Фантазм [Руслан Карпов] (docx) читать онлайн
Книга в формате docx! Изображения и текст могут не отображаться!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Посвящается Галине Медведевой,
а.к.а. RoxiCrazy,
благодаря которой
появилась эта книга.
Руслан Карпов
Так, может быть, уснуть?
Уснуть и видеть сны?
Но вот вопрос: видения какие,
Увижу я в предсмертной грезе?
У. Шекспир
Пролог
Морнингсайд, штат Техас, 1979 г.
Ветер не умолкал. Тянул свой мотив настойчиво, упорно пробиваясь сквозь дремоту.
Ветер хотел растопить лед оцепенения, сковавший Майка. Как фанатично преданный своему долгу почтальон, пытался донести мелодичное послание, вручить и расписаться о доставке. Он знал адресата, своего единственного слушателя. Единственного, кто мог понять смысл ночной музыки.
Ветер пел ему и только ему.
Эти звуки рождали в душе Майка странное чувство. Будто кровать под ним возносилась вверх, сквозь низкий потолок и крышу, сквозь теплое одеяло воздуха, и превращалась в гамак из лунной паутины. Гамак раскачивался в такт звучанию. Музыке ветра подыгрывал зыбкий свет полумесяца и звезд. Он настойчиво танцевал с ветвями, уже готовящимися сбросить летний наряд. Тени плясали на юном лице, отмеченном ранними морщинами потерь.
Веки Майка дрожали. Он смотрел сквозь рожденных светотенью химер и лунные блики. Память настойчиво возвращала к той ночи…
…И снова тяжелые валуны катились по склону, рассыпаясь на куски поменьше, и грохот камнепада болезненно отдавался в ушах. Звук сверлил мозг, пробираясь глубже и глубже, пытался заглушить музыку. Неприятный, напоминающий гулкую поступь шагов по отполированным плитам похоронного бюро. Это никогда не кончится, думал Майк, вжимаясь затылком в подушку, стремясь скрыться от настигающих воспоминаний.
Явь и сон смешались в единый узор. Иногда мальчишке казалось, что со дня гибели Томми все они ещё ни разу не просыпались.
В музыку ночи вплеталась гитара. Но тот, кто мог перебирать её струны, ушел. Ушел вместе с закатом, со вчерашним днем и прежней жизнью.
И все же эта мелодия отгоняла кошмар. Пусть и на время.
Хотелось спать… уснуть и не просыпаться. Если бы сны не стали полем боя, Майк так бы и поступил. Будь что будет. Просто позволить себе забыться от тревог… от потерь… страха. Не думать о безумии последних дней. Пройдут годы, и он найдет объяснение… или выкинет это из головы.
Верзила, кладбище, морг – все станет сном. Старым и полузабытым.
Гитара зазвучала громче. Даже в дреме он понимал, что её нет, хоть и явственно слышал каждый такт, переборы натянутых струн.
Странно это – жить во сне, лежать в лунной ночи и слышать музыку умершего брата. Безумно – так бы сказал Джоди.
Но Джоди ничего больше не скажет. Он умер. Очередная бессмысленная смерть. Как объяснить, что брат убит? Убит, но в это не поверит даже Реджи. Значит, не поверит никто…
Но ведь где-то там есть ещё один свидетель кошмара. Тот, кто отнял у него Джоди.
Майк не мог назвать его человеком. Ничего человеческого в Верзиле не было. Может, потому он и не погиб под обвалом. Фантомом, кошмарной грезой, таился он где-то в темноте. Ждал своего часа.
Лето уходило в осенние врата. Осень – время смерти. Теперь Майк много думал о старухе с косой. Или о старике? Старике с точеным лицом и холодными, равнодушными рыбьими глазами, в глубине которых пряталась издевка? Вот оно – лицо смерти. Настоящее лицо, в которое они все заглянули. А по-настоящему выжил лишь он один. Реджи тоже мертв… просто не осознал этого. Скошен, как сухая пшеница…
Нет, не так. Это другим, повторяющим ничего не значащие слова. Тем, для кого смерть остается призрачным силуэтом в балахоне, нормальным порядком вещей или нелепой случайностью. Ему уже незачем цепляться за выдумки.
Зачем тому, у кого есть серебряные шары, какая-то коса? Какая случайность, если по ту сторону Морнигсайда все подчинено чуждому замыслу? Было ли хоть что-то нормальное в том, что он пережил?
Его тринадцать лет казались сотней. Он ощущал дыхание старости… и подступающую гибель. Свою. Реджи. Морнингсайда. Целого мира.
Где-то там. У самого края полуночи, где быль и небыль, жизнь и смерть, сон и явь перемешаны.
Во владениях Фантазма.
Джоди, урод, почему ты меня бросил? мысленно спросил мальчик у музыки. А та ответила новым аккордом, в котором царапанье веток по дощатой стене дивным образом соседствовало трели соловья. Добился своего, да? Сбежал? Слезы снова выступили, но в дреме не было сил их смахнуть. Он не хотел показывать свою слабость ночи.
Раньше его питала злость и боль. Именно эти чувства дали силы выжить, победить – и все же проиграть. Теперь осталось лишь упрямство. Может Верзила сейчас смотрит в его лицо, выглядывает из-за обода луны, впивается в спящего довольным взглядом? Почему бы и нет…
- Ты там?- прошептал Майк, сам не зная, к кому обращаясь. К Джоди, к Верзиле, к равнодушному Богу, к себе самому? Он ждал ответ.
И ветер ответил.
- Маааальчииик, - прошипела ночь.
Он открыл глаза.
Мрак. Свет ущербного полумесяца. Тени вьются в бесконечном танце на потолке.
Никого. Лишь прозвучавшее слово.
Протяжный голос, которого не существует – и от которого не укрыться. Голос мертвых, бредущих в бесконечности. Ад может быть не только с огнем и серой, котлами и вилами. Майк это понял. Он вообще много узнал о преисподней.
Майк лежал у окна, молча глядя на умирающую луну. Тени ложились тушью на его лицо, скрадывая бледность. От летнего загара не осталось и следа. Тринадцатилетний мальчик с глазами мертвеца слушал музыку и шепот ветра.
Глава 1. Начало Фантазма
Незадолго до того…
Утренние улицы ещё досматривали свои сны – о безлюдье, тишине и исчезнувших надоедливых автомобилях. Впрочем, Морнингсайд не отличался густым населением – чуть больше пяти тысяч жителей, обычный загнивающий городок посреди Техаса. Так что сны эти вскоре грозили стать реальностью.
Шахту давно закрыли, новые маршруты обходили захолустье стороной. Пока что кормила сдаваемая в аренду земля, фермы, ремонт и железная дорога – весь нехитрый перечень услуг, что мог предложить городок.
Но молодежь уезжала, старики доживали свой век, новые фирмы вытесняли устаревших предшественников, а земли повсюду хватало. Как и многие малые города, Морнингсайд был обречен. И, как все обреченные, до последнего не верил в свою смерть. Впрочем, ему было не суждено умереть от старости, дождавшись часа, когда последний житель оставит его наедине с молчаливым забытьем.
Иногда убивают не только людей, но и города.
Августовское утро удивительным образом соединяло свежесть прохлады с нарастающей духотой. Полоски облаков пересекали небо, но о дожде не стоило и мечтать. Просто погода в Морнингсайде временами наступала чудная.
Да и не только погода. Хотя настоящие странности ещё ждали своего часа.
Каштаны и вязы клонили свои выгоревшие ветви над уютными квадратами дворов. Дома, радующие взгляд любителя пригородов из мегаполиса, если бы таковой здесь вдруг оказался, блестели свежими красками. Конец лета – самое время заняться домом или семьей. Заменить прохудившееся, подлатать, починить, навести блеск – неважно, в постройках или в личной жизни.
Не нужно идти в школу, у всех отпуска, да и с заказами негусто – лежи и блаженствуй. Так почти все и поступали, даже в центральном районе города, который горожане торжественно звали административным центром. Какого-то особого престижа в нем – кот наплакал, но жителям Морнингсайда хотелось верить, что они не занюханная провинция, не деревня какая-нибудь. Вот и называли кольцо из десятка четырехэтажных зданий административным центром. Впрочем, на фоне сельских особняков и ферм, четыре этажа – почти небоскреб.
В это утро, уже обещавшее сдаться в плен жаре, лишь один автомобиль пересекал сонный Морнингсайд. Старый «жук» давно утратил блеск покраски, грациозный изгиб линий и ровную поверхность, которой мог похвастаться в 50-х. Цвета давно выгорели, густая чернота превратилась в серые разводы, крышка капота то и дело порывалась соскочить и поцеловать ветровое стекло. Ветерок врывался в открытые окна и трепал волосы четверых пассажиров.
Каждый из них думал о своем.
Самый младший из этой компании, Майк, уверенно и резко крутил руль на поворотах. Не стоило выделывать такие кренделя на их старой тачке, но по-другому он не мыслил езды. Несмотря на свои тринадцать лет в движениях проглядывался опыт, который иные водители не набирали и за десятилетие. Майк уже не помнил, когда отец впервые посадил его за руль, но подозревал, что это было ближе к младенчеству. Он словно родился на месте водителя, шутил иногда Джоди.
Брат сидел рядом, но даже не думал следить за дорогой. В этом он полностью доверял младшему – раз тот ведет, значит доедем. Хотя бессонная ночь выдалась у всех.
Только усталый взгляд выдавал то, что встали Майк и Джоди в полночь. И сейчас брат сонно разглядывал дома, мимо которых они проезжали. Разговор не клеился – все мечтали поскорее забраться в постель.
Реджи и Томми выглядели получше, но это не удивительно – они присоединились к работе уже под утро. Тома оправдывало то, что он и нашел этот заказ. Реджи предстояло с обеда развозить мороженое, так что отказываться он сна ему тоже не стоило.
Ночная работа выдалась привычной: на станции всегда требовались грузчики. Утренний товарный ждать не будет, подцепит вагон и поминай, как звали, а деньги нужны всем. Джоди подозревал, что будь Томми по силам одному закончить с погрузкой, он бы и не обмолвился о возможной работе.
Что поделать: при безработице Морнингсайда деньги часто значили больше дружбы.
Однако рабочие руки все же потребовались, и не одни. Томми не стоило труда уговорить Джоди, а уже тот предложил Реджи немного подзаработать. Майка он брать сначала не хотел – зачем парню таскать с полуночи до рассвета ящики? Он просто ничего ему не сказал, надеясь выскользнуть из дому втихаря.
Но, в последнее время, у младшего, словно третий глаз открылся. Стоило только спуститься на крыльцо, позевывая и в темноте натыкаясь на стены, как оказалось, что Майк уже ждет его на улице. Пришлось ехать вчетвером. Правда, теперь Джоди был рад этому – закончили на час раньше плана. Деньги им отдали только сейчас, но ждать час и час гонять от склада к вагонам тележку – вещи разные. Теперь все мысли сводились к одной.
Быстрее доехать и баиньки.
– Ну, я за поворотом соскочу, – нарушил молчание Томми. Он был довольным и благодушным, как сытый медведь. – Вечером заскочу в «Дюну», как всегда. Если что, подтягивайтесь.
– Мне холодильник чинить, – прозвучало из-за спины Майка. Голос у Реджи был звонким, мальчишеским, что совсем не вязалось с его лицом и лысиной. – Может, завтра.
– А ты, Джоди?
Джоди, уже начавший дремать, потер переносицу.
– Да ну. Чего я там не видел? Одни уродины, не одной нормальной девчонки.
-Где ты видел в Морнингсайде «Мисс Вселенную»? – криво усмехнулся Том. – Все красотки сейчас загорают на пляжах. Говорил я тебе, рвать отсюда надо – дыра дырой.
Правоту Томми никто не решился оспорить. Бар «Дюна» – единственный и неповторимый на весь Морнингсайд – нельзя было назвать самым пропащим местом в городе, но шансы встретить там классную девчонку равнялись примерно одному на миллион. Холостяки – к каковым относились троица друзей и, разумеется, тринадцатилетний Майк – это прекрасно понимали.
Майк внутренне напрягся. Разговор свернул на очень опасную тропу, но то ли Джоди ещё не обмозговал мысль о переезде, то ли решил не обсуждать такое после бессонной ночи. Старший просто пожал плечами и задумчиво уставился в крышу салона, будто хотел взглядом просверлить в нем дыру.
Остаток дороги проехали молча.
Томми вышел на старой заправке, ржавый забор которой резал глаза на фоне летней зелени. Реджи высадили у его дома – чистого, уютного, никогда не сказать, что единственный жилец – немолодой развозчик мороженого. Оставшуюся дорогу Майк подумывал – а не спросить ли брата напрямик насчет переезда? Но, с другой стороны, умные люди не раз говорили ему – не буди лихо, покуда оно тихо. Может, все ещё обойдется, и слова о поездке просто пришлись под настроение?
Майк не мог признаться даже себе, что оттягивает этот разговор, потому что боится ответа. И ничего не спросил.
***
Никто уже не помнил, почему бар на окраине Морнингсайда назвали «Дюной». Пустыней возле города не пахло, кругом луга, редкие рощи да холмы. Конечно, имелась степь, и если отъехать миль на десять, то довольно безлюдная и сухая, но дюны?
Нет, никаких ассоциаций не возникало ни в расположении бара, ни в его интерьере. Обычный кабачок, где дальнобойщики могли пропустить рюмочку, местные поджидали нагловатых приезжих, чтобы потешить нервы хорошим мордобоем, а почти весь цвет молодежи пропивал деньги по вечерам. На вывеске красовались желтые холмы, но то ли художник видел дюны лишь в книжках, то ли думал совсем о другом, но напоминали они женскую грудь. По этому поводу шутили все, даже сам владелец бара, Сэм Питсбери.
Этот располневший отставник некогда мечтал сделать заведение в военной тематике, но из жителей Морнингсайда мало кто служил во Вьетнаме. Те, кто туда отправились, по большей части не вернулись на своих двоих – их привезли в цинковых ящиках или простой похоронкой. Остальных тема войны мало волновала, вот Сэм и выбросил все свои творческие порывы в урну. Бар был самым типичным, ничем не выделяющимся из когорты пивных заведений малых городов. Иногда вечера выдавались полными клиентов и денег, но этот обещал лишь скучные часы под хрип заезженных мелодий.
Томми вошел уверенно, окидывая прищуренным взглядом полутьму. Узкие стойки, бильярдный стол, золотистым и алым блестят бутылки, из автомата воет Пол Маккарти. Все как всегда. Подходящее место для фермера, ничего кроме вшивых овец не видевшего.
И что я тут позабыл?
Поза ковбоя – завсегдатая салунов, и нагловатый вид никак не вязались с чувством беспомощности, которое нарастало с каждым днем. Тома достала эта глушь, достала депрессия и те овощи, с которыми приходилась общаться. Нет, есть нормальные мужики вроде Джоди, Реджи, да и Майк пацан не промах, но в целом...
В целом Том считал город болотом, где даже деньги копить не на что. Разве что спустить в такой занюханной дыре. Девушек нет. Нормальных девушек, не жирных телок. Ему хотелось экзотики, изюминки, загадки, нежной городской красоты, ещё не тронутой жарким солнцем Техаса.
В Морнингсайде с этим беда. Черт, да тут со всем беда…
Впрочем, он понял свою ошибку, едва шагнул от двери. В углу сидело дивное создание, которое просто не могло оказаться в «Дюне». Тем более в одиночку.
Блондинка, лет двадцати пяти, стройная, словно модель. Все в незнакомке буквально фонтанировало сексапильностью и таинственностью. Ровные, хоть и немного резкие черты лица, придававшие сходство с греческой богиней – когда-то Томми видал такую картину в музее. Высоковата, но это не проблема. Он же не свататься пришел.
Стараясь не выдать интерес, Том вальяжно пошел к бармену. Сэм лениво чистил стакан. По мнению Томми, салфетку, да и руки, для начала не мешало помыть, но сейчас его волновала не гигиена.
– Тебе как обычно? – вместо приветствия поинтересовался Питсбери. Он не утруждал себя церемониями с постоянными клиентами, да и бар единственный на весь город. Какая разница, с кем и в каких ты отношениях, если все равно все рано или поздно собираются здесь?
– Да.
Том подождал, пока многострадальный стакан наполнится бренди. Незнакомка сидела расслаблено, облокотившись на стойку. Она окинула Томми взглядом – цепким, спокойным, оценивающим. Повернулась с деланным равнодушием, задумчиво повертела стакан в руке. Еще и на половину не опустевший.
Дразнит, сучка…
– Что за лошадка? – негромко и так же непосредственно поинтересовался он. Сэм скривил потрескавшиеся губы.
– Хрен его знает. Сказала, ждет кого-то, но уже час сидит. Может, ищет, кто бы её снял?
– Годится, – но Томми на самом деле не думал, что в «Дюну» забрела путана. Откуда она вообще здесь взялась? Не то, чтобы в Морнингсайде все свято блюли супружескую верность, но даже последней азум должно быть понятно – в таких местах денег не найти.
Хотя хороша она была – взгляд не оторвать. Причем наряди такую в балахон из мешковины – все равно останется прекрасной. Тело для “Плейбоя”, соразмерная пышная грудь с просвечивающими под тканью сосками, тонкий изгиб шеи…
И впрямь, что такая кукла позабыла в Морнигсайде?
Вдруг его осенило. Гостья могла либо путешествовать автостопом, либо остро нуждалась в деньгах. С первым Том ничем не мог помочь, но вот второе…
Зря я, что ли ночью горбатился? А то, что блондинка не девочка и готова поработать телом, он нутром чуял. Было в её позе нечто нагловатое, нечто хищное и голодное, чего Томми не чувствовал ни в одной из тех, с кем спал.
А вокруг-то почти никого. Похоже, ему повезло. Даже странно, что ни один из немногочисленных посетителей не подсел к красотке – сегодня здесь сидели одни мужики средних лет.
Но это их проблемы, чего голову забивать?
Кто первый встал – того и тапки.
Ладони тут же стали мокрыми, словно он вновь превратился в четырнадцатилетнего мальчишку, впервые идущего на свидание.
– Давай сразу бутылку, – решился Том. – Чтобы зря не бегать.
Сэм лишь усмехнулся.
***
Третья бутылка подходила к концу, но Томми это не волновало. По правде говоря, непривычно чувствовать себя пьянее, чем спутница. Ещё не одной девушке не удавалось его перепить, но Кэтрин оказалась исключением.
Причем во всем.
Она приехала присмотреть жилье – большие города ей надоели. Правда, Том не сильно верил в это. Было что-то странное в таком красивом, но застывшем лице, похожем на гипсовую маску. Но запах, запах лаванды… терпкий аромат, кажется, сочился с её золотых волос. В свете барной лампы они и впрямь казались украшением. Золотой блеск играл и в карих глазах. Озорные чертики, та самая искра, хитринка, которую он так долго ждал.
Неужели на Небесах вспомнили обо мне? Надо им за это свечку поставить.
Кэтрин мало говорила о себе, и почти ничего не расспрашивала. Впервые Тому пришлось напиваться в молчании, находясь в женском обществе. Она словно была не против разделить с ним вечер, но симпатией тут и не пахло.
Его попытки пошутить вызывали вежливую улыбку, не более. И при этом она однозначно намекнула, что любит гулять по ночам. Такое сочетание замкнутости и откровенности, пренебрежения и предложения шокировало отнюдь не робкого Томми. Может, старый бармен прав насчет путаны? Но у Тома уже имелся приличный опыт общения с проститутками, а Кэтрин на них не походила.
Она вообще ни на кого не походила.
Самое странное, что мозги просто не работали на полную в её присутствии. Он хотел её – и чувствовал подвох. Попытка споить привела лишь к тому, что собственные ноги утратили устойчивость. Движения Кэтрин остались четкими и резкими. Уже на грани опьянения Том мимолетом подумал, что так заливает за воротник от страха. Но эта мысль тут же исчезла – он никогда не боялся свиданий.
Да и черт с ней! Просто девка хочет перепихнуться и не скрывает этого, а дальше ему от ворот поворот. Он не против. А может чокнутая? Но разве это повод отказывать?
Уже на улице вечерняя прохлада немного привела его в чувство. Приезжая уверенно тянула его в западную сторону, и нехорошие подозрения вновь ожили.
Там лежало одно лишь кладбище.
– А почему не ко мне домой? – относительно связно сумел поинтересоваться Том. Хорошо хоть язык пока не заплетался.
Загадочная улыбка Кэтрин походила на каменную.
Мона Лиза из гранита, пришло в голову дурацкое сравнение.
– Люблю луну.
Вот и все объяснения. Выбросив все сомнения, Том пошел с ней в сторону кладбища. Он уже не мальчик, чтобы бояться темноты и мертвецов. Луна и впрямь восходила, красивая, приближающаяся к полнолунию. Ночной стрекот и полное безветрие идеально располагали к прогулке.
Парочка уходила в надвигающуюся ночь. К сожалению, им не встретились водители и случайные прохожие. Бар на то время так и не заполнился – а присутствующие были слишком пьяны или заняты собой, чтобы хоть что-то запомнить. Даже Сэм уходил заменить сгоревшую в сортире лампочку и не видел, вместе ли вышли Том и Кэтрин. Никто ничего не заметил.
Морнингсайд ещё не знал, что эта встреча стала первой строкой смертного приговора городу.
***
Белым пятном горело похоронное бюро Морнингсайда. Фонари освещали его молочные стены, словно их целью было не разогнать окружающую тьму, а подчеркнуть исключительность столетней постройки. Ровные ряды деревьев молчаливой стеной сторожили покой могил. Хранил молчание старый морг, одновременно ставший склепом для поколений Морнингсайдских жителей.
В лунном свете серебрилась трава. Памятники и могильные камни казались беспорядочно разбросанными на изумрудном ковре. Все здесь дышало тишиной. Лишь ночные птицы и насекомые вели свою оживленную беседы. Трещали сверчки и цикады, изредка вскрикивали во сне сороки – им снились кошмары.
Посреди полноправных владений смерти, в месте, которое отрицало любую бесконечность, кроме собственной, зародилось движение. Его ритм был стар как мир и одновременно нов, потому что не повторялся дважды. Он возник от соприкосновения двух полуобнаженных тел, переплетающихся прямо у подножия одного из памятников.
Ритм жизни, её родник и биение в самом сердце земли рухнувших надежд. Стоны, разрывающие тишину на осколки. Лунные лучи, играющие на светлых волосах и гладкой спине. Руки, ласкающие, прижимающие, молящие, требующие. Раскаленные ожоги пальцев. Сменяющая их обжигающая прохлада. Ночная нимфа и смертный, соединенные абсолютной силой. Смерть и Жизнь сплелись, как змеи, в тесных объятиях. И на мгновение, растянувшееся на вечность, стали одним целым.
А затем время побежало привычной трусцой. Мигнули фонари похоронного бюро.
Слепые окна с вечным равнодушием таращились в ночь, видевшие тысячи подобных пар. Морг знал, что конец любой жизни неизменно последует, и краткий миг страсти – лишь отсрочка перед неизбежной вечностью. Пусть рождаются бессмертные чувства – те, кто извлек их из глубин души, скоро уйдут в мир иной. Как старые циники, морг и заполненное безмятежностью вечных снов кладбище лучше знали близящийся финал.
Томми никак не мог отдышаться. Перед глазами мелькало темное, пронизанное бисером звезд небо, далекий свет фонарей похоронного бюро, ближайшее надгробье. Такое с ним тоже случилось впервые.
Этот секс не просто не походил на все предыдущие разы. Он наделял каким-то ощущением силы, перемен и обреченности. Когда он прижимался к Кэтрин, казалось, что галактики замедляли свой бег, уступая им право на стремительность. В голове роились мысли и воспоминания, которые не мог извлечь один алкоголь. Его тянуло на философию, хотелось плакать и смеяться одновременно. Эта ночь полнилась волшебством. Пред этой магией даже смерть утратила свою власть.
Но лишь на миг.
– Ты просто божественна, детка, – он постарался вложить в свои слова как можно больше искренности. Впервые не приукрасив комплимент, Том блаженно откинулся на примятой траве. Сквозь закрытые веки пробивался белый свет луны – мирный, ласкающий, как ладони подруги.
Запах лаванды усилился. Тень Кэтрин нависла над ним. Её руки по-прежнему прижимались к груди Томми, хотя женщина уже не лежала, а сидела сверху.
Холодало, но Кэтрин, похоже, это не тревожило. Обнаженная выше пояса, она продолжала поглаживать своими тонкими пальцами впадины между ребер на крепком двадцативосьмилетнем теле. И ему не хотелось терять её прикосновение. Томми не шевелился, а просто ждал. Чего? Он и сам не знал. Но у такой ночи конец не мог быть заурядным.
Он и не подозревал, насколько близок к истине.
Расслабившись, Том не заметил момент, когда Кэтрин отняла одну руку от его сердца. И не видел, как эта рука извлекла из складок платья длинный и тонкий стилет. Казалось, сталь словно соткалась из лунных лучей, которые перебирали нежные пальцы.
Лезвие сияло так же ярко, как похоронное бюро вдалеке. Горело собственным, внутренним светом.
Но кто же она? думал Томми, пока рука, обретая твердость стали, возносила над ним полоску металла. И до того момента, как стилет резко пошел вниз, успел понадеяться, что в этом городе не все так уж паршиво.
Боль распорола грудь. Горячей иглой дошла до сердца. Он не смог приподняться, вскрикнуть, отдернуться. Как пришпиленная бабочка, Том выдохнул весь воздух. А вдохнуть уже не мог. Лишь уставился широко раскрытыми глазами на молчаливую спутницу.
Одно биение сердца – все, что ему осталось. Но за эту секунду Томми получил ответы на все вопросы, даже незаданные.
Жаль, но у него не было времени их обдумать.
Лицо походило на камень. Ни жалости, ни женственности. Просто парящий в ночи лик голодного демона. Лицо смерти, не способное отдавать – лишь отнимать.
А потом его сменило нечто иное. Лик старика с седыми волосами, которые трепал ветер. Ветра не было, это он ещё понимал, но уже не удивлялся. Время удивления ушло вместе с жизнью.
Проваливаясь в черную бездну, из которой не выбраться, он ещё успел подумать о друзьях. Жаль, но за его слабость платить придется им…
А затем все мысли прервались. Уплыли в бесконечность мрака.
Голоса ночной жизни на мгновение смолкли. Лишь когда любовница Томми поднялась, уже не похожая ни на женщину, ни на человека, вновь затянули свой бесконечный гомон.
Ещё минуту существо смотрело на распростертое тело. Затем наклонилось, потому что дело было не закончено.
Смерть – лишь первый шаг к грядущим переменам.
К сезону жатвы.
Луна проливала свой ясный свет на обреченный город. Она отражалась в невидящих глазах мужчины, нашедшего свое пристанище на могиле. Полностью одетый, он сжимал правой рукой засевший в сердце нож. Нож, а не стилет, старый армейский сувенир, который Томми приобрел за свою короткую двухлетнюю службу.
В левой руке покоилась записка. Почерк не отличила бы даже мать, проработавшая учительницей пятнадцать лет. Но эти слова писал не Томми.
Фантазм начал расти, как круги по воде.
Глава 2. Помни о смерти
Из банка Джоди выходил медленно. Больше всего на свете хотелось постоять с закрытыми глазами, прислонившись к стене. Он сам не понимал, почему в это утро всё кажется серым и лишенным смысла. Возможно, влияло убранство старого здания, чья кирпичная кладка давно проступила сквозь мазаную-перемазаную штукатурку. Уже не один год Джоди недоумевал – неужели никто никогда не грабил «Морннингсайдский финансовый филиал» – как возвышенно звался этот сарай? Или полуразрушенное пыльное помещение отпугивало возможных преступников?
Ровные ряды деревьев перед серым кубом здания должны были внушать спокойствие, но ему никак не удавалось отрешиться от предстоящих проблем.
Выбора нет. Каждый месяц он тащился в эту душную даже в зимние часы конуру и снимал очередные проценты. Родительские вклады кормили его и Майка – на случайных заработках налоги не заплатишь.
Фрэнк Пирсон постарался обеспечить счёт своих сыновей достаточной суммой, чтобы в случае его смерти они могли жить на проценты. Иногда Джоди думал, что родители предчувствовали гибель и торопились завершить все дела, избавив детей от неоплаченных долгов и шаткого будущего. Спешили, да не успели…
От этой мысли утро становилось ещё гаже, чем обычно.
У двери он все же задержался, коснулся шершавого камня. Тот своим видом говорил: прорвемся. Не такие бури видывали. Все будет путем, старина.
Джоди ему не верил. Этот городишко ещё не развалился лишь потому, что жил в сонном царстве, где рутинные дела стирали грань между вчерашним и завтрашним.
Морнингсайд не знал бурь.
Город убивает. Медленным ядом.
Майк смотрел из машины так серьёзно, словно на брата должны были напасть сразу после выхода. Растрепанные полудлинные волосы и правильное лицо придавали мальчишке девчачьи черты. Про себя Джоди усмехнулся. Раньше он любил поддразнить братца, пока мог себе позволить валять дурака. Тогда младшего подобные сравнения обижали, хотя в словах Пирсона не было желания обидеть.
Джоди сам недолюбливал часто стричься, так что и прежде подкалывал пацана больше по привычке. Старшему ведь положено иногда доставать, верно?
Но если честно, то, какое в этой глуши кому дело, как ты выглядишь? Девушкам Джоди и так нравился – весёлый открытый характер искупал неразборчивость в одежде. Красота же в семье Пирсонов досталась всем без исключения. В куртке, рубашке, футболке – характер тряпками не спрячешь, и Джоди пользовался любовью большинства знакомых. Теперь образ жизни старшего брата передался младшему.
Это как раз удивления не вызывало. Майк ходил за ним по пятам со дня смерти родителей, копируя во всем. Иногда опека младшего смешила Джоди, чаще – раздражала. Он понимал, что Майк одинок, что гибель мамы и папы что-то надломила в мальчишке, но ничего не мог с собой поделать. Два года. Уже два года прошло, но братец бродит за ним, как вторая тень. Дай волю, он бы к нему в комнату перебрался.
Интересно, подумал Джоди, может, притвориться потерявшим сознание? То-то Майк попрыгает. Но желание шутить пропало, стоило взглянуть в глаза брата. Настороженные, ждущие удара глаза загнанного зверька.
Джоди вышел в душный полуденный воздух и побрел к машине. Его походка утратила привычную легкость и силу. Впервые он задумался – что будет с Майком, если он вдруг умрет? Это была новая, неприятная мысль. Раньше Джоди ни страдал мнительными настроениями, а любую хандру предпочитал лечить пивом и музыкой. Но сегодня что-то мертвящее проникло в его мысли и поселилось в их глубине.
Что-то, похожее на гремучую змею, нагло вползающую в покинутый дом. И не желающую уползать.
***
Назад ехали молча. Майку обычно нравилось это тихое единение. Они вдвоем в машине – против целого мира. Пусть даже его кругозор исчерпывался Морнингсайдом, Майк четко знал: хорошего извне прийти не могло.
Внешний мир – место, где нужно быть сильным. Где тебя пытаются сломать. Место, где родители могут погибнуть в случайной аварии, а жизнь пойдет своим чередом. Потому что всем плевать. Потому что считается, что какие-то два года – это много, и можно выкинуть родных людей из головы.
Я не такой, думал он. Руки сами везли домой, голове оставались мысли. Не хочу забывать. И не буду.
Он украдкой покосился на Джоди. Тот меланхолично смотрел в сторону. Последние дни такое настроение брата стало тревожным звоночком. На язык снова просилось слово – переезд. Но Майк не собирался нарушать данное себе обещание. Он не поднимет эту тему. И хорошо бы Джоди думал сейчас о чем угодно другом.
Потому что если настроение брата и его опасения связаны, от переезда ничего хорошего ждать не приходиться.
***
Комната встретила привычным беспорядком, но Майк не обращал на мелочи внимание. Для кого стараться, если сюда никто не заходит? У него не было близких друзей среди мальчишек – да и вообще мальчишки его возраста в Морнингсайде почти не встречались. Джоди все равно, где лежат вещи брата, он и сам-то не мастак прибирать. Когда-то ему постоянно напоминала об уборке мама. Мама…
Чтобы не вторгаться в ту часть памяти, где гнездилась боль, Майк стал думать о Джоди. После того, как погибли родители, он без раздумий взял на себя обязанность – защищать своего старшего, но порой наивного брата. Неважно, что сам Джоди считал иначе – Майку было лучше известно, кто кого опекает.
Но последнее время Джоди явно стала тяготить эта опека.
Майк не считал себя дураком или ребенком. Он понимал, что в Морнингсайде нет работы и будущего. Но сам всегда верил, что окончит школу, и вот тогда… Что именно наступит тогда, фантазия молчала. Наверное, они уедут в большой город. Бостон, Айову или даже Нью-Йорк. Будут заниматься починкой машин. Может, откроют свою мастерскую. «Братья Пирсоны» станет указывать проезжающим водителям яркая вывеска.
Ни в чем другом Майк себя не видел.
Если у Джоди и были похожие мечты, то в них отсутствовала одна важная деталь.
Майк.
Джоди собирался уехать один.
Это было видно по неуверенным взглядам, которыми последние дни брат награждал его вдосталь. По молчанию, когда кто-то заводил речь о других городах. И планы на будущее они больше не обсуждали – обычно Джоди был не прочь поболтать о том, что можно сделать через неделю, месяц, год…
И по сорвавшемуся слову «переезд», которое Майк подслушал месяц назад. Когда провожавший к выходу выпившего Томми, брат, тоже порядком поддатый, прислонился к дверному косяку и пробормотал короткую фразу.
Скорее бы мне съехать из этого чертового города.
Мне. Не нам.
Значит, Майку нет места в мечтах брата. Младшему же предстояло проживание у тетки Элеоноры в Малвоу – других живых родственников у братьев Пирсонов не осталось. И Майк мог поспорить на последний четвертак – передав его в руки тетки, Джоди укатит так далеко, что им останутся лишь встречи на Рождество.
Тогда все. Семьи не будет. Останутся лишь двое, связанные общими воспоминаниями. Может, для Джоди это и считалось идеалом братских отношений. Он молод и привык к свободе. Но Майк не собирался мириться с очередным ведром помоев, которым его собиралась окатить жизнь.
Где-то на кухне загремела упавшая сковорода. Несдержанная ругань огласила первый этаж – Джоди готовил обед. Вообще-то они предпочитали брать еду в закусочной, но попытки постичь неведомое искусство, которым в семье Пирсонов владела лишь покойная мама, время от времени предпринимались.
От печальных раздумий отвлек перезвон с улицы. Майк грустно улыбнулся. Реджи всегда появляется там, где особенно тоскливо. Ему бы в цирке работать.
К крыльцу подъехал белый фургон мороженщика. Мелодия тренькала свои веселые мотивы, обещая прохладу, советуя выкинуть из головы все проблемы.
Завтра будь что будет. Живи сегодня. Так звучал девиз Реджи Банистера, и Майк очень часто мечтал, чтобы лысый весельчак был им с Джоди хоть самым дальним, но родственником. Тогда переезд не пугал бы так сильно.
Мороженщик Реджи оказался одним из тех немногих людей, которые стали для братьев частью семьи. Улыбчивый, неунывающий и далеко не глупый, Реджи вносил лучик света в те минуты, когда худшее наступало.
Фургон остановился. Реджи вышел, поправляя остатки волос.
Будь на улице толпа, что в Морнингсайде, впрочем, могло сойти за чудо – он бы всё равно выделялся издалека. Красивым Реджи никто не называл, но симпатичным считали многие. Как ни странно, присутствие Банистера могло прогнать любую тоску.
Реджи рано облысел, хотя бока и затылок покрывала тёмная шевелюра. В полном соответствии с веселым характером, он не стал забивать себе голову, а просто отпустил оставшиеся волосы в элегантный “хвост”. Сочетание лысины и рокерской причёски дополнял неизменный белоснежный комбинезон мороженщика – разумеется, в рабочее время, и озорные чертики в глазах. Такого человека трудно было не любить.
В придачу к необычной внешности Реджи отличало редкостное добродушие. Несмотря ни на что, семьи у мороженщика не было, и братья сильно сомневались, что тот когда-нибудь её заведёт. Не потому что никого не любит – напротив, любя всех, не может выбрать себе спутницу жизни.
Разница в возрасте – а Реджи исполнилось тридцать пять, ни в малейшей степени не мешала их дружбе. Майк подозревал, что мороженщик просто не взрослеет, как и те дети, что подстерегают его фургончик. Словно Питер Пен, Реджи должен вечно оставаться по-детски непосредственным и добрым.
Майк как раз спустился по лестнице, когда в дверь постучали. Он успел раньше Джоди. И уже с порога понял, что день испорчен окончательно.
Никогда ещё широкое лицо Реджи не было таким бледным. Белоснежный костюм и гладко выбритые щеки не отличались по цвету. Лицо друга будто изваляли в муке и гриме.
– С Томми беда, – вместо приветствия сказал Реджи. За спиной Майка шумно вздохнул Джоди.
***
Они сидели в гостиной. Подросток с длинными каштановыми волосами, небрежно разметавшимися по застывшему лицу. Стиснувший губы рослый и крепкий парень, чей возраст на первый взгляд плавал между двадцатью пятью и тридцатью годами. Круглолицый, стянувший остатки волос в стильный, хоть и куцый хвостик, немолодой мороженщик. Трое, разные внешне и внутреннее, но с общей судьбой и одной мыслью.
Почему? Почему именно Томми?
– Он нас приглашал, – тоскливо сказал Реджи. – Помните, в машине. Если бы мы…
– Я не ожидал… никто не ожидал от Томми такого, – Джоди казался спокойным, лишь морщины пересекли лоб. Он посмотрел на брата. Не стоило начинать этот разговор при Майке, но раз уж тот всё равно узнает…
И все же – не стоило.
От смерти родителей он едва не рехнулся. Страшно подумать, что младший выкинет теперь. Правда, к глупостям пацан вроде не склонен.
И тут Джоди осадил сам себя. Не склонен? А Томми разве склонен был втыкать в себя нож?
Чужая душа – потемки. Даже душа приятеля. Не ошибся ли Реджи, вот так вваливаясь с новостями? Не заплатит ли за эту ошибку Майк?
– А его не могли убить? – Майк смотрел перед собой, ссутулившись, будто готовясь к прыжку. Если бы перед ним кто-то сидел, можно было счесть сидящего злейшим врагом. Но перед мальчишкой находился лишь низенький столик, по бокам – друг и брат.
А на судьбу с кулаками не кинешься.
– Шериф ничего не нашел, – Реджи выглядел так, будто враз разучился улыбаться. – Никаких следов. Понимаете? Он просто пришел туда пьяный, написал записку, взял нож и…
– И ты веришь? – чуть поспешно, пока Майк не начал представлять подробности, встрял Джоди. – Ты веришь, что Томми мог себя… сделать с собой такое?
– Но записка…
– Записка… да что с той записки? Я тоже сижу без работы и ненавижу Морнингсайд…
Рядом вздрогнул Майк.
– … но никогда бы такую дурь не сотворил. А Томми? Он же всегда был таким… крепким.
– Не знаю…
– А зачем он пошел на кладбище? – спросил у Реджи Майк. Тот пожал плечами.
– Пьяный был. От «Дюны» там недалеко.
Все помолчали. Первым не выдержал Майк
– И что теперь?
– Теперь? – поднялся Джоди. – Теперь надо готовиться к похоронам.
***
День клонился к концу. Трое занимались своими делами. Джоди, выискивающий в записной полустертые номера телефонов. Майк, с остервенением ковыряющий двигатель «жука». Реджи, с приклеенной мертвой улыбкой продающий детям мороженое. Они были едины, хоть и не осознавали этого. Как не осознавали, что отсчет их дней уже начался.
Смерть Томми стала началом конца. Прежние дни ушли, но ещё никто не сумел различить в жарких лучах летнего заката холод осени.
Начало Фантазма трудно заметить.
В «Дюне», запертой, молчаливой, с занавешенными окнами, Сэм Питсбери заливался собственным виски. Ему было не просто страшно – трясло от ужаса. И самое худшее – беспричинно.
Нет, повод, естественно, имелся, но отставной солдат никак не мог его вспомнить. Страх поселился в сердце с самого утра, но проклюнулся позже. Как птенец из яйца, тревога властно выползла и завладела его мыслями в тот миг, когда шериф, сняв шляпу, заглянул в бар.
Сэм услышал о Томми и испугался, словно сам всадил нож в грудь парня. Это казалось бредом – но бредом навязчивым, засевшим в голове, как старая заноза.
Вчера вечером он слушал музыку. Обменялся с Томми парой слов. Тот заказал выпивку… Да, три бутылки. Куда больше обычного.
А почему? Что вчера случилось такого, что заставило Томми напиться? Парень ведь один сидел… верно?
Он не помнил. Воспоминания словно ножом отрезало.
Их подменили страхом.
А ещё тот сон. Кошмар, говоря прямо. Но когда какой-то там сон сумел вывести Питсбери из равновесия? Не смешно ли?
Может и смешно… до сего дня.
Потому что раньше ему не снились настолько яркие видения.
Он стоял в баре – пустом, запорошенном красной пылью. За окнами выл ветер, тоскливо выводя свои рулады. Музыкальный автомат почему-то тянул похоронный марш, но Сэму не казался странным этот выбор.
Здесь все дышало смертью.
Он протирал стаканы для тех, кто давно ушел из жизни. Не видя никого – и зная, что посетители с нетерпением ждут. Стучат костлявыми руками по стойке, смотрят чернотой запавших глазниц, скалятся…
Мертвых мучила жажда. И ни одна из бутылок в баре не могла её утолить.
Питсбери понимал это. В конце концов, бармен должен уметь чувствовать настроение посетителей. Незримые гости хотели напиться чего-то особенного.
Чего-то, бегущего в старческих венах.
Из зеркала над барной стойкой глянули холодные глаза. Глаза, в которых женственности не водилось от рождения. Глаза, которые Сэм видел прошлой ночью у спутницы Тома, которую теперь не мог вспомнить.
Спящий вздрогнул, пытаясь стряхнуть кошмар – но в пустом баре некому разбудить задремавшего старика.
До вечера сюда редко кто забредал.
Интуицией Сэм мог гордиться. Даже во сне. В Хинь-Йоне, где располагался его взвод, он точно также спросонья ощутил, как из кустов следят. Почувствовал… и успел спрятаться за спиленное дерево, когда их, спящих, накрыли пулеметным огнем. Из всего отряда лишь Сэм остался в ту ночь без единой царапины.
И с той поры верил предчувствиям.
Вот и сейчас нечто похожее накатило на спящего холодной волной. Пробежало по затылку. Как мерзкое насекомое скользнуло за воротник.
Сэм заерзал и застонал. Пальцы скользили по барной стойке, на которую он положил седую голову.
Отставник пытался зацепиться за что-то реальное. Подтянуться из мира грез. Вырваться из объятий кошмара.
Сон держал намертво. Заставлял смотреть в зеркало, которое оказалось куда шире настоящего и не отражало комнату.
Огромные, как плошки, глаза таращились на него из зазеркалья.
Одни глаза, без лица. Он стоял в баре своего сна один на один с этими гигантскими ужасающими глазами, зависшими в зеркале. Как кролик перед удавом. Стоял, не моргая и слушая, как вой ветра снаружи становится сильнее. Различая ненависть и голод, копившийся тысячи лет…
Красная пустыня. Как его бар оказался посредине этой алой бесконечности, где каждая песчинка вопила от злобы? И глаза уже не умещались в зеркале – нет, даже бар стал им тесен.
Они парили над целым миром – покинутым и мертвым миром, где все дышало обреченностью…
Эти глаза обещали нечто худшее, чем смерть. Они обещали мучение, безумие, унижение. Человек не мог смотреть ТАК. Это отставник Питсбери знал наверняка. Даже самый жестокий пехотинец, способный отрезать уши пленным и выколоть глаза, не сумел бы взглянуть на него с такой пронзительной ненавистью…
Он с криком проснулся. Судорожно огляделся.
Тишина. Запылившееся зеркало равнодушно показывает испуганного старика с дрожащими руками. Дверь заперта, сквозь окна заглядывает лишь бледная заря.
В голове мельтешили обрывки привидевшегося, постепенно сливаясь в неразличимый туман.
Питсбери не заметил, что прямо у порога остался крошечный подарок пережитого кошмара. Тонкая полоска красного песка, словно принесенная ветром иного мира.
Ветром егогрез.
Воспоминания таяли, но страх не уходил. То и дело Сэм вскидывал голову, пристально разглядывая собственное отражение. Вдруг в блеске утреннего света почудится движение? Или ветер пронзительно завоет, открывая дорогу чему-то страшному? Чему-то, вошедшему в спокойный сон пожилого бармена и превратившему его в невероятную жуть.
Наверное, впервые Сэм изменил извечному правилу. Он не пил на работе, но сегодня ощутил сильное желание нализаться вдрызг. Правда, до визита шерифа этот позыв удавалось держать в узде.
Питсбери был старым солдатом, но существовали вещи, которые вгоняли в холодный пот и его. Одной из таких вещей оказалась чертовщина. Не помня, да и не желая помнить по-настоящему, Сэм, все же осознавал присутствие зла. Не того, с которым свыклись жители города – повседневного, мелочного и подлого, таящегося в желаниях и поступках. И даже не воинственно-жестокого, которое во всей своей отвратительной красе проявило себя во Вьетнаме.
А какого-то исконного, древнего, непроглядно-темного, как беззвездная ночь. Или как бесконечная красная пустыня, где ветер шепчет голосами ненависти и смерти?
В таком настроении его и застал шериф. Он послушал историю о зашедшем купить выпивку Томми, отметил про себя, что Сэм порядком сдал – весь трясется. А с другой стороны, годы берут свое, да и что скрывать старому бармену? Записка, самоубийство – все чин по чину. Даже опрос возможных свидетелей велся больше для галочки.
Закончив с казенными вопросами, шериф ушел, жалея, что не может промочить горло. Квасить на работе – не дело, если боишься за свое место. А в Морнингайде с этим ухо держи востро – желающие пробраться на казенное кресло всегда найдутся.
Дверь закрылась. Легкий сквозняк, ворвавшийся вместе с уходящим, разметал песок, сделав его неразличимым на грязном полу.
Сэм проводил гостя тоскливым взглядом. Оставаться в одиночестве не хотелось. Он налил первый стакан и залпом опрокинул. Подумал о том, собирается ли останавливаться – и тут же понял, что нет.
Появилось желание выбросить к чертовой матери все зеркала.
Впрочем, это уже ничего не могло изменить.
***
Утро следующего дня выдалось хмурым. За ночь жара незаметно растворилась, уступила серым тучам, нависающим над Морнингсайдом.
Свинцовое небо стелилось над городом, словно собираясь обрушиться и раздавить беспомощные домики. Ветер почти стих, и густые тени неподвижно лежали на притихшей земле.
«Жуку» такая погода не понравилась. Старый автомобиль иногда любил покапризничать, но в это утро переплюнул сам себя. Стоило отъехать от дома за угол – заглох мотор, чтобы запуститься лишь после долгих уговоров. Через квартал, возле молочной лавки, дыхание двигателя стало хриплым и прерывистым. На поворотах машина то и дело порывалась захлебнуться чахоточным кашлем. Даже Майку пришлось пойти на уступки и сбросить скорость.
Назад нагруженные покупками братья ползли черепашьим шагом.
Джоди то и дело начинал насвистывать под нос полузабытую мелодию. Не то, что ему было весело – свистом он гнал от себя тревогу. Вчерашний день оставил свой отпечаток – таким усталым парень себя ещё не помнил. Телефонные звонки общим знакомым, разговор с родней Тома, организация похорон – все выбивало из колеи. Он поневоле почувствовал себя экспертом в погребении, и это ему совсем не нравилось.
Смерть родителей снова встала перед глазами, но ради Майка он храбрился. Незачем младшему видеть его тревогу, ещё вобьет себе в голову какую-нибудь ерунду. Он даже не возражал, что брат поедет с ним за покупками, хотя обычно Джоди пытался отделаться от своего навязчивого телохранителя.
Двигатель дряхлого «жука» временами визжал, переходя на холостые обороты. Джоди мысленно чертыхался каждый раз, не прерывая посвистывание, когда слышал отдышку отцовской машины. Мусор, да и только.
Он бы с удовольствием сдал эту колымагу в любой музей, как редкий и самоубийственный образец личного транспорта, если бы там заплатили соответствующую сумму. Хотя чего жаловаться – в Морнингсайде мало у кого есть машина получше.
Всё-таки не в столице живём, пора и привыкнуть.
Единственным спасением были немноголюдные улицы с редким движением, иначе не миновать аварии. Даром, что скорость не превышала бег трусцой, тормоза страдали ещё большим склерозом, чем руль.
Копы пока не встречались, и то ладно. Объяснять, почему за рулём несовершеннолетний Майк, Джоди не желал. Замены “жуку” пока всё равно не предвиделось, а с этой рухлядью только Майк мог общаться на “ты”. Вдобавок, младший воспринимал обязанности водителя как святое призвание. Не стоило его расстраивать. И без того повод обидеться найдется.
Майка и впрямь грызли сомнения. Похороны Томми назначили на завтра. Его из участия исключили – это к гадалке не ходи.
Джоди и Реджи взвалили на себя поездку в похоронное бюро, звонки родным и друзьям. Правда, ночью подъехала сестра Тома с мужем, к обеду должна прибыть мать. Это хорошо – у Джоди будет меньше головной боли. И это плохо – в суматохе подготовки Майк надеялся проскользнуть на кладбище.
Не то, чтобы ему очень хотелось ещё раз видеть, как гроб медленно опускается в вырытый прямоугольник, тонет в густой темноте могилы. Мальчишка до сих пор видел по ночам два алых ящика. В них – самые близкие ему люди. В каждом – прощание и одиночество. Стук земли по крышке – обещание недобрых перемен.
В смерти не оказалось ничего романтичного. Майк оценил её голодную хватку – хватку старой собаки, воровато вырывающей кость. Этот образ стоял перед глазами до конца похорон. А потом его начало рвать и трясти от холода.
Лихорадку сменили кошмары. Он пролежал трое суток, бредил, кричал, звал. Иногда из тумана выплывало лицо Джоди, встревоженное, с потухшими глазами. Временами он слышал чужие голоса – приходил врач, его классная руководительница, соседка – миссис Филипс. Но видел Майк лишь одно – раскрытую могилу, из которой отощавшая псина упрямо тянет белеющий остов. И каждый раз кричал от накатывающего видения.
Потому что кости могли принадлежать маме и папе.
Через неделю все прошло. Он не знал, что сказал Джоди врач. По молчаливому согласию, они не касались этой темы. Иногда накатывал стыд – он подбросил брату хлопот. Иногда злоба – на мир, отобравший родителей. Где была полиция, когда пьяный дальнобойщик гнал сквозь сумерки под сотню миль в час? Чем занимались спасатели, когда искореженные автомобили горели в канаве?
О смерти человека, чьего имени Майк не запомнил, он не думал. Почему нужно жалеть такого ублюдка? Да, у того водителя тоже могла быть семья. Может, она и была – Джоди один раз начал говорить, но осекся. Похоже, брат не осуждал убийцу – или лучше скрывал свои чувства. Для Майка жизнь бесповоротно разрушил звонок полицейского.
Крепитесь. Мы нашли автомобиль ваших родителей. Несчастный случай на дороге.
Все делилось на два неравных промежутка. В одном, меньшем – у Майка была любящая семья. В другом – который грозил растянуться на долгие десятилетия – никого, кроме Джоди. Джоди, заботливого, но уставшего, мечтающего начать все сначала, отбросить прошлое. А он – часть этого прошлого. Иногда Майк почти смирялся с этим, но иногда… накатывало.
Как в это утро.
Перед гаражом двигатель не на шутку раскашлялся. Майк аккуратно завел машину на бетонную колею, остановился у самой стены. Гараж примыкал к дому, но летом машину никто не загонял вовнутрь.
Братья, не сговариваясь, вылезли и направились к капоту. Майк отбросил крышку, склонился над клапанами. Рядом посвистывал Джоди. Его расслабленная поза говорила – делай что надо, я тебе верю.
Ради таких моментов Майк и жил.
– Клапаны, точно клапаны, – сказал он больше себе, чем брату. Тот кивнул, продолжая насвистывать. – Сейчас прочищу.
Майк достал из заднего кармана раскладную отвертку и полез под машину. Следовало проверить ось – на последнем подъеме к хрипам двигателя прибавилась едва заметная дрожь.
Проклятое утро, все как назло.
Из-за туч и не думало светлеть. Он уже собрался позвать Джоди – пусть тот притащит фонарь, как вдруг услышал, как к дому подъезжает машина.
Ещё до того, как промелькнувшие колеса подтвердили догадку, Майк понял, что гость – не Реджи. Его белый грузовичок даже с выключенной мелодией шел плавно, а этот автомобиль ехал тяжело и неуверенно. Видимо, не одному «жуку» не понравился сегодняшний день.
Свист стих. Джоди направился навстречу раннему гостю. Повинуясь неожиданному озарению, Майк затих и прислушался.
– Привет, Тобби! – радостный тон Джоди не оставлял сомнения – это ещё один из его старых приятелей. Может, армейский дружок, может – одноклассник. Майк их всех не знал. – Вернулся-таки?
– Ну да. Из-за Томми, – голос незнакомца звучал сонно. Видно, всю ночь ехал. Джоди вздохнул. Радость быстро выветрилась.
– Да… жуть пробирает. Томми… и похороны. Терпеть не могу весь этот траур… не по себе как-то.
Майк чуть высунул голову. Брат и Тобби стояли метрах в пяти. Гость выглядел не старше Джоди: гладковыбритый, причесанный, в аккуратном свитере. Да и его форд говорил о достатке.
Майк никогда не видел ни машину, ни владельца. Но у Джоди хватало приятелей во всех концах штата. Да и раз «вернулся», значит – местный. Джоди откровенничал с гостем, так что не случайный знакомый заглянул к ним в дом.
Похоже, у Джоди так накипело, что он даже позабыл про присутствие брата. Майк аккуратно втянул ноги под машину. Может, разговорившийся братец ещё что скажет?
– Я понимаю… – гостю явно было неловко. – Знаешь, я только узнал о твоих родителях. Соболезную, старик.
А не пошел бы ты со своими соболезнованиями, чуть не выкрикнул Майк. Приступ злости нахлынул неожиданно, сильный, как приливная волна. Два года прошло, придурок! Вовремя, блин…
– Ага… – голос Джоди утратил последние признаки радости. – Уже два года… а как вчера все. Не привыкнуть…
Собеседники помолчали. Ветер окончательно стих, ожидая продолжения разговора.
Ждал и Майк.
– Ну… а ты решил здесь осесть? – нарушил тишину Тобби. – В смысле, что тебе в Морнингсайде делать? Не надумал ещё поколесить?
У Майка екнуло сердце.
– Надумал. Но, понимаешь… – Джоди помолчал, видимо оглядываясь. Майк попытался вжаться в дно «жука», чтобы стать незаметнее. – Мне с младшим сидеть. Мой брат, Майк, помнишь?
– Да. Но я думал, что тебе здесь будет тяжело…
-Тяжело? Черт, да меня тошнит от этого города, – Джоди невесело рассмеялся. – Здесь я сам как в гробу. Но… – он понизил голос, и Майку пришлось прислушаться. – Майка я тоже не могу бросить. Он от меня не на шаг. Я в тринадцать вообще никого не хотел видеть. Майк не такой. Подумывал его отправить к тетке…
Майк закусил губу.
– Он хороший парень. Правда, мне его будет не хватать. В общем… не знаю…
Они говорили ещё о чем-то, двигаясь в сторону крыльца, но Майк не слышал. Когда голоса отдалились, он выполз из-под машины и стремглав кинулся за угол.
И лишь там, под раскидистым кустом шиповника, заплакал.
Глава 3. Реквием убитых надежд
Он не плакал два года. Казалось, похороны забрали все переживания, лишили возможности открыто выражать чувства. Возможно, подозревал Майк, он просто боится. Боится, что если ещё раз даст себе волю, то уже не сможет остановиться. И останется Джоди лишь вызвать санитаров со смирительной рубашкой.
Но теперь плевать. Теперь можно все. Я же ребенок. Для Джоди я ребенок. Урод! Тупой осел! Хочешь от меня избавиться! Чем я так мешаю?! Чем!
На губах застыл привкус соли. Может, слезы, может – кровь. Он прокусил губу, чтобы Джоди не услышал рыданий.
Он не решил, во мгле отчаянья искрой мелькнула надежда. Ещё не решил. Зато решил я. Я не отпущу тебя, Джоди. Никуда не отпущу.
И в этот момент раздался звук мотора. Но не многострадального «жука», а «хонды» Джоди.
Майк выглянул из-за угла.
Джоди в надуваемой ветром куртке мчал в сторону центра. По сторонам брат не смотрел. Проклятый Тобби, кажется, заводил свой «форд», тоже собираясь отчалить.
Сейчас Майк ненавидел этого чистенького гостя.
Приполз со своими сожалениями и вопросами.
Он ненавидел Джоди за его жестокие слова… ненавидел, и все равно любил. Ненавидел себя. Ненавидел весь мир.
Не бросай меня. Джоди! Если ты уедешь, это все равно, что смерть. Не умирай для меня!
- Джоди! – выкрикнул он, не сдержавшись. Но набравший скорость брат не услышал.
Тогда Майк побежал следом.
Он бежал, спотыкаясь, вслед уменьшающемуся пятну. Бежал, задыхаясь, бездумно и отчаянно. И до последнего надеялся, что Джоди увидит в зеркало младшего брата. Остановится. Он не сможет не остановиться. Тогда он скажет… Неважно, что. Важно поговорить. Джоди должен понять…
Но Джоди свернул за угол, так и не обернувшись. Где-то прогремел гром. Майк постоял, нервно теребя рукава джинсовой куртки. Он стоял посреди пустой дороги, уставившись на поворот и с жаждой умирающего в пустыне ожидал услышать шум мотоцикла.
Очнулся мальчик, когда капли дождя омыли лицо. И обреченно побрел назад.
Дождь – это хорошо. В дождь не видны слезы. И никто не заметит умирающую надежду.
***
Это утро его доконало. Как только Тобби распрощался, Джоди не выдержал.
Пошло оно все к чертям собачим! Нужно немного развеяться.
Он прошел мимо «жука». Майка не видать. Но не беда – младший машину не бросит. Раз взялся – починит. Наверное, отлить пошел.
В гараже Джоди оседлал мотоцикл.
Хорошо, что надвигается гроза. В грозу можно ни о чем не думать. Мчаться сквозь потоки воды и молнии…
Он завел двигатель, и в ровном урчании растворились все тревоги. Странник в душе, на мотоцикле Джоди словно пробуждался от сна.
И что на меня нашло? Я этого Тобби видел последний раз после колледжа. Черт, хорошо, что Майк не слышал. Надо же, разнылся, как старик.
Ничего, вот только закончим с Томом… Тогда поговорю с Майком. Если он захочет ехать со мной… а он захочет, это уж точно…
Дальше Джоди не гадал. Там видно будет. Брать Майка с собой – довольно подло. Неизвестно сколько придётся таскаться, прежде чем новый дом и работа замаячат на горизонте.
Но оставить у тетки – подлость ещё большая. Такое не забудется и не простится.
Особенно сейчас, когда младший ко мне липнет. И бросать плохо, и с собой таскать – не лучше.
Погрузившись в свои мысли, парень не заметил ни окрика, ни бегущего Майка.
День и впрямь не заладился.
***
Гроза закончилась после полудня, но непривычная прохлада и не думала отступать. До самой ночи выл ветер, перегоняя припозднившиеся, не успевшие пролиться дождем тучи. Боязливо выглядывала круглолицая луна…
Очередное утро Морнигнгсайд встретил в непривычной свежести. Одинокие облака лениво ползли по небу. Солнце обессилено проливало свет и тепло, но не могло прогнать холодные остатки вчерашней бури.
Джоди такая погода вполне устраивала.
Попадающиеся на пути мелкие камешки получали увесистые пинки. Туфли, да и брюки следовало поберечь, но настроение требовало выхода.
Лучше уж камни пинать, чем на людей срываться.
Походка Джоди сейчас напоминала шаркающего старика, который еле ноги волочит.
Вот и похороны.
Когда он приближался к морнингсайдскому моргу, мысли занимала одна смерть. Та самая стервозная старуха с косой, тихо крадущаяся за спиной и наносящая удары исподтишка в больные места. Одни раны ещё не зажили, а тут новая беда.
Пирсон мрачно хмурился. Приветливое лицо застыло, глаза угрюмо впивались в землю. Даже летний загар как-то сгустился, потемнел, прибавив черноты. Мешки под глазами указывали, что силы Джоди на исходе.
Но отдыхать – не время.
Слишком много вопросов осталось без ответа.
Кладбище укутала тишина. Казалось, оно от века стояло неизменное, молчаливое, подставив ряды могил равнодушному небу. Белый коробок похоронного бюро дышал безжизненностью.
Подходящее местечко. Правда, Томми? Тут тебе будет спокойно, никто не потревожит. Ты ведь этого хотел – покоя? Отдохнуть от нас всех?
Когда-то Джоди считал себя знатоком чужой натуры. А теперь приятеля зароют, потому что они с Реджи где-то просчитались. Не заметили надвигающуюся беду.
Возможно, стоило пойти в тот проклятый бар вместе…
Днём кладбище выглядело не просто спокойно – оно казалось милым. Затишный склон среди тяжелых плит, изумрудной травы и нежно шелестящих деревьев. Хорошее место. Если мертвые что-то чувствуют, Томми, наверняка здесь понравится.
Эх, Томми, старик, ну как же так…
Самоедство доканывало. Джоди понимал, что ничего уже не изменить, но от этого становилось лишь тяжелее.
Потерять родителей, потерять Томми.
Да, они не были лучшими друзьями. Вместе служили, вместе оттягивались по вечерам, играли в импровизированной рок-группе целый год – не более. Реджи куда ближе… хоть и нехорошо так думать.
А Томми ближе уже не станет.
Его зароют на этой ослепительно-зеленой лужайке, и станет неважно, насколько тесной или прохладной была их дружба. Все равно больно.
Хорошо, что Майк остался дома.
Странно, но младший не возражал. Может, он и в брате не все понимает? Или мальчишку грызет память о родителях, вот и не уперся, как обычно. Джоди вполне мог в это поверить.
Будь его воля, он бы к кладбищам и на пушечный выстрел не подходил. Но даже если Томми уже не увидит, избежать участия – подло. Не по отношению к мертвому другу. Перед собой – стыдно.
- Джоди.
Он так задумался, что не заметил подошедшего Реджи. Непривычного в строгом смокинге… в этот день все непривычное.
Обычно мороженщик ходил или в белой рабочей форме, или в старой джинсовке. Впрочем, и сам Джоди пиджаки и брюки терпеть не мог. Но похороны… тут о вкусах не поспоришь.
Их официальные наряды казались чернильными пятнами на фоне ясного утра.
Смерть отравила неотделимую от Реджи улыбку, превратив в тонкую полоску боли.
И к чему такие похороны, вдруг пришла мысль. Только себя изводим – кому от этого легче?
- Привет, - вяло ответил Джоди. Начинать разговор не хотелось. Слабость наполняла тело. Тянуло лечь между могил и просто смотреть в небо, ни о чём не думая.
Может, Томми перед смертью любовался на звезды? Нет, разве всадишь в себя нож, если над тобой – тысячи пылающих огней…
- Ты как вообще? – по лицу Реджа было заметно, что спал он мало. Если вообще спал.
Джоди мотнул головой.
Дурацкий вопрос, старина. Сам-то как думаешь?
Как Джоди не ценил друга, а сейчас хотелось побыть одному. Им ещё целый день предстояло провести вместе, среди официальных слов и грустных прощаний.
Не так-то просто заслужить тишину, когда она больше всего нужна…
- Вот и я так же… - Реджи вынул из кармана черные очки, надел. Поправил тугой галстук, глубоко вдохнул. – Томми больше нет. Джоди, Томми нет.
Голос его задрожал, но мужчина справился. Джоди не хотел смотреть в черные круги очков. В них, как в матовых блюдцах, плавало его измученное отражение.
Наверное, Реджи умрет смеясь внезапно подумал Джоди. Я люблю жить, а он – сама жизнь, неисчерпаемая и забавная. Тосковать для него невыносимо. Или показывать свою печаль. Потому и глаза прячет.
- Было трио, да сплыло, - Джоди покосился на похоронное бюро. К нему подъехала машина, но издали он не разглядел прибывших.
Скоро, подумал он. Скоро все начнется – и закончится.
Что закончится? Похороны?
Он не знал. Просто в голову пришло. Сегодня мысли скакали, как испуганные зайцы. Вот и лезет всякая чушь.
- Ты на самом деле веришь в самоубийство? – с неожиданной настойчивостью спросил Реджи. Очки скрывали взгляд, но было нечто тревожное в подрагивании мускула щеки. Мороженщик огляделся. – Это ведь где-то здесь случилось?
- Не знаю.
Джоди не врал. Он действительно не знал, что думать. С одной стороны, похоже, у приятеля по пьяни сдали нервы. С другой…
Странно все это. Мягко говоря.
Какое-то неясное предчувствие подсказывало, что в смерти Томми что-то не так. Сильно не так.
Что могло подтолкнуть его? Долги? Угрозы? Неудачная любовь… Бред сивой кобылы! Мы бы заметили. Да и Томми… любил поболтать. Он бы брякнул, если бы во что-то влип.
Но тогда что? Что?
И ладно бы просто смерть, а то заколоть себя ножом… Не проще ли застрелиться – у него ведь был револьвер? К черту объяснения копов – что они вообще понимают? Когда человек хочет себя убить, так он не поступает.
Конечно, Джоди не мог похвастаться знанием самоубийц, но вот друзей понимал. Томми мог погибнуть в пьяной драке, мог разбиться на мотоцикле – после смерти родителей автомобильные аварии казались самым вероятным способом смерти. Мог забыть про газовую плиту и задохнуться. Даже застрелиться мог, если уж допекло.
Но зарезать себя – нет. И точка.
Такая смерть тревожна вдвойне. Уж очень походит на убийство. Но полиция почему-то упрямо настаивала – раз следов нет, и есть записка – значит, сам виноват.
Записка…
«Слишком устал. Простите, все, кто меня знал, что создаю вам проблемы. Но дальше жить не хочу. Вы поймете…».
Почерк, как говорили полицейские, точно Тома. Но вот стиль…
Не похоже, чтобы Томми на пьяную голову разбрасывал намеки. Сказал бы прямо и все дела. Что они должны понять из прощальных слов? Томми брата не растить. Уехать никто не мешал.
А тут… написал записку ни о чем.
Не складывалась колода. Ох, не складывалась.
И хуже всего, Джоди не знал, не верит ли в самоубийство – или просто не хочет верить.
Всегда проще найти виновника…
- Ладно, я пока навещу… кое-кого.
Редж закивал так быстро, что не оставалось сомнений – все понял. За это Джоди был ему вдвойне благодарен. Реджи знает, когда не стоит лезть с ненужной болтовней. Жаль, что столь чуткий человек не нашел семью и нормальную работу. Но в Морнингсайде ждать иного – глупо.
Здесь не верили во вселенскую справедливость.
- Увидимся там, - мотнул в сторону бюро Джоди. И медленно побрел по склону, топча одинокие одуванчики. Погруженный в тягостные воспоминания, он искал совета у мертвых.
***
Реджи машинально потер щеку. С утра она зудела, будто комаром искусанная.
Нервы… нервишечки…
Он подспудно все ещё ждал, что внезапно раздастся хлопок пробки с шампанским, зазвучит музыка и из-за могилы выскочит Томми. Живой, улыбающийся Томми. Как я наколол вас, а?! закричит он.
Только Томми не выскочит. Шутки кончились. И наколол он разве что себя – на нож.
От бессонницы болела голова и подташнивало.
Может, стоило пойти с Джоди? Нет, ему и впрямь лучше побыть одному.
И всё же расслабляться не время. Ему не нравилось настроение, последние месяцы медленно топящее друга в пучине безнадеги. Джоди стал реже улыбаться. Чаще пил. Подолгу бродил один. Это были тревожные признаки, а Реджи не считал себя слепцом. Но его единственное оружие – чувство юмора – оказалось неуместным. Оставалось лишь ловить момент, когда Джоди будет в нужном настроении для серьёзного разговора.
А за Томми не уследили, тревожно подумал Реджи. Жил весело, ярко, на всю душу – и на тебе. Может, наплевать на тактичность? Поговорить с ним по душам – мол, что тебя грызет? А не тянуть резину. А то мало ли чего выкинет.
Внезапно ему стало страшно. Не за друга. За себя.
Беспричинный, холодный ужас, от шеи до щиколоток прокатился по телу. Реджи тревожно оглянулся.
Никого. Джоди давно скрылся за холмом, полого спускающимся к моргу.
Больше ни души.
Но отчего тогда меня трусит?
Солнце светило, как и прежде: ярко, сочно, щедро, все пытаясь свести счеты с задержавшейся прохладой. Но Реджи Банистер, человек, в запасе у которого всегда находилась шутка, чувствовал неисчезающую тревогу.
Словно кто-то только что прошелся по его могиле.
***
Все уходят, шептал ветер. Или это печальные мысли накладывались на подходящее для раздумий место?
Где ещё пытаться понять смысл смерти, как ни на кладбище?
Когда-то наступит его черёд. Майк точно так же пойдет через покрытые дерном тропинки, угнетенный и подавленный. Наверное, младший так и не сможет поверить, что Джоди больше нет.
Когда это будет?
Скоро, продолжал петь ветер.
Интуиция? Просто последствия бессонной ночи?
Джоди не верил в собственную смерть – не в двадцать семь, когда полное сил и здоровья тело требует новых свершений и побед. Он любил жизнь, несмотря на то, что она не была слишком ласковой к Пирсонам…
И Томми тоже любил… Помогло это ему?
Тяжесть, сдавившая сердце, не отпускала.
Вот и добрался.
Здесь ничего не изменилось. Две молочно-белые плиты встретили его безмолвным одобрением. Уже два месяца Джоди не навещал могилы родителей.
Памятники не мешало побелить, но в целом работники кладбища следили за чистотой. Не было комьев земли, пыли и зарослей сорняков – все та же ровная скатерть газона. Зеленый ковер, на котором так хочется преклонить голову и отдаться сну.
Последнему и вечному.
«Мария Пирсон» и «Фрэнк Пирсон». Две строки, бессмысленные для чужих. А для Джоди – как родник в знойный день.
Он присел на корточки, коснулся мраморных букв. Под датами смерти на обоих памятниках лаконично, но проникновенно выбили:
«И ангелы проведут их сквозь смертную тень».
Эта фраза принадлежала Реджи. Старина Реджи, и тут ты не бросил меня. Как же не хочется оставлять тебя одного в этом унылом городе. И как воспримет переезд Майк? Как предательство? Или как необходимость?
Джоди вспомнил себя в тринадцать. Он бы остался глух к доводам разума. Почему младший должен поступать по-другому?
Мама, папа. Что мне делать? Я запутался. Хочу ехать, хочу бросить все… и не могу. Тут нет будущего, а прошлое тянет на дно… Но Майк, Реджи… как им объяснить?
Камни молчали. Воплотив в себе память о близких, они заранее готовились смириться с любым решением.
Раньше он часто приходил сюда. Посоветоваться с самим собой в тишине. Просто посидеть. Потом… когда сомнения начал подтачивать каждое принятое решение, Джоди стал избегать родительских могил.
Стыд. Он оказался не готов. Не готов заменить Майку семью. Не готов наладить свою жизнь. Не готов принимать трудные решения. И пусть никто не осуждал его вслух, Джоди подспудно боялся однажды прийти – и ощутить разочарование, пронизывающее два надгробия из гранита и мрамора.
А ведь раньше он часами мог просиживать здесь. И умиротворение кладбищенской тишины иногда помогало найти правильный ответ.
Безмолвие и сейчас укрывало кладбище. Похоронное бюро скрывало подъездную дорогу и родственников Томми, которые должны уже подтянуться. Вокруг ни единого человека.
И вдруг – хлопок.
Звук резкий, отчетливый в утренней тишине, вырвал Джоди из раздумий.
Он оглянулся. Никого. Белое здание нависало над ним.
Казалось, морг приблизился, его стены незаметно сдвинулись к одинокому гостю. Окна слепо взглянули на Джоди.
Движение. В открытой двери заднего хода стремительно мелькнуло что-то серое. Двери вздрогнули.
Это они хлопнули.
По спине внезапно пробежали мурашки. Этот переход от умиротворения к тревоге был так скор, что Джоди растерялся.
Что со мной?
Возможно, всему виной неясный силуэт? Это мог быть любой из работников морга. Пришедший на похороны знакомый. Случайный горожанин, как и Джоди, решивший проведать ушедших в мир иной близких. Это могло…
Могло?
… мог оказаться кто угодно.
Тогда в чем дело?
Страх, как вгрызающийся в яблоко червь, настойчиво пробивался к сердцу.
Никогда он не боялся одиночества и кладбища. Тем более находиться здесь, у родительских могил. Нет. Просто невозможно. Это место самой своей природой противостояло страху.
Но не в этот раз.
Джоди встал. Он чувствовал, что уделяет случайной мелочи слишком много внимания, но ничего не мог с собой поделать. Раз серая тень вызвала такие странные чувства, надо бы взглянуть на неё вблизи. В конце концов, это похоронное бюро. В его стенах и залах не меньше саркофагов, чем в окрестной земле.
Кто помешает мне зайти?
Он отряхнул прилипшие к брюкам травинки и пошел к моргу.
К зданию, что улыбалось скрывающими тьму окнами.
Глава 4. Кладбищенские хозяева
Прохлада успокаивала. Отгоняла тревогу, хотя бы на время.
Мягкий свет ламп, отраженный в мраморе, легкий сквозняк. Тишина и покой. Именно так должно выглядеть место последнего приюта.
И никого не видать. Впрочем, пробудивший внимание незнакомец, ну или незнакомка, могли уже уйти. Благо коридор резко сворачивал впереди, словно предлагал – а загляни как ты за угол, дружок.
И загляну.
Прикрыв бесшумно скользнувшую дверь, Джоди пошел вглубь склепа, удивляясь странному чувству. Мир за стеной морга как отрезало. Ни звука, лишь опоясывающий тело холодок.
Будто извивающаяся змея.
Или ему только кажется, что воздух скользит извивами течений, как во время бури? То обдувает ноги, а через миг – ползёт за шиворот. Теребит ледяными пальцами за плечи. Заставляет сбиваться с шага.
Невнятная тревога нарастала.
Джоди неторопливо шел между одинаковыми квадратами ячеек. В каждой гроб, прочная дверца, незамысловатая табличка. Никакой показухи, просто и удобно… Для живых и мертвых теней…
Черт, да что со мной? Неужели трушу? Мертвецы, тени… Ну и холодрыга!
В прошлые визиты не происходило ничего подобного. Ни в морге, ни на кладбище. Но сейчас погребальное бюро словно подменили.
Может, сказывалась смерть Томми? Или дурное настроение, пустившее крепкие корни в мыслях? Джоди не знал.
Как тут оказывается легко заблудиться!
Каждая стена – одинаковые ряды могил. В них спят те, кто любили и ненавидели, взращивали мечты и падали под ударами судьбы. Спят и видят сны… А, может, кошмары?
Брежу наяву, пугаясь собственных мыслей, подумал Джоди. Жаль, что не попросил Реджи остаться. Может его шутки отвлекли бы от холода?
Но что с коридором? В нем-то раньше шагов десять было, от силы двадцать. А сейчас словно муха в клею… иду, а он не кончается…
Тревога требовала остановиться. Подумать, сопоставить странности. И бежать, бежать прочь.
Однако пронзительный холод выметал из головы любые размышления. Джоди ощущал пьянящую силу этого места, от которой повседневные размышления исчезали. Сменялись чем-то возвышенным – и одновременно жутким.
…Интересно, что потом, после смерти? Там ведь должно что-то быть, верно? Ничто не исчезает бесследно, даже сама жизнь…
Чтобы переродится в свое кривое отражение…
Мысль, пришедшая в голову, звучала странно даже для самого Джоди. Словно принадлежала вовсе не ему.
Шаги Джоди становились все тяжелее. Коридор вытянулся до бесконечности, теряясь где-то вдалеке, сливаясь в неразличимую точку. Зрачки расширились, ловя отблески ставших нестерпимо яркими ламп.
Это место настраивало на странный лад. Страх вперемешку с ожиданием чего-то знаменательного. Какой-то осмысленности, масштабности в собственной жизни, окончания всех сомнений…
Лучше думать о высоких материях, чем о собственной смерти, - в череду раздумий проскочила очередная чужая мысль, и сердце болезненно трепыхнулось. Новые предчувствия, всё сильнее и сильнее, резали душу.
Почему? Почему я вообще на этом зациклился? Почему не ухожу, а торчу в мраморном коридоре, словно пьяный?
Джоди попытался сосредоточиться, стряхнуть оцепенение, но не тут-то было.
Некоторые мысли – как репей. Пока не возьмешь в руки – не оторвать. А в ладонях колется.
Хорошо бы тут уснуть… уснуть и видеть сны, наполненные безмолвием и безразличием красной пустыни...Стать частью холодного ветра, овевающего бесконечные пески...
Внезапно он с силой ударил себя ладонью по щеке. Тряхнул головой, отгоняя болезненные образы и видения.
В голове мгновенно прояснилось. Коридор снова стал обычным коротким отрезком в десяток ярдов. Свет утратил яркость.
Джоди изумленно посмотрел на собственное размытое отражение в ближайшей дверце. Пятно с растрепанной шевелюрой. Безликая тень.
Ничего себе! Если кладбище на всех так влияет, то нет ничего странного в смерти Томми.
Он с ужасом осознал, что и сам был близок к мыслям о самоубийстве. И это он, всегда считавший, что жить стоит ради самой жизни, как бы не пришлось тяжело.
Что же случилось со старым моргом? Откуда в нем это облако безжизненности, вязкое, как паучьи сети?
Нет, Майку здесь делать точно нечего, подумал Джоди.
И вдруг раздался какой-то звук.
От неожиданности Джоди застыл. Отголосок его мыслей? Ещё одна игра разыгравшегося воображения?
Звук повторился снова, чуть ближе.
Хрип… сдавленное фырканье, скрежет…
Как будто крупный хорек, или грызущая кость собака, или…
Мертвые руки, скребущие крышку гроба изнутри – эта безумная картина внезапно возникла перед глазами.
Он остановился возле поворота коридора. Оттуда, из-за угла, ведущего вправо, доносился странный шорох.
Это та…
…то?..
… тень?
Пирсон осторожно подошел к стене и выглянул за угол, готовый в любой момент отпрыгнуть назад. Слишком много странного для одного дня, чтобы соваться сломя голову.
Но там простирался лишь очередной коридор с гробами-ячейками, вазами, гипсовыми бюстами. Нехитрые украшения городского склепа. Никого…
На этот раз страх впился в спину куда крепче. Мурашки устроили по телу настоящий парад. Перед глазами по-прежнему стояла фантастическая, но жуткая сцена.
Мертвец рвется из склепа: скрипят сухие кости, черные пальцы теребят обивку, мертые глаза лезут из орбит. Хрипит, силится скинуть крышку, царапает крючковатыми лапами.
Скалится открытая пасть полная клыков…
Тревогу удалось задавить с большим трудом. Джоди буквально заставил ноги нести его дальше и дальше.
Шаг, другой…
Звук стих с той же внезапностью, что и возник. Ещё несколько шагов и Джоди замер, прислушиваясь.
Ни малейших признаков услышанного скрежета.
Ушел? Или показалось? Могло померещиться… ведь я на нервах сегодня…
Это мысль звучала здраво. Но Джоди в неё не верил.
Чересчур уж реально звучало пугающее сипение. Но… что это могло быть? Образ рвущегося на волю мертвеца он старательно обходил. Думать о таком – уже перебор, так и двинуться можно.
Хотя до боли похоже – бродит неприкаянная душа, царапая ровные стены…
Секунду он раздумывал – а не свалить ли к черту из склепа? В конце концов, там уже Реджи заждался, служба скоро начнется. Может, ну их, эти загадки… Нет, он конечно в ходячие трупы не верит… но глаза и уши пока что не обманывали. Да и странные мысли, которые словно вложили в голову…
Но раньше он никогда не боялся рискнуть. Бросить вызов. Это позволяло стряхнуть тяжелые мысли – и ох как нужно сейчас. Вдобавок в глубине души Джоди не верил, что в морге есть что-то, способное ему навредить. Бояться оживших покойников и привидений – это детям. Нельзя идти на поводу таких мыслей, от них один итог – психушка. А с остальным он справится. Просто обязан справиться.
Надо понять, почему сегодня кладбище встретило его так неприветливо. Что за странная атмосфера накатила, стоило зайти в кажущиеся бесконечными коридоры?
Он и так уже немало вопросов по жизни оставил без ответа.
О том, что есть вопросы, на которые лучше вообще не искать ответ, Джоди не думал. И слово «Фантазм» на тот момент оставалось бессмыслицей.
Настоящий ужас ещё ждал своего часа.
***
Он медленно брел по коридору, пока не остановился перед одиноким гипсовым бюстом. Ровные, каких не бывает в жизни, черты принадлежали древнему философу. По крайней мере, Джоди так думал. В искусстве он совершенно не разбирался, но чьи ещё изображения здесь уместны? Уж точно не врачей.
Статуя бессмысленно пялилась пустыми глазницами. Скульптор схалтурил, а может, специально так задумал. Веки скрывали глубоко запавшие глаза без зрачков.
Лицо принадлежало слепцу.
Джоди поежился. В этом здании все перевернулось с ног на голову. А может, и раньше таким было, просто он не замечал?
Нет, поправил себя Джоди. Мимо такого я бы точно не прошел. Морг чудовищно изменился.
Неяркий свет переливался в невзрачных металлических ячейках. Его отражение в ближайшей дымчатой дверце выглядело лицом ярмарочного уродца. Пространство снова раздалось вширь – парень ощущал себя лилипутом, забредшим в царство исполинов.
Пока смотришь прямо – все в порядке. Но краем глаза Джоди ловил коридоры, тянущиеся на целые мили и вздымающиеся как горные пики стены.
А развернешься – ничего необычного.
Кривые зеркала – вот первое, что пришло в голову. Да, странное сходство с комнатой смеха было налицо. Как и с комнатой страха.
Он снова попытался отрешиться от тревожных подозрений.
Как бы не так - чудовищные фантазии настойчиво заполняли рассуждения. Место ли тому виной, нелепая гибель Томми или все странности, которые август щедро вывалил ему на голову?
Уродливый клыкастый мертвец крался за ним по бесконечным коридорам. Джоди знал, что никакого чудовища нет, но то и дело озирался через плечо. Как в детстве, он позволил фантазии взять верх, зажить собственной жизнью. Странно то, что все попытки отогнать дурное наваждение не приносили плодов. Может, найди он объяснение фырканью и скрипу – объяснение, не связанное с могильной жутью – страх бы отступил.
Хотя Джоди сомневался, что перестанет волноваться, пока не выйдет за кладбищенскую ограду.
Или не окажется дома.
Так почему я не ухожу? Только ли в вызове ужасу все дело? Ведь смелость можно испытать и другими способами.
Да, можно. Но казалось крайне важным дойти до конца, выследить хрипящую тень.
Или кто-то умело вложил в него это желание?
Похоже, решил Джоди, у меня шарики заходят за ролики.
И мрачный морг молчаливо согласился.
***
Правила существовали исключительно ради нарушения.
Эту истину Майк впитал с раннего детства. Любой запрет он воспринимал как совет – делай наоборот. Не потому что очень уж не любил подчиняться, хотя и не без того. Просто за последние два года мальчишка уяснил простую вещь.
Хочешь выжить – надейся на себя.
Смерть могла подстерегать повсюду. Когда-то она пришла в дом Пирсонов с полицейскими. Нагло и без приглашения прокралась с весточкой об аварии. Чуть не свела его с ума. Почему бы этой сволочной твари опять не вернуться в полюбившуюся семью?
После вчерашнего они с братом не разговаривали. Обменивались отрывистыми фразами, что бесило Майка ещё больше. Джоди, промотавшийся по городу под дождем едва не полдня, даже не заметил перемен в его настроении. Только под вечер сказал:
- На кладбище завтра не ходи, ладно?
- Заметано, - вяло согласился Майк. В душе он просто не хотел спорить. Подслушанный разговор убил всякое желание отвечать честно.
Он же ребенок в глазах брата. А дети часто лгут.
Джоди с сомнением посмотрел на осунувшееся лицо братишки, удивленный таким быстрым согласием. Под его глазами залегли заметные мешки. Возможно, не будь у старшего Пирсона дикой усталости – больше в мыслях, чем в теле, он бы и спросил, в чем дело. Но подготовка к похоронам, собственные сомнения и смерть Томми – все перевесило. Если бы Майк не ограничился коротким ответом, у них мог состояться тот разговор по душам, которого оба ждали и одновременно боялись.
После визита Тобби Майк замкнулся. Попытки примириться с обидой на брата отняли остаток сил.
Правда, провалявшись без сна большую часть ночи, утром, он приступил к привычному занятию, долгу, увлечению – защите старшего брата от всех на свете бед.
Майк не мог долго сердиться на Джоди. Просто не мог – и все тут. Он не знал, как это назвать, и был бы удивлен, подскажи кто ему правильное и простое слово.
Любовь.
Он любил брата. И был готов сделать все, лишь бы с Джоди ничего плохого не случилось.
Потому и поперся на кладбище.
Нельзя сказать, чтобы ему хотелось ещё раз видеть похороны. После прошлых он сорвался. Отрицать это глупо, а глупцом себя Майк не считал. Но между смертью родителей и самоубийством приятеля есть разница.
Томми не был ему особенно близок. Их отношениям было далеко до дружбы с Реджи. Но они ладили, и от того на душе лежал тяжелый камень. Но если Джоди грызли подозрения и странности, Майк жил проще.
Он просто чувствовал, что ничего хорошего на похоронах не случится. Точно так же, как птица ощущает надвигающуюся грозу, чутье Майка подсказывало держаться от кладбища подальше. Если Томми убил себя без причины среди могил, то кто даст гарантию, что это не случится с Джоди? Или с Реджи?
Он не собирался оставлять единственных близких наедине с возможной опасностью.
А что опасность есть, подсказывал некий тревожный звоночек души, с утра заставлявший мальчика подозрительно коситься на привычные сонные улочки.
Что-то в Морнингсайде пошло не так. И смерть Томми послужила сигналом начала перемен. Недобрых перемен.
Да и подростковая гордость взыграла, хотя вот в этом Майк точно бы не сознался. Джоди считает меня ребенком? Думает, я к нему буду за разрешением бегать? Не дождется.
Проследив из окна, когда «жук» с братом укатил, Майк вытащил из гаража «хонду». После вчерашней поездки пришлось заправить бак, но вряд ли Джоди помнил, сколько он накатал по размытым дорогам. Мотоцикл был ему великоват, но талант к вождению и тут выручил. Майк не меньше старшего любил подставлять загорелое лицо и длинные волосы встречному ветру.
Но сегодня не до развлечений. Уж больно нехорошим было предчувствие.
***
Время шло. Джоди понимал это, но справиться со странными мыслями оказалось выше сил.
Он по-прежнему стоял перед дурацким бюстом и боролся с тревогой. Чего проще – выйти из склепа, пойти к остальным. Минута – и ты на свободе, а загробные тайны оставь мертвецам.
Но что-то не отпускало. Не любопытство, как Джоди думал вначале. И не желание преодолеть собственный страх.
Это место имело странное очарование. Вернее, не просто очарование. Другое, старое слово, которое Джоди слышал лишь в детстве, подходило куда лучше.
Чары.
Здесь царила магия, против которой вся его воля казалась пустым звуком.
Он никогда не верил в суеверия, но продолжал тратить минуты до похорон, прислушиваясь. Не раздастся ли угрожающее фырканье?
И дождался.
Знакомый шорох ударил по нервам новой порцией опасений, смешанной с облегчением. Ему не почудилось. Значит, голова пока что варит.
Теперь стоило понять: надо разбираться с шуршащим чем-то или сматываться к чертовой матери? Второе, безусловно, лежало ближе к сердцу, но как уйти, если что-то цепко держит?
Может, взглянув в глаза обитателю морга, он стряхнет оцепенение? Или этого от него и ждут?
Звук доносился из-за угла.
Джоди пытался представить, что же могло издавать странные визгливые хрипы вперемешку с рычанием, но не смог. Зато вспомнился полный перечень вариантов из фильмов ужасов. Крысы, пролезшие в морг и пирующие трупами. Дикие собаки, раскапывающие могилы. Мертвяки с кривыми клыками в отвисшей пасти…
Проще всего поддаться желанию и посмотреть на визгуна. Но в правильности такого решения у Джоди возникали сильные сомнения.
Эти звуки не могло издавать случайно забредшее животное. Вообще любое из известных ему животных. Посмотрит он – и дальше что?
Пора валить. Хватит себя дурить – здесь какое-то дерьмо творится.
Беда в том, что большоеколичество ветвящихся проходов, коридоров и углов могло позволить зверю – если это зверь – незаметно подкрасться, когда он направится к выходу. Разве что пятиться, то и дело озираясь…
Джоди с тоской посмотрел на коридоры. Казалось, они казались ещё длиннее. Настолько, что по ним можно смело пройти расстояние до центра города.
Чертовщина, да и только.
И я по уши в дерьме. Даже ножа нет.
Ужас рос.
Соберись. Ты взрослый мужик. Просто сделай шаг назад. Всего один шаг.
Звук вновь повторился, уже громче. Кто-то хрипел, взвизгивал, захлебывался зловещим ворчанием, переходящим в сип. Ничего похожего на человеческий голос в этой какофонии.
Страх снова вытеснил все мысли.
Чем бы это ни было, оно приблизилось. Или осмелело и перестало скрываться.
Нет, не паникуй. Слышишь, не паникуй! Звери чувствую испуг… и нападают, повторял про себя как молитву Джоди, заставив сделать первый шаг. Тяжело, будто вырывался из плена липких нитей.
Слава Богу, тело все же повиновалось.
Так. Хорошо. Ещё шажок. Не беги. Побежишь – и оно рванет следом. Все хищники любят гоняться за добычей.
Рычащее существо в глубинах морга явно относилось к их числу.
Нервы звенели, напряжённые до предела. Джоди казалось – даже сквозняк ощущается не кожей, а ушами, до того он сосредоточился на звуках.
Да что там может быть, черт возьми?! Собака Баскервилей?
Блин, хотел побыть один – получил. Хоть бы Реджи обеспокоило моё отсутствие…
Но Реджи не мог знать, что он сейчас в склепе. Друг будет искать у родительских могил.
Он сделал шаг. Ещё один. Подальше от звука.
Ноги подгибались, странный зов тайны звал, манил, требовал идти вперед. Но сейчас волна страха немного смыла колдовскую власть склепа.
Лицо остекленело, превратившись в маску из напряженных мышц и бледной кожи. Только рваное, судорожное дыхание и бегающий взгляд широко раскрытых глаз отличал Джоди от покойника.
Пирсон отступил на девять шагов, считая каждый, когда из-за угла что-то выглянуло.
Что-то коричнево-черное, стелящиеся над полом, мелькнуло, скрывшись обратно за поворотом.
Он замер, присматриваясь, не покажется ли видение снова.
Но коридор оставался пуст. Звук тоже утих.
Мелкое… коричневое… неужели просто зверек?
Нет, он не верил в столь простое объяснение. Пусть и не разглядев толком, Джоди мог утверждать – оно не было собакой. Как не было крысой, лаской, или чем-то ещё, случайно скользнувшим в открытую дверь.
Существо обитало в склепе. В своих охотничьих угодьях.
Оно ушло… говорил он себе, делая очередной шаг назад. Глаза искали – не покажется ли вновь серая тень?
А вдруг оно не одно… оторвать ступню от пола удалось с трудом. Морг не отпускал.
Нет! Просто невозможно… откуда им тут взяться? Воля слабела, но Джоди цеплялся за остатки разумных вариантов.
Оттуда же, откуда и одному. Что если из того коридора есть ещё один проход?
Джоди быстро обернулся. Пятясь, он подставлял спину любому, кто мог зайти через выход. В конце концов, оно ведь тоже дверью хлопнуло. Значит, гуляло по кладбищу.
Коридор пустовал. Только вот чтобы выйти, нужно пройти два перекрестка ходов.
Где его может ждать что угодно.
Ждёт, готовое впиться клыками в глотку… удержаться от бега становилось все труднее.
Внезапно Джоди понял, что больше не выдержит. Нет, он сейчас развернется и побежит. Да что там – полетит! Будет нестись, пока не окажется рядом с Реджи. И плевать на то, кто что подумает. Даже у храбрости есть предел, если это не глупость.
Холодная рука легла на плечо.
Пирсон с трудом удержался от вопля – настолько неожиданной и грубой оказалась хватка.
С замиранием сердца он повернул голову, готовясь встретить свой худший кошмар.
Перед ним стоял человек. Непонятно, откуда он появился – напряженный слух Джоди не мог пропустить шаги. Оглядываясь, он помнил – коридор пустовал.
И пусть это не хрипящее чудовище из-за угла – облегчения Пирсон не испытал.
Бледное худое рыбье лицо, как раз для морга. Черный костюм похоронного бюро. Гвоздика в петлице пиджака казалась насмешкой, а не данью традиции. Даже цветок, казалось, был припорошен странным оттенком тлена и серости.
Джоди никогда не видел незнакомца. Похороны родителей организовывал мистер Коннор, двое его помощников иногда выпивали в баре. Но этот… словно черное пугало, рожденное самим моргом.
Внешностью природа чужака не обделила. Напротив, для кладбищенской работы он подходил просто идеально. Джоди даже предпочел, чтобы не настолько – незнакомец одним лицом мог довести слабонервного до истерики.
В небольших тусклых глазах под нахмуренными бровями прятался вечный холод. Огромного роста, тощий, пожилой, с презрительно вздёрнутым подбородком и тонкими губами. Под стать внешности оказался и голос, идущий словно из бочки.
Не помощник, уж точно. Ни один рабочий не мог взглянуть на гостя с мрачным аристократизмом. Холодные глаза изливали на Джоди водопад презрения.
Новый распорядитель погребения? Коннор уступил свой бизнес?
- Похороны сейчас начнутся, - глухо произнёс безымянный старик, глядя сквозь Джоди. И будто вспомнив о вежливости, добавил, – Сэр…
В блеклых глазах таилось что-то ещё, напугавшее далеко не робкого Джоди. Презрение… и насмешка. Долговязый работник морга плохо скрывал издевку во взгляде.
А может, просто не пытался?
Слова вывели Джоди из оцепенения. Он освободил плечо из-под руки долговязого. Наверное, чересчур поспешно – едва не выдернул.
- Ладно… сэр!
Какая-то часть натуры требовала принять вызов неизвестно как очутившегося за спиной безымянного человека. Задать вопросы, кто он, к черту, вообще такой? Заодно и выяснить, что же рычало в глубине странного здания, так изменившегося в это посещение.
Другая, более разумная, подсказывала, что зловещий здоровяк и сегодняшние странности тесно связаны. И пока находишься на чужой территории, искать неприятностей не следует.
Морг отныне перестал быть частью Морнингсайда – с пугающей определенностью понял Джоди. Теперь он принадлежит высокому старику, чьи гладкие скулы напоминают выбеленные временем кости.
Как бы то ни было, сейчас и впрямь стоило уходить. Джоди затылком чувствовал сверлящий взгляд, пока не свернул за поворот.
Похоже, его отпустили. Пропала тяжесть, шаги вновь стали нормальными. Коридор сузился до привычной длины – просто мраморный проход, в котором не место визгливым монстрам и странным желаниям.
И все же он прислушивался: не раздастся ли рык снова?
Но ни звука, ни шагов долговязого Джоди так и не услышал.
Выйдя под августовское солнце, он медленно вытер пот дрожащими руками.
***
Ворота встретили «хонду» молчаливым приглашением. Широко открытые створки словно манили всех желающих заглянуть.
На часок. Или навсегда.
Майк поежился. Он был здесь полгода назад. Навещал могилы сам, без Джоди – на большее его не хватало. То, что другие принимали за уют кладбищенской лужайки, казалось ему затхлой заплесневелой духотой. Такое ощущение мог вызывать сырой подвал. Залитый дождем чердак. Склеп.
Нет, не нравилось ему здесь. И дело не только в страшных воспоминаниях о похоронах. Это место казалось мшистым покрывалом на болотной трясине.
Манит зеленью и яркими цветочками, а станешь – засосет.
И все же он должен перебороть страх. Ради Джоди.
Собравшись духом, Майк въехал на кладбище. Сразу же свернул с дорожки – приближаться к моргу не стоило. Джоди и остальные наверняка соберутся там.
Он петлял среди памятников, плит и холмов, полукругом подбираясь к цели. Мелькнула мысль – не проведать ли маму с папой? Но беспокойство за брата вытеснило это желание.
Наконец, на вершине холма Майк остановился. Ниже лежал морг, теснились машины. Группа людей тесным кружком стояла у ворот пристроенной к похоронному бюро часовни. Даже издали Майк видел, что собравшиеся внизу предпочитают держаться вместе.
В другой день он бы не обратил на это внимание. Почему бы и не сплотиться тем, кто собрался на похороны Томми из разных концов штата? Но сегодня в этом молчаливом единении ему чудилось отражение собственного страха.
Люди внизу вели себя как малыши, заблудившиеся в густом лесу. Малыши, услышавшие первый отзвук далекого грома.
Но, ему следовало подумать об укрытии. Торчать на вершине холма – идея не из лучших.
К счастью, рядом нашлись небольшие заросли рябины, остролиста и ракиты. Туда Майк и затолкал мотоцикл. Затем улегся на живот, вынул из-за пазухи скаутский бинокль и начал следить.
Реджи он заметил сразу. Его потная лысина поблескивала на фоне солнца как тусклая лампочка. Друг казался взволнованным. То и дело косился на часы, потом на окружающих. Кого они искал, Майк понял почти сразу.
Джоди среди собравшихся не было.
Тревога забила в набат. Брат давно должен добраться до кладбища.
Куда он запропал?!
Побледневший Майк уже подумывал, наплевав на все, спуститься к Реджи, как вдруг услышал хрип. Сдавленный хрип вперемешку с рычанием. Звук донесся откуда-то сзади, со стороны надгробий.
Мальчишка обернулся, выдираясь из цепких зарослей. Быстро оглядел вершину холма. Памятники, могилы, плиты…
Оно промелькнуло так стремительно, что глаз не сумел зацепиться. Темно-серая тень, низкая фигура, скользнувшая между двумя памятниками. В памяти остался лишь серый наряд. Что-то похожее на волочащийся плащ с капюшоном… или мантию. Но с таким же успехом это могла быть шерсть. И широкий хвост.
Он ещё не успел толком испугаться, как с другой стороны раздался лай. Только Майк мог поручиться на последний цент – не собачий.
В ярдах десяти, между старой березой и памятником пронеслась ещё одна тень. Как порыв ветра.
Майк остолбенел. Немыслимо и подумать, каким образом что-то могло передвигаться столь быстро. Даже «хонда» уступала в скорости неизвестным созданиям.
Да, созданиям. Кем бы они ни были, Майк не усомнился в их природе. В тринадцать лет сверхъестественное – не миф…
Краем глаза ему показалось, что ещё одна тень мелькнула справа. Ветер донес новое рычание.
Нужно бежать, но мальчик растерялся. Среди бела дня столкнуться с какими-то неразличимыми чудищами…
Завести мотоцикл… вниз по склону…
Мысли неслись хаотичными обрывками. Успеет ли он вырваться? Твари казались невероятно быстрыми.
Сколько их?
Страх обострял чутьё до невероятных пределов. И всё же заметить, где прячутся странные тени, подросток не мог. Наваливалось тошнотворное, лишающее сил облако паники.
Попавший в западню потусторонних сил, Майк понятия не имел, что делать. Запоздало пришло сожаление, что он вообще сунулся сюда один. Внизу были люди, но что-то ему подсказывало – когда твари поймут, что игра с добычей закончена, они не будут бегать кругами.
Уйти ему не дадут.
Почему не рычат? Чего ждут?
Майк медленно двинулся к «хонде», не отрывая глаз от лужайки. Бесполезно. Чудовища прятались за памятниками, кустами и плитами.
Он просто не мог одновременно уследить за всем кладбищем. А если они за спиной?
Мысль, что пока твари не собирались нападать, даже не пришла ему в голову. Из фильмов и комиксов он почерпнул достаточно, чтобы понимать – монстры просто так не рычат.
Это сигнал к обеду.
И все же его давно могли сцапать, но почему-то ждут…
Страх, наконец, пересилил оцепенение. Вырвав мотоцикл из зарослей, Майк покатил его прочь, вниз по склону. Он бездумно пытался обогнуть морг по спирали. Хотя самое безопасное было спуститься к часовне, от страха в мыслях Майка появился провал. Целая пропасть, в которую падал здравый смысл.
Он даже не пытался запрыгнуть на «хонду» и завести мотоцикл. Просто толкал, что было сил. Бинокль на ремешке бил его по груди при каждом шаге. Глаза искали стелющиеся тени, серые силуэты, которых не пугал царящий летний день.
Вот-вот, и они вцепятся в спину…
Но никто за мальчиком не гнался. Чудовища как сквозь землю провалились.
Глава 5. Верзила
Джоди сложил руки на груди, надеясь, что так дрожь останется незаметной.
Легче не становилось. Склеп и увиденное – и особенно то, что так и осталось за поворотом коридора - накрепко проникло в душу.
И никакое лето не могло выгнать воспоминания о таинственной силе, что вела его, как ягненка под нож. Песня сирен, заставляющая слепо кидаться навстречу смерти.
Смерти, обитавшей под низкими сводами морга.
Органная музыка и мягкий голос преподобного Джереми должны были настроить его на умиротворенный лад. В конце концов, он не в морге, а в часовне. Вокруг люди. Реджи. Тобби. Родня Тома. Старые знакомые.
И никаких серых теней. Как и незнакомца.
Но он не мог выбросить из головы пережитое. Даже музыка не помогала.
А ведь было время, когда Джоди считал, что музыка – лучшее лекарство от любых переживаний. Сразу после службы в армии он музыкой жил. Они втроем подумывали основать свою рок-группу. Больше в шутку, конечно: без денег и связей провинциалам из Морнингсайда на большую сцену не пробиться. Но помечтать приятно. Целый год играли простенькие мотивы на забаву соседям…
Органист играл неплохо, но держался чересчур сковано. Его сутулая спина казалась согнувшейся под весом невидимого рюкзака. Пальцы, перебирающие клавиши, походили на бледные лапы.
Кто это такой? Почему я не помню ни то, что имени – даже лица этого человека?
В Морнингсайде, где все друг друга знают, чужакам взяться неоткуда.
Если только не из склепа.
Да что же это со мной? До сих пор страшно…
Дрожь не отпускала. Реджи пару раз вопросительно взглянул на друга, но промолчал. Наверняка хотел поинтересоваться, где Джоди пропадал так долго. Почему пришел бледный, то и дело оглядывается. Но парень и сам не знал, хочет ли он об этом говорить.
А Майк недаром на кладбище – не ногой.
Очередная шальная мысль направила размышления в другое русло. Может, младший не просто так сорвался на прошлых похоронах? Кто знает, не забрел ли он в склеп? И не увидел ли нечто…
…сверхъестественное?
… страшное? Такое же, как сегодня увидел он сам?
Господи, что ж это за ужас мне встретился?
Проще всего списать визги, странные мысли и ощущения на нервишки. Но Джоди легких путей не искал. Пережитое реально. Он не сомневался. Внезапно парень пожалел, что родители лежат на этом кладбище.
Правда, в Морнингсайде выбора нет. Другое кладбище – в Малвоу, туда ехать и ехать.
Но как теперь навещать их могилы? С винтовкой в обнимку?
Погребальная церемония тянулась и тянулась. Пирсон постарался отодвинуть сумбурные мысли в дальний угол разума. Сосредоточиться на происходящем. На музыке. Букетах траурных цветов и венках, украшающих часовню.
И на Томми.
Гроб стоял открытым. Свет сотен свечей, дополненный электричеством – и церкви не чурались прогресса – заливал лицо покойного.
Приятеля не узнать. Лицо напудрили, волос к волоску расчесан и уложен. Все напомажено, нарядно. Официально. Словно хоронят бизнесмена, а не простого поденщика из провинциального городка.
Джоди это раздражало. Вряд ли Томми хотел походить на чиновника после смерти. Неужели от смокинга покойник и впрямь лучше выглядят? Или мертвому это должно нравиться?
Впервые он по-настоящему задумался, что может думать мертвец, которого обрядили в нелепый убор и заставили слушать эту муть.
Даже после смерти родителей Джоди избегал раздумий на загробные темы. Слишком зыбкая тропинка мыслей. Начнешь по ней идти – все равно, что клубок спутанных ниток разматываешь. Если есть жизнь после смерти, значит – есть Бог? Если есть Бог, выходит – все не случайно? И дьявол тоже есть? И чудовища…
… серые фыркающие чудовища?
Хватит!
Голос преподобного стал громче – дело к концу. Наконец, и музыка, и молитва смокли – наступила пора прощаться, отдавать последний грустный долг. А после – хоронить.
На секунду Джоди ощутил буравящий спину взгляд. Как в коридоре. И резко вздохнул, чувствуя, что объятые льдом легкие не в силах удержать воздух.
Реджи смотрел на друга с явной тревогой.
Джоди оглянулся, стараясь не привлекать лишнего внимание. От Реджи не скрыть, но с ним он все равно собирался серьезно поговорить. А вот остальных нечего пугать.
Почему-то пришла уверенность, что долговязый работник тоже здесь.
Конечно, что в этом странного – где ему ещё быть? Но этот безымянный человек казался страшнее, чем вся чертовщина сегодняшнего дня.
Однако незнакомца не было.
И все же ощущение взгляда не отпускало.
Словно долговязый незримо присутствовал на церемонии, которую почему-то не мог почтить личным присутствием.
Реджи снова покосился в его сторону. Вопросительно приподнял бровь.
Джоди чуть качнул головой.
После поговорим.
Большинство собравшихся молчали, хотя на похоронах родителей шепот не стихал. Это он хорошо помнил. Но самоубийство – тема стыдливая. Ей место за закрытой дверью.
Время – лучший врач.
Так сказал доктор, когда у Майка был приступ. И оказался прав. Может, ему время тоже поможет?
Но если в морге творится что-то нечистое…
То о помощи остается просить разве что Бога.
***
Остановился Майк лишь с противоположной стороны похоронного бюро. Весь путь он проделал, ежесекундно ожидая нападения.
Серая нечисть раз двадцать могла его сцапать.
Но почему-то не сцапала.
С этой стороны склон был низким, все видно как на ладони. Но сейчас Майка не волновало, заметит его брат или нет. Есть проблемы и поважнее.
Оглядевшись в сотый раз, мальчик выбрал место у одинокого куста шиповника. Пусть он и был на виду, но рядом не стояли плиты. Место открытое. Легче бежать.
Мотоцикл он придерживал одной рукой. Второй поднял бинокль.
Собравшиеся заходили в часовню. Джоди шел рядом с Реджи. Целый и невредимый.
Майк облегченно вздохнул. Хоть одна хорошая новость.
Ещё раз покосился на могилы. Может, чудовища побоятся выходить на открытое место?
Хотелось в это верить, потому что торчать ему предстояло долго. Похороны быстро не проходят.
Мелькнула мысль бросить все и спуститься к брату. Переложить заботу на его плечи.
Но Майк чувствовал бы себя последним засранцем, поступи так. У старшего и так хватает, чем голову занять. Да и что он скажет? Что встретил кладбищенских монстров, которых сейчас и след простыл?
Даже не смешно.
Майк присел на корточки, пытаясь унять дрожь в коленках. Посмотрел на часовню так, словно видел впервые. Впрочем, так и было – что-то неуловимо изменилось в прежде безобидном кладбище.
Шпиль, увенчанный крестом, покрывала ржавчина. Витражи напоминали трещины в пересохшей земле.
И, хуже всего – часовня вплотную прижималась к моргу. Как младенец в утробе матери, связанный пуповиной.
Нет, это место не могло даровать защиту. Даже Майк, далекий от теологических глубин, понимал, что подобное соседство лишает крошечную церквушку оберегающей силы.
Все, что находилось на кладбищенской земле, служило отныне чему-то другому. Вовсе не тому, о ком говорил на проповедях преподобный Джереми.
Здесь не было Бога.
Ну, давайте! Давайте скорее! мысленно взмолился Майк. Уходить надо!
***
К тому моменту, как люди стали выходить, мальчишка осмелел настолько, что перебрался вместе с мотоциклом за куст. Все это время – почти час, он выискивал следы странных существ. Пытался найти хоть что-то, способное сойти за оружие.
Оба действия не увенчались успехом.
Кладбище пустовало. Отсюда было неплохо видно те заросли, где он спрятался раньше. Но даже в бинокль Майк не замечал ничего подозрительного. Напугавшие его создания убрались восвояси.
Или все-таки затаились?
С оружием вышло ещё хуже. Кладбище постоянно убирали. Ни тяжелых сучьев, ни крупных камней. Оставалось рассчитывать на свои кулаки и быстрые ноги.
Но ни в одном из комиксов это не помогало. Майк помнил, тех, кто бежит – всегда догоняют.
Он представил серые тени и поежился. Слишком быстрые для своего роста.
«Хонда» под рукой не внушала уверенности. Мотоцикл завести… дадут ли ему на это время?
Скорее всего – нет.
***
Сложно сказать, кому пришла в голову глупая идея возить гробы от часовни до кладбища. В Морнингсайде одно плавно перетекало в другое. На плечах отнести – куда быстрее, чем грузить и выгружать из катафалка.
Но традиция – с ней не поспоришь.
Реджи видел, как гроб с приятелем переносят в сумрачный автомобиль. Пока это работа могильщиков. Потом их очередь – в последний путь провожают друзья и близкие.
Но не это волновало Реджи.
Джоди казался сам не свой.
Банистер уже собирался идти на поиски, когда друг объявился. Выражение лица Джоди было таким затравленным, что Реджи даже не стал ничего спрашивать. Где бы друг не лазил – уж точно не у родительских могил.
Но сейчас об этом говорить не следовало.
Сегодня на кладбище висела духота, как перед грозой. Пот то и дело стекал на виски Реджи. Вот вам и лысая голова не потеет попробовал подбодрить себя Реджи. Вышло плохо.
Беспокойство Джоди передавалось и ему.
Странно, почему остальные этого не замечали. Или все же замечали? Могильщики – двое бледноватых незнакомцев – так вообще ежились, как от холода.
Странноватые парни, подумал Банистер. Интересно, из Малвоу приехали? Что-то я их раньше не видал…
Но церемония подошла к концу. Бледные работники вынесли гроб. Реджи поправил шарф на руке… и ткнулся в спину впереди идущего друга.
Джоди побелел, как смерть.
Тошнит его, что ли?
Он проследил за настороженным - если не сказать перепуганным взглядом Пирсона. Тот смотрел на катафалк. Вернее, на вышедшего водителя. Здоровенного пожилого мужчину, двигающегося как хищная цапля.
Хищная цапля – ну надо же!
И все же именно такое странное сравнение пришло в первую очередь. Было в повадках старика что-то неестественное, отличавшее от остальных присутствующих. Взгляд его, холодный, изучающий, прошелся по собравшимся.
Реджи почувствовал, что все чуть пригнулись, как нашкодившие дети, избегающие строгого учителя. А потом тощий водитель посмотрел на Реджи.
Банистер мысленно возблагодарил Господа, что догадался надеть темные очки. Без них он бы и секунды не выдержал свинцовый взгляд. Глаза, серые, припорошенные пылью, казались мертвыми. И все же в них скрывалась такая сила, такая…
…ненависть?
… самоуверенность, что дыхание перехватило. Реджи нервно сглотнул.
Мужчина отвел взгляд. И время возобновило бег.
Но теперь Джоди был не единственным, кто беспрерывно следил за водителем. Половина собравшихся смотрела на него. И взгляды эти наполнял страх.
- Кто это? – тихо шепнул Реджи, чуть наклоняясь к уху Пирсона. Почему-то казалось важным – не привлекать внимания долговязого. – Разве не Коннор всем заправляет?
Джоди проглотил комок в горле, прежде чем ответит. Таким перепуганным его Банистер ещё не помнил.
- А ты Коннора давно видел? – невпопад ответил он, не отрывая взгляда от старика.
Реджи задумался. В Морнингсайде, если возишь грузовик с мороженым, за день встречаешь почти всех. Но мистер Коннор… кажется, он заметил толстяка дня три назад.
Как раз до того, как все случилось. До Томми.
- А этих мужиков раньше встречал? – не дожидаясь ответа, продолжил Джоди. – Откуда они?
- Из Малвоу, - чувствуя себя заговорщиком, зашептал Реджи. Однако, отвечая, вдруг понял, что не верит в собственные слова.
***
Катафалк скользил по дорожке.
Поначалу Майк испугался, когда машина направилась в его сторону. Что, если хоронить будут где-то поблизости? Незаметно ему уже не уехать, сам выбрал место без памятников.
Но через пятьдесят ярдов от часовни автомобиль свернул и поднялся на пригорок. Как раз посредине между тем кустом, где засел мальчишка и воротами.
Он поднял бинокль.
Вблизи машина выглядела просто омерзительно. По крайней мере, Майку она показалось таковой, хотя внешне отличалась чистотой и свежестью покраски. Однако в памяти мальчика почему-то всплыло порченое яблоко. С одной стороны гнилое, а другой сияющее наливным румянцем.
Краска казалась чересчур густой. Словно по аллее двигался сгусток ночной темноты – даже солнечный свет тонул в черных тонах.
Стекла не пропускали любопытные взгляды. Лишь одно удалось разглядеть – странные кривые занавески. Словно охватившие салон оковы, они дугой впивались в ровные стенки катафалка.
Майку показалось, что эти желтоватые перегородки трясутся сами собой, будто в салоне гуляет ветер.
От часовни в сторону автомобиля направилась целая процессия. Пока машина везла гроб, большая часть собравшихся шли пешком.
Бред, а не похороны, с умудренностью тринадцати лет подумал Майк. Разве нельзя гроб на руках отнести? Недалеко ведь. Ещё и за машиной бегай.
И тут же себя поправил – а сам то? Захотел бы сесть в такой катафалк?
В салон, похожий на брюхо затаившегося чудовища?
Катафалк остановился. Рядом должна быть свежевырытая могила, но холмик скрывал её от мальчишеских глаз.
Дверцы открылись, выпуская пассажиров.
Джоди, Реджи, городской священник – преподобный Джереми – ещё несколько человек. Все с траурными шарфами на руках.
Но Майк не смотрел на них. Впервые брат интересовал меньше, чем его спутники. Точнее, один спутник.
С водительского места вышел кто-то незнакомый.
Невероятно, но Майк никогда не видел этого незнакомца. Он, облазавший весь Морнигсайд вдоль и поперек, мог бы поклясться на Библии, что нога водителя прежде не ступала на городские улочки.
Как и странная машина, работник морга не вписывался в летний день. От него веяло чем-то осенним, хэллоуинским, но не праздничными забавами и сладостями.
Скорее холодом туманной полуночи.
Очень высокий и худой старик, с вытянутым бледным лицом. Он двигался так, словно был заводной куклой, в которой нет ничего, кроме заученных движений. Встав возле машины, старик на голову превосходил Реджи и Джоди – далеко не коротышек.
Пока выносили гроб, а собравшиеся медленно подходили к невидимой могиле, Майк заметил ещё одну странность. Долговязый, которого мальчишка про себя прозвал Верзилой, замер чуть в стороне. Он не переминался с ноги на ногу, не курил, не вертел головой. Просто стоял и смотрел в одну точку. Кажется, в могилу, но Майк не мог утверждать наверняка.
Заметил он и тревожные взгляды, которые бросали Джоди и Реджи на Верзилу. Да и остальные, нет-нет, но поднимали глаза с гроба на старика.
На сердце стало неуютно. Вроде волноваться нечего – Джоди среди людей, что с ним может случиться?
Что угодно. Забыл, где находишься?
Действительно, в таком месте могло произойти абсолютно все.
Майк оглянулся – показалось, что рядом хрустнула ветка. Серые тени? Неужели они посмеют высунуть свои носы – здесь, рядом с погребальной процессией?
Никого. Только ветер взъерошил шевелюру каштанов и умчался прочь, по своим делам.
Вокруг гроба теснились приехавшие, но никто не бился в истерике и не рыдал. Мальчик поморщился, вспомнив, как вел себя на родительских похоронах. Воспоминание обжигало.
Солнце блестело на темных очках Реджи, но черные стекла катафалка не отражали свет. Они впитывали… пожирали каждый лучик, которому не повезло упасть на неподвижный катафалк.
Майку подумал, что если коснуться машины, она окажется ледяной. Даже солнце не посмеет согреть этот осколок темного царства.
Старик взглянул в его сторону.
Это произошло так быстро, что Майк второй раз за этот день растерялся. Только что Верзила пялился на прямоугольник могилы, а тут вдруг вскинул голову.
Увидел блик бинокля?
Майк зажал рукой стекляшки и постарался сжаться за кустом. Сердце металось, как канарейка в клетке.
Он и сам не знал, почему прячется от незнакомца. В конце концов, какое Верзиле дело, кто смотрит на похороны? Это кладбище, а не частный сад.
И все же он понимал каким-то шестым чувством, что не стоит высовываться. Долговязый старик и беда – близкие родственники.
Когда Майк осмелился выглянуть, Верзила опять равнодушно уставился в могилу. Не заметил? Или только изображал безразличие?
Поднялся ветер. Небо быстро затягивали облака: темные, угрюмые тучи, под стать молчаливому Верзиле.
Собравшиеся то и дело поднимали глаза к уступающей мраку синеве. Даже священник заторопился, суетливо и беспорядочно перелистывая страницы молитвенника. В бинокль Майк видел, как быстро шевелятся губы на круглом лице отца Джереми.
Странно. Ведь Томми – самоубийца. Разве не должны его… ну, не проклясть, но что-то похожее сделать?
Мнение церкви Майк не знал, да, если честно, не сильно интересовался. Просто вспомнилось где-то услышанное, что самоубийцы – большие грешники, и не могут лежать в святой земле.
Хотя насчет святости прилегающих к моргу лужаек он как раз сомневался.
Но сейчас Майка настораживало поведение пришедших.
Они все чего-то боятся. Но чего?
Вряд ли люди на склоне сами это понимали. Но, как путники, решившие переночевать в доме с привидениями, вдруг ощутили, что на кладбище становиться опасно.
Фантазм ширился, подминая под себя сердца и души.
***
Джоди не хотел садиться в катафалк. Он знал, что те, кто выносит гроб, должны проехать до могилы, разделив с усопшим последний путь. Но сегодня парню было плевать на традиции. Садиться в одну машину со стариком казалось превыше сил. После морга это все равно, что сунуть руку в пасть бешеной псины.
Если бы салон и кабину не разделяла стенка, он бы так и не пересилил себя. Но, понукаемый недоумевающим взглядом Реджи, все же занял место возле задней дверцы.
Так, чтобы в случае чего успеть открыть и выпрыгнуть, таща за собой друга.
К счастью, ехать – всего ничего. Стоило машине остановиться, Джоди первым выбрался наружу.
Возникло чувство, что его привезли на абсолютно другое кладбище. То, с часовней, просто казалось опасным. Это, возле вырытой могилы, дышало угрозой.
Мозг пытался зацепиться за что-нибудь вещественное. Превратить ощущения в доводы. Найти нить логики в рассуждениях.
Чего я так боюсь?
Серая тень. Визги. Потеря собственной воли в колдовском лабиринте коридоров и белой плитки. Старик. Сам дух кладбища и морга, вызывающий в памяти истории на Хэллоуин. Слово чары, так кстати вспомнившееся в склепе.
Но это же безумие. Я – на улице. Не в склепе. Здесь ничего – и никто! – не может нам угрожать. Даже старик.
Только вот остальные выглядели не менее напуганными.
Когда гроб поставили у могилы, Джоди получил возможность рассмотреть собравшихся.
Все шесть добровольных носильщиков беспокоились. Даже Реджи проняло, недаром то и дело поправляет очки. И в приближающихся родственниках и знакомых Томми он видел отражение своего страха.
А ведь Томми умер где-то рядом.
Серая тень. Смерть приятеля. Страшный старик. Желание уснуть в кошмарных бесконечных коридорах. Жажда смерти, зовущая навстречу рычанию.
Одно к одному.
Нет, Томми погиб не от своей руки. А если и от своей – то не по своей воле.
По спине стекал холодный пот.
Почувствовав знакомый тяжелый взгляд, Джоди обернулся.
Старик вышел из машины и молча смотрел в могилу. Его силуэт, словно огородное пугало, возвышался над всеми собравшимися. Водитель словно не видел никого и ничего, кроме ямы в земле. Но Джоди казалось – старикан краем глаза косит в его сторону. А тонкая улыбка вот-вот искривит блеклые губы.
Улыбка человека, знающего то, о чем остальные ещё не догадываются. Например, дату их скорой смерти.
***
Что-то будет, думал Майк. Предчувствие нависающей беды захлестнуло мальчишку.
Что-то страшное грядёт…
Эту фразу он встречал в какой-то книжке из школьной программы, и она наилучшим способом описывала сегодняшние ощущения.
Нечто злое тенью угрозы нависало над всеми. Над Джоди, Реджи, знакомыми и незнакомыми. Выбирало момент напасть. Не серые создания - что-то бесплотное и одновременно тяжелое. Как эти собирающиеся тучи.
Перед глазами порвалась натянутая на ветру нить паутины, и Майку казалось – это зловещее предостережение специально для него.
Хотелось рвануть вниз по склону. Схватить брата и Реджи за руки. Предупредить остальных.
И бежать – бежать, пока за спиной не захлопнется дверь дома.
Майк подавил в себе безумное желание. Ему не поверят. Посчитают спятившим. Засмеют…
Но как молчать в такой момент?
Дрожал воздух. Что-то сгущалось, тянуло невидимые лапы к беспомощным жителям Морнингсайда. Ветер обрел свою злую волю и в нем Майк то и дело слышал отзвуки прежнего рычания.
Только не Джоди! взмолился Майк. Не его! Пожалуйста! Его - не тронь! Сгинь, сгинь!!!
Ветви кладбищенских кустов качались, словно их оседлали крошечные человечки. Эльфы из сказок.
Из старых и страшных сказок, где дети исчезали, чтобы никогда не вернуться.
Когда священник закончил прощальную речь и люди начали поспешно расходиться, Майк чувствовал себя так, будто целый день толкал «жука» вверх по склону.
Руки дрожали. Застывшие мышцы ломало от напряжения.
Но он все же дождался. Джоди сейчас уйдет. Заберет Реджи и направится к воротам. Тогда можно вскочить на «хонду» и выжать полный газ. Опередить в хитросплетении улиц бредущих людей – и встретить их у дома.
Черт! Майк поднес к глазам бинокль, не веря собственным глазам. Да они что, спятили?!!
Джоди и Реджи, похоже, собирались наведаться в склеп…
И Верзила не думал уходить, равнодушно таращась на гроб. Или в спины двум смельчакам, решившим заглянуть в его владения?
Не туда!!! мысленно завопил Майк. Джоди! Реджи! Остановитесь! Придурки! Бегите!
Но Реджи и брат продолжали свой путь к раскрытой двери, напоминающей голодную пасть. Где их ждет нечто ужасное – Майк был в этом абсолютно уверен.
***
Рассказать? подумал Джоди. По-хорошему надо… но как Реджи отнесется к явной мистике?
С чего начать? Ощущение, испытанные в склепе, непросто передать словами. Вот, к примеру, тебя тянет шагать навстречу рычанию из-за угла. Что сделает нормальный человек в такой ситуации?
Развернется и уйдет, вот что. Или возьмет палку поувесистей. Сейчас, на улице, Джоди и сам поступил бы подобным образом.
Но там, под загадочным мерцанием мраморных плит, мысли текут совсем в ином направлении. Ты убеждаешь себя, что идешь вперед во имя храбрости. Ради сохранения уверенности в собственном рассудке.
Даже ради брата – ведь ты старший и должен всегда быть смелым.
И могильная обитель берет все твои оправдания, сплетая из них неразрывную сеть. Заманивает так ловко, что до последнего не понимаешь - ведут тебя или сам выбираешь дорогу к смерти?
Но Реджи все же нужно это ощутить. Если они зайдут вдвоем, ничего плохого ведь не случится? Даже если один попадет под власть морга, второй сумеет привести его в чувство?
Так ведь?
Так, одобрительно подтвердил холодный ветер, забирающийся под пиджак. Все так и будет, Джоди. Ты, главное, иди в склеп. Приведи друга.
Вам там понравится.
Парень приостановился – из черноты входа на него кто-то смотрел. Ощущение злобного взгляда прошло через секунду, но всё же…
Серая тень? Голодная тварь из гроба?
Да о чем это я? Мало того, что сам едва ноги унес – так ещё и Реджи тащу! Зачем? Он мне и так поверит – безо всяких доказательств…
Только тут Джоди почувствовал себя рыбой на крючке. Рыбой, которую умелые руки уже подсекают и тянут к берегу.
В желании пойти в склеп было нечто самоубийственное. Словно какая-то его часть жаждала смерти.
Или – это не его часть?
Как будто кто-то на краткий миг перехватил власть над телом. Дотянулся даже на лужайке, у раскопанной могилы. Поманил морковкой перед носом осла.
- Надо уходить… место плохое, - проговорил он вслух, останавливаясь.
Реджи с готовностью обернулся. Судя по всему друга тоже что-то грызло.
-Ну? Так что ты мне хотел показать?
Разве я говорил ему, что что-то хочу показать?
Отсутствие воспоминаний напугало Джоди ещё больше. Когда сверхъестественное вторгается в жизнь взрослого парня вот так, внезапно – впору рехнуться.
- Знаешь, давай дома поговорим, - сглотнул липкую слюну Джоди. – Просто… пошли отсюда.
Реджи торопливо кивнул. Под черными очками Джоди на секунду разглядел глаза приятеля. Испуганные, настороженные глаза ребенка, понимающего, что в шкафу и впрямь что-то скребется.
Внезапно он понял, что остальные уже удаляются в сторону ворот. Уходят с поспешностью, если не сказать – бегут.
Только они вдвоем остались у склепа. И странный старик.
Внимательный, полный ненависти взгляд из морга вернулся. Оба ощутили злобу, скрывающуюся за черным проемом – злобу, направленную против всех живущих.
Реджи зябко передернул плечами. Посмотрел на водителя. Тот продолжал демонстрировать безучастность. Показную, по мнению Банистера.
-К черту все! – вырвалось у Джоди. – валим отсюда!
Машины удалялись, искрясь стеклами в лучах света. Старик не двигался.
Он наверняка должен был услышать фразу. Показать малейшую заинтересованность. Хотя бы посмотреть в их сторону.
Как бы не так.
Реджи могильщик напомнил марионетку, которую выпустил кукловод. Может, пребывание среди мертвецов сделало старика таким? Может, что-то ещё. Но сейчас он казался монументом смерти. Её вестником, ждущим новых указаний.
Потому Реджи не заставил себя упрашивать.
Валим – так валим.
Друзья стремительно шли в сторону ворот, борясь с желанием бежать сломя голову. Небо быстро темнело над головами, а спину сверлил холодный злобный взгляд старика. Джоди боялся обернуться – казалось, что из каждого окна на него пялятся серые тени, с сожалением наблюдая за ускользнувшей добычей.
Реджи вздрогнул, когда зарницы прорезали небо на востоке. Обычная летняя гроза… но сейчас в буйстве природы ощущалось злое торжество.
Буря надвигалась на Морнингсайд.
***
Натянута струна, которую слышит только он. Грозит оборваться в любой миг.
И что тогда? Что произойдет, когда напряжение сгустившейся на кладбище силы достигнет предела? Майк не мог даже предположить.
Безмолвные мольбы кто-то точно услышал, когда мальчишка уже собирался спускаться. Пирсону стало наплевать на тайну - главное перехватить брата и друга до того, как склеп их проглотит.
Пережует и косточки выплюнет.
Он даже мотоцикл вытащил из кустов, готовясь повернуть ключ в замке зажигания.
Обошлось.
Две знакомые фигуры быстро шли к воротам, то и дело оборачиваясь на здание морга. Слава Богу, никто из склепа не выполз и следом не увязался. Всё обошлось на этот раз.
Вдруг Майк понял, что кладбище опустело. Не считая тех, с кем ему ой как не хотелось встречаться - с жутковатым Верзилой и серыми тенями.
Пора уходить.
И тут струна лопнула.
Сердце заколотилось, когда Майк навел бинокль на Верзилу. Тот сбросил оцепенение и направился к могиле. Жутковатый незнакомец склонился над стоящим у края ямы гробом, заставив мальчика похолодеть.
Дьявол, что он собирается делать? Опускать и закапывать? В одиночку?
Дальше произошло невероятное. Расскажи Майку о таком кто угодно, даже Джоди – он бы не поверил.
Верзила, выпрямился, вернулся к машине и открыл заднюю дверцу. Стучали, потрескивая, занавески, и впрямь похожие на отполированные временем кости какого-то дракона. Трещали, как туча сверчков.
Или всё это почудилось? Ведь до машины не близко, не расслышать….
Но он слышал. Щелчки отдавались в ушах, словно расстояние отступало перед жуткой мелодией катафалка.
Потом Верзила подошел к гробу и поднял его. Один. Зажав рукой, как букет цветов.
Майк выронил бинокль и до боли прикусил губу.
Ни малейшего следа напряжения на бледном лице. Старик спокойно донёс гроб, с легкостью поставил его на выдвижную подставку салона и затолкнул вовнутрь.
Через секунду дверца захлопнулась.
Это же невозможно! думал Майк. Сколько силы надо, чтобы поднять гроб? Его шестеро еле тащили!
Только тут он понял, что Верзила оказался кем-то похуже серых теней. И человеческие черты уже не могли скрыть его суть.
Люди не поднимают гробы с мертвецами одной рукой. Люди не стоят неподвижно. Людям вообще нечего делать в этом жутком месте, в окружении грозовых туч и воющего ветра. Над людьми не дрожит тонкий звон невидимой струны, в котором ненависть и страх тесно перемешаны единой нотой.
Забыв обо всём, Майк вытащил из укрытия мотоцикл. Мальчишку не волновало, что гробовщик его увидит – оставаться в кустах не было сил.
Мотор завелся с первого толчка.
Глаза Верзилы вспыхнули охотничьим злорадством. От прежней заторможенности не осталось и следа.
Это существо, даже стоя вдалеке, вызывало у Майка нескрываемое отвращение. Работник смерти, пропитавшей всю длинную фигуру непередаваемым ароматом тлена. Не запахом, а слабо ощутимым веяньем загробного холода и сырой земли.
