тогда с вами выпью. Не часто к нам гости из Квасквы приезжают.

Мишка деловито, вытащил газетную пробку из бутылки и разлил самогон.

— Мне чуть, чуть, — остановил его руку Сидор, — Мне еще ехать.

— За что пить будем, — беря рюмку, игриво произнесла Любка.

— Предлагаю за хозяйку дома, — поднял свою рюмку Сидор.

— Ой, спасибо. Уже забыла, когда за меня последний раз пили, — улыбнулась Любка, отпив из стопки. — Вы ешьте, ешьте. Вам еще работать.

— А я бы еще выпил, — потянулся за бутылкой Мишка, — Я же не за рулем.

— Да, пей. Чего уж там, — согласилась Любка и снова обратилась к Сидору, — Ну, как там в Кваскве? Два месяца не была, а уже соскучилась.

— Ты это брось, — делано строго, произнес Мишка, и постучал пальцем по столу.

— Ты пей, пей, — ответила Любка, наливая Мишке третью рюмку.

— А почему бы и нет, — согласился Мишка и выпил.

— А Красный факел не закрыли еще, — поинтересовалась Любка, — А то говорили, пожарники на него дело завести хотели.

— Да, нет, работает, — с аппетитом налегая на борщ, ответил Сидор, — У них там солидная клиентура. Побоятся.

— А я, пожалуй, еще выпью, — налил следующую рюмку Мишка, — До завтра весь хмель выйдет.

— Это да. Люди там все солидные всегда собирались. Охрана абы кого не пустит, — улыбаясь, пустилась в воспоминание Любка, — Лучшие годы мои там прошли. И честно не жаль нисколько. Ну, чем бы я тут в этой деревне занималась?

— Тем же чем и там, — хохотнул Мишка, наливая следующую.

— Ты язык то попридержи. Черт чумазый, — стукнула полотенцем по столу Любка и любезно посмотрела на Сидора, — Да вы кушайте, кушайте. Не обращайте на него внимания.

— Да, я уже все съел, — отодвигая тарелку, произнес Сидор, — Спасибо вам большое. Замечательный борщ. Но нам ехать пора. А то магазины закроют. — И он, встав, посмотрел на Мишку, но тот уже сидел, откинувшись на спинку стула, закрыв глаза, и тихо похрапывал.

— Никак он не может научиться нашу самогонку пить, — приподнимаясь, произнесла с укором Любка, — Эй, каебунец, не русский. А ну давай просыпайся.

— Не надо, не надо. Пусть спит, — остановил ее Сидор, — Я один съезжу.

— Да и то верно. Толку от него все равно никакого, — махнула рукой Любка.

Они вышли с Сидором на улицу и Любка, подойдя к трактору, взяла лежащий на капоте снятый трамблер и, завернув его в тряпку, протянула Сидору, — Вот возьмите. Покажите в магазине.

— Вы я смотрю, прямо механик, — похвалил ее Сидор, забирая трамблер.

— Так, я многое чего еще умею — ответила Любка, и искоса взглянув на Сидора, добавила, — Молодым фору дам.

— Да вы еще вполне молодо выглядите, — искренне произнес ее Сидор, отходя к машине.

— Вот спасибо, хоть один живой человек заметил, — расплылась в улыбке Любка, — Вы возвращайтесь, давайте скорее. А я пока вареников с картошкой налеплю. И поужинаем заодно.

— Спасибо, — смущенно улыбнулся Сидор и, запрыгнув в Ниву, поехал в сторону поворота.

На въезде в город, он притормозил у Уазика, с дежурившим в нем сержантом с молоковозки, чтобы уточнить как проехать к магазину автозапчастей. Тот оказался на противоположном выезде из города, в направлении Квасковского шоссе. Другого варианта не оставалось, и Сидор поехал в указанном сержантом направлении. Однако подъезжая к центру, он вдруг неожиданно встал в настоящий затор из местных Жигулей, Волг и старых иномарок. Выйдя из машины, чтобы узнать, что случилось, он увидел, как навстречу, под красными флагами с зелеными крестами шла военизированная колонна. Впереди двигался бронированный джип Тигр. За ним несколько бэтээров с сидящими на броне вооруженными нацгвардейцами в касках и бронежилетах, а замыкали колонну несколько полицейских автобусом, со спящими внутри синими омоновцами.

— И зачем к нам эта армия пожаловала, — спросил удивленно лысый дядька из Жигулей шестой модели.

— Мне сосед говорил, Нахальный собирается к нам в N-ск приехать. Вот они нашим подкрепление из Квасквы прислали, — ответил худой дядечка из старенького фордика.

— Что ж за зверь этот Нахальный. «Интересно посмотреть», — с удивлением произнес лысый.

— Я слышал, что он типа Нестора Махно, хочет анархию ввести в стране. Чтобы никакой власти значит, — выглянул из окна рейсового автобуса водитель.

— Да, нет, — возразил ему мотоциклист с коляской, из которой выглядывала на длинной шее, важная голова гуся, — Говорят он на немцев работает и у ихней президентши в любовниках ходит. Забыл, как ее зовут.

— Меркель, — напомнил лысый из Жигулей.

— Во. Во. Точно. Мергель, — согласился мотоциклист.

— Вот бы, увидеть этого Нахального. «Давно в наших местах такого атамана не было», — с завистью произнес водитель автобуса.

В это время колонна нацгвардейцев наконец прошла и стоящий на дороге местный гаишник, покрутив жезлом, разрешил движение.

Доехав наконец до автозапчастей Сидор купил трамблер, взяв подороже, не китайский и еще прихватив несколько баллончиков с краской, и той же дорогой стал возвращаться обратно. На улице уже начало темнеть, когда он, проезжая центр, снова попал в пробку возле модельного агентства Анжелы, куда выстроилась длинная очередь из приехавших в город нацгвардейцев и синих омоновцев. Очередь вытянулась аж на проезжую часть дороги и стесняла движение. Из скрытых динамиков на улицу разносилась громкая музыка, а фасад бывшего клуба переливался разноцветными лампочками. Вся обстановка вокруг говорила о том, что наконец-то в тихий N-ск пришел большой, настоящий праздник.

***

К Мишкиному дому Сидор подъехал, когда уже совсем стемнело. Деревня давно спала, лишь в нескольких хатах тускло светились огоньки, да где-то однообразно — беззлобно лаяла собака.

Зайдя в хату, Сидор чуть не столкнулся с Любкой у входа.

— А, приехали, — устало улыбнулась она и поставила на стол что-то, завернутое в полотенце, — А я вот вареников вам завернула в кастрюлю, чтобы не остыли.

— В пробку попал. Вот и задержался, — ответил Сидор и, взглянув в лицо Любки, увидел небольшой свежий синяк под правым глазом. — А что у вас с лицом?

— Ай. Мишка к вам приревновал, — отмахнулась Любка, стирая тряпкой крошки со стола.

— А где он, — насторожился Сидор.

— В комнате, — кивнула на дверь Любка.

Сидор прошел дальше и, войдя в комнату, увидел угрюмо сидящего с папироской Мишку.

— Вот, твой трамблер, — положил он перед ним сверток в промасленной бумаге, — А что у вас здесь случилось?

— А то ты не знаешь, — ухмыльнулся Мишка, и обиженно взглянув на него, добавил, — Что тут у вас с Любкой было, когда я уснул?

— Ничего. Я в город сразу за трамблером уехал, — растерялся немного Сидор.

— Точно, — неуверенно произнес в ответ Мишка.

— А то ты не заешь, — возмутился Сидор.

— А в Кваскве тоже ничего, — немного подумав, снова угрюмо спросил Мишка, — В Красном факеле я имею в виду.

— И в Кваскве ничего, — пожал плечами Сидор, — У меня таких денег не было, чтобы по Красным факелам ходить.

— Ну, тогда извини, — вставая с лавки, Мишка виновато протянул руку, — Ошибка вышла.

— Да пошел ты, — развернулся Сидор и вышел из комнаты.

— Вы вареников с собой возьмите, дома поужинаете, — протянула Любка кастрюлю, завернутую в полотенце, — И не обращайте внимание на него. Ревнивый уж больно. Ничего не поделаешь, африканская кровь, — простодушно улыбнулась она.

— Вам виднее, — согласился Сидор и, взяв кастрюлю, направился к двери.

— Эта, подожди, — вышел из комнаты, белозубо улыбаясь, как ни в чем не бывало Мишка, — Подъезжай завтра к двенадцати на автобусную остановку. Я как раз успею к этому времени деревню объехать и самогон слить.

— Хорошо. Буду, — устало согласился Сидор и вышел из хаты.

***

На следующий день, Сидор, отдал баллончики с краской Герасиму, предупредив, чтобы тот, если появятся Чук с Геком, разрешил им разрисовывать забор с наружной стороны, а сам завел Ниву и к двенадцати часам подъехал к остановке. Мишкиного трактора еще не было, и он, заглушив мотор, вышел из машины и стал прогуливаться вокруг остановки. Тут на дороге, со стороны Сосновки появился зеленый Уазик майора Груши. Подъехав к остановке, Уазик остановился и из него выскочил, сияющий майор:

— Хорошо, что я тебя встретил — обнимая Сидора, обдавая запахом одеколона, и легкого перегара, радостно произнес майор, — Завтра к двенадцати жду тебя у себя в штабе. Отказы не принимаются.

— Что случилось, то, — без энтузиазма поинтересовался Сидор.

— Как, что, — и Груша расплылся в самодовольной улыбке, — Завтра, торжественная сдача плаца государственной комиссии.

— Ты его все- таки построил, — удивленно воскликнул Сидор, — А где ты достал песок, плитку?

— Солдатская смекалка сработала. Я же тебе говорил, — потирая руки, лукаво прищурился майор. — В общем завтра к десяти, чтобы как штык у меня. Сначала торжественный парад. Потом легкий праздничный обед, а вечером все вместе, с генералом, продолжаем отмечать у Анжелы.

— С каким генералом, — не понял Сидор.

— Проверяющим из Квасквы, — хмыкнул майор, — В общем, до завтра. Мне еще в город надо проехать, остальных оповестить, там начальника полиции, военкома, пожарников, — и он, запрыгнув в Уазик, махнув из окна рукой, и помчался по шоссе в сторону N- ска.

— Интересно, что он мог там придумать, — вслух подумал Сидор и в это же время на дороге, со стороны Березовки, показался синий Мишкин трактор с прицепом.

— Извини, опоздал немного, — вылезая из кабины, и протягивая руку, белозубо улыбнулся Мишка, — Ждал, пока сосновские с бидонами через трубу перелезут. Подморозило. Скользкая. Все время скатывались обратно. Зато полную бочку заправили, — и он, подойдя к прицепу, похлопал по стоящей в нем желтой бочки с полинявшими буквами МОЛОКО, — Тысяч на тридцать потянет.

Они выстроились в колонну. Первым поехал Сидор на Ниве, за ним, почему-то с государственным флагом на крыше трактора, Мишка. На въезде в город уже привычно стоял милицейский Уазик, только из него вышел, протягивая жезл, не обычный, местный милиционер, а настоящий синий омоновец.

— Предъявите, документик, — поставленным голосом обратился синий через опущенное стекло к Сидору.

— Привет, — удивлено поздоровался Сидор. Перед ним стоял тот самый сержант, который неоднократно арестовывал его раньше в Кваскве, и с которым они потом подружились на почве осетинских пирогов Петровича. — А тебя как сюда занесло?

— Здравствуйте, — не меньше Сидора удивился сержант, — Нас сюда на усиление прислали. К ним Нахальный должен приехать. А они не знают, как с ним бороться. Вот нас и отправили в командировку. А вы что здесь делаете?

— Да вот бросили сельское хозяйство поднимать, — махнул рукой в сторону Мишкиного трактора Сидор, — Помогаю местным бизнес налаживать.

— Знаю я их бизнес, — засмеялся сержант, — А я сам из этих мест. Из Березовки. Может бабку Кулиночку знаешь? Так я ее внук или правнук, уже сбился со счета.

— Не ожидал, тебя здесь увидеть, — удивился Сидор.

— Да у нас пол батальона родом из этих мест. Традиция. Это еще со времен покойной барыни Варвары Петровны завелось, отсюда в жандармерию набирать, — радостно сообщил сержант и увидев Мишку, выглядящего из трактора, спросил, — А Мишка-белорус то твой, смотрю на пекарей Петровича похож. Такой же черный.

— Брат их двоюродный, — кивнул головой Сидор, — На Любке из Березовки женился.

— Знаю я Любку. Хорошая девка, — закивал сержант, улыбаясь в сторону Мишки.

— Что, — высунув голову из кабины Мишка.

— Любка, говорю. Хорошая девка, — крикнул сержант, показывая большой палец.

— Хорошая, хорошая, — закивал в ответ Мишка.

— Ладно, сержант. Нам ехать пора. А то молоко скиснет, — извиняясь, произнес Сидор, — Рад был встречи.

— Я тоже, — счастливо улыбался омоновец, — Давай езжай. А я по рации своих предупрежу, чтобы вас не останавливали. — И он, отойдя в сторону, махнул рукой показывая направление движения и достав рацию, что-то сказал в нее. Сидор включил зажигание и через несколько минут они уже въезжали в N-ск.

