Шагая к бесконечности (СИ) [ArAlex] (fb2) читать онлайн

========== Вместо предисловия: гид по прошлому героев ==========

Как уже знают те, кто читал предыдущие части, многие наши герои рождены далеко не в первый раз, и особое внимание у меня уделяется их первым жизням, произошедшим в период правления короля Артура. Я ещё не раскрыла всех, кто на самом деле жил в то время в моей истории, и продолжу делать это по ходу сюжета, однако перед этим, я считаю, следует дать читателям возможность познакомиться с легендами персонажей, которые будут появляться в моей истории. Ибо, что-то мне подсказывает, не все читатели будут знакомы с пачкой легенд Артурианы.

Поскольку героев много, и частично их легенды я ещё буду приводить в самой истории в качестве флэшбэков для лучшего раскрытия персонажей и того, как они изменились с веками, сейчас я постараюсь быть как можно более краткой, ну, и юморка чуть-чуть в пересказ добавлю, чтобы не так скучно было все это читать.

Итак, начнём. Персонажей будет два типа: основные, то есть те, кто будет играть какую-то важную роль в сюжете, и камео, то есть те, кто просто мелькнут несколько раз, так как в основной сюжет они не вместились. Что ж, поехали.

Примечание: у каждой легенды из этого цикла дофига версий, а потому, чтобы не путать читателей, я сразу буду рассказывать только ту версию, которую собираюсь использовать в своём сюжете.

Основные.

Король Артур Пендрагон.

Ну, эту легенду, я полагаю, в какой-то мере знают все. Мальчик, рождённый у короля и королевы, отданный в другую семью, что-то там волшебник Мерлин, что-то там фея Моргана, что-то там меч в камне. А дальше очень, очень много подвигов. Все их мы рассматривать не будем, ибо они нам нафиг не упали. Основной фокус у нас все-таки на любовных линиях (гет пишем, как-никак), а потому важные для нас детали в истории нашего короля начинаются с момента, когда он решает что? Правильно, жениться.

Сама легенда длинна, ссылку на неё я оставлю внизу, а кратко суть была такова: Артур, ставший королем, пировал однажды со своими рыцарями, и во время пира в замок к нему прискакал конь без хозяина. Артур последовал за ним, и владельца коня нашёл – то был раненный рыцарь, побеждённый другим рыцарем, который прозывался Чёрным. В нечестном бою проиграл хозяин коня, а потому Артур поехал далее, чтобы самому сразиться с Чёрным рыцарем. Бились они с ним долго, но под самый конец битвы силы оставили молодого ещё короля, и оружия он к тому времени лишился. Артура спас вовремя появившийся Мерлин, усыпивший его противника и увёзший короля в лесную чащу. Сам Артур пришёл в ужас от такого развития событий, ведь он не победил рыцаря в честном бою. Однако он был тяжело ранен, его терзала лихорадка, и сражаться далее он не мог. В хижине отшельника Артур пролежал несколько дней, пока не забрела туда же юная прекрасная принцесса, которая зашла к отшельнику, чтобы поприветствовать его и дары принести. Проникшись жалостью к раненому рыцарю, девушка помогла поставить его на ноги. Выздоровев, Артур снова возжелал биться с Чёрным рыцарем, но обнаружил, что у него нет меча. Именно тогда Мерлин и привёл его к Озерной деве Нимуэ, которая отдала ему Эскалибур, знаменитый меч короля Артура. С его помощью сумел он победить Чёрного рыцаря, однако убивать его не стал и отпустил с миром, за что рыцарь, оказавшийся одним из враждебных Артуру королей, по имени Пеллинор, поклялся быть его верным вассалом.

Вернувшись к себе в замок, Артур затосковал по прекрасной деве, которая, как он уже знал, была дочерью короля Лодегранса, Гвиневрой. С помощью Мерлина, давшего ему волшебный колпак, сумел он изменить облик и проник путь в замок Лодегранса под видом помощника садовника. То снимая маскировку, то вновь надевая её, он разжег любопытство принцессы, и та узнала, что он благородный рыцарь (хотя того, что он король, ещё не знала). В это время налетели враги на королевство Лодегранса, и, конечно же, именно Артур прибыл и победил врагов. Открыв свою личность, он просил руки Гвиневры, и та согласилась.

Впрочем, недолго длилось их счастье: племянник короля, Мордред, при поддержке Агравейна Оркнейского, решил обвинить королеву в измене – та благоволила вернейшему рыцарю супруга, Ланселоту. Поймав Ланселота в комнате королевы, они потребовали её казни. Ланселот сумел скрыться, а после спас женщину от казни и увёз в монастырь.

Пока Артур разбирался с якобы изменой жены, а затем ездил со своими рыцарями в Бретань воевать с предателем Ланселотом, коварный Мордред, призвав на помощь саксов, захватил Британию. Вернувшийся Артур долго сражался с ними, сумел победить, но лишился в этой борьбе всех своих рыцарей, и сам был смертельно ранен и вскоре умер.

Королева Гвиневра.

Юная дочь короля Лодегранса впервые встретила Артура, ещё не зная, кто он, в хижине отшельника, а после лишь долгое время спустя, когда одна из её служанок доложила ей о том, что у фонтана в саду её отца умывается незнакомый рыцарь. Она решила сама убедиться в этом, но когда явилась туда, обнаружила у фонтана лишь рябого помощника садовника и оброненную неведомым рыцарем золотую цепь. Начиная что-то подозревать, принцесса приказывает юноше поднести ей корзину свежих роз, а когда он приносит ей их и, преклонив колени, отдаёт, она срывает с него шапку и обнаруживает под ней неведомого рыцаря. Она дарит ему свой шарф и вместе со служанками сохраняет увиденное в тайне.

После, когда Артур раскрывает свою личность, победив врагов отца Гвиневры, он просит её руки, и влюбившаяся в него девушка соглашается. Так, они справили пышную свадьбу и жили в согласии много лет.

Однажды Гвиневра по доброте своей помогает юному рыцарю, прибывшему в Камелот и посвящаемому Артуром в рыцари. Тот от смущения забыл меч на полу часовни, а королева незаметно подала его ему, чтобы не случилось тому позора. Благодарный юноша лишь взглянул на супругу Артура и влюбился в неё без памяти. То был Ланселот, и он верно служил королеве многие годы, прославлял её и защищал в отсутствие супруга. Гвиневра не возражала против такой преданности, хотя верные люди и остерегали её, считая это опасным. И однажды опасность настигла их – прослышав о заговоре Мордреда, королева вызывает Ланселота к себе, чтобы обсудить с ним грозящую им опасность, но Ланселот, сам того не зная, приводит за собой шпиона, и его застают в покоях супруги Артура.

Гвиневре грозит казнь за супружескую измену, но Ланселот врывается туда и, перебив многих рыцарей, увозит женщину в монастырь и прячет там. Позже, узнав о том, что Артур при смерти, королева тайно прибывает к месту битвы, где он был смертельно ранен, и вместе с феей Морганой и другими женщинами провожает его в последний путь, а затем возвращается в монастырь и остаётся там до самой смерти.

Ланселот Озёрный.

Юный Ланселот был взращен возлюбленной своего покойного отца, девой озёра Нимуэ, и по достижении им положенного возраста был отправлен ею в Камелот на службу к король Артуру. Там, на церемонии посвящения его в рыцари, он впервые встречает Гвиневру, и влюбляется в неё. Всю жизнь он верно служит королю и королеве, хотя в его жизни имеется и другая любовная история – леди Элейна, влюблённая в Ланселота, однажды принимает облик Гвиневры и соблазняет его, а после даже рожает от него сына. Однако этот роман не заканчивается ничем хорошим.

Ланселот, чувствуя свою вину из-за осуждения королевы, спасает её от казни, попутно убивая многих славных рыцарей, в том числе и младших братьев Оркнейских, Гахериса и Гарета. Позже, когда он осознаёт это, очень печалится и долго не может примириться с их старшим братом, Гавейном.

После того, как Ланселот прячет Гвиневру в монастыре, он уезжает к себе в замок в Бретань, и запирается там, не желая сражаться с Артуром, который вместе с войском пришёл туда, что называется, требовать сатисфакции за мутную историю с его супружницей. А покуда два бывших лучших друга типа сражались, Мордред, который и затеял всю эту историю, забирает Британию себе, так что Артур вынужден вернуться и биться уже с ним.

После смерти короля Ланселот навещает Гвиневру в монастыре, и просит поцеловать его один лишь раз за годы верной службы, но та отказывает рыцарю. Ланселот остаётся жить в хижине отшельника с парой чудом выживших рыцарей и вспоминать былые деньки.

Волшебник Мерлин.

Мерлин родился… от дьявола. Да-да, именно так гласят многие легенды. Его мать была обычной чистой девушкой, но однажды она нечаянно открыла свою душу злому духу, и от того был зачат маленький Мерлин. Девушка обратилась за помощью к священнику, и он крестил мальчика сразу же по рождении, отчего Мерлин лишился злого начала, а вот волшебные и провидческие способности при нем остались (поскольку к моей истории эта не подходит, представим, что злой дух был просто злым волшебником, от которого его сын унаследовал способности, но его все принимали за дьявола).

Взрослый Мерлин был советником короля Утера Пендрагона, а следом стал наставником и советником его сына, Артура, долгое время помогая ему и оберегая его от бед.

Погиб из-за своего противостояния с Морганой, которая подослала к нему свою служанку, вызнавшую секрет его смерти. Узнав тайну, Моргана заточила волшебника под холм, где он и остался лежать.

Взаимоотношения Мерлина и Морганы, в общем, весьма сложные. С романтикой там слабовато… Но только не у меня)

Четвёртый, а затем третий из братьев Оркнейских, сыновей Лота Оркнейского, племянников короля Артура по матери, королеве Моргаузе.

Гарет Оркнейский, он же Бомейн (Белоручка), рыцарь кухни.

Юный Гарет инкогнито прибыл в замок Артура, и, не открывая своего имени, попросил у короля, чтобы позволил ему год жить на его обеспечении, а потом выполнил ещё две просьбы. Артур соглашается (вот кто бы к наше время на такое согласился) и отдаёт парнишку на попечение своему молочному брату, королевскому сенешалю сэру Кею. Последний, будучи весьма скверного нрава, решает, что просить о еде, а не, например, о доспехах, недостойно рыцаря, и, приняв Гарета за обычного простолюдина, отправляет того служить на кухню и всячески насмехается над ним и унижает его. Однако у Гарета 80 левел самообладания, и тот не ведётся на подначки.

Год спустя ко двору Артура прибывает девушка по имени леди Линетта, с просьбой помочь её сестре леди Лионессе, которую заточил в её же замке очередной рыцарь, на этот раз Красный. Гарет напоминает королю о его обещании, и просит отправить его на помощь даме, а также просит Ланселота последовать за ним, чтобы тот убедился в его компетентности. Однако дама, услышав о таком, дует губки и уезжает, ибо не к лицу спасителю быть не рыцарем, а каким-то кухонным мальчишкой.

Сэр Кей, услышав о согласии Артура, тоже не особо радуется, и решает проучить юношу, догоняет его и начинает угрожать, за что парой ударов и отправляется в кювет. Ланселот везёт незадачливого учителя обратно в Камелот, а Гарет нагоняет леди Линетту, однако той совсем не по душе спаситель, и она начинает всячески оскорблять и унижать его, считая, что он взялся не за своё дело. Однако, как мы помним, у Гарета самообладание 80 левела, а потому на оскорбления прекрасной дамы он тоже не реагирует, и просто едет с ней дальше, попутно побеждая встречающихся на пути злобных рыцарей. Одну из таких битв видит нагнавший их Ланселот и лично посвящает юношу в рыцари, попутно узнавая его настоящее имя, которого не знали даже братья Гарета, так как оставили его дома ещё ребенком, и не узнали, когда тот прибыл ко двору.

Гарет вдвоём с Линеттой едут дальше, продолжая все тот же диалог, и в какой-то момент Линетте становится реально интересно, откуда у кухонного мужика самообладание 80 левела, на что Гарет ей отвечает, что он благородный, и ему не пристало обижаться на дамские оскорбления, он предпочитает направлять свою злость не обратно на неё, а на врагов. Линетта раскаивается в своём ужасном поведении, и дальше они едут вместе в мире. Гарет побеждает Красного рыцаря, однако сестра Линетты, Лионесса, оказывается ещё надменней сестры, и прогоняет рыцаря кухни прочь. Линетта, уже пришедшая в себя, намекает сестре, что как-то не комильфо так обращаться с тем, кто тебя спас. Лионесса, похищая слугу Гарета, дознается, кто он, и решает, что сестра вроде бы и права, можно парня и принять и даже замуж выйти. Однако вернувшийся Гарет отвергает ухаживания дамы, и та в отместку решает его убить. Гарета спасает Линетта, и они вместе возвращаются в Камелот, где и состоится их свадьба. Лионесса же, которая, как выяснилось, была под чарами феи Морганы, осрамлённой покидает двор, а позже становится женой старшего брата Гарета, Гахериса.

Гарет погибает во время несостоявшейся казни королевы Гвиневры, на которую он, в знак протеста, пришёл невооруженным.

Гахерис Оркнейский.

Третий из братьев, служил оруженосцем при старшем из четверых, Гавейне, затем сам стал рыцарем. Убил собственную мать, застав её с молодым любовником, вместе с другими братьями убил короля Пеллинора (того самого Чёрного рыцаря, с которым когда-то сражался Артур), мстя за смерть отца, короля Лота. После истории с Гаретом и Линеттой влюбился в гордую леди Лионессу и добился её руки. Был убит Ланселотом вместе с младшим братом Гаретом, так как они оба пришли на казнь невооруженными, считая саму казнь неправильной.

Сёстры Лионесса и Линетта.

Да о них я, в общем-то, уже все рассказала в рассказе об их мужьях. Одна связалась с королевой Феей Морганой, затем попала в плен к Красному рыцарю, другая понеслась её спасать и познакомилась с Гаретом, обе вышли замуж, обе остались вдовами. That’s all, folks.

Так, а теперь переходим к камео. О них ещё буду говорить покороче, ибо флэшбеков с ними в главных ролях не будет, просто нужно, чтобы и о них мои читатели имели представление.

Сэр Кей.

Сын сэра Эктора, дворянина, к которому был отдан на воспитание маленький Артур. После обретения последним власти стал его сенешалем при дворе, и одним из рыцарей круглого стола. Злодеем никогда не был, но характер имел весьма скверный, считался хвастуном и трусом, редко побеждал в битвах с противниками, и оттого его порой называли самым недостойным из всех рыцарей Артура.

Первый и второй из братьев Оркнейских.

Гавейн Оркнейский.

Старший из четырёх братьев, один из сильнейших рыцарей круглого стола. Совершил немало подвигов. Долгое время враждовал с Ланселотом после того, как тот убил его младших братьев, однако в конце концов примирился с ним. Погиб в битве Артура с Мордредом.

Агравейн Оркнейский.

Единственный из четырёх братьев, кто считается скорее злодеем, чем героем, хотя и он назван сильным и смелым рыцарем. Вместе с Мордредом он организует заговор против Гвиневры и Ланселота, а затем погибает от рук сторонников последнего в то время, как сам Ланселот пытается спасти королеву от казни.

Леди Элейна из Астолата.

Юная принцесса, полюбившая Ланселота в то время, когда он участвовал в турнире, проводившемся в их замке. Воспользовавшись чарами, делавшими её похожей на Гвиневру, провела с рыцарем ночь и позже родила от него сына Галахада. Умерла от безответной любви к Ланселоту.

Фея Моргана.

Единоутробная сестра Артура, волшебница, долгие годы враждовавшая с ним, и строившая разные козни ему, его рыцарям и волшебнику Мерлину. Под конец жизни, потеряв всех сыновей, с горя помирилась с братом, и вместе с Гвиневрой и другими женщинами провожала Артура в последний путь.

Вивиана.

Юная волшебница, служанка Морганы, которая по её приказу втерлась в доверие к Мерлину, стала его ученицей и выведала тайну его силы, после чего воспользовалась заклинанием, о котором он рассказал ей, и навеки заточила Мерлина под землей (ну, как навеки… у нас не совсем). Как и полагается наемной убийце, была отравлена заказчиком, чтобы не болтала.

Тристан и Изольда.

Супруга короля Марка и его племянник, трагические возлюбленные, имеющие, в общем-то, собственную историю, мало связанную с историей остальных персонажей. Тристан, разлученный на какое-то время с Изольдой, был одним из рыцарей Круглого стола при дворе короля Артура. Тристан погибает от ранения отравленным оружием, так и не успев в последний раз увидеть возлюбленную, Изольда же умирает от тоски по погибшему любимому.

Ну, вот, кажется, и все. А теперь – к сюжету наконец-то.

Комментарий к Вместо предисловия: гид по прошлому героев

Комментарии к этой части, если таковые будут, большая просьба оставлять под этой частью, а не под следующей, которая выйдет почти сразу после этой.

И, как я и писала в прошлой части истории, если по ходу повествования у Вас появляются вопросы, не стесняйтесь их задавать. Я не отвечу на них лишь в случае, если ответ будет спойлерить дальнейший сюжет, но в таком случае, я об этом сообщу))

Ссылки на две основные легенды, которые я использую (остальное взято обрывками из многих других легенд):

Король Артур и рыцари круглого стола. http://ega-math.narod.ru/Reid/Tales/Arthur.htm

Сэр Гарет, или Рыцарь кухни. https://www.vokrugsveta.ru/vs/article/2302/

========== Часть 1. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались ==========

Дверь темницы с раскалёнными стенами распахнулась, и его выволокли наружу. Особо не церемонясь, его потащили куда-то – он даже не знал, куда, но не был особенно против. Все же снаружи было немного лучше, чем внутри. Там все ещё витал пепел в воздухе, и все вокруг было выжжено и покрыто им же, но, по крайней мере, мир вокруг больше не обжигал.

Сколько лет он провёл в этом раскалённом аду? Сколько лет не видел ничего, кроме горячих стен, залитых кровью, из-за которой в темнице стоял жуткий смрад?

Стражники – высокие фигуры в темных доспехах и масках, приволокли его в какой-то небольшой домишко, там пару раз облили холодной водой – видимо, это было мытьё, и бросили ему простую темно-серую холщовую рубаху и штаны. Он покорно оделся и последовал за ними дальше.

Они остановились нескоро – мир вокруг них к тому моменту стал немного светлее, и выжженной пустыни вокруг стало меньше – остановились около очередного небольшого домика, которые были напиханы здесь пачками. Один из стражников открыл дверь пинком и бесцеремонно закинул его внутрь.

Изнутри… домик оказался намного больше, чем снаружи. Из комнаты, в которой он очутился, вели многочисленные неосвещенные коридоры, конца которым не было видно… И вокруг было тихо…

Хотя нет, это ему показалось. Не было.

– Мистер Ти! – взвизгнул рядом знакомый голос, и мужчина поморщился.

Вот только её ему и не хватало.

Женщина в простой длинной серой рубахе оказалась прямо рядом с ним и помогла ему подняться.

– Какая встреча, – процедил откуда-то сбоку не менее знакомый мужской надменный голос.

Суини Тодд вскинул глаза, уже зная, что увидит перед собой. Недовольную рожу судьи Терпина.

Именно её он и увидел, разумеется. А рядом…

– Люси! – ахнул мужчина и бросился вперёд.

– Бен! – вскинулась женщина и бросилась к нему.

Явно недовольная Нелли Ловетт отступила в сторону и наблюдала за тем, как любовь всей её жизни обнимает жену.

Люси прижалась к Суини и всхлипнула.

– Ах, Бен, я так по тебе скучала!

Тодд лишь молча кивнул, прижимая её к себе крепче.

– Я знаю, дорогая, – наконец прошептал он спустя полминуты молчания, – я все знаю. Как этот… – он кинул взгляд на судью Терпина, – превратил не только мою, но и твою жизнь в ад, как тебе пришлось скитаться и зарабатывать, чем можешь, а потом…

– А потом меня убили… – пролепетала Люси, отстраняясь, – я не помню, но он, кажется, был такой… такой… темный.

Суини замер. Она не помнила… ничего не помнила.

– Он был… продолжала бормотать Люси, вздрагивая, – с ней был! – вдруг вскрикнула она, указывая на миссис Ловетт, – с ведьмой! Кто же…

Стенания несчастной женщины прервало звонкое насмешливое фырканье.

– А и правда, кто же это был… – протянул вынырнувший из-за судьи встрёпанный подросток, закатывая глаза, – кто же мог такое сотворить?

Тодд открыл было рот, чтобы заставить дерзкого мальчишку замолчать, но столкнулся своим взглядом с его. Темным, одновременно насмешливым и суровым, как будто ему было не тринадцать или сколько ему там было, а добрая сотня лет. Тоби глядел на него с недетской, холодной жестокостью во взгляде, и Суини как-то сразу понял, что теперь ему не придётся ждать от этого мальчика ничего хорошего.

Тоби улыбнулся, сверкнув зубами, и словно предупреждая этим взглядом, что внезапно возникшая между супругами тайна может быть раскрыта в любой момент.

Суини обернулся к подельнице с надеждой на неё, но Нелли тоже молчала, глядя на Тоби с опаской. В чем было дело, он понял почти сразу – предательство женщины полностью отвратило мальчика от неё. Он стоял перед ними, холодный и гордый среди них, измученных муками ада или, как его здесь называли, Страха, явно чувствуя себя на голову выше их всех, кроме, может быть, Люси.

А потом дверь снова распахнулась и в комнату кувырком влетела растрепанная, чумазая барышня, приземлившись со слабым вскриком.

– Мелани! – ахнул Тоби, забыв о цирюльнике и бросаясь к ней.

– Это кто? – шепотом поинтересовалась Люси.

– Понятия не имею, – тихо ответил Суини, не выпуская жену из рук.

Тоби, помогавший незнакомой девушке подняться, бросил через плечо:

– Это Мелани Трайер, моя старая знакомая. Я знал её в то время, когда служил у Пирелли. Мел, давай, аккуратненько.

Девушка, редко моргая широко распахнутыми светлыми глазами, послушно пошла следом и опустилась на скамью, которая обнаружилась в углу комнаты. При этом на сером платье её и в длинных волосах показались чёрные лепестки.

– О как, – тихонько пробормотал судья Терпин.

Заметив несколько направленных на него недоуменных взглядов, он пояснил:

– Местная самоубийца.

– Это как? – подняла брови Нелли.

– Это вот так, – пожал плечами судья, – когда самоубийство совершаются в живом мире, самоубийц клеймят и наказывают в Страхе соответственно их преступлению. Но некоторые грешники, не выдерживая наказания, пытаются покончить с жизнью уже здесь. Не понимают, дурачки, что дальше умирать некуда. Те, кто умирает здесь, просто возникает снова. Однако самоубийство карается. У таких стирают память, метят их, обсыпая лепестками чёрных роз, чёрными листьями деревьев и так далее, делая так, чтобы они не падали вниз, и отпускают дальше проходить наказание, которое никто не отменяет.

Суини хотел было спросить, откуда судья вообще все это знает, но передумал, скривившись при мысли, что его злейшего врага, по всей видимости, выпустили из Страха раньше него.

Тоби же даже внимания не обращал на разговор остальных, пытаясь привести в себя Мелани, которая явно находилась в шоковом состоянии. Спустя пару минут она немного пришла в себя и даже начала разговаривать, правда, еле слышным шепотом. Здесь подтвердились догадки судьи – девушка не помнила Тоби, хотя доверие к нему явно ощущала, что выражалось по крайней мере в том, что она не шарахалась от него с выражением полного ужаса на лице.

– Что на ней за грех? – поинтересовался Терпин у Тоби, ибо интересоваться у самой девушки было явно бесполезно – она имя-то своё вспомнила только благодаря другу, в котором, теперь мягком и осторожном, совершенно нельзя было узнать недавнюю озлобленную и темную тень прежнего ребёнка.

Тоби дернул плечами.

– Она… воровкой была. Ей жить было не на что, служить никуда не брали, в работный дом идти не хотела… Могу понять, почему, сам там жил. А дальше – не знаю, я сюда попал.

Тоби поморщился, и затем снова обратил своё внимание на девушку, которая, кажется, быстро приходила в себя – взгляд её с каждой минутой становился все более ясным, и, хотя более она не говорила даже шепотом, слушала остальных весьма внимательно.

– Так, – снова заговорил судья, очевидно, более не интересуясь незнакомой воровкой, – а у кого-нибудь вообще возникает вопрос: что мы все здесь делаем?

Суини нахмурился. Они не имел ни малейшего желания слушать хоть слово, сказанное его злейшим врагом, но следовало признать: вопросы тот задавал здравые.

– Потому что на данный момент я вижу здесь некоторую закономерность. Как минимум, мы все повязаны одной историей. Ну, относительно – данная барышня, – он кивнул на застывшую в уголке Мелани, – имеет к ней весьма посредственное отношение, но всё-таки она его имеет. А в остальном все мы здесь по милости нашего старого доброго знакомого, – на последней фразе, во время которой судья кивнул Тодду, голос его наполнился ядом.

– Который возник по милости другого старого доброго знакомого, – не остался в долгу Суини, сверкая темными глазами.

Терпин ответный выпад проигнорировал.

– Смею полагать, – продолжил он, – что подошла наша очередь для очередного суда – возможно, срок наших наказаний прошёл и наши кары будут пересматривать. Я, например, уже готов перейти из Тени Страха в Тень Любви, – гордо заявил он.

Суини, не выдержав, рассмеялся.

– Вы, сэр? В Тень Любви, на свет? С Вашими-то грехами! Да и кому Вы нужны там, на свету!

Нелли тоже захихикала – то ли ей тоже показалась смешной уверенность судьи, то ли она просто решила поддержать Суини.

Терпин вдруг вздохнул, становясь очень серьёзным.

– Смейся, смейся, – проговорил он, – а ведь ты, мститель чертов, поди, даже не знаешь, как меня зовут. А коли так, откуда тебе знать, что у меня тоже были жена и дочь, которые теперь ждут меня там, наверху?

Цирюльник замолк, с удивлением глядя на врага.

– У Вас тоже были жена и дочь? – ахнула Люси, – так как же Вы могли так поступить с нами? Со мной и моей дочкой?

Терпин смерил её суровым взглядом.

– Ты, девочка, – произнёс он, – была очень похожа на мою Лили. Настолько, что у меня, видно, помутился рассудок, раз я столько усилий потратил на то, чтобы тебя получить. Было бы ради чего стараться… А девочка… А скажи-ка мне, Люси Баркер, а что плохого я сделал твоей дочери? Подобрал её и вырастил в достатке после того, как ты её бросила?

– Не смейте! – вскрикнула Люси, – не смейте говорить так! Это все Вы виноваты! – и женщина заплакала.

Суини сверкнул глазами, прижимая супругу покрепче к себе и тихонько успокаивая её. Но угрожающие взгляды мужчины судью явно не впечатлили.

– Конечно, я. Это же я заставил тебя кончать с собой при живом ребенке. Да если бы не я, твоя любимая дочурка сдохла бы с голоду ещё в младенчестве! Ты мне благодарна за нее должна быть!

– Ты… – зашипел Суини, окончательно теряя терпение, – ты разрушил нашу жизнь. Ты изнасиловал мою жену, – в голосе мужчины пробилась характерная угрожающая хрипотца, – ты забрал мою дочь и пытался завладеть и ею тоже. И после этого ты смеешь говорить, что…

Тираду цирюльника прервала открывшаяся снова дверь, на этот раз впустившая прекрасного, статного юношу с темными волосами и крупными, выпуклыми чертами лица.

– Опа, – фыркнул Тоби из-за спин остальных, – закономерность поломалась. К нам присоединили непонятно кого.

На этот раз спорить с мальчиком никто и не пытался – юношу действительно никто не знал. А сам он осмотрел собравшихся живыми темными глазами и молча прошёл к скамейке, усевшись неподалёку от Мелани.

– Добрый день, – взяла на себя инициативу Нелли, – мое имя – Элеонора Ловетт. А Вы, юноша…

Тот нахмурился, словно пытался понять, что та сейчас сказала, а затем поднялся со скамьи, на которую только сел, и с выраженным французским акцентом выговорил:

– Эрик Дестлер. Рад знакомству. Опережая вопросы, скажу сразу – я понятия не имею, что я здесь делаю. Меня просто сюда привели по приказу кого-то из администрации.

Остальные также представились, причём Суини по привычке назвался вымышленным именем, чем заслужил недоуменный взгляд Люси. А сам Тодд заодно узнал, что судью Терпина, оказывается, зовут Уильям.

– М-да, – протянул судья после того, как представился, – теперь совсем непонятно, по какому признаку нас тут вообще собрали. Ведь Вы, месье Дестлер, как я полагаю, не из Лондона?

– Нет, месье, – покачал головой Эрик, – последние годы своей жизни я пробыл в Париже.

– Ну, это заметно, – кивнул Терпин, – простите за бестактность, но чем месье заслужил нахождение здесь?

Эрик вздернул брови, глядя на него с недоумением.

– Просто, мы здесь всё друг про друга знаем, – пояснила Нелли, – а вот Вас мы впервые видим.

Месье Дестлер закатил глаза.

– Убийства. Несколько. Пытки – я был мастером-оружейником у одного шаха, а заодно создавал и орудия и даже комнаты пыток. Ну, и ещё там по мелочи. Господа, – быстро перевёл он тему, – а ведь снаружи собрались несколько местных стражников и ещё парочка мелких административных чинов, которые, вероятно, и ответственны за нас в данный момент. Причём, когда меня приводили, к ним приближался ещё один, и он был весьма взволнован. Так как вы думаете, а не стоит ли нам…

Суини, уже уловивший мысль «новенького», поспешил к выходу и прижался к входной двери. Эрик последовал за ним, миссис Ловетт и судья Терпин также.

Снаружи и впрямь велся разговор – стражники, которые слыли не самыми мудрыми и могущественными ребятами, обсуждали их. Вместе с ними был и какой-то незнакомый административный чин (один-единственный, видно, остальные уже удалились), явно нервничающий.

Один из стражников спрашивал:

– Все в сборе, сэр, пора бы начинать испытание. В чём проблема-то?

– Проблема? – визгливо переспросил чиновник, – а проблема очень простая! В связи с чем нужно не просто начинать, а начинать прямо сейчас, как можно быстрее! И закончить тоже желательно быстро!

– А что случилось, сэр? – глухим голосом (из-за масок голоса всех стражников звучали глухо) поинтересовался другой стражник, – к нам едет ревизор, что ли?

– Я бы на вашем месте так не веселился, – зашипел чиновник, – ибо вообще предположение недалеко от истины, но только все ещё хуже. Сверху, – он показал пальцем куда-то наверх, видимо, имея ввиду своё темное начальство, – пришли сведения. К нам едет Джоанна Хоуп!

Комментарий к Часть 1. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались

Примечание: в книге Гастона Леру Призрак оперы не имеет фамилии, только имя — Эрик. За всю историю адаптаций книги лишь одна из экранизаций (фильм ужасов 1989 года) дала герою фамилию — Дестлер. Фамилия эта вполне прижилась в фандоме, и, хотя моя история не имеет никакого отношения к вышеуказанной экранизации, фамилию я решила сохранить.

Также, как я уже упоминала, по моей задумке персонажи «Призрака оперы» взяты из версии мюзикла 2011 года. Соответственно, к нашему, так сказать, касту, присоединяется Рамин Каримлу, как в естественном виде, так, в отдельных эпизодах, и в виде обезображенного Призрака.

========== Часть 2. К началу ==========

– Кто к нам едет? – недоуменно переспросил стражник.

Чиновник страдальчески закатил глаза.

– Кто вас, имбецилов, на работу берет! Джоанна Хоуп, одна из сильнейших Светлых в мире на нынешний век.

– На нынешний? – негромко осведомился третий стражник, который до этого тихо стоял в углу, – а сколько ей?

– Да откуда я знаю? – гневно всплеснул руками чиновник, – тысячи полторы, наверное… В первой жизни она была женой короля Артура, а он правил веке в пятом… или в шестом, черт его знает. Важно не это! Важно то, зачем она прибывает!

– Ну и зачем? – снова спросил второй стражник, тот, который шутил про ревизора.

– Да затем, чтобы быть судьей кому-то из этих! – чиновник резко дернул головой в сторону двери, – она и так Светлая, то есть, судить может, а тут ещё и компания подобралась… Мать, отец, приемный отец… мало ли, за кем она придёт!

– Правильно ли я понимаю, сэр, – по-прежнему тихо вопросил третий стражник, – что Вы опасаетесь за души наших… кхм, подопечных? Ведь до официального суда пока дело не дошло, там пока ещё придёт их очередь, грешников миллиарды, а судей всего лишь сотни, а Светлая может лично вытащить любого из них как минимум в Тень Любви, а то и в саму Любовь, простив им их грехи?

Чиновник взглянул на третьего стражника и внимательно осмотрел его.

– Верно, – наконец произнёс он, – ну, хоть кто-то среди вас не полный идиот. Имя, грех, срок?

– Имени лишён в качестве дополнительного наказания, – отрапортовал стражник, – для идентификации назван Эм-325. Грех мой в том, что желал людям блага, не понимая, что есть благо. Срок наказания – век службы. Шестьдесят восемь лет от положенного срока я уже отслужил.

– Еретик, что ли? – поднял бровь чиновник.

– Революционер, сэр. Из неудачливых. Неуверен, что о нашем движении даже кто-то услышал в итоге. Произошла пара убийств, списанных на несчастные случаи, и нас убрали.

Чиновник усмехнулся.

– Знаем мы таких революционеров… Мальчишки-мечтатели… Ну, я вижу, наказание тебе на пользу пошло – дегенератизма поубавилось.

Стражник молча опустил голову.

– Где прежде служил?

– В Страхе, сэр. Среди самоубийц.

– О, – протянул чиновник, – это уже интересно… А сюда чего перевели? Провинился чем? В Страхе же лучше работать, ведь там никакой суеты, так, дров регулярно подбавляешь под «котлы», и сидишь себе дальше…

– Никак нет, – по-прежнему спокойно отвечал стражник, – сам вызвался.

– А, – усмехнулся мужчина, – надеешься, что срок скостят? Ну, да ладно, впрочем. Я и так тут задержался. Значит, так, ты… Ты мне сообщишь, когда прибудет эта… Светлая. Скорее всего, как Светлая она выглядеть не будет, её попытаются замаскировать под кого-то из наших. Есть вероятность, что под беспамятную, все же эти суды – испытания и для них, а не только для нас. И нам нужно сделать все, чтобы она это испытание завалила!

– Да, сэр, – кратко отвечал стражник.

Чиновник удовлетворенно кивнул и ушёл.

Те, кто были в доме, быстро отошли от двери, так как стражники после ухода чиновника приблизились к ним и стали караулом.

Тодд и Терпин оба торжествующе улыбнулись, а затем поймали взглядами улыбки друг друга.

– Ты всерьёз полагаешь, что моя девочка прибудет за тобой? – фыркнул судья, – да она тебя не в лицо не знает, нужен ты ей больно!

– Ты… – зашипел Суини, – ты держал её взаперти всю жизнь…

– Последние полгода, – отрезал Терпин, – и вообще, в это лезть не рекомендую. Тебя там не было, а я любил Джоанну, как дочь.

О том, что сам он её лица уже толком не помнит – десятилетия в Страхе стёрли из памяти все родные и хоть сколько-нибудь близкие лица – он упоминать, конечно же, не стал.

– Да, до тех пор, пока не полюбил её не как дочь! – рявкнул Суини, – и, может быть, она пришла не только за мной, но и за своей любящей мамой, которую ты тоже у неё отнял!

Тоби, сидя у дальней стены, молча взирал на перепалку двух отцов, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться и не посоветовать им закатать губы. С улыбкой он следил за тем, как в спор вмешались Люси и Нелли, давя судью количеством… А толку в том споре?

– Тоби, – прошептала Мелани, аккуратно касаясь его плеча.

Мальчик тут же отвлёкся от разыгравшегося перед ним спектакля.

– Да, Мел?

Девушка обхватила себя руками и сжалась, глядя на остальных с испугом и отвращением.

– Не обращай на них внимания, – успокаивающе прошептал Тоби, поглаживая её по тоненькой ручке.

Мелани покачала головой.

– Мне не нравится этот человек, – пролепетала она, кивая на стоящего в стороне от перепалки Эрика, – он неправильный. Другой.

– Почему? – тихо поинтересовался мальчик.

– Он говорит, что не знает, что делает здесь, но посмотри на него! Разве он удивлён? – ещё тише отвечала ему девушка.

Тоби внимательно взглянул на Эрика.

– Смотри дальше! – продолжала она, – он говорил, что на нем несколько убийств, что он служил шаху и делал для него оружие, и что последние годы жизни прожил в Париже. Только вот…

– Ему лет двадцать можно дать, не больше, – хмурясь, подхватил мысль подросток.

– Именно, – кивнула Мелани, – я не помнила собственного имени, пока ты мне его не сказал, но правила Страха и Тени Страха я помню – нас никогда не лишают их, ибо смысла нет.

– И главное правило состоит в том, что меняться после смерти можно только по специальному разрешению. Это разрешено либо, – он многозначительно повёл глазами вверх, намекая на Любовь, – либо тем, кто заключает договора с «дьяволом». То есть, с каким-нибудь из верхних чинов Страха. Оу…

– Мне не нравится этот человек, – повторила Мелани, – совсем не нравится.

Тоби больше не стал ничего говорить, он просто молча обнял подругу, пытаясь хоть как-то защитить её. Больше сейчас сделать это было некому: у Мел была семья, был даже возлюбленный, но сейчас никого из них не было рядом, да и она сама, поди, даже не помнила об их существовании.

Возлюбленного Мелани Тоби помнил почти так же хорошо, как её саму: он был хорошим человеком, но…

Но тише! Кто знает, здесь могут слышать даже мысли… Мальчику случалось слышать о таком, а значит, думать не стоит. Молчание… Тайна доброй подруги, которую она сама теперь не помнила, должна была остаться при нем.

Суровые папаши тем временем продолжали спорить, и не замолкли до тех пор, пока дверь не распахнулась, и стражники строем не вошли внутрь.

– Ну что, пора начинать? – громовым голосом осведомился первый из них.

– Да, – глухо ответил Эм–325, запирая двери, – чем быстрее начнём, тем больше шансов, что эта самая Джоанна Хоуп не успеет сюда попасть… А после начала испытаний уже ни один Светлый не сможет…

Его прервал внезапный шум и ярко сверкнувший белый свет, лучом ударивший в пол. Спустя секунду световое шоу прекратилось, завершившись на неожиданной (или не очень) ноте: на пол с грохотом свалилась бедно одетая светловолосая девушка.

– Сглазил, – коротко констатировал второй стражник, глядя на замолкшего Эма-325.

Тот, кажется, был удивлён, хотя сказать точно было нельзя, ведь лицо его было полностью скрыто капюшоном и маской. Однако за девушкой он следил тем пристальней, чем лучше её видел – она пошевелилась и приподнялась.

– Джоанна! – тоненько вскрикнула Люси, бросаясь к ней и помогая ей подняться.

Суини и Терпин последовали за ней, чуть не сбивая друг друга с ног.

Девушка смотрела на собравшихся вокруг неё людей с ужасом, быстро вертя головой.

– Не бойся, дочка, – буквально проворковал судья, заставив цирюльника скривиться.

– Твоя дочка, ага, конечно! – перебил он, – Джоанна – наша дочь, и всегда ею будет!

Они оба подхватили девушку за руки, намереваясь ей помочь, когда она вырвалась с криком.

– Оставьте меня! – потребовала она, часто моргая огромными, широко раскрытыми глазами, – Вы кто вообще? Где я? – на последнем вопросе в её голосе начали пробиваться слёзы.

Девушка отшатнулась прочь, выставив руки перед собой.

– Не подходите! – одной рукой она откинула назад длинные светлые пряди, загораживавшие ей обзор, и продолжила, – Не трогайте меня!

Люси прижала руки к груди и попыталась приблизиться.

– Детка, не бойся, мы не желаем тебе зла… – начала она, попутно разглядывая девушку.

Она ведь не видела её вблизи взрослой. Не видела этого прелестного округлого личика, волнистых светлых волос, сверкающих сквозь пелену слез глаз…

Приблизилась к новоприбывшей и Нелли, разглядывая незнакомую симпатичную барышню, которой она когда-то порывалась стать новой матерью… Ради мистера Ти, в основном, но все же…

А затем сквозь толпу собравшихся с внезапной решительностью прорвалась Мелани.

– Да оставьте вы её в покое! – велела она, негромко, но твёрдо.

Она подошла совсем близко к перепуганной девчушке и протянула ей руку.

– Здравствуй, – спокойно произнесла она, – я Мелани. Во всяком случае, так сказал мой друг, – она кивнула на Тоби, тоже не сводившего с новенькой глаз, – я тоже не помню ничего о себе. Но ты не волнуйся, мы во всем разберёмся. Здесь памяти не лишаются навеки, уж это мне хорошо известно. Так ты, стало быть, Джоанна?

– Не знаю, – пожала плечами девушка, слегка успокаиваясь и принимая протянутую руку, – я не помню. А они кто?

Мелани улыбнулась, сжимая руку гостьи в своей.

– Насколько я понимаю, твои родители. Кто-то родной, кто-то приемный, и вот они теперь, оказавшись рядом, не могут тебя поделить. Ну да подождут с делёжкой, тебе пока стоит отдохнуть. Я прекрасно знаю, как это дезориентирует, когда у тебя внезапно отбирают все личные воспоминания. Пойдём к нам с Тоби, – она обернулась на мальчика, – ты ведь не против?

– Я? – встрепенулся подросток, – Нет, конечно! Идём, Джоанна. Я, кстати, твой названый брат. Тыразрешала мне называть себя сестрой.

Джоанна улыбнулась, впервые с тех пор, как попала сюда.

– Ты, кстати, тоже, – бросил Тоби, обращаясь к Мелани, – я вообще любил подруг сёстрами звать. У меня их не так много и было… По-моему, только вы две.

***

– Мда… – протянул первый стражник, глядя на весь этот развернувшийся перед ним спектакль.

– Не особенно они старались её скрыть, похоже… – задумчиво добавил второй, – разве что не ожидали, что мы уже будем здесь, а сами грешники, думали, не сдадут?

– Может быть… – пожал плечами первый, – а может, просто что-то там у них пошло не так… Я, конечно, на звание гения не претендую, но вряд ли Светлая, которая прибывает с тайной миссией, неугодной нашим верхам, должна прибывать, как падающая звезда, чтобы всем видно и слышно было…

– Да уж точно… Ладно, её мы уже пропустили, теперь не выгоним, скорее всего. Начинать-то все равно надо, так что… – он не договорил, осознав, что Эма рядом нет.

Неслышно ступая, ухитряясь совершенно не греметь доспехами, тот снова открыл дверь и покинул дом.

Первый стражник переглянулся со вторым и вышел на улицу, оглядываясь.

Эм нашёлся совсем неподалёку, рядом с будкой стражников, и выглядел он… немного иначе. Громоздкие доспехи сменила более простая одежда, хотя и по-прежнему с капюшоном, скрывавшим лицо.

– Алжернон, – окликнул он, заметив искавшего.

– Эм, ты нашёл время для переодевалок, конечно, – фыркнул первый стражник.

– Во-первых, это не лишнее, и тебе я советовал бы сделать то же самое, – спокойно отвечал Эм, – все же нас ждут теперь веселые деньки. А во-вторых, переодевалки, как ты выражаешься, были просто по пути. Я был на пункте связи, мне же велели сообщить, когда появится Светлая.

Алжернон кивнул – он уже и забыл об этом.

– Ну, вот, – равнодушно повёл плечами Эм, – а теперь пойдём, нам и вправду давно пора начинать испытание. Как говорится – раньше начнёшь, раньше и закончишь.

Вместе они вернулись в нужный дом – первый стражник, однако, прислушался к совету товарища и захватил с собой два комплекта нормальной одежды.

Эм закрыл за собой дверь, снова запирая её, и на этот раз также запечатывая выход какими-то странными знаками – то, что он не успел сделать в прошлый раз.

– Все, – обьявил он, – теперь никто не сможет просто открыть эту дверь и выйти наружу. Вообще испытание началось.

– Так что за испытание-то? – всплеснула руками миссис Ловетт.

– Это не просто дом, это небольшой мир, – кратко объяснил Эм, – ваша задача – выжить здесь и, само собой, не загнать себя в Страх обратно, то есть, не совершать грехов. А это, поверьте мне, будет совсем не так уж просто.

Он пробежался взглядом, незаметным из-за того, что лицо было закрыто, по собравшимся, а затем с недоумением в голосе произнёс:

– Так, а почему вас восемь? Девять же должно быть по итогу, если приплюсовать новоприбывшую… Куда ещё один затерялся?

Комментарий к Часть 2. К началу

Первая часть фанфика, возможно, иногда будет дополняться, так как персонажей там много, и с первого захода я могла вспомнить не всех. Так, сейчас к ним добавился Мерлин, который был там упомянут, но не был описан отдельно.

========== Часть 3. А ведь еще ничего не случилось… ==========

– Кого где нет? – недоуменно переспросил второй стражник.

– Здесь. Нет одного из тех, кого мы сюда привели, – спокойно пояснил Эм, продолжая оглядывать собравшихся перед ним. Их должно было быть восемь.

– Так их и восемь, – нахмурился стражник.

– Их стало восемь после того, как к ним добавилась незваная гостья, Байярд, – слегка раздраженно процедил Эм, – считай сам – Тодд, Баркер, Рагг, Трайер, – он провёл рукой в сторону застывших Суини, Люси, Тоби и Мелани, а затем продолжил, продолжая вести рукой, – Терпин, Дестлер и Ловетт. Ловетт…

– Ловетт! – вскинулся вдруг Алжернон, – Альберт Ловетт! Я же лично первым привёл его сюда!

Нелли судорожно втянула воздух, глядя на стражников широко раскрытыми глазами.

Что значит «Альберт Ловетт»?

Мало ей было наличия здесь Люси Баркер, от которой не отрывался Суини, наличия девочки (теперь двух), которые полностью занимали внимание Тоби, так теперь ещё и это…

– Ну, и где он? – насмешливо вопросил Эм, – угулял куда-то, как я понимаю?

Первый стражник только руками развёл.

– Ладно, – махнул рукой Эм, – наружу выйти он не мог, значит, он где-то внутри. А где – дело пятое. Найдётся по ходу испытаний. Начинаем.

И он хлопнул в ладоши.

А дальше… ничего не произошло.

– И что? – с недоумением спросил Суини.

– И все, – пожал плечами Эм, – теперь мы здесь находимся до тех пор, пока нас не выпустят. Вы живете, мы за вами следим, вот и все.

– И все? – надменно вскинул брови Терпин, – а смысл какой во всем этом?

Тоби внезапно прыснул. Остальные обернулись и взглянули на него.

– А смысл какой? – передразнил мальчик, смеясь, – смысл такой, чтоб мы выжить и не нагрешить ещё больше сумели, разве непонятно? Мы здесь будем жить дни, может, недели или месяцы. А вы двое, – он махнул руками в сторону Тодда и судьи, – за первые полчаса друг друга чуть не перегрызли.

– Мальчик прав, – подтвердил Эм, – что будет дальше, вы ещё узнаете, но, что бы ни было, вы ещё должны до этого дожить. Все, можете расходиться. Сверху есть комнаты, устраивайтесь сами. Нечего в холле толпиться.

Алжернон и Байярд поддержали товарища, и подгоняемые ими грешники отправились наверх. Остался внизу только Тоби, который проследил взглядом за поднимающимися наверх Джоанной и Мелани, а затем повернулся к Эму, который тоже остался позади остальных.

– Здравствуй, – коротко и тихо произнёс мальчик.

Он не видел, но почувствовал, что стражник улыбнулся ему.

–Здравствуй, – ответил Эм, а затем тоже взглянул наверх, где уже скрылись девушки и все остальные, – как она? Все в порядке?

– Вроде да, – серьезно кивнул Тоби, – дезориентирована и напугана немного, но это ведь естественно, учитывая…

– Да, – подтвердил Эм, – присматривай за ней.

– И ты, – отвечал подросток.

– Разумеется, – твёрдо произнёс Эм, – ладно, иди, а то заметят, что тебя нет. И помни…

И он приложил палец к губам, которые едва виднелись из-под маски и капюшона.

Тоби снова коротко кивнул и, развернувшись, легко взбежал по лестнице, направляясь к небольшой каморке рядом с комнатой, из которой доносились девичьи голоса.

Не говори. И даже не думай.

У Эма было имя, разумеется, было, но называть его, даже в мыслях, было чревато для него самого, в первую очередь. А вреда стражнику Тоби не хотел.

Он знал – ему сказали – что назвать его по имени могла лишь Мелани, которая теперь едва ли помнила не то что имя мужчины, но вообще факт его существования. Однако Тоби знал также и то, что Эм и не потребовал бы от неё этого, не стал бы давить на неё. Однажды она вспомнит сама, а до тех пор он будет ждать. Ждать столько, сколько потребуется.

Потому что он её любил. Конечно же, любил, как иначе…

– Тоби! – окликнула его вынырнувшая из комнаты Джоанна, – давай к нам!

Глаза девушки весело блестели, она улыбалась, видимо, уже вполне оправившись от испуга и шока.

– Здесь не так уж плохо, – прощебетала она, а затем скосила глаза вниз, на лестницу, – ишь ты, как смотрит!

Эм, стоявший у подножия лестницы, никак не отреагировал на комментарий блондинки, глядя ей за спину, откуда робко выглянула Мелани. Поймала его… взгляд, хотя и не видела его глаз, и скрылась где-то в комнате, махнув светлыми волосами, в которых яркими пятнами выделялись чёрные лепестки.

– Джоанна! – окликнул девушку судья Терпин, выглянув из соседней комнаты, – зайди к нам. Нам следует поговорить.

Тоби, сверкнув глазами, молча встал рядом с девушкой, показывая, что без него она никуда не пойдёт.

Джоанна с любопытством оглядела пожилого мужчину, а затем пожала плечами.

– Ну пойдёмте. Я все равно пока ничего не понимаю. Так хоть послушаю, что вам там есть сказать, – и она, подхватив братца под руку, потащила его вперёд.

Поднявшийся Эм без особых прелюдий зашёл в комнату девушек, в которой они ещё и обустроиться не успели, и негромко велел:

– Иди тоже. Незачем одной сидеть, мало ли что случиться может. Вон, мистер Ловетт был один, так вы его даже увидеть не успели.

Девушка испуганно подхватилась и поспешила следом за Джоанной и Тоби.

Стражник, провожая её взглядом, грустно усмехнулся.

Боится.

Ну разумеется, она его боится – он сейчас на человека-то едва похож. Он – тень, безликая, безымянная тень, от которой шарахнулся бы любой.

Ничего. Это не навсегда. Он должен лишь защитить её, и тогда все закончится. Для них обоих.

***

– Садись, девочка, – приветливо кивнула ей миссис Ловетт.

Почему обратилась к ней именно она, не знал никто, даже сама Нелли – все же здесь, в комнате находились куда более близкие девочек люди.

– И правда, присаживайся, – перехватила инициативу обычно робкая Люси, указывая дочери на кресло.

Единственное кресло во всей комнате.

Сама комната была небольшой и довольно темной – лишь немного света пробивалось сквозь старое разбитое окно в наклонённом потолке (вероятно, это была крыша всего дома), но все же разглядеть окружающую обстановку удавалось: комната действительно выглядела, как часть давно заброшенного дома, холодного, темного, с обшарпанными стенами и старыми картинами на них, со старой, ветхой мебелью и несколькими свечами, расставленными тут и там.

Джоанна присела в предложенное ей кресло – обитое пожелтевшим бархатом со слабо различимыми узорами и даже какой-то картиной, с резными ножками и подлокотниками, и с любопытством уставилась на собравшихся вокруг неё людей.

– Ну? – вопросила она с веселой улыбкой, – зачем звали-то?

– Поговорить хотели, – начал Суини, отодвинув судью, – здравствуй, Джоанна. Я твой отец.

Девушка аккуратно склонила головку в сторону и пристально вгляделась в темные глаза, резко выделявшиеся на бледном лице мужчины. А затем тряхнула головой и пожала плечами.

– И Вам не хворать.

Тоби, устроившийся неподалёку, тихонько прыснул, закрывая рот рукавом.

– Молодец, сестрица, – пробормотал он.

– И все? – продолжила Джоанна, – мне так Вас и звать, просто «отец»?

– Его зовут Бенджамин Баркер, милая, – мягко улыбнулась Люси, – а я – Люси Баркер, твоя мама. Правда, сейчас твоего папу, кажется, зовут не совсем так, но причины этому я сама пока не знаю, – и она кинула вопросительный взгляд на мужа.

– Я сбежал с каторги и вернулся в Лондон, – поморщившись, пояснил тот, – не мог же я сделать это под своим именем.

– О! – вскрикнула Люси, тут же забывая о дочери, – Бен, мой дорогой! Ты все же сумел вырваться от них! Ты возвращался к нам…

И женщина бросилась ему в объятия. Губы Суини расплылись в невольной улыбке, и он обнял супругу в ответ.

Судья Терпин, глядя на это, скривился и отвёл взгляд. Нелли лишь опустила глаза.

Джоанна пару раз перевела взгляд с одного родителя на другого и повернулась к судье.

– Ну, а Вы, сэр?

Мужчина аж вздрогнул, осознав, что обращалась девушка к нему.

– Вы кажетесь мне знакомым, – слегка хмуря идеально очерченные бровки, пробормотала девушка.