Свет вокруг него тускнел. Умирал. Надвигающаяся гроза казалась плащом замершего у могилы силуэта. Удивительно, как зеленый газон ещё не завял под широкими туфлями.
Чудовище в облике человека словно высасывало жизнь одним своим присутствием. И не только жизнь. Обыденный распорядок, мир закономерностей, понятных человеку, таял на глазах.
От места, где стоял Верзила, в Морнингсайд, как гной из раны, вливался кошмар.
Майк помчался, стараясь выжать из хрупкой “хонды” максимальную скорость. Плевать, что нельзя так стартовать, если не хочешь спалить двигатель. Плевать на могилы и надгробия – ему не привыкать ездить по ухабам, оврагам или лесной тропе.
Главное – оказаться как можно дальше от морга и его страшных обитателей.
Разумнее было возвращаться той же дорогой. Объехать дугой здание и мчаться к воротам. Но это – упущенное время.
У него машина… пока я заверну…
Майк не исключал, что Верзила успеет обогнать его у ворот. И тогда – точно труба. Сам он через забор ещё перелезет, но «хонду» придется бросить.
А пешком от катафалка не уйти.
Потому Майк помчался напрямик. Как раз посредине между часовней и Верзилой.
Талант вождения раньше не подводил. Никогда с поры, когда Джоди научил его водить мотоцикл, Майк не падал. Даже на ухабах и рытвинах.
До сего дня.
Темная фигура рванулась между памятников, двигаясь наперерез. Краем глаза мальчик заметил коричневую тень и резко свернул в сторону склона. Им не догнать. Главное - подняться на пригорок… Дальше – до ворот минута езды.
Склон попался на удивление ровный. Никаких выбоин, лишь надгробия и каменные кресты, как пальцы спящих в земле великанов, возвышались над зеленой скатертью газона. Вот и заросли, где он сидел перед началом погребения.
Силуэт мелькнул за кустами. Никуда они не делись. Караулили… ждали…
Майк удержал дрогнувший руль. Нет. Ни на этой скорости. Даже у них не хватит сил.
Но не серые создания остановили мотоцикл.
Глаза. Верзила повернулся к единственному живому очевидцу своих действий. Проводил его взглядом до самых зарослей.
И приподнял бровь.
Один лишь взгляд. Без взмахов руки и слов.
Майк ощутил себя так, будто на него упало небо. Тотчас земля ушла из-под ног. Мальчик вылетел из седла, чуть не размозжив голову о ближайшую плиту.
Он не сразу сумел подняться – от боли в подвернутой ноге и страха. Страха застыть под взглядом страшного нелюдя, как распятая иглой бабочка.
Пусть он и не виделмомент, когда Верзила своей волей остановил «хонду», но ощущения объяснили все правильно.
Нормальный мир рушился на глазах. За тринадцать лет он привык, что чудес не бывает – по крайней мере, с ним. Но на переосмысление времени не осталось.
Из-за одной могилы выглянуло низкорослое создание. Он так и не разглядел, было ли существо в капюшоне или голова его неровно вытянута.
Он просто побежал, толкая мотоцикл, пока глаза Верзилы не перестали чугунной гирей пригибать к земле… Майк бежал и бежал, как в страшном сне. Лишь за воротами кладбища, когда тяжесть отступила, сумел завести двигатель.
За спиной сверкнула молния. Мальчик оглянулся.
Кладбище стояло, укрытое неземным предгрозовым светом. Открытые ворота, словно беззубый рот, кривила издевка.
Пусть за ним уже никто не гнался, домой Майк полетел, выжимая полный газ. Он бежал от грозы. От преследующего по пятам ужаса. От Верзилы и низкорослых существ. Но от Фантазма нельзя убежать…
Глава 6. Вопросы без ответа
Майк смотрел в окно.
Небо очистилось. Первые россыпи звезд казались бисером на черной ткани. Свет из окон и мигающий фонарь у входа дарили утешение.
Но чем темнее становилось, тем больше скребли кошки на душе. И никакие лампочки не помогали справиться с приступами страха.
Снизу доносились голоса. Реджи, сестра Томми, её муж, говнюк-Тобби. Еще пара старых знакомых семьи Пирсонов. Поминки в самом разгаре.
Торчать в гостиной у Майка не было ни малейшего желания. Правда, и в одиночку сидеть в своей комнате не лучше.
В другой день он бы отправился на прогулку. Раньше темнота его не пугала.
Но то раньше.
До Верзилы и кладбища.
Странно, думал Майк, как это я раньше Верзилу не замечал? Живем в одном городе.
Но с чего я взял, что мы и впрямь живем в одном городе? поправил себя мальчик. Ну, не в морге же он обитает?
Хотя… почему нет? Там этому страшиле самое место.
Но ведь и на кладбище я его раньше не видел…
Внутренний диалог все длился и длился. С самого возвращения домой.
Если бы не все эти поминки внизу… Майк клял все на свете. Когда нужно позарез поговорить с братом, набивается толпа посторонних. При Реджи ещё можно все сказать, но перед остальными… да он половину присутствующих раньше в глаза не видел.
Смерть Томми отодвинулась на второй план. События на кладбище казались куда страшнее.
Как убедить Джоди?
Это ещё одна проблема. Да, Джоди и Реджи сами нервничали у могилы, он видел. Но они-то не удирали от кладбищенской нечисти. И как рассказать все брату?
Серые тени, Верзила с его всесильным взглядом, гроза, странные чувства…
Может, Джоди поверит. А может, решит, что у меня опять началось…
Да, такое возможно. Побывал на кладбище, сам себя напугал. Майк так и слышал, как Джоди звонит врачу.
Приезжайте быстрее, моему брату опять после похорон что-то мерещится.
Нет. Говорить пока рано. Нужно разобраться.
Например, Верзила – человек? Или монстр? То, как он сшиб Майка с сиденья, доказывало последнее. Хотя… кто его знает.
И быстроногие силуэты. Маленькие, как дети – но слишком коренастые. Откуда они взялись? Почему не появлялись раньше? Полгода назад он был на кладбище и ничего подобного сегодняшнему ужасу не ощущал.
А Джоди? Тот ведь часто навещал маму и папу. Да мало ли туда людей приходит? Разве такое не заметишь?
Что изменилось? Это был первый из животрепещущих вопросов. Второй звучал не менее просто.
Что делать дальше?
Как же хочется, чтобы ответы оказались такими же простыми...
Как бы то ни было, нужно с кем-то посоветоваться. Джоди отпадает. Реджи тоже – вдруг нечаянно проговорится. Не со зла – из-за беспокойства.
Они с братом могут решить, что у меня шарики за ролики зашли…
Нужны доказательства. Только тогда можно рассказать все.
Оставался один человек, который не сочтет его сумасшедшим. Не то что друг… но за неимением лучшего…
Майк сам не заметил, как задремал. Но даже во сне он продолжал прислушиваться.
К голосам внизу и к ветру за окном.
***
Когда гости расходились, Джоди хотел лишь одного.
Спать, и гори оно все огнем. Завалиться на сутки, не меньше.
Виски помогло или сказалась усталость, но весь сегодняшний день стал казаться дурным сном.
Если бы не поминки, он бы сразу поговорил с Реджи. Может, даже с Майком. Осторожно попытался выяснить, почему младший так не любит бывать на кладбище.
Но – навалилось, завертелось…
Никто, кроме Реджи, не должен слышать это.
Джоди не улыбалось представлять, как по Морнингсайду поползут слухи, что старший Пирсон спятил.
Гости тоже не фонтанировали жизнерадостностью. С одной стороны – повод, по которому собрались, мягко говоря, невеселый.
Но с другой… произошедшее на кладбище оставило свой отпечаток в каждом. И след этот не скрыть.
Несколькими ненавязчивыми фразами Джоди попытался развеять покров тайны над личностью могильщика. Ответы, мягко говоря, удивляли.
Никто не знал имени долговязого. В городе его не видели, как и помощников. Даже органист взялся невесть откуда.
Мотель на окраине, где остановился Тобби, пустовал – парень оказался единственным клиентом. Других гостиниц в Морнингсайде не водилось.
И Коннора в последние дни словно корова языком слизала.
Исчезновение прежнего смотрителя интриговало, но Джоди видел, что для большинства это просто повод посплетничать. Многие завтра уезжали, а местные не испытали обессиливающего ужаса в склепе. Их, конечно, напугали похороны, но страх оставался бесформенным и каждый пытался вытеснить неприятные воспоминания.
И лишь Джоди весь вечер ломал голову над тем, с чем же они столкнулись.
Будь он склонен к мистике – так ведь нет. Не было в его жизни вещих снов, предсказаний, встреч с духами и прочей белиберды. Даже в ночь перед смертью родителей ничего не снилось.
Похоже, сверхъестественное решило возместить одним днем все упущенные годы.
Уже выходя на крыльцо вместе с Реджи, уходящим последним, Джоди решился.
- Слушай, по поводу сегодняшнего…
Реджи поднял на него уставшие воспаленные глаза. Сейчас он казался намного старше своих лет.
- Чего – сегодняшнего?
Джоди замялся.
-Ну, кладбища, и как мы сдрейфили…
Взгляд Реджи стал острее. Хмель и усталость отступили, и в покрасневших глазах Джоди увидел прежнее беспокойство.
- Ну? Ты все же скажешь, что тебя напугало?
- Да… только сам не пойму что. Знаешь, старик, там сегодня всё чудное…
Он начал рассказывать, но то и дело сбивался. Как передать ощущения, охватывавшие его в морге, часовне? Образы, лезшие в голову?
Хорошо ещё, что друг сам видел Верзилу и в полной мере ощутил воздействие этого места.
Про визги и серую тень говорить не хотелось, но Джоди себя пересилил. Творожный цвет лица Банистера снимал вопрос о доверии. Друг не просто поверил – перепугался до дрожи.
Ещё одно доказательство, что мне не привиделось.
Когда он закончил, Реджи долго молчал. Оба давно вернулись в опустевшую гостиную. Свет в окне Майка не горел, время перевалило за полночь. Приходилось шептаться – будить брата Джоди не собирался.
- Давай так, - Реджи потер подбородок. – Ты обо всем этом никому не говори. Мало ли кто что подумает…
- Знаю, - недовольно буркнул Джоди. Он бы предпочел более полезный совет.
- Там сегодня и впрямь было что-то странное. Не знаю насчет фырканья, но старикан просто жуткий. Сам на мертвяка похож… Давай через пару дней, когда отойдем, сходим туда? Только вдвоем, ладно? Поглядим, что к чему.
Джоди поежился. Один он и так больше не рискнет там шататься. Но предложение Реджи выглядело чересчур… радикально. Пирсон сам не знал, хочет ли во все это лезть. Разобраться – да, но так сходу, соваться в морг?
Куда его сегодня тянуло с небывалой силой… Где бродит что-то визжащее…
- Не думаешь, что сдуру ломиться рано? – Джоди не боялся прослыть трусом. Реджи не из тех, кто будет смеяться – особенно после услышанного.
- Я же не говорю – прям завтра пойдем. Знаешь, заскочу я, пожалуй, завтра к Коннору домой.
Джоди неопределенно хмыкнул. Идея стоящая, как он раньше не подумал? Если кто и знает о старике, так это прежний смотритель морга.
Прежний? Откуда знать, может Коннор просто… на время взял отпуск?
Но внезапно проснувшееся предчувствие подсказывало, что в нем говорит лишь желание не признавать очевидное. Коннор никогда бы не принял в морг человека со стороны. В Морнигсайде имелись те, кто с радостью подзаработает на чужом несчастье. Чужаку никто не уступит доход.
Но что тогда произошло с улыбчивым толстяком, который казался искренним в своих соболезнованиях? Джоди не забыл теплый взгляд и мягкое рукопожатие Коннора, когда тот произносил слова утешения. В его устах казенные фразы казались преисполненными искреннего сочувствия. Родители оставались для Коннора не просто двумя мертвецами, а людьми, заслуживающими уважения.
Джоди вздрогнул. Если со смотрителем что-то случилось…
Ну не думаешь же ты, что долговязый убил его, чтобы занять место?
После встречи со стариком эта мысль не казалась такой уж безумной.
- И лучше с самого утра, - Джоди поднял на друга начавшие слезиться от усталости глаза. – Чтобы точно знать … не случилось ли чего… плохого.
- Заметано, - Реджи не уточнил, что Пирсон подразумевает. Оба испытывали одинаковые сомнения. – Ты попробуй поспать, сам как из могилы.
- А ты что, лучше выглядишь? – выдавил неуверенную улыбку Джоди.
-Ладно… и впрямь пора. До скорого, аллигатор.
- Пока, крокодил, - машинально выговорил их позабытое прощание Джоди. Ему вдруг вспомнилось, что Реджи никогда не гнушался дружить с ним. Даже при восьми годах разницы.
Глядя на растворяющуюся в ночи спину, Джоди почувствовал острую любовь к этому человеку.
Господи, взмолился он, впервые за два года. Пусть у него все будет в порядке. У него и у Майка.
О себе Джоди не думал.
Он поднял глаза вверх, на темные окна второго этажа. Майк уже дрыхнет без задних ног.
А как же хочется выговориться! Разбудить? Нет… хватит ночных бесед. Вот буду знать наверняка – тогда и скажу.
Джоди и не подозревал, что их с братом желания полностью совпадали.
***
На следующее утро Майк чувствовал себя заметно лучше.
Не то, чтобы Верзила стал казаться более симпатичным, но никто ночью в дом не вломился. Даже кошмары не снились – проспал как убитый.
Может, жизнь вернется на круги своя?
Джоди ещё храпел, и Майк не хотел его будить. Идея рассказать обо всем сегодня казалась ещё менее убедительной. Брат просто не поверит.
Быстро покончив с готовкой – омлет и бекон, Пирсон-младший съел свою долю, оставив Джоди большую часть. Пусть порадуется, проснувшись. Глядишь, и поймет, что от брата есть польза не только за рулем.
Он решил прогуляться пешком, благо идти недалеко. Правда, дом, куда мальчик шел, стоял на отшибе, но и Пирсоны жили не в самом центре Морнингсайда. Конечно, никто его утром ни приглашал, но на приличия Майк плюнул.
В том доме, где жили миссис Петс и Салли, обычно так и поступали.
Морнингсайд был небольшим городом, но ему имелось, чем похвастаться. Правда, слава эта считалась сомнительной и постоянно становилась темой для пересудов.
Дело в том, что в этом вымирающем оазисе цивилизации посредине Техаса жила ведьма.
Конечно, ведьмой её называли за глаза. Миссис Петс, ветхая старуха, передвигающаяся на инвалидном кресле – до сих пор внушала страх. Даже будучи малоподвижной развалиной, за которой ухаживала внучка Салли, она могла напакостить недоброжелателям. По крайней мере, так говорили.
Никто не взялся бы привести какие-то доказательства, что миссис Петс владеет сверхъестественной силой и может причинить вред одним своим желанием. Но в мыслях многие свято верили, что стоит поссориться со старой ведьмой – тут же жди беды.
Никто уже толком не помнил, откуда она взялась и чем занималась раньше. Молодые годы миссис Петс казались покрытыми туманом такой старины, что его не могли разогнать даже старожилы. Поговаривали, что ей больше ста лет. Кто-то смутно припоминал, что раньше она ходила сама, а не пользовалась креслом. Утверждали, что своего мужа ведьма свела в могилу не иначе как проклятием, а внучку отобрала у родителей, чтобы научить своему ремеслу.
Майк и его семья были среди тех немногих, кто во всю эту чушь никогда не верил. Отец и мать относились к старухе весьма приветливо, без плохо скрываемой подозрительности. Джоди вежливо здоровался при встрече и даже пару раз бесплатно помогал ей починить крышу.
Нет, в наличии колдовских сил у миссис Петс сам Майк не сомневался. Но вот Салли, которой исполнилось пятнадцать, явно ничего мистического не унаследовала. Обычная девчонка, пусть и из странной семьи, привыкшая напускать вокруг своей персоны туману. Конечно, не будь жители Морнингсайда в душе порядком суеверными, её бы затравили в школе и на улице. Но на памяти Майка никто не рисковал связываться с ведьминой внучкой.
В то утро миссис Петс казалась ему единственным человеком, способным поверить в невероятное. Многострадальная «хонда» осталась в гараже, утренние прогулки Майка не пугали.
Если он чего и побаивался – так этой встречи. Уже не один год мальчишка частенько навещал Салли. Они не были близкими друзьями, но Майка влекло к той атмосфере старины, которой пропитался старый домишко. Её бабушка не возражала. Возможно, сыграла роль память о добрососедских отношениях с Пирсонами. Может, под маской колдуньи скрывалась просто старая эксцентричная женщина. Но перед древней старухой он все равно робел.
Было в ней странное сочетание силы и беспомощности, и на редкость саркастичный нрав. Она спокойно могла рассмеяться над тем, что другого доводило до слез. Спрашивающие совета часто получали в ответ больше, чем хотели.
И зачастую больше, чем могли принять.
Он брел по улице и гадал, что ждёт его в доме на окраине. Наткнуться на издевку так же вероятно, как и получить сочувствие.
Хорошо бы у миссис Петс не оказалось посетителей. Несмотря на преклонные годы, она подрабатывала гаданием и перепродажей всяческой рухляди. Майк не сомневался – в старом доме всякие колдовские безделушки наверняка найдутся. Может, даже что-то, способное напугать нечисть с кладбища?
В окрестностях ведьминого дома царила тишина летнего утра.
Занятная вывеска у шоссе раскачивалась на слабом ветру. Черная ладонь на жестяном прямоугольнике – одновременно предостережение и приветствие. Несмотря на то, что вывеску давно не меняли, на ней не оседала пыль.
Черная рука казалась слепленной из того же густого мрака, что и катафалк Верзилы.
Дом отличался ветхостью. Казалось, в нём живёт прошлое. Стены, облупившаяся краска, захламленные комнаты – все хранило тень давно ушедших времен. Майка всегда манила загадка этого места, изнутри куда большего, чем снаружи.
- Внутри нас целый мир, - когда-то загадочно ответила старуха на прямой вопрос. – Так и с домом.
Вот и понимай, как хочешь.
Внезапно его мысли коснулись Салли. Она относилась к нему, как к младшему брату – с пренебрежительной покровительственностью. Майка это всегда раздражало. Однако последнее время почему-то стало бесить ещё больше.
Новое, ещё непонятное желание постепенно пробуждалось. Мальчишке захотелось, чтобы Салли хоть разок взглянула на него, как на равного.
Он никогда не задумывался об истоках этого чувства, последние два года поглощенный заботой о старшем брате. Но сейчас, когда рассудок уже начал сдавать от переживаний вчерашнего дня, вдруг решил рассмотреть эту мысль со всем сторон. Только ли из любопытства он так часто стремился сюда? Или дело в самой Салли?
По натуре не стеснительный, Майк не имел никакого опыта с девочками. То есть, он понимал, что когда-нибудь и у него появится девушка. Но сейчас это казалось столь отдаленным будущим, что не стоило и загадывать.
Жаркий день тому виной или быстрая ходьба, но Майк густо покраснел.
Я что…
Он не мог даже мысленно произнести «влюбился в Салли?». Это казалось дикостью. Особенно сейчас, когда он приехал за советом. Пришлось сосредоточиться на доме, выкинув из головы все постороннее.
Мальчик свернул с автострады, по которой шел, на узкую тропинку. Прямо перед ним шелестели листвой высокие сикоморы – каких не встречалось ни в одном дворе Морнингсайда. Не исключено, что и тут не обошлось без магии.
Он миновал ограду из кустов и остановился на пороге.
Пальцы коснулись звонка. Трель показалась Майку криком сойки – тревожным, как все, что происходило вокруг.
Странная деталь бросилась в глаза. Трещины избороздили стены, переплетаясь в немыслимых узорах. Но, стоя перед дверью, мальчишка ясно различал прежде незамеченную последовательность ломаных линий.
Рисунок походил на раскачиваемые ветви в ветряный день.
Когда-то отец сказал, что миссис Петс специально довела дом до такого состояния. Пожелай она – наняла бы поденщика, чтобы замазать каждую щель. Но сейчас Майк засомневался.
Возможно, некоторые вещи не утаить, как не прячь? Вот и дом, деревья и даже воздух в этом месте отмечен характером своих обитателей.
Шаги за дверью звучали приглушенно, воскрешая в памяти топот низкорослых кладбищенских существ.
- Салли? Это ты? – на всякий случай позвал мальчик.
-Кто же ещё, - ответила Салли, отодвигая щеколду и выходя к раннему гостю. – Зайдешь?
Светлые волосы на солнце сияли платиновым оттенком. Несмотря на разницу всего в два года, девочка умела держаться по-взрослому, так что Майк каждый раз чувствовал себя немного неловко.
Внезапно ему захотелось коснуться искрящейся пряди.
Никогда раньше он не задумывался – какие у Салли волосы на ощупь. Но сейчас напор желания выяснить это оказался таким сильным, что Майка пробило потом с ног до головы.
Даже рука чуть дернулась. Почему-то стало жаль, что с девочками не принято здороваться за руку.
Ой! Да что это со мной?
Салли мило улыбнулась, словно уловив его мысли. Майк, и так розовый от смятения, покраснел как рак.
Чтобы отвлечься, он принялся разглядывать наклеенную на её щеке пентаграмму из черной бумаги. Добавляло мистики, особенно при Саллиной красоте. Слишком яркая, она не вписывалась в мир ночи, бледный теней, мертвенного страха и всевозможных колдовских штук.
Впрочем, странностей миссис Петс хватало на двоих.
- Ага, - неловко кивнул Майк, продолжая помимо воли коситься на длинные распушенные волосы Салли, которые задрожали на сквозняке. Солнечные лучи наполняли их жизнью.
-Ты сегодня рановато. Случилось чего?
-Твоя бабушка дома? – вопросом на вопрос ответил Майк. – Мне с ней поговорить надо.
-А где ей ещё быть? Проходи.
Салли хмыкнула над его непонятливостью и посторонилась, пропуская. Ни слова удивления не прозвучало о том, что Майк пришел в гости ни к ней.
Это ещё больше насторожило мальчишку. Может, в школе Салли и становилось обычной девчонкой, с которой даже тринадцатилетнему не стыдно поболтать. Детей его возраста в Морнингсайде почти не было, так что привычные разделения мальчики-девочки утрачивали смысл. На перемене и после уроков с Салли можно было общаться так же легко, как с любым пацаном.
Но здесь она была частью той завесы тайны, которую сплела её бабуля.
Внутри мало что изменилось – три недели со дня прошлого визита не затронули скрытые тенями комнаты.
Стало теснее. Прибавилось непонятных свертков, источающих запахи плесени, трав, каких-то специй и Бог знает чего ещё. В полутьме комнат мальчик шел среди настоящих облаков аромата древности.
Вещи эти могли пролежать целый год, избегнув руки старухи – в умении окружать себя бесполезным хламом миссис Петс не было равных. Она держала большую часть того, что предназначалось на продажу ни в сарае, ни на чердаке, а прямо посреди комнат.
Иногда Майку приходило в голову, что старушка специально делает все не как у людей. Такая непонятная игра.
Впрочем, вещи создавали обстановку под стать домику ведьмы. Кроме того, Майк смутно помнил что кто-то – не сама ли их владелица? – говорила об особой силе, скапливающейся в подобном старье.
Может, ради этого они и хранились?
Салли провела его в гостиную, уставленную зажженными свечами. И для кого их только жгли?
Интересно, а у Салли всегда была такая большая грудь? Я как-то раньше…
Он тряхнул головой. Что ещё за ерунда? Вчера на кладбище в голову лезла всякая жуть, здесь вообще бред какой-то. Какое ему дело до того, что у Салли…
В мыслях царило смятение. Где-то ниже живота запылал огонь.
Будь он постарше, то понял бы, что его реакция – лишь попытка защититься от пережитого страха. Вытеснить воспоминания другими, более сильными эмоциями.
Но в тринадцать лет Майк ещё многого о себе не знал.
Я что, чем-то болен? Или дом так влияет? Колдовское место…
Как и многие до него, мальчишка приписал жилищу миссис Петс то, что стоило искать в себе.
Так и рождались суеверия.
- Бабушка! – громко позвала Салли, ныряя в спальню. – Тут Майк! Хочет с тобой о чем-то поговорить!
Мальчишка было сунулся следом, но услышал постукивание колесиков по полу и остановился. Судя по всему, Салли уже толкала кресло. Предлагать ей помочь не стоит – это он уяснил ещё с первых дней знакомства.
К уходу за бабушкой девушка относилась так же ответственно, как он сам – к защите Джоди.
Несмотря на то, что Миссис Петс давно не вставала на ноги, почти ослепла и оглохла, она оставалась полной жизни и напористости. Не слыша собеседника, она четко отвечала на его вопросы. Говорила о вещах, которые не мог видеть и здоровый глаз.
Всё это тоже создавало дополнительный налет тайны. Гладкое, бледное и отечное, лицо хранило безмятежную неподвижность. Майк в мыслях сравнивал миссис Петс с книгой, полной древних знаний и загадок – книгой в ветхой обложке, под которой теснились бесчисленные страницы.
Глубоких морщин у старухи почти не было, несмотря на преклонные годы. Обвисшие складки придавали миссис Петс сходство со старым бульдогом, что вовсе не прибавляло красоты.
А вот волосы сохранили свой агатово-черный цвет, почти избежав проплешин и седины. Если смотреть со спины, то старуха казалась на несколько десятков лет моложе.
Майк не смущался, как бывало со многими посетителями. Внешность у старушки, конечно, приметная, но у мальчишки не вызывала отвращения. В Морнингсайде изнеженность не в избытке. Как и повсюду в Техасе.
Жаркое солнце, засушливый ветер и тяжелая работа на свежем воздухе могут подарить здоровье. Но молодость не щадят, хотя многие этого не подозревают.
Глаза скрылись под темными очками, которые миссис Петс носила не снимая. При её ослабевшем зрении это мало чем отличалось от слепоты, но в каждый визит Майк заставал одну и ту же картину. Ещё одна деталь антуража ведьмы, который успешно поддерживался годами.
На гладком лбу чернел шрам, удивительно похожий на наклеенную на щеке Салли звезду. Пятиконечная фигура словно вырастала из редких морщин.
Болтливостью бабушка Салли никогда не отличалась. За три недели Майк уже подзабыл её тембр – резкий, отрывистый, похожий на кашель.
Салли доносила до любого слушателя бабушкины мысли. Иногда – прибавляя от себя. По крайней мере, в голову Майка закрадывалось подобное сомнение. Но понимание, установившееся между этой парочкой, вызывало у мальчишки недоумение.
Салли и миссис Петс словно читали мысли друг друга.
Салли села между каталкой и гостем, превратившись в связующую нить. Его молчаливая растерянность, спокойная уверенность старухи. И посредине – золотоволосая красота, осененная таинственным полумраком.
Майк поерзал, устраиваясь удобнее. Кресло заставляло откидываться на спину, терять пол под ногами – и от этого не давало расслабиться.
Смотреть в черные кругляши очков было куда проще, чем на Салли. И одновременно куда страшнее. За ними, как за беспросветной ночью, таилась загадка. Возможно, способная поспорить по недосказанности с засевшим на кладбище злом.
-Хорошо, что ты зашел, - сообщила Салли. – Тебя что-то тревожит. Бабушка хочет знать, что…
Майк не видел, чтобы миссис Петс хоть чем-то выказала свое желание. Читать её знаки могла лишь Салли.
Он не знал, как начать свой путаный рассказ.
- Твоя бабушка нас слышит?
- И превосходно, - в голосе приятельницы прозвучало легкое возмущение. Больше показное – когда это Салли признавала, что её бабушка сдается старости?
Майк закивал, соглашаясь. Конечно, миссис Петс выглядит древнее самого Морнингсайда… но кто знает?
В этом доме стирались границы между актерским притворством и настоящим колдовством. В которое Майк, после вчерашнего, верил вдвойне.
И все же начал он с меньшей из бед. Пару дней назад Майк готов был поспорить на что угодно, что хуже возможного отъезда Джоди ничего нет.
Теперь его мнение изменилось.
Но без вступления рассказать кому-то в Верзиле – даже этим не чуждым странностей людям – мальчишке оказалось не по силам.
- В общем, Джоди пару раз намекнул, что хочет уехать…
***
Она смотрела. Полуслепые, скрытые кругами черных очков старческие глаза многие годы тому назад утратили силу. Комната была темным облаком даже в самый ясный день – может, поэтому миссис Петс и любила плотные занавески. Какой смысл обманывать себя, если прелесть дня уже не оценить?
Но видеть можно не только глазами.
Майк говорил и говорил. То захлебываясь от волнения, то запинаясь. Она плохо слышала – да и почти не слушала.
Слова также не важны.
Видит сердце. Слышит разум. Говорит душа.
Повторяя про себя эти фразы, миссис Петс привычно скользнула на зыбкую паутину, протянувшуюся между явным и недосказанным. Туда, где все обретало четкость и играло многоцветными красками.
Нет, её никто этому не учил. Она не продавала душу, не расписывалась кровью на пропахшем серой пергаменте. Не летала на метле, ни вызывала бури и не насылала болезни. Даже не верила, что такое возможно. Просто у неё все эти годы креп Дар.
Дар видеть сквозь завесу, которую люди называют «реальностью».
Этот Дар выручал там, где отказывало все иное. Годы брали свое – миссис Петс уже бросила их считать. Иногда она поражалась, почему живет – обессилившая, перешагнувшая свой век женщина. Но чем слабее становилось тело, тем шире раскрывались странные способности. Их с лихвой хватало, чтобы поддержать репутацию. Ещё в то время, когда одинокая Петс Каниган похоронила мужа и забрала к себе ненужную дочери внучку. Тогда мысль притвориться колдуньей казалась забавной. Чужой страх – хорошее оружие, а одинокой женщине нужно себя беречь.
У Дара много граней. Его можно направить в другого, если знаешь его душу. Преломляясь в глубинах чужих желаний, он раскрывал способности, о которых не подозревала сама Петс.
Внучка была превосходным громоотводом, через который старуха направляла молнию Дара. Салли, принимая силу, не видела – но заставляла других увидеть желаемое. Это походило на гипноз, только действовало куда сильнее. Одинокий человек, впустивший в мысли страх перед колдовством, оказывался особенно уязвим.
В затененной комнате Дар и Салли позволяли обеспечить себя пугающей славой на поколения вперед.
Майк ждал чуда. И женщина, которую все считали ведьмой, собиралась его сотворить.
Хороший мальчик. Обиженный на весь мир. Отравленный горечью. И все же хороший.
Она это поняла при первой встрече. Так же ясно, как знала, что ничего у него с Салли не выйдет. Даже когда Майк ещё и не смотрел на её внучку, как на девушку, миссис Петс уже ощущала расходящиеся с возрастом нити путей.
Салли любит вести. Майк пойдет наперекор ветру.
Пока мальчик говорил, перед её глазами мелькали сцены. Вот он слушает, притаившись под машиной, роковой разговор брата с приехавшим приятелем. В словах Джоди полно сомнений, но Майк выбирает лишь то, что его пугает.
Плохо. Его ведет страх. Легко объяснимый страх разлуки. Джоди и Майк связаны, она это видела. Уже не по рассказу и мысленным картинам, а по тем глубинным узам, которые показывал Дар. Их нельзя передать образами или ощущениями человеку, Дара не имеющему. Все равно что попробовать рассказать глухому от рождения о музыке.
Связь братьев казалась настолько сильной, что даже смерть могла обломать об неё свои зубы.
Глупенький, с внезапной нежностью подумала миссис Петс. Тринадцать лет, а так и не умеет видеть сквозь маски. Никуда твой Джоди не денется.
Или я ошибаюсь?
Впервые в мысли вкрались сомнения. Дар всегда давал однозначные подсказки. Но в этом раз возникло ещё одно, новое чувство.
Могильного холода. Стремительно уходящего времени.
Но чьего?
Майка? Джоди? Нет, нелепость. Рано им. Их время – ещё не разложенный пасьянс.
Наверное, это мое, с внезапной дрожью подумала старуха. Да, уже скоро. Сколько не готовься, а не привыкнешь. Да, я уйду… оставляя Салли все, чем владею.
И все же некая угроза коснулась рассказа Майка. Она голодной хищной птицей нависла над образами братьев-Пирсонов.
Может, её Дар сдает? Старость берет свое…
Майк замолчал. Ждал подтверждения. Верил в опровержение.
Её губы шевельнулись. Чуть-чуть, лишь для Салли. Хорошо, что полутемная темная комната скрывала мельчайшую мимику.
Да и главного словами не скажешь.
Дар дополнил мысль, подсказывая внучке, что делать.
***
Салли чуть склонила голову, будто прислушивалась к чему-то. Миссис Петс молчала, даже когда он закончил рассказ.
Может, уснула? Не видя глаз старушки, Майк всерьез забеспокоился. Вполне в духе жильцов этого дома. Он будет полчаса распинаться, а Саллина бабушка просто подремлет под его переживания.
И все же в уголке карих глаз поблескивала надежда. Он хотел услышать хоть что-то, способное уменьшить опасения.
- Бабушка думает, - перевела молчание Салли, - что ты зря волнуешься. Джоди возьмет тебя с собой, если решит уехать. Вы с ним не расстанетесь.
Образ Салли внезапно возник перед мысленным взором миссис Петс. Осиянный Даром… но не им одним.
И над ней – то же пятно. Холодная бездна, в которой гаснут звезды. Пожирающая пасть пустоты… и если вглядишься, то заметишь танцующие языки пламени.
Это ад? Почему я вижу то, во что не верю? Ад и рай – лишь слова из затертых проповедей. Символ для того, что нам не понять. Но сейчас здесь, в этой комнате и в памяти Майка я вижу тень.
И она растет.
Сверкающие серебром шары несутся сквозь темноту с пронзительным воем. За узкими плечами мальчишки стоит неразличимая фигура, протягивая длинные руки. Пустые глаза Джоди – в них пылают яркие огни. Бредет через бесконечную красную пустыню мороженщик Реджи – в погоне за тем, что никогда не сможет настичь.
И Салли – застыла в пламени, поднимая руки в бессильной мольбе…
Должно быть, почувствовав её мысли, внучка задрожала. Дар – обоюдоострый нож. Когда проникаешь в человека, он проникает в тебя. Будешь внимателен, многое поймешь.
Но сейчас миссис Петс впервые проклинала эту обратную сторону силы.
- Надеюсь, так и есть, - машинально ответил Майк. Его раздирало желание рассказать о другом опасении и одновременно – страх недоверия.
- Раз бабушка сказала – значит, есть, - холодно и бесцветно ответила Салли. Любое сомнение, а уж тем более мальчишки на два года младше, причиняло боль. Тем более, он сам искал совета.
Зябкое предчувствие смерти коснулось и её. Но не образами кошмаров, которые видела миссис Петс. Для неё беда стала отзвуком далекого грома.
Ползли тучи, собираясь у горизонта. Сверкали зарницы. Что-то близилось.
В какие неприятности ты влез, Майк?
Салли сразу прочувствовала – не с помощью таинственной силы, как бабушка, а благодаря простой интуиции. Визит Майка не случаен. И не об одном брате он хотел поговорить. Что-то угнетало её младшего приятеля.
Где-то в полутьме часы мерно отсчитывали уходящие минуты. Время таяло, сочилось как вода сквозь пальцы.
Майк вздохнул.
Говорить про кладбище? Я ведь для этого и пришел.
-Я тут ещё кое-что видел… - голос дрогнул.
И не просто видел, поняла миссис Петс. Это в тебе, засело как заноза, от которой растет нарыв. И скапливающийся гной – отправлен. Смертельным ядом.
- Где? – Салли уже не скрывала тревоги.
Если не им – то кому?
- На кладбище… когда хоронили Томми … я видел одного человека… страшного… даже не знаю, как объяснить…
Яркий всполох памяти. Мысленные образы заслонили сумрачную гостиную. Дар разворачивал перед миссис Петс картины вчерашнего дня.
Ослепительная зелень травы на фоне черных туч. Ветер треплет наброшенные на гроб цветы. Деревья склоняются, буду в плаче по усопшему.
И вместе с тем – черный катафалк, снующие тени, рычание…
Надвигается гроза. Идет Смерть. У Смерти угрюмое, неподвижное лицо и черный пиджак. И роста Смерть просто неимоверного.
Имя этой Смерти – Верзила. Вряд ли другое прозвище подойдет лучше…
***
Реджи стоял перед домом Коннора и никак не решался постучать.
Такое на его памяти происходило впервые. По натуре Банистер не комплексовал, особенно в общении. Мороженое само себя не продаст, тем более в Морнингсайде не ахти какие едоки. Летом ещё куда не шло…
Он вновь и вновь думал о работе, музыке, беседе с Джоди. О чем угодно, лишь бы не о Конноре.
А ведь всего и дел то – стукнуть в дверь. Улыбнуться так, будто готов предложить выполнение самого сокровенного желания.
- Мистер Коннор, а кто это у вас в морге нынче заправляет?
Простой вопрос, подразумевающий не менее честный ответ. Даже если смотритель начнет юлить, это о многом скажет.
Он все же подошел к двери. Ноги наливались тяжестью – будто всю ночь бегал. Забавно… если бы не было так жутко.
Не хотелось Реджи стучать в желтую дверь. Вот не хотелось – и все тут.
Перед порогом кто-то рассыпал красный песок. Забавно, откуда – стройки вроде рядом нет, как и пустыни. Дети игрались? Но что им делать у дома кладбищенского смотрителя?
Цвет песка вызывал беспокойство. Опасность, кричали рассыпанные крупицы.
Берегись. Не подходи.
Он повернул дверную ручку. Как и большинство жителей Морнингсайда, Коннор не запирался, если был дома. Да и что у него красть?
Замок не подался.
Реджи постучал, прислушиваясь к глухому звуку.
Тишина. Хозяин не спешит узнать, кого это привело спозаранку.
Уехал. Спешно вызывали родственники – кто-то умер. Заболел и лежит в больнице Малвоу.
Убит?
Реджи пошел в обход дома, не обращая внимания на затаптываемый газон.
Окна зашторены. Разве раньше у Коннора была привычка опускать жалюзи, да ещё и гардины?
От жары спасался?
Но Реджи не хотел себе врать. Он частенько проезжал мимо этого дома на своем фургончике. Даже в июле, когда от палящей духоты плавился асфальт, никаких занавесок не было.
Нет, не солнце напугало толстяка. Скорее он хотел, чтобы комнаты остались скрытыми от посторонних взглядов.
Или кто-то другой захотел.
Из дома донеслось отчетливое фырканье.
Реджи замер. Память послушно вернулась к ночной беседе. Визги и хрипы из склепа, так потрясшие Джоди.
Неужели здесь… Он прислушался, задержав дыхание.
Внутри что-то быстро пробежало по полу. Звук как от кошачьих коготков… если этот кот размером с пуму.
Скрипнули половицы. Банистер медленно отступил. Он понимал, что по-хорошему, нужно зайти к шерифу. Объяснить, что в запертом доме кто-то бродит. Но Реджи был свято уверен – взломав дверь, полицейский не найдет ничего.
Или столкнется с чем-то, что будет стоить ему жизни и рассудка?
Поговорить надо… с соседями. А там видно будет.
Он откладывал принятие решения, потому что трусил. Просто… разговоры по душам это одно. Но встретиться посредине бела дня с тем, что раньше существовало лишь в рассказе друга…
Впрочем, день царил снаружи.
Внутри, в затененных комнатах, простиралась неприкосновенная темнота.
Глава 7. Колдовство
Дар наполняли образы.
Большую их часть миссис Петс никак не могла понять. Никогда сила не показывала столько противоречивых образов. События, существовавшие в мыслях, казались реальнее суровой действительности. Вместо того, что бы все прояснить, Дар окончательно запутал нити, из которых складывалась её жизнь. Перемешал с судьбой Салли и Майка.
Она сунулась в лес, а угодила в капкан. Так говорили в пору ушедшей молодости.
Угроза, о которой говорил Майк, не становилась явной. Густое черное пятно на фоне ярких лучей солнца, прорезающих кладбищенскую лужайку. Пятно, похожее на человека – и все же размытое. Нематериальное.
Безликий. У того, что испугало мальчика, нет лица.
Она заглянула глубже – в поисках истока заполнивших Майка воспоминаний. И натыкалась на одно и то же.
Страх. Страх потерять брата, страх смерти близких – и того, что за ней последует.
Именно страх был точкой отсчета, упавшим в водную гладь камнем, за которым кругами шли перемены, затрагивающие судьбы всех сопричастных.
Миссис Петс и Салли переглянулись. Майк занервничал - не понимая смысла перемигиваний, он ощущал собственную беспомощность.
Оглушительно громко капал воск с оплывающих свечей. Тишина давила, угнетала.
Интересно, как Салли разбирает её знаки?
Он сам даже не пытался понять, о чем думают эти двое. Проще сидеть и ждать ответа – но ожидания Майк не выносил.
Неужели даже колдовские познания миссис Петс бессильны ему помочь?
Наконец обе женщины – воплотившие в себя старость и юность – посмотрели на мальчика.
Майк сглотнул вязкий комок в горле.
Салли глядела на мальчишку тем снисходительным взглядом, который он не переносил. Это позволяло скрыть волнение – и растерянность.
Она не понимала, реально ли то, то видел Майк. Он не лгал - Дар показывал малейшую фальшь, но ею и не пахло. Мальчик свято верил во все, что рассказал.
А вот она – сомневалась.
Ключевым оставался страх. Он переполнял Майка и если не принять меры – прорастет глубоко. Если ей по силу затуманить сознание самоуверенного человека – то что говорить о перепуганном?
Может, в Морнингсайде появился кто-то со схожими силами?
Салли не считала уникальной способность бабушки. Если может один – почему не научиться и другому? Все истории о колдовстве на чем-то держались, значит не так уж редко встречались люди, способные на большее.
Мог ли кто-то внушить все это издерганному переживаниями мальчишке?
Наверное, мог.
Значит, нужно защитить Майка. Но это посложнее, чем кажется.
Конечно, можно сунуть ему какую-то безделушку под видом амулета – уверенность в силе талисмана затруднит попытки запудрить мозги. Но это половинчатое решение.
Хочешь накормить – не давай рыбу. Научи её ловить.
Так говорила бабушка и Салли верила в правоту старинной поговорки. Майку пора повзрослеть. Столкнуться со страхом и научиться преодолевать его.
Что до таинственного могильщика, которого Майк окрестил Верзилой… нужно самой посмотреть. Пока рано делать выводы.
Хотя если даже Дар не показывает его, то выходит – непростой это человек.
Салли уже хотела посоветовать обратиться в полицию, но призадумалась. Даже если Майк уберет из своей истории всю чертовщину, кто ему поверит? Она знала, как переживал Майк из-за гибели родителей. Как он устроил истерику на похоронах. В школе разговоров ходило – не перечесть. Школа в Морнингсайде, как и многое другое, имелась в единственном экземпляре, и все про всех знали.
Молчание – золото. До поры до времени. Вот когда выясним, что это за Верзила такой…
Страх можно уничтожить, если показать его бессилие.
У Салли имелось для этого средство. Простое, действенное и довольно жесткое. К сожалению, некоторые уроки можно выучить только на собственной шкуре. Она в свои пятнадцать это понимала – Майк ещё нет. Возможно, после этого дня он вообще перестанет ей доверять. Или ещё хуже – станет опасаться.
Странное чувство нахлынуло на девушку. Дар наполнил ноздри запахом газа, заставив сморщиться. Пахло палеными волосами и вонь эта вызывала тошноту.
Стоит ли вмешиваться, подумала Салли с невольной дрожью. Не зашла ли я слишком далеко в те воды, которых не знаю?
Однако она не собиралась повторять ошибку мальчишки.
Майк выбрал страх. Его старшая подруга собиралась обыграть неведомого противника тем же оружием.
Девушка не раз пробовала Дар на бабушкиных посетителях. Сперва незаметно, вскользь, будто легким касанием пера подправляла их ощущения. Потом осмелела. Большинство посещавших их отдаленный дом, уже входя под мрачную вывеску в душе верили в колдовство. Она лишь укрепляла их веру.
Свечи, полумрак, тишина, экстравагантность бабушки – все детали спектакля на местах. Реквизит разложен, актеры на подмостках. К нужному моменту гость незаметно открывает свою душу. И она вкладывала в неё желаемые образы.
Именно это состояние Миссис Петс звала единственным научным термином, который впустила в свой обиход. Скорее всего, причина в том, что звучал он довольно зловеще... Фантазм.
Фантазм – это грань. Грань, которую пересекаешь, пробуждаясь, но, ещё не понимая, сон вокруг или явь. Фантазм – это тень, которую видишь краем глаза. Тень, которая всегда избегает прямого взгляда и оказывается у тебя за спиной, стопит повернуть голову. Это воображение, плетущее сети для рациональности. Сон разума, рождающий чудовищ.
Фантазм – это воплощение страха.
Предстояло показать его Майку во всех деталях.
Бабушка хранила молчание. Не только внешнее – тишина царила и внутри Дара. Миссис Петс волновалась – в том числе и за неё. Впервые Дар не внушал чувства безопасности.
- Майк, давай сыграем, - произнесла Салли, указав пальцем на стол.
Если миссис Петс и возражала против решения, препятствовать девушке она не стала. Переданная бабушкой сила привычно хлынула через тело, превращая полумрак в нечто большее. Восприятие искажалось, давая простор иллюзиям.
Мальчишка посмотрел на лиловую скатерть – едва ли не самую чистую, что имелись в доме.
Посередине между сидящими вдруг появился черный ящик. Соткался из воздуха, заставив Майка задрожать.
На самом деле никакого ящика не было – но для внутреннего зрения Салли каждая царапинка на его матовой поверхности казалась реальной. Была она таковой и для гостя – даже кружащиеся, переливающиеся узоры свечей, игравшие бликами на чернильной поверхности.
Правда, присмотрись он получше – заметил бы существенное различие. Ящик не отбрасывал тени. Лучи дрожащего света проходили насквозь, не в силах задержаться на несуществующей поверхности.
Что за черт?!
-Как?! – вырвался удивленный вскрик. – Откуда он взялся? Салли, там же ничего не было, я сам видел?
Неужели это миссис Петс его вызвала из воздуха? Как настоящая волшебница? Что за фокусы? Хоть глазам своим не верь. Была пустая скатерть, и вдруг из воздуха появляется лакированная коробка.
Выжидающий взгляд старухи стал тяжелым. Даже темные очки не могли скрыть внезапно возросшее давление подслеповатых глаз. Майк почувствовал, как комната сужается, ложится на его плечи весом своей рухляди, теней и сгустившейся угрозы.
Как на кладбище…
Дар струился вперемешку с мраком. Никаких полумер. Если хочешь успешно подчинить, создай ощущение беспомощности и неуверенности.
- Положи рукув отверстие, - намеренно замогильным голосом произнесла Салли. Голос звучал глухо – и наклеенная звездочка уже не выглядела бумажной блесткой.
Теперь это был провал в щеке, за которым извивался мрак.
Он этого по спине Майка понеслись мурашки. Он покосился на неподвижную миссис Петс, затем на Салли, излучавшую волны холода. Потом на загадочную коробку, от которой стало не по себе. Отверстия зияло сбоку – отверстие, которого секунду назад не было.
Это не к добру! Точно не к добру!
Хороша игра! Он за советом пришел, а они суют какой-то колдовской ящик. И вообще, с чего ему пихать руку неизвестно во что?
-А что там… внутри? – осторожно спросил он.
Хорошо, подумала Салли. Чем больше ты боишься, тем сильнее веришь. То ли ещё будет.
Бабушка молчала, слушая безмолвие. В нем черная тень не становилась яснее – даже уязвимый перед Даром, Майк не мог показать лицо врага.
Маски… маски…
Никогда в прошлые визиты Майку не показывали ничего столь явно сверхъестественного. Сначала кладбище повернулось к нему обратной стороной, теперь этот дом…
Его никто не спросил: «Майк, а тебе это не померещилось? Майк, ты не болен?» Не попросили уточнить. Не прозвучало ни вопроса по деталям рассказа. Он даже не мог понять – поверили ему или нет?
Не Верзилы ли штучки?
Вдруг таинственный обитатель морга связан с миссис Петс? Колдовство – к колдовству, кладбищенские чудища – к ведьме. И когда Майк раскрыл его суть, монстр решил убрать любопытного очевидца? Или даже – вдруг Верзила каким-то своим способом узнал, куда он задумал направиться. И опередил, наложил на Салли и её бабушку некие чары?
А что, он может.
После вчерашнего в колдовство верилось легко.
- Положи руку в черный ящик, - мертвящим голосом повторила Салли. Лицо её напоминало фарфоровую маску.
Черта с два! Они что-то задумали! Вот попал, так попал! Что делать?! Бежать?! А вдруг и Верзила где-то рядом? Нет. Прикинусь, что собираюсь сунуть туда руку. А только они отвлекутся…
Мышцы ног Майка уже напряглись, готовые подбросить тело с кресла. А дальше – коридор, прихожая, дверь… И поминай, как звали.
- А зачем? – снова задал вопрос Майк, осторожно приближая ладонь к отверстию. Показалось, или в черном ларце что-то клацнуло? Как в мышеловке пружина…
Он и сам не понял, когда тело перестало слушаться. Рука вдруг скользнула вперед – или это ящик почему-то оказался ближе? Кисть окунулась в темноту отверстия.
Тотчас вокруг запястья защелкнулись невидимые браслеты.
Огонь. Лед. Зудящее жжение.
Страх захлестнул Майка с ног до головы. Руку как в дёготь сунули – даже пальцами не пошевелить. И эта боль – откуда она взялась? Неужели внутри тысячи острых шипов, впивающихся в ладонь?
Ноги подкосились. Тело обмякло. Он хотел вскочить, но едва хватило сил попытаться выдернуть руку.
Бесполезно. Сипло задыхаясь, Майк боролся – но невидимое нечто цепко удерживало пальцы.
Миссис Петс и Салли молча следили за его паникой.
Мальчик рванулся ещё раз, задергался в ужасе. Попытался отодрать ловушку второй рукой. Все бесполезно. Ящик плотно сидел, постепенно усиливая сжатие. По руке струилась боль. Может ему сейчас пальцы отрежет?!
-Хватит! – простонал он. – Больно! Снимите! Пожалуйста, снимите!
Беспомощность нарастала – он был во власти чужих лиц и слепых глаз, во власти темноты и чудовищного ящика.
Вот сейчас войдёт Верзила – при мысли о нём волосы поднялись дыбом, словно могильщик стоял за спиной – и вцепится своими длинными ручищами. Унесет под мышкой, как гроб с Томми. Навсегда. В темную могилу. Иначе, зачем ставить капкан?
-Не бойся, - сказала Салли. – Майк, закрой глаза. Не бойся - боли нет.
Издеваешься! – Майк попытался просунуть пальцы второй руки и поддеть механизм – ничего не вышло.
Как это боли нет? Если горячо! Или… холодно?! Или…
- Снимите с меня эту дрянь! – не сдерживаясь, завопил мальчишка.
- Посмотри, чего ты боишься, - повторил голос, в котором уже не было ничего знакомого.
Комната расплывалась перед глазами, свечи превращались в звезды…
Когда это кончится?!
Огни уносились вдаль, темный силуэт с вспыхнувшей на щеке пентаграммой – Салли оставался в комнате, а он падал. Погружался куда-то в вязкое оцепенение, скользил сквозь тающий пол…
Я проиграл.
- Хватит! Выпусти мою руку! – закричал Майк, дергаясь в беспомощных судорожных попытках. Ход мыслей терялся, размазывался тонким слоем, как и всё в этом доме. Туман… разноцветные облака… далёкий свет… Воля к борьбе таяла, сменившись апатией…
Боль слабела. Оставалась в комнате, из которой Майка уносило темным ветром.
- Её никто не держит, - прозвучало где-то рядом. Во мраке не понять – где.
Страх и впрямь исчез, уступив покорности. Майк закрыл глаза – какой смысл смотреть в пустоту?
И неожиданно открыл – изумленный отсутствием боли.
Комната, стол, свечи. Все на месте. На лицах Салли и её бабушки легкие улыбки.
Ящик невинно стоял перед мальчишкой и крышка была распахнута настежь. Майк в изумлении разглядывал орудие пыток.
Простая черная коробка, как из-под обуви. Внутри нет ничего – ни одного из мучивших руку инструментов. Да и сама кисть…
Ни следа ран, ожогов и даже посиневшей передавленной кожи. И царапин не прибавилось. Рука как рука. Словно все это приснилось.
- Это как…
- Это просто урок, Майки, - Салли хихикнула, не сдержавшись. – Пугает неизвестное. Иногда опаснее бояться, чем столкнуться лицом к лицу с причиной страха. Бабушка говорит это, потому что беспокоится о тебе.
Миссис Петс вроде бы ничего не говорила, как мог судить Майк. Он ещё раз подозрительно взглянул на коробку – не ползет ли она в его сторону? На всякий случай убрал руки за спину.
- Если позволишь себя запугать, это может даже убить. Понимаешь? Стоит позволить страху окрепнуть, и он заставит поверить во что угодно. Если этот Верзила снова попробует остановить тебя взглядом или страхом – ты не должен бояться. Иначе сделаешь его сильным… может даже непобедимым.
Майк перевёл взгляд на кресло. На лице Миссис Петс не дрогнула ни одна складка. Она по-прежнему сидела без движения.
- Так вы мне верите? Я думал…
- Верим, - кивнула Салли. – Но и ты нам поверь, Майк. Ты внушил себе, что в коробке что-то опасное, и создал боль. Твое воображение делает Верзилу страшнее, чем он есть. Понимаешь?
Майк почувствовал, как челюсть отвисла. Запас удивления на сегодня был исчерпан.
- Но кто он такой? - злость уходила, но неприятный осадок засел накрепко. Какие бы не были мотивы у Салли и её бабули, это жестоко.
- Наверное, такой же, как мы, - Салли многозначительно кивнула на стол.
Он пустовал. Ящик бесследно исчез.
Правду про них говорят. Ведьмы и…
Он не стал додумывать опасную фразу. Кто знает, не подслушают ли мысли эти двое? Нет, от Верзилы хоть ничего хорошего не ждешь, а с ними я дружил…
Майк поднялся. Обида требовала выхода. Ах, миссис Петс гадает, ведь так? За деньги…
Он сунул руку в карман. Нащупал пару долларов из доставшейся от ночной погрузки доли. Кинул на стол.
- Спасибо… за урок!
Салли кивнула с легкой грустью. Провела рукой.
Дар скользнул, скрывая зеленые бумажки от глаз Майка. Для него деньги растворились, словно лиловая скатерть впитала подачку.
Майк без лишних прощаний направился к выходу, по-прежнему дрожа – от злости, обиды и немного от страха.
Зря я сюда пошел!
- Заходи к нам почаще, - самым невинным и заботливым тоном, на который оказалась способна, предложила Салли. Глаза её хитро поблескивали. – Ещё поиграем, если захочешь…
- Как только – так сразу! – буркнул в ответ Майк. Не прощаться было грубостью, но сейчас на вежливость плевать хотелось.
Раньше чем через полгода, если не позже, даже близко не подойду. Мало мне без вас чудес!
Он опрометью выскочил из дома. Судорожно вдохнул жаркий летний воздух.
Окрестный мир не изменился, и это успокаивало. Мир – в котором не место гаданиям, магии и кладбищенским чудовищам.
- Он больше не вернется? – Салли подобрала деньги и посмотрела на бабушку.
- Придет, - тихо прозвучал старческий шепот. – Такая уж у него судьба. Задавать вопросы… на которые не будет ответа.
- Ты видела этого Верзилу? – девушка вытерла салфеткой вспотевшие ладони. Дар вызывал испарину.– Кто он такой? Человек с Даром, как ты?
- У него нет лица, - резко ответила бабушка. – Держись от кладбища подальше. Сейчас оно опасно.
- Как это – нет лица? Дар ведь всегда показывает правду, - в голосе Салли звучало изумление, ничуть не уступавшее недавним чувствам Майка.
Миссис Петс тяжело вздохнула.
- Это и есть правда… Салли, я не знаю, кто это такой. Но лица у него нет. Совершенно.
Внезапно она затряслась в приступе истерического смеха. Это и впрямь забавно – дряхлая старуха на инвалидном кресле против тени, опустошающей души холодом и зноем.
Холодом космических бездн, зноем красной пустыни…
- Почему ты смеешься?
- Потому что иначе придется плакать…
***
После четвертого дома Реджи сдался.
Никто из соседей, даже проводящая целые дни на лужайке миссис Вилингс – не видел Коннора уже три дня. В окнах не горел свет, пустые бутылки не выставлялись для молочника, дверь не хлопала, выпуская любящего посидеть в шезлонге толстяка.
Дом точно вымер.
Банистер беспокоился все больше, хоть и пытался скрыть чувства. Пока что паниковать рано, мало ли куда мужика понесло… Но воображение настойчиво рисовало лежащее в запертом доме давно окоченевшее тело. Тело, которое в такую жару должно вонять на весь дом…
Надо с шерифом поговорить. Скажу… а просто скажу, что Коннор куда-то запропал. О подозрениях по поводу кладбища можно и умолчать – нечего на Пирсонов тень кидать.
Он вернулся к злополучной двери. Дом равнодушно смотрел на настырного гостя, и августовские лучи по-прежнему бессильно бились в стеклянную преграду окон.
Уходи, говорила тишина. Здесь ты не найдешь ничего… кроме того, что и сам знать не хочешь. Уходи, Реджи, пока не поздно.
По лопаткам пробежали мурашки. Реджи зябко передернул плечами.
Больше для острастки – ведь дверь заперта – он ещё раз толкнул ручку.
С легким скрипом она отошла в сторону. Легкий сквозняк овеял стекающие по вискам капли пота.
Мороженщик замер.
Что ещё за фокусы? Я ведь ручку дергал!
Полумрак в прихожей казался особенно густым.
Надо вернуться, взять с собой Джоди. Зря я сюда один приперся.
Внутри что-то негромко хрюкнуло. Зубы Реджи клацнули от невольной дрожи. Волна липкого страха облепила тело второй кожей.
Это оно? Серая тень, о которой говорил Джоди? Здесь?
Нужно было решать – развернуться и топать за другом или идти. Сам Банистер склонялся к первому варианту, но…
Что, если дверь будет опять заперта? Да и при том, на улице солнечное утро, рядом другие дома. Даже если предположить – вот бред-то! – что внутри действительно сидит чудовище с кладбища, разве посмеет оно высунуть рыло? Нет, нормальный монстр, как в фильме про Дракулу, должен спать.
Загляну… и если что – бежать.
Он вошел. Первый шаг оказался самым трудным.
Внутри царила душная прохлада. Окна закрыты, но солнце не напекло комнаты, догадался Реджи. Конечно, если дом пустует третий день, а занавески опущены…
Но причина холода могла быть в другом. В том, о чем думать совсем не хотелось.
Существо из склепа принесло озноб вместе с собой. Выпило тепло, как кружку пива.
Кухня… короткий коридор…
Нигде ни следа внезапного исчезновения. Посуда вымыта, стол чистый, холодильник весело жужжит – звук отчетливо режет мертвую тишину.
Если с Коннором что-то случилось, разве не должен быть беспорядок? Брошенные вещи, забытые книги, пыль хотя бы? А тут – словно только что после уборки.
У самого Реджи, который за чистотой честно следил, дом подобным порядком не мог похвастаться. Не слишком ли хорошо, чтобы быть правдой?
На двери в спальню белела приколотая гвоздем записка.
Избегая касаться – вдруг с той стороны кто-то прислушивается? – Реджи осторожно наклонился, разглядывая слова. Света не хватало, но раздвинуть шторы он как-то не подумал. Все же чужой дом… а то и место преступления.
- Я вынужден уехать, - гласил текст. – Вернусь через неопределенное время. На время моего отсутствия уже найден человек, который присмотрит за похоронным бюро.
Внизу красовалась размашистая подпись Коннора.
Можно было успокоиться, хлопнуть себя по лбу – вот они с Джоди дураки, насочиняли! – но Банистеру не стало спокойнее. Зачем вешать бумажку здесь, где её увидит лишь очень настойчивый искатель? Как отворилась дверь? И кто издавал этот…
В спальне кто-то дробно засеменил по полу. Скрипели половицы, быстрые шаги удалялись.
-Эй… - хотелось крикнуть, а вышел какой-то жалкий стон. Реджи набрал воздуха в грудь и повторил попытку. – Мистер Коннор? Это вы? У вас все нормально?
Изнутри не доносилось ни звука.
Готовясь в случае чего стремглав бежать прочь, Реджи налег на ручку. Он был уверен, что дверь не откроется – и вздрогнул, заглядывая в спальню.
Кровать заправлена. Узкая полоска света тянется из занавешенного окна.
Никого. И других дверей нет.
Но звук мне не почудился! Точно, не почудился!
Правда, был ещё шкаф. Да и простыня с кровати свисала низко, давай возможность укрыться под ней.
У порога лежала струйка того же красного песка.
Секунду Реджи разглядывал загадочный след, уже дважды пересекающий его путь. Нужно было войти, заглянуть во все углы, докопаться до причины звука – но ноги оказались умнее. Войти не хватало смелости – внутри все вопило об опасности. Как тогда, на кладбище, воздух сгустился в преддверии грозы – только грозе этой суждено было разразиться в пустой комнате.
Точнее – в комнате, которую кто-то настойчиво выдавал за пустую.
Он закрыл дверь и, пятясь, отступил в выходу. Не сводя глаз со спальни, ожидая того, что затаившейся монстр поймет свою ошибку, сунется следом, выдаст себя новым хрюканьем.
Тишина сопроводила его до двери. Уже захлопнув входную дверь, Реджи вдруг заметил, что его белый костюм словно под дождь попал.
Пятна пота проступили через ткань через каждый десяток дюймов.
Струсил? Да, струсил… только чтоб мне никогда не сесть за руль фургончика, если там что-то не притаилось. Сидело, поджидало, когда я войду, чтобы захлопнуть дверь… и тогда…
Что тогда?
Он не знал. Не хотел знать.
Реджи поспешил к машине, дрожа всем телом. Нужно встретиться с Джоди… а черт, он ведь после завтрака дома никогда не сидит. Ладно… пока буду колесить, найду, город маленький.
Сегодня товар почти не покупали. Завидев белое лицо мороженщика, отсутствующий взгляд и закушенные до крови губы, у всех встречных детей пропадал аппетит. Они-то знали, что значит выражение лица человека, который настойчиво искал друга на пыльных улочках.
Это лицо каждый из них боялся однажды утром увидеть в зеркале.
Лицо испуганного ребенка, осознавшего, что его ночные страхи – реальны. Что в шкафу и под кроватью действительно таиться нечто, полное острых клыков и сверкающих глаз.
И что оно голодно.
***
Кладбище молчаливо лежало под палящими лучами. Августовское солнце пыталось в очередной раз выжечь холод и сырость, пропитавшие обратную, скрытую сторону этих приветливых лужаек. Но лучи, способные изгнать утреннюю росу и лужицы вчерашней грозы, оказались бессильны. Холод, царивший на кладбище и берущий начало в широко раскинувшихся переходах морга, невозможно прогнать обычным теплом.
Этот холод – холод Фантазма, и полуденное светило не имело над ним никакой власти.
Ни один человек не видел, как в сторону арки с надписью “Кладбище Морнингсайда” свернула девушка. Жаркий обеденный час своей природой противоречил идее плестись к могильным камням. В Морнингсайде не нашлось больше ни единой души, решившей проведать усопших.
Но Сару Хемминг такое одиночество не пугало. К мертвым лучше приходить в тишине, а не с толпой. Сегодня для этого подходящий день – на всей протяжности дороги ей не попадались машины и пешеходы. Жара разогнала по домам наслаждающихся каникулами детей, праздношатающихся стариков и даже домашних любимцев. Только она одна брела мимо растущих у дороги ив, прячась от острого блеска алмазного солнца. Цветы в руке печально смыкали головки.
Сегодня годовщина. Мама, как обычно, не хочет вспоминать. Делает вид, что ничего не произошло. Просто обычный день – но почему тогда у неё из рук всё валится? Пять лет прошло… можно привыкнуть. Но для Сары привыкание к смерти не укладывалось в голове.
Майк бы её понял. Но даже среди пятитысячного населения невозможно знать характер и, тем более, мысли каждого.
Смириться с тем, что папа умер – да, с этим не поспоришь. Но привыкнуть – никогда. Пускай родственники бесплодно пытаются дозвониться и посочувствовать. Мама сняла трубку, чтобы избежать ненужных соболезнований и напоминаний. Другие давно все позабыли – не памятью, сердцем. Или, как сама мама, изо всех сил убеждают себя в обычности сегодняшнего дня.
А она просто отнесёт букет и немного посидит в склепе. Все-таки хорошо, что его похоронили именно там, а не на кладбищенской поляне. Прохладно. Тихо. Редко случаются ненужные встречи. Зато можно посидеть рядом, подумать.
Джоди тоже мог увидеть в Саре родственную душу, по крайней мере, по вопросу общения с умершими. Но он девушку не знал. Видел, не без того. В Морнингсайде все друг друга видели по разу на неделю, не меньше.
Но её имя в памяти Пирсона не отложилось. Не было в Саре того, за что Джоди мог выделить её из толпы. Ни упругой задницы, ни заметной груди – основных примет, на которые реагировал Джоди при первой оценке девушек. Шатенка, остроносая, да ещё вся в веснушках. В общем, совсем не в его вкусе. Заводить постоянную спутницу в городе, из которого подумываешь линять – идея не фонтан. А по-быстрому перепихнуться и разбежаться – для этого и посимпатичнее найдутся, в том же Малвоу.
Красавчик Джоди проблем с женским полом не имел, но сердце никому не раскрывал. А Сара, которой он вполне мог приглянуться своим добродушным и легким характером, давно замкнулась в себе. После смерти отца она отсекала попытки редких ухажеров довести дело до постели столь резко, что заработала славу ледышки.
Одиночество на ближайшее время её устраивало.
К сожалению, Сара Хемминг не знала, что иногда оно губительно во всех смыслах.
Девушка вошла под своды аллеи, ведущей в сторону склепа, и тень накрыла её. В ряды плакучих ив затесались дубы. Лишь белая ткань блузки вспыхивала в солнечных просветах крон.
Несмотря на повод, на её лице не было грусти. Слишком хороший день, чтобы печалиться. Время действительно стирает с потерь слой эмоций. Остается лишь горьковатый привкус застарелой боли, дразнящий память. Но смаковать его или быстро проглотить – каждый решает сам.
В склепе, она знала, что неизбежно расплачется. Так происходило во все предыдущие визиты – и так должно быть. Но пока тень грусти ещё не в полной мере не коснулась мыслей, Сара предпочитала наслаждаться этим неукротимым днем.
Вскоре она вышла на лужайку. Теперь осталось пройти совсем немного. Двухэтажное старинное здание, а в нём – заветная ячейка.
***
Майк едва ли не впервые изменил своей привычке к быстрой езде. Ничто не мешало пустить «хонду» под сорок миль в час и уже через пятнадцать минут объехать весь город. Но жаркий день и обилие сумбурных мыслей заставили его медленно колесить по разомлевшим улочкам. Сидеть дома смысла не было – Джоди нет. Лучше прокатиться, авось и наткнется на беспечного братца.
Даже фургон Реджи ему не встречался. Морнингсайд – малонаселенный, но изобилие земли делало городок весьма протяжным.
В основном угнетали мысли. Он поехал к миссис Петс не столько за поддержкой, сколько за объяснением. Кто ещё, как ни называемая всеми ведьмой старушка может подробно разложить все по полочкам? Но вместо того, чтобы вернуть его мир с головы на ноги, беседа в забитой старьем комнате только ещё больше все запутала.
Из объяснений Салли он понял только одно. Она с бабушкой считают – всему виной его страх. Но при всем притом Салли – или миссис Петс? – показала ему такие вещи, которые не прибавляют храбрости. Легко говорить «не бойся» когда с твоей рукой вытворяют невесть что, а предметы появляются и исчезают. Допустим, он встретит Верзилу – и Салли думает, что если развернуться и уйти, насвистывая песенку, страшный старик просто исчезнет?
Как бы не так.
Руки не требовали вмешательства, крепко держа руль и поворачивая в нужных местах. Майк неспешно пересекал Морнингсайд.
Вот покосившийся вяз, в который когда-то ударила молния. Раньше он любил прикасаться с выбоине в стволе, каждый раз трепетно ожидая – вдруг пальцы ощутят сохранившуюся искорку среди древесных слоев. Разве молнии исчезают бесследно? Он сильно сомневался.
Дом мистера Клифорда. Все так же сияет чистотой и белизной свежей покраски. Когда-то хромой старик здорово наорал на него. Майк со школьным приятелем, живущем на этой же улице, разбили его окно, играя в бейсбол. С той поры и до гибели родителей он старался лишний раз Клифорду на глаза не попадаться.
Сейчас страх разозлить мистера Клифорда казался просто смешным. Да и Фред уже давно не учится в Морнингсайде – его родители уехали прошлым летом, естественно забрав с собой сына.
Там сомнений не возникало, не то, что у некоторых старших братьев.
А вот и высохший родниковый ручей. Он и Джоди поймали здесь большую жабу и притащили домой. Мама чуть голос не надорвала, когда жирная бородавчатая квакуша взгромоздилась на обеденный стол. Отец только посмеялся. Но жабу все же пришлось выпустить. Что с ней стало, когда родник окончательно пересох? Майк знал ответ, но раньше он не казался таким зловещим.
Слово смерть приобрело новые оттенки после встречи с Верзилой.
Что-то черное метнулось под колеса. Мальчик дернул руль, резко ушел в сторону. Затормозил, будучи в любую минуту готовым выжать газ.
Они!
Он почти наяву увидел серые силуэты, прижимающиеся к земле. Как стая рассерженных змей, твари тянулись к мотоциклу.
Но это была лишь кошка. Обычная домашняя кошка с ошейником и биркой с именем. Кошка обижено посмотрела на Майка и юркнула к приплюснутому дому мисс Анны. В этом доме хвостатых любили больше, чем людей.
Майк чертыхнулся. Похоже, в словах Салли была доля истины.
Он уже нажал на педаль, как вдруг увидел картину, от которой перехватило дыхание. Глаза чуть не вылезли из орбит. Продолжайся видение больше пары секунд, он бы не удержался на «хонде».
На Морнингсайдом плыл исполинский Верзила. Его фигура, сотканная из гроздьев облаков, была зеркальным отражением того долговязого существа, которое Майк на свою беду встретил. Глаза-провалы, острое лицо, длинные руки. Облака, составлявшие тело, были черны обещанием грозы. Рот – разрыв на облачном лице – кривила недобрая усмешка.
И тут же морок исчез.
Облака стали снова облаками. Просто скопление белых, серых, темных прядей на ослепительно синем небосводе. И как он мог принять этот мираж за Верзилу?
Мое воображение…
Нет. Даже если эту картину ему показал уставший рассудок, она выглядела символичной. Верзила нависал над городом. Как полноправный правитель, он оглядывал свои владения. И улыбка обещала копошащимся на пыльных улицах и прячущимся от солнца жителям-букашкам незавидную участь.
Городу грозила беда.
Впервые Майк посмотрел на ситуацию шире. Если Верзила забрал тело Томми, то кто знает, сколько ещё мертвецов исчезло?
Он как-то не думал об этом вчера, но на фоне всех ужасов один вопрос остался незаданным. Зачем Верзиле вообще нужен гроб Томми? Он унес его насовсем? Или уже вернул?
Майк нырнул в первый же проулок. Где же Джоди? Разговаривать с ним в таком состоянии не хотелось, но придется. Нужно привести в порядок мысли. Разобраться в том, что же он все-таки видел. И донести до брата по возможности доступно, чтобы исключить насмешки.
Как молчаливый часовой, погрузившийся в размышления Майк объезжал Морнингсайд кругами. Мало кто видел его «хонду», а те, кто все же увидел, не догадывались, почему у мальчика за рулем такое лицо.
Лицо человека, готовящегося к самой серьезной схватке в своей жизни.
***
Сара не подозревала, что оказалась первой посетительницей склепа со дня похорон Томми. До той поры никто из жителей Морнингсайда не заходил под тяжелые своды. Не погружался в таинственные коридоры, где даже свет преломлялся под непривычными углами.
Но это не означало, что похоронное бюро пустовало.
Папуля. Вот и я…
Непонятный звук вырвал девушку из печальной отрешенности.
Быстрое клацанье. Так могли звякать каблуки на отполированном многочисленными подошвами полу. Так могли стучать коготки…
Фырканье и хрип. Звуки ворвались в тишину, раздробили её на осколки и тут же удалились вглубь склепа.
Но Сару отличала одна деталь, которой не было у Майка и Джоди. Она была законченной материалисткой. И если большинство людей лишь прятали свои суеверные страхи под маской насмешливого отношения к мистическому – пока оно не хватало их за задницу – Сара действительно не верила. Или, если посмотреть с другой стороны, истово верила. В то, что в мире нет никаких в принципе необъяснимых вещей – есть лишь неправильно заданные вопросы.
Ею руководил не страх, а любопытство. Интерес к тому, что издавало звуки в переплетении мраморных проходов.
Затихшее фырканье исчезло у малоприметного бокового коридора. Сара не помнила, заходила ли в него в прошлые визиты. Она даже не могла вспомнить, видела ли его.
Находчивый внутренний голос тут же отыскал ответ. Видела, но не обращала внимание.
Там, где другие, вроде Джоди, первым делом подумали бы об упырях, Сара сразу нашла реалистическое объяснение.
В склепе дурачился ребенок.
Какой-то маленький шутник, которому дома не объяснили, что кладбище – не место для игр.
А вероятней всего, что шутник оказался здесь не сам. Возможно, семья пришла навестить кого-то из родственников, покоящихся в стенных секциях. И малыш оказался предоставлен сам себе. Все логично.
Правда, встречаться со знакомыми – а в Морнингсайде все поневоле знакомы – девушке не хотелось. Она уже подумала вернуться к ячейке отца. Даже развернулась.
Но звук повторился.
Теперь он поменял тембр. Фырканье смешалось с рычанием. Низким, угрожающим. Не тем, после которого идет волна лая. Тем, после которого молча перегрызают глотки.
Ещё и собаку привели? Смотритель совсем обленился?
Сара и не заметила, что заинтригована по уши. Она пошла в сплетенье коридоров, толком не решив, хочет ли попадаться на глаза бесцеремонным визитерам.
Оформитель морга явно оказался неравнодушен к греческому стилю – обилие барельефов, бюстов и лепных украшений придавало мрачным коридорам признак красоты. Неожиданно девушка вспомнила читанную ещё в школе легенду о другом греческом подземелье – огромном лабиринте острова Крит, где правитель заточил страшное чудовище.
Несмотря на впитавшиеся в кровь с детства трезвые взгляды на мир, ей стало не по себе.
Конечно, вряд ли у вымышленного Минотавра был лабиринт в погребальном здании. Но уж точно это место не отставало по способности вызывать мурашки по коже.
Внезапно она осознала, что боится. Боится бездумно, сама не зная чего. Это было так непривычно, так неправильно.
И в то же время так естественно. Это место пропиталось такой густой атмосферой тревожащей опасности, что даже самый упрямый рассудок не мог выдержать её напор.
Может, уйти? Я к отцу пришла. Пусть все эти странности ждут своих «Скубби-Ду».
Но в этот момент ноги уже несли к повороту, за которым должен был скрываться источник звука.
Коридор заканчивался широкой дверью. Из щелей у пола и петель падал яркий свет ламп дневного света. Что-то ровно жужжало.
И никакой семьи. Ребенка. Пса.
Только дверь с мерным жужжанием, так непохожим на механическое. Этот звук мог издавать радиоприемник, трещавший в грозу.
Формально, у Сары не было повода лезть в незнакомую дверь. Какое мне дело, что там жужжит и светится? Объясняться с работниками, почему она зашла в служебное помещение, хотелось ещё меньше.
Хотя на двери отсутствовали таблички «Для персонала» или «Посторонним вход воспрещен». Дверь приглашала её прикоснуться к тайне.
Сердце тревожно трепыхнулось. Стены дрогнули, словно пытаясь отодвинуться от девушки. Что это с ней? На приступ не похоже - нет ни боли, ни головокружения...
Сара оперлась рукой о дверь, ощутив ладонью легкую вибрацию полированного дерева. И сразу же все неприятные и пугающие симптомы исчезли. Видимо дал о себе знать резкий переход от дневного зноя, в пронизывающую прохладу склепа. Да уж... не хватало ещё в обморок тут свалиться...
Жужжание набрало силу. Интересно, что за машина там работает? А если на секунду приоткрыть дверцу? Всегда можно извиниться. Сказать, что заблудилась. Я ведь ничего не возьму. Просто посмотрю. Одним…
Сара потянула за ручку и замерла на пороге.
Бьющий свет не имел ничего общего с лампами. И был так же чужд дневному свечению, как и искусственному.
Комнату заполняли огни. Бесформенные искры, сливающиеся в единую сверкающую мглу. А за ними… было… что-то ещё…
Очарованная светом, она открыла дверь пошире. Бездумно шагнула внутрь. И даже не заметила, как дверь за её спиной плавно захлопнулась…
Имел значение только свет… Чудесный, мерцающий свет, который казалось можно зачерпнуть в ладони, словно воду...
А потом огни перестали скрывать то, что лежало за ними. Материалистические взгляды девушки, как и её спокойствие, канули в небытие…
Кладбище пустовало. Склеп одиноко застыл островком холода среди летней жизни.
Отчаянные, истошные крики Сары никто не услышал… И эхо ещё долго играло ими среди холодных мраморных стен.
Глава 8. Канун грозы
Сэм проверил бак. Полон на три четверти. Можно ехать.
Он повторял эту процедуру уже третий раз, желая успокоиться. Руки подрагивали. Причем не приближающаяся старость была тому виной.
Сон. Проклятый сон уже третий день не идет из головы. Глаза смотрят из зеркал, впиваются голодной ненавистью, ждут…
И где-то засела мучительная заноза тревоги. Он что-то позабыл. Что-то крайне важное. Если бы не чертов сон, то мысль нашла бы путь через заслоны памяти. Сэм это знал…
- Накладную взял? – спросил Стью Рондхауэр.
Владелец бара отмахнулся. Бумаги уже давно упакованы в сумку, сумка на сиденье «пикапа». Ничто не мешает вставить ключ в зажигание и выжать газ.
Кроме поселившегося в душе страха.
Раз в пару недель отставник ездил за шестьдесят миль в соседний городок Малвоу. Там он закупался всем необходимым, преимущественно выпивкой. Поездка столь заурядная, что дурное предчувствие любой другой мог счесть смешным.
Другой, но не Сэм.
А вот Стью, его сосед и заместитель на время таких отлучек, никаких бед не предвидел.
Куда уж ему. Чертов хиппарь.
Оба в годах, Сэм и Стью различались, как две стороны монеты. Питсбери, прозванный во Вьетнаме «Папаша» за свой возраст, выделявший его среди молодого мяса, кинутого на убой, не раскисал. Там, где задачу можно было решить, действуя хладнокровно, он считал себя лучшим.
Раньше считал. Теперь прежняя уверенность улетучилась, как туман в солнечное утро.
К сожалению, понял отставник, при встрече со странностями его характер по прочности уступал даже мыльному пузырю. Уже три дня прошло, а дрожь пробирает до пят. И ехать не хочется.
Стью Рондхауэр, с длинными седыми волосами, казался полной противоположностью. Когда будущий бармен воевал, его теперешний напарник мотался по Техасу с бродягами, курил марихуану и кричал на каждом углу о бессмысленности войны. Идеи хиппи так пропитали Стью, что, даже перевалив за пятый десяток, он одевался как пятнадцатилетний пацан. Поношенная джинса, небритое лицо, длинные патлы – Сэм считал это старческой придурью.
И все же они неплохо ладили. А сейчас, когда один ехал за товаром, а другой должен был на вечер и ночь исполнить обязанность бармена, поводов для ссоры тем более не было.
- Утром дождись, понял? – напомнил Сэм. Предстояло вернуться поздно ночью, но к таким поездкам он привык.
Как назло, хоть с утра приеду – только под вечер заказ дадут. Уроды складские.
- Понял, не глухой. Езжай уже, хватит ворчать, старый пень.
- От пня слышу, - беззлобно огрызнулся Сэм. Он уселся в кабину, захлопнул дверцу, отрезая солнечное неистовство улицы. В темной кабине было душно, несмотря на опущенные стекла.
Рука протянулась к бардачку. Сэм украдкой, чтобы любопытный приятель не пронюхал, сунул руку в черную выемку. Кольт был на месте.
Раньше он возил пистолет больше по привычке. Со времени службы без оружия «Папаша» чувствовал себе голым. Кольт 45 калибра лежал в бардачке и Сэм даже не вспоминал про своего стального дружка.
Сейчас прикосновение к рифленой рукояти успокаивало.
Собравшись с духом, Сэм завел двигатель. Пикап медленно выехал с заднего двора «Дюны» и направился на восток.
Нечего наводить тень на плетень. Все уже прошло. Понимаешь, старина? Все в прошлом. Это обычное дело – съездить в Малвоу и вернуться. Таких поездок – не счесть. Ну и что, что затемно? Разве я темноты боюсь?
Раньше не боялся. До того сна…
Уже подъезжая к шоссе, уходящему в степь, окружающую Морнингсайд, Сэм вдруг с тоской подумал, что зря не прихватил ещё и винтовку.
Просто на всякий случай.
***
Джоди вернулся к обеду. Пока Майк и Реджи искали его, нарезая круги по узким улочкам, Пирсон трудился в поте лица.
На станции спешно понадобилось погрузить в вагон деревянные бруски, и Джоди охотно принялся за дело.
Тяжелая работа помогала выкинуть из головы тревожные мысли.
Пока Реджи не выяснит насчет Коннора, нечего дергаться. Просто… поговорю с Майком. Скажу, чтобы не шастал на кладбище. Хотя он и так там не бывает.
Джоди задумался. Если ему в тринадцать кто-то – даже отец – сказал бы держаться подальше от кладбища, что бы он сделал?
Наплевав на все, пошел посмотреть, вот что.
Перенося очередную связку досок, Джоди скривился. Пот бежал по мускулистому телу, но усталость не имела никакого значения.
Да, как не тошно молчать о наболевшем, но говорить с младшим он не имеет права. Тот дома не усидит, сунется в склеп. Можно сходить вместе, но кто подтвердит, что после Майк не втемяшит в голову сбегать туда в одиночку?
Я бы сбегал.
А с другой стороны, что пацану там делать? Обычно братец лазает по городу, мимо морга проезжает, даже головы не повернув. И так и останется, если не пугать Майка. А там… скоро кончится август, понесутся школьные дни…
Если вести себя, как обычно, то до переезда пацан и не поймет, что в похоронном бюро творится что-то не то.
Раньше у Джоди были сомнения – брать или не брать Майка. Теперь он решил однозначно – нечего брату делать у тетки. От Малвоу до Морнингсайда всего шестьдесят миль, у брата тут приятели остались, к Салли он в гости бегает. Будет время от времени ездить попутками, запрещай не запрещай.
И нарвется рано или поздно.
Реджи тоже надо уломать переехать, но с ним проще. Банистер – мужик умный, в полымя не полезет. Если решит держаться от кладбища подальше – так и сделает…
Возвращаясь домой, Джоди испытывал не только усталость и сладость отягощающих бумажник зеленых. В душе воцарилось спокойствие человека, четко видящего свой дальнейший путь.
После ванны он не стал валяться в гамаке – молодому телу претило бездействие.
В доме стояла духота. Даже окна нараспашку не помогали. Плюнув на возню с неработающим вентилятором, на который ушел целый час, Джоди вытащил на улицу все свои музыкальные инструменты.
Если машина любит смазку, то любая вещь – частое использование. Так говорил отец, и большую часть этого добра приобрел он же.
Фрэнк Пирсон никогда не принадлежал к бесконечной тусовке хиппи, после Вудстока широко разлившейся по стране. Но его музыкальные пристрастия не имели с классическими мелодиями ничего общего, что равно нравилось всей семье. Так появилась в коллекции и электрогитара, и синтезатор, и усилители.
Теперь все перешло к Джоди.
Если талант вождения в полной мере достался Майку, то любовь к музыке стала неотъемлемой чертой старшего из детей Фрэнка. Именно пристрастия в музыке когда-то сблизили его с Реджи. Никто не мог ожидать, что мороженщик в душе – рок-фанат и завзятый меломан. Как и Томми…
Томми…
Джоди взялся за домашнюю уборку, больше желая заглушить монотонной работой память. О том, как целый год все трое играли в покосившемся клубе Малвоу, грезя о славе эстрадных звезд. Да, хорошие были деньки – веселые, бесшабашные. Тогда родители ещё были живы и последующие страшные события не могли прийти в голову даже спьяну.
Конечно, мечты – вещь хрупкая. Без денег и связей в мир музыки не пробиться. Немногочисленная прибыль быстро растеклась, кинувшиеся на новизну жители постепенно охладели к выступлениям трио. Их шанс на побег в большой мир и яркую жизнь истрепался, как флаг на штормовом ветру.
Светлая тоска густо перемешивалась с грустью.
Он подозревал, что это чувство не исчезнет никогда.
***
Джоди не собирался играть. Руки сами взялись за потертый чехол, извлекая электрогитару. Колонкам долгий отпуск не повредил – чистый и сильный звук разлился по разомлевшей от жары улице. Словно бросая вызов всем невзгодам, обрушившимся на его жизнь, Пирсон играл, щурясь на жаркое солнце. И ему казалось – небесное светило весело подмигивает, призывая не опускать руки, верить в то, что все наладится.
Постепенно Джоди, мало-помалу начал напевать себе под нос что-то бессмысленно-веселое:
- И девушки глазки, ей-ах!
Горят её глазки, ей-ах!
И губы – родник в жаркий день!
Попробуй на вкус их и пей!
Постепенно дуракаваляние перешло в простой текст. Он и она. Она просто сказка, а не девушка. Но вот беда: он её любит – она его нет.
Вечная тема молодости, в которой нет места смерти. Джоди помимо воли втянулся в сочинительство.
Реджи подъехал как раз в тот момент, когда благодушное настроение закрепилось в душе.
Сейчас Джоди, по мнению друга, больше походил на настоящего хиппи. Сидел себе на крыльце, закинув ногу за ногу, в окружении груды музыкальных прибамбасов. Жмурился на солнце, как сытый кот.
Отцовскую шляпу Пирсон нахлобучил, чтобы хоть чуть-чуть уменьшить ярость жары. Полинявшие джинсы и черная футболка “Rolling Stones” резко контрастировала с белым костюмом мороженщика.
- Развлекаешься? – Реджи припарковал грузовичок и тихо вздохнул. Портить настроение друга не хотелось, но ему не избежать расспросов. А раз так – зачем тянуть?
- Салют! – махнул свободной рукой Джоди, продолжая бренчать на гитаре. – Сыграем в паре?
Реджи покосился на лежащий рядом открытый футляр. В нем подставляла бока солнышку акустическая гитара.
- Сейчас?
- А почему нет? Куда-то спешишь?
Оба понимали, что новости будут не из приятных – лицо Банистера давало ответ на все незаданные вопросы. И оба, как нашкодившие дети, старались отсрочить момент тяжелого разговора.
Всего одну песню, подумал Реджи, вынимая инструмент из кожаной усыпальницы.
Бывали дни и раньше, когда мороженщик после работы решал посидеть полчасика, бряцая струнами. Но еще не разу он не использовал музыку, чтобы протянуть время.
Может, по силе гитара и уступала своей электронной сестре, но звучала неплохо. Голос Реджи все эти годы оставался сильным и при этом мелодичным. Конечно, практики не хватало - давно заброшены выступления – но талант никуда не делся.
Сейчас их игра и пение легко сливались в один гармоничный поток. Музыканты сидели рядом, ловко угадывая подходящие ноты.
Очищающая душу музыка лилась – насыщенный эмоциями поток, в котором не было место кладбищу. Морг и его страшные обитатели, загадка Коннора, старик-смотритель – пение отрицало эти вещи, как несуразные.
Если бы друзья могли отдаться ему целиком…
Звук угас, переходя на протяжный звон замолкающей струны. Джоди услышал в нем женский стон. Реджи – скрип несмазанных петель двери, которую не так давно открывал.
Отложив гитару, он сделал солидный глоток из банки, молча протянутой Джоди. Холодное пиво в жару – райский напиток, но даже ему не под силу прогнать тревожные мысли.
Сегодня – не под силу.
Глаза Банистера упали на камертон. Черная вилка лежала у футляра от гитары, и, повинуясь странному наитию, мороженщик поднес её поближе к струне.
Протяжный звон заставил сердце забиться сильнее. Камертон дрожал, и в этом звучании даже воздух на мгновение застыл, стал вязким. Такое впечатление, что вибрация вызывала к жизни какое-то волшебство, заставившее весь мир затаить дыхание.
Никогда не знаешь, когда каким-то заурядным поступком вдруг коснешься глубинных струн мирозданья. А если бы знал – разве всегда поймешь спрятанный в них смысл?
А затем мелодия металлической полоски стихла. Где-то залаяла собака, по переулку проехала машина.
Пришла пора возвращаться в привычную жизнь. С её страхами, печалями и разочарованиями.
- Я был у Коннора… - начал Реджи, и Пирсон разом поник. Он уже знал, что услышанное за считанные секунды отберет с трудом обретенный покой.
***
Разговор не принес облегчения, как Джоди и опасался. В отъезд Коннора он верил не больше, чем Реджи. Друг стыдливо пытался передать свои ощущения в пустующем доме, объяснить, почему его испугали звуки за дверью – а у Пирсона перед глазами вставали белые стены склепа.
Он знал, что потрясло Реджи. Не страх – с ним можно бороться.
Ощущение подавляющей, вкрадчивой силы, незаметно вползающей в твои мысли и чувства. Желания, которые кто-то словно нашептывает на ухо.
Например, идти за угол коридора. Войти в спальню, усеянную красным песком.
Нет, насчет последнего у Джоди не было идей. В морге он точно ничего рассыпанного на полу не замечал. Если песок и связан с фыркающими звуками, точнее с тем, кто их издает, то ему этого не понять.
Больше всего Пирсона пугало, что неведомое существо забралось в Морнингсайд. Одно дело – кладбище, но в городе до этого все было спокойно. Теперь, выходит, и здесь небезопасно.
Правда, Коннор – смотритель кладбища. Может, он сам пригласил кого-то – что-то? – в свой дом?
- Надо идти в «Дюну», - решил под конец беседы Джоди. – Может Сэм что-то знает?
- Сплетни и байки, - Реджи неуверенно хмыкнул. – Старик вроде шерифу все рассказал.
- Все шерифу не расскажешь, - Пирсон упрямо мотнул головой. – Думаешь, нам он поверит, если заявимся в участок?
Реджи вздохнул. Вопрос не требовал ответа.
- Так что давай там вечерком увидимся, - продолжил развивать мысль Джоди. – Где-то к девяти.
- Ты не хочешь ещё раз заглянуть к Коннору? – видно было, что Реджи до сих пор грызет утреннее отступление. – Смотались бы вдвоем.
- А на кой черт? Думаешь, тот хрюкающий гад будет сидеть там и нас ждать? Да и вообще, если с Коннором что-то случилось, а мы будет там бродить, на нас ещё и всех собак повесят.
- Ага, - Реджи потеребил подборок. Он не заметил, что из расстегнутой молнии на груди высовывается камертон. Послепосиделок на крыльце Банистер машинально сунул вилку в карман. – Нас послушать – дурдом по обеим плачет…
Сошлись на том, чтобы заняться баром – если Питсбери что-то видел, то это принесет больше пользы, чем слежка за домом смотрителя. На кладбище соваться рано – пока что оба не разобрались, с чем все же столкнулись. А вот через «Дюну» немало разного народа ходит – вдруг кто-то ещё заметил странности в похоронном бюро?
Решение не рассказывать ничего Майку Реджи одобрил.
- Нам и говорить-то нечего, - заметил мороженщик. – Слышь, Майк, тут на кладбище монстры завелись, ты туда не ходи. А, ну да, ещё Коннор пропал, мы думаем – его слопали. Но будь спокоен, такие орлы, как мы, любой твари зад надерут…
Джоди не улыбнулся и не одернул друга. Он понимал, что Банистер просто пытается заглушить страх привычным дуракавалянием…
***
Вечерело. Жара нехотя отступала вместе с заходящим солнцем. Раньше сумерки вызывали у Майка грусть, но последние дни такое случалось все реже. Он так уставал, приглядывая за Джоди, что на эмоции просто не оставалось сил.
После случая на кладбище стоило вдвойне держать ухо востро. Неизвестно, где могла поджидать опасность.
Дома они толком не поговорили. Майк начинал расспросы о похоронах Томми, надеясь коснуться Верзилы и испытанного братом испуга. Дай Джоди ему хоть малейшую зацепку, можно было бы высказать опасения открыто.
Но Джоди словно воды в рот набрал. То отмалчивался, то вдруг резко менял тему. Говорил про Реджи, вспоминал их выступления – в общем, темнил.
Майка это бесило. Ну, есть у тебя проблемы – почему не обсудить их вместе? Мы же братья, в конце концов!
Видимо на старшего в очередной раз нашло желание держать братишку в неведении. Для большей безопасности, чтоб её…
Майк понимал – пока не удастся припереть Джоди к стенке чем-то, на что тот не сможет отмолчаться, дело с мертвой точки не сдвинется. Даже начни он говорить как на духу про кладбищенские приключения и визит к миссис Петс – Джоди только пальцем у виска покрутит.
Нет, он поверит – может не во все, но поверит. Только никогда не признается, путая заботу и глупость…
Махнув рукой на неудачную попытку, Майк отправился ужинать…
Его немного грела мысль, что вечер закончится мирно – визитами в странные места мальчишка на сегодня насытился. Но на Джоди, как назло, вечерний покой действовал бодряще.
Братец в очередной раз решил поискать приключений на свою задницу. Стоило солнцу скрыться за высокими холмами, и небо сменило оттенок на темно-багровый, как Джоди завел «жука».
Авто поползло в сторону бара.
Майк не знал, что издерганный вынужденным молчанием брат едет на встречу с Реджи. Будь так – он бы и не подумал двинуть следом. А скажи Джоди о желании пропустить бокал-другой на сон грядущий, так и Майк бы не стал волноваться.
Но старший из братьев, устав от обиженного недоверием Майка, решил ничего не пояснять. То, что мальчишка решит проследить, пребывающему в унынии Джоди и в голову не пришло.
Иногда Майк благодарил небеса, что четырехколесная развалюха просто не способна ехать быстрее. Иначе черта с два за ней можно угнаться на своих двоих. Хонда для незаметного наблюдения не годилась.
Он бежал через город, срезая углы, где только мог. Хорошо, что Джоди за рулем не имел привычки глазеть по сторонам. Майк один раз чуть не выскочил наперерез «жуку», так спешил.
Обошлось. К ветхому зданию с освещенной единственной лампочкой вывеской он прибежал лишь на полминуты позже.
Джоди вылез из машины, небрежно захлопнул дверцу. Про правила парковки и стоянки здесь никто не думал. Где поставил – там твое место.
«Дюна» была единственным связующим звеном между Морнингсайдом и Большим Миром, не считая железной дороги. Но с проходившими грузовыми составами особо не побеседуешь.
Правда, народ здесь никакого желания пообщаться не вызывал. Нет, в техасской глуши каких-то отъявленных подонков и уголовников не попадалось – время Дикого Запада давно миновало. Просто половина дальнобойщиков и заезжих водителей прямо распирало желание научить местных жить. То есть рассказать первому встречному, в какой заднице он живет и что это за дерьмовый городишко.
Предыдущие встречи Джоди с такими уродами заканчивались для них выбитыми зубами и сломанными носами. Драться Пирсон умел.
Впрочем, не он один промышлял тем же. Местные и сами прекрасно знали цену Морнинсайду. За закрытыми дверями горькие высказывания о городе могли поспорить по прямоте с теми, что звучали в баре. Но не один из них не собирался терпеть брошенную в лицо правду от каких-то заезжих ублюдков. Несмотря на все попытки Сэма Питсбери навести порядок, в баре было спокойно лишь в отсутствии чужаков.
Бар в этот раз пустовал. Пара местных алкоголиков, несколько новых лиц проездом – по их трусоватым рожам Джоди понял, что драки не предвидится. Он и не знал, огорчает это или радует.
Кулачный бой не самый плохой способ снять напряжение, хоть и пришел он не за этим.
Реджи ещё не подъехал. Впрочем, Джоди сам опередил договоренное время на полчаса, так что винить друга в забывчивости не собирался. Посидим, подождем…
Сэма тоже не видать. Бармен иногда уезжал на денек, а поскольку помощников не держал, перепоручал все приятелю Стью Рондхауэру. Сейчас стареющий хиппи что-то беззвучно напевал себе под нос, равнодушно уставившись на стойку.
Джоди едва заметно поморщился. Когда Стью заступал в должность, музыкальный аппарат весь вечер играл одного Моррисона. Главное, чтобы у длинноволосого придурка не наступило настроение поговорить. Иначе всем посетителям предстояло по часу кряду слушать истории о днях его славной кочевой юности, когда он исколесил всю Америку.
Семейное бунтарство позволяло Джоди видеть суть Стью. Трепач, унылое дерьмо, которое строит из себя не пойми что. Отец когда-то говорил, что Рондхауэр даже за пределы Техаса не выбирался. Джоди ему верил. Не было в Стью той беспокойной жилки, которая была сутью хиппующей братии.
В ночь смерти Томми, Рондхауэр не заменял, а значит толку с него, как с козла молока.
Он уже подумал о том, чтобы подождать друга на свежем воздухе – трескотня этого психа могла окончательно угробить вечер. Кинул взгляд в полутемный дальний угол стойки.
Вот это цыпочка!
У Джоди мгновенно пересохло во рту. Усталость и раздражение как рукой сняло.
Как на заказ: стройная, длинноногая блондинка, будто подиумная дива. В её позе чувствовалась раскованность. Лицо, повернутое в профиль, казалось застывшим, взгляд отсутствующим – но это не сильно портило впечатление.
Светлое платье туго обтягивало бюст.
Одежды многовато. Ничего, это мы можем исправить.
А что такая девчонка делает одна в свинарнике Сэма? Как и он, ждет кого-то? Но кому из местных повезло отхватить подобную красотку?
Джоди купил бренди, игнорируя начавшего бубнить Стью. Устроился спиной к окну, в противоположном конце небольшого зала. Девушка сидела, опершись локтями на стойку, и всем своим видом демонстрировала скуку. В его сторону она не смотрела.
Желание на одну ночь послать все проблемы и оторваться перехлестнуло через край. Раз уж все равно Питсбери нет, а больше ничего умного им с Реджи в голову не пришло – вечер свободен.
Он поднялся и вальяжно направился знакомиться.
Майк прижался к окну, стараясь не сильно мельтешить головой. Низкорослые пальмы по обе стороны окна, не настоящие, таким не место в Техасе, а тонкие, в четыре дюйма толщиной и его роста, для укрытия не подходили. Внутрь не попасть – даром что Рондхауэр спит на ходу, но правила о несовершеннолетних в баре помнит.
Тоже мне, Мистер Закон нашелся, недовольно подумал Майк. Мог бы и пустить, мне все же не пять лет.
Хотя лучше не стоит рисковать: если и пустит, то нудеть станет – не отвяжешься. И вообще, потом может рассказать Джоди, где его младший брат шлялся ночью. Это нужно, как собаке пятая нога. Джоди сразу же насторожится – и прощай слежка. Тем более и отсюда всё хорошо видно.
Брат пересел за крайний стул у бара и клеился к светловолосой девушке. Она с улыбкой слушала его выпендрёж. Острое лицо словно светились таинственным огнём.
Майку она не нравилась. Джоди выбирал исключительно куриц, у которых мозгов не хватало даже на пару свиданий. Вкусы у брата – не ахти, но в этот раз раздражало что-то другое. Незнакомка могла быть умна. Уж точно была красива. Но какой-то холод, пренебрежение, ядовитая насмешка, скользившие в каждом жесте…
Кого-то она напоминала…
Ноги болели. Простоять под окном минут пятнадцать после пробежки через половину города – ощущение не из приятных. И все ради того, чтобы любоваться на распивающую бренди парочку.
Расчёт Джоди был ясен. Напоить и соблазнить размякшую девицу. Только пока она выглядела трезвой, как стеклышко. А вот Джоди что-то сильно окосел. Один раз стакан едва не сшиб со стола.
Видать от жары разморило, подумал Майк, сам не зная, отчего по спине пробежал холодок. Обычно он Томми перепивал, а уж тот умел гульнуть.
И ещё одна вещь не давала Майку развернуться и уйти. Он не знал эту блондинку. Вообще в городе не видел. Как и Верзилу.
Какое-то смутное сходство с дьявольским могильщиком – не внешнее, а почти неощутимое, заставило Майка продолжить наблюдение.
Ещё через пять минут Джоди и незнакомка направились к выходу. Майк отступил за угол и не видел, как убирающий со стола пустую бутылку Стью с завистью смотрел им вслед. Будь здесь Сэм, он, безусловно, узнал бы эту девушку.
Незнакомка чем-то напоминала Салли – такая же непробиваемо-самоуверенная. Это ещё больше злило Майка. Вроде красивая, но какая-то неправильная… Была в ней фальшь – в размашистой походке и том напоре, с которым она тянула Джоди прочь.
Брат это тоже чувствовал, недаром заметно протрезвел и стал поглядывать на блондинку с растерянностью. Его обаяние дало сбой.
- И куда ты хочешь прогуляться? Мне тут надо с одним человеком встретиться… - долетело до Майка. Он сильнее вжался в стену, когда девушка вдруг оглянулась именно в его направлении. На секунду пришел страх.
Заметили!
Но шаги и голос отдалялись. Мальчишка облегченно вздохнул.
- Встретишься. Есть неподалеку классное местечко…
Когда он снова выглянул, приезжая уже тащила брата под руку в сторону кустов. Судя по всему, он и сам растерялся от такого напора.
Откуда она может знать, какое место классное, а какое нет?
Майк вдруг всерьез заволновался.
Оставалось надеяться, что Джоди не потеряет бдительность. Но насчет этого у Майка были сильные сомнения. Иначе чего он целыми днями таскался за братом?
Когда через десять минут возле «Дюны» появился сменивший костюм на джинсы и безрукавку Реджи, обоих Пирсонов и светловолосой девушки и след простыл.
***
Майк недооценил брата. Тому и впрямь стало не по себе. Он привык контролировать отношения, прежде чем они сворачивали не в ту степь. А тут, почему-то казалось, что его просто посадили на поводок и тянут к неизвестной цели. Как барана в загон.
Сначала накатившая в баре вялость. Мысли стали путаться, будто в бренди кто-то намешал снотворного. Однако, как бы плохо не шли дела в «Дюне», до разбавления алкоголя всякой дрянью ни Сэм, ни его помощник не опускались.
Девушка, представившаяся именем Кэтрин, пила из той же бутылки, а стакан Джоди не выпускал из рук. Значит не в выпивке дело.
Или проблема в ней самой?
В присутствии светловолосой в голове творилось черт знает что. Бушевали желания, которые не обсудишь даже с близкими друзьями. Джоди, вовсе незакомплексованный и довольно опытный в сексе, чувствовал себя девственником с бушующими гормонами.
Зачем он согласился прогуляться, Пирсон не мог объяснить. Вернее, дай Кэтрин ему время спокойно постоять и подумать – мысли бы вернулись в нужное русло.
Но как раз этой милости девушка не подарила.
Убеждая себя, что Реджи все поймет со слов Стью, и что прогулка не затянется, Джоди вышел из «Дюны». Какая-то часть желала продолжения странного общения. Другая – голос разума? – сожалела, что Банистер не пришел пораньше. Или что он сам поторопился зайти в бар, не подождав у входа.
Но эту часть сознания присутствие Кэтрин успешно заглушало.
Куда она тянет? И что за взгляд – брезгливость и желание… все перемешано. Я ей что, не нравлюсь? Так какого черта со мной прется?
Дорога вела через рощу. По мнению Джоди, достаточно далеко от бара и дороги. Почему бы не остановиться и не перевести знакомство в более тесную плоскость? Но незнакомка увлекала все глубже в ряды деревьев.
- Давай здесь, - попытался он вырваться из тисков чужой воли. Это что-то смутно напоминало. Недавнее чувство в мо…
- Погоди чуть-чуть, милый, - голос Кэтрин смыл едва не сформировавшуюся мысль. – Ещё немного – и ты увидишь просто волшебное место….
Чары, думал Пирсон, покорно уходя глубже во тьму. Чары…
Он вцепился за это слово, как утопающий – в спасательный круг.
***
Идущий следом Майк только ругался про себя. Мало того, что через каждый шаг ветка, а шуметь нельзя. Так и эти двое темп не сбавляли. Не прогулка, а пробежка какая-то, словно на распродажу спешат.
Всю ночь они гулять будут, что ли? Или Джоди про машину забыл? Куда она его тащит? За рощей парк, поляна, ещё одна роща и…
Кладбище!
Всю усталость как рукой сняло. Майк и позабыл, что в той стороне расположен морг Морнингсайда.
Дура она! Ну, неужели здесь неподходящее место? На кладбище – ещё и ночью?!
Через некоторое время впереди замаячили фонари склепа. С этой стороны деревья подступали вплотную к кладбищенской ограде. Конечно, это ещё не сами могилы, но близко.
Чересчур близко.
А где кладбище – там и Верзила.
Ограда казалась слишком хрупким препятствием перед обитавшим за ней злом.
Но у Джоди, похоже, в компании светловолосой шлюхи мозги отказали.
Неужели ему не хватило похорон? Тут же Томми погиб! И тогда, после церемонии… они с Реджи бежали! Разве этого мало?!!
***
Но Джоди не мог ни о чем думать. Руки девушки обхватили атлетическую талию. Правая кисть скользнула под футболку. Он попытался остановиться, но его спутницу устраивали ласки на ходу.
Карие глаза приблизились. В них играли озорные золотые искорки. Волшебное зрелище.
И немного пугающие.
Это… то же самое… что в склепе…
Сосредоточиться удалось с невероятным трудом. Каждую мысль приходилось проталкивать, как застрявшую в горле кость.
- Не надо… туда идти… - выдавил он, но нежные женские руки не останавливали свой танец. В их движениях чудился какой-то узор – петли и круги, сходящиеся к сердцу.
Словно опутывая его незримыми нитями.
- Не на кладбище… - дыхание перехватило. Лицо Кэтрин приблизилось.
- Бояться нечего, - серебряным колокольчиком прозвучал в ночной тьме голос. Он стал заметно мягче – с каждой секундой женственности в красотке все прибывало. – Мертвые видят свои сны… а твой сон иной… Он про нас с тобой… про ночь…
Когда губы соприкоснулись, все попытки сбросить гипнотическую волю вылетели у парня из головы. Слюна отдавала хвоей и льдом. В дыхании ощущался аромат корицы и каких-то специй.
Не разжимая кольца рук, Кэтрин потянула его к забору.
Переставляя ноги, как пьяный, Джоди подчинился. Он ещё пытался удержаться от опасного продолжения – но это было сродни попытке утопающего вдохнуть последний раз.
- Давай… присядем… – облокачиваясь на мягкое плечо, предпринял он с трудом пришедшую в голову уловку.
Тонкие пальцы скользили под футболкой. От бедра к ребрам. Плавно и настойчиво.
Кэтрин лишь улыбнулась. Новый касание губ смягчило отказ.
- Присядем… и приляжем, но после… - девушка повела его с прежней целеустремленностью.
В заборе красовался проем. Целая секция металлической ограды отсутствовала. Ровные следы указывали, что поработала пила.
Блондинка без долгих раздумий направилась туда. Сейчас Кэтрин походила на человека, спешно возвращающегося домой.
***
Майк тревожно переступил с ноги на ногу.
Она что, местная? Откуда узнала, где проход?
Как тогда, на кладбище, он боролся с желанием броситься вперед и схватить Джоди за руку. Пока ещё не поздно. Пока тот не пересек роковую границу.
Но остатки здравого смысла решительно пресекали этот порыв. Знай он про чары – ринулся бы, сбивая с ног незнакомку. Но так, когда со стороны казалось, что любовное свидание в самом разгаре…
Что я скажу?!
Как объяснить брату, что он следил ради его же безопасности? И девице это точно не понравится.
Кроме страха перед ночными могилами Майка грыз другой страх, более приземленный.
Пара таких выходок, и Джоди точно уедет, чтобы избавиться от его присутствия.
Парочка прошла сквозь проем и направилась дальше.
Майк, пригибаясь к земле и ругая себя последними словами, за то, что одел светлую джинсовую куртку, крался следом.
Пока все шло нормально.
А с другой стороны – кому охота ночью ходить на кладбище. Нормальным людям там делать нечего.
Подружка Джоди, наверное, извращенка.
Наконец, они остановились на небольшой площадке у могил. Яркая луна серебрилась на волосах девушки, превращая их в волшебный факел.
Майк затаился в зарослях у кривой ивы на корточках. Что делать дальше – он понятия не имел. Если бы Джоди устроился в машине или мотеле, можно было с чистой совестью возвращаться домой. А теперь что, сторожить всю ночь? А если застукают? Как тогда брату в глаза смотреть?
Сердце колотилось часто-часто. Тут опасно. По коже шли мурашки, и не от одной прохлады. Недоброе это место, он знал наверняка, и полное чудовищ.
Салли могла сколько угодно рассказывать, что страх питает зло – Майку от этого не становилось легче. Как ещё воспринимать угрозу брату, как не с тревогой?
Интересно, а Верзила спит? Или он как вампир в фильме “Укус в ночи”? Днём обычный человек, а после захода солнца – огромная летучая мышь?
Невольно Майк поглядел вверх. В перекрестьях ветвей спали черные нахохлившиеся птицы. Вороны? Или это вообще не птицы?
Захотелось без оглядки удирать прочь.
А вокруг стояла тишина. Ни цикад, ни сов – хотя совы в Морнингсайде сами по себе редкость. Даже шума машин не доносилось.
Равнодушным светом горели фонари морга. Черные окна слепо уставились на мальчика.
Если только раздастся сопение… хриплый рык…
Пока он в кустах, враги не подкрадутся неожиданно. И Джоди отсюда хорошо виден.
А я?
Ощущение, что его разглядывают невидимые глаза, только усиливалось
Но чьи? На всякий случай он обернулся.
Позади одна тьма.
И всё же спящих птиц, хмурые дубы, черные окна – все переполняла зловещая сила. Майк чувствовал – незримое внимание сгущается, оседает на коже, как капли тумана.
Чем защищаться? И от кого?
Кто же знал, что вечерняя прогулка перерастёт в безумный поход. Даже нож – давний подарок Джоди – он оставил дома.
На всякий случай мальчик отступил ещё глубже в кусты. Туда, где сплетенные ветви образовали купол, ловящий лунные лучи на ладони-листья.
Но темнота на кладбище была не союзником, а врагом.
***
Джоди нежно целовал тонкие губы. Уснуть, вяло думал он, стараясь избегать взгляда Кэтрин. Уснуть… и не просыпаться…
Мысли о сопротивлении стали казаться недостижимой блажью.
Воздух дрожал, плыл, превращаясь в подсвеченный луной туман. Тишину переполняло колдовство.
Мир исчез, остались лишь они вдвоем.
В зрачках девушки отражалась лунная дорожка. Пирсону показалось, что его маленькое отражение уходит по ней в длинный черный тоннель.
Мысли замирали, как и всё в этом сонном царстве.
Не могу… бороться…
- Хочешь узнать, чем ещё можно заняться в этом городе? – пряное дыхание обожгло его шею.
- Да…, - ответил он, теряя остатки воли.
Она медленно расстегивала его рубашку. Пуговицу за пуговицей. Там, где пальцы касались голой груди, кожа начинала гореть. Будто горячим металлом провели, а следом – осколком льда.
***
Майк видел, как блеснули крестик и цепочка Джоди в лунном свете. Мамин подарок: у него был такой же, хотя сам мальчишка его давно не надевал.
Глаза блондинки мерцали. Даже на таком расстоянии они словно впитали лунный свет и заполняли всё лицо.
Майк почувствовал, как голова кружиться.
На секунду лицо незнакомки стало похожим на лицо Салли. Так, словно они были близняшками.
Она такая красивая…
Девушка сняла с замершего в каком-то оцепенении Джоди крестик и отбросила сторону. Он и бровью не повел.
Это ещё зачем? вяло удивился Майк. Странность поступка чуть стряхнула гипнотический взгляд. Подозрение только возрастало.
-Давай… - шептали её губы. Руки тянули парня на траву. Джоди прижался, стараясь не давить слишком сильно, но блондинка не выглядела хрупкой. В её движениях появились хищные изгибы.
-Да… - он уже почти ничего не соображал. Кроме одного – она рядом, и дальше все будет хорошо. Просто божественно.
- Разве тебе не надоел этот город…
Как у неё получалось одновременно целоваться и говорить, Джоди не понимал. Сейчас это не имело значения.
-Ты хочешь покинуть его… или наоборот, остаться навсегда?
Какое дело, что она говорит. Главное, что он добрался до почти неосязаемых трусиков. Бюстгальтер Кэтрин не носила. Свет играл на обнаженных плечах и груди опаловыми переливами.
- Ух… - Майку стало трудно дышать. Увиденное вызывало целый водопад чувств – интерес, смятение, жар и страх. Он даже не заметил, что нарушил молчание, не выдержав распиравших эмоций.
Но парочке на поляне было не до него.
Среди травы и мрака тускло поблескивала серебряная цепочка. Крестик словно обиделся на такое пренебрежение и померк.
-Нет, ты не уедешь. Нельзя уехать из сна… а сон этот вечен… вы все жители снов…
Говори. Говори что хочешь, только не останавливайся…
Джоди уже расстегнул брюки. Его голый зад мелькнул на фоне белой каменной плиты. Майк смущенно отвел глаза. Это уж как-то совсем неприлично вышло – будто в дверную щелку глядеть. И странно, в придачу.
Он сглотнул вязкую слюну.
Отрываться от наблюдения не хотелось. Но страх не проходил. Как сигнал тревоги, он звучал в мозгу набатом.
Не смотри! Уходи! Здесь беда!
Мальчишка чувствовал себя беззащитным в этой неподвижной темноте. Даже луна не могла пробиться сквозь полог листвы. Черные птицы будто ждали момента проснуться и наброситься на Майка.
Да, он никого не видит. Но кто сможет утверждать, что не видят его??
Неожиданно что-то горячее коснулось спины. Какой-то порыв воздуха, резкий, спертый. Потом пришло четкое понимание.
Он не один в окружающей, вязкой тьме.
Майк обернулся. Позади темным облаком весела ночная мгла. Лишь узенькая тропинка светлым мазком кисти разрезала мрак.
Он шагнул вперед. Еще шаг. Ещё.
Внутри все закаменело. Хотелось развернуться и бежать. Предчувствие подсказывало: рядом опасность.
Но я должен убедиться.
Последний аргумент против любых возражений старшего брата.
Шорох приминаемых травинок. Низкое рычание. Тихое, но куда сильнее, чем на похоронах.
Или его источник намного ближе.
Майк судорожно сглотнул. С огромным трудом он обернулся в сторону звука и попятился. Где-то совсем близко, скрытое ветками, ворочалось нечто ужасное. Готовое – он не сомневался – наброситься и унести. Унести в черные коридоры ночного морга. И съесть.
Рычание повторилось. Его движение не осталось незамеченным.
Что это?!!!
По звукам оно куда больше собаки. Может, даже с медведя…
Маленькие тени, что он видел днём, не могли так рычать.
Не могли, если судить здраво. Но к черту здравый смысл в мире кладбищенских упырей.
В голове не осталось ничего. Ни единой мысли. Только убежденность: если он слепо побежит, рычащая тварь вопьется в спину.
Медленно Майк отступал в сторону узкой тропинки. В сторону лунного света.
Листва справа чуть шевельнулась. Второе создание отрезало путь к Джоди.
Конечно, можно закричать. Но если крик заставит их напасть? Пока брат придет, его уже обглодают до костей.
Правда, так Майк думал куда позже. В тот момент у него просто язык приклеился к небу от страха.
Шажок. Ещё шаг…
Только не споткнуться.
Отвлечься – немыслимая роскошь.
То, что засело позади, не двигалось. Второе по-прежнему обходило его полукругом.
С двух сторон заходят…
А это верная смерть.
В спину что-то кольнуло. Сердце чуть не остановилось.
Всего лишь ветка. Будь это коготь, ему не жить.
Ещё шаг…
Свет всё ближе…
Но они не боялись выходить под полуденное солнце…
Даже ножа нет…
В новом рыке появились нетерпеливые нотки.
От ожидания можно спятить…
И тут сгусток темноты бросился на отступающего мальчишку. Нечто низкорослое, ростом с первоклашку – но при этом коренастое и плотное, как бочонок. Существо, растопырив лапы, промахнулось на пару дюймов, но этого Майку хватило. Прежде чем вторая тварь выпрыгнула из кустов, ноги понесли его прочь.
Истошные вопли огласили округу.
Майк, уворачиваясь от двух преследователей, ломился через рощу. Твари не оказались хорошими бегунами; кочки и ветки мешали коротким ногам. Может, на ровном месте они и развивали спринтерскую скорость, но пока явно проигрывали.
Он даже успел оглянуться на бегу. От увиденного крики стали вдвое громче.
Майк мчался, не разбирая дороги. Он пролетел вдоль ограды, не видя и не слыша ничего.
Лишь одно желание вело его вперед. Оказаться подальше от того, что неслось по пятам.
Черные плащи с капюшонами. Когтистые приплюснутые лапы. И вместо лица – коричневая морда, нечто среднее между бульдожьей и обезьяньей. В них было и от животных, и от людей. Но доля сверхъестественного перевешивала все остальные составляющие. Какое-то невидимое веяние иного мира, которым до самых пят пропитались низкорослые твари.
В голове задерживались одни эпизодические образы. Мысли начисто смело паникой. Он бежал и не собирался останавливаться, пока не откажут ноги.
***
Джоди, в котором здравого смысла почти не осталось, уже почти закончил стаскивать зубами трусики Кэтрин, когда раздался крик. Поначалу, он даже не смог понять, слышит ли его наяву, или это ещё один подарок странной ночи.
Может, показалось?
Но вопль нарастал. Более того, голос этот Джоди прекрасно знал.
Какого…
Вопль разорвал чары – мозги вернулись на место. Что он творит? Зачем забрался в это чертово местечко, да ещё ночью и без оружия? Он ведь договаривался с Реджи встретиться, а не гулять по кладбищам! Что за дьявольская сила у девки, надевшей на него невидимый глазу поводок?
И главное – почему он слышит нарастающий крик Майка???
Отпрянув от спутницы, Джоди посмотрел в сторону зарослей. Там мелькала светлая джинсовая куртка Майка. Брат орал так, будто его живьем резали.
В шутку так не вопят.
-Это мой брат! – Джоди выплюнул трусики Кэтрин, все ещё свисающие изо рта. – Что-то стряслось!
Он уловил глубокое разочарование на красивом лице. А ещё быстро промелькнувшую и исчезнувшую злобу. Подозрения обрели подтверждение – с Кэтрин явно дело нечисто
- Я сейчас! – бросил он раздетой красавице, и на ходу застегивая штаны, помчался следом за братом. Возвращаться Джоди не собирался, но непонятное появление Майка послужило отличным поводом сделать ноги.
Парень не понимал, что происходило с ним последние полчаса. Думать об этом предстояло позже – когда они с Майком выберутся с кладбища.
Крики удалялись. На полянке возле каменной плиты наступила тишина.
Тяжелый взгляд того существа, что назвалось Кэтрин, проводил убегающего Джоди. Пальцы погладили тонкий, невесть откуда взявшийся стилет.
Мгновение, и лезвие растворилось в аристократически тонких руках.
А потом прекрасное женское лицо начало меняться...
Глава 9. Ночь, вползающая в жизнь
Майк, хромая, спотыкаясь и не видя ничего вокруг, несся сквозь кусты, поляны и овраг. Легкие горели. На крики уже не хватало силы.
Изумленный Джоди с трудом нагонял брата. Вокруг не было ничего, от чего стоило так улепетывать.
-Майк, стой!
Мальчишка, казалось, оглох. Для него погоня шла по следу. Зов показался визгом преследующих карликов.
- Майк!
Он нагнал брата, схватил за рукав, но тот только шарахнулся в сторону и припустил быстрее. Впереди оказалась ложбина, куда Майк стремглав влетел, скользя на мокром склоне.
Заминка дала шанс Джоди. Тот поднажал и ухватил брата в охапку.
- Да стой, кому говорю!
Майк дернулся, но тут же сообразил, чьи это руки. Задыхаясь, он вырвался и остановился. В глазах все ещё стоял ужас.
Карлики. Карлики с лицами чудовищ.
Джоди только хмыкнул. Младший выглядел таким бледным, будто собирался упасть в обморок.
Лицо брата словно вылепили из снега. Одни глаза бездумно шарили по сторонам.
- Эй, Майк, ты что?! Что случилось?
В голове Джоди быстро промелькнули возможные причины. Пожар, кража, нападение проезжающей через город банды…
Но такого ответа от мальчишки он не ожидал.
- Они там, я знаю… - захлебываясь словами начал Майк. Ему не хватало воздуха. – Они за мной гнались… я видел их рожи!
Что видел, чуть не спросил Джоди. В груди вдруг кольнуло. Вспомнилось, где они стояли.
Морг. Скрип и визг в его глубинах.
И тот недобрый взгляд из глубины распахнутой двери.
Серая тень и зловещий старик.
Ночь, полная чар…
- Подожди, давай сначала. Что и где было? Кто гнался?
Немного отдышавшись, Майк прижал руки к груди, стараясь унять выпрыгивающее сердце.
- Слушай… я за вами шел. В смысле, не подглядывал… просто… ну, присматривал. А эти твари на меня напали!
- Какие ещё твари?!
- Не знаю… мелкие, такие серые и быстрые!
Чересчур быстрые для своих маленьких ног.
Но об этом Майк умолчал. Ему нужно убедить брата, а потусторонняя природа преследователей – последнее, во что Джоди поверит.
Пирсон-старший сглотнул и оглянулся. Ночь царила во всем своем великолепии, но любоваться её красотами не тянуло.
Они отбежали весьма далеко от пролома – но хоть, слава Богу, не в сторону склепа. Мрачные стены морга скрывали холмы.
- Уверен… что это не крыса какая? – больше себя, чем брата спросил Джоди.
- Какая к черту крыса?! – вышел из себя Майк. Лица уродов, выглядывающие из под плащей, до сих пор пугали своей чуждостью. Ни одно животное, даже обезьяна, не выглядела так похоже – и одновременно непохоже на человека.
Джоди прикусил губу.
Ну, зачем меня сюда понесло? Надо убираться и быстро!
- А где твоя подружка? – резко спросил Майк, обиженный молчанием брата. Наверняка не верит, придурок… сейчас начнет убежать, что все померещилось.
Но девушку и впрямь бросать – последнее дело. Пусть она и притащила братца в это гиблое место, да и изначально раздражала Майка, но встречи с низкорослыми уродами точно не заслуживала.
Существа, гнавшиеся за ним, могли избрать себе девчонку в качестве мишени.
Он не подозревал, что исказившая лицо Джоди злость относится вовсе ни к нему.
Естественно, первая мысль Пирсона была о бегстве. Приближаться или прикасаться к Кэтрин Джоди больше не собирался. Хватило и одного раза.
И уж точно вести туда брата глупо. Он не знал, что за чудовища завелись в Морнингсайде, но что светловолосая девка с ними заодно – кожей чувствовал.
- Там, где я её оставил! – огрызнулся Пирсон, пряча страх за злостью. Он хотел добавить ещё что-то, но замолчал. Как объяснить никогда не спавшему с женщиной, какое сильное влияние оказала на него случайная знакомая?
Издалека долетел стихающий визг. Хорошо знакомый визг.
А чтоб им провалиться!!! Мы же не в склепе!!!
Майк задрожал и поднял круглые глаза.
- Слышишь? Это они! – требовательным шепотом спросил он.
Джоди зябко повел плечами. Вопрос риторический. Ему и в коридорах этого хватило.
Первой мыслью было сказать да, слышал. И не в первый раз. Я знаю про чудовищ, не волнуйся. Но сейчас перепуганное лицо Майка до боли напомнило его состояние на родительских похоронах. Да и место не самое подходящее для доверительных бесед
- Воет… словно ветер… - протянул он, стараясь успокоить мальчишку.
Уничижительный взгляд Майка был ему наградой. Какой ещё ветер, говорили глаза. Ветер не визжит.
Сам знаю, мысленно ответил не прозвучавшему обвинению Пирсон. Блин. Майк, не заводись, нашел время дуться.
- Иди и забери её, пока они не вернулись, - резко бросил мальчишка так, словно Джоди был младше лет на пять.
Думаю, она не пропадет. Хотя глянуть издали стоит – может, ещё чего узнаю. Но так, чтобы Кэтрин меня не заметила.
- Сначала тебя выведу, - Джоди сунул руку в карман, извлекая ключи. И легонько подтолкнул братишку.
- Не стой столбом. Выйдем, дуй к «Дюне», забери машину. И домой – понял, Майк? Сразу домой. Там поговорим.
А за это время он мог придумать, как начать непростой разговор.
Майк спрятал ключи, и они быстро пошли в направлении ворот. От густых зарослей оба, не сговариваясь, держались подальше.
- А ты что, тут вздумал остаться? – подозрительно поинтересовался брат через десяток шагов. – Джоди, я не шутил! Там правда какие-то твари!
- Знаю.
- Давай вместе зайдем за твоей девушкой и пойдем? – спросил Майк, покосившись на темноту, окружавшую их темным кольцом.
Не в силах спорить, Джоди просто подтолкнул его в плечо.
- Не пререкайся! Топай лучше быстрее!
По голосу Майк понял, что дальнейшие разговоры бесполезны. Они ускоряли шаг, то и дело оборачиваясь, а последние полсотни ярдов перешли на бег.
Хотя ноги ныли, а дыхание ещё не пришло в порядок, выносить молчаливую злобу кладбища было выше их сил. К воротам братья прибежали кратчайшим путем, то и дело ожидая новых визгов, теней, преследования.
К счастью, так и не дождавшись.
Последний раз взглянув на младшего со всей суровостью, на какую оказался способен, Джоди двинулся к воротам.
- Послушай…
- Уходи, Майк! – парень обернулся. Умоляющее лицо брата сияло белизной в лунном свете.
- Но, Джоди…
- Иди, черт тебя возьми! Хоть раз сделай, как я прошу!
Он шагал, не оборачиваясь, и слушал удаляющиеся шаги. Неужели пацан сумел перебороть врожденное упрямство?..
Ночь ластилась холодными руками, и Джоди задумался, не смертельную ли ошибку совершает. Второй раз вырваться может не получиться…
Где-то закричала проснувшаяся птица, сонно оглядев шагающего сквозь ряды могил человека. Она не понимала, как хоть одно живое существо может быть столь беспечным.
Птица знала, что среди бледнеющих во мраке памятников притаились хищники…
***
Серое, низкое, визжит. Серое, низкое, визжит. Что же это за хрень?
Но он знал, что могло напугать брата. И от этого становилось ещё страшнее.
Кто же эти твари такие, а? Откуда взялись?
Отрицать реальность созданий стало почти невозможно. Почти – потому что в глубине души Джоди надеялся, что его с братом напугало какое-то странное животное, или карлик, или…
Других разумных вариантов в голову не приходило.
Тишина стелилась по кладбищу. Она висела таким плотным облаком, что даже шелест травы под ногами вяз в ней. Башни черных туч крались к луне, то и дело проглатывая бледный диск и через минуту нехотя его отпуская.
Темнота и серебристый свет плели свой узор среди молчаливых памятников.
Вот и знакомая плита. Он замедлил шаг, чтобы не попасться девушке – а девушке ли? – на глаза.
Зря старался, облегченно и одновременно встревожено понял Джоди.
Примятая трава, следы его ботинок. Все на месте.
Кроме Кэтрин.
Роковая красотка исчезла. Растворилась в этой зловещей темноте, лишающей храбрости и уверенности.
Только рядом с плитой сиротливо свернулась его собственная цепочка с крестиком.
Джоди огляделся. Подобрал украшение, напряженно всматриваясь в заросли, откуда выбежал Майк. Его подмывало пойти и проверить. Возможно, остались следы…
Но слишком угрюмыми казались кусты. И так легко было поверить, что низкорослые создания таятся в их глубине, ожидая доверчивую жертву.
Ну его на хрен!
Каждую травинку в округе словно переполняла невысказанная угроза. Взгляды, полные злобного предвкушения, кололи затылок. Стоило обернуться и они тут же перемещались. Всегда оставаясь за спиной.
Джоди не выдержал и побежал к воротам, сжимая крестик в ладони. Даже его воля сдавала перед ощущением наползающей беды. Идти шагом в подобном месте он считал глупостью.
Кладбищенские обитатели проводили его разочарованными оскалами коричневых морд. Им под силу было наброситься, сбив человека с ног – но воля Того, Кого они не смели ослушаться, запретила охоту. Время ещё не пришло – мальчишка сунул нос куда не следует, и должен был принять свою участь первым.
Существам хотелось всего и сразу, но запрет держал крепче стальных оков. Собственной воли только и хватало, чтобы недовольно ворчать в густых зарослях, поправляя сползающие капюшоны.
Под распростершимися тучами царила тьма, и то и дело оглядывающийся парень ничего не заметил.
***
Потерпи. Еще десять миль – и ты дома. Какие-то чертовы десять миль. Ну что ты, как маленький?
Сэм вел этот внутренний диалог уже полчаса. Упрашивал себя, стараясь, чтобы внутренний голос звучал убедительно и уверенно.
Не вышло. Страх перевешивал все доводы.
Как Питсбери и предполагал, он застрял в Малвоу дотемна. Такое было не в первый раз и никогда не являлось поводом для волнения.
Дорога по пустынной трассе не предвещала проблем. Спать с возрастом хотелось все меньше и меньше. Нет причин для паники.
Но страх не убывал.
Небо то и дело пересекали полосы густых туч. Звезды зябко дрожали там, в беспредельной вышине, равнодушно подмигивая одинокому водителю. Луна почти достигла полноты. Ещё денек – и полнолуние.
Желание поскорее доехать с каждой минутой только возрастало.
Он бы разогнал пикап и до шестидесяти миль в час, но остатки солдатской выучки возроптали. Что он, старая развалина, уже с головой не дружит? Мчаться среди ночи с забитым ящиками кузовом, почти вслепую? Верный способ закончить поездку на обочине и по частям.
Восходящая луна, пробивавшая облачный покров, сверкала красноватым оттенком. Где-то завыл койот.
К дождю и ветру…
Внезапно Сэм вспомнил, как называли такую луну его приятели в школе. Он не раз замечал, как стареющая память все чаще возвращается к довоенным дням. Юность, школа, родители... Иногда картины прошлого вставали перед глазами с отчетливой резкостью, словно это было вчера.