Город на этот раз производил впечатление настоящего укрепрайона, приготовившегося к встречи наступающего врага. Все здания госучреждений, включая школы и библиотеки находились под охраной вооруженных щитами и дубинками синих омоновцев. Кое где были даже сооружены баррикады из мешков с песком, из-за которых выглядывали зеленые нацгвардейцы в касках. А у здания администрации стояла два бэтээра, на одном из которых, приложив к глазам бинокль, вглядываясь на дорогу, сидел целый майор столичной полиции. Надо отдать должное знакомому сержант- омоновцу, Сидора с Мишкой в городе никто не остановил, хотя проверяли всех, включая женщин с детским колясками. И только уже на выезде, из стоящего, по-прежнему радужно разукрашенного автозака, выбежал заспанный капитан местной милиции, но увидев красные корочки, показанные из далека Сидором, отдал честь и снова полез в кабину.

Доехав до Квасковского шоссе, они свернули к автозаправке, где действительно стоял автотягач, с огромной оранжевой цистерной и надписью ОГНЕОПАСНО.

Подъехав к кабине тягача, Сидор опустил стекло и спросил у сидевшего на ступеньке водителя гималайской национальности: «Простите, а кто здесь молочную продукцию принимает?»

— Ми и принимаем, — с гималайским акцентом ответил водитель, — А где сержант Микола? Почему не он приехал?

— У нас там в городе военное положение ввели. Все на дежурстве, и Микола тоже, — нашелся с ответом Сидор.

— Бивает, — безразлично согласился гималаец, — Такая страна у нас, ничего не поделаешь, — и, достав из кабины большую алюминиевую кружку, подошел к трактору и протянув ее Мишке, приказал, — Давай наливай твое молоко. Пробу снимать будем.

Мишка с кружкой залез в кузов прицепа и открыв кран, налил в кружку мутноватой жидкости, от которой сразу пошел знакомый, сладковатый запах Утра стрелецкой казни.

— Пей, теперь сам, — приказал гималаец. Мишка выдохнул и приложился к кружке.

— Хватит, — остановил его гималаец, забирая кружку и макнув палец, облизав его, вылил остатки на землю, заключил, — Нормальное молоко.

— Смотрю не доверяешь, нам, кацо, — с иронией произнес Сидор.

— Слушай, — повернулся гималаец, — Я же не спрашиваю почему у тебя Мишка-белорус, черный. Вот и ты глупых вопросов не задавай.

— Ладно, ладно. Не обижайся, — помахал руками Сидор.

Водитель гималаец, тем временем развернул резиновый шланг и бросил один конец Мишке в кузов, а второй закрепил хомутом к насосу на своей цистерне и включил его. Когда, насос перестал гудеть, гималаец нагнувшись к манометру, произнес: Пятьсот пятьдесят два литра у вас, — И достав из кармана толстую пачку денег, быстро отсчитав, протянул часть Сидору: Тридцать одна тысяча пятьсот рублей, забирай.

— Ему отдай. Он у нас бухгалтер, — указал Сидор на подошедшего к ним на Мишку.

— Спасибо, генацвале, — радостно улыбаясь и пряча деньги под телогрейку, поблагодарил Мишка.

— Не за что, друг степей, калмык, — криво улыбнулся гималаец, — Следующий раз больше привози. Все возьму.

— Постараемся, — залезая в трактор, ответил Мишка.

— До свидания, дорогой, — как-то сразу почувствовав облегчение, попрощался с оптовиком Сидор и они, выстроившись в такую же колонну, поехали в сторону N- ска.

На въезде в город образовалась серьезная пробка. Местные гаишники, усиленные синими омоновца, обыскивали каждую машину. Сидор решил лишний раз не светиться своими корочками, и им пришлось несколько часов прождать свою очередь, поэтому к автобусной остановке они подъехали уже затемно. Мишка стал звать поехать к нему отужинать, обещание не ревновать больше к нему Любку. Но Сидор отказался, сославшись, что рано вставать на парад к майору Груши, и поехал в усадьбу. Герасим доложил, что приезжал на мопеде один из пацанов, порисовал немного на заборе и, забрав краску, уехал, обещав вернуться завтра. Было темно, и Сидор не пошел смотреть художества, а с удовольствием поужинал, вареной картошкой в мундирах с солеными груздями и, запив все чаем из зверобоя, и укрывшись одеялом, прилег на диване, и скоро заснул.

(Сон Сидора)

Тут стоит отметить, что в последние время сон Сидора нормализовался, под воздействием спокойной сельской жизни и кошмары во сне почти перестали его беспокоить. Так только, иногда, под утро, присниться какая-нибудь не стоящая внимания ерунда. Именно так и случилось в этот раз.

Ему послышался за окном какой-то странный звук, похожий на приглушенный шум вентилятора. Он встал и, подойдя к окну, выглянул во двор. Шум вентилятора действительно доносился откуда-то сверху и стал постепенно усиливаться. Через какое- то мгновение на вертолетную площадку упал сверху столб неяркого света, а от стены дома, к забору метнулась какая-то тень и растворилась в темноте. В это время, продолжался издаваться пыхтящий, вентиляторный звук, и на площадку опустилось розовое облако похожее на носорога, точно такое же, какое они с майором Грушей недавно наблюдали над Сосновкой. Тут в боку розового носорога, открылась небольшая дверь, и по спустившемуся вниз трапу на площадку сошел мужчина в черном длинном плаще и белой улыбающейся маске Анонимуса. На голове у носорога появился небольшой прожектор, который лучом осветил белых медведей, стоящих у бассейна. Анонимус достал из-под плаща видеокамеру и стал их снимать. «Что это все значит, — удивленно подумал Сидор, и, набросив сверху на себя одеяло, вышел во двор.

— Что вы здесь делаете, — крикнул он, подходя к негромко урчащему носорогу.

— Я, то, — оглянулся с нарисованной улыбкой к нему Анонимус, — Снимаю фильм про ваших медведей.

— А вы кто такой вообще, — попытался как можно строже спросить Сидор.

— Я, — переспросил гость, — Я Нахальный. Не узнаете разве?

— А почему вы здесь, а не в городе, — спросил Сидор, несколько не смутившись ответом незваного гостя, — Вас там все ждут, омоновцы и нацгвардия.

— Пусть ждут, если им делать больше нечего. Меня больше империя Беломедведева интересует, — усмехнувшись, ответил Нахальный, продолжая снимать медведей, глядя в монитор видеокамеры.

— Это не настоящие медведи. Мы их даже не кормим. Зря вы их снимаете, — попробовал объясниться Сидор. — Вас потом обвинят в фальсификации.

— А носороги тоже ненастоящие, — скептически спросил Нахальный, — В носорогов то вы, похоже, верите.

— Ну, носороги может и настоящие. Мы их раньше с майором Грушей наблюдали в небе, — не сомневаясь, ответил Сидор.

— Значит и медведи настоящие, — закончив съемку, пряча камеру, ответил Нахальный. — И кормить их надо обязательно. А то они, — тут Нахальный сделал паузу и вдруг громко крикнул в лицо Сидору, — Вас самих сожрут!

Сидор отпрянул назад и испуганно спросил, — А чем их кормить надо?

— Можно собачим сухим кормом, — задумавшись немного, ответил Нахальный, — Кстати, у меня есть здесь для носорога, — И он, поднявшись снова на борт носорога, скрылся внутри, а потом появился с небольшим мешком, с нарисованной веселой собакой, — Вот возьмите, — и он сбросил вниз мешок.

— А сколько им давать, — ставя мешок, спросил Сидор.

— Мешка, дня на два хватит. Потом обязательно еще купите, а то без еды они потеряют кинематографический вид, и все будут думать, что ваш Беломедведев жлоб.

— В общем так и есть, жлоб он порядочный, — согласился Сидор.

— А ты я смотрю, нормальный, хотя на него и похож, — ответил Нахальный, — Может вопросы есть ко мне какие. Я на многие могу ответить. Потому как собираюсь, стань президентом страны. Подумай?

— А вы не знаете, куда пропали мои синие лыжи, — спросил неожиданно Сидор.

— Это кто-то из своих взял, — немного подумав, ответил Нахальный. — Кто-то давно на них глаз положил.

— Тут кроме Герасима больше нет никого, — с сомнением произнес Сидор.

— Герасим отпадает, — уверенно ответил Нахальный, — Подумай, кто еще имел доступ к лыжам.

— Бьерн если только, — неуверенно произнес Сидор, — Но я ведь их у Анжелы забыл?

— Ладно, — нетерпеливо перебил его Нахальный, — Мне лететь надо. Хочу еще дворцы Гейзенбергов поснимать. Так что, скоро новый фильм выйдет. Смотри.

— Где смотреть то, — поинтересовался Сидор.

— В интернете найдешь. Любой школьник подскажет, — ответил Нахальный и тут носорог, тихо пыхтя, стал медленно подниматься вверх.

— Счастливого пути, — помахал ему с земли Сидор, но Нахальный снова взял в руки камеру и начал снимать медведей и бассейн сверху. Скоро носорог совсем растворился в ночном небе, оставив в воздухе запах…Тут Сидор принюхался и почувствовал, запах сухого зверобоя вперемешку с жареной яичницей. Так пахло обычно по утрам от Герасима, когда он приносил завтрак. Сидор открыл глаза, перед ним стоял Герасим со сковородкой в руке и кружкой заваренного зверобоя.

— Завтракать пора, барин, — произнес Герасим, ставя сковородку перед ним на стол, — А чего это ты ночью во двор выходил?

— Я выходил, — удивился Сидор.

— Ну, а кто еще там мог натоптать, у вертолетной площадки.

— Не знаю, — пододвигая к себе сковородку, ответил Сидор, — Может белые медведи?

— Розовые носороги еще скажи, — усмехнулся в ответ Герасим и, развернувшись, медленно пошел на улицу.

Позавтракав Сидор, вышел во двор. На улице ярко светило солнце и заметно подмораживало, так что пришлось вернуться в дом и одеть вниз еще спортивную куртку. Он снова вышел и подошел к Герасиму, подметавшему вертолетную площадку.

— Так, где они нарисовали, — спросил он, оглядываясь по сторонам.

— Так вон, за скалой, — Герасим обошел бассейн и указал рукой на место, которое не видно было от дома. На покрашенной светлой краской внутренней стороне забора в полный рост были нарисованы два целующиеся в губы омоновца. Они нежно обнимали друг друга, держа в руках снятые шлемы. Внизу под ногами, валялись брошенные пластиковые щиты и дубинки. — Я им тут специально место выделил. А то вдруг тебе не понравится, — рассматривая с интересом картину, произнес Герасим и добавил, — А мне понравилось. Реалистично. Не люблю я честно, этот авангард.

— Да. Не плохо, — согласился Сидор, возвращаясь обратно к дому, — Я сейчас к Груше поеду. У него сегодня парад. Генерал приезжает.

— Хорошее дело, — идя следом, согласился Герасим, — Ты тогда лучше через город езжай, на машине. А то ночью снег валил, без лыж вниз не пройдешь.

— Я так и собирался, — ответил Сидор и резко остановился у лежащего на земле пакета с весело бегущей фотографии пса. — А это что такое?

— Да сухой корм для животных, — отвернувшись в сторону, равнодушно ответил Герасим, — Привезли вчера.

— Для каких животных, — Сидор с опаской посмотрел в сторону медведей.

— Для собаки, — тяжело вздохнул Герасим, — Собачку я здесь держу у себя в дворницкой. Мне Бьерн запретил, приказал, чтобы я ее утопил. А я вот ослушался. А собачка хорошая, добрая. А ты, что скажешь?

— Я не возражаю, пусть живет. И охранять заодно будет. А то прилетают тут ночью, все кому не попади, — беззаботно ответил Сидор, — А как зовут то собачку?

— Му-Му, — улыбаясь чему-то своему, ответил Герасим.

— Где-то я уже слышал такое имя?

— Так всех собак у нас называют, которые при дворниках живут. Это еще со времен покойницы барыни Варвары Петровны завелось, — объяснил Герасим.

— Ладно, мне пора, — взглянув на часы, ответил Сидор, и пошел вниз к воротам, где стояла его Нива.

***

На въезде в город в этот раз не было никакого патруля. А вот по улицам, ему стали попадаться небольшие группы людей, что-то с любопытством рассматривающих на стенах домов. У одной из таких групп, рядом с которыми стоял милицейский уазик, Сидор притормозил и, выйдя из машины, подошел поближе. На стене дома было написано яркой краской из баллончика, — «Штаб Нахального». Народ стоял, молча разглядывая надпись, а перед подъездом задумчиво расхаживал в зеленой фуражке с красным околышем небольшого роста особист. В это время из подъезда двое нацгвардейцев вывели заспанного мужичка, не трезво стоящего на ногах.

— Где, Нахальный, — жестко спросил подскочивший особист, а Нацгвардейцы приподняв над землей, как следует, встряхнули мужичка.

— Не знаю я никакого, Нахального, — ответил мужичек, и громко икнул.

— А зачем сопротивление оказывал, — прищурился особист.

— А чего они сразу автоматами в меня тыкать начали, — попытался вырваться мужичек.

