Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала) [Моника Мерфи] (fb2) читать онлайн

Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала) Моника Мерфи

Перевод выполнен для: https://t.me/books_gossipgirl

Перевод: Виктория Коваленко

Редактор: Книжная сплетница

Напоминание:

Данный перевод является любительским и сделан не в коммерческих целях.

Также книга содержит тригерные темы, просим читать с осторожностью.

Playlist

“Champagne Coast” - Blood Orange

“Rebel (if I lie)” - Eli Rose

“Affection” - BETWEEN FRIENDS

“Monster” - Shawn Mendes & Justin Bieber

“That way” - Tate McRae

“Bitter” - FLETCHER, Kito

“Streets” - Doja Cat

“Daddy Issues” - The Neighbourhood

“Miss Summer” - ODIE

“Sex money feelings die” - Lykke Li

Пролог

Прошлое

Саммер

Я помню, как впервые увидела его.

Он меня не замечал, что мне нравилось больше. Таким образом, я могла беззастенчиво смотреть на него, очарованная чертами его лица, тем, как он двигался, как он никогда не улыбался.

Почему он не улыбался?

Тогда мы были намного моложе. Невинные? Я не думаю, что когда-нибудь можно будет использовать это слово, чтобы описать кого-то из нас. Мы видели и сделали слишком много, что к тому времени, когда мы встретились снова, мы зашли слишком далеко, чтобы остановить это. Остановить нас.

И темноту.

Я сопровождала своих родителей на вечеринку на Манхэттене. Моя мать не хотела брать меня с собой, но Джонас, мой отчим, настоял на этом.

– Пусть она увидит, как на самом деле живет один процент населения, - сказал он со смешком.

Мать нахмурилась. Ей нравится думать, что она является частью этого одного процента, в то время, как Джонас говорит, что он просто работает на них.

Здание, в которое мы вошли, находилось в Верхнем Ист-Сайде, с дружелюбными швейцарами и суровой охраной повсюду. Вестибюль был сделан из стекла и мрамора. Гладкий и блестящий. Должно быть, я выглядела как деревенщина, запрокинув голову и уставившись в парящий потолок, ослепленная мерцающими огнями над нами.

– Идём, - раздраженно сказала мама, ее пальцы так крепко сжали мое предплечье, что я уверена останется покраснение.

Поездка на лифте прошла гладко. Быстро. Мы прибыли на уровень пентхауса, и в тот момент, когда двери открылись, нам показалось, что мы вступили в другой мир. Никто не поприветствовал нас, когда мы вошли в пентхаус. На самом деле в квартире тоже никого не было.

Все было белым. Мебель. Стены. Массивные картины, висящие повсюду, были единственным ярким пятном. Большинство из них были абстрактными. Я остановилась перед одной из них, склонив голову набок, пытаясь понять, что бы это могло быть. Мама практически оттащила меня от этого, бормоча себе под нос, что они не должны демонстрировать такое вульгарное искусство перед детьми, а Джонас только рассмеялся, спросив, какой ребенок может понять, что изображено на таких картинах?

Вот тогда—то меня и осенило - на картине была изображена вагина крупным планом.

Но меня отвлекли доносящиеся откуда-то звуки. По мере того как мы все дальше проходили в квартиру, они становились все громче, пока не появилась стена из стекла, за которой толпились красивые люди, разделённые на небольшие группы. Они говорили, говорили, говорили. И пили, пили, пили.

Я был поражена. Ослеплена. Брак матери с Джонасом Уэзерстоуном изменил ее жизнь. Он зарабатывал большие деньги. Настоящие деньги. Мать работала в компании Джонаса по продаже недвижимости, и они полюбили друг друга. Он бросил свою жену ради матери. Их развод был трудным, но в конце концов Джонас и мать поженились. Мне нравилось жить с Джонасом. Он был добр ко мне. Наша квартира была большой, хотя и не такой, как эта.

Но эта была не похожа ни на одну другую, которую я когда-либо видела.

Когда мы вышли на террасу, впереди замаячили небоскребы. Казалось они так близко, что их можно спокойно коснуться. Городские огни сверкали и мерцали, но я этого не замечала. Я была слишком занята, делая глоточки из оставленных бокалов для шампанского, шипучая жидкость щекотала мне горло и заставляла чувствовать себя странно. Я наслаждалась этим забавным чувством. Это затуманило мой разум, помогло мне забыть обо всех моих проблемах. Например как мои родители. Мой сводный брат. Все это.

ОН заметил, как я тайком таскаю напитки, и тихо подошел. Я поставила стакан, делая вид, что смотрю на что-то другое. Мы были единственными двумя детьми на этой вечеринке. Мне было четырнадцать. Я догадывалась, что он был примерно такого же возраста.

Это было лето перед старшей школой и я почувствовала себя очень взрослой. У меня появилась грудь, и она была больше, чем у моих подруг. Я обнаружила, что прикосновения к себе в определенном месте ночью в постели заставляют меня закручиваться в спираль, и я гонялась за этим чувством так сильно, как только могла. Йетис, мой сводный брат, продолжал пытаться застать меня наедине, когда наши родители были на работе. Однажды он просунул руку мне в штаны, пытаясь дотронуться до меня там, но я оттолкнула его.

Он отвратителен. Он мой брат.

Сводный брат, но все же.

Несмотря на то, что я испытывала отвращение, упорная погоня Йетиса за мной также заставляла меня чувствовать себя желанной. И есть сила в том, чтобы знать, что кто-то хочет тебя. Сидя на этой вечеринке в черном платье без бретелек и потягивая шампанское, я тоже почувствовала себя старше. Внимание этого мальчика, этого очень красивого, энергичного мальчика, также вызвало у меня любопытство.

Кто он такой? Чего он хочет от меня?

– Хочешь свой стакан? - спрашивает мальчик, указывая на разбросанные стаканы на столе рядом со мной. Я выпила все до капли.

Я поднимаю взгляд и вижу, что он наблюдает за мной. На нем черные брюки и белая рубашка на пуговицах, рукава закатаны и обнажают часть рук. У него золотисто-каштановые волосы, почти, но не совсем грязно-русые, а лицо потрясающее. Высокомерный.

Идеальный.

Я поднимаюсь на ноги и встаю перед ним, наслаждаясь признательностью, вспыхивающей в его ледяных голубых глазах.

– Да, пожалуйста.

Я иду за ним в бар. Он разговаривает с барменом и сует ему пятидесятидолларовую купюру, пока я стою там, должным образом впечатленная. Он протягивает мне стакан и берет банку пива, засовывая ее в передний карман.

– Ты не любишь шампанское? - спрашиваю я его, оглядываясь вокруг, сжимая ножку бокала между сжатыми пальцами. Никто не обращает на нас никакого внимания, поэтому я делаю глоток.

Вкусно.

– Нет, - говорит он. – Кроме того, от дешевых вещей у меня болит голова.

Я не вижу разницы, поэтому принимаю его слово как Евангелие.

Я также беру то, что могу достать, так что я не собираюсь отказываться от этого бесплатного и очень полного бокала игристого.

Я следую за ним внутрь, от приглушенной тишины меня пробирает дрожь. Или, может быть, это кондиционер работает на полную мощность, я не знаю. Мы идем вглубь квартиры, пока не оказываемся в темном коридоре, где все двери спален закрыты.

– Мой отец в одной из этих комнат, трахает твою мать, - небрежно говорит он, как раз когда я делаю глоток из своего стакана.

Я практически выплевываю шампанское ему в лицо и таращусь на него, часто моргая.

– Что ты только что сказал?

Выражение его лица ничуть не меняется.

– Ты услышала меня.

– Моя мать в браке.

– Как и мой отец. Как будто это имеет значение.

Он пожимает плечами, затем достает из кармана банку пива. Вскрывает ее, затем отхлебывает пену, прежде чем сделать большой глоток.

– Она бы этого не сделала. - Когда он ничего не говорит, я чувствую необходимость уточнить. – К черту твоего отца.

Я чувствую себя очень взрослой, говоря эти слова этому незнакомому мальчику, попивая шампанское. Я делаю еще глоток, позволяя пузырькам задержаться на языке.

– Ну, все так и есть. Твоя мама - шлюха.

Он осушает банку пива, затем сминает ее между пальцами и бросает на пол, так что она приземляется с громким стуком.

Я внезапно прихожу в ярость. Мы с мамой не всегда ладим, но он даже не знает ее.

– Ты не можешь так говорить

– О да? Ну, я только что это сказал.

Он наклоняет голову, его взгляд сужается. Там так много гнева. И он так молод. Иногда я злюсь, но во время моей злости нет ничего подобного.

– Ты тоже шлюха? Как твоя мать?

– Пошел ты, - выплевываю я ему в лицо, выплескивая шампанское.

Он морщится, медленно вытирая лицо рукой. Я стою там, тяжело дыша, зная, что должна уйти, но я слишком очарована, наблюдая за тем, как все это разворачивается.

Наблюдая за ним.

Как будто это даже происходит не со мной. И я никогда в жизни не делала ничего подобного. Кто я? Когда я успела стать такой храброй? Или глупой?

– Сука, - шипит он. – Прямо как твоя мать.

– Мудак - отвечаю я, собираясь развернуться на каблуках и уйти от него, но он хватает меня.

Останавливает меня.

Его пальцы впиваются в меня, он крепко сжимает мое предплечье, и я борюсь с его хваткой, пытаясь избавиться от нее.

– Отпусти меня

– Нет. - Он ухмыляется, и до меня медленно начинает доходить, что он дьявол, прячущийся за личиком ребенка-ангела. Он толкает меня к стене, и я сталкиваюсь с ней, как тряпичная кукла, почти сползая на пол. Он хватает меня прежде, чем я приземляюсь, рывком поднимает и прижимается своим телом к моему. Он возвышается надо мной, как минимум, его рост примерно шесть футов, но он худой. Тощий. Йетис например шире, более некаченный, но ему шестнадцать. Он старше.

Но этот мальчик именно такой. Точно, он все еще мальчик.

– Что ты делаешь? - спрашиваю я, борясь с ним. Это заставляет меня чувствовать его, и я заинтригована. Он жесток везде. Твердый. Сильнее, чем кажется.

– Я думаю, тебе это нравится. - ухмылка все еще красуется на его лице, и когда он прижимается ко мне нижней частью тела, я чувствую что-то еще.

У него стояк.

Я застываю совершенно неподвижно, не в силах пошевелиться.

– Твоя мама отсасывает моему папе по крайней мере два раза в неделю, - шепчет он.  – Она встречается с ним в его кабинете. Они называют это обедом. - Я таращусь на него. Я понятия не имею, о чем он говорит. Я имею в виду, я знаю о чем он говорит, но моя мама ни за что этого не сделает.

Ни за что.

– У тебя губы, которые предназначены для того, чтобы сосать член, - говорит он мне, и я почти расцветаю от комплимента, прежде чем говорю себе, что я больна и испорчена, и он имел в виду это как оскорбление.

– Заткнись, - шепчу я, и он улыбается.

– Хочешь пососать мой?

– Точно, нет - Я вздергиваю подбородок, звуча как надменная принцесса.

Каково это - сосать член парня? Я знаю, что девушки делают это. Однажды я нашла журнал в комнате Йетиса и тайком пронесла в свою. Фотографии голых девушек. Пары, застигнутые в середине своего дела. Его член внутри ее влагалища. Его рот на ее сосках. Его пенис у нее во рту, а она смотрит на него снизу вверх глазами лани, засунув пальцы меж ног.

Я думаю об этом сейчас, и пьянящее тепло разливается глубоко внутри меня, делая меня слабой.

Или, может быть, это из-за шампанского.

– Тебе может понравиться, - говорит он с едва заметной улыбкой. Его зубы идеально ровные. Держу пари, когда он по-настоящему улыбается, он прекрасен.

Хотя я почти уверена, что он не улыбается.

– Я не буду это делать, - твердо говорю я ему.

– Ты когда-нибудь делала это раньше? - спрашивает он. Я яростно качаю головой. – Позволь мне быть твоим первым

– Нет.

Я толкаю его в плечи, но он не сдвигается с места.

– Давай. Твоя мама - шлюха моего отца. Ты тоже могла бы стать моей.

Он наклоняет голову в сторону закрытых дверей в темном коридоре.

– Как я уже сказал, они сейчас в одной из этих комнат. Держу пари, твоя мама стоит перед ним на коленях. - Он усмехается и продолжает. – Уверен, она глотает каждую каплю спермы моего отца. Ты могла бы сделать то же самое для меня.

– Пошел ты. ‐ Его слова приводят в бешенство, но в то же время немного дразнят. Я никогда не думала о глотании спермы и члене во рту, разговаривая с мальчиком. Никто никогда раньше так со мной не разговаривал.

Никто.

Он смеется.

– Нет, это ты пошла. Твоя семья в дерьме.

– Э-э, я думаю, что это твоя семья в дерьме, - говорю я ему, прижимаясь бедрами к его бедрам, чтобы оттолкнуть его от меня.

Это никак не помогает. Просто напоминает мне, что он жесткий. И я не могу отделаться от мысли, что он такой для меня.

У меня есть друзья, у которых уже был секс. Лана сделала это с Дэвидом в спортзале во время нашего выпускного танца в восьмом классе. Позже она рассказала нам, что неделю ходила странно, его член был таким большим. Мне было трудно поверить ей, но я ничего не сказала.

Теперь мне стало любопытно. Член этого парня кажется большим, но мне не с чем его сравнивать. Я хочу это увидеть.

Прикоснись к нему.

- Отпусти меня, - говорю я сквозь стиснутые зубы, немного сопротивляясь. Я думаю, ему это нравится. Мне это тоже вроде как нравится. Его сила. Что я слишком слаба, чтобы вырваться на свободу. Что это говорит обо мне? Я больная. Ненормальная. Странная.

У меня всегда было то, что я называю "тьмой". Я никогда не встречала человека, который вел бы себя так, будто у него она тоже есть.

Он наклоняется ближе, его рот всего в нескольких дюймах от моего, и я чувствую его дыхание. Оно теплое и слегка пахнет пивом.

– Заставь меня.

Повинуясь чистому инстинкту, я приоткрываю губы, готовясь закричать, и он это знает.

Поэтому вместо этого он целует меня.

Это сильно шокирует и я замираю совершенно неподвижно. Его губы прижимаются к моим, ему не хватает мастерства, хотя я тоже не особенно искусна. Но я знаю, что поцелуй может быть лучше, чем этот. Мягче, чем этот.

Я обхватываю губами его нижнюю губу и тяну её. Он замедляется. Расслабляется. Поцелуй становится томным. Его язык высовывается, удивляя меня. Я приоткрываю губы, и его язык касается моего.

Мой первый взрослый поцелуй - с мальчиком, который называет мою мать шлюхой. Который сказал, что я могу быть его шлюхой. Я должна оттолкнуть его. Откусить ему язык. Ударить его коленом по яйцам.

Но я ничего такого не делаю. Вместо этого я позволяю ему целовать меня, и, да поможет мне Бог, мне это нравится. Тепло разливается по моим венам, согревая меня изнутри, и я прижимаюсь к нему. Его руки на моей талии. Я хватаюсь за его рубашку спереди. Его эрекция дергается напротив меня, и то тайное место, которое я недавно обнаружила, покалывает.

Это то, чего Йетис хочет от меня. Отвратительный извращенец. Я никогда не отдам это ему, потому что мы семья, и это отвратительно.

Но чем больше этот таинственный мальчик целует меня, тем больше я готова рассмотреть возможность дать ему все, что он захочет.

Мы целуемся так долго, что я не знаю, как мы можем дышать. Наконец, он прерывает поцелуй и я открываю глаза, уставившись на его приоткрытые, припухшие губы. Я медленно поднимаю взгляд и обнаруживаю, что он наблюдает за мной.

Он тянется к подолу моей юбки, его пальцы проникают под нее, чтобы коснуться внутренней стороны моего бедра, и я прикусываю нижнюю губу.

– Ты мокрая?

– О чем ты говоришь? - Я знаю о чем он, но он чертовски молод. Как и я. Мы знаем, что люди занимаются сексом. У нас есть доступ ко всему порно в Интернете, но все же.

Он разговаривает со мной как со взрослой. Парни, которых я знаю, даже не прикасаются к моей груди, а этот парень направляется прямо к месту между моих ног.

– Как будто ты не знаешь. - В его голосе звучит отвращение, и я собираюсь что-то сказать, запротестовать. Оскорбить.

Но он снова целует меня, заставляя забыть. Этот поцелуй лучше. Думаю, я хорошо его научила. Этот более медленный и мягкий, прикосновение его языка к моему вызывает у меня боль. Он тщательно исследует мой рот, проверяя меня, и я позволяю ему. Я тоже исследую его. Наши рты открыты, наши языки дразнят, облизывают друг друга, и все мое тело покалывает от предвкушения. Каким-то образом я прикасаюсь к нему, моя рука на его штанах, и он толкается в мою ладонь, позволяя мне почувствовать, какой он твердый.

У меня пульсирует между бедер, и я хочу прикоснуться к себе.

Нет.

Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне.

- Я даже не знаю тебя, - шепчу я ему в губы.

Он отстраняется со злой улыбкой.

– Врёшь.

– Я правда не знаю. - Я в замешательстве. Почему он думает, что я лгу об этом?

– Ты у меня дома. Мой отец - один из самых богатых людей во всем гребаном мире. "Ох, я тебя даже не знаю". - Он издевается надо мной, его голос пронзительный. Он звучит нелепо.

Гнев наполняет меня. После того, что только что произошло, он смеется надо мной? Меня не волнует, насколько хорошо он целуется, он мудак.

– Отойди от меня. - Я отталкиваю его от себя, и на этот раз он отшатывается назад, отпуская меня. Я удаляюсь, чуть не споткнувшись о брошенный бокал с шампанским. Должно быть, я уронила его, когда мы боролись ранее.

Я даже не помню, чтобы это происходило.

Он зовет меня, но я игнорирую его, бегу так быстро, как только могу на дрожащих ногах. Я выхожу из дома, возвращаюсь на террасу, ищу свою мать. Мой отчим, который мне, по сути, как отец. Но их обоих нигде не видно.

Я слышу мальчика. Он произносит мое имя, хотя я никогда не говорила ему, как меня зовут. В панике я оглядываюсь, боясь, что он собирается схватить меня, собираясь с духом, когда чувствую, как чья-то рука сжимает мое плечо, но…

Я оборачиваюсь и вижу, что это моя мать.

– Саммер! Что ты делаешь? Ты выглядишь потерянной.

Облегчение переполняет меня. Она не заперта в комнате, трахаясь с другим мужчиной, она здесь. Со мной. На вечеринке.

– Мама. - Я бросаюсь к ней, крепко обнимаю за талию, и она смеется, в ее голосе звучит удивление. Мы ссоримся без остановки с тех пор, как закончился восьмой класс. Все мои друзья учатся в средней школе в Ланкастере, и я тоже хочу туда пойти. Я отчаянно хочу туда попасть.

Джонас говорит "нет". Он хочет, чтобы я ходила в школу Святого Антония, как это делал он. В городе. Это хорошая школа и все такое, но мне будет одиноко. Мои друзья будут веселиться в школе-интернате, а я застряну здесь.

Одна, с Йетисом. Наши родители все время путешествуют вместе, оставляя нас одних, и Йетис будет неумолим. Он будет изматывать меня, пока, наконец, я не сдамся ему.

– Дорогая, что случилось? Ты дрожишь.

Она проводит рукой вверх и вниз по моей спине, успокаивая меня, и меня охватывает страх, что это последний раз, когда она это делает. Поверь мне, милая и невинная. Как будто сегодня ночью у меня украли частичку меня, и этот парень заявил на нее права своими губами, языком и блуждающими руками.

Я пытаюсь рассмеяться и отстраниться от нее, отчаянно пытаясь отыграться.

– Я в порядке. Действительно. Я просто подумала, что потеряла тебя.

– Твои щеки покраснели. - Она хмурится, обхватывая мое лицо ладонями. – Ты ведь не пила, не так ли?

Я изо всех сил стараюсь выглядеть невинной.

– Нет, мам. Боже. Конечно, нет.

– Хорошо. - Это было слишком просто. Я не могу поверить, что она поверила мне на слово. – Держись подальше от шампанского. Я знаю, как сильно ты любишь делать тайные глотки.

Мои щеки начинают пылают еще сильнее. Теперь ее очередь оглядываться, и я изучаю ее. По-настоящему изучаю ее. Ее щеки тоже покраснели, волосы в беспорядке, как будто ей нужно провести по ним расчёской. Одна из ее сережек пропала. И платье, которое на ней надето, все скомканное и помятое. Как будто ей нужно все подправить.

О нет.

Она выглядит так же, как я себя чувствую. Хотя у меня не было секса с этим парнем, я позволила ему поцеловать себя, и на мгновение я как бы потеряла себя.

Мама выглядит так, словно потеряла себя по крайней мере на полчаса. Может быть, дольше.

– Где ты была? - спрашиваю я обвиняющим тоном.

– Я была здесь все это время.

Ее взгляд снова встречается с моим, ее свежевымытые губы изогнуты в хмурой гримасе.

– Где ты была? - спрашивает она в ответ

– Прямо здесь. Все это время.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, что мальчик стоит там, наблюдая за нами. Позади него стоит мужчина, старшая версия мальчика. Он чрезвычайно красив, и в нем есть что-то такое, что говорит о том, что ему принадлежит все.

Мальчик наблюдает за мной.

Этот человек наблюдает за моей матерью.

Мальчик поднимает брови, наклоняя голову в мою сторону. Я отворачиваюсь от него, не желая видеть самодовольное удовлетворение на его глупо красивом лице. Он знает, что я все поняла. Он уже все понял.

И, черт бы его побрал, он был прав.

1 глава

Саммер

Выпускной год.

Я иду по священным коридорам школы Ланкастер, опустив голову и изучая свои ноги, как я ставлю одну перед другой. Снова, и снова, и снова. Мои новенькие блестящие мокасины от пенни жмут мне ноги, а шерстяная юбка в зеленую и темно-синюю клетку зудит на бедрах. Я помню, как сильно хотела приехать сюда летом перед моим первым курсом, и как была зла, что мои родители не заплатили огромную сумму денег, на которую стоило поехать в Ланкастер.

Теперь я здесь, всего на один год. Мой последний год в школе. Сейчас конец августа, и хотя воздух прохладный, благодаря океанскому бризу снаружи, в этом старом здании с красивыми деревянными панелями и ужасно устаревшей системой охлаждения душно. Есть ли у них вообще центральное отопление и кондиционирование в этом месте?

Скорее всего, нет.

«Давай,» - говорит мама сквозь зубы, щелкая пальцами на талии, чтобы заставить меня идти рядом с ней.

Я ускоряю шаг, не отставая от нее, поднимаю голову, и вижу, как другие студенты проходя мимо нас с любопытными выражениями на лицах, останавливают свои взгляды на знакомой униформе Ланкастера, в которой я иду.

Новая девушка. Перевод. Я уверена , что им будет любопытно. И я точно знаю, что они загуглят мое имя и узнают о моем семейном скандале.

Я вышла из него в основном невредимой. Мама позаботилась об этом. Она не собиралась позволить рухнуть моему будущему. Моя мать знает людей, поэтому она использовала эту силу, для гарантии, что я буду защищена.

Вот почему я здесь, в подготовительной школе Ланкастера. В самой элитной школе-интернате на восточном побережье. Которая была основана одной из самых богатых и старейших семей в стране. Ланкастеры уходят корнями в далекое прошлое, во времена Вандербильтов, Асторов и Рокфеллеров. Их деньги настолько старые, что большинство из них точно не знают, откуда они взялись.

Как и я. Я слышала, может быть, доставка? Нефть? Скупили всю доступную землю на восточном побережье, а затем годами продавали ее. Не знаю. На самом деле мне все равно. Я просто знаю, что они неприлично богаты.

И в течение многих лет у моей матери, моей чопорной и правильной матери, был бурный роман с Августом Ланкастером пятым.

«Вот мы и пришли,» - поет мама, и я слышу легкую дрожь в ее голосе. Она переживает за меня, и я выпрямляю спину, желая доказать ей, что я не боюсь.

В приемной комиссии.

Она открывает дверь, и я вхожу первой, улыбаясь пожилой женщине, сидящей за высокой деревянной стойкой. Она медленно встаёт , одетая в темно-синий костюм с юбкой, жакет едва прикрывает ее пышную грудь.

«Доброе утро!» - Женщина улыбается моей матери, прежде чем ее взгляд останавливается на мне. «Вы, должно быть, Саммер Сэвидж,» - говорит она с чрезмерно дружелюбной улыбкой.

«Я ее мать, Джанин Уэзерстоун.» Она всегда протягивает руку так, что кажется, будто она королева, приветствующая своих верных подданных. Я могу сказать, что это совершенно не впечатляет женщину, но она все равно берет ее за руку, слабо пожимая кончики пальцев.

«Приятно познакомиться с вами. Мы так рады, что Саммер проведет здесь свой выпускной год.» Выражение лица женщины становится серьезным. « То, что произошло.. такая трагедия. Я сожалею о вашей потере.»

Мать свирепо смотрит на меня. Это последнее, о чем она хочет говорить, особенно с незнакомцами. «Спасибо,» - решительно говорит она. «Мистер Мэтьюз свободен?»

Женщина выпрямляется.

«Конечно! Я подумала, вам нужно расписание Саммер, чтобы она могла приступить к учебе . Боюсь, первый урок уже начался.» Она бросает на меня осуждающий взгляд. Как будто это моя вина, что я опоздала.

Я ничего не могу поделать с тем, что маме потребовалась целая вечность, чтобы собрать свои вещи и покинуть гостиничный номер, все время жалуясь, что она не выспалась. Я, с другой стороны, не сплю с шести, слишком встревоженна, чтобы спать.

– Да, пожалуйста, дайте нам ее расписание, - требует мама. – И нам нужно сначала поговорить с мистером Мэтьюзом, прежде чем она пойдет на занятия. Я уверена, он напишет ей оправдание.

– Конечно. - Женщина — должно быть, секретарь директора — протягивает мне бледно-розовый листок.

Мама выхватывает его у нее из рук, просматривая мой список занятий, а я стою, с тревогой ожидая увидеть его.

– Она не была зачислена на английский с отличием, - говорит мама, толкая расписание в мою сторону, ее раздражение очевидно.

Разочарование наполняет и меня, когда я просматриваю список. Продвинутый английский. Мировые религии. Математика. Продвинутый французский. Сразу после обеда у меня есть свободное время, а право США - мое последнее занятие.

– Меня устраивает этот график, - говорю я маме, но ее губы поджимаются, и она качает головой.

– Ты отличный писатель, Саммер. Вечно что-то строчишь в своих дневниках, - говорит мама. Ее голос тихий, но я вижу, как секретарша оживляется.

Мои щеки краснеют, и я пожимаю плечами. – Это пустяки. Пожалуйста, не меняйте расписание. Со мной все будет в порядке.

– Давайте вы пройдете в кабинет директора Мэтьюза, и вы сможете подождать его там, - говорит женщина, указывая на приоткрытую дверь позади нее. – Он сейчас в кампусе, но я дам ему знать, что вы ждете. Он сейчас придет.

Я следую за мамой в кабинет, мы обе устраиваемся в креслах перед огромным, богато украшенным столом, когда секретарша с тихим щелчком закрывает дверь. В тот момент, когда мама понимает, что мы одни, она поворачивается ко мне, ее хмурый взгляд очевиден.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что не хочешь в класс английского с отличием? - шипит она.

– Я не хочу создавать никаких проблем.  - С тех пор как произошел несчастный случай, я превратилась в простую тень самой себя, не желая привлекать к себе внимание. – Этого уже достаточно, тебе не кажется? Что ты смогла потянуть за кое-какие ниточки, чтобы я оказалась здесь.

– Это меньшее, что я могла сделать, учитывая, как долго я знаю Оги, - бормочет мама, имея в виду своего бывшего любовника.

Тот, кто в конце концов развелся со своей женой, благодаря многолетнему роману моей матери с ее мужем. Был огромный скандал. Он разлетелся по всему интернету . Это разбило сердце моего отчима. И привело его в ярость.

Это был не самый приятный опыт.

Внезапно дверь со скрипом открывается, и входит красивый пожилой мужчина. Директор Мэтьюз, я полагаю. Он улыбается нам, в уголках его темных глаз появляются морщинки, он широко улыбается, демонстрируя ослепительно белые зубы. Закрыв дверь он переместился так, чтобы стоять за своим столом, как своего рода за барьером и сначала протягивает руку маме.

– Миссис Уэзерстоун, очень рад с вами познакомиться, - говорит он ровным голосом, с приятным выражением лица.

Она поднимается и быстро пожимает ему руку.

– Спасибо, что встретились с нами, мистер Мэтьюз.

Они оба устраиваются на своих стульях, улыбаясь друг другу, и я моргаю, глядя на них двоих. Как будто они совсем забыли обо мне.

– Это Саммер, - говорит мама, указывая на меня наклоном головы.

– Саммер, мы так рады, что ты здесь, посещаешь нашу престижную школу, - говорит мистер Мэтьюз теплым и искренним голосом. – Я лично просмотрел твои стенограммы, и очень впечатлен твоими знаниями и оценками.

– Спасибо. - Я хорошая  ученица. В юности я была немного неуправляема и немного помешана на мальчиках, но у меня всегда были хорошие оценки.

– Хотя у тебя были некоторые проблемы в начале, - продолжает он, его взгляд встречается с моим. – Я полагаю, с тех пор ты исправилась?

Я напрягаю спину и киваю. – Да, сэр.

– Она не зачислена на английский с отличием, - говорит мама, и я свирепо смотрю на нее. Она игнорирует меня.

– Саммер - превосходный писатель. В своей предыдущей школе она работала в газете. Она получила награды за свои писательские работы. Это исключительный случай.

– Ах, я боюсь, что попасть в класс английского языка для отличников здесь, в Ланкастере, - это привилегия, а не право. Ученики в классе мистера Фигероа усердно работали последние три года. Он отбирает их в конце первого года обучения, а в классе всего двадцать человек.  ‐ Мистер Мэтьюз кладет предплечья на парту, сцепив руки. – Боюсь, я не могу просто записать Саммер без его согласия.

– Может быть, вы могли бы поговорить с ним - голос матери звучит мелодично. Приятно.

Его улыбка не ослабевает. – Боюсь, что нет.

– Может быть, вы могли бы оказать мне услугу, - ее голос становится немного суровее.

– Это класс Фигероа, а не мой.

Ее улыбка исчезла. – Может быть, я смогу связаться с мистером Ланкастером и посмотреть, что он может для меня сделать.

Я хочу умереть. Это так неловко. Меня не волнует класс английского языка с отличием. Я не хочу выделяться. И определенно не хочу устраивать сцену. То, что я войду в класс с двадцатью учениками, которые поднялись по карьерной лестнице за последние три года, было бы кошмаром. Они автоматически возненавидят меня.

Губы Мэтьюза слегка дрожат, а взгляд тускнеет. – Я сделаю так, чтобы это произошло.

– Смотрите, чтобы вы это сделали. - Ее улыбка возвращается, и мама делает глубокий вдох, глядя на меня. – Это сильно изменит ее график?

– Нет. Нет, не сильно. ‐ Наконец он хмурится и поворачивается к компьютеру на своем столе. Он начинает стучать по клавиатуре, экран наклонен к нам ровно настолько, чтобы я видела, как на экране отображается моя информация.

Мои стенограммы. Заметки от предыдущих учителей и моего консультанта на протяжении многих лет. Большую его часть занимают административные заметки.

Саммер дерзко высказывается на занятиях. Набрасывается на людей без всякой причины. Была поймана за курением в туалете. Двухдневная дисквалификация. Застукали за сексом в спортзале. Пятидневная дисквалификация. Задержана и подвергнута обыску. Найдена вместе с рецептом ее матери на Ксанакс в ее рюкзаке. Двухдневная дисквалификация.

И все это было к концу второго класса в средней школе.

Мой отчим — упокой Господь его душу — в итоге закрыл глаза после инцидента с Ксанаксом. Сначала он угрожал отправить меня в военную школу до конца моих школьных лет. Я плакала и умоляла, умоляла его на коленях не заставлять меня уходить. Они записали меня. Это должно было случиться.

А потом роман моей матери с Ланкастером стал достоянием общественности, и он совсем забыл обо мне. Вместо этого он сосредоточился на моей матери. Мы съехали. Нашли квартиру поменьше. СМИ были так сосредоточены на моей семье, что я ушла в себя. Перестала доставлять неприятности в школе и сосредоточилась исключительно на своих школьных занятиях. Потеряла всех своих друзей. Мать просила прощения у Джонаса. И снова. И снова.

Пока весной мы не переехали обратно в его дом. Йетис вскоре вернулся домой из колледжа, и он был так рад меня видеть. Даже зажег свечи в своей комнате и заставил меня встретиться с ним той ночью. Он положил одну руку мне на губы , а вторую на штаны, прежде чем он...

– Ах, нам придется сменить пару ваших занятий, - говорит мистер Мэтьюз, прерывая мои мысли, – но это не должно быть проблемой.

Он нажимает еще несколько клавиш, поворачивая экран ближе к себе, как будто только что понял, что мы можем прочитать обо мне все. Мама продолжает притворяться, но я вижу, как поджимаются ее губы, как затуманиваются ее глаза.

Эти старые воспоминания не из приятных. Я не была счастлива — отнюдь. Никто меня не слушал. Я обрела абсолютный покой только тогда, когда сбежала от Йетиса, и остались только мы с мамой. Живя с ним, постоянно имея с ним дело, его настойчивость в конце концов измотала меня. Больше раз, чем я могла сосчитать.

И это было... ужасно.

Осознание того, что я собираюсь провести с ним все лето, лето перед моим выпускным годом, довело меня до предела. Я сделала кое-что, что почти... пугает.

Но это отвлекло меня от него.

Навсегда.

– Я только что отправил твое новое расписание на принтер. Вивиан приготовит его для вас. Удачи на занятиях, Саммер, - говорит директор Мэтьюз, его проницательный взгляд останавливается на мне.

Тебе это понадобится.

Я слышу невысказанные слова, витающие в комнате. Не обращая на все это внимания и довольная тем, что добилась своего, мама встает, и я тоже встаю, борясь с нервами, плавающими в моем животе.

– Спасибо вам за понимание, - говорит мама. – Мы так благодарны.

– Конечно. Что угодно для друга мистера Ланкастера, — говорит он.

Я улавливаю акцент, который сделал директор. И мама тоже.

Она выходит из его крошечного кабинета с высоко поднятой головой, выхватывая только что распечатанное расписание из рук Вивиан, даже не поблагодарив, когда мы проходим мимо нее. Вивиан что-то бормочет себе под нос, и я притворяюсь, что не расслышала этого, хотя на самом деле слышала.

– Шлюха, - вот что она прошептала.

Это слово следует за моей матерью, куда бы она ни пошла, а она эксперт по игнорированию людей. Я не знаю, как она это делает. Я помню мальчика, которого встретила. Сын мужчины, с которым у нее был роман, и как он тоже назвал ее шлюхой. Эти воспоминания остаются на переднем плане моего сознания, особенно когда я поздно ночью лежу в постели. Я помню, что он заставил меня чувствовать. Его жестокие слова, его жестокий поцелуй.

С тех пор я гоняюсь за этим чувством и так до сих пор.

2 глава

Саммер

Я вхожу в класс английского языка с отличием пораньше, так как уже пропустила большую часть первого урока, и подхожу к парте, за которой сидит огромный темноволосый мужчина, болтающий с парой учеников. Девушки выглядят отлично, их униформа безукоризненна, волосы золотисто-русые, длинные и разделенные пробором посередине. Они беззаботны в том, как запрокидывают головы и смеются над чем-то, что сказал учитель, и я завидую тому, насколько им комфортно. Они так уверены в себе, и я понимаю почему. Они здесь уже три года, они потратили время, и теперь они на высоте. Старшеклассники, которые готовы править школой.

И вот я здесь, врываюсь в их класс благодаря моей властной матери, как будто я принадлежу этому месту, но это не так.

И я это знаю.

Когда все они поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, их лица полны презрения, я отшатываюсь от них, протягивая свое расписание мистеру Фигероа дрожащими пальцами.

– Здравствуйте, я в этом классе, - говорю я.

Он просматривает расписание, его темные брови сходятся вместе.

– Я боюсь, что здесь, должно быть, какая-то ошибка.

Я ничего не говорю. Просто оглядываю класс, притворяясь, что я не знаю, что только что произошло в кабинете директора.

Фигероа поднимает трубку телефона на своем столе и набирает внутренний номер из трех цифр.

– Здравствуйте. Да, у меня тут... — он просматривает мое расписание, — здесь Саммер Сэвидж, утверждающая, что она в выпускном классе с отличием, это так?

Он замолкает, слушая то, что говорит ему директор Мэтьюз, и мне хочется провалиться под землю. Девушки, очевидно, подслушивают, их взгляды устремлены на меня, и одна из них наклоняется, чтобы прошептать другой, приложив ладонь к уху другой девушки, чтобы я их не услышала.

Они даже не пытаются скрыть, что говорят обо мне. Полагаю, мне не следует удивляться.

– Я понимаю. - Его голос низкий. Немного холодный. – Ладно, спасибо. - Он вешает трубку и смотрит на меня с бесстрастным выражением лица, когда возвращает мне мое расписание. – Вы можете пройти вперед и занять место, мисс Сэвидж. Урок начнется через несколько минут.

Я делаю, как он говорит, сажусь в самом дальнем ряду, за первую парту. Я достаю чистый блокнот и ручку, снимаю зубами колпачок, прежде чем открыть блокнот, разглаживая рукой чистую страницу.

Меня переполняет желание сделать запись в своем дневнике, но он спрятан глубоко в моем рюкзаке, и я не хочу его вытаскивать, только для того, чтобы убрать.

В моем дневнике записаны все мои мысли. Мои чувства. Заметки и каракули. Клочки бумаги, которые я хотела сохранить. Квитанция с того времени, когда мы с друзьями ходили в ту новую кофейню, прямо перед моим переездом. Корешок билета на концерт, когда я ходила на встречу с Гарри Стайлзом. Записка от Йетиса с угрозами. Мятая, испачканная шампанским салфетка для коктейля, взятая с той вечеринки, в ту ночь, когда я поцеловала того ужасного парня. Салфетка была темно-синего цвета, с огромной белой буквой "Л" в центре.

Ланкастеры.

Иногда мне нравится листать свой дневник, пробегая пальцами по клочкам бумаги, перечитывая свои записи. Некоторые из них трудно перечитывать, как, например, "ночь пожара". Мои отношения со сводным братом. Ссора с моим отчимом. Моя ссора с моими друзьями.

Другие заставляют меня улыбаться. Третьи заставляют меня тосковать по старым временам, когда я была еще молода, невинна и верила, что в мире есть хорошие люди.

Теперь я уже не так уверена в том, существуют ли они вообще.

Ученики медленно заполняют класс, каждый из них смотрит на меня с замешательством в глазах. Они уверены, что знают каждого человека в этом классе, поэтому я понимаю, почему я ставлю их в тупик.

– Хорошо, все собрались? Думаю, да.

Фигероа встает и подходит к белой доске, пишет синими маркером "Ромео и Джульетта".

– Добро пожаловать на курс английского языка для отличников старших классов. Для меня действительно большая честь быть здесь. - Он улыбается, в то время как весь класс хихикает. Учитель указывает на доску своим маркером с колпачком. – Это было вашим заданием по чтению на лето. Я надеюсь, что вы все полностью готовы к заданиям, которые я собираюсь вам дать.

Он с сомнением смотрит на меня, и я улыбаюсь в ответ, написав "Ромео и Джульетта" на первой строке своей страницы. Это слишком просто. Я уже читала эту книгу. Мне просто нужно будет освежить память, но я не волнуюсь.

– Я уверен, вы все заметили, что у нас здесь новая ученица. Пожалуйста, поприветствуйте Саммер. ‐ Его взгляд не отрывается от моего, пока он говорит, и я отвожу взгляд первой, чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом.

Несколько человек бормочут приветствия, но их можно пересчитать по пальцам. Я уверена, что они ненавидят то, что я здесь с ними. Они считают, что мне здесь не место.

Внезапно дверь распахивается, и в класс входит парень, повернув голову и крича кому-то что-то в коридоре. Дверь за ним захлопывается, и все внутри меня оживает. Я сажусь прямо. Моя кожа покалывает. Мое сердце бешено колотится. Мое дыхание сбивается, а по лбу стекают капельки пота.

Я знаю, кто это. Я говорила себе, что его здесь не будет, но я ошибалась.

Он.

Уит Ланкастер. Мальчик, который поцеловал меня. Который хотел трахнуть меня и назвал шлюхой, когда мы едва были подростками. Он выше, чем я помню. Намного выше шести футов, и его плечи кажутся такими широкими, обтянутые в обязательную темно-синюю форменную куртку. Его высокомерие ощутимо. Он неторопливо входит в класс, как будто это место принадлежит ему, и технически так оно и есть.

В конце концов, на вывеске красуется его фамилия.

Я смотрю, захваченная его великолепным лицом. Он еще лучше, чем я помню. Он душераздирающе красив. Пронзительные голубые глаза, острые скулы, орлиный нос, угловатая линия подбородка. У него красивый рот, темно-розовые губы, и он обнажает зубы в улыбке для нашего учителя, которая безнадежно фальшива.

– Уит. Я так рад, что ты смог прийти, - сухо говорит Фигероа.

Девушки хихикают. Уит хмурится.

– Простите. - В его голосе нет ни капельки сожаления. Я замечаю, что голос Уита стал глубже по сравнению с тем, который я слышала в последний раз. – Кое-что случилось.

Он даже не смотрит на меня, а я сижу, сжавшись, так что мои плечи сгорблены, и я опускаю голову. Я не хочу, чтобы он меня увидел. Или ещё хуже - узнал меня.

Это было бы катастрофой. Он ненавидит меня.

Так сильно, как только может.

Почему я думала, что он на год старше меня? Как я могла так сильно все испортить? Я не знаю, как я пришла к такому выводу, но как только идея сформировалась в моей голове, она закрепилась.

Моя ошибка — тоже большая ошибка.

После нашей встречи той ночью, когда я спросила свою мать, кто был этот человек, и она назвала мне его имя, я погуглила его. На одном из появившихся топовых изображений были изображены Ланкастеры, все пятеро. Отец, высокий, гордый и красивый. Мать, худая, высокомерная и холодная. Две красивые девушки с одинаковыми улыбками стояли впереди в одинаковых платьях. Уиттейкер Август Ланкастер стоял рядом со своим отцом, выше его ростом. На его лице отражался едва сдерживаемый гнев, настолько сильный, что я практически могла его почувствовать. Чем больше я изучала фотографию, тем больше мне становилось любопытно.

Что это была за семья? Они выглядят идеально, как на картинке, но теперь я знаю, что фотографии лгут. В четырнадцать лет я не поверила Уиту, когда он сказал мне, что у моей матери роман с его отцом. Я даже не могла свыкнуться с этой мыслью. Я любила своего отчима, как если бы он был моим собственным отцом, и я верила, что моя мать чувствовала то же самое.

Позже я узнала, что был неправа.

Скандал быстро стал достоянием общества. В середине моего второго года обучения в средней школе о разводе Ланкастеров стало известно всему миру благодаря скандальной фотографии Августа Ланкастера в компрометирующей ситуации.

С моей матерью.

Моя элегантная, никогда не взъерошенная, всегда собранная мама.

Была застигнута на выходе из захудалого отеля в центре города с огромными солнцезащитными очками, закрывающими ее красивое лицо, одетую только в свободно подпоясанное пальто и держащуюся за руку с Августом, ветер подхватывает подол пальто и обнажает ее длинные голые ноги.

До самой тазовой кости. Трусиков как вы догадались на ней замечено не было.

Пресса пришла в ярость. Они подразумевали, что она была обнажена под этим пальто, и я предположила, что они были правы.

Как и все остальные.

В то время в мире больше ничего не происходило, так что это превратилось в национальный скандал. От которого семья Ланкастеров так и не смогла полностью оправиться. Наша семья тоже не оправилась от этого.

Как старший из трех детей и единственный мальчик, Уит является наследником семейного состояния. Ну, один из наследников состояния многих семей Ланкастеров. Но его отец - старший сын старшего сына старшего сына…

Это продолжается и продолжается из поколения в поколение. Это старые деньги — настолько старые, насколько это возможно в этой стране. Ланкастерскаяподготовительная школа существует здесь уже более ста двадцати лет, и каждый Ланкастер посещал эту школу, прежде чем поступить в колледж и заняться более важными делами.

Роман моей матери с Августом навсегда изменил их жизнь. Мать Уита, Сильвия, из Рода Уиттейкеров - еще одной очень богатой семьи, хотя и не такой солидной, как Ланкастеры, — получила солидную сумму при разводе. Ни одному из Ланкастеров не разрешается обсуждать условия своего развода или почему именно они развелись в первую очередь. Существует приказ о затыкании рта. Но все знают, почему их брак распался.

Из-за моей матери.

Пока у нас есть деньги, но мы считаемся совершенно бедными по сравнению с Ланкастерами, а деньги делают человека или семью неприкасаемыми в определенных кругах. Это значит, что моя мать была оставлена на растерзание волкам — папарацци, светским львицам — и они разорвали ее на части. Ее тело было разорвано в клочья и разбросано по всему Нью-Йорку. Люди перешептывались. Газеты и блоги знаменитостей радостно выкрикивали ее имя, снова и снова прокручивая фотографию ее обнаженной тазовой кости. На канале АБС был показан двухчасовой специальный выпуск, посвященный этому делу и разрушительным последствиям всего этого после того, как произошел пожар.

Я всегда стараюсь выбросить огонь из головы. Наш семейный скандал закончился трагедией, в то время как Ланкастеры остались относительно невредимыми. Деньги защищают людей.

В этой жизни всегда выигрывают те, у кого больше денег.

Да, это несправедливо, но кто сказал, что жизнь справедлива? Я поняла это на собственном горьком опыте.

Посмотрите на Ланкастеров. Несмотря на интрижку и скандал, они остались такими же золотыми, как и всегда.

Фотографии всей семьи вместе все еще время от времени всплывают. Вечно современная семья, которая все еще может ладить, даже будучи в разводе. Во всех статьях говорилось, что они делают это ради детей.

В то время как мы с мамой остаемся запятнанными и покрытыми шрамами. Сломленными и отрезанными от общества, которое раньше принимало нас — особенно ее и Джонаса — с распростертыми объятиями.

Внезапно меня осеняет мысль: сестры Ланкастер тоже учатся здесь? Скорее всего так и есть.

Сильви и Каролина великолепны. Одна из них - балерина, но я не могу вспомнить, кто именно. Но сохранение имени Ланкастеров полностью ложится на плечи Уита.

Моя голова все еще опущена, я наблюдаю, как Уит проходит перед рядами парт, устраиваясь за одной в ряду, который считается самым дальним от моего, с другой стороне кабинета.

Выражение его лица каменное, губы сложены в нечто похожее на надутую губу, когда он пристально смотрит на учителя, стоящего перед нами.

Я была уверена, что Уит старше меня. Во время нашей первой и единственной встречи, он определенно вел себя так, как будто был старше. Он был таким измученным, как будто уже все повидал и это его не впечатлило.

Сейчас у него такой же вид. Он не сильно изменился за три года. Кажется, ему совершенно наскучила жизнь.

Я просто благодарна, что он меня не заметил.

Я застываю на стуле, пока Фигероа продолжает свою лекцию, бубня об отношениях двух влюбленных подростков, которые жертвуют всем — включая свои жизни — ради того, что, по их мнению, является любовью.

– Но была ли это любовь? - спрашивает Фигероа в какой-то момент. – Они моложе, чем вы все сейчас. Историки считают, что Джульетте едва исполнилось четырнадцать. Мы можем предположить, что Ромео был старше, так что шестнадцать, максимум семнадцать. К восемнадцати годам он должен был быть женат и даже стать отцом.

– К черту это, - бормочет один из парней, заставляя всех смеяться.

– Действительно, - говорит Фигероа, хмуро глядя на мальчика, который только улыбается ему в ответ. – Но так оно и было тогда. Как это было на протяжении сотен лет. Только в последнее время мы как общество смирились с тем, что люди впервые вступают в брак в более старшем возрасте. Все больше и больше людей становятся родителями и в более позднем возрасте. Ты должен поблагодарить за это своих родителей.

– Я не собираюсь благодарить своих родителей за дерьмо.

Это говорит уже Уит.

– Мистер Ланкастер, я всегда ценю ваши красочные комментарии на протяжении всех моих лекций. Остроумно и интересно, как обычно. - Ехидство в тоне мистера Фигероа красноречиво говорит само за себя. Кто-то не ценит тезку в своем классе.

Но я полагаю, что он ни черта не может с этим поделать.

Снова разговор о Ромео и Джульетте, и я делаю большое количество заметок, не отрывая взгляда от своей тетради почти весь урок. Я не хочу привлекать ничье внимание. Ни учителя, который обижается на меня за то, что я давлю на него, когда он понятия не имеет, какая я или какие у меня оценки, ни учеников, которые усердно трудились и заслужили свое место, в то время как я просто вошла в этот класс, как будто он принадлежит мне.

Интересно, относится ли это и к Уиту?

Неужели он просто получает все, что хочет, благодаря своей фамилии? Или он на самом деле умный? Хорошо ли он учится в школе? Или он ведет себя как мудак и не прилагает никаких усилий? Он не обязан соблюдать строгие школьные правила, в отличие от всех нас.

Звенит звонок, и я поспешно собираю свои вещи, перекидываю рюкзак через плечо и выхожу из класса, не оглядываясь. Я сжимаю в руке свое расписание и просматриваю его, отмечая, что следующим уроком у меня математика.

Мой наименее любимый предмет.

Широкий холл заполнен студентами, все мы направляемся в свои классы, все выглядят одинаково в своей униформе. Я ходила в частную школу на Манхэттене, хотя нам не нужно было носить форму. Я не привыкла к зудящей шерстяной юбке, узкой рубашке на пуговицах. А пиджак?

Я ненавижу его. Я даже уже вспотела в нем.

Мой взгляд падает на юбки других девушек, когда я прохожу мимо них. Некоторые из них очень короткие, и я предполагаю, что они закатывают их на талии. Я не могу не заметить, что у всех у них красивые волосы. Яркий румянец на губах, эффектный макияж на глазах. Ярко накрашенные ногти. Способ выделиться из толпы.

Мои длинные каштановые волосы собраны сзади в простой конский хвост. Никакой краски ни на ногтях, ни на лице. Немного туши на ресницах - единственное усилие, которое я приложила к своему образу этим утром, и я чувствую себя совершенно некрасивой по сравнению с этими девушками.

Может быть, это и хорошо. Я не хочу выделяться. Я не хочу, чтобы кто-нибудь меня замечал. Если бы я знала, что Уит будет присутствовать, я бы никогда не захотела сюда поступать. Несмотря на все мои поиски в Интернете относительно Ланкастеров, то, что я так и не выяснила, так это то, что он все еще учится в школе Ланкастер, это было большой ошибкой. Я должна была изучить все лучше.

Я должна была догадаться и точка.

В то время как интернет был полон разговоров о романе моей матери с Августом, и есть много книг и многочисленных онлайн-статей о предыдущих поколениях Ланкастеров, о нынешнем поколении нет ни тонны информации. Может быть, это из уважения к их частной жизни, из-за их возраста. И Уит не выставляет себя напоказ. У него есть двоюродный брат — Брукс Ланкастер, который пользуется влиянием в инстаграм. У него есть свой собственный канал на ютуб, и он очень популярен в тиктоке. Он единственный из Ланкастеров, у кого есть слава.

Может быть, Уит предпочитает держаться подальше от всеобщего внимания.

Я захожу в свой класс математики и сажусь в конце класса, решив, что это будет мое любимое место до конца дня. Я не знаю, почему я сидела впереди на английском. Из неповиновения? Фигероа расстроил меня. Учитывая, что мы старшеклассники в отличном классе английского языка, "Ромео и Джульетта" - банальное задание для чтения.

Но я не собираюсь жаловаться. Я действительно благодарна, учитывая, что я уже прочитала эту книгу. По крайней мере, мне не нужно наверстывать упущенное.

Пожилая женщина входит в класс и с громким хлопком закрывает дверь, поворачивая замок. Она быстро и деловито пробирается вперед, поворачиваясь к нам лицом с хрупкой улыбкой.

– Добро пожаловать на урок математики. Если вы не знаете, кто я, то меня зовут мисс Фальк. Например, не шути со мной.

Она улыбается.

Никто не смеется. Думаю, они принимают ее слова близко к сердцу.

Раздавая учебную программу, она рассказывает о том, чего она ожидает от нас. Она раздает нам учебники и один лист домашнего задания, утверждая, что хочет оценить наши способности, и я просматриваю его, хмурясь от вопросов.

– Есть какие-то проблемы? - спрашивает мисс Фальк, останавливаясь рядом с моей партой.

Я поднимаю взгляд и вижу, что она рассматривает меня с любопытством во взгляде.

– Нет, мэм. - Я качаю головой.

– Хорошо. Добро пожаловать в школу Ланкастер, мисс Сэвидж.

Она идет дальше.

Несколько человек поворачиваются на своих местах, чтобы открыто изучить меня, и я слабо улыбаюсь им, прежде чем наклонить голову. Я ненавижу внимание. Я не хочу, чтобы они узнали, кто я такая. Мне никогда не нравилось, что я застряла с фамилией моего отца. Фамилией человека, которого я едва знаю. Мужчина, которому на меня насрать. Я хотела быть Уэзерстоун, как моя мама, как мой отчим Джонас. Даже мой сводный брат Йетис.

Йетис Уэзерстоун - это полный рот. В прямом и переносном смысле.

От этой мысли у меня сводит живот.

Я пошла на занятия по французскому языку, и это небольшая, полная энтузиазма группа. Учительница молода, просит всех нас называть ее Амели, и она оживленно говорит по-французски. Вообще-то она из Франции, и в классе в основном девочки, что помогает мне расслабиться. Я представляюсь всем по-французски, и они улыбаются и кивают в ответ, их лица дружелюбны.

Первые дружелюбные лица, которые я увидела за весь день.

Как только наступает время обеда, я иду в столовую, впечатленная выбором блюд. Я выбираю салат в салат-баре, затем пробираюсь между множеством переполненных столов, ненавидя себя за то, что никого не знаю. Пара девочек из моего класса французского замечают меня и машут мне рукой, поэтому я сажусь с ними, молча поедая салат, пока они болтают вокруг меня.

– О Боже, вот и Уит, - говорит одна из них, прижимая руку к груди. – Он такой великолепный. Клянусь Богом, за лето он стал выглядеть лучше. Он так загорел.

Я ни за что не смогу повернуться и посмотреть на него. Если бы он увидел мое лицо, я уверена, он бы меня узнал. Конечно, он бы и так это понял. Средства массовой информации скрыли мое лицо от новостей, но он точно знает, кто я такая. Так же, как я знаю, кто он такой.

– Он садист, - говорит другая девушка. Ее зовут Джейн, и она далеко не дурнушка. Она выглядит как модель с ее идеальными чертами лица и высоким ростом. – Я слышала, что ему нравится причинять боль девушкам, когда он, э-э, трахает их.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? - спрашивает третья, я смотрю на нее, пытаясь вспомнить как её зовут, но никак не могу.

Сегодня произошло слишком много нового, чтобы запомнить их все, включая имена.

Джейн наклоняется ближе, ее голос понижается.

- В прошлом году у Фары с ним что-то было. Ничего серьезного, они просто дурачились. Трахались. Она сказала, что он был очень требовательным. Каждый раз, когда он целовал ее, он клал руку ей на горло. Как будто он пытался удержать ее. Фара говорила, что иногда его пальцы сжимались, как будто он пытался на самом деле...задушить ее.

Другая девушка ахает. Я ничего не говорю, хотя, конечно, то, что она говорит, разжигает мое воображение. Меня это не пугает. И меня это не шокирует.

Я могу себе представить, как ему это нравится. Он был жестоким, когда ему было четырнадцать. Куда теперь могли завести его фантазии?

– Это отвратительно, - с усмешкой заявляет девушка, чье имя я не могу вспомнить.

Джейн улыбается и перекидывает свои волнистые светлые волосы через плечо.

– Я думаю, что это немного горячо.

Я наблюдаю за ней. Как она щелкает своей ярко—розовой жвачкой — она ничего не ест за обедом - и ее чопорные манеры. Эта девушка не смогла бы справиться с Уитом Ланкастером. Он уничтожит ее одним прикосновением.

Одним взглядом.

– Он такой горячий, я полагаю, я могла бы игнорировать его особенности.

Девушка — я только что вспомнила ее имя, Кейтлин — смеется, ее внимание переключается на меня.

– Ты уже встречалась с Уитом?

Я медленно качаю головой, но в остальном сохраняю спокойствие. Я ничего не подтверждаю и не отрицаю устно.

– Школа принадлежит его семье. Он неприкасаемый, - говорит она.

– Тебе пока нравится Ланкастер? - спрашивает Джейн, заправляя волосы за ухо и щелкая жвачкой.

– Здесь есть многое, что нужно принять, - честно отвечаю я, прежде чем откусываю кусочек салата.

– Ты живешь в общежитии? Или ты студентка дневного отделения? - Это уже спрашивает Кейтлин.

– В общежитии, - отвечаю я, опуская взгляд. Благодаря тому, что мама знала Августа Ланкастера, я смогла получить одноместную комнату в общежитии в последнюю минуту, что, я уверена, неслыханно. Это значит, что мне не нужно делить свою комнату ни с кем другим. Я слышала, что это редкость.

Опять же, я получаю особые услуги, благодаря связи моей матери с Ланкастерами. Что немного запутанно, но неважно. Я должна использовать это в своих интересах там, где могу.

– В какую школу ты ходила раньше? - спрашивает Джейн, потягивая воду из бутылки. Ее глаза блестят, когда она изучает меня, и я уверена, что она пытается понять меня.

Я ей не доверяю. Что-то в ней заставляет меня нервничать. Но, конечно, я никому не доверяю. Уже нет. После того, как ты столько раз обжигалась, трудно терять бдительность.

– В Биллингтоне на Манхэттене, - отвечаю я со слабой улыбкой.

Они обе выглядят впечатленными.

Это одна из лучших частных школ на Манхэттене. Джонас был членом школьного совета, когда Йетис учился там. Именно так Йетису многое сходило с рук — они смотрели в другую сторону, благодаря щедрым пожертвованиям Джонаса и его положению в совете директоров.

Я оказала миру услугу, когда позаботилась о Йетисе. Не то чтобы я получила за это какую-то благодарность.

Не то чтобы кто-то точно знал, что я сделала.

Остаток обеда мы болтаем о пустяках, и с каждым часом у меня между лопатками становится все теплее и теплее. Как будто кто-то наблюдает за мной. Я не осмеливаюсь оглянуться назад. Боюсь, что если я это сделаю, то встречусь с холодными, оценивающими глазами Уита Ланкастера.

3 глава

Саммер

После обеда у меня перерыв, хоть это и считается временем проведённым в школе. Я иду в библиотеку и нахожу место в задней части помещения, устраиваясь за маленьким незанятым столиком. Я достаю задание по математике и начинаю торопливо решать его, но отвлекаюсь на красивую архитектуру. Библиотека старая, с высокими потолками и готическими окнами из великолепных витражей. Что-то из ряда того, что можно увидеть в фильме о ведьмах и колдунах.

Я получаю сообщение и проверяю его, чтобы увидеть, что оно от мамы.

Устраиваешься?

Я не утруждаю себя ответом. Не то чтобы ее это волновало. Она уже на пути домой, в квартиру, которую унаследовала после смерти Джонаса. Больше никаких походов на пятый этаж для нее. О ней будут заботиться всю оставшуюся жизнь. Если мне повезет, она оставит мне немного денег, после смерти. Но зная, как сильно она любит их тратить, мне, вероятно, так не повезет.

В библиотеке помимо меня сидят и другие люди, они разговаривают вполголоса, склонив головы близко друг к другу, сплетничают, улыбаются и смеются. Наблюдая за ними, я начинаю тосковать по своим друзьям из моей старой школы. Я скучаю по ним. Но когда разразился скандал вокруг меня и Йетиса, как раз перед пожаром, я поняла, что больше никогда не смогу там появиться. Все знали, что он делал со мной.

Но ни один чертов человек не сделал ничего, чтобы остановить это.

Подавив свой гнев, я снова сосредотачиваюсь на домашнем задании по математике, не обращая внимания на звук шагов, пока мягкий женский голос не произнес "Привет".

Мое сердце ушло в пятки от страха, я подняла голову и увидела девушку, стоящую у моего столика.

Она застенчиво улыбнулась, ее длинные темно-русые волосы ниспадают почти до пояса. Ее лицо бледное, глаза тускло-голубые, и она улыбается розовыми губами, которые кажутся слишком яркими по сравнению с ее белоснежной кожей.

– Ты новенькая? - спрашивает она.

– Да - Я не могу не улыбнуться в ответ.

– Можно я посижу с тобой?

Я показываю рукой в сторону трех свободных стульев за моим столом.

– Будь моим гостем.

Она садится на ближайший ко мне стул, с громким стуком роняя рюкзак на стол. Я наблюдаю, как она роется в содержимом, вытаскивает учебник истории и бросает его на стол с гулким шлепком. Где-то вдалеке я слышу слабое "Тише", которое, я уверена, донеслось со стойки регистрации.

– Она ненавидит шум, - говорит мне девушка со слабой улыбкой.

– Кто?

– Библиотекарь. Мисс Тейлор. Ей столько же лет, сколько этому зданию. - Девушка смеется, и я не могу не присоединиться к ней. Это заразительный звук, и я сразу же чувствую себя с ней непринужденно. Гораздо более непринужденно, чем с двумя другими за обедом. – Ты заметила, что здесь работает куча старых дев-учителей? Я думаю, что именно здесь умирают преподаватели-девственницы.

Она смеется еще громче. Она напоминает мне ангела, но у нее определенно хитрый ум.

Я еще больше привязываюсь к этой девушке.

– Тебе здесь нравится? - спрашивает она меня.

– Тут мило, - говорю я, пожимая плечами, снова бросая взгляд на свою работу по математике. Мне нужно решить еще одну задачу, и тогда я закончу.

Она наклоняется ближе, ее голос превращается в резкий шепот. – Это просто.

Я приподнимаю бровь. – Ты думаешь?

– Я знаю. - Она оглядывается, как будто убеждается, что вокруг никого нет, прежде чем снова обратить свое внимание на меня. – Я на первом курсе. А ты в выпускном?

Я киваю, удивляясь, откуда она это знает.

– Да

– Ходила в Биллингтон? - Она тихо присвистывает, когда мои брови взлетают вверх. – Это шикарное место.

– А это место - нет? - Мой голос сух, сердце бешено колотится. Откуда она знает, в какую школу я ходила?

Она пожимает плечами. – Это пустяки.

Ее слова звучат так пренебрежительно. Очевидно, школа Ланкастер не производит на нее впечатления.

– Ты всегда ходила сюда? - Я спрашиваю ее. Это единственное объяснение того, почему она не видит красоты этого места. Старые здания, готическая часовня со шпилем, который поднимается высоко в небо. Пышная зеленая территория, лес за кампусом и океан сразу за ним, разбивающийся о берег.

Это похоже на сон.

– Всю свою жизнь. - Она закатывает глаза. Делает преувеличенный вдох. – По крайней мере, так мне кажется.

– Откуда ты так много обо мне знаешь? - спрашиваю я с любопытством. Не откладывать же это в долгий ящик. В ней есть что-то такое, что не представляет угрозы.

– У меня есть свои способы. И доступ -  загадочно говорит она. – Я знаю, что тебя зовут Саммер Сэвидж. Классное имя, кстати. Очень— первобытное. Ты с Манхэттена. Была зачислена в последнюю минуту, даже несмотря на то, что Ланкастер был далеко за пределами установленного срока зачисления.

Это то, как она говорит "падай замертво". Как будто она наслаждается этими словами.

– Тебе было выделено одноместное общежитие. Довольно невозможно, учитывая ситуацию с зачислением, так что ты должна знать кого-то повыше. Может быть, старый добрый Август? Кроме того, я слышала, что сегодня утром ты пришла на урок английского языке с отличием, что, я уверена, привело многих в ярость. Все эти девочки так усердно работают, чтобы попасть в класс Фигероа, отчаянно пытаясь сблизиться с ним. Он связался с несколькими, хотя ты никогда не слышала этого от меня. Так что да, ты определенно кого-то знаешь. ‐ Она улыбается, ее светло-голубые глаза сверкают. – Друзья на высоких постах далеко заведут тебя.

Приходит осознание, и я сажусь прямо, ненавидя страх, скользящий по моему позвоночнику. Эта девушка должна ненавидеть меня. Она, вероятно, уже знает.

– Кстати, меня зовут Сильви. Сильви Ланкастер. - В тот момент, когда она внимательно смотрит на мое лицо, она откидывает голову назад и смеется. Так громко, что я слышу, как мисс Тейлор снова шикнула на нее. – Мы никогда раньше не встречались, но я чувствую, что знаю о тебе все.

– То же самое, - признаю я, мой голос хриплый. Разговаривать с ней - все равно что брататься с врагом.

Опасно.

– О, не смотри так шокировано. Меня не волнует, что твоя мать сделала с моим отцом. - Она машет рукой, эффективно отметая все зловещие истории о наших родителях. – Наша мать была одержима желанием сделать жизнь нашего отца настолько несчастной, насколько это было возможно на протяжении всего их брака. Это был его единственный выход.

– Ты действительно в это веришь? - недоверчиво спрашиваю я ее. Как будто для нее это не имеет значения, в то время как ее брат обращался со мной как с обычной проституткой, когда мы были еще детьми. Едва подростками.

Я думаю о том, что девушки говорили о нем, и о том, как ему нравится душить девушек, когда он их целует. Несмотря на всю порочность, я заинтригована. Я бы не прочь узнать, каково это - чувствовать, как большая, теплая рука Уита сжимается вокруг моего горла, прижимая меня к стене, пока он мучает меня своим ртом?

Боже, я больна. Серьезно.

– Я прожила с ними всю свою жизнь. Свидетель катастрофы, которую они называли браком. Да, я верю в это, - торжественно говорит она. – Мой старший брат думает, что твоя мать - воплощение дьявола, и он возлагает всю вину на нее. Наша младшая сестра считает, что наш отец - это тот, кто все разрушил, и раньше ежедневно сражалась с ним из-за слабого состояния дорогой мамы, прежде чем она нашла выход.

– И что ты об этом думаешь? - Я спрашиваю.

– Они все несут ответственность за свои действия, не так ли? Они взрослые люди. Думал ли кто-нибудь о детях? Нет. Но когда кто-нибудь из них думает о детях? - Она не дает мне шанса ответить. – Они все эгоистичны. Погруженные в свои собственные маленькие мирки. Как ты думаешь, почему здесь есть школа-интернат с нашей фамилией? Чтобы они могли отправить нас всех сюда и забыть о нашем существовании.

Сильви объясняет все это таким логичным образом, что это имеет полный смысл. Я уверена, что она права. Когда они вообще думают о детях?

Никогда. Мои родители пренебрегали мной и Йетисом, когда это было важнее всего. Иначе почему он так нагло преследовал меня? Он знал, что это сойдет ему с рук.

Что ж, я показала ему.

– Твой брат знает, что я здесь? - Я спрашиваю ее, надеясь, что мой голос звучит как обычно.

– Нет. Да? Я не уверена. Мы не обсуждали тебя, и твое имя никогда не слетало с его губ при мне. Хотя мы с Уитом почти не разговариваем. Он считает меня помехой, - говорит она. В ее голосе нет ни капли обиды.

– Откуда ты узнала так много информации обо мне?

– Я взломала школьные файлы. - Она ухмыляется, пока я пялюсь на нее. – Это архаичная система. Моя бабушка могла бы взломать её, а она мертва уже два года.

Я не могу удержаться от смеха.

– Кто-нибудь знает, что ты взламываешь школьную компьютерную систему?

– Только несколько избранных. Теперь ты одна из них. - Ее улыбка слаба, глаза сверкают. – Если у тебя когда-нибудь возникнут проблемы с оценками в классе, дай мне знать. Я могу исправить их для тебя. - Она щелкает пальцами.

– Я получаю хорошие оценки, - успокаиваю я ее.

– Сейчас. - Она улыбается, выражение ее лица никогда не меняется, в то время как моя улыбка медленно исчезает.

Я уверена, что она видела все мое досье из Биллингтона и жадно перечитывала каждую мелочь, впитывая все эти приостановки с едва сдерживаемым ликованием. Наркотики, непристойности и секс в кампусе. Я была кошмаром. Первые два года в средней школе были трудными. Это был крик о помощи. Я хотела внимания, было ли это хорошо или плохо.

Но никто не слушал. Хуже того, они были готовы отправить меня далеко-далеко, в военное училище, как будто это могло меня исправить.

Я полагаю, что расставание с Йетисом все исправило бы, но я не хотела делать это таким образом. В одну из последних ночей, когда мы были все вместе, как семья, после того, как все легли спать, он прижал меня к себе и сказал, как сильно он будет скучать по мне, когда я уеду.

Тогда я поняла, что он поверил, что я не хочу уезжать, потому что нас будут держать порознь.

Но это было не так. Даже близко.

По крайней мере, для меня это было точно не так.

– Ты выглядишь как человек, у которого много секретов, - говорит Сильви, прерывая мои мысли.

Я моргаю, чтобы сфокусироваться на ее глазах, и обнаруживаю, что она наблюдает за мной прищуренными глазами.

– Я открытая книга, - вру я.

Она ничего не говорит. Ей и не нужно этого делать.

Потому что она мне не верит. Она и не должна. У меня есть много секретов.

И каждый из них ужасен.

...

Я спешу на урок американского правительства как раз перед тем, как прозвенит последний звонок, бросая извиняющийся взгляд на учителя, сидящего за своим столом. Я слишком сильно задержалась в библиотеке, наслаждаясь беседой с Сильви, все время чувствуя себя виноватой из-за моей связи с ее братом. Я никогда не поднимала эту тему. Она никогда не упоминала о нем. Только один раз.

И мне так больше нравилось.

Класс полон, все парты заняты, за исключением пары в самом конце комнаты. Я несусь к ним, не обращая внимания на то, куда иду, когда спотыкаюсь о рюкзак прямо на своем пути, отчего растягиваюсь на земле.

Такое чувство, что весь класс стал свидетелем моего грехопадения и разразился смехом.

Мгновение я лежу, прижавшись щекой к прохладному полу, колени пульсируют от моего жесткого приземления. Прохладный воздух касается задней части моих бедер, и я понимаю, что моя юбка задралась, обнажая мои черные шорты, за которые я чертовски благодарна, что надела их вместо нижнего белья.

Учитель бросается вперед. Я слышу его скрипучие шаги по полу.

– С тобой все в порядке? - спрашивает он меня.

Аудитория немного успокоилась, но я все еще слышу смех. Яростный шепот, все они говорят обо мне. Парень прямо спрашивает: “Кто она, черт возьми, такая?”

Я быстро беру себя в руки, поднимаюсь на колени, убираю волосы с лица. Я слышу, как кто-то судорожно втягивает воздух, словно в шоке, и когда я смотрю налево, я понимаю, что буквально стою лицом к лицу с падшим ангелом моей мечты.

Дьявол из моих кошмаров.

Уит Ланкастер. Который смотрит на меня так, словно увидел привидение.

Крепко сжимая лямку рюкзака, я встаю, отворачиваю голову и сажусь на ближайший пустой стул.

Прямо за спиной Уита.

Блядь.

Учитель посылает всем строгий взгляд, фактически заставляя их замолчать, прежде чем он начнет говорить, но я понятия не имею, что он говорит. Я ничего не слышу из-за учащенного биения моего сердца. Оно ревет у меня в ушах, в крови, и я пытаюсь задержать дыхание. Пока я не могу больше этого выносить и не выдыхаю струйку мятного дыхания, благодаря жевательной резинке, которую я жевала в библиотеке.

Боже, я надеюсь, он не заметит.

Я смотрю вниз на пол перед собой, морщась. Я споткнулась о чертов рюкзак Уита. Конечно, я так и сделала. Я сижу там, словно в трансе, все мое тело дрожит, колени болят от падения. Я смотрю на свой стол, боясь поднять голову, боясь, что обнаружу, что он наблюдает за мной. Когда я, наконец, осмеливаюсь поднять глаза…

Я смотрю на его затылок.

Когда еще один прерывистый вздох покидает меня, я достаю папку и блокнот вместе со своим любимым механическим карандашом, мои руки все еще дрожат. Полностью готовые делать заметки, хотя учитель стоит, прислонившись к передней части своего стола, скрестив руки на груди, и рассказывает о себе и о том, чего он ожидает от нас в этом году.

Он раздает учебный план, и мое сердце грозит выскочить из груди. Уиту придется повернуться, чтобы передать мне программу. Я жду, мои руки липкие, ноги стучат друг о друга, и когда мой ряд начинает передавать копии программы обратно, я наблюдаю, как маленькая стопка доходит до Уита.

Но он не отдает мне мой экземпляр. Он держится за оба, его плечи расправлены, его внимание направлено на учителя. Меня переполняет раздражение, и мне хочется ткнуть его карандашом в спину и потребовать учебную программу.

Вместо этого моя рука взлетает в воздух.

– Да? - учитель приветствует меня добрыми глазами.

Я уверена, что он сожалеет о моем предыдущем падении.

– Я не получила учебную программу. -

Он хмурится. – Ну, это странно. Я их пересчитал. - Схватив со стола дополнительный листок, он подходит ко мне и протягивает единственный лист бумаги.

– Спасибо, - говорю я ему.

Учитель бубнит до конца урока, но я не слушаю. Я не могу сосредоточиться ни на чем другом, кроме того факта, что Уит сидит прямо передо мной, намеренно игнорируя меня, слава Богу. Я чувствую его запах. Теплый, пряный и по своей сути мужской. Я изучаю его волосы. Они темно-русые, почти каштановые, но не совсем. Короткие, аккуратно подстриженные и немного длинноватые на макушке. Они выглядят мягкими. Я уверена, что если бы я провела по ним пальцами, пряди прилипли бы друг к другу.

Наконец раздается звонок, возвещающий об окончании урока — конце дня. Я сижу там, обездвиженная, пока все вокруг меня собирают свои вещи и практически выбегают из класса. Здесь проводятся тренировки по всем осенним видам спорта. За обедом они сделали объявление. Я пытаюсь переждать Уита, чтобы уйти после него, но он тоже медлителен.

Например, он медленно поворачивается ко мне лицом.

– Какого хрена ты здесь делаешь? - Его голос низкий, взгляд острый.

– Я хожу сюда, - говорю я, задыхаясь.

– Какого хрена ты делаешь, - парирует он, отстраняясь от меня. Как будто, если он подойдет еще ближе, я могу заразить его чумой.

Я ненавижу его. Но меня тоже тянет к нему. Притяжение есть, оно притягивает меня ближе, и мне интересно, чувствует ли он это тоже.

– Я зачислена, - говорю я, хватая свой рюкзак и убирая свои вещи. – Нравится тебе это или нет.

Он свирепо смотрит на меня.

Я тоже так думаю.

Наконец он заговаривает первым.

– Хорошее падение. Приземляться вот так на колени, должно быть, было больно. ‐ Он ухмыляется. – Хотя я уверен, что ты привыкла стоять на коленях.

Его оскорбление режет меня, как нож, разрезая на части. – Пошел ты, - говорю я, поднимаясь на ноги.

Уит тоже встает, преграждая мне путь. Он гораздо более грозен, чем был более трех лет назад. Выше. Шире. Сильнее. Но я отказываюсь позволять ему пугать меня.

– Я уверен, тебе бы понравилось, если бы я трахнул тебя, - говорит он низким и насмешливым голосом. Я не знаю, как учитель не слышит, но мужчина, должно быть, ничего не замечает. – Ты дешевая шлюха, как и твоя мать.

Я уворачиваюсь от него в последнюю секунду и убегаю, не оглядываясь назад. Я слышу, как его смех преследует меня всю дорогу по коридору, и только когда я полностью выхожу из здания, я понимаю, что это только в моей голове.

Моих мыслях.

Наполненных его смехом. Напоминая мне, что да, я дочь своей матери.

Ничего, кроме дешевой шлюхи.

4 глава

Саммер

Первые две недели в школе проходят почти так же. Я изучаю свое расписание, пытаюсь понять своих учителей и то, чего они от меня хотят. Каждый вечер я делаю домашнее задание, хотя это не слишком сложно. Они всегда облегчают нам программу в начале семестра. В каждой школе всегда так. У меня еще не появились друзья. Ходят слухи, что Уит нарочно подставил мне подножку в первый день занятий, из-за чего у них возникли всевозможные вопросы. Кроме того, люди были свидетелями нашей неприятной маленькой дискуссии после окончания занятий в тот понедельник, и медленно, но верно я стала изгоем в школе.

Никто не будет со мной разговаривать. На всех них намордники "Ланкастер". Я не видела Сильви с того первого дня в библиотеке, так что я даже не могу рассчитывать на ее дружбу. Как будто я стала призраком, и никто меня не видит.

Я должна была знать, что это произойдет. В тот момент, когда я узнала, что Уит учится тут, я поняла, что мой шанс провести полунормальный выпускной год был упущен. На второй день занятий он понял, что я учусь с ним в классе английского языка с отличием, но я отказалась оглядываться на него. Он свирепо посмотрел в мою сторону, как только вошел в класс, всегда опаздывая, с этим беспечным отношением "Мне плевать на Фигероа".

Я уверена, что весь персонал этой школы ненавидит его до глубины души.

Его ядовитые слова обо мне медленно, но верно разрушали мою репутацию. Понемногу. До такой степени, что люди буквально глумились, проходя мимо меня по коридорам. Те самые девушки, с которыми я тусовалась за обедом в свой первый день, теперь притворяются, что не видят меня. Или они задевают меня плечом в общежитии, как это сделала Кейтлин несколько дней назад.

Как будто он пытается выгнать меня отсюда, но я отказываюсь уходить. За обедом он сидит в обеденном зале или на улице, всегда в окружении девушек. Всегда в сопровождении одних и тех же трех парней. Чед, Эллиот и Спенсер, такие же старшеклассники, как и мы, из известных семей, но не таких известных, как семья Уита. Я удивлена, что у дьявола есть друзья, но я полагаю, что вы становитесь дьяволом, обладая убедительной личностью и обаянием.

Звучит так, как сказала бы моя мама.

Я не рассказываю ей, что происходит и определенно не говорю ей об Уите и о том, что он делает. Она думает, что в школе все идет хорошо, и я справляюсь. Если бы я сказала ей, что у меня была ссора с Уитом, она бы связалась с его отцом. И тогда пришлось бы чертовски дорого заплатить.

И заплатила бы я.

Поэтому я молчу. Я пересела назад на уроке американского правительства, так что я больше не сижу прямо за ним. Я привыкла проводить свои обеды в библиотеке. Я делаю все свои домашние задания там, так как сразу после этого у меня есть урок. Ночью я беру немного еды из столовой и отношу ее к себе в комнату. Я принимаю душ, читаю, смотрю что-нибудь на нетфликсе или занимаюсь чем нибудь еще. Каждый мой день проходит одинаково. Скучно.

В одиночестве.

Если я притворяюсь, что меня не существует, значит, меня нет. К концу второй недели занятий кажется, что Уит уже забыл обо мне, что наполняет меня тихим чувством облегчения.

Но я не спешу расслабляться. Я не полностью ему доверяю. Возможно, у него есть тайный план.

Однако то, что он так близко, вызывает у меня любопытство. Я иногда наблюдаю за ним во время обедов, когда оказываюсь в обеденном зале на несколько минут. Как он разговаривает с девушками, и как они заискивают перед ним, как будто он знаменитость. Мои уши напрягаются на наших совместных занятиях, и когда учитель обращается к нему, он всегда дает правильный ответ.

Он умен.

Но также опасен.

Все к нему подлизываются: учителя, персонал и каждый студент. Но когда ваша фамилия и герб указаны на школе, то это не удивительно. Единственные, кого, похоже, не впечатляет его статус, - это трое его друзей, хотя они относятся к нему со спокойным почтением, которое дает ему понять, что он главный.

Девушки отчаянно пытаются привлечь его внимание, что вызывает жалость.

Они жалки.

Я отношусь к нему почти так же, как он относится ко мне — я отказываюсь с ним разговаривать. Он назвал меня шлюхой. Ничего не изменилось. Он ненавидит меня.

Я ненавижу его.

Я наблюдаю за ним. Сейчас последний урок. Пятница. Он на одно место впереди и слева от меня, прямо в поле моего зрения. Он постукивает карандашом по краю стола в постоянном ритме, который раздражает. Я свирепо смотрю на него.

Он даже не смотрит в мою сторону.

Его волосы падают на лоб, губы изогнуты в едва заметной улыбке. Однако на его лице нет ни капельки счастья. Только резкие линии и темные тени. Но, Боже, у него такое красивое лицо. Холодное и прекрасное, как у статуй в садах кампуса.

Учитель включает видео и выключает свет, единственным источником света является телевизор с большим экраном. Видео о текущих событиях, рассказывающее о состоянии мира и нашем печальном будущем, и я сразу же перестаю обращать на него внимание.

Я и так достаточно подавлена.

В тот момент, когда мистер Стейн покидает наш класс, атмосфера меняется. Все вытаскивают телефоны и начинают говорить.

Я рисую каракули на пустой странице своего блокнота, наклоняя голову так, чтоб мои волосы закрывали лицо. Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь видел. Я пишу свое имя большими буквами и рисую вокруг него цветы.

Затем я пишу имя Уита. И окружаю его маленькими дьявольскими мордочками с длинными и очень острыми рожками.

– Ты действительно так думаешь обо мне?

У меня вырывается вздох, когда я слышу его знакомый низкий голос, и я захлопываю свой блокнот, поднимая голову, чтобы увидеть Уита, сидящего прямо рядом со мной. Он каким-то образом проскользнул на место позади себя и бесшумно придвинул парту к моей. Как я могла не заметить это?

– Ты думаешь, я дьявол? - продолжает он, когда я все еще ничего не сказала.

Я отворачиваюсь от него, желая, чтобы он оставил меня в покое.

Но при этом желая, чтобы он продолжал говорить со мной.

– Полагаю, я превратил твою жизнь в сущий ад, - небрежно бросает он, как будто мы ведем легкую беседу.

Но я по прежнему молчу.

– Я думал, ты уже превратилась в плачущее месиво, так как я настроил всех против тебя, - продолжает он. – Но ты оказалась сильнее, чем я думал.

Я медленно поворачиваюсь к нему лицом, наши взгляды встречаются, он будто притягивает меня. Даже в тусклом свете я вижу этот светло-голубой блеск, его голодные глаза, кажется, пожирают меня. Я приоткрываю губы, но не издаю ни звука.

Кроме того, что бы я сказала?

– Но я думаю, тебе на самом деле все равно, нравишься ты кому-то или нет, да? - Его губы изгибаются в едва заметной улыбке. – Пока ты получаешь то, что хочешь, в конце концов ты выигрываешь.

Я понятия не имею, о чем он говорит.

– Это не игра, - говорю я низким голосом.

Он приподнимает бровь.

– Ты умеешь говорить? - Я свирепо смотрю на него. – Ты ошибаешься, Сэвидж. Жизнь - это игра, и почти все, кто находится в этой комнате, - неудачники. - Он делает паузу на мгновение. – За исключением меня.

Его высокомерие поражает.

– Только потому, что у тебя есть деньги, - напоминаю я ему.

– И власть. У меня так много гребаной силы, что она практически вытекает из меня. - Он наклоняется ближе, и я отодвигаюсь, желая уйти от него. – Они все боятся меня. Они будут делать то, что я скажу, без лишних вопросов.

– Например, когда ты говоришь им игнорировать меня?

Он ухмыляется. – Да. Овцы, они все.

– А ты их пастух?

– Я мудак, которому принадлежит земля, на которой пасутся овцы. Одно неверное движение, и я могу убить их всех. - Он изучает меня мгновение, и я молчу, заставляя себя не говорить. Я ничего не могу отдать. Ни слов, ни эмоций. – Как твоя мать убедила моего отца позволить тебе присутствовать здесь в такое позднее время?

Я понятия не имею, вот что я хочу ему сказать.

Но вместо этого я молчу.

– У нее есть что-нибудь на него? Или она, как обычно, упала на колени и отсосала ему на твое обучение?

Я даже не вздрагиваю от его слов, не тогда, когда знаю, что он ждет реакции. Я могу сказать это по тому, как его взгляд блуждает по мне, от макушки до самых пят. Задерживаясь на моих глазах. Моих губах. Он ждёт ответ.

Я отказываюсь давать ему его.

– Я могу заключить с тобой сделку. Ты можешь сделать свою жизнь намного проще, - говорит он, его голос звучит еще тише и, ох, так убедительно.

– Каковы условия? - Я сохраняю хладнокровие в голосе. Спокойная.

Его рот изгибается в ухмылке.

– Ты будешь сосать мой член и позволь мне кончать на твои сиськи неделю подряд, и я сниму блокировку со всех.

Боже, какая же он свинья. Он хочет кончить на мои сиськи?

Ко мне приходит совершенно непрошеная картинка в голове. Я стою на коленях перед Уитом. Мои губы обхватили его внушительный член. Я знаю, что он такой. Должен быть таким. Я сомневаюсь, что у Ланкастера маленький пенис, и я помню его форму под моей рукой, когда однажды прикоснулась к нему. Я топлесс, без лифчика, мои сиськи торчат, как раз так, как ему нравится. Я глажу его, позволяю ему трахать меня в рот так глубоко, что чувствую, как головка ударяется о заднюю стенку моего горла, и как раз в тот момент, когда он близок к тому, чтобы переступить через край, дикий стон срывается с его губ, и он выходит, разбрызгивая сперму по всей моей груди, так что она капает с моих сосков.

Он вытирал свою сперму с моей кожи нежными, слегка дрожащими пальцами, последствия его оргазма все еще ощущаются. Он проводит ими по моим губам и заставляет меня сосать их, и я глотаю его сперму без протеста. Я вижу, как все это разворачивается, ясно как божий день, и я понимаю, что мои фантазии немного извращены, особенно если учесть мой предыдущий сексуальный опыт.

– Позволь мне кончить тебе на лицо, и я позабочусь обо всем за пять сеансов, - предлагает он.

На самую короткую секунду я испытываю искушение, но тут же выталкиваю восхитительный образ из своих мыслей. Что, черт возьми, со мной не так?

– Нет.

– Три дня. И я кончаю на твои сиськи, - предлагает он в ответ.

Я смотрю на него, не в силах обрести дар речи.

– Два раза, но ты позволишь мне потрогать тебя прямо сейчас в классе.

Его улыбка такая широкая, что, клянусь, его белые зубы ослепляют меня даже в темноте.

– Точно нет. - Я стараюсь не ерзать на стуле при мысли о длинных пальцах Уита под моей юбкой. Под моими трусиками. Между моих ног, поглаживая мою влажную, покалывающую киску

— Ты думаешь об этом. - Его понимающий голос прерывает мои мысли.

– Нет, я действительно не такая.

Мы смотрим друг на друга, мой взгляд опускается на его горло. Я вижу, как бьется его пульс, как быстро он бьется, и меня странно успокаивает, что я влияю на него так же сильно, как он влияет на меня.

– Тогда жди своих похорон, - наконец говорит он пренебрежительным тоном. – Я заставлю их всех отвернуться от тебя.

– Разве ты уже не сделал этого? - Я не знаю, как мне удается сохранять свой голос таким ровным, когда внутри я дрожу от того, что он так близко. Угрожая мне сексуальным шантажом. Мне следовало бы обидеться. Почему я не обижаюсь?

Потому что он мне нравится. Несмотря на все, что он сделал и сказал, мне нравится идея быть с ним. Я жажду того, что он может мне дать.

– Ты права, - говорит он. - Я уже это сделал, думал ты сдашься. Пара минетов, и ты всем понравишься? Это сделка, если хочешь знать мое мнение. Я знаю, нелегко быть здесь новенькой, особенно когда Ланкастер ненавидит тебя

– Не все Ланкастеры ненавидят меня, - растягиваю я, имея в виду Сильви.

Щеки Уита немедленно краснеют, его рот сжимается от едва сдерживаемой ярости.

– Если ты имеешь в виду моего отца, то ты еще большая шлюха, чем я думал.

Последниеслова он произносит так громко, что головы поворачиваются в нашу сторону. Он хватает свой рюкзак и поднимается на ноги, выходя из класса, не сказав больше ни слова.

Я смотрю, как он уходит, прерывистое дыхание вырывается наружу. Я чувствую на себе взгляды всех присутствующих, их любопытство, их торопливый шепот. Они услышали его. Как они могли этого не сделать? Их король назвал меня шлюхой, и теперь я заплачу за это. Даже больше, чем я уже плачу.

Он создал впечатление, что я путаюсь с его отцом, хотя я даже не встречалась с этим человеком. Для меня он скорее миф. Вымышленный персонаж, который сыграл определенную роль в моей жизни, даже не познакомившись со мной по-настоящему.

Теперь Уит предполагает, что я переспала с его отцом, чтобы обеспечить себе место здесь, в Ланкастерской подготовительной школе. Неужели он действительно верит, что я могла опуститься так низко, что смогла переспать с человеком, у которого был многолетний роман с моей собственной матерью? Я не могу уложить в голове этот ход мыслей.

Когда дело доходит до Уита, есть много вещей, которые я не могу понять.

5 глава

Саммер

– Убирайся нахуй с моего пути, - рычит на меня парень, прежде чем оттолкнуть меня в сторону. Мое плечо натыкается на стену, заставляя меня вздрогнуть, но он даже не потрудился посмотреть в мою сторону. Он просто продолжает идти, давая пять другому парню, когда тот приближается к нему. Они оглядываются на меня через плечо и смеются, прежде чем уйти.

Это моя жизнь. Последние три недели я подвергаюсь полному остракизму. Я превратилась в боксерскую грушу для всех в Ланкастере, и хотя я просто терплю все это время, грубые комментарии, шепот, когда я прохожу мимо них, взгляды, наполненные неприязнью. Все это становится чересчур, и я близка к тому, что скоро взорвусь.

Поначалу все было примерно так же. Они продолжали игнорировать меня. Притворялись, что меня не существует. Даже преподавательский состав начал понимать, что делают студенты. Если бы у нас был групповой проект, они бы не включили меня в него. Когда учитель называл мое имя, один из них говорил обо мне, как будто меня не существовало.

Я не стоила того, чтобы существовать в глазах Уита, а значит, я не стоила этого и в глазах всех остальных.

Через некоторое время учителя вообще перестали ко мне обращаться.

Только на прошлой неделе это приняло полунасильственный оборот. И каждый раз, когда что-то происходит, каждый раз, когда кто-то вступает со мной в физический контакт, я в конце концов вижу их смотрящими на Уита, как будто им нужно его одобрение за хорошо выполненную работу.

Это отвратительно. Он самый большой хулиган в этой школе, но ему и пальцем не нужно шевелить. Он просто заставляет всех остальных выполнять его приказы и обращаться со мной как с абсолютным дерьмом.

Обед только начался, и я направляюсь в обеденный зал. Ни одна другая девушка в этой комнате не бросает сочувственных взглядов или шепчет "Привет". Все они считают меня врагом. Младшеклассники боятся общаться со мной из-за страха, что с ними тоже будут плохо обращаться. У меня здесь нет союзников. Даже Сильви полностью исчезла. Я не видела ее в кампусе последние шесть недель, с первого дня учебы.

Я пробираюсь к очереди, рассматривая готовые бутерброды в холодильнике. Я должна взять один. Я могу съесть половину сейчас, а остальное оставлю на ужин. Таким образом, мне не придется покидать свою комнату до конца дня.

Жалко, но это правда. Моя комната - моя единственная передышка. Это место, где я провожу большую часть своего времени, за исключением тех случаев, когда я выхожу ранним вечером и бегаю трусцой по тропинкам, ведущим к океану. Администрация уже предупредила девушек, чтобы они не выходили на улицу после пяти. Солнце садится все раньше и раньше, леса, окружающие пляж, темнеют, и они не хотят, чтобы с нами что-нибудь случилось.

Я бросаю вызов этому правилу. Со мной так ужасно обращаются в школьные часы, что вечернее время - мое единственное прибежище, и я не позволю им отнять его у меня. Это единственный момент, когда я чувствую себя по-настоящему умиротворенной, слушая музыку в своих наушниках, теряясь в ритме своих ног, стучащих по земле. До недавнего времени я никогда не понимала кайфа бегуна. Теперь я чувствую, что гоняюсь за этим чувством при каждом удобном случае.

Я беру сэндвич, маленький пакетик чипсов и воду, и становлюсь в очередь. Они обсуждают меня, но никто не обращается непосредственно ко мне.

– Я слышала, что она встречается с парнями после отбоя, - шепчет девушка своим друзьям, которые стоят позади меня.

– Какими парнями?

– Уит. Эллиот. Спенсер и Чед, - говорит девушка. – Она проводит их тайком в свою комнату

– Верно, потому что у нее одноместная комната, и ей не с кем иметь дело.

– Уит - тот, у кого люкс. Я слышала, они все встречаются в его комнате, - говорит кто-то еще.

Они говорят обо мне.

– Неважно. Все, что я знаю, это то, что они трахают ее по очереди. Или ее трахает один, в то время как другому она делает минет. Как будто это одна гигантская оргия, прямо из порно. Фу. - Все они неловко смеются.  – Это так отвратительно.

Гнев закручивается спиралью у меня внутри, но я подавляю его. Они могут говорить все, что хотят. Я знаю, что это неправда.

– Я слышала, что она постоянно сосет у отца Уита. Так она платит за свое обучение, - говорит одна из других девушек.

– Отвратительно! Он старый человек.

– Ничего удивительного какая мать, такая и дочь.

Я делаю шаг вперед, проглатывая свои слова. Кассирша тянет целую вечность, болтая со всеми о пустяках, на ее лице сияет огромная улыбка. Разве она не может просто делать свою работу и поддерживать линию в движении?

– Оооо, может быть, они делят ее. Может быть, у них секс втроем с отцом Уита, - визжит еще одна из девушек, прямо перед тем, как все начинают смеяться.

Я больше не могу этого выносить.

Обернувшись, я свирепо смотрю на них. Они знали, что я все это время стояла за ними, вот почему они сказали все в первую очередь, но они не ожидали, что я отреагирую. Обычно я никогда этого не делаю. Это первый раз, когда я публично защищаю себя.

Их смех медленно затихает, и они смотрят на меня в ответ, ожидая.

– Вы все отвратительны, - говорю я.

– По крайней мере, я не трахаюсь с чьим-то папочкой, чтобы сохранить свое место в этой школе, - насмехается одна из них. Она красивая, но  подлая, как змея. Одна из прихвостней Уита.

– По крайней мере, я не пускаю слюни на член Уита Ланкастера, отчаянно желая попробовать его на вкус, - бросаю я ей в ответ.

– Ты сука, - огрызается она.

– А ты бессердечная пизда, которая носит слишком много косметики, - бросаю я ей в ответ.

Она ахает. Как и ее друзья. Внезапно над нами появляется тень, и я с трудом сглатываю, опуская голову, чтобы увидеть блестящие черные туфли, стоящие прямо рядом с моими поцарапанными мокасинами.

– Мисс Сэвидж, - говорит директор Мэтьюз. – Пройдемте со мной в мой кабинет, пожалуйста.

Я таращусь на него, затем указываю на девочек. – Но что насчет них?

– Что насчет них? - повторяет он, его брови взлетают вверх.

– Они начали это. Они плохо отзывались обо мне, я просто пытаюсь защититься...

Мой голос затихает, и я плотно сжимаю губы. Мои аргументы бессмысленны.

Никто меня не слушает. Никого это не волнует.

– В этой школе проблемы не решаются обзывательствами, особенно такими грубыми, например как то, что я только что услышал от тебя. - Он подходит ближе, его пальцы сжимаются вокруг моего плеча. – И я действительно слышал, как ты это сказала. Так что пойдем со мной, пожалуйста.

– А как насчет моего обеда? - слабо спрашиваю я. Я беспорядочно складываю вещи обратно на ближайшую полку.

– Думаю, сегодня ты его пропустишь, - радостно говорит он, разворачивая меня и выводя из столовой.

Я слышу, как девушки заливаются смехом, когда я ухожу. Мы выходим из здания, и я смотрю направо, замечая Уита, стоящего со своими приспешниками, его взгляд направлен только на меня, когда он смотрит, как я иду с директором в его кабинет, как преступник, которого ведут в камеру смертников.

Такая чушь.

Как только мы оказываемся в кабинете Мэтьюза, он закрывает и запирает дверь, затем прислоняется к передней части своего стола. Я сижу в кресле прямо перед ним, и он так близко, что я чувствую, как его штанины касаются моих коленей. Я пытаюсь отпрянуть назад, но это бесполезно.

Он в моем личном пузыре, и я никак не могу избежать его.

– Почему ты назвала мисс Атертон пиздой?

Это слово сорвалось с его губ так легко, что я на мгновение растерялась.

– Она назвала меня сукой.

– Поэтому вы решили, что будет нормально обозвать ее в ответ. - Его тон невыносимо ровный.

– Она говорила обо мне ужасные вещи. Они все говорили.

Он приподнимает бровь. – Например?

Я отказываюсь повторять эти истории. Достаточно того, что он мог подслушать.

– Обвиняет меня в том, что я занимаюсь... вульгарными вещами с некоторыми мальчиками в кампусе.

– Ты занимаешься вульгарными вещами с некоторыми мальчиками в кампусе? - спрашивает он, скрещивая руки перед собой.

Я замолкаю от его обвиняющего тона. Он мне не верит.

– Конечно, нет. Все меня ненавидят.

– И все же они все говорят о тебе, так что я предполагаю, что некоторым из них ты нравишься. Скорее всего, какому нибудь мальчику.

Когда я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, я обнаруживаю, что он уже изучает меня, его взгляд опускается на подол моей юбки, где та лежит на верхней части моих бедер. Протянув руку, я натягиваю ее, стараясь прикрыть как можно больше кожи.

– Я уже видел, как такое случалось раньше, мисс Сэвидж. Девочка, подвергшаяся остракизму со стороны своих сверстников. Начинают распространяться слухи. Большинство из них преувеличены, но в них всегда есть доля правды.

Он наклоняется вперед, придвигаясь ближе, и я отшатываюсь.

– Мальчики тоже меня ненавидят, - шепчу я. – Они все меня ненавидят.

Он изучает меня, его взгляд блуждает, изучая меня. Я смотрю в ответ, не съеживаясь под его пристальным взглядом. Мне нечего скрывать. Здесь я не ошибаюсь. Мое единственное преступление - это то, что я назвала пизду пиздой.

Она это заслужила.

– Если мы найдем каких-нибудь мальчиков в твоей комнате в общежитии, тебя исключат, - говорит он, его слова смертельно серьезны. – После отбоя в твоей комнате не будет никаких развлечений с противоположным полом.

Он говорит это так, как будто я уже это делала.

– Что, если бы я была лесбиянкой? Тогда все будет в порядке? - перечу я.

Его рот сжимается в твердую линию, губы исчезают почти полностью. – Ты не лесбиянка.

– Вы не можете ничего знать точно, - говорю я тихим голосом.

Он выпрямляется, все еще пристально глядя на меня, его руки теперь покоятся на бедрах.

– Ты получишь наказание.

– За что?

– За оскорбление мисс Атертон. Называть кого-то пиздой противоречит школьным правилам, - говорит он, обходя свой стол, чтобы устроиться в кресле.

Я вздыхаю с облегчением, расслабляясь теперь, когда он не так близко.

– На сколько дней вы мне отстраняете?

– Три. Считая сегодняшний. А также в понедельник и вторник следующей недели. О, и ты отстранена от сегодняшнего футбольного матча, - говорит он, вытаскивая розовый блокнот из ящика стола и начиная царапать по нему ручкой.

Важное событие. Я ненавижу футбол. И с кем бы я сидела и смотрела игру? Я никому не нравлюсь. У меня нет друзей.

Он протягивает мне записку о задержании.

– Ты можешь идти.

Я хватаю свой рюкзак с пола и поднимаюсь на ноги, готовясь уйти.

– Мисс Сэвидж?

Остановившись, я бросаю взгляд через плечо на директора Мэтьюза.

– Я бы на твоем месте следил за своим ртом. Из-за этого у тебя снова будут неприятности.

Я покидаю его кабинет, не говоря ни слова, с высоко поднятой головой, в животе урчит. Я спешу в столовую, проскальзываю внутрь как раз в тот момент, когда звенит звонок, и нахожу еще один сэндвич — не мой любимый, но сойдет — и беру пакет чипсов, воду и колу, прежде чем подойти к кассе, чтобы заплатить.

– Касса закрыта, - твердо говорит женщина за кассой.

– И ты туда же, - говорю я дрожащим голосом. Я оглядываю почти пустой обеденный зал, молясь, чтобы никто не видел, как я тихо разваливаюсь на части.

Потому что я так близка к тому, что просто рухну на пол и зарыдаю.

– Хорошо, - раздраженно говорит она, просматривая мои вещи и называя мне общую сумму. Я плачу ей наличными, говорю, чтобы она оставила сдачу себе, прежде чем я развернусь и поспешу вон оттуда, натыкаясь прямо на твердую, горячую стену там, где должен быть выход.

– Саммер Сэвидж, куда ты идешь?

Крепкие руки хватают меня за плечи, и я поднимаю голову, чтобы увидеть ухмыляющегося Эллиота Макинтоша.

Один из друзей Уита.

Я уверена, что он слышал все эти истории. Верит, что все это правда. Думает, что может поступать со мной по-своему, и я просто покорно подчинюсь.

– Отпусти меня, - бормочу я, прижимая еду и напитки к груди. Я должна была положить их в свой рюкзак перед выходом, но я слишком торопилась.

– Что у тебя там? - спрашивает он, наклоняя голову, чтобы посмотреть, что я держу в руках. – Поздний ланч, да? Не хочешь поделиться? Вернуться в свое общежитие и немного потусоваться?

– Отойди от меня. - Я вырываюсь из его хватки и продолжаю идти, направляясь прямо в библиотеку. Эллиот не отстает от меня, его длинные ноги позволяют легко догнать меня, и я изо всех сил стараюсь не смотреть на него.

– Успокойся, детка. Ты так торопишься.

Он смеется. Я украдкой бросаю на него взгляд. У него темные волосы и темные глаза, оливковая кожа и полные губы. Такой же красивый, как Уит, но по-другому.

Хотя мое тело не дрожит, просто находясь в его присутствии. Вот в чем колоссальная разница.

– Разве тебе не нужно идти на занятия? - бросаю я ему, поворачивая налево.

Вдалеке маячит библиотека.

– Я бы пропустил урок ради тебя. ‐ Он тянется, хватая меня за руку и заставляя остановиться. – Давай проведем немного времени вместе. Познакомимся поближе друг с другом.

– Я не могу. У меня занятия. - Как будто это единственная причина, по которой я не хочу проводить с ним время.

Его улыбка легка. – Нет, у тебя нет урока. У тебя свободное время. Как и у меня. Давай посидим в библиотеке. Я знаю тихое местечко, где нам никто не помешает.

Я пытаюсь вырваться из его хватки, но его пальцы сжимаются на моей руке.

– Нет.

– О, да ладно. - Он подходит ближе, так близко, что его тело касается моего. – Я знаю, что ты отдаешься Уиту. Он говорит, что трахать тебя - это опыт всей жизни. Просто дай мне немного попробовать.

Мой разум раскаляется добела от ярости из-за его слов и не раздумывая, я поднимаю колено, целясь прямо в яйца Эллиота.

И попадаю в цель.

– Гребаная шлюха! - ревет он, отпуская меня, чтобы прикрыть свое барахло руками, когда падает на землю.

Я срываюсь на бег, все еще держа в руках еду и напитки, двойные двери библиотеки становятся все ближе и ближе. Я чувствую, как слезы текут по моим щекам, увлажняя кожу, и я даже не осознавала, что плачу.

Я больше не могу этого выносить. Я не могу. Насмешки. Подлость. Насилие. Боль. Ложь. Уит говорит людям, что мы занимаемся сексом?

Боже, как он этого хочет. Высокомерный придурок.

Я ненавижу его. Я ненавижу их всех.

Как они не дают мне ни единого шанса. Как учителя и персонал стоят в стороне и позволяют этому происходить. Они видят, что происходит, но они просто боятся идти против своего бесстрашного лидера.

И он не бесстрашный лидер. Он семнадцатилетний парень, который ведет себя как вампир. Это означает, что он якобы видел и делал все это более миллиона жизней, и теперь ему смертельно скучно.

Я его, блядь, терпеть не могу.

Что самое сложное во всем этом?

Когда они игнорируют меня. Как будто меня не существует. Я сталкивалась с подобным поведением всю свою жизнь. Можно подумать, я уже привыкла к этому. Но это не так.

Одна из дверей распахивается, и там стоит Уит с улыбкой на лице, его взгляд направлен на меня и ни на кого больше. Как будто он все это время ждал, чтобы поприветствовать меня. Его взгляд перемещается на его друга, который все еще согнут пополам от боли и корчится на земле позади меня, и я останавливаюсь, тяжело дыша, слезы все еще текут.

– Ты причинила боль Эллиоту? - недоверчиво спрашивает он меня.

– Пнула его по яйцам, - говорю я с удовольствием, надеясь, что он подумает, что я могу сделать то же самое и с ним. Я становлюсь немного выше, чувствую, как слезы высыхают на моих щеках. Как будто я приказала им остановиться, и они вняли моему призыву.

– И я слышал, ты назвала Лейси Атертон пиздой? - Он поднимает брови.

– Она одна из них. - Я вздергиваю подбородок, ненавидя себя за то, что все еще держу в руках свой обед и ужин. Я чувствую себя глупо.

Уязвимо.

– Ты не ошибаешься, - говорит он. – Просто никто никогда не называет ее таковой.

– Ну, так я это и сделала. -  Я свирепо смотрю на него.

Он пристально смотрит на меня.

– И прекрати говорить людям, что мы трахаемся, - бросаю я ему.

Удивление мелькает в его взгляде лишь на мгновение, прежде чем выражение его лица выравнивается.

– Я никогда не говорю о тебе.

- Лжец, - шиплю я.

– Кто тебе сказал, что я говорю об этом?

– Твой друг без шариков. - Я кивком головы указываю на Эллиота. Рот Уита снова кривится.

– Он врет.

– Конечно. - Я не верю Уиту. Он тот мудак, который убедил всех отвернуться от меня. У него вся власть в этом кампусе, и они преклоняются перед ним. Даже взрослые. Особенно взрослые. Они, вероятно, в ужасе от того, что потеряют работу, если ослушаются его.

– Ты мне не веришь? - спрашивает Уит.

Я киваю головой.

– Ты умнее, чем я думал, - бормочет он так тихо, что я почти не слышу его.

Но я это услышала, и он, должно быть, думает, что я абсолютно глупа, если думает, что я верю всему, что он говорит.

С меня хватит. Я просто хочу покоя. У меня есть час до урока американского правительства, и это занятие - настоящая пытка, учитывая, что Уит там тоже присутствует. Я не знаю, почему я трачу кислород на придурка, который одержим желанием уничтожить меня.

– Пропусти меня, - говорю я ему, направляясь вперед, делая все возможное, чтобы протиснуться мимо него.

Он останавливает меня, положив руку мне на бедро, его прикосновение обжигает меня до костей. Я замираю совершенно неподвижно, концентрируясь только на том крошечном месте, где его пальцы касаются меня. Даже сквозь тяжелую шерсть моей юбки, хлопок моей рубашки, заправленной под нее, я чувствую его. Как клеймо, горячее и вечное, как будто он только что навсегда оставил на мне шрам. Мурашки бегут по коже, мое дыхание сбивается.

Эта тупая, знакомая боль поселяется глубоко в моем животе.

Мы стоим так близко. Как будто мы пара, готовая выйти на танцпол и вместе танцевать под романтическую песню. Я никогда раньше не видела его в библиотеке в это время дня, и это меня шокирует.

Его прикосновение является шоком для моей нервной системы.

Я наклоняю голову, уставившись на пряжку его ремня. Спереди на его темно-синих форменных брюках. У меня внезапно возникает искушение протянуть руку и положить на него свою. Чувствую, как медленно набухает его эрекция, когда она встает для меня, пока он не становится твердым, как камень. Я знаю, что он хочет меня. Я практически чувствую эту вибрацию, которая проникает в меня.

Но я этого не делаю. Я не могу прикоснуться к нему. Я презираю его.

Вместо этого я стою и жду.

– У тебя есть секреты, Сэвидж. Я чувствую, как они ползают под твоей кожей. Просто умирают от желания выбраться наружу, - бормочет он, склонив голову, его губы у моего виска.

– Когда ты собираешься поделиться ими со мной?

- Никогда, - резко шепчу я. – Я лучше умру.

Он хихикает, а другой рукой касается моего лица. Проводит указательным пальцем по моей щеке. Легко, как перышко. Как будто этого и не было. Дрожь пробегает по мне, о, это так очевидно для него, и я ненавижу стыд, который охватывает меня из-за моей неспособности контролировать свое тело, когда он рядом.

– Я думаю, тебе бы понравилось, если бы я обхватил руками твое горло и задушил тебя. Зная, что мое лицобыло последни, что ты видела в жизни.

Его слова должны были вселить в меня парализующий страх. Но они этого не делают. Желание захлестывает меня, несмотря на мой гнев, и я говорю первое, что приходит мне в голову.

– Я слышала, тебе нравится это делать. Душить девушек.

В тот момент, когда слова покидают меня, я презираю себя за то, что сказала это. Я не хочу, чтобы он думал, что живет в моей голове, в моих мыслях, в моих снах, в моих кошмарах, потому что это так. Он преследует меня, куда бы я ни пошла. Фамилия Ланкастер повсюду в этом богом забытом кампусе, и он единственный Ланкастер, который меня действительно интересует. Напоминания о нем повсюду. Я не могу убежать от них.

И я не могу этого вынести.

– Где ты это услышала? - Похоже, его это забавляет.

Я закрываю глаза. Делаю глубокий вдох, когда его рука мягко ложится на мое горло. Как угроза.

Обещание.

– П-первый день в школе. Кейтлин и Джейн рассказали мне об этом за обедом.

Заикание - это слабость, и я напоминаю себе, что мне нужно быть сильной.

У него вырывается смешок, и он подходит ко мне еще ближе, увлекая меня за собой в библиотеку, так что мы прячемся в темной нише у входа. Дверь, которую он держал открытой своим телом, с громким стуком захлопывается, и я слышу, как мисс Тейлор шикнула на нас со стойки регистрации.

– Они сучки, которые мечтают, чтобы я дотронулся до них, - говорит он, все еще забавляясь. – Так вы сплетничали обо мне?

– Они сплетничали, - поправляю я.

– И тебе нечего было сказать.

– Я ничего о тебе не знаю. - Его пальцы сжимаются на моей шее, слегка надавливая.

– Маленькая лгунья. Ты кое-что знаешь.

– Например, что?

– Вкус моих губ. Текстуру моего языка. Длину моего члена.

Я дрожу. Он прав. Я знаю все эти вещи.

– Это было больше трех лет назад.

– Ты помнишь.

– Конечно ‐ Я колеблюсь лишь мгновение. – Ты назвал меня шлюхой. Как обычно.

– Так что прозвище прижилось. По крайней мере, я последователен. - Его хватка смягчается, и он проводит пальцами по моей коже, вниз к воротнику рубашки. – Моя хорошенькая маленькая шлюха. Ты еще красивее, чем я помню.

Я хочу прихорашиваться от его комплимента, но говорю себе остановиться. Это все равно оскорбление, облеченное в более приятные слова.

–  Мне было всего четырнадцать.

– Такой маленькая. Такой невинная. Пила шампанское и целовалась с парнем, которого ты даже не знала. В платье, из которого практически вываливались твои сиськи. Если тогда ты была невинной, я уверен, что к настоящему времени ты полностью развращена, - насмехается он.

Я осмеливаюсь взглянуть на него и обнаруживаю, что он ухмыляется мне. Если бы он только знал, насколько точны его слова.

– Отпусти меня.

– Мне нравится видеть, что у тебя есть выдержка, Сэвидж. - Он снова сжимает мою шею, на этот раз сильнее, заставляя воздух застрять у меня в горле. – Продолжай в том же духе.

Он отпускает меня и уходит, не оглядываясь, его шаги торопливы, когда он выходит из библиотеки. Я остаюсь в нише, тяжело сглатывая, отчаянно пытаясь успокоить свое дыхание, свое бешено колотящееся сердце. Я ненавижу то, как сильно я наслаждалась нашим общением. Его пальцы на моей коже, нежная угроза под ними. Я хотела боли. Я прислонилась к его ладони, молча умоляя об этом.

Я ненавижу себя за то, что хочу этого.

За то, что хочу его.

6 глава

Уит

После того, как я выхожу из библиотеки, я подхожу к Эллиоту — который все еще лежит свернувшись калачиком на земле, сжимая свое барахло, как киска, — и легонько пинаю его в спину.

– Вставай, ублюдок.

Он, шатаясь, поднимается на ноги, его лицо искажено от боли. Я не думал, что маленькая Саммер Сэвидж способна на это, но она уложила Эллиота, а это нелегкий подвиг. Он мой друг. Верен до конца, но в то же время он огромный придурок с большим гребаным ртом.

Это значит, что он слаб. И я не могу допустить, чтобы в моем кругу были слабые люди.

Он покидает эту игру.

– Эта маленькая сучка пнула меня по яйцам, - недоверчиво бормочет Эллиот, качая головой, прежде чем сплюнуть на землю.

–  Не называй ее так, - говорю я намеренно ровным голосом. Я так близок к тому, чтобы выбить из него дерьмо.

– Не называть ее как? Сучкой? Вот кто она такая. Даже не думала. Просто ударила меня коленом прямо меж ног. Больно, как ублюдку.

- Ты это заслужил. - Я подхожу на шаг ближе. Вижу капельки пота у него на лбу. Она проделала с ним номер. –Ты что-то сказал ей.

Он хмурится, пытаясь вспомнить.

– Что? Я много чего ей наговорил.

– То, что ты не должен был говорить.

Страх мелькает в его взгляде, а затем исчезает, сменяясь раздражением.

– Что ты трахнул ее? Мы все знаем, что ты хочешь...

Я хватаю его за горло обеими руками, мои пальцы крепко сжимаются. Я чувствую, как хрупкие кости под моими ладонями слегка прогибаются, и я понимаю, что было бы так легко покончить с этим парнем. Он царапает мои руки своими пальцами, изо всех сил сопротивляясь и тратя впустую столь необходимую энергию. Идиот.

– Ты сказал ей, что я сказал, что мы трахаемся. Мы не... пока.

Он смотрит на меня, выпучив глаза, и я понимаю, что он не может говорить. Это доставляет мне такое удовлетворение, что я не могу удержаться от улыбки.

– Никогда больше не разговаривай с Саммер Сэвидж, слышишь меня? Если я увижу, что ты хотя бы посмотришь в ее сторону, я отрежу тебе яйца и скормлю их тебе.

Эллиот кивает изо всех сил, что трудно, учитывая, что я выжимаю из него жизнь голыми руками. Его лицо красное, пот покрывает его кожу, и я отпускаю его, прежде чем он капает мне на пальцы.

Отвратительно.

Он делает большой, судорожный вдох, наклоняясь и кладя руки на колени, когда кашляет так глубоко, что его легкие хрипят. Я смотрю на него с презрением, мои губы складываются в усмешку, от которой я не смог бы избавиться, даже если бы попытался.

Я ненавижу слабых людей. Я знаю Эллиота давно, но когда хорошенькая маленькая шлюха, которая покупает себе дорогу в этот кампус, может ударить его одним стройным коленом, я знаю, что он недолго останется моим другом.

Она сильнее его, это совершенно очевидно.

– Она не стерва, - говорю я ему, когда он тяжело дышит, его тело согнуто, чтобы он не мог смотреть на меня. Он, вероятно, тоже этого не хочет. Трус. – Ты маленькая сучка, которая не может с ней справиться.

Я ухожу от него, не оглядываясь, направляясь к часовне. В это время дня там никого нет, и мне нужно немного утешения.

Немного покоя.

Мои мысли буйны. Наполненные Саммер. Что еще нового? Я ненавижу то, что она - это все, о чем я думаю. Я одержим. Можно было бы подумать, что я привыкну к этому чувству, учитывая, что я был одержим ею с четырнадцати лет. И все же мои мысли о ней не ослабевали с годами. Она всегда была рядом, задерживаясь в глубине моего сознания, преследуя меня в самые странные моменты или когда я меньше всего этого ожидаю.

Увидев ее на уроке американского правительства в первый день учебы, став свидетелем того, как она споткнулась и упала прямо перед моей партой, я был потрясен до чертиков. Никто не подготовил меня к ее приезду. Даже моя младшая сестра-хакер Сильви, и та девчонка, знает все, что происходит в этом кампусе. Неужели я пошел к ней и вызвал ее из-за этого?

Нет.

Слабость, я отказываюсь ее показывать.

Как только я понял, что Саммер собирается притвориться, что меня не существует, я настроил всех против нее. И все же никто не сломил ее. Она ходит по кампусу, по коридорам, в столовую, библиотеку, сады, как будто это место принадлежит ей. Ее голова высоко поднята, нос задран вверх, как у королевы. Выше всего этого.

Ну, в конце концов я ее уложил.

Она преуменьшает свою красоту, чего я не понимаю. Каждая вторая девушка старается изо всех сил, чтобы выглядеть неповторимо. Прическа, макияж, ногти, украшения - это всегда броско. Я понимаю почему. Униформа ограничивает, и они хотят выделиться.

Саммер не делает ничего, чтобы подчеркнуть то, что у нее есть, но все же она выделяется — по крайней мере, для меня. Никакого макияжа. Ее блестящие каштановые волосы собраны в простой конский хвост, длинные волнистые пряди струятся по спине. Мне хочется схватить их в кулак и потянуть. Ее кожа бледная, щеки розовые, рот…

Ее рот - это предмет фантазий. Полные, покусанные губы, особенно нижняя. Я бы с удовольствием вонзил в нее зубы и потянул. Стал бы свидетелем того, как эти губы плотно обхватят мой член.

Это то, чего я хочу больше всего на свете. Увидеть, как маленькая Саммер Сэвидж стоит передо мной на коленях, сося мой член своими идеальными губками, позволяя мне кончить на ее сочные сиськи. Ее лицо. Ей почти восемнадцать, и она чертовски измучена. Я уверен, что она много раз делала минет. Что мешаетей сделать парочку и мне? Я бы отозвал овец, и ее мучения закончились бы.

Вот так просто.

И все же она отказала мне, а мне никто не отказывает. Я видел, как расширились ее зрачки, когда я предложил потрогать ее пальцами в тот самый момент, но она все равно отказала мне. Я был так зол, когда она упомянула, что не все Ланкастеры ненавидят ее, я пришел в ярость.

И назвал ее шлюхой достаточно громко, чтобы все услышали.

Это то, что она заслужила. Как еще я мог сломить ее? Я попросил людей оказать еще большее давление. Будьте злыми, сказал я им. Играй грязно. Причини ей боль.

К черту ее и ее благочестивое поведение. Она верит, что она выше всего этого, когда никто таковым не является. Они все кланяются мне.

В конце концов, она тоже это сделает.

7 глава

Саммер

Я пропустила урок американского правительства. Я не могла вынести мысли о встрече с Уитом после нашего разговора в библиотеке. Я ненавижу, что он запятнал мое безопасное пространство. Единственное место, в котором я его еще не видела. Он все испортил. Мне больше некуда идти, чтобы спастись от него.

Он забрал у меня библиотеку одним своим присутствием.

Я вернулась в свою комнату в общежитии и съела свой поздний ланч. Вместо того чтобы оставить половину бутерброда на потом, я проглотила его целиком. Включая чипсы и кока-колу.

Это было так, как будто я умирала с голоду после того общения с Уитом, с Эллиотом, со всем этим. Драка с девушками в очереди. Слушая, как Мэтьюз бубнит, слово "пизда", сорвавшееся с его губ так легко — дважды — сказалось. Даже стервозная кассирша в очереди за обедом чуть не довела меня до эмоционального срыва.

Произвести впечатление на Уита своим точным прицелом не входило в мои планы. И все же почему-то его комплимент показался мне приятным.

Его слова сделали меня сильнее, несмотря на жестокость, стоящую за ними. Он все еще хочет сломать меня. Я знаю, что он это делает. Он хочет, чтобы я выполняла его приказы, и каждая частичка этого сексуальна.

Было ли так ужасно стать сексуальной игрушкой Уита Ланкастера? Возможно. Я предполагаю, что он увлекается унижением и всякими странными вещами, о которых ни один подросток не должен знать. Что с ним случилось, что он стал таким ущербным?

Я понятия не имею.

Хотя прятаться в своей комнате было не очень умно. Из-за этого мне было намного труднее попасть в класс, где проводят наказания. Я проверяю розовую карточку и вижу, что мне нужно в один из классов, что расположены наверху в главном здании, поэтому я направляюсь туда, тащась вверх по лестнице с ощущением, что мои ноги налились свинцом.

Ни в одной школе, в которой я когда-либо училась, не проводились задержание в пятницу днем. В Биллингтоне была субботняя школа, и это было ужасно. В прошлом я проводила там довольно много времени и ненавидела каждую секунду этого.

Я полагаю, что шестидесятиминутное задержание в прекрасный пятничный день будет не так уж плохо.

Я вхожу в открытую дверь класса и обнаруживаю, что несколько других учеников уже внутри. Один из них сгорбился над своим столом, его голова покоится на рюкзаке, как на подушке, когда он пытается вздремнуть.

Некоторые делают домашнее задание. Другие угрюмо смотрят на человека, сидящего за столом со слабой улыбкой на лице.

Директор Мэтьюз.

Почему он тратит свое время на то, чтобы следить за нами?

Девушка сидит в самом последнем ряду, у открытого окна, ее длинные светло-русые волосы слегка развеваются на ветру.

Это Сильви Ланкастер.

– Саммер Сэвидж, ты чуть не опоздала. Это стоило бы тебе еще трех наказаний, - с ликованием говорит Мэтьюз.

Я ничего не говорю в ответ. Просто направляюсь к пустому столу рядом с столом Сильви, уже собираясь сесть, когда Мэтьюз предупреждает:

– Пожалуйста, не садитесь рядом друг с другом. И никаких разговоров.

Я занимаю следующую парту в этом ряду и сажусь, радуясь, что взяла с собой рюкзак, так что все выглядит так, будто я только что пришла с урока.

Мэтьюз увидит мой пропуск на уроке  американского правительства, и в конце концов у меня будут неприятности. Это будет означать еще одно наказание, и я ненавижу это, но теперь уже слишком поздно.

Мы все смотрим, как директор встает и направляется к двери. Он собирается закрыть ее, когда кто-то врывается внутрь, толкая дверь и нашего директора в сторону, чтобы он мог войти.