Луна-Чертовка.
Да, Луна-Чертовка. Так прозвали этот зловещий оттенок мальчишки в школе. В те годы, когда Морнингсайд ещё казался подающим надежды…
Силуэт на дороге. Белое пятно. От неожиданности, вырванный из воспоминаний Сэм не успел затормозить. Фары слишком поздно высветили возникшую преграду.
Ещё можно было вывернуть руль, уходя боком. Это не спасало от столкновения, но могло уменьшить удар. Сохранить жизнь невесть как появившемуся человеку.
Только руки не смогли сподобиться на одно простое движение руля. Потому что Сэм успел рассмотреть, кого ему пришлось сбить на ночной дороге.
Увидел её глаза. Глаза из сна.
И тут, словно из прорванной плотины, хлынули воспоминания. Томми, клеящий незнакомку в вечер своей смерти. То, о чем он позабыл – о чем его заставили позабыть…
Взгляд пронзил насквозь за секунду до удара. Ненависть, насмешка и презрение – все смешалось в красивых, но мертвых глазах, уставившихся на Сэма.
Глазах, которые не могли принадлежать человеку…
Машину тряхнуло.
Пикап вылетел с проезженной колеи и заскользил по булыжникам, заменявшим ограду. В кузове зазвенели разбитые бутылки.
Он лишь чудом не перевернулся.
Но не от этого Сэм не мог пошевелиться. Нога, наконец, вдавившая педаль тормоза в пол, не желала сгибаться.
Она исчезла перед ударом. Просто растворилась в дюймах до капота.
Нет, ему не померещилось. Чудовище, приходившее к нему в бар и, вероятно, причастное к смерти Томми, непонятно как возникло посреди пустого шоссе. И так же загадочно исчезло.
Но во что я врезался?!
Едва эта мысль возникла в голове, как правая рука сама потянулась в бардачок. Пальцы сжали кольт.
Слишком поздно. Стекло разлетелось вихрем осколков, впившихся прямо в лицо. Сэм дернулся вглубь в сторону, но ремень безопасности не дал ему уйти. Секунды, на вес золота, когда он ещё мог что-то изменить, ушли безвозвратно.
И все же, когда серое существо, укутанное мешковатым балахоном, просунулось в окно, навыки сработали сами собой.
Оглушительно грянул выстрел. В узком салоне у Питсбери чуть не лопнули перепонки.
Пуля ударила туда, где предположительно должна быть морда твари, скрытая низко натянутым капюшоном. С визгом, похожим на вой раненой свиньи, существо вывалилось обратно.
Он даже не успел обрадоваться маленькой победе, когда лопнули остальные стекла, превратив внутренности салона в сверкающую мозаику.
Удар, чуть не перевернувший машину, нанесла далеко не единственная тварь.
Низкие фигуры, вломившиеся в пикап, утробно урчали. Они навалились на мужчину, с медвежьей силой прижимая его руки к протертому сидению. Короткая лапа вырвала пистолет из ослабевших пальцев.
Уже когда острые зубы чудовищ впились в тело, Сэм с бескомпромиссной остротой вспомнил, почему в детстве боялся кровавой Луны-Чертовки.
Луны, которая светила нечистой силе.
Крики боли и звуки разрываемой плоти ещё какое-то время доносились из недр пикапа. А потом на степную дорогу упало молчание.
***
Луна кидала в окно косые лучи. То и дело тучи скрывали её лик, и по лицу Майка пробегала тень. Черная полоска – белая. Тень – свет. Все, как в жизни.
Правда, в его жизни черная полоса подзадержалась.
Он начал дремать лишь, когда услышал звук открываемой двери и устало чертыхающегося вполголоса Джоди. Беседа по душам опять сорвалась, но все вышло к лучшему. Главное, что Джоди не стал отрицать его слова – они поговорят утром. Брат, без сомнения, выскажет все, что думает по поводу одного любителя совать нос не в свои дела, но он готов слушать – и услышит все. Каким бы фантастическим не был рассказ, Джоди придется поверить.
Ещё бы объяснить, что без присмотра Джоди может не дожить до следующего свидания…
Беда с этими взрослыми.
Эта мысль вертелась в голове, то и дело распадаясь на множество кусков. Глаза под закрытыми веками двигались все медленнее. Сон вступал в свои права, на время вытесняя тревоги.
Последнее, что Майк смог отчетливо обдумать – это смутную надежду, что все ещё обойдется. Ведь вернулся же Джоди сегодня домой. Возможно, кладбище опасно не для всех… или не всегда.
На том он и уснул.
Сколько продолжался сон: минуту или час, мальчик не знал. Как не осознал, когда душная комната сменилась уличной прохладой.
Летний зной мгновенно выветрился. Легкий ветерок коснулся щеки холодными воздушными пальцами. Майк поморщился.
Секунду все тело сковывала слабость. Как у ныряльщика, медленно всплывающего на поверхность. Сон куда-то улетучился. Ушел вместе с теплом комнаты. Даже тонкое одеяло, накинутое по забытой привычке – в пять лет он верил, что под ним надежно скрыт от любого чудовища – не могло прогнать внезапный озноб.
Майк открыл глаза.
Вместо потолка над ним простиралось небо. Бездонное, затянутое тяжелыми грозовыми тучами небо без единого проблеска звезд.
По обе стороны возвышались белыепрямоугольники.
Сонный мозг стремительно заработал, превращая эти белые фигуры в нечто привычное – и ненавистное.
Могильные плиты. Памятники.
Кровать неведомо как очутилась на кладбище.
Это сон!
Но разве когда-нибудь во сне бывала такая ясность сознания? Обычно мысли во сне текут вяло, подчиняясь законам места, о котором спящий грезит. Мало что вызывает удивления или ощущения неправильности. Все кажется естественным и возможным.
Майк ничего подобного не чувствовал. И на сон его состояние походило меньше всего.
Он ещё пытался найти понятное объяснение, каким образом перенесся из дому в это жуткое место, как длинная тень упала на кровать. Её касание было свинцово-ледяным, выдавившим воздух из легких.
У изголовья стоял Верзила с широко разведенными руками. Пальцы обхватили некие округлые предметы с размытыми контурами. Бледное лицо переполняла торжественная задумчивость.
Майк открыл рот, но так и не закричал. Даже на вдох сил не осталось. Нависающее чудовище в обличье могильщика молча смотрело сверху вниз на свою жертву.
Пауза длилась меньше удара сердца. Правда, Майк не ощущал, что его сердце вообще бьется: похоже, оно провалилось куда-то в желудок.
И тут кладбищенскую землю раскололи изъеденные червями руки. Тонкие кисти с отвисшими кусками мяса и изодранными рукавами вцепились в Майка с двух сторон.
Под кроватью находилась могила и её обитатели рвались поприветствовать гостя.
Голос вернулся к мальчику. Он завопил, когда пахнущие сырой землей мертвецы вдавили его в матрац, не давая пошевелиться. Майк рвался и кричал, надеясь стряхнуть ужасные руки, прогнать кошмарный сон. Но пальцы лишь сильнее впивались в тело, лишая возможности двигаться.
Верзила все так же неподвижно стоял, как пугало в ночном поле. Крики его ничуть не беспокоили.
Кошмар продолжался.
Наконец, спустя минуту – или столетия? - старик сбросил маску неподвижности. Руки начали медленно опускаться к голове Майка. Как орудие пытки или казни. Как роковая неотвратимость. Так палач мог смаковать падение своего топора.
Мальчик извернулся, не переставая вопить. Он рассмотрел, что же держит Верзила. Похожими на бледных змей пальцами тот сжимал два серебристых шара. В них на первый взгляд не было ничего ужасного или опасного, но холодный пот пробил мальчишку насквозь.
Чем бы эти штуки не были, их переполняло зло.
Он снова попытался вырваться. Внутри билась мысль, что Джоди проснется, услышит крики и вырвет его из этого затянувшегося кошмара. По-другому просто быть не может.
Это не по-настоящему!!! Просто сон!!!
Но мертвые руки терзали тело, и запах разложения заполнял ноздри. Лица мертвецов обретали сходство с чертами родителей. Если это сон, то реальность уступала ему в правдоподобности.
Шары коснулись висков.
В первый миг Майк ожидал боли. Возможно, мгновенной гибели. По крайней мере, ему казалось, что сердце уже вырывалось из тела – так безудержно колотилось о ребра. Предложи ему выбор: смерть или продолжение безумного момента, он бы не задумываясь согласился на первое.
Холод пронзил тело. Вместо конечностей, которые упрямо рвали на части мертвецы, Майк ощутил куски замороженного мяса, которые когда-то были руками и ногами.
И внезапно он понял, что мертв. Мертв окончательно и бесповоротно, потому что живые не способны испытать такой холод.
Холод загробного мира. Холод, которому на Земле нет места. Холод запредельной тьмы, не знающей света звезд…
Обессиливший, Майк перестал бороться…
… и очутился дома.
Краткий промежуток перемещения походил на пробуждение. Причем отличить одно от другого он бы не взялся.
Да и не было в тот момент разницы, привиделось все или нет.
Я дома! Дома! Я и жив!
Такого облегчения Майк ещё ни разу не испытывал. Он вскочил, оглядывая тело. Ни синяков, ни царапин. Одеяло чистое, словно его не мяли грязные пальцы.
Джоди не спешит в комнату, а значит, криков тоже не было.
Прикоснувшись к вискам, Майк не обнаружил ни раны, ни запекшейся крови там, где замораживающие шары коснулись кожи. По крайней мере, все прошло бесследно.
Значит, все же сон?
Он не знал. Но просидел до самого рассвета у подоконника, наблюдая за играющей в прятки в ночном небе луной. Слушая шорохи летней ночи. Выглядывая высокую фигуру и копошащиеся серые тени.
Задремал Майк, лишь когда заря окрасила розовой палитрой далекий небосвод.
***
«Жук» медленно подъехал к самой двери «Дюны». В такую рань места для парковки хватало и возмущенных возгласов или недовольных взглядов не последовало. Джоди сердито выбрался, пнув ни в чем неповинную дверь авто.
Полночи он ворочался с боку на бок, раздумывая о словах Майка. Из головы не шли собственные переживания, склеп, чертов здоровяк-могильщик, визит Реджи к Коннору, исчезновение Кэтрин, и её странная власть над ним. Последнее беспокоило больше всего.
Наутро в измученную голову пришла простая мысль. Если со склепом и прочей чертовщиной пока ничего не поделать, тем более в одиночку – то разобраться с пропажей девушки казалось по зубам.
Конечно, он не собирался продолжать общение. Но хотя бы предупредить бармена, чтобы приглядывал за незнакомкой, стоит – да и Питсбери пора вернуться. После ночи за рулем тот будет, как с похмелья – но Джоди твердо решил вытянуть из отставника все до последнего слова.
Не связана ли Кэтрин со смертью Томми? Приятель мог точно так же пойти на кладбище под чарующим влиянием. И по воле девушки всадить в себя нож.
Выглядело логично. Недостаточно, чтобы предъявить шерифу, но лучше, чем бесплодные гадания.
После «Дюны» стоит заехать к Реджи. Объяснить, что сорвало встречу. Заодно и подкинуть новые мысли для обдумывания – две головы лучше одной.
Хоть «Дюна» за ночь никуда не делась – на фоне творящегося безумия Пирсону позарез нужен был островок спокойствия. Странно, раньше грязный бар внушал лишь отвращение – а теперь казался отдушиной для измученной души.
Наверное, алкоголики рассуждают так же, мрачно пошутил Джоди.
Он вышел из машины, огляделся, выискивая, не мелькнет ли где густая шевелюра Майка. Тот мог проснуться от звука отъезжающей машины и пойти следом. Охранник нашелся, тоже мне…
А ведь вчера нас двоих чуть не сцапали, ещё больше хмурясь, подумал Джоди. Меня – Кэтрин, его – серые твари. Может, не так уж и неправ брат – как в той старой притче про веник?
Утром младший небывало долго спал, и Джоди рассудил, что Майк не иначе как перенервничал. Или тоже бессонницей маялся. Ну и ладно, пусть поспит, обсудить кладбище они за день успеют. Приготовив нехитрый завтрак из сэндвичей, Джоди вышел из дому, давясь накатившей зевотой.
В бар он вошел с твердым желанием получить четкие ответы.
***
Майк едва не проспал. Услышав, как хлопнула дверь, мальчик натянул джинсы и кубарем слетел по лестнице.
«Жук» уже отъехал.
Сегодняшняя пробежка далась с большим трудом. Все тело ломило. Особенно ноги – не каждую ночь он такие забеги устраивал.
Правда, в остальном все выглядело неплохо. Оба остались живы. Сон – в отсутствии следов ничем другим его считать не получалось – конечно, паршивый и страшный до одури. Но после всего, что случилось, какие ещё сны могли присниться?
Главное, чтобы Джоди не потянуло к могилам.
Увидев, что черный автомобиль свернул к «Дюне», Майк немного успокоился.
Возле бара мальчик задерживаться не стал. Сталкиваться лоб в лоб с выходящим братом не хотелось. Если Джоди решил обсудить с ним ночные события, то лучше не злить старшего. Вдруг вновь начнет скрывать правду за стеной недоверия.
За это пренебрежение Майку часто хотелось хорошенько пнуть упрямого родственника. Настойчивость, с которой Джоди предпочитал держать его в неведении и удалении от всего «опасного», вкладывала ещё один кирпич в выраставшую между ними стену.
Когда не можешь доверять – о какой дружбе вообще говорить? А если с братом не дружить – зачем тогда семья нужна?
Вместо того чтобы торчать под окном, он отправился в центр Морнингсайда. Сейчас от пустырей, полян, посадок и оврагов хотелось держаться подальше.
В аптеке Майк купил лимонный леденец, и, заложив за щеку, отправился гулять по городу. Присутствие других прохожих бодрило.
К сожалению, малая численность жителей давала о себе знать. Изредка открывались двери ютящихся в центре магазинов, выпуская из своих недр ранних покупателей. Кто-то прогуливался, наслаждаясь утренней тишиной.
Одиночество не исчезло, оно лишь натянуло на свой оскал приветливую маску.
Майк брел, равнодушно рассматривая витрины. Все, что они могли предложить, он знал назубок, но такое безделье помогало вытеснить страх. Даже на улицах он не вернул желаемое спокойствие.
Случись что, помощи ему ждать неоткуда.
Никто не поверит. Полицейским улики подавай, в кино всегда так.
Если родной брат – и тот темнит, то, как рассказать посторонним людям обо всем этом безумии? Да, безумие хорошее слово – происшествия последних дней отдавали настолько нереальным привкусом, что будь Майк постарше – он бы всерьез усомнился в своем здравомыслии.
Но в тринадцать лет чудеса еще не вызывали внутреннего протеста.
Он остановился возле магазина автомеханики, разглядывая новенький блестящий насос. Леденец во рту таял, и Майк машинально переложил его за другую щеку.
В этот момент и раздались шаги.
Не просто шаги – грохот. Так мог идти великан или закованный в доспехи средневековый рыцарь.
Тяжелый мерный звук нарастал, приближался из-за угла. Майк обернулся и ненароком отступил к витрине. Казалось, кто-то бьет по камню тяжеленной кувалдой – бьет с размеренностью шага.
Из переулка на противоположной стороне улицы вышел Верзила.
Эта встреча оказалась столь неожиданной, что Майк не просто растерялся – у него опустело в голове. Челюсть отвисла. Леденец повис на краю рта, готовый сорваться, но мальчишку это волновало в последнюю очередь.
Медленный, как часовой механизм. Неотвратимый, как смерть. Длинные руки свободно движутся в такт шагам, напоминая демонстративно марширующего солдата. Ноги в черных туфлях легко ступают на деревянный настил – но каждый шаг грохочет, будто гром.
И невероятно, но доски даже не прогибаются. Словно звук шагов – лишь для него одного.
Верзила смотрел куда-то вперед – равнодушный ко всему Морнингсайду, может, ко всему миру. И идет он…
О, нет!
Фургон Реджи стоял у кондитерского магазина, под яркой и броской вывеской: «Мороженое Реджи». Банистер не был владельцем, но считался кем-то вроде лица торговли, потому что хозяин, Саймон Пирс, лишний раз из-за прилавка носа не казал.
Похоже, Майк так задумался, что пропустил момент, когда Реджи приехал. А может, фургон уже стоял у магазина и Реджи просто находился внутри.
Верзилу и автомобиль разделял десяток шагов.
Из двери кондитерской лавки вышел сосредоточенный Реджи и направился к задней дверце фургона. Стоило открыть замок, как облако морозного пара вырвалось наружу.
То ли сухой лед оказался необычным, то ли жара внесла свою лепту, но белесое облако росло со страшной силой. Обычно так парит лопнувший трубопровод в котельной зимой, но чтобы лед…
Реджи ухватил ящик с размякшим мороженым и начал недовольно рассматривать упаковки, стоя в ореоле белой мглы.
Верзила сбавил ход и остановился возле мороженщика.
Как и тогда, на кладбище, Майк знал, что должен закричать. Но, уже в который раз, просто не мог себя пересилить. Страх намертво запечатал рот.
Он только и мог, что вжаться спиной в стекло витрины, и смотреть, как чудовище с кладбища стоит возле его рассеянного друга.
Реджи сунул обратно один ящик и потянул другой. Верзила медленно обернулся.
Происходило что-то странное.
Вместо того чтобы напасть на Реджи – что ещё эта тварь могла замыслить? – Верзила как-то съежился, склонился набок. Его будто перекосило от непомерной ноши на одном плече – его, способного поднять заполненный гроб одной рукой. Блеклые глаза закатились.
Реджи, склонившись над ящиком, понес его в магазин. Он не поднял голову, но, наверное, что-то почувствовал. Иначе, почему потащил свой груз вокруг машины, а не напрямик к двери?
И все же Верзилу он не заметил. Хотя Майку казалось странным, как такое вообще возможно, если их разделяло ярда три-четыре.
Длинные пальцы поднялись перед тающим облаком, будто воздвигая преграду между собой и льдом. На бледном лице расцвела гримаса неподдельной боли. Майку даже показалось – длинные пальцы Верзилы бьет мелкая дрожь, когда пар касается их своими клубами.
Похоже, холод для могильщика был непереносим.
Обдумать это не хватило времени. Пар растаял и напряжение тут же исчезло лица Верзилы. Он опустил ладони и посмотрел через дорогу своим тяжелым, ничего не выражающим взглядом.
Майк перестал дышать.
Сейчас Верзиле ничто не могло помешать двинуться в его сторону. Реджи в магазине, улица пуста. Конечно, Майк мог попробовать бежать – если коленки перестанут дрожать.
Но Верзила развернулся, даже не одарив его гримасой или изменившимся выражением. Казалось, он одновременно видит и не видит мальчика.
Высокая фигура направилась дальше по улице. И Майк запоздало понял ещё одну вещь, которая звучала строкой страшного приговора в его судьбе.
Впервые на его памяти Верзила оказался в городе. Значит, улицы Морнингсайд больше не безопасны даже средь бела дня.
Стоило могильщику скрыться, как оцепенение прошло, и Майк бросился бежать в противоположную сторону. Теперь предстояло добраться до дома и при этом снова не попасться на глаза чудовищу. Вторая встреча с Верзилой могла закончиться не столь мирно.
***
Особым желанием беседовать со Стью Джоди не горел. Может, стоило начать с Реджи, но кто ж знал, что Сэм до сих пор не вернулся?
Насчет девушки – тут уж выбирать не из чего. Кроме как у Рондхауэра узнать подробности он не мог, потому пришлось изобразить случайный интерес. Честно говоря, Джоди вообще не понимал, почему Стью тут торчит – утро давно наступило, посетителей нет. Закрывай бар да спать иди, чего думать?
Самозваный хиппи выглядел устало, длинные волосы слиплись и почти не закрывали просвечивающую на темени лысину. Он то и дело посматривал в окно, очевидно, ожидая, когда раздастся шум Сэмова пикапа.
Правда, купленная бутылка пива подняла Рондхауэру настроение. В отличие от своего приятеля, Стью оценивал себя в роли бармена по количеству клиентов и налитым кружкам. При всем инстинктивном раздражении, что вызывал у него хиппи, такой подход Джоди считал правильным. Особенно в Морнингсайде, где бизнес далек от процветания.
Бар встретил гостя тишиной. Унылый, пустой, с отключенным музыкальным автоматом, он вызывал у Джоди ассоциации с усталым цирковым клоуном, смывшим грим и снявшим парик. Тяжелый прокуренный запах, пустые бутылки и остатки пиццы довершали неприглядную картину.
Как и кладбище, «Дюна» имела две стороны. Одну – не для всех – Пирсон имел возможность лицезреть в это августовское утро.
Сделав ещё глоток, он с видимым пренебрежением бросил.
- Слушай, а где Сэм? Мне с ним потолковать надо по делу одному.
- Да ночует, небось, в Малвоу, - немного неуверенно ответил Ронхауэр. – Видать, припозднился, вот и не стал возвращаться в потемках.
Объяснение звучало логично, но интуицию Джоди это не удовлетворяло. Как-то очень своевременно бармен заночевал в соседнем городе. Коннор тоже вовремя пропал... поневоле подумаешь о том, что кто-то убирает свидетелей.
Не наводи тень на плетень, одернул себя Пирсон. С чего ты взял, что старик не вернется? Можно к вечеру ещё раз заскочить, развеять страхи.
Но что-то внутри, обострившееся после вчерашней ночи, подсказывало, что Питсбери в Морнингсайде никто больше не увидит.
Никогда.
- Ладно… а ты помнишь ту девку, что вчера со мной ушла?
Стью оскалился, что должно было изображать сочувствующую улыбку.
- Ага. Там тебя Банистер искал, только ты ушел.
Джоди с трудом скрыл вздох. Лучше бы Реджи пришел на полчаса раньше, может, не довелось бы пережить подобный страх…
- А вообще про неё знаешь что-нибудь? – вернулся парень к расспросам. – Ну, откуда, где остановилась?
- А что, крошка пришлась не по зубам? – в лице Стью промелькнуло предвкушение грязных сплетен.
Пересчитать бы тебе зубы, умник.
Но вслух Пирсон этого не сказал. Джоди решил дипломатничать до конца.
- Да нет, она на меня вроде запала. Прикинь, мы на кладбище так завелись…
- На кладбище? – восхищенно ахнул Стью. – Ну, горячую ты штучку нашел…
Ты бы обжегся. Если бы не протянул ноги поутру.
Джоди понял, что ничего полезного он точно не узнает. Желание сидеть в темноте пустого бара пропало.
- Значит, она не возвращалась?
- Бросила? – очередным вопросом на вопрос ответил бармен. Пирсона это выводило из себя, но пока что удавалось придерживаться правил вежливости.
- Вроде того.
Вдаваться в подробности Джоди не собирался. Сэма предупредить стоит, но не этого трепливого балабола.
- Не, не видел я ее, и адреса не знаю. Увижу, привет передать? – шутливый тон Стью и искрящиеся глаза, тем не менее, не складывались в непринужденное выражение. Казалось, он в душе хохочет над неудачником, который так облажался на собственном свидании.
- Не стоит… сам скажу, если увижу.
Но лучше бы не видеть пришла тревожная мысль. Чувствую, ничего хорошего из новой встречи не выйдет. Даже не чувствую – знаю.
Она – плоть от плоти кладбищенской ночи. Да, мысль безумная, но это так. Рядом с могильщиком и визжащими тварями Кэтрин самое место.
Он допил пиво и вышел, не попрощавшись. Стью проводил его взглядом до двери и вернулся к своей тоскливой вахте.
Сейчас он походил на пса, ожидающего припозднившегося хозяина. Рондхауэр ещё не знал, что забота о баре ляжет на его плечи в ближайшие и последующие дни.
***
Реджи заприметил «жука», когда они пересеклись возле закрытой по летнему времени школы. Джоди высунул из окна руку и махнул, подзывая. По лицу приятеля Реджи понял, что тот спал не лучше его самого. Да и обмениваясь рукопожатием, ощутил запах алкоголя.
Во дает! Кто ж в такую рань да жару закладывает?
Хотя на фоне творящегося в городе поневоле начнешь много пить. Реджи сам относился к любителям пропустить бутылочку-другую, но после обеда или на сон грядущий. Однако после визита в дом Коннора желание укрепить нервы чем-то ядреным накатывало внезапно, как гроза в июне. Правда, с подобными позывами Банистер успешно справлялся – пьяные мороженщики с детства внушали ему отвращение.
Джоди с момента последней встречи заметно осунулся, это не укрывалось от внимания, добавляя Банистеру новых хлопот. Тревожные звоночки в поведении друга подсказывали, что у Пирсона что-то сильно не в порядке.
Теперь Реджи с тоской вспоминал минувшие недели, где большей бедой казался планируемый отъезд. В отличие от Майка он давно знал, что у Джоди мелькали мысли бросить все к чертям и начать жизнь заново. Друг не раз звал и его с собой, но для Реджи это было все равно, что прыгнуть с обрыва. Слишком много лет он отдал Морнингсайду. Дом, пусть и пустой, держал его крепкими цепями. Вряд ли там, в крупных городах, жизнь так уж отличалась в лучшую сторону.
Он пытался втемяшить это Джоди, и частично преуспел. Правда, задним числом Реджи корил себя за эти разговоры. У друга наступали периоды, когда он целыми днями обдумывал варианты, едва сдерживая отчаянье от невозможности выбрать правильно. Видеть разрывающегося Джоди было больно, но нынешние тревоги не имели с переменой жительства ничего общего.
Когда Пирсон не пришел на встречу, мужчина поневоле встревожился. Впрочем, Стью быстро успокоил мороженщика – оказалось, друга потянуло на амурные дела. Странно… раньше Джоди отличался пунктуальностью и мог хотя бы весточку передать через бармена. Но, с другой стороны, они шли поговорить с Питсбери, а тот как назло уехал.
Промаявшись минут пятнадцать в бесплодном ожидании, Реджи двинулся домой. Его утешала мысль, что в постели с новой подружкой Пирсону ничего страшного не грозит. Да и оторваться тому полезно – а то спятить впору.
А вот его самого час назад подстерегло очередное потрясение.
Банистер заносил в магазин ящики, как вдруг перехватило дыхание. Возникло неистовое ощущение, что рядом стоит кто-то огромный, страшный, перед кем он, Реджи, лишь маленький мальчик. Краем глаза он даже заметил силуэт, замерший у машины, похожий на жуткое привидение. Когда он поднял голову, то оказалось, что тень от вывески падала в утреннем свете на стену, рождая в его воображении фантома. Да и тающий лед клубился, вызывая странные образы, напоминавшие высокую фигуру могильщика.
Забавно. Вот только раньше я не пугался бабая в чулане.
Теперь, после похорон, жизнь начала проходить под лозунгом «жди плохого». Это так противоречило жизненной позиции Реджи, что улыбка все реже озаряла прежде открытое лицо.
- Ты вообще спал? – поинтересовался он у друга. Тот лишь плюхнулся на перекошенную ограду школьной площадки и поднял на Реджи воспаленные глаза.
- Плохо. Вчера такое дерьмо началось… даже не знаю, как объяснить.
Реджи на секунду прикрыл глаза, собираясь с мыслями. С тоской приговоренного к расстрелу подумал, как легко соскользнул с ежедневной уверенности в себе и в окружающих на шаткую тропинку бесконечных тревог.
Тропинку, которая могла завести далеко во тьму.
- Давай, рассказывай по порядку…
Глава 10. Петля затягивается
Держись от кладбища подальше, сказала бабушка, но Салли и не думала выполнять этот запрет.
Живой характер и не меньшее, чем у Майка, упрямство требовали действовать.
Возможность взглянуть на того, кто владел Даром, серьезно интриговала девушку. За свою жизнь она привыкла к исключительности, ореолу тайны, окутавшему их пыльный дом. Глаза людей, входивших в мрачные комнаты, вспыхивали предвкушением чуда вперемешку с легким страхом, сомнениями и подозрительностью.
Салли нравилось видеть эти чувства – но ещё больше девушка любила их создавать. С такими, как Майк, это особенно легко – страх открывает двери сердца, как когда-то учила бабушка.
Она и сама не знала, как так вышло, что длинноволосый мальчуган стал частым гостем. Майк не чинился, легко попадался на подначки и казался вполне управляемым. После смерти родителей он замкнулся, но все же время от времени бывал у них, в царстве тишины и недосказанности.
Умом Салли осознавала боль младшего приятеля, но память не сохранила никаких чувств, которые положено испытывать. Своей мамой она давно считала бабушку, заменившей ей всю семью.
Может, поэтому и не любила бывать на кладбище. Боль потерь всех тех, кто из поколения в поколение хоронил здесь близких, пропитала это место. Обреченность и неизбежность царили здесь, ибо все уходит, словно тающее с каждым днем лето. Пока ещё жаркое, полное гроз и ослепительной синевы – но с каждым днем медленно исчезающее вслед за убегающим временем. Но лето вернется в свой час, а вот люди…
Каменные плиты шептали, что миссис Петс не вечна, хотя девушка не желала слушать их голоса. Без бабушки мир станет серым, потеряет оттенки и глубину. И, кроме того, она подозревала, что со смертью единственной настоящей владелицы Дара магия окончательно оставит её жизнь.
Дар так и не перешел к Салли. Будучи прекрасным проводником бабушкиной силы, она могла коснуться тонких нитей грез, сплести из них тень для разума и души. Но, без источника это все равно, что пытаться наполнить стакан пустым чайником.
Дар жил в бабушке и только в ней. По крайней мере, так казалось до вчерашнего визита Майка.
Ворота призывно распахнули свои створки, встречая одинокую гостью, но Салли не спешила. Она наготове – но это вовсе не означает, что опасности нет.
Человек без лица. Темная тень.
Таким видела Верзилу миссис Петс. Салли помнила, как чувство приближающейся бури захлестнуло её во время путанного рассказа мальчишки. Майк легко внушаем и воображение у него не в меру живое – что только вредит. Даже Дар не смог раскрыть, где правда в невероятной истории, рассказанной августовским утром.
Она оглянулась. Вокруг ни души. Асфальтированная дорожка тянется под кроны кладбищенских каштанов, словно предлагая отдохнуть в их тени.
Словно на шаткой доске, Салли бережно вошла в царство изумрудной листвы и гранита.
Она не отдалялась от ворот больше чем на десять шагов. Торопиться незачем. Да и бабушка меньше станет волноваться, когда узнает, чем, если она спустится к самому моргу.
О том, чтобы умолчать про визит. Салли даже не подумала. От Дара невозможно скрыть правду и она, наверное, единственная из всех подростков штата, никогда не лгала дома.
Что вовсе не мешало наверстывать упущенное за его пределами.
Салли закрыла глаза, прислушиваясь. Ветер бережно трепал листву, овевая золотистые волосы. Его касание напоминало тонкие пальцы, бережно скользящие по хрупкой драгоценности.
Видит сердце. Слышит разум. Говорит душа.
Повторяя бабушкино заклинание, она смотрела на лужайку и уходящую дорогу глазами Дара. Это было невероятно тяжело – то, что для миссис Петс стало сродни дыханию, её внучка могла проделать лишь ценой предельного сосредоточения. А с другой стороны, никто кроме неё не умел создавать иллюзии для слабовольных…
Или все же умел? Именно это девушке и предстояло понять.
Странная дрожь охватила тело. Поднимаясь от пят, мурашки ползли к затылку, заставив Салли передернуть плечами. Все казалось неправильным.
Закрытыми глазами она видела не только летнее великолепие, а куда больше. Различала скрытые поворотами, холмами и зарослями могилы, тянущиеся к центру оврага.
Раньше девушка не задумывалась, но все кладбище можно было сравнить с горловиной воронки. Земля плавно проседала, стягиваясь к центру у похоронного бюро.
Казалось, что странного – в Морнингсайде сплошь холмы. Но сейчас эта деталь вызывала ощущение страха, будто под ногами мчится огромный водоворот. Пока ты у самого края – течение не может унести, но стоит шагнуть дальше к сходящимся стенкам бешеных струй…
Она открыла глаза, охваченная вспышкой внезапной паники. Ощущение водного потока было столь сильно, что на секунду реальный мир поблек.
Если у ворот такое творится, то каково же в морге?
Теперь Салли уже не относилась к словам Майка столь насмешливо. Он может, и младше – но не дурак. Кладбище и впрямь лучше обходить стороной.
Девушка собралась с духом и вторично погрузилась в мир видений. Теперь она пыталась проникнуть взглядом в самый центр переплетения сил, правящих бал над землей последнего приюта.
Нити Дара рвались, не дотягиваясь до морга, но Салли упрямо направляла их вперед. Образ дрожал, распадаясь мутной дымкой. Словно на мир накинули вуаль и та танцевала на ветру, скрывая лежащее под ней и принимая новые обличья. Реальность бугрилась, как пузыри болотного газа.
Фантазм.
Слово настойчиво билось в сознание. Все здесь иллюзия. Замок, выстроенный из грозовых облаков – или ночного тумана. Морг оказался так же невидим, как лицо его смотрителя для бабушки. Будто и нет его вовсе…
Такое ощущение, что Дар занес её в чей-то дурной сон. Когда смотришь и не понимаешь – реально ли происходящее вокруг или в любую секунду сменится чем-то иным. Чем-то страшным.
Шорох в ближайших кустах заставил Салли открыть глаза.
Корявая рябина уныло клонила голову к перине из боярышника и остролиста. Скрюченное дерево чем-то напоминало бабушку.
Шорох повторился. Нечто серое мелькнуло у самого подножия ствола, скрытое кустами.
Мурашки на спине Салли возобновили свой парад.
Уходи позвучал голос миссис Петс. Салли слышала бабушку не ушами – голосу Дара не мешало расстояние. Быстрее уходи, Салли. Это опасно.
- Это просто ветер,- вкладывая всю силу в спасительную фразу, произнесла девушка вздрогнувшим кустам.
Она ждала целую минуту, но звук не повторился. Можно было подойти к рябине и проверить, но Салли не сомневалась, что ничего не найдет.
Если там и было что-то, оно ушло. Бесследно растворилось, уступив воле Дара, звучавшей в её словах.
Хватит испытывать судьбу, вновь донеслось из родного дома. И в этот раз девушка не стала спорить.
Выйдя за ворота, Салли ещё раз оглянулась. Сначала глазами, затем – Даром.
Снаружи картина менялась. Отсюда кладбище выглядело просто кладбищем – тихим, одиноким и умиротворенным. Нарыв, вздыбивший саму ткань мира, за воротами оставался неощутим.
Хоть бы бабушка поняла что-то из этого.
С этими мыслями Салли поспешила домой.
Глаза, пристально наблюдавшие из-за болезненной рябины, проводили золотоволосую фигуру, пока её не скрыл поворот дороги. Существо довольно хрюкнуло.
Какая удача. Приказывающий будет доволен. Много силы… но не в этой девчонке. Она – крючок, на который попадется большая рыба.
Невидимый смертным глазам водоворот ускорил свой бег. Воды его, сотканные из снов, страха и темных грез, ревели – но некому было услышать звук неукротимой стихии.
До урочного часа оставалось все меньше времени.
***
- И что с этой херней делать будем?
Реджи задал вопрос, не особо надеясь получить внятный ответ. В голове мороженщика все перемешалось – какая-то Кэтрин, пропавший Сэм, обнаглевшие серые твари.
Джоди, рассказавший историю без утайки, выглядел выжатым лимоном. Темные круги под глазами оттеняли молодое лицо.
Банистер подумал, что вскоре, через пару таких же безумных дней, сам станет похож на выходца из могилы.
- К шерифу идти по-прежнему не с чем, – Джоди мрачно рассматривал пустую улицу так, будто искал на ней подсказку к действиям. – А что до Питсбери… там Стью заявит в полицию.
- Ты так убежден, что старика замочили? Он-то кому мешал? – Реджи искренне не понимал. – Ладно, Коннора мог убрать могильщик, чтобы занять его место, да и скрыть, что на кладбище нечисто. Но бармен, Джоди, кому он к черту нужен?
– К черту… - безжизненным голосом отозвался Джоди. – Черту он как раз и нужен. Не понимаешь, старик?
Он посмотрел другу прямо в глаза. Необычайно серьезный, подавленный и напряженный, Пирсон так не походил на того человека, с которым Реджи дружил, что Банистер растерянно мотнул головой.
– Кэтрин. Она была в баре… и голову даю, Томми тоже с ней ушел. Тогда это в глаза не бросилось… но сейчас, сделай она что со мной, Сэм что-нибудь да вспомнил бы. Или просто понял – уходят парни с девкой, а наутро находят их труп. Вот его и убили.
– Прекрати, - Реджи, не в силах усидеть, поднялся и прошел до машины и обратно.
Мысль о том, что Джоди был на волосок от смерти, когда он сидел в баре, ножом резала сердце. Джоди молча смотрел на мятущегося друга.
– Ладно… так… давай подумаем, - мороженщик вытер взмокшую лысину. – Значит, у нас появилась ещё и Кэтрин, а серые твари рыщут по кладбищу?
– Майк так говорит. Я с ним об этом сегодня ещё потолкую, но сам понимаешь… - Джоди потер слипающиеся веки. Если утром сил ещё хватало, то жара, алкоголь и плохой сон медленно брали верх, -… не хочу слишком пугать. Ты бы видел его вчера – как смерть бледный и орал на всю округу.
– Тогда… – Реджи думал вслух. Больше всего мужчине хотелось забыть обо всем и вернуться к нормальной жизни. Но напоминание о смерти Томми всколыхнули что-то, давно спавшее в глубине души. Если монстры, люди или кем бы они ни были, посмели тронуть его приятеля и угрожали близким друзьям – то им же хуже!
Реджи не был по натуре воинственным, пока дело касалось лично его. Осторожный и общительный, решающий проблемы улыбкой и шуткой, Банистер не пытался лезть на рожон. В доме Коннора это, возможно, спасло ему жизнь – если одна из тварей караулила в спальне.
Но если трогали тех, кто ему был дорог – спокойного мороженщика словно подменяли.
Он не имел семьи, хоть и нравился девушкам. Однако семья – это брак, постоянные узы, конец веселью… а его стиль жизни позволял не стареть. Время, конечно, не обманешь, но и в тридцать пять Банистер чувствовал себе наравне с Джоди.
Сейчас старость нагоняла, подступая в страхах и заботах, перед которыми пасовал опыт прожитых лет. И Реджи решился, глядя на поникшего друга. Если Пирсон опускает руки, а Майка запугала вся эта чертовщина – гореть ей в аду!
- Мы пойдем туда вечером, - убежденно поставил он черту сомнениям. Джоди поднял взгляд, удивленный переменой в тоне друге. Казалось, из-под лица весельчака на него взглянул настоящий боец – готовый рискнуть даже там, где шансы на победу весьма малы.
- В бар?
- И в бар, - ответил Реджи, пытаясь ободрительно улыбнуться, – и на кладбище. Возьмем мою винтовку и твой кольт, и поглядим, кто круче. Раз они вылезают затемно, то устроим им такую вечеринку, чтобы никогда не забыли.
Глаза Джоди вспыхнули от радости и тут же подернулись сомнением.
- А если там будет Кэтрин? Или этот жуткий могильщик?
- Тем лучше, - чувствуя, как внутри все сворачивается в узел, продолжил Банистер. Он знал, что должен быть сильным, хотя бы сейчас.
Ради Пирсонов – единственных людей, которые стали ему родней в этом несправедливом мире.
- Мы припрем их к стенке и зададим пару вопросов. А если удастся подстрелить хоть одну визжащую скотинку – будет что полиции показать.
Ожидание последних дней слетело, словно шляпа на ветру. Реджи понимал, что рискует не только собой, но и другом, но выбора им не оставили. Жить в страхе каждый час, ожидая, когда в дверь поскребутся когтистые лапы неведомых врагов… ну уж нет.
Вы к нам в гости уже сходили, возвращаясь к мрачному юмору – единственной защите на пути страха – подумал Банистер. Теперь наша очередь. Я вам ребятки, такое угощение притащу – задницы отморозите.
- Знаешь, - безнадега на глазах отпускала Джоди. Сейчас в его лице отразился тот же охотничий азарт, который распалял в себе Банистер. – Это звучит как самый лучший план из тех, что у нас есть.
Это наш единственный план, думал Реджи, кивая в ответ. Но час назад не было и того.
- Расспроси Майка. Пусть скажет, с чем нам придется драться – если придется. Только не говори, куда мы пойдем, а то опять следом увяжется.
Джоди задумался.
- Он и так не усидит, если я исчезну к вечеру. Хотя… попрошу «жуку» двигатель разобрать и скажу, что буду у тебя. К тебе-то он отпустит, - коротко хохотнул Пирсон. – Ну, надо же, дожили! Пацан мне нянькой стал…
За тобой не присмотришь – ещё какую-нибудь незнакомку-гипнотизера подцепишь, подумал Реджи, но вслух, естественно, ничего не сказал. Критиковать чужие поступки он не любил.
Да и что может пойти не так? Проблемы валились на голову, когда мы шастали поодиночке – а в этот раз пойдем, будто братья Уэрп, вспомнил героев Дикого Запада Банистер. Не верю, что дуло в морду оставит равнодушным это долговязое пугало.
Камертон, выглядывающий из кармана, ярко блеснул под полуденным солнцем.
***
Миссис Петс смотрела на сикоморы, щуря скрытые очками глаза.
Полуденное солнце превратило дорогу в ослепительное полотно. Чистейший белый свет обжигал зрачки, и темнота очков почти не спасала. Хотя под навесом тени держались, как солдаты, защищающие последний рубеж, об избавлении от духоты приходилось только мечтать.
Старуха закрыла глаза. Слова внучки до сих пор звучали в ушах – но куда сильнее был отголосок Дара, показавший кладбище в его истинном обличии.
Воронка, уносящая в неведомые глубины…
- Я объясню Майку нашу силу, чтобы он перестал бояться. Покажу ему, как можно внушать, - предложила Салли, прислонившись к двери. Черная звездочка на щеке внучки напоминала кусочек сажи.
Миссис Петс закрыла глаза…
…Пламя рвется наружу, пожирая их дом. Огонь впивается в юбку Салли, поднимаясь к плечам, заползая на вскинутые руки. И крики… Господи, как же она кричит…
Несмотря на отдавшуюся в сердце боль женщина резко оборвала видение.
- Нет.
- Нет? – внучка выглядела изумленной. – Почему? Бабушка, но он же пойдет на кладбище и попадет в беду. Так он будет наготове…
Он и так попадет в беду, подумала миссис Петс. Только вот пламя придет не за ним, а за тобой. Салли, иногда слепо рваться на помощь – самое глупое, что можно сделать. Хорошо, что ты это пока не понимаешь – и плохо, потому что урок тебе придется выучить уже без меня.
Да, она умирала. Умирала и знала это. Может, старость, привычная спутница, и подарила бы ей ещё парочку лет, но не этот гость, обосновавшийся в похоронном бюро. Скоро он постучит в дом на окраине своей костлявой рукой, и нет замка, который удержит его на пороге.
Фантазм не пощадит меня. Но пусть лишь меня одну – не этих детей, ещё не понимающих, во что ввязались.
Женщина скользнула в Дар, пуская на волю птицу своей души. Делая так, чтобы Салли услышала – передать словами ей не хватит сил. Да и что такое слова – просто звук, летящий как ветер.
Это просто ветер, сказала Салли на кладбище, но ветер может быть не только ластящимся дуновением прохлады. Иногда это буря, выламывающая вековые дубы и сносящая крыши домой.
Наша сила – Фантазм, струилась мысль и Салли слушала, застыв на месте. Мы видим глубже, чем люди, сплетаем иллюзии в сети… но все это не поможет. Человек без лица может все то же самое, но тысячекратно больше. Если мы вмешаемся, он узнает – его Дар ослепителен, словно бушующее пламя. Я даже не уверена, его ли это сила…
Но чья? мысленно спросила Салли. Кто-то наполняет его, как ты меня?
Да… вздох миссис Петс в паутине Дара обернулся облаком мерцающих звезд. Та воронка, что ты видела – это врата.
Она не знала, откуда берутся знания – Дар вливал их в мысли, ещё раз подтверждая предположение. Сила, обеспечившая им славу ведьм и та, что постепенно заполняет Морнингсайд – из одного корня.
Врата? Куда? Салли не понимала, почему лицо бабушки искажено от боли. Она не знала, что охвачена огнем – видение, которое миссис Петс не могла отбросить. Пока длится разговор, ей суждено наблюдать за тем, что грозит внучке, оступись они хотя бы на шаг…
Горит дом, погребая под падающими обломками тонкую, чернеющую на глазах фигуру…
В несбывшееся приходит ответ, и старуха шепчет его, пытаясь удержать новорожденное знание. Все равно, что подставлять сложенные ладони под набегающую волну, пытаясь собрать её капли…
Как объяснить то, что предстает во внезапном озарении? Так, чтобы Салли поняла?
Это как наш ящик, которого нет. Но для Майка он стал реален, потому что наш Дар оказался сильнее его воли. А теперь на кладбище зреет сила, которая сделает свою ложь правдой. Для всех и вся… иллюзия, которой ещё не видел мир.
Фантазм, говорит обгорелый мертвец, и старуха кивает, с трудом сдерживая слезы.
Это Фантазм. Граница между былью и небылью. Сейчас она смещается, и несбывшееся подменяет собой Морнингсайд.
Откуда приходит знание? Из бездн, где ревет пламя, а тьма давно проникла в сущность целого мира?
Она не знает, но слова льются, и нити Дара сплетаются узором паутины. Предсказания застывают на них каплями утренней росы, но целой жизни не хватит перебрать все варианты. Приходится выбирать – и платить за последствия.
Разве это возможно? От слов Салли паутина дрожит. Какая же сила у того, кто может накрыть ей целый город?
Если не целый мир, отвечает бабушка. Божественная.
Нет, она не верит в Господа, как учат в церкви. Но Дар подсказывает, что нечто высшее и творящее существует – как есть и разрушающее начало. Противоборствующие силы, иногда единые в своем порыве сохранить вселенную – но чаще тянущие её в разные стороны.
Наверное, перед смертью Дар всегда сияет ослепительно, и нет от него больше тайн? Или близость Фантазма, проливаемого кладбищем, позволяет обрести ответы на вопросы, которые она не раз задавала ранее?
Но и эти высшие, невообразимые силы бесконечно далеки от их жизни, во что бы там не верили собирающиеся на проповедь прихожане. А Фантазм – здесь, в шаге пути, уже раскинул свои корни, высасывая из города все соки.
И мы ничего не можем сделать? нет, Салли не сдается. В её возрасте ещё не веришь, что иногда борьба изначально проиграна. Можно лишь уменьшить потери…
Можем, отвечает миссис Петс, возвращаясь в жаркий день. Подслеповатые глаза привычно щурятся на августовский день. Скоро его может сменить красный песок, холод и пламя, но пока что Морнингсайд живет.
Беспечно и невинно, как малое дитя, и не знает, что час его отмерен.
- Можем, - повторяет хриплый голос. – Скоро он придет к нам…и ты скажешь ему то, что посчитаешь нужным. Но без Дара, Салли… Сейчас это ключ, отпирающий очень опасную дверь…
Она хочет уснуть, но сейчас спать нельзя. Скоро, скоро сон уведет её за собой, даруя вечный покой, но пока нужно так много успеть. Защитить Салли. Помочь Майку.
Понять, как повернуть ключ в обратную сторону, запирая рвущееся из кошмаров зло.
***
Джоди машинально ковырял вилкой приготовленную братом рыбу. Есть не хотелось.
Частично виноват в этом был Майк, запекший блюдо до черной корочки, но не это отбивало аппетит. Разговор, звучавший за обеденным столом, не способствовал пищеварению.
- И это все? – спросил Пирсон, выслушав подробности о ночных приключениях брата. Раздражение на Майка, сующего нос во все его дела, немного поутихло. В конце концов, руководствовался братишка благими намерениями, да и от Кэтрин вовремя оторвал.
Джоди до сих пор с дрожью вспоминал свидание и то, чем оно могло закончиться. Даже не замышляй девушка чего-то недоброго, в безвольном полубреду он стал бы легкой добычей загадочных карликов.
- Все, - с преувеличенным усердием уплетая рыбу, ответил Майк. – Больше я ничего не видел.
Джоди вздохнул про себя. Вряд ли младший рассказал все, но настаивать не хотелось. Конечно, было у Пирсона подозрение, что брат уже не раз бывал на кладбище, да и серыми созданиями знаком куда ближе, но он не стал выпытывать. В конце концов, ему тоже есть что скрывать.
Взамен на подробности бегства от низкорослых уродов Джоди поделился своими переживаниями в склепе. Он не стал упоминать исчезновение Коннора и Питсбери, как и предупреждать по поводу Кэтрин – вряд ли Майку грозило встретить эту роковую дамочку. Впрочем, брат тоже что-то заподозрил.
- А ты проводил потом свою девушку? – тоном полицейского задал вопрос Майк. – Кто она вообще такая?
- Приезжая, проездом в городе, - тут же солгал Джоди. – Перепугалась и решила, что с неё хватит полуночных прогулок. Я отвел её на остановку и усадил на рейсовый автобус…
Майк потупился.
- Я не хотел срывать твое свидание…
- Да хрен с ним, - надо бы добавить суровости в голос, но язык не поворачивался дурачить младшего. – Все нормально, Майк, этим только голову не забивай. Но ты точно не видел больше ничего… странного?
Мальчишка поднял уставшие глаза. В них Джоди видел отражение своих тревог – бессонница, предчувствие опасности и удара, который может обрушиться с любой стороны.
- Нет, говорю же.
- Ну нет – так нет, - в этот раз Джоди не удержал разочарованный вдох.
Оба обманывали друг друга из лучших побуждений и знали это, но иногда ложь и сострадание – родные сестры.
Если ему хочется молчать – пусть. Главное сказано, а дальше сами как-нибудь разберемся.
- Если что-тонеобычное увидишь, говори сразу. Не бойся, я поверю, - Джоди перегнулся через стол и взъерошил волосы брата. Хотелось хоть немного одобрить младшего, да и глаза мальчишки напоминали два озера из боли и смятения.
- Скажу, - уже намного искреннее ответил Майк. Его улыбку переполняла грусть – и губы подозрительно дрогнули.
Секунду Джоди ждал продолжения, хлынувших откровений, возможно, слез – но мальчик справился с собой.
– Ты только на кладбище один не ходи.
- Да что я там один забыл? – хмыкнул Джоди. Он действительно не собирался больше приближаться к могилам и моргу, если рядом не окажется Банистера. – Сегодня поговорю с Реджи, что он обо всем этом думает. Потом вместе решим, что делать. А ты глянь «жука», мотор что-то кашляет, ладно? Вдруг машина понадобится, кто знает…
- Ага, - Рука Майка подняла вилку, но так и не донесла до рта. Какое-то предчувствие озарило загорелое лицо.
- Джоди… - с лица младшего смотрели отцовские глаза. – Будь осторожен.
- Ты за меня не бойся, - стараясь не вздрогнуть от пробежавшего по позвоночнику холодка, подмигнул Джоди. – Что со мной станется?
***
- Карлики, - хмыкнул Реджи, дослушав рассказ. – Прямо Белоснежка и семь гномов, если вспомнить твою подружку.
Джоди молча проверил кольт. Дружеская болтовня помогала выкорчевывать пробивающиеся ростки страха, но даже шуточки Банистера выходили натужными.
Оба прекрасно понимали, что из ночного похода можно не вернуться.
Способ маскировки, выбранный Реджи, вызывал у Пирсона серьезные сомнения. Ехать к бару на грузовике мороженщика, даже в сгустившихся сумерках отражавшему свет фонарей белыми боками было все равно, что бродить по кладбищу с рупором и звать местную нечисть.
- Почему не пройтись пешком? – в третий раз попробовал убедить Джоди друга. – Винтовку можно положить в чехол, никто не заметит. Все лучше, чем на твоей колымаге.
Реджи покачал головой. К привычным белым штанам и рубашке он прибавил черную кожаную жилетку и зачем-то бабочку-галстук. Если на Диком Западе когда-то и водились ковбои-мороженщики, то Банистер выглядел как раз в их стиле.
- А ты подумал, что нам, возможно, придется уносить ноги? Машина не лишняя, говорю тебе. Да и все её целыми днями по городу видят, никого не удивит, что мы в бар заехали.
Слова звучали убедительно, но Джоди предпочел бы менее бросаться в глаза. Сам он обошелся неизменной темной курткой и серой рубашкой, делавшей парня в темноте почти неразличимым. Кольт уютно занял место за поясом – кобуру Пирсон не носил.
- От кого ты собрался бегать? – вес пистолета внушал приятную уверенность в собственных силах. – От коротышек в серых капюшонах?
- Твой брат вроде сказал, что рожи у них жуткие, - захлопнул дверь Реджи, заводя мотор. Тут же зазвенели колокольчики – мелодия включалась вместе с зажиганием. Чертыхнувшись, Банистер отключил звук, и веселая трель умолкла на полуслове.
- Прямо цирк какой-то, - откинулся на сиденье Джоди. – Уроды-карлики, гипнотизерша и долговязый старик.
- Шоу ужасов, - поддакнул Реджи, выжимая сцепление. – Была одна книжка… про кочующий цирк монстров, которые превращали людей в уродов. Одного даже карликом сделали.
- Да? – с литературой у Джоди было так себе. – Как называлась?
- Тебе понравится. «И духов зла явилась рать». Очень в тему, не находишь?
- Охренеть, - Джоди опустил стекло, вытесняя духоту вечерней свежестью. – И как там этих монстров перебили, в твоей книжке?
- Смехом, - повернул руль Банистер, выезжая на шоссе. – У них было плохо с чувством юмора.
-Тогда нашим карликам стоит тебя бояться.
- Ещё как…
Пустые улицы привели их к бару за считанные минуты. Темнота сгущалась – на краю неба грозовые тучи воздвигали многоэтажные замки. Редкие прохожие спешили закончить свои дневные дела и скрыться в домах, огораживаясь от наступающей ночи. Никому не было дела до белого фургона, остановившегося на пустой парковке.
«Дюна» молчала. Свет не горел, а исполосованная трещинами дверь проигнорировала пинок Джоди.
Друзья переглянулись. Все было ясно без слов – Сэм так и не вернулся из своей злополучной поездки.
- Полиция будет его искать, - вынимая из-под сиденья винтовку, заметил Реджи.
Джоди огляделся. Деревья, вздрагивающие под порывами налетающего западного ветра, качали в сомнении зелеными головами. Они просили вернуться, пока ещё не поздно.
Тропинка, по которой вчера вела его Кэтрин, чернела траурной лентой.
- Не найдет, - вынимая кольт, первым шагнул в сторону кладбища Пирсон. – Давай, что ли посмотрим, так ли страшны эти черти, как говорит пацан.
Реджи без лишних слов передернул затвор.
***
- Тут? – Банистер, присел, осматривая каменную плиту. Сейчас он сам себе напоминал следопыта, вышедшего в заполненные индейцами леса непокоренной Америки.
Джоди кивнул, озираясь. Крестик, который он надел поверх куртки, тускло поблескивал в звездном свечении.
Друзья стояли на той поляне, где ночная спутница едва не завершила свою охоту. Старый каштан дирижировал своими ветвями оркестру ветра. Травы и кусты трепетали в грозовом предвкушении – но Реджи было не до кладбищенских красот. Уютное место, где впору разбить сад, как морщины на старческом лице, пересекали могилы. Они ехидно напоминали о смертности целого мира – гранитные памятники уходящих жизней.
Плиту пересекала полоска красного песка. Рассыпанная тонкой струйкой, она свивалась в спираль, и Банистер видел в ней те гипнотические диски, что так любили показывать в фантастических фильмах. Разноцветные круги, линии которых при вращении убегали в бесконечность, и следом за ними – и сознание смотрящего.
Мужчина не знал, правда ли это – про гипноз Реджи слышал лишь из слов киногероев да редких научно-популярных передач, которые он смотрел зимними вечерами. Тогда торговля затихала, и мороженщик перебивался подработками, как и большинство горожан. В основном выручал простой труд – грузчик, столяр, сантехник. Починить прохудившийся водопровод или навесить дверные петли Банистер умел.
Сейчас боевой задор поутих – не с кем воевать. Будь здесь хоть одно низкорослое создание из числа напугавших Майка. Реджи с удовольствием разнес бы ему голову. Нет, он не был кровожаден – но с врагами иначе нельзя. Особенно с врагами, угрожающими твоим близким и проворачивающими какие-то мерзкие делишки в твоем родном городе.
- Так было у Коннора, - поделился он с Пирсоном. – Интересно, кто это так развлекается? Твоя девка?
Тот обвел дулом кольта шепчущие ночные сказки кусты. Прищуренный взгляд Джоди искал во тьме хоть что-то, чему можно надрать задницу – но кладбище не спешило исполнять его воинственное желание.
- Раньше точно не было, - парень покосился на скрывшие звезды тучи. Становилось все сложнее разглядеть хоть что-то – далекие фонари да круглолицая луна составляли все освещение. Правда, Реджи прихватил фонарик, но пока что не спешил его зажигать. Широкий луч оттенял мрак, делая его ещё более плотным, почти непроницаемым для человеческих глаз.
Только слепит… да и каждая тварь нас увидит, подумал Банистер. Он подозревал, что карликам не нужны источники света, чтобы подстерегать своих жертв. Лучше подождать. Если дойдет до драки - посмотрим, понравится ли им яркая вспышка в глаза.
Хуже всего, что ни он сам, ни Джоди не знали, как поведут себя неведомые существа. Из рассказа Майка можно было извлечь не так уж много полезных сведений о природе захвативших кладбище чужаков. Были ли они просто уродливыми недомерками? Или все же тем, что инстинктивно признавали друзья – существами не от мира сего, монстрами, вторгшимися в сонную жизнь вымирающего города?
Хотя признать подобное было нелегко, Реджи отличался широтой взглядов. Он никогда не отрицал, что его кругозор неполон – и как бы безумно не звучало предположение, не спешил его отбрасывать. Монстры? Да, звучит дико, но почему нет?
Ветер трепал завязанные в хвост волосы, но песок лежал как приклеенный. Ни одна крупица не сменила своего положения, словно железная стружка, льнущая к магниту.
- Давай поищем ещё, - поднялся Реджи. – Откуда, говоришь, Майк удирал?
Джоди попытался припомнить момент, когда власть чар перебили крики братишки. Голова тогда варила со скрипом, но бегущий Майк врезался в память.
- Вон оттуда, - показал пистолетом направление Пирсон. - А потом рванул через те кусты к склону, я за ним.
- Глянем, - Реджи быстро обернулся. Ему показалось, что спину сверлит чей-то настороженный ожидающий взгляд.
Давно отцветшая акация молча смотрела на настороженного мужчину. У её корней вырытую дождями канаву заполняли густо проросшие травы, но в них могла укрыться разве что кошка.
- Пойдем…
Друзья шли, изредка переговариваясь и не видели, как в канаве за их спиной возникло движение. Словно ночной воздух сгустился, выплевывая из темноты несколько укутанных с ног до головы старыми плащами фигур. Приземистых - массивные плечи и крупные головы на непропорционально тощих туловищах. Руки тоже немного превосходили по длине ноги – словно какой-то карапуз неумело лепил их из пластилина.
Существа тихо бормотали, провожая уходящих подозрительными взглядами. Посмотри Реджи на акацию ещё раз – итог ночи стал бы совсем иным. Но мороженщик лишь вытер о штанину вспотевшую ладонь и что-то сказал Джоди, а затем деревья и набегающие тучи скрыли друзей под беспросветным покровом.
Существа заворчали громче, и уродливые морды исказила неприкрытая радость. Все сделано про воле Приказывающего. Знак оставлен, люди будут искать подобные ему, и потратят бесценное время. Мальчишка остался один.
Им не нужно было идти через весь город. Одна за другой серые тени таяли во мраке, скользя через тропы Фантазма. Красный песок из-под их ног оседал на травах в канаве, придавая им кровавый оттенок. Единственный след, веянье иного мира, через который существа могли идти туда, куда повелел Тот, Кто отдавал приказ - в дом Пирсонов, оставшийся беззащитным.
Ветвистая молния прорезала небосвод. Гром, как молот небесной кузницы, прокатился над городом, заставив многих его жителей невольно втянуть головы в плечи.
Буря накрыла Морнингсайд.
***
Ожидание грозы висело над городом, как готовый лопнуть мыльный пузырь. Облегчающий незримое давление ливень все не начинался. Ветер то и дело трепал деревья и они вяло шептали что-то, понятное только тем, кто умел слушать тишину.
Плети молний то и дело полосовали черный небосклон. Гром, как чахоточный старик, оглашал небесные просторы сухим надрывным кашлем.
С наступлением вечера Майк не находил себе места.
При мысли о том, что за углом дома может стоять Верзила, внутренности сворачивались в морской узел. Столкнуться с чудовищами на кладбище было страшно, но встретить их средь бела дня - попахивало безумием. Кто помешает Верзиле заявиться к нему домой? Найти одного мальчишку в маленьком городе не проблема даже для человека, а тварь в неизменном строгом смокинге к таковым не относилась.
Днем было проще. Он готовил обед, заглушал страх работой по дому. Перемыл полы, вырвал сорняки, протер стекла...
Разговор с Джоди позволил снять груз напряжения. Конечно, он не рассказал брату всего. Тогда, за столом, это казалось разумным – неизвестно, как поведет себя Джоди, услышав про Верзилу. Слишком много в этой истории от бредового сна, чтобы сразу безоговорочно верить. Да и брат, похоже, кладбищенскую нечисть не сильно интересует. Конечно, Джоди не всем делится, это заметно, но тут Майку было нечем крыть. Он решил подождать повода для нового разговора, чтобы постепенно выложить все, начиная с тайного посещения похорон.
Узнай мальчик правду про Кэтрин, он бы не умолчал ни о чем. Но дорожный патруль только на закате нашел пустую машину Сэма Питсбери – единственного, кто мог порассказать о роковой красавице, уведшей Томми в бесконечную ночь. Все секреты исчезли с самим барменом. Точнее, с тем, что от него осталось.
Поручение Джоди вызвало у Майка смутное подозрение. Не то, чтобы он собирался увязаться к Реджи – врать мороженщику почему-то не хотелось ещё больше, чем брату. Да и Джоди там ничего не могло угрожать. Но все же была у мальчишки мыслишка, что за поручением скрывается желание держать его в безопасности родных стен. Вполне в духе Джоди, но почему бы разок не выполнить просьбу братца?
Майк слишком сильно дорожил доверием, хрупкий мостик которого был перекинут в полуденной беседе. Да и «жука» действительно стоило починить. Одним двигателем не обошлось - передняя ось совсем разболталась, вдобавок днище прохудилось в трех местах.
Протянув под машину переносную лампу и приподняв перед домкратом, Майк погрузился в работу. Для удобства он залез под «жука» целиком – только ноги торчали наружу.
Звуки грозы, гулко разносящиеся в затхлом гараже, рождали тревожные мысли. Он прикрыл дверь, создав ветхую преграду между собой и бушующей ночью, но замок не запер. Слишком уж это походило на трусость – прятаться от любого шороха. Но, как не пытайся отвлечься, а воспоминания в голову лезли – и притом одно страшнее другого.
Верзила тянет свои худые руки к Реджи…
Темные сморщенные морды скалятся из-под низких капюшонов.
Визгливый крик разрывает тишину…
Через секунду Майк понял, что последнее - не плод его воображения.
В гараже раздалась сдавленное рычание, смешанное со скрежетом отрываемого скотча.
Дверь чуть хлопнула, впуская ночную тьму и отблески молний. И что-то ещё, маленькое и верткое.
В звуках грома Майк ощутил зловещую радость.
Рука, сжимавшая гаечный ключ, стала такой потной, что Пирсон едва не выронил инструмент.
Они здесь!
Секунду он ждал с тающей надеждой, что страшный звук не повторится. По большему счету, это мог быть сквозняк. Или бродячий пес. Или…
Рычание раздалось снова. Куда сильнее и ближе. По бетонному полу быстро протопали крошечные ножки.
- Джоди, иди сюда! – сдавленно позвал мальчик, цепляясь за последнюю надежду. Возможно, его хитрость сработает и твари отступят, испугавшись брата.
Он перевернулся набок и успел заметить знакомую тень. Пола плаща мелькнула возле канистры с бензином.
Серый коротышка хозяйничал в гараже. И плевать он хотел на все уловки Майка – или просто знал, что никто не придет мальчишке на помощь.
Мальчик вскинул руку с ключом, насколько позволяло положение. Инструмент не внушал уверенности - сейчас мальчишка не отказался бы от оружия помощнее. В доме на стене висела винтовка, но попасть в гостиную прямо сейчас не легче, чем в Китай.
Клацанье раздалось снова, но уже с другой стороны. Он резво повернул голову, но ничего не успел разглядеть.
Впрочем, памятуя, как они носились между могил, иного не следовало ждать. Похоже, по ровной земле твари бегали как призовые лошади.
Что делать?!!
Лежа под машиной он оказался беззащитен. Даже для удара как следует не замахнешься.
Почему я взял не взял нож в гараж? Не предположил, что они могут напасть?
Но он знал ответ: дом казался последним оплотом против сверхъестественных карликов. Мысль, что они вот так запросто заглянут к нему на огонек, когда пожелают, казалась кощунственной.
И все же это происходило наяву.
Существа носились кругами, держась в удалении от лампы под машиной. Он не подумал включить яркий свет в гараже и теперь расплачивался за ошибку.
Странно, что карлики ещё не сунулись к нему.
Чего ждут?!
Неопределенная угроза действовала сильнее любого нападения. Возможно, заяц, нору которого обложили гончие псы, переживает то же самое.
«Жук» покачнулся. Сначала резкие удары обрушились на капот и багажник. Потом машину начали раскачивать.
А Майк все ещё не видел их.
Внезапно он понял, что ноги слишком близко к краю машины и осторожно втянул их. Теперь, будто под одеялом – одеялом весом в тысячу с лишним фунтов – он был готов отбиваться от кошмара.
Автомобиль шатался все сильнее. Похоже, проклятые гномы решили похоронить его под грудой металла.
Мальчик на секунду испытал сильное желание выползти и бежать к двери, раз уж они оседлали «жука». Предложение было заманчивым, но при этом смертельно глупым.
С крыши или багажника его достанут одним прыжком, не успеет и на ноги встать.
Сколько же их всего?
Внезапно нахлынула ярость. Рука сильнее сжала ключ. Появись серая пола плаща, Майк, не задумываясь, вцепился бы в неё и втянул карлика к себе. Бездействие и страх просто толкало выплеснуть все накопившееся на первого сунувшегося урода.
Раздался громкий скрежет. Домкрат соскочил и машина рухнула с протяжным стоном.
Майка вдавило в пол. Конечно, могло быть и хуже: днище у «жука» не настолько низкое, да и в тринадцать лет много места не занимаешь. Но положение на боку оказалось неудачным – в плечо вонзилась ось, лишив возможности двигаться. Майк с трудом сдержал крик.
Больно! Черт, как больно!
Он надеялся, что плечо уцелело. К счастью, домкрат был открыт не до упора, иначе удар мог и кости переломать.
Стуки и цокот стихли. Существа чего-то ждали.
Какую гадость задумали???
Больше всего он боялся, что карлики вспомнят про бензин. Он этого средства ключ не спасет. Но, то ли они играли с жертвой и не торопились её добивать, то ли вообще умом не отличались. Кроме тяжелого дыхания зажатого машиной мальчика ничто не нарушало тишину гаража.
Существа словно в воздухе растворились. Или ждали какой-то им одним понятной команды.
Минуты шли одна за одной, словно марширующие солдаты. Майк попытался высвободить придавленное плечо, изо всех сил вжимаясь в пол.
Ещё раз прогремел гром и следом за ним в помещение кто-то вошел.
Не легкое клацанье – тяжелая мерная поступь. Так мог идти только Верзила.
Шаги приблизились, замерев прямо напротив задержавшего дыхание Майка.
В проеме между полом и «жуком» появились носки чьей-то обуви…
Всю злость, страх и панику Майк вложил в этот удар. Ключ обрушился на коричневый ботинок. Уже в самый последний момент он понял, что ноги принадлежат не Верзиле. Тот носил туфли и вряд ли изменил своему вкусу с момента последней встречи.
- Блин!!! – знакомый голос звучал по-детски обиженно. – Ты вообще охренел, пацан?! Это же моя нога!
Только теперь Майк сумел выдохнуть.
Пока Джоди приплясывал по гаражу, проклиная все на свете, Майк ужом вывернулся из ловушки. Пот и масло густо покрывали раскрасневшееся лицо, но ему было не до внешности. Рука болела, наверняка он заработал синяк – но остался жив.
Тонкая струйка красного песка притаилась в углу, скрытая ящиком с инструментами и парой покрышек. Она напоминала свернувшуюся змею, готовую ужалить любого, неосторожно сунувшего руку в её нору. Оставшийся под машиной фонарь давал слишком мало света, чтобы разглядеть визитную карточку зашедших к Пирсонам чудовищ.
А за углом дома, под проливным дождем, вдали от размытого света уличного фонаря, тени в плотных капюшонах разочарованно галдели. Ливень, утопивший лужайку и устроивший реку из подъездной дороги, до пят промочил низкорослых существ, но они не обращали внимания на подобную мелочь.
Приказ не выполнен, но не по их вине. Гроза – их верный союзник, разразилась чересчур рано, заставив вернуться старшего из братьев. Приказывающий не велел трогать его, пока не будет покончено с младшим.
Пока человек, носивший имя Майк Пирсон, не станет ещё одним стеблем под жатвенным серпом.
***
- Они только что напали! – сходу, не давая брату вставить и слова, затараторил мальчик. – Те же существа, что гонялись на кладбище! Они за нами охотятся, понимаешь?! Здесь, в гараже были!
- Я что, на них похож?! – Джоди уселся на перевернутое ведро, массируя ступню. Он подозревал, что сняв носок, обнаружит солидный кровоподтек до самой щиколотки. – Нет тут никого, глаза разуй!
Гараж и впрямь пустовал. Домкрат сиротливо валялся в дальнем углу, фонарь из-под машины отбрасывал на потолок длинные тени.
Джоди щелкнул выключателем. Темнота отступила, уползла за порог, где притаилась в окружении струй дождя и журчащих ручьев.
Сам Пирсон выглядел так, будто принял душ не раздеваясь. Куртка Джоди промокла насквозь, волосы слиплись – и это несмотря на то, что большую часть пути он проделал в машине Реджи.
Когда грозовые раскаты начали с завидной периодичностью прокатываться над головами, друзья решили закончить с поисками. Застрять в ливень на кладбище хотелось меньше всего, а буря обещала прийти с минуты на минуту. Они едва добежали до фургона, как взревевший ветер обрушил на машину потоки воды.
Дорога назад напоминала сон. Фары не справлялись, и мир за стеклом таял в ручейках и потеках, захлестывающих бессильные дворники. Хорошо ещё, что больше никто в Морнингсайде не выбрал эту ночь для поездки, потому что авария стала бы вполне вероятным исходом. Реджи не видел не зги в пролившемся потопе и дважды чудом не врезался в дерево.
Если вдуматься, причины гнать на предельной скорости не было - но оба, не сговариваясь, напряженно всматривались в дождливую ночь. И Джоди даже не задал вопрос, почему Реджи не притормозит на стремительно раскисавшей дороге. Ощущение надвигающейся беды заполнило парня и в голову то и дело лезло название упомянутой Банистером книги.
«И духов зла явилась рать»…
Выскочивший из машины Джоди с трудом узнал свой дом – в темноте, прорезаемой стрелами молний, двухэтажное здание казалось бесформенным комом. Свет не горел, разве что из полуоткрытой дверцы гаража смутно мерцал одинокий огонек.
Он вошел – и теперь сидел, баюкая пострадавшую ногу, мрачно слушая рассказ Майка.
- Ты их точно видел? – спросил Джоди, едва мальчишка закончил свою сбивчивую историю.
В глазах Майка загорелось привычное возмущение. Сейчас опять заведется про недоверие, скривился старший из братьев, благо боль в ноге позволяла не скрывать чувства. Наверное, в плане обидчивости Майк единственный из семьи пошел в тетку Элеонору. Та принимала любое уточнение как личное оскорбление, и младший недалеко ушел от родственницы.
- Ты же сам сказал, чтобы я тебе все говорил! – возмущению в голосе Майка мог позавидовать любой незаслуженно осужденный. Испуг, отчетливо читающийся на лице, смешался с воинственным фанатизмом, и это сочетание Джоди сильно не нравилось. – А теперь не веришь!
- Я верю! – также срываясь на крик, рявкнул Джоди. – Но что они забыли у нас дома? Мы, слава Богу, не у кладбища живем.
- Их спроси, - немного убавив тон, Майк привалился спиной к «жуку». – Меня, наверное, хотели убить. Они залезли на машину, рычали и придавили. А потом исчезли.
Джоди не знал, что и думать. С одной стороны, Коннора тоже навестил кто-то из этих малюток. Но пока что кроме Майка никто и в глаза не видел загадочных недомерков. Чем им так приглянулся братишка, что они не поленились протопать до самого дома? А может, малой уже бредит от всего этого страха? Нет, думать так не годится. Но не знает ли пацан ещё какой-то причины, по которой карлики пришли именно за ним?
Джоди с сомнением оглядел гараж. Никаких серых теней в углах, лампочка освещает все, кроме дальнего угла. Но за ящиком спрячется разве что котенок, а существа по рассказам Майка куда крупнее.
- Куда они исчезли? – вслух подумал Пирсон.
- Я не видел, - Майк вздрогнул. Страх, который удалось отогнать ожиданием схватки, сейчас пустил когти прямо в сердце. Захотелось забиться под одеяло и сидеть, не высовывая носа.
От Джоди не укрылась перемена в настроении братца. Нет, сейчас продолжать расспросы бесполезно. Пусть поспит, придет в себя.
- Меня услышали, наверное, - не подозревая, что угадал, ответил Пирсон, напуская уверенный вид. - Слушай, Майк, иди, приляг. Я запру дверь и окна, обойду дом и посторожу. Реджи все равно уже у себя, ему завтра расскажем. А ты отдыхай.
- Он поверил? – с мольбой в голосе спросил Майк, проигнорировав все, кроме имени друга. Джоди кивнул.
- Поверил, конечно. Реджи не дурак, он понимает, когда лапшу на уши вешают, а когда нет. Но ты до утра этим голову не забивай, спи.
- Я что похож на психа, чтобы уснуть после такого? – криво усмехнулся Майк, снова непроизвольно вздрогнув. Джоди приобнял брата за плечи и взъерошил волосы мокрой рукой, стараясь не морщиться от боли. Ногу словно в горячий воск окунули.
- Точно крышей двинешься, если решишь не спать. Все, выключаем свет и пошли.
Дождь настойчиво барабанил в стены гаража.
Глава 11. Вызов принят
Слепое пятно луны ехидно уставилось на замершего у окна мальчика. Где-то вдали, над степью, опоясывающей Морнингсайд, бушевала отступившая гроза. Но над частоколом острых и покатых крыш и пиками тополей небо прояснилось, превратилось в кристально-чистую гладь. Буря ушла, как уходят дурные сны – чтобы вернуться с новым наступлением темноты.
Майк отступил от окна, в темень и безмолвие комнаты. Он не рисковал зажигать лампы – лишь ночник теплился на столике у кровати. Свет мог подчеркнуть его силуэт на фоне ночи, обмотавшей дом душным шарфом.
Далекие фонари были не в силах разогнать мрак. Луна и звезды старались не покладая сил, но даже небесным обитателям эта задача не давалась легко.
Не всякая ночь – просто ночь. Иногда это нечто большее, живое и голодное. Нечто, зовущееся Фантазмом. Потому что нет других слов, более подходящих великой границе между явью и кошмаром...
Мрак, центром которого было темное сердце города, бившееся в мраморных залах морга, был плащом для этой силы. Как и гроза, тьма служила Верзиле, и звезды не смели прервать её давящее величие.
Майк сел на кровать, недовольно окинул взглядом свой арсенал. Нож – Джоди, вернувшись с армии, привез ему подарок. Мама никогда не одобряла такую игрушку, но Майк сумел настоять на своем. Сейчас ножны и лезвие внушали чувство безопасности.
Серебряный крестик, такой же, как у Джоди. Может, желание Марии Пирсон защитить своих детей пропитало эти подарки и сохранило свою силу даже после её смерти? Майку хотелось верить, что сохранило, потому что в его положении выбирать было не из чего.
Он хотел наделать деревянных кольев, но вскоре отбросил эту мысль. Из чего их вообще делают? В комиксах говорили об осине, но какая она, эта осина? Майк не знал. Почему-то ему казалось, что это лишит кол его свойств, даже если он подберет нужное дерево.
Правда, молоток мальчишка приготовил. Хотя ничуть не горел желанием забивать кому-то в грудь деревянный стержень. Даже кладбищенской нечисти.
За него взялись всерьез. Встреча с Верзилой на улице ещё могла быть случайностью. Но визит домой доказывал – чудовища начали охоту.
Что за карликами стоит этот монстр в траурном наряде, Майк нисколечко ни сомневался. Веяло от могильщика той потусторонней силой, которой нет места среди живых.
Значит, они придут ещё. Почему нет? Джоди их спугнул, вот что меня спасло. Но если он не успеет…
Если в следующий раз братец не придет вовремя, то Майк не мог поручиться за свою безопасность. Он не боялся драки – но с другими пацанами, обычными людьми. Как можно бороться с чудовищами?
Самое худшее, что червячок сомнений упорно пожирал уверенность в благополучном исходе.
Что если ни нож, ни крест не помогут? В конце то концов, они же не вампиры какие-нибудь. Верзила вон днем ходит, карлики тоже.
От таких раздумий до сумасшествия – один шаг. А если прибавить ещё ожидание...
Ожидание нового нападения, которое способно расшатать нервы так, что крыша и впрямь поедет.
Странно, что Джоди ещё не сдал меня в психушку. Значит, верит…
Майк ощутил горячую благодарность поверившему брату. Но перекладывать на него ответственность нельзя – как и втягивать Реджи. Началось все с него, им и должно закончиться, чтобы там себе не надумал старший.
Надеяться на авось не получалось – события сегодняшнего дня явственно доказали, что само все не уладится. Оставался один единственный выход, хотя Пирсон предпочел бы любое другое решение. Этот выбор дался Майку с трудом, и не будь он загнан в угол – в жизни бы не решился на подобное безумие.
Я пойду на разведку. В морг. Сегодня ночью. Вряд ли Верзила может ждать такого шага. Хотя…
Кто знает, что скрывалось за обличьем этого сурового старика с мертвящим взглядом, какие мысли копошились в его разуме? Учитывая чужеродность врагов, предсказать их поведение не получалось.
Но все же, лечь спать не хватало храбрости. Легче было пойти ночью на кладбище, ища боя, чем ждать новых кошмаров. Тех, что приходят во сне, и тех, что поджидают наяву.
Джоди, естественно, предупреждать не стоило. Старший братец в жизни не отпустил бы его одного, а тянуть единственного родного человека в это адское логово Майк не собирался. Не ровен час, карлики и их предводитель заинтересуются, кто это вечно оказывается рядом с намеченным в жертву мальчишкой?
Пока запал не иссяк, Майк начал собираться. Ножны перекочевали на пояс, крестик в нагрудный карман. Молоток он решил не брать – толку от него без кольев…
Льда бы набрать…Раз уж Верзила так отшатнулся от раскрытой дверцы грузовика, может, холод ему вреден? Но не тащить же за собой холодильник. А любой лед в пакете или термосе в такую жару быстро растает.
К сожалению, и это оружие у него отняли.
Скользнула мысль взять винтовку со стены в гостиной, но Майк посчитал это лишним. Важно посмотреть, что творится по ночам в морге. А в случае чего – быстро удирать. Винтовка могла помешать.
Он погасил ночник и прислушался. Джоди, обещавший сторожить, спал как сурок – храп доносился даже сквозь закрытую дверь спальни. Мальчишка только головой покачал – ему бы подобное спокойствие. Мог бы хоть в гостиной для вида лечь. Или Джоди до сих пор верит, что замок на входной двери – надежная защита?
Он осторожно спустился по лестнице и открыл щеколду. Вышел, вдыхая свежий после дождя воздух, и шагнул навстречу раскинувшей объятия темноте.
Ночь в предвкушении ждала развязки этого противостояния. Мрак сгустился плотнее, выпуская из своих недр незримые щупальца поселившегося на кладбище зла.
Как спрут, подстерегающий мелких рыбешек.
***
Луна почти нависала над кладбищем. Джоди никогда не видел, чтобы серебристый диск спускался так низко. Сейчас он мог пересчитать все черные узоры на лике древнего спутника.
- Ты не хочешь уходить?
Низкий голос стелился среди могил. Его переполняла тоска… и желание. От интонации лицо начинало гореть огнем, а приятное покалывание распространялось по телу со скоростью курьерского экспресса.
- Кэтрин?
Он обернулся. Девушка стояла у высокого обелиска, густо покрытого резными надписями. Сияющая, воздушная… и обнаженная.
Сердце чуть не остановилось. Не потому что Кэтрин была так уж ослепительно прекрасна, нет. Да, тело её рождало в Джоди стойкое желание, но, кроме того, было в ней ещё нечто призрачное. Нечто неуловимое, пропитавшее женственный образ. Как напряжение, повисшее перед грозой, тело девушки заполняла почти видимая сила. Сила это готова была пролиться потоками сладкого наслаждения…
… или мучительной смерти…
- Я ищу, - мягким, напевным голосом, похожим и не похожим на тот, что он слышал ранее, произнесла обнаженная красавица. – Я странствую и ищу. Всегда и везде есть те, кто слушает ночь. Посевы, мечтающие о времени жатвы. Я коса древнее самого времени. Я голос ночного ветра. Я граница. Ты хочешь перешагнуть? Войти в красные пески, познать песню бури? Преклонить колени перед Тем, Кто изменяет саму суть? Перед Жнецом, правящим бесконечностью? Стань нами, Джоди, стань певчим в хоре, от которого умирает вселенная. Томми уже часть нас, и голос его возносит хвалу великолепию вечности. Не бойся смерти, потому что у неё множество ликов…
Он не понимал смысла странных слов. Да и не имело это сейчас никакого значения. Воля, с которой он столкнулся на кладбище, возросла десятикратно, и желания Джоди не играли никакой роли. Сияющее тело дрожало на фоне ночной черноты, то уплотняясь, то превращаясь в зыбкий мираж.
- Хочешь уйти, чтобы остаться в ветре навсегда? – он и не заметил, как девушка оказалась рядом. Руки легли на напрягшиеся и тут же обмякшие плечи Джоди. Что-то, похожее на легкий разряд тока прошло сквозь его тело, заставив покрыться испариной.
Глаза приблизились.
Сейчас, смутно подумал Джоди. Сейчас она меня поцелует. Я знаю… это будет великолепно. Так уже было. И Майк не помешает…
Майк. Имя стало ушатом холодной воды, разрушившим чары.
Почему я здесь? Почему она голая?
Он не помнил, чтобы снова шел на кладбище. Потому что идти туда нельзя…
Почему? Почему сюда нельзя идти?
Майк, его крик, сбивчивые слова. Морг. Существа. Погоня. Охота в ночи и возвращение домой. Глаза брата, ищущие доверия и защиты.
В лице Кэтрин мелькнуло раздражение. Даже больше – неприкрытая злоба исказила глаза, полные желания, превратив взгляд в угрозу.
Руки легла на шею.
- Он не поможет, - с презрительным холодком сказала ночная нимфа. Эти слова казались такой же бессмыслицей, пока натянутая цепочка не коснулась подбородка.
Кэтрин обеими руками сжимала серебряный крестик.
- Его власть в доме разума, не в песках безумия. Смотри.
Мягкий тон, сочувствующий и понимающий. И рывок.
Резкая боль, когда разрывается цепочка. Джоди отшатывается, но под ногами пустота. И края этой пустоты осыпаются комьями земли.
Могила. Свежая могила.
И он падает в неё.
Удар почти неощутим. Лишь зрение на миг туманится.
Над прямоугольником висит безмятежная луна. Ей все равно, что сейчас произойдет, что происходило раньше, что ждет мир в грядущем. Луна – равнодушная зрительница.
Кэтрин возникает над краем. Свет, исходящий от тела, меркнет.
- Это – будущее. Твое и мое.
Кожа сползает лоскутками с прекрасной фигуры. Обнажаются мышцы, но не алые, кровоточащие, а гнилые. Джоди в ужасе смотрит, как треугольник лобка становиться дырой, полной копошащихся червей.
Лицо – нежное, хоть и резкое, застывает. И не лицо это больше, а маска.
Фарфоровая маска, так похожая на китайские безделушки, что иногда показывают по телевизору.
Трещины рассекают кукольные ровные линии. Маска рассыпается, и осколки летят в могилу.
Он закрывает лицо, в страхе пытаясь проснуться. Это должен быть сон, просто обязан. Наяву подобное невозможно.
Но в спину упирается не матрац кровати, а могильная земля.
А сверху неестественно долго сеет дождь из обломков маски.
Обломки эти не из фарфора, как он сперва подумал. А из костей. Из человеческих костей.
И когда Джоди открывает глаза, его встречает лишь чернота. Пустой провал на месте лица, за которым лишь сумасшествие. Это Фантазм.
Битое кривое зеркало, которое отражает глубины страха. Океаны безумия под тонким льдом рассудка.
- Приятной дороги, - звучит из бездонной тьмы рокочущий тяжелый голос. Ближе к мужскому, чем к женскому. Но это тоже маска, теперь Джоди понимает. Потому что старик-могильщик и Кэтрин – суть одно.
И понимание это стирается за долю секунды до возвращения.
С широко раскрытыми глазами, задыхаясь и хрипя, он свалился с постели. Вскочил, панически шаря глазами по ночным теням. Ушиб на ноге тут же отозвался болью.
Его дом, его комната. Ночь. Бледно светит луна в узкое окошко.
Мне приснилось! Мне, мать их так, просто приснилось!!! Но Господи Боже, что за сон! Такой реальный… и такой страшный. Никогда, даже после смерти родителей ему не грезилось ничего подобного.
Неужели я схожу с ума? Или виноваты сегодняшние события?
Джоди сел на край кровати, радуясь, что под задницей не свежевыкопаная земля, а скрипящие пружины.
Чтобы окончательно одолеть приснившуюся жуть, он коснулся цепочки. Той самой, что сорвала Кэтрин…
…Чудовище…
… в кошмаре.
Цепочка на месте. Этого ему хватило.
С тяжелым вздохом Джоди повалился в постель.
Ну его нахрен, такие сны! Завтра пойдем в морг и в этот раз не уйдем, пока все не выясним.
Он так и не заметил, что хотя сама цепочка никуда не делась и не размыкалась, серебряный крестик бесследно исчез.
Вскоре Джоди сопел крепким сном невинного младенца.
***
Лунная дорожка привела Майка к воротам. Пусть вокруг клубилась ночная мгла, кто-то словно осветил ему путь, позволяя беспрепятственно достигнуть кладбища.
Беда лишь в том, что это могло оказаться как помощью, так и западней.
Город спал, тревожно, как спят обреченные. Иногда взлаивали псы в своих будках. В домах любителей засидеться за полночь то и дело включался свет. Как воспаленное недремлющее око, загоралось окно, чтобы через несколько минут погаснуть. Жители Морнингсайда каким-то нутром ощущали, что в такую ночь не стоит дразнить залегшую у порога темноту.
Полнолуние – вот что пугало Майка больше всего. В такую ночь нечистой силе полагалось гулять по улицам, красться через чердаки и подвалы в дома, искать доверчивых жертв. Время и погода играли на стороне Верзилы, словно вступив в сговор.
Но, может, уверенный в себе, он ослабил защиту своего логова?
Пока мальчик бежал по ночному городу, сомнения удавалось держать за горло. Сейчас, пред замаячившей в серебряном ореоле решеткой, они вывернулись и взглянули в лицо.
Так ли уж умно соваться на кладбище сейчас? Когда невесть что бродит среди могил… или в коридорах морга?
Но я слишком далеко зашел, чтобы вернуться. И потом, Верзила медленный, я от него легко убегу. А карлики… они маленькие… пнуть хорошенько – свалятся…
Последний довод звучал неубедительно, и Майк сам это понимал. Какими бы малышами не были серые создания, машину с домкрата они сбили. Да и мотоцикл Верзила остановил, не пошевелив и пальцем.
Косматые тучи медленно сжимали круги вокруг лунного блюдца. Они с интересом следили за дерзким гостем ночного кладбища. Сонное дыхание города за его спиной на мгновение умолкло.
Еще с десяти ярдов Майк увидел увесистую цепь и старый замок, спеленавшие ворота. Вчера, когда они с Джоди вышли через ворота, никаких цепей точно не висело.
От кого они запираются?
Мысль, что замок должен преградить путь вандалам или грабителям казалась смешной. Кладбище вполне могло само за себя постоять, да так, что незадачливым ворам оставалось посочувствовать. В интересах Верзилы позволять заходить всем беспрепятственно – больше возможных жертв. Разве что…
Вдруг они ушли? Верзила и карлики? Отправились… не знаю куда. Не все же им сидеть сиднем среди могил. Вон, Верзила даже по городу ходил.
Только бы не к нам домой, пришла испуганная мысль. Там ведь Джоди спит. И дверь не заперта.
Несколько секунд он лихорадочно раздумывал – не рвануть ли назад? Однако до ворот Майк добежал спокойно, не встретив ни черный катафалк, ни шагающих по улице монстров. Если Верзила решил сам напасть на дом Пирсонов, разве не должны они были встретиться на полпути?
Замок интриговал. Неважно, ушло ли чудовище в обличье старика или нет – раз оно запирается, значит вовсе не всесильно. Следовательно на кладбище, а, скорее, в склепе, есть что-то, что чудовища пытаются скрыть.
Это немного приободрило мальчишку. Когда ещё выпадет шанс проникнуть в святая святых Верзилы? Или выявить его слабое место – а таковое неизбежно должно отыскаться. Тем более он не собирался задерживаться. А Джоди… если до сих пор Верзила избегал с ним встречи, да и Реджи не тронул, то возможно все обойдется…
С разбегу он запрыгнул на решетку, оттолкнулся от перекрестья и полез вверх. Осторожно, чтобы не задеть острые пики ограды, перекинул сначала ноги, а потом быстро скользнул на дорожку.
Конечно, можно было найти пролом, через который он заходил вчера, но приближаться к месту недавней встречи с карликами у мальчишки желания не возникало.
Никто не вышел навстречу. Чудовища, хотелось верить, часовых не выставляли.
Ряды памятников бледнели на фоне горящей лунным светом травы. Сверчки вели нескончаемую беседу, но Майку она казалась скрипом ржавых дверных петель. Он быстро шел, стараясь не зацепиться за гранитный бордюр. Впору было пожелать глаза на затылке. Слишком уж много свободного места окружало гостя. В лунном свете он смотрелся главным блюдом в центре огромного стола.
Если Майка и видели, то не спешили останавливать.
Памятники в ночном свете походили на точащие из земли пальцы исполина, готовые сжаться в любой момент в кулак. И давить… давить…. давить…
Он тряхнул головой, прогоняя страшную мысль.
Морг впереди казался безжизненным. Лишь фонари на веранде несли извечное ночное бдение. Черные глазницы окон недобро щурились, глядя на маленькую фигуру, приближавшуюся к ним.
Ближе… ещё ближе… глупый мальчик… мы хотим есть… всегда хотим… но ночью особенно…
Дышать стало трудно, словно вокруг шеи кто-то затянул отцовский галстук. Руки начали подрагивать.
Нет! Я решил – значит пойду! Здесь никого нет!
Но он чувствовал огромную разлитую в земле и воздухе силу, заполнившую кладбище. Словно сырой воздух стал живым, рассыпался на тысячи ручейков, каждый из которых тек по своему пути. И все они были венами или нервами чего-то огромного, древнего и злого. Сила эта не имела названия и пока не проявляла себя, предпочитая наблюдать каким-то своим, непостижимым образом.
Похожее чувство возникло при неудавшемся погребении Томми. Впервые Майк задумался, не просчитался ли он по-крупному. Что, если Верзила и его прихвостни – лишь вершина айсберга? Возможно, морг скрывал в своих недрах ещё немало тварей куда страшнее молчаливого могильщика.
Темное присутствие давило пудовой гирей на ноги, сковывало волю, вынуждало повернуть. Бежать домой, забиться в постель. Спать, видеть кошмары, ждать полуночных гостей…
Нет!
Трясущаяся рука нащупала крестик, крепко сжала, вынимая из кармана. Паника и бестелесная угроза немного отступили, хотя Майк не был уверен, мамин оберег тому причина или его собственная воспрянувшая уверенность.
Усилием воли мальчишка выкинул все мысли из головы. Размышляя о возможной засаде и таящихся в ночи ужасах, он рисковал свихнуться еще до того, как попадет вовнутрь. Крестик вернулся на место, но сверхъестественная тяжесть больше не накатывала.
Самый опасный участок перед крыльцом он преодолел бегом. Рухнул в кусты в двадцати ярдах от стены, пытаясь отдышаться и понять, заметили ли его.
Вроде все тихо.
Теперь предстояло решить, куда двигать дальше. Центральная дверь и задний ход отпадали. Если уж ворота заперты, то вряд ли двери оставили открытыми.
Окна?
До первого этажа можно достать с выступа на фундаменте. Но кто его знает, куда он попадет? Что, если в запертую комнату или какую-то кладовку?
Возле самого угла чернело повальное окно.
Вот оно! Подвал!
И хотя в обычной ситуации подвал склепа – последнее место, где Майк желал очутиться среди ночи, сейчас этот вариант выглядел неплохо. На фоне остальных, разумеется.
Пробежав разделяющее расстояние и прижавшись к небывало холодной – в жаркую августовскую ночь, стене, мальчик очутился возле черного прямоугольника. Грязное стекло скрывало за собой черноту, густую и липкую, как мазут. Ни огонька, ни звука.
Он ощупал стекло. Никакой форточки, шпингалетов и ручек тоже не найти. Раму когда-то замазали штукатуркой, и сидела она намертво.
Черт! Поискать другое?
Но сколькоможно кружить вокруг логова этих существ? Рано или поздно вернутся его хозяева… и придется проверять пользу ножа в драке. Которой он ещё надеялся избежать.
Если они внутри – я труп.
То, на что он решился, выглядело самоубийственной глупостью, но после всех переживаний Майку внезапно стало наплевать. Страх, волнение за брата, гнев на чертовых выродков, превративших его жизнь в ад, достигли апогея.
Коротко размахнувшись, он от души пнул стекло. Оно словно ждало удара и махом рухнуло вовнутрь подвала, звонко разлетевшись на куски.
Майк задержал дыхание, ошалев от собственной смелости.
Если они не ушли…
Подвал молчал, окна морга оставались слепы. Никто не спешил на звук.
Он просунул руку, пытаясь опереться о раму, и тут же отдернулся. Палец обожгло резкой болью. Майк хмуро глянул на невидимый в темноте порез. Хорошо бы обойтись сегодня лишь этой малой раной. Начало неутешительное, первая кровь его.
***
Роберт Фарадей. Когда-то имя, теперь – пустой звук. Иногда он произносил его, пытаясь вспомнить, каково это – владеть чем-то своим. Но срывавшиеся с бледных губ слова были безжизненны и резали слух, как воронье карканье.
Память зияла провалами. Большую часть времени он просто выполнял волю Приказывающего, не думая ни о чем. Мысли унесло ветром, замело песками, спалило безжалостное пламя кровавых небес…
Но когда луна открывала свой полный лик, и морг тонул в серебряных лучах, мужчина, когда-то носивший имя Роберт Фарадей не мог не вспоминать.
Тело повиновалось с трудом. Ему оставалось по силам выполнять простые поручения, изображать слугу на церемониях похорон, но былая ловкость исчезла. Когда-то Роберт мог, не запыхавшись, пробежать целую милю – а теперь брел по пустым коридорам, как шаркающий старик.
И лишь одного не отняло перерождение – музыки. Талант органиста, кормивший мужчину, сохранился, и на похоронах – ширме для планов Приказывающего, именно его пальцы извлекали торжественные мелодии.
Наверное, именно поэтому его не сделали певчим, которому одна дорога – в храм Жнеца. Приказывающему нужны разные слуги и некоторым предстояло до поры не выдавать свое отличие. Потерявший свою суть человек понимал, что в сезон жатвы Приказывающий утратит в нем даже малейшую необходимость. Возможно, Тот, Чью волю он выполнял, будет милосерден и подарит ему смерть, а не перерождение в певчего. Впрочем, Приказывающему чужды чувства людей, хотя он и носил их внешность.
Служитель медленно шагал по второму этажу. Его движение было бесцельно, но способность спать отняли вместе с прежней жизнью. Внешне отличавшейся лишь бледностью, заторможенностью да желтоватым оттенком глаз, Роберт больше не относился к роду людскому.
Лунный свет ложился под ноги одинокого существа, и он вспоминал, пока мог себе позволить подобную блажь. Приказывающему не до него – он вместе с двумя другими служителями у Врат. Отправляет певчих, собранных за последний месяц, дабы хор Жнеца не умолкал. Жаль, что их измененные тела быстро приходят в негодность, обращаясь в красные пески, но иначе нельзя. Человеку не выдержать пребывание в мире Жнеца, даже короткий визит навек накладывает отметину. Так, как это было с ним…
… Наверное, не стоило ехать автостопом, но у Роберта закончились деньги. Поездка через Техас стала отпуском, и кто мог ожидать такое завершение его пути? Водитель оказался словоохотливым мужиком, добродушным и веселым, и органист от души смеялся его байкам, пока на обочине не промелькнула голосующая женская фигура…
… Она назвалась Кэтрин и, судя по глазам подвозившего их владельца пикапа, тот предвидел незабываемую ночь. Так оно и вышло – даже перерождение не могло стереть из памяти Фарадея момент, когда машина встала как вкопанная. А потом низкорослые силуэты заполнили кабину, и предвкушение на лице водителя сменилось гримасой ужаса…
… Он очнулся уже у Врат – обнаженный, связанный прочными ремнями. Приказывающий стоял над ним и лик его то и дело перетекал из одной формы в другую, словно ртуть. Девушка и старик – две стороны одной монеты, хотя даже сейчас служитель не понимал, как можно носить столь противоположные маски. Но Тот, Кто отдавал приказы мог позволить себе выбирать – тем более не будучи человеком. Мужское или женское начало не имели для него значения, хотя чаще всего Приказывающий носил личину высокого старика с застывшей злобной улыбкой.
Роберт не знал, был ли Приказывающий существом из мира, лежащего за Вратами или, как и он сам, преображен Жнецом. Красная пустыня чужда жизни, но кто ведает имена всех слуг их повелителя?
Его пронесли во Врата и вся прежняя жизнь утратила смысл. Она сгорела в пламени Жнеца, была содрана секущим ветром. Песок набил оболочку, когда-то считавшую себя человеком, огонь подменил чувства – и только память владыка иного мира оставил, словно в насмешку. Хотя конечно, Жнец не мог мыслить столь мелочно – скорее всего, ему вообще не было дела до того, что думают рабы. Потому что для него, необозримого и всесильного, между Приказывающим и слабейшим из певчих не было различий.
Если бы Роберт сохранил способность иронизировать, он бы мог усмехнуться от тщеславности Приказывающего. Его мысли – вложенные за время служения, превозносили существо в обличье долговязого старика, даже думал Фарадей о нем в превосходящей манере. Приказывающий, Тот Кто… эта помпезность была единственным признаком, что в наместнике Жнеца есть хоть что-то человеческое. Самому же Жнецу пышные титулы не были нужны, даже имя это было лишь слабым отражением непознаваемой силы, которую не мог охватить уязвимый человеческий разум...
Служитель брел, бессмысленно и тоскливо, как обреченный на вечность узник ада, когда звон стекла прервал его воспоминания. Это требовало вмешательства – пока Приказывающий находится у Врат вместе с большей частью певчих, кто угодно может проникнуть в морг.
Служитель собственноручно запер ворота, но от зачастивших гостей они не могли служить надежной защитой. Мальчишка, его брат и их друг – так сказал Приказывающий. Они обречены за свое любопытство и жалкие попытки противостоять сезону жатвы, но все же заслуживают внимания. Особенно мальчик – питающий Фантазм своей верой и страхом, он близок Вратам, помогает распахнуть их пошире. После того, как Приказывающий навестил его – во сне, который Тот, Кто говорит от имени Жнеца может сделать реальностью, и отметил своим прикосновением, Майк Пирсон невольно служит их целям. Однако это не перерожденное служение, подобное его ноше – близость к Вратам обоюдоострый нож. Мальчишку нужно преобразить, пока он не понял, что…
Стараясь не слишком сильно шуметь, служитель направился к лестнице. Предстояло оказать достойный прием обнаглевшему гостю.
***
Ботинками очистив раму от осколков, он схватился за верхнюю лутку и скользнул в темноту.
Каждую секунду короткие руки – или когтистые лапы, могли сомкнуться на щиколотках.
Но пока нападение запаздывало. Похоже, ему повезло.
Ещё через пару секунд, стряхнув оцепенение, Майк шагнул вглубь подвала.
Сейчас его проводником было лишь обоняние – мрак, окружавший его, пах пылью и затхлостью. Груды непонятных предметов гроздились черными пирамидами, неразличимые в падающем из окна неверном свечении.
Не рискуя идти на ощупь, Майк достал зажигалку. Живой язычок огня подействовал успокаивающе. Тени заплясали на стенах, и прежде всего его собственная – изломанная, угловатая. В этом месте он сам себе казался чудовищем.
Зажигалка горела в руке, как крошечная лампочка. Вряд ли в подвале кто-то был, но на всякий случай Майк старался не отходить далеко от окна. Свободная рука лежала на рукояти ножа, время от времени сжимая рифленую поверхность для успокоения.
Жаль, что не факел. Я бы им показал…
Он не помнил чтобы хоть одно чудовище, которых видел в кино или комиксах, любило огонь. Правда, делать факелы в школе не учили.
Отрешившись от бесплодных сожалений, мальчишка приступил к осмотру. Возле его левой руки простерся широкий продолговатый белый ящик гроба.
Это не сильно впечатляло. Что ещё могло храниться в подвале морга? Хотя был этот гроб один в один как тот, в котором хоронили Томми, только цвета другого…
Мальчишка осторожно коснулся крышки. Задержал дыхание, думая о том, что будет, если внутри лежит труп. Точно так же, как их приятель, унесенный вместо погребения в катафалк…
Воображение тут же нарисовала разлагающегося мертвеца, улыбающегося в темноте под крышкой. Ждущего, пока кто-нибудь рискнет прервать его вечный покой… например, один не в меру любопытный мальчишка…
Дрожащими пальцами он чуть-чуть приподнял крышку, готовясь опустить в ту же минуту, как заметит силуэт тела.
Огонек зажигалки мигнул, освещая содержимое. Пусто, белая обивка спокойно ждет свою ношу.
Только вот примята она была… так, словно недавно внутри что-то лежало. Он опустил крышку и отошел от гроба, чувствуя, как трясутся поджилки.
Штабеля непонятных коробок возвышались неровными башнями вдоль стен подвала. Трогать их Майк не решился – уж очень шаткими выглядели ряды. Дальнюю стену он толком не различал во тьме, которую было бессильно разогнать слабое пламя. Только тени крались при каждом его движении.
Прямо перед глазами на правой стене висела табличка «Спасем тропические леса от вырубки». Последнее слово кто-то словно в насмешку обвел красным. Майк сглотнул, озираясь – стоять на месте спокойно не хватало сил.
В закоулках было слишком темно. То и дело мальчику чудилось, что нечто движется, замирая под его взглядом. Черная фигура гуще обычной тени.
Почему я не взял фонарь? Как-то не подумал…
Он отступил назад, не сводя взгляд с угла, где почудилось движение. Спина прикоснулась к чему-то ребристому.
Светлое пятно полетело сверху, мгновенно мелькнув перед глазами.
Помимо воли Майк вытянул свободную руку, ловя предмет. И чуть не закричал в первое мгновение.
Густая шевелюра волос опутала ладонь. Неровный овальный предмет, похожий на сплюснутое с одной стороны яйцо.
Голова! Боже, чья-то голова!
Он чуть не отшвырнул добычу. Единственное, что удержало его – укоренившееся убеждение, что в таком месте лучше не шуметь.
Первый шок прошел, и Майк облегченно понял свою ошибку. Не голова, слишком легкая и гладкая. А там, где место лицу – ровная белая поверхность. Просто муляж с париком.
Хотя насчет парика он не до конца поверил. Волосы на ощупь ничем не отличались от его собственных.
Не желая вдаваться в подобные раздумья и чувствуя тошноту, Майк аккуратно положил безликий муляж на пол. Парик соскользнул с пластиковой черепушки, словно желая остаться в его руках, но Майк без промедления откинул его в сторону. И брезгливо вытер ладони о джинсы.
Происшествие научило его держаться подальше от коробок. Кто знает, чем они ещё набиты?
***
Чем ближе подходил Майк к дальней стене, тем светлее становилось. Сначала он списал все на привыкшие к неровному свету зажигалки глаза, но вскоре осознал ошибку. Даже углы виднелись в слабом свечении, напоминающем раннюю зарю.
Конечно, до восхода солнца ещё долго, да и окон с этой стороны быть не могло – разве что свет из коридора проникал.
Но где тогда дверь?
Мальчишка прикоснулся к стене и она дрогнула. Ладонь ощутила не каменную кладку или гранит, а тяжелую ткань, тут же поддавшуюся под легким давлением.
Да это же не стена, а портьера! Как в школьном зале.
Майк ещё раз толкнул преграду, и в щели между двумя полотнищами блеснула белизна. Он погасил зажигалку – ещё не ровен час, пыльная портьера вспыхнет. Не то, чтобы его беспокоила сохранность морга, но дым и огонь точно привлекут внимание всех местных монстров.
Одним глазом прижавшись к просвету, он выглянул, готовый тут же бежать.
За пологом из ткани простирался небольшой зал, примерно таких же размеров. И весь он был заставлен гробами. Разных цветов: золотистые, строгие черные, невзрачные серые, ослепительно-белые… Были гробы с откидной верхней половиной и общей крышкой, украшенные кистями с бахромой и по-спартански скромные. Некоторые точь-в-точь как у родителей, от чего сердце болезненно сжималось. Размеры этой жуткой утвари также колебались – у мощеной мрамором стены прислонился детский гробик, как раз ростом с Майка.
Пирсон вздрогнул, входя в зал. Сухой воздух и примесь лаванды забивали нос, вызывая желание чихнуть, но он не собирался так глупить.
Пальмы в горшках по углам пытались сгладить мрачность этого помещения, но им не хватало жизни. Многие листья свернулись и пожелтели, словно пораженные болезнью или измученные жаждой. Морг не выносил в своих недрах никаких проявлений жизни. Даже портьера, оказавшаяся на свету желтой, смотрелась одеждой чахоточного больного, а не красивой декорацией.
Большую часть крышек оставили распахнутыми, являя льющемуся из ламп свету внутреннюю пустоту. Майк заглянул в ближайшие, ища те же следы, что и в оставленном по соседству – примятую обивку, контуры человеческих тел. Но, похоже, содержимое зала ещё не использовалось по назначению.
Внезапно чьи-то шаги достигли слуха мальчишки. Со стороны двери, предположительно уводящей в коридор, кто-то приближался, чуть прихрамывая и приволакивая ногу. Не Верзила, это мальчик понял сразу, пережив встречу на городской улице. Тот топал так, что и мертвых мог разбудить, а идущий сюда двигался со стариковской усталостью.
Однако встречаться с любым человеком, который мог сохранить жизнь, работая в похоронном бюро, Майку не хотелось. Он помнил бледноватых помощников, заносивших гроб, и сильно сомневался в их дружелюбии. Все, уживавшиеся с Верзилой, вряд ли заслуживали близкого знакомства.
Первая мысль, пришедшая в голову, была – бежать. Или спрятаться в соседнем зале.
Но если кто-то идет на шум, то он обязательно заметит выбитое окно. И другой попытки попасть внутрь предпринять не удастся. А так, если дождаться, пока мимо него пройдут и будут обыскивать склад, можно тихо выйти в коридор...
Майк быстро залез в гроб, стоящий у стены, посередине между портьерой и дверью.
Тут меня искать не станут…
Он опустил крышку, удерживая её у самого края, чтобы создать тоненькую щелочку. Со стороны никто бы не заметил, что гроб закрыт не до конца.
Накатилась духота и страх, но без своего содержимого гробы пугали много меньше. Просто деревянные ящики с довольно удобной обивкой и даже подушкой под головой. А может, все дело было в том, что приближающегося незнакомца Майк боялся сильнее, чем пряток в ложе, предназначенном мертвецу.
Дверь отворилась, пропуская медленно вошедшего мужчину. Средних лет, с выгоревшими светлыми волосами, падающими на щеки, и округлым лицом, он казался совершенно обычным. Кажется, в день похорон Томми этот человек стоял возле входа в часовню.
Но Майк отмечал следы, на которые раньше не обратил бы внимания – бледную кожу, сутулость и легкое покачивание. Так вели себя зомби в старом фильме про колдуна Канду, с помощью магии Вуду заставлявшего мертвых рабов выполнять свои поручения.
Помощник Верзилы огляделся. Рука мальчишки дрогнула, и крышка едва не стукнула о гроб.
Ну, иди же в соседнюю комнату! Что тут высматривать, одни гробы кругом.
Однако для мужчины, по-видимому, не все казалось таким однозначным. Застывшее лицо повернулось в сторону убежища Майка, и Пирсон с ужасом понял, что его план оказался совсем никудышной идеей.
***
Существо, когда-то бывшее Робертом Фарадеем, двинулось вглубь помещения. Мальчик был здесь – никто иной из дерзкой троицы не источал подобный аромат Фантазма. Даже лишенный большей части сил служитель Призывающего чувствовал это облако страха, пропитавшее мысли мальчишки. Сладкий аромат, из которого рождаются ночные грезы. Этот Пирсон и впрямь очень силен, неудивительно, что Приказывающий так заинтересовался им. А значит, мальчишку нужно принести Тому, Кто повелевает – и возможно, в награду, ему подарят… нет, не свободу. Быструю и окончательную смерть, избавив от ужасов красных песков.
Роберт двинулся на запах, как гончий пес. Закрытый гроб у стены привлекал его внимание, даже не будь этого веянья Фантазма. Может, в нем и не осталось почти ничего от прежних дней, но этот зал он заполнял собственноручно и помнил, что оставил лакированный салатный гроб открытым.
Пока Врата скрывались за невзрачным зданием похоронного бюро, приходилось поддерживать иллюзию обыденности. Люди, вроде тех, что собрались здесь недавно на похороны, не должны были понять, что их наметили на роль дозревающих посевов. Хотя такие, как эти Пирсоны и их лысый дружок, все равно слишком многое заметили…
Фарадей приблизился к своей цели, поднимая руки. Он вяло думал о том, что мальчишка может быть вооружен – но эта мысль, как и все прочие, почти не вызывала отклика. Смерть стала мечтой служителя, хотя он и сомневался, что ему позволят прекратить бытие раньше времени. По какой-то причине Жнец не мог преобразить в служителя первого встречного, хотя его сила творила певчих и куда более жутких существ без малейших препятствий. Возможно, было в его прошлой жизни что-то, сделавшее органиста подходящим кандидатом на полумертвое рабство.
А вот с прежним смотрителем морга так не вышло - Коннор был слаб. Но его превратили в певчего, не найдя тех струн, за которые Фантазм мог потянуть. Роберт не знал, да и знать не хотел, где сейчас бывший смотритель, похищенный из собственного дома в ночь их приезда в город. Возможно, возносит хвалу Жнецу или среди тех слуг, кого Приказывающий держит как армию в красных песках. На случай осложнений, хотя какие осложнения могут быть у того, кто меняет сам мир, сминая его волей Фантазма?
Пальцы почти коснулись крышки. Роберт слышал дыхание мальчишки и мог бы улыбнуться, но в его теперешнем состоянии это оказалось невозможным. Оставалось схватить Майка и отнести Приказывающему…
Остановись.
Мысль проникла в голову раньше, чем служитель услышал тяжелые шаги своего господина. Приказывающий приближался к залу, не скрываясь – от кого таиться Ему, Который повелевает мертвыми?
Не тронь мальчика. Пусть подойдет ближе к Вратам и напитает их.
Служитель не размышляет, он выполняет. Но эта мысль казалась здравой – чем ближе связанный с Фантазмом к его истоку, тем шире откроются створки, выпуская в ничего не подозревающий мир древний ужас. А уже потом мальчика можно и преобразить…
Дверь отворилась. Приказывающий застыл на пороге, глядя на своего раба, и в серых зрачках Роберт Фарадей почувствовал скорое прекращение своего служения. Мальчик здесь, Фантазм силен, сезон жатвы близится. Скоро этот мир увидит ночь, которой ещё никогда не было – ночь, после которой наступит воистину кровавый рассвет…
***
Рука, сжимавшая нож, стала липкой от пота. Майк изо всех сил пытался удержать крышку одной ладонью, но пальцы начали мелко дрожать. В щелочку было видно, как заторможенный служитель начал поднимать руки. Его цель не оставляла сомнений – то ли разглядел мальчишку, то ли помнил, какой гроб оставил открытым.
Сейчас, подумал Майк. Он откроет – я ударю. Ударю…
Сомнений по поводу убийства мальчишка не испытывал. Снаружи стояло чудовище или его прислужник, и бледные пальцы напоминали жаждущих крови пиявок. Это существо не заслуживало жизни и уж тем более снисхождения.
Однако он ещё никогда не пробовал нож на чем-то кроме дерева, старых покрышек и фанеры. Фильмы подсказывали, что воткнуть лезвие в человека так же легко, но Пирсон боялся, что и здесь реальность окажется не в его пользу.
Мужчине оставался всего один шаг. Майк прикусил язык, чтобы не завопить.
Внезапно что-то неуловимо изменилось в зале. Словно сухой, безжизненный воздух затвердел, оседая на плечи служителя. Тот сгорбился, наклонил голову и замер, словно человек, прижимающий к уху раковину. Казалось, незнакомец прислушивается к чему-то, понятному лишь ему одному, рокоту далеких волн…
… иного мира…
… возвещающих прибой.
А затем тяжелые шаги прокатились по гранитному полу, и Майк на секунду закрыл глаза. Происходило худшее – Верзила в морге, идет сюда, а значит, за его жизнь никто не даст и цента.
Гулкие удары туфель, словно налитых свинцом, достигли предельной мощи, и оборвались у порога. Майк открыл глаза, недоумевая, почему с его укрытия ещё не сдернута крышка.
Верзила застыл у входа, молча разглядывая своего слугу. Сложенные за спиной руки придавали ему вид надсмотрщика, недовольно оценивающего работу заключенных. Густые брови нахмурились, и слуга ещё ниже склонился, раздавленный тяжестью безжалостных глаз.
Пирсон, не моргая, следил за лицом Верзилы. Бледные, как алебастр щеки вовсе не производили впечатления болезненности – скорее напоминали, что для этого существа чужды яркие краски и полнокровие жизни. Было что-то непонятное в этом молчании – словно хозяину и слуге вовсе не нужны слова, чтобы понимать друг друга.
Через несколько бесконечно долгих секунд Верзила вышел. А за ним, чуть покачиваясь и не сгибая напряженные ноги, двинулся и безымянный прислужник.
Майк сумел вздохнуть лишь когда дверь вновь затворилась и размеренные шаги отдалились. Какое-то время он лежал, сотрясаемый дрожью и думал – не сделать ли ноги?
Едва не попался. Почему они ушли? Что-то отвлекло? Может, бежать, пока не поздно?
Очутиться дома казалось заманчивым решением, но мальчишка понимал опасность этого искуса. Потом что? Сидеть сиднем, пока меня опять не навестят под вечер? Рисковать Джоди и Реджи, которым придется идти сюда самим? Черта с два!
Он вылез, не убирая руки с рукояти. Зал пустовал, покинутый слугами смерти. Интересно, куда это их понесло?
Мальчик приоткрыл дверь. За ней пролегал короткий коридор длиной в шесть ядов с двумя дверьми. Одна – боковая, была заперта на висячий замок, вторую оставили приоткрытой. В просвете блеснул отраженный от крышки ячейки свет.
Значит, там склеп. Плохо…
Он помнил, что проходы морга переплетались. Там так легко затаиться… особенно если в тебе роста по пояс, как у карликов.
Ведущую в склеп дверь изнутри украшал ржавый засов. Майк чуть повеселел – в случае чего достаточно задвинуть металлический брусок и пусть попробуют догнать. Дверь ставили явно не для украшения – из тяжелого дуба, способного выдержать удар силача.
Правда, на тех, кто поднимает гробы с телом одной левой, плотник явно не рассчитывал.
Решившись, Майк преодолел короткий коридор и пошел дальше. Пустота мраморных проходов угнетала – кроме гипсовых лиц каких-то стариков, саркастически улыбающихся со своих подставок, да усыпавших стены ячеек, морг пустовал. Не то, чтобы мальчишка соскучился по компании местных обитателей, но безлюдный склеп навевал мысли о городах-призраках, вымерших поселениях и пустом мире, который покинули последние остатки жизни.
Красная пустыня, где ветер тянет заунывный похоронный марш под кроваво-темными грозовыми небесами…
Он тряхнул головой, изгоняя образ. Откуда пришло жуткое видение, Майк не знал – не иначе его нашептали холодные стены, превращавшие огни ламп в бесформенные пятна.
***
Очередной поворот заканчивался тупиком. Майк прошел уже два перекрестка, но кроме багровых занавесок у стены и мраморных урн с увядшими цветами не встретил ничего необычного. Молчал морг, дверцы ячеек не спешили распахнуться, выпуская на волю изголодавшихся по молодому мясу покойников. Но эта дверь в конце короткого прохода чем-то отличалась.
Барельеф над ней изображал целый ряд человеческих голов. Наверное, какие-то ученые, подумал Майк. Все бородатые и серьезные. Вот только небольшое беспокойство вызывало сходство стены с охотничьими трофеями. Гипсовые лица напоминали добычу, развешанную в порядке, понятном лишь собравшему их охотнику. Крайние слева были вроде помоложе, правые – совсем старики, но он мог и ошибаться.
Из-за двери раздалось мерное жужжание. Тонкие лучи света пролились в щель у пола, скользнули через замочную скважину, приглашая его приблизиться.
Майк сделал первый шаг. Внутри зазвенела знакомая струна – предчувствие кричало во все горло, что пора возвращаться. Но я должен понять… иначе зачем было ходить?
Незачем, согласились каменные лики над головой. Все тщетно. Иди на свет, Майк. Ты не первый, кто исчезнет там…
Чужие мысли зазвучали в голове, видения заполнили коридор. Серые тени в капюшонах, возвышающийся над ними Верзила, девушка, кричащая у распахнутой двери…
Свет стал ярче. Казалось, древесина истончается, не в силах сдерживать рвущуюся с той стороны силу. Не думая ни о чем, завороженный светлеющим на глазах коридором, Майк приблизился ещё на шаг.
Знакомый визг раздался из-за двери, и это мгновенно прервало колдовство. Внезапно Пирсон понял, что уже начал тянуть руку к ручке и в ужасе попятился. Свечение захватило его с такой легкостью, на которую были неспособны ни Верзила, ни его низкорослые слуги.
Рычание повторилось, полное раздражения и злости. Кажется, там поняли, что добыча вовсе не желает идти в ловушку. Дверь приоткрылась, и ослепительная белизна хлынула в коридор.
Дальше Майк не смотрел. С перекошенным лицом он рванул назад, прочь от входа с его тайнами и колдовской властью, едва не стоявшей ему жизни. Если карлики учуяли меня, то и Верзила появится…
Однако на первом же повороте оглушительный писк врезался в уши, заставив Майка пригнуться.
Это спасло мальчишке жизнь – из соседнего коридора на полной скорости вылетело нечто округлое. Переливаясь серебром, оно пронеслось там, где ещё секунду назад была голова Пирсона, и взвыло ещё сильнее, зависнув ярдах в пяти.
Мальчишка открыл рот, пораженно разглядывая новую напасть. Серебряный шар размером с крупный кулак завис в воздухе на уровне лица. Шар не крепился на тросах или опорах, не имел пропеллера или винта. Он просто парил, переходя с писка на нарастающий свист.
А затем его сменил визг, похожий на рев пилы, и шар вновь метнулся к Майку.
Едва удержавшись, чтобы не заорать на весь морг, Пирсон понесся к выходу. На следующем повороте, чувствуя, как затылок обжигает жаром, он упал. Это решение пришло в голову внезапно – каким-то шестым чувством Майк понял, что шар уже почти нагнал его. Он не знал, что сделает серебряная сфера, достигнув головы – может, всего лишь огреет от души, но выяснять не собирался. Было в тепле, источаемом шаром что-то, похожее на пламя раскаленной топки.
Майк чуть не расквасил нос о гранитный пол, но парящая смерть опять пронеслась над ним. В этот раз шар попытался вовремя опуститься, но промахнулся на считанные дюймы.
Пирсон не терял времени. Короткий рывок – и он будет у зала с гробами, но проклятый преследователь перекрывал путь. Видимо, чертова штуковина догадалась, куда может направиться мальчик, и кружила в проходе, как разъяренная оса.
Майк поднялся, не отводя взгляда от сферы. Та словно забавлялась беспомощностью жертвы – в металлическом корпусе чувствовалась хищная радость. Предмет… нет, скорее монстр дождался, пока мальчишка встанет, и тут же бросился в новую атаку.
Майку ничего не оставалось, как бежать обратно. На повороте он свернул – возвращаться к двери со свечением смысла не было. Там его ждали карлики, а в глубинах морга можно сбить со следа дьявольскую вещицу.
Коридор словно на глазах увеличивался в длине. Короткие проходы вытягивались на расстояние в сотню ярдов, превращая погоню в марафонский бег. Майк не задумывался, как и почему это происходит. Похоронное бюро жило своей кошмарной жизнью и все в нем обращалось против рискнувшего бросить вызов местной силе мальчишки.
Шар нагонял. Майк прыгнул за угол, в очередной раз оставив сферу с носом, обернулся… и сильные руки тут же обхватили туловище и шею. Сжимая в мертвом захвате тонкое мальчишеское тело, слуга Верзилы с выгоревшими волосами и пустым взглядом улыбнулся. Майк рванулся что было сил, пиная будто вросшие в пол ноги врага – и тут же почувствовал, как его приподнимают над полом. Разница в силе вышла не в его пользу – руки мужчины могли поспорить по силе с тисками.
Шар выплыл из-за угла. Он уже не торопился – добыча свое отбегала. Визг внутри гладкой серебряной поверхности до отвращения походил на ехидный смех…
Глава 12. Трофей
Роберт уверенно выворачивал руку мальчишки. Может, драться тот и умел, но против слуги это было сродни комариному укусу. Наконец, побелевшая ладонь разжалась и нож зазвенел у ног пленника. Попытки лягаться, предпринятые Пирсоном, ни к чему не привели - слуга ощущал лишь толчки в тех местах, где ноги Майка соприкасались с его телом. Ощущения заметно ослабли после преображения и удары подростка не могли причинить существенный вред. Возможно, даже нож не имел над бывшим человеком прежней власти – но служитель не собирался это выяснять.
Гончая парила перед борющимися, и свет ламп переливался на её отполированных боках. Фарадей знал, что гончие идеальные охотники – встав на чей-то след, не оставляют добычу в покое. Их вела настойчивость и кровожадность, недаром Приказывающий использовал парящие сферы для защиты Врат. Конечно, чужакам их видеть не стоило – летающий шар не самая обычная вещь, но этот мальчик уже никому ничего не расскажет…
Конечно, попав под атаку серебряного шара, человеку невозможно выжить. Убивают эти существа, притворяющиеся механизмами, десятками способов – и все они, без исключения, жуткие. Но бывший органист не сомневался, что Приказывающий учел и это, когда посылал гончую. Шар лишь загнал мальчишку в его руки, дальше нужно притащить извивающегося пленника к Вратам и позволить Тому, Кто…
Внезапно острая боль пронзила руку. Майк изо всех сил впился зубами в запястье и служитель с паническим страхом осознал, что происходит нечто невероятное. Чувства давно ушли, так почему простой укус оказался столь болезненным?
Огонь разливался от кисти до самого локтя. Зубы мальчишки сжимались все сильнее, как у питбуля и кровь из прокушенной вены потекла, пачкая одежду. Роберт застонал, не сдержавшись. Забытая боль вернулась, смела все ограничения, навеянные волей Приказывающего и превращением. На какой-то миг мужчина ощутил ужас и отвращение к тому, кем стал. Полнолуние в сочетании с раной, нанесенной отмеченным Фантазмом подростком оказалось сильнее пламени Жнеца.
Фарадей разжал руки, и мальчик упал, отплевываясь. Майк отполз к стене, но слугу это больше не интересовало. Кровь из прокушенной руки продолжала сочиться, и мужчина как завороженный следил за её каплями. Ало-желтая, зараженная поработившей его силой, цвета красных песков и прорастающей изнутри гнили…
Вот какая у него сила… подумал слуга, глядя на рану и нанесшего её длинноволосого мальчика. Возвращать то, что утрачено…
Вернувшуюся способность мыслить заглушил злобный визг. Гончая ощутила перемены – или просто опьянела от вида свежей капающей крови. Как акулы, эти твари теряли остатки здравого смысла, когда добыча дразнила их ароматом истекающей жизненной влаги. Мальчик перестал интересовать – впереди маячила более желанная добыча.
На передней поверхности сферы словно из ничего выросли два мгновенно заострившихся отростка. Лезвия, похожие на наконечники стрел, с крючьями по бокам, чтобы не отпускать плоть, в которую предстояло вонзиться. А затем шар метнулся на бывшего союзника, и визг из его сердцевины звучал как смертный приговор.
Роберт Фарадей не пытался уклониться. Даже с пробудившейся волей он был в плену полуживого тела, а тому не по силам акробатические номера. Единственное, на что органиста хватило, прежде чем гончая всадила свои наконечники глубоко в голову – грустно улыбнуться.
Он все же получил долгожданную свободу, причем намного раньше, чем ожидал…
***
Кровь мужчины жгла губы. Майк снова сплюнул и подхватил валявшийся рядом нож. Он не вставал, вжавшись в закуток между гипсовым бюстом и стеной – подняться на ноги не хватало смелости.
Серебряный шар метнулся со скоростью жалящей кобры. Пирсон поднял лезвие, лихорадочно пытаясь нащупать свободной рукой крестик… но визжащая гибель в очередной раз пронеслась мимо.
Не веря округлившимся глазам, мальчишка смотрел, как по-волшебству вынырнувшие из шара лезвия впились в лоб безымянного противника. Глаза мужчины заполнила боль, но он все же сумел ухватить страшное орудие. Рванул, пытаясь вытащить погружающееся в тело лезвие.
Кровь бежала по лицу, перечеркнув его неровной сеточкой. В середине шара вдруг возникло сквозное отверстие – Майк мог бы поклясться, что секунду назад его не было. Несмотря на все попытки бороться, сфера приближалась к перекошенному агонией лицу, как жаждущая поцелуев девушка. Майк только что испытал медвежью хватку служителя – но в движении сферы чувствовалась мощь многотонного пресса.
Наверное, надо было бежать, пока на шум не примчались карлики, Верзила или ещё шары – но у Пирсона попросту отнялись ноги. Он сидел в углу, как в давно ушедшем младенчестве и смотрел на происходящее. Тело и мысли превратились в комок страха пополам с отвращением.
Шар прижался к лицу и мужчина закричал.
Он кричал протяжно, все громче и громче, не делая вдохов. Как набравшая воздух волынка, исторгал из себя новые и новые вопли, эхом отражавшиеся от низкого потолка. Сосущие звуки поплыли по коридору, и через отверстие на отполированный до блеска пол хлынула первая красно-желтая струйка.
Это его кровь! Шар выкачивает кровь!!!
Кисловатая слюна заполнила рот, но Майк не стал её сплевывать. Он знал – если не удержит челюсти плотно сжатыми, то начнет блевать. И не остановится, пока не вывернет весь желудок наизнанку.
Поток из вцепившейся в голову сферы бил беспрерывно, как вода из крана. Кровь, какая-то серая кашица, крупицы проломанного черепа… Мужчина вопил, но крик его становился все глуше. Он ещё стоял, хотя это и казалось Майку невозможным – с такой раной и болью не кататься по полу. Однако бледные руки все ещё шарили по гладкой округлой форме маленького убийцы, пытаясь оторвать металлическую пиявку.
Пиявка. Этот шар – какой-то вампир…
Кровавая лужа ползла по все стороны, и Пирсон поджал ноги. Мысль о том, что ботинки коснутся этого жуткого озера пугала больше, чем встреча с Верзилой. А если бы мужчина повернулся, и струя окатила его… Майк не сомневался, что свихнулся бы на месте.
Раздался резкий хруст, словно лопнул старый канат. Мужчина медленно, как уступающее ветру дерево, пошатнулся – и рухнул на спину, широко раскинув руки. Уже в момент падения в затуманенных болью глазах мелькнуло ещё что-то, показавшееся Майку невозможным и неуместным…
Он… счастлив? Нет… мне показалось…
Наверное, виной всему оказался свет, превративший мучительный оскал в радостную улыбку. Или просто избавление от боли, ушедшей вместе с покинувшей мужчину жизнью.
Насосавшийся шар замер как гротескное серебряное украшение. Визг пропал и в голове у мальчишки возник образ – сытый зверь лениво погружается в спячку, переваривая обед. Хотя какой обед мог быть у того, что расплескал всю выпитую кровь, залившую переливающийся пол?
Смерть… прошептали мраморные стены. Он пьет смерть… потому что сам вышел из смерти…
Через несколько ударов сердца Майк сумел подняться на ноги. На кровавую лужу, перегородившую коридор, мальчик старался не смотреть. Даже лицо мертвеца, на котором покоился серебряный палач, внушало меньший трепет, чем разлившийся след жестокой казни.
Он… хотел высосать мою кровь…
Мальчишку повело. Ноги стали ватными, и не обопрись Пирсон на стену – растянулся бы рядом с несостоявшимся убийцей. Взгляд упал на нож, по-прежнему зажатый в руке…
Это… чудовищно.
Он шел сюда, готовый драться за свою жизнь, спасая брата и друга, может даже убивать… Но было в незнакомце слишком много человеческого, несмотря на силу и цвет крови, чтобы без сомнений приписать его к монстрам. А вот шар, как и Верзила, относились к какому-то другому миру, где жалость и здравый смысл не находились в чести.
Краем глаза промелькнуло, что шар дрогнул на своем насесте. Этого хватило – перепрыгнув лужу, Майк побежал к выходу. Если опять взлетит…
На бегу он молился – чтобы серебряная сфера существовала в единственном числе. Однако мятущиеся мысли воскрешали недавний кошмар – сон с кладбищем и склоненным Верзилой, у которого в обеих руках лежало по шару…
Поворот, ещё один, за ним короткий отрезок и дверь зала…
Верзила вышел навстречу из-за угла, кривя тонкие губы в презрительной улыбке.