— В машину его. В отделе допросим, — скомандовал особист, открывая дверь уазика. Гвардейцы, затолкали мужичка на задние сидение уазика, и влезли сами, крепко прижав его с двух сторон. Особист сел впереди, и они медленно поехали по улице, оставляя в воздухе резкий запах плохого бензина.

— Что здесь случилось, — спросил Сидор у стоящего рядом пенсионера в каракулевой шапке с палочкой в руке.

— Агента Нахального арестовали, — со знанием дело ответил пенсионер.

— Да, какой это агент, — возмущенно отреагировал, мужичок в синем спортивном костюме, — Это Васька сварщик из СМУ 5. Его все здесь знают. Они вчера аванс с бригадой обмывали. Вот и перебрал немного. С кем не бывает?

— Ага. Нахальный, может им аванс выдал, — не унимался пенсионер. — В СМУ 5 уже полгода зарплату не платят. Вот они и продались америкосам, — и он палкой постучал по стене с надписью про Нахального.

— Да по всему городу, такие надписи на домах ночью поставили. «Что же всех теперь арестовывать», — кто-то возмущенно произнес из толпы.

— Органы разберутся. Кого надо арестуют. Кого надо выпустят, — высокомерно ответил пенсионер и, развернувшись, поковылял по тротуару, продолжая что-то бурчать под нос.

Сидор снова сел в машину и поехал в сторону центра. По дороге ему во множестве попадались дома с подобными надписями, возле которых особисты, усиленные нарядами милиции опрашивали растерянных жильцов, после чего некоторых сажали в дежурные машины и куда-то увозили. Но самая большая надпись, — «Главный штаб Нахального», красовалась в центре, на фасаде здания администрации, где у входа стоял все тот же автозак, в радужных цветах, и в который сажали выходивших под конвоем, испуганных работников администрации.

Проехав городскую застройку, Сидор выехал на совсем уж разбитую дорогу, идущую вдоль длинной стены гаражей и сараев, изрисованных граффити, как вдруг впереди увидел своих пацанов, Чука с Геком, которые приставив к стене деревянный ящик выводили на ней из баллончиков — Штаб Нахаль… Услышав звук мотора, они, спрыгнув на землю бросились было бежать вперед, но Сидор объехав их, остановился, перегородив дорогу.

— Привет пионеры-подпольщики, — опустив стекло, с юмором произнес он, — Вот оказывается, куда моя краска уходит. На борьбу с режимом.

— А чего такого мы сделали, — с упрямым видом посмотрел на него Гек.

— Там по всему городу, менты с особистами вас ищут. «И ведь найдут скоро», — с укором произнес Сидор.

— Да, мы все уже. Больше не будем. Краска закончилась, — потряс пустым баллончиком Чук.

— Не боись, мы у бабки Кулиночки отсидимся недельку-другую. Никто там нас не найдет, — как всегда рассудительно добавил Гек.

— А потом что делать будете?

— К Нахальному в Кваскву уедем. Будем ему помогать, с коррупцией бороться, — ответил Гек.

В это время где-то сзади за гаражами завыла милицейская сирена.

— Сюда, похоже, едут, — прислушиваясь, произнес Сидор, — Давай прыгай в машину, — и он распахнул пассажирскую дверь. Пацаны, не раздумывая залезли на задние сидение. Сидор, вывернув прямо на дорогу, и объезжая ямы, поехал вперед.

За городом дорога шла по хорошо укатанному снегу и была значительно лучше, чем в городе. Сидор стал прибавлять газу, как вдруг на встречу, из-за поворота, по обочине, выскочил лыжник, в ярком, оранжевом костюме, и темных очках. Сидор притормозил, объезжая и увидел на лыжнике точно такие же синие лыжи, в которых он тогда пришел к Анжеле. Лыжник проскочил мимо, а Сидор резко затормозив и открывая дверь, крикнул ему в след: «Стой!»

Лыжник, не останавливаясь, удивленно оглянулся и, тут же съехал с лыжни, и быстро пошел по снежной целине через поле. «Там я не проеду, — с сожалением произнес Сидор, провожая глазами удаляющегося лыжника.

— Зачем он тебе, — поинтересовался Гек.

— Похоже на нем были мои лыжи, — задумчиво произнес Сидор и добавил, — И он об это знал.

— А кто он, — поинтересовался Чук.

— А вот этого я не знаю, — ответил Сидор, отпуская тормоз.

Поднявшись по небольшому склону вверх, он остановил машину. Впереди уже отчетливо просматривались ряды военных палаток, и колонна зеленых тягачей. Чуть дальше, как раз в том месте, где они с Грушей наблюдали небесных носорогов, протянулась большая трибуна, обтянутая красной материей, а рядом, на длинном флагштоке, развевался флаг вооруженных сил.

— Так, пацаны. Мне сейчас надо к военным заехать, парад принять. А вы давайте поднимайтесь наверх, в усадьбу. И ждите меня там, — он залез в бардачок и достав бумажку, что-то написал и протянул ее Геку, — Передашь Герасиму. Скажешь, что я разрешил вам переночевать. Вдруг я сегодня задержусь. А завтра я вас отвезу к Кулиночки в Березовку. Вопросы есть?

— Нет, — пряча записку в карман, ответил Гек и они, выйдя из машины стали медленно подниматься вверх по склону.

— Хорошие ребята подрастают, — вслух подумал Сидор и, включив зажигание, поехал вниз, в расположение военной части.

***

У штабной палатки майора Груши уже стояло несколько зеленых уазиков и черная Волга с армейскими номерами. Знакомый караульный отдал Сидору честь, пропуская его в палатку. Внутри за освещенным керосиновой лампой столом, сложенным все также из ящиков из-под снарядов, стояли несколько хмурых военных, а в центре седой генерал.

— А мы как раз о тебе вспоминали, — выходя из темноты, весело произнес Груша, — Господа офицеры, разрешите представитьуполномоченного представителя премьер-министра в нашем районе, и моего большого друга, майора Сидорова.

Военные все сразу подтянулись и с уважением посмотрели на Сидора.

— Простите, а мы с вами на хоккее в Кваскве в ВИП-ложе не встречались, — протягивая ему большую руку, улыбаясь спросил генерал, — Лицо мне ваше уж больно знакомо.

— Вполне возможно, — пожимая руку, вежливо ответил Сидор.

— Так господа, офицеры, — через десять минут начинаем парад, глядя на часы, произнес майор Груша, — а пока предлагаю, по маленькой, — и он, отдернув полог палатки, крикнул на улицу, — Подавай!

Через мгновение в палатку вбежал солдатик в белом поварском колпаке, неся большой поднос, на котором стояли пустые граненые стаканы, открытые банки тушенки и крупно нарезанные ломти черного хлеба. Солдатик расставил еду перед присутствующими, а майор Груша, достав из-под стола, зеленую фляжку разлил по стаканам всю ту же мутную жидкость, явно Сосновского происхождения.

— Первый тост, традиционно за верховного главнокомандующего, — поднял свой стакан седой генерал. Офицеры, взяв свои стаканы, чокнулись и медленно выпили не закусывая. Сидор слегка пригубил и незаметно вылил остальное под стол, а Груша разлил остатки из фляжки.

— За Родину, — произнес лаконично генерал, поднимая стакан.

— Ура! Ура! «Ура!» — не громко прокричали военные и, чокнувшись, снова выпили и потянулись вилками к банкам с тушенкой.

Немного перекусив, и еще выпив по одной, все вышли из палатки перекурить.

— Хорошо ты устроился, молодец, — оглядываясь по сторонам, одобрительно произнес уже захмелевший генерал, — А как тут у тебя насчет женского пола?

— Товарищ генерал, может плац, сначала посмотрим. А потом уже и все остальное, — заискивающе предложил майор Груша.

— Да, точно. Мы же для этого и приехали, — вспомнил генерал, — Веди, давай нас, показывай.

Они прошли по расчищенной от снега дорожке в направлении красной трибуны и поднялись на нее. Внизу, там, где раньше работали военные тягачи, теперь расстилался, ровный и достаточно большой по размеру прямоугольник плаца, посыпанный почему-то сверху песком. В дальнем углу плаца, стоял строй солдат в парадной форме, а рядом с трибуной военный оркестр, состоящий из четырех солдатиков с блестящими трубами и толстого прапорщика с большим барабаном.

— А чего это тут песком все засыпано, — поводил перед собой рукой генерал.

— Скользко, — наклонившись к нему, стал объяснять Груша, — То снег пойдет, то приморозит и лед образуется. Вот мы твердое покрытие и песочком присыпали, чтобы маршировать было безопаснее.

— Правильно, — одобрил генерал, — Ну, начинай.

— Есть, — козырнул, Груша и, достав носовой платок, взмахнул им. Тут же толстый прапорщик большой колотушкой стал бить в барабан, а трубачи, сначала не уверенно, а потом уже более похоже заиграли марш Красной Армии. Дождавшись, когда игра оркестра наладилась, Груша взмахнул еще раз платком и по плацу, маршируя, выкрутив в сторону головы, пошел строй солдат. Подойдя к трибуне, строй по команде впереди идущего капитана, остановился и развернулся к ним фронтом.

— Здравствуйте, товарищи артиллеристы, — поставленным голосом, приложив руку к фуражке, поприветствовал их генерал.

— Здравия- желаю- товарищ- генерал, — в одно слово прокричали солдаты.

— Торжественный парад войск, по случаю завершения строительства плаца, прошу начать, — громко приказал генерал.

— Ура! Ура! Ура! — гаркнули в ответ солдаты и под вновь зазвучавший марш, высоко поднимая ноги, стали маршировать туда и обратно вдоль трибуны.

— Как тебе это удалось, — наклонившись к Груше, удивленно шепотом спросил Сидор.

— Я же говорил, военная смекалка, — хитро произнес Груша, — Мы ничего засыпать не стали. Песка все равно неоткуда было взять. А залили все водой. Сейчас морозы ночью до пятнадцати градусов. Замерзло так, что танк проедет. А сверху песочком для маскировки присыпали, — и он счастливо захихикал.

— Подожди. Так весной все оттает, — оторопел от такой наглости Сидор.

— Не переживай. К тому времени глядишь, новые фонды пробьют с плиткой. А не пробьют. Придумаем что-нибудь, — и он успокаивающе похлопал застывшего с открытым ртом Сидора по груди.

Они простояли еще, наверное, с полчаса, дожидаясь пока генерал наслаждался прохождением строя. Тут начал сыпать снежок, и Груша предложил пройти в палатку, отобедать и подписать акты сдачи-приемки. Генерал, смахнул слезу с глаза от нахлынувших чувств и дал команду расходиться.

За это время солдатик-повар успел приготовить на полевой кухне кашу, и они плотно пообедали, заправив, ее как следует тушенкой и выпив еще пару фляжек Сосновки. По окончанию обеда генерал и присутствующие офицеры подписали Груше все необходимые документы по сдачи плаца в эксплуатацию.

— А сейчас предлагаю, всем поехать к Анжеле, — убирая документы в полевой сейф, загадочно произнес Груша, — Уверен, вам у нее очень понравится.

Сидор вздохнул с облегчением и, подойдя к Груше, стал незаметно прощаться. Но тут вдруг раздался голос генерала.

— Надеюсь, майор Сидоров не бросит нас в трудную минуту и пойдет вместе с нами на штурм этой загадочной Анжелы?

— Вы знаете, у меня сегодня еще одна встреча. Я, к сожалению, не смогу, — стал извиняться Сидор.

— Очень жаль, — вдруг расстроено произнес генерал, — Скажу честно. Мне вас там будет очень не хватать.

— Я тебя очень прошу, — тихо произнес Груша, сильно сжимая Сидора за локоть, — Не отказывайся. Здесь речь уже идет о моем повышении в звании. Выручай друг.

— Ну, хорошо, — с внутренней дрожью произнес Сидор, — Я еду с вами.

— Ура! — закричали радостно офицеры и все стали выходить из палатки, рассаживаясь по машинам.

— За мной, — высовываясь по пояс из своего уазика, прокричал майор Груша, и вся колона медленно поползла в сторону города.

Город за это время, похоже, стал постепенно возвращаться к мирной жизни. Нацгвардейцы с омоновцами исчезли куда-то с улиц. Бригады маляров закрашивали какой-то ядовитой синей краской стены домов с надписями про Нахального. На блокпостах снова дежурили местные милиционеры, которые завидев машину майора Груши, радостно его приветствовали и отдавали честь всем следующим в его колонне машинам. Остановившись у винного магазина, Груша купил целый ящик шампанского и фруктов. Офицеры выпили сразу в уазиках несколько бутылок, и в отличном настроении подъехали к заведению Анжелы. Их в этот раз встречали уже несколько восточных красавиц в шелковых красных шароварах и прозрачных блузках. Выпив и потанцевав немного с красавицами, всех провели в большой зал, где оставили переодеваться, дав каждому, как и в прошлый раз по комплекту кожаных плавок, майки в клеточку и ошейники. Сидор, увидев, что на него уже никто не обращает внимания, не стал переодеваться, а незаметно выскользнул за дверь. Он не помнил точно, где находится выход, и стал бродить по заведению, открывая двери.

