Другие (СИ) [Kuras] (fb2) читать онлайн

========== Подземный Город, 829 год. ==========

Орвуд был тихим городом внутренней стены Сина. Его северное расположение обеспечивало спокойную жизнь его жителям, насколько она может быть спокойной внутри стен, за которыми ходят титаны, жаждущие съедать людей. Гарнизон этого города зарекомендовал себя если не бездарным, то как минимум малоопытным. Полицейский корпус представлял собой немного более квалифицированную структуру, этому способствовала преступность, которая изредка просачивалась из Подземного Города. В основном кражи и грабежи, реже убийства. Убийства. Без сомнений Орвуд в этом плане был намного безопасней соседней Митры, где в последнее время убивали не только гражданских, но и сотрудников Военной Полиции, и высокопоставленных чиновников. Уже ходили слухи, что всё это дело рук одного человека, и если людям над землёй было о нём пока мало что известно, то жители Подземного Города знали о нём гораздо больше и называли его — Кенни Потрошитель. Знали, что он работал только на себя, что он был холодным и расчётливым, что он бывал жестоким иногда просто из-за своей прихоти, что он никому не доверял. Впрочем, его иногда видели в трактирах, куда он заходил в своей шляпе и длинном плаще с пятнами крови выпить виски, и затем изредка направиться в бордель. Ходил он так без опаски, потому что знал, что его никто не посмеет тронуть, что его в равной степени боятся и уважают. Никто ведь не хотел дышать через разрез поперёк гортани. Считались с ним за то, что он смог совершить серию убийств в самом главном, самом охраняемом городе Митре, где проживала королевская семья. Не всякому удавалось без последствий даже побывать в столице, окружённой высокими стенами и бдительной охраной военных.

Не то чтобы Потрошитель был единственным нарушителем закона, поднявшимся сквозь землю, но бесспорно он был самым успешным и знаменитым. Были и другие, чаще всего небольшие группки людей, которые зарабатывали на жизнь тем, что нарушали закон, иногда по своей воле и желаниям, иногда по найму богачей сверху. Такие состояли из отбросов общества, беспризорников, у которых даже иного пути-то не было, кроме как воровать. Они никому не нужны, только может быть друг другу, понимая, что держась вместе, увеличивают свои шансы на выживание в этом грязном и несправедливом мире. Одна из таких групп состояла из шести людей, чей возраст был от тринадцати до девятнадцати. Мальчика тринадцати Мэта и его друга лет четырнадцати Вилльяма, шестнадцатилетней девушки Кивы, братьев лет семнадцати Джоша и Джима, и самого старшего и главного Ала. И никто из них совершенно не мог знать, чем обернутся несколько дней присутствия в Орвуде. Ал, высокий и светловолосый юноша с зелеными глазами, прожил дольше их всех, и они безоговорочно доверили лидерство ему. Он смог собрать их вместе, заявить о себе нескольким бандам. И они были достаточно востребованы по меркам подземелья, чтобы на награду обеспечить себя жизнью без голода, пусть чаще всего лишь на какое-то время. Старший среди них, он обычно договаривался насчёт заданий и продумывал ход исполнения, и как правило это приводило их к успеху. Почти всегда их нанимали для краж, но случалось, что их призывали более крупные банды с заданием, например, отвлечь полицию, пока другие будут делать своё дело без глаз полицейских.

Сегодня их наняли для весьма необычной цели. «Да-а, весьма непривычная работа», — думала Кива, идя по улице к месту встречи с остальными. Второй по значению в этом отряде была низкорослая Кива. Она занимала роль, можно сказать, правой руки Ала, благодаря тому, что обладала проницательным разумом и хладнокровием, могла посмотреть на ситуацию с другой стороны. Но товарищи по оружию и несчастью считали главной её чертой — всеобщее понимание, светившееся в тёмно-синих глазах, зачастую полуприкрытых, словно от скуки. Это иногда вводило в замешательство, она со всем своим скучающим видом не упускала ни одной детали. Она умела успокоить Ала, когда его ярость превышала границы разумного, потому что понимала, что эта ярость вызвана прежде всего страхом за друзей, за то немногое, что у них всё же есть. Всегда сглаживала редкие, но неизбежные конфликты в команде. Обычно девушка проводила время с остальными, наблюдая за тренировками и иногда позволяя себе подурачиться: например, присоединиться к Метту и Вилли к их лазанью по пустым домам или же к шутливой борьбе с братьями Джошем и Джимом. Сейчас же она шла рядом с Алом от трактира, где их нашёл очередной заказчик. Человек, одетый в нарочито серую одежду, описал им их суть предстоящей работы и, посулив щедрое вознаграждение по её окончанию, дал им мешочек с авансом в виде золотых монет, увесистый такой. Никто не возражал, не спорил, поэтому минут через двадцать все разошлись, словно ничего и не было.

— Как думаешь, почему с этим обратились к нам, Кив?

Ала, как и её саму, удивила предстоящая работа, её нестандартность.

— Если подумать, то господин Денберг уже обращался к нам несколько раз, возможно, он не хочет рисковать в таком деле, нанимая новых и незнакомых ему людей.

Денберг волновался за свою жизнь и платил им деньги за свою охрану в течение недели. Именно столько ему необходимо, чтобы всё собрать и подготовиться к отъезду подальше от Орвуда. А дальше, как он полагал, будет в безопасности. На вполне логичный вопрос: «Кому же перешёл дорогу купец?», внятного ответа им не дали, только скудное: «Одному толстосуму из Яркела». Ал продолжил:

— В любом случае выгодное для нас предложение. Сейчас надо продумать действия, а вечером подняться наверх и добраться до Орвуда. Лучше всего к завтрашнему утру.

Кива улыбнулась, мысль о небе, свежем воздухе, звёздах — всём, что было им недоступно под землёй, радовала неимоверно. «Целых семь дней на поверхности, не было бы ничего лучше, если бы не эта странная работёнка. Охрана богача, даже самой смешно». Бросив взгляд на Ала, она поняла, что план действий у того уже начал формироваться в голове. Об этом говорил взгляд, обращённый внутрь себя. Проходя мимо рынка, они украли несколько подгнивших яблок. Продвигаясь ближе к месту встречи с остальными, Кив размышляла о предстоящей работе: «Странное всё же дело, возможно, мне так кажется потому что до сегодня, мы с таким не сталкивались. Защищать, в данном случае, означало убить первыми, интересно, понимает ли Ал это». Убивать им доводилось, но редко. Все они склонялись к тому, что таких дел надо сторониться. Хотя бы потому, что такие как они всегда первыми идут в расход.

Вдвоём они прошли ещё полчаса быстрым шагом, и наконец оказались у окраины, недалеко от самых вшивых трущоб даже по меркам этого города. Часть из них пустовала, однако всё это находилось не слишком далеко от тех мест, где жили они сами, каждый отдельно. Запах грязи и отходов сначала бил в нос, но через время был не так заметен. Люди привыкают и не к такому. Там, на их обычном месте для встреч и тренировок, уже ждали остальные. Кив молча подняла руку в знак приветствия, а Ал поздоровался со всеми:

— Всем доброго дня, надеюсь, вы достаточно отдохнули.

— Думаю, вполне для новой работенки! — расхохотался Джош.

Все помнили прошлое дело, не вызвавшее у них особых затруднений. Что может быть сложного в том, чтобы устроить в центре Подземного Города дебош и собрать вокруг себя всех полицейских, а затем быстро и незаметно испариться в бесчисленных улочках.

— Я думаю, что в это раз справлюсь лучше, — робко заметил Мэтт.

В этот раз рассмеялись все, Ал потрепал младшего участника их группки по голове. А верный друг Мэтта, Вилли, пнул Ала в ногу с возгласом:

— Сегодня я обязательно повалю тебя на лопатки, парни меня таким приемам научили!

На пару минут Ал позволил себе отвлечься от серьёности и минут пятнадцать валял и Вилла, и Мэтта, а братья, давясь смешками, подбадривали то одних, то других. Кива искренне улыбалась, наблюдая за этой сценкой. Они были семьёй, искривлённой и потрепанной, неправильной, но они были друг у друга. Пусть даже на те моменты, когда заработок объединял их всех в одном месте. Эта мысль грела даже больше, чем мысль об открытом небе и шелесте ветра. «Насколько важно для нас, потерянных и ненужных, ощущать себя не одинокими». Девушка часто думала, что друг без друга они бы вполне смогли выжить, но вместе жизнь наполнялась хоть маленьким лучиком света. Они все были другие, им многое было не дано, но раз они были вместе, почему бы не держаться друг за друга.

Наконец Ал прекратил возню, с лёгкостью раскидав двоих мальчишек, с удовольствием отметил, что они взрослеют, и их движения становятся более тактичными. Он дал им два яблока, Кив кинула яблоки Джиму и Джошу. Все заняли места и приготовились слушать, что скажет им их командир.

— У нас наметилась работа в Орвуде, нужно будет охранять одного толстосума, того самого, для которого мы выкрали пару книг у церковных фанатиков. Ну вы помните. Почему его думают убить и кто, он не сказал, да и, думаю, неважно. Главное, что он хорошо заплатит. Мы пробудем наверху неделю, а потом спустимся вниз, я не хочу впутываться в те разборки ещё глубже.

— Что ж, мы с братом не против такого дела, — сказал Джош. — У тебя есть уже мысли о том, что нам предстоит?

Во время своего вопроса он выковыривал из яблока косточки и кидал их вверх. Они взлетали, на миг терялись из поля зрения, а потом падали на землю.

— Да, я уже подумал, как мы это сделаем. Сегодня вечером мы поднимемся наверх и к следующему дню уже точно будем в Орвуде. Мы будем сопровождать нанимателя, причём так, чтобы нас никто не заметил, иначе потеряем столь важный элемент внезапности. Но, Метт и Вилл, вы останетесь на границах города и если что уходите назад. Днём сможете делать, что хотите, но не отходите от лагеря после заката, вы наш резерв на случай, если придётся сматываться. Вы меня поняли? Стоит вам напомнить, что я не потерплю споров и невыполнений.

Все молча кивнули, и каждый расценивал это напоминание по-своему. Джим первый нарушил молчание:

— Думаешь, мы вчетвером справимся?

Кив, запустив руку в тёмные волосы, они доходили ей до лопаток, и ответила, перебирая пряди. Она сидела на обломках бочки, слева от Джима.

— Более чем, много народу в ночных тенях может быть слишком заметно, и нас могут убить первыми. Рисковать не хочется, — увидев разочарованные глаза младших, она чуть улыбнулась и продолжила, — Метт и Вилли смогут днём ходить по улицам и наблюдать, на них не обратят внимания, может они смогут увидеть кого-то или что-нибудь услышать, что-нибудь интересное.

Ал сцепил пальцы на подбородке, в зеленоватых глазах читалось одобрение. Он продолжил:

— Нас четверо, и все мы умеем быть незаметными, поэтому во время передвижения толстосума будем идти на небольшом расстоянии. Ты, Джим, с братом будете передвигаться по крышам, таким образом вы сможете если что и предупредить всех, и нанести внезапный удар сверху. Кив, ты будешь двигаться в переулках сзади, а я буду идти спереди. У Денберга будет и своя охрана, но он предпочёл дополнительную страховку. Ха, конечно, отбросов как мы не жалко, — он сплюнул. — Я думаю, всё примерно ясно, и лучше разберёмся уже по ходу дела. Если вопросов нет, или возражений, то мне больше нечего добавить.

— Всё как и всегда ясно и доступно, следует взять необходимые вещи. Ал, мы с братом пойдём, увидимся тогда вечером у подъёма на поверхность надеюсь, что нас пропустят в этот раз без проблем, — с этими словами Джош и Джим, два брата с каштановыми волосами и поджарыми фигурами, всегда нераздельные, направились к себе домой. Ал, проводив их взглядом, повернулся к остальным троим.

— Я тоже пойду, передохну, пока есть время, и вам советую.

И был таков. Остались Кива и двое мелких. «Отдых не помешает, но и о тренировке забывать не следует», — девушка достала нож, покрутила его и обратилась к мальчикам.

— Ну что, разомнёмся чуть?

Те с радостью достали свои ножи. Им всем нужно оттачивать навыки, чтобы выжить.

Дальше она минут сорок тренировала их обращению с этим оружием. Метт и Вилли с восторгом смотрели на те приёмы, которые она показывала, старались повторить. Они были ещё детьми, и старались так, как только умеют делать это дети. С утра, пока она с Алом ходила договариваться по поводу работу, долговязые братья тренировались с Меттом и Джошем в рукопашном бою. Хоть никто из них и не сказал такого вслух, но всё это было проявлением заботы. В их мире все эти навыки могли спасти жизнь и прокормить.

— Думаю достаточно, — удовлетворённо кивнув, сказала Кив с улыбкой и открытым взглядом, который редко можно было увидеть, — вам пора готовиться к отправке, малые, это не будет таким простым занятием. Так что лучше вам передохнуть. Ровно как и мне.

— Хорошо, Кива. Я уже жду момента, когда мы отправимся в путь, — восторженно сказал Метт и подпихнул Вильяма, который не хотел выглядеть таким же ребёнком, хотя ему тоже не терпелось подняться наверх. Они ушли вдвоём, перебрасываясь фразами, кто был сегодня лучше на тренировке. «И всё же они ещё дети, и я бы оставила их здесь, задание может быть слишком опасным для них, им не приходилось еще убивать», — эта мысль мелькнула у Кивы в голове, но иного таким, как они, не дано, они должны были научиться выживать. Отчего-то пнув бочку, на которой сидела во время мини-собрания, девушка с невысоким ростом направилась прочь с окраины к себе домой, во всяком случае в то место, которое она могла назвать домом.

Комментарий к Подземный Город, 829 год.

Это небольшое вступление, потом раскрою персонажей так как надо. Вышло скомкано и размыто, но потом, возможно, перепишу как надо. Мысли роятся в голове, тяжело их разобрать по порядку, но буду стараться описывать все правильно:3

========== Дом. ==========

Что такое дом? Место, куда хочется возвращаться после дальнего странствия, или же просто не хочется его покидать? Наверное, это прежде всего это то место, где ты в полной гармонии с собой. Для Кивы домом являлась халупа, приваленная к стенке старого дома. В прошлом году она даже покрыла голую землю досками, тем самым увеличив сходство жилья с простым сараем. Пристройка не бросалась в глаза, поэтому хозяйка могла не тревожиться, что кто-то в её отсутствие залезет внутрь. Хотя внутри и было почти целое ничего. Старый матрас, ящик для одежды и тряпок, некое подобие стола и запылённое окно сверху. Скромная обстановка, но на большее рассчитывать не приходилось, и девушка радовалась, что хоть это у неё есть. Члены группы не знали точное расположение жилищ друг друга из-за шутки, как-то брошенной Джошем, когда все собрались вместе, и трое старших парней приняли в себя дозу алкоголя. Кива не присоединилась к ним в этом занятии, рассудив, что хоть кто-то должен сохранить здравость рассудка. А именно пошутил он, что если кто-то его поймает и захочет выбить сведения, то он, рано или поздно, выдаст местоположение других. После этого все как-то задумались, они пару раз переходили дорогу одному бандиту, но тот не преследовал их, чтобы устранить. Но это ведь только пока. Кива знала, что Метт и Вильям живут вместе на чердаке какого-то здания, Ал жил в одном из домов недалеко от рынка, возможно, это и позволяло ему узнавать некоторые сведения быстрее многих, а где жили братья, была загадка для всех. Кива не спеша шла к западу от места сборища.

— Времени ещё очень много, — сказала вслух себе. — Я даже успею сходить на рынок и перекусить.

Ещё с утра ей приглянулась палатка, где что-то готовили и оттуда шёл пар. Почему бы не побаловать себя перед работой? «Схожу туда, если меня не прогонят с криками воровка», — посмеялась она про себя. Раньше они очень часто воровали продукты там, и им крепко доставалось пару раз, в последнее время крали там несколько реже. Она свернула в переулок, шла вдоль забора, нашла дверь, проверила мини-ловушку. Она всегда уходя ставила в щель между основной доской и сдвигаемой щепку. Целью этого было понять, лазил ли кто возле дома в её отсутствие. «Осторожность превыше всего, я не хочу видеть никаких гостей, тем более неожиданных», — думала она, ловя щепку в руку и просачиваясь в эту «дверь». Установила ловушку с обратной стороны, это уже вошло в привычку, над которой и не задумываешься.

«Вот он дом, милый дом. Пожалуй, в этом месте мне больше всего понравилась тишина. Помню, как наткнулась на это место, когда бежала от тех бугаев, они гнались за мной, потому что я украла еду или какую-то вещицу, сейчас не вспомню точно. Удалось спрятаться за забором, и они решили, что я побежала дальше», — думала девушка, рассматривая какое-то время хилую постройку. Находка в самом деле была удачной. Зайдя внутрь, она открыла окно, пустив глоток свежего, пусть и затхлого, воздуха подземелья, и блаженно растянулась на матрасе. «Возможно, многие люди не заходят даже видеть этот старый, оборванный матрас, но для меня это самое уютное место для сна», — затем Кива села, потянулась к ящику со скарбом, нашла котомку. Мысленно перечисляя вещи, она начала упаковывать их: «Пара более или менее чистых тряпок для бинтов, флакончик со спиртом, да-а вполне сойдет на случай травм и ран, запасная рубашка, ткань, чтобы обматывать ноги, пара ножей, а когда их бывает мало? Пустой тюк для воды, его удалось стащить прямо из-под носа кожевника, весьма хорошая вещица», — найдя плащ чёрного выцветшего цвета, она не стала его класть внутрь сумки, а отложила в сторону, чтобы потом надеть сверху. В ящике, неожиданно для себя, Кива обнаружила потрёпанную книгу. На мгновение удивилась, откуда у неё могла быть такая вещица? «Ах да, один посетитель трактира, изрядно набравшись, просто забыл её. Я ещё долго упрашивала трактирщика Зела научить меня читать хоть немного». И он действительно научил её самому простому, читать буквы, слоги, вероятно всему тому, что знал сам. Подземный город полон грязи и невежества, но даже в нём некоторые люди умели читать, хотя большинство и считало это очень бесполезным навыком. Нет, она так и не смогла прочесть эту книгу, всегда было много дел, но теперь, увидев её вновь, ей захотелось как-нибудь, но все же прочесть её. «Когда вернусь из Орвуда, возможно, начну», — пообещала девушка сама себе, положив драгоценный предмет на стол. Она снова заглянула в ящик: «Вроде всё что нужно я взяла, разве что ещё чуть денег. Могу поспорить с кем угодно, что вещи на рынке Орвуда значительно отличаются от наших трущобных». Девушка встала, накинула на себя плащ, проверила нож, закрепленный ремнями на бедре, запасной нож в голенище сапога, пращу, которую очень редко приходилось пускать в дело, взяла походную торбу, в которой ещё было немного свободного места. Кива подошла к столу, который на самом деле был лишь парой досок, связанных старыми верёвками и стоящих на обломках ящиков, постучала указательным пальцем по книге, мысленно выговаривая себе: «Не забудь, что хотела её прочесть», и вышла из своего дома.

На рынке палатка, где продавали что-то дымящееся и горячее, не разочаровала. Этот поджаренный хлеб, обваленный не пойми в чём, был вкуснее, чем стряпня в трактире Зела. «Дороговато, конечно», — думала Кива, вкладывая деньги в руку торговцу, — «но в конце концов я не часто себя так балую, почему бы не сделать этот день ещё лучше». Настроение и вправду было на высоте, она ела вкусную и горячую еду, которую могла не красть, а купить, и это по-особому радовало. Как будто становишься кем-то большим, чем трущобной крысой. «Выбраться из-под земли, пусть даже и на семь дней, чудесно, можно будет увидеть восход солнца», — размышляла она, направляясь к месту встречи у подъёма наверх. В эти минуты она даже забыла, что слишком яркий и прямой солнечный свет на первых днях будет слепить глаза, что от высокого неба будет странное чувство беспокойства и головокружения. Но если можно было привыкнуть к жизни в тёмном подземелье и нечистотах, постоянно спасаясь то от людей закона, то от более опасных людей, нарушающих этот самый закон, значит можно было спокойно привыкнуть и к тому миру над землёй. И видят боги, к тому миру привыкать хотелось. Каждый из них хотел вырваться из трущоб наверх, к свету и ветру, перестать быть крысой, коей их вырастила улица. Кива часто думала об этом, но даже не знала как им, не умеющим жить иначе как воровством и редкими убийствами, начать жить по-другому. Сродни тому, как учиться ходить заново. Ей, конечно, удалось не упасть на самое дно этой жизни, у неё был вполне естественный для улиц и трущоб доход. Ей не приходилось торговать телом, и даже многие болезни её миновали, ей не нужно было никому подчиняться, и её избивания закончились лет в восемь, когда она научилась не только быстро бегать, но и уворачиваться от ударов. Ей не нужно было помнить о родителях, потому что мать умерла, когда девушке было четыре года, а пьяный отец в пять лет выставил её на улицу, возможно лучшее, что он сделал для неё. Кива научилась выживать и принимать реальность такой, какой она была. Без иллюзий и пустых надежд. Она знала, что ей придётся меняться под мир, если она хочет не только выживать, но и жить.

Именно с такими мыслями девушка дошла до винтовой лестницы, ведущей наверх, спустя часа четыре после того, как отправила мелких на сборы. «Привычка разговаривать с собой может и вредная, но даёт размышлять и не впадать в отчаянье, а это, пожалуй, самое важное для таких отбросов, как мы. Хм, и по всей видимости у меня ещё полно времени для таких разговоров, так как я пришла первой». Проход наверх охранялся, как и всегда. Ал предпочитал пользоваться не основным подъёмом, где слишком часто мелькала полиция, а другим, расположенным немного дальше от оживлённых мест. Местная банда, которая имела большее влияние, взимала плату за проход наверх. Было несколько путей пройти через них: первый — проскользнуть, второй — пробиться, третий — заплатить, четвертый — это подкупить самого охранника. Её группа предпочитала чаще всего именно четвертый. Хотя в первое время приходилось незаметно проскальзывать, рискуя получить трёпку. Ал договаривался с охранниками, что если те будут их пропускать, не взимая денег, то из верхних городов он будет приносить им хорошую выпивку. Это было весьма выгодное предложение, так как сами громилы не могли подниматься наверх, а местное пойло не шло ни в какой сравнение с тем же виски, который можно было достать в Митре. Поэтому чаще всего шестеро подростков проходили наверх без особых проблем. Кива села недалеко от того места, где располагались сами охранники, сняла торбу, закинула ногу на ногу и закрыла глаза, смиренно ожидая прихода остальных.

— Снова вам надо наверх, девчонка? — спросил, не глядя на неё, один из мужчин.

— Да, примерно так, — скучающим тоном ответила Кива, натягивая капюшон.

— Тогда добудьте нам хорошего вина, ходят слухи, что оно не хуже того виски, что вы принесли в прошлый раз.

Пожав плечами, Кива закрыла глаза и начала дремать. «Ещё полно времени прежде, чем все соберутся». Но это оказалось не так. В течение часа все были на месте. Плащи, мешки, одежда выбранная с тем расчётом, чтобы её цвет не выдавал хозяина в темноте. Вполне добродушное выражение на лицах Ала и братьев и радостный блеск в глазах младших, для коих этот подъем на поверхность был первым в жизни. Командир кивнул ей в знак приветствия и направился к страже.

— Берёшь с собой этих малявок? Странно, на мой взгляд дурная затея, — снова сказал болтливый охранник.

— В этот раз мы на подольше, чем обычно, хочется выгулить их. Ничего интересного не слышно? — со смешком сказал Ал.

— Да чёрт его знает, в последнее время спустилось вниз много полицейских, возможно, снова ищут Потрошителя, да и делают это они весьма неохотно. Смотри не забудь про выпивку, от свежего воздуха мысли улетают из головы.

И все шестеро поднялись по каменной лестнице. Наверх.

Так как в Подземном Городе понятие суток напрочь теряется, то никто не мог точно предугадать день на земле или же ночь. В каком-то смысле им повезло, они вышли на поверхность перед закатом. Солнце уже скрывалось за горизонтом и окрашивало небо в невероятные для жителей подземелья цвета. Оно было розово-алым, а края облаков ещё окрашивались светом. Метт и Вилли замерли в восторге и потрясении, не в силах оторвать взгляда от невероятно высокой и огромной для них вышины. Старшие же замерли, полной грудью втягивая по-настоящему свежий прохладный воздух, ветер слегка дул, словно гладил их лица. Запах травы, чистой прохлады, простора пьянил. Ал позволил постоять всем так минут пять и насладиться этим моментом, прежде чем повёл их на восток, где им предстояло пройти стену Сина и попасть в Орвуд. Какое-то время они шли сквозь лес, и если Метту и Вильяму всё было в новинку и вызывало восторг, то остальные наслаждались каждым шагом, впитывая в себя все те эмоции, которые дарила эта прогулка. Солнце село, и на небе выступили звёзды. Сумрак был им более привычным, чем свет. «Но за неделю мы все привыкнем к яркому солнцу, и чувство неправильности уйдёт», — думала Кив, смотря на чернеющий свод. Они шли часа два, прежде чем вышли на дорогу, вдоль которой и направились дальше. «Каждая минута здесь — это рай, когда-нибудь мы будем жить над землёй, над Подземным Городом, над тем, как мы живём сейчас». Шли они в молчании, никто не хотел прерывать это некое волшебство, вероятно каждый думал о чём-то своём. Через какое-то время они сделали привал возле реки. «Не потому что мы устали, а чтобы насладится чистой водой и этим местом», — хмыкнула про себя Кива. Они и правда набрали воды, попили из реки, умылись и сели на её берегу. Джош достал несколько ломтей хлеба и раздал всем. Они были совсем не разговорчивы, но иного и не требовалось, все наслаждались. Всё вокруг казалось прекрасным и даже невероятным. Часок спустя они продолжили идти, и дорога тянулась долго. К рассвету они уже были за стеной Сина, удачно миновав ворота, и приближались к Орвуду, где им, как тогда думалось, предстоит провести целых семь дней.

========== Сумерки Орвуда. ==========

Открытое небо продолжало потрясать их вплоть до того момента, как они нашли себе пристанище. Иронично, но это оказался подвал дома, расположенного недалеко от внешних ворот стены Сина. Расположение было весьма удобное для них: если что легко быстро смотаться из города, ведь полиция будет обыскивать сперва дальние и окраинные дома, а потом уже те, что на виду. Поход несколько измотал их, поэтому с радостным стоном Кива, Джош и Джим повалились на пол. Вилл и Метт тоже вымотались, но свежий воздух и свет словно заряжали их энергией и энтузиазмом, поэтому усталости они пока ещё не ощущали в полной мере, впрочем Ала это более чем устраивало. Подозвав к себе этих двоих, он сказал:

— Можете направиться на площадь и там погулять, но постарайтесь не бросаться в глаза. А лучше исследуйте окружающие нас улицы, не хватало ещё вас искать по всему городу.

И весёлые мальчишки нисколько не возражали против такого. Они пролезли сквозь окно и ушли. Ал повернулся к остальным, чуть подумал. Они выжидающе смотрели на него, ожидая уже более серьёзных распоряжений к себе.

— А вы пока отдохните, может вам удастся даже поспать, надеюсь, мелкие не влезут в неприятности за это время. Я же схожу к нашему нанимателю на место встречи, узнаю, может что-нибудь новое и адреса, где он будет сегодня.

— Если с тобой случится что-нибудь, где нам искать твои следы? — спросил Джим.

— Возле шестого моста от основных ворот. Вы уже бывали в Орвуде, мне нет нужды давать вам более точные указания, — он улыбнулся им и устало потёр щеку. — Думаю, до вечера мы не слишком-то нужны.

— Ты прав. Орвуд спокойное и тихое место, убийцы, если и выходят, то делают это ночью, — Кива сделала шутливо-серьёзное выражение лица.

Все рассмеялись. Ал покинул подвал таким же путём как до него Метт и Вилл. «Невыносимо сидеть в подвале, когда можешь ходить под ясным небом и ощущать потоки воздуха, такого живого и свежего». Но всё это приятное отступало на второй план по мере приближения предстоящего дела. В голове снова всплывала некая абсурдность и странность их цели. Что-то не давало покоя.

Переговорив с Денбергом, Ал вернулся к ним спустя час и привёл с собой Метта и Вилла. Он нашёл их ошивающимися возле рынка у реки. Сев возле стенки, Ал закрыл глаза и потёр их:

— Выйдем ближе к вечеру, всё будет, примерно, так, как я и задумал. У вас было время осмыслить все это. И единственное, что меня смущает, так это то, что не удалось выудить ни слова о причинах, по которым стоит считать эти угрозы жизни серьёзными. Но это его дело.

— Дело его, но участвовать в этом будем и мы, — резонно заметил Джим.

Киве тоже не нравилось это. Не то чтобы некая неизвестность, а само дело. Оставляло оно у неё некий осадок. Следующие несколько часов они набирались сил и готовились. В самом деле удалось поспать. К моменту выхода четверо людей были одеты очень похожи образом. Они сняли свои плащи, убрали из карманов все лишнее, что могло звенеть и привлечь ненужное внимание, закрепили свободную одежду для избежания излишних шорохов, каждый проверил своё оружие. Они стали серьёзными и сосредоточенными, никаких ошибок не должно быть. И напоследок они строго наказали младшим участникам не выходить за пределы подвала. Но в этом не было большой необходимости. И Метт, и Вилл были измотанными, и теперь, когда впечатления перестали бодрить и придавать сил, то вся усталость после марш-броска и целого дня на ногах дала о себе знать. Остальные вышли из своего укрытия и пошли за Алом. Он вёл их к тому месту, где сейчас находился Денберг, и откуда им предстояло начать свою работу. Они подошли к дому и заняли места согласно своей схеме. Две незаметные тени поднялись на крыши домов, Ал стоял в одном из проулков спереди, облокотившись на стену, Кива расположилась поодаль, наблюдая за переулками позади них. Инстинкты обострялись. И если в обычной жизни она могла позволить себе быть спокойной, в некоторых крайне редких моментах заботливой и весёлой, то сейчас… Этот подъём сил, эта лёгкость, внутри словно оживали давно умершие рецепторы души. Быть настоящей, не человеком, которого жизнь загнала в определённую форму, а самой собой и полезной. Она не знала, ощущают ли остальные что-нибудь похожее, но это было не так важно.

Словно свыкаясь с этой новой кожей или, наоборот, сбрасывая с себя маску, все чувства обострились. Внимательность, слух, даже осязание, как могло показаться, стало сильнее. Прошло немного времени, и низкий полноватый мужчина, сопровождаемый тремя людьми, «Наверное, это и есть его охрана», — отметила девушка, вышел из здания и пошёл вниз по улице. Вслед за ним параллельно двинулись и они. Незаметно Ал и Кив продвигались снизу по улицам, братья же бесшумно передвигались в тенях от каминных труб. Их движения не бросались в глаза и не были заметны даже на периферии зрения. Они осматривали не только сами крыши, но и проулки под ними. Джош шёл на одной стороне улицы вместе с Кив, а Джим составлял пару Алу. Это была отработанная для них тактика, она позволяла свести слепые пятна их обзора до минимума. Роль стоящих на крыше была весьма важной. Если что-то пойдёт не так, то они смогут привлечь внимание или же смогут нанести неожиданный удар сверху. Роль нижних в этом плане больше походила на наживок. Минут сорок Денберг провёл внутри очередного дома. Кива бросила вопросительный взгляд Джошу, тот отрицательно покачал головой. С их стороны было тихо и никого подозрительного замечено не было, снизу ей не был виден безмолвный переброс жестами между двумя братьями, но была уверена, что и с той стороны такое же затишье. Отсюда ей удавалось разглядеть только смутные очертания Джима, но лишь потому, что знала где примерно он может находиться. Из здания вышел один из охранников и направился вдоль улицы. «Едва ли кто-то появится, пока не сядет солнце, до заката здесь слишком людно», — это не напоминало Подземный Город, где почти всегда шло какое-то движение, где не было чёткого понятия дня и ночи. В самом деле, ещё несколько часов назад здесь было много народа на улицах, сейчас же становилось всё меньше и меньше. Подъехала карета, которую вел всё тот же вышедший охранник. Так на Орвуд опустились сумерки, те самые липкие и тусклые, в которых обычно и случаются плохие, непонятные, страшные вещи. Но никто не мог знать, что сегодняшний вечер будет наблюдать лишь за непонятными событиями, оставив плохие и страшные другому.

Денберг вышел и сел в карету вместе с охранниками, лошади тронулись. Странно, но карета ехала не спеша. По всей видимости, направлялись они домой. Четверо двинулись вслед за каретой, благо темп позволял следовать за ней без особого напряжения. Они направлялись от реки, разделявшей город пополам, вглубь улиц, усеянных различными зданиями. Тут, скорее внутренним ощущением, чем взглядом, Кив заметила движение. Присев и оглянувшись, она увидела человека. Без сомнений мужчину высокого роста. Он шёл по соседнему переулку и особо не таился. На нём было пальто до колен, руки в карманах. Во рту виднелся огонёк сигареты. Большего разглядеть не удалось — мужчина скрылся за домом. «Не похоже, что здесь группа людей, когда действуешь в группе не можешь позволить себе так беспечно ходить. И не похоже, что он меня заметил». Она прокралась к повороту, человек неспешно уходил дальше, следуя параллельно курсу кареты. Кива подняла голову в поисках Джоша. «Нужно подать знак остальным». Джош уже достал нож и показывал ей знаками, что сначала он сделает атаку сверху, а она будет должна добить. «Должно быть, он заметил его раньше меня и уже подал знак остальным, более чем хороший план», — она кивнула Джошу и тот направился к краю крыши. Ей не надо было выглядывать из-за поворота, чтобы примерно знать, где находится цель. Взяв свой клинок в правую руку и проверив пращу, намотанную на левую, она неотрывно следила за Джошем. «Тяжело первым прерывать тишину и первым наносить удар». Пара мгновений. И вот оно. Джош прыгает вниз, зажав в правой руке нож и левой придерживая правое запястье, а Кива выскакивает из-за угла, планируя нанести удар сзади. Но то, что она там увидела, заставило её внести коррективы в первоначальные движения.

Без сомнения, мужчина в шляпе, словно ощутив движение в воздухе, начал отклоняться в сторону, одновременно выставляя локоть на встречу Джошу. Удар пришёлся по челюсти парня, и не надо было быть гением, чтобы понять: этого удара более чем достаточно, чтобы вывести человека из строя минут на десять. От удара Джош упал на четвереньки, правда не выпустил своего оружия, но это не имело особого значения. Он был без сознания, и этого вполне хватило мужчине, который выплюнул свою сигарету, чтобы второй рукой выхватить нож из кармана и занести над шеей юнца, который дерзнул на него напасть. И он обязательно бы воткнул лезвие ему в шею, но, заметив девушку, которая подскочила к ним, целясь ножом ему в горло, он успел изменить первоначальное направление своего клинка. И вот уже ей грозила угроза, и, действуя больше по импульсу спинного мозга, чем по зову разума, она успела наклониться вправо и выкинуть левую руку вперёд, преграждая вражеской атаке путь к шеи своим плечом. Боль вспышкой раздалась в руке, но пока ещё не укоренилась до постоянного восприятия и осознания, Кива направила левую руку в обратном направлении, отчасти это сработало.

Мужчина крепко сжимал нож и на первое мгновение не понял, что его рука движется вслед за ножом, открывая его грудь и лицо, куда незамедлительно Кива и направила удар правой руки с зажатым оружием. Но противник был не только опытней, но и действовал так же естественно, как будто это было для него не сложнее, чем дышать. Он уклонился, и лезвие лишь черкануло по краю пальто возле воротника. Он выдернул свой нож из её плеча и отскочил. Выпрямился, в его взгляде было некое любопытство.

— Неплохо, сука, — прошипел он.

Он бросился к ней с неожиданной скоростью для своих габаритов, ей хватило рефлексов, чтобы вскочить и отпрыгнуть к стене. «Нужно увести схватку подальше от Джоша, чтобы тот не мешался, пока он не придёт в себя, нужно потянуть время, пока не придут остальные». Поставив перед собой более или менее ясную цель, Кива определилась с движениями. Она увернулась от нескольких его выпадов, но глаза она не закрывала, важно было следить за малейшим движением тела врага, иначе конец. Ей казалось, что в таком напряжении прошло минут десять, хотя едва ли прошло две. Но от всех атак не получилось уйти, он поймал её коленом, ударив им в правый бок. Дыхание перехватило, и она отлетела к стенке, ударяясь вдобавок раненным плечом, сдавленный хрип вырвался вместо крика. Нож выпал из руки. Мужчина подходил к ней, крутил свой клинок в руке. Он ухмылялся, ухмылка зверя, которому осталось лишь поиграть со своей жертвой, прежде чем добить.

— Я бы повеселился с тобой ещё, малявка, но я человек занятой, так что прикончу тебя быс, — он не успел закончить.

Так как Ал, который уже добрался до места, едва ли вонзил лезвие тому в висок, но в итоге лишь скользнул ножом по щеке. Мужчину резко отпрыгнул назад, но там его уже ждал Джим. Он сделал подсечку, и враг начал падать. Возможно, в эту ночь им четверым просто не повезло. Падая враг сумел полу-развернуться и глубоко погрузил нож в ногу Джима выше колена. Сжатый крик больше похожий на рычание. Мужчина резко оттолкнулся руками от земли и ударил коленом по лицу Джима, затем перекатился в сторону, зная, что сзади на него накинется Ал. Того обуздала ярость.

