Дальние страны [Аркадий Петрович Гайдар] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (27) »
Аркадий Гайдар Дальние страны
1
Зимою очень скучно. Разъезд маленький. Кругом лес. Заметёт зимою, завалит снегом — и высунуться некуда. Одно только развлечение — с горы кататься. Но опять, не весь же день с горы кататься. Ну прокатился раз, ну прокатился другой, ну двадцать раз прокатился, а потом всё-таки надоест, да и устанешь. Кабы они, санки, и на гору сами вкатывались. А то с горы катятся, а на гору — никак. Ребят на разъезде мало: у сторожа на переезде — Васька, у машиниста — Петька, у телеграфиста — Серёжка. Остальные ребята — вовсе мелкота: одному три года, другому четыре. Какие же это товарищи? Петька да Васька дружили. А Серёжка вредный был. Драться любил. Позовёт он Петьку: — Иди сюда, Петька. Я тебе американский фокус покажу. А Петька не идёт. Опасается: — Ты в прошлый раз тоже говорил — фокус. А сам по шее два раза стукнул. — Ну, так то простой фокус, а это американский, без стуканья. Иди скорей, смотри, как оно у меня прыгает. Видит Петька, действительно что-то в руке у Серёжки прыгает. Как не подойти! А Серёжка — мастер. Накрутит на палочку нитку, резинку. Вот у него и скачет на ладони какая-то штуковина, не то свинья, не то рыба. — Хороший фокус? — Хороший. — Сейчас ещё лучше покажу. Повернись спиной. Только повернётся Петька, а Серёжка его сзади как дёрнет коленом, так Петька сразу головой в сугроб. Вот тебе и американский… Попадало и Ваське тоже. Однако когда Васька и Петька играли вдвоём, то Серёжка их не трогал. Ого! Тронь только! Вдвоём-то они и сами храбрые. Заболело однажды у Васьки горло, и не позволили ему на улицу выходить. Мать к соседке ушла, отец — на переезд, встречать скорый поезд. Тихо дома.Сидит Васька и думает: что бы это такое интересное сделать? Или фокус какой-нибудь? Или тоже какую-нибудь штуковину? Походил, походил из угла в угол — нет ничего интересного. Подставил стул к шкапу. Открыл дверцу. Заглянул на верхнюю полку, где стояла завязанная банка с мёдом, и потыкал её пальцем. Конечно, хорошо бы развязать банку да зачерпнуть мёду столовой ложкой… Однако он вздохнул и слез, потому что уже заранее знал, что такой фокус матери не понравится. Сел он к окну и стал поджидать, когда промчится скорый поезд. Жаль только, что никогда не успеешь рассмотреть, что там, внутри скорого, делается. Заревет, разбрасывая искры. Прогрохочет так, что вздрогнут стены и задребезжит посуда на полках. Сверкнёт яркими огнями. Как тени, промелькнут в окнах чьи-то лица, цветы на белых столиках большого вагон-ресторана. Блеснут золотом тяжёлые жёлтые ручки, разноцветные стекла. Пронесётся белый колпак повара. Вот тебе и нет уже ничего. Только чуть виден сигнальный фонарь позади последнего вагона. И никогда, ни разу не останавливался скорый на их маленьком разъезде. Всегда торопится, мчится в какую-то очень далёкую страну — Сибирь. И в Сибирь мчится и из Сибири мчится. Очень, очень неспокойная жизнь у этого скорого поезда. Сидит Васька у окна и вдруг видит, что идёт по дороге Петька, как-то по-необыкновенному важно, а под мышкой какой-то свёрток тащит. Ну, настоящий техник или дорожный мастер с портфелем. Очень удивился Васька. Хотел в форточку закричать: «Куда это ты, Петька, идёшь? И что там у тебя в бумаге завёрнуто?» Но только он открыл форточку, как пришла мать и заругалась, зачем он с больным горлом на морозный воздух лезет. Тут с рёвом и грохотом промчался скорый. Потом сели обедать, и забыл Васька про странное Петькино хождение. Однако на другой день видит он, что опять, как вчера, идёт Петька по дороге и несёт что-то завёрнутое в газету. А лицо такое важное, ну прямо как дежурный на большой станции. Забарабанил Васька кулаком по раме, да мать прикрикнула. Так и прошёл Петька мимо, своей дорогой. Любопытно стало Ваське: что это с Петькой сделалось? То, бывало, он целыми днями или собак гоняет, или над маленькими командует, или от Серёжки улепётывает, а тут идёт важный, и лицо что-то уж очень гордое. Вот Васька откашлялся потихоньку и говорит спокойным голосом: — А у меня, мама, горло перестало болеть. — Ну и хорошо, что перестало. — Совсем перестало. Ну даже нисколько не болит. Скоро и мне гулять можно будет. — Скоро можно, а сегодня сиди, — ответила мать, — ты ведь ещё утром похрипывал. — Так то утром, а сейчас уже вечер, — возразил Васька, придумывая, как бы попасть на улицу. Он походил молча, выпил воды и тихонько запел песню. Он запел ту, которую слыхал летом от приезжих комсомольцев, о том, как под частыми разрывами гремучих гранат очень геройски сражался отряд коммунаров. Собственно, петь ему не хотелось, и пел он с тайной мыслью, что мать, услышав его пение, поверит в то, что горло у него уже не болит, и отпустит на улицу. Но так как занятая на кухне мать не обращала на него внимания, то
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (27) »
Последние комментарии
3 часов 10 минут назад
3 часов 13 минут назад
4 часов 10 минут назад
4 часов 33 минут назад
22 часов 32 минут назад
22 часов 33 минут назад