Лоскуты [Эрнесто Дуган] (fb2) читать постранично

Эрнесто Дуган Лоскуты

Кого из нас ни пугали страшилками о лоскутном человеке? В любом возрасте мы боялись, да что там греха таить, продолжаем бояться лоскутного человека. Кто из нас в детстве ни искал логово лоскутного человека? Я помню, мальчишкой нашёл под полом кучу тряпья. Что мог решить ребёнок шести лет, конечно, что это одежда лоскутного человека.

Я даже когда-то был членом общества поисков лоскутных людей, когда был студентом, но потом перерос, блажь всё это. Студентам, как водится, некуда девать нерастраченную энергию, вот и тратят куда угодно, только не на пользу дела.

Однажды мне жрец знакомый говорил, что при храмах существует отдел поиска лоскутного человека. Вот только не сказал, зачем он нужен храму. Я отпил кофе из термо-чашки, от мыслей меня отвлёк грохот трамвая и лихой свист ямщика с электро-хлыстом на крыше. Обожаю трамваи, только когда внутри нет людей. Этот трамвай, из-за древности породы, шумел так, как шумят гигантские самолёты, что годами медленно пикируют. А когда шмякнуться на землю, оставляют области распада, которые так радуют Мировой Орден. Погонщик сильно хлестал трамвай по спине, да только тот знай, полз как черепаха, вдавливая рельсы в потрескавшуюся асфальтовую кожу мостовой.

Мне захотелось, есть, но в храмы маркетмагов меня затянуть можно, если только будет совсем невмоготу, их магия бесчеловечна и могущественна, особенно если опирается на заклятия рекланавтов. Они имеют потребов в хвост и в гриву, а те только верещат от восторга и кричат, мол, ещё давай ещё. Вон одни рабы плодожорки чего стоят, они считают, что их залипалки самые крутые, а я на свалке их много находил, так я вам скажу, там большинство внутренностей сделано теми компаниями, которые владельцы плодожорных залипалок считают чуть ли ни олицетворением отстоя.

– Вы счастливый человек подошёл ко мне рабочий – лицо утомлённое, взгляд блуждающий, сам одет в двухцветную спецовку, испачканную маслом.

– Почему? – Я допил кофе и, закрыв термо-чашку, бросил в рюкзак.

– Вы живёте в Мехе.

– С чего вы это взяли-то?

– От вас пахнет характерно, это запах, он только от механизмов Предтеч исходит.

– Ну и что, ведь вокруг много механизмов Предтеч, да вон хотя бы трамвай проехал, там тоже есть…

– Э нет, вам меня не провести, я сам в детстве жил с родителями в Мехе, ваш двигается или внутри здания?

– Двигается, он маленький и это, пожалуй, всё чего я от него добился внутри куча механизмов, назначение которых я не знаю.

– А покажите, я слесарь в трамвайном депо, он махнул в сторону городских задворок, – у нас есть пара тройка составов, мы их в шутку называем трамваями, потому что они валяются на задворках, один худо-бедно запускается, остальные мертвы вы свой, где нашли?

– На свалке. Скитался по съёмным конуркам, на свалку ходил чтобы, можете смеяться, черпать вдохновение.

– Художник что ли?

– Что-то вроде того, – ответил я, неопределённо поспешив сменить тему, – А вы видели, как пневмо-трубы Предтеч выбрасывают всевозможный хлам со всего города. Страшно представить, сколько труб под городом проходит, и кто их чинит. А Меха я нашёл в старом строении, ну такие что стоят просто в полях, без причины. В тот день из трубы вылетела, какая куча металлолома и как жахнет по домику, стена рухнула, как доминошки, а внутри стоял мой малыш. Ну а дальше образование инженера, интуиция и… Мы в академии когда-то разбирали пару мёртвых штук Предтеч.

– Мёртвых штук Предтеч, – это забавно, странно улыбнулся собеседник.

– Да, кстати, почему вы назвали меня всё-таки счастливым, я таковым себя не считаю?

– Вот знаете, есть корабли, которые плавают между берегами одной реки, есть по реке, есть по одному морю, по океанам, между океанами, а есть те, которые, ну как бы это сказать, приржавели, что ли к пирсу. Вот я и прикипел к пирсу, боюсь я что-то менять, мне кажется, если я стану другим, это уже буду не я, а если я – не я, то зачем я себе такой?

– Вы будете новым я.

– Не, это страшно, жутко и…, в общем, не хочу, поэтому и говорю, вы счастливый человек вы сумели порвать узы разбить стены выйти из клетки. А я же…, – он махнул рукой, – всё детство мечтал стать музыкантом, а стал слесарем, а инструменты, на которых я играю реквием мечте – это щуп, пассатижи, волновой регулятор. Не убивайте своей мечты, нужно писать это везде на заборах и быть может в мире станет меньше людей с кислыми минами. По сути ведь большинство взрослых – это гробы своих юношеских целей и мечтаний. – Он снял с пояса флягу, отвинтил крышку и хлебнул, пахнуло плохо сваренным, дешёвым кофе. Обычно так пахнет кофе в забегаловках, где заваривают по рецепту воды побольше, зерна поменьше.

– Идём, мой Мех на стоянке.

Мы подошли к матовому, бочковидному корпусу моего Меха. Рабочий, чьего имения я так не удосужился узнать, заворожённо застыл, созерцая ноги Шагуна с широкими колёсами в рост человека.

– Эндо пространство пятнадцать с хвостиком квадратов. Экстерьер Пузана, покрыт карпускулярным слоем…, –