Когда он свернул в переулок, а произошло это всего лишь спустя две минуты, как Джош подал знак, и увидел того безвольно лежащего на земле, впрочем он уже начал вяло шевелить руками, увидел, как человек приближается к Киве, лежащей возле стены. Его начала одолевать злоба. Теперь же, когда из ноги Джима сочилась кровь, а лицо было разбито, ярость довольно легко взяла вверх над разумом. Кива заметила, что Ал перестал себя контролировать, слепо кидаясь на врага. Побыв в поединке с тем мужчиной она понимала, что такое поведение может стать фатальным, поэтому вскочила на ноги, подобрала нож и метнулась в бой, который начинал ей казаться очень неравным, даже предрешённым. Им не удалось вдвоём потеснить врага, а приходилось только уворачиваться, сконцентрировавшись на защите. Высокий мужчина не давал им ни пауз, ни возможности нанести удар. «Если бы удалось выбить как-нибудь этот долбанный нож из его руки, то тогда мы сможем ещё что-то сделать», — крутилось в голове. В какой-то момент им это удалось. Когда лезвие в очередной раз целилось в Ала, он прыгнул в сторону к Киве, а та сумела петлёй пращи поймать вражеское оружие за лезвие и дёрнуть его на себя. Противник тут же выпустил его, не позволяя утянуть себя вслед за ним, отпрыгнул к стенке. На него ринулся Ал, но даже тогда врасплох застать противника не удалось. Тот наклонился в сторону, одной рукой перехватывая левую руку Ала, и прежде чем Ал смог пустить правую с ножом в дело, схватил второй за затылок и приложил голову парня к стенке. А затем ещё раз. На третий раз у него не хватило времени, ему помешала Кива. На её лице не отражалось эмоций, только сосредоточенность и внимательность. Хотя внутри где-то и таились частички страха за друзей, но их беспощадно давил инстинкт, который велел ей заканчивать это дерьмо поскорее. Но мужчина с лёгкостью поднял обмякшее тело Ала и бросил ей навстречу, она опустила клинок, не желая поранить товарища, и попыталась уклониться, ей это почти удалось. Почти, потому что именно этого мужчина и ждал. Подскочив к ней, пользуясь тем что она сосредоточилась на увороте и на том, как не поранить случайно товарища, он ударил ногой по правому боку, которому уже досталось за сегодня. Снова сбитое дыхание, и пара решающих секунд растерянности от боли. Он схватил её за левое плечо, хватка была стальная. Естественность этих движений пугала. «Он знает, куда нужно бить, точно так же как знает, как ходить. Это читается в каждом его движении», — думала она, когда он прижал её к стенке, выворачивая левую руку и сжав ей горло. Только сейчас поняв, что никакого спасительного движения в голову не приходит, из-за отсутствия кислорода, из-за фонтана боли в боку и плече, она поняла, что это конец. Она позволила себе всмотреться в лицо мужчины, который продолжал беспощадно сдавливать её горло.

Он улыбался. Этой пугающей улыбкой. Волосы доходили до шеи и, пожалуй, были тёмными. Скулы высокими, нос прямой, тонкая и изящная линия губ и бровей, лицо было даже аристократичным. Серые глаза, в которых искрилось веселье, смотрели так же изучающее на неё. И сейчас, когда он сжимал её шею, выжимая последний кислород, жар поднимался в голове, а в глазах уже начали прыгать огоньки, она, всмотревшись в это лицо, в полной мере оценив ту лёгкость движений, ощутила, как какая-то догадка зашевелилась на дне мозга, но никак не находила выхода. Страха не было, было даже некое уважение. Он победил против большинства, напавшего исподтишка, всё по правилам. Внезапно мужчина рассмеялся, запрокинув голову, и отпустил её.

— Не делай такое лицо, сегодня я не ваш палач, отбросы. У меня другие дела, хотя ты меня и развлекла.

Она съехала по стенке вниз, закашлялась, но не сводила с него глаз, продолжая ловить каждое движение, каждое изменение в лице. А он поднял с земли свой нож, поискал взглядом что-то и поднял, это оказалась широкополая шляпа. Она слетела в пылу поединка. Он наклонился к ней и тихо сказал, глядя прямо ей в глаза, взгляд был пугающе серьёзным.

— Даже не сомневаюсь, что мы ещё увидимся, малявка.

Кива не двигалась, что-то подсказывало, что человек не шутит, как мог бы, и правда сейчас не убьёт их, и что лучше никак не влиять на его решение. Мужчина надел шляпу, засунул руки в карманы пальто и пошёл дальше по переулку, глубже в ночь. И только в эту минуту всё крутившаяся мысль нашла выход, пришло осознание, всё сложилось в одно целое по имени:

— Кенни Потрошитель, — вырвалосьхрипловатым голосом. Потрошитель не обернулся, но очевидно услышал её, так как приподнял шляпу, будто здороваясь, прежде чем свернуть за угол и окончательно раствориться в сумерках Орвуда.

========== Последствия независимости. ==========

Когда опасность ушла, ушёл и инстинкт вместе с лёгкостью восприятия. Их сменил шок с лёгким оттенком паники, та часть, которую вырастила улица, отчаянно рвалась завладеть мозгом. Мысли смешались, и Кива тупо сидела на земле, зажимая правой рукой раненое плечо. Она покачивалась взад вперёд, находясь в некой прострации. «Потрошитель. Убийца из Митры, Кенни Потрошитель…не стал нас убивать… Мы живы…боги, мы должны быть вам благодарны», — на этой мысли её взгляд упал на товарищей, коим досталось гораздо больше, чем ей самой. Этого хватило, чтобы она вскочила, и, не обращая внимания на тянущую боль в боку, подбежала к Джиму, из ноги которого слишком уж сильным и никак неослабевающим потоком шла кровь. Джим, можно сказать, сидел на земле, запрокинув голову, нос без малейшего сомнения был сломан, кровь стекала по губам к шее. «Чёрт, чёрт, чёрт», — страх за друга начал накатывать волнами. Усилием воли она дала этому плохому чувству бой. Нужно было перетянуть ногу выше раны, она это знала. Вспомнила о праще, которая одной петлей свисала с левого запястья, развязала её и обвязала вокруг раненой ноги так туго, как смогла. Кровь стала течь медленней. Джим приоткрыл глаза:

— Почему из всех возможных он, твою ж мать.

Видимо, он расслышал, что сказала Кива минут семь назад. Та не нашлась, что ему ответить. Вдруг она заметила движение и повернулась, но уже без той резкости и ясности, что некоторое время до этого. Если бы она увидела там убийцу, она бы не смогла даже убежать. Но это был Джош, который смог встать и, пошатываясь, шёл к ним, он прижимал руку к напрочь разбитому лицу. Челюсть неестественно съехала в сторону и была приоткрыта. Кива всмотрелась и поняла, что та уже начала распухать. С губ текла слюна, смешанная с кровью.

— Нужно…уходить, — невнятно сказал парень, сплюнул на землю. Даже не сплюнул, а вытолкнул языком сгусток слюны. — Мы перешли…дорогу не тому …человеку.

— Скажу больше, этот человек и есть убийца из Митры, — бросила ему Кива, мутные глаза Джоша раскрылись шире.

У него кружилась голова, а эта новость не добавила уверенности в ногах. Джим хотел было встать, но Кива не дала ему этого.

— Пока не шевелись, мы должны убираться отсюда, а ты не сможешь быстро идти, поэтому не трать силы сейчас на то, чтобы просто встать.

Джим особо не возражал, очевидно, пытаясь ещё раз понять, как так случилось. Джош ошарашенно смотрел на брата, впервые толком разглядев его. Он присел к нему и смог спросить:

— Ты как, брат?

— Как будто упал с крыши, — мрачно усмехнулся тот.

Кива оглянулась. Ал всё ещё лежал возле стены здания. Внезапно из тех быстрых событий вспомнилось, что Кенни приложил его об каменную кладку виском, или ей так показалось. Если казалось, что тогда события разворачивались с умеренной скоростью, то сейчас… всё смешалось в отвратительную кашу, основной тон которой был металлическим вкусом страха. И если бы она развернула лежащего парня и увидела следы удара на виске, то наверняка бы страх и паника взяли бы верх. Но этого не случилось. Удары пришлись больше по лбу. Ал дышал. «Спасибо, что ты не убил его, Кенни», — мрачно усмехнулась Кива. Она начала легонько бить его по щекам, в голову ничего иного и не приходило. Но в такие моменты даже от такого больше толку, чем от бездействия. Парень начал приходить в себя. «Нужно будет помочь Джиму идти, он не сможет передвигаться быстро, а задерживаться здесь я не хочу больше ни на одну минуту». Взглянув на лицо Ала и убедившись, что тот в самом деле приходит в себя, она метнулась назад.

— Джош, сможешь помочь Джиму встать и опереться на себя?

Тот молча кивнул, говорить ему было тяжело и больно, голову все ещё кружило. Он наклонился, взял руку брата и закинул к себе на шею. Кива помогла Джиму встать. Подошёл Ал.

— Джош, давай я, я держусь на ногах крепче тебя.

Тот снова молча кивнул и уступил Алу. Все они понимали, что нужно как можно скорее уходить, бежать прочь, как крысы, которых заприметил большой кот. О первоначальной цели их работы речи и не шло. Джош пошатывался, и только тогда Кива окончательно осознала, что у того сломана челюсть. Она помогла ему опереться на себя. И все они, этот потрёпанный конвой, двинулись прочь так быстро, как только позволяли им их травмы.

Чем дальше они уходили от места, тем больше паника уступала место осознанию, что они и правда перешли дорогу человеку, которого лучше было никогда не видеть. Ужас, что убийца из Митры из прихоти вполне может сейчас их найти и повеселиться ещё больше, начинал колоколом звенеть в голове. На краткий миг те слова, «Думаю мы ещё увидимся», заставили сердце девушки ухнуть вниз. Пока что эта мысль вызывала более чем естественный холодок, то и дело пробегающий по спине. «Соберись, сейчас не до этого, сначала надо добраться до подвала и сделать перевязки». Кровотечение Джима стало меньше, это радовало. Собственный бок болел при вдохе, но с этой болью можно было смириться. Она бросила взгляд на Джоша. У того щека распухла еще больше, рот был по-прежнему приоткрыт, но шёл он уже, почти не шатаясь. Несмотря на подгонявшую их волну паники и осознания, они сделали остановку через полчаса ковыляний по ночному городу. Кива была против:

— Ал, сейчас не время останавливаться, вот только не сейчас. Мы ещё слишком близко. Доберёмся до подвала, там отдохнём.

Тот помотал головой и хотел что–то сказать, но тут его стошнило. «Вряд ли это хороший признак», с ужасом подумала девушка.

— Чёртов Потрошитель, в ушах звенит. Кива, нужен перерыв, и я смогу идти дальше, просто нужно прийти в себя.

С нарастающим ужасом слушая слова Ала, девушка поняла, что два удара головой о стенку носили более серьёзные последствия, чем краткая потеря сознания и ушиб. Она вспомнила, с какой силой мужчина сжимал ей руку и шею. Страшно подумать с какой силой тот приложил Ала. Она обернулась посмотреть на братьев, они оба опирались о стенку дома. Увиденное несколько порадовало ее: в их глазах уже была трезвость и рассудок, они приходили в себя так быстро, насколько это было возможно в этой ситуации. Идти против такого человека, как Кенни Потрошитель, означало нажить себе серьёзного врага, в чьих навыках убийцы не приходилось сомневаться. А они дружно и весело, сами того не ведая, посмели как-то попытаться помешать его намерениям. На лбу Джоша выступил пот, а Джим был бледен, но в том, что они могут продолжать путь, сомнений не было. Она снова повернулась к Алу с мольбой в глазах: «Ну же, давай, соберись, нужно успеть до того, как пройдёт шок, и боль станет нестерпимой». Тот смотрел в землю, тяжело дыша и откашливаясь. Поднял взгляд на девушку:

— Я знаю, Кива, — словно прочёл он её мысли. Вобрав в лёгкие воздух, он выпрямился. — Идём.

Ал подошёл к Джиму, снова закинул руку к себе за шею, и все продолжили путь.

До того как они смогли добраться до убежища, где их ждали Метт и Вилл, они сделали ещё две остановки. С момента нападения прошло часа полтора. На небе то мелькала, то исчезала за облаками растущая луна. В прежнем состоянии они бы преодолели это расстояние минут за тридцать. Как-то влезли в подвал и натолкнулись на непонимающие и испуганные взгляды младших товарищей. Те, возможно, не хотели верить, что их друзей, которые были для них как семья, кто-то мог так отделать. Оказавшись в относительной безопасности, Кива бросилась к своей котомке, вытаскивая чистую ткань и бутылочку спирта. Метт с ошарашенным взглядом помогал Джиму сесть на пол, а Вилл придерживал Ала. Младшие были растеряны и совсем не знали, что им лучше сейчас сделать. Кива подошла к Джиму, осмотрела ногу. Кровь почти перестала идти и теперь медленно сочилась, однако конечность ниже импровизированного жгута начала синеть. Девушка осторожно расслабила натяжение пращи, наблюдая, не усилится ли ток крови, но всё было нормально. Выдох облегчения. «Если бы кровь продолжила идти, не думаю, что я бы знала что делать дальше». Она намочила одну тряпку спиртом и перевязала рану. Жгут до конца не сняла, но и не затянула так сильно снова. Посмотрела на лицо парня. Нос отёк и смотрел вправо, и уже начал набирать насыщенный синий цвет с фиолетовым переливом.

— Сможешь сам вправить себе нос?

— Думаю да, лучше иди и помоги Джошу, вид у него хуже, чем у меня.

Кива благодарно кивнула, ей совсем не хотелось причинять боль, неумело трогая сломанный нос. Теперь очередь Джоша. Тот сидел, ощупывая челюсть, болезненно морщась. В голову пришло только перевязать голову так, чтобы зафиксировать челюсть в нормальном положении и приложить холодный камень. От холода стало получше. Глядя на распухшую щёку, щемило внутри, потому что она не знала, как облегчить боль и помочь.

— Прости, я не знаю, что ещё можно сделать.

Но Джош миролюбиво поднял руку, показывая, что ничего страшного, и ему уже лучше.

Дальше настала очередь Ала. Самое тяжёлое для нее, потому что, если рану она могла перевязать, а перелом зафиксировать, то что делать с внутренней травмой? Она не знала. Улица не располагала такими знаниями. Ей оставалось лишь надеяться, что травма не особо серьёзная. Ал уже вытер кровь со лба, место ушиба распухло, взгляд был мутным, Вилл принёс ему воды во фляжке. Кива присела рядом с ним, ощущение растерянности непривычно давило. Ал посмотрел на неё, выдавил усмешку:

— Если бы я знал, кого боится тот толстый выблядок, я бы ни за что не ввязался в эту херь. Стоило его прирезать самому, но я уверен, что он и так уже труп.

— Теперь понятно, почему он не хотел говорить, никто бы не согласился, — горько улыбнулась девушка. Затем всё же спросила:

— Как ты? Голова сильно болит?

— Было бы лучше, если бы тошнота ушла. Да не волнуйся ты так, если подумать, я сам виноват, потерял на пару мгновений голову и поплатился за это буквально головой, — ему хватило сил рассмеяться. — Мы пережили встречу с этим убийцей, это радует, немногие независимые банды могут этим похвастать. Я бы назвал это серьёзным достижением, но, чёрт возьми, мысль эта внушает больше страха, чем гордости.

— О да, ты обязательно будешь гордиться этим, когда увидим его фигуру вновь. Я больше никогда не хочу видеть Потрошителя, — поддержал Джим, он уже вправил себе кое-как нос и смотрелся несколько лучше.

Разговоры несколько успокаивали их, словно подтверждение, что ничего смертельного не случилось, что они живы. Они могли даже шутить, если уж на то пошло. Кива вспомнила про свои раны. Ощупала бок, к счастью не нашла сломанных рёбер, но ушиб будет её мучать ещё дней пять, прежде чем начнет сходить. Левая рука пронизывающе болела. После того, как она перебинтовала плечо, стало получше. Теперь нужно было подумать о том, как им вернуться в Подземный Город, домой.

— Ал, нужно уйти из города как можно скорее.

— Я знаю, но нам нужен хотя бы день на то, чтобы оклематься. Джим не сможет долго идти. Не говоря уже о том, чтобы идти быстро.

— Хочешь переждать здесь? Уверен, что ты хочешь остаться в одном городе с Кенни?!

Он устало взглянул на неё, и они оба знали, что выбора нет. Их изрядно потрепали, и в таком состоянии далеко они не уйдут или добьются ухудшения. Выбора не было. За неимением лучшего они легли спать. Они пролежали в дрёме, боль не давала уснуть крепче. Хуже всех было Джошу, челюсть болела сильно, ему пришлось выпить глоток спирта, чтобы как-то облегчить боль. За перевязь девушка не переживала, запас ткани был, да и у остальных в сумках имелось подобие перевязей. Кива лежала какое-то время без сна, думая о том, что произошло. Неожиданно для себя заметила, что запомнила некоторые движения убийцы. Что они сейчас проступают чётче чем вся тревога и беспокойство. «Возможно, смогу повторить их». Дальше всплыло лицо мужчины, его глаза. Просматривая всё это сейчас в голове, она нашла их притягательными и манящими. В них светился холодный блеск, угадывалась бесспорная, всеподавляющая сила. Но беспокойная дрёма всё же начала накатывать, и Кива уснула.

Утро для них медленно наступило, когда лучи солнца проникли в окошки подвала. Её и разбудил этот непривычный и яркий свет. События ночи несколько потеряли краски и насыщенность, но не отпускали. Метт и Вилл уже не спали, напряжённость застыла на их лицах, они тихонько переговаривались, когда Кива поднялась на ноги. У неё уже было несколько идей на сегодня.

— Метт, пойдёшь со мной, а ты Вилл останешься здесь с остальными.

Решение было очевидным, потому что никого из этих двоих Потрошитель точно уж не видел. Оба неуверенно смотрели на неё, она тяжело вздохнула и начала пояснять:

— Думаю сходить на рынок. Может, сможем добыть хоть какую-то мазь у аптекаря и немного еды. Метт мне поможет, а ты, Вилл, справишься тут.

Она понятия не имела, с чем он мог или должен был, по её мнению, справиться, но лучше было оставить его с парнями, которые, вроде, смогли уснуть нормально. Мальчишки не стали спорить, ощущали, что обстановка не лучшая. Кива накинула плащ, чтобы спрятать кровь на рубашке и для большего сходства с простым путником. Натянула его повыше, чтобы скрыть следы на шее. Город просыпался, и хоть умом девушка и понимала, что никто сейчас преследовать их не будет, от каждого шороха невольно вздрагивала. Они удачно дошли до рынка, там узнали, где живёт лекарь. У того они купили мазь от ушибов. Лекарь бормотал, что настойка из полыни и чистотела снимет отёк и уменьшит боль. Вернувшись на рынок, оба занялись добычей еды. Метт своровал хлеба и даже несколько яиц. Кива предпочла не красть, так как сил убежать в случае неудачи не было, и не хотелось привлекать лишнего внимания. Совсем не хотелось. Она купила пакет яблок, небольшой кусок сыра, подумав ещё, походила и купила бутыль вина. Им не нужны были проблемы ещё и с теми громилами по возвращении в Подземный город.

Без происшествий они вернулись в подвал к остальным. Ал и Джим спали, а Джош уже проснулся, его донимала боль. Он разговаривал с Вилли, стараясь не раскрывать рта, поэтому говорил в основном Вилл, а Джош иногда что-то отвечал. Мальчик, увидев, что в подвал через окно кто-то просачивается, встал на изготовку, но с облегчением подбежал к своему лучшему другу. Кива, убедившись, что никто за ними не следовал, нырнула вслед за Меттом в окно. Пока тот показывал Виллу еду, что они принесли, Кива достала баночку с мазью и подошла к Джошу. Тот сдавленно сказал, всё так же стараясь не шевелить травмированной челюстью. Он был достаточно бодр и это весьма воодушевляло.

— Я начинаю ненавидеть этот город.

— Не сомневаюсь, что это вполне искреннее чувство.

Кива осторожно развязала повязку, фиксирующую челюсть, и начала втирать мазь.

— Пусть впитается, лекарь так сказал, потом снова завяжем тебя.

Мазь пахла едким запахом, от которого резало глаза.

— Ты хочешь меня отравить.

В сощуренных глазах было веселье. Кива тихонько рассмеялась, испытывая робкое чувство вины и сожаления.

— Это должно облегчить твои страдания в этом городке. Пойду пытать тех, кто спит.

Она поднялась и направилась к лежавшим на полу фигурам. Джим спал на спине, согнув раненую ногу. Кива осмотрела повязку. Та ещё не успела пропитаться кровью полностью. «Это хорошо, значит можно снять пращу», — она начала осторожно, стараясь не разбудить парня, ослаблять натяжение и снимать свёрнутую веревку, но тот всё равно проснулся. Ему мазью Кива намазала нос, который за ночь распух ещё больше. Джим поморщился, ведь нос ближе к глазами, которые незамедлительно начали слезиться. Со стороны донёсся этот приглушенный сжатый голос:

— Вот видишь, она хочет добить нас.

— Ты слишком болтлив для человека с поломанным ртом, брат, — рассмеялись все.

Смех согревал. Дарил необходимое сейчас тепло. Ал продолжал спать. «Неудивительно, его голове досталось крепко, ему нужно поспать», — думала девушка, нанося мазь на его лоб. Место ушиба распухло и чуть прикрывало глаз. Она не подумала нанести мазь на свой бок, решила оставить её для других, так как со своей болью она могла справиться.

К тому времени как Ал проснулся, они решили перекусить. Все в целом выглядели лучше. Затруднения вызвала кормежка Джоша, когда Кива поняла, что тот не сможет ни высосать содержимое яйца, ни самостоятельно пережевать кусок хлеба. В голову пришла мысль о том, чтобы пережевать пищу и вложить тому в рот. Многие часто так делали, когда больной не мог есть. Но наткнувшись на взгляд Джоша, она не решилась предложить это. Он показал рукой на яйца. Его мысль она уловила. Парень осторожно придерживал свой подбородок, пока Кива вливала содержимое яйца в приоткрытый рот. Да, это было, возможно, не прям вкусно, но такое ему не нужно было жевать, тем самым тревожа челюсть.

— Думаю, завтра с утра двинемся домой, — наконец сказал Ал.

Ему было лучше, чем вчера, звон ушёл, и осталась лёгкая боль, поэтому он старался резко не поворачивать голову. Все согласились, все чувствовали себя живее и бодрее, и желание попасть домой превозмогало боль. Остаток дня они провели сидя в подвале, приходя в себя морально и физически. Об убийце, с которым столкнулись минувшей ночью, никто не говорил и не хотел говорить. Так они провели ещё день.

С утра они двинулись прочь из города, без проблем миновали стражу. Они побаивались увидеть тень, идущую за ними сквозь тот злополучный вечер. Но никто за ними не шёл. И пока они двигались вдоль дороги, смогли немного расслабиться. Часто делая вынужденные привалы, они удлиняли время пути, но останавливаться на ночлег, даже когда опустилась ночь, никто не собирался. Все хотели поскорее добраться до дома. Было глубоко за полночь, когда они дошли до спуска вниз. Они позволили себе постоять перед ним некоторое время, вдыхая ночной свежий воздух. Он отдавал прохладой, это не могло не нравиться. Молча они спустились вниз, прошли мимо охранников, не обращая внимания на их ржание и издевательские расспросы, Ал кинул им бутылку с вином. Те едва ли не разбили её, пытаясь поймать. Группа же шла прочь, не оборачиваясь. Дойдя до границ родного города, они остановились. Ал, щупая синяк на лице, сказал:

— Лучше нам какое-то время залечь на дно и не высовываться, на всякий случай.

— С меня хватит неприятностей, нам просто повезло остаться в живых, — согласился Джим, очевидно выражая общее мнение.

И они разошлись каждый по своим норам. Ал пошёл прямо по главной улице, Джош, поддерживая Джима, ушёл налево, а Кива какое-то время прошла с Меттом и Виллом. Попрощавшись с ними, она отдала им часть яблок, которые купила в Орвуде. Фрукты значительно отличались вкусом от тех, что привозили на рынок Подземного Города.

«Никто не может быть железным», — подумалось Киве. Усталость и напряжение этих нескольких дней давали о себе знать. Голова начинала болеть. Она устало брела до знакомого переулка, вот он родной забор. В какой-то момент сердце пропустило удар. Ей показалось, что щепка-ловушка не на месте, но в этот раз ей только показалось. Рваный выдох облегчения вырвался из груди. «Даже страшно подумать, что там меня могут ждать», — усталость всё продолжала наваливаться. Девушка прошла внутрь, осмотрела двор. «Ничего не изменилось, ничего нового, просто старый дом», — она зашла в него. Он был пуст, как и всегда. Матрас, ящик, стол с книгой по центру. Дом принёс успокоение и ощущение безопасности. И Кива не сопротивлялась этому, сняла торбу, устало плюхнулась на матрас, намереваясь проспать столько, пока голова не начнёт болеть от переизбытка сна. Не хотелось вслушиваться в шорохи и скрипы, сейчас было уже плевать. И наконец медленно, но верно она погрузилась в крепкий и столь долгожданный сон.

========== Знакомство с новым. ==========

Пробуждение было почти прекрасным, если бы левое плечо не затекло и не начало нудно, противно болеть. Сон придал сил и смыл воспоминания о прошлых двух днях до состояния мутных. Она села на матрасе, обнаружила, что уснула прямо в походном плаще и сняла его. Посидела какое-то время, соображалось медленно, неохотно. Она оглядела помещение: ящик, стол с книгой с краю, котомка возле матраса. Что-то вызывало неприятное чувство тревоги, но она не смогла сказать, что именно. Так и не разобрав этого странного сосущего ощущения, она сложила плащ, убрала его в ящик, потянулась к котомке, достала оставшиеся яблоки и выложила их на стол. Все остальные продукты они съели на обратном пути к Подземному Городу. В сумке оставались почти пустая бутылочка спирта, баночка с остатками мази и чистая рубашка. Она не стала переодевать её в Орвуде, потому что опасалась, что рана Джима откроется, и понадобятся чистые лоскутки ткани. Осторожно сложив склянки в ящик вместе с котомкой, Кива сняла грязную рубашку и надела чистую. Она подошла к столу. Раз у неё выдалось свободное время, много свободного времени, то почему бы и не прочесть эту книгу. Весь следующий час она старательно читала, получая больше удовольствия от самого процесса, чем от того, что было написано на пергаментных страницах. Первые минут пятнадцать чтение её раздражало, затем она привыкла. Вещица представляла собой дневник с вложенными листами газет. Обыкновенный дневник в чёрном переплёте, но для неё это была самая настоящая книга. Девушка очень осторожно перелистывала страницы, боясь, что вложенные вырезки выпадут, и рукопись потеряет свой порядок. Очевидно, дневник принадлежал мужчине. Он описывал свои мысли, некоторые события, похоже, что жил в Шингашине. Из-за того, что Кива читала где-то третий раз в жизни, за исключением уроков трактирщика, пару раз чертыхаясь, она вынуждена была перечитывать строки заново. Слова она читала, а вот их смысл не всегда оседал в голове. И она вчитывалась с большим усердием. Из записей Кива поняла, что у мужчины не было семьи, и что он работал над каким-то устройством. На страницах имелись даже зарисовки.

Час чтения шёл медленно, и под конец Киву утомило это занятие. Она закрыла дневник и положила на стол. Несмотря на лёгкую головную боль, девушка чувствовала себя воодушевлённо. Её в самом деле заинтересовала эта история, не терпелось узнать что дальше, но тело затекло и требовало активности. Девушка вышла из своего дома во двор, потянулась, подвигала левой рукой, проверяя какие движения отдаются большой болью. Бок она туго перебинтовала и теперь была готова приступать к разминке, которая перерастёт в некую тренировку. Небольшая пробежка по ничтожно малому кругу, пара прыжков, пара рывков из положения приседа. К кувыркам и перекатам она пока не решалась подходить. После разогрева решила потянуть связки, упирая поочередно ноги о стенку своего сарая, она тянулась к земле. С правой ногой возникли проблемы, бок протестовал против такого, но телу необходима такая нагрузка, поэтому она очень осторожно тянулась вниз. Внезапно в голове пронеслись воспоминания той ночи, и она вспомнила о некоторых движениях убийцы. «А почему бы и нет?», — сказала она себе и начала их повторять. Сначала отдельные фрагменты, затем склеивая их между собой. Пока получалось так себе, но девушка была уверена, что когда травмы пройдут, то она вполне сможет повторить эти движения и довести их до автоматизма. Эта мысль вполне её удовлетворила. Она зашла в дом и только там обнаружила, что перевязка на плече пропиталась кровью. «Надо же, я была так увлечена, что не заметила этого». Кива сняла окровавленную ткань и бросила её в угол, поискала в ящике новую и перевязала рану.

«Хорошо ничего не делать, почти так же, как и быть при деле», — думала она, размышляя, чем же ей ещё заняться. Выходить на улицы совсем не хотелось. За неимением лучшего она снова принялась за чтение, усердно читая ту историю. Она прочла, что человек скрывался, видимо от полиции, именно за свои изобретения, назначение которых оставалось для Кивы загадкой. Было записано, что если человеку удалось бы добраться до Карла Пикера, она понятия не имела кто это, то изобретение сможет принести пользу всем в борьбе с титанами. На одной из газетных вырезок было написано про убийство какого-то человека, и рядом, совсем другим, новым почерком, было написано: «Дело рук полиции, не видел его неделю». Позже она обратила внимание на то, что дневник принадлежал одному человеку, она его назвала изобретателем, так как не смогла найти его имя на страницах, если верить дате, почти сорок лет назад. Второй же жил позднее, об этом свидетельствовали даты на газетных листах. История её увлекла и заворожила. Потрясала сама мысль, что она может узнать о событиях такой давности почти из уст первоисточника. Зачитавшись, она потеряла счёт времени и вскоре могла думать только о том, что читает. Закрыв книгу где-то посередине, девушка откинулась на стенку, задумчиво смотря в окно на потолке. Ей вдруг захотелось пройтись по улицам, поразмышлять в полной мере. Сидя обрабатывать эту информацию было даже неприятно. Кива встала, положила дневник на стол, взяла яблоко и вышла из дома.

На улицах было немноголюдно, счёт времени был потерян, и девушка не спеша шла, погружённая в свои мысли. Разум был ослеплён тем, что она успела прочесть. Мир на поверхности, стены, титаны, борьба людей не только с ними, но и с некоторыми людьми внутри самих стен. «Надо же, даже в то время в полиции были такие негодяи», — думала она, жуя яблоко, которое было сладким и очень вкусным. Мысли фейерверками распускались в голове. Прогулка успокаивала своей монотонностью и позволяла привести мысли в порядок. Внезапно какое-то озарение молнией пронзило сознание. «Что ты делаешь возле таверны?». В самом деле, что? Она резко остановилась, неприятное ощущение усилилось. Она не заметила, как вышла с тихих улиц на более оживлённые. Она была ошарашена, с ней такое впервые случилось. Кива развернулась и пошла назад, чувство тревоги не уходило. «Чем я думала, когда выходила?!», — она ругала себя за такую беспечность. Она была более чем растеряна и очень торопилась в безопасное место, чтобы заметить отсутствие щепки между досок забора, что та валялась себе на земле. Она прошла сквозь забор, подсознательное чувство тревоги уже не просто давило, оно вгрызалось в сердце. Девушка не могла пока понять почему, но что-то определённо было не так. Она в напряжении огляделась — ничего нового, почти ничего. Дверь дома была слегка приоткрыта. Кива не могла вспомнить, закрывала ли она дверь плотно или же нет. Сердце билось часто. «Это просто страх перед приоткрытой дверью. Сама себя накручиваешь», — девушка пыталась успокоиться, побороть тревогу. Хлипкая дверца, установленная в кривых стенах могла приоткрыться сама. Она медленно подошла к ней и толкнула. И прежде чем увидеть человека в её доме, который спокойно сидел на столе, инстинкт уже подсказал, кто прямо сейчас находится здесь.

— Что-то долго ты гуляла, я уже начал скучать, — Кенни самодовольно улыбался этой широкой улыбкой хищника.

Шляпа лежала поверх пальто, которое было аккуратно сложено на столе. Кива стояла на пороге своего дома, который теперь стал для неё ловушкой. Видимо шок и изумление, которое начало перерастать в страх, насмешили мужчину ещё больше. Он басисто расхохотался, вставая на ноги и закатывая рукава рубашки. Глаза светились неизвестным ей азартом.

— Я так тебя шокирую? Разве я не говорил тебе, что ещё увижу тебя.

Его приближение подействовало, как звук выстрела на оленя. Кива отпрыгнула от двери, увеличивая расстояние от надвигающейся угрозы. Кенни, как ей показалось, это совершенно не встревожило, он уже не спеша вышел из дома и медленно направлялся к ней. Девушка отступала к забору, забавно, но внезапно знакомый двор показался ей совершенно неизвестным и другим. Она не хотела поворачиваться спиной. Равносильно тому, что повернуться спиной к зверю, который вот-вот прыгнет на тебя. Приходилось пятиться, глаз она не сводила с Кенни. Тот был даже расслабленным, словно никак не волновался, словно знал, как именно всё закончится.

«Я не могу повернуться к нему спиной, не успею пролезть сквозь щель в заборе. Сейчас это самоубийство. Нужно как-то отвлечь его хоть на пару секунд, тогда может смогу добежать до стены дома и от неё перелезть забор», — инстинкт уже включился и работал, подгоняемый паникой. Она, пригнувшись, начала двигаться вправо, к стене здания, на ходу ища рукой на земле камень и распутывая свободный конец пращи с левой руки. Она вполне могла метнуть ею камень в Кенни, если ей повезёт и хватит времени. Мужчина заметил изменение в траектории движения и в её лице: шок уступил сосредоточенности. Он подошёл ещё ближе, достаточно близко, чтобы самому совершить рывок. Он знал, что если это сделает, девушка отпрыгнет вправо, об этом говорило то что, она перестала пятиться и целенаправленно двигалась в этом направлении. И он был готов к тому, что с ней придётся повозиться, он ясно помнил её в ту ночь. Мужчина по-прежнему улыбался, но глаза стали более серьёзными и собранными, ему не хотелось расслабляться и упускать такой кусок. Что может быть лучше пойманной жертвы?

— Ну и что по-твоему ты удумала, малявка, мы оба знаем, что тебе не уйти отсюда.

Кива уже нашла то, что так судорожно искала. Небольшой камень. Отточенным движением она вложила камень в пращу, выпрямилась. Очередной шаг мужчины вперёд послужил сигналом, и она, особо не раскручивая пращу, метнула камень целясь в лицо Кенни. Не дожидаясь достигнет ли камень цели, девушка рванулась к стене, прыгнула на неё, оттолкнулась, прыгая выше, цепляясь руками за верхний край забора. Всё или ничего. Она уже готовилась оттолкнуться ногами от забора и перемахнуть через преграду, как боль пронзила её правое запястье. Нож со свистом вонзился рядом с рукой, задев её. От боли и неожиданности она отдёрнула руку, левая же предательски соскользнула, и Кива начала падать на спину. Что ж, у неё было некоторое время подумать и понять, что произошло. Очевидно, она не попала в Кенни, либо попала, но слегка, поэтому он смог метнуть нож. Удар о землю, сбитое дыхание, вспышка боли в боку, из глаз посыпались искры, из руки ручейком текла кровь. Мужчина подскочил к ней, с левого уха капала кровь, и если раньше он был спокоен, то теперь был разъярён. Такая выходка взбесила его. Он ударил её сапогом по правому боку, не так сильно как мог, она сдавленно вскрикнула. Он наклонился и прошипел ей в лицо:

— Думаешь ты одна такая шустрая, сука?

От него пахло табачным дымом, и даже если бы она хотела, то не смогла бы ему что-то ответить. От удара воздух ушёл из лёгких, и она потеряла ориентацию. Он взял её за шиворот рубашки и потащил в дом.

Когда она пришла в себя, то они уже были на пороге, девушка начала брыкаться и вырываться. Кенни, не церемонясь и не обращая никакого внимания на эти трепыхания, швырнул её о стенку возле матраса. В этот раз, не давая ей ни малейшего шанса на то, чтобы прийти в себя, он подошёл, сжал её запястья в одной своей руке. На лице снова была усмешка и что-то ещё. Предвкушение? Это пугало. Он связал её руки ее же пращей. Взял её за волосы у затылка вздёрнул так, чтобы их глаза пересеклись:

— Теперь не сможешь размахивать этой штуковиной? — издевательски спросил он.

Она попыталась вырваться, принялась выворачивать руки в какой-то безумной надежде освободить их. Это вызвало у него очередной приступ хохота:

— Ты знаешь, что уже не выберешься, пока я не захочу, ты же смышлёная девочка. Хотя, знаешь, твои трепыхания даже заводят. Извивайся, если хочешь.

И он откинул её от себя на матрас. Последние его слова словно окатили Киву ледяной водой. Да, она знала, что такое секс, но ей повезло избежать этой стороны жизни в трущобах. Знакомиться с ней не хотелось. Страх отдавался тяжестью внизу живота, мурашками бегал по спине. «Нет, нет, нет», — мысли в панике бегали в её голове. Руки мужчины уже неспешно расстегивали на ней рубашку. В отчаянии она забилась на матрасе, когда его руки скользнули к её телу. Они были горячими, они жгли, безумно хотелось, чтобы это всё прекратилось. Верёвка пращи впивалась в запястья, раздирая рану, но она не ощущала эту боль. Страх за неизвестность, которая в скором времени предстоит стать познанной в полной мере, переполнял ее. Вырвалось отчаянное и беспомощное:

— Прекрати! Не надо!