Это Эллиот. В тот момент, когда наши взгляды встречаются, он улыбается.

– Ты опоздал, - огрызается Мэтьюз.

– Извините, сэр. Пришлось пройти через весь кампус. К тому же, я пропускаю тренировку.

Эллиот - футболист. Конечно.

– Ты играешь сегодня вечером?

– Да, сэр.

Сильви громко вздыхает. Я бросаю на нее взгляд и вижу, как она зевает, поднося изящную руку ко рту. Это было громко.

– Больше не опаздывай, - говорит ему Мэтьюз, прежде чем вернуться к своему столу. – Просто чтобы напомнить правила, задержание официально заканчивается в четыре часа. На данный момент ваше время принадлежит мне. Не будет никаких разговоров, никаких взглядов на ваш телефон — я конфискую его, если увижу, — и никакого сна. Это касается тебя, Гарза.

Мэтьюз хлопает по краю своего стола, и Гарза садится прямо, очнувшись от дремоты и растерянно оглядываясь по сторонам.

Кто-то хихикает. Я думаю, это Сильви.

– Я предлагаю тебе поработать над домашним заданием. Может быть, продвинешься вперед в выполнении заданий по чтению в классе. Если я застану тебя за чем-нибудь еще, у меня есть забавная тема для эссе на пятьсот слов, которое должно быть готово к полуночи сегодня вечером. - Мэтьюз ухмыляется. Интересно, получает ли он удовольствие от пыток студентов? – Все меня поняли?

Боже, какой же он снисходительный придурок. Мы киваем. Некоторые из нас бормочут "да".

– Я хочу услышать, как выэто говорите. Вы поняли меня? -  он повторяет свой вопрос.

– Да, сэр, - говорим мы все в унисон.

– Хорошо.

Я наклоняюсь влево и расстегиваю молнию на рюкзаке, чтобы вытащить учебник математики, когда на парту падает сложенный лист бумаги. Едва подняв взгляд, я вижу, как Сильви одаривает меня мимолетной улыбкой, прежде чем продолжить писать в своем открытом блокноте.

Схватив учебник и тетрадь, я кладу их на стол, записка надежно спрятана под обложкой. Я беру карандаш и открываю книгу на своем последнем задании по математике, прежде чем открыть тетрадь на чистом листе бумаги.

Очень, очень осторожно я разворачиваю записку, которую передала мне Сильви.

Как у тебя дела в нашей прекрасной школе?

Гнев закипает у меня в животе. Она должна знать, как ужасно это было для меня, особенно в последнее время. Это так очевидно. И зачинщик всего этого бардака - ее засранец брат. Я без колебаний делюсь с ней своими чувствами. Она мне не друг. Она враг.

Ужасно. Твой брат - мудак. Не утруждай себя тем, чтобы быть милой со мной. Я уверена, что ты тоже меня ненавидишь.

Я складываю листок обратно, все это время наблюдая за Мэтьюзом. Но он смотрит в свой телефон, его указательный палец прокручивает, прокручивает, прокручивает, и я предполагаю, что он в социальных сетях.

Мудак.

Как можно незаметнее я бросаю записку задом наперед. Она развевается на ветру, делает зигзаги в воздухе, прежде чем приземлиться на пол. Сильви вытягивает ногу вперед, наступая на нее, когда тащит записку к своему столу.

Я не хочу писать то дурацкое эссе, на которое ссылался Мэтьюз. Если нас поймают, я буду в бешенстве. Тем более, что общение с Сильви - пустая трата моего времени.

Выясняется, что единственный человек, который казался интересным, который также, казалось, интересовался мной, связан с самым большим мудаком в этом кампусе.

Проходят минуты — мы слышим, как тикают часы, которые висят на стене, в классе так тихо, — и меня начинает клонить в сон. Работа над математикой не улучшает ситуацию. Я снова и снова постукиваю карандашом по блокноту, набирая скорость, пока Мэтьюз не поднимает голову и не смотрит на меня свирепо.

– Прекрати, - мягко говорит он.

Я опускаю голову, мой взгляд зацепляется за сложенный листок бумаги, который каким-то образом оказывается у меня под ботинком. Выставляя это напоказ, я захлопываю книгу и наклоняюсь, чтобы засунуть ее в рюкзак. Я вытаскиваю "Ромео и Джульетту", прячу записку в середине книги, прежде чем положить ее на стол. Мэтьюз все это время наблюдает за мной с раздражением на лице, а я открываю книгу и притворяюсь, что читаю.

Его взгляд остается на мне гораздо дольше, чем необходимо, пока, наконец, я не поднимаю глаза и не обнаруживаю, что он снова сосредоточился на своем телефоне. Я медленно открываю записку, засовываю ее в свой блокнот и читаю ответ Сильви.

Я понятия не имею, что происходит. Я уверена, что ты, вероятно, мне не веришь, но я была больна и не присутствовала на кампусе в течение последнего месяца. Вот почему я тебя не видела. Я только сегодня вернулась и попала в беду на всемирной истории за то, что огрызнулась на учителя. Вот почему я нахожусь под стражей. Так глупо. У меня нет такой силы, как у Уита, но у меня есть некоторая сила. Может быть, я смогу тебе помочь, но ты должна рассказать мне, что произошло.

Я хочу ей верить, но это трудно. Что она имеет в виду, говоря, что была больна? Я полагаю, что она была за пределами кампуса. Я ее вообще не видела, так что в этом есть смысл. Но больна? Есть ли у нее болезнь? И болезнь ли? Может наркотическая зависимость?

Что мне ей сказать? Я влюблена в твоего брата, но он обращается со мной как с дерьмом и подвергает меня остракизму в этом кампусе? И все же, по какой-то причине, каждый раз, когда мы разговариваем, я испытываю искушение наклониться и поцеловать его в губы, просто чтобы проверить, так ли он хорош на вкус, как я помню?

Сжав губы, я концентрируюсь на словах, которые она только что написала, перечитывая их снова и снова. Я начинаю писать, не желая вдаваться в подробности, просто на случай, если кто—то — Мэтьюз - поймает нас на том, что мы передаем записки, и у нас будут неприятности.

Давай поговорим после задержания. Я могу рассказать тебе, что произошло потом.

Я складываю записку, затем держу левую руку прямо, зажав бумагу между пальцами. Я отпускаю его, и в тот же самый момент знакомый голос выкрикивает: – Директор Мэтьюз!

Страх наполняет меня, в животе все переворачивается, бутерброд грозит вернуться обратно. Это Эллиот. Я бросаю на него взгляд и обнаруживаю, что он наблюдает за мной с ухмылкой на лице, в его глазах пляшут огоньки. Он готов отомстить мне за то, что я сделала с ним раньше.

– Да, Эллиот? - спрашивает Мэтьюз.

– Сильви и Саммер пере—

Сильви разражается сильным кашлем. Очень громким. Кажется ее кашель добрался аж до костей. Я с беспокойством поворачиваюсь к ней и вижу, что она сгорбилась над своим столом, закрыв рот руками, все ее тело дрожит. Я соскальзываю со своего места и подхожу к ней, кладу руку ей на спину.

Я чувствую, как она дрожит, кашель продолжается, и Мэтьюз поднимается со своего места, направляясь к нам.

– С тобой все в порядке, Сильви? - спрашивает он мягким голосом.

– Похоже, с ней не все в порядке, - говорю я ему, страх бурлит в моей крови. Она не лгала. Ее голос звучит ужасно, так что, должно быть, она что-то переживает. Она такая маленькая, такая худенькая, я не знаю, почему она не падает в обморок от напряжения, вызванного кашлем.

– Я—я. - Она хрипит. – Я в п-порядке, - выдыхает она.

– Давай отведу тебя в кабинет медсестры, - говорит Мэтьюз, оглядывая класс. – Я сейчас вернусь.

– Вы не можете уйти, мистер Мэтьюз, - говорит Сильви. Ее голос скрипуч, слова словно воздух. – Я-я могу дойти туда сама.

Она снова начинает кашлять. Я оглядываю комнату, отмечая выражения на лицах каждого. Большинство из них кажутся совершенно равнодушными, как будто они уже были свидетелями подобных вещей раньше, и им скучно.

– Абсолютно нет. Кто-то должен сопровождать тебя. - Его взгляд останавливается на мне. – Ты не проводишь ее, Саммер?

Я даже не могу поверить, что он собирается мне это позволить. Эллиот был полностью готов сдать нас, и теперь Мэтьюз позволяет нам уйти. – Да, сэр.

– Оставь ее и сразу возвращайся. Это займет у тебя не более пятнадцати минут. Поняла? - Он посылает мне много значительный взгляд.

Я киваю.

Сильви собирает свои вещи, и я жду ее, беспокойство заставляет меня хотеть сказать ей, чтобы она остановилась. Я помогу ей собрать вещи, хотя она вдруг кажется вполне способной. Мэтьюз возвращается к своему столу, садится, его взгляд останавливается на мальчике, который собирался настучать на нашу передачу записки. – Ты хотел что-то сказать, Эллиот?

– Неважно, - бормочет он, надувшись. – Не имеет значения.

Мы выходим из класса, взгляд Эллиота не отрывается от нас, на его красивом лице хмурое выражение. Он сумасшедший. Я могу сказать, но мне все равно.

Очевидно, что и Сильви тоже.

В тот момент, когда мы спускаемся по лестнице и направляемся к выходу, Сильви глубоко вздыхает, одаривая меня улыбкой.

– Это было чертовски больно, но это стоило того, чтобы выбраться оттуда, - говорит она.

Я толкаю дверь, и мы входим в нее, встречая нас ветерком и заходящим солнцем. – Ты просто так кашляла, чтобы уйти оттуда?

– Я должна была. Эллиот собирался рассказать Мэтьюсу, что мы делаем, - говорит она, как будто ее приступ кашля был логичным выбором.

– Звучало болезненно.

– Это было ужасно. Но опять же, оно того стоило. - Она ведет меня направо, к административному зданию. – По крайней мере, освободили меня от наказания. Извини, что тебе приходится возвращаться.

– Я бы предпочла сделать перерыв, чем оставаться там все время. Меня начало клонить в сон.

– Это самая скучная вещь в мире. Отстой, что Мэтьюз все это время сидит там и листает ленту в телефоне. Как будто он делает это нарочно, - говорит она.

– Я уверена, что все так и есть. - Я колеблюсь. – Онвсегда следит за наказанием?

– Да. Я думаю, ему доставляет удовольствие мучить нас.

– У меня была такая же мысль.

Сильви останавливается прямо перед административным зданием, протягивает руку, чтобы коснуться моей, и заставляет меня тоже остановиться.

– Уит превращает твою жизнь в ад в кампусе?

Я киваю. Ее добрые глаза и низкий тон чуть ли не заставляют меня заплакать.

Она выдыхает, глядя в сторону часовни.

– Он ничего так не любит, как мучить девушку, которая ему интересна. Он уже делал это раньше. Он как тот мальчик в первом классе, который гоняется за тобой и бьет тебя, но на самом деле ты ему действительно нравишься

– Я ему не интересна. Не в этом смысле, - твердо говорю я, ложь легко слетает с моих губ. Я могу ему не нравиться, но я ему определенно интересна. – Он ненавидит меня за то, что моя мать сделала с твоим отцом.

– Его ненависть направлена в неправильном направлении. Он должен злиться на нашего отца.

– Он также злится на меня.

– Уит лоялен к недостатку. Это включает в себя верность нашей матери, даже несмотря на то, что она змея, всегда подстерегающая и готовая нанести удар, - с горечью говорит Сильви.

Я ошеломлена ее тоном, ее словами. Я никогда раньше не слышала, чтобы кто-нибудь говорил что-то плохое об Элизе Ланкастер. Все подробности, рассказанные о разводе Ланкастеров, рисуют Огастеса как человека, который никогда не мог держать член в штанах, а его жена — святая покровительница семьи.

– Я не понимаю, почему Эллиот был так хотел сдать нас, - продолжает Сильви, когда мы приближаемся к зданию. – Он друг Уита. Это означает, что он не должен так быстро втягивать меня в неприятности.

Я объясняю ей, что произошло раньше. Как Эллиот схватил меня, и я ударила его коленом по яйцам, чтобы освободиться. Я не вдаюсь в подробности о моей встрече с ее братом или о том, что мы сказали друг другу.

Этот инцидент не имеет значения.

– Боже мой, это так здорово, - с удовольствием говорит Сильви, когда я заканчиваю объяснять. – Он упал на пол? Правда?

Ветер усиливается, налетая на нас, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть облака, плывущие по небу, черные и зловещие.

– Он упал, как мешок с картошкой.

Мы оба начинаем смеяться, и это так хорошо, так легко. Самый светлый момент, который у меня был с тех пор, как я приехал сюда. Пока смех Сильви не превращается в кашель, и она прикрывает рот, ее грудь вздымается от напряжения.

– Мы не можем смеяться, - говорю я ей, поглаживая ее руку. – Идем. Здесь становится холодно. Давай отведу тебя в кабинет медсестры.

– Я скажу своему брату, чтобы он отозвал своих собак, - говорит она, когда мы входим в здание. – Он играет нечестно. Хотя он никогда этого не делает, так что это не должно меня удивлять.

Я ничего не говорю. Она может попросить его отозвать своих предполагаемых собак, но я не верю, что это произойдет. Он не будет счастлив, пока я не уеду из этого кампуса. И даже тогда мой уход все равно, вероятно, не удовлетворил бы его.

Как только я убеждаюсь, что Сильви находится под присмотром медсестры, я поспешно возвращаюсь в класс для наказанных, практически бегом. Я ни в коем случае не хочу получать больше наказаний из-за того, что задержалась дольше, чем следовало. Я влетаю в комнату, кивая в сторону Мэтьюса, когда он поднимает на меня взгляд. Он ничего не говорит.

Я тоже ничего не говорю.

Думаю, я прошла этот тест.

Я продолжаю готовиться к эссе для "Ромео и Джульетты", делая заметки. Пишу и переписываю свое вступительное предложение. Это занимает мое время до конца урока, и я вздрагиваю, когда Мэтьюз объявляет:

– Вы свободны. Хороших выходных.

Все быстро собирают свои вещи. Мэтьюз подходит к окну и закрывает его, отсекая холодный ветер, дующий внутрь.

– Неудивительно, что она подхватила кашель, - слышу я его слова.

Хм. Может быть, он не так уж и плох. Но я все равно ему не доверяю.

Я уже собираюсь выйти из класса, когда понимаю, что Эллиот стоит прямо там и пристально смотрит на меня. Он идет в ногу со мной, не отставая, пока я спешу по коридору. Бегу вниз по лестнице.

Он не произносит ни слова, и это жутко. Я бы предпочла, чтобы он сказал мне кучу дерьма.

– Уходи, - говорю я ему, как только мы выходим на улицу. Вокруг больше никого нет. Солнце полностью скрылось, скрытое зловещими черными тучами в небе, и где-то неподалеку раскатывается гром.

– Сейчас рядом нет никого, кто мог бы тебя спасти, - говорит он с широкой улыбкой.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы меня спасали. Я просто снова дам тебе коленом по яйцам, - парирую я.

Он делает шаг назад. – Почему ты такая?

– Какая?

– Такая стерва.

Я поворачиваюсь и начинаю идти, ветер давит на меня, превращая это в борьбу. Я ненавижу этого парня. Я не знаю, почему я вдруг стала мишенью, но он заставляет меня чувствовать себя неловко. И он прав. Рядом нет никого, кто мог бы меня спасти.

Я направляюсь к общежитиям, ускоряя шаг. Я слышу, как Эллиот позади меня выкрикивает непристойности, слова теряются в надвигающемся шторме. Капли воды падают на меня, одна за другой, и я понимаю, что идет дождь.

Я начинаю бежать.

Через несколько минут я уже в женском общежитии, дверь плотно закрыта. Я поворачиваюсь лицом к окну, наблюдая, как приближается Эллиот. Моя новообретенная привычка бегать трусцой сделала меня быстрее, но я тяжело дышу, мое сердце колотится в три раза быстрее.

Он подходит прямо к окну и стучит в дверь, заставляя меня подпрыгнуть. Он улыбается, ветер сдувает его темные волосы со лба, его куртка распахивается. Я отступаю на шаг, во рту пересыхает, когда он проводит пальцем по горлу, а затем указывает на меня.

Как раз перед тем, как он разворачивается и уходит.

8 глава

Саммер

Шторм длится недолго. Дождь льет примерно тридцать минут, этого как раз достаточно, чтобы взбаламутить футбольное поле и сделать его красивым и грязным для сегодняшней игры. Я сижу у окна в своей комнате в общежитии и смотрю, как падает снег, тоскуя по дому.

Но у меня нет дома, куда я могла бы вернуться. Не совсем. Даже если бы я умоляла маму позволить мне вернуться, я бы не чувствовала себя комфортно в этой квартире. Не со всеми этими воспоминаниями. Семейные фотографии. Маленький храм, который она создала для Джонаса и Йетиса. На прошлой неделе она прислала мне его фотографию, и мне показалось очень странным, что она так поступила. Фотографии каждого из них на маленьком столике. Горящие свечи, табличка с молитвой Господней и сложенные вместе руки. На столе также лежала толстая черная Библия.

Мы не ходим в церковь. На самом деле мы не молимся. Я не уверена, почему она отдает им такую религиозную дань уважения, но, возможно, она имеет дело со своей собственной виной.

Я это понимаю. Гораздо больше, чем она знает.

Я наблюдаю из своего окна, как толпы студентов направляются на футбольное поле на сегодняшнюю игру. Так много, что я чувствую себя уверенно, покидая свое общежитие в поисках еды в столовой, как только начинается игра. Тут никого нет, за исключением пары очень молодо выглядящих студентов, все они, как я предполагаю, первокурсники, и они столпились за столом, яростно перешептываясь, наблюдая за мной подозрительными взглядами, когда я прохожу мимо них.

Они, вероятно, тоже знают, что я враг. И они чертовы первокурсники.

Когда вокруг никого нет — например, Уита, его приспешников и стада овец, — я могу взять свежий салат и суп, и спокойно съесть их, включив AirPods и смотря новый сериал на нетфликс.

Закончив, я возвращаюсь в свою комнату и переодеваюсь в леггинсы и толстовку с капюшоном, затем надеваю свои любимые кроссовки. На улице кромешная тьма, но гроза миновала, и все на игре.

Никто меня не побеспокоит.

Не снимая AirPods, я трусцой пробираюсь через сады, огни над многочисленными статуями отбрасывают на них золотистый отблеск. Они прекрасны. Нежный ангел. Плачущая женщина. Сердитый молодой человек, его лицо искривлено, как будто он смотрит вдаль, челюсть напряжена.

Он напоминает мне Уита.

Они все напоминают. Болезненная красота, высеченная в камне. Холодный и бесчувственный. Хотя каждый раз, когда он прикасается ко мне, я не чувствую ничего, кроме жара. Огонь с кончиков его пальцев, испепеляющий меня.

Заставляющий меня гореть.

Я бегу быстрее, мой пульс учащается, когда я направляюсь к лесу. Здесь так темно. Темнее, чем обычно, благодаря облакам, все еще висящим на небе, и я щурюсь, пытаясь разглядеть дорогу. Мои ноги стучат по усыпанной галькой тропе подо мной, и пока я остаюсь в центре, я не собьюсь с пути. Я вижу белую гальку даже в темноте.

Тропинка вьется сквозь заросли деревьев, которые окружают кампус и отделяют его от пляжа. Даже с включенными AirPods я слышу шум прибоя, бушующие волны, разгневанное штормом море. Я выключаю музыку и останавливаюсь, тяжело дыша, впитывая ритмичный звук.

Если я прямо сейчас войду в бурлящую воду, никто не будет скучать по мне, если я исчезну. В школе, скорее всего, будет вечеринка во главе с Уитом. Моя мама была бы расстроена и добавила бы мою фотографию в свою святыню, но в остальном она бы двигалась дальше. Все говорили бы ей, что она такая сильная.

И так оно и есть. Но, может быть, вся эта сила - маска для того, кто она на самом деле.

Лишенная эмоций. Измученная.

Я не знаю, что именно.

Океан соблазняет меня, особенно после такого мучительного дня, но после нескольких минут прослушивания волн, даже сделав несколько шагов навстречу им, я сворачиваю с пляжной дорожки и направляюсь обратно к кампусу. Я говорю себе, что я сильнее этого. Если я войду в эту воду и позволю ей поглотить меня, тогда они победят. И хотя я сказала Уиту, что это не игра, возможно, он все-таки был прав.

Жизнь - это одна большая игра, и я слишком молода, чтобы сдаваться. Я не могу проиграть.

Не сейчас.

Знание того, что я поддалась искушению, но не сделала этого, каким-то образом заставляет меня чувствовать себя сильнее. Дает мне больше силы. Я не сбавляю темпа, направляясь обратно к кампусу, выбирая тропу, которая поворачивает вправо и не петляет по садам. Вместо этого я бегу по туннелю, сделанному из высоких деревьев и кустарников, и они пересекаются наверху, создавая навес над тропой, который, я уверена, освежает летом.

Не то чтобы я когда-нибудь была свидетелем этого. Лето в Ньюпорте. Лето в кампусе. Они предлагают программу, но я не посещала ее, и скоро я закончу учебу. Мне никогда больше не придется смотреть на этот кампус в начале июня. Я получу свой диплом в руки и уйду с

высоко поднятой головой.

С надеждой. Если они не сломают меня первыми.

Они этого не сделают. Я им этого не позволю. Я не позволю ему.

Раскат грома раздается над головой, пугая меня, и я издаю небольшой шум, ускоряя шаг. Дождь начинает падать непрерывными каплями, в небе снова и снова сверкают молнии, сопровождаемые яростными раскатами грома, и я понимаю, что подвергаю себя здесь серьезному риску.

Меня может ударить молния и убить током на месте. Притянуто за уши, но, учитывая мою удачу в последнее время, вполне возможно.

Я вырываюсь с крытой дорожки, огибая гигантскую стену плюща, когда раздается еще один громкий удар, сотрясающий землю, когда молния прорезает черное небо, освещая землю внизу. Я вижу кое-кого. Высокого. Одетого в черное. Он там.

А потом он исчез.

Тяжело сглотнув, я замедляюсь и осторожно приближаюсь к тому месту, где я его видела, мое сердце бешено колотится. Я нажимаю на свой AirPod, чтобы остановить музыку, оглядываясь по сторонам, вытаскиваю наушники из ушей и засовываю их в карман толстовки. Куда бы он ни пошел, он не может быть слишком далеко. Наверное, кто-то еще вышел на пробежку.

Верно?

Раздается раскат грома, заставляя меня вздрогнуть, а затем чья-то рука обхватывает меня сзади за шею, прижимая к крепкому, долговязому телу.

Чей-то рот прижимается к моему уху, его низкий голос шепчет: – Попалась.

Я похолодела, сразу узнав его голос.

Это Эллиот.

Закрыв глаза, я остаюсь совершенно неподвижной, приказывая себе сохранять спокойствие. Я могу с этим разобраться. Я полагаю, он одержим идеей отомстить, и я могу немного подыграть ему. Мне нужно собраться с силами и воспользоваться своим шансом, когда придет подходящее время.

– Ты такая чертовски тупая, - говорит он угрожающим тоном. – Бегаешь здесь совсем одна. Вокруг никого. Все на футбольном матче.

– Почему ты не на игре? - спрашиваю я, гордясь тем, насколько спокоен мой голос.

– Я был отстранен на одну игру из-за того, что произошло ранее, - говорит он, крепче сжимая мою шею. Его толстое предплечье прижимается к моему горлу, угрожая перекрыть мне доступ воздуха.

– Гребаная сука. Ты не стоишь таких жертв.

Внезапно перед нами появляется другой мальчик, совершенно незнакомый. Он тоже одет в черное и медленно приближается к нам с тревожной улыбкой на лице.

– Это она? - спрашивает он Эллиота.

– Да. Что ты об этом думаешь?

Его пристальный взгляд сканирует меня от макушки до моих промокших кроссовок Nike. – Я не из тех, кто бьет девушек, но она выглядит как королевская стерва, которая заслуживает пару затрещин.

– Это то, о чем я тебе говорил, - Эллиот практически рычит со смехом. – Ты держишь ее, а я наношу первый удар?

– Договорились, - говорит другой мальчик, кивая.

Это мой сигнал к действию.

Я борюсь с хваткой Эллиота, выскальзывая прямо из его рук, но другой парень быстро хватает меня за талию, разворачивая и одновременно поднимая, мои ноги болтаются в воздухе.

Он бросает меня на землю, следуя за мной, прижимая меня к центру посыпанной гравием дорожки. Маленькие камешки впиваются в мою кожу головы и тело, заставляя меня вздрагивать, и мальчик прижимается своим лицом к моему, капли дождя стекают с его кожи на мои щеки.

– Продолжай. Мне нравится, когда вы боретесь, - ухмыляется он, как будто уже делал что-то подобное раньше.

– Отвали от нее на хрен. Сначала она моя, - кричит Эллиот, дергая другого парня и стаскивая его с меня. Я начинаю плакать, когда Эллиот оседлал мои бедра, нависая надо мной с кулаком, отведенным назад. Я думала, они хотели изнасиловать меня, а не избить.

Гнев наполняет меня, высушивая слезы, и я пытаюсь оттолкнуть его, но это бесполезно. У него есть преимущество, и он это знает.

– Маленькая сучка, - шепчет он, его зубы сверкают в темноте. – Я собираюсь преподать тебе урок.

Он звучит довольным, как будто ему это нравится, что только еще больше бесит меня. Я сопротивляюсь изо всех сил, поднимая бедра изо всех сил и отбрасывая его в сторону, он падает с меня. Я пинаю его одной ногой, нанося удар в живот, так что он падает назад с громким рычанием, его лицо искажается от ярости, когда он снова бросается на меня.

Так же быстро он исчез. Другой парень кричит.

– Берегись! Что за че—

Кулак попадает второму в рот, и он падает на землю. Я в шоке наблюдаю, как все это разворачивается, дождь неуклонно падает на нас крупными каплями, над нами бешено сверкают молнии.

Освещающая Уита, одетого в белую рубашку на пуговицах и темно-синие брюки, в последнюю секунду поворачивается к Эллиоту прямо перед тем, как ударить его по лицу.

– Уит! - Я выкрикиваю его имя, как раз в тот момент, когда его голова откидывается назад от силы кулака Эллиота, соприкасающегося с его красивым лицом. Я вскакиваю на ноги, направляясь прямо к Эллиоту, готовая оттащить его от Уита.

Уит отталкивает Эллиота от себя, и они катятся по земле, их ноги и руки переплетены, каждый из них пытается одержать верх. Я стою над ними, чувствуя себя совершенно беспомощной, не зная, что делать дальше. Я достаю свой телефон и начинаю набирать 9-1-1, когда Уит кричит на меня.

– Убери этот гребаный телефон сейчас же!

Я бросаю трубку, свирепо глядя на него. Беспокоилась за него. Другой парень, шатаясь, поднимается на ноги, его лицо уже распухло из-за кулака Уита, и я кричу, когда Эллиот замахивается на него еще раз.

На этот раз Уит подготовился. Он останавливает взмах руки Эллиота, изо всех сил ударяя его кулаком в живот. Они продолжают бить друг друга, тошнотворный стук рук, соприкасающихся с плотью, звучит снова и снова, когда они пытаются уничтожить друг друга. Пока Уит не остается единственным, кто стоит над Эллиотом, который лежит на земле, схватившись за живот, его тело свернулось внутрь, когда он пытается защитить себя.

– Гребаный членосос, - говорит Уит, тяжело дыша, убирая мокрые волосы с лица. – Ты собирался выбить из нее все дерьмо.

– Сука, блядь, заслуживает этого... - начинает Эллиот, но Уит пинает его в живот, заставляя застонать.

– Мудак. С тобой покончено. Навсегда. - Уит плюет ему прямо в лицо. – Гори в аду, Эллиот. Ты здесь закончил.

– Ты чего, чувак. Она просто маленькая сучка, которую ты хочешь трахнуть. Какая разница, что с ней случится? -  Эллиот скулит.

– Скорее, она маленькая сучка, которую ты хочешь трахнуть. - Уит снова пинает его, дождь набирает скорость и становится таким громким, что я едва слышу его. Я нажимаю кнопку на своем телефоне и каким-то образом случайно снова включаю музыку. Песня “Streets” Doja Cat начинает играть на низкой громкости из моих Airpods, все еще лежащих в кармане, но я слышу, как Уит кричит на Эллиота. – У тебя есть двадцать четыре часа. Я больше не хочу видеть твое лицо.

Уит поворачивается к другому парню, который наблюдает за всем этим с испуганным выражением лица. – И тебя я тоже, чтоб больше никогда не видел. Убирайтесь отсюда к чертовой матери. Вы оба!

Эллиот встает, потирая рукой подбородок и морщась. – Ты совершаешь ошибку.

– Моя единственная ошибка в том, что я доверился тебе в первую очередь, - говорит Уит с легкой усмешкой. – Отвали, придурок. Я воспользуюсь своим шансом.

Я смотрю, затаив дыхание, как они смотрят друг на друга сверху вниз. Боюсь, что они снова начнут драться. Я поспешно вставляю AirPods обратно в уши, чтобы не потерять их, наблюдая, как мальчики смотрят друг на друга сверху вниз.

Но в конце концов Эллиот медленно уходит, другой парень следует за ним, пока они не исчезают в темноте. Как только они уходят, я поворачиваюсь, чтобы внимательно изучить Уита, отмечая, как он прижимает руки к груди, обхватив свои ребра.

Он ранен.

Блудный сын. Шикарный принц, все еще стоящий на ногах после того, как он защитил меня не от одного, а двух парней.

Полагаю, я должна быть благодарна. Наверное, мне следует поблагодарить его.

Он стоит ко мне спиной, наблюдая, как Эллиот и его приятель убегают, проливной дождь пропитывает его одежду, делая его белую рубашку полностью прозрачной. Ткань облегает его торс, подчеркивая стройные мышцы под ней, и я смотрю, не в силах отвести взгляд. Я поднимаю взгляд на его профиль, втягивая воздух, когда вижу синяк, образующийся на его щеке.

Царапина на его челюсти.

Я стою совершенно неподвижно, обдумывая свой следующий шаг. Я должна бежать. Я могу притвориться, что никогда не видела его или Эллиота сегодня вечером, и никогда не была свидетелем этой драки. Мы можем продолжать вести себя так, как будто этого никогда не было. Я уравновешена и готов к побегу, когда он поднимает голову, его нос в воздухе, как будто он учуял меня, как дикий зверь.

Я замерзла. Как и соседние статуи. Обездвиженные, дрожащие от страха внутри. Сегодня и так было слишком много. Мне так много предстоит пережить, и закончилось это еще одной ужасной встречей с Уитом Ланкастером…

Я не знаю, смогу ли я это вынести.

Его поразительный голубой взгляд встречается с моим. Наши взгляды встречаются, и я не могу отвести взгляд. Он тоже не может. Песня продолжает звучать, слова наполняют мою голову, так уместные в этот момент.

Как ты, как ты

Как ты, о-о-о

Мне было трудно найти кого-то вроде тебя

У него порез в уголке рта. Я вижу, как кровь стекает по его подбородку. Он поворачивает голову, чтобы полностью посмотреть мне в лицо, и я задыхаюсь, прикрывая рот пальцами.

Уит всегда напоминает мне о статуях в садах кампуса. Красивый. Идеальный. Холодный.

Бессердечный.

Видя его сейчас, неприкасаемого бога среди нас, пеонов, сломленного…в крови.

Человека.

Шатаясь на ногах, он идет ко мне. Могущественный, несмотря на нанесенный ему ущерб. Его правый глаз начинает заплывать. На острой скуле красная кровоточащая царапина. Его губы шевелятся, как будто он говорит со мной, поэтому я вынимаю один из своих AirPods из уха только для того, чтобы уловить последние несколько слов, которые он мне говорит.

– ...тебе не следовало быть здесь одной. Ты в порядке? Гребаный Эллиот.

Он сплевывает, цвет его слюны становится ярко-красным.

Я сразу же прихожу в ярость. Кто он такой, чтобы указывать мне, что делать? Вести себя так, будто ему не все равно? Так что он бросился на мою защиту и получил по морде из-за меня.

Действительно?

Ему было бы наплевать на меня.

Уит признал, что он лидер моих школьных мучений. Они все хулиганы, но он самый большой из них.

– По крайней мере, я не истекаю кровью, - парирую я, махнув на него рукой.

Он ухмыляется. На его зубах кровь, напоминающая мне о прекрасном дьяволе. Падший ангел. Как будто он может прочитать мои мысли, он раскидывает руки в стороны, выглядя так, словно вот-вот взлетит. Его поза только подчеркивает, насколько промокла насквозь его белая рубашка, и я вижу его тело под ней. Темную тень его сосков. Мышцы, как поднимается и опускается его грудь, когда он прерывисто дышит.

Мою кожу покалывает от осознания этого, и я мысленно приказываю себе остановиться.

– Твой рот однажды доставит тебе неприятности, Сэвидж, - говорит он с маниакальной ухмылкой на лице. – Даже не можешь сказать спасибо за спасение твоей задницы. Надеюсь, ты знаешь, что эти двое собирались превратить тебя в кровавое месиво.

– Ты, наверное, натравил их на меня, а потом прибежал, чтобы все исправить, надеясь, что я поверю, что ты мой спаситель, - бросаю я ему. – Я тебе не доверяю.

– Я должен был позволить им сделать то, что они хотели - говорит он, улыбка медленно исчезает.

– Мудак, - бормочу я, когда начинаю проходить мимо него, стремясь пробежать мимо и забыть, что все это взаимодействие когда-либо происходило.

Но мы оба знаем, что я не могу игнорировать его, а он не может игнорировать меня. Я не могу оставить его здесь одного, даже если он тот, кто организовал это в первую очередь. Между нами слишком много общего.

Уит хватает меня за руку, когда я пытаюсь пройти мимо него, останавливая меня. – Куда, по-твоему, ты направляешься?

– Как можно дальше от тебя. - Я пытаюсь вырватьсяиз его хватки, но его пальцы сжимаются вокруг моего плеча. – Отпусти меня

– Дай мне минутку, - говорит он с гримасой, спотыкаясь на ногах, и я протягиваю руку, чтобы схватить его за другую руку, удерживая его на месте. Он все еще придерживает живот одной рукой, выражение его лица мрачное.

– Черт, я думаю, что этот хуй сломал мне ребро.

Шок захлестывает меня вместе с дождем. Его травмы серьезнее, чем я думала. –Почему ты это сделал?

– Что сделал? - спрашивает он с недоверчивым выражением лица. – Спас тебя от двух придурков, которые собирались разорвать тебя на части посреди ливня? О, я не знаю. Я думал, ты будешь рада, что я появился.

– Что ты здесь делал?

– Я должен задать тебе тот же вопрос, - парирует он.

– Ты так и не ответил на мой первый вопрос, - напоминаю я ему, мой голос спокоен, мои мысли хаотичны.

Мы смотрим друг на друга, а дождь льет. Я сморгиваю капли с ресниц, внимательно наблюдая за тем, как он передвигается. Морщится. Я тянусь к нему, мои пальцы касаются его рта, и он отдергивает лицо от моего прикосновения.

Как бы говоря "Это не имеет значения. Со мной все будет в порядке." Он не отвечает мне, и то, что он так близко, зависит от меня, наполняет меня паникой. Ему никто не нужен. Он выше этого.

Выше меня.

Но бог этой школы истекает кровью, и я наблюдаю за этим. Дождь смывает кровь, но я могу сказать, что ему больно. Этот синяк под глазом будет просто ошеломляющим. Как он это объяснит?

– Ты неважно выглядишь, - говорю я ему. – Может быть, тебе стоит попытаться встретиться с медсестрой—

– Нет, - перебивает он, его голос тверд, глаза холодны. – И не смей, блядь, никому рассказывать о том, чему ты только что была свидетелем. Поняла? Это останется здесь. Между нами.

Кем, черт возьми, он себя возомнил? Боже, он как же он бесит. – Ты такой мудак, - кричу я на него.

– Никогда не забывай об этом, Сэвидж. Он отпрянул от меня, спотыкаясь, и с громким стуком приземлился на задницу. – Черт, - стонет он, лежа на спине посреди дорожки, широко раскинув руки.

Он не двигается. Просто лежит на галечной дорожке, среди луж, которые медленно превращаются в грязь, а на него льет дождь, его глаза закрыты.

Мгновение я изучаю его, внутри меня идет война. Я могла бы предложить ему руку и помочь подняться. Проводить его обратно в его шикарный номер, который даже не является частью общежития, и забыть об этой встрече.

Или я могу оставить его здесь и позволить ему решить, как он будет возвращаться в свою комнату. Не то чтобы он кому-нибудь сказал, что я его бросила. Он даже не хочет, чтобы кто-нибудь знал, что все это произошло.

Приняв решение, я поворачиваюсь на каблуках и направляюсь к своему общежитию.

– Куда, черт возьми, ты направляешься - он кричит сквозь шум дождя.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, что

он снова сидит, согнув колени. Его ноги в лужах.

– Почему тебя это волнует?

– Вернись сюда! - требует он.

– Иди к черту. - Я начинаю идти, но меня гложет чувство вины. В моем сердце.

В моей душе.

Он худший человек на этой планете. Он превратил мою жизнь в сущий ад с тех пор, как я впервые пришла в эту дурацкую школу. Он заставил всю школу мучить меня каждый божий день, и он не собирается останавливаться. Нет, пока он не получит то, что хочет.

И то, чего он хочет, это…

Меня.

На коленях, подчиняясь ему. Позволяю ему унижать меня. Заставляет меня делать грязные, сексуальные вещи, которые, без сомнения, мне понравятся, а потом, когда все закончится, меня захлестнет чувство вины. Он больной, извращенный ублюдок. Поврежденный. Сломанный.

Но он тянет за что-то, что спрятано глубоко внутри меня. Что-то, чего я не понимаю. Он заставляет меня чувствовать. Наш единственный момент вместе, когда нам было четырнадцать, вероятно, длился максимум пятнадцать минут, но он навсегда запечатлелся в моем мозгу. Я хочу знать, каково это - целовать его сейчас. Прикоснись к нему сейчас.

Чтобы он прикасался ко мне.

Я должна ненавидеть его за то, что он сделал. Слова, которыми он меня называл. Через что он заставил меня пройти.

Но я не могу просто... оставить его здесь. Он спас меня. Несмотря на все, через что он заставил меня пройти, в конце концов, он помог мне. И погода ужасная. Что, если он серьезно ранен? Внутреннее кровотечение?

Как идиотка, я поворачиваюсь и направляюсь обратно к нему. Он наблюдает, как я приближаюсь, шок отражается на его красивом лице, когда я подхожу все ближе и ближе.

– Дай мне свою руку. - говорю я, протягивая свою.

Он смотрит на нее с гримасой, прежде чем поднять свой взгляд на меня. – Ты вернулась.

– Я не должна была. Ты полный придурок.

Он смеется. – Мое обаяние покорило тебя.

– Это и то, что ты пришел мне на помощь. - Я машу ему рукой. – Дай мне свою руку, или я ухожу. И я никогда уже не вернусь.

Уит не дурак. Он берет меня за руку, и я упираюсь ногами в грязь, пытаясь поднять его. Но он весит больше меня, а земля скользкая. Конечно, моя рука выскальзывает из его хватки, и я та, кто отшатывается назад, моя задница приземляется в грязь с громким шлепком.

Несмотря на боль и раны на лице, несмотря на хлещущий по нам дождь, Уит начинает смеяться.

– Надо было видеть твое лицо, - говорит он, качая головой.

Боже, он хуже всех.

Я уверена, что выгляжу совершенно ужасно, когда вылезаю из грязи и снова поднимаюсь на ноги. Он делает то же самое, борясь и стонет от того, что я могу только вообразить, эту огромную боль, когда он в конце концов, шатаясь, поднимается на ноги.

Хорошо. Я надеюсь, что ему так больно, что он не сможет уснуть сегодня ночью. Это меньшее, чего он заслуживает за то, через что заставил меня пройти. Мне все равно, даже если он спас меня от этого мудака Эллиота и его маленького друга.

– Ты собираешься сделать это? - спрашиваю я его, как только он делает несколько осторожных шагов в мою сторону.

– Не могла бы ты ах... - Его голос срывается, и он на мгновение опускает взгляд, прежде чем снова поднять его, капли дождя цепляются за его густые ресницы. Конечно, я бы это заметила. Несмотря на побои, которые он получил, и тот факт, что он весь в грязи, он все еще великолепен. Падший ангел решил заманить меня во тьму.

– Могла ли я что? - Спршиваю я его в ответ, скрещивая руки на груди. Я понимаю, что дождь стал слабее. А гром и молния полностью исчезли.

– Проводить меня обратно в мою комнату? - Он делает еще один шаг ко мне, его рука касается моей, и я хватаюсь за него, понимая, что на самом деле он довольно шаткий. – Я знаю, что вешу больше тебя, и я не ожидаю, что ты понесешь меня, но было бы лучше, если бы ты, может быть, проводила меня туда?

Я не хочу заглядывать в святая святых, которое является эксклюзивным общежитием Уита. Я предполагаю, что Сильви тоже должна жить в одном из частных номеров в общежитии.

– Я не должна тебе помогать, - осторожно говорю я ему, сохраняя дистанцию. Наблюдаю за ним, как будто он змея, готовая нанести удар. Я ему не доверяю. Он как-нибудь обернет это против меня. Сделает так, что все будет выглядеть так, будто я пробралась в его комнату, и тогда я стану шлюхой кампуса.

Хотя я не сомневаюсь, что у меня уже есть этот титул.

– Ты не должна, - соглашается он.

Мы смотрим друг на друга, с нас капает дождь. Он все еще прижимает руку к животу, и я задаюсь вопросом, насколько больны его ребра. В синяках? Сломанные? Он будет в очень плохом состоянии, если они будут сломаны, и что, если его передвежения сделают все еще хуже?

Я оглядываюсь через плечо, мой холл общежития маячит на близком расстоянии. В моей голове возникает мысль, которая абсолютно нелепа, но сейчас самое время воплотить ее в жизнь. Вокруг никого нет. Они все на игре. У нас полно времени.

– Ты можешь идти? - спрашиваю я, подходя к нему. Я обнимаю его за талию и крепко прижимаю к себе, стараясь не обращать внимания на жар его кожи, обжигающий сквозь пропитанную влагой рубашку.

Мы начинаем двигаться, его шаги замедляются, его лицо искажено болью. Он наваливается на меня, почти слишком сильно, и я упираюсь ногами, пытаясь оставаться устойчивой. – Такое чувство, будто я не могу дышать, - бормочет он.

Это его ребра. Должно быть.

Приняв решение, я мягко направляю его к своему зданию. – Мы идем в мою комнату, - говорю я ему.

– Что за черт? Ни за что. - Он смеется, тут же плотно сжимая губы. Я уверена, что это было больно. – Если они поймают меня в твоей комнате, тебя исключат.

– Нет, не исключат. И ты в этом убедишься. - Мы идем бок о бок, его тяжелая рука перекинута через мои плечи, моя рука все еще обнимает его за талию.

– Что иы имеешь в виду? - Между каждым словом пауза, как будто ему потребовалось много усилий, чтобы сказать это, и я стараюсь не позволять этой маленькой детали волновать меня.

Но это так.

– Ты Ланкастер. Неприкасаемый. Мы скажем правду, и со мной ничего не случится, - просто говорю я, когда мы подходим к двойным дверям моего здания.

– Разве у вас нет консультанта, который следит за стойкой регистрации? - спрашивает он.

– Они все на игре. - Когда я вышла на пробежку, стойка регистрации была пуста.

Я надеюсь, что это все еще так.

– Ты рискуешь, Сэвидж, - восхищенно говорит он. – Я не знаю, храбро это или чертовски глупо.

Возможно, и то, и другое, вот что я хочу ему сказать.

Но я держу рот на замке.

9 глава

Саммер

Каким-то образом я затаскиваю его в свою комнату, хотя это нелегко. Нам приходилось часто делать паузы. Он один раз кашлянул, и я подумала, что он может потерять сознание, но, может быть, это я слишком волнуюсь. Мне пришлось прижать его к стене и держать там, молясь, чтобы он не потерял сознание. Он слишком тяжелый. Я бы ни за что не смогла его поднять.

Когда я, наконец, веду его в свою комнату, я провожу его к стулу за моим столом, помогая ему сесть. Я быстро понимаю, что он дрожит от холода и своей мокрой одежды.

Я тоже дрожу.

– Я сейчас вернусь. - Я держу указательный палец перед его лицом, пытаясь говорить так, как будто я говорю серьезно. – Не двигайся.

– Я не смог бы, даже если бы попытался, - хрипит он, пытаясь выдавить улыбку, но с треском проваливается.

Я оставляю его в своей комнате и иду в общую ванную, где беру пару полотенец и мочалку. Я подхожу к раковине и включаю воду, пускаю ее, пока она не обжигает, затем пропитываю ею мочалку, быстро отжимая ее, прежде чем выключить воду. Я бегу обратно по коридору, зная, что у нас не так много времени, пока игра не закончится и все не вернутся в общежития.

Мне нужно положить его одежду и свою в сушилку. Я тоже не могу допустить, чтобы кто-нибудь заметил, что у меня есть мужская одежда, поэтому мне нужно смешивать ее с другими вещами. Не будет выглядеть необычным, что я стираю белье в пятницу вечером. Я никому не нравлюсь в этой школе. У меня нет друзей.

Что еще я должна делать?

Я вхожу в свою комнату и обнаруживаю, что он все еще сидит в кресле, его штаны свисают с ног. Он смотрит на меня с гримасой. – Сними с меня это дерьмо, - стонет он.

Раздражение переполняет меня, я подхожу к нему и становлюсь перед ним на колени, сначала стаскиваю с него ботинки, затем снимаю носки. Я иду, чтобы взять его брюки, и понимаю, что его боксерские трусы тоже там.

Я медленно поднимаю на него глаза и обнаруживаю, что он ухмыляется мне. Несмотря ни на что. Боль, мокрая одежда и сумасшедшая ситуация, в которой мы сейчас находимся, у него высокомерное выражение лица, и я точно знаю почему.

– Не представлял, что ты впервые встанешь передо мной на колени вот так, но сойдет, - протягивает он.

– Ты такая задница. - Я стягиваю его штаны и боксеры с ног, позволяя им упасть на пол с мокрым шлепком.

– Сними свою рубашку. - Он приподнимает бровь. – Снимай. Свою. Рубашку, - повторяю я, на этот раз немного медленнее.

– Ты хочешь, чтобы я был голым? Не знаю, насколько хорошо я смогу—

Я прервала его. – Я хочу бросить твою одежду в сушилку

– О. - Похоже, он разочарован. – Такая богатая девушка, как ты, знает, как стирать?

– Да, знаю. Не говори так удивленно, - раздраженно говорю я, мои глаза расширяются, когда эти длинные, элегантные пальцы тянутся к его рубашке спереди и медленно начинают расстегивать каждую пуговицу.

– Ты собираешься смотреть? - спрашивает он скучающим голосом, расстегивая последнюю пуговицу. Рубашка распахнута, и я опускаю взгляд, но в комнате царят тени, благодаря единственной зажженной лампе на прикроватном столике. Я ничего не вижу. И мне любопытно.

Я хочу увидеть все.

– Я полагаю, - говорю я с безразличием, как будто его почти полная нагота в моей комнате не влияет на меня.

– Я покажу тебе себя, если ты покажешь мне себя. – Он наклоняет голову в мою сторону. – Ты тоже мокрая.

Моя одежда настолько промокла, что жирные капли воды буквально капают на ковер.

Чувствуя себя вызывающе, я стаскиваю толстовку, бросая ее на кучу одежды Уита. Я снимаю туфли, и вместе с ними скатываются мои не показанные носки. Положив руки на пояс своих леггинсов, я медленно опускаю их вниз по ногам, не отрывая взгляда от Уита все это время.

Он не отводит взгляда. Просто смотрит мне в глаза, как будто мы соревнуемся, кто моргнет первым. Он так и делает, его взгляд на мгновение опускается к моим ногам, когда я, наконец, снимаю леггинсы.

Это было так, как будто они прилипли ко мне, как клей.

– Ты действительно собираешься снять всю свою одежду. Передо мной. - Он звучит так, как будто не верит мне.

– Мне нечего скрывать, — говорю я ему, наслаждаясь вызовом - тем, как его взгляд блуждает по мне, как будто он понятия не имеет, куда смотреть в первую очередь. Я думаю, что я полна сюрпризов. Я заставляю его думать. Он считает, что я какая-то кроткая, глупая девчонка, которой он может помыкать.

Он ошибается.

Я тоже смотрю на него. Как он сидит на моем стуле совершенно голый, если не считать расстегнутую рубашку, и я понимаю, что это немного странно.

Вся эта ситуация странная.

– Мне тоже - говорит он.

– Мне начинать первой? - Я не знаю, откуда берется эта храбрость, но я повинуюсь ей.

– Если ты настаиваешь. - Он улыбается. Морщится. Фингал, которым он щеголяет, приобретает более насыщенный цвет, придавая ему грубоватый и дерзкий вид.

Принц был ранен в бою. И мне придется притвориться, что я никогда этого не видела. Как будто я понятия не имею, что произошло.

Это должно быть легко. Во всяком случае, не так, как мы говорим в присутствии других людей.

Протянув руку за спину, я медленно расстегиваю лифчик. Он отскакивает от моей кожи, и я позволяю ремешкам упасть с моих рук, а затем бросаю его в кучу одежды.

– Такая же красивая, как я и представлял, - бормочет он, его взгляд направлен только на мою грудь.

Извращенец.

Я не стыжусь своего тела. Им пользовались, и я им пользовалась. Прямо сейчас это оружие массового уничтожения, и Уит - моя цель. Я полностью готова уничтожить его.

Хотя, полагаю, у меня есть преимущество, учитывая, что он ранен и прячется в моей комнате. Но все же. Когда ты на войне, ты должен использовать свои возможности там, где можешь.

Положив руки на бедра, я обхватываю пальцами пояс своих трусиков. Мое сердце замедляется, а затем снова начинает биться ровным, тяжелым стуком. Его взгляд теплый. Оценивающий. Он немного откидывается на спинку стула, и я знаю, что он должен выглядеть нелепо, практически голый, в промокшей белой рубашке и больше ни в чем.

Но он не выглядит смешным. Ни капельки. Я та, кто должен контролировать ситуацию прямо сейчас, но он уверенный в себе, ждет, когда я сделаю следующий шаг.

– Ты собираешься снимать их?

– А ты хочешь посмотреть? - спрашиваю я в ответ.

– Ты, блядь итак знаешь ответ, - говорит он с ухмылкой.

Разозлившись, я стягиваю свои мокрые трусики вниз, раздраженная тем, что они застревают у меня на коленях. Я борюсь с ними, в конце концов отбрасываю их, прежде чем просто встать и позволить ему насмотреться досыта.

И он это делает. Он откровенно пялится на место между моих ног, его брови слегка приподнимаются. – Ты не гладкая.

С чего бы мне хотеть сделать свою киску красивой, если на самом деле никто этого не видит? Ну, кроме одного человека, но я не хотела, чтобы он прикасался ко мне. В какой-то момент мне захотелось сделать себя настолько отталкивающей для него, насколько это возможно.

Это не сработало. Ему было все равно. Он все равно брал то, что хотел.

– Я подстригаю волосы,  - говорю я, и это правда. – Немного привожу ее в порядок.

– Мне это нравится. - Его пылающий взгляд встречается с моим. – Твоя уверенность удивляет, Сэвидж. Мне это тоже нравится.

Я не должна получать удовольствие от его комплиментов, но я получаю. И здесь так холодно, что мои соски затвердели и ноют. Я потираю их рукой, пытаясь облегчить боль, но это бесполезно. – Твоя очередь, - говорю я ему.

– Я не знаю, смогу ли я встать.

‐ Я что, только что услышала отговорку?

Кряхтя, он хватается за спинку стула и поднимается на нетвердых ногах. Я испытываю искушение помочь ему, но он свирепо смотрит, когда я делаю шаг вперед, поэтому я не двигаюсь дальше. Он снимает рубашку, сначала с одного плеча, затем с другого. Очень, очень медленно.

Пока он не остается таким же голым, как и я.

У него широкие плечи и грудь. Его пресс... у него шесть кубиков. Плоский живот. Волосатые бедра. Длинный, толстый член, который полутвердый. И как только мой взгляд зацепляется за него, он становится еще тяжелее.

– Впечатлена? - спрашивает он раздраженно.

– Сойдет, - говорю я, пожимая плечами и зевая.

Он смеется. Стонет. Хватается за себя, с тяжелым стуком падая обратно в кресло.

– Похоже, сегодня вечером ничего не случится, - говорю я с ликованием, разворачиваясь и направляясь к своему шкафу, надевая свежую толстовку и хватая пару спортивных штанов, чтобы натянуть их. Я просовываю ноги в тапочки и снова поворачиваюсь к нему лицом. Он смотрит на мою свежую, теплую одежду с явной завистью, и я указываю на свою кровать. – Тебе нужно отдохнуть.

– В твоей постели?

– Нет, в кресле. - Я закатываю глаза. – Конечно, в моей постели. О! Я чуть не забыла. - Я подхожу к своему комоду и беру одно из полотенец, которые принесла с собой, вместе с уже остывшей мочалкой. – Тебе нужна помощь? - спрашиваю я, когда он встает и начинает делать несколько коротких шагов к моей кровати.

– Я в порядке, - выпаливает он, шаркая ногами, как старик. Мой взгляд опускается на его задницу, отмечая неглубокие ямочки у основания позвоночника. Я представляю, как целую их.

Мои щеки краснеют, и я подхожу к нему, откидывая одеяло и простыни, прежде чем он рухнет на матрас. Я натягиваю простыню и одеяло на его обнаженное, влажное тело, укутывая его. Я протягиваю ему полотенце, и он хмурится. – Высушить волосы? ‐ Он отклоняет мое предложение одним движением головы. – Нет.

– Позволь мне хотя бы вымыть твое лицо. -  Он хмурится еще сильнее. – Чтобы я могла промыть твои раны.

– Иди сначала положи мою одежду в сушилку, - говорит он мне слабеющим голосом. Его веки отяжелели, как будто на него внезапно накатила волна усталости. – Прежде чем все вернутся сюда.

Его точка зрения справедлива, поэтому я делаю, как он говорит, иду в общую прачечную и бросаю нашу одежду в сушилку, прежде чем включить ее. Сорока минут должно быть достаточно, чтобы все относительно высохло. Потом мы дождемся отбоя, и я незаметно выведу его отсюда. Человек за стойкой в конце концов заснет, так что к тому времени, когда он уйдет, за столом никого не будет.

Хотя там есть камеры. Кто-нибудь мог нас увидеть. Насколько тщательно они контролируются? Может быть, Сильви сможет помочь нам своими хакерскими навыками.

Может быть, Уиту не понадобится помощь его сестры. Возможно, он не хочет, чтобы она знала, что происходит между нами.

И вообще, что именно происходит между нами? Я понятия не имею.

Я еще раз ополаскиваю мочалку горячей водой и возвращаюсь в свою комнату, направляясь прямо к нему. Он лежит там, сжимая в руках телефон, его пальцы яростно печатают на экране. Он поднимает взгляд, когда я стою прямо у кровати, на его лице знакомое хмурое выражение, которое странно успокаивает.

Я больше привыкла к тому, что он был жесток со мной, чем к чему-либо еще, и это полный пиздец.

– У меня есть теплая мочалка, чтобы вымыть тебе лицо. - Я поднимаю его вверх.

– Я могу это сделать, - говорит он, бросая телефон рядом с собой на кровать, прежде чем сесть,чтобы потянуться за мочалкой. Это движение заставляет его вздрогнуть, и я держу мочалку вне его досягаемости.

– Нет, позволь мне на минутку поиграть в медсестру.

– Только если я позже поиграю с тобой в доктора, - бормочет он.

Игнорируя его заявление, я устраиваюсь рядом с ним, и он подвигается, давая мне больше места. Я изучаю его лицо. Глубокая царапина на его скуле. Красновато-фиолетовые синяк, образующийся вокруг его глаза. Кожа опухает, из-за чего его глаз становится меньше, и я жалею, что у меня нет льда, чтобы приложить его. К утру он распухнет и закроется. Я начну с простого, а затем перейду к более серьезному повреждению.

- Ты ужасно выглядишь, - бормочу я, прикасаясь мочалкой к порезу в уголке его губы.

– Ты бы видела другого парня, - говорит он.

– Я видела. Видела их обоих. - Я осторожно вытираю царапину на его щеке. Она глубокая, и он скалит на меня зубы, пока я ее обрабатываю. – В любом случае, почему ты там оказался?

– Это не имеет значения.

Меня переполняет раздражение. – Я не собираюсь никому рассказывать о том, что произошло.

– Я не могу доверять тебе, Сэвидж. Я ни хрена тебе не расскажу, - раздраженно говорит он. – Просто знай — я позабочусь об этой проблеме.

– Как?

– Не беспокойся об этом, - бормочет он.

На меня накатывает гнев и я настолько сильно надавливаю на кожу под его газом, что он начинает шипеть от боли. - Я не хочу, чтобы ты был моим белым рыцарем.

Он смеется.

– Поверь мне. Я тоже не хотел спасать твою тощую задницу сегодня вечером.

Я отстраняюсь от него.

– Тогда найди кого-нибудь другого, кто обработает твои раны.

– Я мог бы заставить сотню других сук делать то же самое, что и ты, прямо сейчас. Все, что для этого потребуется, - это вот это. - Он щелкает пальцами.

Высокомерный засранец.

Я оглядываю комнату, делая вид, что ищу кого-то.

– Я не вижу, чтобы кто-то прибежал по твоему зову.

Он молча смотрит на меня.

Я тихо злорадствую.

– Эллиот - мудак, - говорит он через несколько мгновений, пока я вытираю засохшую кровь, все еще оставшуюся на его лице. Интересно, было ли на ком-то кольцо, когда его ударили? Среди обширных синяков есть крошечные порезы. – У меня было предчувствие, что он собирается что-то сделать с тобой.

Я озадачена его заявлением.

– Что ты имеешь в виду, говоря это?

– Ты выставила его слабаком ранее. Ему это не понравилось. - Он улыбается, его глаза закрываются. – Глупая задница, побежденная слабой маленькой девочкой. С ним покончено. Серьезно, никто, блядь, не дерется со мной в этом кампусе и не выходит сухим из воды.

Моя рука замирает, мочалка все еще прижата к его глазу.

– Что ты имеешь в виду, говоря "с ним покончено"?

Его ярко-голубые глаза открываются и сияют – Эллиот. С ним покончено.

- Но я думала, вы двое друзья, - говорю я, сбитая с толку.

– Ты пнула его по яйцам и уложила как девчонку. А он мстит, пытаясь напасть на тебя. И посмотри на себя. Стоишь ли ты того, чтобы полностью разрушить его репутацию? - Он машет мне рукой, прежде чем она безвольно падает на кровать.

Я убираю мочалку с его лица и сажусь прямо, оскорбленная его словами.

– Ты такой засранец. Я рискую всем, протаскиваю тебя в свою комнату и пытаюсь помочь тебе, и вот как ты мне отплачиваешь?

– Что я сделал? Все, что я сказал, это посмотри на себя.

Его глаза закрываются, губы поджимаются, уродливый рваный порез в углу покраснел от воспаления. Если он не будет осторожен, останется шрам.

– Ты всего лишь девушка. Слабая, развратная маленькая девочка, которая поставила его на одно колено, как будто он был бессилен. Вот почему он был так зол. Я его не виню. Ты никто, и все же ты расхаживаешь по кампусу, как будто это место принадлежит тебе, а оно не твое, Сэвидж. Это мой кампус. Ты должна съеживаться от страха каждый раз, когда я просто смотрю на тебя.

– Ты свинья, - говорю я ему, сильно толкая его и поднимаясь на ноги. Он морщится от боли, переворачиваясь на бок, чтобы оказаться ко мне спиной, и мне все равно. Я надеюсь, что он будет страдать вечно. Я надеюсь, что ребро проткнет его легкое, и оно наполнится жидкостью. Он бы умер от этого.

Я бы не почувствовала ни капли раскаяния, если бы это произошло.

Ни капельки.

Он это заслуживает. За то, как он разговаривает со мной. Лечит меня. То, что он говорит обо мне. То, что он заставляет людей делать со мной. Мне все равно, помогал ли он мне раньше. Он сделал это только из эгоистических соображений. Это не имело ко мне никакого отношения.

Почему я должна ему помогать? Он отвратителен. Худший человек, которого я когда-либо встречала.

– Как только твоя одежда высохнет, я выгоню тебя из своей комнаты, - говорю я ему.

– Кто-нибудь увидит меня, когда я буду уходить, - раздраженно отвечает он, смотря в стену.

– Мне все равно. Ты можешь быть тем, кто объяснит, почему ты находишься в женском общежитии в это время ночи. И тебе лучше не впутывать в это мое имя.

– Или что? - Он бросает на меня взгляд через плечо. – Ты угрожаешь мне, Сэвидж?

Нет смысла это отрицать. – Да, угрожаю. - Я подхожу к кровати и наклоняюсь над ним, наши губы так близко, что я чувствую его дыхание. Так близко, что я могла бы поцеловать его. Я испытываю почти такое же искушение. – Я угрожаю тебе. Если ты скажешь, что я тайком затащила тебя в свою комнату, я скажу им, что ты заманил меня, удерживал и заставил засунуть твой огромный член мне в рот и отсосать тебе. - Его глаза сужаются, но он не произносит ни слова. – У тебя не будет неприятностей, учитывая, что твое чертово имя повсюду в этой школе, и ты, блядь, неприкасаемый, но, по крайней мере, у меня тоже не будет неприятностей. Я без колебаний буду кричать о сексуальном насилии кому бы то ни было в отношении тебя, так что не искушай меня, - говорю я ему, толкая его в плечо, прежде чем снова выпрямиться.

Его пристальный взгляд отслеживает каждое мое движение, пока я направляюсь к двери с мочалкой и полотенцами в руках.

– Я думаю, тебе бы это понравилось, - тихо говорит он. – Я держу тебя, мой огромный член между твоих губ. Ты отсасываешь у меня. Держу пари, ты бы проглотила все до последней капли.

Я не признаю его слов. Сделать это означало бы показать, что они вызывают у меня реакцию. Образ того, как он прижимает меня к кровати, вставляет свой член между моих губ, эта высокомерная ухмылка на протяжении всего времени…

Дрожь пробегает по мне при этой мысли, и я пытаюсь прогнать ее, но, похоже, не могу. Это здесь, проигрывается в моей голове, как фильм, на повторном цикле. Он не получил бы большего удовлетворения, чем доминирование надо мной, и я бы…

Я бы наслаждалась каждой секундой этого.

Боже, что, черт возьми, со мной не так?

– Я схожу за твоей одеждой, - говорю я ему, моя рука на дверной ручке. – Не двигайся.

Его тихий смешок преследует меня, когда я проскальзываю за дверь.

Я топаю по коридору в прачечную, выбрасывая грязные полотенца в огромное мусорное ведро. Сушилка все еще вращается, и я открываю ее, протягивая руку, чтобы пощупать его одежду.

Она все еще довольно влажная. Это все равно займет какое-то время.

Расстроенная, я захлопываю дверцу сушилки и нажимаю кнопку, снова включая ее. Я смотрю, как одежда крутится и крутится, покусывая ноготь большого пальца, желая, чтобы одежда высохла быстрее.

Я так сильно его ненавижу. Он чертовски отвратителен. У него серьезные проблемы, и он явно ненавидит женщин. Не испытывает к ним никакого уважения, особенно ко мне. И он удивлен, что я смогла свалить идиота Эллиота одним ударом колена? Это было легко. Он упал, как мешок с картошкой, прямо на землю.

Однако, если бы Уит не появился раньше, Эллиот отомстил бы мне. Страх наполняет мой желудок, заставляя его сжиматься при мысли о том, что он мог сделать.

Уит спасает меня, но при этом обращается со мной как с мусором. Я этого не понимаю.

Он нарцисс? Или, может быть, с его психикой что-то не так. Я бы даже не стала сомневаться если мне сказали бы, что вся его семья в полном дерьме.

Сильви немного странная, но, по крайней мере, она добрая. Хотя моя семья тоже облажалась — я уверена, что у всех так или иначе.

В коридоре раздаются голоса, и я вздрагиваю, понимая, что люди начинают возвращаться. Я достаю одежду из сушилки — она немного суше, но не намного — и прижимаю ее к груди. Я ни в коем случае не могу оставить одежду в сушилке, потому что ее может найти кто-то другой.

Я останавливаюсь в дверях, наблюдая за проходящими мимо девушками. Никто из них не смотрит в мою сторону. Они все так хорошо следуют инструкциям. Уит сказал им игнорировать меня, и они это делают.

Он прав. Они все - стадо безмозглых овец.

Как только людей становится меньше, я выскакиваю и направляюсь в свою комнату, прижимаясь к двери, когда мимо меня проходит группа старшеклассниц. Двое из них - Кейтлин и Джейн.

Мои так называемые новые друзья с первого дня в школе.

– Шлюха, - бормочет одна из них себе под нос, прежде чем все они разразятся смехом.

Я ничего не говорю, мое лицо горит. Если бы они знали, кто сейчас находится в моей комнате, они бы умерли от зависти.

А потом получили бы подтверждение того, что я действительно шлюха.

По крайней мере, в их глазах.

Протянув руку за спину, я медленно поворачиваю дверную ручку, едва приоткрывая дверь, прежде чем проскальзываю обратно внутрь и поворачиваю замок.

В комнате темно. Тихо. Лампа выключена. Занавески на окнах раздвинуты, впуская яркий лунный свет, и я выгляжываю наружу, удивляясь чистому небу над нами.

Шторм полностью прошел. Как будто его никогда и не было.

Я подхожу к комочку под одеялом и грубо встряхиваю его за плечо, но он не реагирует. Он даже не шевелится. Я снова хватаю его за плечо.

Ничего.

Обогнув кровать, я подхожу к нему с другой стороны, глядя на его избитое лицо. Луна подсвечивает его черты серебристым сиянием, и я понимаю, что этот засранец крепко спит. В моей постели.

Конечно, он выглядит прекрасно. Несмотря на раны и синяк под глазом, его губы мягкие, а глаза закрыты, и он выглядит таким... молодым. Как маленький мальчик.

Уязвимым.

Я ненавижу его.

Я сажусь на край кровати, из меня вырывается громкий вздох. Он даже не вздрагивает. Я дотрагиваюсь до его носа. Тыкаю в его нижнюю губу.

Нет ответа.

Мои веки тяжелеют, и я бросаю его влажную одежду на пол. Меня так и подмывает забраться под одеяло и немного поспать. Весь этот опыт с Уитом истощил меня морально и физически. Какая разница, уйдет он сейчас или останется еще немного? Было бы проще, если бы он просто улизнул посреди ночи, чтобы его больше никогда не видели и не слышали.

Мне не могло так повезти.

Сдаваясь, я откидываю одеяло и простыню и проскальзываю под них. Подтягиваю их к подбородку и ложусь на бок. Это двуспальная кровать, очень узкая, и он спит на моей любимой стороне.

Я изучаю его в лунном свете сонными глазами, удивляясь осознанию того, что в моей постели Уит Ланкастер.

Обнаженный. Раненый. Спящий.

Я презираю его, но в то же время радуюсь этому моменту. Мы вдвоем наедине, и рядом больше никого, кто мог бы все испортить.

Но он и сам может все испортить.

"Интересно какого это - обладать сердцем этого парня?" думаю я, медленно погружаясь в сон.

"Это невозможно", вот что я говорю себе.

Потому что у него его просто нет.

10 глава

Саммер

Я просыпаюсь от прикосновения кончиков пальцев к моей щеке. Они прочерчивают линии на моем лице, одну за другой. Они такие легкие, что я даже не уверена, реально ли это.  Но это так. Я помню все до того, как заснула. Встретилв Уита. Привела его в свою комнату. Раздевалась перед ним — до сих пор не могу поверить, что я это сделала, я так злюсь на него. Он знает, как взять что-то хорошее и превратить во что-то ужасное. Он самоуничтожается и уносит с собой всех остальных.

Это ужасная черта характера. Но он ужасный человек, так что я не должна удивляться.

Хотя сейчас он не кажется мне таким уж ужасным. Я чувствую его тяжелый взгляд на своем лице. Голодный. Он касается уголка моего рта. Скользит по моей нижней губе.

Мурашки пробегают по мне, и я испытываю искушение приоткрыть губы, втянуть его палец внутрь и пососать. Это удивило бы его. Ему бы, наверное, понравилось.

Одной этой причины достаточно этого не делать. Я все еще злюсь на него.

Он касается моего подбородка. Щипает его. Как будто он пытается разбудить меня и расстроен, что это не работает.

Мои глаза распахиваются, и я обнаруживаю, что он наблюдает за мной, его губы изогнуты в слабой улыбке, его глаз почти превратился в щель, синяки вокруг него выглядят еще хуже.

“Просыпайся, соня”, - напевает он.

“Убирайся из моей кровати”, - говорю я ему спокойно.

“Ты первая, кто попросил меня лечь в твою постель”, - напоминает он мне.

“Срок действия твоего приглашения истек. Уходи.” Я собираюсь перевернуться и лечь к нему спиной, но он хватает меня за плечо, останавливая.

“Ты заснула”. Он мягко тянет, его хватка сильна, и у меня нет выбора, кроме как перевернуться на спину. Он придвигается ближе, нависая надо мной, и я пристально смотрю на него, надеясь, что он не слышит моего сердцебиения, которое в данный момент учащается. Или не видит, как мое дыхание начинает учащаться из-за его близости.

Он в моей постели. Обнаженный. Я чувствую тепло его тела. Я полностью одета, но под одеждой нет нижнего белья. Ему ничего не стоит раздеть меня догола и поступить со мной по-своему.

И я ведь позволила бы ему. Несмотря на то, что произошло ранее, когда Эллиот чуть не напал на меня. Несмотря на гнев, горечь и отвращение, которые я испытываю к этому парню в моей постели прямо сейчас, несмотря на то, что он спас меня, я бы убила, чтобы узнать, каково это - чувствовать Уита Ланкастера внутри себя. Заявляющего на меня права.

Делающего меня своей.

“Почему ты заботилась обо мне?” - спрашивает он твердым голосом. От него снова веет холодом. Так он больше похож на самого себя.

Ранее он проявил слабость. Он чувствовал себя подавленным. Кто бы этого не сделал, ввязавшись в драку в разгар грозы? Я пожимаю плечами, но ничего не говорю.

Он придвигается ближе, наклоняя свою голову к моей. “Ответь мне”.

“Я не могла оставить тебя там одного". Я поднимаю подбородок, надеясь, что Уит не заметит, как он дрожит. “Так же, как ты не мог оставить меня”.

“Ты должена была оставить меня. Я обращаюсь с тобой как с дерьмом, - заявляет он как ни в чем не бывало. “И все же ты привела меня в свою комнату. Помогла принять душ. Высушила мою одежду.”

Я вызывающе смотрю на него, любые слова, которые я могла бы сказать, застревают у меня в горле. У меня нет для него ответа.

”Кот прикусил тебе язык?" - спрашивает он, приподнимая одну бровь.

Я настороженно наблюдаю за ним. Тихо.

“Ты сногсшибательна, ты знаешь это?”

Его голос смягчается, и он проводит рукой по моим волосам, заставляя меня вздрогнуть. Он игнорирует это, убирая мои волосы со лба, его взгляд становится задумчивым, когда он смотрит на меня.

“Ты пытаешься скрыть это, но это бесполезно. Ты чертовски красива, и это расстраивает меня до чертиков, Сэвидж".

Я в шоке, эта информация лишает меня дара речи. Он думает, что я чертовски красива?

“Не имеет значения, что я делаю, ты не отступаешь. Любой другой человек сломался бы. Я не могу сломить тебя, и это тоже расстраивает меня.” Его пальцы замирают. “Что происходит в твоем сознании прямо сейчас? О чем ты думаешь? О том, о чем и я?”

Я думаю, что хочу, чтобы он никогда не переставал прикасаться ко мне.

”Ты смотрела мне прямо в глаза, когда раздевалась передо мной раньше, как будто тебе было наплевать.” Он наклоняется, трется своей щекой о мою, и вдыхает. “Вся эта гладкая кожа. Розовые соски, просящие моего рта. Длинные ноги, которые я представляю себе обернутыми вокруг моих бедер. Твое тело - это все, о чем я могу думать.”

Я закрываю глаза, и он хватает меня за подбородок, встряхивая мое лицо. “Открой глаза”, - требует он.

Я делаю, как он говорит, дрожа. У меня вырывается прерывистый вздох.

“Я пугаю тебя?” - шепчет он.

Решив быть честной, я киваю.

- Хорошо, - выдыхает он мне в губы, его рот так близко к моему, что я чувствую его дыхание, когда он говорит. “Потому что ты меня тоже пугаешь”.

Слова повисают между нами, его рот прижимается к моему, наши взгляды встречаются. Его губы двигаются, захватывая мою верхнюю губу своими и слегка оттягивая ее. У меня вырывается вздох, глубокий, мои глаза закрываются. Это то, чего я так долго ждала. То, чего я хотела с тех пор, как снова увидела его. Этого.

Этого.

Этого.

Он целует меня, его губы ищут мои, его рука движется от моего подбородка к щеке. Я наклоняюсь к его ладони, нуждаясь в том, чтобы почувствовать его, почувствовать что-то, что угодно. Все, что он может мне дать, я приму.

Его губы медленно творят свое волшебство, прижимаясь к моим, мягкими, дразнящими поцелуями, которые удивляют меня. Я открываюсь для его языка, у меня вырывается вздох, когда он облизывает мои губы, прежде чем скользнуть языком в мой рот для того, чтобы встретиться с моим. Наши языки соприкасаются. Танцуя. Он придвигается ближе, ложась поперек меня, но я беспокоюсь о нем. Кладу руки ему на плечи, чтобы оттолкнуть его от себя.

“Твои ребра”, - шепчу я ему в рот, но он проглатывает мои слова, звук наших губ, соединяющихся снова и снова, - единственное, что я могу слышать. Я теряюсь в звуках, его вкусе, извиваюсь под ним, желая стать ближе. Желая быть как можно ближе к нему, насколько это физически возможно.

“Не беспокойся обо мне”, - говорит он в какой-то момент, его рука тянется к подолу моей толстовки. “Сними это”.

Он отодвигается в сторону, помогая мне снять ее. Я без лифчика, и его взгляд падает прямо на мою грудь, когда толстовка исчезает. Он целует меня в шею. Мою ключицу. Мою грудь. Мои соски так тверды, что причиняют боль, и я выгибаю спину, отчаянно желая почувствовать его рот на них. Он посмеивается прямо у моей кожи, я уверена, что он чувствует мою потребность, он лижет один сосок, заставляя меня вскрикнуть.

“Слишком громко, Сэвидж”, - шепчет он. ”Возможно, придется надеть на тебя намордник, если ты будешь продолжать в том же духе“.

”Закрой мне рот рукой, чтобы я замолчала", - говорю я ему, и он отстраняется от меня, так что мы оказываемся лицом к лицу.

“Тебе бы это понравилось, не так ли?” Он приподнимает бровь.

Мне нравится мысль о том, что рука Уита прикрывает мой рот. Я не знаю почему. Он пробуждает во мне что-то новое. Он заставляет меня хотеть того, чего я обычно никогда бы не предложила, особенно вслух.

Он снова опускает голову мне на грудь, осыпая поцелуями всю мою кожу. Его рот такой горячий, его бархатистый влажный язык касается моей кожи, заставляя меня тяжело дышать. Я хватаю его за затылок, погружая пальцы в его мягкие волосы, прижимая его к себе. Когда он втягивает сосок в рот и начинает сосать, с моих губ срывается пронзительный крик.

Он тянется вверх, его рука прикрывает мой рот, когда он продолжает.

Я стону в его ладонь, когда он всерьез сосет мой сосок. Я закрываю глаза, все мое тело сосредоточено на том единственном месте, где мы соединены. Он лижет и сосет. Кусает. Это больно. Это приятно. В какой-то момент я пытаюсь отстраниться от него, но он начинает сосать сильнее, его щеки вваливаются. Пока он не отпускает мой сосок со слышимым хлопком, прежде чем перейти к другому, проделывая с ним то же самое.

Все это время я извиваюсь под ним, моя кожа горит, мое сердце бьется между бедер, непрекращающаяся пульсация становится все более и более интенсивной.

Его член твердый, прижимается к моему бедру, и когда он, наконец, заканчивает с моей грудью, он убирает руку с моего лица, наблюдая за мной с распухшими губами и этим ужасным синяком под глазом. Порезанная щека и рассеченный рот, который, я клянусь, снова начал кровоточить. Я протягиваю руку и прикасаюсь к этому месту, отдергивая палец, чтобы увидеть крошечные капли крови.

Несмотря на повреждения, он все еще душераздирающе красив. Я не могу поверить, что мы делаем это. Что он в моей постели. Что он хочет быть здесь, и он не обзывает меня.

То, что мне даже приходится думать, заставляет меня понять, что то, что у нас есть, ненормально. Отнюдь нет.

Так что же мы делаем?

“Я не должен был этого делать”, - бормочет он. “Я ненавижу тебя”.

Его слова причиняют боль. Они крадут у меня дыхание. Заставляют меня хотеть отвернуться. Но я этого не делаю.

”Почему меня так тянет к тебе?" Я не думаю, что он действительно спрашивает меня об этом. Скорее, он сомневается в себе. И у меня нет ответа. “Заставь меня остановиться”.

Он снова целует меня, его рот жестоко атакует мой. Я принимаю его жестокость. Наслаждаюсь этим. Я отвечаю ему, обвивая руками его шею. Переплетаю свои ноги с его, прижимаюсь грудью к его груди. Он жесткий. Обжигающе горячий. Его язык ритмично трется о мой, заставляя меня думать о сексе, и я хочу этого.

Я хочу его.

“Заставь меня остановиться”, - повторяет он мне в рот, его руки поднимаются к поясу моих спортивных штанов и спускают их вниз по бедрам. Я приподнимаюсь, помогая ему, когда он раздевает меня догола, сбрасываю спортивные штаны и отбрасываю их в сторону ногами.

Он устраивается между моих бедер, его член уютно устроился между нами, и я раздвигаю ноги, предоставляя ему лучший доступ. Он прижимается своим лбом к моему, его рука снова касается моего подбородка, сжимая его, пока я не открываю глаза и не обнаруживаю, что он наблюдает за мной. Его один глаз распух, другой сверкает, полный гнева и такого сильного голода, что это ошеломляет. Я пытаюсь отвести взгляд, но он не позволяет мне, его пальцы крепко сжимают меня. “Скажи мне остановиться”.

Я остаюсь безмолвной, выгибаясь под ним, ощущая покалывание повсюду. Я хочу, чтобы он был на мне. Внутри меня. Я хочу почувствовать, как он кончает. Я хочу видеть его лицо, когда это произойдет. Я хочу знать, как он выглядит, когда теряет контроль, и я хочу знать, что я та, кто доводит его до предела.

“Саммер”. Мои глаза широко распахиваются. Он никогда не называет меня по имени. Я всегда либо Сэвидж, либо шлюха.

Боже, он ужасен. Ужасный человек.

“Скажи мне.” Он опускает свой рот к моему. “Чтобы я остановился”.

Я медленно качаю головой, и он целует меня. На этот раз мягче, его рот томно двигается против моего, наши языки скользят. Он прижимается ко мне, его член тяжелый, прижатый так близко к моему входу, что ему не потребуется особых усилий, чтобы проскользнуть внутрь. Но он этого не делает. Как будто он нарочно сдерживается, и я приподнимаю бедра, пытаясь впустить его в себя. Разочарованные всхлипы покидают меня, и я чувствую его улыбку на своих губах. Знаю с полной уверенностью, что ему нравится мучить меня.

“Ты хочешь этого, не так ли”, - говорит он после разрыва поцелуя, двигаясь к моей шее. Он сосет и лижет мою чувствительную кожу, его бедра прижимаются к моим. Я провожу руками по его гладкой спине, провожу по ямочкам у основания позвоночника, прежде чем провожу пальцами по одной упругой ягодице. “Несмотря на все, что я делаю и говорю, как я называю тебя шлюхой. Как я заставляю всех в этом кампусе обращаться с тобой как с дерьмом, как я обращаюсь с тобой как с дерьмом, ты все еще хочешь, чтобы мой член был внутри тебя.”

Я закрываю глаза, пытаясь игнорировать то, что он говорит. Его слова ранят. Это унизительно, как сильно я хочу его, когда все, что он когда-либо делал, это обращался со мной как с мусором. У меня внутри все переворачивается из-за этого парня, и я не понимаю почему.

Он отстраняется от меня, и мне сразу становится холодно. Я чувствую себя потерянной. Я открываю глаза и смотрю, как он приседает передо мной, его рука сжимает основание его члена, поглаживая. Мой взгляд задерживается на его пальцах, наблюдая, как он дрочит. Его член огромен. Красивый. Он сжимает его чуть ниже головки, и с кончика капает маленькая жемчужина молочно-белой жидкости. Я очарована тем, как грубо он обращается с собой, и когда мой взгляд поднимается, чтобы встретиться с его взглядом, я обнаруживаю, что он уже наблюдает за мной.

“Ты умираешь от желания попробовать”. Его голос звучит ровно, хотя глаза блестят. Он приподнимается, придвигаясь ближе, оседлав меня, его член прямо перед моим ртом. “Возьми его”.

Я приоткрываю губы, и он делает именно то, что описал ранее. Он кормит меня своим членом, дюйм за дюймом, и я стону вокруг него. Его тяжелая плоть пульсирует, растягивая мои губы, оседая у меня во рту. Я чувствую его вкус, соленый привкус предварительной спермы, мой язык трется о его бархатистую твердость как раз перед тем, как меня начинает тошнить из-за того, что головка ударяется о заднюю стенку моего горла.

Он вырывается, струйки слюны прилипают к его эрекции, и он выглядит таким довольным, что моя киска сжимается. “Черт возьми, ты профессионал. Я знал, что так и будет.”

Уит дразнится. Толкается в мой рот и выходит из него, и я беру его. Я глубоко засасываю его. Я облизываю его, как фруктовое мороженое. Я хватаюсь за основание, сжимаю и поглаживаю, точно так же, как он делал всего несколько минут назад. Он двигает бедрами в такт моему ритму, его взгляд прищурен, губы приоткрыты, его взгляд никак не отрывается от того, что мы делаем.

Я не профессионал. Отнюдь нет. За свою жизнь я сделала всего пару минетов, так что у меня не так много опыта. Но я хочу сделать это для него. Сделай так, чтобы ему было хорошо. Видя, как удовольствие омывает его лицо, низкие стоны, вырывающиеся из его груди, посылают восхитительные маленькие мурашки по всей моей коже.

Он увеличивает темп, трахая мой рот, и я позволяю ему. Незнакомое чувство поднимается во мне, грозя захлестнуть, и я быстро понимаю, что это такое.

Сила. Я могу выглядеть покорной, как будто меня принуждают это делать, но я та, кто доставляет ему удовольствие. Это я держу его член у себя во рту. Я собираюсь заставить его кончить. И я чувствую себя сильной.

Его тело напрягается, рычание срывается с его губ, когда он практически вырывает свой член, его рука яростно работает по всей длине, когда с кончика вылетает белая струя. Он кончает и кончает, дрожит и стонет, сперма брызжет мне на грудь. Я лежу и смотрю на него в полном восхищении, на его прекрасном лице отражается чувство удовлетворения, глаза закрыты, пальцы все еще сжимают основание его эрекции.

По-моему, это так красиво. Я это сделала. Я заставила его кончить так сильно.

Его глаза медленно открываются, и он изучает беспорядок, который он устроил, с безразличным выражением лица. То, к чему я привыкла.

То, что мне не особенно нравится.

Он проводит пальцами по собственной сперме и подносит их к моим губам. Я с готовностью раздвигаю их, слизывая мускусную, соленую жидкость с его пальцев, мой взгляд не отрывается от него, пока я облизываю его.

“Грязная гребаная девчонка”, - шепчет он, его глаза все еще полуприкрыты, на лице чистое удовлетворение. “Ты ждешь свою очередь?”

"Да", - честно отвечаю я, когда он убирает пальцы с моего рта. У меня так сильно пульсирует между ног, что я боюсь, что он может прикоснуться ко мне один раз, и я кончу.

“Может быть, мне не стоит давать тебе это. Может быть, сегодня все это для меня.” Он наклоняется и прижимается своими губами к моим в нежном, как перышко, поцелуе. “Я эгоистичный ублюдок. Я ничего так не люблю, как брать и брать. Это путь Ланкастеров. Я мог бы заставить тебя снова дать мне. Ты бы сделала это. Я знаю, что ты бы так и сделала.”

Гнев поднимается, и я пытаюсь сбросить его с себя своим телом. Он просто смеется, звук получается почти злой.

“Или я мог бы трахать тебя, пока не кончу, и убедиться, что ты этого не сделаешь. Это было бы легко”, - продолжает он.

Не знаю какого это, но я на таком сильном взводе, что чувствую, что могу взлететь, как ракета, из-за его прикосновения.

“Я мог бы съесть тебя. Как насчет этого?” Он приподнимает бровь. Как будто я сказала бы "нет". “Лизать тебя везде. Трогать тебя, пальцами. Держу пари, ты милая и узкая, хотя я знаю, что я у тебя не первый. Я ни в коем случае не могу быть твоим первым. Не с тем, как ты себя ведешь.”

Если он пытается пристыдить меня, то это работает. Он, вероятно, почувствовал бы отвращение, если бы знал мою предысторию. С кем я была. Я пыталась выкинуть это из головы, особенно сейчас, но он не помогает делу тем, что говорит.

“Ты когда-нибудь прикасалась к себе и думала обо мне?” - небрежно спрашивает он, и на его лице появляется улыбка, когда он увидел что-то на моем. Мерцание в моих глазах. У меня подергивается челюсть. Своего рода подсказка. “Я знаю, что да. Скажи мне, реальность так же хороша, как фантазия?”

“Я не знала до сих пор, так как я единственная, кто доставляла удовольствие”, - парирую я, имея в виду тот эпический минет, который я только что ему сделала.

Моя грудь все еще липкая от его спермы, но я отказываюсь вытирать ее.

“Тогда давай проверим теорию”, - говорит он, сдвигаясь так, чтобы лечь на меня сверху.

Он двигается так быстро, что у меня нет времени что-либо сказать или сделать, кроме как просто лежать и принимать это. Я удивляюсь его ранним травмам. Всего несколько часов назад он едва мог двигаться, а теперь он такой быстрый. Он притворялся? Это была какая-то уловка, чтобы проникнуть в мою комнату?

Может быть.

Возможно.

Мне все равно. В данный момент он целует мой живот, его рука на моем правом бедре, удерживает меня на месте. Мое дыхание учащается, мне так хочется ощутить его рот на себе, и я боюсь, что могу кончить слишком быстро и пропустить все самое интересное.

Но я также отчаянно хочу кончить. Все мое тело напряжено, мышцы напряжены. Он касается моих лобковых волос, затем перемещается ниже, располагая свой элегантный, умелый рот прямо на моей киске.

Сдавленный звук вырывается из меня, и он поднимает голову, свирепо глядя на меня. “Будь тихой”, - требует он.

Я делаю все возможное, чтобы повиноваться. Но, о Боже, это так сложно. Его рот - лучшая пытка, которую я когда-либо испытывала. И его язык. Он раздвигает мои бедра как можно шире, прежде чем атаковать мою киску с тщательной эффективностью, не пропуская ни одного места. Он везде, просовывает свой язык внутрь меня. Обыскивая мои складки. Втягивает мой клитор между своих губ и посасывает.

Это все, что нужно. Небольшой оргазм сотрясает меня, заставляя вскрикнуть, и я прикрываю рот рукой, оседлав волну, ненавидя то, что это уже произошло.

Это было так быстро. Слишком быстро. Я больше не кончу сегодня вечером. Я знаю, что не смогу этого сделать.

“Черт, ты отзывчива”, - бормочет он в мою плоть, прежде чем снова погрузиться в нее. Он просовывает палец внутрь меня, его губы все еще на моем клиторе. Еще один палец. Толкаясь внутрь и наружу, растягивая меня пошире. Его язык скользит по моему клитору, быстрее и быстрее, его пальцы не отстают, пока он не сжимает их, подталкивая к чему-то глубоко внутри меня, от чего по моему телу пробегает дрожь.

О. Продолжай делать это, вот что я хочу ему сказать.

Но я этого не делаю.

Как будто он знает. Он не сдается. Он неумолим. Может быть, он может сказать это по тому, как я двигаюсь, или по потоку жидкости, которая вытекает из моего тела. Я такая влажная, что слышу, как его язык скользит по мне, его пальцы скользят внутри меня. Это чувство продолжает приходить и приходить, усиливаясь. Я стремлюсь к этому, запрокидываю голову, кладу руку на макушку Уита, прижимая его к себе. У меня перехватывает дыхание, голова кружится, и я не могу дышать. Я не могу дыш—

Еще один оргазм обрушивается на меня из ниоткуда, забирая каждый кусочек кислорода и все мои мысли. Я лишена разума. Чувствую себя невесомой.

Он не сдается, его язык все еще скользит по моей плоти, его пальцы все еще толкаются. Я бесстыдно трусь о его лицо, оргазм прокатывается по мне волнами, слезы текут из моих глаз. Это слишком много. Слишком ошеломляюще. Пока, наконец, я не падаю в обморок, мое дыхание прерывистое, голова все еще кружится, сердце бешено колотится.

Клянусь, я думала, что потеряю сознание.

Он целует внутреннюю сторону одного бедра, затем другого, его губы нежны. Как будто он знает, что я спускаюсь с высоты, а мое тело все еще такое чувствительное. Он скользит назад, пока мы не оказываемся лицом к лицу, и я чувствую, как его тяжелая эрекция прижимается ко мне.

“Ты кончила дважды”, - говорит он с безошибочной гордостью, целуя меня. Я чувствую свой вкус на его губах. На его языке. Как будто он этого хочет, его поцелуй такой собственнический. Решительный.

Я жадно отвечаю ему, наслаждаясь своим вкусом на его губах, постанывая ему в рот. Он заглатывает мои звуки, поцелуй становится диким.

Безрассудным.

Вот какой я себя чувствую благодаря ему.

Дикой.

Безрассудной.

Я потеряла всякий контроль, и мне все равно. Как будто он превратил меня в это нуждающееся, неуправляемое маленькое существо, и единственный способ, которым я буду удовлетворена - это он.

Он прерывает поцелуй первым, убирая волосы с моего лица, внимательно изучая меня, как будто пытается понять меня.

Не беспокойся. Я безнадежна, чуть не говорю я, глядя на него остекленевшими глазами, ошеломленная. Измученная.

“Ложись спать”, - шепчет он, и мои глаза закрываются, как будто он приказал им, мое и без того расслабленное тело, кажется, растворяется в матрасе.

До этого момента я не вспомню ничего.

Только он.

И я.

11 глава

Уит

Что ж.

Это было неожиданно.

Как только я понимаю, что Саммер полностью заснула, я выскальзываю из ее постели, не зная, куда смотреть в первую очередь. Она сбивает меня с толку. Я совершенно ее не понимаю, ну кроме одного. То, что только что произошло между нами, не было похоже ни на один сексуальный опыт, который у меня когда-либо был в моей жизни, а их у меня было немало. Я не ангел. Никто не ожидает, что я буду таким. Я эгоистичный мудак, который берет то, что хочет, когда захочет.

Я никогда полностью не ожидал, что возьму Саммер Сэвидж, и определенно не сегодня вечером, хотя искушение всегда было.

Быть с ней, говорить все это ужасное дерьмо, это казалось... естественным. Ей это тоже нравилось. Я видел вспышку в ее глазах, то, как она с такой готовностью соглашалась на все, что я ей говорил. Она хочет, чтобы ее контролировали. И мне нравится контролировать ее.

Каким-то образом, несмотря на то, что мы ненавидим друг друга, кажется, что мы идеально подходим друг другу.

Может быть, она запечатлелась в моем мозгу, когда нам было четырнадцать, в ту первую ночь, когда я поцеловал ее. Когда она научила меня целоваться. Теперь я знаю, что понятия не имел, что делал, и копировал только то, что видел в фильмах. Порно. Какого хрена вообще. Я так целовался с другими девушками, и они никогда не пытались меня поправить. Может быть, они не знали ничего лучшего.

И все же она смягчила меня. Научила меня, что поцелуй - это не грубая сила, а мягкое убеждение. Я обязан преподать ей этот урок.

Она должна мне за то, что я спас ее задницу от этого тупого ублюдка Эллиота. И она тоже спасла меня. Я мог бы надрать задницу Эллиоту, а также его тупому другу, но они получили несколько ударов, оставив меня в крови. То, что она привела меня обратно в свою комнату, чтобы позаботиться обо мне, было удивительно.

Я ненавижу быть в долгу перед людьми. Это худшее, что может быть, подаватьпризнаки слабости. И нет ничего, что я ненавижу больше, чем слабость.

Так что мне нужно что-нибудь, все, что я смогу найти в ее крошечной комнатке. Что-то, что принадлежит ей.

Что-то, что я могу использовать против нее.

Я не против шантажа. Мы оба это знаем. И теперь, когда она спит, блаженствуя после того эпического оргазма, который я только что ей подарил, должно быть легко порыться в ее вещах и найти что-нибудь личное. Я знаю, что у нее где-то здесь есть секрет. Девушка полна ими.

Я хочу открыть для себя все до единого.

Я замечаю ее рюкзак на полу и роюсь в нем, благодарный за то, что луна светит в комнату и позволяет мне видеть. Там полно тетрадей и учебников, ничего интересного, но я просматриваю каждую, убеждаясь, что там ничего не спрятано. Я нахожу сложенную записку, которая, должно быть, была передана между ней и, я думаю, моей сестрой. Я узнаю почерк Сильви и хмурюсь, читая то, что они написали друг другу.

Сильви пытается стать ее другом. Я этого не потерплю.

Я не могу.

Я оставляю записку там, где нашел ее, и застегиваю рюкзак, мой взгляд падает на ее стол. Здесь чертовски холодно, но я пока не хочу надевать свою одежду. Я знаю, что они все еще влажные. Я замечаю на полу огромную черную толстовку с капюшоном, в которой Саммер была раньше, и хватаю ее, натягивая на себя. Она немного коротковата, но сойдет.

Подойдя к куче своей одежды рядом с кроватью, я беру свои боксерские трусы и надеваю их, морщась, когда чувствую влажную ткань на своей коже. Я разозлил Саммер раньше, и я предполагаю, что она не высушила мою одежду полностью. Чертовски отстойно.

Тем не менее, это того стоит, после того, что произошло между нами.

Эта девушка - опытная любительница сосать член. Разве это звучит ужасно? Да. Неужели я все еще считаю ее шлюхой? Подтверждено.

Но теперь она моя шлюха, и я не делюсь.

Я подхожу к ее столу и роюсь в нем. Тут не так много вещей. Пара стопок блокнотов — девочка помешана на них или еще какое-нибудьдерьмо, — а потом я начинаю рыться в ящиках, постоянно оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что она не проснулась. Я нахожу стопку старых фотографий и просматриваю их. Фотографии более молодой версии Саммер и ее друзей. Они улыбаются, их волосы развеваются на ветру, их взгляды ясны и беззаботны, за исключением Саммер. В ее глазах застыло что-то темное. Таинственное. Ее улыбка широка, но в глазах боль.

Гнев охватывает меня. Кто причинил ей боль?

Я не знаю.

Может быть, я не хочу этого знать.

Отбросив фотографии, я открываю следующий ящик и обнаруживаю там толстый журнал в черной кожаной обложке, который так и просится, чтобы его взяли. Я делаю это без колебаний, поднося его к свету, проникающему в окно. На обложке белая наклейка, и кто—то написал на ней - я предполагаю, что это была Саммер.

Вещи, которые я хотела сказать…

Джек, блядь, пот.

Я открываю дневник, и все, что я вижу, - это слова. Так много слов. Я перелистываю страницы, быстро понимая, что это дневник, наполненный ее мыслями и мечтами. Списки. Маленькие клочки бумаги, фотографии тут и там. Разные даты. Это началось... более трех лет назад.

Это дневник Саммер. Дневник ее личной жизни, все в одной маленькой удобной книжке.

Я захлопываю его и медленно задвигаю ящик стола.

Со спокойной деловитостью я заканчиваю одеваться. Не беспокоясь о том, чтобынадеть мою форменную рубашку. Я оставляю её у нее на полу, так как беру ее толстовку.

И ее дневник.

У меня есть то, что мне нужно. Я уверен, что в этом дневнике полно информации, и всю ее я могу использовать против нее. Завтра она попытается притвориться, что между нами ничего не было. Она будет вести себя так, как будто я никогда не прикасался к ней и не заставлял ее гореть. Она притворится, что никогда не держала мой член у себя во рту или мои пальцы в ее тугой киске. Как будто она никогда не кончала мне в рот, и ее клитор не пульсировал под моим языком.

Она будет продолжать, как будто то, что произошло между нами, не существует, но к черту это. Я собираюсь сказать ей, что у меня есть кое-что, что принадлежит ей, и единственный способ сохранить ее секреты в безопасности - это если она продолжит встречаться со мной, пока я не закончу с ней.

Потому что это произойдет — я это гарантирую. Мне будет скучно. Я отброшу ее в сторону и пойду дальше, и, может быть, даже верну ей дневник. В конце концов.

А может, и нет.

Я подхожу к ее кровати и смотрю, как она спит, игнорируя странное чувство, шевелящееся в моей груди. Как будто мое сердце душат. Она ничего для меня не значит. Она для меня ничто. За исключением хорошего секса. И я еще даже не трахнул ее по-настоящему.

Мои мысли блуждают, и я думаю об Эллиоте и его городском друге, которые пытались выбить из меня дерьмо. Я боролся изо всех сил, защищаясь довольно прилично, учитывая, что нас было двое против одного. Это началось только из-за Саммер. Сразу после школы Эллиот насмехался надо мной. Сказал, что сначала собирается трахнуть ее. Тупой ублюдок.

Кто он такой, черт возьми. Этот кусок дерьма будет мертв прежде, чем еще раз дотронется до нее.

Она моя.

Я сжимаю дневник в руке и наклоняюсь над ней, нежно целуя ее в лоб, вдыхая ее пьянящий аромат. Она ворочается во сне, бормочет какую-то чушь, переворачивается на бок, одеяло сползает имне открывается вид на ее голую спину.

Искушение забраться обратно в постель и поступить с ней по-своему очень велико, но я говорю себе остановиться. Мне нужно убираться отсюда к чертовой матери. Я и так пробыл здесь слишком долго.

Так тихо, как только могу, я выхожу из ее комнаты. Я уже написал Сильви о камерах, и она сказала, что позаботится об этом. Никто не будет знать, что я был в комнате Сэвидж.

Кроме нее самой.

12 глава

Саммер

Я медленно просыпаюсь под щебетание птиц прямо за моим окном, как будто я живу в диснеевском фильме, который, я знаю, совершенно не соответствует действительности.

Больше похоже на то, что я живу внутри кошмара, от которого, кажется, никогда не смогу убежать.

Шторы все еще раздвинуты, и солнечный свет заливает комнату слишком ярким светом. Я приоткрываю веки и тут же закрываю их, прикрывая лицо рукой, отчаянно пытаясь избежать слишком яркой комнаты.

Слишком много света. У меня болят глаза. В голове стучит. Все мое тело болит. У меня похмелье, а я даже не пила прошлой ночью. Ерзая под одеялом, я понимаю, что все еще голая, и мои бедра болят.

Воспоминания возвращаются одно за другим. Прошлый вечер. Шторм. Эллиот угрожал мне. Схватил меня. Уит неожиданно пришел мне на помощь. Пока его не избили. Кровавый. Сломанный. Привела его в свою комнату. Раздевалась для него догола. Наблюдала, как он раздевается для меня. Ненавидела его. Желала его. Просыпалась от того, что он прикасается ко мне. Мы зашли дальше. Я всегда знала, что так и будет. Это было неизбежно. Это тоже было потрясающе.

Конечно, так оно и было.

Такое чувство, что то, что произошло между нами, было сном. Как будто этого вообще никогда не было. Его нет в моей комнате. Я не знаю, когда он ушел, но он ушел. Если бы он все еще был здесь, я бы почувствовала его присутствие. Чувствовала его в постели со мной.

Я медленно убираю руку от глаз и открываю их, уставившись в потолок и думая о прошлой ночи. Его голова между моих ног, его рот на моей киске, лижет и исследует, не оставляя ни одной части нетронутой меня.

Мое сердце сжимается при одной мысли об этом.

То, что Уит и я разделяем, ненормально. Я не знаю, как это определить. Ятакже не знала, что могу так сильно чувствовать, находясь с тем, кого ненавидишь. Возбудиться от того, кто говорит такие ужасные вещи. Как будто он полностью контролирует мое тело, то, как оно реагирует, и я не сержусь из-за этого.

Нисколько.

Как будто я жажду его.

Когда я прокручиваю в голове то, что мы сказали друг другу, что мы сделали, меня начинает тошнить. Может быть, мне должно быть стыдно за себя. Я позволила ему использовать меня. По сути, он трахал мой рот, как в каком-то порно клипе, и хотя в то время я не возражала, сейчас я не чувствую ничего, кроме стыда.

Мы не должны были этого делать. Я тоже не должна была позволять ему нападать на меня. Но, ох, этот оргазм был потрясающим. Клянусь,на мгновение я забыла какфункционируетмоетело. Я будто летала.В воздухе. Парила в вышине. Как раз перед тем, как рухнула вниз.

Протянув руку между ног, я дотрагиваюсь до себя там. Я липкая. Мокрая. Я осторожно потираю свой клитор. Все еще чувствительная после прошлой ночи.

Я не перестаю трогать себя, заново переживая самые грязные моменты, которые мы с Уитом разделили. Как будто я не могу. Я помню, в какой-то момент прошлой ночью, когда я открыла глаза, я обнаружила, что Уит наблюдает за мной, его рот на самом интимном месте моего тела. Я не могла отвести взгляд, и он это знал. Он высунул язык, жест был почти непристойным, когда он тщательно облизывал меня.

Дрожь пробегает по мне, и я крепко зажмуриваюсь, лицо Уита преследует меня. Я кончаю. О Боже, я кончаю так сильно. Не так сильно, как прошлой ночью, но дрожь пробегает по моему телу, и я подавляю стон, который хочет вырваться наружу.

Я кончаю, просто думая о нем.

Что я наделала?

Как только я прихожу в себя, я выбираюсь из постели, мои шаги неуверенны, пол холодный под моими босыми ногами, несмотря на яркое солнце. Я вижу скомканную белую рубашку на полу и поднимаю ее, понимая, что она принадлежит Уиту.

Я надеваю её на голое тело, застегивая пару пуговиц. Здесь все еще пахнет им, и я глубоко вздыхаю, желая, чтобы он все еще был здесь.

Но что бы я сделала, если бы это было так? Как бы я вела себя рядом с ним?

Главный вопрос: как бы он вел себя рядом со мной?

Есть то, что я хочу, чтобы произошло, и то, что, скорее всего, произойдет. Зная Уита, он, вероятно, выставит на посмешище весь вечер. Для него это был всего лишь одноразовый случай. Это ничего не значит. Я ничто, особенно в его глазах. Он заставлял меня чувствовать себя полным дерьмом, разрывал меня на части своими словами, насмешками и сердитыми взглядами, а потом оставлял меня одну собирать осколки.

Моя кожа внезапно покрывается мурашками, я расстегиваю пуговицы так быстро, как только могу, стягиваю рубашку с тела и бросаю ее на пол. Я хватаю свой халат, висящий на крючке с обратной стороны двери, надеваю его, завязываю вокруг себя и иду к своему столу.

Мне нужен мой дневник. Мне нужно записать все, что произошло между нами вчера, чтобы я не забыла. В библиотеке. Удержать. Найти Уита и привести его сюда…

Я открываю ящик стола, где храню свой дневник, но его там нет. Нахмурившись, я роюсь в ящике, в стопке блокнотов и журналов, которые я люблю покупать и никогда не использую, но он исчез. Я обыскиваю другие ящики. Мой стол. Мой рюкзак.

Его здесь нет.

Страх охватывает меня, когда я оглядываю комнату. Я знаю, что произошло. Я знаю.

Этот ублюдок забрал его.

Мои руки сжимаются в кулаки, и мне приходится собрать все силы, чтобы не закричать так громко, как только могу. Но это только привлечет внимание людей, а это последнее, что мне сейчас нужно.

Уит украл мой дневник. Это самая личная вещь, которая принадлежит мне. Я бы позволила ему украсть мое тело, мое сердце, все, что у меня есть, прежде чем позволила бы ему хотя бы заглянуть в мой дневник.

И теперь он у него. Все в его руках.

Я падаю на кровать, утыкаясь лицом в подушку, и думаю, смогу ли я задушить себя этим. Он мог бы читать это прямо сейчас. Я вела этот дневник много лет. В нем описывается наша первая встреча. До того, как я узнала, кто он такой. Я узнала об этом довольно быстро после того, как написала эту запись, но это не изменило того, что он заставил меня чувствовать.

Ужасный. Замечательный.

Там есть и другие вещи. Йетис, и что мы делали. Что он делал со мной. Эти вещи похоронены глубоко в конце моего дневника, где им и место, но они там. Не для того, чтобы Уит мог читать, когда захочет. Там янаписала о разводе. Моихпроблемах в школе. Как мои друзья бросили меня, когда я нуждалась в них больше всего.

Моя мать. Джонас. Мой настоящий отец, который едва ли признает мое существование.

Весь мой ущерб записан в этом дневнике, и он не предназначен для чтения кем-либо еще. Мне даже самой не очень нравится его перечитывать. Прошлое должно быть там, где оно есть, — точно позади меня.

И оно в руках парня, который каждый божий день делает мою жизнь невыносимой. Мальчик, который сделает все, что в его силах, чтобы окончательно погубить меня. В том числе поделиться моим дневником с другими. Я могу только представить, как он и его друзья смеются над этим, читая отрывки. Он мог бы сделать копии и поделиться ими со всеми. Я стала бы посмешищем всей школы.

Хуже? Власти могли бы быть уведомлены о том, что я сделала. Меня могут допросить. Я могла бы быть…

Арестованной.

Я прижимаю подушку к лицу и кричу, кричу, звук приглушенный. Я кричу, пока мое горло не саднит и не начинает болеть. Я кричу еще немного, зная, что говорить будет больно, но мне все равно. Какое это имеет значение?

Все равно со мной никто не разговаривает. Приняв душ, я провожу большую часть субботы в своей комнате, пытаясь сделать домашнее задание. Моя концентрация нарушена, и я так устала. В итоге я проспала остаток дня и проснулась только от внезапного громкого стука в дверь.

Я вскакиваю, убираю волосы с лица и оглядываюсь. В комнате темно, и я вижу, что снаружи тоже темно. Схватив свой телефон, я проверяю время. Чуть больше шести. Я должна пойти в столовую и перекусить.

Снова раздается стук, и я подхожу к двери, мои шаги тихие, и прислоняю голову к двери, как будто это может сказать мне, кто стоит по ту сторону. По субботам и воскресеньям общежития открыты, гостей принимают до восьми вечера, но меня никто не навещает. Я могу только предположить, что тот, кто стучит, принесёт с собой неприятности.

“Саммер! Я знаю, что ты там,» - произносит смутно знакомый голос.

Я медленно открываю дверь, чтобы увидеть Сильви, стоящую там со слабой улыбкой на лице. Она одета в бледно-розовую толстовку большого размера, которая облегает ее худое тело, и черные леггинсы, на ногах белые кроссовки Nike. Она слегка машет мне рукой. ”Твои волосы в беспорядке".

Я кладу руку на голову, ощупывая свои все еще влажные волосы. “Я немного вздремнула”.

“Я так и подумала. Тяжелая ночь?” Она поднимает брови, как будто знает все, что произошло между мной и ее братом, и я хватаю ее за руку, затаскиваю в свою комнату и закрываю дверь.

“Что он тебе сказал?” - спрашиваю я, затаив дыхание. Он говорил обо мне с Сильви, я просто знаю это. Это должно что-то значить, верно?

“Если ты имеешь в виду моего замкнутого брата, который не говорит мне ”бу", то ничего", - говорит она, расхаживая по моей комнате с любопытством, сияющим в ее глазах. Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня. “У тебя на стенах ничего не висит”.

Я пожимаю плечами. У меня в столе есть фотографии. Друзей. Моейсемьи. Но моим друзьям на меня уже наплевать, а моя семья в полном дерьме. Почему я должна хотеть смотреть на них каждый день? Это просто напоминание о моей прошлой жизни. Была ли я тогда счастливее?

Иногда. Иногда нет.

Она проводит пальцами по краю моего стола, перебирая стопку тетрадей. Ее очевидное копание заставляет меня нервничать, но ей нечего искать. Самое важное для меня в мире ушло.

Во владение ее брата.

“Мне нравятся твои блокноты”, - говорит она, ее взгляд возвращается ко мне. За этим нет ничего обманчивого. Она не ищет моих секретов. Мои плечи расслабляются, но я все еще на взводе.

«Спасибо,» - говорю я, как всегда защищаясь.

“Я тоже одержима ими, у меня их так много”. Она продолжает, пока ее испытующий взгляд обводит мою комнату. “В центре города есть самый симпатичный магазин. Ты должна как-нибудь пойти со мной. Ты, вероятно, потратила бы там слишком много денег, как это делаю я.»

“Почему ты хочешь быть моей подругой?” - осторожно спрашиваю я ее, сразу переходя к делу.

Она на мгновение замолкает, наблюдая за мной. Я делаю то же самое с ней, еще раз отмечая, какая она худая. Как ее одежда свисает с нее, леггинсы только подчеркивают, что ее ноги выглядят как узкие палочки.

«Ты меня интригуешь. Я думаю, ты также интригуешь Уита, хотя он никогда не признается в этом вслух.” Сильви колеблется лишь мгновение. “Он попросил меня отключить камеры наблюдения в вашем здании прошлой ночью”.

Мое сердце разрывается на части. Я совсем забыла о камерах слежения за нами. Видеть, как я провожу Уита внутрь. Наблюдая, как Уит покинул мой коридор в общежитии посреди ночи.

“Что ты имеешь в виду?” Я удивлена, что мой голос звучит так спокойно. Внутри меня все трепещет.

“Он написал мне вчера вечером около девяти, спрашивая, не взломаю ли я систему безопасности и не отключу ли камеры в этом конкретном здании. Томсамом, в котором ты живешь. Я сделала это для него, не задавая вопросов. Любой, кто прошлой ночью был в «nogood»[1]не попадется”, - объясняет она, широко раскрыв глаза.

Мое лицо вспыхивает, и я отворачиваюсь.

“Сегодня утром я начала думать. Почему Уита волнует это здание общежития? И почему именно прошлой ночью? Я провела небольшое расследование и увидела, что ты одна из студенток, которые занимают здеськомнату. Приватно.”Сильви улыбается, напоминая мне кошку. “Он также упомянул камеры на западном конце здания. И посмотри-ка, твоя комната в западном конце.”

Я ничего не говорю. Протестовать означало бы выставить себявиноватой. Лучше держать рот на замке.

“Я не хочу и не нуждаюсь в каких-либо грязных подробностях, но я собираюсь предположить, что ты и мой брат были вместе прошлой ночью”. Она поднимает одну изящную бровь. И снова я остаюсь немой. “И должна признать, я впечатлена. Обычно Уит не обмакивает свой фитиль в девочек, которые ходят в эту школу, особенно в новичков.”

“Тогда в кого же он макает свой фитиль, если не в кого-то из этой школы?” - недоверчиво спрашиваю я, жалея, что не могу забрать вопрос обратно, как только слова слетают с моих губ.

Мне должно быть все равно. Мне все равно.

Но это не так.

“В девушек из семей, с которыми наша семья близка. Люди, с которыми мы общаемся. Иногда вдевушек, которых он встречает в городе.” Она смеется, вероятно, над шоком на моем лице. “Это было в прошлом году. Он часто общался с горожанками из трущоб, утверждая, что они никогда не задавали вопросов, так что они были идеальными девушками для перепихона.”

“Он сказал тебе это?”

”Он рассказал своему лучшему другу Спенсу, который рассказал мне". Выражение ее лица становится загадочным. ”Мы со Спенсом... были... близки".

Интересно. “Он тебе нравится”.

“Я ему нравлюсь. Я не знаю, как к нему относиться. Ты же знаешь, я умираю, так что в этом нет смысла.” Когда у меня отвисает челюсть, она со смехом протягивает руку. “Я серьезно. У меня слабое здоровье, как говорит мама, и я уже несколько раз в своей жизни была на смертном одре. Мне всего шестнадцать.

“Вы с Уитом очень близки по возрасту”.

“Лине четырнадцать. Мама родила нас, одного за другим, как маленьких цыплят. Наши яйца упали, плюх-плюх-плюх. Она и папа, должно быть, были очень заняты в то время в своей жизни. Я полагаю, они были счастливы. Я не знаю. Вероятно, нет.” Сильви улыбается. “Она надеялась на всех мальчиков, так что мы с Каролиной - сплошное разочарование”.

“Мой отец тоже был разочарован, что я была девочкой”, - говорю я, не зная, правда ли это, но так думать приятнее.

“Люди и их происхождение. Я не понимаю. Девочки тоже могут продолжить семью, мы просто не продолжаем фамилию, что, я полагаю, делает нас бесполезными.” Ее оценивающий взгляд еще раз скользит по моей комнате, как будто она пытается найти что-то конкретное. “Хочешь поужинать со мной?”

“В обеденномзале?”

“Фу, нет. Как ты можешь есть их ужасную пищу изо дня в день? Давай сходим куда-нибудь.” Ее глаза танцуют, и она складывает руки вместе. “Пожалуйста. В центре города есть итальянское заведение, которое мне больше всего нравится.”

Я не осмеливалась выходить отсюда за пределы школы, а старшеклассникам разрешается выходить по выходным, разумеется, с соблюдением комендантского часа. Кроме того, я не знала, куда идти, и мне было не с кем.

Честно? Мне было страшно уходить. Боюсь идти в незнакомое место и рисковать быть загнанной в угол людьми, которые меня ненавидят. В этом кампусе слишком много людей, которые презирают меня. Зачем давать им шанс сделать самое худшее?

“Давай, Саммер. Пожалуйста?” - говорит Сильвия, когда я не отвечаю. Ее руки выглядят так, словно она молится, когда она протягивает их ко мне, на ее красивом лице умоляющий взгляд. “Это будет весело”.

“Хорошо”, - говорю я со вздохом, и она начинает прыгать вверх и вниз, как раз перед тем, как начать сильно кашлять.

Я веду ее к своей кровати и сажаю на край матраса, прежде чем достаю из рюкзака новую бутылку с водой и протягиваю ей. Она открывает крышку и делает глоток между приступами кашля. Потом еще один. Пока, наконец, кашель не останавливается.

“Мне нельзя перенапрягаться”, - говорит она, тяжело дыша. “Все еще прихожу в себя”.

“Чем именно ты болеешь?”

“Пневмония, а ведь еще даже не зима. Обычно все ухудшается пару раз в год.” Она улыбается, но улыбка слабая. “Тебе нужно привести в порядок волосы, прежде чем мы пойдем куда-нибудь. Это развалина.”

Я снова прикасаюсь к волосам, глядя в ближайшее зеркало, которое висит у меня на стене. Они действительно выглядят ужасно. Я вымыла их и сразу же заснула, так что это полный беспорядок. Плюс ко всему они все еще влажные. “Я заплету их”, - говорю я ей, поворачиваясь к ней лицом. “И переоденусь”.

“Не беспокойся о том, что надеть. Я пойду в этом.” Она машет рукой на себя. “О, это будет так весело. Будь готова. Я собираюсь задать тебе множество вопросов.”

Я улыбаюсь в ответ, но улыбка получилась натянутой.

Вот чего я боялась.

13 глава

Саммер

Ресторан, в который меня приводит Сильви, маленький и необычный. О, и забитый. Сегодня субботний вечер, и все на улице, тротуары в центре города загружены людьми, ожидающими возможности попасть в ресторан или бар. Сильви скользит в выбранный ею ресторан, как будто она здесь хозяйка, болтает с хозяйкой, как будто они старые друзья, и за считанные минуты находит нам столик.

“Это помогает, когда ты кого-то знаешь”, - говорит мне Сильви, подмигивая перед тем, как хозяйка ведет нас к нашему столику. Другие люди в тесном вестибюле смотрят на нас, когда мы направляемся в столовую, злясь на нас за то, что мы переступили черту.

Сильви не замечает их гнева.

Как только мы усаживаемся, она начинает рассказывает мне о своих любимых блюдах, давая рекомендации, основанные на том, что, по ее словам, мне нравится.

Она заказывает нам клубничный лимонад и жареный сыр на закуску, мой рот открывается в знак протеста, когда эти два слова слетают с ее губ. Она взглядом заставляет меня замолчать.

“Поверь мне. Это восхитительно.”

Яуверена, что наберу пять фунтов только засегодняшнешний ужин.

Слова моей матери преследуют меня повсюду, куда бы я ни пошла в отношении еды, особенно в ресторанах. Особенно те, в которых подают сытные, калорийные блюда. Моя мама такая худая, что супермодели из-за нее кажутся толстыми. Ее диета состоит из отпускаемых по рецепту лекарств и алкоголя — вот и все. Она редко ест. Раньше она страдала булимией, онапризналась мне в этом, когда мне было тринадцать, и я ела все, что попадалось на глаза. В те дни героинового шика, когда она была моложе, она не раз упоминала о них.

Это означает, что в середине девяностых она была в тренде.

Она считала, что у меня тоже были признаки булимии, но оказалось, что я ела как сумасшедшая из-за резкого роста. Я склонна к набору веса. Она рассказала мне летом, когда мне было тринадцать, когда я была ленива и проводила долгие жаркие дни в своей комнате, редко выходя на улицу. Мне нужно следить за тем, что я ем, и заниматься спортом. Она была пищевым тираном, следила за всем, что я клала в рот. Ворчала на меня, когда застукала меня за поеданием нездоровой пищи, что в то время было часто.

Теперь я обнаруживаю, что не могузаставить себя съесть хлеб или макароны, не услышав ее голос, звучащий в моей голове, и это ужасно. Я не толстая, но я никогда не буду такой худой, как мама. Или Сильви. Она такая худая, что я вижу голубые вены на ее бледных, тонких руках. Ее одежда висит на ней, как будто у нее нет мяса на костях, а лицо такое угловатое, скулы острые, как бритва. Ее маленький заостренный подбородок и этот пышный, поразительно розовый рот на фоне ее бледной кожи действительно выделяются. Она великолепна, как и Уит.

“Ты пялишься”, - говорит она мне, как только официант покидает наш столик.

Я моргаю, чтобы снова сфокусировалась. "Мне жаль. Просто ты такая...»

“Худая?”

“Нет”, - отрицаю я, хотя это правда. Она тонкая, как жердь. Я могла бы расколоть ее пополам. “Ты прекрасна”.

“О”. Кажется, она застигнута врасплох. И довольна комплиментом. “Спасибо. Я уже давно не слышала, чтобы кто-нибудь использовал это слово для описания меня. Все всегда так озабочены моим весом. Я знаю, что выгляжу как скелет. Мама назвала меня мешком с костями еще до того, как я вернулась в школу. Я принимаю протеиновые добавки, но от них нет никакого толку. Я не могу держать вес”, - улыбается она. Оглядывая комнату, как будто хочет, чтобы люди обратили на нее внимание, но никто из них этого не делает, что меня вполне устраивает. “Уит беспокоится обо мне, но я сказала ему, что в этом нет смысла. Я умираю.”

Мое сердце замирает при ее случайном упоминании о брате. В столь же небрежной манере она упоминает о своей надвигающейся смерти. “Я уверена, что твоя семья очень беспокоится о тебе”.

“В этом нет необходимости. Как я уже сказала, я умру.” Она смеется над моим испуганным выражением лица. «Что? Это правда! Смерть - это то, с чем нам всем рано или поздно придется столкнуться, Саммер. Просто мне приходится столкнуться с этим немного раньше, чем большинству. И это нормально. Мне повезет, если я доживу до восемнадцати. Надеюсь, к тому времени у меня уже будет секс. По крайней мере, пусть парень набросится на меня. Ты девственница?”

Ее вопрос на мгновение лишает меня дара речи. Я думаю о том, кто украл мою девственность, и хмурюсь. “Нет”.

“О, это было так плохо? Мне очень жаль.” Она наклоняется над столом, ее голос понижается. “Я думала, что хочу сохранить себя для нужного человека, но боюсь, что нужный человек не появится до истечения срока моего действия.Теперь я горю желанием встретиться с кем смогу, просто чтобы покончить с этим делом. На самом деле, я хочу знать, каково это, когда кто-то другой доставляет мне оргазм”.

Мне вроде как нравится, насколько она открыта. Как честна. Сильви совсем не похожа на своего брата.

“Разве ты не хочешь, чтобы это было с кем-то особенным?” Именно так я всегда чувствовала себя раньше, когда быламладше и невероятно наивна. Пока я не былаизмотана и в конце концов не сдалась. Девушка может защищать свою добродетель так долго.

“Поверь мне, в моей жизни нет никого особенного, иначе я бы уже трахалась с ним без остановки”.

Официант останавливается у нашего столика, разносит напитки. Они прекрасны, бокалы полны прозрачных кубиков льда, клубничный лимонад представляетсобой идеальный слой желто-красной жидкости, ободок бокала покрыт искрящимся розовым сахаром. Сильви жадно берет напиток и делает глоток через соломинку, удовлетворенный звук покидает ее, как только официант уходит. “Этот напиток! Это нечто особенное. Парни, которых я знаю? Ни один из них не имеет для меня значения. Ну, может быть, один, но он трахает всех остальных и возводит меня на пьедестал, как будто я хрупкая и неприкасаемая. Он не видит меня в этом смысле”. Она колеблется лишь мгновение. “Самым гребаным способом”.

Ее небрежное использование слова "трахаться" удивительно для такой хрупкой маленькой девочки, как она, хотя, полагаю, я не должна так себя чувствовать. Она всего на год младше меня. “Ты имеешь в виду Спенсера?”

“Он единственный, кому я позволила бы увидеть меня голой. Уит говорит, что ни один из его друзей недостаточно хорош для меня, и он, вероятно, прав, но я не хочу, чтобы кто-то был достаточно хорош для меня. Я просто... хочу кого—нибудь. Ты знаешь?” Она кашляет, прижимая кулак ко рту, чтобы сдержать его. “Когда ты такой, как я, жизнь предназначена для того, чтобы ее прожить. Прямо сейчас. Я не могу ждать. Завтра все может закончиться.”