— Вы, наверное, ищите свои лыжи, — вдруг раздался сзади знакомый голос. Сидор оглянулся. Перед ним стояла та самая восточная красавица, которая встречала их в первый приезд.

— В общем, да, — не стал объяснять ничего Сидор.

— Их забрал Бьерн, — выжидательно посмотрела на него красавица.

— Зачем?

— Не знаю. Может быть, кататься, — пожала плечами красавица, и добавила, ухмыльнувшись, — Вообще-то он такой. Не доверяйте ему.

— Значит, это я его сегодня встретил на дороге. Он меня узнал и поэтому не захотел встречаться.

— Вам очень, нужны этим лыжи, — перевела разговор красавица.

— Они не мои. Их надо вернуть.

— У меня есть точно такие. И тоже синие. Только не здесь, дома, — раздельно произнесла красавица, — Если хотите, можем проехать ко мне.

— Хочу, — согласился Сидор, — А когда?

— Прямо сейчас, — и она протянула Сидору руку.

Они спустились куда-то вниз. Красавица набросила на плечи легкую шубку и через другой выход провела его на улицу. Поездив немного по улицам, красавица приказала остановиться у желтого трехэтажного дома. Открыв незаметную с улицы дверь, она провела его в небольшую, уютно обставленную квартиру.

— Раздевайтесь, — она включила свет, помогла снять ему куртку и провела к небольшому диванчику, а сама направилась в другую комнату. — Я пойду, принесу ваши лыжи.

— Как вас зовут, — остановил ее Сидор.

— Анна Сергеевна, — улыбнулась она и вышла.

Сидор присел на диван и стал ждать. Через какое-то время свет в комнате сделался глуше и откуда-то сверху полилась тихая, успокаивающая музыка. Дверь из соседней комнаты открылась и появилась Анна Сергеевна, в легком коротком халатике, с двумя бокала с шампанского в руках. Она подошла к Сидору и, опустившись перед ним на колени, протянула один бокал.

— Предлагаю выпить за знакомство, — произнесла она.

— Спасибо, — Сидор взял бокал, — А где лыжи?

— Лыжи здесь. Пей.

Сидор чокнулся с ее бокалом и стал пить шампанское. Оно показалось ему неимоверно вкусным. Он с наслаждением допил до дна, закрыл глаза и… отключился.

***

— Вставайте, — услышал Сидор сквозь сон чей-то голос и открыл глаза. Он лежал на кровати, укрытый белоснежным одеялом, а перед ним стоял военный в зеленой форме, фуражке с малиновым околышем, и погонами сержанта. Тот не сильно тряс его за плечо и все время приговаривал, — Вставайте.

— Где я, — покрутив головой, приподнялся Сидор и огляделся. Это была небольшое, без окон светлое помещение с желтым линолеумом на полу.

— В управлении безопасности, — почему-то стесняясь, произнес сержант, — Вот ваша одежда, — он пододвинул к кровати стул, на котором аккуратно была сложена одежда, — Одевайтесь пожалуйста. Вас уже ждут.

— Кто, — садясь на кровать, спросил Сидор.

— Наш начальник, — ответил сержант, отходя в сторону и отодвигая, белую шторку, за которой к стене был прикручен рукомойник, — Можете умыться.

Сидор не спеша оделся и подойдя к рукомойнику, побрызгал на лицо, прохладной водой.

— Пойдемте, — сержант открыл незаметную дверь, покрашенную в цвет стен.

Они вышли наружу и пройдя через небольшой коридор, поднялись по лестнице на второй этаж и остановились перед высокой, оббитой коленкором дверью с табличкой 5.

Сержант, потянул створку двери и пропустив вперед Сидора, тут же закрыл ее, оставшись в коридоре. Это был довольно большой кабинет, со стенами, обшитыми по старой манере, деревянными панелями, с бархатными, тоже старомодными зелеными шторами на высоких окнах и большой бронзовой люстрой под потолком. В глубине кабинета, за большим дубовым столом с бронзовой настольной лампой, в стиле люстры, сидел небольшого роста бесцветного вида мужчина с капитанскими погонами и читал какую-то бумагу. Со стены, над капитаном, лукаво смотрел на Сидора с портрета Сам.

— Здравствуйте, — неожиданно произнес бесцветный и резко встав из-за стола, подойдя к Сидору, представился, — Капитан Порфирьев.

— Майор Сидоров, — с вызовом ответил Сидор, — похлопал себя по карманам в поисках корочек.

— Не трудитесь. «Вот ваши документы, — протянул капитан красные корочки, — Нам известно кто вы».

— Тогда объясните почему я здесь, — забирая корочки, раздраженно произнес Сидор, — И что вы сделали с Анной Сергеевной?

— С Анной Сергеевной все в порядке, — усмехнулся капитан и нажал незаметную кнопку на внутренней стороне стола. Тут же дверь открылась и в нее по-военному вошла Анна Сергеевна, на этот раз в зеленой военной форме, плотно облегающей ее красивую фигуру. Подойдя к столу, Анна Сергеевна, вытянулась перед ними по стойке смирно.

— Вот ваша Анна Сергеевна. Она же, лейтенант федеральной службы безопасности, работающая по заданию руководства элитной проституткой в заведении у Анжелы, — по-доброму представил капитан девушку, и как бы случайно провел рукой ее по бедру. Анна Сергеевна, улыбнулась в ответ и глядя Сидору прямо в глаза, произнесла, — Вы уж извините. Такая наша служба.

— Объясните, что все это значит. Вы знаете, с кем вы имеете дело, — возмущенно произнес Сидор, — Я с ним в одном самолете летаю, — Сидор выкинул руку с указательным пальцем в сторону портрета Сама, висевшего на стене. — Он мне книжки свои про чекистов давал читать.

— Вот поэтому нам и пришлось вас таким образом, незаметно доставить сюда, — извиняясь ответил капитан Порфирьев. — Понимаете, к нам в управление на Вас поступили компрометирующие материала. — Он, вернувшись к столу взял в руки красную папку и открыв ее начал перечислять: пособничество в незаконной торговле алкоголем, получении крупных взяток от должностных лиц и местного населения и…, — тут капитан, тяжело вздохнув и отложив папку добавил, печально глядя на Сидора, — в дестабилизации политической ситуации в городе.

— Это еще что такое, — выпучил от удивления глаза Сидор.

— Вчерашние акции по организации незаконных штабов господина Нахального, — вздохнул капитан и добавил, — Кстати, а где сейчас находятся ваши юные помощники. Наверно в усадьбе господина Беломедведева?

— Значит так, — с негодованием произнес Сидор, — Все это полный бред и клевета. Я требую сообщить об этом в приемную премьер-министру, его помощнику господину Челентано. И уверяю у вас будут очень серьезные проблемы, — и Сидор издевающееся пощелкал себя по плечу, как бы сбивая звездочки с погон.

— Поверьте. Нам очень неприятно было этим заниматься. И мы бы вас не тревожили, — сделал печальное лицо капитан, — Но ко всему вышеперечисленному нам представили записи камер видеонаблюдения. И они оказались подлинными, — и он, вздохнув, улыбнувшись добавил, — И мы сделали точно так как вы сейчас говорили. Связались с господином Челентано и доложили ему о случившемся. Он должен скоро быть здесь и лично займется вашим делом. — Капитан снова подошел к Сидору, — Вы поэтому на нас зла не держите. Наша часть работы на этом закончена.

— И что мне теперь, что делать, — расстроено спросил Сидор.

— Анна Сергеевна вас сейчас доставит в усадьбу. И ждите там вертолет из Квасквы со всей делегацией. Насколько мне известно, посадочная площадка там всегда расчищена.

— Пойдемте, — произнесла Анна Сергеевна, протягивая руку в направление двери.

— До свидания, — попрощался капитан и вернувшись к столу, сел и продолжил читать лежащую бумагу.

Сидор с Анной Сергеевной оставив кабинет и пройдя по коридору, вышли на улицу. Сидор оглянулся, назад. Это было то самое желтое здание, в котором вчера располагалась квартира Анны Сергеевны.

— И вам не стыдно, — презрительно посмотрел на нее Сидор.

— Если вы намекаете на то, чем я занимаюсь у Анжелы, то нет. Такая наша служба. Кстати, там не худшее место. «Многие в более тяжелых условиях работают», — доброжелательно произнесла Анна Сергеевна, открывая перед Сидором дверь дорогого черного внедорожника, за рулем которого сидел здоровый амбал в кожаной куртке. — Садитесь.

— А где моя машина, — оглянулся по сторонам Сидор.

— Не беспокойтесь, ее еще вчера доставили в усадьбу, — успокоила его Анна Сергеевна.

Сидор нехотя залез в машину, рядом расположилась Анна Сергеева. «На главный объект», — приказала она водителю, и они выехали в город.

Когда джип остановился перед воротами усадьбы, Анна Сергеевна, наклонившись к Сидору тихо произнесла ему на ухо: — Это Бьерн, собрал на вас материал.

— Зачем это ему надо, — прошептал в ответ Сидор.

— Не знаю. Они со своим шефом всех чужаков отсюда выживают. Вы уже третий, — пожала плечами анна Сергеева.

— С каким шефом, — не понял Сидор.

— С Магазиновым. Это же его невидимая империя. Надеемся ваши покровители не дадут вас в обиду, — и она, протянув на прощание руку добавила мило улыбаясь, — Ну, а когда все закончится, заходите в гости. Буду очень рада.

— Куда заходить? В жандармское управление, — уточнил с иронией Сидор.

— Ну, зачем. Мы можем встретиться и у Анжелы.

— Спасибо за приглашение. Я подумаю, — ответил Сидор, выходя из машины.

Его Нива была припаркована на площадке перед домом, а рядом с ней стоял Герасим, держа в руках и поглаживая маленькую страшненькую собачонку с выпученными глазами.

— Привет, — поздоровался Сидор, подходя к Герасиму — Это и есть твоя Му-Му?

— Она самая, — первый раз за все время улыбнулся Герасим, а собачонка зло гавкнула на Сидора и вытаращила глаза еще больше.

— Я уж думал тебя снова в военной форме пьяного привезут. А ты вон, сам пришел, — ухмыльнулся Герасим.

— Да все нормально, — ответил Сидор, — Послушай, а пацаны к тебе вчера приходили? Я им разрешил переночевать здесь.

— Приходили, — кивнул головой Герасим, — Я им снегоход дал. И они в Березовку уехали. Сегодня обещали вернуть. Не положено здесь чужим находится. По инструкции.

— Какие здесь все правильные, — начал заводится Сидор, — Все у них по инструкции. Этого не положено. Того не положено. Лес людям на дрова рубить нельзя, — и он уже закричал, — А трубу через дорогу можно, да?

— Что-то случилось, — выдержав небольшую паузу, спросил Герасим.

— Все нормально. Не беспокойся, — немного успокоившись, ответил Сидор.

— А то с утра из Квасквы звонили. Приказали на завтра вертолетную площадку подготовить и парковку для машин расчистить побольше. Гости завтра приезжают.

— Понятно, — вздохнул Сидор.

— Ну, а раз тебе все понятно, пойдем тогда обедать, — пряча Му-Му за пазуху произнес Герасим, — Недавно Мишка- белорус приезжал. Привез тут от Любки борщ, холодец, вареники. Говорит, заработал ты.

— Это хорошо. Действительно есть хочется, — согласился Сидор, и они вошли в дом.

Пообедав, он немного отдохнул, и взяв за домом снеговую лопату, пошел помогать Герасиму расчищать парковку для приезжающих завтра ответственных гостей. Закончив работу, когда уже стемнело, они посидели еще в гостиной, попили зверобойного чая с вареньем из крыжовника и рано, по-деревенски, легли спать.

***

Они стояли с Герасимом перед домом, прикрывая лица руками от снега, летящего от вертолета, зависшего над площадкой. Вертолет наконец приземлился и из него по трапу стал спускаться Челентано, в мафиозных очках, подавая руку идущей следом Алиске в короткой светлой дубленке, отороченной белым мехом, и в голубом платке, по-деревенски подвязанном снизу. Челентано мельком взглянул на Сидора и не поздоровавшись прошел через дверь в дом, услужливо отрытую Герасимом.

— Не переживай котик, — подошла к Сидору Алиска, и потянувшись на носках, поцеловала его в губы оставляя вокруг запах экзотических духов, — Я не дам тебя в обиду, — и она, обтерев ручкой отпечаток губной помады с лица Сидора, тоже вошла в дом.

Сидор остался стоять на улице, прищурившись, наблюдая за снежинками, еще искрящимися в воздухе. Чуть в стороне, стояли несколько припаркованных черных лимузина следственного комитета, приехавших раньше со следователями из Квасквы, которые сразу начали производить обыск в доме, попросив Сидора с Герасимом покинуть помещение. Прошло, наверное, минут сорок, когда из дверей выглянул молодой человек в строгом костюме и вежливо пригласил Сидора пройти в дом.