Кенни сделал вид, что удивился, но затем ощерился:

— Даже не подумаю, я беру то, что хочу.

Она свела ноги и попыталась оттолкнуть мужчину, который уже нависал над ней. Тот молча, даже со спокойствием наблюдал за всеми этими жалкими попытками, потом ударил её наотмашь по щеке. Голова мотнулась в сторону.

— Я не люблю бить женщин, особенно по такому милому личику, но ты сама делаешь себе хуже, не мешай мне.

«Он прав, лучше мне не дёргаться, я уже ничего не смогу сделать». Голова так и осталась в том положении, тело покрывала мелкая дрожь. Он удовлетворённо хмыкнул и лёг на неё, прижимаясь своим телом. Низом живота она ощущала его возбуждение. Этого с лихвой хватило, чтобы вновь попытаться свести ноги, но мужчина не дал ей этого сделать, он уже расположился между её ног. Кенни разматывал ткань, которой с утра она затянула больную область ребер и грудь. Теперь туловище было обнажённым перед его хищным взглядом. Он прошёлся по животу, рёбрам руками, остановился на её груди. Всё так как он и представлял, это его забавляло. Небольшой рельеф пресса, небольшие, но упругие груди. Без сомнений ему всё это нравилось, подчинять себе, ломать любое сопротивление. Особенно, когда оно имело место быть.

Он перевёл взгляд на её лицо и шею. Волосы разметались из привычного хвоста и теперь покрывали лицо. Его в равной мере заводило и то, как она пыталась сопротивляться ему, и то, что она перестала активно брыкаться. Это было лишним признанием неизбежности. Он языком прошёлся по напряженной шее, затем впился зубами в белую кожу, оставляя свои следы на ней. Он терзал шею, пока не решил, что довольно своих меток. Кенни начал снимать с девушки штаны, отметил то, что девушка лишь дёрнулась, но ничего не предприняла.

— Умница, — с издёвкой в голове сказал он.

Но когда начал расстёгивать свои брюки, дрожь слабого тела под ним усилилась, она снова попыталась свести ноги. Ему это не понравилось, он уже некоторое время терпел, растягивая себе удовольствие. Грубо взял её за подбородок, утопив большой палец в её щеке, и развернул к себе лицом.

— Я думал, мы это только что прошли. Если хочешь, чтобы тебя грубо выебали, то изволь, мне так даже больше понравится.

Он развернул её на живот, держа за затылок, уткнув её лицом в матрас. Она попыталась подняться, и он ударил её локтём между лопаток. Ему начинало надоедать возиться, считал, что и так вёл себя слишком мягко с этой девчонкой. Он сплюнул себе в руку и растёр слюну по члену. Отпустил волосы, перевёл руки на бёдра и больно сжал их, оставляя синяки. Наклонился к её лицу и зло прошептал:

— Сама захотела так.

И вошёл в неё одним резким движением. Боль. Незнакомая и унизительная. Девушка не удержала короткий крик, ей совсем не хотела радовать насильника ни криками, ни стонами. Она попыталась дёрнуться прочь от этого движения внутри неё, но мужчина крепко сжимал её за бедра, не позволяя отодвинуться. По ногам стекала кровь.

Для Кенни факт того, что девушка под ним была девственницей, стал небольшой, но приятной неожиданностью. На мгновение он нахмурился, но затем осклабился:

— Надо же, в твоём возрасте трущобные крысы трахаются в первой же подворотне.

Он начал двигаться, особенно не щадя её, не дал ей времени привыкнуть к новым ощущениям. Он грубо вколачивается в тело под ним, выбирая тот темп, который был угоден ему. Кенни хотел получить максимум удовольствия для себя. Стенки влагалища туго обхватывали и сжимали его член, доставляя ни с чем несравнимое удовольствие. Сначала он двигался быстро, утоляя первую волну голода, затем сменил темп на более медленный, на более глубокий. От таких проникновений боль вспыхивала внутри, она была неприятной и, казалось, ломала изнутри. Кива закусила губу, чтобы не закричать. Она не могла сказать, сколько времени прошло. Старалась не обращать внимания на руки, которые мяли её тело, на член, который разрывал её внутри. Слёзы притаились в уголках глаз. Но она не заплакала, она не могла себе этого позволить сейчас. Внезапно чужие руки переместились на шею, запрокидывая и сжимая. Кенни вновь наклонился к её лицу, рассматривая какое-то время, впитывая в себя этот момент, эти ощущения, эмоции на её лице, затем грубо впился в губы. Это сложно было назвать поцелуем. Он жадно терзал её губы зубами, пока не потекла кровь. Он ловит её вскрик, с улыбкой отстраняется, облизывая губы. Кровь стекала от губ к подбородку тонкой струйкой. Ей не хочется пересекаться с ним взглядом, поэтому она утыкается лицом вниз. Но Кенни не даёт ей и этого, грубо схватил за волосы, не позволяя ей уткнуться в матрас, и продолжал двигаться, вынуждая девушку прогнуть спину. Спустя какое-то время она почувствовала лёгкую дрожь его тела, он замер вжимаясь в её бёдра. Смутно девушка поняла, что мужчина кончил, почувствовала, как что-то разлилось внутри. Некоторое время мужчина побыл в ней, ловя последние минуты удовольствия. Неохотно вышел из неё и разжал свою хватку. Она не двигалась, сдавленно дыша, почувствовав свободу от чужого тела. Кенни уже застегнул ширинку брюк, подошёл к столу, где оставил пальто и шляпу, достал из кармана пачку сигарет, закурил.

Ему было хорошо, он всегда брал, что хотел, и считал это более чем естественным. Он мог брать то, что хочет, и сегодня ему хотелось ощущать эту девушку под собой. Он это понял, когда вчера вечером увидел её, идущую по одной из улиц Подземного Города, решил проследить за ней. Он без особого труда и опасений зашёл вчера к ней в дом. Девушка так крепко спала, что не проснулась. Даже осмотрелся и открыл книгу, был удивлен её наличием. Для него это был хороший знак. И когда он смотрел на Киву, спящую на матрасе у его ног, вспоминая их первую встречу, то, как она себя вела в бою, понял что хочет её. Что хочет с ней поиграть, может пройтись по мосту чужого самообладания, посмотреть как она среагирует на доказательство чужой силы. Возможно, всё прошло не так, как он изначально хотел, но оно того бесспорно стоило. Кива в это время нашла в себе силы выпутать натёртые руки, помогая себе распутывать верёвку зубами, кое-как натянула штаны. Повернулась к нему, она смотрела на мужчину исподлобья, не сводя взгляда. Тот некоторое время только курил, о чём-то думая, затем обратил внимание на девушку, которую изнасиловал.

— За что мне такой взгляд, малявка? Я предупреждал тебя не мешать мне, сама напросилась на грубость.

Помолчал, а затем, похабно ухмыльнувшись, добавил тише.

— Ты хороша, надеюсь, если увижу тебя еще раз, ты будешь более покладистой.

Сам он даже не сомневался, что навестит ту ещё раз, возможно, дело было не только в плотском удовлетворении, но это он оставил на потом. Кива же была в том состоянии, когда всё равно. Она не могла перед ним дать волю чувствам, не хотелось проигрывать ещё больше, не хотелось быть слабее, чем уже оказалась. Мужчина уходил, надел пальто и шляпу, выплюнул остаток сигареты, раздавил ногой и вышел.

Прошло долгих двадцать минут прежде, чем Кива смогла закричать и расплакаться в голос. Слёзы душили горло, глаза предательски щипало, обзор застилался слезами. Она давно не плакала так, и как ей самой казалось, что уже никогда не сможет так рыдать. Эта мысль показалась ей неуместной и безумно смешной. Она одновременно плакала и смеялась. У неё была истерика. Прошло ещё много времени, прежде чем она смогла успокоиться. Голова к тому времени болела и весила целую тонну, низ живота неприятно болел и щипал. Всё тело и душа болели. В этой небольшой агонии она и уснула, отпустила себя навстречу теням забвения, столь необходимого ей сейчас.

Комментарий к Знакомство с новым.

(*/▽＼*)

========== В таверне. ==========

Если пробуждение прошлого дня несло в себе свет, то пробуждение этого дня тьму. В первые минуты Кива даже не поняла что с ней: голова не стала легче ни на грамм, а болящих мест прибавилось. Отрывки воспоминаний поспешили ей напомнить о событиях минувшего вечера. Она судорожно огляделась, боясь, что снова окажется не одна. Но никого кроме неё не было. Девушка, наверное, заплакала бы снова, если бы не тяжёлая головная боль и без того опухшие глаза. Она подняла руки к лицу. На запястьях были следы от впившейся верёвки, на правом вдобавок рана от ножа, которая, благодаря её вчерашним попытка вырваться, разошлась больше, чем была изначально. Кровь уже успела запечься. Девушка закрыла лицо руками, тяжело дыша, так она просидела какое-то время, пока не взяла разум, который так и подкидывал ей фрагменты изнасилования, под свой привычный контроль. Кива обнаружила, что вчера она не застегнула рубашку, а может, ей было вчера просто наплевать на это. В мрачной, отравляющей иронии она подумала: «А что ещё могло случиться с такой трущобной крысой, как я? Удивительно, как мне удавалось избегать этого раньше». Одно она могла для себя определить точно, ей потребуется некоторое время, чтобы понять, принять это событие в свою жизнь. Точно так же, как сжилась с уличной жизнью, смертью матери, первым убийством. Она сможет, у неё не было выбора, кроме как принять. Бороться было бессмысленным, потому что она не может вернуться назад и что-то исправить. Это уже произошло, стало частью её, глупо отрицать это. Кива попробовала выпрямиться, спина в области лопаток неприятно заболела. Внизу живота зудело и болью отдавалосьпри движениях. Снова, опять, в который чёртов раз за последние дни, нещадно болел правый бок. Не удавалось ему зажить нормально, чья была в этом вина. Рука скользнула к левому плечу, ощупывая. Повязка не была мокрой, значит, кровь не шла. Такое более чем удовлетворило девушку, не хотелось ничего поправлять или как-то заглушать боль. Так даже лучше, боль напоминала, что девушка существует, что всё это не сон, что не будет спасительного пробуждения. Если она существует, значит должна справиться с внутренней болью. Девушка легла назад на матрас, который, казалось, начал вонять ещё сильнее. Внезапно накатило желание разрыдаться, всё же она была девушкой, никто не мог помочь ей с этим. Кива ощущала себя использованной, ещё грязнее, чем обычно, сломанной. Но этот порыв вдруг её взбесил. Кива вонзила пальцы левой руки в рану на правой, раздирая ту ещё больше. Разум послушно отвлёкся на боль, и на глаза навернулись слёзы, но в этот раз не переживаний, а боли. Она ненавидела быть слабой, а изнасилование и такие чувства делали её ещё слабее. «Тебя не убили, не искалечили, хватит жалеть себя. Ставь приоритеты правильно», — одёрнула она себя. Она была жива и могла чувствовать свою агонию, но так же она могла справиться с ней, потому что иного не было дано.

Несмотря на все эти маленькие победы в голове, двигаться не хотелось, Кива всё ещё погано себя ощущала. Губы болели, она сначала не поняла почему, но затем вспомнила, откуда ранки. Кадры снова стали мелькать в памяти, сжимая комок внутри живота. В какой-то момент тошнота стала подкатывать к горлу, вынуждая девушку принять сидячее положение. И если бы было чем, то наверняка её бы стошнило. Она посидела некоторое время, уперев руки в колени и наклонив голову, ожидая повторных позывов. Их не последовало. Взгляд случайно упал на книгу, и внезапная злость вдруг вскипела в ней. «Это всё эта дурацкая хреновина, не следовало даже приносить её». Она хотела было кинуть книгу в угол, выплеснуть злость, обиду, боль. Взяла её, замахнулась, но не швырнула. Если кто и виноват, это она сама, а не безобидный дневник. Она слишком увлеклась и забылась, за это и пострадала. А книга только лишь рассказывала ей историю. Не дав выход этому порыву эмоций, тот ушёл внутрь, усиливая усталость и беспомощность. Кива пыталась поесть, но яблоки комом вставали в горле, поэтому она отложила эту затею. Остаток вечера она пролежала во внутренней борьбе, перестраивая своё сознание так, чтобы случившееся не перемололо ее целиком. Сон снова накрыл ее, ей даже что-то снилось в этот раз. Правда, когда девушка проснулась, не могла вспомнить что именно. После сна стало получше. Нет, боли внутри не стало меньше, и в целом ощущения не стали приятней, просто прошла голова. Рассудок уже пережевал часть событий и встроил их в её понимание. Мысль об изнасиловании уже не вызывала ту бурю эмоций, что день назад. Было неприятно, но не было той жалости и обиды. Кива решила наконец перевязать запястье. Из прострации вывело чувство голода. Она хотела бы заставить себя съесть яблоки, но почему-то нахождение в месте, где её поймали, стало нервировать и раздражать. Кива подумала о том, чтобы пойти на место общего сборища, может там будет кто-то, и она сможет отвлечься. Но что она им скажет? Хочет ли она, чтобы они видели сейчас её в таком состоянии? Нет, не хотела. Мысль о товарищах привела с собой другую. Когда случалось что-то тяжелое, они выпивали, стараясь смыть с себя всю тяжесть. Раньше она даже не думала присоединяться к ним в их небольшом бегстве от реальности, но сейчас…эта мысль привлекла. Кив прислушалась к себе, выжидая какой отклик найдёт мысль об алкоголе. Возможно, ей это и надо. Хотя, скорее роль в этом решении сыграла некая апатия. Девушка вышла из сарая, подошла к забору, где ей почти удалось перелезть. Ножа не было, но был виден оставленный им след. Она брела по улице с пустым взглядом, уже зная, куда направится.

Кива зашла в трактир, принадлежавший Зелу. Тот знал девушку довольно долго, поэтому был весьма удивлен её прибытием. Кива редко заходила к нему, особенно после того, как прибилась к группке, которую возглавлял Ал. Его так же удивил её внешний вид, слишком уж бросались в глаза следы на шее, происхождение которых не вызывало у него ни малейшего сомнения. Ему это показалось странным, ведь за девушкой он никогда такого не замечал. Она подошла к стойке, ни на кого не обращая внимания.

— Привет, Кива! Давненько не было слышно тебя.

— Пожалуй да, — медленно ответила девушка, сфокусировала на трактирщике взгляд. — Зел, дай мне что-нибудь горячего…и принеси что-нибудь выпить. Сегодня я хочу выпить.

Зел спокойно выслушал ее просьбу принести ей что-нибудь горячего, а вот вторая просьба, дать ей что-нибудь горячительного, шокировала его. Сколько он помнил Киву, а помнил он её с восьми лет, та никогда не заходила с целью выпить. Даже больше, когда её друзья иногда выпивали у него в трактире, она никогда не присоединялась к ним. Но, тем не менее, без особых колебаний вынес ей миску похлебки и поставил перед ней стакан с дешёвым вином, иного в подземном городе и не достать. Девушка не поблагодарила его и с пустым, обращённым внутрь себя, взглядом пошла в самый дальний угол. Да, его такое поведение несколько опечалило, но ему было, по сути, всё равно. К тому же, у него хватало сегодня гостей, одним из которых, по невероятному совпадению, был Кенни Аккерман. Зел был одним из немногих в Подземном Городе, кто знал, какой род и чья семья породили профессионального убийцу. Такова уж была работа трактирщика, иногда доводилось слышать лишнее. Он благоразумно предпочитал умалчивать об этом факте, ибо это знание ставило его под угрозу сразу с нескольких сторон. Он смутно помнил, что изначально семья Аккерманов жила в столице, они были аристократами и служили королю. Потом всё резко изменилось, и начались гонения. Многие члены семьи были убиты, выжившие отказались от фамилии и скрылись в нищете.

Сейчас Кенни сидел недалеко от входа, закинув ноги на стол, и курил. Он наблюдал за девушкой с интересом, ему даже было любопытно. Кива села за самый дальний стол и медленно мешала ложкой содержимое тарелки, не обращая внимания на окружающих её людей. Она, не чувствуя вкуса, съела тёплую похлёбку, затем задумчиво потянулась к стакану с вином. Трактирщик налил ей красное, до этого момента она никогда не пила вина. Шум от нескольких столов, говор людей не волновали её. Не обратила внимания она и на грохот отодвигаемого стула, и на шаги, раздававшиеся всё ближе. Только вздрогнула, когда почувствовала тяжёлую руку на своём стуле, поворачиваться не хотелось. Кива упорно разглядывала стакан. Кенни слегка наклонился к ней, не убирая тяжёлой руки, разглядывая её лицо с прежним интересом, словно что-то выискивая в нём.

— Не ожидал тебя тут увидеть, малявка, думал не выползешь из своей норы ещё несколько дней.

Он обошёл стол, сел напротив, привычным движением закинул ноги на него, откинулся на спинку стула. Мужчина наблюдал за ней, изучал, пытался понять, что она думает. Кива не поднимала головы, не знала что сделать в такой ситуации. Вернулся страх, некое оцепенение, но девушка не стала следовать первым порывам: покинуть это заведение, бросить в мужчину стул, а, скорее всего, просто приняла всё как данность, от которой и стоит отталкиваться. Тем временем трактирщик принёс Кенни очередной стакан с янтарной жидкостью, самого Зела обеспокоил факт, что Аккерман сидит рядом с кем-то, убийства в трактире были абсолютно лишними. Впрочем, его опасения были напрасными. Киве такое соседство всё ещё доставляло лёгкое беспокойство, несмотря на то, что она смогла себя взять в руки, не дала волю эмоциям. Отбросив свои мысли, она потянулась к своему стакану и глотнула вина. Возможно, дурманящая прелесть хмеля была просто ей недоступна, а может просто вино было отвратительным — её лицо скривилось в гримасу. Аккерман, неотрывно следивший за девушкой, рассмеялся неожиданно добродушно, что заставило Киву поднять на него глаза. Взгляды пересеклись, и она нашла в его серых глазах спокойствие, снисхождение и знание. Но и был там неусыпный огонёк хищника.

— Ба-а, ты что, в первый раз пьёшь?

Она молча кивнула, отхлебнула снова, в этот раз стараясь не скривиться. Кенни в свою очередь отпил из своего стакана, словно там была обычная вода, любуясь своими отметинами на чужой шее. Немного покрутил стеклянный стакан в руке:

— Слишком много в тебе первого.

— Возможно.

Тихо ответила девушка внезапно для самой себя, мужчина тоже несколько удивился, что та ему вообще хоть что-то сказала. Какое-то время они сидели молча, Кенни размышлял о чём-то своем, иногда поглядывая на девушку.

Что-то для него в ней было. Когда-то ему самому пришлось менять своё восприятие мира, когда семья стала врагом правящей династии. Сейчас он наблюдал за такой же сменой только в гораздо меньших масштабах. Ему нравилось то, что он видел. Знал, что девушка борется между тем, чтобы, возможно, швырнуть в него стакан с вином и убежать подальше от него, и между тем, чтобы остаться. Тем самым показав, что она не боится его. Так же ему не составляло труда понять, зачем она пьет. Очевидно, что процесс не доставлял ей удовольствия. Смыть неприязнь, забыться на время и оставить эту неприятную жизнь где-то за задворками разума, вот чего ей хотелось. Позволить себе бегство от реальности. Они молчали, ему не нужно было с ней перекидываться словами, а она молчала, потому что не могла переступить через себя. После третьего стакана вина она, наконец, выдавила из себя вопрос:

— Почему вино не помогает?

Тот усмехнулся. Хоть суть вопроса и не была очевидной, он легко её понял.

— А оно и не должно помогать. Голову оно не изменит, девочка.

Она раздражённо, разочарованно отодвинула стакан резким движением ладони и снова подняла злой взгляд на Кенни, словно он был в этом виноват. Но внезапно для себя поняла, что тот читает её, как открытую книгу, и прекрасно понимает, что творилось у неё в голове. Это несколько поразило её, обычно она была тем, кто старается понять окружающих, а сейчас человек напротив неё без малейшего напряжения понимал её всю. Возможно, даже ту часть себя, о которой она ещё не знала сама. Тот видимо удовлетворился отразившимся на её лице озарением. Ему нравилось то, что он видел. Это умение подстраиваться под новую ситуацию, он встречал немного людей, который остались сами собой после радикальных перемен в жизни. Она не убежала, как только он подошёл к ней, не забилась в истерике, она даже иногда смотрела ему прямо в глаза, прекрасно зная, что тот если захочет, то нагнёт её в подворотне за этой самой таверной, но всё равно не показывала страха или опасений.

Это была психология не жертвы, это был краешек разума хищника, такого, как он сам. Это не могло не нравиться, такое не могло его не манить. Кенни привык к тому, что его окружает страх, и встретить такое…сопротивление было как минимум интересно. Спустя какое-то время молчания Кенни спросил:

— Откуда у тебя та книжонка?

Та помолчала, всё ещё не чувствуя уверенности, но ответила:

— Несколько лет назад нашла здесь.

— Неужто и читать умеешь?

На этот раз искреннее, как ей показалось, удивление. Это было маленькой победой для неё. Она молча кивнула и показала большим пальцем в сторону стойки, где суетился трактирщик.

— Он научил.

Кенни краем глаза проследил в указанном направлении, хмыкнул, опрокидывая в себя очередную порцию местного пойла, снова отмечая что-то про себя. Ему алкоголь в голову не бил, только так, помогал расслабиться и сбросить напряжение. Кива встала, начавшийся чуть полноценный разговор вселил легкий страх. Она поняла, что уже много времени сидит здесь, и что надо бы домой. Кратко бросила взгляд на мужчину, который всё так же вальяжно сидел на стуле, заметила про себя, что тот всё ещё в некотором состоянии добродушности. Он вяло махнул ей рукой и натянул шляпу, прикрывая глаза.

— Давай, иди домой уже.

Она не нашлась, что ответить, и быстро пошла к выходу, не желая испытывать судьбу. Кенни провожал её взглядом, пока та не скрылась за дверью. На мгновение мелькнула мысль, а не пойти ли за ней и не повторить недавнее? Но не сегодня. У него были свои планы на последующие несколько дней, в Подземный город спустилось много полицейских, что-то затевалось, и ему нужно было знать, что именно. А эта девушка…место, где находится её дом, он не забудет.

========== Будничные дела. ==========

Всё же будет неправильно сказать, что вино на Киву никак не подействовало. Не оказало оно желаемого эффекта, однако концентрация разума чуть расплывалась. Девушка благополучно добралась до дома, зашла в свой сарай и повалилась на грязный матрас. Было даже приятно расслабить себя. Это лёгкое чувство приятной рассеянности уходило, стоило чуть напрячь и направить сознание на определённую мысль. «Всё равно это не то, чего хотелось», — подумала Кива, валяясь на матрасе. Еда на пару с алкоголем бодрили, спать не хотелось. Разговор с Кенни отдавался в голове лёгким изумлением, его поведение, его изучающий взгляд говорили о некой заинтересованности, но о не той, что касается тела. Эту разницу она могла отличить. С одной стороны, такое даже льстило, а с другой пугало. Это означало, что она будет видеть Потрошителя чаще, чем хочет. «Хотя возможно так даже лучше. Безопасней знать, где находится такой человек, чем не знать», — странная мысль. Откуда она возникла? Впрочем, много и глубоко думать не хотелось в таком состоянии. Сон всё ещё не шёл. Кива села и потянулась к книге. Больше всё равно нечем было заняться, выйти на вторую прогулку она не рискнёт сегодня. Читала она медленно, заставляя себя вчитываться в предложения, неровные строчки. Ей вспомнилось, как удивился Кенни, когда узнал, что она умеет читать. Небольшой момент для гордости, теперь само чтение доставляло ей ещё больше удовольствия. Она погружалась в то прошлое, которое ей казалось фантастичным и далёким, возможно благодаря алкоголю представавшее в более ярких красках. Изобретатель смог встретиться с Пикером. Теперь можно было понять, что тот командир Разведкорпуса, и что то самое изобретение было УПМ. Теперь она вспомнила что, ей напоминали зарисовки. Она видела похожие на некоторых членах полиции пару раз, правда современная версия немного отличалась от первоначального варианта. «Весьма странно, ведь тот человек разработал УПМ для борьбы с титанами, а не людьми». Долго она не смогла читать: голова пульсировала, глаза уставали быстрее обычного. Так она и уснула, размышляя над поверхностью, Разведкорпусом, странностью внутренней политики.

Когда она проснулась, её терзало чувство голода. Оставшиеся яблоки были уничтожены в кратчайшие сроки. Кива решилась осмотреть свои раны. На запястье всё было хорошо, она даже сочла лучшим снять импровизированный бинт, чтобы рана дышала. Следы от связывания начинали становиться незаметными, хотя они и так скрывались рукавами рубашки и не особо тревожили девушку. Ранение на плече требовало чуть большего вмешательства, и Кива сняла пропотевшую пропитанную кровью тряпку, перемотала плечо новой. Про бок она даже не вспомнила, несколько дней покоя подействовали благотворно. Читать больше не хотелось, хотелось размять себя, не в плане физики, а действий. Развеять день и занять себя. «Решено, иду на рынок добывать себе пропитание, нельзя навыкам простаивать», — бодро подумала она, и мысль о привычном занятии принесла лёгкость. Всегда приятно делать то, что легко даётся. «Может встречу там кого-то из своих ребят?», — и сегодня эта мысль грела. Кива вышла из дома, прихватив котомку, установила щепку на положенное место и легко зашагала к своей цели. Она приходила в свою норму, это нравилось. Жизнь продолжала своё размеренное течение, и ей удалось снова в него влиться. На рынке было людно, слишком людно для такого города, но это пошло, скорее, в плюс, чем в минус. Кива вдоволь размялась, крала то, что казалось интересным, некоторые вещи она потом перепродаст, а некоторые может и оставит себе. Она только приступила к хищению продуктов, как увидела Вилла. Мальчуган не подал вида, что узнал её, не хотел нарушать её занятие своим неосторожным вмешательством. Лишь незаметно кивнул, приглашая последовать за собой. Толпа людей позволяла растворяться в ней от ненужных глаз, поэтому беспрепятственно и незаметно девушка добралась до одной из улиц, которая вела к рынку. Вилл уже ждал её там, чтобы выплеснуть поток слов:

— Кива, привет! Как ты? Мы нормально, все уже на месте. Ал послал поискать тебя, говорит, что есть интересные новости.

«И как только он так тараторит», — подумала девушка без всяких попыток что-либо ответить, пока мальчик не замолчит сам. Кива улыбалась, почему-то хотелось улыбаться. Когда Вилл смолк, она ответила:

— Что ж, раз так — то идём.

Вдвоём они двинулись к самой окраине. Мальчик рассказывал что-то, как он с Меттом обдурил полицейских на днях, и был весел. Внутри делалось спокойно, легко, ведь всё шло своим привычным чередом. Все уже собрались. Киву очень порадовал тот факт, что после краткого отдыха все выглядели лучше. Ал выглядел превосходно, Джим выглядел почти нормально, челюсть Джоша уже держалась без повязки, хотя тот все равно предпочитал ей не шевелить, а младшие снова были полны энтузиазма. Всё вернулось на свои места, кроме болтливости Джоша. Это было сродни тому, как вернуться домой после долгой отлучки. Всё же для неё они были семьей, и это грело душу. Ал сидел на обломках бочки, на которой сидела она во время прошлой сходки. Руки скрещены на груди, взгляд задумчивый, пока не было и догадок, что произошло, что ещё могло такого случиться. «Если это какое-то новое дело в городах над нами, то думаю, все дружно откажутся от него», — пронеслось в её голове. Ал прервал тишину:

— Нам сделали предложение, но скорее даже ультиматум.

Все насторожились, внимательно выжидая пояснений.

— Нам предложили влиться в банду Ривза. Предложение выглядело дружественным, но мне и прочим намекнули, что лучше принять его.

Это было серьёзное и, в некоторой степени, важное предложение. Группировка Ривза была достаточно крупной, первой в Подземном Городе, если уж на то пошло. Профиль был гораздо шире, нежели кражи и прочие мелкие нарушения правопорядка. С одной стороны это открывало спектр возможностей для них самих, а с другой втягивало их в более серьёзные круги. Как известно выше взлетишь, громче упадешь. Риски и ставки повышались при таком раскладе. Кива задумчиво произнесла, потирая щёку, для неё как и для всех это было полной неожиданностью:

— С такими ребятами лучше дружить, чем враждовать. Ривз…кто бы мог подумать.

Ал согласно кивнул, это вполне совпадало с его мнением:

— Так или иначе, считаю это выгодным. Мы приобретём покровительство, не надо будет больше искать клиентов самому или выуживать нужную информацию. Ривз растёт, это вполне нормально. Он влиятельный и имеет власть в некоторых городах за стеной Сина. Никто не обязывает нас ведь полностью подчиняться, ровно, как и они не думают, что сами соблюдут все свои гарантии по отношению к нам.

Особого вопроса: принять или отказаться, не стояло, выгодно было первое. Впрочем, в этот раз излишней осторожности никто не терял. И они все согласились на том, что нужно собрать побольше информации, прежде чем вступать в это дело с головой. Никто не хотел повторений последствий прошлой неосведомленности, ушибы и раны ещё не прошли до конца. Пока Вилл и Метт что-то обсуждали с Джимом, Кива с умиротворением наблюдавшая за ними, поймала на себе тяжёлый взгляд. Она повернулась, Ал не сводил с нееё обеспокоенных внимательных глаз. Девушка сначала не уловила причину такого, но парень поднял руку и провёл пальцами по своей шее. Она поняла, что он имел ввиду, и лишь пожала плечами, мол ничего страшного. Мысль об изнасиловании не вызвала почти никаких эмоций, словно ничего не произошло. Ал ушёл, сказав, что у него скоро встреча, и что он вернётся и поставит более конкретные задачи перед ними. Во время ожидания они обсуждали что-то несущественное, Кива показала несколько фокусов с пращей и дала мелким попробовать пометать из неё камни. Получалось у них так себе, веревка с вложенным камнем частенько под хохот одного из братьев и под лёгкую улыбку второго, била мальчиков по рукам, закручивалась вокруг запястий.

Ал вернулся и уточнил для каждого своё задание. Проследить, подслушать за несколькими людьми не составляло большой проблемой. Ал занимался обсуждением с представителем, прямым и открытым контактом, за Кив был тихий шпионаж, а Метт и Вилл должны были ей помогать, сообщать о передвижениях некоторых лиц. Только братьям Ал дал отдохнуть, пока их травмы не пройдут окончательно. Дни приобрели спокойное и равномерное течение. Книга вновь была отложена, девушка шныряла по городу, слушая и следя. Прошла где-то неделя прежде чем, начало происходить основное движение. Этому способствовало полное отсутствие неприятных инцидентов. Ривза беспокоило усиление Военной Полиции, поэтому он и принял решение вобрать в себя некоторое количество мелких банд. Это подтверждалось подслушанными разговорами и увиденными встречами. Никакого подвоха с их стороны. В итоге и была назначена встреча в одном из домов недалеко от центра. Туда планировали прибыть и представители Ривза, и несколько мелких группировок, такие как её, чтобы всё обсудить и закрепить договоренности. На самом деле, это было большим достижением в их мирке, сосредоточенном на выживании. Такое сотрудничество убирало многие преграды, давало больше прибыли и давало возможность, пусть и призрачную, выбраться из жизни в темноте Подземного Города. По сути, это и было то, чего все они хотели, и имело ли значение, что для этого придётся надеть на себя «плащ» Ривза. Для них это предвещало быть важным днем, поэтому ничто не должно было пойти неправильно. Но, разумеется, что-то пошло не так. Всё пошло наперекосяк, если говорить, а затем ещё и вывернулось.

Кива не могла этого знать, поэтому готовилась к встрече у себя дома как ни в чём не бывало. Им надо было быть там, надо было быть всем, ведь это важный для них момент. Тщательно подготовившись и проверив вооружение, Кива вышла из дома и направилась к месту встречи. Ей не хотелось опаздывать, поэтому она свернула и срезала дорогу везде, где могла. Шла по переулкам, не зная, что на подходе к месту встречи, её уже поджидал Кенни. Почему он выбрал именно этот переулок, не знал, наверное, и он сам. Скорее всего, подсказало чутьё, которое не раз спасало его. В этот раз Кива заметила его высокую фигуру, расслабленно привалившуюся к стене, сразу на расстоянии. Мгновение она поколебалась: не свернуть ли ей подальше от него в ближайший пролёт. Решила, что это может его спровоцировать на что-то большее, чем он уже задумал. А может он просто стоит здесь, хотя в это не верилось ни на миг. Вздохнув она пошла прямо, не надеясь спокойно миновать его. Кенни казался расслабленным, но он не сводил с неё глаз. Внутри уже тлело неприятное предчувствие.

— Куда ты так спешишь, девчонка? На большую вечеринку к большим людям?

Она промолчала, проходя мимо, но уйти ей он не дал. Схватил за руку и заломил за спину, прижал к себе. На затылке у Кивы глаз не было, но она могла поклясться, что мужчина улыбается той самой противной улыбкой, что вызывала мурашки по спине. Этот шёпот возле уха, дыхание опалило часть шеи.

— А как насчёт, устроить собственную закрытую вечеринку со мной, м?

— Отпусти, мне нужно идти.

Она всё ещё оставалась спокойной, хотя страх рвался из подсознания. Он провёл языком по её шее, свободной рукой пробежался по её животу, груди, сомкнул руку на горле, вынуждая девушку запрокинуть голову, в голосе слышалась нотка недовольства.

— Сейчас. Я решаю, куда тебе идти.

Пальцы на шее сжалась сильнее. Одна рука хоть и оставалась свободной, но незаметно до ножа дотянуться не выйдет. И самое ужасное: что-то в этом тоне заставило насторожиться. «Похоже это будет отличаться от прошлого раза». Неизвестность, непонимание неизбежно давали силу страху, выпуская его наружу, а тот в свою очередь крушил сознание и контроль на мелкие осколки. Она начала вырываться.

— Пусти!

— Да бро-о-ось, мы сами себе прекрасно развлечёмся.

Словно бы миролюбиво протянул он, но от этого стало только хуже. Его голос был ледяным. Она хотела было ударить его ногой, но Кенни явно не планировал играться сегодня, поэтому просто заломил девушке руку до хруста ещё сильней, ещё больнее. Из её горла вырвался сдавленный полу вскрик, то ли полу рычание. Кива резко дернулась в сторону, надеясь развернуться и вырвать пойманную руку, а локтем свободной стараясь попасть по лицу мужчины. Но тот не попытался её удержать на месте, а последовал заданному направлению. Её локоть лишь скользнул по его шее, не нанося урона, вторую руку Кенни всё ещё держал крепко. Впрочем, шею отпустил, но лишь затем чтобы взять девушку за затылок и направить движение их тел к стене.

Он прижал её своим телом, полностью, но пока ещё не сильно вдавливаясь в неё. Он резко дёрнул её руку, если бы он приложил немного больше силы, он сломал бы ей плечо. Кива вскрикнула, но снова попыталась вырваться. Резкая боль в плече, казалось, разрывающаяся ткань от такого давления. Кенни слегка сжал волосы на затылке и даже бережно, заставил её прижаться щекой к стене. Краем зрения она видела его силуэт, нависший над ней. Он прошипел:

— Тц, тебе так нравиться боль? Если хочешь, её станет больше. Одной рукой я не ограничусь, сама это знаешь.

Она ничего не ответила, но перестала вырываться, расслабила руку. Мужчина хмыкнул, видимо удовлетворенный этим молчаливым ответом. Свободной рукой он скользнул ей под рубашку. Грубые, мозолистые руки нашли её грудь и принялись мять. Движение не было голодным как в первый раз, оно было скорее выжидающим. Убедившись, что она в самом деле не вырывается, не делает никаких попыток оттолкнуть его или как-то помешать, он отпустил ей руку и прижался всем телом, вынуждая девушку опереться локтями о стену, чтобы кладка камней не впивалась в лицо. Было страшно, но и было знание, что Кенни свою добычу не отпустит. Освобождённое плечо неприятно ныло. Она могла почувствовать, что сегодня настрой у мужчины другой, более сосредоточенный, именно это и остановило все попытки выбраться. Такой настрой пугал больше чем происходящее, он не шутит, и сегодня ему не до игр. Ей осталось только ждать и мелко, жалко вздрагивать.

Кенни тем временем скользнул к её штанам и начал их расстёгивать. Делал он это неспешно, словно проверяя её реакцию. Она вела себя спокойно, ему сейчас это было на руку. Он хотел в этот вечер провести с ней подольше времени, так ему хотелось. Он провёл по внутренней стороне бёдер, небрежно поглаживая их. Затем скользнул рукой выше, к её плоти, принялся грубовато массировать, не доставляя ей особого удовольствия. Бросил взгляд на неё: закушенные губы, пустые глаза. Что ж, какое ему сейчас дело до её ощущений. Кенни сдернул с девушки штаны, сильно сжал округлые ягодицы. Вновь прижался к ней, и девушка почувствовала его вставший член. Это навеяло болезненные воспоминания, она судорожно втянула воздух и внутренне сжалась. Кенни это абсолютно не мешало, его всё устраивало. Он припал к её шее, терзая и кусая тонкую кожу. Следы, которые не так давно сошли, снова будут алеть на ней, подтверждая, чья это игрушка. Он пустился к ключицам, одновременно рукой заставляя её прогнуть поясницу. Скорее из предосторожности положил одну руку на плечо девушки, готовый к сопротивлению, второй прошёлся по талии, бёдрам, опустился к складкам её плоти. Она была сухая, но когда это останавливало Кении. Он в нетерпении высвободил свой член, зачем-то снова взглянул на её лицо. На нём прибавилось страха, подрагивающая челюсть. Пальцами проник внутрь, слегка массируя, но не долго. Сплюнул себе на руку, растёр слюну по её половым губам, затем размазал остатки слюны по возбужденному члену. Схватил рукой её за талию, крепко сжимая и вновь не давая малейшего шанса отодвинуться, и резко вошёл, но не стал сразу же двигаться. Не спеша, смакуя до конца, так сейчас он хотел.