Уильям улыбнулся с несвойственной ему робостью, вглядываясь в прелестное лицо, давно стертое из его памяти Страхом. Она была по-прежнему прекрасна, с нежным округлым личиком… Глаза, впрочем, кажется, были темнее… Они были каре-зелёными, а теперь…

– Сэр?

– Я… – прошептал судья, – твой отец, Джоанна. Тот, кто вырастил тебя, научил всему, что ты знаешь, но теперь забыла. Я…

– Отправил твоего настоящего отца на каторгу, обесчестил твою мать, а потом, когда ты выросла, решил жениться на тебе, – перебил его Тодд, оторвавшись от Люси, – отец года, или даже века, учитывая обстоятельства.

Джоанна, задумчиво глядевшая на приемного отца, отшатнулась прочь, закрыв лицо руками.

– Он забрал тебя после того, как твоя мать сошла с ума от событий, произошедших по его вине, – поддержала возлюбленного Нелли, – так что, детка, ты не очень-то верь в его добрые чувства. Он детей на казни отправлял!

– Я судья! – тут же отбил Терпин, – карать всех, кто нарушает закон – моя обязанность!

Суини фыркнул.

– Ага, конечно! Тогда что же ты здесь делал все эти годы, если всего лишь исполнял свои обязанности? Честные судьи в Страхе десятилетиями не сидят!

– Уж кто бы говорил, мистер «горит сарай, гори и хата!» – рявкнул Терпин, – я по крайней мере не резал всех, кто попадался мне под руку!

– Если бы не Вы, он бы таким не стал! – вступилась за Тодда Нелли.

Терпин лишь глазами сверкнул, переходя на неё:

– И не запекал убитых в пирогах, впоследствии скармливая их обычным людям, – ядовито бросил он.

Миссис Ловетт вспыхнула и вскочила на ноги.

– Да что б Вы понимали! Вам-то откуда знать, на что толкает крайняя бедность!

Терпин горько рассмеялся.

– Ох, как вы, чернь, любите осуждать богатых, не зная ничего о них! Я, к Вашему сведению, дамочка, простым адвокатом начинал. Практически всего в жизни добился сам, выучился, женился, ребёнка завёл, ещё не будучи судьей! А потеряв все, заметьте, ВСЕ, не начал бритвой махать налево и направо!

– Это какое же все Вы потеряли? – внезапно вскинулась Люси, тоже подскакивая на ноги, – я видела, как Вы жили – один из самых богатых людей в Лондоне! Как сыр в масле катались…

Она осеклась, увидев, как страшно исказилось лицо её злейшего врага. Сжавшись, она ожидала, как он продолжит кричать о черни и прочем…

Но ярко сверкавшие глаза Уильяма Терпина внезапно потухли, и он лишь тихо, хрипло произнёс:

– Мою жену, мою красавицу Лили зарезали в подворотне. За пару камней в украшениях. Нашу с ней малышку Аланну забрала холера. Ей было четыре. И она была… так похожа на Джоанну. И ты, – он кинул горький взгляд на Люси, – ты была… совсем как Лили, когда я впервые увидел тебя. Даже платье почти такое же… Так-то стал бы я заморачиваться ради какой-то простой девчонки… Каторги, балы, подарки… Нужна ты мне была больно. Но ты была совсем как она… И когда ты оставила девчоночку одну, я забрал её. Я был ее отцом, всегда был.

Люси молчала, открыв рот.

Суини же сверкнул глазами, приобнимая жену за плечи:

– Ваша честь понимает, что это ни разу не оправдание? – едко поинтересовался он, – это не мы забрали Вашу семью. Я и мои любимые жена и дочка ничего Вам не сделали!

А затем внезапно мелодично рассмеялся Эрик, который все это время молча сидел в углу комнаты, не влезая в чужой разговор.

– Ой, не могу я с вас, – усмехнулся он, ловя удивленные взгляды, – мальчик-то прав был! Для вас нахождение в одной комнате – уже испытание, которое вам не по силам, – он встряхнул головой, откидывая темные волосы со лба, – вас вообще не смутило, что вашей «любимой» дочки, которую вы делите, как голодные собаки кусок мяса, уже и в комнате-то нет?

Четверо спорщиков обернулись, только сейчас обнаружив пустующее кресло.

– Сбежала, как только вы ссориться начали, – флегматично закончил Эрик, – и друзей с собой прихватила. Вы, кстати, уверены, что она вообще за вами пришла? Потому что впечатления такого она не производит.

И в комнате повисла тишина.

Комментарий к Часть 3. А ведь еще ничего не случилось…

Совет от автора: следите за поведением персонажей, это важно))

========== Часть 4. Чужие тайны ==========

– Вот хижина отшельника, госпожа. Дары для него готовы, нам стоит навестить его, если Вы пожелаете.

– Да… – задумчиво произнесла прелестная светловолосая девушка, направляясь к хижине.

Подол дорогого платья мазнул по пыльному порогу, и она вошла внутрь, готовясь ласково приветствовать хозяина хижины.

Но того там не оказалось. На секунду хижина показалась молодой даме пустой, однако уже через мгновение она услышала слабый стон, и взгляд её прекрасных голубых глаз упал на рыцаря, почти без движения растянувшегося на тростниковом ложе.

Девушка ахнула и поспешила к нему.

Рыцарь был совсем юн, ненамного старше самой девушки, и необыкновенно красив, несмотря на своё плачевное нынешнее положение. Темно-золотые волосы его разметались по подушке, прекрасное лицо хмурилось во сне, а на высоком белом лбу выступила испарина. Взглянув же не только на лицо его, но и на тело, девушка мигом обнаружила на нем несколько аккуратно перевязанных серьезных ран.

Она положила руку на лоб мечущегося в бреду юноши, и тот замер, а затем медленно, с трудом открыл глаза.

– Ах! – прошептал он, – разве я сплю? Если так, то сколь прекрасный сон я вижу!

Взгляд его глаз, тоже голубой, хотя и помутневший от лихорадки, бродил по её лицу, и в нем блестели искры восхищения.

Девушка выдохнула, машинально оглаживая золотисто-русые волосы, и невольно улыбнулась. Она привыкла слышать всякие комплименты, но такие были в новинку даже для неё. Однако же… сейчас совсем не время для этого.

– Госпожа! – испуганно окликнула её служанка, зашедшая следом, – госпожа Гвиневра!

Юная принцесса, даже не оборачиваясь, негромко приказала:

– Лекаря!

Служанка покорно вынеслась наружу, звать лекаря, что присутствовал в свите госпожи.

Сама принцесса одним движением откинула назад волосы, которые уже задевали лицо незнакомого рыцаря, и убрала руку с его лба. Юноша, почувствовав это, протестующе застонал.

Гвиневра снова улыбнулась и вернула руку на место.

– Не беспокойтесь, сэр рыцарь, – успокаивающе пробормотала она, – кто бы Вы ни были, я позабочусь о Вас.

Он снова взглянул на неё, столь пронзительно, что у девушки защемило сердце. Она открыла было рот, чтобы сказать что-то ещё, но в эту секунду в хижину вошёл призванный служанкой лекарь, принёсший особый заживляющий бальзам.

Гвиневра слегка отошла, позволив лекарю заняться ранами рыцаря, и столкнулась у входа с отшельником, и ещё одним мужчиной, взрослым, высоким и статным, с мудрыми глазами и темно-каштановыми волосами.

– Госпожа Гвиневра, – с улыбкой поклонился ей отшельник, – Ваш визит всегда радость для старика.

– Благодарю, мой добрый друг, – улыбнулась принцесса.

Мужчина с подозрением перевёл взгляд с девушки на суетившегося над рыцарем лекаря.

– Не стоит переживать, достопочтенный Мерлин, – успокоил его отшельник, – при дворе короля Лодегранса держат лучших лекарей.

Мужчина кивнул и поспешил к раненому юноше.

Мерлин… Это имя было девушке знакомо. Именно так звали известного чародея, о котором слагали легенды… Но что он делает здесь, и как связан с неизвестным рыцарем? Может, он просто проезжал мимо и решил помочь? А может, они знакомы, или этот рыцарь даже состоит при дворе самого короля Артура, которому Мерлин является верным советником?

Однако что толку гадать?

Девушка тряхнула головой, отгоняя лишние мысли, и вернулась к изголовью раненого.

– Как его состояние? – мягко поинтересовалась она.

– Не волнуйтесь, госпожа Гвиневра, – проскрипел лекарь, – парень крепок, да и бальзам мной ему поможет. С ним все будет хорошо.

Принцесса вздохнула с облегчением, глядя на юношу, чьи глаза теперь снова были закрыты. Он, кажется, успокоился, и уснул крепким, живительным сном.

– Хорошо, – улыбнулась девушка, – хорошо.

– Госпожа, нам пора возвращаться, – тоненько пискнула за её спиной служанка.

Гвиневра нахмурилась. Ей совершенно не хотелось сейчас уходить, но ей действительно было пора возвращаться в замок, иначе отец будет тревожиться за неё.

У порога она снова обернулась, кидая последний взгляд на спящего юношу, и вышла, перед этим успев распорядиться, чтобы дары отшельника занесли в хижину.

Взгляд красивых, глубоких голубых глаз не оставлял её и тогда, когда хижина отшельника уже скрылась из виду. Ей бы стоило перестать думать о незнакомом рыцаре, это ведь совершенно недостойно порядочной девушки, тем более, принцессы… Но…

Голубые глаза девушки распахнулись, и она негромко выдохнула, медленно осознавая, что находится там же, где и была – в их небольшой комнате в закрытом доме в Тени Страха. Все вокруг спали – видно, была ночь… Да, точно, была ночь, и они решили лечь спать вскоре после того, как вместе с друзьями сбежали от остальных, устроивших ссору из-за прошлого…

Но что это было? Сон? Видение? Воспоминание?

Девушка осторожно поднялась с кровати, стараясь не шуметь, однако вторая блондинка и братец все равно проснулись.

– Ты чего не спишь? – сонно поинтересовался Тоби.

Девушка пожала плечами, не желая рассказывать о странном сне. Это казалось чем-то слишком личным. А потому она все же замялась на секунду, зная, что он переспросит, и внезапно приложила палец к губам.

Откуда-то издалека слышались голоса. При том, что весь дом, по идее, теперь должен спать, и на голоса стражников они не походили.

Тоби сориентировался первым, поманив сестёр за собой. Все трое неслышными тенями выскользнули из своей комнаты, и остановились перед холлом, в котором стояли и негромко разговаривали двое мужчин. Одним из них, как первой разглядела Мелани, был Эрик, а вот второй был им незнаком.

– Ты будешь здесь, пока не придёт время, – негромко и властно заявил он, – а время придёт уже скоро. Скоро ты снова сможешь назвать свою Кристину своей, как…

– Как и было всегда, – горячечным шепотом закончил Эрик, и Мелани с Джоанной аж вздрогнули от того, сколько страсти было в его голосе.

Незнакомый мужчина кивнул. Его лица невозможно было разглядеть, но были видны богатые темные одежды и уложенные темно-каштановые волосы, которые почему-то напомнили что-то бывшей королеве Гвиневре… Но эта мысль ускользнула от неё, и она просто продолжила слушать. Тоби же, который лучше остальных помнил этот мир, сразу же понял, что перед ним один из высших чинов администрации Страха. Таких называли «демонами», такие заключали с людьми сделки, в которых фигурировали их души… Но как же он попал сюда? Даже столь могущественные существа, как он, не могут просто так прерывать испытания и вмешиваться в их ход!

– Но ты говорил, что Кристина не может снова быть моей, пока она принадлежит этому… виконту, – продолжил Эрик, с отвращением выплёвывая последнее слово, – а до него никак нельзя добраться…

– А ты думаешь, что я сюда пришёл просто потому, что по тебе соскучился? – насмешливо ответил неизвестный, – уже можно. Рауль де Шаньи скончался час назад.

– И ты уже в курсе? – присвистнул Эрик, – ого.

– Я всегда в курсе событий, мальчик мой, – отрезал мужчина, – итак, ты понял меня – сидишь здесь, и делаешь вид, что прогуливаешься, не привлекая к себе особого внимания. У них тут своя драма, им не до тебя. А когда придёт время… ты заметишь.

Эрик кивнул, отступая от него и собираясь уходить. Тоби поспешно потянул сестёр обратно в их комнату, прежде, чем их заметят.

Он не видел, как насмешливо заблестел взгляд неведомого демона, который, конечно же, заметил их с самого начала.

***

– Ну ничего себе! – всплеснула руками Джоанна, выслушав догадки Тоби о личности незнакомца, – так это, получается, мистер Дестлер здесь просто прячется? И он заключил сделку с демоном, раз тот к нему аж сюда явился?

– Мы этого пока не знаем, – покачал головой Тоби, – это лишь догадки. И потом, даже если это правда, что мы можем с этим сделать? У нас здесь испытание, мы должны его проходить, а не распутывать тайны чужих грехов.

Мелани, снова забившаяся в угол, лишь пробормотала:

– А я говорила. Говорила, что с ним что-то не так.

– Да, – признал Тоби, – Эрик Дестлер и вправду интересный персонаж. Но, девочки, это не наше с вами дело. Я и сам хочу узнать, что там к чему, но мы на самом деле не можем ничего сделать с этим. Даже рассказать толком никому не сможем, а если…

– А если стражникам? – перебила Джоанна, – все же им положено следить за ходом испытания!

– Ой, да что они могут, те стражники, – фыркнул Тоби.

– Эм, – тихо произнесла Мелани.

Мальчик обернулся к ней.

– Да, – медленно протянул он, – а вот тут ты права, Мел. Эму рассказать можно. Даже если он ничего не сумеет с этим сделать, знать об этом ему следует, – а затем он слегка улыбнулся каким-то своим мыслям и предложил, – скажешь ему, Мел?

– Я? – испугалась девушка.

– Конечно, – уверенно кивнул Тоби, – ты же предложила. Сейчас, вроде, уже светает, стражники, если и спали, наверняка проснулись. Ступай, найди Эма и расскажи все ему.

Мелани поднялась и на дрожащих ногах вышла из комнаты. Она не услышала, как позади неё Джоанна наклонилась к Тоби и прошептала:

– Мне показалось, или ты немного в сваху играешь? Если второе, то помощь требуется?

Не увидела она и того, как Тоби, подумав пару секунд, с улыбкой кивнул.

Мелани медленно прошла по длинному темному коридору. Ещё бы она точно помнила, где расположились стражники…

Половицы скрипели под её ногами, заставляя постоянно вздрагивать, сквозь прикрытые окна слышался свист ветра… Почему-то напоминавший ей о том, как она сюда попала. Почему? Может, её самоубийство было как-то связано с ветром, например, она спрыгнула откуда-то с высоты? Ах, знать бы…

– Что ты здесь делаешь?

Мелани вздрогнула, не издав при этом ни звука, и обернулась.

Увидев застывший на её лице испуг, Эм отступил на шаг назад.

– Не бойся, – произнёс он настолько мягко, насколько его глухой из-за закрытого лица голос мог позволить.

Мелани кивнула, ощущая, что все её тело стало просто деревянным от страха.

Эм покачал головой.

– Боишься. Почему ты здесь одна?

Мелани молчала, не в силах больше выдавить ни звука.

Эм горестно вздохнул и, шагнув вперёд, осторожно положил руки ей на плечи. Этот жест, который должен был напугать её ещё больше, почему-то… не напугал. Скорее наоборот, успокоил. Чем ближе Эм был к ней, тем сильнее она ощущала исходящее от него, от страшной безликой тени, тепло и спокойствие. Тем яснее осознавала, что он совсем не враг ей, и уж точно не желает ей вреда.

– Я, – сумела выдавить она, – я искала Вас.

– Меня? – стражник слегка склонил голову, глядя на неё, что, видимо, означало любопытство и вопрос.

– Да, – кивнула девушка, – мы с братом и сестрой проснулись сегодня ночью, услышав голоса в холле. Там были Эрик и незнакомый человек, который выглядел, как демон.

И она, уже совсем перестав дрожать, быстро пересказала ему диалог между Дестлером и его таинственным собеседником.

– Даже пару часов поспать нельзя, – пробормотал Эм, выслушав рассказ девушки, – куда только смотрели эти лодыри… Спасибо, Мелани, – внезапно глубоким, полным искренней благодарности голосом произнёс он, – эта информация действительно очень важна.

– Это не я, это все Тоби, – смущенно пробормотала девушка.

– Все равно спасибо, – мягко произнёс Эм, – я попытаюсь что-нибудь с этим сделать. Как минимум, присмотрю за Эриком. А теперь пойдём, я провожу тебя до комнаты.

И путь, который в прошлый раз занял у неё, казалось, целую вечность, и был темным и страшным, внезапно был пройден за минуту, с полным ощущением спокойствия и чуть ли не счастья.

Переступая через порог комнаты, Мелани обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на загадочную тень… которая, в последний раз кивнув ей, исчезла в глубинах коридоров дома.

Мелани совсем не хотела думать об этом странном человеке… Но, увы, спустя всего пару минут общения, он уже никак не шёл у неё из головы.

Комментарий к Часть 4. Чужие тайны

И, как мы видим, здесь потихоньку начинаются флэшбеки. Идти они будут по хронологии историй, так что особо не запутаетесь. Надеюсь)

========== Часть 5. Красота ==========

–Госпожа! Ах, госпожа моя!

Гвиневра слегка нахмурилась, с недоумением глядя на запыхавшуюся служанку.

– Что такое, Мелисена? Что стряслось такого, что ты бежишь, будто тебя небесный гром подгоняет?

– Госпожа, я такое видела…

Юная принцесса мягко махнула рукой.

– Ну, говори же.

– Рыцарь, госпожа! Я видела прекрасного рыцаря, прямо здесь, в саду, буквально под Вашими окнами!

Тонкие бровки Гвиневры взлетели вверх.

– Рыцарь? В саду, под моими окнами?

Как такое возможно? Откуда взяться в её саду какому-то рыцарю?

– Да, госпожа, – подтвердила Мелисена, – он умывался водой из фонтана. Я хотела было подойти к нему, но не успела. Представляете, он просто исчез!

Час от часу не легче.

– А вместо него там был только рябой помощник нашего садовника. И этот гадкий мальчишка никак не хотел сказать мне, куда рыцарь делся!

Гвиневра задумчиво наклонила голову в сторону. Ей случалось пару раз видеть нового помощника садовника – простого, крестьянского рыжего парня с рябым, как перепелиное яйцо, лицом и в странном смешном колпаке, который тот носил всегда.

Интересно…

– Когда же это было?

– Да вот только что, госпожа, – доложила служанка, – на рассвете тот рыцарь умывался, а волосы его в свете восходящего солнца так блестели, словно сами из золота сделаны! А мальчишка тот, когда я спросила, ещё смеяться надо мной начал, сказал, что всем нам, девицам, рыцари мерещатся.

– Вот как? – усмехнулась Гвиневра, – сделай-ка вот что, Мелисена. Разбуди меня завтра на рассвете. Посмотрим, не примерещится ли и мне чего.

Мелисена в точности исполнила приказ. На следующее же утро она тихонько подняла принцессу ранним утром и сообщила, что рыцарь сейчас у фонтана умывается.

Быстро оделась и спустилась Гвиневра, но у фонтана обнаружила лишь рыжего слугу. А рядом с ним, на бортике фонтана, золотую цепь, сапфирами инкрустированную. Сложно было её не заметить – сияла она в лучах восходящего солнца, словно сама была маленьким солнышком.

Подняла Гвиневра цепь, а затем обратила свой взор на парня.

– Здесь сейчас рыцарь был, тот, что эту цепь оставил. Скажи-ка мне, где он сейчас?

А тот молчит, словно воды в рот набрал.

– Ну? Или ты глух? А может, нем? Что ты сам здесь делаешь?

– Работаю, госпожа…

– Невежа! – вскинулась Мелисена из-за спины Гвиневры, – ты с королевской дочерью разговариваешь! Шапку сними!

Парень взгляд потупил.

– Не могу. У меня на голове, – и он руки развёл, – вот такая плешь! Не для очей принцессы зрелище…

Мелисена только глаза закатила, а Гвиневра слегка усмехнулась, продолжая пристально разглядывать странного парнишку.

– Ну и красавец же ты, – наконец качнула головой она, – ну да вот что. Коли говорить не желаешь, так хоть не стой без дела. Нарежь корзину свежих роз, да поднеси их мне.

Парень покорно отправился выполнять задание, а Гвиневра, стоя неподалеку, наблюдала. Ох, не так что-то было с этим помощником садовника… Хм… А если…

Поднёс парень розы, подошёл, да так просто корзину и протянул.

Сверкнули глаза принцессы в притворном гневе.

– Разве так дочери короля прислуживать должно? На колени!

Преклонил слуга колени перед ней, да корзину подал… она руку к нему в ответ протянула, вот только схватила не корзину, а странный колпак, потянула резко и сорвала его с головы мальчишки.

Заблестело под снятым колпаком золото волос… И на ноги перед улыбающейся принцессой вскочил голубоглазый юноша в роскошных одеждах.

– Вы, – мягко констатировала принцесса, любуясь солнечными бликами на волосах неведомого, но уже знакомого ей рыцаря, и с восторгом заглядывая в сияющие глаза его…

– Эй! Сестрица, ты никак спать посреди дня вздумала?

Девушка открыла прелестные голубые глазки и взглянула на темноволосого мальчишку.

– Вовсе нет, Тоби. Я просто задумалась.

–А-а, – протянул он, – ну, да хватит думать, пойдём уже! Или ты забыла, что мы собирались исследовать этот дивный дом, в который нас всех притащили?

И вправду забыла…

***

Их собственная комната была небольшой, и, пожалуй, даже более опрятной, чем комната старших. По крайней мере, она не была столь обшарпанной, и стёкла в окнах были целыми. Три небольших кровати, стол, на котором лежали старые книги…

Благодаря которым Мелани и Джоанне пришлось вспоминать, умеют ли они вообще читать.

Соседние комнаты немногим отличались от тех двух, что они уже видели, лестницы и коридоры тоже были темными и старыми…

А потом вернулся Тоби, который, ведомый детским любопытством, убежал от них вперёд, и, сверкая глазами, утащил их за собой.

Внутри этого дома был сад. Абсолютно прекрасный сад…

Во льду.

Все цветы и деревья, с распустившимися бутонами и плодами, были покрыты прозрачной коркой льда.

Джоанна, не скрывая изумления, ахнула, глядя на открывшееся перед ней зрелище.

– Видали? – гордо улыбался Тоби, радуясь тому, что сумел отыскать для сестер такое место.

Мелани, не говоря ни слова, прошла вглубь сада, рассматривая словно застывшую во времени красоту. Небольшие, узкие дорожки, также покрытые льдом, из-за чего ступать по ним приходилось очень аккуратно, разделяли сад на небольшие секции, на некоторых из которых росли лишь цветы, а на других – деревья.

Мел задумчиво подняла руку и осторожно коснулась покрытого льдом красно-желтого яблока на одной из яблонь. Яблок на ней было много, некоторые, что росли рядом, смерзлись целыми гроздьями.

На руке, державшей яблоко, остался мокрый след – лёд начал таять. Мелани улыбнулась.

Подчиняясь слабому порыву холодного ветра, рядом тоненько, стеклянно зазвенела рябина, и девушка невольно залюбовалась и красными гроздьями её ягод, также покрытых ледяной коркой…

Это место было красиво. Потрясающе, невероятно красиво… Вот только почему оно здесь? Разве Страху и Тени Страха положена красота? Это место высасывало её ото всюду, даже из людей – у них отбирались таланты. Мелани помнила, как после пробуждения ей сказали, что она не может ни петь, ни танцевать, ни рисовать… И никто не может. Заниматься искусствами могут лишь жители Любви и её Тени, а им, грешным, не дано…

Снова подул ветер, и цветы и деревья вокруг девушки вновь зазвенели, словно исполняя какую-то неведомую ей симфонию…

– Красиво, правда? – тихо спросил Тоби, появляясь у неё за спиной.

Мелани кивнула. Очень красиво. Хотя… может, в этом и смысл? Ведь эта красота заморожена, а живой здесь нет и быть не может…

Джоанна с негромким смехом добежала до них.

– Вы видели эти цветы? – радостно спрашивала она, наклоняясь к ледяным орхидеям.

– Да, – кивнула Мелани, – они и на деревьях есть – вон там, – и она указала на небольшое деревце, усыпанное розовыми цветами, – как странно… Тут как будто все одновременно… И цветы, и плоды…

Джоанна засмеялась.

– А как они звенят на ветру! Словно колокольчики…

– Точно, – подхватил Тоби, хлопая в ладоши.

– Будто ангельский хор поёт… – сказала Мелани.

– Что? – переспросил Тоби.

Девушка испуганно пожала плечами.

– Не знаю, почему так сказала. Просто показалось…

– Бывает, – махнула рукой Джоанна, перебивая её, – но ведь и вправду красота! Просто потрясающая! – и она тоже потянулась к деревьям руками.

Мелани тоже рассмеялась – тихонько, как колокольчик, словно сама была одним из этих замёрзших растений… А затем…

– Девочки! – громко вскрикнул Тоби, указывая куда-то в сторону и бросаясь вперёд.

Там был пруд – прекрасный ледяной пруд с вмёрзшими в него кувшинками, а рядом с прудом…

А рядом с прудом сидел человек.

Тоби добежал до него первым, пару раз чуть не упав, скользя по ледяным дорожкам. Сёстры последовали за ним.

Незнакомый мужчина сидел у пруда, и с отстраненной улыбкой рассматривал ледяные кувшинки и замёрзшую синеватую воду вокруг них.

– Невероятно красиво… – хрипло прошептал он.

Мужчина был очень худ и лыс, а а сине-зелёные глаза его с упоением вглядывались в ледяную глубь. Подбежавших к нему подростков он даже не заметил.

– Да, и правда очень красиво, – с улыбкой согласилась Джоанна, и Тоби согласно кивнул.

Мелани тоже робко улыбнулась, глядя на прелестный прудик…

«Мелани!»

Странный, далекий вскрик заставил её невольно вздрогнуть. Что такое? Зачем здесь кричать? Криками можно заглушить неземной звон спящего сада…

– Мелани! – на этот раз крик оказался куда ближе, и, прежде, чем девушка успела удивиться этому обстоятельству, рядом с ней оказался Эм, – Джоанна, Тоби!

Следом за ним здесь же откуда ни возьмись взялись и другие два стражника… Как их там звали?..

Эм, совершенно не церемонясь, притянул девушку к себе, укрывая плащом. Затем второй рукой подхватил Джоанну и потащил обеих к выходу. Другие стражники, видимо, поступили также с Тоби и незнакомцем.

Их притащили в общую комнату, где вокруг Джоанны сразу же организовалась суета, и укутали невесть откуда взятыми тёплыми тряпками.

Последним в комнату втащили мужчину, который едва шевелился и лишь продолжал что–то неразборчиво шептать.

– Совсем замёрз, – констатировал Алжернон – точно, вот как его звали!

– Ну ещё бы, – дернул плечами Эм, – сколько времени он там просидел? Не меньше нескольких часов… Базиль, камин разожги!

Камин? Здесь что, ещё и камины есть?

Последняя мысль была какой-то совсем уж медленной и вязкой, точно кленовый сироп, который когда-то ей подавали на… какой-то приём пищи? Вот только какой приём пищи, она же уличная девчонка? Или это ее в Страхе баловали непонятно зачем?

Устало моргнув, девушка отогнала лишние мысли и всем телом оперлась на Эма, который все ещё поддерживал её.

– Ну вот зачем вас туда понесло, а? – негромко сокрушался тот, – ещё и не сказали никому, горе-исследователи. А если бы вы в этом саду заблудились и замёрзли насмерть?

– Живой, вроде. Может, даже выберется, – доложил Алжернон, укладывая мужчину и разожженного камина.

Тут-то на него и обратила внимание миссис Ловетт, как и остальные, суетившаяся вокруг Джоанны.

– Альберт? – приглушенно ахнула она, осторожно подбираясь поближе и заглядывая мужчине в лицо.

Люси, отвлеклись от дочери, тоже посмотрела.

– Альберт! – с энтузиазмом закивала она, – вот это да! Он таким худым даже в дни нашего знакомства не был…

Нелли присела рядом с мужем, разглядывая его с непонятным выражением на лице, а затем протянула руку и закрыла широко распахнутые глаза, прекрасно поняв, что мужу требуется отдых.

– Что вообще это было? – хрипло поинтересовался Тоби, тоже подбираясь поближе к огню.

– Испытание, что же ещё, – пожал плечами Базиль, – здесь нет хороших, добрых мест. Всему что-то от вас нужно. Этот красивый садик пытался заморозить вас, заманив красотой. Вы, поди-ка, даже холода там не чувствовали?

Джоанна, тоже внимательно слушавшая разговор, отмахнулась от пары отцов, и кивнула.

Мелани лишь прикрыла глаза, положив голову Эму на плечо. Он слегка приобнял её в ответ, и негромко проговорил:

– Ну ладно, все обошлось. И даже недостающего человека мы нашли. Приведём его в чувство, немного отдохнём, и будем думать, что делать дальше.

Комментарий к Часть 5. Красота

В такую жару пусть хоть в фанфике моем будет что-то ледяное) Кстати, сад во льду — это реальное явление, если кому интересно, в интернете полно картинок на эту тему, это действительно потрясающе красивое зрелище)))

========== Часть 6. О некоторых тайнах и их раскрытии ==========

– Так кто Вы? Как Ваше имя?

Юноша слегка прикрыл глаза, взмахивая длинными ресницами.

– Вам так важно знать это, госпожа моя?

Гвиневра склонила головку набок, с любопытством глядя на рыцаря.

– Вам, сэр, было достаточно важно узнать мое имя, раз Вы узнали его, – заметилаона.

Молодой рыцарь, кажется, слегка смутился.

– Я не узнавал, добрая госпожа. Я запомнил его в тот миг, как впервые услышал.

– Но Вы были не в себе! – изумилась Гвиневра, – я помню, как впервые увидела Вас, Вы были ранены, Вы бредили!

– Да, – подтвердил юноша, – я тоже помню. Это… это единственное, что я помню – Вас. Прекрасного доброго ангела, что проникся милосердием к раненому воину, даже не зная его, – и юноша вновь опустился на колени, – и я благодарю Вас за тот день. Это Вы спасли мне жизнь.

Гвиневра мягко улыбнулась.

– Встаньте, сэр рыцарь, как бы Вы не прозывались. Я принимаю Вашу благодарность, хотя, право же, я не сделала ничего особенного. Уверена, на моем месте так поступил бы каждый человек, знакомый с понятием «достоинство».

Юноша улыбнулся, однако остался стоять на коленях.

– Вы – настоящее чудо, принцесса. И я… – он вдруг смутился на секунду, а затем продолжил, – я люблю Вас. Не мог не полюбить.

Гвиневра вспыхнула, как маков цвет. Она, конечно же, осознавала, что является красивой и достойной девушкой, в которую можно влюбиться, однако ей никогда прежде не признавались в любви столь открыто…

А юноша все смотрел на неё своими прекрасными светло-голубыми глазами… Он ждал от неё какой-то реакции. Но что она могла сказать в ответ на это? Не признаваться же, в самом деле, в том, что она вспоминала о нем каждый день с тех пор, как увидела его впервые?

Кажется, её смятение отразилось в чистых глазах её, потому что рыцарь встал и взял её руки в свои.

– Скажите то, что у Вас на душе, – нежно попросил он.

– Я… я тоже люблю Вас, – моментально подчинилась Гвиневра, и тут же ужаснулась собственным словам, – Боже правый, что я говорю! Я ведь даже имени Вашего не знаю!

Юноша рассмеялся.

– А разве Вы собрались любить мое имя, добрая принцесса? И если я попрошу Вас стать моей женой, разве за имя Вы пойдёте замуж?

– Если Вы что сделаете? – ахнула Гвиневра, позабыв и об ужасе, и о стеснении.

Юноша улыбнулся, сверкая глазами.

– Я прошу Вас стать моей женой, Гвиневра.

Девушка даже отступила на шаг, пытаясь собраться с мыслями.

– Я, – наконец произнесла она, – не могу. Я не могу дать Вам слово, даже не зная, кто Вы такой, какого Вы рода…

В глазах рыцаря промелькнула печаль.

– Вам это настолько важно?

Девушка покачала головой.

– Не мне. Вам ведь известно, что я – дочь короля! Отец никогда не одобрит мой брак с человеком, недостойным меня, и, я думаю, Вы понимаете, что под этим имеются ввиду не только личные достоинства. А я никогда не смогу пойти против воли отца.

– Ах, вот в чем дело! – с облегчением рассмеялся юноша, – ну, в таком случае, Вам нечего бояться. Я могу Вас заверить, я достаточно богат и знатен, чтобы король Лодегранс согласился доверить мне свою дочь. Мне гораздо важнее Ваше согласие, моя красавица.

Гвиневра поверила ему. Сразу же, безо всяких раздумий, хотя причины этому она и сама не знала…

– Ну, если Вы так уверены, то я согласна стать Вашей женой, – с необыкновенным даже для себя спокойствием произнесла она, – просите моей руки у отца, и я стану Вашей, как только он дозволит.

Юный рыцарь счастливо рассмеялся и подхватил девушку на руки, закружив ее своих объятиях.

– Госпожа! – тут же пискнула издалека служанка, отправленная караулить, чтобы кто-нибудь не застал их, – сюда кто-то идёт!

Гвиневра нервно оглянулась, а затем стянула с тонкой шеи вышитый белый с голубым шарф и протянула его новоявленному жениху. Тот принял его с искренней благодарностью, а затем, убедившись, что тот, кто шел сюда, ещё далеко, шагнул вперёд и приник губами к губкам прекрасной принцессы…

Всего мгновение длился поцелуй, схожий на прикосновение розовых лепестков, а затем…

– Ты смотри-ка, очнулся! Я уж думал, так и сдохнет, ан нет, крепкий! – разрезал утреннюю тишину сада громовой голос откуда-то сбоку.

Девушка слегка поморщилась, открывая глаза. Вот неужели обязательно настолько бесцеремонно вопить? Такой сон нарушили…

***

Открыв глаза, Альберт даже не сразу понял, где он вообще находится.

– Доброе утро, страна! – радостно гаркнул слегка знакомый голос у него над ухом.

Ах да, он в Тени Страха, где и провёл последние несколько десятков лет, на испытании…

– Ты на кой ляд один ушёл куда-то, я ж тебе сказал ждать в холле! – продолжал слабо знакомый мужик в чёрной форме.

– Оставь его, Алж, – произнёс другой мужчина, с закрытым маской и капюшоном лицом, – ты своими воплями не только его в чувство привёл, но и остальных разбудил, – и он обернулся на сонную белокурую, усыпанную чёрными лепестками девушку позади него.

А рядом с ней очнувшийся мужчина, проследивший за взглядом стражника, увидел темненького мальчика. А чуть подальше ещё одну слегка встрепанную после сна светленькую барышню в окружении кучи народа, в числе которых он спустя несколько секунд заметил свою бывшую соседку Люси Баркер, а рядом, кажется, её мужа, который, правда, был слишком стар и бледен, чтобы быть в этом уверенным…

– Альберт, – неуверенно прошелестело что-то неподалёку, и мистер Ловетт обнаружил подле себя уже собственную супругу, тоже очень бледную и растрепанную.

– Нелли? – окликнул он, и сам удивился тому, насколько хрипло звучал его голос.

Женщина чуть кивнула, однако ближе не придвинулась, лишь продолжая смотреть на него.

Альберт со стоном приподнялся и сел, оперевшись на стену позади себя.

– Как вас тут много, – слабо усмехнулся он, ещё раз оглядывая скопившуюся в комнате кучу народа.

– Сколько есть, – вступил в разговор Бенджамин, подходя ближе и протягивая бывшему соседу руку, – здравствуй, Альберт.

– Здравствуй, Бен, – принял руку пекарь.

– Суини, – поправил его тот, – после каторги я стал называться Суини Тодд.

Альберт пожал плечами. Ему-то что? Суини так Суини.

– Здесь со мной мои жена и дочь, Джоанна, – последнюю часть реплики он выделил, покосившись на седовласого статного мужчину, стоявшего позади, – ты ещё помнишь их?

Мистер Ловетт снова перевёл взгляд на блондинистую девчушку, сидевшую рядом с постаревшей Люси.

– Помню, – произнёс он, – так вот ты какой стала, Джоанна. Выросла с тех пор, как я последний раз тебя видел…

– Это с младенчества, что ли? – фыркнула за его спиной Нелли.

– Нет, попозже, – покачал головой Альберт, – видел я тебя однажды на улице, девочка… Не помнишь?

– Она ничего не помнит, – вмешалась в разговор Люси, приобнимая Джоанну.

А… Понятно. Где-то что-то не так пошло, вот память и стерлась. Альберт немало знал таких случаев, все же много лет он прожил в Тени Страха, видел и слышал всякое. А Джоанну он помнил…

Тогда, много лет назад, он направлялся в мастерскую к своему старому знакомому мастеру – в пекарне сломался замок на входной двери. Он проходил по небольшой, узкой улочке, когда в него чуть не врезался мальчонка лет восьми.

– Извините, сэр! – пискнул он и помчался дальше.

Альберт лишь головой покачал – дети есть дети, как их не воспитывай. А ведь мальчишка явно был не уличным – одет прилично, светлые волосы явно чистые, и совсем недавно были ещё и причесанные…

Пробежал мальчик недолго, впрочем – мимо Альберта проскользнула светловолосая девочка, одетая в симпатичное модное платьице, и схватила мальчика за руку.

– Поймала! – негромко вскрикнула она и радостно засмеялась.

Мальчик тряхнул золотистой шевелюрой и очаровательно надул губки.

– Это все потому, что у меня нога подвернута, – заявил он.

– Ага, – кивнула девочка, не переставая смеяться, – настолько подвернута, что твоя бабушка в гости одну Луизу взяла, а тебя дома оставила. А ты – вот он! Лежишь, идти не можешь!

Глядя на веселое личико подруги, мальчишка и сам невольно рассмеялся, заливисто и звонко, как смеются только дети.

– Какая ты все-таки зануда, Ханни. Вся в отца-судью…

Судью? Но в этом районе жил только один судья, и Альберт даже был с ним поверхностно знаком…

– Мисс Джоанна! – окликнул детей старческий голос, – куда же Вы так бежите, дитя, мне же за Вами не угнаться…

Девочка всплеснула ручками и поспешила назад, к опрятно одетой старушке.

– Извини, Бетти. Мы совсем увлеклись. Мы больше не будем.

Мальчишка чуть слышно фыркнул. Джоанна медленно повернулась к нему и тихо, но очень отчетливо произнесла:

– Мы больше не будем убегать, правда, Фрэнсис?

Мальчик закатил глаза и обеими руками взъерошил золотистые кудряшки.

– Хорошо, хорошо, – буркнул он, а затем очаровательно улыбнулся старой даме, – извините, миссис Браун.

Та лишь вздохнула, слегка покачивая головой, но улыбаясь.

– Поспешим-ка по домам, дети, – заявила она, – а то скоро отец вернётся, что мы ему скажем, мисс Ханни? Да и Фрэнсис домой пора, ему вообще положено в постели лежать.

И старушка, подхватив детей под локотки, повела их прочь от Альберта.

– Я тогда практически сразу понял, что это та самая девочка. Хотя там сложно было не понять, – рассказывал Альберт.

Люси, Суини, Нелли и сама Джоанна слушали с искренним интересом, зато судья Терпин, выслушав рассказ пекаря, нахмурился:

– Что ещё за Фрэнсис? Не припомню такого.

– Фрэнсис – друг Джоанны, – пояснил Тоби, тоже вмешиваясь в разговор, – он внук миссис Дейл, сёстры миссис Фреймс, Вашей экономки. Они очень дружили с миссис Баркер… ну, то есть, Браун…

– ЧТО?

Один и тот же возглас сорвался с губ сразу нескольких людей. Тоби повернулся лишь к одному из них – к Суини.

– Ой, а Вы не знали, мистер Тодд? – спросил он, скорчив ехидную рожицу, – ах, ну да. Когда Вы вернулись с каторги, Вы стали настолько одержимы местью, что как-то не догадались поинтересоваться, жива ли Ваша мать. А она была жива, она приехала в Лондон, сделала новые документы и поступила к судье на службу, чтобы быть рядом с Джоанной.

– Точно… – ахнула Нелли, – было дело, она приходила к нам в пекарню вскоре после того, как Люси увезли в бедлам. Я ей все и рассказала, сказала, что девочку увёз судья, она адрес спросила, ушла да больше и не появлялась… Я после и позабыла про эту историю, – поспешно добавила она, косясь на гневно взиравшего на неё Суини.

Судья Терпин, видимо, решив плюнуть на то, что в его доме много лет жила вовсе не обычная дама, а мать его врага, подошёл ближе к Тоби.

– Что там про друга Джоанны? – сурово спросил он.

Тоби пожал плечами.

– Фрэнсис Дейл и его сестра Луиза были друзьями Джоанны, она к ним часто в гости выбиралась, правда, как я понял, тайно, чтобы Вы не узнали. Ну там, пока Вы на службе, или во время прогулок… Они хорошие были… Я с ними познакомился в те несколько дней, что жил в доме Джоанны…

Заметив, что все вокруг снова слушают мальчика, Альберт тихо спросил у одного из стражников:

– А откуда здесь Джоанна? Или она тоже?..

– Не, – покачал головой Алжернон, – она явилась сюда кого-то из этих спасать.

– А, – понимающе кивнул Альберт, – Светлая, значит. А кого спасать, и каким способом?

То ли последнюю фразу он произнёс слишком громко, то ли попал в момент тишины, но его услышали все, кто находился в комнате.

– Каким способом? – с удивлением спросил Суини, – а это ещё что означает? Их что, много?

========== Часть 7. Неожиданности ==========

Альберт недоуменно нахмурился, очевидно, не понимая вопроса.

– Ну… разумеется, – наконец медленно произнёс он, – учитывая тот факт, что здесь нет никого, кто уже искупил бы свои грехи полностью, речь явно идёт о каком-то из обходных путей.

Суини, Нелли и Люси синхронно моргнули, выражая своё недоумение.

– Так, – протянул Альберт, устраиваясь поудобнее, – а вы вообще в курсе, о чем идёт речь? Ну, хоть в какой-то степени? Или вы все только что из Страха, и вообще ничего не знаете?

– Я не только что из Страха, – горделиво вскинув подбородок, заявил судья.

– И? – выжидающе взглянул на него пекарь.

Молчание было ему ответом.

– Так, понятно. То есть, никто не в курсе? Вы хотя бы знаете, кого ваша Джоанна прилетела спасать?

– Наверняка меня, – снова подал голос Терпин.

– Почему это сразу Вас, – вскинулась Люси, – может, меня! Или Бена! Это, в конце концов, наша дочка!

– Ага, – фыркнул судья, – ещё бы она об этом помнила! Вы её максимум на свет явили, а я её вырастил, как настоящий отец, я…

– Вы! – рыкнул Тодд, – все продолжаете считать себя героем, несмотря на все зло, которое Вы ей причинили!

– Уже раздумываю, не поверить ли тебе на слово, цирюльник, все же, как-никак, ты эксперт в причинении зла другим! – зашипел Уильям.

– Интересно, а кто из вас врет? – прервал перепалку Альберт.

Мужчины мгновенно замолчали.

– Или оба говорите правду, и оба просто ни при чем? – задумчиво продолжил мистер Ловетт.

– Это Вы ещё о чем? – брезгливо поджимая губы, поинтересовался Терпин.

– Да о том, что тому, за кем пришла Джоанна, об этом доподлинно известно, – пожал плечами Альберт.

– Это ещё почему? – охнула Нелли у него за спиной.

– Да потому, моя хорошая, – учительским тоном заявил мужчина, – что когда Светлый собирается отпускать грехи кому-то, этого кого-то обязательно заранее предупреждают. Чтобы был готов к прибытию Светлого, чтобы помогал спасению, а не мешал, чтобы дров не наломал в самый ответственный момент… Так делают всегда. Нередки случаи, когда спасаемые ото всех скрывают эту правду, чтобы никто им не помешал, и в этом, в общем-то, нет ничего предосудительного, обычные меры безопасности. Потому-то я и интересуюсь: кто-то из вас знает правду и скрывает её, или Джоанна вообще пришла за кем-то ещё?

Суини подскочил на месте, обвёл глазами всех присутствующих и громко спросил:

– Никто не хочет ничем поделиться с остальными?

Нелли дернула плечами и покачала головой, всем своим видом показывая, что уж за ней-то дочь мистера Ти бы точно не пришла. Люси также робко качнула головой…

Пожал плечами, изображая недоумение, и Тоби – в конце концов, что он, дурак, что ли, о таком болтать? Нет, здесь собравшимся он не выдаст своей тайны до тех пор, пока она не перестанет быть тайной!

– А сами-то Вы ничем не хотите поделиться, месье? Или, если Вы задали вопрос, так Вы сразу и вне подозрений? – неожиданно вмешался в диалог незнакомый Альберту человек с французским акцентом.

Суини скрипнул зубами, но промолчал. Тоби еле удержался от смешка – разумеется, цирюльник уже понял, что пришли не за ним, но раскрывать это всем, конечно, не хотел.

– Ясненько, – фыркнул пекарь, а затем наклонился к жене и шепотом спросил, – а это кто?

– Эрик Дестлер, – также шепотом ответила Нелли, – мы сами не знаем, что он здесь делает.

Мистер Ловетт кивнул.

– Понятно. Итак, коли вы даже об этом ничего не знали, о возможных способах спрашивать бессмысленно, да?

Нелли, слегка смущаясь, тронула супруга за плечо.

– Альберт, расскажи нам, если что-то знаешь. Потому что мы и в самом деле ничего не понимаем.

– И это, кстати, вполне правильно, – внезапно добавил Алжернон, – вам не положено, это часть вашего наказания. Вы находитесь в мире, о котором ничего не знаете.

– Да ладно, – махнул рукой Эм, – если уж подсадили к ним человека, который все это время провёл в Тени Страха, и потому наслушался всякого о Любви и её Тени, то пусть и эти послушают. Может, получше поймут, где они оказались и что их дальше ждёт.

Альберт кивнул и начал:

– Как и сказали господа стражники, фактов у меня нет, я наверху не бывал, но слышал о них многое. Светлые ведь – это, по сути, высшая администрация всего этого мира, причём не только Любви и её Тени, но и Страха.

– Это ещё как? – прижала руку ко рту Люси.

– Вполне логично. Ведь в Страхе и его Тени грешники отбывают наказания, соответствующие своим проступкам. Определяют эти наказания именно высшие чины администрации Страха. Не сажать же на такие должности отморозков каких-нибудь! Нет, нас судят суровые, но справедливые люди. Это те из Светлых, кто по характеру более хладнокровен, и кому это, по-своему, нравится. Ведь определение наказаний – это не признак садизма, это признак того, что человек умеет наказывать так, чтобы назначенные страдания вытащили душу выше и она очистилась от грехов. Из Светлых же выбираются и официальные судьи, опять же, те, кому эта работа по душе, иначе смысла не будет. Но таких судей мало, всего несколько сотен, а нас, грешных, миллиарды, и потому большинство так и сидит в Тени Страха долго, очень долго. Поэтому, даже если человек искупил все свои грехи, он остаётся здесь, ведь он не может просто взять и сам перенестись на сторону света, для этого его должны официально оправдать. Или… неофициально, ведь, технически, способностью оправдывать обладает любой Светлый вообще.

– Час от часу не легче, – пробормотала Люси, прижимая Джоанну поближе к себе.

Та не особо возражала, но и восторга не проявила, просто продолжая внимательно слушать.

– Поцелуй Светлого – и не надо так на меня смотреть, поцелуй в любое место, например, в щеку, или в лоб – автоматически отпускает все грехи поцелованному. Такова уж их сила.

– И все? – вздернул брови Суини, – так просто?

Альберт саркастично взглянул на него исподлобья.

– Конечно, просто! А как иначе-то? В мире же вообще не бывает сложностей!

Он слегка закатил глаза и продолжил:

– Да, просто. Для грешника. А вот для Светлого – не особенно. Потому что он или она должны четко понимать, кому отпускают грехи. Во-первых, они прекрасно понимают, что это жульничество, и не используют эту способность в корыстных целях, чтобы помогать тем, кто такой помощи не достоин. Во-вторых, если они отпустили грехи тому, кто их сам ещё не искупил, вина просто переходит на него, и искупать её должен уже сам Светлый. Так что если кто-то из вас понадеялся сейчас получить поцелуй Джоанны, подумайте ещё раз.

Судья, чьи глаза загорелись мыслью минуту назад, неохотно опустил голову. Как бы там ни было, откровенного зла приемной дочери он не желал.

– Но… если мы все здесь, и нас выпустили из Страха, разве это не означает, что мы искупили все свои грехи? – робко поинтересовалась Люси.

– Нет, конечно. Иначе вам бы не устраивали испытаний. Наказания Страха – это только часть всего. Далее следует главное – Вы должны осознать каждый свой грех и раскаяться в нем. Иначе смысла во всем этом нет. Только после раскаяния и прощения душа становится свободной.

– Прощения? – нахмурился Суини.

– Конечно. Особенно в том, что касается чужих смертей, что, как я понимаю, как раз ваши случаи. Так, на чем я остановился? Ах, да, все непросто. Именно поэтому Светлые не разбрасываются подобной силой. Их пускают сюда лишь при определенных причинах и основаниях, их тщательно готовят, чтобы здесь их никто не заметил, так как чины Страха, даже те, кто на самом деле Светлые, будут им препятствовать, ведь они в первую очередь честны, и работу свою выполняют на совесть. Если их работа состоит в том, чтобы удерживать души во грехе, всякий раз ввергая их в ещё больший мрак, лишь для того, чтобы те, достигнув определенной глубины, все-таки одумались, они будут это делать… Но в целом, при согласии Светлой стороны, Светлые могут проникнуть сюда и забрать кого-то из… – Альберт осекся, услышав, как смеётся Эрик Дестлер.

– Прошу прощения, что прервал рассказ, – произнёс он, отсмеявшись, – но это действительно очень весело: Вы сказали, что их не должны здесь заметить?

– Но нас предупредили о прибытии Джоанны, да и прибыла она не то, чтобы незаметно… С лучом света с неба на пол грохнулась, – пробормотала Нелли.

Это невозмутимого Альберта откровенно удивило.

– Ничего себе! А вот это и вправду крайне неожиданно… Может, она без разрешения прошла… Хотя, если вы говорите, что вас предупреждали о её прибытии, значит, вряд ли… Тогда, возможно, у них что-то в механизмах перемещения поломалось? Где-то произошёл какой-то сбой? Кстати! – вдруг вскинулся Альберт, – а она что, одна прибыла?

– Ну, да, – подтвердил Суини.

– Значит, точно сбой, причём немалый. У них, поди, теперь все Светлые на ушах стоят.

– Почему?

– Да потому что суть Светлых в любви, в том, что они пары. Они практически все делают вдвоём, а уж спускаться в Страх в одиночку им просто категорически запрещено. Один из них всегда выполняет миссию, а другой находится рядом и оберегает первого. Так что следом за вашей девочкой сюда должен был грохнуться её супруг.

– Наверняка он пытался, – внезапно вмешался Эм, – но мы практически сразу начали испытание, и пространство дома оказалось замкнутым. Даже Светлый не смог бы сюда войти. Так что приходится нашей девочке отдуваться в одиночку. Хотя, надо полагать, её возлюбленный теперь места себе не находит, пытаясь найти к ней дорогу… Все-таки, миссии по спасению чьих-то душ – дело опасное…

– Особенно, коли среди вас нет безгрешных, и просто прийти, поцеловать, и увести человека она не может. Значит, она должна либо помочь тому человеку искупить свои грехи, либо принять их на себя, и самостоятельно понести наказание за них. Либо… воспользоваться старыми лазейками, что тоже не особо безопасно.

– Лазейками? – заинтересовался Тоби.

– Этот мир так же стар, как и людской, и даже старше. Он тоже когда-то был темным и мрачным, и справедливость была далеко не в столь большом почете, как ныне. С давних времён все ещё сохранилось немало ритуалов, с помощью которых можно делать самые разные вещи. Например, если грех не получается искупить по каким-то причинам, его можно отменить.

Глядя на несколько пар широко распахнутых от удивления глаз, Альберт продолжил:

– Во всяком случае, я так слышал. Но это довольно сложно, и направлено на точечные случаи. Например, можно завязать преступление не на человеке, а на его оружии. Если, скажем, убийца должен был убить одного человека, а убил другого, то можно тем же оружием убить чудом спасшуюся первую жертву, и второй грех как бы заменит первый.

– И в чем тут смысл? – нахмурился судья, – убийство-то все равно будет.

– А вот этого я не знаю, – пожал плечами Альберт, – просто слышал, что такое до сих пор бывает.

– Бывает, – подтвердил Алжернон, – и это работает, если новое убийство тем же оружием совершает кто-нибудь другой. В темные времена это было нормальным – скинул свой грех на другого и пошёл. Также, кстати, поступали не только с убийствами, но и с воровством, грабежами, изнасилованиями, если обстоятельства позволяют. Сейчас, конечно, подобные вещи не особенно приветствуются. Хотя Светлые иногда так делают. У них даже особая схема есть на такой случай – они прибывают сюда заранее, и ставят себя в позицию наказанного, отбывая наказание за будущее преступление, которое они ещё только совершат, спасая этим кого-то другого.

Нелли потрясла головой.

– Брр… Информации-то сколько, в голове бы все уложить… Берти, а откуда ты вообще все это знаешь?

Альберт взглянул на неё и внезапно робко улыбнулся.

– Берти? Ты уже много лет так меня не называла, Нелли.