В комнате, на диване, сидел Челентано закинув ногу на ногу, а рядом с ним, раскладывая на столике какие-то листочки и что-то разъясняя пристроился главный следователь, одетый в синей форменный мундир. Чуть в стороне у окна, стояла Алиска, с тонкой, длинной сигареткой, уже без шубки, в элегантном серебристом, спортивном костюме и разглядывала какие-то фотографии, которые держал перед ней один из следственной группы. На полу, перед столом, стояло множество корзинок с банками и сушеными грибами, которые, когда-то привозили Сидору приезжающие в усадьбу гости. Вокруг корзинок ходили несколько следователей, перебирая содержимое и что-то записывающие в блокноты.

Прошло еще несколько минут, пока следователи не закончили перепись и положили блокноты на стол перед главным следователем. Тот, быстро просмотрев их, сделал пометку в своем блокноте и любезно улыбаясь Челентано, произнес: У нас все готово. Можем начинать.

— Начинайте, — кивнул головой Челентано.

— Итак, — тем же любезным голосом начал главный, заглядывая в свой блокнот, — В качестве взяток, полученных господином Сидоровым, нами изъяты и приобщены к делу следующие вещественные доказательства. Сто тридцать три банки соленьев и варенье. Пятьдесят шесть связок сухих грибов. Восемь килограмм сала, а также семь десятков куриных яиц.

— Неверно, — вдруг произнес Сидор.

— Что не верно, — посмотрел на него следователь.

— Яиц было больше. И сала, — ответил серьезным голосом Сидор, — Просто Герасим каждое утро жарил мне яичницу на завтрак, — и он, повернувшись к Герасиму, со скучным лицом, стоявшему у двери, — Не помнишь Герасим, сколько ты яиц использовал за это время?

— Так кто ж их считал, — снял шапку и почесал затылок Герасим.

— Это не принципиально, — вежливо улыбнулся следователь, — Большого значения не имеет.

— А что же тогда имеет, — с любопытством спросил Сидор.

— А то, что было на дне корзинок в конвертах, — не меняя вежливого тона, произнес следователь.

— В каких еще конвертах, — с недоумением спросил произнес Сидор.

— Вот в этих, — следователь раскрыл папку, лежащую перед ним в которой лежали несколько разной толщины конвертов. Взяв один из них, следователь произнес, — Вот, например, в конверте полковника Самодура, обнаружено пять тысяч долларов, и записка «Принесу еще столько же». В конверте городского главы обнаружено аж триста пятьдесят тысяч родных рублей. А вот конверт от господина Штирлица, — он с некоторым удивлением заглянул во внутрь и разочаровано произнес, — Всего сто пятьдесят тысяч рублей. Странно как-то. Зато братья Филины не поскупились, — он достал из конверта банковский чек и потряс им воздухе, — Уже хороший улов. Чек на два миллиона.

— Чего два миллиона, — поинтересовался Челентано.

— Рублей, конечно, не долларов, — ответил следователь и добавил, — И еще две корзины от Березовских и Сосновских крестьян с десятью тысячами. Естественно рублей.

— О каких конвертах и деньгах вы говорите, — ничего не понимая произнес Сидор, — Да, приносили они эти корзины с банками. Брал. Не удобно было отказать. Но ни про какие деньги, вообще разговора не было. Вот Герасим свидетель. Он принимал эти корзины. Скажи им Герасим.

— Ну, так, конечно, никто не говорил. Оно ведь и так было понятно, — неопределенно ответил Герасим.

— Что было тебе понятно, — переспросил удивленно Сидор.

— Что, не в грибах и варенье дело, — вздохнув, ответил Герасим, — Так всегда здесь было заведено, начальство ублажать. Еще со времен покойницы барыни Варвары Петровны, уряднику там или околоточному, деньги не напрямую давали, а в корзинку положив, в конвертик почтовый, банками прикрыв. И ничего, тут такого.

— А что же ты меня не предупредил, — оторопел от сказанного Сидор.

— Я думал вы все знаете и понимаете, — неопределенно пожал плечами Герасим.

— Вот видите, факт взятки подтвержден одним из фигуранта, дворником Герасимом, — официальным тоном произнес следователь, — Но он здесь проходит как свидетель. Деньги предназначались господину Сидорову для более благосклонного отношения к местной элите.

— Насколько это потянет, — взглянул на следователя Челентано.

— В сумме если еще приплюсовать стоимость содержимого банок, потянет на взятку в особо крупных размерах, от пяти до девяти лет, — казённым тоном ответил следователь.

— Ясно, — зевнул в ответ Челентано, — Что еще?

— Остальное менее значительное, — разложив перед Челентано фотографии, стал объяснять следователь, — Вот фотографии, сделанные с уличных камер наружного наблюдения, возле автобусной остановки и на заправке, куда подозреваемый сопровождает перевозку местного алкогольного продукта для передачи его оптовикам. Название продукта к сожалению, не установлено пока.

— Утро стрелецкой казни, — равнодушно произнес Сидор.

— Что, — не понял следователь.

— Название продукта. Можете вписать в протокол, — добавил Сидор.

— Спасибо, — поблагодарил следователь, делая пометку в блокноте, и продолжил, повернувшись к Челентано, — Это в любом случае конечно незаконный оборот алкоголя. Но здесь объемы незначительные и разовое участие. Так что, год может прокурор запросить, два от силы, — и он, отодвинув вторую папку, открыл следующую. — Что касается политической деятельности подозреваемого. То в ней он сам непосредственно не принимал участия. Но обеспечивал материальную поддержку членам протестной группы.

— Что это значит, — недовольно спросил Челентано.

— Он лично покупал краску, которой впоследствии были нанесены антиправительственные надписи на фасадах домов города, — Тут следователь замолчал, и порывшись в папке следователь положил какие-то бумажки на стол, — Вот копии чеков и продавщица автомагазина опознали его по фотографии.

— Какое наказание за это может последовать, — с недоумением спросил Челентано.

— Наш суд может конечно это квалифицировать, как подготовку к цветной революции. «Тут и краска фигурирует, — неуверенно произнес следователь, — Ну и на …» двушечку может притянуть. Но основной упор в обвинении надо, конечно, делать на взятки. Здесь чистая статья и вещественные доказательства.

— Понятно, — подытожил Челентано, — Это все?

— Ой, простите, забыл еще про белых медведей, — доставая последний листок из папки, виновато произнес следователь. — Тут еще нанесен материальный ущерб.

— А медведи то, какое отношение ко мне имеют, — воскликнул Сидор.

— Опосредованное, — не задумываясь, ответил следователь. — Эти медведи две недели назад были похищены из офиса отделения правящий партии по городу N- ску. Являющиеся как известно символом партии. На что имеется заявление от председателя отделения партии, — Следователь положил на стол еще одну бумажку, — А медведи как вы видите, каким-то странным образом оказались здесь. Медведи могут потянуть еще на год, полтора. Ну, а по совокупности на десять лет легко натянем, — добродушно закончил следователь.

— Скажите, — вдруг включилась Алиска, — А вот порнографические фотографии, что мне показал сейчас ваш подчинённый. Они какое отношение имеют ко всему этому, — и она потрясла перед собой пачкой фотографий.

— К уголовному делу никакого. Мы их приложили, чтобы показать моральный облик подследственного. Нам их предоставили городское управление безопасности, — снова любезно ответил следователь.

— Что еще за фотографии, — недовольно спросил Сидор.

— Насчет этих фотографий мы с тобой потом поговорим, — язвительно ответила Алиска.

— Я вас понял, — вставая из-за стола произнес Челентано, — Спасибо за проделанную работу. Все материалы можете оставьте здесь. Мы примем нужное решение. А вы можете возвращаться в Кваску прямо сейчас.

Старший тут же встал и пожав протянутую Челентано руку, и улыбаясь, вежливо, произнес:

— Нам еще в Язань надо заехать. Там дело на вице-губернатора завели. И масштабы, конечно, значительно больше здешних. Так, что в Кваскву, раньше следующей недели мы вряд ли вернемся.

— Желаю вам удачи, — вяло улыбнулся Челентано и тут же вся следственная группа быстро вышла из помещения.

— Ты делаешь успехи, — посмотрел на Сидора Челентано, — Начал, наконец-то работать на себя. А то все другим помогал. Бессребреник ты наш. Только я не пойму. Зачем тебе столько банок варенья? Зима вроде скоро заканчивается.

— В тюрьме буду есть, — нервно ответил Сидор, — На десять лет запасся.

— С юмором у тебя все в порядке. Это хорошо, — засмеялся в ответ Челентано и, посмотрев на Алиску, спросил, — Ну, что Алиса Сергеевна, будем докладывать шефу?

— Что тут докладывать. Подставили его как самого последнего лоха, — презрительно скривила губки Алиска, — Только вот я другого не могу понять, — она подошла к Сидору и протянула фотографии, переданные ей следователем, — Сколько я тебя знаю, ты всегда паинькой был, к артисткам не приставал. Даже за попу никого не потрогал. А тут такое, — и она развернула веером перед лицом Сидора фотографии, и продолжила, — Я в принципе не против садо-мазо и группен- секс одобряю, но извини, то, что вы здесь вытворяете втроем, это уже извращение.

— Я после шампанского ничего не помню, что там было, — ошарашено, разглядывая фотографии, произнес Сидор и закашлялся.

— Постой, — произнесла Алиска, тыкая пальчиком в фото, — Это же кажется Анжела?

— Анжела, — откашлялся Сидор.

— Я же ее знаю. Та еще блядища. Она работа у нас в Красном Факеле. Пока ее не выгнали за то, что она шантажировала клиентов скрытыми видео. И у меня саудовского принца отбила тогда, — прищурив глазки и сжав в трубочку губки, произнесла Алиска, — Так она, что здесь теперь устроилась?

— Да, у нее здесь модельное агентство, — подтвердил Сидор, — Но я туда случайно попал. Честно.

— Теперь верю, — кивнула по-змеиному головкой Алиска, — Ладно. Я еще разберусь, с ее модельным агентством.

— Ну, что пора на связь с шефом выходить, — спросил Челентано и, взяв со стола пульт, направил его на экран телевизора, висевшего на стене. Немного поморгав, на экране появилось изображение премьер-министра. Он сидел на стуле и держал перед собой на вытянутых руках планшет.

— Здравствуйте Митрофан Анатольевич, — произнес Челентано.

— Привет, — ответил премьер, крутя в руках планшет, и спросил, — А где Сидор, что-то я не вижу?

— Подойди к столу, — помахал рукой Сидору Челентано.

Сидор с удивленным лицом подошел ближе.

— Теперь вижу, — заулыбался премьер, — Как настроение?

— Нормальное, — кивнул головой Сидор.

— Шеф, в общем сейчас следователи обрисовали нам обстановку, — начал докладывать Челентано, но Беломедведев махнув рукой, перебил его:

— Я все слышал. Не объясняй. Ничего там нет. Закрывайте дело.

— А с вещь доками, что делать, — поинтересовался Челентано.

— Кстати, — сделал серьезное лицо Беломедведев, — Все банки с грибами заберите обязательно с собой, сюда, и варенья банок десять прихватите. Остальное оставьте для местных нужд.

— А деньги, — уточнил Челентано.

— Деньги тоже в сейфе оставьте. Пусть используют на мелкие расходы, — распорядился премьер, — Слушай, ну Штирлиц этот конечно скряга. Сколько он там принес?

— Сто пятьдесят тысяч, — проведя пальцем по листку оставленным следователем, сообщил Челентано.

— Ну, проходимец, — усмехнулся премьер, — Позвоню, сегодня Мюллеру, пусть проведет с ним политбеседу.

— А с Сидором, что делать будем, — как бы невзначай спросил Челентано.

— Пусть продолжает трудиться. А вот насчет медведей, это он здорово придумал. Медведей тоже оставьте, — похвалил премьер, — Слышишь Сидор? За медведей спасибо. Объявляю тебе благодарность.

— На здоровье, — угрюмо ответил Сидор и встал с дивана, — Только работать я у вас больше не буду. Все.

— Что значит, не будешь, — удивился премьер, — А кто будет?

— Не знаю. Вон Бьерна можете снова назначить, — махнул рукой Сидор, — Он тут все и про всех знает.

— Ты подожди, не горячись, — остановил его премьер, — Про Бьерна забудь. Сегодня позвоню Магазинову, чтобы он перевел его в другое место. У меня еще тут одну усадьбу заканчивают строить.

— Все равно не хочу здесь больше оставаться, — настойчиво повторил Сидор.

— А у тебя выбора сейчас нет, — сделав серьезное лицо, ответил премьер, — Ты все еще в розыске. Так, что там самое безопасное место для тебя, — и он, покрутив головой по сторонам, позвал, — Алиса? Алиса, ты где? Почему я тебя не вижу?

— Здесь я, — подходя с недовольным видом к столу, ответила Алиса.

— Теперь вижу, — засиял премьер, — Алисочка, поговори с ним. Успокой. Объясни, что он не прав. Я на тебя надеюсь.

— Успокою, — небрежным тоном ответила Алиска.

— Что там на этих фотография, — засветилось голубым светом лицо премьера, — Привези. Я тоже хочу посмотреть, — и он мелко захихикал, потирая ладошки.

— Обойдешься. Рано тебе еще такое смотреть, — ответила Алиска, убирая стопку фотографий себе рюкзачок.

— Эх, пора заканчивать. «У меня сейчас заседание кабинета начинается, — с сожалением произнес премьер, — Вы, когда собираетесь обратно?»