Я хочу спросить, что с ней не так, но боюсь, это может показаться невежливым, а я не хочу совать нос не в свое дело. Вместо этого я позволяю ей болтать дальше, жадно хватаясь за каждый кусочек, которым она делится о своей семье. Ее брат. Этого недостаточно, но пока сойдет, и я не могу не задаться вопросом, где он сейчас. Что он мог бы делать. Может быть, он сидит в своей комнате и читает мой дневник.

Я злюсь от одной только мысли об этом, поэтому отбрасываю ее подальше.Сегодня субботний вечер. Я уверена, что он не один.

“Расскажи мне о себе”, - просит Сильви, когда мы делаем заказы на ужин и тарелка с жареным сыром стоит на столе между нами. Она берет один, макает его в густой соус маринара, прежде чем откусить большой кусок, острый, тягучий сыр остается на месте, прежде чем хрустнуть. “Я знаю, что Джонас Уэзерстоун - твой отчим”.

“Был”, - поправляю я ее, делая глоток восхитительно сладкого, но терпкого лимонада.

"Да. Был.” Выражение ее лица становится мрачным. “Этот пожар был просто ужасен. Тебе повезло, что тебя там не было."

“Я была там”, - признаю я, ее глаза расширяются. “Только мнеудалось сбежать. Моя мама спасла меня.” Я наклоняю голову, делая вид, что меня переполняют эмоции. И я полагаю, что так оно и есть. С чувством вины. С тревогой. С беспокойством. Никто так и не понял, что произошло на самом деле, кроме мамы. И она ничего не сказала.Мы обе уносим этот секрет с собой в могилу.

“Это так ужасно. Потерять своего сводного брата тоже,» - продолжает она. “Когда Джонас все еще был женат на своей первой жене, они иногда приходили к нам домой. Уит и Йетис играли вместе, когда мы были детьми.”

У меня сводит живот при мысли о том, что они знают друг друга. Как каждый из них знает меня.

Тесно.

“Когда он стал старше, у него появилась репутация”, — продолжает Сильви. “Твой сводный брат. Я слышала, его выгнали из пары школ за сексуальное насилие.”

Я киваю, вытирая рот от воображаемой еды. Я ничего не ела, мой аппетит полностью покинул меня.

“Я полагаю, что все пошло прахом, когда его родители развелись. То же самое случилось и с нашей семьей”, - говорит она, пожимая плечами. Очень мило с ее стороны.

“Уит стал помешанный на контроле, когда отец впервые ушел. Он ввязывался с ним в эти яростные драки. Это было ужасно. Все, что мы с Линой могли делать, это плакать. В конце концов нас всех отправили на консультацию”.

«Я уверена, это было нелегко,» - бормочу я.

Она берет еще один кусочек жареного сыра, держит его тонкими пальцами, разрывает на кусочки и позволяет им упасть на тарелку, прежде чем окунуть один в красный соус. “Это было облегчением. Когда папа ушел, нам всем стало легче дышать. Даже Уиту, хотя он и не хочет этого признавать. Проблема в том, что он сделан из того же теста, что и наш отец. Он видит все как черное или белое. Здесь нет серого цвета. Правильного или неправильного. Да или нет. Делать это или не делать. Он чрезвычайно упрям, и с ним трудно поладить.”

Она прекрасно его описывает. Я могу только кивнуть головой в знак согласия.

Сильви улыбается, ее взгляд понимающий. “Ты обманула меня. Я снова говорю о себе, а ты едва ли сказала хоть слово.”

“Я не возражаю. Я хороший слушатель,» - говорю я ей.

“Но я хочу узнать о тебе больше”. Она тянется через стол, ее пальцы ненадолго танцуют на моей руке, прежде чем она отстраняется. “Это так волнующе, что ты здесь. Каждый год в Ланкастере одни и те же лица. Они мне так легко наскучивают. Студенты. Учителя. Персонал. Это половина причины, по которой я становлюсь ужасно больной, клянусь. Я устала видеть всех в кампусе. Мне нужно больше волнения в моей жизни”.

“Например как смерть?” Я не могу не спросить.

Сильви смеется. "Да. Как смерть. Это гораздо интереснее, поверь мне. А теперь расскажи мне о себе. Не сдерживайся. Я хочу знать все.”

“На самом деле рассказывать особо нечего. У меня нет ни братьев, ни сестер.” Чертов Йетис, и он не в счет. При мысли о нем как о моем брате меня тошнит. “Моего отца нет в моей жизни. У нас с мамой натянутые отношения”.

Особенно после пожара, смертей и осознания того, что мы - это все, что осталось друг у друга, что не очень успокаивает мою мать. Я полагаю, она ненавидит меня за то, что я сделала. Но теперь мы квиты, потому что я тоже ненавижу ее за то, что она сделала.Или, скорее, то, чего она не сделала.

“Ты тоже имела дело со смертью, как и я”, - говорит Сильви с любопытством на лице. “С огнем. Расскажи мне, как это было в ту ночь, когда это случилось.”

Беспокойство проскальзывает сквозь меня. Это то, о чем я не говорила с тех пор, как поговорила с полицией. Это запретная тема для нас с мамой. Мы бы предпочли забыть, что это когда-либо было. «Я мало что помню,» - признаюсь я извиняющимся тоном. “Я проснулась из-за сильного дыма и того, что моя мать пыталась вытащить меня из комнаты”.

Я помню все, что произошло в ту ночь, вплоть до мельчайших деталей. Просто я не хочу ей говорить.

“Твоя мама - герой”, - говорит Сильви, ее голос полон благоговения. “Она спасла тебе жизнь”.

Я пожимаю плечами, стряхивая их. “Она сделала то, что сделала бы любая мать в подобной ситуации”.

“Ха! У меня такое чувство, что моя мать позволила бы мне сгореть”, - с горечью говорит Сильви. “Она бы спасла Уита. Может быть, Каролину.”

“Она бы спасла всех своих детей”, - говорю я, мой голос мягкий, когда я протягиваю руку и слегка похлопываю ее по руке.

Сильви вытаскивает свою руку из-под моей, делая пренебрежительный жест.

“Это становится слишком серьезным. Давай поговорим о чем-нибудь другом. О, я знаю! Расскажи мне о своих неприятностях в Биллингтоне.” Ее глаза загораются, маленькие огоньки танцуют в ее бледно-голубых глазах. “Я не собираюсь притворяться, что не читалатвое досье, когда взломала систему, потому что я так и сделала, и я зеленею от зависти к тому опыту, который у тебя был. Я люблю зловещую историю о том, как хорошая девочка стала плохой. Выкладывай.”

Правда такая скучная. Я была типичным бунтующим богатым подростком, который разыгрывал себя. Это был стандартный крик о помощи. Любое внимание - это ситуация хорошего типа внимания. Я была в полном беспорядке. Пытаясь избежать давления дома, давления в школе. Желая повзрослеть слишком быстро, слишком рано, но в то же время нуждаясь в своей маме, потому что я быланапугана.

И, конечно же, там был Йетис. Он был непрестанен. Это началось, когда мне было тринадцать, и у меня выросла грудь. Он не переставал пялиться на нее. Он зашел, когда я принимала душ, и наблюдал за мной через стеклянную дверь. Иногда, просто потому, что я могла, я позволяла ему пялиться. Это удовлетворило бы его, и он оставил бы меня в покое.

Пока потребность не стала слишком велика. В конце концов, он постоянно преследовал меня. Не мог оставить меня в покое. Пытаясь проникнуть в мою комнату.

Мать была слишком поглощена собственными проблемами — и своим романом с Августом Ланкастером, одним из богатейших людей в стране, если не в мире, — чтобы видеть, что происходит прямо у нее под носом. В ее собственном доме. Я все еще не уверена, понимает ли она все, что произошло между Йетисом и мной. Однажды я попыталась сказать ей об этом, но она заплакала, когда я произнесла имя Йетис.

Поэтому я остановилась.

Я прочищаю горло и решаю рассказать ей о другом парне в моей жизни в то время. “Там был мальчик”.

Выражение лица Сильви становится взволнованным. "Конечно. Так это всегда начинается.”

“Он был на год старше. Великолепный. Уверенный. Высокомерный.” Я думаю об Уите. Он - все это и даже больше. “С намеком на подлость”.

“Они самые худшие”.

“Ужасные”, - соглашаюсь я. “Однако он выбрал меня из всех остальных, и я почувствовала себя особенной. Необходимой. Он был плохим — все, что было в нем, мои родители ненавидели. Он принимал наркотики. Выпивал слишком много. Мне было всего четырнадцать, и когда мне исполнилось пятнадцать мы были вместе. Он убедил меня попробовать кое-что, и я быласогласна”.

Все это правда. В школе был этот парень. Он был выпускником, когда я былав девятом классе. Йетис ненавидел его, и это заставляло меня любить его еще больше. Его звали Дэниел. Он научил меня стрелять из дробовика — пускать дым друг другу в рот — и как оставаться пьяным в школе весь день, сохраняя при этом самообладание. У него были убедительные руки и непринужденный облик.

Он был тем отвлечением, которое я искала в то время. Он был милым, немного туповатым. Тоже немного подлым, как я и сказала Сильви.

“Например, что?” Глаза Сильви широко раскрыты, как две луны.

“Наркотики. Алкоголь. Секс.” Я пожимаю плечами, надеясь, что она не спросит подробностей. Зная, что она, скорее всего, спросит.

“Он тот, с кем тебя застукали в спортзале?”.

Я киваю. На самом деле мы не занимались сексом, но были близки.

“Они исключили его. Ему было восемнадцать. Мне было пятнадцать. Я была несовершеннолетней.”

“Возмутительно!” Сильви прикрывает рот рукой. “Но ты же была готова, верно?”

“Конечно”, - огрызаюсь я, чувствуя себя защищающейся. С Дэниелом я всегда была готова, но именно он попал в беду. Которому Джонас и моя мать угрожали тюремным заключением.

Когда тот самый, кто практически насиловал меня при каждом удобном случае, жил под их собственной крышей. Собственный сын Джонаса.

"Ты не можешь называть это изнасилованием, когда тебе это нравится", - сказал мне однажды Йетис после особенно жаркого момента между нами. Ты этого хочешь. Ты хочешь меня.

Чувство вины, которое я все ещеиспытываю из-за этого, настолько ошеломляюще, что я внезапно вскакиваю на ноги, ударяясь бедрами о стол и заставляя все на нем дребезжать.

“Мне нужно в туалет”, - говорю я, прежде чем поспешно уйти, ни разу не оглянувшись. Мне это и не нужно.

Я уверена, что у Сильви шокированное выражение лица, она удивляется, почему я просто так ушла.

Если вы не проходили через это, то вам трудно описать, каково это - иметь дело с навязчивыми воспоминаниями и что они заставляют вас чувствовать. Как они появляются из ниоткуда, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Забираются тебе в глотку. Обращуют мурашки по всей твоей коже. Поглощают тебя целиком. Они задерживаются на краю сознания, подстерегая вас в засаде, способные все испортить. Например, мой ужин с новым другом.

Как я могу дружить с Сильви, когда ее брат Уит? У которого теперь есть мой личный дневник, потому что он украл его? Который, если бы захотел, мог бы заглянуть в самый конец этого дневника и прочитать эти дополнительные секретные записи, и точно выяснить, что произошло между Йетисом и мной. И что я сделала, чтобы это наконец прекратилось.

Я нахожу крошечный ресторанный туалет в задней части здания и запираюсь внутри, прислоняясь к двери и глядя на свое отражение в зеркале на противоположной стене. Сегодня я выгляжу так молодо, мои волосы заплетены во французские косы, на лице нет косметики, на мне серая толстовка с капюшоном North Face, черные леггинсы и черно-белые кроссовки Диор, очень похожие на то, что носит Сильви.

Мы оба выглядим как младенцы. Мы - дети. Но я уже так много повидала и сделала, что внутри чувствую себя старой. Измученной.

Чувствующей отвращение.

Оттолкнувшись от двери, я подхожу к раковине и включаю воду, мою руки, прежде чем плеснуть ледяной водой на лицо. Это придает румянец моим щекам, и после того, как я вытираюсь, я приглаживаю волосы назад. Встаю немного прямее. Я напоминаю себе ту девочку, которой была два года назад. Гоняясь за мечтами и убегая от кошмаров.

Я все еще та девушка. Хотя все мои сны исчезли, а кошмары всегда остаются позади.

С решительным вздохом я открываю дверь и обнаруживаю двух женщин средних лет, стоящих в коридоре, ожидающих возможности воспользоваться туалетом. Они смотрят на меня с презрением, их глаза сузились, губы скривились. Она осуждают, даже не зная меня. Скорее всего, ненавидят меня за мою молодость, в то время как они цепляются за нее так крепко, как только могут, своими накладными ногтями, похожими на когти.

Я отвечаю им взглядом, перекидывая одну из своих длинных кос через плечо, придавая своей походке немного неторопливости, когда прохожу мимо них. Я выхожу из короткого коридора, направляясь к Сильви, когда замечаю кого-то, сидящего за столом на совершенно противоположной стороне ресторана.

Уит Ланкастер.

Он наблюдает за мной.

Я резко останавливаюсь посреди ресторана, пораженная его присутствием. Наши взгляды встречаются. Он ухмыляется. Я хмурюсь.

Он сидит со своими друзьями, а также с девушками, что сопровождают их. Включая Джейн и Кейтлин. Они сидят по обе стороны от него, обесмеются, прикасаются к нему, их руки, как бабочки, парят прямо над ним, как будто они не уверены, куда приземлиться дальше. Джейн принимает решение первой, ее рука ложится на его предплечье. Кейтлин кладет руку ему на плечо, наклоняет голову к нему, ее рот прямо у его уха. Ее губы шевелятся, когда она что-то шепчет ему, но он не обращает на нее внимания. Они вдвоём отчаянно пытаются привлечь его внимание, но он как будто не осознает их существования.

Он может только смотреть на меня с этим прекрасным лицом, недавно побитым. Синяк под глазом очевиден, и он носит его как знак почета. В игре Уита Ланкастера нет ничего постыдного. Если кто-то говорит об очевидной драке, в которой он, должно быть, участвовал, никто не говорит ему об этом ни слова.

Я наклоняю голову. Он делает то же самое, подальше от Кейтлин, как будто пытается избежать ее и ее безостановочно двигающегося рта.

Я моргаю.

И он тоже.

Все в порядке. Я могу играть в эту игру.

Мой рот слегка приоткрывается, и я загибаю язык в уголке, высовывая только кончик. Я прикусываю нижнюю губу, на мгновение отводя от него глаза, прежде чем снова поднять на него взгляд.

Он облизывает верхнюю губу, его глаза блестят. Напоминая мне волка, готового к нападению.

Нападению на меня.

Все это происходит в считанные секунды, но кажется, что проходят минуты. Мучительное поддразнивание.

Я ненавижу его.

Серьезно, так и есть.

Не заботясь о том, что я сдаюсь первой, я отрываю свой взгляд от него и иду к Сильви, устраиваясь на своем месте. Я улыбаюсь ей, заметив, что она нахмурилась.

“Извини за это”, - говорю я. “Мне действительно нужно было отойти. Это все клубничный лимонад. Он заставляет меня хотеть писать почти сразу”. Она легко принимает мое неубедительное объяснение, постукивая по своему почти пустому бокалу. Мой выглядит точно так же.

“Я заказала нам еще по одной порции”.

“Спасибо”.

“Жаль, что в них нет водки”, - смеется она.

“Я больше много не пью”, - признаюсь я.

"Почему нет?"

“Мне не нравится чувствовать то, что я не могу контролировать ситуацию”, - отвечаю я.

“Мой брат говорит то же самое. Пьянство, наркотики. В последнее время они его мало интересуют. Он хочет всегда оставаться властным над контролем. Но это так типично для Уита. Он просто помешан на контроле”.

Более правдивых слов никогда не было сказано.

Она подпирает подбородок рукой, рассматривая меня. “Тебе нравится мой брат?”

“Нет”, - немедленно отвечаю я, посмотрев направо. Он прекрасно меня видит. Интересно, осознал ли он это? Если он знал о моем присутствии в этом ресторане с того момента, как вошел, пока я была здесь, совершенно не обращая внимания.

Возможно. Я уверена, что он наблюдал за мной, и я также уверена, что я выглядела абсолютно отвратительно. Смеялась и продолжала в том же духе. Потягивая клубничный лимонад. Одетая как бродяга, без дизайнерских туфель на ногах. Яуверена, что он предпочитает своих красивых и идеальных девушек, которые пьют воду и грызут листья. Которые носят платья и не носят трусиков, чтобы у него был легкий доступ.

Извращенец.

Сильви смеется. “Мне нравится твоя честность. Это так освежает”.

“Ты окружена лжецами?” Спрашиваю я.

“В основном. Люди, которые скажут все, что угодно, чтобы доставить мне удовольствие, — я имела дело с ними всю свою жизнь. Это довольно раздражает. Я всегда хотел иметь друга, который был бы честен со мной. У которого будет свое мнение вместо того, чтобы все время соглашаться со мной.” Сильви закатывает глаза. “Такие девушки сводят меня с ума”.

“Меня тоже”, - честно говорю я, и мы обе замолкаем, когда появляется официант с нашимобедом.

Мы приступаем к еде, как только онуходит, и мой аппетит возвращается с новой силой. Я умираю с голоду, мне хочется углеводов, и я невероятно быстро поглощаю блюдо с макаронами, съедая при этом много хлеба, не заботясь о том, что Уит может видеть, как я набиваю рот.

К черту листья салата. Дайте мне пасту.

Сильви съедает кусочек за кусочком, превзойдя меня своим аппетитом, так как она также съела весь этот жареный сыр. Мы продолжаем есть, пока обе не наедаемся, прижимая руки к раздутым животам и постанывая и вздыхая.

“Я чувствую себя ужасно”, - говорю я.

“То же самое, но оно того стоило”, - хнычет она.

“Ты права”. Я изо всех сил стараюсь не смотреть в сторону Уита, и это сводит меня с ума. Я надеюсь, что то, что я не смотрю на него, тоже сводит его с ума.

Он заслуживает того, чтобы думать, что мне все равно, что он в этом ресторане. Я бы с удовольствием пошла и поговорила с ним. Потребовать, чтобы он сказал мне, где мой дневник, и немедленно вернул его мне. Но это не то, как я должна играть в это с Уитом. Конфронтация не сработает. Мне нужно быть хитрой.Такой же, как он.

Официант приносит чек, и Сильви показывает свою черную кредитную карточку, отдавая ее ему. “Позволь мне заплатить за свой”, - говорю я ей.

“Нет, я угощаю. Ты можешь заплатить в следующий раз,» говорит Сильви со слабой улыбкой.

Мне это нравится. Что она упоминает, что будет следующий раз. Я наконец-то чувствую, что у меня есть друг. Кого-то, кто не будет запуган Уитом или так легко попадет под его влияние.

Как его сестра, она может бросить ему вызов.

И я тоже могу.

Мы ждем, когда официант вернется с кредитной карточкой Сильви, когда я чувствую его приближение — воздух наэлектризован, и у меня гудит в голове. Тени падают на наш стол, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть стоящего там Уита иСпенсера рядом с ним. Чад стоит по другую сторону от Спенса. Девушки стоят позади них, нервно хихикая и хихикая, скорее всего, взволнованные возможным спором.

Разве они не умерли бы, узнав, что прошлой ночью у меня во рту был член Уита?

“Уит. Чад.” Сильви улыбается. ”Спенс". Она хмуро смотрит на него, выражение ее лица напоминает мне о ее брате. “Что привело вас, мальчики, в это милое заведение?”

Мне нравится, что она вообще не обратила внимания на девочек.

“Голод”, - говорит Чад с улыбкой. Спенсер хмурится на нее в ответ, засовывая руки в карманы джинсов.

Уит не произносит ни слова. Выражение его лица холодное. Стойкое. Он даже не смотрит в мою сторону, придурок.

“Вы знакомы с моим другом?” - шутливо говорит Сильви, указывая на меня. Они все знают, кто я такая, и она это знает. Может быть, она пытается быть милой. По крайней мере, заставить их быть вежливыми и признать меня. Я слышу несколько пробормотанных "да", хотя никто из них на самом деле не смотрит на меня.

“Не могу сказать, что мы когда-либо встречались раньше”, - говорит Уит, поворачиваясь так, чтобы смотреть прямо на меня с безразличным выражением лица. Совершенно пустым. Как будто он никогда не целовал меняпрошлой ночью. Как будто это не я позволила ему кончить мне на грудь, как животному, метящему свою территорию.

“Уит”, - огрызается Сильви, но он игнорирует ее.

“Напомни, как тебя звали?” - спрашивает он меня, вздергивая подбородок, его взгляд блуждает по мне. Голод прошлой ночи полностью исчез, сменившись этим знакомым холодным взглядом. “Красивые косички”, - ехидно говорит он. “Ты выглядишь как ребенок”.

Я даже не думаю. Я просто хватаю свой оставшийся лимонад и встаю, выплескивая его ему в лицо, вступая в прямой контакт. Он закрывает глаза в последнюю секунду, выпивка забрызгивает его и даже девушек позади него. Они ахают.

Прямо перед тем, как начинают визжать.

“Пошел ты”, - говорю я ему сквозь

стиснутые зубы, оглядываясь на Сильви, чтобы обнаружить, что она наблюдает за нами с открытым ликованием на лице. Девушка любит драму. “Я ухожу. Спасибо за ужин, Сильви.”

И с этими словами я поворачиваюсь и ухожу.

14 глава

Саммер

В одно мгновение я оказываюсь снаружи, прохладный воздух поздней осени обволакивает меня, заставляя дрожать. Мы приехали сюда на "Мерседесе" Сильви, и я могла бы легко вызвать Uber, но не перед рестораном. Я не хочу так быстро снова столкнуться с Уитом после того, как выплеснула ему в лицо выпивку.

Я не могу поверить, что я это сделала. Это было глупо, но в то же время... волнующе. Он это заслужил. Я ненавижу, какой он холодный и черствый. Как будто я ничего не значу. Как будто его рот не был на моей коже. Как будто он не целовал меня так, словно не мог насытиться.

Не оглядываясь, я быстро иду, стараясь уйти как можно дальше от ресторана, пробираясь сквозь толпу людей на тротуаре. Клянусь, я слышу, как кто—то выкрикивает мое имя — кто-то мужского пола - и я ускоряю шаг, не желая, чтобы меня нашли.

На перекрестке я поворачиваю направо, слепо бегу по тому, что оказывается тихой жилой улицей, и, наконец, оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что позади меня никого нет. Я замедляю шаг, тяжело дыша, думая, что я в безопасности, когда он выходит из-за забора прямо на моем пути.

Я полностью останавливаюсь, шок от того, что я вижу его, приковывает меня к месту. Должно быть, он нашел короткий путь. Ублюдок.

“Не подходи ближе”, - предупреждаю я его, делая несколько шагов назад.

Он улыбается. “У тебя есть еще напитки, спрятанные за твоей спиной?”

Я ничего не говорю. Я уравновешена, но готовавзорваться, и, как будто он чувствует это, его улыбкаисчезает.

Как раз перед тем, как он бросается на меня.

Я пытаюсь убежать, но он хватает меня за талию, удерживая на месте, прижимая к забору. Я иду добровольно, вся борьба покидает меня при первом прикосновении его рук к моему телу. Мою кожу покалывает там, где они находятся, мое тело знакомо с его телом и отвечает тем же. Его тепло проникает под мою кожу, его свежий чистый аромат окружает меня, заставляя чувствовать себя пьяной. Парящей.

“Почему ты выплеснула напиток мне в лицо?” - спрашивает он меня, его глаза пылают безудержной яростью.

Ему не понравилось публичное унижение. Я уверена, что мало что проходит мимо Уита Ланкастера, и мне приятно, что я сбила его с толку. Что я выставила его засранцем в общественном ресторане, перед его друзьями и этими глупыми девчонками. На глазах у других людей. Люди, которые, вероятно, точно знают, кто он такой.

Он уже ненавидил меня. Я уверена, что это чувство усилилось раз в десять.

“Почему ты сказал, что не знаешь меня?” Я бросаюсь на него в ответ. Вот мое унижение, и почему я должна была отомстить ему. Он пытается вести себя так, как будто он кто-то особенный, но на самом деле он такой же, как и все остальные. Хочет только одного наедине. Полностью игнорируя меня на публике.

Я этого не потерплю. Я отказываюсь позволять ему играть со мной в эту игру. Теперь я в этом мастер.

“Потому что я тебя не знаю. Совсем.” Он наклоняется так близко, что я чувствую его мятное дыхание на своем лице. “Я уверен, что узнаю о тебе больше, когда продолжу читать твой дневник сегодня вечером”.

Продолжит? О Боже.

Я сопротивляюсь ему, отчего его руки становятся еще крепче, и это выглядит так, как будто он пытается выжать из меня жизнь. “Ты украл его у меня, гребаный придурок”.

Он игнорирует мои оскорбления. Судя по ликованию, которое я вижу в его глазах, я думаю, ему это нравится. “Прячешь там все свои глубокие темные секреты?” Его голос звучит насмешливо.

Теперь моя очередь игнорировать его. “Я хочу его вернуть”, - говорю я твердым голосом.

Он ухмыляется, как будто ему доставляет огромное удовольствие выводить меня из себя. "Нет."

“Отдай его мне!”

Он зажимает мне рот рукой, прижимаясь своим лицом к моему.

“Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования. Я контролирую повествование здесь, Сэвидж, и ты будешь делать то, что я скажу. Это ясно?”

Я не отвечаю. Я могу только смотреть на него, широко раскрыв глаза, мое сердце бешено колотится. Район тихий. Вокруг больше никого нет. Вероятно, он мог бы сделать со мной все, что захочет, и никто бы нас не услышал или поймал.

Я бы все равно сдалась, так какой в этом смысл?

“Ты хочешь вернуть дневник?” спрашивает он.

Я киваю, моя голова трется о грубый деревянный забор позади меня, и я чувствую, как волосы цепляются за расщепленное дерево.

“Тогда тебе придется это заслужить”. Его рука расслабляется на моем лице, его большой палец гладит мою щеку, подбородок. Его прикосновение нежное, несмотря на то, как крепко он меня держит.

“Хочешь спросить, как?”

Мы настороженно смотрим друг на друга, и я вижу, как медленно меняется выражение его лица. Гнев рассеивается, сменяясь знакомым голодом, и мое тело предает меня, отвечая по-своему. Я расслабляюсь под его объятиями, мои кости расслаблены, мои мысли полны только того, что он мог бы сделать со мной дальше, предвкушение пробегает по моему позвоночнику и оседает между ног.

Как будто он чувствует, что я сдаюсь, он полностью убирает руку с моего лица, и я шепчу: “Как?”

“Ты будешь делать все, что я захочу от тебя”, - шепчет он в ответ, его взгляд скользит по моему телу, прежде чем он возвращает его ко мне. “Я буду владеть тобой, твоей душой и телом. Когда я захочу, чтобы ты была в моей комнате посреди ночи, ты прибежишь. Умоляя об этом. Когда я захочу минет, ты сделаешь его, не задавая вопросов. Если я захочу полакомитьсятвоейпрелестнойкиской ты поднесешь ее нагребаном серебряном блюдце, и я буду лакомиться ею часами. Когда я захочу трахнуть тебя, независимо от времени суток и от того, где ты находишься, ты не сможешь мне отказать. Поняла?”

Мое тело согревается от обещания в его словах, и я заставляю себя остановиться. То, что он предлагает, это…

Унизительно.

“Как долго?” - спрашиваю я, удивляясь тому, как спокойно это звучит. Внутри я - буйная, возбудила, полный беспорядок. Быть на побегушках у Уита, когда бы он ни захотел, звучит не так уж плохо.

А это значит, что со мной что-то точно не так. Я просто знаю это.

“Так долго, как я захочу”. Он улыбается, и от этого вида у меня сжимается сердце. Он берет мое лицо в ладони и наклоняет его назад, чтобы прошептать мне в губы: “Моя личная шлюха, которую я могу использовать, как мне нравится и когда захочу. Это будет весело, Сэвидж. Я трахну тебя во все дырки, которые у тебя есть. И ты примешь это. Добровольно.”

Мое сердце сжимается, а трусики становятсямокрыми. “Нет”, - говорю я, затаив дыхание.

Он смеется. “Ты знаешь, что хочешь этого. Я могу сказать.”

Он толкается в меня, показывая мне свою силу, как он полностью контролирует меня, и я закрываю глаза, сжимая губы, чтобы заглушить стон. Это так невероятно хреново. Что с нами случилось, что мы так пострадали? Я вижу подобные вещи в порно, в фильмах и даже читала об этом в книгах. Но я никогда раньше не испытывала ничего подобного в реальной жизни. Я никогда не позволяла кому-то контролировать меня настолько полностью, что я сделаю все, что он потребует, чтобы быть с ним, даже если он смотрит на меня так, как будто я всего лишь его никчемная игрушка.

“Отвечай мне, Сэвидж. Мы договорились? Или мне сделать копии твоего дневника и раздать его всем в школе?”

О Боже, нет. Поговорим об унижении. Как только все узнают, что со мной случилось, что я на самом деле сделала, у меня могут быть серьезные неприятности.

“Знаешь, ты могла бы просто согласиться. Для тебя все было бы намного проще. Я знаю, какойбольнойсукой ты можешь быть. У тебя такой большой потенциал.” Эти слова звучат почти как комплимент, и я воспринимаю их именно так, учитывая, что я невероятно извращена. Особенно, когда делокасается его. Он кладет руку мне на горло, напоминая мне о том моменте, который произошел между нами вчера в библиотеке. Его пальцы скользят, отчего по коже бегут мурашки, и я всхлипываю.

“Никому больше не нравится, когда я это делаю. И все же тебе, кажется нравится .”

Если бы он сжал мою шею чуть крепче…

Я ненавижу себя за то, что хочу этого. Желаю его.

Я закрываю глаза, тихий вздох покидает меня, когда он наклоняется и проводит языком по моей нижней губе, как раз перед тем, как прикусить её, его зубы погружаются, дергая за самую мясистую часть моей губы. Не настолько сильно, чтобы порвать кожу, но все равно больно.

”Я не шлюха", - шепчу я, когда он отпускает мою губу, и он усмехается.

“Пожалуйста. Ты такая же, как твоя мать. Она разрушила всю мою семью, и ей было наплевать на то, что она сделала. В качестве расплаты за ее грехи я собираюсь уничтожить тебя. Единственное, что у нее осталось в ее жалкой жизни, о чем она заботится.” Он скользит рукой вниз по моему боку, поворачивая его так, чтобы он мог схватить меня за задницу, когда притягивает меня к себе. “Скоро ты станешь настолько зависима от меня, что никто другой не сможет тебя заполучить. Ты будешь жаждать всего, что только я могу тебе дать, и когда все закончится, тогда я в конце концов откажу тебе в этом...” Он снова толкается в меня, и я чувствую, как напрягается его эрекция под передней частью джинсов. Он огромен и пульсирует.

“Я буду знать, что полностью сломал тебя, и только тогда ты сможешь вернуть свой дурацкий дневник. Я все равно раскрою все твои секреты, так что это уже не будет иметь значения.”

Он отпрыгивает от меня, делая несколько шагов назад, оставляя меня дрожащей, прижатой к забору.

“Я ненавижу тебя”, - говорю я ему со всей искренностью, на которую способна, потому что это правда.

Я ненавижу его больше, чем любого другого человека на этой планете.

Он ужасен.

"Я знаю." Он хихикает. “Ты действительно ненавидела меня прошлой ночью. Когда мой член был у тебя во рту, и ты стонала. Или когда я кончил прямо на твои сиськи.”

“Ты отвратителен”. Я выплевываю слова, как пули.

“Верно, особенно когда я трахал тебя языком. Какой же я больной извращенный мудак, верно? Когда ты кончала мне прямо на лицо?” Он потирает подбородок. Облизывает губы. Как будто он смакует это воспоминание. “Дважды, я полагаю? В следующий раз мы должны попробовать трижды.”

Трижды? Боже, мне не могло так повезти.

“У нас есть соглашение? Или мне нужно начать со всех тех копий, которые мне придется сделать?” Он с наслаждением потирает руки, как будто ему не терпится выложить весь мой дневник на всеобщее обозрение, чтобы его прочиталався школа Ланкастер.

«Да,» - шепчу я хриплым голосом. У меня болит горло. Все мое тело болит. У меня нет выбора.

Я должна согласиться.

Довольный, он снова подходит ко мне, берет меня за подбородок, как ему нравится, и оставляет один поцелуй на моих приподнятых губах.

”Ты такая хорошая девочка", - практически напевает он, его губы касаются моих, когда он говорит. «Такаяпокладистая, когда хочешь. Но всегда вызывающая, когда чувствуешь себя загнанной в угол.”

Мое сердце трепещет от его комплимента, и я закрываю глаза, говоря себе, что не могу попасть в эту ловушку. Я не могу позволить другому мальчику пытаться контролировать меня. Эта ситуация отличается от других, не так ли? Теперь я сильнее. Я могу это принять.

Я могу взять его с собой.

«Мне нравится, когда ты сопротивляешься,» - продолжает он, его губы снова прижимаются к моим. Как будто он не может устоять. Я открываюсь ему, его язык проникает внутрь, облизывает мой. Он тянется к моим волосам, дергая за одну из косичек, так сильно, что я отстраняюсь от него, пробормотав:“Ой”.

Он пятится от меня с этой злой улыбкой на лице. “Я буду на связи”.

Я ничего не говорю, когда он уходит. Я смотрю, как он отступает, пока не сворачивает за угол и не возвращается на главную дорогу.

Только тогда присев, я опускаю голову, смотрю себе под ноги, считаю удары сердца, боюсь, что мое сердце может выскочить из груди.

Что я только что сделала?

15 глава

Уит

Я не связывался с Саммер Сэвидж уже четыре дня. Ни разу с той ночи, когда я прижал ее к забору, уязвимой, дрожащей. Маленькое существо смотрело на меня своими большими карими глазами, моя рука зажимала ей рот, ее тело расслабилось для меня. Я мог бы трахнуть ее там, и она бы мне позволила. Она, вероятно, умоляла бы о большем. Я намеренно пренебрегаю ею. Проверяю ее. Проверяю себя. Всепоглощающая потребность, которая наполняет меня при одном взгляде на нее, слишком велика, и я должен научиться контролировать свои порывы.

Она выводит их всех наружу. Все темное, что живет во мне, всплывает на поверхность, когда я с ней. Я хочу причинить ей боль. Я хочу успокоить ее. Я хочу попробовать ее на вкус. Я хочу быть внутри нее.

Я хочу поглотить ее. Сделать ее моей и ничьей больше. Первобытные, незнакомые побуждения пронизывают меня, нагревая мою кровь, заставляя мое сердце биться быстрее.

Мне трудно это понять. Но труднее игнорировать. Я переживал и худшее. Я могу выдержать это... что бы у нас ни было. Я не могу позволить ей увидеть, что она делает со мной.

Я должен одержать верх. Как всегда.

Вместо того, чтобы сразу связаться с ней, как бы мне этого не хотелось, я делаю все возможное, чтобы игнорировать ее на двух наших общих занятиях, мой взгляд скользит мимо нее, как будто ее вообще не существует. Я чувствую ее сердитый взгляд каждый раз, когда вхожу в класс. Могу сразу почувствовать ее присутствие. Почувствовать ее запах. Я как животное, отчаянно стремящееся спариться с единственной женщиной, которая разжигает во мне огонь, но я отказываюсь прикасаться к ней.

Это контрольная проверка. Я заставлю себя оставаться равнодушным, когда дело доходит до нее. Я кое-что доказываю. Для себя.

И для нее.

Я немедленно отозвал овец, сказав им, что остракизм Саммер Сэвидж закончился. Они разочарованы, но делают то, что я говорю. Ее не принимают в кампусе, но больше и не избегают. Какая-то часть меня ожидала от нее благодарности за то, что я позволил ей снова дышать, но, конечно, она мне ничего не сказала. Она игнорирует меня в ответ.

Это сводит с ума. Она сводит с ума.

Эллиот, с другой стороны? Он изо всех сил пытался поговорить со мной в тот субботний день, страстно желая объяснить, почему он сделал то, что сделал, запинаясь на словах, лепечущий идиот, полный оправданий и извинений, на его лице было столько же повреждений, сколько и на моем.

В объяснениях не было необходимости. Я понял, почему он устроил мне засаду. Я смутил его и в некотором смысле поддержал девушку, которая унизила его задницу, пнув его по яйцам. Я продемонстрировал свою предполагаемую преданность, и это разозлило его. Думаю, я не могу его винить.

Но этот тупой засранец зашел слишком далеко. Его нападение на Саммер и последующее нападение на меня разрушили его в моих глазах навсегда. Я сделал несколько звонков, и следующее, что я узнал, это то, что директор Мэтьюз проводил специальную встречу с Эллиотом первым делом в воскресень еутром. К вечеру того же дня его видели собирающим свои вещи, его родители приехали около обеда на своей старой модели Range Rover, чтобы забрать его и отвезти домой.

К понедельнику он ушел навсегда.

Вот как легко мне избавить этот кампус от того, кто мне не нравится. Устранение Эллиота было по большей степени посланием маленькой мисс Сэвидж. Мой отец устроил ее в этот кампус, но мне ничего не стоило бы ее убрать.

На самом деле, это было бы чертовски просто.

Сейчас я нахожусь на уроке американского правительства, и мой взгляд, как всегда, устремлен на нее. На ее затылок, гладкие темные волосы, собранные в конский хвост, все ее поведение сдержанно. Ее плечи сгорблены, как будто она пытается исчезнуть внутри себя.

«Я вижу тебя» вот, что я хочу сказать ей. «Ты не сможешь спрятаться от меня.»

Я пытаюсь сосредоточиться на лекции, но мои мысли, как всегда, задерживаются на ней. Она меня озадачивает. Я ее не понимаю. Я не понимаю себя, когда я с ней. Увидев ее в ресторане в субботу вечером, я пришел в ярость. Кейтлин и Джейн сделали мне предложение, от которого, как я думал, не смогу отказаться. Я подумал, что это было бы идеально, чтобы раз и навсегда изгнать все воспоминания о голой Саммер, появившейся в моей памяти.

Две девушки вместо одной. Две пары сисек. Две мокрые киски. Два рта на моем члене. Как я мог отказаться? Я пригласил их на ужин, взяв с собой Спенса и Чеда. Втирая им в лицо, что я собираюсь заняться сексом втроем.

Мои развратные планы были разрушены при первом же взгляде на Сэвидж, ее волосы были заплетены в косы, она смеялась и разговаривала с моей сестрой, не обращая внимания на мое присутствие. Вся такая радостная, несмотря на то, как все в Ланкастере относятся к ней. Как будто это не имело значения — как будто я не имел значения.

И это привело меня в ярость.

Кейтлин и Джейн были глубоко разочарованы. Я понятия не имею, сделали ли они предложение Чаду и Спенсу. Мне было все равно. Я бросил их в ресторане, гоняясь за Сэвидж как сумасшедший. Создавая еще одно восхитительное воспоминание между нами. Я терроризирую ее. Ее это возбуждает.

Она - загадка. Я знаю, что в конце концов смогу ее разгадать. Она не может спрятаться от меня. В конце концов я обнажу ее и раскрою. Пока каждый маленький секрет, который она скрывает, не выйдет наружу. У меня есть власть над ней, и она это знает.

Понимает ли она, что у нее есть власть надо мной?

Я понимаю восхищение моей сестры ею. Сильви любит бездомных животных. Она всегда их принимает. Они заставляют ее чувствовать себя лучше, как будто она не такая уж больная. Здоровье моей сестры - постоянная забота моей матери, но, похоже, ей никогда не станет лучше. На самом деле ей становится все хуже. И увлечение Сильви смертью болезненно. Видеть ее с Саммер, что происходит все чаще и чаще, вселяет в меня немного надежды. Клянусь, Сильви набирает вес. Она улыбается чаще. Я могу только предположить, что это потому, что у нее появилась подруга.

Но мне это не нравится. Я не хочу, чтобы они становились слишком близки. Моей сестре будет гораздо больнее, если мне придется разлучить их, а это последнее, что я хочу сделать. Моя семья - самое важное для меня. Я бы убил, чтобы защитить всю свою семью, особенно моих сестер. Я их старший брат, и моя обязанность - присматривать за ними.

Я просто надеюсь, что Саммер не попытается получить информацию обо мне от Сильви, не то чтобы Сильви рассказала ей.

Она знает лучше.

Четыре дня - это долгий срок, чтобы ни к кому не прикасаться, но я мог бы продержаться и дольше. Человеческие существа и их потребность в комфорте, в прикосновениях, в утешении, в сексе, в любви, в чувствах — я этого не понимаю. Нуждаться в ком-то - это признак слабости. Защищать кого—то - например, мою мать, моего отца, моих сестер - это совсем другое. Я люблю их, но они мне не нужны. Мои самые близкие друзья? Я тоже забочусь о них. Они нужны мне как солдаты, а я их генерал. Мы - армия, и их единственная цель - защитить меня.

И моя работа - защищать их.

И все же есть в Саммер что-то такое, что заставляет меня хотеть... большего. С того первого момента, когда мы встретились с ней в квартире моих родителей на Манхэттене, я почувствовал, что изменился. Буд-то зарядился. Маленькая девочка, сидящая в женском платье и крадущая напитки из выброшенных бокалов для шампанского, как вор. Когда я подошел ближе, я понял, что она примерно моего возраста, и ее сиськи были впечатляющими. Она состояла из одних конечностей, голой кожи и большой груди. Глаза лани, темные волосы и мимолетный интерес. Она источала для меня секс, и я даже не могу объяснить почему. Мы были маленькими.

Детьми.

Все, о чем я мог думать - это возможность поглотить ее той ночью. Как я мог вдохнуть ее, сохранить ее, пометить ее так, чтобы никто другой не прикоснулся к ней? Я не знал тогда и точно не знаю сейчас.

Я все еще чувствую то же самое, все эти годы спустя.

Я возвращаюсь в свою комнату после школы, мой взгляд падает на дневник, который лежит на моем столе, как бомба, которую я боюсь взорвать. Осмелюсь ли я открыть его и узнать ее секреты? О, я подшутил над ней в тот вечер, сказав, что продолжу читать его, но я не открывал дневник после того, как впервые обнаружил его. Глядя на невзрачный дневник, лежащий на моем столе каждый вечер, посматривая на него первым делом каждое утро, я говорил себе, что мне все равно.

Кто она такая? Никто. Что она значит для меня? Ничего.

Все это ложь, которую я говорю себе.

Я останавливаюсь у своего стола, дневник словно издевается надо мной, заголовок нацарапанный на обложке, красуется как вызов.

Вещи, которые я хотела сказать…

Потребность прочитать его всё растет и растет. Рыча, я хватаю его и открываю, обнаруживая подзаголовок на внутренней стороне обложки.

...но так и не сказала.

Устраиваясь на кровати, я начинаю читать. Сначала по кусочкам, нетерпеливо перелистывая страницы, стремясь найти что-нибудь непристойное. На лицевой стороне дневника слова написаны девичьим курсивом, с закругленными буквами и крошечными сердечками вместо пунктирных "и". Каракули на полях, цитаты и любимые тексты песен. Списки парней, которые ей нравились. Черты, которые она хотела, чтобы были у ее будущих бойфрендов.

Ни одна из этих черт на самом деле не относится ко мне. Она хотела, чтобы все они были милыми, заботливыми и умными, с великолепной улыбкой и мягкими волосами. Она хотела, чтобы они были высокими, с хорошей фигурой, хорошими манерами и чувством юмора. Парень, который умел бы целоваться, который крепко обнимал, у которого была заботливая семья.

Хмм. Думаю, я выиграл в физических качествах, а все остальное провалил.

Я отсчитываю назад ранние отрывки, сопоставляя даты ее записей с нашим возрастом, и понимаю, что она начала вести этот дневник в середине восьмого класса. Она говорит о плохих оценках, о будущем, о друзьях и танцах. Она пишет о путешествии по Европе на лето, о том, куда она пойдет в старшую школу, и о том, как сильно она хотела поступить в школу Ланкастер, но не смогла.

Интересно.

Она не упоминает ни о своей матери, ни о Джонасе, кроме того, что они куда-то едут всей семьей. Она рассказывает о своем сводном брате, мальчике, которого я знал, но который мне не особенно нравился. Мальчик, которого теперь нет. Мертв. Как и его отец.

Поздней весной нашего восьмого класса она постоянно жалуется на Йетиса. Как он не оставляет ее в покое. Как он украдкой смотрит на нее в ванной, всегда врывается, когда она принимает душ. Как она однажды почти накричала на него, чтобы он ушел. Вместо этого она ничего не сказала, и он остался там. Наблюдал за ней через рябое стекло двери душа, пытаясь разглядеть ее обнаженное тело, предположила она. Как только я выключила воду, он ушел, хлопнув за собой дверью. Я почувствовала такое облегчение. Какой извращенец! Не то чтобы он мог что-то увидеть через стекло, но, может быть, то, что я позволила ему посмотреть хоть раз, удовлетворит его. По крайней мере, на какое-то время. Ему определенно нужна девушка, так что он оставит меня в покое.

Интересно. Почему меня не удивляет, что Йетис Уэзерстоун вожделел свою сводную сестру? Это имеет значение. Он всегда был странным. Чрезмерно стремящимся доказать свою ценность, свою силу, свое богатство. Громкий и дерзкий, хвастун, хотя ему нечем было хвастаться. Его отец занимался недвижимостью и сколотил небольшое состояние. Он был умным человеком, спокойным человеком, и мой отец уважал его, что не следует воспринимать легкомысленно. Он использовал Джонаса Уэзерстоуна в нескольких деловых сделках, чтобы приобрести кое-какую недвижимость в городе, и когда мои родители устраивали вечеринки и деловые встречи, Уэзерстоуны почти всегда были включены в список гостей. Я помню мать Йетиса — странную женщину, которая таращила глаза каждый раз, когда входила в наш дом. Как будто она никогда не видела ничего подобного.

Я предполагал, что так и было. Мне приходится заставить себя перестать это читать, и я покидаю кампус, нуждаясь в побеге. Я бесцельно езжу и в конце концов оказываюсь в центре города, хотя всегда знал, что это мой пункт назначения. В прошлом году я делал это слишком много. В поисках горожанки. Кого-то, в ком можно потеряться. Темнеет все раньше и раньше, и уличные фонари уже горят. Большинство магазинов уже закрыты. Только несколько ресторанов и баров остаются открытыми. Я притормаживаю, когда замечаю группу девушек, стоящих у закусочной с морепродуктами, их головы поворачиваются в сторону моей машины, когда я приближаюсь, все их лица мне знакомы. Одно из них особенно выделяется.

Темные волосы. Темные глаза. Пухлые губы, которые буд-то созданы для сосания члена. Она всегда напоминала мне кого-то, но до этого самого момента мне это никогда не приходило в голову.

Она напоминает мне Саммер.

Я останавливаюсь прямо рядом с ними. Опускаю стекло со стороны пассажира. Мой взгляд встречается с ее, и я наклоняю голову, показывая, что хочу, чтобы она подошла.

Они знают правила игры. Как я уже упоминал, я делал это раньше. Я быстро вспоминаю, что уже делал с ней раньше. Она хорошенькая. Но она не та, кого я действительно хочу.

“Снова ты”, - говорит она, ее голос полон скуки, когда она наклоняется к открытому окну. Она улыбается, ее макияж яркий. Она знает. “Хочешь еще один минет?”

Все возвращается. Последний минет, который она мне сделала. Как я вышел из ее рта и кончил ей на лицо. Она рассердилась. Мне было насрать.

Мы хладнокровно смотрим друг на друга, и я изо всех сил пытаюсь изменить ее черты, но это не работает. Она не загадка.

Она не Саммер.

“Еще кое-что”, - говорю я ей.

“Например, что?” Она поднимает брови.

Я хочу полностью унизить ее. “Твоя задница”.

Она корчит гримасу, отходя от окна. “Фу. Нет.”

Такая ханжа.

“Тогда убирайся отсюда нахуй”, - яростно говорю я ей, и она закатывает глаза, отталкиваясь от машины.

“Придурок!” - кричит она, когда я отъезжаю от тротуара.

Я возвращаюсь в кампус, голодный. Раздраженный. Я принимаю душ и дрочу, предаваясь мыслям о Сэвидж. С пухлыми губами и мягким языком. С качественным вакуумным минетом и восхитительной киской. Я до сих пор не знаю, каково это - быть внутри нее.

И я хочу знать. Я умираю от желания узнать. Я хочу трахнуть ее всеми возможными способами. В чем ее прелесть?

Она мне позволит. И она тоже будет наслаждаться каждой чертовой минутой этого. Она не ханжа. Она больна.

Как и я.

Как только я принимаю душ, я проскальзываю в постель и беру дневник, читая до тех пор, пока не могу больше этого выносить. Это трудно - быть в ее голове. Читать о ее радостях. Ее жалобах. Ее снах. Ее надеждах, и о том как медленно, но верно они разрушаются. Пока у нее не останется ни надежд, ни мечтаний. Она просто пытается выжить.

Я мечтаю о ней. Теперь я тот, кто наблюдает за ней в ванной вместо ее сводного брата, стеклянная стена прозрачна, ее прекрасное тело полностью выставлено на всеобщее обозрение, только для меня. Ее темные глаза не отрываются от моих, когда она проводит руками по своему гладкому телу, образуется пена, стекающая по рукам. Ее ноги. Она протягивает руку между бедер и трогает себя, ее губы изгибаются в едва заметной улыбке. Застенчивой. Дразнящей.

Я иду к ней. Она уходит все дальше. Ванная комната тянется все дальше и дальше. Я протягиваю руку, но ни к чему не прикасаюсь. Это превращается в длинный бесконечный коридор, и я бегу к ней, зову ее по имени, а когда она оборачивается, это уже не Саммер. Это горожанка. Она улыбается, ее глаза краснеют.

Я просыпаюсь в холодном поту, гадая, что, черт возьми, это было. Я нервничаю. Просыпаясь, я беру дневник с того места, где оставил его на прикроватном столике, и открываю его, нахожу то место, на котором остановился.

Записи уже идут ближе к концу учебного года, и становятся менее частыми. Она занята различными делами, и я помню, что делал почти то же самое. Есть одна запись в дневнике, которая вызывает беспокойство, когда я ее читаю. Снова и снова.

Он не оставляет меня в покое, что бы я ему ни говорила. Я не могу принять душ, не боясь, что он будет смотреть. Я запираю дверь, но он все равно проскальзывает внутрь. Я слышу, как он дышит. Он становится все громче и громче, и я знаю, что он делает. Миа говорит, что он дрочит. Трогает себя, когда смотрит на меня, что так отвратительно.

Он мой брат. Сводный брат, но все же! Я знаю его много лет. Мы долгое время жили в одном доме. Я не думаю о нем в таком ключе. Он довольно грубый и странный, но я думаю, что все парни такие. Хотя он хуже других мальчиков, потому что он слишком тихий, всегда наблюдает за мной, где бы я ни была. Прикасаясь ко мне самым очевидным образом.

Он выходит из ванной каждый раз, когда явыключаю воду, и иногда я задаюсь вопросом, не галлюцинации ли у меня. Не воображение ли это. Я хочу рассказать маме, но она, наверное, мне не поверит. Или она обвинит меня в том, что я раздуваю из мухи слона, как она всегда говорит.

Может, мне вообще не стоит принимать душ? Тогда он находил бы меня отвратительной и в конце концов перестал бы приближаться ко мне.

Тревога вспыхивает во мне, когда я читаю последний отрывок. Это выходит за рамки того, что сводный брат хочет свою сводную сестру и похотливым развлечением. Между ними было три года разницы. Он знал. Она была практически ребенком, когда он начал это делать.

Я продолжаю читать, несмотря на то, что уже поздно и то, что скоро мне нужно вставать на занятия.

Может быть, я пропущу их.

Тут есть знакомая запись о теплом июньском вечере. Ночь, которую я пережил вместе с ней.

Я встретила мальчика. Он был таким горячим. И к тому же таким холодным. Он назвал меня шлюхой. Кто так делает? Но он также был чертовски серьезен. Сказал, что я похожа на свою мать, и утверждал, что у нее был роман с его отцом. Я не хочу в это верить. Я люблю Джонаса, как будто он мой настоящий отец, и если бы она разрушила их брак из-за глупой интрижки…

Я бы очень скучала по Джонасу и по нашей жизни. Он дает нам хорошую жизнь. Но, может быть, это было бы хорошо, если бы он узнал. Это могло бы отвлечь Йетиса от меня. Но я не хочу говорить ни о нем, ни о своих проблемах.

Я хочу поговорить о мальчике.

Он был высоким. Красивые хололные голубые глаза. Я почувствовала его член, когда он поцеловал меня. Он был твердым, прижимался к моему животу, и я прикоснулась к нему. Я прикоснулась к нему! Не по-настоящему, просто поверх его одежды. Его язык был мягким, и мне нравилось, как он ощущался у меня во рту. Это был мой первый настоящий поцелуй, и от него у меня свело живот. Он заставил все мое тело почувствовать себя ватным, когда он потерся своим языком о мой. Как будто мое тело принадлежало не мне, а кому-то другому. Ему?

Я принадлежу себе, я знаю это, но мне было так приятно прижиматься к такому парню и позволять ему целовать и целовать меня. Моя голова уже кружилась из-за выпитого шампанского, так что, возможно, дело было вовсе не в поцелуе, а в алкоголе. Я не знаю. Мне просто это понравилось. Это была веселая вечеринка.

У меня вырывается глубокий вдох, и я захлопываю дневник, бросая его на кровать рядом с собой. Это все, что мне удается оценить. Несколько абзацев, в основном о том, как мы целовались и как она чувствовала мой член. Та встреча с ней в ту ночь, кажется, изменила всю мою жизнь. Тогда я был молод и зол, и мне не терпелось обвинить кого-нибудь другого в изменах моего отца. Обвинять его означало бы признать, что он не идеален, а я не хотел этого делать. Не тогда.

Я винил ее мать — и ее саму. Вот почему я назвал ее шлюхой. Я хотел посмотреть, что она будет делать. Как она отреагирует. Я хотел причинить ей боль, потому что мне было больно, и никто этого не видел. Никто никогда этого не видит.

Вместо этого ее глаза вспыхнули, а дыхание участилось. Я прижал ее к стене, и она так легко сдалась мне.

Поцеловала меня. Прижалась ко мне. Научила меня целоваться, когда я понятия не имел, что делаю.

Та единственная ночь изменила все. Я хотел найти кого-то похожего на нее, но так и не смог. Чем старше я становился, тем злее я был. Видел то, чего не должен был видеть. Я тоже делал то, чего не должен был делать. Никто меня не остановил, так что я продолжал идти.

Я бы все равно стал таким. Теперь меня никто не остановит. Определенно не Саммер.

Я думаю о том, что я хочу с ней сделать, и это вызывает у меня улыбку. Похоже, у нее плохие воспоминания, когда дело доходит до секса. Может быть, я мог бы оказать ей услугу. Помочь стереть все старые воспоминания, которые она разделяет со своим мудаком сводным братом, и заменить их мной. Ею.

Нами.

16 глава

Саммер

Четыре дня. Он игнорировал меня в течение четырех дней, и это просто бесит. Не то чтобы я хотела, чтобы он связывался со мной.

Я лгунья. Конечно, я хочу, чтобы он связался со мной. Он оставил меня нуждающейся, дрожащей в субботу вечером, прислонившейся к забору. Несмотря на угрозы. Несмотря на то, как агрессивно он ко мне прикасался. Разговаривал со мной. Он ужасный человек, но по какой-то причине мне кажется, что он мой ужасный человек. Я не знаю почему он выдвигает так много требований только для того, чтобы потом оставить меня в полном одиночестве.

Поцелуй - это то, что уничтожило меня. Его губы - это оружие, и когда они касаются моих, я теряюсь. Становлюсь слабой. Я думаю о его поцелуе. Его пальцах на моем горле. Как его твердое тело прижалось к моему. Все мое тело болит от одной мысли о нем.

В понедельник утром я прихожу к уроку английского в расстроенных чувствах, беспокоясь о его реакции.

Он не появляется.

Я прохожу мимо него в коридоре между занятиями. Нахожу его в обеденном зале. Он даже не смотрит в мою сторону. Его взгляд скользит по мне, как будто меня здесь вообще нет. Так продолжается на протяжении всего дня. И так день за днем. В конце концов, я делаю то же самое по отношению к нему. Хожу по своим делам. Иду по коридорам, в классы, по кампусу с высоко поднятой головой.

К черту его и его сделку. Он пытается преподать мне какой-то урок, а я его не понимаю. Он требовал, чтобы я была готова делать все, что он захочет, когда он захочет, а потом просто забывает обо мне.

Это сбивает с толку. Он сбивает с толку.

Я видела Сильви в понедельник. Она провела обед и учебное время со мной в библиотеке. Мы шептались и сплетничали. Я хотела спросить ее об Уите, но сдержала рот на замке. После понедельника я больше не видела Сильви. Я могу только предположить, что она снова заболела, она как призрак в этом кампусе. В одну минуту она тут. В следующую исчезает.

Я скучаю по ней. Она моя единственная подруга.

Вместо того, чтобы беспокоиться об Уите Ланкастере и его бесконечной ерунде, я сосредотачиваюсь на школе. Мне нужно написать статью. Нужно закончить несколько проектов. Удивительно, но никто в школе больше не обращается со мной ужасно. Так определенно легче, но его я не понимаю. Уит отозвал своих собак? Это все, что для этого нужно? Один щелчок его пальцев, и они оставят меня в покое?

Он обладает такой властью в этом кампусе, что это умопомрачительно. Ужасающе.

Я работаю над своей статьей на своем ноутбуке, когда приходит текстовое сообщение с неизвестного номера. Нахмурившись, я открываю его.

Приходи в мою комнату. 9 часов вечера.

Возбуждение вспыхивает у меня в животе. Между моих ног. Меня вызвали.

Наконец-то.

Я не отвечаю на его сообщение. Какой в этом смысл? Он, вероятно, все равно не ответил бы мне. Он ожидает, что я появлюсь, и я появлюсь. Я сделаю все возможное, чтобы вернуть этот дневник. Там слишком много компрометирующих улик. Вещи, которые я не хочу, чтобы кто-нибудь знал. Если бы он узнал и слил эту информацию? Со мной было бы покончено. Это разрушило бы меня.

Я уверена, что это именно то, чего он хочет.

....

Комендантский час в десять вечера в будние дни, так что у меня нет проблем с выходом из своей комнаты или вообще из общежития. Что будет трудно, так это вернуться в здание. Безопасность не самая лучшая, учитывая, насколько старые здания, и они не хотят разрушать структуру, ощущение прошлого времени, бла-бла-бла, но все же. Там есть камеры, но мы с Сильви не настолько близкие друзья, чтобы просить ее поработать со своей хакерской магией для меня.

Кроме того, если я сделаю запрос, она начнет задавать вопросы. И я не хочу на них отвечать.

Так что я использую свой шанс и молюсь, чтобы меня не поймали.

Я одета так, как будто собираюсь на пробежку, очень похоже на то, что было на мне в ту ночь, когда я нашла его под дождем. Леггинсы, кроссовки "Найк" и толстовка с капюшоном. Единственная разница в том, что на мне нет лифчика. И трусиков. Я подумывала о том, чтобы надеть под одежду что-нибудь сексуальное, но у меня не так много вещей в этом плане. Кроме того, я уверена, что он просто хочет легкого доступа.

Я вхожу в здание, где находится его комната. Раньше это были старые помещения для персонала, но в кампусе больше не живет никто из тех, кто здесь работает, кроме консультантов и охраны. И они размещены в другом здании.

Единственные, кто сейчас живет в этом здании, - это Уит и Сильви, и половину времени ее нет рядом. Остальные помещения используются для хранения или стоят пустыми. Неиспользуемыми.

Потраченные впустую.

Я иду по темному коридору, не уверенная, какая из комнат его. Я стараюсь ступать осторожно, не желая привлекать к себе внимание на случай, если Сильви в своей комнате. Она - последний человек, с которым я хотела бы столкнуться прямо сейчас.

Внезапно дверь распахивается, впуская свет в коридор, и я замираю, ожидая, не появится ли он.

Но никто не появляется. Никто не говорит. И все же дверь остается открытой.

Я снова начинаю двигаться, медленно. Осторожно. Я сжимаю губы, чтобы никто не мог услышать, как я дышу, придвигаясь все ближе и ближе к тому лучу золотого света, который падает на пол. Я делаю один шаг на свет, и вот он уже тут, занимает дверной проем.

Пристально смотрит на меня.

“Ты опоздала ”. Его голос ровный. Но взгляд потеплел.

Я похлопываю по переднему карману своей толстовки, но он пуст. Как идиотка, я не взяла с собой телефон. Я понятия не имею, который сейчас час.

“Что? На минутку?” Я бросаю вызов, чувствуя себя дерзкой.

Его губы вытягиваются в линию. «На три минуты, если быть точнее.»

Я закатываю глаза, мое поведение – маска, скрывающая мою нервозность. “Ты разочарован? Хочешь, чтобы я ушла?”

Я начинаю уходить, и он выходит из комнаты, его рука ложится мне на плечо. Его прикосновение обжигает, удерживая меня на месте, и я поднимаю на него взгляд, чтобы обнаружить, что он уже наблюдает за мной. “Ты никуда не пойдешь. У нас уговор, помнишь?

Он обхватывает пальцами мой локоть и проводит меня внутрь, закрывая за нами дверь и поворачивая замок. Я оглядываю комнату, делая медленный, прерывистый вдох, впитывая все это.

Моя одноместная комната больше, чем комнаты, в которых приходится жить девочкам, но эта просто огромная. В центре комнаты стоит двуспальная кровать. Две прикроватные тумбочки, два комода. Зеркало в полный рост, прислоненное к стене, напротив кровати. Стол с гигантским компьютером iMac. В нашем распоряжении конечно есть гостиная зона с диваном и телевизором с плоским экраном. Книжная полка, до краев заполненная настоящими книгами. Я вижу смежную ванную комнату, шкаф. Здесь у него есть все, что ему нужно.

“Ну что одобряешь?” - спрашивает он ехидным голосом.

Я поворачиваюсь к нему лицом. “Здесь действительно мило”, - честно говорю я.

“Подойдет”.

Я смотрю, как он идет к кровати. Он одет в светло-серые спортивные штаны LancasterPrep и черную футболку, которая облегает его плечи и грудь, демонстрируя каждую его мышцу. Он садится на край матраса лицом ко мне, широко расставив ноги, заложив руки за спину, и созерцает меня со скучающим выражением на своем великолепном лице.

“Раздевайся”, - требует он.

Я приподнимаю бровь. “Сразу приступаем к делу?”

“Никаких возражений. Ты согласилась делать все, о чем я тебя попрошу, когда бы то ни было.” Он делает паузу. “Теперь раздевайся”.

Не отрывая от него взгляда, я снимаю туфли, позволяя носкам соскользнуть вместе с ними. “Может быть, я хотела, чтобы ты раздел меня”.

“В этом сценарии у тебя нет выбора”, - говорит он, его пустой взгляд нервирует меня. “Хватит тянуть время”.

От его резкого тона мой позвоночник напрягается от гнева, и я без колебаний срываю толстовку, бросая ее на пол. Его взгляд останавливается на моей груди, задерживаясь там на мгновение, прежде чем он возвращается ко мне.

“Продолжай”.

Я поворачиваюсь, притворяясь, что сохраняю скромность, но на самом деле хочу, чтобы он мельком увидел мою голую задницу. Я хватаюсь за пояс своих леггинсов и наклоняюсь, стягивая их с ног, надеясь, что ему понравится вид. Я сбрасываю леггинсы до конца, отталкивая их ногой, прежде чем выпрямиться.

“Повернись”. Его голос звучит раздраженно. Мне нравится, как сильно я его раздражаю. Наверное, слишком сильно.

Я медленно поворачиваюсь к нему лицом, совершенно не скрывая своего тела. Точно так же, как в прошлый раз, когда мы делали это в моей комнате в общежитии. Только теперь у него есть преимущество. Он полностью одет по сравнению со мной. Я кладу руки на бедра, созерцая его так же, как он созерцает меня, мы оба молчим. Сохраняем невозмутимые лица. Тусклые взгляды. Никаких улыбок.

Вообще никаких эмоций.

“Иди сюда”, - наконец говорит он, его низкий голос пробегает рябью по моим нервным окончаниям.

Я подхожу к кровати, останавливаясь прямо перед ним. Полностью готовая к тому, что он потребует, чтобы я встала на колени. Я уверена, что он захочет полностью унизить меня, трахнув в рот и кончив мне на лицо.

Он болен. Что ещё хуже?

Меня заводит этот мысленный образ.

”Оседлай меня". Он сдвигает ноги и похлопывает себя по правому бедру, демонстрируя, где он хочет меня видеть.

Нахмурившись, удивленная его требованиям, я перекидываю ногу через обе его ноги, кладу руки на его широкие плечи, мой центр находится прямо на нем. Я чувствую его член под толстым слоем одежды, прижимающийся к моей киске, и волна желания захлестывает меня. Я обязательно оставлю мокрое пятно на его штанах, прежде чем это закончится.

Он кладет свои большие руки мне на талию, его прикосновение легкое, хотя его пальцы, кажется, обжигают мою обнаженную кожу. Мурашки, как обычно, бегут по всему моему телу, и я сижу на нем, лицом к лицу. Неуверенная в том, что делать дальше.

Не говоря ни слова, он утыкается носом в мою щеку, его интимное прикосновение заставляет меня резко вдохнуть. Его рот прижимается к моему уху, и я слышу его дыхание. “Я чувствую твой запах”, - бормочет он. “Здесь”.

Он трется носом о мою шею.

“И здесь”.

Протянув руку между нами, он кладет ее на мою киску, обхватывая меня.

Я крепче сжимаю его плечи и опускаю голову, наблюдая, как поднимается и опускается моя грудь с каждым торопливым вдохом. Мои соски твердые, ноющие, и я помню, когда он сосал их в последний раз.

“Что ты хочешь, чтобы я теперь сделала?” - спрашиваю я, когда он снова кладет руку мне на бедро.

“Не двигайся”, - говорит он, его губы касаются чувствительной кожи чуть ниже моего уха. На мгновение он замолкает, наше дыхание сбивается, мы идем в ногу друг с другом. “Ты это слышишь?”

«Что?» - слабо спрашиваю я.

“Твое бьющееся сердце”. Уит касается моей груди, его пальцы покоятся между моих грудей. “Оно так сильно бьется, Сэвидж. Я все еще пугаю тебя?”

Я медленно поднимаю голову, встречаясь с ним взглядом. Я прикусываю нижнюю губу и киваю один раз.

Уит улыбается, проводя по моим соскам тыльной стороной ладони. “Если бы я сказал тебе, что я действительно хочу сделать с тобой прямо сейчас, ты бы с криком выбежала из моей комнаты. Ты бы никогда не захотела возвращаться. Я буду преследовать тебя в кошмарах всю оставшуюся жизнь.”

Мое сердце замирает от его слов, от обещаний, стоящих за ними. “Скажи мне”.

Он улыбается, и от его вида у меня перехватывает дыхание. Неудивительно, что он нечасто этим занимается. Это абсолютно разрушительно. “Я хочу пометить твою кожу”.

“Чем?”

“Моим ртом”. Наклоняясь, он касается губами моего подбородка. “Моими зубами”. Он кусает меня. “Моими руками”. Они крепче сжимают мои бедра, вдавливаясь в кожу. “Я бы связал тебя, так крепко. Что ты никогда не смогла бы убежать от меня”.

“Я бы и не хотела”, - тихо признаюсь я.

Он снова поднимает голову, его ледяные голубые глаза смотрят на меня, как будто он может заглянуть мне в душу. Она черная итемная, совсем как у него. Его слова не звучат как угроза.

Эти слова - обещание. Которое я отчаянно хочу, чтобы он выполнил.

“Я бы привязал тебя к кровати. Твои руки. Твои лодыжки. Я бы хотел, чтобы ты была широко раздвинута, чтобы твоя прелестная киска была полностью выставлена на всеобщее обозрение. Только для меня.» Он проводит губами по моей шее, и я закрываю глаза, все мое тело покалывает в ожидании того, что он скажет дальше. “Но я бы не стал к нему прикасаться. Не так быстро. Во-первых, я бы хотел, чтобы ты плакала. Всхлипывала. Умоляла меня прикоснуться к тебе там. Чтобы позволить тебе кончить.”

Его рот сильнее посасывает то место, где моя шея соединяется с плечом. Болезненно. Я сжимаю его плечи пальцами, наслаждаясь болью. “Я бы прикасался к тебе везде”, - продолжает он. “Я бы свел тебя с ума от желания. С тебя бы капало по всей кровати. Я бы провел своим ртом по твоему животу. Внутренней стороне твоих бедер. По всей твоей заднице. Я бы целовал и кусал тебя там и оставлял синяки.”

Я придвигаюсь к нему, придвигаюсь все ближе, так близко, как только могу, и его руки скользят вниз, чтобы обхватить мою задницу. “Посмотри на меня”, - требует он. Я делаю, как он говорит, мой взгляд встречается с его, все мое тело горит для него. “Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя сегодня вечером?”

Я киваю в отчаянии, хотя и не могу подобрать слов.

”Тогда заставь себя кончить". Он отпускает мою задницу, тянется за спину, чтобы упереться руками в матрас. Его новая позиция толкает его бедра вверх, его толстый член напрягается в его спортивных штанах, вдавливаясь в меня. “Я не прикоснусь к тебе. Я не буду целовать тебя. Я хочу, чтобы ты использовала меня.”

Я смотрю на него, нахмурившись. “Ч-что ты имеешь в виду?”

“Прояви творческий подход, Сэвидж”. Он улыбается, и мое сердце замирает. “Потрись своей мокрой киской об мой член. Делай со мной все, что хочешь, но я не прикоснусь к тебе. И целовать тебя тоже не буду. И не пытайся снять с меня одежду. Поняла?”

Для меня это будет сущей пыткой, и он это знает.

Для него это тоже будет пыткой.

Наклоняясь, я прижимаюсь губами к его губам, шепча: “Поняла”.

Он даже не вздрагивает. Просто смотрит на меня своим холодным, оценивающим взглядом. Я прижимаю ступни к полу, поднимаясь вверх, пока только пальцы ног не оказываются на земле, мой торс подается вперед. Я наклоняю бедра, скользя своей киской по передней части его спортивных штанов. Вверх и вниз.

Вверх и вниз.

Заставляя меня дрожать. Заставляя меня стонать.

Я откидываю голову назад и закрываю глаза, бесстыдно трусь о него. Мои сиськи торчат вверх, соски направлены в потолок, мои бедра трясутся, напрягаясь от этой позы, и, черт возьми, это так приятно. Мой клитор трется о шов его спортивных штанов, его толстый член прямо под ним. Мои руки все еще сжимают его плечи, и я клянусь, что чувствую, как они напрягаются под моей хваткой. Я что, свожу его с ума?

Я надеюсь, что это так.

У меня вырывается стон, за которым следует всхлип. Я опускаю голову, чтобы снова оказаться лицом к нему, и опускаю ноги, более прочно устраиваясь на нем, когда открываю глаза. Он все еще смотрит на меня, в его глазах буря. Полная голода, с которым, я знаю, он борется. Я вращаю бедрами, двигаясь навстречу ему, увеличивая скорость.

Он не произносит ни слова. Никакого поощрения. Нет, ничего. Только этот взгляд. Он пытается оставаться бесстрастным, но как он может, когда я нагло трусь своим обнаженным телом о его? Я чувствую напряжение в его мускулистом теле. Вижу бурю, назревающую в его глазах.

“О Боже”, - шепчу я, мои веки трепещут. Я хочу, чтобы они оставались открытыми, чтобы я могла наблюдать за ним, но ощущения, наполняющие меня, ошеломляют. Я отпускаю его плечо, чтобы обхватить свою грудь. Щипаю себя за сосок. Шипение срывается с моих губ, и я облизываю их. “Чееерт”.

И все же он ничего не делает. Просто наблюдает за мной с тем же выражением на лице. Прекрасная, холодная статуя в саду. Холодный. Неподвижный.

Хотя это всего лишь фасад. Его глаза выдают его.

У меня перехватывает дыхание, когда я двигаюсь вверх, мой клитор касается головки его члена. О да. Прямо здесь. Поток грязных слов покидает меня, когда я терзаюсь о его покрытый тканью член, все мое тело напряжено, дыхание застряло в горле, когда я стремлюсь к своему освобождению. Я близко. Я уже близко. Мой клитор пульсирует в такт сердцебиению, и я вскрикиваю, когда кончаю.

Я падаю, оргазм обволакивает меня, делая неуправляемой. Мои крики пронзают воздух, снова и снова, прерывистое дыхание покидает меня, когда я трусь о него, как кошка во время течки, мышцы моих бедер напряжены. Все мое тело дрожит, и мои пальцы впиваются в ткань его футболки, когда я хватаюсь за него, как за якорь. Если я отпущу его, я упаду на пол.

Когда все заканчивается, я открываю глаза и громко выдыхаю. Наши взгляды встречаются.

“Встань”, - спокойно говорит он.

Я поднимаюсь на трясущихся ногах, уставившись на огромное мокрое пятно, которое пачкает его спортивные штаны спереди. Но это еще не все, тут не только моя вина. Он тоже кончил.

Он смотрит вниз на пятно, хмурится, его взгляд возвращается ко мне. “Ты устроила беспорядок”.

“Я неряшливая девочка”, - говорю я, мой голос хриплый, дыхание неровное.

“Сними их”. Он указывает на себя. “Встань на колени”.

А, вот и он. Я опускаюсь на колени, тянусь к поясу его спортивных штанов. Я тяну, и он приподнимает бедра, позволяя мне опустить их вниз, мимо его бедер.

Его член выскакивает, прямой и толстый, кончик блестящий и влажный. Я отступаю, когда он скидывает свои спортивные штаны. Тянется к футболке, чтобы снять ее, пока он не становится таким же голым, как и я.

Он представляет собой такое великолепное зрелище. Его тело прекрасно. Произведение искусства. Изящные мышцы и крепкие сухожилия. Эти шесть кубиков пресса. Его стройные, накаченные бедра и этот гигантский член.

“Моя очередь”, - шепчет он. “Ложись на кровать”.

Сбитая с толку, я снова встаю и подхожу к краю кровати. Он тоже встает, переходя на другую сторону. “Мертвая точка, Сэвидж. Поторопись.”

Я лежу на кровати, между моих бедер липко, мои соски твердые и пульсирующие. Я могла бы кончить снова за считанные секунды, если бы он хотя бы едва коснулся моего клитора.

“Раздвинь ноги”, - говорит он, и я делаю это автоматически, открываясь ему.

Он садится на край кровати, его пальцы обхватывают основание члена, когда он начинает его поглаживать. “Прикоснись к себе”.

Я хмурюсь. «Что?»

“Делай, как я говорю”.

Я кладу руку на свою киску, тепло касается моих пальцев. “Что ты хочешь, чтобы я сделала дальше?”

“Мне нужно командовать каждым твоим движением?” спрашивает он.

Я ничего не говорю. Просто жду его следующего приказа.

“Проследи за своим клитором”, - говорит он низким голосом.

Я делаю это, используя только указательный палец. “Вот так?”

"Да. Не слишком сильно.” Я немедленно увеличиваю темп, не в силах остановиться. “И не слишком быстро. Остановись.”

Я делаю паузу, крошечный кусочек плоти пульсирует под кончиком моего пальца.

“Убери свою руку. Я тебя не вижу.”

Он не может решить, чего он хочет от меня. Я опускаю руку, передвигая ноги так, чтобы ступни лежали ровно на матрасе, колени согнуты, ноги все еще раздвинуты, и смотрю на него. Я наблюдаю, когда он начинает ласкать себя, его голодный взгляд прикован к месту между моих бедер.

Без предупреждения он встает и ползет вверх по матрасу. Ползет по мне. Пока он не седлает мои плечи, мою шею, его член прямо перед моим ртом. “Позволь мне кончить тебе на лицо”.

Я знала, что он этого захочет. Больной ублюдок.

Но я тоже этого хочу.

Он яростно гладит себя, из его горла вырывается низкое ворчание. Он так близко. Я чувствую его запах. Чувствую его. Его член касается моего лица, и я облизываю губы, складывая их вместе. Гортанный стон вырывается у него, когда он дразнит мой рот головкой своего члена, и я высовываю язык, облизывая его. Пробуя его на вкус.

“Черт возьми, Саммер”. Он выдавливает слова на выдохе, и я чувствую, как его сперма попадает мне на лицо. На мои щеки. Мои губы. Снова и снова, не прекращающимся потоком. Он громко стонет, и я открываю глаза, наблюдая, как он растворяется во мне.

На мне.

Когда все заканчивается, он протягивает руку, окунает пальцы в собственную сперму и размазывает ее по моим губам, обводя их форму. “Так чертовски идеально”, - шепчет он, его комплимент зажигает меня изнутри.

Он встает с кровати, не сказав больше ни слова, оставляя меня там. Все мое тело пульсирует, и его сперма на всем моем лице. Я думаю о том, чтобы вытереть её пальцами, и собираюсь сделать именно это, когда он возвращается с мокрым полотенцем в руке.

“Я помою тебя”. Его голос холоден. Почти клинический. Как будто он врач, а я его пациентка, а не девушка, на которую он только что кончил.

Я лежу и принимаю это, закрыв глаза, пока он вытирает сперму с моего лица. Его прикосновения безличны, и он не говорит ни слова. Даже не дышит тяжело. Он полностью контролирует себя.

Это приводит в бешенство.

Когда он заканчивает, то встает с кровати и возвращается в ванную. Я перекатываюсь на бок, подпираю голову рукой и осматриваюсь вокруг. Комната полностью погружена в темноту, и я хотела бы знать, который сейчас час.

“Ты должна уходить”.

Я сажусь, когда слышу его низкий голос, ищу его в тусклом свете. Я нахожу его стоящим в проеме двери смежной ванной, совершенно голым, со скрещенными на груди руками.

”Я думала..."

“Значит неправильно подумала”, - перебивает он, отталкиваясь от дверного косяка и приближаясь к кровати. “Я закончил с тобой”. Он наклоняется и хватает мою одежду, бросая ее в меня. “Одевайся и выходи”.

Я вскакиваю с кровати и делаю, как он говорит, натягиваю одежду так быстро, как только могу, все мое тело дрожит, но теперь по другой причине. Все приятные чувства, которые я могла бы испытывать, покинули меня. Теперь я просто злюсь.

Я разъяренна.

“Мне нужен мой дневник”, - говорю я ему, надевая обувь, не утруждая себя носками.

Он смеется, действительно смеется, ублюдок. “Ты думаешь, что одна отбитая сессия вернет тебе дневник? Я так не думаю.”

“Ты обращаешься со мной как с дерьмом”, - плюю я в него, ненавидя боль, пронзающую меня. “Как будто я ничего не стою”.

“Знакомо, верно? Разве не так ты относишься к себе?” Он приподнимает бровь.

Я подхожу к нему, мои руки сжаты в кулаки. “Что, черт возьми, ты знаешь обо мне?”

«Больше, чем ты думаешь. Я наблюдаю за тобой. Ты ходишь по этому кампусу, как будто никто не может прикоснуться к тебе, но в глубине души у тебя нулевая самооценка”. Он делает шаг вперед, наклоняясь так, что его лицо оказывается напротив моего. “Найди себе цену, Сэвидж, и докажи мне, что ты стоишь большего.» Он пренебрежительно машет на меня рукой. “А теперь убирайся”.

“Я ненавижу тебя”, - говорю я, мой голос дрожит от гнева.

“Ты ненавидишь себя еще больше, потому что наслаждалась каждой секундой этого”, - говорит он со злобной улыбкой. “А теперь уходи”.

Я поворачиваюсь и ухожу, не сказав больше ни слова.

17 глава

Саммер

Пятница, полдень, я в библиотеке, сижу за своим обычным столом. Мой учебник по американскому правительству открыт передо мной. Я пытаюсь читать, но мои глаза хотят закрыться, глава такая скучная. И я устала после прошлой ночи с Уитом.

Я побежала через кампус обратно в свою комнату, боясь, что кто-нибудь меня поймает. Я вернулась в свое общежитие почти ровно в десять. Дежурный консультант строго посмотрела на меня, когда я вошла, и я была уверена, что меня поймали.

“Ты чуть не опоздала”, - сказала она и указала на часы на стене прямо над ее головой.

Было ровно десять часов.

“Простите. Я занималась вместе с подругой.” Я улыбнулась ей, надеясь, что это прозвучало убедительно.

Наверное, так оно и было. Она позволила мне вернуться в мою комнату, не сказав больше ни слова.

Я так рада, что не ворвалась туда, как разъяренный Невероятный Халк. Весь этот разговор с Уитом так разозлил меня. Его отношение - полная чушь. И что он знает о том, как я отношусь к себе? Пытается подорвать мою самооценку? Большую часть времени он хвалит мое отношение, а теперь утверждает, что я недостаточно люблю себя или что-то в этом роде?

Боже, я его терпеть не могу. Он не мой психотерапевт, это уж точно. Он сексуальный маньяк-психопат, который относится к женщинам как к объектам, а не как к реальным людям. Поговорим о том, что я облажалась.

Как сильно я хочу увидеть его снова. Если я думаю, что у него есть проблемы, то я точно знаю, что у меня они тоже есть.

Злясь на себя, на все, я захлопываю книгу, заслужив шиканье мисс Тейлор за свои усилия. Я игнорирую ее, расстегиваю молнию на рюкзаке и засовываю учебник внутрь. Я также засовываю туда свой блокнот. У меня еще есть сорок минут до начала занятий, но я ни за что не буду готова к сегодняшнему тесту. К черту все это. Кроме того, кто устраивает викторины в пятницу днем? Придурки-садисты, вот кто.

Схватив свой рюкзак, я притягиваю его к себе и обхватываю руками, кладу голову на него, как на подушку, закрывая глаза. Я немного вздремну. Никто меня не побеспокоит.

Надеюсь.

Но надежды - для мечтателей и идиотов, потому что всего через несколько минут после моего спонтанного сна я слышу, как кто-то шепчет мою фамилию. Кто-то мужского пола. Я открываю глаза и замечаю Уита, стоящего среди стеллажей. Он наклоняет голову вправо, показывая, что хочет, чтобы я подошла к нему.

Я поднимаю голову, мой взгляд не отрывается от него, когда я произношу слово "нет".

Его челюсти сжимаются, и он идет к моему столу, возвышаясь надо мной, как лорд, смотрящий сверху вниз на своего скромного слугу. Я его слуга. Предназначалась для того, чтобы развлекать его всякий раз, когда он этого захочет.

“У тебя нет выбора”, - говорит он сквозь стиснутые зубы. “Пойдем со мной сейчас или заплатишь за это”.

“Может быть, я хочу заплатить цену”, - спокойно говорю я ему.

“Сэвидж”, - он практически рычит, его глубокий голос омывает меня.

Как будто я не могу контролировать себя, я поднимаюсь на ноги и иду к нему. Нет смысла бороться с этим. Бороться с ним. Мы собираемся делать все, что мы делаем, независимо от того, как сильно я протестую. Это все равно произойдет.

Он хватает меня за руку, его пальцы переплетаются с моими, прежде чем он толкает меня глубже в бесконечные ряды книг. Я позволяю ему тащить меня, когда он поворачивает налево, потом направо. Затем еще один поворот налево. Пока мы не заходим так глубоко в библиотеку, что я не вижу света из массивных окон, расположенных вдоль здания. Я тоже не слышу никаких голосов. Только электрический гул подвесных светильников, висящих над нами, и шум моей крови, шумящей в ушах.

Уит поворачивается ко мне лицом, прижимая меня к книгам, его тело так близко, что касается моего. Я с вызовом вскидываю голову и смотрю на него. “Чего ты хочешь?”

Его губы изгибаются в едва заметной улыбке. “Твои трусики”.

Я закатываю глаза. “Серьезно?”

Он кивает. Наклоняется так, что его лицо оказывается прямо напротив моего, его губы смыкаются, когда он шепчет: “Хотя не сейчас”.

"Не сейчас?"

“Я хочу сначала сделать их красивыми и влажными”, - говорит он, как раз перед тем, как его рот касается моего.

Его губы наэлектризованы, зажигая энергию между нами. Это то, чего я жаждала прошлой ночью, а он не дал мне этого. Он был таким холодным.

Отдаленным. Приводящим в ярость. Никаких поцелуев. Никакой близости.Я хочу этого. Его губы на моих. Пожирающие меня. Поцелуй - это интимно. Это сближает людей, даже незнакомых. Он был первым парнем, которого я по-настоящему поцеловала, и с тех пор я пристрастилась к его вкусу.

Я приоткрываю губы для его проникновения, и его язык скользит по моему, кружа. Толкаясь. Я стону ему в рот, мои руки тянутся к нему, ложатся на его грудь, сжимают лацканы его форменного пиджака. Он просовывает руки мне под юбку, кладет их на мою задницу, разминая мою плоть, притягивая меня к себе.

Он твердый под брюками. Конечно, это так. Разве он бывает в спокойном состоянии, когда мы вместе? Зная, что я так поступаю с ним, я чувствую себя сильной. Несмотря на то, как ужасно он обращается со мной, какой он жестокий и равнодушный, я все равно влияю на него.

Знание - это сила, часто говорил мне Джонас. И он прав. Я просто никогда не думала, что это применимо к чему-то подобному.

Без особых усилий Уит поднимает меня, и я обхватываю ногами его талию, прижимаясь к нему, позволяя ему поглотить меня.

Я поглощаю его в ответ.

Мы целуемся и целуемся, кажется, часами. Он не перестает пожирать мой рот. Это почти так, как если бы вся эта энергия была заперта внутри него, умирая от желания вырваться наружу. А я - рецептор, страстно желающий большего.

“Прошлой ночи было недостаточно”, - бормочет он после разрыва поцелуя.

Я ничего не говорю, вздох покидает меня, когда он облизывает мою шею.

“Я не могу перестать думать о тебе”, - продолжает он твердым голосом. Полный раздражения. “Ты сводишь меня с ума”.

Едва слышный смешок покидает меня, и он дергает меня за кончик хвостика, утыкаясь лицом в мое. ”И не в хорошем смысле".

Я пристально смотрю на него, мое сердце бешено колотится, мои губы припухли от его поцелуев. Его взгляд опускается на мой рот, задерживаясь там, и он наклоняется, впиваясь зубами в мою нижнюю губу. Только до тех пор, пока у меня не вырывается всхлип, и я клянусь, он мог порвать кожу, пока наконец, не ослабил хватку.“Я ненавижу тебя”, - шепчу я, потому что это единственное, что я могу сказать.

“Я тоже тебя ненавижу, Сэвидж”, - бесстрастно отвечает он, опуская меня на пол и убирая руки с моего тела, прежде чем отойти от меня. “Теперь сними свои трусики”.

Не сводя с него глаз, я залезаю под юбку и срываю их, неловко переступая через них и чуть не падая. Я протягиваю руку и упираюсь ладонью в полку, прежде чем прижать нижнее белье к его груди. Он ловит чёрный комочек, потирая пальцами промежность.

«Мокрая”. Он подносит их к носу и вдыхает. “Пахнет так же, как ты”.

“Ты чертовски отвратителен”, - плюю я в него, хотя я не имею в виду ни слова из этого. Наблюдая за тем, как он нюхает мои трусики, я становлюсь еще влажнее. Боже, я такая же развратная, как и он. Если я не буду смотреть на это, у меня может потечь по бедрам, и мне все равно придется идти на занятия.

Черт, мне все еще нужно пройти тест.

“Тебе это нравится”, - говорит он понимающе. “Я уезжаю в эти выходные”.

Разочарование захлестывает меня изнутри, но внешне я остаюсь спокойной. “Какая проблема”.

“Ты будешь скучать по мне?” спрашивает он.

”Ни за что на свете". Чувствуя себя храброй, я пытаюсь протиснуться мимо него, но он хватает меня одной рукой, а другой засовывает мои трусики в карман.

Он ухмыляется. “Я уверен, что ты будешь скучать по мне”.

“В твоих снах”, - парирую я, ненавидя то, насколько он точен.

“Ты это сделаешь”. Он толкает меня, его тело прижато к моему. “Ты будешь лежать одна в своей маленькой кровати, придаваясь воспоминаниям о нас. Выкрикивая мое имя, когда заставишь себя кончить, хотя этого будет недостаточно. Без меня, там.” Он утыкается носом в мою щеку, прикосновение странно сладкое. Почти успокаивающе. “Тебе нужны мои пальцы глубоко внутри тебя. Мой рот, мой язык на твоей влажной киске.”Я тяжело сглатываю, мои глаза закрываются, когда я чувствую, как его рот скользит по моему лицу, пока не останавливается у моего уха. “Ты была создана для меня, ты же чувствуешь это. Ты такая же больная и испорченная, как и я.”

Я дрожу. Прерывистое дыхание покидает меня, и он кусает меня за ухо, заставляя меня хныкать. “Когда я вернусь, я трахну тебя”.

Возбуждение зажигает меня изнутри от его слов. “Куда ты уезжаешь?”

“Не твое собачье дело”, - говорит он, с усмешкой отталкиваясь от меня. “Спасибо за подарок”.

Он поворачивается и оставляет меня там, уходя, не оглядываясь. Я смотрю, как он уходит, дрожа как осиновый лист, презирая то, как легко ему просто... бросить меня.

Типично. Все они в конце концов бросают меня.

Он такой же, как и все остальные.

Я жду несколько минут, прежде чем возвращаюсь к столу. Мой рюкзак все еще лежит там нетронутым, и я знаю, что это из-за Уита меня больше никто не беспокоит. Я могу это оценить, но единственная причина, по которой они беспокоили меня в первую очередь…

Из-за Уита.

Он каким-то образом стал одновременно моим защитником и моим кошмаром.

Схватив свои вещи, я иду в уборную и пытаюсь собрать себя воедино. Я в полном беспорядке. Мои волосы выбиваются из конского хвоста, и после мытья рук я поправляю их, изучая себя. Мои глаза сверкают и немного дикие. Мои щеки порозовели, а губы все еще припухшие, и все это после наших поцелуев. Почему я хочу его, когда он так ужасно обращается со мной? Что со мной не так? Это все из-за того, что мы всегда хотим того, чего не можем иметь? Я не знаю, но дело в том, что я могу заполучить его. Он был у меня. Не во всех отношениях, которых я хочу, но мы приближаемся к этому. Мы собираемся заняться сексом. Я собираюсь узнать, каково это - иметь Уита внутри своего тела.

Моя киска сжимается от одной только мысли, напоминая мне, что я стою здесь без нижнего белья. Сильный ветер может подняться, когда я буду прогуливаться по кампусу, подхватив мою юбку, и все могут меня увидеть.

Мне вроде как все равно.

Дверь уборной распахивается, и входит Кейтлин. Наши взгляды встречаются, и она закатывает глаза, останавливаясь у раковины рядом с моей, чтобы вымыть руки. Я откровенно наблюдаю за ней, раздражение наполняет меня. Только что она была моим другом, а теперь она мой враг. Я этого не понимаю.

Я не понимаю никого из людей в этой школе. По правде говоря, они все чертовски ужасны.

“На что ты смотришь?” - рявкает она на меня.

“Я ни хрена тебе не сделала, и все же ты меня ненавидишь”, - честно говорю я.

Она закрывает кран и опускает руки в раковину, прежде чем подойти к автомату для раздачи бумажных полотенец, чтобы оторвать кусочек. Она вытирает руки, стоя ко мне спиной, и я жду ее ответа. Должно быть, это какая-то тактика отвода глаз.

Что угодно. У меня еще есть время.

Наконец Кейтлин поворачивается ко мне лицом, ее лицо ничего не выражает. Клянусь Богом, ни у кого в этой школе нет эмоций. “Я не ненавижу тебя”.

Я ошеломлена ее простым заявлением. “Я тебе не верю.”

Она пожимает плечами. “Это правда. Я ничего не чувствую к тебе. Моя проблема в том, что я не понимаю, почему Уит так сильно интересуется тобой.”

”Он не заинтересован в..."

“Не утруждай себя утверждением, что это не так, когда ты знаешь, что это неправда. Я видела, как он смотрел на тебя в ресторане. Как он попросил всех в этом кампусе превратить твою жизнь в настоящий кошмар, только для того, чтобы развернуться и отозвать нас всех”, - говорит она, признавая все, что я подозревала. “Он что-то чувствует к тебе, хотя никогда ничего ни к кому не чувствует, кроме своих друзей и своей семьи. И точно не к какой-то девушке. Он только использует.”

Я смотрю на нее, ошеломленная ее словами, хотя они не являются неожиданностью. Я просто никогда раньше не слышала, чтобы кто-то говорил это так откровенно.

Кейтлин прекрасно описывает Уита.

“Так почему ты?” - спрашивает она, когда я ничего не говорю. “Я этого не понимаю. Никто этого не понтмает. В тебе нет ничего особенного. Кстати, без обид, но я не понимаю, почему он так очарован тобой. Кто ты вообще такая?”

Я помню, как впервые увидела Уита на вечеринке в квартире его родителей. Началось ли это тогда? Когда нам было всего четырнадцать?

“Я никто”, - наконец говорю я, направляясь к двери. “Я не имею значения”.

“Но для него имеешь”, - напоминает она мне.

Потянувшись к ручке, я улыбаюсь ей, открывая дверь. “Полагаю, что да”, - говорю я перед тем, как выйти.

18 глава

Уит

Я приехал в город на выходные, потому что был вызван моим собственным лордом и хозяином, чтобы появиться в его квартире. Я появляюсь у отца поздно вечером в пятницу, оттягивая свой визит, насколько это возможно, и радуясь, что к моему приезду он уже в постели.

Я наливаю себе выпить и иду в свою комнату, бросаю сумку на край кровати и вытаскиваю несколько вещей, кладу их на прикроватный столик вместе со своим напитком. Я машинально полностью раздеваюсь и откидываю покрывало, проскальзывая под него. Беру свой стакан со стола и сначала делаю глоток выдержанного виски. Пока не выпиваю все до последней капли и облизывая губы, наслаждаюсь жжением, покрывающим мое горло.

Как гребаный дегенерат, я хватаю скомканные трусики с того места, где оставил их на столе, и подношу их к носу, глубоко вдыхая. Я все еще чувствую ее запах. Мускусно-сладкий. Как секс. Воспоминание о ее вкусе наполняет мой рот, и я закрываю глаза, спуская ее трусики вниз по груди и оборачивая их вокруг моего уже твердого члена.

Я чертовски одержим ею и тем, как она разговаривает со мной, как будто хочет меня разозлить. Вызывающий взгляд на ее лице ранее в библиотеке наполнил меня желанием укротить ее. Сделать ее своей. Прошлой ночью, когда она использовала мое тело, чтобы кончить, бесстыдно растирая свою влагу по всей передней части моих спортивных штанов — трахая меня. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не потянуться к ней. Прикоснуться к ней.

Трахнуть ее хорошенько.

Прошлой ночью я не знал, чего хочу, и это было заметно. Я мысленно потерял контроль над ситуацией и был повсюду. Это меня расстроило. Заставило меня разозлиться на самого себя.

На нее тоже, хотя я знаю, что это было несправедливо.

Но когда жизнь вообще бывает справедливой? Моя голова наполняется ее образами с прошлой ночи. Удовольствие на ее лице, когда я дрочил над ней, как она поджимала эти пышные губы, ее язык высунулся, чтобы лизнуть. Она вздрогнула, когда первые брызги спермы попали ей на лицо, а потом просто расслабилась и приняла. Как идеальная маленькая сабмиссив, какой она и должна быть.

Блядь.

В первый раз, когда мы были вместе, когда она отсосала мне, мой член попал ей в горло, заставив ее задыхаться.

Тогда я кнчил на ее идеальные сиськи.

Иисус.

Оргазм обрушивается на меня неожиданно, и я кончаю в ее трусики, тихий стон покидает меня. Теперь я лежу, злясь, что все уже закончилось. Ненавижу то, как быстро я теряю контроль тогда, когда дело доходит до Саммер.

Она становится моей слабостью. Та, которая мне нужна. Может быть, выходные в городе с моим отцом восстановят меня. Расстояние - вот ключ к разгадке. Отвращение – ближе ко второму.

Если я буду держаться подальше от Саммер, я не буду хотеть ее так сильно. Если я вспомню, каким нуждающимся она делает меня, это вызовет у меня отвращение.

Сделав глубокий вдох, я привожу себя в порядок, затем позволяю трусикам упасть на прикроватный столик. Я беру ее дневник и открываю его, нахожу то место, где я в последний раз остановился.

Моя мать отказывается меня слушать, отворачивается от меня или меняет тему каждый раз, когда я пытаюсь с ней заговорить. Я думаю, она знает, что происходит, но она ничего не делает, чтобы остановить это. Боже упаси, чтобы она расстроила Джонаса. Все, что она делает, это порхает вокруг него, пытаясь сохранить мир, но она тоже скрывает секреты.

Прямо как я.

Все в порядке. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о Дэниеле. Сегодня я снова прогуляла школу, и мы отправились в приключение. Как раз перед тем, как он отвез меня обратно в свою квартиру и набросился на меня. Это было хорошо. Мне это понравилось, но я не кончила. Он пытался и пытался сделать так, чтобы это произошло, но, я думаю, этому не суждено было случиться. В конце концов я заставила его остановиться и подрочила ему. Он кончил меньше чем через пять минут.

Я думаю, мальчикам это дается намного легче, чем девочкам.

Я захлопываю дневник, раздраженный тем, что читаю о ее опыте с кем-то другим. Придурок, который не смог заставить ее кончить. Тупой ублюдок. Мне кажется, что я мог бы подышать на нее, и она бы кончила, она такая отзывчивая.

Только когда дело касается меня, я думаю, теперь я доволен.

Только я имею такую власть.

Раздается стук в мою дверь, и, не дожидаясь моего ответа, мой отец врывается в мою комнату. Я сажусь, засовываю дневник под простыни, хмуро глядя на него, пока он меряет шагами мою комнату.

“Уже в постели?” Он делает паузу, наблюдая за мной, приподняв брови.

“Я устал”. Я пожимаю плечами.

“Не в поисках наследницы, чтобы трахнуться?” Он отпивает из стакана, который сжимает в руке. Скотч, я уверен. “Это твой обычный план, когда ты приезжаешь в город”.

Мне даже в голову не приходило связаться с кем-нибудь из знакомых мне наследниц и узнать, не хотят ли они куда-нибудь сходить. ”Ни одна из них меня не интересует".

“Твоя мать не хотела бы с этим согласиться”. Он полностью осушает стакан, ставя его на мой ближайший комод, спиной ко мне. Его плечи прямые и напряженные. “Она оказывает давление”.

Он снова поворачивается ко мне лицом. “Скоро твой день рождения. Тебе будет восемнадцать. Ты вступишь в свои права.”

Например, вступлю на права на мой трастовый фонд.

“И что?” Я знал, что это был первый шаг во многих многоуровневых наследствах, которые у меня были с детства. Может быть, мне было восемь лет? Во-первых, это трастовый фонд, оставленный семьей моей матери. Затем, когда мне исполнится двадцать один год, я получу деньги от своего дедушки по отцовской линии. В двадцать пять остаток моего законного состояния заполнит мой банковский счет.

Мои родители больше никогда не смогут контролировать меня в финансовом отношении. Свобода так близка, что я практически чувствую ее вкус.

“Твоя мать возлагает на тебя — большие надежды. Они были навлечены на нее. Они будут навлечены и на твоих сестер,» - говорит отец с отсутствующим выражением лица.

Я знаю, что он имеет в виду. Мать встречалась с отцом, когда они учились в колледже, хотя все знали, что они поженятся еще до этого. Ланкастеры - члены американской королевской семьи. Мы не можем жениться на простолюдинке с улицы. Моя будущая жена должна быть из определенной семьи, иметь определенный возраст и родословную, ходить в определенную школу. Ее нужно допросить, проверить и обучить. Мама будет отвечать за все это. Она уже выбрала для меня идеальную девушку. Эта девушка вообще ничего для меня не значит.

”Летиция". Я произношу ее имя. Мое тело, мой разум - ничто не реагирует. Она - ноль в моем уравнении.

“Она милая девушка, Уит. Умная. Красивая. Ее родословная безупречна.”

“Она скучная”. Я дуюсь, как маленький мальчик, раздраженный тем, что все мое будущее было спланировано. “Я не хочу ее”.

“Она не кукла, которую ты возвращаешь в магазин, когда устаёшь с ней играть”, - шутливо говорит отец.

“Она кукла, к которой мне вообще не интересно прикасаться”, - парирую я, скрещивая руки на груди.

Он садится на край матраса, рассматривая меня. “Я знаю, что ты не хочешь, чтобы все было так. Я просто говорю тебе то, что говорит мне твоя мать. Это то, чего она хочет. Чего она ожидает. Она полна решимости сохранить имя Ланкастер.”

«Верно. Потому что вы двое проделали такую потрясающую работу, сохранив ее незапятнанной,» - бросаю я ему.

Он морщится. “Это утверждение справедливо. И это моя вина, что мы развелись. Это я ей изменил.”

Боже, этот человек просто бесит. Он говорит обеими сторонами своего рта. Он берет на себя всю ответственность за это дело, как и должен, но теперь я кое-что понимаю. Например то, что моя мать прогнала его. Толкнула его в объятия другой женщины. Я не видел этого тогда, когда это случилось, но теперь начинаю понимать.

“Ты поощряешь меня делать то же самое, разве ты не видишь? Меня не интересует Летиция. Она милая, но она меня не привлекает. Я не могу представить себя женатым на ней, трахающимся с ней время от времени, пока у меня есть романы на стороне”. Я ткнул в него пальцем. “Мне не нужна твоя жизнь. Перестань пытаться навязать мне её.”

Мы молча смотрим друг друга, и отец оглядывается через плечо, уставившись на пустой стакан на комоде. Я уверен, что он ничего так не хотел бы, как залить себе в глотку побольше спиртного, чтобы ничего не чувствовать. “Иногда у нас нет выбора, сынок”.

“Это чушь собачья, и ты это знаешь”, - выплевываю я. “Вы с мамой навязываете мне свои планы, но вы оба закончили тем, что были несчастны и развелись. Я никогда не женюсь.”

“Сын—”

“Я не такой”. Я чувствую, что у меня начинается истерика, но к черту это. “Брак - это ловушка. Фарс. То, что придумало общество, у которого редко есть шанс выжить. Ты знаешь, что у меня нет ни единого воспоминания о вас двоих, счастливых вместе? Ни одного. Большинство моих воспоминаний связаны с тем, как вы двое ругаетесь. Спорите.”

Они шипели друг на друга сквозь стиснутые зубы. Шепотом - кричали, чтобы другие люди их не услышали, но мы всегда их слышали. Их споры пугали моих сестер. Слуг уволили за подслушивание. Моя мать всегда упоминала имена других женщин, а мой отец всегда отрицал, что у него был роман.

Но они были. Он это делал. Он много лет оставался с Джанин Уэзерстоун. Как будто он был зависим от нее.

Если она хотя бы отдаленно похожа на свою дочь, я понимаю его.

Взгляд моего отца, так похожий на мой, прищуривается. "Отлично. Хочешь какой-нибудь фантастический совет? Что бы я тебе сказал, если бы деньги и семья не были замешаны, и мы были бы просто обычными людьми?”

Я киваю. “Скажи мне”.

“К черту правильную родословную и важные фамилии. Найди кого-нибудь, кто воспламеняет тебя каждый раз, когда ты просто смотришь на нее. Кто-то, с кем ты можешь разговаривать, драться и трахаться так же яростно. И как только ты найдешь эту женщину, не отпускай ее”, - яростно говорит он.

Он хватает свой стакан, позвякивая льдом, прежде чем допить последние капли алкоголя. “Ты можешь либо делать то, что должен, и радовать свою семью, либо делать то, что хочешь, и положить хуй на весь мир. Это твой выбор, Уит.

Прежде чем я успеваю сказать что-нибудь еще или задать ему какие-либо вопросы, он выходит из моей комнаты, хлопнув за собой дверью.

19 глава

Саммер

Мое имя, прошептанное в темноте, пробуждает меня. Сначала я подумала, что мне это снится. Голос был глубоким. Знакомым. Напомнил мне Уита.

Я снова слышу свое имя и ерзаю под одеялом, изо всех сил пытаясь заснуть. Сон будет хорошим, если в нем замешан Уит. Я не хочу ничего пропустить.

Твердые пальцы сжимают мое плечо. “Сэвидж”.

Мои глаза распахиваются, и я вижу темную фигуру, нависающую надо мной. Я приоткрываю губы, крик поднимается к моему горлу, и рука в перчатке опускается на нижнюю часть моего лица, заставляя меня замолчать. Мое сердце бешено колотится, мой крик приглушен перчаткой, и я вырываюсь из его хватки.

Он утыкается своим лицом в мое. Острые скулы. Аккуратный подбородок. Мягкий рот и ледяные глаза.

Уит Ланкастер. Во плоти.

“Помолчи”, - шепчет он с угрозой в голосе. Смертоносный.

Я мечусь, поражаясь тому, какая сильная у него рука, прижимающая мою голову к кровати. Запах дорогой кожи наполняет мой нос, и я испытываю искушение укусить его пальцы в перчатках. Он тянется ко мне, используя другую руку, чтобы удержать меня, его тело накрывает мое, чтобы я не двигалась. “Какого хрена, Сэвидж?”

Мое сердце колотится так сильно, что кажется, оно вот-вот вырвется из груди. Он должен это почувствовать. Должен знать, как я напугана.

“Это всего лишь я”, - шепчет он. “Успокойся”. Его тон становится мягче, чем обычно, и я немедленно делаю, как он просит, мое тело замирает, как и мои мысли. Я прерывисто вздыхаю, что является борьбой под его обтянутой кожей рукой, и, словно почувствовав мою внезапную уступчивость, он убирает руку с моего рта.

Я громко выдыхаю, наблюдая, как он поднимается на ноги и начинает ходить по комнате. Он одет во все черное. Черная толстовка с капюшоном и спортивные штаны. На ногах черные кроссовки "Найк", а волосы прикрывает черная шапочка.

“Почему ты так одет?” - спрашиваю я, мой голос хриплый ото сна.

“Я не хотел, чтобы кто-нибудь меня видел”, - говорит он, стоя ко мне спиной, подходит к окну и раздвигает занавески, чтобы выглянуть наружу.

“Пусть твоя сестра взломает систему безопасности”, - говорю я ему.

Он оглядывается через плечо. “Ее здесь нет. Я буквально пробрался в холл твоего общежития, держась в тени.”

"Почему?” - недоверчиво спрашиваю я. “Сегодня суббота. Я думала, ты уехал на выходные.”

“Я вернулся пораньше”. Он опирается руками в перчатках на подоконник, одна нога выставлена вперед, его взгляд устремлен на вид, пока он говорит со мной. “Я не мог перестать думать о тебе”.

Я сажусь в постели, его признание заставляет меня выпалить единственное слово, которое приходит мне в голову.

"Почему?» Он отталкивается от подоконника и возвращается к моей кровати, его руки обхватывают мое лицо, заставляя меня посмотреть на него.

“Как будто мои мысли поглощены только тобой. Я дрочил прошлой ночью, думая о тебе. Сегодня утром я снова дрочил, думая о тебе. Мы еще даже не трахались, а я уже чертовски одержим.”

Уит отпускает мое лицо, отпрыгивает от меня, как будто я могу быть больной, вскакивает на ноги и снова расхаживает по полу.

“Ты одет так, как будто собираешься ограбить это место”, - говорю я дрожащим голосом. “Ты многим рискуешь, пробираясь в мою комнату”.

“Я ни хрена не рискую, учитывая, что моя семья владеет этой школой, и у меня не будет проблем. Они могли бы найти меня в твоей постели с тобой, насаженной на мой член, и они бы ни черта с этим не сделали.» Он тычет в меня пальцем. “То, чем я рискую - это все мое гребаное будущее прямо сейчас. Не то чтобы тебе было на это наплевать.”

Я хмурюсь, не совсем понимая, что он имеет в виду. “Какое отношение я имею к твоему будущему?”

“Ты морочишь мне голову, когда я вообще не должен думать о тебе, Сэвидж. Ты для меня никто.”

Слова жестокие, но за ними нет никаких настоящих чувств, поэтому я не обижаюсь на то, что он только что сказал.

“Тогда почему ты здесь?” - тихо спрашиваю я.

Уит запускает руки в волосы, убирая их со лба, пока изучает меня. «Я не знаю.» Его голос звучит определенно измученно.

Его мучения - это моя сила. Я та, кто делает это с ним. Не совсем уверена, что он имеет в виду под будущим комментарием, но сейчас это не имеет значения. Что действительно важно, так это то, что он вернулся. Он вернулся в кампус из-за меня. Для меня.

Я откидываю одеяло и встаю на колени, тянусь к подолу огромной футболки, в которой ложилась спать. Одним плавным движением я снимаю рубашку, отбрасывая ее в сторону. На мне только трусики и ничего больше, и его взгляд опускается на мою грудь, его глаза пылают жаром. Я встаю на четвереньки и ползу по кровати, пока не оказываюсь на самом краю, и он останавливается прямо передо мной, его рука в черной кожаной перчатке скользит под мой подбородок и откидывает мою голову назад, так что у меня нет выбора, кроме как стоять на коленях.

“Ты – делаешь подношение?” - спрашивает он обманчиво мягким голосом, его глаза блестят.

Прохладный воздух пробегает по моему телу, заставляя меня дрожать. Заставляя мои соски затвердеть почти до болезненных точек. “Если я та, кого ты хочешь, тогда да”.

“Ты всегда та, кого я хочу”.

Я моргаю, глядя на него, потрясенная его признанием, очевидной тоской в его глазах, когда они скользят по моему лицу. Он проводит рукой по всей длине моей шеи, по ключице. Гладкая черная кожа, мягкая и прохладная на моей разгоряченной, я закрываю глаза, задыхаясь, когда он проводит костяшками пальцев по моей груди.

“Ты заставляешь меня хотеть того, чего я не могу иметь». Он зажимает мой сосок большим и указательным пальцами, потягивая его. Заставляя меня вздрагивать. Он делает то же самое с другим моим соском, покручивая его, пока я не вскрикиваю, прежде чем он отпускает его, наклоняет голову и ласкает языком пульсирующий кусочек плоти не так долго, как я хочу.

Уит отходит от кровати, его взгляд все еще прикован к моему блестящему соску. ”Почему, черт возьми, я всегда хочу причинить тебе боль?"

Похоже, он измучен. И если он пытается угрожать мне, это не работает.

Я обхватываю ладонями свои груди, лаская себя. “Ты все равно не сможешь”.

"Почему нет?" Он хмурится.

“Потому что мне слишком нравится, как ты прикасаешься ко мне”. Я провожу большим пальцем по своему влажному соску, моя киска наполняется теплом от его взгляда, когда он наблюдает за каждым моим движением. “Я даже наслаждаюсь болью”.

Его глаза темнеют от жара. “Ты такая же, как и я.”

Я киваю. “Мы похожи”.

Он тяжело сглатывает, его кадык двигается, прежде чем он произносит: ”Засунь руку в трусики".

Я делаю, как он говорит, погружая пальцы в перед своих бледно-розовых трусиков. В них нет ничего особенного. Но он смотрит на меня так, как будто я ношу дорогое белье только для него. От этого взгляда я промокаю насквозь, и мои пальцы погружаются в складки, проникая сквозь мои соки. Я такая мокрая, я уверена, он это чувствует.

“Дай мне свою руку”, - требует он, и я вытаскиваю руку из нижнего белья, мои покрытые соком пальцы блестят. Он резко вдыхает, его грудь поднимается, прежде чем он дотягивается до моего запястья и подносит мою руку к своему рту. Он высовывает язык и медленно проводит им по каждому из моих пальцев. У меня перехватывает дыхание, я смотрю на его язык, возбужденная тем, как он облизывает мои пальцы, как будто наслаждается моим вкусом.

“Сделай это снова”, - шепчет он мне в ладонь. Я перевожу взгляд на него, и он нежно целует мою руку. “Дай мне услышать, насколько влажной я тебя делаю”.

Снова мои пальцы между бедер, моя рука занята тем, что туго натягивает розовый хлопок. Мой клитор пульсирует, когда я тру его, и я увеличиваю скорость, влажные, хлюпающие звуки наполняют комнату. Он наклоняется и обводит пальцами в перчатках мое запястье, останавливая меня, его лицо на моем, его дыхание обдувает мои губы.

“Я собираюсь трахнуть тебя сегодня вечером”, - шепчет он.

Я киваю, мои глаза широко раскрыты и не моргают.

“Я хочу, чтобы ты кончила первой”, - продолжает он, крепче сжимая мое запястье. “Ты этого хочешь?”

“Да”, - выдыхаю я без колебаний.

“Не двигайся”, - говорит он.

Я остаюсь неподвижной, когда он убирает руку с моего запястья, наблюдая, как он забирается на кровать позади меня. Он ложится и просовывает голову мне между ног, его лицо прямо у моей киски. “Убери руку”, - требует он, и я вытаскиваю ее из своего нижнего белья, задыхаясь от предвкушения.

Он остается полностью одетым, его руки в перчатках надавливают на внутреннюю сторону моих бедер, раздвигая меня шире. Осторожными движениями пальцев он отодвигает мои трусики в сторону,обнажая меня, и я наблюдаю, как он изучает мою киску, его губы приоткрываются, язык выскальзывает, чтобы коснуться уголка рта. “Такая чертовски мокрая». Мои бедра дрожат — все мое тело дрожит, пока я жду, когда он сделает движение. Он поднимает голову, его рот оказывается прямо в центре моей киски, и он утыкается в меня носом. Дразнящие, легкие поглаживания, от которых у меня кружится голова и учащается сердцебиение.

“Сядь мне на лицо”, - шепчет он, но я этого не делаю. Что, если я его задушу? Что, если я—

Его руки сжимают мою задницу, и он прижимает меня к себе, так что у меня нет выбора, кроме как делать то, что он требует. Он высовывает язык, облизывает мои складки, мой клитор.

Кружит вокруг него, исследуя каждую частичку меня. Его пальцы скользят ближе к моей щелке, поглаживая меня, дразня, в то время как я практически трусь о его лицо. Наши взгляды встречаются, и я очарована жаром в его глазах, тем, как он пристально наблюдает за мной, пожирая меня взглядом.

Он проводит указательным пальцем вверх и вниз по моей попке, его прикосновение легкое, как перышко. Дрожь пробегает по мне, предупреждающий знак того, что мой оргазм уже близок, и я раздвигаю ноги шире, запрокидывая голову назад и бесстыдно раскачиваюсь навстречу его рту. Он сжимает мою задницу, прижимая меня к себе, его язык набирает скорость, и я тянусь к его волшебному рту, отчаянно желая большего.

Оргазм накатывает, его имя срывается с моих губ, когда я скольжу взад и вперед по его лицу, его язык порхает по моему клитору, его палец прижимается к моей заднице. Моя киска сжимается, мое зрение затуманивается, когда я откидываю голову назад, стон звучит глубоко внутри меня. Он не сдается. Его рот все еще ласкает меня, его палец в перчатке гладит мою попку, его другая рука обнимает меня за талию и прижимает к себе, пока он яростно поглощает меня.

Еще один оргазм следует за первым, почти сразу, удивляя меня. Он не такой сильный, но все равно вызывает дрожь, пробегающую по мне, оставляя меня задыхающейся, беспомощной. Мышцы моих бедер напрягаются, когда я пытаюсь оторваться от него, и он ослабляет хватку, чтобы я могла рухнуть рядом с ним. Я закрываю глаза, пытаясь успокоить свои мысли, свое сердце. Боже, это было напряженно. То, как он смотрел на меня. Косался меня. Никто раньше не прикасался ко мне там, и я никогда не знала, что это может быть так... хорошо.

Я слышу, как он скатывается с кровати. Снимает перчатки, кожа издает шлепающий звук, когда он бросает их на мой стол. Одежда шуршит, когда ее снимают, а я остаюсь неподвижной с закрытыми глазами, предвкушение охватывает меня, пока я жду его возвращения.

Матрас прогибается под его весом, и я чувствую, как его пальцы касаются моих бедер, когда он стягивает мои растянутые трусики вниз по ногам, полностью снимая их. Он перекатывает меня на спину и забирается на меня сверху, его тяжелый вес почти успокаивает, прижимая меня к кровати. Он убирает мои волосы со лба, его прикосновение странно нежное, и я медленно открываю глаза, чтобы обнаружить, что он наблюдает за мной, вся обычная холодность в его взгляде растаяла, сменившись безошибочным теплом.

“Ты жива?” - сардонически спрашивает он.

Я растягиваюсь под ним, его твердый член упирается мне в живот. “Я так не думаю”.

“Ты грязная гребаная девчонка, с каким нетерпением ты каталась на моем лице”. Он наклоняется, его губы на моих, его язык погружается в мой рот. Он весь пропитан моим запахом, и я чувствую свой вкус. Солоновато-сладкий.

“Это было приятно”, - бормочу я ему в губы, обнимая его, мои руки скользят вниз по его спине.

Он приподнимается, его руки упираются в матрас по обе стороны от моего лица, нависая надо мной. ”Мне не следовало приходить сюда сегодня вечером".

Я игнорирую его слова, предпочитая вместо этого закрыть глаза и выгнуться навстречу ему.

Уит прижимает мое плечо к матрасу, удерживая меня с силой. “То, что есть между нами, бессмысленно”.

Вот он снова пытается убедить самого себя.

“Я использую тебя только потому, что у меня есть твой дневник”, - напоминает он мне, его рот внезапно оказывается у моего уха. “Я узнаю все твои маленькие грязные секреты, Сэвидж. Ты была первоклассной шлюхой с тех пор, как пошла в старшую школу.” Гнев внезапно захлестывает меня. Почему он должен открывать рот и говорить такие дерьмовые вещи? Он все разрушает. Я пытаюсь сбросить его со своего тела, но он слишком тяжелый. Слишком сильный.

”Слезь с меня".

“Маленькой первокурснице Саммер Сэвидж нравилось красться по кампусу, трахаться со своим восемнадцатилетним парнем”, - напевает он мне на ухо, его пальцы нежно скользят по моей руке, находят мое запястье и сжимают его, как тиски. “Старина Дэниел был тупым ублюдком, не так ли?”

Все мои прежние нежные чувства к Уиту испаряются с каждым его жестоким словом. “Заткнись”.

“Правда причиняет боль? Твои записи становятся все лучше и лучше”. Он поднимает мою руку над головой, удерживая ее там, пока окидывает меня пристальным взглядом. “Хотя я чувствую, что в этом дневнике есть кое—что недосказанное”.

Страх обвивает мои внутренности своими щупальцами, затягивая все туже и туже. После того, как мои отношения с Дэниелом закончились, Йетис, наконец, полностью вонзил в меня свои когти. И как только Уит прочтет эти записи?

Я предполагаю, что он не захочет иметь со мной ничего общего.

“У тебя есть секреты даже от самой себя, не так ли?” Он прижимается своим торсом к моему, и я чувствую, как его член толкается в мою киску. Он хватает меня за другое запястье и поднимает его над моей головой, так что он сжимает их оба, и я чувствую себя в ловушке. Беспомощной.

Пробужденной.

Я не понимаю, почему его гнев и грубые слова так сильно заводят меня, но я беспомощна перед этим. Мы больны. То, что мы делаем, просто... развратно.

Уит опускается ниже, его рот на моей груди, покрывает мою чувствительную кожу совершенно сладкими поцелуями. Он втягивает один сосок в рот и сосет, и сосет, заставляя меня извиваться под ним. Он делает то же самое с другим, кусая плоть, впиваясь в нее зубами, пока я борюсь с его хваткой, крича. Он отпускает мой сосок, мягко дыша на него, кожа пульсирует от его укуса. Он возвращает свое внимание к другому соску. Лижет. Сосёт. Кусает. Ранит. Я чувствую, как его зубы впиваются в мою плоть, и это превращается в болезненное чувство между моих бедер. Я обхватываю ногами его бедра, желая, чтобы он скользнул внутрь меня.

“Я не использую презерватив”, - бормочет он, отпуская меня, чтобы он мог протянуть руку между нами, его рука сжимает основание его члена. “Я хочу чувствовать тебя”.

“Я принимаю таблетки”, - говорю я ему.

Уит смеется. “Конечно. Хорошенькая маленькая шлюшка. Полностью готова трахаться с кем захочешь без каких-либо последствий.”

Не раздумывая, я наношу удар, готовая дать ему пощечину, но он быстрее, ловит мое запястье, прежде чем я успеваю ударить его по самодовольной физиономии. Выражение его лица темнеет, когда он обнимает меня, наши взгляды встречаются, я молча киплю от злости. Он невероятно злит меня, когда говорит такие ужасные вещи.

Но в глубине души…Мне это тоже нравится. Иногда слишком сильно.

“Тебе не нравится, когда я называю тебя шлюхой?” - спрашивает он с усмешкой. “Что ж, чертовски плохо”.

Он толкается в меня, заполняя меня полностью, до самой рукоятки. У меня вырывается вздох, и он отпускает мою руку, когда начинает толкаться, почти полностью выходя, прежде чем снова войти. Он неумолим, толкается внутри меня в постоянном темпе, сила его толчков поднимает меня вверх по матрасу, и я принимаю это.Черт возьми, мне это нравится. Уит, погружающийся в мое тело, чувствует себя так хорошо. Он совсем не колеблется в своих движениях. Нет никаких сомнений, никаких вопросов, уверена ли я, все ли со мной в порядке. Никаких осторожных прикосновений или нежных ласк. Он жесток. Он трахает меня, как машина, его бедра двигаются, его толстый член входит в меня снова и снова. Как будто все мое существо оживает, чем сильнее он толкается, пока я не прижимаюсь к нему, наши потные тела слипаются, когда мы двигаемся как одно целое.

“Черт, ты такая тугая”, - говорит он со стоном, утыкаясь лицом в мою шею и вдавливая меня глубже в матрас. Я позволяю своим рукам скользить вниз, пока они не оказываются на его заднице, и я чувствую, как мышцы там напрягаются с каждым толчком внутри моего тела. Я прижимаюсь, желая большего, желая его всего, и он лижет мою шею.

Мои руки блуждают везде, куда я могу дотянуться. Его тело прекрасно. Гладкое, мускулистое и безупречное. Его член идеально подходит, как будто мы созданы друг для друга. Каждый раз, когда он толкается внутри меня, я вижу звезды. Мой живот дрожит. Я собираюсь кончить снова.

Я хватаю его за затылок, мои пальцы погружаются в его шелковистые мягкие волосы и тянут. Он хрюкает, полностью замирая надо мной, его член пульсирует, пульсирует глубоко внутри моего тела как раз перед тем, как его сотрясает дрожь.

“О, черт”, - бормочет он сквозь зубы, его бедра дико дергаются, когда он теряет всякий контроль. Струя горячей жидкости заливает меня, и я понимаю, что он кончает. Я сжимаю свои внутренние стенки вокруг него, намеренно пытаясь выдоить его, и череда проклятий слетает с его губ, когда он толкается один раз. Второй. В третий раз. А потом падает на меня сверху.