В этот раз секс принёс больше страданий. Вероятно, от отсутствия того шока и потерянности, что были в первый раз. Всё ощущалось в несколько раз чётче, потому что девушка лучше представляла, что её ждет. Хоть в голове рубеж был пройден, страх, неприязнь, а теперь ещё почему-то стыд нашли своё место в сознании. Было невыносимо от того, что первое время мужчина двигался даже осторожно, иногда гладил её тело, ласково целовал шею, утыкался в её волосы и не причинял сильной боли. Не хотелось становиться полноценным участником этого. Он оторвал её голову от стены, наклонился к ней, смял её губы в властном, терзающем поцелуе. Движения Кенни не прервал, начал терять контроль и стал вколачиваться грубее, выходя на всю длину и на всю длину вбиваясь назад. Кива не удержала вскрик, мужчина среагировал мгновенно. Закрыл ей ладонью рот и прошептал:

— Ти-и-ише, нам не нужно лишнее внимание.

Внезапно мысль об этом самом внимании вызвала слёзы. Люди, которые были для неё семьёй, были где-то рядом, но не могли ей помочь, а может, могли увидеть то, что с ней делал Кенни. Мысль о самом светлом, что было в её жизни сделала сейчас её слабее, сокрушила хрупкие рамки контроля. Боль тела усиливалась, сливалась с терзаниями души. Этих слёз она не могла сдержать. Она вывернулась посмотреть на лицо мужчины, найти отголоски того, что увидела тем вечером в трактире. Но на лице сейчас почти ничего не отражалось, ничего человеческого. Удовольствия от происходящего, странная сосредоточенность. Не отрывая ладони от её рта, большим пальцем он небрежно вытер дорожку слёз.

— Ну-ну, не стоит плакать, ты ведь не маленькая.

Но слёзы не прекращались: всё смешалось, и повторение событий, и большее осознание, и мысль о друзьях, даже мысль о том, что этот человек на самом-то деле понимает её. Больно. Всё её существо искажалось от ясности ощущений. Она ощущала в себе Кенни, каждое его движение говорило о том, что он сильнее, что он имеет на это право. Это отравляло, недавнее принятие произошедшего полетело к чертям. Она ощутила себя слабой и разбитой. Невыносимо.

Она не сразу поняла, что Кенни вышел из неё и развернул к себе лицом. Кива смотрела на него невидящими глазами, ноги почему-то не держали, и она соскользнула вниз, царапая спину о неровную стену. Мужчина посмотрел на неё, затем лицо озарила ухмылка. Он взял её за волосы, ставя на колени, держа лицо на уровне своего паха. Девушка понимала, чего от неё хотят. Она видела, как это делают в подворотне и борделях. Но она не могла открыть рот, зубы клацали, она дрожала от истерики. Кенни видя, что та не может собраться, пока он терял минуты блаженного удовольствия, он ещё не получил своей разрядки. Раздраженно рявкнул, больно дергая её за волосы:

— Открывай свой рот, или мне помочь тебе ножом?

Кое-как, слабо соображая что делает, она открыла рот, куда Кенни сразу же и направил свой член. Движения инородного предмета во рту вызывали рвотные позывы и усиливали слезы. Он входил до упора, полностью вставляя член ей в глотку, по подбородку стекала слюна, перемешанная со смазкой. Конец близился, и в этот раз он не стал его оттягивать. В этот момент она нашла в себе силы снова взглянуть на него, и Кенни кончил, не вынимая изо рта, вынуждая девушку проглотить свою сперму. Блаженно запрокинул голову. Ни с чем несравнимое удовольствие от чужого подчинения. Окинул довольным взглядом свою работу, ухмыльнулся:

— Вот видишь, как хорошо, когда всё по обоюдному согласию.

Потерянный взгляд, те эмоции, который он не смог получить из неё в первый раз. Девушка всё еще еле соображая, дрожащими руками натянула штаны. Она не вставала, так и осталась на земле, приходя в себя.

— Не хочешь повторить? Лично я не прочь.

Он провёл пальцами по её подбородку. Внезапно в её голове что-то щёлкнуло: её друзья ждали её, ей нужно быть в другом месте. Поднялась злоба и агрессия. Она перехватила его руку, используя как опору вскочила, одновременно левой рукой вытаскивая нож и целясь в шею Кенни. Тот успел отпрянуть, и не такое проходил. Кива выглядела слегка обезумевшей, она не стала его атаковать, а рванулась прочь, ведомая ныне одним инстинктом, который казалось только и ждал момента, чтобы подняться из глубины сознания. Она стремилась к своим друзьям, к теплу.

Мужчина не стал идти за ней, поправил брюки, отряхнул одежду, с неким сожалением сказал вслед:

— Что ж, я дал тебе шанс, малявка.

Знал, куда та так рванула, ровно как знал и то, что полицейские запланировали зачистку. Те только ждали, пока соберётся как можно больше народу, чтобы просто убить их всех, как загоняют лис в своих норах. Почему он пытался задержать Киву? Наверное, всё же ему не хотелось, чтобы девушка погибла так. Смертью загнанного, в толпе, как крыса. Он был слишком горд, чтобы просто сказать ей о намечающейся бойне, и не испытывал нужды вмешиваться больше, чем уже вмешался. Кенни выбрал вполне естественный для себя язык силы, язык насилия, к тому же, совместил приятное и для себя. Звери либо умирают, либо выживают. Это и был закон. Закон природы, если она направилась туда, значит так надо. Да и желания что-либо ещё делать не было, он не нянька, чтобы кого-то опекать, как маленьких несмышлёнышей. А то, что девушка давно уже умеет думать своей головой, сомнений не возникало. Было лёгкое сожаление. Если Кенни и был жив за всё это время, то только потому, что он не был игроком. И играть сегодня с судьбой в догонялки он не намерен. «Я не самоубийца туда соваться, слишком много полицейских», — развернулся и пошёл в ночь, скрываясь в тенях, подальше от того, чему навстречу рванула Кива.

========== Снисхождение. ==========

Кенни мягко шагал по улицам Подземного Города. Только что он убил одну шишку из полиции, тот сделал глупость, что решил самолично участвовать в зачистке и имел неосторожность показаться на глаза убийце. А Потрошитель своего шанса не упустит. Он убил его в его же комнате, вспоров шею от уха до уха. Незаметно проник туда и так же незаметно покинул здание. У него были личные счёты, но не конкретно с тем человеком, а с самой полицией, властью. Они были не только виновны в падении его семьи, но и активно принимали в этом участие, это Аккерман хорошо помнил. И всех их он собирался убить, вплоть до самой верхушки. Сейчас ему не хватало свежего ночного бриза, который всегда утихомиривал его после очередного убийства, но пока дел на поверхности не было, и безопасней было затеряться в Подземном Городе. К тому же, как показала практика, в этом месте и ему было чем развлечь себя.

Кенни направлялся к дому Кивы, сам не мог сказать зачем, ведь выживших после зачистки не наблюдалось. Он позволил себе даже пройти мимо того места, где часов восемь назад та и произошла. Особого шанса на то, что кто-то и вправду уцелел, не было, это больше походило на бойню. Полицейские на удивление грамотно расставили свои силы, напрочь перекрыв возможные выходы, поэтому если кто-то выбегал из стычки происходящей внутри, то его быстро добивали выстрелами из винтовок или прикладами. Не все тела были убраны, некоторых лежавших там Кенни доводилось видеть и до этого вечера. Но этот факт не вызвал никакого отклика в его душе. Обычный момент в жизни, к этому он привык. Возле знакомого забора увидел пятна крови на земле, и Кенни уже представлял, что увидит, но так же спокойно прошёл внутрь двора. В конце концов, ничего нового он там действительно не увидит.

Он вошёл в это хлипкое сооружение. Сначала ничего не бросилось в глаза, убранство даже показалось ещё более пустым, чем обычно, но потом он разглядел Киву. Та сидела на полу, привалившись к стене возле ящика, голова опущена. Вокруг неё была уже застывшая кровь, рубашка в нескольких местах алела, как и штаны. Он спокойно взирал на это зрелище, но вдруг небольшое шевеление — она подняла голову, и Кенни увидел смазанную кровь на её подбородке. Глаза, обычно с такой проницательностью и усердием следившие за всем вокруг, были мутными. Взгляд этих невидящих глаз, некоторое время, будто бы видел сквозь него, затем прояснился. Когда она выдавила из себя слово, голос её звучал хриплым, надрывным посвистом.

— Ты-ы.

Он ничего не ответил, сел на стол, снял шляпу. Она не сводила с него взгляда, в котором теперь бесновался странный огонёк, это помогало ей удержать мигающее сознание в этом мире. Когда она снова прервала тишину, в голосе звучала открытая издёвка:

— Извини… сегодня выебать меня не получится.

Она рассмеялась, но внезапно хрипло закашлялась, раздирая горло, и выплюнула сгусток крови. Очевидно, что-то не так было с её лёгким, кашляла она много и до его прихода, и это подтверждала эта хрипотца в голосе. Кенни улыбнулся холодной улыбкой, он оставался совершенно спокойным, заметил чуть больше деталей, чем изначально.

Вокруг девушки лежали куски ткани, некоторые в крови, две пустые склянки, книга, раскрытая на странице. Очевидно, она пыталась оказать себе первую помощь. Подумал про себя, что это и в самом деле отсрочило надвигающееся. Рубашка в нескольких местах на животе была сильнее залита кровью, на ногах несколько глубоких порезов, пальцы были в крови. Наверное, в неё попало несколько пуль полицейских. Кенни упёрся локтем в ногу, подпёр голову рукой, ответил отстраненным, немного усталым голосом:

— Ты слишком много болтаешь.

Аккерман прекрасно понимал её излишнюю болтливость и безумную весёлость. Ей ведь нечего терять, конец неумолимо приближался, оба это чувствовали, оба это знали. Он понимал, что девушка будет говорить всё, что думает и хочет даже через боль, потому что теперь-то хуже точно не будет. Она снова рассмеялась, насколько ей позволяло сорванное горло, сейчас она сверлила его взглядом.

— Забавно, знаешь ли…останься я с тобой…то сейчас бы…не харкала кровью…уж не хотел ли ты избавить меня от этого?

Он всё не отвечал. Что он мог ей ответить? Вздохнул, запрокинул голову. Лицо его было не читаемым. Некоторое время они молчали. Когда Кива вновь заговорила, голос звучал даже дружественно.

— Я рада, что… именно ты сейчас здесь.

Говорить она стала медленней, словно осмысливая слова, или же просто уплывая из реальности. Кенни терпеливо ждал. Он настолько привык к смерти, так часто шагал с ней об руку, что всё это вызывало лишь лёгкое сожаление. На какое-то мгновение, ему показалось, что девушка погрузилась в забытьё, но взгляд Кивы снова прояснился, она хотела что-то вновь сказать, но внезапно начала кашлять, выдавливая из себя кровь яркого цвета.

— Как заебал этот…кашель. Кенни, сделаешь одну вещь?

Он слегка вздрогнул, она назвала его по имени, она обратилась к нему с просьбой?

— М?

— Добей… это ужасно уходить так… истекая кровью, чувствуя как… жизнь выходит из тебя.

Он всё так же не произнёс ни слова, но достал нож и стал задумчиво его покручивать. Через какое-то время подошёл и сел на корточки перед ней. Это вызвало у Кивы улыбку, больше походившую на оскал. Сознание всё реже мигало, как свеча, которая вот-вот догорит и погаснет в расплавленном воске. Она не отводила взгляда от его лица, произнесла:

— Посмотри мне… в глаза, так ты будешь помнить меня, ведь я …уже не смогу забыть тебя.

Тот не улыбался и серьёзно смотрел на неё, буквально выполняя её просьбу запомнить её. Смешно, но в этот момент его лицо, без этой привычной улыбки, даже показалось ей добрым. Между ними сейчас было то молчаливое понимание, что и тогда в трактире. Ему не нужно было что-либо сейчас говорить, только слушать, как затихает её разум. Она закрыла глаза, дышать было тяжело, горло саднило, тело пульсировало от боли. Снова взглянула на мужчину, и Киве подумалось, что надо бы перед тем, как он её убьёт, рассказать о том как в той перестрелке наружу вышел инстинкт зверя, как это было естественно и даже прекрасно. Что она смогла понять Кенни, его поведение, его личность, потому что на те минуты когда она увидела смерть своих друзей, она стала зверем, таким же как и сам Кенни. Разве не забавно, что перед исходом осознаёшь свою сущность? Хотелось сказать, что она переступила эту черту в себе и начала, пусть и недолгую, дорогу хищника, и кому как не другому хищнику закончить этот путь. Что не держит на него особой злобы, что даже рада, что именно он заберет её жизнь, такую смерть она предпочитала больше, чем медленное угасание. Но пока девушка думала, как лучше и правильней это сказать, сознание перестало мигать, оно погасло.

Комментарий к Снисхождение.

Хей, кто найдет в этой главе несколько отсылок, тот молодец:3

========== Становление. ==========

С одной стороны пробуждение было вязким и мучительным, а с другой имело странную приятность. Казалось, туловище состояло из боли, но это обстоятельство смягчалось приятными ощущениями, идущими от спины. Какое-то время эти два чувства боролись внутри, и боль победила, не давая сознанию вновь провалиться в сон. А раз разум бодрствовал, то начал требовать вполне логичных ответов. Открывать глаза не хотелось, поэтому Кива полностью сосредоточилась на других ощущениях. Очевидно, что она лежала и лежала на кровати. Постель была мягче её обычного ложа, и именно она дарила эту мягкость, что обволакивала снизу её тело. Девушка так привыкла спать, подложив под голову руку, что не сразу поняла, почему голова чуть возвышается над туловищем. «Подушка. Подушка с кроватью, значит я не дома», — мысли отказывались быстро откликаться, но пока девушка не возражала. С ноющей болью соседствовала и предательская слабость, но раны на животе не стали менееощущаемыми. Кива сосредоточилась на них, стараясь вспомнить, как они вообще появились на ней. Пока память не дала чёткого ответа, только подкинула звуки выстрелов, бьющегося стекла и, вроде бы, криков. Живот болел чётко в трёх местах, от которых растекалась противная и ноющая боль. Впрочем, восприятие чем-то заглушалось, и девушка поняла, что раны перевязаны. Она хотела было вздохнуть полной грудью, но тупая боль пронзила левый бок спереди. Кива старалась не дышать полной грудью, втягивая воздух часто и понемногу. Пришла к выводу: «Наверное, ребра тоже перевязаны какой-то плотной тканью, она и не позволяет мне полностью вдохнуть». Девушка пошевелила пальцами, никакого отклика неприятных ощущений. Запястья — ничего, локти — ничего, и только на движения плеч и попытки поднять руки вверх бок протестующе начал побаливать. С ногами было и одновременно проще и сложнее, ведь мышцы ног связаны с мышцами живота, в котором было три дырки от пуль и ещё что-то с рёбрами. Но с ногами, как и с руками, всё оказалось в порядке. Пара не особо глубоких царапин, которые не сильно саднили, не давала особого повода для беспокойства. Тишина, никого не было слышно, разве что механическое тиканье. «Часы? Да, пожалуй, это они», — девушка попыталась вспомнить, где она ещё могла слышать это мерило времени. Но вместо этого, память подкинула ей совсем другое. Более полные отрывки прошедших дней: чьё-то лицо под прикладом, грохот перевёрнутого стола, вроде она прыгает в окно, плавающее изображение родного дома, судорожные попытки зажать раны на животе кусками ткани, нечёткая фигура, которая приобрела черты Кенни, и наконец, его лицо серьёзное и спокойное, вглядывающееся ей в глаза. Попытка погрузиться в прошлое вызвала лёгкое головокружение, но зато хоть что-то прояснилось. Во-первых, Кении её не убил, во-вторых перенёс её в другое место. «Тогда где же я?», — любопытство и необходимость вынудили её открыть глаза и осмотреться.

Первым, что она увидела, был выбеленный потолок. Сейчас о его высоте было судить сложно, но было ощущение простора. Кива повернула голову налево, увидела окно в стене, большой стол с лампой и графином, стул, неожиданное кресло, обитое тканью. Дальше ей пришлось перевести взгляд правее, исследуя обстановку. Камин, со следами копоти, комод, на нём стояли часы, дверь. Взгляд упал вправо: ещё одна дверь и почти ничего, только небольшая тумба рядом с кроватью. «Обстановку изучила, теперь займусь собой», — давая себе такую команду, девушка поняла, что не особо и хочет смотреть на себя, но всё же опустила глаза на своё тело. Чувства не обманули её. И раны на животе, и рёбра, и царапины на ногах — всё было аккуратно перемотано, и не какими-то тряпками, а чистыми бинтами. Это шокировало, она давно не видела самих бинтов, а уж тот факт, что они были на ней, просто потрясал. В этом городе такую помощь и лечение могли позволить себе только богатые. Лекари и врачи были большой редкостью под землёй и за свои услуги брали втридорога. Хотя некоторые банды и держали при себе своих костоправов, к ним было так же трудно попасть. Кива обнаружила, что торс оголён, но бинт так же плотно прилегал к груди, это придало капельку спокойствия. «Хоть я и догадываюсь, чей это дом, и что мне уже нечего стесняться, совсем не хочется лежать тут обнажённой», — она провела рукой по животу, осторожно ощупывая эпицентры боли. Ноги были одеты в не прилегающие штаны, и совсем не те, что были на ней до этого пробуждения. Это слегка смутило, но чувство быстро прошло. Кива попыталась подтянуться и принять полу сидящее положение, несмотря на боль и слабость в голове. Изменив позу, девушка смогла разглядеть вид из окна, там виднелись огни Подземного Города, стоящие рядом дома. Но они были ей незнакомы, поэтому точное местоположение установить не удалось. «Да и разве нужно сейчас это?», — задала она себе вопрос и сама же дала на него ответ: «Нет».

За мерным тиканьем часов Кива погрузилась в лёгкий, тревожный сон, ожидая хозяина этого жилища. Хотя это был скорее не сон, а лёгкий бред. Ей виделись картины из прошлого, странным образом перемешавшиеся между собой, ухудшалось всё ощущением жара. Несколько раз она возвращалась в реальность, но не могла её отличить от смутного сна. Боль не давала ей уснуть глубже, а слабость не позволяла удерживать сознание. На улице чуть потемнело, многие жители легли спать и погасили светильники. Шорох и звук шагов вырвали её из дрёмы, граничившей с этим беспамятством. Пару мгновений девушка пыталась понять, не игры ли это разума. Было темно, но Кива уловила движение: одна из дверей тихо открылась, и фигура бесшумно проникла в комнату. Хоть точнее разглядеть не удалось, она даже не сомневалась, кто пришёл. Мужчина прошел к столу и зажёг, стоящую на нём лампу. Кенни, устало выдохнув, снял пальто и повесил на крючок возле двери, туда же последовала и шляпа. Провёл рукой по волосам и хотел было пойти к креслу, как при повороте увидел, что девушка не лежит, а полусидит. Бросив на неё взгляд, он усмехнулся, хотя весь его вид говорил о недовольстве:

— А-а, вижу, очнулась, наконец-то. Долго дрыхла, несколько дней.

Сейчас девушку интересовал лишь один вопрос, ответ на который должен был определить всё дальнейшее для неё. Она не могла ответить, что значило это всё, но чувствовала, что это решающее. Кива видела своими глазами смерть друзей и больше у неё ничего не осталось. Девушка их оплачет, но потом, сейчас нужно решить вопрос с собой. Она серьёзно посмотрела на него, выискивая ответ в его глазах:

— Почему ты не добил меня?

— Ты состроила такую рожу, когда отрубилась, что я полчаса ржал до слёз, а вторые полчаса тащил твою задницу по улицам.

Она закрыла глаза. Хоть прямо он не ответил, слишком горд и упрям для этого, правда не укрылась от неё. «Что ж, пусть так и будет», — мысленно с чем-то согласилась, и, всё так же сомкнув веки, ответила:

— Вот как.

Он прошёл и плюхнулся в кресло. Про себя Кива отметила, что, скорее всего, мужчина с очередного убийства, об этом говорили следы свежей крови на рубашке и брюках. Видно, тот и сам только их заметил:

— Твою мать, запачкался. Вертлявый сукин сын.

— Трудный клиент?

— И не говори, дёргался как уж на сковороде, когда я его прирезал.

Мужчина встал и направился к комоду, достал оттуда одежду, начал расстегивать рубашку. Потом замер на несколько секунд, чертыхнулся, взял ворох тряпок и пошёл во вторую комнату, устройство которой было Киве пока неизвестно. Раздался звук воды. Вернулся Кенни уже в чистой одежде, с деревянной лоханкой в руках. Поставил её на стол и закатал рукава рубашки. Девушка поняла сразу несколько вещей, одновременно удивившись, как обострилась догадливость, раньше такого не было. Первая, требующая этой самой сообразительности, это то, что мужчина не хотел, по крайней мере пока, перед ней оголяться. «Вполне здраво, это как показать свою слабость, что ты тоже человек. К тому же, он меня видел без одежды, а я его нет», — остаток мысли вызвал у неё лёгкое смущение. Вторая догадка подтвердилась, когда Кенни достал брусок мыла из комода. Он хотел застирать испачканную одежду, пока кровь не впиталась несводимыми пятнами. Как бы всё вполне логично и правильно, кто ещё должен был заниматься такими бытовыми моментами. Было видно, что Кенни любил чистоту и порядок. Но Киву вид убийцы, самого стирающему себе одежду, привёл чуть ли не в гомерический хохот. Громко смеяться она не могла, не позволял бок, но всё же она смеялась. Мужчина, в момент осатаневший, повернулся к ней. По взгляду можно было понять, что ничего хорошего не последует, но Кива никак не могла унять свой смех. Кенни оставил намокшую одежду и двинулся к девушке, которую почему-то притащил к себе домой. Схватил её за волосы у затылка, дёрнул, вынуждая запрокинуть голову. Серые глаза, в которых притаились грозовые облачка, встретились с тёмно-синими. Кива перестала смеяться, точнее смогла перейти в режим приглушенных смешков. Кенни с еле сдерживаемым гневом прорычал ей в лицо:

— Сука, чего дёсна сушишь? Сама сейчас этим будешь заниматься.

Кива спокойно ответила, в перерывах между смешками:

— Хорошо.

Девушка посмотрела на него открытым и добродушным взглядом, в нём читалось что-то ещё, но мужчина не смог распознать, какая эмоция точно мелькнула. Это что-то заставило отпустить затылок. Внезапно гнев исчез, Кенни закатил глаза и отошёл от кровати.

— Вот нахера я тебя вытащил оттуда.

Он подошёл к своему неизменному пальто, достал сложенный лист бумаги, щедро высыпал содержимое в стакан, который выудил откуда-то. Налил воды из графина, и жидкость приобрела мутный оттенок.

— Раз можешь ржать, сможешь сама выпить.

Немой вопрос на лице девушки заставил его криво усмехнуться:

— Да-а, сама, а не как маленький ребёнок, которому всё надо вливать в глотку.

Кенни поставил стакан на тумбу и вернулся к очистке своих вещей от крови. Кива в это время потянулась к стакану, она и не замечала, что очень хочет пить. Взяла стакан, понюхала. «Запах не предвещает ничего хорошего», — подумалось ей. Особых иллюзий по поводу вкуса напитка у девушки не было, ровно, как и желания спорить и не пить эту сомнительную жидкость. И Кива сделала глоток. Так как Кенни всё это время не сводил с неё глаз, не отрываясь от дела, то ему была видна вся гамма эмоций на лице девушки. На его же лице появилась смесь ехидства и самодовольства:

— И выпей всё, что в стакане. Я не хочу проснуться ночью от твоих несладких стонов.

Как только едкое, горькое, невыносимо горькое, вязкое ощущение отпустило язык, девушка смогла сказать, уставившись на него изумленным взглядом:

— Ты… ты сыпанул слишком много порошка!

Мужчина передёрнул плечами, но ни капли раскаяния:

— И что? Ты выглядела слишком довольной, пей давай.

И Кива через силу допила всё содержимое. К тому моменту Кенни закончил с чисткой и убрал лохань во вторую комнату. Вернулся, отметил пустой стакан, направился к креслу. Мужчина сел, расслабляясь и выпрямляя ноги. Несколько минут он так и просидел, блаженствуя в тишине и комфорте, потом потянулся рукой к лампе и загасил её. Стало совсем темно. Послышался шорох и Кива подумала, что мужчина снимает сапоги. Неожиданно раздался спокойный голос Кенни:

— Спи и не вздумай выкинуть что-нибудь. Я хочу нормально поспать сегодня.

Девушка ничего не ответила, лишь кое-как сползла в лежачее положение. Лекарство уже начинало действовать: боль притуплялась, жар перестал подниматься к голове, слабость приобрела приятный и убаюкивающий характер. Уже на границе сна Кива успела подумать, что Кенни не лёг к ней на кровать, а пристроился в кресле, вытянув ноги и запрокинув голову, что он, скорее всего, спал так все эти дни. И на этих мыслях девушка уснула.

Аккерман же некоторое время не спал, он размышлял, в который раз за четыре дня, почему не оставил девушку там, где нашёл. Даже отнёс её к знакомому врачу. Самому себе он привык не врать, поэтому сошёлся со своим внутренним голосом в нескольких вещах. Девушка могла пригодиться ему. Кенни помнил её движения, в них был потенциал. Так же ему нравилось то, как девушка менялась под ситуацию, высокий уровень восприятия различных ситуаций, это гарантировало выживаемость. Сам мужчина помнил, как некоторые из семьи не смогли перестроиться под новую реальность. «Кушель…», — вдруг имя сестры всплыло в голове. Он скучал по сестре, сожалел, что не успел. «От Кушель остался только Леви». Сознание сразу, в очередной раз, спросило: «Почему ты не оставил мальчугана? Он сын твоей сестры, он Аккерман». Кенни болезненно поморщился, терпеть не мог этот редко-звучащий голос. Он не хотел племяннику такой же жизни, которой жил сам, пусть Леви вырастет и примет своё решение, он достоин хотя бы этого. «Я научил его выживанию, но не могу навязывать ему такой образ жизни», — этот ответ он проговаривал себе всякий раз, когда вспоминал о юном родственнике. А с девушкой…всё обстояло несколько иначе, та уже прошла грань, и сама жизнь провела её к такому образу существования. К этому он не приложил ни малейшего участия, просто подобрал готовый материал на улице. Хмыкнул: «Материал не совсем правильно, она хищник. Такой же, как и я, только поменьше». Вспомнилось, как дед как-то раз сказал ему, что если спасти волка от смерти, тот станет преданнее любой собаки. «Возможно, это я и увидел сегодня в её глазах. Преданность. Это не помешает». Сам Кенни доверял только себе, но иметь в руках лояльного человека, обязанного тебе жизнью, было как минимум полезно. В том, что девушка не уйдёт, как только сможет ходить, он не сомневался. Да и куда она пойдёт, все её товарищи убиты. В случае обратного просто сам прикончит её, ничего не потеряет. Дальше Кенни решил выбросить все размышления из головы и насладиться сном.

========== Уроки. ==========

На следующий день, когда Кива проснулась, Кенни уже не было в комнате. Исчезли пальто и шляпа, и девушка поняла, что мужчина ушёл в город. Лекарство в увеличенной порции подействовало весьма благотворно. Сон был крепким и освежающим, и девушка чувствовала себя несколько получше. Лежать, впрочем, надоело, и она решила попробовать сесть на край кровати. И спустя минут десять это удалось. Двигалась девушка осторожно, прислушиваясь к сигналам тела, выделяя движения, которые доставляют ей меньше боли. Сидя девушка обратила внимание на тумбу. Дверца, которую она незамедлительно открыла, прятала за собой одну из её старых рубашек и книгу, слегка заляпанную кровью. Находки обрадовали Киву, словно придали ей внутренних сил. Девушка вытащила рубашку, разглядывая её. Это не была любимая её одежда, но безусловно самая чистая из тех, что у неё оставались, наверное, поэтому Кенни и принёс именно её. Выцветший зелёный цвет, слишком большой размер, но девушка надела её, это придало немного прежнего тепла и спокойствия. Взгляд остановился на книге. Кива вспомнила, как сидя в собственной крови, ей стало обидно, что она не успела прочесть ту до конца. Было неприятно оставлять это чудное и новое занятие неоконченным. «У меня будет время её прочесть», — но мысль не обрадовала, скорее, принесла оттенок тоски и боли. Ведь было и то, чего она не успеет больше никогда. Осколки её небольшой семьи. Сейчас эти осколки вонзились ей в душу. Возможно, было бы лучше, если бы она не видела их смерти, но она видела. Это изменило её, она не могла ощущать эту перемену так же ясно как в тот день, когда лежала у себя дома, истекая кровью. Тогда всё казалось таким ясным, чётким, понятным, доступным. Сейчас же такого не было, было лишь что-то новое, к чему стоило стремиться, но в нынешнем состоянии понять всего этого не получалось. Словно смерть, уходя, забрала с собой некий светильник, и дорогу в лабиринте сознания придётся искать по памяти, в темноте. В том, что она найдёт путь к пониманию этой новой части себя, девушка не сомневалась, а вот в том, сможет ли перешагнуть через те воспоминания, сомнения имелись. Кива погрузилась в глубины памяти, не в силах противостоять этому зову. Она помнила, как убежала от Кенни, растерянная и слегка обезумевшая, как бежала к месту встречи, стараясь быстрее попасть к своим товарищам, к столь необходимому теплу. Вскоре она успокоилась и перестала бежать, ладонями стёрла слезы и быстрым шагом направилась дальше. Но вдруг что-то заставило остановиться. Звуки драки, вопли, команды, прорывающиеся сквозь общий шум, и несколько выстрелов. Вместо того чтобы кинуться прочь, девушка, ни секунды не раздумывая, кинулась к зданию, откуда и шли звуки. Тревога, страх за друзей вместе с чувством, что им нужна помощь, направляли её.

То, что она увидела, вывернув с переулка, сразу же выдернуло девушке кусок души. Какую-то её часть, за которую она цеплялась многие годы. Военные в форме, украшенной знакомыми нашивками в виде единорогов, добивали людей на улице. Но одно ей бросилось в глаза, и дальше она могла видеть только это. В этот момент звук словно исчез из этого мира. Она смотрела как кто-то, лицо этого человека она так никогда и не сможет вспомнить, прикладом добивает ещё живого Метта. Она чётко помнила, как выгнулось тело мальчика, как потухли глаза, смотреть на это не хотелось, но она не могла отвести взгляда. Багряная ярость застила глаза, в тот момент Кива действовала по зову инстинкта, по зову крови. Пары прыжков ей хватило, чтобы добраться до, ничего не ожидающего, мужчины. Мгновения хватило, чтобы убить его. Эмоции полностью вышли из-под контроля, иначе она никак не смогла бы объяснить этот неконтролируемый порыв. Она не понимала, что делает, как делает, тело двигалось само, подчиняясь импульсу силы из спинного мозга. Полицейские растерялись, не ожидая нападения со стороны улицы, и это позволило ей проскочить внутрь окружённого здания. Там дела обстояли несколько лучше. Ей не пришлось своими глазами наблюдать, как жизнь покидает ещё двоих. Вилл и Джош уже лежали и не двигались. Очевидно, первые выстрелы и прикончили их. Лёгкий хаос, все двигались, кто-то дрался, кто-то пытался выбежать. Она же пыталась найти двух оставшихся, а когда увидела, устремилась к ним. На её пути вставало несколько людей, коих она, не задумываясь, убила ножом, который стал в тот день продолжением руки. Кива пробилась сквозь царившую путаницу из людей и шума, Ал и Джим успели её заметить. Никто ничего не говорил, всех объединил поток. Они начали отступать к окну, но в итоге дошла только Кива. Видела она, как в остальных попали пули, в тот момент она, оглушённая инстинктом, даже не почувствовала, что одна пуля попала и в неё. Девушка не двигалась с места, пока не проводила последний вдох товарищей, не осознала их необратимую смерть. Затем внимание переключилось, она вдруг заметила, что живых людей осталось не так много, и что врагам стало проще в неё попасть. Тело приняло решение само, не оставляя хозяйке времени на обдумывания. Девушка видела людей за окном, но это не остановило её. Обезумевшая, гонимая известным только ей ветром, она выпрыгнула в окно. Осколки стекла вспороли кожу на ногах, но это не помешало на ходу ей сбить и ударить ножом человека. Удачно приземлиться ей помешала острая боль в животе, и вдобавок она неудачно упала на левый бок. Резко вскочила, не обращая уже ни на что внимания, и рванула к видневшемуся переулку. Слышались выстрелы, крики, впрочем, уже отдалёно. Две вспышки боли в животе на миг залили её сознание, но скорости она не сбавила.

Дальше воспоминания покрывала серая дымка. Кива помнила, как бежала, пока не стало совсем плохо, какой болью отдавался каждый вздох. Остановилась, привалившись к стенке, вытащила осколки стекла из ног, поцарапав ещё пальцы до кучи. Рубашка на животе взмокла от пота и липкой крови, внезапно девушка закашлялась, выплёвывая немного алой жидкости. В какой-то момент подумалось, не проще ли вернуться и позволить добить себя, умереть вместе с семьёй, но инстинкт неумолимо гнал её домой, в безопасность. Внутренний голос хотел жить. Дальнейшие воспоминания оставались размытыми, но ни сил, ни желания проявить их не осталось. Боль утраты теперь дала о себе знать. Ударила с задержкой, возможно, потому что сейчас Кива могла такую боль вынести, сохранив целостность рассудка. Девушка сидела без движения, даже не пытаясь сдержать свои слёзы. Спустя время она встала, не обращая внимания на тяжесть и ноющие ощущения во всём теле, взяла стакан с тумбы, подошла к столу, на котором виднелся графин. Вода заглушила давящее и обжигающее чувство в горле. Стало лучше? Нет, сейчас она вновь и вновь проживала тот день.

Когда Кенни вернулся, то застал девушку тихо плачущую на краю кровати. Он, конечно, догадывался, почему она может плакать, но не пребывал в мирном настроении, чтобы в лучшем случае проигнорировать это. Прошёл к столу и положил на него бумажный пакет, который достал из-за пазухи. Вид плачущей девушки злил и раздражал, он не для того её подобрал, чтобы она хныкала как маленькая. Это напрочь опошляло и портило то, что он в ней увидел. Нужно выбить эту блажь из неё пока не поздно, пускай привыкает к этой новой жизни. Кенни подошёл к Киве, та всё не поднимала головы, видимо ощущая нависшую над ней угрозу.

— Что такое? Что ты тут устроила?

Голос с стальными нотками не предвещал ничего хорошего. В нём слышалась холодная и осознанная ярость, девушка помотала головой, всё так же не поднимая её, стараясь не шевелиться.

— Ну-у, отвечай, малявка.

Кива знала, что лучше ей ответить самой и не злить мужчину ещё больше, чем уже разозлила своими слезами. Она смогла выдавить из себя ответ, молясь, чтобы слова не сделали хуже. Получать трёпку от него не хотелось.

— Вспоминаю друзей, думаю, почему так произошло.

Не смогла сказать: «Вспоминаю смерть друзей», потому что чувствовала, что от этого начнёт плакать сильнее. Собственно, Кенни её ответ и не особо был нужен. Он взял её за шею, вынуждая поднять на него глаза.

— Вот как. А теперь ответь мне, какого хера ты тут сидишь и плачешь? Только унижаешь себя.

Кива внутри закричала: «Потому что мне больно, я совсем не знаю, что с этим сделать!», но не решилась что-либо ответить вслух.

— Не ищи причин, почему так произошло. Просто иди дальше, ты это умеешь. Помнится, так ты и переступила через тот раз, когда я выебал тебя в твоём же доме.

Мерзкая усмешка заставила внутри похолодеть. Да, ведь она просто приняла это как данность, но смерть друзей… Она разлепила губы:

— Смерть это совсем другое.

— Да ну? Не велика разница, те же обстоятельства судьбы, которые не можешь изменить. Ты ведь не задавалась вопросом, почему я так сделал, ты просто приняла это. А впрочем, хочешь знать, почему?

Она не особо хотела слышать это, но он наклонился ближе, и теперь она могла ощутить идущие от него запахи алкоголя, табака, чего-то приторного, мускуса. Ещё она чувствовала это незримое давление на себя.

— Я захотел потрахаться, а зачем идти к шлюхе, когда мимо проходит девочка, с которой так и тянет позабавиться. Разбавляет будни. Знаешь ли, ничто не доставляет большего удовольствия, чем чужой страх и подчинение — , он улыбнулся, скорее всего, смакуя воспоминания. — Да-а, я бы не отказался вновь ощутить это. Ты отличалась от своих дружков, ты не такая как эти отбросы, поэтому проделать такое с тобой так манило.