***
Коридор превратился в раскачивающиеся весы. Дверь с засовом, ведущая в короткий отрезок перед залом, стала стрелкой-мерилом. Две чаши: с испуганным мальчишкой и неподвижным стариком, изо всех сил пытались склонить равновесие на свою сторону, стоя в противоположных концах коридора. Майк понимал, что спасение находится на расстоянии ровно десяти шагов – но, судя по ухмылке Верзилы, от которой веяло могильным холодом, эта мысль пришла в голову не только ему.
Старик молчал. Он не требовал остановиться, не рассыпался в угрозах и не задавал вопросов. Высокую фигуру словно вырезали из темной бумаги – трафарет человеческого тела, застывший в окружении мраморных стен.
Глаза Верзилы, серые, словно пропитанные пылью веков, не выражали ненависти. Скорее тихую радость человека, нашедшего на дороге полезную, хоть и не первой необходимости вещь. Спокойствие хозяина морга подсказывало Пирсону, что у главаря всех монстров немало козырей в рукаве.
Побежать? Я успею…
Все действительно выглядело просто – беги вперед, достигни двери и тут же запри её. Но кто мешал Верзиле опередить свою жертву и подстеречь Майка, когда тот свернет в узкий коридорчик? Демонстративный выход навстречу, как в вестерне, можно было рассматривать как вызов – или как игру кошки с полузадушенной мышью. Старик знал что-то губительное для гостя и не скрывал уверенности в победе.
Серый цвет сочился из глаз существа, и лампы подернулись пыльной вуалью. В коридоре темнело – или это у Майка что-то происходило со зрением?
Вдруг пол начал крениться вперед. Стены раздались в стороны, отодвигая спасительные дверцы ячеек, за которые можно было удержаться. Майк с трудом устоял от накатившегося головокружения. Показалось, что он вознесся на вершину горы, а Верзила замер у подножия – только горой этой был вставший на дыбы коридор.
Мне чудится! Это не по-настоящему!
Но реальность происходящего больше не имела значения. Коридор старого морга сходил с ума и Майк почувствовал, что вот-вот и свалится навзничь. Может, понесется к ногам поджидающего Верзилы по полу, ставшему склоном, может, останется на месте – но конец един. Либо старик, либо подоспевшие твари быстро покончат с беспомощным мальчишкой.
Нет! Я не беспомощный!
Не бойся, всплыли в памяти слова Салли. Твое воображение делает Верзилу страшнее, чем он есть. Её лицо, отмеченное весенней свежестью, лицо, к которому так хотелось бережно прикоснуться пальцами, затмило все – и тускнеющий свет морга, и торжествующего монстра.
Я не боюсь тебя! мысленно закричал Пирсон. Почему-то казалось, что слова не имеют той же силы, какой наделено искреннее безмолвное желание. Он вспомнил Джоди – беспечно спящего, которого не мог подвести, не мог оставить одного без братской защиты и поддержки. Реджи пришел на ум следующим – мороженщик всю жизнь говорил, что отчаянье боится смеха.
Её никто не держит, говорила ему о руке в ящике ведьмина внучка. Если рука свободна, то с чего я взял, что пол накренился?
Майк сделал шаг вперед.
Ярко светили лампы. Тень падала на ровный пол, послушно подставивший себя под ноги мальчишки. Расстояние и углы вновь стали прежними. Изменилось лишь одно – улыбка исчезла с тонких губ Верзилы.
Он растерян! Растерян!
Майк видел – исчезнувшие чары лишили монстра прежней самоуверенности. Что-то пошло не так и магия больше не могла удержать мальчишку, как раньше заставила упасть с мотоцикла.
Верзила шагнул, повторяя движение Пирсона. Серые глаза внимательно шарили по лицу Майка, словно в поисках ответа. Чудовище не понимало, почему силы оставили его на пике триумфа.
Майк поднял нож.
Теперь уже девять шагов разделяли их с дверью, но расстояние больше не имело значения. Им суждено было встретиться, и оба знали, что в этот раз не обойдется без крови.
Ранит ли нож Верзилу?
Майк сделал второй шаг, наблюдая, как соперник тут же зеркально двинулся с места. Он даже шаги соизмерял с мальчишескими, как факир, раскачивающийся перед змеей.
Ещё шаг. Серые глаза смотрят не на нож, словно это лишь щепка против разъяренного пса. Им нужно лицо мальчика, его взгляд, мысли, душа…
И ещё один шажок. Еще. И ещё.
По лицу Пирсона от напряжения бежал пот, но внутри он оставался довольно отстраненным. Их повторяющиеся движения были словно игра, но за ней крылось столкновение воли. Верзила как будто привязывал мальчика к себе невидимыми путами, сливался с его движениями, дыханием, сердцебиением… вливал в душу яд.
Только вот отрава эта оказалась бесполезной. Майк бы дорого дал, чтобы понять – почему, но враг не собирался объяснять ему правила магической схватки. Ещё два шага… мальчик начал замах ножа, глядя на поднимающуюся в ответ руку Верзилы…
И тут же бросился бежать к проходу. Он до последнего не думал ни о чем, кроме драки – драки, шансов в которой не было. Если Верзила может читать мысли, то единственный способ обвести его вокруг пальца заключался в неожиданности собственного поступка…
Длинная рука едва не вцепилась в воротник, но старик слишком поздно разгадал маневр мальчишки. Пальцы уже тянулись – проигрывая в скорости и реакции, Верзила мог возместить разницу своим ростом. Чувствуя, что через секунду ему точно свернут шею, Майк вцепился в дверь и захлопнул за собой.
Засов вошел в петли в тот же момент, когда чудовищный удар заставил треснуть плитку на стене. Дубовая дверь зажала пальцы просунутой руки преследователя – и злобный рык заставил Майка отшатнуться. В нем не было боли – существо с попавшей в ловушку рукой просто взбесилось от того, что кто-то посягнул на его право жатвы.
Жатвы… мысль родилась сама собой или её навеяли остатки гипнотического противостояния, связавшие два разума воедино? Майк не знал – следующий удар заставил треснуть тяжелое дерево и Верзила начал вынимать пальцы из расширившейся щели.
Майк стряхнул оцепенение. Он со всей силы рубанул ножом, отсекая указательный палец, последним покидающий дубовый капкан. В мыслях не было желания причинить боль или отомстить за пережитый страх – сейчас мальчика вели мотивы, которые кто-то посторонний мог бы назвать провидением.
Вой по ту сторону двери был сродни лопнувшему паровому котлу. Что-то сдвинулось в запутанных коридорах похоронного бюро, выпуская на волю силы, которые отвечали на призыв своего раненого повелителя. Эхо голосов – рычание вперемешку с визгливыми возгласами, нахлынуло на Майка со всех сторон.
В растекающейсябелесо-желтой слизи, заменявшей Верзиле кровь, у порога сотрясаемой ударами двери извивался отрезанный палец.
***
Чувство нереальности происходящего захлестнуло Майка. Как жирная гусеница, палец продолжал сжиматься и разжиматься, подползая к двери. Он стремился воссоединиться со своим владельцем и Пирсон не мог утверждать, что этого не произойдет. Перед глазами встала безумная картинка – Верзила приставляет обрубок к ране и она тут же затягивается. Нож действительно выглядел неубедительно перед силой, заставлявшей даже отсеченные куски тела продолжать чудовищную жизнь.
Прозвучал очередной удар, и петли провисли. Дерево старалось как могло, но даже благородный дуб был бессилен выдержать рвущуюся с той стороны мощь.
Бежать! Только… надо взять палец с собой!
Преодолевая тошноту, мальчишка подхватил мерзкий трофей. Ему меньше всего хотелось уносить из морга столь страшную добычу – но Джоди нужны доказательства. Перед живым пальцем даже брат не сможет изображать спокойствие.
В нагрудном кармане, где лежал крестик, палец затих. Майк со страхом ожидал, что это крохотное существо попытается выбраться или хуже того – расцарапает ему грудь, но движения пальца как отрезало. Будь время – он бы задумался о причинах, но первая из скоб, удерживающих засов, треснула, и Пирсон решил перенести раздумья на другое время.
Дома разберемся…
Мальчик пробежал мимо боковой двери, краем глаза отметив, что висячий замок куда-то исчез. Это не имело особого значения, зал с гробами был лишь в шаге… когда сзади раздалось знакомое фырканье.
Опешив, Пирсон оглянулся – и тут же задал стрекача. Крик рвался из груди, но желание поберечь дыхание перевесило. Теперь все решали ноги – хотя мальчик помнил скорость преследователей.
Из боковой двери выскочили две низкорослые фигуры в островерхих капюшонах. Морды скрывала тень – лишь коричневый оттенок кожи, хорошо знакомый по кладбищенской пробежке, отчетливо виднелся в зыбком свете.
Рыча, как голодные дворняги, твари кинулись в погоню. Зал мальчишка преодолел первым – но оторваться на ровном полу от недомерков было непросто. В складское помещение они влетели вместе – горячее дыхание существ обжигало спину даже сквозь ветровку.
Ящики!
Пробегая, Майк толкнул сложенные в столб коробки и, судя по недовольному визгу позади – достиг цели. Пока твари разбрасывали обрушившийся им на головы град хлама, он одним прыжком добрался до окна. Мышцы вспыхнули от боли, но Пирсон подтянулся, понимая, что второй попытки не будет. Конечно, можно было обернуться и встретить монстров ножом – однако, судя по грохоту рухнувшей двери, к карликам шла весомая подмога.
Мальчишка ужом извернулся, чудом не порезавшись об осколки. Сейчас пара лишних царапин не имела значения – он не сомневался, что за отрезанный палец Верзила самое меньшее сдерет с него живьем кожу. Злобное рычание прозвучало чересчур близко, но он был уже почти снаружи, купался в лунном свете и ночной свежести…
Короткие пальцы вцепились в щиколотку. Острые когти, похожие на кошачьи, проткнули носок и вонзились в ногу, заставив Майка вскрикнуть. Он дернулся, чувствуя, как повисшей на ноге недомерок выворачивает ступню с твердым намереньем сломать кости. Похоже, все слуги Верзилы отличались завидной силой.
Кровь текла по ноге, но Майк не чувствовал боли. Второй карлик ухватился за штанину, лапа разодрала джинсы – и Пирсон лягнул нападающего прямиком в серый капюшон. В темноте склада прозвучал хруст и мокрое чавканье, будто под ногу попало лукошко яиц – и очередной рык, в котором отчетливо послышалась боль. Рука второго монстра соскользнула, он попытался ухватиться поудобнее, но Майк налег всем весом, вытаскивая себя из полуподвального окна – как новорожденный из материнской утробы.
Ботинок остался в лапах карлика, но Пирсон отдал бы и штаны, лишь бы вырваться. Не дожидаясь, пока морг выпустит по его душу ещё каких-нибудь чудовищ, мальчишка побежал. Он не разбирал дороги, перепрыгивая через могилы, топчась по аккуратным квадратикам разбитых скорбящими родственниками газонов и не оборачивая головы. Полнолуние – ищущий глаз хищной птицы, царило над ним и в колдовском серебряном свете Пирсону казалось, что бег превратился в борьбу со стремительным потоком. Завивающейся в водоворот водной струей, которая уносила неосторожную щепку, попавшую в круговерть в горловине, где клекотали и пенились стены бездны. Где Фантазм ждал своего часа, ненасытный в своем вечном желании захлестывать города и миры…
***
Ночной ветер шептал над Майком голосами карликов, превращая сумасшедший забег в погоню, но обернувшись за воротами, он увидел лишь серебрящуюся дорогу, уходящую в сторону скрывшегося морга. Где-то закричала сорока, встрепенувшись ото сна, и мальчишка вновь припустил в сторону дома, не забывая озираться через каждую минуту.
Улицы города, грязь под ногами, пляшущие над головой звезды... Мальчик бежал, то и дело прижимая руку к карману. Палец вел себя тихо, но даже мимолетные касания вызывали омерзение. Гной продолжал вытекать из раны и уже пропитал ветровку на груди, хотя откуда в обрубке столько жидкости, Пирсон не понимал.
Бег в одном ботинке постепенно превратился в усталое ковыляние. Усталость, изгнанная страхом, предвкушением и последующим боем, вылилась в единственное желание. Забиться под одеяло и спать, отложив все раздумья и сомнения на завтра. Но именно это Майк не мог себе позволить – не сейчас, когда Верзила явно жаждет мести.
Они придут… ещё до рассвета.
К собственному дому он вышел, прижимая руку к ребрам и с трудом выдыхая ставший густым воздух. Зашел в гостеприимно скрипнувшие двери и тут же запер оба замка.
Добрался!
Можно было сменить грязную одежду, но Майк лишь вынул нож и пошел в обход, осматривая комнату за комнатой. Он не закрывал замок, уходя в морг, и теперь не был уверен, что за время отсутствия никто не воспользовался досадной оплошностью.
Темнота хранила молчание. Майк проверил задний выход, несмотря на жару закрыл все щеколды на окнах – и долго стоял у спальни Джоди. Сопение, доносившиеся из-за закрытой двери, звучало рождественской песней для уставшего мальчишки.
Лишь убедившись в безопасности брата, Пирсон занялся собой. Медленно снял разорванные носки, втайне готовясь увидеть окровавленные щиколотки и изрезанные пятки. Слава Богу, обошлось – носки превратились в пару грязных тряпочек, но кроме нескольких глубоких царапин, ноги уцелели.
Морщась и шипя сквозь зубы, Майк принялся вытирать раны ватой с перекисью. Он не столько боялся подхватить инфекцию от пробежки по размокшей земле, как того, что могли занести когти карликов.
Судьба у нас с Джоди сегодня такая, что ли? Оба ногу поранили…
Наверное, возвращение в родные стены подкинуло дров в угасающем костре оптимизма. Чувство уверенности возросло, когда Майк снял со стены винтовку и устроился на лестнице. Отсюда, как часовой с дозорной вышки, он видел входную дверь и мог успеть разбудить брата. Или просто застрелить всякого, кто рискнет сунуться в дом Пирсонов. Да и ножны он больше снимать не собирался до самой смерти.
Палец Майк не стал вынимать, не желая лишний раз касаться этой мерзости. Просто отыскал в столе гостиной коробок из-под сигар, когда-то принадлежавший отцу, а нынче пустовавший и снял ветровку. Свернув одежду валиком, чтобы даже сквозь ткань поменьше соприкасаться со слизью, он вытряхнул добычу прямо в подставленный деревянный короб.
Гробик. Крохотный гробик для пальца.
Пирсон поежился. Шутка вышла дурацкой, больше в стиле Реджи.
Палец тут же ожил. Мальчик с нескрываемым отвращением следил за попытками этого отростка выбраться – извивами и легкими толчками в стенки нового вместилища. Заменявшая кровь дрянь по капле сочилась, и не думая останавливаться. Слава Богу, она вообще ничем не пахла.
Да сколько же в нем вмещается? Весь карман намочила и до сих пор течет…
Хорошо хоть рубашка осталась сухой, хотя мальчик все же тщательно проверил, не пропустил ли где каплю. Общий свет он зажигать не стал, ограничившись светильником на лестнице. Незачем лишний раз дергать за усы ночь за порогом, он и так достаточно сегодня дразнил судьбу.
И все же, почему палец ожил? И почему лежал тихо в кармане?
Майк уже собирался отнести ветровку и носки в корзинку для грязного белья, когда вспомнил о крестике. Мамин подарок… теперь в этих соплях.
Он осторожно подцепил серебряное украшение, вынул – и тихо ахнул.
Ни на самом крестике, спокойно раскачивающимся в его руках, ни на поблескивающей в мягких лучах светильника цепочке не было ни капли желто-белой слизи. Оберег не просто действовал – он словно смеялся над властью морга, превращая его кошмары в исчезающий с рассветом сон.
Вот это да! Крест и впрямь защищает!
Майк поднес талисман к пальцу, подспудно ожидая клубов дыма. В фильмах вампиры горели от касания распятий, но трофей жил по своим законам. Обрубок замер, сохраняя неподвижность, пока мальчик не убрал руку. Глаза Майка горели восхищением – он не уделял слишком много духовным вопросам, но не мог не понять, что на этот раз моргу противостоит сила, куда большая, чем он сам.
Интересно, а Верзилу крест тоже заставит замереть?
Нет, пришел ответ из расстилающейся за окнами ночи. Мальчишка не знал, откуда понимание проникло в рассудок, но не усомнился в возникшей мысли. Словно после визита в морг мрак стал ему в чем-то понятнее…
…ближе…
… и с готовностью делился ответами.
Верзила слишком сильный. Он ходит в часовне морга… даже в нашу церковь войдет, если захочет. А палец… это лишь маленькая часть. Маленькая, но все равно живая…
Закрыл коробок, Майк обмотал его цепочкой, следя, чтобы серебряное распятие легло точно на крышку. Удовлетворенно прислушался – трофей больше не царапал деревянные стенки и днище. И привалился к стене, положив винтовку поперек колен и погасив свет.
Над городом выл ветер, откуда-то из степи долетали затихающие раскаты. Собирались тучи в беспредельной дали, и полная луна то и дело исчезала. Дом Пирсонов тонул во тьме, и тогда сердце Майка начинало биться сильнее. Но раз за разом лунный лик выплывал из мрака, позволяя несущему бессменную вахту мальчику облегченно вздыхать. За тьмой следовал свет, затем ночь восстанавливала прорванные ряды своих войск и вновь душила непокорные лучи в своих объятиях. Но свет был рядом, с ним, в нем, в дыхании спящего брата, в мамином подарке и запахе папиных сигар…
Майк спал, свернувшись клубком на неудобных ступеньках, и лестница родного дома казалась мальчику лучше всех перин мира.
***
Она проснулась от отдаленного крика, принесенного Даром. Крика, в котором не осталось ничего человеческого – а возможно, что никогда и не было. Ветер и грезы полной луны принесли его от кладбища, швырнув в залитую серебром спальню, и старая колдунья сонно моргала, пытаясь понять, что происходит.
Салли спала в соседней комнате и Дар бережно скользнул по золотоволосой голове внучки, оставив девочку в покое сладких видений. Ей не снились кошмары с пылающим домом – кошмары, в которых миссис Петс ощущала грозные раскаты неотвратимо подступающей беды.
Майк… снова он куда-то влез… пришло озарение. Дар тут же показал убегающего из морга в одном ботинке мальчишку, уносящего в кармане переплетение света и тьмы. Женщина вздохнула, скользя по нитям грез, всматриваясь закрытыми глазами в две маленькие точки. Одна пылала темнотой, скрывая частицы кошмара, поселившегося в похоронном бюро. Другая – крохотный крестик, словно вбиравший биение сердца мальчишки, прогоняла сочащуюся из сгустка черноту.
Если бы все было так просто, грустно подумала старуха. Крест – лишь знак, ничего больше. Где-то там, где возможно есть Тот, в Кого так верят люди, вряд ли уделяют внимание таким мелочам…
Конечно, вера как оружие против Фантазма – сильное оружие. Но лишь пока остается личной – как это украшение, пульсирующее в унисон сердцу мальчика. Возможно, подарок кого-то близкого, память о прошлом…
Хорошо, что у него есть хотя бы такая защита. Картонная стена перед наступающей бурей… но лучше, чем ничего.
Она могла бы добраться с помощью Салли на каталке до ворот морга. Обрушить всю мощь Дара на невидимый для прочих водоворот, ударить его же оружием сосредоточие зла. Но и морг с его чудовищами и даже Верзила были лишь тенями на стене, воевать с которыми бесполезно. Это Майк, его брат и улыбчивый мороженщик могут считать, что корень всех бед в долговязом старике – миссис Петс видела глубже. Как и осознавала, что сообщи она им всю правду – не поймут. Каждому нужен свой враг, по силам и пониманию, и Верзила – их предел. Хотя…
Есть в Банистере что-то странное. Возможно, он и сам не знает, на что способен.
Почему-то мороженщик вызывал у старухи чувство сходства с собственной внучкой. Не внешнее, было в нем что-то от способного преломить Дар – хотя способность эта требовала пробуждения. К сожалению, миссис Петс не знала, как можно ускорить этот процесс – и можно ли вообще.
Я не могу рисковать…
Салли. Единственная ниточка с прошлым, последний лист опадающего осеннего багрянца, удержавшийся в её немощных руках. Да, можно бросить вызов, но знаки будущего ясны. В противостоянии она неизбежно воплотит то, чего больше всего боится – ревущее пламя, не знающее жалости.
…Как лунной ночью комната светла,
Как зноен белых лилий аромат,
Меня одолевают духи зла,
Перелетев через полночный сад…
Память, проклятая и благословенная память все чаше возвращалась к дням молодости. Как же счастлива была она в медовый месяц. Париж, такая же полная луна и стихи, которые тогда ещё Петс Каниган с замиранием сердца слушала от Чарльза, не поленившегося выучить томик местной поэзии. И не знали они, что останется от тех лет лишь одинокая старуха, вычеркнувшая из сердца спившуюся дочь и её непутевого ухажера, да могила под яблонями, в которой навек заснул муж. И ещё – осколок той весны в Париже, спящий в соседней комнате. Внучка, девочка, которой было бы лучше родиться её дочерью… и которую она не могла позволить себе потерять.
Прости, Майк. Знаю, что ты ждешь помощи, но я могу лишь делать это исподволь. Так, чтобы глаза глядящего из красных пустынь существа, которое даже Дар бессилен показать, не заметили одного ребенка. Одну девочку, которая не видит того, что вижу я…
Луна осветила неподвижное отечное лицо и заиграла россыпью искр на скатившейся по бледной щеке слезинке. В биении волн водоворота и лучах неподвижного света будущее казалось все неотвратимее…
…Я чувствую в отчаянной тоске,
Что навсегда с тобой расстались мы,
Под грозный рокот где-то вдалеке,
Вновь наступают батальоны тьмы…
Глава 13. Про чудовищ и людей
Луч зари, как нетерпеливый пес, лизнул щеку Джоди. Парень вздохнул, открывая глаза – тело ломило, нога болела, и больше всего хотелось натянуть одеяло на голову и проваляться в постели до обеда.
Надо встать… поговорить с Майком. Затем идти к Реджи. А как неохота!
Но не дело, если младший поймет, что он провалялся всю ночь, забыв про обещание сторожить. Конечно, насчет визита карликов в гараж Джоди не был до конца уверен, но братишка казался таким убедительным.
Или я просто не хочу верить, что нечисть может свободно шастать у нас по дому?
Одевшись и недовольно осмотрев синяк, налившийся всеми оттенками фиолетового, Джоди похромал на кухню.
Вот сейчас перекусим и все обсуди…
Мысль оборвалась, стоило ступить на первую ступеньку лестницы. Похоже, его ночь можно было назвать ещё спокойной по сравнению с времяпровождением младшего брата. Майк спал, привалившись к перилам, свернувшись, как младенец в утробе.
Когда-то у братишки был плюшевый медвежонок Тедди, вспомнил Джоди, и тот лет до пяти засыпал только с ним в обнимку. Теперь левая рука брата сжимала винтовку, однако жест был хорошо знаком старшему брату. Одну защиту от чудовищ сменила другая, только и всего. Хорошо знакомый нож, который Джоди привез из армии, валялся ступенькой ниже, вместе с каким-то коробком.
Пирсон осторожно спустился, стараясь, чтобы лестница не скрипела.
Это же папин футляр для сигар. Зачем пацан намотал на него крестик?
Майк спал, но сон его был далек от безмятежного. Неудобная поза явно причиняла ему страдание, под глазами залегли круги, а джинсы украшала грязь. Одну штанину разодрали, следы от царапин исполосовали щиколотку, будто Майк столкнулся с целой стаей диких кошек.
Неужели… ночью кто-то проник в дом?
Нет, он, конечно, спал, но драку бы услышал. Куда за полночь могло понести Майка? Что заставило его ночевать напротив входной двери, словно удерживая огневой рубеж?
Блин, подумал Джоди. Надо было самому не спать. Хрен с ним, одну ночь бы выдержал.
Он осторожно присел рядом, отодвинув ногой футляр из-под сигар. Вещи родителей… зачем пацан их достал? Надеялся, что отведут беду? Защитят от карликов?
Пирсон бережно, стараясь не испугать, приобнял брата, Майк что-то сонно пробормотал, тут же привалившись к плечу парня. Никогда Джоди не видел младшего таким измученным, уставшим, ищущим защиты. От внезапной жалости у Пирсона защемило сердце.
Майк, клянусь, тебя никто не тронет. Мы с Реджи разберемся с каждым, кто тебя напугал.
Он сидел, слушая сердцебиение братишки – даже во сне быстрое, словно у загнанного олененка. Какие кошмары бродили по коридорам его снов? Джоди не знал, но ответы лежали в морге Морнингсайда, и не позднее чем сегодня он собирался их получить - если надо, то и силой.
Рука мальчишки, сжимающая винтовку, дрогнула в опасной близости от курка. Джоди аккуратно снял тонкую кисть с приклада – не хватало, чтобы братишка спросонья ещё и выстрелил. Хорошо, что Банистер обещал заехать после завтрака, а то страшно подумать, как мог повести себя брат, постучи кто в дверь.
Реджи, конечно, любит шутки, но приветственный выстрел не оценит.
Джоди одной рукой поставил винтовку на предохранитель. Ему самому щелчок скобы показался едва слышным, но Майк вздрогнул и заворочался, просыпаясь. Пирсон разжал объятие – а то младшему ещё померещится, что его кто-то держит.
Открывшиеся глаза мальчишки в первые мгновения наполнял страх – который тут же сменило невероятное облегчение.
- Что… ты тут… я спал? – невнятно забормотал Майк. Джоди молча кивнул. Он искал какие-то умные, правильные слова, в которых мог бы выразить поддержку и понимание, но умение, позволявшее составлять тексты песен, в этот раз спасовало.
- Джоди… - глаза пришедшего в себя братишки смотрели прямо, и в них парень вновь увидел взгляд собственного отца. – Я тебе кое-что расскажу… только ты постарайся поверить…
Джоди вновь кивнул. Где-то внутри, в тех глубинах души, о которых он и сам не ведал, рождалось искреннее доверие кто всему, что должно было прозвучать.
***
Слова звучали сбивчиво, и Майк это прекрасно понимал. Он пытался рассказать обо всем по порядку, но то и дело перескакивал с похорон Томми на визит к Салли, с ночного боя в логове Верзилы на встречу у грузовика Реджи. И все время не отрывал глаз от лица Джоди, на котором легкое недоверие постепенно сменялось изумлением, а затем и откровенным страхом.
Про завтрак оба брата забыли - просто сидели на лестнице под медленно заполняющими дом солнечными лучами. Позднее мальчик так и не мог вспомнить, сколько длился их разговор. Пятнадцать минут или час? Не больше часа, это точно, но за это время прозвучало столько, что хватило бы на целую жизнь.
К концу рассказа лицо Джоди приобрело творожный оттенок. Он посмотрел на коробок из-под сигар, как на приведение, и Майку не потребовалось просьбы. Мальчик осторожно поднял деревянную темницу, чувствуя успокоительную тяжесть внутри. Хорошо, что за ночь палец никуда не исчез – честно говоря, такой исход был бы вполне вероятен.
Может, крестик его держит?
Он снял цепочку, открыл крышку и кадык брата дернулся – от увиденного у Джоди просто перехватило дыхание. За ночь слизи натекло столько, что обрубок буквально плавал в желтоватом бассейне. Он все ещё дергался, вяло извиваясь, не оставляя настойчивых попыток выбраться из ловушки.
- Видишь? – Майк поднес крестик ближе и палец замер, как раздавленный колесом червь. Убрал цепочку – движение возобновилось, а из разреза выползла ещё одна белесая капля.
Джоди молча смотрел на коробок, не моргая и не отвечая на вопрос. Впрочем, Майк и не ждал ответа.
Один из лучей августовского утра упал на футляр, и желтая кровь тут же забурлила. Пирсон от неожиданности чуть не выронил коробок. Слизь мгновенно испарилась – бесследно, не оставляя запаха и мокрого следа. Один лишь палец с прежним безразличием продолжал копошиться, не оставляя своих попыток уползи.
- Он… - сипло прошептал Джоди, - что… боится света?
Майк мотнул головой. Чего-чего, а уж солнца Верзила точно не боялся, свободно разгуливая днем.
- Нет. Хотя кровь вот исчезла… Но он же не вампир, в фильмах они не такие.
-Да? – уголок рта Джоди нервно дернулся. – А кто он тогда? Марсианин? Чудовище Франкенштейна? Оборотень?
- Не знаю, - мальчишка захлопнув крышку, обрывая мерзкое зрелище извивающегося обрубка. Он уже понял, что брат не сможет нормально соображать, пока наблюдает за этой мерзостью. – Монстр… какое-то чудовище. Мне он не представлялся.
- Боже мой… Майк… - Пирсон сглотнул. – Я… прости, что не поверил сразу…
- Ничего, - великодушно махнул рукой Майк, сердце которого радостно подпрыгнуло.
Наконец-то!!!
По лицу брата было видно, что больше всего на свете Джоди хочется закрыть глаза и выкинуть из головы все увиденное. Но Майк сомневался, что это возможно. Последние дни врезались в его память на всю оставшуюся жизнь, каково же свыкнутся с новостями старшему, давно привыкшему, что чудовищ не бывает?
И почему эти взрослые такие упрямые? Пока под нос не сунешь доказательство, ни с чем не соглашаются?
- Так… - прервал его философские раздумья Джоди, облизывая губы. Брат поправил растрепавшуюся шевелюру, потер лоб, словно при головной боли. – Так… давай мы вот что сделаем. Отнеси футляр к себе, пусть полежит пока. А мы посидим и подумаем…
Мальчишка поднялся, оглянувшись на верхней ступеньке. Джоди снял с предохранителя винтовку и напряженная поза брата напоминала Майку его собственное ночное бдение. Дуло было недвусмысленно направлено в сторону входной двери, словно братец готовился к осаде.
Он быстро вошел в спальню, поставил коробок на стол. Изнутри по-прежнему доносилось царапанье. Цепочку Майк держал в руке, но не спешил наматывать.
Может, лучше с собой оставить, для защиты? Куда денется палец, если я придавлю крышку чем-то тяжелым?
Пылившийся на полке в ожидании учебного года грамматический словарь прекрасно подошел на эту роль. Теперь обрубку не выбраться, а если книга каким-то чудом свалится, он все равно далеко не уползет. Да и солнце щедро освещало стол, а его лучи хоть и не были губительны для трофея, но на желтую кровь подействовали недвусмысленно.
Отбросив колебания, Майк надел крестик и направился обратно к брату. Он не сомневался, что придется ещё раз пересказать большую часть своих приключений – судя по лицу Джоди, тот находился в легком ступоре.
Пирсон не мог знать, что шевеление внутри футляра внезапно прекратилось. Оставленный без сковывающего талисмана палец менялся, принимая новую форму, более подходящую для задуманного. Он все равно оставался частью целого, крупицей Фантазма, осколком кривого зеркала, в котором отражались кошмары и бредовые сны…
***
Это безумие. Кому не расскажи – не поверят.
Джоди слушал историю второй раз, но от этого в голове не прояснялось. Рассказанные младшим вещи были не просто страшными, они выходили за грань разумного. Конечно, охота за карликами, таинственные исчезновения и прочее тоже были далеки от обыденной жизни, но в рассказе Майка все приобретало поистине кошмарные масштабы.
А пацан все это время молчал. Ну и ну… хотя без пальца о чем можно было говорить?
Не о чем, искренне признался себе Джоди. Я бы просто не поверил. Вернее, во что-то бы поверил, но не в такое как…
- Он поднял гроб? – переспросил Пирсон, вспоминая тяжесть усыпальницы Томми.
- Одной рукой. Под мышкой тащил, как сверток, - Майк, сидящий на кухонном столе, возбужденно болтал ногами. Винтовка стояла рядом, вновь предусмотрительно поставленная на предохранитель. Братья перебрались на кухню, пытаясь заставить себя поесть, но на фоне разговора даже вчерашние сэндвичи не лезли в горло. Джоди не отказался бы от стакана неразбавленного виски, но боялся, что тогда мысли окончательно запутаются.
- Безумие… - он помотал головой, с трудом смиряясь с подобным фактом. – Нас шестеро было, и то еле подняли. Какая же у него силища?!
- Нечеловеческая, - охотно согласился Майк. Для пацана все выглядело просто, чудовище есть чудовище, а вот Джоди принять столь резкую перемену взглядов удавалось с трудом. Не будь он предварительно знаком со сверхъестественными событиями на кладбище, вообще утратил бы способность соображать.
Однако что-то делать надо. Поговорить с Реджи… он вот-вот должен подъехать. Потом что? Собирать людей? Показывать каждому палец… нет, это бред. Обратиться к миссис Петс, раз уж Майк её кое-что рассказал? Тоже мысль, но это не первой необходимости дело. А что первой?
В спальне мальчишки лежал живой палец, замиравший от приближения крестика и источавший желтоватую слизь, тающую в лучах солнца. На этом фоне все логические построения рушились как замки из песка под набегающей волной.
Распятие. Кэтрин снимала с меня цепочку. Тогда ночью… и во сне. А был ли это сон?
Джоди больше не был уверен. Реальность потеряла прежние незыблемые границы. Он коснулся шеи, нащупал цепочку – но крест куда-то запропал. В сердце кольнуло холодной тревогой. Ну не мог же он потерять его…
… во сне…
… вчера на кладбище? Тогда бы цепочка осталась расстегнута…
- Ты чего? – не укрылось смятение от глаз Майка. Джоди с сомнением расстегнул материнский подарок и положил на ладонь.
- Крест пропал. Вчера ложился с ним, а теперь его нет.
В глазах мальчишки блеснула привычная тревога. Он настороженно посмотрел на лестницу, затем покосился на прислоненную к столу винтовку.
- А его никто не мог снять, пока ты дрых?
- Нет… - без малейшей уверенности в собственных словах ответил парень. Конечно, оставалась слабая надежда, что крестик действительно как-то соскочил и сейчас валяется в постели, но на это Пирсон уже не надеялся.
- Тогда как он исчез? – братишку отговорки не убежали. Как и всегда.
- Не знаю, - Джоди прошелся из угла в угол, пряча цепочку в карман. – Тут творится слишком много странного… не разобраться. Надо идти к шерифу, у нас есть улика. Если он сразу не позвонит в психушку Малвоу, то попытаемся убедить.
Наверное, это было единственным правильным выходом. Если опасность нависала над городом, не было смысла играть в героев. Без пальца соваться в полицию нет смысла, а такое сверхъестественное зрелище даже скептика заставит призадуматься.
- Класс! – Майк соскочил со стола, зажигаясь идеей. По лицу пацана было видно, что в своих мечтах он уже идет вместе с отрядом копов на штурм захваченного злом морга. Джоди оценивал ситуацию более пессимистично, но ничего иного в голову все равно не приходило.
Начнем с шерифа, а там видно будет.
- Тащи футляр, сейчас Реджи подъехать должен, - Дожди выглянул в окно, ожидая, когда из-за угла покажется знакомый фургон. Майк кивнул с явным энтузиазмом и едва не вприпрыжку побежал по возмущенно скрипящим ступеням.
Джоди проводил взглядом спину брата. На душе было скверно, холодный страх, словно жадная пиявка, присосался к мыслям, выпивая решимость.
Во что мы влезли? Что все это значит?
Он боялся, что ответы будут не из приятных…
***
Радость иссякла, стоило войти в комнату.
Ещё на лестнице сердце грело предвкушение скорейшей расплаты. Теперь Верзила и его карлики почувствуют ужас преследования, потеряют спокойный сон… если они вообще спят. Мальчишка не сомневался, что шериф поверит – попробуй не поверь в живой палец, когда он ползает у тебя по столу. Но, открыв дверь спальни, Пирсон уже не думал ни о чем, кроме жуткого холода, наполнявшего помещение.
Он помнил этот озноб, накатывающий в коридорах морга. Зло пришло, и не было силы, способной задержать его леденящую поступь.
Футляр под словарем был на месте, но изнутри доносилось басовитое гудение. Такое, словно дюжину шмелей засунули в бутылку, закупорив пробкой и оставив метаться в поисках выхода. Гудение предвещало расплату за ночную выходку.
Майк, путаясь в замочке, быстро расстегнул цепочку и выставил перед собой крестик. Он не сомневался, что звук тут же прервется, но гул лишь набрал басы. Тяжелая книжка на коробке дрогнула, словно что-то ударилось о его стенки. Это новое существо было много сильнее ползучего пальца и присутствие креста раздражало, нежели пугало его.
Мальчишка осторожно подошел, готовый в любой момент отступить. Положил руку на словарь, чувствуя, как футляр источает холод, от которого немеют пальцы. Даже толстая книга не могла сдержать мороз, не обжигающе свежий, как зимой, а похожий на холод разверстой могилы.
Я просто прижму крышку рукой, а потом замотаю цепочкой. Оно не успеет вылезти.
Пирсон ощущал, что пальца внутри нет. Это было то же самое странное чувство, нашептывающее вчера о бессилии креста перед Верзилой, и пока что оно не подводило. Существо внутри поняло, что сбросить оковы можно единственным способом – стать тем, над чем распятие не властно…
К гулу прибавились звуки, похожие на скрип сверчка, только много громче и злее. Так могло потирать лапки насекомое, готовое впиться в широко раскрытый от удивления глаз. Майк не стал дожидаться развязки – сдернул том словаря и тут же надавил на коробок рукой с маминым подарком.
Попалось!
Гудение обрело полноту, взревело, словно провода при сильном ветре. А затем футляр в руках мальчишки раскололся под сильнейшим ударом.
Майк вскрикнул. Нога зацепилась за стул и он растянулся на полу, не отводя глаз от обломков в собственных руках. Что-то черное взмыло, выхватило из рук крестик и зависло под потолком, вздымая воздух и волосы мальчишки. Гул его бешено взмахивающих крыльев звучал как нарастающий рев самолетного винта.
Оно было размером с палец и примерно той же формы. Только теперь бледную кожу сменила чешуя, ослепительно-черная, как катафалк Верзилы. Четыре крыла размером с ладонь мальчишки как вентилятор гнали застоявшийся воздух через всю спальню, поднимая пыль с полок. Лапы, сжимающие крестик, походили на маленькие крючья, и коготки на их концах словно искали, в кого вонзиться.
Глаза существа – черные выступающие шары, остановились на Майке, и в них мальчик увидел свое перевернутое отражение. Испуганное, растерянное лицо словно плавало в бездонных плошках мрака. Хоботок длиной с мизинец развернулся, клацнув крохотными зубами на конце.
Нет… не может быть…
Надо было звать на помощь, бежать, но Пирсон лишь безмолвно смотрел на ужасное насекомое, нагло обосновавшееся в его спальне. Оно чем-то напоминало муху, но даже в фильмах ужасов подобных мух он не встречал. Как и шары из серебра, насекомое пришло из мира, слишком чуждого привычным рамкам и образам.
Это его палец… палец превратился в муху…
Больше Майк ни о чем не успел подумать. Лапки крохотного чудовища сжались, сминая распятие в серебряный комок. В шелесте и гуле крыльев послышалась насмешливая нотка.
Все, что осталось от маминого подарка – цепочка и расплющенный крестик, упало к ногам мальчишки. Оба напоминания о родителях были уничтожены на глазах – и клацающий рот обещал ту же участь самому Майку.
Мальчик вскочил, бросаясь к двери, но муха только этого и ждала. С ревом, как пикирующий истребитель, она врезалась в шею мальчика, отбросив Пирсона через всю комнату. В глазах от удара заплясали звезды, а оказавшаяся на пути дверца шкафа так саданула по голове, что на пару секунд Майк провалился в темноту.
Очнулся он с самым худшим из возможных ощущений. Перед глазами плыл мутный туман, а где-то на темечке, над пульсирующим болью лбом, острые лапы теребили его густой волос. Холод, исходящий от касаний твари, прожигал насквозь, словно под кожу кто-то засунул толченый лед. Существо могло спокойно убить его в момент растерянности, но оно желало позабавиться, насладится победой. В полубреду Майк ощущал примитивное, но исполненное коварства сознание монстра. Муха была сгустком тьмы из глубин склепа, тварью по образу и подобию своего создателя, а Верзила обожал играть с добычей.
Не бойся… пришел в расплывающиеся мысли совет. На этот раз голос походил не на Салли – мужской, чем-то напоминающий его собственный… но старше. Его питает страх. Борись.
Коготки коснулись лба – насекомое направилось к глазам. Чтобы выжрать, родилась в воображении очередная картина. Выжрать, заползти до самого мозга и поселиться там.
И ты будешь жить вечно, безумный и мечтающий о смерти, произнес новый голос. Сухой, резкий, отдающий старческой ненавистью ко всем, чье время ещё не истекло. Холодный голос тьмы, которую не может разогнать даже летнее солнце. Голос Фантазма, голос Верзилы, который Майк до сего дня не слышал.
Мальчик… есть вещи куда страшнее смерти. Скоро ты их увидишь…
- Майк? – топот шагов на лестнице прозвучал слаще арф небесных ангелов. Джоди уже поднимался на второй этаж. – Что... у тебя что-то упало?
Муха отвлеклась, поворачиваясь в сторону двери. Майк чувствовал это по меняющимся потокам холода, вырывающимся из маленького порождения кошмаров.
Сейчас, подсказал первый голос, похожий на эхо, дошедшее сквозь грядущие годы. Это твой единственный шанс.
Из раскрытого от удара шкафа вывалился скомканный вязаный свитер. Пирсон схватил его, не о чем не думая – таинственный ангел-хранитель просто задал нужное движение, а дальше руки делали все сами. Мальчик набросил одежду прямо на готовое взлететь насекомое и сдернул его с головы.
Дверь распахнулась.
- Майк… - Джоди едва не споткнулся на пороге, глядя на привалившегося к шкафу братишку, на лбу которого расплывался свежий синяк. – Какого тут…
Свернутое в комок свитера существо резко дернулось в сторону окна, протащив мальчика целый ярд по полу. Пряжа протестующе затрещала.
***
- Держи его! – закричал мальчик, но Джоди уже и сам бросился на вырывающееся из свитера существо. Поднимаясь по ступенькам на звук увесистого удара, он не ожидал боя в спальне, и все оружие осталось внизу. Но ругать себя за рассеянность не хватило времени – словно почуяв, что к Майку пришла помощь, существо удвоило усилия.
Навалившись на дергающуюся одежду всем телом, Джоди вскрикнул от неожиданности. Сквозь шерсть до дрожи веяло холодом. Что-то рвало вязаную ткань, копошилось и металось под цветным жаккардовым узором. Пара ударов локтем не угомонила тварь, напротив, прибавили ей прыти.
- Не отпускай! - пытаясь встать и одновременно удобнее ухватить ловушку, простонал Майк. Несмотря на синяк, глаза у младшего сверкали, как у только что избежавшего гибели. Впрочем, Джоди не сомневался, что так и было – даже вдвоем они еле справлялись с бьющимся в руках монстром. Что оно могло сделать с одним пацаном, он боялся даже представить.
- Что это?!
- Палец… стал мухой! – еще один рывок, и Майк едва не упал. Джоди, поднимавшийся с колен, снова навалился, услышав, как наделенный злой волей осколок льда внутри басовито гудит.
Муха! Господи, что за гребаная муха?!!
Он нащупал извивающееся тельце и врезал от всей души, вкладывая в удар весь свой вес. Но у проклятой твари, наверное, было не девять, а целая тысяча жизней. Она даже не сбилась с ноты, продолжая на своей жужжащем наречии сулить мучительный конец всем, посмевшим удерживать её от охоты.
- Тащим её вниз! – Джоди поднялся, чувствуя, как от резкого движения по связкам в ногах пробежал ток. Мелькнула мысль попросить пацана сбегать за ножом или винтовкой, но он здраво оценил свои силы. Чудовище не уставало, становясь настойчивее в своих дерганых движениях – а вот его силы убывали. Невероятно, чтобы какое-то насекомое могло обладать мощью буйвола, но Морнингсайд, а точнее его кладбищенская сторона, существенно раздвинул пределы возможного.
- Понял! – прижавшись с двух сторон к свертку, из которого на пол падали перекушенные нитки, братья двинулись к лестнице. Быстрые шаги походили на попытки матросов удержаться на скользкой палубе в девятибалльный шторм. То его самого, то пацана кидало на стену, когда чудовище наносило очередной таранный удар. Откуда оно брало силу для разгона, плотно спеленатое в две пары рук – знал, наверное, один Верзила.
- Джоди!
- Я держу! – под спиной что-то хрустнуло и разбитое фото покатилось по ступенькам. Фрэнк и Мария, застывшие у дверей сияющего белизной дома Пирсонов, с улыбкой смотрели на своих детей, ведущих смертельный бой.
Лестница… чувствуя как от напряжения вздуваются мышцы, подумал Джоди. Если не удержимся – выкинет через перила к чертовой матери!
- К стене! – одернул он рвущегося вперед братишку. – Меняемся!
Если Майк и понял, зачем самый опасный участок пути Джоди проделал буквально в шаге от падения, то вопросов все равно задавать не стал. Парень был ему благодарен – когда все свелось к тому, чтобы не разжимать сцепленные руки, на долгие объяснения не осталось времени.
Маленькие челюсти внутри трудились без устали. Преграда свитера быстро истончалась и у Джоди появилось крайне неприятное подозрения, что монстр прогрызет себе путь раньше, чем они его выкинут за порог.
Двинуть прикладом?! Нет… удары не помогают. Тогда что?!
Очередной толчок отозвался болью в копчике, но перила выдержали. Он никогда раньше не задумывался о падении с лестницы собственного дома, а теперь с неприятным удивлением осознал, что до пола лететь далековато.
Взгляд парня упал на раковину.
Измельчитель мусора! Если он не подействует – останется только облить бензином и сжечь!
- В водосток, Майк! – дернул головой в сторону кухни Пирсон. Брат кивнул, пытаясь перехватить вырывающуюся пленницу.
Муха загудела так громко, что в окне задрожали стекла. Очередной рывок – Майка бросило на перила предпоследней ступеньки. Древесина все же не выдержало, издав оглушительный треск, и братишка растянулся на полу посреди обломков.
- Да твою ж мать! – с накатившей злобой рявкнул Джоди. Что-то темное поднялось из глубин души – какие-то твари посмели поднять лапу на его семью, на последнего родного человека!
Муха билась, но словно боец, идущий в атаку со смертельной раной, Джоди дошагал до кухни. Брат вскочил и кинулся к ножу, но Пирсон-старший не собирался заниматься фехтованием с монстром. Что-то подсказывало ему, что второй раз тварь не позволит набросить на свое тельце одежду, а в полете её не разрубить. То, что почти полностью прогрызло свитер, не станет давать им второй попытки.
Сшибив от очередного толчка телефонную трубку со стены, парень все же достиг раковины. Младший протиснулся следом – с занесенным ножом, похожий на малолетнего палача, готового осуществить приговор.
- Как только засуну, - их глаза встретились. Сейчас нужда в словах пропала – голос родной крови звучал в полный голос, позволяя понимать недосказанное. Будь время, они могли бы насладиться чувством единения, полного взаимопонимания и доверия, но лишнее время осталось там же, где обитали исполненные мечты и бесконечное счастье. В мире грез, бесконечно далеком от Фантазма, заполнившего дом Пирсонов…
Джоди буквально упал на раковину, заталкивая высунувшую черные глаза-плошки тварь в зев раковины. Даже мимолетного взгляда хватило, чтобы сердце застучало с перебоями. Он сомневался, что когда-либо сможет взглянуть без содрогания даже на навозных мух.
Майк дернул тумблер. Хриплый треск ножа, дробящего попавшую в его стальные руки добычу, затянул монотонную песнь. Закрывший свитером отверстие Джоди ждал, не последует ли очередной удар, не загудит ли в трубах настырное насекомое, не признававшее законы здравого смысла. Почему-то в голове возникла картинка, от которой стало еще страшнее.
Муха вылетает, целая и невредимая, и вцепляется в палец. А затем тянет… тянет ладонь под стремительно вращающиеся лопасти-ножи…
Он замотал головой, отгоняя безумный образ, и Майк понял это по-своему. Щелчок – и песня лезвий зазвучала финальным куплетом, медленно затихая.
Прошло не меньше пятнадцати секунд, во время которых на кухне царила идеальная тишина. Наконец Джоди поднял свитер, превратившийся в рванину. Братья осторожно заглянули в раковину.
Черная бездна сливного отверстия, как слепое пятно в глазу, скрывала темноту. Нашла ли муха свой конец в глубине сточных труб или унеслась прочь, в канализацию, Пирсоны не знали. Однако сквозные дыры на верно послужившей своему хозяину одежде и побелевшие костяшки пальцев Майка, сжимающие нож, подтверждали, что все произошедшее не галлюцинация. Увиденное поселилось в памяти до самой смерти, и не было милосердной силы, способной стереть воспоминания этого зловещего утра.
От знакомого стука оба вздрогнули, подхватывая оружие и разворачиваясь в сторону входной двери. И лишь секундой позже Джоди опустил нацеленную винтовку, с облегчением вспомнив, кого еще могло принести в их дом.
***
Реджи улыбнулся пригревающим лучам, обходя большую лужу. Дождь оставил свой след на газоне, и капли на кончиках трав искрились и переливались под ласковым солнцем. Грузовичок, умытый этой грозовой свежестью, с наслаждением подставлял белые бока под августовское тепло, как обсыхающий кот.
Сейчас их ночной поход казался необычайно далеким, произошедшим в другой жизни. Гроза смыла пыль не только с улиц, но и с души, и Реджи ощущал, как внутри рождается мелодия, созвучная окружающему великолепию.
Дом Пирсонов встретил его молчаливым приветствием. Банистер так часто заходил к другу, что уже не различал, где заканчивались границы его собственной жизни. Джоди и Майк были ему семьей, а двухэтажный домик – таким же родным, как и собственная обитель, опрятная снаружи, но вечно требующая ухода изнутри.
Надеюсь, у парней все прошло спокойно. Хотя, что там могло случиться? Джоди – не Коннор, в доме есть оружие, да и Майк никому спуску не даст.
Реджи постучал, заметив пару теней у кухонного окна. Наверное, братья ещё завтракали. Что ж, еще одно доказательство, что ночью ничего не стряслось. Плохо, что его телефон вечно не работал, можно было бы простым звонком отогнать беспокойство, накатившее среди ночи. Реджи помнил, как ни с того, ни с сего проснулся, представив в полудреме убегающего Майка. За мальчишкой гнались какие-то неразличимые коренастые серые фигуры, пофыркивая и взвизгивая в охотничьем азарте.
Дурацкий сон, совершенно не подходящий к этому прелестному утру. Он, однако, не будет спешить. Отправит Майка в фургон, там дляпацана припасено мороженое в подарок. А за это время узнает от Джоди все, что братья наверняка обсудили за вечер…
Замок щелкнул. Странно, обычно Джоди не запирался. Или после нашего неудачного похода решил перестраховаться?
Майк выглянул, настороженный, с запавшими глазами, очень не понравившимися добродушному мороженщику. Было в лице мальчишки что-то, отдававшее смертельной болезнью, какой-то осадок обреченности, появлявшейся лишь у тех, кто знал час своей скорой смерти. Реджи это напомнило умершую четыре года назад мать, последние часы у её постели – и тот же неземной налет на исхудавшем лице.
Загорелое лицо Майка словно выцвело, утратило все краски, которыми Пирсона щедро одарило лето.
- Заходи, - посторонился мальчик, отступая в тень, и Банистер шагнул из царства света и птичьих трелей в полумрак гостиной.
Первое, на что он обратил внимание – жуткий холод. Такое ощущение, что Пирсоны забыли закрыть на ночь холодильник, и тот выстудил дом до самого фундамента. На лестнице будто драка разыгралась – картина с треснувшим стеклом валялась на полу, пара перил выпирали обломанными деревянными клыками.
- Что у вас, блин, творится? – выдохнул Реджи, чувствуя, что стоит добавить еще чуть-чуть холода – и от дыхания возникнет пар. Майк только рукой махнул, запирая за гостем дверь на оба замка.
- Тут такое… пошли на кухню, расскажем, - осипшим голосом сообщил мальчишка. Интонация окончательно выбила все радужные краски из Банистера и улыбка быстро сползла с губ мужчины.
Пройдя мимо висящей на шнуре трубки телефона, до которой похоже, Пирсонам, не было дела, Реджи столкнулся с Джоди. В одной руке друга лежала винтовка, другая сжимала разноцветный вязаный свитер, покрытый рваными дырами.
- Это что ещё за хрень? - невольно понизил голос Банистер. Вошедший следом Майк уселся на кухонный стол, тут же ухватив в руки армейский нож, словно опасался нападения.
- Это сделала муха, - с доверительными интонациями сумасшедшего сообщил Джоди. – Муха, в которую превратился палец Верзилы. Понимаешь?
Реджи не понял ничего, кроме того, что долгое пребывание в этом Богом забытом городишке плохо действует на психику. Никогда раньше Пирсоны не выражались столь туманно, в духе местной гадалки миссис Петс.
- Ты послушай… - начал Майк, но Реджи пока что было не суждено узнать, что же ещё такого шокирующего собирались поведать ему братья. Из раковины раздалось басовитое гудение.
Огромное насекомое, словно явившееся из ночных кошмаров, вырвалось из водосточной трубы. Его расставленные во все стороны лапы дрогнули в предвкушении, и тварь развернула хоботок, целясь прямо на грудь Банистера.
Удар сродни хорошей подаче битой едва не переломал Реджи ребра. Он отлетел к стене, снеся разделочную доску и дуршлаг со стойки, и замер, распластавшись в углу. Выбитый из легких воздух со свистом вырвался сквозь сжатые губы. Происходящее так резко отличалось от благодушного настроения, с которым Реджи выходил из дому, что мороженщик просто растерялся. Умом он понимал – крохотные лапы и зубы на конце хоботка несут жуткую смерть. Однако шок, вызванный встречей с монстром на кухне друга, лишил его сил на те роковые секунды, которые требовались чудовищу.
Муха воспарила, приближаясь к лицу Банистера. Она уже почти сомкнула клацающие от голода зубы на искаженном от страха лице, когда Майк бросился вперед.
- Оставь его! - закричал мальчик и было в его голосе что-то, заставившее мелкого хищника сменить цель. По кривой дуге, избегая замахнувшегося прикладом Джоди, муха летела на Майка, желая расквитаться за недавнее поражение.
Пирсон упал, пропуская над головой набравшего скорость хищника. В склепе это помогло, но у твари видимо было больше мозгов, чем у серебряных сфер. Существо успело вцепиться в рубашку на спине, и боль от прокалывающих кожу лап заставила мальчишку завопить.
Реджи понимал, что пора вмешаться. Ноги елозили по внезапно ставшему скользким полу, рука искала опору, но край кухонного стола казался почему-то слишком далеким. Он словно перенесся на годы назад – маленький мальчик в мире больших вещей, застигнутый чем-то невероятным. Только тогда он не боялся чудовищ, твердо уверовав в их отсутствие лет с пяти. Сейчас жизнь все же нагнала облысевшего мороженщика, преподнеся ему ещё один подарок из своих бесконечных закромов. Подарок, который жужжал, будто вышедший из строя насос. Подарок, чьи клыки и когти вот-вот должны были начать рвать на куски мальчика, ставшего ему другом.
Стряхнув оцепенение, Реджи рывком поднялся – но Джоди успел первым. Его удар не мог сойти за чемпионскую подачу в гольфе, однако приклад все же описал неровный полукруг, и муха слетела со спины брата. Удар швырнул её прямо об ящик стола и, не теряя времени, Джоди подхватил существо за бьющиеся крылья.
Лицо Пирсона выражало отвращение, будто он сжимал кусок дерьма, но действовал парень быстро. Сунув приходящего в себя монстра прямо под лезвие измельчителя, он прижал высунувшуюся голову с выпуклыми глазами прикладом. Рука легла на выключатель.
- Сдохни, наконец!
Поднявшиеся Майк и Реджи, прижавшись друг к другу, смотрели, как описывающие круги ножи теребят тело чудовища, разрывая его на мелкие кусочки. Каким бы чудом оно не избежало смерти в первый раз, стальное возмездие настигло муху. Джоди не успокоился, пока последняя лапка не скрылось в водостоке, и они ещё долго спускали воду, слушая её журчащий напев.
Только когда Майк повернул кран, Банистер ощутил, что к нему вернулся дар речи. Это уже не походило на беготню за карликами, которых он и в глаза не видел – зло, носившееся по кухне и едва не откусившее ему самому нос, было реальным. Куда реальнее, чем солнечный день за окном и его грузовичок, терпеливо ждущий на подъездной дорожке перепуганного хозяина.
- Кто-нибудь… объяснит мне, что это за херня?! – стараясь не срываться на крик, спросил Реджи.
***
Он стоял, глядя на все выше и выше поднимающееся солнце. Обычные глаза не выдержали бы ослепительных лучей, но это существо никогда не было обычным.
За спиной возвышался склеп, но это было ещё одной обманкой, единственной доступной людям гранью мироздания. Здание утратило свою роль и лишь прикрывалось дешевым маскарадом от любопытных глаз. Водоворот неудержимой силы, который ощутила Салли, для Верзилы выглядел как провал в самой ткани реальности, черная дыра, в глубинах которой пылали небеса красного мира.
Он следил, как его собственная частица вела борьбу, питал её Фантазмом, позволив уцелеть при первом попадании под лезвия. Вместо отсеченного пальца на руке красовался новый, ничуть не отличающийся от прежнего – тело Верзилы было лишь оболочкой, которую не сложно в случае необходимости восстановить. Вопреки страхам Майка желание отомстить за причиненную боль даже не возникало в его мыслях. Монстр был чужд подобным мелочам - значение имели лишь приказы Жнеца, а не сведение счетов с каким-то смертным. Хотя и донельзя надоедливым смертным…
Не все люди в равной степени подходили для служения. Каждого можно обратить в певчего, но пополнение числа рабов Жнеца было лишь частью плана. Он недаром искал среди душ такие, которые звучали близко к песне Фантазма, песне песчаной бури цвета крови.
Одни становились полуживыми слугами, как убитый гончей органист. Это была не единственная участь, поджидающая одаренных, но именно она помогала удерживать Врата открытыми. Отмеченные Фантазмом питали своими грезами и страхом щель между мирами, и та расходилась все шире.
Конечно, была и обратная сторона, о которой в это утро думало существо, которое Майк называл Верзилой. Причастные к Фантазму обретали ограниченную власть над его порождениями, хотя редко понимали, как правильно её использовать. Майк Пирсон относился к таким людям, и уже овладел кое-какими трюками. Крестик, который он, сам не осознавая, наполнил ограждающей силой, свидетельствовал об этом – но мальчишке удалось в придачу создать оберег из креста брата. Его желание защитить Джоди, а вовсе не покойная мать, смогли дать этому символу страдания определённую мощь. Конечно, она ничто против всей его власти, Его, за Которым стоит Жнец, но все же…
Верзиле ничего не стоило заставить муху напасть и в третий раз, буквально собрав её из расчлененных кусочков, но это отнимало слишком много драгоценной силы. Жнецу не понравится такое расточительство – хотя даже Верзила не мог до конца понять чувства своего повелителя. Перед ним он, бесконечно далекий от людей, сам казался лишь крошечной песчаной крупицей.
Чувство, похожее на зуд – абсолютно незнакомое лишенному человеческих ощущений существу, подсказывало, что в присутствии этой троицы сила убывает чересчур быстро. Мальчишка не просто использовал Фантазм, он делился им с братом и другом. Пройдет какое-то время, и все трое смогут в полной мере черпать из одного источника. Конечно, это ещё шире распахнет Врата, но кто знает, на что направят новоприобретенный дар эти смертные?
Хуже всего было с мороженщиком – от природы лишенный созвучия Фантазму, он каким-то образом умудрялся противостоять его проявлению. Верзила помнил, как заклубилась морозная дымка от тающего льда, обжигая его и заставляя укрыться на самом краю восприятия. Мальчишка его видел, Реджи Банистер – нет, но он все же сумел отразить Фантазм, вызвав у Верзилы кратковременную слабость. Это тоже требовало неотложного внимания.
Однако вскоре любе попытки смертных остановить сезон жатвы перестанут иметь значение. Врата распахнутся, и Жнец изменит эту убогую планету, поглотив и превратив в свои эдемские сады. В свою пустыню, где кровавые тучи вечно носятся в багровых небесах и звучат неумолкающие молитвы на языке голодного ветра.
Глава 14. Ночной бой
Раньше Джоди любил летние вечера. Воздух словно замирает в застывших, плотных лучах закатного солнца. В безветрие можно слышать далекие голоса, отзывающиеся в собственных мыслях, сидеть в сладкой истоме, предшествующей короткой освежающей ночи. Конечно, если зной не сдавливает тело своими тисками, а под рукой есть бутылочка прохладного бренди и гитара…
Теперь он ненавидел вечернее время. Слишком резко садилось солнце, слишком быстро после заката наступала темнота, словно спешившая наверстать упущенное. Темные силы могли прийти в этот вечер, желая взять штурмом дом и его непокорных обитателей.
Они будут здесь, мрачно глядя в окно на сгущавшуюся тьму, думал Джоди. Может, один Верзила, может карлики и те невероятные летающие шары, про которые говорил Майк. Знать бы ещё, что оно такое. Но прийти эти твари должны, правильно младший сделал, что вчера не стал дожидаться…
А значит, пора последовать примеру братишки. Доказательство уплыло в трубу в прямом и переносном смысле. Конечно, задним числом Пирсон корил себя, что не использовал армейский нож – но кто знал, хватит ли пары ударов? Измочалить летающее существо казалось наилучшим исходом на тот момент, а лучше измельчителя с этим ничто не могло справиться.
Целый день они спорили, делая перерывы только на еду. Обсуждали до хрипоты все, что знали о карликах, красном песке, загадочном могильщике и его слугах. Реджи махнул рукой на торговлю, отлучившись лишь сменить лед в холодильнике кузова, и все трое снова погрузились в споры. Более бестолкового и одновременно полезного дня Пирсон не мог припомнить. Да, они так и не нашли ответы, но наконец-то окончательно убедились, что к смерти Томми причастны эти твари.
Куда он унес гроб после похорон? Это же это за монстр, для которого вес человеческого тела – все равно, что футляр из-под обуви, а пальцы живут сами собой? В голове до сих пор не укладывается, обрубок стал мухой…
- Думаешь, они уже топают к нам? – Реджи встал за плечом, в очередной раз угадывая мысли друга. Джоди обернулся и кинул быстрый взгляд на перебирающего оружие Майка. Мальчишка разложил на столе обе винтовки, пистолет и ножи, однако не выглядел от этого смелее. Глаза словно темной тушью подвели, волосы падали на лоб, плечи поникли - казалось, из брата высосали все соки.
Когда он последний раз спокойно спал? Похоже, с того времени, как все началось – ни разу.
- Может быть… но я не хочу ждать, - Джоди взглянул прямо в глаза мороженщику, сомневаясь что Реджи одобрит задуманное. Майк оторвался от арсенала и прислушался с нескрываемым волнением на осунувшемся лице. – Надо сходить на разведку и добыть ещё одну улику.
Реджи с сомнением фыркнул.
- Ещё одну? Тебе не кажется, что для одного дня слишком много монстров?
- Джоди прав, - включился в разговор мальчик. – Без улики нам не поверят… просто в этот раз надо её сразу тащить к шерифу. Если мы пойдем с оружием и…
- Не гони лошадей, - мягко вмешался Банистер. – Давай так, ты заночуешь у меня дома, там тебя никто искать не будет, а мы с твоим братом прогуляемся в морг.
Мальчишка упрямо мотнул головой, сразу же насупившись. Джоди мысленно вздохнул – настроения переубеждать младшего абсолютно не было.
- Я вас ни оставлю одних. Вы там не были, я в окно лазил…
- И теперь моя очередь, - подвел черту в споре Джоди. Мужчина и мальчик посмотрели на него с удивлением. – Я сам пойду, а вы здесь подождете. Если что, вдвоем сумеете отбиться или позвонить кому-то из соседей. В полицию бесполезно, там ночью никого нет.
- А они помогут? – с сомнением спросил Майк. – Даже вы мне долго не верили, а соседи вообще ничего не знают.
- Сказал бы все сразу – поверили бы, - проворчал Джоди, но больше по привычке. – Ладно, не будем терять времени – я туда и обратно.
Он подошел к столу и проверил обойму кольта. Конечно, не помешал бы крест, но перевернув всю постель, Джоди так и не нашел маленькое распятие. Видно, могильным силам и впрямь не по нраву пришлись эти обереги, раз они сделали все, чтобы лишить Пирсонов защиты. Хотя если судьба принадлежащего брату была понятной, то куда мог провалиться его крест, Джоди не понимал.
Пирсон не хотел забивать себе голову подобными мыслями, от которых все равно бесконечно далеко до правильных ответов – но понимал, что не думать об этом просто глупо. Нужно знать, что собой представляет враг и на что он способен - так учили в армии. Сейчас, когда Морнингсайд превратился в поле боя, эта информация стала жизненно важна. Конечно, Верзила не человек, теперь с этим спорить глупо. Но он и не всемогущ, иначе не прятался бы, не заметал следы и вообще вел бы себя наглее. То, что долговязый старик до сих пор не пришел сам избавиться от обидчиков, внушало Джоди надежду на успешный исход.
- Послушай, а если мы с Реджи посидим в машине, подождем тебя у ворот? - Майк сделал лицо пай-мальчика, хотя в его исполнении это выглядело смешно. Джоди догадывался, что без присмотра мороженщика братишка пойдет следом ровно через минуту, если не быстрее.
- Послушай… - надо было говорить с мальчишкой, как с взрослым. Поручить ему что-то важное, заставить чувствовать себя значимым. Фразу, созревшую в голове парня, трудно было назвать убедительной, но Джоди наделся, что Майк поверит. – Этот Верзила не должен понять, что нас нет дома. Вот скажи, разве ему придет в голову, что и на вторую ночь кто-то один сунется в склеп?
- А мы вообще знаем, что у него в голове? – судя по недовольному тону, Банистеру этот план нравился все меньше и меньше. Джоди предпочел бы услышать в голосе друга больше поддержки, но с другой стороны, мороженщиком двигала забота. Пирсон и сам осознавал опасность, но лучшей защитой все равно оставалось нападение.
- Все равно, - уклончиво избегая ответа, парень засунул пистолет за пояс. – В любом случае, он поймет, если дома никого не будет и догадается, где мы. А так вы включите телевизор и пошумите немного, пока я не вернусь. А если кто-то сунется по ваши головы…
Он поднял винтовку и протянул брату. Тот с удовольствием провел рукой по холодному дулу, погладил приклад. Конечно, подумал Джоди. Какой мальчишка не любит держать в руках оружие? Смертоносная игрушка… хотя Майк уже не ребенок. И с ножом на ты, раз палец так лихо отрубил.
- В общем, не целься, если не хочешь стрелять, и не стреляй, если не хочешь убить. Ты ведь слышал всю эту чушь про предупредительные выстрелы?
Майк кивнул с кислым выражением лица. Было видно, что подобный гуманизм в отношении Верзилы он серьезно не рассматривает, однако Джоди вовсе не собирался призывать его к милосердию.
- А теперь забудь - это все дерьмо собачье. Бей сразу на поражение, или вообще не стреляй. Тебя, Реджи, тоже касается.
- Не волнуйся, - немного нервно улыбнулся мужчина. – После этой мухи я буду палить, пока они не перестанут шевелиться.
- Вот и хорошо, - Пирсон направился к выходу. Он спиной чувствовал умоляющий взгляд Майка и сомнения Реджи, но ничего не мог поделать. Чтобы драться в полную силу, нужно быть свободным от переживаний, а потащи он их двоих с собой – неизбежно начнет волноваться. Да и брать штурмом морг пока что рано, раз там обитает какая-то жуть вроде серебряных шаров со сверлами. Неплохо бы раздобыть что-то подобное, что-то, что уверит Морнингсайд в сверхъестественной угрозе.
Покидать дом не хотелось. Открывая дверь, парень подумал, что ночь снаружи кажется чересчур густой. На небе не звездочки, они все утонули в черных тучах, клубящихся низко над землей. Гроза?… не похоже. Просто мрак, похожий на стелющийся дым, навис над Морнингсайдом, словно хотел пристально разглядеть храбреца, осмелившегося выйти за порог.
Екнуло сердце. Не хотелось ему идти в эту тьму, вязкую, как кисель. Молчали собаки, даже птицы и ночные насекомые умолкли, затаившись от бродящей окрест злой силы.
Эта ночь… она словно живая. Плывет… даже ползет по улицам. Почему фонари такие тусклые, хотя вчера их свет был виден сквозь ливень на сотню ярдов? Где огни других домов?
Город словно вымер. Забились в свои постели гуляки и полуночники, молчало радио, ослепли экраны телевизоров. Каждый, у кого сердце ещё не окончательно омертвело, чувствовал смрадное дыхание Фантазма.
Фантазм. Откуда пришло это слово?
Джоди не знал. В рассказе Майка, как и в его снах, ничего подобного не отложилось – однако искра озарения подсказывала, что чудовищно изменившаяся ночь и загадочный Фантазм связаны.
Нечто подобное – всесилие злых сил, гулявших по ночным улицам, чувствовал и Майк. Стоящий рядом с ним Реджи побледнел и обхватил плечи, словно от холода.
- Джоди… не ходи сегодня, а? – тихо и как-то обреченно попросил мальчик. В его голосе звучала странная рассеянность, словно он спал на ходу – или прислушивался к чему-то, еще неслышному прочим. – Давай подождем до завтра.
Пирсон положил руку на плечо младшему, пытаясь выдавить улыбку. Ему было страшно – но разве не говорила пацану старуха Петс, что страх играет на руку Верзиле? По-крайней мере, из пересказа Майка Джоди понял именно это. Жаль, перебирая днем все возможные варианты, они так и не нашли время съездить в дом на околице, хотя не поздно заняться этим с утра. Если он уцелеет, если все они уцелеют…
- Майк, - почти не веря тому, что говорит, тихо ответил Джоди. – Со мной кольт и нож. Я им все зубы выбью, если сунутся, ты же меня знаешь.
- Это может не подействовать, - с мольбой произнес брат. Судя по тяжелому молчанию Реджи, тот испытывал сходные сомнения.
- Тебе нож помог, - заметил Пирсон. – Да и муху мы прикончили. А от пули в голову ещё никому на свете не становилось лучше.
-Хорошо, - дернул головой брат. Кивок больше походил на спазм сведенных напряжением мышц. – Ты только будь осторожен.
- Буду, - думая о том, как часто приходится лгать ради близких, согласился Джоди. – Вы тоже себя поберегите.
Он ещё раз ободряюще улыбнулся им – хранившим свет и тепло родительского дома, и шагнул во тьму. Пирсон не оборачивался, хотя видел падающие из дверей лучи и две тени, провожавшие растворявшуюся в ночи фигуру.
***
- Нельзя его было отпускать, - сказал Майк, закрывая дверь на замки, и Реджи мысленно согласился.
Да не просто нельзя – глупо. Он мой друг, в конце концов.
Однако Джоди схитрил, связав его заботой о мальчике, и теперь желание броситься следом приходилось смирять. А тут ещё предстояло убедить Майка, что все в порядке, будто на душе не скребут кошки. Да только они не просто скребут – раздирают мысли своими длинными когтями, сея страх и панику.
- Он быстро вернется, вот увидишь, - мороженщик потер замерзшие ладони. Он не боялся холода – при его-то работе это смешно, но озноб последних минут не имел ничего общего с погодой. Это было ощущение непоправимой ошибки, допущенной на ровном месте – что-то, что грозило резко изменить ход дальнейших дней, причем в худшую сторону.
Джоди вернется, мысленно твердил мужчина, уходя следом за Майком в гостиную. Он справится, не может не справиться. Надо просто гнать прочь эту тревогу, пока я не наделал поспешных глупостей.
- Слепить тебе сэндвич? – поинтересовался Банистер. Взгляд его невольно упал на укрытую тенями раковину и страх снова выпустил клыки. Как легко поверить, что где-то там, в водосточной трубе ползет неумирающее насекомое, готовое вырваться из узкого отверстия. Или извивается палец, в котором до сих пор теплится неестественная и омерзительная жизнь…
- Нет, я, пожалуй, посплю, - зевнул мальчишка. И то верно, пацан уже которую ночь без отдыха, а ты со своими сэндвичами, про себя выругался Реджи.
- Я останусь в гостиной, если что, - Банистер разместился на диване, положив винтовку рядом. Он видел, как Майк молча подобрал вторую и отправился по лестнице. Сломанные перила напоминали о схватке, которая разгорелась утром, и Реджи ничего не сказал. Если мальчику удобнее с винтовкой под рукой, то пусть – главное, чтобы не спустил курок во сне. Хотя вряд ли Майк настолько глуп, чтобы ложится в постель с взведенным оружием.
Минуты ползли, как ленивые улитки. То и дело зевота накатывала на разомлевшего мужчину, но Реджи стоически боролся со сном. Днем он был уверен, что после встречи с мухой не уснет неделю – но теперь, как только за другом закрылась дверь, сонливость опутывала его по рукам и ногам. Мягкая истома дивана проникала в мышцы, вызывая приятную слабость…
Он тряхнул головой, отгоняя дремоту. Что за черт, надо сторожить, хотя бы ради Майка. Мальчик ждет, что я не буду спать, не дело подвести его.
Спи… шептал ветер за окном. Странно, но эта ночь чересчур тихая даже для малочисленного Морнингсайда. Будто всех разом сморило или они…
… умерли…
… дружно выехали за город. В окне не звездочки, луна куда-то пропала, да ещё и сон, как нож убийцы, вонзается все глубже и глубже в тело. Не усну… подумал Банистер, но это было последней связной мыслью.
Облако Фантазма вползло в дом, и лампы гостиной дружно перегорели. Голова Реджи поникла на спинку дивана, рука лежала в пяти дюймах от винтовки, но дотянуться все равно не хватило сил. Да и чем могло помочь оружие, если враг, заполнивший гостиную, не имел плоти? Черное облако снов, неразличимое на фоне наступившей темноты, заполнило все – и растворилось, всасываясь в тело мороженщика.
… Он идет сквозь пламя. В сотый раз, словно в первый. Страшно умирать, но ещё страшнее жить вечно. Заблудившись во снах, касаться лиц, которых больше нет – из его прошлого и будущего, тех, кого он потерял и потеряет. В мире есть лишь одна дорога – как смертельно раненый ястреб падать сквозь кровавые небеса, вбирая в себя их багряный цвет. Мир багровых туч, огненного небосвода и дороги, которой не видно конца. Чтобы собирать то, чему нет цены в его руках – осколки снов тех, кого растоптала тяжелая поступь Верзилы.
Ему не дано знать все шепчет огонь старушечьим голосом. Говорит женщина и Реджи знает её, но в бесконечной дороге некогда осмыслить услышанное. Ты умрешь и возродишься, будешь забывать и вспоминать – до тех пор, пока Дар не откроется. Пока не запылает новое солнце, в лучах которого исчезнут кошмары красных песков…
Тень снова сгущается, но в ней больше нет власти. Фантазм иссяк, впитался как вода в песок, утратив свою суть. Темнота давит на веки спящему и Реджи сквозь сон желает, чтобы свет вернулся. Эта мысль бесформенна, ей не хватает четкости, но для Фантазма в самый раз - он чужд логике дня и рассудительности.
Лампы загораются, и перегоревшие нити накаливания мгновенно заменяются целыми. Иллюзия становится реальностью для всех, а сотворивший её мужчина спокойно спит…
Он так и не услышал, как хлопнуло открываемое окно спальни, и по карнизу крыльца прокатился легкий топот. Майк спустился по опорам, спрыгнул на мягкий газон и побежал к гаражу. Ремень винтовки, переброшенной через плечо, не оставлял сомнений в том, куда он держит путь.
Банистер спал – использование Фантазма исчерпало остатки бодрости. Даже когда «жук» сонно мигнул фарами и покинул свое ночное стойло, мороженщик не пошевелился. Он был жив, хотя и вопреки воле наславшего ночную тень – и лицо его, застывшее в льющемся свете ламп, казалось лицом воина, ожидающего новой битвы.
***
Луна пошла на убыль. Пока ещё незаметно, но вчера было полнолуние, это Джоди точно помнил. Раньше фазы ночного светила не имели для парня ровным счетом никакого значения, но теперь все приобрело глубокий смысл. Чем меньше луна – тем темнее, а мрак их враг. В темноте сила, все шире и шире охватывающая город, может безнаказанно наступать.
Конечно, свет сам по себе не мог удержать чудовищ – муха и Верзила выступили тому доказательством. Однако бледная кровь вскипала под солнечными лучами, а значит, оно имело какую-то власть над кладбищенским злом.
От высоких материй накатывало раздражение, вытесняющее страх.
Я не профессор, черт возьми! Надо просто найти хоть что-то на кладбище, что сойдет за новую улику. Хорошо бы такую, которая не попытается перегрызть нам глотки.
Прав ли он был, отправившись один, Джоди до сих пор не знал. С одной стороны, в доме безопаснее, а значит, Майка нужно оставить там. Но один младший не усидит, как пить дать, так что Реджи придется присмотреть за пацаном. Вроде бы все верно… но откуда тогда это чувство, что разделившись, они…
… определили свою судьбу...
… стали уязвимее, сыграв на руку Верзиле? Где ошибка?
Ошибки нет. Соберись, приятель, вот и ограда.
Ворота оставили приоткрытыми, и это сильно не понравилось Пирсону. Если уж Майк говорил о цепи, то на следующую ночь полагалось охрану выставить. Братишка оставил по себе хорошую память, девятипалый Верзила должен рвать и метать. А тут его словно приглашают зайти... очень похоже на ловушку.
Парень коснулся ножа, провел пальцами по рукояти пистолета. Даже серебряный шар можно разнести выстрелом, если он, конечно, не литой.
Если, если…. слишком много если.
В заботливо оставленную щель между створками Джоди не полез. Свернув на газон, пробрался через кусты к пролому и вынул кольт. Конечно, вряд ли Кэтрин придет мысль поджидать его тут ночь за ночью, скорее она снова вернется в «Дюну». Но больше никаких бесед, пуля - лучшее решение. Носившееся по дому чудовище научило его бескомпромиссности.
Кусты на кладбище встретили Джоди легким шелестом. Мы знали, что ты нас не забудешь, трепетала листва. Заходи, Джоди, войди в свои сны. Там будут могилы и смертельная страсть, там будет серебро и пламя, нож и вечность. О, как ты воспаришь под алыми небесами…
В глазах потемнело. Мрак будто прилип к зрачкам, туманя зрение. Каштаны стали скрюченными великанами, склоняющими свои лапы к гостю, кусты поправили коричневые капюшоны и тихо зарычали. Джоди выхватил пистолет, целясь в сгущающуюся тьму…
… Он несется, без чувств и памяти. Поворот, очередной поворот, белые стены сливаются в мутные линии. Свет ламп играет на мраморе и блестящих дверца, но ему не нужно освещение. Мальчишка не уйдет, он уже впереди, мелькает клетчатая рубашка. Джоди выпускает жала, просто превращая часть своего корпуса-тела в крючковатые отростки. Сейчас, сейчас он напьется и снова уснет, пока Приказывающему не понадобится верная гончая…
Он не выстрелил, но морок внезапно пропал. Джоди огляделся – кладбище укрылось неподвижностью и тишиной, даже шелест утих. Парень поднял голову, поставляя вспотевшее лицо холодным лунным лучам.
Боже, что это было? Я словно… сам был чудовищем! И охотился за Майком…
Место так влияло или повисшая в воздухе сила, но Пирсону стало по-настоящему страшно. По сравнению с этим даже сны и гипноз Кэтрин казались чем-то легким, детским развлечением. Там Джоди оставался собой, хоть и подавленный чужой волей. Но сейчас ощущение было иным – будто он потерялся в чужом кошмаре, видел дурной сон…
…серебряного шара…
… чьего-то воспаленного разума, переживал что-то из иной жизни, прошлой или будущей.
Может, лучше вернуться? А завтра днем, спрятав понадежнее Майка, прийти вместе с Реджи?
Но удастся ли им отыскать хоть одну зацепку в дневное время? Верзила хитер, он попытается скрыть правду, как скрывал её на похоронах Томми.
Вспомнив об убитом приятеле, Джоди сжал зубы.
Ну уж нет, уроды! Не испугаете своими фокусами!
***
Он стоял, неразличимый в сгустившихся тенях. Лишь бледное лицо горело мертвящим светом, похожим на сияние гнилушек, светом, от которого окружающий мрак становился лишь плотнее. Закутавшись в ночь, как в рваный плащ, Верзила смотрел из окна на приближающегося короткими перебежками мужчину.
Да, люди были и остаются глупцами. Этот смертный знал о возможной гибели, чувствовал благодаря новоприобретенной связи с Фантазмом опасность и все же пошел. Ночь станет для него кошмаром, из которого не проснуться – такой финал для наглеца сломает мальчишку и особенно его странного друга.
Впервые за время пребывания в этом мире Верзила ощутил неуверенность. Что-то вышло из-под контроля, и мороженщик, которому полагалось уснуть навек, мирно храпит на диване. Облако концентрированного Фантазма отняло немало переданных через Врата сил, но Банистер как-то сумел его перенаправить. Он как боец, выхватывающий нож из руки нападающего, сам набросился на врага. Пока ещё удар неумелый, ограничившийся восстановленными лампочками, но что этот человек сделает дальше?
Нет, хватит игр. Смертные – жалкие существа, но их сила в единстве и изобретательности. Рискуя, он ведет себя недостойно доверия, возложенного Жнецом. Повелителю невозможно выказать восхваление или почтение иным способом, кроме безукоризненно выполненной работы. Все иное – титулы, лесть, почести лишь оскорбят божество. Даже молитвы певчих – просто механизм, без которого сезон жатвы не начнется. Это он, Приказывающий, может позволить себе запачкаться в поклонении рабов, стать подобным этой двуногой плесени, которой так нужна слава. Да и самим рабам проще переносить свое оставшееся от прежних жизней благоговение на кого-то более понятного, чем пылающее в небесах красного мира светило.
Пирсон скрылся у стены и Верзила на секунду прикрыл глаза, отдавая приказ. Сейчас крохотные, но быстрые ножки застучат по мраморным плитам, окружая человека. Он наверняка пойдет путем своего брата, через разбитое подвальное окно – где и встретит засаду. Больше не будет фырканий и рева, запугивания и забав с голой красоткой. Проверять Джоди на созвучие Фантазму бесполезно – он и так знает, что Пирсон причащен, причем больше, чем хотелось бы.
Все произойдет тихо и быстро. Запасной отряд станет у ворот, если каким-то чудом человеку удастся сбежать. А затем…
Улыбка тронула серые губы, мертвенное лицо засветилось чуть ярче.
Затем Джоди Пирсон увидит, насколько страшными бывают некоторые сны.
***
Луч фонаря медленно полз по рядам коробок. В темноте они казались старой кладкой средневекового замка, стеной, которую предстояло преодолеть. Джоди не боялся, что кто-либо увидит луч, он даже хотел этой встречи. Если покажется Верзила – посмотрим, что сделает с ним пуля.
Пробегая ряды могил, парень вновь и вновь обращал внимание на сплошной полог тишины, окутавшей это место. Легко было поверить, что кладбище перенеслось куда-то…
… в иной мир…
… в безлюдную пустыню, куда даже не долетал свет уличных фонарей Морнингсайда. Скрылась луна, погасли звезды, даже ветер умер, словно растратил все силы за день. Только белые стены морга напоминали о крышке гроба и дверце ячейки. Что за мертвецов они скрывали, что копошилось в темных коридорах, когда ночь гуляла над миром, затмевая небесный свет своим черным платьем?
Молчал подвал, тихо кружились в струе света оседающие пылинки. Морг был мертв, но в смерти этой не было смирения. То, что правило белым зданием, оставалось ненасытным, и мертвецы не могли утолить его голод.
Безумное место, подумал Джоди. Надо было взять бензин и спалить подвал к чертовой матери. Пацан сказал, дальше комната с гробами, занавески… хороший костер получится.
Он представил себе эту картину – Верзилу с искаженным от злобы лицом в клубах дыма, наблюдающего, как пламя поднимается до самой крыши, выжигая обитель скорби. Огонь очистит зараженную землю, вернет покой всем тем, кого коснулись тощие руки кладбищенского старика. Пусть пламя обеспечит мертвым мир и крепкий сон…
Осколки в раме выбитого окна зияли, как зубы дракона. Джоди вздохнул, чувствуя первые капли пота, стекающие по стене. Хватит тут торчать, пора, наконец, познакомится с Верзилой поближе.
Он спрыгнул в подвал, мгновенно приседая, чтобы уйти от возможного выстрела. Хотя вряд ли местные пользовались таким обыденным оружием, как огнестрельное. Скорее уж следовало ожидать серебряных шаров или зубастых мух.
Фонарь описал полукруг. Коробки уходили до самого потолка, и у Джоди возникли сильные сомнения в их устойчивости. На всякий случай он решил держаться подальше от стен, а особенно – от закутков между ящиками. Рослый человек туда не пролезет, но карлику в самый раз.
Свет застревал в неровных линиях ящиков, тени кривлялись и корчились, разбегаясь от движения руки. Казалось, темнота подвала жила сама собой, и свет фонаря не мог вытеснить её из всех закоулков.
Спины вдруг коснулось гнилостное веянье. Джоди резко обернулся, вскидывая пистолет. Никого – лишь с ближайшей коробки на него смотрит нарисованная жаба. Интересно, что в этих ящиках держали – не лягушачьи лапки, это уж точно. Померещилось, что ли?
Но запах по-прежнему висел в воздухе, заставляя дышать через рот. Нет, здесь будто что-то сдохло и уже начало разлагаться… а теперь он потревожил источник вони. На ум вновь пришел мертвец, только не из ячейки рвущийся, а из-за ящиков. Покойник провонял, погребальный костюм обвис лохмотьями, но крючковатые руки тянутся в поисках такой восхитительно-свежей, сочной пищи…
Что-то задело голову и Пирсон едва не закричал. Он отпрыгнул к окну, целясь в незамеченного летуна – и тут же с выдохом облегчения опустил пистолет. Лампочка, просто грязная лампочка, скрытая плесенью. Неудивительно, что Майк не заметил её в прошлый визит – для его роста высоковато расположена. Да и пришел сюда братишка наблюдать, а не искать неприятностей, а вот ему так просто уходить не годится.
И тут Джоди заметил шнурок выключателя… Он дернул за свисающий отрезок и мутный свет залил подвал. Парень убрал ненужный фонарь, прекрасно понимая, что через окно луч все равно будет виден на улице. Ничего, теперь главное дождаться – Верзила либо сам пойдет, либо пошлет кого-то из помощников проверить, кто это там включил свет. Вряд ли у него много подручных, особенно после гибели бледного мужика, которому шар разнес мозги.
Невольно Джоди поежился. Сама по себе жуткая смерть внушала трепет и напоминала о том, как опасна самоуверенность. Если он не хотел закончить точно так же, следовало не бросаться на первого встречного, а сначала понять, по силам ли с ним справится.
Из-за плесени на лампе освещение приобрело болотный оттенок. Но главное, теперь никто не мог подойти незамеченным, да и освещенный подвал приобрел менее угрожающий вид. Теперь перед Пирсоном лежал просто склад, забитый ненужной рухлядью, в котором не мешало бы прибраться,. У окна сиротливо лежали осколки, которые со вчерашнего дня никто не смел.
Неужели они даже не заметили, что пацан выбил окно? Или им просто плевать на чистоту морга? Скорее второе…
Внезапно по рукам пробежали мурашки. Не от страха – в помещении резко похолодало.
Так было, когда муха…
За его спиной, почти под самым потолком, тихо приоткрылась дверца одного из ящиков. Коричневая тень посильнее натянула капюшон, пряча уродливое лицо, и высунула голову.
Едва слышный треск заставил Джоди положить палец на курок, но развернуться он уже не успел. С рыком охотничьей борзой, подкараулившей зайца, карлик прыгнул, вцепившись мертвой хваткой в шею парня.
***
Когти вонзились в горло, прежде чем Джоди успел сбросить нежданного наездника. К счастью, им было далеко по остроте до рысьих, хотя кровь все же потекла, пачкая воротник. Пирсон попытался отмахнуться кулаком, но глухой удар не вызвал у монстра ничего, кроме ворчания. Медвежья хватка сжала горло, прямо над ухом раздалось утробное дыхание. В глазах потемнело, шею словно паяльников обожгло – напряженные до предела мышцы тут же отозвались резкой болью.
Джоди попытался сбросить чудовище, но оно все крепче стискивало лапы. Перед глазами поплыли красные круги, парень поднял пистолет, вслепую прижимая его к телу врага – и тут же короткая лапа выбила оружие. Кольт загремел по грязному полу.
К счастью, это дало Джоди секунду на вдох. В прояснившейся голове мелькнула мысль сбить врага – и Пирсон без долгих раздумий опрокинулся прямо на стену из коробок. Та рухнула, в равной мере осыпая ударами его и карлика, но парень сам едва удержался на ногах. На ухо упали едкие капли, наполнившие тело омерзением – маленький урод начал пускать слюни. Он вполне удобно устроился и никуда не собирался перебираться.
Опасаясь, что не сумев свернуть ему шею, тварь просто вопьется в неё зубами, Джоди выхватил нож, повернул лезвием к себе и резко ударил над головой. В этот раз в визге послышалась ощутимая боль – за миг до того, как короткие, но острые зубы прокусили кисть.
С криком, теряя последний воздух в легких, Джоди упал на четвереньки. В подвале резко темнело – нехватка кислорода вот-вот грозила потерей сознания. А потом с ним можно делать все, что угодно – и Джоди боялся, что фантазия у карликов и их повелителя весьма изощренная.
Сыплющаяся с серого плаща прямо в глаза пыль туманила зрение, но пистолет он все же разглядел. Протянул руку, уже двоящуюся в красноватом мареве. Существо хрюкнуло, увеличивая нажим. Боль стала слабеть, сменяясь тупой апатией…
Из последних сил Джоди поднял пистолет и спустил курок. Он не думал, что может отстрелить себе голову, целясь почти наугад, в помутившемся сознании осталось лишь одно желание. Прикончить урода, пусть даже это будет последним деянием на этом свете.
От грохота едва не разорвались барабанные перепонки. Что-то рухнуло с отвратительным чавканьем, спасительный воздух хлынул в истерзанное горло. Джоди повалился на пол, едва осознавая, где он и что происходит
Когда зрение, слух и боль в шее возвратились, парень оглянулся. Карлик лежал на спине и знакомая желтоватая слизь залила капюшон. Кровь чудовища закрыла большую часть лица, оставляя лишь коричневую кожу и выпуклые, угловатые черты. Какая-то смесь собаки, обезьяны и Бог знает кого ещё, пародия на человека, вышедшая из-под кисти художника карикатуриста. Однако даже самое уродливое существо на свете могло нести на себе отпечаток жизни – а от серой твари воняло так, будто она уже месяц как сдохла. Это даже не шло в сравнение с прежней гнилью в воздухе – умерший монстр вонял куда сильнее.
Нож, залитый той же дрянью, валялся рядом, и вставший на колени Джоди охотно подобрал оружие. Хорошо, если слизь исчезнет с рассветом, оттирать эту мерзость ему хотелось меньше всего.
Голова ещё кружилась, по шее стекали кровавые капли, но даже сквозь боль и растерянность новый шорох Джоди не пропустил. Занавеска дальней стены, скрывавшая проход в зал с гробами, дрогнула. В раскрывшуюся щель выглянул её один карлик и, увидев Джоди, призывно завизжал.
Парень не стал раздумывать. Пуля отбросила существо прочь, но со стороны зала уже слышались многочисленные шаги и заглушающий друг друга лай. Словно целую свору спустили с цепи для ночной охоты – только свора эта была двуногой, вышедшей из адских недр.
Разорвут! Или числом задавят…
Джоди вовсе не собирался умирать. Судя по шуму, надвигалось не меньше полудюжины, а от такого количества кольт не защитник. Прежде чем первые уродцы ворвались в подвал, Пирсон уже наполовину выполз в окно. Свежий воздух после затхлости склада казался обжигающе-холодным.
Он подтянул тело, вскочил, несмотря на боль в шее, отдающуюся при каждом шаге. Карлики не отставали – первый из них уже полез следом за человеком. Размахнувшись, Джоди врезал ему ногой, будто посылая футбольный мяч со штрафной линии. Треск переломанных костей оборвал рычание урода, но Пирсон не хотел ждать следующего добровольца. Конечно, с умом у чудовищ было так себе, иначе напали бы все и сразу, но сообразить, что выйти можно через двери, они вполне могли.
Развернувшись, Джоди побежал. После удушья ноги немного заплетались, но он все же развил вполне приличную скорость, улепетывая изо всех сил. Однако визг нарастал, обтекая полукругом, будто он и впрямь превратился в загнанного зверя. Охота шла по следу, уверенно сокращая отрыв – серые плащи мелькали за могильными камнями и кустами. Майк говорил, что монстры бегают быстро, но Джоди не верил, что настолько – пока до полного окружения остались считанные секунды.
Со стороны ворот тоже неслись низкорослые силуэты, метались ночные тени, сжимающие кольцо. Он развернулся, выстрелил – и ближайший урод, уже готовый прыгнуть на спину, повалился с простреленной грудью. Остальные замешкались, но не испуганные, а скорее заинтригованные смертью собрата. По крайней мере, Джоди надеялся, что это смерть – было в карликах нечто такое, что допускало мысль об умении воскресать. Какая-то близость к сверхъестественному, проявляющаяся в непропорциональных фигурах и криках, на которые не способен не один хищник. Слишком в тесных отношениях были твари со старухой Смертью, чтобы так легко уйти в её чертоги.
Ворота мелькнули впереди, но до них было слишком далеко. Дверцы на глазах Джоди сходились, будто по собственной воле – ночь вновь наполнила незримая торжествующая сила. Сейчас она плотным облаком висела над кладбищем, посылая свои закутанные в капюшоны орудия в погоню за единственной целью.
Джоди резко свернул и побежал в сторону пролома ограды. Там, среди кустов и канав, недомеркам не по силам развить большую скорость, хотя они все равно нагонят. В этом Джоди не сомневался, слишком уж быстрыми оказались их ноги. Эти маленькие ножки…
Он затормозил в последний момент, посторонившись, и слепо несущийся вперед карлик по инерции врезался в гранитный постамент. Слева кто-то прыгнул и Джоди всадил нож по самую рукоять, с облегчениемчувствуя бьющееся тело. Существо завизжало и упало, катаясь по земле. Нож остался в уроде, зацепившись за плащ, но вынуть его не хватило времени. Третьего монстра Джоди застрелил в упор, удовлетворенно наблюдая за забрызгавшей памятник желтой кровью.
Он вновь побежал – безумная гонка навстречу спасению, рассвету, дому… Со стороны могло показаться, что Пирсон стремится к пролому, но уже на ходу он понял, что там наверняка засада. Его заманили, пропустили поглубже, и на выходе будут ждать, это очевидно. Но если монстры увлеклись погоней, может у ворот никого не осталось?
Свернув в густые кусты, где похожим на пигмеев-монахов тварям придется цепляться своими средневековыми нарядами, Джоди выбежал обратно к воротам. Рев за спиной подтвердил, что создания оценили маневр, но вместо аплодисментов следовало ждать новых удушающих объятий.
Створки не хотели открываться, но вторичный рывок заставил железо сдаться. Просунувшись в словно удерживаемые чьими-то руками ворота, Джоди развернулся, чтобы подстрелить ещё одного коротышку. В этот раз он попал в живот, но в такой толпе не возникало опасности промахнуться. Не меньше дюжины уродцев наступали, опустив скрытые капюшонами морды, как вынюхивающие след псы. Они не были слепы – мелькали в слабом свете начинающихся за воротами фонарей настороженные крысиные глазенки. Возможно, существа больше полагались на нюх – или просто раненый человек пах вкуснее.
***
Майк выжимал педаль газа и все же боялся, что опоздал. Он и так потратил время, незамеченным покидая дом. Братец бы заметил, что усталость Майка наигранная, но Реджи и в голову не могло прийти, что его обманули. Выбравшись через окно, он ожидал окрика, но, похоже, Банистер отправился на боковую.
Неужто так сложно было потерпеть полчасика? Нет, не понимаю я их, то один дрыхнет, то второй.
Лететь на скорости в шестьдесят миль по узким улочкам, когда вокруг тьма - хоть глаз выколи, попахивало самоубийством. Но чувство страха нарастало, навеянное ночью и обострившейся интуицией. Джоди в серьезной беде, возможно на волосок от гибели, кричал каждый нерв. В этот раз Верзила не станет играть в поддавки, а бросит на гостя все, что у него есть.
Перед глазами вставали картины застилающих небеса серебряных туч – шары летели, как истребители, готовые пролить смерть на спящий город. Колонны карликов маршировали по улицам и серый цвет плащей постепенно вытеснял выгоревшую зелень. А впереди шагал их генерал и холодная улыбка то и дело кривила его пепельные губы. Не будет дома, куда не войдет зло – и когда этот марш проклятых завершится, красные пески скроют Морнингсайд, упокоив его навек. В той самой бездне, из которой вышли кладбищенские монстры.
Он свернул на объездную трассу, свободную от машин. Быстрее… еще быстрее… Джоди, держись! Прошу тебя, держись!
В глухой тишине лишь рев двигателя нарушал молчание. «Жук» работал на пределе, и хотя опасность сжечь мотор была вполне реальной, мальчишка не мог заставить себя ехать медленнее. До кладбища осталось меньше минуты, я не опоздаю…
Один за другим, выстрелы разорвали покой окрестной рощи и встревоженные птицы взметнулись в небо, как пепел над догорающим костром. Возле морга шел бой.
***
Последняя пуля покинула кольт и впилась в скрытую капюшоном голову. Существо удивленно хрюкнуло, словно не веря в собственную смерть, и повалилось навзничь. Джоди на бегу сменил обойму на последнюю. Кто же знал, что поход за уликой обернется таким кошмаром, хотя против мелких демонов помог бы разве что автомат.
Коротышки прыснули во все стороны. Джоди обернулся, надеясь подстрелить ещё парочку – он понимал, что патроны стоит беречь, но на всех одной обоймы все равно не хватит. А вот если перебить достаточное количество низкорослых монстров, может быть, они, наконец, поумерят пыл?
Внезапно глаза подернулись мутной пеленой. Там, где только что были карлики, тени сгустились, расплываясь неровной дымкой. На асфальт у ворот упали гости красного песка – хорошо знакомого Пирсону. Существа исчезли, оставив за собой весточку из иного мира.
Конечно, проще всего было счесть, что чудовища рассыпались в прах, но Джоди в это не поверил. Обострившаяся в драке интуиция подсказывала, что недомерки рядом, их просто не видно. Красный песок помечал места их ухода куда-то за грань доступного человеку, но вовсе не знаменовал смерть.
Парень бежал, не видя, как ворота распахнулись, пропуская черное пятно. Машина ехала абсолютно бесшумно, будто парила над землей. Черный катафалк, как ночная птица, мчался за беглецом, узор радиатора походил на оскаленные зубы. Глаза-фары озарили Джоди и он обернулся, вскидывая пистолет.
Выстрел прошел точно через водительское кресло. Для любого человека это было смертельно, но в салоне обитали лишь тени. Пирсон едва успел отпрыгнуть, когда бесшумный автомобиль пронесся мимо, чуть не отдавив ему ногу.
Джоди свернул с дороги и кинулся через рощу в сторону шоссе. Катафалку требовалось время на разворот, и он надеялся скрыться. За рулем никого не было, пульсировала кровь в висках. Дыхание вырывалось короткими вздохами, по телу волнами девятибалльного шквала катилась боль. Но Пирсон бежал, стиснув зубы и мечтая лишь о том времени, когда между ним и кладбищем окажется половина города.
Катафалк без водителя и целая орда этих уродов… Боже, до чего мы докатились?
Он не знал, но понимал лишь одно – это перестало быть их личной бедой. Если у Верзилы столько карликов и куча всяких странных механизмов вроде самодвижущихся машин и парящих шаров, пора звать Национальную Гвардию.
Чуть не провалившись в лисью нору, парень выбежал на трассу – и замер, как застигнутый при игре в прятки мальчишка. Два желтых зрачка уставились на него, машина неслась навстречу на полной скорости.
Внезапно страх ушел, как часто бывает в разгар боя. Он знал, что делать - подпустить поближе, сделать шаг в сторону, как тореадор в схватке с быком. И всадить оставшуюся обойму в колеса черного монстра. Хорошо бы пробить двигатель, но в него еще надо попасть, а колеса всегда на виду. Если выстрелить до того, как автомобиль проедет, его самого может задеть – на такой скорости черный монстр точно перевернется.
Давай, дьявольская хреновина! губы Джоди тронула уничижительная ухмылка. У меня есть гостинцы, хочешь получить?
Автомобиль ехал прямо на поднявшего кольт парня. Джоди всмотрелся – действительно, место за рулем пустовало. Странно, но и лобовое стекло выглядело целым.
Куда же я тогда стрелял?
Этот факт так потряс Пирсона, что он не сразу понял, что приближающаяся машина – его собственный «жук». Авто скрипнуло, сбрасывая скорость, и резко притормозило шагах в десяти.
Какого черта? Кто за рулем? Или Верзила добрался даже до гаража?
Джоди вспомнил рассказ брата о попытке раздавить его при ремонте. Может, карлики заразили «жука» какой-то хренотенью, заставив ездить по воле темных сил? Теперь подробное объяснение звучало убедительнее таблицы умножения. Или все же причина прозаичнее?
- Майк, вылезай! – крикнул Пирсон, делая шаг вперед. Дуло по-прежнему смотрело в салон. Может, карлик притаился на заднем сиденье, ожидая, когда он, расслабившись и поверив в спасительную помощь, бросится в машину?
На миг Джоди действительно увидел этого карлика – сидящего на корточках, скалящего в темноте салона острые зубы. Слюна течет по сморщенному подбородку, пачкая коричневую кожу, засыхая на грязном плаще. Существо ждет, когда его рука коснется дверной ручки…
Пирсон едва не спустил курок, когда знакомая голова с растрепанными волосами вынырнула из окна.
- Сам говорил, не целься, если не хочешь убить, - Майк был бледен, но все равно пытался улыбнуться. Казалось, все эмоции рвутся из мальчишки, но не могут найти иного выхода, кроме этой измученной ухмылки.
Переполненный благодарностью, облегчением, изумлением и легким раздражением – ну когда пацан будет слушать, что ему говорят? – Джоди открыл рот, ещё сам не зная, что скажет. И в этот момент ночь ожила, выпуская из сгустившегося мрака карликов, окруживших машину редким, но непрерывным кольцом.
Глава 15. Карлики
Майк замер, ошарашено глядя на дорогу. Теперь он понимал, как карлики исчезли из гаража, только вот знание это отдавало пепельной горечью. Тени уплотнились, сгустились в невысокие силуэты, полные злобы и коварства. Пали горсти красного песка, отмечая процесс перемещения. Рабы Верзилы двинулись вперед, смыкая круг.
Их было не меньше десяти, и мальчишка легко предугадал исход схватки. Рука Джоди уже искала первую мишень, он быстрый и сильный - но против целой стаи не устоит. Не устоять даже вдвоем – в визге хищников слышалось бесспорная уверенность в собственной победе.
- Давай в машину! – закричал мальчик, перегнувшись через кресло и распахивая дверцу. Твари восприняли голос за команду и одновременно набросились на «жука». От громогласного визга резало уши.
Сверкнула вспышка выстрела – Джоди не мог уйти, не попрощавшись. Пуля остановила одного не в меру ретивого недомерка, Пирсон тут же запрыгнул в салон, захлопывая дверь. Ровно через секунду когти противно заскребли, уродуя и без того потрепанные бока машины. Заднее стекло лопнуло – трое чудовищ взгромоздилось на багажник.
Майк рванул коробку передач, молясь лишь о том, чтобы двигатель выдержал. Если разгоряченный ездой мотор откажет, это станет их концом.
В боковом окне появились короткие пальцы, увенчанные когтями. Карлик подтянулся и в свете лампочки салона мальчик увидел морду существа. Выступающая вперед челюсть скалилась, обнажив ряды толстых желтых зубов. Пирсону они показались чересчур острыми. Угловатое лицо напоминало маску на Хэллоуин, сущий выходец из ада, ищущий невинные души. Налитые кровью крохотные глазки вонзались в душу, словно пробуя её на вкус. Провалившийся нос и обвисшие уши могли бы выглядеть комично, если бы не читающееся в каждой черточке дьявольского чудовища стремление убивать.
Рука Джоди вдавила его в сиденье, прямо перед носом завис кольт.
- Пошел вон! – рявкнул на непрошенного попутчика парень, подкрепляя слова выстрелом.
От грохота у Майка заложило уши. Он видел, как шевелятся губы брата, как тот что-то кричит, но не мог понять ни слова. Впрочем, тут и понимать было нечего – автомобиль ходуном ходил от раскачивающих лап и ударов.
Мальчик газанул с места и покрышки взвыли не хуже ночной нечисти. Уроды с багажника кубарем покатились на дорогу, стоявшие спереди спешно отступили. Единственного карлика, уже просунувшего капюшон в салон, Джоди снял спокойным выстрелом, как в тире. Судя по легкой улыбке, братец начинал привыкать к подобным ночным забавам.
Кашляя от порохового дыма, Майк повернул руль, жалея, что не сумел переехать ни одного из монстров. Теперь они уже не выглядели такими неуязвимыми и стекающая по «жуку» желтая кровь вызывала если не радость, то удовлетворение.
- Получили, козлы?! – орал над ухом Джоди. Майк поморщился от боли – слух вернулся, но в голове ещё звенели далекие колокола. Одетые в плащи коротышки разочарованно рычали, ещё пытаясь нагнать «жук», но без особого успеха.
- Где Реджи? – повернул вспотевшее, но довольное лицо брат.
- Дома, - коротко бросил Майк, всматриваясь в раскинувшуюся вперед трассу. Карлики наконец отстали, растаяли в темноте, словно дым, но последнее дело радоваться раньше времени, когда имеешь дело с такими врагами. – Меня сторожит.
Джоди открыл было рот, чтобы разразиться очередной тирадой в стиле «я-тебе-где-говорил-сидеть?», когда лучи фар упали в засыпанный осколками салон. Огни играли на разбитом заднем стекле, переползли на передние сидения, залив братьев желтизной. Цветом опасности, болезни и могильных сил, которым не место в мире людей, цветом Фантазма и уродливой жизни.
Черный катафалк вынырнул из-за поворота и уверенно сел на хвост. Расстояние сокращалось на глазах – уставший «жук», в двигателе которого то и дело что-то хрипело, не мог тягаться с черным монстром. Майк оглянулся, увидел пустой салон преследователя и крепче вцепился в руль. Ему всегда говорили, что он отличный ездок – родители, Джоди, Реджи. Сейчас предстояло доказать право и дальше так называться.
Наступило время стать ветром, что несется быстрее настигающего зла.
***
- Он нас догоняет! – закричал Майк, но Джоди и сам видел, как неумолимо приближается черная смерть. Катафалк явно имел под капотом двигатель гоночного болида – даже та скорость, что машина Верзилы развила на ночной трассе, не выглядела пределом. Шторы на окнах колотились в безумном ритме, напоминающем пляску сумасшедшего колдуна. Пирсону даже показалось – он может расслышать их стук, сухой и обреченный.
Вы не уйдете… тук-тук… вы пропадете… тук-тук…
Лучше бы света было поменьше – пустой салон пугал парня до чертиков. С карликами он свыкся, их оказалось достаточно легко подстрелить – но как остановить темного монстра, озаряющего ночь желтыми огнями фар?
- Там нет водителя, - стараясь скрыть панику в голосе, сообщил брату Пирсон. Майк на секунду повернул лицо с широко распахнутыми глазами, в которых метался страх. Оба понимали, что это значит – еще одна чертовщина из бездонной шляпы темного факира. Верзила понял, что одни коротышки не справятся, и послал кого-то более опасного. Такого, как та муха или серебряный шар…
- На заднем сидении винтовка! – крикнул мальчишка, сбрасывая налипающие на глаза волосы. Ветер в салоне взметнул волосы брата, превратив юного водителя в подобие всадника, пришпорившего коня навстречу буре.
Он должен выжить любой ценой вновь подумал Джоди. Пацана Верзила не получит, Богом клянусь. Если надо, из могилы достану долговязого урода.
Свет фар в отражении лобового стекла обратился в россыпь звезд, мигнувших в такт безмолвной клятве. Так и будет, сложились огни в мимолетные слова. Дорога в вечность у вас одна, хотя идти по ней предстоит разными путями.
Рука сжалась на прикладе винтовки и вся мистика разом отступила. Пророчества… они хороши, когда времени в избытке, но против догоняющей машины лучше всего старый добрый летящий свинец.
Автомобили мчались по кольцевой вокруг города. Сворачивать в Морнингсайд Майк не рискнул, и парень мысленно согласился с братишкой. На узких улочках сильно не погоняешь, катафалк догонит их за считанные секунды. Трасса в сторону Малвоу? Еще хуже – прямая дорога для черной бестии и безлюдная степь вокруг. Но и вычерчивать петли вокруг Морнингсайда долго не получится – мотор звучал с перебоями, которые скоро сменит мертвая тишина.
Воистину мертвая, подумал Джоди, высовываясь в окно и целясь на свет фар, если я не подстрелю эту тварь.
Он не знал, видит ли его та сила, что управляет машиной. Резкий звук выстрела разлетелся над дорогой и ветер тут же растрепал его обрывки на затихающие отголоски. Дробь чиркнула по боковому стеклу катафалку, снеся зеркало и выбив окно, но невидимый водитель даже не дрогнул. Черный преследователь все ускорялся, и расстояние сократилось до десятка ярдов.
Получи, ублюдок, подумал Джоди, стреляя в капот. При удаче он наделся поразить двигатель или хотя бы сорвать крышку, но в этот раз катафалк отреагировал вовремя. Машина вильнула в сторону, когда пальцы только нажимали на курок, и винтовка только выбила пыль из ночной трассы.
Внезапно «жук» начал сдавать, дребезжа и раскачиваясь из стороны в сторону. Майк с побледневшим лицом дергал коробку передач, но машина заметно теряла скорость. Черный монстр не заставил себя ждать – обошел братьев слева и наподдал сбоку всей своей мощью.
Парень едва успел юркнуть в салон. Майк вскрикнул, падая всем телом на вырывающийся из рук руль. Следующий удар – и дорожные столбики промелькнули слишком близко, у самого локтя Джоди. Катафалк пошел на третий заход, явно желая обеспечить Пирсонам полет в кювет.
Джоди поймал себя на мысли, что думает о машине, как о живом враге. Небывалая грация и безукоризненное управление, которое демонстрировал катафалк, людям было не по силам. То, что управляло машиной, словно срослось с её сутью, превратив бездушный металл в жаждущее крови чудовище.
Мальчик резко сбросил скорость, пропуская атакующее авто. Задние фары сверкнули в считанных дюймах перед «жуком» и Джоди выстрелил, целясь в салон. Он понимал, что это глупо – глаза не обманывали, место водителя пустовало, но ведь кто-то мог прятаться там, где ещё недавно их траурная процессия везла гроб Томми.
Жуткая штора упала вовнутрь катафалка, вместе с большей частью оконного стекла. Даже если там сидели невидимки, их должно было достать дробью – однако автомобиль лишь издевательски мигнул задними фарами, словно смеясь братьям в лицо.
- Нам его не остановить! – закричал Майк ровно за секунду до того, как черная машина внезапно затормозила. Джоди услышал скрип покрышек, взглянул на приближающийся салон и мысленно простился с жизнью.
Катафалк-камикадзе пытался заставить врезаться в себя и едва не преуспел. Майк в последний миг сумел увести «жука» от столкновения, снова вырываясь вперед. Проносясь мимо преследователя, они воочию лицезрели каждый фут осатаневшего монстра, нагло дразнившего полным отсутствием пассажиров.
- Держи ровно! – крикнул в ответ Джоди, понимая обреченную правоту брата. Следующей атаки «жук» не переживет, он и так едет из последних сил. Кроме того, бак почти опустел, а значит, развязка близка…
Парень поднялся, распахивая люк в потолке. Мудрые люди делали «жука», но они вряд ли догадывались о том, что кто-то станет отстреливаться с крыши через предусмотрительно установленное отверстие.
Стоило высунуться по пояс, как ветер тут же принялся отвешивать пощечины, задувать глаза, наполняя их слезами. Даже воздух играл на стороне темных сил, помогая катафалку безбоязненно преодолеть последние дюймы. Короткий удар в бампер, похожий на пинок, заставил Джоди чертыхнуться. «Жук» обиженно заворчал, в его недрах что-то сипело, клокотало, как пар под крышкой чайника.
Внезапно воздух над капотом катафалка задрожал. Знакомое алое облачко взметнулось и тут же растаяло, унесенное жадным ветром. Карлик, явившийся из запредельных далей, балансировал на самом носу машины, как серфингист. Ему было нечего бояться – катафалк служил той же потусторонней силе и нес новоявленного седока, как выдрессированная лошадь.
Сейчас перепрыгнет, понял Пирсон. Он не знал, что мешало коротышке появиться прямиком в салоне «жука» или почему карлик возник в гордом одиночестве. Возможно, их силы тоже подчинялись каким-то загадочным правилам и имели пределы, но сейчас эти тонкости не интересовали Джоди. Он выстрелил трижды, почти в упор, уже не веря в победу – эта ночь выпила из души остатки оптимизма.
Карлика швырнуло сквозь лобовое стекло прямиком в пустой салон. Следующий выстрел сорвал бампер, катафалк подпрыгнул – и третий заряд дроби пробил правое колесо.
Как раненая птица, машина распахнула двери, словно ловя воздушный поток. Она ещё мчалась, но уже забирая в сторону, не в силах удержаться на ровной трассе. Наконец, громко хлопнула треснувшая ось – и неуправляемый катафалк вылетел с поворота, поднимая тучу пыли и ворох искр. Он миновал столб ограждения, сорвался с насыпи и врезался одинокую сосну. Дерево рухнуло как подкошенное, подминая черный автомобиль. Звук проломленной крыши стал последним аккордом безумной ночной погони.
***
Чтобы отпустить руль понадобилось немалое усилие. Майк остановил авто на обочине и трясущимися пальцами провел по щеке. Пахло горелой резиной, затихающее стальное сердце «жука» колотилось в такт с его собственным, легким не хватало воздуха.
- Двигатель перегрелся, - посмотрел на брата мальчик. Судя по тому, как Джоди сжал винтовку, оба брата подумали об одном и том же. Сейчас катафалк выберется на дорогу. Как большой черный паук… или змея.
Всю погоню его не оставляло чувство звериной злобы, заключенной в машине Верзилы. Как и шары, автомобиль имел собственный разум, хотя пытаться проникнуть в его мысли без риска для себя посмел бы лишь безумец. Майк не хотел знать, чем руководствовалось механическое чудовище – но вот понять, уцелело ли оно, в любом случае следовало.
Окраина, как назло, пустовала. Правда, где-то в четверти мили должен стоять телефон-автомат, но его часто ломали проезжающие бездельники. Проще всего вернуться в город пешком, однако бросать «жука» Пирсон не хотел. Старенькое авто не просто верно послужило своим хозяевам – оно спасло им жизнь, обогнав демонический катафалк. Как преданный долгу боец, «жук» позволил себе неподвижно застыть лишь после того, как преследователь встретил свой конец.
Встретил ли? Хоть бы дерево раздавило машину всмятку.
Но сосна попалась не такая уж толстая, и мальчишку посетило жуткое видение. Вот они подходят к краю насыпи, чтобы встретиться лицом к лицу с горящими фарами. Катафалк затаился, прикинулся мертвым, одурачил своих жертв, но в нем ещё достаточно силы на очередную погоню.
Зато сил нет у них, оказавшихся без колес и с винтовкой, в которой остался один патрон. Есть ещё кольт, но Пирсон не брал его в расчет. Против катафалка нужна пушка, пара пуль его лишь раззадорит.
- Сиди тут, - Джоди открыл дверь, не отрывая взгляда от дороги. – Я пойду, проверю, что с машиной.
Майк молча вылез следом, наткнувшись на бешеный взгляд брата.
- Ты что, издеваешься? Можешь хоть раз меня просто подождать? – судя по выражению глаз, старший был не в настроении для долгих дискуссий.
- Как думаешь, он не оживет? – игнорируя претензию, вопросом на вопрос ответил мальчишка. На всякий случай он вынул нож, хотя и понимал смехотворность подобного оружия против металлического корпуса машины.
Секунду они мерялись взглядами – возмущенный Джоди и усталый Майк. Наконец старший брат вздохнул, признавая поражение, и ничего не ответил. Возможно, слишком страшной казалась ночь, чтобы оставаться в одиночестве. Хотя здесь, на окраине, темнота не сгустилась до кромешной густоты, и даже звезды временами выглядывали, веяние нависшего над Морнингсайдом зла задевало Пирсонов своим широким крылом. Тишина, которую не смели нарушить даже насекомые, не давала беспокойству утихнуть. Не так далеко до окраинных домов, чтобы выстрелы остались незамеченными – но вряд ли стоило ждать приезда полиции. Их город, словно жил в своем ритме – он выпал из реального мира, провалился как Алиса в Страну Чудес – темных и пугающих чудес, которым не было конца.
Это никогда не кончится, подумал Майк. Мысль звучала как чужая, словно навеянная ночным ветром. Мы словно просыпаемся из одного сна… чтобы очутиться в другом, ещё страшнее.
Вывод звучал слишком по-взрослому, чтобы обдумывать его в бессонную ночь. Он просто принял к сведению очередное пророчество, хотя и не понимал в полной мере его значение. Братья шли, оставляя за спинами замолчавший «жук», шаг за шагом приближаясь к могиле четырехколесного чудовища.
Вот и приметный след, оставленный шинами. Черные полоски резко сворачивали с дороги, превратившись в канавы на крутом склоне. Автомобиль разворотил насыпь и закончил свой путь ярдах в двадцати от обочины. Майк облегчено вздохнул, глядя на уничтоженного врага. Какая бы сила не владела машиной, заставить стронуться с места этот металлолом ей уже не удастся.
Одно из колес отлетело и валялось в кустах, как свернувшаяся гадюка. Крышу, капот и салон словно вскрыли гигантским консервным ножом, когда падающее дерево придавило катафалк всем своим весом. Сосна расщепилась и её обломки распяли черного монстра. Как колья, о которых не так давно мечтал Майк, они пронзили двигатель, приковали живой металл к земле и лишили возможности продолжить охоту. Пар, поднимающийся над капотом, походил на хриплое дыхание, вырывающееся из легких умирающего.
- Ты видишь карлика? – спросил Джоди. Мальчик мотнул головой – с насыпи открывался хороший вид, но демонического недомерка поблизости не наблюдалось. Он мог погибнуть от пули или аварии, мог раствориться, оставив горсть красного песка, мог…
… прятаться…
уползти за подмогой. Последнее было бы весьма некстати.
- Вдруг остальные появятся? Давай не будем тут торчать, – Майк вытер вспотевшую ладонь о штанину. Конечно, вооруженный Джоди выглядел грозно, но если могильные гномы могли возникать из просто воздуха, что им помешает устроить засаду?
И почему они не сделали так раньше? Почему не появились у нас дома, раз уж их так много?
Мальчишка не понимал. Враги словно играли в поддавки, уступая там, где хватило бы одной решительной атаки. Иногда это выглядело настолько несуразно, что проще всего было счесть Верзилу безумным, но Пирсон отверг притягательность этой мысли. Конечно, считать себя умнее приятно, вот только могильщик пока что не походил на того, кто действует наобум. Был у него какой-то план, и внезапные отступления слуг в него входили.
Знать бы ещё, что ему вообще от нас нужно? Неужели если бы я не пошел на похороны, ничего этого вообще не случилось?
Но тогда он не сумел бы предупредить Джоди своим криком, когда тот ушел с загадочной девчонкой. Скорее всего, просто сидел дома, пока брата убивали. И состоялись бы ещё одни похороны, за которыми жизнь теряла всяческий смысл…
Майк мотнул головой. Тяжелые мысли, как осы, метались в разболевшейся голове. Ему надо отдохнуть, ночь не может длиться вечно. Иначе к рассвету сон возьмет свое, и мальчишка боялся, что в нем его уже будут ждать. Кладбище, холодные руки покойников и серебряные шары в ладонях Верзилы…
Джоди шел первым, но у Майка хватило ума с этим не спорить. Лезть под винтовку он не собирался, да и со спины брата нужно прикрывать. Они осторожно шагали по рассыпающемуся гравию, стараясь не шуметь – в ночи не раздавалось иных звуков, кроме их шагов.
Двери салона стояли распахнутыми, и Майк внутренне содрогнулся. Слишком сильно это походило на взведенную мышеловку. Сунься вовнутрь… и они закроются.
Джоди, по-видимому, думал точно так же. Он посветил фонариком в пустой салон и пошел дальше. Карлика отбросило на место водителя, и даже если он очухался после выстрела, то далеко уйти не мог.
Братья не сговариваясь, обошли машину с разных сторон. Нож в руках мальчишки сверкнул в лунном свете, будто напоенный ночным волшебством. Джоди предупреждающе кивнул – и резко распахнул дверцу.
Обломок сосны прошел насквозь, распоров сиденье и закончив свой путь в днище. Серый комок, похожий на мешок, не избежал мести разгневанной природы. Один из сучков, острый как жало осы, вонзился в неподвижное тело. Капюшон падал на низко опушенную голову, а желтая слизь густо залила пробитый пол. Вонь стояла неимоверная – будто гнилые листья кто-то смешал с протухшим мясом, а сверху вылил бочку компоста. Майк закашлялся, отступая.
***
Джоди задержал дыхание и коснулся дулом серого силуэта. Можно было пальнуть на всякий случай, но патронов осталось мало. Если это ловушка, то главное не дергаться раньше времени, а у него и так палец на курке дрожит.
Существо лежало неподвижно, развалившись на сидении. Было что-то справедливое в проткнувшей карлика деревяшке – словно в историях радиопроповедников про молнии, которые карали грешников.
На груди чудовища плащ порвался, приняв на себя весь заряд дроби. Ни одно живое существо не могло после такого выжить, но живые существа обычно не истекали желтой кровью. От живых не воняло, как от месяц нечищеного сортира. Безликие создания в одинаковых плащах напоминали ожившие куклы, хотя Пирсон помнил касание их холодных рук. Что ж, пусть и покрытые кожей, а не резиной или тканью, слуги Верзилы в большей мере принадлежали смерти, чем подлунному миру.
Он осторожно приподнял дулом капюшон. Серая материя зацепилась за подбородок и не давалась, но прикасаться рукой к убитому до одури не хотелось. Парень не брезговал стрелять в этих уродов, когда они нападали, радовался виду их падающих тел, но от этого покойника веяло какой-то неестественной мерзостью. И ладно бы один запах всему виной, так нет – даже само непропорциональное телосложение оскорбляло человеческие глаза.
Я должен увидеть его лицо… морду… что там у него. А потом надо как-то дотащить труп в полицию.
Джоди помнил, что случилось с прошлой уликой, но тогда они имели дело с пальцем Верзилы. Пусть и не от мира сего, но в коротышке было меньше злобной силы, чем в его хозяине. Возможно, новых метаморфоз не последует…
Пирсон решительно сдернул капюшон, и вскрик Майка смешался с его собственным стоном.
Лицо покрывали складки, делая похожим на выдубленную кожу. Волос не было, угловатый череп выпирал одновременно в десятке мест. Вытянутый подбородок, провалившийся нос – и скалящиеся мертвой улыбкой зубы. Все коричневато-желтое, лишь крошечные глазенки наполняла бездонная чернота. Даже в смерти, взгляд чудовища пугал, как может пугать воплощенный кошмар.
Но стон вызвало вовсе не это. Да, черты лица были перекручены, искажены, словно из карлика делали пародию на человека. Но, даже утратив часть сходства, они все равно были хорошо знакомы Пирсонам. Как и ухмылка, пусть даже раньше в ней не заключалось столько ненависти и коварства.
- Это же… это… - раздался сдавленный голос брата. Джоди на секунду зажмурился, судорожно надеясь, что видение исчезнет. Пусть это будет морок, случайное сходство, подражание! Только бы не по-настоящему, лишь бы не он!
Но сердце билось как в лихорадке, подсказывая правоту безумной догадки. Лицо урода ничуть не изменилось, напротив он находил все новые и новые признаки сходства. Что делали с несчастным, прежде чем запихнуть в эту низкорослую оболочку? Мяли, рвали, сдавливали? Набивали как чучело чем-то тошнотворным, заменили кровь и душу, влили злую волю и рабскую тупость? Куда делся Томми, которого он лично провожал в последний путь? Почему у существа, лежащего в разбитой машине вполне узнаваемое лицо приятеля?
- Это он… - едва слышно прошептал Пирсон. – Майк, это Томми. Господи Боже, за что? За что…
Где-то далеко закричала сова, облетая свои ночные владения. Мертвый карлик, ещё не так давно бывший желанным гостем в их доме, улыбался братьям, словно в смерти заключалось что-то донельзя смешное.
***
На черные туфли никогда не оседала пыль. Костюм всегда выглядел как с иголочки, хотя Верзила не снимал его бессчетные годы. Это было частью образа, грезой в мире серых будней и даже гвоздика в петлице не вяла, как сказочный цветок. Он пришел в этот мир таким, созданным волей Жнеца и таким и оставался, пока время проносилось мимо. Год за годом, которые Верзила не считал, отдавая эту сомнительную радость смертным, он готовился к сезону жатвы, не задумываясь более ни о чем. Важно лишь открыть Врата, впустить Фантазм, а все остальное не стоит и крупицы красного песка.
Однако в эту ночь приходилось прерывать привычное однообразие. Его силы убывали, братья-Пирсоны поднялись на ещё одну ступень в овладении Даром. Вдобавок лишили его части певчих и машины, на оживление которой пришлось отдать немало могущества.
Магия не брала этих назойливых смертных, она лишь таяла при соприкосновении, как тает мартовский снег в ясный полдень. Вместо того чтобы питать Жнеца, Верзила был вынужден все чаще черпать его энергию и это не доставляло Приказывающему не малейшей радости.
Он остановился над одним из тел у ворот – черный силуэт, словно вытканный из самой вечности. Плоть от плоти ночи, Верзила провел рукой над трупом, бывшим ранее девушкой по имени Сара Хемминг. Тело тут же опало, исчезая в рассыпающихся крупицах, плащ расползался, как ветхая гниль. Пара секунд – и лишь песок указывал на след недавней схватки, даже пуля растворилась вместе с ушедшим в небытие карликом.
Конечно, ничего не стоило вернуть любого из певчих к жизни, вот только это отнимет в три раза больше драгоценной энергии. Да, сегодня Жнец недосчитается нескольких слуг, но вскоре он подарит повелителю поистине желанный подарок. Души этих двуногих червей завопят под алыми небесами, отдавая себя пению… и мечтая о смерти, которая задержится. Да, задержится, он лично за этим проследит…
Улыбка тронула губы Верзилы. Раньше он не испытывал ненависти, но сейчас был готов пересмотреть свое отношение к смертным. Возможно, это ещё один признак заражения ядом их мира, ненавистной человечностью, но какое же сладкое чувство… С каким удовольствием он убьет Джоди и Реджи на глазах Майка, заставит его смотреть на смерть девчонки и старухи, постепенно доведет до безумия. Пусть мальчик вопит во тьме, пусть источает Фантазм – отныне его жизнь и смерть будет определять лишь он, Приказывающий, Тот Кто изрекает волю Жнеца.
Однако не время мечтать. Людишки заполучили труп певчего, которого он послал с целью смутить их волю. Жаль, не удалось перенести слугу прямо в салон машины, присутствие любого из этой троицы отсекает Фантазму путь. Но так даже лучше – пусть ужаснутся его магии, познают трепет перед великолепием, которое ждет жителей этого мира. Наверняка они решат отнести мертвеца в полицию – что ж, с этим он справится.
Верзила прикрыл глаза, отдавая приказ, и десяток укрытых плащами рабов растаяли, чтобы появиться в доме шерифа. Этот дурак не имеет силы, как и его спящая женушка, он не почувствует, как склоняются над краем кровати капюшоны певчих. Не успеет вскочить, когда короткие когтистые пальцы зажмут рот, выколют глаза, вырвут язык…
Приглушенные крики из дома шерифа не услышал ни один житель Морнингсайда, лишь соседская собака подняла морду и сонно провыла на плывущую по небу луну. Только Верзила знал, что приказ исполнен в точности. Да, это отняло ещё больше силы, с такими затратами он останется ни с чем, но отступать нельзя. Приказывающий не подведет Жнеца, никогда не позволит человеческой плесени противостоять сезону жатвы. А что до трупа Томми – будет им улика. Раз уж некоторые не понимают с первого раза…
Верзила рассмеялся едва ли не в первый раз за все пребывание на Земле. Парочка летучих мышей, танцующих над моргом, услышала этот резкий, похожий на скрежет битого стекла звук и рухнула наземь, погружаясь в сон, от которого невозможно проснуться. Приказывающий проследил за их падением и повернулся, уходя в сторону похоронного бюро. Предстояло коснуться Врат и излить их ярость на противостоящих букашек, показать силу истинного Фантазма.
***
Он шагал на свет, бережно держа в руках путеводную звезду. Дрожали стены, пол под ногами то и дело кренился, как палуба попавшего в шторм корабля, но Реджи знал, что пока сияющий талисман в руках, ничто не причинит ему вреда. Он попытался вспомнить, кто дал ему этот дрожащий комок огня, так непохожий на разливающееся впереди сияние, но не сумел. Мысли текли как вязкая грязь, смываемая проливным дождем со склона холма. Главное – крепко сжимать руку, чтобы мерцающая звезда оставалась между ним и тем, что затаилось впереди.
Что там затаилось? Где я?
Зыбкое видение затвердело, превратившись в мраморные стены. Дверь под барельефом из человеческих лиц…
…насаженных на крючья голов…
…едва скрывала льющиеся в щели лучи. Не освежающе-прохладные, как огонь в ладони, а тяжелые, давящие предгрозовым ожиданием.
Прометей когда-то забрал у богов огонь, шептала старуха, которую он когда-то знал. Где-то в иной жизни, в которой не нужно идти навстречу светящейся двери, не нужно ожидать рандеву с собственной судьбой. Тебе суждено повторить его подвиг. Отними Фантазм у Фантазма, только так можно победить несбывшееся.