— К вечеру будем, — ответила Алиска.

— Буду ждать, моя цыпочка. Пока, — и он, чмокнув с экрана Алиску, отключился.

— Выйдите все, мне с Сидором поговорить надо, — приказала Алиска, присаживаясь на диван и закуривая сигаретку. — А ведь он правду говорит. Ты все еще в розыске, — дождавшись, когда Челентано с Герасимом уйдут, — сообщила Алиска.

— И что же мне теперь всю жизнь прятаться в этой дыре, — рассержено произнес Сидор.

— Не всю жизнь. А некоторое время придется, — рассудительно ответила она. — Впрочем, у тебя есть и другой вариант.

— Какой?

Тут Алиска, загадочно улыбаясь в ответ, и встав с дивана, подошла вплотную к Сидору. Она, пристально смотря ему в глаза, сняла с себя голубой платок и, набросив его ему на шею, туго стянув, произнесла томным голосом, — Предложение про шарфик остается в силе. Не забыл еще?

— Прекрати, — прохрипел Сидор, слабо пытаясь освободиться, — Мне надоели твои шутки.

— Понятно. Клиент пока еще не созрел, — отпуская его, с сожалением произнесла Алиска и тут же поменяла тему, спросив, — Ты нас, чем-нибудь кормить будешь?

— У меня только яичница с салом, — отдышавшись и потирая шею рукой, с облегчением произнес Сидор.

— Подавай. С удовольствием поем нормальной еды, — падая на диван, махнула ручкой Алиска, — И выпить чего-нибудь местного принеси.

— Утро стрелецкой казни могу предложить. Сосновского разлива. У Герасима припрятана бутылочка.

— То, что надо, — согласилась Алиска, и Сидор направился разыскивать Герасима.

Пообедав, они с Алиской пошли прогуляться вокруг усадьбы, оставив Герасима с Челентано грузить в вертолет банки с грибами. Сидор коротко рассказал ей про свою жизнь в N- ске, и существующие здесь порядки.

— А мне здесь очень даже нравится, — выслушав его, заключила Алиска, — Только подправить надо кое- что. И вполне себе нормальная жизнь получится.

— Что, например, — с интересом спросил Сидор.

— В первую очередь, прикрыть это заведение Анжелы, — с неприязнью ответила Алиска. — Перепрофилировать его я имею в виду.

— Это понятно. Типа Красного факела сделать, — усмехнулся Сидор.

— Красный факел, между прочим, образцово-показательное заведение в этом плане, — с вызовом ответила Алиска, — Там многие девочки и карьеру себе сделали и деньги заработали на достойное будущее. Про себя я уже не говорю.

— Хорошо. Согласен. «Что еще», — примиряющее произнес Сидор.

— Организовать здесь легальный прием от населения алкогольной продукции. Без этих посредников в погонах.

— Водка Белый медведь не позволит плодить здесь себе конкурентов, — возразил Сидор.

— Позволит. Ни куда, он не денется, — фыркнула в ответ Алиска и с самодовольным видом продолжила, — Кстати, я официально зарегистрировала на себя бренд «Утро стрелецкой казни». Теперь вся реализация коктейля в Кваскве через меня идет. А подключив Сосновку с Березовкой, вообще замкнутый цикл получится. И никакой Белый Медведь мне тогда не конкурент.

— А ты растешь, Алиска, — с уважением произнес Сидор, — Прямо настоящая бизнесвумен.

— Надо пользоваться положение. Прав твой Челентано, — усмехнулась Алиска, и добавила с упреком, — Дела надо делать. А не просиживать время без пользы на заседаниях кабинета министров или в загородных усадьбах.

— Замечание принимается, — не стал спорить Сидор, — Какие еще планы имеете госпожа жена премьер-министра?

— Не жена еще. Не тороплюсь, — уточнила Алиска, — А насчет планов. Мы с Петровичем твоим сеть быстрого питания в Кваскве организовали. ОППИБ называется.

— Осетинские пироги Петровича, это я расшифровал, а ИБ, что значит, — с вопросом посмотрел на Алиску Сидор.

— И Беломедведева, — перевела с гордостью Алиска, — Теперь, за счет этой приставки, ни аренда помещений, ни бесплатная парковка для нас в Кваскве не проблема.

— А причем здесь тогда N-ск, — вспомнил Сидор.

— Хочу открыть в провинции наши пирожковые. Вместо всех этих Патрио-питца и Нашей каши, о которых ты рассказывал. Опробую сначала у вас, а потом дальше по стране пойду, — вдохновенно произнесла Алиска, когда они уже подходили к вертолету, из которого им уже махал рукой Челентано.

— Так, что ты отсюда пока никуда не думай уезжать. Скоро Петровича к тебе пришлю. Будете вместе здесь открывать пирожковые, — закончила Алиска, и вдруг притянув к себе Сидора, крепко поцеловала его в губы. — Прощай дедушка мороз. И веди себя хорошо пожалуйста. Не дай бог узнаю, что к Анжеле шастаешь. Задушу блеять, обоих.

— Спасибо тебе на добром слове внучка-снегурочка, — ответил Сидор, с трудом отрывая от себя Алиску и помогая подняться ей по трапу в салон вертолета.

***

Вертолет уже превратился в маленькую точку, а Сидор с Герасимом продолжали стоять, запрокинув головы, глядя в небо.

— Хорошо же ты меня с этими конвертами сегодня подставил, — задумчиво произнес Сидор. — С Бьерном заодно что ли? Избавиться от меня хотел?

— Ничего я не хотел, — угрюмо ответил Герасим, — Откуда я знал, что ты взяток не берешь. Все берут, а ты не берешь. Так же не бывает.

— Не знал он, — покачал головой Сидор, — Чуть в тюрьму с твоей подачи не посадили.

— Не посадили бы не боись, — уверенно ответил Герасим, — Мужики бы тебя отбили.

— Чего, — посмотрел на него Сидор, — Какие еще мужики?

— Березовские и Сосновские, какие еще здесь есть, — ответил Герасим и немного подумав, добавил, — Они с сегодняшнего дня партизанский отряд организовали. Лес собираются отбить у братьев Филиных, а в газопроводе проход прорезать на Сосновку.

— Что за чушь ты несешь? Ты не пьяный случайно? А ну ка дыхни? — подозрительно разглядывая Герасима, стал принюхиваться Сидор.

— Не пью я вообще. Зарекся, — ответил Герасим, — А насчет партизан, это мне Мишка-белорус с утра рассказал, когда от Любки тебе еду привозил.

— Может они там все перепились в Березовке и Сосновке, — продолжил недоверчиво допрашивать Сидор.

— Могли, конечно, выпить. Без этого бы не сговорились, — рассудил Герасим и продолжил, — Так всегда здесь было. И при Бонопартии Наполеоне, и при немцах, в последнюю оккупацию. Посидят, потерпят мужики гнет и несправедливость, а потом выпьют и в партизаны подаются, — со знанием дела поделился Герасим и добавил, — А уж оружием с тех времен запаслись в избытке. Мишка сказал, что у Кулиночки целый танк в огороде в стогу сена спрятан. Со второй мировой, — и он, успокаивающе похлопал Сидора по плечу, — Так что, не сомневайся, освободив лес, захватив газопровод, потом бы они и тебя отбили у ментов.

— Ну, а я-то как в эту историю попал! Почему они меня отбивать решили вместе с лесом и газопроводом, — застонал чуть, не плача Сидор.

— Это я их предупредил, — ответил Герасим и, сделав паузу, уточнил, — Через пацанов этих, Чука с Геком. Они как раз приезжали снегоход вернуть, когда тебя тут следователи допрашивали. Я их обратно в Березовку и отправил, чтобы партизанам сообщили, что тебя арестовывать собрались.

— Ну, спасибо тебе Герасим. Не посадили по уголовной статье, теперь посадят по политической, — обреченно произнес в ответ Сидор и тут вдруг со стороны Березовки раздался пушечный выстрел.

— Похоже началось, — довольным тоном произнес Герасим, — Пойдем, посмотрим за развитием боевых действий, — и он, перекинув метлу, как ружье на плечо, пошел к скрытой калитке в заборе. Сидор постоял еще немного и с недоуменно покачал головой, пошел следом за ним.

Они поднялись на пригорок к сосне, откуда хорошо просматривалась вся округа. Герасим воткнул метлу рукояткой в снег и, достав из-под телогрейки, похоже, заранее приготовленный бинокль, стал внимательно рассматривать местность внизу.

— Вон филинская охрана из леса отступает, — указывая рукой в направлении Березовки, радостно прокомментировал Герасим. Сидор присмотрелся по направлению руки и увидел голубоватый, похожий на автозак, фургон, выехавший из леса и свернув с дороги, напрямую через поле ехавший к перекрестку у автобусной остановки.

— А чего это они не по дороге поехали, — удивился Герасим, водя биноклем, у замерев, радостно воскликнул, — А потому, что их там Мишка-белорус уже на танке встречает.

— Где, — закрутил головой Сидор.

— Вон. «Где дорога из леса с Березовской пересекается», — ответил Герасим и протянул бинокль.

Наведя бинокль в указанном направлении, Сидор увидел, небольшой зеленый танк, еще довоенной модели, с маленькой башенкой, на которой сверху сидел Мишка-белорус в танкистском шлеме и, приложив руку к глазам, наблюдал за маневрами голубого фургона.

— А вон кажись, и партизаны появились, — произнес Герасим, указывая рукой в сторону опушки леса. Сидор навел туда бинокль и увидел выехавшие из леса сани, запряженные лошадкой, в которых сидело несколько мужиков, вооруженных старинными ружьями. Постреляв немного для острастки в сторону фургона, мужики развернули сани и снова скрылись в лесу. В это время раздался хлопок выстрела и из пушки танка вылетело небольшое пороховое облако. Однако никакого взрыва после этого не последовало.

— Холостыми Мишка бьет, — с сожалением произнес Герасим, — В прошлом году еще мужики все снаряды на металлолом поздавали. Ни одного не оставили. Предупреждал же я их.

Однако звука выстрела хватило, чтобы фургон, прибавив скорость, выскочил с поля на шоссе и помчался в сторону города.

— Посмотри-ка, что там Сосновские с газопроводом делают, — скомандовал Герасим. Сидор перевел бинокль в сторону трубы, хорошо просматриваемую на фоне запорошенного снегом поля. Проведя взглядом по трубе, до пересечения с дорогой на Сосновку, Сидор увидел следующую картину — сверху на трубе сидел мужичок в защитной маске и резал газовой горелкой трубу, а чуть дальше двое мужиков привязав уже отрезанную секцию трубы к саням, погоняя лошадь откатили его в сторону, образовав небольшой сквозной проход.

— Разрезали уже, — с удивлением сообщил Сидор, — Она же взорваться может.

— С чего ей взрываться. Газ то еще не пустили. «Еще только строят», — со знанием дела произнес Герасим.

В это время, в воздухе раздался рокот моторов и взглянув вверх они увидели, низколетящий синий полицейский вертолет. Он сначала сделал круг над трубой, в том месте, где мужики проделали проран, а потом пошел внаправление Березовского леса. Из которого снова выехали сани с мужиками и они, вскидывая вверх кремневые ружья стали в него целится, не стреляя. Вертолет, тут же набрав высоту, и сделав вираж, ушел в сторону N-ска.

— Уже ментам сообщили, — провожая взглядом вертолет, прокомментировал Герасим.

— И что теперь будет, — поинтересовался Сидор.

— Не знаю, — пожал плечами Герасим, — Местные менты сюда не сунутся, побоятся. Наверное, будут подкрепление вызывать. А толку то? Мужики в лес уйдут, и ищи их там свищи.

— Думаешь не найдут, — спросил Сидор.

— Да ни разу еще не находили. Ни при Бонопартии Наполеоне, ни при последней оккупации. Они же лес не знают, — и он, вытащив из снега метлу, скомандовал, — Пока перерыв, пойдем, пообедаем. Теперь не скоро продолжение будет, — и он зашагал вниз к усадьбе. Сидор постоял еще немного, рассматривая в бинокль окрестности, и развернувшись, побежал догонять Герасима.

До конца дня, как и уверял Герасим, никакого боевых действий не последовало. Они, поспав немного после обеда, снова поднялись на высотку, осмотреть округу. К этому времени сосновские мужики, полностью вырезали проход в трубе и, погрузив в сани кольца, увезли их с собой в деревню. А Березовские все время, пока не стемнело, возили из леса на санях длинные хлысты срубленного леса, заготавливая дрова на следующую зиму. Герасим, еще перед обедом затопил баньку и к вечеру, как стемнело, они Сидором долго и с удовольствием парились, и легли уже спать, когда высоко на небе взошла молодая луна, заливая всю округу таинственным, голубым светом.

***

— Вставай, барин, — растолкал с утра Сидора Герасим, — Кажись, началось.

— Что началось, — не разобрав со сна, спросил Сидор.

— Партизанская война, — с гордостью произнес Герасим, — Долго народ терпел этот гнет. Считай с последней немецкой оккупации. А вот и не выдержал.

— И что теперь делать, — приходя в себя, поинтересовался Сидор.