Женщина тоже смутилась и забормотала себе под нос что-то очень сердитое.

– Я ведь не то, чтобы особо грешен, – необычно мягко пояснил Альберт, – чревоугодие, в основном. От него голодовкой лечат, это вы, я думаю, и сами поняли, – он усмехнулся, показывая на собственное худое тело, – но в целом, я просто здесь жил. Примерно так же, как когда был жив, только без тебя, Нелли. Так здесь живут очень многие, и разговоры, как я уже упоминал, ведутся всякие. Слухом земля полнится, и земля Тени Страха не исключение…

Слова Альберта прервало странная искра, невесть откуда образовавшаяся в центре комнаты. Едва завидев её, все, кто был в комнате, повскакивали на ноги, глядя на нее, а искра все разрасталась, пока не достигла размера человеческой фигуры… И пока её сияние не погасло, и в центре комнаты не оказалась реальная человеческая фигура – молоденькая девушка с пышными светло-русыми волосами, миленьким веснушчатым личиком, небольшими, но яркими глазками и курносым носиком. Дополняло образ немного легкомысленное салатовое платье.

– Здрасьте, – весело поздоровалась девчушка, – а я к вам!

– Вы как сюда попали? – отмер первым Базиль, бросаясь к ней.

Та смерила его насмешливым взглядом.

– А тебе что за дело?

Вокруг миленькой барышни вдруг полыхнула темная аура, заставившая стражника поспешно отступить и склонить голову.

Одна из высших чинов Страха…

Выглядящая вот так?

– Здравствуй, Вивиана, – вежливо поздоровался Эм, выступая вперёд.

Девушка закатила глаза.

– Кэти, – поправила она, – Вивианой меня уже полторы тысячи лет как не зовут.

– Эм, ты её знаешь? – хором вопросили Алжернон и Базиль.

– Скажем так, наслышан, – качнул головой Эм, – в первой жизни служанка Морганы и убийца волшебника Мерлина…

Кэти фыркнула и сморщила носик.

– Ой, ну ты и вспомнил… Когда это было! Хотя старина Мерлин, стоит признать, не менее злопамятный, чем ты: до сих пор мне иногда поминает все это… Впрочем, неважно.

– Зачем ты здесь, Кэти? – все ещё спокойно, без намёка на страх или раболепие, произнёс Эм.

– Как зачем? – девчушка мило усмехнулась, – работу свою выполнять, зачем же ещё! – и она хитрым и слегка насмешливым взглядом обвела всех собравшихся в комнате грешников.

А затем с улыбкой потёрла ручки.

– Чувствую, скучать я тут не буду…

========== Часть 8. Испытание ==========

Гвиневра легко улыбалась, хотя внутри уже просто хохотала от души. Честное слово, придумка с наказанием рыцарей, струсивших идти в бой без одобрения короля Артура, была просто превосходной! Заставить гордецов прислуживать своему возлюбленному, да только пока он в образе скверного помощника садовника!

Рядом рассмеялась Мелисена, все ещё невольно поёживаясь – ведь только недавно угрожал захватчик всему их краю, и, кажется, до сих пор не схлынула угроза!

Гвиневра снова улыбнулась, но теперь нежнее – она вспомнила, как просила гостивших у них рыцарей Камелота помочь им в борьбе с герцогом Нортумберлендским, который прислал её отцу вызов, но те заспорили о том, разрешено ли им вмешиваться такие дела без разрешения короля, а пока они спорили… Пока они спорили, из леса выехал незнакомый рыцарь, и сам сразился с герцогом, и поверг его. И прежде, чем началось сражение, услышала взволнованная Гвиневра, уже узнавшая свой шарф, подаренный возлюбленному, что рыцарь тот – один из приближенных короля Артура. Так сказал сам он, чтобы доказать, что достоин биться с герцогом. И юная принцесса с волнением и восторгом наблюдала, как её тайный жених выбивает захватчика из седла.

После, дабы проучить гостивших у них рыцарей, она и придумала ту ловкую проказу, про себя полагая, что, коли друг её не лгал, а ему она верила, то и ему не будет от этого вреда, и рыцари, хотя спесь с них будет сбита, большим позором покрыты не будут.

Теперь же Гвиневра ждала. Рыцари вместе с рыжим слугой уехали в лес, а вот теперь, кажется, возвращались оттуда, но уже под предводительством прекрасного рыцаря – видно, в лесу и произошло объяснение. Пятерых рыцарей Камелота, видно, достаточно было, чтобы враг обратился в бегство!

Прибыли рыцари в замок с победой, и проследовали к отцу девушки, что лично хотел их наградить. Легко сбежала Гвиневра по ступенькам, и остановилась неподалёку, скрытая перилами. Её сюда не звали, но не услышать разговора она не могла.

Упали четверо рыцарей на колени перед старым королем Лодегрансом, один же остался стоять. Улыбнулся старик, ни капли этому не оскорбившись.

– Вот ты каков, Артур, – мягко произнёс король, – мы наслышаны о твоих подвигах и добром правлении. Теперь же ты спас и мое. Вся моя страна благодарна тебе.

Артур? Ах…

Юноша солнечно улыбнулся, принимая благодарность.

– Будь ты простым рыцарем, я бы по-королевски наградил тебя за твой подвиг, но ты – Артур Пендрагон, повелитель Британии. Что же я могу предложить тебе в награду, кроме своей благодарности?

– Добрый Лодегранс, – заговорил молодой король, и прекрасный голос его разнесся по всему залу, эхом отдаваясь в соседних коридорах, – плох тот правитель, что в трудный час не придёт на помощь своему союзнику. В другое время я бы вовсе не потребовал никакой награды себе… Да требовать я и сейчас не буду, но просьба к тебе у меня есть.

– Говори, – кивнул Лодегранс, – если это в моей власти, я её исполню.

– В твоей, не сомневайся, – король Артур снова улыбнулся своей пленительной улыбкой, – в твоих руках теперь мое счастье. Добрый друг, отдай за меня свою дочь!

Опешил старый король от такой просьбы. Принцесса же, прижавшись к колонне, глаза прикрыла, справляясь с наплывом эмоций.

– Я… – замешкался на секунду король, – конечно же, согласен! Разве мыслимо отказаться от такой чести?

Гвиневра, так и стоя недвижимо за колонной, расплылась в улыбке, чувствуя, как в уголках глаз начинают собираться слёзы. Затем она промокнула их рукой, собираясь с мыслями, и аккуратно выскользнула из-за колонны, проходя в зал.

– Дочь! – радостно провозгласил король Лодегранс, едва завидев её, – у меня для тебя просто прекрасная новость! Могущественный король Артур просил твоей руки. Скоро ты станешь королевой Британии!

Девушка кивнула и изящно поклонилась юному монарху.

– Почту за честь, Ваше величество.

– Как и я, – мягко ответил Артур, протягивая невесте руку.

Отец позволил им поговорить, сам направляясь отдать приказы о том, чтобы Гвиневру собирали в дорогу – теперь она должна будет навсегда остаться в Камелоте.

– Что же, Вы не обманули меня, мой король, – тихо произнесла Гвиневра, поглядывая на юношу снизу вверх, – Вы действительно более чем достойны моей руки. Я, право же, даже не предполагала, насколько…

– Это тебя беспокоит? – мгновенно спросил Артур, сразу же поняв, что тревожит невесту.

– Сказать по правде, да, – честно ответила девушка, – ничто не умалит моей любви к тебе… – она на секунду запнулась, а потом с необыкновенной нежностью произнесла его имя, – Артур, но твоё величие огромно. Оно… меня пугает. Достойна ли я такого?..

– Больше, чем все другие женщины мира, Гвиневра! – пылко ответил ей Артур, – ты – прекраснейшее, нежнейшее создание, драгоценность, которая станет венцом на моей голове! Ты будешь моей супругой, моей опорой и поддержкой, как было прежде, когда моя жизнь зависела от твоей заботы. Ты справишься! И мы всегда будем вместе…

Гвиневра робко улыбнулась, а затем, в странном для самой себя порыве, шагнула вперёд и прижалась к груди молодого короля. Артур обнял её в ответ и придал к себе, правда, не слишком крепко – он ведь был в доспехах, и нужно было быть аккуратным, чтобы не впечатать в них будущую жену…

– Так, ну, вы тут пока сидите. Для вас ничего ещё не изменилось, продолжаем тихо-мирно общаться. А вот с тобой, стражник, мне хотелось бы побеседовать. Ты ведь тут самый осведомлённый, как я понимаю?

– Да, – коротко ответил Эм.

Девушка слегка встряхнула головой, отгоняя прекрасное видение. И снова даже не во сне, а прямо так ей видится… её прошлое, наверное? Интересно, а как это выглядит со стороны? Никто не замечает, значит, не заметно? Или, хотя она со всех сторон окружена людьми, на неё и просто не смотрят?

***

– И как ты мне прикажешь это понимать? – зашипела Кэти, как только они вышли из комнаты и остались наедине.

– Лучше пойми правильно, – спокойно ответил Эм.

Девушка раздраженно закатила глаза.

– Не паясничай! Ты прекрасно знаешь, я при исполнении! Я обязана доложить обо всем, что здесь уже увидела! А увидела я предостаточно! Здесь не должно быть ни Джоанны, ни второй девочки, ни тебя, ни этого темненького, как его там!

– Кэти, нет, – покачал головой Эм, – ты не обязана ни о чем докладывать. Ты же Светлая, ты можешь разобраться во всем сама!

– Под свою ответственность? – скривилась та, – ага, а потом мне отвечай, когда вы что-нибудь натворите. Нет уж!

– Кэти, – мягко начал увещевать Эм, – ну ты же понимаешь, что только шум поднимешь! Испытание уже не остановить!

– Его я провожу! Тогда, когда захочу!

– Основное – да, – согласился Эм, а затем затормозил, – ты за этим пришла?

– Конечно! А как иначе?

Мужчина на секунду задумался, а затем поднял взгляд на девушку.

– Ну так и включи нас в испытание! Сделай вид, что так и было задумано! Кэти, пожалуйста, ты же понимаешь, насколько это важно!

Девица раздраженно цокнула языком.

– Понимаю, конечно… Но я не могу просто потворствовать вам, это будет саботаж! Я не могу просто взять и помочь с освобождением души, которая не раскаялась в своём грехе!

– А ты и не помогай. Ты просто… не говори ничего. А нас можешь испытывать вместе с остальными, и даже жестко, мы выдержим. Так все точно будет честно, как положено: в ходе испытания либо мы спасаемся сами и спасаем Тоби, либо все остаёмся здесь!

Кэти снова нахмурилась. Звучало, в принципе, логично. Если она всерьёз будет пытаться оставить их всех в Страхе, то все действительно будет честно. Но…

– Давай так, – вдруг тихо произнёс Эм, почуяв в ней сомнения, – ты делаешь то, что я сейчас сказал, а я взамен сообщаю тебе другую информацию, не менее важную, чем то, что ты знаешь о нас.

– Чего там знать-то, – фыркнула девушка, – я просто тебя узнала, знакомы же были…

– Кэти.

Она взглянула на него, и, хотя не могла видеть его лица, все же кивнула, принимая его слова за правду.

– Ну хорошо. Идёт. Что за информация?

Эм подошёл к ней совсем близко и заговорил почти шепотом.

– Того темноволосого юношу зовут Эрик Дестлер. Что он здесь делает, я не знаю, но, вероятно, прячется, так как ко всем остальным он не имеет никакого отношения. На днях дети видели рядом с ним одного из ваших. Я не знаю, как он сюда проник, но он это сделал. Я сам его не видел, и потому не знаю, кто он, но знаю, что он не должен был попасть сюда…

– Я знаю, – задумчиво прервала его Кэти.

– Знаешь, кто это был?

– Да. Я вспомнила этого пацана, он в Страхе ещё с 1825 года… Тогда, в предпоследней жизни, он совершил первый серьёзный грех, попал в Страх, и его взяли в оборот. С тех пор вот уже сотню лет…

– Кто взял? – перебил Эм.

Кэти мрачно выдохнула.

– Мерлин. Так что ты прав, дело серьезное. Ты ведь Мерлина знаешь, он свою работу всегда старается выполнить на 200%.

– Как я понял, в его планах использовать супругов де Шаньи, – сообщил Эм, – а это уже очень опасно. Я знаю Мерлина, он не остановится, даже если ему придётся навредить им, он очень предан своей миссии. Его нужно притормозить!

Кэти кивнула.

– Хорошо. Будем считать, что я приняла твои слова к сведению. А теперь пошли, нам пора начинать основную часть испытания, тем более, что пока мы разговаривали, я полностью её додумала.

– Уже боюсь себе представить… – пробормотал мужчина.

***

Кэти впорхнула в общую комнату и хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание.

– Итак. Как вы, скорее всего, не знаете, поэтому я вам и поясняю, моя миссия здесь – придумать и дать вам сложное задание, которое вы должны выполнить. Ваша задача – сделать то, что я скажу, и при этом не согрешить. Если Вы задание не выполните – вас отсюда не выпустят. Ферштейн?

– И что за задание? – поинтересовался Альберт, успев прежде, чем остальные начали бы засыпать девушку вопросами и возмущениями. А этого делать не стоило, уж он-то знал.

– О, – потёрла ручки Кэти, – задание обязательно должно быть связано с одним из смертных грехов, так уж заведено. А дальше все на откуп моей фантазии. И, посмотрев на вас, я нафантазировала. Из смертных грехов я для вас выбираю… похоть. На ваше счастье, у вас тут женщин и мужчин неравное количество, так что активно участвовать будут не все. Я добрая.

Девушка обвела взглядом замерших людей и довольно усмехнулась.

– Итак. Каждая женщина должна оказаться с мужчиной, с любым, по её выбору и доброй воле – изнасилований нам тут не надо, они вам спастись не помогут. Только и всего.

– И все? Серьезно? – с удивлением вопросила Нелли.

– Я не хочу! – пискнула Джоанна.

Кэти насмешливо взглянула на блондиночку, зажатую между родителями.

– Хотя, у нас ведь здесь особые гости… – протянула она, – так уж и быть, я очень добрая. Одной из женщин разрешается не участвовать, но только при условии, что каждый человек в этой комнате от всей души согласится, что именно эта женщина не должна участвовать в испытании и с кем-либо спать. Кандидатуры есть?

– Джоанна! – тут же вскрикнула Люси, прижимаясь поближе к супругу. Следом это же имя повторили Суини, Нелли, Альберт, стражники…

– Подождите! – ахнул вдруг Тоби, – а как же Мел?

Девушка грустно покачала головой.

– Ничего страшного, братик. Сестре важнее.

Джоанна тихо всхлипнула и с благодарностью посмотрела на Мелани, которая, грустно улыбнувшись и согласившись, развернулась и выбежала из комнаты. А очередь тем временем обошла всех и пришла к последнему человеку, который ещё не согласился исключить Светлую из порочного круга.

– Ну, мистер Терпин? Что Вы скажете? – насмешливо вопросила Кэти.

Суини и Люси оба побелели, как мел. Судья тяжело сглотнул, глядя на прелестную фигурку молодой красавицы…

– Отец, пожалуйста! – в отчаянии вскрикнула Джоанна.

Уильям Терпин взглянул ей в глаза, сверкавшие отчаянием и… верой в него? И произнёс её имя.

– Ну, вот и решили. Чудненько, – захлопала в ладоши организаторша сего мероприятия, – теперь можете разойтись по комнатам и начи… Хотя стоп!

Присутствующие остановились, со страхом ожидая новой подлянки.

Которая, естественно, не заставила долго ждать. Глядя на две автоматически сформировавшиеся супружеские пары, Кэти радостно заявила:

– Чуть не забыла! Мистер Ловетт, довожу до Вашего сведения, что Ваша жена по уши влюблена в Вашего соседа, и уже очень давно, и ради него она и попала в Страх. И… миссис Баркер, это Ваш муж – тот маньяк, который Вас убил, а ещё он чуть не убил Вашу дочь, не узнав её, переодетую мальчиком, в темноте цирюльни, в которой он перерезал ещё несколько десятков невинных людей. Вот теперь можете приступать к совершению актов любви. Приятного времяпрепровождения!

========== Часть 9. Дыхание дней былых ==========

– Не подходите! – взвизгнула Джоанна и швырнула в Суини книжкой.

– Да не подхожу, не подхожу, – поднял руки цирюльник, не делая попыток приблизиться, – Люси, послушай…

Стоявшая рядом с Джоанной Люси только отшатнулась и заплакала. В первую секунду после слов Кэти она испытала лишь невероятное удивление, недоверие и даже гнев на ту, кто посмел сказать такое о её любимом муже. Но в таком состоянии она пробыла недолго. Слишком недолго… Жестокие в своей правдивости слова пробудили в ней воспоминание… То самое, где она находилась в странно знакомом ей месте…

– Да не знаю ли я Вас, мистер?.. – в ужасе пробормотала женщина, а перед глазами встал образ, тот самый, что она столь упорно гнала от себя, не желая вспоминать.

Теперь она понимала, почему.

Суини слабо вскрикнул, протягивая к ней руки, едва услышал ту страшную фразу, но Люси уже отступила прочь от него, в ужасе закрыв лицо руками. Джоанна последовала за ней, и теперь они обе отступали прочь от Суини Тодда, демона-парикмахера с Флит-стрит.

Заметив взгляд Джоанны, мужчина вдруг остановился и повернулся к Кэти, которая к тому моменту взгромоздилась на спинку высокого ободранного дивана и с удовольствием и искренним интересом наблюдала за происходящим.

– Неправда! Джоанну я не трогал!

– Ты не помнишь, – спокойно парировала Кэти, – ну так ты никого, кроме Пирелли, Бэмфорда, Терпина и Люси, из своих жертв не помнишь. Даже не помнишь, сколько их было.

– Я бы никогда…

– Она говорит правду, – в возникшей суматохе звонкий голосок Тоби прозвучал, как резкий звук трубы над гулом толпы, – я знаю. Я точно знаю.

Легкими шагами он подошёл ближе к мужчине и, слегка запрокинувголову вверх, чтобы смотреть ему прямо в глаза, и негромко, но очень четко произнёс:

– Я очень хорошо помню эту ночь, сэр. Ночь страха, ночь, сравнимую с настоящим адом. Я помню, как окончил Вашу жалкую жизнь после того, как Вы сожгли миссис Ловетт в печи.

Люси испуганно вскрикнула, услышав это, но Тоби не обратил на неё ни малейшего внимания.

– И я помню её… Девочку в моряцкой одежке и шапке, спустившейся в подвал и лицезревшей весь этот ужас вместе со мной… она и увела меня оттуда, мы вызвали полицию, потом прибежал брат… то есть, её жених, который и привёл её туда… Вы не помните его? Не помните Энтони, который доверял Вам, и любил Вас, как родного отца? Не помните, как пригласили их с Джоанной к себе только для того, чтобы заманить туда судью? Энтони привёл её к Вам домой, и оставил там, доверяя Вам. А она, заслышав приближение, – и он кивнул головой на Люси, – спряталась в сундук, и узрела все, что там происходило дальше.

Суини, дрожа всем телом, отступил прочь от мальчика, но тот лишь усмехнулся.

– Вы не помните… Да Вы вообще ничего не помните и не знаете, не так ли? Вы не видели ничего, кроме своей мести! А Джоанна ведь возненавидела Вас за то, что Вы сделали! Вы лишили её тех, кто был ей дорог, и причинили много боли оставшимся!

–А Ланселотик-то прав, между прочим, – снова вмешалась Кэти, лениво потягиваясь, – девчонке потом много лет кошмары с твоим участием снились, да и её любимому муженьку и бабке тоже. Вот, поди, радости старухе было: сын-каторжанин, которого она считала уже мертвым, вернулся убийцей, и его труп разорвали на части у неё на глазах…

– Перестаньте! Замолчите! – вскрикнул в отчаянии Суини.

– Что, господин мститель, правда глаза колет? Ну, бывает. Правда, она такая… Ты же убийца невинных людей, или ты об этом уже забыл?

– Невинных? – вдруг взвился Тодд, – все они заслуживали смерти!

– Мало тебя в тюрьме жарили, – расхохоталась Кэти, – кто там из них смерти-то заслуживал? Куча людей, у которых ты даже имён не знал, не то, что их грехов? Или бидл, только за то, что помог судье избавиться от тебя и изнасиловать Люси? Хотя… тут спорный вопрос был бы, имей ты, цирюльник, право его судить… Вот только вот в чем загвоздка – ты, само собой, об этом не подумал, но даже смерть дурных людей приносит вред и горе людям.

– Да Вы что? – окончательно взъелся Суини, – и кому же? Бидл был скользким уродом, который потворствовал несправедливости судьи! Без него мир стал на каплю лучше! И кого же…

– Ух, речь-то какая пламенная! – фыркнула Кэти, – взять бы тебя наверх на пару минут, просто для того, чтобы ты повторил эти слова, глядя в глаза его вдове, и четверым его детям, которых ты, поборник справедливости, сиротами оставил! И это при том, что двое из них были даже младше Джоанны!

Мужчина замер, глядя на демонессу широко раскрытыми глазами.

– Ути-пути, какие мы удивленные! – не стихала та, – поди, и не знали о том, что у бидла семья была?

Взгляд Суини заметался по присутствующим, и наткнулся на бледную миссис Ловетт.

– И правда была, – сипло прошептала она, – об этом, вроде как, все знали.

Кэти покачала головой.

– Ну, зачем же нам такое знать? Это же только у нас семья есть, и только мы – бедные, несчастные и обиженные. Да? А ведь эти ребята, младшие Бэмфорды, были друзьями Джоанны… А сам бидл был Джоанне за родного дядюшку…

Суини упал на колени и закрыл уши руками, надеясь хоть что-то из этого не услышать. Но голоса вокруг него так и не хотели замолкать…

***

Вокруг неё была темница. Холодная, мрачная, слабо освещённая темница, как нельзя лучше отражавшая настроение своей узницы…

Какая невероятная глупость! Пригласить Ланселота к себе, зная, что за ним могут следить! Право, дружественные чувства к этому юноше совсем затмили ей разум…

С тех самых пор, как Ланселот появился при дворе её августейшего супруга, она благоволила к нему, как и сам Артур. Ланселот же был влюблён, и с этим Гвиневра не могла поделать ничего. Только смириться. Наказывать юношу было не за что – он никак не компрометировал свою прекрасную даму, которую сам себе выбрал, да и король, доверяя жене, не возражал против их дружбы.

Но случился Мордред, племянник мужа, который совершенно не нравился Гвиневре, а вместе с ним и Агравейн, второй из братьев Оркнейских, которые и замыслили этот заговор и вместе с отрядом воинов подловили их вдвоём как раз тогда, когда королева уже почти уговорила Ланселота уехать ради их безопасности…

И вот она здесь, в тюрьме, как простая преступница, и участь её известна… Теперь о случившемся доложат королю, и приговора ждать останется недолго… Хорошо, хоть Ланселот сумел скрыться… Надолго ли?

Грозно лязгнул замок, знаменуя визит, и женщина прекрасно понимала, чей. Она поднялась с каменной скамьи, оправляя тяжелое от влаги платье, и подняла голову, глядя на своего повелителя.

Артур Пендрагон взмахнул рукой, и дверь за ним захлопнулась, а стража осталась снаружи. Они были одни.

– Королева Гвиневра, – негромко, но четко, чеканя каждое слово, проговорил он, – ты обвиняешься в измене своему королю и супругу. Множество свидетелей уже подтвердили твою вину.

– Мне это известно, – со спокойствием и кротостью отвечала королева.

Артур тяжело сглотнул и мужественно продолжал:

– Известно ли тебе наказание за подобное преступление?

– Да, мой король.

Артур кивнул, хмурясь, и Гвиневра, на секунду отведя взгляд, увидела, как мелко подрагивают его руки.

– То есть, тебе известно, что по закону ты скоро будешь, – он запнулся, с силой выдавливая из себя последнее слово, – казнена?

Гвиневра улыбнулась и аккуратно опустилась на колени.

– Если мой господин так изволит…

– Изволит! – в отчаянии вскрикнул Артур, теряя всякое самообладание.

Он подлетел к жене и поднял её с колен, а затем крепко обнял, всхлипывая. Женщина заулыбалась сквозь набежавшие слёзы, и обняла его в ответ.

– Гвинни, что же вы с ним натворили! – хрипло, отчаянно прошептал Артур, – теперь ведь ничего не исправить!

– Я знаю, – болезненно улыбаясь, кивнула она.

– Я должен казнить тебя! Я, своими руками, должен подписать этот страшный приказ, иначе мои же воины повернутся против меня! Они требуют ваших голов, твоей и Ланселота!

– Значит, так и нужно сделать, – твёрдо произнесла королева, вытирая слёзы рукой.

Артур судорожно выдохнул, продолжая прижимать возлюбленную к себе.

– Я знаю, – просипел он, – если бы это могло спасти тебя, я бы отдал и корону, и жизнь, и душу…

– Не говори так! – тут же вскинулась Гвиневра.

– Но ведь от того, что мои рыцари устроят бунт, тебе легче не станет… Они убьют нас обоих…

– Они все правильно говорят, Артур. Невинность мою доказать невозможно, а в государстве должен быть порядок. Должно быть повиновение законам…

Артур закусил губу, стараясь не разрыдаться в голос. Как неожиданно их спокойная семейная жизнь превратилась в этот ад!

– Артур, – мягко позвала Гвиневра, – пусть будет, как будет. Не нужно отчаиваться, ведь надежда ещё есть, – она улыбнулась, глядя в недоуменные, полные слез глаза супруга, – Ланселот придёт за мной. И ты сам это знаешь.

Девушка раздраженно встряхнула головой. Мало ей того ужаса, что происходит сейчас, так ещё и воспоминание с подобным содержанием решило всплыть именно в эту секунду! Брр…

***

Он шёл за ней, а она… Она, видимо, сама не знала, куда бежит. Или от кого? Может, от самой себя?

Белокурая девушка с чёрными лепестками в волосах остановилась в конце какого-то коридора, осознав, что понятия не имеет, в какой части дома находится.

– Мелани, – негромко окликнул её ставший уже знакомым голос.

– Оставь меня, Эм, – безнадежно прошептала она, – или это обязательно сделать сейчас?

В порыве благородства, о котором она не жалела до сих пор, она отдала возможность остаться безгрешной сестре, но для неё самой это означало…

Эм подошёл к ней сзади и осторожно коснулся её плеча.

– Не нужно меня бояться, – прошептал он, – я не желаю тебе вреда, и не желал прежде. Никогда, Мелани.

Девушка кивнула. Она знала это, всегда знала. Вот только откуда?

– Кто ты? – спросила она, слыша, как безжизненно и тихо звучит её голос.

– На этот вопрос я ответить не могу, – с сожалением покачал головой стражник, – но можешь ты. Кто я, Мелани?

Девушка грустно покачала головой.

– Я не знаю… Но я… я должна сейчас быть… с тобой?

– Со мной? – в голосе Эма прозвучало недоумение, – почему?

– Ну, согласно испытанию, я должна быть с кем-то. Лучше с тобой, чем с кем-то ещё.

– Почему? – повторил Эм, и голос его дрогнул.

Девушка пожала плечами.

– Нас ведь здесь не спрашивают, правда?

Она глубоко вздохнула и подошла к стражнику ближе, пристально глядя на него. Какое же всё-таки странное чувство он вызывал у неё… Как будто они знали друг друга прежде, и не просто знали, а…

А затем Эм отступил на шаг.

– Нет, – дрожащим голосом произнёс он, – я так не могу.

– Почему? – тихо поинтересовалась Мелани, – нам ведь все равно придётся…

– Ещё никогда, – тихо, но твёрдо произнёс он, – никогда ты не была со мной просто потому, что «так надо». Никогда я не касался тебя без твоего искреннего одобрения и взаимности. Я так не смогу. Прости, Мел.

Его слова породили в ней странное, незнакомое ощущение света, тепла и безопасности. Впрочем, почему незнакомое?

Девушка протянула руку и коснулась чёрного капюшона…

– Нет!..

– Не бойся, – слегка усмехнувшись тому, как фраза возвращается к адресату, успокоила девушка, – я не собираюсь его снимать. Лишь приподниму… – и капюшон открыл нижнюю часть маски, которую девушка осторожно приподняла, – мы… мы были, так ведь? Я не помню, но мы были.

– Да… – прошептал Эм, и губы его дернулись от её прикосновения.

Она взглянула на него снова, и, хотя она не могла толком увидеть ничего нового, с каждой секундой в ней крепла странная уверенность в том, что она…

– Я люблю тебя.

– Что? – от неожиданности Эм дернулся и снова отступил на полшага.

– Это очень странно, да? Я не знаю твоего имени, настоящего имени, я не помню твоего лица, хотя убеждена, что видела его прежде, но я тебя люблю. Правда. Я просто знаю. Просто чувствую, что ты – тот человек, которому я могу доверить что угодно. Я давно это чувствовала, но не хотела признавать… Боялась, наверное. А теперь не боюсь.

И губы мужчины растянулись в неуверенной улыбке, а сам он осторожно двинулся вперёд и поцеловал её, нежно и трепетно. На секунду это что-то напомнило девушке – вероятно, один из её прежних поцелуев?

– Нас ждёт испытание, разве нет? – с улыбкой прошептала она, отстранившись.

Почему ей вдруг стало так спокойно, стоило признать свои чувства к безликому стражнику?

– Да, ждёт, – признал Эм, и, приоткрыв дверь в одну из располагавшихся неподалёку пустых комнат, потянул девушку следом.

========== Часть 10. Альберт Ловетт ==========

Мелани легко улыбалась, лёжа с закрытыми глазами на старой кровати. Нельзя сказать, чтобы ей не хотелось их открыть и увидеть, как Эм одевается, но она прекрасно понимала, что видеть его запрещено, а предать его доверие она не могла. Кто знает, вдруг его накажут, если его кто-то увидит?

– Можешь открывать, – разрешил мужчина, и девушка взмахнула ресницами, поворачиваясь к нему.

– Ты красивый, – промурлыкала она.

Эм рассмеялся.

– Откуда ты знаешь? Ты меня толком и не видела!

– Ну и что? – кокетливо хихикнула блондинка, – я все равно знаю, что ты самый красивый человек на свете, – она приложила руку к сердцу, – чувствую.

Стражник аккуратно подхватил её ручку и поднёс её к губам.

– Я могу лишь сказать то же самое, – негромко, но чувственно произнёс он, – ты – самая прекрасная девушка на всем белом свете. Может быть, не для других, но для меня точно. Моя возлюбленная, моя звезда! – прошептал он ей на ухо, склонившись совсем близко.

Девушка искренне рассмеялась и обняла его.

– Странное дело, – прошептала она, – сегодня был первый раз, когда я смеялась в этом месте. Да и улыбалась тоже, если не считать пары улыбок в замерзшем саду…

– Ты тогда меня так напугала! – признался Эм, – взяла и пропала невесть куда, да ещё брата с сестрой с собой прихватила, а потом обнаружилась в этом страшном месте…

– Скажи, а я знакома с Кэти? – вдруг спросила Мелани.

Эм воззрился на неё с удивлением, которое она прекрасно ощущала даже из-под маски.

– С чего вдруг такие вопросы?

– Не знаю, – пожала плечами девушка, – просто подумалось… А с тем человеком, о котором я тебе рассказала? Ты ведь узнал, кто он?

Эм грустно вздохнул, но скрывать таких мелочей не стал:

– Да, знакома. Не слишком хорошо, бывали знакомые и получше, но знакома. Большего сказать не могу, извини.

Девушка легко качнула головой.

– Не извиняйся, я все понимаю… – она снова замолчала.

– О чем ты думаешь? – поинтересовался Эм.

Она взглянула на него снизу вверх.

– О себе.

– Вот как?

Мелани кивнула.

– Это как раз то, чего я не понимаю, – она пропустила прядь волос через пальцы, задевая чёрные лепестки, – зачем я это сделала?

Эм резко замотал головой.

– Не надо сейчас об этом думать, Мел.

Голубые глаза девушки сверкнули.

– Это ещё почему? – неожиданно сурово спросила она, – разве суть искупления не в осознании своих грехов?

– Да, но…

– Но – что? – Мелани поднялась с кровати.

Не повышая голоса, отчего фразы звучали даже более угрожающими, будучи произнесенными столь твёрдым тоном, она продолжила:

– Я хочу знать, в чем я каюсь. Какой грех искупаю!

– Самоубийство! – коротко вскрикнул Эм, – И только.

Мелани тряхнула головой.

– И как такое может быть? Тоби говорил, что я воровка! И наверняка было что-то ещё. Ведь самоубийство я совершила уже здесь! Так как я попала в Страх до того, как убила себя? Что делали со мной такого, что я на это пошла, и за что со мной это делали?

Она снова взглянула на Эма, но тот, судя по всему, уже собрался с мыслями и, положив руки ей на плечи, заговорил убеждающим тоном:

– Мел, дорогая, поверь мне: тебе не нужно сейчас знать об этом. Если бы я мог все объяснить тебе, я бы объяснил, клянусь, но я не могу! Ты должна помнить одно: сейчас тебе нужно пережить наказание лишь за один грех. За самоубийство. И все. Прошу, не спрашивай больше ни о чем, я не смогу тебе ответить.

Мелани выдохнула, чуть раздраженно, но в большей степени грустно.

– Хорошо. Но… – она помедлила, а затем тихо произнесла, – только лишь потому, что я тебе доверяю.

Эм вздрогнул всем телом, а Мелани быстро натянула на себя своё серое платье и выбежала из комнаты.

Беззвучной тенью проскользнула она по нескольким коридорам, пока не столкнулась в одном из них с хмурым Альбертом.

– Ой, извините, сэр!

– Ничего страшного, детка, – махнул рукой Альберт.

Мелани затормозила и вгляделась в расстроенное лицо мужчины.

– Мистер Ловетт, у Вас что-то случилось?

Он взглянул на неё с недоверием, а потом понимающе кивнул.

– А, ты же убежала прежде, чем началось самое интересное…

– А что случилось? – тут же встревожилась девушка.

Альберт лишь невесело хмыкнул.

– Мисс Кэти напомнила нам, что испытания Страха не бывают простыми. Моей жене нужно быть с кем-то по любви… Но любит она не меня, как выясняется.

Мелани задумчиво заскользила взглядом по его лицу.

– Видно, только мисс Кэти и осознавала, что Вы не в курсе, сэр…

Альберт поднял брови.

– Что, даже ты знала?

– Догадывалась. Это было… достаточно очевидно, если честно.

Альберт рассмеялся, но в смехе его не было слышно ни капли радости.

– Наверное, я сам виноват в том, что это случилось… – грустно произнёс он, – я уж и сам не помню, кто из нас первым начал отдаляться, после того, как…

Он слегка пошатнулся, видно, под грузом воспоминаний. Мелани поспешно подхватила его под руки и не без труда повела обратно в общую комнату, дорогу к которой она теперь почему-то вспомнила.

– После того, как что, сэр? – мягко поинтересовалась она.

Альберт покачал головой, но говорить начал. В конце концов, рассказ о своём прошлом мог немало облегчить ношу, это в Тени Страха было общеизвестным знанием.

– Мне было двадцать три года, когда мой отец тяжело заболел и больше не смог заправлять нашей пекарней, а потому передал её мне ещё при жизни. Соответственно, когда я стал заправлять нашим семейным бизнесом, остро встал вопрос о моей женитьбе. Я был тогда… красив, наверное, ещё не лыс, высок…

– Да Вы и сейчас ничего, – подбодрила Мелани, – а лысина Вам даже идёт.

Альберт усмехнулся.

– Добрая девочка… – пробормотал он, – а тогда я был популярен у таких… добрых девочек. Вокруг меня вертелись всякие милейшие простушки – не то, чтобы толпами, не настолько завидным женихом я был, но сколько-то их было… Однако при решении о браке моим мнением не поинтересовались. У отца был старый друг, мистер Велш, который когда-то занял у него крупную сумму денег, а потом прогорел, и вот, когда пришло время отдавать долг, он сначала увиливал, как мог, а потом предложил странную альтернативу, на которую отец почему-то согласился. Мистер Велш отдал ему свою дочь, Элеонору. А отец, недолго думая, отдал её за меня, и заполучал её небольшое приданое, которое и составляло большинство оставшихся сбережений семьи Велш. Помогать им после этого мы не стали – родители никогда не учили меня подобному, всегда говорили, что в бизнесе каждый сам за себя, иными словами…

– Дружба дружбой, а табачок – врозь, – пробормотала Мелани, внимательно слушая и продолжая машинально направлять мужчину.

– Именно, – кивнул Альберт, – Нелли… была настоящей красавицей. Одни волосы чего стоили – длинные, шелковистые, ярко-каштановые… А глаза! Блестели, что твои брильянты, и вечно в них была какая-то загадка… И она тогда ещё очень любила розовый… Я был молод… и влюбился. Моя нежданная невеста оказалась милейшей, острой на язычок барышней, всегда легко заставлявшей меня смеяться… Несмотря на то, что нас сговорили родители, я не возражал против свадьбы, да и она тоже. Она была так красива в том довольно простом кремовом свадебном платье…

Альберт замолчал, и глаза его подернулись пеленой.

– Мы начали работать вместе… У Нелли был настоящий талант, она была прекрасной пекаршей, да и в коммерции разбиралась даже слишком хорошо для юной барышни. Но мне это нравилось… Мы тогда жили наверху, там, где после поселились Баркеры… А внизу, в комнате рядом с пекарней, жили мои родители, но они скончались в один год вскоре после нашей с Нел свадьбы. А потом… – мужчина вдруг мечтательно улыбнулся, – потом Нелли забеременела.

Мелани тихо охнула, стараясь, чтобы мистер Ловетт не заметил ее удивления и грусти. Ни о каких детях этих двоих здесь речи никогда не шло, а значит, оставалось предполагать худшее.

– Мы были так счастливы, так ждали этого малыша… Нелли летала, как на крыльях – беременность у неё проходила сравнительно легко… Вот и долеталась…

Вышеупомянутая Нелли тяжело сглотнула – Альберт, погруженный в воспоминания, сам не заметил, как Мелани привела его в общую комнату, где при их появлении и последних словах пекаря все замолчали, даже Люси, минуту назад кричавшая кому-то о том, что она лучше других знает, что такое остаться без ребёнка. Суини, кажется? Если Мел правильно расслышала происходящее краем уха, конфликт у них уже дошёл до спора о том, кто в большей степени лишился дочери…

– Нелли зацепилась подолом платья за гвоздь, сбегая по внутренней лестнице в доме, – продолжал Альберт, – и упала. Сама она сумела выжить, но ребёнка мы лишились. Это и стало началом конца, – он открыл глаза и посмотрел на жену, застывшую неподалёку, – не так ли, Нел?

Миссис Ловетт молчала.

– С тех пор все пошло наперекосяк. Я с горя начал выпивать и играть, просаживая наше состояние, ты после случившегося начала носить чёрный и приняла решение заколотить вход на второй этаж через внутреннюю лестницу, оставив лишь внешнюю, а саму комнату решила сдать. Так и появились у нас они, – Альберт кинул тяжелый взгляд на Суини и Люси, – молодые, красивые, влюблённые, такие же, как мы когда-то. А потом ещё и с ребёнком…

Альберт замолчал на секунду, собираясь с мыслями, и продолжил:

– Я ведь как раз тогда от болезней и образа жизни начал и жиреть, и лысеть… Урод, да и только, а тут под носом такой красивый юноша… Я, видно, совсем слеп был, раз ещё при жизни этого не заметил… Давно это началось, Нелли? Сразу, как они приехали, или чуть погодя? До того, как ты узнала, что тот выкидыш стоил тебе женского здоровья и возможности иметь детей, или после?

– Мистер Ловетт, прекратите, – мягко увещевала Мелани, – Вы сейчас говорите очень страшные вещи. Вам стоит успокоиться и поговорить потом…

А затем внезапно громко хмыкнул Тоби, все это время слушавший ссору Баркеров.

– Вот ведь как оказывается, – провозгласил он, – судья Терпин ребёнка лишился, супруги Ловетт ребёнка лишились, а самые несчастные и обиженные все равно вы!

– Мы тоже теряли ребёнка! – воскликнула Люси, – Вы все ничего не понимаете! Мою Джоанну отняли у меня! Или вы полагаете, что знать, что твой ребёнок живет в доме врага, это намного легче, чем…

Суини, стремясь хоть в чем-то поддержать жену после того, как она узнала о нем правду, согласно кивнул…

Уильям и Альберт хором набрали воздуха в грудь, намереваясь высказать этим лицемерам все, что они о них думают… Но их опередили.

– Заклеить бы тебе рот, женщина! – зашипела Кэти, спрыгивая со спинки дивана, на которой она так и сидела все это время, – чтобы чушь не молола!

Демонесса, внезапно растерявшая весь свой сарказм и юмор, оскалилась и тряхнула головой, прогоняя замельтешившее перед глазами видение: златокудрого юношу, распластавшегося по холодной земле…

– Ты совершенно не представляешь себе…

– Мелани! – внезапно вскрикнула Джоанна, которая все это время молча сидела рядом с Тоби, забившись в угол, – а ты почему плачешь?

И все взгляды моментально обратились на девушку, которая глядела на сестру с искренним недоумением ровно до тех пор, пока не осознала, что по её щекам действительно катятся слёзы.

– Ох ты ж блин, – растерянно пробормотала Кэти, слегка теряя запал, – а вот про вас-то я совсем забыла…

И она виновато взглянула на Эма, моментально возникшего позади Мелани.

========== Часть 11. Горькая правда ==========

Кэти с ухмылкой повела рукой, и перед Суини Тоддом возникла подставка, на которой стояла коробка с его бритвами, очищенными от крови и призывно манящими… Он оттолкнул её от себя, чем вызвал очередной взрыв смеха демонессы, бритвы разлетелись по полу…

– Хватит! – вскрикнула Нелли, вставая между Суини и Кэти, – хватит издеваться над ним! Он в жизни, а потом и в Страхе уже настрадался достаточно!

– Ты так полагаешь, Элеонора? – обманчиво мягко произнесла Кэти, а затем, бросив взгляд за спину Нелли, пожала плечами, – ну, как знаешь. Ты же у него спасительница, которая желала и с ним к морю уехать, и дочку его у возлюбленного забрать и о ней позаботиться, тебе видней…

– Ведьма! – с неожиданной злобой выкрикнула Люси, а затем снова взглянула на мужа, который только поднялся с колен, – зря я, видно, понадеялась, что убийствами все ограничится! Ты готов был доверить нашу дочку этой… Этой кикиморе?

Нелли вспыхнула и машинально обернулась к Альберту, чтобы посмотреть на его реакцию, но обнаружила, что супруга рядом нет. А она и не заметила, как он вышел куда-то, так и не поговорив с ней…

Махнув на это рукой, она развернулась обратно, и ехидно улыбнулась.

– Ну, по крайней мере, кикимора не собиралась кончать с собой и бросать девочку на произвол судьбы! – бросила она.

– Между прочим, – воспрянул вдруг Суини, – Нелли права. Ты отдала сначала себя, а потом и Джоанну нашему заклятому врагу! А если бы этого не случилось, я бы, между прочим, не пожелал никому мстить!

Люси всплеснула руками и всхлипнула.

– Отлично! То есть, теперь я виновата во всем? Вот не он, – она ткнула пальцем в стоящего в стороне судью, – а я! Знаешь, Бен, – продолжала она, давясь рыданиями, – это уже просто ни в какие ворота не лезет! Ты хоть представляешь, что я чувствовала, когда в один момент проснулась и не обнаружила её рядом с собой? Я много лет жила с мыслью, что потеряла ребёнка навсегда, и все, что я могла, это изредка видеть её в окне того особняка!..

Сидевший неподалёку Тоби решительно встал, незаметно подошёл к ним сзади, и, схватив дрожащую от всех этих воплей Джоанну за руку, оттащил её прочь.

– Пойдём-ка, сестрица, – пробормотал он, – оставь их.

Джоанна кивнула, глядя на скандалящих людей со смесью страха и отвращения.

– Да, уж лучше с тобой, братик. Потому что вон та компания мне, сказать по правде, совсем не по душе…

Она обняла Тоби, а затем снова поморщилась, когда Суини Тодд с жаром начал доказывать, что он потерял дочь так же, как и Люси… Она же первой заметила, как в комнату вернулись Мелани и Альберт… А затем первой заметила, что при разговорах о погибших детях сестра, сама того не сознавая, начала плакать…

Значит, и она когда-то…

Интересно, в этом болоте есть хоть один счастливый человек?

***

Мелани отступила назад и налетела спиной на Эма, но даже не заметила этого.

У неё… был ребёнок?

Теперь, когда она думала об этом, глядя на скорбные лица судьи Терпина, Альберта и Кэти, она понимала – да. Да, у неё был ребёнок… Она совершенно не помнила этого, но странное ощущение болезненной пустоты, появившееся при этом разговоре, не оставляло сомнений…

У неё… Так, стоп.

И девушка резко повернулась к Эму, окидывая взглядом его напряженную фигуру и сжатые в кулаки руки, затянутые тканью перчаток.

У них. У них был ребёнок…

Мелани не стала даже спрашивать, понимала – Эм не скажет. Впрочем, может, оно и к лучшему, ведь если бы попытался сказать, ему могла грозить опасность… Однако она должна знать, должна… Кто знает, может быть, даже в этом причина того, почему она здесь? А даже если нет, все равно ей необходимо это вспомнить!

Но она не сделает этого, будучи запертой в доме с испытанием. Она должна отсюда выйти, а для этого… Для этого другие должны подчиниться правилам так же, как она.

– Немедленно прекратите этот балаган!

Она даже не повысила голоса, но её слова разнеслись по всей комнате, звеня в воздухе.

Мелани шагнула вперёд, с презрением оглядывая собравшихся.

– Посмотрите на себя! И это люди, которым в самом скором времени должны даровать искупление и пропуск в Тень Любви? Серьезно?

Суини открыл было рот… и закрыл его обратно, поймав горящий взгляд девушки.

– Каждый из вас здесь получает по заслугам, и каждый совершил что-то своё. Каждый должен думать о собственной душе, но вы решили устроить соревнование со скандалом и упреками! Кто грешнее, разбираетесь? Неужели вам совсем не приходит в голову, что испытание устраивают не для этого?

В наступившей тишине голос девушки звучал все громче, хотя на самом деле она так и ни повысила голоса, продолжая говорить тихо и четко. В какой-то момент она, не переставая говорить, нашла глазами Тоби, и коротким кивком указала ему на дверь. Мальчик понял, схватил Джоанну за руку и увёл её прочь.

– Вы действительно надеетесь, что чьи-то чужие грехи могут послужить вам оправданием, если они тяжелее ваших? Настолько надеетесь, что плюётесь друг в друга ядом вот уже который день?

Она повернулась к цирюльнику и взглянула ему прямо в глаза.

– Вы, мистер Тодд, убийца невинных людей. И даже если среди десятков невинных попались те, кто, быть может, заслуживал такой участи, это Вас не оправдывает! Вы психопат, помешанный на мести одному человеку, и из-за этого устроившему настоящую резню. Вы не задавались вопросом, что Вы вообще здесь делаете? Вы, судя по Вашему поведению, ни в одном убийстве, кроме убийства своей жены, пока не раскаялись, какое Вам прощение грехов положено? А Вы, миссис Баркер, – она повернулась к женщине, – Вы считаете себя достойной прощения? Ваш муж – страшный грешник, с этим никто не спорит, но какое право судить его имеет проститутка с суицидальными наклонностями? Вы никогда не пробовали посчитать, сколько раз за свою последнюю жизнь Вы продавали своё тело за деньги при живом ещё муже?

Люси всхлипнула.

– Я пыталась выжить!

– И Вы действительно считаете это оправданием? – тихо, и даже мягко поинтересовалась Мелани, – есть люди, которые грабят и убивают, чтобы выжить. Их тоже осуждать не будем? Как и тех, кто «блага ради» бросает на произвол судьбы своих детей – кстати об этом! Вы бросили свою дочь умирать в голоде, холоде и одиночестве.

– Это неправда!

– Правда. Если Ваша рана была столь глубока, что Вы не мыслили дальнейшей жизни, почему Вы не позаботились о ней прежде, чем пытаться покончить с собой? А если уже были в неадекватном состоянии, то почему не позаботились о ней ДО ТОГО, как все это произошло?

– Я заботилась о ней!

– Как? Сидя в своей комнатенке без средств к существованию и ожидая чуда?

– А что ещё мне оставалось делать? – всплеснула руками Люси.

Мелани пожала плечами.

– Ну я даже не знаю… – протянула она, – как насчёт обратиться за помощью?

Люси снова всхлипнула, сдерживая рыдания.

– Нам не к кому было обратиться!

– Вы уже знаете, что это не так, – вступил в разговор Эм, становясь рядом с Мелани, – Вы могли обратиться к Элизабет Баркер, но были слишком горды, чтобы пойти на это.

– Она меня ненавидела!

– Она всего лишь была против Вашего брака с её сыном. И на основании этого факта Вы сделали вывод, что она откажет Вам в помощи, когда Вы окажетесь в беде? И даже если бы так и случилось, неужели Вы всерьёз полагали, что она выкинет на мороз родную внучку? Вы не любили Джоанну, и не любите её теперь.

В ответ на это Люси и Суини, одинаково сверкая глазами, выступили вперёд.

– Да что Вы знаете об этом? – рявкнул Суини.

– Что я знаю о чем? О Вашей дочери? Да уж побольше Вашего. За что Вы её любите?

– Что значит «за что»? Она – наш ребёнок!

– И? – терпеливо продолжил интересоваться Эм, – дальше-то что? Я вот вижу, как вы пытаетесь держать её при себе. Зачем? Зачем она вам нужна? Предположим, что вы свободны и она с вами, как вы и мечтали. Что вы с ней делать будете, в рамочке на стенку повесите?

– Мы будем жить одной семьей… – мечтательно произнесла Люси.

Эм закатил глаза.

– И о чем Вы будете с ней говорить? Что она будет делать в этой вашей дружной семье? Что вы дать ей можете, в конце концов?

Люси прижала руки к груди.

– Мы будем любить её, и она будет самой счастливой девочкой на свете! У неё будет все самое лучшее, наряды, и куколки, любые, какие она захочет!

– Куколки, – тихо произнёс Эм, – то есть, все настолько запущено? Мэм, Вы вообще в курсе, что Ваша дочь умерла в возрасте 86 лет, вырастив троих детей и восьмерых внуков? У неё число правнуков, живущих на земле, к двадцати приближается, какие, к черту, куколки?

Люси отступила назад, глядя на стражника с недоумением и страхом. Она, кажется, и вправду совсем забыла о том, что…

– У Джоанны была жизнь! Длинная, счастливая жизнь, которую она прожила без вас! Вы оба понятия не имеете, о чем говорите, вам ткни пальцем в любую похожую девушку и назови её Джоанной, и вы кивнёте и поверите! Вы не знаете своей дочери, не знаете, кем она выросла, не сообщи вам мы, не знали бы даже, за кем она замужем! Вы не знаете её друзей, её детей, тех, кто заменял ей родителей – последних вы, поди, и не хотите знать, а они были! Вы не знаете, почему она здесь, хотя несомненно знали бы об этом, если бы хоть как-то её себе представляли. Вы… – он обвёл руками комнату, – вы даже не знаете, где она теперь!

Суини и Люси тут же испуганно заозирались.

– Да, вы не поверите, она снова ушла, и уже достаточно давно, а вы опять этого не заметили. Какой сюрприз…

Эм тяжело вздохнул.

– А самое горькое, что, даже если я поверю, что она зачем-то все-таки нужна вам, это не уберёт основной проблемы: вы, эгоисты этакие, даже не подумали поинтересоваться, нужны ли вы ей.

После тирады Эма повисло молчание, которое, впрочем, вскоре было прервано, и разговор был повёрнут в прежнее русло.

– А Вы, Нелли? – продолжила Мелани, – я понимаю, что с Вами случилась трагедия, но после этого Вы даже не попытались вернуть свою жизнь в прежнее русло, и просто всю оставшуюся жизнь мысленно изменяли мужу, которого когда-то любили, в под конец этой самой жизни, оставшись вдовой, решили поддаться своей болезненной страсти настолько, что стали сообщницей преступника, и сделали множество невинных людей каннибалами! А Вы, Альберт, как Вы сами и признали, не меньше её виновны в распаде Ваших отношений. И теперь вы здесь, и вам нужно совершить сокровенный акт любви, которой у вас давно нет.

Она обвела взглядом притихших Баркеров и Ловеттов.

– И почему-то вы решили, что это должно вас остановить.

– А что… не должно? – необыкновенно робко поинтересовалась Люси, поднимая голову.

– Миссис Баркер, Вашего давнего счастья не вернуть парой задушевных разговоров. Для этого понадобится долгое время, в течение которого Вы, я надеюсь, сумеете принять, что вы больше не добрые влюблённые юноша и девушка. Вы люди, страшно потрепанные жизнью, и вы в Страхе, в котором вы оказались не потому, что судьба так жестока, а потому, что вы сами натворили дел. И пока вы этого не поймёте, настоящая любовь между вами не вернётся, как и между господами Ловетт.

– Значит, мы должны приостановиться, разобраться во всем, и постепенно все исправить, – тихо произнесла Нелли, робко пытаясь улыбнуться Альберту.

Мелани вздохнула.

– А остальные, кто уже готов к искуплению, будут сидеть, и ждать, пока вы соизволите что-то сделать со своими насквозь прогнившими браками, так?

– А ты предлагаешь нам пройти испытание сейчас, и остаться в Тени Страха по собственной воле? – насмешливо спросил Суини.

Мелани прямо посмотрела на него.

– Да.