Странные слова, облеченные весом пророчества. Как тяжело слышать их, когда в руках мечется тревожный огонек! Лежащее впереди сияние хочет заглушить звезду, утопить её свет в собственном, потому что не признает свободы. Лучи, исходящие из-за приблизившейся двери, не знают каково это – лететь сквозь ночь, дарить, не встречая преград, гаснуть по собственной воле, а не по чужой указке. Там все подчинено предопределенности и чудовищной воле, душный свет мертв, хотя и не ведает о собственной смерти…
Огонек в руке стал жидким, пальцы невольно мяли его, придавая новую форму. Камертон, сотканный из света, застыл в ладони Реджи, вздрагивая и пытаясь предупредить своего владельца. Вилка словно купалась в мелодии, еще не услышанной мороженщиком, грозном набате приближающейся войны и пылающих домов.
Это ключ, вновь заговорила старуха. Подобное к подобному, малое к великому. Видит сердце. Слышит разум. Говорит душа. Помни это Реджи, когда будешь запирать Врата. Постарайся не забыть, даже если умрешь, потому что у Фантазма две грани. Одна из них – Дар, еще не твой, но вскоре он станет твоим. Спаси её от огня…
Кого? хотел спросить Банистер, но пронзительный крик ворвался в коридор, разметав свет на тонущие в черном океане искры. Что-то вышвырнуло его, унесло, как осенний лист, оставив лишь горькое осознание истины, с которой мужчина разминулся на шаг.
Реджи открыл глаза. Лампы приветливо озарили сонное лицо, но в их свете не было силы. Там, во сне, огонь в руках и скрываемое дверью свечение было насыщенным, густым, здесь же магия иссякла, оставив тоскливое разочарование. Чувство почти детской обиды нахлынуло на приподнявшегося на локте Реджи и он не мог понять его причину.
Телефон зазвонил вторично. Мороженщик поднялся, зацепил коленом стол и чертыхнулся. Мало того, что в теле дикая слабость, так ещё и эта деревяшка под ноги просится.
Стоп. Откуда у меня возле дивана стол? Разве я затевал перестановку?
Очередная трель со стороны кухни прояснила мысли. Он в доме Джоди, сторожит мальчика от возможного визита чудовищ. Нда… хорошо сторожит, ничего не скажешь.
Реджи пошел к телефону, кинув быстрый взгляд на часы. Одиннадцать, полтора часа прошло, а он уже дрых, как сурок. Что за черт, ведь всегда ложился за полночь, а тут не вовремя разморило…
- Алло, - буркнул он в трубку, пытаясь прогнать остатки сонливости из голоса. Кому Пирсон понадобился посреди ночи, мороженщик не знал, но если оставить телефон звонить, это разбудит Майка. Бедный паренек сейчас спит, не стоит мешать его отдыху.
- Блин, старик, я уж думал - ты там ноги протянул, - выдала трубка знакомую возмущенную тираду. Реджи протер заспанные глаза. Мысль, что Джоди звонит из похоронного бюро казалась не менее дикой, чем если бы Верзила по доброте душевной решил подвезти друга домой.
- Прости… не знаю, что на меня нашло, - честно отозвался Банистер. – Только на диван сел - как в прорубь провалился. Майк-то сразу пошел спать, а вот я хотел…
- Майк сейчас со мной, - перебил Джоди. Где-то в трубке завыл ветер – тоскливо, напоминая волчью песню холодных ночей и осеннего дождя. Однако голос Пирсона звучал так близко, будто друг сидел в соседней комнате.
- Он что, за тобой сбежал? – мгновенно стряхнул остатки сна Реджи, ругая себя, на чем свет стоит. Олух, осел, совсем из ума выжил? А если бы с мальчишкой что-то сталось, пока ты храпел? Тебе Джоди доверил брата, а ты? Ну, неужели хотя бы кофе сварить не мог? – С вами там все в порядке?
- Скажи ему, - эхом донесся голос пацана, пытающегося влезть в разговор. Джоди что-то пробормотал, но Банистер все равно вздохнул с облегчением. Хорошо хоть оба живы, и на том спасибо – правда, не ему. От него вообще толку не было, какой позор…
- Сейчас в порядке, - снова поднес трубку к уху Джоди. – Но вообще ночь началась жарко… и мы тут застряли на шоссе с севера от города. Помнишь телефон-автомат у поворота на заброшенную шахту?
- Ещё бы. Вы там одни?
На другом конце линии возникла неуверенная заминка. Кажется, Пирсон аккуратно подбирал слова, что сразу насторожило Банистера.
- Не совсем… слушай Реджи, хватай винтовку, садись в фургон и езжай к нам. Нужно вытащить «жука», он намертво заглох. И… тут ещё кое-что… мы теперь знаем, откуда берутся карлики.
- Да? – одно услышанное не вязалось с другим. Реджи подумал, что голос Джоди похож на речь человека, перебравшего виски – от этого становилось страшно. Последний раз таким тоном друг разговаривал во время организации похорон Томми. Что могло произойти на ночной трассе, выбившее из колеи его, далеко не самого мнительного из всех знакомых Банистеру людей?
- Ага… - ветер провыл ещё одну тоскливую ноту, почти заглушая тихие слова. – Тебе лучше это самому увидеть… приезжай, только осторожно. Ночь сейчас опасна.
Ночь опасна повторил про себя Реджи, проверяя винтовку. Он хотел, уходя, погасить свет, но передумал – горящие лампы всегда приравнивались к уюту, не в пример заполнившей Морнингсайд тьме. Да, ночь стала опасным временем, и убеждать себя в обратном – гиблое дело. Мороженщик вынул ключи, не желая долго копаться в карманах на улице. Хорошо, что он припарковался рядом с гаражом, не придется шагать в этом черном как смола мраке, похожем на темноту опущенной крышки гроба.
Покидая дом Пирсонов, Банистер внимательно следил за каждым шорохом кустов. Винтовка искала цель, и промяукавшая где-то на соседней улице кошка едва не заставила Реджи выстрелить. Это был не просто страх – предчувствие того, что жизнь сорвалась, как машина с горной дороги, и летит в бездонную пропасть. В провал, на дне которого копошатся бесформенные и голодные твари…
***
Миссис Петс не могла заснуть. Только не в эту ночь, когда само время разматывалось, как шерстяной клубок, и нити тянулись сквозь темноту, нависшую над миром. Одна уходила в сторону кладбища, другая связывала дом Пирсонов, их друга-мороженщика и её саму, как бусины ожерелья. Остальные переплетались над городом в паучий узор, и все больше жителей Морнингсайда попадало в эту сеть.
В дремоте ей слышались крики, голоса, виделись коричневые низкорослые фигуры, красный песок, заметающий улицы. Дар жил сам по себе, видения приходили и уходили, касаясь её уставшего разума, то и дело перенося зрение в глаза Джоди, Реджи, Майка…
Магия вышла на свободу, и всему виной было безликое создание из морга. Реальность таяла, как догорающая свеча, что-то властно раздвигало границы привычного мира – а измотанная сомнениями колдунья все пыталась нащупать спасительный выход. Какую из нитей перерезать, чтобы паутина исчезла, не оборвав при этом жизнь Салли? Где лежит корень силы Фантазма, в чем его слабость?
Дар шептал, советовал, требовал – чужими голосами и её собственным. В ночь, грозившую стать бесконечной, слишком много нескованной силы носилось над обреченным городом.
Она ощутила присутствие Салли прежде, чем услышала легкие шаги.
- Бабушка? – внучка стояла на пороге, и горящий в коридоре свет отбрасывал длинную тень в спальню. – Ты не спишь? Я пыталась… но только закрою глаза, вижу его.
- Майка? – тихо спросила старуха, слушая собственное сердцебиение. Слабое, натужное, как шаги бегуна, постепенно сходящего с дистанции. Погоди, сердечко… не спеши засыпать. Не в эту ночь… не в эту тьму…
- Да, - кивнула Салли. Золотые волосы в свете лампы казались огненно-рыжими. Как зарево костра или пламя, поднимающееся над догорающим домом. Твое бездействие, твойвыбор, прошептали тени. Это плата за силу и не вини себя, что цена столь высока. Так заведено – в костре нет различий между старой и молодой листвой.
- Он борется, - слушая голоса грез, ответила миссис Петс. – Даже сейчас я вижу его – рядом с братом, где-то там… у края водоворота.
- Мы должны помочь, разве ты не видишь? - решимость в голосе девушки обжигала. Огонь, всюду огонь… не мы его разожгли, но нам гасить подумала Каниган, глядя на внучку. Да, должны, иначе Салли предстоит долгие годы идти по жизни со сгоревшим сердцем. От огня не уйти, хотя приходит он в разных обличьях, но всегда опаляя…
Дар коснулся глаз, в темноте комнаты похожих на черные провалы. Вскоре Майк будет здесь, принося за плечом беду. Но её бездействие все равно окончено – невмешательство возможно лишь до определенного предела. Пирсоны столкнули первый камень со скалы и лавину не остановить, как не успеть и уйти из-под камнепада. Ночь не выпустит никого, в полночь стрелки часов замрут на месте и само время умрет для небольшого техасского городка…
Холодные откровения ближайшего будущего потрясали, но вопреки этому миссис Петс чувствовала себя свободной. Раз судьба все решила за них, остается делать лишь то малое, что и превращает их в людей, а не в безвольные куклы Фантазма. Спасать всех, кого можно спасти.
- Майк скоро сюда приедет, и мы расскажем ему все, что знаем, - ответила она, и лицо Салли зажглось мимолетной радостью. Для внучки многое ещё казалось простым – если наши вместе и вооружены необходимым знанием, то победа близка. И хотя Петс Каниган имела много возможностей оценить силу единства, она слишком долго прожила, чтобы позволить ослепить себя надеждой. По крайней мере, в отношении собственной участи: победить - еще не значит выжить.
- Завари мне кофе, - попросила старуха, с легким стоном поднимаясь с подушки. – Все равно до утра нам не уснуть.
Она умолчала о том, что утро для Морнигсайда может вообще не наступить.
***
Почему он смотрит на меня?
Майк обхватил плечи руками и отошел на несколько шагов в сторону дороги. Бесполезно – последние пять минут он то и дело переходил с места на место, но мертвые глаза карлика все равно следили за ним. Кто-то когда-то говорил, что покойникам надо опускать веки, но при одной мысли о прикосновении к мертвецу, мальчишку начинала бить крупная дрожь. Умом он понимал, что труп не может следить, но сердце, лучше знавшее повадки чудовищ, говорило обратное.
- Боже… - в десятый раз повторил Реджи. Мороженщик сидел на склоне и даже не замечал острые камни, вонзающиеся в ноги. – Как… как с ним такое могло произойти?
Майк не знал. Не знал и Джоди, растерянно качающий головой. Чудовища были безликими, пока носили капюшоны – но теперь Пирсон с тоской вспоминал о блаженном неведении. Видеть то, во что превратился их приятель было невыносимо… как и невыносимо думать о других вещах, лезущих в голову.
Покойники - вот откуда Верзила берет карликов. Он делает их из мертвых.
- Наверное, для этого он и выбрал морг, - услышал Майк собственный голос. Рот пересох, как у заблудившегося в пустыне, и приходилось то и дело сглатывать терпкую слюну. – Там много тех… тех…
Он задрожал, не в силах справится с пришедшей в голову страшной мыслью. Среди мертвецов были не просто люди – там лежали жители его города, многих из которых он застал за свою тринадцатилетнюю жизнь. Старики, редкие жертвы несчастных случаев… и родители.
Родители… коричневые лица… скрюченные пальцы… глаза. Они смотрят… и все видят…
- Майк? – теплая рука брата легла на плечо, прижала к себе. – Держись, прошу тебя. Все нормально, это уже не Томми. Слышишь? Томми умер, и мы его похоронили. Это просто чудовище с его лицом.
- Не Томми… - эхом откликнулся Банистер. Мороженщик побледнел, словно увидел приведение – и в каком-то смысле так оно и было.
- Джоди… - едва слышно простонал мальчик. – Он ведь… не одного Томми забрал? Карликов много… не мог же Верзила их с собой привезти в Морнигсайд.
- Господи, спаси и сохрани, - Реджи провел рукой по щеке. – Там столько людей похоронено, если этот урод их всех…
Он осекся как раз в тот момент, когда рука брата до боли сжала плечо Майка. Страшная мысль поразила друзей почти одновременно.
- Там наши родители… - не поднимая головы, шепнул Майк. Тихо, будто прощаясь с целым миром.
- Нет! – выкрикнул в ночь Джоди, отшатываясь. Глаза на красивом лице словно выцвели, оно застыло оскаленной маской, похожей на морду чудовища. – Он не мог их тронуть! Майк, не смей так думать, слышишь! Ему…
Парень умолк и заметался, шагая кругами вокруг машины. Реджи и Майк провожали его испуганными взглядами. Казалось, Пирсона подменил какой-то безумец, размахивающий руками и всматривающийся в темноту, словно искал в ней врага.
- Это… - Джоди, остановился, поворачиваясь к брату, – …невозможно. Родители умерли задолго до того, как Верзила у нас поселился. Наверное, он забирает только тех, кто недавно умер.
В глазах Реджи промелькнуло сомнение, он открыл рот… и промолчал, глядя на дрожащего Майка.
А кто у нас недавно умер, кроме Томми? подумал мальчик. Таких просто нет. А карликов больше десятка, я сам видел.
- Если бы он воскрешал всех, Морнингсайд был бы переполнен этими… - Джоди замолчал, не зная, какое слово подобрать и Майк понял его сомнения. Томми стал монстром, но разве можно называть старого приятеля подобным словом? Разве можно в него стрелять?
Он хотел нас убить, думал Майк. Томми больше нет, Джоди дело говорит. Это теперь слуга Верзилы…
Но цепочка рассуждений безжалостно тянулась дальше, наталкивая на новые пугающие выводы. Если даже Томми утратил остатки дружелюбия, то чего требовать от остальных карликов? Что с ним сделают родители, вышедшие из ночной тьмы – родители ростом по пояс, в серых плащах и с крысиными глазами, которые, не моргая, следят за детьми даже после собственной смерти?
«И ангелы проведут их сквозь смертную тень». Надпись на надгробной плите выглядела насмешкой или зловещим предсказанием. Не было ангелов, как и не было поводырей, кроме затянутой в черное высокой фигуры. Того, кто действительно воскрешал мертвых, но не к жизни, а к чему-то иному – немыслимому и омерзительному.
Майк спрятал лицо в ладонях, изо всех сил пытаясь удержать слезы. Но они все равно бежали и единственное, на что хватило Пирсона – предотвратить протяжные рыдания. Шаги брата затихли, громко лязгнул металл – Джоди привалился к разбитому катафалку.
- Парни… - осторожно нарушил повисшее молчание Реджи. – Давайте сейчас о другом подумаем. Мы тут торчим, у черта за пазухой, одни, с двумя винтовками и кольтом. Предлагаю вернуться домой, запереться и тогда уже все обсудить.
Майк открыл глаза, смаргивая повисшие на ресницах слезинки. Реджи выглядел не менее измученно, чем они с Джоди, но пытался держать себя в руках. Надо и ему успокоиться, сейчас только заплакать не хватало. Джоди нуждается в поддержке, а не в ревущем брате.
- Давай… - он всхлипнул в последний раз. – Зацепим «жука» на буксир, твой фургон его должен дотащить. В гараже я его смогу починить… надеюсь.
- Домой не поедем, - Джоди поднялся с развороченного капота черного преследователя. – Если нас где-то и будут ждать, то как раз там. Остановимся у тебя - до рассвета лучше не высовываться.
- Конечно, - кивнул Реджи. – А потом приведем сюда шерифа?
Джоди покачал головой. Судя по выражению лица, пришедшая в голову мысль ему не нравилась, но иного выхода парень не видел.
- Нет, до рассвета Верзила заметет следы. Или все растает, как та слизь, или его… - Пирсон на секунду запнулся, - …слуги все приберут. Надо забрать Том… в смысле карлика с собой и отвезти к шерифу.
Майк вздрогнул. Идея тащиться куда угодно в одной кабине с мертвым чудовищем не вызывала энтузиазма. Судя по тому, как ещё сильнее побледнел Банистер, мороженщика это тоже не обрадовало.
- А… как мы его повезем? В смысле, он не оживет, как тот палец, и на нас не набросится?
Взгляд мальчика упал на белеющий во тьме фургон. Он ведь видел что-то важное, связанное с этой машиной – причем совсем недавно. Да, как он мог забыть?!
- Холод! Помните, я говорил про холод?! – возбужденно обратился он к другу и брату. – Верзила от него отшатнулся, когда ты выгружал мороженое. Если засунуть карлика в морозилку, может он не оживет?
Реджи закашлялся, выпучив глаза, будто подавился рыбной костью.
- Это… эта хрень будет лежать вместе с мороженым? Парни, вы чего, нельзя его туда класть!
- Нашел время о мороженом думать, - фыркнул Джоди. Бытовая проблема прогоняла страх, размышлять о перевозке было намного легче, чем о том, что именно они собирались везти. – Ничего с твоим пломбиром не случится, никто его не сожрет.
- Я не про то… а ладно, - махнул рукой Банистер, поднимаясь и отряхивая штаны. – Все лучше, чем в кабину пихать.
Майк вздрогнул – показалось, что спину сверлит злобный взгляд распятого чудовища. Это было невозможно, мертвец сидел лицом в другую сторону – но даже отсюда что-то грязное, предсмертные мысли или какая-то воля, все равно искала его в растянувшейся на вечность ночи.
Зря ты не закрыл мне глаза, Майк. С друзьями так не поступают. Ну, ничего, я не обидчивый, ты же знаешь. Скоро мы все будет вместе… ты, я, Реджи, Джоди… О, какую музыку мы сыграем, какую группу соберем. Как воспоем… перед ним, в кровавом огне…
- Ладно, - подошел к дверце Джоди, прерывая поток безмолвных угроз. – Реджи, бери его за ноги…
Глава 16. Кромешная тьма
Майк любил бывать в доме Банистера. Даже сейчас, когда обстоятельства, мягко говоря, не походили на визит в гости, он с удовольствием осмотрелся, высматривая, что новенького появилось за неделю в хозяйстве Реджи.
Двухэтажный особняк даже ночью смотрелся с дороги как уютная гавань для возвращающегося в порт корабля. Как Реджи, живя один, умудряется поддерживать дом в образцовом порядке, Майк не представлял. Мальчик подозревал, что даже брату это невдомек – их собственные попытки расписать очереди уборок заканчивались не лучше, чем с готовкой. Иногда что-то выходило, и дом сиял свежестью целый день, иногда в процессе по комнатам носились клубы пыли, а пропавшие вещи приходилось часами искать. Видимо, мороженщик и тут владел каким-то секретом, наподобие своего таланта продавать мороженое в крошечном городке, который никак не мог окупить бизнес.
Правда, выкрашенные стены и чистые окна скрывали за собой то, что сам Банистер называл «все под рукой». У него не было грязно, но в комнатах скапливались вещи, которые смотрелись бы куда лучше в домике миссис Петс. Там, где старуха осознанно создавала захламленность, Реджи руководствовался каким-то творческим стилем, который Майк пытался понять не больше, чем тексты песен брата.
На стене висела старая кавалерийская сабля, купленная на распродаже, а под ней примостилась винтовка. Сейчас оружие казалось Пирсону самой желанной вещью в мире, и он вспомнил истории отца про современных кочевниках, называвших себя милитаристами и ошибочно принимаемых за хиппи. Теперь он понимал этих ребят, возможно, некоторые из них имели вполне весомые причины на то, чтобы держать под рукой пистолет-другой.
На одной из лампочек Реджи повесил клоунскую маску, в пустой аквариум – оставшийся после неудачной попытки завести комнатных рыбок, накидал мелочи, а гитару разместил в кресле. Видно было, что у владельца дома хватало ярких увлечений, которые оставляли все новые и новые следы в убранстве комнат.
- Не нравится мне, что он лежит в машине, - запирая дверь за вошедшими, снова пожаловался Банистер. – Давайте его сразу отвезем к шерифу.
Джоди плюхнулся в кресло, бесцеремонно отодвинув гитару. Майк опустился на колени перед камином, разжигая заблаговременно припасенные дрова. Он давно привык хозяйничать в доме друга, да и камин всегда вселял в него тепло и ощущение покоя. Ночь была жаркой, но внутри Майка холод выстудил все до самых глубин души – и хотя мальчик не знал, справится ли огонь с этим холодом, стоило хотя бы попытаться.
- Отвезем, - глядя на пляшущие искры, согласился Джоди. – Но сначала надо решить, что мы будем делать дальше.
- А что тут решать? – Реджи примостился на диван, кинув мимолетный взгляд в сторону окон. К счастью, они все были заперты изнутри, хотя для карликов замки не представляли такую уж помеху. Дом Коннора тоже производил впечатление надежной крепости, но его все же взяли штурмом или хитростью. – Пока полиция будет разбираться с Верзилой, надо убраться из города. Пересидеть где-то подальше…
- Полиция? - обернулся Майк, отворачиваясь от поднимающихся над поленьями танцующих языков, - а с чего вы взяли, что она справится? В комиксах и фильмах от полиции вообще никакого толку нет.
- Мы не в кино живем, к сожалению, - вздохнул брат. – Но вообще ты прав, было бы слишком просто, если бы Верзилу арестовали. Он не человек, это ведь любому ясно.
- Пока это ясно только нам, - Реджи распустил волосы, и они упали на плечи жидкими прядями. Именно из-за этого сочетания лысины и хвоста Майк до семи лет упорно считал Банистера волшебником – кто иной мог бы носить такую странную прическу? – И если не убедим шерифа, я уверен – нам вызовут психиатра. Потому что карлик - карликом, но я бы сам не поверил, если бы своими глазами не видел ту муху и не ходил на кладбище.
- Ты это к чему? – зевнул Джоди. Усталость начинала брать свое, даже неугомонному Майку хотелось прикрыть глаза и подремать в уютной гостиной хотя бы минуту…
- Я про то, - подался вперед Реджи, - что нам нужны еще доказательства. Надо, чтобы поверили, потому что если нас сочтут психами, Верзиле это только на руку сыграет.
- Давайте лучше попросим миссис Петс помочь, - Майк стряхнул сонливость, стоило идее возникнуть в голове. – Она на самом деле колдунья, я ведь рассказывал. Пусть подскажет, как справится с Верзилой, куда ему кол забить.
- Какой ещё кол? – нахмурился Джоди.
- Осиновый, чтобы не ожил.
- А я предлагаю так, - Реджи возбужденно поднялся с места. – Сейчас едем к шерифу, не откладывая. Затем, если он нам поверит, тащим его за город, пусть посмотрит на катафалк. А потом уже и к старухе можно и даже в дом Коннора. Чем больше будет улик, тем лучше.
- Почти полночь, - посмотрел на большие напольные часы Джоди. – Думаешь, шериф нас не пошлет с порога?
- А ты бы послал, если бы к тебе притащили мертвого карлика в капюшоне с желтой кровью и лицом Томми? – вопросом на вопрос ответил Банистер.
- Я бы точно послал, - невольно хихикнул Майк, не давая брату ответить. Напряжение дня и ночи нашло выход в этом коротком смешке, вызывавшем ответные легкие улыбки. – Говорю вам, полиция не поможет, так никогда не получается…
- А мы сделаем, чтобы получилось, - поднялся с кресла Реджи. – Скорее бы это безумие закончилось, сколько можно от тварей по своему же городу бегать… Поехали, обеспечим шерифа бессонницей.
Часы пробили полночь, когда троица покинула дом. Секундная стрелка застыла на роковом делении, отмечая границу «сегодня» и «вчера» и больше не сдвинулась. Фантазм накрыл спящий город, и время тут же потеряло всякое значение.
***
Шериф Фредисон жил в низком одноэтажном домике в самом центре Морнигсайда. На соседней улице находилось здание банка и другие административные здания, но по ночному времени тишина висела еще более плотная, чем на окраинах. И все же Джоди чувствовал себя спокойно, вряд ли Верзила осмелел настолько, что посмеет напасть в самом сердце города. Конечно, долговязое чудовище руководствовалось собственными непонятными им соображениями, но пока что желание не привлекать лишнее внимание отчетливо прослеживалось в поступках кладбищенской нечисти.
В кабине было тесновато для троих, но с другой стороны, Пирсон впервые ощущал себя в полной безопасности. Он то и дело ловил на себе расслабившийся взгляд Майка, слышал, как Реджи что-то успокоительно бормочет себе под нос – кажется, напевает одну из песен времен их короткой музыкальной карьеры.
Пока все шло не так уж плохо, но братишку все равно предстояло вывезти в Малвоу и оставить у тетки. Джоди догадывался, какой шум по этому поводу поднимет пацан, и заранее готовился к долгому спору. Бесспорно, именно братишка спас его задницу в случае с Кэтрин и во время ночной вылазки в похоронное бюро. Майк открыл им глаза на творящуюся в городе чертовщину. Он не боялся рисковать и шел в самое пекло.
Но он оставался его младшим братом и Джоди не мог позволить себе так рисковать. Если, не приведи Боже, с пацаном что-то случится, останется только идти на кладбище и стрелять в коричевокожих уродов до тех пор, пока его не убьют. Только сейчас парень осознал, насколько ему дорого присутствие младшего, его вечно обеспокоенное лицо, наивная уверенность и молчаливая поддержка. Это не он заменил Майку родителей, а мальчишка позволил ему не скатиться на дно и пережить горькую утрату. И за это пацан заслуживал вырасти, любить и быть любимым – но все это могло стать возможным, только если Майк выживет.
В Морнигсайде смерть ходила слишком близко и парень понимал, что мальчишку надо отправить к Элеонор. Если потребуется, даже силой. Пусть Майк обижается, пусть даже проклянет, но главное – чтобы Верзила до него не добрался.
Я заберу вас всех, прошептала ночная тьма. Фары не могли прогнать мрак, он лишь отступал, как волны перед цунами, чтобы нахлынуть с новой силой. Ты еще пожалеешь, что отнял мое время, червь. Фантазм не остановить.
Засунь себе в задницу свой Фантазм, мысленно ответил ночи Джоди, открывая дверцу. Винтовку он передал брату, уже сунувшемуся следом.
- Сидите здесь, не хватало к шерифу ломиться с таким видом, будто мы банк ограбили.
- Не ходи один, - брат упрямо закусил губу. - Вдруг там ловушка.
- Майк, - терпеливо заговорил Джоди, указывая на темный дом, у которого они стояли. – Здесь десять ярдов до двери. Ты меня скоро и в туалет будешь провожать?
Братишка промолчал, но в его глазах Пирсон увидел подтверждение этого предположения и мысленно вздохнул.
- Не бойтесь, мы на пороге поговорим.
- Ты главное, - заметил Реджи, - объясни все спокойно и здраво. А не так, как мне про палец.
- Нет, черт возьми, я начну кричать на весь город, что на нас напали зомби-гномы, - Джоди усмехнулся и направился к двери. Фонари во дворе Фредисона не горели, и от этого ночь казалось густой, как мазут. Странно, обычно даже в дождливые времена небо прояснялось хоть на миг, но последние пару часов все небесные светила словно взяли отпуск.
Джоди постучал, представляя, как шериф с руганью продирает глаза. Да, такого рабочего дня – точнее рабочей ночи, у Фредисона ещё не было за всю карьеру…
Дверь отворилась сама собой. Парень не слышал шагов, скрипа половиц и поворота ручки. Его ждали, терпеливо и целеустремленно, как рыбак ждет заглатывающую наживку рыбину.
Низкорослая фигура прыгнула, сбивая с ног растерявшегося парня. Уродливое лицо-картошка с оскалом острых зубов нависло прямо над головой. Что-то упало из раскрытой пасти прямо на переносицу Джоди, отдавая пряным запахом, хорошо знакомым любому охотнику и обжигающим омерзением.
Кровавая слюна, вцепившись в короткие лапы, тянущиеся к горлу, подумал Пирсон. Кровь Фредисона.
Он силился столкнуть с себя навалившегося на него карлика, но тот давил, как чугунная гиря. Ещё пара когтистых лап вцепилась в щиколотки, краем глаза Джоди заметил копошащиеся в доме тени.
- Пригнись!
Крик Майка долетел одновременно с выстрелом. Хватка монстра исчезла, его отбросило назад, и Джоди вырвал правую ногу из лап растерявшихся чудовищ. Он пнул запрокинувшегося урода прямо на его же собратьев и пополз прочь, лихорадочно нащупывая кольт.
Реджи передернул затвор – добродушное лицо застыло, глаза искали цель. Следующая пуля со снайперской точностью пробила капюшон высунувшегося недомерка. Банистер не предупреждал, просто молча бил на поражение, и восхищение захлестнуло Джоди.
- Быстрее! – крикнул Майк. Из соседних домов уже доносились голоса, где-то провыла собака, вскинув морду к невидимой луне. – Уезжаем!
Там, где лежали простреленные карлики, воздух трепетал, сменяясь мутной дымкой. Поднявшиеся клубы красного песка походили на вырывавшийся зимой изо рта пар. Трупы и выжившие монстры таяли, оставляя их на пороге дома с оружием и каплями крови шерифа на лице.
Просто замечательно. Охренеть, как замечательно.
Джоди прыгнул в кабину, и фургон рванул с места, сворачивая в переулок. Впервые от темноты был хоть какой-то толк, хотя если пули не исчезнут вместе с трупами, им придется отвечать на очень неприятные вопросы.
- Нас ждали, - прохрипел Реджи, уводя машину в сторону загородного шоссе. – Это ловушка, Верзила все продумал!
- Говорил же, полиция не поможет, - бесцветно отозвался Майк, опуская голову. – Куда теперь поедем?
- К миссис Петс, - Джоди с отвращением вытер кровь, смешанную со слюной карлика. Он боялся представить, что желтые зубы урода вытворяли с телом шерифа и его жены. Сомнения, охватившие его после понимания природы воскрешенных коротышек, куда-то исчезли, они снова были врагами, монстрами, которых нужно было лишь давить, как тараканов. – Кстати, спасибо, Реджи, отлично стреляешь.
- Всегда пожалуйста,- водитель криво усмехнулся. – Думаешь, гадалка нам поможет?
- Кому, как не ей разбираться в нечисти? - задал риторический вопрос парень, проверяя обойму кольта.
***
Майк с трудом удержался от очередного зевка. Принесенный Салли кофе не помогал, от полумрака и пляшущих огоньков свечей голова то и дело опускалась на грудь.
Они подъехали к дому миссис Петс, настороженно озираясь и не опуская взведенное оружие. Случай с шерифом научил подозрительности, враги могли догадаться и опередить грузовик. Что стоило карликам перенестись к колдунье и избавиться от последних свидетелей творящихся на кладбище ужасов?
Однако дверь отворилась, выпуская навстречу озаренную светом Салли, и Майк мог бы поклясться, что в эту ночь это было самое прекрасное зрелище, что он видел. Девушка проводила их в гостиную, ни о чем не спрашивая – лишь миловидное лицо, обычно загадочное и сдержанное, сейчас оттеняла тревога.
Он потер слипающиеся глаза, пытаясь хоть немного собраться с мыслями и сосредоточиться на голосах. Джоди и Реджи говорили уже целый час, а пожилая женщина в инвалидной коляске слушала их, не перебивая – с её молчаливостью это было несложно. Лицо миссис Петс напоминало старинную вазу с затейливым узором – именно такое сходство первым приходило на ум. Можно долго смотреть на поверхность, но мысли колдуньи оставались тайной за семью печатями.
-… и у него должна быть какая-то слабость, - закончил свою речь Джоди. Брат упорно убежал присутствующих, что будь Верзила таким неуязвимым, не стал бы отсиживаться в похоронном бюро. – Вот Майк говорит, что холод его напугал.
Мальчишка энергично закивал, радуясь, что хоть так может отогнать на время сон.
- Не в холоде дело, - тихим, как шелест опавшей листвы, голосом ответила старуха. – Фантазм оборачивается против своего хозяина, если натыкается на сопротивление. Холод, крест… важно, что вы в это верите.
Салли незаметно изобразила руками коробку и подмигнула Майку.
Ящик. Боль, которой не было. Вот она о чем!
- А если… - стараясь не вывихнуть челюсть от зевоты, Майк прикрыл ладонью рот, -… если мы поверим, что Верзилу что-то убьет, это его убьет?
- Ослабит, это уж точно, - ответила вместо бабушки Салли. Джоди и Реджи неуверенно переглянулись.
- Ну… я верю в винтовку, - с легким сомнением произнес мороженщик. – Этого достаточно?
- Это тебе решать, Реджи… - имя мужчины миссис Петс произнесла со странной грустью, будто он приходился ей давно забытых родичем. – Вы просите ответ, а я могу лишь подсказать общее направление. Про Фантазм я знаю не так уж и много, больше всего открывается в видениях, но они сейчас смутные.
- А почему я слышал вас в своем сне? – спросил Банистер, и от Майка не укрылось, как женщины едва заметно переглянулись.
- Это голос Дара… нашей силы, - пояснила миссис Петс, но темные очки не давали возможность увидеть её глаза. – Ты к нему особо восприимчив. Можешь считать, что с тобой говорит твой внутренний голос.
Реджи вздохнул, собирая волосы в хвост. Выглядел друг растерянно, если не сказать подавленно, будто попавший в общество незнакомых взрослых карапуз, и Майку внезапно стало его жаль. Если для него сверхъестественное просто занимало еще пустующую с детских лет нишу чуда, то каково же Джоди и Реджи? Для них мир все больше терял привычные рамки, скатываясь в сплошной хаос и смятение.
- Все это хорошо, но что нам сделать в первую очередь? Это вы хоть можете посоветовать? – в голосе Джоди прозвучала едва прикрытая мольба.
- Могу, - едва кивнула миссис Петс. – Начните с Врат. Я уже говорила, где-то в морге источник Фантазма, попробуйте его закрыть… но я не знаю как.
- Я знаю, - в глазах Банистера появилась прежняя решительность. – Спалим здание к чертовой матери, а этому уроду вобьем в сердце осиновый кол!
Майк не выдержал и рассмеялся – разбушевавшийся мороженщик выглядел скорее комично, нежели грозно. Возможно, и сам Реджи это понимал, по крайней мере, на смех он не обиделся.
- Реджи Банистер, гроза вампиров… - даже сонливость ненадолго отступила.
- Врата нельзя закрыть, просто разрушив, - колдунья не обратила внимания на слова мальчика. – Нужно как-то перенаправить тот поток в обратную сторону…
- Куда? Куда он ведет? – негромко поинтересовался Джоди. - Или, вернее, откуда выходит? Что там, за Вратами?
Старуха замолчала.
- Бабушка не знает, - перевела Салли. – Но если вы что-то найдете, то мы постараемся помочь. Мы… в общем, вы нас услышите даже там, возле Врат. Может, мы вместе сумеем их закрыть.
Майку показалось, что отблеск свечей проходит сквозь старуху – такой бесплотной выглядела она в эту минуту. Тенью, замершей в кресле, погруженной в свои мысли и прислушивающейся к чему-то, открывающемуся лишь ей одной.
- Ладно, в морг – так в морг, - Реджи хлопнул себя по колену. – Тогда, наверное, не стоит задерживаться, раньше начнем – раньше закончим.
- Не торопись, - Джоди попытался сквозь очки и тени поймать взгляд женщины. – Скажите… а тот карлик, что у нас в машине… это еще Томми? В смысле, ему можно… как-то помочь?
***
Ожидание завершилось вместе с визитом ночных гостей. Это было неизбежно и все же ей хотелось отложить принятие решения еще на час – бесплодное желание, которое уже не удастся исполнить. Миссис Петс смотрела на лица, полные скрытой надежды и чувствовала лишь горечь. Они все верили в её возможности, даже Салли разделяла этот слепой оптимизм. Попытка переждать бурю не удалась, ветер уже срывал крышу с их ветхого домика и где найти достаточно укромный погреб, если буря заполнила небеса?
Выживет ли Салли? Что сделать, чтобы девочку не затронула смерть, распростершая над городом свои черные крылья? Миссис Петс не знала, хотя одно смутное решение все же вертелось в голове. Если им не удастся закрыть Врата, в мир хлынет поток кошмара, и тогда Верзила и стоящая за ним сила будут мстить. Всем, кто противостоял его триумфу и в первую очередь – ей, обладательнице Дара. Салли – преломление силы, но исток в ней, Петс Каниган. А значит…
Ей нельзя применять Дар. Нужно, чтобы Верзила видел меня и только меня своим врагом. Они убили шерифа и владельца похоронного бюро, наверное, лишили жизни и бармена – тех, кто мешал или угрожал сорвать маски раньше времени. Остальных не тронули… пока. Но даже если не удастся победить, можно попробовать выиграть время…
Глаза под черными очками подслеповато моргнули, глядя на Реджи. Да, мороженщик силен, он сможет принять в себя её Дар, когда наступит время уходить. И неважно, что они не одной крови – сейчас, когда мир сходит с ума, Фантазм связывает крепче любого родства.
Прости, Реджи Банистер. Тебе придется идти по горячим углям после того, что я сделаю – но лучше уж тебе, чем Салли. Ты сильнее, искренне любишь жизнь и готов за неё драться – за неё и за своих близких, и в этом мы схожи. Надеюсь, ты сможешь понять, зачем я это делаю, а если нет, знай – мне все равно достанется худшая из возможных судеб…
- Сейчас узнаем, - услышала она собственный ответ. Ровный, словно и не подписала только что свой смертный приговор. - Сидите тихо.
На самом деле они могли шуметь, как банда пьяных рокеров – в эту ночь, полную магии, тишина утратила значение. Даже не повторяя излюбленную формулу, миссис Петс провалилась в переплетение черных нитей, протянувшихся сквозь тьму, пульсирующую паутину, похожую на крылья бабочки. Черный махаон обнимает Морнингсайд и пыльца его похожа на золу…
В грузовике билось темное пятно, клубок из мрака и боли, заставивший колдунью задрожать. Возможно, её ждет нечто подобное – а может, правящая за Вратами сила подыщет более страшное наказание. Но отступать поздно…
Она коснулась разума, который купался в кошмарах. Существо не помнило себя, оно словно спало в оковах темных грез, где пылающие небеса вбирали песню умирающих душ, где свет был живым и голодным, протянувшим свои щупальца сквозь вселенную…
Я не пропущу тебя в город собирая волю в единую мысль, безмолвно произнесла Петс Каниган. Она говорила не с карликом, но с тем, кто смотрел сейчас его глазами. Морнингсайд не твой, убирайся в свои пески, облезлая ящерица.
Гнев полыхнул во тьме, гнев и ярость. Тот, кого Майк звал Верзилой, а карлик воспринимал как Приказывающего, не привык терпеть оскорбления.
Я вырву твою душу ответил мрак. Все души принадлежат мне по праву, старуха. Нет Бога и дьявола, ты ведь всегда это знала. Есть лишь Фантазм и грезы, Жнец и вечность…
Темный ветер крепчал, грозя унести её сознание прочь, утопить в бушующем водовороте, где ранее исчез Томми… и все другие, у кого отняли собственную суть.
Это всего лишь ветер! закричала женщина, хотя в залитой светом свечей комнате её губы не шевелились. Несбывшееся, дурной полночный сон! Фантазм не вечен, он тает с приходом зари.
Заря не придет, скривила в улыбке темные губы ночь. Пока у меня их души, я могу сделать сны явью. Могу изменить мир так, как не менял его ни один волшебник. Твой Дар – жалкая искра перед моим пламенем.
Она видела огни – её душа, души собравшихся в гостиной, круг света, ещё не погасший, питающий друг друга своим единством. А вот огонек в кузове грузовика почти исчез, унесенный махаоном, сотканным из черного пламени, на крыльях которого узоры мертвых лиц…
Колдунья отступила назад – противостояние достигло мощи, с которой ей было не совладать. Она бережно прятала счастливую мысль, стараясь не выдать себя перед сгустившимся вниманием, невидимыми глазами, обшаривающими её дом. Пусть смотрят на неё и эту троицу, не замечая Салли, пусть видение пожара останется просто дурным предчувствием.
- Нет, - стараясь скрыть услышанное за маской горечи, ответила старуха. – Единственное, что с ним можно сделать – это прервать его страдания. Ваш друг умер, вместо него в машине просто уродливое чудовище.
С душой Томми, которая мечтает проснуться, но не имеет на это сил. Но этого Каниган им не сказала, прекрасно понимая, как опасна сейчас жалость. Сейчас мужчинам придется идти в бой, возможно последний, и не стоит отягощать их сердца оковами сожалений. Прошлое имело слишком много власти над Джоди и Майком и лишь неунывающий Реджи походил на змею, сбрасывающую старую кожу и вместе с ней все тяготы.
Он станет неподвластным Фантазму, с невольной гордостью, будто на старательного ученика, колдунья посмотрела на Банистера. Мороженщик поежился – он чувствовал, что происходит что-то странное, но не понимал причину. Но понимать и не нужно, важно действовать, а с этим он справится.
- Тогда собираемся, - Джоди поднялся, подбирая со стола винтовку. – Мы пойдем в склеп и попытаемся прикончить Верзилу. Все, больше никаких раздумий – заходим и стреляем во все, что шевелится.
- Точно, - встрепенулся Майк, мгновенно переходя от легкой дремоты к пылающему жаждой действия состоянию – так, как умеют лишь одни подростки. – Надо их всех прикончить, мы втроем…
- Вдвоем, - со сталью в голосе перебил его брат. – Идем я и Реджи, ты останешься здесь. Вы ведь не против?
- Не против, - вздохнула миссис Петс, понимая, что все идет своим чередом. Может Джоди и не имеет Дара, но руководствуется в своих поступках именно им – или очень сильной интуицией. Майк для Верзилы как кусок свежего мяса для льва, без него мужчины имеют шанс проскочить незамеченными. Особенно если она им поможет, на некоторое время скрыв своей волей от посторонних глаз. Хотя в их дом тогда точно кое-кто наведается… но может, оно и к лучшему?
Если увидят меня одну, то могут тронуть и Салли. Но застав вместе с Майком – зачем Верзиле моя внучка, когда рядом есть такая приманка? Интересно, решился бы Джоди оставить мальчика, если бы знал, о чем я думаю?
Но выбора не было, он исчез с того дня, когда Врата отворились в Морнингсайде. Честная игра невозможна, если одна из сторон то и дело прибегает к уловкам – а для Верзилы значение имела одна лишь победа. Придется схитрить и ей, ради блага Салли, и пусть грех ляжет на душу. Если они проиграют, это не будет иметь никакого значения, потому что судить станет некому – кроме того невообразимого существа, что притаилось с обратной стороны Врат. Но он, Жнец, о котором говорила тьма, точно не знает справедливости.
Старуха посмотрела на часы, мрачно думая о том, заметил ли кто-нибудь зловещую перемену. Пирсоны и Банистер приехали в полночь, но с этой минуты стрелка не сдвинулась ни на дюйм. Что еще хуже – темнота за окном тоже застыла, как и умершее время. Возможно, Верзила и не шутил, когда говорил о том, что заря не придет.
***
Она всегда любила сикоморы, растущие во дворе, но сейчас деревья казались девушке черными кляксами, распластанными в зыбком свете. Зажженная над крыльцом лампа не давала достаточно света, чтобы противостоять ночи, и трепещущие перед ней мотыльки отбрасывали длинные тени на молчаливую улицу.
Раньше девушка любили уединение, ту обособленность, что чувствовали жители окраины – но сейчас впервые задумалась над тем, как же далеко они расположились от соседей. Пусть даже несведущие жители Морнингсайда не могли помочь против Фантазма, присутствие других людей обнадеживало.
Сейчас Реджи и Джоди собирались уйти и, глядя на стоящие у машины силуэты, Салли ощутила укол тревоги. Не стоило им разделяться в эту ночь, полную недобрых сил и зловещей магии. Что-то странное происходило со временем, оно словно застыло, обратилось в камень – и камень этот тянул на дно спящий город.
Майк стоял перед братом, размахивая руками и возмущенно доказывая свое право поехать. Девушка понимала его чувства и на его месте поступила бы так же – но все же старалась думать рассудительно. Здесь её приятель в безопасности, их совместными усилиями можно противостоять карликам и даже, наверное, самому Верзиле. Главное – не бояться, верить в Дар и применять его в полную силу. Ведь на кладбище это ей помогло.
Или там просто не собирались заниматься мною всерьез.
Салли передернула плечам. Нет, так нельзя, я должна в себя верить. Фантазм – иллюзия, пусть даже сильная, способная подчинять себе всех встречных. Но она не может причинить вред, если её не боишься.
Правда, история про Томми как-то не вписывалась в это суждение. Салли не заглядывала в кузов, не желая видеть, во что превратил Верзила приятеля Пирсонов, но даже услышанного хватало. Однако не могут же чудовищные метаморфозы происходить со всяким, на кого упадет взгляд пришедшего через Врата монстра? Может, бедный Томми уступил, позволил сделать с собой такое…
Бабушка осталась в гостиной, погруженная в мысли – или в Дар. Кажется, она о чем-то спорила сама с собой, незаметная прочим нерешительность читалась на лице старушки – пусть даже понять малоподвижную мимику могла лишь Салли. Чего она боялась – туманных пророчеств или нехватки собственных сил? Но первые зависели от их поступков, миссис Петс давно вдолбила ей в голову относительность судьбы перед свободой выбора, а второе…
Пусть Салли не могла знать наверняка, но уверенно считала, что лучше попробовать драться, чем сидеть и дрожать. Неважно, кто или что придет за Майком – они встретят это вместе, как и положено друзьям.
Девушка вышла во двор и направилась к спорщикам. Кажется, только Реджи держал эмоции в узде, братья разошлись не на шутку.
- … и мне плевать, что ты там думаешь, я с тобой еду! – высказывал прямо в побагровевшее лицо Джоди мальчишка. Про себя Салли вздохнула – у младшего из Пирсонов темперамент временами зашкаливал.
- Я твой старший брат, и я решаю, что для тебя безопасно и где ты будешь ждать, - давил Джоди на те кнопки, которые, по мнению девушки, не сработали бы ни на одном из её знакомых. Неужели такой взрослый человек это не понимал?
- А… Салли, ты ведь присмотришь за Майком? – Реджи с веселыми искорками в глазах перебил открывшего рот для очередного потока слов мальчишку. Видно, мороженщик чувствовал, что еще скоро – и братья на нервах перейдут к кулакам, что уже отчетливо виднелось в глазах Майка. Надо было срочно спасать положение.
- Конечно, сейчас постельку расстелю и уложу, - самым невинным тоном поворковала Салли, кладя мальчику руку на плечо. Эффект от слов получился сродни взрыву бомбы: Майк покраснел до кончиков волос, дернулся в сторону, но все же руки не сбросил. На лице Джоди злость сменилось выражением, которое Салли не раз видела у одноклассников – лишь бы не разоржаться посредине урока. Один Банистер, как и положено старшему – и как подозревала девушка, самому умному среди троицы, сохранял серьезный вид.
- Мне… - Майк поперхнулся, но тут же набрал воздуха в грудь, - не нужна никакая забота. Я и сам себя защитить могу.
- Но ты же не бросишь нас одних с бабушкой? – голосом героини любовного сериала продолжала игру Салли. – Майк, в такую ночь нам тоже опасно оставаться одним, ты о нас подумай. Ну пожалуйста, останься…
Что-то я переигрываю, он же не настолько глупый.
Мальчик опустил лицо, пылающее как костер даже в беззвездной тьме. Реджи незаметно показал ей большой палец, переглядываясь с довольным Джоди.
- Ну я… ты же…
- Вот и отлично, - вежливо кивнул ей мороженщик, с трудом пряча широкую улыбку. – Майк присмотрит за вами, а мы быстро съездим в морг.
- Держи пистолет, - Джоди протянул брату рукоять. – Не переживай ты так, все будем хорошо. Мы вдвоем, понимаешь, братишка? Ничего плохого не случится.
Он улыбался, улыбался Реджи, и Салли тоже выдавила на лицо радость – как пасту из зубного тюбика. Все прекрасно понимали, что оба мужчины идут в логове зверя, но ради мальчика крепились.
- Бабушка будет с вами… знаю, это странно звучит, но она вам поможет, - сказала девушка и лицо Майка немного посветлело. В магию он всегда верил, вспомнила Салли, а сейчас эта вера дорого стоила.
- Мы теперь верим в любые странности, - грустно пошутил Реджи и Джоди согласно кивнул. Они оба посмотрели на Майка, и тот, сломленный теплотой, заключенной в их глазах и словах, сдался.
- Вы только осторожнее там, ладно? Надоело вас спасать…
- Нет, - подмигнул братишке Джоди, вызвав в ответ несмелую улыбку. – Тебе-то уж это точно никогда не надоест…
***
Простенькая мелодия тренькнула, стоило машине остановиться. Реджи чертыхнулся, отключая неуместный сигнал – им только сопроводительной музыки для полного счастья не хватало.
- Барахло... вечно включается, когда не надо.
- Лишь бы не возле морга, - Джоди вышел из кабины и поудобнее перехватил винтовку. – Пошли, соберем вещи и патроны.
Банистер охотно последовал за другом в дом Пирсонов, который не так давно спешно покидал. Желание упаковать все необходимое пришло Джоди на полпути от миссис Петс – если что-то пойдет не так, им может предстоять поспешное бегство из города. Мороженщика это, мягко говоря, не радовало, но и сбрасывать со счетов подобную возможность он не стал. Уговорились вывезти и миссис Петс с внучкой, даже если старуха будет против – чувство обреченности висело в воздухе, собираясь на ночных улицах, как осенний туман. Следующей остановкой должен был стать дом Реджи, а затем предстояло проведать Верзилу.
Мороженщик покрепче сжал приклад. Он помнил слова колдуньи, как и тяжелый взгляд из-под черных очков. Зло с кладбища жило за счет страха и иллюзий, но не так-то просто запретить себе бояться. Даже винтовка, в действенности которой на карликах он лично убедился, могла оказаться бессильной против долговязого могильщика.
Банистер остался в гостиной, наблюдая за тем, как Джоди быстро пакует сумку. Они много раз шутили, как отправятся навстречу приключениям, но не могли даже предположить, что отъезд будет связан с ночью и заползающим в сердце ужасом. Сборы напоминали бегство с тонущего корабля – корабля, в придачу полного мстительных призраков.
Мелодия опять заиграла во все динамики, заставив Реджи вздрогнуть.
- А я ещё на «жука» жаловался – хмыкнул Джоди, посылая в обойму винтовки патрон за патроном. – Ты её можешь вообще вырубить?
- А что б ей… сейчас.
Реджи побежал к фургону – не хватало еще, чтобы все соседи проснулись. Мало того, что полиция штата заинтересуется стрельбой у дома шерифа, как и тем, что с ним произошло – так еще и каждый местный житель запомнит, что ночью непонятно зачем по Морнингсайду колесил Реджи Банистер. Фантазм - Фантазмом, а в тюрьму садиться ему не хотелось.
Он залез в кабину, нашарил кнопку. Звук послушно оборвался – с какой-то издевательской поспешностью, будто машина дразнила владельца.
- На металлолом продам, - посулил мороженщик. – Что на тебя нашло?
Он говорил с грузовиком, как с ездовым скакуном – но уж точно не ожидал ответа. Что-то царапнуло стенку кабины – или вернее, что-то провело когтистой лапой изнутри кузова.
Реджи обмер. Нечто шевелилось в морозильной камере, с чавкающим всхлипом опустившись на пол. Будто огромный слизняк плюхнулся в кузове, извиваясь всем своим гладким телом.
Не может быть. Он же мертв! Мертв, я сам видел!
Но мертвым был и палец, который ползал и стал мухой из ночных кошмаров. Возможно ли, что даже холод не остановил существо, с которым когда-то Банистер любил выпить пива и посудачить о музыке?
- Томми? – мужчина выдавил из пересохшего горла упирающиеся слова. – Томми, Богом прошу, если это ты… если в тебе что-то человеческое осталось, то успокойся. Не заставляй меня стрелять.
Он не сомневался, что чудовище слышит его даже сквозь металлические стенки. Существо глухо ударило по стене, в кузове раздался треск разрываемых оберток.
Мороженое коту под хвост, подумал Банистер. Это было защитной мыслью, попыткой разума справится с безумным страхом, от которого остатки волос вставали дыбом. Этот урод мне все разнесет.
Внезапно под ногами мелькнуло что-то желтое. Капля странной субстанции, заменявшей карлику кровь – откуда она здесь взялась?
Широко раскрытыми глазами Банистер наблюдал, как жидкость, будто живая, всасывается в пол возлепедали газа. Она, как червь, пыталась зарыться поглубже, уйти от света лампы и испуганного мужчины.
Оно… пропитывает фургон.
Плюнув на оставленные в замке ключи зажигания, Реджи полез наружу. Ночь уже не казалась такой страшной на фоне творящихся с грузовичком превращений.
Дверца со всего размаху двинула мороженщика по спешно подставленной руке. Если бы не реакция – удар просто мог сломать Реджи нос, с такой силой нанесли его невидимые руки. От боли, прокатившейся до самого локтя, Банистер вскрикнул.
Щелкнули замки, фиксируя двери. Сам собой завелся двигатель.
- Джоди! – панически завопил мужчина, размахиваясь прикладом и высаживая боковое окно. На пороге мелькнул силуэт друга, уже вскидывающего винтовку – и в этот миг фургон рванул с места. Словно по воле незримого кукловода повернулся руль, что-то вдавило в пол педаль газа – и ожившая машина, сменив на службе силам тьмы разбитый катафалк, уверенно свернула в переулок, оставив позади бегущего Пирсона.
***
В этом доме отдавали предпочтение свечам, и Майк теперь понимал - почему. Электрические лампы рассеивали волшебство, сгустившееся в узких комнатах и коридорах, заставленных рухлядью. Здешний мрак отличался от темноты за окном – если та походила на голодную крысу, рыщущую по помойке в поисках пищи, то тьма в доме напоминала сову. Мудрую птицу, снисходительно разглядывающую его с высоты своего непоколебимого спокойствия.
Здесь жила магия, он в это верил с первого визита. Давно уже забылся тот день, когда Салли потащила его после школы в гости, но вкус травяного чая, запах воска и мерный голос миссис Петс остался в воспоминаниях мальчика навсегда. Его приняли, словно он прошел через какую-то незаметную проверку – приняли жильцы и, что важнее, принял сам дом. Наверное, было бы хорошо остаться здесь, стать частью бесконечной магии, жить, окутав себя слухами – так, как жила Салли. Теперь он знал, что чувствует девушка, постоянно изображая зловещую колдунью – для неё это было сродни танцу в такт мелодии дома, его скрытому ритму. Жаль, но чар миссис Петс не хватало, чтобы победить Верзилу – Пирсон понял это по молчанию оставшейся в гостиной старухи. Теперь Джоди и Реджи отправились в морг, снова оставив его одного, да еще и связав обещанием защищать здешних женщин.
Будто они нужны Верзиле. Нет, это с меня все завертелось, а брат никак не поймет. Я…
… ключ…
… первым понял, что на кладбище творятся страшные вещи. Это за мной гонялись карлики, а Салли их даже в глаза не видела.
При мысли о девушке сердце, как всегда, начало биться чаще. Майк и сам не знал, почему то и дело воспоминает, как тепло её руки проникало через ветровку, когда Салли остановила спор у машины. Наверное, всему виной то, что он долго не спал, вот в голову и лезет всякое…
Чувствуя, что снова краснеет, Майк сосредоточился на убранстве старого дома. Конечно, он и не подумал ложиться – какой дурак на это способен, когда его близкие рискуют жизнью?
Комната на втором этаже, куда он забрел в раздумьях, когда-то была залом. Мальчишка помнил, что здесь точно стоял широкий дубовый стол, но теперь миссис Петс использовала помещение как склад для сувениров. Он знал, что многие жители отдавали ей утратившие ценность безделушки, и мало кто требовал за это деньги. Часто подобные вещи становились оплатой за гадание, особенно среди местных. Потом все перепродавалось заезжим туристам или нескольким коллекционерам из Малвоу, фанатично собирающим все, относящееся к истории.
Пирсон трогал предметы, переходя от одной вещи к другой, и настенная лампа отбрасывала его длинную тень на безмолвные сувениры, отголоски иных, давно ушедших дней. Даже без живого огня темнота трепетала, словно комната пульсировала в такт дыханию, постоянно уменьшаясь и увеличиваясь в размерах.
Что-то подобное происходило в морге, но здесь Майк не чувствовал зловещей силы, стоящей за переменами. Может, Фантазм и впрямь был тем, что одновременно питало Верзилу и миссис Петс – сказала же ему в прошлый визит Салли, что могильщик может быть таким, как они. Но в здешней силе, пусть и связанной с ночью и темнотой, не ощущалось веянья зла.
Интересно, можно ли этим Фантазмом научиться пользоваться?
Вещи молчали, провожая тишиной задумавшегося мальчишку. Люстра нависала над головой переплетенными коваными боками, как золоченая корона. Статуэтка дракона раскрывала пасть, готовая пролить пламя на храброго рыцаря – если бы таковой вдруг нашелся. Бронзовый орел гордо смотрел со стены на Майка, словно предлагая полюбоваться блеском его перьев.
Сколько же лет этим вещам?
Пирсон не знал. Все, что нашло приют в доме на окраине, вышло из дверей далекого прошлого, когда в Морнингсайде хранили надежду на счастливое завтра. Тогда Верзила еще не обратил свой алчущий взгляд на кладбище, не принес за собой смерть и страх…
Зачем ему вообще понадобился Морнингсайд? подумал Майк, прикасаясь к изящной трости орехового дерева. Выбрал бы Лос-Анджелес или ещё какой крупный город. Там спрятаться легче, кладбища должны быть побольше…
Он призадумался, облокотившись на пыльное кресло. А ведь и вправду, что такого в Морнингсайде, что привлекло чудовищ? Уединенность? Но разве карлики так уж боялись огласки, убив шерифа и тут же исчезнув? В большом городе на несколько убийств никто внимания не обратит, все знакомые говорили, что там ежедневно происходят десятки преступлений. А уж сколько там мертвых лежит в моргах и могилах. На целую армию хватит…
Его внимание привлекла занимающая дальнюю стену книжная полка. Индейская маска, лежащая на стопке толстых книг, отдаленно напоминала морду карлика. Майк подошел, стряхнул пыль с деревянного украшения, хмыкнул, глядя на выпирающие клыки чудища. Интересно, знали ли в те времена о карликах? Наверное, нет, даже Верзила не казался настолько старым. Хотя на уроках истории говорили, что коренные племена сжигали своих умерших, как и многие другие народы. Может, эта традиция возникла не на пустом месте?
Рядом с книгами замерла стопка старых фотографий. Золотистые рамочки, черно-белые портреты, гуляющие пары… Майк с интересом рассматривал историю города, который так мечтал покинуть его брат.
Вот толстяк в пиджаке с розой в петлице перерезает праздничную ленту у здания школы – наверное, какой-то из прежних мэров. Школе, как помнил мальчик, было уже лет семьдесят.
Семья чинно сидит за столом под цветущими яблонями – старинные платья, кружева, затейливые шляпы. Дата под выцветшим фото – 1901 год. С ума сойти, эти люди так давно умерли, а он держит в руках снимок из их жизни. И не узнать, кем они были, оставили ли после себя потомков, нашли ли покой после смерти…
Он отложил очередное фото, изображавшее забавного пуделя, и вздрогнул. На следующей фотографии возвышалось хорошо знакомое здание морга, ничуть не изменившееся за прошедшие годы. Черно-белый снимок словно не посмело тронуть время – он не выгорел на солнце, не истрепался за годы хождения по неосторожным рукам. Белизна похоронного бюро казалась ослепительной.
Майк до крови закусил губу, когда застывшие ветви кладбищенской рощи дрогнули. Фотография оживала, как и поднимающийся из сердца мальчика страх.
***
За пять минут безумной езды Реджи перепробовал все, что успело прийти в голову. Он выдернул ключ из замка зажигания, всем весом навалился на руль и педаль тормоза, то и дело пытался высадить заклинившую дверь. Но одержимая машина с высокомерным наплевательством относилась ко всем попыткам вырваться из западни. Грузовичок ехал так быстро, что будь за его рулем сам Банистер, путь давно бы закончился в стене одного из домов. Однако та сущность, что вела грузовик, имела куда лучшую реакцию и авария мороженщику пока что не грозила.
Джоди давно отстал, не в силах справиться с разогнавшимся четырехколесным демоном, а Реджи лихорадочно обдумывал варианты. Выпрыгнуть? Но как это сделать, двери не открываются, а в боковое окно он если и пролезет, то закончит ночь под колесами собственного авто. Судя по тому, как машина мастерски находила дорогу, ей ничего не стоит стряхнуть выползающего владельца – бывшего владельца, и спокойно переехать.
Конечно, можно попробовать прострелить колесо, но на такой скорости проще сразу застрелиться. Оставалось ждать, пока чертова железяка не доберется до своей цели. Конечно же, это будет кладбище – кто еще, как не Верзила уготовил ему эту ловушку?
Хорошо, что винтовка со мной. Только остановимся – лезу в окно, а дальше пусть попробуют меня взять.
Мужчина храбрился, хотя по спине беспрерывно стекал пот. Существа вновь оказались на шаг впереди. Превратили грузовик, на котором он годы колесил по Морнингсайду, в свое орудие. Видимо, это и было их сутью – извращать природу вещей и людей, переделывать их в несущих кошмар чудовищ.
Томми что-то давно не слышно…
С начала поездки шум в кузове стих и Банистера это еще больше нервировало. Конечно, хорошо бы, чтобы карлик просто издох, отдав все силы на оживление машины, но от монстров вряд ли стоит ждать подобного снисхождения. Теперь никому не нужная «улика» может стать причиной его смерти – если, разумеется, ничего не предпринять. Это паскудно вдвойне - стрелять в того, с кем много лет тесно общался, пусть даже Томми сейчас слабо напоминал себя прежнего.
Машина выехала на шоссе и направилась в сторону дома миссис Петс.
Какого черта? изумился Реджи. По его догадкам, фургону полагалось отвести пленника прямиком в морг. Если только...
Мужчина похолодел. Наверняка мы едем к Верзиле, куда же еще? Неужели этот монстр решил размять ноги, и сам отправился за Майком?
Такого они с Джоди как-то не предусмотрели, приучив себя к мысли, что могильщик не покидает похоронное бюро. А ведь Майк предупреждал, запоздало вспомнил Банистер, глядя на проносящуюся под колесами дорогу. Верзила выходил в город, он может бродить где угодно – даже лично прийти за каждым из нас.
Фургон свернул с шоссе на безжизненный каменистый пустырь и резко остановился. Реджи едва успел ухватиться за сиденье, чтобы не расквасить лицо.
Пора.
Он бросился всем телом на дверцу, как медведь, рвущийся из клетки. Реджи ожидал сопротивления, но замок коварно щелкнул долю секунды до удара – и не успевший остановиться мужчина кубарем полетел на землю.
Не обращая внимания на вонзающиеся в ладони кусочки придорожного гравия, Банистер тут же вскочил, разворачиваясь лицом к предателю-грузовику. Ночь вокруг наполняло то же безмолвие, что и ожидающий смерть город, темнота обступала со всех сторон – и лишь фары фургона, словно совиные глаза, таращились в кромешный мрак. Палец на спусковом крючке ждал только повода, чтобы всадить заряд дроби в любую движущуюся мишень.
Бежать. Не по дороге, чтобы она не догнала, а через кусты. Найти Джоди… и к Майку.
В том, что таинственные силы затеяли все это, лишь бы разлучить его с друзьями, мороженщик ни капли не сомневался. Зачем еще стоило вывозить его на окраину и так легко отпускать? Только чтобы выманить Джоди, сорвать их поход…
Боишься, урод? мысленно обратился Реджи к Верзиле. Правильно, бойся, мы тебе мозги вышибем, мы…
Резкий звук рвущегося металла оборвал все бесплодные угрозы. Дверца кузова лопнула с пронзительным скрипящим треском, словно разрываемый пополам лист бумаги. Клубы пара вырвались наружу, повиснув на фургоном, словно туманное облако.
Банистер поднял винтовку, стараясь не думать о том, в кого предстоит выстрелить.
Это не Томми. Что угодно, но не Томми, запомнил?!
Запомнить оказалось легко – стоило существу показаться из развороченного грузовика, как вся жалость тут же испарилась. Реджи закричал, от неожиданности спуская курок – и первый выстрел пробил широкое отверстие рядом с повисшей на одной петле дверцей.
Оно было коричневым, как и карлик, но на этом сходство заканчивалось. Толстые как водопроводная труба лапы ступили на землю, всаживая в неё серповидные когти. Три… пять… восемь… дрожа всем телом, считал ноги Банистер, глядя как чудовище покидает свою темницу. Длина каждой конечности достигала трех ярдов, а заканчивались они округлым телом размером с доброго кабана.
Он передернул затвор, и монстр обернулся – в темноте сверкнули два крошечных, пылающих алым глаза. Тело, удерживаемое покрытыми тонкой щетиной лапами, то и дело пульсировало, как надуваемый волейбольный мяч.
Паук. Господи, это паук!
Но существо, в которое переродился плененный Томми, не было пауком – по крайней мере, пауком в том смысле, как его понимали люди. Пасть в половину туловища занимала всю нижнюю часть существа – не горизонтально, как у любого насекомого, а вертикально, в противоречие всем законам природы. Глаза напоминали уголья костра – не иначе как из адских топок, где монстру было самое место. В полный рост оно достигало середины груди Реджи – и, судя по взгляду, с неё и намеревалось начать свой обед.
Пасть раскрылась, демонстрируя объятому страхом мороженщику два ряда острых игольчатых зубов. Настоящий разрез в теле, похожий на застежку молнии, рот этой твари мог спокойно откусить ему голову в один присест. Паук покачнулся – и стремительно помчался к пахнущему потом и страхом обеду.
Банистер закричал, вновь выстрелив в надвигающееся страшилище. Бегал паук со спринтерской скоростью, лапы мелькали, как велосипедные спицы – но заряд дроби настиг монстра на половине пути. Одна из конечностей лопнула, выплескивая сгусток желтой слизи, и забилась на земле, словно сведенная судорогой.
Чудовище не остановилось – лишь покачнулось, перенося вес на оставшиеся семь лап. Реджи едва успел передернуть затвор, когда существо прыгнуло, сшибая мужчину всем своим весом. Камни впились в спину, как ненасытные пиявки, перед глазами щелкнула жуткая пасть, уводящая в кажущийся бесконечным провал утробы. Он едва успел прижать к груди колени, принимая на них уродливое тело. Даже легкое касание монстра отдавало холодом – словно он вобрал в себя всю низкую температуру морозильной камеры и теперь возвращал поместившему его туда человеку.
Прокушенная при падении щека наполняла рот кровью, но Банистер не замечал этого. Дуло уткнулось прямо в распахнутые челюсти, и клыки паука заскрежетали по стали. Проверять, что первым сломается, Реджи не стал – просто выпалил, насквозь пробивая брюхо нависающего монстра.
Огненные глаза остановились на искаженном гневом и страхом лице. Казалось, паук запоминает своего обидчика, чтобы расквитаться позже. Реджи дернул затвор, чувствуя, как изо рта монстра на руки стекает обжигаюше-ледяная кровь.
Следующий выстрел заставил существо отступить, неуверенно перебирая лапами. Паук побрел в сторону машины, качаясь, как пьяный и уже не помышляя о новом нападении, но Реджи не хотел давать твари ни малейшего шанса. Лежащий мужчина отправил в дуло последний патрон, целясь в ночное чудище.
- Прости, Томми… - прошептал он, сплевывая кровавую слюну. Ночь вздрогнула, когда вспышка выстрела, как падающая звезда, прорвала её полог. Паук зашатался, один глаз погас, превратившись в бахрому свисающих ошметков. Чудовище сделало ещё пару неуверенных движений и рухнуло в растекающуюся лужу слизи.
Я это сделал. Сделал, черт меня возьми!
Реджи не успел насладиться сменившей страх эйфорией. Воздух со всех сторон превратился в облака несущегося на мороженщика красного песка. Он зажмурился, а когда открыл глаза, пустырь усеивал ровный слой алых крупинок, засыпавших серые камни. Тело паука исчезло, но взамен тьма выплюнула не меньше десятка низкорослых силуэтов, надвигающихся со всех сторон.
Он не верил, не хотел верить своим глазам. Только не в миг триумфа, когда пули оборвали чудовищную жизнь его покойного друга. Реджи не хотел признавать, что может умереть здесь, в одиночестве, и последние слова его будут обращены не к печальным близким, а к хрюкающим уродам, окружившим его, как гончие псы окружают добычу.
Мороженщик вскочил, снова нажимая на курок. Он помнил, что патронов не осталось, но не могли же чудеса играть только на стороне карликов? Хотя бы одна пуля, чтобы пробить круг оскаленных морд, заставить монстров растеряться…
Винтовка печально щелкнула, признавая свое бессилие. Недомерки гурьбой бросились к мужчине, выставив скрюченные в алчном ожидании лапы. Реджи еще успел подумать, насколько остры их когти, когда серая масса навалилась со всех сторон. Мороженщик успел двинуть в одну из мерзких морд прикладом, насладиться обиженным ревом, прежде чем кто-то из коротышек догадался броситься под ноги. Падая, Банистер посмотрел на небо, но ни одна из звезд не посмела смягчить его поражение своим нежным светом. Вокруг текла темная река, и воды её были бездонно-глубоки…
Перед глазами мелькнул камень в одной из коротких ручонок, боль заполнила голову, и Реджи Банистер утонул в этом бурном потоке.
***
Фотография превратилась в окно – в другой мир, иные времена, царство черно-белого кладбищенского пейзажа. Майк держал в сведенных страхом пальцах кусочек ожившего прошлого и не верил в происходящее. Качались деревья, играя оттенками серого, словно сотканные из пепла. По черным воротам полз ослепительно-белый солнечный зайчик. Мальчику даже показалось, что он ощущает дуновения летнего ветерка, вырывающиеся из волшебного фото.
Пирсон осторожно провел кончиком пальца по поверхности, готовясь чуть что отбросить фотографию подальше. Бумага, да и только – изображение просто подменило навек застывший кадр. Что-то превратило старую фотографию в киноэкран, только теперь он не сидел перед огромным холстом, как бывало на сеансах под открытым небом, а разворачивающиеся картины сменялись в его руках.
Из-за края рамы медленно выехала карета, украшенная раскачивающимися фонариками. Пара вороных коней гордо несла за собой мрачный экипаж, и траурные ленты свисали с заплетенных в косички грив. Свет фонарей в бесцветном мире отдавал трупной серостью, и день словно померк, стоило это мрачному вестнику смерти пересечь кладбищенскую дорогу.
Карета остановилась, и высокий кучер в смешном цилиндре повернул голову. Майк застонал, не в силах удержаться – холодный взгляд Верзилы пронзал насквозь даже с той стороны хроники минувших лет. Мальчик не на секунду не усомнился, что чудовище его видит, как и в том, кому предназначена улыбка. Высокомерная, полная зловещей уверенности в собственной безнаказанности.
Черный катафалк – предок разбитого автомобиля, замер, и кони нетерпеливо били копытом, косясь на Пирсона ненавидящим взглядом. Как и все, сопровождающее Верзилу, они были частью смертоносной тьмы, её отпрысками, принесенными чудовищным могильщиком из мира полуночных криков и пустынных ветров.
Верзила отложил ненужные вожжи и нагнулся к дверце кареты, не отрывая глаз от Майка. Казалось, он хочет чем-то похвастаться, тонкая ухмылка превратилась в настоящий оскал. Дверца открылась, пропуская лучи робкого света, и очередной болезненный выдох вырвался из груди Пирсона.
Гробы стояли в ряд, едва умещаясь в тесном экипаже. Реджи, Джоди, Салли, миссис Петс… все они со сложенными руками и восковыми лицами казались спящими, как в старой сказке. Только не было принца, чтобы прервать эти зловещие чары, как и доброго сказочника, завершающего любую историю «и жили они долго и счастливо».
В мире Верзилы не существовало счастливого финала. Пятый гроб, едва заметный, пустовал, но мальчишке не нужно было объяснять, для кого он предназначен. Губы Верзилы шевельнулись.
Маааальчииик вполз шепот иного мира в заставленную сувенирами комнату. Фигура старика обрела плотность, приблизилась, затмевая собой черный катафалк и покоящиеся в вечном сне тела…
Майк не выдержал и бросил прочь страшное фото. Оно врезалось в стену, рама треснула, и снимок обиженно привалился к витой ножке торшера. Сейчас это была просто фотография – старая, качественная, без отпечатка зла, нависающего над Морнингсайдом.
Майк сжал трясущиеся пальцы в кулак.
Это неправда. Неправда, они все живы. Верзила просто меня пугает…
Но сердце колотилось непозволительно быстро. Это ведь не маскарад на Хэллоуин, где из-под грима выглядывает довольное детское личико. Неизвестно, что ждало Джоди и Реджи в морге – и добрались ли они туда вообще. Он не может так рисковать, просиживая штаны в уютном доме миссис Петс.
Второй вывод расшатывал остатки уверенности. Майк надеялся, что здесь магия кладбища не достанет его, разбившись о стены, пропитанные собственным колдовством. Но если Верзила сумел дотянуться, показать ему видение их поражения и намекнуть на собственное долголетие – недаром монстр выбрал старое фото, то кто помешает ему отправить сюда карликов?
Надо уходить, пришла в голову печальная и умудренная не по годам мысль. Нельзя, что из-за меня пострадали миссис Петс и Салли.
- Майк? - голос девушки опередил её шаги. – Я слышала стук…
Мальчишка развернулся и быстро пошел к выходу, безуспешно пытаясь проскочить мимо Салли. Однако обойти юную владельцу дома оказалось не так уж и просто – внучка колдуньи просто заступила ему дорогу.
- Что случилось?
- Я должен идти, - упрямо глядя прямо в удивленные глаза, ответил Майк. В другое время он бы отметил, как близко они стоят, смог бы окунутся в запах её волос, спрятавших золотой блеск на ночные часы. Но сейчас только одна тревога вела Пирсона – тревога и сожаление об упущенном времени.
- Никуда ты не пойдешь, - Салли спокойно, но крепко взяла мальчика под локоть. – Ты обещал брату, что останешься…
- Брат умрет, - с силой вырываясь из рук растерявшейся девушки, огрызнулся Майк. Он чувствовал злость, но не на Салли, а на ту силу, для которой угрозы близким и разбитые сердца были хлебом насущным. – С ним что-то случилось, я это знаю!
Выкрикнув последнее слово, он побежал по степеням, минуя гостиную. Застывшая в своем инвалидном кресле миссис Петс проводила его долгим усталым взглядом, в котором сочувствие и решительность смешались воедино.
- Будь осторожен, - прозвучал в спину уже распахнувшего входную дверь Пирсона тихий шепот. Он кивнул, не сомневаясь, что старуха это видит, и вышел во двор, вынимая из-за пояса оставленный братом кольт.
Ночь не изменилась, она словно подменила воздух, и с каждым вдохом черной змей проникала вовнутрь. Было тихо – как перед грозой или смертью. У лета закончились козыри, и оно проиграло партию осенней тьме, которая больше не собиралась никуда уходить.
Сначала домой, за «хондой»? Нет, некогда, лучше сразу на кладбище…
Майк шел, как идут приговоренные к расстрелу, но не сломленные пленники – прямой взгляд, ровное дыхание, ботинки печатают шаги не хуже Верзилы. Пистолет в руке казался необычайно легким, будто игрушечным. Мальчишка уже миновал вывеску с неразличимой в темноте ладонью, когда входная дверь хлопнула вторично.
- Майк! – долетел сквозь вязкую мглу голос Салли. – Подожди! Я с тобой!
Он не остановился, но замедлил шаг, позволяя девушке нагнать. Кажется, надо было что-то сказать, поблагодарить, но в голову как назло, не лезло ничего умного. А может, и не стоило искать слова, пустые перед грозным наступлением тьмы, пожирающей мир?
Два бегущих силуэта быстро растворились в черном мареве. Тьма скрадывала цвета, оттенки, даже лица – но не могла отменить выбор, простой, как и тысячи лет назад. Остаться в безопасности – или пойти на смертельный риск ради кого-то близкого…
Глава 17. Похитители душ
Поначалу Джоди просто бежал, ориентируясь на звук удаляющегося фургона. Он не знал, как машина Реджи могла подхватить механическое бешенство, но после встречи с катафалком уже не удивлялся подобному. Не иначе как его желание добыть достойную улику, будь оно проклято, стало всему виной! Видел же, во что превратился палец, но почему-то не подумал, что и мертвые карлики могут перерождаться. Яблоко от яблони, как же он не догадался…
Звук двигателя окончательно растаял, и Пирсон остановился, переведя дыхание. Бежать наугад было слишком щедрым расточительством – времени оставалось мало. Вряд ли Верзила станет церемониться с попавшим ему в руки пленником.
Куда его увезли? На кладбище, это же очевидно. Черт, надо было мотоцикл взять.
Однако времени на возвращение не оставалось, и Джоди припустил через переулки, молясь Богу, чтобы в грузовике мороженщика закончился бензин. Впрочем, стальному монстру, возможно, топливо и вовсе не требовалось.
Парень пересек узкую аллею между автомастерской и продуктовым магазином. Здесь было особенно темно, все окрестные фонари дружно погасли. Шаги Джоди оставались единственным, что нарушало похоронное молчание беспросветной ночи.
Реджи, держись! Не смей сдаваться!
Внезапно он понял, что просто мчится наугад, потеряв ориентиры. Куда не глянь – мрак переливался всеми оттенками черного. Растворились стены, до которых было рукой подать, даже земля под ногами казалась чересчур ровной. Джоди оглянулся, пытаясь уловить просачивающийся из-за поворота свет, но и позади сплошная темная стена отрезала его от города.
Попался…
Сердце учащенно забилось. Пирсон с радостью бы выстрелил в любую оскаленную морду, но вокруг, как назло, не было ни одного карлика. Только тьма, вечная и неизменная, и одинокий человек, заблудившийся в её бесконечном молчании.
Голова начала кружиться. Быстрее… еще быстрее… словно на разогнавшейся карусели. Джоди пошатнулся, ноги стали ватными – и парень рухнул …
… в Фантазм…
… в собственное кресло.
От неожиданности Пирсон едва не спустил курок. Яркий свет резал глаза, нос забивали запахи, похожие на казенные ароматы больничной палаты. Он помнил их с восьми лет, когда неосторожно лазая по дереву, сломал при падении руку. Та же резкая палитра, оседающая на языке и предвещающая что-то опасное, лживое. Как фраза «сейчас будет немного больно» за которой, как помнил парень, всегда скрывалась настоящая мука.
Зрение прояснилось. Это действительно было его кресло – вот только как оно оказалось в идеально-квадратном зале, сплошь усеянном металлическими ячейками? Что делал он сам в сердце цитадели Верзилы, в объятиях света, словно льющегося прямо со стен – лампы в помещении отсутствовали? Как он перенесся сюда с ночной улицы?
Это все мне мерещится, подумал Пирсон, вспомнив слова миссис Петс. Мираж… только и всего, как танцующий воздух горизонта в жаркий день.
Но кресло вовсе не походило на мираж. Как и ячейки, окружающие Джоди со всех сторон – повернув голову, он мог легко разглядеть ближайшие. Кресло стояло почти у самой стены, всего в паре футов. Где, черт возьми, здесь выход?
Действительно, покрутив головой, парень убедился, что двери у помещения не было. Также не было ни люка в полу, ни лестницы, свисающей с чердака. Видение или нет, оно не имело выхода.
Внезапно зал заполнило ровное, басовитое гудение и прямо из центра комнаты в ореоле быстро меркнущего света возник Верзила. Джоди дернулся, поднимая винтовку – но руки, прежде такие сильные и быстрые, словно налились свинцом. Его усилий ещё хватило, чтобы развернуть дуло в нужном направлении, но поднести палец к курку оказалось за гранью возможного. Это было как в дурном сне, где ты не можешь совершить даже самое простое – например, встать с места.
Это сон, глядя на ядовито улыбающегося Верзилу, вцепился в спасительную мысль Джоди. Всего лишь сон, надо просто собраться с мыслями и заставить себя очнуться…
- Ты мой, - голосом Кэтрин произнес долговязый монстр и Пирсон вздрогнул. – Ответь, смертный, разве не об этом втайне мечтают все люди? Жить в грезах, сбежать от серой обреченности? Я подарю тебе такие сны, что тебе не захочется просыпаться, сны вечности и последней сонаты. Ты ведь музыкант, Джоди, разве ты не хочешь выступить перед лучшим слушателем из всех возможных? О, какой же будет эта песнь, колыбельная для твоего мира, реквием воспаривших душ…
Чувствуя, что от сочетания обольстительного голоса и жуткой внешности он вскоре сойдет с ума, Джоди закрыл глаза.
Этого нет… нет… нет!
Распахнувшаяся крышка ячейки отвесила неподвижному парню подзатыльник, намекая на собственную реальность. Верзила уже стоял в шаге от него – стоило на мгновение зажмуриться, и старик просто перенесся через разделяющие их ярды комнаты. В тонких и бледных руках красовались два серебряных шара.
- Ты мне ещё послужишь, - сухим, скрипящим и полным сдержанной жестокости голосом, пообещал пленнику Верзила. Парень напряг все мускулы, желая если не встать, то хотя бы ударить это самоуверенное чудовище, но в недрах Фантазма все его потуги не значили ровным счетом ничего.
Из ячейки за спиной вырвались две пары коротких лап, обхвативших голову. Каким-то боковым зрением он разглядел нависающие лица – два карлика, чьи коричневые морды кривились в нетерпеливом предвкушении неизбежной развязки. Они были знакомы, чудовищно похожи на тех, о ком Джоди запретил себе думать…
- Почему ты не поприветствуешь собственных родителей? – едко поинтересовался Верзила, и Джоди завопил так, как не кричал никогда в жизни. Мария и Фрэнк Пирсоны – точнее существа, когда-то бывшие ими, присоединили свои голоса в этом полном боли и отчаянья вопле, превратив его в хор адского безумия, в вой ветра над лишенной надежд пустыней…
Руки старика сомкнулись на лице Джоди и коснувшиеся висков шары выстудили его душу до самых потаенных глубин. Он вновь стал парящей смертью, мчался по бесконечным коридорам – гончая, чье единственное наслаждение убивать и охотиться. Где-то рядом кричал Майк, таяло эхо от слов Реджи, но для забывшего собственное имя Джоди Пирсона эти звуки значили не больше, чем комариный писк. Он был в музыке, её частью, радостно отдавал душу тому, кто пожирал целые вселенные – Жнецу, которого славили певчие под алыми небесами, рассыпаясь кровавым песком…
Крик еще вырывался из груди, когда темнота вновь окутала содрогающегося парня. Пирсон открыл слезящиеся глаза, он лежал, свернувшись на земле, как бездомный пес. Вокруг простиралась ночь – по-прежнему враждебная и потусторонняя, но принадлежащая Морнингсайду, а не видению иных миров. Руки-ноги были целы, винтовка валялась рядом, словно ненужная палка.
Это… это…
Он не мог сейчас думать здраво. В голове все перемешалось, словно касание шаров раздробило сознание на мозаику из десяти тысяч кусочков, которые предстояло кропотливо собирать один за другим. Джоди встал на дрожащих ногах, подобрал оружие и огляделся, пытаясь не думать об видении, чтобы окончательно не рехнуться. Предстояло сосредоточиться на чем-то конкретном, исключающем пустые раздумья, которые уводили на опасную тропу.
Реджи… я должен найти Реджи…
Где-то вдали прозвучали выстрелы – но не со стороны кладбища, а по направлению к окружному шоссе. Знакомые хлопки винтовки, которую Пирсон прекрасно знал.
Туда!
Он побежал, в душе радуясь, что дорога уводит его подальше от кладбища. Пережить наяву то, что пригрезилось в Фантазме, казалось Джоди непосильной ношей.
***
Салли вела его за собой, хотя выражение лица Майка даже во тьме оставалось скептическим и нетерпеливым. Мальчик рвался к кладбищу напрямик, и ей стоило немалых трудов уговорить Пирсона выбрать длинный путь через окружное шоссе.
Он там… или был там, звучал в ушах голос бабушки, холодный и свежий, как пробивающийся из-под ледяной корки ручей. Банистер попал в западню, поспеши.
Салли не знала, в чем заключалась эта западня – последнее время миссис Петс использовала Дар с опаской, словно боялась, что её подслушают. Девушке перепадали крохи того, что открывалось пожилой колдунье, но даже этого хватало, чтобы понять – она всему виной. Точнее, не она сама, а желание бабушки уберечь свою почти взрослую внучку от опасности, заключенной под белыми сводами похоронного бюро.
Салли хорошо понимала Майка, стремящегося сбросить опеку, навязанную братом. Она, разумеется, не думала обижаться, у бабушки хватало причин держать её при себе, в том числе и вполне банальных. Магия не могла заменить инвалидную коляску, и большую часть приказаний Салли выполняла безропотно, принимая этот заведенный в семье порядок. Однако здесь речь шла о жизнях других людей – причем тех, с кем они всегда превосходно ладили. Как можно оставаться в стороне, имя такую силу?
Выбегая из дома вслед за другом, она ожидала запрета или окрика – в тишине Дара голос миссис Петс мог быть достаточно громким. Однако вместо этого бабушка сама просила её не оставлять Майка, обещая, что их совместных усилий должно хватить на защиту от любой нечисти. Салли ни капли не сомневалась, она искренне радовалась, что колдунья наконец-то приступила к решительным действиям, пусть и через единственный доступный проводник своей воли - через неё саму.
Мы уже пришли, мысленно ответила девушка, всматриваясь в темноту. Впереди отчетливо белел застывший фургончик, похожий на выброшенного на берег мертвого кита, и сердце сдавил внезапный страх. Что, если они найдут Реджи мертвым, лежащим у колес собственной машины? Майк просто с ума сойдет…
Она сама с симпатией относилась к Банистеру, зная его добродушие и веселье, но её чувства не шли не в какое сравнение с тем потоком волнения, который всю дорогу источал её юный друг. На лице Майка был написан страх вперемешку с подступающей паникой, и Салли стиснула от горечи зубы. Она могла поклясться, что не пройдет и секунды, как…
- Реджи! – завопил мальчик, бросаясь к машине. Девушка вздрогнула – если монстры поджидали тех, кто придет на выручку попавшему в беду мороженщику, то лучшей возможности напасть им не представится. Ругая под нос мальчишескую несдержанность, Салли побежала следом.
Вблизи машина выглядела отвратительно, словно её вскрыли гигантским консервным ножом. На выбитой задней двери бугрилась вмятина, словно кто-то...
… какая-то тварь…
… вышиб её из кузова. Фонари горели, свет из салона струился, как ни в чем не бывало, но ощущение что рядом блуждает опасный хищник, висело в неподвижном воздухе. Это уже не походило на истории о карликах, как и на забавные трюки с ящиком, и Салли поневоле ощутила волнение. Как хорошо, что бабушка рядом – сопровождает каждый её шаг, готовая передать по нитям Дара океаны испепеляющей мощи…
Не океаны, с грустным смешком заметила миссис Петс. Я не настолько сильна, к сожалению. Это Фантазм, он больше чем наши иллюзии – те действуют лишь на человека.
Колдунья была права – можно создать видимость стула, но он не удержит рискнувшего на него сесть. Конечно, легко внушить человеку, что он уже сидит на стуле – но над фургоном поработали более могущественные силы. Здесь грезы в прямом смысле слова становились явью, и явь эта очень не нравилась ученице колдуньи.
- Реджи здесь нет, - успевший заглянуть в машину Майк смотрел на подругу с немного потерянным выражением. – Его забрали карлики… или Томми ожил.
- Если забрали – значит должны остаться следы, - веско заметила девушка. В их положении хуже всего – панически метаться возле загородной дороги, в эту ночь, когда вся нечисть готовилась хлынуть на беззащитный городок. – Смотри, вон там какое-то пятно.
Они склонились над мокрым неровным кругом радиусом в несколько ярдов и Майк брезгливо прищурился. Мальчик коснулся края, тут же отдернул пальцы и вытер их о штанину. Девушка молча ждала объяснений.
- Это слизь… она уже почти впиталась. Такая текла из пальца Верзилы и из карликов, она им вместо крови. Здесь был какой-то монстр и Реджи его ранил.
Салли изумленно покачала головой. Чтобы столько крови натекло, существо должно иметь размер слона, а она сомневалась, что в распоряжении Верзилы имеются подобные чудища. Да и где бы оно скрывалось, не под землей же?
- Карлики могут переноситься с места на места, - Майк правильно понял промелькнувшее на лице девушке сомнение. – Может, Верзила вызвал какую-то тварь из морга.
Или это Томми, тихо заметила бабушка и Салли с трудом удержалась от стона. Ей меньше всего хотелось думать, что каждый убитый карлик может переродиться в какого-то монструозного гиганта.
Надеюсь, не каждый, поправила колдунья. Будь у Верзилы настолько сильный Дар, он бы давно наполнил монстрами Морнингсайд. И я не думаю, что Реджи унесли с помощью магии – их тропы не для людей.
Салли не знала, откуда у миссис Петс подобная уверенность - не иначе опять подсказал Дар, в эту ночь говоривший куда громче, чем за всю её жизнь. Она просто приняла сказанное к сведению, мимоходом подумав, что такое здоровенное существо могло и без всяких чар добраться с Реджи до кладбища, просто таща на себе пленника. Девушка всем сердцем хотела верить, что пленника – из морга еще можно спастись, а вот с того света – увы…
- Смотри, вон там вмятина, – Майк показал на придорожный гравий, сейчас разбросанный неровными рядами. В одиноком свете грузовика земля у дороги отливала густым кровавым оттенком. Поначалу Салли заподозрила худшее, но присев, заметила, что цвет изменился из-за рассыпанного повсюду тонкого слоя песка. Того самого, о котором уже не раз говорил её друг.
- Карлики, - лицо мальчика закаменело. – Давай, надо бежать, пока они не сделали с Реджи…
Майк не договорил, со спринтерской скоростью срываясь с места, и Салли ничего не оставалось, как мчаться следом. Она, как и Пирсон, не хотела думать о худшем, но если Реджи не убили на месте, то его дальнейшая участь могла быть вполне определенной. В конце концов, участь Томми наглядно показала, откуда берутся карлики и из кого их делают…
***
Туман был его плащом, дымчатыми крыльями, накрывающими дорогу непрерывной пеленой. Невидимый и неощутимый, Верзила стоял на самой грани Фантазма – как тень, более плотная среди прочих ночных теней. Широко распахнутые Врата вливали силу Жнеца в обреченный мир, жатва ежесекундно приближалась, и остановившееся время было первым признаком начинающегося слияния.
И все же один единственный червь сомнений точил существо, поджидающее во мраке свои жертвы. Не начал ли он слишком рано, поддавшись заразным человеческим эмоциям? Певчих было куда меньше, чем планировалось, и пусть они бестрепетно умирали под пылающими небесами, сливаясь с музыкой, отдавая Жнецу свои души – уверенность не возвращалась. Даже пленение мороженщика не могло восстановить утраченный покой – та схватка стоила Верзиле куда дороже, чем могло показаться оглушенному Банистеру. Реджи, словно губка, впитал слишком много драгоценной силы, его, конечно, можно было убить – вот только тогда все канет в небытие вместе с дерзким смертным.
По всему выходило, что мороженщика предстоит превратить если не в певчего, то в гончую. Так можно будет использовать украденную энергию Фантазма, по капле выдавливая её из души, как смертные извлекают электричество из аккумуляторов. Верзила слегка улыбнулся, вспоминая сам бой – теперь, при открытых Вратах, он мог позволить себе сойтись в прямой схватке с любым, посмевшим кинуть вызов Воле Жнеца. Как сладко было скользнуть в тело певчего в грузовике, превратить его в нечто, куда больше соответствующее истинной сути Верзилы, чем это стариковское тело.
Он не знал, почему пришел в мир именно в этом обличье. Память становилась ненадежной там, где касалась пространства пылающих кровавых небес. Многое о самом себе Верзила узнавал по откликам, которые возникали на те или иные поступки – например, по форме паука, которую его сознание слепило из тела певчего или использованию оболочки Кэтрин, в которой он чувствовал себя куда естественнее. Эти размышления вели к интересным выводам и помогали скрасить вечность – бессмертие, отданное лишь одной цели, иногда становилось тягостным даже для столь преданного своему предназначению существа. Возможно, всему виной в очередной раз оказалась Земля – обитая здесь, Верзила против своей воли все больше и больше подражал её жителям. Он часто мечтал о том дне, когда мир сольется с пустыней, а все местные души достанутся Жнецу – тогда маски спадут и он…
… она? Или оно?...
… вновь станет собой, без дурацкого облика и навязанных ролей. А иногда – втайне желал как можно дольше сохранить новоприобретенное сознание. Хотя какие могли быть тайны от Жнеца, из плоти и сути которого он вышел?
Туман полз, накрывая две бегущие человеческие фигуры, и они вынуждены были перейти на шаг. Верзила ждал и улыбка, как приклеенная, застыла на худом остром лице. Мальчишку оказалось так легко выманить из под защиты старухи – хватило и одной картинки, содержимое которой разум Майка сам выстроил наиболее пугающим образом. Фантазм как ручей, везде находит трещины и ложбины, проникая в слабые умы – а рассудок младшего Пирсона относился как раз к таковым.
Он не будет убивать ни мальчика, ни Джоди – преобразит, чтобы не потерять ни капли с таким трудом собранной силы. Жалкие воришки своей службой ответят за попытку остановить жатву, да и рисковать не стоит. Ворота открыты, но не закреплены – если не удастся изменить саму ткань реальности этого мира, хотя бы её часть, то слияния просто не произойдет. Тут может понадобиться каждая крупица, заключенная в этих смертных болванах.
Рядом с Майком шла девчонка, и глаза Верзилы злобно сощурились. Вот её он с наслаждением убьет – личного Дара у соплячки нет, лишь оседающие капли, отдаваемые старой колдуньей. Мальчишка будет смотреть на её муки, сходя с ума – так его душа станет ещё уязвимее. Жаль, нельзя просто натравить на них певчих или гончих – колдунья мигом сомнет их ряды, просто перебросив мощь своего Дара. Вернее, перебросила бы, не будь тут его, Приказывающего, в этот раз решившего удивить всех своих противников. Люди так долго и упоительно пребывали в заблуждении, что за пределы кладбища ему не выйти, что окончательно утратили осторожность. В этот раз он… как там говорят люди? Засучит рукава? Да, засучит рукава и не побоится испачкать руки. Особенно в крови…
Невидимый в тумане и в тенях Фантазма, Верзила ждал, когда юные смертные наткнутся на очередную оставленную для них приманку.
***
Белые облака казались Майку саванами призраков, бредущих по ночной дороге. Раньше самым мрачным месяцем он считал ноябрь с его короткими днями и вечным воем ветра в облетевших древесных кронах. Но настоящее коварство принадлежало августу, двуликому времени, когда все может стремительно превратиться в собственную противоположность. Покой – в страх, уют – в бегство, надежда – в отчаянье. Даже жизнь и смерть поменялись местами, стоило прийти в похоронное бюро новым обитателям. Теперь мертвые и уродливые создания бродили по улочкам Морнингсайда, планомерно следуя своей неведомой цели. Майк не знал, в чем она заключалась, но ничего хорошего не ожидал – те, кто убивают местных жителей без малейших колебаний, вряд ли могут стремиться к чему-то благородному. Однако, не зная устремлений Верзилы, они напоминали слепых котят, тычущихся в поисках миски с молоком. Почему он так хотел избавиться от них, зачем создавал то, что миссис Петс называлаВратами? Чтобы завоевать мир, как поступали злодеи любимых мальчишкой комиксов? Но тогда достаточно ли будет просто уничтожить этот проход неведомо куда? Не проложит ли Верзила новый путь взамен перекрытого, и не придет ли ему на смену в случае их победы что-то еще более ужасное, чтобы довершить начатое?
Дорога таяла в сгущающемся мареве, и от этого на сердце становилось еще холоднее. Он не знал, что с Реджи и жив ли друг, тайной оставалась и судьба Джоди – в разгромленном фургоне не было ни одной вещи, принадлежащей брату. Зачем они опять разделились, несмотря на опасность поодиночке попасть в лапы монстров? Майк боялся даже представить, каким образом мог Верзила воплотить свое страшное пророчество, показанное в зале ведьминого дома. Гробы на ожившем фото недвусмысленно намекали на то, что хозяин кладбища припас для близких мальчику людей.
Почему я не поехал с ними? Как мог поверить, что они справятся без меня?
Наверное, всему виной была усталость, но в доме миссис Петс он ни нашел отдыха. Лишь новые тревоги, новые мысли, которые дурманили и без того порядком измученный рассудок. Верзила в цилиндре на козлах кареты, отпечаток столетней давности – неужели он так давно охотится на людей, пополняя ряды своих уродливых слуг? Что этим хотело показать чудовище, посылая через фотографию мрачный образ? В Морнингсайде этого монстра никто раньше не видел, но откуда ему знать, в какие города еще успела заехать эта кочующая смерть? Катафалк с запряженными вороными сменялся автомобилем, время шло, но Верзила оставался тем же самым безжалостным и циничным ублюдком, разрушающим саму память об ушедших близких, извращающим таинство смерти, подменяя её страхом.
- Это не простой туман, - тихо прошептала Салли. Девушка едва не касалась его своим плечом, но сейчас Пирсону было не до романтических мыслей. – Это Верзила пытается нас сбить с пути.
Майк в очередной раз переложил из ладони в ладони рукоять пистолета, вытирая потные руки. Подсказала ли Салли её магия или это было простое предположение, он охотно поверил в произнесенные слова. Мгла катилась мягкими волнами, и в её движении чувствовалось что-то столь же убаюкивающее, как в красоте зеленого мха, скрывавшего болотную трясину. Если заходишь в высокую траву – сперва посмотри, нет ли там змей, когда-то сказал ему отец, и сейчас этот совет оказался весьма кстати. Туман и был этой травой, скрывающей целое змеиное кубло, пропитавшее своим ядом город. Только этих гадов было не так просто извести… и нет того огня, которым можно сжечь живой мрак, голодный туман и все глубже проникающую в сердце иглу страха. Им оставалось лишь идти в возможную западню, потому что больше идти было просто некуда.
- Он нас хочет задержать, - мрачно предположил мальчик, ускоряя шаг. – Чтобы разделаться с Реджи…
Салли вздохнула, но промолчала. Сейчас весь её менторский тон испарился и за это Майк был девушке вдвойне благодарен. Она все же пошла с ним, хотя не убегала от летающего шара по мраморным коридорам морга и не дралась с мухой в собственной кухне. Салли могла выбирать, её не связывала забота о брате, и захоти она даже сесть вместе с бабушкой на ближайший автобус, распрощаться с Морнингсайдом, переждать в безопасности – кто бы посмел упрекнуть девушку? Однако она пошла, без оружия и долгих рассуждений, которые так любили взрослые – поверив ему на слово. Салли оказалась не худшим другом, чем Реджи, он раньше этого как-то не замечал и теперь жалел, что не может подобрать подходящие слова, чтобы искренне поблагодарить за поддержку.
Ничего, подумал Майк. Когда мы разберемся с Верзилой, я ей все скажу. Все будет хорошо…должно же и нам повезти? Не может такого случиться, чтобы Джоди и Реджи оба попали в плен, каких бы монстров Верзила на них не напустил.
Он покосился на идущую рядом спутницу. На лице Салли ночной бабочкой промелькнула бледная и грустная улыбка. Возможно, девушка в очередной раз угадала, о чем он думает, и уже знала ответ на незаданный вопрос? Сейчас они шли по царству Верзилы и не имело значения, что еще вчера оно было простой дорожной автострадой. Теперь здесь правила бал темная сила, и никто не знал пределы её возможностей.
Из тумана вынырнули два пятна фар, с трудом пробивающих море тумана. Тусклый свет придавал рваным облачным клочьям странное сходство с парящими над землей уродливыми силуэтами. Как китайский фонарь, извлекающий тени из собственных узоров, туман населял пустынную дорогу скачущими, извивающимися и парящими демонами.
Машина была хорошо знакома Майку, он даже помнил, что не раз видел её на собственном дворе, когда её владелица флиртовала с братом – но имя девушки, как назло, вылетело из головы. От тревог и усталости мысли все чаще путались, да и братец умудрялся поочередно водить домой половину молодого женского населения Морнингсайда.
- Это Сьюзи, - выдохнула спутница, и Пирсон мысленно чертыхнулся. Ну конечно, как он мог позабыть? Машина принадлежала Сьюзан Дельгеро или попросту Сьюзи, в свои восемнадцать работавшей официанткой в закусочной. Именно туда братья оправлялись за едой, когда очередные попытки что-то приготовить оборачивались крахом. Правда, Сьюзи не ездила на работу на машине, так что не было ничего удивительного, что Майк, пока еще интересовавшийся автопарком города больше, чем его девушками, не сразу понял, с кем они столкнулись.
Дверца со стороны водителя была распахнута, и языки тумана лизали потертые сидения. Свет в салоне горел, но, как и фары, довольно тускло – темнота ли тому была виной или севший аккумулятор, Пирсон не знал. Приблизившись, они увидели на заднем сидении дорожную сумку, битком набитую чем-то громоздким. Мальчик огляделся – если судить по положению машины, Сьюзи возвращалась из Малвоу, выбрав окружной путь через степь – заброшенную дорогу, по которой редко кто ездил.
- Зачем её в такое время понесло? – подумал вслух Майк. Салли тоже огляделась, но с тревогой в глазах – её не столько занимала причина, побудившая девушку возвращаться в город поздней ночью, сколько возможные причины исчезновения хозяйки машины.
- Сьюзи за продуктами часто ездит, наверное, времени не рассчитала… Майк, нам надо идти, здесь опасно.
Мальчик еще раз внимательно осмотрелся по сторонам – насколько позволяла молочная мгла. Тьма множеством глаз смотрела на него из-под каждого камня, парила в небесах, как возносящейся к звездам дракон. Вокруг не было никого из плоти и крови, но это ничего не значило – сама ночь превратилась в единый живой организм, готовый исторгнуть на застигнутых врасплох подростков орды карликов и других, пока еще бесформенных чудовищ. Подобных тому, что забрало Реджи…
- Майк, - в голосе Салли прозвучала прежняя твердость. – Хватит стоять, мы на кладбище шли, не забыл?
Он кивнул, двинулся мимо машины, мимоходом коснувшись капота – горячий. Мотор только перестал накручивать обороты, да и ключи в замке зажигания были видны сквозь распахнутую дверь. Что бы ни напало на Сьюзи, оно набросилось внезапно, вот только каким образом? Стекла целы, ничего похожего на развороченный грузовичок Банистера, да и песка – неизменного спутника карликовой нежити, тоже не заметно.
-Мы… - Салли застыла на половине фразы, взгляд девушки расширился. Мальчишка попытался проследить за направлением глаз подруги, но туман преграждал путь, и уже в десятке ярдов все сливалось в бесконечный мутный поток плывущих над дорогой клубов.
Опять её колдовство… просто жуть берет. А ведь раньше, когда я к ней приходил в гости, ничего такого не замечал.
Но тогда и он был другим – не издерганным страхом за немногочисленных близких мальчиком, боящимся засыпать, чтобы вновь не перенестись на кладбище, полное восставших покойников. Прошлое безвозвратно ушло, и вся магия мира не могла вернуть утраченную беззаботность.
Салли покачнулась, приходя в себя, и взгляд её сделался острым, как хорошо наточенный нож.
- Поздно, они тут.
Мальчик поднял пистолет, оглядываясь – объяснений, о ком говорила девушка, ему не требовалось. Тьма, как обвивающий жертву питон, сжимала свои кольца, тесня людей к машине. Что-то двигалось среди мрака, перебегало с места на место, шевелило лапами, неумолимо приближалось. Майк с трудом сглотнул – слюна застревала в горле, как сухарь. Кольт с неполной обоймой казался таким же бесполезным, как снежки против разъяренного быка.
- Не бойся, - Салли чуть склонила голову набок, словно слушая далекую мелодию. – Помнишь, что мы с бабушкой тебе говорили? Фантазм реален лишь тогда, когда ты его боишься.
По мнению Майка, это звучало слишком заумно и не очень правдоподобно. Он помнил лапы карлика на своих щиколотках, когда убегал из подвала морга – и не сказал бы, что все это ему померещилось. Да и разносившая его комнату муха тоже не походила на мираж.
- Я не боюсь, - чувствуя, что лучше умрет, чем признается в этом девушке, Пирсон прикусил дрожащую губу. Салли медленно подняла руки, разведя их в стороны – словно раздвигая невидимые преграды.
- Бабушка, пора, - тихо сказала она и застыла, как статуя, напомнив мальчишке тех ангелов, что украшали некоторые могилы на кладбище Морнингсайда. Правда, там они не имели силы…
Туман взвыл десятков знакомых голосов. Карлики визжали, хрипели, стонали – но впервые издаваемые ими звуки не испугали Пирсона. Монстры, подкарауливающие добычу, внезапно поняли, что роли поменялись – и сила, источник которой находился в доме миссис Петс, сейчас уверенно оттесняла поддерживающий их существование Фантазм.
Пирсон в восхищении взглянул на подругу – волосы Салли трепетали под порывами ветра, хотя он не чувствовал и малейшего дуновения на вспотевшем лице. Застывшие заострившиеся черты лица и напряженные плечи свидетельствовали о тяжелой ноше, обрушившейся на хрупкую юную колдунью, и Майку на секунду стало стыдно. Он, первым вступивший в войну с кладбищенским злом, сейчас очутился в положении зрителя, способного лишь наблюдать за разворачивающейся схваткой.
- Вы… просто… ветер… - выдавила Салли, и капля крови сползла из ноздрей девушки. Вены на лице вздулись, пальцы начинала бить дрожь – но крики мучимых карликов все нарастали. Скоро их должна была сменить смертельная агония, а затем…
… все оборвалось.
Девушка покачнулась, чуть не упав, бессильно отступая к машине. Майк не поверил своим глазам – только что всемогущая, она снова превращалась в обычную девчонку. Крики монстров мгновенно стихли, сменившись разъяренным рычанием. Преграды больше не существовало, что-то пошло не так, и потусторонние силы были готовы стереть в порошок попавших в расставленную ловушку.
- Я… что-то мешает моему Дару, - в глазах Салли читалась настоящая боль. – Бабушку не слышно…
Тяжелые шаги заглушили все доносящиеся из тумана звуки. Кто-то неторопливо шел к ним, ступая по дорожному покрытию с такой силой, что удивительно, как оно еще не раскололось на сотни обломков. Пирсон знал эти шаги, медленные, но всегда приводящие издававшее их существо к цели. Верзила позволил себя обмануть, потеряв в коридоре похоронного бюро палец, но на этот раз сбежать не удастся.
Темнота выплюнула высокую фигуру, скривившую бледные губы в презрительной ухмылке. Если сила Салли могла сравниться с поднявшейся за плотиной водой, то могильщик в черном костюме был проломом, через которую утекала вся собранная мощь. Мальчик посмотрел в безжизненные серые глаза своего врага и с внезапной горечью понял, что теперь-то начнется настоящий кошмар.
***
Салли смотрела в глаза чудовища, впервые видя его наяву, и невольно вспоминала однажды задевшую её мимолетным касанием смерть. Думать о неизбежном конце, поджидающем каждого, было в присутствии Верзилы необычайно легко. Время, как это часто происходило во время применения Дара, застыло, скованное неразрывными цепями страха и глаза девушки снова видели их двор, по которому ветер кружил золото опавшей листвы…
…Кажется, тогда была поздняя осень и семилетняя Салли задумчиво разглядывала ползущие по небу облака. Темные и тяжелые, они словно вестники из какого-то зловещего царства, проплывали над домами, держа путь к одним им понятной цели. Смотреть на загадочное небо было не в пример лучше, чем думать о том, почему другие дети в классе избегали её. Дождевые тучи казались подходящим пейзажем для этих раздумий, по-детски наивных и по-взрослому болезненных.
Черное пятно привлекло внимание Салли. Крупная ворона с протяжным карканьем, больше похожим на стон, опустилась прямо на собранную под вывеской кучу опавшей листвы. Девочка обиженно нахмурилась – она помогала бабушке убирать двор, и теперь этот комок перьев грозил разметать все труды. Однако все недовольство мигом прошло, стоило птице каркнуть второй раз – с еще большей тоской, так похожей на человеческую. Слишком много боли было в этом звуке, словно ворона пыталась вместить в это неуклюжее карканье целый монолог.
Салли подошла, глядя, как ворона копошится, переваливаясь с лапы на лапу и смешно оттопырив крыло. Половину перьев сменили какие-то рваные обрывки, из спины птицы сочилась кровь, а глубокие порезы выглядели так страшно, что девочка вздрогнула. Кажется, ворона попала в настоящую переделку и дотащилась до их двора из последних сил.
- Бабушка, - тихо, чтобы не испугать гостью, прошептала девочка. Она знала, что позвать можно даже не шевеля губами, её бабушка все равно услышит – что служило одной из причин неприязни класса. Ни у кого в семье не было настоящей волшебницы и, хотя Салли даже в свои малые года понимала, что об этом не стоит говорить с посторонними, её все равно дразнили ведьминой внучкой.
Ворона попыталась взмахнуть крылом, но еще раз каркнула и повалилась на бок. Черный глаз уставился в лицо девочки, словно прося о помощи. Гордая птица не сдавалась, она отчаянно боролась за жизнь, но все же знала свою судьбу.
- Потерпи, - ласково шепнула Салли. – Мы тебя подлечим…
За спиной отворилась дверь, и тихие шаги медленно приблизились. Ворона послушно лежала и, отставив сломанное крыло, больше не порываясь взлететь. Оно дышала с хрипом, и покрытое перьями тельце натужно вздымалось и опускалось, постепенно замедляя свой темп. Салли обернулась, встречая вопросительный взгляд бабушки – в те годы миссис Пет обходилась тростью, еще не перебравшись на инвалидную коляску.
- Эта птичка поранилась, - грустно поделилась она печальной новостью. – Давай её вылечим?
Она не сомневалась, что бабушка сможет – та не раз делала так, что все синяки и ссадины переставали болеть, стоило прикоснуться к ним морщинистой руке. Однако сейчас бабушка не торопилась наклоняться и поднимать израненную летунью, а просто ласково провела дрожащими пальцами по волосам внучки.
- Салли, мы уже не сможем ей помочь…
- Но почему? – для девочки это звучало непривычно. Бабушка могла творить чудеса, она сама не раз видела, как та узнает то, что другие даже не думали произносить, видит сны о завтрашнем дне… Разве не было чего-то волшебного, способного помочь маленькой бедняжке?
- Потому что она умерла, - наклонившись и глядя на расстроенную внучку через черные стекла очков, ответила бабушка.
Сначала Салли ничего не поняла. Она обернулась, посмотрела на притихшую птицу. Ворона спала, просто спала, она не могла умереть – особенно сейчас, когда помощь уже пришла. Вот сейчас птичка каркнет, перевернется…
Но единственным движением были шевелящиеся под осенним ветром перья. Молящий глаз подернулся стеклянной пленкой, и в нем не осталось ничего, кроме пустоты.
Теплая ласковая рука легла ей на плечо, бережно привлекая к себе. И тогда Салли заплакала, прижимаясь к складкам бабушкиного платья. Она плакала не потому, что в полной мере понимала смерть – а потому что видела, как боль сменило что-то еще худшее, перед чем даже подоспевшая помощь была бессильна. Смерть вошла незваным гостем, забравшим надежду в шаге от спасения. По застывшему птичьему телу никто бы не решил, что она оставила боль в прошлой жизни, уносясь в безмятежность посмертного полета. Скорее застыла в страдании, унеся его с собой куда-то вдаль, дальше туч и холодного ветра, танцующего с опавшими листьями на безлюдной тропинке.
- Но… она летела к нам… хотела, чтобы мы ей помогли, - между всхлипываниями выдавила девочка. Она не совсем поняла ответ бабушки – не поняла тогда, но теперь, через много лет вновь окунувшись в воды памяти, осознала их жестокий пророческий смысл.
- Она просто парила, пока хватало сил… до конца веря в полет, а не в смерть…
… И глаза поднявшего пистолет Майка были глазами той вороны. Он знал, чем все кончится, знала и она – в тумане скрывались десятки карликов, и Верзила шел, разрезая собой мрак и превращая его в развевающийся за спиной плащ. Вдвоем они бежали в морг, веря в полет, как та птица – но сломанное крыло, в конце концов, привело её к падению. Дар не мог пробиться через купол Фантазма, возведенный поймавшим их чудовищем, и голос бабушки затерялся в лабиринтах ночи, оставив Салли без привычного руководства.
Верзила иронично приподнял бровь, словно отдавая мальчику право первого удара, и Майк не стал отвергать это молчаливое приглашение. Вспышка выстрела заставила тьму содрогнуться, как раненую птицу, но долговязая фигура даже не пошатнулась. Салли видела – её друг не мог промахнуться, пуля должна была пробить грудь пришедшего за ними могильщика, но лишь безвестно канула в изломе ночной тьмы. Она просто растворилась там, где исчезали все сны в преддверии пробуждения, прошла через тонкую грань между миром привычных вещей и царством вечного кошмара. Верзила одновременно стоял на ночной дороге и за краем Фантазма, неподвластный тому оружию, которым располагал её юный приятель. Пирсон неуверенно мотнул головой, словно не веря в собственный промах, и вновь навел на Верзилу пистолет. Улыбка могильщика стала шире, словно он охотно предлагал себя в качестве мишени. Салли видела в этом нескрываемую издевку существа, которое предпочитало мучить своих жертв, прежде чем убить, и впервые по-настоящему испугалась.
Бегите, пробился через сети мрака шепот бабушки. Он слишком силен…
- В машину! - выкрикнула она первое, что пришло в голову, и дернула мальчика за плечо. Как ни странно, но Майк подчинился – наверное, понял, что кольт в бою больше не помощник. Они юркнули в салон одновременно, захлопывая непривычно тугие дверцы чужого автомобиля.
Мрак ожил, и волна уже привычного могильного холода окатила их одновременно с торжествующим рычанием. Карлики вынырнули со всех сторон, как стая пираний, окружающих упавшую в реку жертву. Верзила не выкрикивал команды, но его дисциплинированное войско, словно хорошо обученные бойцы, дружно понеслось вперед. Они не боялись гибели, и одинокая машина с ненавистными живыми внутри действовала на их отупевшие после смерти мозги, как красная тряпка на буйвола.
- Заводи! – крикнул Майк, стреляя через опущенное стекло боковой двери в ближайшего недомерка. От грохота в салоне у Салли острой иглой пронзило ухо, но она все же не могла не испытать неуместной гордости за своего спутника. Мальчик держал рукоять обеими руками, и кольт подрагивал в напряженных ладонях, но выстрел все же пришелся точно в лоб одному из уродливых гномов. Существо рухнуло на спину, и слетевший капюшон обнажил скривившиеся в последней обиженной гримасе лицо, в котором узловатые вены и коричневые опухоли почти полностью стерли прежние черты человека, которым когда-то был этот карлик.
Все они были людьми, при жизни ходившими по улицам Морнингсайда, смеявшимися и влюблявшимися под тенью его деревьев, оставлявшими свой след в камнях и воспоминаниях, а нынче желавшими смерти его жителям. И не просто смерти, а вечного рабства на службе у силы, раскрывающей Врата все шире…
Все это пронеслось в голове Салли, поворачивающей ключ зажигания в замке. Мотор взвыл, словно только и ждал чьих-то рук. Он вовсе не возражал, что его хозяйку сменили другие владельцы, и был готов послужить им верой и правдой. Только вот владельцами этими оказались вовсе не двое подростков…
Черная змея ремня безопасности сама собой обвила шею Салли. Она вцепилась, ломая ногти, в плотную удавку, но ремень стискивал свои объятия все туже, выдавливая остатки воздуха.
Бабушка! Помоги! мысленно взмолилась девушка и волна горячей, почти кипящей силы окатила её. Верзила перед машиной, которую уже окружили обладатели коричневых плащей, внезапно замер, улыбка сползла с его холодного лица, похожего на брюхо глубоководной рыбы. Вцепившаяся в дверцы и покрышки низкорослая нежить застыла, а затем отшатнулась. Карлики с болезненным визгом закрыли морды короткими лапами. Трое упали, забившись в судорогах и желтая кровь хлынула из их плоских ноздрей, заливая серые капюшоны и дорожное полотно.
Удушье открывало удивительные пейзажи Дара, которые обычно видела одна лишь бабушка. Паутину пульсирующих нитей, парящего над городом махаона с украшавшими крылья лицами мертвецов, Майка с серебряными глазами, безжизненно ухмылявшегося на фоне песчаной бури, где каждая крупинка была лишь каплей застывшей крови. Юный Кай с отливающим лунным светом осколком льда, в глазу и сердце, и она, как Герда, пойдет через пустыню, где холод и зной неразрывно переплетены… А вокруг пауки, повсюду пауки, прогрызающие головы карликов, выползающие из их ртов и ушей, набивающиеся в ноздри, иллюзия, в которую поверили порождения другой иллюзии…
Ремень продолжал давить все сильнее и сильнее, заставляя мысли мутиться. Бабушка пробила скорлупу Фантазма, внушила монстрам сильнейший кошмар, на который оказалась способна – кошмар, что мог сокрушить их поддерживаемые чарами тела. Но авто, пропитанное до последней заклепки Фантазмом, вобравшее в себя кровь самого Верзилы, предварительно пролитую на её капот, не подавалось Дару. Цветные круги поплыли перед глазами Салли, как предвестники скорого беспамятства… в этот раз Герде не суждено было спасти своего Кая…
***
Как и в похоронном бюро, нож вновь спас ситуацию. Майк перерезал извивающийся в руках ремень, освобождая Салли от удавки. По налитым кровью глазам и посиневшему лицу он сразу понял, что сейчас помощи от молодой колдуньи ждать не стоит. Девушка лихорадочно вдыхала желанный воздух, мутно глядя сквозь стекло поплывшим взглядом. Карлики, удерживаемые какой-то силой – наверное, миссис Петс снова показала свое искусство, медленно наступали. Они двигались как люди, застигнутые ураганным ветром - наклонившись вперед, едва переставляя ноги, силясь сделать шаг навстречу сдувающему воздушному потоку. Даже Верзила напоминал человека, прижавшегося всем телом к стене и пытающегося нащупать в ней уязвимое место.
Майк протянулся к рулю, когда вторая черная змея перехватила грудь. Ремень отдавал тем же тошнотворным холодом, что и все, соприкоснувшиеся с могильной магией Фантазма. Мальчишка ударил, пронзая не только коварную ленту, но и кресло, тут же услышав возмущенное фырканье двигателя. Машина не просто вела войну с севшими в её салон людьми, она превратилась в живое существо, желающее смерти непрошенным пассажирам.
Уже пятеро прислужников могильщика валялись на ночной дороге, неподвижно истекая желтой кровью, но выступившее на стороне людей волшебство не могло сдерживать их до бесконечности. Грузное тело прорвавшего невидимый барьер недомерка с шумом опустилось на багажник. Из-под капюшона блеснули торжествующие глазенки – чтобы отразиться через миг в осколках заднего стекла, осыпавших салон. Майк чертыхнулся, сбрасывая обрывки извивающегося в агонии ремня, и встряхнул за плечо постепенно приходящую в себя Салли.
- Следи, чтобы не залезли спереди! – крикнул мальчишка, вкладывая в руки девушки нож. Внучка миссис Петс мотнула золотой копной волос, словно пыталась прогнать из головы последствия удушья, хотела что-то ответить… но Майк уже лез на заднее сидение, где карлик продолжал размахивать короткими лапами, расчищая себе проход.
- На, сволочь, жри! – Пирсон сунул дуло кольта почти прямиком в раззявленную пасть и спустил курок. В голове зазвенело, уши словно кипятком залили – на секунду он испугался, что оглох. Однако карлик, как куль с мусором, сполз с машины под ноги следующим нападающим.
Как же много их было… Майк быстро огляделся, пользуясь короткой передышкой. Не меньше чем двадцать приземистых уродов, не считая ведущего невидимую борьбу с миссис Петс Верзилу. Этот, правда, стоил всей своей армии, так что численность его монстров особой роли не играла. Хорошо еще, что никаких новых чудовищ, как и летающих шаров силы тьмы с собой не прихватили. Конечно, с бунтующей машиной невозможно было рассчитывать на бегство, но на открытом пространстве они не продержатся и минуты.
Дверца со стороны водителя распахнулась, несмотря на то, что Салли крепко держала её изнутри. Автомобиль охотно приглашал на кровавую бойню новых монстров, не связанных страхом смерти. Они могли позволить себе потерять половину, и все равно безнадежно превосходили в численности.
Не надо было отпускать Джоди и Реджи, подумал Майк. Это была последняя связанная мысль – в то же мгновение что-то надломилось в безмолвном противостоянии, защита, возведенная старой колдуньей, исчезла. Туманная мгла текла в салон, стремительная, как бросающаяся на добычу кобра, а за ней спешили порождения ночи.
Сразу пять низкорослых созданий разбили оставшиеся стекла, заставив мальчика отшатнуться. Вскрикнула Салли, пытаясь отбиться от вцепившихся в волосы лап. Карлики не испытывали ни малейшего пиетета перед красотой, выдирая целые пучки волос в попытках добраться до шеи. Один из них отшатнулся, раздирая свое лицо скрюченными лапами – наверное, девушку еще хранили пришедшие на помощь тайные силы. Однако это была последняя победа – лавина нежити сомкнулась над застигнутыми внутри машины жертвами.
Когтистые пальцы разодрали кисть до локтя, заставив Пирсона выпустить кольт. Протяжно завыл один из нападающих, напоровшись на лезвие ножа в руках Салли. Мальчик коротко ударил левой рукой в источавшую вонь разлагающегося мяса морду – на широкий размах не осталось места. Однако он мог бить и пинать навалившиеся тела сколько душе угодно – боль не останавливала существ. Кто-то ухватил его за подбородок, едва не проколов когтем указательного пальца щеку. Крики Салли с первого сидения заглушала барахтающаяся груда нападающих.
Мальчик собрался с силами и резко вывернул удерживаемую руку. Он не стал бить – чтобы справиться с монстрами Верзилы в кулачной драке, нужно было обладать поистине боксерской выучкой. Вместо этого Пирсон со всех сил вонзил большой палец в глаз ближайшей твари, которая примерялась своими желтыми клыками к его горлу.
Слизь, в которую окунулся палец, обожгла не хуже кислоты из аккумулятора. Карлик дернулся и с воем вывалился в распахнутую дверцу, позабыв о сражении. Однако следующий нападающий не стал повторять ошибок и увлекаться бессмысленной возней на заднем сидении. Он просто отвесил мальчишке увесистую оплеуху – в теле маленького уродца было не меньше сил, чем у борца-тяжеловеса. Наверное, при жизни он неплохо умел драться и частично сохранил это умение после преображения – даже не отличавшийся изнеженностью Майк на пару секунд погрузился в карусель вращающихся огней. Приглушенные стоны Салли, фырканье монстров, источаемая их плащами вонь – древний запах погребения и тлена, все это лишало оставшихся сил. Из носа текла кровь, её солоноватый привкус был последним, что Майк запомнил. Потом лапы потусторонних гномов дружно вцепились в него и, что есть сил, швырнули к низкому потолку. Удар, еще удар – боль в затылке хлынула, как прорвавший плотину паводок. Очередной толчок вышвырнул мальчика через разбитое стекло, покрыв руки и лицо новыми порезами. Машина внезапно тронулась с места и Пирсон покатился по багажнику, как вылетевший за пределы футбольного поля мяч.
Он упал, и треск, который издала голова при соприкосновении с асфальтом, был громче грохота всех бурь, что Майк пережил на своем веку. Удаляющиеся задние фары светили прямо в глаза, но не было сил зажмуриться. Кажется, крик Салли оборвался вместе с отъезжающей машиной, но что это означало, он не мог понять – в затуманенной от боли голове совершенно не осталось мыслей. Карлики уносились вместе с автомобилем Сьюзи, живущим своей дикой и чудовищной свободой – а он, лежа на дороге, мог лишь тихо ждать, когда грохочущие как тысяча молотов туфли Верзилы окажутся совсем рядом с его окровавленным лицом. Кажется, карлики не стали добивать израненного мальчика, оставив эту привилегию своему мрачному господину.
Беззвездное небо, похожее на свод не знающей солнца пещеры, стало ближе, как и черная фигура могильщика. Майк попытался приподнять голову, встретить последний раз ледяной взгляд похитителя душ – и бессильно опустился в милосердную тьму.
***
Голос старухи звенел в ушах, ясный, сильный и молодой, но Верзила не отступал. Он слышал, как ведьма сплетает из Дара проклятие за проклятием, словно узоры шерстяной пряжи, опутывая его сетью. Однако её ослабляло беспокойство за внучку, которого лишенный всех привязанностей могильщик до конца не понимал. Смертные так часто жертвовали собой ради других людей, идеалов и принципов, ничего не получая взамен. Верзила охотно прервал бы собственное существование по первому знаку Жнеца, но эта сила была его прародителем. Она никогда не ошибалась, и любое действие царившего в красных песках повелителя неизбежно вело к торжеству Фантазма. А что получал мальчишка, отправляясь за мороженщиком в глухую ночь, полную враждебных сил? О чем думала девчонка, покинувшая защищенный – даже Верзила это признавал, дом ради компании нагловатого щенка?
Нет, люди были тайной за семью печатями даже спустя столько лет. С мертвыми выходило куда проще, как и с теми, в ком отблеск Фантазма переливался, как в ограненном камне. Покойников легко обратить, чувствительных – соблазнить похотью, но среди жителей Морнингсайда порой нет-нет, да и попадались орешки, твердые даже для зубов Фантазма, и это не могло не раздражать эмиссара темных сил.
Конечно, вскоре от города с его загадочными смертными ничего не останется, кроме как звучащих в пламени и ветрах песнопений. Затем придет конец и этой планете, мнившей себя единственным оплотом цивилизации в известной их жалким умам вселенной. Сам Верзила смутно помнил, что Земля была не первой, куда простер свою власть Жнец. Кажется, тогда он сам еще не был заключен в эту оболочку и служил вестником перемен в мирах куда более странных, чем могло себе представить смертное стадо этой планеты. С поглощением покоренных реальностей необходимость в прежних формах отпадала, и Верзила - точнее, его неумирающая суть, очищался от груза прежних воплощений, вновь становясь единым с тем неистребимым живым светом, который испепелял души.
Давление нарастало – старуха и не думала переносить свое внимание на удаляющуюся машину, как надеялся Верзила. Вывезя с поля боя взятую в плен Салли, он рассчитывал, что ведьма оставит его с мальчишкой наедине, но не тут-то было. Кажется, его планы слишком легко раскрывались, и это было невыносимо.
Ты потеряешь все, продолжала вещать старая карга, вызывая у Верзилы вполне искреннюю злость. Еще одно чувство двуногой плесени, и в такие минуты он с нетерпением мечтал о всеочищающем мертвом пламени Жнеца, в котором сгорят эти унизительные страсти. Будешь идти, теряя при каждом шаге кровь своей души, отдавая её идущим по следу. Станешь узником снов, порожденных человеком, бессильным полночным ветром…
Он с большим удовольствием свернул бы ведьме шею за эти наполненные Даром слова, но даже при всей поддержке распахнутых Врат это пока что было не по силам. Уже восемь певчих валялись мертвыми, а сотканная колдуньей завеса продолжала стискивать свои сети.
Верзила, скривившись от внезапной головной боли – еще одного непривычного чувства, отдал короткий приказ, и прислужники растаяли, унося с собой тела павших в объятия красных песков. Терять певчих, когда в этот нет никакой необходимости, было настоящей глупостью, особенно в преддверии сезона жатвы.
Майк уткнул окровавленное лицо в изгиб руки, словно пытался спрятаться от своего палача. С этим мальчишкой предстояло разобраться лично, причем не просто убив. Причастившихся Фантазму нужно преображать, иначе их сила теряется вместе со смертью, однако поручать карликам доставить пленника в морг не имело смысла. Старуха уничтожит любую охрану, если только он не станет весь путь поддерживать невидимый щит, останавливающий самые яростные из её атак. А раз так, куда проще самому отнести бессознательное тело.
Верзила наклонился и прикоснулся к обмякшему плечу. Острая боль тут же ужалила руку, заставив могильщика недоуменно отдернуться. Кожа на ладони пошла пузырями, вспенилась, сползая и обнажая желтоватую сукровицу. Зуд медленно расползался по пальцам и запястью, словно Пирсон, даже в беспамятстве, умудрился заразить его каким-то непонятным вирусом.
Все зашло слишком далеко. Сейчас душа мальчишки звучала в унисон с Фантазмом, поистине плодородная почва, на которой взойдет новый прислужник – выдающийся, одаренный, возможно лучший из того, что может предложить их ущербный вид. Но если он даже без сознания использует похищенную у Фантазма силу, то что с ним делать?
- Руки прочь от моего брата! – прервал тишину раздумий голос Джоди и Верзила медленно обернулся. В мыслях царило настоящее смятение – как он умудрился не почувствовать приближение человека? Опять эта старуха и её магия, будь она неладна…
Грянул выстрел, пробив и без того обожженную руку. Пули не могли по-настоящему ранить его, недавняя попытка Майка только доказала это, но боль вперемешку с кровью хлынула из широкого отверстия чуть выше локтя. Вся мощь Фантазма, стояние на краю реальности и могущественные чары ночи не помогли. Скорчившись от непривычно сильной боли, Верзила скорее почувствовал, чем увидел, как Джоди перезаряжает затвор.
Это уже выглядело не просто плохо, а хуже некуда. Старший из Пирсонов верил в силу своего оружия, он не пускал в душу страх, как его вечно сомневающийся брат. Связь Джоди с Фантазмом была слабейшей из всей троицы, но вместе с обрушиваемыми старухой незримыми ударами делала свое дело. Желтая кровь текла, а вместе с ней вытекала уверенность в успешном исходе схватки. Прежде чем Джоди выстрелил вторично, Верзила отступил на шаг – прямиком сквозь расступившиеся стены реальности туда, где темнота Морнингсайда и пески бесконечной бури переплетались, как влюбленные змеи.
***
Проклиная себя самого, Верзилу и эту адскую непроглядную ночь, Джоди опустился на колени рядом с распростертым телом брата. Туман продолжал плыть молочной рекой над пустынным шоссе, но под его пологом повсюду виднелись лужицы желтой слизи и горсти алого песка. Бой оставил заметные следы, и не имело значения, что им суждено исчезнуть с рассветом.
Братишка лежал неподвижно, словно…
… погиб…
… потерял сознание. Джоди дрожащей рукой нащупал слабо пульсирующую жилку на горле мальчика, облегченно вздохнул. Жив, слава тебе, Господи! Только вот без сознания, не иначе головой ударился. Он осторожно – не дай Бог сотрясение, перевернул мальчишку и скрипнул зубами.
Над пацаном поработали с изрядной жестокостью. Распухший нос, окровавленное лицо, вздувшаяся губа, многочисленные порезы… Карлики оказались настоящими мастерами побоев, впрочем, чему здесь удивляться – Джоди еще не забыл вес и силу навалившегося на плечи в склепе карлика.