— Давай завтракай быстро и пойдем на наблюдательный пункт, — и Герасим пододвинул Сидору сковородку с жареной яичницей.

После завтрака, Герасим заставил надеть Сидора теплый овечий тулуп, на улице подморозило, и взяв два стула, бинокль и старинную подзорную трубу, которая со слов Герасима принадлежала когда-то лично Бонапартию, они поднялись на вершину холма.

На сегодня сельский пейзаж, лежащий внизу под ними, приобрел батальное содержание. У автобусной остановки полукругом стояло несколько бэтээров, а внутри располагалась военная палатка и машина связи с торчащими вверх высоченными армейскими антеннами. К палатке то и дело подъезжали милицейские бронированные джипы, из которых выбегали офицеры с растерянными лицами и скрывались внутри палатки. Через некоторое время они выбегали из палатки все с теми же лицами и снова куда-то уезжали. По обочине вдоль шоссе, с одной стороны стояла колона зеленых грузовиков с брезентовыми тентами, судя по всему, подразделение нацгвардейцев. С другой, несколько синих омоновских автозаков во главе с разноцветным, все еще не перекрашенным.

— Где же они столько войск успели собрать, — рассматривая в трубу расположение военных, удивленно произнес Герасим.

— Их еще раньше из Квасквы прислали. Против Нахального. Жаль не успели далеко отъехать, — с сожалением ответил Сидор.

— Ничего. Наши, тоже не плохо подготовились, — рассматривая теперь в трубу поле впереди, с гордостью произнес Герасим. Сидор перевел бинокль в том направлении и воскликнул от удивления: «Вот это да». Чуть ниже Березовки была выстроена баррикада из повозок-саней, из-за которых выглядывали с кремневыми ружьями и автоматами второй мировой войны, Березовские мужики. Танк Мишки-Белоруса стоял теперь в неглубокой яме, и над землей была видна только башня с пушкой. Сосновские же в качестве баррикады вообще использовали трубу газопровода, заставив в ней санями проран под дорогу.

— Я же тебе говорил, — самодовольно произнес Герасим, — Наших просто так не возьмешь. Тут многолетний опыт истории накоплен. А его, как известно, сколько не пей, не пропьешь.

В это время от автобусной остановки в небо взвилась красная ракета и сначала зеленая колонна гвардейцев, а затем и синяя колонна омоновцев, сильно дымя в морозном воздухе выхлопными газами, съехали с шоссе и двинулись в сторону деревенских баррикад. Гвардейцы направились на Сосновку, а Омоновцы к Березовке. Не доезжая деревень машины, остановились и из них стали выскакивать вооруженные бойцы и выстраиваться в цепь вдоль баррикад.

— Сейчас начнется, — со знанием дела, оценил обстановку Герасим. Но время шло, а военный так и продолжали стоять на месте. В бинокль было видно, как перед цепью бегали офицеры, размахивая пистолетам в руках, но цепь как зеленая у Сосновки, так и синяя под Березовкой продолжала стоять без движения.

— Что-то не понятно. Похоже, солдатики отказываются идти на штурм, — с вопросом в голосе прокомментировал Герасим. И тут часть бойцов, как среди синих, так и среди зеленых, стали садиться обратно в машины, и возвращаться к остановке. Другие же, наоборот, закинув за плечи автоматы, пошли к баррикадам, где их радостно встречали партизаны.

— Что это значит, — разглядывая братскую встречу на баррикадах, изумленно спросил Сидор и в это время у него в кармане гимном страны зазвонил телефон.

— Ты где, — раздался через динамик встревоженный голос Челентано.

— В усадьбе, — ответил бодро Сидор.

— Что там у вас происходит, — тем же тоном произнес помощник премьера, — Почему ворота не открываете?

— Кому не открываем, — посмотрев по сторонам, спросил Сидор.

— Там снизу военные пытаются до вас достучаться. «Им срочно надо по видео связаться с центром», — раздраженно произнес Челентано.

— Зачем, — переспросил Сидор.

— У вас там цветная революция в районе началась. А они там сидят и ничего не знают, — с сарказмом ответил Челентано.

— Так что надо делать, — совсем растерялся Сидор.

— Открой ворота. Пусти в дом военных. И включи им экран экстренной связи. «По которому мы вчера общались с премьером», — уставшим голосом произнес Челентано.

— Я не умею его включать, — ответил Сидор.

— Позовешь Герасима. Он знает, как. Все. Жду вас по видеосвязи, — закончил Челентано и отключился.

— Пойдем, барин. Я знаю, как эта видеосвязь работает, — пряча трубу, произнес Герасим и они, взяв стулья стали спускаться вниз к усадьбе.

Открыв ворота, они впустили двух внутрь двух испуганных полковников, синего и зеленого по цвету родов войск. Проведя их в дом, Герасим, повозившись немного с пультом, включи телевизор на стене и на экране сразу появилось изображение Челентано и сидящих с двух строгих генералов, тоже синего и зеленого цвета.

— Доложите обстановку, — строго приказал Челентано полковникам и те почти в один голос сообщили, что среди отправленных на подавление партизанского восстания бойцов, оказалось много местных, призванных из N-ского района, которые, не раздумывая, перешли на сторону восставших. А вернувшиеся назад бойцы, уже отказываются воевать против своих и тоже обещают уйти в лес.

— Какие требования выдвигают партизаны, — насупившись, спросил Челентано.

— Три основных, — доложил зеленый полковник, — Освободить проезд на Сосновку. Разрешить запасаться на зиму дровами из Березовского леса. И. — тут полковник, похлопав по карманам, достал клочок бумаги и прочитал, — Освободить из тюрьмы некого Сидора Сидорова, — и вытерев бумагой пот со лба, добавил виновато, — Кто такой Сидор Сидоров нам пока не известно. Предположительно местный преступный авторитет.

— А ты как в эту историю попал, — с усмешкой спросил Челентано, глядя на Сидора.

— По ошибке, — ответил Сидор, — Им кто-то сказал, что вы специально вчера приезжали, чтобы меня арестовать.

— А ты значит, авторитетом там пользуешься, среди местных, — с искренним удивлением спросил Челентано.

— Да, нет. Просто по-соседски вступились, — пожал плечами Сидор, — Здесь так принято. Еще со времен покойной помещицы Варвары Петровны.

— Про Варвару Петровну потом расскажешь, — остановил его Челентано, — А вот скажи. Ты с местными договориться, сможешь, чтобы они прекратили эту партизанскую деятельность.

— Если с дорогой и лесом добро дадите, чего не договориться-то, — предложил Сидор.

— Подожди немного. Я сейчас с шефом согласую, — сделал рукой знак Челентано. И тут же, на экране, появилась рекламная заставка, каких-то новых, сверх впитывающих женских прокладок. Челентано достаточно долго не выходил на связь, и Сидору с красными от напряжения полковникам еще раз двадцать пришлось посмотреть всю технологию впитывания с самого начала.

— Значит так, — включился экранный Челентано, — Шеф, дает добро. Пусть лес остается этим, как их…

— Березовским, — уточнил Сидор.

— Да, — кивнул Челентано. Братьям Филиным мы другой участок на Дальнем Востоке выделим. — А по поводу трубы, — продолжил он без энтузиазма, — Мы завтра на заседание правительства примем проект о строительстве моста через трубу эту. Здесь придется немного подождать.

— Это как с сосисками будет, я знаю, — усмехнулся Сидор и предложил, — Знаешь, что. Я бы мог здесь на месте договориться с майором Грушей. Он за несколько дней сможет закопал ее в землю и никакого моста не потребуется. А Сосновские бы с ним самогоном рассчитались. И все. Если, конечно, военное командование возражать не будут.

— Мы не возражаем, — сильно вспотев, одновременно ответили оба генерала с экрана.

— Пусть закапывает, — одобрил Челентано.

— Ну, а меня вы уже освободили. Это, что касается третьего требования, — весело закончил Сидор.

— Временно, — покивал головой Челентано, — И вопрос у меня к тебе личного порядка. Все остальные свободны. Полковники, услышав команду, тут же вскинув руки к фуражкам и отдав честь, развернувшись, строевым шагом вышли через дверь, открытую Герасимом.

— Вот объясни мне, пожалуйста, — продолжил после ухода полковников Челентано, — Почему, там, где ты, обязательно эти танки с неграми появляются. Нам тут видео вчерашнее показали.

— Наверное, потому, что в ваших военных академиях здесь пол Африки учится. А в каждом большом городе обязательно танковый завод имеется, — рассудительно отметил Сидор, — Вот от переизбытка они и проявляются везде. Так, что не по адресу претензии.

— Все. Я устал от тебя. Иди, разоружай своих партизан, — махнул рукой Челентано, и экран тут же погас.

…. Березовские и Сосновские мужиками, в тот же день, после встречи с Сидором, вернулись к мирной жизни, а вооруженные формирования гвардейцев с омоновцами покинули город. Майор Груша за неделю отрыл траншею и закопал в нее кусок трубы, восстановив транспортное сообщение Сосновки с N-ском. Березовские мужики бесплатно вернулись в свой лес. Бьерна перевели в недавно построенную новую усадьбу Беломедведева, на берегу реки Итиль. Ну, а в остальном, жизнь в районе, быстро вернулась в свое привычное русло. Кстати, синие лыжи, пропавшие тогда в агентстве у Анжелы, Сидор так и не нашел. Наверное, переехали вместе с Бьерном в Итиль.

Вместо Эпилога.

С тех пор прошло четыре месяца. Сидор, сегодня встав пораньше, совершил пробежку вокруг усадьбы и искупавшись в бассейне для белых медведей, позавтракал яичницей на сале, приготовленной Герасимом и подойдя к платяному шкафу, стал выбирать в чем бы ему сегодня поехать.

— Что же тут выбрать для этого случая, — задумчиво сам у себя спросил он, перебирая вещи на вешалке, где преобладали в основном модные футболки и эксклюзивные джинсы. Наконец он остановился на менее вызывающей белой футболке и синих, тренировочных штанах.

— Как ты думаешь. Это можно одеть на свадьбу, — приложив вещи к себе, спросил он у Герасима, убирающего со стола.

— Жениться, что ли надумал, — не глядя на него, спросил Герасим.

— Не я. Майор Груша, — ответил Сидор, — Анжела наконец-то согласилась, выйди за него. Сегодня свадьбу устраивают прямо в части, а завтра его уже переводят в другой гарнизон, на Дальний Восток.

— Кто ж в таком на свадьбу ходит, — с осуждением произнес Герасим, осмотрев Сидора, — Подожди. Я сейчас посмотрю у меня в каморке, — и он, отставив сковороду, вышел из комнаты и через некоторое время вернулся, держа в руках вешалку, на которой висел старинный зеленый камзол, расшитый золотыми вензелями, красные лосины и белые, длинные чулки с бантами. — Вот, в этом, пожалуй, не стыдно будет на людях показаться, — протянул он одежду Сидору.

— Откуда это у тебя — удивленно разглядывая костюм, спросил Сидор.

— От покойницы, барыни Варвары Петровны остался. Она его для племянника своего берегла. А он так к ней и не заехал, проказник. Бери, одевай, не ношенной, — и он положил костюм перед Сидором на диван.

— А, что. Очень даже неплохо я буду в нем смотреться, — прикладывая на себя камзол, весело произнес Сидор.

— Только вот обувки нет. Вместе с лыжами куда-то задевалась, — вздохнул с сожалением Герасим.

— Ничего. Я тут среди кроссовок подберу, — решил Сидор и, порывшись в шкафу, достал ярко красные кроссовки с зелеными языками на толстой желтой подошве, — Подойдут?

— Самое оно. Ровно барские башмаки, — одобрил выбор Герасим.

Сидор быстро переоделся и, не удержавшись, сделал несколько селфи, отправил их Алиске на мобильный.

— Все я готов, — рассматривая себя с довольным видом в зеркало, сообщил он Герасиму, — Вот только чтобы подарить?

— Есть тут у меня, кажется, подходящее, — задумчиво произнес Герасим, и подойдя к буфету, открыл дверки, и вытащил зеленоватый бронзовый канделябр, — Вот. Старинная вещь. Покойница барыня Варвара Петровна, только по большим праздникам зажигала в нем свечи, — и, вздохнув, добавил, — Но уж бери. Не с пустыми же руками на свадьбу ехать.

— Спасибо, — с трудом удерживая канделябр в руке, с одобрением ответил Сидор и пошел во двор, заводить машину.

У автобусной остановки, на лавке сидела старуха Кулиночка, с своей всегдашней огромной сумкой.

— Куда, бабушка собралась, — притормозил возле нее Сидор, выглядывая из машины.

— В город на рынок. Первая клубника в теплице вот пошла, а автобуса чагой-то нет, — в одно предложение ответила Кулиночка.

— Садись, подвезу, — выходя из машины и поднимая сумку, предложил Сидор.

— Ой, а выглядишь то ты, как настоящий граф, — закачала в умиление головой старуха, — Ну, вылитый племянник нашей покойной барыни Варвары Петровны. Вот бы она обрадовалась то увидев.

Дав наглядеться на себя, Сидор усадил старуху в машину, и они поехали по шоссе в сторону города.