– Ваша дочь все ещё здесь, без защиты, – напомнил Эм, – и чем дольше она здесь, тем опаснее это для неё…

Не дослушав слова возлюбленного, обращённые, впрочем, не к ней, Мелани развернулась и шагнула прочь из комнаты. Внезапно взгляд её поймал, как что-то блеснуло на полу, что-то красивое, манящее…

Шикарно. Видимо, она не просто воровка, но ещё и клептоманка…

Лишь на секунду она нагнулась, чтобы поправить подол юбки, а когда снова выпрямилась и обернулась, чтобы взглянуть на других грешников и увидеть необычное смирение на их лицах, на полу уже ничего не блестело.

========== Часть 12. Нежданная встреча ==========

– Госпожа моя…

Юноша с благоговением глядел на молодую королеву, стоявшую перед ним.

Его сердце принадлежало ей буквально с первой минуты их знакомства, с тех самых пор, как она, добрый ангел, спасла его от страшного позора.

Он прибыл в Камелот по наущению своей приемной матери, феи Нимуэ, и молодой король Артур, которым молоденький паренёк даже залюбовался в первую минуту – настолько величественным и красивым он был – с радостью согласился принять его в рыцари. Однако во время церемонии посвящения юноша внезапно обнаружил, что забыл свой меч на полу часовни, где и проводилось посвящение. Немыслимая рассеянность для рыцаря!

Меч лёг прямо ему в руку, а когда мальчик обернулся, чтобы увидеть своего спасителя, он узрел перед собой прекраснейшую молодую женщину, которая легко улыбнулась ему и даже подмигнула, и тут же отошла на своё место. Которое располагалось рядом с королем Артуром.

Королева… ну конечно, кем ещё может быть столь прекрасная дама, кто, кроме самого великого короля Артура, слава о котором разносилась далеко и звонко, мог быть достоин её?

Новоявленный рыцарь, Ланселот Озёрный, отдал прелестной королеве своё сердце с первого же взгляда, но никогда ничего не требовал взамен. Он сделал её своей прекрасной дамой и сражался во имя неё на турнирах, он готов был спасти её от любой напасти и защитить в отсутствие её супруга…

И сегодня, во время их визита в замок герцога Астолатского, ночью она пришла к нему сама.

Сам Ланселот не считал оправданием себе то, что он был хмелен после пира, устроенного герцогом. Он, лишь увидев нежность в глазах возлюбленной, не подумав, кинулся в пучину страсти, за что и поплатился.

Утром рядом с ним оказалась совершенно другая девушка, темноволосая и невероятно прелестная, но совсем не похожая на Гвиневру. Больше того, в этой девушке он с ужасом узнал дочь хозяина замка, Элейну Астолатскую.

Девушка открыла глаза, и, увидев его, улыбнулась настолько трогательно, что на мгновение у Ланселота сжалось сердце и он даже не смог сразу упрекнуть её за страшный обман. После, взяв себя в руки, он и не стал её упрекать за то, что она воспользовалась колдовством и обманула его, он просто ушёл, не сказав ни слова.

Элейна плакала… Она после часто плакала из-за него, он знал, но ведь не его вина была в том, что он любил другую!

Тогда у них так ничего и не сложилось. Он видел Элейну ещё пару раз в жизни, знал, что она все ещё любит его, хотя и недоумевал, как вообще она ухитрилась столь беззаветно влюбиться в него за один вечер, и даже подозревал здесь тоже какое-нибудь колдовство. Он знал, что она родила ему сына по имени Галахад… но и это ничего толком не изменило…

– Тоби! – вырвал его из невесть откуда взявшегося странного воспоминания голос сестры.

Мальчик тряхнул головой, осознавая, где находится.

Что это вообще было?

Блондинка потянула его за собой.

– Пойдём, Тоби. Они там наверняка уже закончили ссориться, и нас уже ждут. К тому же, я видела в окно, как блеснул и исчез купол над нами – мы, должно быть, свободны. Поспешим!

И мальчик отогнал от себя странное видение, следуя за девушкой. Хотя, как он ни старался, лицо другой девушки почему-то не хотело покидать его память. Прелестное, бледненькое личико с большими глазами и нежной улыбкой, обрамлённое темными волосами, и такое счастливое всякий раз, когда он лишь бросал взгляд на неё…

Элейна. Элейна из Астолата. Он знал её, и…

И почему его совсем не удивил тот факт, что он – Ланселот?

***

– Так, чудесно! Все свободны, всем спасибо! – радостно провозгласила Кэти, хлопая в ладоши.

– И… это все? – недоуменно прищурилась Нелли, незаметно оправляя платье.

Она только что вышла из комнаты, соседней с той, в которой ещё недавно находились вдвоём Суини со своей женушкой.

– Ну, да. Теперь вам можно покидать дом, и, технически, вы обладаете возможностью попасть на суд. Позовут вас на него… неизвестно, когда, но когда-нибудь – непременно. Что? – пожала она плечами, поймав парочку сердитых взглядов, – грешников уйма, а судей всего пара сотен. А судьи у нас – профессионалы, каждое дело, как и полагается, подолгу изучают, прежде чем вынести вердикт. Так что вы бы лучше радовались, что не прямо сейчас туда пойдёте, а чуть позже – глядишь, ещё успеете карму поправить, так сказать.

– Но в чем тогда вообще был смысл испытания? – всплеснула руками Люси.

Кэти закатила глаза, всем своим видом показывая, что она думает об интеллекте миссис Баркер.

– Во-первых, как я и сказала, теперь вы рано или поздно попадёте на суд. Тем, кто не пошёл испытания, туда вообще вход воспрещён. А во-вторых, если Вы не заметили, деточка, кое-кого из вас только-только достали из камеры в Страхе, и, как официально прошедшие испытания, они больше туда не вернутся, если, конечно, не натворят новых дел. Кстати, у меня для вас есть ещё одна прекрасная новость!

Ответом демонесса послужили довольно скептические взгляды, но она не обратила на это ни малейшего внимания.

– Вы прошли испытания очень вовремя. Как раз скоро награнице Любви состоится праздник, на который будут пускать грешников. Такая удача не каждому выпадает. Вы ведь, поди, уже забыли, что такое настоящие праздники. Как выглядят нарядные и счастливые люди, как пахнет вкусная еда, как звучит музыка…

– И мы туда пойдём? – радостно улыбнулась как раз появившаяся Джоанна, приобнимая Тоби.

Стоявшие рядом Эм и Мел взялись за руки. Мелани тоже заулыбалась, Эм… кто его знает, там все капюшон с маской скрывали.

– Пойдёте, если захотите. Причём прямо сейчас. До туда далековато, граница все-таки, пока дойдём, как раз праздник начнётся…

Эм выступил вперёд.

– Слишком пока не радуйтесь. Мы пойдём по Тени Страха, а это тоже не самое приятное место, где обитает огромное множество людей. Среди них немало тех, кто не прошёл испытания или не получил оправдательного приговора в суде, и остался там ещё надолго. Многие из них завидуют и жителям Любви, и тем, кто близок к тому, чтобы ими стать. В любой момент вам может грозить опасность.

Альберт кивнул согласно словам стражника.

– Безымянный дело говорит, – добавил он, – к тому же, есть опасность посерьёзнее. Демоны, высшие чины Страха. Они вполне могут гулять и по его Тени, и, как обычный Светлый может выбрать тебя и мгновенно спасти, так и демон может избрать тебя своей жертвой, просто увидев на улице, и быстро довести до греха.

Кэти развела руками.

– Да, бывает, что уж тут поделать, – она поймала невидимый из-за ткани взгляд Эма и послала ему ответный, насмешливый.

Чего теперь пялиться, сам договор заключил на условиях, что его и его даму будут по полной испытывать. Теперь, если с ними что-то случится, она будет ни при чем.

Кэти, посчитав разговор оконченным, поторопила остальных на выход, и впервые за несколько дней грешники оказались вне дома.

Внешний мир встретил их серым небом и темными узкими улицами. Лондон. Они буквально были в том Лондоне, в котором произошли преступления Суини Тодда, о чем последний не преминул вслух заметить.

Эм, услышав это, лишь головой покачал, Тоби тоже пожал плечами – он за свою короткую жизнь немало разного в столице Англии навидался, в том числе и куда более яркого и приятного. Тем более, что, как выясняется, он ту столицу Англии видал ещё тогда, когда и Англия называлась Британией, и столица была совсем другим городом…

Ланселот… Теперь понятно, почему все именно так. Нет, он не сомневался в том, что брат и сестра пришли бы ему на помощь в любом случае, но так все было гораздо понятнее. Он был лучшим другом Артура и бывшим… гхм… бывшим почитателем его жены. Впрочем, отношения между ними никогда не выходили за рамки приличий, а за полторы тысячи лет Ланселот, судя по всему, вполне смог справиться со своими чувствами и обратить их в несколько иное русло, так что теперь, хотя он все ещё искренне восхищался Джоанной, смотреть на неё иначе, как на сестру, он не мог. Ну, да оно и к лучшему.

Элейна… Он не помнил, были ли они вместе в последующих жизнях, но чувствовал, что да. И в этой жизни… в этой жизни они, наверное, должны были быть вместе… И так бы и было, если бы не…

Он подвинулся поближе к Эму, и тот, заметив это, наклонился к нему.

– Я видел девушку, – тихо произнёс он, не вдаваясь в детали, – красивую девушку, по имени Элейна.

– Это хорошо, – кивнул Эм, – ты скоро увидишь её снова. Тебе только нужно вернуться в Любовь, она давно ждёт тебя там…

– Ба, какие люди! – прервал их тихую беседу звучный голос.

Они уже отошли от дома, продвигаясь по улицам, и вышли к небольшой площади, по которой тут и там сновали люди. Здесь и подошёл к ним высокий, красиво одетый темноволосый мужчина, рядом с которым шла прекрасная девушка с темными кудрями, приветствуя Кэти чуть надменной улыбкой.

Та слегка скривилась.

– Стефан, – бросила она, – здравствуй.

– И тебе не хворать, дорогая, – засмеялся мужчина, и девушка рядом с ним тоже захихикала, глядя на него.

Кэти окинула её придирчивым взглядом.

– Хорошенькая какая, – протянула она, – на жену твою похожа. Всем, кроме лица, ну и одежки, которая степенью открытости прекрасно выдаёт её профессию.

Стефан слегка нахмурил брови, но сделал вид, что не заметил откровенного укола в его сторону. Девица же и вовсе не смутилась, продолжая отираться совсем рядом с демоном (а в том, что он был демоном, сомнений не оставляли ни манера поведения, ни богатая одежда).

– Подумаешь! – фыркнула она, – все профессии нужны. Вы и сами не то, чтобы как монашка одеты, дамочка.

Стефан слегка придержал её рукой, безмолвно останавливая, а затем крайне вежливо улыбнулся:

– Вы, видно, куда-то торопитесь? Вы не будете против, если мы составим вам компанию, так как что-то мне подсказывает, что мы торопимся в одну сторону? Мы ведь будем рады большой компании, правда, Аби?

– Конечно, – масляно улыбнулась та.

Кэти вздохнула, перед этим кинув слегка виноватый взгляд на Эма – запретить Стефану идти с ними она не могла, но коли уж он сам пришёл, да ещё и заявил, что они тоже идут на бал Светлых… Что-то здесь было явно нечисто.

– Безопасности нашей с нами и тремя стражниками явно ничего не угрожает, – продолжал разливаться демон, при этом явно поглядывая именно на Эма. Стоявшие позади Алжернон и Базиль его, очевидно, не интересовали.

Мелани, шедшая совсем рядом с возлюбленным, напряглась под его взглядом, ощущая, что Эму не слишком нравится этот человек. Но ещё больше ему, кажется, не нравилась девушка рядом с ним…

– Кто она? – шепотом спросила Мелани.

– Не помню, – ещё тише ответил Эм, – Аби… Что-то знакомое, но что…

– Хорошо, конечно же, вы можете пойти с нами, – сдалась Кэти, – но, коли так, представь меня своей… знакомой.

– Конечно, – ухмыльнулся Стефан, – Абелла, познакомься, это Катрин, одна из лучших демонесс, каких я когда-либо знал.

Эм отступил на шаг, и тело его сжалось, как пружина.

– Какая низость! – пробормотал он, глядя на то, как Кэти поочередно представляет своих грешников.

Подошёл познакомиться и Тоби, который с каким-то странным выражением лица взглянул на женщину и робко улыбнулся ей. Она же лишь показушно улыбнулась ему, потрепала по голове и обратила внимание на других.

– Эм, кто она? Что она сделала? – чуть настойчивей спросила Мелани, хватая друга за руку, – все настолько плохо?

– Более чем, – прошипел стражник, – совпадение, то, что она похожа на Лолу, жену Стефана – это лишь совпадение! Это – дама легкого поведения, которая однажды залетела от одного из клиентов и бросила ребёнка сразу после его рождения, даже не вспомнив больше о нем, – лицо Эма все ещё было скрыто, но Мел была уверена, что оно исказилось под маской, – Абелла Рагг.

========== Часть 13. Жертва ==========

– Бежим!

Высокий темноволосый мальчик подхватил белокурую девочку под руку, и они побежали, весело смеясь.

– Постой! – наконец выпалила девочка, запыхавшись.

– В чем дело, малышка? Уже устала? – губы мальчика растянулись в веселой улыбке.

– Сколько раз я просила не называть меня малышкой! – вскинулась девочка, – я, между прочим, младше тебя всего на пару месяцев!

– А разве этого недостаточно? – скорчил весёлую рожу мальчишка.

Девочка фыркнула.

– Ой, ну и ладно, громадина. Побежали домой, матушка наверняка уже заждалась. Обед уже готов, скорее всего…

Мальчик захлопал в ладоши и лицо его озарилось радостью.

– Тогда поспешим! Уж что-что, а готовить твоя матушка умеет, пальчики оближешь…

– Ну так и чего ты ждёшь? Догоняй, …!

Девушка нахмурилась и слегка тряхнула головой. Её даже не особо волновало, что это вообще было. Важнее было другое – что она хотела сказать перед тем, как очнулась от видения? Этот мальчик был важен, очень важен, и она была уверена, что собиралась назвать его имя… Вот только она его совсем не помнила…

Впрочем, до этого ли теперь? Кажется, вокруг намечалось что-то совсем нехорошее…

***

– Тоби! – резко позвал Эм и поманил мальчика к себе.

Тот недоуменно нахмурил брови, но покорно подошёл.

– Держись рядом со мной, – приказал стражник.

Стефан в ответ на это лишь поднял брови и мягко спросил:

– Тоби? Наслышан о тебе, мальчик. Тобиас Рагг, я ведь не ошибаюсь?

Висевшая на его руке Абелла слегка вздрогнула и глянула на сына.

– Это мой, что ли? Ишь ты, как вырос… – равнодушно бросила она.

Тоби замер, глядя на неё широко раскрытыми глазами и снова шагнул было вперёд, но его удержала Мелани, сзади обхватив руками за плечи.

– Братик, не надо, – прошептала она прямо ему в ухо.

Перехватил его руку и Эм.

– Не стоит! – шикнула было Кэти, но было уже поздно, а потому она махнула рукой.

Взгляд Стефана остановился на Мелани.

– Та-ак, – протянула он, и губы его растянулись в зловещей улыбке, – и кто это у нас тут?

Взгляд его прошёлся по ней и перескочил на Эма. Оглядев его, он кивнул сам себе.

– Это у нас кто? – обратился он к Алжернону.

Тот, не ожидавший обращения к нему, на секунду завис, а затем честно отрапортовал:

– Эм-325, имени и лица лишён из-за греха, служит здесь…

– Из-за какого греха? – спокойно спросил Стефан, попутно холодными взглядами заставляя молчать всех, кроме того, кого он спрашивал.

– Он был революционером, из неизвестных, – ответил Алжернон.

– Ага, – кивнул сам себе Стефан.

Кэти, воспользовавшись ситуацией, быстро вырвала Тоби из рук застывшей в страхе Мелани и оттащила его подальше, а следом поманила за собой остальных. Все, кроме Тоби, подчинились моментально – попадаться под руку демону, явно настроенному на нехороший лад, не хотелось никому. Мальчик же попытался вырваться, но хватка Кэти была более чем крепкой.

– Цыц! – шикнула она на мальчика, – лучше ты там не сделаешь! Я его предупреждала, он знал, на что шёл…

Стефан даже бровью не повёл при виде того, как его знакомая оттаскивает грешников прочь. Он даже не обратил внимания на то, как перепуганная Абелла отступила туда же, в кучу остальных. У него нашлось дело поинтересней…

Где-то вдалеке раздались чьи-то крики.

– Что там происходит? – нахмурилась Кэти.

Демон не ответил на её вопрос, зато ответила Абелла.

– Точно не знаю, – пожала она точеными плечиками, – но, говорят, граница нарушена. Теперь там, около неё, постоянно что-то происходит.

– Граница нарушена? – с ужасом вопросил Альберт, – это как?

– Да, говорят, сквозь неё какая-то девчонка без разрешения прорвалась. Хотела кого-то здесь, внизу, увидеть. Родственника какого-то, кажется. Совсем дурная, видно… Говорят, даже не Светлая! И куда сунулась? Теперь, пока её не вернут, граница нестабильна будет…

– То есть, вы, – перебил девушку громовой голос Стефана, – два идиота, поверили ему на слово? И кто-то из чиновников с вами? Кто вас, придурков, на работу берет?

– А что же нам нужно было делать? – насупившись, спросил Базиль.

Алжернон молчал, съёжившись пол гневным взглядом демона.

– Ну, например, не допускать к испытанию кого попало! Все то, что он говорит, я уверен, махровая чушь! И ведь удобную отговорку нашёл – революция кончилась, не начавшись, о ней никто не слышал, а значит, никто не проверит, да?

Глаза его засверкали мрачным огнём.

– Зато проверить можно кое-что другое, – голос его опустился почти до рыка, – кто отдал тебе приказ? – вкрадчиво обратился он к Эму, – кто послал тебя сторожить именно это испытание? Дай мне имя, я спрошу у него…

Эм молчал, видимо, понимая, что лгать бесполезно – не пойдёт Стефан ни у кого ничего спрашивать, он уже все для себя понял…

Мелани, не говоря ни слова, прижалась к возлюбленному поближе.

– Прекрасно… – насмешливо протянул мужчина, – это из-за неё ты здесь? Из-за неё рисковал собой, готов был подставиться в случае, если обман обнаружится? Чтобы с ней все снова было хорошо?

Он щелкнул пальцами, и вокруг них моментально воздвигся прозрачный купол, отгородивший их от остального мира. В купол тут же врезался вырвавшийся-таки Тоби. Ни крики, ни попытки разбить купол ему не помогли – видимо, те, кто были изнутри, теперь не видели и не слышали их.

Стефан улыбнулся.

– Как ты думаешь, – мягко спросил он, – будет ли с ней все хорошо, если долгий путь, который она уже прошла, неожиданно прервётся?

И без всякого предупреждения он выхватил из-под расшитого камзола пистолет и выстрелил.

Мелани негромко вскрикнула, с ужасом глядя на то, как за мгновение возникший прямо перед ней Эм медленно оседает на землю.

Стефан чуть разочарованно цокнул языком, но больше не отреагировал никак – видно, ожидал подобного исхода.

– Эм! – пролепетала девушка, опускаясь на колени рядом со стражником.

– Тихо, – прошептал он, – не бойся, девочка моя, просто не бойся… Все будет хорошо…

Мелани судорожно вздохнула, и две крупные слезинки прочертили дорожки на её щеках.

– Ну, ну, – сжимая рукой кровоточащую рану на груди, пробормотал Эм, – не плачь, моя хорошая… – голос его становился все тише…

Девушка решительным жестом откинула капюшон и приподняла маску, чтобы лучше слышать, что он говорит. И всхлипнула.

– Я видела тебя… Там, мне виделось…

– Я знаю, – хрипло проговорил Эм и слабо улыбнулся, – верни все на место, они не должны видеть. И не бойся, Мелани. Все будет хорошо, ты же знаешь, мы уже умерли, и ничего слишком… страшного… – он выдохнул и обмяк в её руках.

Возвращать маску на место плачущей девушке не пришлось – тело Эма просто растворилось у неё в руках. Теперь он уже не здесь, где-то ещё, где его, должно быть, восстановят…

– Какая жалость, – весело заявил Стефан, стоя прямо над ней, – и что теперь ждёт нашего дорогого нарушителя…

Мелани поднялась на ноги, мелко дрожа, и взглянула прямо на него.

– С ним все будет хорошо. Он просто переродится, и все.

– И все? – поднял бровь Стефан, – я бы не был так уверен, девочка. Твой… возлюбленный совершил серьёзное преступление, и теперь его не ждёт ровным счетом ничего хорошего. Переродиться ему дадут, да. А дальше что? Дальше его ждёт наказание, которого он, возможно, сумел бы избежать, если бы остался жив и завершил то, что начал…

– Но ты убил его, – горько произнесла Мелани.

– В моих силах его вернуть, – спокойно сообщил Стефан, глядя прямо в широко распахнувшиеся глаза блондинки, – прямо сейчас. И вы снова будете вместе, и ему не придётся страдать из-за тебя… Он ведь тебя защищал, разве нет?

Мелани стёрла со щеки очередную слезу.

– И что же ты потребуешь взамен?

– Тут все просто и тривиально, – развёл руками демон, – твою душу, конечно же. Ты останешься в Страхе, под моим контролем, а вот твой драгоценный будет свободен.

Мелани отступила назад. Дьявольский огонь в глазах мужчины погас, и теперь он казался вполне милым и даже вежливым… Но она уже видела все, что было ей нужно.

– Зачем тебе моя душа?

– Ну как зачем? – проворковал демон, – ты ведь такая хорошая девочка… Твоя душа мне нравится, она будет прекрасно смотреться в моей коллекции… Или ты хочешь, чтобы я нацелился на кого-то другого? – и он обернулся к стоявшим за куполом грешникам.

– Нет! – тут же вскинулась девушка.

Стефан выжидающе взглянул на неё.

– Я… – Мелани зажмурилась на секунду, а затем снова открыла глаза, – я не согласна. Эм сказал, что с ним все будет хорошо. Я ему верю.

Стефан картинно вздохнул.

– Ах, дети, дети, вот нравится вам в героев играть… Ладно, продолжаем, – и он вытянул руку с пистолетом в сторону Тоби.

– Нет! – ахнула Мелани, отступая ещё на шаг.

Замершие стражники, не осмеливавшиеся мешать вышестоящему, отступили в стороны, чтобы она не налетела на них, и, сделав ещё шаг, Мелани оказалась совсем рядом с краем купола, пройти сквозь который она, конечно же, не могла.

– Так что ты решила? – повысил голос Стефан.

Девушка сглотнула. Её снова накрывал ужас – она не могла позволить другим страдать из-за неё! Но отдать душу…

Её трясущиеся руки проезжались по платью, вцепляясь в него, и она вдруг замерла. Лицо её разгладилось и девушка выпрямилась, глядя прямо на убийцу её защитника.

Из самодельного потайного кармашка платья в руки ей скользнула украденная бритва.

– Ты не получишь меня, – кротко сообщила она Стефану, – не получишь!

И, откинув голову назад так, что она легонько стукнулась затылком об купол, одним резким, отчаянным движением Мелани полоснула себя по горлу.

***

Тоби кричал, кричал, кажется, уже настолько долго, что давно должен был лишиться голоса, но он все продолжал с воплями биться в стену купола, пока он не исчез. Одновременно с упавшей на землю девушкой.

– Ну что ж, – пожал плечами Стефан, – бывает.

– Б-бывает? – взвыл Тоби, захлебываясь слезами, – Бывает?!

Стефан коротким жестом поманил к себе Абеллу.

– Как тебе зрелище, красавица моя? Интересно, не правда ли?

– Несомненно, – унимая дрожь в руках, проворковала она, не решаясь сказать ни слова поперёк своему патрону.

Тоби всхлипнул, уставившись на неё с неприкрытой ненавистью, и шагнул было вперёд, но его решительно остановил Альберт.

– Ты хочешь, чтобы они погибли напрасно? – коротко спросил он, – они ведь тебя защитить пытались, а ты что делаешь? Он ведь тебя провоцирует, разве не видно?

Стефан фыркнул.

– Да нужен мне больно этот мальчишка…

– Нужен, – вдруг прозвенел за спинами остальных молодой, красивый голос.

За последние несколько дней Эрик Дестлер настолько редко проявлял себя, что о нем уже успели все забыть.

– Это ведь ты, да? – обратился он к Тоби, – это тебя пришли спасать? Неудивительно, что тебя так тянут совершить новое преступление… хоть какое-нибудь.

Джоанна шагнула вперёд и заслонила брата собой.

– И ничего не выйдет! – заявила она, – мы не отдадим его!

Тоби вытер слезы и обогнул сестру, оказавшись впереди неё. Рисковать ради себя ещё кому-то он не даст.

– Я никогда не был нужен тебе, мама, – тихо произнёс он, чуть запнувшись на последнем слове, – я вырос сам, без тебя. Не нужен я тебе и теперь, ты, я вижу, довольна жизнью, которой живешь. Так не сердись на то, что и ты не нужна мне. У меня есть семья, и я справлюсь без тебя. Как всегда справлялся.

Абелла молчала, глядя на него так, словно впервые видела.

– Ну что ж, – развёл руками Стефан, – значит, не судьба. И, видно, не особенно нам и по пути. Пойдём, Абелла!

Девушка покорно повернулась по его команде и поспешила за ним. Тоби, в последний раз взглянув ей вслед, осел на землю и замер, обхватив себя руками.

Кэти шагнула наперерез коллеге и незаметно улыбнулась ему.

– Хорошая игра, старый ты лис, – пробормотала она, – но в этот раз ты её не выиграл.

Стефан закатил глаза.

– Зато играл честно, – на этих словах он скривился, – уж что я не люблю в нашей работе…

Кэти коротко хохотнула.

– А я даже не удивлена… Ну, ступай, ступай, проигравший. А нас ждёт бал Светлых. И усечение состава нас не остановит.

========== Часть 14. Бал ==========

– Что теперь будет с Мелани? – тихо спросила Джоанна, приобнимая Тоби за плечи.

Они все находились в небольшом домике недалеко от границы – вскоре после того, как Стефан и Абелла ушли, с неба хлынул ливень, что, как ни странно, искренне обрадовало людей на площади.

– Дожди в Тени Страха – явление редкое, – пояснила Кэти после того, как завела всех внутрь маленького пустого дома, – обычно здесь очень сухо и пыльно, поэтому люди и радуются воде.

Они все разместились в комнатке с несколькими простыми скамьями, и Джоанна тут же задала интересующий её вопрос.

Кэти пожала плечами.

– Не мне решать. Может, просто на новый круг отправят, в смысле, ещё раз сотрут память и выпустят, может, в особом порядке рассмотрят… Узнаем, когда увидим её в следующий раз.

Тоби лишь грустно вздохнул, тоже слушая. Промолчала и Джоанна, продолжая хмуриться и, судя по всему, задумавшись о чём-то своём.

Дождь переждали молча, а затем снова двинулись в путь, и вскоре добрались до границы, которую, признаться честно, никто из грешников даже не заметил бы, если бы не скопление народа рядом с ней. Кэти решительно двинула руками, и недовольная толпа покорно расступилась, пропуская их.

Едва шагнув через невидимую границу, каждый из компании ощутил, как внезапно стало легче дышать. Воздух стал сладковатым и ароматным, наполненным запахами самых разных цветов.

Впереди их ждало большое красивое здание из белого мрамора, куда они, ничтоже сумняшеся, и вошли следом за Кэти. И замерли.

Такой красоты не видели в своей жизни даже судья Терпин или Эрик, живший и во дворцах, и в Опере. Все вокруг было светлым, сияющим, сделанным из яркого камня и драгоценных металлов, и украшенным цветами, огромным количеством самых разных цветов.

Ими были увиты перила мраморной лестницы, по которой они поднялись, ими были украшены видневшиеся по сторонам от коридоров балкончики и сами коридоры, ими же благоухали и бальные залы, которых, очевидно, было несколько. Смежными были обеденный, с несколькими большими столами и множеством маленьких столиков, и танцевальный, где играла нежная, приятная музыка и вовсю кружились парами и хороводами веселые, нарядные люди.

Столы в обеденной зале ломились от обилия вкусностей – от разнообразных закусок и основных блюд, до нескольких столов с десертами и напитками. Именно около последних и оказались в первую очередь новоприбывшие. И чего там только не было! Торты, пирожные, шоколад самых разных видов и форм, конфеты, тарталетки, ягоды, фрукты… А рядом множество бокалов с винами и нектарами…

Тоби и Джоанна, радостно хихикая, подступили к десертным столам с обеих сторон и принялись за дело. Кэти лишь негромко и беззлобно фыркнула, глядя на это – сейчас они выглядели, как самые обычные дети, точно такие же, как и куча других молодых людей, крутившихся около тех же столов. Большинство из них не обратило на новеньких вообще никакого внимания, а кто обратил – лишь приветливо улыбался и здоровался.

Кэти взмахнула руками, и тут же на ней оказалось премиленькое светлое платье с длинными рукавами, а волосы собрались в пышную прическу.

– А мы? – хором вопросили Люси и Нелли, только теперь осознав, что находятся посреди всего этого великолепия в старых серых робах, с растрёпанными волосами и неумытыми лицами.

– А вы обойдётесь, – пожала плечами демонесса, – грешникам не положено ходить в ярких и светлых нарядах.

Тут-то своё положение разом осознали все, кроме все тех же Джоанны и Тоби, которые даже не услышали этого разговора.

Они находились в центре огромного, яркого празднования, где все было просто прекрасным… все, кроме них, замученных, оборванных, находящихся совершенно не в своей тарелке… А в довершение к этому…

– Ладно, веселитесь, – заявила Кэти и куда-то уплыла.

Они остались одни, среди незнакомых им людей, которые все чаще поглядывали на них, и в глазах их что-то мелькало… Что? Презрение, жалость? Отвращение?

Люси невольно прижалась к Бену, забыв обо всех разногласиях. Внезапно шикарный бал начал дарить ей те же ощущения, что бал в доме судьи когда-то – никого знакомого, никому нет до неё дела, а когда появится, все они обернутся против неё…

– Добрый день! – окликнула их сбившуюся вместе группку милейшая старушка в простом кружевном белом платье с длинными рукавами, – добро пожаловать на наш бал! Мы всегда рады гостям!

В первую очередь пожилая леди обратила свой взор на Джоанну и Тоби.

– Здравствуйте, дети! – радостно поприветствовала их она, решительно делая вид, что не знакома ни с одним, ни с другой.

Тоби, едва лишь взглянув на неё, почему-то это понял. Хотя он сам её не знал… Кажется?

– Добрый день, – наконец, поздоровался он и робко улыбнулся.

Почему? Почему ему хотелось улыбаться этой даме? Которая откинула назад прядь прямых седых волос, распущенных, но аккуратно расчесанных, и улыбнулась мальчику в ответ.

– Меня зовут Флора Райс, – представилась старушка, – если желаете, я покажу вам здесь все. Я вижу, вы не местные, и наверняка не особенно хорошо здесь ориентируетесь.

– Будем Вам очень благодарны, миссис Райс, – церемонно кивнул судья Терпин.

– Мисс, – поправила его старушка, – в последней жизни я не была замужем. Прошу вас, кто желает, проходите. Впрочем, кто не желает, можете остаться, вы наверняка проголодались, да и от танцев не откажетесь, а? А экскурсию мы можем провести и позже…

– Можно я пойду с Вами? – вдруг спросил Тоби.

Кажется, спросил прежде, чем даже успел об этом подумать, потому что сам испугался своего вопроса.

Старушка улыбнулась, но на этот раз не просто весело, а как-то даже… нежно?

– Конечно, дитя.

Она провела его по залам, на пару мгновений даже закружила в танце, и Тоби охотно пошёл на это, даже не сразу задумавшись о том, насколько странно это выглядит – мисс Райс годилась ему в бабушки!

– Так они не знают о том, что… – вдруг заговорила она, когда оба оказались вдалеке от остальных на небольшом симпатичном балкончике.

– О чем? – встрепенулся Тоби.

– О… той девушке, рядом с которой ты стоял, и обо всем остальном. О твоём грядущем спасении и прочем…

Тоби невольно отступил на шаг.

– А Вы откуда об этом знаете?

Старушка усмехнулась.

– Я, конечно, сейчас в круг Светлых не вхожу, но знаю многое. Ты ведь названый младший брат Энтони и Джоанны? Я знаю их.

– Правда? – подался вперёд мальчик, широко раскрывая глаза от любопытства.

Флора снова улыбнулась.

– Да. Я познакомилась с ними, когда была ещё совсем девчонкой. Я… с детства мечтала стать сестрой милосердия и помогать людям. И я ею стала. Я работала в госпитале в Плимуте. В 1849 году мне было… дай Бог памяти, около шестнадцати лет. Тогда в Плимуте бушевала эпидемия холеры, и в числе других заражённых к нам попала Джоанна Хоуп.

Тоби ахнул.

– Она… совсем плоха была. Слабенькая, ещё после родов не окрепла – она за три месяца до этого родила сына, и роды очень тяжелыми были, с последующей депрессией и прочим. А народу много, персонала на всех не хватало… Я у неё одна была, и сама едва справлялась.

Она вздохнула, устремляя взор куда-то вдаль, и продолжила:

– Потом Энтони прибежал – он уезжал по делам, и вернулся, когда Джоанну уже увезли к нам. Всеми силами пытался прорваться к ней. Я в итоге разрешила, и доктора упросила – рук совсем не было, да и мистер Хоуп был очень уж упрям… Впрочем, если бы не он, я могла её и не спасти… А так все обошлось, он мне помогал за ней ухаживать, и она скоро встала на ноги. Так и познакомились. А потом выяснилось, что мистер Энтони на том же корабле служит, на каком служил мой младший брат Том. С тех пор мы и дружили с их семьей, и с друзьями их тоже. Я потом и третьи роды у Джоанны принимала… Энтони тогда рядом не было, он пропавшим считался. Корабль их разбился где-то у берегов Португалии, и вернулись домой они лишь через несколько лет. Слава Богу и он, и Том уцелели…

– Да уж, немало… При мне уже упоминали, что у Джоанны трое детей, но подробностей я никаких не знаю…

Флора мягко улыбнулась и, подойдя совсем близко к нему, взяла его лицо в ладони.

– Не переживай, Тоби. Вернёшься в число Светлых, все узнаешь, со всеми познакомишься…

Глаза её, сиявшие мягким светом, смотрели будто прямо в душу мальчика, и взгляд этот вдруг показался ему очень знакомым, слишком знакомым!

Перед глазами мелькнуло свежее, юное личико прелестной дочери герцога…

– Элейна! – вскрикнул Тоби.

Флора покачала головой и прижала палец к его губам.

– Рано, мой друг. Рано. Тебе пока не следует об этом знать. Но я знаю, уже скоро… А теперь нам пора возвращаться. Твои друзья наверняка уже тебя ждут.

***

– Ну что ж, – пробормотал Альберт, – те люди, кто мог веселиться, покинули нас, что дальше?

Тоби ушёл с той странноватой старушенцией, Джоанна же, веселясь, не смотря на возмущенные протесты судьи, опрокинула пару бокалов вина, из-за чего в скором времени перестала связно говорить и начала танцевать и петь слишком уж весело даже для такого бала. К ней тут же подбежала какая-то барышня из местных и увела её, пообещав, что мигом приведёт её в чувство и вернёт на место.

Уильям Терпин пытался возражать, но девушка была крайне милой и пообещала ему, что с его дочкой ничего не случится. Услышав это, вскинулись Люси и Суини, но Джоанну уже увели.

– И как они не боятся нас здесь оставлять? – задумчиво поинтересовался Эрик, – мало ли, в Любовь прорвёмся силой…

Альберт покачал головой.

– По-моему, это невозможно. Только не здесь…

– Точно не здесь, – весело подтвердила Кэти, – из этого места без специального портала можно выйти лишь на ту сторону, с которой ты пришёл.

Она вернулась к группе не одна. Рядом с ней теперь были золотоволосый юноша в расшитом серебром синем камзоле, и девушка в совершенно потрясающем сиреневом платье с длинной многослойной юбкой со шлейфом, которая вся сияла металлическим блеском. Темные волосы девушки тоже были просто распущены и красиво лежали на её плечах. Видимо, здесь это считалось совершенно приемлемым?

– Очень рады познакомиться с вами, – не менее вежливо, чем все остальные жители Любви до неё, поздоровалась девушка.

– Безусловно, – кивнул юноша, подхватывая её речь, – мое имя – Франциск, а это – моя жена, Мария. Мы рады приветствовать вас всех здесь…

– Так, дети, – пробормотала вдруг Кэти, вглядываясь куда-то вдаль, – кажется, там снова не помешаю я, – и она нежно улыбнулась юноше, – я скоро вернусь!

Франциск слегка склонился и поцеловал ей руку, отчего она расплылась в непривычно широкой для себя улыбке.

– Конечно, матушка.

Кэти радостно ускакала, а Франциск слегка покачал головой.

– Уже жизнь, как она не является моей матерью, а я все отвыкнуть не могу её так называть. Хотя в этом ничего смертельного и нет…

– А где Джоанна? – поинтересовалась Мария, – она же должна была быть где-то здесь? Видите ли, мы с Франциском – её давние друзья, и уже достаточно давно её не видели…

– Она здесь, просто сейчас её ненадолго увели, – мило улыбаясь, сообщила Люси, – она… чутка перебрала, если честно.

– Перебрала? – подняла брови Мария.

Рядом цокнула языком вернувшаяся Флора, жестом останавливая Тоби, который тоже хотел что-то сказать.

– Да, бывает… Хорошо ещё, что у вас здесь публика приличная, а не как в некоторых домах, где слегка опьяневшей девушке никакой безопасности не гарантировано… – и Люси с намеком взглянула на судью, а затем весело продолжила, – но она скоро вернётся! Вообще, я так рада, что благодаря этому приключению, смогла узнать столько нового о моей девочке! Я все-таки так её люблю! – подчёркнуто заявила она.

– Моя жена права, – произнёс Суини и положил руку ей на плечо, – за эти несколько дней мы узнали о Джоанне столько нового!

– Вот как? – обаятельно улыбнулся Франциск, – расскажите, если не сложно? Нам очень интересно узнать, как там была наша подруга все это время.

Мария с энтузиазмом кивнула. Флора покосилась на Тоби и взглядом велела ему не лезть в чужой разговор, пока его не спрашивают. После чего вообще увела его чуть в сторону и тихо заговорила с ним о чём-то своём – все же, им было о чем поговорить.

Суини и Люси, перебивая друг друга, начали слегка сумбурный рассказ о событиях последних дней, в основном, затрагивающих Джоанну. Иногда что-то добавляли и судья, и Нелли, и Альберт… и в рассказе своём все они настолько увлеклись, снова едва ли не начиная ссориться и делить Джоанну, что не замечали, как все чаще начали обеспокоенно переглядываться Мария и Франциск.

========== Часть 15. Миссия ==========

– Так, если никто не против, давайте-ка притормозим на минутку, – попросила Мария, прерывая увлечённый рассказ об испытании, от которого все сумели уберечь Джоанну.

Взгляд её скользил, перебегая с одного грешника на другого, и становился все более суровым.

– Что-то не так? – прерывая рассказ, спросила Люси.

– Я бы сказал, что все не так, – твёрдо произнёс Франциск, – мы с Мари далеки от этого испытания, нас не посвящали в подробности миссии Джоанны, но то, что вы рассказываете – невероятно.

– Это все правда! – сверкнул глазами Тодд.

Мария покачала головой.

– Мы не об этом. Мы не сомневаемся в том, что вы нам не лжете, но… Позвольте, я проясню ситуацию. Вы сейчас рассказали нам, как Джоанна просто плюхнулась к вам на пол на всеобщее обозрение, не имея никакой защиты, как кричала и отбивалась, а впоследствии, когда разгорелся скандал, вообще визжала и кидалась чем-то, как она в спокойное время просто так, без проблем общалась с едва знакомыми ей людьми…

– Как в то время, когда выбирали одного, кому можно спастись от испытания, без возражений позволила другой девушке пожертвовать собой ради себя, – подхватил Франциск.

– И наконец, как здесь и сейчас её вынесло с пары бокалов вина, – закончила Мария, – я ничего не пропустила?

– Вроде нет, – подтвердил Франциск, – во всяком случае, если что-то ещё и было, нам об этом сейчас не рассказали. Но и имеющегося хватит.

– А что с этим не так? – надменно вопросил судья Терпин.

– А с этим не так все, – коротко ответила Мария.

– Если подробнее – то Джоанна не кричит. Практически никогда, она за всю свою жизнь голос повышала не более десятка раз, и из тех три – во время родов, надо полагать, – начал пояснять Франциск, – плюс, если у неё стёрта память, значит, она должна была вернуться к состоянию, в каком она часто пребывала в детстве, когда каждый стресс заставлял её замирать и замолкать, будто небольшой шок. Вести себя так, как вы говорите, она бы не то, что не стала, а просто не смогла бы.

– Именно, – вновь перехватила нить рассуждений Мария, – дальше. Я понимаю, что вы не очень многое знаете о Светлых, но неужели вы действительно посчитали для них нормальным возможность заслониться от греха кем-то другим? В жизни ни один реальный Светлый так не делал, нас не за красивые глаза в них посвящают! А, и да, насчёт вина…

– А тут-то что не так? – взъярился судья, – моя дочь – леди, она…

– Она морячка! – вспыхнула Мария, – МОРЯЧКА! Её муж учил её многим вещам, в том числе, и умению правильно пить! Уж я-то помню, можете мне поверить, я об этом на собственной свадьбе узнала, когда выяснилось, что вот как раз меня он пить не научил! А её очень даже. Как раз, кстати, затем, чтобы она никогда не повторила Вашей, мэм, истории, – и она кинула взгляд на Люси, – Джоанна бутылку рома способна опрокинуть и не захмелеть, а тут какие-то жалкие два бокала вина! Я, сказать по правде, уже не вполне понимаю, что происходит, но одно могу сказать точно – если бы вы с самого начала не сказали нам, что говорите о Джоанне, я бы в жизни не догадалась, что речь идёт о ней.

Франциск кивнул, подтверждая слова супруги.

– Так, юноша, я же четко сказала, что Вам сюда нельзя! У Вас разрешения нет, точка! – донёсся откуда-то издалека разгневанный голос Кэти, но супруги не обратили на это никакого внимания. Они оба одновременно и пристально смотрели на испуганную девушку, которую как раз привели обратно в зал.

– Что вы… такое говорите? – пискнула она.

Куча родителей тут же сгрудилась вокруг неё, готовая чуть ли не защищать от странных Светлых…

– Вот именно! – рявкнул Терпин, – что вы говорите? Думаете, я собственную дочь не узнаю? – и он приложил руку к сердцу, показывая, каким местом он узнавал дочь.

– Та-ак, – протянул Франциск, и голос его, опустившийся до легкой хрипотцы, заставил мурашки пробежать по спинам всех присутствующих, – Теперь ясно.

Мария обернулась к стоявшим неподалёку Флоре и Тоби.

– Вы знали об этом?

– Я только здесь узнала, – мягко заявила Флора, – а Тоби…

Мальчик пожал плечами.

– А что Тоби? Тоби, естественно, знал. Тоби спасать пришли, конечно же, его предупредили.

Блондиночка ахнула, глядя на него со слезами на глазах, а затем…

А затем странный разговор прервал высокий, темноволосый юноша, за которым по пятам гнались несколько стражей и разгневанная Кэти. Выступили вперёд и Базиль с Алжерноном, собираясь остановить его, но он остановился сам, едва заметив девушку.

– Слава Богу! – ахнул он и сгрёб её в объятия.

Девушка снова пискнула и попыталась вырваться, а потом вгляделась в лицо юноши и ахнула.

– Немедленно отпусти девчонку! – приказал Алжернон.

– С какой стати? – сверкнул темными глазами юноша, прижимая девушку к себе покрепче.

– Так, а ты ещё кто такой? – хором спросили судья и цирюльник, подступая к ним, – и мою дочь откуда знаешь?

Юноша пробежался по ним неприязненным взглядом.

– Чья она там дочь, меня не интересует, – громко заявил он, – это моя жена, Аланна Патриция Лэнс, и черта с два я отдам её хоть кому-нибудь из вас!

Девушка легонько всхлипнула, глядя на него с недоумением. Суини, хмурясь, отступил прочь…

Судья Терпин, широко распахнув глаза и рот, глядел на девушку.

– Я… я не понимаю, – пролепетала та.

– Тише, Ланни, – мягко произнёс юноша, поглаживая её по голове, – ты просто ничего не помнишь, из-за…

– Из-за того, что ты дестабилизировала границу, – сурово заявила Кэти, скрестив руки на груди, – потому, что хотела папочку повидать!

– Прекратите! – начал было юноша.

И это было ошибкой – Кэти тут же вспомнила о нем. И жестом приказала стражникам увести его.

– Стойте! – в ужасе ахнул он, – я не могу её здесь оставить!

– Можешь, Рудольф, можешь, – равнодушно махнула рукой Кэти и поспешила прочь, поманив стражников за собой.

– Рудольф, – повторила Аланна, – да, точно! Руди… Я помню! Я видела тебя в этом странном воспоминании! Мы бежали куда-то, а потом засобирались на обед к матушке… Я все никак не могла вспомнить твоё имя…

– Мисс Райс, Вам бы тоже лучше… – перебил бормочущую блондинку стражник, уводивший Руди.

Флора твёрдо качнула головой.

– Нет. Я останусь здесь, – она положила руку на плечо Тоби.

Аланна невольно дернулась при звуках её голоса и перевела взгляд в её направлении.

– Тоби, – прошептала она, – ты… ты все знал, верно? И ничего не сказал…

– Я не мог сказать, – спокойно объяснил мальчик, – это было опасно.

– Опасно? – взвилась Аланна, – ты лгал мне! Называл меня сестрой…

– Ну, так это правда, Ланни, – с грустной улыбкой заверил её Тоби, подходя ближе, – ты действительно считала себя моей сестрой, и я был очень этому рад…

Девушка фыркнула.

– Прекрасно! Но ты ведь говорил… – она снова всхлипнула, – ты говорил, что у тебя всего две сестры! Я…

– И я, – спокойно завершила Мелани.

Аланна взвизгнула и отшатнулась – того, как ещё одна девушка появилась за спинами остальных Светлых, не заметил никто. Она же смотрела на собрание грешников и молча ждала, пока все успокоятся и насмотрятся на неё – ибо все они замерли, занимаясь именно этим.

Это, несомненно, была Мелани, почти не изменившаяся, и в то же время, ставшая ну вот совершенно другой. Это все ещё была белокурая невысокая девушка с голубыми глазами и тихим, мягким голосом, но стояла она теперь прямо и гордо, серую робу сменило великолепное розовое платье с двумя небольшими шлейфами за плечами вместо рукавов, а в волосах, теперь собранных в изящную прическу, не было заметно ни единого чёрного лепестка.

Первым от лицезрения её красоты отвлёкся Тоби.

– Ханни! – радостно вскрикнул он и бросился к ней.

Девушка широко улыбнулась, принимая его в объятия, и звонок чмокнула мальчика в лоб, отчего он весь аж засветился… Буквально засветился.

– Ах! – вскрикнула Флора и осела на землю.

Испуганный Тоби бросился к ней, помогая подняться… И обнаружил на месте старухи прелестную девочку-подростка, которая смотрела на негосияющими глазами и улыбалась. Мальчик невольно рассмеялся и закружил её в объятиях.

– Ты что сейчас сделала? – ахнул Базиль, с яростью глядя на новоприбывшую блондинку.

Та перевела взгляд на него и с легким интересом его осмотрела.

– Для справки, – с царственным спокойствием произнесла она, – мне полторы тысячи лет от роду, из которых более семисот я являюсь Светлой. И за свою жизнь я кем только не была, включая королевских особ.

– А это… к чему? – слегка растерявшись, спросил Базиль.

Девушка взглянула прямо на него.

– Это я к тому, что молоко у тебя на губах не обсохло мне тыкать, мальчик.

Франциск, наблюдавший за всем этим действом, весело фыркнул, и девушка обратила свой взгляд на него.

– Какие люди! – усмехнулась она, и радостно пожала юноше руку. За ним последовала и Мария.

– Привет, дорогая, – улыбнулась брюнетка, – ну и спектакль вы тут устроили!

Внезапно встрепенувшись при слове «вы», Джоанна заглянула Марии в глаза.

– Как там Энтони? Вы видели его?

– Видели, – кивнул Франциск, – правда он, партизан этакий, ни словом не обмолвился обо всем вот этом, – и юноша обвёл рукой застывшую в удивлении толпу.

– С ним все хорошо? – не обратив внимания на шпильку, взволнованно продолжила девушка.

Мария беззаботно махнула рукой.

– Ой, да что ему сделается! Подумаешь, грудь продырявили. Все с ним хорошо, Ханни, не бойся. Его уже восстановили, как и тебя, но энергии он больше отдал, защищая тебя, сама понимаешь, так что пока его оставили в постели. Можешь себе представить, как я не завидую сейчас врачу, который вынужден там его держать. А так все замечательно, через пару дней будет, как огурчик.

– Хорошо, – нежно улыбнулась Джоанна.

– Так, стоп! – решился-таки влезть Алжернон, – вернёмся к более насущным вопросам. Мой коллега в несколько неправильной форме задал правильный вопрос – миссис Хоуп, что Вы сделали?

– Я вернула Тобиаса Рагга в Любовь, как видите, – пожав плечами, сообщила Джоанна.

– Да, но что теперь? Он ведь ещё не до конца искупил свои грехи?

Девушка подняла брови.

– Вы имеете ввиду, что он не раскаялся в убийстве Суини Тодда? Правильно сделал, я бы тоже не стала. И, предвосхищая Ваш вопрос, именно поэтому мы решили, что этот его грех будет проще отменить, чем искупить.

– Отменить? В смысле, с помощью лазеек, как та, что связана с оружием?

– Именно с ней, – кивнула девушка.

– Так, погодите. Именно она подразумевает, что у оружия есть жертва, избежавшая смерти, и если её убить, то можно ею как бы заменить ту смерть, что была после. То есть… Последней жертвой Суини Тодда…

– Должен был стать мальчик, ставший случайным свидетелем его преступлений, – кивнула Джоанна и красноречиво помахала ручкой, – но ему удалось спастись, и последней жертвой вместо него стал сам маньяк.

– Ага, – хмурясь, кивнул стражник, – ну так это выходит, что для того, чтобы обелить руки мальчишки, нужно той самой бритвой зарезать… Вас?

Джоанна слегка усмехнулась и изящным жестом выудила бритву откуда-то из складок платья.

– Ой, вот ведь совпадение, – насмешливо произнесла она, подмигивая Тоби.

Тот негромко ахнул.

– Ханни! Об этом ты меня не предупреждала, я бы в жизни не позволил тебе страдать из-за меня!

– Потому, что ты в душе тоже Светлый, братик, – мягко улыбнулась девушка.

– Хорошо, – тряся головой, продолжал Алжернон.

– Но ведь, – снова влез Базиль, – теперь, коли на то пошло, ты… э, Вы должны…

– Должны, – кивнул Алжернон, – искупить самоубийство… Что Вы, собственно, и делали, торча все это время в Тени Страха без памяти и будучи отмеченной, как самоубийца, при том, что до этого самоубийств Вы не совершали! – ахнул он, сообразив наконец, и топнул ногой от бессильного негодования, – Чертовы Светлые!

Джоанна негромко, но мелодично рассмеялась.

– Видите, как все просто, если не считать Светлых идиотами, неспособными гладко провернуть обычную операцию.

– Джоанна, мне думается, что нам пора, – напомнил Франциск.

– Верно, – кивнула девушка, – но пора вам, а не мне. Я уйти не смогу.

– Это ещё почему? – испуганно вскрикнула Мария, – для тебя и Тоби уже готовы два портала!

Джоанна вздохнула.

– Есть одно… обстоятельство. Разве ты забыла? – и её взгляд красноречиво переместился на замершую неподалёку Аланну.

Комментарий к Часть 15. Миссия

А я говорила, что поведение персонажей очень важно? Говорила? Говорила)))))

========== Часть 16. Виток судьбы ==========

Джоанна вздохнула.

– Ей нельзя здесь оставаться. Теперь, когда всем ясно, что она – не Светлая, и когда у их дома даже не будет защиты от входа всех подряд, её на куски разорвут. А я смогу себя защитить, если что, пока вы сообщите обо всем и организуете мне новый портал.

Мария медленно кивнула. Франциск протянул вперёд руки, открывая две светящихся воронки.

– Ланни, немедленно возвращайся домой, – коротко приказала Джоанна, – матушка, должно быть, с ума от беспокойства сходит, потому что тебя нет. Тоби, ты с ней, а я пока что…

– И не подумаю, – перебил мальчик.

Джоанна обернулась к нему.

– Тоби…

– Моя королева, – отчеканил юный рыцарь, – я не оставлю Вас одну без защиты. Пока короля Артура нет здесь, с Вами буду я.

Джоанна невероятен покачала головой.

– Джоанна, он прав, – тяжело вздыхая, произнесла Флора, – одной слишком опасно… Если бы я могла пойти с вами… Жаль, что этот портал не работает в обе стороны… Но ничего, – и она мягко улыбнулась Тоби, – я подожду.

Мальчик, исполнившись благодарности, шагнул вперёд и нежно поцеловал девочку в щеку.

– Спасибо, – прошептал он, – я обязательно вернусь к тебе.

– Я знаю, – прошептала в ответ Флора, – ты всегда возвращаешься…

– А нам пора вернуться в дом, – заявила Джоанна, – и постараться в этот раз не нарваться на Стефана.