Она молчала, обдумывая его слова. Теперь ему осталось только закрепить эту простую истину в её голове:

— И ты знаешь, что это повториться и не один раз, — он надавил ей на горло большим пальцем, — что будешь делать с этим? Рыдать всякий раз, как что-то причинит тебе боль, так же как и сегодня?

Кива спокойно смотрела на него, находя все доводы логичными, но на мгновение блеснул огонёк в глазах, который она быстро погасила, не давая его распознать. Девушка наконец ответила:

— Нет, я не буду плакать.

Кенни хмыкнул и чуть сильнее сжал горло, жадно всматриваясь ей в лицо.

— Поэтому заруби себе на носу, малявка, если будешь ныть и хныкать, то от тебя ничего не останется. И будь уверенна, что я буду первым, кто раздавит такого человека.

Удовлетворившись подчинением и спокойствием в её взгляде, он отпустил девушку. Это определённо то, что нужно было: давить на неё психически. Задавить все эти порывы человечности, они ей совершенно не нужны, она должна это понять. И щадить её в этих небольших уроках жизни он не собирался. Кенни, сняв с себя пальто и шляпу, сел в кресло. Краем глаза он следил за ней, как она утирала рукавом слёзы, как начала дышать ровнее. Вроде взяла себя в руки, иного он и не ждал. Аккерман потянулся к пакету, достал оттуда еду. Настроение пришло в относительную, хоть и хрупкую, норму. Девушка наверняка была голодной, ещё бы, она не ела несколько дней. Зная, что Кива уже успокоилась, мужчина, не оборачиваясь к ней, сказал, даже скомандовал:

— Умница, а теперь принеси мне бутылку, найдешь в комоде.

Не было нужды наблюдать за ней, чтобы знать, что она встаёт и осторожно, стараясь не причинить животу боли, идет к комоду, открывает первую полку и достаёт бутылку с вином. Девушка подошла к столу и поставила на него бутылку темно-зеленого стекла, и в нерешительности замерла, не зная, что делать дальше, на что имеет право. Всё так же, не смотря на неё, Кенни махнул рукой по направлению к стулу, потянулся к бутылке и начал открывать её.

— Что встала? Садись и ешь.

После эмоционального выплеска и этого малоприятного разговора аппетита не было, но поесть нужно, поэтому Кива прошла к стулу и осторожно села, принимая наиболее комфортное положение. Тем временем Кенни зубами вытащил пробку из бутылки и начал разливать содержимое на два стакана. Девушка смотрела за тем, как мужчина пододвинул один стакан к ней, и сказала:

— Я не хочу. Не думаю, что смогу выпить всё.

— А на твоём месте я бы попросил ещё порцию. Лекарства сегодня не будет, вино заглушит боль.

— Ясно.

Девушка не подумала об этом, и этот довод показался ей логичным. Она отхлебнула и нашла этот напиток лучше того, что пила в трактире, впрочем, лучше была и еда: более сытная, более вкусная. Киве даже не пришлось в себя заталкивать её, она ела почти с удовольствием, раскаты прошедшей истерики давали о себе знать. Какое-то время они молчали, девушка выпила половину своего стакана, Кенни наливал себе третий. Кива вспомнила, что от мужчины уже несло алкоголем, когда тот пришел, сложила это с тем, что мужчина не собирался останавливаться в этом занятии сейчас. Любопытство взяло верх, и она с улыбкой спросила:

— А не много ли тебе?

Кенни рассмеялся, выливая последнюю каплю в свой стакан. Расслабленно посмотрел на неё, даже с неким одобрением:

— Мне этого даже мало будет, малявка.

Кива попыталась прикинуть, сколько вообще бутылок нужно, чтобы мужчина захмелел. Определенного ответа не нашлось в голове, его поиски прервал голос Кенни:

— Люди сильно меняются, когда смерть коснётся их напрямую. Не меняются лишь дураки и мертвецы.

Либо вино всё же сделало своё дело, либо лекция Кенни вправила ей что-то в мозгах, либо всё вместе, но девушка не ощутила ничего плохого, задавая следующий наглый вопрос:

— И как же она тебя повлияла?

— Да не очень-то, словно я всегда был таким. На тебя сильней.

За последнюю фразу девушка уцепилась, она сама ощущала перемены, но пока не могла понять какие.

— А ты можешь сказать как именно?

Как ей показалось, мужчина окинул её серьезным взглядом:

— Посмотри на себя, сама всё поймешь, — он провёл рукой по волосам, приглаживая их, — Черт возьми, ты не выглядишь напряжённой, хотя я только что тебе пригрозил очередным насилием, и ты знаешь, что это не пустые угрозы. Не думаю, что раньше ты вообще заговорила бы со мной, скорее попыталась бы игнорировать. Кстати твоего имени я до сих пор не знаю, хотя ты ночуешь в моём доме.

В этот раз рассмеялась Кива, ей это показалось смешным. В самом деле, случилось много, а он до сих пор не знает, как звучит её имя, как-то невежливо с её стороны. На её веселье Кенни никак не прореагировал, думал о чем-то своем. Девушка, глядя в почти опустевший стакан, сказала негромко:

— Меня зовут Кива, но не думаю что тебе это важно.

— Правильно думаешь, малявкой была, малявкой и останешься.

Дальше они сидели молча. Не нужны были слова, чтобы понимать друг друга, ведь было общее понимание. Кенни мог бы ей напомнить, что она жива не просто так, что всё придётся отработать. Но он был уверен в том, что сама девушка это прекрасно понимает и даже не возражает. Это избавляло от ненужного разговора и добавляло ей ещё одну положительную черту. Кива молчала, потому что чувствовала, что всё важное уже было сказано и вслух и мысленно. Ей следует собраться и взять себя в руки, идти дальше. Молчаливую гармонию прервал Кенни:

— Всё, пора спать, завтра есть дело.

Он встал и направился к кровати. Девушку этот факт чуть смутил, но мужчина не дал ей время раздумья:

— Ложись на кровать, сегодня не трону.

Эта фраза не вызвала облегчения, скорее волну неприязни, но спорить было глупо. Кива медленно встала, и направилась к другой стороне кровати, держась подальше от мужчины, который развалился на ложе. Девушка легла на здоровый бок с самого краю, так было легкое чувство безопасности. Одну руку она свесила, вторую по привычке подложив под голову. Засыпать так было… в лучшем случае непривычно, да и один стакан вина не сильно справлялся с болью в животе. Но вскоре она уснула легким и дерганым сном.

Следующий день Кива провела частично на кровати, частично делая дела по дому, по мере сил. Если она думала, что Кенни пошутил насчет бытовых моментов, то она жестоко ошиблась. Кенни счел, что раз девушка уже и ходит и ест, то может заняться и порядком в доме. Мытье полов, уборка пыли, стирка, отдраить стены во второй комнате, которая оказалась ванной, вычистить ножи от засохшей крови — всё это легло на Киву. И она без особых возражений выполняла эту работу, иногда чертыхаясь на Кенни за его небрежность. Впрочем, его её маленькая злоба даже забавляла, когда он с самодовольством читал газету и наблюдал за тем как работает девушка, радуясь, что в кои-то веки, этим всем занимается не он. Для себя он решил её не иметь, пока у девушки не пройдут травмы. Зная свой нрав и его последствия, снова нести её, с раскрывшимися ранами, к врачу не хотелось.

Прошло несколько недель, всё начало заживать, и скоро должно было пройти, Кива ощущала себя хорошо. Она стала выходить во двор, возобновляя постепенно нагрузки на тело. Она знала, что скоро её навыки понадобятся, хотя Кенни ни разу не наблюдал за её тренировками, и ни разу не сказал вслух, что она будет выполнять для него поручения. Восстановление шло тяжело, но это не раздражало как раньше. Девушка видела в этом возможность исправить некоторые недочеты в подготовке. Думала увеличить гибкость и добавить мышцам силы, правда это дело не быстрое. С некой долей сожаления Кива обнаружила, что нигде не видит своего привычного ножа, пришлось иногда одалживать оружие из коллекции Кенни. К сожалению ни один из тех ножей не лег в руку, но делать было нечего. Иногда Кива читала книгу, которую Кенни принес из её дома, но не так часто как ей хотелось.

В тот день, когда это равномерное течение дней было прервано, Кива, сидя на полу и ругаясь сквозь зубы, отчищала нож от пятен крови, и, уже появившихся, пятен ржавчины. Потом она бы натерла лезвие промасленной тряпкой, но её занятие прервал Кенни, заходя домой. Девушка тут же подняла выжидающий взгляд на него, а мужчина в свою очередь смотрел на неё, словно оценивая и прикидывая что-то у себя в голове. Наконец что-то решил и сказал ей:

— Бросай это дело, у меня есть работа для тебя.

========== Первое задание. ==========

— Работа? — девушка не встала, но отложила нож в сторону.

Было легкое удивление, ведь в последнее время убийца из митры взял некую паузу по своему листу зачистки. Это не означало, что он проводил много времени дома, часто Кенни уходил на несколько дней. Иногда он возвращался из бара, от него пахло дешевым виски, иногда из борделя, вокруг него витал приторно-сладкий запах, а иногда ни из двух этих мест. В таких случаях мужчина приходил, погружённый в свои размышления, садился в кресло, закидывая ноги на стол и не обращая внимания на девушку, которая молча подавала ему еду на столешницу. Кива понимала, что в целом тот чего-то выжидает. Или кого-то.

Убийство важного чина из полиции переполошило местную власть, которая в свою очередь, попыталась усилить своё влияние. Эта игра была заранее проиграна, ведь чтобы исправить ситуацию в Подземном городе, требовалось много и сил, и времени, и терпения. Ничего из этого у Полиции не наблюдалось. Все попытки пресечь или вытравить преступность обычно приводили к обратному. Кенни забавляла их возня и жалкие попытки напасть на его след, они вечно искали не там, где он был на самом деле.

— Да, соберешь всю возможную информацию об этом человеке.

Мужчина бросил на стол листок, не потрудившись отдать его девушке в руки. Кенни не выглядел усталым или сосредоточенным, скорее довольным и увлечённым. «Значит либо тебе не пришлось трудиться, чтобы добыть это имя, либо оно не имеет особого значения», — девушка неохотно встала и взяла бумагу с несколькими косыми строчками. Марло Грайс. Это имя девушке ни о чём не говорило, она прочла дальше: « Сообщили, что прибудет в этот городишко». Почерк не принадлежал Кенни, слишком уж дерганный. В это время мужчина уже развалился в кресле, наблюдая за девушкой. Та подняла на него вопросительный взгляд, задавая уточняющие вопросы:

— Ты собираешься его убить?

Мужчина хмыкнул, подпер рукой голову:

— Нет, пока нет.

— Тогда зачем тебе узнавать что-то про него?

— Девочка, не только убийства делают меня такой неугодной персоной, — сейчас его лицо выражало издёвку, смешанную со снисхождением, — Мне нужно знать о таких людях.

Девушка проигнорировала эту насмешку и медленно протянула:

— Хм-м-м, — она скрестила руки на груди, и та заметно выделилась под рубашкой, — это как: знание это сила, а сила имеет цену?

Кенни задержал взгляд на её груди, затем всё же перевёл его на задумчивое лицо Кивы.

— Не совсем так, малявка. Сила — это власть, и действуя одной лишь грубой силой её не добиться, — Кенни провёл большим пальцем по шее. — Надо знать, куда нанести удар.

Девушка понимающе кивнула:

— И что ты хочешь узнать про этого человека?

— Всё, что сможешь нарыть про него, мне не нужно тебя этому учить.

Делать было нечего, девушка быстро собралась, своих вещей у неё почти не осталось. Плащ, который она отстирала от крови, рубашка, единственная пара невысоких сапог, и книга. Остальное принадлежало не ей. О происхождении неизменных штанов она старалась не задумываться. Для этого дела много не требовалось, это было лишь сбором информации. На всякий случай нож, вот всё что она взяла, больше брать было нечего. Когда девушка наклонялась за сапогами, она задала интересующий её вопрос:

— Отпускаешь меня вот так одну? Без присмотра?

То, что Кенни доверяет только себе, девушка четко осознавала, поэтому такое задание и удивило. Не верилось, что она будет предоставлена сама себе. Возможно это проверка на вшивость, может оценка её навыков. Кива вздрогнула, когда услышала тихий голос возле своего уха и ощутила чужое тело рядом. Она совсем забыла, как бесшумно умеет подкрадываться мужчина. Сейчас он исследовал руками её талию и грудь.

— Я не нянька, чтобы ходить за тобой как за несмышлёнышем, сама справишься.

Рука скользнула к лицу девушки, и Кенни провел большим пальцем по её губам. В голосе не слышалось угрозы, но стало неуютно.

— А вернёшься — развлекусь с тобой.

Воспоминания краткими картинами пронеслись в сознании, сжимая внутри ком тревоги. Неожиданно для себя, девушка вывернула лицо и посмотрела на него, хищно скалясь:

— Сбор сведений не дело одного дня, займет больше времени.

Кенни с любопытством смотрел в её глаза, сильнее сжал её подбородок. Какое-то время он смотрел на неё, раздумывая. В конце концов, он отпустил и отошёл на шаг.

— Тогда тебе стоит принести ценные новости, иначе я буду зол.

Девушка лишь пожала плечами, стараясь не выдать внутреннего изумления собственной дерзости. К своей радости на лице Кенни пока не читалось недовольства.

Кива вышла из дома и направилась к центру города. Это был первый полноценный выход наружу спустя месяц. «Может даже зайду к себе домой, заберу некоторые вещи. Но только после дела». Девушка остановилась и вспомнила, что в смятении забыла лист с именем. Хотела было выругаться, возвращаться к Кенни сейчас не хотелось, когда он в таком настрое, но сознание услужливо подогнало ей те неровные строчки: « Марло Грайс. Прибудет в этот городишко». Кива с облегчением выдохнула, память выручила. Она не могла представить, где начнет поиски сведений о человеке, которого ни разу не видела. Прикинув, девушка решила покрутиться рядом с полицейскими. « Может это очередная шишка из полиции, а может кто-то ценный из банд. Хотя вряд ли второе, иначе я бы слышала это имя раньше», — вполне здраво рассуждала Кива, пока шла по улице.

Ко второй половине дня девушка знала примерно кто такой Грайс. Кива была сама поражена легкостью, с которой выудила информацию. Оказалось достаточным просто несколько часов походить за полицейскими, подслушать некоторые разговоры в тавернах. Простота и естественность пугала и окрыляла. Нет, никто не упомянул даже имени Марло, но были разговоры о том, что из Митры прибудет кто-то, что отделение полиции претерпит некоторые изменения, что это приказ главнокомандующего. Эти обрывки сами собой сложились в общую картину. Неясными оставалась лишь пара моментов. Когда этот человек прибудет, не был ли он уже в городе, где он остановится, какое распоряжение на самом деле дал ему командующий, и какую роль Марло играет в руководстве.

Любопытство и жажда знаний одолели Киву, поэтому она не вернулась в первый день домой к Кенни. Особой тревоги она не испытывала, ведь предупреждала, что может отсутствовать больше одного дня. Пускай в тот момент эти слова происходили из её страха и желания отсрочить предстоящее, но суть оставалась такой же. Как только город уснул, девушка решила проникнуть в здание, отведенное Военной полиции, и поискать больше информации там, в письмах и приказах. Кива не волновалась, ровно, как и не сомневалась в своей затее. И в самом деле, ей удалось незаметно проникнуть в здание через одно из окон. Дом пустовал, лишь пара патрульных охраняла улицу, на которой тот и находился.

Кива осторожно и бесшумно прошлась по кабинетам, нашла стол главного. Девушка опустила со стола лампу на пол подальше от окна, ведь любой дурак заинтересуется, почему ночью в здании полиции горит свет. Она зажгла её и оставила лишь небольшой огонек, достаточный для чтения. Девушка поочередно вынимала бумаги из ящиков стола, стараясь не нарушить царивший там порядок. Когда заканчивала с одним ящиком, то осторожно убирала документы на место в том порядке, в коем они лежали до её прибытия. Спустя полчаса она нашла то, что искала. В письме сообщалось, что Грайс прибудет в Подземный Город по распоряжению Центрального отдела полиции и является их доверенным лицом, прилагалась просьба обеспечить тому хороший приём. Целей его прибытия не сообщалось, но центральный отдел…он ближе всех к королю, это серьезно. Кива осмотрела конверт, нашла дату: пять дней назад. «Возможно этот человек уже в городе, стоит проследить за главой местной полиции, нужно убедиться в этом», — размышляла девушка, убирая всё назад, задувая лампу и ставя её на исконное место.

Она так же незамеченной покинула здание. Что делать дальше? Нужно было больше конкретики, и девушка решила заночевать на крыше соседнего здания, чтобы не пропустить приход чинов и знать, как выглядит в лицо командир полиции. Кто знает, может она увидит и самого Марло, что облегчит ей задачу. Она нашла укромное место, представляющее собой низину в крыше, устроилась дремать. Через часов пять её разбудил шум внизу на улице. Полицейские толпились у здания, кто-то заходил внутрь, кто-то весело болтал друг с другом. Эту обычную сцену прервало прибытие человека, который, по всей видимости, и являлся их командиром. Все отдали ему честь и прошли вслед за ним внутрь дома. Спустя полчаса стали выходить первые группки, вооруженные винтовками, они целенаправленно шли куда-то. Кива поняла, что сейчас формируются патрули.

Часы ожидания почти ничего не дали, все дела велись внутри, а подобраться ближе желания не было. Очевидно, глава законников не собирался покидать штаб ещё долгое время, но пропустить этот момент ей не хотелось, и она терпеливо ждала. Хотелось есть, но девушка подавила это чувство, убеждая себя, что перехватит что-нибудь на рынке. Ближе к вечеру командир соизволил выйти и вместе с группой полицейских направился вниз по улице. Кива была рада хоть какому-то движению и незаметно двигалась с крыши на крышу, пока те не оборвались. Они вышли на площадь. Это обстоятельство вынудило девушку покинуть безопасный верх. Спуск занял какое-то время, но цель она не упустила из виду, и теперь двигалась на расстоянии от них. Приближаться к ним не имело смысла, ничего интересного она не услышит, это не те люди, которые болтают о делах на людной улице.

Они прошли площадь и двинулись дальше. Девушка внезапно заметила, что и за ней следит какой-то мужчина. Это нисколько её не смутило, вид этого человека подсказывал, кто хотел знать о её передвижениях. Кива не сомневалась, что Кенни без надзора её не отпустит, вдобавок тот факт, что отсутствовала она уже полтора дня. За это время можно было вполне добраться до катакомб под Стохесом. Девушка решила поиграться с горе наблюдателем. Когда полицейские зашли в какой-то дом, Кива не остановилась, не свернула в ближайший переулок, чтобы там продолжить свою работу, она прошла по улице дальше, зная, что нежелательный гость последует за ней. Спустя два квартала он потерял её, и девушка со смешком могла наблюдать, как тот растерянно её ищет и озирается. «Видимо ему влетит от Кенни, когда скажет, что потерял меня», — посмеивалась девушка, возвращаясь к дому, куда зашла её цель.

Кива молилась, чтобы полицейские ещё оставались там. Здание было ей неизвестно, поэтому пока проникать внутрь она не рискнула. Девушка терпеливо ждала, и люди в форме вышли из здания вместе с новым человеком. Это слегкаозадачило Киву, за кем идти, если они разделятся? А вдруг этот неизвестный человек и есть тот самый Грайс? Сомнения отпали, когда девушка обратила внимание на тот, как лебезит командир полиции перед этим человеком. Значит он более высокого чина, значит имеет большую власть, значит это и есть Марло Грайс. За этим низкорослым мужчиной девушка и последовала, радуясь удачи и благодаря свою внимательность. Теперь оставалось узнать, где живёт Грайс, и узнать чуть больше о причинах его появления. Мужчина направлялся в таверну, пока он там был, девушка выкрала на рынке несколько груш. Кива успела их съесть, сосчитать все прилавки, сосчитать все дома вокруг этой площади. Мужчина не выходил, и девушка начинала беспокоиться, что тот как-то покинул трактир, не привлекая её внимания. Но вскоре Марло вышел и направился дальше. Выглядел он расслабленным и в целом не отличался от простых гражданских. Кива проводила его до здания, в котором Грайс, по всей видимости, и остановился. «Теперь дело за малым, подождать, пока тот покинет дом, и порыться в его бумагах, они должны быть там», — размышляла девушка, устраиваясь и готовясь к очередной ночи на крыше.

С утра, чуть свет, Марло покинул свой дом, и Кива, подождав с полчаса, проникла внутрь, дивясь тому, как легко открываются окна снаружи. Внутреннее убранство дома отличалось от неброской наружной составляющей. В доме было два этажа. Второй, через который Кива и прошла, был чердаком с барахлом, оставленным от прошлых хозяев. А вот первый был обставлен недурно, ковры, диван, вычищенный камин, низкий стол с резными ножками. «Где его спальня? Там должны лежать какие-то документы», — Кива аккуратно наступала на пол, стараясь не оставлять следы на мягких коврах. Так она прошла к одной из нескольких дверей, обнаружила там нормальную ванну с красивой раковиной, за второй подобие кухни, и за третий кабинет, совмещенной со спальней. «Вот оно», — девушка подошла к столу.

По всей видимости, Грайс не думал, что в его дом могут залезть и был небрежен, Киве не пришлось долго искать письма и приказы. Одно привлекло её внимание, на нём стояла красная узорчатая печать с единорогом, и был изображен большой герб. Девушка не могла знать, что это герб короля Фрица, а печать принадлежит Центральному Отделу. Её просто привлекла их красота и помпезность. Там не было много написано, распоряжение приехать в подземный город, обещание поддержки, и напоминание цели. Девушка жадно вчитывалась в эти строки: «Марло, быстро найди тех, через кого произошла утечка. Информация о том, что Фриц не является подлинным королем, не должна выйти в массы, рассчитываем на тебя».

Кива не могла представить всю ценность этого знания, трущобных крыс никогда не интересовала правящая династия, это не имело для них значения. Но девушка была рада тому, что смогла добыть то, зачем её и посылали. Аккуратно всё сложив в первозданном виде, девушка поднялась на чердак, залезла на крышу и закрыла за собой окно. Следов преступления не было, и никто не смог бы догадаться о постороннем присутствии. Кива соскользнула с крыши, и направилась к себе домой, хотела забрать некоторые вещи. К Кенни девушка вернулась вечером того дня, принеся с собой свою котомку, в которую сложила остальные вещи.

Её встретило не спокойное приветствие, а раздраженный крик, в котором слышалась плохо сдерживаемая ярость:

— А ещё дольше ты, сука, не могла там ковыряться?!

Кива ожидала такой реакции, её не было примерно три дня, к тому же она сделала круг, заходя в свой старый дом. Как себя вести в такой ситуации она не знала, поэтому лишь сбросила торбу на пол, и осталась стоять, исподлобья настороженно наблюдая за Кенни. Тот находился в гневе, глаза метали молнии. Вероятно человеку, от которого Кива отвязалась дня полтора назад, уже досталось всё что могло, и девушка могла только посочувствовать ему. Теперь пришла её очередь. Мужчина, не видя никакой реакции, вскочил со стула и подошел к объекту ярости. Кенни взял девушку за волосы и сильно тряхнул.

— Что могло занять у тебя три грёбанных дня?!

Было больно, но как-то ослабить натяжение волос, она не решилась, не сейчас. От него не пахло алкоголем, ей было бы проще, если бы пахло. Что-то подсказывало ей, что если сейчас она не успокоит раздраженного мужчину, то ей крепко достанется. Кива подняла руку и осторожно положила поверх тяжелой руки, державшей её за волосы, стараясь как можно спокойней произнести:

— Я искала информацию о Марло Грайсе. Как ты и сказал мне.

— За три дня можно было до Шиганшины добраться и убить охраняемого чиновника. Чем ты занималась, сука?

Видимо её действия чуть утихомирили его, он отпустил её волосы и теперь нависал над ней, оперев руку о стенку рядом с лицом девушки. Кива задумалась о том, как лучше рассказать, чем она занималась, и не разозлить мужчину неосторожным словом. Он не мог ей доверять, и её долгое отсутствие подтверждало это. Он терпеть не мог, когда не мог контролировать свои вещи. Девушка молчала, пытаясь связать слова в голове. Это ожидание раздражало, выводило из себя. Мысль о том, что девушка где-то околачивалась, и он не знал где, и сейчас просто стоит и выдумывает отмазку, разозлила. Кенни наотмашь ударил её по лицу, разбивая губы, рявкнул:

— Быстрее, я долго ждать не буду.

Кива, прижав ладонь к щеке, устремила на него взгляд, и, собравшись, четко произнесла:

— Я узнала, зачем прибыл Грайс.

— Мне не терпится услышать это из твоих губ, — с сарказмом произнес мужчина, он был слишком ослеплен чувством собственничества, чтобы сейчас обратить внимания на то, как спокойно ведёт себя девушка.

Девушка втянула в себя воздух, стараясь, чтобы голос звучал ровно:

— Марлоу, быстро найди тех, через кого произошла утечка. Информация о том, что Фриц не является подлинным королем, не должна выйти в массы, рассчитываем на тебя.

Услышанное охладило Кенни, он всматривался в лицо девушки, пытаясь понять, не врёт ли она. Признаков лжи не нашел, лишь спокойствие с некой обидой. Обратился к ней:

— Не врешь? Как узнала?

— Прочла в его письмах, — пробормотала девушка, не отпуская руки от щеки

На время Кенни ушел внутрь себя, совещаясь с самим собой, бросил взгляд на девушку, отошёл.

— Садись, рассказывай, малявка

Девушка села на стул, сам Кенни мерил комнату шагами. Если это было правдой, то он, наконец, нашел след и подтверждение своим мыслям. Эти сведения были важны для него. Девушка рассказала, что узнала, где живёт Марлоу, как выглядит, что встречался с главой полиции. К концу рассказа, Кива сидела, сложив руки на столе, и смотря между ними, опасаясь очередного приступа ярости у мужчины. Внезапное прикосновение к болящей щеке заставило поднять голову. Кенни гладил её тыльной стороной ладони, с задумчивым и довольным взглядом.

— Умница, из тебя выйдет толк, если только выбью твою трущобную дурь.

Это была и похвала и извинение, девушка поняла без слов, сказанных вслух. Кенни прошел к своему любимому креслу и сел

— Можешь взять поесть.

Кива последовала этому совету. Следующий час прошел в молчании, девушка ела, убирала посуду, а мужчина сидел, курил, о чем-то размышляя. Скорее всего, думал, как лучше воспользоваться полученной информацией. Кива прошла в ванную, хотелось умыться и лечь спать. Холодной водой Кива умыла лицо, расстегнула одну пуговицу на рубашке, и хотела сполоснуть затылок и шею. На умывании шеи Кенни и застал её, видимо не забыл о своих словах. Прижался к ней сзади, заставляя девушку вздрогнуть. Ему нравилось то, что она боится этого проявления их жизни, это заводило, как и её неопытность. Приятно иметь у себя девушку, которую никто не трахает кроме тебя. Кенни зарылся лицом в её волосы, прижимая девушку за бедра к своему паху, заставляя её почувствовать его возбуждение. Кива знала, что рано или поздно это повториться, но ей всё равно было страшно, как бы морально она не готовилась к этому. Грубые руки скользнули к рубашке, расстёгивая её. Легкий сквозняк пробежался по оголенному животу, вызывая мурашки. Мужская ладонь прошлась по животу, на котором виднелись шрамы, и спустилась к штанам, развязывая их. В этот момент Кива не удержала всхлипа и свела ноги.

Кенни остановился, и девушка уже ожидала привычной боли возле затылка или сдавленной шеи. Но мужчина наклонился к ней и подхватил на руки, неся к кровати. Облегчения это не принесло, только насторожило ещё больше. Было бы проще, если бы он просто нагнул её в ванне и выеб, как обычно. Мужчина положил её на матрас и стал стаскивать с себя белую рубашку. Отметил, что фигурка девушки от более частого и качественного питания стала ещё красивей, более округлой там, где и полагалось женскому телу. Кенни стянул с девушки штаны и лег на неё. Та смотрела в сторону, сжав губы, не проявляя никакого участия в происходящем. Тяжесть сильного мужского тела непривычно давила, девушка слегка вздрогнула, когда Кенни начал больно и жадно целовать ей шею, снова оставляя на ней следы. Он начал спускаться ниже к груди, проходясь по ним языком. Это было новое, и Кива не удержала руки, пытаясь оттолкнуть мужчину. Тот лишь прекратил своё занятие, и отвел ее руки в стороны, сильно и больно сжимая тонкие запястья.

Как некое напоминание, что лучше девушке не злить его, и ловить краткие минуты доброты. Руки опустились к бедрам, грубо оглаживая их. Пальцы стали слегка поглаживать клитор, затем спустились и проникли к складкам её плоти. Она была сухая, но в этот раз Кенни проявил снисхождение. Вошел в неё пальцами, лаская внутри, иногда поглаживая большим пальцем клитор, пока девушка не расслабилась хоть немного. Ей не были эти движения приятны, но они зародили внизу живота тепло. На этом доброта мужчины закончилась, он спустил свои брюки, высвобождая стоящий член, провел им по половым губам и вошел одним движением. Снова боль, только в это раз более терпимая. Двигался Кенни в своё удовольствие сначала размашисто, смакуя, держа девушку за талию. Потом снова лёг на неё, ускоряя темп и увеличивая силу толчков. Девушка не смотрела на него, не хотела, просто ждала, когда тот закончит и оставит её тело.

Спустя долгое время мужчина замедлил темп, взял её за подбородок и развернул к себе лицом. Какое-то время смотрел ей в глаза, ловя отклики на его движения в ней, потом впился в её губы. Какое-то время он грубо терзал их и кусал, пока не потекла кровь, словно это было чем-то необходимым. Ловя её вскрик боли, единственное проявление её эмоций, он вышел из неё и теплая сперма залила девушке живот. Для Кивы это был момент облегчения, она позволила себе отстраниться от мужчины, который замер в блаженстве, тяжело дыша. Девушка подтянулась и легла ближе к краю, вытирая краем рубашки белое пятно и какое-то время приходя в себя, Кенни в это время встал и пошёл в ванну, раздался звук воды.

Когда он вернулся, девушка уже спала на боку, рискуя свалиться с кровати, так близко к краю она расположилась. Кенни считал, что был слишком мягок с ней, но она великолепно справилась с заданием, и вести себя грубо было бы непоследовательно, к тому же свою разрядку он так или иначе получил. Мужчина лег на свободное место на кровати, размышляя, сколько пользы он сможет извлечь из этой девушки, раз она проявила себя таким соглядатаем. Его связи не всегда действовали оперативно, а девушке, похоже, легко удавалось вызнать чужие тайны, это могло пригодиться. Но сначала он должен был закрепить за ней свою власть и свой авторитет, чтобы такие выходки, как уход на три дня, не повторялись.

========== Шаги наверх. ==========

Следующие недели две Кенни поручал Киве лишь разведывательные задания, раскрывая для себя её потенциал и ценность. Девушка ни разу не попалась, всегда ей удавалось разузнать то, что хотел знать Кенни. Её это радовало, потому что она приносила пользу и искать необходимые сведения получалось легко. Всяко приятней, чем посещать зачистки Потрошителя, впрочем, несколько раз он её брал с собой. Это были незабываемые ощущения, и сцены расправы над неугодными долго преследовали её цепкое сознание. Почти всегда Кенни действовал жестоко и непреклонно, не допуская ни одной ошибки. Пока активного участия в этом от девушки он не требовал, скорее показывал как надо действовать, натаскивал как какого-то несмышленыша. Как-то раз девушка опустила нож, один парень напомнил ей одного из умерших друзей, она не смогла его убить, пока тот сам не напал на неё. За такую слабость ей сильно влетело от Кенни.

Когда она медленно отходила от трупа, который напомнил ей о друзьях, Кенни налетел на неё и ударил по лицу. Девушка находилась в прострации и никак на это не среагировала. Тогда он встряхнул сильно её за плечи, больно сжимая своими руками. Кива подняла на него невидящие стеклянные глаза, слушая, как тот шипит ей в лицо в плохо сдерживаемом гневе.

— Что, снова твоя жалость? Выбрось это и растопчи, мне такое не нужно.

Он видел, что девушка убила врага лишь потому, что тот атаковал её, а не нанесла удар первой, как могла. Это раздражало, и потом было ещё несколько не особо приятных девушке нотаций, которые выворачивали ей душу. Впрочем, вытравить до конца эту человечность Кенни не удалось, девушка всегда старалась действовать без излишней жестокости. На моменты работы и убийств ей удавалось выключить в себе эти эмоции, не позволяя им мешать в решающие мгновения. Но это не касалось тех моментов, когда кому-то как-то удавалось вызвать в ней редкую, но разрушительную злобу. Кенни даже довелось пару раз наблюдать это редкое явление.

Однажды он ждал её в одном из трактиров, девушка должна была вернуться с очередного рейда по домам местной знати. Кива зашла в трактир и уже направлялась к столу, за которым и расположился Кенни, но её остановила пара выпивших мужиков. Они нагло приставали к ней с вполне ясными намерениями. Кенни с любопытством наблюдал за своей подчиненной, гадая, что она предпримет. Её действия вызвали в нем и удовольствие и лёгкое удивление. Обоим она сломала руки, одному вдобавок распорола руку от запястья до плеча, второму разбила лицо. Её глаза горели диким огоньком, выдавая скрытую сторону сущности. Нравился ли ей процесс? Да, и Кенни был очень доволен этим проявлением, словно это было подтверждением его выбора. Дело, к которому привел их Грайс, потихоньку распутывалось, но девушке пока так и не удалось выяснить, кто стал носителем тайны правящей династии. По всей видимости, этот человек умел скрываться и делиться секретом не желал. А нужно было знать наверняка, прежде чем делать следующий шаг, ошибок дело не терпело. Грайса Кенни решил пока не убивать, здраво рассудив, что лучше собрать как можно больше информации о Центральном Отделе в Митре. Никаких особо интересных писем Марло не приходило. Девушка старалась запомнить все имена, даты, всё, что могло быть важным. И удивительно, но память ни разу не подвела.

Это продлилось месяц, и когда Грайс вроде бы подошел ближе к своей цели, таща за собой незримый хвост, произошло неожиданное. Его убили. Совершенно случайно, тот попал вместе с полицейскими в засаду, устроенной одной из банд. Детская затея, но погиб только Грайс, обрывая следы к нужному источнику знаний. Впрочем, было ли это всё случайностью, Киве предстояло ещё разузнать. Двух недель хватило, чтобы понять, что всё это просто неудачное стечение обстоятельств. Параллельно с этим девушка следила за движениями полиции, не будет ли новых распоряжений из Митры.

Дальше несколько месяцев Кенни поручал ей провести слежку за своими людьми, проверяя их верность. Результаты иногда показывали, что опасения были не напрасны, и Кенни без малейших колебаний устранял провинившихся людей. Ему совсем не нужен был удар в спину. Кива исправно сообщала о всём необходимом, и иногда та информация, которую ей удавалось добыть, становилась предметом важного торга с остальными криминальными авторитетами. Девушка с завидным упорством выжидала нужного момента, проникала в дома, перечитывала документы, иногда оставалась там, подслушивая разговоры. Кива всегда оставалась незамеченной, умело растворялась в тенях, и Кенни иногда удивлялся, как девушке это даётся. Казалось, жизнь состояла из волн насилия и постоянной борьбы, но даже таким как они доставались мгновения покоя.

Сейчас оба спокойно и почти молча находились дома. Час назад они переспали. За всё это время Кива привыкла к сексу, но оставалась зажатой, и особого удовольствия от этого она не получала. Кенни же просто удовлетворял свою потребность, и пока ничего менять он не собирался. Мужчина развел камин, так как в доме становилось прохладно. Огонь не могли разжигать каждый день, так как хорошие дрова, которые горели долго и не пахли мусором, были редкостью. Аккерман сидел в кресле, закинув ногу на ногу, читая газету, и наслаждаясь теплом, которое огонь излучал волнами. Мерное тиканье часов, треск поленьев, всё умиротворяло. Девушка сидела рядом на полу, возле ручки кресла, и, скрестив ноги, что-то делала со своей торбой. Кива хотела её перешить и сделать что-то типа воровского мешка. Тот должен был плотней прилегать к телу и не мешать передвижению. Девушка решила, что нужно начать брать с собой отмычки, веревку, короткий запасной кинжал, промасленные тряпицы, и прочие вещи, которые могли пригодиться в незаметном взломе. Поэтому на днях она раздобыла длинную иголку, крепкие нитки, куски выделанной кожи. Сначала распорола котомку по швам, а теперь, разложив все материалы перед собой, думала, как лучше ушить всё, чтобы добиться желаемого.

Внезапно Кива ощутила прикосновение к своей голове. Первую минуту даже не поняла что это, затем чуть повернула голову. Кенни вдумчиво читал газету и свесил руку с кресла. Когда он уходил в себя или о чем-то размышлял, то иногда механически перебирал рукой в воздухе, крутил нож, или постукивал пальцами. Сейчас его пальцы нашли её макушку и перебирали её волосы. Это было странно, но приятно. Девушка наклонила голову, открывая руке больший доступ. Какое-то время она сидела так, ушивая сумку в нужных местах, подбирая куски ткани, прикидывая как лучше пристроить лямки. Тишину прервал Кенни, который со смешком перевернул лист газеты.

— Ха, они дали мне новое прозвище.

— Какое? — механически спросила девушка, одновременно прикидывая, подойдет ли выбранный кусок кожи, или придётся его подгонять.