Я лежу так какое-то время, пытаясь собраться с мыслями. Я не кончила. Все мое тело на пределе, я готова упасть, но он не двигается. Разочарование захлестывает меня, и я толкаю его за плечи, отчаянно пытаясь сбросить его с себя.

Он выходит из моего тела, поток спермы выливается из меня и оставляет мокрое пятно. Я откатываюсь от него, прижимаясь к нему, мы оба пытаемся отдышаться.

“Ты не кончила”, - говорит он через несколько секунд, его голос звучит как шепот.

Я качаю головой. "нет."

Его рука опускается между моих ног, его ловкие пальцы находят мой клитор. Он потирает его кругами, его темп ускоряется, пытаясь вывести меня из себя. Для этого ничего не нужно. Несколько уверенных движений его длинных пальцев, и я взлетаю, как ракета, повторяя "О Боже, о Боже" снова и снова, пока мой оргазм сотрясает меня.

Я приоткрываю глаза, когда он убирает руку с моей киски, как раз вовремя, чтобы посмотреть, как он сосет наши смешанные соки со своего указательного пальца. “Я же говорил тебе, что их будет три”.

Мой разум путается, вспоминая, что он сказал, только после того, как он уже встал с кровати и небрежно оделся. Я сажусь, сжимая свои дрожащие бедра вместе, наблюдая, как он одевается, пытаясь придумать, что сказать.

“Ты ненавидишь меня?” - небрежно спрашивает он, натягивая джоггеры, пропуская нижнее белье.

Я смотрю на него, не уверенная в том, чего он от меня хочет.

“Ты должна”, - продолжает он, натягивая толстовку через голову, и этот красивый торс исчезает из моего поля зрения. “Я обращаюсь с тобой как с дерьмом, и все же ты приходишь ко мне. Многократно.”

“Я ненавижу тебя”, - соглашаюсь я, отодвигаясь, когда он плюхается на край матраса и надевает ботинки, повернувшись ко мне спиной.

"Хорошо." Похоже, он доволен. “В конце концов, я выебу тебя из своей системы, верну тебе ту чушь, которую ты называешь своими глубокими мыслями, и мы сможем забыть, что этот момент времени когда-либо существовал”.

Я смотрю, как он встает и вытягивает руки к потолку, его толстовка приподнимается и обнажает сексуальную полоску его плоского живота. Мой рот практически наполняется слюной при мысли о том, чтобы лизнуть его там.

Облизыть его повсюду.

“Потому что, поверь мне, тебя так легко забыть”. Я моргаю, чтобы сфокусировать на нем взгляд, слишком поздно понимая, что он невероятно близко. Он хватает меня за подбородок, заставляя посмотреть на него. “Спасибо за трах”.

Он оставляет наказывающий поцелуй на моих губах, прежде чем отпустить меня, шагая к двери, не оглядываясь, осторожно открывая и закрывая ее так тихо, как церковная мышь.

Его слова снова и снова прокручиваются у меня в голове, и я понимаю, что он полон дерьма. Единственная причина, по которой он вернулся в кампус раньше, была из-за меня. Он не мог перестать думать обо мне. Это были его точные слова.

Я незабываема. Он просто пытается убедить себя, что это не так.

Мои губы начинают подниматься в улыбке, и я кладу на них пальцы, пытаясь остановить расползающуюся улыбку, но это бесполезно.

Глупый, своевольный мальчишка.

20 глава

Саммер

Он игнорирует меня в течение трех дней.

Конечно, он это делает — это то, что он делал раньше. Теперь он трахает меня до полусмерти, а потом притворяется, что меня не существует в классе. В кампусе. За обедом. В коридорах. Это его обычный режим работы, и я даже не обижаюсь. По крайней мере, все остальные по-прежнему оставляют меня в покое.

Я позволила ему поступать по-своему. Он как маленький надутый ребенок, который должен закатить истерику — после того, как получил то, что хотел. Обходится со мной молча, обращается со мной как с незнакомкой. Впрочем, он может притворяться сколько угодно. Мы так хорошо понимаем друг друга, что, клянусь, воздух между нами потрескивает и искрится электричеством каждый раз, когда мы находимся в присутствии друг друга. На уроке американского правительства он всегда занимает свое место раньше меня, его глаза следят за мной, когда я прохожу мимо, все мое тело загорается от одного взгляда.

Он совершенно выводит меня из себя, и я думаю, что поступаю с ним так же. Напряжение между нами растет с каждым днем, и я становлюсь более смелой, когда он проходит мимо меня в коридоре или в классе. Я откровенно пялюсь, не заботясь о том, кто это заметит. Кто бы что-нибудь сказал? Он тоже не может не смотреть на меня, его глаза опускаются на мою грудь. Мои ноги. Я закатываю пояс своей юбки специально для него, подол танцует вокруг моих бедер, и я молча надеюсь, что сведу его с ума.

Однажды после моего урока французского зал заполняется людьми, и все мы, казалось бы, движемся как один. Он приближается, на голову выше всех остальных, его пристальный взгляд прикован к моему. Мы проходим мимо, его пальцы на мгновение находят мои, так быстро, что я почти могу поверить, что этого не было. Его указательный палец изгибается, на мгновение обхватывая мой. В одну секунду мы соприкасаемся…

В следующий момент он исчезает.

Уит Ланкастер стал опасной навязчивой идеей, и я не знаю, как выкинуть его из головы. Моей крови. Он сказал, что собирается выкинуть меня из своей системы, но как это возможно? С каждым нашим взаимодействием становится только хуже. Он становится... большим. Я не могу отделаться от мысли, что влияю на него точно так же.

В середине недели на нас обрушивается жара. Это последний месяц лета перед тем, как наступят морозные утра и резкие послеполуденные ветры. Затем последует бесконечный дождь, а затем, в конце концов, ничего, кроме снега. Все в кампусе при каждом удобном случае выходят на улицу, хватаясь за последние кусочки теплой температуры и яркого солнца. За обедом, в свободное время, после школы.

В четверг во время обеда я стою в очереди в столовой, расплачиваюсь с кассиром, прежде чем повернуться, чтобы выйти на улицу, когда налетаю на Чада, чуть не уронив на землю завернутый сэндвич и пакет чипсов, зажатый в моей руке.

Чад хватает меня за локоть, поддерживая. “Ты в порядке?”

Я поднимаю на него взгляд. Чад привлекателен. Не такой красивый, как Уит, но он близок к этому. У него теплые карие глаза и густые каштановые волосы. Он из знатной семьи со связями с британской королевской семьей — его тетя вышла замуж за герцога. Его семья также часто появляется в журналах и на сайтах, посвященных сплетням, благодаря его сестре, влиятельному человеку в социальных сетях, которая общается с Кайли Дженнер и ее командой.

Но его рука на моем локте ничего не делает со мной. Даже искры не было. Его прикосновение бессмысленно.

“Я в порядке. Спасибо.” Я слабо улыбаюсь ему, но он никак не реагирует. Он просто опускает руку, кивает мне один раз и уходит.

Я смотрю ему вслед, когда он направляется к своим друзьям, Уит, конечно, один из них. Его взгляд цепляется за мой, выражение его лица непроницаемо, и я смотрю на красивого парня, который шантажирует меня. Парень, который называет меня дерьмовыми именами, прикасается ко мне, как будто я самое красивое, что он когда-либо видел, и сводит меня с ума своим ртом. И пальцами. Боже, я презираю его. Он так сбивает с толку.

Остаток дня я ловлю Уита на том, что он наблюдает за мной почти с отвращением во взгляде. Или это гнев. Я не могу сказать. Он так невероятно расстраивает, и теперь я единственная, кто игнорирует его, решив наслаждаться днем и прекрасной погодой, пока могу. Уже поздний вечер, и я сижу на траве рядом с библиотекой с Сильви, задняя часть наших бедер чешется от травы.

“Надо было взять одеяло”, - ворчу я, почесываясь.

Сильви смеется. “Мне нравится этот зуд. Заставляет меня чувствовать себя живой.”

Я посылаю ей взгляд, но она кажется абсолютно серьезной. Иногда она такая... странная. Интересно, лжет ли она о предсмертных вещах, но она всегда так искренна, когда упоминает об этом. “Как ты себя чувствуешь?”

“О, я в порядке”. Она машет рукой, отклоняя мой вопрос. “Мама нашла мне нового врача”.

Нахмурившись, я щиплю траву. “И как?”

“Никто не сможет понять, что со мной не так. Когда они не дают ответов, которые она хочет услышать, Мама продолжает искать других врачей”. Сильви пожимает плечами. “Это просто ее способ. Она хочет убедиться, что у меня самая лучшая медицинская помощь, и мы, конечно, можем себе это позволить”.

Я могу только представить, сколько денег было потрачено на здоровье Сильви. “У тебя есть какая-нибудь определенная болезнь?”

“О, у меня их много, с названиями, которые я не могу выговорить, и почти все они неизлечимы”. Она складывает руки вместе почти в молитве, ее пальцы танцуют друг против друга. “У меня есть копия моей медицинской карты, если ты захочешь как-нибудь просмотреть ее”.

“Я так не думаю”, - говорю я, заставляя ее смеяться еще больше. “Так вот почему тебя не было на выходных? Ты была со своей матерью?”

“Как ты узнала, что я уезжала? Я никому не говорила. Мама приехала в пятницу утром и сказала, что мы должны ехать. Она увезла меня на "роллс-ройсе". Мама всегда путешествует с шиком.” Ее глаза сужаются, когда она рассматривает меня. “Подожди минутку. Ты говорила с Уитом? Это он сказал тебе, что я уехала?”

“Нет”. Я полностью отрицаю Сильви, когда речь заходит о ее брате. “Мы не разговариваем”.

Мы действительно этого не делаем. Во всяком случае, не так уж много. Мы просто спорим. Говорим друг другу гадости. Раздеваемся. И дарим друг другу оргазмы. Теперь, когда мы перешли к полноценному траху, это все, о чем я могу думать.

Я не могу дождаться, когда сделаю это снова.

“Конечно, нет”, - говорит Сильви, в ее голосе звенит сомнение. “Он смотрит на тебя так, как будто хочет съесть”.

Мои щеки пылают, и я знаю, что они, должно быть, красные. “Он этого не сделает”.

“Он смотрит на тебя каждый раз, когда ты проходишь мимо него. Он даже поворачивает голову и смотрит, как ты уходишь, а он никогда такого не делал. Тебе не нужно подтверждать или опровергать, потому что я уже знаю. Вы двое вместе.” Она смеется, когда видит подавленное выражение на моем лице. “Мама будет в полном восторге, и я уверена, что он делает это назло ей, так что наслаждайся им, пока можешь”.

Ее слова ранили глубоко, хотя она и не хотела этого. Он использует меня только для того, чтобы расстроить свою мать? И я должна наслаждаться им, пока могу?

Боже, он такой засранец.

Сильви подносит руку к глазам и оглядывается, ее лицо светлеет, когда она кого-то замечает. “Эй! Сюда!” Она поднимает руку и машет.

Я смотрю в ту сторону, куда она смотрит, и вижу Спенсера и Уита, направляющихся к нам. Мое сердце проваливается в желудок, когда я смотрю, как он неторопливо подходит, выражение его лица, как обычно, скучающее. Как будто он предпочел бы быть где угодно, только не здесь. Рядом со мной.

“Дорогой брат. Спенсер.” Сильви наклоняет к ним голову, и они делают то же самое. “Что вы, джентльмены, делаете в этот прекрасный, теплый день?”

“Ищем девушек, чтобы потрахаться”, - говорит Уит, его взгляд направлен на меня и ни на кого больше.

Сильви издает раздраженный звук, в то время как Спенс неловко смеется. “Я же сказала тебе, что не хочу слышать о твоих последних победах, дорогой брат”. Она смотрит на меня, ее губы кривятся. “Ты просто пытаешься шокировать мою подругу своим грубым языком”.

“Не слишком уверен в этом. Я не думаю, что это сильно шокирует Сэвидж, - говорит Уит с дерьмовой ухмылкой.

Я пристально смотрю на него, жалея, что не могу ударить его.

Я также хочу, чтобы он прикоснулся ко мне.

Еще более неловкий смех исходит от Спенсера, заставляя Сильви обратить на него свой взор. “Ты ищешь девушку, чтобы трахнуться, Спенс?”

”Эээ." Его щеки краснеют. Он явно взволнован, что я нахожу милым. К тому же он не такой гладкий, как Уит. Его ничто не беспокоит. Конечно, это мальчик, сделанный из камня, так что я не удивлена.

Звенящий смех Сильви наполняет воздух, когда она вскакивает на ноги и направляется к Спенсу, останавливаясь прямо перед ним. Он высокий и возвышается над милой маленькой Сильви. “Пойдем купим мороженое”.

“Мы не должны покидать кампус”, - говорит он.

Она похлопывает его по груди, издавая цокающий звук. “Я Ланкастер, Спенс. Я могу уйти, когда захочу. Пойдем. Ты поведешь машину?”

Спенс выпячивает грудь, его карие глаза смотрят только на нее. “Конечно, Сил”.

Уит толкает своего друга в плечо, прежде чем ткнуть пальцем в лицо Спенсу. “Если ты тронешь хоть волосок на ее голове, я переломаю тебе все кости”.

Спенс закатывает глаза. “Расслабься, ублюдок. Я не заинтересован в твоей сестре в таком плане.”

“Ты такой мудак, Уит. Оставь его в покое,” – зло говорит Сильви, ее пристальный взгляд пронзает меня. “Прости, что покидаю тебя, но мороженое зовет. Пока!”

Я смотрю, как Спенс и Сильви уходят, остро ощущая на себе взгляд Уита. Только когда они исчезают из виду, я осмеливаюсь взглянуть на него. “Я удивлена, что ты хочешь, чтобы тебя видели на публике со мной.”

Он засовывает руки в карманы, выражение его лица бесстрастное. “Сильви позвала нас. Что я должен был делать?”

”Игнорировать ее?" Я выгибаю бровь.

Его взгляд опускается на мои ноги, задерживаясь. ”Я пытался игнорировать тебя всю неделю".

Его честность удивительна. “Поверь мне. Я знаю.”

“Ты закатываешь юбку”. Его сверкающие глаза встречаются с моими. ”Пытаешься привлечь мое внимание?"

“Это работает?”

“Раздвинь немного ноги, и я дам тебе знать”, - растягивает он, его взгляд снова возвращается к моей юбке.

Я сжимаю бедра вместе, подтягивая колени кверху. “Ты отвратителен”.

Он смеется. На самом деле смеется. И это радостный звук, который проникает глубоко в мой живот и тянет за что-то незнакомое. “Тебе, блядь, это нравится, учитывая, что ты такая же отвратительная, как и я”. Его слова попали в цель, потому что они правдивы.

“Почему ты игнорировал меня?”

“Я пытался убедить себя, что с тобой покончено”, - он пожимает плечами. “Думаю, что нет”.

Предвкушение наполняет меня, и я сажусь прямее.

“Прогуляйся со мной, Сэвидж”, - говорит он небрежным голосом, свет в его глазах совсем не такой как обычно.

Беспокойство проскальзывает сквозь меня вместе со здоровой дозой возбуждения. ”Я так не думаю“.

”Я покажу тебе то, чего ты никогда раньше не видела", - практически напевает он, пытаясь заманить меня.

Я смеюсь. “Я уже видела твой член, Уит. Тебе не нужно искушать меня.”

Он хмурится, уголки его губ подергиваются.

Как будто он хочет... улыбнуться? Снова засмеяться?

Что ж, он в настроении.

“Пойдем”. Он протягивает мне руку. “Пойдем”.

Его голос тверд. Это требование, а не просьба. Я кладу свою руку в его, и он поднимает меня на ноги, притягивая к себе. “Ты хочешь, чтобы люди видели, как ты ведёшь меня куда-то в кампус?”

“Мне все равно, что люди думают обо мне. Или тебе. ” Он отпускает мою руку и начинает идти.

Я спешу, чтобы не отставать. “Так вот почему ты игнорировал меня последние несколько дней?”

“Я был— занят”. Он избегает моего взгляда.

“Занят тем, что игнорировал меня”.

“Может быть, ты не стоишь моего внимания”.

“Так почему ты сейчас со мной?”

Его ухмылка злая, когда он направляет ее в мою сторону. “Ты та, кто рискует. Тебе не следует идти куда-то наедине со мной. Кто знает, что я могу сделать?”

“Ты меня не пугаешь”, - говорю я, мой голос звучит легко и непринужденно, как будто мне на все наплевать.

Хотя это ложь. Он действительно пугает меня. Он заставляет меня чувствовать себя неуютно. Нервной. Он заставляет меня хотеть того, чего я не имею права хотеть.

Он заставляет меня чувствовать себя живой.

“А должен”, - беспечно говорит он, поворачивая налево, как только мы оказываемся в задней части библиотеки. “Давай же”.

Я следую за ним, когда мы идем по тропинке, по которой я никогда раньше не ходила, к большой роще с толстыми деревьями. Он ничего не говорит, его походка решительна, как и выражение его лица. Я спешу рядом с ним, не желая отставать, любопытствуя, куда он может меня завести.

“Здесь есть старые здания”, - говорит он. “Это раньше было частью кампуса”.

«Действительно?» Мое любопытство разгорелось, и я задаюсь вопросом, могу ли я задать еще вопросы. Или он просто заткнет меня. “Где они?” - спросила я.

“Мы почти на месте”.

Птицы щебечут, пролетая над нашими головами и садясь на окружающие нас деревья. Солнечный свет теплый, небо ярко-голубое, и я оглядываюсь вокруг, деревья становятся гуще, здания все дальше, пока я не слышу океанские волны вдалеке.

Внезапно впереди замаячило поврежденное здание, его крыша полностью исчезла, как и большая часть стен. Я останавливаюсь, уставившись на него. Немного напуганная.

“Пошли”, - говорит он, наклоняя голову в сторону здания.

Он подводит меня ближе к разрушающемуся строению, и я следую за ним, пока он обходит осыпающиеся стены. Кирпич выцвел почти до белизны, его части покрыты пушистым зеленым мхом. Я оглядываюсь на все разрушения, следуя за Уитом вверх по шаткой деревянной лестнице, которая, как я чувствую, прогибается под моими ногами, пока мы не оказываемся внутри здания, хотя оно полностью открыто. Ни крыши, ни настоящих стен, внутри ничего не осталось.

Это оболочка. Призрак из другого времени.

“Что здесь произошло?” Я прислоняюсь к старому подоконнику, стекл давно нет. Оглядываясь назад, я приподнимаюсь, сажусь на краю и наблюдаю за ним.

Воздух между нами меняется, становясь наэлектризованным. Уит приближается ко мне, медленно и методично, как тигр, выслеживающий свою добычу. Он осторожно развязывает и без того ослабленный узел галстука, полностью снимая его с шеи. Он натягивает шелк между ладонями, останавливаясь передо мной. “Пожар. Это случилось более ста лет назад. Это была первоначальная школа Ланкастер, первое здание, построенное здесь. В то время у моей семьи и персонала не хватило духу разрушить его полностью, поэтому они оставили его стоять и перестроили в другом месте, скупив прилегающие земли, чтобы пристроить их к школе”. Я оглядываюсь вокруг и вижу вдалеке виднеющееся копье часовни. “Это далеко от остальной части кампуса”.

“Весь персонал раньше жил в кампусе. Там, где мы стоим, в какой-то момент размещалась часть их жилых помещений. Здание было достаточно близко к кампусу, достаточно далеко, чтобы притвориться, что у них есть какое-то уединение”, - объясняет он.

Вдалеке щебечет птица, и ей отвечает другая птица. Тайные любовники, как мы? Ищем друг друга в лесу?

Мой разум любит придумывать фантастические истории, когда речь заходит о моей ситуации с этим парнем. Мы с Уитом не любовники. Между нами нет никаких эмоций. Мы просто наркоманы, отчаянно ищущие друг друга, чтобы помочь предотвратить тьму, которая гноится внутри нас.

“Я не знала, что он существует”. Я провожу пальцами по деревянному краю, стараясь не получит занозу.

“Конечно, ты этого не знала, новенькая”. Его улыбка коварна и заставляет мое сердце сжиматься в предвкушении.

“Ты приводил сюда других девушек?” Я стараюсь говорить небрежно, как будто мой вопрос ничего не значит, но он знает. Я выдала себя, желая узнать о нем больше, хоть что-нибудь.

"Нет. Зачем мне приводить сюда какую-то девушку?” Он посылает мне оценивающий взгляд.

“Тогда зачем ты привел меня сюда?” Потому что он хочет трахнуть меня. Тогда почему он этого не делает? Снаружи, тайно. Я представляю, как он укладывает меня на соседнем поле, мои ноги раздвинуты, его голова между ними, его рот жадно облизывает мою плоть. Мне нравится, когда он опускается на меня. Почти так же сильно, как я люблю, когда он трахает меня.“Уединение. Ты подняла такой шум из-за того, что нас видели вместе раньше, и я понял, что ты права. Мне нужно сохранить нас в секрете.” Он, по сути, возвращает мне мое прежнее беспокойство, и я полагаю, что заслуживаю этого.

“Ты стыдишься меня.” Я поднимаю подбородок, свирепо глядя на него.

“Тебе не стыдно за меня? Из-за того, что у нас есть? Мы ненавидим друг друга, и все же мы здесь.” Он жестом указывает на меня.

“В нас нет никакого смысла”, - соглашаюсь я.

“И все же ты - это все, о чем я могу думать”. Похоже, он сам себе противен. Из-за меня. Он дергает за оба конца галстука, привлекая к нему мое внимание. “Иногда я бы предпочел, чтобы тебя вообще не существовало. Тогда мне не пришлось бы зацикливаться на тебе”.

Его слова зажигают меня изнутри. Они доказывают, что его тянет ко мне, несмотря ни на что. “Что именно ты хочешь сказать?” Мои слова - насмешка. Как будто я хочу, чтобы он сказал что-то ужасное и жестокое.

Втайне я так и делаю. Я хочу услышать, какую коварную, ужасную вещь он мог бы придумать, и посмотреть, что это заставит меня почувствовать.

“Я мог бы задушить тебя этим прямо сейчас, и никто никогда не скучал бы по тебе”. Он наматывает галстук на пальцы, пропуская шелк между ними.

“Ты прав”. Мой голос спокоен, хотя в глубине души я дрожу. Не могу не задаться вопросом, что делает кого-то такого молодого таким чертовски дьявольским.

Он был темным даже тогда. Когда я впервые встретила его. Когда он назвал меня шлюхой и поцеловал, чтобы я заткнулась. Он был жесток, но все еще неуверен.

Теперь он как будто точно знает, чего хочет и как это сделать. Это ужасно.

И волнующе.

Уит подходит ближе, тепло его тела, все в нем вторгается в меня, и я выпрямляюсь, мои мышцы напрягаются, когда он прижимает теплую ткань к нежной коже моего горла.“Ты не боишься меня?”

Мне требуется все, что у меня есть, чтобы не дрожать. "Нет."

“Ты что, дура?” Он приподнимает бровь. “Или ты настолько мне доверяешь? На самом деле это одно и то же. Доверие к кому-то ни к чему тебя не приведет. Ты это знаешь.”

Мы ничего не говорим друг другу. Я смотрю в его ледяной взгляд, и у меня перехватывает дыхание, когда он полностью затягивает шелковый галстук вокруг моей шеи. Его пальцы касаются моей шеи сзади, перебирают волосы, и я закрываю глаза от нежного прикосновения, напоминая себе, что это ничего не значит.

Он ненавидит меня. Это пытка. Он получает удовольствие, видя мою боль. Ему почти восемнадцать, и он по уши в дерьме.

Но опять же, я тоже.

“Здесь никто не услышит, как ты кричишь”. Он дергает за оба конца галстука, ткань натягивается. Ровно настолько, чтобы дать мне знать, что он есть. Не настолько туго, чтобы причинить боль.

Пока.

“Ты не причинишь мне вреда”, - говорю я с гораздо большей уверенностью, чем чувствую на самом деле.

“Почему ты так уверена?” Он наклоняет голову, его рот нависает прямо над моим. “Я задушу твои крики своими губами. Проглочу их целиком.”

Иногда он становится поэтичным, когда говорит о том, чтобы причинить мне боль. “Я не буду кричать”.

“Я заставлял кричать тебя раньше”. Он опускает один конец галстука, его пальцы скользят под подол моей юбки. Мурашки бегут по коже там, где он прикасается ко мне, и тупая боль, которая всегда возникает у меня между бедер, когда я с Уитом, с ревом оживает. ”Это совсем другой вид крика“.

"Удовольствие. Боль. Это взаимозаменяемо. Ты, как никто другой, должна была бы уже это знать.” Он кладет руку на перед моих трусиков. “Ты мокрая”.

Я тянусь к нему, моя рука ложится на его эрекцию. “Ты твердый”.

“У меня встал, когда я подумал о том, чтобы задушить тебя”. Его губы изогнулись в едва заметной улыбке.

Я ему не верю. Может быть, это делает меня глупой, но серьезно. Это скорее фантазия, которая заводит его, а не реальное желание причинить мне боль. “Ты не убьешь меня.”

Он поднимает бровь. “Почему ты так уверена в себе?”

“Ты же не хочешь уничтожить имя семьи. Уиттейкер Август Ланкастер, убийца? Твои родители не одобрили бы.

Гнев вспыхивает в его прекрасных глазах, и его губы касаются моих в жестоком поцелуе. Это все язык и зубы, его пальцы скользят под мои трусики, чтобы погладить мою обнаженную плоть, поиграть с моим клитором, в то же время он так сильно кусает мою нижнюю губу, что я вскрикиваю.

И хлынула потоком по его пальцам.

Он смеется, отодвигаясь от меня, убирая пальцы с моих трусиков. Мои щеки горят от стыда за то, как легко это было, все мое тело дрожит, и когда он засовывает пальцы мне между губ, я посасываю их, пробуя себя на вкус, ненавидя то, как сильно пульсирует мой клитор в ожидании того, какие еще наказания он мне устроит.

“Ты так сильно меня ненавидишь, но я едва прикасаюсь к тебе, и через несколько секунд ты брызгаешь мне на пальцы”. Он с улыбкой целует меня в нос. Хотя эта улыбка не доходит до его глаз. “Маленькая шлюшка. Держу пари, тебе нравится, когда я говорю тебе, как сильно я хочу причинить тебе боль.”

Мое горло забито слишком большим количеством протестов, и я проглатываю их. Нет смысла их произносить. Он просто посмеется. Назовет меня лгуньей.

В глубине души я знаю, что он прав.

“Хочешь, чтобы я трахнул тебя сейчас?” Он наклоняет голову набок, рассматривая меня. “Может быть, ты хочешь встать на колени и подавиться моим членом”.

Я яростно качаю головой, как будто идеи, которые он только что вложил в мою голову, пугают меня.

Они этого не делают. Я хочу, чтобы он трахнул меня прямо здесь, в пятнистом солнечном свете и тишине леса. Я чувствую запах океана поблизости, слышу, как он облизывает берег. Волны приходят и уходят. Создавая ритмичный звук.

Как секс.

Я не удивляюсь, когда он запускает обе руки мне под юбку и хватает за тонкий пояс моих трусиков, стягивая их с моих бедер и ног. Я смотрю, как тонкая ткань падает на землю, мой разум гудит. Я задыхаюсь. Мое сердце бьется так сильно, что, клянусь, оно вырвется у меня из груди. Я отворачиваю голову, пока Уит расстегивает ремень, лязг металла заставляет меня вздрогнуть.

Все это время он говорит. О том, как сильно он меня ненавидит. Как сильно он хочет трахнуть меня. Сделать мне больно. Разделить меня надвое своим членом.

Он сломлен. Пугающий. Более интенсивный, чем обычно. Я не понимаю его мыслей, его желаний. Они не правильные. Безумные. Больные.

Но они удовлетворяют что-то внутри меня, чего я никогда раньше неиспытывала. То, с чем я боролась годами. Я всегда называла это "тьмой", и когда он прочитает мой дневник, он узнает это.

Мы одинаковые, Уит и я. Его брюки спадают, образуя лужу вокруг ног. Когда я осмеливаюсь взглянуть на него, я вижу его член, толстый и длинный, головка блестит, на кончике жемчужная капля предварительной спермы. Его бледно-голубые боксеры натянуты чуть ниже, и он приближается ко мне.

Мои ноги раздвигаются в приветствии. Он усмехается, его руки грубо сжимают мои бедра, когда он наклоняет мое тело, чтобы я могла принять его. Он резко толкается бедрами о мои, полностью заполняя меня, и я кричу так громко, что стая птиц улетает прочь, отчаянно хлопая крыльями, когда они совершают побег.

“Ты промокла”, - говорит он сквозь стиснутые зубы, толкаясь и толкаясь, мое тело, мое желание облегчают это. Это не вызов, когда он трахает меня. Я никогда не высыхаю, и я уже испытывала это раньше. Сухость. Сопротивление.

Я не думаю, что это когда-нибудь случится с Уитом.

“Почему я всегда хочу трахнуть тебя? Почему?” Он ускоряется.

Медленно я прихожу в себя. Когда он внутри меня, это как топливо. Питание. Я поднимаю голову, встречаюсь с ним взглядом, и мне интересно, что он видит. Выражение его лица смягчается. Его движения замедлены. Я тянусь к нему, провожу пальцами по его лицу, и его глаза опускаются на полузакрытые веки. Его губы приоткрываются. Его член пульсирует внутри меня, и я двигаюсь, моя задница волочится по грубому кирпичу подо мной, царапая мою кожу.

“Скажи мне, что ты меня ненавидишь”, - говорит он перед тем, как поцеловать меня. Его горячие губы на моих ощущаются как подарок, и я не отвечаю. Я просто беру то, что он мне дает, обнимаю его за шею, погружаю пальцы в его шелковистые волосы.

Он твердый везде, кроме своих волос. И его губы — они могут говорить такие жестокие вещи и причинять столько вреда, но когда он целует меня вот так, они напоминают мне облако. Скоротечное эфимерное. Я думаю о тех других слабых местах, которые он пытается скрыть. Кожа на внутренней стороне его рук, которая щекочет, когда я прикасаюсь к нему там. Темное, тайное местечко за его яйцами, которое заставляет его стонать, когда я прикасаюсь к нему. Его внутренняя поверхность бедер.

Его сердце.

Осознание обрушивается на меня. Меня не волнует, каким темным он себя называет, или как жестоко он обращается со мной. Там есть стена, но она рушится. Очень похоже на остатки этого здания, которые нас окружают. Я терпелива. Я разрушу эти стены и найду мягкое подбрюшье его бьющегося сердца.

“Черт”. Он выдыхает это слово мне в рот, как проклятие. Молитву. “Ты так хорошо ощущаешься”.

Я улыбаюсь и открываю глаза, чтобы обнаружить, что он наблюдает за мной. Его толчки ритмичны, прижимая меня к кирпичу, и я знаю, что к тому времени, как он закончит со мной, мой зад будет в царапинах и синяках.

“Скажи мне, что тебе это не нравится”, - говорит он с отчаянием в голосе.

”Я ненавижу это". Это звучит совсем не так, как будто я это ненавижу. Мой голос ласкает каждый слог, как будто я получаю удовольствие, произнося его.

”Скажи, что ты меня ненавидишь“.

”Нет".

“Скажи это, Саммер. Ты, блядь, презираешь меня”. Когда-то давно и совсем недавно я так и делала. И иногда я все еще презираю то, что он делает со мной. Но я не испытываю к нему ненависти. Как будто я с нетерпением жду этого момента. Взятие. Жестокость. Мягкое прикосновение, стоящее за этим.

“Я не использую презерватив”, - шипит он. “Ты можешь забеременеть ”.

”Я принимаю таблетки, “ напоминаю я ему. Я знаю, что ему нравится трахать меня без каких либо преград, и мне это тоже нравится. Это то, чего я никогда раньше не делала. Йетис всегда был осторожен в использовании презервативов.

“Я мог бы заразить тебя ЗПП”, - продолжает он.

Я замираю при этих словах, мой взгляд расширяется, паника заставляет мое сердце споткнуться. Когда я снова встречаюсь с ним взглядом, я вижу глубокое удовлетворение, отражающееся в его ледяных голубых глазах.

“Не думала, что я буду трахаться с кем-то еще, не так ли? Неужели я действительно приберегу все это для тебя?” Он отстраняется от моего тела, его пальцы обвиваются вокруг основания его члена, когда он проводит им по моей киске. “Эгоистичная маленькая шлюшка. Он не принадлежит тебе.”

Я ничего не говорю, ненавидя то, что мой разум сразу же заполняется мыслями о том, что Уит делает это с кем-то другим. Претендует на кого-то другого.Трахает ее. Делает ее своей.

Я дура. Идиотка.

Протянув руку, я пытаюсь ударить его, но он хватает меня за запястье, останавливая. Он удерживает меня на месте, проталкиваясь обратно в меня, его толчки становятся более грубыми. Я сжимаю губы, чтобы не закричать. Не из-за жестокости его члена, которого я жажду, а из-за маленьких камней и кусочков кирпича, врезающихся в мою чувствительную кожу.

“Ты не сможешь причинить мне боль, что бы ты ни делал. Разве ты до сих пор этого не понял?” Он смеется. Затем вздыхает. Я не знаю, откуда у него столько контроля. Я уверена, что любой другой парень его возраста уже кончил бы, как гейзер.

Но не Уит.

Он не похож ни на одного парня, которого я когда-либо знала.Его движения усиливаются, и он утыкается лицом мне в шею, его мягкие волосы щекочут мою щеку. Он трахает и трахает, трется, как животное, его горячее дыхание покрывает мою кожу. Я сжимаю бедра вокруг его талии, позволяя ему взять меня, мой оргазм устремляется вперед, поднимаясь все выше, как птицы, которых я напугала ранее, в страхе разлетающиеся в небе. Это чувство пугает меня, но я все равно гонюсь за ним. Нуждаясь в этом. Желая этого. Я стону от каждого его удара, не сдерживаясь, наслаждаясь отпусканием, нарастающим, растущим, переполняющим меня оргазмом.

Это будет грандиозно. Самый большой, который у меня когда-либо был.

Я балансировала на краю, дыхание исчезло, и моя голова кружилась, когда он вытаскивает его из меня, сжимая пальцы вокруг основания его члена, сперма выплескивается наружу, на весь мой живот, лобковые волосы. Он сводит меня с ума, стонет, на его прекрасном лице написано удовольствие, а я смотрю, как завороженная.

Он заканчивает с последним содроганием, его глаза медленно открываются, чтобы показать знакомый ленивый блеск, который появляется после того, как он кончает. Он облизывает губы, пока я наблюдаю за ним, и мои пальцы чешутся провести когтями по его лицу. Испортить всю эту красоту. Я была так близка, а он украл это у меня.

“Ты в беспорядке”, - говорит он с отвращением, его взгляд опускается на мою киску. “Ты вся в сперме”.

Он обмакивает пальцы в собственную сперму и подносит их к моему рту. Я нежно облизываю их, наслаждаясь слегка кисловатым вкусом, в агонии от того, что не нашла своего освобождения.

Это первый раз, когда он не позволил мне кончить, и я уверена, что он упивается своей новообретенной силой.

“Тебе нужно знать свое место”. Похоже, ему скучно. Похоже, он практически может заснуть, наблюдая, как я высасываю сперму из его длинных, изящных пальцев. “Ты ненавидишь меня. Ты ненавидишь то, что я с тобой делаю. И хотя ты принадлежишь мне, я определенно не принадлежу тебе.”

Я не обращаю внимания на то, что он говорит, и он тянется ко мне, его влажные пальцы так сильно сжимают мой подбородок, что я чуть не вскрикиваю. “Скажи это”, - шепчет он. “Ты принадлежишь мне”.

Никаких колебаний. ”Я принадлежу тебе“.

”Если я снова поймаю тебя за разговором с Чедом, я заставлю тебя смотреть, как я трахаю его младшую сестру".Он трясет меня за лицо. “Ты поняла?”

Я моргаю, глядя на него, сбитая с толку его упоминанием о Чаде. Я даже не знала, что у него есть младшая сестра в кампусе. О чем говорит Уит?

Он видит замешательство, и это почему-то бесит его еще больше. “Скажи мне, что ты поняла!”

“Я п-поняла”. Заикание - это слабость, и я закрываю глаза от стыда.

“Он прикасался к тебе”, - говорит Уит низким голосом. Сломанный. Его пальцы ослабляют хватку, и он гладит меня. Касается уголка моих губ, тихо шепчет: “Я видел это. Он прикасался к тебе,никто не прикасается к тому, что принадлежит мне.” До меня доходит осознание всего этого. Момент, произошедший ранее в обеденном зале. Когда я чуть не уронила свой обед. Это ничего не значило. Меня не интересует Чад. Уит это знает.

Но потом я также вспоминаю, как он наблюдал за нами в столовой, и в его глазах все время светился гнев. В тот момент я не понимала этого.

Ему не нравилось видеть, как Чад прикасается ко мне, потому что он считает, что я принадлежу только ему.

“Ничего особенного,” - шепчу я, отмечая довольный блеск, который наполняет его взгляд. “Я принадлежу тебе. Только ты можешь прикосаться ко мне.”

“Никогда не забывай об этом”. Он целует меня, имея в виду это как наказание, но я пью из его губ, пробую его язык на вкус, благодарная за это.

Поцелуй, его собственнические слова подобны бальзаму. Они собирают меня воедино, когда все, что он пытается сделать, это разорвать меня на части.

Я наблюдаю, как он приводит себя в порядок, моя сердцевина все еще пульсирует, отчаянно нуждаясь в разрядке. Тот первый маленький оргазм был сущим пустяком. Теперь все мое тело болит от предвкушения — и от того, что мое освобождение будет вырвано. Все это время он полностью собран, как будто его ничто не беспокоит. Ни я. Ничего.

Однако в его словах есть доля правды. Чад прикоснулся ко мне. И хотя это ничего не значило, это невинное прикосновение привело Уита в ярость.

Он ревнует.

Улыбка скривила мои губы, и я отворачиваю голову, выдыхая, когда он срывает галстук с моей шеи и наматывает его на свою.

Его ревность - это и моя сила тоже, думаю я, спрыгивая с края окна и залезая под юбку, чтобы потереть свою больную и исцарапанную задницу. Я никогда не забуду этот момент.

Никогда.

21 глава

Уит

Мы возвращаемся в кампус в тишине, я всю дорогу киплю от злости, Саммер, похоже, не пострадала. Я только что был груб с ней. Жесток. Более жестоким, чем я когда-либо был, и она приняла все, что я ей дал. Казалось, ей это нравилось.

Мне это определенно понравилось. Каждое извращенное слово и жестокое прикосновение. Как я врезался в нее без изящества, без прелюдии, без ничего. Мой член окутало все это тугое, влажное тепло. Она была готова к этому. Она хотела этого.

Так чертовски плохо. Так же плохо, как и мне.

И все потому, что я ревновал. Нет. Это было нечто большее. Чувство принадлежности, которое поднялось во мне, когда я увидел, как Чад прикасается к ней, заставило меня захотеть разорвать его на части. И то, что произошло между ними, было пустяком. Его пальцы на ее гребаном локте ни хрена не значили.

И все же, увидев, как он положил на нее руки, я покраснел. Как бык, я хотел броситься в атаку. Подбежать к нему и врезать прямо в его самодовольную физиономию. Чед может заполучить кого захочет, и ему незачем даже смотреть на нее.

Я сказал ему об этом, как только успокоился, когда мы были снаружи. Он посмеялся надо мной, ублюдок, и сказал, что ему насрать на Сэвидж. Меня это тоже взбесило.

Мои чувства к ней сбивают меня с толку.

Мы подходим к библиотеке, и Саммер поворачивает направо, собираясь направиться к своему общежитию, когда я хватаю ее за локоть, останавливая.

“Ты в порядке?” - спрашиваю я низким голосом.

Господи, почему я спрашиваю ее об этом? Почему меня это, блядь, волнует?

Я не…

Ее улыбка слаба. “Я в порядке”.

Я притягиваю ее ближе, не в силах сопротивляться. “Не говори никому, что я взял тебя туда”. Она хмурится. “Кому бы я сказала?”

“Сильви”. Меня все еще беспокоит, что она дружит с моей сестрой. Что она делает? Пытаеться сблизиться с ней, чтобы сблизиться со мной? Это не сработает. И ей тоже лучше не использовать Сильви. Моя сестра хрупкая. Она больна. Я не знаю, что, черт возьми, с ней не так, но за последние несколько лет наша мама водила ее по бесконечному списку специалистов, пытаясь разобраться в этом. Сильви относится к этому как к одной большой шутке, как будто она может упасть замертво в любую минуту, и ее это совершенно устраивает. Но я знаю правду.

Она в ужасе.

“Я ничего не рассказываю Сильви о нас”, - говорит Саммер. “Она делает свои собственные предположения”.

“Что, черт возьми, это значит?”

“Твоя сестра не слепая”, - шипит Саммер, подходя ко мне еще ближе. Так близко, что я чувствую ее запах. Ее собственный легкий аромат смешался с ароматом ее влагалища. Я глубоко дышу, наслаждаясь этим, мой член твердеет.

Иисус. Моя потребность в ней непреодолима, и я чертовски ненавижу это.

”Слепа к нам?"

“В ресторане это было довольно очевидно, с твоим взглядом ”трахни меня", направленным прямо на меня", - говорит Саммер враждебным голосом.

Я не могу удержаться от смешка. “Трахни меня взглядом? Действительно.”

“Это правда. Ты будешь трахать меня при каждом удобном случае.” Мгновение мы молчим, наблюдая друг за другом. “Как сейчас”.

Прищурив глаза, я отпускаю ее, отталкивая. Она чуть не спотыкается, но в последнюю секунду выпрямляется, в ее глазах демонический блеск. Я хочу, чтобы она возненавидела меня. Она должна сказать мне, чтобы я отвалил и оставил ее в покое.

Но это только заставит меня давить на нее еще сильнее. Это игра, в которую мы играем.

Игра, в которой нам обоим суждено проиграть.

“Не говори с Сильви о нас”, - требую я. “Даже не упоминай при ней мое имя”.

“Она та, кто всегда говорит о тебе в первую очередь”, - начинает Саммер, но я один раз качаю головой, взглядом заставляя ее замолчать.

“Смени тему. Я чертовски серьезен, Сэвидж. То, что происходит между нами, остается между нами. Не вовлекай в это никого другого.”

Я не утруждаю себя ожиданием ее ответа. Я поворачиваюсь и ухожу, мои шаги торопливы, как будто я отчаянно хочу убежать от нее. Я чувствую то же самое. Быть с ней рядом - вот чего, я хочу, чувствую себя как наркоман, пытающийся избавиться от этой привычки, но перед ним всегда появляется свежая пачка кокаина. Я хочу вдыхать каждую ее частичку каждый чертов раз, когда я рядом с ней.

Это утомительно.

Я возвращаюсь в свой номер, врываюсь в дверь и хлопаю ею с такой силой, что, клянусь гребаным Богом, все здание дребезжит. Я подхожу к своему столу и беру дневник, открывая его наугад, ближе к концу. Я устал читать о ее опыте с Дэниелом. Или сводным братом. Как ее бесит мама. Как никто не понимает. Это подростковый бред во всей красе, и мне чертовски скучно до слез.

Мне нужна суть истории. Все ее секреты. Самые темные из тех, что у нее есть.

В задней части есть стопка страниц, сложенных пополам и засунутых внутрь страниц. Большие жирные слова нацарапаны поперек загнутой наружу страницы.

НЕ ЧИТАЙТЕ!!!!

Нахмурившись, я смотрю на слова. Как я не заметил этого раньше? Она такая очевидная. Как будто она хочет, чтобы кто-то узнал ее секреты.

Я переворачиваю страницы и обнаруживаю, что они исписаны ее девичьим почерком, в основном розовой ручкой. Он светлый, его трудно разобрать, и я щурюсь, плюхаюсь в кресло и включаю лампу, чтобы лучше видеть.

Йетис приходил ко мне в комнату прошлой ночью. Он прокрался внутрь после того, как мама и Джонас легли спать. Я заперла дверь, чтобы он не вошел, но он все равно вошел. Я не спала. Просто притворялась. Я чувствовала, как он стоит над моей кроватью, слышала его тяжелое дыхание, когда он наблюдал за мной. Сначала он ничего не делал, и было так трудно оставаться неподвижной. Я не могла дышать. Я могла бы сказать, что он трогал себя, а это так отвратительно. Он дрочил, стоя надо мной, и мне пришлось лежать и слушать его все это время. Это было ужасно, но прошло за считанные минуты. Сперма попала ему в руку, а потом он вытер пальцы о край моего одеяла.

Как только он вышел из моей комнаты, я сбросила одеяло на пол, пиная его ногами. Я лежала там, униженная, запах его спермы наполнял комнату, и ...это, отчасти это меня завело, что так чертовски мерзко.

Я больна. Серьезно. Но это заставляет меня чувствовать себя сильной, зная, что Йетис хочет меня так сильно, что проберается в мою комнату и дрочит, глядя на меня. Он, должно быть, думает, что я красивая. Особенная. Дэниел говорил так сказал, но теперь он ушел, и я думаю, он сказал это только для того, чтобы залезть ко мне в штаны, хотя у нас никогда не было настоящего секса. Мы валяли дурака. Он сказал мне, что я красивая. Особенная.

Теперь у меня никого нет. Мама говорит, что мне нужно работать над всем. Моими оценками, моими манера, моей одеждой, моим макияжем, моей причёской. Надо всем. Я недостаточно хороша. Джонас слишком занят работой или вниманием к моей требовательной матери. А еще есть Йетис. Бедный, потерянный, странный Йетис.

Он хочет меня.

И я могла бы позволить ему заполучить меня.

Я захлопываю дневник и поднимаю голову, глубоко дыша, слегка встревоженный. И ничто меня не беспокоит. Но знание того, что Йетис так страстно стремился к Саммер, наполняет меня отвращением.

Я ужасно с ней обращаюсь.

Похоже, все остальные тоже так делают.

22 глава

Саммер

Он вызывает меня позже тем же вечером, как король созывает свой двор. В тот момент, когда я открыла дверь своей комнаты после возвращения из столовой, на землю упала записка, тонкая и аккуратно сложенная. Я открываю ее дрожащими пальцами, точно зная, от кого она.

Приходи в мою комнату.

Ни пожалуйста. Ни спасибо. Подписи нет. Его почерк отчетливый, так что я знаю, что это от него. То, что он осмеливается войти в коридор общежития и подсунуть записку под мою дверь, - это смело. Никто не знает о нас. Мы стараемся вести себя сдержанно, но притворяться становится все труднее и труднее.

Я жду, пока не погаснет свет, прежде чем выскальзываю из своей комнаты и покидаю здание. Воздух холодный, чувствуется привкус морской соли, и я глубоко вдыхаю, направляясь в его личные апартаменты.

Остановившись перед его дверью, я поднимаю руку, мои пальцы сжаты в кулак, чтобы постучать, но дверь распахивается прежде, чем я успеваю, Уит хватает меня за руку и втягивает в комнату. Я вваливаюсь внутрь, практически падая на него, и он притягивает меня ближе, прижимая к себе, пока закрывает и запирает дверь.

“Ты опоздала”. В его голосе звучит раздражение, когда он отпускает меня, практически отталкивая от себя.

“Мне пришлось подождать, пока не погаснет свет”, - напоминаю я ему, потирая руку в том месте, где он коснулся меня. “Я не такая привилегированная, как ты. Я не могу ходить по кампусу, как будто я здесь хозяйка.”

Он ухмыляется, и мое сердце замирает, прежде чем начинает медленно биться. Сейчас он выглядит молодым. Почти беззаботным. Я не знаю, почему с ним произошла такая перемена, но, клянусь, он выглядит так, как будто в любой момент может расплыться в улыбке. Очень похоже на то, как он смеялся раньше, когда мы были вместе.

Что, черт возьми, с ним не так? “Похоже, ты откровенно ревнуешь, Сэвидж”, - насмехается он.

“А ты говоришь как мудак, Ланкастер”, - бросаю я ему в ответ.

Его взгляд тускнеет. “У тебя острый язык”.

“У тебя тоже.” Мой голос звучит спокойно, и я складываю руки на груди, чтобы он не увидел, как они трясутся.

У него вырывается вздох, и он расхаживает по комнате. Я думаю о нашей первой ночи вместе. Как это было осознанно.

Мы похожи. Самым страшным из возможных способов.

Когда он все еще ничего не сказал, я заговариваю.

“Зачем ты вызвал меня?”

Он прекращает расхаживать, поворачивается и смотрит на меня. “Вызвал тебя? Ты так это называешь?

“Ты не оставил мне выбора.”

“У тебя всегда есть выбор”. Он медленно приближается ко мне, останавливаясь прямо передо мной. На нем черные спортивные штаны и белая футболка. Его волосы все еще влажные, и от него пахнет свежестью и чистотой, как будто он только что вышел из душа. Мне хочется уткнуться лицом в его шею и вдохнуть его запах, но я сдерживаюсь. “Тебе не обязательно приходить сюда”.

Я поднимаю подбородок, встречаясь с ним взглядом. “Это неправда”.

“Так и есть. Как я уже сказал, у тебя всегда есть выбор. Но ты хочешь быть здесь. Со мной.”

Я не говорю ни слова.

“Я трахнул тебя раньше. Разве этого было недостаточно?” Он приподнимает бровь.

“Ты тот, кто потребовал, чтобы я пришла к тебе”, - напоминаю я ему. “Так что, может быть, тебе стоит самому ответить на этот вопрос”.

Его грудь поднимается и опускается, дыхание поверхностное. Его разочарование - это живое, дышащее существо, кружащееся вокруг нас, и мне интересно, что его беспокоит.

Что я ему сделала? То, что произошло ранее в разрушающемся здании, ничем не отличалось от любого другого нашего совместного опыта. Я не знаю, сколько еще раз мне придется делать это для него, пока он не вернет мне мой дневник.

Может быть, дело даже больше не в дневнике. Может быть, дело в чем-то другом.

Чем-то большем.

“Спусти штаны и нагнись над стулом”, - требует он, и я вздрагиваю, шокированная его просьбой.

"Зачем?” - тихо спрашиваю я, не в силах сдержать дрожь в своем голосе. Моя задница убивает меня. Я подобрала крошечные кусочки камней, которые застряли в моей коже в душе ранее, и у меня синяк на правой ягодице, из-за которого следующие несколько дней будет очень трудно сидеть на жестких стульях в классе.

И все благодаря тому, как он жестоко трахнул меня на этом выступе. И хотя я могла бы обвинить его в том, что он причинил мне боль и взял меня против моей воли, мы оба знаем, что все это неправда. Я хотела этого.

Я хотела его.

“Просто сделай это”, - говорит он.

"Зачем?” Я спрашиваю снова. Если он пригрозит отшлепать меня или что-то еще ненормальное, что у него на уме, мне придется ему отказать. Я не смогу этого вынести, как бы сильно мне этого ни хотелось.

“Я хочу увидеть...” Его голос срывается, и он откидывает голову назад, уставившись в потолок. “Я хочу посмотреть, что я сделал с тобой раньше“.

”О". Мое сердце сжимается. Я в замешательстве, но соглашаюсь с его просьбой, направляясь к стулу, придвинутому вплотную к его столу. Я стягиваю леггинсы и стринги одним рывком, так что они скапливаются вокруг моих ног, и я медленно наклоняюсь, показывая ему повреждения.

Он втягивает воздух, и я чувствую, как его рука приближается. Я вздрагиваю, собираясь с духом, но его прикосновение на удивление нежное. Он проводит пальцем по царапине. Другой. Он касается особенно глубокого места, и я шиплю. Он обводит контур моего синяка. Он не оказывает никакого давления, его пальцы мягко ласкают мою кожу, и я закрываю глаза, наслаждаясь этим.

Это ничего не значит, говорю я себе. Он просто хочет увидеть свое разрушение. Наслаждается этим. И это нормально. Он не чувствует себя виноватым за то, что сделал со мной, и я думаю, он не должен этого делать. Я была согласна. Он просто хочет посмотреть на это. Может быть, он даже хочет сфотографировать мою исцарапанную и покрытую синяками кожу на память.

“Я причинил тебе боль”, - говорит он хриплым голосом.

“Ты и раньше причинял мне боль,” - напоминаю я ему, наклоняя голову, когда его пальцы приближаются к месту между моих ног.

“Я никогда не отмечал тебя так”. Он проводит рукой по моей ягодице, прикосновение почему-то более интимное, чем обычно. “Ты в порядке?”

Я напоминаю своим буйным мыслям успокоиться. Ему все равно.

Он не... заботится.

“Я в порядке”. Я открываю глаза и смотрю на его стол. На нем лежит стопка бумаг. Беспорядочная стопка учебников. Знакомый, потрепанный черный дневник, спрятанный в самом низу стопки. Мой дневник.

Я выпрямляюсь и поворачиваюсь к нему, не заботясь о том, что я практически полуголая. “Я хочу забрать свой дневник”.

Он моргает, и его лицо как будто превращается в непроницаемую маску. "Нет."

”Верни его мне". Гнев нарастает, и мой голос становится яростным. “Разве я недостаточно сделала?”

“Нет”, - говорит он, подходя ближе. “Не сделала. Кажется, ты забываешь о своем месте, когда дело касается меня”.

“Поверь мне, я не забыла”, - плюю я в него, ненавидя презрение, которое сквозит в его словах. “То, что мы делаем — что бы это ни было –длится слишком долго. Я думаю, что вернула свой долг.”

Я даже не знаю, почему я ему ещё должена. То, что мы делаем, похоже на игру. Я просто игрушка, с которой ему нравится играть, прежде чем он положит меня обратно на полку и забудет обо мне.

“Ты даже близко не подошла к тому, чтобы вернуть то, что должна мне”. Он берет меня за подбородок, напоминая мне о том, как он прикасался ко мне ранее. Все во мне оживает при первом контакте, и я дрожу. Мои соски твердеют под футболкой. Я не надела лифчик.

Я надеялась, что между нами что-то произойдет. Я настолько больна.

Такая нуждающяяся.

Он откидывает мою голову назад, его изучающий взгляд скользит по моему лицу. “Я немного поискал в Интернете ранее. Относительно твоей матери.”

Я сжимаю губы, чтобы ничего не сказать.

“Ты так похожа на нее, это жутко. Я понимаю, почему мой отец трахал ее так долго.” Он наклоняется, чтобы выдохнуть следующие слова мне в рот. “И почему я трахаю тебя”.

Я моргаю, глядя на него. Откуда это берется? Мы уже давно не говорили о наших родителях. В глазах Уита я все еще шлюха, дочь шлюхи-матери, которая разрушила его семью.

“Ты делаешь это со мной только для того, чтобы отомстить своему отцу?”

Я ему не верю.“Твоя мать разрушила брак моих родителей”, - напоминает он мне.

“Я думаю, что этот брак был разрушен задолго до того, как появилась моя мать”, - парирую я.

Его лицо каменеет. “Ты не знаешь, о чем говоришь”.

“Ты тоже.” Я делаю паузу. “Я хочу вернуть свой дневник”.

“Нет”.

«Ты достаточно со мной сделал".

“Я едва коснулся тебя.”.

“Хорошо”. Я вырываю свое лицо из его хватки и снимаю футболку. Сбрасываю свои леггинсы и стринги с лодыжек. Пока я не стою перед ним совершенно голая. “Это то, чего ты хочешь?”

Он ничего не говорит, но я вижу, как в его взгляде закипает голод. Мой взгляд падает на перед его штанов. Я вижу очертания его члена. Он хочет меня.

В этом нет ничего нового.

Вздернув подбородок, я подхожу к его кровати и растягиваюсь на ней. Мои ноги широко раздвинуты, чтобы он мог видеть меня всю. Я промокла, но мне все равно. Теперь мы выше унижений. Я лежу там, распростертая и уязвимая только для него. Моя задница болит, но я игнорирую это. Я хочу, чтобы он трахнул меня.

Трахнул меня в последний раз и мы покончим с этим.

Вранье. Ты же не хочешь заканчивать с этим. Ты хочешь, чтобы это продолжалось, продолжалось и продолжалось…

“Что, черт возьми, ты делаешь?” он огрызается.

“Трахни меня”, - говорю я ему. “Ты знаешь, что хочешь этого”.

Он подходит к кровати с бесстрастным выражением лица, засунув руки в карманы джоггеров, как будто ему на все наплевать. Я хочу дать ему по морде.

“Мило”, - протягивает он, его взгляд прикован к моей киске. “Ты думаешь, это то, что мне нужно, чтобы вернуть дневник?”

“Я не знаю”, - практически плачу я и сжимаю губы, злясь на себя. Я не могу показать слабость, и все же я здесь, взываю к нему. Приношу себя в жертву ему. “Просто покончи с этим”.

“Что? Теперь ты всего лишь гребаная мученица,” - говорит он твердым голосом. “Ты просто хочешь лежать и принимать это? Это на тебя не похоже”.

“Разве ты не этого хочешь?” Я насмехаюсь.

“Нет”, - твердо говорит он. “Когда я тебе это говорил?”

Я думаю о других наших взаимодействиях. Большую часть времени мы оказываемся вместе из-за того, что я что-то говорю или делаю. Что такого особенного в сегодняшнем вечере?

”Ты хочешь меня". Я сажусь и тянусь к нему, обхватывая его эрекцию. Его член дергается под моими прикосновениями. ”Я чувствую это".

"Не так. Не в виде жертвоприношения.”

“Ты не хочешь, чтобы я согласилась? Боже, ты такой больной фу—”

Он хватает меня так грубо, что я вскрикиваю. Его руки сжимают мои руки, а его лицо находится на моем. “Не смей называть меня больным, когда тебе так же хреново, как и мне. Мы оба такие. Тебе нравится, когда я говорю тебе, что делать. И мне нравится, когда ты сопротивляешься мне.”.

“Я не сопротивлялась раньше”, - шепчу я. “Когда ты сказал мне сказать, что я ненавижу тебя”.

“Ты должна ненавидеть меня”, - говорит он резким голосом. ”Все, о чем я могу думать, это о том, как сильно я хочу, чтобы ты сопротивлялась".

Я борюсь с его хваткой и одновременно сжимаю его член. “Вот так?”

”Отпусти мой член“, - шепчет он.

”Нет". Я улыбаюсь. Просовываю руку под его треники и не натыкаюсь ни на что, кроме голой плоти. Я глажу его, наслаждаясь тем, как трепещут его веки. Я провожу пальцем по головке, размазывая повсюду липкую предварительную сперму, и мне хочется засосать его.

Он прав. Я такая же больная, такая же испорченная, как и он. Я могла бы обвинить его в том, что он сделал меня такой, но это было бы ложью.

Я уже была такой. Я просто не понимала, как это сделать. Или почему.

“Саммер”. Его голос - предупреждение.

“Уит.” В моем голосе слышится поддразнивание.

Он отпускает мою руку и хватает меня за затылок, толкая вперед. “Ты хочешь этого? Тогда соси его.”

Я делаю, как он просит, перестраиваясь так, чтобы сесть на край кровати. Он стоит передо мной с каменным выражением лица. Как прекрасные статуи ангелов в садах кампуса.

Я стягиваю его трусы, полностью обнажая его, и протягиваю руку, чтобы коснуться его эрекции. Теплая, твердая кожа. Бархатистая мягкость.

Он человек, напоминаю я себе. Неважно, как сильно он пытается убедить меня, что это не так.

Наклонив голову, я позволяю своим волосам упасть вперед, когда обхватываю губами головку его члена. Он капает мне на язык, и волна триумфа проходит через меня. Он хочет этого.

Я облизываю его. Держу его крепче. Отсасываю у него. Поднимая взгляд, его член заполняет мой рот, я обнаруживаю, что он наблюдает за мной, выражение его лица все еще пустое, хотя я вижу, как что-то мелькает в его глазах. Жар.

Похоть.

Он хочет меня.

Я делаю глубокий вдох и засасываю его еще глубже в рот, пока головка не ударяется о заднюю стенку моего горла. Что забавно, так это то, что я сделала всего два минета, прежде чем встретила Уита. Теперь я чувствую себя экспертом.

“Черт”. Его любимое слово срывается с его губ, и я давлюсь его членом, когда он толкает бедра вперед. “Господи”.

Он входит и выходит из моего рта, снова и снова, пока я не отстраняюсь, прерывистое дыхание покидает меня. “Прекрати”.

Он стоит, его член у меня во рту, на его лице написано неподдельное потрясение. Я никогда ему не отказывала. Я никогда не говорила ему остановиться. Никогда. Он, наверное, думает, что со мной что-то не так. “Какого хрена, Саммер?”

Я откидываюсь на кровать, моя рука тянется к моей киске, проверяя ее. Я такая мокрая. Мой клитор пульсирует. Закрыв глаза, я начинаю гладить себя, мои мысли наполняются образами Уита. Ранее сегодня, как сильно я наслаждалась тем, что он делал со мной. Мне всегда нравится то, что он делает со мной. Слишком. Он видит мою тьму и соответствует ей. Превосходит её.

“Какого хрена ты делаешь?” - сердито спрашивает он.

Его слова разжигают меня, и я глажу себя сильнее, зажимая пальцами набухший клитор. “Мне нужно кончить”, - говорю я ему, и он смеется.

“Ты невероятна”, - произносит он.

Раздается шорох, и затем он оказывается прямо там, перед моей киской, его горячее дыхание касается моей чувствительной кожи. Он отталкивает мою руку и нападает на меня своим ртом, пожирая меня, облизывая меня повсюду. Я визжу от восторга. От боли. В удовольствии. Это так приятно - его губы, его язык. Он засовывает палец в мою киску и гладит. Щекочет кожу между моей киской и попой, заставляя меня подпрыгнуть.

Заставляя меня наклоняться к его прикосновениям.

“Я хочу трахнуть тебя здесь”, - говорит он, его палец приближается все ближе и ближе к моей заднице. ”Попробовать тебя здесь".

“Сделай это”, - говорю я ему, закрывая глаза от стыда, когда он толкает меня назад, закидывая ноги за голову, моя задница полностью открыта его взгляду.

Его рту.

Он смотрит на меня, смертельно спокойно, и мне хочется съежиться. Он ничего так не любит, как унижать меня, и он делает это прямо сейчас, изучая мое тело, не говоря ни слова. Я жду в предвкушении, мое сердце бешено колотится, в горле пересохло, когда я пытаюсь сглотнуть. Я не чувствую его рот там. Его дыхание. Его язык.

Он облизывает. Нежный щелчок, который заставляет меня подпрыгнуть. Он снова лижет, на этот раз смелее, исследуя, его язык дразнит бугристую кожу, и у меня вырывается стон. О Боже, это кажется таким неправильным. Так чертовски неправильно.

Так правильно.

Он продолжает свою нежную атаку на мою нетронутую плоть, превращая меня в тяжело дышащее, извивающееся месиво, пока внезапно его рот не исчезает, и он тянет меня в положение, так что моя спина прижата к матрасу, а ноги раскинуты.

Я могла бы кончить, если бы он продолжал в том же духе. Я отчаянно хочу этого.

“У тебя болит задница?” - спрашивает он, его пальцы быстро скользят по моим царапинам и синякам.

Я совсем забыла о своих ранах. "нет."

Он трет рот тыльной стороной ладони, его грудь вздымается, член торчит наружу. Лизание моей задницы, должно быть, сделало его невероятно твердым. “Я грубо трахнул тебя ранее. Ты хочешь так же снова?”

Я киваю, подавленная. Не в состоянии говорить. Я так сильно этого хочу.

Он скользит внутри моего тела, снова без презерватива, мудак. Не то чтобы мы когда-либо ими пользовались. Он трахает меня неуклонно, его взгляд никогда не отрывается от моего, его волосы свисают вокруг его прекрасного лица. Я выгибаюсь навстречу ему, мои бедра встречаются с его, все мое тело покалывает, предвкушая оргазм, который он собирается мне подарить. Я не думаю, что это будет так хорошо, как обещано сегодня днем. Было что-то такое первобытное в том, чтобы делать это снаружи, среди руин. На природе, ветерок овевал мою кожу, заставляя меня чувствовать себя такой живой. Я хочу когда-нибудь сделать это там снова. Может быть, завтра, если мне повезет.

“Черт”, - шепчет он, его взгляд скользит по мне, как будто он не знает, на что посмотреть в первую очередь. “Я чертовски сильно ненавижу тебя, Саммер”.

Я притворяюсь, что вместо этого он говорит мне, что любит меня. Он так чертовски сильно меня любит. Это то, что доводит меня до крайности. Все мое тело замирает, оргазм накрывает меня без предупреждения, и я дрожу, крича от удовольствия. Он продолжает в том же темпе, все еще наблюдая за мной, его пальцы скользят по моим волосам, напрягаясь. Делая это болезненным.

Заставляя мой оргазм продолжаться немного дольше.

“Тебе нравится, когда больно”, - шепчет он, продолжая трахать меня.

”Мне это нравится“.

”Тебе понравилось, когда я лизал твою задницу?"

Я киваю. “Я хочу лизнуть твою”.

Он ухмыляется. На самом деле ухмыляется. “Грязная гребаная девчонка. Серьезно?”

“Я хочу делать с тобой все”, - тихо признаюсь я.

Уит отрывает верхнюю часть своего тела от моего, сжимая мои бедра, когда он толкается внутри меня. Я обхватываю руками свои груди. Прижимая их друг к другу. Щипая себя за соски. Он зачарованно наблюдает, и я улыбаюсь. Это все, что я делаю. Просто улыбаюсь.

Он кончает. Падает на меня кучей, его большое тело содрогается над моим, когда он изливается. Бесконечное количество спермы выстреливает в меня, и я прижимаю его к себе. Поглаживая его по спине. Шепча грязные слова ему на ухо.

Как сильно я люблю его член. Как хорошо он чувствуется внутри меня. Как я хочу лизать языком его задницу и дрочить ему одновременно. Возможно ли это вообще? Я уверена, что смогла бы заставить это сработать, и ему это нравится, потому что его тело дергается вперед, с его губ срывается легкое “ааа” с этим последним, слабым толчком.

Я заставила его кончить вот так. Я. Наблюдая за мной. Находясь внутри меня.

И ему лучше никогда об этом не забывать.

23 глава

Саммер

Уже почти Хэллоуин. Мое любимое время года. Школа не признает настоящий праздник с яркими украшениями в виде призраков, черных кошек и фонариков, но она украшает кампус гигантскими горшками с разноцветными мумиями и тюками сена, сложенными по обе стороны от дверных проемов, множеством тыкв, разбросанных повсюду. По словам Сильви, одна из дам в столовой делает пугала каждый год, и они милые, с дружелюбными лицами и соломенными волосами, на головах у них сидят маленькие шляпки. Некоторые учителя зажигают осенние ароматические свечи в своих классах, вызывая у меня ностальгию каждый раз, когда я чувствую их запах.

Моя мать делала это, когда я была младше. Она зажигала все ее осенние свечи в течение всего сезона, прежде чем переключалась на рождественские ароматы. Она украшала дом милыми предметами на тему Хэллоуина, которые собирала годами, и я приходила в восторг каждый октябрь, когда она вытаскивала оранжевые и черные ящики для хранения. Больше всего я любила наряжаться к празднику, каждый Хэллоуин становясь кем-то другим, даже если это было всего на одну ночь. Я все еще мечтаю принарядиться. Притвориться тем, кем я не являюсь.

Я думаю, что у меня кризис идентичности в зрелом возрасте семнадцати и трех четвертей.

По мере того, как дни приближаются к тридцать первому, среди студентов в кампусе начинают шептаться. О запланированной вечеринке среди руин, куда меня привел Уит, что заставляет меня предположить, что именно он организовал вечеринку в первую очередь. Не то чтобы он когда-либо упоминал при мне о вечеринке.

Мы встречаемся по ночам, один, два, иногда три раза в неделю. Мы валяем дурака. Мы трахаемся. Мы на самом деле не разговариваем друг с другом. Он намеренно держится от меня на расстоянии, как будто показал мне слишком много уязвимости в ту ночь. Когда он был явно расстроен тем, что причинил мне боль, пометил меня, несмотря на свои предыдущие угрозы, что он жаждал сделать именно это. Мы также на самом деле не общаемся в классе. Мы деревянные. Признавая друг друга самым незначительным образом, его глаза были пустыми, выражение лица бесстрастным. Такое чувство, что я теряю его, и я не знаю почему. Я даже не знаю, почему это так важно. Я должна быть рада. Но он до сих пор не вернул мне мой дневник. Мы не упоминаем об этом.

Дело даже больше не в дневнике. Мне все равно. Он может прочитать все до последнего слова, и это не будет иметь значения. Больше нет. Я бы хотела, чтобы он поговорил со мной. Вёл себя так, как будто ему не все равно, как он делал раньше. Я не хочу, чтобы он забыл меня.

Но я думаю, что он уже это сделал. Я стала для него привычкой, и не более того. Девушку, которую можно трахнуть. Он даже больше не угрожает мне.

Я бы предпочла, чтобы он был груб со мной, чем вел себя так, будто я для него вообще ничего не значу. Двойственность - это худшее чувство, которое вы когда-либо могли испытывать к кому-либо, и я думаю, что это то, что Уит испытывает ко мне.

Это ужасно.

В выходные перед Хэллоуином Сильви приходит ко мне в библиотеку в пятницу днем, ее глаза сияют, лицо порозовело от жизненной энергии. Жизнь. Она в приподнятом настроении, и я не думаю, что когда-либо видела ее такой красивой. Такой живой. “Ты пойдешь со мной по магазинам”.

“Куда?” - спрашиваю я, ненавидя себя за то, что чувствую тревогу. Чего она хочет от меня? Почему я думаю, что все хотят заполучить меня?

“Благотворительные магазины. Один из тех заманчивых магазинов костюмов для Хэллоуина, которые всегда есть в городе.” Она подпрыгивает вверх-вниз, выглядя ужасно довольной собой. “Нам нужны костюмы для ночи Хэллоуина”.

“И что именно будет этой ночью?” Мне нужно подтверждение этой вечеринки раз и навсегда. Уит, конечно, не собирается рассказывать мне об этом.

“Разве ты не слышала всех слухов? Уиту пришла в голову лучшая идея, и я помогла ему. Мы устраиваем вечеринку в кампусе, среди руин после пожара, который произошел давным-давно.” Она наклоняет голову, рассматривая меня. “Ты когда-нибудь была там?”

”Нет“, - говорю я торжественно, отчаянно пытаясь не выдать себя.

"Ох. Подожди, ты обязана это увидеть. Это прекрасно. Жутко. Идеальный сценарий Хэллоуина. Уит уже спросил отца, который дал свое согласие. Это будет так весело, ” Сильви практически визжит.

Я улыбаюсь, но это слабая улыбка. Пребывание там просто напомнит мне о том, что произошло между нами в прошлый раз, и мне будет грустно. Это заставит меня скучать по нему, что так невероятно глупо. Почему я скучаю по парню, которому явно наплевать на меня?

Возможно, Уит был прав. Моя самооценка уничтожена. Если я не забочусь о себе, то неудивительно, что обо мне тоже никто не заботится. Мой отец. Моя мать. Дэниел, моя первая предполагаемая любовь. Йетис — тьфу. Я даже не чувствую себя плохо из-за того, что он мертв.

Он был отвратительным человеком. Ужасным. Эгоистичным. Требовательным. Странным.

Единственный человек, по которому я по-настоящему скучаю - это Джонас. Ему было не все равно. Он верил в меня, когда казалось, что никто другой никогда этого не делал. А теперь его нет.

Это тоже моя вина.

Я громко шмыгаю носом, на грани слез, когда чувствую, как рука Сильви легко ложится на мою руку. “Ты в порядке?” - шепчет она.

Я поднимаю голову, откидывая волосы назад, не в силах скрыть слезы, блестящие в моих глазах. “Я в порядке”. Я провожу рукой по уголкам глаз, ловя слезы, которые не падают. Я не могу вспомнить, когда в последний раз по-настоящему плакала. “Скучаю по дому, я полагаю”.

Что за чушь, но мне нужно оправдание.

“Оу.” Сильви сжимает мою руку, ее прикосновение нежное. “Все в порядке. Мы все здесь иногда так себя чувствуем. Ну, не я, потому что я все время бываю дома благодаря своей матери, но ты понимаешь, что я имею в виду.”

“Да”. Я киваю. “Конечно”.

Сильви меняет тему и начинает болтать о костюмах на Хэллоуин, но я на самом деле не слушаю. Хотя должна была бы. Быть захваченной ее волнением было бы идеальным отвлечением, в котором я нуждаюсь. Я с трудом сглатываю и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, заставляя себя слушать.

“...и поэтому я подумала, что могла бы быть сексуальным ангелом? Но как ангел дьявола, потому что, когда я умру, я сомневаюсь, что попаду на небеса”, - говорит она со смехом.

“Почему ты так говоришь?” Я точно знаю, что, черт возьми, я не попаду в рай, но у меня есть на то свои причины. Ни одним из них я бы с ней не поделилась.

Она наклоняется ближе, прижимаясь своим лбом к моему. “Я не очень хороший человек, Саммер. Разве ты до сих пор этого не поняла? Я испорченна и зла. Избалована и глупа. Я не собираюсь ничего значить в этом мире, но планка установлена довольно низко, так чего же можно ожидать?”

Я моргаю, глядя на нее, вдумываясь в ее слова. Они не похожи ни на что, что она могла бы подумать о себе. “Кто тебе это сказал?” - шепчу я. Сильви отстраняется от меня, ее глаза светятся одобрением, как будто она хотела шокировать меня. “Женщина, которая родила меня, конечно. Она ненавидит меня. У меня серьезный синдром среднего ребенка, разве ты не заметила?”

“Если она так сильно тебя ненавидит, почему она все время водит тебя к врачам в поисках лекарства от твоих таинственных недугов?” - спрашиваю я, искренне желая знать.

“Она не ищет лекарство, Саммер”, - практически растягивает Сильви, глядя в сторону окна. “Она пытается убить меня, чтобы больше не иметь со мной дела”.

У меня вырывается вздох, и она поворачивает голову, ее глаза сузились в щелочки. “Не притворяйся такой удивленной. Разве это не очевидно? Уит - золотой ребенок. Единственный мальчик. Очевидный наследник огромного состояния Ланкастеров. А еще есть Каролина. Крошечная танцовщица. Она станет всемирно известной, королевой балета. Она уже на полпути. Все ее обожают.”

“Сильви.” Мой голос звучит хриплым шепотом, и я придвигаюсь к ней ближе, не желая, чтобы кто-нибудь нас подслушал. “Ты не веришь, что твоя мать на самом деле...”

“Ты права, я не знаю”, - перебивает она, смеясь так громко, что заставляет мисс Тейлор замолчать. “Я просто хотела увидеть твою реакцию, когда я это сказала. Хотя я действительно страдаю синдромом среднего ребенка. Никому нет дела до меня. На самом деле они никогда этого не делали.”

Я моргаю, глядя на нее, пытаясь переварить то, что она сказала, что все это значит. Говорит ли она серьезно или нет. “Твой брат заботится о тебе”.

“Потому что он должен”, - парирует она, внимательно наблюдая за мной. “Ты добилась чего-то важного, ты ведь знаешь об этом, верно?”

Я отступаю от нее, нахмурившись. “Что ты имеешь в виду?”

“Ты заслужила одобрение не только одного, но и двух Ланкастеров”. Когда я хмурюсь еще сильнее, она продолжает: “Моего и Уита”.

“Уит меня не одобряет,” - быстро говорю я.

“Он одобряет достаточно, чтобы тайком проводить тебя в свою комнату”. Ее улыбка понимающая. Я уверена, что она видела меня.

“Ничего страшного”, - говорю я ей. ”Это бессмысленно".

“Он просто использует тебя?” - спрашивает она, поднимая брови.

“Мы используем друг друга”, - поправляю я.

“Уит не привязывается к одной и той же девушке больше одного раза. Дважды, и обычно это происходит по ошибке. Он очень самостоятельный парень”, - говорит Сильви. “Не то чтобы я уделяла слишком много внимания сексуальной жизни моего брата, потому что фу. Но я знаю, что происходит, потому что я не могу не видеть этого. И что происходит между тобой и моим братом? Это не норма для него”.

“Он обращается со мной как с мусором большую часть времени, когда мы вместе”, - бормочу я, чувствуя себя глупо из-за того, что даже признала это.

Уит тоже не обрадуется, что я говорю о нем с его сестрой. “Он обращается со всеми как с мусором. Включая меня,” - говорит Сильви. “Не принимай это слишком близко к сердцу”.

Ей легко говорить. Я принимаю все, что говорит и делает Уит, близко к сердцу, особенно в последнее время.

“Я просто привычка. Я, так сказать, устраняю его зуд.” Мои щеки пылают, и я плотно сжимаю губы. Я должна уйти.

Сильви хихикает. “Тогда у него, должно быть, чертова сыпь, потому что ты регулярно чешешь его от зуда”.

Я скомкала листок бумаги и бросила в неё. Смеясь, она отбрасывает его прочь. Мисс Тейлор шикает на нас, даже произносит имя Сильви, но мы ее игнорируем.

Когда ты с Ланкастером, ты можешь игнорировать всех. Вечер пятницы, и все на футбольном поле — наша последняя домашняя игра в сезоне. Я не иду, потому что мне все равно не с кем сидеть. У меня нет никаких друзей, кроме Сильви, и меня это устраивает. Сильви ненавидит футбол, поэтому не ходит на игры. Я думаю, она делает это нарочно. Спенсер играет в футбол, поэтому она держится подальше, и это сводит его с ума.

Их взаимодействие не имеет для меня никакого смысла, но у меня нет места для разговоров, учитывая мои предполагаемые отношения с Уитом. Поэтому я ничего не говорю.

В любом случае, это не мое дело.

Около половины девятого раздается тихий стук в мою дверь, и я встаю с кровати, готовая ответить, когда дверь распахивается.

Уит стоит в дверях, наблюдая за мной. Он опирается руками на дверной косяк, отклоняясь от двери и оставаясь в коридоре. На всеобщее обозрение.

“Зайди во внутрь”, - шепчу я, скорее шиплю.

“Ты дала мне разрешение”, - говорит он, как будто ему нужно напомнить мне, его тон беспечный, когда он входит в мою комнату, захлопывая за собой дверь. Я остаюсь на месте, не двигаясь, когда он подходит прямо ко мне, так близко, что его ботинки касаются моих пальцев.

“Почему ты здесь?”

“Почему я всегда здесь?” Он тянется ко мне, его рука обнимает меня за талию, его рука скользит к моей ягодице и притягивает меня к себе, но я сопротивляюсь, отчаянно пытаясь сохранить расстояние между нашими телами.

“Какого хрена, Сэвидж?”

“Я не в настроении”. Я вырываюсь из его хватки и возвращаюсь в свою кровать, натягивая одеяло на большую часть своего тела.

“Ты не в настроении?” Он на самом деле издевается. “Пожалуйста. Не дуйся. Тебе это не идет”.

“У меня месячные”, - говорю я ему, что является ложью. Они были на прошлой неделе. И в ту единственную ночь, когда мы были вместе, когда все было в самом разгаре, я сделала ему минет, и все. Не то чтобы он протестовал. Он ничего так не любит, как когда мои губы обхватывают его член.

Он изучает меня со свирепым выражением лица, медленно приближаясь к моей кровати.

“Значит, если я засуну руку тебе в трусики, я наткнусь на кровь?”

Я закатываю глаза. “Я пользуюсь тампоном, придурок”.

“Хорошо, значит, тогда я найду ту маленькую ниточку?” Он приподнимает бровь.

У него слишком много знаний о женском теле. Это должно меня беспокоить. Но я не могу судить его за его прошлые сексуальные победы, точно так же, как он не может судить меня за то, что я сделала.

“Это первый день”, - говорю я ему, желая вывести его из себя.

“Сильный поток и все такое. Ты не хочешь рисковать этим”.

“Рисковать чем?” Похоже, он искренне заинтересован.

Я корчу гримасу. “Он действительно тяжелый”.

Если он попытается залезть мне под трусики, он ничего не найдет. И он может разозлиться из-за того, что я лгу.

“Хотя мне любопытно”, - говорит он.

“Ты еще и отвратительный”.

“Это естественная функция организма”. Он пожимает плечами. “Тебя пугает вид крови?”

“Конечно, нет. У меня ежемесячно идет кровь из влагалища,” - парирую я.

“Я не боюсь”.

“Ты извращенец,” - выплевываю я.

“Ты тоже.” - Его голос раздражающе спокоен.

Я свирепо смотрю на него. Он наблюдает за мной с этим вездесущим бесстрастным выражением на лице. “Давай, Сэвидж. Дай мне посмотреть.”

“Точно нет”.

“Верно. Потому что ты лжешь.” Он буквально набрасывается на меня сверху на кровати, с моих губ срывается вскрик. Он закрывает мне рот своей большой ладонью, чтобы я замолчала, и прижимается своим лицом к моему. “На прошлой неделе у тебя были месячные. Вот почему ты сделала мне минет и не позволила мне прикоснуться к тебе.”

Я прищуриваюсь, ненавидя то, насколько он наблюдателен. Как он помнит каждую мелочь.

“И ты была сварливой маленькой засранкой. ПМС реален, и ты сильно страдаешь от него”, - продолжает он.

Я пытаюсь сбросить его со своего тела, а он смеется, придурок. Он также не убирает руку с моего рта.

“Ты сегодня тоже ворчливая. В чем, черт возьми, твоя проблема?” Он убирает руку с моего лица.

“Я больше не хочу этого делать”, - говорю я ему слабым голосом. Трудно отказывать себе в том, что тебе действительно нравится. Да, покакой-то странной причине мне нравится жестокость Уита. Его игры разума. Его ужасные слова и нежные прикосновения.

Но то, что мы делаем, - это полный пиздец. Я устала все время чувствовать себя полным дерьмом. Я просто хочу быть нормальной.

“Действительно?” Его тон говорит мне, что он мне не верит.

“Да, правда”, - парирую я. “И я хочу вернуть свой дневник”.

Его взгляд сужается. “Я еще не дочитал его до конца”.

“Просто— какой в этом теперь смысл? Отдай его обратно. Ты уже узнал все мои секреты. Что еще нам остается сделать? Разве ты недостаточно шантажировал меня?” - спрашиваю я, отводя от него взгляд, мой желудок сжимается от нервов. Мне ненавистна мысль о том, что он узнает, что я сделала с Джонасом и Йетисом, но это обязательно произойдет. Мой дневник у него уже почти два месяца. Я почти не верю ему, когда он говорит, что еще не закончил его.

Он, вероятно, готов раскрыть, что знает мой самый большой секрет прямо сейчас. Он сбросит бомбу, она взорвется, и ничто из этого никогда не закончится.

Уит соскальзывает с моего тела и с кровати. Он стоит на ногах, смотрит на меня сверху вниз, его взгляд задумчивый, когда он кладет руки на бедра. “Ты хочешь, чтобы это закончилось”.

Я киваю, натягивая одеяло повыше, пока оно не оказывается у моего подбородка. "Да. Хочу”.

“Мой отец сказал, что я должен перестать трахать тебя”.

Я сбрасываю одеяло и сажусь прямо, шок пробегает по моим венам, леденя кровь. “Какого черта, Уит? Ты сказал своему отцу, что мы вместе?”

“Я сказал своему отцу, что трахаюсь с кем-то, а не что я с кем-то. Это большая разница,” - поправляет он, его слова - оружие. Напоминая мне о моем месте. “И я никогда не упоминал твоего имени”.

“Слава Богу”, - выдыхаю я, пытаясь игнорировать боль, которую его слова заставили меня почувствовать.

Он не заботится обо мне. Мы просто трахаемся. Я знаю это.

И все же это все еще причиняет боль.

“Я женюсь на кое-ком”, - объявляет он, и у меня отвисает челюсть. “Не прямо сейчас, но это уже решено”.

“Тебе даже нет восемнадцати”, - замечаю я.

”Скоро будет”.

“И что, ты тогда женишься?” - недоверчиво спрашиваю я.

Он морщится. “Конечно, нет. Мы слишком молоды для этого. Но мы должны быть вместе. Я и моя будущая невеста. Нам нужно начать делать из этого шоу — из наших отношений. Мы поступим в колледж. Мы будем парой все это время. Я попрошу ее выйти за меня. Мы устроим пышную свадьбу в Ньюпорт-хаусе. Это будет все, чего только могла пожелать моя мать.”

Он описывает это таким монотонным голосом, что я знаю, он не верит ни единому своему слову. Он этого не хочет.

Так почему же он это делает?

“Это то, чего ты хочешь?” Я спрашиваю его.

Он засовывает руки в карманы джинсов, отворачивая голову. Как будто он не может встретиться со мной лицом к лицу. ”У меня нет права голоса“.

”Ты наследник одного из самых больших состояний в мире, и у тебя нет права голоса в том, на ком жениться?" Я вылезаю из кровати и начинаю расхаживать по комнате, потрясенная тем, что он мне говорит. “Это чертовски смешно”.

“Это ты сейчас ведешь себя чертовски нелепо”, - говорит он мрачным голосом, его глаза холодны, когда он наблюдает за мной. “Ты не можешь судить меня. Моя ситуация может показаться тебе безумной, но это нормально в наших социальных кругах, частью которых ты не являешься. Создаются совпадения, необходимые слияния. Родословные должны быть сохранены”.

Я игнорирую оскорбление. Когда дело доходит до Уита, у меня определенно становится толще кожа. “Итак, если бы ты женился на скромной девушке, скажем…Нью-Мексико, тогда это заставило бы всех Ланкастеров перевернуться в своих могилах?” Я бросаюсь на него. Я не знаю, почему я выбрала Нью-Мексико. Я даже не знаю, что я говорю, но то, что он говорит мне, прямо взято из исторического романа.

Как у британских королевских особ. Он на самом деле посмеивается, самодовольный ублюдок.

“Скорее всего. Жизнь не так проста, как ты думаешь, Сэвидж. На меня возлагают большие надежды с самого рождения, особенно потому, что я первый мужчина. Единственный мужчина от моего отца. Я должен поддерживать определенный имидж, и есть обещания, которые я должен сдержать перед своей семьей”.

“Вполне понятно”. Я этого не понимаю, но неважно. Будет легче, если я просто приму это и уйду от этого раз и навсегда. “Теперь ты можешь уйти”. Я указываю на дверь.

Он внимательно смотрит на меня и говорит: “Я верну тебе твой дневник”.

“Ты сделаешь это?” Мой голос скрипуч, и я с трудом сглатываю, борясь с внезапными эмоциями, поднимающимися во мне. Возвращение дневника означает, что он действительно больше меня не увидит. Я та, кто выдвинула это требование в первую очередь, но да поможет мне Бог…

Я буду скучать по нему.

“Дай мне время до Хэллоуина”. Я начинаю жаловаться, но он поднимает руку, заставляя меня замолчать. “Мы сейчас организуем вечеринку, и у меня много дел. После этого я могу вернуть его тебе. Это всего на несколько дней, Сэвидж. Ты можешь подождать.”

“Хорошо,” - шепчу я, наблюдая, как он направляется к моей двери. Он останавливается там, его рука на ручке, спиной ко мне.

“Это действительно то, чего ты хочешь?” Он произносит это как вопрос, как будто хочет, чтобы я что-то сделала. Сказала что-то. Например, умоляла его остаться.

С моей стороны не будет никаких просьб. Я не буду опускаться так низко. Но если он оглянется назад, я скажу "нет". Если он скажет, что будет скучать по мне, я приглашу его в свою постель.

Но он ничего этого не делает. Он остается на месте, рука все еще на ручке, спина и плечи напряжены.

“Прощай, Уит,” - твердо говорю я.

Он не отвечает. Просто открывает и закрывает дверь, не оглядываясь на меня.

24 глава

Уит

Это было правильно - уйти от Саммер сегодня вечером. Последние пару недель я изо всех сил старался воздвигнуть стены, делал все возможное, чтобы избегать ее. Когда это не срабатывало, я трахал ее без чувств. Использовал ее так, как будто она для меня ничто. Я бы не посмотрел ей в глаза, не сказал бы тех дерьмовых вещей, которые обычно делаю. Эти слова, которыми она питается.

Я тоже питаюсь ими. Я питаюсь ею. Ее жадные звуки и то, как она целует меня. Как она поглощает мой член, и она всегда такая влажная для меня. Каждый раз, когда я погружаюсь в ее гостеприимное тело, я думаю о том, насколько она совершенна. Как будто она была создана только для меня.

Это не так. На самом деле она мне не принадлежит. Несмотря на потребность в маленькой Саммер Сэвидж, которая пульсирует в моих венах, оседает в моем члене, это не может долго продолжаться. Она похожа на плохое желание. Доводя меня до отчаяния, всегда готова — нет, чертовски нетерпелива — к следующему удару.

Это было трудно - идти к ней и в то же время держаться от нее подальше. Трахать ее так, как будто она ничего для меня не значит. Использовать ее без каких-либо эмоций, хороших или плохих. Она могла сказать, что что-то было не так. Я видел это в ее глазах, в том, как она смотрела на меня. Она тоже замкнулась в себе. У нее это хорошо получается.

Как и я. Мы оба такие.

Мысль о том, что то, что у нас было, почти закончилось, засела в глубине моего мозга, и я не был готов. Кто готов отказаться от самого лучшего секса, который у него когда-либо был? У меня есть связь с этой девушкой. Я не могу описать это, но она есть. Это было всегда, с самого начала. Когда мы впервые встретились в возрасте четырнадцати лет.

Я знал, что не смогу продолжать трахать ее. Проводить с ней время. Я бы хотел ее еще больше.

Все больше, и больше, и больше.

Она - то, чего я не могу иметь. И все же именно она сказала, что больше не хочет этим заниматься. Я оттолкнул ее, и она это знает. Моя Сэвидж намного умнее, чем я думал. Она опередила меня в этом гребаном ударе. Я тот, кого бросили в этой ситуации. Между нами все кончено.

Я возвращаюсь в свою комнату, сбрасываю одежду, забираюсь в кровать и достаю ее дневник, который в последний раз оставлял на прикроватном столике. Я не читал его уже несколько недель. Чтение ее записей держит ее в моей голове, и в последнее время это было последнее место, где я хотел ее видеть. Она глубоко во мне, и я хочу, чтобы она ушла.

Ушла.

И все же я сижу здесь, держа в руках ее дневник, просматривая секретные записи в конце. Теперь я знаю, что Йетис трахнул ее, и это оставило у нее эмоциональный беспорядок. Я больше не хочу об этом читать. Я не хочу точно знать, что он с ней сделал, или насколько это ее разрушило. Она испорченный товар, я знаю это, но черт возьми.

Я тоже.

Может быть, именно поэтому нас тянет друг к другу. Мы так много видели и сделали за то время, когда были младше. Я чертовски измучен, и Саммер тоже. Но быть с ней по-настоящему …

У моей матери случился бы полный припадок, а мой отец сказал бы мне, что я нахрен сумасшедший. Кем я и являюсь.

Я знаю это. Почему, черт возьми, меня так тянет к единственной девушке, которую я не должен хотеть? Почему?

Я швыряю дневник через всю комнату. Он с громким шлепком ударяется о стену и падает на пол. Я больше не могу это читать. Чтение ее слов заставляет меня постоянно о ней думать. Она уже достаточно погрязла в моих мыслях.

Мне нужно найти кого-нибудь другого. Мой отец сказал, что я должен валять дурака как можно больше, прежде чем у меня будут серьезные отношения с Летицией. Как только я буду с ней, как только это станет достоянием общественности и мы обручимся, я буду должен вести себя как верный жених. Идеальный будущий муж. Продолжать притворяться так долго, как я смогу это вынести. Как только у нас появится пара детей, может быть, даже раньше, все ставки отменяются. Пока я сдержан, у меня может быть столько романов, сколько я захочу. Даже если Летиция узнает, она поймет. Вот как это делается. Летиция знает, во что ввязывается, так же, как и я.

Моя жизнь распланирована. Никаких сюрпризов не будет. Ничего необычного. Черт возьми, мой отец недавно получил отчет от гинеколога Летиции, в котором сообщалось, что она все еще девственница, и, похоже, все в порядке — точные слова отца. "Она подарит тебе много детей", - сказал он со смехом.

Он осмотрел ее — как животное. Чертовски нереально.

Разочарование волной прокатывается по мне, и я закрываю глаза, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом. Что угодно, только не на моем поганом будущем. Я был поглощен подготовкой к этой дурацкой вечеринке. Единственная причина, по которой я это делаю - Сильви. Она так сильно хотела отпраздновать Хэллоуин, как будто он будет для нее последним.

Все, что меня волнует, это не облажаться, особенно после сегодняшнего вечера.

Вечеринка состоится всего через несколько дней, и хотя я разочарован, что не смогу заполучить девушку, которую хочу, я могу найти кого-нибудь другого в ночь Хэллоуина, и, надеюсь, я трахну Саммер Сэвидж.

Раз и навсегда.

25 глава

Саммер

Я встречаюсь с Сильви в ее комнате, чтобы подготовиться к вечеринке в честь Хэллоуина днем, после занятий. Предвкушение прокатилось по всему кампусу в течение всего дня, достигнув лихорадочного накала к последнему уроку, и никто не мог сосредоточиться. Учителя делают вид, что не знают о вечеринке, но они должны знать. Это все, о чем можно говорить. Хотелось бы мне быть более взволнованной, но теперь, когда мы с Уитом расстались, мне не на что рассчитывать.

Вместо этого я притворяюсь взволнованной ради Сильви.

Сначала мы делаем макияж, сидя на скамейке у ее туалетного столика, мы обе наносим густые тени для век и красную помаду. Ее волнение ощутимо. Оно заполняет всю ее комнату, придавая мне нервной энергии, и я бросаю взгляд на свою спортивную сумку, стоящую на полу, почти боясь надеть костюм, который, я знаю, вызовет скандал среди всех, кто посещает Ланкастерскую подготовительную школу.

Возможно, они никогда по-настоящему не замечали меня раньше, но они увидят меня сегодня вечером.

“Сегодня вечером назреет скандал”, - объявляет Сильви, закончив наносить помаду. Она изучает меня, потирая свои рубиново-красные губы, ее глаза сверкают. “Это будет вечеринка, которая изменит твою жизнь”.

“Если ты так говоришь”. Я неохотно соглашаюсь, потому что прямо сейчас мне не нужны события, меняющие жизнь. У меня уже было одно, благодаря тому, что мы с Уитом согласились, что нам больше не следует проводить время вместе.

Мне неприятно признаваться в этом даже самой себе, но я скучаю по нему. Это глупо, когда я та, кто настаивал на этом.

Мои чувства к нему заставляют меня чувствовать себя глупо.

“Сегодня ночью кое-что произойдет, Саммер. Я просто знаю это”, - продолжает она. “Если Спенс сделает шаг, я позволю ему».

«Позволишь ему что?” - осторожно спрашиваю я.

“Позволю ему прикоснуться ко мне. Поцеловать меня. Трахнуть меня. Что угодно. Я готова. Я устала спасать себя.” Она начинает убирать всю косметику, запихивая ее обратно в ящик одним движением руки. “Я сохраняла свою девственность всю свою жизнь, и мне это надоело. Возможно, у меня осталось не так много времени. Я хочу знать, каково это - кончать с парнем внутри меня.”

“Когда это твой первый раз, ты можешь не кончить, когда он внутри тебя”, - шутливо говорю я ей.

Она смеется. “Говорит девушка со всем этим своим опытом”.

Ой. Это вроде как больно.

Я ничего не говорю, бросая помаду в косметичку и застегивая ее слишком яростно.

"Мне жаль. Я не хотела ранить твои чувства,” - говорит Сильви, ее голос низкий, выражение лица раскаивающееся. ”Я просто дразнила тебя“.

”Я знаю". Я одариваю ее мрачной улыбкой. “Все в порядке”.

Она не это имела в виду. Я знаю. Я не горжусь своим прошлым хреновым опытом, но откуда ей это знать, если я не рассказала ей всего? Она складывает руки вместе, ее улыбка становится шире. Я могу сказать, что она пытается изменить настроение. Я полная зануда, а она так рада этой дурацкой вечеринке. “Давай наденем наши костюмы!”

Я поднимаюсь с бархатной скамейки, которую мы делили, собираясь взять свою спортивную сумку, прежде чем отправиться в ванную, но ее голос останавливает меня на полпути.

“Куда ты идешь?”

“Я собираюсь переодеться в ванной”. Я машу своей сумкой. “Я хочу, чтобы мой костюм был сюрпризом”.

“О, хорошая идея”. Она хлопает в ладоши и вскакивает на ноги. “Я не могу дождаться, чтобы увидеть его”.

“Это довольно сексуально”, - добавляю я, хмурясь. “Наверное, слишком сексуально”.

“О, я действительно умираю от желания увидеть костюм сейчас”, - говорит Сильви, поднимая на меня брови. “Пытаешься свести моего брата с ума?”

“Точно нет”, - говорю я с усмешкой, хотя это и было моим первоначальным намерением.

Я заказала костюм через Интернет, прежде чем мы с Уитом расстались. Я представляла, что он бросит на меня один взгляд и не сможет устоять.

Теперь он, вероятно, будет приставать к какой-нибудь другой девушке сегодня вечером, уделяя ей все свое внимание, в то время как я буду стоять там с жалким видом, выставив напоказ слишком много кожи.

Фу.

Сильви одаривает меня понимающей улыбкой, но я игнорирую ее, проскальзывая в ванную и закрывая дверь с тихим щелчком. Я поспешно снимаю с себя всю одежду, даже лифчик и трусики. Костюм не допускает ношения какого-либо нижнего белья. Я не тороплюсь с чулками в сеточку, чтобы не зацепить их, и торопливо надеваю все остальное, глядя на себя в зеркало, когда заканчиваю.Так много кожи.

Слишком много, на самом деле. Я уверена, что этот костюм не подходит для школьной вечеринки. Но под рукой не будет ни сопровождающих, ни персонала, которые бросали бы на вас неодобрительные взгляды. Уит и Сильви - Ланкастеры. Они могут делать в кампусе все, что захотят и, когда захотят.

Сделав глубокий вдох для храбрости, я выхожу из ванной и немного кружусь. “Та да. Что ты об этом думаешь?”

Я заканчиваю поворачиваться и смотрю на Сильви, у которой отвисает челюсть, когда она изучает меня. ”Боже мой, Саммер".

Мой желудок сводит от нервов. “Это через чур?”

Она медленно качает головой, закрывая рот. “Если ты пытаешься привлечь чье-то внимание, то это сработает. Этот костюм - чертова гарантия. А я подумала, что мой костюм был откровенный”.

Сильви бормочет последние слова себе под нос.

Я подхожу к гигантскому зеркалу в полный рост, прислоненному к ее стене, отмечая, что оно похоже на то, что в комнате Уита, хотя я и не упоминаю об этом. Я наклоняю голову, изучая себя, зная, что да, я абсолютно раздвигаю свои границы, когда дело доходит до этого костюма.

Но я выгляжу чертовски хорошо. Я становлюсь немного выше, покачиваясь на узких каблуках ботинок. Я постоянно держу себя в секрете, не желая, чтобы кто-нибудь меня заметил, но Сильви права. Я собираюсь привлечь чье-нибудь внимание. Может быть, кого-то другого. Кого-то нового. Мне не нужен Уит. Уже нет. Он не имеет на меня никаких прав.

Конечно, в глубине души я знаю, что он тот, чьего внимания я пытаюсь добиться. Может быть, это делает меня жалкой, но мне вроде как все равно.

Нахуй. Я хочу, чтобы сегодня вечером все их внимание было приковано ко мне. Каждый мальчик в старшем классе. Может быть, и юниоры тоже. “Ты замерзнешь”, - говорит Сильви, останавливаясь рядом со мной и глядя на свое отражение.

“Ты тоже”, - говорю я ей. Она одета как темный ангел, в обтягивающие шорты и черный корсет, подчеркивающий ее грудь. Ее кожа бледная, совершенно прозрачная, и я вижу голубые вены на ее руках. По верхушкам ее грудей. Ее ноги выглядят длинными и тонкими, благодаря черным туфлям на шпильках до небес. “Мне нравится твой костюм”.

“Ты выглядишь потрясающе”, - говорит она, ее голос почти благоговейный.

Я одета в укороченный топ с красными блестками, мой живот выставлен напоказ. Я думала о том, чтобы надеть красные шорты с попой, но я переиграла свой костюм и надела красные плавки от бикини. Это скудно, я едва ли прикрыта, на самом деле. Образ дополняют чулки в сеточку и сапоги до бедра. Золотые вилы и красные рога с блестками на моей голове - последние штрихи.

“Ты полностью разоблачена”. Она шлепает меня по заднице, заставляя вздрогнуть. “Уит знает, что ты наденешь сегодня вечером?”

“Мы больше не спим вместе”, — говорю я, не зная, как описать нас. “Мы порвали несколько дней назад”.

“Ха. Посмотрим, как долго это продлится. Он только взглянет на тебя в этом наряде и сойдет с ума, черт возьми”, - говорит она со злым смехом. “Он порвал с тобой из-за Летиции?”

Я хмурюсь, решив отыграться. “Кто такая Летиция?” Я снова и снова прокручиваю это имя в голове. Летиция. Красивое имя. Я уверена, что она прекрасна. Уравновешенная, элегантная и отполированная. Она носит двойные комплекты и жемчуг, а также скромна. Она не была бы застигнута врасплох в откровенном костюме на Хэллоуин, который, по сути, умоляет кого-то сделать ей предложение.

“Его будущая жена. Сумасшествие, верно? Они были выбраны друг для друга с тех пор, как мы все были маленькими детьми. Она милая. Хорошенькая. Пресная.” Сильви закатывает глаза, прижимаясь своим бедром к моему. ”Ничего похожего на тебя“.

"Что ты имеешь в виду?”

“У нее нет личности. Она просто согласна со всеми нами. Моими родителями. Со мной. И, конечно же, с моим братом. Она смотрит на него глупыми глазами, в то время как он едва обращает на нее внимание. Это жалко. В ней нет ничего плохого, она просто скучная”, - объясняет Сильви. “О Боже, я продолжаю болтать и задевать твои чувства. Ты, наверное, понятия не имела, что у Уита есть кто-то еще.”

“Все в порядке”, - говорю я, пожимая плечами, странно успокоенная описанием Сильви Летиции. Я бы предпочла быть более захватывающей. Хотя я думаю, что Летиция - подходящая жена, в то время как я больше похожа на любовницу.

Как моя мать.“Я знаю одну вещь. Летиция никогда бы не надела такой костюм, как на тебе. Она очень скромная”, - говорит Сильви.

Как я и подозревала.

“А я нет?” Я приподнимаю бровь, отворачиваясь в сторону. Мои ягодицы буквально торчат наружу, обтянутые сеткой.

Мне вроде как насрать.

“Обычно ты такая и есть. Ты совсем не подчеркиваешь свои черты, в то время как все остальные девочки в этой школе изо всех сил стараются выделиться. Включая меня.” Она ухмыляется, ее взгляд встречается с моим в зеркале. “Но ты? Как будто ты всегда пытаешься слиться с толпой.”

“Не сегодня”, - говорю я.

“Определенно не сегодня”, - говорит Сильви с легким смешком. “Ты готова идти? Ранее я стащила ключи с одной из тележек для гольфа для персонала. Уит загрузил его в заднюю часть дополнительным количеством спиртного, так что мы должны принести его туда. По крайней мере, нам не придется так далеко ходить на каблуках.” Она вскидывает ногу, острый каблук нацелен прямо на меня.

“Отличная идея”, - говорю я, оглядываясь вокруг. “Ты готова идти?”

“Так готова я никогда не буду”. Она потирает руки. “Ты возьмешь свой телефон?”

“Куда бы я его положила?” Я протягиваю руки. На моем теле абсолютно негде спрятать телефон. “Я оставила его в своей комнате”.

“Хорошая идея. О!” Она подбегает к мини-холодильнику в своей комнате и открывает дверцу, доставая бутылку водки. “Давай сначала подготовимся к вечеринке”.

Мы отхлебываем из бутылки, ледяная водка скользит по моим венам, смягчая меня. Сильви не может перестать хихикать, осторожно отпивая из бутылки. «Давай сделаем пару фотографий, прежде чем мы уйдем. Мы должны задокументировать этот момент”, - предлагает Сильви.

Мы позируем в ее комнате перед зеркалом. Сначала милая и невинная, с сияющими улыбками и широко раскрытыми глазами. Затем мы превращаем все в непристойное и порочное. Руки на бедрах, грудь выпячена вперед, языки высунуты. Я помогаю Сильви надеть крылья и фотографирую ее, когда она стоит, расставив ноги и скрестив руки перед собой, крылья поднимаются позади нее. Она выглядит потрясающе.

Это весело - проводить время с Сильви. Она помогает мне забыть все мои проблемы — и водка тоже. Она не может перестать смеяться, и я проникаюсь ее счастьем. Я была в унынии с тех пор, как мы с Уитом всё отменили, но сегодня я на вершине мира. Я собираюсь напыщенно появиться на этой вечеринке, и он проглотит свой язык, когда посмотрит на меня.

Я просто знаю это.

Когда мы, наконец, заканчиваем фотографировать, и она публикует несколько из них в социальных сетях, мы выходим на улицу и забираемся в гольф-кар. Сильви гоняет на нем как сумасшедшая, постоянно сбиваясь с пути и неудержимо смеясь. День начался мрачно, с серым небом и постоянным моросящим дождем, но он прекратился сразу после обеда. Воздух холодный, а земля все еще влажная, но, по крайней мере, дождя нет. Мы прибываем к руинам и обнаруживаем, что вечеринка уже в самом разгаре. Люди есть везде. Стоят снаружи, окружая старое здание. Сидят на ступеньках. Почти каждый из них сжимает в руках банку пива или красную кружку соло. Изнутри доносится громкая музыка, и там толпится так много людей, что я вижу только тела. Двигаясь друг против друга во время танца. Собравшись в тесные кружки, они разговаривают. Почти все в костюмах, многие в масках, и я не узнаю ни души.

“Вечеринка прибыла, сучки!” Сильви кричит, когда останавливается прямо перед ступеньками, вскидывая руки вверх после того, как одним нажатием ноги блокирует тормоза тележки.

Парень, одетый во все черное, включая плащ, отделяется от толпы у ступенек, и я понимаю, что это Спенсер. Его лицо призрачно-белое, из уголков губ стекают маленькие полоски фальшивой крови. Он улыбается, когда видит Сильви, обнажая свои вампирские зубы.

“Сегодня ты чертовски хорошо выглядишь, Сильви”.

“За что тебе спасибо, князь тьмы”. Она выпрыгивает из гольф-кара и подбегает к нему, похлопывая Спенсера по груди, когда она улыбается ему. Она бросает на меня взгляд через плечо. “Посмотри на Саммер”.

Его взгляд перемещается на меня, и его глаза расширяются, когда я осторожно вылезаю из гольф-кара. ”Ох, святое дерьмо".

“Через чур?” - спрашиваю я, подходя к ним, упирая руки в бедра и останавливаясь, чтобы позировать.

Его взгляд блуждает повсюду, как будто он не знает, куда смотреть в первую очередь. “Уит знает об этом?”

Раздражение закипает в моих венах, и я протискиваюсь мимо Спенсера, останавливая его плечом. “К черту Уита Ланкастера. Меня не волнует, что он думает.”

Я оставляю Сильви и Спенсера позади, поднимаюсь по шатким ступенькам и вхожу в здание с высоко поднятой головой. Люди пялятся, когда я прохожу мимо, переходя на яростный шепот, как только я прохожу мимо них, и на мгновение я сомневаюсь в выборе своего костюма. Группа девушек насмехается надо мной, когда я подхожу.

Одна из них кашляет в руку: “Шлюха”.

Я посылаю ей убийственный взгляд, но она только смеется.

В ближайшем углу комнаты установлен импровизированный бар, и я подхожу к нему, хватаю уже налитый стакан и выпиваю его. Алкоголь обжигает, когда он скользит по моему горлу, заставляя меня поморщиться, и я беру еще одну, выпивая ее тоже одним глотком. Больше жидкого. Должно помочь. Мой мозг уже плывет. Не помогает и то, что я ничего не ела с самого завтрака.

“Привет, секси”.

Я отдергиваюсь от руки, которая пытается устроиться на моем бедре, поворачиваюсь и вижу, что парень из моего класса английского улыбается мне. Я пытаюсь вспомнить его имя, ломая голову, пока изучаю его. Он тоже одет во все черное, но это все. Он смотрит на меня темными горящими глазами, его густые волосы падают на лоб. Он неплохой парень, но он смотрит на меня так, как будто уже может представить меня голой.

Вероятно, он может, учитывая, насколько скуден мой костюм.

“Брайан”, - представляется он, когда я все еще не назвала его имени, бросая взгляд на бар неподалеку. “Сколько ты выпила”

“Я только что пришла ”, - отвечаю я с улыбкой.

“Тогда это моя счастливая ночь”, - говорит он, его взгляд цепляется за мою грудь. “Почему я не замечал тебя раньше? Ты здесь новенькая, верно?”

Конечно, он полностью ожидает, что я знаю, кто он такой, но он не знает, кто я такая. Все парни одинаковые.

“Да”, - честно говорю я. ”Новенькая".

“Мне нравится, мне нравится”. Его рука снова ложится на мое бедро, и на этот раз я не отстраняюсь. Мне нравится его внимание. По крайней мере, он не избегает меня и не обзывает. “Скажите мне, мисс Новенькая, у тебя есть имя?”

“Саммер”. Я обнимаю его и беру еще один напиток, на этот раз отпивая из него. Каждая наливка в эти чашки крепкая, не сильно разбавленная, и алкоголь ударяет мне прямо в голову. Я всегда была легковесом. “Нравится лето”.

“Сезон, когда мы большую часть времени полуголые, потому что так жарко?” Его взгляд скользит по моему телу. ”Я понимаю".

Смех вырывается из меня, и я подавляю его, делая еще один глоток. “Ты знаешь, кто я. Я уверена, что Уит тебе сказал.”

“Уит Ланкастер?” Он поднимает брови. “Я ненавижу этого ублюдка. Думает, что ему принадлежит весь мир.”

“Верно?” Я смеюсь, мне нравится, что он ненавидит Уита. Мы могли бы создать клуб. “Я имею в виду, он действительно владеет этой школой”.

“Его родители”, - поправляет Брайан с лукавой улыбкой. “Большая разница”.

“Он не пытался заставить тебя пренебречь мной?” Я спрашиваю его в упор.

Выражение его лица ничуть не меняется от моих слов. “Верно. Ты та самая девушка. Какого черта я должен оскорблять тебя? Посмотри на себя.”

Его оценивающий тон заставляет меня согреться внутри.

Музыка меняется, начинает играть быстрая песня, которая была популярна несколько месяцев назад, и я улыбаюсь Брайану. “Давай потанцуем”.

Не дожидаясь его ответа, я ставлю чашку на стол и беру его за руку. Он следует за мной в толпу людей, пока мы не оказываемся в самом центре. Я начинаю двигаться, алкоголь расслабляет мои мышцы, заставляя меня чувствовать себя свободной. Он почти не двигается. Просто стоит там и смотрит, как я раскачиваюсь из стороны в сторону, поднимая руки над головой, когда ритм поглощает меня.

“Черт”, - я слышу его дыхание, что заставляет меня смеяться. Все эти девушки в Ланкастере - кучка заносчивых ханжей. Нам почти восемнадцать. Разве мы не должны быть свободны, делать все, что захотим? Одеваться скромно и веселиться без последствий?

Я понимаю, что мужское одобрение - это то, чего я жажду, когда вижу, как Брайан смотрит на меня. Мой папа никогда не дарил его мне. Внимание Джонаса было мимолетным. Йетис раздражал и даже пугал, но я все равно этого хотела.

А еще есть Уит. Его неодобрение заводило. Его одобрение необходимо.

Боже, у меня такая хреновая голова. Почему кто-то хочет иметь дело со мной? Быть со мной? Быть моим другом?

Я танцую и танцую, позволяя себе потеряться в ритме музыки. Другие тела соприкасаются с моим, и я улыбаюсь им. Они улыбаются мне в ответ, если это парни, и хмурятся, если это девушки, их взгляды полны ненависти.

Боже, я так устала от того, что люди осуждают меня.

Брайан едва сдвинулся со своего места, и я подхожу к нему, кладу руки ему на плечи, утыкаясь лицом в его лицо. Я наклоняю голову к его уху. “Ты не танцуешь?”

“Я слишком занят, наблюдая за тобой.” Он кладет руки мне на бедра, его пальцы прижимаются к моей обнаженной коже.

Я ничего не чувствую от его прикосновения, но все равно преследую его. Гонюсь за одобрением, гонюсь за улыбкой на его лице. То, как он смотрит на меня. Он хочет меня. Он представляет, как трахает меня прямо сейчас, и я улыбаюсь ему, откидывая голову назад, когда он наклоняется вперед, его губы едва касаются моих.

“Ты чертова дразнилка”, - говорит он мне.

“Оо, да”, - дерзко отвечаю я.

Его хватка усиливается, и я вырываюсь из его рук, поворачиваясь так, чтобы оказаться спиной к нему спереди. Я подпеваю припеву, бесстыдно трусь задницей о его промежность и чувствую его под черными джинсами. Он жесткий.

Хорошо.

Я продолжаю в том же духе, мой пристальный взгляд ищет того единственного человека, которого я хочу видеть свидетелем этого, но, конечно, я нигде его не замечаю. Он, наверное, уже подружился с какой-нибудь идиоткой, которая готова отсосать его член на глазах у всех остальных.

Бедняжка. Я знаю, каково это - хотеть его. Это больно.

Замечательно. Я закрыла глаза, пытаясь изгнать его из своих мыслей. Я практически насаживаюсь задницей на член Брайана, а он кладет свои руки мне на бедра, его пальцы нагло скользят под пояс моих плавок от бикини. Я немного отстраняюсь, его руки опускаются, а затем я снова поворачиваюсь к нему лицом, сгибая колени и низко наклоняясь, так что мое лицо оказывается прямо на уровне члена.

”Какого хрена?" он кричит со смехом. Я могу сказать, что ему это нравится. “Ты была стриптизершей в прошлой жизни или как?”

“Ты хочешь”, - говорю я ему, медленно поднимаясь, мое тело все время соприкасается с его телом. “Я дьявол, разве ты не знаешь” Я со злой ухмылкой указываю на свои украшенные блестками рога на макушке.

“Ты чертовски соблазнительна, это точно”. Его хватка крепка, когда он прижимает мое тело к своему, его голос похож на низкое рычание. “Пойдем со мной”.

Я притворно надуваю губы. “Я все еще хочу танцевать”.

“Давай сначала выберемся отсюда на несколько минут. Мне нужно остыть. Тогда ты можешь танцевать все, что захочешь, сатана.” Он ухмыляется.

Я тоже ухмыляюсь.

Бросив взгляд в сторону двери, я замечаю Уита. Одетый во все черное, с черными дьявольскими рогами на голове. Гнев захлестывает меня, и я сжимаю руки в кулаки. Конечно, у нас похожие костюмы. Конечно.

Его взгляд находит мой, прищуривается, когда он видит меня, его верхняя губа кривится в явном отвращении. Я хватаю Брайана сзади, кладу его руки себе на бедра и начинаю вращаться, устраивая шоу для Уита. Я хочу, чтобы он знал, что я двигаюсь дальше.

У меня есть выбор.

Уит свирепо смотрит, как я продолжаю танцевать, а руки Брайана играют с поясом моих плавок от бикини. Я позволяю ему, наслаждаясь жаром, который я вижу в глазах Уита, желая, чтобы он был тем, чьи руки были на мне. Я приоткрываю губы и поднимаю руки, убирая волосы с шеи, раскачиваясь взад-вперед в такт песне. Мои глаза на мгновение закрываются, и я теряю себя, мечтая о руках Уита, а не Брайана. Желая, чтобы губы Уита были на моей шее, а не Брайана.

Когда я открываю глаза, как только песня заканчивается, Уит исчезает.

Брайан берет меня за руку, выводя из толпы. Я замечаю Сильви, стоящую со Спенсером, и машу ей, но она смотрит на меня широко раскрытыми глазами и кричит: “Саммер, какого черта ты делаешь?”

“Сейчас вернусь”, - говорю я ей, указывая на затылок Брайана, одними губами говоря: "Он милый". Я показываю ей два больших пальца, и на ее лице появляется ужас.

“Не выходи с ним на улицу!” - кричит она на меня.

Я игнорирую ее предупреждение, смеясь, когда кто-то шлепает меня по заднице, когда я прохожу мимо. Какой-то парень с похотливой ухмылкой на лице. Я понятия не имею, кто он такой. Первому это сходит с рук, поэтому другой парень шлепает меня по заднице. Еще один касается моей талии. Они все пытаются схватить меня, и я позволяю им, не заботясь, слишком занята смехом, купаясь во внимании. Меня ничто не беспокоит. Я очень хочу, чтобы Брайан прикоснулся ко мне. Я могла бы даже позволить ему трахнуть меня. Я хочу забыть об Уите раз и навсегда и позволить кому-то другому дать мне то, что мне нужно, для разнообразия. Брайан резко останавливается на верхней ступеньке, заставляя меня врезаться в его спину. “Уйди с моего пути”, - требует он.

“Какого хрена ты делаешь, Макалистер?”

Я сжимаюсь за спиной Брайана, узнав этот смертоносный голос. Это Уит.

И его голос звучит разъяренно.

“Пытаюсь уйти со своим новым другом. Теперь двигайся.” Брайан, похоже, совсем его не боится, что несколько шокирует.

Все кланяются Ланкастеру.

“Ты никуда с ней не пойдешь”, - тихо говорит Уит.

Все снаружи замолкают, с нетерпением наблюдая, готовые к драме, как всегда. Я прячусь за Брайаном, не желая, чтобы Уит меня видел. Не желая видеть Уита.

“Кто ты, блядь, такой, чтобы указывать мне, кого я могу трахать, а кого нет? Только потому, что ты Ланкастер, это ни хрена для меня не значит.” - Брайан оглядывается через плечо, хватает меня за руку и тянет. “Давай, сатана. Давай выбираться отсюда.”

Я следую за ним, Уит, что достаточно шокирующе, отступает в сторону, чтобы пропустить нас, его взгляд останавливается на мне. Сжигает меня на месте.“Ты действительно собираешься пойти с ним”. Его слова адресованы мне.

“У тебя больше нет на меня прав”, - надменно говорю я, делая паузу, чтобы дать ему полный эффект моего костюма.

Он едва смотрит на меня, и это причиняет боль. Разве он не замечает? Разве он не видит?

Брайан тянет меня за руку. “Давай”, - бормочет он, но я не двигаюсь. Я приросла к месту.

Подходит девушка, устраиваясь прямо рядом с Уитом, и я прищуриваюсь, мое зрение немного затуманилось от алкоголя, когда я действительно рассматриваю его. Черные рога сопровождают красные вилы, которые он сейчас сжимает в руке. Я полагаю, что самому дьяволу не обязательно наряжаться, но чертовски раздражает, как мы подходим друг другу.

Лицо девушки сильно накрашено, и она одета в сексуальный костюм ведьмы, дополненный остроконечной шляпой ведьмы на макушке. В одно мгновение я понимаю, что это Кейтлин, и она ухмыляется мне, беря под руку Уита.

“Хороший костюм”, - насмехается она надо мной. “С таким же успехом ты могла прийти голой.

“Ну и дела, спасибо”, - поддразниваю я. “Твой костюм пугающе... точен, когда дело доходит до твоей личности”.

Выражение ее лица становится убийственным. Уит ни черта не говорит, делая вид, что нас обоих это забавляет.

“Верно, и твое тоже верно, потому что ты выглядишь как законченная шлюха”, - говорит она, но ее оскорбление слабое.

Смеясь, я показываю ей палец, и она хмурится в ответ. Брайан обнимает меня за шею, притягивает к себе и целует в лоб. Взгляд Уита убийственный, когда он наблюдает за нами, и я ухмыляюсь ему, не в силах сдержаться.

“Давай, сатана”, - говорит Брайан, его губы двигаются по моему лицу. “Он просто ревнует”.

“Повеселись с моими остатками”, - говорю я ей, когда Брайан отпускает меня.

Брайан хватает меня за руку, и я позволяю ему вести меня вниз по лестнице, все время чувствуя на себе яростный взгляд Уита.

Мы идем по мокрой траве, шаги Брайана ускоряются, он практически тащит меня за собой. Я не могу перестать хихикать, думая о лице Уита, когда он увидел меня на танцполе. Каким сердитым он выглядел. Так теперь у него есть Кейтлин, которая, вероятно, понятия не имеет, с кем имеет дело. Он такой чертовски темный и извращенный.

Волна беспокойства пробегает по мне, когда я думаю обо всем, что мы с Уитом сделали. Мне нравится его мрачный и извращенный стиль. Я понятия не имею, каков Брайан, но я уверена, что он даже близко не сможет то, на что способен Уит.

Мы приближаемся к роще деревьев, влажный воздух затих, вдалеке слышен шум океана. Я вдыхаю запах сосны, от холодного воздуха по всей моей обнаженной коже бегут мурашки, и я задыхаюсь, когда Брайан прижимает меня к толстому стволу высокой сосны, кора царапает мне спину, когда он прижимает меня к ней своим телом. “Ой”, - жалуюсь я, протягивая руку, чтобы потереть затылок, свирепо глядя на него.

“Шшш”, - говорит он, его губы на моих, прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово.

Его поцелуй жесткий. Наказывающий. Я легонько бью его по плечам, пытаясь заставить его остановиться, оттолкнуть его от себя, но он не отпускает. Он крепче сжимает мою талию, его пальцы впиваются в мою кожу. Он просовывает свой язык мне в рот, ища мой, и я осторожно прикасаюсь к нему. Я пытаюсь притвориться, что он Уит, надеясь, что это облегчит мой ответ, но это бесполезно. Он не Уит. Даже близко. Его язык слишком велик у меня во рту, и он такой настойчивый. Я ненавижу ощущение его рук на моем теле, то, как он ощупывает каждую частичку меня. Я толкаю его в плечи, пытаясь отвернуть свое лицо от него, чтобы закончить поцелуй, но Брайан настойчив.

“Ты сказала, что ты уверена”, - шепчет он мне в щеку, прямо перед тем, как наклониться и провести своим слишком влажным ртом по моей шее.

Тревога наполняет меня при его словах. Мне это не нравится. Нисколько. Я прижимаю руки к его груди, отчаянно пытаясь оттолкнуть его, но он слишком силен. “Прекрати”.

“Да ладно”, - говорит он с тихим смешком. Этот звук наполняет меня ужасом. “Не дразни меня. Покажи мне шоу. Станцуй для меня, как ты делала это раньше.”

“Отпусти меня”, - требую я.

Он замирает, слегка отстраняясь от меня, чтобы пристально посмотреть на меня. Его взгляд расфокусирован, и я слишком поздно понимаю, что он пьян. Он сегодня много выпил. Возможно, и что-то еще. Кокаин? Я заметила, что несколько человек ранее на танцполе вытирали белый порошок со своих носов.