Пока он слепо метался во мраке, Майк рисковал своей жизнью и едва не достался на обед этим уродам, перепутавшим реальность с Хэллоуином. Хорошо еще, что звуки выстрелов вовремя привели его в нужное место, страшно подумать, что Верзила собирался сделать с попавшим к нему в руки пацаном.
Убью … нет, для такой твари это слишком просто. Заставлю сожрать собственные потроха, или что у него там внутри. Жаль, в голову не попал…
Впрочем, Джоди сильно сомневался, что Верзила загнется от одного-единственного выстрела, пусть даже меткого. Слишком уж живучим оказался загадочный могильщик и вряд ли под его маской скрывался чей-то труп. Карликов могли делать из мертвецов, но их предводитель был существом совсем другого порядка, это Джоди нутром чувствовал. Возможно, предположение про осиновый кол лежало недалеко от истины – такую нечисть только так и возьмешь.
Брат открыл глаза, и Джоди от облегчения шумно выдохнул. Веки Майка дрожали, дышал он сипло, пытаясь прочистить разбитый нос. Парень едва сдержался, чтобы не сжать мальчика в объятиях. Его остановила лишь мысль, что для получившего серьезную трепку мальчишки любое прикосновение крайне болезненно.
- Ты как? – с нежностью в голосе, о которой никогда не подозревал, спросил Джоди, осторожно подкладывая широкую ладонь под затылок брата. – Сильно болит?
- Я… - Майк кашлянул, тут же скривившись от острой боли. – Верзила… карлики…
- Они ушли, - успокоил парень, невольно оглядевшись. Да, пока что низкорослых существ не видно, но Майк в очередной раз обратил внимание на очевидную вещь. Что мешало Верзиле отправить слуг на их поиски? Стоило поскорее убираться с окраины, а для этого надо понять, способен ли Майк держаться на ногах…
- Они… - глаза мальчика широко открылись, несмотря на плескавшуюся в них боль. – Они забрали Реджи и Салли. Джоди, мы должны их догнать…
Он попытался приподняться на локтях, но руки так дрожали, что Джоди просто не позволил довести попытку до конца. Подхватив братишку – почти невесомого, как показалось Пирсону, и одной рукой умудряясь держать винтовку, парень попытался собрать воедино разбегающиеся мысли. Реджи в плену… как же так? И Салли… бедная девочка. Это ведь мы втянули её во все это…
Как ни странно, но известие о пленении Банистера выглядело менее шокирующим, чем ситуация с Салли. После того, как спятивший грузовик увез друга, Джоди понимал, что мороженщику вряд ли удастся сбежать. Но вот дом миссис Петс для него был синонимом надежной крепости, каким образом карликам удалось пересилить чары старой колдуньи? Или он выдавал желаемое за действительное, и никаких чар, кроме обостренной интуиции, у сидящей в инвалидной коляске женщины попросту не было?
- Пусти… я сам пойду, - прошептал Майк, бессильно прижимаясь к плечу брата.
- Молчи, - цыкнул Джоди. – Береги силы. Я тебе понесу.
Куда идти? К миссис Петс? Нет, чем она нам поможет, она даже по лестнице без посторонней помощи не поднимется. Стучать в дома, объяснять, попросить присмотреть за Майком? Но пока посреди ночи кому-то что-то вдолбишь, Реджи и Салли могут умереть. Или даже хуже, чем просто умереть…
Их дом тоже отпадал, оставался лишь один вариант. Если за дорогой не следят, то монстры вряд ли вспомнят про дом Банистера, особенно когда Реджи у них. Кто догадается, что он собирается спрятать там брата и поспешить на кладбище? В этот раз никаких долгих приготовлений, которые Верзила снова использует, чтобы расставить непредсказуемую в своей изощренности ловушку. Майка в таком состоянии тащить с собой нельзя, а уж он позаботится, чтобы на поиски брата у тварей не хватило времени.
- Куда мы? – едва слышно прошептал Майк, судя по голосу вновь приближаясь к потере сознания. Джоди быстро зашагал сквозь сгустившийся туман, не забывая то и дело вертеть головой по сторонам. Он старался идти так, чтобы причинить мальчику как можно меньше боли, но все равно видел и закушенную губу, и слезы на глазах. Еще одна строчка в счет, который он вскоре предъявит Верзиле…
- Домой, - для возможных наблюдателей громко ответил Пирсон. – Домой, Майк, куда же ещё?
***
Желтая кровь пятнала стены, но удержаться и не упасть, не помогая себе рукой, Верзила уже не пытался. Кровотечение из простреленной руки не утихало, боль от пропитанной волей Джоди пули металась внутри, как разъяренная плеча и жалила, жалила, жалила...
Он так привык к неуязвимости своей оболочки, что совершенно отвык от понимания сути страданий. Причинять другим боль – одно, но сейчас Верзиле хотелось крушить дверцы ячеек, встречавшие его насмешливым отражением собственного лица. Искаженного, белее мела, вовсе не похожего на уверенную маску, какой полагалось быть у лика Приказывающего.
Дорога по грани Фантазма лишь ненадолго погасила боль. Нужно окунуться во Врата, испить их целительную силу, вобрать в себя сердцебиение родного мира, его яростные ветра, ревущие как сошедшиеся в схватке драконы, жар, опаляющий душу до самых недр. Забыться в музыке, великой хвалебной песне Жнецу, смотреть, как распадаются тела парящих под кровавым небосводом, как медленно осыпается песок, навевая мотив забвения и неподвижности праха…
Однако это означает бросить морг без своего руководства, дать врагам передышку. Реджи лежал без сознания в одной из складских комнат, и хуже всего, даже сейчас забирал бесценную силу. Верзила охотно швырнул бы опасного пленника прямиком во Врата, но как знать, что сделает мертвое пламя Жнеца с этим непонятным человеком, пока он еще жив? Мороженщик мог нарушить целостность прохода, а это означало конец для всего, что так давно готовилось. Но и прикончив смертного, украденную силу не возвратить – хватит ли оставшегося на сезон жатвы? Если нет, ему самому несдобровать, Фантазм просто испарится, как дурной сон, закрыв Жнецу путь в эту реальность – возможно навсегда.
Стараясь не сильно шататься и не обращать внимания на пульсирующую рану, Верзила двинулся к выходу. Осторожно преображать Банистера, когда в любой момент его дружки могут пойти на штурм, просто неразумно – это отнимет все внимание, а ведьма с инвалидной коляской уже показала, чем приходится платить за рассеянность. Хорошо, что на кладбище её Дару не пробиться – не родился еще человек, способный остановить Фантазм в месте его наибольшего сосредоточения. Хотя, с другой стороны, и раны ему еще никто не наносил…
Дверь распахнулась, и галдящие что-то бессмысленное карлики втащили тело Салли. Судя по синякам и крови в волосах, они не ограничились приказом просто придушить её до потери сознания, но Приказывающий не собирался наказывать своих слуг за проявленную инициативу. Если честно, даже Верзила был удивлен, почему старуха не попыталась отбить внучку по дороге, и продолжила защищать Майка. Однако сейчас это не имеет значения – ключик к сердцу ведьмы найден. Он не будет вести переговоры или угрожать, как поступают в мире людей. Нет, девчонка мучительно умрет – медленно, посылая такие волны отчаяния и агонии в окружающую ночь, что старуха просто с ума сойдет. Может, это позволит хоть немного унять собственную боль.
По команде Верзилы певчие подняли внучку старой колдуньи на вытянутых вверх руках, будто несли гроб. Это сравнение понравилось Верзиле –гроб самое подходящее вместилище для маленькой дряни. Нет, он, конечно, сделает из неё певчего, но сохранность тела вовсе не обязательна для преображения. Можно вывернуть смертную наизнанку на столе для вскрытия, но сначала надо привести соплячку в чувство. Например, сломав её палец, боль ведь хорошо бодрит?
Он положил руку на теплую ладонь, услужливо поддерживаемую лапой одного из певчих - и, не сдержавшись, взвыл. Острая боль, в десяток раз сильнее всего испытанного ранее, распяла монстра, отшвырнув к стене. Ладонь Верзилы лопнула, оставив отверстие с дюйм диаметром, гной хлестал на костюм, и так весь покрытый засыхающими потеками.
В морге было много барельефов, восходящих к истории одной из стран этого мира – Греции, но про Троянского Коня Верзила никогда не слышал, и оценить выходку миссис Петс не мог. Он лишь стонал и шатался, чувствуя, как стремительно уходит жизнь из тела, которое он мнил несокрушимым. Проклятая ведьма, она все же собрала силы на один удар – вернее, отравленный укус, скорпионье жало, спрятанное в теле своей же внучки. И он, без малейших подозрений, попал рукой в капкан…
Можно было отдать приказ карликам убить девчонку – хотя бы попытаться убить, кто знает, насколько защищена Салли, но Верзила сейчас не мог рассуждать здраво. Его воли еще хватило, чтобы отдать приказ певчим, недоуменно наблюдающим за муками своего лидера, и поспешить к Вратам. Теперь вопрос об угрозе нападения на морг не стоял – предстояло очистить тело, пока он просто не свалился без сил под ноги собственных слуг. Но этому не бывать, Жнец не может потерпеть поражения, он вечен и всесилен, его касание исцелит рану и наполнит новыми силами...
Карлики проводили взглядами раненого Приказывающего, пока тот не скрылся за углом коридора. Тот, Кто повелевал, желал, чтобы девчонку поместили туда, откуда она не сбежит – так звучал приказ. В их выжженных потусторонним огнем умах осталось мало смекалки и единственное решение, пришедшее в голову первым, было – отнести на тот же склад, где томился первый пленник. Без долгих раздумий, певчие потащили так и не пришедшую в себя Салли в комнату, куда ранее швырнули Реджи.
А в опустевшей гостиной, среди кольца свечей, осунувшаяся и уставшая миссис Пет наконец-то перевела дух. Салли уцелела, причем попала именно туда, где могла нанести Фантазму наибольший урон. Теперь все зависело от Джоди и, скользнув в пучину Дара, старая колдунья могла лишь пожелать, чтобы её жизнь не иссякла раньше, чем погаснут заливающие воском стол догорающие свечи.
Глава 18. Штурмуя ад
Воды были темны и наполняли рот солоноватой и терпкой горечью. Река несла Реджи прочь, как неподвижную колоду, увлеченную бушующим потоком. Он знал, что если откроет глаза или поднимет руку, то сумеет остановиться. Но тогда проснется боль – голодная птица, свившая гнездо в затылке и при каждом движении терзавшая череп своим острым клювом.
Река то ускоряла ход, то замирала, превращаясь в болото. Иногда её струи походили на маленькие руки с острыми, пронизывающими одежду когтями. Временами в биении волн о крутой берег слышались визгливые вскрики. Банистера трепало через пороги и излучины, подбрасывало на острых, отполированных течением камнях, но сил открыть глаза все равно не находилось. Куда проще было плыть по течению прямиком к тихой гавани, к безмятежности… и к смерти.
Ты не умрешь, в шум речного течения вкрались приглушенные слова. Не сейчас. Реджи. Ты должен спасти их всех. Вспомни, вспомни своих друзей…
Он последовал за этим надтреснутым старушечьим голосом к глубинам памяти. Там, куда птица боли не дотягивалась своим отточенным клювом, стоял Майк с растрепанными ветром волосами, с легкой улыбкой, с глазами, в уголках которых пряталась боль. И Джоди – с чистой и доброй улыбкой, легкий на подъем и на дружбу, словно весенний ветер, встряхивающий город после зимней спячки. Там было солнце, освещавшее прожитые годы и мечты, припасенные для последующих лет. И там оставался Реджи Банистер, который пообещал защитить своих близких – и который вовсе не планировал умирать от лап какого-то уродливого карлика.
Мороженщик открыл глаза и тут же зажмурился от яркого ослепительно-белого света. Словно в операционной или перед прожектором, когда лампы вытесняли все остальное, не оставляя теней и сомнений. Затылок просто раскалывался и мужчина, осторожно прикоснувшись к запекшейся на лысине крови, едва удержался от стона. Когда в глазах хоть немного прояснилось от выступивших слез, он медленно огляделся, недоумевая, куда попал.
Комнатушка была узкой, не больше его спальни. Дальнюю стену занимал шкаф, слева красовалась металлическая дверь, с переливающимися в этом безжалостном свете молочными пятнами. Лампы, украшающие весь потолок – словно повесивший их боялся темноты, не пощадили ни единого угла, лишив возможности укрыться от пронзительных лучей.
Банистер лежал на столе, а справа красовалась тумбочка с весьма неприятным содержимым. Все три её полки занимали всевозможные скальпели, шприцы, стальная пила и молоток, которым вполне можно было расколоть голову с одного удара. Ниже шли крючья, зажимы и какие-то щипцы, похожие на те, что хранились в наборе электрика у самого Реджи. Не считая малого размера и отсутствия оборудования, комнату можно было принять за операционную – белый кафель стен и пола, только вряд ли в ней врачевали тела. Скорее уж окончательно прерывали их бренное существование или придавали новую, более соответствующую вкусам Верзилы форму.
Реджи поежился, оглядывая себя. Одежда на месте, руки и ноги не связаны – видимо, похитители решили, что он еще долго не очнется. Хорошо, что он пришел в себя вовремя – было бы крайне обидно проснуться и увидеть собственные кишки, в которых копались грязные недомерки.
Чувство юмора помогло вытеснить боль на границу ощущений, и Реджи свесил ноги со стола. Он повернул голову – шея скрипела, как несмазанный машинный вал, желая рассмотреть, что находится у оставшейся стены, и отшатнулся от неожиданности. Боль только того и ждала – принялась клевать и теребить не хуже дятла многострадальную голову.
Они бросили Сьюзи на пол, словно какую-то бездушную куклу. Впрочем, это не так уж отличалось от действительности – повернутая под невозможным углом шея и синие пятна на белом лице предупредили попытки узнать её состояние. Сьюзи, всегда приносившая ему в закусочной завтрак, не забывавшая поинтересоваться, не изменил ли он привычке выпивать стакан апельсинового сока - их маленькая личная словесная игра, была убита.
Она умерла, ничего не зная ни о морге, ни об его обитателях. Никто не втягивал её в разгоревшуюся в сонном городке войну, не требовал принимать участие и не ставил перед выбором стороны. Просто пришел Верзила, переполненный злом и безжалостностью, и, словно голодная пиявка, осушил бедняжку целиком. Еще одна жертва во имя непонятно чего…
- Сьюзи… - не обращая внимания на боль, Реджи опустился на колени рядом с неподвижной красавицей провинциального Морнингсайда. Когда-то она разбивала сердца, даже когда-то нравилась Джоди, а теперь навеки уснула. И лишь свет равнодушных ламп касается бледных губ и глаз, которые так никто и не закрыл. – За что они тебя, малышка? За что…
Ему ответили торопливые шаркающие шаги и гомон за дверью. Карлики – их лопотание Реджи теперь отличил бы даже на рок-концерте. Банистер поднялся, быстро оглядел содержимое тумбочки, остановился на молотке и одном из ножей. А затем замер, прижимаясь плечом к холодной плитке возле самого входа и почти позабыв про головную боль.
Думаете, я дам себя так же прикончить? Нет, уроды, заходите, я остужу ваш пыл…
***
Она пришла в себя, как раз когда впереди замаячила стальная дверь. Руки карликов прибавили царапин по всему телу и обтрепали платье, но на эти мелочи Салли уже не реагировала. Голос бабушки беспрерывно звучал в голове, и важнее, чем думать о боли, было не пропустить ни слова из того, что открылось на грани беспамятства и болезненного прихода в чувство.
Это все, что у меня осталось, мысли миссис Петс были так же тяжелы, как готовые пролиться грозовым ливнем тучи. Дальше я не смогу помочь. Салли, уходи, как только Реджи освободится. Найди Майка, он в доме Банистера. И… не возвращайся до рассвета домой.
Последнее послание звучало смутно, будто бабушка никак не могла выудить нужную фразу из разбегающихся мыслей. Дар обратился в гомон голосов, и все они советовали разное. Девушке не хотелось бросать мороженщика одного, но она слишком часто убеждалась в правоте колдуньи, чтобы поступать по зову собственного сердца. Кроме того, незримые, но почти физически ощутимые – как холодный пот, стекающий по коже, потоки водоворота Фантазма достигли предела. Буря бушевала, угрожая смести город из привычной реальности, и унести в океан бесконечных ночных снов.
Салли резко напрягла мышцы, и карлики тут же остановились, почувствовав, что их пленница очнулась. Собирались ли они вновь её оглушить или размышляли, чем связать девушку, Салли не знала. Даже с Даром видеть мысли этих провонявших могильной землей созданий ей не хотелось – подобное погружение в разум чудовища могло обеспечить ежедневные кошмары до самой смерти.
Она не думала о пауках – зачем повторять старые трюки? В этот раз на помощь пришло пламя – простое и чистое, в котором сжигали тела, облегчая душам путь к неведомым мирам новой жизни – или в безмятежность небытия. Просто огонь, охватывающий приземистые тела, проникающий вовнутрь, где тлели огоньки плененных душ и отблеск чужого света, алого мерцания иных безумных реальностей.
Монстры завертелись юлой, бросив девушку, и потребовалась вся отточенная годами концентрация, чтобы, больно приземлившись на попу, не выронить путеводную нить Дара. Салли старалась не думать о том, что в районе копчика наверняка будет здоровенный синяк – её внутренний взгляд заслонил огонь, один лишь огонь, ничего кроме…
…Пламя ревет и взмывает вверх. Оно – танец и танцовщица, в нем россыпь звездного дождя и игра света на гладких гранях рубинов. Огонь не знает жалости и сочувствия, но ему неведома и жестокость. Он чист – грязными бывают руки, которые дали пламени пищу, но не сама изначальная стихия…
Она слышала, как один из прислужников Верзилы вцепился в дверь своими когтистыми пальцами – видимо, в попытках найти спасение. Почти слышала вонь обгорелой плоти – запах, существовавший лишь для тех, кого вылепила из глины мертвой плоти воля Фантазма. Явь и сон – два лезвия ножа, и её лицо застыло в отражении на широком клинке. Визгливые крики затихали, щелкнул отодвигаемый засов – и глухой удар оборвал вой одного из монстров. Еще гулкие удары, похожие на поцелуй биты и мяча на бейсбольном поле – и тишина.
Салли открыла глаза. Трое недомерков погибли сразу – с телами, на которых не было и следа сажи, они все же сгорели в разожженном в их слабых умах огне. Остальных, оглушенных болью, методично добивал Реджи. Это было мерзко – взлетающий и опускающийся молоток, желтый по самую рукоять от слизи из проломленных голов. Но девушка не отвернулась – потому что вместе с мерзостью пришло и подсердечное удовлетворение. Они душили её, мучили, а теперь превратились в груды вонючей коричневой плоти, больше не способные никому навредить. Может, карликов и стоило пожалеть, но сейчас Салли молча приветствовала каждое добитое чудовище.
Нить Дара оборвалась – бабушка исчерпала все свои силы. Больше не будет магии, оберегавшей и направлявшей её в течение всей затянувшейся ночи. Только собственная находчивость и доля везения, на которое Салли возлагала все надежды.
- А хорошо я их, а? – тяжело дыша, Реджи уронил молоток и прижал дрожащую руку к разгоряченному лбу. В глазах радость и безумие перемешались поровну, и не одно сито не смогло бы отделить эти две составляющие теперешнего настроения мороженщика. – Ты как здесь очутилась? И где Майк?
***
Уезжая, Реджи оставил кровать не застеленной, но Джоди в последнюю очередь волновала чистота простыней Банистера. Он уложил Майка, сбегал за мокрым полотенцем – на полусогнутых ногах, не зажигая свет, держа винтовку под мышкой. Лишний раз выдавать свое присутствие не стоило, Пирсон уже не раз обманывался кажущейся домашней безопасностью. Верзила мог разместить соглядатаев на ночных улицах, тем более тьма стояла – глаз выколи. Часы у друга встали, да и на циферблате его наручных творился какой-то бред – все три стрелки застыли на отметке в полночь. По ощущениям Джоди, через час-другой должно было светать, но пока что мрак не спешил сбросить свою пелену и остаться нагим в свете наступающей зари.
На глаза то и дело попадались вещи, и Пирсон со стыдом радовался, что не зажигает свет. Каждая безделушка – от книжной полки до сифона с водой, даже во мгле напоминала о Реджи, но на свету они бы вконец издергали его душу. Реджи, который неизвестно, жив ли или уже нашел свой страшный конец в подвале похоронного бюро…
Когда парень вернулся в спальню, Майк полусидел, облокотившись на подушки. Глаза мальчишки сверкали даже во тьме и, не смотря на рану и мрак, Джоди разглядел решительность на лице младшего.
- Хватит со мной нянчиться, надо ехать в морг, - голос братишки срывался от позывов к тошноте. Сотрясение, подумал Джоди. Ему нельзя сейчас дергаться, но поди докажи это пацану.
- Лежи и не вставай, а то хуже будет, - Пирсон уложил на горячий лоб компресс, немедленно сдернутый дрожащей рукой Майка. Братья снова встретились взглядами, но на этот раз Джоди не собирался поддаваться упрямству мальчика.
- Ты. Никуда. Не. Пойдешь, - раздельно и по слогам процедил сквозь зубы парень. – Я вытащу Реджи и Салли, а твоя задача – затаиться. Набраться сил. Боже мой, ради наших родителей, хоть раз сделай так, как я прошу!
Он осекся, заметив, что под конец почти сорвался на крик. Не дело это – пацану и так хреново, да и в такую ночь не стоит орать.
Глаза Майка – усталые, подернутые дымкой боли, прожигали насквозь.
- Джоди… - мальчик сглотнул, борясь с очередным позывом к рвоте. – Ты не можешь меня здесь бросить. Я тебе нужен.
- Ты мне всегда нужен, но сейчас ты получил травму и должен отлежаться, - Джоди взял братишку за плечи, удержав от очередной попытки встать. – Никто не знает, что ты здесь. Дом Реджи они пока что не трогали. Чем меньше мы будем спорить, тем быстрее я смогу вытащить наших друзей. Просто пообещай, что дождешься меня, хорошо, Майк?
Майк набрал в грудь воздуха для новых возражений – и внезапно тихо выдохнул, прикрывая веки.
- Хорошо. Обещаю.
- Точно? – легкое согласие насторожило Пирсона. – Никаких слежек и беготни по городу?
- Точно, - слабо улыбнулся Майк, и испарина смешалась на его щеках с каплями, стекающими из мокрого полотенца. – Иди, спасай, я подожду.
- Мы быстро вернемся, целые и невредимые - обнадежил Джоди и, не оборачиваясь, вышел. Он не хотел долгих расставаний, да и время Реджи и Салли, несмотря на остановившиеся часы, убегало песком сквозь пальцы. Кроме того, зачем пускать в сердце бурьян лжи – в его обещании хорошего исхода содержалось не больше правды, чем словах Майка. Никто не знал, чем встретит одинокого парня крепость Фантазма, и во что могли превратиться так и не дождавшиеся запоздавшей помощи друзья.
Снаружи облупившаяся дверь спальни запиралась, хотя зачем Реджи замок, Джоди за годы визитов как-то не интересовался. Посидеть и выпить пива куда удобнее внизу, в гостиной, да и диванчик там имелся для ночевок, в спальню он редко забредал – чай, Банистер не девушка. Может, Реджи хранил что-то, что предпочитал держать под замком на время отсутствия? Но даже если он невзначай запер Майка с коллекцией порножурналов мороженщика, беды не будет – мальчишке сейчас тяжело лишний раз пошевелиться. Хотя все равно рвется, пытается помочь.
А я что, на его бы месте по-другому бы поступил? Так чего упрекать, в этом мы – Пирсоны, не отличаемся.
Он постоял за дверью до тех пор, пока не расслышал ожидаемый стон – и неуверенные шаги. Майк пытался добраться до двери, естественно собираясь пуститься по следу – как Джоди и подозревал. Парень покачал головой, гордый и одновременно раздраженный непробиваемостью брата, и со вздохом запер замок. Металл щелкнул с громким треском, заставившим шаги по ту сторону замереть.
- Извини, Майк, это для твоего же блага! – негромко крикнул он через тонкую преграду.
- Ну, ты и сволочь! – охнул пацан из-за двери, кажется, налетев от растерянности и слабости на тумбочку. Что-то со звоном упало на пол, но Джоди уже спускался по лестнице. Его вовсе не прельщало выслушивать, что скажет мальчишка, как всегда готовый рисковать собой – даже там, где стоило оставить эту роль старшему брату.
***
- Черт возьми, как он это делает? – Реджи со злостью пнул ни в чем не повинную стену и поморщился от боли в ушибленном пальце. Куцый тупичок, куда они сворачивали уже в третий раз, не сопротивлялся, и на том спасибо – в морге даже стена вполне могла отрастить пасть. Узкие коридоры ветвились, но неизменно выводили их в одно и то же место, словно все проходы похоронного бюро кто-то связал в узел, как клубок ниток.
- Это Фантазм, - более спокойно отреагировала на их возвращение Салли. Ей было не привыкать к тому, что декорации становились явью – правда, сама она ни разу не превращалась в актрису на сцене Дара. – Верзила не хочет, чтобы мы выбрались, вот и заставляет нас приходить сюда снова и снова.
Банистер с сомнением посмотрел на стену, затем на собственный кроссовок, отпечаток которого остался на белом мраморе.
- Ты имеешь в виду, что стена не настоящая? Знаешь, моя нога разницы не ощутила.
- Стена настоящая, - девушка прижала ладонь к холодной плитке, пальцами другой руки пробежала по узким щелям, словно наигрывая на пианино легкий мотив. – Просто мы не видим выхода, потому что не хотим его видеть – так говорила бабушка.
Реджи скептически пожал плечами. Он верил, что миссис Петс могла многое, недаром карлики встретили его под дверью в таком состоянии, будто выжрали все виски «Дюны» до последней капли. Однако Салли призналась, что не слышит бабушку – хотя для него сама идея о том, чтобы слышать родственников, находящийся в половине мили, была дикой. Как бы то ни было, они встречали тупик трижды, и не было надежды, что это не повторится вновь. А где-то там остался Майк и Джоди, причем мальчику явно нужна помощь, если судить по рассказам Салли…
Сзади раздался тонкий свист, переходящий в визг. В этот раз звук не напоминал голоса карликов – скорее скрип металла в неисправном двигателе. Холодный, бездушный… и пустой, словно издававший его был лишь марионеткой на тонких ниточках, поддерживаемых ловкими пальцами.
Это еще что за монстр? Реджи сморгнул лезущий в глаза пот и приподнял молоток, как меч. Желтая дрянь, текущая в венах карликов, густо покрыла импровизированное оружие засохшей коркой – к счастью, застывала она в считанные минуты.
- Салли, держись сзади, - мужчина стал, загораживая погруженную в какой-то транс девушку, ощупывающую вмиг помутневшие стены. Вместе с приближающимся звуком стремительно угасал свет, оставляя лишь тусклое молочное мерцание, достаточное, чтобы разглядеть коридор до поворота. Банистер набрал голоса в грудь, чувствуя, что если не прервет этот жуткое визжание, то сам завопит.
Шар выплыл из-за поворота, и завис, раскачиваясь, будто маятник на невидимой ниточке. Реджи еще не сталкивался с этим порождением неподвластных разуму сил и выпучил глаза, глядя на врага. Пока что в нем не было никаких угрожающих деталей, но, по рассказам Майка, сфера могла легко пробить ему голову.
Черт, когда я последний раз играл в бейсбол? угрожающе замахиваясь молотком, успел подумать мужчина. В школе… блин, если не отобью эту подачу, то нам конец.
Правда, мальчик говорил, что насытившись кровью смотрителя морга, серебряное чудовище оставило его в покое. Если что – Салли уцелеет, но как же не хотелось становиться героем и мучеником в одном лице!
Однако потенциальный убийца продолжал свои мерные движения. Кто-то другой мог бы счесть их гипнотическим покачиванием готовой ужалить кобры, но у Банистера почему-то возникла иная, неуместная ассоциация. Неуверенный парень у стены мается, не зная как пригласить на танец первую красавицу – кажется, на канувшем в далекое прошлое выпускном он и сам был таким.
Он… растерян. Почему? Неужели молотка боится?
Реджи снова замахнулся, сделав шаг вперед, но сфера не сбилась ни на дюйм с равномерного ритма. Нет, угроза здесь не причем – но тогда что? Ждет указаний?
Приглушенный свет сплетался на округлой поверхности в узор, похожий на разбросанные по вершине холма кости. Реджи невольно засмотрелся – и как разряд тока, голову пронзило понимание. Это было не похоже на прежние предчувствия, к которым явно приложила руку миссис Петс. В этот раз он сам на долю секунды смотрел не глазами, а чем-то, похожим на внутренний компас перелетных птиц, никогда не ошибающихся по пути домой.
Шар не мог его убить. Он хотел, просто пылал от желания, несвойственного металлической штуковине – но не мог. Запрет причинять вред именно Реджи Банистеру – и пока Салли стояла за его спиной, существо из живого серебра не желало рисковать достать и девушку, чтобы ненароком не промахнутся в мороженщика.
Вот те раз! Я им нужен живой! От неожиданности Банистер даже молоток опустил. С какой - такой радости?
Он не получил ответа – сзади раздался торжествующий крик Салли.
- Реджи! Сюда!
Мороженщик повернул голову – девушка стояла возле двери, которой не было еще пару секунд назад. Словно морг вытолкнул из себя еще один проход, как кожа - гнойные прыщи. Или… она всегда была здесь, просто не замечаемая?
Просто мы не видим выхода, потому что не хотим его видеть - вспомнил Банистер слова девушки. Это было сродни магии, в которой Реджи разбирался, как слон в бальных танцах – но, по крайней мере, они получили выход, а вопросы могли и подождать.
Шар взревел, как перегретый мотор и поплыл вперед. Он не собирался нападать на Реджи, но теперь искал момент разделаться с его спутницей – и это открылось Банистер в звуках, похожих на предупредительное рычание озлобленного зверя.
Мороженщик не стал проверять, насколько сильно Верзила хочет заполучить его живьем, и просто дернул за ручку, заталкивая в узкую каморку юную колдунью. А затем, не преминув показать средний палец неуверенно приближающемуся чудовищу, запрыгнул следом, с грохотом захлопнув покрытую волнистой резьбой деревянную дверь.
Мужчина отвлекся лишь на пару секунд – чтобы осмотреть помещение на четыре шага, заставленное ведрами и щетками, с небольшим окошком под потолком. А когда повернулся входу, издаваемый шаром визг исчез – вместе с самой дверью. Голый участок стены, ничем не отличающийся от соседних, возник, будто из ниоткуда, запирая их в этом карцере.
- В этот адском морге есть хоть что-нибудь нормальное? – задал Реджи риторический вопрос, на который Салли покачала головой.
***
Боли нет прошептала миссис Петс.
Майк лежал на постели, пропитав чужие простыни собственным потом. Во рту все заполнил тошнотворный медный привкус, а потолок то и дело распадался на отдельные квадраты. Мальчик попробовал закрыть глаза, но тогда разноцветные искры начинали свою пляску в черноте, в такт пульсирующих висков.
Да, мне досталось, но Джоди… он же один не справится. Я должен встать… должен идти за ним.
Тогда вставай, снова прозвучал в круговороте сознания знакомый голос. Сегодня здесь правит магия и она твоя по праву уцелевшего. Что не убивает, то делает тебя сильнее – Верзила видно никогда не знал эту простую мудрость.
Пирсон шевельнулся, и боль вновь выстрелила – отдаваясь треском в ушах. Как же обидно валяться, будто мешок песка, когда брат там, во тьме, спасает друзей. Но что он может, если даже подняться с кровати – и то равносильно по тяжести подъему на отвесную скалу?
Ты можешь перестать бояться. Перестать думать о том, что тебе мешает, посоветовала старая колдунья. Что такое Фантазм?
Я не знаю… вы говорили… попытался вспомнить Майк.
Забудь, что я говорила. Что такое Фантазм для тебя? Задай себе этот вопрос…
Я…
Задай…
Я не знаю…
Задай... Задай... Задай себе вопрос, Майк...
…Родители, выбирающиеся из могил в обрывках похоронных одежд – их изъеденные червями лица улыбаются при виде сына. Мертвый Джоди, шар высасывает из залитой кровью головы месиво костяной крошки и мозгов, выплескивая все это неиссякающим фонтаном. Распятый на стене Реджи, гитарные струны распороли рот, и улыбка не покидает застывшее лицо. Салли на операционном столе, в чьем неподвижном теле копаются когтистые лапы карликов…
Это страх мысленно кричит Майк, и все застилает пламя. Небо живого огня, по которому пробегают сполохи кровавых молний.
Страха нет, как нет того ящика. И Фантазма нет.
Фантазма нет…
Скажи это себе, Майк. Фантазма нет.
Фантазма нет, отвечает мальчишка пламени и внезапно понимает, что сам в это верит. Он поклялся защищать Джоди и какая разница, даже если все монстры во вселенной пытаются его остановить? Пока существует его клятва, чудовищ все равно, что нет – и Фантазма нет.
Я ветер приходит подсказка из глубин души. Это не совет миссис Петс – голос мужской, пробудившийся от взгляда на огненные небеса. Его Пирсон слышал, когда напала муха – голос, прошедший через годы, речь повзрослевшего Майка, за спиной которого многие года.
Я – ветер, что задует алое пламя.
Небеса пронизывает вереница алых молний, словно они вздрагивают от боли. Миры вращаются, как кресла карусели…
Он открывает глаза, сидя на кровати. Видение ушло, замолк голос колдуньи – а с ним ушла и боль. Майк осторожно касается головы, готовясь вздрогнуть от острой, разливающейся жаром волны боли.
Ни засохшей крови, ни шишки. Только волосы слиплись от пота. Он исцелился.
Ты сменил точку зрения, тает в тишине миссис Петс. Превратил рану в несбывшееся, в Фантазм, которого нет. Это ключ, Майк. Ключ, способный запереть Врата – и он в твоих руках.
***
Джоди бежал, чувствуя, что от насыщенности этой ночи событиями уже кружится голова. Подумать только, он покинул морг, чтобы вновь в него вернуться. А кромешный мрак вокруг и не думал отступать, он еще больше сгустился, и даже соседние дома превратились в бесформенные геометрические фигуры, состоящие из размытых углов.
Как они могут спать? Неужели всему Морнингсайду тьма не кажется странной? Почему никто не интересуется стрельбой у дома шерифа и на окраине?
Но город будто вымер, даже насекомые замолчали. Последнее Пирсон считал недобрым знаком – вторым по важности после могильного холода, вестника чудовищ. Правда, пока озноб не грозил, рубашка пропиталась потом. Ночные пробежки утомляли, но идти шагом, не зная, что с Реджи и Салли, он не мог.
Майк, к счастью, заперт. Через окно он в таком состоянии не вылезет… не должен вылезти?
Упертость брата была хорошо известна Джоди. А если пацан все же рискнет спуститься по карнизу, примыкающему к спальне? Он же себе все кости переломает, даже до двери еле дошел – а тут высота в десяток ярдов.
Однако все, кто мог присмотреть за младшим, уже закончили плачевно. Перекладывать опеку на кого-то из соседей, как и включать их в свое противостояние с Верзилой было некогда – да и душа к этому не лежала. Пирсон не забыл, что в дом шерифа карлики заявились аккурат перед тем, как они подъехали с трупом Томми. Выходит, если бы он не рискнул вмешать полицию, то сейчас по меньшей мере два человека – про жену шерифа Джоди не знал наверняка, но она скорее всего, не пережила мужа, были бы живы.
Выходит он стал убийцей? И если Реджи и Салли мертвы, то останется лишь вывезти Майка из города. А потом вернуться – и убивать до тех пор, пока когти, лезвия или клыки монстров не найдут его самого. Потому что жить с таким грузом на совести он не сможет.
…Как же быстро все ушло. Годы, которые потрачены на веселье и любовные утехи. Мечты и музыкальная карьера, пиво во дворе под лучами угасающего солнца и хлопающий по плечу смеющийся Реджи. А теперь он один во тьме и голоса ночных птиц молчат, словно прорицатели в античном храме, увидавшие печальную судьбу…
Как и в морге, мысли разбегались. Далекое виделось близким, но Джоди бежал, чувствуя, как прорывается сквозь оседающую паутину Фантазма. Чем ближе становились далекие огни похоронного бюро, тем сложнее было бежать – сквозь похожие на несбывшейся сон сомнения и страх за других.
Сталь ворот сияла даже без луны – ему больше не нужны были источники света. Джоди передернул затвор и, как парашютист, бросающийся из утробы самолета в мир свободного падения, ринулся вперед.
Его ждали – вынырнувший из-за дерева ковыляющий служитель, который когда-то помогал загружать в катафалк гроб Томми. Загружать, чтобы после надругаться над телом приятеля, превратив его в уродливую пародию. Бледное лицо, медленные шаги – но, пацан говорил, убитый сферой мужик был крепким парнем. Джоди не стал проверять силу этого охранника, а просто всадил в него заряд дроби. Стрелять в человека оказалось легко, куда легче, чем он считал. Главное – не думать о том, что кровь из содрогающегося в агонии тела была скорее розовой, чем желтой. Но время жалости прошло – даже к тем, кто невольно стал орудием загробных сил.
Ты станешь рабом, прошептала вздрогнувшая в безветрии листва на сутулом каштане. Джоди перешагнул через труп и пожал плечами. Страха не было – он был готов умереть, лишь бы не дать Верзиле восторжествовать. Наверное, Майк ему никогда этого не простит, но для парня сейчас стало важнее искупить собственную вину за недоверие и нерешительность, упущенное время и за то непонимание, что пролегло между ним и братом в последние два года. И главное – за друзей, втянутых в этот кошмар.
Я скорее умру, чем буду служить тебе, бледная морда.
О, как ты заблуждаешься, вздрогнула треснувшая ветвь. Ты умрешь и лишь тогда познаешь смысл истинного служения. Я заберу вас всех…
Тогда открывай свои Врата пошире, потому что я пришел.
Джоди без трепета и сомнений шагал по аллее прямиком к зданию, вырастающему на глазах, как сказочный замок. Снова менялись перспективы – и старое похоронное бюро превращалось в цитадель ада, крепость, в которой зло поджидало идущего в открытую молодого парня, в душе уже решившего умереть за тех, кого он любил.
***
Майк вновь пнул дверь, навалившись всем телом. Поначалу он еще пытался соизмерять силу удара с воспоминаниями о недавней боли, но затем просто раз за разом таранил выход из спальни. Магия миссис Петс полностью исцелила даже малейшие ссадины, хотя где-то в глубине души он чувствовал, что это было лишь внешним эффектом. Что-то более важное сказала ему колдунья, жаль только, не было времени задуматься над её словами…
Наконец, Пирсон отступил от упрямой двери, почесывая отбитое плечо.
Нет, так ничего не выйдет. Может, через окно?
Мальчик отдернул обшитые лиловой каймой занавески – и тут же бросился на пол. Конечно, внутри было темно, да и все освещение улицы составлял лишь тусклый фонарь, но на фигуры в длиннополых плащах у Майка уже выработалось чутье. Пять карликов притаились у зеленой ограды и не отрывали глаз от дома в терпеливом ожидании. Им вряд ли мешало отсутствие света, так что мальчишка осторожно отполз к двери и только там поднялся на ноги.
Черт, они хоть Джоди не сцапали? Хотя нет, брат бы пристрелил парочку, а выстрелов не слышно.
Но если могильные гномы знали, что он здесь, почему не пытались напасть? Не могли войти? Или просто рассудили, что лучше подождать его на улице? Сейчас мог очень пригодиться совет миссис Петс, но голос старухи больше не звучал в голове.
Ладно, пусть они не хотят заходить. Мне что делать? В окно лезть нельзя, сразу набросятся. Значит надо высадить проклятый замок.
Стал бы Джоди его запирать, если бы знал, что тем самым загоняет брата в смертельную ловушку? Конечно, нет, ну да от поступков старшего, совершенных во имя защиты, Майк давно отучился видеть хоть какую-то пользу. Конечно, как бы он не был раздосадован и обижен, мальчик признавал – мотивы у Джоди самые что ни на есть правильные. Только вот делал братец все традиционно через задницу.
Ничего, я ему потом все выскажу – сейчас надо думать, как сломать замок.
Майк, насколько позволяла темнота, огляделся. Спальня Реджи не походила на арсенал, и не старый мотоциклетный шлем – скорее всего, со времен, предшествовавших их знакомству, ни фотография «Мисс Техас 1975», ни склеенный из фанеры эсминец на роль оружия не годились.
Он сунул руку в карман ветровки – машинально, больше по привычке, чем в поисках заветного ключа. Пальцы наткнулись на холод продолговатого цилиндра – патрон от винтовки, один из тех, которыми Майк заряжал оружие брата. Мальчик вынул находку и скептически скривил губы – чем может помочь один патрон, если им не из чего стрелять? Правда, в каком-то недавнем фильме, который он видел в кинотеатре, герой сделал из такого же патрона бомбу, чтобы взорвать замок…
Майк взглянул на дверь с новым вызовом. А почему нет? Если сработало в кино, разве не должно действовать в жизни? Тем более и чудовища, которым полагалось существовать только на экране, и сила креста уже доказали свою правдивость. Притом, внутри крупнокалиберная дробь, бабахнет хорошенько.
Ты в это веришь? спросил мужской голос, уже ставший знакомым. Если это и впрямь было его внутреннее «я», то почему оно такое усталое? Патрон поможет?
Да, поможет, ожидая, что невидимый собеседник начнет спорить, про себя ответил Пирсон. Он ожидал возражений, но, как ни странно, ощущал лишь молчаливое одобрение. Голос не возвращался, словно только и надо было заставить Майка отбросить сомнения, в том что…
Фантазм подчиняется ему…
… патрон подействует.
Теперь оставалось лишь найти подходящие инструменты. Про привычку Реджи хранить вещи вперемешку в самых неожиданных местах Майк давно знал – достаточно было взглянуть на содержимое полок и шкафов, где одежда вполне могла соседствовать с посудой. Стараясь не шуметь, он принялся за поиски.
Время от времени мальчик прерывал свой труд и осторожно крался к окну. Карлики и не думали уходить, с упорством обложивших медвежью берлогу охотников топчась в кустах. Но больше всего Пирсона беспокоил Джоди, который уже мог добраться до кладбища. Надолго оставлять брата наедине со слугами Фантазма мальчику хотелось меньше всего на свете.
Наконец, наугад запустив руку под кровать, Майк едва удержался от радостного вскрика – пальцы нащупали молоток. То ли мороженщик занимался ремонтом, а затем забыл убрать, то ли запинал, как грязные носки – по методу Джоди, но молоток ждал рук, готовых найти ему применение. Правда, Пирсон с его помощью не собирался ничего чинить, скорее наоборот.
Скотч отыскался на тумбочке и мальчишка плотно примотал патрон возле замочной скважины. Он не думал о том, как правильно выбрать место, чтобы взрыв не прошел мимо, как и о том, что подобное возможно лишь в кино. Ночь стала сном, а во сне чудеса не удивляют. В этот миг Майк, а не Верзила, превратился в сердце Фантазма и мог творить явь. Голос собственной души звучал не умолкая, подсказывая, куда и как расположить средство освобождения. И когда рука с молотком взмыла, Пирсон впервые за всю ночь ощутил, что совершенно не боится.
Все получится. Я – ветер, а ветер не удержать, пришла еще одна странная мысль. Мальчишка уже перестал им удивляться, как перестают удивляться повседневной магии.
Мальчик отвернулся, чтобы лицо не опалило, и со всего размаху вслепую ударил по приклеенному патрону. Грохот в тишине пустого дома заставил стекла тревожно задрожать, ветровку осыпало штукатуркой, в волосы набились щепки. Однако двери не повезло больше – округлая дыра размером с кулак и свисающий в проломе замок были удачным разменом на один винтовочный патрон.
Пирсон не задумался, что обычный патрон просто не мог учинить такого разрушения и при этом даже не задеть руку. Он просто выбил рукоятью молотка покореженный замок и выскочил в коридор. Ночь продолжалась, и волшебство жило в нем, но собравшиеся под окнами чудовища вряд ли поголовно страдали глухотой.
***
Салли отступила на шаг, стряхивая осколки битого стекла с кроссовок. Реджи орудовал шваброй с таким усердием, словно маленькое окошко было его злейшим врагом. Каждый обломок разлетался с хрустальным звоном, но пока что никто из монстров не спешил отрезать единственный путь спасения.
Дар подсказывал, что Верзила боится и не столько пытается убить их, сколько удержать от воссоединения с Джоди и Майком. Что-то надломилось и во Вратах - невидимый поток начал сбавлять свой стремительный бег. Будто водяные струи натыкались на поднявшиеся с речного дна острые камни, дробившие свободный бег дикой стихии.
Эти камни – мы. Непонятно как, но мы отбираем силу Верзилы. А когда она вся исчерпается…
Верзила умрет, шептал Дар. Или, вернее, умрет его оболочка, проход для той непознаваемой сущности, скрывший свой лик под маской старика-могильщика. Сила эта будет яриться в бессильной злобе, но как корабль без якоря, не сможет оставаться на месте посредине океана их реальности.
- Готово! – Реджи отбросил швабру и подобрал одну из половых тряпок. Сложив её вдвое, он протянул её Салли.
- Я тебя подсажу. Набрось на край окна, чтобы не порезаться.
Девушка посмотрела вверх. Вылезти во двор не сложно – но лишь когда стоишь на чьих-то плечах. А это означает…
- А ты?
Улыбка – грустная, понимающая, но все же обнадеживающая, тронула усталое лицо мужчины. Хоть и не к месту, но Салли в очередной раз удивилась, как выражение лица может менять человека. Банистер никогда не отличался семейной красотой Пирсонов, но кто посмел бы назвать его серым, когда Реджи улыбался? Казалось, в его глазах всегда плясали солнечные зайчики – даже если солнце едва виднелось из-за туч.
- Я вылезу, а ты беги к бабушке. Она ведь может помочь?
Салли кивнула. Да, миссис Петс наверняка могла вновь превратить стену в проход – точнее развеять иллюзию стены. Все её попытки обернулись неудачей, Фантазм здесь походил на спутанный клубок ниток. Не поймешь сразу, за какой конец дергать, проще разрезать – но где найти такие ножницы?
Странно, что Верзила не закрыл окно. Забыл? Не хватило сил? Или хотел, чтобы выбралась лишь я одна?
Бросать Реджи душа не лежала. Было в нем что-то, вызывающее больше доверия, чем бабушкин Дар. Он не полагался на магию, верил в свои силы и ничего не хотел для себя. В сущности, Салли не сомневалась, что мороженщик охотно умрет ради братьев-Пирсонов, если возникнет нужда. Он был свободен, никому ничего не должен, но все же раз за разом добровольно приносил себя в жертву ради окружающих.
- Давай, - сложил руки в замок, Реджи подставил опору для её ног. – Это не страшно.
Салли хотела ответить, что не боится – вернее, боится не за себя, но внезапно перехватило горло. Она отвернулась и быстро забралась на пружинящие руки. Несмотря на то, что Банистер не отличался накачанными мускулами, удержаться удалось без малейшего труда. Ткань легла, накрывая осколки стекла, и вцепившись в раму, девушка изо всех сил бросила собственное тело вверх. Мороженщик шумно выдохнул, подталкивая – да с такой силой, что Салли не успела оглянуться, как уже по пояс оказалась снаружи.
Фонари заливали мутным светом пустой двор. Опасность бродила кругами, скрываясь за кустами и поникшими каштанами, но пока что карлики не спешили хватать беглянку. Отталкиваясь локтями, Салли выползла целиком, отделавшись лишь расцарапанной коленкой. Поднялась, наклонилась к узкому лазу.
Реджи внизу казался необычайно далеким, словно она смотрела с высоты нескольких этажей. Еще один эффект пропитавшего задние Фантазма – расстояния и углы здесь все время смещались, приобретая просто непередаваемые словами сочетания. Банистер махнул рукой, почти скрытый во тьме – но тьмой не ставший. Даже мраку оказалось не по силам поглотить мороженщика целиком.
- Ну чего ты стоишь? Беги!
- Реджи, - Салли сглотнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Дар, как у пророчиц седой древности брал верх, и она говорила его устами. – Тебе нельзя здесь оставаться. Тебя убьют…
- Беги, Салли, - улыбка на секунду уступила место боли. – Со мной все будет хорошо.
И она побежала. Салли бежала среди кустов, готовых превратиться в карликов, среди деревьев-монстров, тянущих свои ветви к одинокой девушки. Бежала, потому что верила бабушке, потому что переживала за Майка и потому что голос Дара, могучий и чистый, как июльский гром, говорил, что она все равно уже ничего не изменит. И текущие из глаз слезы, которые не увидела даже скрытая тучами луна, падали, как ночная роса, отмечая её путь.
Смерть в этом месте всегда брала плату с приходящих и Реджи Банистер не был исключением. Мужчина оставался, чтобы умереть, девушка – почти девочка, убегала навстречу жизни.
Как и заведено от начала времен.
***
Он вышел из Врат, с трудом отделяя свое сознание от пламени. Разорвать единство со Жнецом было все равно, что собственноручно вырвать плоскогубцами себе ноготь. Бившееся в небесах красной пустыни живое сердце, пожиравшее души, не привыкло выпускать – даже собственных порождений. Жнец, как черная дыра, не видел смысла в том, чтобы отдавать – даже проходящая в этот мир через Врата сила была сродни вкладу под проценты.
Верзила скорчил недовольную гримасу, окунаясь в насыщенный Фантазмом воздух морга. Знание проникало в его голову, создавая перепутанные образы, в которых не разобрался бы ни один человек. То, что видели глаза слуг, смешивалось с впитываемыми стенами и могилами отголосками, с беспокойными снами мертвецов, еще оставшихся в кладбищенской земле. Приказывающий раскладывал все по полочкам сознания, так же планомерно, как иной книжный червь - свою коллекцию бумажных томов. В свое время все эти знания еще могли пригодиться, но пока что его интересовало главное…
План держать всех врагов подальше друг от друга полностью провалился. Правда, Салли бросила Банистера, но только что столкнулась недалеко от ворот с осатаневшим Джоди. Решимость готового умереть Пирсона буквально плавила вокруг него Фантазм, и Верзила боялся прямой стычки. Этот человек нанес уже ему одну серьезную рану. Конечно, визит в алые пески исцелил телесную оболочку, но местные смертные недаром говорили – лиха беда начало. Пока Джоди не наткнулся на Реджи – со странным мороженщиком Приказывающий тоже не горел желанием разбираться именно сейчас, его следовало чем-то задержать. Однако один измененный прислужник и пятеро певчих, как хлебные крошки из глупой человеческой сказки, уже лежали под темными небесами, отмечая продвижение Пирсона.
Догнать девчонку? И наверняка снова получить от старухи удар Дара – как, во имя Жнеца, эти смертные вообще смогли научиться использовать не принадлежащее их реальности? Все этиразмышления доводили Верзилу до настоящего бешенства – получалось, что эти жалкие существа оказались сильнее его? У них не было ничего, кроме глупых привязанностей и составлявших их жизнь слабостей – но все же пока что нанести противникам серьезный урон не удалось. Три пиявки – Майк, Джоди и Реджи – высасывали его силу самим фактом своего существования.
Верзила прикрыл глаза. Еще минута – и Джоди ворвется в морг. Этого человека остановит лишь страх за брата, и хотя трогать Майка было не менее болезненно, чем Салли, иных путей Приказывающий не видел. Певчие уже отыскали след мальчика, но войти в дом Реджи им просто не хватило сил – мороженщик и сам не знал, что накрыл куполом Фантазма свое жилище. Значит, предстоит самому похитить мальчишку, а для экономии времени придется вновь воспользоваться мощью Жнеца. Пока она кажется неиссякаемой, но это лишь пока…
Морг опустел – наместник правящих за Вратами сил перенесся к дому Банистера, оставляя раскатам приближающихся выстрелов возможность свободно гулять по длинным коридорам.
Глава 19. Время страшных откровений
Майк сбежал по ступеням, в любую секунду ожидая, что дверь распахнется. Он не видел смысла тихо красться – после взрыва карлики все равно должны были что-то заподозрить. Сейчас главной задачей становилось раздобыть оружие – винтовку Реджи забрал с собой, но этим его арсенал не ограничивался. Мальчик помнил, что мороженщик держал в правом ящике тяжелого дубового стола гостиной кольт той же армейской модели, что и у Джоди. Воинственное прошлое Техаса накрепко отложилось в крови всех местных жителей.
Темная комната показалась небывало большой – тени скалились из каждого угла, как подвальные крысы. Холод, сочащийся со стороны входной двери, сковывал шаги, заставляя тело сотрясаться от дрожи. Майк, не долго думая, выдернул ящик и по слабому блеску – свет уличного фонаря краем задевал гостиную, понял, что не ошибся. Кольт смирно ждал своего часа, рядом с заполненной патронами обоймой. Мальчишка зарядил пистолет, радуясь умиротворяющему треску не меньше, чем мог бы порадоваться касанию светлых волос Салли.
Я иду! Слышите, я иду!
Он не хотел верить, что друзья могли погибнуть – не тогда, когда магия исцелила израненное тело и наполняла Пирсона готовностью схлестнуться с силами тьмы, захватившими город. Правда, это не означало, что безрассудство подменило собой здравый смысл – вступать в перестрелку с поджидающей засадой Майк не собирался. Он не сомневался, что перестреляет ту пятерку, но обойма в ящике была единственной, искать коробку патронов некогда, да и не карлики были главной проблемой. Слуги Верзилы выигрывали разве что числом, но сегодня они уже понесли серьезные потери. Однако пока их предводитель жив, угроза Морнингсайду сохранялась – и в первую очередь для жизни Реджи и Салли.
Майк прислушался. Существа снаружи не торопились входить, лишь изредка шелестели кустами, задевая их своими длиннополыми плащами. Чудесно, значит, они ждут его у входа? Похоже, эти недоумки даже не догадываются, что в доме Банистера есть еще и задняя дверь.
Мальчик на цыпочках прошел через кухню и прильнул к краю холщевой занавески, укрывающей дверное окно. Темнота липла к стеклам, свет фонарей горбился, будто натыкаясь на что, что, что даже неудержимый свет был вынужден огибать. Стена гаража, асфальтированная дорожка и пышно разросшаяся от дождей и жары клумба не таили в себе видимой опасности. С этой стороны никто не выставил охраны, видно, посчитали его совсем уж недоумком. Ну, ничего, он еще посмотрит, кто будет смеяться последним!
Майк набрал воздуха в грудь, отпирая щеколду. Отворил дверь, молясь, чтобы мороженщик вовремя смазал петли, и те не разродились пронзительным скрипом. Шагнул в ночной воздух, полный удушающей предгрозовой неподвижности… и холода ночной пустыни.
Верзила стоял на пороге, так близко, что мог свободно дотянуться до опешившего мальчишки. Стоял, хотя только что улица пустовала, и красный песок оседал вокруг его лакированных туфель. Хотя фонарь не освещал бледное лицо, Майк мог разглядеть каждую складку на точеном лике, будто вырезанном из гранита. Сейчас могильщик напоминал каменную статую, наподобие восседавших по крышам старинных построек горгулий, которых Майк не так давно видел в «Горбуне из Нотр-Дама». Губы вестника смерти прочертила тонкая улыбка, острая, как нож палача, широко раскрывающий рану.
- Я тебя заждался, - процедил выходец из ночных кошмаров, поднимая руку, будто в приветствии. Глаза сверкнули лунным блеском, парализуя волю Майка, пригвождая ноги к полу.
Холод, словно вода из садового шланга, мигом окатил мальчика с ног до головы. Пистолет в руке задрожал – чудовищная воля требовала разжать пальцы, выпустить оружие, но Пирсон каким-то чудом держался. Он не знал как, не понимал, почему – но с каждой новой встречей подавляющий взгляд Верзилы действовал все хуже и хуже. Ноги отказали, мальчик не мог выстрелить, но рука с кольтом медленно поднималась от пола. Сознание тоже не покорилось пелене равнодушия и сонливости, готовое воспользоваться любым подвернувшимся выходом.
На лице Верзилы проскочила недовольная гримаса. Сграбастав Майка за шиворот, как нашкодившего котенка, старик легко оторвал свою жертву от пола. Впрочем, помня гроб Томми, мальчик не удивлялся – скорее его настораживало, почему Верзила просто не прикончит его одним ударом. Рассчитывать на милость монстра было бессмысленно, однако по какой-то причине могильщик быстрыми шагами вынес пленника из дома и зашагал к проезжей части.
Бессилие не проходило. Пистолет преодолел часть пути, но пока что Майк мог лишь подстрелить газон – Верзила предусмотрительно держался так, чтобы не попасть на линию огня. Что-то странное происходило с предводителем потусторонних сущностей – он не отбирал кольт и даже не отдавал приказы выбежавшим навстречу карликам. Бледное лицо исказила боль, а рука, ухватившая мальчика за воротник, то и дело подрагивала.
Майк не успел толком испугаться, когда недомерки окружили своего повелителя. Низко опущенные капюшоны, к счастью, не давали разглядеть морды – но приподнятые лапы с когтями свидетельствовали о готовности рвать на куски по первому знаку Верзилы. Однако именно его долговязый старик и не подавал. Прислуга расступилась, пропуская хозяина вместе с парализованным трофеем мимо ограды из кустов.
Порыв ветра взметнул целое облако красного песка, и Майк невольно зажмурился. На секунду возникло желание – вообще не открывать глаза. Будь что будет, он уже достаточно насмотрелся на ужасы, чтобы встретиться с тем, что шло на зов Верзилы из неведомых далей. Возможно, это будет огромный монстр, сродни тому, что оставил следы и лужу желтой крови у разбитого автомобиля Реджи. Голодная ящерица или змея…
Джоди, кретин! Все из-за тебя! мысли бились в голове, как перепуганные канарейки. Это, по-твоему, безопасное место?! Я же просил взять меня с собой!
Однако брат не ответил, оставив мальчика наедине с тишиной. Не было ничего, кроме тряски от шагов – и наступившего внезапно безмолвия. Кроме шагов, от которых прогибался асфальт, на улице не раздавалось никаких звуков. Спали дома, или успешно притворялись спящими, не свистел ветер, вестник наступающей осени, которую Морнингсайд мог и не застать.
Майк был бы рад нарушить недоброе молчание криком, позвать на помощь соседей, но язык онемел, как и остальное тело. Он знал – вернее чувствовал, что охватившие тело невидимые оковы слабеют – но к тому времени, пока они полностью спадут, монстры вполне успеют сожрать его целиком.
Нет! Я тебя не боюсь, урод! Слышишь, не боюсь!
Верзила остановился, и Майк тут же открыл глаза. Куда-то подевались все карлики – видимо, пески унесли их прочь, в свое адское царство, выпустив взамен нового прислужника. Белый катафалк, точь-в-точь как его уничтоженный черный собрат, замер на пустой улице Морнингсайда. Лакированные бока, непроницаемые стекла – и бледный, гнилой свет, источаемый всей поверхностью машины. Казалось, катафалк подняли из болотных глубин – холодная сырость сочилась во все стороны на добрые пять ярдов, заставляя Майка с ног до головы покрыться мурашками.
Задняя дверца распахнулась сама собой. Монстр был готов принять жертву в свою утробу. Мальчик дернулся, напрягая остатки воли. Порыв пропал впустую, но Пирсон отчетливо расслышал сдавленный стон, донесшийся из плотно сжатых губ. Старику было больно, он чем-то задел чудовище – понять бы еще, чем? Своей борьбой? Непокорностью? Или слабеющим страхом?
Что там говорила миссис Петс про страх? Он питает…
Майку не дали вспомнить. В следующую секунду мальчишка уже летел прямиком в салон – монстр просто швырнул его, как капризный ребенок швыряет об стену надоевшую игрушку. К счастью, власть над собственным телом вернулась в тот же миг, как ледяные пальцы выпустили воротник, и Майк успел в падении подставить руки. Он довольно болезненно проехался на животе до самой стенки, выронил пистолет – и когда обернулся, дверцы поспешно затворились, оставляя его в утробе катафалка, где воняло сыростью и гнилью, как в самом сердце безлюдных топей. Монстр проглотил добычу, и оставалось надеяться, не начнет тут же её переваривать.
***
Дверь склепа приближалась. Джоди не сомневался, что Верзила струсил – после того, как попытка задержать его не увенчалась успехом, он отдал инициативу и заперся в своем логове. Прислужник и карлики отправились туда, где им и место – в царство мертвых, без проблем сраженные пулями. Все же прав был Реджи, винтовка действеннее всякой магии, надо было сразу прийти и перестрелять обитателей этого чертового гнезда.
Салли убежала – он едва не подстрелили девочку, войдя в раж боя. Хорошо, что перепутать внучку колдуньи с местной нечистью даже во мраке было нелегко. Пирсон потратил не меньше минуты, слушая сбивчивый рассказ и запоминая основное. Реджи в подвале, сам выбраться не может. Верзила ранен, его слуги без него ничего не стоят – в этом он и сам уже убедился. Когда карлики не брали числом и не устраивали засад, на открытой местности их можно было перебить в два счета.
- Беги к Майку, - не желая оставлять братишку одного, посоветовал Джоди. – Он в доме Реджи, в спальне. Только не вздумай пускать его сюда.
Салли кивнула, и парень разглядел на ресницах слезы. Испугалась, наверное, подумал Пирсон, хотя какое-то предчувствие подмывало спросить – по ком ты плачешь? Однако он не стал – возможно, ответ мог ему совершенно не понравиться. Лишь проследил, чтобы девушка безопасно выбралась за ворота – и лишь затем повернулся к возвышающемуся над могилами зданию. Пусть и в центре впадины, сейчас оно каким-то образом одновременно нависало над всем кладбищем – еще один подарок от Фантазма, чтоб его…
Фонари у склепа омыли лицо бледным приглушенным светом. Ночные бабочки метались в их лучах, и дрожащие тени танцевали на запертой двери. Кладбище было садом зла, на котором всходили опасные посевы, и теперь Джоди отчетливо видел следы завладевших похоронным бюро чудовищ. Не такие явные, как воскрешенные из мертвых карлики – приметы, на которые обычно не обращаешь внимания, пока не станет слишком поздно.
Три кольца паутины на ближайшем окне. Белесое мерцание стены, будто покрытой фосфором. Тень от дерева, так похожая на соблазнительное обнаженное тело Кэтрин. Выложенная концентрическими кругами перед ступенями спираль из увядших цветов.
Здесь правила бал ночь и Фантазм, как дыхание дракона, вырывался из её логова.
Парень занес ногу, собираясь пинком вышибить входную дверь. Никаких остановок, пока он не разберется с могильщиком. Затем – вытащить друга. Конечно, лучше наоборот, но Реджи в чулане вроде бы ничего не угрожает, а вот если дать Верзиле время подготовиться – кто знает. что эта тварь еще придумает?
- Джоди… - протяжный стон выплыл откуда-то из-за спины, и скрылся в дрогнувших кустах ракиты. Пирсон обернулся, как ужаленный.
- Джоди… - повторило нечто, и опавшие ветви хрустели под его ногами. Это существо уходило прочь, удаляясь по склону холма, но мрак не давал возможности разглядеть говорившего.
Но почему сердце внезапно забилось так лихорадочно? Почему стало тяжело дышать, а по затылку сбежала первая капля пота? Голос, произнесший его имя… и направление, куда уходил говоривший…
Он вспомнил предположение брата. Дикое, страшное, от которого хотелось отмахнуться, выбросить из головы и больше никогда не вспоминать. Но затем было видение на ночной дороге, едва не отправившее его рассудок в глубокий омут. А теперь…
Это не они! Это не могут быть они! Прошло два года, Верзила бы не сумел…
Трещали ветви, словно создание не собиралось убегать. Напротив, оно было вовсе не против, чтобы Джоди последовал за ним. Или за ними…
Показалось, или во тьме мелькнули коричневые плащи?
Дрожа, как осиновый лист, Пирсон пошел по следу окликнувшего чудовища. Ноги шаркали, плечи поникли, словно груз непрожитых лет внезапно обрушился на него. Он не хотел идти, не хотел получать страшное подтверждение, но не мог уклониться. Это было больше, чем просто долг, скорее последняя соломинка, за которую цеплялся рассудок. Нужно подтвердить, что Майк ошибся, что он сам позволил воображению разыграться… или что это очередная иллюзия могильщика. Что угодно, лишь бы не правда.
Потому что есть истина, которая может сводить с ума. Например, истина о судьбе тех, кого он оплакал и отпустил, к кому приходил на могилы за советом и с кем проводил дни на зеленом склоне, пока кладбище еще не превратилось в обитель зла.
Пирсон молча шел, и трава газона устало вздыхала под его ногами. Зубы были сжаты до боли, рука на прикладе онемела, но парня все это не волновало. Он обратился в слух, отсеивая играющий ветвями ветер и далекие птичьи крики. Пронзительные, болезненные, словно реквием над навеки усопшими, которых никогда больше не увидеть…
Джоди вышел на знакомую поляну и замер, едва не теряя сознание. Были монстры куда страшнее шаров и плотоядных мух, хуже, чем простые карлики и бледные прислужники. Они стояли на кучах свежевырытой земли и, хотя капюшоны скрывали их лица, Джоди знал, кто скрывается под ними. Знал, потому что видел Томми – чудовищную, жалкую пародию на себя самого, перекрученное подобие, из которого вытравили все, кроме уродства и нечеловеческой злости.
Правая фигура подняла короткую лапу. Оканчивающиеся коготками пальцы сложились в знак «все о’кей», с которым отец встречал его после школы. Из-под второго капюшона раздался тонкий визг, переходящий в утробное хихиканье. Голос был женский, он это знал, как знал и то, что в разверстых могилах лежат гробы с сорванными крышками. Верзила снова переступил через все правила, вовлекая в свою войну тех, кто давным-давно должны были обрести вечный покой…
Обессиливающая тяжесть сковала все тело Пирсона. Хотелось лечь рядом с земляной кучей, закрыть глаза и позволить карликам преступить к делу. Пусть убивают, лишь бы быстро. Он не в силах… не может стрелять в собственных родителей! Даже теперь, когда они пополнили ряды монстров, это остается немыслимым. Люди, подарившие ему и Майку жизнь, отдавшие свои лучшие годы, сделавшие их теми, кто они есть – и заодно с этим чудовищем…
- Джоди… - прохрипел отец и шагнул вперед. Лапы карлика поднялись, готовясь сбросить капюшон.
Не сумев сдержать крик, Джоди развернулся и побежал прочь к моргу. Он бежал, ожидая быстрых шагов, прыжка на спину, впивающихся в шею зубов – всего того, что мог нести воплотившиеся в кошмарных обличьях родители. Но слышал лишь дружный смех – смех, в котором ревела буря, и скрипел попадающий на зубы песок, смех тех, чьи души заблудились в бесконечной пустыне. Смех тех, для кого он больше не был сыном, а превратился в добычу…
***
В этом катафалке, в отличие от предыдущего, между салоном и местом водителя размещалось окно. Майк не сомневался, что Верзила не откажет себе в удовольствии лично сопроводить пленника и наверняка сядет за руль. По какой бы причине могильщик не стал отбирать пистолет, Пирсон не собирался терять идеальную возможность.
Пусть только отвернется – и я ему затылок разнесу!
Как ни странно, не было ни страха, ни сомнений. Даже запертый в салоне, там, где обычно размещались гробы, мальчишка был готов использовать любую подвернувшуюся возможность. Один катафалк уже превратился в металлолом, почему бы не устроить ту же участь его собрату? Сколько бы у Верзилы не было машин, эта больше никого не заберет.
Долговязая фигура, едва не задевая макушкой потолок, залезла на сиденье. Острые колени смешно торчали по обе стороны руля – машина была явно маловата для высокого монстра. Однако Майк не стал веселиться – стоило Верзиле завести двигатель, как Пирсон тут же поднял пистолет.
Грохот выстрела должен был перейти в звон разбитого стекла – как и в предсмертный хрип. Майк не мог распланировать каждый шаг, но то, что Верзилу надо убить до того, как катафалк наберет скорость – прекрасно понимал. Конечно, мальчик выстрелил бы, даже если машина летела на ста милях в час, раз уж старик соблаговолил безрассудно подставиться, но все же умирать в аварии – так, как погибли родители, не хотелось.
Пуля врезалась в непрочную на вид преграду – и осыпалась на пол красным песком. На стекле не появилось даже малейшей трещины. Майк охнул – кажется, его враг был не настолько тупым, как хотелось. Пирсон знал – есть пуленепробиваемые стекла, но это выглядело как обычное оконное. Значит, что-то – возможно, чары Фантазма, защищало кабину от разбушевавшегося узника.
Верзила обернулся и оскалился – улыбкой, похожей на уродливую гримасу голодного бульдога. Выставленная вперед челюсть, выпирающие глаза – кажется, существо с трудом понимало, как еще можно выражать радость. Монстр под старческой оболочкой неумело подражал людям, все больше и больше обнажая собственную хищную натуру.
Катафалк тронулся, набирая скорость. Если кто-то из соседей и слышал выстрел, то не торопился зажечь свет. А, возможно, магия просто удерживала шум внутри салона, и находящиеся снаружи могли расслышать лишь свист ночного ветра.
Плохо дело, глядя на мелькающие за окном дома, подумал Майк. Так мы домчим до морга за минуту, а потом…
Каким бы хорошим стрелком он себя не считал, но перестрелять всех карликов не смог бы даже Джон Уэйн. Особенно если им на помощь придут шары, шаркающие прислужники и невесть что, способное обитать в подвалах похоронного бюро.
В бессильном гневе он врезал рукой по заднему стеклу – и оно тут же покрылось трещинами. Не веря собственному счастью, Майк повторил удар. Паутина трещин росла, стремительно заполняя узкое окошко – видно, Верзила мог защитить лишь себя, но не всю машину. Пирсон не стал ждать, пока старик поймет собственную оплошность, и выпалил в поддавшееся окно.
В этот раз все прошло как по маслу – осколки зазвенели по ночной трассе. Катафалк вильнул, как недовольная лошадь, отведавшая шпор – и прибавил ходу. Вряд ли Верзила вел машину, на такой скорости даже Майк не решился бы мчать при всем своем таланте вождения. Скорее всего, демонический автомобиль ехал сам собой, а лежащие на руле руки старика лишь поддерживали колдовство.
Их глаза встретились в зеркале – напряженные, сузившиеся зрачки Пирсона против безразличных серых провалов могильщика. Похоже, Верзилу не пугала потеря стекла и через секунду Майк понял, почему. Он мог высунуть в отверстие руку и плечо, при везении – пролезть до пояса, но потом, скорее всего, рисковал намертво застрять. Повиснуть, как рыбка на крючке, мальчику хотелось меньше всего – да и вывалиться головой вниз на асфальт при такой гонке означало верную смерть.
Правда, не обязательно было покидать автомобиль, чтобы заставить его остановиться. Майк, как автомеханик, это прекрасно понимал, а вот Верзила, похоже, нет…
Мальчик навел дуло в пол, туда, где предположительно, располагалось правое заднее колесо. Дно катафалка не походило на прочную сталь, его можно пробить – такого Верзила точно не ожидал.
Палец нажал на курок, но машину как раз тряхнуло на повороте, и пуля просто вспорола днище прямо возле задней дверцы. Майк повалился на спину, не удержавшись от толчка. Падая, ему показалось, что на обочине в кустах мелькнула фигура в платье, удивительно похожая на Салли, но они уже уносились дальше. Была ли это его подруга, чудом избежавшая плена, или ему лишь показалось – мальчик не знал. Он прицелился, для второй попытки помогая себе левой рукой, и закусил губу.
Ну, не промахнись! Пусть этот урод расшибет себе голову!
Он не видел, как Верзила резко развернулся в сиденье, бросив руль и чувствуя неладное. Однако чары Фантазма рвались, не в силах отменить выстрел – и пуля прошла точно через покрышку, мгновенно лишив катафалк устойчивости.
…Он был больше зверем, чем одушевленным устройством – кровь Верзилы пробуждала в технике чудовищную суть. И, как любой зверь, мог испытывать боль и страх. Двуногое создание – одно из тех, кто использовали его от момента сборки, должно было находиться в брюхе. Так желал Приказывающий, вдохнувший в катафалк сознание – но сейчас инстинкты, пришедшие вместе с ожививший металл магией, требовали избавиться от раздражающей помехи. Когда выстрел разорвал колесо, машина не выдержала – распахнула дверцы и позволила неуверенно поднимающемуся на ноги мальчишке выпрыгнуть на безлюдную ночную дорогу…
Как Майк не переломал все кости – он и сам не понял. Правда, правая лодыжка едва не хрустнула, когда ступня соприкоснулась с асфальтом, но Пирсон вовремя перенес вес и отделался лишь болезненным падением на колени. А катафалк за его спиной попытался затормозить – Верзила приказывал развернуться, пока добыча не скрылась, и абсолютно не думал, чего могут стоить такие трюки с пробитой покрышкой.
Машина взвизгнула – обиженным, полным боли голосом рвущихся креплений. Не удержавшись, она вылетела с дороги – и на полном ходу вонзилась в кладбищенскую ограду. Это столкновение произвело разрушения не меньших масштабов, чем падение легкомоторного самолета – столб пламени из взорвавшегося бензобака вознеся к небесам, как факел надежды против сомкнувшейся тьмы.
Мрак трусливо отступил и поднявшийся Майк молча следил за догорающими останками механического монстра. Он не знал, успел ли Верзила призвать свое умение переноситься с места на место – просто любовался колыханием огненных прядей, танцем длинных оранжевых языков, лизавших чернеющий металл. Возможно, из этой адской печи в любую секунду мог выйти объятый пламенем силуэт, протягивающий руки к ненавистному мальчишке – но, скорее всего, одолеть очищающей жар оказалось не по силам даже Верзиле.
***
Он перешагнул смыкающуюся завесу ветра и песка, ступив на холодный кафель морга. Пламя, едва не обжегшее затылок, осталось позади – но Верзила все еще чувствовал его неукротимый гнев. Огню не понравилось, что добыча ускользнула – мальчишка наделил стихию частицей своей ненависти, обратив едва ли не в настоящую гончую. И в этот раз она почти добралась до своей добычи…
Ровный свет похоронного бюро успокаивал мрачного могильщика. Да, Пирсон становится сильнее на глазах, но пока что его попытки управлять Фантазмом больше похожи на случайность. Он, как новичок, впервые севший за пианино и случайно взявший несколько правильных аккордов, действовал наобум. Конечно, со временем это семя может дать опасные всходы, но пока у Приказывающего было больше опыта. Это стоит любых потуг жалкого воришки, обокравшего закрома силы.
Верзила закрыл глаза, позволяя сознанию раствориться в безмолвных стенах. Сейчас он видел всех своих недругов – правда, Банистер по-прежнему сидел под замком и интереса пока не представлял. А вот братья, пусть и разными дорогами, шли туда, где их будут ждать – прямиком в морг. Перепуганный встречей с преображенной семьей Джоди пытался отдышаться у заднего входа, где в день похорон Томми обнаружил, что ему видеть не следовало. Обнаружил и тем самым подписал себе приговор…
Майк бодрой трусцой, за которой старик распознал отчаянье, подбежал к центральному входу. Верзиле ничего не стоило замкнуть двери прямо перед носом наглого мальчишки, но зачем? Он вез его в морг, и уже было забеспокоился, что Пирсон опять сумеет улизнуть, но смертный глупец сам сует шею в мышеловку. Жалко, девчонка ушла, но с ней он посчитается после.
Майк коснулся двери и старик с сардонической улыбкой – наедине с самим собой он куда лучше копировал человеческие эмоции, позволил им открыться. Было занятно наблюдать, как братья почти одновременно зашли с разных концов морга, чтобы, по мысли Верзилы, встретиться где-то посредине. Правда, встретиться не только друг с другом.
Сознание вновь разделилось – одну его часть Верзила отдал гончей, чей серебряный бок поблескивал у превратившейся в стену двери Реджи. Пока что охранять проход не имело смысла, мороженщик все равно не выберется наружу. Мысли старика наполнил серебряный холод, он смотрел всей поверхностью – как паук, собирая из разрозненных фрагментов единую картинку. Ровные линии сферы могли в любую секунду превратиться в целый набор орудий, предназначенных для извлечения музыки страдания из подходящих жертв.
Верзила отдал приказ, и шар воспарил. Задание гончей было простым – охотиться на любых существ, чья живая аура причиняла шару почти ощутимую боль. Боль перерастала в ненависть – живой металл вобрал в себя худшее, что мог предложить этот мир и его обитатели. Сострадание и надежда не имели для одушевленного убийцы никакого значения, но оно прекрасно понимало страх и голод. В добыче была пища – неуловимая, тонкая субстанция, уходящая вместе с пролитой кровью и перемалываемым телом. Жизненная сила убитых позволяла забыться в сытом экстазе, а ненавистная аура гасла, как только сердце жертвы сокращалось в последний раз.
Даже без руководства Верзилы, гончая легко брала след. Для неё звук пульса братьев звучал как двойные раскаты грома, проносящиеся по коридорам. И с каждой секундой источники звука приближались.
Внутри шара тлел огонек предвкушения – скоро, скоро он окунется в сладкую музыку предсмертных воплей, омоется в свежей, такой пьянящей крови – непохожей на кровь измененного, которую сфера однажды по ошибке вкусила. И тогда наступит время дремоты, когда внутри серебряной полости не останется ничего, кроме умиротворенного покоя. До той поры, пока он вновь не понадобится Приказывающему для очередной охоты…
У шара не было ушей, но осторожные шаги из-за угла он ощущала так же хорошо, как люди чувствовали прикосновения. Погруженный в транс Верзила вновь улыбнулся – все складывалось просто идеально.
Он не следил за постом, который покинула гончая – иначе испытал бы невероятное удивление от происходящего. Медленно, как проступающая в проявителе фотография, дверь выплывала из мраморной стены, как поднимающийся из глубин ныряльщик.
***
На гробы Майк наткнулся совершенно случайно. Карлики не пытались скрыть след своих преступлений – распахнутые ячейки красноречиво свидетельствовали о спешке. Некоторые гробы оставили торчать из секций, другие с сорванными крышками теснились вдоль стен. Двадцать ярдов коридора были сплошь заставлены опустевшими усыпальницами.
Майк сглотнул – внутренняя обивка резала глаз своей чистотой. И не подумаешь, что там лежали покойники, под, казалось бы, надежной защитой стен похоронного бюро. Но Верзила ставил в строй очередных новобранцев, и все больше и больше тел обретало чудовищное перерождение. Мальчик не хотел знать, как из мертвецов делают карликов – процесс наверняка тошнотворный до ужаса. Пирсон осторожно перешагивал через гробы, внутренне вздрагивая каждый раз, когда нечаянно задевал их лакированные бока. Пустая обивка пугала куда больше, чем все монстры, вместе взятые. Родителей похоронили неподалеку, и что стоило могильщику разворошить их могилы?
Белизна обшивки ближайшего гроба и отпечатавшийся на подушке контур человеческой головы вызывали тошноту. Хотелось побыстрее уйти, куда угодно, лишь бы подальше от этих выпотрошенных ячеек, оскверненных чужой нечеловеческой волей.
Где же Джоди и Реджи?
Знакомый гул заставил сердце Пирсона встрепенуться. Он знал, кто его издает, понимал, что разумнее спрятаться - убежать от шара в морге невозможно, если только опять не подвернется заторможенный прислужник. Когда-то он скрылся от поимки внутри выставочного гроба – но при мысли о том, чтобы залезть под крышку, где еще не выветрился запах прежнего обитателя, ноги тут же подкашивались. А потом шар выскочил из-за угла, и любые размышления потеряли смысл.
Майк задрожал, глядя на зависшую в воздухе сферу. Как эта конструкция так ловко тормозила, он до сих пор не понимал – вылетев на солидном ускорении, металлический охотник мгновенно завис, покачиваясь и готовясь к финальному рывку. Кольт в руке Пирсона казался жалкой игрушкой, водяным пистолетиком, не способным существенно навредить сфере. Вдобавок Майк понимал – стоит поднять руку, как монстр бросится – пока что сферу…
… гончую…
… смущала лишь неподвижность жертвы. Наверняка она привыкла, что испуганные люди вели себя по-другому – кричали, бежали прочь, звали на помощь…
Мальчик не знал, что смятение посланного Верзилой монстра вызывала его аура – одновременно похожая и непохожая на окружающую Приказывающего. Даже руководствуясь волей Верзилы, шар растерялся – ему строго-настрого запретили нападать на пропитанных Фантазмом существ. Не было никакого смысла держать сферы в морге, если бы гончие попутно истребляли певчих и прочих рабов, часто сновавших по его коридорам. И сейчас два взаимоисключающих указания боролись друг с другом. Одно – разносящееся внутри серебряной полости, голосом Верзилы требовало напасть, но не убивая. Ранить, обездвижить, оглушить – гончая понимала эти команды, но считала бессмысленными. Для неё подобное было сродни тому, как если бы умирающий от жажды человек выливал последний запас воды в песок. Однако подчинение было частью сущности шара – Приказывающий не был настолько наивен, чтобы оставить гончим слишком много воли. Помни сфера, кем она была до того, как стала гончей, то вполне смогла бы понять эти опасения…
Новый сигнал привлек внимание – обладатель второй ядовитой ауры вышел из-за угла. Он стоял за спиной мальчишки, всего в пяти шагах и, разинув рот, смотрел на происходящее. Для шара это стало последней каплей – две цели прямо на линии атаки. Выпустив лезвия, он помчался вперед, соскочив с поводка Приказывающего и не собираясь останавливаться, пока не насытится.
***
Конечно, это могло быть очередной грезой Фантазма, но Джоди не собирался выяснять реальность происходящего. Майку полагалось сейчас валяться в постели с жуткой головной болью, но братишка уже не раз доказывал, что его поступки более непредсказуемые, чем национальная лотерея. В любом случае, Пирсон недолго мешкал, увидав брата среди пустых гробов, перед зависшим в воздухе шаром. Серебряная тварь просто излучала зимний холод, и по рукам пробежали мурашки, но винтовка уже лежала на сгибе локтя. Существо ощетинилось двумя крючковатыми ножами и полетело прямиком к Майку, набирая скорость.
- Ложись! – рявкнул парень, прыжком преодолевая разделяющие их ярды. Нога зацепилась за крышку, и холодный пот прошиб Пирсона - падение могло стоить жизни не только ему, но и брату. Одной рукой он отшвырнул Майка, а другой спустил курок прямиком в центр сферы.
На серебряной поверхности плавало искаженное лицо – это Джоди успел разглядеть за мгновение до выстрела. Оскалившийся в гневе Верзила сменился его собственной физиономией – всклокоченные волосы, безумный взгляд, жестокая улыбка. В какой-то момент, когда лик старика превращался в его отражение, сумасшедшее подозрение проникло в мысли – Пирсон убивал себя.
… Полет и голод, когда вокруг лишь тревожные сны. Рубашка Майка впереди, брат бежит из последних сил, но от голода не уйти. Голод придает ему силы, и тело парит, парит на ветрах бури, серебряных крыльях, волнах Фантазма…
Грохот изгнал подступающее безумие. Сфера разлетелась на мелкие осколки, покрывшие мрамор черными ссадинами. Майк не устоял от толчка брата – рухнул прямиком в гроб и тут же с резким криком выскочил, отряхивая одежду. Джоди стоял, глядя на обломки шара, скрывающие под собой пустоту. Парень ожидал увидеть какой-то сложный механизм, заставлявший сферу летать – что-то вроде тех смешных роботов, показываемых в кино. Однако внутри не было ничего, и ядовитый белесый свет лишь переливался на отполированном серебре.
- Как тот ящик, - Майк стал рядом, не отрывая взгляда от обломков. – Ящик миссис Петс, помнишь, я рассказывал? Внутри ничего нет… кроме нашего страха.
Джоди не ответил. В голове царил кавардак, и он с трудом мог вспомнить, кто такая миссис Петс, не говоря уж о её ящике. Бегство от родителей, звуки взрыва у ворот, хождение по лабиринту коридоров морга – все перемешалось, спуталось, как патлы месяцами не мывшегося бродяги. Медленно он повернул голову в сторону мальчишки – и крепко прижал к себе. Брат охотно ответил на объятие, и какое-то мгновение они просто стояли, не обращая внимания на морг и на то, что могло прийти на звук выстрела. Плечи Джоди дрожали – голос отца и две фигуры у разрытой могилы перекликались со зрелищем разбросанных гробов. Такое ощущение, что из них просто вытряхнули мертвецов, как мусор из ведра – чтобы возродить покойников к новому, порочному существованию.
Это были они… мама с папой. Теперь они с Верзилой… охотятся за нами.
Он представил, как в ночной тьме карлики стучат в двери дома. Привет, сынок, мы забыли ключи, ты не мог бы открыть нам дверь? Мы спали, Джоди, там было холодно, так холодно и тоскливо, но нынче мы согреемся. Впусти нас, малыш, дай согреться… и накорми… мы очень голодны…
Джоди вытащил из внутреннего кармана куртки армейскую флягу с виски, которую прихватил, собирая вещи, перед тем, как Реджи похитил собственный грузовик. Отвинтил крышку, сделал большой глоток. Майк смотрел на брата, и внезапно на глаза мальчика навернулись слезы.
Парень не удивился. Младший действительно много подмечал – особенно последние дни. Нетрудно было понять, почему брата так трясет при взгляде на опустевшие гробы… тем более Майк первый предположил то, что впоследствии оказалось ужасной правдой. Наверное, они достигли того понимания, когда совершенно не нужны слова.
- Их… тоже? – надежда еще жила в голосе брата, хотя первые слезы прочертили путь по покрытому сажей лицу. Теперь парень знал, кто устроил заинтересовавший его взрыв – одежда и волосы Майка пропиталась запахом гари. Как же хотелось сейчас солгать… но между ними и так накопилось немало обманов. Ради безопасности... которая обернулась походом в морг.
Я не могу ему больше врать и постоянно прятать от всего на свете. Майк сильный… куда сильнее меня. Он должен выдержать.
- Да, - тихо ответил Джоди, протягивая флягу. Майк схватил и лихорадочно выпил едва ли не половину. Мальчишка закашлялся, слезы хлынули из глаз – и старший брат сделал вид, что считает их последствием перехватившего горла алкоголя. Он бы и сам дал чувствам волю, но вокруг могло таиться еще немало монстров. Где-то сидел взаперти Реджи, а Верзила наверняка продумывал новый план, как избавиться от Пирсонов.
- Майк… держись, - попросил парень, отбирая у братишки флягу. Глаза пацана оставались трезвыми – хоть и полными слез. В волосах затесалась ранняя седина – детство окончилось с приходом в Морнингсайд демонического могильщика.
А разве я выгляжу лучше? Разве хоть кто-то из нас может столкнуться с подобным и остаться прежним? Мы все… меченые, каждый по-своему. И с этими шрамами нам жить.
- Джоди, ты меня больше не оставишь? – вдруг спросил Майк, глядя прямо на задумавшегося брата. Парень попытался улыбнуться, но ему не удалось. В такой ситуации разве что Банистер сумел бы найти время для шутки.
- Я тебя никогда не брошу, - Пирсон наклонился, едва не прижимаясь лбом к волосам братишки. – Клянусь, Майк. Мы будем вместе – ты и я. И никакой Верзила… ни одна тварь в мире не посмеет нас разлучить. Братья навек?
Он протянул руку и Майк крепко – до боли, сжал её своей.
- Братья навек. Чтоб мне сдохнуть, если солгал.
- И мне чтоб сдохнуть, если лгу, - ответил Джоди, чувствуя, как сквозняк провел по шее ледяным языком.
***
Мы поклялись. Мы поклялись, а это дорого стоит…
Майк верил, что слова прозвучали неслучайно. Сейчас, когда нарастало страшное предчувствие – Верзила попытается разлучить их, важно было не отходить далеко от Джоди. Они могли победить, только держась вместе – уверенность в правоте этого утверждения происходила из сердца. Наверное, голос умудренного Майка, который несколько раз давал о себе знать, одобрил бы идущее от сердца решение.
- Мне показалось, я видел Салли, когда Верзила меня вез… - мальчик кратко пересказывал историю своего чудесного исцеления и попадания на кладбище. – Если это и впрямь была она, то Реджи тоже мог сбежать.
- Салли я встретил, - Джоди водил винтовкой из стороны в стороны, ежесекундно ожидая визита врагов. – Провел её до ворот и вернулся. Реджи сидит в подвальной кладовке, но там какая-то ерунда с дверью. Салли сказала, что она исчезла. Я как раз думал прикончить Верзилу и вытаскивать старину.
Майк скептически глянув в сторону братца. Прикончить… легко сказать. Я это уже пробовал… неудачно, если только старик не сгорел, что было бы просто здорово.
- Ты знаешь, где он?
- Понятия не имею, - Пирсон-старший пинком отбросив валявшийся под ногами обломок разорванной выстрелом сферы. – Надеюсь, придет на шум.
Мальчишка задумался. Он вспомнил прошлый поход в морг… тогда Верзила почти перехватил его у коридора в выставочный зал. Перехватил и лишился пальца… который теперь отрос заново – но не в пальце дело. Ведь было еще что-то во время визита… шар… служитель… карлики…
Дверь! Та дверь, куда меня так тянуло… из-за неё еще карлики рычали. Уверен, за ней не обычная комната!
- Есть идеи? – Джоди заметил отстраненный взгляд братишки. Майк энергично кивнул.
- Да. Я вспомнил, тут одна дверь есть. Может, за ней что-то найдем – не Верзилу, так еще парочку этих чудовищ прибьем.
Мальчик продемонстрировал свой кольт и Джоди про себя хмыкнул. Пацан не промах – вышиб дверь, нашел пистолет Банистера, даже катафалк подорвал. Зря он не послушал брата и не взял его сразу с собой – глядишь, и Салли не пришлось бы испытать ужас похищения. Правда, непонятно, как так быстро могла зажить разбитая голова, но в эту ночь - чем только черт не шутит. Проще принимать все без вопросов, как будто полеты во сне. Правда, сам Пирсон давно таких снов не видел – если быть точным, то с детства. Но все новое, в который раз убеждался парень – хорошо забытое старое.
- Ладно, веди.
В этот раз коридор не стал извиваться змеей, а честно вел их вперед. Майку эта покорность похоронного бюро казалась подозрительной – уж не заманивал ли их Верзила поглубже в свои владения? Однако мраморные проходы оставались пустынными и безмолвными – ни карлики, ни шары, ни шаркающие прислужники не спешили поприветствовать братьев.
Морг раздавался вширь – Пирсоны прошагали уже достаточно, чтобы насквозь пересечь здание два раза, а проходам не виделось конца и края. Однако чувство близости к разгадке все сильнее стучало в сознании мальчишки. Дверь скрывала не штаб карликов и не личные покои Верзилы – Майк вспомнил сочащийся свет, густой, от которого прогибались стены. Там притаилась сила, превосходящая мощь самого могильщика…
…Врата…
… источник всех бед их многострадального города. Они слишком глубоко вошли во тьму, чтобы теперь повернуть назад – вопреки риску и доводам испуганного разума. Мертвый свет, льющийся в их мир, предстояло встретить широко раскрытыми глазами – даже рискуя ослепнуть.
Братья повернули за угол и остановились. Ровное гудение доносилось из-за знакомого мальчику прохода, а в дверных щелях билось ослепительное белое сияние. Мальчик представил работающий на полную мощность двигатель, Джоди звук напомнил алчную бурильную установку, вгрызающуюся в беспомощную землю.
- Это здесь, - Майк поднял пистолет и краем глаза заметил, как винтовка брата тут же оказалась у плеча.
- Сколько же их там… - думая о карликах, которые наверняка не могли оставить важное для них помещение, пробормотал Джоди. Мальчик хотел ответить, что это неважно – вдвоем они заставят, карликов улепетывать, куда глаза глядят. Хотел – но не успел, потому что внезапно ощутил за спиной чье-то присутствие. Тяжелая рука легла на плечо, и Майк осознал, что у него уже не хватит времени развернуться и встретить врага пулей.
***
Реджи не мог точно вспомнить, когда на месте стены возникла дверь. Он слышал выстрелы со двора, что-то здорово рвануло, но видимо, Верзила решил подольше держать его взаперти. Наматывая круги по маленькой комнатушке, мороженщик мечтал лишь об одном – чтобы Салли успела выбраться. На девчонку и так обрушилось слишком много бед, и Банистер не хотел, чтобы по их глупости это число приумножилось. Конечно, никто не скажет, что они специально втянули в неприятности миссис Петс и её внучку – но чувство вины все равно грызло добродушного мороженщика.
Черт, почему здесь нет ни одного стула? Или хотя бы десятка ведер, чтобы сделать из них опору?
На очередном наматываемом витке Банистер машинально пнул стену – и под ботинком вздрогнуло податливое дерево. Реджи остановился, тряхнув головой – может, померещилось?
Дверь стояла на месте, будто никуда и не девалась. Неужто Верзила решил, наконец, послать монстров по его душу?
Подняв молоток, мужчина открыл дверь, готовясь в случае чего бежать, что было сил. Оставаться в узкой кладовке, когда все оружие годилось лишь против неподвижных карликов, было даже не смешно.
Коридор пустовал, а из всех низкорослых обитателей имелась лишь ваза, изображавшая какой-то мудреный фонтан. Банистер очумело покачал головой, не веря в подобное везение.
Это что же, меня выпускают? Или Джоди, наконец, добрался до старика?
Мороженщик представил друга, трясущего за грудки могильщика. Мечта, приятная до сладости во рту, ничего не скажешь.
Наверняка, Пирсон мог пригрозить смертью, вот старик и открыл дверь… или правильнее сказать, вернул дверь?
Из недр похоронного бюро грянул винтовочный выстрел. Реджи не стал раздумывать – стрелять здесь мог только Джоди, а значит, не дело оставаться в стороне. С кем бы парень сейчас не дерется, еще пара рук ему не помешает.
Вот только проходы сбивали с толку еще сильнее, чем до того, как шар загнал их с Салли в ловушку. Банистер не так часто бывал в морге, чтобы идеально помнить планировку, но таких постоянно пересекающихся коридоров здесь точно не было.
Куда это менязанесло? В подземную пристройку? Чушь, не могли они так быстро столько прокопать, да еще и все сделать неотличимым от морга. Значит, очередной мираж?
Он подавил желание залепить по ближайшей стенке молотком. Миражи – миражами, но здесь даже сны кусаются, как говорила его покойная бабушка.
Реджи свернул за очередной угол, и перед глазами вдруг заплясали алые точки. Пол, такой ровный и гладкий, внезапно накренился, и, взмахнув руками, Банистер повалился…
… Ты будешь играть, сказала старуха. Твоя гитара напомнит ветру песню, что он позабыл. В час осени, в час жатвы…
… прямиком на спины друзей. Реджи выронил молоток, с диким грохотом расколовший мраморный пол и тут же перед глазами возникли два дула. Винтовка Джоди и пистолет Майка упирались ему в нос, пока Банистер еще пытался удержаться за плечи Пирсонов.
- Блин, - Джоди первый опомнился, опуская оружие. – Ты совсем охренел, так подкрадываться? Старик, я чуть в штаны не наложил.
Майк просто схватил руку друга и крепко сжал, сияя от счастья. По грязному лицу мальчика пробежала легкая и искренняя улыбка, вернув подростковый румянец щекам. Реджи невольно улыбнулся в ответ. И даже Джоди заметно приободрился, глядя на брата и друга.
- Реджи, как ты выбрался? – спросил Майк. – Мы думали… Салли сказала, ты заперт.
Мороженщик посветлел – по голосу мальчика было понятно, что девушка жива. Значит, он не ошибся и хотя бы один груз можно снять с переполненных весов совести.
- Дверь появилась… и вот я тут, живой и как видите, не потерявший в росте.
У друзей заблестели глаза – смеющийся Банистер был равноценной заменой восходящего солнца - надежды всех обреченных.
- Салли с вами?
- Побежала к тебе домой, - ответил Джоди. – Майка выпускать из-под замка.
Мальчишка смущенно хмыкнул, глядя на ничего не понимающего Банистера.
- А что он делал под замком в моем доме?
- Реджи, - немного смущенно поинтересовался мальчика. – Ты ведь не обиде, я там твою дверь сломал.
- Да хоть весь дом разноси, - мороженщик положил руки на плечи друзьям. – Мы вместе, парни. Есть идеи, что делать дальше?
Братья кивнули на дверь. Дальнейших вопросов не последовало – Реджи оказалось достаточно посмотреть на бьющий из щелей свет, чтобы понять, что могло привести друзей в это место. У любого замка – свой тронный зал, у любого штаба – центр командования. Если Верзила и мог где-то прятаться – то только здесь, в преддверии ослепительного ада, который едва удерживали стены.
Врата, о которых говорила миссис Петс. Они здесь. Здесь – сердце Фантазма.
Банистер представил его – бьющийся уродливый нарост, опухоль желтого цвета размером с комнату. Сокращающееся, чтобы вытолкнуть новую порцию кошмаров, затопивших город, а затем распрямляющееся, выбирая крики новых жертв.
- Ты первый, - попробовал пошутить Джоди. Реджи скривил губы в чем-то, что должно было напоминать улыбку – чувство скорой разгадки, снятия всех масок с лица тайны, заглушало веселье.
- Уступаю крутому парню с винтовкой.
Друзья переглянулись – и рука Пирсона беспрепятственно отворила двери в сияющее безумие.
***
Свет был столь ярок, что голова мгновенно закружилась. Пол, стены, потолок – все напоминало тонкие стеклянные пластины, за которыми плескалось густое белое мерцание. Оно равномерно проливало во все стороны лучи, утопив помещение в сиянии, и у вошедших мужчин тут же начало рябить в глазах. Джоди поморщился, потер щеку – зубы болели, будто гудящий воздух превратился в сверло стоматолога. Душное помещение, как трансформаторная будка, изучала потоки энергии, и свет был лишь видимой составляющей этой силы.
Ряды странных цистерн занимали боковые стены. Одна на одной, округлые – сужающиеся по краям, но выпуклые посредине, контейнеры поднимались до потолка. Их цвет напоминал темную сталь, но Пирсон почему-то был уверен, что не найдет этого металла ни на одном заводе. Бочонки имели узкий стеклянный разрез чуть ниже верхушки, и его темнота вступала в резкий контраст с окружающей белизной.
Чуть в отдалении – у дальней стены, шагах в пяти, возвышались два серебряных штыря на растоянии в два ярда друг от друга. Толщиной в пару дюймов, похожие на запаянные трубы, они дрожали, заставляя воздух мерцать и переливаться, будто в дутой линзе. Хотя вершины штырей заканчивались на уровне груди Майка, они, а вовсе не контейнеры, невольно притягивали к себе внимание.
- Ну и что это за хренотень? – поинтересовался Джоди, осторожно ступая вовнутрь. Пол, почти неразличимый в свете, вызывал явственные опасения в любой момент проломиться, утопив идущих в море белого огня.
Спутники промолчали – взгляд Майка не отрывался от штырей, а Реджи, судя по лицу, очень жалел, что не нашел по дороге ящик динамита. Пирсон медленно приблизился к ближайшей урне, поразившись её неприятному сходству с яйцом или коконом. Ожившие машины, парящие шары – поневоле поверишь, что какая-то тварь откладывает и монстров в металлических оболочках.
Общее число загадочных контейнеров достигало примерно трех десятков. И эти прорези…
Парень присел на корточки и заглянул в щель нижнего бочонка. В желтом желе, неприятно похожем на чудовищную кровь, плавало уродливое лицо. Пирсон подавил внезапное желание отшатнуться – широко раскрытые глаза на лысой голове карлика уставились прямо на Джоди.
Через миг он понял, что существо мертво или без сознания. Слепой взгляд и неподвижность уродца вселяли уверенность – и даже пробудись он, контейнер не походил на марлевую сетку. Выбраться наружу – та еще задача, особенно когда верхние бочонки стоят на крышке.
- Ну и ну, - Джоди посмотрел на Банистера. – Тут карлики, Реджи, ты только глянь.
Реджи с таким видом, будто ему предложили заглянуть в нечищеный унитаз, заглянул в пару щелей. Карлики были повсюду – ждали своего часа…
… вылупления…
… возможно, даже видели сны в оковах странной стали. Лысые головы, выступающие челюсти, коричневая узловатая кожа, напоминающая по цвету древесный корень…
- Они что, тут хранятся? Зачем… - Парень покосился на Майка, разглядывающего вибрирующие стержни, и понизил голос. - … Зачем Верзиле помещать их сюда? Я думал он их сразу оживляет… каким-то способом. Может, током, как в том фильме про Франкенштейна, помнишь?
Реджи присел рядом, тоже переходя на шепот.
- Я очнулся в комнате для вскрытия, когда меня забрали. Наверное, там они и переделывают людей. По крайней мере… - лицо Банистера исказила боль, - Сьюзи они отнесли туда.
Джоди замолчал – он слышал от Салли о том, что случилось с официанткой. Ужасно, что ни в чем ни виноватая девушка погибла – но еще страшней, что убили её мимоходом, так же легко, будто комара прихлопнули. Для Верзилы чужие жизни не значили ровным счетом ничего, может, он вообще считал людей ошибкой – по сравнению с нежитью, которой повелевал.
Как вообще можно сделать из человека карлика? Нет… не хочу знать! Просто не желаю об этом думать.
Он не сказал ничего по поводу своих родителей, и Реджи, даже если и подозревал неладное, не задал вопросов.
Майк за их спинами шаг за шагом приближался к штырям, и гудение плавно и почти незаметно нарастало.
***
В этом году на уроке биологии говорили, что в глазу каждого человека есть слепое пятно. Обычно Майк пропускал подобные нудные темы, но эта сейчас всплыла из закромов памяти. Он вспомнил показанный учителем забавный пример – линию из жирных точек а листе бумаги. Если вести по ним взглядом, в какой-то момент одна исчезает. Таким же слепым пятном было и пространство между серебристыми стержнями.
Прямой взгляд не замечал ничего необычного – разве что воздух рябил, как над пламенем свечи. А вот если глянуть краем глаза – свет искривлялся, будто проходя через огромное увеличительное стекло. Мальчик шагнул ближе, чувствуя, как кончики длинных волос треплет легкий ветер. Странный сквозняк – лицо и шея не чувствуют ничего, а волосы движутся от порывов далекой бури.
Пирсон не обращал внимания на обсуждавших запертые урны мужчин. Карлики не так интересовали Майка, как то чувство предвкушения и опасности, что нарастало с каждым шагом. Стержни таили в себе угрозу, но при этом они удивительным образом бодрили. Куда-то уходили усталость, словно он…
…вернулся домой…
… выпил в жару целую бутылку лимонада. Стержни были сосредоточием силы, Вратами Фантазма, но при этом – источником чудес. Немыслимых, темных, но таких притягательных…
Покорный мягкому давлению, проникающему в мысли, Майк протянул руку между штырями.
Холод окатил пальцы. Ладонь просто растворилась до половины, будто отсеченная – но мальчик не испытывал боли. Он испуганно отшатнулся, стряхивая заманчивую песнь Фантазма – и пальцы вернулись на место. Воздух скрывал за собой что-то, что выросший в глубинке Пирсон не мог объяснить – и ближайшим подобием была водная гладь. Только вода оставалось видимой, и лишь искажала контуры руки – а эта субстанция, полностью прозрачная, тем не менее, бесследно поглощала то, что её пересекало.
Он поднес кисть к глазам, внимательно разглядывая пальцы. Ни царапин, ни ожогов – кожа оставалась такой же целой, как и до погружения. Да и перьями или чешуей мальчишка не спешил обрастать, как это иногда бывало в комиксах.
Врата ровно гудели, предлагая повторить попытку. Магия происходящего манила Майка и он, оглянувшись на спутников, снова окунул в неизвестность руку – в этот раз по запястье.
Легкое жжение начало расползаться по кисти, медленно подбираясь к локтю. Волосы по всему телу зашевелились, приподнимаясь.
Электричество? Но разве оно не должно щипать, а не обжигать?
Гудение изменилось – стало басовитым, как у рассерженного шмеля. Мальчик вынул руку из пустоты, пошевелил пальцами – это все ему напоминало…
… Ящик Салли! Сначала жжение, потом боль и холод. В нем было то же самое, что здесь.
Но что было в ящике? Его собственный страх и Фантазм? Значило ли это, что Врата могут быть не менее опасны – если он позволит себе испугаться? Если вообразит, что за ними скрывается зло – будет ли это зло достаточно материальным, чтобы откусить ему руку?
Пирсон присел, с сомнением глядя на обманчивое пространство. Интересно, что там… на той стороне? Я ничего не нащупал… но ведь хотя бы пол с той стороны должен быть?
Не бойся, прозвучал в мыслях голос Салли – или что-то мастерски скопировало девушку? Не бойся, Майк…
Мальчишка вновь протянул руку, и в этот раз челюсти Врат сомкнулись на ней с полной силой. Заполнивший помещение ветер толкнул в спину, руку охватил невыносимый холод – и, с криком, полным ужаса, Майк заскользил навстречу неизвестности. Он еще успел услышать предостерегающий окрик Джоди, когда лицо пересекло невидимую завесу, и все прочие звуки привычного мира пропали.
Их сменила песнь Жнеца, в которой не было места надежде.
Глава 20. Земля багровых туч
Пламя. Океаны огня сжигают тело, но он все не умирает. Волны багровых языков пронзают Майка насквозь, однако внутри – холод. Огонь мертв, как и все вокруг – мертвый купол, бесконечно терзаемый мечтой о тепле. Огненные небеса, в которых сгорело его тело – и Пирсон сам становится тысячей искр, разлетающихся в бесконечности.
Кровь. Багровые тучи под пологом пламени бешено мчатся, сшибаясь, как закованные в доспех великаны. Раскаты грома заставляют тучи дрожать, в страхе проливая алую влагу, но ветер уносит её прежде, чем кровь достигает стонущих песков. Красные молнии полосуют двойные небеса - рождаясь в огне, обретая свой цвет в крови. Майк знает, что стал молнией и кровью, тучами и громом. Это неважно – он не умирает. В мертвом мире нет жизни, но лишившись тела, он забыл и о смерти.
Ветра. В них стон, боль и песня. Бессловесная, тягучая песня тех, кто уходит в вечность, кто возносит хвалу красному аду, ставшему их темницей. Ураган вздымает с земли потоки красных песчинок – тела тех, кто обрел желанное забвение. В преисподней смерть остается сладкой мечтой – но он не мертв. Всеобъемлющий и вездесущий, Майк парит над миром. Глаза его – тучи, а слова превращаются в гром.
Пустыня. Она пролегла от горизонта до горизонта. Возможно, у неё нет конца – полотно барханов, терзаемых бурей и молниями, приминаемых ногами обреченных. Внизу – черные точки, вьющаяся лента и мальчик хочет рассмотреть её поближе. Для этого не нужно ничего, кроме желания – как раненая птица, он падает с небес, и Врата возникают из груды неразличимых силуэтов. Торчат вибрирующие стержни, возвышаясь из пирамидок отполированных ветром костей. Тянется вымощенная камнями, напоминающими огромные чешуйки, тропа – и пески не смеют замести её змеиный узор. Тропа уползает дальше, чем хватает зрения, и по ней тоскливым караваном движутся закутанные в плащи фигуры.
Карлики. Майк видит их всех – поникшие лица, безвольные шаги. Видит, как из пересылаемых из морга металлических коконов выползают покрытые слизью чудовища, оживленные плотью этого мира. И песок оседает на их нагих телах, превращаясь в рваное тряпье. Пустыня не заботится о своих обитателях – она лишь следует давно установленному образу. Здесь не любят различий – проще стереть все черты, оставив колонну из этих безмолвных монстров, почему-то наполняющих мысли Майка жалостью.
Знания проникают в него вместе с ветром. Существа зовутся певчими – потому что их роль в исполнении. Не только приказов, но и музыки – великой симфонии красного мира, которая отправляет их души навстречу чему-то невообразимому. Вместе с ветром Пирсон скользит над тропой, поражаясь её древним трещинам, уходящим в недра безводной земли. Тысячи, миллионы лет существует этот путь, и все идут по нему пленники вечности.
Храм. Руины, созданные из безумного переплетения острых и тупых углов. Даже лишенный глаз, смотрящий на мир сознанием, Пирсон не в силах охватить его взглядом. Храм занимает столько места, что весь Морнингсайд мог бы разместиться на одной из его терасс. Именно туда лежит дорога карликов, в храм, над которым…
Даже сейчас, когда все человеческое почти сгорело, Майку трудно сознать, что же он видит. До этого разум избегал останавливаться на заполняющем все небо светиле. Достаточно далеком, чтобы освещать бесконечное, лишенное ночи пространство – и одновременно близком, висящим прямо в кровавых тучах. Алый, неживой свет, который постоянно пульсирует. Протуберанцы-щупальца, алчно шарящие в небесах. Их движение, похожее на извивы водорослей при сильном речном течении. И чувство близкого соприкосновения… будто что-то невидимое отделилось от живого солнца, устремившись навстречу душе Майка. И оно голодно…
Мальчик пытается вернуться, сосредотачивается на видении Врат – все тщетно. Сила несет его к свету, прямиком в пасть этого циклопического божества, и Майк видит, как воспаряют над молитвенными залами храма певчие, осыпаясь новым песком на истерзанные ветром барханы. Тела обращаются в песок, а души забирают огненные щупальца… и так продолжается от века. Вот почему пустыня немыслимо огромна - светило живет, поглощая целые миры, и устилает прахом убитых свои владения. Жнец, приходит имя, но это имя - пустой звук. Для силы, величественной и страшной, появившейся раньше привычной вселенной и обреченной пережить её гибель, у Майка просто нет подходящих титулов.
Пылающий протуберанец почти касается его раскинувшегося на крыльях ветра сознания…
Пирсон слышит голос Джоди, но понимает, что это лишь зыбкая надежда, которой тешится меркнущее сознание. Сейчас все будет кончено, стоит голодному пламени соприкоснуться с его бестелесной сущностью, швырнув в ненасытную утробу. И если ему повезет – если очень повезет, рассудок исчезнет раньше, чем душу начнут переваривать…
***
Еще толком не понимая, что происходит, Джоди бросился к брату. Налетевший ветер и словно затягиваемый в проем между серебряными спицами Майк – все так быстро изменилось в этой странной комнате, на то чтобы думать не оставалось времени. Он прыгнул, видя, как дрожащий воздух пожирает тело брата – тот словно растворялся, пересекая невидимую черту. Что это за чертовщина, Пирсон не пытался понять – он лишь нырнул следом, по пояс окунаясь в обжигающий холод.
Ноги елозили по полу, пытаясь найти опору, но через миг на них навалилась тяжесть. Реджи, не долго размышляя, просто навалился всем своим весом, избавив друга от риска рухнуть в никуда следом за братишкой. Ветер утих, но жадно всасывающая все содержимое белого зала сила не собиралась так просто сдаваться.
Перед глазами мелькали огненные всполохи, клубилась багровая тьма. Что-то, похожее на тучу, окатило Джоди ознобом, от которого на глаза навернулись слезы. Он сунул руку прямиком в бушующий мрак, мечтая лишь об одном – чтобы брата не унесло далеко. Странная субстанция была чем-то средним между туманом и водой – густая и одновременно податливая, недостаточно прочная, чтобы удержать тело – но и не грозящая мгновенным падением.
Рука сжала ремень на поясе Майка. Парень дернул вверх, словно подсекая огромную рыбину, и мгла отступила. Джоди не знал, показалось ему или нет, но тело братишки не вынырнуло из огненного облака – оно словно соткалось из багрового мрака. Так дым над тлеющим костром способен принимать удивительные формы, так рождается мираж из носимого по пустыне песка.
- Тяни! – чувствуя, как плечо раскалывается от боли, завопил Пирсон, не зная, слышит ли его Банистер или нет. Однако звук, видимо, преодолевал Врата – тому напору, с которым мороженщик исполнил команду, мог бы позавидовать и штангист. Реджи тащил их обратно, в мир ослепительного света и тревог, и единственное, о чем думал Джоди в те минуты – не разжать сведенную спазмом руку.
Последние ярды их вновь подхватила неведомая сила – только в этот раз она была направлена в обратную сторону, как воздух, вдыхаемый и выдыхаемый исполином. Или Врата просто поняли, что поймали неподатливую добычу и спешили выплюнуть её обратно. Братья покатились по полу – рядом с рухнувшим от неожиданности Реджи. Вся одежда Майка дымилась, глаза невидяще шарили по сторонам. Джоди потряс головой – озноб уже уходил, но яркое освещение зала вызвало после недолгого созерцания огненной бездны сильную головную боль.
- Ничего себе! – мороженщик опустился рядом с Майком на колени, пытаясь затушить тлеющую – как ему показалось одежду. Однако после пары хлопков, от которых в глазах мальчишки появилась осмысленность, Реджи изумленно посмотрел на собственные ладони. Джоди подхватил брата, помогая ему сесть, и тут же понял, что изумило друга. Одежду Майка будто подержали в морозильнике, и тающая в сухом воздухе дымка была паром.
- Ты видел?! Нет, ты видел? – нервно затараторил Банистер – Эта штуковина его затянула!
Мороженщик нервно покосился на Врата, сейчас обманчиво безопасные. Гул и воздушная рябь никуда не делись, и серебряные стержни словно приглашали желающих со второй попытки раскрыть их тайну.
Размечтались, мысленно фыркнул Джоди. Теперь уж точно – туда не ногой. Но куда же мы чуть не отправились?
- Несбывшееся, - голос Майка звучал устало, но, слава Богу, мальчик пришел в себя. Джоди даже не удивился, что братишка отвечает на его незаданный вопрос – главное, что пацан выжил и похоже, не пострадал. – Мы провалились в несбывшееся. Там… эти карлики…
Он замолчал, не в силах подыскать нужно слово. Реджи открыл было рот, но мальчишка уже продолжал.
- Они рабы… и не только. Их приносят в жертву… вернее, они сами себя приносят.
- Кому? – внезапно осипших голосом спросил Джоди. Он не понимал, как брат мог понять все это – для него с момента, когда мальчика затянуло, и когда он, Джоди уцепился за пояс младшего, прошло меньше секунды. – Верзиле?
- Нет… там было что-то еще, - Майк замотал головой. – Не могу вспомнить… на языке вертится, а не сказать… все так в голове запуталось…
- Потом распутаем, черт с ним. Главное - ты жив, – Реджи ободряюще потрепал плечо мальчика и поднялся на ноги. – Это, выходит, и есть те самые Врата, о которых говорила миссис Петс?
- Да, - радуясь, что может ответить хотя бы на этот вопрос, кивнул мальчик. – Там – другой мир. Людям в нем не выжить, а карлики… они… ну как это объяснить?
Созревают, вдруг пришла мысль к Джоди. Карлики созревают, как спелые колосья пшеницы. Только там они могут наполниться соками и стать подходящими для жатвы…
Наверное, мысль родилась благодаря странному гудению, навевающему грезы иных миров – или визит в облачное пламя так повилял на мышление? Пирсон не знал наверняка, но чувствовал, что ответ правильный.
- Верзила переносит эти тела через Врата, - парень указал пальцем на контейнеры, - а потом они оживают.
- И их приносят в жертву, - подхватил Реджи, в глазах которого промелькнуло понимание. Возможно, мужчина тоже услышал подсказку Врат, шепчущих на своем непонятном людям языке.
- Да, - облегченно подтвердил Майк. – В жертву тому, что они называют Жнецом.
Свет погас, а вместе с ним исчезло и гудение. Мрак хлынул из стен, как чернильное облако, погружая зал в беспросветную темноту.
***
Реджи понимал, что разумнее всего было бы попросить Майка отдать пистолет, но тут же подавил трусливый порыв. В конце концов, мальчишке будет спокойнее с оружием в руках – хотя в этой кромешной тьме чертовски не хочется получить пулю своего кольта от своих же друзей.
Было тихо – оборвавшийся гул словно унес за собой все звуки. Морг и раньше не относился к шумным местам, но сейчас они просто застыли в бесконечной пустоте. Реджи попробовал легонько топнуть – и не услышал ничего. Разве что стук его собственного сердца, колотящегося, как в припадке.
- Где вы? – откуда-то из мрака позвал Майк. Голос показался необычайно далеким и не имел направления.
- Здесь, - откликнулся Реджи, вслепую шаря руками. Никогда он не испытывал подобного одиночества – завеса тьмы отрезала целый мир, оставив их заточенными в черном нигде, разделив их. А еще рядом находились притихшие Врата, в которые можно было легко свалиться, если брести наугад.
Или через них может что-то вылезти. Карлики… тот паук, шары… Реджи поежился. Список монстров, которые вполне могли водиться за Вратами, стремительно рос.
- Сейчас, не двигайтесь, достану зажигалку, - Джоди, судя по звуку, находился рядом, но очередной взмах руки не на что не наткнулся. А ведь зал изначально показался Банистеру не таким уж и большим – неужели снова Фантазм играл с ними свои шутки?
Если двери могут исчезать, то почему бы и комнате не стать больше?
Неприятный вывод – выходит, в похоронном бюро абсолютно все не такое, каким кажется, укреплял растущий страх. А если и пол под ногами исчезнет, сменившись этой беспросветной мглой? И они будут падать… и падать… и падать…
Раздалось несколько щелчков, но мороженщик не увидал ни малейшей искры. Джоди чертыхнулся.
- Ну что? – спросил Майк.
- Не работает. Реджи, у тебя…
- Да, да, - перебил мужчина, радуясь, что может думать о чем-то другом, чем о вездесущей тьме. - Сейчас спички достану…
Рычание разорвало мрак. Оно было сильным, уверенным и целеустремленным – то, что вошло в темный зал, прекрасно обходилось без света.
- Твою мать, - пробормотал Реджи, лихорадочно шаря по карманам. Он помнил, что где-то лежал коробок спичек, но, как назло, он куда-то подевался.
Тишина, последовавшая за рыком, действовала на нервы еще сильнее, чем звук любой приближающейся угрозы. Похоже, это был карлик – но откуда он взялся? Ни шагов, ни шелеста плаща по гладким плитам.
Из Врат вылез? Если бы из кокона – то мы бы услышали… да и там они вроде мертвые. Еще мертвые… а вот скоро мертвыми будет мы…
- Реджи, - сдавленно сказал Джоди. – Где чертовы спички?
- Не знаю, - чувствуя, что скоро заорет благим матом, простонал мороженщик. Он понимал, что нужно справиться с паникой – иначе карлик, пока что развлекающийся ожиданием, просто выпустит ему кишки. Драться в темноте, когда не видно ни зги, а эта тварь может в любой момент зайти со спины…
Майк коротко вскрикнул, и порыв ледяного ветра пронесся по погруженной в бессветие комнате.
- Не тронь его! – разом отметая страх, закричал Банистер. Испуг как рукой сняло, стоило понять, что сейчас карлик набросится на испугавшегося мальчишку. – Давай, урод, попробуй взять меня! Я из таких, как ты, уже отбивных понаделал!
Он ожидал, что Джоди поддержит его своим призывом – Пирсон скорее умер бы сам, чем позволил кому-то причинить вред младшему. Однако друг молчал – и что много хуже, молчал и мальчик.
- Парни… - позвал Банистер. От слов не осталось эха, они просто таяли в пустоте. – Ей, парни, вы чего молчите?! Вы же не…
Темнота сменилась светом столь ярким, что мужчина на миг зажмурился. Он открыл глаза, как только в них перестало рябить – и уставился на гудящие спицы. Вернулось все – ряды закрытых урн у стен, прикрытая входная дверь, только друзей не было рядом. Пирсонов и след простыл.
… исчезли? - закончил свой вопрос Реджи, не имея ни малейшего понятия, что же делать дальше.
***
От винтовки не было никакого толку – Джоди не мог рисковать стрелять наугад. Темнота и бродящий в ней карлик – или карлики, оказались тем козырем, против которого у него не было карт.
Майк вскрикнул и Джоди резко развернулся, пытаясь понять направление звука. Он не знал, почему прежний зал сменило это необъятное помещение – неужели Верзиле было по силам преображать не только вид, но и размеры самого здание? Раньше Пирсон воспринимал Фантазм как видение, вроде того, что настигло его по дороге к кладбищу, но здесь усомнился. Тьма была чересчур реальной, как и тишина.
- Майк?! Реджи?!
Ни эха, ни звука. Джоди остался один, заблудившийся во мраке, обреченный блуждать наугад. Кто знает, кем наполнена тьма – какие чудовища сейчас тихо облизывают острые клыки, поджидая его? И где спасительный выход?
Может, просто подождать? Ведь все видения рано или поздно рассеиваются.
Не тревожь его судьба остальных, Джоди так бы и поступил. Но парень понимал – разделив их, Верзила преследовал какую-то цель. Возможно, не просто перебить поодиночке – оставил же старик зачем-то в живых Реджи. Правда, помня участь родителей, вряд ли планы долговязого монстра были намного предпочтительнее смерти.
- Джоди… - тихо прохрипел голос, от которого парень начал пятиться, позабыв даже про риск свалиться во Врата. Отец – вернее то, во что он превратился, был где-то здесь. И, кажется, мрак ему совершенно не мешал.
- Сынок… - надломленный стон приблизился, и лоб Пирсона пробила испарина. Он понимал, что сейчас выстрелит – все равно куда, лишь бы остановить приближение этого существа, чьи мелкие шажки парень уже отчетливо различал.
- Куда ты, сынок? Мы скучали… мы так скучали по тебе…
Спина внезапно уперлась в ребристую поверхность. Дверь – и Джоди без раздумий распахнул её. Он ждал света, проливаемого из коридора – но с той стороны было не мене темно, чем внутри непонятного помещения.
Что-то коснулось его куртки, обдавая холодом. Острые коготки царапнули живот.
С криком ярости и страха Джоди пинком отбросил низкорослую тварь, и бросился прочь. Он мог выстрелить и, скорее всего, сразил бы карлика наповал – но даже сейчас мысль, что придется убивать собственного отца, казалась немыслимой. Оставалось только бежать – сквозь темный коридор, слушая бьющуюся в висках кровь и тишину, сменившую голос чудовища.
Джоди остановился, только когда в голове немного прояснилось. Повел рукой, ища опору – пальцы наткнулись на холодный мрамор. Коридор… но почему такой беспросветно-темный? Здесь же перекрестки на каждом шагу… неужели в здании вообще нет света?
Однако старый склеп был не причем, и Пирсон это понимал. Вокруг стало темно, потому что так захотел Верзила – а желания предводителя монстров становились законом в этом царстве ужаса.
Парень остановился, сжав свободную руку в кулак. Что же делать? Майк и Реджи остались где-то во тьме. Не там, где он встретился… с тем, о ком Джоди не хотел думать. Комната с Вратами и тот бесконечный зал, из которого Пирсон чудом вырвался, были разными помещениями, он это чувствовал. Но где теперь искать парней, когда он даже собственные пальцы не различает?
Джоди пошел, держась рукой вдоль стены. Это было лучшее, что он смог придумать – возвращаться не имело смысла. Против пути назад бунтовали все чувства, а им парень привык доверять. Майк и Реджи не за дверью, их куда-то перенесло – как только что перенесло его. Может, это свойство Врат – не только забирать в мир багровых облаков, но и отправлять в иные, полные мрака миры? Здесь, наверное, только нечисти впору обитать…
Он уткнулся в угол стены, пошел вбок – и через пять шагов нащупал еще одну ручку. Дверь, за которой доносилось что-то, вроде шелеста листвы.
Ну что ж, была – не была. Вряд ли там будет хуже, даже если шелестит вовсе не ветер.
Джоди распахнул дверь… и вышел из черного хода, оторопело глядя на залитый фонарями двор. Это был не тот проход, что вел к выходу – ту дорогу, с которой в день похорон началось его знакомство с низкорослыми покойниками, Джоди хорошо помнил. Однако темный путь вывел его именно сюда, на заливаемый мертвым светом забетонированный двор, за которым начинался склон холма, уходящий вверх. Черные деревья и ослепительно белеющие памятники казались бумажными аппликациями на стенде ночи.
Он машинально сделал шаг вперед – и дверь за спиной захлопнулась, отрезая обратный путь.
***
Темнота была спасением от безумия. Майк знал, что во мраке бродит опасность – коснувшийся его полой плаща карлик прятался где-то неподалеку. Мальчик даже вскрикнул, когда пахнущее тленом существо задело его и умчалось прочь. Джоди молчал, затих и Реджи – и страх ворочался в сердце, как разбуженный посреди зимней спячки медведь. Но все же сейчас во мраке таилось его спасение.
Тьма позволяла не думать о пережитом. Мир за Вратами, яркие краски, ослепительные ощущения… все это въелось так глубоко в мысли, что мальчик боялся – вдруг увиденное останется с ним навсегда? Во снах и наяву, каждую секунду, терзая видением исполинского храма и существа над ним, которому возносили хвалу певчие…
Он пошел в ту сторону, где примерно находилась дверь. Пистолет приятно отягощал руку, но пока что стрелять было просто не в кого. Конечно, можно пустить пулю, чтобы при вспышке выстрела хоть что-то разглядеть – но вдруг выйдет рикошет? Да и патронов совсем мало – хотя после визита в мир багровых небес Майк уже не пытался вспомнить, сколько.
Верзила – пришелец. Чужак из этой пустыни. Хуже любых марсиан из комиксов, те хоть просто инопланетяне, а старик…
Для описания могильщика не хватало правильных слов. Верзила явился откуда-то из-за грани, где привычные понятия утрачивали смысл, и даже побывав в роли ветра, огня и песчаной бури, Пирсон не мог описать природу иной реальности и её обитателей.
Мальчик все шел и шел – наверное, прошагав сотню ярдов. Пол не кончался, безмолвие все так же давило на барабанные перепонки. Однако Майку то и дело казалось, что за спиной раздаются легкие, почти невесомые шаги.
Шурх-шурх.
Пот стекал на губы, и мальчишка слизывал соленые капли. Глаза остались без работы – можно было идти с опущенными веками, не заметив ровно никакой разницы. Впрочем, зажмурившись, оставалась возможность любоваться хотя бы цветными пятнами перед зрачками – мрак и не думал рассеиваться.
Шур-шурх.
Запахи тоже пропали, разве что от него самого несло, как от свиньи. Целая ночь беготни, драк и падений давала о себе знать – чары старой колдуньи исцелили раны, но не могли заменить химчистку.
Шур-шурх.
Хуже всего, что Пирсон не знал, действительно ли слышит преследователя – или просто его воображение ловит отзвук собственных страхов? Разве карлик не должен был давно напасть, имея прекрасную возможность? На ровном полу преимущество в беге однозначно склонялось на сторону чудовища.
Шурх-шурх.
- Майк… - прошептал квакающий голос, заставивший мальчишку подпрыгнуть на месте. – Сынок… не уходи…
Он обернулся, дрожащими руками поднимая пистолет – и стараясь не думать о том, что только что услышал.
Мне показалось! Просто показалось! Это не мама! Она умерла!!!
Внезапно что-то вцепилось в джинсы – какие-то тонкие, похожие на паучьи лапы конечности обвили джинсы, заставляя мальчика пошатнуться. Что-то приникло к лицу – ткань ветхого плаща или крылья летучей мыши? Он не удержался, рухнул на спину, и затрепетавшие когтистые лапы плотно обвились вокруг шеи.
- Куда ты убегаешь, сынок? – снова хрюкнуло существо прямо над ухом.
Не видя ничего – и не желая видеть, что склонялось над ним и обвивало тело, Пирсон выстрелил и дернулся в сторону. Он катился, плотно сцепив зубы, и отталкивал тонкие конечности, хрустящие, как ломаемые птичьи кости, пока…
… Сильная и знакомая рука не подняла его, вырывая из плена. Кто-то тряс Пиросна за плечи.
- Майк! Очнись, Майк! – крикнул Джоди, и это заставило мальчишку открыть глаза.
Он лежал у подножия куста, изрядно переломанного падением, возле самого бордюра, отделявшего бетонную площадку вокруг морга и зеленый склон. Фонарь над окнами второго этажа светил прямо в лицо, обтекая блеклым светом встревоженное лицо Джоди.
- Ты в порядке? – снова задал вопрос брат. – Бог мой, ты чуть меня не подстрелил.
Мальчик, все еще дрожа, огляделся. Паучьи лапы оказались сломанными ветвями, плащ – осыпавшейся листвой, а на месте его падения красный песок густо усеивал кладбищенский газон.
***
Серебряные спицы дрожали, и Реджи казалось, что эта вибрация, как круги на воде, ширится сквозь пол. Зуд поднимался по ногам, отдавал дрожью в позвоночнике и затихал около затылка. Мерзкое чувство, подталкивающее мужчину быстрее выйти из белой комнаты, искать друзей и больше никогда не возвращаться…
Однако Реджи не вчера на свет появился. Если какая-то дрянь хотела выставить его прочь, с какой радости прислушиваться к её желаниям?
Хотите, чтобы я ушел? Не дождетесь!
Мороженщик поискал глазами, чем можно сломать чертовы штыри. Бить молотком? Но если это сплошной металл, то и ночи не хватит. Завалить или закрыть пространство между вибрирующими иглами тоже не представлялось возможным – вокруг даже досок не найти.
Что-то дрогнуло в боковом кармане на груди. Банистер сунул руку под жилетку, расстегнул молнию – и вынул камертон. Давно забытая вилка сейчас тряслась в такт беззвучному ритму из иного мира. Словно рядом находились колонки или натянутая струна, и звуки её оживляли простенькое приспособление музыкальной настройки.
Банистер зажал камертон рукой, останавливая дрожь. Потом поднял взгляд на переливающиеся серебром спицы, и мрачная улыбка озарила лицо. Малое подобно большему – не случайно в глаза бросилось это сходство. Если точно так же сбить ритм Врат – кто знает, не закроются ли они? Или просто взорвутся к чертовой матери?
Конечно, оставался риск, что Джоди и Реджи исчезли, потому что их затянуло в другой мир, но Банистер в этом сомневался. Когда Майк упал, комнату наполнял ветер, и что-то тащило мальчика по полу. Какая-то невидимая сила, действующая с той же размерностью, с какой магнит собирает железную стружку. Нахлынувшая и исчезнувшая темнота больше напоминала очередной фокус, на которые оказался богат Верзила. Наверное, их разделили, только вот хозяин морга снова недооценил упорство немолодого мороженщика.
Ты все делаешь правильно… вибрация превратилась в голос миссис Петс. Поверни ключ в замочной скважине…
Нет у меня никакого ключа, мысленно возразил Банистер, но тут же понял, что ключ вовсе не нужен. Врата могли убить того, кто без спросу коснется их прохода, но ни Джоди, ни Майк, ни он сам уже не относились к случайным любопытствующим. Вольно или невольно, однако Фантазм стал их сутью, в чем-то даже покорился – и сейчас Реджи планировал использовать всю новоприобретенную власть, обращая её против истока.