— «Жнец», — он фыркнул, — так необычно, для них я просто убийца. Но мне нравится.

В голосе слышалась нескрываемая нотка самодовольства, Кива только улыбнулась. Минуты тишины и спокойствия были редки, но тем и были более значимы и приятны. Всплыла мысль, которая переросла в вопрос, и Кива решилась его задать. Собственно он давно мелькал у неё в голове, только не было хорошего момента, чтобы его озвучить, не вызывая неприятных последствий.

— Кенни, а какое отношение ты имеешь к Аккерманам?

Слова повисли в воздухе, рука на голове сжала волосы, но затем отпустила их и возобновила своё поглаживание.

— Моя фамилия Аккерман.

— Ясно, я думала о чём-то таком, — Кива вдела плотную нитку в цыганскую иглу и пыталась проткнуть край выпотрошенной торбы.

Кенни не был готов к тому, что любопытство и проницательность девушки как-то затронут и его самого. Он обдумывал, на основе чего она могла дойти до его связи с именитой фамилией. Очевидных утечек или упоминаний не нашёл, поэтому решил спросить.

— А с чего такие мысли, малявка?

Кива чуть повернула голову. Нечитаемое и обычное выражение лица, полная погруженность в газету, всё это говорило о том, какое большое значение имеет вопрос для мужчины.

— Ну, ты необычно среагировал на упоминание в одном из писем семьи Аккерманов. Не так как обычно.

Кенни попытался вспомнить, выдал ли он чем своего беспокойства, когда девушка пересказывала ему письмо Ривза, которое как-то исхитрилась прочесть. Это было недели две назад, и мужчина не припомнил какой-то особенной реакции или внешних проявлений со своей стороны. Скосил глаза на девушку, та спокойно шила. Подумал про себя, что девушка со своей наблюдательностью жила с ним уже довольно долго, и могла заметить то, чего он сам за собой не замечал. Снова стал читать газету.

— Ты рано или поздно узнала бы этом сама.

— Это объясняет такое обилие убийств?

Тут Кенни рассмеялся, девушка не могла понять цель таких частых расправ, потрепал её по макушке.

— Каждый раз, когда я перерезаю кому-то ублюдку глотку, я знаю, что строю лучшее будущее.

— Это будет занятное будущее, — девушка рассмеялась в ответ.

В течение следующего года жизнь текла своим чередом. Вылазки в города над землей, попытки найти некоторых людей, некоторых убить, следить за действиями власти. Деньги, полученные за заказные убийства, откладывались. Для достижения своей основной цели требовалось перебраться в города над землей. Там можно было и найти более ценную информацию, и было проще совершать убийства чиновников, и искать следы, ведущие к настоящей правящей династии. Не говоря уже о более высоком уровне жизни, для Кенни это было само собой разумеющимся. Он не любил Подземный Город, но находился в нём из-за соображений безопасности. Да, было легко раствориться и затеряться, однако и города возле Сины имели плюс. Никто не будет искать убийцу в квартале со средним классом или же с обычными гражданскими. Из-за более удобного прохода к Митре Кенни хотел бы выбрать дом в Стохесе, но тот находился под усиленным контролем полиции из-за катакомб. Подземные ходы не пустовали, это был лакомый кусок для контрабандистов и желающих укрыться от преследователей. Поэтому, полицейские патрули встречались в Стохесе гораздо чаще, чем в других городах стены Сина. Если случалось что-то плохое, то первым делом исследовали Стохес, а такое внимание убийце было ни к чему.

Кенни остановил свой выбор на Гермине. В городе наблюдался поток людей, в коем можно спокойно скрыться. Они прибывали из более опасных районов, и полиция неплохо контролировала, как ей казалось, ситуацию в городе. Таким образом, никто даже и не допустит мысли, что в этот город просочится кто-то со скверной репутацией. Орвуд казался Кенни слишком скучным, а Яркел был близок к проходу в Подземный город, что привлекало внимание власти. В случае чего из Гермины будет проще скрыться, не привлекая внимания. Решение было принято, и Кенни даже не думал лично делать все дела через посредников, заведомо зная, что никто не согласиться, ведь никто не хотел хранить секреты убийцы в могиле. Да и не было это в его интересах, если есть возможность сделать всё тайно, то почему бы и не воспользоваться. Поэтому все официальные дела, связанные с покупкой дома, он делал через Киву, пользуясь тем, что никто из живых не знал ни её, ни о её работе на Жнеца.

Кенни вышел во внутренний двор, чтобы дать девушке распоряжения. Она тренировалась с ножом. Он никогда серьезно не вмешивался в её упражнения, не считая это необходимым. За всё это время девушка приобрела невероятную пластичность, да и в целом силы в ней прибавилось, а наблюдение за мужчиной учило её тому, как лучше двигаться. Но добиться той скорости, точности и силы как у Кенни не получалось. Вот и сейчас она повторяла движения, но сама ощущала, что чего-то не хватает и что-то не так. Кива обернулась, в глазах читалось легкое раздражение, она указала на мужчину двумя пальцами, она никогда не тыкала указательным, всегда совмещала указательный со средним.

— Ты. Потренируйся со мной, я не могу понять, что упускаю.

— Просто ты не так талантлива как я, малявка

С издёвкой сказал мужчина, но подошел к ней и достал нож. Он ни разу так с ней не тренировался в спарринге, ему было интересно, сколько она продержится против него, в своей победе он даже не сомневался. Кивы хватило на минут пятнадцать, достойный результат. Возможно, она извлечет из этого пользу и какие-то мысли, но потом. Сейчас ей предстоит работа.

Аккерман добыл ей документы на чужое имя и отправил к пресловутым посредникам, тщательно проинструктировав. Девушка на ходу сочинила какую-то байку и не отличалась от простого жителя подземного города, который хочет переселиться в более приятное для жизни место. Таким образом то, как Аккерман перебрался в мирный и тихий город, осталось тайной даже для местных банд, которые всегда старались держать убийцу в поле зрения. Все формальности заняли меньше месяца, и потихоньку Кенни перебрался поближе к своей основной цели. Переезд в Гермину не вызвал технических трудностей.

Если для Жнеца это был шаг к возвращению привычной и нормальной жизни, то для Кивы это был долгожданный шаг в яркий мир, которого она была лишена. Девушка с удовольствием изучала город, улицы, дома. Наслаждалась каждой минутой проведенной на свежем воздухе, и Кенни спокойно относился к её долгим забегам по городу, это было весьма полезно. Всё это приносило ей удовольствие, и было нужно для работы, ведь сначала надо досконально исследовать местность. И вскоре Кива с легкостью построила в голове карту города. Память не упускала ни одного момента, отмечая самые важные и интересные места. Она не брезговала спускаться и в канализацию, ей хотелось изучить всё детально. Вскоре она смогла бы с закрытыми глазами привести к дому того или иного богача. В городе была централизованная почта, что облегчало добычу информации из переписок. Частые походы в соседние города позволяли постепенно изучить и их, хотя иногда Кенни совершал их и без девушки, оставляя ту дома.

Однако самым приятным в этой смене места жительства Кива считала природу. Нравилось всё: ветер, небо, леса за стенами, солнечный свет. Девуша любила залезать на крышу их нового дома перед тем, как Солнце выглянет из-за высоких стен. Ей нравилось наблюдать за тем как небесное светило выплывает из-за сооружения, словно это было какое-то таинство природы. Но такое удавалось не так часто, новый дом был больше и требовал большего ухода, а новое поле действий отнимало больше времени и сил.

Дом был полноценным двухэтажным и не выделялся среди рядом стоящих. На первом этаже располагалась большая комната с камином, комната поменьше, небольшая, но полноценная кухня, кладовая, и ванная комната, и отдельная уборная. Наверх вела лестница с полированными ступенями, в самой лестнице была ещё одна небольшая кладовка. На втором этаже было две одинаковые комнаты. Столько свободного пространства напрягало Киву, к тому же его пока нечем было заставлять, но Кенни это не тревожило, всего лишь вопрос времени. Как и обычно, долго бытовыми моментами не довелось заниматься. Через месяц они вышли на нужный след и наметилось что-то крупное.

Кива, не особо довольная собой, зашла домой, где её ждал Кенни, на улице уже было темно. Он встретил девушку словами, в которых слышалось лёгкое нетерпение:

— Ну, что удалось узнать?

— Всё так как ты и думал, Бернер определённо что-то знает о монархии, и уж точно знает тех, кто в курсе. Из него вполне можно будет выбить информацию, потому что в письмах и разговорах он осторожен, мне нечем похвастать. Удалось узнать лишь, где он живет и какие места посещает.

Кива развела руки в стороны, показывая свою удрученность. Собственно Кенни иного и не ждал, он запомнил того богача как очень недоверчивого и расчётливого. Ему хватит и адреса, хотелось взглянуть в глаза жертве. Бернер был одним из тех, кто поддержал истребление Аккерманов, поэтому Кенни счел вполне реальным совместить получение информации и изощрённую смерть.

— Сойдет, говори адрес.

Выслушав точное расположение дома Бернера и советы Кивы по бесшумному проникновению внутрь, Кенни засобирался, ему не терпелось начать. Девушка спокойно наблюдала за ним, не сводя своего сканирующего взгляда. Мужчина надел шляпу, обернулся к Киве, давай ей распоряжения:

— Сам справлюсь, ты отдохни, потом будет ещё больше работы.

— Как скажешь, — Кива пожала плечами, устраиваясь на диване возле камина.

На прощание Аккерман сказал:

— К завтрашнему вечеру он будет уже мёртв.

— Даже не сомневаюсь, — тихо пробурчала про себя девушка.

Она закрыла глаза, какая-то мысль не давала ей покоя, но о ней она решила подумать после небольшого отдыха.

Комментарий к Шаги наверх.

Нафиг миди, даёшь макси!)

========== Стычка в Стохесе. ==========

На следующий день Кенни уже прибыл в Стохес. Переход слегка утомил его, но не изменил его первоначальный настрой. Это было одно из тех убийств, которых он желал всей душой, и не собирался как-либо себя сдерживать. Без особых проблем он нашёл место указанное Кивой, там можно было отдохнуть, а рядом располагался трактир, где можно было пополнить силы. Идти сейчас к дому Бернера было глупо, девушка рассказала, что тот приезжает домой лишь под самый вечер, и это вполне устраивало Кенни. Сумрак ночи и ночная тишина всегда ему больше нравились. Поэтому было время для недолгого сна и для перекуса.

Убивал своего врага Аккерман долго и мучительно, стараясь при этом выжать из него как можно больше информации о людях, которые знали тайну короля Фрица. Бернер, впрочем, сразу выдал всё, что мог знать, но убийцу это никак не остановило от дальнейших пыток. Кенни смотрел жертве в глаза, наблюдая, как жизнь покидает это окровавленное и измученное тело. Только насладившись этим зрелищем, убийца покинул дом. Но что-то пошло не так. Возможно, Жнец заигрался и пропустил приход отряда полицейских, а возможно дворянин как-то предвидел что-то подобное, и теперь у мужчины были затруднения.

Отряд из полиции состоял из двадцати пяти человек, весьма солидно, и действовали они на две группы, что осложняло ситуацию. Вступать с ними в поединок не хотелось, слишком велик риск, поэтому Кенни уходил от преследования то одной группы, в ней он насчитал двенадцать человек, то второй, в ней было тринадцать человек. Они методично старались его загнать и вытравить его друг на друга. К их несчастью Кенни более или менее знал улицы Стохеса, и ловко ускользал от всех этих попыток зажать его между двумя отрядами. Он срезал улицы через сквозные проходы, перепрыгивал через заборы, старался уходить в противоположном от преследователей направлении.

Но его везение закончилось, когда он оторвался от первой группы преследователей и сам неожиданно наткнулся на вторую, те явно его не ожидали именно с той стороны, с которой он на них выскочил. Что ни говори, а реакция у Кенни всегда была превосходной. Мозг сразу оценил, что он оказался слишком близко к врагам, и ему сейчас не уйти. У них были винтовки, что давало им некоторое преимущество. Решение было принято, и он метнулся к ближайшему врагу, пользуясь их общей секундной растерянностью. Вонзил нож тому в грудь с тем расчетом, чтобы парень издал как можно более болезненный крик, который привел бы его товарищей в ещё более сильную растерянность, это подарило бы несколько драгоценных и решающих секунд.

Так и произошло, остальные полицейские были в шоке, ещё полностью не осознавая, что происходит. Молниеносная скорость движений убийцы не оставляла им ничего иного. Кенни на ходу перехватил левой рукой у падающего человека винтовку и выстрелил в сторону, где стояло больше людей, не рассчитывая кого-то зацепить. Но он попал в кого-то, об этом свидетельствовал чей-то крик. Убийцу не интересовало, в кого он попал, нанес ли он смертельное ранение, сейчас нужно было быстрее вывести из строя как можно больше соперников, пока те не начнут двигаться и стрелять. Когда они пришли в себя он убил ещё двоих. Он остался один против девяти.

Когда они начали стрелять, он пригнулся, одновременно уходя в сторону, сбил мужчину с ног, и, не поднимаясь, продолжая движение, наискось перерезал тому глотку, снова перехватил винтовку из рук жертвы. В это раз не стал стрелять, он швырнул винтовку в человека, та попала по лицу. Остальные успели увернуться, и Кенни воспользовался этим, подскочил к ближайшей девушке, которая ещё не завершила маневр уклонения, и поймал её на свой нож. Её телом он воспользовался как щитом, и швырнул его в близстоящих, одновременно следуя за ним. Кого-то труп сшиб, и Кенни ударил человека по лицу ногой, целясь в висок, раздался хруст. Убийца метнулся к полицейскому, в которого угодила винтовка, и добил его. Кенни снова наклонился, уходя от выстрелов над головой. Да, у винтовок было преимущество, но их требовалось перезаряжать. Впрочем они в пятером не могли делать это одновременно, они рассыпались наконец поняв, что стоя рядом рискуют больше. Но в их глазах уже плескался ужас, понижая боевую способность.

Кенни устремился за ближайшим к нему мужчиной, тот выставил винтовку, которую успел перезарядить минутой ранее, но Аккерман легко ушел от прямого выстрела, ударил коленом в живот. Мужчина согнулся, и Кенни вонзил в затылок своё лезвие, одновременно вынимая нож у жертвы из привязи на ноге. Чужой клинок он незамедлительно метнул, одновременно уходя в сторону, в самого дальнего врага, тот не ожидал такого и не успел уклониться, лезвие вонзилось ему в глаз. Уклоняясь от пуль, Кенни добрался до парня стоящего возле стены, он не успел отскочить, и Кенни схватил его за голову и приложил о стенку виском, тело обмякло.

В этот момент другой юнец, видимо решивший воспользоваться моментом, подскочил сзади. Но Кенни был готов к такому, поэтому с разворота вонзил нож тому в место под ухом. Убийца отпрыгнул от стены, куда полетели пули. Но эти выстрелы были последними, требовалась перезарядка, а может у последнего врага просто кончился боезапас. Теперь всё было решено, парень кинулся убегать. Для него это было роковой ошибкой, поворачиваться спиной к хищнику. Кенни быстро настиг и добил врага точным ударом со спины. Тогда он позволил себе остановиться и вдохнуть ночной воздух. Прошло меньше пяти минут с тех пор, как он на них выскочил.

Вдруг Краем глаза он уловил какое-то движение, начал отпрыгивать в сторону, перекладывая нож так, чтобы метнуть его в цель. Сердце пропустило удар, подсказывая, что он чуть опоздал. Раздался выстрел. И когда Кенни полностью повернулся, он лишь увидел, как человек с винтовкой в руках падает на землю, на затылке сочилась кровь. На мгновение, только на мгновение, ему показалось, что видит неясную фигуру, отступающую во мрак переулка.

— Не расслабляйся, Жнец, — тихо прозвучал серьезный голос, — впереди их ещё больше.

На вопросы что здесь делает Кива, как она тут оказалась, он решил ответить себе позже, сейчас нужно было уходить. Он побежал дальше, теперь зная, что параллельно его курсу следует и его подопечная, прикрывая его с одной стороны. Оставался ещё один отряд из двенадцати, и если верить словам Кивы «ещё больше». Кенни усмехнулся думая, что здесь собрали чуть ли не всю полицию города. Вполне вероятно, что так и было. Иногда девушка выскакивала перед ним, говоря куда лучше свернуть, полиция преследовала их с её стороны. Иногда, но уже в неком отдалении, Кенни слышал выстрелы и крики.

Забежав в какой-то переулок, Жнец остановился перевести дыхание и обдумать ситуацию, оторваться не получалось. Кива внезапно вылетела на него из очередного проулка. На лице девушки была кровь, которая текла с царапины на лбу и заливала левый глаз. В глазах горел огонек, словно не их преследовали, а они сами загоняли полицейских в угол.

— Придется уходить через канализацию, у некоторых есть приводы.

— Твою мать, — выругался он сквозь зубы, эта новость не обрадовала, — веди.

Кенни не любил канализации, и теперь он понял, почему не удаётся оторваться от преследователей, приводы давали преимущество на открытом пространстве. Это обстоятельство подтвердило правильность отступления, но не прибавило настроения. Низкие своды канализации сводили преимущество приводов на нет, к тому же пройдет время прежде начнут обыскивать её. Всё это даст им уйти от полицейских. Какое-то время они двигались в сторону катакомб. Кива быстро нашла место, где была уже открытая решетка канализации. По тому, как уверено к ней направилась Кива, Кенни понял, что девушка уже здесь бывала. Она присела над отверстием в земле, повернулась к нему:

— Спустишься первым, потом подхватишь меня, я закрою проход решеткой. Это собьёт их со следа.

Кенни не возражал, поэтому быстро соскользнул вниз. В нос ударил запах отходов и грязи, заставляя мужчину скривиться. Он мог спокойно вынести этот смрад, просто не любил такое. В проходе показались ноги девушки, она держалась на локтях, мужчина придержал её за ноги, теперь удерживая её вес на своих руках. Тогда девушка взяла решетку и соскользнула вниз, тем самым закрывая проход решеткой, создавая видимость, что всё так и было, и никто не проник внутрь. Мужчина помог осторожно опуститься девушке на пол.

Тогда Кенни смог отметить, что девушка в той же одежде, что и была несколько дней назад. Значит, она очень спешила за ним в Стохес. Эта мысль заставила его усмехнуться, в самом деле, если бы не девушка, то возможно ему пришлось бы ещё больше повозиться. А испытывать удачу на прочность он не любил. Она помогла ему. Тем временем Кива куда-то направилась, Кенни пошел следом, всё же в таких местах девушка ориентировалась гораздо лучше него.

— Знаешь, где Митра?

Девушка кивнула, вытерла натекшую на лицо кровь:

— Туда и идём.

Даже сейчас они думали одинаково, они создали иллюзию, что направляются в катакомбы, но на самом деле будут двигаться в противоположном направлении, а из Митры перейдут в Гермину. Они шли быстрым шагом, ведомые девушкой, она иногда останавливалась, крутя головой, вспоминая дорогу. Кровь продолжала заливать ей глаз, и она часто подносила руку к лицу, чтобы стереть её с глаза, который щипал и слезился.

Как только они прошли безопасное, по их мнению, расстояние, оба остановились для небольшого отдыха. Девушка бросила обеспокоенный взгляд на Кенни, прислонившегося спиной к стене.

— Тебя не задели?

— Ну, я не ты, малявка, — он с издёвкой усмехнулся, — как ты вообще умудрилась схлопотать?

Он бросил взгляд на царапину на лбу. Девушка снова дотронулась рукой до царапины, ощупывая её. Волосы растрепались, кровь виднелась на шее, щеке. Но, несмотря на потрепанный вид, в глазах ещё горели искорки.

— Как всегда, на тебе ни царапины, — с долей облегчения заметила девушка, а затем проворчала, закатывая глаза, — зачем я пошла за тобой, выкрутился бы и сам.

— Но ты здесь, долго же пришлось идти, — его издевательский тон не собирался меняться.

— Весь день, как проснулась, — равнодушно ответила девушка, пожав плечами.

Впрочем, равнодушие было напускное, она опасалась следующего вопроса.

— А зачем ты вообще потащилась за мной, м? Я велел тебе быть дома.

Теперь он подошел к ней ближе, почти вплотную. Мужчина был раздражен, он не терпел непослушания. Кива помолчала, отвела глаза в сторону, она сама не могла дать конкретного ответа. С утра, проснувшись на диване, в её голове что-то щёлкнуло и накатило беспокойство. Она, не раздумывая, направилась в Стохес. Казалось девушка в легком смятении, пытаясь подобрать нужные слова.

— Ты торопился.

Её поведение заставило Кенни взять её подбородок в замок большого и указательного пальцев, повернуть лицом к себе, вынуждая заглянуть в глаза. Он вчитывался в них, хотел понять, о чём она думала, ему было любопытно.

— Ты никогда не торопился, Кенни. Это было… странным, вот я и решила, что лучше будет догнать тебя, пока не случилось чего.

Она замолчала, смутившись высказанного беспокойства и открытой привязанности. Кенни молча наблюдал за ней. Всё же девушка пришла к нему вовремя, внутри он мог об этом себе сказать, но не снаружи.

— Всё правильно сделала, малявка, — он погладил её по щеке и заправил выпавшую прядь волос за ухо.

Девушка замялась, мужчина нечасто проявлял теплоту. Им это не было так необходимо, они понимали друг друга без слов. Но всё же это было приятно, и она сама потерлась щекой о его грубую ладонь.

Спустя четыре часа они уже были в Митре. К тому моменту одежда изрядно провоняла, они начали уставать. Без особых проблем они миновали стражу на воротах, утро ещё не наступило. Пока шли, успели обсудить, что полиция действовала умело, что Кива не вмешалась бы в бой, если бы враг не зашел сзади, девушка заверила, что не сомневалась в том, что Кенни справится со всем сам. Всё как всегда, на Кенни ни царапины, девушка отделалась рассечением на лбу. На улицах города никого не было, когда они дошли до дома. Кенни вежливо позволил Киве первой воспользоваться ванной, не мог решить, что больше его раздражает: грязная девушка с кровью на лице, либо запашок от себя. Но девушка выглядела измотаннее его, хотя он дело прошел от начала и до конца, принимая более активное участие. Скорее всего, она очень торопилась добраться до Стохеса и не делала остановок. Кенни мог бы присоединиться к ней в ванной и заодно сбросить напряжение, как делал это иногда, но и сам чувствовал усталость. Не сегодня. Кива вскоре покинула ванну, и поднялась наверх, замотанная в одно лишь полотенце. Кенни направился в ванну смывать с себя пот, грязь, и усталость ночи.

Когда девушка прошла к нему, неся в руках для мужчины свежую одежду, Кенни стоял напротив зеркала, с замотанным полотенцем вокруг пояса, и начисто выбривал лицо. Бросил взгляд на девушку в зеркале. Волосы у неё были мокрыми, верхняя пуговица рубашки была расстегнута, позволяя коже дышать иоткрывая вид на белоснежную кожу и ключицы. Она выглядела усталой, но после освежающего душа, умиротворенной. Хищный блеск в глазах ушел. Кива замешкалась в ванне, поглядывая на мужчину, и Кенни не удержался от едкого комментария:

— Что, уже подсматриваешь за мной? Недотрах замучал?

Девушка слегка покраснела, наклонилась забрать корзину с грязной одеждой.

— Могу подсобить, тебе надо лишь хорошо попросить меня об этом

И под его раскатистый, обидный хохот девушка ретировалась из ванны, испытывая смущение.

Когда Кенни вышел, на нём была чистая одежда, которая приятно пахла. Это освежало. Он покупал мыло, пахнущее чем-то приятным, и заставлял Киву стирать вещи именно им. Пусть это было и дорого, но мужчина считал это обязательным. Кенни прошёл на кухню, где Кива уже что-то делала. Девушка что-то жарила на сковороде, на столе уже стоял чайник с заваркой и доска с нарезанным хлебом. Как всё правильно, после такой ночи хотелось лишь помыться, поесть, и уснуть. Ничего лишнего и девушка, похоже, разделяла это мнение. Он прошел и развалился на стуле. Усталость придавала особый оттенок такой домашней обстановке. Со стороны никак нельзя было сказать, что они вернулись с убийства дворянина в Стохесе, убив человек пятнадцать полицейских, и пройдя по канализациям большое расстояние.

Кива подала на стол дымящуюся сковородку на подставке с обжаренной картошкой и какой-то зеленью. Это было лучшее, что она могла сейчас приготовить на скорую руку. От печи шло тепло, размаривая их ещё больше. Девушка достала тарелки, чашки, столовые приборы. Когда первый голод был утолён, они заговорили о делах.

— Так что удалось тебе узнать от Бернера?

— Всё что требовалось, сам он не знает кто настоящий король. Но он был так разговорчив, что рассказал мне имена людей, которые могут знать. Собственно от них он и узнал тайну Фрица.

— Любопытно, — девушка, откинувшись на спинку стула, пила из чашки чай, — ему хватило ума никак не упоминать о них в разговорах.

— Верно, сукин сын был слишком осторожным. Есть три имени, может слышала какое-то из них. Чиновник из Орвуда Сторн, дворянин из Хлорбы Эйснер, и мер Шиганшины Карон.

— Двоих знаю, последнего нет. Нигде не припомню его имени.

— Ублюдок рассказал, что Эйснер поделился с ним этим секретом, сказав, что Фриц не настоящий король. Потом подтверждение в этом он нашел, общаясь со Сторном, а тот в свою очередь намекнул, что Карон знает точно, кто настоящий король, поэтому и держится подальше от всего этого дерьма.

— Ух ты, такого ни в одном письме не прочтёшь

— Верно, люди так неохотно делятся секретами, — он криво усмехнулся.

От этой ухмылки у Кивы побежали мурашки, она радовалась, что не видела расправы на Бернером.

Когда с трапезой было закончено, Кенни поднялся наверх и лег на застеленную кровать. За окном уже виднелся солнечный свет, наступило утро. Он размышлял теперь за каким их трех направиться сначала. Проще начать с Карона, больше шансов на успех, но тот наверняка после убийства Бернера будет проявлять осторожность. То же самое со Сторном, Орвуд близко от происшествия. Значит в Хлорбу к Эйснеру. Вскоре Кива присоединилась к нему, закончив с уборкой на кухне. Её уже начинало клонить в сон, она добрела до кровати и устало легла поперек. Затем свернулась в какую-то позу, положил голову на живот мужчине, словно охраняя его сон. Кенни это не смутило, он опустил руку к её голове и начал поглаживать. Механическое и, ставшее таким привычным, движение успокаивало мысли, усыпляло сознание, а тепло идущее от живота умиротворяло. Так они и уснули вдвоём после нелегкой ночи, приблизившись к основной цели.

========== Розыски. ==========

Искали они, искали и их. Полиция наводнила города стены Сина, забирая часть людей из гарнизона в помощь. Впрочем, как мужчина и предполагал Гермину обыскивали не так тщательно. Несколько недель пришлось действовать осторожно, не привлекая внимания, но по большей части это было небольшим отпуском. Кенни выдерживал паузу в делах, создавая иллюзию, что ушел в Подземный Город, где его и искали всё это время. Долго это не продлилось, и вскоре настало время для дальнейших действий. Девушке не удалось много узнать про Эйснера, находясь в Гермине, но это было неудивительно. Стало известно, что этот дворянин помогает как-то одной из банд Подземного Города и иногда пользуется их услугами. Это обстоятельство даже упрощало некоторые моменты.

Когда Кенни зашел домой, Кива сидела за кухонным столом и читала книгу, которую на днях где-то нашла на рынке. Мужчина знал, что если девушка читает, то все домашние дела сделаны, и он может и не пытаться её за что-то отругать. Не снимая сапог, он прошел в дом.

— Собирайся, мы отправляемся в Хлорбу.

— В Хло-орбу, — механически повторила девушка, не прерывая своего занятия.

Потом прекратила читать, медленно подняла голову к потолку, она что-то беззвучно бормотала. Кенни знал, что девушка иногда так что-то вспоминает, но это его никак не волновало, он направился к дивану, где и развалился, давая отдых ногам. Раздался скрип отодвигаемого стула, Кива захлопнула книгу и направилась к мужчине. Она настороженно задала вопрос:

— А мы посетим Промышленный город?

Мужчина равнодушно скользнул по ней взглядом, запрокинул голову и устало вдохнул:

— Если хочешь, он всё равно по пути.

Девушка вихрем пронеслась мимо него, взлетела по лестнице вверх, и уже через десять минут спустилась переодетая в уличную одежду, неся свою сумку в руках, прижимая её к груди. Выглядела она восторженно и ей не терпелось отправиться в путь, не смогла удержать и своих слов.

— Я готова. Так здорово, я увижу мастера Кинмаера.

Кенни не привык видеть свою подопечную в таком состоянии, это в миг его утомило, он потер переносицу.

— Будь добра объяснить мне, что ты несешь.

Девушка вернулась из своих мыслей на землю и спокойно сказала главную мысль.

— Это ученик Анхеля Аалтонена.

Это имя конечно было знакомо Кенни, ещё бы, кто не слышал имя этого талантливого оружейника, создавшего УПМ. Мужчина вспомнил, что у девушки была книжонка про этого изобретателя, он особо не вчитывался. Ему это объяснило её детскую восторженность. Тем временем Кива продолжила поток своих мыслей:

— В дневнике конечно нигде не указано имени, но я узнала, что приводы создал именно Аалтонен. В своём дневнике он упомянул про своего подмастерье, Кинмаера. Конечно, я узнала, что тот ещё жив и живет в Промышленном городе.

Кенни не разделял заинтересованность подопечной, но счёл, что лучше дать ей возможность осуществить желаемое. Ведь нет ничего плохого в желании узнать что-то новое. Он вяло помахал рукой, давая ей знак замолчать.

— Хорошо, только успокойся, мне это неинтересно.

Девушка послушно замолчала, ей не хотелось вызвать какое-то неудовольствие, тем самым заставляя Кенни передумать. Мужчина удовлетворенно кивнул, отмечая её догадливость, но внезапно ощерился, уже смакуя её следующую реакцию.

— Мы будем добираться на лошадях, малявка.

Вот тут он смог насладиться её смятением и плохо скрываемым волнением. Кенни знал, что девушка не умеет ездить на лошадях, имелся такой пробел в её навыках. Она бросила на него взгляд, в котором читалось: «Я готова пойти пешком, но только не лошади». Мужчина не дал ей время на раздумья, встал и направился к выходу, настроение поднялось.

— Вижу ты готова, идём.

На краю города их уже ждал человек с двумя лошадьми, ещё днем Кенни нанял их. Человек быстро ушел, его работа была закончена, когда он передал животных. Кенни запрыгнул в седло с естественной легкостью, Кива же стояла, переминаясь с ноги на ногу, держа свою лошадь под уздцы. Аккерман наблюдал за ней со смесью пренебрежения и легкого раздражения:

— Чего ждешь? Будешь тормозить — можешь забыть про своё желание побывать в Промышленном городе.

Ему нравилось смотреть, как девушка мнётся, пытаясь переступить через свою неуверенность, но всё же влезла на лошадь. Она никогда этого не делала, просто повторила движение, которое видела много раз. Сидя в седле, интуитивно она слегка сжала бока лошади, уверенности ей не прибавилось. Бросила взгляд на Кенни, который расслаблено сидел верхом, словно сидел на своём привычном кресле. Теперь он смотрел на неё снисходительно и с насмешкой.

— Видишь, как это легко, не сложнее, чем глотку перерезать, — весь его тон был пропитан язвительностью.

— Тебе всё легко дается, — буркнула девушка, гадая, свалится она на первую минуту или на вторую.

— Я рад, что ты осознаёшь разницу между нами, а теперь поехали.

Он направил лошадь по дороге, ведущей на запад, оставляя девушку позади. В том, что она рано или поздно разберется и привыкнет, он не сомневался, но пока всё это его забавляло.

Стремление девушки побывать в Промышленном городе внесло в первоначальный маршрут лишь небольшие коррективы. Лошади могут пройти шестьдесят километров за день, потом они остановятся в том городе, давая лошадям отдых, затем ещё рывок и они уже будут в Хлорбе. Там надо будет действовать быстро, а потом тем же маршрутом назад. Мужчина обернулся, в метрах двадцати позади него виднелась Кива, которая смогла начать медленное движение. Девушка не так часто испытывала затруднения с чем-либо, поэтому её вид, напряженной, очевидно ругающейся про себя, веселил и доставлял удовольствие. Это лишний раз показывало его превосходство над ней. Дорога вела сквозь живописные пейзажи, коих девушка почти не замечала, она была слишком сосредоточена на том, как удержаться в седле.

Её лошадь перешла на рысь, желая догнать впереди идущего друга. Кива бы ругалась вслух, если бы не опасалась, что животное уловит её интонации и среагирует на них ещё большим ускорением. Она не могла пока приноровиться к этому покачиванию. Вскоре она догнала впереди едущего всадника. Мужчина, казалось, наслаждался поездкой, был расслаблен и пребывал в неплохом, по своим меркам, настроении. Шляпа спасала глаза от лучей солнца, ветер приятно гладил лицо. Девушка не получала никакого удовольствия, и Кенни смилостивился и дал ей совет:

— Расслабь поясницу, станет легче.

Девушка даже не посмотрела на него, сосредоточенная на движениях лошади, но последовала совету. Вскоре она начала доверять лошади, и чувствовала себя уверенней. Но через часа два езды и первоначально неправильной позы, у неё начали болеть бедра, их натирало седло. Кива исправно терпела, стараясь отвлечься от неприятных ощущений размышлениями о Промышленном Городе. Место славилось своей некой независимостью, там можно было найти умельца для любых работ. Его жителей не интересовала политика и прочие моменты, они были поглощены с головой в своё любимое дело. В Городе производили лезвия для разведчиков, упм, пушки против титанов, винтовки для стражей порядка и прочие вещи для войск. Материал для Сверхпрочной стали добывали из северного района Утопия, а в городе создавали и саму сталь. На самом процессе конечно не побывать, но всегда можно посетить того или иного мастера и посмотреть его работы. Кива слышала, что те даже иногда берут себе учеников.

За всеми этими мыслями наступил вечер, и они добрались до города. Девушка была готова чуть ли не благодарить Кенни, когда тот привел к их к месту ночлега. Целый день в седле быстрой рысью добил её кожу на внутренней стороне бедер. Аккерман был два раза в этом городе, поэтому знал, где располагался неплохой трактир. Пока девушка отводила лошадей в стойла и расседлывала их, Кенни договорился с хозяином о комнате на ночь. Молча они поужинали какой-то кашей, бывшей на вкус очень так себе, но оба пробовали вещи и похуже. Когда они поднялись наверх, девушка сняла свой неизменный рюкзак, плотно прилегавший к спине, и выгнулась вперед, разминая спину. Внутренняя сторона бедер болела и щипала. Она почувствовала руки мужчины на спине, они слегка массировали ей плечи. Небольшой ком тревоги внутри живота, за это время она научилась его подавлять, почти каждый раз убеждая себя, что ничего плохого не происходит.

Кенни наклонился к ней, вдыхая запах от шеи, расстёгивая девушке штаны. Кива уже была готова к привычным ощущениям чужого тела в себе, но пока мужчина приятно гладил ей спину, подозрительно нежно целовал ей шею, без укусов, оставляющих долгие следы на коже. Скорее всего, у него и правда было хорошее настроение, раз сегодня он хотел не только получать удовольствие, но и дарить его. Кенни наклонил девушку на кровать, поглаживая её ягодицы и не больно сжимая их. Кива послушно оперлась руками о кровать, оставаясь ногами на полу, как от неё требовалось. За всё время она усвоила, что глупо противостоять его прихотям и желаниям. Мужчина спустил с неё брюки до колен, расстегнул свои, Кива почувствовала прикосновение головки члена к своей плоти. Он провёл членом по её половым губам, разводя их в стороны, терся головкой о клитор, положил ладонь на поясницу, давая знак прогнуться сильнее.

Когда он вошёл в неё, девушке было даже приятно, что в этом проявлении их жизни было очень редко, мужчину не заботила удовлетворенность девушки, но сегодня было иначе. Он не грубо двигался, доставляя им обоим удовольствие. Его руки на талии не насаживали её на себя, как это бывало обычно, а просто гладили, приятно сжимая. Вскоре девушка сама подалась навстречу ему, не удержав призрачного стона. Кенни начал вколачиваться на всю длину, от неожиданного ускорения Кива сжала в руках простынь, радуясь, что сегодня оно не вызывает болезненно-тупых ощущений внизу живота. Кенни схватил её за волосы у затылка, вынуждая запрокинуть голову. Сегодня он хотел от неё ответной реакции, поэтому не был так эгоистичен. Несколько её стонов не боли, а удовольствия, доставили его самолюбию наслаждение. Вскоре он кончил ей на спину и оставил молодое тело. Девушка какое-то время постояла в неизменной позе, затем выпрямилась, она тяжело дышала. Неожиданно ощутила прикосновение к спине, Кенни вытирал её полотенцем. Девушка прижалась к его груди затылком, слегка потерлась. Кровать была намного уже, чем та, что стояла у Аккермана дома, но сегодня более частые и плотные прикосновения не напрягали, и вдвоём они уснули, так непривычно близко друг к другу.