“Ты сказала, что хочешь этого”. Его голос тихий. Недоверчивый.

“Я... я передумала”. Я обвиваю пальцами его плечи и улыбаюсь, дрожь пробегает по мне от темного взгляда его глаз. “Давай вернемся внутрь. Мы можем потанцевать еще немного, хорошо”

“Нет”, - говорит он, дотягиваясь до моего топика и стягивая его вниз. Мои груди высвобождаются, холодный воздух заставляет мои соски твердеть, и я вскрикиваю, пытаясь прикрыться, но он мне не позволяет. Он хватает меня за руки, держа их по бокам.

”Трахни меня", - говорит он, его взгляд направлен на мою грудь. “Посмотри на свои сиськи”.

Его голос звучит благоговейно, как будто он никогда раньше не видел пару сисек. Он начинает тянуться к ним.“Прекрати”. Я вырываюсь из его хватки и хватаюсь за свой топ, готовая задрать его обратно, но он останавливает меня, его рука сжимает мое запястье, его рот снова на моем, когда он крепко прижимает меня к дереву.

“Не сопротивляйся этому”, - бормочет он мне в губы, его другая рука тянется к моим ягодицам. Он просовывает пальцы прямо под ткань, и я поднимаю колено, пытаясь отбиться от него. “Не сопротивляйся мне. Успокойся, сатана. Тебе это понравится. Я обещаю.”

Он пригвождает меня к месту, подавляя своей силой.

Мои мысли путаются, когда он надавливает на мои запястья, поднимая их так, что мои руки оказываются над головой, полностью обнажая меня. Я начинаю дрожать, когда он одной рукой сжимает мои запястья, а другая его рука скользит вниз. Вдоль моего лица. Через мое плечо. Вниз по моей груди, пока он не обводит один твердый сосок указательным пальцем.

“Ты хочешь этого”, - бормочет он, хныканье покидает меня, когда он щипает мой сосок. Он свирепо смотрит на меня. “Тебе нравится грубость”.

Я таращусь на него, охваченная ужасом. Откуда он знает? Уит рассказал своим друзьям? А потом поползли слухи?

“Любая девушка, которая трахалась с Ланкастером, любит жестко”. Его пальцы сильнее сжимают мой сосок, заставляя меня вскрикнуть. Он улыбается. ”Им нравится, когда больно".

“Пожалуйста”, - шепчу я, когда он обхватывает мою грудь, грубо разминая мою плоть. “Не делай этого”.

“Ты хочешь этого”, - говорит он, наклоняясь так, что его рот оказывается прямо над моим. “Помнишь? Ты обещала, что будешь верным другом. Я ожидаю, что ты справишься”.

Он целует меня, и все, что я могу сделать, это принять это, всхлипывая ему в рот, но он даже не замечает. Его рука слишком занята, его рот слишком жаден. Мне не следовало надевать этот дурацкий костюм. Я напрашивалась на неприятности с того момента, как появилась на вечеринке в таком виде, и я, честно говоря, думала, что Уит помешал бы Брайану забрать меня.

Но он этого не сделал. Он отпустил меня. Он не заботится обо мне. Вероятно, он никогда этого не делал, думаю я, когда Брайан проводит губами по моей шее, по ключице, его рот все ближе и ближе подбирается к моей груди. О Боже, я думаю, меня сейчас стошнит.

Брайан сжимает мою правую грудь, его пальцы жестоки, его голова наклонена вниз, а рот открыт, чтобы он мог пососать мой сосок, когда он внезапно исчезает, отрывается от меня.

“Ублюдок...” — произносит Брайан прямо перед тем, как кулак соприкасается с его ртом, тошнотворный звук плоти, ударяющейся о плоть, наполняет воздух, прежде чем он падает.

Я вскрикиваю, больше от облегчения, чем от чего-либо еще, когда понимаю, что это Уит выбивает дерьмо из Брайана. Он снова бьет его. И снова, его костяшки пальцев покраснели, глаза пылают яростью, когда он стоит над Брайаном, который сворачивается в клубок на земле, пытаясь защитить себя.

“Она сказала ”нет", мудак", - говорит Уит, буквально плюя на него, напоминая мне о том времени, когда он спас меня от Эллиота. Он пинает Брайана прямо в ребра, и тот с ворчанием откатывается в сторону от нас. ”Больной ублюдок".

“Она хотела этого”, - говорит Брайан со стоном. “Она говорила мне, что уверена в этом. Она терлась о мой член.”

“Это ни хрена не значит, если девушка говорит "нет".” Уит толкает Брайана в зад ботинком, прежде чем поднять голову и посмотреть прямо на меня. Я смотрю на него в ответ, тяжело дыша, топ обтягивает живот, обнажая грудь. Слезы текут по моему лицу, и я знаю, что, должно быть, выгляжуужасно.

Его губы плотно сжаты, и он медленно качает головой, как будто разочарован во мне, пинает Брайана еще раз для пущей убедительности, а затем поворачивается.

И уходит.

Какого хрена происходит?

Натягивая свой топик обратно на место, я бегу за ним, выкрикивая его имя.

Он продолжает идти, его спина напряжена, плечи расправлены. Напряжение, исходящее от него, как будто живое, дышащее существо. Я ускоряю шаг, отчаянно пытаясь догнать его, и хватаю его за руку, мои пальцы переплетаются с его.

Он резко оборачивается, вырывая свою руку из моей, на его лице выражение чистого гнева. Я никогда раньше не видела его таким взбешенным. “Какого черта, Саммер?”

Я застываю на месте, потрясенная тем, что он назвал меня по имени. Он никогда этого не делает. Конечно, никогда на публике. Не то чтобы рядом кто-то был.

“С-спасибо”, - шепчу я, в то время как все мое тело начинает дрожать. “Он собирался... собирался...”

Я давлюсь рыданием.

Уит притягивает меня в свои объятия, и я прижимаюсь к нему, его знакомый запах окутывает меня, заставляя чувствовать себя в безопасности. Я цепляюсь за него, плача в его мягкую черную рубашку, мои слезы текут неудержимо. Он просто позволяет мне плакать, держась за меня, его руки обнимают меня за талию, его подбородок покоится на моей макушке. Я чувствую, как его пальцы запутались в моих волосах, и это заставляет меня плакать еще сильнее, мой желудок скручивается от осознания того, что только что произошло со мной. Уит прав. Брайан собирался изнасиловать меня у того дерева. Мне не следовало уходить с ним с вечеринки. Я только что пришла сюда, а уже слишком много выпила. Вся ночь испорчена, и я уверена, что испортила её Уиту тоже.

Я не знаю, как долго я так плачу, но мне кажется, что прошла целая вечность. Прерывистое дыхание покидает меня, и я икаю, медленно отстраняясь от него, чтобы посмотреть ему в лицо.

Все тот же бесчувственный, холодный Уит смотрит на меня сверху вниз. “Ты закончила?” спрашивает он.

Я киваю, икнув один раз.

Он хватает меня за подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом. “Не связывайся с незнакомцами. Я не всегда буду рядом, чтобы спасти тебя”.

Всепоглощающая ненависть мчится по моим венам, заставляя мою кровь кипеть. “Ты не мой герой”, - плюю я в него.

“Сегодня вечером, да. Это было и в прошлый раз. Я не могу продолжать спасать тебя, Сэвидж. В конце концов, ты снова окажешься в таком положении, и меня не будет рядом. Что вы тогда будешь делать? А?” Его пальцы сжимают мой подбородок, но я остаюсь неподвижной, не собираясь показывать перед ним еще больше слабости. “Этот мудак чуть не изнасиловал тебя. Его руки были повсюду на тебе, и ты, блядь, сама напросилась на это, одетая так... А чего ты ожидала?”

Слезы снова начинают течь, стекая по моему лицу, но я по-прежнему ничего не говорю.

“Ты чертовски запуталась, Сэвидж. Разберись со своим дерьмом. Прежде чем умрешь и будешь похоронена в земле.”

Он отталкивает меня от себя, направляясь обратно к дому.

И на этот раз я отпустила его. Я отказываюсь следовать за ним.

К черту Уита Ланкастера.

Пошел он.

26 глава

Саммер

Все говорят, что в конце ноября в кампусе выпадает первый снег, но в этом году он выпал немного раньше. Восемнадцатого, если быть точным, в середине дня, когда я нахожусь в классе, скучаю и смотрю в окно, начинают падать легкие снежинки, которые в конце концов превращаются в более крупные хлопья. Они непрерывно льются с темного неба в течение всего дня, а к вечеру весь кампус окутывается зимним белым одеялом.

Учителя не могут перестать говорить о необычном холодном фронте, когда они возятся с шипящими радиаторами в наших классах, жалуясь на температуру. Учебный центр ЛанкастерPrep расположен в красивых исторических зданиях с архаичными системами отопления и охлаждения. Это вызывает дискуссию на уроке американского правительства, мое последнее занятие в этот день. Студенты хотят модернизировать здания, утверждая, что на дворе двадцать первый век. Разве мы не заслуживаем центрального отопления и кондиционирования? Учителя согласны, но говорят, что модернизация разрушит целостность зданий.

Это превратилось в дискуссию для остальной части класса, и мне было смертельно скучно. Как обычно. Все, о чем я могу думать, это о том, как сильно я хочу выбраться отсюда.

Но мне некуда идти.

Сегодня странный день. Мы все отвлеклись, включая персонал. До пятницы осталось два дня, последний день перед каникулами на День благодарения. Всем не терпится покинуть новообразованную зимнюю страну чудес, в которую волшебным образом превратился наш кампус. Разговоры о планах на каникулы гудели во время занятий в течение всего дня, громче, чем обычно. Отдых в тропиках, экскурсии по магазинам, поездки с семьей — хотя все это считается скучным. Как будто мы в тюрьме, и они вот-вот, они наконец, выпустят нас.

Хотел бы я куда-нибудь пойти. Куда-нибудь. Но я не уйду. Мы с мамой часто разговаривали в преддверии этой недели. Высокопарные разговоры по телефону, которые я хотела бы заменить случайными текстовыми сообщениями, они такие неуклюжие. Я не упоминаю о разрыве, и она тоже, но он есть.

Мы обе это знаем.

По мере приближения даты это колеблется между нами, пока она, наконец, не упоминает, что собирается в короткую поездку на Карибы с группой друзей. Буду ли я в порядке одна? Ей нужно сбежать, она быстро объясняет, не позволяя мне пока ответить ей. После всего, через что она прошла, всех страданий за последний год. Пожар, страховые претензии, управление имуществом, судебная тяжба, с которой она столкнулась с первой миссис Джонас Уэзерстоун.

Что я могу на это сказать? Как я могу протестовать? Конечно, я говорю ей, чтобы она поехала. Я даже напоминаю ей, чтобы она пользовалась солнцезащитным кремом, как будто я родитель, а она ребенок. Я несу ответственность за наши постоянно развивающиеся отношения.

Это было бы забавно, если бы не было так грустно.

Общежития остаются открытыми во время каникул для всех студентов, которым некуда поехать, и я сообщаю своему руководителю общежития, что останусь. Сочувствующий взгляд на лице мисс Томпсон раздражает меня до чертиков, и когда она открывает рот, слова “Мне жаль” готовы сорваться с ее губ, я прерываю ее и говорю, что мне нужно идти, иначе я опоздаю на урок.

Это неправда, и мы обе это знаем. Я встретилась с ней во время последней части обеда, Сильви, как обычно, нигде не было видно. Мысль о том, чтобы провести еще один обеденный перерыв в одиночестве, пресытившись монотонностью, которая стала моей жизнью с первого ноября, становится почти невыносимой.

Это не помогает, учитывая, как я была на взводе, ожидая, что Уит скажет мне что-нибудь, что угодно. Но, конечно, он остается тихим. Неуловимый.

Головоломка, которую я не могу собрать воедино, как бы сильно ни старалась.

Он спас меня в ночь Хэллоуина, а на следующий день Брайана не было в классе. Его больше никто не видел и не слышал, и я без сомнения знаю, что Уит избавился от него. Так же, как он поступил с бедным, глупым Эллиотом. Ни один парень не перечит Уиту и не бросает вызов его авторитету в этом кампусе. Сделаешь это и тебе конец.

Похоже, Брайан получил своё. По нему не будут скучать. Иногда я все еще чувствую его руки на себе, его язык у меня во рту. Как он продолжал повторять, что я была уверена. Я помню, как я вела себя с ним на вечеринке. Танцуя, терлась о него. Терлась задницей о его член, практически ничего не надев. Возможно, Уит был прав. Может быть, я действительно напрашивалась на нападение Брайана. Я отчаянно пыталась привлечь внимание Уита, но вместо этого привлекла внимание кое-кого другого. Кого-то нежеланного. Уит, возможно, и пришел мне на помощь, но он также заставил меня почувствовать себя дерьмово. Я все еще чувствую себя дерьмово все эти недели спустя, благодаря тому, что он не разговаривал со мной. Он все равно ушел от меня. Сейчас он с Кейтлин. Я вижу их повсюду вместе. По всему кампусу. Она порхает вокруг него, жаждет его внимания, но он редко уделяет ей его. Всегда с таким бесстрастным выражением на лице, как будто он предпочел бы быть где угодно, только не там, с ней.

Мне знакомо это чувство. Я ненавижу то, что у нас с ней есть что-то общее.

По крайней мере, его видели с ней на публике. Он никогда на самом деле не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что мы были вместе, и это причиняет боль. Больше, чем я хотела бы признать. Этот засранец всегда думал, что он лучше меня.

До самого горького конца.

Сильви по-прежнему часто исчезает. Если раньше она выглядела лучше, то теперь выглядит хуже. Ее здоровье стремительно ухудшается, говорит она мне, когда снова появляется в кампусе на один день. Иногда всего за час до того, как она снова уйдет. Всегда изможденная и бледная. Круги под ее глазами становятся все темнее и темнее, и я все больше и больше беспокоюсь. Она избегает Спенсера, и я не знаю, что произошло между ними в ночь Хэллоуина, потому что она не разговаривает. Ни со мной.

Ни с кем.

Если она не болеет, то ходит на бесконечные приемы к врачам. Специалистам. Центры, которые специализируются на том, том и другом. Тыкали и подталкивали, сканировали рентгеновские снимки, отслеживали жизненно важные показатели, вводили новые лекарства. Но они все еще утверждают, что не знают, что с ней не так.

“О, я могла бы сказать им, но никто не слушает”, - сказала она мне несколько дней назад, после того как мы пообедали и сидели вместе на улице, а свежий ветер развевал наши волосы вокруг нас. В тот день солнце светило примерно пятнадцать минут, и все наслаждались им, прежде чем оно снова исчезло. Темные, пасмурные дни здесь печально известны. “Так что я просто жду того дня, когда умру, и тогда, может быть, кто-нибудь во всем разберется”.

Ее слова пугают меня, но я не понимаю, что именно она имеет в виду. И каждый раз, когда я пытаюсь спросить, она меняет тему.

Поэтому я молчу и втайне молюсь, чтобы мой единственный друг в этой забытой богом школе не умер до конца года. Я даже не знаю, занимались ли они со Спенсом сексом до сих пор. Она никогда не упоминала об этом.

Уит также до сих пор не вернул мой дневник.

Наша сделка завершена. Я ему больше не интересна, это совершенно очевидно, но он не ответит мне взаимностью. Конечно, я тоже об этом не прошу. Он просто занимается своими делами, проводит время со своей новой игрушкой или со своими друзьями, и мы не разговариваем. Больше никаких хитрых, разгоряченных взглядов ни в коридорах, ни в классе. Мы с этим покончили.

Я покончила с ним.

Это то, что я пытаюсь сказать себе.

Именно на уроках американского правительства я страдаю больше всего. Иногда он садится прямо передо мной, меняя свое место, как будто насмехается надо мной, напоминая мне, что он все еще здесь. Больше, чем жизнь, и преследует меня. Я каждый божий день сижу за одной и той же партой, прихожу на занятия пораньше, надеясь, что он будет избегать меня. Его взгляд встречается с моим на самую короткую секунду, как раз перед тем, как он оставляет поцелуй на подставленной щеке Кейтлин, и они расходятся в разные стороны. Она сидит на противоположной стороне комнаты, прямо напротив, как примерная маленькая ученица.

В то время как Уит подходит к задней части комнаты с левой стороны, всегда садясь прямо передо мной.

Так близко, что я чувствую его запах. Могу смотреть на мягкие волосы, которые лежат у него на затылке. Я знаю ощущение шелковистости его волос вокруг моих пальцев. Я знаю, какие стоны он издает, когда кончает. Вкус его губ, когда он целует меня. Вкус его члена, когда он скользит им между моих губ.

Иногда я задаюсь вопросом. Может быть, мне просто показалось. Может быть, то, что произошло между нами, было сном. Или кошмаром. После того, как он оставил меня у деревьев посреди леса, я, пошатываясь, вернулась в свою комнату в общежитии, разбитая, плачущая. Никто не искал меня. Даже Сильви. Она была слишком поглощена своим собственным дерьмом со Спенсером, так что я не могу злиться на нее.

Кроме того, злость на Сильви означает, что у меня нет других друзей, и я не могу рисковать потерять ее.

Я просто…

Я не могу.

Пропавший дневник прожигает дыру в моем мозгу, и я хочу его вернуть. Каждый раз, когда я открываю ящик своего стола и вижу, что его нет, я прихожу в ярость. Интересно, сколько из этого он на самом деле прочитал? Если он действительно знает все мои секреты?

Или он все время дразнил меня и ни разу не раскрыл его? В этом больше смысла. Он не заботится обо мне. Почему его должно волновать что-то о моем прошлом?

Его не волнует. Он бесчувственный, огромный придурок, который заслуживает жалкой жизни с женщиной, которую выбрали для него, а не с той, в которую он мог бы влюбиться сам. Я надеюсь, что он, черт возьми, ненавидит ее. Я надеюсь, что она никогда не сможет подарить ему детей. Я надеюсь, что когда-нибудь он подумает обо мне и преисполнится жгучего, безумного сожаления.

Я надеюсь.

Я надеюсь.

Я надеюсь.

Поговорив с мисс Томпсон и сообщив ей, что на следующей неделе я никуда не уезжаю, я иду в библиотеку и притворяюсь, что делаю домашнее задание. Я действительно читаю книгу в своем приложении Kindle, что-то мрачное и тревожное, но в то же время совершенно романтическое. Я могу относиться к этому с пониманием. Эта женщина сильная. Дерзкая. Этот человек - настоящий альфа, бизнесмен-миллиардер, который отдает приказы людям вместо того, чтобы разговаривать с ними как разумный человек.

За исключением женщины. Он обращается с ней как с королевой. Как с хрупкой, драгоценной вещью, которую только он может защитить. И хотя она вполне способна позаботиться о себе сама, она позволяет ему так обращаться с ней. Ей это нравится. Он заставляет ее чувствовать себя особенной.

Любимой.

Я думаю об Уите. Когда он сказал, что я чертовски сногсшибательна. Когда он заставил меня почувствовать, что я самая красивая девушка, которую он когда-либо видел. Как я не могу скрыть свою красоту, как бы сильно ни старалась. Тогда я не так сильно сосредотачивалась на этих словах, но делаю это сейчас, снова и снова прокручивая их в голове. Он действительно имел в виду их? Или он просто пытался очаровать меня, чтобы я уступила каждой его потребности?

“Вот ты где”.

Я поднимаю взгляд и вижу Сильви, стоящую у стола, слабая улыбка кривит ее бледные губы. Я убираю телефон, не желая, чтобы меня застукали за чтением мрачного романа, когда я должна делать школьную работу, даже если это всего лишь моя подруга.

“Привет”, - говорю я, мой голос звенит от беспокойства, просто от этого одного слова. Я вижу, как в ее взгляде мелькает раздражение. Она ненавидит, когда люди спрашивают ее о ее состоянии. “Где ты была? Ты в порядке?”

“Я в порядке”. Она отодвигает стул от стола и устраивается поудобнее, с громким стуком роняя свой рюкзак на стол.

Я слышу безошибочный шепот мисс Тейлор, и Сильви закатывает глаза.

“Еще один прием у врача. Я сказала маме, чтобы она привезла меня обратно сюда. Я хотела пойти на занятия”, - продолжает она.

“У нас есть только один день”, - мягко напоминаю я ей. “В любом случае, здесь на самом деле ничего не происходит. Ты могла бы пропустить это.”

“Мне нужно было уйти от неё”. Сильви смотрит на свой телефон, кончик ее языка высовывается между губ, когда она набирает ответ кому-то и отправляет его. Она кладет телефон на стол рядом со своим рюкзаком. “Я так устала от нее. Проводить время с моей матерью очень утомительно.”

Мне знакомо это чувство.

“Я скучала по тебе”, - говорит она нежным голосом. “Я знаю, у нас не было возможности поговорить в последнее время, но я знаю, что ты пережила... тяжелое время в ночь Хэллоуина, и мне так жаль, что это произошло”.

Я хочу спросить ее, что именно она знает, но опять же, я не хочу знать, что было сказано обо мне.

Вместо этого я натянуто улыбаюсь и киваю один раз. “Спасибо”.

“Ты в порядке?” Она оглядывается через плечо, прежде чем пододвинуть свой стул поближе ко мне. “Уит позаботился об этой проблеме”.

“Ты имеешь в виду Брайана?” - спрашиваю я, выгибая бровь. “Я так и думала ”.

“Он не делает это для кого попало, ты же знаешь. Он приберегает эти радикальные меры для людей, которые обычно терроризируют меня”. Она делает паузу всего на мгновение. “Теперь он сделал это для тебя дважды”.

“Я не знаю почему”, - беззаботно говорю я, пытаясь вести себя так, как будто все это не имеет значения. “Он сейчас с Кейтлин. Я полагаю, он будет защищать ее вместо этого.”

Сильви заливается смехом, качая головой. “Ему может быть наплевать на Кейтлин. Я думаю, ему нравится, когда она рядом, потому что она дает ему все те удары по самолюбию, которые ему нравятся ”.

“Не будь наивной, Сильви. Кейтлин ласкает больше, чем его эго”, - огрызаюсь я, как ревнивая мегера. Ее хихиканье полностью прекращается, когда она рассматривает меня. “Она хотела бы, чтобы она гладила другие части его тела. Он всегда держит ее на расстоянии вытянутой руки. Недавно я спросила его, почему. Он сказал, что не может заниматься с ней сексом. Она была бы слишком навязчивой.”

Я ничего не говорю, отчаянно желая поверить Сильви, и говорю себе, что мне уже все равно, что делает Уит.

Это не мое дело.

Ее лицо светлеет, когда она изучает меня. “О Боже, мне только что пришла в голову лучшая идея. Ты должна поехать со мной домой на День благодарения!”

Я смотрю на нее в ошеломленном молчании, ее приглашение снова и снова прокручивается в моей голове. Она не обращает на меня внимания, вытащив лист простой белой бумаги и положив на него руку. Карандашом она начинает медленно обводить свою руку. Я понимаю, что она делает, и не могу удержаться от улыбки.

Она рисует индейку.

“Я не хочу вмешиваться”, - начинаю я, но она вскидывает голову, ее взгляд умоляющий.

“Пожалуйста, вмешайся. Я умираю от желания, чтобы ты вмешалась. В Ньюпорт-хаусе так скучно. Раньше мы постоянно проводили там лето, но после развода теперь ездим туда только на День благодарения. Мама и папа всегда проводят праздник вместе со всеми нами”.

Мой рот открывается. “Я думала, они развелись”.

Сильви снова сосредотачивается на своей индейке. “Мама всегда говорит, что мой отец должен думать о детях. Как будто мы все еще идеальная маленькая семья, когда мама и папа находятся под одной крышей. Пожалуйста. Это больше похоже на то, что она хочет притвориться, что они все еще вместе. Их развод - огромное пятно на ее социальном статусе.”

В ее голосе слышится горечь.

“Что ваша семья делает на Рождество?”

Она поднимает голову. “Отец подводит черту под Рождеством. Он больше никогда не проводит его с нами. Он всегда отправляется в экзотический отпуск со своей девушкой месяца. После их развода он живет своей жизнью, и, полагаю, я не могу его винить”.

“А как насчет остальных членов вашей семьи?” - спрашиваю я.

“Оу. Обычно мы проводим каникулы на Манхэттене. Город оживает во время Рождества. Это мое любимое время года”.

“Город прекрасен во время праздников”, - рассеянно соглашаюсь я, мой разум лихорадочно перебирает возможности. Разве это безумие - думать о том, чтобы пойти с Сильви, чтобы я могла быть рядом с Уитом? Хотя зачем мне так мучить себя? И будет ли он сердиться, что я появилась во время его семейного отпуска, или он будет рад меня видеть?

Я предпочитаю первое. После нашей последней встречи я уверена, что он абсолютно сыт по горло моим дерьмом. Так же, как меня тошнит от его.

“И что? Что ты на это скажешь?” Я поднимаю глаза и вижу, что Сильви наблюдает за мной. “Это будет идеальным отвлечением”.

“Для кого?”

“Для меня. Мне нужно с кем-то провести время. Лина все время слишком занята танцами. Она в Лондоне и не может уехать. Даже если она и приедет в Ньюпорт, она уже не та. Она больше не готова к угонам.” Такое странное, старомодное слово, хотя, я полагаю, оно звучит не так уж странно, слетая с губ Сильви. “Ты могла бы познакомиться с моим отцом. О, вот на это было бы интересно посмотреть.”

Она смеется, качая головой, а я сижу там, точно зная, о чем она думает.

Привести дочь женщины, которая разрушила брак Ланкастеров, на ужин в честь Дня благодарения. Ну и дела, отлично.

“Сильви. Ты используешь меня, чтобы расстроить своих родителей?” - спокойно спрашиваю я.

Ее глаза расширяются, и она прижимает руку к груди. “Я бы никогда. Я искренне наслаждаюсь твоей компанией, Саммер. Ты это знаешь.”

“Это довольно удобно, брать меня с собой на каникулы в День благодарения, когда оба твоих родителя будут там”, - говорю я, чувствуя себя немного обманутой. ”Я не хочу, чтобы меня использовали, чтобы отомстить им“.

"Да ладно, почему бы и нет? Что в этом плохого? Моя мама будет в ярости.” Она откидывает голову назад и смеется, и, думаю, это самый радостный звук, который я когда-либо слышала от нее. Я наблюдаю за ней, непрерывное шиканье мисс Тейлор звучит как фоновая музыка, пока, наконец, ее смех не стихает. Исчезает. Хотя ее глаза все еще танцуют. “Мой отец попытается переспать с тобой”. Мой рот открывается. “Отвратительно”.

“Тебе уже исполнилось восемнадцать?” Сильви поднимает изящную бровь.

Я ерзаю на стуле, не желая признавать это, но она не оставляет мне выбора. ”Эм, скоро“.

”Конечно, скоро", - говорит она, как будто я глупый ребенок. “Но когда? Скоро?”

“Вообще-то, завтра.” Я держала это в секрете. Никому нет дела до моего дня рождения в этой школе. Никому и нигде нет дела до моего дня рождения, даже моей матери. Она не упоминала об этом. Ни разу.

А я ее единственный ребенок.

Как она могла забыть?

“Нет”, - выдыхает Сильви. “Завтра? О Боже, мы должны отпраздновать! Это так дико! Ты знаешь, у кого еще завтра день рождения?” Я в замешательстве пожимаю плечами. “О, ты никогда в это не поверишь!”

Ее голос такой громкий, что мисс Тейлор действительно узнает его. “Сильви Ланкастер, замолчи!”

“О, заткнись, старая ведьма”, - бормочет Сильви себе под нос, заставляя нас обоих смеяться.

Однако мой смех быстро затихает. Я не знаю, кого она могла иметь в виду, но что-то подсказывает мне, что я уже должна знать.

”С кем я разделяю свой день рождения?" - спрашиваю я, снедаемая любопытством. Может быть, это Спенсер, не такое уж тайное увлечение Сильви, хотя она даже ни разу не упомянула его имя с Хэллоуина.

Может быть, это ее младшая сестра? Таинственная танцующая Каролина? О Боже, я надеюсь, что это не ее отец. Это, вероятно, ухудшило бы ситуацию, так как она сказала, что он определенно приударил бы за мной, если бы я была совершеннолетней.

“Как я уже сказала, ты никогда в это не поверишь. Как всегда.” Сильви делает паузу для пущего эффекта, на ее лице широкая улыбка. Мое сердце бешено колотится, пока я жду, когда она это скажет. “С Уитом. Ему тоже завтра исполняется восемнадцать.”

27 глава

Саммер

Последняя пятница перед каникулами, и школа Ланкастер отбрасывает все претензии на то, чтобы быть местом обучения. Половина студентов уже уехала, многие из них улетели на самолете в удивительное путешествие, и все они хотят “начать пораньше”. Я проснулась в семь и уставилась в окно на все машины на близлежащей стоянке, когда они приезжали и уезжали, родители забирали своих детей с улыбками на лицах. Некоторые из них хмурятся. Некоторые из них посылают слуг вместо себя, некоторые из них сопровождают угрюмых девочек и раздраженных мальчиков в сверкающие черные мерседесы. Я прижимаю руку к стеклу, гадая, куда они все направляются. Жаль, что я тоже не могу уехать.

Потом я вспоминаю, что уезжаю, и это головокружительное, блаженное чувство, смешанное с кружащимся страхом. Побег из этого кампуса на неделю звучит как настоящий отпуск.

Провести всю неделю с Уитом и его семьей?

Абсолютно ужасающе.

Это самая глупая вещь, которую, по-моему, я когда-либо делала в своей жизни, а я натворила много глупостей. Я пыталась сказать Сильви, что это плохая идея, но она была настойчива. Она не хотела уезжать домой одна и заверила меня, что Уит не будет часто бывать рядом. Я уверена, как только он поймет, что я там, он поверит, что я сопровождала Сильви, чтобы быть рядом с ним, хотя это неправда.

Я лучше встречусь лицом к лицу с яростью Уита, чем проведу праздничную неделю в одиночестве в школе Ланкастер, подавленная и чувствующая себя брошенной.

Все будет хорошо. Я могу справиться с тем, чтобы провести неделю с Ланкастерами. Я буду с Сильви. Она говорит, что их дом такой огромный, что я, вероятно, даже не столкнусь с Уитом.

Идеально.

Раздается стук в мою дверь, и я хмурюсь, проверяя время на своем телефоне. Еще только половина восьмого. Я подхожу к двери и отпираю ее, затем медленно приоткрываю.

Это Сильви, идеально одетая в свою униформу, ни один волос не выбился из прически, и на ее лице улыбка. “С Днем рождения!” - говорит она, держа перед собой белый пакет.

“Спасибо”, - говорю я со слабой улыбкой, открывая дверь шире, чтобы она могла войти. “Что у тебя там?”

“Открой и посмотри”, - взволнованно говорит она, передавая сумку, прежде чем войти в мою комнату в общежитии. Она резко останавливается, оглядываясь по сторонам. “Здесь все еще ничего нет”.

Я открываю пакет и нахожу пончик с розовой глазурью и посыпкой внутри. “Спасибо. И что ты имеешь в виду, говоря, что здесь все еще ничего нет?”

“На стенах. На столе.” Она жестикулирует. “Никаких фотографий. Никаких свечей, растений или безделушек. Как будто ты здесь даже не живешь, а живешь ты в этой комнате уже несколько месяцев, Саммер. Это похоже на тюремную камеру.”

“Мое пребывание здесь временно”, - говорю я, пожимая плечами, когда лезу в пакет и вытаскиваю пончик, откусывая большой кусок. Он приторно-сладкий. Хруст посыпки заставляет меня хотеть большего. Я проглатываю его в четыре укуса, жалея, что у меня нет чего-нибудь выпить.

Если бы моя мама увидела меня прямо сейчас, у нее, наверное, случился бы сердечный приступ.

Сильви даже не обращает внимания. Она бродит по моей комнате, трогает все подряд. Шнур зарядного устройства для iPhone лежал на моем прикроватном столике. Мой рюкзак лежит на стуле у стола. Мое светло-голубое одеяло, постель все еще не застелена. Я пытаюсь увидеть свою комнату ее глазами и быстро понимаю, что она права. Она скучная. Простая. Никакой индивидуальности.

“Клянусь Богом, это выглядит так, как будто ты остаешься в лечебнице”, - говорит она, медленно кружась посреди моей комнаты. “Даже календаря на стене нет с днями, отмеченными гигантским крестиком”.

Я знаю, что она пытается пошутить, но я мгновенно защищаюсь. “У меня есть, что? Шесть месяцев осталось? Какой смысл пытаться сделать это место милым?”

“Чтобы ты чувствовала себя как дома”, - говорит она, делая ударение на последнем слове.

До того, как я приехала сюда, я даже не чувствовала, что у меня больше нет дома. Мне нечего было взять с собой, и мама ничего не предлагала. Она купила мне новое постельное белье, и, глядя на него сейчас, я понимаю, что Сильви права.

“Тебе понравился пончик?” - спрашивает она, меняя тему.

“Я уже все съела”, - признаюсь я, чувствуя себя ненасытной.

Сильви смеется. “Не за что. Мы собираемся поужинать сегодня всей семьей, чтобы отпраздновать день рождения Уита. Подожди, пока не увидишь меню! Это мое любимое место, где можно поесть.”

О Боже, все это звучит невероятно неловко. “Ты уверена, что это действительно нормально, что я иду с тобой?”

Она корчит гримасу и машет рукой, как будто я делаю из мухи слона. “Поверь мне, все в порядке. Я уже поговорила со своими родителями. Папа любит, когда у меня бывают друзья. Он всегда беспокоится о моем социальном статусе. Боюсь, что я слишком изолирована из-за своих недугов”.

Ее отец, вероятно, прав. У нее не так много друзей, как и у меня, но ее причины отличаются от моих. Немного более мрачные.

“А как насчет Уита?” - спрашиваю я, мой голос едва громче шепота. Я редко произношу его имя вслух в присутствии Сильви. Что почти похоже на призыв. Его имя сходит с моих губ, и настроение поднимется. Дьявол закружится в воздухе, прежде чем броситься на меня.

Так драматично, но каждый раз, когда я думаю о ночи Хэллоуина, меня бросает в дрожь.

“Что насчет него?” Ее тон слишком невинен.

“Ты сказала ему, что я еду с тобой домой?”

“Нет”. Она смеется, когда видит ужас на моем лице. “Не волнуйся! С ним все будет в порядке. У вас двоих могут быть тайные, встречи, пока вы тут. Это будет весело! Я знаю, что он все еще интересуется тобой”.

Она не должна вселять в меня надежду рассказами о тайных встречах. “Это не так. У него новая подружка.”

И, пожалуйста. Последнее слово, которое у меня когда-либо ассоциировалось бы с Уитом, - это “весело”.

“Его глаза следуют за тобой, куда бы ты ни пошла, когда вы вместе находитесь в одной комнате”, - говорит она.

Я наклоняю голову, хмуро глядя на нее. “Что ты имеешь в виду?”

“Именно то, что я говорю. Он наблюдает за тобой, Саммер. Все время. И Уиту нет дела ни до кого — по крайней мере, ни до одной из девочек в нашей школе. Кейтлин - это уловка. Я не знаю, почему он держит ее рядом, но у него есть на то свои причины. Единственные люди, о которых он беспокоится, -это его друзья, и обычно они для него все, что имеет значение”.

“Я уверена, что то, что он смотрит на меня, ничего не значит”, - пренебрежительно говорю я, отказываясь надеяться. “Теперь он ненавидит меня. Не забывай, что в какой-то момент он настроил против меня весь кампус.”

“Верно, и теперь они оставили тебя в покое. И ты фактически призналась мне, что у вас двоих что-то происходит. Теперь ты этого не делаешь. В чем дело? ” спрашивает она, ее брови взлетают вверх. “Это из-за того, что случилось с Брайаном?”

Мое лицо вспыхивает при этом воспоминании. Все знают, что Брайан практически пытался изнасиловать меня, прежде чем Уит выбил из него все дерьмо. ”Я не хочу об этом говорить“.

”Угу". Понимающий взгляд на ее лице заставляет меня смутиться еще больше. “Ну, что бы ни случилось, я сомневаюсь, что Уит ненавидит тебя”.

“Он определенно все еще ненавидит меня”, - говорю я слишком быстро.

По выражению ее лица я могу сказать, что она мне не верит. “Конечно. Хотя я понимаю, что ты делаешь. И ты, наверное, права. В любом случае, тебе не стоит возлагать особых надежд на Уита. Это такой позор”.

Выражение лица Сильви невероятно печальное.

“Что за позор?” - спрашиваю я, ненавидя то, что мне всегда нужна каждая деталь, которую я могу узнать об Уите. Она упоминает его имя, и я наклоняюсь к ней, всегда желая большего.

“Что у него нет сердца”.

…

Я захожу на свой первый урок, мистер Фигероа сидит за своим столом и, как обычно, болтает с девочками. Они всегда окружают его стол перед началом урока. Они флиртуют с ним, хлопают ресницами, слишком громко смеются над его шутками, и они не такие уж смешные. Я слышала, как он рассказывал несколько историй, и они были банальными.

Как обычно, я прохожу мимо них, направляясь к своему месту, когда слышу, как он зовет меня по имени.

Я медленно поворачиваюсь, мой взгляд вопрошающий. Он делает жест, показывая, что хочет, чтобы я подошла поговорить с ним, поэтому я подхожу к его столу, в то время как две девочки — они даже не из нашего класса — смотрят на меня с явным отвращением. Я не утруждаю себя тем, чтобы смотреть на них, сосредоточившись на Фигероа, который слабо улыбается мне с открытым выражением лица. Дружелюбный.

Он прошел долгий путь от той прежней враждебности, которую испытывал из-за того, что меня навязали ему в первый день в школе.

“Саммер,” - произносит он мое имя приятным тоном. “У тебя есть минутка?”

Я киваю. Не утруждая себя ответом. Он бросает взгляд на девочек, посылая им взгляд, который отправляет их из класса, не сказав больше ни слова. Как только мы остаемся одни, он прочищает горло, слабая улыбка искривляет его губы.

“Мне очень понравилось последнее эссе, которое ты сдала”, - начинает он, и его комплимент удивляет меня. “У тебя особый подход к словам, который заставляет все оживать”.

“О”. Я не знаю, что сказать. ”Спасибо“.

"Честно, когда ты только пришла сюда, я думал, что ты не сможешь справиться с этим классом, но ты доказала, что я ошибался.” Его улыбка остается на месте. “Я заметил, что у тебя есть свободное время после обеда”.

“Я знаю”, - говорю я, слегка нахмурившись. Он проверял меня? Откуда он знает мое расписание?

“Мне было интересно, не было бы тебе интересно стать моим ассистентом. Мне нужна дополнительная помощь в организации заданий и тому подобном. Ничего слишком напряженного, - обещает он с теплым смешком. “Что ты скажешь?”

Я хочу немедленно сказать ему "нет", мне это не интересно. Он мне на самом деле не нравится, и я определенно думала, что я ему тоже не нравлюсь. Но я предполагаю, что это возможность, от которой мне, вероятно, не стоит отказываться.

“Могу я подумать об этом?” - спрашиваю я, морща лоб, как будто я в замешательстве.

“Конечно”, - легко говорит он. “Сделай перерыв и подумай об этом. Дай мне знать, если у тебя возникнут какие-либо вопросы во время перерыва. Я буду свободен. У тебя есть моя электронная почта, не так ли?”

“Да”, - говорю я, кивая. “И спасибо вам за предоставленную возможность”.

“Я не предлагаю эту должность кому попало”, - говорит он, понижая голос. “Но я что-то вижу в тебе, Саммер. Что-то особенное.”

От его слов у меня по спине пробегает тревога. Что-то особенное. Они немного пугающие, особенно исходящие от моего учителя, которому должно быть по крайней мере под тридцать или чуть за сорок, а мне буквально только что исполнилось восемнадцать.

“Спасибо”, - говорю я снова, прежде чем отвернуться от него, врезавшись в кого-то, кто только что вошел в класс.

Уит.

Его руки автоматически ложатся мне на плечи, слегка отталкивая меня. “Осторожно”, - автоматически огрызается он, выражение его лица смягчается, когда он внимательно смотрит на меня. Я не знаю, как должно выглядеть мое лицо, но его пальцы сжимаются на моих плечах вместо того, чтобы отпустить меня, его голова наклонена набок, когда он рассматривает меня. “Ты в порядке?”

Я таращусь на него, пораженная его вопросом, нежной заботой в его взгляде. Тот факт, что он все еще прикасается ко мне после того, как почти игнорировал меня последние почти... три недели? Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как мы в последний раз были лицом к лицу. Я его не понимаю. Смогу ли я когда-нибудь?

“Я в порядке”. Я слабо улыбаюсь ему, и он отпускает меня. Я решаю прощупать почву. “С Днем рождения”.

Он хмурится. “Как ты узнала?”

“Сильви рассказала мне. Это мой день...

“Уит. Саммер. Пожалуйста, займите свои места”, - говорит мистер Фигероа, его голос полон раздражения.

Уит посылает ему уничтожающий взгляд, затем поворачивается и направляется к своему столу.

У меня не осталось другого выбора, кроме как сделать то же самое. Однако всю дорогу я хожу по воздуху, и кажется, что мои ноги никогда не касаются земли. На этот раз Уит не обращался со мной ужасно. Он действительно говорил так, как будто беспокоился обо мне и…

Наверное, я придаю этому слишком большое значение.

Хотя мне трудно притворяться, что его нет в классе, что я обычно и делаю. Когда мистер Фигероа начинает читать лекцию, расхаживая по комнате, разговаривая только с десятью из нас вместо обычных двадцати, я как будто чувствую на себе взгляд Уита, сверлящий дыры в моей голове, в моей спине. Он наблюдает за мной.

Фигероа говорит и говорит, и каждый раз, когда я поднимаю глаза, я чувствую на себе тяжесть его взгляда, его темные брови сведены вместе, как будто он тоже пытается понять меня. Может быть, я поставила его в тупик, спросив, могу ли я подумать о том, чтобы стать его помощником. Хорошо. Все остальные девушки просто падают к его ногам, желая частичку его, мгновение его времени, смех, долгий взгляд. Они изголодались по его вниманию, и я понимаю, что они чувствуют, хотя я изголодалась не по нему.

Так незаметно, как только могу, я наклоняю голову влево. Практически прижимаюсь щекой к моему плечу на долгое мгновение, ожидая. Чувствую себя дурой. Я поднимаю веки, мой взгляд ищет Уита, и сразу же нахожу его. Он уже наблюдает за мной, зажав карандаш в губах. Я зачарованно смотрю, как он проводит карандашом по губам, как будто целует их. Я даже мельком вижу его розовый язык, когда он открывает рот.

Я отворачиваюсь, мое дыхание прерывается. У меня кружится голова. Я в замешательстве. Почему он вдруг признал меня сейчас? Он не знает, что я еду с ним к нему домой. Я пробуду там неделю.

С ним.

Наконец, раздается звонок. Урок окончен. Я не тороплюсь собирать свои вещи, ненавидя то, как Фигероа стоит у двери, желая всем счастливого Дня благодарения, когда они уходят. Я просто хочу сбежать без какого-либо внимания.

Уит встает из-за своего стола одновременно со мной, мы оба встречаемся у двери, и Фигероа даже не смотрит на него.

Его глаза предназначены только для меня.

“Подумай об этом”, - таинственно говорит он мне. “Счастливого Дня благодарения, Саммер”.

“Вам тоже”, - говорю я, вылетая за дверь так быстро, как только могу.

Уит стоит прямо за мной, его пальцы сжимаются вокруг моей руки и не дают мне убежать от него. “Что, черт возьми, все это значит?”

В зале почти нет людей, но он все еще прикасается ко мне на глазах у других, что шокирует. “Какое это имеет отношение к твоему делу?”

“Не играй со мной в игры, Сэвидж”. Его пальцы сжимаются вокруг моего запястья, и он тащит меня за собой, поворачивая направо по короткому коридору, пока мы не оказываемся в тихой нише, где вокруг нас никого нет. “О чем говорил Фигероа?”

Мой пульс учащается под его прикосновением. Чувствует ли он это? Знает ли он, как сильно он все еще влияет на меня? Боже, я такая слабая. Я должна быть зла на него. Вместо этого я вся на взводе, надеясь, что он не перестанет говорить. “Это ничего не значило”.

Уит подходит ближе, его грудь касается моей, заставляя меня резко втянуть воздух. “Скажи мне”, - практически рычит он.

“Он хочет, чтобы я была его помощницей”, - признаюсь я, удивляясь, почему он так себя ведет. ”Ничего страшного“.

"Он извращенец, который пытается переспать со своими ученицами. Они почти всегда начинаются как его помощницы”, - говорит он с отвращением в голосе. “Это большое дело”.

У меня отвисает челюсть. “Ты шутишь”.

“Неужели я действительно солгал бы об этом?”

“Почему кто-нибудь не остановит его?” Напрмер ты, я хочу добавить, но не делаю этого.

“На самом деле никто никогда не ловил его с поличным. И ни одна из девушек, с которыми он был, не рассказала о нем”, - объясняет он. “Всякий раз, когда кто-то поднимает эту тему, у него всегда есть история. Оправдание. То же самое и с девочками. Он никогда не ладит с ними, когда они младшеклассницы. Это почти всегда происходит со старшеклассницами. Хорошо известный секрет, о котором никто никогда по-настоящему не говорит”.

“Знаешь, ты мог бы что-нибудь с этим сделать. Твое имя написано на вывеске перед входом. Ты можешь заставить людей исчезнуть,” - напоминаю я ему, думая о Брайане. И Элиоте.

“На самом деле он еще никогда не совершал ничего криминального, за что бы его поймали. Он просто жуткий.” Уит отпускает меня и делает шаг назад, как будто ему нужна дистанция. Он проводит рукой по волосам, его разочарование ощутимо. Мной? Собой? Фигероа? Я никогда не узнаю, потому что он никогда бы мне не сказал. “И почему я утруждаю себя попытками объяснить тебе это? Просто— будь осторожна, ладно? Его мотивы не чисты.”

Говорит парень с самыми нечистыми мотивами, которые я когда-либо видела в своей жизни. ”Ты предупреждаешь меня?"

“Для твоей же безопасности”, - поясняет он. “Я бы сделал это ради своих сестер”.

“Значит, теперь ты думаешь обо мне как о сестре”.

Он хмурится. Я улыбаюсь.

“Ни в коем случае”, - раздраженно говорит он. “Я не хочу трахать свою сестру, слава Богу”.

Моя кожа становится теплой от его признания, и я решаю сменить тему. “Ты знал, что у нас в один день день рождения?”

“Что ты— сегодня твой день рождения?” Похоже, он сбит с толку.

Я киваю. Протягиваю руку и кладу ее ему на грудь, слегка дергая за галстук.

“Восемнадцать и, наконец, законно”.

“То же самое”, - говорит он с едва заметной улыбкой.

Я не отпускаю его галстук. Я тоже не понимаю, откуда берется вся эта смелость. Я думаю о том, чтобы сказать ему, что еду с ними на каникулы в День благодарения, но решаю не испытывать судьбу. Он узнает достаточно скоро, хотя я уверена, что он будет зол, когда узнает, независимо от того, когда. “Мы не разговаривали целую вечность”. Он фыркает, засовывая руки в карманы брюк.

“После того, что случилось в ночь Хэллоуина, я подумал, что мне лучше избегать тебя. Решил, что тебе так больше понравится.

Я просто смотрю на него, мои эмоции противоречивы. Воюют друг с другом. “Ты спас меня от Брайана, Уит. Он собирался изнасиловать меня. А потом ты выгнал его из кампуса. Просто изгнал его, как будто ты король и можешь заставить людей исчезнуть.”

“Я могу”, - говорит он с угрожающей ухмылкой. “Продолжай попадать в неприятности, Сэвидж, и я тоже могу заставить тебя исчезнуть”.

“Ты бы никогда”, - говорю я ему, замечая вспышку в его взгляде. Признак слабости? “Ты будешь слишком сильно скучать по мне”.

“Меня согревает Кейтлин”, - насмехается он. “Она не такая развратная, как ты, но она подойдет”.

Я хмурюсь, не в силах остановить это. “Ты притворяешься, что это я, когда целуешь ее?”

”Я притворяюсь, что она - это ты, когда я целую ее, когда я ем ее сухую маленькую киску и когда я трахаю ее", - говорит он, заставляя меня вздрогнуть. Он смеется. “Продолжай верить во что хочешь, Сэвидж. Мне это нравится”.

Его слова сбивают меня с толку. Я моргаю, глядя на него, не зная, что сказать дальше.

“Никакого флирта в ответ? Или ты действительно беспокоишься, что я трахаю Кейтлин каждую ночь теперь, когда ты ушла из моей жизни?” Он хихикает. “Она повсюду следует за мной. Она умоляет меня позволить ей прикоснуться к моему члену, но я ей не позволяю.”

"Почему нет?" Я огрызаюсь.

“Она слишком старается угодить”. Он пожимает плечами.

“Я думала, тебе нравится, когда мы покорные”.

Он хватает меня за руку, притягивая к себе. “Я предпочитаю, чтобы они были аргументированными, чтобы потом я мог поставить их на место. Как тебя.”

Моя кожа теплеет от его слов, от того, как он смотрит на меня. “Знаешь,” - говорю я, снова тянусь к его галстуку, пробегая пальцами по всей длине, насколько могу дотянуться. “Ты так и не вернул мне мой дневник”.

Его взгляд темнеет, становясь грозным. “Это все из-за этого? Ты терлась об меня в надежде, что я верну твой дневник?”

У меня отвисает челюсть. “Я не собираюсь тереться о тебя всем телом”.

Он опускает взгляд, и я делаю то жесамое, отмечая, как близко наши тела. Я практически стою на его ботинках. ”Я позволю себе не согласиться", - бормочет он, возвращая свой ледяной голубой взгляд на мой.

Я очень сильно дергаю его за галстук, прежде чем сделать поспешный шаг назад, гнев переполняет меня. “Я не понимаю, чего ты от меня хочешь”.

“Ни хрена себе”, - парирует он. “Как я уже сказал, я пытаюсь избегать тебя”.

Его слова причиняют боль, и я не знаю почему. “У тебя есть то, что мне нужно”.

“Я не отдам его тебе”, - говорит он со смертельной решимостью. “Так что перестань спрашивать”.

Все это не связано с дневником, и мы оба это знаем. “Зачем тебе это нужно, а? Какое это имеет значение? Просто верни его мне. Пожалуйста.” Я практически умоляю его, и я чувствую себя глупо. ”Думай об этом как о подарке на день рождение".

“Я бы предпочел подарить тебе что-нибудь другое”, - говорит он низким тоном.

Грязным.

Расстроенной, я поворачиваюсь на каблуках и начинаю идти.

Он бросается за мной, его рука хватает меня за сгиб локтя, разворачивая лицом к себе. Я смотрю на его холодные красивые черты, мои губы приоткрыты, я готова назвать его мудаком, но он налетает, его руки обхватывают мои щеки, когда он прижимается своим ртом к моему.

Мои руки опускаются по бокам, беспомощные перед одурманивающей силой его поцелуя. Он пожирает меня, его язык скользит в мой рот, его пальцы крепко сжимают мое лицо. Он стонет, когда мой язык встречается с его, и мы стоим так, совсем не соприкасаясь, если не считать его рук на моих щеках и наших соединенных ртов.

Уит заканчивает первым, его дыхание становится хриплым, когда он отпускает мои щеки и медленно отступает. “С гребаным днем рождения меня”, - говорит он.

Я стою там, дрожа, не в силах говорить. Что бы я сказала?

Он смотрит на меня еще мгновение, прежде чем поворачивается и уходит.

28 глава

Уит

Я не должен был целовать ее, думаю я, сидя со своими друзьями за обедом. Спенсер подарил мне на день рождения огромный мешок хорошей калифорнийской травы, которую он покупает у своего дилера. Дин подарил мне коробку пончиков и бутылку текилы Clase Azul. Учитывая, что это дерьмо продается почти за две тысячи, это щедрый подарок.

“Тебе это понадобится, чтобы провести неделю со своей семьей”, - говорит он мне мрачным голосом, хлопая меня по плечу.

"Да. Спасибо,” - говорю я ему, мои мысли возвращаются к Саммер. И этотому гребанному поцелую.

Мягкие губы. Скользкий язычок. Она была сладкой на вкус. Покорной. Все эти старые побуждения с ревом вернулись, безмолвно спрашивая меня, какого хрена я вообще перестал ее искать.

Я оказываюсь рядом с ней, и мне кажется, что я ничего не контролирую. В какой-то момент я засунул руки в карманы, думая, что это единственный способ удержаться от прикосновения к ней.

В конечном счете, это тоже не сработало.

Мне неприятно, что я беспокоился о ней, когда дело каснулось Фигероа, но кто-то должен был ей сказать. Этот парень - извращенец. Обманывает девушек при каждом удобном случае, отчаянно нуждаясь в молодой киске. Удивительно, как много девушек западают на его дерьмо.

Если он хоть пальцем тронет Саммер, я переломаю их все до единого. Сломать несколько костей в его руке тоже. К черту этого парня.

Мой взгляд сразу же находит Саммер в обеденном зале. Сидя с Сильви, они вдвоем, близко склонив головы, сговаривались друг с другом. Сильви говорит что-то, чтобы рассмешить Саммер, и я жалею, что не сел поближе к их столику, чтобы слышать этот звук.

Морщась, я моргаю, чтобы снова сфокусироваться на моих друзьях. Что, черт возьми, это было только что? Я презираю то, что она заставляет меня чувствовать.

“Когда ты уезжаешь домой?” Я спрашиваю Спенсера, который хмурится. Его родители в настоящее время находятся в разгаре неприятного развода. Он вообще не с нетерпением ждет семейного праздника. “Сегодня вечером я еду в город”, - говорит он. “Моей мамы там не будет. Она с моими бабушкой и дедушкой в Канзасе. Папа везет свою девушку на каникулы на Ибицу, так что его не будет рядом. Это место будет в моем полном распоряжении.

“Может быть, я приеду к тебе”, - говорю я ему, думая о той огромной квартире, которой владеют его родители в центре города. В прошлом у нас там было несколько вечеринок. Выпивка, наркотики и девушки повсюду. Музыка стучала вместе с пульсацией в моей голове, пока я трахал какую-то безымянную, безликую девушку в том же ритме.

Я думаю о гребаной Саммер в гостевой кровати у Спенса. Ее ноги закинуты мне на плечи, пока я толкаюсь в ней.

Все шло так хорошо. Я избегал ее. Оставался сильным. Действительно, не стоило целовать ее.

Теперь я не могу перестать думать о ней.

“Ты должен навестить меня. Ты тоже, Дин. Мы могли бы устроить вечеринку.” Спенсер улыбается нам обоим, его взгляд встречается с моим. “Принесешь свою текилу".

“Я приберегаю это для ужина с родителями на День благодарения, спасибо”, - говорю я с ухмылкой, проводя рукой по бутылке, стоящей передо мной. Я положил ее на стол перед всеми. Мне насрать. Как будто кто-то собирается что-то сказать. Я бы надрал им задницу, если бы они это сделали. “Никто не разделит ее со мной”.

“Даже твоя сестра?” - спрашивает Спенс.

Он неравнодушен к Сильви, хотя никогда прямо в этом не признавался. И я тоже этого не поощряю. Он недостаточно хорош для нее. Никто из моих друзей таковым не является. Он такой же грубый гребаный ублюдок, как и я, у которого серьезные проблемы с обязательствами. Почему я должен хотеть видеть свою сестру с кем-то подобным?

Хотя, я думаю, есть что сказать в пользу дьявола, которого ты знаешь, по сравнению с тем, которого ты не знаешь…

“Моя сестра не пьет. Она не может из-за всех лекарств, которые принимает,” - говорю я, посылая ему взгляд. “Ты знаешь это”.

“Она была пьяна на вечеринке в честь Хэллоуина”, - напоминает мне Спенсер, и я хмурюсь.

“Я знаю. Это было ошибкой, ” говорю я низким голосом. Благодаря предварительной вечеринке, которую она устроила с Саммер. Это меня разозлило. Я орал на Сильви целых пятнадцать минут из-за этого дерьма. Она плакала и клялась, что Спенсер защищает ее. Я не упомянул Сильви о том, что случилось с Саммер той ночью. Это их разговор.

Интересно, было ли у них это когда-нибудь? Если Саммер признается в том, что Брайан чуть не сделал с ней. Если бы я не появился, этот маленький засранец засунул бы в нее свой член-карандаш и трахнул бы ее, прислонив к дереву.

Если бы он это сделал, я бы убил его. Это не шутка. Никто не прикасается к тому, что принадлежит мне.

Я качаю головой, замечая, что мои руки сжаты в крепкие кулаки. Я медленно разжимаю пальцы, пытаясь расслабиться.

Взгляд Спенса падает на стол, за которым сидят Сильви и Саммер. Он смотрит на них с тоской в глазах, и я надеюсь, черт возьми, что не выгляжу таким же влюбленным, как он. “У нее все в порядке?” - спрашивает он, имея в виду мою сестру.

”Кажется, да". Честно говоря, я не знаю. Мать контролирует все, что делает Сильви. Она ненавидит, что Сильви здесь, а не дома, где она может все время присматривать за своей драгоценной, болезненной дочерью.

Каролина, с другой стороны, полностью независима от наших родителей, учится далеко в престижной танцевальной школе. А ей всего четырнадцать. Однажды она сказала мне, что ненавидит быть Ланкастером. Это не принесло ей ничего, кроме неприятностей.

Я могу это понять.

“Я беспокоюсь о ней.” Спенс переводит взгляд на меня. “Ты не беспокоишься о ней?”

“У моей мамы все под контролем”, - говорю я деревянным голосом, мои глаза снова обращаются к Саммер. Она поднимает глаза в тот же самый момент, и наши взгляды встречаются. Она не отводит взгляда.

Я тоже.

“Сильви действительно нравится Сэвидж”, - продолжает Спенс. “Она сказала мне, что Саммер - ее лучшая подруга. Ее единственный друг, не считая меня.

“Гребаная чушь”, - бормочу я, качая головой. Я точно знаю, что делает Сэвидж. Пытается сблизиться с моей сестрой, чтобы быть на моей стороне.

Это не сработает.

“Верно? Это просто смешно. Сильви едва знает ее,” - раздраженно ворчит Спенсер.

Саммер. Изящный изгиб ее шеи. Мягкий угол ее подбородка. Упрямо вздернутый носик. Ее длинные темные волосы, как обычно, были собраны сзади в строгий конский хвост, открывая это красивое лицо. Ее сверкающие темные глаза. Сочный рот. Губы, которые я целовал всего пару часов назад. Она открылась мне, как чертов цветок, созревший для того, чтобы его можно было взять. Нетерпеливые всхлипы звучали в ее горле, ее язык лизал мой, как будто она хотела проглотить меня целиком. Напоминая мне обо всем, что мы уже сделали вместе. Как она так легко сдается. Вкус ее киски. Хриплые стоны, которые она издавала, когда я ударял своим членом в особенно глубокое место.

Я осторожно ерзаю на стуле, наклоняясь, чтобы поправить себя, и отрываю от нее взгляд. Она - отвлекающий маневр, который мне, черт возьми, не нужен. Я так устал от того, что она залезла мне в голову и устроилась там, как будто ей там самое место. Она досадная помеха.

Прекрасная неприятность, но она меня не интересует.

“Какие у тебя планы на день рождения?” - спрашивает Дин. Я могу сказать, что он пытается сменить тему.

“Поужинать с семьей, напиться, потрахаться. Надеюсь, именно в таком порядке, - заявляю я, думая о предстоящем вечере.

Я не жду этого с нетерпением. Отстой, что мой день рождения так близок к Дню благодарения. После развода наши родители все еще проводят этот особый праздник вместе, и я, черт возьми, не могу этого вынести. Ехидные замечания. Чувство вины, которое моя мать возлагает на папу. План "Давай притворимся, что мы одна большая счастливая семья", хотя он никогда не срабатывает.

Всегда происходит спор. Иногда это крикливый поединок, хотя с годами они утихли. Слезы. Всегда слезы.

Так много слез.

Каролины там не будет. Сказала, что не может уйти из школы, их постановка "Щелкунчика" отнимает у них все время, а она главная героиня. Маленькая Клара, танцующая на сцене. Моя мать была ужасно разочарована. Она так чертовски старается контролировать всех нас, и двое из трех восстают против ее приторности, как бы она ни старалась. Сильвия принимает на себя основную тяжесть этого, и я начинаю задаваться вопросом, не имеет ли мама нездоровой привязанности к моей сестре.

Я не удивлюсь, если все так и есть.“Ты собираешься отправиться на поиски девушки? Или у тебя уже есть кто-то на примете?” - спрашивает Дин, проникая своими вопросами в мои мысли.

Я размышляю над его словами, мои мысли наполнены Саммер. Вот кого я хочу на свой день рождения. Но, к сожалению, я заранее договорился. И я уверен, что у Саммер есть планы на каникулы. “У меня уже есть кое-кто на очереди”.

“Приведешь ее на ужин в качестве гостьи?” - спрашивает Спенсер. Он знает, как я действую.

Я едва сдерживаю улыбку. “Возможно”.

“Кто-то, кого твои родители не одобрят, я уверен”, - говорит Спенсер со смешком.

“Вот тут ты ошибаешься”. Моя улыбка с закрытыми губами самодовольна. “Моя мама умрет от счастья, когда увидит, кого я приведу. Я уже претворяю план в жизнь.”

Дин стонет. “Скажи мне, что это не Летиция”.

Выражение моего лица говорит само за себя. Конечно, это Летиция Эверетт. Моя будущая жена. Будущая мать моих детей, думать об этом совершенно безумно, но моя мать позаботилась о том, чтобы это произошло, когда мы едва вылезли из подгузников.

Предки Летиции были земельными баронами, которые скупили большую часть восточного побережья, а затем годами продавали его по частям за миллионы. Ей семнадцать, она хорошенькая и девственная. Если бы я хотя бы упомянул, что кончаю ей на сиськи, она, наверное, сошла бы с ума. Я боролся против этих отношений, но недавно понял, что должен попытаться прощупать эту девушку. Может быть, она такая же ненормальная, как и я.

Как Саммер.

Мне не могло так чертовски повезти, но попробовать стоит.

29 глава

Саммер

Я заканчиваю собирать свою сумку как раз в тот момент, когда раздается стук в мою дверь. Прежде чем я успеваю ответить, врывается Сильви с нетерпеливым выражением на ее эльфийском личике.

“Почему ты так долго?”

“Я закончила”, - говорю я ей, перекидывая ремень своей спортивной сумки через плечо. Я могла бы взять с собой свой чемодан, но решила, что он будет слишком большим. Кроме того, это всего на неделю. Сколько одежды мне понадобится для спокойного визита во время каникул на День благодарения?

Глаза Сильви практически вылезают из орбит. “Это все, что ты возьмёшь?”

“Что еще мне нужно?”

Она смеется. “Ты ведь не проводила неделю с моей семьей в Ньюпорт-хаусе, не так ли? Просто подожди и увидишь. Возможно, нам придется сводить тебя по магазинам. Или ты можешь совершить набег на мой шкаф.”

Я оглядываю ее с ног до головы. “Я не думаю, что смогу влезть в твою одежду”.

“Да ну. Поверь мне. У меня самые разные размеры, благодаря тому, что мой вес всегда колеблется.” Она драматично вздыхает. “Умирать так тяжело для тела, независимо от того, какого ты возраста”.

“Сильви”, - отчитываю я, следуя за ней из моей комнаты в общежитии. “Я ненавижу, когда ты так говоришь”.

“О, когда я говорю правду? Спенсеру это тоже не нравится,” - беспечно говорит она.

Мы выходим из здания, холодный воздух как пощечина. Я дрожу, даже в своем толстом пальто, когда мы приближаемся к гладкому черному "Линкольнтаун кар", ожидающему нас на стоянке, крышка багажника поднята, рядом стоит водитель.

Он бросается ко мне, протягивая руку. “Позвольте мне взять это для вас, мисс”. Я отдаю ему свою сумку, посылая Сильви многозначительный взгляд, как только он уходит. Она прыгает рядом со мной, смеясь.

“Быть богатым имеет свои преимущества”, - говорит она. “Например, слуги у вас на побегушках и личный водитель, который доставит вас к месту назначения”.

У меня вдруг возникает ощущение, что горло может сжаться. “Уит присоединится к нам?”

“О нет. Он бы никогда. Как только он получил права, он сам ездит на наши семейные собрания. Всегда.”

Слава Богу. Я не думаю, что смогу сидеть с ним в машине какое-то время, пока Сильви с нами. Я бы либо набросилась на него, либо выцарапала ему глаза.

“Почему бы тебе не поехать с ним?” - спрашиваю я, следуя за ней на заднее сиденье машины. Водитель закрывает дверь, а затем садится на водительское сиденье, заводит машину и выезжает со стоянки.

“Мама ему не позволит. Она говорит, что он слишком безрассуден. Боюсь, что он намотает одну из своих машин на дерево вместе со мной, и я умру мгновенно”. Снова смех, хотя и с оттенком грусти. “Она такая ироничная”. Я не совсем понимаю, что она имеет в виду, и почти боюсь спрашивать.

Так что я этого не делаю.

Мы ведем светскую беседу всю дорогу. Движение идет медленно, дороги забиты людьми, пытающимися спастись так же, как и мы. Я не могу перестать смотреть в окно и восхищаться всем этим движением.

“Если бы мы подождали еще немного, движение стало бы только хуже. Следующая неделя будет настоящим кошмаром”, - говорит Сильви.

“Какие планы на сегодняшний вечер?” Я беспокоюсь, что не захватила с собой достаточно модный наряд для ужина, особенно учитывая реакцию Сильви на отсутствие у меня багажа.

“Ресторан, в который мы идем, очень дорогой”, - растягивает Сильви. “Но не волнуйся. Он также очень непринуждённый. Места для сидения на открытом воздухе. Очаги, у которых мы можем посидеть и согреться. Много алкоголя и закусок, за которые можно умереть.”

“Алкоголь?” - спрашиваю я слабым голосом.

“Папе всегда удается тайком дать мне сделать несколько глотков”. Она смеется. “Раньше я никогда не пила, ты знаешь? Уит все еще верит, что я хорошая девочка, но в последнее время я позволяю себе потакать... вещам. Особенно тем, которые мне не подходят.”

Я думаю о себе в четырнадцать лет, когда я, как маленькая попрошайка, тайком отхлебывала из выброшенных бокалов шампанского. Что, должно быть, подумал обо мне богатый и чванливый Уит Ланкастер? Боже, я была такой жалкой. Думая, что я такая взрослая в своем безвкусном платье без бретелек, которое я носила в качестве подружки невесты на свадьбе моей двоюродной сестры год назад. С тех пор мои сиськи выросли, и именно поэтому они практически вываливались из моего платья.

Воспоминание стало болезненным. Я уверена, он видел во мне жалкую девчонку. Которой он мог быстро воспользоваться, что он и сделал.“Мои родители будут очень рады познакомиться с тобой”, - продолжает Сильви. ”Я рассказала им все о тебе“.

”Все обо мне?" Я чувствую себя так, словно попала в ловушку. В конце концов, я та идиотка, чья мать переспала с отцом Сильви и, по сути, разрушила их брак.

Что, если ее мать обвинит меня в этом, как раньше делал Уит? Я облажалась.

“Они знают, кто ты, особенно мой отец”, - говорит Сильви. “У мамы было несколько отборных слов, чтобы сказать, но не волнуйся. Она никогда не будет вести себя с тобой иначе, как вежливо на глазах у всех. ”Быть грубым неприлично", прямая цитата."

Я прижимаюсь лбом к оконному стеклу, закрывая глаза. Я такая глупая. Зачем мне делать это с собой? Я иду в логово льва, и каждый из них будет голоден. Жаждущий откусить от меня кусочек. А Сильви - бесполезная защита. Я обожаю ее, но она не будет достаточно сильной, чтобы противостоять своим родителям.

И особенно Уиту.

Как будто я его оттолкну. Он тоже моя слабость.

Проехав чуть больше часа по дороге, мы, наконец, сворачиваем перед двойными богато украшенными воротами из черного железа. Через несколько секунд они расступаются, пропуская нас внутрь, и бесконечная полоса черного тротуара изгибается сквозь зелень, насколько хватает глаз. Я таращусь в окно, как маленькая девочка, прижавшись лицом к стеклу, наблюдая, как мы проезжаем мимо великолепного пейзажа. Пышная зеленая трава и гигантские деревья, лишенные листьев, благодаря недавнему изменению погоды. По мере нашего продвижения появляются высокие зеленые кусты, обрамляющие подъездную дорожку с обеих сторон, и я знаю, что мы, должно быть, приближаемся.Подъездная дорожка расширяется, а затем появляется он. Неподалеку возвышается особняк Ланкастеров, два, нет, три этажа из камня и мрамора, четыре массивные колонны у входа, бесконечное количество окон по обе стороны. Он внушителен и напоминает мне один из тех величественных замков, которые мы видели, когда несколько лет назад ездили в Англию на семейный отдых. До того, как умерли Джонас и Йетис.

Это действительно напоминает мне Букингемский дворец, то есть производит сильное впечатление.

“Как я уже упоминала, обычно мы приезжаем сюда только на лето”, - объясняет Сильви, когда машина поворачивает на кольцевую развязку, дом приближается. “Но мама и папа предпочитают использовать этот дом для нашего семейного Дня благодарения, пока мы в школе. Так гораздо ближе для нашего путешествия”.

“Ты проводишь здесь лето?” - слабо спрашиваю я, мой взгляд скользит по богато украшенному фасаду дома. Статуи ангелов смотрят на нас сверху вниз, их прекрасные лица навсегда застыли в изумлении, с пухлыми щеками и розовыми губами.

"Да. Ну, мы так делали, когда я была младше. Все мы были здесь. Даже Каролина, хотя она испытывает трудности на протяжении всего сезона, когда не может танцевать каждый божий день. Мама превратила один из небольших бальных залов в танцевальную студию для нее, и она проводит там почти все лето. Просыпается первым делом по утрам, танцует, прыгает и изматывает себя до тех пор, пока не превращается в бескостную кучу изнеможения”, - объясняет Сильви. “Ее преданность делу ошеломляет. Я едва поспеваю за ней через тридцать минут, и я тоже раньше танцевала, пока меня не стало так тошнить все время. Я просто знаю, что когда-нибудь она станет знаменитой танцовщицей”.

Ее семья такая невероятно интересная, в то время как у моей есть ужасные секреты и глубокий стыд, и все это крепко заперто.

Ну, не все, благодаря тому, что Уит заполучил в свои руки мой дневник. Семья Ланкастеров кажется такой идеальной. Красивой. Да, Август изменил с моей матерью и в итоге развелся, но это не так уж и необычно.

Я уверена, что у их семьи не так много грязных секретов, как у меня.

В тот момент, когда машина останавливается перед домом, Сильви выпрыгивает из нее и начинает расхаживать, разминая ноги. Я следую ее примеру, не в силах оторвать взгляд от дома. Массивная входная дверь медленно распахивается, и две женщины, одетые во все черное, выходят поприветствовать нас, забирают наш багаж и спешат обратно в дом.

“У тебя будет отдельная комната для гостей”. Сильви смеется, пока я наблюдаю, как слуги суетятся внутри. ”Нет раскладного дивана или чего-то в этом роде“.

”Сколько комнат в этом доме?" - спрашиваю я, когда мы поднимаемся по каменным ступеням.

“Пятьдесят? Шестьдесят? Я не уверена,” - говорит Сильви, пожимая плечами, когда мы проходим через открытые двойные двери. Фойе двухэтажное, ее слова эхом отражаются от стен и потолка. Мужчина в черном костюме закрывает дверь, звук звенит в пустой комнате, заставляя меня чуть не подпрыгнуть.

“Мисс Ланкастер, мне показать вам и вашему гостю ваши комнаты? - спрашивает мужчина с британским акцентом.

“ Пожалуйста, Альфред. Сильви указывает на меня. ”Это моя подруга, Саммер Сэвидж".

“Очень приятно, мисс Сэвидж”, - говорит Альфред с быстрым поклоном.

Я моргаю, глядя на него. Весь этот момент сюрреалистичен. У них есть настоящий английский дворецкий на побегушках. Повсюду слуги. Думаю, это самый большой дом, в котором я когда-либо была в своей жизни. Неудивительно, что Ланкастеры выбрали этот праздник, чтобы провести его вместе и в этом доме. У Августа может быть одно крыло, у их матери - другое, и им почти не придется видеться.“Я тоже рада с вами познакомиться”, - говорю я Альфреду, прежде чем он поворачивается и ведет нас к лестнице.

“Ваша комната наверху”, - говорит он мне. “Семья занимает западное крыло, а гости живут в восточном крыле”.

Я киваю, мысленно считая ступеньки, пока мы поднимаемся по ним. Они широкие, мраморные, обтянутые мягкой черной тканью, напоминающей бархат. Черный цвет сочетается с богато украшенными железными перилами, которые также подходят к воротам, преграждающим вход простолюдинам, и как только мы оказываемся наверху лестницы, нас встречает массивная картина с изображением сурового мужчины, хмуро смотрящего на нас сверху вниз.

“Настоящий Август Ланкастер”, - шепчет Сильви мне на ухо, направляя меня вправо. “Давай же”.

Мы поднимаемся по другой лестнице на третий этаж, следуя за Альфредом, который идет впереди нас. Я не могу перестать пялиться, упиваясь массивными картинами их предков. Украшенные панелями стены, люстры, висящие над нами, усыпанные кристаллами. Это как что-то из другого времени.

“Комнаты для гостей здесь”, - объявляет Альфред. “Я позаботился и предоставил вам комнату с видом на океан, мисс Сэвидж. Согласно просьбе мисс Сильви.”

“Спасибо, Эл”, - говорит Сильви, подбегая прямо к нему. Он останавливается, потрясенный, и она поднимается на цыпочки, ущипнув его за щеку. “Ты такой персик”.

Клянусь Богом, пожилой мужчина краснеет.

Мы идем по бесконечному коридору, пока он не останавливается прямо перед высокой дверью. Движением запястья он открывает его, затем протягивает руку. “

Сначала дамы.

Сильвия ведет меня в комнату, и я останавливаюсь в центре ее, с открытым ртом, медленно поворачиваясь по кругу, пытаясь все это осмыслить. Но я не могу. Мои глаза не знают, на чем остановиться в первую очередь.

Ковер у меня под ногами плюшевый, цветочный узор выцвел, но от этого он не выглядит потрепанным. Нет, скорее, ты знаешь, что наступаешь на что-то прекрасное. Дорогое. Это было в нашей семье на протяжении многих поколений. Стены оклеены тонкими обоями с принтом гортензии, повсюду расставлены голубые, розовые и белые цветы, что позволяет увидеть бледно-зеленый фон. Кровать массивная с балдахином. Мебель изящная, но в то же время богато украшенная. Выкрашенные в белый цвет сиденья с золотым хохолком. Еще одна люстра висит в центре, и я смотрю на нее, кристаллы сверкают в тусклом солнечном свете.

“Я чувствую себя так, словно попала в сказку”, - говорю я, ни к кому не обращаясь.

Сильви смеется и берет меня за руку. “Пойдем, посмотрим на вид”.

Я следую за ней к узким стеклянным двойным дверям, которые выходят на балкон. Она хватает черную железную ручку и открывает одну, выводя меня наружу, где пронизывающий холодный ветер треплет наши волосы. Перед нами раскинулся пышный сад, напоминающий мне сад в школе, но еще больше, а за ним - океан. Он зимний, синий с белыми шапками, вода бурлит.

“Это прекрасно”, - выдыхаю я, поворачиваясь, чтобы обнаружить, что она улыбается мне, совершенно легкомысленно.

“Мне нравится видеть это твоими глазами в первый раз. Все, кого я знаю, такие пресыщенные. На них ничто не влияет. Я имею в виду, я могу сказать, что ты в чем-то измучена, но не во всем”, - объясняет она.

Я пытаюсь подавить свою радость и благоговейный трепет, чувствуя себя глупо. Их богатство не должно меня впечатлять. Моя мать теперь тоже богата, благодаря смерти Джонаса и Йетиса. Мама получила все. Все. Бывшая жена Джонаса подает в суд, но, по словам адвоката моей матери, у нее нет оснований для судебного иска, по крайней мере, так говорит мама. Единственный сын первой жены тоже пропал. Она не заслуживает ничего, кроме того, что Джонас изначально дал ей при разводе.

“Все в порядке. Тебе не нужно притворяться.” Сильви протягивает руку, ее ладонь нежно касается моей руки.

“Мне нравится, насколько ты открыта. Так реальна. Все ходят вокруг меня на цыпочках, обращаясь со мной, как с хрупкой куклой, которая вот-вот сломается. Ты этого не делаешь.”

“Ты самый сильный человек, которого я знаю”, - признаю я, мой голос слабый, поглощенный воем ветра.

Это правда. Она так много страдала, и все же она скачет вокруг и ведет себя так, как будто ее ничего не беспокоит. Я была бы в яме отчаяния, если бы верила, что умираю.

Она почти наслаждается тем фактом, что ее время близко.

Сильви заметно дрожит и тянет меня за руку. “Давай. Давай зайдем внутрь. Здесь очень холодно.”

В тот момент, когда двери закрываются, комнату окутывает полная тишина. Альфреда давно нет. Моя спортивная сумка лежит на скамейке, которая стоит перед огромной кроватью, на которой я буду спать сегодня вечером. Она выглядит такой маленькой, совершенно убогой на фоне откровенного величия комнаты.

“Мы определенно собираемся пройтись по магазинам в эти выходные”, - говорит мне Сильви, ее взгляд прикован к моей сумке. ” У тебя есть кредитная карточка?

Я киваю. Наверное, мне следует написать маме, чтобы убедиться, что она не против того, что я трачу деньги, но я сомневаюсь, что ей будет не все равно. Она слишком занята отдыхом со своими друзьями, греясь на солнышке. Я даже не потрудилась сказать ей, что собираюсь к Сильви на День благодарения. Я также не думаю, что ее это действительно волнует.

Или, может быть, она бы так и сделала, учитывая, что на этой неделе я общаюсь с Августом Ланкастер. Я не знаю.

Сильви улыбается. “Идеально. Здесь так много фантастических магазинов, которые мы можем осмотреть. Мы подберем для тебя новый образ на каждый день недели. И новый чемодан, чтобы забрать все это домой.”

“Но я принесла кое-какую одежду”, - начинаю я, но она качает головой с твердым выражением лица.

“Еда - это событие. По соседству будут устраиваться вечеринки. Тебе захочется наряжаться всю неделю, особенно по вечерам.” Ее пристальный взгляд скользит по мне с головы до ног. “Ты такая красивая, но ты редко подчеркиваешь свою красоту. Пожалуйста, позволь мне сделать тебе макияж сегодня вечером к ужину. Что ты на это скажешь?”

“Я... я думаю, что согласна”, - соглашаюсь я. “Что мне надеть сегодня вечером?”

“О, ты можешь одеться повседневно. Джинсы. Свитер. И твои волосы распущены. Ты всегда собираешь их в хвост.” Она тянется ко мне сзади и снимает резинку с моих волос, так что они каскадом падают мне на лицо. “У тебя великолепные волосы. Может быть, я смогу завить их и для тебя тоже. Пожалуйста, позволь мне одеть тебя? Раньше я делала это для Лины все время, пока она не уехала в школу. Она была как моя личная кукла Барби, которую я могла сделать красивой”.

“Хорошо, хорошо”, - говорю я со смехом, ошеломленная. “Во сколько обед?”

“Я спрошу маму, на какое время заказан столик. Я пойду найду ее.” - Сильви смотрит на меня широко раскрытыми глазами. “Не хотела бы ты встретиться с ней сейчас?”

Боже, нет. “Я бы лучше вздремнула, если ты не против. Я устала.”

“Конечно! Ты именинница. Ты можешь делать все, что захочешь. Я узнаю, во сколько ужин, и напишу тебе. Тебе нужно будет прийти в мою комнату по крайней мере за час до нашего отъезда, чтобы я могла сделать тебе прическу и макияж. Приходи одетой. Я сотворю с тобой свою магию.” - Она притягивает меня в сокрушительные объятия, ее лицо прижимается к моим волосам. “Я так рада, что ты поехала со мной. Ты будешь именно тем отвлечением, которое мне нужно.”

Я отстраняюсь от нее, нахмурившись. “От чего?”

Улыбка Сильви загадочна. ”Всей моей жизни".

30 глава

Саммер

После того, как Сильви покидает мою комнату, я засыпаю через несколько минут после того, как моя голова касается пушистой подушки, завернувшись в роскошное пуховое одеяло, покрывающее мою кровать. Я сплю больше часа, просыпаюсь дезориентированной, комната погружена в полную темноту. На мгновение я забываю, где нахожусь.

А потом все возвращается ко мне. Я в поместье Ланкастеров в Ньюпорте, и сегодня вечером мы собираемся поужинать. Все мы. Включая меня.

И Уита.

Он все еще не знает, что я здесь. Я в этом уверена. Сильви ему не скажет. Она предпочла бы, чтобы я появилась в ресторане как маленькая бомба, идеально собранная и взорвавшаяся у него перед носом. Я уверена, что она получит от этого огромное удовольствие. Я обожаю свою новую подругу, но иногда я задаюсь вопросом, не используюсь ли я как пешка в ее играх, радостно затевая семейную драму везде, где она может быть.

Я хватаю свой телефон, чтобы проверить время. Только что перевалило за шесть. Я вижу сообщение от Сильви.

Столик заказан на восемь. Мы отправляемся в 7:45. Ты должна быть в моей комнате не позже 6:30!

Да. Вероятно, этого не получится, тем более что мне все еще нужно вымыть и высушить волосы.

У меня также есть сообщение от мамы.

С Днем рождения, моя дорогая. Я надеюсь, ты делаешь что-то приятное, чтобы отпраздновать это событие.

Это все. Ни я помню, когда ты родилась, ни я люблю тебя, ни скучаю по тебе. Хотела бы я быть с тобой.

Я отвечу ей позже. Вместо этого я отправляю быстрое сообщение Сильви.

Я: Заснула. Только что проснулась. Прыгаю в душ прямо сейчас.

Сильви: Боже, скорее!

Я собираю свои туалетные принадлежности и вхожу в роскошную ванную, мой рот приоткрыт, когда я все это впитываю. Это не просто демонстрация богатства. То, что есть у семьи Ланкастер, выходит далеко за рамки этого. Это наследие. Деньги поколений, которые уходят так глубоко, я уверена, что они кажутся бесконечными.

Дом, может быть, и старый, но, к счастью, в нем есть современная сантехника, и я могу сказать, что ванная комната была недавно отремонтирована. Повсюду мрамор и стекло. Душевая кабина огромная, две стены из прозрачного стекла. Шкафы выкрашены в бледно-голубой цвет яйца малиновки, а зеркала, висящие над двумя раковинами, украшены орнаментом из золота. На прилавке стоит свежая цветочная композиция с россыпью осенних цветов, включая гигантские подсолнухи.

Я открываю дверь душа и открываю кран, задыхаясь, когда вода начинает падать, напоминая мне о тропическом душе. Я быстро сбрасываю одежду и встаю под струю, запрокидывая голову и позволяя ей литься на меня. Тепло расслабляет мои напряженные мышцы, как и средство для душа с ароматом лаванды. К тому времени, как я заканчиваю и вытираюсь, я чувствую вялость. Расслабленность.

Затем я вспоминаю, что должно произойти сегодня вечером — и с кем я собираюсь встретиться, — и напряжение возвращается, мгновенно создавая узлы в моих плечах. Мой телефон жужжит, и я проверяю его. Еще одно сообщение от Сильви.

Сильви: Я высушу тебе волосы. Идем в мою комнату!

Я: Я не знаю, где она!

Сильви: Я встречу тебя на лестнице. Я выхожу сейчас же!

К счастью, я уже намазалась лосьоном, увлажняющим кремом для лица и дезодорантом. Я надеваю свой запланированный наряд — пару моих любимых светлых джинс с высокой талией и облегающую черную рубашку с имитацией водолазки. Она слегка укорочена, и я изучаю себя в зеркале, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, надеясь, что выгляжу не слишком скандально.

Не много кожи? По крайней мере, мои сиськи не выпадут.

Не то чтобы Уит не видел их раньше…

Неуклюже надевая свои старые ботинки DocMarten, я хватаю телефон и спешу из спальни, бегу трусцой по бесконечному коридору, замедляясь, когда вижу Сильви, ожидающую меня наверху лестницы, как она и сказала. Она улыбается, все ее тело, кажется, вибрирует, когда она машет мне, чтобы я поторопилась.

“Пойдем”, - говорит она, хватает меня за руку и ведет в свою спальню.

Она даже более роскошна, чем моя комната, что, конечно, неудивительно. Стены выкрашены в бледно-розовый цвет, как и постельное белье на великолепной белой кровати princess. Вся комната нежная, женственная и воздушная, совсем как Сильви.

“Мне нравится твоя комната”, - говорю я ей, впитывая все это, мои ноги в ботинках громко стучат по голому полу, когда я соскакиваю с толстого ковра. Если бы моя мама была здесь, она бы отчитала меня за то, что я везде топаю. Она ненавидит мои ботинки.

Я думаю, это половина причины, по которой я ношу их при каждом удобном случае.

“Спасибо. Давай подготовим тебя в ванной. Лучшее освещение”, - говорит она. Я следую за ней в гигантскую ванную, и она усаживает меня на встроенный туалетный столик, на котором разложены все мыслимые средства для волос. Фен, пара выпрямителей и, по крайней мере, три щипца для завивки, все они разного размера. Она, не теряя времени, сразу приступает к сушке моих волос феном, и через несколько минут мои волосы становятся гладкими и прямыми, блестящими под ярким светом.

“Почему ты никогда не распускаешь волосы?” - спрашивает она, выключив фен и положив его на стойку.

“Я не знаю”, - говорю я, ненавидя то, как это звучит. “Они всегда мешают ”.

Сильви проводит по ним пальцами, ее взгляд встречается с моим в зеркале. “Они прекрасны. Ты должна показывать их. Мы должны носить эту дурацкую униформу, так что, по крайней мере, прояви свои лучшие качества!”

Я ничего не говорю, когда она начинает завивать мои волосы, обдумывая ее слова. Мама всегда твердит мне о моей внешности. Какая я некрасивая без макияжа, и она говорит то же самое, что только что сказала Сильви — мне нужно подчеркивать свои черты. Как тускло выглядят мои волосы, собранные в простой конский хвост — разве я не хочу пойти с ней, чтобы сделать прическу? Она хочет, чтобы я была девчачьей, женственной и красивой, такой же, как она сама. Моя мать - красивая женщина. Я очень похожа на нее.

Бросать ей вызов, отклонять ее постоянные просьбы - это своего рода проблема контроля для меня. Я не хочу, чтобы люди тянулись ко мне только из-за моего лица. Я хочу, чтобы они увидели кое-что еще. Что-то большее. Я не просто хорошенькая мордашка, большие сиськи или длинные ноги.

Я думаю об Уите. Неужели он просто ослеплен моей внешностью? Я совершенно некрасива в школе. Без макияжа, волосы зачесаны назад. Я не закатываю пояс юбки, чтобы показать свои ноги, за исключением того единственного момента, когда я отчаянно пыталась привлечь его внимание. В остальном я такая же неряшливая, как и все. Но он видел меня голой, много раз. Он знает, что я прячу под униформой. Он тоже видел меня в этом ужасном костюме на Хэллоуин. В тот вечер он едва взглянул на меня. По какой-то причине мое появление разозлило его. Мое появление в образе сексуального дьявола произвело совершенно противоположный эффект, чем я планировала изначально.

Он сбивает меня с толку. Я больше не знаю, чего он хочет. На самом деле, это неправда. Я знаю, чего он не хочет.

Меня.

Сильви завивает мои волосы тонкими волнами. Делает мне макияж, вглядываясь прямо в мое лицо, не сводя с меня глаз. Я вроде как хочу съежиться от ее оценки, но когда я это делаю, она отчитывает меня и вынуждена начинать все сначала с моей подводки для глаз.

Поэтому я остаюсь совершенно неподвижна, все мое тело превратилось в комок беспокойства. В конечном итоге я буду выглядеть так, будто слишком стараюсь. Я просто знаю это. Когда она, наконец, позволяет мне повернуться к зеркалу, я резко втягиваю воздух при первом взгляде.

Я выгляжу как я, только улучшенная. Мои глаза стали ярче. Мои щеки еще больше выделились. Мои губы краснеют. Но, похоже, это не так уж много.

Скорее, Златовласка проделала со мной свою работу, и я оказалась в самый раз.

“Тебе не нравится?” - спрашивает Сильвия после того, как я слишком долго молчу. Я встречаюсь с ее обеспокоенным взглядом в зеркале. “Я старалась, чтобы ты выглядела как можно естественнее”.

“Это... потрясающе,” - говорю я легким голосом. ”Мне нравится“.

"Ты уверена?”

Я поворачиваюсь на своем месте, чтобы улыбнуться ей. “Я уверена. Спасибо тебе, Сильви. Я чувствую себя принцессой.”

“Не за что. С Днем рождения.” Она заключает меня в крепкие объятия, почти прижимая к себе.“Я ценю это. Но... ты можешь убедиться и не упоминать о моем дне рождения за ужином сегодня вечером?” - спрашиваю я, как только вырываюсь из ее объятий.

Сильви хмурится. “Ты не хочешь, чтобы кто-нибудь знал?”

”Я не хочу придавать этому большого значения". Эта ночь не для меня. Я просто хочу быть тихим наблюдателем.

Я также не хочу злить Уита.

“Я могу это сделать”, - нетерпеливо говорит она, притягивая меня для еще однихобъятий. “Спасибо, что пришла сюда со мной. Я не думаю, что смогла бы выдержать это в одиночку.”

Я отстраняюсь от нее, нахмурившись. “Что ты имеешь в виду?”

“О, это пустяки. Я веду себя глупо.” Она издает пренебрежительный звук. “Со мной все будет в порядке. Особенно с тобой здесь. Просто... не бросай меня ради кого—то другого, ладно? Я... ты можешь мне понадобиться.”

“Я никуда не уйду”, - бормочу я, и я имею в виду каждое слово. Я буду рядом с Сильви всю эту неделю. Никто не сможет разлучить нас.

Я позабочусь об этом. Тот же водитель ждет нас, когда мы выходим из дома, и мы садимся в городской автомобиль, который привез нас сюда, в ресторан рядом с пристанью, прямо на воде. На улице холодно, и я ношу укороченную черную пуховую куртку, которую купила в Интернете в прошлом месяце. Сильви также одета в джинсы и темно-синий свитер большого размера. Ее светлые волосы заплетены в свободную косу и перекинуты через одно плечо. В ее ушах сверкают гигантские бриллиантовые серьги, подчеркивающие блеск ее голубых глаз.

“Где остальные члены твоей семьи?” - нервно спрашиваю я, оглядывая салон машины. Я подумала, что мы все вместе пойдем в ресторан.

Сильви зевает. “Мама уже там. Мы сильно поссорились, пока ты спала. Она хотела, чтобы мы поехали с ней, но я сказала ей, что ты спишь.”

“О, я не хотела создавать никаких проблем”, - начинаю я.

“Не беспокойся об этом”, - говорит она, прерывая меня. “Папа встретит нас там. Он только что приехал из Лондона, поэтому попросил своего водителя отвезти его прямо в ресторан.”

“А как насчет Уита?”

“Опять же, за рулем собственной машины. На случай, если он захочет быстро сбежать.” Она закатывает глаза. “Возможно, он приведет с собой одного или двух друзей. Я понятия не имею.”

Это заставляет меня нервничать. Одна мысль о том, что я увижу Уита, наполняет меня трепетом. Будет ли он злиться, что я здесь? Или ему будет все равно?

Я не знаю, что хуже.

Мы подъезжаем к ресторану через несколько минут, мы обе выскальзываем через заднюю дверь машины, дрожа от холодного воздуха. Мы несемся к входной двери, тепло ресторана притягивает нас внутрь. Передняя часть переполнена людьми, ожидающими свободного места, что напоминает мне о том, как мы с Сильви в последний раз ходили куда-нибудь поесть. Сильви разговаривает с хозяином, называя свое имя, и он широко улыбается, прежде чем отвести нас в отдельную комнату в задней части здания. Мои нервы на пределе. Мои ноги дрожат, а дыхание учащенное. Я говорю себе держать себя в руках, но клянусь, у меня начнется тахикардия, если я не буду осторожна.

Мы входим в комнату, и сначала я вижу их мать. Элегантная, болезненно худая женщина, одетая в черное платье-свитер, на каждой тонкой руке почти до локтей золотые браслеты. Ее волосы подстрижены в строгий платиновый боб, а тонкие черты лица напоминают мне Сильви, хотя у нее более тонкие.

Вспышка раздражения мелькает на ее лице, когда она замечает нас. “Вот вы где. Неужели ты не могла хотя бы надеть платье?”

Я игнорирую укол, поскольку он направлен не на меня, но ее приветствие напоминает мне мою собственную мать.

“Мама.” Голос Сильви тверд. “Я хочу познакомить тебя с моей подругой, Саммер Сэвидж. Саммер, это моя мама. Сильвия Ланкастер.”

Ее тезка. Я подхожу ближе к столу, протягивая к ней руку. Она берет ее, предлагая вялое рукопожатие. ” Приятно познакомиться,” говорю я ровным голосом. Воплощение вежливости. “Спасибо, что пригласили меня в свой дом. Он очень красивый.”

“Любой друг Сильви - наш друг, дорогая”, - холодно говорит Сильвия, ее ледяные голубые глаза пристально смотрят на меня. Они напоминают мне глаза ее сына. Ее поведение такое же. Прохладное. Отчужденное.

Судящее.

“Присаживайтесь”, - говорит Сильвия нам двоим, и мы автоматически садимся рядом друг с другом, напротив матери Сильви. “Скажи мне. Как прошла ваша поездка сюда?”

“О, все прошло идеально гладко”, - начинаю я, но Сильви перебивает меня.

“Движение было ужасным, я уже говорила тебе”, - говорит она, оглядывая маленькую комнату. “Где папа и Уит?”

“Твой отец скоро должен быть здесь. Он только что написал мне сообщение. Утверждает, что его самолет приземлился поздно. - Губы миссис Ланкастер вытягиваются в тонкую линию. “А твой брат в баре, заказывает себе выпивку”.

“О, я хочу выпить”, - говорит Сильви, слегка надув губы и скрестив руки на груди.

“Я уверена, что твой отец нальет тебе бокал вина”, - говорит Сильвия, раздражение мелькает на ее лице. “Вы являетесь частью семьи текстильных Сэвиджей?”

Я хмурюсь. “Нет”.

“Значит, розничны е Сэвидж. О, за их спортивную одежду можно умереть.”

“Я тоже не состою с ними в родстве”. Я предполагаю, что она уже знает об этом. Она просто... что? Заставляет меня чувствовать себя неполноценной?

"Ой." Сильвия морщит нос.“Тогда кто твой отец? Как его зовут?”

“Лайонел Сэвидж. И я не поддерживаю с ним связь,” - признаюсь я.

“Хм.” Сильвия постукивает пальцем по своим поджатым губам. “Что-то не звучит знакомо”.

Последнее, что я слышала, Лайонел Сэвидж был крысой в спортзале и личным тренером где-то в Джерси. Конечно, его имя мне не знакомо.

“Что ваша семья делает на каникулах?” - многозначительно спрашивает она меня.

“Моя мать на Карибах”, - признаюсь я.

В ее взгляде мелькает раздражение при упоминании моей матери. Неудивительно.“А как насчет Джонаса? О, я обожала этого человека, особенно когда он работал с моим мужем. Он всегда был таким милым”, - говорит она, ее губы изгибаются вверх в чем-то отдаленно напоминающем улыбку.

Но ее слова резки. Высекая мои эмоции. Напоминая мне о том, что я сделал, и о том, что мы никогда не сможем их вернуть.

“Мама”, - отчитывает Сильви, посылая ей многозначительный взгляд.

Выражение лица Сильвии Ланкастер - выражение полной и абсолютной невинности. «Что? Я действительно так обожала Джонаса. Я знаю, что он и его первая жена пережили этот ужасный развод из-за интрижки.” Она бросает на меня быстрый взгляд, полный гнева. “Но я предполагала, что его новая жена делает его очень счастливым”.

“Он мертв”, - категорично заявляю я.

Сильвия отшатывается, моргая на меня. «Что?»

“Разве вы не слышали? О пожаре? Он и—И-Йейтс.” Я спотыкаюсь на имени своего сводного брата. Я так давно не говорила этого вслух. Это странное ощущение на моих губах.

“Ох. Верно. Как я могла забыть? Такая трагедия.” Она хмурится, но потом это проходит. Как будто этого никогда и не было, ее лицо такое гладкое. Она приятно улыбается, положив руки на стол и сложив ладони вместе. “Я сожалею о вашей потере”.

В ее голосе совсем нет сожаления. Я бы предположила, что она упомянула Джонаса нарочно, просто чтобы подколоть меня. Что жестоко, учитывая, как сильно я обожала Джонаса, хотя она этого и не знает. Он не мог защитить меня от некоторых вещей, но он всегда относился ко мне как к одному из своих.

“Они поймали того, кто устроил пожар?” - спрашивает Сильвия, ее брови взлетают вверх. Мой желудок скручивает. В нем ничего нет, но я чувствую, что меня может стошнить прямо на этот стол.

“Это был не поджог”, - смущенно отвечает за меня Сильви. Она смотрит на меня. “Было ли это?”

“Несчастный случай,” - прохрипела я, наклоняя голову.

Сначала, сразу после инцидента, об этом заговорили. Но потом это было отброшено. Недостаточно доказательств, успокоила меня мама, что было большим облегчением.

Сильви, к счастью, меняет тему, говорит о школе, посвящая свою маму в последние сплетни. Говоря о людях, я понятия не имею, кто они, но предположительно они посещают школу Ланкастер, дети друзей ее родителей. Я на самом деле не обращаю внимания, слишком поглощенная наблюдением за дверью, ожидая и боясь появления Уита. Однако первым входит другой мужчина. Отец Уита.

Если бы я хотела знать, как будет выглядеть Уит, когда станет старше, он просто вошел в комнату.

“Ауг, вот ты где”, - раздраженно говорит Сильвия. “Наконец-то ты здесь”.

Август полностью игнорирует ее, направляясь прямо к Сильви. Она поднимается на ноги и обнимает его. Я не могу не испытывать зависти, желая, чтобы у меня были крепкие отношения с моим отцом. Или что бы Джонас был все еще здесь. Я скучаю по тому, что у меня есть отец, к которому можно обратиться за советом. Для утешения. Я уверена, что у меня daddy issues. Я не буду утруждать себя их отрицанием.

“Ты хорошо выглядишь”, - говорит Август Сильви, обхватывая ее щеки руками и глядя ей в глаза. Она лучезарно улыбается ему. “Ты набрала вес”.

“Я чувствую себя хорошо”, - отвечает она легким голосом. Самая легкая из всех, что я когда-либо слышала от нее. “Я рада, что ты здесь”.

Вчера она выглядела ужасно. Теперь она сияет здоровьем.

Я этого не понимаю.

“Полет был ужасным. Задержка при взлете. Плохая погода. Рад, что вернулся целым и невредимым.” Он отпускает Сильви, его взгляд перемещается на меня. “Кто у нас здесь?”

“О, папа, это Саммер. Моя подруга, ” говорит Сильви, улыбаясь мне.

Я встаю и беру его протянутую руку. “Приятно познакомиться”.

Он наклоняет голову, рассматривая меня, медленно отпуская мою руку. ”Ты выглядишь знакомо".

“Ее мать – Джанин Уэзерстоун”, - говорит Сильви, понимающая улыбка кривит ее губы.

“А”. Его брови приподнимаются в кажущемся удивлении. “Чтож”. Он делает паузу, его взгляд блуждает по моему лицу. “Ты выглядишь так же, как она”.

Здорово. Он понимает, что я выгляжу точно так же, как женщина, с которой у него был бурный роман. Тот, который разрушил его брак и чуть не разрушил брак матери.

Я не утруждаю себя ответом, потому что что я могу сказать? Ну и дела, спасибо, рад, что я напоминаю тебе о твоей любовнице?

Поговорим о неловкости.

Мы все возвращаемся на свои места, Август садится во главе стола, как можно дальше от Сильвии. Я наблюдаю, как она пытается заговорить с ним, и как он игнорирует ее. Или говорит что-то пренебрежительное, его взгляд закрыт. Полностью закрыт.

Я понимаю, что именно здесь Уит научился этому. Официант приходит, чтобы принять наши заказы, а Уит все еще не вошел в комнату. Август заказывает бутылки вина и множество закусок. Сильви радостно хлопает в ладоши, в то время как ее мать отчитывает бывшего мужа за то, что он заказал слишком много продуктов с высоким содержанием углеводов.

Я ничего не говорю. Тихий маленький наблюдатель за динамикой семьи Ланкастеров, пытающийся собрать все воедино в отношении Уита и его поведения. Он бегает то в жару, то в холод. Он все еще хочет меня. Я знаю это после страстного поцелуя, который мы разделили сегодня утром.

Но его влечение ко мне всегда сопровождается гневом и враждебностью. Большую часть времени он ведет себя по отношению ко мне как абсолютный придурок. Я этого не понимаю.

Я все еще не понимаю его.

“О, именинник вернулся!” - внезапно восклицает Сильвия, и я поднимаю голову, чтобы увидеть Уита, стоящего в проеме открытой двери, с совершенно потрясающей девушкой под мышкой, с обожанием смотрящей на него.

Мой желудок сжимается, и я отворачиваю голову. Он привел девушку — и не Кейтлин. Конечно, он это сделал.

“Отец”, - говорит Уит с удивлением, когда замечает его. “Ты сделал это”.

Август с ухмылкой встает, направляясь к своему сыну. “Ты действительно думаешь, что я пропущу восемнадцатилетие своего старшего ребенка?”

“Я не был уверен”, - честно говорит Уит, идя навстречу отцу на полпути. Он отпускает девушку, и двое мужчин обнимаются, хлопая друг друга по спине в чисто мужской манере. “Я рад, что ты здесь”.

“С днем рождения, сынок”, - искренне говорит Август. “Я вижу, ты привел с собой Летицию”. Меня охватывает ужас. Он с Летицией. Девушкой, которую выбрали в качестве его будущей жены, как будто мы живем в средние века.

“Здравствуйте, мистер Ланкастер", - мило говорит Летиция, пожимая руку Августу. ”Так приятно снова вас видеть".

“Я тоже рад тебя видеть. Зови меня Август. Никаких этих разговоров о мистере. Всегда чувствую, что мой папа рядом”, - шутливо говорит он, оглядываясь вокруг, как будто ищет его.

Звонкий смех Летиции, конечно, нежен и красив. Очень похоже на нее.

“Проходите вы оба. Пожалуйста, присаживайтесь,” - говорит Август, беря на себя роль хозяина.

Судя по ледяному выражению лица Сильвии, она этого не одобряет.

“Твоя сестра привела с собой подругу”, - говорит она Уиту, когда он подходит к столу, указывая на меня. “Вы, конечно, знаете ее, так как она посещает школу Ланкастер. Саммер.” Ее губы кривятся. “Сэвидж”.

Уит переводит на меня взгляд широко раскрытых глаз, его губы вытягиваются в тонкую линию. “Едва ли,” - отрезает он, его взгляд скользит по мне, как будто меня вообще не существует. Типично.

“Привет”.

Я киваю в его сторону, но в остальном не говорю ни слова.

Разговор вокруг меня продолжается, но я его не слышу. Я не могу. Все, что я могу делать, это наблюдать за Уитом краем глаза. Он непрерывно потягивает янтарную жидкость из стакана, которую принес с собой из бара, его взгляд ни на кого не направлен, гнев исходит от него ощутимыми волнами. Как будто никто другой этого не чувствует. Летиция, как хорошая маленькая подружка, готовит для него тарелку с закусками, когда они приходят, но он даже не притрагивается к ним. Она придвигается ближе к нему, что-то шепча ему на ухо, и его взгляд опускается на перед ее рубашки, где виднеется здоровое декольте. У нее огромные сиськи. Больше, чем у меня.

Он прикасается к ней там, небрежная ласка, его пальцы быстро скользят по ее коже, и вид этого пронзает меня до глубины души. Я хватаю полный бокал вина, стоящий на столе передо мной, и делаю глоток из него, как раз перед тем, как отодвинуть свой стул и встать, так быстро, что стул с грохотом падает на пол, эффективно заглушая всеобщий разговор.“Простите”. Мои щеки горят от унижения, и я пытаюсь улыбнуться, но это просто не получается. ”Я сейчас вернусь".

Я выхожу из комнаты, прежде чем кто-нибудь сможет сказать что-нибудь, чтобы унизить меня еще больше, полностью ожидая, что Сильви погонится за мной, но, к счастью, она этого не делает. Я нахожу свое спасение в элегантно оформленной женской ванной комнате. Я стою у раковины, положив трясущиеся руки на белую мраморную стойку, и смотрю на себя.

Что я здесь делаю? Зачем я пришла? Неужели я действительно думала, что Уит будет рад меня видеть? Очевидно, я брежу. Я должна притвориться больной, как только мы вернемся в дом, и уехать утром. Они не захотят, чтобы я была там, если поверят, что я заразна.

Успокоенная своим новым планом, я намыливаю руки и мою их, отворачиваясь от раковины, чтобы высушить их под автоматической сушилкой, когда слышу, как открывается и быстро закрывается дверь.

Тихий щелчок замка, вставляющегося на место.

Оглянувшись через плечо, я вижу Уита, прислонившегося к двери. Он наблюдает за мной. Я медленно поворачиваюсь к нему лицом, мое сердце бешено колотится, грудь вздымается с каждым затрудненным вдохом.

“Что ты делаешь?” - спрашивает он мертвенно тихим голосом.

“Мою руки, ” - спокойно отвечаю я.

Вспышка раздражения пересекает его красивое лицо. Он свежевыбрит и пахнет свежестью. Как ароматный осенний воздух. Если бы я могла, я бы упала перед ним на колени и умоляла его прикоснуться ко мне снова, но я отказываюсь быть такой девушкой.

“Ты не сказала мне, что придешь”, - говорит он ровным голосом.

“Сильви пригласила меня на неделю. Она хотела, чтобы я провела праздник с ней,” - предлагаю я, но он поднимает руку, заставляя меня замолчать.

“Ты не должна быть здесь”. Его слова, как нож, врезаются в мое глупое и всегда полное надежд сердце. Можно подумать, я уже научилась этому.

“Я знаю”, - говорю я дрожащим голосом. ”Я уеду утром".

Мы смотрим друг на друга, тишина, напряжение между нами растет, мне трудно дышать. Он отталкивается от двери, направляясь прямо ко мне, и я чувствую себя кроликом, попавшим в ловушку к своей добыче. Преследует меня, пока я стою как вкопанная.

Он толкает меня, его большие руки ложатся на мои бедра, его тепло проникает в меня. Мое тело загорается, отвечая на его знакомое, разрушительное прикосновение, и я откидываю голову назад, чтобы наши взгляды встретились.

“Если бы я знал, что ты будешь здесь, я бы никогда—”

Уит сжимает губы, обрывая все, что еще собирался мне сказать. И я чувствую, что мне нужно услышать остальные эти слова. Мне нужно какое-то подтверждение того, что он не против найти меня здесь.

Но это, скорее всего, принятие желаемого за действительное с моей стороны. Он недоволен моим внешним видом. Я, наверное, все испортила.

“Чего ты хочешь от меня?” - спрашиваю я, чувствуя себя потерянной. Неумелой. Находясь рядом с ним, с его семьей, я знаю, что не соответствую им. Я не Летиция. Я уверена, что ее семья престижна, в то время как моя полна скандалов. Постыдная.

Ради бога, у моей матери был роман с его отцом. Мы - воплощение скандальности.

У меня вырывается вздох, когда он хватает меня за бедра и притягивает к себе. “Будь моим подарком на день рождения”, - требует он.

Прежде чем я успеваю спросить его, что он имеет в виду, его рот накрывает мой, поцелуй мгновенно становится глубоким. Я стону, когда его язык лижет мой, его руки тянутся к моей заднице и приподнимают, усаживая меня на край стойки. Он подходит и встает между моих раздвинутых ног, прерывая поцелуй, чтобы посмотреть на пространство между нами.“Я мог бы трахнуть тебя прямо здесь”, - говорит он, обхватывая мои джинсы спереди, его большой палец прижимается к шву. Это больно. Это потрясающее ощущение. “Ты на идеальной высоте”.

Мои трусики наполняются влагой. Я хочу, чтобы он трахнул меня прямо здесь. В то время как его родители и девушка, которую он привел с собой, находятся в соседней комнате. И они ждут нас. “Пожалуйста”, - шепчу я, и он улыбается.

Меньше чем через минуту его член выходит, а мои джинсы и трусики спущены, стянуты вокруг лодыжек, холодный мрамор прижимается к моей заднице. Он легко скользит внутри меня, его глаза закрываются, когда он толкается до упора, полностью прижимаясь своим телом к моему. Я сжимаю свои внутренние стенки вокруг него, улыбаясь, когда он стонет.

Уит прижимается своим лбом к моему, совершенно неподвижный, его член пульсирует внутри моего тела. Я жду, застыв во времени, не зная, что делать дальше. Он делает глубокий вдох, облизывает губы и начинает двигаться.

Он трахает меня всерьез. Я хватаю его за плечи, наблюдая за ним все это время, полностью очарованная множеством эмоций, которые я вижу, омывающих его красивое лицо. С каждым разом между нами становится все лучше, думаю я, проводя руками по его груди, жалея, что не касаюсь его обнаженной кожи. Его движения становятся быстрее, комната наполняется ароматом секса, и я тихо стону с каждым его толчком. От того, как его член входит и выходит из моего тела, мой живот сжимается, и когда я больше не могу этого выносить, я закрываю глаза.

“Чертовски красиво”, - бормочет он себе под нос. “Пристрастился к твоей киске, клянусь гребаным Богом”.

Он целует меня, его рот неистовствует, его язык настойчив. Я отвечаю на поцелуй, обвивая одной рукой его шею, прижимаясь к нему. Его дыхание учащается, и он заканчивает поцелуй, его лицо напротив моего, с его губ срываются низкие стоны, соответствующие темпу его бедер.“Черт возьми”, - говорит он прямо перед тем, как застонал, изливаясь в меня. Я чувствую, как его сперма потоком входит в моё тело. Он громко дышит в тихой комнате, его тело дергается с каждым взмахом оргазма.

Через несколько секунд он отстраняется от меня, заправляет себя обратно в штаны и застегивает их. Я сижу там в оцепенении, наблюдая за ним. Моя киска пульсирует. Я чувствую, что мне просто отчаянно хочется кончить, я на взводе. Как будто он чувствует это, он протягивает руку и проводит пальцами по моей влажной щели, поглаживая меня один раз. “Ты хочешь кончить?”

Я киваю, морщась, когда его пальцы играют с моим набухшим клитором. "Да."

Он убирает руку с моего тела. “Позже”, - говорит он со злой усмешкой.

Как раз перед тем, как он поворачивается и выходит из ванной, не оглядываясь.

31 глава

Саммер

После того, как я прихожу в себя и снова мою руки, я возвращаюсь в отдельную комнату, где находятся Ланкастеры. На трясущихся ногах я сажусь в кресло рядом с Сильви, надеясь, что никто не сможет сказать, что со мной только что произошло.

То что Уит хорошенько оттрахал меня в женском туалете, а потом оставил, желая большего.

“Я оставила тебе немного хлеба”, - говорит Сильви, подталкивая ко мне корзинку с хлебом. ”Папа здесь пытался съесть все это".

Он ухмыляется, откусывая кусочек, намазанный густым желтым маслом. “Ты же знаешь, что твоя мать не притронется к этому. Кто-то же должен это съесть” - хихикает Сильви. Я улыбаюсь, мой взгляд падает на Уита и Летицию.

Она улыбается ему, когда он касается ее щеки.

Той самой рукой, которая только что была на моей киске.

Я сажусь прямее, удивляясь, как, черт возьми, она не чувствует моего запаха на его пальцах. Как она может этого не делать? Неужели она настолько глупа?

Боже, он такой засранец.

Потянувшись за своим бокалом, я осушаю золотистую жидкость тремя большими глотками. Август немедленно наполняет мой бокал, его теплый взгляд останавливается на мне, его губы изогнуты в едва заметной улыбке. Я чувствую его одобрение, и мне становится не по себе. Мне так неловко, что я бросаю взгляд в сторону Уита.

Чтобы обнаружить, что он уже наблюдает за нами.

Я отвожу взгляд и пью еще вина, нуждаясь в нем для придания сил. Сильви уже гудит, я могу сказать, но я уверена, что это не займет много времени. Она ничего не весит.

Я бы тоже хотела быть пьяной. Чтобы я могла забыться. Забыть все, что произошло между мной и Уитом. Он, конечно, забыл. Он ведет себя так, как будто я ничего не значу, и это причиняет боль. Больше, чем я когда-либо хотела бы признать. Я уверена, он точно знает, что делает со мной. Как он уничтожает меня несколькими резкими словами или грубыми жестами. Например, не довел меня до оргазма, а потом прикоснулся к своей даме с моими соками на пальцах. Конечно, я та, кого он только что трахнул в ванной, так что, полагаю, я выиграла этот раунд?

Я наклоняюсь вперед на своем стуле, как будто не контролирую свое тело, стакан болтается у меня на кончиках пальцев, прежде чем я снова подношу его к губам и делаю глоток медленнее. Когда я ставлю стакан, я вижу, что Сильвия наблюдает за мной, ее верхняя губа скривилась в едва сдерживаемом презрении.

“Сильви, тебе не следует больше пить”, - ругает ее мать, пристально глядя на дочь. “Ты принимаешь лекарства, которые могут быть опасны, если ты смешаешь их с алкоголем”.

“Я не боюсь умереть”, - заявляет Сильви перед тем, как допить остатки вина, со смешком ставя бокал на стол.

“Вам тоже нужно следить за собой, юная леди”, - говорит она мягким тоном, но я слышу в нем сталь, лежащую прямо под ней. “Не пей слишком много”.

“Я в порядке”, - говорю я ей, уже звуча как пьяный идиот.

“Оставь ее в покое”, - огрызается Уит, отчего брови его матери взлетают вверх. “Беспокойся о своей дочери”.

“Я в порядке”, - говорит Сильви, показывая ему палец. “Побеспокойся о себе, дорогой брат”.

Он обнажает зубы в дикой улыбке, его взгляд скользит к моему.

Все мое тело горит, мое сердце все еще пульсирует. Я бы сделала все, чтобы вытащить его отсюда и заставить его прикоснуться ко мне своим ртом. В частности, между моих ног.

У него талантливый язык, и я скучаю по нему. Я бросаю взгляд на их мать и обнаруживаю, что ее улыбка натянута, и она пристально смотрит через стол на Уита. Я уверена, что она не одобрила то, что он сказал ей оставить меня в покое, но она вообще не признает этот комментарий. “Пожалуйста, скажи, что вы с Летицией наконец-то серьезно относитесь друг к другу”.

Я все еще. Обездвижена. Весь стол замолкает при словах Сильвии, и Сильви неловко хихикает, прежде чем пробормотать: “Способ поставить его на место, мама”.

Летиция бросает взгляд на Уита и накрывает его руку своей. Та самая рука, которая всего несколько минут назад касалась меня в самом интимном месте. “Его не так-то легко поймать”, - говорит она с легким смехом, ее взгляд не отрывается от его красивого лица. Он не улыбается ей в ответ. Это то же самое, стоическое, бесстрастное выражение. По крайней мере, он относится ко всем нам, девочкам, одинаково. “Но когда-нибудь я его достану”.

О, эта девушка знает, как разыграть этот концерт. Я уверена, что могла бы кое-чему у нее поучиться.

Уит натянуто улыбается, его взгляд останавливается на каждом человеке, сидящем за столом, задерживаясь на мне дольше всего. “Я еще не готов к серьезным отношениям, мама. Ты это знаешь. Перестань ставить меня и Летицию в неловкое положение. Позволь мне спокойно насладиться ужином в честь моего дня рождения.”

“Мать не может мечтать? В конце концов, я - причина, по которой у тебя вообще день рождения,” - говорит Сильвия резким голосом.

“Ты напоминаешь мне об этом почти каждый день”, - так же резко говорит Уит.

Я опускаю голову, желая оказаться где угодно, только не здесь. От таких вещей мне становится не по себе. Уколы. Оскорбления. Инсинуация. Моя мама обожает такие вещи. Она бы отлично вписалась в эту компанию.

Ну, Сильвия, вероятно, пырнула бы ее ножом для стейка, если бы моя мать осмелилась приблизиться к ней, так что, может быть, и нет.

Тоскливый вздох вырывается у матери Уита, когда она смотрит на золотую пару, сидящую рядом друг с другом. “Вы двое такая красивая пара. Я не могу дождаться, когда увижу детей, которых ты однажды сделаешь.”Несмотря на ревность, пробежавшую по моим венам от ее слов, она не ошибается. Уит и Летиция сногсшибательны вместе. У них получились бы прекрасные дети.

“Господи, Сил”, - бормочет Август себе под нос.

Она поворачивается и свирепо смотрит на своего бывшего. “Что” Когда он продолжает молчать, она подталкивает его дальше. ”Если тебе есть что сказать, просто скажи это“.

"Парню едва исполнилось восемнадцать. Он пока не думает о браке и детях. Дай ему чертов перерыв”, - говорит он.

В ее глазах вспыхивает раздражение. Сильви снова хихикает, прикрывая рот пальцами. Улыбка на лице Летиции застыла на месте. Я понимаю, что она сделает все, чтобы гарантировать себе место в этой семье. В том числе держать рот на замке.

Я бросаю взгляд на Уита.

Его взгляд все еще прикован на мне, его глаза голодны. Он облизывает губы, и моя киска сжимается, как будто его язык нанес прямой удар.

Это будет долгий ужин.

Мы в городской машине возвращаемся в резиденцию Ланкастеров после того, как наш праздничный ужин наконец закончился, только Сильви и я. Она сидит, ссутулившись, на заднем сиденье, хихикая про себя и стуча по своему телефону. Я тоже проверяю свой телефон, размышляя о том, чтобы отправить Уиту сообщение, но что, если Летиция его увидит? Будет ли она злиться?

Стал бы он?

Кроме того, что я могу сказать? Встретимся позже в моей комнате? Я так не думаю. Я не хочу выглядеть отчаявшейся. И прямо сейчас я чувствую именно это. Отчаяние.

Глупость.

Мне не следовало приходить сюда с Сильви. Это слишком - быть с его семьей. Наблюдая за их динамикой, имея дело с тем, что он привел другую девушку в качестве своей пары. Девушка, на которой он твердо намерен когда-нибудь жениться. Он сам мне это сказал.

Она тоже будет здесь всю неделю? Проберется ли он в ее комнату и трахнет ее так же, как трахает меня?

Я не могу вынести этой мысли.

“Что случилось, когда ты пошла в ванную?” Сильви спрашивает меня из ниоткуда.

Я замираю, подыскивая правильные слова.

“Ты трахалась с Уитом?” - продолжает она.

Я поворачиваю голову в ее сторону и обнаруживаю, что она наблюдает за мной, ее губы скривились в подозрительной улыбке. “Нет”, - вру я.

Она откидывает голову назад и смеется. “Лгунья. Вы двое трахаетесь потихоньку, и все это знают.”

Тревога пронзает меня при ее словах. “Что ты имеешь в виду, все?”

Сильви поднимает руку перед собой и начинает считать. “Мой отец. Моя мать. Летиция. Я. Официант. Бармен.” Она смеется, судя по голосу, довольная собой. “Это было супер очевидно, Саммер. Ты выбежала из комнаты, когда Уит был весь в Летиции. Через минуту Уит тоже уходит. Вы оба отсутствовали какое-то время. Он возвращается первым, его щеки раскраснелись, а волосы растрепались.” Я не помню, чтобы прикасалась к его волосам.

“А потом ты возвращаешься, пропахшая грехом, и никому не смотришь в глаза”. Сильви протягивает руку и похлопывает меня по ноге. “Ты играешь с огнем, подруга. И ты собираешься обжечься. Мой брат причиняет людям боль. Я же говорила тебе, что у него нет сердца.”

“Что ты имеешь в виду?” - осторожно спрашиваю я.

“Уит - это катастрофа. Все Ланкастеры - это катастрофа. Мы прокляты. Рано или поздно мы все причиняем боль людям, даже тем, кто нам небезразличен.” Она икает. Хихикает. Сжимает мое колено. “Мой отец смотрел на тебя с интересом, ты заметила? Боже, он такой извращенец.”

Я знала, что мне это не показалось. “Я уверена, что просто напоминаю ему свою мать”.

“В этом-то и проблема. Ты напоминаешь ему его бывшую любовницу - без обид.”

“Понимаю”, - говорю я.

“И ты тоже напоминаешь моей матери её. Наверное, мне не следовало брать тебя с собой,” - говорит она, бросая взгляд в мою сторону, ее голубые глаза широко раскрыты. “Они все придут за тобой, в тот или иной момент. Похоже, Уит уже это сделал.”

“Ты действительно думаешь, что Летиция заметила?” - шепчу я, ненавидя стыд, который хочет захлестнуть меня.

“Ха! Я знала, что ты трахалась с ним.” Сильви тычет пальцем перед моим лицом. Я отбрасываю его прочь. “Она терпела дерьмо моего брата в течение многих лет. Мать собрала их вместе с тех пор, как они практически родились. Она хочет, чтобы они были вместе, чтобы они могли, цитирую, создать наследие”.

Звучит как полная чушь, но я ничего не говорю.

“Моему папе нравятся девушки все моложе и моложе. Ты идеально подходишь ему. Он бы с удовольствием ткнул моей матери в лицо, что у него были мать и дочь”.

Я вздрагиваю. Так мерзко.“Поэтому я советую тебе держаться от него подальше”, - предупреждает она. “Ты определенно не должна позволять ему оставлять тебя одну где бы то ни было”.

Ее предупреждение загадочно.

“Я не буду”, - успокаиваю я ее, делая глубокий вдох. “Но что насчет Уита?”

“Ты уже достаточно повозилась с ним, чтобы знать, с чем имеешь дело”, - криво усмехается она. “Это будут твои похороны, если ты продолжишь”.

Мы молчим до конца поездки, я рассеянно смотрю на свой телефон, а Сильви слегка дремлет. Это будут мои похороны, если я продолжу то, что мы с Уитом делаем. Он ужасно обращался со мной, почти все это время, но есть и нежные моменты. Почти сладостные мгновения. Они редки, крошечный проблеск Уита без его обычной дерзости. Его стены рушатся, предлагая мне уязвимую, грубую версию этого невероятно темного человека.

Его темнота соответствует моей собственной. Мы родственные души. Мы видим друг друга такими, какие мы есть на самом деле. Руководствуясь нашими потребностями. Слегка встревоженные. Он беспокоит меня наилучшим из возможных способов.

Надеюсь, я тоже его побеспокоила.

