Космыч [Оксана Сергеевна Царькова] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Оксана Царькова Космыч
Рыжий волос бороздил просторы Международной Космической Станции. Юра проводил его взглядом. –Кто это такой "подарок" нам подкинул?! – Голос космонавта Юрия Тополëва был полон сарказма. И было от чего. В этот раз, их международный экипаж "с миру по сосенке", как выражался командир Саня Берëзкин, был исключительно мужским. А вчера, на спор, все мужики полностью обрили себе головы. Да и рыжих среди них не водилось. –Значится так, – Юрка сказал рыжему волосу, подражая Владимиру Высоцкому, – запишем тебя в загадки. Чего-чего, а загадок на МКС хватало. Это был первый Юркин полëт, а он привык уже ничему не удивляться. Вот, вчера, ему всë мерещилось, что за ним кто-то подсматривает, когда он ковырял в носу. Ну, и дëрнул пальцем. И кровь тяжëлыми каплями в невесомости воспарила к… ну, к верху. Юрке было привычно думать про верх и низ, которых, здесь, в невесомости, совсем не было. А ещё, ему было приятно думать о Кате. О Кате он думал гораздо чаще, чем о невесомости. Тем более, что невесомости у него теперь было много, а Кати не было ни одной. То есть, там, на Земле, Катя – одна, единственная, конечно, была. И ждала его. И плакала вечерами. Катя всегда много плакала. За это Юрка и полюбил еë. Когда она тихонько всхлипывала, то нос, уши, брови у Кати становились красными, и такими трогательными, что Юрка еле сдерживал себя, чтобы не кинуться к ней, и целовать, целовать, целовать… Успокаивать эти красные припухлости на милом Катином лице. Юрка прижал горячий лоб к иллюминатору. А рыжий волосина, как назло, прилип к его лбу. –Фууу, гадость какая, – космонавт отскрëб рыжего наглеца со лба, и понëс к утилизатору, но… Палец Юркин, сам собой, зацепил кончик рыжего толстенного волоса, и дзинькнул им, как струной. Запахло земляникой. Нет, не совсем земляникой, а мылом земляничным, которое Катя любит. Ну такое, самое дешëвое, из детства. Тогда, давным-давно, в их деревне Тополëвке, Катина бабушка скупала это душистое мыло, и складывала его во все шкафы и сундуки, чтобы бельë вкусно пахло летом. Нет, не летом пахло, а запах лета был повсюду. И теперь, Катя всегда пахла этим мылом, и земляникой, и летом. Точно! Юрка, даже, подпрыгнул от догадки, насколько это, конечно возможно, прыгать в невесомости. Ему всегда, ещë с детства, казалось, что когда Катя плачет, то на еë лице появляются красные землянички. И ему всегда-всегда хотелось их поцеловать, чтобы понять – сладкие ли они. Конечно, ни в какой утилизатор Юрка этот волос не спустил. А спрятал в кармашек футболки, поближе к сердцу. Одной загадкой на МКС для Юрки стало больше. Ну и пусть. Лишь бы, пахло земляникой. * Ночью, ему снились земляничные полянки, их с Катей корзинки, заброшенные Юркой в крапиву и… Ну, всë что тогда в лесу было у них, всë снилось. Только, не так, как он это помнил, а, будто-бы, из лесу, с опушки кто-то за ними с Катей смотрел, сидя на пенëчке, и кхекал так, по-стариковски, с удовольствием. Чудно. * Утро у Юрки не задалось. От слова совсем. Он провалил два теста из трëх, был рассеянным, невнимательным. Саня Берëзкин поймал Юрку за руку, и отбуксировал к медикам. Медотсек на МКС никто не любил, из суеверий, конечно. Считалось, что если ты туда попадëшь, то… Короче, когда Юрку, хохоча, и тыкая, в какие-то, только ему одному ведомые, точки на его теле, Гевин, американский врач-хиропрактик, ломая свой английский язык, прогудел ему в ухо. –О'кеюшики, Юура, томеление душьи, лубовный джар,… поджар, – Гевин щëлкал пальцами, вспоминая русские слова, – ты здорьëв, как бык, но влублон, как.. тельонок. Гевин захохотал, довольный тем, что умеет так остро шутить на дремучем русском языке. Потом, он вытолкал Юрку взашей, а Саня остался в медотсеке, чтобы согласовать с Гевином его, Юркино лечение. –Брому мне не сыпьте в компот, – проорал Юрка, удаляясь на свой пост, – знаю я вас. В спину ему ударил громкий смех товарищей, оценивших всю комичность ситуации. Подсыпать бром в космическую пищу. Как?! Всë запаковано, запаяно, проверено лазером. Даже микроб не просочился в еду, не то что "либидоуспокоительный" порошок. * Вечером, засыпая, Юрка достал рыжий волос, и зацепил его вновь, желая услышать запах земляничного мыла. Но… В нос ему ударил запах пота. Его, Юркиного седьмого пота. Того самого, с которым он жил все эти годы, воплощая свою детскую мечту – быть космонавтом. Тогда, в его далëком детстве, все ребятишки говорили, что они хотят быть космонавтами. А Юрка, не говорил. Никогда. На вопрос: "Кем ты, Юра, хочешь быть? Наверное, космонавтом, как Юрий Гагарин?", Юра всегда отвечал: "Таксистом я хочу быть". Потому, что всей душой, всем сердцем, он хотел быть, именно, космонавтом. И никем больше. А говорить об этом вслух. Ну, это как спугнуть удачу, говоря всем, что скоро, ты, эту самую удачу, поймаешь за хвост. И Юрка потел. Потел, изматывая себя на тренажерах. Потел, решая трудные, порой, супер-трудные, задачки. Он хотел быть- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Последние комментарии
1 час 56 минут назад
2 часов 3 минут назад
2 часов 32 минут назад
2 часов 36 минут назад
2 часов 36 минут назад
2 часов 44 минут назад