С утра позавтракали той же самой кашей, что им подали вчера на ужин. Кенни сказал, что даёт девушке несколько часов на её дела, и что в час дня они продолжат свой путь в Хлорбу. Кива кивнула и вышла из трактира. За то время пока её не было, Кенни успел проверить лошадей, поболтать с хозяином заведения, который был его знакомым. В городе было безопасно, будто бы царили свои законы. Девушка вернулась раньше времени довольная и взбудораженная. Кенни не стал её спрашивать, как прошли её поиски. Лишь попрощался с трактирщиком и пошел к стойлам, где были их лошади. Девушка застонала, снова взбираясь на своё животное. За ночь кони отдохнули и бодро двинулись заданным темпом. На второй день девушка спокойно и правильно держалась в седле, только теперь мешали натертые бедра, впрочем и хуже не становилось.

Вечером они уже добрались до стены Роза. В этот раз где-то останавливаться Кенни не собирался, хотел всё сделать за сегодняшнюю ночь. Так и вышло. Привязав лошадей за городом на длинной привязи возле реки, они проникли в Хлорбу, солнце ещё не ушло и дарило свой свет. Им очень повезло, сегодня как раз Эйснер встречался с кем-то из подземного города, поэтому находился не дома, а в одном из трактиров вместе с группой своих людей. Туда-то они в вдвоём и направились. Кенни не было нужды пояснять девушке план действий, та прекрасно ощущала его настрой. Не разговорчивый, он иногда улыбался своей жуткой улыбкой, от него веяло жаждой крови. Он не дал распоряжений Киве по тому, как стоит ей проникнуть в дом или до какого момента ей держаться в тени, значит хотел от неё открытых действия, хотел от неё активного участия.

Когда они дошли до места, то, по всей видимости, встреча Эйснера и бандита Мора из подземного города уже началась. В зале было человек двадцать, разношерстная компания, поделенная на два лагеря. Никого постороннего в доме не было. Они тихо переговаривалась, когда Кенни зашёл внутрь. Секундное замешательство, прервал человек, по манерам из подземного города, и направился к нему, кивнув в знак приветствия, он встал, скрестив руки на груди.

— Потрошитель, босс не ждал тебя, уходи.

— Какая жалость, что именно вы здесь, Зак, ничего не имею против Мора.

Кенни, не обращая на мужчину никого внимания, прошел к лестнице. Не обернулся он и на звук доставаемого из ножен кинжала, сделал шаг на первую ступеньку. Зак хотел подойти и вонзить кинжал в спину наглому Потрошителю, но тут его ладонь была проткнута насквозь. Наверное, все только тогда заметили девушку, которая раньше стояла возле двери, а сейчас державшую руку мужчины свои ножом, не позволяя тому двинутся вперед. В глазах было сожаление, теперь она поняла, какая роль ей отводилась этим вечером. Кенни не обращал внимания на легкий вскрик позади, шум отодвигаемых стульев, он неспешно, неумолимо поднимался в верхнюю комнату. Никто не двигался, никто пока не хотел открыто действовать против Жнеца. Кива произнесла спокойным голосом, в котором таилась угроза:

— Ты не можешь так легко добраться до него.

Зак хотел бы дернуться, но девушка повернула нож в его ладони, причиняя боль, но он не закричал. Лишь выплюнул в сторону Кенни, который дошёл до площадки на втором этаже:

— Ничего лучше, чем притащить сюда свою шлюху, ты не придумал, а?

Жнец остановился возле двери, слегка повернул голову и небрежно бросил:

— Для вас было бы лучше, если бы она правда была шлюхой, — он поправил шляпу, его лицо озарила жуткая улыбка, — но к вашей беде, она как моя тень.

На этом он открыл дверь на втором этаже и зашел в неё. Все стояли, не зная что делать, впрочем, замешательство бандитов Мора было более кратким, чем людей Эйснера. Кива быстро оценила ситуацию, рельеф местности, и начала свою грязную работу.

Когда Кива поднялась наверх, Кенни уже закончил, он убил и Эйснера и Мора, свидетели никому не нужны. Аккерман не спросил её все ли внизу, он не сомневался ни в ней, ни в её навыках, ни в её преданности. Все люди внизу были мертвы. Девушка выглядела усталой, ей было тяжело держать темп, который позволил ей быстро завершить всё на первом этаже. Каждому убитому она закрыла глаза, знала, что иначе просто не уснет. Одно дело убивать в целях защиты, а совсем другое отнимать жизни намерено, как это и произошло сегодня. Кива подняла рассеянный взгляд на Аккермана, который сидел на стуле, закинув на ноги на стол, на котором лежал мертвый человек. Кенни выглядел немного раздосадованным, и девушка решилась спросить:

— Узнал что?

— Долго возилась там, — не удержался от едкого комментария. — Да, существует не только правящий король, но этих ублюдков оказывается целая семья, он даже мне рассказал, что совсем недавно король сменился.

— Больше, чем было известно до этого.

— Но мало, чтобы отыскать и убить чудную семейку. Имен Эйснер не знал.

За всё время Кенни наверное впервые вслух сказал о своих намерениях. Девушку это не шокировало, но она обдумала эту мысль. Они помолчали, девушка подошла к нему ближе и сказала:

— Есть ещё две попытки

Мужчина молча кивнул. Оглядел девушку, внешних повреждений не нашёл, не удержался от очередной насмешки:

— Решила в этот раз не собирать отметины?

Она слабо улыбнулась, подняла руку в испачканном чужой кровью рукаве, и почесала затылок.

— Сегодня мне повезло больше.

«И не все они были готовы», — добавила она про себя, зная, что такое лишь спровоцирует Кенни на агрессию по отношению к ней. В самом деле, две группы людей, не привыкших работать сообща, представляли собой жалкое зрелище. Прожитое время с Кенни полностью отточило её навык владение ножом, ей было на кого смотреть. К тому же она слегка разозлилась, когда они назвали её шлюхой. Она неловко стояла на месте, пока Кенни сидел на стуле, и неуверенно спросила.

— Идём?

— Да, уходим.

Оба вышли на безлюдную улицу, стемнело окончательно. Никто их жителей не обратил внимания на шум драки в трактире, такое случалось не редко. Они вышли за пределы города, нашли своих лошадей, сели верхом и направились в деревушку недалеко от Хлорбы, где и заночевали. Кенни занялся с ней сексом, сбрасывая с себя напряжения дня, снова уделяя внимание только своему голоду. Но девушка не обижалась, её и без этого переполняли эмоции от вечера. После Кенни начал было засыпать, но Кива ему мешала. Она крутилась, ворочалась, иногда поднимала голову, прислушиваясь. Девушка не могла привыкнуть к тому, что в такой местности слышен шелест деревьев, ветки задевают крышу, слышно ночных птиц, прочие неизвестные ей шорохи. Так продолжалось минут десять, пока Кенни не вдавил её голову в подушку.

— Спи, завтра ночевок не будет.

— Прости, просто мне кажется, что всё вокруг шевелиться.

— Здесь это нормально, — несколько грубо ответил он, — а теперь спи.

Наутро они направились в сторону Промышленного Города, рассчитывая в этот раз просто проехать сквозь него, не делая остановок. Кива лишь попросила дать ей полчаса повидаться ещё раз с Кинмаером. В этот раз Кенни поехал с ней, и наблюдал через окно мастерской. Человек лет сорока обрадовался девушке, даже встал, чтобы поприветствовать её, радушно обнял. На этом моменте в Кенни шевельнулась…ревность? Возможно. Он считал девушку безраздельно своей собственностью, и вдобавок весьма выгодным приобретением. До этого дня он не видел, чтобы кто-то касался девушки в дружественном плане. Кенни не любил, когда его вещи трогают. Мастер подошел к полке, достал оттуда сверток и протянул девушке. Кива видимо не ожидала такого и выглядела потрясенной до глубины души. На лицах обоих читалось добродушие, они о чём-то говорили. Аккерман сплюнул себе под ноги, испытывая злобу, не мог припомнить, когда видел девушку такой.

Когда Кива вышла, Кенни внешне выглядел спокойно, но внутри он еле сдерживал себя. Ему хотелось задать ей хорошую трёпку, но решил подождать. Девушка бросила на него взгляд и прочла его недовольство, возможно смутно поняла причины. Замерла в нерешительности, когда Кенни задал ей вопрос:

— Ничего не хочешь мне объяснить, малявка?

— Прости, ты не задавал про это никаких вопросов.

— Теперь задаю, малявка, — голос был тихим и спокойным, но от этого делалось ещё страшнее.

Они сели верхом и тронулись из города. Хоть Кенни делал вид, что смотрит на дорогу, но на самом деле он следил из-под полы шляпы за лицом девушки, читая каждое изменение. Кива задумчиво смотрела перед собой, когда начала рассказывать.

— Я передала ему дневник учителя, не знаю, что в нём было такого ценного, но Кинмаер был очень рад его видеть. Он рассказал, для него это было очень важно, что Аалтонен оставил в нём часть своих разработок.

Девушка замолчала, они подъезжали к границам города, Кенни признаков лжи не находил, и решил выслушать девушку, всё же она не давала раньше никаких поводов для недоверия.

— Забавно, но я там увидела только первоначальные наброски УПМ, но Кинмаер заверил, что учитель спрятал их от лишних глаз. Дальше он показал мне свои работы, — она смущенно потёрла щёку, — меня, конечно, заинтересовали ножи и кинжалы, и он это заметил.

Рассказ всё больше объяснял увиденное им, медленно успокаивая гнев мужчины.

— Мы поговорили о клинках, даже поспорили о том, какой наклон лезвия лучше. Ещё у него были стилеты, интересные вещицы. А когда я уходила, он пригласил к нему зайти на днях, если буду в городе.

На этих словах она полезла в сумку, достала сверток из ткани, бережно его разматывая.

— И вот сегодня он подарил мне это, — она что-то метнула в сторону Кенни

Тот поймал этот предмет, осмотрел. Это оказался изящный нож с загнутым лезвием. Это было очень хорошо сделанное оружие, Кенни понял это сразу. Рукоятка приятно ложилась в руку, держать было удобно, вес был чуть тяжелым, таким как надо. Жнец покрутил его в руках, отмечая, что убивать им будет гораздо удобней. Девушка наблюдала за ним, зная, что работа мастера понравится.

— Он сделан с добавлением сверхпрочной стали. Забирай себе, ты найдешь ему лучшее применение.

Кенни посмотрел ей в глаза. Она не сказала: «Я дарю тебе его», но оба знали, что она именно делает ему подарок. Кенни убрал нож к себе.

— Хорошая вещица.

Он не сказал: «Спасибо», но оба знали, что он благодарит её. До вечера они ехали к Гермине, изредка о чем-то переговариваясь. Лошади начинали уставать, но Кенни планировал эту ночь провести у себя дома.

Прошла неделя, жизнь снова приобрела спокойный оттенок, они занимались обычными для себя делами. На очереди был визит в Орвуд к Сторну, и подготовка шла своим ходом. Но удача неожиданно пришла там, где никто не ждал. Кива ходила по рынку, планируя купить продукты. Она уже планировала начать покупки, как до слуха донеслись слова:

— Какая неожиданность, Карон, ты пришёл раньше времени.

— Не говори, хоть я и раньше, но я чертовски устал.

Имя быстро нашло отклик в голове, Карон из Шиганшины. Тот ли самый? Она не повернула голову, зная, что это может привлечь лишнее внимание, а терпеливо разглядывала овощи и фрукты, лежавшие на прилавке перед ней.

— Ещё бы, ты ведь только вчера вечером прибыл из Шиганшины, такая спешка пугает.

— Пошли в бар, Мартин, охота выпить.

Личность человека была почти подтверждена: «Дерзну ли я упустить такой шанс?», конечно же нет. Она направилась вслед за парочкой. Скорее всего, Карон находился здесь инкогнито. Он был одет в непритязательную одежду, и ничем не отличался от простого гражданского. Так подозрительно, и так обнадеживающе. Может ей удастся услышать что-то необходимое. Сейчас девушка старалась слиться с потоком людей, и не вызывать подозрений. Двое мужчин зашли в бар, сели за стол, заказали выпивку. Кива разместилась возле стойки как можно ближе к ним, попросила себе вина. Она не пила, делала вид что пьёт, она старательно пыталась различать их слова на фоне общего гула. Иногда слова долетали, иногда гомон сминал их. Они час болтали о чём-то неважном, прежде чем Кива услышала то, что хотела. Собеседник Карена задал вопрос.

— Неуютно, когда король срывает тебя в такой спешке, да?

— И не говори, когда получаешь письмо от Райсса, то прощаешься с жизнью. Но всё прошло не так плохо.

Дальше они говорили о миссии, возложенной на нынешнего командира Развед Корпуса, но девушку это не так волновало. Волей случая она узнала то, что пыталась найти всё это время. Райсс. О такой фамилии девушка не слышала, но и не удивительно, ведь они были тайными монархами. Вполне вероятно, что они скрывались под видом обычной семьи, а она не обращала внимания на обычные семьи.

Усилием воли она выждала минут десять, а затем вышла из трактира. Кива успела забежать на рынок, зная, что такое долгое отсутствие разозлит Кенни, особенно, если она вернется без продуктов. Девушка зашла домой, неся бумажный пакет с едой, Кенни в это время затачивал ножи. Это всегда делал только он, оставляя подопечной только чистку оружия. Кенни лишь поднял на неё взгляд, не суливший ей ничего хорошего, и вернулся к своему занятию. Кива не сомневалась, что как только она скажет то, что узнала, то недовольство мужчины уйдет.

— Ну, я жду твоих объяснений, где ты шлялась два часа, хотя я отпускал тебя только на пол.

Девушка прошла к столу, поставила свою ношу, с довольным видом ответила ему, не упуская возможности чуть поиграться.

— Поверь, моя отлучка вполне оправдана.

Кенни не смотрел на неё, крутил нож в руке, проверял, как ровно тот заточен. Молчание затянулось, и только когда мужчина раздраженно начал вставать, девушка выдала:

— Нашу семейку королей зовут Райсс.

========== Друзья. ==========

Выследить внешне обыкновенную семью не составило трудностей, очень скоро Кенни знал, где они живут, по каким дорогам ходят, когда собираются все вместе. Семья была большой, человек девять, не считая прислуги. У Райссов было несколько домов недалеко от Орвуда, в том числе и пара ферм. Видимо, они считали свой секрет хорошо спрятанным, поэтому жили вполне открыто, без особых опасений. Выделялись два брата, старший Род и младший Ури. Недолгое наблюдение позволило установить, что именно младший являлся настоящим Королём, Ури отличался от импульсивного Рода. Но по тому, как Род прислушивался брата, подчинялся ему, было понятно кто из них главный.

Если встреча с Ури Райссом не изменила мировоззрения Кенни, то очень сильно накренила. В тот день случилось сразу два необычных события. Кенни Аккерман испугался. Испугался, потому что впервые встретил человека сильнее себя. Он успел прочувствовать всё отчаяние ошибки, успел понять неизбежность своего конца. Осознание непоправимого. В ужас ввергло и то, что невысокий парень каким-то образом превратился в титана, защищая себя и брата. В это мгновение сказочка рассказанная его дедом, стала невероятной реальностью. Тогда, зажатый в руке титана, Кенни дал волю эмоциям, ведь терять ему было нечего. Но затем случилось нечто совсем необыкновенное, что поразило Аккермана ещё больше. Ури отпустил своего несостоявшегося убийцу, не побоялся подойти ближе, несмотря на протесты старшего брата. Казалось, Ури жалеет человека перед собой, он не хотел его смерти, Король склонился перед убийцей. Он был несоизмеримо сильнее Кенни. Ури не искал пути решения проблем в насилии, хотя имел и возможности и силу. Но он просил у Аккермана прощения, и сожалел о действиях своего по отца. Впервые Кенни увидел другой путь, и впервые за очень долгое время сказал: « Я хочу помочь тебе». Ури смог своим светом показать Аккерману нечто такое, что было сильнее простой силы, что поразило Кенни до глубины души. В тот день и началась их дружба.

Мужчина вернулся домой только вечером, где его ждала Кива, как он и велел ей с утра. Девушка скручивала кожаную веревку для новой пращи, так как старая поизносилась. Когда Кенни зашёл в дом, девушка подняла на него глаза, и вопрос замер на языке. Жнец выглядел потрясённым, даже слегка растерянным. Кива поняла, что случилось что-то из ряда вон выходящее, но не решалась спросить что именно. Кенни прошёл к кладовой, достал бутылку алкоголя, направился с ней к дивану. Девушка решила оставить его наедине со своими мыслями, здраво рассудив, что тот сам расскажет ей, что потребуется. Это случилось спустя две бутылки, из которых Кенни пил прямо из горлышка. С обращенным внутрь себя взглядом он сказал в потолок:

— С этого дня, мы помогаем Ури Райссу.

Это прозвучало так странно, что Кива всё же задала вопрос:

— Что произошло?

Мужчина на удивление ей ответил спокойно, задумчиво:

— Я не знаю, малявка, — он покачал головой, — но что-то и вправду произошло.

На этом их разговор закончился. Кенни так и уснул, лежа на диване. Девушка, дожидавшаяся этого момента, поднялась наверх и легла на свободную кровать. Она думала, что могло так повлиять на несгибаемого Аккермана, ответа не находилось.

Наутро Кива уже готовила завтрак, когда Кенни встал с дивана. Он прошёл на кухню, замер в проходе, прижимаясь головой к дверному косяку. «Ещё бы», — девушка усмехнулась про себя. Когда она спускалась, возле дивана стояло четыре бутылки. Но несмотря на головную боль, глаза у Кенни были ясными. Мужчина сел за стол, дождался, когда девушка подаст ему еду и сядет за стол сама, тогда он начал говорить.

— Сегодня я направляюсь в поместье Райссов, ты пойдешь со мной, но оставайся незамеченной, нет причин им пока знать о твоём существовании.

— Поняла, залезть в их большой дом не составит трудности. Хочешь, чтобы я там что-то сделала?

— Нет, пока не хочу. Хоть я не доверяю Роду, не нравится этот напыщенный ублюдок.

Они помолчали, Кива задала интересующий её вопрос:

— Зачем ты туда идёшь?

— Узнать, что делать дальше.

От дальнейших вопросов девушка удержалась, решила, что сама поймет, когда придёт время.

Вечером они добрались до дома семьи Райсс, и возле каменной ограды разделились. Путь Кенни вел через дверь, где его уже ждали, а путь Кивы лежал через окно на обратной стороне дома. В нём она уже бывала несколько раз до этого, поэтому расположение комнат примерно знала. Уже начинало темнеть, и это было на руку, ведь свечи и камины не всегда в должной мере освещают пространство, оставляя кучу темных мест. Кива нашла троих мужчин в библиотеке, они сидели за столом и что-то вполне спокойно обсуждали. Комната имела два этажа, и много книжных стеллажей, а источниками света были камин и пара канделябров на столе. Начало разговора она упустила, но не страшно, середина тоже могла быть интересной. Кива, севшая на пол за одним из стеллажей на втором этаже, смотрела вниз, слушала, рассматривала лица говорящих, отмечая про себя некоторые изменения в них.

— Кенни, мы нашли тебе дело, в котором и ты сможешь принести пользу, — Ури был расслаблен, на лице была легкая улыбка.

Его мысль продолжил Род, который в отличие от своего брата, был напряжен и слегка агрессивен, но никого это не беспокоило, кроме его самого.

— У нашей семьи есть враги, и наша охрана и меры защиты не особо хороши, ты мог бы нам помочь, если займешься этим. Всю поддержку мы обеспечим, ведь Ури принял тебя, несмотря на всё.

В этих словах слышалась враждебность, но одновременно нотка уважения. Кива могла видеть, каким взглядом осадил младший брат Рода, призывая к сдержанности. Кенни же из уважения к Ури изначально был спокоен и терпим, и игнорировал некоторые нападки в свою сторону. Его не интересовали эти слова, его волновали мысли Ури, ему это было важно.

— Как Род и сказал, я был бы рад, если ты возьмёшься за это.

Кенни молчал, обдумывая. Ури продолжил:

— Я прошу тебя об этом не потому, что ты и так убийца и спокойно занимаешься такой грязной работой, — на этих словах Кенни еле заметно вздрогнул, — а потому что так ты сможешь сделать что-то хорошее, даже такие как ты нужны в этом мире, и ты можешь направить это на общую цель.

Кенни смотрел неотрывно в глаза Ури, и хищно улыбнулся:

— Если ты так думаешь, то я верю, что так лучше.

Ури улыбнулся в ответ, между ними была дружба, и они каким-то образом друг друга понимали, хотя говорили на разных языках. Кенни привык говорить на языке насилия, Ури же говорил на языке понимания и милосердия. Кива это поняла, слова Ури затронули и её, она поняла, что изменило цели Кенни. Сострадание, понимание и милосердие от более сильного человека, которому по закону природы полагалось раздавить более слабых. Король продолжил:

— Так же, вдобавок к тому, что сказал Род, я хочу, чтобы на дальние поездки ты был моим телохранителем.

Кенни усмехнулся, его это не удивило.

— Можешь не сомневаться, в вашей охране слишком много пустых дыр, раз я так легко едва не убил тебя.

К страдальческому выражению на лице Рода прибавилось непонимание, когда Ури и Кенни рассмеялись, словно смысл шутки был доступен только им двоим. Ему не нравилось соседство с убийцей из Митры, но он в некоторой степени уважал его навыки и преданность Ури, этого он отрицать не мог. Когда те двое отсмеялись, он добавил:

— Завтра ждём тебя в Королевском Правительстве, теперь ты в него входишь. Твои знания могут быть полезными.

Кенни равнодушно пожал плечами, его это не особо волновало. Дальше они беседовали о чём-то не особо важном, Кива не вслушивалась, все значимые разговоры закончились на сегодня. Она находилась под впечатлением от слов Ури, от смысла, которого он вложил в них.

Она никогда не лгала себе в том, что и она, и Кенни были не больше, чем отребьем обычной жизни, той частью людей, о которых не принято говорить, делая вид, что таких как они не существует. Таких стремились стереть с лица земли, не оставляя и шанса на другую жизнь, вынуждая на борьбу, которая приводила их на дно человечности. Они были другими. Они могли понять своего внутреннего зверя, и обычное понимание вещей было им недоступно. Но Ури… принял Кенни, смотрел на него как на равного, понимал его мотивы, понимал его внутреннюю боль, не отталкивал. Дал возможность на другое место в этой жизни. Это потрясало. И завораживало. Верилось, что такой человек может изменить всё, буквально всё. Девушка бесшумно покинула библиотеку, не дожидаясь незаметного знака от Жнеца, покинула большой дом, и ждала Кенни в том месте, где они разошлись.

Вскоре там появился и Аккерман, взглянул на лицо девушки, на котором читалось растерянность и потрясение, точно такое же как и день назад было и на его лице, он понимающе хмыкнул. Она поняла, что произошло, это требовало осмысления.

— Вот так, малявка, теперь обстоят дела.

— Это… — она не смогла подобрать слов.

Но Кенни прекрасно её понимал, в них Ури поселил свет, за мечту Ури они были готовы последовать и отдать себя без остатка. Но оба не могли никак выразить своё смятение, им оставалось только принять эти перемены в себе, хоть они и кардинально отличались от всего, что происходило с ними до этого. Он пошёл по дороге, на ходу бросил.

— Идём домой, завтра у тебя будет много работы, пока я буду на собрании этих ублюдков.

Кива поспешила вслед за мужчиной. На небе виднелись звёзды, и девушка смотрела на черное небо, словно впервые видела призрачный и холодный свет звезд.

На следующем собрании Аккерман занял место одного вельможи, а именно неудачливого Карона. Перед тем как зайти внутрь, он сказал Киве список людей, о которых следовало знать больше, часть из них присутствовала сегодня на собрании, часть была связана с армией. Девушка только хваталась за голову, слушая длинный список и гадая, успеет ли она обрыскать кабинеты каждого до вечера. На что Кенни равнодушно пожал плечами и сказал:

— Меньшего я от тебя и не жду, малявка. Новое поле действий, нужно знать об основных игроках.

Он был прав, это было необходимо, и Кива начала свою работу. Сначала она посетила кабинеты тех, кто был на собрании, а затем военных. Как-то ей удалось всё, но она устала, и в памяти всё прочитанное смешалось в одну кашу.

На собрании Кенни наслаждался чужим страхом, вызванного его персоной. Никто из присутствующих не ожидал такого соседства. Вёл он себя нагло и развязно, но слушал внимательно. Новая роль его утомила, и он был рад зайти домой, где его ждала, на удивление, выпивающая Кива. Она пыталась привести мысли в порядок, и лишь помахала рукой, когда Аккерман зашёл. Он редко видел подопечную за этим занятием, но сил на удивление не было. Он прошёл к привычному дивану и сел, девушка не говоря ни слова встала со стула, подошла и протянула ему стакан с вином. Ему осталось лишь радоваться, что девушка прекрасно понимает его настроение, она уже очень долго жила рядом с ним.

— Ну, малявка, рассказывай, что узнала, — сказал он, принимая стакан.

Кива села рядом, неожиданно легла, положив голову на колени мужчине, а ноги закинула на ручку мягкого дивана. По её глазам Кенни понял, что та приводит мысли в логичный порядок, чтобы сформировать итоги.

— Начну с самого далекого, РазведКорпус. Скорее всего, нынешнего командора, по счёту одиннадцатый вроде, сменит его заместитель Кис Шадис, славный малый. Ничего подозрительного, он предан своему делу. Для Разведки так будет лучше, пока никакой угрозы от них.

Она помолчала, Кенни задумчиво смотрел перед собой, в одной руке держа стакан, второй поглаживая девушке голову. Кива продолжила:

— Дальше Гарнизон, там сейчас командует Дот Пиксис. Он очень интересный человек, голова у него на месте, имеет свои причуды, но они не портят его. Тоже не представляет прямой угрозы, так как не вмешивается никак во внутреннюю политику. Пока он остаётся в рамках своих обязанностей.

— Это хорошо, я слышал, что он хитёр.

Девушка кивнула, соглашаясь, и продолжила:

— Дальше наши старые знакомые, Военная Полиция. Глава Джер Санес, раз он был на собрании, значит, знает о Райссах, он предан им, хотя умом не блещет. Кстати, ты перебил много его людей.

— Похеру, ему придётся с этим смириться, а что насчет верховного главнокомандующего, он же недавно занял этот пост?

— Верно, Дариус Закклай, — Кива поморщилась, — он конечно сообразительный и расчётливый, но…

Кенни выглядел заинтересованным:

— Но что?

— Он больной ублюдок, я бы держалась от него подальше. Некоторые наброски его…механизмов, — она потрясла головой, — мягко говоря отвратительны.

Кенни отпил вина, хмыкнул:

— Ну хоть кто-то интересный, а по остальным на совете?

Дальше Кива рассказала представителе Культа Стен Ярнахе, который так сильно кашлял от крепких сигарет Кенни, об мере Стохесса, о паре представителей знати. Их объединяло знание настоящего Короля Стен, вместе они составляли Правительство. Все они былипреданы Райссам, во всяком случае, пока обратного узнать не удалось. Кенни допил свой стакан, покрутил его в руке.

— Непривычно да, работать на другую сторону?

Девушка молча кивнула, очень непривычно. Рука на её голове чуть больно сжала волосы.

— Не забывай, я работаю сам на себя, ни на кого другого.

— Я знаю, а я работаю на тебя.

— Умница, принеси ещё вина.

В целом, в образе их жизни ничего не поменялось, разве только то, что теперь их усилия были направлены на мечту Ури, которую принял Кенни. Работа на власть давала очень много плюсов: стало меньше врагов, действовать было проще, больше денег, больше возможностей. Дом заполнялся дорогими вещами, на столе появлялось пару раз настоящее мясо. Девушка ни разу в жизни до этого не пробовала мяса. Теперь большая часть их действий считалась легальной, и можно было не опасаться преследований, но инстинкты не притуплялись ни у Кенни, ни у Кивы. Да, у Ури была мечта о Рае, которой Аккерман хотел следовать, но окружающий мир от этого не изменился. Ему даже предоставили доступ к площадке, обучающей работе с приводами.

Некоторые полицейские косо на них смотрели, но сделать ничего не могли. Как и следовало ожидать: у Кенни всё получилось сходу с первого раза, чего нельзя было сказать о Киве. Балансировать у неё получалось, но когда дело дошло до пользования самого УПМ. Она падала, ударялась, снова во что-то врезалась, и снова падала, под хохот Аккермана, который не испытывал таких трудностей. К концу дня более или менее управлять приводом она научилась. Кенни давно снял с себя ремни и устройство, и наблюдал за попытками Кивы маневрировать на площадке. Летать ей не понравилось, она больше доверяла своим ногам.

Часто Кенни руководил зачистками, иногда сам принимал в них участие. Иногда он сопровождал Ури в нечастых поездках, Кива тенью следовала за ними. Такая стала у них работа. Даже Род смирился с присутствием убийцы возле младшего брата. Спокойное течение жизни было прервано покушением на Ури. Весьма неудачное, Кенни убил нападающего без особых раздумий. Рисковать, оставляя его в живых для получения информации, не хотелось, слишком тот близко подошел к Ури. В доме того человека нашлось странное письмо, имелись все основания думать, что оно напрямую связано с неудачным покушением.

Вечером в библиотеке Райссов Кенни сидел вместе с братьями, они обсуждали происшествие. На втором этаже привычно разместилась и Кива. Отсюда был виден листок странной желтой бумаги, перед каждым стоял стакан с чем-то, Род сидел сомкнув руки в замок, он был мрачен.

— Нам не удалось выяснить, откуда тот человек получил это, — он указал на письмо, — а узнать кто за этим стоит нужно быстро.

Кенни молча слушал, Ури выглядел слегка подавленным. Ему не нравилось насилие, и печалило происходящее, одновременно он знал, что сложно будет обойтись без этого. Аккерман думал о чём-то, стучал пальцами по столу, наконец, прервал молчание, говорил он командным тоном:

— Эй, малявка, иди сюда, взгляни на это.

Кива вздрогнула, было что-то странное в том, что он решил её подозвать сейчас. Она нерешительно вышла из теней, где обычно скрывалась от чужих глаз. И Ури, и Род были удивлены и даже напуганы тем, что в комнате кто-то есть кроме них. Девушка спускалась по лестнице, с легким недоверием оглядывая окружающих:

— Непривычно чувствовать на себе столько взглядов.

Она подошла к стулу, на котором сидел Кенни, остановилась. Не поднимая на неё глаз, он спросил:

— Видела где такое?

Девушка бросила взгляд на листок с каракулями, взяла его, перевернула, повертела, пощупала, положила на место. Кива скрестила руки, запрокинула голову наверх, губы шевелились, словно она считывала ответы с потолка.

— Видела что-то похожее, месяца два назад. В документах у Милиуса Ярнаха, того что представляет Культ Стен на совете.

Род убрал руки со стола, напрягся, а Ури подался вперед:

— Ты уверена, что помнишь точно?

Кива кивнула, а Род с ноткой презрения спросил:

— Значит, ты пролезла к нему домой, и тебя никто не заметил?

— Ну, — девушка бросила на него равнодушный взгляд, — либо меня и вправду никто не замечает, либо замечают все, но по общему сговору все молчат. В этом случае это представление уже затянулось.

Род вполне удовлетворился таким ответом. Ему не нравился Кенни, а теперь ещё и эта девушка, но он признавал их опыт в таких делах. Ури было слегка неловко, они все сидели, в то время как девушка стояла, но он не знал как себя вести. Кенни поставил свой стакан на стол, но перед этим стукнул им раз. Это сразу привлекло внимание девушки, вида она не подала, но приготовилась слушать распоряжение:

— Жди у выхода, мы тут надолго.

Хоть вслух ничего конкретного не было сказано, она поняла, чего от неё хочет Кенни. Она кивнула и сказала.

— Ясно.

Вышла из комнаты через дверь на первом этаже библиотеки. Раз они там надолго, то время наведаться к Роду в кабинет, слишком он занервничал, когда прозвучало имя Миллиуса. Это не ускользнуло ни от неё, ни от Кенни, и требовало проверки, пока они все заняты.

========== Работа. ==========

Кива исполнила всё в точности, как и требовал Кенни: она успела просмотреть письма Рода, пока трое мужчин сидели в библиотеке. Ничего подозрительного она не нашла, но переписка старшего брата с Ярнахом была весьма активной. Это не было бы странным, ведь Род не относился к самому Культу, но прекрасно знал все его тайны и секреты, даже имел власть там. Но большая часть писем не носила делового характера, скорее была дружеской. Миллиус отвечал на вопросы про семью, про некоторые происшествия, про младшую сестру Альму. У Кивы даже возникло мнение, что Райсс очень уж заинтересован в этой девушке. Всё это несмотря на то, что тот уже был женат и имел старшего сына Улькина, дочку Фриду, и совсем недавно родился сын Дирк. Род не был очень приятным человеком, и не был образцом мужской верности, но какое ей до этого дело.

Когда мужчины закончили свои разговоры, Кива уже сидела на подоконнике напротив дверей библиотеки. Девушка не произнесла ни слова, терпеливо ожидая дальнейших указов от Кенни. Род надел на себя нечитаемую маску, очевидно скрывая настоящие мысли, а Ури выглядел так же опечаленным, но всё равно чуть более расслабленным. Кива не могла сказать, что могло его успокоить, так как не слышала их разговора. Аккерман выглядел непринужденным с ноткой веселья, скорее всего от предстоящей работы. Он обратился к Ури и сказал, что придёт, как только выявит всех участников покушения, всех, кто знал о нем, и всех, кто нёс угрозу. На лице Ури появилась вымученная улыбка, Кива не сомневалась, что тот не хочет смертей, но он был Королём и имел обязанности. Правда могла шокировать людей, живущих в стенах, могла вызвать ужасные последствия, которые приведут к большему насилию, учитывая в целом хрупкое положение человечества. Ури старался действовать мягко, справедливо, но некоторые моменты не оставляли ничего иного, потому что-либо изменить он в них не мог, как бы не хотел.

Кенни развернулся и пошёл к главному выходу, лишь мельком бросив взгляд на Киву, и она безмолвно соскочила и пошла за мужчиной следом, ощущая на себя взгляды Райссов. Это было забавно, она знала и видела их очень давно, иногда следила за ними, а они только сегодня узнали о её существовании. Такая у неё работа, скрываться от лишних глаз, и получалось у неё хорошо. Впервые она вышла из этого дома через парадную дверь, вызвав удивление у прислуги, которая встретила несколько часов назад одного лишь Жнеца. Он же выглядел довольным, что-то прикидывая у себя в голове, по всей видимости, дело не выглядело для него сложным. В каком-то плане так всё и было, в этих городах некоторые люди были более беспечны, и очень многие были мягкотелыми, хотя и встречались люди достойные уважения. Да и обычно не приходилось проходить через море грязи и прочих затруднений.

Вдвоём они прошли какое-то время по дороге, солнце ещё не село, ветер гулял в кронах деревьях. Наконец Кенни прервал молчание вопросом, заданным с лёгким любопытством:

— Было что-нибудь интересное?

— Род очень хорошо знает Миллиуса и его семью, и очень часто ведут дружескую переписку. Если Райсс не особо скрывает её, то у Миллиуса я не помню ни одного такого письма. Сегодня ночью наведаюсь в его рабочий кабинет и поищу их, заодно, может, найду что-то похожее на то письмо у убийцы. Затем проверю всё у него дома.

Кенни почесал щетину, несколько месяцев назад он перестал тщательно сбривать растительность на лице, но своего вида не потерял. Пальто сменилось на более дорогое, а шляпа осталась неизменной, и никак не нарушала общую картину. Может Род просто переживал за друга, так как не ожидал, что тот замешан в покушении на его младшего брата. А может и знал что-то, этот момент стоит прояснить. Показывая Киву Райссам, Кенни хотел, чтоб Род сам обо всём рассказал, без утаивания. Ведь если и были нежелательные тайны, то теперь Род мог понять, что они могут всплыть в не лучшем для него свете. Будет больше пользы для всех, если он сам всё расскажет.

Возможно, Аккерман изначально не особо доверял старшему Райссу, или же просто не хотел никаких ошибок в этом деле. Так же Ури просил, если Ярнах неосознанно принял участие, не убивать его, а привести к нему, чтобы можно было изменить ему память своей силой Короля. Кенни правда сомневался в таком исходе, привык смотреть на мир более трезво, но согласился с ним. Проверку Миллиуса он спокойно доверил Киве, лучше неё с этим никто не справится. Сам же Жнец решил заняться парой зацепок, ведущих от неудачливого убийцы, и если повезет, то поговорит с Родом. Кенни придержал шляпу, которую чуть не унесло резким потоком ветра:

— Думаю, к завтрашнему вечеру справишься, всё находится рядом, в пределах Сины. Потом найдёшь меня в здании, где проходило собрание, мне дня тоже хватит для уточнения некоторых моментов.

Девушка кивнула, указания были ясны, ничего сложного, ничего нового, разве только теперь они защищали интересы Ури, и не требовалось говорить об этом вслух. Они дошли до Митры к вечеру, где их пути разошлись, на прощание Кенни сказал Киве, чтобы она не затягивала со своими поисками. За девушкой водился такой грешок, иногда она задерживалась, узнав необходимое, но оставалась узнать ещё что-то. Ей просто нравилось много знать. Её дорога вела к главной церкви Культа Стен, а дорога Аккермана лежала в сторону Стохеса.