К тому времени, как машина подъезжает к фасаду дома и останавливается, дождь льет не переставая, и мы бросаемся внутрь, делая все возможное, чтобы не промокнуть.

Сильви цепляется за меня, когда мы приближаемся к массивной лестнице, изо всех сил пытаясь удержаться на ногах. Сегодня вечером она слишком много выпила, и я помню, что сказала ее мать. О том, что она мешала алкоголь и лекарства. “Поможешь мне дойти?” - спрашивает она.

"Конечно.” Я веду ее вверх по лестнице, которая кажется бесконечной. По коридору, ведущему в ее спальню, что занимает целую вечность. Я помогаю ей раздеться и лечь в постель, отмечая, какая она худая, несмотря на то, что все говорят, что она набрала вес. Она легкая, как воздух, ее руки как палочки, и когда я укладываю ее в постель, она хватает мою руку и прижимает ее к своей груди, удерживая меня там.

“Спасибо тебе за то, что ты настоящий друг”, - бормочет она, закрывая глаза. Интересно, сколько у нее на самом деле было настоящих друзей? “Мне жаль, что я заставила тебя пойти со мной”.

“Может, мне стоит уехать пораньше”, - начинаю я, и она дергается на моей руке, ее глаза вспыхивают, когда она садится прямо.

"Нет. Пожалуйста, не оставляй меня. Я знаю, это была ужасная идея, и ты, наверное, ненавидишь меня за то, что я мучаю тебя, но это будет не так уж плохо. Я обещаю Пока мы держимся вместе, я могу защитить тебя. И ты можешь защитить меня.” Она похлопывает по пустой стороне своей огромной кровати. “Поспи со мной”.

Я не хочу. Я хочу побыть одна в своей комнате, со своими собственными мыслями. Должно быть, она видит нерешительность на моем лице, потому что надувает губы, ее нижняя губа дрожит, как будто она вот-вот расплачется.

“Пожалуйста”, - шепчет Сильви.

Вздохнув, я забираюсь к ней в постель.

Мы немного разговариваем, но она быстро засыпает и через несколько минут начинает слегка похрапывать. Я наблюдаю за ней, за ее ангельским личиком и густыми черными ресницами. Ее спутанными светлыми волосами и розовыми губами.

Сильви прекрасна. Хрупкая. Нежная. Как кукла. Я хочу защитить ее, но от чего?

Я осторожно выскальзываю из ее кровати, чтобы не потревожить ее, и снимаю туфли, держа их в руке, когда на цыпочках выхожу из ее комнаты. Я закрываю за собой дверь, бросаю взгляд налево, затем направо, останавливаясь, когда замечаю движение в тени.

Звук мягких шагов эхом отдается по мраморному полу, и Уит медленно выходит из темноты, руки в карманах, пристальный взгляд. Он останавливается, между нами по крайней мере двадцать футов, но я чувствую его присутствие, как будто он действительно прикасается ко мне.Я смотрю на него, ничего не говоря. Он делает то же самое. Я отворачиваюсь и с высоко поднятой головой покидаю семейное крыло, направляясь в свою спальню. Я прохожу мимо лестницы и массивного портрета настоящего Августа Ланкастера. Он смотрит на меня сверху вниз, его светло-голубые глаза так похожи на глаза Уита, и дрожь пробегает по мне, когда я ускоряю шаг.

Портрет пугающий. Мне это не нравится. По всему дому развешаны всевозможные портреты, и от каждого из них у меня мурашки по коже.

Я практически бегу по коридору к тому времени, как подхожу ближе к своей спальне, осознавая присутствие Уита. Он преследует меня, как кошка в джунглях. Тихий. Терпеливый. Уверенный.

Это нервирует.

Я проскальзываю в свою комнату и закрываю дверь, но не запираю ее. В глубине души я хочу, чтобы он пришел сюда. Я хочу, чтобы он делал со мной все, что захочет, когда захочет. Это все еще его день рождения. Я дам ему все, что он захочет, до тех пор, пока он не будет злиться на меня. Я позволю ему использовать меня любым возможным способом в течение всей недели. Я не откажу ему.

Как будто я могу.

Я отталкиваюсь от двери и подхожу к своей сумке, бросаю ее на кровать и расстегиваю верхнюю молнию. Я роюсь в своей одежде, нахожу единственную пару трусиков и подходящий бюстгальтер, которые у меня есть. Я быстро приму душ и переоденусь в это, думаю я, поднимая голову, когда слышу, как медленно открывается дверь.

Уит входит в мою комнату, как будто она принадлежит ему, что, я полагаю, в некотором смысле так и есть. Он закрывает за собой дверь с тихим щелчком, поворачивая замок на место. Мое сердцебиение учащается, во рту пересыхает, когда я наблюдаю за ним. Он прислоняется к двери, точно так же, как он делал ранее в туалете ресторана, молча созерцая меня, его поза непринужденна. Как будто у него есть все время в мире.Я смотрю на него в ответ, все еще сжимая в руке нижнее белье, мои ноги дрожат от его близости.

“У тебя тоже день рождения” - наконец говорит он, и я моргаю, глядя на него.

Я совсем забыла.

“Да,” - наконец говорю я. “Так и есть”.

“Это было все, о чем ты мечтала” - спрашивает он слегка насмешливым тоном. Он должен знать, что это самое далекое от истины.

”Вовсе нет".

Он подходит ко мне, подходит к другой стороне кровати и останавливается прямо напротив того места, где я стою. ”Ты надеялась на подарок от меня?"

“Нет”. Я на самом деле смеюсь. Он недостаточно заботится обо мне, чтобы сделать мне подарок.

Его взгляд падает на кремовое кружево с оборками, которое я держу в руках. “Что ты делаешь?”

“Я собиралась принять душ”.

“Тогда иди прими”, - говорит он, кивая головой в сторону ванной.

“Что ты собираешься делать? Подождешь меня?” - недоверчиво спрашиваю я.

“Это то, чего ты хочешь?”

Я пожимаю плечами.

“Мне нужен ответ ”да" или "нет", Сэвидж.” Он делает паузу. “Ты хочешь, чтобы я подождал тебя?”

“Да”, - шепчу я.

“Тогда иди прими душ”. Он проводит рукой по роскошному пододеяльнику. “Но все же, лучше запри дверь. Никто не знает, что я могу сделать, зная, что ты голая и натираешь мылом все свое тело, пока я жду тебя.”

Мою кожу покалывает от его слов, и я направляюсь в ванную, его следующие слова останавливают меня.

“И не беспокойся об этом”.

Я оглядываюсь через плечо. “О чем?”

“Все, что у тебя в руках. Я хочу, чтобы ты была полностью обнажена, когда ляжешь в постель.”

“Я думала, что это мой день рождения”.

“Но и мой тоже”, - говорит он с эгоистичной улыбкой. “Не волнуйся. Ты выиграешь от моих желаний. Доверься мне.”

Если бы я только могла доверять тебе, вот что я хочу сказать.

Но я этого не делаю.

32 глава

Уит

Увидев Саммер, сидящую за семейным столом, когда я вошел в комнату с Летицией рядом со мной, я был шокирован. Она была последним человеком, которого я ожидал там увидеть. Хотя я должен был догадаться. Я люблю свою сестру, но она тайная интриганка. Она знала, что, пригласив Саммер Сэвидж на каникулы в честь Дня благодарения, вся семья перевернется вокруг своей оси.

Мать вне себя от того, что ей приходится целую неделю принимать у себя дочь любовницы своего бывшего мужа. Отец, скорее всего, заинтересован в том, чтобы влезть в штаны Саммер. Он уже покорил мать, почему бы не покорить и дочь? Я знаю, о чем он думает. Мы похожи, он и я.

Я не позволю этому случиться.

А потом, есть я.

Мое предыдущее общение с Саммер в школе заставило меня нервничать. Это разозлило меня. Я полностью планировал потребовать, чтобы Летиция сделала мне минет сегодня вечером. Я хотел, чтобы она доказала, что хочет быть со мной. Она приятная, но мы мало что сделали, кроме случайного поцелуя, и это было давно.

Я бы не стал ее трахать. Ещё нет. Но я бы, наверное, представил, как губы Саммер крепко сжимают мой член все то время, пока я был с Летицией.

Господи, у меня проблемы. Все они проистекают из моей потребности в Саммер.

Хотя сегодня вечером мне не нужно было требовать от Летиции минета. Встреча с Саммер что-то сделала со мной. Это тоже что-то сделало и с ней. Она вылетела из комнаты, и я подождал всего минуту, прежде чем броситься за ней в погоню. Как будто я не мог устоять.

Полагаю, я не могу.

Трахнуть ее в ванной было необходимо. Как только я вошел в нее, я успокоился. Я мог бы пережить мучительный ужин. Смириться с подобострастием Летиции и шепчущими ей слова ободрения. Девушка умирает от желания, чтобы я сделал это официально. Ее родители хотят, чтобы мы поженились как можно скорее, как и моя мать. Отец - это тот, кто сказал мне нажать на тормоза и наслаждаться жизнью, прежде чем меня свяжут. Прежде чем мы вышли из ресторана, он сказал, что если я действительно умный, то должен попытаться жениться по любви.

Чертовски веселый, этот парень.

Я расхаживаю по гостевой спальне и подхожу к огромному окну, раздвигая плотные шелковые шторы. Снаружи льет сильный дождь, звук дождя, бьющего по дому, громко звучит в тишине. Полоса молнии пересекает небо, за ней следует раскат грома, напоминая мне о той ночи, когда я защищал Саммер в садах, избитый до полусмерти Эллиотом и его другом-идиотом.

Кажется, это было очень давно. С тех пор многое произошло.

Не раздумывая, я снимаю с себя одежду, позволяя ей свалиться в кучу, пока не оказываюсь полностью обнаженным. Я подхожу к кровати и проскальзываю под одеяло, прислоняясь к груде подушек, простыня и одеяло лежат у меня на коленях. Я терпеливо жду, наблюдая, как разыгрывается буря. Настроенный на каждый звук, доносящийся из-за двери ванной.

Отключается вода.

Стеклянная дверь душа открывается. Я не жду девушек. Я никогда раньше этого не делал. Они приходят ко мне, мы трахаемся, и все кончено. На этот раз предвкушение пронизывает меня, поселяясь в моем члене, в моих яйцах. Я собираюсь отодвинуть в сторону свои потребности сегодня вечером и сделать эту ночь хорошей для нее. Я мог бы сказать, что она не лгала, когда сказала, что забыла, что сегодня ее день рождения. Моя семья ошеломляет. Я ошеломляю. Сэвидж сильна, но не всегда.

Ей нужно научиться быть сильнее.

Дверь ванной, наконец, открывается, и она входит в комнату, завернутая в совершенно белый махровый халат, который моя мама оставляет для всех гостей, как будто мы чертов отель. Ее волосы мокрые, лицо чисто вымыто, а открытая кожа порозовела от горячей воды.

Интересно, она везде розовая?

“Я сказал, что хочу тебя обнаженной”, - растягиваю я, окидывая ее пристальным взглядом.

“Я.” Ее пальцы играют с завязанным узлом поясом. “Я просто не хотела выходить из ванной голой”.

Я приподнимаю бровь. "Почему нет?"

Вспышка молнии освещает комнату, за которой следует сотрясающий раскат грома. “Здесь холодно”.

Я откидываю одеяло на пустой стороне кровати. ”Присоединяйся ко мне". Она пытается заползти на кровать, но я останавливаю ее. “Сними халат”.

Она медленно развязывает пояс, ткань раздвигается, позволяя мне мельком увидеть ее обнаженную фигуру. Я смотрю, совершенно очарованный, как она сбрасывает тяжелый халат, позволяя ему упасть на пол, полностью открывая себя.

“Пройду ли я проверку?” - дерзко спрашивает она.

“Иди сюда”, - рычу я, и она заползает под одеяло, мои пальцы запускаются в ее мокрые волосы и притягивают ее к себе, чтобы я мог подарить ей обжигающий поцелуй. “Чего ты хочешь?” - шепчу я ей в губы.

Она моргает, открывает глаза и отстраняется. “Что ты имеешь в виду?”

“На твой день рождения. Что тебе надо? Я дам тебе все, что ты пожелаешь”.

Я думаю обо всем, чего я хочу от нее. Я бы хотел, чтобы она стояла передо мной на коленях и делала все, что я от нее потребую. Я бы с удовольствием взял ее задницу. Мы никогда этого не делали, и я хочу заявить права на то единственное место, к которому никто другой никогда не прикасался. Если она захочет сидеть на моем лице часами, я соглашусь, доставив ей столько оргазмов, что она едва сможет ходить после того, как я закончу с ней.

”Я хочу, чтобы ты обнялся со мной", - наконец отвечает она тихим голосом.

“Что?”Я хмурюсь, не понимая.

Она отодвигается от меня, пожимая одним голым гладким плечом. Мой взгляд опускается на ее сиськи. Ее соски затвердели, умоляя о моем рте. “Я хочу, чтобы ты обнял меня”.

Когда она продолжает молчать, я спрашиваю: “А что еще?”

“Вот и все”.

”Правда?" Мой голос звучит скептически.

“Дело не всегда в сексе, Уит”, - застенчиво говорит она.

“Не для меня”, - отвечаю я.

“Но так ли это на самом деле?”

Я стискиваю челюсть, созерцая ее. Интересно, что происходит в ее загадочной голове. Она выводит меня из себя каждый гребаный раз, когда я думаю, что все понял.

Это сводит с ума.

“Ты хочешь обниматься?” Я произношу это так, как будто это грязное слово.

Она кивает. “Пожалуйста”.

Я раскрываю ей объятия, и она мягко устраивается, ее изгибы прижимаются близко, ее голова покоится на моем плече, когда она кладет руку мне на грудь. Я обнимаю ее и прижимаю к себе, ненавидя то, как быстро бьется мое сердце от ее близости. Ненавидя еще больше, что она может это слышать, благодаря тому, что ее щека прижата к центру моей груди.

“Ты как ребенок, нуждающийся в объятиях”, - говорю я с легкой усмешкой.

Она смеется, ее ногти скользят по моей груди. “Мне столько же лет, сколько и тебе. Вообще-то.”

“В какое время ты родилась?”

“Сразу после полудня.”

“Я родился в четыре часа утра. Я старше,” - самодовольно говорю я.

“Не намного”.

“Ровно на столько”.

”Ммм". Она перестраивается, прежде чем устроиться поудобнее, ее волосы щекочут мое лицо, ее нос утыкается мне в шею. “Ты такой теплый”.

Ее слова, произнесенные на моей коже, заставляют меня поежиться. “Ты действительно хочешь только обниматься?”

“Разве это не мило?” - спрашивает она, ее губы двигаются по моей шее. “Мы никогда этого не делаем”.

“Мне это не нравится.” Я смотрю в потолок, стараясь не реагировать на ее прикосновения. Как она практически обволакивает мое тело.

Однако мой член реагирует. Я тверд как скала и жажду ее.

«Действительно?» Она слегка отстраняется, чтобы мы могли посмотреть друг другу в глаза. Вспыхивает молния, серебряные полосы пробегают по ее лицу, и я замечаю выражение сомнения. “Ты ненавидишь это”.

“Я не обнимаюсь, не прижимаюсь, или как ты, блядь, хочешь это назвать, ни с одной девушкой”, - практически рычу я.

Она наклоняется ко мне, ее губы близко к моим, когда она шепчет: ”Ты обнимаешься со мной“.

”Неохотно".

”Ты все еще делаешь это". Она прижимается к моим губам легчайшим поцелуем, и я сразу же хочу большего. “Как бы тебе этого ни хотелось”.

“Я бы предпочел заняться чем-нибудь другим”.

“Такой требовательный”.

“У меня тоже день рождения”.

“Ты сделал мне предложение, и теперь ты должен придерживаться его”. Она звучит очень довольной собой.

Я ни за что не смогу признаться, что это так приятно - когда она лежит рядом со мной, наши обнаженные тела близко. Она переплетает свои ноги с моими, прежде чем перекинуть одну через меня. Жар ее киски прижимается к моему бедру, и мой член становится еще тверже. Я хочу быть внутри нее. Я бы ничего так не хотел, как трахать ее всю ночь напролет.

И все же она, кажется, совершенно довольна тем, что находится со мной, и сохраняет целомудрие между нами.

“Ты официально с Летицией?” - спрашивает она из ниоткуда.

Я обнимаю ее за плечи, намеренно сохраняя молчание. Я хочу мучить ее так же, как она мучает меня. “Мы не вместе, нет”.

“Ты хочешь быть с ней?” Она спрашивает это еле слышным шепотом.

Выдох покидает меня, когда я обдумываю свою ситуацию с Летицией. “Мы знаем друг друга целую вечность. Ты знаешь, что она была выбрана для меня. Это произойдет между нами, но не сейчас. Я привел ее сегодня вечером, потому что знал, что это сделает мою маму счастливой”.

“Она была счастлива?

“Нет. Потому что ты была там”.

“Я знаю, почему она меня ненавидит. Я понимаю.” - Саммер проводит ногтями по моей коже. Маленькие кружочки. Прямые линии. Она сводит меня с ума. “Итак, она хочет, чтобы ты был с Летицией, основываясь на ее родословной”.

“Летиция очень милая”, - говорю я, удивляясь, какого черта я защищаю свою будущую жену перед своей нынешней подружкой по траху.

Нет, Саммер - это нечто большее. Что мы разделяем...это трудно определить.

“Я уверена, что так и есть”. В голосе Саммер нет ревности, что удивительно.

Я ненавижу видеть, как она даже разговаривает с кем-то другим. Я хочу разорвать все на части — включая парней, с которыми она разговаривает, которые ничего для нее не значат.“Я не знаю, хочу ли я быть с ней всю оставшуюся жизнь”, - признаюсь я, проводя пальцами вверх и вниз по ее руке.

Она прижимается ко мне всем телом, окутывая меня своим теплом. Ее запахом. Я глубоко вдыхаю, как наркоман, в погоне за кайфом, который дает мнетолько она. “Ты был с ней с тех пор, как... ты был со мной?”

Я мог бы солгать. Я мог бы уничтожить ее несколькими отборными словами, и я все равно смог бы поступить с ней по-своему сегодня вечером. Но я решаю сказать правду.

“Нет”. Я мог бы сказать ей, что никогда не был с ней, но решаю этого не делать.

Она прерывисто выдыхает. “У тебя был кто-нибудь еще?”

Я думаю о том, что наговорил ей, просто чтобы причинить ей боль. Просто чтобы увидеть ужас и боль, вспыхнувшие в ее глазах. Я хотел разорвать ее на части, чтобы почувствовать себя лучше, и действительно ли это сработало?

“Нет”, - повторяю я.

Ее тело, кажется, растворяется в моем, и ее рука скользит вниз, пальцы танцуют по моему животу. “Мне не нравится мысль о том, что ты с кем-то еще”.

“Я чертовски ненавижу мысль о том, что ты с кем-то, кроме меня,” - яростно говорю я, моя рука крепче обнимает ее за плечи.

Ее пальцы дразнят мои волосы на лобке, касаясь основания моего члена. "Я знаю."

Мы молчим, пока она играет со мной, и я остаюсь неподвижным. Позволяю ей поступать со мной по-своему. Она крепко сжимает мой член, скользя рукой вверх и вниз по моему стволу, медленно возбуждая меня, и я закрываю глаза, вдыхая ее восхитительный аромат. Она делает это в течение нескольких минут, ее хватка ослабевает. Ее пальцы обводят расклешенную головку, размазывая по ней преякулят.

И все равно я ничего не делаю. Я не настаиваю. Я не требую.

Я позволяю ей делать то, что она хочет. В конце концов она откидывает одеяло, прохладный воздух омывает наши разгоряченные тела, и она отпускает меня, мой член подпрыгивает вперед, к моему животу. Я смотрю, как она проводит своими липкими пальцами по плоской поверхности кожи под моим пупком, ее прикосновение заставляет мой член подпрыгивать.

Я хочу, чтобы ее рот был на мне. Я хочу быть внутри нее. Так чертовски плохо, что я на грани отчаяния от нужды.

Саммер касается моего лица, пугая меня, поворачивая лицом к себе. Я чувствую свой запах на ее пальцах, и она обхватывает этими пальцами мой затылок, притягивая мою голову вниз, чтобы наши губы встретились. Я позволил ей взять инициативу в свои руки, поцелуй был нежным. Игривым. Медленным. Ее язык проникает в мой рот, исследуя, скользя по моему собственному. Мы целуемся вот так несколько минут, без всякой спешки. Никакой настойчивости.

Это совсем другое - быть с ней вот так. Медленная волна удовольствия накрывает меня, когда она забирается на мое бедро, оседлав его. Она трется своей киской об меня, оседлав мою ногу, ее рот сливается с моим, наши языки танцуют вместе. Я тянусь к ней, обхватываю одну грудь, теребя большим пальцем ее сосок. Она всхлипывает мне в рот, и я проглатываю звук, провожу другой рукой по ее спине, по ее заднице, притягивая ее крепче к себе.

“Видишь?” - шепчет она мне в губы. “Обниматься не так уж плохо. Это может привести к другим вещам”.

“Ты пыталась что-то доказать?” - спрашиваю я, покусывая ее нижнюю губу.

Она улыбается. “Я пыталась показать тебе, что в сексе есть нечто большее, чем просто требования”.

Я чувствую себя так, словно меня поставили на место. Мои руки отрываются от нее, и я кладу их за голову. Она приподнимается, ее бедра все еще обнимают мои, ее руки упираются мне в грудь.

“Поступай со мной по-своему”, - говорю я ей.

Этот момент напоминает мне о той ночи, когда я сказал ей использовать меня. Когда она терлась своей киской о мой член и кончала на меня всем телом. Боже, она была такой горячей в ту ночь. Она сводит меня с ума от похоти, когда вытворяет подобное дерьмо.

Прямо сейчас она сводит меня с ума от вожделения, но по-другому. Это медленнее. Более обдуманно.

“Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне”, - шепчет она, ее глаза светятся, когда они встречаются с моими.

“Я хочу быть внутри тебя”, - шепчу я в ответ.

Саммер склоняется надо мной, ее влажные волосы занавесом окутывают мое лицо, когда наши губы соединяются. Она оседлала мои бедра, ее киска на моем животе, мой член прощупывает ее задницу. Мне ничего не стоило бы проскользнуть в ее тело.

Я приподнимаю бедра, ища ее. Она скользит вниз, находя меня, наклоняя свой торс так, чтобы скользить вниз по моей длине, пока я полностью не оказываюсь внутри нее. Она садится прямо, ее задница на моих яйцах, мой член пульсирует внутри ее тела, и она наблюдает за мной, ее руки поднимаются, чтобы приподнять волосы, ее спина выгибается, выставляя сиськи навстречу мне.

Черт, она сногсшибательна. Великолепна. Я кладу руки ей на бедра, когда она начинает двигаться. Сначала нерешительно. В поисках ее ритма. Я позволяю ей найти его, вздрагивая, когда она двигается, ее внутренние стенки сжимаются, сдавливая мой член. Я не могу оторвать от нее глаз, когда она скачет на мне верхом, ее колени вжаты в матрас, бедра поднимаются и опускаются. Мой взгляд опускается туда, где соединяются наши тела, и я зачарованно наблюдаю, как мой член исчезает внутри ее тела, прежде чем появиться снова, блестя от ее соков.

“Уит”, - стонет она, откидывая голову назад, когда ускоряет темп, ее руки опускаются на мой живот. Она заставляет кровать подпрыгивать от ее движений, пружины слегка поскрипывают, а я смотрю, беспомощный перед ней. Ошеломленный ею.

Я всегда беру ситуацию под свой контроль, и она мне это позволяет. Она охотно участвует в этом каждый раз. Но это…

Это совсем другое дело. Это она берет на себя ответственность. Захватывает власть. Она мягче. Слаще. Такая, какая она есть.

Моя хватка усиливается, мои пальцы так сильно вдавливаются в ее кожу, что я, вероятно, оставлю следы. Она ничего не замечает, погружена в себя, потеряна во мне, и я вижу, как преображение происходит прямо у меня на глазах. Розовый румянец, покрывающий ее кожу. Тихие вздохи и всхлипы срываются с ее губ, когда она подходит ближе. Она потерялась в ощущениях, которые испытывает, когда жестко скачет на моем члене. Быстро. Ее глаза плотно закрыты в сосредоточенности, когда она тянется к нему, и я тянусь к ее киске, отчаянно пытаясь помочь ей.

Я провожу по ее клитору твердым прикосновением, ее внутренние стенки душат меня, как только начинают пульсировать. Она вскрикивает, ее тело содрогается над моим, ее киска доит мой член. Моя грудь сжимается, воздух покидает мои легкие, пока я не чувствую, что больше не могу дышать, и только когда она рушится на меня бесформенной грудой, оргазм захлестывает меня, полностью сотрясая мое тело.

Мы лежим там, наши тела все еще слегка дрожат, сплетенные вместе, ее волосы у меня на лице, у меня во рту. Мой член все еще полутвердый и внутри ее тела. Я весь в поту. Как и она.

Блядь.

Наконец она поднимает голову, на ее лице расплывается довольная улыбка. Я тянусь к ней, убирая волосы с ее лба, смущенный внезапными нежными чувствами, которые наполняют меня, когда я вижу ее такой. Ее тело распростерлось на моем, ее дыхание совпадает с моим, когда она наблюдает за мной.

“С днем рождения”, - шепчет она, наклоняясь, чтобы поцеловать меня.

33 глава

Саммер

Я думаю, он сбит с толку.

Он определенно выглядит сбитым с толку. И все еще возбужденным, несмотря на оргазм, который мы оба только что испытали. Боже, было так приятно взять бразды правления в свои руки и поступать с ним по-своему. То, что он даже позволил это, - огромный момент для нас. Кажется, ему неудобно когда-либо позволять мне иметь хоть каплю контроля, когда мы вот так вместе. Он главный.

Всегда.

Объятия тоже не были уловкой. Я действительно хотела просто полежать рядом с ним и прижаться к нему на несколько минут. Глупо, я знаю, но к кому я когда-нибудь смогу прижаться? Никто так долго не обнимал меня, как Уит. Это было приятно. Находясь в объятиях Уита, обвившись вокруг него, я чувствовала…

Как будто я принадлежу этому месту.

С ним.

Сейчас он хмурится, я уверена, что его разум взорван, и я снова целую его, мои губы прижимаются к его губам, когда я вдыхаю его дыхание, вдыхаю его. Как будто я хочу сохранить его навсегда.

“Ты сбиваешь меня с толку”, - бормочет он мне в рот, его руки блуждают, зажигая меня, несмотря на то, что только что произошло между нами.

“Ты тоже меня смущаешь,” - говорю я, целуя его, приоткрывая губы для проникновения его языка.

Его рука сжимает мой затылок, его пальцы сжимают мои волосы в своей знакомой манере. Он вернулся. В командовании. Ответственный. Его поцелуй яростный, его рот требовательный, его язык толкается так же, как его член внутри меня.

Он командует моим телом, захватывая и переворачивая меня, пока я не оказываюсь на спине, его тело прижато к моему. “Тебе понравилось?” - задыхаясь, спрашиваю я его.

“Ты сводишь меня с ума”. Он толкается в меня, его рот атакует мою шею. Мою грудь. Он втягивает мой сосок в рот, его руки блуждают по моим бокам, и волна эйфории наполняет меня от его прикосновений, его влажных губ и влажного языка. Он поднимает голову, его пристальный взгляд встречается с моим. “Смотреть, как ты трахаешь меня вот так...”Я улыбаюсь. Это правда. Я трахалась с ним, и он всегда был тем, кто трахал меня. Смена власти была преднамеренной. ”Тебе понравилось“.

"Мне это чертовски понравилось”. Он хватает мои руки и поднимает их над моей головой, удерживая меня в плену, пока смотрит мне в глаза. “Я не хочу, чтобы ты уезжала завтра”.

Я хмурюсь, мои глаза закрываются, когда он толкает свой член в меня. Он уже снова такой твердый. Одно движение наших бедер, и он был бы внутри меня. “Ты сказал, что я должна”.

“Я беру свои слова обратно”. Он целует меня, его губы прикасаются к моим, когда он говорит: “Я хочу, чтобы ты осталась”.

Он входит в меня в тот самый момент, когда я открываю глаза. У меня вырывается стон, когда он поглаживает, глубоко и медленно, вытягивая почти до конца, прежде чем скользнуть обратно. Он лениво двигается, делая со мной то же, что я только что сделала с ним, и, Боже мой, это так приятно.

Уит одной рукой удерживает мои руки над головой, двигая бедрами, а свободной рукой сжимает мой бок. Я обхватываю ногами его талию, прижимаясь к нему, посылая его глубже. Он меняет позы, наклоняя свое тело так, чтобы попасть в определенную точку, от которой у меня перед глазами появляются звезды, и его вялые удары забываются. Он трахает меня быстрыми, глубокими толчками, вдавливая меня в кровать. Пружина ритмично скрипит, звук соприкосновения нашей кожи наполняет комнату как раз перед тем, как он полностью замирает и изливается во мне с глубоким, дрожащим стоном.

Я не кончаю. Я даже не была близка к этому, но это не имеет значения. Все, о чем я могу думать, - это то, что он мне сказал.

Я не хочу, чтобы ты уезжала завтра.

Я хочу, чтобы ты осталась.

И как хорошо мне стало от этих слов.

…

“Проснись, соня!”

Что-то мягкое ударяет меня по голове, заставляя проснуться, и я автоматически подтягиваю одеяло, чтобы убедиться, что я укрыта. Рядом с моей кроватью стоит фигура, и я моргаю, чтобы сфокусировать ее.

Сильвия. С блестящими глазами и озорной улыбкой на губах, когда она изучает меня.

Я смотрю направо, паника вспыхивает во мне при мысли о том, что она найдет меня голой в постели со своим братом, но его нет. Я протягиваю руку, прижимая ее к холодным простыням.

Его не было какое-то время.

“Тянешься к своему тайному любовнику?” - спрашивает она понимающим тоном.

Я игнорирую ее вопрос, плюхаясь обратно на подушки и убирая волосы с лица. “Который сейчас час?”

“Почти десять. Ты, должно быть, очень устала, раз так долго спала. Особенно с тех пор, как ты так рано легла спать.

Я не клюю на ее провокационные заявления. “Думаю, да”.

“Я думала, ты спала со мной прошлой ночью”. Она притворно надувает губы.

“Я была. Но я ушла, потому что ты храпела.”

У нее отвисает челюсть. “Я не храплю”.

Я смеюсь. ”Да, ты знаешь“.

”О". Она хмурится. “Как не по-женски с моей стороны”.

Я решаю дать ей попробовать ее собственное лекарство. “Разве Спенс не говорил тебе об этом раньше?”

Сильви принюхивается, задрав нос кверху. “Я не провела со Спенсом столько времени, которое дало бы ему представление о моих привычках спать”.

“Такой претенциозный способ сказать, что ты еще не спала с ним”, - поддразниваю я. Она хлопает меня по плечу подушкой, которую я и не подозревала, что она все еще держит в руках.“Давай, признавайся. Что именно вы со Спенсером сделали?”

“Ничего. В этом-то и проблема. Я хочу что-то сделать, но он всегда сопротивляется”, - шутливо говорит она. “Я думаю, он в ужасе от того, что мой брат придет за ним”.

Уит определенно ужасен. Хотя прошлой ночью его не было в моей постели. Он был почти…

Сладким.

“Я вижу, у тебя становятся мечтательные глаза. Перестань думать о нем.” Еще один удар подушкой, на этот раз по моей макушке. “Ты пропустила семейный завтрак”.

Мой желудок урчит, как по команде. “Я умираю с голоду”.

“Мы можем поесть что-нибудь, прежде чем отправимся за покупками”. Она колеблется лишь мгновение. “Пока мы ели, мама предложила Уиту пригласить Летицию на ужин в честь Дня благодарения”.

Мой аппетит покидает меня. “Что сказал Уит?”

“Он сказал "нет". Он не хочет, чтобы она была здесь.” Сильви плюхается на край моей кровати, заставляя ее подпрыгивать. “Тогда мама предложила мне отправить тебя домой. Утверждает, что ты заставляешь ее, я цитирую, ”чувствовать себя некомфортно".

Мой желудок скручивается в болезненный узел. Боже, эта женщина ужасна. Хотя, полагаю, я не должна винить ее за то, что она не хотела, чтобы дочь любовницы ее бывшего мужа была в ее доме для веселого семейного отдыха.

Поговорим о запутанном.

“Уит сказал ей "нет". Ты остаешься. Они поссорились.” Легкая улыбка танцует на ее лице. “Из-за тебя”.

Я молчу, обдумывая ее слова. Я уверена, что вчера он боролся бы за то, чтобы я ушла, а Летиция осталась. Что изменилось? Одна ночь объятий? Неужели это действительно все, что потребовалось?

Мне трудно в это поверить.

”Уит и я..."

“Вместе”, - заканчивает за меня Сильви. “Он также упомянул об этом маме”.

“Что?” Я задыхаюсь, мои глаза расширяются. ”Он этого не сделал".

“Он вроде как сделал это”. Сильви пожимает плечами. “Он сказал, что ты тоже его гость, и он отказывается отправлять тебя обратно в школу, чтобы ты провела каникулы одна. Ты остаешься. Он останавливал ее каждый раз, когда она пыталась аргументировать свою точку зрения. Это было довольно забавно.”

“Я рада, что тебе понравился этот момент”, - говорю я, мои мысли буйствуют. “Где он сейчас?”

“С нашим отцом. Уит только что ушел в свой офис. Он сказал, что им нужно обсудить кое-какие дела.” Взгляд Сильви проницательный. “Я думаю, это имеет отношение к тебе”.

“Сомнительно”. Я закатываю глаза, отказываясь радоваться чему-либо из этого. Сильви, возможно, преувеличивает. Уит может ужасно со мной обойтись, когда мы увидимся в следующий раз. Это его обычная манера поведения: Страстный в одну минуту, ужасный в следующую.

Зачем ему меняться?

“Хочешь пройтись со мной по магазинам?” - спрашивает Сильвия. “Или ты собираешься торчать возле папиного кабинета и надеяться, что Уит скоро выйдет?”

В ее голосе звучит легкая ревность, а это та сторона Сильви, которую я никогда раньше не видела. ”Я твой гость", - подчеркиваю я. ”И я бы с удовольствием прошлась по магазинам".

Ее улыбка искренняя. “Ура. Что ж, готовься, соня.”

Я понимаю, что она полностью одета, в то время как я совершенно определенно нет. “Эм...”

«Что?»

“Мне нужно несколько минут. Я эм.” - Я машу рукой на себя. “Не прилично”.

Сильви смеется. “Почему, ты голая под этим одеялом, Саммер?”

Мои щеки пылают. “Может быть”.

“Значит, он действительно прокрался в твою комнату прошлой ночью”. Сильви поднимается на ноги, направляясь к двери. “Я спросила его, сделал ли он это, но он отрицал это”.

“Он так сделал?” - спрашиваю я тихим голосом.

“Да, но он стал таким же красным, как ты сейчас, так что я знала, что он был полон дерьма”. Она оглядывается через плечо. “Я не донесу на вас двоих. Твой секрет со мной в безопасности.”

Я, конечно, надеюсь на это, думаю, после того, как Сильви уйдет.

Но меня пугает, что она так много знает. Она могла бы рассказать его родителям. Всем в школе. Она знает, что мы с Уитом задумали.

Она могла разрушить мою жизнь одним щелчком пальцев. Конечно, Уит тоже может разрушить мою жизнь, прочитав мой дурацкий дневник, который он отказывается возвращать.

Я принимаю самый быстрый душ, какой когда-либо принимала, и надеваю какую-нибудь одежду, оставляя волосы распущенными и в их естественном состоянии, то есть в беспорядочных волнах, которые мне не особенно нравятся, но по какой-то причине сегодня они выглядят хорошо. Хотя я знаю, что моей маме никогда не нравились мои такие волосы, думаю я, нанося слой туши на ресницы. Она всегда хотела, чтобы мои волосы были идеально прямыми или идеально завитыми.

Но я не идеальна. Я делала и говорила вещи, которыми не горжусь, и это нормально. Мы совершаем ошибки, и нам это позволено, потому что мы всего лишь люди, верно?

Я моргаю, глядя на себя в зеркало, думая об одной конкретной ошибке, которую я совершила. Пожар той ночью.

Это была моя вина. Из-за меня Йетис и Джонас мертвы. И хотя я не обязательно скорблю о потере своего сводного брата — и это заставляет меня чувствовать себя еще хуже, чем я уже чувствую, — я скучаю по Джонасу. Он был хорошим человеком.Хорошо относилсяко мне. И моей матери, несмотря на все, что она с ним сделала.

Выпрямившись, я бросаю тушь в косметичку и застегиваю ее, говоря себе, что мне нужно перестать думать... обо всем. Я ничего не могу сделать, чтобы изменить то, что произошло в прошлом. Я должен жить с этим.

Неважно, насколько это сложно.

Схватив пальто, я выскакиваю из своей комнаты и захлопываю дверь, резко останавливаясь, когда вижу Сильвию Ланкастер, стоящую в холле, как будто она ждала меня. Наши взгляды встречаются, ее темно-синие глаза сужаются, когда я подхожу к ней ближе.

“Доброе утро,” - говорю я в знак приветствия, заставляя себя быть дружелюбной.

“Я вижу, выспалась,” - холодно говорит она.

Я останавливаюсь прямо перед ней, рассматривая ее. Она задрапирована в бледно-розовый шелк, и мне интересно, собирается ли она куда-нибудь. Я становлюсь немного выше. Я ни в коем случае не могу позволить ей запугать меня. “Я устала”.

“Я уверена. Учитывая, что ты была с моим сыном всю ночь.” Я открываю рот, чтобы отрицать это, но она прерывает меня коротким покачиванием головы. “Мой сын делает то, что хочет , а также кого хочет. Меня не удивляет, что вы двое— увлечены.”

Ее голос сочится отвращением.

Я не знаю, что ответить. Она заставила меня полностью замолчать, и по довольному выражению ее вечно измученного лица я могу сказать, что она тоже этому очень рада.

“Ты не первая и не будешь последней, ты же знаешь. Но каким-то образом ты убедила обоих моих детей, что они должны проводить время с тобой, когда мы знаем правду”, - говорит она.

Я ошеломлена тем, что она неопределенно называет меня плохим человеком. “И что же?”

“Что ты шлюха, такая же, как и твоя мать”. Она приподнимает тонкую бровь, ожидая, что я буду это отрицать.

Но я этого не делаю. Какой в этом смысл? Она будет думать, что хочет.

“Обычно такие вещи меня бы не беспокоили. Моя дочь привела домой своего последнего питомца, который, так уж случилось, трахает моего сына. Все так запутались в жизни друг друга, хотя я полагаю, что это совершенно нормально. Вы все вместе учитесь в школе. Ты привлекательная девушка. Почему бы моему сыну не заинтересоваться этим? А Сильви изголодалась по вниманию. Все остальные устали от ее маленьких интеллектуальных игр, а ты свежа и новенькая. Легко поддаешься манипулированию. Это написано на тебе, ты же знаешь. Они могут это видеть.” Взгляд Сильвии скользит по мне, и у меня как будто все внутри съеживается.

“Все не так,” - тихо говорю я, проглатывая внезапный комок в горле. “Вы не понимаете”.

“Я прекрасно понимаю”, - говорит Сильвия напряженным голосом. “Твоя мать тоже была наивной коровой. Ослепленная внешностью, обаянием и богатством моего мужа. Мои дети такие же. Очаровательные. Красивые. Точно также, как мой муж соблазнил ее, Уит — и даже Сильви — соблазнили и тебя. Ты просто слишком слепа, чтобы увидеть это”.

“Увидеть что?”

“Семья Ланкастер использует людей для своей личной выгоды. В их личное удовольствие. Развлечение. Ты всего лишь маленькая игрушка, которая им скоро наскучит. Они сожрут тебя и выплюнут, как только закончат с тобой, а они уже близко. В конце концов Уиту придется исправиться и выполнить свой долг перед Летицией. Когда-нибудь она выйдет за него замуж, ты ведь понимаешь это, не так ли?”

Я вздергиваю подбородок. "Да. Уит уже сказал мне.”

Ее глаза вспыхивают от удивления, но в остальном никакой реакции. “Тогда ты понимаешь свое место рядом с ним”.

“Мое место?”

"Да. Ты временная, моя дорогая. Забавное маленькое дело, которому можно предаться. Грязная маленькая девчонка, которая позволяет ему делать с ней все, что он хочет, когда захочет, потому что, боже упаси, он когда-нибудь попросит будущую мать своих детей сделать... что бы вы двое ни делали за закрытыми дверями.” Ее тон ехидный. Знающий.

Кровь отливает от моего лица, колени слабеют. У меня кружится голова, и я беру себя в руки, молясь, чтобы не упасть в обморок. Откуда она знает, чем мы с Уитом занимаемся? Он ни за что не сказал бы ей, насколько порочны наши отношения. Но она его мать.

Может быть, она просто знает.

“Так что развлекайся, будучи его грязной любовницей. Как только он отшвырнет тебя в сторону, Сильви сделает то же самое. Она предана своему брату до крайности.” Ее улыбка жестока, когда она начинает идти, оглядывая меня через плечо, когда проходит мимо. “Желаю вам приятно провести день за покупками с моей дочерью”.

Я поворачиваюсь и смотрю, как она уходит, мои легкие забиты воздухом. Я чувствую, что не могу дышать.

Мой телефон жужжит в заднем кармане джинсов, и я хватаюсь за него, надеясь, что это Уит.

Но это Сильви.

Где ты? Встретимся внизу, машина ждет!

Дрожащими пальцами я набираю ответ.

Я спущусь через минуту.

Она может подождать. Сначала мне нужно кое-что поискать.

34 глава

Уит

“Вытащи меня из этой сделки с Летицией”.

Так я приветствую своего отца, когда вхожу в его кабинет. Ни, привет, пап, ты можешь сделать мне одолжение? Ничего такого случайного, помоги мне разобраться с этим дерьмом.

Я такой же требовательный, как и он.

Август Ланкастер сидит за своим огромным письменным столом, в своем огромном кабинете с великолепным видом. Недавно установленные окна от пола до потолка открыты, пропуская много света, благодаря ясному небу снаружи. Это морозный осенний день, а угроза зимы уже позади. Весь снег, выпавший на прошлой неделе, растаял, как будто его никогда и не было, но он идет.

“Разве ты не должен поговорить об этом со своей матерью?” - небрежно говорит он, откидываясь на спинку стула.

Я останавливаюсь перед большим столом вишневого дерева, упираясь руками в его край. “Она скажет мне ”нет"."

“А что, если я скажу тебе "нет”?"

“Ты был бы более склонен помочь мне, поскольку тебя втянули в ту же чертову сделку, в которую я собираюсь попасть”, - напоминаю я ему.

Моя бабушка выбрала Сильвию Уиттейкер из всех других девочек в частной школе моего отца, когда ему было восемь. Восемь. Моей маме было семь лет, она была на класс младше его и, предположительно, была хорошенькой, как картинка, благодаря хорошим генам ее мамы. Она была чертовски богата благодаря отцовской линии семьи. Даже тогда у нее был хитрый ум и язык, как у гадюки. Однако она скрывала все свои неподобающие черты, и в конце концов, со временем мой отец понял, с кем имеет дело.

И все же он прошел через это. Они поженились в этом самом поместье, в великолепный летний день. Мой отец выглядит ошеломленным на всех фотографиях — мужчине пришлось напиться в стельку, чтобы пройти через это. Моя мать сияла, ее улыбка растянулась от уха до уха. Наконец-то она стала Ланкастером. Ее конечная цель была достигнута в нежном двадцатилетнем возрасте. Их брак был несчастливым с самого начала. Предположительно, она была холодной рыбой. Первые пять лет их брака их редко видели вместе, к большому ее разочарованию. Его отец заставил его вернуться в их общий дом, требуя, чтобы он притворялся, что они счастливая семья, иначе он лишится своего наследства.

Это заняло у них пару лет, но я наконец родился, когда моему отцу было тридцать. Он трахнул ее только потому, что должен был. Ему нужны были наследники, и она могла дать их ему.

Ее мать сдала гинекологическое заключение, точно так же, как это сделала Летиция.

Мы подходим друг другу, но только на бумаге. Как будто мы животные, которых нужно разводить вместе.

Одна только мысль о том, чтобы жениться на ком-то, кого я на самом деле не хочу, и прожить с этим человеком всю оставшуюся жизнь, наполняет меня чертовски сильным беспокойством.

И яростью. Сильной яростью.

“Ланкастеры обязаны производить на свет наследников”. Мой отец произносит это так, как будто это отрепетированная фраза, которую он был вынужден произносить годами.

“Мы не гребаная британская королевская семья”, - выплевываю я. “Предполагаемая монархия Ланкастеров не умрет, если я женюсь на том, кого действительно люблю и хочу быть с кем хочу”.

“Любовь?” Он усмехается. “Тебе всего восемнадцать. Что ты знаешь о любви?”

Он, блядь, не ошибается. Я ни хрена не смыслю в любви, благодаря моей гребаной семье и моей дерьмовой морали.

То, что я был с Саммер прошлой ночью, сбило меня с толку. Впервые я признался в своих чувствах к ней. Не вслух и не ей в лицо, а про себя. Они росли, несмотря на мое сопротивление. Это должно было случиться, учитывая, сколько времени мы проводим вместе. Я мог быть таким жестоким и ужасным, каким хотел, и она это принимала. Казалось, ей это нравилось. Ей нравится быть со мной. Любая другая девушка послала бы меня нахуй, если бы я так с ними разговаривал. Обращался с ними подобным образом.

И это тоже не потому, что Саммер - это пустяк. Она совсем не такая.

Прошлая ночь была осознанием. Эта девушка у меня под кожей. Мы связаны. Черт возьми, у нас один и тот же день рождения. Я не хочу отталкивать ее из-за каких-то обязательств, к которым меня принуждают.

К черту долг. Я хочу жить своей собственной жизнью.

“Я знаю достаточно, чтобы не женитьсяна том, кто мне безразличен”, - наконец говорю я.

“Есть ли кто-то конкретный, кого ты имеешь в виду?” Он приподнимает бровь. Я точно знаю, кого он имеет в виду.

Я сжимаю губы, отказываясь произносить ее имя. Я делаю это не из-за Саммер.

Я делаю это для себя.

“Я уверен, что она милая девушка, полностью готовая сделать все, что ты захочешь”. Острый взгляд, который он посылает в мою сторону, раздражает меня до чертиков. Он, конечно, говорит о Саммер. “Но она не стоит того, чтобы из-за нее бросать все твое будущее”.

“Я не отказываюсь от своего будущего. Я стараюсь быть уверенным, что не попаду в брак по расчету, который сделает меня чертовски несчастным на всю оставшуюся жизнь,” - честно говорю я ему.

Наблюдение за тем, как Саммер общалась с моей семьей вчера вечером за ужином, также открыло мне глаза. Она действительно близка с моей сестрой. Она мирилась с дерьмовым флиртом, который бросал в ее сторону мой отец, и с ледяной холодностью моей матери. Она восприняла все это с едва заметной улыбкой на лице, произведя на меня впечатление.

Летиция тоже общается с моей семьей, но моя мама осыпает ее комплиментами, потому что она сама выбрала ее. Отец делает вид, что ее не существует. Сильви избегает ее любой ценой.

Моя жизнь, мое будущее, которое было выбрано для меня, не имеет никакого чертова смысла. Мне не нужно жениться на Летиции и следить за тем, чтобы семейная родословная была в порядке. Что за куча лошадиного дерьма. Мать относится к нашей родословной так, как будто мы живем в средневековье, и почему, черт возьми, это вообще необходимо?

Это на самом деле... безумие.

“Сядь”, - внезапно требует мой отец.

Я хмуро смотрю на него. ”Я могу стоять“.

”Нет". Его голос холоден. Так же, как и его глаза. “Я сказал, сядь”.

Я делаю, как он требует, гнев свободно течет по моим венам. Я не люблю, когда мне говорят, что делать, и мой старик это знает.

“Ты не собираешься отказываться от тщательно продуманного плана, потому что в последнее время у тебя была очень хорошая киска. Я этого не допущу, ” его голос тверд. Непоколебимый. “Поверь мне. В конечном счете, ее мать не стоила того, чтобы за ней гоняться. Я потерял весь свой брак из-за Джанин. Не теряй голову и не думай, что эта девушка - то, чего ты хочешь. Это не так.”

“Дело не в девушке”, - говорю я. “Это больше о девушке, открывшей мне глаза и заставившей меня понять, что мне не нужно идти тем же путем, что и все Ланкастеры, которые были до меня. Бьюсь об заклад, старина Август первый не позволил своей матери выбрать ему будущую невесту, когда он был ребенком. Держу пари, он жил своей жизнью и делал все, что, черт возьми, хотел. В конце концов он влюбился и женился, как это делают нормальные люди”.

“Мы больше не нормальные люди”, - шутливо говорит он.

“Верно. Мы люди с дерьмовой кучей денег и гребаной кучей драмы, которая к этому прилагается. Это единственное, о чем я могу думать, что делает нас ненормальными людьми”. Я с раздраженным звуком откидываюсь на спинку стула. “Я не хочу жениться на Летиции”.

“Мы не просим тебя жениться на ней сейчас, сынок”.

“Я не хочу жениться на ней ни сейчас, ни через пять лет, ни даже через двадцать лет. Я не люблю ее”, - подчеркиваю я.

“Ты едва знаешь ее”.

“Я знаю достаточно, чтобы не хотеть быть с ней. Я уверен, что она тоже не хочет быть со мной. И если она это делает, то только потому, что ей вбили в голову, что это правильно. Она меня не знает. Возможно, я ее даже не привлекаю.”

“Ты Ланкастер. Поверь мне, ты привлекателен для нее”, - говорит он со смешком.

“Только из-за наших денег”. Я вскакиваю на ноги, давая волю своему раздражению. “Ты относишься к этому как к одной большой шутке, когда мы говорим здесь о моей жизни”.

“А у тебя такая плохая жизнь, нет? О, подожди, у тебя есть все, о чем ты только мог мечтать. Все деньги в мире. Тебе не придется и пальцем пошевелить до конца своей чертовой жизни, и ты беспокоишься о своей будущей невесте? Которая, я мог бы добавить, очень привлекательная молодая женщина, которая будет терпеть всю твою чушь с улыбкой на лице. Твое единственное требование - ты должен трахнуть ее и сделать хорошеньких ланкастерских детишек. Вот и все.” Он хмуро смотрит на меня. “Большое, блядь, дело, сынок. Договорились.”

“Ты сказал мне, что я должен переждать и жениться по любви, только прошлой ночью”, - говорю я слабым голосом, мое будущее мелькает перед моими глазами. Скучное. Холодное. Совсем как у моих родителей.

Он хмурится, как будто пытаясь вспомнить, что он сказал. “Я не помню, чтобы говорил это, и даже если бы я это сказал, я не это имел в виду. Я был пьян.”

“Разве это не тот момент, когда мы наиболее правдивы?” - спрашиваю я, пытаясь за что-то ухватиться. Что угодно, только не моя суровая реальность.

Он вздыхает. “Ты застал меня в уязвимый момент. Любовь - это для дураков. Относись к своему браку как к деловой сделке, и это будет намного проще”. У меня кружится голова. Ни за что, черт возьми. Я не буду этого делать.

“Я. Не. Женюсь. На. Ней, ” говорю я сквозь стиснутые зубы.

Глаза моего отца сужаются, когда он наблюдает за мной. “Только потому, что тебе вчера исполнилось восемнадцать, это не значит, что ты внезапно можешь контролировать каждый свой шаг. У тебя все еще есть обязательства.”

“Например, что? Жениться на совершенно незнакомом человеке, когда я закончу колледж? Для меня это звучит как абсолютная чушь собачья.” Я постукиваю указательным пальцем по своей груди. “У меня есть деньги. Деньги, которые вы не контролируете и к которым не можете прикоснуться. И это тебя бесит, не так ли? Когда тебе исполнилось восемнадцать, все деньги все еще находились под контролем твоего отца. К счастью для меня, моя мать тоже из богатой семьи.”

“Не так богата, как Ланкастер”.

“Какого хрена вообще. Эта песня полностью переигрывается. Я не буду этого делать.” Я поворачиваюсь и направляюсь к двери, слова моего отца заставляют меня похолодеть.

“В конце концов ты женишься на Летиции”, - говорит он. “Нравится тебе это или нет. У тебя нет выбора.”

Я оглядываюсь через плечо. “В этом разница между тобой и мной, папа. Потому что у нас всегда есть выбор. Ты просто не видел своего.”

35 глава

Саммер

“Ты не думаешь, что это слишком?” Я смотрю на свое отражение в зеркале, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Мы в комнате Сильви, готовимся к вечеринке, которую устраивает сегодня вечером один из её соседей.

А под соседями я подразумеваю какое-нибудь гигантское роскошное поместье, подобное этому, и там будут сотни людей, большинство из которых примерно нашего возраста. Будут выпивка и наркотики, и все, без сомнения, выйдет из-под контроля. Сильви вне себя от радости из-за всего потенциала, который есть у этой вечеринки сегодня вечером.

Потенциальная драма, я уверена.

И одна вещь, которую принесет это платье - это серьезная драма.

“Ты в безопасности”, - успокаивающе говорит Сильви, вставая рядом со мной, чтобы мы обе могли смотреть в зеркало.

“Оно очень короткое”.

“У тебя длинные ноги. В этом платье они выглядят еще длиннее.” Она ухмыляется. “По крайней мере, твои сиськи не болтаются”.

“Правильно, потому что вместо этого вся спина открыта. Ничего особенного.” Я отворачиваюсь в сторону, впиваясь зубами в нижнюю губу, когда рассматриваю себя в этом платье. Одно неверное движение, и я обнажу боковую грудь. Мой взгляд встречается с взглядом Сильви в зеркале. “Это слишком много, тебе не кажется? Я хочу произвести хорошее впечатление”.

“Все девушки будут носить слишком короткие платья, или их сиськи будут вываливаться из топа”, - говорит Сильви, закатывая глаза. “Не беспокойся об этом. Кроме того, на кого ты там должна произвести впечатление?”

Ей легко говорить. Она выросла в этой атмосфере, с этими людьми. Ее положение в обществе и среди друзей прочно. Я? Я девушка, которую никто не знает. Как только они точно выяснят, кто я такая, они будут шокированы, увидев, что я тусуюсь с Ланкастерами.

Но я та, кто также купила это выгоревшее черное бархатное платье с рисунком, думая, что это хороший выбор. Хотя, когда мы были в магазине, мне казалось, что это правильная покупка, теперь я волнуюсь.

Слишком поздно для этого, я думаю. Мы заканчиваем готовиться. Платье Сильви из темно-бордового бархата, облегающее, как и мое, но с бретельками-спагетти и глубоким вырезом. Мои сиськи на самом деле вывалились бы из этого платья, но Сильви меньше меня и прекрасно справляется с этим. Я завиваю ее волосы, а затем она выпрямляет мои, и мы обе наносим густой макияж на глаза, с большим количеством темной подводки и теней.

“Выбираю сексуальный дымчатый образ”, - говорит Сильви, закрывая глаза и доставая подводку для губ телесного цвета от Chanel. “Только губы бледные, иначе будет слишком”.

Я следую ее примеру, нанося светло-розовый блеск для губ на свои поджатые губы, прежде чем проверить готовый продукт.

Неплохо, думаю я, осматривая себя.

“Ты выглядишь потрясающе”, - говорит мне Сильви искренним голосом.

“Ты тоже”, - говорю я.

“Все парни на вечеринке сойдут с ума, когда увидят тебя. Они любят свежее мясо,” - продолжает она, заставляя меня нервно рассмеяться.

“Я не знала об этом”. Я тереблю подол своего платья, чувствуя себя неловко из-за того, что меня назвали свежим мясом. И есть только один мальчик, который меня интересует. “Уит пойдет с нами сегодня вечером?”

“Он так и сказал”, - скучающим тоном отвечает Сильви. Она даже не смотрит на меня. “Я отправила ему сообщение ранее”.

Я не видела Уита весь день. Даже мельком не видела его. После того, что произошло прошлой ночью, мне кажется, что между нами произошел серьезный сдвиг. Например, может быть, мы могли бы признать, что мы…

Вместе. С другой стороны, после того, как я не видела его целый день, я теперь совершенно неуверенна и раздражена своей неуверенностью. Или я просто слишком много думаю о наших так называемых отношениях в первую очередь. На самом деле у нас нет никаких отношений. Он просто использует меня по какой-то причине. Хотя я определенно знаю, что это не имеет никакого отношения к моему дневнику или мести моей семье из-за романа моей матери с его отцом.

Это касается нас. И как нас тянет друг к другу, несмотря ни на что.

“Мы должны идти”, - говорит Сильви, прерывая мои мысли. ”Уже почти девять".

“Когда началась вечеринка?” У нас был поздний обед, и я должна была быть голодна, но нервы убили эту атмосферу.

”В восемь, но никто не приходит вовремя". Сильви хватает свой телефон и отправляет кому-то сообщение, почти сразу получая ответ. “Уит говорит, что он тоже готов. Мы встретимся с ним внизу.”

Нервы теперь угрожают поглотить меня целиком.

“Могу я оставить свои вещи здесь?” Я машу рукой в сторону своей косметички и телефона, лежащего рядом с ней.

Сильви хмурится. “Ты не берешь свой телефон?”

“Где бы я его хранила?” Я указываю на себя. Это напоминает мне о нашем разговоре на Хэллоуин, который не был для меня хорошей ночью.

Я запихиваю все эти неприятные воспоминания в дальние уголки своего мозга.

“Это правда. Я тоже оставлю свой телефон.”

Мы выходим из ее комнаты, и Сильви хватает меня за руку, прежде чем мы идем по коридору, останавливая меня. “Спенс может появиться сегодня вечером”.

Я приподнимаю бровь. “Твой Спенс?”

Сильви хмурится. “Он не мой. Он не принадлежит мне”.

“Верно, он просто безумно влюблен в тебя и умирает от желания быть с тобой”, - поддразниваю я.

Ее хмурый взгляд исчезает, сменяясь лукавой улыбкой. “Думаешь, ему понравится платье?”

“Ему это чертовски понравится”, - твердо говорю я, когда мы подходим к лестнице.

Мы останавливаемся наверху лестницы, и я вижу Уита, стоящего в фойе, ожидающего нас с нетерпеливым выражением на красивом лице.

При первом взгляде на него у меня перехватывает дыхание. Одет в черный костюм, который сидит на нем идеально, без галстука, бледно-серая рубашка расстегнута у шеи. Он хмурится, набирая что-то на своем телефоне, поднимает взгляд, когда слышит стук наших каблуков по мраморному полу.

“Дорогой брат, мы готовы”, - объявляет Сильви, слегка подталкивая меня, так что у меня нет выбора, кроме как спуститься по ступенькам первой, в одиночку.

Взгляд Уита не отрывается от меня, пока я спускаюсь по лестнице. Туфли на шпильках, которые я ношу, высокие, но каким-то образом я сохраняю равновесие и подхожу к нему со слабой улыбкой на лице, борясь с нервами, от которых у меня сводит живот.

“Привет,” - бормочу я.

Он хмурится, его голос низкий, когда он спрашивает: “Что, черт возьми, на тебе надето?”

Его тон заставляет меня замереть, и мы смотрим друг на друга, пока Сильви спускается по лестнице.

“Тебе это не нравится?” - шепчу я, как только она приближается.

“Мы обсудим это позже”, - огрызается он, подходя к сестре и предлагая ей руку. “Пойдем, Сил”. Я следую за ними, стараясь не обращать внимания на волну разочарования, угрожающую захлестнуть меня. Почему он заставляет меня чувствовать себя так? Как будто все, что я делаю, это совершаю ошибки каждый раз, когда нахожусь в его присутствии? Это сводит с ума. Он сводит с ума.

Мы забираемся на заднее сиденье городской машины, мы втроем занимаем пассажирское сиденье, а я между ними. Я прижимаюсь к Уиту, впитывая его тепло, и мне жаль, что я не могу прислониться к нему. Умоляю его сказать мне, где я ошиблась в выборе платья.

Я была уверена, что ему это понравится.

Он прижимается своим бедром к моему на протяжении всей поездки, его тепло проникает в меня и делает мою кровь горячей. Сильви болтает без умолку, не обращая внимания на спокойный взгляд Уита и мой. Напряжение между нами нарастает. Всё выше и выше. Пока я едва могу дышать.

Через несколько минут мы подъезжаем к великолепному поместью, и Сильви тянется к ручке дверцы, чтобы выйти из машины.

“Мы выйдем через минуту”, - говорит ей Уит, хватая меня за руку, чтобы я не перекатилась через сиденье и не выскочила из машины.

Сильви вылезает, поворачивается, чтобы наклониться и заглянуть в машину, наблюдая за нами, нахмурившись. “Если ты так говоришь”.

Она закрывает дверь, в машине тихо, если не считать моего прерывистого дыхания. Окно для уединения плотно закрыто, так что водитель понятия не имеет, что мы делаем, и когда я случайно бросаю взгляд на Уита, я обнаруживаю, что он уже наблюдает за мной с этим вездесущим хмурым выражением на его слишком красивом лице.

“Ты показываешь слишком много кожи”, - говорит он, переходя сразу к делу.

Облегчение переполняет меня. Я думала, он сердится на меня. И я не думаю, что смогу это вынести. Не после того, что мы пережили вместе прошлой ночью.“Я довольно хорошо прикрыта”, - протестую я, и он взглядом останавливает меня.

“Не здесь”. Он просовывает руку мне за спину, его ладонь прижимается к моей обнаженной спине. “И определенно не здесь”. Он касается моего бедра, кончики его пальцев скользят под подол моего платья. Тихий вздох вырывается у меня, когда он скользит рукой по внутренней стороне моего бедра. “На тебе тоже нет трусиков”.

“Я... я не могла. Я не хотела, чтобы были видны линии трусиков. - Я закрываю глаза, когда его пальцы нежно касаются места между моих ног. “Никто не узнает”.

“Я узнаю”. Он гладит меня, его пальцы погружаются между моими нижними губами, не находя ничего, кроме жидкого тепла. “Черт возьми, Сэвидж. Ты промокла насквозь.”

Я раздвинула ноги, благодарная эластичному материалу платья. “Не останавливайся”, - бормочу я, откидывая голову назад, пока он продолжает гладить меня. Влажные звуки достигают моих ушей, и я не смущаюсь. Нисколько.

Я возбуждена. До боли. Я скучала по нему. Просто от того, что он смотрит на меня, моя кожа горит. То, как он смотрел на меня, когда я спускалась по лестнице, чуть не погубило меня.

И теперь он здесь, гладит меня, как будто я принадлежу ему. Приказывает мне.

Что он и делает.

“Ты наденешь это платье для меня?” - спрашивает он глубоким голосом. Урчание в груди. Он вводит в меня палец, и мой рот приоткрывается, когда он глубоко поглаживает меня. "Хм? Ты купила это для меня сегодня?”

Я киваю, стон покидает меня, когда он добавляет еще один палец к первому. “Тебе оно нравится?”

“Я, блядь, ненавижу его. Я не хочу, чтобыкто-то еще видел тебя в этом”. Он трахает меня пальцем, его большой палец прижимается к моему клитору, когда он сводит меня с ума своими ищущими пальцами. Я держу его за руку, как бесстыдная девчонка, которой я и являюсь, ища освобождения, которое, я знаю, он собирается мне дать.

“Никто не прикоснется ко мне сегодня вечером”, - говорю я ему, беря его за запястье, чтобы я могла прижать его к себе. “Я им не позволю”.

“Ты чертовски права, они этого не сделают. Но они будут смотреть на тебя. Они все увидят, какая ты чертовски великолепная.” Он наклоняется, его рот прямо над моим. “Ты хочешь, чтобы они смотрели на тебя, не так ли?”

Я приоткрываю глаза и нахожу его ледяной взгляд на своем, в синих глубинах вспыхивает жар. “Меня не волнует, что кто-то еще увидит меня”.

“Правда”. Его голос полон сомнения, и я ненавижу это.

“Только ты”. Я касаюсь его лица. Провожу пальцами по его щеке, мое прикосновение нежное.

Он отводит голову от моих пальцев и убирает руку с моей киски. Я буквально кричу от потери, изнывая от желания. Торопливыми движениями он расстегивает ремень, расстегивает брюки и спускает их вместе с боксерами вниз по ногам, пока они не собираются лужицей вокруг лодыжек. Я смотрю, как он обхватывает пальцами свой ствол и начинает поглаживать.

“Иди сюда”, - требует он, и я иду к нему, падая на колени на пол машины, внезапно испытывая жадность к нему. Прожорливость. Я обхватываю губами головку его члена и заглатываю его как можно больше, прежде чем отпустить, высовывая язык, чтобы облизать его жилистую длину. Он не отводит взгляда, пока я сосу и облизываю, обводя языком расширяющуюся головку, слизывая вытекающую с кончика преякулят. “Трахни меня”, - говорит он, его пальцы крепко сжимают мои волосы, его взгляд не отрывается от моего рта и того, что я могу с ним сделать. “Соси его”.

Я глубоко засасываю его. Так глубоко, как только смогу. Он приподнимает бедра, его головка ударяется о заднюю стенку моего горла, и я все равно принимаю это. Я отталкиваю его руку и обхватываю пальцами основание, направляя его, сохраняя свой ритм, покачиваясь вверх и вниз на его члене.

Все его тело быстро напрягается, и я знаю, что ему не потребуется много времени, чтобы кончить.

Но он вырывается из моего рта, наше прерывистое дыхание наполняет запотевшее пространство машины, пока мы смотрим друг на друга.

Не говоря ни слова, я забираюсь на него сверху, оседлав его бедра, прежде чем погрузиться на его толстый член.

Наши стоны смешиваются в воздухе, когда я начинаю скакать на нем. Он обхватывает меня руками, так что они ложатся на мою голую задницу, направляя меня, удерживая меня. Я наклоняюсь к нему, прижимаясь губами к его рту, растворяясь в его восхитительном поцелуе. Наши языки танцуют, низкий стон звучит в моем горле. Это то, чего мне не хватало весь день. Быть с ним. Чувствовать его внутри себя. Я хочу его все время.

Каждую минуту.

Мы долго не протянем. Мы оба слишком взвинчены. Я падаю первой, с головой погружаясь в свой оргазм, дрожь охватывает меня, мои внутренние стенки выдавливают оргазм прямо из него. Он быстро падает, его рот на моей шее, его руки все еще сжимают мою задницу, разминая мою плоть, когда он прижимает меня к себе и с дрожью изливается вменя.

Я прижимаю его к себе, пока мы переводим дыхание, его лицо прижимается к моей шее, его член все еще внутри меня. Пока, наконец, мы не отстраняемся друг от друга, и я не сдвигаюсь в сторону, чтобы сесть на сиденье рядом с ним.

“Держи меня внутри себя”, - говорит он, хватая мою руку и прижимая ее к моей киске, прежде чем отпустить меня.

Я чувствую, как его сперма капает на мои пальцы и я поднимаю свои бедра, пытаясь удержать ее внутри себя, но это бесполезно.

“Это... невозможно”, - говорю я, наблюдая, как он подтягивается и застегивается обратно. Он проводит пальцами по волосам, посылая мне взгляд.

”Нет ничего невозможного, если ты хочешь этого достаточно сильно", - шепчет он, наклоняя голову, чтобы его рот касался моего, когда он говорит. “Я хочу смотреть, как ты ходишь по вечеринке сегодня вечером, и знать, что моя сперма стекает по внутренней стороне твоих бедер. Я хочу, чтобы люди чувствовали это на тебе, когда ты останавливаешься и разговариваешь с ними. Я хочу, чтобы люди знали, что тебя только что трахнули, и ты принадлежишь кому-то другому. Мне. Ты понимаешь?”

Просто я так снова хочу его. Как он это делает? Всего несколькими словами?

Его рука поднимается, чтобы схватить меня за подбородок, его пальцы сжимаются, когда он заставляет меня посмотреть на него. “Понимаешь?”

Я киваю, мое сердце тяжело бьется в груди, когда я шепчу: “Да”.

"Хорошо." Он целует меня, и это мягко, сладко и совершенно не похоже на наши обычные поцелуи. Я хочу, чтобы он целовал меня так вечно. “Вылезай из машины”.

Я делаю, как он говорит, всегда хорошая девочка для Уита. Я вылезаю из машины, чувствуя безошибочное ощущение его спермы, вытекающей из моего тела и покрывающей внутреннюю сторону моих бедер. Я ничего с этим не делаю. Вместо этого я поднимаюсь по ступенькам, слегка покачивая бедрами, зная, что Уит стоит прямо за мной и все время смотрит на меня.

Надеюсь, ему это понравится. Даже больше? Надеюсь, он почувствует на мне свой запах.

Он пометил меня. Как будто я - его территория.

И я не возражаю. Ни капельки.

36 глава

Уит

Я в жопе. Я не знаю, когда это произошло и даже как именно, но я так сильно переживаю из-за этой девушки. Я даже больше не знаю, что с собой делать. Или с ней.

Вечеринка в полном разгаре, дом битком набит людьми, большинство из которых я знаю или, по крайней мере, слышал. Все присутствующие здесь сегодня примерно моего возраста или чуть старше. Не думаю, что среди присутствующих есть хоть один человек старше тридцати.

Это означает, что повсюду есть пьяные подростки, открыто употребляющие наркотики. Проходя мимо тупых, зависая над зеркалом, нюхая кокаин — как их там, в восьмидесятых, — и, клянусь гребаным Богом, я увидел небольшую группу в тени, они колятся.

Стереотипы существуют не просто так. Мы определенно богатые дети со слишком большим количеством фальшивых друзей, как говорит Фрэнк Оушен в своей эпической песне.

“Уит”.

Я поворачиваюсь и вижу приближающегося ко мне Спенсера с широкой улыбкой на лице, его глаза остекленели. Он либо пьян, либо под кайфом, а может, и то и другое вместе.

“Что случилось?” Я спрашиваю его. “Я думал, ты в городе на неделю”.

“Узнал о вечеринке Лейтона и должен был прийти”. Спенс пожимает плечами.

Лейтон Майклс. Самая горячая девушка из Ньюпорта. Окончила Ланкастер в прошлом году. Да, я трахнул ее. Но только один раз. Она держит свою киску взаперти большую часть времени, и честно?

В этом нет ничего особенного.

“У тебя такие чувства к Лейтон, что тебе пришлось сразу же примчаться?” - спрашиваю я, поднимая брови. У кого такого не было хоть раз в жизни?

“Нет. Мне было скучно. Знал, что вы все будете здесь сегодня вечером”, - говорит Спенсер, оглядывая огромную гостиную, в которой мы сейчас стоим. “Ты уже заметил Дина?”

“Я его не видел, но я только что приехал”. После хорошего траха Саммер на заднем сиденье машины.

Я все еще чувствую ее запах. Ее вкус. Ощущение ее киски, сжимающей мой член, Господи. Я не могу насытиться ею.

Это вызывает беспокойство.“Твоя сестра здесь?” Он изо всех сил старается говорить небрежным тоном, но я знаю правду.

Спенсер хорошо относится к Сильви, и я думаю, что она чувствует то же самое по отношению к нему. И хотя я не на сто процентов одобряю эти отношения, я не могу помешать ей добиваться того, чего она хочет.

Однако я могу пригрозить Спенсеру, чтобы он обращался с ней правильно, что он уже делает. Он отшивает меня каждый раз, когда я поднимаю эту тему, и он, пожалуй, единственный, кому это сошло с рук.

Поэтому я оставляю эту тему в покое. Сильви - большая девочка. Я смирился с мыслью о том, что она и Спенсер вместе. Но если этот мудак разобьет ей сердце?

Я, блядь, уничтожу его, и он это знает.

“Она здесь”, - весело говорю я, оглядываясь вокруг, пытаясь разглядеть ее белокурую головку. “Хотя не уверен, где именно. Она, наверное, с Саммер.”

“Сэвидж?” Он вопросительно смотрит на меня, и я киваю. “Какого хрена она здесь делает?”

“Сильви взяла Сэвидж с собой на День благодарения в качестве партнера по играм”, - отвечаю я.

“Больше похоже на твое свидание. Или игрушку, ” говорит Спенсер со смешком. Она исчезает, когда я посылаю ему неприязненный взгляд. “Что? Это правда. Мы все знаем, что ты трахаешься с ней.”

“Да,” - признаюсь я, шокированный тем, что сказал это вслух. “Но это никого не касается, кроме нас”.

“Мне все равно, что ты с ней сделаешь. Мне это не интересно, так что займись этим”, - говорит Спенс.

“Тебе лучше не интересоваться”, - говорю я, моя угроза слабая. “Ты видел, что случилось с Брайаном”.

“Верно, и Эллиотом. Он был частью нашей группы друзей, чувак”, - говорит Спенс. ”Он был настолько близок к тебе, насколько мог“.

”Он был мудаком, который прыгнул на мою задницу", - напоминаю я Спенсу, который достаточно умен, чтобы заткнуться. ”Не защищай его“.

”Надеюсь, эта киска того стоит". Спенс качает головой. “Мне нужно выпить. Увидимся позже?”

“Конечно”. Я смотрю ему вслед, не заботясь о том, что он ушел. Моя голова слишком забита мыслями о Саммер и о том, что я для нее сделал. Что она сделала для меня. Что у меня еще есть на нее.

Как тот дурацкий гребаный дневник, на который мне больше наплевать. Я должен вернуть ей его. Что, если он попадет не в те руки? Из того, что я видел, ее самый большой секрет - это отношения между ней и Йетисом.

Что в некотором роде хреново, но я не могу осуждать ее за это. Я натворил в своей жизни немало глупостей, как и она.

Может быть, именно поэтому мы так—идеальны вместе. Потому что так оно и есть. Я могу это признать. Я в полном дерьме, и она тоже. Я груб с ней, и девушке это нравится. Она получает от этого удовольствие. Я называю ее шлюшкой, и она воспринимает это как комплимент.

Но она моя шлюшка. Только моя.

Я прохожу по похожей на пещеру комнате, останавливаясь, чтобы поговорить с людьми, которых я знаю, смутно или нет. Девушки улыбаются и флиртуют, но я продолжаю двигаться. Мне это неинтересно, мои мысли заняты только одной женщиной, которая сегодня здесь.

Где, черт возьми, она вообще?

Я обыскиваю нижний этаж дома, где проходит вечеринка. Из каждой отдельной комнаты высыпают люди. Задерживаюсь в коридоре, ведущем в частное крыло. Так много смеха, еды и выпивки. Я чувствую себя так, словно стою один среди завсегдатаев вечеринок. Наблюдатель, который не может участвовать.

Мои мысли где угодно, только не здесь. Я думаю о недавнем разговоре между мной и моим отцом. Это не значит, что я хочу остаться с Саммер навсегда — черт, я не знаю, чего я хочу, — но пребывание с ней заставило меня понять, что я тоже не хочу закончить так, как мои родители. Скучающий и несчастный, и в поисках чего-то другого с кем-то другим. К черту это. Я просто никогда неженюсь.

”Уиттакер!" - говорит хозяйка, когда замечает меня, отделяясь от группы женщин, чтобы подойти ко мне с широкой улыбкой на ее красивом лице. ”Я не ожидала, что ты придешь“.

”У тебя самая крутая вечеринка на каникулах", - говорю я ей, когда она быстро обнимает меня. “Почему бы мне не быть здесь?”

“Я должна была догадаться”. Лейтон отступает назад, чтобы впустить меня. “Я видела твою сестру несколько минут назад. Она выглядит... худой.”

“У нее были некоторые проблемы со здоровьем”. Я говорю расплывчато, потому что это не касается Лейтон, и, кроме того, проблемы Сильви неоднозначны. Я не понимаю, что с ней происходит, и Сильви почти не говорит об этом, кроме того, что говорит мне, что она скоро умрет.

“Она сказала мне, что смотрит на свои последние дни, и я цитирую”. Лейтон выглядит удивленной. Я уверен, что она не верит Сильви.

На самом деле я тоже не знаю, хотя, наверное, должен был бы. Но она всегда была очарована смертью, еще с тех пор, как была маленьким ребенком. В последнее время она говорит, что будет жить быстро и умрет молодой.

Разве мы все не могли бы заявить об этом? Каждый человек в этом гребаном поместье живет быстро и может умереть молодым.

“Не слушай ее”, - говорю я пренебрежительно, не желая говорить о своей сестре. “Как дела?”

“Великолепно. Гарвард был... потрясающим.” Она улыбается. Ее папа пожертвовал четверть миллиона долларов знаменитому учреждению, так что, конечно, она поступила. “Куда ты подал заявление?”

“Несколько колледжей”, - говорю я и оставляю все как есть. Я не хочу обсуждать свой выбор, потому что не хочу сглазить себя. Что, если я не попаду туда?

Что, черт возьми, я несу? Я попаду туда, куда захочу. Я гребаный Ланкастер. И если мои оценки будут недостаточно хороши, тогда я куплю себе место.

“Несколько колледжей”, - легко говорит она, передразнивая меня. “Как скажешь, Уит. Я уверена, что ты закончишь в Гарварде. Со мной.”

“Кто сказал, что я хочу поступить в Гарвард?” Я бы предпочел поступить в колледж где-нибудь на западном побережье. Стэнфорд - мой первый колледж, который я выбрал, а Американский университет находится на втором месте.

“Мы могли бы стать золотой парой в кампусе”. Она делает шаг ближе, потираясь своим телом о мое. “Мы всегда хорошо ладили друг с другом”.

О чем, черт возьми, она говорит? Мы флиртовали целый год и один раз трахнулись. Она приложила слишком много усилий за очень малую отдачу. Нет, спасибо.

Оглядевшись, чтобы убедиться, что нас никто не видит, я кладу руку ей на поясницу и наклоняюсь, чтобы прошептать: “У меня уже есть кое-кто”.

Лейтон смеется, звук звенящий и легкий. Как будто я большой старый шутник. “Если ты имеешь в виду Летицию, пожалуйста. Эта девушка будет сидеть и ждать твоего часа годами. Ее родители до смерти хотят, чтобы ты женился на ней. Она сделает все возможное, чтобы сделать их счастливыми.”

“Ты действительно знаешь Летицию?” - спрашиваю я, приподнимая бровь.

Ее улыбка лукавая. “Дорогой, Летиция здесь. Накачалась кокаином в моей ванной наверху.”

Я чертовски сбит с толку. “Летиция употребляет кокаин?”

Лейтон смеется. “Она употребляет больше, чем кокаин, если ты хочешь, чтобы я была честна. Но можно подумать, что ты уже знаешь, учитывая, что она твоя будущая невеста.”

“Больше нет”, - признаюсь я, ненавидя себя за то, что сказал это в тот момент, когда слова покидают меня.

У Лейтон длинный язык. Она всем расскажет.

“О, правда? А Летиция знает об этом?”

“Нет, и я был бы признателен, если бы ты не говорила ей”. Я поглаживаю ее спину, прежде чем опустить руку. “Будь другом, хорошо?”

“Другом? Я бы никогда не назвала нас так, Уит. Любовники? Вкратце, да. Но друзья? Нет. ” Она подходит ближе. “Но я умею хранить секреты. Если ты хочешь улизнуть и... наверстать упущенное.”Я даже не испытываю искушения. Последнее, чего я хочу, - это оказаться пойманным в сети Лейтон. Девушка великолепна, но ядовита.

“Придется отказаться”, - говорю я ей.

“Упс. Тогда я не уверена что смогу сохранить твой секрет.” Она смотрит на меня глазами лани, ее блестящие губы надуты. “Возможно, придется пойти проверить Летицию прямо сейчас. Я уверена, что она нуждается в утешении, поскольку ее будущее внезапно отняли у нее.”

Она начинает уходить, но я хватаю ее за руку, останавливая. ”Помоги другу выбраться".

“Ты помогаешь другу”, - бросает она мне в ответ, вырывая свою руку из моей хватки. “Давай. В память о старых временах.”

“Как я уже сказал, Лейтон. У меня есть кое-кто,” - напоминаю я ей, еще раз осматривая окрестности.

Но Саммер нигде не найти.

“Когда это тебя останавливало раньше, хм?” Она снова прижимается ко мне, ее руки опускаются на мою рубашку спереди, ее пальцы гладят мою грудь. “Пойдем в мою комнату. Я помню, что ты был необычайно талантлив со своим языком.”

“Я не буду есть твою киску”, - говорю я ей категорично, что только заставляет ее смеяться еще сильнее.

“Боже, Уит. Проведи небольшой урок.” Она выпрямляется, протягивает руку и проводит пальцами по моей челюсти. "Отлично. Может быть, я не хочу, чтобы ты ел мою киску. Может быть, я хочу, чтобы ты трахнул меня у стены. Я также помню, что тебе всегда нравилось немного грубовато.”

Внизу ничего не происходит, несмотря на ее предложения. Я мог бы отвести эту девушку в ближайшую пустую комнату с замком и выебать из нее все дерьмо. Год назад я бы так и сделал, не задавая лишних вопросов. Черт возьми, полгода назад я бы так и сделал.

Но сейчас я не могу. Я не буду изменять Саммер.

Иисус, послушай меня. Мы не вместе, но я не могу вынести мысли о том, чтобы быть с кем-то другим. Хуже?

Мне совершенно невыносима мысль о том, что Саммер будет с кем-то другим. Просто представляя ее с другим парнем, мне хочется разорвать что-нибудь на части. А именно безликий парень, с которым она могла бы быть.

Очевидно, у меня есть проблемы. Все они имеют отношение к прекрасной, неотразимой Саммер.

“Что скажешь, Уит?” Лейтон мурлычет, прижимаясь ко мне. “Ты в деле? Это будет наш маленький секрет.”

Я кладу руку ей на талию, собираясь отодвинуть ее от себя, когда что-то привлекает мое внимание. Больше похоже на кого-то.

Саммер. Стоящая всего в нескольких футах от меня. Смотрит на меня грустными глазами.

Как раз перед тем, как она поворачивается и убегает.

37 глава

Саммер

Я даже не знаю, куда я иду в этом гигантском, безвкусном доме, но я знаю, что мне нужно уйти далеко-далеко от Уита, после того, что я только что увидела.

Уит, завернутый в девушку. Лейтон Майклс, которая, так уж случилось, является владельцем упомянутого безвкусного дома. Она сногсшибательна. Учится в Гарварде. У нее огромное количество подписчиков в социальных сетях, и ее можно увидеть на всех ведущих показах мод. Она безупречно одевается и имеет тщательно продуманный имидж. Она становится лучше меня не по дням, а по часам.

Как будто... я даже не могу соревноваться.

Я торопливо поднимаюсь по задней лестнице, мои каблуки громко стучат по мраморным ступеням, но мне все равно.

Я уверена, что он очень быстро перестал преследовать меня. Почему это имеет значение?

Почему я так важна? Я не. Хотя, я уверена, что нет.

Я нахожу закрытую дверь и проверяю ручку, с легкостью протискиваясь внутрь. Я провожу рукой по стене, пока не нахожу выключатель, включаю его и обнаруживаю, что нахожусь в невзрачной спальне. Здесь буквально есть кровать, комод и единственная прикроватная тумбочка с лампой. Это оно. Это выглядит как чертова тюремная камера по сравнению с роскошью, которую я видела в этом доме.

Вероятно, комната для кого-то из персонала. Грубо с моей стороны так думать, но, скорее всего, это правда. У таких богатых людей, как семья Лейтон Майклз, много персонала, и они не предлагают им особой роскоши.

Я падаю на край кровати и вытираю глаза тыльной стороной ладони, смахивая слезы. Почему я вообще плачу? Я знала, что рано или поздно это произойдет. Он всегда намекал, что не может быть верным. О, он ожидал, что я даже не посмотрю в сторону другого парня, но он мог трахать кого хотел.

Похоже, он наконец-то нашел кого-то другого.

Снова наворачиваются слезы, и я закрываю лицо руками. После того, что случилось прошлой ночью. Ранее. Наверное, я ожидала большего, что глупо с моей стороны, учитывая, что на самом деле ничего не произошло. Не было никаких признаний в любви или даже заботы. Ничего подобного, потому что я для него ничего не значу. Не так. Я идиотка. Глупо было думать, что я смогу вписаться в общество этих людей.

Громко шмыгая носом, я опускаю руки.

Вытираю слезы, прежде чем вытираю влажные руки о одеяло, на котором сижу. Я оглядываю комнату, жалея, что у меня нет телефона, чтобы я могла написать Сильви или еще лучше вызвать Uber и убираться отсюда.

Но куда мне идти? Я не хочу возвращаться в поместье Ланкастеров, но у меня нет выбора.

Жаль, что я не могу найти Сильви. Ранее, когда подошел Спенсер, и я увидела выражение ее лица, когда она увидела его, я решила дать им немного уединения. И отправилась на поиски Уита. Я нашла его.

С красивой девушкой, обвивающей его со всех сторон, готовой поглотить его целиком. Он тоже не отталкивал ее. Он смотрел на нее с почти умоляющим выражением лица, и в последнюю секунду он поднял глаза, его взгляд встретился с моим. Я видела там шок. И чувство вины.

Моё терпение лопнуло.

Он хуже всех. Серьезно, почему я думала, что он может быть верным? У него нет причин для этого. Я для него никто. В то время как он стал для меня всем.

Я ненавижу себя за то, что так сильно забочусь о нем. Я действительно, действительно хочу.

Вздохнув, я поднимаюсь на ноги и направляюсь к двери, медленно открываю ее и выглядываю наружу, чтобы посмотреть, есть ли кто-нибудь в коридоре. Когда путь свободен, я выхожу из комнаты и осторожно закрываю дверь, оглядываясь направо, чтобы увидеть, как кто-то выходит из соседней комнаты. Я полностью останавливаюсь, мое сердце бешено колотится из-за того, что меня поймали.

Парнем, который выглядит примерно моего возраста или чуть старше, с любопытным выражением на лице, когда он замечает меня. Темные, длинные волосы. Пухлые губы. Модные черные очки. Он одет в темно-синие, жесткие на вид джинсы и твидовый пиджак, наброшенный поверх черной рубашки поло. Ужасная мода. Только тот, кому на все наплевать и кто очень богат, может носить что-то настолько ужасное.”О, разве тебе не грустно, маленькая красавица?" он мурлычет, когда замечает меня. “Как тебя зовут?”

Я делаю шаг назад, прижимаясь к двери. Желая, чтобы я могла исчезнуть. “Кто ты такой?”

“Я спросил первым”, - вежливо говорит он, приближаясь.

Я настороженно наблюдаю за ним, совершенно не доверяя. Я выпила только одну рюмку раньше, так что я определенно не пьяна. И я отказываюсь ставить себя в ситуацию, подобную той, с которой я столкнулась на Хэллоуин. Моя защита полностью включена, и в моей голове завывают сирены, когда я остаюсь наедине с совершенно незнакомым человеком.

“Я заблудилась", - вот что я говорю со слабой улыбкой. “Я думаю, что меня запутали. Этот дом такой большой.”

“Легко потеряться, если ты с ним не знаком”. Он прислоняется к стене прямо передо мной, его пристальный взгляд скользит по мне с головы до ног. “Я не узнаю тебя, и я знаю всех на этих дерьмовых вечеринках, которые устраивает моя сестра”.

Вот дерьмо. Я действительно знаю, кто этот парень. Это Монтгомери Майклс четвертый. Монти Майклс блестящ и учится в Массачусетском технологическом институте. Я думаю, он сейчас на последнем курсе колледжа? Немного эксцентричный, судя по тому, что я слышала.

Не то чтобы я лично его знала.

“Это твой дом?” - спрашиваю я, чувствуя себя идиоткой.

“Поправка. Это дом моих родителей. Я просто случайно живу здесь время от времени.” Он улыбается, и это дружелюбно. Совсем не угрожающий. “Скажи мне свое имя”.

“Саммер,” - признаю я.

“Нравится лето?”

Я киваю и шмыгаю носом, волна эмоций захлестывает меня, ослабляя мою защиту.

“О нет. Не начинай плакать. Я не знаю, что делать с эмоциональными девушками”, - говорит он в панике.

“Разве у тебя нет двух сестер?” - спрашиваю я, вытирая слезы, бегущие по моему лицу.

"Есть. И я избегаю их любой ценой”, - говорит он так серьезно, что я не могу удержаться от смеха, что, в свою очередь, вызывает у него улыбку. “Пожалуйста, не плачь. Почему ты грустишь?”

У меня вырывается смех, хотя он больше похож на плач. “Что же еще? Парень.”

Он хмурится. “Парни - это хуже всего. Но я люблю их. Не так ли?”

“Я полагаю”. Союзник, думаю я про себя, созерцая его, отмечая искренность в его взгляде, то, как он так сосредоточен на мне. Как будто я что-то значу для него, что глупо. Мы практически незнакомы. ”Почему ты вернулся сюда, а не на вечеринку?"

“Я ненавижу вечеринки. Я больше люблю общаться один на один”, - признается он.

Моя улыбка слаба. “То же самое”.

“Скажи мне. Какой парень тебя расстроил? ” мягко спрашивает он.

Я могу сказать, что ему искренне любопытно. Это видно по тому, как он смотрит на меня, как будто хочет решить мои проблемы. Или, может быть, я слишком много вкладываю в этот разговор, я не знаю.

Все, что я знаю, это то, что он - первое дружелюбное лицо, которое я вижу за последнее время, и я хочу признаться ему во всех своих глубоких, темных секретах.

“Возможно, ты его не знаешь... “ - Мой голос срывается.

“Я знаю почти всех в этом доме. И в настоящее время здесь находятся сотни людей. Хотя, полагаю, я тебя не знаю.” Он насмешливо хмурится на меня. “Скажи мне. С кем ты пришла?”

“Сильви Ланкастер,” - отвечаю я.

Все его лицо светится. “Люблю ее. Ее великолепный брат тоже здесь? Боже, этот парень восхитителен. Такая тонкая костная структура.”

Я киваю, моя нижняя губа дрожит.

“Пожалуйста, не говори мне, что это он разбил твое сердце”. Он хмурится.

Одинокая слеза скатывается из уголка моего глаза, и я смахиваю ее.

“Тебе не нужно отвечать”. Он вздыхает. “Уит Ланкастер просто божественен. Но он также и абсолютно худший”.

”Ужасный", “ соглашаюсь я с небольшой заминкой.

“Хотя и великолепный. Эти глаза. Скулы. Слегка зловещее выражение всегда на его лице, как будто он замышляет твою смерть, и ты будешь улыбаться все время, пока он убивает тебя. Почему они мне всегда нравятся, когда выглядят такими злыми?” - он спрашивает себя. “У меня та же проблема”, - признаюсь я, и мы оба смеемся.

“Не позволяй ему беспокоить тебя. Он не стоит твоих слез, куколка.” Он останавливается прямо передо мной и протягивает руку, вытирая единственную слезу, которая медленно скатывается по моей щеке. “Хочешь, я провожу тебя вниз?”

Полный надежды взгляд на моем лице говорит сам за себя, я уверена. “Ты сделаешь это для меня? Я думала, ты ненавидишь вечеринки.

“О, я знаю. Но я также падок на девицу, попавшую в беду.” Он бросает на меня еще один взгляд, затем указывает на дверь, из которой только что вышел. “Сначала нам нужно привести тебя в порядок”.

“Это твоя комната?” - спрашиваю я, когда он тянется к дверной ручке.

Он откидывает голову назад и смеется. “Нет, дорогая. Это крыло для прислуги. Это место, где я встречаюсь со своими тайными знакомыми”.

У меня отвисает челюсть. “У тебя была тайная связь? С кем?”

“Если бы я сказал тебе, тогда это не было бы секретом”. Хитрая улыбка на лице Монти заставляет меня улыбнуться в ответ. “Давай просто скажем, что он наполненный тестостероном спортсмен с репутацией игрока, но он втайне любит сосать член”.

Ах милый. Это и есть настоящий секрет. Я могу вспомнить нескольких человек в моей школе, которые подходили бы под это описание спортсмена. “Колледж или старшая школа?”

”Я не целуюсь и не рассказываю, и я определенно не связываюсь со старшеклассниками", - говорит он, наклоняя нос, когда приоткрывает дверь. “Мальчики-подростки все равно кончают слишком быстро”

Хм. Тогда Монти никогда не был с таким подростком, как Уит Ланкастер.

Он предлагает свою руку, и я подхватываю ее, позволяя ему вести меня внутрь.

Приятно найти еще одного друга. Двадцать минут спустя я спускаюсь по лестнице в сопровождении Монти, его рука все еще в моей, пока мы осматриваем открывшуюся перед нами сцену. Он помог мне привести себя в порядок, все время напутствовал меня о том, как я собираюсь справиться с Уитом, а затем потребовал, чтобы мы пошли поприветствовать испытуемых.

Так он называет гостей в своем доме. Субъекты.

Я уже вроде как влюблена в него. Он так уверен в себе. Ему абсолютно наплевать, что о нем думают люди, хотя я полагаю, что его имя и его происхождение имеют к этому какое-то отношение. Хотела бы я, чтобы во мне была хоть капля его уверенности.

Может быть, если я побуду рядом с ним достаточно долго, его отношение изменится.

Как только мы сходим с лестницы, все шумят вокруг Монти, большинство из них бросают на меня любопытные взгляды, поскольку понятия не имеют, кто я такая. Когда они спрашивают обо мне, он утверждает, что я его гость, и это все, что он говорит.

Я могу сказать, что это заставляет их хотеть знать больше. Но он закрывает их, если они спрашивают обо мне. И я не говорю ни слова. Я просто стою там с загадочной улыбкой на лице, мой взгляд повсюду, отчаянно пытаясь найти Уита.

Боже, я такая глупая. Почему я должна хотеть его найти? Он все равно просто уничтожит меня. Он, наверное, с той девушкой. Сестрой Монти. Лейтон. Они, наверное, трахаются прямо сейчас, пока он говорит мне, что я должна ходить по этой вечеринке с его спермой, покрывающей внутреннюю сторону моих бедер, как будто я принадлежу ему.

Я ненавижу его.

“Дорогая, твоя губа кривится, как будто кто-то только что наложил в штаны”, - предупреждает Монти, его рот близко к моему уху, когда он наклоняется, чтобы прошептать мне. Люди разговаривают вокруг нас, некоторые даже обращаются непосредственно к нему, но ему, похоже, все равно.“Сохраняй самообладание. Уит вошел в комнату.”

Мои ноги хотят подогнуться, и я сжимаю колени, сжимая руку Монти, и изо всех сил пытаюсь скривить губы в слабой улыбке.

“Вот так. Выше нос, ” подбадривает Монти. Я бросаю на него взгляд и обнаруживаю, что он смотрит налево, на его лице довольное выражение. “А, он направляется сюда. Веди себя как принцесса, любимая. Ты выше этого. Ты выше его.”

Мой подбородок поднимается, и я смотрю свысока на окружающих нас людей, моя улыбка становится настоящей. Таинственной. Я наклоняю голову к Монти, мой взгляд полон любви, когда я смотрю на него, и он улыбается мне в ответ. Как будто мы старые, дорогие друзья.

У нас все хорошо, у Монти и у меня. Я чувствую, что нашла родственную душу.

Воздух внезапно меняется, становясь заряженным. Я чувствую его присутствие еще до того, как вижу его. Каждый волосок на моем теле встает дыбом, мурашки быстро бегут по коже.

”Монтгомери". Голос знакомый. Темный.

Разрушительный.

“Уиттакер”, - говорит Монти, в его тоне сквозит веселье. “Из-за чего сегодня твои трусики встали дыбом, дорогой? Ты, кажется, готов выдохнуть огонь.”

Уит буквально скалит зубы на Монти, прежде чем перевести свой пылающий взгляд на меня. “Ты с моей парой, Монти. И ты знаешь, что я не люблю делиться.”

Толпа, окружающая нас, замолкает. Мои губы приоткрываются от удивления, но не издают ни звука.

Неужели Уит действительно только что публично объявил меня своей парой?

Монти смеется, его рука сжимает мою. “Ты всегда был эгоистом со своими игрушками, Уит”.

“Я не изменился. Я все еще эгоистичен. Верни мне мою игрушку, - требует Уит, его глубокий голос обволакивает меня, заставляя чувствовать себя слабой. ”То, что ты сейчас держишь в руках, принадлежит мне".

“Ты имеешь в виду кого?” - упрекает Монти, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. “Не обращай на него внимания. Иногда у него самые грубые манеры. Это почти так же, как если бы его вырастили волки.”

“Так и было. Дикие, которые перегрызут твою тощую глотку своими зубами.” Уит тянется ко мне, его пальцы небрежно обхватывают мое запястье и притягивают меня к себе. Но Монти не отпускает меня. Не сейчас. “Она не в твоем вкусе, Монти”.

“О, я знаю, но она красавица”. Взгляд Монти полон тоски, когда он изучает меня. “Ты такая счастливая девочка. Он насилует тебя каждую ночь?”

Я не отвечаю ему. Я уверена, что взгляд, который я посылаю ему, является достаточным ответом.

Монти отпускает меня, в то же время Уит тянет меня за руку, и я легко подхожу к Уиту. Он обнимает меня за талию, его пальцы широко расставлены на моей ягодице, когда он прижимает меня к себе. Это собственнический жест. Я чувствую себя так, как будто на меня претендуют.

Я не против.

“Спасибо, что позаботился о ней”, - искренне говорит Уит Монти.

“Я буду присматривать за твоей драгоценной игрушкой всякий раз, когда я тебе понадоблюсь. Она настоящая куколка.” Монти машет мне рукой. “Наслаждайся им сегодня вечером, мое милое маленькое лето. У меня такое чувство, что он будет очень диким. Но следи за зубами!” Уит уводит меня подальше от Монти и его группы, прежде чем я успеваю ответить, практически вытаскивая меня из похожей на пещеру комнаты. Мы мчимся по коридору, ни один из нас не произносит ни слова, мое дыхание становится все быстрее и быстрее, поскольку беспокойство поглощает меня.

Он злится. Но я не сделала ничего плохого. И если он обвинит меня в чем—то — в чем угодно, - я этого не потерплю.

“Уит,” - протестую я, но он игнорирует меня. Я пытаюсь замедлиться, но он движется так быстро, что его инерция поддерживает меня, пока я, наконец, не натыкаюсь на него, прижимаясь всем телом к его боку.

Он поворачивается, притягивает меня в свои объятия и грубо толкает к стене. Я жду, когда он поцелует меня. Потрогает меня. Что бы это ни было, он чувствует необходимость сделать.

Но он ничего этого не делает.

Вместо этого он скользит двумя пальцами под мой подбородок, приподнимая мое лицо, так что у меня нет выбора, кроме как смотреть на него.

“Это не то, что ты думаешь”.

Я изучаю его лицо, насколько спокойным он кажется. Внутри меня идет война. Я могла бы сыпать оскорблениями и обвинять его в ужасных вещах. Я могла бы плакать, продолжать и вести себя как

Ревнивая любовница.

Я не делаю ничего из этого.

“Что случилось потом?” Мой голос ровный. Как будто я совершенно равнодушна.

“Лейтон и я... у нас есть история”, - признается он.

Теперь я ревнивая любовница. Мне неприятно это слышать.

“И она очень настойчива, когда хочет быть такой. Меня это не интересовало. Она бросилась на меня. Даже смутно угрожала мне.” В его глазах бушует буря. Только что было темно и угрожающе, а в следующее мгновение все исчезло. “Летиция здесь”.

Мое сердце уходит в свободное падение, когда я просто слышу ее имя. “Твоя будущая жена”.

“Моя будущая никто”, - повторяет он сквозь стиснутые зубы. “Никто не определяет мое будущее. Больше нет.” Я моргаю, удивленная горячностью в его тоне.

“Лейтон была вся на тебе”, - говорю я.

“Это верно. Она была повсюду вокруг меня, а не наоборот.” Он убирает пальцы с моего подбородка, чтобы пригладить прядь моих волос, заправляя ее за ухо. Я вздрагиваю от его нежного прикосновения, сбитая с толку. “Это ничего не значило. Я побежал за тобой, но потерял тебя”.

“Я быстрая, несмотря на обувь”. Моя улыбка слаба.

“И ты столкнулась с Монти”.

“Разве он не замечательный?” - спрашиваю я с мечтательной улыбкой. “Мой новый лучший друг”.

“Не говори этого Сильви. Она будет ревновать.” Ответная улыбка на лице Уита вызывает удивление.

“Никто не сможет заменить Сильви. Но я обожаю Монти.”

“Он безжалостен”.

Мои губы приоткрываются от удивления. “Он милый”.

“Если ты ему понравишься. Или если он уважает тебя,” - говорит Уит. “У нас были предварительные отношения с тех пор, как мы были детьми. Я всегда относился к нему настороженно”.

“Он влюблен в тебя. Назвал тебя, цитирую, восхитительным", - говорю я Уиту, смеясь, когда вижу его хмурый взгляд.

“Он бы сказал что-то подобное”, - бормочет он с грозным выражением лица.

“Он не ошибается. Он также упомянул, что у тебя красивая структура костей.” Чувствуя себя смелой, я дотрагиваюсь до щеки Уита. “И он прав. Ты знаешь.” Мои пальцы скользят по его лицу. Поперек его рта. “ Аристократическое лицо. Я понимаю, почему твои родители так настаивают на том, чтобы ты удачно женился. Ты должен соблюдать приличия с красивой женой. Вам двоим нужно было бы сделать одинаково красивых детей, которые выглядели бы соответственно роли.”

“К черту это.” Он хватает меня за запястье, удерживая мои пальцы на своих губах. “Меня не волнует, что они думают”.

Это все ложь. Ему не все равно. Это его фамилия. Его наследие. Он не хочет их разочаровывать. Уит приоткрывает губы, его пальцы разжимаются вокруг моего запястья, когда он втягивает мои пальцы в свой рот. “Мне не нравится, когда ты убегаешь от меня”, - признается он.

Я смотрю на него, совершенно завороженная. Мелькание его языка, когда он обвивает им мой палец, его глаза смотрят только на меня. Что-то глубоко внутри меня загорается, и я прерывисто выдыхаю, продолжая смотреть на его лицо. Его рот.

Его прекрасный, ужасный, чудесный рот.

“Ты хочешь уйти?” - спрашивает он, его глубокий голос обволакивает меня со всех сторон. Моя грудь наливается тяжестью, а сердце пульсирует от обещания, заключенного в этом вопросе.

“А как насчет Сильви?”

“Я напишу Спенсеру. Скажу ему, чтобы он отвез ее домой.” Он отпускает мою руку и наклоняется, его губы касаются моих, когда он говорит. “Пойдем, Сэвидж”.

38 глава

Саммер

Конечно, я согласна уйти. Я так увлечена им, что слово "нет" никак не может сорваться с моих губ. Я следую за ним, пока мы идем на поиски двери. Мы натыкаемся на Сильви, которая уютно устроилась рядом со Спенсом на огромном стуле, закинув ноги на его ноги, его рука низко лежит на ее спине, почти на ее заднице.

Заметив нас, он поднимает руку вверх.

Уит напрягается и останавливается, внимательно наблюдая за ними. “Отвези мою сестру домой, хорошо?”

“Конечно.” Спенс кивает.

Сильви улыбается и потягивается, как кошка, откровенно потираясь своим телом о тело Спенсера. “Куда вы двое направляетесь?”

“Я собираюсь трахнуть Саммер на заднем сиденье машины, Сил, и мы надеялись на уединение”, - отвечает Уит совершенно серьезным тоном.

Сильви смеется. “Такой непослушный”.

Я ничего не говорю. Я просто позволила Уиту проводить меня по дому. К машине. Он затаскивает меня на заднее сиденье с такой силой, что я врезаюсь в него, и он прижимает меня своим большим телом, утыкаясь лицом в мое.

“Я уже трахал тебя в машине”, - бормочет он, проводя ртом по всей длине моей шеи. “И то, что я задумал, не может произойти здесь”.

Предвкушение бежит по моим венам, заставляя меня гореть. Любопытно. “Что ты хочешь со мной сделать?”

”Заявить права на тебя в том единственном месте, которое я ещё не заполучил". Он отрывается от моей шеи, чтобы поцеловать меня, его язык тщательно исследует мой рот и оставляет меня задыхающейся, когда он заканчивает. ”Или мысль о том, что я возьму твою задницу, пугает тебя?"

Моя киска сжимается от желания. Он может заполучить меня так, как захочет. “Я хочу этого”.

Он улыбается, выглядя довольным. “О, ты получишь это”.

Как обычно, его слова звучат как угроза. Обещание. Я вздыхаю, когда он снова целует меня. Его губы не торопятся. Как будто у нас есть все время в мире. Я тону в его вкусе. В том, как он прижимает меня к сиденью, мои бедра раздвигаются, а его бедра устраиваются между ними. Он опускается, его колени с мягким стуком опускаются на пол; его руки скользят вниз по моим бокам, медленно задирая мое платье вверх, вверх.

Полностью разоблачая меня.

“Сядь”, - командует он, и я перемещаю свое тело так, что я наполовину прислоняюсь к сиденью, полностью обнажая всю нижнюю часть тела. Он не сводит с меня взгляда, когда опускает свое лицо к моей киске, его язык высовывается для лизания.

Я чувствую это прикосновение его языка до самой своей души.

Мои бедра дрожат, моя задница примостилась на краю сиденья, пока он тщательно уничтожает меня своим языком. Он облизывает и обыскивает. Сосет мой клитор между своих губ. Скользит пальцем внутрь меня, толкаясь внутрь и наружу.

Это так приятно. Слишком хорошо.

Он просовывает руку под мою задницу, прижимая меня к себе. “Поработай на меня”, - говорит он. “Ты знаешь, что хочешь этого”.

О, черт.

Я делаю. Упираясь ногами в пол, я наклоняю бедра и бесстыдно трусь о его лицо, трение щетины на его подбородке сводит меня с ума от удовольствия. Он ест мою киску так, как будто он голоден. Как будто он не может насытиться мной, и я запускаю пальцы в его волосы, прижимая его к себе.

Используя его.

Получаю удовольствие от его красивого, изысканного лица.

Он убирает палец с моей киски, протягивая руку мне за спину, чтобы подразнить мою задницу. Он гладит меня там, легкими, как перышко, прикосновениями, от которых я стону. Сжимаюсь. Освобождаюсь. Он не сдается. Его рот и его палец - мучители, толкающие меня дальше. Он нажимает сильнее, его прикосновения настойчивы, его глаза на моих, когда он ласкает меня, и когда я чувствую, как его палец преодолевает барьер, все мое тело начинает сводить судорога.

Я шепчу его имя, мое дыхание учащается, оргазм накатывает на меня волна за волной. Такое клише, но, боже, я чувствую себя так, словно меня выбросило в море, когда невыносимое удовольствие охватывает меня. Снова и снова. Пока я отчаянно не пытаюсь оттолкнуть его от себя. Это слишком напряженно.

Слишком.

Но он не отпускает меня. Его рот смягчается. Замедляется. Его палец все еще в моей заднице, когда он нежно облизывает мою чувствительную плоть. Дразнит мой клитор. Обводит его кругами. Снова и снова, пока его палец толкается глубже, прежде чем он начнет двигаться.

“Черт”, - выдавливаю я, когда другой, менее интенсивный, но все еще ошеломляющий оргазм пульсирует во мне. Я откидываю голову назад, все мое тело дрожит, когда я кончаю на лицо Уита. Слезы текут из уголков моих глаз, когда я, наконец, опускаюсь на сиденье, и он отодвигается от меня.

Он внимательно наблюдает за мной, потирая рот внутренней стороной руки. “Я мог бы смотреть, как ты делаешь это всю ночь”.

“Я бы, наверное, умерла, если бы ты продолжал так заставлять меня кончать,” - признаюсь я, в горле першит.

“Нет лучшего способа кончить, я прав?” Его дьявольская ухмылка зажигает меня изнутри, и я киваю в знак согласия.

Вот что он делает со мной, осознаю я, когда мы въезжаем в зловещие ворота поместья Ланкастеров. Он делает меня беспомощной. Он оставляет меня опустошенной. Покалывание от предвкушения того, что должно произойти. Я не боюсь возможности того, что он впервые трахнет меня в задницу.

Я больше боюсь того дня, когда он перестанет интересоваться мной.“Ты так мил со мной, потому что хочешь анального секса?”

Он смеется, его грудь грохочет у меня за спиной, и я не могу не улыбнуться. “Может быть”.

Мы в его ванной комнате, разделяем его гигантскую ванну для купания, которая почти до краев наполнена горячей водой, с поверхности поднимаются тонкие струйки пара. Рядом есть камин, потрескивание огня наполняет тихую комнату. Единственный другой звук - это плеск воды о нашу кожу, когда мы двигаемся.

Я могла бы сидеть так вечно. Убаюканная в объятиях Уита, прижатая к его телу, горячая вода окружала нас. Я чувствую себя любимой. Почитаемой. Даже несмотря на то, что я знаю, что это глупо, и он на самом деле не испытывает ко мне таких чувств.

Это не имеет значения. Я могу притвориться. По крайней мере, на одну ночь.

“Ты когда-нибудь позволишь мне прикоснуться к тебе там?” Я понимаю,что гораздо проще задать ему этот вопрос, поскольку мы не стоим лицом друг к другу.

“Я не хочу, чтобы ты засовывала фаллоимитатор мне в задницу, но я бы не возражал против пальца. Просто чтобы попробовать,” - говорит он непринужденно.

У меня вырывается смешок, и он прижимает руку к моему рту, заставляя меня замолчать. “Я серьезно, Сэвидж. Никаких фаллоимитаторов.”

“У меня даже нет фаллоимитатора”, - говорю я, мой голос приглушен его пальцами.

Он засовывает палец мне в рот, и я провожу по нему языком. “Кому нужен фаллоимитатор, когда у тебя есть это?” Он прижимается ко мне бедрами, его возбужденный член толкается в мой зад.

Уит сегодня игривый. Притягательный. Почти... сладкий? Я не понимаю его настроения. Но я тоже не борюсь с этим. Я бы хотела, чтобы он всегда был таким.

Но опять же, я бы скучала по грязному, темному Уиту, если бы он никогда больше не показывал эту сторону. Угрожающий тон и жестокие слова. Они тоже возбуждают меня.

Все, что он делает, возбуждает меня. Я сосу его палец, как будто это его член. Втягиваю его глубже в рот, обводя вокруг него языком, прежде чем сильно сосу. Его другая рука обнимает меня, чтобы схватить за грудь, его пальцы играют с моим соском, его дыхание учащается.

“Ты действительно считаешь меня своей игрушкой?” - спрашиваю я, как только он убирает палец от моего рта.

Он на мгновение замолкает, как будто ему нужно обдумать свои слова и то, как их использовать. Он мог быть жестоким, а мог быть и добрым. Разве это половина кайфа - никогда не знать, что я получу от него?

Да. Я думаю, что это так.

“Ты больше, чем это”, - наконец говорит он. Обе его руки теперь на моей груди. Разминает их. Сжимает их, потирая кончиками пальцев мои соски, легкие, как перышко. Заставляя все внутри меня жаждать большего.

Я закрываю глаза, расслабляясь рядом с ним. “И тебе не нравится делиться?”

Его руки перестают двигаться. “Я никогда не делюсь”.

Твердый тон его голоса говорит мне, что с этим не поспоришь. Как будто я бы это сделала.

“Даже с другим парнем?” Я спрашиваю только для того, чтобы спровоцировать его.

“Определенно не с другим парнем”, - говорит он, снова возобновляя свое исследование моей груди.

“Как насчет другой девушки?”

Его руки замирают. “Ты идешь в ту сторону?”

Я пожимаю плечами. “Я смотрела порно "девушка на девушке". Это возбуждает, я могу это признать. Девушки более... деликатные".

“Я могу быть деликатным”.

Я смеюсь. Громко. “Нет, ты не можешь”.

“Я не был деликатным раньше?” Он убирает мои мокрые волосы с шеи своим лицом, чтобы уткнуться в меня носом. “В машине?”

“Деликатная пытка,” - шепчу я, откидывая голову назад, когда он целует меня там, прямо под подбородком. “Ты неумолим”.

“Тебе это нравится”.

“Может быть, мы слишком часто занимаемся сексом”, - говорю я тихим голосом.

“Я думаю, что мы нормально им занимаемся”.

У меня вырывается еще один смешок, и он снова прижимает руку к моим губам.

“Нормально - это, наверное, неправильное слово”. Он лижет мою шею, проводя языком по всей длине.

“Мы подходим друг другу, Сэвидж. Ты и я.”

“Мы в беспорядке”, - бормочу я под его рукой. Он сжимает пальцы вокруг моего рта, отчего становится трудно дышать. “Уит”.

Он скользит рукой от моего лица вниз, пока его пальцы не сжимаются вокруг моего горла, его большой палец надавливает. Напоминая мне о его силе. Власть, которую он имеет надо мной, физически и эмоционально. “Давненько я этого не делал”.

Мое сердце колотится от страха.

Предвкушение.

Я поворачиваюсь всем телом, вода переливается через бортики ванны. ”Не делай мне больно“.

"Я бы никогда. Я причиняю тебе боль только тогда, когда знаю, что тебе это нравится.” Напряжение едва уловимо. Он не двигается быстро. Его пальцы оказывают малейшее давление, но я знаю, что он мог бы сделать больше. “И я думаю, тебе это нравится”.

Я держу глаза закрытыми, концентрируясь на своем колотящемся сердце, ощущении его тела позади моего, окружающего меня. Его другая рука опускается с моей груди, чтобы переместиться между моих ног, обхватывая меня там всего на мгновение, прежде чем он скользит пальцами в мои складки, его прикосновение грубое. Захватывающее.

Заявляющее.

“Ты видела, как все смотрели на тебя сегодня вечером? Когда ты была с Монти?”

Я киваю, мои глаза распахиваются. Я смотрю на огонь, языки пламени высоко танцуют, дрова потрескивают и раскалываются от сильного жара.

“Ты выглядела как гребаная королева”, - бормочет он, его голос полон гордости. “Вот почему я заявил на тебя права, Сэвидж. Я не хотел, чтобы кто-то другой забирал то, что принадлежало мне. Моя королева. Ты принадлежишь мне.”

Его собственнические слова посылают ленту тепла, скручивающуюся по моему телу. “Что насчет Монти?”

Его глубокий смешок звучит у меня в ухе. “Он не представляет угрозы. Я могу доверить ему тебя.”

“Потому что ему нравятся мальчики?”

“Даже если бы он был натуралом, он бы не прикоснулся к тебе. Ни разу, когда он узнал, кому ты принадлежишь”.

“Я не объект, Уит. Я - личность. Ты не можешь просто заявить на меня права,” - говорю я, решив немного постоять за себя. Даже несмотря на то, что его одержимость - пьянящая штука.

Никто никогда раньше публично не заявлял на меня права — по крайней мере, ни один парень никогда этого не делал. Обычно я - маленький грязный секрет. Даже Уит спрятал меня подальше, хотя я тоже хотела сохранить в тайне то, чем мы занимались.

Уже нет. Все, кто был кем-то в этой комнате сегодня вечером, знают, что я с Уитом Ланкастером. И я, кажется, не могу собраться с силами, чтобы позаботиться об этом.

“Ммм, вот тут ты ошибаешься”. Он утыкается носом в мое лицо. Крепко прижимает большой палец к моему клитору, еще сильнее сжимая пальцы на моем горле. “На тебя уже претендовали. Я овладел тобой практически всеми возможными способами.”

Его рука ласкает мою киску, его рука перемешивает воду, заставляя ее плескаться в ванне, переливаясь через край и по всему полу. Я раздвигаю ноги шире, настолько широко, насколько это возможно в узкой ванне, желая большего. Желая, чтобы его пальцы были внутри меня.

Желая, чтобы он был внутри меня.

“Ты принадлежишь мне с тех пор, как тебе исполнилось четырнадцать”, - шепчет он мрачным голосом. Пробуждая все темные вещи, похороненные глубоко внутри меня. “Ты была в моей голове с той ночи, ты знаешь. Преследовала меня. Никто другой никогда не смог бы сравниться с тобой”.

Мое сердце замирает от его признания, весь воздух в моих легких иссякает. «что?» Я выдыхаю.

Он даже не колеблется в своем признании. “Это правда. Я увидел это в тебе той ночью. Твоя душа соответствовала моей,” - признается он, отпуская мое горло. “Двигайся вперед”. Я отстраняюсь от него, оглядываясь через плечо, чтобы послать ему вопросительный взгляд. “Я не понимаю”.

”Возьмись за край ванны". Он легонько толкает меня, и я падаю вперед, вцепившись руками в изогнутый мраморный край. Одним быстрым движением он приподнимается и скользит своим членом внутрь меня, наше положение помогает ему наполнить меня еще глубже. Стон покидает меня в тот момент, когда он полностью входит в мое тело, и мы остаемся так на мгновение, вода бурлит, наши тела соединены, но совершенно неподвижны. Он возвышается надо мной, командует мной, полностью контролирует меня.

Я прерывисто дышу, волнение бурлит в моих венах, пока я жду, что он что-нибудь скажет, сделает что-нибудь.

“Иногда я думал, что ты ненастоящая. Ты не могла быть настолько идеальной, - говорит он, медленно начиная двигаться, почти полностью выходя из моего тела, прежде чем снова войти. “Но ты настоящая. Ты как будто создана для меня.”

Я чувствую к нему то же самое. Как будто он был создан только для меня.

Раздается громкий хлопок, а затем бульканье сливной трубы. Он каким-то образом освободил пробку, и вода в ванне медленно опускается. Он кладет руки мне на бедра, осторожно располагая меня, прежде чем убрать одну руку, чтобы провести пальцами по щелке моей задницы. Вверх и вниз, его темп медленный и устойчивый, задерживаясь на том месте, где он хочет меня больше всего.

“В таком положении ты так открыта для меня”. Он медленно и легко вводит палец в мою задницу, и я делаю глубокий вдох, мои мышцы напрягаются. “Расслабься”.

Я пытаюсь, но это самое большое, чего он добился с тех пор, как начал пытаться, и я чувствую себя такой наполненной. Его член внутри меня, плюс его палец. Это слишком много.

Этого недостаточно.“Твоя кожа сейчас блестит”, - говорит он почти самому себе. “ Все мокрое и гладкое. Боже, посмотри на себя.”

Поворачивая голову, я изучаю его через плечо, и его расплавленный взгляд встречается с моим. Его глаза такие темные. Как шторм. Его рот красный, щеки румяные, и он улыбается, одновременно двигая бедрами вверх.

Попадая в точку глубоко внутри меня, я вижу звезды.

Я снова смотрю вперед, изо всех сил хватаясь за край ванны, вода медленно опускается. Полностью разоблачая меня. Должно быть, я выгляжу ужасно, но мне все равно. Все, на чем я могу сосредоточиться, - это трение члена Уита, когда он скользит в мою киску и выходит из нее. Его палец вскоре следует тому же ритму в моей заднице. Я прижимаюсь к нему, мои колени скользят по гладкому мрамору, пальцы сводит судорогой от того, как крепко я цепляюсь за край ванны.

Уит жестко трахает меня, его ворчание наполняет комнату, наша влажная кожа соприкасается в ритме. Когда я раздвигаю колени, его палец погружается глубже, и я сдерживаю стон, выгибаясь навстречу ему.

Череда проклятий слетает с губ Уита, каждое из них грязное. Все мое тело в огне, мышцы напряжены от ожидания, в ожидании той восхитительной кульминации, которая витает на самом краю.

А потом он исчез. Он вытаскивает из моего тела и свой член, и палец, и я в шоке наблюдаю, как он поспешно вылезает из ванны и встает передо мной. Где-то по пути он нашел полотенце и протягивает его мне. “Давай уйдём от сюда.”

Я выхожу из ванны, чуть не спотыкаясь, потому что мое тело такое слабое. Слава Богу, он здесь, чтобы взять меня за руку и вывести.

Моя киска болит. Моя задница горит. И все же я иду к нему, позволяя ему завернуть меня в огромное толстое полотенце. Он прижимает меня к себе, его руки блуждают по всему моему телу, потирая полотенцем мою кожу и вытирая меня. Он прижимается губами к моему лбу, жест такой милый, такой неожиданный, что мне почти хочется плакать.

Сегодня он - сплошное противоречие. Одного я не понимаю.“Пойдем в спальню”, - предлагает он, как только снимает полотенце с моего тела. Я могу только кивнуть в ответ, сонливость угрожает взять верх. Его забота обо мне была такой приятной. Это было как раз то, что мне было нужно.

Уит хватает меня за руку, переплетая наши пальцы, и ведет меня из ванной к своей огромной кровати. Есть еще один камин, огонь ревет, языки пламени лижут высоко, и я наблюдаю за ними, дрожа, когда Уит подходит ко мне сзади и обнимает меня за талию.

“Ложись на кровать”, - говорит он низким голосом. Командующий. “На четвереньки. Дай мне посмотреть на тебя.”

Я делаю, как он говорит, в трансе. Потерянная в данный момент.

Волшебство ночи. Он подходит к прикроватному столику и выдвигает ящик, открывая флакон смазки.

У меня пересыхает во рту, когда я смотрю, как он открывает крышку и выдавливает прозрачные капли на пальцы. Он трет их друг о друга, липкая жидкость струится между его пальцами, когда он широко разводит их.

Он двигается позади меня, его пальцы без колебаний проникают между моими губами, поглаживая меня там. Его прикосновение до боли нежное, и я закрываю глаза, заставляя себя расслабиться. Говорю себе, что это будет хорошо.

Что я могу ему доверять.

“Раздвинь ноги шире”, - поощряет он, и когда я делаю, как он приказывает, у него вырывается стон. “Боже, я все вижу”.

Он гладит. Дразнит. Его пальцы сжимаются. Глубоко. Глубже. Пока он не просовывает только кончик своего указательного пальца в мою задницу, оставляя его там. “Так больно?”

“Нет”, - шепчу я.

Он играет с моей задницей, кажется, часами. Засовывает один палец внутрь. Затем два. В какой-то момент он скользит под моим телом и лижет мою киску, сосет мой клитор, заставляя меня кончить. К тому времени он уже засунул в меня три пальца. Он снова сосет мой клитор, его пальцы скользят внутри и снаружи моего тела, и я снова кончаю через несколько секунд, моя задница плотно сжимается вокруг его пальцев, когда я кончаю ему на лицо.“Это то, что я хочу чувствовать вокруг своего члена”, - говорит он сдавленным голосом, когда он меняет свое положение, чтобы снова оказаться позади меня. Я слышу, как открывается крышка, и могу сказать, что он брызгает еще больше смазки. Может быть, мажет на свой член?

Дрожь проходит через меня, когда он покрывает мою задницу прохладной жидкостью.

“Скажи мне остановиться, если будет больно”, - говорит он, насаживая головку своего члена прямо на мою задницу. В его голосе звучит нетерпение. Возбужденный. ”Ты уже открыта для меня".

Он трется своим членом об меня, и я тихо стону от восхитительных ощущений. О Боже, он кажется таким большим. Больше трех пальцев. Я не знаю, подойдет ли он. Я не знаю, хочу ли я, чтобы он подходил.

