Вопросы чужих [Венди Никел] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Венди Никел. Вопросы чужих
Когда мне исполняется двадцать, они приводят меня обратно на корабль. «Теперь ты достиг взрослой стадии своей расы», – объясняют они, их ротовые отверстия трепещут от непонятного мне волнения. Я не спрашиваю, откуда они так много знают о физиологическом развитии моей расы. В течение пятнадцати лет они изучающее разглядывали меня глазами, настолько непохожими на мои, что даже если бы у меня не сохранилось воспоминаний о крушении, я всё равно бы понял, что я не такой как они. Еженедельно они открывали дверь моего бункера и ждали, пока я последую за ними в стерильную белую лабораторию. Там они взвешивали и измеряли меня, сравнивая полученные результаты с записями в толстых гроссбухах, озаглавленных «Тело №1», «Тело №2» и далее по списку. Эти номера – всё, что осталось от мамы, от моего народа, от всего, чем я жил до того, как наш корабль вошёл в атмосферу этой планеты. До ослепительной вспышки, жара, давления, взрыва, криков и клубов дыма. До их странной пищи и питья. И до бесконечных вопросов. (Почему так много вопросов?) «Откуда вы?» «Как назвался ваш дом?» «Куда вы направлялись?» «Вы знали, что эта планета обитаема?» «Кто вы?» Я не знаю. Не знаю. У меня нет ответов на их вопросы. «Теперь, когда ты стал взрослым», – объясняют они, и их глазные яблоки светятся тем, что, как я полагаю, может означать волнение, – «мы хотим, чтобы ты осмотрел обломки корабля. Чтобы помочь нам лучше узнать людей. Чтобы понять, кто вы и зачем пришли». И вот я стою перед местом крушения, мои слишком широкие ботинки (изготовленные для ног с большим чем у меня количеством пальцев) тонут в грудах песка и пепла. Почерневший корпус корабля наполовину зарылся в дюну, словно ободранный труп огромного мёртвого зверя. Но массивные орудийные стволы на его корпусе всё ещё направлены на тёмные силуэты далекого города, и я впервые осознаю, откуда источник их тревоги, которую, будучи ребенком, я воспринимал как должное – наш корабль обладал смертоносной разрушительной силой. «Почему вы пришли сюда?» «В чём заключалась ваша миссия?» «Вы собирались причинить нам вред?» Я не знаю. Пожалуйста. Я был просто ребёнком. Я ничего не знаю. Они не хотят понять, что в пять лет я не был знаком с масштабными планами человечества по исследованию галактического пространства. Что меня больше занимали уроки чтения и игра в классики на ячеистых палубах корабля. Теперь я благодарен за часы, потраченные на изучение букв; книги, которые они спасли вместе со мной, были моими лучшими друзьями все эти долгие годы – нить, которая связывала меня с моим прошлым и не давала мне потеряться. Они ведут меня через покорёженный воздушный шлюз, где воздух пустыни свободно проносится сквозь щели корпуса, а свет от трёх солнц льётся перекрещивающимися потоками из трещин в потолке. Воздух пропитан зернистым, несвежим пеплом, который липнет к языку, зубам, забивает мне горло. «Комната, в которой мы тебя обнаружили, была единственной нетронутой огнем», – объясняют они. – «Мы надеемся, что теперь, когда ты вырос, ты сможешь помочь нам». Я боюсь, что не смогу им помочь – и тогда они решат, что напрасно сохранили мне жизнь. Я боюсь, что я... что их не устроят мои ответы. Надпись «КАПИТАН» на двери каюты едва различима. Когда я захожу вовнутрь, воспоминания обрушиваются на меня. Хотя всё перевернуто вверх дном и утонуло в песке и пыли, я всё равно узнаю комнату моего детства: место тёплых объятий, мягких одеял и книг. Колыбельных, пожеланий спокойной ночи и маминых поцелуев перед тем, как ей приходилось возвращаться на мостик. Мама. Это слово из моего родного языка; у них нет для него эквивалента. Это концепция, которую они вообще не понимают. Я оглядываю комнату, пока мой взгляд не падает на мамин рабочий пульт. Там, в пульте, скрыт бортовой журнал, и я сразу понимаю, что, если и есть ответы, то искать их надо именно здесь. – Могу я побыть один? – спрашиваю я. – Погоревать? Их глазные яблоки пульсируют, как мне кажется, сочувствием, и они выходят, не сказав ни слова. (Они никогда не могли понять, когда я лгу.) Я переступаю через перемешанные с песком осколки стекла и обрывки бумаги. «Не трогай!» – я помню, как моя рука тянулась к клавиатуре. Но я был одиноким, упрямым рёбенком, поэтому после того, как мама целовала меня, желала спокойной ночи и уходила на мостик, я повторял набор комбинации пароля и смотрел на её лицо, пока засыпал. Ежедневной отчёт всегда заканчивался, компьютер отключался и я засыпал задолго до её возвращения. Теперь мои пальцы уверенно нажимают на кнопки, как будто я проделывал это ещё вчера, и мамино лицо возникает на экране, живое и невредимое. У меня не было возможности посмотреть запись в журнале за этот день, и теперь, когда она говорит, я представляю, что она снова здесь, в последний раз. – Прошла неделя после- 1
- 2
Последние комментарии
1 час 23 минут назад
1 час 35 минут назад
1 час 37 минут назад
1 час 43 минут назад
1 час 43 минут назад
1 час 47 минут назад