Он подошел к дрожащему мареву, поднимающемуся над незримым проходом. Поднял руки ладонями вниз, разводя их над вершинами спиц. В первую секунду возник страх, что одновременно дотянуться до двух стержней не выйдет – расстояние превысит длину рук. Однако здесь, вблизи, перспектива вновь изменилась – или Врата просто подстроились под его ширину плеч.
Реджи глубоко вздохнул и закрыл глаза. Возможно, это был последний осмысленный поступок в его жизни – даже стоя рядом, он ощущал желание обитающей по ту сущности сторону выжечь тело и разум посмевшего посягнуть на его владения человека. Майк назвал эту силу Жнецом, но имена не имели значения за миг до возможной смерти. И если я умру, с отстраненным спокойствием подумал Реджи, то пусть моя смерть станет последней для этого многострадального городка.
Ради вас, парни, и всех живых!
Ладони опустились на ледяные серебряные вершины спиц, и время рассыпалось на сверкающую мозаику.
…Он захлебывался на самом дне водоворота, став заткнувшим слив камнем. Воды набивались в рот, дыхания не хватало – но Реджи все же терпел. Терпел, уже теряя сознание, потому что вращающиеся водяные стены вокруг утратили былую прочность...
Люди могут выбирать, Фантазм - нет. Фантазм это река, текущая в проложенных чьей-то волей руслах, сказала миссис Петс. Он видел свечи, горящие в гостиной, как будто сидел напротив старухи. Стань этой волей, Реджи, и пусть несбывшееся останется за гранью.
… Молнии пронзают тело и ветра швыряют в лицо новые и новые потоки песка. Щеки и лоб иссечены в кровь, но Реджи стоял. Он, простой житель провинциального города, держал на себе багровое небо – как распятый Христос, превращался в мишень для огненного ветра и кровавого песчаного урагана. Буря не вечна, он всегда верил, что не вечна…
Тот, кто правит страхом, правит Фантазмом, колдунья посмотрела на полупустые песочные часы, появившиеся посреди стола, и грустно вздохнула. Время уходит, потому что мы боимся, что оно конечно. В несбывшемся нет правил, поэтому оно побеждает. Так выйди за пределы правил, Реджи – и не бойся. Это просто ветер и всегда останется ветром, какие б маски не надевал.
…В глазах вспыхнуло солнце – живая каракатица, раскинувшая огненные щупальца в красных небесах. Над красной пустыней парил Жнец и не хватало воображения, чтобы передать его точный облик или естество… но Банистер и не собирался этого делать.
- Ну и урод же ты! – крикнул он в лицо вечности, и волна красного песка размером с цунами отбросила мороженщика назад. Врезавшись в стену, Реджи осел на пол – прямо напротив покосившихся, оплавившихся Врат, в которых яростно завывал ветер.
***
Верзила рухнул на пол как покошенный, вздрагивая от пробегающих по телу разрядов. Боль обрела форму электрических вспышек, пронзающих мышцы и заставляющих конечности непроизвольно сокращаться. Проклятая оболочка, проклятый мороженщик, проклятое человечество – почему эти люди не желали покорно умирать, как их предшественники?!!
Поток менял направление, и это вызывало у Приказывающего самый настоящий ужас. Воронка больше не исторгала Фантазм – она начала всасывать всю выпущенную силу и стрелки часов вновь сдвинулись. Время – кровь реальности в артериях вселенной, побежало с привычной скоростью.
Больше медлить нельзя – менее чем через час все с таким трудом собранное по крохам будет беспощадно потрачено. Лежа на полу, Верзила все равно видел Реджи – глазами своего Дара, глазами Фантазма, для которых не существовало стен. От мороженщика исходила пульсирующая нить, которую смертные не могли заметить – и по этой нити к Джоди и Майку вытекала сила. Его сила, сила Врат, которые оказались безнадежно покорежены этим удачливым недоумком.
Предстояло срочно кого-то убить – любого их троицы. Да, тогда большая часть энергии исчезнет в никуда, но иначе сезону жатвы конец. Проще оборвать нить и потерять часть, чем лишиться целого.
Возле Врат уже бушевал ветер, затягивая в проход коконы с телами певчих. Распластанный на полу Банистер, однако, вполне успешно полз в сторону выхода – еще бы, после такого количества украденной силы Жнеца ветра ему не страшны. Прикончить этого мужчину было бы наивысшим наслаждением, но приближаться к набирающему мощь вихрю Верзила просто боялся. Его тело могло просто распасться на части, когда Фантазм, оживляющий оболочку, будет поглощен Вратами.
Значит, остаются Пирсоны. Он сосредоточился – насколько мог сосредоточиться, пронизанный болью и гневом. Тело обрело текучесть, расплылось – и через секунду в пустом коридоре на ноги поднялась светловолосая блондинка. Тело Кэтрин в каком-то смысле защищало его от поглощения Вратами – символически оно не было связано с моргом. Старая-добрая магия сродства, как слишком поздно понял Верзила, могла работать в обе стороны. Будучи могильщиком, он легко управлял всем происходящем в морге – например, с помощью тьмы и страха разделил троицу. Однако сейчас предстояло прибегнуть к женским чарам.
В этой оболочке мысли приобретали совершенно другое направление. Откуда взялось имя Кэтрин, Верзила не знал – еще одна тайна, связанная с обличьями, в которых он пребывал. С первых шагов по этой планете оба тела была доступны ему – и вот сейчас он пылал самой настоящей жаждой мести, вполне подпадающей под слово «женская». Кэтрин больше всего хотелось убить Джоди – однажды избежавшего её сетей.
Красный песок взметнулся и осыпался к ногам – здание склепа сменили тенистые кусты. Кэтрин стояла, глядя в спины врагов, маячащие в десятке шагов. Братья смотрели на мигающие фонари и голос Майка, прозвучавший в ночи, вызвал у существа почти физическую боль. Этот паршивец проник в её мир, почти коснулся Жнеца – но сумел вернуться. Перемены все равно не остановить, человек, прошедший сквозь Врата, уже не станет прежним – но даже Приказывающий не мог предположить, чем преображение обернется для Майка.
- Ты слышишь? Гул нарастает, - младший повернулся к Джоди. Тот кивнул и тревожно посмотрел на слепые окна.
- Давай обратно, похоже, Реджи там остался…
Кэтрин подняла руку, извлекая из складок Фантазма тонкий стилет. Лезвие привычно засияло лунным огнем, хотя тучи не пропускали ни единого серебряного луча сквозь свой полог. Пришло время срезать эти посевы...
***
Джоди не знал, что ощутил первым – запах лаванды или едкий холод. Он помнил, чьи волосы пахли так резко, возбуждающе – и потому успел обернуться до того, как Кэтрин нанесла удар. Подставленная винтовка приняла на себя вес небывало сильной женской руки, заставляя Пирсона отступить на шаг.
Глаза женщины сияли, словно превратились в два языка огня – но под этим светом угадывалась знакомая серая пустота. Верзила смотрел на них из-под лица, некогда казавшегося Джоди соблазнительным, смотрел так, будто перед ним была пара тараканов, которых предстояло раздавить.
И с этим я целовался? Волна отвращения окатила парня, и он навел ствол на стройное тело в облегающем платье. Какая-то часть Джоди, еще помнившая опиумный туман чар, требовала опустить винтовку – но другая, силу которой придавало присутствие брата,смогла нажать на курок.
Он видел испуг на лице существа – и это было сладко. Куда слаще, чем все поцелуи и раздевания на надгробной плите. Во сне Кэтрин имела над ним власть, но здесь, наяву, она оставалась уязвимой.
Тело Кэтрин внезапно опало струйками красного песка, и выстрел вбил песчинки в стоящий за её спиной дуб. Женщина исчезла – однако и там, где древесный ствол исполосовала дробь, и на рассыпавшихся красных крупицам желтела нечеловеческая кровь. Капли щедро оросили газон – пусть даже не в полную силу, но выстрел достиг своей цели.
- Ты её подстрелил! – радость в голосе Майка могла соперничать с криком какого-то первобытного охотника. – Отличный выстрел, Джоди!
Парень кивнул, хотя и не разделял такой бурной реакции. Да, он убивал не только карликов, но и прочих слуг Верзилы – однако вовсе не хотел, чтобы ему это начало нравиться. А вот младший брат, похоже, попадал в распространенную ловушку подросткового возраста – делил все на черное и белое.
Нет, Джоди, разумеется, не испытывал к тварям жалости, однако и убийство его радовать никак не могло. Пирсон делал свое дело – истреблял всех, кто угрожал брату, друзьям и городу, но не собирался на этой тропе дойти до того, чтобы наслаждаться процессом. Да и рассыпавшийся песок мог означать, что Кэтрин, пусть даже раненая, все же улизнула. Конечно, она могла умереть – часть дроби точно попала ей в живот, но разве мертвые уже в который раз не возвращались к жизни в этом чудовищном месте?
- Пошли искать Реджи, - ответил он, оборачиваясь к младшему. И в этот момент черные окна внезапно вспыхнули, как огоньки на новогодней елке. Налетевший со всех сторон ветер закружил облака листвы, заставляя братьев отвернуться – а следом за ним к Пирсонам подступала легкая, но все нарастающая дрожь, которую не мог сдержать асфальт.
- Землетрясение? – охнул Джоди. Он никогда не слышал, чтобы в Морнингсайде хоть немного трясло – даже из рассказов родителей.
- Это морг, - Майк, не отрывая глаз, следил за пляской света в окнах. Стекла старого здания уже начали дребезжать и братья переглянулись.
- Реджи! – не сговариваясь, одновременно выдохнули они и бросились к главному входу.
***
Каждый раз все веселее и веселее… думал Банистер, пока невидимые клешни Врат тащили его по скользкому полу. Третья попытка добраться до двери обернулась неудачей – стоило встать в полный рост, как его сбивал с ног обезумевший ветер. Ползком почти удалось преодолеть большую часть пути, как вдруг невидимая сила начала медленно сжимать тиски. Останавливаясь даже на секунду, он чувствовал, что тело медленно скользит в сторону провала в реальности, будто намагниченное.
Между тем, тягаться в выносливости с потусторонней волей не получалось. С приступом липкого ужаса, заполнившего внутренности, мороженщик понял, что из этой передряги может и не выбраться. К дрожи в полу и стенах прибавились перебои со светом - комната то ныряла во тьму, как рассекающий волны парусник, то вновь заливала все ослепительной белизной. Банистер обернулся – дальняя стена утратила твердость, превращаясь в зыбкий дым, стремительно всасывающийся в провал. Корчи Фантазма просто разрушали здание – скоро следовало ожидать падающих плит перекрытия.
Заткнул, называется, дырку.
Контейнеры с грохотом рухнули – но почему-то не покатились в сторону Врат, а едва не расплющили Реджи. Будто сами стены швырнули все выставленное вдоль них, в человека, посмевшего посягнуть на их незыблемость. Мужчина едва увернулся, перекатившись на бок, когда на расстоянии пары дюймов одна из бочек пробила плитку. Стеклянная прорезь с мертвым карликом застыла прямо напротив глаз мороженщика. Другие коконы чудом не переломали ноги.
Это же мой шанс, вдруг осенило Банистера. Он согнул колени и просто оттолкнулся от груды коконов, будто полз по отвесной стене. Не поднимая головы, Реджи оставался недосягаем для ветра, а невидимая мощь Врат пока что занималась трупами недомерков – одна за другой бочки исчезали в вибрирующем воздухе.
Не хуже любой ящерицы, Реджи хватался за любые доступные опоры – это действительно помогало ускориться. Последние ярды мужчина одолел, до боли впиваясь пальцами в мраморную плитку - будто хотел разодрать её одними лишь ногтями. Дверь, спасительная дверь была совсем рядом… когда последняя из бочек унеслась в пламенную преисподнюю.
Что творилось по ту сторону Врат после его попытки «остановить камертон», Банистер не знал и знать не хотел. Он лишь надеялся, что повреждение Врат необратимо и проблем чужакам оно принесет не меньше, чем ему.
Если не удержусь, стиснув зубы от напряжения, думал мороженщик, хватаясь за дверной косяк, то радоваться победе придется с той стороны. Руки и ноги просто разрывались от боли, горло сжимало удушье – уносящийся прочь ветер лишал возможности нормально вздохнуть.
Рывок – и мороженщик выполз в коридор. Здесь тоже сходил с ума ветер, со свистом рассекающий пустые коридоры. Где-то зазвенело битое стекло – кажется, от перепада давления и подземных толчков вылетели стекла. Банистер побежал, надеясь, что сейчас не начнется очередная чехарда с удлиняющимися и исчезающими проходами.
Встреться на пути любой карлик или шар – и Реджи был бы обречен. Молоток давно провалился во Врата, да и драться, когда пол ходит ходуном, мужчина не умел. Чего-чего, а моряцкого опыта в его жизни не имелось. Однако все живое – и неживое, видимо бежало из обреченного здания, и до самых дверей Банистер никого не встретил.
Он выскочил, глотая ртом воздух, как измученный жаждой путник – родниковые воды. Снаружи кружил вихрь, разбрасывая во все стороны листву и ветви. Один из фонарей с громким треском осыпался вниз облаком искр, соседний мигал, доживая свои последние мгновения. Вряд ли Майк и Джоди остались здесь, в самом эпицентре бури – стоило выбраться из оврага и сверху поискать друзей. В конце концов, оттуда весь склеп был, как на ладони, и возможность обнаружить их казалась Банистеру полезнее бестолкового метания вокруг похоронного бюро. Мужчина побежал в сторону кладбища, с каждой секундой увеличивая расстояние между собой и готовым провалиться в тартарары моргом. И тут – увидел её.
Женщина скорчилась на боку, прижимая руки к животу. Её светлые волосы были беспорядочно разбросаны по надгробию, служившему её постелью, и ветер трепал их, как игривый котенок. Лица Реджи не видел, но по позе было понятно, что незнакомка ранена или умирает.
Невольно вспомнилась Сьюзи – так же беспомощно лежащая в комнате для вскрытий. Кем бы ни была эта женщина, если оставался шанс её спасти, Реджи не хотел его упускать.
- Мисс? - опустился он на колени, касаясь холодного – очень холодного плеча. – Вы в порядке, мисс?
Слишком поздно Реджи увидел, что зажимающая рану рука окрашена в желтый цвет. Незнакомка повернула голову – и тонкая саркастическая улыбка Верзила тронула её губы.
- Теперь – да, - произнес сухой старческий голос, и возникшее в руке женщины лезвие погрузилось в тело мороженщика до самой рукояти…
…Боли не было – лишь внутри разливался огонь. Он упал на колени, пытаясь вспомнить, почему плохо, что боли нет. Ему ведь когда-то говорили о ранах, которые не болят, но разве за его жизнь ему не хватило страданий? Разумеется, хватило, значит и отсутствие новых мук – совсем даже не беда…
Она поднималась, меняясь, и Реджи чувствовал – что-то уходит вместе с кровью из его пронзенного тела. Что-то, заставившее платье незнакомки стать строгим костюмом, босоножки – лакированными туфлями, а соблазнительной женское тело – долговязой старческой фигурой.
А в полночь твоя карета превратиться в тыкву, в полубреду хотел пошутить Банистер, но не мог открыть пересохший рот. Очень хотелось пить… и спать.
Верзила поднялся, сияющий злобной радостью – и желтая кровь бесследно растаяла, когда рана на теле монстра закрылась. То, что против своей воли отдавал чудовищу Реджи, возвращало Верзиле неуязвимость.
… И все же один вопрос Банистер сумел задать. Стоя на коленях, с трудом удерживая расплывающийся взгляд и чувствуя, как по пальцам алым ручьем вытекает его жизнь, Реджи шевельнул губами.
- Почему? – прошептал он. Это был сложный вопрос, и Верзила ничего не ответил, не поняв, о чем его спросили. Мужчина не хотел знать, почему его убивают – это было и так понятно. Убийство для подобной нечисти было единственным смыслом существования. Он не спрашивал и о мотивах, подвигнувших пришельца из иных миров начать всю эту кровавую историю. В конце концов, зачем спрашивать, если что-то внутри подсказывало, что Верзила – такой же раб, как и карлики.
Он хотел знать, почему Верзила настолько слаб, что не может ничего создавать. Неужели весь тот мир, где побывал Майк, и куда мимолетно заглянули они с Джоди – послал самое лучшее, что у него имелось? Этого паразита, способного лишь извращать и отнимать, но не владеющего даже самым простым актом созидания.
Например, простой человеческой улыбки. Не того оскала и злорадства, что мелькали на лице монстра, а чего-то, что Реджи вдосталь подарил окружающим за свои немалые годы.
Просто улыбки – лучика света, изгоняющего тьму.
Откуда-то доносились крики друзей, но их Банистер уже не слышал. Он опустился на продрогшую землю, и зеленый газон показался ему пуховой периной.
Боли по-прежнему не было. А потом не стало и всего остального.
***
- Неееет!!! – заорал Майк, и через секунду Джоди понял, что вопит сам. Срывая от крика голос, одновременно поднимая оружие, они мчались к ухмыляющемуся Верзиле, но видели лишь одно – скорчившееся тело Реджи и сверкающую рукоять кинжала.
Старик резко поднял руки, словно приветствуя своих врагов – и винтовка в руках парня с оглушительным грохотом разорвалась на части. Обломки чудом не оторвали Джоди руку и не впились в лицо, Майк споткнулся – дымящийся кусок ствола пролетел прямо перед его глазами.
Кольт постигла иная участь. Мальчишка оторопело смотрел, как за считанные мгновения ржавчина полностью пожирает пистолет, заставляя его рассыпаться в руке. Разложение, служившее Верзиле аурой, возросло многократно – никогда они не видели это существо настолько сильным и уверенным в своей победе. Еще один взмах тонких пальцев – и невидимая волна просто отшвырнула братьев, едва не размозжив головы о подвернувшийся памятник.
Джоди перекатился, отплевываясь от набившейся в рот травы, и поглядел на Майка. Тот поднял голову, и парень увидел бегущие по щекам брата слезы. Джоди тихо зарычал – от бессилия, от несправедливости и того, что лучший друг застыл, как принесенный в жертву ягненок, возле каменного алтаря надгробной плиты.
Реджи умер… подумал Джоди, борясь с ослепляющим гневом. Боже мой, Реджи умер…
Он никогда не верил, что наступит такой день, когда Банистера не станет. Мороженщик всегда был рядом, молча подставлял плечо – и ничего, абсолютно ничего за это не просил. Ему было хорошо, когда люди вокруг смеялись, и Реджи охотно играл роль шута. Он не имел семьи, и жил проблемами братьев – просто потому, что считал их частью своего сердца. Джоди не всегда понимал хиппи, но, наверное, все их идеи в лучшем проявлении воплотились в лысоватом мужчине с занятным хвостиком на затылке.
А теперь эта тварь в лакированных туфлях и с увядшей гвоздикой в петлице пришла и оборвала его жизнь. Просто потому, что в последний момент Реджи захотелось проявить заботу о ком-то другом. Он умер, как жил – оставаясь верен себе, и до конца думал о тех, кому могла понадобиться его помощь.
Но все же – он умер. А они еще нет.
Джоди поднялся и сграбастал за плечи рвущегося к телу друга Майка. То, что Верзила пока не двигался, подсказывало Пирсону, что старик просто развлекается. Даже то, что здание сотрясали корчи, а ветер все крепчал, заставляя гнуться и терять листву ближайшие кроны, не пугали предводителя карликов.
- Пусти… там Реджи! – Майк повернулся к брату, едва не бросаясь с кулаками, и Джоди крепко сжал его плечо. Голос парня дрогнул.
- Мы ему уже не поможем… особенно если тоже здесь умрем. Бежим!
Не дожидаясь ответа, он кинулся прочь, волоча за собой брата. Джоди понимал, что нападать сейчас – безумие, и только самоуверенность Верзилы могла послужить им спасением. Лишив братьев оружия, монстр ясно показал, на что способен – так пусть побегает, вместо того чтобы ждать, пока они, ослепленные злостью, бросятся навстречу собственной смерти.
Майк бежал, больше не пытаясь вернуться, и сквозь тяжелое дыхание Джоди то и дело слышал пробивающиеся рыдания. Он знал, что боль утраты скоро проникнет и в его сердце, в полной мере заставив ощутить чудовищную непоправимость произошедшего. Но пока что важно было вытащить Майка – единственного человека, ради которого предстояло выжить.
Чтобы потом найти способ прикончить Верзилу. Отомстить за Реджи… и за всех остальных. Слишком многих забрали служители могил, слишком много боли оставили в городе, который раньше считался тихим.
Братья бежали к воротам, а за их спиной странное мерцание медленно наползало на дрожащие стены. Обернись Пирсоны – и они бы узнали знакомую рябь, отмечавшую Врата – рябь, которая вскоре поглотила морг целиком. Сверкнула яркая вспышка, похоронное бюро осветилось изнутри, как рождественская гирлянда – и исчезло, растворившись в ночной тьме. Разом утих ветер, лишившись силы, которая направляла его петли. В центре бетонной площадки остался котлован фундамента, и ночная тьма торопливо заполняла ушедшее в мир иной задние.
Морг пережил многих… но и ему оказался отпущен предел. Реальность скоро начала затягивать рану – на месте котлована из мрака постепенно проступала зеленая лужайка. Каждая травинка, каждый куст ничем не отличались от окружающей растительности - словно никогда и не было здесь никакого склепа. Врата исчезли – но ниточка, связующая миры, осталась – и по-прежнему соединяла троих.
Только третьим теперь был Верзила.
Глава 21. По дороге в вечность
Майк потер воспаленные глаза, пытаясь хоть немножко прийти в себя. Комната то и дело расплывалась, хотя в этот раз виной всему были не слезы, а усталость.
Он смутно помнил их побег из морга – лишь отдельные мгновения всплывали в памяти и тут же терялись на фоне многочисленных переживаний. Бег по пустынным улицам, рука Джоди в его руке, развевающий волосы ветер… и лицо Реджи, улыбающееся и заботливое. Мальчик никогда не думал об этом до сего момента – но Банистер в каком-то смысле был ему и отцом, и приятелем. Последние два года он всегда оказывался рядом, но Майк принимал это как должное, так и не успев поблагодарить мороженщика. Не успел и теперь не успеет – разве что, прикончив в отместку ту тварь, что его вырвала его из течения жизни. Наверняка старый друг обрадовался бы тому, что больше никого не заставят подняться из могильного сна и убивать в обличье карлика…
Он тряхнул головой, с трудом размыкая слипающиеся веки. Джоди возбужденно ходил по комнате и о чем-то говорил целую минуту, но мальчик не слушал брата. Они сидели в гостиной Реджи, здесь все дышало жизнелюбием хозяина – жизнелюбием, которое скоро выветрится. Опустевший дом покроет пыль, вещи сменят владельца – и от Реджи Банистера останется лишь память и одинокая могила.
А может, не останется ничего. Если Верзила достигнет своей цели, то хоронить мороженщика будет некому… возможно их всех ждет продолжение существования и после смерти. Страшная участь, конец которой положит лишь пылающее в небесах красного мира живое солнце…
Брат остановился и посмотрел на младшего. Лицо Джоди могло соперничать белизной с костюмом Реджи – «пломбирным нарядом», как любил шутить Банистер. Он над всем шутил, сколько Пирсоны помнили, и над собой в первую очередь…
- Майк, - сипло сказал парень, прислонясь к погасшему камину. – Мы… мы не победим Верзилу, если будем драться с ним на его территории. На кладбище он неуязвим.
Мальчик устало пожал плечами - зачем повторять очевидное? Они уже попробовали – но даже втроем не смогли уничтожить дьявольскую тварь. Раны старик затягивал быстрее, чем ящерица отращивает собственный хвост.
- Он монстр, но он уязвим, - Джоди рубанул ладонью воздух перед собой, и в голосе парня ощутимо промелькнула горечь. – Уязвим, черт его дери! Мы ранили его, значит, сможем и прикончить. Но не так… не с винтовкой и пистолетом. Помнишь шахту?
Майк на секунду закрыл глаза, прислушиваясь к звону в ушах. Переутомление давало о себе знать.
Шахту? О чем он? Заброшенную шахту за городом, мы еще мимо поворота на неё сегодня проезжали?
- Там же ничего нет, - непонимающе ответил мальчик. Он в свое время излазил пустующий шурф, хотя об этом не знали ни родители, ни брат. – Там просто…
- …Колодец, - закончил Пирсон, и в глазах его зажегся огонек недоброго предвкушения. – Яма глубиной ярдов тридцать, к ней ведет один-единственный вход. А сверху над шурфом - вентиляционное отверстие.
- И что? – Майк все равно ничего не понимал.
- А то, что мы можем заманить его туда. Заманить, завалить оставшимися камнями, если надо обрушить свод возле вентиляции, - голос Джоди окреп. – Там чертова уйма каменных глыб, которые только и ждут хорошего пинка. Недаром туда никто не ходит… помнишь, отец говорил, что земля возле вентиляционного отверстия готова обвалиться в любой момент?
Мальчик кивнул – он и сам раз чуть не провалился в шурф, когда забрался заглянуть на шахту сверху. Вход представлял собой каменистый холм, улепленный изнутри старыми опорами. Главный проход вел от подножия холма, упираясь в каменный колодец, где давно не было клети и тросов. А наверху холма – дыра в три-четыре ярда диаметром, некогда служившая основой вентиляционной трубы. Все оборудование давно вывезли, но камни стойко сопротивлялись времени. Однако… если постараться, то и их можно обрушить, особенно те, что сложены кучками на вершине холма…
Майк посмотрел на брата с явным интересом. Оказывается, у Джоди бывали не просто хорошие, а временами просто гениальные идеи.
- И как мы его заманим? Ты уже придумал?
- Придумал. Мне совсем это совсем не нравится, но ничего другого в голову не лезет…
***
Она сняла очки, глядя сквозь раскрытые занавески на проступающую сквозь тучи луну. Стрелки часов снова бежали к своей недосягаемой цели, Салли на кухне сидела с кружкой травяного чая, едва сдерживая плач – но для миссис Петс все самое важное только начиналось.
И одновременно - это был конец. Сердце билось все медленнее и медленнее, горло сжимали тяжелые руки – слишком много сил пришлось сегодня отдать в противостоянии. Дар не требовал какой-то платы, но колдунья вышла за его пределы. Она наносила Верзиле раны, использовала его глупую веру в собственное всемогущество – и успела порадоваться закрытию Врат. Водоворот у морга иссяк, хотя тонкая трещинка в реальности по-прежнему сияла в ночи, заметная только подслеповатым глазам старухи.
Фантазм ослабел, но не исчез. Миссис Петс не знала наверняка, можно ли уничтожить ту силу, что пыталась просунуть в их мир свои щупальца – но истребление её посланцев и преграждение пути оказалось весьма действенным способом сладить с потусторонней сущностью. С этим могли справиться Пирсоны – как бы не подкосила их боль от гибели друга, они все еще продолжали борьбу.
Миссис Петс собиралась последовать их примеру, даже умирая. Перед глазами вновь возникло лицо Чарльза – и его улыбка. Теперь она поняла, почему Дар указывал на Реджи как на ключевую фигуру – у него было такое же добродушное выражение, как у покойного мужа. Случайностей не бывает, уж в этом за свою долгую жизнь она убеждалась не раз. Мелочи в глазах людей становились теми гирьками, что перетягивали чаши весов вселенной в ту или иную сторону, и случайное сходство становилось предопределенностью. Чарльз ушел слишком рано, сделав её той, кем она стала – теперь предстояло своей смертью передать Дар новому владельцу.
И неважно, что тело его уже остыло на могильном камне. Вечность сплетала судьбы, невзирая на жизнь и смерть…
Жаль, что ты это увидишь… но времени больше нет. Я люблю тебя, моя девочка, - послала миссис Петс внучке прощальную мысль, и в соседней комнате тут же звякнула уроненная на стол чашка. Девушка все поняла, вскочила, пытаясь успеть – но никому еще не удавалось опередить смерть.
Миссис Петс вздохнула, набирая в саднящие легкие последние ароматы лета. Пахло грозой… свежестью ливня… горячей землей, ждущей честных рук… молчаливыми сикоморами…
Он выдохнула и больше не вдыхала, возносясь на нитях Дара выше и выше, паря над городом и проникая во все его закоулки. Миссис Петс искала тот огонек, что уже почти погас, застыв в плену меж двух миров. Душа Реджи, обреченная уйти в несбывшееся, еще не выполнила того, о чем шептали струны будущего. Даже смерть можно использовать во имя жизни, хотя это и было сродни погружению руки в пылающий костер.
Видит сердце. Слышит разум. Говорит душа. Возьми мою силу, мой Дар. Пусть там, куда ты пойдешь, он пылает, как падающая звезда. Пусть сожжет то, что попытается тебя поглотить.
Она не знала, что будет с мороженщиком там, за гранью, но верила, что смерть не станет его концом. Дар был однозначен в своих предупреждениях – дорога Банистера не обрывалась в Морнингсайде, но какой она будет? Станет ли он тенью памяти, оставшись лишь символом-воспоминанием в мыслях братьев – чтобы вести их голосом интуиции, оберегать предчувствием, обогревать оптимизмом? Или там, где царила чистая магия, возрождение было действительно возможно?
Но – не для неё. Её путь окончен, хотя есть ли конец у любого пути? Рай и ад были тенями человеческих страхов, но ведь тени должны хоть на что-то падать, чтобы стать заметными…
Силу – тебе, а душу - никому, - попрощалась миссис Петс с искрой сознания Банистера, тлеющей на просторах вечности. Свечи в гостиной погасли, застыв в лужах восковых слез. Упали очки из неподвижной руки – и крик вбежавшей Салли никто не услышал.
Петс Каниган неподвижно сидела в кресле и освободившаяся из небесного плена луна освещала её легкую улыбку. Восковые узоры на столе напоминали то летящую навстречу буре птицу, то поднимающуюся по звездному лучу женщину, в руках которой застыл букет лилий…
***
Майк смотрел на свой дом и не узнавал его – не только из-за темноты. Ночь после побега из склепа стронулась с места, и тучи уже не нависали такой неразрывной пеленой, но дом все же изменился не из-за теней и тишины. Застыла распахнутая дверь, виднелись сумки, которые Джоди собирал, да не успел собрать – все напоминало подготовку к скоропалительному отъезду. И теперь мальчик стоял на пороге, глядя в мрачную черноту гостиной и ожидая, когда его заметят.
План Джоди был настолько смелым, что Майк даже не поверил в серьезность слов брата. Ему предлагалось играть роль приманки – это притом, что старший только и делал, что старался держать братишку под присмотром. Правда, даже до Джоди должно было дойти, что каждая такая попытка заканчивается побегом – а возможно, на него повлияла смерть Реджи и жажда мести.
Не думай о Реджи… не сейчас прикусил губу мальчик. То, что предстояло сделать, требовало ясной головы и быстрых ног – а он и так сильно устал. Тело не просто болело – ныло не переставая. Ничего удивительного, мальчик забыл, когда нормально спал – он только и делал, что дрался и бегал. За последние сутки Пирсон получил больше ран, чем за все свои тринадцать лет, а теперь должен был изобразить наивную добычу.
Что карлики засели внутри их дома, братья не сомневались. Верзила наверняка послал кого-то перехватить Пирсонов или по крайне мере следить, не рискнут ли братья туда сунуться. Однако вряд ли бы он доверил дело подобной важности только слугам, не появившись сам – как возле машины Сьюзи или на кладбище.
Верзила был просто обязан собственноручно заняться Майком, и мальчик это знал. Но чего старик уж точно не ожидал – так это того, что братья припасли для долговязого монстра.
Конечно, хорошо было бы, найдись у Реджи еще оружие, но оставшуюся винтовку забрал Джоди, направившийся к шахте. Предстояло занять место у вентиляционного колодца – точнее той дыры, что от него осталась. Набрать камней поувесистее… будь у братьев взрывчатка, можно было бы попросту подорвать старые опоры, но техасский милитаризм не настолько сильно пророс в Морнингсайде, чтобы держать дома динамит.
Один-единственный нож в руке мальчишки был всем, на что Майк мог рассчитывать. Впрочем, Джоди недаром раз пять повторил, чтобы младший не ввязывался в драку. Только бег – без остановок, до самой шахты. В иной день мальчик шутя справился бы с подобным поручением – но сейчас, когда с большим трудом удавалось не клевать носом, он серьезно сомневался в успехе. Конечно, в присутствии Джоди Майк скорее бы язык откусил, чем выдал, как ему плохо. Да и каким бы сомнительным не казался план, ничего другого уставший мозг предложить уже не мог. Главное, чтобы они не ошиблись, и засада оказалась на месте – иначе Пирсон понимал, что рискует свалиться и уснуть на родном пороге, так и не дождавшись монстров.
Занавески на кухне дрожали, хотя Майк не помнил, чтобы оставлял там открытое окно. Ткань трепетала, будто кто-то стоял за ней и теребил взволнованной рукой.
- Эй… - хрипло позвал мальчик, безжалостно вытаптывая газон на пути к окну. – Есть там кто?
Он не сомневался, что есть и даже знал, кого могла принести ночь – но для чудовищ должен был как можно дольше оставаться наивным ребенком. Что ж, ради возможности скинуть на голову Верзилы булыжник и не такое можно вытерпеть.
Пирсон остановился и всмотрелся в щель между подоконником и занавеской, пытаясь разобрать что-то в сплошной тьме.
А затем тьма шевельнулась, и мальчик внезапно понял, что видит ни мрак кухни, а черный пиджак прильнувшего к окну могильщика. Лопнул стекло, разлетаясь водопадом осколков, Майк замахнулся ножом – но длинные руки Верзилы как стрелы вырвались из сумрака комнаты, хватая узкие плечи мальчишки. В тело до боли впились тонкие, но сильные пальцы, обжигая холодом.
Это совсем не по плану… подумал в панике Майк, когда демонический старик просто втащил его вовнутрь сквозь разбитое кухонное стекло.
***
Джоди не знал, правильно ли поступает – он последнее время вообще не отдавал себе отчет в собственных действиях. Отправляясь на кладбище, парень настраивался умереть, если потребуется для победы над Верзилой и спасения близких. Но умер Реджи, мертвые родители вышли из могил, и теперь Пирсон молча бежал сквозь ночь к городской окраине и думал про Майка.
Самым разумным по-прежнему оставалось вывезти пацана к тетке, но Джоди больше не верил в разумные планы. Если младший, даже получив сотрясение, как-то оклемался и прибежал в морг, то уж из другого города дорогу точно найдет. И, кроме того, Реджи был их общим другом – Майк имел такое же право отомстить за его гибель.
Эта мысль – что про Банистера отныне придется говорить «был», ножом резала сердце. Наверное, он порядком спятил, выбрав столь ненадежный план покончить с кладбищенским монстром – но интуиция подсказывала Джоди, что только подобное безумство сработает. Любые сложные комбинации старик разгадывал с той же легкостью, с которой взрослый человек решает таблицу умножения. Если Фантазм опирался не на разумное и упорядоченное, а на наиболее дикие, инстинктивные порывы, то и доконать его можно было лишь чем-то хаотичным. Вроде обвала старой шахты, в которую Джоди не заглядывал с той поры, когда сам был подростком. Тогда она еще немного работала – теперь же стояла, как памятник лучших времен, заброшенная городом за ненадобностью.
Впрочем, главное про место расположения ловушки парень помнил: вход никто не запирал, а заколоченные доски давно выломали. Вдобавок, еще в его детство все говорили о ненадежности каменистого купола шахты, а во что же она превратилась сейчас, после стольких лет забвения? Парой пинков опоры может и не свалишь, но найти камень поувесистее там довольно легко. Верзила умел исчезать и останавливать бегущих людей силой мысли – но сумеет ли он справиться, когда на голову обрушится камнепад? Какой-то голос, звучащий вопреки доводам логики говорил Джоди. что не сумеет. Потому что…
… это было их место, их выбор и Фантазм не имел над ним власти…
… даже Верзиле не дано предугадать все и от всего защититься.
Последние дома остались позади, и парень припустил с новой силой. Пока Майк рискуя собой, отвлекал внимание, он должен успеть все подготовить. Да, Джоди понимал, что подверг Майка страшному риску и не собирался прощать себе, если с братишкой что-то случится – но на роль приманки младший подходил идеально. Даже Верзила не может быть в двух местах одновременно, он выберет пацана – а с карликами должна в случае чего справиться винтовка из коллекции Реджи. Сжимая её приклад, Джоди чувствовал приятное тепло, разливающееся по ладони - словно мертвый владелец по-прежнему оставался рядом и поддерживал друга в кошмарном забеге.
Августовские звезды выглядывали из-за туч и недоуменно смотрели на человека, который мчался в сторону степи так, словно от этого зависела его жизнь. Они бы удивились, узнав, что для Джоди собственное существование больше не имеет ни малейшего значения – осень уже вошла в душу усталого парня, чья черная куртка терялась на фоне окружающих предрассветных теней. Как всегда, ночь была темна – самое темное время, ведьмин час, когда рассвет еще не смел омыть клубящийся тучами горизонт.
***
Когда бледная рука протянулась к ножу, Майк не стал сопротивляться. Вырваться из хватки Верзилы все равно было невозможно, да и старик ждал именно отпора. Вместо этого Пирсон просто повернул нож, так, чтобы лезвие впилось в раскрытую ладонь могильщика. Эта тварь была сильной, но с реакцией у предводителя карликов дела обстояли так себе – и лезвие распороло руку. Еще чуть-чуть – и нож просто пробил бы ладонь насквозь, но Верзила отшатнулся, выпуская мальчишку. Пирсон тут же попытался ударить прямо в грудь – он знал, что пришел сюда не для драки, но очень уж соблазнительной казалась возможность воткнуть нож в высокорослую тварь.
Уклониться Верзила не успел, но отшвырнуть мальчишку взглядом – вполне сумел. Правда, судя по вздувшимся жилам и сощуренным глазам, далось ему это нелегко, в последний момент, когда лезвие уже коснулось засохшей гвоздики. Нож не достиг цели, но желтая кровь капала на пол из зажимаемой раны, и боль заметно ослабила удар невидимого кулака.
Мальчик проехался по полу до самой гостиной и затормозил у подножия лестницы. Швырни его старик так, как это было на кладбище – и, скорее всего, ночь для Майка стала бы последней. Здесь не было газона, смягчающего падение.
Пирсон не стал ждать, пока Верзила придет в себя, а перевернулся, и с колен вскочил на ноги. За его спиной существо, пришедшее за душой и телом мальчишки, сделало первый шаг, от которого зазвенела посуда возле рукомойника.
- Маааальчииик, - протянул преследователь и расхохотался. Смех звучал как утробное львиное рычание, рождаясь не в легких монстра, а доносясь отовсюду – словно хохотал сам воздух вокруг чудовища.
Пирсон выбежал во двор, и все вокруг слилось в черно-серые полосы. Он бежал, как молодой олень, уходящий от погони. Летел, едва касаясь кроссовками дороги, не обращая внимания на лужи, ямы и грязь. Все подменило одно желание – увести за собой эту нечисть туда, где должен был ждать Джоди. После удара ножом Майк не сомневался – Верзила из кожи вылезет, но постарается достать его даже из-под земли. Из-под земли… это было бы даже забавно, учитывая, что именно туда и хотели упрятать его братья. Правда, после смерти Реджи шутки уже не веселили.
Внезапно он понял, что не просто не устал – а может бежать сколько угодно. Мог обогнать даже лунный свет… стать грозовыми тучами и ночным ветром, как в мире алого и багрового цвета. Сила подчинялась ему, как лошадь – руке искусного наездника…
А потом сзади раздались знакомые шаги, и магия покинула Майка, растеклась ручьями, как талый снег. Верзила шел, и никакой бег не мог сдержать его стремительное приближение. Шаги звучали размеренно, как тиканье стрелки в часах, но каждое касание подошвы этой твари отзывалось в земле рокочущим гулом. Аура Фантазма окружила Майка, отбирая ключи от той власти и мощи, что на миг открылась потрясенному мальчику.
Майк оглянулся, не переходя на шаг – Верзила просто плыл во тьме. Он двигался неспешно, но при этом приближался, игнорируя разницу в скорости. Через мрак долговязая фигура перетекала с места на место, и туфли старка выбивали из городской улицы красную пыль.
Лицо монстра не выражало сомнений – он знал, что жертве не уйти. Стальные глаза смотрели прямо на свою добычу, а ненавистная ухмылка стала шире, когда Майк обернулся.
- Ты хорошо бегаешь, мальчик, - несмотря на то, что Верзила пока оставался позади, голос его звучал откуда-то с небес. – Но от смерти не сбежать никому.
Майк отвернулся, с дрожью думая о том, что губы старика не шевелятся. Этому демону в старческом теле вовсе не нужно было куда-то идти – он парил над городом, ставшим его вотчиной. Проникал в каждый дом и каждое сердце, выглядывал из похожих на оскаленные морды туч. Верзила был воплощением страха и смерти, и для них не требовалось приглашение, чтобы войти.
Адская погоня продолжалась, и расстояние все сокращалось.
***
Верзила сосредоточился, сплетая реальность в узор, который ему хотелось видеть вместо ночного города. Это было просто – убив мороженщика, он вернул себе добрую часть украденной у Фантазма силы. Конечно, многое ушло в никуда, но Банистера все равно стоило прикончить в отместку. Уничтоженные Врата, конечно, не восстановить, да и морга у Приказывающего больше не было, но это все с натяжкой относилось к допустимым потерям. Главное – он почти поймал мальчишку.
Погоня не имела смысла, существу из-за грани мира нет нужды за кем-то бегать – он мог переместиться и опередить Пирсона, куда бы тот не бежал. Но само по себе преследование усиливало страх Майка, и страх этот живил Фантазм. Утратив большую часть подпитки после того, как Врата превратились в маленькую щелочку, Верзила не хотел упускать возможность восстановить могущество.
Собственно, убивать Пирсонов теперь нежелательно, разве что ему позарез понадобится еще больше энергии. Сезон жатвы не наступит… пока он не наберет новых певчих и не раскроет Врата пошире. Любая отсрочка - временное явление, тем более старуха испустила дух, и мешать больше некому. Верзила ощущал кончину колдуньи как бодрящее дыхание северного ветра. Её внучка сама по себе ничего не стоила, а братья были чересчур глупы, чтобы представлять опасность.
Хотя конечно, пока существовала нить, связующая их – силы Пирсонов не убывали, совсем напротив. Приказывающий не знал, куда бежит мальчик, и почему-то не мог найти его брата, да и погоня затягивалась и переставала пугать Майка. Нужно было подбросить дров в костер страха мальчишки…
Дома исчезали на глазах, грязные улицы подменил зеленый газон, земля пошла под уклон. Один за другим из темноты поднимались могильные плиты, как колосья урожая смерти. Для Верзилы мироздание было зыбкой величиной, и сейчас все его силы были сосредоточены на том, чтобы переместиться вместе с беглецом на кладбище. Даже без Врат, там находилось сосредоточие Фантазма.
Ощущение, сравнимое с зудящим над ухом комаром отвлекло мысли монстра. На дальних рубежах сознания разгоралась яркая искра. У самых Врат, теперь невидимых в ночном воздухе, застыла душа Реджи – и что-то тянуло её обратно, в мир живых. Будь склеп на месте – вихрь силы унес бы это трепещущее сознание, погрузил в мир кровавых красок и непрекращающейся мелодии – но сейчас искра вбирала Фантазм и от этого сияла все ярче.
Что-то пошло не по плану – мертвые не могли возвращаться в этот мир без воли Жнеца. По крайней мере, Приказывающий не знал о способе совершить подобное, если за тобой не стоит вся власть несбывшегося. Можно подменить реальность, но то, что ушло – уходит навек. Прошлое не по силам изменить даже Фантазму.
Только вот сознание Банистера крепло, наливаясь свежими соками, как созревающая вишня. И оставаться мертвым этот человечек не желал.
Майк остановился – кажется, изменившийся пейзаж произвел на него впечатление. Верзила довольно ухмыльнулся, хотя внутри чудовища рос страх. Что, если Банистер каким-то образом заполучил частицу самого Жнеца? Означает ли это, что теперь он… бессмертен, как и сам Верзила?
Но люди не могут отнимать силу от его божества, потому что это бы означало, что Жнец не всесилен. Что вся его вера…
… всего лишь ветер…
…построена на заблуждении? Что его создали заблуждающимся… ничуть не лучше рабов-певчих?
Майк оглянулся, и Верзила не сумел сдержать дрожи. Глаза мальчишки горели веселым и злым огнем.
- Ящик, которого нет… - протянул Пирсон, и монстр под маской старика испытал желание заткнуть уши. Слова этого смертного сопляка рвали на части с таким трудом возведенную реальность. – Мне ведь не зря его показывали, верно? Как же я сразу не понял! Если я боюсь – мне больно. Нет никакого кладбища и тебя тоже нет. Тебя нет!
- Я есть, - засмеялся Приказывающий, но его смех тут же оборвался. Кладбище растаяло, могильные плиты стали лишь дымкой тумана, плывущей над землей. Они стояли на окружной дороге, среди расступившихся теней – и яркая луна заливала волосы мальчика, добавляя им седины. Верзиле показалось – из глаз Майка на него смотрит Реджи… и еще множество людей. Все те, кого он убивал, чей посмертный покой отнял – и те, кого лишь мечтал убить. За спиной Майка Пирсона поднимались все те, на ком Верзила кормился долгие годы – а что стояло за ним? Сейчас, когда Врата почти закрылись, присутствие Жнеца едва ощущалось…
Он растворился, невольно меняя обличье, не в силах вынести этот самоуверенный взгляд. Кэтрин с улыбкой взглянула на подростка… но за её весельем прятался страх.
- Посмотри на меня, мальчик, - чувственно простонала она. – Разве ты не хочешь узнать, что я могу тебе предложить? Я увела Томми и Реджи, я хотела забрать твоего брата… и я могу забрать тебя. Моя рука дарит ласки…
Тонкая кисть, подсвеченная изнутри, провела по натянувшемуся по груди платью, и Майк нервно сглотнул. Чары набирали силу, он видел перед собой лицо Салли – на этой страстной, раскрепощенной и желающей удовольствий женщине.
- …Моя рука дарит покой, - сложила Кэтрин пальцы, и лезвие кинжала засверкало в ладони. – Больше не будет страха, не придется беспокоиться о потере брата или о том, что ты никому не нужен. Ты нужен нам, Майк. Отдайся по доброй воле, причастись нашим пламенем, стань дождем из кровавых туч. Ты видел наш мир, видел Жнеца – разве это не прекрасно? Истинная реальность - не ваша глина, из которой мы лепим кошмары.
По лицу мальчика стекал пот, губы дрожали… однако рука, которой он извлек из-за пояса нож, не тряслась. Кэтрин поджала губы – чары просто соскальзывали, почти не задевая сознание этого щенка. Как… как он может быть таким сильным?
Просто ты слабеешь с каждой секундой, хоть и не замечаешь этого, прошептал на ухо голос Реджи, и существо обернулось, едва удержавшись от вскрика. А когда она вновь посмотрела на Майка, Пирсон уже бежал навстречу, занося нож для удара. Руки женщины взлетели – но воздушная волна, поднявшая облако пыли и способная выломать дверь, просто разломилась пополам. Майк протаранил её на бегу, даже не замедляясь, подскочил, замахиваясь…
Быстрее гадюки, Кэтрин исчезла, рассыпавшись красным песком. Чтобы переместиться на несколько десятков ярдов, потребовалось столько же сил, сколько на попытку превратить городские улицы в кладбищенский склон.
- Попробуй, догони! – долетел окрик мальчишки, убегающего куда-то по старой тропинке, едва видневшейся между камней. Верзила, вернув себе прежнюю личину, с сомнением посмотрел в спину беглеца – и двинулся следом, все так же равномерно шагая сквозь трещащее по швам пространство. Он не знал, куда так спешит мальчишка, но чувствовал - этот бег не может продолжаться долго. И хотя уверенность в успехе заметно пошатнулась после того, что только что произошло – Приказывающий, как выпущенная пуля, уже не мог свернуть, не преодолев положенный путь. Он должен был поймать добычу – или уйти, утратив право на планету, которую приходилось завоевывать с таким трудом.
***
Майк остановился, хватая ртом воздух, лишь когда перед глазами замаячила старая вывеска на покосившемся шесте. «Выработка закрыта. Опасно!» гласила надпись угольного цвета, которую ему не полагалось видеть – но почему-то во тьме черные буквы сияли, как подсвеченные. Наверное, помогала та сила, что убедила его не бояться – голосом Салли и миссис Петс, голосом собственной души.
Вход в шахту напоминал неровный прямоугольник, выдолбленный прямо в склоне. Рядом виднелись остатки рельс, заколоченный проход для вагонеток, остатки какого-то здания, давно заросшего ковылем и терновником. Но тот вход, который выбрал для себя Пирсон, кто-то расчистил – обломки сгнивших досок еще висели по краям, как щербатые зубы. Наверное, бродяги, которым требовалось место для ночлега – или местные, повадившиеся подворовывать остатки брошенного оборудования и металла.
Где же Джоди? Он должен ждать наверху…
Мальчик запрокинул голову, выискивая взглядом брата, но хоть луна и вышла из-за туч, ничего похожего на высокую фигуру Джоди на холме не было. Плющ и вьюнок забрасывали свои плети, цепляясь за камни, и вокруг входа словно спускались занавески зеленых трав. Мальчик помнил, что вершина шахты – где должно находиться вентиляционное отверстие, похожа на проплешину, выжженную солнцем. Там лежало немало камней, которые Джоди, если повезет, запустит в башку монстра.
Пирсон оглянулся – как раз, чтобы заметить выступившего из мрака Верзилу. Старик больше не спешил – видно было, что, несмотря на ровный шаг, в его движения закрадывается неуверенность. Наверное, её усугубляло то, что Майк перестал оставлять за собой неуловимый обычным обонянием запах страха.
Он больше не боялся чудовища, переступающего через пучки трав, потому что видел слабину Верзилы. Магия, которая раньше вселяла панический страх, сейчас превратилась в дешевые фокусы, уже не способные навредить.
Мальчишка быстро пошел по черному коридору, держась рукой за стену. Где-то впереди пряталась шахта, и было бы глупо на бегу свалиться в её провал. Он понял, что цель близка, когда увидел льющийся сверху лунный свет. Густые лучи, похожие на свисающую шаль, опускались в широкий зал, которым завершался проход. Помещение ярдов в двадцать венчал каменный свод, в котором зиял пролом. А прямо под ним, там, где даже лунный свет, обеляющий камни, был бессилен, зияла чернота спуска. Вокруг еще возвышались косые и треснувшие опоры, обрывки тросов, валялась разломанная клеть, которую кто-то превратил в дрова для костра. Опустевшиесветильники походили на глаза слепца, пытающегося понять, кто вошел в его ветхую лачугу.
Майк недовольно хмыкнул – он ожидал, что в шахте окажется темнее. Правда, Верзила вроде бы видел в темноте, но все же оставалась вероятность, что монстр в спешке не заметит яму. А так… как его заставить забыть об осторожности?
Шаги за спиной нарастали, гулко разбиваясь о стены. С потолка посыпалось каменное крошево.
Не может же он так топать, чтобы шахта завалилась? Это, наверное, тоже Фантазм…
Майк хотел задуматься над мыслью, нутром чувствуя её важность - но пора было выбрать укрытие. Мальчик прижался к стене и пошел в обход спуска – ступая по тонкому бортику в фут шириной. Вниз Пирсон старался не смотреть – пропасть под ногами тут же вызывала головокружение. Теперь он понимал взрослых, запрещающих детям гулять в окрестностях – пол под ногами вовсе не выглядел надежным. Напротив, при каждом шаге Пирсон чувствовал, как что-то трещит, рассыпается, исчезая в глубинах шахты.
Тропинка закончилась, и Майк прижался спиной к углу между шурфом и стеной. Он вдруг подумал, что если Джоди наверху нет, то это самоубийство почище, чем приставить к виску заряженный кольт и спустить курок. Дальше пути не было и яму спуска ему не перепрыгнуть при всем желании...
Верзила вошел – каждая черточка лица отчетливо виднелась в серебряном сиянии, словно их навели жирным карандашом. Губы чудовища сложились в мрачную улыбку – и старик шагнул на каменный утес над пропастью.
Майк вынул нож. Он не думал ни о чем – разве что надеялся, что под весом этого монстра камни расступятся и похоронят повелителя нечисти в такой могиле, из которой даже ему не выползти. Нож мог ранить эту тварь, но в прямой схватке сила оставалась на стороне Верзилы. Даже без всякой магии он вполне мог одной левой выбить дух из Майка.
Существу оставался один шаг, когда лунный поток заслонила знакомая тень.
- Это тебе за Реджи! – прокатился под куполом шахты голос Джоди. Оглушительно хлопнул выстрел. В этот раз оружие было заряжено не дробью, иначе Майка тоже могло зацепить. Пуля прошила живот могильщика насквозь, и из его груди вырвался удивленный стон. Длинная рука ухватилась за плечо мальчишку.
-Умри!!! - закричал Майк, нанося свой долгожданный удар. Нож вошел в предплечье по самую рукоять и старик покачнулся. Щелкнул затвор - брат перезаряжал винтовку, посылая в дуло новый патрон.
На бледном лице монстра появился человеческий страх. Рука разжалась, и взгляд наполненных болью глаз остановился на лице Майка. Почему? спрашивали они. Почему я не ощутил его присутствие? Почему не могу переместиться? Почему умираю от пули?
- Потому что я тебя не боюсь! – прокричал ему прямо в умоляющие глаза Майк. – Тебя нет! Ты – всего лишь ветер!!!
Вторая пуля пробила сердце, и желтые брызги, как раздавленный паук, застыли на стене. Верзила отступил еще на шаг – и пошатнувшись, рухнув в шурф. Он летел и летел, а время остановилось – для Майка, потому что рана Верзилы давала ему такие силы, о которых он и не смел мечтать. Точно так же, как убив Реджи, Верзила исцелился и стал еще опаснее – теперь Пирсон ощущал в себе Фантазм. Пусть эта мощь не могла сохраниться надолго, но она была - и ею можно было распоряжаться в следующие несколько минут.
- Тебя нет, - прошептал он, и камни задрожали. Его слова сделали все то, что не могли сотворить крики и шаги – раскололи стены, по которым зазмеились черные трещины.
- Тебя нет, - добавил Джоди, спускающийся с холма, который проваливался прямо под его ногами.
- Тебя нет, - смахнула слезы Салли.
Тебя нет, Реджи положил свою теплую руку ему на плечо.
Тебя нет, улыбнулась миссис Петс, чье помолодевшее лицо выглянуло в лунном лике.
Мальчик шел сквозь камнепад, среди рушащихся глыб, и знал, что они не посмеют причинить ему вреда. Он был Майком Пирсоном, он был Фантазмом, он повелевал смертью – и запрещал её слуге продолжать свое извращенное существование. Несбывшееся уходило вместе со страшными снами, потому что приближалось время рассвета.
Ночь окончилась.
Глава 22. Так приходит осень
Он оказался бессилен, падающие камни раздробили позвоночник, и рот наполняла кислая белесая кровь. Верзила сплюнул, чуть приподнимая голову и пытаясь затухающим разумом оценить происходящее. Он проиграл, окончательно и бесповоротно. Проиграл, недооценив людей – и сейчас один из них, всего лишь мальчишка, обрушивал силой Фантазма шахту, лишая его надежды на спасение. Дар отказал, силы ушли – как уходил и он, уже затягиваемый в красную бездну.
Верзилу не страшила гибель тела, но вернуться к Жнецу ни с чем – просто не укладывалось в его сознании. Проход в этот мир закроется, и человечество останется победителем – просто невыносимо думать об этом! Да, ему со временем удастся заполучить новое тело, возможно, завоевать иные миры, но каждую секунду своей вечности придется помнить, что одна планета осталась непокоренной. И ладно бы целая раса, так нет – всего лишь несколько жителей провинциального городка, который даже не найти на карте!
Он не мог позволить этому произойти, даже ценой собственного бессмертия. А возможно, просто не хотел возвращаться к Жнецу, неся настолько дурные вести...
Очередной камень со свистом преодолел шурф и размозжил покрытую седеющими волосами голову. Сознание распалось, но Верзила успел обратиться к своему повелителю с последним желанием. Оно было донельзя простым и искренним, как и все его служение.
Пусть Фантазм победит любой ценой.
... И рвалась суть, составляющая дух этого двуликого, неумолимого существа. Бессмертие стало пламенем, и в пламени этом Приказывающий сгорел дотла. До последней мысли, желания или выбора – он отдал все, превращаясь в чистую силу, как стержень, упирающийся в створки смыкающихся Врат.
... И бушевала буря, от которой багровые тучи трусливо прижимались к океанам небесного огня, как перепуганные котята. Тело Жнеца содрогалось, отдавая часть за частью свои силы, отрывая гаснущие щупальца – пока одно из них, как огненная змея, не скользнуло сквозь миры. Рушились башни древнего храма и глубокие трещины полосовали пустыню – их черные пасти поглощали кровавый песок. Один за другим, певчие умирали, стремясь дополнить симфонию разрушения своей нотой. Буря вскоре улеглась – но исполинское светило померкло и стало вдвое меньше на притихшем небосклоне. Жнец отрекся от слишком большой доли себя, и никому не было ведомо, сделал ли он так, потому что одобрял просьбу своего исчезнувшего навек слуги – или не мог поступить иначе?
... И мчался поток Фантазма, как девятый вал, изменяя все, до чего докатывалась его волна. Он не мог выйти за пределы Морнингсайда, но спящие и бодрствующие один за другим прижимали руки ко лбу и недоуменно морщились, когда их воспоминания подменяло несбывшееся, что ткало полотнища новой реальности. Вместо исчезнувшего морга возникло маленькое здание похоронного бюро, и каждый готов был поклясться, что оно стояло всегда. Дома погибших и похищенных опустели – все знали, что шериф с женой, бывший кладбищенский смотритель, официантка, бармен и другие, кого настигла смерть от рук Верзилы, просто уехали. Не оставив телефонов и адресов – или просто никто не удосужился их записать? Они оставались мертвы, потому что Фантазм бессилен против времени – но кто помнил об этом в городе слепцов?
...Салли рухнула на пол, пытаясь задержать ускользающую память – но когда через секунду закрыла глаза, в них плескалось лишь недоумение. Наверное, шок от сердечного приступа бабушки брал свое – и хотя на языке вертелось имя Майка, девушка не могла вспомнить, при чем тут её школьный приятель. Без Дара она оказалась бессильна перед переменами, хотя её память не исчезла, а скорее спряталась, как черепаха в свой панцирь.
...И лишь один раз смерть отступила, потому что проходящее через Врата живое пламя – протуберанец Жнеца, пронеслось насквозь через задержавшуюся на пороге вечности душу. Душу, Дар которой расцвел яркими красками от этого соприкосновения. Туман соткался над могилой с неподвижным телом у плиты... и когда он рассеялся, Реджи растерянно приподнял голову, пытаясь понять, с каких пор стал лунатиком, да еще и забрел так далеко от дома? Он тоже ничего не помнил – точнее, помнил то, что позволяло заткнуть бреши в воспоминаниях, связанных с Фантазмом. Неважно, что эта была ложь – теперь с ней предстояло жить.
Лишь двоих не коснулась волна, потому что их вера друг в друга достигла апогея. Но для Пирсонов у стремительно обретающего знакомый облик живого пламени была припасена иная участь...
***
– Майк! – закричал Джоди и закашлялся. Поднятая пыль набивалась в рот, резала глаза, и парню приходилось ежеминутно вытирать ладонью лицо, чтобы хоть что-то разглядеть. – Майк, где ты?!
У подножия шахты, превратившейся в исполинскую могилу – Джоди едва успел спуститься, прежде чем валуны вышли из-под ног, появился темный силуэт. Мрак, превративший пыль в черное облако, не давал разглядеть детали, но голос Пирсон узнал бы даже из многотысячной толпы.
- Джоди! Я здесь!
Тени расступились, пропуская братишку – на грязном лице горела улыбка до ушей. Не сдерживая радости, Джоди поднял вверх кулаки и запрокинул голову к светлеющему небу.
- Мы это сделали! Сделали!
Майк рассмеялся, как не смеялся последние два года – звонко, с чистой детской радостью. Парень шагнул навстречу, испытывая искреннее желание сжать мальчишку в объятиях...
... сон, это всего лишь сон...
... и в глазах все поплыло, словно пыль окончательно запорошила их. Голова закружилась, как тогда, в прошлые видения. Но Верзила ведь умер, откуда взяться очередному Фантазму?
... Руки сжимали руль, нога до упора вдавливала педаль газа. Джоди охнул, когда ночная степь превратилась в салон «жука», мчащегося по ночной дороге. Кажется, они ехали по трассе в сторону Малвоу...
Они? Чужое присутствие и холод окатили затылок и опустились леденящими каплями пота по спине до самой поясницы. Джоди оглянулся, одновременно нажимая тормоз – тело машинально выполняло все положенные действия, чтобы не попасть в аварию.
На заднем сидении лениво развалился Верзила, и в серебряном шаре, лежащем на ладони старика, Джоди увидел отблески красного пламени.
- Это всего лишь сон, – с какими-то доверительными интонациями произнес могильщик, и машина понеслась еще быстрее. Тормоз не работал, а руль вдруг завертелся сам собой. Похоже, даже «жука» не миновала оживляющее всю технику нечистое касание.
Пирсон вздрогнул, ища винтовку или нож – но оружие пропало, видимо оставшись там, откуда его выдернула злобная сила. Оставалось только прыгать из спятившей машины, и парень налег плечом на дверцу – но её напрочь заклинило.
- Тебе не убежать, – хмыкнул Верзила, рассыпаясь красным песком, и автомобиль вылетел в кювет, тут же перевернувшись и покатившись, как спичечный коробок.
Все закружилось в глазах Пирсона. Карусель серого и черного заполнила мир, острая боль пронзила ребро, правую руку и ноги. Его швырнуло прямиком в рассыпавшееся лобовое стекло, и осколки рассекли лоб, заливая лицо кровью. Тонкая струйка кровавой слюны вытекла из уголка губ, превращая землю под лежащим парнем в красноватую грязь.
Он замер, наполовину вывалившись из разбитого и перевернутого авто, и не мог пошевелить даже пальцем. Свет в глазах умирал, на смену ему явились черные туфли. Их обладатель склонился, и Джоди, несмотря на приближающееся беспамятство, сумел отметить незначительную разницу. У прежнего Верзилы обувь была со шнурками, а это существо носило серебряные пряжки. Кроме того, монстра окружал не один только холод, а что-то вроде ветра, несущего запах пустыни. Неуловимые перемены коснулись и манеры держать себя, хотя не хватало времени и сил, чтобы заметить каждую.
- Ты... не он... – прохрипел Джоди, пытаясь отползти. Сломанные кости тут же ответили такой дикой болью, что перехватило дыхание. Старик протянул руку с шаром, и на его округлой поверхности внезапно выросло бешено вращающееся лезвие.
- Не он, – согласился Верзила, медленно приближая сферу к лицу беспомощного парня. – И все же – он.
Серебряное сверло закружилось быстрее, коснулось лба – и последняя сознательная мысль Джоди была о брате.
Хорошо, что Майк этого не видит.
Рука с шаром подалась вперед и наступила агония... но она не была долгой.
***
Майк открыл глаза. Утренний ветерок гладил разгоряченное лицо, влетая в комнату через распахнутое окно. Занавеска плыла по воздушным волнам.
Где я? Дома? Как я сюда попал?
Он огляделся – в спальне ничего не поменялось. Все та же лампа на столике, те же запылившиеся учебники и приоткрытая дверца шкафа. Постель была не разобрана, он лежал одетым и обутым, словно просто свалился на кровать от усталости.
Мальчик поднялся, не веря своим глазам. Одежда, которой полагалось превратиться в пыльные тряпки после этой ночи, сейчас вызывала ощущение сосновой свежести, будто её только что выстирали и просушили в химчистке. Но главное – как он оказался дома? Неужели Джоди принес? Но почему тогда последнее, что мальчик помнит – улыбающегося брата, идущего навстречу сквозь облака пыли?
Майк потрогал лоб – вроде не горячий. Если он потерял сознание, разве не полагалось ему чувствовать себя плохо? Однако, кроме сильной усталости, в остальном мальчишку переполняла энергия, и это казалось подозрительным. Неужели смерть Верзилы так зарядила его, что теперь даже спать не нужно?
Пирсон подошел к часам, повернул их, чтобы заря позволила разглядеть циферблат. Почти шесть утра... выходит, он провалялся пару часов.
Надо найти брата, пусть все объяснит. И... позвонить Салли, если телефон работает.
Майк закусил губу, вспомнив о том, что еще одному человеку звонить уже не придется. Реджи умер... его тело осталось где-то там, как залог безопасного и спокойного кладбища. Нужно его забрать – и в этот раз, даже если брат начнет возражать, он все равно пойдет вместе с ним. Не прячась в кустах, а открыто, рука об руку с Джоди – их друг это заслужил...
В дверь постучали.
Майк вышел на лестницу, прислушиваясь к тишине. Из спальни Джоди не доносилось звуков, и мальчик насторожился. Куда могло понести братца еще до зари? Хотя... может, он сам отправился за Реджи – в принципе, это было в духе Джоди. Не стал его будить и тихо ушел...
Но когда же я уснул? Почему ничего не помню?
Мальчик спустился, замечая новые и новые странности. Разве перила внизу лестницы не были выломаны падением? И семейная фотография висела в целой рамке – без малейших трещин. Сумки с собранными вещами тоже пропали.
Да что тут происходит? Не стал бы Джоди чинить все поломанное среди ночи, он ведь и сам едва на ногах держался. Что за бред? Или мне все снится?
Но стук повторился, разбивая это утверждение вдребезги. И что самое странное – Майк знал этот характерный звук. Но это невозможно, он же сам видел...
Мальчишка открыл дверь и обмер, молча глядя на бледное лицо с рассыпавшимися по плечам редкими волосами. Реджи стоял с выражением, рядом с которым его визит после смерти Томми походил на праздничное настроение. И что напугало Пирсона до жути – губы мороженщика дрожали, чего мальчишка не мог упомнить за всю свою жизнь.
- Реджи... – с трудом вернул себе голос Майк. – Ты же... там на кладбище... Верзила тебя...
- Майк, – голос Банистера срывался, и ему не почудилось – в нем звучали сдерживаемые слезы. -Майк, случилась беда. Послушай, я знаю, что это звучит ужасно, но ты меня выслушай...
- Какая беда... Верзила же погиб, – Майк мотнул головой, чувствуя, как холодный страх запускает пальцы прямо в сердце. – Его засыпало на старой шахте, он не вернется...
- Какой Верзила? – нахмурился Реджи, чем снова отнял дал речи у мальчишки. – Майк... я не знаю, как тебе сказать... но Джоди разбился.
Джоди разбился. Нет, это сон. Джоди не мог разбиться, Реджи не может стоять здесь, в этом доме, который сейчас выглядел чужим. Все это сон... очередной сон...
- Ко мне приехала полиция, ведь это я звонил в Малвоу из-за смерти миссис Петс. Понимаешь, Джоди, наверное, гнал на полной скорости... – Реджи осекся, глядя на бледность, заливающую лицо своего юного друга. – Майк... я понимаю, что это ужасно, но мы...
- Нет, – отступил назад Пирсон. – Ты врешь. Это сон. Это не по-настоящему? Это Фантазм!
Руки Реджи легли ему на плечи и были они горячими, совсем не похожими на прикосновения могильной нежити. Мороженщик попытался прижать мальчика к себе, но тот вновь вырвался и попятился к лестнице.
- Это правда, – с болью в голосе ответил Банистер. – Я всем сердцем хотел бы... чтобы он выжил, но это так. Майк... я бы жизнь отдал, чтобы его спасти... но... его больше нет.
- Ты и отдал... – неразборчиво, как пьяный, прошептал Майк и покачнулся. Стало душно, комната куда-то поплыла, мелькнуло обеспокоенное лицо Реджи – и Пирсон повалился на лестничные ступеньки.
Джоди больше нет. Наверное, поэтому вокруг так темно. Джоди нет и не будет... мы победили... и проиграли...
Вокруг хлопотал перепуганный Банистер, пытаясь поднять мальчишку, но сознание милосердно оставило Майка.
***
Мысли роились в голове, как выкуренные из улья пчелы. Реджи зажмурился, пытаясь хоть немного прийти в себя. Последние двое суток он почти не спал и перекусывал на бегу, поэтому перед глазами то и дело расползался белый туман.
Что я забыл? Почему это чувство не проходит? Что-то важное...
Это ощущение не покидало мысли последние дни. Поначалу Реджи списывал все на смерть лучшего друга, затем – на безумные рассказы Майка, но теперь невольно задумывался. Тем более похоронная служба все равно закончилась, и возле могилы остался лишь он.
Банистер поднял взгляд и на секунду вместо коробка морга увидел другое здание – старинное, двухэтажное, ярко-белое, как саван приведения. Он моргнул – и на том же месте вновь появился привычный плоский домишко.
Привычный? Почему же мне кажется, что раньше здесь было что-то еще? Что все вокруг было иным?
Какая-то часть его личности утверждала, что морг не перестраивали, сколько он себя помнил – но откуда тогда в памяти то и дело всплывали вымощенные мрамором коридоры, белые вазы и барельефы со слепыми глазами? Почему на ум приходят мысли, которым не место в минуту скорби?
Реджи оглянулся – никого, хотя на миг ему почудился тяжелый, холодный взгляд. Незнакомый... но при этом имеющий тот же странный оттенок узнавания, как и видение старого здания. Неужели он заразился от Майка его бредом?
Мороженщик поморщился, представив, что мальчик сейчас лежит дома, приняв легкое успокоительное. Банистер не был сторонником медицины, но не он, ни тетя Пирсона не знали, что еще можно сделать в этой ситуации. Истории про Верзилу, карликов и смерть самого Реджи, внушали даже терпеливому Банистеру мысль обратиться к психиатру. В Малвоу имелась клиника, и Элеонора предлагала посоветоваться с её специалистами, но Реджи хотел попробовать иной метод. Он слишком любил Майка, чтобы отдавать его в руки какого-то эскулапа, который будет решать проблему уколами и таблетками. Тем более он задолжал Джоди, не оказавшись рядом, когда тот вел машину. Возможно, тогда бы друг не погиб...
Реджи присел у свежей могилы и бережно коснулся памятника.
- Джоди... – тихо произнес он. – Если ты там... если ты меня слышишь, то будь спокоен. Я останусь с мальчиком... пока буду ему нужен. Обещаю, я его не брошу...
Налетевший ветер подхватил слова и понес их над зеленой лужайкой, словно принял клятву.
Сначала Томми, теперь миссис Петс и Джоди...
... а еще я и все остальные, кто, по словам Майка погибли от лап монстров...
... так много смертей выпало на Морнингсайд в это жаркое и полное гроз лето. Надвигалась осень, и Реджи надеялся, что она окажется менее смертоносной, но что-то внутри подсказывало мужчине, что о покое теперь стоит лишь мечтать.
Но это же не может быть правдой? То, что рассказал Майк? Я ведь не мог погибнуть, воскреснуть и забыть все? Разве возможно, чтобы целый город накрыло забвение?
Все возможно... прошептал ветер, и Реджи поднялся, чувствуя мурашки, пробегающие по лопаткам. Вновь вернулось ощущение чужих глаз, будто какая-то птица в вышине остановила свой взгляд на одинокой фигуре посредине кладбища. Какой-то коршун, высматривающий добычу...
Зябко передернув плечами. Реджи поспешил к выходу. Он не мог позволить историям Майка затуманить свое здравомыслие, но все же поминутно озирался. Эти странные и безумные воспоминания, которых не должно было быть, казались очень реалистичными...
***
Верзила вышел из-за кустов, глядя в спину уходящему мороженщику. Он проводил его взглядом до ворот и только тогда сбросил завесу незаметности – этот человек умудрился почувствовать его присутствие, так что расслабляться не стоило. Монстр глубоко вдохнул такой непривычный воздух этого мира – воздух, полный запаха спелых посевов, которые предстояло срезать своим серпом. Вся память предшественника принадлежала ему, как и сила, отданная Жнецом – но схватки с Банистером Приказывающий опасался.
Человек, обманувший смерть, уже не мог оставаться просто человеком... как, возможно, и смертным. Если девчонка действительно ничего не помнила, то облако застилающего память Фантазма, которое Верзила видел вокруг Реджи, постепенно таяло. Как мороженое в жару... сравнение выглядело подходящим, хотя Приказывающий никогда не пробовал этот продукт. Он вообще не ел – телу не требовалось ничего, кроме стоящей за ним воли, чтобы выполнить предначертанное.
Джоди мертв и его сила возвращена – хотя половина её и растворилась, как дождевая вода, впитавшись в плоть здешней реальности. С такими скудными ресурсами о начале сезона жатвы не стоит и мечтать – предстоит возвести себе новое лежбище, создать певчих, найти тех, кого можно счесть достойными преображения... На это уйдут годы... потому что Врата существуют сейчас лишь в нем самом и придать им земное воплощение удастся еще нескоро.
Решено – он не станет повторять ошибки предыдущего воплощения. Нужно собрать армию... достаточно сильную, чтобы обеспечить его не десятками, а тысячами певчих и гончих. Мальчишку стоит отнять и держать в плену, выкачивая по крупице силу. Банистера... тут Верзила задумался – то, чем закончил предыдущий посланник Фантазма, говорило само за себя.
Нет, он вообще не будет связываться с непонятным существом, в которое превратился мороженщик. Жнец и так отдал слишком многое, чтобы переместить на Землю часть себя – Верзила не был уверен, что у повелителя хватит сил на вторую попытку. Конечно, такие мысли оскорбляют пылающее светило, но еще больше его оскорбляют неумелое выполнение приказов. Если бы не глупость прошлого эмиссара – этот мир сейчас содрогался бы в песнопении, теряя собственную суть и оборачиваясь океанами песка.
Верзила улыбнулся, глядя на скрывающие солнце облака. Свет не вечен, настанет ночь... и он придет, придет вместе с лунным светом и голосами прошлого. Придет, как приходит осень – беспощадно, неминуемо и необратимо. И Майк Пирсон узнает, что такое настоящий Фантазм, который длится вечно...
***
Воспоминания мучают его больше, чем мелодия. Музыка плачущей гитары, на которой играл брат – снова и снова, стоит только закрыть глаза. И шепот... мерзкий, липкий голос луны, голос, что разносят крылья парящей над городом мошкары.
-Маааальчииик, – обращается к нему стареющий полумесяц. В серебряных лучах парят шары, как стервятники, отправившиеся на поиске свежепролитой крови. Где-то шумит ветер, но для Майка это музыка. Не та, ради которой Жнец опустошает миры, а мелодия брата, ставшего звездным ветром. Если закрыть глаза, блики луны сквозь опущенные веки приобретают знакомые черты: растрепанные волосы, дерзкая улыбка, понимающий взгляд человека, которому пришлось рано повзрослеть и заменить ему родителей...
Он не пошел на кладбище – просто не смог. Джоди бы понял... брат ведь и сам не сдержал обещания. Поклялся не бросать – и оставил, уйдя туда, куда Майку пока нет дороги. Только музыка осталась – музыка летнего ветра, последних теплых дней, после которых наступит осенняя мгла. Холодные, тоскливые ночи, моросящий дождь, забивающийся под воротник – в Техасе это редкость, но когда осень внутри, то разве важно, какая погода за окном?
Он постарел, и в волосах появилась заметная седина. Голос звучит хрипло, густые черные круги взяли в плен глаза. Но что важнее всего – Майк устал. Устал оставаться единственным зрячим в стране слепых, помнить мир, который теперь превратился в несбывшееся. Как в старом вестерне – поверженный и раненый злодей стреляет, поражая шерифа прямо в сердце. Шерифу хорошо – для него боли больше нет, а что делать тем, кто остался наедине с алым закатом и плачем койота?
Майк не знает. Он не знает, как жить дальше, когда все, кто мог дать совет, смотрят на него обеспокоенными и непонимающими глазами. Миссис Петс больше нет, как нет и его друзей – тех, с кем он вошел в логово чудовища. Салли и Реджи убеждают, что все приснилось, а в их глазах Пирсон видит огонек сомнений. Но его слов недостаточно, чтобы разжечь из этой искры яркое пламя – это умел лишь Джоди. Джоди знал, как говорить языком музыки, однако ночную гитару слышит один лишь Майк.
И Верзила по-прежнему где-то здесь. Осень – его время, время жатвы, но как же Майк устал... Ему всему тринадцать и мир только что рухнул, неужели опять подниматься, вступая в бесконечную битву? Битву, где больше не будет никого, кто протянет руку помощи или одобрит немногословной улыбкой? Джоди долго не хотел верить, но, приняв страшную правду – пошел до конца. Его план с шахтой сработал и не вина Пирсонов, что кто-то...
... Жнец...
... подменил правила под конец партии. Это как шахматы, которым когда-то пытался научить их с братом отец – ты играешь белыми, почти поставил мат... и вдруг тебе говорят, что отныне твои фигуры черные. Игра проиграна, в схватке честности и подлости последняя всегда побеждает...
Кто-то стучит в дверь и Майк вздрагивает. Он не знает, кого принесла ночь – Верзилу в окружении карликов или Джоди, одетого в погребальный костюм? Джоди, чье тело ему так и не показали, изувеченного, полного серебряного сияния, рассыпающего из почерневших ран алый песок...
Майк встает и спускается вниз. Что-то внутри хочет, чтобы это оказался Верзила – тогда боль и страх уйдут. Возможно, впереди будет служение, но в бытии карлика, он надеется, нет памяти. Главное – сон длиною в вечность, в котором его тревоги потеряют значение...
Другая часть требует не сдаваться. Не забывать, ради чего умер Джоди... ради чего они шли в морг, о существовании которого теперь не помнит целый город. Нельзя бросать начатое дело, нельзя поддаваться злу, шепчет его сердце, и затихающая гитара соглашается с этим своими финальными аккордами.
Тётя уехала, пообещав вернуться утром, и к двери Майк подходит в одиночестве. Пустой дом давит на плечи, и от мысли, что с этим чувством предстоит жить долгие годы, щемит сердце.
Реджи молча ждет, не позволяя себе торопить повторным стуком. Майк открывает дверь и смотрит на друга, которого успел похоронить и вновь встретить – друга, который ничуть не изменился и при этом до сих пор кажется ему чужим.
- Можно войти? – спрашивает мороженщик, грустно глядя на мальчика. Он не задает глупые вопросы «почему ты не спишь?» или «я не помешал?» и это отпирает заколоченное на три двери сердце Майка. Пирсон обнимает мужчину, уткнувшись лицом в знакомую кожаную куртку, и замирает, тихо плача в объятии бережных рук. Они стоят на пороге, и лунный свет превращает двух скорбящих о безвозвратном прошлом друзей в мраморные статуи...
***
Дрожащие блики огня скользили по лицу Реджи, отражаясь в покрасневших глазах. Тени окутывали кресло, и мороженщику казалось – там сидит Джоди. Банистер моргнул, и мрак отступил, рассеявшись перед блеском живого пламени. В камине трещали свежие поленья, исходя березовым ароматом.
Он повернулся, глядя на того, кого на миг принял за покойника. Майк за последнее время сильно исхудал и на фоне огня напоминал лишь тень от себя прежнего. Он не мигая, смотрел в камин, и Реджи догадывался, чье лицо видит мальчик в танцующих языках. Ночь – время обмана, когда иллюзии...
... Фантазм...
... неотличимы от действительности. Не в силах выдержать нарастающую тревогу, он пришел в дом Пирсонов, не дождавшись рассвета – в голову то и дело приходили странные мысли, вызывая необъяснимую раздвоенность. Будто линия его жизни разделилась на два полоски, идущие в противоположные стороны... и одна из них совпадала с тем, что говорил Майк. Правда, пока эта полоска была бледной, едва наведенной чертой, и Банистер хотел сохранить её такой как можно дольше. Уж очень страшно было признавать, что он толком не понимает, что происходит – то ли истории Майка глубоко засели в мыслях, то ли от пережитого начиналось форменное сумасшествие.
- Я до сих пор не могу поверить... – подал голос Майк и мужчина вздохнул, возвращаясь от неприятных размышлений к мальчишке в темной комнате, – ...что Джоди больше нет. Он... иногда я будто слышу его...
Голос Пирсона звучал глухо – куда глуше, чем мог припомнить мороженщик. Младший из братьев – и теперь единственный, угасал на глазах. Его взгляд казался Реджи каким-то осенним, как у смертельно больного, знающего неизлечимый диагноз.
- Ты мало спишь... наверное, вообще не спишь, – заметил он, не зная, как избежать этого разговора, вселявшего в него страх. Разговор о Верзиле и всем прочем, в чем он якобы участвовал. О том, как он...
...умер и воскрес, ты ведь помнишь – это было...
... сражался с чудовищами, заполонившими несуществующее задние.
- Они забрали маму с папой, сделали их карликами, – Майк поежился, складывая руки в замок. – Затем отняли Джоди... теперь, наверное, придут за мной. Я последний, кто помнит...
- Майк... – Реджи предпринял очередную попытку убедить – больше себя, чем мальчика, – Верзила не мог убить Джоди. Джоди разбился... это просто...
... он хочет, чтобы мы так думали. Хочет, чтобы мы остались беззащитными, не видя правды...
... несчастный случай.
Мальчишка горько улыбнулся – так, как мог улыбаться выживший солдат, чей взвод целиком погиб на войне. Печальные глаза снова уставились в пламя, скулы затвердели. Кажется, огонь напоминал Майку о многом...
... Пламенные небеса... я ведь видел их...
... чего Реджи не знал... или предпочитал забыть.
- Майк... не думай об этом кошмаре... все кончилось, – выбрал Реджи другую тактику. – Я знаю, что тебе страшно. Мне тоже страшно... но я тебя не брошу. Обещаю, что не брошу. Я...
Он осекся. Как передать человеку, чей брат, погиб все то, что хочется сказать? Как вдохнуть хоть немного надежды? Реджи всегда утешал людей, но на этот случай не было универсальных слов. Особенно когда речь шла о близком друге...
- Я не смогу заменить Джоди... но постараюсь быть достойным его дружбы, – Реджи улыбнулся – пусть и не так радостно, как улыбался ранее, но все же это было лучше повисшей в комнате тоскливой атмосферы. – И твоей дружбы. Ты же знаешь, как вы много для меня значите.
Майк поднял голову, и глаза его вновь заблестели от слез.
- Знаю... Реджи, это все так ужасно. Все это... что мы пережили... и что сейчас никто не помнит...
- Знаешь, дружище, – мягко перебил его Банистер, не желая, чтобы мальчик вновь вернулся к своим – или их общим, кошмарным мыслям. – Я говорил с твоей тетей. Она не против, если мы на пару недель сменим обстановку. Немного пропустим школу, но думаю, там поймут. Поколесим по штату...
Кажется, Майк растерялся. Он, приоткрыв рот, удивленно смотрел на мужчину и в глазах промелькнул слабый лучик надежды.
- А твоя работа? И куда мы поедем?
- Перебьются без мороженого, – отмахнулся Банистер с таким видом, будто это волновало его в последнюю очередь. Впрочем, сейчас так и было – наверное, он бы изменил даже своему домоседству, если бы Майк решил куда-то переехать насовсем. А еще, хоть Банистер и не признавался в этом даже себе – он хотел убраться подальше от Морнингсайда, особенно от его кладбища.
- А что до маршрута... в дороге решим? Куда ляжет путь...
- Может... уедем сейчас? Прямо сейчас? – было видно, что Майк не просто заинтересовался – уцепился обеими руками за это предложение. Мужчина кивнул, понимая торопливость своего юного друга – сидеть в опустевшем доме и думать о том, что Джоди больше не пройдет по его половицам, было настоящей пыткой.
- Почему нет? Собирай вещи, заправим «жука» – и ко мне за вещами. Заедем к Элеоноре, оставим ключи... и пусть нас попробует догнать...
... Верзила...
... сам ветер, – окончил фразу Реджи, едва заметно сбившись, когда на ум пришло это страшное имя.
Майк кивнул, поднимаясь. Реджи проводил его взглядом до лестницы, про себя отметив распрямившуюся спину и приободрившуюся походку. Кажется, он дал мальчишке цель – то, чего больше всего не хватало дважды осиротевшему Пирсону. И, если уж быть честным, то, чего ему самому не хватало. В конце концов, путешествие – вовсе не плохой выход, это позволит им обоим навести порядок в мыслях.
Глаза остановились на гитаре Джоди и, повинуясь порыву, Реджи вынул её из футляра. Бережно провел пальцами по тонким струнам... говорили, музыка в доме покойника – проявление неуважения, но уж кто-кто, а Банистер не стал бы поддерживать подобный ханжеский бред. Напротив, гитара напоминала, что жизнь продолжается – вопреки всему и назло ночной тьме.
Он тронул струны, играя в случайном ритме – ритме, что навеивали приходящие полуночные мысли, все больше и больше походившие на страшную правду. Звуки струились по комнате – надрывный перебор, напоминающий испанский мотив, бессловесная песня накопившейся боли. Возможно, её принесла вечность... и с последним тактом в животе вспыхнула и погасла острая боль.
Как будто от подживающей глубокой ножевой раны.
***
Фотография смотрел на него со стола – одна-единственная среди множества вещей, которые Майк перекладывал в дорожную сумку. Она выпала из старого блокнота, который принадлежал еще маме и после её смерти случайно оказался в ящике Майка. Пирсон никогда не вел записей, но сейчас наугад открыл примятые страницы – и белый прямоугольник плавно опустился на лакированную поверхность, покрытую многочисленными царапинами.
Джоди улыбался, сидя на веранде и сжимая в руках гитару. Солнце играло в смеющихся глазах, превращало волосы в развевающиеся огненные пряди. В закатном свете темная шевелюра превратилась в рыжую, а залитое светом лицо напоминало лик ангела, как их изображали на церковных фресках.
Майк бережно вложил фото в блокнот уложил книжицу на самый верх стопки футболок и джинсов, которые уже занимали большую часть сумки. Он не собирался расставаться с этим воспоминанием – напротив, на первой же остановке хотел купить рамку. Можно было попросить у Реджи, но мальчик чувствовал, что этот отпечаток прошлого он обязан увековечить лично. Куда они ни поедут, где бы ни окажутся – но фото брата с этого дня навсегда станет неизменным спутником.
Снизу зазвучала гитара, заставившая Пирсона вздрогнуть. Хотелось броситься по лестнице, закричать, распахивая объятия вернувшемуся домой беспечному музыканту...
Но играл не Джоди – иная рука заставляла струны плакать от какой-то обреченной тоски. Майк невольно заслушался мрачной и сильной мелодией, ничуть не напоминающей все то, что он раньше слышал в исполнении друга. Наверное, каждый из них боролся с памятью, как мог – кто-то бегством, а кто-то бешенной гитарной игрой в свете догорающего камина.
Надо будет взять гитару с собой. Пусть она напоминает нам в дороге о Джоди, подумал Майк. И внезапно понял, что брат все же сдержал слово. Он не бросил его и никогда не бросит – просто стал... менее заметным. Но в часы, когда луна заливала спальню своим серебристым светом, когда птицы напевали парящему над землей ветру – Джоди стучался в двери сердца, где у камина сидели мальчик и мужчина, приветствующие его возвращение. Снова и снова... смерти не было, пока они помнили о том, что успел Джоди, а не о том, чего он не застал... Расставания тоже не было, и никогда не будет, потому что в их мыслях два силуэта в тенях у огня останутся навек. Как и бродяга с гитарой в руке, не покидающий их души...
Пирсон обернулся, открывая дверцу шкафа. Надо было проверить, все ли собрано в дорогу – хотя двухнедельная поездка не требовала так уж много вещей. Зеркало на внутренней поверхности встретило его чернотой – мальчик не стал зажигать общий свет, ограничившись настольной лампой.
Тьма в зазеркалье внезапно шевельнулась, обретая очертания.
- Маааальчииик, – простонало что-то за его спиной. Что-то в черном пиджаке и брюках, с длинными бледными пальцами, напоминавшими разжиревших могильных опарышей. Что-то с лицом, в котором застыло презрение ко всему человеческому роду – и еще ехидное злорадство.
Майк обернулся, ухватившись за дверцу, чтобы не упасть. Верзила замер у окна – тень, прошедшая все преграды и теперь хозяйничающая в спальне. Тень – неподвижная и терпеливая, готовая ждать вечно, лишь бы поймать верткую добычу.
- Ты мертв, – прошептал непослушными губами Майк, и улыбка старика стала еще злее.
- И что это меняет? – ответил хриплый голос, и лампа с треском погасла, оставив над собой струйку черного дыма. За спиной лопнуло стекло, обнажая черноту коридора, в который превратился шкаф – и коричневые силуэты вцепились в мальчика когтистыми лапами.
Внизу играла гитара – последний аккорд, самый острый, как касание ножа, звучал в притихшем доме. Майк ухватился за полки, сорвал перекладину для вешалок, попытался пнуть ногой нападающих... но против вала низкорослых тел он был бессилен. Кошмар не думал заканчиваться, и затягиваемый во тьму, как попавшая в сети рыбина, Пирсон понял это со всей очевидностью.
У Фантазма просто не могло быть завершения... как не бывает его у снов, незаметно подменяющих жизнь.
«На исходе лета
Умирают звезды
На груди рассвета.
(Кровь на черных крыльях...
Кто напомнит песню, что ветра забыли?)
Утирает небо
Слезы звездопада,
Смотрят камни слепо...
(Кровь на мертвых ивах...
О, как низко кружит коршун торопливый.)
На исходе лета
Все слышней в таверне
Смерти кастаньеты.
(Кровь на черных крыльях...
Кто напомнит песню, что ветра забыли?)
В кронах рыжих сосен
Задохнулся ветер.
Так приходит осень.
(Кровь на мертвых ивах...
О, как низко кружит коршун торопливый.)
На исходе лета
Заблудилось сердце
Между тьмой и светом.
(Кровь на черных крыльях...
Кто напомнит песню, что ветра забыли?)» (С)
КОНЕЦ
Посвящается Галине Медведевой,
а.к.а. RoxiCrazy,
благодаря которой
появилась эта книга.
Руслан Карпов
Так, может быть, уснуть?
Уснуть и видеть сны?
Но вот вопрос: видения какие,
Увижу я в предсмертной грезе?
У. Шекспир
Пролог
Морнингсайд, штат Техас, 1979 г.
Ветер не умолкал. Тянул свой мотив настойчиво, упорно пробиваясь сквозь дремоту.
Ветер хотел растопить лед оцепенения, сковавший Майка. Как фанатично преданный своему долгу почтальон, пытался донести мелодичное послание, вручить и расписаться о доставке. Он знал адресата, своего единственного слушателя. Единственного, кто мог понять смысл ночной музыки.
Ветер пел ему и только ему.
Эти звуки рождали в душе Майка странное чувство. Будто кровать под ним возносилась вверх, сквозь низкий потолок и крышу, сквозь теплое одеяло воздуха, и превращалась в гамак из лунной паутины. Гамак раскачивался в такт звучанию. Музыке ветра подыгрывал зыбкий свет полумесяца и звезд. Он настойчиво танцевал с ветвями, уже готовящимися сбросить летний наряд. Тени плясали на юном лице, отмеченном ранними морщинами потерь.
Веки Майка дрожали. Он смотрел сквозь рожденных светотенью химер и лунные блики. Память настойчиво возвращала к той ночи…
…И снова тяжелые валуны катились по склону, рассыпаясь на куски поменьше, и грохот камнепада болезненно отдавался в ушах. Звук сверлил мозг, пробираясь глубже и глубже, пытался заглушить музыку. Неприятный, напоминающий гулкую поступь шагов по отполированным плитам похоронного бюро. Это никогда не кончится, думал Майк, вжимаясь затылком в подушку, стремясь скрыться от настигающих воспоминаний.
Явь и сон смешались в единый узор. Иногда мальчишке казалось, что со дня гибели Томми все они ещё ни разу не просыпались.
В музыку ночи вплеталась гитара. Но тот, кто мог перебирать её струны, ушел. Ушел вместе с закатом, со вчерашним днем и прежней жизнью.
И все же эта мелодия отгоняла кошмар. Пусть и на время.
Хотелось спать… уснуть и не просыпаться. Если бы сны не стали полем боя, Майк так бы и поступил. Будь что будет. Просто позволить себе забыться от тревог… от потерь… страха. Не думать о безумии последних дней. Пройдут годы, и он найдет объяснение… или выкинет это из головы.
Верзила, кладбище, морг – все станет сном. Старым и полузабытым.
Гитара зазвучала громче. Даже в дреме он понимал, что её нет, хоть и явственно слышал каждый такт, переборы натянутых струн.
Странно это – жить во сне, лежать в лунной ночи и слышать музыку умершего брата. Безумно – так бы сказал Джоди.
Но Джоди ничего больше не скажет. Он умер. Очередная бессмысленная смерть. Как объяснить, что брат убит? Убит, но в это не поверит даже Реджи. Значит, не поверит никто…
Но ведь где-то там есть ещё один свидетель кошмара. Тот, кто отнял у него Джоди.
Майк не мог назвать его человеком. Ничего человеческого в Верзиле не было. Может, потому он и не погиб под обвалом. Фантомом, кошмарной грезой, таился он где-то в темноте. Ждал своего часа.
Лето уходило в осенние врата. Осень – время смерти. Теперь Майк много думал о старухе с косой. Или о старике? Старике с точеным лицом и холодными, равнодушными рыбьими глазами, в глубине которых пряталась издевка? Вот оно – лицо смерти. Настоящее лицо, в которое они все заглянули. А по-настоящему выжил лишь он один. Реджи тоже мертв… просто не осознал этого. Скошен, как сухая пшеница…
Нет, не так. Это другим, повторяющим ничего не значащие слова. Тем, для кого смерть остается призрачным силуэтом в балахоне, нормальным порядком вещей или нелепой случайностью. Ему уже незачем цепляться за выдумки.
Зачем тому, у кого есть серебряные шары, какая-то коса? Какая случайность, если по ту сторону Морнигсайда все подчинено чуждому замыслу? Было ли хоть что-то нормальное в том, что он пережил?
Его тринадцать лет казались сотней. Он ощущал дыхание старости… и подступающую гибель. Свою. Реджи. Морнингсайда. Целого мира.
Где-то там. У самого края полуночи, где быль и небыль, жизнь и смерть, сон и явь перемешаны.
Во владениях Фантазма.
Джоди, урод, почему ты меня бросил? мысленно спросил мальчик у музыки. А та ответила новым аккордом, в котором царапанье веток по дощатой стене дивным образом соседствовало трели соловья. Добился своего, да? Сбежал? Слезы снова выступили, но в дреме не было сил их смахнуть. Он не хотел показывать свою слабость ночи.
Раньше его питала злость и боль. Именно эти чувства дали силы выжить, победить – и все же проиграть. Теперь осталось лишь упрямство. Может Верзила сейчас смотрит в его лицо, выглядывает из-за обода луны, впивается в спящего довольным взглядом? Почему бы и нет…
- Ты там?- прошептал Майк, сам не зная, к кому обращаясь. К Джоди, к Верзиле, к равнодушному Богу, к себе самому? Он ждал ответ.
И ветер ответил.
- Маааальчииик, - прошипела ночь.
Он открыл глаза.
Мрак. Свет ущербного полумесяца. Тени вьются в бесконечном танце на потолке.
Никого. Лишь прозвучавшее слово.
Протяжный голос, которого не существует – и от которого не укрыться. Голос мертвых, бредущих в бесконечности. Ад может быть не только с огнем и серой, котлами и вилами. Майк это понял. Он вообще много узнал о преисподней.
Майк лежал у окна, молча глядя на умирающую луну. Тени ложились тушью на его лицо, скрадывая бледность. От летнего загара не осталось и следа. Тринадцатилетний мальчик с глазами мертвеца слушал музыку и шепот ветра.
Глава 1. Начало Фантазма
Незадолго до того…
Утренние улицы ещё досматривали свои сны – о безлюдье, тишине и исчезнувших надоедливых автомобилях. Впрочем, Морнингсайд не отличался густым населением – чуть больше пяти тысяч жителей, обычный загнивающий городок посреди Техаса. Так что сны эти вскоре грозили стать реальностью.
Шахту давно закрыли, новые маршруты обходили захолустье стороной. Пока что кормила сдаваемая в аренду земля, фермы, ремонт и железная дорога – весь нехитрый перечень услуг, что мог предложить городок.
Но молодежь уезжала, старики доживали свой век, новые фирмы вытесняли устаревших предшественников, а земли повсюду хватало. Как и многие малые города, Морнингсайд был обречен. И, как все обреченные, до последнего не верил в свою смерть. Впрочем, ему было не суждено умереть от старости, дождавшись часа, когда последний житель оставит его наедине с молчаливым забытьем.
Иногда убивают не только людей, но и города.
Августовское утро удивительным образом соединяло свежесть прохлады с нарастающей духотой. Полоски облаков пересекали небо, но о дожде не стоило и мечтать. Просто погода в Морнингсайде временами наступала чудная.
Да и не только погода. Хотя настоящие странности ещё ждали своего часа.
Каштаны и вязы клонили свои выгоревшие ветви над уютными квадратами дворов. Дома, радующие взгляд любителя пригородов из мегаполиса, если бы таковой здесь вдруг оказался, блестели свежими красками. Конец лета – самое время заняться домом или семьей. Заменить прохудившееся, подлатать, починить, навести блеск – неважно, в постройках или в личной жизни.
Не нужно идти в школу, у всех отпуска, да и с заказами негусто – лежи и блаженствуй. Так почти все и поступали, даже в центральном районе города, который горожане торжественно звали административным центром. Какого-то особого престижа в нем – кот наплакал, но жителям Морнингсайда хотелось верить, что они не занюханная провинция, не деревня какая-нибудь. Вот и называли кольцо из десятка четырехэтажных зданий административным центром. Впрочем, на фоне сельских особняков и ферм, четыре этажа – почти небоскреб.
В это утро, уже обещавшее сдаться в плен жаре, лишь один автомобиль пересекал сонный Морнингсайд. Старый «жук» давно утратил блеск покраски, грациозный изгиб линий и ровную поверхность, которой мог похвастаться в 50-х. Цвета давно выгорели, густая чернота превратилась в серые разводы, крышка капота то и дело порывалась соскочить и поцеловать ветровое стекло. Ветерок врывался в открытые окна и трепал волосы четверых пассажиров.
Каждый из них думал о своем.
Самый младший из этой компании, Майк, уверенно и резко крутил руль на поворотах. Не стоило выделывать такие кренделя на их старой тачке, но по-другому он не мыслил езды. Несмотря на свои тринадцать лет в движениях проглядывался опыт, который иные водители не набирали и за десятилетие. Майк уже не помнил, когда отец впервые посадил его за руль, но подозревал, что это было ближе к младенчеству. Он словно родился на месте водителя, шутил иногда Джоди.
Брат сидел рядом, но даже не думал следить за дорогой. В этом он полностью доверял младшему – раз тот ведет, значит доедем. Хотя бессонная ночь выдалась у всех.
Только усталый взгляд выдавал то, что встали Майк и Джоди в полночь. И сейчас брат сонно разглядывал дома, мимо которых они проезжали. Разговор не клеился – все мечтали поскорее забраться в постель.
Реджи и Томми выглядели получше, но это не удивительно – они присоединились к работе уже под утро. Тома оправдывало то, что он и нашел этот заказ. Реджи предстояло с обеда развозить мороженое, так что отказываться он сна ему тоже не стоило.
Ночная работа выдалась привычной: на станции всегда требовались грузчики. Утренний товарный ждать не будет, подцепит вагон и поминай, как звали, а деньги нужны всем. Джоди подозревал, что будь Томми по силам одному закончить с погрузкой, он бы и не обмолвился о возможной работе.
Что поделать: при безработице Морнингсайда деньги часто значили больше дружбы.
Однако рабочие руки все же потребовались, и не одни. Томми не стоило труда уговорить Джоди, а уже тот предложил Реджи немного подзаработать. Майка он брать сначала не хотел – зачем парню таскать с полуночи до рассвета ящики? Он просто ничего ему не сказал, надеясь выскользнуть из дому втихаря.
Но, в последнее время, у младшего, словно третий глаз открылся. Стоило только спуститься на крыльцо, позевывая и в темноте натыкаясь на стены, как оказалось, что Майк уже ждет его на улице. Пришлось ехать вчетвером. Правда, теперь Джоди был рад этому – закончили на час раньше плана. Деньги им отдали только сейчас, но ждать час и час гонять от склада к вагонам тележку – вещи разные. Теперь все мысли сводились к одной.
Быстрее доехать и баиньки.
– Ну, я за поворотом соскочу, – нарушил молчание Томми. Он был довольным и благодушным, как сытый медведь. – Вечером заскочу в «Дюну», как всегда. Если что, подтягивайтесь.
– Мне холодильник чинить, – прозвучало из-за спины Майка. Голос у Реджи был звонким, мальчишеским, что совсем не вязалось с его лицом и лысиной. – Может, завтра.
– А ты, Джоди?
Джоди, уже начавший дремать, потер переносицу.
– Да ну. Чего я там не видел? Одни уродины, не одной нормальной девчонки.
-Где ты видел в Морнингсайде «Мисс Вселенную»? – криво усмехнулся Том. – Все красотки сейчас загорают на пляжах. Говорил я тебе, рвать отсюда надо – дыра дырой.
Правоту Томми никто не решился оспорить. Бар «Дюна» – единственный и неповторимый на весь Морнингсайд – нельзя было назвать самым пропащим местом в городе, но шансы встретить там классную девчонку равнялись примерно одному на миллион. Холостяки – к каковым относились троица друзей и, разумеется, тринадцатилетний Майк – это прекрасно понимали.
Майк внутренне напрягся. Разговор свернул на очень опасную тропу, но то ли Джоди ещё не обмозговал мысль о переезде, то ли решил не обсуждать такое после бессонной ночи. Старший просто пожал плечами и задумчиво уставился в крышу салона, будто хотел взглядом просверлить в нем дыру.
Остаток дороги проехали молча.
Томми вышел на старой заправке, ржавый забор которой резал глаза на фоне летней зелени. Реджи высадили у его дома – чистого, уютного, никогда не сказать, что единственный жилец – немолодой развозчик мороженого. Оставшуюся дорогу Майк подумывал – а не спросить ли брата напрямик насчет переезда? Но, с другой стороны, умные люди не раз говорили ему – не буди лихо, покуда оно тихо. Может, все ещё обойдется, и слова о поездке просто пришлись под настроение?
Майк не мог признаться даже себе, что оттягивает этот разговор, потому что боится ответа. И ничего не спросил.
***
Никто уже не помнил, почему бар на окраине Морнингсайда назвали «Дюной». Пустыней возле города не пахло, кругом луга, редкие рощи да холмы. Конечно, имелась степь, и если отъехать миль на десять, то довольно безлюдная и сухая, но дюны?
Нет, никаких ассоциаций не возникало ни в расположении бара, ни в его интерьере. Обычный кабачок, где дальнобойщики могли пропустить рюмочку, местные поджидали нагловатых приезжих, чтобы потешить нервы хорошим мордобоем, а почти весь цвет молодежи пропивал деньги по вечерам. На вывеске красовались желтые холмы, но то ли художник видел дюны лишь в книжках, то ли думал совсем о другом, но напоминали они женскую грудь. По этому поводу шутили все, даже сам владелец бара, Сэм Питсбери.
Этот располневший отставник некогда мечтал сделать заведение в военной тематике, но из жителей Морнингсайда мало кто служил во Вьетнаме. Те, кто туда отправились, по большей части не вернулись на своих двоих – их привезли в цинковых ящиках или простой похоронкой. Остальных тема войны мало волновала, вот Сэм и выбросил все свои творческие порывы в урну. Бар был самым типичным, ничем не выделяющимся из когорты пивных заведений малых городов. Иногда вечера выдавались полными клиентов и денег, но этот обещал лишь скучные часы под хрип заезженных мелодий.
Томми вошел уверенно, окидывая прищуренным взглядом полутьму. Узкие стойки, бильярдный стол, золотистым и алым блестят бутылки, из автомата воет Пол Маккарти. Все как всегда. Подходящее место для фермера, ничего кроме вшивых овец не видевшего.
И что я тут позабыл?
Поза ковбоя – завсегдатая салунов, и нагловатый вид никак не вязались с чувством беспомощности, которое нарастало с каждым днем. Тома достала эта глушь, достала депрессия и те овощи, с которыми приходилась общаться. Нет, есть нормальные мужики вроде Джоди, Реджи, да и Майк пацан не промах, но в целом...
В целом Том считал город болотом, где даже деньги копить не на что. Разве что спустить в такой занюханной дыре. Девушек нет. Нормальных девушек, не жирных телок. Ему хотелось экзотики, изюминки, загадки, нежной городской красоты, ещё не тронутой жарким солнцем Техаса.
В Морнингсайде с этим беда. Черт, да тут со всем беда…
Впрочем, он понял свою ошибку, едва шагнул от двери. В углу сидело дивное создание, которое просто не могло оказаться в «Дюне». Тем более в одиночку.
Блондинка, лет двадцати пяти, стройная, словно модель. Все в незнакомке буквально фонтанировало сексапильностью и таинственностью. Ровные, хоть и немного резкие черты лица, придававшие сходство с греческой богиней – когда-то Томми видал такую картину в музее. Высоковата, но это не проблема. Он же не свататься пришел.
Стараясь не выдать интерес, Том вальяжно пошел к бармену. Сэм лениво чистил стакан. По мнению Томми, салфетку, да и руки, для начала не мешало помыть, но сейчас его волновала не гигиена.
– Тебе как обычно? – вместо приветствия поинтересовался Питсбери. Он не утруждал себя церемониями с постоянными клиентами, да и бар единственный на весь город. Какая разница, с кем и в каких ты отношениях, если все равно все рано или поздно собираются здесь?
– Да.
Том подождал, пока многострадальный стакан наполнится бренди. Незнакомка сидела расслаблено, облокотившись на стойку. Она окинула Томми взглядом – цепким, спокойным, оценивающим. Повернулась с деланным равнодушием, задумчиво повертела стакан в руке. Еще и на половину не опустевший.
Дразнит, сучка…
– Что за лошадка? – негромко и так же непосредственно поинтересовался он. Сэм скривил потрескавшиеся губы.
– Хрен его знает. Сказала, ждет кого-то, но уже час сидит. Может, ищет, кто бы её снял?
– Годится, – но Томми на самом деле не думал, что в «Дюну» забрела путана. Откуда она вообще здесь взялась? Не то, чтобы в Морнингсайде все свято блюли супружескую верность, но даже последней азум должно быть понятно – в таких местах денег не найти.
Хотя хороша она была – взгляд не оторвать. Причем наряди такую в балахон из мешковины – все равно останется прекрасной. Тело для “Плейбоя”, соразмерная пышная грудь с просвечивающими под тканью сосками, тонкий изгиб шеи…
И впрямь, что такая кукла позабыла в Морнигсайде?
Вдруг его осенило. Гостья могла либо путешествовать автостопом, либо остро нуждалась в деньгах. С первым Том ничем не мог помочь, но вот второе…
Зря я, что ли ночью горбатился? А то, что блондинка не девочка и готова поработать телом, он нутром чуял. Было в её позе нечто нагловатое, нечто хищное и голодное, чего Томми не чувствовал ни в одной из тех, с кем спал.
А вокруг-то почти никого. Похоже, ему повезло. Даже странно, что ни один из немногочисленных посетителей не подсел к красотке – сегодня здесь сидели одни мужики средних лет.
Но это их проблемы, чего голову забивать?
Кто первый встал – того и тапки.
Ладони тут же стали мокрыми, словно он вновь превратился в четырнадцатилетнего мальчишку, впервые идущего на свидание.
– Давай сразу бутылку, – решился Том. – Чтобы зря не бегать.
Сэм лишь усмехнулся.
***
Третья бутылка подходила к концу, но Томми это не волновало. По правде говоря, непривычно чувствовать себя пьянее, чем спутница. Ещё не одной девушке не удавалось его перепить, но Кэтрин оказалась исключением.
Причем во всем.
Она приехала присмотреть жилье – большие города ей надоели. Правда, Том не сильно верил в это. Было что-то странное в таком красивом, но застывшем лице, похожем на гипсовую маску. Но запах, запах лаванды… терпкий аромат, кажется, сочился с её золотых волос. В свете барной лампы они и впрямь казались украшением. Золотой блеск играл и в карих глазах. Озорные чертики, та самая искра, хитринка, которую он так долго ждал.
Неужели на Небесах вспомнили обо мне? Надо им за это свечку поставить.
Кэтрин мало говорила о себе, и почти ничего не расспрашивала. Впервые Тому пришлось напиваться в молчании, находясь в женском обществе. Она словно была не против разделить с ним вечер, но симпатией тут и не пахло.
Его попытки пошутить вызывали вежливую улыбку, не более. И при этом она однозначно намекнула, что любит гулять по ночам. Такое сочетание замкнутости и откровенности, пренебрежения и предложения шокировало отнюдь не робкого Томми. Может, старый бармен прав насчет путаны? Но у Тома уже имелся приличный опыт общения с проститутками, а Кэтрин на них не походила.
Она вообще ни на кого не походила.
Самое странное, что мозги просто не работали на полную в её присутствии. Он хотел её – и чувствовал подвох. Попытка споить привела лишь к тому, что собственные ноги утратили устойчивость. Движения Кэтрин остались четкими и резкими. Уже на грани опьянения Том мимолетом подумал, что так заливает за воротник от страха. Но эта мысль тут же исчезла – он никогда не боялся свиданий.
Да и черт с ней! Просто девка хочет перепихнуться и не скрывает этого, а дальше ему от ворот поворот. Он не против. А может чокнутая? Но разве это повод отказывать?
Уже на улице вечерняя прохлада немного привела его в чувство. Приезжая уверенно тянула его в западную сторону, и нехорошие подозрения вновь ожили.
Там лежало одно лишь кладбище.
– А почему не ко мне домой? – относительно связно сумел поинтересоваться Том. Хорошо хоть язык пока не заплетался.
Загадочная улыбка Кэтрин походила на каменную.
Мона Лиза из гранита, пришло в голову дурацкое сравнение.
– Люблю луну.
Вот и все объяснения. Выбросив все сомнения, Том пошел с ней в сторону кладбища. Он уже не мальчик, чтобы бояться темноты и мертвецов. Луна и впрямь восходила, красивая, приближающаяся к полнолунию. Ночной стрекот и полное безветрие идеально располагали к прогулке.
Парочка уходила в надвигающуюся ночь. К сожалению, им не встретились водители и случайные прохожие. Бар на то время так и не заполнился – а присутствующие были слишком пьяны или заняты собой, чтобы хоть что-то запомнить. Даже Сэм уходил заменить сгоревшую в сортире лампочку и не видел, вместе ли вышли Том и Кэтрин. Никто ничего не заметил.
Морнингсайд ещё не знал, что эта встреча стала первой строкой смертного приговора городу.
***
Белым пятном горело похоронное бюро Морнингсайда. Фонари освещали его молочные стены, словно их целью было не разогнать окружающую тьму, а подчеркнуть исключительность столетней постройки. Ровные ряды деревьев молчаливой стеной сторожили покой могил. Хранил молчание старый морг, одновременно ставший склепом для поколений Морнингсайдских жителей.
В лунном свете серебрилась трава. Памятники и могильные камни казались беспорядочно разбросанными на изумрудном ковре. Все здесь дышало тишиной. Лишь ночные птицы и насекомые вели свою оживленную беседы. Трещали сверчки и цикады, изредка вскрикивали во сне сороки – им снились кошмары.
Посреди полноправных владений смерти, в месте, которое отрицало любую бесконечность, кроме собственной, зародилось движение. Его ритм был стар как мир и одновременно нов, потому что не повторялся дважды. Он возник от соприкосновения двух полуобнаженных тел, переплетающихся прямо у подножия одного из памятников.
Ритм жизни, её родник и биение в самом сердце земли рухнувших надежд. Стоны, разрывающие тишину на осколки. Лунные лучи, играющие на светлых волосах и гладкой спине. Руки, ласкающие, прижимающие, молящие, требующие. Раскаленные ожоги пальцев. Сменяющая их обжигающая прохлада. Ночная нимфа и смертный, соединенные абсолютной силой. Смерть и Жизнь сплелись, как змеи, в тесных объятиях. И на мгновение, растянувшееся на вечность, стали одним целым.
А затем время побежало привычной трусцой. Мигнули фонари похоронного бюро.
Слепые окна с вечным равнодушием таращились в ночь, видевшие тысячи подобных пар. Морг знал, что конец любой жизни неизменно последует, и краткий миг страсти – лишь отсрочка перед неизбежной вечностью. Пусть рождаются бессмертные чувства – те, кто извлек их из глубин души, скоро уйдут в мир иной. Как старые циники, морг и заполненное безмятежностью вечных снов кладбище лучше знали близящийся финал.
Томми никак не мог отдышаться. Перед глазами мелькало темное, пронизанное бисером звезд небо, далекий свет фонарей похоронного бюро, ближайшее надгробье. Такое с ним тоже случилось впервые.
Этот секс не просто не походил на все предыдущие разы. Он наделял каким-то ощущением силы, перемен и обреченности. Когда он прижимался к Кэтрин, казалось, что галактики замедляли свой бег, уступая им право на стремительность. В голове роились мысли и воспоминания, которые не мог извлечь один алкоголь. Его тянуло на философию, хотелось плакать и смеяться одновременно. Эта ночь полнилась волшебством. Пред этой магией даже смерть утратила свою власть.
Но лишь на миг.
– Ты просто божественна, детка, – он постарался вложить в свои слова как можно больше искренности. Впервые не приукрасив комплимент, Том блаженно откинулся на примятой траве. Сквозь закрытые веки пробивался белый свет луны – мирный, ласкающий, как ладони подруги.
Запах лаванды усилился. Тень Кэтрин нависла над ним. Её руки по-прежнему прижимались к груди Томми, хотя женщина уже не лежала, а сидела сверху.
Холодало, но Кэтрин, похоже, это не тревожило. Обнаженная выше пояса, она продолжала поглаживать своими тонкими пальцами впадины между ребер на крепком двадцативосьмилетнем теле. И ему не хотелось терять её прикосновение. Томми не шевелился, а просто ждал. Чего? Он и сам не знал. Но у такой ночи конец не мог быть заурядным.
Он и не подозревал, насколько близок к истине.
Расслабившись, Том не заметил момент, когда Кэтрин отняла одну руку от его сердца. И не видел, как эта рука извлекла из складок платья длинный и тонкий стилет. Казалось, сталь словно соткалась из лунных лучей, которые перебирали нежные пальцы.
Лезвие сияло так же ярко, как похоронное бюро вдалеке. Горело собственным, внутренним светом.
Но кто же она? думал Томми, пока рука, обретая твердость стали, возносила над ним полоску металла. И до того момента, как стилет резко пошел вниз, успел понадеяться, что в этом городе не все так уж паршиво.
Боль распорола грудь. Горячей иглой дошла до сердца. Он не смог приподняться, вскрикнуть, отдернуться. Как пришпиленная бабочка, Том выдохнул весь воздух. А вдохнуть уже не мог. Лишь уставился широко раскрытыми глазами на молчаливую спутницу.
Одно биение сердца – все, что ему осталось. Но за эту секунду Томми получил ответы на все вопросы, даже незаданные.
Жаль, но у него не было времени их обдумать.
Лицо походило на камень. Ни жалости, ни женственности. Просто парящий в ночи лик голодного демона. Лицо смерти, не способное отдавать – лишь отнимать.
А потом его сменило нечто иное. Лик старика с седыми волосами, которые трепал ветер. Ветра не было, это он ещё понимал, но уже не удивлялся. Время удивления ушло вместе с жизнью.
Проваливаясь в черную бездну, из которой не выбраться, он ещё успел подумать о друзьях. Жаль, но за его слабость платить придется им…
А затем все мысли прервались. Уплыли в бесконечность мрака.
Голоса ночной жизни на мгновение смолкли. Лишь когда любовница Томми поднялась, уже не похожая ни на женщину, ни на человека, вновь затянули свой бесконечный гомон.
Ещё минуту существо смотрело на распростертое тело. Затем наклонилось, потому что дело было не закончено.
Смерть – лишь первый шаг к грядущим переменам.
К сезону жатвы.
Луна проливала свой ясный свет на обреченный город. Она отражалась в невидящих глазах мужчины, нашедшего свое пристанище на могиле. Полностью одетый, он сжимал правой рукой засевший в сердце нож. Нож, а не стилет, старый армейский сувенир, который Томми приобрел за свою короткую двухлетнюю службу.
В левой руке покоилась записка. Почерк не отличила бы даже мать, проработавшая учительницей пятнадцать лет. Но эти слова писал не Томми.
Фантазм начал расти, как круги по воде.
Глава 2. Помни о смерти
Из банка Джоди выходил медленно. Больше всего на свете хотелось постоять с закрытыми глазами, прислонившись к стене. Он сам не понимал, почему в это утро всё кажется серым и лишенным смысла. Возможно, влияло убранство старого здания, чья кирпичная кладка давно проступила сквозь мазаную-перемазаную штукатурку. Уже не один год Джоди недоумевал – неужели никто никогда не грабил «Морннингсайдский финансовый филиал» – как возвышенно звался этот сарай? Или полуразрушенное пыльное помещение отпугивало возможных преступников?
Ровные ряды деревьев перед серым кубом здания должны были внушать спокойствие, но ему никак не удавалось отрешиться от предстоящих проблем.
Выбора нет. Каждый месяц он тащился в эту душную даже в зимние часы конуру и снимал очередные проценты. Родительские вклады кормили его и Майка – на случайных заработках налоги не заплатишь.
Фрэнк Пирсон постарался обеспечить счёт своих сыновей достаточной суммой, чтобы в случае его смерти они могли жить на проценты. Иногда Джоди думал, что родители предчувствовали гибель и торопились завершить все дела, избавив детей от неоплаченных долгов и шаткого будущего. Спешили, да не успели…
От этой мысли утро становилось ещё гаже, чем обычно.
У двери он все же задержался, коснулся шершавого камня. Тот своим видом говорил: прорвемся. Не такие бури видывали. Все будет путем, старина.
Джоди ему не верил. Этот городишко ещё не развалился лишь потому, что жил в сонном царстве, где рутинные дела стирали грань между вчерашним и завтрашним.
Морнингсайд не знал бурь.
Город убивает. Медленным ядом.
Майк смотрел из машины так серьёзно, словно на брата должны были напасть сразу после выхода. Растрепанные полудлинные волосы и правильное лицо придавали мальчишке девчачьи черты. Про себя Джоди усмехнулся. Раньше он любил поддразнить братца, пока мог себе позволить валять дурака. Тогда младшего подобные сравнения обижали, хотя в словах Пирсона не было желания обидеть.
Джоди сам недолюбливал часто стричься, так что и прежде подкалывал пацана больше по привычке. Старшему ведь положено иногда доставать, верно?
Но если честно, то, какое в этой глуши кому дело, как ты выглядишь? Девушкам Джоди и так нравился – весёлый открытый характер искупал неразборчивость в одежде. Красота же в семье Пирсонов досталась всем без исключения. В куртке, рубашке, футболке – характер тряпками не спрячешь, и Джоди пользовался любовью большинства знакомых. Теперь образ жизни старшего брата передался младшему.
Это как раз удивления не вызывало. Майк ходил за ним по пятам со дня смерти родителей, копируя во всем. Иногда опека младшего смешила Джоди, чаще – раздражала. Он понимал, что Майк одинок, что гибель мамы и папы что-то надломила в мальчишке, но ничего не мог с собой поделать. Два года. Уже два года прошло, но братец бродит за ним, как вторая тень. Дай волю, он бы к нему в комнату перебрался.
Интересно, подумал Джоди, может, притвориться потерявшим сознание? То-то Майк попрыгает. Но желание шутить пропало, стоило взглянуть в глаза брата. Настороженные, ждущие удара глаза загнанного зверька.
Джоди вышел в душный полуденный воздух и побрел к машине. Его походка утратила привычную легкость и силу. Впервые он задумался – что будет с Майком, если он вдруг умрет? Это была новая, неприятная мысль. Раньше Джоди ни страдал мнительными настроениями, а любую хандру предпочитал лечить пивом и музыкой. Но сегодня что-то мертвящее проникло в его мысли и поселилось в их глубине.
Что-то, похожее на гремучую змею, нагло вползающую в покинутый дом. И не желающую уползать.
***
Назад ехали молча. Майку обычно нравилось это тихое единение. Они вдвоем в машине – против целого мира. Пусть даже его кругозор исчерпывался Морнингсайдом, Майк четко знал: хорошего извне прийти не могло.
Внешний мир – место, где нужно быть сильным. Где тебя пытаются сломать. Место, где родители могут погибнуть в случайной аварии, а жизнь пойдет своим чередом. Потому что всем плевать. Потому что считается, что какие-то два года – это много, и можно выкинуть родных людей из головы.
Я не такой, думал он. Руки сами везли домой, голове оставались мысли. Не хочу забывать. И не буду.
Он украдкой покосился на Джоди. Тот меланхолично смотрел в сторону. Последние дни такое настроение брата стало тревожным звоночком. На язык снова просилось слово – переезд. Но Майк не собирался нарушать данное себе обещание. Он не поднимет эту тему. И хорошо бы Джоди думал сейчас о чем угодно другом.
Потому что если настроение брата и его опасения связаны, от переезда ничего хорошего ждать не приходиться.
***
Комната встретила привычным беспорядком, но Майк не обращал на мелочи внимание. Для кого стараться, если сюда никто не заходит? У него не было близких друзей среди мальчишек – да и вообще мальчишки его возраста в Морнингсайде почти не встречались. Джоди все равно, где лежат вещи брата, он и сам-то не мастак прибирать. Когда-то ему постоянно напоминала об уборке мама. Мама…
Чтобы не вторгаться в ту часть памяти, где гнездилась боль, Майк стал думать о Джоди. После того, как погибли родители, он без раздумий взял на себя обязанность – защищать своего старшего, но порой наивного брата. Неважно, что сам Джоди считал иначе – Майку было лучше известно, кто кого опекает.
Но последнее время Джоди явно стала тяготить эта опека.
Майк не считал себя дураком или ребенком. Он понимал, что в Морнингсайде нет работы и будущего. Но сам всегда верил, что окончит школу, и вот тогда… Что именно наступит тогда, фантазия молчала. Наверное, они уедут в большой город. Бостон, Айову или даже Нью-Йорк. Будут заниматься починкой машин. Может, откроют свою мастерскую. «Братья Пирсоны» станет указывать проезжающим водителям яркая вывеска.
Ни в чем другом Майк себя не видел.
Если у Джоди и были похожие мечты, то в них отсутствовала одна важная деталь.
Майк.
Джоди собирался уехать один.
Это было видно по неуверенным взглядам, которыми последние дни брат награждал его вдосталь. По молчанию, когда кто-то заводил речь о других городах. И планы на будущее они больше не обсуждали – обычно Джоди был не прочь поболтать о том, что можно сделать через неделю, месяц, год…
И по сорвавшемуся слову «переезд», которое Майк подслушал месяц назад. Когда провожавший к выходу выпившего Томми, брат, тоже порядком поддатый, прислонился к дверному косяку и пробормотал короткую фразу.
Скорее бы мне съехать из этого чертового города.
Мне. Не нам.
Значит, Майку нет места в мечтах брата. Младшему же предстояло проживание у тетки Элеоноры в Малвоу – других живых родственников у братьев Пирсонов не осталось. И Майк мог поспорить на последний четвертак – передав его в руки тетки, Джоди укатит так далеко, что им останутся лишь встречи на Рождество.
Тогда все. Семьи не будет. Останутся лишь двое, связанные общими воспоминаниями. Может, для Джоди это и считалось идеалом братских отношений. Он молод и привык к свободе. Но Майк не собирался мириться с очередным ведром помоев, которым его собиралась окатить жизнь.
Где-то на кухне загремела упавшая сковорода. Несдержанная ругань огласила первый этаж – Джоди готовил обед. Вообще-то они предпочитали брать еду в закусочной, но попытки постичь неведомое искусство, которым в семье Пирсонов владела лишь покойная мама, время от времени предпринимались.
От печальных раздумий отвлек перезвон с улицы. Майк грустно улыбнулся. Реджи всегда появляется там, где особенно тоскливо. Ему бы в цирке работать.
К крыльцу подъехал белый фургон мороженщика. Мелодия тренькала свои веселые мотивы, обещая прохладу, советуя выкинуть из головы все проблемы.
Завтра будь что будет. Живи сегодня. Так звучал девиз Реджи Банистера, и Майк очень часто мечтал, чтобы лысый весельчак был им с Джоди хоть самым дальним, но родственником. Тогда переезд не пугал бы так сильно.
Мороженщик Реджи оказался одним из тех немногих людей, которые стали для братьев частью семьи. Улыбчивый, неунывающий и далеко не глупый, Реджи вносил лучик света в те минуты, когда худшее наступало.
Фургон остановился. Реджи вышел, поправляя остатки волос.
Будь на улице толпа, что в Морнингсайде, впрочем, могло сойти за чудо – он бы всё равно выделялся издалека. Красивым Реджи никто не называл, но симпатичным считали многие. Как ни странно, присутствие Банистера могло прогнать любую тоску.
Реджи рано облысел, хотя бока и затылок покрывала тёмная шевелюра. В полном соответствии с веселым характером, он не стал забивать себе голову, а просто отпустил оставшиеся волосы в элегантный “хвост”. Сочетание лысины и рокерской причёски дополнял неизменный белоснежный комбинезон мороженщика – разумеется, в рабочее время, и озорные чертики в глазах. Такого человека трудно было не любить.
В придачу к необычной внешности Реджи отличало редкостное добродушие. Несмотря ни на что, семьи у мороженщика не было, и братья сильно сомневались, что тот когда-нибудь её заведёт. Не потому что никого не любит – напротив, любя всех, не может выбрать себе спутницу жизни.
Разница в возрасте – а Реджи исполнилось тридцать пять, ни в малейшей степени не мешала их дружбе. Майк подозревал, что мороженщик просто не взрослеет, как и те дети, что подстерегают его фургончик. Словно Питер Пен, Реджи должен вечно оставаться по-детски непосредственным и добрым.
Майк как раз спустился по лестнице, когда в дверь постучали. Он успел раньше Джоди. И уже с порога понял, что день испорчен окончательно.
Никогда ещё широкое лицо Реджи не было таким бледным. Белоснежный костюм и гладко выбритые щеки не отличались по цвету. Лицо друга будто изваляли в муке и гриме.
– С Томми беда, – вместо приветствия сказал Реджи. За спиной Майка шумно вздохнул Джоди.
***
Они сидели в гостиной. Подросток с длинными каштановыми волосами, небрежно разметавшимися по застывшему лицу. Стиснувший губы рослый и крепкий парень, чей возраст на первый взгляд плавал между двадцатью пятью и тридцатью годами. Круглолицый, стянувший остатки волос в стильный, хоть и куцый хвостик, немолодой мороженщик. Трое, разные внешне и внутреннее, но с общей судьбой и одной мыслью.
Почему? Почему именно Томми?
– Он нас приглашал, – тоскливо сказал Реджи. – Помните, в машине. Если бы мы…
– Я не ожидал… никто не ожидал от Томми такого, – Джоди казался спокойным, лишь морщины пересекли лоб. Он посмотрел на брата. Не стоило начинать этот разговор при Майке, но раз уж тот всё равно узнает…
И все же – не стоило.
От смерти родителей он едва не рехнулся. Страшно подумать, что младший выкинет теперь. Правда, к глупостям пацан вроде не склонен.
И тут Джоди осадил сам себя. Не склонен? А Томми разве склонен был втыкать в себя нож?
Чужая душа – потемки. Даже душа приятеля. Не ошибся ли Реджи, вот так вваливаясь с новостями? Не заплатит ли за эту ошибку Майк?
– А его не могли убить? – Майк смотрел перед собой, ссутулившись, будто готовясь к прыжку. Если бы перед ним кто-то сидел, можно было счесть сидящего злейшим врагом. Но перед мальчишкой находился лишь низенький столик, по бокам – друг и брат.
А на судьбу с кулаками не кинешься.
– Шериф ничего не нашел, – Реджи выглядел так, будто враз разучился улыбаться. – Никаких следов. Понимаете? Он просто пришел туда пьяный, написал записку, взял нож и…
– И ты веришь? – чуть поспешно, пока Майк не начал представлять подробности, встрял Джоди. – Ты веришь, что Томми мог себя… сделать с собой такое?
– Но записка…
– Записка… да что с той записки? Я тоже сижу без работы и ненавижу Морнингсайд…
Рядом вздрогнул Майк.
– … но никогда бы такую дурь не сотворил. А Томми? Он же всегда был таким… крепким.
– Не знаю…
– А зачем он пошел на кладбище? – спросил у Реджи Майк. Тот пожал плечами.
– Пьяный был. От «Дюны» там недалеко.
Все помолчали. Первым не выдержал Майк
– И что теперь?
– Теперь? – поднялся Джоди. – Теперь надо готовиться к похоронам.
***
День клонился к концу. Трое занимались своими делами. Джоди, выискивающий в записной полустертые номера телефонов. Майк, с остервенением ковыряющий двигатель «жука». Реджи, с приклеенной мертвой улыбкой продающий детям мороженое. Они были едины, хоть и не осознавали этого. Как не осознавали, что отсчет их дней уже начался.
Смерть Томми стала началом конца. Прежние дни ушли, но ещё никто не сумел различить в жарких лучах летнего заката холод осени.
Начало Фантазма трудно заметить.
В «Дюне», запертой, молчаливой, с занавешенными окнами, Сэм Питсбери заливался собственным виски. Ему было не просто страшно – трясло от ужаса. И самое худшее – беспричинно.
Нет, повод, естественно, имелся, но отставной солдат никак не мог его вспомнить. Страх поселился в сердце с самого утра, но проклюнулся позже. Как птенец из яйца, тревога властно выползла и завладела его мыслями в тот миг, когда шериф, сняв шляпу, заглянул в бар.
Сэм услышал о Томми и испугался, словно сам всадил нож в грудь парня. Это казалось бредом – но бредом навязчивым, засевшим в голове, как старая заноза.
Вчера вечером он слушал музыку. Обменялся с Томми парой слов. Тот заказал выпивку… Да, три бутылки. Куда больше обычного.
А почему? Что вчера случилось такого, что заставило Томми напиться? Парень ведь один сидел… верно?
Он не помнил. Воспоминания словно ножом отрезало.
Их подменили страхом.
А ещё тот сон. Кошмар, говоря прямо. Но когда какой-то там сон сумел вывести Питсбери из равновесия? Не смешно ли?
Может и смешно… до сего дня.
Потому что раньше ему не снились настолько яркие видения.
Он стоял в баре – пустом, запорошенном красной пылью. За окнами выл ветер, тоскливо выводя свои рулады. Музыкальный автомат почему-то тянул похоронный марш, но Сэму не казался странным этот выбор.
Здесь все дышало смертью.