Но он настойчив. И такой терпеливый. Это то, чего он хочет, поэтому он не будет торопиться. Он трет и дразнит, просовывая в меня только головку своего члена, прежде чем полностью выйти. У меня пересыхает во рту, пока я жду неизбежного вторжения, но он делает это так медленно, что уже на полпути, прежде чем я понимаю, что он делает.

“Фаааак”. Он растягивает слово по крайней мере на пять слогов, медленно проталкиваясь внутрь. Я опускаю голову, тяжело дыша, мое тело, мой разум в шоке.

Он у меня в заднице. И, о Боже, когда он начнет двигаться?

Это больно. Но это приятная боль. Сначала ему трудно найти свой ритм, и я могу только предположить, что это потому, что он так плотно прилегает. Я пытаюсь оставаться в нужном положении, но мои руки устали, и они начинают дрожать. Уит останавливается и наклоняется надо мной, его голос грубый, когда он говорит: ”Подними“.

”Чт-подожди—что?" Я оглядываюсь на него, когда он тянется вперед, его руки находят мои, когда он без усилий поднимает мое тело в вертикальное положение.Я была уверена, что это может согнуть его член под странным углом, но если уж на то пошло, это отправит его глубже в мое тело, немного ослабляя жгучую боль. Моя спина прижата к его груди, и он обнимает меня, его пальцы находят мою киску и потирают ее круговыми движениями.

“Срань господня, Саммер”, - говорит он, его голос дрожит от боли. В удовольствии. “Ты такая чертовски мокрая. И ты чувствуешься так чертовски хорошо.”

Я едва могу пошевелиться. Могу только принять его наказание, когда он вонзается в меня снова и снова, прижимая меня к себе. Его тихое ворчание наполняет тихую комнату, шлепки нашей кожи, мое прерывистое дыхание. Это слишком много. Недостаточно.

“Такая хорошая девочка”, - напевает он, играя со мной пальцами, теребя мой клитор так сильно, что я кричу в агонии, оргазм захлестывает меня, забирая мое дыхание, мои мысли, все мое. Я замираю полностью, прежде чем мое тело охватывает дрожь, моя задница плотно сжимается вокруг его члена снова и снова.

Он кончает со сдавленным криком. Я думаю, что мой оргазм удивил его и заставил его тоже кончить. Я чувствую горячий поток жидкости, прямо в заднице, и он вытаскивает быстро, его сперма стекала из меня и все над кроватью.

“Господи. Ты просто загляденье.” Он прикасается ко мне. Зачерпывает пальцами свою сперму и размазывает ее по всей моей заднице. “Грязно. Сексуально. Черт, я все еще возбужден.”

Я падаю на матрас, откатываясь от мокрого пятна, все мое тело ослабло от усталости. “Я больше не могу”, - шепчу я, закрывая глаза и утыкаясь лицом в матрас. Мои кости устали. Мой разум пуст.

Он встает с кровати, и я чувствую, что он спокойно наблюдает за мной. Я не двигаюсь. Не говорю ни слова, и он тоже.

Несколько минут спустя я слышу, как он ходит по ванной. Смыв в туалете. Из крана течет вода. А потом он возвращается, его тело заставляет матрас прогибаться, когда он тянется ко мне, его руки на моей талии, притягивая меня ближе к нему.“Я собираюсь вымыть тебя”, - бормочет он, прежде чем приложить теплое влажное полотенце к моей заднице. Он моет мое тело, стирая с меня все до последней капли спермы, прежде чем нежно растереть меня толстым сухим полотенцем. Я лежу и принимаю это без слов, как ребенок, которого нужно нянчить и заботиться о нем.

Он снова отходит от кровати, без сомнения, избавляясь от мочалки и полотенца, а затем возвращается. Безмолвно, когда он перекладывает меня и натягивает одеяло на мое безвольное тело, прежде чем забраться в кровать, присоединяясь ко мне.

Затаив дыхание, я жду, когда он прикоснется ко мне. Или просто пожелает спокойной ночи. Его тело так неподвижно, что я задаюсь вопросом, дышит ли он вообще.

“Я причинил тебе боль?” - наконец спрашивает он грубым голосом. Скрежет в воздухе.

"Нет."

Уит переворачивается так, что оказывается лицом ко мне. Я могу разглядеть его красивое лицо в свете камина. “Не лги мне, Саммер”.

Мне больше нравится, когда он называет меня по имени. Момент становится более напряженным. Более интимный. “Я не лгу. Мне это понравилось. Ты заставил меня кончить, не так ли?”

“И все же. Я думаю, что причинил тебе боль. Нет, я знаю, что причинил тебе боль.” Он тянется ко мне, притягивая в свои объятия, так что я прижимаюсь к его длинному, твердому телу. Я прижимаюсь головой к его груди, наслаждаясь звуком его ровного сердцебиения. “Я никогда не делал этого раньше”.

“Делал что?” - сонно спрашиваю я.

“Анальный секс. Ты у меня первая. Единственная девушка, с которой я когда-либо хотел быть вот так.” Он крепче обнимает меня. “Я не хотел все испортить”.

Его признание что—то делает со мной - заставляет меня чувствовать себя легче воздуха. Плавающей. Невесомой. Я откидываю голову назад, поджав губы. Жаждущая его поцелуя. ”Ты ничего не испортил".

Он целует меня, как будто знает, что мне это нужно. Может быть, ему это тоже нужно. “Мы должны спать”.

“Могу я—”

“Останься”, - говорит он, прерывая меня. “Поспи со мной”.

Это уже второй раз, когда мы делаем это. И это сбивает меня с толку. Я не знаю, что происходит между нами. Почему он такой покладистый. Задумчивый. Это так волнующе.

Это пугает.

Но я понимаю одну вещь.

Я совершенно беззащитна. Слаба перед ним и его желаниями. Его потребностями. Он это знает. Он полностью владеет мной. Телом и душой.

И это ужасное положение, в котором я оказалась.

39 глава

Уит

Я просыпаюсь с обнаженным телом Саммер, распростертым на моем. Я возбужден, как обычно, по утрам, но это ощущается более интенсивно, благодаря тому, что она в моей постели. На мне. Ее мягкая киска прижалась к моему бедру.

Я отказываюсь трахать ее. Или даже прикасаться к ней в сексуальной манере. Прошлой ночью я довел ее до предела. Я использовал ее тело почти всеми возможными способами.

В каком-то смысле я тоже довел себя до предела.

Осторожно я отстраняю ее от себя и вылезаю из кровати, направляясь прямиком в ванную, чтобы помочиться. Мой эрегированный член делает это почти невозможным, и я пытаюсь думать о других вещах. Скучные вещи. Школа. Поездка сюда. Бесконечное разочарование моих родителей во мне.

Мой член немного сдувается.

Я включаю душ и прыгаю в него, ледяная вода обжигает мою кожу. В конце концов она нагревается, и я быстро умываюсь. Выпрыгиваю и обсыхаю. Чищу зубы. Изучаю свое отражение в зеркале, злюсь на себя и на то, как я обошелся с Саммер прошлой ночью. Она действует мне на нервы. Прячется там до тех пор, пока я не буду поглощен ею, и я не смогу ее вытолкнуть. Нет, я сделал все чертовски хуже после прошлой ночи.

Гонялся за ней. Дрался из-за нее с Монти, как будто она была ценным приобретением, которое я выиграл. Публично заявляя о своих правах на нее на вечеринке. Я уверен, что они говорят о нас... обо мне. Интересно, кто она такая. Не потребуется много копать, чтобы понять это.

И тогда придется заплатить адскую цену. Я в этом уверен.

Прямо сейчас поведение прошлой ночи кажется стоящим того, чтобы беспокоиться. По какой-то причине я не мог устоять перед ней. Я хотел ее во всех отношениях. Трахать ее при каждом удобном случае. Я кончил три раза прошлой ночью? Четыре? Она кончала чаще.

Она - наркотик, а я безнадежно зависим. Я выхожу из ванной и нахожу ее сидящей посреди кровати, прижимая к себе одеяло, ее темные волосы в полном беспорядке. Она прекрасна этим холодным, серым утром. Пятно яркого цвета на сером. Выставленные напоказ гладкие плечи, припухший розовый рот, опухшие от сна — или его отсутствия - глаза. Я вижу усталость на ее лице, это очевидно. И все же я все еще нахожу ее сногсшибательной.

Мой член шевелится. Я опускаю взгляд, вспоминая, что я голый.

“Кое-кто рад меня видеть”.

Ее ответ заставляет меня улыбнуться, прежде чем я вспоминаю, что мне не положено так много делать, и превращаю это в хмурый взгляд.

Но она увидела улыбку, и ее глаза расширились, танцуя от восторга. Она протягивает руку, подзывая меня. ”Возвращайся в постель".

”Мои родители захотят, чтобы я спустился к завтраку". Это слабое оправдание. Я могу почти гарантировать, что моих родителей нет за столом. Уже больше девяти. Они встают вместе с солнцем; они оба похожи, но не хотят иметь дело друг с другом.

Она надувает губы. “Пожалуйста?”

Сдавшись, я иду к ней. Заключаю ее в свои объятия. Целую ее до бесчувствия. Что, черт возьми, я делаю? Девушки для меня ничего не значат. Люди для меня ничего не значат. Я обращаюсь с ней как с драгоценной и хрупкой вещью, хотя обычно называю ее ужасным именем и требую, чтобы она отсосала мой член.Я решаю попробовать это сделать.

Я запускаю пальцы в ее волосы на затылке, отрывая ее рот от своего. ”Я хочу, чтобы твой рот был на мне".

Ее улыбка дерзкая. ”Мой рот на тебе“.

"На моем члене”, - поправляю я, не отпуская ее, прижимаясь спиной к богато украшенной спинке кровати, подложив под себя подушку. “Я хочу кончить тебе в рот”.

Ее грудь быстро поднимается и опускается, дыхание учащается. “Это обычная утренняя просьба?”

“Когда я с тобой...” Я сжимаю губы, не собираясь заканчивать это предложение. “Сделай это”.

Мой тон жесткий. Грубый. После последних двух ночей сладких разговоров и нежных жестов мне нужно вспомнить, кто я такой. Кто она такая. И она помнит. Я вижу это в ее ответе. Какой покладистой она становится.

Она сдвигается с кровати, мои пальцы расслабляются в ее волосах, позволяя двигаться. Ее рот нависает над моим членом, ее взгляд встречается с моим. “Ты принял душ?”

Я киваю. Провожу языком по губам. Она еще не приняла душ, хотя я ее вымыл. Но прошлой ночью мой член был у нее в жопе, так что я понимаю, почему она спросила.

Саммер опускает голову, ее волосы падают вперед, закрывая мне обзор. Ее губы касаются кончика моего члена. Мимолетный поцелуй. Ее язык скользит. Ловит преякулят.

Из меня вырывается стон. Она мастерски владеет этим ртом.

Ее тонкие пальцы сжимают основание, медленно возбуждая меня, пока она работает ртом над головкой моего члена. Я тянусь вперед, хватаю ее за волосы, отодвигаю занавеску, чтобы посмотреть. На это стоит посмотреть. Мой член заполняет ее рот, когда она проглатывает меня, ее обнаженное тело покачивается над моим. Я мог бы так начинать свой день каждое утро и не жаловаться. Я бы хоть раз в жизни был веселым ублюдком. И все благодаря ей.

Ей не нужно много времени, чтобы подвести меня ближе к краю. Знакомое затягивание начинается через несколько минут. Все мое тело напрягается, особенно в основании позвоночника. Глубоко в моих яйцах.

“Раздвинь ноги”, - шепчет она, и я с любопытством делаю, как она говорит. Наблюдая за ней.

Саммер перемещается так, чтобы оказаться между моих бедер, ее рука все еще обнимает мой член, когда она опускает голову и лижет мои яйца, оставляя огненный жар везде, где касается ее язык. Она опускается ниже, облизывая под ними. Облизывая такое запретное место, я резко втягиваю воздух от ее смелого движения.

Я автоматически наклоняю свой торс вперед, предоставляя ей лучший доступ. Она облизывает мою задницу, этот участок кожи между моей жопой и яйцами загорается огнем каждый раз, когда она прикасается ко мне.

Я стону, желая закрыть глаза и раствориться в ощущении ее рта, но не желая пропустить шоу, которое она устраивает для меня. То, что она делает прямо сейчас, кажется порочным. Мерзким.

Чертовски сексуальным.

Свободной рукой она прикасается ко мне там, поглаживая мою задницу. Крепко прижимаясь к моей заднице. Точно так же, как я поступил с ней прошлой ночью. Ее пальцы крепко сжимаются вокруг моего ствола, мой член становится почти сердито-фиолетового цвета благодаря ее агрессивным прикосновениям. У меня перехватывает дыхание. Все мое тело замирает, предвкушение облизывает мои вены, когда ее рот приближается.

Ее язык покрывает каждый сантиметр моего члена, и я с криком кончаю. Сперма бьёт высоко, я , блядь, как ебаный гейзер. Это длится бесконечно. Потоки разлетаются по всей кровати. На всем протяжении меня. Она отстраняется от моей задницы, ее улыбка слабеет, ее пальцы все еще сжимают мой член, пока я изо всех сил пытаюсь прийти в себя после того, что она сделала со мной. Это был не просто оргазм. Это был чертовски религиозный опыт.

Ее улыбка высокомерна, когда она изучает меня. В этот момент она определенно королева, а я ее скромный, дрожащий слуга. Уязвимый. Дрожащий. “Ты выставила меня на посмешище”.

Мои собственные слова обрушились на меня. Я могу только смотреть на нее, не в силах обрести дар речи.

“И ты так легко кончил”. Она смеется, как сирена. Как мои собственные личные мучения. “Кому-то нравится, когда ему лижут задницу”.

“Я знаю маленькую грязную шлюшку, которой нравится лизать мою задницу”, - бросаю я ей в ответ, зная, что она воспримет это как комплимент.

Она практически светится от моих слов. “Мне нужно принять душ”.

“Я присоединюсь к тебе”.

“Разве ты только что не был там?” Она приподнимает бровь.

”Посмотри на меня". Я широко раскидываю руки, издавая стон, когда она, наконец, отпускает мой размягчающийся член. “Я в полном беспорядке, как ты и сказала”.

“О, ты определенно такой. Тогда присоединяйся ко мне.” Она соскальзывает с кровати, ее длинные, элегантные конечности напоминают мне искусство в движении. ”Я вымою тебя, а ты можешь вымыть меня“.

”Сначала я вымою тебя". Я следую за ней, когда она бросается в ванную, моя рука тянется к ее идеальной заднице и шлепает по округлой попке, звук эхом отражается от плитки. Она взвизгивает.

Я рычу.

Какого хрена я делаю?

40 глава

Саммер

Когда вещи кажутся слишком хорошими, чтобы быть правдой, это обычно означает, что так оно и есть. И то, что происходит между Уитом и мной - это абсолютная ложь, ожидающая своего раскрытия. Мы проводим неделю вместе в поместье Ланкастер, ускользая, где только можем, копаясь в каждой комнате, на каждой доступной поверхности. Это нелегко. Здесь так много комнат. Так много мест, куда можно улизнуть. Но он настойчив. Он трахает меня везде. Всеми возможными способами. Мои мышцы бедер болят от того, что они все время так широко раздвинуты. Мой рот болит от всех этих поцелуев и минетов.

Но я не жалуюсь.

Нам трудно передвигаться тайком, учитывая, что в этом доме так много людей. Слуги повсюду. Персонал. Помощники. Родители. Сильвия. Спенсер.

Он пришел на вечеринку Майклов, привел Сильви домой и больше не уходил. Их родители и глазом не моргнули при появлении Спенсера. Все это объяснялось под предлогом: “Сильви привела друга, так что Уит тоже”, что является абсолютной чушью.

Я здесь из-за Уита. И Спенс здесь ради Сильви.

Чувство вины захлестывает меня каждый раз, когда я думаю о том, как бросила свою подругу, но она никогда не даст мне шанса поговорить с ней об этом. Она избегает меня. Каждый раз, когда мы оказываемся рядом, она игнорирует меня, сосредоточив все свое внимание на Уите, или Спенсе, или на ком-то еще, кто находится поблизости.

Но не на мне.

До утра четверга. День благодарения. Я нахожу Сильви внизу, в гостиной, выходящей окнами на огромный задний двор, она потягивает латте, который кто-то приготовил для нее.

Настоящая принцесса. Будущая королева. Ах, быть Ланкастером значит, что все будет сделано за вас, спланировано для вас, так что вам не придется и пальцем шевелить или даже думать.

“Вот ты где”, - весело говорю я, входя в комнату. ”Я искала тебя".

"Оу?” Ее тон настороженный, заставляя меня остановиться. “Я подумала, что ты ищешь моего брата. Или вы двое, наконец, устали друг от друга после постоянного траха на протяжении всей недели?”

Ее слова звучат как пощечина. Я подхожу к ней, сажусь на стул напротив нее. “Ты злишься на меня”.

“Конечно, я злюсь на тебя. Сначала ты была моим гостем.” Она пожимает одним плечом. “Я сказала тебе, что ты мне нужна. Что я не хотела, чтобы ты оставляла меня, но ты это сделала. Я знаю, почему ты пошла со мной — чтобы провести время с Уитом”.

Чувство вины подобно тяжелому мокрому одеялу. Оседает на мне, заставляя меня уставать. "Мне жаль. Это не было моим истинным намерением. Уит и я вроде как расстались...”

“Меня не волнует, что вы с Уитом сделали. Или еще не сделали. Хотя я предполагаю, что из всех сплетен, которые я слышу от слуг, вы двое сделали все, что могли.” Она бросает на меня взгляд, ее верхняя губа скривилась от отвращения. “Знаешь, они все говорят о тебе. Я полагаю, что смена испачканных спермой простыней каждый день порождает негодование.”Я отказываюсь позволять ей смущать меня.

Вместо того чтобы перейти в оборонительный режим, я сохраняю спокойствие. Она изучающе смотрит на меня, напоминая мне своего брата, пока, наконец, не вздыхает.

“С тех пор, как ты быстро покинула меня, оставив совершенно одну в этой адской дыре, мне пришлось пересмотреть стратегию. Вот почему я убедила Спенса остаться с нами. Не то чтобы он делал что-то для праздника. Вероятно, он бы нюхал слишком много кокаина и трахал слишком много моделей-подражателей, если бы остался в городе”, - с горечью говорит Сильви.

Тем не менее, я ничего не говорю, задаваясь вопросом, занимались ли они уже сексом.

Я предполагаю, что нет.

“Уит ошеломляет, я понимаю. И из того, что я слышала, он полностью влюблен в тебя,” - говорит Сильви надменным тоном.

Я хмурюсь. “Что ты слышала?”

“На вечеринке Лейтона сплетни были безудержными. Все были свидетелями той странной дискуссии между Монти и Уитом”, - говорит Сильви, глядя на меня свысока. “Как, черт возьми, тебе удалось так быстро привлечь Монти на свою сторону?”

“Он нашел меня плачущей после того, как у него было свидание с каким-то неизвестным спортсменом, которому нравится сосать его член”, - честно говорю я ей.

Сильви разражается смехом, и это вселяет в меня надежду. “Я так и слышу, как Монти это говорит. Я уверена, что это был Тай Питерс. Он настолько преувеличивает свою мужественность, что меня нисколько не удивит, что время от времени он наслаждается членом во рту”.

Я понятия не имею, кто он такой, и это не имеет значения. Я не могу забыть, как я ранила чувства Сильви, и как сильно я нуждаюсь в ее прощении. Она всегда была добра только ко мне. Один из немногих людей во всей школе Ланкастера.

“Мне жаль, что я разочаровала тебя”, - говорю я ей, мой голос мягкий. “Я не хотела причинить тебе боль, Сильви. Это просто...”

“Парни. Они приводят в бешенство и прекрасны одновременно. Не так ли? И, пожалуйста, мне не нужны подробности, когда речь идет о тебе и моем брате”, - говорит она. “Я уже достаточно наслушалась”.

“Как у вас со Спенсом дела на этой неделе? Наслаждаетесь обществом друг друга?” - спрашиваю я, меняя тему.

“Я бы хотела, чтобы нам было так же весело, как вам двоим”, - шутливо говорит она, как раз перед тем, как я замечаю проблеск разочарования в ее взгляде. ”Он меня боится“.

"Что? Как?”

“Боится, что я сломаюсь. Я хрупкая, разве ты не знаешь?”

“Ты та, кто всегда говорит о смерти”, - напоминаю я ей.

У нее вырвался вздох, и она отпила глоток латте. “Полагаю, я не смогу победить”.

Я смотрю, как она продолжает прихлебывать из изящной чашки, затем перевожу взгляд на окно. Утро солнечное, но ветер треплет деревья, заставляя их дико раскачиваться.

Я вижу две мужские фигуры, стоящие вдалеке. Одинаковой высоты. Их головы склонились близко друг к другу. Сначала я думаю, что это Уит и Спенс. Но нет, это Уит и его отец.

Нахмурившись, я отвожу от них взгляд, пытаясь игнорировать внезапный комок в животе.

Мы сидим в тишине, Сильви листает свой телефон и пьет кофе. Я грызу ноготь большого пальца, наблюдая, как Уит разговаривает со своим отцом. Я не могу видеть их лиц с такого расстояния, но они оба кажутся напряженными. Это пугает меня. Я не могу отвести взгляд, переполненный беспокойством. Его отец имеет на него большое влияние. Конечно это так. Август Ланкастер - могущественный человек, а Уит - наследник фамилии Ланкастеров. Он сделает все, что попросит его отец, без вопросов.

“Он этого не одобряет”, - говорит Сильви из ниоткуда.

Уит делает шаг назад, и даже с такого расстояния я могу сказать, что он зол. Его тело напряжено, рот открыт. Как будто он не может перестать говорить. Или он может даже кричать. “Кто не одобряет?”

“Мой отец. Он тебя не одобряет. И он определенно не одобряет то, что вы с Уитом вместе.” Я бросаю взгляд на Сильви и вижу, что она наблюдает за мной, поджав губы и широко раскрыв глаза. “Не уверена, что он тоже одобряет тебя как моего друга".

Меня охватывает беспокойство. “О чем ты говоришь, Сильви?”

Она ставит чашку на крошечный столик рядом со своим креслом, глядя на меня с жалостью в глазах. “Мои родители прочитали мне небольшую лекцию сегодня утром за завтраком”.

“О чем?” - осторожно спрашиваю я.

Она пожимает плечами. “Ты. И Уит. И как они не хотят, чтобы ты была здесь, разрушая все.”

“Что именно я разрушаю?” - спрашиваю я слабым голосом. Я ждала этого момента, но время шло, и мы углубились в неделю, и я решила, что избежала этого. Их неодобрения.

Глупая я. Я была неправа.

“Планы Уита. Его жизнь. Ты не должна быть частью этого”, - говорит Сильви, как будто это так просто.

Но жизнь не так проста. Она, как никто другой, должна это понимать.

“Разве ты не устала от того, что твои родители говорят тебе, что делать? Они контролируют каждый ваш шаг. Тебе шестнадцать, Сильви. Разве ты не планируешь покинуть гнездо? Собираешься в колледж? Или твоя мать тоже имеет право голоса в твоих планах на будущее?” - спрашиваю я, мой тон раздраженный.

Глаза Сильви сужаются, когда она рассматривает меня, и в этот момент я понимаю, что совершила ошибку. Я зашла слишком далеко. “Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, или каково это - быть частью этой семьи. Одна из самых влиятельных семей в этой стране, если не во всем мире. Наше место в обществе прочно укоренилось, и мы не можем позволить, чтобы оно было разрушено какой-то глупой, распутной девчонкой, которая положила на нас глаз. Ты просто на грани. Всегда на окраине, грустная маленькая девочка с тоской смотрит в окно.” Сильви усмехается. “Я слышала, что ты совсем как твоя мать”.

Я таращусь на нее. “Сильви...”

“Прекрати”. Она поднимает руку. “Ты не заботишься обо мне. Я не думаю, что ты когда-либо действительно это делала.”

“Это неправда. Ты была единственной, кто был достаточно добр, чтобы связаться со мной в Ланкастере,” - напоминаю я ей. “Никто больше не хотел быть моим другом. Уит убедил всех...”

“Верно. Он заставил всех ненавидеть тебя, в то время как я думала о том, как я могла бы стать твоим другом, просто чтобы разозлить его.” Ее улыбка жестока, и я чувствую, что это ложь. Она действительно хотела быть моим другом, верно? Я наблюдаю, как она берет свою чашку и делает еще один изящный глоток. “Я думаю, будет лучше, если ты вернешься в кампус немного пораньше. Скажем... первым делом завтра утром?”

"Почему?” - недоверчиво спрашиваю я, желая, чтобы Уит был здесь. С нами. Он бы защитил меня, верно? Сказать Сильви, чтобы она перестала быть такой сукой?

Стал бы он? Сильви со стуком ставит чашку на ближайший столик и наклоняется вперед в своем кресле, ее прищуренный взгляд направлен на меня. “Послушай. Ты просто использовала меня, чтобы провести неделю наедине с Уитом. Чтобы ты могла заставить его думать, что ты идеальная женщина для него. Я всегда думала, что Уит умнее этого, но очевидно, что у тебя волшебная вагина, потому что это все, о чем он может думать. А теперь ты каким-то образом убедила его пойти против всего, за что выступает наша семья.”

Я открываю рот, готовая защищаться, но она продолжает говорить.

“Мама ненавидит тебя. Называет тебя дочерью шлюхи, которая развалила нашу семью, и когда она так говорит, когда я вижу, что ты делаешь с Уитом. Для Уита. Для всех нас...” Она поджимает губы, изучая меня с полным презрением. “Я должна согласиться с ней”.

Я поднимаюсь на ноги на дрожащих ногах, молясь, чтобы не упасть в обморок. “Сильви. Пожалуйста. Ты мой единственный друг. Клянусь, я не использовала тебя, чтобы сблизиться с Уитом.”

“Ты смогла одурачить меня”, - говорит она, ее голос полон отвращения. Она отворачивает голову, глядя в окно. “Они строят планы, как избавиться от тебя прямо сейчас, я надеюсь, ты это поняла. Мама не хочет видеть тебя за столом за ужином. Трапеза, на которой мы должны обсудить, за что мы благодарны. Она запрещает это.”

Запрещает это. Полагаю, я должна согласиться с ее требованиями, поскольку это ее дом.

”Ты действительно верила, что у вас двоих могут быть настоящие отношения, не так ли?" Сильви снова поворачивается ко мне, ее взгляд изучающий. “О, посмотри на себя. Ты так и думала. Ты, наверное, считаешь, что он постоянно трахает тебя, это признак... любви.”

Слезы угрожают, и я прогоняю их из своих глаз. Я не могу этого сделать. Я не могу плакать. Я не могу.

Я не буду. “Это не так”, - категорично говорит она. “Он делал это раньше. Ты не первая. И ты, конечно, не будешь последней.”

Мы смотрим друг на друга, выражение лица Сильви такое холодное.

“Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь?” - спрашиваю я ее обманчиво мягким тоном.

Сильви поднимает брови. Кого?”

“Твою сучку мать. Ты точь-в-точь как она, Сильви.” Я поворачиваюсь на каблуках и выхожу из комнаты, слепо спеша по коридору, слезы застилают мне зрение. Я не знаю, почему Сильви должна была быть такой холодной. Ее слова резали, как нож, уничтожая меня.

Было ли все это фальшью? Ее дружба, мои отношения с Уитом. Было ли все это фальшивкой?

Так и должно было быть.

Я вижу лестницу, ведущую в гостевое крыло, и спешу к ней, бегу вверх по лестнице, собираясь повернуть к своей спальне, когда слышу окликнувший меня голос.

“Саммер. Я хотела бы поговорить с тобой. У тебя есть минутка?”

Ледяной ужас скользит по моей спине, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Сильвию Ланкастер, стоящую передо мной, безупречную в широких черных брюках и мягком кремовом свитере с блестящей брошью в цветочек, приколотой к ее правому плечу. Вещь от Шанель, я уверена. Ее светлые волосы гладкие, заправлены за оба уха, а губы накрашены красным. Цвета крови.

“Я как раз собиралась в свою комнату...” — начинаю я, останавливаясь, когда она улыбается.

Это не по-дружески. Нисколько.

“Я отниму у тебя всего несколько минут. Я обещаю, пожалуйста.” Она наклоняет голову. “Не хочешь ли осмотреть мой кабинет?”

Я видела его. Только вчера Уит растянул меня на массивном столе, нетерпеливыми пальцами стягивая с меня трусики, раздвигая мои бедра и облизывая меня, пока я не кончила со вздохом. Стон.

"Да. Пожалуйста, ” говорю я с усталой улыбкой. Только я бы сказал "пожалуйста" женщине, которая, вероятно, собирается уничтожить меня несколькими отборными словами прямо сейчас. Сильвия уже нанесла свой ущерб. Я и так едва держу себя в руках.

Сильвия ведет меня к двойным дверям своего кабинета, распахивает одну и входит внутрь. Я следую за ней, отмечая, что она не потрудилась закрыть дверь. Не давая нам уединения.

Я думаю, ей все равно, кто услышит то, что она собирается сказать.

“Пожалуйста. Садись.” - Она указывает на изящно кованый стул, и я устраиваюсь, наблюдая, как она стоит за своим столом, на ее лице все та же приятная улыбка. “Вам понравилось здесь на этой неделе?”

“Да, конечно”, - говорю я с кивком, не уверенная в том, к чему она клонит.

“Замечательно. Я уверена, что экскурсия, в которую вас пригласил Уит, была очень приятной.” Ее улыбка никогда не ослабевает.

”Да, он показал мне кое-что из имущества".

“Я имею в виду специальную маленькую экскурсию. Ту, где он трахает тебя везде, где только может, нет?” Ее тонкие брови приподнимаются, когда она указывает на крышку своего стола. “В том числе и здесь? Что он сделал с тобой вчера, а? Спустился на тебя? Или, может быть, ты сосала его член.”

Ужас поднимается, у меня перехватывает дыхание. Я таращусь на нее, не в силах ответить.“Ты думаешь, никто не видит, что ты делаешь? В этом доме полно людей, и большинство из них работают на меня. Ты же не думаешь, что они не говорят мне, что происходит? Что они видят? Слышат? Чувствуют запах? Мы не слепые, Саммер. Мы видим тебя. Все, что ты делаешь, совершенно очевидно”, - говорит Сильвия.

Я моргаю, глядя на нее, мой мозг лихорадочно соображает. Это именно то, что Сильви сказала мне всего несколько минут назад. Слуги. Они болтают. Они видят все. Как я могу извиниться за свое поведение перед этой женщиной? Она права. Мы облазили весь этот дом, трахаясь. Целовались в темных углах. Прикасаясь друг к другу. Смеялись. Это было чудесно.

Осознание того, что мать Уита в курсе всего, что мы сделали, это... разрушительно.

Их знание о нашем совместном времяпрепровождении портит все.

“Манипуляции с моим сыном заканчиваются”. Сильвия наклоняется вперед, открывает ящик стола и достает что-то из него. “Я нашла это”.

Мой дневник с громким шлепком приземляется на середину ее стола. Я в ужасе смотрю на него, прежде чем мой взгляд резко падает на нее. “Г-где вы это взяли?”

“Это было в сумке Уита. Это твой дневник. Не трудись отрицать это.” Она открывает его, перелистывает страницы, переходя прямо к концу. Раздел, где лежат мои самые темные секреты. “Это довольно интересно, все подробности, которыми ты поделилась. Хочешь послушать?”

“Нет”, - говорю я, но она игнорирует меня и вместо этого начинает читать.

Это моя вина, что они мертвы. Я опрокинула свечу, когда выходила из комнаты Йетиса. Я сделала это нарочно, после того, что он сделал со мной. Сегодня он был особенно жесток. Говорил ужасные вещи. Удерживаяменя, пока он трахал меня. Я ненавидела каждую минуту этого, но я терпела. Гнев, поднимающийся во мне с каждым его толчком. Плакала от разочарования, когда мое тело предало меня, и я кончила. О, как ему это нравилось. Боже, я ненавижу его. Как только он закончил со мной, я сказала, что расскажу его отцу, что он со мной делал, и он рассмеялся.

Смеялся.

Поэтому я тихо лежала, зная, что он скоро заснет. И он это сделал. Он такой предсказуемый. Как только я услышала, что он начал храпеть, я выскользнула из постели. Я натянула нижнее белье, радуясь, что на мне все еще была рубашка. Он больше не утруждает себя какими-либо прелюдиями или раздеванием меня, он просто сразу переходит к траху. Как только я оделась и собрала все, что принадлежало мне, я вышла из комнаты.

И нарочно опрокинула свечу на комоде.

Я подумала, что он проснется, когда почувствует запах дыма. Ничего не потребовалось бы, чтобы потушить пожар. На прикроватном столике у него стояла огромная бутылка с водой. Он мог бы затушить огонь.

Он так и не проснулся. Огонь разгорался, пока мы все спали. Даже я заснула, мой гнев сделал меня измученной. Утраченной. Меня разбудила мама, которая отчаянно трясла меня. Она схватила меня за руку и практически потащила на улицу. Йетис и Джонас все еще были в доме. Мы оставили их там. Они оба умерли в своих постелях. Вдыхание дыма, как позже сообщили нам в полиции. Скорее всего, они так и не проснулись, так и не узнали, что произошло.

Но я знала.

Я убила их.

Сильвия захлопывает дневник одной рукой, ее улыбка становится угрожающей, когда она изучает меня. “Знаешь, я была полностью готова расплатиться с тобой. Я даже выписала тебе чек на очень щедрую сумму.”

“Я бы никогда не взяла его”, - убежденно говорю я ей.

“Это больше не имеет значения, потому что мне больше не нужно давать это тебе. Этого достаточно”. Она поднимает дневник. “Ты сейчас же покинешь этот дом и никогда больше не будешь разговаривать с моим сыном. Поняла?”

Мое сердце бешено колотится, и мне трудно дышать. “А если я не сделаю то, что вы хотите?”

“Тогда я передам этот дневник в полицейское управление. Или, что еще лучше, следователю по поджогам, который изначально был назначен на это дело. Я уверена, что он с удовольствием прочитал бы это.”

“Вы бы не стали”. Я проверяю ее, но я уже знаю ее ответ.

“Я бы так и сделала”, - твердо говорит она, снова открывая ящик и бросая туда мой дневник. “Твоя мать потеряет все. Дом, деньги, которые она унаследовала, ее друзей, ее социальный статус, все, что от этого осталось. Всё. Она была бы на мели, как и раньше. И ты бы тоже. Я могу разрушить всю твою жизнь одним телефонным звонком. Ты действительно хочешь рискнуть?”

Я ничего не говорю. Мне нечего сказать. Все, что я написала в том дневнике, правда. Как она его получила? И что еще хуже, почему Уит принес его с собой сюда? Зачем ему это делать? Был ли он замешан в этом с самого начала? Неужели он сделал это, чтобы погубить и меня тоже?

“Это не должно было продлится долго”, - практически напевает она, ее голос мягкий, взгляд жесткий. “Только потому, что ты трахнула моего сына, не значит, что ты получишь часть состояния Ланкастеров. У твоей матери это не сработало. Для тебя это тоже не сработает.”

Слеза скатывается по моей щеке, и я смахиваю ее дрожащими пальцами, злясь на себя за проявление эмоций.

“У тебя есть тридцать минут. Тебя будет ждать машина. Я хочу, чтобы ты ушла до прихода гостей. Иди собирай свою жалкую маленькую сумку. Сейчас же.”Я вскакиваю на ноги и спешу к открытым двойным дверям.

“И не утруждай себя поисками Уита. Он уже знает, что ты уходишь,” - кричит она мне вслед.

Ее слова заставляют меня вздрогнуть, но я не оборачиваюсь. Я вообще ничего не говорю. Я выхожу в коридор и нахожу там Сильви, которая подглядывает за нашим разговором.

“Я уверена, что ты счастлива”, - говорю я ей, поворачиваюсь на каблуках и направляюсь в гостевое крыло.

“Я не знала, что у нее есть что-то на тебя. Клянусь,” - говорит она, следуя за мной.

Я поворачиваюсь к ней, заставляя ее резко остановиться. “Не лги. Вы все замешаны в этом вместе. Неужели вы все настолько извращены, что ничего так не любите, как полностью уничтожить кого-то? Что, черт возьми, с вами не так?”

Сильви приоткрывает губы, но ничего не говорит. Я думаю, что ошеломила ее молчанием.

“Тебя никогда раньше не вызывали из-за твоего дерьма, не так ли? Маленькая мисс: ‘О, я умираю’. Ищет внимания. Средний ребенок. Забытый ребенок. Ты жалкая,” - говорю я, весь гнев, который я сдерживала, пока ее мать говорила со мной, выплескивался наружу. “Я надеюсь, ты довольна тем, что твоя мама таскает тебя по всем врачам до конца твоей короткой, несчастной жизни”.

Я отхожу от нее, отмечая безошибочно узнаваемый вид слез, струящихся по ее лицу. Видя их, я чувствую себя плохо, но мне также все равно. Мне слишком больно. Я чувствую себя использованной. Избитой.

Всеми ими.

Мне не требуется много времени, чтобы собрать все свои вещи. Я не так уж много взяла с собой. И все, что Сильви купила мне, когда мы ходили по магазинам, — а там было несколько вещей, — я оставляю все это стопкой на неубранной кровати. Мне не нужен ни один из ее так называемых подарков. Я перекидываю ремень своей спортивной сумки через плечо и выхожу из этого дурацкого, смехотворно огромного дома с высоко поднятой головой. Тот же водитель, который привез нас сюда, ждет меня, стоя у городской машины. Он открывает для меня заднюю пассажирскую дверь, и я проскальзываю внутрь, не выпуская из рук свою сумку, хотя он предлагает положить ее в багажник.

Я никому не доверяю разбираться с моими вещами. Я уверена, что он сдал меня Сильвии Ланкастер. О моих интерлюдиях с Уитом на заднем сиденье этой самой машины. Почему мы никогда не брали машину Уита? Мы были такими глупыми.

Неосторожными.

Мы едем по извилистой подъездной дорожке, и я изучаю пейзаж, когда мы проезжаем мимо. Он прекрасный. Идеальный. Холодный. Безжизненный.

Вот что я чувствую. Я мертва внутри.

Мы подъезжаем к воротам, и они автоматически открываются, открывая вид на машину, ожидающую с другой стороны. Изящный "роллс-ройс" с красивым мужчиной за рулем. Рядом с ним сидит красивая женщина. Когда мы проезжаем мимо, я замечаю светловолосую голову на заднем сиденье, наши взгляды встречаются на краткий миг.

Летиция. Ее семья приехала на ужин в честь Дня благодарения.

Конечно.

“Извините”, - говорю я водителю, который поднимает на меня взгляд в зеркало заднего вида. “Вы можете отвезти меня на вокзал?”

“Мне был дан четкий приказ отвезти тебя прямо в Ланкастерскую подготовительную школу”, - говорит он.

“Я бы предпочла, чтобы вы отвезли меня на вокзал. Мне нужно навестить свою мать. Она на Манхэттене,” говорю я ему твердым голосом. “Пожалуйста”.

Некоторое время он ведет машину, его руки идеально сжимают руль, на скорости десять и два. У меня есть разрешение, но я еще не получил лицензию. Когда ты живешь в городе, какой в этом смысл? Мне это никогда не было нужно.

Хотела бы я иметь ее сейчас.

“Я отвезу вас на вокзал”, - наконец говорит он.

Облегчение заставляет меня откинуться на сиденье. “Спасибо”, - бормочу я, вытаскивая свой телефон, чтобы проверить, есть ли у меня какие-нибудь сообщения от Уита.

Конечно, у меня их нет.

41 глава

Уит

Я вхожу в дом, сразу же отправляясь на поиски Саммер. Я ищу ее внизу, в ее новообретенных убежищах. В библиотеке, где я нашел ее, свернувшуюся калачиком в мягком кресле и читающую книгу из коллекции моей семьи. Или нашей любимой комнате для гостей наверху, та, с огромной кроватью, где я трахал ее уже бесконечное количество раз.

Но ее нет ни в одном из этих мест.

Я брожу по гостевому крылу, заглядывая в каждую открытую дверь, готовый обнаружить ее в засаде. С улыбкой на ее прекрасном лице, когда она подойдет ко мне, шепча: “Попался”, прежде чем я погружаюсь в ее страстный поцелуй.

Ее нигде не найти.

Дверь ее спальни закрыта, и я чувствую, что она ушла еще до того, как это подтвердилось. Я вдруг чувствую себя опустошенным. Мое сердце как будто перестает биться, когда я сжимаю пальцами дверную ручку, считая до трех, прежде чем войти в комнату.

Ее вещи исчезли. В центре грязной, неубранной кровати лежит куча одежды. Та самая кровать, в которой я трахал ее прошлой ночью. На прикроватном столике лежит аккуратно сложенный листок бумаги, на лицевой стороне которого печатными буквами написано мое имя.

Уит

Нахмурившись, я открываю письмо и обнаруживаю, что оно напечатано на машинке. Чертовски странно.

Я должна уехать. Сегодня утром я поняла, что в конце концов не хочу быть с тобой. Я знаю, что твоя жизнь полностью расписана, и в ней нет места для меня. И хотя мне нравилось проводить время вместе, я знаю, что это ненадолго. Так что я ухожу сейчас, пока мы не причинили друг другу слишком много боли. Ты все равно принадлежишь Летиции. Она - твоя судьба.

Мне жаль, что я напечатала это письмо, но мои руки слишком сильно дрожали, чтобы написать его. Я нашла принтер в кабинете твоего отца и написала это письмо в своем приложении для заметок.

Береги себя,

Сэвидж

Я сминаю записку в комок и сжимаю ее в кулаке, когда выхожу из комнаты. Я не останавливаюсь, пока не добираюсь до кабинета моей матери, где я чувствую ее запах еще до того, как вхожу. Как я узнал, что она будет там, я не уверен. Но я, конечно, знал, что она не будет на кухне готовить сегодняшнюю семейную трапезу.

Она даже готовить не умеет. Я не утруждаю себя стуком в приоткрытые двойные двери. Я просто врываюсь внутрь, швыряя скомканную бумагу прямо ей в лицо. Она поднимает взгляд в последнюю секунду, ее рот приоткрывается, прежде чем бумажный шарик попадает ей прямо в нос, прежде чем упасть на стол.

- Уит. - В ее голосе звучит ярость.

Хорошо. Мы находимся на равных условиях. Наши эмоции совпадают.

“Что ты с ней сделала?” Я требую.

Мама даже не утруждает себя тем, чтобы взглянуть на скомканную бумагу. “Которую из них ты имеешь в виду?”

“Ты знаешь, кого,” - говорю я сквозь стиснутые зубы.

Мать вздыхает. Отодвигает бумажный шарик с ее пути, чтобы она могла опереться руками о стол. “Дорогой. Это должно было случиться”.

“Что должно было случиться?”

“Что твоя... как бы ты ее ни называл, она бросит тебя ради кого—то другого”.

“О чем, черт возьми, ты говоришь? Что ты с ней сделала? Что ты ей сказала?” В моем голосе едва сдерживаемая ярость.

“Она пришла ко мне”. Я смотрю, как моя мать садится прямее, элегантная, как всегда. Полностью собранная, ни один волосок не выбился из колеи. Ничто ее не раздражает. Даже после того, как выяснилось, что ее муж изменял ей в течение последних десяти лет их брака с разными женщинами, я ни разу не видел, чтобы она теряла рассудок или кричала.

Когда она так спокойна, это бесит.

“Кто приходил к тебе? Саммер?”

"Да. Я не хотела тебе этого говорить, но она потребовала от меня денег, или она сказала, что пойдет в полицию и скажет им, что ты ее изнасиловал.” Она сбрасывает эту бомбу с абсолютным спокойствием.

Я вижу красное. Неужели Саммер действительно сделала бы это? “Изнасиловал ее? Ты, блядь, издеваешься надо мной? Тогда пусть она пойдет и расскажет полиции! Она всегда была готова.”

“О, я знаю. Поверь мне, все сообщили мне о твоих... интрижках по дому.”

Я начинаю расхаживать по салону, запуская руки в волосы, в голове у меня все перемешивается от того, что только что сказала мне мама. Мне трудно в это поверить. Только сегодня утром мы с Саммер проснулись вместе, уютно устроившись в ее постели. Ее голова покоилась на моей груди, когда я провел пальцами по ее шелковистым мягким волосам. Мы говорили о том, за что были благодарны, благодаря празднику, никогда не упоминая друг друга, хотя мне так сильно хотелось сказать ей, как я благодарен, что она появилась в моей жизни.

Я идиот.

“Она действительно угрожала сообщить на меня в полицию?” Я останавливаюсь и смотрю на свою красивую, бесчувственную мать.

"Да. Конечно, она так и сделала. Она попросила денег, и я дала ей их. Потом она ушла.” Ее взгляд едва опускается на скомканный бумажный шарик у ее локтя. “Я предполагаю, что это от нее”.

Приходит осознание. Я не верю, что Саммер когда-нибудь поступила бы так со мной. Не после всего, что мы разделили. ”Я предположил, что письмо было от тебя."

Моя мать - превосходная актриса, надо отдать ей должное. Она даже не вздрогнула от моего обвинения. “Почему, черт возьми, ты думаешь, что письмо от меня?”

Я подхожу к ее столу и беру листок, разглаживая его, чтобы прочитать ей. ”Она - твоя судьба". Я посылаю ей взгляд. “Ты единственный, кто говорит такое дерьмо”.

“Кого именно она имеет в виду? Летицию?” - спокойно спрашивает мама.

“О, какая чертовски удачная догадка. Да, Летиция. И она подписала записку Сэвидж. Она бы никогда этого не сделала.”

“Разве это не ее фамилия? Разве ты не так ее называешь?

Уже нет. Не так. Она не называет себя по фамилии. Когда-либо. Это моя фишка. Она Саммер. Мое Лето. “Ты написала это”.

“Я этого не делала ”.

”Она не пыталась подкупить тебя“.

"Она это сделала. Я дала ей сто тысяч долларов, чтобы она ушла от тебя. Это оно. Это все, что ты для нее стоишь,” - говорит мама, сохраняя ровный голос и выражение лица.

”Я тебе не верю". Я комкаю записку и снова бросаю ее в нее, но на этот раз она увертывается, и она падает на пол. ”Я собираюсь найти ее".

“Не смей”.

“Так и есть. К черту твой маленький ужин в честь Дня благодарения. Я ухожу.” Я отворачиваюсь от нее, но она быстра. Она преследует меня до самых дверей, вставая передо мной, когда закрывает их за собой. ”Отойди“.

"Нет. Ты никуда не пойдешь. Ужин будет через пару часов. Летиция и ее семья только что прибыли.”

“Ты пригласила Летицию и ее семью на ужин в честь Дня благодарения?” - недоверчиво спрашиваю я.

“Конечно, я это сделала. Это была идея твоего отца, правда. Он подумал, что это будет проявлением доброй воли, что вы двое все еще преданы друг другу”, - объясняет она.

“Я не женюсь на ней”.

“Ты сделаешь это”.

“Я не такой!” Эти два слова вырываются из моего горла, делая его болезненным, и я, наконец, вижу реакцию своей матери. Она прижимается к дверям, съеживаясь. “Я не женюсь на ней. Я очень ясно дал это понять своему отцу ранее. Он сказал, что это нормально. Это моя жизнь. Мой выбор.”

“Он потешался над тобой, дорогой. Он знал, что происходит между мной и твоей маленькой шлюшкой, и он пытался отвлечь тебя, чтобы мы могли вытащить ее из дома без твоего вмешательства. Поверь мне, тебе будет лучше без нее в твоей жизни.”

“Как, черт возьми, он узнал, что Саммер придет к тебе и будет угрожать?” Я спрашиваю. То, что она говорит, совершенно нелогично. И она это знает. Я поймал ее. Выражение ее лица говорит мне об этом.

“Ты подкупила ее”, - говорю я, когда все складывается в моем мозгу. “Ты заплатила ей, чтобы заставить ее уйти”.

“И она взяла деньги” Мать вздергивает подбородок, надменная, как всегда. “Даже не колебалась. Что это говорит о ее характере?”

“Отойди с дороги”, - говорю я ей низким голосом.

Она свирепо смотрит на меня, но не двигается с места.

“Мама”. Я толкаю ее, кладу руки на ее внезапно задрожавшее костлявое тело. “Двигайся”. Я отталкиваю ее в сторону и распахиваю двери, чтобы обнаружить Сильви, стоящую там, шпионящую за нами, как обычно.

“Ты тоже имеешь к этому какое-то отношение?” Я бросаю в нее, проходя мимо. Она бежит рядом со мной, на удивление способная не отставать, несмотря на ее предполагаемое ослабленное состояние. “Не выставляй себя дураком из-за этой девушки, Уит. Она того не стоит”.

“Я вижу, мама уже забралась тебе в голову”, - говорю я, усмехаясь, и начинаю спускаться по лестнице.

Сильви не отстает от меня. “Она использовала меня, чтобы добраться до тебя. Разве ты этого не видишь? Ей просто нужны наши деньги.”

“Наши деньги”. Я останавливаюсь на середине лестницы, Сильви останавливается на ступеньке выше меня. “Да, она так чертовски жаждет моих денег, что все время просила подарки. Я никогда не тратил на нее ни цента, Сильви. Ни единого цента.”

“Она не ждала этого от тебя. Как ты думаешь, почему она пришла сюда со мной? И что она, должно быть, поняла, когда это сделала?” Сильви машет руками, указывая на огромное фойе, в котором мы сейчас стоим.

“Посмотри на это место ее глазами. Посмотри на это. Это все, что мы знаем, но это богатство превосходит то, что она когда-либо могла себе представить. Она хочет кусочек этого. Часть нас.”

”Ты обосрала ее, не так ли?" - спрашиваю я низким голосом. Смертоносным. Я люблю свою сестру, но я знаю, как она может действовать. В конце концов, она Ланкастер. “Ты ревновала, когда она предпочла меня тебе, а теперь посмотри на себя. Задница болит, и хочется нанести ответный удар. Плевать, есть ли у нее настоящие чувства. Она человек, Сильви. Ты была ее другом.”

“Что, как будто ты ее парень?” Сильви выгибает бровь.

Глубоко вдыхая, я чувствую, как мои ноздри раздуваются при выдохе. “То, что есть у нас с Саммер, не поддается определению”.

“Ага. Как удобно.” Она тычет пальцем мне в лицо. “Она использовала меня. И она также использовала тебя. Ты просто не хочешь этого признавать.”Я наблюдаю, как она практически вприпрыжку спускается по оставшейся части лестницы, выкрикивая имя Спенсера, как только приземляется на пол. Я слышу его ответный звонок, характерные звуки смеха и звон бокалов, и она бросается на звук. Я уверен, что все они общаются с нашими недавно прибывшими гостями.

Мама выбирает этот момент, чтобы спуститься по лестнице, ее прищуренный взгляд направлен на меня. “Прикоснись ко мне, и я расскажу твоему отцу”.

Я закатываю на нее глаза, но ничего не говорю.

“И присоединяйся к нам. Скоро будет подан ужин. Тебе нужно навестить Летицию и остальных членов ее семьи, прежде чем мы поедим.” Она произносит эти слова как команду. Как будто я должен с готовностью согласиться с ней.

Оказавшись на нижней ступеньке, она поворачивается, чтобы посмотреть вверх, ее взгляд скользит по мне с головы до ног. “Иди переоденься. Ты выглядишь так, словно готов отправиться на пробежку.”

“Отвали”, - бормочу я себе под нос, но она меня не слышит.

Повернувшись, я поднимаюсь по лестнице, но не иду в свою комнату.

Я возвращаюсь в кабинет моей матери.

Двери заперты, и я в отчаянии дергаю за ручки. Одна из горничных как раз в этот момент выходит из комнаты Саммер и идет по коридору прямо ко мне. Когда наши взгляды встречаются, она останавливается как вкопанная, ее темные глаза широко распахнуты.

“У тебя есть ключи?” - спрашиваю я с дружелюбной улыбкой. “Мне нужно попасть сюда”.

Она осторожно приближается ко мне, как будто боится меня. “Это кабинет вашей матери”.

“Я оставил там свой бумажник”, - говорю я ей, прислоняясь к дверному косяку и изо всех сил стараясь казаться беззаботным. “Ей будет все равно. Я бы попросил ее открыть дверь, но гости уже начали прибывать.”

Горничная прикусывает нижнюю губу, одновременно залезая в карман и вытаскивая связку ключей. Она живет в поместье уже пару лет. Я узнаю ее лицо. Она милая. Тихая. Не вызывает никаких проблем. Идеальный работник, по меркам моей матери. “Вот, пожалуйста”, - говорит она, отпирая дверь.

“Спасибо”, - искренне говорю я ей. “Я ценю вашу помощь”.

Я вхожу в комнату, поворачиваюсь и закрываю двойные двери как можно тише. Я осматриваю комнату, мой взгляд останавливается на столе. Вспоминая, как вчера днем я разложил на нем Саммер, солнечные лучи падали на нее, купая ее обнаженную кожу в золотистом свете. Мой рот на ее киске, наблюдая, как она извивается подо мной.

Боже, она была прекрасна.

А теперь ее нет.

Чем дольше я смотрю на стол, тем больше понимаю…

Там что-то есть.

Я это чувствую.

Я усаживаюсь в ее рабочее кресло и начинаю рыться в ящиках. Я прихожу с пустыми руками, поначалу не нахожу ничего интересного. Я уже собираюсь сдаться, когда открываю нижний ящик с левой стороны и не вижу ничего, кроме висящих папок.

Что-то подсказывает мне, что я должен поискать между этими файлами. В них. Я листаю их, одну за другой, натыкаясь на толстую черную книгу. Дневник.

Дневник Саммер. Мое сердце бешено колотится, я вытаскиваю его и открываю, чтобы найти знакомый почерк. Страницы, которые я уже прочитал. Я взял его с собой на хранение. Я не хотел оставлять его в своей комнате в школе, думая, что будет разумнее путешествовать с ним.

Это была моя ошибка. Конечно, моя мать рылась в моих вещах. Конечно, она нашла это. Я уверен, что она прочитала каждое чертово слово, а затем использовала эти слова против Саммер.

Моя мать - коварная сука. Моя сестра - одна из них на тренировке.

Взяв дневник с собой, я положил все на место на мамином столе. Выглядит точно так, как я его нашел. Я выскальзываю из салона, запирая за собой двери, и направляюсь в свою спальню, где прячу дневник, прежде чем переодеться. Иду в ванную и причесываю волосы. Умываю лицо. Брызгаю немного одеколона и улыбаюсь себе в зеркало.

Это больше похоже на гримасу, но сойдет. Я могу инсценировать этот так называемый семейный ужин, и как только он закончится, я уйду.

Мне нужно найти Саммер.

Если она вообще захочет, чтобы ее нашли.

42 глава

Саммер

Я приезжаю в квартиру своей матери поздно вечером, измученная сегодняшними эмоциональными событиями, долгой поездкой на поезде и всем этим. Я вхожу в затемненную гостиную, радуясь, что оставила при себе связку ключей, чтобы вообще могла попасть сюда.

Я быстро понимаю, что я не одна. Я слышу другие голоса, доносящиеся из коридора. В спальне. Мужской и женский. Моя мать и... кто бы это ни был.

Она вернулась с Карибского моря и не потрудилась сообщить мне об этом. И не пожелала мне счастливого Дня благодарения.

Типично.

Бросив сумку на пол в гостиной, я направляюсь в холл, предупреждающе крича: “Мама! Я дома!”

Голоса замолкают. А потом: “Саммер, это ты?”

”Да". Я подхожу к закрытой двери своей спальни и открываю ее, включая свет. Она такая же, какой я его оставила, хотя воздух спертый. Как будто в комнате уже несколько месяцев никого не было, а я уверен, что так оно и есть. Я плюхаюсь на край матраса и грызу большой палец, поднимая глаза, когда в дверях появляется моя мама, одетая в белый шелковый халат и больше ничего.

“Что ты здесь делаешь?” - спрашивает она, задыхаясь, убирая волосы с лица, ее щеки порозовели.

Я хмурюсь. “Ты не рада меня видеть?”

“Я не ожидала тебя увидеть”. Она улыбается, но получается у нее это фальшиво. “Я так рада, что ты вернулась домой, но разве в понедельник тебе не в школу?”

”Я не вернусь". Я приняла это решение по дороге домой на поезде, после того как мой телефон разрядился, и я поняла, что оставила зарядное устройство в комнате для гостей. У меня было много времени, чтобы подумать. И я поняла, что не смогу вернуться туда и встретиться со всеми лицом к лицу. С Сильвией. Особенно с Уитом.

“Что значит, ты не вернешься?” Мама хмурится, ее руки рассеянно теребят пояс, затянутый вокруг талии.“Слишком много всего произошло — я хочу закончить школу пораньше. У меня достаточно кредитов, так что я думаю, что смогу, - говорю я ей, плюхаясь спиной на кровать. “Я больше не могу этого делать”.

”Делать что?" Похоже, она смущена.

“Ходить в школу. Притворяться, что я нормальная. Это не так. Я запуталась. Я не могу справиться с последствиями того, что я сделала. Мне нужна терапия,” - говорю я потолку, мое горло болит от непролитых слез. “Я чувствую себя такой виноватой из-за пожара. То, что случилось. Что я сделала.”

Она оглядывается через плечо, прежде чем полностью войти в мою комнату и закрыть за собой дверь. “Ты обещала, что мы никогда больше не будем это обсуждать”.

“Это съедает меня изнутри”, - практически воплю я в потолок, закрывая глаза, чтобы попытаться остановить воспоминания, но это бесполезно. “Я не могу перестать думать об этом”.

Я вроде как перестала, но благодаря прекрасному напоминанию Сильвии Ланкастер с тех пор это не выходит у меня из головы. Осознание того, что она знает, что произошло, приводит в ужас. Я могу попасть в тюрьму. И я заслуживала бы этого. То, что я сделала, это... ужасно. Я отняла у человека жизнь. Их было двое. Тот, кого я ненавидела, и тот, кто значил для меня весь мир.Я уже совершила так много ошибок. Я заслуживаю наказания за них.

Слезы текут из моих глаз, скатываясь по лицу, когда я думаю о Джонасе и обо всем, что он сделал для меня. У меня так и не было возможности сказать ему спасибо за то, что он изменил мою жизнь.

Хотя он изменил мою жизнь и другими, темными способами, пригласив в нее Йетиса.

“Дорогая”. Она подходит к кровати и садится на край, садясь достаточно близко, чтобы она могла протянуть руку и коснуться моей щеки, заставляя меня посмотреть на нее. “Ты ничего не сделала”.

“Но я это сделала. Я разожла огонь. Я опрокинула свечу. Ты знаешь это,” - говорю я ей, мое лицо сморщивается, когда слезы действительно начинают литься.

Она прижимает меня к себе, пока я плачу, притягивая в свои объятия. Я прижимаюсь лицом к ее шее, выпуская все это наружу. Плачу не только из-за того, что я сделала, но и из-за всего, что я потеряла, особенно за последние несколько месяцев, даже за последние пару часов. Как у меня был Уит в моей жизни, только чтобы полностью потерять его, благодаря тому, что я сделала в прошлом. Я любила его.

Я все еще люблю его.

И я потеряла его.

Огонь и секреты, которые я храню, будут влиять на меня всю оставшуюся жизнь. Может быть, пришло время мне признаться во всем.

“Это была не твоя вина”, - шепчет она мне в волосы, ее голос такой тихий, как будто я ее вообще не слышу. “Это никогда не было твоей виной. Единственная свеча, которую ты опрокинула, не вызвала этого пожара.”

Я напрягаюсь в ее объятиях, слегка отстраняясь, чтобы посмотреть на нее. “О чем ты говоришь?”

Она убирает волосы с моего лица, выражение ее лица смертельно серьезное. “Знаешь, я была в ярости в ту ночь. У нас с Джонасом был еще один яростный спор. Он сказал мне, что хочет развестись. Он покончил со мной. Он не мог простить меня за то, что я сделала с Оги, даже после всего, через что мы прошли.”

От того, что она даже сейчас заговорила об Августе Ланкастере, у меня сводит живот.“Я видела, как ты выходила из комнаты Йетиса”, - говорит она, отводя взгляд, глядя вдаль, как будто она потерялась в своих воспоминаниях. “У меня было подозрение насчет вас двоих, и я не хотела в это верить. В глубине души я знала. Я знала, но не знала, как это остановить. Я подумала, возможно, ты хотела... быть в отношениях с ним.”

Слезы наворачиваются на мои глаза, и мне хочется накричать на нее. Это было последнее, чего я хотела. И если она подозревала, почему не попыталась остановить это? Остановить его? Почему она мне ничего не сказала? Или Йетису? Или Джонасу?

Потому что она эгоистична. Бездумна.

Слишком погружена в свое собственное дерьмо.

“Когда я увидела, что ты выходишь из его комнаты, я вошла и столкнулась с ним лицом к лицу. Он спал, и я заметила, что свеча упала, пламя потрескивало в разлитом воске. Это не должно было вызвать пожар, Саммер. Этого никак не могло случиться”.

“Тогда как это началось?” - прошептала я, испуганная, но страстно желающая услышать ее объяснение.

“Я починила свечу, поставила ее обратно в подсвечник, и она ударилась о соседнюю, издав лязгающий звук. Достаточно громко, чтобы разбудить Йетиса. Он стал защищаться, когда понял, что я нахожусь с ним в комнате. Спрашивал, где ты, что я знаю. И я сказала ему, что знаю все, хотя на самом деле я не знала ничего. Я всего лишь строила предположения.” Ее глаза сужаются, и я могу только предположить, что она вспоминает о той ночи.

“Ты это сказала?”

Мать кивает. “Он обвинил тебя в том, что ты шлюха. Что ты сама напросилась на это. Умоляла об этом. Он сказал, что ты такая красивая, и он не мог устоять? Как будто это его вина. Мужчины иногда бывают такими. Никогда не желая брать на себя ответственность за свои действия.”

Я позволила ее словам проникнуть в меня. Это так верно. Конечно, Йетис обвинил бы меня и сказал, что я сама напросилась на это. Боже упаси его быть ответственным.

“Затем он начал нападать на меня. Сказал, что собирается рассказать своему отцу, что я пробралась в его комнату. Как будто я хотела, я не знаю, приставать к нему? Пожалуйста. Когда я засмеялась, он разозлился. Сказал, что я всего лишь шлюха, которая использовала его отца ради его денег”, - объясняет мать, ее глаза на мгновение закрываются. ”Тогда я схватила один из пустых железных подсвечников и ударила его им по голове".

Я втягиваю воздух, потрясенная ее признанием. “Что?”

“Я убила его.” Она кивает, ее взгляд скользит по моему. “Я так думала. Там было так много крови, детка. Так много крови. Я запаниковала. Я не знала, что делать. Я пошла и умылась. Переоделась в чистую одежду. Затем я вернулась в его комнату и перевернула пару свечей, убедившись, что от них загорелись шторы. Но это произошло так быстро. Слишком быстро. Огонь взобрался по стене, пожирая шторы, пока от них не остался один пепел, и я поняла. Мне нужно было вытащить нас оттуда. Я выбежала из комнаты, пошла и забрала тебя, и ты знаешь остальную часть истории.”

Я смотрю на нее, вихрь эмоций крутится внутри меня, пока я впитываю ее слова и смысл, стоящий за ними. Все это время она позволяла мне верить, что я убила их. Она позволила мне поверить, что это я устроила пожар, хотя все это время это была она.

Это из-за моей матери. Огонь. Их смерти.

И она была готова позволить мне нести груз всей этой вины и страха.

“Почему ты позволила мне поверить, что это я виновата?” Я спрашиваю ее.

“Я не могла рассказать тебе, что я сделала с Йетисом. Ты бы взбесилась. Пошла в полицию. Я бы сейчас сидела в тюрьме, если бы ты это сделала. Я не могла так рисковать”, - объясняет она.

“Но я тоже могла оказаться в тюрьме”, - напоминаю я ей.

“С твоей точки зрения, это был несчастный случай. Ты не хотела ничего этого делать. Тебя бы никогда не осудили”, - говорит она, игнорируя мой протест. “Слава Богу, его тело обгорело до неузнаваемости. Результаты его вскрытия были неубедительными.”

“Ты сказала мне, что он умер от вдыхания дыма". Мой разум лихорадочно работает, пытаясь вспомнить все подробности той ночи и ее последствий. Кое-что я помню. Некоторые воспоминания стерты или повреждены шоком.

Другие я предпочла бы полностью забыть.

“В его легких был дым, который показал, что он все еще был жив во время пожара. Но он бы никогда не пережил того, что я с ним сделала. Иначе у него был бы поврежден мозг, и он был бы подключен к аппаратам на всю оставшуюся жизнь”. Выражение ее лица становится горьким. “Я оказала этому маленькому засранцу услугу. Как он посмел навязываться тебе, да еще так долго?”

Просто произнеся эти последние слова, я поняла, что она все это время знала. Она знала и никогда ничего не делала, чтобы остановить это.

Разочарование, которое обрушивается на меня, ошеломляет, и я кладу руку на живот, молясь, чтобы меня не стошнило. Она не заботилась о том, чтобы остановить это. Она сделала недостаточно, чтобы защитить меня. Я так долго была сама по себе. Дольше, чем я даже предполагала.

“Через некоторое время ему не нужно было заставлять меня”, - признаю я, опустив голову от стыда. “Было проще просто— принять это”.

Она гладит меня по спине. “Это жестокий мир, дорогая. Мужчины используют нас. Я надеюсь, что это больше никогда с тобой не случится.” Ее совет звучит пусто. Я была травмирована и меня домогался мой сводный брат, и это все, что она может мне сказать?

Невероятно.

Я тоже думаю об Уите и о том, как он использовал меня. Он использовал меня, и я позволила ему. Хуже того, мне это нравилось. Я могла бы рассказать ей о наших отношениях, но я боюсь того, что она может сделать.

Я ей не доверяю. Как я могу? Это больно признавать, даже самой себе, но я уже давно это знаю. Я просто не была так хорошо осведомлена о том, на что она пошла, чтобы защитить меня — и себя.

Я хмурюсь. Больше о себе, чем о чем—либо другом - это никогда не касалось меня. Она могла бы сказать, что сделала это из-за того, что Йетис сделал со мной, но я знаю правду.

Она была на грани потери Джонаса. Ее социального статуса. Денег. Путешествий. Всей ее жизни. Она не могла вынести этой мысли. Поэтому она убила их обоих.

И стала единственным наследником состояния Джонаса.

“Почему ты не хочешь возвращаться в Ланкастер?” - спрашивает она.

От одного упоминания имени Ланкастера у меня болит сердце. “Я не могу, мама. Я ненавижу эту школу и всех в ней”.

Кроме одного. И он такой же плохой, как и все остальные. Он использовал меня.

Как и его мать. И даже Сильви.

Боже, Сильви. Яд в ее голосе. Жестокие слова, которые она сказала. Я обожала ее, но она ненавидит меня.

Они все меня ненавидят.

“Я не могу вернуться,” - твердо говорю я. “Я не буду. Ты не можешь заставить меня. Я буду ходить в здешнюю государственную школу. Я сдам экзамен на аттестат зрелости. Я сделаю все, что угодно. Просто— пожалуйста, не убеждай меня возвращаться. Это пустая трата твоего дыхания.”

“Конечно, нет”, - говорит она, ее рука пробегает вверх и вниз по моей спине. “Я согласна с твоим предыдущим предложением. Я уверена, что у тебя достаточно кредитов, чтобы закончить школу досрочно. Может быть, возьмешь годичный перерыв, прежде чем поступишь в колледж.”

”Ты действительно позволишь мне?" Я посылаю ей полный надежды взгляд, понимая, что если я правильно разыграю свои карты, она может помочь мне сбежать.

“Ты могла бы путешествовать”, - говорит она, погруженная в свои мысли. “Европа весной. Осмотреть достопримечательности. Увидеть мир. Колледж - это замечательно, но жизненный опыт так же важен, если не больше”.

“Я хочу этого”, - говорю я ей, прислоняясь к ней. Она обнимает меня и прижимает к себе. Мы не делали этого уже много лет. Я не могу вспомнить, когда она в последний раз обнимала меня. И хотя я не полностью доверяю ей, мне это нужно. Утешение.

“Я отдам его тебе”.

Из коридора доносится приглушенный голос. Глубокий и мужской, выкрикивающий имя моей матери.

“Джанин? Где ты?”

Я отстраняюсь от нее, мгновенно насторожившись. “Кто это?”

Она улыбается. “Говард. Я ездила с ним на Карибы. Но ничего не говори — его жена во Флориде с детьми. Она думает, что он работает в городе.”

“О, мама”. Я уверена, что он какой-нибудь богатый мудак, который купил себе путь к ее трусикам, и она купилась на его дрянные реплики. Так это всегда начинается. Она ничего не может с собой поделать. Именно так, по ее мнению, должны начинаться отношения.

“На этот раз все по-другому”. Я помню, что она тоже так говорила о Джонасе. В первые дни, когда я была маленькой, и она спросила меня, хочу ли я старшего брата. Я была так взволнована, так отчаянно хотела больше семьи, что с готовностью согласилась, что это будет лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Вместо этого Йетис превратился в мой кошмар.

Раздается стук в дверь моей спальни. “Джанин? Что ты делаешь?”

“Иду!” – отвечает она. ”Дай мне минуту". Он шаркает прочь, и я слышу, как закрывается дверь ее спальни.

“Он останется на ночь?” - спрашиваю я, как только он уходит.

“Конечно, это так. Почему бы и нет?” Она улыбается. Обнимает меня в последний раз, прежде чем встать. “Мы поговорим утром, хорошо? И я первым делом свяжусь со школой в понедельник.”

“Ты действительно не заставишь меня уйти?” - с надеждой спрашиваю я.

Она качает головой. “Я дам тебе все, что ты захочешь. Это меньшее, что я могу сделать после...

Ее голос срывается, и я тоже ничего не говорю. Она в долгу передо мной, и она это знает. Она мне тоже должна гораздо больше, но я не могу вернуть этот долг прямо сейчас.

Я, наверное, никогда этого не сделаю.

Больно осознавать, что твоя мать - человек. Недостатки. Она совершила бесчисленное количество ошибок, многие из них за мой счет. Я могу либо позволить этим ошибкам сдержать меня и заставить ненавидеть ее, либо я могу отпустить все и молиться, чтобы она извлекла уроки из того вреда, который причинила.

Я бы предпочла оставить все как есть.

Я смотрю, как она пересекает мою спальню и идет к двери, останавливаясь, когда она поворачивается, чтобы изучить меня. “Просто— оставь то, что я тебе сказала, между нами, хорошо? Никогда больше не упоминай об этом. Даже при мне.”

Я киваю, прекрасно понимая, почему она позволяет мне бросить Ланкастер.

Она покупает мое молчание.

Мою уступчивость.

И я собираюсь позволить ей это сделать.

43 глава

Саммер

Шестнадцать месяцев спустя

Я выхожу из Uber, глубоко вдыхая свежий, влажный утренний воздух, прежде чем отправиться через площадь к месту назначения. Последний год я провела в Европе, в частности в Париже. Я посещаю школу, изучаю историю искусств, полностью погружаясь в изучение различных периодов искусства, смыслов, стоящих за картинами. Изучая самих художников. Это было изнурительно. Очаровательно.

Я наслаждалась каждой минутой этого.

Раньше я окружала себя красивыми людьми. Была ослепленная их богатством и тем, что они могли с ним сделать. Теперь вместо этого я окружаю себя значимым искусством. Красивые люди причинят тебе боль. Это просто их способ. Прекрасное искусство?

Это позволяет вам изучать его. Впитывать это. Это заставляет тебя чувствовать. И это редко причиняет боль.

Я иду через площадь, разглядывая величественные здания, окружающие меня. Дизайнерские магазины, которые все еще закрыты. Отель вдалеке, незаметный. Вы никогда бы не догадались, что знаменитая достопримечательность находится всего в нескольких футах от вас.

Конечно, он останется там. В этом есть полный смысл.

Я не тратила много времени на изучение 1-го округа, кроме посещения Лувра, и даже тогда я не выхожу за пределы музея и окружающих его садов. Я больше не из тех, кто часто ходит по магазинам. Хотя на самом деле я никогда и не была такой . Мне не нужно ходить по магазинам, чтобы купить последнюю дизайнерскую одежду или сумки.

Я оставляю такие вещи на усмотрение моей матери.

По утрам на Вандомской площади тихо. Элегантные здания напоминают мне о другом времени. Массивная колонна в центре, со статуей Наполеона на вершине. Я останавливаюсь и смотрю на нее, впитывая историю, прохладный ветерок, болтовню француженок, идущих позади меня. Но, находясь здесь, я приобрела гораздо больше.

Я совершила много ошибок в своей жизни. Я буду продолжать их делать, но сейчас я чувствую себя более уверенно. Более зрелой. Я знаю, что мне еще многое предстоит сделать, но в Штатах я была на пути в никуда. В Ланкастере. С моей матерью. Если бы я осталась в городе, Бог знает, что бы со мной случилось. Я, без сомнения, дочь своей матери, хотя и не планирую идти по ее стопам.

Я вижу ее ошибки. И как она продолжает их совершать.

Использовать людей, зависеть от них, чтобы выжить, я отказываюсь это делать. Я хочу влюбиться в мужчину, несмотря на его богатство. Мне все равно, есть у него деньги или нет — я уже знаю, что счастье на них не купишь. Я хочу создать свою собственную карьеру, свою собственную жизнь, поэтому я полностью завишу от себя.

И ни от кого другого.

По иронии судьбы, сразу после того, как я досрочно окончила школу, и перед тем, как я уехала в Европу, мама призналась, что кое—что утаила от меня - Джонас оставил мне небольшое наследство. Счет, который я могла бы использовать для колледжа — или чего бы я ни пожелалай. Я думаю о деньгах как о подарке. Благословение от Джонаса.

Мне жаль, что мы его потеряли. Я знаю, что мама запаниковала и поверила, что мы потеряем все, и, вероятно, она была права. Я ненавижу, что он умер из-за этого. Я любила его, как если бы он был моим собственным отцом, хотя я не уверена, что моя мать чувствовала к нему.

Однако я нисколько не жалею о Йетисе. Я надеюсь, что он будет гореть в аду.

Мой взгляд натыкается на магазин VanCleefandArpels неподалеку, и я подхожу, чтобы изучить витрину, мой взгляд задерживается на сверкающих драгоценностях. Часть специальной тематической коллекции "Ромео и Джульетта", которая напоминает мне о том, как в выпускном классе мы с Уитом изучали английский. Несчастные влюбленные, которым запрещено видеться друг с другом из-за их враждующих семей.

Выглядит знакомо.

Украшения сверкают и переливаются под светом ламп. Van Cleef - один из самых дорогих и желанных брендов. Джонас подарил маме одно из их ожерелий "Альгамбра" на ее день рождения, когда мне было четырнадцать. Было время, когда она носила это ожерелье каждый божий день, демонстрируя всем, с кем сталкивалась, что она достаточно богата, чтобы владеть им.

Отворачиваясь от окна, я иду в "Ритц", захожу в отель и изо всех сил стараюсь не выглядеть деревенщиной, которая не может перестать пялиться на окружающую меня роскошь. Вестибюль просто великолепен, как будто я попадаю в другое время. Воздух, благоухающий. Люди, элегантные. Повсюду обильные весенние цветочные композиции, над моей головой висят сверкающие люстры, отбрасывающие в комнату рассеянный свет.

“Мое любимое время года!”

Я оглядываюсь и вижу приближающегося Монти, который скользит вниз по изящно изогнутой лестнице с дружелюбной улыбкой на лице. Я подхожу к нему, его руки обнимают меня и прижимают к себе. Я прижимаюсь к нему, сжимая его в объятиях, так благодарная, что мы остались друзьями. Он каким-то образом нашел мой малоизвестный новый профиль в Инстаграм и связался со мной через директ. С тех пор мы поддерживаем связь. Когда он недавно написал мне, что будет в Париже и хочет встретиться, я не смогла не согласиться достаточно быстро.

“Я так рад тебя видеть”, - говорит он, отстраняясь, его руки все еще сжимают мои плечи. Он нагло проверяет меня в своей типичной манере. “Ты выглядишь изумительно. Париж тебе к лицу.”

“Ты тоже выглядишь чудесно”, - говорю я ему. Так приятно видеть дружелюбное лицо. “Почему ты в Париже?”

“О, дорогая, давай оставим это на потом, когда мы сядем. А теперь пойдем, выпьем чаю и поговорим.”

Монти сопровождает меня в прекрасный ресторан, прямо из парижской мечты. Массивные окна обрамлены красивой позолоченной отделкой, потолок выкрашен в цвет неба, обшитые панелями стены выкрашены в молочно-белый цвет. Вся мебель кремового, бледно-розового и светло-золотистого цветов, скатерти ярко-белого цвета, а в тонких стеклянных вазах - нежные композиции из свежих цветов.

Мы сидим на изящных стульях, и я тихо восхищаюсь Монти, который, кажется, полностью в своей стихии. Одет в коричневый клетчатый костюм и пастельно-желтую рубашку на пуговицах, без галстука, его длинные волосы падают на лоб, в его глазахпляшет озорство, когда они встречаются с моими.

“Ты одета... безупречно”. Он улыбается, его взгляд изучает мой наряд.

На мне простое платье с цветочным принтом, которое я нашла прошлым летом в маленьком магазинчике. Мои волосы распущены, в ушах бриллиантовые заколки, которые Джонас подарил мне на шестнадцатилетие. Я ношу одну из старых черных сумок моей матери от Шанель, выношу ее только потому, что я в Ритце и надеюсь, что выгляжу соответственно.

Всегда отчаянно пытаюсь вписаться в общество. Привычка, от которой до сих пор трудно избавиться.

“Я только что подумала то же самое о тебе”, - говорю я ему с улыбкой.

“Эта старая штука?” Он опускает взгляд на свою грудь, прежде чем снова посмотреть на меня. “Я хотел выглядеть как денди”.

“Я думаю, тебе это удалось”.

Подходит официант, и Монти заказывает нам чай. “Еще рано”, - говорит он, как только официант уходит. “Они будут развлекать нас, пока мы сидим здесь несколько часов и сплетничаем, пока, наконец, не наступит обед, и мы не сможем сделать заказ по меню. Если только у тебя нет других планов?”

“Мой день полностью свободен, только для тебя”.

Он ставит локоть на стол, подпирает подбородок кулаком и хлопает ресницами, глядя на меня. “Скажи мне, что ты делаешь. Скольких симпатичных парней ты встречала? Почему ты не набрала пятьдесят фунтов из-за выпечки и масла? Клянусь Богом, ты похудела как никогда, дорогая.”

“Сначала скажи мне, почему ты здесь”. Я не изменила своих привычек, когда дело доходит до разговоров о себе.

Мне все еще не нравится это делать.

“О, мужчина. Конечно.” Он делает пренебрежительный жест рукой. “Я приехал за членом. К сожалению, он превратился в гигантского придурка, вышвырнул меня из своей дерьмовой маленькой квартирки, и теперь я сижу в "Ритце" всю следующую неделю, не зная, что делать дальше. Сменить рейс и вернуться домой пораньше? Или наслаждаться своим пребыванием здесь, в городе любви?”

“Ты должен остаться”. Я протягиваю руку через стол, чтобы нежно коснуться его руки. “Исследуй Париж. Ешь побольше круассанов с маслом.”

“Один?” Он хмурится. “Я бы предпочел провести время в этой дерьмовой маленькой квартирке с этим дерьмовым парнем и его гигантским членом. Если только ты не хочешь показать мне достопримечательности.”

“Разве ты не был здесь раньше? Ты, наверное, мог бы показать мне все лучше, чем я,” - напоминаю я ему.

“Верно. Я уверен, что ты была на автобусной экскурсии и поднялся на Эйфелеву башню с момента вашего приезда, и это все, я права?” Он приподнимает бровь.

Я закатываю глаза. “Конечно, это была одна из первых вещей, которые я сделала. Это был мой первый визит сюда. Но теперь я с этим покончила. Я тусуюсь в Лувре только на занятиях. В противном случае, я ненавижу это место. Слишком много туристов.”

“Ах, скоро ты будешь курить сигареты, сидя за пределами маленького кафе, полная презрения". Он смеется, и в его голосе звучит восторг. ”Пэрис была очень, очень добра к тебе.”

“Мне жаль, что с твоим парнем ничего не вышло”, - тихо говорю я, когда его смех затихает. “Тебе грустно из-за разрыва?”

“Дорогая, мне определенно не грустно. Это было не то, что я бы назвал расставанием. Я пришел сюда ради секса. Это оно. Это не была великая любовь. Не похоже на то, через что ты прошла.” Монти издает цокающий звук.

Он единственный, кому я рассказала об Уите и о том, что произошло между нами. Я не вдавалась во все подробности, но он знает достаточно. И теперь, даже год спустя, он думает, что мы несчастные любовники, которым суждено было быть вместе, пока не вмешалась семья Уита и все не испортила. В глазах Монти мы - современный пересказ Ромео и Джульетты.

Если бы только все было так просто.

В течение следующего часа мы сплетничаем и смеемся, и я ловлю каждое слово Монти, когда он делится историями за прошедший год. Он окончил Массачусетский технологический институт в декабре, и сейчас у него годичный перерыв между колледжем и реальной жизнью.

“Это что, такая штука?” - спрашиваю я, нахмурившись.

“Нет. Вероятно, нет. Но я сделал это делом. Кто хочет сразу приступить к работе и вкалывать всю жизнь напропалую?” Он машет рукой. “Только не я”.

“Тебе вообще нужно работать?” - спрашиваю я, делая глоток чая с молоком.

“Конечно, нет. Детям моих детей не нужно будет работать, хотя я и не планирую их заводить. Но мне будет скучно. Мужчина может путешествовать и вступать в одни отношения за другими так долго, как хочет. Да, и единственное, что я люблю это ходить по магазинам.”

“Ты любишь ходить по магазинам?” - спрашиваю я с надеждой в голосе. Мне вдруг приспичило заглянуть в несколько магазинов. Что-нибудь высококлассное и красивое. Маленькие коммерческие произведения искусства.

“Я гей, и я увлекаюсь модой. Конечно, я люблю ходить по магазинам,” - шутливо говорит он, закатывая глаза. “Давай пообедаем, и я отведу тебя куда-нибудь”.

Мы заказываем салаты и разделяем сэндвич, и еда очень вкусная. Как и компания. Монти рассказывает так много историй о людях, о которых я слышала, но на самом деле не знаю. О людях, с младшими братьями и сестрами с которыми я ходила в школу. Он даже упоминает Сильви.

“Она попала в больницу как раз перед Рождеством”, - говорит он, понижая голос. “Она чуть не умерла”.

“Что?” Я могу ненавидеть то, что она сделала со мной, но я всегда буду заботиться о ней. Даже если она презирает меня.

“Да”. Он кивает с серьезным выражением лица. “Семья держала это в строжайшем секрете. Сейчас ее нет дома. Я полагаю, что ее выпустили на Новый год, но они до сих пор точно не знают, что с ней не так. Она так и не вернулась в школу. Я слышал, Спенс вне себя.

“Это ужасно”, - говорю я, глядя на скатерть, мой разум наполнен воспоминаниями о Сильви. Она была так добра ко мне — пока не перестала. “А как насчет— Уита?”

“Что насчет него?”

Голос Монти наполнен таким количеством едва сдерживаемого юмора, что я резко смотрю на него, мои глаза сузились. “Что ты знаешь такого, чего не знаю я?”

“Так много”, - говорит он с дьявольской улыбкой. “С чего мне начать?”

“Сначала расскажи мне самую пикантную вещь”. Я наклоняюсь вперед, с нетерпением ожидая каких-нибудь новостей. Хороших и плохих.

“Он порвал с Летицией”.

“Что?” Я резко втягиваю воздух, мой разум кружится от новостей, прокручивая их снова и снова. Возможно, он сказал, что это то, чего он хотел, но я думала, что это просто разговоры. Что он не это имел в виду. Что его родители никогда бы этого не допустили.

“Вот в чем дело.” Голос Монти понижается до шепота, как будто он мог знать кого-то в этой комнате, кто мог бы услышать его сплетни. И он просто может это сделать. “Она большая любительница кокаина. Все стало по-настоящему плохо. На Рождество перед твоим отъездом? Она была в плохом состоянии. Прогуливала школу, едва функционировала изо дня в день. В начале года родители отправили ее на реабилитацию. Уит придумал какую-то чушь о том, как они подписали контракт, и что она нарушила пункт из-за употребления наркотиков. Я имею в виду, я не могу винить этого парня. Кто хочет жениться на наркоманке?”

“Но это правда?” - спрашиваю я, пытаясь свыкнуться с мыслью, что они действительно заключили добросовестную сделку. “У них был контракт на предстоящий брак?”

“Что-то в этом роде. Я уверен, что они это сделали. Семьи со старыми деньгами - странные существа. Они хотят, чтобы все было изложено в письменном виде”. Монти пожимает плечами. “В любом случае, он порвал с ней отношения. Он также прошел тестирование, как и ты, и досрочно закончил школу. В колледж тоже не поехал, к большому шоку и ужасу своих родителей. Он решил поступить так, как поступает каждый респектабельный молодой человек со средствами, и путешествовать по континенту.”

Я хмурюсь. “Континент?”

“В основном по Европе, дорогая. На некоторое время на Виргинские острова, где он приобрел глубокий загар. Австралия на очень короткий период. Я слышал, он считал, что люди там слишком милые.”

Я хочу смеяться. Мне тоже хочется плакать. Это звучит так же, как сказал бы Уит — что дружелюбные австралийцы были слишком милы.

“Он был повсюду. Разве ты не следишь за его инстаграмом?” - спрашивает Монти.

Я бы себе этого не позволила. Я заблокировала его сразу после всего, что произошло, и я не проверяла его. Не важно, как сильно я этого хотела. “Где он сейчас?”

“Я не знаю”. Монти пожимает плечами, но что-то есть в тоне его голоса, в том, как мерцают его глаза.

Я думаю, он может знать, но он не говорит.

Как только мы заканчиваем, Монти оплачивает счет — он не позволил мне разделить его, назвав меня своим гостем, — и мы покидаем отель, медленно проходя мимо витрины VanCleef и Arpels.

“Боже, их украшения восхитительны”, - говорит он, бросаясь к одной из витрин. “Как маленькие произведения искусства”.

“Это красиво”, - соглашаюсь я, как только останавливаюсь, чтобы встать рядом с ним.

Он некоторое время смотрит на нее, и что-то меняется в выражении его лица. Как будто ему внезапно пришла в голову лучшая идея. Не отрывая взгляда от витрины, он говорит: “Если бы у тебя было какое-нибудь изысканное украшение, скажем, кольцо с огромным бриллиантом или огромные серьги с изумрудами, что бы ты выбрала? Что было бы твоим самым желанным произведением искусства?”

“Ожерелье”, - говорю я без колебаний.

“Ожерелье?” Он хмурится, когда его взгляд встречается с моим, по-видимому, разочарованный.

"Да. Если небо - это предел, я бы хотела, чтобы оно было усыпано бриллиантами и плотно облегало мою шею, почти как ошейник”. Мои мысли блуждают по Уиту, как это обычно бывает. Все еще. Даже спустя столько времени. “Я хочу, чтобы он был тяжелым, чтобы я могла чувствовать вес камней и металла на своей коже. И я хочу, чтобы человек, который мне его подарит, воспринимал ожерелье почти как... подарок. Как будто я принадлежу ему .” Я плотно сжимаю губы, за этим быстро следует смущение.

На мгновение я немного потерялась в своих фантазиях.

“Так-так”, - протягивает Монти. “Это звучит совершенно извращенно”.

Мои щеки вспыхивают. “Я уже говорила тебе, что мне нравятся такие вещи”.

И он единственный, кто знает об этом — за исключением Уита.

“Принято к сведению. Поэтому, когда однажды ко мне придет мужчина твоей фантазии и спросит, что он должен тебе купить, я знаю, что ему сказать”, - говорит Монти.

“Сомневаюсь, что мужчина моей фантазии захочет купить мне бриллиантовое ожерелье”, - говорю я. Монти обиженно поджимает губы. “А почему бы и нет?”

“Мужчина моей последней фантазии, скорее всего, не захочет, чтобы его видели со мной. Я, вероятно, изгнана на всю жизнь из нью-йоркского общества,” - говорю я ему. Моя мать больше не на периферии, она тайком встречается со своим любовником Говардом. Всегда любовница. Очень редко невеста.

Суждена ли мне такая жизнь?

Нет.

Я не позволю этому случиться.

“Дорогая,” - протягивает Монти. “Со мной на твоей стороне? Ты станешь королевой нью-йоркского общества. И никогда не забывай об этом.”

44 глава

Саммер

Записка – она больше похожа на послание, на старомодную визитную карточку — остается засунутой между моей дверью и рамой. Я замечаю это, когда подхожу к двери своей квартиры, мои шаги замедляются, меня переполняет любопытство. Я дергаю листок бумаги, впечатленная его прочностью. Плотный картон кремового цвета с элегантным черным тисненым шрифтом.

Приглашение.

Вы были сердечно приглашены на ужин

Монтгомери Майклзом IV

В Гай Савой

Пятница, 22 апреля

Восемь часов

Пожалуйста, ОТВЕТЬТЕ НА приглашение

Улыбаясь, я захожу в свою квартиру, закрываю дверь и прислоняюсь к ней, пока набираю быстрое сообщение Монти.

Я: Получила твое приглашение. Отвечаю на него.

Он быстро отвечает.

Монти: Отлично. Это, безусловно, самое вкусное и дорогое место, в которомты когда-либо бывала.

Я: Конечно, это так. Кто все это придумал?

Монти: Люди.

Это все, что он говорит. Люди.

Я: Сколько?

Монти: Достаточно, чтобы сделать это интересным.

Я: Как мне следует одеться?

Монти: Сексуальная элегантность. Наверное, мне следовало написать это на карточке.

Я: Я не могу поверить, что ты пошел на такие неприятности только ради приглашения на ужин.

Монти: Я ничего не делаю наполовину. Ты уже должна была узнать это обо мне.

Я посылаю ему серию смайликов со смеющимся лицом.

Монти: Тебе понадобится новое платье.

Я: Ты уверен?

Монти: Что бы у тебя ни было в этом крошечном шкафу в твоей крошечной квартирке, это никуда не годится.

Вчера я пригласила Монти выпить перед тем, как мы пошли ужинать. Он ненавидел каждую минуту этого. Сказал, что моя маленькая квартирка вызывает у него клаустрофобию. Я просто рассмеялась и позволила ему немного поскулить, прежде чем мы пошли и поужинали в одном из ресторанов на открытом воздухе на берегу Сены. Это была такая прекрасная ночь, и мы были окружены парами. Любящим людьми.

Это заставило меня скучать по мужчине в моей жизни. Хотя я понятия не имею, каково это - быть в нормальных отношениях. Что-то долгосрочное и полное любви. Я молода, мне почти двадцать, у меня еще много времени. Но я жажду этого. Чтобы мужчина смотрел на меня с голодом во взгляде. Тянулся ко мне, как будто он ничего не может с собой поделать. Я хочу, чтобы меня обожали. Насиловали. Любили. Я хочу, чтобы это было большим, замечательным, беспорядочным и ошеломляющим.

Я хочу того, что было у меня с Уитом.

Мой телефон звонит с очередным сообщением от моего друга.

Монти: Завтра мы пойдем за покупками. У тебя есть занятия?

Я: Да, утром.

Монти: Тогда во второй половине дня. Я запишусь на прием. Они подберут для тебя платья, угостят нас шампанским и выделят огромную гримерную, чтобы тымогла их примерить.

Я: Это звучит замечательно. И дорого.

Монти: Деньги - это не цель.

Я: Для тебя.

Монти: Завтра в этом магазине? И для тебя тоже. Будут заключены договоренности.

Я хмурюсь, уставившись на телефон. О чем он говорит?

Я: Какого рода договоренности?

Монти: Не забивай этим свою хорошенькую головку. Я пришлю более подробную информацию утром по текстовому сообщению. Ты встретишься со мной там. И ты будешь примерять каждую вещь, которую я тебе принесу. Никаких жалоб. Поняла?

Я: Да, мама.

Он посылает мне два ряда смайликов со средним пальцем, заставляя меня смеяться.

О чем он говорит, какие договоренности? Я не понимаю.

Но теперь я умираю от желания узнать.

…

Я прихожу в магазин на улице Камбон ровно в два часа. Три великолепные, статные женщины, одетые в строгое черное, ждут меня внутри, и все они приветствуют меня самыми сладкими голосами.

“Добрый день”, - отвечаю я, останавливаясь посреди магазина. Он гладкий и белый, тут очень мало одежды.

”Вы мадемуазель Сэвидж?" - спрашивает меня одна из них.

Я киваю, оглядывая магазин в поисках Монти. “Мистер Майклс уже здесь?”

“Месье Майклс будет здесь очень скоро. Но у нас есть много платьев, отложенных в сторону только для того, чтобы вы могли начать примерять. Хотите, я отведу вас в вашу примерочную?”

“Пожалуйста”, - говорю я ей, следуя за ней, когда она направляется в заднюю часть магазина.

Другие женщины кивают и улыбаются, когда я прохожу мимо, и я не могу не чувствовать себя недостаточно одетой. Я в джинсах и свитере, так как все утро была на занятиях, и у меня не было возможности переодеться во что-то более, я не знаю, приличное?

Но что правильно надеть, отправляясь за покупками? Я чувствую себя глупо из-за того, что мне приходится наряжаться только для того, чтобы сделать покупки, даже если они находятся в дизайнерском районе.

В Париже к своим покупкам относятся очень, очень серьезно.

Женщина отодвигает тяжелую мерцающую серую занавеску, открывая просторную гардеробную с двумя стульями и вешалкой, заполненной платьями самых разных форм и цветов. Длинные и короткие. Чёрные, белые и все промежуточные цвета. Я подхожу к платьям и просматриваю их, мое дыхание застревает в горле, когда я рассматриваю их все.

Ни на одном из них нет ценника. Я не могу позволить себе это место.

Поворачиваясь к ней, я спрашиваю: “Кто выбирал эти платья?”

Она вежливо улыбается, сцепив руки за спиной. «Я и мои сотрудники, мадемуазель. Надеюсь, они пришлись вам по вкусу.”

“Они прекрасны, мерси”. Я колеблюсь, не совсем уверенная, как мне следует это сформулировать. “Кто... собрал это вместе?”

Она хмурится. “Это сделал ваш друг. Месье Майклс.”

“И больше никто к этому не причастен?” Я не знаю, почему я думаю, что в этом замешан кто-то еще. Это просто...так странно.

Да, я знаю, что Монти любит ходить по магазинам. Он водил меня на несколько экскурсий с тех пор, как приехал в Париж. Но я не понимаю, почему он заставляет меня выбирать великолепное дизайнерское платье, которое, вероятно, стоит тысячи евро, чтобы я надела его один раз? В сверхдорогом ресторане, чтобы... что? Показать меня?

Я этого не понимаю.

“Больше никто”, - говорит она, и выражение ее лица проясняется. “Не хотите ли немного шампанского?”

“Это было бы чудесно”, - говорю я ей со слабой улыбкой.

Я смотрю ей вслед, прежде чем снова начать просматривать платья. Они прекрасны. Большинство из них не такие уж и дорогие. Скудные. Без бретелек. Глубокий вырез спереди. Без спинки. Короткие, демонстрирующие большие ноги.

Я думаю о платье, которое я надела для Уита перед Днем благодарения, о, как давно это было. Когда он трахал меня на заднем сиденье городской машины.

Моя кожа теплеет при этом воспоминании.

“Дорогая”.

Я поднимаю взгляд и вижу Монти, выглядывающего из-за занавески, прикрыв глаза рукой. “На тебя можно смотреть?”

Я смеюсь. “Я совершенно голая”.

Он опускает руку, на его лице написано разочарование. “Черт возьми, ты лгунья”.

Мой смех нарастает. “Ты действительно хочешь увидеть меня голой?”

“Ты великолепное маленькое создание. Конечно, я хочу увидеть тебя голой. Но я не хочу трахать тебя, так что со мной ты в безопасности.” Он уже сжимает в пальцах бокал с шампанским, когда подходит ко мне, чтобы просмотреть одежду на вешалках. “Я вижу, они подобрали для тебя несколько качественных вещей”.

“Все они очень красивые. И очень открытые,” - говорю я.

Он ухмыляется. “Чем больше кожи, тем лучше”.

“Для кого? Я замерзну.” Может быть, сейчас и весна, но апрель в Париже все еще очень холодный.

“У тебя самая гладкая кожа. Покажи ее,» - говорит он, наклоняясь ближе. “В Гай Савой так много богатых людей. Ты, вероятно, могла бы найти нового любовника в пятницу вечером.”

“Я не хочу нового любовника”, - немедленно протестую я.

"Почему нет? Разве тебе не одиноко? Я никогда не смогу продержаться слишком долго. Я всегда заканчиваю тем, что скучаю по члену.” Он надувает губы.

“У меня давно не было члена”, - признаюсь я.

“Как долго?”

“С тех пор, как Уит..”.

Монти останавливается, его рот открывается в недоумении на секунду или две, прежде чем он делает глоток из своего бокала с шампанским, осушая его. “Ты издеваешься надо мной”.

“Я серьезно.”

“Боже, разве ты не изголодалась по этому? Я бы умер. Развалился бы на части”, - серьезно говорит он.

“Я сосредоточилась на себе”, - признаюсь я.

“Твои пальцы не устали от всех этих мастурбаций?” Он поднимает брови.“Я не мастурбирую все время”, - бормочу я.

“Лгунья". Он смеется над моим потрясенным лицом. “Я просто шучу. Поторопись и примерь что-нибудь. Вот, я выберу первое платье.”

Оно длинное и без бретелек, и когда я раздеваюсь, Монти машет мне пальцами. “Избавься от лифчика”.

“Но—”

“Оно без бретелек. Кроме того, в пятницу вечером на тебе не будет нижнего белья. Поверь мне, - говорит он со знанием дела.

Я хмурюсь. ”Не будет?"

“Ты хочешь, чтобы твоя одежда лежала красиво. Не показывай линии трусиков или кружева бюстгальтера. Фу.» Он притворно дрожит.

Он прав. Я знаю это. Поэтому я избавляюсь от лифчика и надеваю платье, Монти тут же откланяет его. Он отказывается от всех длинных платьев, и от большинства коротких тоже. До тех пор, пока на вешалке не остаётся исключительно короткие и откровенные платья.

Я снимаю одно с того места, где оно висит, и рассматриваю. Оно тяжелое, сделано из легкой серебристо-черной сетки, и оно такое короткое, что я уверена, что моя вагина будет вылазить из под него. “Это выглядит опасно”.

«Скорее, чудесно», - протягивает он. ”Надень его".

Я надеваю его через голову, и платье идеально садится. Одна сторона платья серебристая, другая - черная, детали пересекаются спереди на моем правом бедре, открывая его полностью, почти до тазовой кости. Вырез опускается низко, далеко за мою грудь и почти до пупка, и он удерживается двумя тонкими бретельками. Это оно.

Я чувствую себя совершенно беззащитной.

“Повернись”, - требует Монти, и я делаю это, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть на себя в зеркало.

Вся моя спина тоже выставлена напоказ, сетчатая ткань опускается посередине поясницы, почти обнажая ягодицы. Подол платья колышется в верхней части моих бедер. Сетка достаточно прозрачная, чтобы я могла видеть свои черные трусики, и когда я снова поворачиваюсь лицом к зеркалу, я также вижу свои соски.“Я не могу это надеть”, - говорю я твердым тоном. “Я выгляжу как проститутка".

Монти подходит и встает позади меня, его руки легко ложатся на мои обнаженные плечи. “Ты должна носить его. И ты не похожа на проститутку. Поверь мне. Ты, блядь, ошеломишь каждого мужчину, который на тебя посмотрит”.

“Я не хочу их ошеломлять. Я даже не хочу, чтобы они меня видели.” Я отворачиваюсь в сторону, материал скользит по моему телу, заставляя мою кожу покалывать от осознания. Платье очень чувственное. Невероятно сексуальное. Я никогда в жизни не носила ничего подобного. “Сколько это вообще стоит?”

“Не совсем уверен. Я бы предположил, что по меньшей мере две тысячи евро,» - небрежно говорит он.

Я практически захлебываюсь собственной слюной. “Какого хрена? Ты серьезно, Монтгомери? Оно сделано из— ничего.” Я провожу рукой по сетке, мои соски твердеют. С таким же успехом я могу прикасаться к своей обнаженной коже, она такая тонкая.

“Это дизайнерская вещь”, - поправляет он. “И я думаю, что работа была сделана идеально. Ты великолепна.”

“Если бы я была платным сопровождающим”, - парирую я.

Он смеется, и в его голосе звучит восторг. “О, дорогая, в твоих снах”.

“Больше похоже на мокрый сон какого-то мужчины”. Я смотрю на него в зеркало, что только заставляет его смеяться еще сильнее. Я не могу удержаться и тоже начинаю смеяться.

“Тебе нужны серебряные туфли”, - говорит он, все еще посмеиваясь. «Туфли на шпильках, чтобы ты была невероятно высокой. Как амазонка. Тонкие бретельки, едва заметные. Они не должны подавлять. Я не хочу, чтобы люди видели что-то, кроме этого платья и твоего тела”.

"Почему?” Я спрашиваю его, мой голос, мой взгляд такие искренние. “На кого именно я пытаюсь произвести впечатление?”

Его едва сдерживаемая улыбка нервирует, наполняя меня настороженностью. “Всего лишь одно из самых могущественных людей в мире”.

45 глава

Саммер

Я приезжаю в ресторан ровно в восемь часов, впуская вместе с собой ветер, когда толкаю тяжелые двери. Ночь холодная, и я одета в толстую черную шубу из искусственного меха, которую Монти нашел для меня во время нашей экскурсии по магазинам. Оно короткое, но его достаточно, чтобы прикрыть мое мини-платье, мои ноги все еще полностью открыты. Они светятся после процедуры отшелушивания, которую я сделала ранее в душе. Сегодня вечером я уделила особое внимание всему своему телу, Монти проинструктировал меня об этом. Он хотел, чтобы я подготовилась так, как будто собираюсь заняться сексом с Султаном, прямая цитата.

Я не знаю, откуда он черпает свои глупые идеи, но я согласилась с этим, наслаждаясь баловством. С тех пор как я приехала в Париж, я не слишком заботилась о себе. Я была слишком занята, пытаясь поддерживать активность своего ума и тела, чтобы не погрузиться в воспоминания, которые преследуют меня.

Эта последняя неделя с Монти была похожа на момент высокой фантазии. Давая мне проблеск моей прежней жизни, когда я наивно верила, что Уит с радостью откажется от всего, чтобы быть со мной. Та неделя, предшествовавшая Дню благодарения, была одной из моих любимых с ним. Когда он гонялся за мной по всему поместью Ланкастеров, находя меня в темных углах, где он затем наказывал меня своим прекрасным ртом и руками в качестве моего приза.

Я скучаю по этому рту и этим рукам. Я даже скучаю по тем мрачным, тревожным вещам, которые он мне говорил. Никто не заставлял меня чувствовать себя так, как Уит Ланкастер.

Никто.

Передо мной возвышается внушительная мраморная лестница, покрытая кроваво-красным ковром. Я осторожно поднимаюсь по ним, мои лодыжки шатаются из-за пятидюймовых каблуков моих туфель на шпильках. Они тонкие, как шепот, как и серебряные ремешки, которые пересекают мои ноги, и я знаю, что ничего не потребуется, чтобы полностью опрокинуть меня, посадив лицом вниз. Протянув руку, я хватаюсь за балюстраду, держась за нее изо всех сил, пока добираюсь до верха лестницы. Пол покрыт черно-белой мраморной плиткой, мои каблуки стучат, когда я иду по ним к единственной открытой двери с едва заметной вывеской ресторана слева от нее. Комната внутри манит, темная и таинственная, и я хмурюсь, удивляясь, что не слышу тихих разговоров, нежного звона столового серебра о тонкий фарфор.

Я вообще ничего не слышу.

Все еще не совсем уверенная в мотивах Монти или в том, что он задумал относительно сегодняшнего ужина. Я чувствую себя так, словно я его кукла, и он играет со мной в переодевания. Он хочет, чтобы я выглядела определенным образом, была своего рода секс—бомбой, которая ставит мужчин на колени или что-то в этом роде. Я продолжала расспрашивать его о сегодняшних гостях на ужине, но он оставался удручающе молчаливым. Это раздражает.

Я уверена, что он делает это нарочно, желая быть таинственным. Это работает.

Слишком хорошо.

Как только я вхожу в чересчур теплый ресторан, мои руки тянутся к передней части пальто, и я жалею, что не могу избавиться от него. Мужчина в элегантном сером костюме материализуется из ниоткуда, подходит ко мне с вежливой улыбкой и помогает мне выбраться из него. Я улыбаюсь ему, бормоча “Мерси”, когда он берет у меня пальто.

Его взгляд все это время остается прикованным к моему лицу, ни разу не взглянув на мое тело, и я задаюсь вопросом, предупредил ли его кто-нибудь о том, что на мне может быть надето.

Хотя сама идея смехотворна. Зачем кому-то понадобилось это делать?

“Сюда, мадемуазель”, - говорит он с сильным французским акцентом, протягивая руку, указывая, куда мне нужно идти. Ресторан небольшой. Темный. Интимный. В комнате больше никого нет, и это странно. Сегодня вечер пятницы. Здесь должна быть деловая суета, за каждым столом полно людей, которые едят, пьют и разговаривают.

Мы проходим через множество смежных комнат, каждая из которых пуста, прежде чем останавливаемся в последней комнате. В центре стоит необычный круглый стол, за которым всего два стула, а перед ними расставлены приборы. Нахмурившись, я смотрю на мужчину, но он просто улыбается и кивает, прежде чем оставить меня в полном одиночестве.

Наш званый ужин действительно только для двоих? Я и Монти? И это все?

Разочарование захлестывает меня, и какое-то время я наслаждаюсь им. Я надеялась встретить кого-нибудь нового. Других людей, друзей Монти, с которыми я могла бы посмеяться и выпить. Вместо этого мы остаемся только вдвоем, и на мгновение я позволяю себе погрустить.

Но это длится всего несколько минут. Я достаточно погрязла в этих вещах. Так было почти всю мою жизнь. Время двигаться дальше и быть сильной.

Я хожу по комнате, проводя пальцами по темно-серой обшитой панелями стене, пока не останавливаюсь перед окном, глядя на шумную парижскую ночь. На улице внизу бесконечный поток машин и людей, идущих по тротуарам. Деревья начинают цвести, прекрасные и обнадеживающие в унылую, ветреную погоду, эти цветы цепляются за ветви изо всех сил. Я касаюсь прохладного стекла кончиками пальцев, мои соски напрягаются от холода снаружи.

Когда я чувствую присутствие кого-то, входящего в комнату, мое тело напрягается, и я поворачиваюсь к нему спиной. Это мужчина. Я чувствую запах его одеколона. Насыщенный и отчетливый, я осторожно вдыхаю, не узнавая аромат. Монти сменил свой фирменный одеколон? Весьма сомнительно, поскольку он купил его в "Гермесе", когда я была с ним, и пахнет оно совсем не так, как сейчас. Секунды проходят, быстро превращаясь в минуту, а мужчина по-прежнему ничего не говорит. Я отворачиваю голову, собираясь оглянуться через плечо, когда он лает на меня:

“Не оборачивайся”.

Мое сердце бешено колотится в груди, я делаю, как он говорит, смутно узнавая голос. Звучит намеренно глубже, как будто он пытается скрыть его, и мне интересно, кто он такой.

В самых темных, самых глубоких уголках моей души я узнаю его. Я его знаю. Он придвигается ближе, все мое тело загорается, и я закрываю глаза. Я дрожу, во мне бурлит смесь страха и возбуждения. Он останавливается прямо у меня за спиной, и я опускаю голову, глядя на свои ноги. Я вижу его темные туфли, подол черных брюк. Мое дыхание застревает в горле, пока я жду чего-то, какого-то подтверждения.

Дрожащий выдох покидает меня, когда я чувствую это. Один палец скользит по моей спине, легкий, как перышко, мурашки бегут по коже, когда он опускается. Вниз. Пока он не касается основания моего позвоночника, его палец тянет за сетчатую ткань, скопившуюся там, костяшки его пальцев касаются моей плоти.

Его палец исчез, наполняя меня разочарованием, но через несколько секунд он кладет руки мне на плечи, уверенно сжимая меня. Я вздыхаю с облегчением, мое тело немедленно реагирует на его прикосновения.” Уит, “ выдыхаю я.

Его хватка усиливается, удерживая меня на месте. Я открываю глаза и вижу свое отражение в окне, и его тоже, прямо позади меня. Я жадно впитываю его. Он такой же красивый, каким я его помню, может быть, даже еще красивее сейчас. Он выглядит старше. Больше похож на мужчину. Его челюсть такая же острая, как и скулы, подчеркнутые этим шикарным, восхитительным ртом. Я беззастенчиво изучаю его в отражении, понимая, что он делает то же самое со мной, хотя его взгляд направлен куда-то в другую сторону.

Путешествует по всему моему телу.

“Что, черт возьми, на тебе надето?” - спрашивает он, его глубокий голос полон удивления. “Неужели Монти специально выбрал это платье, чтобы свести меня с ума? Потому что это работает.”

Я напрягаюсь под его прикосновением, пытаясь вырваться от него, но он не отпускает меня. “Ты планировал это с Монти?”

“Как еще, по-твоему, я тебя нашел?” Он подходит ближе, так близко, что я чувствую жар его тела. Прикосновение его одежды к моей почти обнаженной коже. “Ты рада меня видеть, Сэвидж? Прошло много времени.”

Я хочу и ударить его, и прыгнуть на него. “Почему ты здесь, Уит?”

“Ресторан в нашем полном распоряжении. Я купил его на ночь,» - сообщает он мне самодовольным голосом.

Я хмурюсь. “Монти сказал, что это будет званый ужин”.

“На двоих”.

“Я думала, там будет больше людей”, - говорю я ему, ненавидя то, как растерянно это звучит. “ Монти сказал, что будет здесь.”

“Твой драгоценный друг солгал тебе.” Уит проводит пальцами по моей руке, заставляя меня дрожать. “Ты скучала по мне?”

Я думала, что в первый раз, когда я, наконец, увижу Уита после всех этих месяцев — больше года — я буду счастлива. Взволнована. Но это не так.

Я злюсь. Взбешена. Я чувствую себя обманутой. Использованной.

Что еще?

“Нет”, - выдавливаю я.

“Действительно. Твое тело говорит мне об обратном.” Он нагло касается моей груди, его большой палец медленно касается моего соска, сетка дает мне небольшую защиту от его ищущих пальцев. Мой сосок мгновенно твердеет, и он щелкает по нему снова, заставляя его болеть. “Это платье должно быть чертовски криминальным. Я все вижу.”

Я тяжело сглатываю, борясь со стыдом, который хочет захлестнуть меня. Надев это платье, прийти сегодня вечером было огромной ошибкой. Я добровольно попала в ловушку, как глупая девчонка, которой всегда была. Я такая же, как моя мать. “Зачем ты это сделал? Как?”

“Я скучал по тебе”, - просто говорит он, как будто этого достаточно. “Я хотел дать тебе немного времени наедине с собой, прежде чем я сделаю свой ход”.

“Это звучит как полная чушь”, - выплевываю я.

“Это правда”, - говорит он твердым голосом. “Я знал, что ты была в Париже почти с первого дня, как ты приехала сюда”.

Я в бешенстве. Монти - единственный, с кем я поддерживала контакт из всех, кого Уит мог знать. Так что, по сути, он с самого начала сдал меня Уиту. Но почему?

И почему Уит здесь?

“И все же ты не обратился ко мне”. Если бы он действительно хотел меня, он бы уже что-то с этим сделал. Не держался бы от меня подальше так долго.

“Ты не хотела, чтобы тебя нашли”. Он полностью отпускает мои плечи и обнимает меня спереди, его руки ложатся прямо на мою грудь, мягко дергая за сетчатую ткань. ”С таким же успехом ты можешь быть голой".

«Не прикасайся ко мне», - говорю я сквозь стиснутые зубы.

Он смеется, звук вибрирует у моего уха, как раз перед тем, как он слегка впивается зубами в мочку. “Ты дрожишь, Сэвидж. Ты так чертовски сильно этого хочешь. Тебе так же плохо, как и мне.”

Уит прижимается бедрами к моей заднице, его член толкает меня. Я закрываю глаза, бессильная перед ним, но пока не желая уступать ему.“Сначала тебе нужно поговорить со мной”, - говорю я ему, ненавидя то, как слабо это звучит. Он тоже ненавидит слабость. Я знаю, что он делает. ”Скажи мне, почему ты здесь и чего ты хочешь от меня“.

”Во-первых, я хочу этого". Он отпускает мою грудь, его рука скользит вниз по моему боку, проскальзывает под подол моего платья, чтобы положить эту большую руку перед моей киской, обхватывая меня между ног. “Я возвращаю её”.

“Я тебе не принадлежу”, - шепчу я, прикусывая нижнюю губу, когда он оказывает малейшее давление на мою чувствительную кожу, тонко прикрытую моими обнаженными стрингами.

“Ты принадлежишь мне. Ты всегда была моей", - высокомерно говорит он. «С тех пор, как нам исполнилось четырнадцать, Сэвидж. Помнишь ту ночь?”

Как я могу забыть?

”Она будто выжжена у меня в мозгу", - признается он. “И все другие ночи, которые мы провели вместе, тоже. Так много. Мы не могли насытиться друг другом”. Он сдвигает пальцы, нажимая сильнее, его указательный палец скользит между моими половыми губками.

Я прислоняю голову к его груди, вздох покидает меня, когда он начинает поглаживать. Что он со мной делает? Мне стыдно за свою мгновенную реакцию на его прикосновение. Как дрожат мои колени, угрожая подогнуться. Мое сердце напрягается, желая большего. Моя голова кружится от воспоминаний при звуке его голоса. И мои губы. Они жаждут его.“Я ждал своего часа. Ждал тебя, пока приведу в порядок свои дела,» - говорит он, его пальцы играют со мной, пробегая по передней части моих трусиков. Я чувствую, как она становится влажнее с каждым его ударом. “И когда появилась возможность, я воспользовался своим шансом. И вот мы здесь. Снова вместе.”

Я полностью вырываюсь из его объятий, сразу же скучая по его теплу. Его прикосновения. Я поворачиваюсь к нему лицом, впитывая его, ненавидя то, как элегантно он выглядит в черном костюме, с аккуратно подстриженными волосами и лицом.

О Боже, его потрясающее лицо.

Он смотрит на меня так, как будто для него нет другой женщины в мире.

Только я.

Только я.

“У меня есть кое-что для тебя”, - говорит он, его взгляд не отрывается от моего, когда он тянется к столу позади себя, чтобы что-то взять. ”Это не принадлежит мне".

Он протягивает ко мне руку, и я опускаю взгляд, чтобы увидеть свой дневник, зажатый в его длинных пальцах. Мой желудок сжимается и переворачивается при первом взгляде на это, во рту пересыхает. Я ненавижу этот дурацкий дневник. Это то, из-за чего у меня были неприятности в первую очередь.

Я поднимаю голову, мой взгляд встречается с его, эти ледяные голубые глаза, кажется, проникают в самую мою душу. “В последний раз, когда я видела свой дневник, он был у твоей матери”.

Вспышка раздражения пробегает по его лицу, а затем исчезает. “Она сказала и сделала с тобой кое-что, чему я все еще не рад”.

“Она угрожала мне, Уит. Сказала, что позвонит в полицию и скажет им, что пожар произошел по моей вине. Что я убила своего отчима и Йетиса,”- бросаю я ему.

Он вздрагивает, когда я произношу имя Йетиса, и я удивляюсь этому. “ Пустые угрозы. Она не доставит тебе беспокойства. Больше нет.”

“Да, верно”. Я фыркаю, не в силах сдержаться. “Я тебе не доверяю. Я никому из вас не доверяю, ”- говорю я. Я начинаю проходить мимо него, но он хватает меня за руку, его пальцы разжимаются, но не настолько, чтобы я могла убежать от него. “Отпусти меня”.

“Сначала выслушай меня”.

“Нет”.

“Саммер”. Его голос становится чуть умоляющим, и это шокирует. “По крайней мере, посиди и поужинай со мной. Позволь мне объясниться.”

Я кривлю губы в гримасе, все еще сверля его взглядом. “Я ненавижу тебя и Монти за то, что он втянул меня в это обманом”.

“Ты не ненавидишь Монти”. Он делает это заявление с полной уверенностью.

“Я определенно ненавижу тебя”, - плюю я в него.

Уит на самом деле улыбается, и от этого зрелища у меня перехватывает дыхание.

”Это то, на что я рассчитывал".

“Почему ты не мог просто спросить, хочу ли я тебя видеть?”

“Ты бы сказала "да”?"

“Нет”, - немедленно отвечаю я.

“Вот почему”, - шутливо говорит он.

Он отпускает меня, его слова задерживаются в моем мозгу, когда он отодвигает для меня стул, чтобы я могла сесть за стол. В тот момент, когда мы устраиваемся, появляется сервер. Пожилой джентльмен в накрахмаленном белом пиджаке, который подает каждому из нас по бокалу вина, прежде чем Уит заговорит с ним на беглом французском.

Я смотрю на него, гадая, кто этот человек, кем он стал? Я его больше не знаю. Не совсем. Прошло полтора года с тех пор, как я видела его в последний раз, и за это время мы так сильно изменились. По крайней мере я.

Я уверена, что и он тоже.

Как только официант уходит, я наклоняюсь через стол, свирепо глядя на него, когда его взгляд опускается на перед моего почти несуществующего лифа. “Тебе нужно начать объяснять”.

Он тянется к бокалу с вином, делая глоток. Уставившись в него, он взбалтывает внутри бледную жидкость. “Что ты хочешь знать?”

“Что случилось между тобой и Летицией?”

Уит вздыхает, ставя стакан на стол. “Ты бы сначала хотела узнать об этом”.

«В конце концов, она была твоей будущей невестой,» - говорю я натянуто.

“Я порвал с ней отношения вскоре после того, как ты сбежала. Она нарушила условия, которые были частью нашего контракта, благодаря своей очень неприятной, очень тайной привычке к наркотикам”, - говорит он. “Она была чиста больше года”.

«Молодец,» - говорю я, как ревнивая мегера. “Ты все еще разговариваешь с ней?”

“Да.” Он наклоняет голову в мою сторону. “У тебя с этим проблемы?”

“Вовсе нет”, - высокомерно говорю я, прежде чем попробовать вино. Оно хрустящее, холодное и вкусное.

"Хорошо. У ее девушки тоже нет никаких проблем с нашим общением”.

Я с тяжелым стуком поставила свой стакан на стол. “Она лесбиянка?”

Он выгибает бровь. “Ты говоришь ”лесбиянка", как будто это плохо".

“Нет, конечно, нет”, - говорю я, защищаясь. Просто Летиция, казалось, была так увлечена Уитом на том дурацком ужине в честь дня рождения…

“Она бисексуалка, не то чтобы я должен был посвящать тебя в ее личные дела, но я уверен, что она не будет возражать”, - говорит он. “Это одна из причин, по которой она стала такой зависимой от наркотиков. Она не могла быть той, кем была на самом деле была. Ее родители не позволили бы этого”.

“И твои родители теперь позволяют тебе быть тем, кто ты есть на самом деле?” - многозначительно спрашиваю я.

«Не совсем. Мне просто больше наплевать, что они говорят”, - говорит он, проводя пальцами по девственно белой скатерти. Вверх и вниз, вверх и вниз, я смотрю, как двигаются эти пальцы. Представляю эти пальцы на себе. Внутри меня.

“Почему ты убежала, Саммер?” - спрашивает он мягким голосом.

Сначала слова не приходят ко мне на ум. Все, что я могу делать, это смотреть на него, ненавидя то, как точно он описывает меня. Какой я была раньше. Беглянкой. Испуганная, кроткая маленькая девочка.

Я поднимаю подбородок, отказываясь позволять старым воспоминаниям и неуверенности больше сдерживать меня. Я решаю быть полностью честной с Уитом. “Я не убегала. Твоя мать угрожала мне, Уит. У нее каким-то образом оказался дневник, и она читала мне вслух отдельные разделы. Она сказала, что у меня есть тридцать минут, чтобы собрать вещи, и она хотела, чтобы я убралась из дома. Она не оставила мне выбора.»

Его губы тонки. “Она сказала мне, что заплатила тебе”.

“Она солгала”, - бросаю я ему, гнев переполняет меня, заставляя мой голос повыситься. Я не была беглецом. Я былавынуждена уйти. Что еще я могла сделать? “Я полагала, что ты отдал ей дневник”.

“Как будто я бы это сделал", - парирует он.

“Тогда почему он был у нее?”

Выражение его лица становится раскаивающимся. “Я взял его с собой, чтобы сохранить его в безопасности. Я предположил, что она рылась в моих вещах.”

“Ей повезло, она нашла мой дневник и использовала его против меня”. Я медленно качаю головой. “Я боялась, что твоя мать выдаст меня властям и меня арестуют за убийство. Вот почему я не вернулась в школу Ланкастер. У меня появилось немного денег, я купила новый телефон, отключила все свои социальные сети и перестала общаться практически... со всеми”.

“Люди, которые убегают, обычно пытаются избежать того, что они сделали”. Он смотрит на меня с суровым выражением лица. Я не утруждаю себя тем, чтобы поправлять его насчет бега. “Это ты устроила тот пожар?”

“Разве ты не читал дневник?” - многозначительно спрашиваю я. Он кивает. “Там мое признание”. Я не утруждаю себя рассказом своей матери. Я не собираюсь говорить Уиту правду. Одному богу известно, что бы он сделал с этой информацией.

“Я прочитал это”, - выпаливает он. “Я также знаю, что вы с Йетисом были... вовлечены”.

Я морщусь, ненавидя то, как это звучит. “Давай назовем это тем, чем оно было на самом деле. Йетис заставил меня заняться с ним сексом. Несколько раз. И вместо того, чтобы устраивать сцену и расстраивать наших родителей, я уступила ему и позволила этому случиться”.

Снова, и снова, и снова.

“Ты была ребенком”. На лице Уита написано отвращение.

“Когда мы трахались, мы были детьми”, - замечаю я, просто чтобы позлить его.

“Не совсем”, - говорит он, его голос полон раздражения. “Нам было практически по восемнадцать. И я не заставлял тебя делать это.”

“Пожалуйста”, - усмехаюсь я, хватая свой стакан и осушая его содержимое. Мне нужно еще выпить, чтобы закончить этот разговор.

“Ты действительно ставишь меня в ту же категорию, что и твоего развратного, мертвого сводного брата, который дрочил в ванной, наблюдая, как ты принимаешь душ? Тот, кто навязался тебе?” Он приподнимает бровь. “Если это так, я могу уйти прямо сейчас. Нет смысла продолжать этот разговор.”

