Том 1. Первая книга рассказов [Михаил Алексеевич Кузмин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (62) »
Михаил Алексеевич Кузмин Собрание прозы в девяти томах Том 1. Первая книга рассказов
Предисловие
Составляя это собрание, редакторы стремились представить прозу М. А. Кузмина с наибольшей полнотой. Издание запланировано на девять-десять томов. Первые три тома воспроизводят, одну за другой, первые три книги прозы Кузмина, изданные «Скорпионом»: Первая книга рассказов (1910), Вторая книга рассказов (1910) и Третья книга рассказов (1913), причем роман Крылья входит в первую из них. В 1914-18 гг. в Петрограде выходило Собрание сочинений Кузмина (в издательстве М. И. Семенова); мы воспроизводим из него все книги с прозой, но тома нашего издания следуют хронологии написания, а не выхода книг. Таким образом, в нашем четвертом томе будут сборники рассказов Покойница в доме/Сказки (1914) и Зеленый соловей (1915); пятый том будет включать роман Плавающие-путешествующие (1915), который воспроизводится по берлинскому изданию, и сборник Военные рассказы (1915) (который не входил в собрание сочинений); шестой том-роман Тихий страж (1916), тоже по берлинскому изданию, и книгу рассказов Бабушкина шкатулка (1918); последние два сборника рассказов, Антракт в овраге (1916) и Девственный Виктор[1] (1918) составят наш шестой том; в седьмом томе будут помещены роман о Калиостро и вся несобранная художественная проза (рассказы и частично опубликованные романы). В остальных томах будут помешены книга статей Кузмина Условности (1923) и несобранные статьи, рецензии и предисловия, а также разный другой материал пестрого характера. Нам не удалось достать тексты следующих опубликованных рассказов: «Федя-фанфарон», «Прогулки, которых не было», «Воображаемый дом», «Княгиня от Покрова» и «Невеста». ВЛАДИМИР МАРКОВБеседа о прозе Кузмина
– Я не совсем понимаю последних слов. – Песня еще длинна, и из дальнейшего яснеет смысл предыдущего. Само по себе ничто не бывает понятно.В рецензиях на недавнее собрание стихов Кузмина можно было прочесть, что вот дескать забытый поэт наконец восстановлен в правах. Трудно сказать, сколько на свете так называемых «истинных любителей поэзии», но они всегда знали цену Кузмину (так же как они увлекались стихами Пастернака до истории с Живаго и восхищались Мандельштамом до мемуаров его вдовы). Проза Кузмина несколько иное дело. Она всегда была как бы падчерицей, хотя внешний успех некоторым вещам (Крыльям, например) выпадал и количественно современники писали о кузминской прозе больше, чем о его стихах, и ее высоко ценили такие знатоки как Вячеслав Иванов и Брюсов. Большинство критиков, особенно журнально-газетных, естественно, обсуждали гомосексуальную тему у Кузмина, не проявляя при этом ни особой осведомленности, ни вкуса. Может быть, не меньше писалось о Кузмине как стилизаторе, тем более что в это время складывалась целая стилизаторская школа (Ауслендер, Садовской и др.), до сих пор ожидающая исследователя (который должен будет выяснить и сформулировать сущность самого явления стилизаторства). Впрочем, Кузмин привлекал внимание не только как стилизатор, но и как стилист, причем часто одновременно восхищались совершенством стиля и отмечали (то порицательно, а то и с похвалой) языковые небрежности[2]. Заметили критики и кузминское «нерусское» усиление роли повествовательной интриги и занимательности[3], и для некоторых из них это означало вытеснение психологии, превращение героев в картонные фигуры, в то время как другие (тот же Иванов) даже в таком казалось бы чисто «фабульном» романе как Подвиги Великого Александра именно в лепке образа и в психологических аспектах и видели особые достижения автора. Своих литературных предков подсказал критике сам Кузмин, когда в известной статье перечислил Апулея, аббата Прево, Лесажа, Бальзака, Флобера, Франса и «бесподобного» Анри де Ренье, а потом добавил к ним Лескова, Островского и Мельникова-Печерского. Разные критики и в разное время прибавляли к этому списку Пушкина, Диккенса, Достоевского, Толстого, Сореля, Клода Проспера Жолио Кребийона и греческий роман. Согласия в оценке было мало – и не только между элитой и газетной братией, а и между людьми понимающими: Вячеслав Иванов увидел в экуменических идеях Нежного Иосифа «новое слово в нашей литературе», в то время как Андрей Белый презрительно клеймил «дешевую изощренность» и «дурной тон» Крыльев, автора которых он считал писателем для «читающих Уайльда в плохом переводе» (впрочем и Иванов признавал Крылья «молодой и незрелой» повестью). Серьезная критика прозы Кузмина, начавшаяся, может быть, с рецензии Брюсова в Весах в 1907 г., закончилась насыщенной статьей Эйхенбаума в 1920 г. После большого перерыва в наши дни намечается новый интерес кКузмин. Комедия о Алексее человеке Божьем
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (62) »
Последние комментарии
15 часов 39 минут назад
15 часов 39 минут назад
15 часов 47 минут назад
15 часов 56 минут назад
16 часов 54 минут назад
17 часов 12 минут назад