– Стефана? – переспросила Мария, – Вы его видели?

– Это мягко сказано, – хихикнула Джоанна.

– Передавайте ему от меня привет, если снова увидите, – смеясь, попросил Франциск.

– Да, и от меня, – улыбнулась Мария, слегка закатывая глаза.

– И от Лолы тоже можно, – туманно пропела невысокая женщина, вдруг оказавшись рядом.

– Генхелия! – радостно хлопнула в ладоши Джоанна, – давно мы с тобой не виделись.

Та лишь фыркнула.

– Это точно.

– А ты так с первой жизни и не изменилась, – рассмеялась блондинка, – вроде уж и не враги с тобой давно, а ты все язвишь…

Генхелия пожала плечами и снова куда-то уплыла.

– Мы с ней знакомы? – тихо поинтересовался Тоби у Флоры.

– Было дело, – шепотом ответила та, – это Моргана, сестра короля Артура. Ну, бывшая, конечно же. Она с той самой первой жизни наказана особым способом: в течение двух тысяч лет каждую вторую жизнь она должна посвящать брату и его семье. Оставаться при памяти о прошлом, быть с ними рядом, когда это нужно, направлять их…

– Ух ты…

– Так, – хлопнула в ладоши Джоанна, – нам пора…

Ее прервала Аланна, со всхлипом бросившаяся сестре на шею.

– Там же так опасно! А если ты снова пострадаешь, на этот раз из-за меня?

– Значит, так тому и быть, – ответила Джоанна, – но виновата в этом будешь ты, да. Так, народ, выдвигаемся!

– Что это было? – со смехом поинтересовался Тоби, когда они вышли из прекрасного здания.

Джоанна пожала плечами.

– Наказание. Физических в Любви не предусмотрено, зато моральных полно. Ланни совершила серьезный проступок, и получила то, что заслужила.

– Серьезно? – вмешался судья Терпин, – и ты просто так заставила её изводиться от беспокойства и вины лишь поэтому?

Джоанна грустно усмехнулась и взглянула прямо на него.

– Здравствуй, папа, – негромко и очень печально произнесла она.

Судья остановился и тяжело сглотнул, но девушка уже махнула рукой и зашагала дальше, пересекая границу, к которой они как раз подошли.

Из всей компании, кажется, только одна Джоанна не отреагировала на перемены мироощущения к худшему. Она все продолжала шагать, не обращая внимания ни на кого вокруг.

Прекрасное розовое платье при переходе через границу растворилось, сменившись серым, но куда более изящным, чем робы остальных.

– А куда мы идём? – поинтересовалась Нелли, поглядывая на Джоанну со странным выражением лица.

– Обратно в дом. Вы – ждать суда, мы с Тоби – ждать, пока нас заберут домой, – кратко ответила Джоанна, не сбавляя шага.

До дома они добрались неожиданно быстро, вероятно, в прошлый раз восприятию времени в пути помешали Стефан и дождь.

Стражники остались снаружи.

– А они больше не будут за нами следить? – шепотом спросил Тоби.

– Разве что наблюдать иногда, – пожала плечами девушка, – испытание давно кончилось, теперь вы просто будете жить здесь, как остальные грешники живут.

Она повернулась было в направлении своей комнаты, но её остановил мужской голос.

– Джоанна, нам нужно поговорить, – произнёс Суини.

Блондинка повернулась к нему.

– О чем?

Мужчина развёл руки в стороны.

– Обо всем. О нас, о том, что…

– О «нас»? – сухо переспросила Джоанна.

– Да, – вклинилась в разговор Люси, – мы понимаем, что это все было ужасной ошибкой, но ведь мы не знали, как ты выглядишь…

Девушка вдруг рассмеялась, чисто и звонко.

– Вы действительно считаете, что это настолько важно? – вопросила она, отсмеявшись, – да какая разница, признали Вы меня, или нет, миссис Баркер? Этот факт как-то отменяет то, что Вы бросили меня, когда мне был год отроду? У меня, к Вашему сведению, в Ваше отсутствие другая мать появилась. Даже две.

Люси часто заморгала, уставившись на дочь. Та усмехнулась.

– А Вы что думали, я Вас увижу и сразу же в объятия кинусь? Что всю жизнь только и делала, что плакала о вашей потере? Да нужны Вы мне больно! Об этом Вам, кстати, уже говорили. Да, у меня были женщины, заменявшие мне мать. В первую очередь, Лили Терпин, которую я до сих пор называю матушкой, и которая, будучи привидением, дала мне больше, чем Вы. А потом была ещё Хелен Хоуп, моя свекровь. А о Вас мое мнение с обретением памяти не поменялось. Я тогда сказала, что увидела, и сейчас могла бы это повторить, но не стану. Развивайте память.

– Джоанна, как ты разговариваешь с матерью! – невольно вступился за жену Суини.

И это было большой ошибкой.

Глаза Джоанны загорелись темным огнём, вмиг став похожими на бушующее море вместо спокойного, и она очень медленно подошла к нему поближе.

– А вот с Вами, сэр, я вообще не желаю иметь никаких дел, – прошипела она, – и вряд ли когда-нибудь пожелаю.

– А разве Светлым не положено всех прощать? – спросила Нелли, видимо, пытаясь помочь.

– Простить такого лицемера, как Суини Тодд? – подняла бровь Джоанна.

– Да с чего ты взяла, что он – лицемер? – воскликнула Нелли, – да, он совершил ошибку, позволил жажде мести поглотить его, и даже убивал невинных людей, да, но… Если бы не, – она указала рукой на Терпина, который уже собрался было вспыхнуть в ответ, но…

Но Джоанна не дала ему этого сделать весьма необычным вопросом.

– А чем же мистер Тодд лучше судьи? И я сейчас говорю не про убийства, а про ту самую ситуацию. Когда Вы, сэр, оказались в подобной ситуации, разве Вы лучше собирались поступить? Как по мне, так очень даже наоборот.

От такого заявления все на несколько секунд просто замерли, и Джоанна продолжала.

– Как там было? Давайте в общем виде. Другой человек захотел забрать себе девушку, которая принадлежит и хочет принадлежать только Вам, а чтобы Вы ему не мешали, Вас он убрал с дороги, не думая ни о её чувствах, ни тем более о Ваших, так?

– Да, – кивнул Суини, явно не понимая, к чему она ведёт.

– Ну, надо полагать, по меньшей мере, этот жестокий человек не был Вам другом? Вы не воспринимали его, как отца? Он не был обязан Вам жизнью? – голос Джоанны зазвенел, как сталь.

Глаза цирюльника расширились, и он отступил назад.

– Его зовут Энтони Хоуп, – со слезами на глазах продолжила Джоанна, – и того, что Вы, злобный, мстительный урод, сделали с ним, я Вам прощать не собираюсь. Вы, видно, возомнили себе, что раз я биологически Ваша дочь, то сразу и пойду с Вами, куда угодно, и ни на что внимания не обращу… Например, на то, как Вы собирались убить моего жениха, человека, которому, в отличие от Вас, действительно не было на меня плевать!

– Я не…

– Вы не? А напомните, что Вы сделали, когда так ненавидимый Вами судья пригрозил запереть меня далеко и надолго? Грустную песенку об этом спели? Энтони исходил весь Лондон, пока нашёл меня, а Вы… Вы собирались, даже не раздумывая особо, убрать его с дороги, как будто он лишь мусор у Вас под ногами! А ведь он любил Вас… Ему та страшная ночь далась не легче, чем мне!

Девушка вытерла слёзы.

– Вы были ему другом и почти что отцом… А он для Вас был всего лишь… Как там было? – она перевела взгляд на Нелли, – глоткой, которую нужно перерезать.

Она выдохнула и отступила на шаг.

– Мне, сэр, по большей части плевать на то, кого Вы там убили. С этим сами разбирайтесь. Но Энтони был и остаётся моей жизнью. Не подходите ко мне.

– Джоанна! – вдруг окликнул её Тоби.

– Да, братик? – мягко улыбнулась она, поворачиваясь.

– Извини, что прерываю, но… ты плачешь, и мне это напомнило вдруг… О чем… о ком ты плакала тогда, когда здесь говорили о потерянных детях?

Девушка вздохнула и снова грустно усмехнулась.

– Что ж, мальчик мой. Ни от кого, кроме тебя, я этого вопроса и не ожидала. Действительно, кому какое дело? А ты… ты скоро познакомишься с ней. Моя младшая дочка, Хелен, умерла, когда ей было сорок два. Она была морячкой, как отец. Её всю жизнь тянуло к морю… Море её и забрало, как и её мужа, которого я тоже в сове время вырастила и любила как сына. Но теперь с ними все в порядке… Они в Тени Любви, потому что в Светлые пока по возрасту не проходят, продолжают ходить на своём корабле… – она вдруг остановилась.

Откуда-то с улицы доносились странные звуки, похожие на крики… и что-то ещё…

– Что там за шум? – нахмурилась Джоанна.

Тоби мигом подскочил к окну и высунулся из него.

– Не видно, – доложил он, – но, похоже, толпа беснуется… Ой, вот теперь видно! Там девушка… в белом!

– В белом? – ахнула Джоанна и, на ходу вытирая остатки слез, пулей вылетела из домика.

Остальные остались внутри, пока ещё не вполне понимая, что происходит, но продолжая наблюдать. А происходил настоящий хаос: разгневанная толпа, ведомая парочкой подстрекателей, набросилась на миловидную юную девушку с каштановыми кудрями и в простом, но красивом белом платье. Светлую, очевидно, в Тени Страха белого никто не носил.

Девушка плакала и пыталась заслоняться, но сделать явно могла немногое, будучи в одиночестве. Оно, впрочем, теперь кончилось.

– ПОШЛИ ПРОЧЬ! – рявкнула Джоанна так, что в окрестных домах задрожали стёкла.

Она подбежала к девушке, распихав толпу, и закрыла её собой. Народ начал подступать и к ней… но в ужасе отшатнулся, когда все тело блондинки полыхнуло белым пламенем.

– Я СКАЗАЛА, ПРОЧЬ!

Пара стёкол в окнах все-таки лопнула с громким звоном, и это послужило для толпы последним сигналом к отступлению.

Джоанна поддержала девушку, которая вся дрожала и чуть не падала, и помогла ей добраться до дома. Тут же рядом оказался Тоби и помог дотащить её до небольшой кушетки, на которую её и усадили.

– Да, – нервно рассмеялся Тоби, – теперь я понимаю, почему ты так редко кричишь, Ханни… Это ж ужас как страшно!

Миссис Хоуп не обратила на его слова ни малейшего внимания.

– Запри дверь, – велела она, – всем отойти назад!

Грешники, приблизившиеся было из любопытства, покорно отступили, оттесняя к стене того единственного человека, который действительно хотел оказаться сейчас рядом с девушкой. Которая, даже не заметив его, со слезами на глазах смотрела на Джоанну.

– Так, ладно, – спокойно произнесла блондинка, – а теперь, когда все уже хорошо и нам ничего не угрожает, – продолжила она, и вдруг без предупреждения перешла на французский, – Кристина, дорогая, объясни мне, пожалуйста, что ты тут делаешь?

Комментарий к Часть 16. Виток судьбы

А вот здесь была объяснена та якобы сюжетная дыра, которую я упоминала прежде: ситуация, когда при упоминании о погибших детях Мелани плакала, а Джоанна нет. Будь она тогда настоящей, это было бы странно, ведь о ней-то мы точно знаем, что она теряла ребёнка при жизни, этому целая глава в «Доме надежды» посвящена) Но настоящей Джоанной была Мелани, и вот она-то и плакала по Хелен.

========== Часть 17. Код красный ==========

– С добрым утром, любимый, – проворковала Кристина, нежно проводя ладонью по любимому лицу.

Рауль медленно открыл глаза и взглянул на неё, сперва лишь с недоумением, а затем и со счастьем.

– Я тебя ждала, – улыбнулась девушка.

– И я пришёл, – широко улыбнулся в ответ Рауль.

Кристина легко рассмеялась от счастья и поманила юношу за собой.

– Пойдём, нас уже ждут.

Их и правда ждали. Филипп, радостно приветствовавший брата, их родители, друзья, в первую очередь Дейлы, а с ними и чета Оуэнс, и Кливленды, и многие другие…

Рауль, радостно приветствовавший каждого, в какой-то момент нахмурился, оглядывая толпу, и обернулся к Кристине.

– А где Ади?

Девушка грустно покачала головой.

– Ади… Она не здесь. Мы увидим её, но… позже. Сейчас не выйдет.

Продолжить расспросы Раулю не дали остальные, кто искренне радовался его возвращению. Франциск и Мария – Рауль был в искреннем шоке, когда узнал, кем были его знакомые в прошлой жизни – проводили их в замок короля Артура, где те узрели себя на огромной картине.

– С возвращением, сэр Гарет, – улыбнулась Изольда, – и тебе, Линетта, добро пожаловать. Этот замок, как и все мы, ждал вашего возвращения.

Гарет подступил к картине, разглядывая изображённые рядом с ним фигуры – трёх своих братьев, лишь одного из которых он мог видеть четко.

– Гавейн, – мягко подтвердил Тристан, кивая на изображение Филиппа, – а вот Гахериса и Агравейна пока нет.

– Что это значит?

Тристан задумчиво откинул со лба пару золотистых кудряшек, шагая вперёд по коридору, который вёл в очередную прекрасно убранную залу.

– Здесь отображаются все, кого можно найти в нашем мире. То есть, не отображаются те, кто по какой-то причине скрыт, например те, кто находится на миссии под прикрытием, или, наоборот, кого покрывают темные силы, и попросту живые, то есть, все нынешние жители того места, откуда ты только что вернулся. Пару часов назад на этой картине не было видно и тебя. Я точно не помню, каким был Гахерис, нам запрещено помнить, пока он не вернётся… Но я помню, что вы с ним были не разлей вода.

– Это точно, – подтвердила Изольда, – Вы всегда были очень дружны. Даже погибли в итоге вместе, за одинаковые убеждения. А ещё у него были карие глаза. Это я помню почему-то.

– Ага, и мы ещё всегда удивлялись, как Вы так ухитрялись разниться взглядами, – кивнул Тристан.

Линетта хихикнула. Вот уж точно, так точно. Глаза её возлюбленного всегда были просто необыкновенного цвета, точнее, нескольких цветов сразу: там были и голубой, и зелёный, и серый…

– Карие глаза… – задумчиво произнёс Гарет, вспоминая, – а мог он быть с нами в нынешней жизни?

– Возможно, – пожала плечами Изольда.

– Гарет, ты думаешь?.. – тихо спросила Линетта.

– Бен? Не знаю, но это ведь возможно. Вот уж кто точно был мне и другом, и братом.

– А такое, кстати, может быть, – подтвердил Тристан, – как минимум, Бен точно примерно того же возраста, что и все мы. Его мудрость даёт это понять, да и Аллисон упоминала, что она возвращается в Любовь, как только воссоединится с супругом, то есть, они оба Светлые.

Изольда вдруг помрачнела.

– А вот с Агравейном все не так просто, – поджала она губы, – он не родился и не сумел прожить последнюю жизнь.

– Как это? – ахнула Линетта.

– Погоди, – притормозила девушку Джоанна.

Почти сразу сообразив, что при такой толпе лишних расспросов лучше не вести, она увела Кристину наверх и там принялась слушать её рассказ.

– А серьезно, как это? Не родиться ведь можно лишь при первой жизни. Все выкидыши, аборты и им подобные вещи случаются лишь с новопоявившимися будущими людьми, у которых душа ещё не стабильна. Все остальные выживают, у них душа уже есть.

– Нет-нет, не в этом смысле, – покачала головой Кристина, – не было выкидыша. Агравейн не просто не родился, он… он не зачался. Его потенциальные родители не встретились.

– А, вот как, – протянула блондинка, – да, это, конечно, трагедия. Целая жизнь для души взяла и ускользнула в небытие… Агравейн, поди, сейчас восстанавливается где-то после такого, потому его и видно не было?

– Да, – кивнула Кристина.

– Все, понимаю. И что было дальше?

Кристина слегка поежилась и продолжила рассказ.

Тристан и Изольда проводили их до их особняка, попутно рассказывая разные важные вещи о мире, в котором они теперь находились, и оставили там, наслаждаться новой жизнью. Чем они, собственно, и занимались – все вокруг было прекрасно: дом, сад, свежий воздух и витающая в нем радость…

Позже они были и в здании, где собирался хор, и люди пели… Как они выяснили там, Гарет и Линетта были членами хора уже давно, точно также, как король Артур, Королева Гвиневра и сэр Ланселот, которых теперь не было, но они должны были скоро вернуться с важной миссии и вновь присоединиться к ним.

С улыбками Кристина и Рауль пели вместе, образуя совершенно потрясающий звук. Именно это здесь и называлось «ангельским голосом», два голоса влюблённых людей, соединенных вместе.

А потом, когда они вернулись домой, к ним прибежала пара запыхавшихся людей и позвала за собой. Их ждали миссии, довольно стандартные – спуститься в Тень Страха и выступить там. Их провели через границу…

Джоанна выдохнула, слушая все это.

– Крис, деточка, неужели вам никто не сказал, что вам рано отправляться на миссии? Вы же новенькие, вам должны были… Это буквально запрещено для тех, кто за последнюю жизнь провёл в Любви меньше пяти лет, специально для того, чтобы душа освоилась в новом мире, чтобы вы вспомнили прошлое… У нас то же самое было. Меня пустили спасать Тоби только сейчас, когда с момента нашей с Энтони смерти почти шесть лет прошло! Как же вас могли отправить на миссию, пусть даже такую простую? Действительно, иногда жителям Тени Страха позволяют впитать немного света, послушать музыку и пение, посмотреть на танцы или спектакли, но… Так, погоди. Ты сказала, что вас отправили сюда вдвоём? А где Рауль-то, собственно?

– На своей миссии, – с недоумением ответила Кристина, – нас отправили в разные места…

Джоанна ахнула.

– Так, – произнесла она, и тон её не сулил добрых вестей, – если раньше я ещё сомневалась, то теперь все совсем очевидно.

– Что очевидно? – испуганно вопросила Кристина.

– Находиться на темной стороне в одиночестве, без поддержки партнера не просто запрещено, а запрещено категорически, так как это связано со смертельным риском не только для ваших жизней – это-то ерунда, восстановиться несложно, но для ваших душ. Никто, я подчеркиваю, вообще никто в Любви никогда не отправил бы вас сюда в одиночестве, отдельно друг от друга. А значит, это ловушка.

Кристина испуганно вскрикнула.

– Уж не знаю, случайно ли ты попалась мне, но так или иначе, это очень удачно – вместе со мной ты в безопасности. А вот Рауль… ты можешь с ним связаться? В Тени Страха это возможно. Можешь почувствовать, где он, как он, поговорить с ним?

Кристина закрыла глаза. О том, что возлюбленные настолько крепко связаны, что могут даже понемногу телепатически общаться, ей говорили, и они с Раулем даже пробовали, но теперь…

– Нет, – покачала она головой.

– Значит, уже заманили в Страх, – закусила губу Джоанна, – быстро работают. Если так, то это стопроцентное запланированное покушение. Теперь или заставят совершить что-либо непростительное, чтобы там его и оставить, либо… – она слегка побледнела, – либо убьют.

– Ты же говорила…

– Нет, убьют – в смысле «уничтожат душу». Убьют насовсем. Сильно пока не пугайся, если они это и задумали, мы их остановим. Ритуал сожжения души сохранился с древнейших времен, хотя он давным-давно запрещён всем подразделениям и Любви, и Страха, кроме одного, но вот как раз оно к нам точно отношения не имеет, это я знаю. Но демоны Страха изредка до сих пор пользуются им, хотя это опасно и для них – поймают, по головке не погладят. Поэтому этот ритуал используется только, когда на кону стоит что-то серьезное… Ладно, в любом случае, обсудим это позже. Сейчас надо поторопиться.

И Джоанна вылетела из комнаты и бегом спустилась вниз по лестнице.

***

Грешники, все, кроме одного, проводили двух девушек взглядами, полными недоумения.

– Ещё одна Светлая, кажись, – задумчиво пробормотал Альберт, – интересно, к чему она здесь. Судя по всему, на этот раз у них там что-то реально произошло…

Люси, которая не особо и обратила внимание на происходящее, все ещё находясь под впечатлением от жесткого разговора с дочерью, невольно вцепилась в мужа – больше вцепиться было не в кого. Тот, естественно, не возражал – после того, как открылась правда о смерти Люси, ему все ещё не выдалось адекватной возможности объясниться, но сейчас было не время, и цирюльник довольствовался тем, что жена находилась рядом.

Неожиданное появление странного, незнакомого им (или знакомого?) человека заставило всех вздрогнуть.

– Здрасьте, – мягко кивнул тот, совершенно не смущаясь тем, что просто организовался посреди комнаты, – я ищу Джоанну Хоуп и Тобиаса Рагга.

Человечек был довольно странным, но угрозы отчего не исходило, и по общим ощущениям, он был Светлым, а потому Тоби выступил вперёд.

– Тобиас Рагг – это я. А Джоанна сейчас наверху.

– Чудесно, – хлопнул в ладоши человечек, – я пришёл за вами.

– Грег? – наконец обрёл голос судья Терпин, с недоверием взиравший на низенького мужчину, – Грегори Бэмфорд, ты ли это?

– Да я, я, – махнул рукой бывший бидл, теперь выглядящий несколько иначе, куда более молодо и свежо, – привет, Билли. Слушай, я бы с удовольствием поболтал, но… дела, сам понимаешь.

Терпин недоверчиво тряхнул головой.

– Ты как в Светлые попал?

Бэмфорд фыркнул, но не злобно, а скорее весело.

– Шёл, шёл, и пришёл, – рассмеялся он, – да не завидуй ты, друг. Я сам отсюда, – он обвёл рукой окружающую их обстановку, – выбрался только лет десять назад. Как положено, срок отмотал, грехи искупил, а потом за мной Гвинет пришла. Младшенькая моя, помнишь её? Ну так вот она из Светлых. И мы с женой, как выяснилось, тоже. Светлые тоже ведь иногда в Страх попадают, но выбраться и вернуться к свету никогда не поздно. Я теперь вот, как видишь, в администрации Любви служу, при суде, как прежде. Не особо важная должность, ну да я сильно амбициозным никогда и не был, ты ж знаешь… А теперь вот пришёл этих ребят забрать, им не должно здесь долго находиться. Уж они-то поважней меня будут, а? – и Бэмфорд задорно подмигнул Тоби, – тебя, Билли, тоже ведь жена в Тени Любви ждёт…

Над ними загрохотали ступеньки, и по ним, стуча каблучками, слетела Джоанна.

– О, а вот и наша героиня, – вполне себе мило улыбнулся Грегори.

Она остановилась, глядя на него.

– О. Прекрасно. Ты как раз вовремя, дядя Грег. У нас…

– Конечно, вовремя, кто ж вас, Светлых, надолго на темной стороне оставит, это же… – начал было бидл.

– Отставить! – отрезала Джоанна, – никто никуда не идёт. Кроме тебя.

– Но…

– У нас код красный, – строго объявила девушка, – угроза душе Светлого.

Бэмфорд аж подобрался разом.

– Слушаю.

– Супругов де Шаньи обманом заманили сюда, – твёрдо начала Джоанна, – Кристина теперь со мной. Рауль в Страхе, связаться с ним невозможно, что с ним там делают – неизвестно. Сейчас ты поднимаешься наверх и первым делом заходишь к нам в дом и оповещаешь обо всем Энтони. Ты ведь знаешь, где мы живем, правильно?

Бидл кивнул.

– Прекрасно. После этого отправляешься по своим делам в администрацию и по пути поднимаешь на уши всех. У нас общая тревога.

– Понял, – кивнул Грегори и исчез.

Джоанна выдохнула.

– Для справки, – устало произнесла она, обращаясь, наверное, ко всем сразу, – именно так выглядит ситуация, когда кто-то из Светлых оказывается здесь без партнера. Никакие слабенькие барьерчики для испытаний над домами никого не останавливают. Сюда моментально посылаются несколько человек для того, чтобы урегулировать ситуацию. Если это не удаётся сделать малыми силами и мирно в течение первых суток, Страх берут штурмом.

Она выглянула в окно, глядя на пока ещё разрозненные небольшие группки – около их дома постепенно собиралась новая толпа, привлеченная новостями о появившихся здесь Светлых.

– Надеюсь, до этого не дойдёт, – пробормотала она, хмурясь.

Комментарий к Часть 17. Код красный

Примечание №1: действие происходит в 1920 году, вскоре после событий 1919 (открывающая сцена «Призрака оперы», Рауль на аукционе).

Примечание №2: и сейчас, и на будущее, по поводу оформления: реплики на французском языке будут выделены курсивом только в случае двуязычного разговора, например, в ситуации, когда разговаривают все грешники и Кристина. В диалогах Джоанны и Кристины и подобных им подразумевается, что разговор происходит только на французском, и в выделении реплик нет необходимости.

========== Часть 18. Снова вместе ==========

Нет, ну это просто ни в какие ворота не лезет!

Прекрасная молодая дама, поджав губы, кинула раздражённый взгляд на своего спутника, который, несмотря на то, что она совершенно не желала его видеть, все продолжал ехать рядом с ней. Да ещё и побеждать попадавшихся им на пути рыцарей.

Жалкий мальчишка, вылезший из кухни и возомнивший себя героем, хотя ему наверняка просто везло!

Бомейн…

Даже кличка у него совершенно глупая и неподходящая благородному человеку! Воин по прозванию «белоручка», это же смешно! А как ещё его называть, имени-то у него нет… Точнее, скорее всего, есть, вот только она его не знает…

Нет, вообще-то, Бомейн был очень странным. Сколько бы она не называла его кухонным мужиком, в пути он все меньше подходил под это описание. Когда она приехала в Камелот просить помощи, король Артур направил с ней грязного поварёнка, но чем дальше они ехали, тем больше она понимала, что у того поварёнка честный взгляд, твёрдая рука, вежливые речи и бесстрашная душа. А ещё – о ужас! – он был красив и статен. Этак ещё чуть-чуть, и она заглядываться на него начнёт! Нет, нет, это категорически неприемлемо!

И леди Линетта вновь обрушивала на Бомейна потоки насмешек, на которые он отвечал все так же невозмутимо и вежливо, все больше распаляя её.

И чем дальше, тем ситуация становилась хуже, и тем сложнее было Линетте не признавать того факта, что, несмотря на своё благородное происхождение, это она в попытках унизить юношу вела себя как базарная баба, а он, простой, низкорожденный мальчишка, все продолжал вести себя, как настоящий рыцарь…

И от этого все чаще девушку колола совесть, нашептывая, что она ведёт себя совершенно неправильно с человеком, который лишь вызвался ей помочь и, судя по всему, обладает достаточной силой, чтобы это сделать…

А прекрасные глаза Бомейна, что сочетали в себе столько разных цветов, лишь подтверждали это…

Так, и откуда же она знает, какой у него цвет глаз? Уж не хотите ли Вы сказать, что она и вправду заглядывалась на кухонного мужика, когда он не замечал? Это же совершенно не приличествует даме её статуса!

И девушка с грустью опускала голову и чуть не всхлипывала. Кажется, на этот раз статус, которым научили её гордиться родители, сделал её совершенно невыносимой. И как только Бомейн мог находиться рядом с ней?

Перед очередным сражением она не выдержала и спросила. Бомейн лишь взглянул на неё своими честными глазами и ответил:

– Плох был бы тот рыцарь, что не сумел бы примириться с резкими словами женщины, госпожа моя. А мне гнев, что вызывают во мне Ваши жестокие слова, лишь помогает яростнее бороться с врагами. Я вызвался служить Вам и помочь вызволить из плена Вашу сестру – это я и сделаю, что бы Вы не говорили мне.

Этого Линетта уже не могла выдержать и разрыдалась, искренне прося у юноши прощения за свою грубость.

А он улыбнулся и простил.

И смело бросился в новый бой.

А Линетта могла лишь стоять неподалёку, восхищаясь его силой и отвагой, так же, как честностью и милосердием, и недоумевать: как же ей теперь убедить себя в том, что сердце её не бьется быстрее в его присутствии?

Кристина слегка дернулась, невольно отгоняя видение. Боже мой, какой же ужасной она была!

Нет, её предупреждали и о наличии самих видений прошлого, и о том, что их с Раулем отношения начинались совсем не идеально, но это… ужас какой! Как хорошо, что века жизни меняют людей, и теперь она совсем не такая! Хотя… вроде, она и тогда была не совсем исчадием ада?

На этом её мысли прервались – её отвлёк нараставший внизу шум.

***

– Ханни, взгляни на это! – воскликнул Тоби, выглядывая из окна.

Девушка посмотрела и нахмурилась. Их дом потихоньку окружали грешники, вряд ли настроенные на мирную беседу. Прежде, когда она спасала Кристину, её сила отпугнула толпу, но ненадолго – весть о Светлых, находящихся здесь, уже разнеслась, поди, по всей округе.

– Что будем делать? – сухо, деловито поинтересовался Тоби.

Джоанна улыбнулась – в мальчике просыпались прежние сила духа и уверенность, присущие Ланселоту Озёрному.

– Ждать, – пожала она плечами, – сила тут не поможет. Первыми в конфликт нам ввязываться не стоит.

– Что им нужно? – пискнула Люси, выглядывая из-за плеча мужа и вглядываясь в толпу за окном.

– Ну уж точно не вы все, так что можете расслабиться, – махнула рукой Джоанна, – им нужны Светлые.

– Зачем? – нахмурился Уильям, подступая ближе к девушке.

Та смерила его усталым и слегка настороженным взглядом, но отодвигаться не стала.

– Когда вам здесь рассказывали о Светлых, отец, вам говорили об их способности искупать все грехи человека одним поцелуем, – объяснила она, – говорили и о том, что в прежние времена часто бывало такое, что грехи людей просто перебрасывались на других, и люди, так ничего и не искупив на самом деле, оказывались свободны, тогда как другие загибались под гнетом чужих грехов. Ну… – молодая женщина дернула узкими плечиками, – люди не очень меняются с веками.

– Понимаю, – протянул Альберт, вклиниваясь в разговор, – вас, Светлых, здесь аж трое, все незащищенные, то есть, без супругов, работает любой ваш поцелуй, даже случайный… Кому-то что-то да перепадёт, если начнётся потасовка, а?

– Именно, мистер Ловетт, – подтвердила Джоанна, – а этого мы допустить не можем. Потому всем следует быть очень аккуратными. Тем более, что…

Её прервал звон разбитого стекла – кто-то из окруживших дом грешников засадил камнем в окно.

– Все назад, – коротко приказала Джоанна.

Людей вокруг дома становилось все больше, уже стали слышны чьи-то выкрики, подбивающие остальных на активные действия.

Кристина высунулась было из комнаты и перегнулась через перила лестницы, чтобы посмотреть, что происходит.

– Оставайся наверху! – велела ей Джоанна, едва заметив.

Кристина покорно кивнула и снова исчезла.

В дверь ударили раз, другой.

– Их же должны наказать за это, – в ужасе прошептала Нелли, не сводя с двери взгляда.

– Кого-то накажут, а кому-то повезёт, и он спасётся, – безразлично пожала плечами Джоанна, – игра стоит свеч.

В руках у неё появилась та самая бритва, которую она уверенно сжала и выставила перед собой.

– Что ж, Мэрайя, – улыбнулась она, – справимся, а?

– Мэрайя? – невольно хихикнул Тоби.

Джоанна, холодная и сосредоточенная, вдруг неожиданно тепло улыбнулась.

– Да. Так её зовут. Когда мой сын унаследовал эти бритвы, он всем им дал имена. Эта, пролившая когда-то больше всего крови – Мэрайя. Моя любимица (так он называл бритву, которую я держала в руках и рассматривала в ту давнюю ночь) – Сиерра. А остальные пять: Делила, Альфида, Одри, Эвелина и Наоми. Да, мой сын – человек весьма интересный, – усмехнулась она, глядя на слегка потрясённые лица как Тоби, так и людей за ним, в том числе, и Суини Тодда.

В дверь снова ударили, за ней что-то зашумело, а затем нарастающий гул взволнованной толпы внезапно разрезал свист летящего в воздухе лезвия.

Высокая, темная фигура в капюшоне появилась позади толпы, и молча и быстро принялась прокладывать себе дорогу к дому. Небольшая фигурка, закутанная в плащ, следовала прямо за ним, держась чуть позади.

Разгневанная толпа сомкнулась, не желая пропускать незнакомца, но в его руках вновь блеснул длинный меч с золотой рукоятью, и пара особо резвых любителей дармового искупления с криками попадали на землю, держась за руки и за ноги – удары меча были точными, и ни один из них не нанёс смертельного ущерба.

Когда человек в капюшоне уже почти подобрался к двери, на него накинулись со спины, чуть не сбив с ног. Слегка тряхнув головой, он воткнул меч в стену, чтобы не мешался, и голыми руками отбросил прочь троих. Четвёртый из особо активных, ехидно улыбаясь, подскочил к мечу, ухватился за золотую рукоять и с хохотом дернул его, радуясь, что хозяин оставил меч без присмотра. И отлетел прочь от собственного усилия, потому что меч не сдвинулся ни на миллиметр.

Наблюдавшие за всем этим обитатели дома вздрогнули, когда Джоанна вдруг звонко расхохоталась.

– Не быть тебе королем Британии, бедняга! – весело крикнула она вслед отлетевшему грешнику, распахивая дверь дома и пропуская друзей внутрь.

Первой в дом проскользнула маленькая фигурка, а следом, отбросив прочь ещё парочку наглецов и одной рукой безо всяких усилий вытянув меч из стены, внутрь вбежал и её спутник, захлопнув за собой дверь.

– Флора! – радостно вскрикнул Тоби, разглядев под капюшоном маленькой фигурки знакомое лицо, и радостно улыбавшаяся девушка подалась ему навстречу, скидывая капюшон.

Джоанна в мгновение оказалась рядом со второй фигурой. Та подняла руки, скидывая капюшон и обнажая красивое молодое лицо, обрамлённое длинными светлыми волосами.

Девушка и юноша переглянулись и, не произнося более ни слова, дуэтом взяли одну-единственную высокую ноту, одновременно соединяя руки. Соединённый голос их зазвенел, прорезая пространство, и он был столь прекрасен, что все, кто окружал их, заслушались на мгновение, хотя это была одна лишь нота…

Пульсирующий светящийся купол, что разросся над ними и остановился, лишь окутав собою весь дом, надо полагать, отогнал любителей дармовщинки уже надолго.

Юноша замолчал и широко улыбнулся, глядя прямо на девушку.

– Я так смотрю, я многое пропустил?

Девушка радостно улыбнулась в ответ.

– Энтони! – только и выдохнула она, подаваясь вперёд и тут же оказываясь в крепких объятиях мужа.

Тот пару раз крутанул её, подхватив на руки, а затем поцеловал. Вспомнив, что вокруг них куча народу, в том числе и родственники… Джоанна только усмехнулась и притянула Энтони крепче.

Прервать их страстный поцелуй смог только стук каблучков, отбивавших барабанную дробь по ступенькам лестницы.

– Антуан! – вскрикнула Кристина, кидаясь к нему, – Антуан, ты же поможешь мне? Рауль, он в беде, и я не знаю…

Энтони на секунду опешил, глядя на плачущую навзрыд девушку, а затем уверенно тряхнул головой.

– Кристина, успокойся, ради Бога. Конечно же, я помогу, я за этим и пришёл. Не переживай так, все будет хорошо.

Уверенный, но мягкий голос мужчины и вправду слегка успокоилтрясущуюся графиню.

Энтони удовлетворенно кивнул и усадил ее ближайшее кресло. Затем кинул взгляд на Тоби.

– Братик, сможешь сделать нашей гостье мятного чая? Мята растёт в обычном саду, он сразу за ледяным, если что.

Тоби кивнул, и они вместе с Флорой убежали за мятой.

– А как Флору пропустили, она же тоже новенькая? – поинтересовалась Джоанна.

– Ради Тоби, – кратко ответил Энтони, – решили, что двоим новеньким вместе все же безопасней, чем совсем одному…

На этих словах Энтони поймал давно знакомый ему темный взгляд человека, смотревшего на него с каким-то странным выражением лица.

– Добрый день, мистер Тодд, – кивнул он, вежливо улыбнувшись, хотя улыбка его и получилась слегка вымученной, – и Вам добрый день, мистер Терпин, – кивнул он второму человеку, также буравившему его глазами.

– Какой стыд! – прошипел тот, явно имея ввиду их публичные проявления любви.

Джоанна, которой совершенно не понравилась возможность разговора между цирюльником и своим слишком добрым супругом, поспешила поддержать хоть какой-то диалог с судьей.

– Если Вы про поцелуй, отец, то Ваши нравоучения слегка запоздали, – прохладно заметила она, – Вы, видно, пропустили момент, когда Вам намекали на то, что мы с Энтони женаты полторы тысячи лет. У него, если Вы вдруг не заметили, Экскалибур в руках! Как, судя по всему, пропустили Вы и информацию хотя бы о последней моей жизни, о семидесяти годах счастливого брака и прочем. Во имя всего святого, у меня трое детей, восемь внуков и семнадцать правнуков, а Вы мне сейчас собираетесь что-то про девичью честь и приличия…

– Восемнадцать, – поправил Энтони.

– Да, восемнадцать, – слегка раздраженно взмахнула рукой Джоанна… а затем на секунду замерла и резко повернулась к мужу, – как восемнадцать?

Энтони в ответ лишь широко улыбнулся и протянул ей изображение прелестного улыбающегося малыша.

– Ты тоже немало пропустила со своей миссией, – благожелательно усмехнулся он, – например, новость о рождении Джейми.

Джоанна невольно рассмеялась от счастья, разглядывая прелестного ребёнка.

– Это ведь то, о чем я думаю? – с надеждой вопросила она.

Энтони кивнул.

– Какое счастье! – прощебетала Джоанна, уже забыв и об отцах, и обо всем остальном, – наконец-то! Столько лет наш мальчик был один, и вот наконец, наконец он может быть счастлив!

И она нежно прижала картинку с младенцем к груди.

========== Интермедия. Взгляд на Землю ==========

Выстрел. Второй. Третий.

– Рози!

Симпатичная старушка в темно-красном платье осела на землю, и вокруг неё тут же сгрудились остальные, пытаясь хоть что-то сделать… Но она была мертва, и это было очевидно.

Перепуганная малышка, жавшаяся к стене, глядела на всю эту драму, развернувшуюся из желания ей помочь, когда на плечо ей твёрдо опустилась чья-то рука.

– Пойдём, – негромко приказал высокий, красивый мужчина и повёл девочку за собой.

На людей, столпившихся у тела, он даже не оглянулся, быстро удаляясь от них. На ходу спросил её имя, представился сам – мистер Оуэнс, так его звали.

Итан Оуэнс, как она узнала позже.

Итан… красивое имя. Будь она мальчиком, она бы непременно захотела, чтобы её звали именно так. Хотя ей и её имя вовсе не казалось некрасивым. Даже слишком.

Её звали Ария, Ария Голдсмит – что за имя для простой уличной бродяжки! Семьи своей она не помнила – кажется, была мама, когда-то, но она умерла, когда Арии было года три, всего лишь. Наверное, был отец – у всех же бывают отцы? Но его крошка Ария не помнила вовсе. С раннего детства она жила на улице, под присмотром уличной банды, которая кормила её в обмен на её работу, коей являлось попрошайничество, естественно, что ещё могла делать девочка трёх лет от роду?

Впрочем, теперь ей было уже шесть, и, пожалуй, она уже могла бы делать другие вещи… Если бы её хоть кто-нибудь им учил, конечно же.

Свою, уже прежнюю, ведь после случившегося, дороги назад не было, семью Ария не слишком любила. За что любить-то, за объедки и побои, если мало соберёт? Поэтому и расставание с ней девочка пережила абсолютно спокойно, и даже будущее не слишком пугало её – многим ли хуже может стать?

Хуже, разумеется, не стало. Но стало… по-другому. Правда, не сразу, а лишь после того, как малышка включилась в дело самостоятельно.

Итан Оуэнс привёл её домой, накормил, вымыл, одел… а далее со спокойной душой собрался отправить её в какой–нибудь приют. Это её, оказавшуюся после мытья вполне симпатичной темноволосой девочкой с яркими сине-зелёными глазами, совсем не устроило. Ей понравилось в доме у мистера Оуэнса – там было тихо, спокойно, и довольно уютно, особенно по сравнению с улицей.

Жены у мистера Оуэнса не было, детей тоже – он жил совсем один, и его, судя по всему, это вполне устраивало. Он был, как вскоре поняла Ария, мыслителем (слова «философ» девочка не знала, а когда узнала, даже не сразу выговорить смогла), обычно жившим на самой окраине города под названием Плимут, хотя теперь они все ещё были в Лондоне, куда он приехал вместе с семьей смотреть на Олимпиаду. Жил он отдельно от семьи, впрочем, и, когда любопытная по натуре девочка принялась расспрашивать его о ней, отвечал скупо и безэмоцианально.

Семья-то, с которой малышка официально познакомилась чуть позже, и помогла ей – родственники Итана, мнение которых о своей жизни он, очевидно, не слишком жаловал, хором убедили его, что приют – это слишком страшное место для такой хорошенькой девочки, а невысокая, но очень красивая пожилая дама по имени Джоанна Хоуп, или бабушка, как называл её мистер Оуэнс, оглядев девочку и перекинувшись с ней парой слов, категорически настояла на том, чтобы крошка осталась у Итана.

Сама Ария была благодарна старой леди – ей нравился мистер Оуэнс, хотя сперва она слегка побаивалась за свою судьбу. Мужчина вёл себя так, словно уже жалел о сделанном им добром деле и собирался сплавить девочку куда-нибудь, как только родственники отвлекутся и позабудут о ней.

Но вот они вернулись в Плимут, в небольшой, темный и мрачноватый дом мистера Оуэнса, и она осталась совсем ненадолго… ещё на денёк, и ещё, и ещё… И очень скоро обнаружилось, что Итан, кажется, привык к компании вездесущего ребёнка, вечно задающего неудобные вопросы. Вряд ли ему это нравилось, скорее, наоборот, все больше и больше раздражало, но попыток избавиться от девочки он больше не предпринимал. Ария Голдсмит осталась при нем, сделавшись его воспитанницей.

Она оказалась весьма способным ребёнком, быстро научилась читать, считать, писать и начала обучение наукам, сперва базовое, потом и более углубленное. Итан, будучи прекрасно образованным, учил её сам, хотя нередко ему помогали и другие члены семьи, в первую очередь, та самая милая бабушка, которая поспособствовала тому, чтобы девочка осталась в их семье. Она научила Арию шить, вышивать, плести кружево, петь, танцевать, играть на пианино… Иными словами, всему тому, чему её не мог научить Итан.

С Итаном у миссис Хоуп были довольно странные отношения. Они очевидно любили друг друга, но была между ними какая–то натянутость, провоцируемая в основном мужчиной. Он не любил заводить разговоров ни с бабушкой, ни о бабушке, ни, тем более, о других членах семьи.

Ария, которую жизнь с малых лет научила следить за словами, лишнего не лезла, быстро почуяв, что любопытство в этой области ну вот просто категорически не нравится опекуну, но несколько лет спустя, когда ей исполнилось десять, бабушка Джоанна, к которой Ария к тому моменту питала самые нежные чувства, рассказала ей о сути этого напряжения.

Нет, не то, чтобы Ария раньше не замечала, что при наличии просто огромной семьи у мистера Оуэнса не было родителей. Она просто старалась не замечать этого, интуитивно догадываясь, что лучше не надо. Теперь же она узнала о том, что случилось с женщиной по имени Хелен Оуэнс, изображение которой она впервые увидела в доме Хоупов – в доме Итана их вообще не было, о том, как её опекун остался сиротой в тринадцать лет… Как и о том, что отец мистера Итана, Джереми Оуэнс, был точно таким же приемышем, каким теперь была она. Миссис Хоуп вместе со своим мужем, степенным старым моряком, приняла его в семью и вырастила как родного сына, а затем потеряла его вместе с дочерью…

Ария плакала в тот день – ей было очень жаль доброй старушки, и мистера Итана, и его родителей, которые, по рассказам родственников, были чудесными людьми… Лучше всех, впрочем, о них рассказывал другой человек, которого Ария, непривыкшая любить, полюбила как-то даже слишком быстро. Даже быстрее, чем самого мистера Оуэнса.

Человека звали Бен, и он был дядей Итана и братом покойных Хелен и Джереми. Веселый пожилой парикмахер с удовольствием заплетал непослушные вьющиеся волосы девочки в красивые косички, а заодно и рассказывал самые разные истории, в том числе, и про чету Оуэнсов, веселых моряков, любивших море до конца.

Как раз во время одного из таких его рассказов, во время которых Итан сидел неподалёку и слегка кривился, делая вид, что ему неинтересно, и пришло страшное известие: началась война. Арии тогда было уже почти двенадцать, и она уже прекрасно знала, что такое война, а потому она, естественно, ужасно испугалась. И не зря…

Итан ушёл воевать, так же, как многие другие мужчины в семье, и вестей от него почти не было. Ария осталась в доме практически одна, не считая нескольких молчаливых слуг. Она старалась как можно больше заниматься и учиться, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, преследовавших её. Однако это выходило у неё плохо. Шли дни, недели, месяцы… Спустя год с лишним после начала войны, её кровавые руки дотянулись до большой, дружной семьи. Погиб кузен Итана Барт, серьезный, строгий мужчина, с которым Ария виделась всего пару раз, но была поражена властностью, исходившей от него. Следом ушла мать Барта, Люси, а затем и Аллисон Хоуп, добрая супруга Бена. Тот отбыл во Францию вскоре после всего этого, и так и остался там… Он был уже стар и болен, но все ещё держался, а во Франции у него были дети.

Чуть позже пришли вести о смерти бабушки Джоанны и её капитана…

Ария плакала, искренне скорбя вместе с остальными, с теми, кто, так случилось, стал её семьей.

Итан остался жив, и вернулся после окончания войны… И внезапно оказался очень удивлён, когда по возвращении домой его встретила не слегка нескладная девочка подросток, а высокая, статная девушка с мудрыми печальными глазами. Едва заметив его, она кинулась ему в объятия, радуясь встрече, а после ужасаясь тому, что с ним стало: правая рука, простреленная в одном из боёв, до сих пор отказывалась слушаться, как положено, а вся левая часть тела и вовсе обгорела после одного из взрывов. Прекрасное лицо пострадало не сильно, но ощутимо – левая щека все ещё была в следах от ожогов, а большего Ария не видела из-за одежды, но чувствовала, что ожоги были серьезными, может быть, из-за того, как опекун двигался.

Хотя он все ещё был красив, в основном из-за все того же безразличия к собственной внешности. Ещё давно Ария поняла, что человек, принявший её к себе, является одним из прекраснейших мужчин современности, но он не желал даже знать об этом, его собственная красота лишь раздражала.

Война, естественно, не принесла ему добра: и без того равнодушный и скрытный, он совсем замкнулся в себе и своих философских размышлениях, не замечая ничего вокруг… В том числе, и Арию, которая, теперь, будучи взрослой, уже не смогла скрывать от себя тот факт, что опекун слишком дорог ей. Так, как не дорожат родителями.

Итан не видел. Он не видел ничего, он, кажется, совсем не замечал её заботы, её доброты и снисхождения к его мрачному характеру. Он не замечал, как она плачет из-за него…

Заметил он все это лишь тогда, когда Ария, устав от всего этого, пришла к нему и без обиняков попросила:

– Выдайте меня замуж!

Выпалив это, она оставила опекуна одного, чтобы он обдумал её просьбу.

Просьба эта повергла Итана в ступор. С одной стороны, она была более чем разумной – Арии теперь было уже семнадцать лет, вполне взрослая барышня, если не сейчас, то очень скоро ей действительно пора будет выходить замуж, а с другой… С другой, она выйдет замуж, уедет, и он останется совсем один… Снова.

Итан всегда считал, что он любит одиночество и покой, но правда была в том, что того одиночества он уже давным-давно не видел. В мирное время с ним всегда была крошка Ария, и теперь одна мысль о том, что она оставит его, приводила мужчину в ужас.

Как и всегда, он писал свои заметки в перерывах между целыми философскими трактатами, рождавшимися в его гениальной голове. Теперь же с помощью философии он пытался разобраться в себе и понять, что же ему делать в ситуации, которой он почему-то совсем не ожидал. Но мысли его путались, логика и спокойствие не хотели помогать ему, как обычно, и Итан начал впадать в совершенное отчаяние. Настолько сильное, что он решился даже спросить совета у другого. По счастью, подвернулся ему кузен, лорд Персиваль, приехавший его навестить.

– Ну ты даёшь, братец, – покачал головой Перси, выслушав Итана, – я не слишком хорошо знаю Арию, хотя она слегка и напоминает мне мою малютку Энни, но даже я вижу, чего на самом деле она от тебя хочет.

– На самом деле? – переспросил Итан, – ну, и чего же?

– Твоя философия тебя с ума сведёт, – посетовал белокурый лорд, – всему ведь должна быть мера. Ты так умён, Итан, и не замечаешь таких очевидных вещей! Да за тебя твоя воспитанница замуж хочет, разве непонятно?

Оуэнс с недоверием воззрился на кузена.

– За меня?

– А то! Она ж бабочкой вокруг тебя порхает, все в её жизни только с тобой и связано! У неё ж никого, дороже тебя, нет. Любит она тебя, это невооруженным глазом видно. Всем, кроме тебя, судя по всему. Да, видно, надоело это ей. Она уж, наверно, намекала тебе, только ты не слышал…

Парадоксально, но это известие повергло Итана в ещё больший ужас. Теперь, задумавшись об этом, он вдруг ясно увидел, что Перси прав, и, не зная, что ещё сделать, он тут же позвал Арию к себе и честно расспросил её.

Девушка, привыкшая к странностям опекуна, честно отвечала на вопросы и спокойно признала, что да, не отказалась бы стать миссис Оуэнс.

– Но, но… – бормотал Итан, впервые не зная, что сказать, – я старше тебя на 21 год!

– И? – коротко переспросила Ария.

– Я болен и изуродован войной…

– И? – снова спросила девушка.

– Я не тот, о ком стоило бы думать, как о женихе…

– И?

– Что «И?», – всплеснул руками Итан, теряя терпение, – тебе не стоит думать обо мне, как о потенциальном возлюбленном! Я твой опекун, и не более того! Обязательно найдётся человек, более достойный чем я, которого ты полюбишь…

– Вы считаете, что Вас нельзя любить больше всех? – вдруг тихо спросила Ария.

– Что?

– Вы всегда так считали, не правда ли? Потому что Вы были дороги всем в своей семье, но никому Вы не были дороже всех. Поэтому Вы никогда не говорите о родителях. Поэтому Вы были так упрямы в отношениях с миссис Хоуп и остальными. Поэтому…

Итан заплакал. Совершенно внезапно, настолько, что сам оказался к этому не готов и не сумел сдержать слез перед воспитанницей, разрыдавшись, как маленький мальчик. Как тринадцатилетний мальчик, потерявший свою семью, пусть даже такую, которая не любила его больше всех – ведь он почти не заплакал в тот страшный день, и не разу не плакал с тех пор. Столько лет держать все внутри оказалось теперь слишком тяжело…

А крошка Ария, которая давно уже не была крошкой, обнимала его и плакала вместе с ним, заверяя, что она есть, что она любит его больше всех… А когда он попытался сквозь слёзы сказать ей, что это все равно неправильно, она вдруг уверенно покачала головой.

– Нет, сэр. Ведь есть один аргумент к Вашему тезису, который точно бы сработал на мне, но Вы его до сих пор так и не привели, хотя он совсем очевиден…

Итан взглянул на неё с очевидным вопросом в глазах. Ария улыбнулась.

– Вы, мистер Итан, не сказали мне, что Вы меня не любите.

На этом спор подошёл к концу, завершившись полной капитуляцией матёрого философа, который, кажется, слишком устал от собственного несчастного образа жизни. А за ним последовали помолвка и свадьба, вскоре после которой Ария Оуэнс, хитро улыбаясь, подошла к мужу и заявила:

– Итан, дорогой, у меня для тебя две новости, а точнее, два объявления. Первое: ты больше не будешь тем единственным, кого я люблю больше всех. Второе: только попробуй этому огорчиться!

И Итан рассмеялся так радостно, как не смеялся даже в детстве. Шире улыбался он только восемь месяцев спустя, когда на свет явился малыш Джейми.

========== Часть 19. Зацепка ==========

Джоанна снова искренне улыбнулась и прижала картинку с прелестным младенцем к груди. Затем тряхнула головой и передала её обратно мужу.

– Все это прекрасно, – проговорила она, вновь собираясь с мыслями, – но обо всем об этом мы можем поговорить и потом.

– И то верно, – серьезно кивнул Энтони, тут же забывая о Тодде, судье и остальных, – Я, в общем-то, ненадолго зашёл. Проверить, как вы тут, помочь, если что, а затем я присоединяюсь к поисковой бригаде. Я и ещё несколько наших, мы сейчас выдвигаемся в Страх.

– Я с вами! – тут же вмешалась Кристина.

Энтони покачал головой.

– Нет. Ты нынче новенькая, нечего тебе просто так по Страху шататься, даже с нами. Вот когда мы обнаружим хотя бы примерно, где Рауля держат, вот тогда тебя и вызовем, там ты понадобишься. А пока твоя задача – самой остаться в безопасности, графиня. Понятно?

Кристина тихонько всхлипнула, но кивнула.