На удивление на первом этаже этой капеллы горел свет, девушка чертыхнулась про себя, когда увидела троих служителей, проводивших время в молитвах. Благо они были увлечены своим занятием и не заметили её. Несмотря на то, что её подъём по винтовой лестнице остался без внимания, покинуть здание девушка решила через окно на втором этаже. Там она шла осторожно, вслушиваясь, ведь если были люди внизу, то нет гарантии, что наверху никого нет. Но всё было тихо. Кива открыла дверь своими отмычками, зашла внутрь, заперла её с обратной стороны. Кабинет Миллиуса, она была здесь пару месяцев назад, не претерпел никаких изменений. Ночь только началась, у неё было много времени, чтобы не упустить ни одной детали. В комнате был книжный шкаф, кушетка, рабочий стол, стул, обитый тканью. Обыск девушка решила начать с книжного шкафа, проверяя каждую книгу на предмет спрятанных писем и записок. Начала с этого, так как было самым трудоемким. Проверила шкаф на предмет потайных ящиков и лазеек. Книги и шкаф были пусты, и Кива осторожно вернула рукописные фолианты в том порядке, котором они лежали всегда. Кушетка? На всякий случай девушка проверила и её, и только затем приступила к изучению стола.

Никаких писем от Рода, ни намека на то письмо на желтой бумаге — всё чисто, как и полагается одному из участников Королевского Правительства. Она раздраженно откинулась на стуле, скрестив руки на груди. Отсутствие результата злило, из всех возможностей что-то узнать, эта была самая реальная. Оглядела стол ещё раз: листы чистой бумаги, чернильные ручки, карандаши, подсвечник на три свечи, плоская пепельница с пеплом, карманные часы. Пепельница с пеплом? Разве Ярнах курил? Кива не могла вспомнить наверняка, казалось, что нет. Тогда откуда пепел? Девушка осторожно пододвинула себе плоскую тарелку. Пепел не от сигарет. Она зажгла спичками свечи в канделябре, пододвинула источник света поближе. Кива всматривалась в кучку почерневшей бумаги, отодвигая совсем сгоревшие карандашом, на дне увидела небольшие фрагменты желтой бумаги. Сердце забилось, если бы ей удалось прочесть хоть пару важных слов. Она отстранилась, выдохнула полной грудью себе в ладони, не давая воздуху рассыпать остатки письма.

Было несколько попыток: если убрать пепел с уцелевшего клочка бумаги, то может там будет что-то написано, и если провернуть трюк с нагревом клочка над огнем, в таких случаях слова проступают даже на почерневших листах. Но ни в одном из них нет гарантии успеха. Делать нечего, Кива постелила два листа чистой бумаги, бережно вытаскивая бесполезный пепел на один, а на второй вытащив нужный фрагмент. Десяти минутное и пристальное рассматривание ничего почти не выявило, сохранилось совсем чуть, значит, она попробует подержать клочок над огнем. Но пальцы были слишком большими, чтобы держать остатки письма, не повредив их. Она подумала, достала тонкие отмычки, зажала ими клочок, и поднесла к огню. Сначала далеко, затем медленно приближала его, она старалась не дышать, слишком хрупкая работа. Вскоре слова стали проступать, оживленные огнем. Ей попался центральный фрагмент, там были отрывки из двух строчек: «ие провалилось, теперь б» и на второй строке «лучше сожги письм». Через секунд семь бумага поддалась огню и свернулась, девушка быстро отложила конструкцию и записала, что ей удалось прочесть. Она очень торопилась, настолько увиденное ей казалось призрачным.

Эти слова указывали на участие Миллиуса в покушении, это лучше, чем ничего. Кива стряхнула пепел назад в пепельницу, испачканные листы убрала к себе, проверила стол на чистоту, поставила подсвечник на место, задула свечи. Много воска растаять не успело, поэтому о том, что свечи горели ночью, сможет узнать только очень внимательный человек, который замерил высоту свеч перед уходом. Если Ярнах принимал в этом осознанное участие, то ей стоит получше за ним проследить. Кива надумала направиться к нему домой, проследить, как он дойдет до часовни, не будет ли ничего подозрительного, а потом вернуться к его дому, и поискать что-нибудь уже там. Это добавляло хлопот, и не давало шансов на успех, но так будет лучше. Девушка влезла через окно на крышу, зацепилась ногами за парапет, повисла, закрывая окно. До рассвета и оживления города было ещё часа два, ей стоит поторопиться, если хочет отследить весь маршрут Ярнаха от дома до работы.

Миллиуса провожала его сестра Альма. Она была красивой: прямой нос, светлые волосы до плеч, небесные глаза с зелеными прожилками, идеальная по красоте фигурка, такая женственная. Кива могла понять слабость Рода перед этой красавицей, его жена Эльфрида Райсс выглядела на фоне Альмы блекло. Но ведь она родила уже троих детей, а эта молодая особа вряд ли знала все сомнительные прелести материнства. Ярнах отбыл из дома в двуколке, что поначалу вызвало у Кивы проблемы с тем, чтобы следовать за ним. Не доезжая и квартала до своей церкви, Миллиус вышел из повозки и прошел пешком. Он свернул в один переулок, сокращая путь, на секунды две остановился, посмотрел на стенку дома справа, и пошел дальше. Никого не встретил, ни с кем не столкнулся, ни с кем не заговорил, так и дошел до часовни, в ней и скрылся. Кива пошла обратно к тому переулку, осмотрела стену, привлёкшую внимания Ярнаха. Девушка попыталась вспомнить, куда именно был обращен взгляд мужчины. Ничего необычного или примечательного. Она подошла ближе, постучала по кладке, потрогала выступы, и нашла то, что искала. Один кирпич слегка отодвигался, скорее всего, тут и передавались тайные письма. Девушка хмыкнула, задвинула блок на место.

Результаты радовали, теперь настало время проникнуть к нему в дом, в этот раз она не спешила. Кива знала, что дома у Ярнаха не только сестра, но и родители. С раннего утра они вряд ли выйдут на улицу, скорее всего днём, тогда и будет проще поискать письма. Когда она добралась до нужного места, дома была только Альма. Кива терпеливо выждала, пока сестра Миллиуса вышла из дома и куда-то направилась. Девушка выждала из осторожности ещё минут двадцать, прежде чем зайти во внутренний двор и проникнуть на первый этаж. Дом был обставлен достаточно аскетично, исключение составляла комната Альмы, которая была любимицей в семье. Кива примерно знала, что Ярнахи держатся в основном за счёт работы сына, дочь подрабатывала где-то швеёй, но деньги были небольшие. Даже успела подумать о том, как повернется их жизнь, когда Миллиуса не станет, пока всё к этому и шло.

Девушка без особо труда нашла письма, написанные Родом. Она не особо в них вчитывалась, лишь обратила внимание на то, что некоторые предложения были выделены карандашом. Значит, Миллиусу эти заметки были важны. Все они касались семьи Райсс, некоторых событий, например смена действующего Короля, особенностей политики властей, отсутствие перемен в ней. По отдельности все эти предложения были не опасны, Род был осторожен, но сложенные вместе вырастали в неприятности. Этот человек был недоволен положением дел, ждал чего-то нового, но всё осталось по-старому, ко всему этому он ещё и привлек кого-то. Надо выяснить кого, сколько людей вовлечено. За Миллиусом можно будет следить бесконечно долго, сейчас все участники залягут на дно на приличное время, за которое заговор может набрать и силу, и людей. Такое очень нежелательно, нужно вырвать этот сорняк, пока он не разросся. С такими мыслями Кива направилась к городской Ратуше.

В здании Королевского Правительства уже находился Аккерман, изучая доклады полиции о необычных происшествиях, убийствах, пытаясь найти теоретическую связь с покушением. Кто бы ни надоумил того человека напасть на Ури, свои следы он хорошо замел. Кенни чувствовал, что ищет в правильном направлении, это подгоняло его, как зверя, попробовавшего кровь. А ещё он много курил, пока возился с отчетами. Поэтому Кива, когда зашла к нему в комнату, отведенную специально для их нестандартных работ, даже закашлялась. Мужчина поднял на неё голову. Он держал сигарету зубами, рукава рубашки закатаны, вокруг стола валялись скомканные доклады, вызвавшие у него ярость своей неуместностью. Вид у него был лихой, она даже залюбовалась им.

— Быстро ты, рассказывай, мне не терпится разбавить эту долбанную кашу в голове, — он показал рукой на кипы бумаг, разбросанных по столу.

Девушка прошла ко второму стулу и села на него, постоянные переходы чуть измотали её. Кива покачала головой:

— Насколько я могу судить, дело серьезное и лучше закончить его быстрее.

Кенни оборвал её, скомкал очередной отчет, и кинув его в девушку.

— Меньше трепа, больше сути, малявка. Говори по существу.

Она подняла руки, показывая свою беззащитность:

— Ярнах замешан, вовлек, скорее всего, пока небольшую группу людей. Они неплохо организованы и недовольны властями и отсутствием перемен.

Эта новость заставила мужчину оторваться от своего занятия, он рассмеялся, вроде бы даже беззлобно:

— Так у нас бунт в загоне с овцами, это будет занятно.

Кива рассказала ему все основные и важные подробности. Аккерман достал карту Митры, попросил девушку найти переулок, вызывавший подозрения. Затем нашел отчеты с происшествиями поблизости, пока он их перечитывал, девушка собирала все смятые листы на полу.

— Людям придётся переписывать их заново, — отметила она.

— Мне похуй, они сами виноваты, что принесли мне не то, что я требовал. Пусть работают, больше они ни на что не годятся.

Кива собрала все скомканные отчеты, ненужные и отсеянные, и отнесла их полицейским, которые и без этого были раздражены, поэтому девушка поспешила наверх. Кенни вернулся за стол, перестал курить, рассматривал пять отчетов. Когда Кива заняла привычное место, Аккерман достал что-то из ящика стола и бросил ей.

— Перекуси, ты, скорее всего, не успела ничего урвать.

В бумажном пакете оказались кусочки вяленого мяса, такого много есть не надо, чтобы почувствовать себя сытым. Девушка благодарно улыбнулась в ответ, она ничего не ела часов тридцать. Сам Кенни успел нормально поесть в трактире. До вечера они прикидывали, где искать сообщников Ярнаха, какие действия будут продуктивней, попутно Кенни рассказывал девушке какие методы и тактики используются при охоте на группу зверей.

Их прервал внезапный приход Рода. Впрочем, Кенни ожидал от него действий, но не показал этого внешне. Вид у вошедшего мужчины был подавленным и встревоженным, он первым прервал тишину:

— Доброго вечера тебе, Кенни. Я пришёл поговорить насчет Миллиуса.

Аккерман приветствия не вернул, а сразу перешёл к делу, несколько грубо, в своей привычной манере:

— Мне очень хочется услышать твой рассказ, особенно ту часть с Альмой.

При имени любовницы Род вздрогнул, зло посмотрел на девушку, догадываясь, кто раскопал эту сторону его жизни. Устало выдохнул, попытался сказать:

— Это не совсем то, чем кажется.

— А как мне должно казаться, Род? — прервал его Жнец. — У тебя семья, а ты нашёл себе красивую куклу и ходишь с ней на блядки. Что здесь можно понять не так?

Райсс стоял затравленный, с чуть покрасневшими от гнева щеками. Кенни не собирался останавливаться:

— Хотя по тому, что мне рассказала малявка, — он бросил кивок в сторону девушки и похабно ухмыльнулся, — она редкая красотка, хочется взглянуть на неё поближе. Ты не такой скучный тип, как показалось сначала.

Последние слова звучали как некое одобрение, это заставило Рода поднять на него негодующий, оскорблённый взгляд. Кенни зло рассмеялся, и когда смех затих, он перешёл к делу, что не дало Райссу выплеснуть свою ярость.

— Твоего дружка, Миллиуса, придётся убить, Род. И придётся сделать это сегодня.

— Он знал о покушении? — Райсс сразу перешёл на деловой настрой, откинув лишние эмоции.

— Без малейших сомнений, — Кенни снова кивнул в сторону девушки, — она свою работу знает и осечек не дает.

Род подумал пару минут, болезненная гримаса на секунду появилась на лице, но он взял себя в руки.

— Делайте то, что должны, он не оставил выбора. Хоть мне и жаль, он мой хороший друг.

— Нам придётся пытать его, чтобы получить сведения о тех, кто обстряпал это дело.

Теперь Кенни следил за Райссом, гадая, какая реакция последует.

— Я не сомневаюсь в вашем опыте и навыках, доверяю это вам.

Кенни удовлетворённо кивнул, закуривая:

— Мне нравится твой деловой подход, этого у тебя не отнять. Вся зачистка будет закончена за два дня, вам остаётся только ждать. Ну, и поискать замену Ярнаху в Культе Стен.

Род кивнул, и уходя сказал:

— Используй ресурсы полиции, как потребуется.

Аккерман остался доволен этим, в планах было ночью застать Ярнаха, когда тот будет возвращаться домой, а там уже выбить из него всё что нужно. Следующие два дня обещали быть бессонными и безумно веселыми.

========== Исход. ==========

Первый этап прошёл, как и планировалось, разве что только пришлось повозиться с Миллиусом немного дольше. Парень оказался упрямым и верил в правильность своих идей. Он не сдавал никого из своих, даже когда Кенни нанес несколько ран в места нервных соединений, заставляя парня орать от невыносимой боли. Идейный борец, но и для таких можно было найти свои методы. Когда Ярнах уже не мог стоять с перебитыми коленями, разбитым лицом, вывернутыми пальцами, с кровоточащими ранами, тогда Кенни решил морально добить упрямого юнца.

— Раз ты не хочешь говорить, то так и быть. Я пойду и проделаю всё это с твоей семьёй, а сестренку буду ещё долго истязать.

Упоминание о близких заставило Миллиуса попытаться встать, несмотря на боль, дышал он рвано, несколько очень сильных ударов попало ему в солнечное сплетение. Аккерман знал, как и куда надо бить, чтобы жертва оставалась в сознании и испытывала всё в полной мере.

— Не-е-ет, — просипел он, — только не трогай их, я всё расскажу.

Кенни ощерился, как он и думал: у паренька была большая любовь к своим родным. Она-то и толкала сейчас наплевать на общую цель, которой он был искренне предан. Как глупо, пока люди не научатся чем-то жертвовать, что-то отвергать — они будут обречены на проигрыш более сильным. Аккерман эту истину постиг очень давно, поэтому и был на вершине жизни. Он присел на корточки перед своей жертвой, глядя ей в глаза:

— Надеюсь, ты нигде не соврешь и расскажешь мне буквально всё. В противном случае твоя семья пострадает.

Миллиус такой откровенный намек понял, он даже не задумался над тем, а переживет ли он сам эту ночь. Рассказал всё, что помнил, назвал всех, кого помнил. Большего от него и не требовалось. Мужчина перерезал юнцу горло, даруя забвение.

Кива, не принимавшая участия в этих истязаниях, подошла к Кенни. Он редко заставлял её делать такое, чему она была благодарна. Иначе с её цепкой памятью она рисковала бы получить легкое расстройство психики. Мужчина поправлял пальто, отряхивал рукава от несуществующей грязи, были лишь небольшие капельки крови, совсем еле заметные. Ярнах выдал им ещё имена двоих заговорщиков. След одного Кенни уже нашёл вечером, второго же предстояло поискать. Их снова придётся пытать, чтобы удостовериться в том, что они последние участники этого фарса. Они почти дошли до Ратуши, когда девушка заметила:

— Как ты и говорил, работы осталось на дня полтора.

— Верно, а пока иди сюда, — он поманил её рукой к себе, и девушка уже знала, что её ждет.

Его рука легла ей на затылок, надавливая и призывая опуститься на колени. Следующие минут двадцать она брала у него в рот, помогая сбросить напряжение перед дальнейшей работой. Делала она это без особых размышлений, так было проще. Она давно к этому привыкла, а Кенни оставался довольным её действиями, хотя иногда он хотел и добивался эмоций от неё. В целом это стало очень частым проявлением их жизни. Ведь единственной вещью, более естественной, чем смерть, которая окружала их, был секс.

Когда они вошли в здание Ратуши, Кенни направился к командиру полиции с несколькими распоряжениями. Требовалось оцепить небольшой район для поимки одного человека, но в определенных местах. Аккерман едва не рассвирепел, когда показывал на карте нужные улицы, а полицейский силился понять, зачем всё это. Тупость невольных подчинённых просто поражала. Но дело было ещё и в том, что Кенни не любил работать в большой группе, он привык к тому, что Кива понимает его с полуслова. Тем не менее, общее соглашение было достигнуто. Аккерман направился наверх передохнуть, выпить крепкого чая, потому что пить алкоголь было ещё рано. А Кива осталась расспросить про второго заговорщика. Командир сказал, что направит помощника с документацией наверх, это займет время. За неимением лучшего девушка последовала за Кенни.

Предстоит ещё ночной визит к заговорщику, а с утра загонят второго, используя полицию. Изучив отчёты Кенни примерно знал, где располагается последняя жертва, чутье зверя подсказывало верность направления. Они укладывались в обозначенное для себя время, без особого напряжения, но дурачиться никто не собирался. Поэтому передохнув, получив информацию и примерный адрес, с описанием человека, Кенни с девушкой направились на поиски. Всё повторилось, за исключением того, что человек раскололся сразу. Его сведения совпадали с информацией, выбитой из Миллиуса. Это радовало, повышались шансы на то, что этот заговор будет закончен.

На утро Кенни занял нужное для себя место, выжидая, когда появится последний участник. В этот раз Киве снова досталась роль наблюдателя, и была на подстраховке на случай, если что-то всё же пойдет не так. Человек, стоило ему только свернуть в привычный для него переулок, видел полицейских и поворачивал назад, вскоре он понял, что в тупике. Он успел почувствовать поднявшуюся панику, когда, наконец, заметил сидящего на ящике Кенни. Завязалась короткая борьба, затем повторились пытки, сказанные слова, и смерть. Все трое говорили одно и то же, больше участников не было. Дело было закрыто, остались бумажные моменты и доложить Райссам. Первые два убийства спишут на его работу, как Убийцы из Митры, а последнюю на действия полиции по задержанию преступника. Всё просто, всё легко.

Кива заполняла краткий отчет для ведомости, пока Кенни позволил себе налить виски в стакан. Он ждал этого уже какое-то время. Мужчина с блаженством сидел, закинув ноги на стол, неспешно потягивая содержимое своего стакана. Работа была окончена и спешка ни к чему, вечером он будет у Райссов, а пока отдых. Девушка отнесла доклад о проделанной деятельности, вернулась в кабинет. Ей пить не хотелось, поэтому она потянулась к газете, что им принесли с утра. Одна новость её привлекла.

— Помнишь про эпидемию в Шиганшине?

— Да, выкосила половину населения города.

— Им удалось остановить её, пишут про доктора Гришу Йегера. Ему удалось разработать лекарство.

— Тебя это так удивило? — он бросил на неё скучающий взгляд, всем своим видом показывая, что ему всё равно.

— Немного, талантливые врачи и лекари редкость, тем более возле Стены Мария.

Кенни поставил стакан на стол, посмотрел на Киву, очевидно настроившись на беседу.

— Не такая и редкость, многие скрываются. Например, тот врач, что подлатал тебя, работает с трупами. О том, что он может позаботиться и о живых, знают немногие.

Девушка неосознанно провела рукой по животу, где находилось три небольших шрама. Она иногда вспоминала о той жизни и о своих друзьях, очень радовалась, что всё ещё помнит, пусть и смутно. Нашла в себе силы усмехнуться:

— Как удобно, если бы я умерла, там бы меня и оставил.

Аккерман рассмеялся:

— Да, он сам не был уверен, что ты доживешь до утра, даже поделился планами на твоё тело.

— С мясниками понятно, — отсмеявшись, сказала девушка, — а вот лекари, большая редкость. Подумай, ведь они из простейших вещей: трав и экстрактов делают медикаменты.

— Просто они преданы своему делу, как этот Йегер, а такие люди сами по себе не так часто встречаются. Да и не каждый занимается тем, чем надо.

Они поболтали об этом ещё какое-то время, пока за ними не заехал в карете Род. Он был так вежлив, что решил подвести их, а может просто хотел поговорить о чём-то до того, как они все приедут к Ури.

Трое спокойно разместились в большой карете, Киве правда было неуютно, но такой способ перемещения был комфортным и быстрым. В пути Райсс выслушал краткий рассказ, удовлетворился им. Работа была сделана, дело закрыто в кратчайшие сроки. Никаких последствий или угроз в ближайшее время. Про себя Род отметил полезность Аккермана, но вслух выразил мысль, беспокоившую его:

— Хочу вас попросить не упоминать о моей связи с Альмой, так будет лучше и на суть дела не повлияет.

— Боишься нагоняя от жены? Переживешь, поплачешься в юбку своей пигалицы.

Кенни сидел, закинув ногу на ногу и лениво подпирая рукой голову. Его не особо интересовало всё это, но издеваться над Родом ему нравилось.

— А своей любовнице ты не сказал, что вчера сам утвердил смертный приговор для её глупого братца?

Род выглядел усталым, ему тяжело далось следующее решение.

— Ей пока это ни к чему. Я решил взять Альму домой, в качестве служанки, так она сможет обеспечивать свою семью, и я буду оказывать поддержку.

— Ух ты, а ты рисковый парень, Род. Держать двух своих женщин под одной крышей и иметь их в соседних комнатах. Жену ты, похоже, совсем не любишь.

У Кивы создалось впечатление, что Аккерман сказал бы «ебать», но так как речь шла и об Эльфриде, то не выразился так грубо. Род покачал головой, видимо ему нужно было выговориться.

— Элфриду мне навязал отец, я её уважаю, и она заслуживает лучшего. А Альма…это совсем другое. Её я люблю, она не такая как все остальные. Только она меня понимает таким, какой я есть на самом деле. Ни с кем такого не было раньше.

Кива попала к Кенни ещё до конца формирования личности, да ещё и в момент перелома, поэтому часть её мимики соответствовала мимике самого Жнеца. Сейчас они сидели с одинаковым брезгливо-насмешливым выражением лица. Они понимали, что хочет сказать Род, но это вызывало у них неприязнь и издёвку. Кенни не удержался и фыркнул:

— Надо ли много ума, чтобы понимать бабника.

Род рассматривал свои ладони, продолжил говорить, погруженный в свои размышления, скорее пытаясь убедить самого себя.

— Я дам ей работу, потому что несу за неё ответственность, в том числе и за решение о смерти её брата. Я не знаю, какие будут последствия. Но чувствую, что так будет правильней по отношению к ней.

Он замолчал, осмысливая свои слова. Его прервал Кенни, которого утомили эти размышления о правильности приводить домой любовницу.

— Кстати о делах, ваши полицейские бестолковые, они годятся только в роли живого мяса. Будет проще и надежнее, если сформировать свой отдел, который будет работать так, как надо мне.

— Мысль здравая, займёмся этим. Твои методы отличаются от общепринятых, не все смогут так работать.

Вскоре они прибыли в основное, и ставшее таким привычным, поместье Райссов. В большой гостиной Ури играл со своими племянниками, своих детей у него не было, поэтому любовь выливалась на детей Рода, которые в своём дядя души не чаяли. Королю особенно нравилась Фрида, в ней он видел отражение самого себя в молодости, в ней он видел задатки силы и способность принять истину. Об этом конечно было рано думать, но Ури был уверен, что именно ей достанется сила Титана-Прародителя в будущем. Проклятье Имир не позволяет долго жить: тринадцать лет, ему осталось восемь.

Ури был рад видеть Кенни, так радуются очень старому другу. Пока они здоровались, маленькая Фрида подошла ближе к Киве, любопытством рассматривая её. Девушка не знала как вести себя с семилетней девочкой, да и вообще как вести себя с детьми. Она подумала, что в этом возрасте ей крепко доставалось на улицах, и приходилось воровать, чтобы питаться, а в возрасте десятилетнего Улькина ей уже довелось совершить первое убийство. А эти двое были такими беззаботными, что вызывали недоумение с легкой неприязнью. Но в том, что они были невинны, дети не виноваты, что в этом плохого? Девушка выдавила из себя улыбку. Вскоре появилась и Госпожа Райсс, приветствуя двух незнакомых ей людей и тепло улыбаясь Роду. Она ещё была миловидной, но выглядела усталой, и Кива могла ей только посочувствовать. Элфрида увела двоих детей и от взрослых, которым предстояло обсудить дела, не предназначенные для детских ушей.

Вчетвером они проследовали в библиотеку, никто не хотел стеснять остальное семейство, да и там меньше шанса, что их потревожат. Ури выглядел опечаленным, слушая доклад о зачистке. Ему было особенно болезненно слушать причины таких действий Миллиуса. Он был бы рад всё изменить, но не мог, точно так же как и его отец. Ещё до того, как он стал Королём, они с братом часто мечтали о том, как изменят жизнь человечества к лучшему. Киве всякий раз было неловко и даже стыдно за то, что они не могут найти иного пути, кроме как путь насилия, для решения проблемы. Видеть Ури таким было тяжело. Дальше они беседовали о чем-то обычном, не имеющим отношения к рабочим моментам. Девушка сидела на диване поодаль, её интересовали книги, но она не решалась даже провести по корешкам пальцами. Встреча проходила даже в домашней обстановке, Род отвлекся, наконец, от своих проблем с женщинами. Трудно было поверить, но три таких разных мужчины находили общие темы для разговора, помимо решений вопросов Правительства. Казалось, они забыли о ней, но ей так даже было спокойней и привычней. Но в какой-то момент она поймала на себе такой открытый и понимающий взгляд Ури. Он повернулся к ней, сидя на стуле.

— В прошлую встречу Кенни обмолвился, что ты любишь читать.

Кива была растеряна, что с ней заговорили, бросила мимолетный взгляд на Кенни, прочла незаметное никому другому одобрение, снова посмотрела на Ури.

— Можешь брать отсюда любую книгу, которую захочешь, — он улыбался доброй улыбкой, на которую нельзя было не ответить.

Девушка наклонила голову в знак благодарности, и робко произнесла:

— Спасибо.

Сегодня она, конечно, ничего не возьмёт, но в следующий раз очень вероятно. Отказать Ури было просто невозможно. На этом внимание к ней закончилось, но ей было очень приятно. Она не сомневалась, что сможет прочесть много интересного, и было особенно тепло от того, что ей разрешили их взять.

Через несколько часов они покинули поместье, и были уже у себя дома. Только там Кенни обратился к девушке, устало потирая переносицу:

— Меня не будет два дня, нужно кое-что проверить в Подземном Городе.

Киву это слегка удивило, но ведь у мужчины могли быть и свои личные дела. Кенни хотел посмотреть, как справляется с жизнью его племянник. И как раз наметился перерыв в делах, ему хватит и двух дней. Он не думал о Леви, но что-то внутри настаивало на этом визите, а свой внутренний голос он привык слушать. Кива задумчиво смотрела на него, но лишь поняла, что Кенни не настроен говорить сейчас об этом, поэтому отшутилась:

— Хочешь свалить на меня всю бумажную волокиту?

— Хорошо, что вспомнила. Этим тоже займёшься.

Девушка застонала, она как и Кенни не любила все эти формальности. Но в отличие от мужчины ей сваливать эту работу было не на кого. Оставалось только сделать её самой. Кива выругалась, на что Кенни потрепал её по голове:

— Тебе бы в любом случае пришлось этим заниматься, малявка. А если у меня будет настроение, то даже расскажу тебе, зачем мне такая отлучка. Ты же любишь всё знать.

— Я и так примерно знаю, — недовольно буркнула Кива

Аккерман рассмеялся и заинтересовано взглянул в её глаза. Он знал, что подчиненная обладает почти невероятной догадливостью, и ему было интересно, что она сейчас скажет.

— Ты хочешь навестить знакомого тебе человека, ну или просто увидеть его. И ты его хорошо знаешь, если тебе не требуется много времени на его розыски. Ко всему, это важный для тебя человек, раз ты помнишь о нём и хочешь спуститься в Подземный Город.

— Неплохо, малявка, надо будет тебе рассказать как-нибудь эту историю. На всякий случай.

Он остался доволен её логикой и её недовольным лицом. Знал сколько бумажной и нудной работы ей предстоит переделать в его отсутствие.

На утро Кенни ушёл в своё небольшое путешествие, а девушка направилась к Ратуше, где ей предстоит принять участие в формировании нового особого отдела внутренней полиции. Очередная чудесная головная боль, но это было необходимым и обещало принести пользу в будущем. Так же на ней оставалась и безопасность Ури, поэтому пришлось напрячься, чтобы успевать всё. Отделу присудили название, от которого хотелось хвататься за голову. Отдел по устранению неугодных лиц. Полномочия согласно составленным документам были почти безграничны, даже разрешалось набрать свой штат. Набором людей было пока рано заниматься, да и будет лучше, если сделает это сам Кенни.

На второй день с готовой папкой Кива направилась к Роду, который был ответственен за такую работу, а в частности и за их деятельность. Он был готов к её прибытию и ждал в своём рабочем кабинете. Ему нравилось с ней работать, потому что они относились друг к другу сдержанно. Девушка не пыталась его задеть, а он перестал презрительно к ней относиться. Кива будничным тоном рассказывала о том, в какой форме должен будет действовать отдел, что единственным кому он будет подчиняться это Король Стен, когда в кабинет со стуком вошла Альма. Она искренне улыбалась Роду, неся поднос с чайником и двумя чашками на блюдцах. На девушку она бросила не совсем дружелюбный взгляд, чуть даже ревнивый и высокомерный. Но под ответным, сканирующим взглядом Кивы стушевалась и отвела глаза, ставя содержимое подноса на стол.

— Альма, можешь идти, я позову тебя, если понадобится, — с теплой улыбкой обратился к ней Род.

Женщина, одетая в черное платье с белым передником, кокетливо улыбнулась, поклонилась и вышла из кабинета.

— Ей идёт новая форма, но не идёт взгляд. Пусть следит за ним, если хочет сохранить свой секрет, — сказала Кива, наливая себе чай.

Род вздохнул, взял стопку бумаг в руки.

— Знаю, она скоро привыкнет к новому и перестанет так себя вести.

— Она не выглядит подавленной смертью брата, не смущает?

— Она уже выплакалась, взяла себя в руки, я так думаю. Закончим на этом.

Кива пожала плечами, она просто указала на небольшую странность в поведении этой красотки.

После обсуждения дел, Кива спустилась в библиотеку, желая поискать себе книгу. Там проводили время дети Рода с матерью, она читала им какую-то книгу.Что-то про Имир и её сделку с Дьяволом. Госпожа Райсс прервала своё занятие и посмотрела на вошедшую девушку, та в ответ слегка поклонилась и поздоровалась. Женщина поздоровалась в ответ, не вставая со стула, а дети встали и неуверенные тоже произнесли слова приветствия. Девушка не ожидала, что в библиотеке кто-то будет, поэтому замялась, взяла первую попавшуюся книгу и спешно покинула библиотеку. Ури она не встретила, но у того наверняка было чем заняться.

Ещё до заката девушка была дома у Кенни, сегодня он должен был вернуться из Подземного Города. Кива подготовилась к его приходу: убрала дом, достала чистую одежду, вымылась сама, приготовила еду. Домашняя работа расслабляла. Теперь она могла приступить к чтению, ведь все дела были сделаны. Книгу конечно она могла схватить и получше, но она была довольна и этими мифами с причудливыми рисунками. Как она и ожидала, Аккерман вернулся ближе к ночи. Выглядел он усталым и довольным, когда снимал с себя пальто и шляпу. Сначала он прошел в ванную комнату смыть пот, усталость, пыль, пока девушка накрывала на стол. Ей не надо было спрашивать как всё прошло, и так было ясно, что у того человека дела идут неплохо, и что Кенни вполне доволен этим. После ванны мужчина выслушал о том, как прошла работа, как всё прошло у Райссов, пару раз презрительно фыркал, но остался спокойным.

За ужином Аккерман рассказал Киве о том, кого ходил проведать. Рассказал о своей сестре Кушель, о том, как она стала проституткой, мужчина упомянул лишь вскользь. Рассказал о Леви, радуясь, что ему не надо объяснять ей, почему он оставил мальца. Кива прекрасно понимала его, что такие как они не могут дать нормальной и достойной жизни.

— Так что, если где-то услышишь о нём, то постарайся держать на виду, — закончил свой вечер откровений мужчина.

— Хорошо, надеюсь, этого не понадобится.

В ближайшее время плотной работы не предвиделось, поэтому можно было и отдохнуть, чем они и занялись в следующие несколько дней.

========== Рассвет. ==========

We came so far through the darkest of peaks

Undead will rise

Your brother dear

He fell to the sword of a mighty lord

Once upon a time

You remember peace?

Completely

The land is cloaked in deepest blue

The shadow of eagles across the moon

Endure the pain, it’s easy now

In words can I say it?

Hiroyuki Sawano — Darkest (5:17)

Кенни возвращался домой с очередной зачистки, правда в последние несколько месяцев они стали гораздо реже и мелочней. Им удавалось пресекать все неприятности на корню, не давая разрастись. Люди, которых Аккерман придирчиво и тщательно отобрал от общего штата, работали не превосходно, но вполне сносно, по крайней мере, в их преданности никто не сомневался, а этот фактор был важным. Ведь навыки и сноровку можно приобрести и улучшить, а вот верность должна быть изначально. Пока из первого набора сотрудников специального отдела оставались все двенадцать, хотя некоторые из них ещё не привыкли ко всему тому, что для Кенни и Кивы было обыкновенными делами. Жнеца это раздражало и он часто срывался на них. Но в целом работа не приносила дискомфорта, в конце концов, ничего сложного ему делать не приходилось.

Кенни часто находился с Ури. Иногда в редких поездках, чаще у него дома. Аккерман знал, что другу не было отведено много лет, поэтому хотелось видеться чаще с человеком, который подарил какой-то свет и цель в жизни. Для себя Кенни знал, что он продолжит защищать мечту Ури даже после его смерти. Тот же радовался тому, что мир внутри Стен стал уверенней, что всё пришло в шаткую, но всё же норму. Чего нельзя было сказать о семейных делах. Род столкнулся с прямыми последствиями своего решения: Альма забеременела. Пока это было не так заметно, но делать что-то требовалось. Кенни не упустил такой возможности посмеяться над Родом, и это ещё его жена не узнала, но это был лишь вопрос времени. Жнец советовал Райссу убрать свою ошибку как можно скорее, так как сомневался в искренности чувств самой Альмы, но тот медлил. Что ж, дело его, Кенни будет ещё смешнее наблюдать за дальнейшим развитием событий.

Аккерману оставалось радоваться, что его подопечная лишена этой женской расчётливости и хитрости. Ему не приходилось ломать голову, что с ней делать, потому что ничего вредного она и не совершала. Не то, чтобы она была лишена каких-то своих желаний, но они никоим образом не мешали ему. Например, она недавно снова попросилась в Промышленный Город, и Кенни не нашёл в этом ничего плохого, даже поехал вместе с ней. Поездка была приятной и разбавляла рабочие будни. У мастера Кинмаера девушка заказала для себя что-то типа пробивного стилета. Ремесленник был рад вновь видеть девушку и выполнил работу за два дня. В теории девушка объяснила, зачем ей нужен длинный клинок. Чтобы пробивать конечности, например руку и пока клинком можно чуть управлять ей, то вторым ножом нанести раны, которые обычно сложно оставить в поединке. Кенни вскоре смог увидеть эту тактику на практике, и вполне удовлетворился. Ловкость и неожиданность движений компенсировала нехватку грубой силы у девушки. Хоть она и старалась не отставать от Аккермана, её тело было не таким как у него.

Сейчас Кенни шёл домой, и где-то внутри было приятно от того, что он шёл не в пустой дом, а туда, где его ждут. Он не сомневался, что всё будет сделано, когда он зайдет внутрь, и ничто не вызовет у него раздражения. Девушка воспринималась уже как нечто обязательное, как продолжение своей руки. Да, между ними установился особый вид связи, основанный на их внутреннем сходстве, ведь они оба были хищниками в этой жизни. Всё пройденное только спаивало сильнее. Когда Кенни зашёл домой, то девушки не увидел, но ему хватило одного взгляда в окно, чтобы понять, где он её найдёт. За окном начинало светать. Мужчина хмыкнул и направился на второй этаж, где и забрался на крышу. Там уже сидела Кива, смотря на восточную часть стены.

Аккерман не ругал её за это маленькое пристрастие, помнил, что своё детство она была лишена этого. Он сел рядом, вытягивая ноги и любуясь небом, казавшимся ему таким безразличным. Девушка лишь скользнула по нему взглядом и протянула не начатую бутылку с вином, то что ему хотелось. Она как всегда точно угадала его желание. Они сидели молча, не нарушая предрассветной тишины. Кива с детским восторгом и благоговением следила за тем, как из-за стены появляется сначала блик, затем край Солнца. Она, казалось, задерживает дыхание, словно что-то может пойти не так, словно на её глазах совершалось таинство природы. Кенни пребывал в умиротворённом состоянии с лёгкой улыбкой на лице, с полным ощущением покоя внутри. Так непривычно. Так…не для таких, как они.

Когда Солнце наконец преодолело Стену Сина, тогда Кенни нарушил тишину, выражая их общую мысль:

— Слишком всё хорошо, это не будет длиться вечно, Кива.

— Твоя правда, Кенни, — она улыбнулась, посмотрела на него открытым взглядом, — но мы пока ещё здесь, и мы живём сейчас.

Кенни ухмыльнулся, приложился к бутылке.

— Тут ты права. Мы всё ещё здесь.

И не было необходимости кому-либо из них что-то говорить дальше, чтобы понять друг друга. Зачем, если и они и так прекрасно знали то, что могли бы сказать вслух. Слова им были не нужны. В конце концов, они были так похожи, это сходство могло пугать посторонних. Но только не их самих, понимавших причины такого. Так они и встретили Рассвет нового дня, сидя рядом на крыше вдвоём, наслаждаясь этой тишиной.