Боже, он бесит.

“Чего ты хочешь от меня, Уит?” - спрашиваю я, слегка ударяя кулаком по столу, отчего все вокруг дребезжит. “Ты здесь, чтобы еще раз прогуляться со мной, как в старые добрые времена? Я не знаю, смогу ли я справиться с такими, как ты. Больше нет.”

“Значит, ты слабее, чем была, когда тебе было семнадцать? Потому что тогда ты была чертовски сильна, Сэвидж. Ты не приняла ни хрена от меня, и уж точно ни от кого другого,» - говорит он восхищенным тоном.

Это неправда. Я забрала у него все дерьмо, а потом и еще кое-что. Он был груб и унизителен. Он обзывал меня и обращался со мной как с мусором, но я продолжала возвращаться к нему. Есть что-то такое в том, как он смотрит на меня. Слова, которые он произносит. Его властные прикосновения и убедительные поцелуи, которые всегда держали меня в его власти.

Может быть, я больше этого не хочу. Несмотря на скрытое желание, дрожащее во мне в этот самый момент от его близости, я начинаю думать, что Уит Ланкастер мне не подходит.

Нисколько.

Официант снова появляется с нашим первым блюдом, ставя перед нами крошечные тарелки. Я понятия не имею, что это такое, но я улыбаюсь официанту, когда он кивает и кланяется, прежде чем покинуть зал.

“Я отказываюсь позволять втягивать себя снова”, - говорю я, как только официант уходит.

“Втягивать во что?”

«Твой мир". - Я опускаю взгляд на свою тарелку. “Что это?”

“Фуа-гра, деревенщина”, - весело говорит он, вгрызаясь в нее вилкой.

Мы едим в тишине, пока наши тарелки не становятся чистыми и официант не появляется снова, убирая их после того, как налил каждому из нас еще по бокалу вина. Я отпиваю из него, нуждаясь в жидком мужестве, ненавидя то, как меня трясет. Я не хочу быть здесь с Уитом.

И все же я это делаю. Я так рада, что он со мной в комнате, наблюдает за мной своим внимательным взглядом, отмечая каждое мое движение. Я скучала по нему. Его так внезапно вырвали из моей жизни, а теперь он так же внезапно вернулся в нее. Я не знаю, что и думать.

Я не знаю, что чувствовать.

“Твои родители нашли другую племенную корову — о, прости меня — другую наследницу, на которой ты мог бы жениться?”Спрашиваю я.

Уит откидывается на спинку стула. “Ревность тебе не идет, Саммер”.

Я сжимаю руки в кулаки. “Я никому не завидую. Мне было жаль Летицию. Как будто ее единственной целью в жизни было выйти за тебя замуж и родить тебе сыновей, которые продолжат фамилию Ланкастеров. Сейчас не средневековье.”

“Это не было ее единственной целью в жизни, хотя я сомневаюсь, что смог бы убедить тебя в обратном. Ты будешь верить в то, во что хочешь верить. И нет, я не нашел другую наследницу, на которой мог бы жениться. Я не планирую когда-либо жениться, если хочешь знать,» - нагло говорит он, напоминая мне избалованного принца.

“Просто собираешься путешествовать всю оставшуюся жизнь и тратить все свои деньги?” Я выгибаю бровь.

“Я не смог бы потратить все это, по крайней мере, на следующие три поколения”, - хвастливо говорит он. “И что, черт возьми, в этом плохого? Я пришел сюда сегодня не для того, чтобы ругаться с тобой, Сэвидж.”

“Ты не можешь просто вернуться в мою жизнь, как будто никогда ее не покидал, Ланкастер”, - раздраженно бросаю я ему в ответ.

“Я только что это сделал”, - говорит он, выглядя очень довольным собой.

Официант возвращается, и вечер быстро превращается в череду одного блюдо за другим, каждое из которых лучше предыдущего. Вкусный суп из артишоков с черным трюфелем. Разнообразие выпеченного хлеба со свежим, жирным маслом, которое на вкус как грех. Все больше и больше вина, пока мое зрение не затуманивается, и у меня нет никаких проблем с тем, чтобы запихнуть в рот кусок баранины, после чего мне сразу же хочется плакать, когда я думаю о бедном пушистом существе, которого зарезали, чтобы я могла насладиться этим блюдом.

“Ты ведешь себя как ребенок”, - отчитывает меня Уит после того, как я отодвигаю тарелку, испытывая отвращение к себе.

“Ягнята такие очаровательные”. Мои губы дрожат. Я так близка к тому, чтобы заплакать. Уит может только покачать головой, скривив губы.

Я не понимаю, что происходит между нами, но я не хочу подвергать это сомнению. Хуже того, я не знаю, что со мной происходит и почему я так взволнована. Это сбивает с толку - снова быть с Уитом. Вкушая с ним экстравагантную трапезу, наслаждаясь его присутствием. Я должна быть в ярости. Я так же должна быть сильнее. Позволить ему вернуться в мою жизнь, скорее всего, ошибка.

Он просто использует меня. Я знаю, что он это сделает.

Как только наши тарелки убирают, Уит откидывается на спинку стула, рассматривая меня, его поведение - чистое, ленивое высокомерие. О, быть таким уверенным в себе, так повелевать своим окружением. Деньги дают ему власть, хотя я уверена, что его родители сказали ему, что он может иметь все, что захочет.

Все, что ему нужно было сделать, это купить его.

“Пойдем со мной в мой отель”, - говорит он мрачным голосом.

Слово "да" вертится у меня на кончике языка, но я воздерживаюсь. "Зачем? Чтобы ты мог трахнуть меня?”

Он ухмыляется. “Я в игре”.

“Я не такая”. Я бросаю салфетку на стол и поднимаюсь на ноги, не обращая внимания на дрожащие лодыжки.

Дурацкие туфли.

Сделав глубокий вдох, я подхожу к окну, держась спиной к Уиту, и смотрю на улицу. Уличное движение прекратилось.

На улице почти нет людей. Ветер все еще дует, и когда я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к стеклу, оно ледяное.

В комнату входит персонал, и я слышу, как они убирают со стола, их тихое бормотание по-французски, Уит тоже разговаривает с ними. Я немного поднаторела с тех пор, как переехал сюда, но я не говорю так свободно, как Уит. Его голос мелодичен, когда он говорит, акцент четкий. Идеальный. Это сексуально.

Все в нем сексуально, черт возьми, когда этого совершенно не должно быть. Нахмурившись, я прижимаю всю ладонь к стеклу, нуждаясь в холоде, чтобы потрясти мой организм. Холодный воздух проникает в мою ладонь, пробуждая меня от оцепенения, вызванного вином и обильной едой. Я та, кто убежала от него в первую очередь. Он не мог контролировать ни свою мать, ни своего отца. Они контролировали его, а я была отвлекающим маневром. Им нужно было избавиться от меня, и я попала прямо в их ловушку.

Как глупая, наивная девочка, которой я была.

Как только официант и персонал уходят, я слышу, как Уит двигается. Его шаги приближаются, пока он снова не оказывается прямо позади меня, его тепло тянется ко мне, пытаясь заманить меня внутрь.

Я ненадолго закрываю глаза, напоминая себе, что мне нужно оставаться сильной.

“Когда ты вышла из дома”, - начинает он, но тут же останавливается. Пока он пытается найти правильные слова. “Это было почти полтора года назад, и тот день до сих пор так живо стоит в моей памяти. Я понял, что моя мать сделала с тобой, но тебя уже не было. Я пытался написать тебе. Звонил тебе. Но ты не отвечала. Ты так и не ответила. Это было так, как будто ты убежала и полностью исчезла. Я решил, что ты не хочешь, чтобы тебя нашли.

“Я этого хотела”, - признаюсь я, мой голос мягкий.

“А потом, то, что случилось с моей сестрой”. Он вздыхает, и мое сердце болит за него, слыша все эмоции в одном этом звуке. “Летиция тоже была проблемой. Все это отвлекало меня, и мне нужно было быть рядом со своей семьей. Сильви все еще нездорова. Она обвиняет нашу мать в том, что она нарочно сделала ее больной, и я не знаю, чему верить.”Я резко оборачиваюсь на его последнюю фразу, мой рот открывается от шока. “Ты серьезно? О Сильви?”

Он кивает с выражением боли на лице. “Но я ей не верю. Наша мать никогда бы так не поступила. Она любит Сильви больше всего на свете. Она просто хочет ей добра.”

Я помню все, что говорила мне Сильви. Все эти маленькие подсказки. Это имеет смысл, когда слышишь обвинение. Я ей верю. Но я не могу сказать этого сейчас, не перед Уитом.

“В начале прошлого года я сам пытался найти тебя. Но когда я ничего не придумал, я нанял частного детектива, и он нашел тебя здесь. В Париже. Я столкнулся с Монти через несколько недель после этого, и он признался, что разговаривал с тобой”, - объясняет далее Уит.

“Зачем ты пришел ко мне сейчас? Почему не тогда?” - спрашиваю я, желая знать.

“Время лечит все раны?” Его улыбка слаба, и она тут же исчезает, когда я смотрю на него в ответ. “Я не знаю, Саммер. Я знал, что ты не захочешь меня видеть.»

Проблема в том, что я бы с удовольствием его увидела, но не в таком виде. Не тогда, когда он вступает в сговор с Монти и обманом заманивает меня в ресторан под видом сказочного ужина с другими гостями.

“Ты обманом заставил меня встретиться с тобой. Как будто это намного лучше, ” - парирую я, скрещивая руки на груди. Это движение только заставляет взгляд Уита опуститься на мою грудь, его глаза пылают жаром. “Заманиваешь меня сюда под видом званого ужина. Ты действительно думал, что мне это понравится?”

“Это была идея Монти”, - подчеркивает он с разочарованным выдохом. “Я должен был догадаться, что ты рассердишься”.

“Почему ты искал меня, Уит?” - спрашиваю я мягким голосом. Мне нужно знать.

“Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке”, - признается он. “Я чувствовал себя— виноватым. Как будто я был ответственен за то, что заставил тебя уйти.”

“Я была напугана”, - признаюсь я, переводя взгляд на теперь уже чистый стол. Поверх него лежит только мой дневник. Боже, я ненавижу эту штуку. “Твоя мать – она та, кому я не хочу перечить”.

“Она только лает, не кусается”, - говорит он, хотя я ему не верю. Может, она и ведет себя так с ним, но уж точно не со мной. ”Я никогда не позволю ей причинить тебе боль“.

”Я не вернусь в ее жизнь, чтобы дать ей шанс", - говорю я ему.

“Если ты будешь со мной, она будет в твоей жизни”, - говорит он.

46 глава

Уит

Я жду ответа Саммер, все внутри меня сжимается в предвкушении. Скорее всего, она пошлет меня нахуй. Я бы это заслужил. После всего, через что я заставил ее пройти, когда мы проводили время вместе, а затем обманом заставил ее встретиться со мной сегодня вечером, она должна сказать мне отвалить раз и навсегда, и на этом все закончится.

Я это заслужил.

Чертов Монти и это платье. Он играл в крестную фею на мои деньги и одел Саммер во что-то настолько чертовски сексуальное, что я едва могу нормально видеть, не говоря уже о том, чтобы мыслить рационально. У меня руки чешутся прикоснуться к ней. Натянуть сетку на ее почти обнаженное тело и проводить ртом по всей ее нежной коже. Я хочу лизать ее восхитительную маленькую киску. Сводить ее с ума своим языком, пока она не кончит мне на лицо.

Мой член дергается от этой мысли. На воспоминания. Ее запах на моем лице и пальцах. Наблюдал, как она облизывает мои пальцы после того, как кончила. Засовываю свой член в ее гостеприимный рот. Мы были облажены самым худшим из возможных способов, но мы понимали друг друга. Это было естественно для нас, темнота. Дурацкие мысли и слова. Изначально я хотел наказать ее за то, что ее мать сделала с моей семьей, а вместо этого я совершил чертовски безумный поступок.

Я влюбился в нее.

Не то чтобы я мог произнести эти слова. Она бы рассмеялась мне в лицо. И, возможно, она была бы права, если бы сделала это. Я понятия не имею, что такое любовь. Мои родители никогда не вели себя как любящая пара. Они просто терпели друг друга на протяжении большей части своего брака. Если они когда-нибудь и были свободны, счастливы и влюблены, то это было в то время, когда меня там еще не было, или я этого не помню. Саммер сводила меня с ума от вожделения, но она также... смягчила меня. Заставляла меня улыбаться. Сделала меня счастливым, черт возьми. Эмоция, которую я не верил, что способен испытывать.

Только она сделала это для меня. И я не чувствовал ничего подобного с тех пор, как она ушла из моей жизни.

Ни разу.

“Разве мы не будем есть десерт?” - спрашивает Саммер из ниоткуда, полностью игнорируя то, что я только что сказал.

Ее взгляд устремлен на пустой стол, ее дневник лежит там, насмехаясь над нами обоими. Все это началось из-за того дурацкого дневника. Если бы я мог, я бы сжег его. Но, может быть, она хочет. Она могла бы чувствовать себя в большей безопасности, имея его при себе, и я обеспечу ей эту безопасность. Я дам ей все, что она захочет, при условии, что она согласится продолжать встречаться со мной.

Все, что ей нужно сделать, это спросить.

“Я подумала, что ты могла бы быть десертом”, - говорю я легким тоном, мои мысли мрачны.

Ее темные глаза загораются, когда она изучает меня, выражение ее лица настороженное. “Что тыимеешь в виду?”

Как будто она не знает.“Позволь мне показать тебе”. Я делаю шаг к ней, и она прижимается спиной к окну, морщась от холодного стекла. Я слышу, как снаружи дует ветер. “Ты мне не доверяешь?”

“Нет”, - немедленно отвечает она.

Я делаю еще один шаг, осторожно вдыхая ее аромат. “Я не причиню тебе боль. Если только ты этого не захочешь.»

Ее глаза расширяются на последнем слове, и я не могу удержаться от улыбки.

“Ты хочешь, чтобы я это сделал?” Я тянусь к ней, скользя пальцами по переду ее платья, намеренно касаясь ее теплой, гладкой кожи. “Или ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить?”

“Ты думаешь, что все еще можешь?” - спрашивает она дрожащим голосом.

“Это что, вызов?” Я приподнимаю бровь. Она не отвечает. “Позволь мне показать тебе, что я могу для тебя сделать”.

Я отодвигаю ее от окна и прижимаю к стене своим телом, давя на нее, пригвоздив к месту. На каблуках она выше, практически на уровне глаз, и я не отрываю от нее взгляда, когда тянусь к подолу ее платья. Я медленно приподнимаю его, пока оно не стягивается на талии, полностью обнажая нижнюю половину ее тела.

Слегка отстранившись, чтобы я мог посмотреть на нее, я замечаю ее длинные, сияющие ноги, телесного цвета стринги, которые она носит. Она худее, чем я ее помню, у нее торчат тазовые кости, живот такой плоский, почти вогнутый. Я прикасаюсь к ней там, чувствую легкую дрожь ее кожи.

“Ты что, ничего не ешь? Ты выглядишькак кожа да кости", - шепчу я, мои пальцы путешествуют к ее левому бедру, поглаживая ее там.

“Я занята”, - признается она. “У меня нет времени”.

“Если бы ты была со мной, я бы позаботился о том, чтобы ты ела”, - говорю я ей, скользя пальцами взад и вперед по ее животу, мой палец погружается в ее пупок. “Я бы кормил тебя завтраками в постель. Все свежие круассаны и масло, какие только можно пожелать.”

“Я была бы толстой ”.

“Толстой и красивой”. Я наклоняю свое лицо ближе к ее лицу, наши губы почти соприкасаются. “Я бы сделал все, что ты захочешь, пока это доставляет тебе удовольствие”.

“Правда”. Ее голос ровный. Очевидно, она мне не верит.

"Да." Я едва целую ее в губы и отстраняюсь, ее рот следует за моим, заставляя меня улыбнуться. “Пойдем со мной”.

Я беру ее за руку и веду к столу, срывая дневник и бросая его на пол. Он приземляется с громким хлопком, заставляя Саммер подпрыгнуть.

“Залезай на стол”, - говорю я ей низким голосом.

Она хмурится. “Что ты имеешь в виду?”

“Я хочу, чтобы ты распласталась на столе”.

Я подхожу к ней, обхватываю руками ее талию и поднимаю так, чтобы она сидела на краю. “Продолжай”, - говорю я ей после того, как отпускаю ее. “Ложись на спину”.

Она оглядывается назад, прежде чем снова посмотреть на меня. "Зачем?”

“Я сказал тебе зачем”, - говорю я нетерпеливо. “Ты - десерт”.

”Уит, я не знаю..."

“О, черт возьми”. Я хватаю ее за затылок и наклоняюсь к ее рту, посылая наказывающий поцелуй на ее гостеприимные губы. Она немедленно открывается мне, низкий стон звучит из глубины ее горла, ее язык танцует с моим. Она хочет этого. Хочет меня. Все протесты и жалобы - это прикрытие. Уловка. Она может притворяться сколько угодно, но мы созданы для этого.

Созданы друг для друга.

Мы целуемся долгие минуты. Языки сплетаются, зубы покусывают, губы жадные и голодные. Я толкаю ее дальше на стол, так что она сидит почти посередине, свесив ноги с края. Я прерываю поцелуй, мы оба тяжело дышим, наблюдая друг за другом, наши груди поднимаются и опускаются в такт.

“Ложись на спину”, - грубо требую я, и на этот раз она не колеблется и не спорит. Она откидывается назад, опираясь на локти, ее взгляд все еще прикован к моему.

“Вот так?” - спрашивает она, раздвигая бедра немного шире, предлагая мне дразняще взглянуть на ее стринги прямо под сеткой.

“Именно так.” Я снова тянусь к подолу ее платья, задирая его вверх, на талию, на грудь. “Сними это”.

Она садится и сбрасывает с себя платье, сидя передо мной в одних трусиках. Я тоже хочу их снять, но я позабочусь об этом достаточно скоро.

”Красиво", - бормочу я, дотягиваясь до ее грудей, взвешивая их в ладонях, проводя большими пальцами по ее затвердевшим соскам. Вздох покидает ее, когда она прижимается ко мне грудью, и я глажу ее чувствительную кожу. Наклоняю голову, чтобы высунуть язык и лизнуть. Один сосок. Затем другой. Она дрожит, ножки стола дребезжат под ней, и я надеюсь, черт возьми, что мы не заставим стол рухнуть.

Поговорим о том, чтобы испортить настроение.

Ее груди, ее красивые розовые соски, манящие, блестящие у меня во рту. Я глубоко втягиваю один, облизывая его языком, втягивая губами, выпивая из нее. Она хватает меня за затылок одной рукой, прижимая к себе, пока я сосу. Облизываю и дразню. Мы только начали, а я уже не могу насытиться ею.

Смогу ли я когда-нибудь?

Я уделяю такое же внимание ее другой груди, прежде чем начать путешествие вниз по ее телу. Пробегаю губами по ее животу, по тазовым костям. Плоская плоскость под ее пупком. Я чувствую запах ее влагалища, насыщенный мускусный аромат достигает моих ноздрей и заставляет мой рот наполниться слюной от ее вкуса.

Боже, прошло слишком много времени с тех пор, как она была у меня. Мой член такой твердый, что чертовски больно, но я не собираюсь ничего с этим делать.

Этот момент, прямо сейчас, полностью посвящен ей.

“Уит”, - шепчет она, когда я провожу языком по верху ее трусиков.

Я поднимаю взгляд и вижу, что она наблюдает за мной. "Да?"

“Сними их”, - требует она дрожащим голосом.

Я улыбаюсь. Провожу языком по передней части ее промокших трусиков, заставляя ее хныкать. ”Ты не та, кто контролирует эту ситуацию прямо сейчас, не так ли?"

“Пожалуйста”, - шепчет она, пока я продолжаю лизать и покусывать ее. Ткань стрингов тонкая, как шепот, как будто я действительно касаюсь ее кожи, но не совсем. Барьер добавляет что-то к моменту, и я еще не готов избавиться от него.

“Тебе это не нравится?” - спрашиваю я, прежде чем накинуться на нее, мой язык прижимается к ее пульсирующей плоти.

Она с шипением выдыхает, ее глаза закрываются, пока я продолжаю есть ее. Я вспоминаю, почему я хотел быть в этой комнате в первую очередь, и я отстраняюсь от нее, поднимая взгляд, чтобы увидеть зеркало, висящее над нами. Она растянулась на столе, широко расставив ноги, выставив напоказ свое прекрасное тело. Я не могу видеть это великолепное лицо или всю эту разочарованную ярость на нем, но я бы хотел этого.

“Посмотри вверх”, - шепчу я, и она делает, как я прошу, ее глаза расширяются, когда она замечает. “Смотри на меня”.

47 глава

Саммер

Все мое тело покрывается гусиной кожей, когда я вижу наше отражение. Уит между моих раздвинутых ног, откидывает голову назад, чтобы посмотреть на меня в отражении. Я отрезана по плечи; я не вижу своего лица, но в этом есть что-то сексуальное. Как будто я могу отстраниться от этого момента и понаблюдать за собой. Как будто это даже не происходит со мной.

Но так и есть. Я чувствую его руки на себе. Большие, теплые и властные. Заявляющие на меня права, как будто я всегда принадлежала ему.

Полагаю, что так и было.

Он избавляется от моих трусиков, бросая их на пол после того, как отстегивает их от моих ботинок. “Согни ноги в коленях и поставь ступни на стол”, - командует он.

Я делаю то, что он говорит, автоматически, как будто ничего не могу с собой поделать. Затаив дыхание, я наблюдаю, как он опускается ближе, его руки скользят по внутренней стороне моих бедер, раздвигая меня. Розовая, блестящая плоть полностью выставлена на всеобщее обозрение.

Я думаю о сотрудниках ресторана. Что, если они войдут? Что, если они нас поймают? Мне будет так стыдно.

Но потом я вспоминаю, что Уит заплатил за весь ресторан за ночь. Вероятно, он сказал им, что нам нужно побыть наедине, и чтобы они не заходили к нам.

Он прижимается ко мне ртом, и я стону так долго, что это почти неловко. Я заставляю себя открыть глаза, наблюдая, как его голова движется между моих бедер, его руки держат меня. Я запускаю пальцы в его мягкие волосы, не в силах отвести взгляд, чувствуя, как его напряженный язык и сосущие губы сводят меня с ума.

Все это время я наблюдаю. Мой личный порнофильм, воплоти.

Я приподнимаю бедра, ударяясь киской о нижнюю половину его лица, и он просовывает руки под меня, прижимая меня к себе, пока лижет и ест мою дрожащую плоть. Он не сдается. Ни разу, и я закрываю глаза только на короткое мгновение, пытаясь собраться с мыслями. Собраться с духом. То, что он делает со мной - это пытка. Изысканная, почти болезненная пытка, но я знаю, что в конце концов это того стоит.

Наблюдая, как он опускается на меня, мне намного легче достичь оргазма. Я уже собираюсь кончить. Я чувствую, как что-то нарастает внутри меня. Большое. Больше. Тихие вскрики срываются с моих губ, когда он продолжает ласкать меня, кончик его языка скользит по моему клитору. Его рот полностью накрывает мою киску, и я хочу умереть, когда он начинает трахать меня языком. Входит и выходит. Входит и выходит. Я не могу перестать хныкать. Стону. Он прижимает меня к себе, его пальцы дразнят мою попку, проникают глубже, находят мою задницу. Он прижимает палец к тугому бутону розы, поглаживая меня там, и это все, что нужно.

Я кончаю с криком, орошая его лицо своими соками, когда я бесстыдно трусь о него, мое тело вздымается, мой клитор горит, когда он продолжает сосать его, его исследующие пальцы сводят меня с ума. Он двигается надо мной, его пальцы все еще на моей заднице, его рот находит мой, и я целую его с полной отдачей, посасывая его язык, пробуя себя на вкус. Я тоже тянусь к нему, мои пальцы находят его член, поглаживая его через ткань, желая, чтобы он уже был внутри меня.

“Я не могу трахнуть тебя здесь”, - говорит он мне, тяжело дыша напротив моего рта.

Я нахожу застежку на его брюках и расстегиваю ее. «Почему нет?"

“Это не входило в мои планы”, - признается он, прижимаясь своим лбом к моему.

Я скольжу вниз по молнии, просовывая руку внутрь, мои пальцы скользят под его боксеры и находят бархатисто-гладкую, твердую плоть. Он капает мне на ладонь, когда я начинаю его поглаживать. “Я хочу, чтобы ты была на мне”, - стонет он, толкая свой твердый член в мою ладонь. “Не здесь”.

“Трахни меня, Уит”, - требую я, отпуская его, чтобы неловко затолкать его в штаны, слишком страстно желая, чтобы он был внутри меня, чтобы беспокоиться о чем-то еще. Он отбрасывает мою руку, хватает меня за бедра и тянет вниз по столу, так что я зависаю прямо на краю. Он сбрасывает с себя одежду, освобождая член, а затем толкается в меня по самую рукоятку, полностью заполняя меня.

Мы остаемся неподвижными, единственное, что движется, - это его член, пульсирующий внутри моего тела. Мы изучаем друг друга, наше дыхание прерывистое, и я сжимаю свои внутренние стенки вокруг него так крепко, как только могу.

Он стонет. “Черт”.

Откинув голову назад, он смотрит в зеркало. На наши соединенные тела. Я тоже смотрю, прикусив нижнюю губу, как он медленно выходит, его член почти полностью выходит, покрытый моими соками, прежде чем он снова входит.

Это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видела.

Его темп ленив, когда он трахает меня, входя и выходя из меня, как будто у него есть все время в мире. Я наслаждаюсь медлительностью, наслаждаясь тем, как он полностью заполняет меня, овладевает мной каждым своим толчком. Напоминая мне, что я принадлежу ему.

Потому что я это делаю. Я принадлежу ему полностью, но я не хочу говорить это вслух. Признаться, это означает, что я должна признать и другие вещи, а я еще не готова пойти на это.

Вместо этого я концентрируюсь на том, как он трахает меня. Почти благоговейно, как будто он тоже хочет насладиться этим моментом. У него столько самообладания, что это достойно восхищения. Неужели весь этот самоконтроль только для меня?

Иногда я задаюсь вопросом, сошлись ли звезды в ту ночь в квартире его родителей на Манхэттене. Как будто нам суждено было встретиться. Чтобы поцеловаться. Чтобы прикоснуться.

Мы поцеловались. Мы прикоснулись к душам друг друга. Мы отметили друг друга. Связанные.

Навсегда.

“Посмотри, какая ты красивая”, - резко шепчет он, его взгляд прикован к зеркалу. Я поднимаю взгляд, все мое тело в отражении. Мы смотрим друг на друга, пока он продолжает толкаться внутри меня. Моя кожа порозовела, мои соски затвердели, моя киска такая влажная, что я слышу каждый его толчок.

“Я скучал по тебе”, - признается он. “Я скучал по всему, что касалось тебя”.

Мое сердце разрывается от его слов, эмоций в его голосе. «Я тоже скучала по тебе,» - шепчу я.

Он отрывает взгляд от зеркала и целует меня, наши рты соприкасаются, наши языки сражаются. Он увеличивает темп, жестко трахая меня, обещание еще одного оргазма нарастает внутри меня. Растет. Я стою под неудобным углом, у меня болит спина, когда он прижимает меня к столу силой своего тела, но я не возражаю. Не тогда, когда еще один эпический оргазм находится в пределах досягаемости.

Без предупреждения Уит просовывает руку между нами, его пальцы находят мой клитор. Он втирает его сводящими с ума кругами, заставляя меня задыхаться, все мое тело замирает на несколько бессмысленных секунд, прежде чем оргазм захлестывает меня, заставляя меня содрогаться снова и снова.

Моя киска доит его член, сжимая и отпуская, и он стонет, толкаясь внутри меня, прежде чем выкрикнуть мое имя. Я прижимаю его ко мне, как он дрожит, и дрожит, его сперма полностью заполняет меня.

Он нависает надо мной на несколько мгновений, как только дрожь утихает, и я глажу его по спине, желая, чтобы он был голым. Не говоря ни слова, он отстраняется, вытаскивая свой размягчающийся член из моего тела, его сперма вытекает из меня, покрывая внутреннюю часть моих бедер, мою задницу. Скорее всего, капает на скатерть.”Грязная девчонка", - говорит он, напоминая мне семнадцатилетнего Уита. Парня, в которого я так сильно влюбилась. “Посмотри на себя.»

Я протягиваю руку между ног, покрывая пальцы его спермой, прежде чем поднести их к губам и пососать, мой взгляд не отрывается от его.

Его глаза загораются, когда он засовывает свой член под боксеры, застегивает молнию и собирает все обратно. “Маленькая грязная шлюшка”.

“Тебе это нравится”, - говорю я, не обижаясь на его обзывательство.

Он говорит и имеет в виду это с любовью. Я не чья-то грязная маленькая шлюха.

Только Уита.

…

После того, как он помогает мне одеться, он забирает мое пальто у того, кто его взял, и надевает его на меня, прижимая меня к себе, когда мы выходим из здания, сжимая в руке мой дурацкий дневник. Холодный ветер налетает на нас, и я благодарна, что его машина подъезжает через несколько секунд после того, как мы выходим на улицу. Он открывает для меня заднюю дверь, и я забираюсь внутрь, чувствуя головокружение, когда он забирается следом за мной, его пальцы ныряют мне под юбку, чтобы погладить мою задницу. В тот момент, когда машина отъезжает от тротуара, он бросается ко мне, притягивает меня в свои объятия и целует так, как будто это последний раз, когда мы когда-либо будем вместе. Я отвечаю на поцелуй с таким же восторженным пылом, упиваясь его идеальными губами, мои руки тянутся к любой его части, к которой я могу прикоснуться. Он так же нетерпелив, так же жаден, когда тянет перед моего платья вниз, его рот снова находит мой сосок.

“Ты вернешься со мной в мой отель”, - рычит он мне в кожу, как раз перед тем, как укусить ее.

Я визжу, сразу же желая, чтобы он сделал это снова. «Хорошо,» - говорю я, затаив дыхание.

“Я собираюсь трахать тебя всю ночь”. Он протягивает руку между моих ног, пальцы проникают под трусики и не находят ничего, кроме влажной плоти. “Без остановки. Трахать тебя, пока ты не начнешь умолять меня остановиться.”

Тепло разливается у меня в животе при этой мысли, и я снова притягиваю его рот к своему, целуя его со всеми сдерживаемыми эмоциями, которые я копила для него последние полтора года.

“Я бы трахнул тебя на заднем сиденье этой машины, но мы не слишком далеко от отеля и на светофоре”, - говорит он, в его голосе звучит веселье, когда он отстраняется от моего ищущего рта. “Такая ненасытная, Сэвидж”.

«Ты такой же, Ланкастер,” - напоминаю я ему, поглаживая рукой безошибочно узнаваемый бугорок его эрекции.

Он ухмыляется, и на это стоит посмотреть. Мальчик, которым он когда-то был, улыбнулся мне так только ближе к концу, когда мы провели неделю в поместье его семьи. До того, как все было разрушено.

Нахмурившись, я убираю руку с его брюк, воспоминания возвращаются одно за другим. Погружая меня в печаль.

Настороженность. Его ухмылка исчезла, сменившись вопросительным взглядом. "Что не так?"

Я отворачиваюсь от него, глядя в окно машины, как мимо нас проносятся огни города. ”Ничего".

Он скользит по сиденью, его руки ложатся мне на плечи, легкие, как перышко. Как будто он боится прикоснуться ко мне. “Ты лжешь”.

Я опускаю голову, втягивая воздух, когда чувствую, как его рот касается моего затылка. Такой нежный. Так мило. А Уит никогда не бывает нежным или милым. “Это похоже на ложь”.

Он замирает. “Что это значит?”

“Это. Все, что было между нами. Мгновением ранее, в ресторане. Как вы с Монти меня подставили. И все же я не знаю, чего ты от меня хочешь.»

Его руки остаются на моих плечах, удерживая меня на месте. Не то чтобы я могла убежать от него, учитывая, что мы в движущейся машине. “Я просто хочу... тебя”.

“На ночь?” Я оглядываюсь через плечо, пораженная тем, как близко его лицо к моему. ”Один последний трах, прежде чем ты перейдешь к своей будущей невесте?"

Он хмурится. “У меня нет будущей невесты. Я же сказал тебе, между мной и Летицией все кончено. Больше никого нет.”

“Я уверена, что твоя мама нашла кого-то для тебя”. Я отвожу взгляд, продолжая изучать ночной город. Смотреть в его ледяные голубые глаза приводит меня в замешательство. Я должна злиться на него. И Монти. Они оба обманули меня, и мне это не нравится. Я доверяла Монти всю свою жизнь, и он все равно собрал все воедино, несмотря на то, что знал, как я отношусь к Уиту и нашим отношениям. Как это было хреново. Насколько все еще хреново. Я вижу его спустя больше года, после его полного предательства, и вот я здесь, добровольная участница наших сексуальных игр.

Я зависима от него, и я полагаю, что могу найти утешение в том факте, что он тоже зависим от меня, но я этого не делаю. Все, что это делает, это подтверждает мне, что мы оба в полном беспорядке. Вместе мы не имеем никакого смысла.

Меня так и подмывает сказать это вслух, но я держу рот на замке.

“Моя мать больше не вмешивается в мою личную жизнь”, - говорит Уит, прерывая мои мысли.

“Действительно”. Мой голос полон сомнений, потому что так оно и есть.

“Да." Он наклоняется, его губы касаются раковины моего уха. “Я могу быть с кем захочу. Ни один из них не может указывать мне, что делать.”

Мое сердце колотится в груди, угрожая вырваться. Я хочу спросить, хочет ли он быть со мной, но я слишком напугана. Прошло так много времени с тех пор, как я видела его в последний раз, и я не собираюсь выглядеть как нуждающееся маленькое существо, умоляющее его принять меня обратно. Как будто он вообще когда-либо был у меня.

«Ты же не собираешься спрашивать меня, чего я хочу, не так ли?» Он проводит губами по моему уху, щекоча меня. “Боишься?”

“Я злюсь на тебя”.

“Ты злишься на меня, хммм”. Похоже, он мне не верит. Я втягиваю воздух, когда он просовывает руку под перед моего платья, поглаживая мою грудь. “Твое тело не чувствует, что оно злится на меня”.

“Мое тело лжет, как и ты”. Я закрываю глаза, когда он снова и снова обводит пальцем мой сосок. Туда-сюда.

“Посмотри на меня, Саммер”.

Я держу голову опущенной, концентрируясь на ровном дыхании, но это бесполезно.

“Посмотри на меня”, - требует он.

Я поворачиваюсь к нему лицом, ожидая, что он рассердится. Полный ненависти, все эти яростные эмоции были направлены прямо на меня.

Но он смотрит на меня с нежностью во взгляде. Как будто я лучшее, что он когда-либо видел. “Пойдем со мной в мой гостиничный номер. Позволь мне объяснить.”

“Объяснить что? Что еще тебе нужно объяснить? Разве мы недостаточно поговорили?” Я плачу, разочарование волной прокатывается по мне, заставляя меня сжать руки в кулаки, лежащие на коленях.

Уит тянется ко мне, осторожно раздвигая мои пальцы, чтобы он мог переплести свои пальцы с моими. Его прикосновения успокаивают, когда этого не должно быть. “Ты собираешься заставить меня сказать это в машине, не так ли?”

“Пожалуйста, ничего не говори”, - шепчу я, изучая его, вся кровь шумит у меня в ушах, вызывая головокружение. Мой взгляд опускается на его рот, я смотрю, очарованная тем, какие у него красные губы. Они тоже опухли. От наших поцелуев. От всего, что он со мной делает. Не в силах остановиться, я тянусь к нему, кладя руку на перед его брюк. Его член огромен. Твердый и толстый. Я глажу его, и он шипит на выдохе. Толкает свои бедра вверх, пока я продолжаю тереть его.

“Ты хочешь заставить меня кончить в штаны?” Он приподнимает бровь.

“Да”, - бормочу я без колебаний.

“Этот костюм стоит более пятнадцати тысяч долларов”, - сообщает он мне. Я улыбаюсь. Я ничего не могу с собой поделать. Лучше, когда мы общаемся сексуально. Я не хочу слышать кучу чепухи. Кучу бессмысленных слов, без которых он не останется. Он лжет. Он быстро меняет свое мнение, оставляя меня беспомощной. Беззащитной. Я не должна была этого делать. Я не должна была позволять ему овладеть мной в ресторане, и я не должна была играть с ним сейчас на заднем сиденье этой машины, но я как будто ничего не могу с собой поделать.

Это не оправдание, но это правда.

“Еще одна причина заставить тебя кончить в них”, - говорю я с легким смешком.

“Боже, ты прекрасна”, - говорит он, благоговение наполняет его тон, когда он изучает меня.

Мой смех затихает, чистая радость струится по моим венам. Я не отрываю от него взгляда, мои пальцы все еще сжимаются вокруг его члена. Мы потерялись друг в друге, воздух между нами становится тяжелее с каждой проходящей секундой.

Машина останавливается, и водитель говорит по-французски, давая нам знать, что мы прибыли в отель. Уит мягко отстраняется от меня, моя рука убирается, и следующее, что я помню, мы выходим из машины, Уит сопровождает меня в вестибюль отеля, мой мех снова накинут на плечи, полностью закрывая меня.

Здание великолепно, над нами висят многочисленные сверкающие люстры, большие цветочные композиции наполняют пространство своим сладким ароматом. Он не такой элегантный, как "Ритц", но впечатляющий, хотя я и не ожидала меньшего от "Ланкастера".

Мы входим в лифт одни, Уит нажимает кнопку самого верхнего этажа.

“Номер в пентхаусе?” Я спрашиваю.

”Достаточно близко", - протягивает он, его взгляд скользит по моему телу, где мое пальто распахнуто. “Это платье неприлично”.

“Я сказала так Монти. Он настоял, чтобы я его взяла,» - говорю я.

“Он сделал это для меня”. Его взгляд прожигает меня насквозь. “Я сказал ему найти платье, которое лучше всего подчеркивало бы твое тело”.

Я пристально смотрю на него. “Все еще занимаешься со мной проституцией?”

“Никогда. Я хотел тебя увидеть. Всю тебя. Только для меня. Я хотел, чтобы ты дразнила меня, не говоря ни слова и не посылая мне взгляда. Это платье - произведение искусства, но оно ничто по сравнению с тобой. Твое тело - само совершенство.”

Я таращусь на него, потрясенная щедрыми комплиментами. Это совсем не похоже на того Уита, которого я знал в школе Ланкастер.

Даже близко.

Лифт останавливается, двери открываются с тихим свистом, и Уит кладет руку мне на поясницу, выводя меня в короткий коридор, останавливаясь перед парой внушительных двойных дверей. Он достает ключ-карту, взмахом руки открывает дверь, и я слышу отчетливый звук поворачивающегося замка.

Через несколько секунд мы оказываемся внутри комнаты, в которой царит обманчиво спокойная тишина. Я даже близко не спокойна. Я - буйный беспорядок, внутри и снаружи. Мое сердце колотится. Мое дыхание учащается, у меня перехватывает горло, а руки заметно дрожат.

Дверь захлопывается, окутывая нас темнотой, и он хватает одну из моих трясущихся рук, ведя меня вглубь комнаты.

“Пройди посмотреть на вид”, - говорит он, его глубокий голос омывает меня, напоминая мне, что да, я действительно здесь, и да, мы действительно вместе. В этом гостиничном номере в центре Парижа холодной ранней весенней ночью.

Это не сон. Или кошмар. Он подводит меня к окну и распахивает его простым движением руки, порыв холодного воздуха ударяет в меня, заставляя мои и без того твердые соски болеть. Я следую за ним, высовывая голову из окна, отмечая звездный вид. Город расстилается перед нами, как одеяло, вдалеке маячит Эйфелева башня, все еще демонстрирующая свое сверкающее световое шоу. Я зачарованно наблюдаю за происходящим, позволяя себе погрузиться в романтизм момента. Уит позади меня, его руки дрейфуют. Отталкиваю пальто от шеи, вниз по рукам, пока оно не падает мягкой грудой к моим ногам. Он прижимается своим твердым, теплым телом ко мне сзади, поддерживая меня, и я не могу перестать дрожать. Из-за холода.

Из-за него.

“Это кажется нереальным”, - бормочу я.

“Это реально”, - говорит он мне в шею, обвивая руками мой центр, кладя руки мне на живот. “Я наконец-то нашел тебя, Сэвидж. И я не собираюсь тебя отпускать.”

Его слова, то, как он их произносит, не изменились. Они звучат как обещание.

Угроза.

Я довольна и тем, и другим.

Несмотря на все, что произошло, и на то, что он делает со мной, я счастлива.

Так счастлива.

48 глава

Саммер

Я просыпаюсь в оцепенении, сначала в моем мозгу роится смятение, пока я пытаюсь сфокусировать взгляд на комнате. Я убираю волосы с лица, щурясь в темноте, едва в состоянии что-либо разглядеть, даже когда мое зрение приспосабливается. Я слышу шум машин, доносящийся откуда-то снизу, тяжелый и настойчивый, с редкими неистовыми звуками сирены. Нетерпеливый сигнал клаксона.

Смена положения в постели, матрас проваливается. Теплое тело катится ко мне, сильные руки обхватывают меня сзади. Его большое тело прижалось ко мне, мускулистые руки крепко держат меня, его горячий рот на моей шее, его ищущие пальцы проверяют меня между ног.

Я стону, когда он прикасается ко мне там, но это не тот стон, который он хотел бы услышать. “Хватит”, - шепчу я в агонии, и он смеется, садистский ублюдок.

“Я измотал тебя”. Это утверждение, а не вопрос.

“Я не думаю, что смогу выдержать еще один оргазм”, - честно говорю я ему. Я сбилась со счета, сколько раз кончала прошлой ночью. Слишком много, чтобы поминать. Пока я не оттолкнула его, мой клитор горел, мое тело и разум были полностью истощены.

“Я же говорил тебе, что оттрахаю эту хорошенькую маленькую киску.” Он жадно целует меня в шею, двигая бедрами. Его эрекция скользит между моих ягодиц, тяжелая и настойчивая, и я закрываю глаза, собираясь с духом.

Если он снова трахнет меня там, я не знаю, смогу ли я это вынести.

“Ложись спать, моя сладкая маленькая шлюшка”, - напевает он мне на ухо, его пальцы скользят по моей щеке. “Отдохни немного. Тебе это понадобится”.

Через несколько минут я снова погружаюсь в глубокий сон и долго не просыпаюсь.

Я даже не вижу снов.

Это блаженство.

…

В следующий раз, когда я просыпаюсь, шторы раздвинуты, впуская много теплого света. Я вижу элегантно накрытый стол в ногах кровати, два блюда, накрытые серебряными крышками. Столовые приборы и стеклянная посуда, корзина, переполненная разнообразным хлебом, блюдо, полное сливочного масла. На подставке рядом со столом стоит бутылка со льдом, и я могу только предположить, что это шампанское.

Праздничный ужин? Мои надежды слишком высоки. Между нами нет ничего, что можно было бы праздновать, если только он не считает, что наше возвращение к нашим старым ролям является поводом для празднования.

“Ты проснулась”.

Я поворачиваюсь на звук его голоса и вижу, что он стоит в дверях ванной, прислонившись к косяку. Он держит руки в карманах, его бледно-голубая рубашка полностью расстегнута, открывая гладкую, мускулистую грудь. Его волосы влажные, как будто он только что вышел из душа, и, Боже мой, я не думаю, что когда-либо видела его таким восхитительным. Таким расслабленным.

Он такой душераздирающе красивый.

«Доброе утро,» - говорю я хриплым голосом.

”Уже ближе к вечеру". Он отталкивается от двери и шагает к кровати, останавливаясь с моей стороны, чтобы наклониться и запечатлеть поцелуй на моих удивленных губах. “Доброе утро, красавица”.

Я моргаю, глядя на него, прижимая к груди белоснежное одеяло, потеряв дар речи.

“Голодна?” Он бросает взгляд на стол. “Доставка еды и напитков в номер была произведена всего несколько минут назад”.

О Боже, они видели, как я растянулась голой в постели? Я проснулась, почти полностью укрывшись одеялом, одна нога вывалилась наружу. Как неловко.

Уит, должно быть, чувствует мое смущение, потому что выражение его лица смягчается. “Я отодвинул стол и встал ближе к кровати. Они оставили его прямо в комнате. Давай.” Он протягивает мне руку. “Давай поедим”.

“Эм, я голая”. Я подтягиваю одеяло ближе к себе, чувствуя себя странно неуютно. Я не привыкла к доброму Уиту. Это... сбивает с толку.

“Тогда я принесу тебе еду”. Он подходит к столу и снимает серебряные колпачки с каждой тарелки, открывая роскошное блюдо из пышнойяичницы-болтуньи и хрустящих ломтиков бекона в сопровождении маленьких вазочек с разнообразными фруктами.

В животе урчит, и я поднимаю на него взгляд. “Бекон?”

“В этом отеле подают американский завтрак”, - объясняет он. “Хочешь круассан?”

“Пожалуйста”.

Наблюдать, как он выполняет мои просьбы, заботится обо мне, просто сногсшибательно.

“Кофе?” - спрашивает он, его пристальный взгляд встречается с моим.

«Да, со сливками, пожалуйста.»

“Шампанское?”

Заманчиво, но сейчас мне не нужен алкоголь. ”Через некоторое время".

Он приносит мне тарелку, на которой так много еды, что я знаю, что не смогу съесть все, и протягивает ее мне вместе с салфеткой и столовым серебром. Он ставит очень полную чашку кофе на тумбочку, а затем делает то же самое для себя, устраиваясь на кровати рядом со мной, подпирая спину подушками.

Мы едим в дружеской тишине, напряжение между нами становится все сильнее и сильнее по мере того, как мы приближаемся к концу. Я не могу перестать грызть круассан, разрывая его на мелкие кусочки, и я уже съела все свои фрукты, большую часть яиц и, конечно, бекон давно закончился.

“Ты нервничаешь”, - говорит он после слишком долгого молчания. “Я чувствую это”.

Я ставлю тарелку на стол рядом с собой, вытираю руки и рот тканевой салфеткой, а затем поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. “Конечно, я нервничаю. Я все еще не понимаю, что происходит. Или почему ты здесь. Почему именно ты был в сговоре с Монти и организовали вчерашний ужин. Я не понимаю, Уит.”

“Я знал, что ты никогда не согласишься встретиться со мной, если я просто попрошу. Мне пришлось использовать некоторый элемент неожиданности, чтобы снова привести тебя в ту же комнату, что и я”, - объясняет он.

“И теперь я здесь, как идиотка, голая в твоей постели. Твоя идеальная маленькая шлюшка.” Я бормочу последнюю фразу себе под нос, стыд захлестывает меня, заставляя пожалеть, что я только что так много съела.

“Не называй себя так.” Его голос тверд.

"Почему нет? Это правда. Это то, как ты всегда называл меня, с тех пор, как мы впервые встретились. Это то, чего ты хотел от меня с самого начала. Ты хотел мое тело. Ты хотел разрушить мою самооценку и полностью контролировать меня. Ты хотел, чтобы я исполняла все твои прихоти, играла с тобой, трахалась и мучилась. Разве тебе не достаточно?”

Он с громким стуком роняет тарелку на тумбочку, тянется ко мне, но я убегаю от него, нуждаясь в дистанции. “Это не так. В твоих устах то, что мы разделили, звучит так... мерзко.”

“Это потому, что это отвратительно”. Одеяло падает, и я скрещиваю руки, прикрывая грудь, не желая, чтобы он на них смотрел.

Но, конечно, он смотрит на них. Уставился на них. Смотрит на меня, как будто не может насытиться мной.

“Ты хочешь правду? Я одержим тобой», - шепчет он хриплым голосом, его взгляд... умоляющий. “Сначала я ненавидел тебя и то, что ты представляла. Тогда меня потянуло к тебе, несмотря ни на что. В конце концов, я должен был заполучить тебя, и как только я это сделал, я не мог насытиться.”

Я смотрю на него, все мое тело дрожит от каких-то неизвестных эмоций. Боже, когда он так близко, я совершенно запутываюсь. Он - это слишком много. “Ты знаешь, насколько ты сильна? Как ты чертовски красива? Ты разгуливала по кампусу, как будто это гребаное место принадлежало тебе, несмотря на то, что я пытался разрушить твою репутацию при каждом удобном случае. Я восхищался твоей силой. Я также уважал это”, - признается он.

“Уважал меня? Пожалуйста. Ты получал самый большой кайф, унижая меня при каждом удобном случае,» - парирую я, опуская руки. Нахуй. Пусть он увидит. Прошлой ночью его руки, рот и член были по всему моему телу. Какое это теперь имеет значение?

Он продолжает, как будто я ничего не сказала. “А потом ты появляешься на ужине в честь моего дня рождения, сидишь с моей семьей, как будто ты принадлежишь ей, в то время как я появляюсь с этой шуткой в виде девушки, на которой я должен был жениться. Я трахнул тебя в ванной только потому, что мне чертовски отчаянно хотелось войти в тебя. Я не мог себя контролировать.”

«Ты пытался унизить меня,» - перебиваю я.

”Абсолютно нет".

“Ты дотронулся до Летиции моими соками на своей руке”, — напоминаю я ему, закрывая глаза от унизительного воспоминания об этом моменте.

Он подходит ближе ко мне, и я чувствую тепло его тела. Запах его восхитительного, дорогого одеколона. “Ты пометила меня. Напоминая мне, что я твой. Разве ты этого не видела? Ты, блядь, запечатлелась на мне всю неделю в доме моей семьи. Я не мог насытиться тобой. Я пошел к своему отцу и умолял его освободить меня от соглашения с Летицией.” Я приоткрываю глаза и вижу его лицо прямо перед собой.

"Зачем? Чтобы ты мог быть со мной?”

Он не произносит ни слова. Даже не отводит взгляда. Он не говорит этого, но я вижу ответ в его глазах.

Да.

“Мы бы никогда не сработались”, - шепчу я.

Он касается моего лица. Слегка хватает меня за подбородок пальцами, запрокидывая мою голову назад. “Мы всегда будем работать, Саммер. Посмотри на нас.» Я встречаюсь с ним взглядом, отмечая напряженность в его светло-голубых глазах. “Мы были созданы друг для друга”.

Его рот накрывает мой прежде, чем я успеваю что-либо сказать, и я открываюсь для него. Конечно, я знаю. Это как дурная привычка, от которой я не могу избавиться, как бы сильно ни старалась. В тот момент, когда его язык обвивается вокруг моего, я хнычу, тянусь к нему, мои руки находят обнаженную кожу его груди. Я глажу его, хватаюсь за него, преодолеваю. Нуждаюсь в нем.

Из его горла вырывается низкий стон, а его руки повсюду, но этого недостаточно. Этого никогда не бывает достаточно, когда дело касается его. И меня. Я падаю обратно на кровать, и он расстегивает брюки, стягивая их и боксерские трусы вниз, обнажая свой возбужденный член. Я забираюсь на него сверху, оседлав его, дотягиваясь до основания, чтобы направить его внутрь себя.

В тот момент, когда я скольжу по нему вниз, мы оба стонем в агонии. Его штаны все еще спущены до лодыжек, рубашка все еще на нем, и я начинаю трахать его всерьез, гоняясь за блаженством, которое, я знаю, накроет меня через считанные минуты.

Он обхватывает меня руками за талию, контролируя темп. Он такой толстый, полностью заполняет меня каждый раз, когда я соскальзываю вниз. Я оседлала его, моя киска сжимается от желания, сжимается вокруг него, и он утыкается носом в мою грудь. Втягивает сосок в рот и сосет. Кусает.

Я прижимаю его к себе, мои колени на его бедрах, подпрыгиваю на нем, зарывшись лицом в его мягкие, ароматные волосы. Оргазм задерживается только на периферии, так близко, что я чувствую его вкус и принимаю его глубоко. Так глубоко, как только могу. Сдавленный стон вырывается из него, приглушенный моей грудью, а затем он кончает. Наполняя меня своей спермой, вызывая мой собственный оргазм. Мы извиваемся друг на друга, цепляясь, постанывая и задыхаясь, пока, наконец, наконец, все не кончается.

Я прижимаю его к груди, не желая больше слышать его слов или смотреть ему в лицо. Пока нет. Я хочу насладиться этим моментом. Близостью. Мы так близки, как только могут быть близки два человека. Я не знаю, сможет ли кто-нибудь когда-нибудь заставить меня чувствовать себя так, как чувствует Уит.

Я не знаю, хочу ли я кого-то еще, кроме Уита.

И это ужасающее осознание.

“Поехали со мной домой”, - шепчет он мне на кожу, его губы щекочут.

“Что ты имеете в виду?” Я глажу его по волосам. Целую его в висок. Если бы я могла, я бы гладила и целовала его весь день. Я бы никогда не захотела останавливаться.

“Возвращайся со мной в Штаты. Живи со мной. Будь со мной.” Он лижет другой мой сосок, тот, который он игнорировал все время, пока мы занимались сексом, и я закрываю глаза, мое лоно сжимается с каждым движением его рта.

”В качестве твоей любовницы? Это все, чем я когда-либо могу быть, помнишь? Хорошенькая маленькая шлюшка Уита.»

“Как равная мне. Как мой партнер. Может быть...наконец....как моя жена.”

Его слова посылают во мне вспышку ужаса. Это тот же самый человек, который сказал, что никогда не женится.

Когда-либо.

Я сползаю с него, скатываясь прямо с кровати, чтобы встать рядом с ней. Его сперма покрывает внутреннюю сторону моих бедер, а мои волосы - это абсолютная катастрофа, и мне приходится убирать их с лица. Я уверена, что выгляжу не слишком потрясающе.

Он смотрит на меня так, как будто я самая красивая вещь, которую он когда-либо видел.

“Ты не это имеешь в виду”.

"Именно это".

Я начинаю смеяться. “Мы слишком молоды”.

“Мы были связаны по крайней мере последние шесть лет”, - говорит он спокойным голосом. Логично. “Этого достаточно, Саммер”.

“Ты не знаешь, что говоришь. Твоя мать этого не допустит. И твой отец тоже.»

“К черту моих родителей. Я независимо богат. Они не могут указывать мне, что делать. Они не контролируют мою жизнь”. Он свешивает ноги с кровати, подтягивая боксеры и брюки, прежде чем встать и полностью натянуть их, застегивая молнию и защелку. ”Тебе следует принять душ".

Как он может быть таким нормальным, выполняя такие обыденные задачи, когда у нас такая судьбоносная дискуссия? ”Уит..."

Его взгляд встречается с моим, его губы изогнуты в легкой усмешке. «Что?»

“Что ты делаешь?” Я машу ему рукой.

“Одеваюсь. Я предлагаю тебе сделать то же самое. Хотя сначала тебе определенно нужно принять душ.” Он подходит ко мне, останавливается прямо передо мной и тянется к внутренней стороне моих бедер. Он проводит пальцами по собственной сперме и подносит их к моим губам. ”Ты грязная".

Я высасываю сперму с его пальцев, как всегда. “И что потом?”

“Я хочу исследовать Париж вместе с тобой”.

“Как это исследовать?” Мои глаза расширяются, и я делаю шаг назад. “Я пропускаю занятия”.

“К черту занятия. Ты со мной.» Он хватает меня за руку и снова притягивает к себе. “Давай найдем укромные места в городе, где я смогу тебя трахнуть. Мы оставим свой след повсюду”.

“Это... мы не должны этого делать”. Я подавляю волну возбуждения, которая охватывает меня при мысли о том, чтобы сделать именно это.

“Не ври, Саммер. Это неприлично.” Он целует меня. Пьет с моих губ. Опускает свои пальцы между моих ног, чтобы собрать больше своей спермы, чтобы он мог снова засунуть эти покрытые спермой пальцы мне в рот. Я облизываю и сосу, его глаза пылают жаром, пока он не отстраняется, оставляя меня чувствовать себя опустошенной.

“Иди в душ”. Он тянется ко мне сзади и шлепает меня по заднице. Я вскрикиваю, отпрыгивая от него. “Или там, откуда это взялось, есть еще больше”.

“Обещаешь?” Я поддразниваю его, хлопая ресницами.

Он снова шлепает меня, на этот раз еще сильнее, и это как удар прямо в сердце. "Да. Мы сделаем это позже, если тебе это нравится. А теперь иди прими душ. Чтобы я мог снова запачкать тебя собой.”

49 глава

Саммер

Это похоже на обман - снова быть с Уитом, как будто он никогда не уходил. Даже более того, на самом деле быть счастливой с ним, среди других людей, на публике. Он держит меня за руку, пока мы идем по улицам Парижа, как будто боится потерять меня навсегда, если отпустит.

И, может быть, он действительно так думает, я не знаю. Только что мы были вместе, а в следующую минуту меня уже не было.

Монти посылает мне бесконечные текстовые сообщения в течение всего дня, но я игнорирую их все. Я злюсь на него. Он знал, что делал все это время, составляя план с Уитом за моей спиной, и хотя я не могу жаловаться, что нахожусь в компании Уита, мне может быть больно от одного друга из моего старого мира, который обманул меня.

Доказывает, что он такой же, как все остальные. Легко поддается влиянию денег и власти - двух вещей, которые Уит использует в качестве своего арсенала.

В течение всего дня Уит уводит меня в темные углы или прячет за стенами. Густая роща деревьев. Где бы он ни был, он тянет меня в темноту, его рот находит мой, его руки ищут мои ноющие части тела. Между моих ног. Моя грудь. Поглаживая мою спину, мою задницу. Он трахает меня у кирпичной стены глубоко в сердце Парижа, спрятавшись в маленькой нише, которая кажется уединенной, но определенно таковой не является. Он заставляет меня встать перед ним на колени в темном, запретном углу Лувра. Это казалось неправильным, как будто мы оскверняли священное место, но ему было все равно.

Он был настойчив.

Он заставлял меня кончать каждый раз.

Ближе к вечеру мы оказываемся в прекрасном кафе прямо на берегу Сены, выпиваем и закусываем в лучах заходящего солнца. Становится прохладнее, и я благодарна Уиту за черный кардиган и платье, которые он принес в номер из гостиничного бутика, пока я принимала душ, а также за нежный кружевной и шелковый бюстгальтер и трусики. Мне нечего было надеть, кроме скандального платья, даже пары трусиков, и я впечатлена, что Уит все продумал. Даже свитер.Телефон Уита жужжит, и он улыбается, читая сообщение, прежде чем отправить ответ.

“Ты игнорируешь Монтгомери, и ему это не нравится. Он утверждает, что завидует моему члену”, - говорит Уит. ”Поскольку ты уделяешь этому все свое внимание вместо него“.

”Он, вероятно, хочет этого для себя", - бормочу я себе под нос, чувствуя себя мелочной. Сразу же почувствовав сожаление о своих словах, я вздыхаю. Мне не следовало этого говорить. Я не это имела в виду.

“Я сказал ему ранее, что ты злишься на него. Вот почему ты не отвечаешь”, - говорит Уит.

“Это правда. Я злюсь на него.» Я делаю глоток вина, желая, чтобы оно было покрепче. ”Мне не нравится, что он обманул меня“.

”Он сделал это для тебя". Уит тянется через стол, накрывая мою большую теплую руку своей. ”Он знал, что ты скучала по мне“.

”Он сделал это для тебя". Я посылаю ему взгляд сквозь ресницы. “Я ни разу не сказала Монти, что скучала по тебе”.

Уит прижимает другую руку к груди. “Я оскорблен”.

“Я вообще никогда не говорила о тебе”. Я пожимаю плечами, убирая свою руку из-под его. “Мне было слишком больно думать о тебе”. Он смотрит на меня, солнечный свет падает на его лицо, подчеркивая его глупую мужскую красоту. Почему я должна была влюбиться в парня, который до боли великолепен? От одного взгляда на него у меня болит сердце. Знание того, на что он способен, власть, которую он имеет надо мной, также делает меня осторожной.

Что-то, чем я не хочу с ним делиться.

“Я здесь. Я хочу быть в твоей жизни. Меня не волнует, что ты делала в прошлом, или что произошло между тобой и твоим сводным братом.” Он наклоняется ближе, но я не двигаюсь. Я слишком шокирована его заявлением. Мы никогда не говорили о моем прошлом, и он не упоминал о том, что прочитал в моем чертовом дневнике, который сейчас лежит в его гостиничном номере. Если бы я могла сжечь эту штуку, я бы это сделала. “Я хочу, чтобы ты поехала со мной домой”.

Его тон такой серьезный, выражение его лица такое открытое, что мое сердце разрывается. “Я не могу”.

"Почему нет?" Его голос меняется, просто так. Становится глубоким и властным, как будто он не примет никакого ответа, кроме того, которого он ожидает. “В этом есть смысл, Саммер. Поехали со мной домой. Живи со мной в Нью-Йорке. Там ты можешь изучать историю искусств. Ты можешь делать все, что захочешь. Тебе не придется работать. Ты можешь сидеть на коленях весь день и непрерывно сосать мой член. Я не буду жаловаться.”

Он ухмыляется.

Я хмурюсь.

Его улыбка исчезает, и он наклоняется вперед, заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо. “Я проделал весь этот путь не для того, чтобы ты отвергала меня, Сэвидж. Я ожидаю, что ты пойдешь со мной домой.”

“Ты не можешь просто вальсировать в другой стране и требовать, чтобы я делала то, что ты мне говоришь”, - криво говорю я. “У меня есть своя квартира с договором аренды, который я не могу разорвать. Я хожу в колледж. У меня есть работа. Друзья. Вещи, которые я делаю каждый день и которые мне нравятся. Рутина, которую я установила. Мне здесь нравится.»

“Ты встретила кого-нибудь? Это все из-за этого?” Выражение его лица становится свирепым, и он пытается контролировать его, но это бесполезно. Я вижу ревность и ярость в его взгляде.

«Нет», - тихо признаюсь я. “Я была слишком занята. И я... не знала, смогу ли я когда-нибудь найти кого-то, кто заменит тебя и то, что у нас было общего.”

Я закрываю глаза в тот момент, когда слова покидают меня, ненавидя себя за то, что только что призналась в стольком. Слишком. Я никогда не должна была давать ему преимущество. Он знает, как использовать это против меня.

“Поделись”, - поправляет он, и я открываю глаза, когда он проводит рукой по моей щеке, откидывая мою голову назад, так что у меня нет выбора, кроме как принять его мягкий поцелуй. “Мы все еще разделяем это”, - шепчет он мне в губы. “И я сделаю все возможное, чтобы заставить тебя забыть, что кто-то еще когда-либо прикасался к тебе”.

Дрожь пробегает по моей спине от собственнического блеска в его глазах. Он отстраняется от меня, его рука убирается с моего лица, его пальцы сжимают ножку бокала и подносят его к губам. “Тогда решено”, - говорит он, проглотив.

«Что?» Я спрашиваю его.

“Ты возвращаешься со мной в Штаты”. Его улыбка возвращается, теперь торжествующая. “Мы поженимся".

Я таращусь на него. «Поженимся? Уит, мы все еще молоды. Я не хочу выходить за тебя замуж”.

”Почему, черт возьми, нет?" Похоже, он обиделся.

“Потому что— брак так юридическое обязательство. Это всего лишь клочок бумаги. Я этого не хочу. Или нуждаюсь в этом.” Он смотрит на меня, как раз перед тем, как откинуть голову назад и рассмеяться.

“Любая другая женщина умерла бы за возможность выйти за меня замуж. Они хотели бы получить доступ к моим деньгам. И вот ты сидишь здесь, называя это листком бумаги, который нам не нужен. Ты этого не хочешь”.

“Я этого не хочу”, - подчеркиваю я. “Брак не для нас. Пока нет.”

“Для меня больше никого нет”, - говорит он, его голубые глаза сияют. “ Больше никого.Только ты.»

Я не могу найти слов, чтобы сказать. Чтобы выразить протест. Убедить его в обратном невозможно, поэтому я делаю первое, что приходит мне в голову.

Я кладу руку ему на бедро и целую его заросшую щетиной щеку, вдыхаю его знакомый, неповторимый запах. Несмотря ни на что, несмотря на мою осторожность, я все еще хочу верить Уиту. Я хочу, чтобы он был в моей жизни, заботился обо мне. Защищал меня. Мы бы защищали друг друга.

Но он не сказал тех слов, которые я жаждала услышать, например, признания в своей вечной любви ко мне. Я полагаю, что у нас дело не в этом. Речь идет о чем-то другом. Что-то другое. Более раздражительное. Темнее.

Любовь не должна быть темной. Всепоглощающей. Это страсть.

Одержимость.

И не устанем ли мы от этого в конце концов?

Устанем друг от друга?

“Мне пора домой”, - говорю я ему, когда он практически тащит меня в вестибюль своего отеля после позднего ужина в очень уютном, очень дорогом ресторане. Я чувствовала себя ужасно плохо одетой в своем цветастом платье и кардигане, с обнаженным лицом и растрепанными волосами благодаря бесконечно ищущим рукам Уита. Я видела, какими взглядами нас встретили, когда мы только приехали, люди за столиками смотрели на нас свысока.

Они понятия не имели, что в ресторане находится один из самых богатых людей в мире, и как только официанты точно поняли, кто такой Уит, наше обслуживание стало безупречным. Мы сидели за столиком прямо в центре ресторана, вино было непрерывным, еда - бесконечной. Сытно и вкусно, до такой степени, что я не смогла заставить себя съесть еще кусочек. В конце концов, люди поняли, что это важно, и к тому времени, как мы вышли из ресторана, там были папарацци, которые фотографировали нас. Это было шокирующе, найти их снаружи ресторана, ожидающих нас. Несмотря на то, что Уит поднял руку, чтобы заслонить фотографов, а я стянула кардиган через голову, кто-то сфотографировал меня. С Уитом. В конце концов они поймут, кто я такая, и наши прошлые семейные связи.

И это может снова превратиться в безумие с таблоидами.

"Нет. Сначала нам нужно поговорить”, - говорит мне Уит, когда мы идем через вестибюль, каждый сотрудник отеля кивает в его сторону, когда он встречается с ними взглядом. Бесконечный поток “Приятного вечера, месье Ланкастер” следует за каждым его шагом.

Красота отеля, мужчина рядом со мной, сказочное качество всего этого не может продолжаться вечно. Не для меня. Мне не могло так повезти. Мне нужна нормальность. Я жажду этого. Я хочу сидеть в своей маленькой квартирке, спать на своей узкой маленькой кровати и утром ходить на занятия. Я хочу быть уверенной, что моя жизнь не изменится только потому, что он снова вошел в нее.

Это долго не продлится. Я его знаю. Я знаю себя. Мы хотим друг друга, но этого становится слишком много. Это всепоглощающе. Мы уничтожим друг друга.

Как и в прошлый раз.

”Уит, пожалуйста". Я хватаю его за руку, когда он ведет меня в лифт, и в тот момент, когда двери закрываются, он оказывается на мне, его рот на моей шее, его руки под подолом моего платья, горячие пальцы дразнят мои бедра.

“Я никогда не отпущу тебя, Саммер. Разве ты не видишь?” Он сильно прижимает меня к стене, кряхтя от силы, и я, моргая, открываю глаза, уставившись на его лицо, потрясенная тем, что вижу на нем столько эмоций. Это как будто навсегда запечатлелось на его коже, и я помню все, что было раньше. Мальчик, который смотрел на меня пустыми глазами. Который смотрел на меня так, как будто я ничего не значу. Который на самом деле сказал бы мне в лицо, что я для него вообще ничего не значу. Он ушел. Заменился, казалось бы, чрезмерно страстным мужчиной, все внимание которого сосредоточено на мне и ни на ком другом.

“Мы не можем вести этот разговор прямо сейчас”, - говорит Уит.

Я хмурюсь. “Что ты имеешь в виду?”

“Я не готов”.

“Уит, ты говоришь бессмыслицу”.

”Тогда это все твоя вина".

Мгновение спустя двери открываются, и мы выходим, пальцы Уита сжимаются вокруг моих, когда он практически тащит меня к двойным дверям люкса, он так быстр.

“Я больше никогда не выпущу тебя из виду”, - говорит он, как только мы оказываемся внутри номера, мы оба задыхаемся от напряжения. ”Сними свой кардиган".

Я снимаю его дрожащими руками, все мое тело дрожит. Он пугает меня, он такой сильный.

“Платье”, - говорит он, как только кардиган исчезает, его голос прерывается. “Все это. Я хочу, чтобы ты была обнажена.”

Я делаю, как он говорит, его настойчивость пугает, пока я не стою перед ним без единого слоя одежды. Система отопления отеля выбирает этот момент для включения, и поток теплого воздуха, обдувающий мою обнаженную кожу, вызывает появление мурашек, а мои соски твердеют, превращаясь в ноющие точки. Мои колени практически становятся жидкими, и я сжимаю их, втягивая воздух, когда Уит проходит мимо меня, направляясь вглубь комнаты. Я начинаю поворачиваться, но останавливаюсь, услышав его резкий голос.

“Не смотри. Стой лицом к двери.”

Я вдыхаю, обращая внимание на свое дыхание, отчаянно пытаясь сохранить его размеренным. Вдох и выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Он роется в чемодане или в комоде, я не могу точно сказать. Я не знаю, что он ищет. Ремень, чтобы шлепнуть меня по заднице? В его глазах я, вероятно, заслуживаю этого за то, что хочу уйти от него.

Он достает что-то из сумки. Или коробки. Я не совсем уверена. Я слышу его мягкие приближающиеся шаги, его насыщенный мужской запах окружает меня, пока он не оказывается прямо здесь, прямо позади меня, его дыхание касается моего обнаженного плеча.

“У меня есть для тебя подарок”, - говорит он, его голос низкий и полный обещания.

"Что это?"

“Открой его и посмотри”. Он протягивает руку передо мной, сжимая бледно-серую бархатную коробочку. Я смотрю, боясь открыть его, хотя и не могу объяснить почему. “Саммер”.

В его голосе звучит раздражение, и я беру коробку, открывая ее дрожащими пальцами. Я откидываю бархатные слои, открывая ожерелье, от которого у меня перехватывает дыхание.

Бриллианты сверкают, несмотря на тусклый свет. Нежные цветы образуют толстую бриллиантовую цепочку, причудливую, великолепную и ужасно дорогую, я могу сказать.

“Я точно не могу это принять”, - шепчу я.

“Ты можешь и ты это сделаешь”. Он тянется к коробочке, выхватывает ее из моих пальцев и осторожно вытаскивает из нее ожерелье, расстегивая застежку. Он осторожно надевает его мне на шею, тяжесть камней тяжело ложится на мою кожу, и я закрываю глаза, когда его пальцы касаются моего затылка, соединяя застежку. “Это белое золото. Бриллианты в двадцать четыре карата в цветочном узоре. Я увидел его и сразу понял, что оно принадлежит тебе.”

“Я не хочу знать, сколько это стоит”, - шепчу я, протягивая руку, чтобы слегка коснуться тяжелых бриллиантов.

“Ты стоишь каждого пенни”. Он целует меня в шею, и мои глаза распахиваются, мой взгляд ловит наше отражение в зеркале на стене напротив того места, где мы стоим. “Что ты думаешь?”

Я смотрю на нас двоих, мой взгляд падает на бриллианты, обвивающие мою шею. Это именно то, что я описала Монти, когда сказала, что хочу тяжелое ожерелье, похожее на ошейник, чтобы я могла чувствовать его вес и знать, что я принадлежу ему. Что я кому-то принадлежу. Это ожерелье - не просто подарок.

Это утверждение. Я принадлежу Уиту Ланкастеру.

Я принадлежу ему.

“Я хотел подождать. Я хотел подарить тебе это ожерелье и сказать тебе эти слова позже. Я хотел провести следующую неделю, осыпая тебя своим безраздельным вниманием, и показать тебе весь Париж. Я хотел купить тебе все, что ты захочешь, и есть с тобой, и пить с тобой, и трахать тебя везде, где только могу, но ты продолжаешь пытаться отстраниться от меня. И я не могу отпустить тебя,» - говорит он, его голос полон муки, когда он прижимается своей щекой к моей, поворачивая свое лицо ко мне, чтобы вдохнуть аромат моих волос.

Я задыхаюсь от предвкушения, не в силах ничего сказать из страха, что могу испортить момент. Я могу сказать, что он хочет сказать больше, и я жду, умирая от желания услышать его следующие слова.

“Я влюблен в тебя, Саммер”, - шепчет он, его рот прямо у моего уха, касаясь чувствительной кожи. “Я почувствовал это тогда, когда впервые увидел тебя много лет назад”.

“У тебя забавный способ показать это”, - говорю я, мои губы изгибаются в легчайшей улыбке, когда я пытаюсь сдержать радость, которая поднимается во мне.

Уит любит меня. Он влюблен в меня.

“Я был идиотом. Я все еще такой. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы доказать тебе, что я люблю тебя. Каждый божий день до конца твоей жизни, пока ты мне позволяешь.» Он кладет руки мне на плечи, нежно сжимая их, и мой взгляд снова встречается с его взглядом в зеркале. “Посмотри на себя. Ты такая красивая. Я так по тебе скучал. Я искал тебя повсюду, хотя все это время Монти знал, что ты здесь. Я только спросил его около полугода назад, поддерживает ли он с тобой связь. Ты знала об этом? Поначалу он тоже ни хрена мне не рассказывал. Сказал, что не доверяет моим мотивам.”

Обнадеживает то, что Монти не просто проболтался Уиту, где я была, когда он спросил в первый раз. “Я бы тоже не доверяла бы твоим мотивам”.

“Мы все это устроили, и хотя ты можешь чувствовать себя обманутой, и ты злишься на нас обоих за то, что мы не были правдивы, я должен был сделать это таким образом. Ты бы сбежала, если бы узнала, что я здесь. Ты бы никогда не согласилась встретиться со мной.» Его руки скользят по моим рукам, его легкое прикосновение заставляет меня дрожать. “Скажи что-нибудь. Скажи мне, что ты хочешь быть со мной. Скажи мне, что ты прощаешь меня за то, что я был таким мудаком. Просто... все, что угодно, Саммер. Пожалуйста.”

Я не верю, что когда-либо в своей жизни слышала, чтобы этот человек произносил слово "пожалуйста".

И он просто сделал это. Для меня.

Я поворачиваюсь к нему лицом, откидывая голову назад, чтобы наши взгляды могли встретиться. “Я тоже тебя люблю”.

Он вдыхает так глубоко, что его грудь касается моей обнаженной кожи, и он наклоняется, прижимаясь своим лбом к моему. “Слава Богу”.

Я хмурюсь. “Неужели ты думал, что я скажу тебе ”нет"?"

“Я не знал, что и думать”. Он закрывает глаза, скрывая уязвимость в своем взгляде. Слишком поздно, я уже увидела это, и я прижимаю это к своему сердцу. ”Ты любишь меня“.

”Я люблю тебя". Я протягиваю руку, прижимаюсь губами к его рту. “Я влюблена в тебя. И я не хочу выходить за тебя замуж, Уит. Не сейчас. Давай просто… будем вместе. Мы можем сделать это позже. Или, может быть, никогда. Я просто хочу наслаждаться временем, проведенным с тобой, без всех обязанностей, которые несет с собой фамилия Ланкастер”.

Таких как наследники и обязанности. Как будто он член королевской семьи. Это смешно, но на него с рождения возлагаются ожидания, от которых он не сможет уклоняться вечно. Если бы мы поженились, они бы сразу же захотели детей.

И я не хочу детей.

По крайней мере, пока. Мы слишком молоды. И я тоже не собираюсь заманивать его в ловушку.

“А как насчет учёбы? Я знаю, что это важно для тебя”, - говорит он.

”Я сказала это только потому, что ты говорил не то, что мне нужно было услышать“. Когда он открывает глаза и хмуро смотрит на меня, я продолжаю: "Ты признался мне в любви. Это все, чего я когда-либо хотела”.

“Это реально. Мои чувства к тебе. Они ошеломляют меня. Я не знаю, что с ними делать,» - шепчет он, его руки находят мои груди, обхватывают их. “Я люблю тебя так чертовски сильно”.

“Покажи мне, как сильно ты меня любишь, Уит”. Я касаюсь его лица. Провожу рукой по его груди. ”Покажи мне".

Он укладывает меня в постель. Он любит меня своим ртом и руками. Он заставляет меня кончать снова и снова, и когда он, наконец, входит в меня, его пульсирующий член касается самой глубокой части меня, его пристальный взгляд встречается с моим, он проводит пальцами по бриллиантовому ожерелью, его легкое, но собственническое прикосновение заставляет меня дрожать.

“Моя”, - шепчет он. “Ты моя, Саммер”.

“Всегда”, - говорю я ему, когда он начинает толкаться.

Всегда.

50 глава

Уит

Месяц спустя

Я появляюсь в офисе своего адвоката ровно в десять. Я рано покинул свою квартиру, не желая рисковать из-за пробок на Манхэттене, и все же моим родителям удалось опередить меня.

Раздражение наполняет меня, когда их помощник сопровождает меня в офис Мэдисона, и я замечаю, что они сидят внутри с одинаковыми раздраженными выражениями на лицах. Мой адвокат Бен Мэдисон - тощий маленький человечек, который выглядит так, словно не смог бы раздавить и жука, но он настолько безжалостен, насколько это возможно.

Вот почему я нанял его. Мне нужна злобная акула на моей стороне, когда я иду в бой со своей семьей.

“Мистер Ланкастер. Рад вас видеть.” Мэдисон поднимается на ноги и подходит ко мне, пожимая мне руку. “Присаживайтесь”.

Я подхожу к единственному свободному стулу, ближайшему к столу Мэдисон, расстегиваю пиджак, прежде чем сесть. Этим утром я весь в делах, потому что я не собираюсь позволять своим родителям портить то, что принадлежит мне. Я здесь, чтобы играть.

Я здесь ради войны.

“Я не понимаю, почему мы встречаемся сегодня утром. Я уже высказал свои опасения. Мой сын с женщиной, которая недостаточно хороша для него. Она потратит все деньги семьи и, скорее всего, оставит моих детей без средств к существованию”, - говорит мама моему адвокату с давно знакомым ледяным выражением лица. Ей не нравится, когда ее загоняют в угол или ею командуют.

Она долгое время контролировала мою жизнь, но как только я стал взрослым, я сказал ей отвалить.

С удовольствием.

С тех пор она борется со мной зубами и ногтями. Попытка взять под контроль трастовый фонд, который я получил от ее семьи, когда мне исполнилось восемнадцать, не состоялась. Она усердно работает над тем, чтобы ограничить размер трастового фонда, который я собираюсь унаследовать, когда мне исполнится двадцать один год. Этого тоже не произойдет.

Мой отец не борется со мной. В настоящее время он находится в этом офисе в качестве формальности и, надеюсь, как единый фронт со мной. Но мы еще посмотрим. Мать умеет убеждать. И хотя я люблю своего отца, я также знаю, что он слаб.

Особенно когда дело касается женщин.

Я думаю об одной женщине, которая полностью контролирует меня, и мое сердце сразу смягчается. Возможно, она слабость, но вместе мы с Саммер сильны. Было трудно оставить ее одну в моей постели сегодня утром. Обнаженная и теплая, ее волосы в беспорядке после вчерашних действий. Я поцеловал ее, и она обвила руками мою шею, умоляя меня остаться.

“Одна последняя встреча, любимая”, - вот что я сказал ей твердым и полным решимости голосом. “И тогда они больше не смогут меня контролировать”.

Уговорить Саммер вернуться со мной в Штаты потребовалось немало усилий. Она сопротивлялась. Напуганная. Моей матери она не нравится, и Саммер чувствует то же самое. Скорее всего, они никогда не поладят, и меня это устраивает. Я в любой день предпочту Саммер своей матери.

Каждый день.

“Я не хочу с тобой спорить”, - говорю я маме. “Но твое предположение о Саммер нелепо. Ее даже не волнуют мои деньги.”

Она издает лающий смешок. “Мне трудно в это поверить”.

“Это правда”, - говорю я, обнажая зубы в дикой улыбке.

Мой отец ничего не говорит, и это к лучшему. Одно неверное слово, и мама вцепится в него.

“Это правда”, - говорит Мэдисон, открывая тонкую папку и вытаскивая документ. Он протягивает его моей матери. “Это брачный контракт, подписанный мисс Сэвидж в отношении брака с вашим сыном”.

У мамы открывается рот, когда она берет документ, даже не потрудившись взглянуть на него. ”Вы двое собираетесь пожениться?"

“Пока нет”, - говорю я, ненавидя то, что Саммер продолжает отвергать мои предложения, но я должен согласиться с ее пожеланиями. Хотя я уверен, что измотаю ее. В конце концов. “Но она хотела, чтобы брачный контракт был составлен сразу же после ее переезда в мою квартиру. Сказала, что не хочет, чтобы кто-нибудь думал, что она золотоискательница.”

“Она золотоискательница”, — говорит мама, и я наклоняюсь вперед, обрывая ее взглядом.

“Следи за тем, что ты говоришь о ней”, - говорю я резким голосом. Я разделаю ее словами и тоже не пожалею об этом. “Она мать моих будущих детей”.

“Пожалуйста, не говори мне, что эта девушка беременна—”

“Сильвия”, - гремит голос моего отца, пугая ее. ”Заткнись."

Она сжимает губы, ее взгляд опускается на документ, который я попросил Мэдисон составить ранее на этой неделе. ”Ну и что?" - говорит она, когда заканчивает читать, бросая газету на край стола моего адвоката. “Я уверена, что она как-нибудь найдет способ потратить твои деньги. Наши деньги.”

“Мои деньги - это мои деньги”, - яростно говорю я ей. “У нее не будет доступа к твоим. Или отца, или Сильви, или Каролины. У всех нас есть свои собственные целевые фонды и банковские счета. Ты это знаешь. Ты помогала оформлять наше наследство, когда мы были младенцами. Почему ты так чертовски полна решимости украсть их у меня?”

“Из-за нее!” Она вскакивает на ноги, ее лицо красное, глаза выпучены. Сильвия Ланкастер не теряет самообладания. Она пугающе спокойна почти в любой ситуации — за одним исключением.

“Ты сделал это.” Она набрасывается на моего отца, который отступает от ярости в ее тоне. “Это все твоя вина. Сначала ты трахал эту маленькую шлюшку все эти годы и разрушил наш брак раз и навсегда, а теперь у нашей собственной плоти и крови бурный роман с дочерью шлюхи. Я этого не потерплю!”

Мой отец встает, нависая над своей бывшей женой с легкой усмешкой на лице. “Ты принимаешь все так чертовски близко к сердцу, Сил. Ведешь себя так, будто Уит пытается причинить тебе боль, будучи с Саммер.” Он смотрит на меня, выражение его лица полно понимания. “Иногда мы ничего не можем поделать с тем, в кого влюбляемся”.

Она поворачивает голову в мою сторону, голубые глаза сверкают. ”Я знаю, что не всегда была самой заботливой матерью для тебя, но..."

“Это не имеет к тебе никакого отношения”, - говорю я, мой голос обманчиво мягкий. “И все, что связано со мной. И чего я хочу. Ты никогда не давала мне выбора. Всю свою жизнь, вплоть до того момента, как мне исполнилось восемнадцать, я позволял тебе командовать. Я даже поверил, что ты заботишься о моих интересах.”

“Так и есть”, - говорит она. Отец издает пренебрежительный звук, и она обращает свое внимание на него. «Что? Это правда!”

“Ты забываешь, что мои родители не всегда одобряли тебя, особенно поначалу”, - напоминает он ей.

Она нервно смеется. “Пожалуйста. Они предпочли меня всем остальным. Твой отец выбрал меня из толпы дебютанток, которые соперничали за твое внимание.”

“А потом они встретили тебя”, - говорит он, задевая ее до глубины души. Я могу сказать это по тому, как тускнеет ее взгляд. “Моя мать беспокоилась, что ты слишком контролируешь меня. Мне всегда хотелось сказать ей, что она права.”

Я ничего не говорю. Я беспокоился о том, что он может сказать, но, похоже, папа все-таки оказался ценным приобретением.

“Я просто хочу лучшего для своих детей”, - говорит она, и ее глаза внезапно ярко сияют. А вот и фальшивые слезы.

“Иногда даже в ущерб здоровью наших детей”. Он тычет пальцем в ее сторону. ”Даже не начинай рассказывать мне о Сильви".

Теперь слезы падают, беззвучно катясь по ее лицу. Она отводит взгляд, как будто ей стыдно. Мама и Сильви не разговаривали друг с другом почти год. Сильви недавно сбежала. Ну, она называет это годом перерыва. Последнее, что я слышал, она проводит время на Фиджи.

“Ты должна позволить нашему сыну жить своей собственной жизнью”, - продолжает папа мягким голосом. “Он достаточно взрослый, чтобы принимать собственные решения, и он выбирает быть с Саммер. Ты ничего не можешь с этим поделать, Сил. Оставь его в покое. Прекрати приставать к нему из-за трастового фонда. Отзови своих адвокатов и покончи с этим.”

Ее взгляд встречается с моим, и я просто смотрю на нее, не в силах улыбнуться. Не в состоянии вообще ничего чувствовать. Эта женщина может быть моей матерью, но она не приложила большого труда к моему воспитанию. Это произошло благодаря няням и частным школам. Она никогда не была заботливой. Слишком заботилась о внешности и социальном статусе.

Я отказываюсь когда-либо позволить этому случиться со мной. За мое будущее. Я хочу растить своих детей. Любить свою жену. Я не хочу обманывать.

Я не хочу контролировать.

Хорошо. Мне действительно нравится контроль. Но в частном порядке я получаю от этого больше всего радости.

"Отлично. Я прекращу судебное разбирательство”. Она вздергивает подбородок, надменная, как всегда. Я не утруждаю себя словами благодарности. Почему я должен это делать? Это она заварила всю эту кашу. Она должна извиниться передо мной.

“Когда-нибудь ты поймешь, что я пыталась оказать тебе услугу”. Она подходит ко мне, и я смотрю на нее с того места, где сижу. Может, она и стоит надо мной, но мы оба знаем, кто контролирует эту ситуацию. “Ты придешь ко мне и скажешь, что я была права. Эта девушка просто использует тебя. Запомни мои слова.”

“Во что бы тебе ни нужно было верить, иди вперед и верь в это. Я знаю правду,» - говорю я спокойным голосом.

Она оглядывает комнату, быстро понимая, что на ее стороне никого не осталось. Раздраженно она выходит из кабинета, хлопнув за собой дверью.

”Я свяжусь с ее адвокатом сегодня днем". Мэдисон тянется через стол и берет брачный контракт, на котором настояла Саммер. “Я надеюсь, что она оставит это дело в покое”.

“Даже не знаю, как она поверила, что у нее все равно будет законная опора”, - бормочет отец. “Есть здесь что-нибудь выпить, Мэдисон?”

Я смотрю, как мой адвокат наливает моему отцу стакан скотча. Он спрашивает, не хочу ли я чего-нибудь, но я отказываюсь. Еще даже не полдень. Вместо этого я вытаскиваю свой телефон из кармана и отправляю быстрое сообщение.

Я: Дело сделано.

Она отвечает почти сразу.

Саммер: Возвращайся домой.

Я поднимаюсь на ноги, пожимая руку своему адвокату, прежде чем коротко обнять отца. “Хотел бы я отпраздновать это с вами двумя, но мне нужно идти”.

“Куда?” - спрашивает мой отец с подозрением в голосе.

Я просто одариваю его быстрой улыбкой. “Долг зовет”.

…

Я нахожу ее в своей спальне. Все еще в постели. Все еще голой, взъерошенной и сонной. В тот момент, когда я вхожу в комнату, я начинаю сбрасывать с себя одежду, наблюдая, как она наблюдает за мной, на ее губах играет крошечная улыбка, когда я так яростно расстегиваю рубашку на пуговицах. Она приземляется на деревянный пол с мягким звоном, заставляя ее хихикать.

“Ленивая”, - бормочу я, мой член натягивает переднюю часть брюк, когда она садится, позволяя одеялу упасть и обнажить ее красивую грудь. Она перекидывает волосы через плечо, позволяя мне увидеть еще больше. “Ты ушел, и я ничего не могла поделать, кроме как снова погрузиться в сон. Я думаю, что у меня все еще есть смена часовых поясов”.

“Ты уже больше недели живешь по нью-йоркскому времени, Сэвидж. Это оправдание устарело,» - поддразниваю я, снимая туфли, прежде чем одним махом снять брюки и боксеры, швыряя их на пол. Последними остаются мои носки, и я сажусь на край матраса, стаскиваю их, прежде чем забраться на кровать. Пока я не оказываюсь сверху Саммер, ее ноги раздвигаются, чтобы вместить мои бедра, когда я устраиваюсь между ее бедер. Я смотрю на нее, мой взгляд не отрывается от ее, когда я убираю несколько непослушных прядей шелковистых мягких волос с ее лица. Такая красивая. И все это мое. С тех пор, как я снова нашел ее, я едва могу держаться подальше от нее. Она все еще моя Саммер, но она стала старше. Более зрелой. Более вдумчивой и больше не такая импульсивная как раньше.

Я тоже не такой.

“Значит, все прошло хорошо?” - спрашивает она, озабоченно сдвинув брови.

Кивнув, я наклоняюсь и оставляю поцелуй на ее идеальных губах. “Мама закатила истерику”.

“Конечно, она это сделала”.

”Мой отец поддерживал меня".

“Он не так уж плох”.

“На самом деле это не так. Я думаю, он видит во мне себя и то, что в моем возрасте у него не было выбора”. Я целую ее в щеку. Ее челюсть. Ее ухо и мягкое место сразу за ним.

“И каков твой выбор?” - спрашивает она, затаив дыхание.

“Ты”. Я слегка отстраняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза. “Всегда ты, Саммер”.

Ее улыбка медленная, глаза сияют. “Мне не нужны твои деньги”.

“По словам моей матери, ты глупа, раз так говоришь”.

“Я полагаю, что я не такая жадная, как она. Хотя я действительно чувствую себя жадной.” Она протягивает руку, ее пальцы скользят по моим губам. “Для тебя”.

Я приоткрываю губы и кусаю ее за палец, заставляя ее взвизгнуть. Она опускает руку, и я целую ее, мои губы на ее губах, когда я шепчу: “Я люблю тебя”.

“Я тоже тебя люблю”, - говорит она, как раз перед тем, как я углубляюпоцелуй.

Слова красивы, но большую часть времени они бессмысленны. Вот почему я показываю ей, что люблю ее.

Поклоняясь ее телу до конца дня.

51 глава

Саммер

“Дорогая!”

Я бросаюсь к Монти, как только замечаю его, позволяя ему полностью обнять меня. Я пытаюсь сдержаться, но быстро сдаюсь, обнимая его в ответ изо всех сил. Я даже небрежно целую его в щеку, отчего он ерзает и отстраняется от меня.

Я не могу удержаться от злорадного смеха.

“Ты все еще злишься на меня» - говорит он, как только мы садимся за стол напротив друг друга.

Прошлой ночью он написал мне сообщение, сообщив, что вернулся в Нью-Йорк и отчаянно хочет увидеть меня, чтобы извиниться.

“Избавь беднягу от страданий и сходи с ним на ланч”, - сказал мне Уит после того, как я дала ему прочитать текст. ”Он обожает тебя“.

"Он причинил мне боль”, - сказала я тихим голосом.

“Ты жалуешься? Посмотри на нас." Уит махнул рукой вокруг, указывая на свою спальню. Мы уже были в постели, хотя было еще рано. Как будто мы не могли насытиться друг другом. ”Я не слышу, как ты жалуешься, когда я по самые яйца в тебе каждую чертову ночь".

Нет, я полагаю, он вообще не слышит моих жалоб. С чего бы это?

Я с мужчиной, которого люблю, и все благодаря его заговору с Монти.

“В конце концов, я это переживу”, - говорю я со вздохом, качая головой.

Монти надувает губы. “Пожалуйста. Я бродил по континенту в полном одиночестве, в то время как ты праздновала свое триумфальное возвращение на Манхэттен, будучи основательно оттраханной своим изысканным бойфрендом днем и ночью напролёт. Не трудись отрицать это," - немедленно говорит он, когда я открываю рот, чтобы возразить.

“Ты любишь птиц это есть на всех сайтах сплетен. Они не могут перестать говорить о вас двоих”.

“Только из-за моей матери и его отца”, - говорю я.

Заголовки кричат о том, что история повторяется. Это просто неловко. Чтобы избежать фотографов, Монти выбрал маленькое кафе недалеко от своего дома, и я появилась в широкополой шляпе на голове и огромных солнцезащитных очках, закрывающих большую часть моего лица. Это тоже сработало. Никто не обращает на нас никакого внимания, и это помогает тому, что мы встретились в такое случайное время. Толпа, собравшаяся на обед, давно разошлась.

“Верно? Так скандально. Я люблю это. Я уверен, что это заставляет Сильвию кричать в подушку по крайней мере три раза в день.” Монти откидывает голову назад и смеется.

“Она переживет это”, - говорю я с приятной улыбкой, хотя на самом деле я не так уверена. Она так зла на меня. На нас. Уит не подчинился, и я знаю, что она разочарована. Не помогает и то, что она ненавидит меня и мою мать. Он сразу же трезвеет. ”Я недавно разговаривал с Сильви".

“Правда?” Мое сердце сжимается, когда я просто слышу ее имя. Я все еще скучаю по ней. Несмотря на все, что произошло между нами, она была моим единственным другом в Ланкастере, и внутри меня есть пустота, которую она заполняла. Мы наговорили друг другу такие жестокие вещи в последний раз, когда разговаривали, и я ненавижу это. Все это внешние влияние сговорились против нас.

"Да. У нее все замечательно. Греется на солнышке, прочищает голову. В поисках себя, сказала она. Бедная маленькая потерянная богатая девочка в поисках смысла жизни”, - объясняет он.

“Мне знакомо это чувство, хотя я бы не назвала себя богатой”, - говорю я задумчивым тоном. Я скучаю по Парижу, где я оказалась, но я благодарна и за свою жизнь здесь. С Уитом. Я не понимала, как сильно он мне нужен, пока не увидела его снова. И теперь мы живем вместе. Он хочет жениться на мне.

Я продолжаю отказывать ему. Это его так злит. Я говорю ему направить всю эту энергию в нашу сексуальную жизнь, и он делает именно это. Это, безусловно, создает некоторые интересные впечатления вместе.

“Теперь ты богата”, - говорит Монти с усмешкой.

“Меня не волнуют его деньги”.

“Половина привлекательности Уита Ланкастера - это его деньги. Я бы валялся голый в стодолларовых купюрах с этим мужчиной, если бы он мне позволил”. Монти обмахивается руками.

Я смеюсь, зная, что он шутит. Ему просто нравится говорить такие вещи. Он не интересуется Уитом, хотя и уважает его как друга. Он так много сделал для него. Нашёл меня. Сделал так, чтобы мы увидели друг друга после столь долгой разлуки.

Его кажущееся предательство все еще немного ранит, но теперь я вижу, что он сделал это ради нас обоих. Нам было больно друг без друга. Монти просто пытался помочь.

“Как ты думаешь, ты когда-нибудь простишь Сильви?” - спрашивает Монти, отрывая меня от моих мыслей. “Знаешь, она может когда-нибудь стать твоей невесткой”.

Мне не нравится думать о том, чтобы выйти замуж за Уита. Ещё нет. Мы все еще так молоды, и брак бессмыслен, если ты к нему не готов. Я просто хочу быть с ним. Узнать о нем побольше. Расти вместе с ним. Для меня этого достаточно. На сегодня.

“Я уверена, что в конце концов прощу ее. В конце концов, я простила тебя," - говорю я ему, заставляя его улыбнуться. Он прижимает руку к груди, и я внимательно его рассматриваю. Он выглядит загорелым и подтянутым. Избавился от своего эклектичного гардероба и одет в простую черную футболку и очень дорогие на вид джинсы. Он даже выглядит так, как будто немного похудел. В прошлом он жаловался мне, что жизнь в университете сделала его бледным и пухлым, так как он весь день сидел за компьютером.

“Правда?”

Я киваю. "Конечно. Ты один из моих единственных друзей. То же самое и с Сильви. Я просто надеюсь, что она тоже сможет простить меня.”

Нам с Сильви еще многое предстоит сделать. И даже с Уитом и мной. Никто из нас не идеален. Но мы делаем все, что в наших силах.

Мы с Монти болтаем и едим, потягивая газированные коктейли, и я слушаю сплетни Монти, которые просто завораживают. Он знает так много людей и каким-то образом знает множество их секретов.

Я очень рада, что он не знает моего.

К тому времени, как официант забирает наши пустые тарелки, телефон Монти не перестает жужжать, и он незаметно проверяет его, каждый раз отодвигая телефон.

“Кто это?” - с любопытством спрашиваю я.

“Никто”. Он морщится. “Парень”.

“Кто-то особенный?”

“Кто-то с большим членом и большим эго”. Монти закатывает глаза. “Я выбираю худших мужчин”.

“Мне нравятся большие члены и большое эго”, - говорю я со смехом.

“Ты бы так и сделала, учитывая, с кем ты.”

“Возможно, он не так уж плох”, - поддразниваю я, указывая пальцами на его телефон. “Ответь ему“.

”Он хочет встретиться со мной, чтобы выпить”, - говорит Монти.

“Ты должен”, - настаиваю я.

“Прямо сейчас”. Он посылает мне взгляд. “Я не хочу просто бросить тебя, чтобы пойти потусоваться с моим парнем. Это невежливо.”

“О, так он теперь твой парень?” Я приподнимаю бровь, допивая остатки своего напитка.

“Я просто называю его так. Я не знаю, кто он такой,» - пренебрежительно говорит Монти.

“Ты должен пойти”, - говорю я, мой голос мягкий. “Повеселись сегодня вечером. Посмотрим, куда тебя может завести твой парень.”

“Ты не будешь злиться?” Похоже, он действительно обеспокоен.

“Нет”. Я качаю головой. “Я никогда не смогу долго злиться на тебя”.

Мы расплачиваемся за еду и выходим из ресторана, долго обнимая друг друга перед входом, прежде чем окончательно расстаёмся.

“Не будь чужаком”, - говорит он мне, как раз когда его городской автомобиль подъезжает к обочине.

Конечно, у него есть свой автосервис. Я уверена, что у меня тоже мог бы быть такой, если бы я сказала Уиту, что хочу его. Но я вполне довольна поездкой на Uber или Lyft.

“Пока!” Я машу ему рукой.

Монти открывает дверь, останавливается, чтобы повернуться ко мне. “Хочешь прокатиться?”

Я качаю головой. “Я в порядке. Спасибо.”

Я смотрю, как отъезжает машина, как раз перед тем, как вытащить телефон из сумки и начать нажимать на экран, чтобы заказать машину.

“Саммер?”

Я замираю на знакомом мужском голосе и медленно оборачиваюсь, чтобы увидеть…

Августа Ланкастер, стоящего передо мной с хорошенькой женщиной под мышкой. Она выглядит ненамного старше меня, что немного скандально.

Но это не обязательно удивительно.

“Я подумал, что это ты”, - говорит он, когда видит мое лицо. “Что ты здесь делаешь?”

“Встречалась с другом за ланчем”. Я пытаюсь улыбнуться, но это трудно. Я никогда не чувствовала, что сильно ему нравлюсь, хотя Уит клянется, что это так. “Как дела?”

“Отлично. Замечательно. Э-э, это моя подруга, Жанна.” Темноволосая женщина машет рукой и улыбается, обнажая ослепительно белые зубы. Она прекрасна. Безупречно одетая, с красной сумочкой от Шанель на руке.

Я сразу же задаюсь вопросом, не купил ли ее Август для нее.

“Приятно познакомиться”, - говорю я Жанне, мой взгляд устремляется на Августа.

”Где Уит?" “ спрашивает он меня.

“Возвращается в квартиру”.

“ Скажи ему, чтобы он время от времени отвечал своему старику. Я бы с удовольствием пригласил вас двоих на ужин как-нибудь в ближайшее время. Конечно, после того, как весь этот шум утихнет”, — говорит он.

Я уверена, что он имеет в виду фотографов и сайты сплетен.

“Звучит неплохо. Я обязательно дам ему знать.”

Они начинают уходить, а я наблюдаю за ними. Они действительно сногсшибательная пара. Август что-то бормочет Жанне, прежде чем отстраниться и вернуться туда, где я стою, останавливаясь прямо передо мной с выражением надежды на лице. Он так сильно напоминает мне Уита тем, как он держится, его голосом, его внешностью. Он выглядит как более взрослая версия мужчины, которого я люблю.

“Я хочу поблагодарить тебя, Саммер. За то, что сделала моего сына счастливым”, - говорит он искренним голосом. “Он был так зол после развода. Он полностью отдалился от всех нас, и я не знал, как достучаться до него. Он изменился с тех пор, как вы двое вместе. И это все благодаря тебе.”

Мои щеки пылают, и я наклоняю голову.

“Спасибо. Я... он тоже делает меня счастливой.”

“Я знаю”. Он очень по-отечески похлопывает меня по плечу, и я вспоминаю, что сказала мне Сильви. Как она предостерегала меня держаться от него подальше. Сейчас я не получаю от него таких вибраций, и я поднимаю голову, улыбаясь ему.

“Как ты доберешься домой?”

“О, я как раз собиралась вызвать Uber—”

“Ни в коем случае”, - перебивает он. “Я отвезу тебя домой”.

«Что? Нет, в этом нет необходимости.”

“Да”, - твердо говорит он. “Давай. Моя машина недалеко. К тому же, это даст мне повод сесть за руль. Он совершенно новый.”

Он улыбается, как маленький мальчик, когда я следую за ним туда, где Жанна стоит, ожидая нас.

Хмм. Может быть, в конце концов, быть

Ланкастером не так уж и плохо.

Эпилог

Пять лет спустя…

Я стою на возвышении в центре студии, глядя на множество версий своего отражения в многочисленных зеркалах, окружающих меня. Я медленно поворачиваюсь налево, затем направо, осматривая каждую сторону критическим взглядом, со смутным неудовольствием. Я собираю холмики ткани, из которых состоит моя юбка, и позволяю ей тяжело упасть, надув губы и топнув ногой, стараясь не наступить на подол.

“Я толстая”. Я веду себя как ребенок, но я ненавижу то, каким круглым становится мое лицо, и то, что нам снова пришлось выпустить талию на этом платье. Я также невероятно эмоциональна и ошеломлена всем, что происходит. Поэтому и дуюсь, и веду себя как ребенок.

Я смешна, я знаю это. Но, по крайней мере, я осознаю это, верно? Слава Богу, в эти выходные я выхожу замуж, иначе я бы вообще не смогла надеть это платье.

“Это не так”, - возмущенно говорит моя мама, сидя на элегантном розовом бархатном стуле с ворсом и наблюдая за мной. “Ты беременна”.

Я улыбаюсь своему отражению в зеркале, моя рука автоматически тянется к животу, нежно поглаживая его. “Верно. Но все произошло так быстро.”

“Еще одна причина поторопиться и выйти замуж раз и навсегда”. Мама поднимается на ноги и подходит к помосту, ее взгляд встречается с моим в зеркале. ”Ты выглядишь сногсшибательно".

Я улыбаюсь. ”Спасибо“.

"Пусть они поправят тебе платье там, где им нужно, а потом ты сможешь переодеться, и я отвезу тебя домой”. Мама проверяет свой телефон, когда он жужжит, хмуро глядя на экран. “Он не перестает мне писать”.

Моя улыбка остается неизменной, когда обе швеи выходят вперед, стремясь завершить примерку. “Он не может выносить разлуки со мной. Он такой нуждающийся.”

“Я никогда раньше не видела такого влюбленного мужчину. И после всех этих лет тоже.” Я могу сказать, что она довольна. “Ты очень счастливая женщина, Саммер”.

Мне так повезло. Она и половины этого не знает.

Как только примерка закончена, мы вместе выходим из ателье и садимся на заднее сиденье ожидающего нас автомобиля, взгляд водителя встречается с моим в зеркале заднего вида. Я слегка киваю ему, улыбаясь, и мы отправляемся, проносясь по улицам Манхэттена, направляясь домой. Моя мать живет в том же районе, так как они с Говардом поженились в прошлом году.

У нее неплохая репутация в обществе за то, что она разрушает браки, но ей на это наплевать. И на этот раз я верю, что она по-настоящему счастлива. Говард не возлагает на нее никаких надежд. Он ценит ее такой, какая она есть, и позволяет ей быть самой собой. Ее счастье с Говардом — и его твердая поддержка - позволили нашим отношениям снова расцвести. Мы никогда не были так близки.

Но у нас все еще есть свои секреты. Я никогда не рассказывала Уиту, что на самом деле произошло в ночь пожара. Он не знает о конфронтации между моей матерью и Йетисом. Я унесу эту тайну с собой в могилу. Некоторые вещи лучше никогда больше не обсуждать.

Сначала мы высаживаем мою маму у ее дома, прежде чем проехать следующие несколько кварталов до моего. В тот момент, когда он подъезжает к обочине, водитель выпрыгивает из машины и подходит к моей двери, открывает ее для меня и протягивает руку.

“Вы хорошо себя чувствуете, мисс?” - спрашивает он меня, и в его глазах загорается беспокойство.

“Просто немного устала, Реджи”, - говорю я с мягкой улыбкой. Мы стали друзьями, Реджи и я. Он возит меня повсюду. Он видел меня в моих лучших и худших проявлениях.

Как в тот раз на прошлой неделе, когда я потребовала, чтобы он съехал на обочину, чтобы меня вырвало. Это конечно не один из лучших моментов, но к счастью, Реджи не осуждает.

Через несколько минут я уже в нашей квартире, которая занимает весь двадцать первый этаж. Более шести тысяч футов принадлежат нам, звучит так будто это очень много, но на самом деле? Мы как будто заполняем каждый дюйм этого пространства.

Я открываю дверь, и ко мне бежит маленький всплеск энергии, его золотые волосы развеваются, чисто голубые глаза, точно такие же, как у его папы, сверкают от восторга при виде меня.

“Мама!” Август Уиттакер Ланкастер обхватывает мои колени своими пухлыми ручками и крепко сжимает меня, прежде чем поцеловать мою обтянутую джинсами ногу. ”Я скучал по тебе“.

”Я тоже скучала по тебе". Я поднимаю его на руки и покрываю его восхитительное лицо бесконечными поцелуями, заставляя его извиваться и хихикать. Он такой красивый малыш, хотя ему почти три года, и он вот-вот станет старшим братом благодаря тому, что я беременна.

Мы - скандал в семье Ланкастер. У нас внебрачный ребёнок. Делаем все, что хотим, живем так, как хотим, будь проклят этот истеблишмент. Единственное, чего Уит придерживается - это традиция сохранения имен, переданных сыновьям Ланкастеров. Я уговорила его пойти на компромисс, сократив имя нашего сына до Августа. Мой собственный маленький Оги, так его называет моя мама. Я просто закатываю глаза и поддакиваю ей. Она довольно собственнически относится к Оги, но и я тоже.

Я люблю этого маленького мальчика всем своим сердцем.

“Где твой папа?” - спрашиваю я его, проходя вглубь квартиры. В настоящее время в камине горит огонь, и я бросаю взгляд на стену из окон, любуясь впечатляющим городским пейзажем.

Солнце начало садиться, отражаясь в окнах окружающих нас небоскребов, и у меня случился один из тех сюрреалистических моментов, которые, кажется, я испытываю каждые несколько месяцев или около того. Момент, когда я понимаю, что это на самом деле моя жизнь, и я так невероятно счастлива, что мне трудно поверить, что я этого заслуживаю.

Счастье.

Уит делает все возможное, чтобы убедить меня, что я заслуживаю все счастье в этом мире. И я обожаю его за это. Я обожаю его за очень многое. Этот поврежденный, кажущийся невменяемым мальчик, который пугал меня так же сильно, как и интриговал.

Мне так повезло, что он появился в моей жизни. Он подарил мне столько всего. Дом. Его сердце. Его любовь. Наших детей. До сих пор не могу поверить, что у меня будет еще один ребенок. Я полагаю, это то, что происходит, когда два человека, которые не могут оторваться друг от друга, влюбляются друг в друга. Я нахожу Уита на кухне, он закрывает крышку на одной из чашек Оги.

“Вот вы где”, - говорит он, когда замечает нас, его рот растягивается в улыбке. Только для того, чтобы через несколько секунд смениться хмурым выражением лица. “Ты не должна была нести его на руках”. Он забирает Оги из моих рук и ставит его на пол, передавая чашку нашему сыну, который берет ее и громко отпивает из нее, прежде чем издать громкий звук “ааа”.

“Восхитительно”, - говорит он с очаровательной шепелявостью.

Я посылаю Уиту взгляд. “Что ты ему дал?”

“Воду”, - говорит он, пожимая плечами. “Как прошла примерка?”

“Утомительно”. Я подхожу к Уиту и кладу руки ему на грудь в тот самый момент, когда он наклоняется и запечатлевает поцелуй на моих приподнятых губах. “Я хочу вздремнуть”.

“Уже почти время обеда”, - говорит он.

“Для стариков”, - поддразниваю я. Как будто в последнее время мы стали стариками или, скорее, я стала рано есть и рано ложиться спать. Я все время устаю, а у меня едва закончился первый триместр. ”Пойдем, поспи со мной".

Наша няня Мари выбирает именно этот момент, чтобы зайти на кухню и взять Оги за руку. “Хочешь пойти в игровую комнату?”

“Да!” - кричит он, улыбаясь ей.

“Спасибо, Мари”, - говорю я, благодарная за то, что смогу побыть наедине со своим мужем.

“Конечно”, - говорит Мари с улыбкой. “Вы поужинаете вместе сегодня вечером?”

“Я думаю, мы поужинаем немного позже сегодня вечером”, - говорит Уит, хватая меня за руку. “Если вы не против покормить Оги в его обычное время, мы были бы вам очень признательны”.

“Не проблема”, - говорит Мари.

Как только няня и наш сын уходят, я поворачиваюсь к Уиту. “Поедим позже? Мы всегда едим с Оги.”

“Не сегодня”. Уит хватает меня за руку и тащит из кухни по коридору. “Ты заслуживаешь перерыв”.

“Забота о нашем ребенке - не работа”, - протестую я, что только заставляет его смеяться.

“Оги занимает полный рабочий день сам по себе, и в конце года у нас будет уже двое детей”. Он улыбается мне через плечо. “Кроме того, папочка хочет остаться с мамочкой наедине на некоторое время”. Только Уит мог заставить это предложение прозвучать положительно непристойно.

К тому времени, как мы оказываемся в нашей спальне с плотно запертой дверью, наши рты сливаются, а занятые руки Уита блуждают повсюду. Он раздевает меня до нижнего белья, прежде чем мы вместе падаем на кровать, Уит лежит рядом со мной, его рука скользит по нежной выпуклости моего живота.

“Это девочка”, - благоговейно говорит он, его пальцы скользят взад и вперед по моей коже. “Я просто знаю это”.

“Она будет обводить тебя вокруг пальца с самого рождения”, - поддразниваю я.

“Совсем как ее мать”. Сверкающие голубые глаза Уита встречаются с моими, и он наклоняет голову, его рот снова находит мой. Поцелуй мгновенно становится плотским, его язык толкается, заставляя меня стонать. Он прерывает поцелуй, пока мы не увлеклись слишком сильно. “У меня есть кое-что для тебя”.

"Уит", протестую я, когда он вскакивает с кровати и подходит к своему комоду, выдвигая верхний ящик. "Ты и так слишком много для меня делаешь."

Он никогда не перестает дарить мне подарки. И к тому же дорогие. Мне все это не нужно. Я счастлива с ним и нашей маленькой жизнью, которая совсем не маленькая, учитывая, кто он и что у него есть. Он важный человек, происходящий из влиятельной семьи, и недавно он начал посвящать свое время благотворительности, желая помочь организациям, которые дороги его сердцу. Прямо сейчас его любимая благотворительная деятельность связана с детьми, благодаря нашему милому маленькому мальчику.

Уит возвращается к кровати с маленькой черной бархатной коробочкой, зажатой в руке. Он протягивает ее мне. “Открой это”, - требует он.

Я беру у него коробку и открываю крышку, у меня вырывается тихий выдох, когда я вижу, что внутри.

Сверкающее кольцо с желтым бриллиантом, окруженное крошечными белыми бриллиантами. Само кольцо также покрыто белыми бриллиантами, и она блестит и переливается на свету.

“Что ты думаешь?” - спрашивает он, снова присоединяясь ко мне на кровати. Он обнимает меня сзади, его подбородок покоится на моем обнаженном плече. “Я увидел его и подумал о тебе”.

“Тебе нужно перестать покупать мне подарки”, - мягко ругаю я, вытаскивая кольцо из коробки и надевая его на безымянный палец правой руки. Оно село идеально. “Оно прекрасно”.

“Почти такое же красивое, как ты”, - шепчет он, его рот находит мою шею, оставляя мягкие, влажные поцелуи по всей длине. “Должен ли я трахнуть тебя? Или я нанесу непоправимый ущерб своей дочери?”

“О чем ты говоришь? Она сейчас размером с виноградину," поддразниваю я его, поворачиваясь, чтобы поцеловать его полностью.

Он касается моей щеки, углубляя поцелуй, притягивая меня к себе. “Вот тут я признаю, что умираю от желания ужасно обращаться с тобой. Обзывать тебя. Отшлепать твою хорошенькую попку.”

Я смеюсь. Наша страсть друг к другу сильна, как никогда, но Уит уже не так жесток, как раньше. Иногда мне этого не хватает. И иногда мы возвращаемся к этим ролям, потому что нам это нравится.

“Ты можешь отшлепать меня по заднице”, - тихо говорю я ему, слабая улыбка затрагивает мои губы.

“Это не весело, когда ты говоришь мне, что я могу это сделать”, - дразнит он, рыча, когда я наклоняюсь вперед и прикусываю его нижнюю губу. “Ты будешь наказана за это”.

“Я не могу дождаться”. Я отскакиваю от него и становлюсь на четвереньки, виляя перед ним своей обтянутой кружевами задницей, как будто в насмешку. “Давай. Отшлепай меня.”

Он не шлепает меня. Вместо этого он оттягивает кружево в сторону и проникает языком внутрь меня, лаская мои складки, сводя меня с ума от желания. Он лижет и сосет, дразнит и прикасается, пока я не выдыхаю его имя и не кончаю с такой интенсивностью, какой не было уже давно.

“Ты всегда такая возбужденная, когда беременна”, - говорит он после того, как я прихожу в себя после оргазма. “Ты была такой же с Оги”.

“Ты тот, кто бесконечно трахал меня, когда я была на восьмом месяце беременности”, - напоминаю я ему, переворачиваясь на спину и одновременно снимая трусики. Он изучает меня, его взгляд остановился на месте между моих ног. Такой типичный мужчина. “Осталось всего несколько дней до нашей свадьбы”.

Он поднимает на меня взгляд. “Ты взволнована?”

Я киваю, борясь с нервами, которые хотят напасть. “На нашей свадьбе будет так много людей. Это немного— пугает.”

“Ты будешь красивой. Наконец-то я сделаю тебя своей женой.” Он ползет по мне, его лицо останавливается напротив моего. "Я бы женился на тебе в девятнадцать."

“Нелепо”. Я закатываю глаза.

“Нет, это ты смешна. Ты также единственная девушка, которую я когда-либо встречал, на которую мои деньги не произвели впечатления”, - говорит он, и я вижу в нем искренность. Как сильно он это ценит. Когда мы были моложе, он всегда был шокирован, когда я отказывала ему и говорила "нет". Он не привык к этому. Он определенно не привык к тому, что я не интересуюсь его семейным состоянием. В конце концов он понял, что это потому, что для меня не имело значения ничего, кроме него.

Я нахожу состояние, которое приходит с его фамилией, на самом деле неприятным. Мне нравятся только некоторые Ланкастеры. Мы с Сильви разговариваем, но после нашей ссоры все стало по-другому. Отец Уита часто приходит к нам. Он по уши влюблен в своего внука. Мы с Сильвией вообще не ладим. Я едва позволяла ей проводить время с Оги. Я ей совсем не доверяю, и у меня есть на то свои причины. Как и Уита. Он чувствует то же самое, что и я.

Огромное состояние тоже не имеет значения, потому что деньги не делают человека человеком. Уит особенный, сам по себе. Он мой любовник. Мой защитник. Мой боец. Отец моих детей. Человек, которого я обожаю больше, чем кого-либо другого в мире.

Я могу сказать это с очень привилегированного места. Мне повезло, что у нас достаточно денег, чтобы мне и моим детям никогда не пришлось беспокоиться всю оставшуюся жизнь. Но даже если бы мы потеряли все до последнего пенни, я знаю, что мы с Уитом смогли бы выжить, потому что мы есть друг у друга.

“Монти приходил на твою примерку сегодня днем?” - спрашивает меня Уит.

Я расхохоталась. “Я запретила ему это делать. Я знаю, что он будет ругать меня за то, что я растолстела”.

Хмурое выражение на лице Уита становится свирепым. “Ты не толстая. Ты беременна. Я должен надрать Монти задницу за то, что он это сказал”.

“Он никогда этого не говорил, но я знаю, что он думает. Кроме того, для него я толстая. И это просто не годится для дня свадьбы, дорогая.” Я подражаю голосу Монти, но Уит все еще хмурится.

“Я думаю, ты красивая”. Он целует меня, и на этот раз не так страстно. Мягче. Слаще. Так же опьяняюще, потому что эти жесты полны любви. Я знаю, что он упоминал о порке и желании быть злым со мной, но в последнее время мы не можем с этим справиться.

Мы попадаем в ловушку влюбленности, как я это называю, что втайне сводит Уита с ума.

"Так мило," - бормочу я ему в губы, запуская пальцы в его густые волосы. ”Ты не можешь устоять передо мной“.

”Я должен рычать и требовать, чтобы ты отсосала мой член", - говорит он суровым голосом.

“Давай”, - говорю я ему. “Я сделаю это”.

"Называть тебя..." Он морщится. На мгновение прижимается своим лбом к моему, из него вырывается тихий смех. “Мне трудно назвать мать моих детей хорошенькой маленькой шлюхой”.

“Но я твоя хорошенькая маленькая шлюшка, Уит”, - шепчу я, проводя руками по его спине, устраивая их под поясом джинсов, чтобы я могла обхватить его задницу. “Ты можешь называть меня так. Я не обижусь.”

“Ты станешь моей женой всего через несколько дней”.

“И твоей шлюшкой навсегда”, - говорю я со смехом, который, кажется, совсем не облегчает его задумчивость. “Продолжай. Скажи мне, чего ты хочешь.”

“Я хочу, чтобы ты была полностью обнажена. На коленях с моим членом во рту” бормочет он, его взгляд темнеет, когда он представляет именно это.

Я спрыгиваю с кровати, снимая лифчик, так что мои груди выпирают наружу. Я опускаюсь на колени на ковер, положив руки на колени, как послушный слуга. “Все, что ты захочешь”.

Он нетерпеливо снимает с себя одежду, пока не оказывается совершенно голым на краю кровати, его толстый член изгибается вверх, к плоскому животу. Я тянусь к нему, но он кладет свою руку поверх моей на свое бедро, останавливая меня.

Я хмурюсь. "Что не так?"

“Ничего. Я просто...” Он улыбается, и это выглядит застенчиво. Почти застенчиво. “Я так чертовски сильно люблю тебя, Саммер. Как мне так повезло, что я нашел тебя?”

“Это то, что ты всегда говоришь”. Он убирает свою руку с моей, и я хватаю его эрекцию, обхватывая пальцами основание его члена, крепко сжимая его. “Мы были созданы, чтобы быть вместе. Звезды сошлись в ту ночь, так давно, позволив нам найти друг друга.”

“Ты действительно в это веришь?” Он откидывается назад, его руки опираются на матрас позади него, когда я поднимаюсь на колени и беру его в рот, глубоко посасывая. Он просачивается мне на язык, мускусный, слегка соленоватый вкус остается там, и я выпускаю его из своих губ, кружа языком вокруг расширяющейся головки.

“Я верю в это всем своим сердцем”, - говорю я ему. “Которое, кстати, принадлежит тебе. Я принадлежу тебе. -

Он касается моего лица. Гладит меня по волосам. Надавливает мне на затылок, пока мой рот снова не оказывается на одном уровне с его членом.

“Это мило”, - говорит он самодовольным тоном, и я не могу сдержать тихий смех, который вырывается у меня. “Теперь соси”.

Я делаю, как он просит, втягивая его внушительный член в свой рот. Доведя его до грани оргазма за считанные минуты. Улыбаюсь, зная, что никто не понимает этого человека так, как я. Никто.

Он мой.

Точно так же, как я его.

Другие переведённые книги от Книжной сплетницы

Миллион поцелуев в твоей жизни от Моники Мерфи

Рен Бомонт - ее можно описать многими словами.

Красивая.

Умная.

Сладкая.

Невинная.

В подготовительной школе Ланкастер девочки ее обожают. Они все хотят быть ее друзьями. Но только я вижу Рен такой, какой она является на самом деле.

Подавленная маленькая девственница, которая держит свои чувства взаперти так крепко, что, вероятно, вот-вот лопнет. Она думает, что она выше всех нас.

Даже меня.

Меня не должно было тянуть к ней. Она не в моем вкусе.

Пока мы не были вынуждены начать работать вместе над одним проектом, где начинаем понимать, что у нас может быть больше общего, чем мы изначально думали. Довольно скоро я оказываюсь полностью одержимым ею. Я сделаю все для этой девушки, чтобы она влюбилась в меня.

Абсолютно все.

Скачать книгу

Плохие парни разбивают сердца от Микалеи Смэлтзер

Серия: Парни #1

Маскен Уэйд, звездный подающий бейсбольной команды Олдриджского университета, что значит многое.

Богатый.

Горячее, чем грех.

Плохой парень, что правит кампусом.

Мы знали друг друга когда-то давным-давно, но даже если меня назвали в честь принцессы, это не значит, что моя жизнь - сказка.

Мой план состоит в следующем: не привлекать внимания, получить степень и уехать из этого города.

Но в тот момент, когда Маскен Уэйд узнает меня, весь мой тщательно продуманный план рушится. Он решил, что хочет превратить мою жизнь в сущий ад. Но мной не так-то легко помыкать, и я не стану мириться с его хулиганскими выходками на детской площадке. Единственный минус заключается в том, что я никогда не могла устоять перед ним.

Скачать книгу

Ещё больше переводов и новостей: https://t.me/books_gossipgirl

Оглавление

Playlist

Пролог

1 глава

2 глава

3 глава

4 глава

5 глава

6 глава

7 глава

8 глава

9 глава

10 глава

11 глава

12 глава

13 глава

14 глава

15 глава

16 глава

17 глава

18 глава

19 глава

20 глава

21 глава

22 глава

23 глава

24 глава

25 глава

26 глава

27 глава

28 глава

29 глава

30 глава

31 глава

32 глава

33 глава

34 глава

35 глава

36 глава

37 глава

38 глава

39 глава

40 глава

41 глава

42 глава

43 глава

44 глава

45 глава

46 глава

47 глава

48 глава

49 глава

50 глава

51 глава

Эпилог

Другие переведённые книги от Книжной сплетницы