– Джоанна, вы с Тоби и Флорой тоже остаётесь, – командным тоном заявил Энтони, – здесь, рядом с Кристиной. То, что она оказалась спасена один раз, ещё не означает…

– Что опасность миновала. Я понимаю, милый, – собранно кивнула Джоанна, – но с тобой мы на связи.

– Конечно. Мы включим защитный купол, и все, в том числе и я, будем доступны в Страхе. Не волнуйтесь, мы позовём вас, как только найдём его, – с этими словами Энтони ещё раз поцеловал Джоанну и выскользнул за дверь.

Та прижала руки в груди и что-то прошептала ему вслед – видно, благословение или что-то вроде того.

Кристина устало опустилась на стоявший неподалёку стул и обхватила себя руками. Джоанна тут же оказалась рядом с ней.

– Не тревожься так, детка, – успокоила она девушку, – все будет хорошо, наши ребята работают быстро…

– А если они будут работать недостаточно быстро? – тут же всхлипнула молодая графиня.

Джоанна присела рядом.

– Ну, тут уж понадобится совсем небыстро работать. Давай посчитаем, может, это тебя успокоит. Смотри, худшее, что может случиться – это то, что они успеют начать ритуал, и часть вашей жизни пропадёт. Закончить его они не успеют точно, поэтому совсем Рауль не исчезнет.

– Ритуал? – слабо переспросила Кристина.

– Сожжение души, – пояснила миссис Хоуп, – очень древний, давно запретный, но все ещё существующий и, как я упоминала, даже используемый легально при очень определенных обстоятельствах. Как и все ритуалы древности, он очень жесток и сложен в организации. Душа сжигается на огне, но не в костре, а только при помощи факелов, пропитанных кровью живых скорбящих сердец.

Кристина содрогнулась от ужаса, как, собственно, и все остальные, кто слушал. А слушали все.

– Подразумевается, что скорбящие сами пробивают себе грудь, смачивают факелы своей кровью и сами же поджигают человека, плача по нему. В идеале, рядом ещё стоит хор просто плакальщиков, которые провожают душу, возвращающуюся к своим истокам – собственно, в этом и суть сожжения. Постепенно уничтожается вся жизнь человека, его память и сущность, а это, кстати, меняет и историю, ведь он перестаёт существовать в реальности, и просто стирается. После этого используются искусственные реальности для своего рода переписывания истории, так как в реальности её просто так переписать нельзя… Но! – вернула повествование в былое русло Джоанна, заметив, что Кристина задрожала ещё сильнее, – тут вот какое дело. Уже не раз было посчитано, что год жизни души сжигается за три минуты. Раулю у нас сколько? Не помню совсем точной цифры, но около полутора тысяч лет, верно? То есть, на его полное сожжение потребуется 4500 минут или 75 часов. Это больше трёх суток, Крис. Больше трёх суток им будет необходим приток свежей крови… из сердец. К ритуалу таких масштабов готовиться нужно Бог знает сколько, и даже если у них уже приготовлено многое, пока они там начнут…

Кристина шмыгнула носом, вытирая слёзы. Все это действительно звучало вполне обнадеживающе.

– К тому же, им нужно будет найти способ сделать так, чтобы Рауль все это время не сопротивлялся, – добавила девушка, – потому что прерывать ритуал нельзя.

– И кто только придумал этот ужас! – тихонько пискнула позади Люси.

– Демоны старой закалки, – мирно пояснила Джоанна, – у них ещё и не такие идеи бывали. Ну что, уже лучше? – снова обратилась она к Кристине.

– Да, спасибо, Жанна, – кивнула она.

– Обращайся, – рассмеялась девушка, – так, а теперь давай-ка отдохнём немного, пока есть возможность. Чаю выпьем, расслабимся… Потом дел невпроворот будет.

Пока чай готовился, Кристина ненадолго отошла от остальных, чтобы побыть в одиночестве, занимая себя рассматриванием коридоров дома. Отошла ненадолго и Джоанна, о чём-то задумавшись.

– Джоанна, – вдруг негромко окликнула Светлую Нелли, последовавшая за ней.

Та повернулась и взглянула на неё с интересом.

Миссис Ловетт слегка потупилась, но вопрос все-таки задала:

– Мне вот очень интересно стало… Если это не секрет, конечно… А при каких именно обстоятельствах подобное зверство является позволительным?

Джоанна вздохнула.

– Секрет, если честно. Но Вам я скажу, ибо что-то мне подсказывает, что Вам это информация лишней не будет.

Нелли взглянула на неё с легким испугом.

– Ритуал сожжения душ порой используется в процессе возвращения нерожденных детей, – пояснила Джоанна, – есть у Светлых такой отдельный… так скажем, департамент, который занимается именно этим – поддерживает искусственный мир, в котором можно заново прожить часть жизни и суметь родить ребёнка, которого, например, потерял из-за выкидыша. Это все довольно сложно, и сейчас подробностей я рассказывать не буду, но дело в том, что у нерожденных детей нет души, есть лишь искра, которая потом становится душой, и то постепенно. Если в искусственном мире такого ребёнка убить до определенного возраста, только появившаяся, совсем нестабильная душа исчезнет насовсем. Здесь-то и используется этот ритуал, потому что он уничтожает память, возвращая душу до состояния первородной искры, что в условиях того, что ребёнок ещё практически не жил, и он сможет начать жизнь заново, не так уж и плохо.

Сказав так, Джоанна развернулась и оставила миссис Ловетт одну в раздумьях.

***

Кристина вновь попыталась сосредоточиться и дозваться до Рауля – за последние пару часов она пыталась уже раз двадцать, но все было бестолку. Связь между возлюбленными категорически не желала работать, и это вгоняло Кристину в тоску.

– Мадмуазель Кристина? – окликнул её негромкий, приятный голос, и, обернувшись, девушка увидела молодого темноволосого мужчину, которого она прежде уже видела среди остальных.

– Мадам, – машинально поправила она, – рада знакомству, месье…

– Дестлер. Эрик Дестлер, – слегка смущенно представился юноша.

Кристина робко улыбнулась, не вполне представляя, чего ей ожидать. Кажется, этот юноша не был ей знаком, во всяком случае, имени его она не припоминала… Но в то же время было в нем что-то… что-то такое…

– Вы что-то хотели? – выпалила она первое, что пришло ей в голову.

– Если честно, то да, – без особых колебаний признался Эрик, – Вы выглядели очень грустной, мадмуазель…

– Мадам, – второй раз поправила нового знакомца Кристина, – мадам де Шаньи. И да, нынче у меня не очень получается быть веселой, ввиду того, что мой муж был похищен, и теперь я не знаю ни где он, ни что с ним…

Юноша слегка скривился, но быстро взял себя в руки и положил руку девушке на плечо.

– Мне очень жаль, что Вы страдаете, Кристина, – искренне произнёс он, – я надеюсь, что Ваши страдания скоро прекратятся.

– Благодарю Вас, месье, – слегка настороженно отвечала графиня, поглядывая на собеседника с искренним изумлением. Нет, право слово, он как будто знал её!

– Кристина? – окликнула её появившаяся в конце коридора Джоанна, – вот ты где! Пойдём, дорогая, чай уже готов, а тебе сейчас не помешает согреться и успокоиться.

Кристина покорно кивнула и поспешила к ней, напоследок обернувшись и мягко улыбнувшись Эрику Дестлеру, который, кажется, аж расцвёл от одного вида её улыбки, предназначенной только ему.

Джоанна слегка нахмурилась, поглядывая на юношу, который проводил Кристину взором тоскующего любовника. Ещё со времени бытия Мелани, у девушки не до конца восстановилась память, и некоторые события и разговоры того времени все ещё были как в тумане… А теперь один из них, кажется, стал яснее.

Джоанна проскользнула в общую комнату и, устроив Кристину за столом с горячим чаем, поманила к себе Тоби. Наклонившись к нему, она задала ему пару вопросов, кивнула, а затем прошептала несколько указаний. Тоби серьезно кивнул, перекинулся парой слов с Флорой и аккуратно начал приближаться к сбившейся в кучку стайке остальных грешников, также коротавших время за чаем и, кажется, очередным спором на очередную набившую оскомину тему. Вскоре к ним присоединился и Эрик, вернувшийся в общую комнату практически вместе с девушками. Он, впрочем, молчал.

Джоанна присела рядом с Кристиной и негромко спросила:

– Ты уже пыталась связаться с Раулем, верно? Попробуй ещё раз. Послушай.

– Сейчас? Но я же ничего не услышу! – запротестовала девушка, – они все говорят совсем рядом.

Джоанна глубоко вздохнула.

– Я сказала – слушать, значит, слушай. У тебя получится. А когда ты услышишь, тогда сразу же поймёшь.

Кристина поджала губы, но спорить больше не стала и покорно прикрыла глаза, стараясь абстрагироваться от внешнего шума. Получалось так себе. Остальные, говорившие все громче, очевидно, не обратили внимания на её попытки сосредоточиться.

Тоби, сверкая глазами, подступил к снова дискутирующим цирюльнику и судье, которые на этот раз вновь вспомнили о поруганной чести миссис Баркер и то, что с ней в итоге стало, бросая краткие ремарки, чтобы раззадорить их, и те, будучи не в силах преодолеть вражду, кричали друг на друга все громче и громче и чуть ли не бросались с кулаками. Попытавшийся остановить потасовку Альберт был быстро отброшен в сторону, женщины даже не попытались особо лезть, об этом тут же позаботилась Флора…

Прекратился спор внезапно, когда последний из тех, кто мог его остановить, раздраженно потёр виски и рявкнул:

– Да прекратите вы уже или нет? Как дети малые, до сих пор сквозь свою черепную коробку протащить не можете, что попросту оба виноваты!

Неожиданно громкий, даже слегка истерично звучащий голос Эрика Дестлера моментально заткнул обоих, и на какое-то мгновение в комнате воцарилась тишина…

Тут же прерванная тихим, испуганным взвизгом: Кристина де Шаньи распахнула глаза, и, застыв с приоткрытым от ужаса ртом, уставилась на Эрика.

Стоявшая за её спиной Джоанна тут же подхватила её под руки и чуть ли не силком выволокла из комнаты, проведя вверх по лестнице до спальни, в которой прежде жила она сама вместе с Тоби и Аланной.

– Он? – коротко спросила она, плотно закрыв дверь.

Кристина, кажется, не услышала вопроса: она тряслась, как осиновый лист, и глаза её были полны ужаса… Впрочем, с каждой секундой он постепенно сменялся знакомой печалью, которая не вытесняла страх, но каким-то странным образом смешивалась с ним.

– Кристина! – Джоанна легонько встряхнула её, – я понимаю твоё состояние, но у нас мало времени. Скажи мне только одну вещь: ты узнала голос? Это он?

– Д-да, – дрожа, кивнула девушка, – теперь, когда я услышала, как он говорит громко, и при этом не увидела его лица…

– Ну, что-то подобное я и предположила…

Джоанна решительно закрыла глаза.

«Энтони!»

Хоуп откликнулся сразу же.

«Новости, родная?» – коротко осведомился он.

«Эрик Дестлер – Призрак Оперы», – не менее коротко отвечала ему Джоанна – века работы Светлой научили её тому, что порой военная точность и краткость просто необходимы. Когда счёт идёт на минуты – не стоит разводить больших диалогов.

Пару секунд Энтони молчал, анализируя поступившую информацию.

«Да. Точно», – наконец ответил он, – «Теперь и я вспомнил тот его разговор, который ты мне когда-то пересказала. Кэти говорила, что с ним работает Мерлин…»

«Оу…»

«Не то слово. Нам ли с тобой не знать, каков Мерлин в работе… Но теперь, когда мы знаем, что он в этом замешан, его будет гораздо проще выследить. Спасибо, Ханни. Ждите сигнала, теперь уже скоро…»

И Энтони отключился.

На мгновение в комнате воцарилась напряжённая тишина, которая вскоре была прервана печальным, отчаянным шепотом Кристины:

– Ах, Учитель! Что же Вы натворили на этот раз?

========== Часть 20. Эрик Дестлер ==========

– Марш за мной! Живо! – негромко, но злобно прошипел незнакомый Эрику стражник, хватая его за рукав и вытаскивая из дома и заталкивая в портал, который вёл в небольшой, мрачный, но роскошный зал, где его, разумеется, уже ждали.

– Ах, Эрик, Эрик, Эрик, – скучающим тоном протянул вольготно развалившийся в стоявшем у камина бархатном кресле мужчина, – ну что же ты так неаккуратно…

Юноша скрипнул зубами.

– Она меня узнала, верно? Ну откуда я мог знать, что эта Светлая девица обо всем догадается и Кристине сообщит?

– О, брат, – рассмеялся мужчина, – эта девица могла тебе ещё немало крови попортить… Ну, собственно, именно этим она уже и занялась, и первоначальный наш план, считай, уже провален.

Эрик вздрогнул.

– Уже? Это точно?

– Естественно, – развёл руками мужчина, – девица уже стопудово настучала мужу, а муж у неё – мой бывший ученик, и весьма способный. Они рыщут по Страху, и, если ещё и не нашли мальчишку, то найдут совсем скоро. Ну, да и ладно, впрочем. Нам так и лучше будет.

– Сколько планов у Вас в голове?

– Много, мальчик мой, много, – усмехнулся Мерлин, – не переживай, этот тебе понравится, он гораздо интересней. Если ты, конечно, и его не завалишь… А тебе бы надо его не завалить, или, сам понимаешь…

– Понимаю, – с жарким отчаянием ответил Эрик, – или Кристину мне не вернуть никогда.

Мужчина удовлетворенно цокнул языком.

– Пока иди. Я позову, когда придёт время…

– Господин! – прервал его другой стражник, появляясь в дверях, – группа поисковиков обнаружила пленника, но операции по освобождению пока не начала. Королева Гвиневра отправилась поговорить… ну, с ней. А к Вам… ну, другая она.

Мерлин шумно выдохнул и закатил глаза.

– Ну, кто бы сомневался. Эрик, я сказал, что ты можешь идти.

Эрик поморщился, но промолчал, уже зная на собственном опыте, что устраивать с демоном дебаты – себе дороже. Поэтому он лишь слегка поклонился и повернулся в сторону выхода.

С демоном, который предпочитал, чтобы его звали просто Мерлином, он познакомился, как только попал в Страх. Его, отделив от других, со страхом ожидавших будущих пыток, привели к этому человеку, который встретил его прохладным, но все же гостеприимством.

– Эрик Дестлер! – торжественно и чуть насмешливо провозгласил он, – наконец ты прибыл ко мне.

– Кто Вы? – с неприязнью поинтересовался Эрик.

Демон насмешливо засверкал странно-светлыми глазами.

– Ты меня не помнишь… Ну, конечно же, нет. Ничего страшного, это не обязательно.

Он рассказал оторопевшему Эрику, что курировал его со времени его прошлой жизни, когда тот попал в Страх впервые за долгие века. Он же и заключил с ним совершенно добровольный договор, согласно которому Эрик должен был отбывать наказание за свои грехи не в Страхе, а в следующей жизни, оттого и была его последняя жизнь… не самой приятной, мягко говоря.

Он показал ему движущееся изображение с двумя молодыми людьми, темноволосым юношей и прелестной шатеночкой, даже ничего не объясняя… Объяснений не требовалось.

Он… ведь, должно быть, это был он, верно? Совсем иной, красивый, холёный, но все ещё он! А рядом… Рядом Кристина. Улыбающаяся, счастливая, рядом с ним и в его объятиях.

В тот момент, глядя на искренне счастливую пару, Эрик понял, какую страшную ошибку совершил, отдав Кристину этому смазливому дворянчику, поверив в их любовь. Значит, все-таки дело было в его нынешней внешности и поведении, а будь все иначе, они были бы счастливы…

– Ой, дурак… – насмешливо бросила невысокая, хрупкая женщина, появляясь рядом с ним, – за это и страдаешь.

Задумавшийся было Эрик тут же сфокусировал на ней изумленный взгляд.

– Что?

– Так ничего и не понял… А поймёшь, будет поздно. Свой самый страшный грех ты уже совершил, но теперь ты не помнишь его, а потому за него не страдаешь. Когда вспомнишь… готов будешь не только сам за него сполна выстрадать, но и чужой грех на себя взять, только поздно будет… Потому что уже поздно… Слишком, слишком поздно…

Мерлин поднялся с кресла и раздражённым, резким жестом велел стражнику увести Эрика прочь. Дождавшись, пока оба пропадут из поля зрения, он медленно шагнул навстречу женщине.

– Что ты здесь делаешь? – бросил он.

– Стою, – фыркнула женщина, нисколько не потеряв лица от резкости собеседника.

– Зачем? – спросил демон так холодно и спокойно, словно был готов к такому её ответу.

Женщина ничего не ответила, лишь красноречиво оглядываясь на ушедшего Эрика.

– Он мой, – коротко обозначил мужчина.

– Да, безусловно, – неожиданно кротко согласилась она, – что бы не случилось, он – твоя заслуга. Но позволь, я помогу тебе.

– Не стоит, я прекрасно справлюсь сам, – ответил он, все ещё холодно, но уже снижая тон.

– Я знаю, – рассмеялась женщина, – я ведь провидица, как и ты. Я знаю твои планы, и они мне нравятся. Я хочу помочь тебе. Я – твоя жена, в конце концов.

Голос её теперь звучал совсем спокойно и искренне.

– Разве? – картинно изумился Мерлин, – что-то нечасто ты об этом вспоминаешь… Как тебя теперь?

Женщина раздраженно поджала губы.

– Генхелия. Это неважно, Баш…

– Ну ещё бы, – неожиданно горько усмехнулся демон.

– Эрик Дестлер был нашим общим проектом, – мягко напомнила Генхелия.

– Был. Когда ты ещё была моей невольной женой, Кенна. А затем ты ушла.

Женщина скрестила руки на груди.

– Ты же прекрасно знаешь, почему это произошло. Ты знаешь, что у меня не было выбора.

– Знаю, – подтвердил мужчина, – но это теперь только моя работа, и я не собираюсь включать тебя в неё на столь позднем этапе…

– О, Баш, – вдруг улыбнулась Генхелия, – но ведь я уже в неё включилась. Не делай вид, что не заметил. Мои слова важны, всегда важны. Однажды он поймёт их значение…

– Возможно, – уточнил демон.

– Возможно… – загадочно протянула провидица, – ну так что по поводу сотрудничества? Идея-то у тебя классная вышла, только её подшлифовать немного надо. Женским умом, а то вы, мужчины, иногда такие элементарные вещи из вида упускаете…

***

– Он был кем?!

Кэти поморщилась и закатила глаза, всем видом демонстрируя своё искреннее неудовольствие сложившейся ситуацией. Королева Гвиневра, как заявила она с самого начала, не имела права врываться к ней и начинать столь бесцеремонно её расспрашивать, да ещё и выказывать такую уверенность в её осведомленности. Мол, она бы уж точно собрала о Дестлере всю информацию, какую могла. Дикость какая! Она не чья-то там штатная осведомительница, между прочим!

Собрала ли информацию? Ой, ну что вы пристали… Ну собрала, и что с того? Это же не значит, что она обязана ею делиться!

А, черт. Она уже и забыть успела о том, кто такая Гвиневра. Этой даже говорить не надо, чтобы убедить в чём-то, посмотрит пару минут, не моргая, своими чистыми голубыми глазищами, и аж мурашки по телу бежать начинают…

Эх…

– Ну узнала я про него, конечно, узнала. Как можно таким не заинтересоваться? – пожала плечами Кэти, наконец сдаваясь и радуясь хотя бы тому, что блондинка притащилась к ней одна, а не приволокла с собой всю свою шоблу.

– И?

– Ну, ты, Величество, правильно рассудила, что у этого плана с похищением графа шансов немашечки. Слишком долго, слишком сложно… А значит, это так, один из этапов испытания. Нервы вам всем помотать.

– Ну, это и ежу понятно, – кивнула Джоанна, – но что там с Эриком?

– С Эриком Себастьян давно работает, уже, считай, два столетия. С тех времён, когда Эрик еще и Эриком-то не был. А был он Антонио Сальери, известным…

– Он был кем?!

Екатерина поморщилась, глядя на широко распахнутые глаза Джоанны.

– Ой, лицо попроще сделай, а? Сама кем только не была за свою жизнь…

– Ну да, так-то оно так, но… серьезно, Сальери? Тот самый, который…

– Убийца нашего доброго друга Моцарта. Хороший был мужик, талантливый, такую музыку писал…

– А Эрик ему завидовал, – задумчиво произнесла Джоанна, – и убил его из зависти. И…

– И, конечно, загремел за это в Страх, – подхватила Кэти, – где и попался очень быстро в руки Мерлину и Моргане.

– Моргане? – ахнула Джоанна, – Генхелия в этом участвовала?

– Да, – кивнула Кэти, – и ты об этом знала, кстати. Просто сейчас еще не вспомнила, с последней смерти у тебя не так много времени прошло. Они были вдвоём, как раз тогда более-менее примирились после своей очередной жизни, где она залетела от другого, а он её отослал прочь и больше никогда не видел. Вдвоём они и надули нашему драгоценному таланту в уши о возможности искупить свои грехи в течение следующей жизни, и при этом еще и жить не хуже всех.

– Шикарная формулировка, – фыркнула Джоанна, – то, что надо, чтобы вешать наивным грешникам лапшу на уши.

– Именно. Сальери ведь желал признания…

– А потому, – охнула девушка, догадываясь, – а потому они пообещали ему, что он станет величайшим талантом, несравнимым ни с кем! И он согласился даже на жизнь, полную страданий, лишь бы у него были эти талант и признание! Вот только…

Кэти серьезно кивнула.

– Вот только он не подумал, что демоны не глупы, и могут связать два условия воедино. Что они и сделали, одарив его великолепнейшими музыкальными талантами…

– И лишив его всяческой возможности их нормально проявить, – прошептала Джоанна, – да, в своем, мрачном стиле, это просто гениально. Жизнь, полная страданий, даётся для искупления, но он забыл о прошлых грехах, озлился на судьбу и, вместо того, чтобы раскаиваться, он начал грешить снова. Узнаю руку Мерлина, он в таких делах мастак. Да и Моргана со своим изощренным умом явно здесь постаралась, такое не каждый демон придумать сможет…

– Ну и вот, – продолжила Кэти, видно, уже всерьёз увлёкшись рассказом, – план был готов, оставался только последний момент. От самых страшных грехов и страданий может спасти любовь.

– Точно, – вздохнула Джоанна, припоминая, – а ведь, кажется, у Антонио Сальери были жена и дети?

– Дети были, но это неважно, дети каждую жизнь новые, а вот жена – да. Терезией её звали, хорошая девушка, любила его… Естественно, нельзя было позволить им вместе быть, и Себастьян с Кенной… снова наговорили ему что-то, про его нынешнюю судьбу трагического таланта, про то, что незачем его возлюбленной делить с ним такую судьбу, и убедили его отказаться от жены.

Джоанна ахнула, прижав руки ко рту. Отказ от любви был одной из самых страшных вещей, что мог сотворить любой человек. Конечно, в форме знания забывший прежние жизни грешник об этом не помнил, но о таком можно и догадаться!

– Как только произошёл разрыв Сальери с женой, Себастьян стал готовиться к отправке его в новую жизнь. Его ненадолго задержало лишь непредвиденное обстоятельство – отсутствие уже его собственной жены.

– Потому что как раз в это время родился Энтони, – кивнула девушка, – и Кенна… Моргана должна была следовать своему наказанию. Каждая вторая жизнь рядом с братом. А что стало с Терезией?

– А вот этого я не знаю, – развела руками Кэти, – знаю только, что теперь,жизнь спустя, Эрик о ней, поди, уже и не помнит. Может, Мерлин сказал ему что-то в духе: «Когда-то была у тебя жена, ты её разлюбил, и вы расстались». Эрик выслушал и отмахнулся. Что ему? У него же теперь Кристина есть!

– Ясненько, – пробормотала Джоанна, прикрывая глаза, а затем тут же распахивая их. Получая мысленный сигнал.

– Что, нашлась пропажа? – безошибочно определила Екатерина, – ну, тут ожидаемо. Тебе теперь пора?

– Энтони сказал, что самой ходить не безопасно, и, раз уж я покинула дом, чтобы ждала здесь. Он пришлёт за мной Джема.

– Это того, который Галахад? – нахмурилась Екатерина, припоминая.

– Он самый, – обаятельно улыбнулся прекрасный, высокий темноволосый юноша, оказываясь рядом с ними и протягивая Джоанне руку, – здравствуй, Екатерина. Моя королева, нам пора.

Джоанна легко улыбнулась юноше и приняла протягиваемую ей руку.

Что ж, с Эриком и его запутанной историей они разберутся чуть позже. А пока нужно вытаскивать Рауля.

Комментарий к Часть 20. Эрик Дестлер

Ввиду того, что повесть наша не строго историческая, я сочла возможным вплести в сюжет историю не реального Сальери, который, скорее всего, Моцарта не убивал, да и вообще был достаточно известен сам по себе, а его литературную адаптацию, персонажа вроде того, что был у Пушкина в «Маленьких трагедиях». Терезия Сальери, впрочем, реальный персонаж.

========== Часть 21. Два шага вперёд — и как мы оказались сзади? ==========

Энтони поймал её прямо в объятия, осторожно прижав к себе. Джем приземлился рядом, и около него тут же оказалась прелестная белокурая девушка, неуловимо напоминавшая Джоанне её Люси.

– Джоанна, – мило улыбнувшись, поздоровалась она.

– Здравствуй, Агнесс, – улыбнулась в ответ королева.

– Нам надо спешить, – тихо произнёс Энтони, – мы должны успеть прежде, чем они даже начнут ритуал, а они начнут его уже очень скоро.

Стоявшая совсем неподалёку Кристина вздрогнула.

– Ничего страшного, дорогая, – успокоил её Энтони, – мы все успеем.

Кристина кивнула, сдерживая слезы.

– Мама, папа, – окликнул Галахад Тоби и Флору, – вы останьтесь здесь, вам слишком опасно соваться глубоко в Страх.

Тоби неохотно кивнул, понимая, что сын – первый сын, из той самой первой жизни, прав.

Флора слегка улыбнулась, глядя, как каждый из все ещё находящихся неподалёку грешников подглядывает на юношу с уважением. Ещё бы, после того, как королева Гвиневра его заочно представила…

– Кристина, оставайся здесь, – велела Джоанна, спускаясь вниз, – я посоветуюсь с Кэти и вернусь. Если не успею, тебя подхватят либо Антуан, либо Джем.

– Хорошо, – покорно кивнула девушка.

– Джем? – тихонько переспросила Флора, – тот Джем, который?

Джоанна широко улыбнулась.

– Который что? – с любопытством поинтересовался Альберт.

– Джеймс Стюарт, граф Морей, – пояснила девушка, – он же в первой жизни Галахад, сын Ланселота и Элейны, тот, кто держал в руках священный Грааль. Иными словами, очень достойный юноша. В Любви он работает стражником, у него прекрасные способности к защите других. Хотя попал он туда совсем недавно, уже успел доказать, что ему там самое место. Ну да в этом никто и не сомневался, он святым был ещё в первой жизни…

– А что ж тогда взяли его так поздно? – расширив глаза, поинтересовалась Нелли.

– А ему в любви не повезло, – пояснила миссис Хоуп, – он свою истинную возлюбленную нашёл всего пару жизней назад. И слава Создателю, мы все за него очень рады были. Агнесс – хорошая девушка, и она его вполне достойна.

Флора согласно кивнула. Невестка была славной девочкой, да и других девочек дарила знатно, за последнюю жизнь у них с Джеймсом было аж три дочери, красавицы Элизабет, Аннабель и Маргарет.

Джоанна уже исчезла, отправившись расспрашивать Кэти насчёт месье Дестлера, а все остальные продолжили тихо ждать прибытия группы розыска. Помалкивали даже Суини Тодд и судья Терпин, уже привыкшие друг друга цеплять. Нелли и Люси тоже прекратили кидать друг на друга убийственные взгляды, и Нелли, кажется, даже перестала надеяться на воссоединение с любимым мистером Ти, а Люси почти перестала плакать – их невольно тронула развернувшаяся перед ними трагедия.

Не помогали самомнению грешников и комментарии Светлых, навидавшихся по жизни гораздо больше, чем они: так, Флора, впервые услышав их жалобы, пожала плечами и заявила:

– Ну вот у Марии и Франциска…

– А при чем тут они? – хмуро поинтересовался судья.

Флора махнула рукой:

– А, это у нас в Свете присказка такая: «если хочешь привести пример какой-нибудь беды, вспоминай Марию и Франциска». У кого-то нерешаемые проблемы с верностью – вспоминай Марию и Франциска, проблемы с потерей возлюбленных – вспоминай Марию и Франциска, проблемы с детьми – без вариантов вспоминай Марию и Франциска… вот уж где эти двое – настоящий пример для подражания. Это довольно грустно, на самом деле, но что ж поделать… Не всем любовь даётся легко… Таких немного, на самом деле, вот Энтони и Джоанна, к примеру, но и у них проблем нет только с самой любовью, а вот с обстоятельствами вокруг неё… У Франциска и Марии же в этом плане совсем все не ладно, а уж с теми же детьми… О таком иногда даже думать страшно, а они ничего, живут дальше.

Заметив, что теперь на неё с любопытством смотрят почти все в комнате, Флора со вздохом объяснила:

– Мария и Франциск очень плохо совместимы. Физически, я имею ввиду. Патология такая. Они с самой первой жизни вместе, а толку… У них за все их жизни по полтора десятка детей у каждого, из них совместных шесть, остальные все от других мужчин и женщин. Да и из тех шести двое умерли в младенчестве, двое в детстве, один вообще не родился, его пришлось отдельно вытаскивать… Вот и получается, что за полторы тысячи лет у них, у любящей, Светлой пары, родилась, выросла и прожила относительно счастливую жизнь только одна девочка, их дочь в последней жизни, Аллисон Хоуп. Да и та, скорее всего, только потому, что тоже Светлая. Вот это я понимаю, беда с детьми, а то, что у вас, господа, это, по большей части, не беды, а…

– Долбо**изм, – фыркнул Тоби.

Флора возмущённо охнула, кидая осуждающий взгляд на мужа. Тот лишь с улыбкой развёл руками:

– Извини, дорогая. В этой жизни я рос и обретался не в самом воспитанном обществе. И потом, по сути, я прав.

Флора глубоко вздохнула и закатила глаза. А затем улыбнулась, понимая, что муж в мрачные минуты отвёл разговор в менее угрюмую сторону.

– Ты сейчас напоминаешь мне моего братца Тома, – мягко заметила она, – он, когда только поступал юнгой на «Изобильный», тоже и ходил гордый, и пить пытался, и ругаться…

– Хех, – усмехнулся Тоби, совсем не обидевшись.

– Или Джереми Оуэнса, приемыша Хоупов. Он уже на «Джоанне» служил, но разница-то…

– Как? – переспросил мальчик, а следом за ним и остальные.

Флора рассмеялась.

– «Джоанна» – это корабль Энтони. Ой, там такая история была, – и она с энтузиазмом хлопнула в ладоши, – «Изобильный» затонул в открытом море в шторм, но Энтони, Том и его капитан корабля и врач остались живы, и два года провели на необитаемом острове.

Тоби присвистнул.

– Там, на острове, Том и нашёл клад, который они привезли домой и поделили между собой и теми, кто их спас. На свою долю Энтони купил себе новый корабль, назвал его «Джоанна» и позвал Тома служить у него. Так они и проплавали много лет до самой смерти Энтони… Их корабль утонул в годы войны, и они с Джоанной были на нем. Остальные спаслись… Говорили, что во Франции, куда они и направлялись, их встретили Рауль и Кристина…

За этой ремаркой последовал глубокий вздох.

***

– Жак, просыпайся! Пора! Пришёл твой звездный час! – проорал ему прямо в ухо грузный, высокий мужик.

В голове было туманно и пусто, и юноша на автомате поднялся лишь затем, чтобы его перестали тормошить.

– Иду, иду, – пробормотал он, – а куда я иду? И… – на этой мысли он моргнул, осознавая масштаб пустоты в голове, – кто я?

Мужик хохотнул.

– Во ты оторвался в последний свой вечер, а? Хмель совсем мозги прочистил! – относительно дружелюбно оскалившись во все тридцать два, он пояснил, – ты – Жак Робер, и тебя сегодня приносят в жертву.

– Меня сегодня что? – индифферентно поинтересовался юноша, лениво размышляя, попытаться ли разогнать царящий в голове туман, или не стоит?

– Приносят в жертву, – медленно повторил мужчина, – ради спасения множества людей. Ты вызвался добровольцем сам, потому что понимал, какая это честь – сгореть на костре ради счастья других людей.

– А-а, ясно, – промямлил Жак, покорно шагая в том направлении, в котором его подталкивали.

Где-то в глубине его сознания мелькнула мысль, что его поведение не вполне нормально, и он ведёт себя так, словно это не он сам напился, а его опоили какой-то дрянью, и втирают какую-то странную историю, чтобы он не сопротивлялся, но всерьёз задумываться об этом было слишком сложно…

Его вывели на слабоосвещенный двор, где уже, видимо, было все готово для ритуала, и его тут же водрузили на странноватый пьедестал. Вокруг него, кажется, собралась небольшая толпа со странными, но очевидно острыми предметами в руках, а также с уже подготовленными факелами.

Мужик, что вывел его во двор, открыл было рот, чтобы дать команду к началу ритуала… Да так и замер, не закрыв его, а затем медленно плюхнулся лицом в землю. Из спины его торчал дротик, наверное, тоже с каким-то веществом.

Спустя всего несколько секунд – слишком мало для восприятия Жаком происходящего, вокруг него валялась почти вся толпа, окружавшая его. Рефлекторно он все же сумел немного испугаться, а потому дернулся, сваливаясь с пьедестала и падая на бок, отчего руку, на которою он с размаху завалился всем телом, пронзила острая боль, и он негромко вскрикнул.

– Рауль! – разрезал относительную тишину уже куда более громкий девичий вскрик, и сквозь других людей к нему пробилась девушка, которая тут же аккуратно перевернула его на спину и взглянула прямо на него, оказавшись совсем близко. Он хотел бы разглядеть её… но перед глазами стояла странная пелена, а затем стало совсем темно.

Когда перед глазами вновь посветлело, он был уже в совершенно другом месте, намного более тёплом и приятном. Туман, царивший в голове, слегка рассеялся, и юноша осторожно приподнялся и огляделся.

– Рауль! – негромко и радостно окликнула его девушка, которая, как оказалось, сидела к его изголовья.

Её улыбка была настолько искренней и яркой, что он и сам невольно улыбнулся, хотя он, право, уже совсем запутался в том, кто он, собственно, такой. И кто она такая…

– Кристина, погоди, – мягко приостановила её молодая, но очень серьезная белокурая девушка, – ты видишь, он даже имени своего не помнит. Впрочем, обоим сразу говорю, ничего страшного, это временно. Пара дней, и все придёт в норму.

Шатенка по имени Кристина кивнула, украдкой смаргивая слёзы. Внутри юноши, которого, кажется, все-таки звали Рауль, все мгновенно взбунтовалось: она не должна была плакать! Никогда!

Он рывком сел на кровати, на которой лежал, собираясь что-то сказать… Но лишь тут же поморщился, ощутив, как заныла рука.

– Аккуратнее, – абсолютно спокойно отреагировала блондинка, в то время, как шатенка подскочила, и глаза её испуганно расширились, – ты сломал руку, когда упал с алтаря. Опять же, ничего смертельного, Флора, – и она кивнула на ещё одну девушку, стоявшую неподалёку, – о тебе уже позаботилась, через часок будешь, как новенький. Тогда и отправимся наверх, все вместе. Проходы уже готовятся.

Кристина улыбнулась и кивнула ей, а затем аккуратно, едва заметно погладила Рауля по руке.

– Все будет хорошо, милый, – чуть слышно прошептала она, – мы скоро вернёмся домой, и этот кошмар закончится…

Блондинка повернулась к двери и нахмурилась. Прислушавшись, Рауль также распознал чьи-то незнакомее голоса внизу.

– Подождите здесь. Флора, будь с ними, – велела блондинка и выскользнула за дверь. Обернулась, снова взглянула на притихшую парочку и быстро спустилась вниз по лестнице.

Джоанна Хоуп не ошиблась – ей не послышался голос, который она узнала, сидя в комнате с Раулем и Кристиной.

– Себастьян, – прозвенела она, чинной походкой спускаясь вниз, – какими судьбами ты к нам, старый друг?

Темноволосый мужчина слегка усмехнулся, но не злобно, а как-то даже весело, что ли.

– Отчего-то я совершенно не сомневаюсь, моя королева, – произнёс он, слегка кланяясь, – что Вам известен ответ на Ваш вопрос.

– Не уверена, – качнула головой Джоанна, – во всяком случае, не в деталях. Мне понятно, кто тебя интересует, но не вполне ясно, что ты собираешься делать дальше. Все же нынешний твой план провалился…

– Хотя все мы можем догадаться, – подхватил Энтони, прямо глядя на своего бывшего наставника, – что ты чего-то подобного и ожидал. А стало быть, на данный момент, все не так уж просто.

Мерлин снова улыбнулся.

– Если желаете, сможете спросить меня об этом. Я отвечу, обещаю.

– Не сомневаюсь в твоей честности, – пробормотал Энтони, но тут его перебил Джеймс, выступая вперёд.

Остальные замолчали, позволив ему говорить – Джеймс-Галахад был стражником по профессии, он всегда знал, о чем говорил.

– Два вопроса, Баш, – быстро и четко произнёс он, – первый: почему ты так рад тому, что практически все мы собрались здесь, чтобы поговорить с тобой? И второй: где сейчас твоя жена?

Ответить Себастьян не успел: Энтони, Джоанна и Тоби хором ахнули и бросились наверх, где их уже ждал весьма красноречивый ответ на вопрос Джеймса.

Флора лежала на полу без сознания. Кристины и Рауля нигде не было.

Комментарий к Часть 21. Два шага вперёд — и как мы оказались сзади?

Пересмотр «Царства» напомнил мне о единственном персонаже, которого я люблю больше, чем Марию и Франциска, и это Джеймс. Я просто обожаю его родственные и такие искренние отношения с Марией))) Его канонные любовные линии, с другой стороны, меня удовлетворённой не оставили: с Эмили у него все было слишком мрачно и безнадежно, а линия с Грир просто не понравилась лично мне, не вижу я этих двоих вместе. Однако пара моему красавчику была нужна, все же он Светлый, и выход из ситуации я нашла для себя стандартный, посему,

Примечание: Агнесс Кейт, графиня Морей, реальная жена Джеймса Стюарта, мать его троих дочерей и хорошая приятельница Марии Стюарт.

========== Часть 22. Начало представления. Пролог ==========

Комментарий к Часть 22. Начало представления. Пролог

Перед этой главой к просмотру рекомендуется клип с арией, прекрасно передающей настроение Призрака, да и вообще подходящей к событиям. Это реальная ария «Till I hear you sing» из мюзикла «Love never dies», который с этой главы присоединяется к работе в качестве ещё одного фэндома. Исполняет арию наш Призрак — Рамин Каримлу, и она реально очень атмосферная и прекрасная) К тому же, она впоследствии поможет лучше представить Призрака в сюжете, так что, повторюсь, искренне рекомендую её к просмотру и прослушиванию.

https://youtu.be/47dUc4iMAvQ

Она окружала его. Слепила, душила, и одновременно дарила смысл жизни. Она была всем, она была тем, ради чего он жил. Ради её прекрасных глаз, ради её шелковистых каштановых кудрей, ради её нежной кожи и аккуратной родинки на её щеке… Ради её прекрасного, ангельского голоса…

Кристина. Кристина. Кристина!

Ах, прекрасная Кристина Даэ, маленькая певица, заворожившая его, сумевшая завладеть его сердцем, которое теперь билось от одного лишь взгляда на неё…

А смотреть было на что.

Помещение, в котором ныне обретался Эрик, было завешано изображениями от пола до потолка. Только Кристина, больше никого. Там едва ли оставалось место даже для его музыки, листки с которой он иногда вешал на стену. Хотя работал он немало, один только вид возлюбленной давал ему вдохновение. Он придумывал историю, прекрасную историю, которая изменит их судьбу…

И полубезумная, но странно нежная улыбка мелькала на его лице…

В своё время Мерлин не скупился на движущиеся картинки – воспоминания, очевидно, чтобы показать ему…

Они были вместе, они всегда были вместе… На этих картинках было столько радости, столько яркого, безоблачного счастья… В воспоминаниях он кружил Кристину в танцах, гулял с ней по садам и улицам разных городов, обнимал, целовал… однажды Мерлин показал ему и свадьбу, пышную, красивую…

Показывал он и другое – её с Раулем, и то, как на самом деле несчастна она была с ним…

И Эрик, буквально ощущая, как все эти изображения проносятся под его веками, вдохновенно хватался за перо и писал, писал то, что должно было случиться. И пел, надрывая горло – грешникам запрещено было петь, но ему Мерлин позволял – пел, продолжая видеть её везде и мечтать о встрече…

Скоро, скоро все будет иначе…

И иначе наступило, когда началось представление. Рядом с ним отчего-то оказались мадам Жири и Мег, которые, очевидно, должны были быть там… Эрик не спрашивал, его не волновала ни мадам Жири, ни её дочурка, крутившаяся вокруг него. Он ждал.

Кристина уже ехала к нему, и это он знал.

Чего он не знал, так это того, как втихую ржали над ним стражники Мерлина, строившего вокруг него идеальный искусственный мир.

***

Думая об Эрике Дестлере, Мерлин слишком уж часто закатывал глаза, удивляясь тому, насколько сильно грехи и беспамятство могут изменить человека.

Он привёл тихо угасшего от горя в последней жизни Эрика обратно к себе – тот все ещё принадлежал Страху и лично ему. Он не рассказывал ему практически ничего, прекрасно зная, как это чревато. Он все больше показывал ему самые разные вещи, прекрасно зная, как он их воспримет.

Когда впервые он наполнил его разум «воспоминаниями», Эрик, вновь загоревшийся идеей вернуть себе Кристину, согласился на все. В том числе, и на уничтожение Рауля. Зная, что оставлять его в Страхе слишком опасно, ибо там он может ненароком столкнуться с другим обитателем Страха, встреча с которым могла все испортить, Мерлин отослал Эрика в Тень Страха, где тот попал в одну компанию к знакомым королевы Гвиневры. Пусть, испытание есть испытание.

– Так даже лучше… – отстранённо пробормотал он, глубоко задумываясь, – пусть там, где будет вершиться наш план, окажутся Артур и Гвиневра – бой должен быть честным.

Стоявшие рядом с ним два стражника молча внимали ему. Мерлин, мельком взглянув на них, в очередной раз за жизнь подивился, какими же разными бывают стражники.

Часть стражников Страха становилась таковыми поневоле, за определенные грехи. Многие из них не блистали интеллектом и годились только для выполнения относительно простой и грубой работы. Такой был и у него, стоял перед ним, слушая, и только глазами хлопал.

Однако бывали и другие. Бывали среди стражников Светлые, и те, кто к ним близок. Те стражники, что были Светлыми, в Свете и обретались – Себастьян улыбнулся, вспомнив Галахада, который в своё время, до того, как нашёл Агнесс и стал Светлым, служил и под его началом – а вот те, кто до Света ещё не дорос, служили в Страхе, а некоторые так там и оставались, становясь демонами. Так, в свое время через карьеру стражника административными чинами в Страхе стали Генрих, вместе с которым, минуя, впрочем, стражу, в Страхе обосновалась и его жена, Екатерина, и Стефан, жена которого за ним в Страх не спустилась и осталась в Свете, работая воспитательницей невыросших в жизни детей, таких, как Аланна и Рудольф.

Точно таким же умным, цепким, быстро все схватывающим стражником был второй его спутник, худощавый рыжеволосый юноша с пронзительным взглядом и расчетливым умом.

Мерлин слегка усмехнулся, отвлекаясь от тяжелых мыслей.

– Итак, давайте-ка подумаем и скажем, какую ошибку допустил месье Дестлер в общении со мной?

Первый стражник глубокомысленно хлопнул глазами, всерьёз задумываясь, и выдал:

– Он у Вас ничего не спросил.

Мерлин широко улыбнулся, показывая зубы.

– Прекрасно, друг мой, прекрасно! И что же именно он должен был у меня спросить?

На этом первый стражник завис. Мерлин слегка закатил глаза и перевёл взгляд на второго стражника.

– Барт?

Бартелеми Кливленд склонил голову изящным, отточенным движением, слегка взмахнул кистью руки ораторским движением и чуть заметно двинул плечами.

– Да хоть что, – спокойно и отчетливо начал он, – изображения, показанные месье Дестлеру, по виду и содержанию похожи на воспоминания. Являются ли они именно его воспоминаниями? Является ли женщина на них именно той, кем он её считает? Является ли мужчина на них им самим? Если да, то как давно все это происходило? Ведь что-то могло измениться с давних пор. Если эта женщина – его жена, то является ли она его истинной, постоянной женой, или они были женаты лишь одну жизнь ввиду обстоятельств? Такое случается сплошь и рядом. Да в конце концов, начать и вовсе следовало с того, являются ли изображения настоящими воспоминаниями? Правда ли на них изображена, правдивы ли они вообще в своей сути, или они искажены, а то и вовсе ложны?

Мерлин удовлетворенно кивнул.

– Кстати, позвольте сделать Вам комплимент, господин, – растянул губы в легкой улыбке Барт, – Вы ведь и сами не сказали не слова. Теперь, во что бы не ввязался наш грешный друг, в этом нельзя будет обвинить Вас прежде его самого: ведь Вы не лгали ему, не вводили в заблуждение, Вы просто показали ему что-то, а он уж сам в голове своей додумал, что это.

– Прекрасное замечание, Барт, – усмехнулся демон, – очень точное.

Юноша делал успехи – сказывались и врожденный ум, и воспитание с образованием. Становилось даже как-то жаль, что он не дожил до старости, но война есть война… Хотя будущее у парня явно было, и недурное…

И, кивнув самому себе, он отправил молодого Кливленда следить за обустройством небольшого искусственного мира, который должен был быть создан специально для Эрика, согласно его фантазиям, которые он пока носил в голове, а впоследствии должен был перенести на бумагу…

Что он и сделал, когда был возвращён к нему, и когда стало ясно, что с Рауля никто не сожжет.

Пока что…

Теперь все было готово. Вернувшаяся к нему Моргана – Мерлин изо всех сил пытался не улыбаться, думая о ней, но получалось не всегда – как оказалось, втайне от него завершила один очень конкретный аспект приготовления, причём сделала это мастерски: тихо и эффективно. Сам он этот аспект завершить никак не мог – он включал в себя появление в искусственном мире Светлого, не имеющего совсем уж прямого отношения к испытанию Эрика.

Теперь же можно было приступать к последнему этапу подготовки.

Вдвоём они заявились в дом, где обосновалась знакомая им кучка грешников и Светлых, забрали Рауля и Кристину и испарились без следа. На этот раз Светлые не успеют вмешаться – ведь Мерлин и Моргана уже начали.

Жизнь в искусственном мире включилась.

***

Где я?

Это был первый вопрос, что загорелся в голове у перепуганной Кристины, внезапно очнувшейся в совершенно незнакомом ей месте. Резко ввертел головой, она огляделась. Тут же на глаза ей попался Рауль, мирно спящий в стоявшем неподалёку кресле, и она облегченно выдохнула, и тут же с изумлением взглянула на прелестного русоволосого мальчика, тихо игравшего рядом с её мужем.

– Мама? – окликнул её мальчик, с беспокойством глядя на неё, – все в порядке?

Кристина вздрогнула. Мальчик был немного похож на Алена… Но это совершенно точно был не он.

Машинально она кивнула, нервно сглатывая. Что здесь происходит?

«Это Густав», – внезапно ответил ей женский голос, слышавшийся, кажется, прямо внутри её головы, – «твой сын».

Что?

«Густав. Твой сын», – равнодушно повторил голос, – «Ему девять. Ты родила его вскоре после свадьбы с Раулем де Шаньи».

– Где мы? – беззвучно прошептала Кристина, чувствуя, как её слегка шатает.

«На корабле», – пояснил голос, – «Вы плывете в Нью-Йорк, на Кони-Айленд, где ты будешь выступать».

А, так вот почему её пошатывает… они в открытом море, точнее, в океане… Так, погодите минуточку… В Нью-Йорк? Боже правый, да она отродясь не бывала в Нью-Йорке… И вообще, она уже умерла, и это она прекрасно помнила! Она была в Страхе, с Раулем… с остальными…

«Ты жива. Ты на корабле, плывёшь в Нью-Йорк…»

«Я не глухая!» – мысленно отбила Кристина, «И не беспамятная! Я прекрасно помню, что уже умерла, и что была в Страхе, и что моего сына зовут не Густав, а Ален, и…»

«Ничего не было. Ты плывёшь в Нью-Йорк на выступление», – равнодушно продолжал втолковывать голос, – «Тебя туда пригласил некий импресарио, настоящего имени которого ты не знаешь. Однако ты едешь, потому что хочешь спеть, а ещё потому, что у вас нет денег…»

«Это ещё что за новости!» – мысленно вспылила Кристина, – «Не то, чтобы я тяготела к богатству, но Рауль – граф де Шаньи, он унаследовал…»

«Рауль увлёкся играми», – все также нудно и бесцветно продолжал рассказывать странные вещи голос, – «А ещё он пьёт, так что ты будь поосторожней…»

Что за бред творится вокруг неё?

Все совсем не так. И что бы не рассказывал ей этот голос, она не собирается верить этим глупостям. Она все прекрасно помнит, и…

– Кристина? – слегка сиплым от сна голосом окликнул её Рауль.

Девушка отвлеклась от безумных мыслей и взглянула прямо на него. Любимый супруг смотрел на неё с беспокойством, как и мальчик рядом с ним – видимо, он его и разбудил.

– С тобой все в порядке? – спросил Рауль, оглаживая рукой растрепавшиеся после сна волосы.

Кристина машинально подхватила со стоявшего в стороне туалетного столика гребень и с улыбкой, от которой она не могла удержаться – уж слишком мило выглядел её супруг сразу после пробуждения – протянула его Раулю.

– Спасибо, – улыбнулся он в ответ, – так все в порядке? А то ты какая-то слишком задумчивая. Сына напугала…

Кристину словно обдало холодом, жёстким, беспощадным…

Она-то помнит, что было на самом деле… А вот Рауль в час их последней встречи едва ли помнил, как её зовут, и, должно быть, счёл все то, что видел, обычным сном…

С губ её сорвался испуганный вздох, голова закружилась…

–Кристина! – испуганно воскликнул Рауль и кинулся к ней, поддерживая, – Густав, принеси воды! – резко окликнул он мальчика, и тот поспешно выполнил указание.

– Что с мамой? – тонким, явно от приближающихся слез, голосом вопросил он.

Этого Кристина не выдержала. Много лет прошло с тех пор, как Ален и Аделина были детьми, и она уже очень давно не видела их, но она все ещё была матерью, а потому теперь не посмела довести до слез ребёнка, кем бы он ей на самом деле ни был.

– Все хорошо, родной, – успокаивающе забормотала она, гладя мальчика по голове, – у мамы просто немного закружилась голова. Она немножко спокойно посидит, и все пройдёт. Ты только не шуми, ладно?

– Не буду! – с искренней готовностью пообещал мальчик и обнял её.

Рауль тоже облегченно выдохнул.

– И вправду, отдохни немного, – кивнул он, – мы скоро уже прибываем, а там тебе будет не до отдыха.

Кристина изо всех сил постаралась не показывать своего волнения.

Итак, она права. Рауль помнит только то, что нужно тем, кто их сюда поместил. Мальчик, очевидно, вообще не в теме, и искренне верит, что они – его родители. Они плывут к некому импресарио, который хочет, чтобы она пела… О, уж кто этот импресарио, Кристина догадывалась, не дура, все-таки.

«Точно, он», – подтвердил голос, все ещё равнодушно, но теперь, кажется, ещё и слегка насмешливо, – «Кстати, он – отец Густава. Он не в курсе, Рауль тоже. Но вот так уж вышло».

На этот раз Кристине пришлось плотно закрыть глаза, чтобы ни Рауль, ни Густав не увидели плещущихся в них страха и отчаяния.

Она одна под властью тех, кто явно желает изменить всю её жизнь. И что ей с этим делать, она не имела ни малейшего понятия.

========== Часть 23. Шоу должно продолжаться. Акт 1 ==========

– Белоручка! Что ты застыл на месте? Я сказал, принеси мне ещё вина!

Сэр Кей презрительно скривил губы, окидывая свой любимый объект насмешек колючим взглядом.

– Или ты в землю врос, пока там стоял?

Молодой поварёнок покорно поклонился и быстро, но спокойно, без спешки вернулся на кухню и принёс вино.

Кей отхлебнул вина и открыл было рот, чтобы снова съязвить, но прежде, чем он успел что-то сказать, высокий темноволосый рыцарь, сидевший неподалёку, обратился к нему тоже:

– Налей и мне.

Гавейн.

– И мне, уж тоже кубок пуст, – с легкой усмешкой добавил рыцарь с волосами слегка посветлее, сидевший подле первого.

Агравейн.

Белоручка незаметно улыбнулся, подходя к старшим братьям и наливая им вино. Возвращаясь на кухню, он улыбался уже открыто, так как его никто не видел…

До тех пор, пока из-за угла на полной скорости не вырулил ещё один рыцарь, и не врезался в него. Кувшин со звоном полетел на пол, и Белоручка, негромко охнув, потянулся за ним.

