Лопатка [Лев Иванович Кузьмин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Лев Кузьмин Лопатка
Первоклассника Лешеньку мать привезла из города в деревню к тёте Анне на все мартовские весенние каникулы. Привезла, сказала: — Вот! Набирайся тут новых сил на свежем воздухе да на парном молоке! У тёти Анны тебе будет славно. И тётя Анна — сама вся, как видно, от парного-то молока да от свежего деревенского воздуха большая, крепкая, румяная — охотно подтвердила: — У меня Лёшеньке будет хорошо! Но не успела мать отдохнуть с дороги, как тут же засобиралась обратно на службу в город, а тётя Анна, не успела с матерью распроститься, не успела ей помахать с крыльца, как в ту же минуту и сама сказала Лёшеньке: — Мне тоже пора на колхозную работу, на ферму. Надо обихаживать там колхозных коровушек… А ты в доме хозяином будь! Молоко да пирог на столе, тёплая лежанка — если захочешь вздремнуть — вот она… В общем, не скучай! И шумная, проворная тётя Анна накинула шаль, натянула полушубок, убежала почти бегом, а Лёшенька в просторной, чистой и совсем теперь опустевшей избе заскучал крепко. Он заскучал, потому что всё здесь для него было впервые, всё тут было непривычно, не по-городски. Дома в городе он первым делом поднял бы сейчас телефонную трубку. Он принялся бы звонить такому же, как сам, мальчику Боре; а если не Боре, то Коле; а если не Коле, то Паше… Ну, а когда ни того, ни другого, ни третьего на месте бы не оказалось, то дозвонился бы до одноклассницы-соседки Нади и, поскольку нынче каникулы, то пошёл бы к ней через лестничную площадку в гости или сам пригласил бы Надю к себе. И вот они как раньше, ещё в детсадовском возрасте, с ней бы поиграли хоть в куклы, хоть в солдатики, хоть в интересную с передвижными бумажными кораблями игру «Смелые путешественники». А ещё лучше — сбежали бы с Надей вниз по гулкой лестнице в тесный, наполненный, как колодец, эхом, но всё же любимый двор. И там бы встретили Колю, Борю, Пашу. И бегали бы, возились на высоко нагромождённых снегоочистителем грудах снега до той вечерней поры, пока папы-мамы, возвращаясь в сумерках с работы, не принялись бы звать: «Надя, домой! Коля, домой! Лёшенька, домой…» В городе, если надо, приятелей себе найдёшь в один миг. А тут, в деревне, да ещё по первому разу, да ещё сидя в пустой, тепло натопленной избе, Лёшенька чувствует себя куда как скучно, даже одиноко. Он запоздало сердится на мать. Он даже шепчет: — Взбрело ей, что мне так нужен этот деревенский воздух! К чему-то выдумала, что я вот без этого тут в деревне молока пропадаю… Будто такое же молоко в городе, в магазинах не продают! Лёшенька сердится на мать, сердится на тётю Анну, убежавшую от него, от гостя, на какую-то там ферму; он с упрёком глядит на пузатый сияющий на столе самовар. А кринку с молоком, тарелку с пирогом даже отодвигает. Тем более, что пирога уже отведал раз шесть. Когда же Лёшенька смотрит через чистое окно на деревенскую улицу, то ото всей её огромности и тоже безлюдности чувствует себя позаброшенным совсем.
Улица за окошком и на улицу-то не похожа! На ней — в оседающих мартовских снегах даже обталые ряды берёз, даже тёмные крыши изб как бы не в счёт. А всего главней там убегающие за огороды белые поля, голубоватые за полями овраги, краснотальниковые вдали перелески и всё вокруг обнявшее, всё вокруг заполонившее своею нестерпимою синью высокое небо. Лёшенька беспокойно размышляет: «Под это великанское небо после нашего в городе двора и выйти-то даже неуютно. Сразу чувствуешь: ты — маленький и не знаешь, куда тебе шагать… А сугробы — будто рухнули вниз облака! У них нет донца. Вьются по ним лишь узкие тропки. Ступи чуть вбок — и ухнешь в безвестность… Ну как это мы с мамой пробежали тут утром с электрички и — не утонули? А ещё странней: где здесь играют ребята? Или деревенька под огромным небом так мала, что в ней нет и никаких ребят? Тогда с кем же буду дружиться?»
Охваченный этой совсем уж внезапной, совсем тревожной мыслью, Лёшенька забывает свою боязнь перед необозримым заоконным пространством, сдёргивает с вешалки пальто — и вот он уже на крыльце. Лёшеньке невтерпёж глянуть: нет ли где, хоть за другим углом избы, здешних ребятишек? Но и отсюда вид безлюдный, прежний. С тою лишь разницей, что стоять на ступенях крыльца под высоким небом вполне приятно. Деревенское небо на лёгком ветру, на воздухе видится даже как бы чуть ближе, а если запрокинуть голову да зажмурить глаза, то и солнце сверкучее — уже не солнце, а удивительный, поднебесный, рыжий котёнок. Он тянет мягкую лапку к тебе, он гладит тебя по лицу…
Лёшенька подставляет солнцу щёки — то левую, то правую, жмурится, шепчет вслух: — Зря боялся! Но
Последние комментарии
18 часов 43 минут назад
19 часов 26 секунд назад
19 часов 12 минут назад
19 часов 18 минут назад
21 часов 49 минут назад
21 часов 53 минут назад