— А где правнуки то твои, Чук с Геком? «Давно, что-то я их не видел», — спросил по дороге Сидор.

— Так каникулы сейчас. Они и устроились на лето в Березовке и Сосновке на тракторе работать, вместо Мишки Белоруса. Он им свой трактор в аренду и отдал. А сам-то теперь всю нашу молочную продукцию с района в Кваскву на фуре возит. Дай бог здоровья Алисе Сергеевне, — перекрестилась старуха, — Что производство молочка в свои руки взяла и про нас не забыла. Теперича поднимется Березовка. Как раньше заживем, до колхозов.

— Да, Алиска молодец, — согласился Сидор и, усмехнувшись, добавил, — Утро стрелецкой казни шагает по стране.

— А чего ты смеешься, — огрызнулась старуха, — Всегда мы это «утро» гнали и продавали, и всегда боялись, и всегда платили. Сначала уряднику, потом комиссару, потом участковому. А теперича никому не платим и никого не боимся. Все у нас теперича по договору забирают, проверяют, сертифицируют, и интуристам китайским за валюту продают. И налоги, кстати, платят. И чего здесь плохого?

— Да, ничего, — удивляясь бабкиной рассудительности, согласился Сидор въезжая уже в город.

— Ой, забыла совсем. Ты меня у модельного агентства лучше высади. Мне Любке кое-чего передать надо.

Сидор свернул на другую улицу и, подъехав к бывшему клубу Чайка, где до недавнего времени размещалось модельное агентство Анжелы. Сейчас же здание клуба было обнесено строительными лесами, с которых рабочие штукатурили и красили фасад, а на расположенном рядом большом рекламном щите, другие рабочие, с использованием автовышки, навешивали новый рекламный баннер, на котором, была изображено фото улыбающейся Алиски, стоящей у шеста на стриптиз поле, в открытом красном платье с перьями павлинов, и с неоновыми буквами внизу: «Модельное агентство Алиса».

— А вон и Любка, — увидела старуха, одетую в дорогой деловой костюм, Любку, жену Мишки-белоруса, которая что-то обсуждающая, с мужичком-прорабом в белой строительной каске, — Ишь как вырядилась. Прямо настоящая начальница, — и закричала, шустро вылезая из машины, — Любка, привет. Я тебе тут клубнички прямо с грядки и молока парного привезла.

Любка, оглянулась и, оставив мужичка- прораба, подошла к машине Сидора.

— Спасибо бабушка, — принимая от старухи трехлитровую банку с молоком и пакет с ягодами, улыбаясь, ответила Любка и немного смутившись, поздоровалась с Сидором, — Привет, Сидор. Что ж в гости то заезжать перестал? Аль не мила я тебе больше?

— Так твой Мишка заревнует потом. И драться полезет, — пошутил в ответ Сидор.

— Не полезет. У меня теперь охрана от заведения имеется, — ответила Любка, разглядывая камзол Сидора, — А ты, куда таким вельможным вырядился?

— К Груше на свадьбу еду. «Женится он сегодня на Анжеле», — сообщил Сидор.

— Слышала я, — заулыбалась Любка, — Громкое событие для нашего городка. Поздравь их от меня. И кстати, у нас открытие через неделю. Приезжай. Будешь почетным гостем.

— Ты же знаешь, мне нельзя сюда. Алиска прибьет потом, — с деланным сожалением ответил Сидор.

— Так она не узнает, — хитро посмотрела на него Любка.

— Алиска то, — усмехнулся Сидор и недоверчиво покачал головой, — От нее ничего не скроешь. — В это время от порыва ветра с рекламного щита сорвала часть баннера и Любка, забыв про Сидора, громко матерясь, пошла устраивать разгон работягам. А Сидор, быстро поставил сумку Кулиночки на землю и, запрыгнув в машину, развернулся и поехал дальше.

Перед выездом на главную площадь, он притормозил у закусочной, где когда-то, по приезду в N-ск, встречался с бывшим управляющим Бьерном. Раньше это заведение называлось «Патриот — пицца». А теперь там висела красочная вывеска Пирожковая ОППИБ, заканчивающаяся веселым смайликом очень похожим на улыбающиеся лицо Петровича. На улице было уже по-летнему тепло, и часть столиков из пирожковой вынесли на открытую террасу под большие зонтики. За одним из столиков в фирменной спецодежде ОППИБ, сидел с чашечкой кофе накачанного телосложения мужчина, что-то считая на калькуляторе.

— Привет, сержант, — остановив машину, обратился к накачанному Сидор.

— Привет, — радостно ответил тот, вставая из-за стола и направляясь к Сидору. Это был сержант- омоновец, с которым Сидора постоянно сводила судьба-злодейка и который в конце концов уволился из органов, перейдя на работу к Петровичу. Сейчас он возглавлял сеть осетинских пирожковых в N- ске.

— Ну, что заказ для Груши готов, — спросил Сидор.

— Сейчас принесут, — и он достал рацию и что-то сказал в нее.

— Как в ОМОНе, все по рации общаешься, — пошутил Сидор.

— Привычка, — согласился Сержант, — Кстати очень удобно.

В это время из двери пирожковой стали выходить официанты, вынося коробки с осетинскими пирогами и упаковки лимонада.

— Большой заказ, — удивленно произнес Сидор, открывая заднюю дверь Нивы и откидывая сидения.

— Наверное гостей много ждет, — подходя к Сидору, протягивая руку, ответил Сержант, — У него весь город в друзьях.

— Петрович к нам не собирается, — пожав руку сержанту, поинтересовался Сидор.

— В конце месяца обещал. Он сейчас на Дальний Восток улетел, там новую сеть пирожковых открывает.

— Развернулись, однако, — с уважением произнёс Сидор, и взглянув на часы, заторопился ехать дальше.

В расположение части, к его удивлению, он не увидел ни одной машины гостей. Перед штабной палаткой стоял старенький, зеленый уазик Груши, а вдоль палаток тянулись сколоченные из обычных досок столу, а вместо стульев стояли пустые ящики из-под снарядов. На звук мотора из палатки вышли майор Груша в парадной форме, с медалями, под руку с Анжелой, в скромном прозрачном платье и еще какой-то щупленький, чернявый капитан.

— Ну, наконец-то приехал, — обнял Сидора майор Груша. — Тебя одного ждем. За стол не садимся. А это, кстати, мой сменщик, — указал на щупленького капитана Груша, — Капитан Рабинович.

— Очень приятно, — пожал руку капитану Сидор, — Ой, я же про подарок забыл, — и он, достав из машины канделябр, немного смущаясь протянул его Анжеле, — Поздравляю. От всего сердца.

— Ой, какая прекрасная вещь, — беря канделябр и прижимая его к груди, счастливо заулыбалась Анжела, — Будет теперь чем Грушу встречать, когда он пьяным домой придет.

— Да я не с этой целью подарил, — оправдываясь произнес Сидор.

— Ничего, ничего. Пусть бьет. Мне даже нравится, — целуя, обнял, Анжелу Груша.

— Там у меня в машине пироги. Надо бы выгрузить, — вспомнил Сидор, открывая заднюю дверь Нивы.

— Караул, — крикнул Груша, и из соседней палатки выбежали, построившись в шеренгу несколько солдатиков. — Забираем из машины, накрываем столы.

Солдатики шустро расставили коробки с бутылками вдоль столов, и капитан Рабинович спросил, обращаясь к Груше:

— Все готово, товарищ майор. Можем начинать?

— А гости то, где, — удивленно осмотрел по сторонам Сидор.

— Гости, — переспросил, улыбаясь Груша. — Команду ждут, — и махнув рукой Рабиновичу, добавил, — Командуй капитан. Ты теперь здесь главный.

— Батальон, — неожиданно поставленным командирским голосом прокричал Рабинович, и из палаток стали выбегать солдатики, выстраиваюсь вдоль столов.

Подождав некоторое время. Пока солдатики не займут все места за столами, Рабинович, приложив руку к фуражке, строевым шагом подошел к Груше и произнес:

— Товарищ майор, Анжела. Разрешите от имени, дважды краснознаменного, инженерно-строительного N- ского батальона, поздравить вас с этим знаменательным событием и пожелать долгой, не проходящей любви, навеки. И как принято у нас у военных, предлагаю, выпить по этому случаю немного шампанского.

В это время из палатки, выбежал солдатик- повар с наполненными шампанским бокалами на подносе. Все взяли бокалы и чокаясь выпили.

— Батальон, — снова повернулся к солдатам капитан Рабинович, — Слушай мою команду, — Солдаты вытянулись по стойке смирно и вытянув головы в сторону начальства. — Горько! — зычно скомандовал Рабинович и над строем солдат как эхо, пронеслось многократно: Горько! Горько! Горько!

Майор Груша привлек к себе поплывшую от счастья Анжелу и крепко обняв, впился в нее поцелуем.

— Раз! — начали считать строем солдаты, — Два! Три!

— Все, — выдыхая, отпустил Анжелу майор, — Командуй дальше капитан. Пусть солдатики поедят домашнего. Не все же им одной тушенкой.

— Батальон. Садись, — скомандовал капитан и солдатики радостно бросились к столам, откусывая большие куски пирогов и запивая их лимонадом.

— Хорошая свадьба получилась, — подошел к Груше Сидор, — Жаль, что вы уезжаете.

— Мы вернемся, годика через три. Вот построю на Дальнем Востоке еще пару плацев и демобилизуюсь в N-ск. У Анжелы здесь дом и мама, — и он снова прижал к себе, скромную Анжелу, поцеловав ее в щеку, — Кстати, а ты плац мой в законченном виде видел?

— Нет, — удивлено ответил Сидор.

— Я же его сдал на прошлой неделе, — с гордостью сообщил Груша, — пойдем покажу. И они вчетвером, оставив солдатский стол, прошли через расположение и поднялись на невысокий, специально отсыпанный холмик. Внизу на фоне зеленеющих побегов молодой кукурузы, голубела водная гладь плаца, над которой летали белые чайки и ныряли сверху, выхватывая небольших серебренных рыбок.

— Подожди, — остановился в недоумении Сидор, — Там же вода?

— Вода, — самодовольно ответил Груша.

— А твердое покрытие, где, — ничего не понимая, спросил Сидор.

— Не пришло пока еще, — развел руками Груша, — Средство все никак в правительстве не выбьют.

— А как же ты его сдал тогда?

— Как всегда. При помощи солдатской смекалки, — хитро улыбнулся Груша, — За это меня и на повышение отправили, на Восток.

— А как по нему артиллеристы маршировать будут, — тоже с хитринкой посмотрел на него Сидор.

— А не будет здесь никаких артиллеристов, — похлопал руками довольный Груша, — Я с генералом договорился и к нам вместо артиллеристов, морских пехотинцем сюда направят. А для них такой плац, то, что нужно.

— Голова, — с уважением произнес капитан Рабинович, и вытащил из кармана зеленую, армейскую фляжку, — Предлагаю выпить за майора Грушу.

Они радостно засуетились и по очереди, прямо из горлышка выпили за смекалистого майора.

— Ну, все нам пора, — подходя чуть позже к уазику, с грустью произнес майор Груша, постучав по циферблату часов, — Через час поезд отходит.

— А давайте я вас сфотографирую на память, — предложил капитан Рабинович, — У кого есть фотоаппарат в телефоне?

— У меня, — настроив, протянул ему телефон Сидор.

Они встали втроем, на фоне сельских просторов, прижавших с двух сторон к Анжеле, и по команде капитана «клизма», дружно улыбнулись в камеру. Капитан сделал несколько снимков и вернул телефон.

— Я потом отправлю всем через мессенджер, — пряча телефон, предупредил Сидор. Они еще раз обнялись с Грушей и Анжелой, сев в уазик поехали на железнодорожный вокзал.

— Мне тоже пора, — подождав пока Уазик, скроется за поворотом, протянул Рабиновичу руку Сидор. И попрощавшись, сел в Ниву и поехал в направление города.

Поднявшись немного по склону вверх, где телефон брал лучше, он, остановив машину, выйдя из нее достал телефон, нашел сегодняшние фотографии и нажал команду «переслать». И собравшись уже садиться в машину, он случайно взглянул на небо и удивленно застыл. По небу в сторону Сосновку плыли розовые облака-носороги. Их было ровно пять, как когда-то обещал майор Груша. Они плыли медленно, на одинаковой высоте, еле заметно покачивая своими рогатыми головами. «Куда же они плывут», — подумал Сидор провожая взглядом носорогов и в это время у него в телефоне раздался сигнал пришедшей эсэмыски. Сидор посмотрел на экран. Сообщение пришло от Алиски. «Ты снова там с этим майором и Анжелой куролесишь. И еще фотки мне присылаешь. Значит так. Возвращаешься в усадьбу, и ждешь. А я высылаю за тобой вертолет. Будешь жить теперь в другом месте». Сидор дочитал сообщение, постоял в задумчивости некоторое время. Потом выключил телефон и замахнувшись выбросил его куда-то в сторону поблескивающей на солнце водной глади плаца.

— Как же вы меня достали, — от души произнес, он, садясь в машину. Быстро доехав до города, он свернул в сторону Квасковскому шоссе и через несколько минут выехал из N — ска. В усадьбу он больше не вернулся.