– Извините, сэр, я не смотрел, куда шёл…

Что было неправдой, виновен в столкновении был явно не он, но юноша знал по опыту, что уж лучше рыцарей ни в чем не обвинять…

Однако этот рыцарь виновато улыбнулся и также потянулся поднять кувшин.

– Это ты извини, дружок, – ответил он, – я слишком спешил, чтобы скорее присоединиться к братьям. Уж много месяцев я их не видел…

Поднимать голову, для того, чтобы понять, с кем он говорит, необходимости не было – Белоручка уже по голосу понял, с кем столкнулся.

– Это-то вполне понятно. Я только что видел Ваших братьев, сэр Гахерис. Они в обеденном зале, там теперь пирует Его Величество. Я уверен, они обрадуются Вашему возвращению.

Легкая боль от столкновения была совершенно забыта – чуткое сердце Белоручки заполнила радость от встречи именно с этим человеком. Радость настолько сильная, что он совершенно забылся и поднял голову, сталкиваясь с рыцарем взглядами. Искрящиеся карие глаза молодого мужчины скользнули по его лицу… а затем откровенно расширились, и дыхание его на секунду прервалось.

– Какой интересный цвет глаз, – пробормотал он, – точнее, несколько. Редкое зрелище.

Белоручка тут же опустил глаза, мысленно чертыхнувшись.

– Благодарю Вас, сэр…

– Откуда ты? – спросил Гахерис, – я слышал о тебе. Тебя прозывают Белоручкой и Рыцарем Кухни, но это все лишь прозвища, а имени твоего и происхождения никто не знает.

– Все так, сэр, – кротко отвечал Белоручка, – уже год я при дворе доброго короля Артура, и никто не знает обо мне того, что Вы сейчас спросили.

Глаза Гахериса засверкали ещё ярче, пока он продолжал вглядываться в черты кухонного служки, а затем он глубоко вздохнул и спросил:

– Никто не знает… не оттого ли, что никто из них ни разу тебе в глаза не заглянул? Да ты и сам, поди, от братьев подальше держался?..

– Гахерис! – неожиданно строго оборвал его юноша, уже не смущаясь того, что обратился к рыцарю просто по имени. А что смущаться, если очевидно скрывать больше нечего?

В следующую секунду он оказался в крепких объятиях улыбающегося до ушей рыцаря.

– Гарет, – мягко прошептал он, – что за игру ты затеял на этот раз, брат?

Гарет искренне обнял его в ответ. Младшие из четырёх, они всегда были особенно близки до тех пор, пока Гахерис не покинул дома и не стал одним из рыцарей Круглого стола.

– Тише! – прошептал младший, беспокойно оглядываясь, – не хватало ещё, чтобы кто-то услышал…

– Гарет, – гораздо тише, но и с куда большим беспокойством отвечал Гахерис, – ты год провёл здесь, притворяясь слугой! Ты, наш брат, племянник короля!

– Вот именно, Гахерис, – кивнул Гарет, – я – брат Гавейна, Агравейна и твой брат, я – племянник короля, и это все. А я хочу, чтобы мое имя было достойно моей семьи, чтобы я сам что-то из себя представлял.

– И бытие кухонным мальчишкой тебе в этом поможет как?

Гарет улыбнулся.

– Ты вовремя прибыл, брат. Как раз сегодня кончается моя служба, пришло мое время. Пройди в зал, братья ждут тебя. Ты все увидишь.

Рыцарь со смехом покачал головой, но послушался младшего брата, прекрасно зная его рассудительность. Поприветствовав короля и благородных друзей, рыцарей Круглого стола, он сел рядом с братьями, но говорил немного, ожидая. Гарет, наблюдавший за братом издалека, улыбнулся снова. Он доверял Гахерису и понимал, что старший брат его не выдаст. А теперь ему оставалось только ждать.

Ожидать пришлось недолго: в зал степенно вошла изящная молодая дама и преклонила колени перед королем Артуром, прося помощи для своей сестры, леди Лионессы, которую захватил злобный рыцарь.

Глубоко вздохнув, Гарет выступил вперёд.

«Ну и куда ты опять улетел?» – недовольно осведомился громкий мужской голос в его голове.

Рауль поморщился, потирая лоб. От неумолкающего шума у него не переставала болеть голова, мысли и воспоминания путались с указаниями голоса, отчего, когда тот приказывал ему говорить что-то гневное, Рауль даже не особенно сопротивлялся. Ему самому хотелось закричать, чтобы все вокруг наконец смолкло и он побыл хоть недолго в тишине. Хотя легче от криков ему не становилось. Он еле отбился от журналистов, окруживших его семью по прибытии, сорвался на ребёнка, который никак не хотел утихнуть, не понимая, что отец сейчас не в состоянии с ним играть, а после и вовсе встретил «старых друзей» – он понятия не имел, кто эти женщины, но голос в голове любезно пояснил, что Мег Жири и её мать когда-то работали в той же опере, что и Кристина – и внезапно выяснил, что позвавший их сюда импресарио – старый и очень хороший знакомый его супруги.

Рауль ощущал, что его голова скоро взорвется от переизбытка информации. Он ушёл ото всех, пытаясь расслабиться, но единственным результатом этой попытки стали совершенно другие воспоминания, внезапно нахлынувшие на него, воспоминания о братьях, которых он не помнил, но, кажется, любил, и о прекрасной леди, которая была Кристиной…

Голосу в голове данный наплыв воспоминаний, очевидно, не понравился, отчего он начал приказывать ещё громче, до тех пор, пока мимо снова не просквозила Мег, а затем…

Затем перед ним предстал высокий мужчина с откровенно изуродованным лицом, на котором выделялись только блестящие глаза, которыми он с явным удовлетворением разглядывал соперника.

Кажется, этот мужчина должен был вызывать в нем какие-то сильные чувства, но Рауль уже настолько устал, что просто бездумно повторял то, что говорил голос в голове. До тех пор, пока тот не заявил, что теперь Кристине предстоит выбрать, кому из них двоих она принадлежит.

– Что? – резко спросил он, – давай ещё пополам её распилим, чтобы никому не обидно было, тоже неплохая идея, а?

Мужчина остановился, глядя на него широко раскрытыми глазами – кажется, разговор внезапно направился не в ту сторону, в которую он предполагал.

– Тебе не кажется, что если она – моя жена, значит, она уже выбрала?

– Это было давно, и она побоялась остаться со мной, – оскалился Призрак, – предпочла более комфортный вариант. А ты не то, чтобы был хорошим мужем, жалкий пьяница и игрок!

В голове Рауля тут же вспыхнуло воспоминание, от которого он пошатнулся. Он был пьян, он оттолкнул Кристину от себя…

– Но это ничего не меняет. Теперь, когда она здесь, ты не сумеешь её удержать, – продолжал мужчина.

Рауль моргнул, отгоняя надоедливый голос внутри головы.

– Заключим пари, и, если она согласится уехать с тобой и не выступать сегодня, ты увезёшь её, а если она решит петь…

– Зачем? – негромко перебил его Рауль.

Голос в его голове ненадолго смолк, очевидно, ожидая, чем дело кончится.

– Что значит, «зачем»?

– Если она любит тебя и решит остаться с тобой, я её отпущу, – неожиданно кротко и грустно ответил Рауль, – хотя я не знаю, как это отразится на нашем сыне…

Призрак тут же усмехнулся.

– Вашем ли?

Рауль вздохнул. Что ж, этого следовало ожидать, наверное. Весь гнев в нем испарился, оставив вместо себя лишь печаль. Он с трудом помнил Кристину, но сейчас он как никогда осознавал, что не хотел бы её терять. Однако это был не его выбор, а потому Рауль готовился смиренно признать поражение, в случае, если соперник говорил правду. Однако об этом все же следовало сперва спросить Кристину, чем он и планировал заняться в самое ближайшее время. Забыв о том, что позади него все ещё был Призрак оперы, Рауль поднялся и направился в свой номер. Их с женой ждал серьезный разговор.

– Давай не самовольничать, – примирительно зашептал голос в голове, – не стоит так спешить, может, если ты попросишь её уехать с тобой, у тебя ещё будет шанс…

– Замолчи, – коротко приказал граф де Шаньи.

– Рауль? – чуть испуганно окликнула его Кристина, которая вышла ему навстречу, заметив его.

Он не ответил, лишь закрыл глаза и оттолкнул голос прочь.

***

– Ай! Вот же дьявол… – выругался Мерлин, потирая виски.

Моргана хихикнула, искоса поглядывая на него.

– Очень смешно, – буркнул демон, – не, мальчишка молодец, конечно, так вышибить незваного гостя из головы, даже не помня, как это делается, это сильно, но всё-таки… Кенна, а ты что здесь делаешь? Ты же должна быть в голове у Кристины, или она тебя тоже?..

– Ага, щас, – фыркнула Моргана, скрещивая руки на груди, – я сама ушла. Девчонка все равно увидела, как её муженёк от тебя избавился, а у неё память на месте, в две секунды бы сообразила, что и как сделать нужно. Я не стала дожидаться, пока меня по голове саданут.

– Мошенница, – нарочито сурово пробормотал Мерлин, но не сумел сдержать усмешки – уж слишком в стиле его жены был поступок.

– А то, – засмеялась Моргана, – ну что ж, теперь настало время им разбираться самим. Пора, в принципе, не все же время нам за ручки их водить на радость пациенту. Его мечта – пусть теперь сам думает, что делать, коли она завернет не в ту степь.

***

– Я? Я и Учитель? Немыслимо… Рауль, душа моя, что он тебе наговорил?

Решимость Рауля проститься с Кристиной в случае необходимости рассыпалась в пыль с первым же изумленным и испуганным взглядом жены. А уж слова, которые она произносила, и вовсе уверенно развеивали эту пыль по ветру.

– Я видел то, о чем он говорил… Я видел себя пьяным и…

Кристина всплеснула руками.

– Один раз в жизни! Ты был пьян после того, как узнал о смерти своего старшего брата, который, кстати, по вине Учителя и погиб! И использовать это против тебя… Какая низость!

Кристина и впрямь была напугана. Как иначе – теперь амнезию её мужа начали использовать против их любви…

Впрочем, она не позволит.

– Рауль, сядь, – мягко попросила она, взяв себя в руки, – ты совсем запутался, я вижу.

– Да, – потерянно прошептал мужчина, качая головой, – столько всего… Я видел себя другим, и ты тоже была там… Ты говорила о брате… братья тоже были. Голос не хотел, чтобы я это видел.

Глаза Кристины загорелись.

– Как тебя звали?

– Гарет.

– Верно, – расплылась в улыбке Кристина, – а меня звали Линетта. Ты помог мне освободить мою сестру, Лионессу – ты всегда был таким храбрым – но Лионесса чуть не убила тебя под влиянием Морганы. Я сумела тебя спасти, и мы поженились и были счастливы… Мы всегда были счастливы, Рауль, и в моем сердце никогда не было другого мужчины. Учитель солгал тебе… хотя я больше боюсь того, что он сам верит в эту ложь.

Рауль кивнул, осознавая информацию.

– А что же мальчик? – наконец спросил он, – он ведь не мой сын?

Кристина вздрогнула.

– А вот это и вправду страшно, милый, – прошептала она, обхватывая руками, и Рауль машинально приблизился к ней и приобнял за плечи, – Густав не твой сын, безусловно, но он и не мой сын тоже. Я не знаю, откуда Учитель взял этого мальчика, почему он думает, что мы его родители… У нас есть сын, Ален, и дочка, Аделина, но он, очевидно, даже не знает о них… И теперь мы здесь, в придуманном им мире, и он хочет, чтобы я спела, а затем оставила тебя… Он приходил ко мне… Он хочет вновь услышать мой прекрасный голос, вновь услышать ангельское пение…

– Так не выступай, – тут же предложил Рауль, – если они установили свои правила, не спрашивая нас, мы и не обязаны по ним играть.

Глаза Кристины странно заблестели.

class="book">– Так можно, и впрямь… Но я вот что думаю, любовь моя… Если Учитель так хочет услышать «ангельское пение»… Пусть он его услышит!

Комментарий к Часть 23. Шоу должно продолжаться. Акт 1

Не помню, писала ли об этом раньше, на всякий случай напишу здесь: у Хэдли Фрейзера действительно частичная гетерохромия, у него глаза нескольких цветов) Так что это не моя придумка)))

========== Часть 24. Акт 2. Кульминация ==========

Комментарий к Часть 24. Акт 2. Кульминация

Эта глава — songfic, потому, чтобы мои читатели не заморачивались с переводом арии, перевод прилагается, как и оригинальное звучание арии в исполнении Сиерры Боггесс (в самой главе ария звучит несколько иначе, но такой версии, увы, нет).

Слова арии с переводом:

https://soundtrack.lyrsense.com/love_never_dies/love_never_dies

Сама ария, аудио (видео тоже можно найти, но далеко не в лучшем качестве, так как версии с Рамином Каримлу и Сиеррой Боггесс нормально не снимали): https://power.gybka.com/song/132107953/Sierra_Boggess_-_Love_never_dies/

Послушайте, я плохого не посоветую)😉

Кристина глубоко вздохнула, стоя прямо за сценой, перед которой её ждала толпа зрителей, и готовясь к выходу. Краем глаза она заметила, как неподалёку, у края сцены возник Эрик, скрытый от глаз зрителей плотными шторами – занавес был уже открыт. Молодая женщина поймала его взгляд, слегка удивленный, слегка недовольный, и улыбнулась – на ней не было ожерелья, которое он ей подарил буквально только что, зайдя к ней в гримерку перед выступлением. Оно и вправду было прекрасным, хотя и очень тяжелым: огромные камни, аметисты, должно быть, буквально тянули ее земле… Однако будь это самое прекрасное и легкое ожерелье на свете, она бы никогда не оставила его на себе. Лучше вообще без украшений, чем так! И пусть Учитель глазеет, сколько влезет!

Кристина снова глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и заодно повторяя про себя слова арии «Love never dies», которую ей предстояло сейчас исполнять. Ария действительно была очень красивой – Учитель не растерял таланта за годы пребывания в Страхе – и иронично фаталистичной. Никогда не умирающая любовь как раз и предполагала браки Светлых, но месье Дестлер, очевидно, об этом не знал, так как именно такой брак он намеревался разрушить, убив любовь.

Какая жестокая ирония…

– Леди и джентельмены, поприветствуем Кристину Д…

Кристина поймала взгляд хиленького человечка, что представлял её, очевидно собираясь сказать «Кристина Даэ», и непривычно сурово нахмурилась. Человечек вздрогнул и торопливо исправился прямо на ходу:

– Де Шаньи.

Пора.

Она грациозно выплыла на сцену, невольно возбужденно вздрагивая от давно забытого ощущения – она и впрямь много лет не бывала на сцене. Подол бледно-сиреневого платья прошелестел по доскам, и его хозяйка слегка прикрыла глаза, вслушиваясь в зазвучавшую романтичную музыку. Красиво…

Итак, как ей уже сообщили прежде, чем в её голове не осталось никого лишнего, ей полагалось начать робко и обычно, как много лет назад на пробах на Элиссу, затем постепенно выправиться, а к последнему припеву осознать свои чувства, и пропеть так, как она умеет, ради Эрика.

Ну-ну, господин Призрак оперы. Теперь посмотрим.

И, перво-наперво, мямлить во время выступления – непрофессионально, так что начинать она будет, как положено.

Who knows when love begins

Who knows what makes it start

One day it’s simply there

Alive inside your heart

Аккуратнее, и чуть нежнее…

It slips into your thoughts

It infiltrates your soul

It takes you by surprise

Then seizes full control

Ещё нежнее, Кристина, ты ведь и вправду имеешь это ввиду! Не касаясь Эрика, да, но все же…

Try to deny it

And try to protest

But love won’t let you go

Once you’ve been possessed…

Вдох – секунда. Припев.

Love never dies

Love never falters

Once it has spoken

Love is yours

Love never fades

Love never alters

Hearts may get broken

Love endures

Кристина театрально прижала руки к груди, а затем медленно, продолжая петь, медленно повернула голову в сторону, будто глядя назад, и повела рукой в ту же сторону, будто призывая кого-то…

Hearts may get broken

Love endures…

Хотя, почему будто?

And soon as you submit

Разрезал секундную тишину глубокий, уверенный голос.

Surrender flesh and bone

Эрик, все ещё стоявший за кулисами, вздрогнул всем телом, и широко распахнутыми глазами уставился на ненавистного виконта, который, вместо того, чтобы просто стоять и смотреть, вышел на сцену и тоже начал петь. Сам Рауль, впрочем, даже не взглянул на него, продолжая вытягивать наскоро заученные слова.

That love takes on a life

Much bigger than your own

It uses you at whim

Голос Рауля стал жёстче, согласно содержанию песни, и в голосе его послышались абсолютно реальные эмоции. Нет, любовь как раз не пользовалась им, но вот все вокруг неё в последнее время…

And drives you to despair

And forces you to feel

More joy than you can bear

К этому моменту Рауль уже оказался совсем рядом с Кристиной, которая также медленно двигалась по сцене сообразно его движениям, чтобы их относительно спонтанный выход выглядел как отрепетированный номер.

Love gives you pleasure

And love brings you pain…

And yet when both are gone

Кристина, молчавшая весь второй куплет, мягко подхватила последние строки, и их голоса зазвучали в унисон…

Love will still remain…

Эти две маленькие строчки, пропетые ими обоими, прозвучали настолько прекрасно, настолько ангельски и светло, что зрители тихо заахали…

А затем музыка припева зазвучала сама по себе. Рауль, который должен был петь и второй припев, вдруг слегка пошатнулся, ощущая, как у него внезапно закружилась голова. Ему чудом удалось удержаться на ногах.

Кристина, заметив неладное, чуть было не бросилась к мужу, но быстро осадила себя, вспомнив, что они все ещё на сцене. Годы жизни в Опере научили её реагировать на непредвиденные ситуации во время выступлений, а потому сейчас Кристина медленно, легкой, плывущей походкой обошла Рауля сзади, держа руку прямо над его плечами, а затем аккуратно провела рукой по воздуху прямо над его плечом и предплечьем, изображая нежное поглаживание. За это время остались неспетыми две первые строчки припева… Хватит, пожалуй.

И Кристина вновь подхватила мелодию на середине, будто так и должно было быть, вкладывая в незамысловатые слова всю нежность, какую чувствовала к супругу.

Once it has spoken

Love is yours

От голоса возлюбленной Рауль слегка пришёл в себя и упрямо попытался продолжить, хотя в висках у него ломило и голова все ещё кружилась.

Love never dies

Love never alters

Выдавил мужчина, незаметно пытаясь потрясти головой и слегка шагая вперёд, не зная, зачем.

Hearts may get broken

Love endures

Hearts may get broken…

Ария снова оборвалась, когда Рауль замолчал и закрыл глаза, силясь справиться с болью, нараставшей так стремительно, что, казалось, ещё чуть-чуть, и голова взорвется…

И взорвалась. Граф де Шаньи распахнул глаза и резко повернулся, глядя на жену и ощущая, как в груди расцветает букет совершенно знакомых эмоций.

От одного взгляда супруга сердце Кристины чуть не остановилось, а на лице расплылась абсолютно счастливая улыбка. Это были глаза её мужа, совершенно осмысленные и ясные, уверенные и любящие…

К нему вернулась память!

Love never dies

Не сговариваясь, провозгласили оба, делая шаг навстречу друг другу и начиная петь все громче и выше.

Никогда, никогда их любовь не умрет! Они не позволят!

Love will continue

Love keeps on beating

When you’re gone…

Их руки словно сами потянулись друг к другу и переплелись.

Love never dies

Once it is in you

Дальше был самый яркий момент арии, максимальная высота, максимальные чувства… Рауль слегка улыбнулся и показал глазами на толпу. Кристина кивнула, и они, до того смотревшие лишь друг на друга, с последними словами песни обернулись к зрителям, вздымая руки, впрочем, так и не разомкнув их.

Life may be fleeting

Love lives on…

Ещё выше!

LIFE MAY BE FLEETING…

Где-то неподалёку брызнули осколками стекла… Рауль и Кристина хором улыбнулись, и, не сговариваясь, вновь повернулись друг к другу, оказавшись совсем близко.

Love lives on…

Неожиданно негромко и спокойно завершили они, и в зале повисла гробовая тишина.

– Теперь поклон? – шепотом поинтересовался Рауль и снова взял Кристину за руку.

– Да, – кивнула женщина, и они шагнули вперёд, склоняясь в глубоких театральных поклонах перед аудиторией.

Та постепенно отмерла, и все пространство вокруг заполнилось громовыми аплодисментами, сопровождавшими певцов и тогда, когда Рауль, ещё раз коротко поклонившись толпе, утянул супругу за кулисы.

До гримерки Кристины они добрались бегом, и, едва закрыв дверь, мадам де Шаньи набросилась на мужа с поцелуями. Тот, впрочем, нисколько не возражал, отвечая ей с энтузиазмом и страстью. О существовании Эрика оба забыли до тех пор, пока он, бледный, как мел, не попался Раулю на глаза.

– Какие люди! – театрально развёл руками он, неохотно отрываясь от жены, – нашего нанимателя не учили стучать?

Эрик взглянул на него своими темными глазами, и в этих глазах граф разглядел далеко не только гнев, но и изумление, и боль, и, кажется, страх…

– Вы желали услышать ангельское пение, Учитель, – мягко и грустно произнесла Кристина, тоже глядя прямо на него, – а так в нашем мире называют пение Светлых. Дуэты, Соединённые голоса влюблённых. Вы, должно быть, не знали.

Рауль чуть усмехнулся. Разумеется, Призрак Оперы этого не скажет, но он, судя по всему, был всерьёз сбит с толку тем фактом, что соперник умеет петь, да ещё и не хуже его самого.

Внезапно в голове его промелькнула быстрая мысль, и Рауль отвёл глаза, пытаясь ухватить её за хвостик и понять, что во всем теперь происходящем не так. Ну, кроме всего очевидного…

– Ты ведь знала, чего я хочу, Кристина, – наконец хрипло заговорил Призрак, – о чем я мечтал…

– Да, – грустно кивнула женщина, – вот только Вы, кажется, не знали и знать не желали, чего хочу я. О чем я мечтаю… Я не знаю, в чем убедили Вас демоны, но сердце мое принадлежит лишь Раулю, и когда-то Вы это понимали, потому и отпустили нас!

– Это была ошибка…

– Ошибка? – вскрикнула Кристина, – ошибка – это то, что происходит сейчас! Посмотрите на то, что Вы сделали с нами! Почему, за что? Кто этот мальчик, которого Вы выдаёте за нашего сына?

Глаза Эрика неистово засверкали.

– Это наш сын! Он не родился, потому что наша судьба в реальном мире пошла не так, и поэтому с помощью истории этого мира я попытался это исправить! Чтобы Густав жил, чтобы плод нашей любви жил!

Ответить возмущённая Кристина не успела.

– Я прошу прощения за вторжение, – вдруг громко вклинился в разгоряченный диалог Рауль, наконец осознавший, что не так, – я, конечно, понимаю, что по вашему сценарию я тот ещё урод, и о ребёнке, который не мой, должен заботиться меньше всех остальных, здесь присутствующих, но, коли уж зашла о нем речь… а где он, собственно?

Комментарий к Часть 24. Акт 2. Кульминация

Для тех, кто заметил и заинтересовался, примечание: Элисса — это роль в спектакле «Ганнибал», которую играла сперва Карлотта, а затем Кристина (её первая большая роль, в самом мюзикле воплощённая во время арии «Think of me»).

========== Часть 25. Спектакль окончен. Развязка ==========

Кристина ахнула и резко крутанулась вокруг собственной оси, оглядываясь.

– Густав! А ведь и правда, он же был здесь…

– Густав! – в страхе позвал и Эрик.

Рауль же тратить время на оглядку не стал, вперившись глазами в соперника.

– Вся эта странная история ведь по твоему сценарию происходит? Так как же ты не знаешь, где мальчик?

– Вот так и не знаю! – огрызнулся Эрик, – я дописал её только до этого момента, и здесь мы с Кристиной должны были заподозрить, что его украл ты, но ты-то здесь…

– У твоей пьесы нет финала? – нахмурилась Кристина.

– Мерлин не дал мне дописать, так как нужно было торопиться с началом реализации плана, – со вздохом признал Призрак, – сказал, сам допишет.

– У-у, – махнул рукой граф, – этот допишет… А уж если ещё и Моргану к написанию привлечёт…

– Так, стоп! – взмахнула руками Кристина, – давайте по порядку. Сначала ребёнок. Я вспомнила – я оставляла его с Мег. Правда, они должны были оставаться здесь…

– Однако, учитывая то, что этот драматург недоделанный сотворил с нашей разумницей Мег, – фыркнул Рауль, скрещивая руки на груди, – от неё теперь можно ожидать чего угодно.

Эрик открыл было рот, но Кристина только грустно кивнула.

– И правда. Я её едва узнала, она стала такая странная, дёрганная… Где она может быть теперь, знает кто-нибудь?

– Очевидно, нет, – заключил Рауль, – значит, будем искать.

За сим последовало полчаса беготни по территории, в результате чего Мег, вся трясущаяся, была обнаружена на мосту.

С очевидным намерением скинуть ребёнка с этого моста и утопить его.

– Мег! – в ужасе взвизгнула Кристина, бросаясь вперёд и тут же останавливаясь – у подруги оказался пистолет.

Эрик выступил вперёд и заговорил, пытаясь успокоить женщину, которую прежде самолично свёл с ума. Его неожиданно мягкий и бархатный голос и впрямь подействовал, и мальчик оказался в безопасности, но стоило ему опрометчиво упомянуть Кристину…

– Кристина, – простонала Мег, – Кристина! Всегда Кристина!!! – взревела она, и все присутствующие отчетливо услышали, как щёлкнул курок.

А затем время замерло, и все остановилось, даже выстрел.

– Ну, что ж, господа, добро пожаловать на финал нашей прекрасной пьесы, – обьявил Мерлин, появляясь из ниоткуда и весело хлопая в ладоши.

Кристина охнула и инстинктивно спряталась за мужа.

– Ну, ну, – покачал головой демон, – бояться нечего. Пока. Я же ещё даже ничего толком не сказал, а вы уже боитесь.

– Как будто ты пришёл сказать нам что-то хорошее, – пробормотал Рауль.

Мерлин довольно усмехнулся.

– Ну, как сказать… Эрик! – внезапно позвал он, и голос его стал громким и торжественным, – ты желал получить Кристину, я прав?

– Да, – ответил Эрик, но голос его слегка дрогнул, – однако…

– Ну так вот, – перебил его демон, – теперь у нас есть возможность это устроить. То, что вы видите вокруг нас, – тоном сказочника внезапно продолжил он, – искусственный мир. Такие создаются для того, чтобы заменять реальную историю при необходимости. Потому, все, что происходит здесь, на вашей реальной жизни отражается… Ну, вы поняли, как.

Рауль покрепче прижал к себе Кристину, продолжая внимательно слушать.

– Соответственно, сейчас у нас есть два вариантика, – солнечно улыбаясь, продолжал Мерлин, – я могу вернуть вас в поток событий. Правда, там Мег меньше через секунду застрелит Кристину… Но зато какое-то время она была твоей, и у тебя останется ваш сын… И, коли вы были вместе здесь, возможно, возможно! останетесь вместе и в следующей жизни…

– А другой вариант? – хором вопросили все трое, и Кристина, и Рауль, и даже Эрик.

Улыбка демона стала ещё шире.

– Другой вариант, да… Этот мир будет разрушен, если будет подписан контракт, – оный тут же возник у него в руках, – это брачный контракт Эрика, по срокам берущий начало в его прошлой жизни. Если Кристина подпишет его, она официально станет женой Эрика, тем самым, увы, разрушив брак с Раулем… Однако все останутся живы и здоровы. Кристина и Эрик уйдут в закат под ручку, граф де Шаньи… ну, проживет как–нибудь. В целом, хэппи-энд.

– Да, этот вариант куда лучше, – кивнул Эрик.

– Учитель! – в отчаянии вскрикнула Кристина и бросилась к нему, – не допустите этого, я прошу Вас! Я понимаю, Вы лишь желаете счастья, но неужели же Вы будете счастливы, зная, что я стала Вашей женой насильно?

Со слезами на глазах она подхватила его руку и прижала её к губам, как тогда, много лет назад, перед расставанием…

Лицо Эрика, и без того неестественно бледное из-за его уродства, стало совсем белым и исказилось от боли.

– Ах, Кристина! – прошептал он, – мой ангел, неужели же Вы никогда не сумеете полюбить меня?

– Я люблю Вас! – с горячностью заверила его женщина, – но не так, как моего Рауля, по-другому! Вы не можете всерьез ждать от меня большего! Я не смогу дать Вам счастья!

– Одно только Ваше присутствие, мое драгоценное дитя, – грустно начал Эрик.

– Бедный, бедный, – горестно воскликнула Кристина, – разве же это счастье? Вы, верно, совсем никогда не знали истинного счастья…

– Погоди-ка, колдун, – вдруг прервал трагичный разговор Рауль, глядя на Мерлина, – правильно ли я понял, что, какой бы вариант мы не выбрали, наша последняя жизнь будет уничтожена? Наш брак…

Мерлин хлопнул прекрасными глазами, делая вид, что задумался.

– Ну, да, – наконец выдал он, – но в одном из вариантов Кристина будет жить.

– Рауль, не смей! – вскинулась графиня, бросаясь обратно к мужу, – мы не пожертвуем нашим счастьем так просто! Он сказал – возможно, значит, если я умру, быть может, в новой жизни мы сумеем воссоединиться!

– Так-то оно так, – с холодной злобой процедил Рауль, – но наш брак в этой жизни не состоится, что бы мы не выбрали. Неужели ты не понимаешь, любовь моя? Все то, что было в нашей жизни… Все те, кто были…

Кристина замерла, глядя на него широко распахнутыми от ужаса глазами. Слёзы невольно заструились по её щекам с новой силой.

– Наши… наши дети, – прошептала она.

– Что? – ахнул Эрик, – какие ещё дети?

– Наши сын и дочь, – рявкнул Рауль, – как похоже на Вас, господин Призрак – снова из-за Вас погибнут ни в чем не повинные люди, которых Вы даже не знали! Впрочем, даже не погибнут – не родятся!

– Я не… – Призрак замолк, вдруг ужаснувшись открывшемуся перед ним виду.

Кристина обернулась к нему. Щеки её были залиты слезами, но в глазах уже практически не осталось даже их следа. Её тяжелый, полный абсолютно искренней ненависти взгляд пронзил Эрика раскалённым прутом.

– Что ты наделал? – негромко и очень четко вопросила она.

Эрик отшатнулся, не в силах сдержать захлестнувших его горя и страха. Да, за свою жизнь он причинил этой доброй девушке немало страданий, но прежде никогда, никогда она не смотрела на него с такой безграничной ненавистью.

– Что тебе сделали невинные дети? – прошипела Кристина, наступая на него, – в чем они виноваты, в том, что родились?

– Кристина, прости, – покаянно пробормотал мужчина – кажется, впервые в жизни он действительно искренне признавал свою вину перед ней, но она его даже не услышала.

– Боже мой! – пробормотала она, слегка теряя запал и вновь забывая об Эрике, – а ведь наш Ален женат! У него свои дети, а теперь уже, поди, и внуки! И что же, все они теперь…

Силы оставили её, и графиня де Шаньи пошатнулась. Рауль тут же подхватил её, попутно зыркнув на Эрика, попытавшегося сделать то же самое.

Дестлер отдернул руки, задыхаясь. Больше всего на свете он желал быть со своей возлюбленной, но, стремясь к этой цели, он даже не задумался о возможной цене. Да он, если уж на то пошло, вообще не знал, что у неё есть дети! Сейчас же он на секунду представил, что чувствовал бы, если бы этот чертов виконт убил Густава, чтобы оторвать Кристину от него… И понял, что если Рауль теперь его прибьёт, права обижаться на это у него не будет. Нет… Нет, так нельзя, он не этого желал!

– Я не хочу так, – резко заявил он, развернувшись к Мерлину, – лучше пусть они остаются вместе, чем так.

Тот развёл руками.

– Ну, милый мой, об этом раньше надо было думать. А теперь исчезнуть из этого мира можно только теми способами, которые я обозначил. Кстати, думает быстрее, а то мне надоест с вами тут сидеть, и я решу все за вас. Останетесь без контракта, без Кристины, будете жить сами, дружной мужской компанией…

Кристина вдруг вскинулась, вытирая слёзы с чистых белых щёк.

– Но ведь не может быть, чтобы совсем не было выхода! Это запрещено, так нельзя. В любом контракте есть лазейка, значит, есть и в этом!

– Есть, – спокойно согласился Мерлин, – Конечно, есть. Я её даже вам сейчас расскажу, мне несложно.

Улыбка его стала откровенно насмешливой, пока он, взяв драматическую паузу, разглядывал напряженных супругов и их разлучника.

– Так вот, – наконец, вновь заговорил он, – дело-то простое. Я сказал «это брачный контракт Эрика». Я же не сказал «Эрика и Кристины», только Эрика.

– То есть, – задумался Рауль, – если этот контракт подпишет кто-то ещё, мы будем свободны?

– Конечно! – просиял Мерлин, – если, конечно, вы, мои дорогие Светлые, согласитесь сбросить своё бремя на кого-то другого. Ведь этой женщине придётся стать женой месье Дестлера навечно – контракт не на одну жизнь, разумеется. Кто у нас тут есть? Тут довольно много реальных людей, из Страха, в основном, для реалистичной массовки притащил… Сейчас те из них, кто неподалёку, слышат вас, кстати, но сам вам помочь пока никто не вызывается… Страх, все-таки… Не все оттуда, впрочем… Мадмуазель Жири, быть может?

– Нет! – в ужасе вскрикнула Кристина, – она ведь в реальной жизни тоже замужем, тоже с детьми! – женщина повернулась к бледному, тоже уже еле сдерживающему слёзы супругу, – мы не можем обречь её на это!

– Нет, – обреченно кивнул Рауль, – конечно, нет.

– Ну, на нет и суда нет, – пожал плечами Мерлин, – тогда решайте, что из оставшихся вариантов предпочесть. Кстати, если Кристина все же решит умереть, могу исполнить какое-нибудь простенькое последнее желание. Я добрый.

Кристина выдохнула, решаясь.

– Так будет лучше, Рауль. Быть может, я вообще успею уклониться, и ранение будет несмертельным… Это все же шанс!

Рауль ничего не ответил, уже просто не зная, что сказать. Кристина была права, это был шанс, хотя и слабый. Может, в момент, когда время вновь начнёт свой ход, он сумеет закрыть Кристину собой… Или Эриком, вообще шикарный вариант…

– Я хочу увидеть своих детей, – перебил его мысли голос жены.

Мерлин театрально взмахнул руками.

– Ладушки. Сын Ваш, мадам, все ещё жив, так что, максимум картиночка – и перед супругами де Шаньи возникло изображение улыбающегося Алена, а рядом с ним Эммелин и их детей. Покуда пара с любовью и грустью разглядывала старшего ребёнка, демон щелкнул пальцами… и тут же вскрикнул и выругался, когда не слишком крупное, но все же весомое тело молодой девушки плюхнулось прямо на него. Следующие несколько секунд тело целеустремленно ерзало, пытаясь с него слезть, до тех пор, пока Мерлин сам его не скинул.

– Ади! – вскрикнул Рауль и бросился к дочери, крепко её обнимая.

Кристина последовала за супругой – она тоже давненько не видела дочку, а теперь, кажется, могла видеть её в последний раз.

– Ого, быстро сориентировалась… Ну, вот и порешили, – слегка усмехаясь, заметил Мерлин, – конечно, не совсем честно вышло, исполнять желания тех, кто не умирает, не полагается, но я всё-таки добрый…

Участники страшного спектакля вновь замерли, пытаясь разобраться в том, что вообще происходит. Первым в ситуации вновь разобрался Рауль, становясь совсем серым.

– Ади, – хрипло позвал он, – что ты сделала?

Кристина, тоже поняв, что случилось, закрыла рот руками, глотая слёзы.

Аделина пожала плечами.

– Да ладно тебе, пап. Все равно я бы скорее всего не родилась, да и толку от меня в этой жизни мало было… Суженый мой меня оставил, без этого нормально жить у меня не получилось…

– Ну, вышло так с Шарлем, так что же теперь, – пролепетала Кристина.

Аделина только головой покачала, с грустью глядя на мать. Если бы она только знала…

– Пусть хоть брат и его семья в порядке будут, – завершила девушка, – Месье Дестлер же не против? – внезапно угрожающе вопросила она, поворачиваясь к Призраку Оперы.

Тот, до этого момента жадно разглядывавший дочь своей любимой, так похожую на неё, теперь невольно отвёл взгляд, и взору его предстал контракт в руках демона, на котором теперь рядом с его именем красовалось выведенное впопыхах:

«Аделина де Шаньи».

Комментарий к Часть 25. Спектакль окончен. Развязка

Я, кажется, когда-то упоминала, что у меня нет неважных персонажей, особенно среди тех, кому посвящены целые главы))) Теперь рекомендую перечитать «Аделину», на будущее)

========== Часть 26. Из осколков ==========

От шокированных родителей её оттеснили тут же, не позволяя им даже прикоснуться к ней, а затем их с новоиспеченным супругом затолкали в портал, и они оказались в странноватом доме, в котором вышеупомянутый супруг тут же признал своё обиталище, дарованное ему демоном.

Разглядывая свою новую обитель, Аделина не забывала закатывать глаза и вздыхать каждые полминуты. Особо театрального закатывания глаз удостоилась комната, увешанная портретами одной очень конкретной женщины – сама Аделина успела взглянуть на неё лишь мельком – месье Дестлер тут же захлопнул ведущую туда дверь.

– Почему мы снова здесь? – хмурясь, пробормотал он.

Аделина громко фыркнула.

– А Вы, месье, чего ожидали, личного дворца? Даже это-то, я уверена, временная остановка. Какое-то время побудем здесь, а потом нам прямая дорога обратно в Страх. Мне в свой «котёл», откуда меня вынули, Вам тоже что-нибудь подберут…

Она обернулась, не смотря на изумленный взгляд Эрика, и с горькой насмешкой взглянула на видневшийся вдалеке портал, что все ещё блестел через открытую дверь находящейся в конце коридора комнаты.

– Оставили… Искушают, – пояснила она, – попробуем через него выйти, что угодно случиться может, хотя физическая возможность через него пройти, конечно же, есть…

Она замолчала, задумываясь. Да, интересно закончилась её жизнь… Нет, технически, не закончилась, конечно, но все же…

Обезображенный человек рядом с ней теперь казался ей чуть ли не смешным, настолько неожиданно смущенным он выглядел. Да, везёт ей на мужчин… Её первый муж, с которым они были вместе несколько жизней, бросил её, оставил одну, в скорби и одиночестве. Она ненавидела его за это. Ненавидела всем сердцем…

Право, как ей порою хотелось снова увидеть его, только для того, чтобы закатить ему пощечину и гордо уйти в закат, ведь она независима, и его любовь ей вовсе не нужна…

Небо, кого она обманывала? Да если бы он только вернулся к ней, она, слабачка жалкая, расплакалась бы от счастья… Но думать об этом уже не было необходимости. Разрыв свершился, теперь ничего не изменишь…

– Вы в Страхе были, виконтесса?

Аделина вздернула брови, поднимая взгляд, чтобы встретиться с его, темным и блестящим.

– О-о, – насмешливо протянула она, – а Вы, видимо, полагали, что сейчас отхватили себе такого же ангелочка, как и мама, а? Мы и вправду с ней как две капли воды, но только внешне, могу Вас заверить. Я, месье, больше на Вас в этом отношении похожа, так что, быть может, мы ещё и не самая дурная пара. Два сломанных уродца…

Девушка покачала головой, и улыбка, и без того грустная, совсем сошла с её лица.

– Как такое могло случиться? – негромко поинтересовался Эрик.

– А вот так, – развела руками Аделина, – а ты сам-то как сюда попал? А то я не особо много о тебе знаю, родители без причины не распространялись.

Эрик тяжело вздохнул.

– Да тоже как-то так, – пробормотал он.

– Какая у тебя хоть жизнь по счету? Не первая, не?

Эрик покачал головой.

– А чего не женат? Не попалась нужная женщина?

Ответом ей было молчание. Впрочем, Аделина никуда не торопилась, пристально разглядывая новоиспеченного супруга.

– Не знаю, – наконец ответил Эрик, – точнее, не помню. Я был женат… однажды, но это было давно.

– И что случилось? – продолжила расспросы виконтесса, спокойно игнорируя то, что Эрику явно не нравилась тема разговора.

– Что-что, – пробормотал тот, хмурясь, – любопытство сгубило кошку, Вы не слышали такой поговорки?

Аделина фыркнула от неожиданности и машинально перешла обратно на Вы.

– Недурно, – усмехнулась она, – знаете ли, слышала. Но не волнуйтесь, я не боюсь. В конце концов, кошка в поговорке не жила в Страхе. А меня куда ещё губить? Так что стряслось с Вашей женой?

Эрик покачал головой, с изумлением глядя на девушку, в глазах которой плясал огонёк любопытства. В этот момент она, кажется, была вовсе не похожа на Кристину, в ней виднелась совершенно иная душа…

– Я развёлся с ней, когда попал в Страх и был приговорён к отбыванию наказания за грехи в следующей жизни, – совершенно внезапно даже для себя самого признался мужчина, – чтобы защитить её от страданий своей жизни. С тех пор я её не видел… Уже даже не помню, какая она… Ну да что теперь об этом, – махнул он рукой и тоже усмехнулся, кидая взгляд на любопытную собеседницу…

Собственная ухмылка которой вмиг сползла с резко побледневшего лица.

– Ну надо же, – неожиданно тихо проскрипела Аделина, – а ты, защитничек, никак в связи с этим героем себя мнишь?

– Почему героем? – опешил Эрик.

– Ну, защитил от страданий, молодец, типа! Умница… – Аделина поджала губы.

Эрик сверкнул глазами.

– Не то, чтобы мне хотелось обсуждать женщину, которую я уже даже не помню, но, коли уж на то пошло, то – да. В данном отношении я её спас. Сделал все, что мог, чтобы она не страдала вместе со мной…

Его тираду прервал смех. Даже не просто смех – хохот, насмешливый и при этом отчего-то совсем не веселый.

– Откуда вы такие берётесь, – выдавила Аделина, – знавала я одного такого. Мне мужем приходился. Тоже отказался от меня, пытаясь «защитить от своих грехов». И каков результат? Страх.

– Ваш муж? Это этот… как там Кристина говорила… Шарль?

Аделина покачала головой.

– Шарль… Шарль здесь вообще не при чем. Он так… под руку мне попался, побыл моим женихом некоторое время, а вообще они с моей кузиной Бланшефлор были просто созданы друг для друга, два ангелочка. Мама просто не знает ничего…

Эрик вопросительно склонил голову.

– Ты знаешь, что такое жизнь без счастья с самого рождения? – спросила вдруг она.

Тон её настолько очевидно указывал на риторичность вопроса и необходимость ответить отрицательно, что Эрик вспыхнул.

– Я родился уродом, которого боялась собственная мать. Всю жизнь меня презирали за страшную внешность, считали монстром, унижали и оскорбляли. Всю жизнь люди шарахались от меня, а мои таланты лишь пытались использовать в своих целях. Единственную девушку, которую я смог полюбить, у меня отнял твой отец. Так что да, пожалуй, я кое-что знаю об отсутствии счастья!

Аделина, кажется, не впечатлилась.

– Сочувствую, – горько усмехаясь, буркнула она, – а вот у меня было все. Любящая семья, богатства, признание таланта… А счастья не было. Представляешь, каково это – жить жизнью, в которой есть все для радости и никогда эту радость не чувствовать? Всю жизнь думать только о том, что с тобой не так, почему ты не можешь быть счастливой? А знаешь, почему? Потому что мой драгоценный муженёк решил меня защитить и отказался от меня, из-за чего мне не позволили родиться вместе с ним, и к тому моменту, как я пробилась в мир живых, он уже умер! Человек, предназначенный мне – ведь другого я не имела – умер до моего рождения! Я родилась с подсознательным знанием о том, что никогда не найду настоящей любви! Мертворожденная, никому не нужная девчонка… И то, что мой жених нашёл себе другую, не разбило меня, как думали родители, но лишь подтвердило то, что я чувствовала и сама – не видать мне в жизни ни любви, ни счастья…

Эрик молчал, не зная, что ему сказать. Красивые, прежде спокойные черты Аделины де Шаньи исказила болезненная гримаса, а по её щекам потекли слёзы. Эрик вдруг подумал о том, что она, должно быть, никому и никогда не рассказывала об этом.

– Вот поэтому я и… – неожиданно слабым, хриплым шепотом продолжила девушка, и голос её оборвался, не завершив фразы.

Эрик ощутил внезапный прилив ужаса, как будто в окончании этой фразы должно было скрываться что-то ужасное.

– Поэтому ты что? – еле слышно выдавил он – голос не желал его слушаться.

Губы Аделины растянулись в болезненной, полубезумной улыбке, так живо контрастирующей с полными слез глазами, и слегка приподняла рукав простого платья, демонстрируя Призраку оперы выжженную на запястье маленькую чёрную розу.

Клеймо самоубийцы.

– Ты знаешь, – с неожиданным воодушевлением заговорила она, – я его ненавижу. Он, наверное, как ты, считал, что спасает меня, но мне все равно! Если бы не он, всего этого бы не случилось! Мы прошли бы через все невзгоды вместе и вновь были бы счастливы, а теперь… теперь все кончено. Он, должно быть, давно искупил свои грехи и снова счастлив, а я застряла здесь. Впрочем, нет… надеюсь, нет. Надеюсь, он все ещё горит в адском огне и будет гореть ещё очень долго за то, что сделал со мной! Он и его чертово благородство! «Терезия, не спорь, так будет лучше!», – истерично передразнила давнее мутное воспоминание девушка.

Теперь она, кажется, совершенно забыла о присутствии в комнате Эрика Дестлера да и вообще обо всем, захлебываясь горькими слезами боли, которую она не могла разделить с близкими людьми, чтобы не заставлять и их страдать. Снова коротко всхлипнув, она развернулась, яростно размазывая слёзы по щекам в тщетной попытке их стереть, и вылетела из комнаты. Не так далеко, всего лишь в соседней комнате, отделенной от этой небольшим коридором, все так же призывно сверкал портал, сквозь который они сюда пришли. Остановившись перед ним, Аделина всмотрелась в серебристое мерцающее марево, такое успокаивающее и манящее…

Зачем она пришла сюда? Кажется, хотела в истерике плюнуть на все и попытаться сбежать, невзирая на возможные последствия, но какой в этом смысл?..

Неяркое сияние портала завораживало и успокаивало. Аделина подошла совсем близко, всматриваясь в серебряные глубины, которые, казалось, были бесконечными… Мягкие перекаты волн, составлявших воронку, казалось, уносили её эмоции с собой, оставляя на их месте лишь тёплую, не раздражающую пустоту, от которой не хотелось отрешаться.

Аделина сама не знала, сколько простояла так, недвижимо и умиротворенно, пока внезапно её не вырвало из этого бесконечного тихого спокойствия ощущение тёплой влаги на тыльной стороне ладони.

***

В спешке выбежав из комнаты с глазами, взгляд которых застилала пелена слез, Аделина не увидела, как за её спиной Эрик Дестлер упал на колени, внезапно будучи не в силах даже вдохнуть – настолько резко сжалось сердце у него в груди. Сквозь шум в ушах он мог слышать лишь злосчастное: «Терезия, не спорь, так будет лучше!», произнесенное двумя голосами: её, насмешливым и бесконечно горьким… и его.

Мерлин показывал и рассказывал ему многое, порой не скупясь на детали, но о Терезии Сальери, его жене, говорил неохотно, хотя и не молчал. Кратко, скупо сообщил, что Эрик – тогда ещё Антонио Сальери, получил возможность искупить убийство своего гениального друга не в Страхе, а в следующей жизни, и, дабы не тащить супругу с собой на буквальную жизненную каторгу, отказаться от неё. Тогда Эрик лишь отмахнулся – что ему было до прошлого и какой-то там бывшей жены, когда он сам видел, что прежде был женат и на Кристине, ведь Мерлин не преминул показать ему и их счастливую свадьбу! Изображение их двоих до сих пор было в его любимой комнате, рядом с другими изображениями Кристины.

Однако теперь, еле сумев подняться на ноги, чудом доковыляв до заветной комнаты и распахнув в неё дверь, Эрик внезапно осознал, что ни на одной картине, дарованной ему Мерлином, Кристины нет и никогда не было. С каждого изображения на него смотрела Аделина. Ее глаза с мерцавшими в них огоньками, её изгиб губ в улыбке, что озаряла её лицо на их свадьбе, её родинка на щеке, за которую цеплялись кристально-чистые слёзы, когда она плакала, стоя перед ним…

И которой никогда не было у Кристины!

Эрик застонал, закрывая руками уши, тщетно пытаясь заглушить слезливый, полный боли голос, выкрикивающий: «Я его ненавижу! Надеюсь, он все ещё горит в адском огне и будет гореть ещё очень долго за то, что сделал со мной! Он и его чертово благородство!»

Что он наделал?

Впервые в жизни Эрик ощутил, как все его существо опалило огнём тяжёлой, неотрицаемой вины. Он отверг её, обрёк на бессмысленную жизнь и адские мучения после смерти. Да, он хотел как лучше, да, Мерлин хитростью вынудил его согласиться на это… Только что это меняло? Разве это поможет ему теперь изгнать выжженные в сознании слёзы той, кого он любил, и злосчастную чёрную розу, которую не смыть с её тонкой руки?

Конечно же, Мерлин и Моргана знали обо всем и так и планировали с самого начала – что он, оттолкнув от себя свою любовь, а затем забыв о ней, в её отсутствие на земле остановит свой взгляд на той, что так на неё похожа, и, в неведении своём, даже не заметит подвоха! Однако, как бы там ни было, жертвой какой бы демонической паутины интриг он ни стал, с него это не снимет вины. Его никто не заставлял так поступать, и теперь от этого пострадала Терезия. Если бы он только мог забрать себе всю её боль! Теперь, задыхаясь, он мечтал об этом, ведь он заслужил её куда больше, чем она!

Но тут же, словно в насмешку над его отчаянием, в голове его зазвучали слова Морганы, сказанные ею не так уж давно, но, кажется, вечность назад: «Так ничего и не понял… А поймёшь, будет поздно. Свой самый страшный грех ты уже совершил, но теперь ты не помнишь его, а потому за него не страдаешь. Когда вспомнишь… готов будешь не только сам за него сполна выстрадать, но и чужой грех на себя взять, только поздно будет… Потому что уже поздно… Слишком, слишком поздно…»

Старая ведьма! Конечно же, она знала все с самого начала, знала, что теперь Эрику одна дорога – глубже в бездну, в которую он сам себя загнал…

Слёзы жгли мужчине глаза, но он не обращал на них внимания – слишком мелкой и незаметной была эта боль по сравнению с тем, что творилось теперь у него на душе. В отчаянном порыве он выбежал из комнаты, заполненной портретами, и захлопнул туда дверь, а затем проследовал дальше, туда, куда убежала Аделина.

Она стояла перед порталом, замерев, как статуя, и, кажется, даже не дыша. Эрик остановился, глядя ей в затылок. Он должен был что-то сказать – попытаться объяснить и попросить прощения, хотя никакие слова не искупили бы того, что он с ней сделал – но сказать он не смог вообще ничего. Душившие его слёзы не давали произнести ни звука, и он мог лишь смотреть на то, как она все стояла, не оборачиваясь и даже не двигаясь. Он медленно подошёл к ней, не зная, что делать дальше… И сил его хватило лишь на то, чтобы упасть рядом с нею на колени, уткнувшись лицом в её расслабленную руку и позволяя слезам пролиться на неё.

– Эрик? – негромко и будто полусонно окликнула она, склоняя голову, чтобы посмотреть на него, – это Вы? А отчего Вы плачете?

Медленно, будто слегка заторможенно опустившись на колени рядом с ним, она отняла руку, чтобы заглянуть ему в лицо, но Эрик был не в силах поднять на неё взгляда. Лишь на мгновение, пытаясь избежать его, он все же взглянул ей прямо в глаза, и тут же закрыл свои, чтобы избежать подобного вновь, но было уже поздно. Одного взгляда, выражавшего все то, что чувствовал сейчас Эрик, хватило, чтобы Аделина все поняла.

Она решительно взяла его рукой за подбородок, поднимая его голову чуть выше и безмолвно приказывая посмотреть на неё. Через силу, Эрик подчинился, открывая глаза и снова глядя прямо на неё. Каждая секунда этого взгляда теперь казалась ему сущей пыткой, а потому, когда его лицо обожгла пощечина, он ощутил едва ли не облегчение. В конце концов, это было меньшее из того, что он заслужил, и он мысленно собрался, готовясь ко второй…

Вместо которой Аделина, всхлипнув, кинулась ему в объятия.

Голова мужчины ещё не успела осознать, что только что произошло, а руки уже сами потянулись покрепче прижать к себе ту, кого он любил. Сердце у Эрика заколотилось настолько быстро, что, казалось, вот-вот пробьёт грудную клетку.

Чуть отстранившись, он вновь взглянул на неё, уже без страха, но с непониманием: он ожидал ненависти, он заслужил её… Однако в ярко сверкавших глазах девушки он видел лишь облегчение и сочувствие – ведь теперь, осознав, что перед ней её муж, она совершенно иначе взглянула на его трагедию, на искалеченное тело и изуродованноелицо…

Осознав, что Аделина, не скрываясь, разглядывает его уродство, Эрик вспыхнул от смущения и попытался отстраниться… В ответ на что получил вздернутую бровь, скептичный взгляд и поцелуй.

Не то, чтобы это было большим откровением, но когда его целовала Кристина, все было совсем иначе. От неё исходило лишь сочувствие тому, кого она никогда не смогла бы полюбить. Поцелуй же Аделины обдал его жаром любви, заверявшим, что она приняла бы его любым, да и принимает любым сейчас.

Так вот как ощущается настоящее счастье…

Не отрываясь от него, Аделина запустила руки в его волосы, проводя пальцами меж густых прядей…

Так, стоп. Волосы?

Кажется, эта мысль пришла в голову им обоим одновременно, потому что оба разом отстранились с широко распахнутыми глазами.

Да. Волосы. И чистая, совершенно не тронутая тленом кожа рук, и ничем не обезображенное лицо.

– Хм-м, – без особого удивления протянула Аделина, с интересом оглядывая его, – да, так мне, пожалуй, больше нравится.

Кажется, теперь Эрик точно вспомнил, за что именно он в своё время её полюбил. В чем он и поспешил признаться, целуя ее ответ, потому что что могло быть важнее этого? Разглядывание возвращённой ему нормальной внешности? Да и Бог бы с ней, теперь, когда рядом с ним вновь была его жена, кажется, простившая ему все то, что он сотворил, это было так неважно…

Так, почти ничего не говоря, в объятиях друг друга они провели еще какое-то время, а затем Аделина поднялась и решительно скомандовала:

– Пошли. Нам тут больше делать нечего.

Эрик с готовностью вскочил на ноги. Он не знал, насколько он сам достоен выхода из Страха, но позволить своей любимой оставаться здесь он не мог. Пусть Мерлин делает с ним, что хочет, но Аделина вернётся домой!

И, взявшись за руки, они шагнули в портал, который все также мирно мерцал серебристым светом, безразличный к человеческим страстям.

***

Их ждали. Кажется, с момента, когда они прошли сквозь портал в прошлый раз, прошло совсем немного времени, потому что и Мерлин, и Кристина с Раулем все ещё были здесь, ожесточенно споря. Правда, это было немного другое здесь, так как искусственный мир был разрушен, и теперь они находились где-то во владениях Мерлина…

Их появление, естественно, не осталось без внимания.

– О, какие люди, – жизнерадостно развёл руками Мерлин, – что, ждать наказания уже наскучило, так хотим приступить к нему сразу?

– Ага, прямо вот сейчас, – сверкнула глазами Аделина.

– Именно сейчас, – подтвердит Мерлин, – и не надо меня тут взглядом прожигать, барышня. За ваше воссоединение я рад, но необходимости продолжать ваше наказание это не отменяет. Оправдательного приговора вот лично у Вас, мадмуазель де Шаньи, нет, так что попридержите коней.

Эрик глубоко вздохнул – примерно этого он и ждал. Конечно же, их не отпустят так просто… Он поймал полный эмоций взгляд Кристины, а затем столкнулся глазами с Раулем, неестественно широко раскрытые глаза которого его даже слегка испугали.

Кристина, тоже заметив это, слабо пролепетала:

– А! Рауль, милый, ты ещё не видел Эрика без всего его… ну, ты понял. Вот так он выглядит по-настоящему, – объяснила она, одновременно пытаясь незаметно подобраться поближе к дочери.

Однако Рауль, кажется, её даже не услышал. Медленными, неуверенными шагами он подошёл совсем близко к Эрику, вглядываясь в его лицо.

– Эм… здравствуй, – смущенно пробормотал тот, – слушай, у нас вышла не самая приятная дилемма с твоей женой, но тут я виноват, просто…

Договорить Эрик не успел, потому что человек, которого он всю жизнь считал врагом, со слабым радостным вскриком обнял его. Замерев, Дестлер даже не знал, как ему вообще на это реагировать.

– Как они посмели? – прошептал Рауль, сжимая плечи Эрика, – Как посмели сделать нас врагами?

Мерлин негромко кашлянул, привлекая к себе внимание, и Рауль тут же обернулся к нему, раскинув руки, инстинктивным жестом заслоняя и дочь, и бывшего Призрака Оперы. В мгновение ока рядом с ним оказалась и Кристина, также готовая защищать их.

Мерлин, совершенно не впечатлившись, наградил их саркастичным взглядом.

– Ну встали вы тут, и что?

Супруги де Шаньи даже не двинулись с места, но тут к Мерлину с самой неожиданной стороны подоспела поддержка в виде Джоанны, с легким хлопком появившейся рядом с ними.

– А действительно, и что? – хмуро произнесла она, скрещивая руки на груди и глядя прямо на Аделину, – скажи мне пожалуйста, дорогая, зачем ты во все это полезла? В прошлый раз твои отношения с ним закончились твоим попаданием сюда, и теперь, ещё не получив собственного оправдания, ты ещё и к нему себя вновь собралась привязать?

Аделина раскрыла было рот, но Джоанна не позволила себя прервать.

– С твоими родителями все в порядке, слава Богу, но что теперь будет с тобой? С твоей душой? Все эти страдания, которые теперь ни к чему не приведут! Ведь ты уже могла покинуть Страх, искупив свою вину за самоубийство, но теперь, вновь став его женой… Стоило это того? – голубые глаза женщины грозно сверкнули, – отвечай, когда с тобой разговаривает твоя королева, Лионесса! Неужели оно того стоило?

Комментарий к Часть 26. Из осколков

Я смогла. Я наконец-то смогла написать свою вторую самую любимую главу, которая гораздо длиннее остальных, но оно того стоит))) Ура!

========== Часть 27. Вместе ==========

– Куда Вы так спешите, добрая леди?

Молодая девушка с прекрасными вьющимися рыжевато-каштановыми волосами, прикрывавшими ей всю спину, обернулась, поджала губы и гордо вскинула голову.

– «Добрая», – грустно усмехнулся она, – что Вам за охота смеяться надо мной, сэр рыцарь? Разве мало позора унесла я с собой со двора короля Артура? Или Вам так хочется лично отомстить за страдания Вашего брата?

Прекрасный темноволосый рыцарь уверенно покачал головой, подходя ближе.

– Что Вы, леди Лионесса. Это было бы совершенно недостойно. Но Вы уезжаете, а я, по правде сказать, хотел бы предложить Вам остаться.

– Остаться? Чего ради? Моя сестра здесь счастлива, она выходит замуж за сэра Гарета, достойного юного рыцаря… А что здесь делать мне? – вопросила Лионесса, с подозрением поглядывая на приближающегося к ней с улыбкой юношу.

Тот лишь склонил голову с лукавым блеском в глазах.

– А Вы останьтесь – и узнаете.

Веселой, искренней улыбкой, расцветшей на её лице, Гахерис Оркнейский мог бы любоваться вечно. Именно улыбкой, а также задорными искорками в глазах и родинкой на щеке, она и отличалась от сестры, что так пришлась по сердцу его дорогому младшему брату.

Интересно, вспомнит ли мир через года, что Линетта и Лионесса были не просто сёстрами, но близнецами?

Когда они вернулись ко двору, люди, в общем-то, не особо удивились. Разве что сэр Кей отпустил какую-то шуточку, да и тот быстро замолк под взглядом царственного брата. Артур своих мыслей по поводу очевидной будущей невесты не выдал, но препятствовать Гахерису не стал, и тот с воодушевлением принялся за покорение гордого сердца леди, в чем спустя пару месяцев и преуспел.

Свадьба была радостной, широкой и красивой. Гарет и Линетта, уже женатые, были, кажется, рады за пару больше остальных. Хотя не больше их самих, радостно кружившихся вместе, конечно же…

А, так вот, что за свадьба была на той картинке… Их первая свадьба…

Череда воспоминаний просквозила по памяти Эрика, быстрая, словно ветер – сейчас явно было не под подробного погружения. Перед ними все ещё стояли Мерлин – теперь Эрик вспомнил, действительно Мерлин, великий волшебник при дворе Артура! – и супруга короля, Гвиневра. Что ему делать с данным обстоятельством, он не знал, но от него, видимо, ничего и не требовалось. Аделина, видимо понявшая больше, чем он, бесстрашно выступила вперёд.

– Да, – звонко ответила она, – да, оно того стоило. Я знаю, о чем Вы говорите, моя королева. И о своём грехе я не могу не сожалеть, ведь он не принёс пользы никому… Даже в самой страшной ситуации – а моя была самой страшной – самоубийство – не выход. Я могла бы точно также прожить жизнь, пусть и несчастливо, и попасть сюда примерно в то же время, что и сейчас, проведя эти годы на Земле, а не в Страхе. Но об остальном… об остальном я сожалеть не стану. Я думаю, что произошедшее многому научило нас обоих, – и она с любовью взглянула на Эрика, – и нового разрыва между нами не случится.

– Никогда, – шепотом завершил Эрик, и слово это прозвучало, как клятва.

Впрочем, ею оно и было.

– А потому, повторюсь, – твёрдо закончила Аделина, уверенно шагая к Гвиневру и глядя ей прямо в глаза, – да, оно того стоило.

Белокурая королева мягко улыбнулась.

– Вот и прекрасно, – постановила она и легонько чмокнула девушку в лоб.

По телу Аделины на секунду пробежало неяркое сияние, которое можно было бы и не заметить, если не смотреть пристально, но все, смотревшие во все глаза, конечно же заметили.

Мерлин скрестил руки на груди, старательно делая вид, что он жутко недоволен происходящим.

– И что это было за самоуправство?

Гвиневра пожала плечами.

– А что? Наказание своё девочка выстрадала, раскаяние в грехе тоже имеет место быть, ты сам только что слышал. Так что самое время ей получить оправдание и вернуться в Любовь, где её давно ждут.

– Только я без Эрика никуда не пойду, – тут же перебила Аделина.

– Никто без Эрика никуда не пойдёт, – подтвердил Рауль.

Эрик улыбнулся ему, хотя и слегка смущенно – теперь он тоже помнил это лицо как лицо любимого младшего брата, но это не то, чтобы отменяло их многолетнюю вражду и попытки отнять у него жену…

Впрочем, судя по лицу Рауля, это отменяло все, что угодно, коль скоро перед ним стоял Гахерис, брат и друг на веки вечные.

Мерлин устало кивнул.

– А этого придурка вообще никто не держит. Он свой оправдательный приговор еще в искусственном мире получил. Так что здесь он исключительно по собственной воле. Я бы его сразу выпустил, но их Величества, – он кивнул на Джоанну, видимо, имея ввиду и отсутствующего Энтони, – настояли на том, что вам двоим нужно поговорить и прояснить все.

Услышав этакую новость, ахнули все, кроме Джоанны, которая, естественно, была в курсе. Кто бы сомневался.

– Ещё в искусственном мире? – недоверчиво переспросил Эрик, – но как такое могло…

Он ещё мог понять искупление грехов, но оправдательным приговором являлось либо официальное решение суда, в котором он не был, либо поцелуй кого-то из Светлых, который он, надо полагать, тоже бы заметил…

– А никто и не заметил, – закатил глаза Мерлин, – ни оправданный, ни даже оправдатель. Чудненько.

– Ну, справедливости ради, они в этом момент были поглощены другими делами, – улыбнулась Джоанна, подмигивая Кристине.

Та недоуменно моргнула, а затем негромко ахнула. Следом понимающе присвистнул Рауль, а после дошло и до Эрика…

– Учитель! – в отчаянии вскрикнула Кристина и бросилась к нему, – не допустите этого, я прошу Вас! Я понимаю, Вы лишь желаете счастья, но неужели же Вы будете счастливы, зная, что я стала Вашей женой насильно?

Со слезами на глазах она подхватила его руку и прижала её к губам, как тогда, много лет назад, перед расставанием…

– Ах, Кристина, – мягко пробормотал он…

Графиня де Шаньи со счастливой улыбкой развела руками.

– А ведь я и правда даже не заметила…

Аделина резко развернулась к Эрику и, забыв о зрителях, набросилась на него с поцелуями. Тот даже не подумал возражать, лишь радостно смеясь. Рауль и Кристина также обнялись, с улыбками поглядывая на счастливую парочку.

Джоанна подошла поближе к демону и с улыбкой прошептала:

– Ну что, опять вы с Морганой проиграли?

– Ага, – кивнул тот, изо всех сил пытаясь скрыть улыбку, – грустно-то как…

Девушка негромко рассмеялась, покачивая головой.

– Ах, Баш. Мне бы твоё чувство юмора. Ну, да теперь, когда у нас все хоро… – взгляд её упал на что-то за обнимающимися парами, и брови её взметнулись вверх, – шо… Так, а это?

Себастьян проследил за направлением её взгляда и чуть слышно выругался.

– Вот черт, а об этом-то даже я забыл…

И он решительно шагнул вперёд, громко хлопая в ладоши.

– Так, друзья мои, это все, конечно, здорово, но мы с вами позабыли об одной маленькой детали…

– О какой? – пискнула Кристина, разом пугаясь, что что-то снова разрушит их счастье.

– Гахерис, Гарет, – кивнул Мерлин мужчинам, – за ваше воссоединение я, конечно, рад. Но что там насчёт ваших братьев?

– Кстати, да, – повернулся к Раулю Эрик, – а что насчёт них? Я о них уже давненько ничего не слышал…

Рауль на мгновение задумался.

– Так, ну Гавейн… Филипп, наверху. Он там уже давно, с тех пор, как… – он замолк, не совсем зная, как это сказать.

Эрик поморщился.

– Черт, – пробормотал он, – я его убил, да?

– Ну, не совсем ты, – развёл руками Рауль, – но, в сущности, да. Впрочем, он, кажется, давно не сердится, ты же знаешь, как Гавейн мудр… А вот Агравейн… Его я не видел. Говорили, что он не сумел родиться, потому что его будущие родители в этой жизни не встретились… Кажется, как-то так. Больше я об этом ничего не знаю.

Эрик вздохнул. В первой жизни их брат Агравейн не был лучшим из них – напротив, именно он являлся чёрным пятном на родовом древе семьи из-за участия в заговоре Мордреда против королевы Гвиневры и её якобы любовника Ланселота. Однако даже это не мешало остальным братьям любить его, да и в следующих жизнях он, кажется, изменился… Так или иначе, подобная судьба – нерождение – была действительно очень печальной.

– Где же он теперь? – спросила Аделина.

Ответом ей было негромкое «Кх-кхм», раздавшееся прямо откуда-то сзади. Резко развернувшись с коротким испуганным взвизгом, Аделина, а следом за ней и остальные наконец увидели то, что находилось прямо за их спинами – нехарактерно злобный и сердитый взгляд.

– Здрасьте, – буркнул Густав, сурово хмуря маленькие бровки на прелестном детском личике, – а я смотрю, ту уже традиция выработалась – забывать о моем существовании.

Аделина, ахнув, бросилась к мальчику. Тот сердито замахал ручками.

– Так, потише, дамочка! Вы меня не рожали, так что Вы мне пока ещё не ма…

Остаток фразы был заглушён, так как Аделина, невзирая на протесты неродившегося сына, притянула его к себе и крепко обняла. Откровенно шокированный этаким поворотом событий Эрик робко последовал её примеру.

Какое-то время мальчик фыркал и отбрыкивался, бурча что-то про нехороших родителей, но хватило его ненадолго, и он с усталым выдохом обнял их в ответ.

– Ну слава Богу, – вдруг громко прокомментировала ситуацию Кристина, – теперь хоть понятно, откуда ребёнок взялся. А то меня, право, весьма и весьма волновал этот вопрос. Здравствуй, Агравейн.

Джоанна и Себастьян, наблюдавшие за ещё одним воссоединением издалека, только синхронно покачали головами, понимающе глядя друг на друга.

– Ну ни дурдом ли, а? – одними губами спросил Баш.

Джоанна беззвучно рассмеялась.

– А куда нам деваться? – шепотом ответила она, разводя руками, – в какой-то мере весь мир – дурдом, а мы – врачи в нем. А с ними теперь что? До следующей жизни?

– Ну да, – кивнул Баш, – переродятся вместе, наконец родят этого дивного спиногрыза и будут жить счастливо.

– Ну, дай Бог, – улыбнулась Джоанна, – ладно, пора расходиться. Мы итак здесь уже долго сидим. Я их у тебя забираю, так что можешь теперь отдохнуть.

– Вот спасибо, – усмехнулся в ответ Баш, – а то я уже заколебался с этим недостаточно признанным талантом возиться. Мне бы лучше с Кенной поговорить, обсудить, где мы с ней находимся.

– А это давно пора, – вполголоса одобрила Джоанна, – а то вы полторы тысячи лет знакомы, а до сих пор не можете окончательно определиться, женаты вы навечно, или все же нет. Как дети малые, ей-Богу.

Баш в ответ только глаза закатил.

– Кстати, скоро ведь ещё один бал, на который пускают народ из Страха, – наморщив лоб, припомнила Джоанна, – вы с Кенной заглядывайте. Мария и Франциск там непременно будут, ты, поди, скучаешь по ним. Да, и Стефану сообщи, он тоже давно с Лолой не виделся. И Кэти тоже можно…

– Они, я думаю, и сами знают, но я все равно сообщу. И мы придём. Только уж, не обессудь, твоих родичей приведём тоже, с ними ещё не все кончено.

– Да знаю, – грустно вздохнула Джоанна, – я сама с ними общаться не очень хочу, но отец давно с матушкой и Ланни не виделся, они его ждут, а… биологического отца бабушка будет ожидать. Так что приводи, что уж с ними делать.

Сказав так, Джоанна обернулась к счастливой семье, окликнула их и поманила всех к себе.

– Пора домой, – заявила она, – нас там уже заждались.

И по мановению её руки возник новый портал, который, как никто не сомневался, вёл в чудесную страну вечной радости, именуемую Любовью, где и впрямь давно заждались бывших братьев и сестёр.

Комментарий к Часть 27. Вместе

Ура, хэппи-энд))) Всем добра!

P.S. Ну, пока ещё не совсем «энд»… Но все равно всем добра)

========== Часть 28. Счастье и справедливость ==========

– Напомните ещё раз, зачем мы туда идём? – боязливо обхватывая себя руками, робко вопросила Люси, – Нам там не рады, все коситься будут…

Баш переглянулся с Кенной, которая лишь головой покачала. Они-то оба прекрасно знали, что Светлые не имеют привычки пялиться на грешников с осуждением, и все напряжение, которое сейчас выражала Люси, и которое она и её спутники ощутили на прошлом балу, было лишь плодом их воображения. Это, кстати, было ещё одним недурным способом понять, насколько очистилась душа грешника – те, что не имели в помыслах зла, и в других не сомневались, а потому никакого дискомфорта взгляды Светлых и жителей Тени Любви им не доставляли.

На вопрос Люси, впрочем, ответил судья Терпин:

– Я не знаю, как Вы, мадам, а лично я иду повидаться с женой и дочерью. Вас туда никто силой не тащит, если Вас там никто не ждёт, можете и не ходить.

Шагавший рядом Стефан негромко фыркнул – Уильям Терпин ему импонировал.

Тень Любви встретила их знакомыми яркими красками и тёплым, чарующим светом, недоступным в Страхе и его Тени. Роскошное высокое здание, по направлению к которому они и держали путь, лучилось гостеприимством тех, кто явно был внутри. Там ждали всех.

У самого выхода (или входа?) группа столкнулась с невысоким человечком в капитанском костюме, с едва касающимися плеч волнистыми русыми волосами. За ним, в холле, через приоткрытую дверь виднелись и ещё люди.

– О, какие гости, – высоким голосом воскликнул человечек и усмехнулся, перегораживая им дорогу, – дайте хоть посмотреть на вас. Уж наслышаны-то мы немало…

– Уйди с дороги, мальчик, – буркнул судья Терпин, пытаясь заглянуть внутрь и рассмотреть людей за приоткрытой дверью, где виднелась фигурка светловолосой дамы в богатом наряде, которая, видно, услышав шум снаружи, выскользнула на крыльцо.

Судя по моментально мелькнувшему на лице судьи разочарованию, её он не знал.

Перегородивший дорогу человек картинно скрестил руки на груди и фыркнул.

– Сам ты мальчик, дед. А я, к твоему сведению, только в этой жизни несколько десятков лет по морям ходила, в том числе, и на собственном корабле.

Светловолосая дама тяжело вздохнула и закатила глаза.

– Хелен, манеры…

Та удостоила её лишь недовольным взглядом, более никак не реагируя.

– И что ещё за «дед»? – возмутился судья, прожигая морячку тяжелым взглядом.

Хелен хихикнула.

– Дед и есть. А кого мне дедом называть, этого, что ли? – и она мотнула головой в сторону Суини Тодда, – такая себе идея, – покачала она головой, впрочем, широко улыбаясь, и обернулась к даме, – представляешь себе, что бы мама сказала на этакий номер?

Губы дамы дрогнули, словно она пыталась не улыбнуться.

– Да уж это точно, – пробормотала она, и тут же подобралась и гордо вскинула голову, – но это все ещё не повод устраивать клоунаду.

Внучки.

Эта мысль, должно быть, практически одновременно мелькнула в головах Терпина, Тодда и Люси.

– Люси права, Хелен, – вмешался Себастьян, до той поры мирно наблюдавший за разговором, – выделываться здесь лишнее. Все-таки, мы гости, и лично я давно не видел брата и сестру. Так что мы, пожалуй, пройдём внутрь?

– Люси? – еле слышно переспросила Люси Баркер, но никто, кроме мужа, не обратил на это внимания.

Хелен нисколько не обиделась, лишь мирно пожав плечами.

– Да проходите, пожалуйста. Правда ведь, леди Кливленд? Пропустим?

– Кливленд? – переспросил судья Терпин.

Упоминала ли об этом Джоанна? Он не помнил, слишком уж многое произошло за последние дни. Однако же… Однако! Стало быть, одна из… юридически, его внучек, влилась-таки в семью Кливлендов. Это было… приятно.

– Именно так, сэр, – вежливо ответила дама, – Люси Кливленд, супруга лорда Джастина Кливленда, мать его пятерых детей. Приятно с Вами познакомиться. Леди Терпин и Аланна немало рассказывали нам о Вас.

Она повела рукой в сторону морячки.

– Моя сестра тоже рада знакомству. Хелен Оуэнс, капитан доброго судна «Алебарда».

Хелен усмехнулась и салютовала гостям.

– Ладно, хорош раскланиваться, пойдёмте уже. Кстати, а Вы Баш? – с любопытством вопросила она, поворачиваясь и заходя внутрь, но оглядываясь на Мерлина, – а я и о Вас наслышана…

– Конечно, наслышана, – шепнула Кенна, наклонившись к возлюбленному, – кстати, она не выделывается, у неё просто характер такой. Так что, милый, не вини её за это.

Вся толпа наконец-то двинулась внутрь. Судья Терпин вполголоса расспрашивал о чём-то Люси, Хелен щебетала с супругами Пуатье, к разговору с ними присоединился и лорд Нарцисс… Нужно ли говорить, что чета Баркер и чета Ловетт в такой обстановке чувствовали себя… мягко говоря, не слишком нужными.

Ощущения, что здесь действительно ждут всех, было поубавилось… Однако там, в ближайшем же зале, ждали их. Действительно всех. Но не их в первую очередь…

– Папочка! – радостно пискнула Аланна и бросилась вперёд, путаясь в пышных юбках ярко-голубого платья.

Стоявшая позади неё светловолосая женщина вперёд не бросилась, но шагнула, мягко улыбаясь.

– Здравствуй, Билли.

Признаться честно, Суини Тодда случалось представлять своего врага, заходящегося в рыданиях. Совершенно не в такой ситуации, правда… Но даже при всей его ненависти к судье его не могли не тронуть искренние слёзы счастья воссоединившейся семьи. Тем более, что Люси, глядя на развернувшуюся перед ними сцену, машинально приблизилась к нему и прижалась спиной. Суини негромко выдохнул – отношения между ними все ещё были весьма напряжёнными, но, кажется, он начинал верить в то, что у них все ещё может получиться все исправить.

А затем Лили, молча обнимавшая мужа, которого не видела долгие годы, протянула руку стоявшей неподалёку Джоанне, которая удостоила биологических родителей одного-единственного прохладного взгляда, и переключила своё внимание на более важных для неё людей.

Приобнимавший Джоанну со спины Энтони тоже лишь взглянул на бывшего друга и его жену, грустно вздохнул и отвёл взгляд.

– Дети! – мягко окликнула Лили, ожидая, когда те заметят протянутую руку, и Энтони и Джоанна, улыбаясь тепло и искренне, присоединились к объятиям. С другой стороны подтянулся и Раф, впрочем, пока молчавший – понимал, что сейчас не до него, и официально познакомиться с тестем он ещё успеет.

Уильям кинул было на Энтони недовольный взгляд… но под суровыми взорами всех женщин семьи быстро сдулся и поспешил принять тот факт, что членом его семьи Энтони Хоуп стал уже давным-давно, и без его участия. В конце концов, не то, чтобы он мог с этим что-то сделать…

Себастьян, поспешивший дальше, туда, где его ждали Франциск и Мария, успел кивнуть своему ученику, которого он отпустил сюда раньше, повидаться с родителями и другими родственниками прежде, чем начнётся всеобщая суета. Теперь же Барт вместе с отцом и дядей Джереми с радостью участвовал в общем семейном воссоединении

По залу, как и по всему зданию, витала радость – повсеместно грешники воссоединялись с родными, пусть и ненадолго…

Суини и Люси отступили к стене, переглядываясь с Нелли и Альбертом. Последний, впрочем, был вполне спокоен, так как явно пришёл сюда просто попировать. А вот Нелли была странно нервной.

– Бен, зачем мы пришли сюда? – со слезами на глазах пробормотала Люси, – мы ведь не нужны здесь никому!

Словно в противовес её словам, уже другой голос негромко окликнул цирюльника:

– Бен!

Мужчина вздрогнул всем телом и медленно обернулся, чувствуя, как именно теперь, после всего, что уже произошло, в уголках его глаз начинают собираться слёзы. От одного вида хрупкой старушки, глядевшей на него большими, чистыми глазами, у него перехватило дыхание.

– Мама…

Элизабет Баркер лишь грустно улыбнулась и протянула к блудному сыну руки, охотно принимая его в свои объятия. И лишь там, в самом безопасном месте на земле, Суини Тодд, демон-парикмахер с Флит-Стрит вдруг вновь ощутил себя Бенджамином Баркером, на душе которого ещё не было тяжёлой ноши…

Слегка отстранившись от сына, Бетти нахмурилась и пробурчала:

– Ну и ты иди сюда, несносная девчонка. Свекровь не такая злая, как может показаться…

Бен Баркер подхватил жену под руку и привлёк к себе, включая в объятия. Та не сопротивлялась… Выглядела слишком грустной и уставшей для этого…

– Спасибо Вам, – прошептала она, – за Джоанну… Мы-то ей… я… я ей плохой матерью оказалась…

Элизабет вздохнула.

– Правда, к сожалению, – кивнула она, бросая нежный взгляд на собравшихся вместе Хоупов и их родню со всех сторон, – теперь вы им уже совсем не нужны… Прежде Джоанна хоть сердилась на вас… А теперь, после своего путешествия за Тоби, горечь выплеснула, и все. Не осталось ничего, и ей просто нет до вас особого дела… Как и всей её семье, они о вас лишь страшные сказки знают… Судить вас они больше не будут, прошло то время… У них теперь свои дела, своя жизнь дальше идёт… Скоро, быть может, новое перерождение… И вы забудетесь, сотретесь из их жизни, так и оставшись лишь мрачным воспоминанием… Такова истинная цена твоих грехов, сын, – грустно закончила она, – но вам бы теперь уже не об этом думать, а о себе да друг о друге. Все же дети – лишь на одну жизнь, а вы друг у друга навеки, коли не расстанетесь. Как вернётесь в Тень Страха, подумайте об этом… А пока, – она вдруг расплылась в улыбке, – пока время для веселья. Пойдёмте-ка, я вас чем-нибудь вкусненьким угощу, такого, поди, в Страхе и его Тени не водится… Может, и на отца набредем, кто знает… Да и вообще, погуляйте, пока возможность есть, детки.

Те последовали за ней, а за ними и Альберт. Нелли осталась позади, нервно сжимая руки. Она действительно волновалась – её ждал особый важный разговор.

Дождавшись, пока толпа, состоявшая их членов не её семьи, слегка рассредоточится, разбредаясь по разным залам, она проскользила по залу, остановившись рядом с Джоанной, и робко окликнула её:

– Миссис Хоуп…

Женщина обернулась. Взглянула на Нелли со сдержанным интересом.

– Я хотела бы… – замялась пекарша, – спросить у Вас…

Джоанна аккуратно остановила её не резким, но очевидным движением руки.

– Я догадываюсь, о чем Вы хотите спросить, Элеонора. Это разговор не пяти минут. Теперь праздник, не время и не место для подобных бесед. Вот он закончится, я Вас найду, и мы поговорим. Я думаю, я смогу Вам помочь.

На этом месте диалог, и так уже, по сути, законченный, прервал появившийся из ниоткуда бидл Бэмфорд, зашептавший Джоанне что-то про «особого гостя» и «сюрприз».

Миссис Хоуп ахнула, прижав руки ко рту, и поспешила прочь от Нелли, совершенно забыв о ней. Та лишь вздохнула, и отправилась догонять «своих», попутно невольно любуясь красотой элегантно отделанных помещений и вдыхая аромат цветов. Когда она догнала их, оказалось, что старшая миссис Баркер уже куда-то подевалась. То ли отправилась искать мужа, то ли и до неё дошли странные новости о необычном госте.

***

Прекрасный, чарующий бал Светлых был уже в разгаре, когда на него прибыли Аделина и Эрик, наконец одетые в яркие, изящные наряды, подчеркивающие их природную красоту. В толпу, кишащую грешниками, они даже не попытались сунуться – слишком уж тесно там было, а потому оба вскоре оказались в одном из отдаленных залов, где среди гораздо более редкой толпы они и натолкнулись на старых знакомых, вид у которых был все ещё слегка опешивший, хотя они уже явно осваивались – к хорошему быстро привыкаешь.

– Эти мероприятия немного напрягают с непривычки, а? – дружелюбно подмигнул Эрик.

– Мягко сказано, – усмехнулся Альберт.

На этом едва начавшийся разговор был резко прерван появлением щегольски одетого молодого человека, который, совершенно не стесняясь остальных, сверкая улыбкой, поклонился Аделине.

– Леди Лионесса, – произнёс он, подхватывая её руку и прижимая её к губам, – какое счастье видеть Вас здесь, красавица моя. Я слышал, Вы совсем недавно из Страха?

Эрик моментально выступил вперёд, оттесняя юношу от жены. Открыв рот, он уже собрался было резко спросить, кто этот молодой человек, и что он себе позволяет, но в процессе внезапно вспомнил его.

– Сэр Кей, – холодно приветствовал он бывшего молочного брата короля Артура, – какая встреча.

– Гахерис, – расплылся в улыбке тот, – встреча и впрямь чудесная. Ты, наконец, тоже вернулся к нам. Давно тебя не видно было…

Щеки Эрика полыхнули опасным румянцем, однако Аделина, хотя и заметила это, вмешиваться не спешила, и просто с лёгкой ухмылкой наблюдала за разговором. Кей же вовсе сделал вид, что ничего такого не заметил.

– Сделай одолжение, – холодно процедил Дестлер, прожигая собеседника взглядом, – не распускай руки рядом с моей женой.

– Эрик, все в порядке, – наконец вмешалась Аделина, сообразив, что обстановка как-то уж слишком накалилась.

– Не волнуйся, Ади, мы сами разберёмся, – успокоил девушку Эрик, кидая очередной уничтожающий взгляд на сэра Кея, и, не сдержавшись, добавил, – с ним разобраться-то не так уж сложно. До сих пор помню, как этот шут гороховый унижал моего младшего брата, а потом, оказавшись с ним один на один, проиграл в первую же минуту.

Кей слегка склонил голову, окидывая Эрика неожиданно задумчивым взглядом.

– Ах, Гахерис, как ты все-таки злопамятен. С тех времён полторы тысячи лет прошло. Я изменился, и с Гаретом давно уж не враждую. Да и сейчас конфликта с тобой не хотел, ты сам вспыхнул ни с того, ни с сего. А я всего-то лишь поцеловал руку своей… – он осекся, внезапно обратив внимание на столпившихся рядом гостей-грешников.

– Ух ты, – произнёс он, слегка наклоняясь вперёд, чтобы получше рассмотреть их, а точнее, его – Суини Тодда, – какие люди да без охраны! Не иначе как сам знаменитый демон-парикмахер с Флит–Стрит?

Суини слегка занервничал, хотя и постарался не подавать виду – загоревшийся взгляд незнакомца ему очень не понравился. Краем уха он уловил доносящийся издалека странный приближающийся звук, как будто напоминающий стук каблуков, но не обратил на него внимание, ибо последним завладел необычный, искристый взгляд бывшего королевского сенешаля.

– Подумать только, – усмехнулся сэр Кей, – а Вы не такой уж и страшный. Хотя, для парикмахера, да и вообще для достойного мужчины, причёска у Вас так себе, сэр. Впрочем, не сказать, чтобы Вас можно было назвать достойным, а? – он вдруг искренне рассмеялся, звонко и заливисто, а затем, резко перестав, продолжил, – что, высматриваете себе новую жертву, или просто отдохнуть и поесть бесплатно пришли?

Темные, как ночные озёра, глаза Суини Тодда опасно блеснули – прежде его не пытались откровенно провоцировать. Миссис Ловетт, глядя на все это, мгновенно испытала желание вмешаться, но подавила его в себе – ей давно пора было отрешиться от чувств к цирюльнику, особенно, с последней миссией, которую она намеревалась пройти…

– Кто знает, – низким, угрожающим голосом произнёс Тодд, подступая ближе к Кею, – зачем бы я пришёл, будь у меня оружие…

Губы юноши растянулись в ехидной улыбке.

– Одолжить?

В следующее мгновение у горла Суини оказалось небольшое, но явно острое блестящее лезвие. На секунду все присутствующие замерли, а когда, отмерев, сообразили, что в руках у Кея не нож и не кинжал, а остро заточенная бритва, неожиданно напряженную обстановку прервала влетевшая в зал королева Гвиневра, кинувшаяся рыцарю на шею.

Тот мигом сунул бритву обратно в складки одежды и, улыбаясь до ушей, обнял королеву в ответ, а затем и вовсе подхватил её и закружил на руках, не обращая никакого внимания на кучу изумленных взглядов.

– Бен! – выдохнула Джоанна, прижимаясь к сыну и тоже совершенно не замечая людей вокруг.

Сэр Кей радостно хихикнул.

– Привет, ма. Подумать только, сколько лет прошло… А ты у меня все такая же красавица.

От этаких речей челюсти большинства присутствующих синхронно спикировали вниз, да так и остались на уровне чуть выше груди. Исключением, естественно, стала Аделина.

– Ну вот, видишь, – улыбнулась она мужу, – никаких причин для конфликта, это всего лишь мой крёстный, Бенжамэн Эспуар. Бенджамин Хоуп, если по-английски.

– Вообще никаких, – подтвердил Бен, ослепительно улыбаясь, – я сам женат, и на чужих жён заглядываться привычки не имею. Кстати, об этом, – он обернулся к матери, – Алли ведь где-то здесь? Я прибыл внезапно, в качестве сюрприза, так что ещё не успел с ней пересечься.

– Да, – улыбнулась Джоанна, – она должна быть неподалёку, тем более, что уж она, помолодевшая от одного твоего присутствия, точно знает, что ты прибыл. Э… Бен? – вдруг произнесла она, опуская взгляд куда-то на уровень пояса сына, – только не говори мне, что притащил на бал бритвы.

Юноша округлил глаза, пытаясь придать лицу невинное выражение, но уже через пару секунд не выдержал и захихикал.

– Ты по ним скучала, мама? – он выхватил одну из бритв, и любовно провёл по ней пальцем, – они тоже по тебе скучали, особенно твоя любимица, правда, Сиерра?

Джоанна, не выдержав наплыва оптимизма, которого она не чувствовала вот уже много лет, с тех пор, как рассталась с сыном, отплыв на «Джоанне» во Францию в тот роковой год, расплылась в улыбке.

– Конечно, скучала, – со вздохом призналась она, – впрочем, совсем недавно мне случилось познакомить былую версию Мэрайи с моей шеей. Долгая история, я спасала душу твоего дяди… И расскажу я её тебе как-нибудь потом, – внезапно добавила она, прислушиваясь, – потому что сейчас тебя ждут дела поважнее.

– Оу… – слегка поморщился Бен, – меня будут давить, да?

– Бенни! – прозвенело откуда-то сбоку.

– Да, – успел кивнуть сам себе Бен, прежде чем на него налетела Хелен, явно стремясь задушить брата в объятиях.

– И как ты вообще ухитрился оказаться внутри, пройдя мимо нас?

– Ну, сестрица! – расхохотался Бен, – Ангел-парикмахер с Флит-Стрит секретов фирмы не сдаёт!

– Кто? – ещё громче брата рассмеялась Хелен, – это ты сам себе такое имечко придумал?

– А что? – лукаво прищурился Бен, театрально склоняя голову набок, – я на ангела не похож?

– Похож, похож, – фыркнул наконец догнавший жену Джереми.

– Особенно скромностью, – метко выстрелила поспешавшая за младшими Люси, – брат.

– Миледи! – расплылся в ещё более широкой (хотя казалось бы, куда ещё шире?) Бен, ловко целуя старшую сестру в щеку.

Люси и Суини, вновь оставшиеся в стороне, лишь молча наблюдали за происходящим – они, безусловно, поучаствовали бы активнее, но о них уже снова забыли, и, кажется, вспоминать более не собирались. Впрочем, именно поэтому они первые заметили незнакомую им прелестную темноволосую девушку, остановившуюся неподалёку и с улыбкой наблюдающую за счастливыми братьями и сёстрами.

Бен, чудом вывернувшийся из рук любящих родственников, заметил её следующей и резким, повелительным движением отстранил остальных.

Темноволосая девушка улыбнулась чуть шире, и глаза её задорно заблестели.

– А ты совсем не изменился, милый, – прозвенела она.

– Аллисон, – прошептал Бен со щемящей нежностью в голосе и бросился к ней, – Алли!

Девушка лишь шагнула вперёд и крепко прижалась к любимому мужу.

– Ты много пропустил, – констатировала она и поцеловала его, – очень многое, – продолжила она, отрываясь на секунду, а затем снова целуя, – Бен, ты представляешь, а у меня братья! – ещё один поцелуй, – трое! Из прошлой жизни родителей…

– Да ты что? – округлил глаза Бен, – Здорово! Познакомишь?

– Они сейчас не здесь, – улыбнулась Аллисон, – и именно в связи с этим обстоятельством вы уже знакомы, – и она потянулась к его уху и что-то зашептала ему.

– Да ладно? Вот это да… Вау!

Бен лишь радостно качал головой, слушая возлюбленную – таких новостей он, признаться, не ждал… Впрочем, в этом мире ждать можно было чего угодно…

Например, отца, который появился у входа в зал в это самое мгновение… Прабабушку вместе с прадедом, которые вернулись к сыну и невестке, но радостно заулыбались, увидев правнука. Бабушку Хелен, Барта… Рауля с Кристиной, Франциска с Марией… И многих, многих других…

И Бенджамин Хоуп, затмивший своей репутацией прежнюю тень на цирюльне на Флит-Стрит, улыбнулся так широко, что аж щеки слегка заболели, и, раскинув руки, продолжил обниматься со всеми, забыв и о бритвах, и о Суини Тодде, с которым он планировал побеседовать…

Потому что важно было лишь одно – он был дома. Снова со своей семьей, которая теперь стала целой в ещё одном поколении. И радости от этого не могло заглушить ничто.

По Тени Любви, прокатываясь волнами, звенело счастье… Звенела ЛЮБОВЬ.

Комментарий к Часть 28. Счастье и справедливость

Одно слово: наконец-то. Сколько сил я потратила на эту главу, и наконец она закончена, и предоставлена вам, дорогие читатели)))

Кстати, для тех, кто не ждал в этой главе особого гостя — я ещё в Интермедии упоминала, что он стар и болен, так что его появление было лишь вопросом времени) А я сама больше остальных рада его возвращению)

========== Эпилог. Пути перед каждым из нас ==========

Когда празднество завершилось, Мерлин и Моргана собрали грешников в кучу и повели обратно, к границе. Уильям, прощаясь с женой и дочерью, пообещал им вернуться как можно скорее. Суини простился с родителями, не вполне уверенно, но с надеждой заверяя их в том же. Люси, держа мужа за руку, кивала, и лицо её было серьёзным.

Альберт, находящийся в весьма благодушном настроении после пира, с лёгкой улыбкой поглядывал на демонов, которые явно шептались о чём-то своём, улыбаясь друг другу. Насмотревшись на них, он перевёл взгляд на собственную жену и слегка нахмурился – Нелли беспокойно оглядывалась, держась как можно дальше от границы.

Себастьян и Кенна, держась за руки, начали пропускать остальных обратно, в Тень Страха. Кенна, судя по её виду, планировала спуститься в Страх вместе с мужем, да там и остаться – все же, прежде она именно там и работала. Пропустив всех, кроме миссис Ловетт, они в недоумением оглянулись на неё.

– А Вы, мэм, чего ждёте? Особого приглашения? – мирно, но с легким сарказмом вопросил Мерлин.

– Я… – замялась Нелли, обнимая себя за плечи – нахождение на Светлой стороне лишало её всякой уверенности, – я должна поговорить с миссис Хоуп. Она обещала мне, что найдёт меня, но потом прибыл Бен, и…

– О как, – поднял брови Себастьян и слегка склонил голову, – а зачем тебе Джоанна?

– Баш! – окликнул мужчину знакомый голос.

– Вопрос снят. Спрошу сам. Твоё Величество, что у тебя за дела с нашими подопечными?

Джоанна, практически бегом приблизившаяся к границе, откинула со лба выбившуюся небольшую прядку белокурых волос и дернула плечами:

– Дело есть, причём довольно важное. Баш, оставь её со мной. Будет необходимость отправить её обратно, попрошу Барта её проводить. Ты ведь разрешил ему задержаться ненадолго?

Себастьян моргнул с откровенным недоумением.

– Что значит «будет необходимость»? А при каких конкретно обстоятельствах её может не быть? Вы чем заниматься собрались?

class="book">Джоанна цокнула языком, а потом поманила Баша и Кенну ближе и что-то зашептала им.

– Вот оно что! – громким шепотом изумилась Кенна.

– Ясно… – протянул Баш, – ну, если так, то идите, конечно.

– Спасибо, – улыбнулась Джоанна и, развернувшись, пошла прочь от границы, бросив через плечо, – пойдём, Нелли.

Женщина молча поспешила за Светлой.

– Что Вы им сказали? – наконец спросила она, когда граница и демоны скрылись из виду, – Вы ведь даже не знаете наверняка, о чем идёт речь! Я не говорила…

Джоанна пожала плечами, слегка усмехаясь и продолжая шагать по чистой, прямой дороге, окружённой такими прекрасными пейзажами, что дух захватывало. Чем дальше, тем светлее и красивее становилось вокруг – они приближались к Любви, наверное… Впрочем, Нелли понятия не имела о том, как именно работает транспортация оттуда и туда на Светлой стороне… Да и на Темной тоже.

– Ты хочешь возродить ребёнка, которого потеряла, – спокойно и уверенно выдала Джоанна, – похвально. Но весьма трудно и опасно. Догадаться было не так сложно.

Нелли вздохнула, с трудом поспевая за легко шагавшей блондинкой.

– Да… Мы сейчас туда идём?

Джоанна аж слегка притормозила.

– Туда? В смысле, туда, где возрождаются нерожденные дети? Нет, конечно. Такие вещи не делаются с бухты-барахты. Это очень долгий и сложный процесс.

– Насколько долгий? – поинтересовалась Нелли.

– Подготовка матери приблизительно несколько месяцев, – легко сообщила Джоанна, – плюс сам процесс порядка пятнадцати лет…

– Скольки лет? – ахнула Нелли.

– Пятнадцати, – подтвердила Джоанна, – а ты что думала, в сказку попала? Ты буквально создаёшь новую душу, процесс создания которой однажды оборвался на середине и повредил искру, да ещё и в искусственных условиях. Это очень сложно, там очень много правил, которых нужно придерживаться, плюс присутствует риск того, что только разгорающаяся искра будет повреждена снова, и тогда ребёнка ты потеряешь навсегда, уже без возможности его вернуть…

– Что?!

Джоанна поморщилась от вскрика Нелли и продолжила, все ещё спокойно, даже монотонно.

– Я ведь уже рассказывала тебе об этом, разве нет? Ну, в любом случае, повторюсь, это не сказочное приключение, а тяжелейшее испытание, исход которого зависит только от тебя. За этим и нужна подготовка – в первую очередь, тебе объяснят каждую деталь того, что тебя ждёт, и у тебя будет возможность отказаться от этой затеи, взвесив все риски. Если не откажешься – в дальнейшем судьба души твоего ребенка будет зависеть от тебя, и, если с ней что-то случится, виновата будешь ты. Так уж это работает.

Миссис Ловетт, слегка дрожа, кивнула.

– А если я не соглашусь?

– Сотрём память о разговоре, чтобы подобные детали не остались в уме непричастной, и отправим обратно, тихо и мирно. Никаких проблем.

Нелли снова кивнула, на этот раз медленней, затем отвела от Джоанны взгляд и вздрогнула, только теперь заметив, что они находятся на зелёной лужайке перед дворцом.

– Где мы?

– Разговаривать с тобой обо всем этом буду не я, – сообщила Джоанна, – у меня опыта нет. Эта… отрасль, так сказать, особая. Женщин, таких как ты, там ведут наставницы, какими можно стать только после собственного подобного опыта. Они и знают все, и другим помогают впоследствии. Меня Бог миловал, а потому мы сейчас идём к тому, кого не миловал…

Они подошли совсем близко ко дворцу, продолжая шагать сквозь огромный, пышный сад, на который Нелли даже внимания особого не обращала. Во всяком случае, до тех пор, пока в беседке этого сада им не попался человек. Смутно знакомого вида невысокий юноша с золотистыми кудрями.

– Франциск! – широко улыбнувшись, окликнула его Джоанна.

Тот обернулся и лучисто улыбнулся в ответ.

– Анни!

Обменявшись объятиями и поцелуями в щеки, юноша и девушка вместе зашли в беседку, оставив Нелли позади. Та, впрочем, подошла поближе сама, не спрашивая разрешения.

– Ух ты, – усмехнулась Джоанна, оглядевшись.

Беседка была вся увита цветами (видимо, ещё больше, чем обычно?), небольшой столик был накрыт узорной скатертью, а в центре столика гордо возвышалось огромное блюдо с фруктами.

– Ужин на свежем воздухе? – понимающе спросила Джоанна.

– Небольшой сюрприз для Марии, – очаровательно краснея, сообщил Франциск.

– По какому поводу? – полюбопытствовала Нелли.

Юноша взглянул на неё с недоумением.

– А разве нужен повод? Ну… допустим, по поводу того, что я её люблю.

– Самый удобный повод на свете, – рассмеялась Джоанна, – а сама Мария-то где?

– Внутри, – Франциск кивнул на замок, – у неё пока дела, но, насколько я знаю, ненадолго. Приготовить все не успеваю к моменту, когда она закончит… – посетовал он.

– О, так мы ещё и вовремя! – усмехнулась девушка, – мы как раз к Марии по делу. Гарантирую, закончить успеешь все, что задумал, – и она многозначительно кивнула на Нелли.

– А, – понимающе кивнул Франциск и улыбнулся грешнице, – удачи. Мари наверху.

Джоанна поблагодарила друга и повела гостью внутрь. В королевский дворец.

Боже правый, думала ли когда-нибудь простушка Нелли, что окажется в подобном месте?

– Жанна, дорогая! – встретил их приветливый голос царственной хозяйки.

– Мари! – мягко улыбнулась Джоанна, потом говоря что-то ещё, приятное, должно быть, но что именно, Нелли не понимала, лишь теперь вспомнив, что они находятся во французском королевском дворце, и осознав, что и Франциск окликнул Джоанну на французском, а на английский перешёл, заметив гостью.

Впрочем, теперь уже её заметила и Мария, тоже моментально переходя на понятный гостье язык.

– Добро пожаловать, – вежливо поприветствовала она миссис Ловетт.

Та присела в небольшом реверансе.

– Мари, мы к тебе по делу, – сообщила Джоанна, не особенно ходя вокруг да около, – миссис Элеонора Ловетт… к вам в департамент.

Мария, судя по всему, мгновенно поняла, о чем речь, и поманила их за собой.

– Проходите.

Коснувшись первого попавшегося зеркала в холле, она прошла сквозь него.

– Сколько у вас путей перемещения? – не выдержав, спросила Нелли, проходя следом.

– Много, – кратко ответила Джоанна, – их и у вас много, просто грешным душам они недоступны.

Место, в которое они попали, выглядело несколько более строго и мрачно, чем дом Валуа. Проведя гостей по полутемному коридору, Мария завела их в небольшую комнатку и предложила присесть в изящные, но не особенно мягкие кресла.

Оглянувшись, Нелли заметила, что комната как будто разделена на две части, по набору кресел стояло в двух разных сторонах.

Мария, поймав её удивленный взгляд, мягко пояснила:

– Я делю кабинет со своей дочерью, Аллисон. Кстати, Ханни, хорошо, что ты к ней за помощью не обратилась. Все же Бен только вернулся, пусть дети отдохнут и порадуются вместе.

– Конечно, – кивнула Джоанна, – нечего её дергать. Пусть повеселятся. Да и опыта у вас с ней примерно одинаковое количество…

Мария усмехнулась.

– И то верно. Итак, Элеонора…

– Можно просто Нелли.

– Хорошо, Нелли. Ты имеешь благородное намерение изменить жестокую судьбу и все же выносить и родить ребёнка, которого потеряла.

– Да, – с искренней серьезностью кивнула женщина.

– Хорошо…

– Ничего, что я без мужа? – спохватилась вдруг Нелли, только сейчас всерьёз подумав об Альберте, отношения с которым этот ребёнок мог помочь восстановить. Нет, не то, чтобы она ради этого собиралась вернуть дитя, но…

– Прекрасно, что ты без мужа, – неожиданно резко ответила Мария, – потому что отец ребёнка в процессе не участвует.

В ответ на откровенно вытаращенные глаза миссис Ловетт Мария пояснила:

– Как тебе, наверное, уже говорили, этот процесс – испытание. Суть его в том, что мать вынашивает и рожает потерянного ребёнка, находясь в искусственной реальности… в одиночку. Нет, там могут быть те, кто её поддерживает, но отца ребёнка в их числе быть не может. Его испытание как раз и состоит в том, что он не может не то, что участвовать в жизни своего ребенка, но даже знать о нем.

– Хорошенькое испытание… – пробормотала Нелли.

– Для человека, который мог бы стать прекрасным любящим отцом – более чем, – сухо оборвала её Мария, и Нелли замолчала, вдруг сообразив, что, судя по всему, когда Мария возвращала своего ребёнка, Франциска с ней не было.

– Все более чем серьезно, – продолжала Мария, – отец не должен знать, или ребёнок умрет. Точно также ребёнок умрет при несоблюдении других правил или при непрохождении финального испытания… Я расскажу об этом подробнее…

– Кто вообще придумал такой ужас? – выдохнула Нелли.

– А об этом я тоже уже говорила, – вмешалась Джоанна, – древние демоны, те же, кто создал ритуал сожжения души.

– Верно, – кивнула Мария, – суть в том, что весь этот процесс был создан и закреплён с помощью договора между двумя сторонами. Иначе нельзя было – искры, а не полноценные души, не могут принадлежать только Любви либо Страху. Отсюда возникла необходимость компромисса. Светлая сторона предложила саму возможность возрождать детей из искр – темная сторона в ответ на это накидала кучу условий, усложняющих этот процесс и делающий его крайне рискованным. Дальше эти условия долго обсуждались, и в итоге остались в том виде, в каком они есть сейчас. Система редко меняется… впрочем, некоторые изменения все-таки случаются. Например, на более основательной системе подготовки матерей и их допуска к испытанию настояла в своё время лично я, хотя и при поддержке тех, кто был тогда со мной. Причины, поверь, были… Ну как, ты ещё не передумала во всем этом участвовать?

– Нет, – твёрдо ответила Нелли, с грустью вспомнив Тоби, которого ей на празднике даже не довелось увидеть, – и не передумаю.

– Почему-то верю, – улыбнулась Мария, – что ж, тогда продолжим.

Джоанна переглянулась с Марией, кивнула и выскользнула из комнаты, плотно затворив за собой дверь. Дальше уже было не её дело, подруга прекрасно справится и без неё.

– Опасная затея, – негромко прокомментировал Энтони, небрежно опираясь рукой о стену, – но риск того стоит, не правда ли?

Джоанна обернулась и расплылась в улыбке.

– Милый.

То, что он её здесь нашёл, девушку, естественно, не удивило. Это ведь её Энтони, он везде её найдёт.

– Ты уже закончила? – спросил он, подходя ближе и приобнимая супругу за плечи.

– Пока да, – улыбнулась Джоанна, потянувшись поцеловать возлюбленного.

– Ну вот и отлично, – лукаво сверкнул глазами Энтони, – в таком случае, я бы предложил нам прогулку на «Джоанне». Что на это скажет моя прекрасная дама?

– Дама скажет: «Веди, мой капитан!», – счастливо рассмеялась Джоанна, и они со смехом поспешили на выход, вперёд, продолжая жизнь и путь к новому счастью.

Рука об руку.

Шагая к бесконечности.

Конец.