Он протирал стаканы для тех, кто давно ушел из жизни. Не видя никого – и зная, что посетители с нетерпением ждут. Стучат костлявыми руками по стойке, смотрят чернотой запавших глазниц, скалятся…
Мертвых мучила жажда. И ни одна из бутылок в баре не могла её утолить.
Питсбери понимал это. В конце концов, бармен должен уметь чувствовать настроение посетителей. Незримые гости хотели напиться чего-то особенного.
Чего-то, бегущего в старческих венах.
Из зеркала над барной стойкой глянули холодные глаза. Глаза, в которых женственности не водилось от рождения. Глаза, которые Сэм видел прошлой ночью у спутницы Тома, которую теперь не мог вспомнить.
Спящий вздрогнул, пытаясь стряхнуть кошмар – но в пустом баре некому разбудить задремавшего старика.
До вечера сюда редко кто забредал.
Интуицией Сэм мог гордиться. Даже во сне. В Хинь-Йоне, где располагался его взвод, он точно также спросонья ощутил, как из кустов следят. Почувствовал… и успел спрятаться за спиленное дерево, когда их, спящих, накрыли пулеметным огнем. Из всего отряда лишь Сэм остался в ту ночь без единой царапины.
И с той поры верил предчувствиям.
Вот и сейчас нечто похожее накатило на спящего холодной волной. Пробежало по затылку. Как мерзкое насекомое скользнуло за воротник.
Сэм заерзал и застонал. Пальцы скользили по барной стойке, на которую он положил седую голову.
Отставник пытался зацепиться за что-то реальное. Подтянуться из мира грез. Вырваться из объятий кошмара.
Сон держал намертво. Заставлял смотреть в зеркало, которое оказалось куда шире настоящего и не отражало комнату.
Огромные, как плошки, глаза таращились на него из зазеркалья.
Одни глаза, без лица. Он стоял в баре своего сна один на один с этими гигантскими ужасающими глазами, зависшими в зеркале. Как кролик перед удавом. Стоял, не моргая и слушая, как вой ветра снаружи становится сильнее. Различая ненависть и голод, копившийся тысячи лет…
Красная пустыня. Как его бар оказался посредине этой алой бесконечности, где каждая песчинка вопила от злобы? И глаза уже не умещались в зеркале – нет, даже бар стал им тесен.
Они парили над целым миром – покинутым и мертвым миром, где все дышало обреченностью…
Эти глаза обещали нечто худшее, чем смерть. Они обещали мучение, безумие, унижение. Человек не мог смотреть ТАК. Это отставник Питсбери знал наверняка. Даже самый жестокий пехотинец, способный отрезать уши пленным и выколоть глаза, не сумел бы взглянуть на него с такой пронзительной ненавистью…
Он с криком проснулся. Судорожно огляделся.
Тишина. Запылившееся зеркало равнодушно показывает испуганного старика с дрожащими руками. Дверь заперта, сквозь окна заглядывает лишь бледная заря.
В голове мельтешили обрывки привидевшегося, постепенно сливаясь в неразличимый туман.
Питсбери не заметил, что прямо у порога остался крошечный подарок пережитого кошмара. Тонкая полоска красного песка, словно принесенная ветром иного мира.
Ветром егогрез.
Воспоминания таяли, но страх не уходил. То и дело Сэм вскидывал голову, пристально разглядывая собственное отражение. Вдруг в блеске утреннего света почудится движение? Или ветер пронзительно завоет, открывая дорогу чему-то страшному? Чему-то, вошедшему в спокойный сон пожилого бармена и превратившему его в невероятную жуть.
Наверное, впервые Сэм изменил извечному правилу. Он не пил на работе, но сегодня ощутил сильное желание нализаться вдрызг. Правда, до визита шерифа этот позыв удавалось держать в узде.
Питсбери был старым солдатом, но существовали вещи, которые вгоняли в холодный пот и его. Одной из таких вещей оказалась чертовщина. Не помня, да и не желая помнить по-настоящему, Сэм, все же осознавал присутствие зла. Не того, с которым свыклись жители города – повседневного, мелочного и подлого, таящегося в желаниях и поступках. И даже не воинственно-жестокого, которое во всей своей отвратительной красе проявило себя во Вьетнаме.
А какого-то исконного, древнего, непроглядно-темного, как беззвездная ночь. Или как бесконечная красная пустыня, где ветер шепчет голосами ненависти и смерти?
В таком настроении его и застал шериф. Он послушал историю о зашедшем купить выпивку Томми, отметил про себя, что Сэм порядком сдал – весь трясется. А с другой стороны, годы берут свое, да и что скрывать старому бармену? Записка, самоубийство – все чин по чину. Даже опрос возможных свидетелей велся больше для галочки.
Закончив с казенными вопросами, шериф ушел, жалея, что не может промочить горло. Квасить на работе – не дело, если боишься за свое место. А в Морнингайде с этим ухо держи востро – желающие пробраться на казенное кресло всегда найдутся.
Дверь закрылась. Легкий сквозняк, ворвавшийся вместе с уходящим, разметал песок, сделав его неразличимым на грязном полу.
Сэм проводил гостя тоскливым взглядом. Оставаться в одиночестве не хотелось. Он налил первый стакан и залпом опрокинул. Подумал о том, собирается ли останавливаться – и тут же понял, что нет.
Появилось желание выбросить к чертовой матери все зеркала.
Впрочем, это уже ничего не могло изменить.
***
Утро следующего дня выдалось хмурым. За ночь жара незаметно растворилась, уступила серым тучам, нависающим над Морнингсайдом.
Свинцовое небо стелилось над городом, словно собираясь обрушиться и раздавить беспомощные домики. Ветер почти стих, и густые тени неподвижно лежали на притихшей земле.
«Жуку» такая погода не понравилась. Старый автомобиль иногда любил покапризничать, но в это утро переплюнул сам себя. Стоило отъехать от дома за угол – заглох мотор, чтобы запуститься лишь после долгих уговоров. Через квартал, возле молочной лавки, дыхание двигателя стало хриплым и прерывистым. На поворотах машина то и дело порывалась захлебнуться чахоточным кашлем. Даже Майку пришлось пойти на уступки и сбросить скорость.
Назад нагруженные покупками братья ползли черепашьим шагом.
Джоди то и дело начинал насвистывать под нос полузабытую мелодию. Не то, что ему было весело – свистом он гнал от себя тревогу. Вчерашний день оставил свой отпечаток – таким усталым парень себя ещё не помнил. Телефонные звонки общим знакомым, разговор с родней Тома, организация похорон – все выбивало из колеи. Он поневоле почувствовал себя экспертом в погребении, и это ему совсем не нравилось.
Смерть родителей снова встала перед глазами, но ради Майка он храбрился. Незачем младшему видеть его тревогу, ещё вобьет себе в голову какую-нибудь ерунду. Он даже не возражал, что брат поедет с ним за покупками, хотя обычно Джоди пытался отделаться от своего навязчивого телохранителя.
Двигатель дряхлого «жука» временами визжал, переходя на холостые обороты. Джоди мысленно чертыхался каждый раз, не прерывая посвистывание, когда слышал отдышку отцовской машины. Мусор, да и только.
Он бы с удовольствием сдал эту колымагу в любой музей, как редкий и самоубийственный образец личного транспорта, если бы там заплатили соответствующую сумму. Хотя чего жаловаться – в Морнингсайде мало у кого есть машина получше.
Всё-таки не в столице живём, пора и привыкнуть.
Единственным спасением были немноголюдные улицы с редким движением, иначе не миновать аварии. Даром, что скорость не превышала бег трусцой, тормоза страдали ещё большим склерозом, чем руль.
Копы пока не встречались, и то ладно. Объяснять, почему за рулём несовершеннолетний Майк, Джоди не желал. Замены “жуку” пока всё равно не предвиделось, а с этой рухлядью только Майк мог общаться на “ты”. Вдобавок, младший воспринимал обязанности водителя как святое призвание. Не стоило его расстраивать. И без того повод обидеться найдется.
Майка и впрямь грызли сомнения. Похороны Томми назначили на завтра. Его из участия исключили – это к гадалке не ходи.
Джоди и Реджи взвалили на себя поездку в похоронное бюро, звонки родным и друзьям. Правда, ночью подъехала сестра Тома с мужем, к обеду должна прибыть мать. Это хорошо – у Джоди будет меньше головной боли. И это плохо – в суматохе подготовки Майк надеялся проскользнуть на кладбище.
Не то, чтобы ему очень хотелось ещё раз видеть, как гроб медленно опускается в вырытый прямоугольник, тонет в густой темноте могилы. Мальчишка до сих пор видел по ночам два алых ящика. В них – самые близкие ему люди. В каждом – прощание и одиночество. Стук земли по крышке – обещание недобрых перемен.
В смерти не оказалось ничего романтичного. Майк оценил её голодную хватку – хватку старой собаки, воровато вырывающей кость. Этот образ стоял перед глазами до конца похорон. А потом его начало рвать и трясти от холода.
Лихорадку сменили кошмары. Он пролежал трое суток, бредил, кричал, звал. Иногда из тумана выплывало лицо Джоди, встревоженное, с потухшими глазами. Временами он слышал чужие голоса – приходил врач, его классная руководительница, соседка – миссис Филипс. Но видел Майк лишь одно – раскрытую могилу, из которой отощавшая псина упрямо тянет белеющий остов. И каждый раз кричал от накатывающего видения.
Потому что кости могли принадлежать маме и папе.
Через неделю все прошло. Он не знал, что сказал Джоди врач. По молчаливому согласию, они не касались этой темы. Иногда накатывал стыд – он подбросил брату хлопот. Иногда злоба – на мир, отобравший родителей. Где была полиция, когда пьяный дальнобойщик гнал сквозь сумерки под сотню миль в час? Чем занимались спасатели, когда искореженные автомобили горели в канаве?
О смерти человека, чьего имени Майк не запомнил, он не думал. Почему нужно жалеть такого ублюдка? Да, у того водителя тоже могла быть семья. Может, она и была – Джоди один раз начал говорить, но осекся. Похоже, брат не осуждал убийцу – или лучше скрывал свои чувства. Для Майка жизнь бесповоротно разрушил звонок полицейского.
Крепитесь. Мы нашли автомобиль ваших родителей. Несчастный случай на дороге.
Все делилось на два неравных промежутка. В одном, меньшем – у Майка была любящая семья. В другом – который грозил растянуться на долгие десятилетия – никого, кроме Джоди. Джоди, заботливого, но уставшего, мечтающего начать все сначала, отбросить прошлое. А он – часть этого прошлого. Иногда Майк почти смирялся с этим, но иногда… накатывало.
Как в это утро.
Перед гаражом двигатель не на шутку раскашлялся. Майк аккуратно завел машину на бетонную колею, остановился у самой стены. Гараж примыкал к дому, но летом машину никто не загонял вовнутрь.
Братья, не сговариваясь, вылезли и направились к капоту. Майк отбросил крышку, склонился над клапанами. Рядом посвистывал Джоди. Его расслабленная поза говорила – делай что надо, я тебе верю.
Ради таких моментов Майк и жил.
– Клапаны, точно клапаны, – сказал он больше себе, чем брату. Тот кивнул, продолжая насвистывать. – Сейчас прочищу.
Майк достал из заднего кармана раскладную отвертку и полез под машину. Следовало проверить ось – на последнем подъеме к хрипам двигателя прибавилась едва заметная дрожь.
Проклятое утро, все как назло.
Из-за туч и не думало светлеть. Он уже собрался позвать Джоди – пусть тот притащит фонарь, как вдруг услышал, как к дому подъезжает машина.
Ещё до того, как промелькнувшие колеса подтвердили догадку, Майк понял, что гость – не Реджи. Его белый грузовичок даже с выключенной мелодией шел плавно, а этот автомобиль ехал тяжело и неуверенно. Видимо, не одному «жуку» не понравился сегодняшний день.
Свист стих. Джоди направился навстречу раннему гостю. Повинуясь неожиданному озарению, Майк затих и прислушался.
– Привет, Тобби! – радостный тон Джоди не оставлял сомнения – это ещё один из его старых приятелей. Может, армейский дружок, может – одноклассник. Майк их всех не знал. – Вернулся-таки?
– Ну да. Из-за Томми, – голос незнакомца звучал сонно. Видно, всю ночь ехал. Джоди вздохнул. Радость быстро выветрилась.
– Да… жуть пробирает. Томми… и похороны. Терпеть не могу весь этот траур… не по себе как-то.
Майк чуть высунул голову. Брат и Тобби стояли метрах в пяти. Гость выглядел не старше Джоди: гладковыбритый, причесанный, в аккуратном свитере. Да и его форд говорил о достатке.
Майк никогда не видел ни машину, ни владельца. Но у Джоди хватало приятелей во всех концах штата. Да и раз «вернулся», значит – местный. Джоди откровенничал с гостем, так что не случайный знакомый заглянул к ним в дом.
Похоже, у Джоди так накипело, что он даже позабыл про присутствие брата. Майк аккуратно втянул ноги под машину. Может, разговорившийся братец ещё что скажет?
– Я понимаю… – гостю явно было неловко. – Знаешь, я только узнал о твоих родителях. Соболезную, старик.
А не пошел бы ты со своими соболезнованиями, чуть не выкрикнул Майк. Приступ злости нахлынул неожиданно, сильный, как приливная волна. Два года прошло, придурок! Вовремя, блин…
– Ага… – голос Джоди утратил последние признаки радости. – Уже два года… а как вчера все. Не привыкнуть…
Собеседники помолчали. Ветер окончательно стих, ожидая продолжения разговора.
Ждал и Майк.
– Ну… а ты решил здесь осесть? – нарушил тишину Тобби. – В смысле, что тебе в Морнингсайде делать? Не надумал ещё поколесить?
У Майка екнуло сердце.
– Надумал. Но, понимаешь… – Джоди помолчал, видимо оглядываясь. Майк попытался вжаться в дно «жука», чтобы стать незаметнее. – Мне с младшим сидеть. Мой брат, Майк, помнишь?
– Да. Но я думал, что тебе здесь будет тяжело…
-Тяжело? Черт, да меня тошнит от этого города, – Джоди невесело рассмеялся. – Здесь я сам как в гробу. Но… – он понизил голос, и Майку пришлось прислушаться. – Майка я тоже не могу бросить. Он от меня не на шаг. Я в тринадцать вообще никого не хотел видеть. Майк не такой. Подумывал его отправить к тетке…
Майк закусил губу.
– Он хороший парень. Правда, мне его будет не хватать. В общем… не знаю…
Они говорили ещё о чем-то, двигаясь в сторону крыльца, но Майк не слышал. Когда голоса отдалились, он выполз из-под машины и стремглав кинулся за угол.
И лишь там, под раскидистым кустом шиповника, заплакал.
Глава 3. Реквием убитых надежд
Он не плакал два года. Казалось, похороны забрали все переживания, лишили возможности открыто выражать чувства. Возможно, подозревал Майк, он просто боится. Боится, что если ещё раз даст себе волю, то уже не сможет остановиться. И останется Джоди лишь вызвать санитаров со смирительной рубашкой.
Но теперь плевать. Теперь можно все. Я же ребенок. Для Джоди я ребенок. Урод! Тупой осел! Хочешь от меня избавиться! Чем я так мешаю?! Чем!
На губах застыл привкус соли. Может, слезы, может – кровь. Он прокусил губу, чтобы Джоди не услышал рыданий.
Он не решил, во мгле отчаянья искрой мелькнула надежда. Ещё не решил. Зато решил я. Я не отпущу тебя, Джоди. Никуда не отпущу.
И в этот момент раздался звук мотора. Но не многострадального «жука», а «хонды» Джоди.
Майк выглянул из-за угла.
Джоди в надуваемой ветром куртке мчал в сторону центра. По сторонам брат не смотрел. Проклятый Тобби, кажется, заводил свой «форд», тоже собираясь отчалить.
Сейчас Майк ненавидел этого чистенького гостя.
Приполз со своими сожалениями и вопросами.
Он ненавидел Джоди за его жестокие слова… ненавидел, и все равно любил. Ненавидел себя. Ненавидел весь мир.
Не бросай меня. Джоди! Если ты уедешь, это все равно, что смерть. Не умирай для меня!
- Джоди! – выкрикнул он, не сдержавшись. Но набравший скорость брат не услышал.
Тогда Майк побежал следом.
Он бежал, спотыкаясь, вслед уменьшающемуся пятну. Бежал, задыхаясь, бездумно и отчаянно. И до последнего надеялся, что Джоди увидит в зеркало младшего брата. Остановится. Он не сможет не остановиться. Тогда он скажет… Неважно, что. Важно поговорить. Джоди должен понять…
Но Джоди свернул за угол, так и не обернувшись. Где-то прогремел гром. Майк постоял, нервно теребя рукава джинсовой куртки. Он стоял посреди пустой дороги, уставившись на поворот и с жаждой умирающего в пустыне ожидал услышать шум мотоцикла.
Очнулся мальчик, когда капли дождя омыли лицо. И обреченно побрел назад.
Дождь – это хорошо. В дождь не видны слезы. И никто не заметит умирающую надежду.
***
Это утро его доконало. Как только Тобби распрощался, Джоди не выдержал.
Пошло оно все к чертям собачим! Нужно немного развеяться.
Он прошел мимо «жука». Майка не видать. Но не беда – младший машину не бросит. Раз взялся – починит. Наверное, отлить пошел.
В гараже Джоди оседлал мотоцикл.
Хорошо, что надвигается гроза. В грозу можно ни о чем не думать. Мчаться сквозь потоки воды и молнии…
Он завел двигатель, и в ровном урчании растворились все тревоги. Странник в душе, на мотоцикле Джоди словно пробуждался от сна.
И что на меня нашло? Я этого Тобби видел последний раз после колледжа. Черт, хорошо, что Майк не слышал. Надо же, разнылся, как старик.
Ничего, вот только закончим с Томом… Тогда поговорю с Майком. Если он захочет ехать со мной… а он захочет, это уж точно…
Дальше Джоди не гадал. Там видно будет. Брать Майка с собой – довольно подло. Неизвестно сколько придётся таскаться, прежде чем новый дом и работа замаячат на горизонте.
Но оставить у тетки – подлость ещё большая. Такое не забудется и не простится.
Особенно сейчас, когда младший ко мне липнет. И бросать плохо, и с собой таскать – не лучше.
Погрузившись в свои мысли, парень не заметил ни окрика, ни бегущего Майка.
День и впрямь не заладился.
***
Гроза закончилась после полудня, но непривычная прохлада и не думала отступать. До самой ночи выл ветер, перегоняя припозднившиеся, не успевшие пролиться дождем тучи. Боязливо выглядывала круглолицая луна…
Очередное утро Морнигнгсайд встретил в непривычной свежести. Одинокие облака лениво ползли по небу. Солнце обессилено проливало свет и тепло, но не могло прогнать холодные остатки вчерашней бури.
Джоди такая погода вполне устраивала.
Попадающиеся на пути мелкие камешки получали увесистые пинки. Туфли, да и брюки следовало поберечь, но настроение требовало выхода.
Лучше уж камни пинать, чем на людей срываться.
Походка Джоди сейчас напоминала шаркающего старика, который еле ноги волочит.
Вот и похороны.
Когда он приближался к морнингсайдскому моргу, мысли занимала одна смерть. Та самая стервозная старуха с косой, тихо крадущаяся за спиной и наносящая удары исподтишка в больные места. Одни раны ещё не зажили, а тут новая беда.
Пирсон мрачно хмурился. Приветливое лицо застыло, глаза угрюмо впивались в землю. Даже летний загар как-то сгустился, потемнел, прибавив черноты. Мешки под глазами указывали, что силы Джоди на исходе.
Но отдыхать – не время.
Слишком много вопросов осталось без ответа.
Кладбище укутала тишина. Казалось, оно от века стояло неизменное, молчаливое, подставив ряды могил равнодушному небу. Белый коробок похоронного бюро дышал безжизненностью.
Подходящее местечко. Правда, Томми? Тут тебе будет спокойно, никто не потревожит. Ты ведь этого хотел – покоя? Отдохнуть от нас всех?
Когда-то Джоди считал себя знатоком чужой натуры. А теперь приятеля зароют, потому что они с Реджи где-то просчитались. Не заметили надвигающуюся беду.
Возможно, стоило пойти в тот проклятый бар вместе…
Днём кладбище выглядело не просто спокойно – оно казалось милым. Затишный склон среди тяжелых плит, изумрудной травы и нежно шелестящих деревьев. Хорошее место. Если мертвые что-то чувствуют, Томми, наверняка здесь понравится.
Эх, Томми, старик, ну как же так…
Самоедство доканывало. Джоди понимал, что ничего уже не изменить, но от этого становилось лишь тяжелее.
Потерять родителей, потерять Томми.
Да, они не были лучшими друзьями. Вместе служили, вместе оттягивались по вечерам, играли в импровизированной рок-группе целый год – не более. Реджи куда ближе… хоть и нехорошо так думать.
А Томми ближе уже не станет.
Его зароют на этой ослепительно-зеленой лужайке, и станет неважно, насколько тесной или прохладной была их дружба. Все равно больно.
Хорошо, что Майк остался дома.
Странно, но младший не возражал. Может, он и в брате не все понимает? Или мальчишку грызет память о родителях, вот и не уперся, как обычно. Джоди вполне мог в это поверить.
Будь его воля, он бы к кладбищам и на пушечный выстрел не подходил. Но даже если Томми уже не увидит, избежать участия – подло. Не по отношению к мертвому другу. Перед собой – стыдно.
- Джоди.
Он так задумался, что не заметил подошедшего Реджи. Непривычного в строгом смокинге… в этот день все непривычное.
Обычно мороженщик ходил или в белой рабочей форме, или в старой джинсовке. Впрочем, и сам Джоди пиджаки и брюки терпеть не мог. Но похороны… тут о вкусах не поспоришь.
Их официальные наряды казались чернильными пятнами на фоне ясного утра.
Смерть отравила неотделимую от Реджи улыбку, превратив в тонкую полоску боли.
И к чему такие похороны, вдруг пришла мысль. Только себя изводим – кому от этого легче?
- Привет, - вяло ответил Джоди. Начинать разговор не хотелось. Слабость наполняла тело. Тянуло лечь между могил и просто смотреть в небо, ни о чём не думая.
Может, Томми перед смертью любовался на звезды? Нет, разве всадишь в себя нож, если над тобой – тысячи пылающих огней…
- Ты как вообще? – по лицу Реджа было заметно, что спал он мало. Если вообще спал.
Джоди мотнул головой.
Дурацкий вопрос, старина. Сам-то как думаешь?
Как Джоди не ценил друга, а сейчас хотелось побыть одному. Им ещё целый день предстояло провести вместе, среди официальных слов и грустных прощаний.
Не так-то просто заслужить тишину, когда она больше всего нужна…
- Вот и я так же… - Реджи вынул из кармана черные очки, надел. Поправил тугой галстук, глубоко вдохнул. – Томми больше нет. Джоди, Томми нет.
Голос его задрожал, но мужчина справился. Джоди не хотел смотреть в черные круги очков. В них, как в матовых блюдцах, плавало его измученное отражение.
Наверное, Реджи умрет смеясь внезапно подумал Джоди. Я люблю жить, а он – сама жизнь, неисчерпаемая и забавная. Тосковать для него невыносимо. Или показывать свою печаль. Потому и глаза прячет.
- Было трио, да сплыло, - Джоди покосился на похоронное бюро. К нему подъехала машина, но издали он не разглядел прибывших.
Скоро, подумал он. Скоро все начнется – и закончится.
Что закончится? Похороны?
Он не знал. Просто в голову пришло. Сегодня мысли скакали, как испуганные зайцы. Вот и лезет всякая чушь.
- Ты на самом деле веришь в самоубийство? – с неожиданной настойчивостью спросил Реджи. Очки скрывали взгляд, но было нечто тревожное в подрагивании мускула щеки. Мороженщик огляделся. – Это ведь где-то здесь случилось?
- Не знаю.
Джоди не врал. Он действительно не знал, что думать. С одной стороны, похоже, у приятеля по пьяни сдали нервы. С другой…
Странно все это. Мягко говоря.
Какое-то неясное предчувствие подсказывало, что в смерти Томми что-то не так. Сильно не так.
Что могло подтолкнуть его? Долги? Угрозы? Неудачная любовь… Бред сивой кобылы! Мы бы заметили. Да и Томми… любил поболтать. Он бы брякнул, если бы во что-то влип.
Но тогда что? Что?
И ладно бы просто смерть, а то заколоть себя ножом… Не проще ли застрелиться – у него ведь был револьвер? К черту объяснения копов – что они вообще понимают? Когда человек хочет себя убить, так он не поступает.
Конечно, Джоди не мог похвастаться знанием самоубийц, но вот друзей понимал. Томми мог погибнуть в пьяной драке, мог разбиться на мотоцикле – после смерти родителей автомобильные аварии казались самым вероятным способом смерти. Мог забыть про газовую плиту и задохнуться. Даже застрелиться мог, если уж допекло.
Но зарезать себя – нет. И точка.
Такая смерть тревожна вдвойне. Уж очень походит на убийство. Но полиция почему-то упрямо настаивала – раз следов нет, и есть записка – значит, сам виноват.
Записка…
«Слишком устал. Простите, все, кто меня знал, что создаю вам проблемы. Но дальше жить не хочу. Вы поймете…».
Почерк, как говорили полицейские, точно Тома. Но вот стиль…
Не похоже, чтобы Томми на пьяную голову разбрасывал намеки. Сказал бы прямо и все дела. Что они должны понять из прощальных слов? Томми брата не растить. Уехать никто не мешал.
А тут… написал записку ни о чем.
Не складывалась колода. Ох, не складывалась.
И хуже всего, Джоди не знал, не верит ли в самоубийство – или просто не хочет верить.
Всегда проще найти виновника…
- Ладно, я пока навещу… кое-кого.
Редж закивал так быстро, что не оставалось сомнений – все понял. За это Джоди был ему вдвойне благодарен. Реджи знает, когда не стоит лезть с ненужной болтовней. Жаль, что столь чуткий человек не нашел семью и нормальную работу. Но в Морнингсайде ждать иного – глупо.
Здесь не верили во вселенскую справедливость.
- Увидимся там, - мотнул в сторону бюро Джоди. И медленно побрел по склону, топча одинокие одуванчики. Погруженный в тягостные воспоминания, он искал совета у мертвых.
***
Реджи машинально потер щеку. С утра она зудела, будто комаром искусанная.
Нервы… нервишечки…
Он подспудно все ещё ждал, что внезапно раздастся хлопок пробки с шампанским, зазвучит музыка и из-за могилы выскочит Томми. Живой, улыбающийся Томми. Как я наколол вас, а?! закричит он.
Только Томми не выскочит. Шутки кончились. И наколол он разве что себя – на нож.
От бессонницы болела голова и подташнивало.
Может, стоило пойти с Джоди? Нет, ему и впрямь лучше побыть одному.
И всё же расслабляться не время. Ему не нравилось настроение, последние месяцы медленно топящее друга в пучине безнадеги. Джоди стал реже улыбаться. Чаще пил. Подолгу бродил один. Это были тревожные признаки, а Реджи не считал себя слепцом. Но его единственное оружие – чувство юмора – оказалось неуместным. Оставалось лишь ловить момент, когда Джоди будет в нужном настроении для серьёзного разговора.
А за Томми не уследили, тревожно подумал Реджи. Жил весело, ярко, на всю душу – и на тебе. Может, наплевать на тактичность? Поговорить с ним по душам – мол, что тебя грызет? А не тянуть резину. А то мало ли чего выкинет.
Внезапно ему стало страшно. Не за друга. За себя.
Беспричинный, холодный ужас, от шеи до щиколоток прокатился по телу. Реджи тревожно оглянулся.
Никого. Джоди давно скрылся за холмом, полого спускающимся к моргу.
Больше ни души.
Но отчего тогда меня трусит?
Солнце светило, как и прежде: ярко, сочно, щедро, все пытаясь свести счеты с задержавшейся прохладой. Но Реджи Банистер, человек, в запасе у которого всегда находилась шутка, чувствовал неисчезающую тревогу.
Словно кто-то только что прошелся по его могиле.
***
Все уходят, шептал ветер. Или это печальные мысли накладывались на подходящее для раздумий место?
Где ещё пытаться понять смысл смерти, как ни на кладбище?
Когда-то наступит его черёд. Майк точно так же пойдет через покрытые дерном тропинки, угнетенный и подавленный. Наверное, младший так и не сможет поверить, что Джоди больше нет.
Когда это будет?
Скоро, продолжал петь ветер.
Интуиция? Просто последствия бессонной ночи?
Джоди не верил в собственную смерть – не в двадцать семь, когда полное сил и здоровья тело требует новых свершений и побед. Он любил жизнь, несмотря на то, что она не была слишком ласковой к Пирсонам…
И Томми тоже любил… Помогло это ему?
Тяжесть, сдавившая сердце, не отпускала.
Вот и добрался.
Здесь ничего не изменилось. Две молочно-белые плиты встретили его безмолвным одобрением. Уже два месяца Джоди не навещал могилы родителей.
Памятники не мешало побелить, но в целом работники кладбища следили за чистотой. Не было комьев земли, пыли и зарослей сорняков – все та же ровная скатерть газона. Зеленый ковер, на котором так хочется преклонить голову и отдаться сну.
Последнему и вечному.
«Мария Пирсон» и «Фрэнк Пирсон». Две строки, бессмысленные для чужих. А для Джоди – как родник в знойный день.
Он присел на корточки, коснулся мраморных букв. Под датами смерти на обоих памятниках лаконично, но проникновенно выбили:
«И ангелы проведут их сквозь смертную тень».
Эта фраза принадлежала Реджи. Старина Реджи, и тут ты не бросил меня. Как же не хочется оставлять тебя одного в этом унылом городе. И как воспримет переезд Майк? Как предательство? Или как необходимость?
Джоди вспомнил себя в тринадцать. Он бы остался глух к доводам разума. Почему младший должен поступать по-другому?
Мама, папа. Что мне делать? Я запутался. Хочу ехать, хочу бросить все… и не могу. Тут нет будущего, а прошлое тянет на дно… Но Майк, Реджи… как им объяснить?
Камни молчали. Воплотив в себе память о близких, они заранее готовились смириться с любым решением.
Раньше он часто приходил сюда. Посоветоваться с самим собой в тишине. Просто посидеть. Потом… когда сомнения начал подтачивать каждое принятое решение, Джоди стал избегать родительских могил.
Стыд. Он оказался не готов. Не готов заменить Майку семью. Не готов наладить свою жизнь. Не готов принимать трудные решения. И пусть никто не осуждал его вслух, Джоди подспудно боялся однажды прийти – и ощутить разочарование, пронизывающее два надгробия из гранита и мрамора.
А ведь раньше он часами мог просиживать здесь. И умиротворение кладбищенской тишины иногда помогало найти правильный ответ.
Безмолвие и сейчас укрывало кладбище. Похоронное бюро скрывало подъездную дорогу и родственников Томми, которые должны уже подтянуться. Вокруг ни единого человека.
И вдруг – хлопок.
Звук резкий, отчетливый в утренней тишине, вырвал Джоди из раздумий.
Он оглянулся. Никого. Белое здание нависало над ним.
Казалось, морг приблизился, его стены незаметно сдвинулись к одинокому гостю. Окна слепо взглянули на Джоди.
Движение. В открытой двери заднего хода стремительно мелькнуло что-то серое. Двери вздрогнули.
Это они хлопнули.
По спине внезапно пробежали мурашки. Этот переход от умиротворения к тревоге был так скор, что Джоди растерялся.
Что со мной?
Возможно, всему виной неясный силуэт? Это мог быть любой из работников морга. Пришедший на похороны знакомый. Случайный горожанин, как и Джоди, решивший проведать ушедших в мир иной близких. Это могло…
Могло?
… мог оказаться кто угодно.
Тогда в чем дело?
Страх, как вгрызающийся в яблоко червь, настойчиво пробивался к сердцу.
Никогда он не боялся одиночества и кладбища. Тем более находиться здесь, у родительских могил. Нет. Просто невозможно. Это место самой своей природой противостояло страху.
Но не в этот раз.
Джоди встал. Он чувствовал, что уделяет случайной мелочи слишком много внимания, но ничего не мог с собой поделать. Раз серая тень вызвала такие странные чувства, надо бы взглянуть на неё вблизи. В конце концов, это похоронное бюро. В его стенах и залах не меньше саркофагов, чем в окрестной земле.
Кто помешает мне зайти?
Он отряхнул прилипшие к брюкам травинки и пошел к моргу.
К зданию, что улыбалось скрывающими тьму окнами.
Глава 4. Кладбищенские хозяева
Прохлада успокаивала. Отгоняла тревогу, хотя бы на время.
Мягкий свет ламп, отраженный в мраморе, легкий сквозняк. Тишина и покой. Именно так должно выглядеть место последнего приюта.
И никого не видать. Впрочем, пробудивший внимание незнакомец, ну или незнакомка, могли уже уйти. Благо коридор резко сворачивал впереди, словно предлагал – а загляни как ты за угол, дружок.
И загляну.
Прикрыв бесшумно скользнувшую дверь, Джоди пошел вглубь склепа, удивляясь странному чувству. Мир за стеной морга как отрезало. Ни звука, лишь опоясывающий тело холодок.
Будто извивающаяся змея.
Или ему только кажется, что воздух скользит извивами течений, как во время бури? То обдувает ноги, а через миг – ползёт за шиворот. Теребит ледяными пальцами за плечи. Заставляет сбиваться с шага.
Невнятная тревога нарастала.
Джоди неторопливо шел между одинаковыми квадратами ячеек. В каждой гроб, прочная дверца, незамысловатая табличка. Никакой показухи, просто и удобно… Для живых и мертвых теней…
Черт, да что со мной? Неужели трушу? Мертвецы, тени… Ну и холодрыга!
В прошлые визиты не происходило ничего подобного. Ни в морге, ни на кладбище. Но сейчас погребальное бюро словно подменили.
Может, сказывалась смерть Томми? Или дурное настроение, пустившее крепкие корни в мыслях? Джоди не знал.
Как тут оказывается легко заблудиться!
Каждая стена – одинаковые ряды могил. В них спят те, кто любили и ненавидели, взращивали мечты и падали под ударами судьбы. Спят и видят сны… А, может, кошмары?
Брежу наяву, пугаясь собственных мыслей, подумал Джоди. Жаль, что не попросил Реджи остаться. Может его шутки отвлекли бы от холода?
Но что с коридором? В нем-то раньше шагов десять было, от силы двадцать. А сейчас словно муха в клею… иду, а он не кончается…
Тревога требовала остановиться. Подумать, сопоставить странности. И бежать, бежать прочь.
Однако пронзительный холод выметал из головы любые размышления. Джоди ощущал пьянящую силу этого места, от которой повседневные размышления исчезали. Сменялись чем-то возвышенным – и одновременно жутким.
…Интересно, что потом, после смерти? Там ведь должно что-то быть, верно? Ничто не исчезает бесследно, даже сама жизнь…
Чтобы переродится в свое кривое отражение…
Мысль, пришедшая в голову, звучала странно даже для самого Джоди. Словно принадлежала вовсе не ему.
Шаги Джоди становились все тяжелее. Коридор вытянулся до бесконечности, теряясь где-то вдалеке, сливаясь в неразличимую точку. Зрачки расширились, ловя отблески ставших нестерпимо яркими ламп.
Это место настраивало на странный лад. Страх вперемешку с ожиданием чего-то знаменательного. Какой-то осмысленности, масштабности в собственной жизни, окончания всех сомнений…
Лучше думать о высоких материях, чем о собственной смерти, - в череду раздумий проскочила очередная чужая мысль, и сердце болезненно трепыхнулось. Новые предчувствия, всё сильнее и сильнее, резали душу.
Почему? Почему я вообще на этом зациклился? Почему не ухожу, а торчу в мраморном коридоре, словно пьяный?
Джоди попытался сосредоточиться, стряхнуть оцепенение, но не тут-то было.
Некоторые мысли – как репей. Пока не возьмешь в руки – не оторвать. А в ладонях колется.
Хорошо бы тут уснуть… уснуть и видеть сны, наполненные безмолвием и безразличием красной пустыни...Стать частью холодного ветра, овевающего бесконечные пески...
Внезапно он с силой ударил себя ладонью по щеке. Тряхнул головой, отгоняя болезненные образы и видения.
В голове мгновенно прояснилось. Коридор снова стал обычным коротким отрезком в десяток ярдов. Свет утратил яркость.
Джоди изумленно посмотрел на собственное размытое отражение в ближайшей дверце. Пятно с растрепанной шевелюрой. Безликая тень.
Ничего себе! Если кладбище на всех так влияет, то нет ничего странного в смерти Томми.
Он с ужасом осознал, что и сам был близок к мыслям о самоубийстве. И это он, всегда считавший, что жить стоит ради самой жизни, как бы не пришлось тяжело.
Что же случилось со старым моргом? Откуда в нем это облако безжизненности, вязкое, как паучьи сети?
Нет, Майку здесь делать точно нечего, подумал Джоди.
И вдруг раздался какой-то звук.
От неожиданности Джоди застыл. Отголосок его мыслей? Ещё одна игра разыгравшегося воображения?
Звук повторился снова, чуть ближе.
Хрип… сдавленное фырканье, скрежет…
Как будто крупный хорек, или грызущая кость собака, или…
Мертвые руки, скребущие крышку гроба изнутри – эта безумная картина внезапно возникла перед глазами.
Он остановился возле поворота коридора. Оттуда, из-за угла, ведущего вправо, доносился странный шорох.
Это та…
…то?..
… тень?
Пирсон осторожно подошел к стене и выглянул за угол, готовый в любой момент отпрыгнуть назад. Слишком много странного для одного дня, чтобы соваться сломя голову.
Но там простирался лишь очередной коридор с гробами-ячейками, вазами, гипсовыми бюстами. Нехитрые украшения городского склепа. Никого…
На этот раз страх впился в спину куда крепче. Мурашки устроили по телу настоящий парад. Перед глазами по-прежнему стояла фантастическая, но жуткая сцена.
Мертвец рвется из склепа: скрипят сухие кости, черные пальцы теребят обивку, мертые глаза лезут из орбит. Хрипит, силится скинуть крышку, царапает крючковатыми лапами.
Скалится открытая пасть полная клыков…
Тревогу удалось задавить с большим трудом. Джоди буквально заставил ноги нести его дальше и дальше.
Шаг, другой…
Звук стих с той же внезапностью, что и возник. Ещё несколько шагов и Джоди замер, прислушиваясь.
Ни малейших признаков услышанного скрежета.
Ушел? Или показалось? Могло померещиться… ведь я на нервах сегодня…
Это мысль звучала здраво. Но Джоди в неё не верил.
Чересчур уж реально звучало пугающее сипение. Но… что это могло быть? Образ рвущегося на волю мертвеца он старательно обходил. Думать о таком – уже перебор, так и двинуться можно.
Хотя до боли похоже – бродит неприкаянная душа, царапая ровные стены…
Секунду он раздумывал – а не свалить ли к черту из склепа? В конце концов, там уже Реджи заждался, служба скоро начнется. Может, ну их, эти загадки… Нет, он конечно в ходячие трупы не верит… но глаза и уши пока что не обманывали. Да и странные мысли, которые словно вложили в голову…
Но раньше он никогда не боялся рискнуть. Бросить вызов. Это позволяло стряхнуть тяжелые мысли – и ох как нужно сейчас. Вдобавок в глубине души Джоди не верил, что в морге есть что-то, способное ему навредить. Бояться оживших покойников и привидений – это детям. Нельзя идти на поводу таких мыслей, от них один итог – психушка. А с остальным он справится. Просто обязан справиться.
Надо понять, почему сегодня кладбище встретило его так неприветливо. Что за странная атмосфера накатила, стоило зайти в кажущиеся бесконечными коридоры?
Он и так уже немало вопросов по жизни оставил без ответа.
О том, что есть вопросы, на которые лучше вообще не искать ответ, Джоди не думал. И слово «Фантазм» на тот момент оставалось бессмыслицей.
Настоящий ужас ещё ждал своего часа.
***
Он медленно брел по коридору, пока не остановился перед одиноким гипсовым бюстом. Ровные, каких не бывает в жизни, черты принадлежали древнему философу. По крайней мере, Джоди так думал. В искусстве он совершенно не разбирался, но чьи ещё изображения здесь уместны? Уж точно не врачей.
Статуя бессмысленно пялилась пустыми глазницами. Скульптор схалтурил, а может, специально так задумал. Веки скрывали глубоко запавшие глаза без зрачков.
Лицо принадлежало слепцу.
Джоди поежился. В этом здании все перевернулось с ног на голову. А может, и раньше таким было, просто он не замечал?
Нет, поправил себя Джоди. Мимо такого я бы точно не прошел. Морг чудовищно изменился.
Неяркий свет переливался в невзрачных металлических ячейках. Его отражение в ближайшей дымчатой дверце выглядело лицом ярмарочного уродца. Пространство снова раздалось вширь – парень ощущал себя лилипутом, забредшим в царство исполинов.
Пока смотришь прямо – все в порядке. Но краем глаза Джоди ловил коридоры, тянущиеся на целые мили и вздымающиеся как горные пики стены.
А развернешься – ничего необычного.
Кривые зеркала – вот первое, что пришло в голову. Да, странное сходство с комнатой смеха было налицо. Как и с комнатой страха.
Он снова попытался отрешиться от тревожных подозрений.
Как бы не так - чудовищные фантазии настойчиво заполняли рассуждения. Место ли тому виной, нелепая гибель Томми или все странности, которые август щедро вывалил ему на голову?
Уродливый клыкастый мертвец крался за ним по бесконечным коридорам. Джоди знал, что никакого чудовища нет, но то и дело озирался через плечо. Как в детстве, он позволил фантазии взять верх, зажить собственной жизнью. Странно то, что все попытки отогнать дурное наваждение не приносили плодов. Может, найди он объяснение фырканью и скрипу – объяснение, не связанное с могильной жутью – страх бы отступил.
Хотя Джоди сомневался, что перестанет волноваться, пока не выйдет за кладбищенскую ограду.
Или не окажется дома.
Так почему я не ухожу? Только ли в вызове ужасу все дело? Ведь смелость можно испытать и другими способами.
Да, можно. Но казалось крайне важным дойти до конца, выследить хрипящую тень.
Или кто-то умело вложил в него это желание?
Похоже, решил Джоди, у меня шарики заходят за ролики.
И мрачный морг молчаливо согласился.
***
Правила существовали исключительно ради нарушения.
Эту истину Майк впитал с раннего детства. Любой запрет он воспринимал как совет – делай наоборот. Не потому что очень уж не любил подчиняться, хотя и не без того. Просто за последние два года мальчишка уяснил простую вещь.
Хочешь выжить – надейся на себя.
Смерть могла подстерегать повсюду. Когда-то она пришла в дом Пирсонов с полицейскими. Нагло и без приглашения прокралась с весточкой об аварии. Чуть не свела его с ума. Почему бы этой сволочной твари опять не вернуться в полюбившуюся семью?
После вчерашнего они с братом не разговаривали. Обменивались отрывистыми фразами, что бесило Майка ещё больше. Джоди, промотавшийся по городу под дождем едва не полдня, даже не заметил перемен в его настроении. Только под вечер сказал:
- На кладбище завтра не ходи, ладно?
- Заметано, - вяло согласился Майк. В душе он просто не хотел спорить. Подслушанный разговор убил всякое желание отвечать честно.
Он же ребенок в глазах брата. А дети часто лгут.
Джоди с сомнением посмотрел на осунувшееся лицо братишки, удивленный таким быстрым согласием. Под его глазами залегли заметные мешки. Возможно, не будь у старшего Пирсона дикой усталости – больше в мыслях, чем в теле, он бы и спросил, в чем дело. Но подготовка к похоронам, собственные сомнения и смерть Томми – все перевесило. Если бы Майк не ограничился коротким ответом, у них мог состояться тот разговор по душам, которого оба ждали и одновременно боялись.
После визита Тобби Майк замкнулся. Попытки примириться с обидой на брата отняли остаток сил.
Правда, провалявшись без сна большую часть ночи, утром, он приступил к привычному занятию, долгу, увлечению – защите старшего брата от всех на свете бед.
Майк не мог долго сердиться на Джоди. Просто не мог – и все тут. Он не знал, как это назвать, и был бы удивлен, подскажи кто ему правильное и простое слово.
Любовь.
Он любил брата. И был готов сделать все, лишь бы с Джоди ничего плохого не случилось.
Потому и поперся на кладбище.
Нельзя сказать, чтобы ему хотелось ещё раз видеть похороны. После прошлых он сорвался. Отрицать это глупо, а глупцом себя Майк не считал. Но между смертью родителей и самоубийством приятеля есть разница.
Томми не был ему особенно близок. Их отношениям было далеко до дружбы с Реджи. Но они ладили, и от того на душе лежал тяжелый камень. Но если Джоди грызли подозрения и странности, Майк жил проще.
Он просто чувствовал, что ничего хорошего на похоронах не случится. Точно так же, как птица ощущает надвигающуюся грозу, чутье Майка подсказывало держаться от кладбища подальше. Если Томми убил себя без причины среди могил, то кто даст гарантию, что это не случится с Джоди? Или с Реджи?
Он не собирался оставлять единственных близких наедине с возможной опасностью.
А что опасность есть, подсказывал некий тревожный звоночек души, с утра заставлявший мальчика подозрительно коситься на привычные сонные улочки.
Что-то в Морнингсайде пошло не так. И смерть Томми послужила сигналом начала перемен. Недобрых перемен.
Да и подростковая гордость взыграла, хотя вот в этом Майк точно бы не сознался. Джоди считает меня ребенком? Думает, я к нему буду за разрешением бегать? Не дождется.
Проследив из окна, когда «жук» с братом укатил, Майк вытащил из гаража «хонду». После вчерашней поездки пришлось заправить бак, но вряд ли Джоди помнил, сколько он накатал по размытым дорогам. Мотоцикл был ему великоват, но талант к вождению и тут выручил. Майк не меньше старшего любил подставлять загорелое лицо и длинные волосы встречному ветру.
Но сегодня не до развлечений. Уж больно нехорошим было предчувствие.
***
Время шло. Джоди понимал это, но справиться со странными мыслями оказалось выше сил.
Он по-прежнему стоял перед дурацким бюстом и боролся с тревогой. Чего проще – выйти из склепа, пойти к остальным. Минута – и ты на свободе, а загробные тайны оставь мертвецам.
Но что-то не отпускало. Не любопытство, как Джоди думал вначале. И не желание преодолеть собственный страх.
Это место имело странное очарование. Вернее, не просто очарование. Другое, старое слово, которое Джоди слышал лишь в детстве, подходило куда лучше.
Чары.
Здесь царила магия, против которой вся его воля казалась пустым звуком.
Он никогда не верил в суеверия, но продолжал тратить минуты до похорон, прислушиваясь. Не раздастся ли угрожающее фырканье?
И дождался.
Знакомый шорох ударил по нервам новой порцией опасений, смешанной с облегчением. Ему не почудилось. Значит, голова пока что варит.
Теперь стоило понять: надо разбираться с шуршащим чем-то или сматываться к чертовой матери? Второе, безусловно, лежало ближе к сердцу, но как уйти, если что-то цепко держит?
Может, взглянув в глаза обитателю морга, он стряхнет оцепенение? Или этого от него и ждут?
Звук доносился из-за угла.
Джоди пытался представить, что же могло издавать странные визгливые хрипы вперемешку с рычанием, но не смог. Зато вспомнился полный перечень вариантов из фильмов ужасов. Крысы, пролезшие в морг и пирующие трупами. Дикие собаки, раскапывающие могилы. Мертвяки с кривыми клыками в отвисшей пасти…
Проще всего поддаться желанию и посмотреть на визгуна. Но в правильности такого решения у Джоди возникали сильные сомнения.
Эти звуки не могло издавать случайно забредшее животное. Вообще любое из известных ему животных. Посмотрит он – и дальше что?
Пора валить. Хватит себя дурить – здесь какое-то дерьмо творится.
Беда в том, что большоеколичество ветвящихся проходов, коридоров и углов могло позволить зверю – если это зверь – незаметно подкрасться, когда он направится к выходу. Разве что пятиться, то и дело озираясь…
Джоди с тоской посмотрел на коридоры. Казалось, они казались ещё длиннее. Настолько, что по ним можно смело пройти расстояние до центра города.
Чертовщина, да и только.
И я по уши в дерьме. Даже ножа нет.
Ужас рос.
Соберись. Ты взрослый мужик. Просто сделай шаг назад. Всего один шаг.
Звук вновь повторился, уже громче. Кто-то хрипел, взвизгивал, захлебывался зловещим ворчанием, переходящим в сип. Ничего похожего на человеческий голос в этой какофонии.
Страх снова вытеснил все мысли.
Чем бы это ни было, оно приблизилось. Или осмелело и перестало скрываться.
Нет, не паникуй. Слышишь, не паникуй! Звери чувствую испуг… и нападают, повторял про себя как молитву Джоди, заставив сделать первый шаг. Тяжело, будто вырывался из плена липких нитей.
Слава Богу, тело все же повиновалось.
Так. Хорошо. Ещё шажок. Не беги. Побежишь – и оно рванет следом. Все хищники любят гоняться за добычей.
Рычащее существо в глубинах морга явно относилось к их числу.
Нервы звенели, напряжённые до предела. Джоди казалось – даже сквозняк ощущается не кожей, а ушами, до того он сосредоточился на звуках.
Да что там может быть, черт возьми?! Собака Баскервилей?
Блин, хотел побыть один – получил. Хоть бы Реджи обеспокоило моё отсутствие…
Но Реджи не мог знать, что он сейчас в склепе. Друг будет искать у родительских могил.
Он сделал шаг. Ещё один. Подальше от звука.
Ноги подгибались, странный зов тайны звал, манил, требовал идти вперед. Но сейчас волна страха немного смыла колдовскую власть склепа.
Лицо остекленело, превратившись в маску из напряженных мышц и бледной кожи. Только рваное, судорожное дыхание и бегающий взгляд широко раскрытых глаз отличал Джоди от покойника.
Пирсон отступил на девять шагов, считая каждый, когда из-за угла что-то выглянуло.
Что-то коричнево-черное, стелящиеся над полом, мелькнуло, скрывшись обратно за поворотом.
Он замер, присматриваясь, не покажется ли видение снова.
Но коридор оставался пуст. Звук тоже утих.
Мелкое… коричневое… неужели просто зверек?
Нет, он не верил в столь простое объяснение. Пусть и не разглядев толком, Джоди мог утверждать – оно не было собакой. Как не было крысой, лаской, или чем-то ещё, случайно скользнувшим в открытую дверь.
Существо обитало в склепе. В своих охотничьих угодьях.
Оно ушло… говорил он себе, делая очередной шаг назад. Глаза искали – не покажется ли вновь серая тень?
А вдруг оно не одно… оторвать ступню от пола удалось с трудом. Морг не отпускал.
Нет! Просто невозможно… откуда им тут взяться? Воля слабела, но Джоди цеплялся за остатки разумных вариантов.
Оттуда же, откуда и одному. Что если из того коридора есть ещё один проход?
Джоди быстро обернулся. Пятясь, он подставлял спину любому, кто мог зайти через выход. В конце концов, оно ведь тоже дверью хлопнуло. Значит, гуляло по кладбищу.
Коридор пустовал. Только вот чтобы выйти, нужно пройти два перекрестка ходов.
Где его может ждать что угодно.
Ждёт, готовое впиться клыками в глотку… удержаться от бега становилось все труднее.
Внезапно Джоди понял, что больше не выдержит. Нет, он сейчас развернется и побежит. Да что там – полетит! Будет нестись, пока не окажется рядом с Реджи. И плевать на то, кто что подумает. Даже у храбрости есть предел, если это не глупость.
Холодная рука легла на плечо.
Пирсон с трудом удержался от вопля – настолько неожиданной и грубой оказалась хватка.
С замиранием сердца он повернул голову, готовясь встретить свой худший кошмар.
Перед ним стоял человек. Непонятно, откуда он появился – напряженный слух Джоди не мог пропустить шаги. Оглядываясь, он помнил – коридор пустовал.
И пусть это не хрипящее чудовище из-за угла – облегчения Пирсон не испытал.
Бледное худое рыбье лицо, как раз для морга. Черный костюм похоронного бюро. Гвоздика в петлице пиджака казалась насмешкой, а не данью традиции. Даже цветок, казалось, был припорошен странным оттенком тлена и серости.
Джоди никогда не видел незнакомца. Похороны родителей организовывал мистер Коннор, двое его помощников иногда выпивали в баре. Но этот… словно черное пугало, рожденное самим моргом.
Внешностью природа чужака не обделила. Напротив, для кладбищенской работы он подходил просто идеально. Джоди даже предпочел, чтобы не настолько – незнакомец одним лицом мог довести слабонервного до истерики.
В небольших тусклых глазах под нахмуренными бровями прятался вечный холод. Огромного роста, тощий, пожилой, с презрительно вздёрнутым подбородком и тонкими губами. Под стать внешности оказался и голос, идущий словно из бочки.
Не помощник, уж точно. Ни один рабочий не мог взглянуть на гостя с мрачным аристократизмом. Холодные глаза изливали на Джоди водопад презрения.
Новый распорядитель погребения? Коннор уступил свой бизнес?
- Похороны сейчас начнутся, - глухо произнёс безымянный старик, глядя сквозь Джоди. И будто вспомнив о вежливости, добавил, – Сэр…
В блеклых глазах таилось что-то ещё, напугавшее далеко не робкого Джоди. Презрение… и насмешка. Долговязый работник морга плохо скрывал издевку во взгляде.
А может, просто не пытался?
Слова вывели Джоди из оцепенения. Он освободил плечо из-под руки долговязого. Наверное, чересчур поспешно – едва не выдернул.
- Ладно… сэр!
Какая-то часть натуры требовала принять вызов неизвестно как очутившегося за спиной безымянного человека. Задать вопросы, кто он, к черту, вообще такой? Заодно и выяснить, что же рычало в глубине странного здания, так изменившегося в это посещение.
Другая, более разумная, подсказывала, что зловещий здоровяк и сегодняшние странности тесно связаны. И пока находишься на чужой территории, искать неприятностей не следует.
Морг отныне перестал быть частью Морнингсайда – с пугающей определенностью понял Джоди. Теперь он принадлежит высокому старику, чьи гладкие скулы напоминают выбеленные временем кости.
Как бы то ни было, сейчас и впрямь стоило уходить. Джоди затылком чувствовал сверлящий взгляд, пока не свернул за поворот.
Похоже, его отпустили. Пропала тяжесть, шаги вновь стали нормальными. Коридор сузился до привычной длины – просто мраморный проход, в котором не место визгливым монстрам и странным желаниям.
И все же он прислушивался: не раздастся ли рык снова?
Но ни звука, ни шагов долговязого Джоди так и не услышал.
Выйдя под августовское солнце, он медленно вытер пот дрожащими руками.
***
Ворота встретили «хонду» молчаливым приглашением. Широко открытые створки словно манили всех желающих заглянуть.
На часок. Или навсегда.
Майк поежился. Он был здесь полгода назад. Навещал могилы сам, без Джоди – на большее его не хватало. То, что другие принимали за уют кладбищенской лужайки, казалось ему затхлой заплесневелой духотой. Такое ощущение мог вызывать сырой подвал. Залитый дождем чердак. Склеп.
Нет, не нравилось ему здесь. И дело не только в страшных воспоминаниях о похоронах. Это место казалось мшистым покрывалом на болотной трясине.
Манит зеленью и яркими цветочками, а станешь – засосет.
И все же он должен перебороть страх. Ради Джоди.
Собравшись духом, Майк въехал на кладбище. Сразу же свернул с дорожки – приближаться к моргу не стоило. Джоди и остальные наверняка соберутся там.
Он петлял среди памятников, плит и холмов, полукругом подбираясь к цели. Мелькнула мысль – не проведать ли маму с папой? Но беспокойство за брата вытеснило это желание.
Наконец, на вершине холма Майк остановился. Ниже лежал морг, теснились машины. Группа людей тесным кружком стояла у ворот пристроенной к похоронному бюро часовни. Даже издали Майк видел, что собравшиеся внизу предпочитают держаться вместе.
В другой день он бы не обратил на это внимание. Почему бы и не сплотиться тем, кто собрался на похороны Томми из разных концов штата? Но сегодня в этом молчаливом единении ему чудилось отражение собственного страха.
Люди внизу вели себя как малыши, заблудившиеся в густом лесу. Малыши, услышавшие первый отзвук далекого грома.
Но, ему следовало подумать об укрытии. Торчать на вершине холма – идея не из лучших.
К счастью, рядом нашлись небольшие заросли рябины, остролиста и ракиты. Туда Майк и затолкал мотоцикл. Затем улегся на живот, вынул из-за пазухи скаутский бинокль и начал следить.
Реджи он заметил сразу. Его потная лысина поблескивала на фоне солнца как тусклая лампочка. Друг казался взволнованным. То и дело косился на часы, потом на окружающих. Кого они искал, Майк понял почти сразу.
Джоди среди собравшихся не было.
Тревога забила в набат. Брат давно должен добраться до кладбища.
Куда он запропал?!
Побледневший Майк уже подумывал, наплевав на все, спуститься к Реджи, как вдруг услышал хрип. Сдавленный хрип вперемешку с рычанием. Звук донесся откуда-то сзади, со стороны надгробий.
Мальчишка обернулся, выдираясь из цепких зарослей. Быстро оглядел вершину холма. Памятники, могилы, плиты…
Оно промелькнуло так стремительно, что глаз не сумел зацепиться. Темно-серая тень, низкая фигура, скользнувшая между двумя памятниками. В памяти остался лишь серый наряд. Что-то похожее на волочащийся плащ с капюшоном… или мантию. Но с таким же успехом это могла быть шерсть. И широкий хвост.
Он ещё не успел толком испугаться, как с другой стороны раздался лай. Только Майк мог поручиться на последний цент – не собачий.
В ярдах десяти, между старой березой и памятником пронеслась ещё одна тень. Как порыв ветра.
Майк остолбенел. Немыслимо и подумать, каким образом что-то могло передвигаться столь быстро. Даже «хонда» уступала в скорости неизвестным созданиям.
Да, созданиям. Кем бы они ни были, Майк не усомнился в их природе. В тринадцать лет сверхъестественное – не миф…
Краем глаза ему показалось, что ещё одна тень мелькнула справа. Ветер донес новое рычание.
Нужно бежать, но мальчик растерялся. Среди бела дня столкнуться с какими-то неразличимыми чудищами…
Завести мотоцикл… вниз по склону…
Мысли неслись хаотичными обрывками. Успеет ли он вырваться? Твари казались невероятно быстрыми.
Сколько их?
Страх обострял чутьё до невероятных пределов. И всё же заметить, где прячутся странные тени, подросток не мог. Наваливалось тошнотворное, лишающее сил облако паники.
Попавший в западню потусторонних сил, Майк понятия не имел, что делать. Запоздало пришло сожаление, что он вообще сунулся сюда один. Внизу были люди, но что-то ему подсказывало – когда твари поймут, что игра с добычей закончена, они не будут бегать кругами.
Уйти ему не дадут.
Почему не рычат? Чего ждут?
Майк медленно двинулся к «хонде», не отрывая глаз от лужайки. Бесполезно. Чудовища прятались за памятниками, кустами и плитами.
Он просто не мог одновременно уследить за всем кладбищем. А если они за спиной?
Мысль, что пока твари не собирались нападать, даже не пришла ему в голову. Из фильмов и комиксов он почерпнул достаточно, чтобы понимать – монстры просто так не рычат.
Это сигнал к обеду.
И все же его давно могли сцапать, но почему-то ждут…
Страх, наконец, пересилил оцепенение. Вырвав мотоцикл из зарослей, Майк покатил его прочь, вниз по склону. Он бездумно пытался обогнуть морг по спирали. Хотя самое безопасное было спуститься к часовне, от страха в мыслях Майка появился провал. Целая пропасть, в которую падал здравый смысл.
Он даже не пытался запрыгнуть на «хонду» и завести мотоцикл. Просто толкал, что было сил. Бинокль на ремешке бил его по груди при каждом шаге. Глаза искали стелющиеся тени, серые силуэты, которых не пугал царящий летний день.
Вот-вот, и они вцепятся в спину…
Но никто за мальчиком не гнался. Чудовища как сквозь землю провалились.
Глава 5. Верзила
Джоди сложил руки на груди, надеясь, что так дрожь останется незаметной.
Легче не становилось. Склеп и увиденное – и особенно то, что так и осталось за поворотом коридора - накрепко проникло в душу.
И никакое лето не могло выгнать воспоминания о таинственной силе, что вела его, как ягненка под нож. Песня сирен, заставляющая слепо кидаться навстречу смерти.
Смерти, обитавшей под низкими сводами морга.
Органная музыка и мягкий голос преподобного Джереми должны были настроить его на умиротворенный лад. В конце концов, он не в морге, а в часовне. Вокруг люди. Реджи. Тобби. Родня Тома. Старые знакомые.
И никаких серых теней. Как и незнакомца.
Но он не мог выбросить из головы пережитое. Даже музыка не помогала.
А ведь было время, когда Джоди считал, что музыка – лучшее лекарство от любых переживаний. Сразу после службы в армии он музыкой жил. Они втроем подумывали основать свою рок-группу. Больше в шутку, конечно: без денег и связей провинциалам из Морнингсайда на большую сцену не пробиться. Но помечтать приятно. Целый год играли простенькие мотивы на забаву соседям…
Органист играл неплохо, но держался чересчур сковано. Его сутулая спина казалась согнувшейся под весом невидимого рюкзака. Пальцы, перебирающие клавиши, походили на бледные лапы.
Кто это такой? Почему я не помню ни то, что имени – даже лица этого человека?
В Морнингсайде, где все друг друга знают, чужакам взяться неоткуда.
Если только не из склепа.
Да что же это со мной? До сих пор страшно…
Дрожь не отпускала. Реджи пару раз вопросительно взглянул на друга, но промолчал. Наверняка хотел поинтересоваться, где Джоди пропадал так долго. Почему пришел бледный, то и дело оглядывается. Но парень и сам не знал, хочет ли он об этом говорить.
А Майк недаром на кладбище – не ногой.
Очередная шальная мысль направила размышления в другое русло. Может, младший не просто так сорвался на прошлых похоронах? Кто знает, не забрел ли он в склеп? И не увидел ли нечто…
…сверхъестественное?
… страшное? Такое же, как сегодня увидел он сам?
Господи, что ж это за ужас мне встретился?
Проще всего списать визги, странные мысли и ощущения на нервишки. Но Джоди легких путей не искал. Пережитое реально. Он не сомневался. Внезапно парень пожалел, что родители лежат на этом кладбище.
Правда, в Морнингсайде выбора нет. Другое кладбище – в Малвоу, туда ехать и ехать.
Но как теперь навещать их могилы? С винтовкой в обнимку?
Погребальная церемония тянулась и тянулась. Пирсон постарался отодвинуть сумбурные мысли в дальний угол разума. Сосредоточиться на происходящем. На музыке. Букетах траурных цветов и венках, украшающих часовню.
И на Томми.
Гроб стоял открытым. Свет сотен свечей, дополненный электричеством – и церкви не чурались прогресса – заливал лицо покойного.
Приятеля не узнать. Лицо напудрили, волос к волоску расчесан и уложен. Все напомажено, нарядно. Официально. Словно хоронят бизнесмена, а не простого поденщика из провинциального городка.
Джоди это раздражало. Вряд ли Томми хотел походить на чиновника после смерти. Неужели от смокинга покойник и впрямь лучше выглядят? Или мертвому это должно нравиться?
Впервые он по-настоящему задумался, что может думать мертвец, которого обрядили в нелепый убор и заставили слушать эту муть.
Даже после смерти родителей Джоди избегал раздумий на загробные темы. Слишком зыбкая тропинка мыслей. Начнешь по ней идти – все равно, что клубок спутанных ниток разматываешь. Если есть жизнь после смерти, значит – есть Бог? Если есть Бог, выходит – все не случайно? И дьявол тоже есть? И чудовища…
… серые фыркающие чудовища?
Хватит!
Голос преподобного стал громче – дело к концу. Наконец, и музыка, и молитва смокли – наступила пора прощаться, отдавать последний грустный долг. А после – хоронить.
На секунду Джоди ощутил буравящий спину взгляд. Как в коридоре. И резко вздохнул, чувствуя, что объятые льдом легкие не в силах удержать воздух.
Реджи смотрел на друга с явной тревогой.
Джоди оглянулся, стараясь не привлекать лишнего внимание. От Реджи не скрыть, но с ним он все равно собирался серьезно поговорить. А вот остальных нечего пугать.
Почему-то пришла уверенность, что долговязый работник тоже здесь.
Конечно, что в этом странного – где ему ещё быть? Но этот безымянный человек казался страшнее, чем вся чертовщина сегодняшнего дня.
Однако незнакомца не было.
И все же ощущение взгляда не отпускало.
Словно долговязый незримо присутствовал на церемонии, которую почему-то не мог почтить личным присутствием.
Реджи снова покосился в его сторону. Вопросительно приподнял бровь.
Джоди чуть качнул головой.
После поговорим.
Большинство собравшихся молчали, хотя на похоронах родителей шепот не стихал. Это он хорошо помнил. Но самоубийство – тема стыдливая. Ей место за закрытой дверью.
Время – лучший врач.
Так сказал доктор, когда у Майка был приступ. И оказался прав. Может, ему время тоже поможет?
Но если в морге творится что-то нечистое…
То о помощи остается просить разве что Бога.
***
Остановился Майк лишь с противоположной стороны похоронного бюро. Весь путь он проделал, ежесекундно ожидая нападения.
Серая нечисть раз двадцать могла его сцапать.
Но почему-то не сцапала.
С этой стороны склон был низким, все видно как на ладони. Но сейчас Майка не волновало, заметит его брат или нет. Есть проблемы и поважнее.
Оглядевшись в сотый раз, мальчик выбрал место у одинокого куста шиповника. Пусть он и был на виду, но рядом не стояли плиты. Место открытое. Легче бежать.
Мотоцикл он придерживал одной рукой. Второй поднял бинокль.
Собравшиеся заходили в часовню. Джоди шел рядом с Реджи. Целый и невредимый.
Майк облегченно вздохнул. Хоть одна хорошая новость.
Ещё раз покосился на могилы. Может, чудовища побоятся выходить на открытое место?
Хотелось в это верить, потому что торчать ему предстояло долго. Похороны быстро не проходят.
Мелькнула мысль бросить все и спуститься к брату. Переложить заботу на его плечи.
Но Майк чувствовал бы себя последним засранцем, поступи так. У старшего и так хватает, чем голову занять. Да и что он скажет? Что встретил кладбищенских монстров, которых сейчас и след простыл?
Даже не смешно.
Майк присел на корточки, пытаясь унять дрожь в коленках. Посмотрел на часовню так, словно видел впервые. Впрочем, так и было – что-то неуловимо изменилось в прежде безобидном кладбище.
Шпиль, увенчанный крестом, покрывала ржавчина. Витражи напоминали трещины в пересохшей земле.
И, хуже всего – часовня вплотную прижималась к моргу. Как младенец в утробе матери, связанный пуповиной.
Нет, это место не могло даровать защиту. Даже Майк, далекий от теологических глубин, понимал, что подобное соседство лишает крошечную церквушку оберегающей силы.
Все, что находилось на кладбищенской земле, служило отныне чему-то другому. Вовсе не тому, о ком говорил на проповедях преподобный Джереми.
Здесь не было Бога.
Ну, давайте! Давайте скорее! мысленно взмолился Майк. Уходить надо!
***
К тому моменту, как люди стали выходить, мальчишка осмелел настолько, что перебрался вместе с мотоциклом за куст. Все это время – почти час, он выискивал следы странных существ. Пытался найти хоть что-то, способное сойти за оружие.
Оба действия не увенчались успехом.
Кладбище пустовало. Отсюда было неплохо видно те заросли, где он спрятался раньше. Но даже в бинокль Майк не замечал ничего подозрительного. Напугавшие его создания убрались восвояси.
Или все-таки затаились?
С оружием вышло ещё хуже. Кладбище постоянно убирали. Ни тяжелых сучьев, ни крупных камней. Оставалось рассчитывать на свои кулаки и быстрые ноги.
Но ни в одном из комиксов это не помогало. Майк помнил, тех, кто бежит – всегда догоняют.
Он представил серые тени и поежился. Слишком быстрые для своего роста.
«Хонда» под рукой не внушала уверенности. Мотоцикл завести… дадут ли ему на это время?
Скорее всего – нет.
***
Сложно сказать, кому пришла в голову глупая идея возить гробы от часовни до кладбища. В Морнингсайде одно плавно перетекало в другое. На плечах отнести – куда быстрее, чем грузить и выгружать из катафалка.
Но традиция – с ней не поспоришь.
Реджи видел, как гроб с приятелем переносят в сумрачный автомобиль. Пока это работа могильщиков. Потом их очередь – в последний путь провожают друзья и близкие.
Но не это волновало Реджи.
Джоди казался сам не свой.
Банистер уже собирался идти на поиски, когда друг объявился. Выражение лица Джоди было таким затравленным, что Реджи даже не стал ничего спрашивать. Где бы друг не лазил – уж точно не у родительских могил.
Но сейчас об этом говорить не следовало.
Сегодня на кладбище висела духота, как перед грозой. Пот то и дело стекал на виски Реджи. Вот вам и лысая голова не потеет попробовал подбодрить себя Реджи. Вышло плохо.
Беспокойство Джоди передавалось и ему.
Странно, почему остальные этого не замечали. Или все же замечали? Могильщики – двое бледноватых незнакомцев – так вообще ежились, как от холода.
Странноватые парни, подумал Банистер. Интересно, из Малвоу приехали? Что-то я их раньше не видал…
Но церемония подошла к концу. Бледные работники вынесли гроб. Реджи поправил шарф на руке… и ткнулся в спину впереди идущего друга.
Джоди побелел, как смерть.
Тошнит его, что ли?
Он проследил за настороженным - если не сказать перепуганным взглядом Пирсона. Тот смотрел на катафалк. Вернее, на вышедшего водителя. Здоровенного пожилого мужчину, двигающегося как хищная цапля.
Хищная цапля – ну надо же!
И все же именно такое странное сравнение пришло в первую очередь. Было в повадках старика что-то неестественное, отличавшее от остальных присутствующих. Взгляд его, холодный, изучающий, прошелся по собравшимся.
Реджи почувствовал, что все чуть пригнулись, как нашкодившие дети, избегающие строгого учителя. А потом тощий водитель посмотрел на Реджи.
Банистер мысленно возблагодарил Господа, что догадался надеть темные очки. Без них он бы и секунды не выдержал свинцовый взгляд. Глаза, серые, припорошенные пылью, казались мертвыми. И все же в них скрывалась такая сила, такая…
…ненависть?
… самоуверенность, что дыхание перехватило. Реджи нервно сглотнул.
Мужчина отвел взгляд. И время возобновило бег.
Но теперь Джоди был не единственным, кто беспрерывно следил за водителем. Половина собравшихся смотрела на него. И взгляды эти наполнял страх.
- Кто это? – тихо шепнул Реджи, чуть наклоняясь к уху Пирсона. Почему-то казалось важным – не привлекать внимания долговязого. – Разве не Коннор всем заправляет?
Джоди проглотил комок в горле, прежде чем ответит. Таким перепуганным его Банистер ещё не помнил.
- А ты Коннора давно видел? – невпопад ответил он, не отрывая взгляда от старика.
Реджи задумался. В Морнингсайде, если возишь грузовик с мороженым, за день встречаешь почти всех. Но мистер Коннор… кажется, он заметил толстяка дня три назад.
Как раз до того, как все случилось. До Томми.
- А этих мужиков раньше встречал? – не дожидаясь ответа, продолжил Джоди. – Откуда они?
- Из Малвоу, - чувствуя себя заговорщиком, зашептал Реджи. Однако, отвечая, вдруг понял, что не верит в собственные слова.
***
Катафалк скользил по дорожке.
Поначалу Майк испугался, когда машина направилась в его сторону. Что, если хоронить будут где-то поблизости? Незаметно ему уже не уехать, сам выбрал место без памятников.
Но через пятьдесят ярдов от часовни автомобиль свернул и поднялся на пригорок. Как раз посредине между тем кустом, где засел мальчишка и воротами.
Он поднял бинокль.
Вблизи машина выглядела просто омерзительно. По крайней мере, Майку она показалось таковой, хотя внешне отличалась чистотой и свежестью покраски. Однако в памяти мальчика почему-то всплыло порченое яблоко. С одной стороны гнилое, а другой сияющее наливным румянцем.
Краска казалась чересчур густой. Словно по аллее двигался сгусток ночной темноты – даже солнечный свет тонул в черных тонах.
Стекла не пропускали любопытные взгляды. Лишь одно удалось разглядеть – странные кривые занавески. Словно охватившие салон оковы, они дугой впивались в ровные стенки катафалка.
Майку показалось, что эти желтоватые перегородки трясутся сами собой, будто в салоне гуляет ветер.
От часовни в сторону автомобиля направилась целая процессия. Пока машина везла гроб, большая часть собравшихся шли пешком.
Бред, а не похороны, с умудренностью тринадцати лет подумал Майк. Разве нельзя гроб на руках отнести? Недалеко ведь. Ещё и за машиной бегай.
И тут же себя поправил – а сам то? Захотел бы сесть в такой катафалк?
В салон, похожий на брюхо затаившегося чудовища?
Катафалк остановился. Рядом должна быть свежевырытая могила, но холмик скрывал её от мальчишеских глаз.
Дверцы открылись, выпуская пассажиров.
Джоди, Реджи, городской священник – преподобный Джереми – ещё несколько человек. Все с траурными шарфами на руках.
Но Майк не смотрел на них. Впервые брат интересовал меньше, чем его спутники. Точнее, один спутник.
С водительского места вышел кто-то незнакомый.
Невероятно, но Майк никогда не видел этого незнакомца. Он, облазавший весь Морнигсайд вдоль и поперек, мог бы поклясться на Библии, что нога водителя прежде не ступала на городские улочки.
Как и странная машина, работник морга не вписывался в летний день. От него веяло чем-то осенним, хэллоуинским, но не праздничными забавами и сладостями.
Скорее холодом туманной полуночи.
Очень высокий и худой старик, с вытянутым бледным лицом. Он двигался так, словно был заводной куклой, в которой нет ничего, кроме заученных движений. Встав возле машины, старик на голову превосходил Реджи и Джоди – далеко не коротышек.
Пока выносили гроб, а собравшиеся медленно подходили к невидимой могиле, Майк заметил ещё одну странность. Долговязый, которого мальчишка про себя прозвал Верзилой, замер чуть в стороне. Он не переминался с ноги на ногу, не курил, не вертел головой. Просто стоял и смотрел в одну точку. Кажется, в могилу, но Майк не мог утверждать наверняка.
Заметил он и тревожные взгляды, которые бросали Джоди и Реджи на Верзилу. Да и остальные, нет-нет, но поднимали глаза с гроба на старика.
На сердце стало неуютно. Вроде волноваться нечего – Джоди среди людей, что с ним может случиться?
Что угодно. Забыл, где находишься?
Действительно, в таком месте могло произойти абсолютно все.
Майк оглянулся – показалось, что рядом хрустнула ветка. Серые тени? Неужели они посмеют высунуть свои носы – здесь, рядом с погребальной процессией?
Никого. Только ветер взъерошил шевелюру каштанов и умчался прочь, по своим делам.
Вокруг гроба теснились приехавшие, но никто не бился в истерике и не рыдал. Мальчик поморщился, вспомнив, как вел себя на родительских похоронах. Воспоминание обжигало.
Солнце блестело на темных очках Реджи, но черные стекла катафалка не отражали свет. Они впитывали… пожирали каждый лучик, которому не повезло упасть на неподвижный катафалк.
Майку подумал, что если коснуться машины, она окажется ледяной. Даже солнце не посмеет согреть этот осколок темного царства.
Старик взглянул в его сторону.
Это произошло так быстро, что Майк второй раз за этот день растерялся. Только что Верзила пялился на прямоугольник могилы, а тут вдруг вскинул голову.
Увидел блик бинокля?
Майк зажал рукой стекляшки и постарался сжаться за кустом. Сердце металось, как канарейка в клетке.
Он и сам не знал, почему прячется от незнакомца. В конце концов, какое Верзиле дело, кто смотрит на похороны? Это кладбище, а не частный сад.
И все же он понимал каким-то шестым чувством, что не стоит высовываться. Долговязый старик и беда – близкие родственники.
Когда Майк осмелился выглянуть, Верзила опять равнодушно уставился в могилу. Не заметил? Или только изображал безразличие?
Поднялся ветер. Небо быстро затягивали облака: темные, угрюмые тучи, под стать молчаливому Верзиле.
Собравшиеся то и дело поднимали глаза к уступающей мраку синеве. Даже священник заторопился, суетливо и беспорядочно перелистывая страницы молитвенника. В бинокль Майк видел, как быстро шевелятся губы на круглом лице отца Джереми.
Странно. Ведь Томми – самоубийца. Разве не должны его… ну, не проклясть, но что-то похожее сделать?
Мнение церкви Майк не знал, да, если честно, не сильно интересовался. Просто вспомнилось где-то услышанное, что самоубийцы – большие грешники, и не могут лежать в святой земле.
Хотя насчет святости прилегающих к моргу лужаек он как раз сомневался.
Но сейчас Майка настораживало поведение пришедших.
Они все чего-то боятся. Но чего?
Вряд ли люди на склоне сами это понимали. Но, как путники, решившие переночевать в доме с привидениями, вдруг ощутили, что на кладбище становиться опасно.
Фантазм ширился, подминая под себя сердца и души.
***
Джоди не хотел садиться в катафалк. Он знал, что те, кто выносит гроб, должны проехать до могилы, разделив с усопшим последний путь. Но сегодня парню было плевать на традиции. Садиться в одну машину со стариком казалось превыше сил. После морга это все равно, что сунуть руку в пасть бешеной псины.
Если бы салон и кабину не разделяла стенка, он бы так и не пересилил себя. Но, понукаемый недоумевающим взглядом Реджи, все же занял место возле задней дверцы.
Так, чтобы в случае чего успеть открыть и выпрыгнуть, таща за собой друга.
К счастью, ехать – всего ничего. Стоило машине остановиться, Джоди первым выбрался наружу.
Возникло чувство, что его привезли на абсолютно другое кладбище. То, с часовней, просто казалось опасным. Это, возле вырытой могилы, дышало угрозой.
Мозг пытался зацепиться за что-нибудь вещественное. Превратить ощущения в доводы. Найти нить логики в рассуждениях.
Чего я так боюсь?
Серая тень. Визги. Потеря собственной воли в колдовском лабиринте коридоров и белой плитки. Старик. Сам дух кладбища и морга, вызывающий в памяти истории на Хэллоуин. Слово чары, так кстати вспомнившееся в склепе.
Но это же безумие. Я – на улице. Не в склепе. Здесь ничего – и никто! – не может нам угрожать. Даже старик.
Только вот остальные выглядели не менее напуганными.
Когда гроб поставили у могилы, Джоди получил возможность рассмотреть собравшихся.
Все шесть добровольных носильщиков беспокоились. Даже Реджи проняло, недаром то и дело поправляет очки. И в приближающихся родственниках и знакомых Томми он видел отражение своего страха.
А ведь Томми умер где-то рядом.
Серая тень. Смерть приятеля. Страшный старик. Желание уснуть в кошмарных бесконечных коридорах. Жажда смерти, зовущая навстречу рычанию.
Одно к одному.
Нет, Томми погиб не от своей руки. А если и от своей – то не по своей воле.
По спине стекал холодный пот.
Почувствовав знакомый тяжелый взгляд, Джоди обернулся.
Старик вышел из машины и молча смотрел в могилу. Его силуэт, словно огородное пугало, возвышался над всеми собравшимися. Водитель словно не видел никого и ничего, кроме ямы в земле. Но Джоди казалось – старикан краем глаза косит в его сторону. А тонкая улыбка вот-вот искривит блеклые губы.
Улыбка человека, знающего то, о чем остальные ещё не догадываются. Например, дату их скорой смерти.
***
Что-то будет, думал Майк. Предчувствие нависающей беды захлестнуло мальчишку.
Что-то страшное грядёт…
Эту фразу он встречал в какой-то книжке из школьной программы, и она наилучшим способом описывала сегодняшние ощущения.
Нечто злое тенью угрозы нависало над всеми. Над Джоди, Реджи, знакомыми и незнакомыми. Выбирало момент напасть. Не серые создания - что-то бесплотное и одновременно тяжелое. Как эти собирающиеся тучи.
Перед глазами порвалась натянутая на ветру нить паутины, и Майку казалось – это зловещее предостережение специально для него.
Хотелось рвануть вниз по склону. Схватить брата и Реджи за руки. Предупредить остальных.
И бежать – бежать, пока за спиной не захлопнется дверь дома.
Майк подавил в себе безумное желание. Ему не поверят. Посчитают спятившим. Засмеют…
Но как молчать в такой момент?
Дрожал воздух. Что-то сгущалось, тянуло невидимые лапы к беспомощным жителям Морнингсайда. Ветер обрел свою злую волю и в нем Майк то и дело слышал отзвуки прежнего рычания.
Только не Джоди! взмолился Майк. Не его! Пожалуйста! Его - не тронь! Сгинь, сгинь!!!
Ветви кладбищенских кустов качались, словно их оседлали крошечные человечки. Эльфы из сказок.
Из старых и страшных сказок, где дети исчезали, чтобы никогда не вернуться.
Когда священник закончил прощальную речь и люди начали поспешно расходиться, Майк чувствовал себя так, будто целый день толкал «жука» вверх по склону.
Руки дрожали. Застывшие мышцы ломало от напряжения.
Но он все же дождался. Джоди сейчас уйдет. Заберет Реджи и направится к воротам. Тогда можно вскочить на «хонду» и выжать полный газ. Опередить в хитросплетении улиц бредущих людей – и встретить их у дома.
Черт! Майк поднес к глазам бинокль, не веря собственным глазам. Да они что, спятили?!!
Джоди и Реджи, похоже, собирались наведаться в склеп…
И Верзила не думал уходить, равнодушно таращась на гроб. Или в спины двум смельчакам, решившим заглянуть в его владения?
Не туда!!! мысленно завопил Майк. Джоди! Реджи! Остановитесь! Придурки! Бегите!
Но Реджи и брат продолжали свой путь к раскрытой двери, напоминающей голодную пасть. Где их ждет нечто ужасное – Майк был в этом абсолютно уверен.
***
Рассказать? подумал Джоди. По-хорошему надо… но как Реджи отнесется к явной мистике?
С чего начать? Ощущение, испытанные в склепе, непросто передать словами. Вот, к примеру, тебя тянет шагать навстречу рычанию из-за угла. Что сделает нормальный человек в такой ситуации?
Развернется и уйдет, вот что. Или возьмет палку поувесистей. Сейчас, на улице, Джоди и сам поступил бы подобным образом.
Но там, под загадочным мерцанием мраморных плит, мысли текут совсем в ином направлении. Ты убеждаешь себя, что идешь вперед во имя храбрости. Ради сохранения уверенности в собственном рассудке.
Даже ради брата – ведь ты старший и должен всегда быть смелым.
И могильная обитель берет все твои оправдания, сплетая из них неразрывную сеть. Заманивает так ловко, что до последнего не понимаешь - ведут тебя или сам выбираешь дорогу к смерти?
Но Реджи все же нужно это ощутить. Если они зайдут вдвоем, ничего плохого ведь не случится? Даже если один попадет под власть морга, второй сумеет привести его в чувство?
Так ведь?
Так, одобрительно подтвердил холодный ветер, забирающийся под пиджак. Все так и будет, Джоди. Ты, главное, иди в склеп. Приведи друга.
Вам там понравится.
Парень приостановился – из черноты входа на него кто-то смотрел. Ощущение злобного взгляда прошло через секунду, но всё же…
Серая тень? Голодная тварь из гроба?
Да о чем это я? Мало того, что сам едва ноги унес – так ещё и Реджи тащу! Зачем? Он мне и так поверит – безо всяких доказательств…
Только тут Джоди почувствовал себя рыбой на крючке. Рыбой, которую умелые руки уже подсекают и тянут к берегу.
В желании пойти в склеп было нечто самоубийственное. Словно какая-то его часть жаждала смерти.
Или – это не его часть?
Как будто кто-то на краткий миг перехватил власть над телом. Дотянулся даже на лужайке, у раскопанной могилы. Поманил морковкой перед носом осла.
- Надо уходить… место плохое, - проговорил он вслух, останавливаясь.
Реджи с готовностью обернулся. Судя по всему друга тоже что-то грызло.
-Ну? Так что ты мне хотел показать?
Разве я говорил ему, что что-то хочу показать?
Отсутствие воспоминаний напугало Джоди ещё больше. Когда сверхъестественное вторгается в жизнь взрослого парня вот так, внезапно – впору рехнуться.
- Знаешь, давай дома поговорим, - сглотнул липкую слюну Джоди. – Просто… пошли отсюда.
Реджи торопливо кивнул. Под черными очками Джоди на секунду разглядел глаза приятеля. Испуганные, настороженные глаза ребенка, понимающего, что в шкафу и впрямь что-то скребется.
Внезапно он понял, что остальные уже удаляются в сторону ворот. Уходят с поспешностью, если не сказать – бегут.
Только они вдвоем остались у склепа. И странный старик.
Внимательный, полный ненависти взгляд из морга вернулся. Оба ощутили злобу, скрывающуюся за черным проемом – злобу, направленную против всех живущих.
Реджи зябко передернул плечами. Посмотрел на водителя. Тот продолжал демонстрировать безучастность. Показную, по мнению Банистера.
-К черту все! – вырвалось у Джоди. – валим отсюда!
Машины удалялись, искрясь стеклами в лучах света. Старик не двигался.
Он наверняка должен был услышать фразу. Показать малейшую заинтересованность. Хотя бы посмотреть в их сторону.
Как бы не так.
Реджи могильщик напомнил марионетку, которую выпустил кукловод. Может, пребывание среди мертвецов сделало старика таким? Может, что-то ещё. Но сейчас он казался монументом смерти. Её вестником, ждущим новых указаний.
Потому Реджи не заставил себя упрашивать.
Валим – так валим.
Друзья стремительно шли в сторону ворот, борясь с желанием бежать сломя голову. Небо быстро темнело над головами, а спину сверлил холодный злобный взгляд старика. Джоди боялся обернуться – казалось, что из каждого окна на него пялятся серые тени, с сожалением наблюдая за ускользнувшей добычей.
Реджи вздрогнул, когда зарницы прорезали небо на востоке. Обычная летняя гроза… но сейчас в буйстве природы ощущалось злое торжество.
Буря надвигалась на Морнингсайд.
***
Натянута струна, которую слышит только он. Грозит оборваться в любой миг.
И что тогда? Что произойдет, когда напряжение сгустившейся на кладбище силы достигнет предела? Майк не мог даже предположить.
Безмолвные мольбы кто-то точно услышал, когда мальчишка уже собирался спускаться. Пирсону стало наплевать на тайну - главное перехватить брата и друга до того, как склеп их проглотит.
Пережует и косточки выплюнет.
Он даже мотоцикл вытащил из кустов, готовясь повернуть ключ в замке зажигания.
Обошлось.
Две знакомые фигуры быстро шли к воротам, то и дело оборачиваясь на здание морга. Слава Богу, никто из склепа не выполз и следом не увязался. Всё обошлось на этот раз.
Вдруг Майк понял, что кладбище опустело. Не считая тех, с кем ему ой как не хотелось встречаться - с жутковатым Верзилой и серыми тенями.
Пора уходить.
И тут струна лопнула.
Сердце заколотилось, когда Майк навел бинокль на Верзилу. Тот сбросил оцепенение и направился к могиле. Жутковатый незнакомец склонился над стоящим у края ямы гробом, заставив мальчика похолодеть.
Дьявол, что он собирается делать? Опускать и закапывать? В одиночку?
Дальше произошло невероятное. Расскажи Майку о таком кто угодно, даже Джоди – он бы не поверил.
Верзила, выпрямился, вернулся к машине и открыл заднюю дверцу. Стучали, потрескивая, занавески, и впрямь похожие на отполированные временем кости какого-то дракона. Трещали, как туча сверчков.
Или всё это почудилось? Ведь до машины не близко, не расслышать….
Но он слышал. Щелчки отдавались в ушах, словно расстояние отступало перед жуткой мелодией катафалка.
Потом Верзила подошел к гробу и поднял его. Один. Зажав рукой, как букет цветов.
Майк выронил бинокль и до боли прикусил губу.
Ни малейшего следа напряжения на бледном лице. Старик спокойно донёс гроб, с легкостью поставил его на выдвижную подставку салона и затолкнул вовнутрь.
Через секунду дверца захлопнулась.
Это же невозможно! думал Майк. Сколько силы надо, чтобы поднять гроб? Его шестеро еле тащили!
Только тут он понял, что Верзила оказался кем-то похуже серых теней. И человеческие черты уже не могли скрыть его суть.
Люди не поднимают гробы с мертвецами одной рукой. Люди не стоят неподвижно. Людям вообще нечего делать в этом жутком месте, в окружении грозовых туч и воющего ветра. Над людьми не дрожит тонкий звон невидимой струны, в котором ненависть и страх тесно перемешаны единой нотой.
Забыв обо всём, Майк вытащил из укрытия мотоцикл. Мальчишку не волновало, что гробовщик его увидит – оставаться в кустах не было сил.
Мотор завелся с первого толчка.
Глаза Верзилы вспыхнули охотничьим злорадством. От прежней заторможенности не осталось и следа.
Это существо, даже стоя вдалеке, вызывало у Майка нескрываемое отвращение. Работник смерти, пропитавшей всю длинную фигуру непередаваемым ароматом тлена. Не запахом, а слабо ощутимым веяньем загробного холода и сырой земли.
Свет вокруг него тускнел. Умирал. Надвигающаяся гроза казалась плащом замершего у могилы силуэта. Удивительно, как зеленый газон ещё не завял под широкими туфлями.
Чудовище в облике человека словно высасывало жизнь одним своим присутствием. И не только жизнь. Обыденный распорядок, мир закономерностей, понятных человеку, таял на глазах.
От места, где стоял Верзила, в Морнингсайд, как гной из раны, вливался кошмар.
Майк помчался, стараясь выжать из хрупкой “хонды” максимальную скорость. Плевать, что нельзя так стартовать, если не хочешь спалить двигатель. Плевать на могилы и надгробия – ему не привыкать ездить по ухабам, оврагам или лесной тропе.
Главное – оказаться как можно дальше от морга и его страшных обитателей.
Разумнее было возвращаться той же дорогой. Объехать дугой здание и мчаться к воротам. Но это – упущенное время.
У него машина… пока я заверну…
Майк не исключал, что Верзила успеет обогнать его у ворот. И тогда – точно труба. Сам он через забор ещё перелезет, но «хонду» придется бросить.
А пешком от катафалка не уйти.
Потому Майк помчался напрямик. Как раз посредине между часовней и Верзилой.
Талант вождения раньше не подводил. Никогда с поры, когда Джоди научил его водить мотоцикл, Майк не падал. Даже на ухабах и рытвинах.
До сего дня.
Темная фигура рванулась между памятников, двигаясь наперерез. Краем глаза мальчик заметил коричневую тень и резко свернул в сторону склона. Им не догнать. Главное - подняться на пригорок… Дальше – до ворот минута езды.
Склон попался на удивление ровный. Никаких выбоин, лишь надгробия и каменные кресты, как пальцы спящих в земле великанов, возвышались над зеленой скатертью газона. Вот и заросли, где он сидел перед началом погребения.
Силуэт мелькнул за кустами. Никуда они не делись. Караулили… ждали…
Майк удержал дрогнувший руль. Нет. Ни на этой скорости. Даже у них не хватит сил.
Но не серые создания остановили мотоцикл.
Глаза. Верзила повернулся к единственному живому очевидцу своих действий. Проводил его взглядом до самых зарослей.
И приподнял бровь.
Один лишь взгляд. Без взмахов руки и слов.
Майк ощутил себя так, будто на него упало небо. Тотчас земля ушла из-под ног. Мальчик вылетел из седла, чуть не размозжив голову о ближайшую плиту.
Он не сразу сумел подняться – от боли в подвернутой ноге и страха. Страха застыть под взглядом страшного нелюдя, как распятая иглой бабочка.
Пусть он и не виделмомент, когда Верзила своей волей остановил «хонду», но ощущения объяснили все правильно.
Нормальный мир рушился на глазах. За тринадцать лет он привык, что чудес не бывает – по крайней мере, с ним. Но на переосмысление времени не осталось.
Из-за одной могилы выглянуло низкорослое создание. Он так и не разглядел, было ли существо в капюшоне или голова его неровно вытянута.
Он просто побежал, толкая мотоцикл, пока глаза Верзилы не перестали чугунной гирей пригибать к земле… Майк бежал и бежал, как в страшном сне. Лишь за воротами кладбища, когда тяжесть отступила, сумел завести двигатель.
За спиной сверкнула молния. Мальчик оглянулся.
Кладбище стояло, укрытое неземным предгрозовым светом. Открытые ворота, словно беззубый рот, кривила издевка.
Пусть за ним уже никто не гнался, домой Майк полетел, выжимая полный газ. Он бежал от грозы. От преследующего по пятам ужаса. От Верзилы и низкорослых существ. Но от Фантазма нельзя убежать…
Глава 6. Вопросы без ответа
Майк смотрел в окно.
Небо очистилось. Первые россыпи звезд казались бисером на черной ткани. Свет из окон и мигающий фонарь у входа дарили утешение.
Но чем темнее становилось, тем больше скребли кошки на душе. И никакие лампочки не помогали справиться с приступами страха.
Снизу доносились голоса. Реджи, сестра Томми, её муж, говнюк-Тобби. Еще пара старых знакомых семьи Пирсонов. Поминки в самом разгаре.
Торчать в гостиной у Майка не было ни малейшего желания. Правда, и в одиночку сидеть в своей комнате не лучше.
В другой день он бы отправился на прогулку. Раньше темнота его не пугала.
Но то раньше.
До Верзилы и кладбища.
Странно, думал Майк, как это я раньше Верзилу не замечал? Живем в одном городе.
Но с чего я взял, что мы и впрямь живем в одном городе? поправил себя мальчик. Ну, не в морге же он обитает?
Хотя… почему нет? Там этому страшиле самое место.
Но ведь и на кладбище я его раньше не видел…
Внутренний диалог все длился и длился. С самого возвращения домой.
Если бы не все эти поминки внизу… Майк клял все на свете. Когда нужно позарез поговорить с братом, набивается толпа посторонних. При Реджи ещё можно все сказать, но перед остальными… да он половину присутствующих раньше в глаза не видел.
Смерть Томми отодвинулась на второй план. События на кладбище казались куда страшнее.
Как убедить Джоди?
Это ещё одна проблема. Да, Джоди и Реджи сами нервничали у могилы, он видел. Но они-то не удирали от кладбищенской нечисти. И как рассказать все брату?
Серые тени, Верзила с его всесильным взглядом, гроза, странные чувства…
Может, Джоди поверит. А может, решит, что у меня опять началось…
Да, такое возможно. Побывал на кладбище, сам себя напугал. Майк так и слышал, как Джоди звонит врачу.
Приезжайте быстрее, моему брату опять после похорон что-то мерещится.
Нет. Говорить пока рано. Нужно разобраться.
Например, Верзила – человек? Или монстр? То, как он сшиб Майка с сиденья, доказывало последнее. Хотя… кто его знает.
И быстроногие силуэты. Маленькие, как дети – но слишком коренастые. Откуда они взялись? Почему не появлялись раньше? Полгода назад он был на кладбище и ничего подобного сегодняшнему ужасу не ощущал.
А Джоди? Тот ведь часто навещал маму и папу. Да мало ли туда людей приходит? Разве такое не заметишь?
Что изменилось? Это был первый из животрепещущих вопросов. Второй звучал не менее просто.
Что делать дальше?
Как же хочется, чтобы ответы оказались такими же простыми...
Как бы то ни было, нужно с кем-то посоветоваться. Джоди отпадает. Реджи тоже – вдруг нечаянно проговорится. Не со зла – из-за беспокойства.
Они с братом могут решить, что у меня шарики за ролики зашли…
Нужны доказательства. Только тогда можно рассказать все.
Оставался один человек, который не сочтет его сумасшедшим. Не то что друг… но за неимением лучшего…
Майк сам не заметил, как задремал. Но даже во сне он продолжал прислушиваться.
К голосам внизу и к ветру за окном.
***
Когда гости расходились, Джоди хотел лишь одного.
Спать, и гори оно все огнем. Завалиться на сутки, не меньше.
Виски помогло или сказалась усталость, но весь сегодняшний день стал казаться дурным сном.
Если бы не поминки, он бы сразу поговорил с Реджи. Может, даже с Майком. Осторожно попытался выяснить, почему младший так не любит бывать на кладбище.
Но – навалилось, завертелось…
Никто, кроме Реджи, не должен слышать это.
Джоди не улыбалось представлять, как по Морнингсайду поползут слухи, что старший Пирсон спятил.
Гости тоже не фонтанировали жизнерадостностью. С одной стороны – повод, по которому собрались, мягко говоря, невеселый.
Но с другой… произошедшее на кладбище оставило свой отпечаток в каждом. И след этот не скрыть.
Несколькими ненавязчивыми фразами Джоди попытался развеять покров тайны над личностью могильщика. Ответы, мягко говоря, удивляли.
Никто не знал имени долговязого. В городе его не видели, как и помощников. Даже органист взялся невесть откуда.
Мотель на окраине, где остановился Тобби, пустовал – парень оказался единственным клиентом. Других гостиниц в Морнингсайде не водилось.
И Коннора в последние дни словно корова языком слизала.
Исчезновение прежнего смотрителя интриговало, но Джоди видел, что для большинства это просто повод посплетничать. Многие завтра уезжали, а местные не испытали обессиливающего ужаса в склепе. Их, конечно, напугали похороны, но страх оставался бесформенным и каждый пытался вытеснить неприятные воспоминания.
И лишь Джоди весь вечер ломал голову над тем, с чем же они столкнулись.
Будь он склонен к мистике – так ведь нет. Не было в его жизни вещих снов, предсказаний, встреч с духами и прочей белиберды. Даже в ночь перед смертью родителей ничего не снилось.
Похоже, сверхъестественное решило возместить одним днем все упущенные годы.
Уже выходя на крыльцо вместе с Реджи, уходящим последним, Джоди решился.
- Слушай, по поводу сегодняшнего…
Реджи поднял на него уставшие воспаленные глаза. Сейчас он казался намного старше своих лет.
- Чего – сегодняшнего?
Джоди замялся.
-Ну, кладбища, и как мы сдрейфили…
Взгляд Реджи стал острее. Хмель и усталость отступили, и в покрасневших глазах Джоди увидел прежнее беспокойство.
- Ну? Ты все же скажешь, что тебя напугало?
- Да… только сам не пойму что. Знаешь, старик, там сегодня всё чудное…
Он начал рассказывать, но то и дело сбивался. Как передать ощущения, охватывавшие его в морге, часовне? Образы, лезшие в голову?
Хорошо ещё, что друг сам видел Верзилу и в полной мере ощутил воздействие этого места.
Про визги и серую тень говорить не хотелось, но Джоди себя пересилил. Творожный цвет лица Банистера снимал вопрос о доверии. Друг не просто поверил – перепугался до дрожи.
Ещё одно доказательство, что мне не привиделось.
Когда он закончил, Реджи долго молчал. Оба давно вернулись в опустевшую гостиную. Свет в окне Майка не горел, время перевалило за полночь. Приходилось шептаться – будить брата Джоди не собирался.
- Давай так, - Реджи потер подбородок. – Ты обо всем этом никому не говори. Мало ли кто что подумает…
- Знаю, - недовольно буркнул Джоди. Он бы предпочел более полезный совет.
- Там сегодня и впрямь было что-то странное. Не знаю насчет фырканья, но старикан просто жуткий. Сам на мертвяка похож… Давай через пару дней, когда отойдем, сходим туда? Только вдвоем, ладно? Поглядим, что к чему.
Джоди поежился. Один он и так больше не рискнет там шататься. Но предложение Реджи выглядело чересчур… радикально. Пирсон сам не знал, хочет ли во все это лезть. Разобраться – да, но так сходу, соваться в морг?
Куда его сегодня тянуло с небывалой силой… Где бродит что-то визжащее…
- Не думаешь, что сдуру ломиться рано? – Джоди не боялся прослыть трусом. Реджи не из тех, кто будет смеяться – особенно после услышанного.
- Я же не говорю – прям завтра пойдем. Знаешь, заскочу я, пожалуй, завтра к Коннору домой.
Джоди неопределенно хмыкнул. Идея стоящая, как он раньше не подумал? Если кто и знает о старике, так это прежний смотритель морга.
Прежний? Откуда знать, может Коннор просто… на время взял отпуск?
Но внезапно проснувшееся предчувствие подсказывало, что в нем говорит лишь желание не признавать очевидное. Коннор никогда бы не принял в морг человека со стороны. В Морнигсайде имелись те, кто с радостью подзаработает на чужом несчастье. Чужаку никто не уступит доход.
Но что тогда произошло с улыбчивым толстяком, который казался искренним в своих соболезнованиях? Джоди не забыл теплый взгляд и мягкое рукопожатие Коннора, когда тот произносил слова утешения. В его устах казенные фразы казались преисполненными искреннего сочувствия. Родители оставались для Коннора не просто двумя мертвецами, а людьми, заслуживающими уважения.
Джоди вздрогнул. Если со смотрителем что-то случилось…
Ну не думаешь же ты, что долговязый убил его, чтобы занять место?
После встречи со стариком эта мысль не казалась такой уж безумной.
- И лучше с самого утра, - Джоди поднял на друга начавшие слезиться от усталости глаза. – Чтобы точно знать … не случилось ли чего… плохого.
- Заметано, - Реджи не уточнил, что Пирсон подразумевает. Оба испытывали одинаковые сомнения. – Ты попробуй поспать, сам как из могилы.
- А ты что, лучше выглядишь? – выдавил неуверенную улыбку Джоди.
-Ладно… и впрямь пора. До скорого, аллигатор.
- Пока, крокодил, - машинально выговорил их позабытое прощание Джоди. Ему вдруг вспомнилось, что Реджи никогда не гнушался дружить с ним. Даже при восьми годах разницы.
Глядя на растворяющуюся в ночи спину, Джоди почувствовал острую любовь к этому человеку.
Господи, взмолился он, впервые за два года. Пусть у него все будет в порядке. У него и у Майка.
О себе Джоди не думал.
Он поднял глаза вверх, на темные окна второго этажа. Майк уже дрыхнет без задних ног.
А как же хочется выговориться! Разбудить? Нет… хватит ночных бесед. Вот буду знать наверняка – тогда и скажу.
Джоди и не подозревал, что их с братом желания полностью совпадали.
***
На следующее утро Майк чувствовал себя заметно лучше.
Не то, чтобы Верзила стал казаться более симпатичным, но никто ночью в дом не вломился. Даже кошмары не снились – проспал как убитый.
Может, жизнь вернется на круги своя?
Джоди ещё храпел, и Майк не хотел его будить. Идея рассказать обо всем сегодня казалась ещё менее убедительной. Брат просто не поверит.
Быстро покончив с готовкой – омлет и бекон, Пирсон-младший съел свою долю, оставив Джоди большую часть. Пусть порадуется, проснувшись. Глядишь, и поймет, что от брата есть польза не только за рулем.
Он решил прогуляться пешком, благо идти недалеко. Правда, дом, куда мальчик шел, стоял на отшибе, но и Пирсоны жили не в самом центре Морнингсайда. Конечно, никто его утром ни приглашал, но на приличия Майк плюнул.
В том доме, где жили миссис Петс и Салли, обычно так и поступали.
Морнингсайд был небольшим городом, но ему имелось, чем похвастаться. Правда, слава эта считалась сомнительной и постоянно становилась темой для пересудов.
Дело в том, что в этом вымирающем оазисе цивилизации посредине Техаса жила ведьма.
Конечно, ведьмой её называли за глаза. Миссис Петс, ветхая старуха, передвигающаяся на инвалидном кресле – до сих пор внушала страх. Даже будучи малоподвижной развалиной, за которой ухаживала внучка Салли, она могла напакостить недоброжелателям. По крайней мере, так говорили.
Никто не взялся бы привести какие-то доказательства, что миссис Петс владеет сверхъестественной силой и может причинить вред одним своим желанием. Но в мыслях многие свято верили, что стоит поссориться со старой ведьмой – тут же жди беды.
Никто уже толком не помнил, откуда она взялась и чем занималась раньше. Молодые годы миссис Петс казались покрытыми туманом такой старины, что его не могли разогнать даже старожилы. Поговаривали, что ей больше ста лет. Кто-то смутно припоминал, что раньше она ходила сама, а не пользовалась креслом. Утверждали, что своего мужа ведьма свела в могилу не иначе как проклятием, а внучку отобрала у родителей, чтобы научить своему ремеслу.
Майк и его семья были среди тех немногих, кто во всю эту чушь никогда не верил. Отец и мать относились к старухе весьма приветливо, без плохо скрываемой подозрительности. Джоди вежливо здоровался при встрече и даже пару раз бесплатно помогал ей починить крышу.
Нет, в наличии колдовских сил у миссис Петс сам Майк не сомневался. Но вот Салли, которой исполнилось пятнадцать, явно ничего мистического не унаследовала. Обычная девчонка, пусть и из странной семьи, привыкшая напускать вокруг своей персоны туману. Конечно, не будь жители Морнингсайда в душе порядком суеверными, её бы затравили в школе и на улице. Но на памяти Майка никто не рисковал связываться с ведьминой внучкой.
В то утро миссис Петс казалась ему единственным человеком, способным поверить в невероятное. Многострадальная «хонда» осталась в гараже, утренние прогулки Майка не пугали.
Если он чего и побаивался – так этой встречи. Уже не один год мальчишка частенько навещал Салли. Они не были близкими друзьями, но Майка влекло к той атмосфере старины, которой пропитался старый домишко. Её бабушка не возражала. Возможно, сыграла роль память о добрососедских отношениях с Пирсонами. Может, под маской колдуньи скрывалась просто старая эксцентричная женщина. Но перед древней старухой он все равно робел.
Было в ней странное сочетание силы и беспомощности, и на редкость саркастичный нрав. Она спокойно могла рассмеяться над тем, что другого доводило до слез. Спрашивающие совета часто получали в ответ больше, чем хотели.
И зачастую больше, чем могли принять.
Он брел по улице и гадал, что ждёт его в доме на окраине. Наткнуться на издевку так же вероятно, как и получить сочувствие.
Хорошо бы у миссис Петс не оказалось посетителей. Несмотря на преклонные годы, она подрабатывала гаданием и перепродажей всяческой рухляди. Майк не сомневался – в старом доме всякие колдовские безделушки наверняка найдутся. Может, даже что-то, способное напугать нечисть с кладбища?
В окрестностях ведьминого дома царила тишина летнего утра.
Занятная вывеска у шоссе раскачивалась на слабом ветру. Черная ладонь на жестяном прямоугольнике – одновременно предостережение и приветствие. Несмотря на то, что вывеску давно не меняли, на ней не оседала пыль.
Черная рука казалась слепленной из того же густого мрака, что и катафалк Верзилы.
Дом отличался ветхостью. Казалось, в нём живёт прошлое. Стены, облупившаяся краска, захламленные комнаты – все хранило тень давно ушедших времен. Майка всегда манила загадка этого места, изнутри куда большего, чем снаружи.
- Внутри нас целый мир, - когда-то загадочно ответила старуха на прямой вопрос. – Так и с домом.
Вот и понимай, как хочешь.
Внезапно его мысли коснулись Салли. Она относилась к нему, как к младшему брату – с пренебрежительной покровительственностью. Майка это всегда раздражало. Однако последнее время почему-то стало бесить ещё больше.
Новое, ещё непонятное желание постепенно пробуждалось. Мальчишке захотелось, чтобы Салли хоть разок взглянула на него, как на равного.
Он никогда не задумывался об истоках этого чувства, последние два года поглощенный заботой о старшем брате. Но сейчас, когда рассудок уже начал сдавать от переживаний вчерашнего дня, вдруг решил рассмотреть эту мысль со всем сторон. Только ли из любопытства он так часто стремился сюда? Или дело в самой Салли?
По натуре не стеснительный, Майк не имел никакого опыта с девочками. То есть, он понимал, что когда-нибудь и у него появится девушка. Но сейчас это казалось столь отдаленным будущим, что не стоило и загадывать.
Жаркий день тому виной или быстрая ходьба, но Майк густо покраснел.
Я что…
Он не мог даже мысленно произнести «влюбился в Салли?». Это казалось дикостью. Особенно сейчас, когда он приехал за советом. Пришлось сосредоточиться на доме, выкинув из головы все постороннее.
Мальчик свернул с автострады, по которой шел, на узкую тропинку. Прямо перед ним шелестели листвой высокие сикоморы – каких не встречалось ни в одном дворе Морнингсайда. Не исключено, что и тут не обошлось без магии.
Он миновал ограду из кустов и остановился на пороге.
Пальцы коснулись звонка. Трель показалась Майку криком сойки – тревожным, как все, что происходило вокруг.
Странная деталь бросилась в глаза. Трещины избороздили стены, переплетаясь в немыслимых узорах. Но, стоя перед дверью, мальчишка ясно различал прежде незамеченную последовательность ломаных линий.
Рисунок походил на раскачиваемые ветви в ветряный день.
Когда-то отец сказал, что миссис Петс специально довела дом до такого состояния. Пожелай она – наняла бы поденщика, чтобы замазать каждую щель. Но сейчас Майк засомневался.
Возможно, некоторые вещи не утаить, как не прячь? Вот и дом, деревья и даже воздух в этом месте отмечен характером своих обитателей.
Шаги за дверью звучали приглушенно, воскрешая в памяти топот низкорослых кладбищенских существ.
- Салли? Это ты? – на всякий случай позвал мальчик.
-Кто же ещё, - ответила Салли, отодвигая щеколду и выходя к раннему гостю. – Зайдешь?
Светлые волосы на солнце сияли платиновым оттенком. Несмотря на разницу всего в два года, девочка умела держаться по-взрослому, так что Майк каждый раз чувствовал себя немного неловко.
Внезапно ему захотелось коснуться искрящейся пряди.
Никогда раньше он не задумывался – какие у Салли волосы на ощупь. Но сейчас напор желания выяснить это оказался таким сильным, что Майка пробило потом с ног до головы.
Даже рука чуть дернулась. Почему-то стало жаль, что с девочками не принято здороваться за руку.
Ой! Да что это со мной?
Салли мило улыбнулась, словно уловив его мысли. Майк, и так розовый от смятения, покраснел как рак.
Чтобы отвлечься, он принялся разглядывать наклеенную на её щеке пентаграмму из черной бумаги. Добавляло мистики, особенно при Саллиной красоте. Слишком яркая, она не вписывалась в мир ночи, бледный теней, мертвенного страха и всевозможных колдовских штук.
Впрочем, странностей миссис Петс хватало на двоих.
- Ага, - неловко кивнул Майк, продолжая помимо воли коситься на длинные распушенные волосы Салли, которые задрожали на сквозняке. Солнечные лучи наполняли их жизнью.
-Ты сегодня рановато. Случилось чего?
-Твоя бабушка дома? – вопросом на вопрос ответил Майк. – Мне с ней поговорить надо.
-А где ей ещё быть? Проходи.
Салли хмыкнула над его непонятливостью и посторонилась, пропуская. Ни слова удивления не прозвучало о том, что Майк пришел в гости ни к ней.
Это ещё больше насторожило мальчишку. Может, в школе Салли и становилось обычной девчонкой, с которой даже тринадцатилетнему не стыдно поболтать. Детей его возраста в Морнингсайде почти не было, так что привычные разделения мальчики-девочки утрачивали смысл. На перемене и после уроков с Салли можно было общаться так же легко, как с любым пацаном.
Но здесь она была частью той завесы тайны, которую сплела её бабуля.
Внутри мало что изменилось – три недели со дня прошлого визита не затронули скрытые тенями комнаты.
Стало теснее. Прибавилось непонятных свертков, источающих запахи плесени, трав, каких-то специй и Бог знает чего ещё. В полутьме комнат мальчик шел среди настоящих облаков аромата древности.
Вещи эти могли пролежать целый год, избегнув руки старухи – в умении окружать себя бесполезным хламом миссис Петс не было равных. Она держала большую часть того, что предназначалось на продажу ни в сарае, ни на чердаке, а прямо посреди комнат.
Иногда Майку приходило в голову, что старушка специально делает все не как у людей. Такая непонятная игра.
Впрочем, вещи создавали обстановку под стать домику ведьмы. Кроме того, Майк смутно помнил что кто-то – не сама ли их владелица? – говорила об особой силе, скапливающейся в подобном старье.
Может, ради этого они и хранились?
Салли провела его в гостиную, уставленную зажженными свечами. И для кого их только жгли?
Интересно, а у Салли всегда была такая большая грудь? Я как-то раньше…
Он тряхнул головой. Что ещё за ерунда? Вчера на кладбище в голову лезла всякая жуть, здесь вообще бред какой-то. Какое ему дело до того, что у Салли…
В мыслях царило смятение. Где-то ниже живота запылал огонь.
Будь он постарше, то понял бы, что его реакция – лишь попытка защититься от пережитого страха. Вытеснить воспоминания другими, более сильными эмоциями.
Но в тринадцать лет Майк ещё многого о себе не знал.
Я что, чем-то болен? Или дом так влияет? Колдовское место…
Как и многие до него, мальчишка приписал жилищу миссис Петс то, что стоило искать в себе.
Так и рождались суеверия.
- Бабушка! – громко позвала Салли, ныряя в спальню. – Тут Майк! Хочет с тобой о чем-то поговорить!
Мальчишка было сунулся следом, но услышал постукивание колесиков по полу и остановился. Судя по всему, Салли уже толкала кресло. Предлагать ей помочь не стоит – это он уяснил ещё с первых дней знакомства.
К уходу за бабушкой девушка относилась так же ответственно, как он сам – к защите Джоди.
Несмотря на то, что Миссис Петс давно не вставала на ноги, почти ослепла и оглохла, она оставалась полной жизни и напористости. Не слыша собеседника, она четко отвечала на его вопросы. Говорила о вещах, которые не мог видеть и здоровый глаз.
Всё это тоже создавало дополнительный налет тайны. Гладкое, бледное и отечное, лицо хранило безмятежную неподвижность. Майк в мыслях сравнивал миссис Петс с книгой, полной древних знаний и загадок – книгой в ветхой обложке, под которой теснились бесчисленные страницы.
Глубоких морщин у старухи почти не было, несмотря на преклонные годы. Обвисшие складки придавали миссис Петс сходство со старым бульдогом, что вовсе не прибавляло красоты.
А вот волосы сохранили свой агатово-черный цвет, почти избежав проплешин и седины. Если смотреть со спины, то старуха казалась на несколько десятков лет моложе.
Майк не смущался, как бывало со многими посетителями. Внешность у старушки, конечно, приметная, но у мальчишки не вызывала отвращения. В Морнингсайде изнеженность не в избытке. Как и повсюду в Техасе.
Жаркое солнце, засушливый ветер и тяжелая работа на свежем воздухе могут подарить здоровье. Но молодость не щадят, хотя многие этого не подозревают.
Глаза скрылись под темными очками, которые миссис Петс носила не снимая. При её ослабевшем зрении это мало чем отличалось от слепоты, но в каждый визит Майк заставал одну и ту же картину. Ещё одна деталь антуража ведьмы, который успешно поддерживался годами.
На гладком лбу чернел шрам, удивительно похожий на наклеенную на щеке Салли звезду. Пятиконечная фигура словно вырастала из редких морщин.
Болтливостью бабушка Салли никогда не отличалась. За три недели Майк уже подзабыл её тембр – резкий, отрывистый, похожий на кашель.
Салли доносила до любого слушателя бабушкины мысли. Иногда – прибавляя от себя. По крайней мере, в голову Майка закрадывалось подобное сомнение. Но понимание, установившееся между этой парочкой, вызывало у мальчишки недоумение.
Салли и миссис Петс словно читали мысли друг друга.
Салли села между каталкой и гостем, превратившись в связующую нить. Его молчаливая растерянность, спокойная уверенность старухи. И посредине – золотоволосая красота, осененная таинственным полумраком.
Майк поерзал, устраиваясь удобнее. Кресло заставляло откидываться на спину, терять пол под ногами – и от этого не давало расслабиться.
Смотреть в черные кругляши очков было куда проще, чем на Салли. И одновременно куда страшнее. За ними, как за беспросветной ночью, таилась загадка. Возможно, способная поспорить по недосказанности с засевшим на кладбище злом.
-Хорошо, что ты зашел, - сообщила Салли. – Тебя что-то тревожит. Бабушка хочет знать, что…
Майк не видел, чтобы миссис Петс хоть чем-то выказала свое желание. Читать её знаки могла лишь Салли.
Он не знал, как начать свой путаный рассказ.
- Твоя бабушка нас слышит?
- И превосходно, - в голосе приятельницы прозвучало легкое возмущение. Больше показное – когда это Салли признавала, что её бабушка сдается старости?
Майк закивал, соглашаясь. Конечно, миссис Петс выглядит древнее самого Морнингсайда… но кто знает?
В этом доме стирались границы между актерским притворством и настоящим колдовством. В которое Майк, после вчерашнего, верил вдвойне.
И все же начал он с меньшей из бед. Пару дней назад Майк готов был поспорить на что угодно, что хуже возможного отъезда Джоди ничего нет.
Теперь его мнение изменилось.
Но без вступления рассказать кому-то в Верзиле – даже этим не чуждым странностей людям – мальчишке оказалось не по силам.
- В общем, Джоди пару раз намекнул, что хочет уехать…
***
Она смотрела. Полуслепые, скрытые кругами черных очков старческие глаза многие годы тому назад утратили силу. Комната была темным облаком даже в самый ясный день – может, поэтому миссис Петс и любила плотные занавески. Какой смысл обманывать себя, если прелесть дня уже не оценить?
Но видеть можно не только глазами.
Майк говорил и говорил. То захлебываясь от волнения, то запинаясь. Она плохо слышала – да и почти не слушала.
Слова также не важны.
Видит сердце. Слышит разум. Говорит душа.
Повторяя про себя эти фразы, миссис Петс привычно скользнула на зыбкую паутину, протянувшуюся между явным и недосказанным. Туда, где все обретало четкость и играло многоцветными красками.
Нет, её никто этому не учил. Она не продавала душу, не расписывалась кровью на пропахшем серой пергаменте. Не летала на метле, ни вызывала бури и не насылала болезни. Даже не верила, что такое возможно. Просто у неё все эти годы креп Дар.
Дар видеть сквозь завесу, которую люди называют «реальностью».
Этот Дар выручал там, где отказывало все иное. Годы брали свое – миссис Петс уже бросила их считать. Иногда она поражалась, почему живет – обессилившая, перешагнувшая свой век женщина. Но чем слабее становилось тело, тем шире раскрывались странные способности. Их с лихвой хватало, чтобы поддержать репутацию. Ещё в то время, когда одинокая Петс Каниган похоронила мужа и забрала к себе ненужную дочери внучку. Тогда мысль притвориться колдуньей казалась забавной. Чужой страх – хорошее оружие, а одинокой женщине нужно себя беречь.
У Дара много граней. Его можно направить в другого, если знаешь его душу. Преломляясь в глубинах чужих желаний, он раскрывал способности, о которых не подозревала сама Петс.
Внучка была превосходным громоотводом, через который старуха направляла молнию Дара. Салли, принимая силу, не видела – но заставляла других увидеть желаемое. Это походило на гипноз, только действовало куда сильнее. Одинокий человек, впустивший в мысли страх перед колдовством, оказывался особенно уязвим.
В затененной комнате Дар и Салли позволяли обеспечить себя пугающей славой на поколения вперед.
Майк ждал чуда. И женщина, которую все считали ведьмой, собиралась его сотворить.
Хороший мальчик. Обиженный на весь мир. Отравленный горечью. И все же хороший.
Она это поняла при первой встрече. Так же ясно, как знала, что ничего у него с Салли не выйдет. Даже когда Майк ещё и не смотрел на её внучку, как на девушку, миссис Петс уже ощущала расходящиеся с возрастом нити путей.
Салли любит вести. Майк пойдет наперекор ветру.
Пока мальчик говорил, перед её глазами мелькали сцены. Вот он слушает, притаившись под машиной, роковой разговор брата с приехавшим приятелем. В словах Джоди полно сомнений, но Майк выбирает лишь то, что его пугает.
Плохо. Его ведет страх. Легко объяснимый страх разлуки. Джоди и Майк связаны, она это видела. Уже не по рассказу и мысленным картинам, а по тем глубинным узам, которые показывал Дар. Их нельзя передать образами или ощущениями человеку, Дара не имеющему. Все равно что попробовать рассказать глухому от рождения о музыке.
Связь братьев казалась настолько сильной, что даже смерть могла обломать об неё свои зубы.
Глупенький, с внезапной нежностью подумала миссис Петс. Тринадцать лет, а так и не умеет видеть сквозь маски. Никуда твой Джоди не денется.
Или я ошибаюсь?
Впервые в мысли вкрались сомнения. Дар всегда давал однозначные подсказки. Но в этом раз возникло ещё одно, новое чувство.
Могильного холода. Стремительно уходящего времени.
Но чьего?
Майка? Джоди? Нет, нелепость. Рано им. Их время – ещё не разложенный пасьянс.
Наверное, это мое, с внезапной дрожью подумала старуха. Да, уже скоро. Сколько не готовься, а не привыкнешь. Да, я уйду… оставляя Салли все, чем владею.
И все же некая угроза коснулась рассказа Майка. Она голодной хищной птицей нависла над образами братьев-Пирсонов.
Может, её Дар сдает? Старость берет свое…
Майк замолчал. Ждал подтверждения. Верил в опровержение.
Её губы шевельнулись. Чуть-чуть, лишь для Салли. Хорошо, что полутемная темная комната скрывала мельчайшую мимику.
Да и главного словами не скажешь.
Дар дополнил мысль, подсказывая внучке, что делать.
***
Салли чуть склонила голову, будто прислушивалась к чему-то. Миссис Петс молчала, даже когда он закончил рассказ.
Может, уснула? Не видя глаз старушки, Майк всерьез забеспокоился. Вполне в духе жильцов этого дома. Он будет полчаса распинаться, а Саллина бабушка просто подремлет под его переживания.
И все же в уголке карих глаз поблескивала надежда. Он хотел услышать хоть что-то, способное уменьшить опасения.
- Бабушка думает, - перевела молчание Салли, - что ты зря волнуешься. Джоди возьмет тебя с собой, если решит уехать. Вы с ним не расстанетесь.
Образ Салли внезапно возник перед мысленным взором миссис Петс. Осиянный Даром… но не им одним.
И над ней – то же пятно. Холодная бездна, в которой гаснут звезды. Пожирающая пасть пустоты… и если вглядишься, то заметишь танцующие языки пламени.
Это ад? Почему я вижу то, во что не верю? Ад и рай – лишь слова из затертых проповедей. Символ для того, что нам не понять. Но сейчас здесь, в этой комнате и в памяти Майка я вижу тень.
И она растет.
Сверкающие серебром шары несутся сквозь темноту с пронзительным воем. За узкими плечами мальчишки стоит неразличимая фигура, протягивая длинные руки. Пустые глаза Джоди – в них пылают яркие огни. Бредет через бесконечную красную пустыню мороженщик Реджи – в погоне за тем, что никогда не сможет настичь.
И Салли – застыла в пламени, поднимая руки в бессильной мольбе…
Должно быть, почувствовав её мысли, внучка задрожала. Дар – обоюдоострый нож. Когда проникаешь в человека, он проникает в тебя. Будешь внимателен, многое поймешь.
Но сейчас миссис Петс впервые проклинала эту обратную сторону силы.
- Надеюсь, так и есть, - машинально ответил Майк. Его раздирало желание рассказать о другом опасении и одновременно – страх недоверия.
- Раз бабушка сказала – значит, есть, - холодно и бесцветно ответила Салли. Любое сомнение, а уж тем более мальчишки на два года младше, причиняло боль. Тем более, он сам искал совета.
Зябкое предчувствие смерти коснулось и её. Но не образами кошмаров, которые видела миссис Петс. Для неё беда стала отзвуком далекого грома.
Ползли тучи, собираясь у горизонта. Сверкали зарницы. Что-то близилось.
В какие неприятности ты влез, Майк?
Салли сразу прочувствовала – не с помощью таинственной силы, как бабушка, а благодаря простой интуиции. Визит Майка не случаен. И не об одном брате он хотел поговорить. Что-то угнетало её младшего приятеля.
Где-то в полутьме часы мерно отсчитывали уходящие минуты. Время таяло, сочилось как вода сквозь пальцы.
Майк вздохнул.
Говорить про кладбище? Я ведь для этого и пришел.
-Я тут ещё кое-что видел… - голос дрогнул.
И не просто видел, поняла миссис Петс. Это в тебе, засело как заноза, от которой растет нарыв. И скапливающийся гной – отправлен. Смертельным ядом.
- Где? – Салли уже не скрывала тревоги.
Если не им – то кому?
- На кладбище… когда хоронили Томми … я видел одного человека… страшного… даже не знаю, как объяснить…
Яркий всполох памяти. Мысленные образы заслонили сумрачную гостиную. Дар разворачивал перед миссис Петс картины вчерашнего дня.
Ослепительная зелень травы на фоне черных туч. Ветер треплет наброшенные на гроб цветы. Деревья склоняются, буду в плаче по усопшему.
И вместе с тем – черный катафалк, снующие тени, рычание…
Надвигается гроза. Идет Смерть. У Смерти угрюмое, неподвижное лицо и черный пиджак. И роста Смерть просто неимоверного.
Имя этой Смерти – Верзила. Вряд ли другое прозвище подойдет лучше…
***
Реджи стоял перед домом Коннора и никак не решался постучать.
Такое на его памяти происходило впервые. По натуре Банистер не комплексовал, особенно в общении. Мороженое само себя не продаст, тем более в Морнингсайде не ахти какие едоки. Летом ещё куда не шло…
Он вновь и вновь думал о работе, музыке, беседе с Джоди. О чем угодно, лишь бы не о Конноре.
А ведь всего и дел то – стукнуть в дверь. Улыбнуться так, будто готов предложить выполнение самого сокровенного желания.
- Мистер Коннор, а кто это у вас в морге нынче заправляет?
Простой вопрос, подразумевающий не менее честный ответ. Даже если смотритель начнет юлить, это о многом скажет.
Он все же подошел к двери. Ноги наливались тяжестью – будто всю ночь бегал. Забавно… если бы не было так жутко.
Не хотелось Реджи стучать в желтую дверь. Вот не хотелось – и все тут.
Перед порогом кто-то рассыпал красный песок. Забавно, откуда – стройки вроде рядом нет, как и пустыни. Дети игрались? Но что им делать у дома кладбищенского смотрителя?
Цвет песка вызывал беспокойство. Опасность, кричали рассыпанные крупицы.
Берегись. Не подходи.
Он повернул дверную ручку. Как и большинство жителей Морнингсайда, Коннор не запирался, если был дома. Да и что у него красть?
Замок не подался.
Реджи постучал, прислушиваясь к глухому звуку.
Тишина. Хозяин не спешит узнать, кого это привело спозаранку.
Уехал. Спешно вызывали родственники – кто-то умер. Заболел и лежит в больнице Малвоу.
Убит?
Реджи пошел в обход дома, не обращая внимания на затаптываемый газон.
Окна зашторены. Разве раньше у Коннора была привычка опускать жалюзи, да ещё и гардины?
От жары спасался?
Но Реджи не хотел себе врать. Он частенько проезжал мимо этого дома на своем фургончике. Даже в июле, когда от палящей духоты плавился асфальт, никаких занавесок не было.
Нет, не солнце напугало толстяка. Скорее он хотел, чтобы комнаты остались скрытыми от посторонних взглядов.
Или кто-то другой захотел.
Из дома донеслось отчетливое фырканье.
Реджи замер. Память послушно вернулась к ночной беседе. Визги и хрипы из склепа, так потрясшие Джоди.
Неужели здесь… Он прислушался, задержав дыхание.
Внутри что-то быстро пробежало по полу. Звук как от кошачьих коготков… если этот кот размером с пуму.
Скрипнули половицы. Банистер медленно отступил. Он понимал, что по-хорошему, нужно зайти к шерифу. Объяснить, что в запертом доме кто-то бродит. Но Реджи был свято уверен – взломав дверь, полицейский не найдет ничего.
Или столкнется с чем-то, что будет стоить ему жизни и рассудка?
Поговорить надо… с соседями. А там видно будет.
Он откладывал принятие решения, потому что трусил. Просто… разговоры по душам это одно. Но встретиться посредине бела дня с тем, что раньше существовало лишь в рассказе друга…
Впрочем, день царил снаружи.
Внутри, в затененных комнатах, простиралась неприкосновенная темнота.
Глава 7. Колдовство
Дар наполняли образы.
Большую их часть миссис Петс никак не могла понять. Никогда сила не показывала столько противоречивых образов. События, существовавшие в мыслях, казались реальнее суровой действительности. Вместо того, что бы все прояснить, Дар окончательно запутал нити, из которых складывалась её жизнь. Перемешал с судьбой Салли и Майка.
Она сунулась в лес, а угодила в капкан. Так говорили в пору ушедшей молодости.
Угроза, о которой говорил Майк, не становилась явной. Густое черное пятно на фоне ярких лучей солнца, прорезающих кладбищенскую лужайку. Пятно, похожее на человека – и все же размытое. Нематериальное.
Безликий. У того, что испугало мальчика, нет лица.
Она заглянула глубже – в поисках истока заполнивших Майка воспоминаний. И натыкалась на одно и то же.
Страх. Страх потерять брата, страх смерти близких – и того, что за ней последует.
Именно страх был точкой отсчета, упавшим в водную гладь камнем, за которым кругами шли перемены, затрагивающие судьбы всех сопричастных.
Миссис Петс и Салли переглянулись. Майк занервничал - не понимая смысла перемигиваний, он ощущал собственную беспомощность.
Оглушительно громко капал воск с оплывающих свечей. Тишина давила, угнетала.
Интересно, как Салли разбирает её знаки?
Он сам даже не пытался понять, о чем думают эти двое. Проще сидеть и ждать ответа – но ожидания Майк не выносил.
Неужели даже колдовские познания миссис Петс бессильны ему помочь?
Наконец обе женщины – воплотившие в себя старость и юность – посмотрели на мальчика.
Майк сглотнул вязкий комок в горле.
Салли глядела на мальчишку тем снисходительным взглядом, который он не переносил. Это позволяло скрыть волнение – и растерянность.
Она не понимала, реально ли то, то видел Майк. Он не лгал - Дар показывал малейшую фальшь, но ею и не пахло. Мальчик свято верил во все, что рассказал.
А вот она – сомневалась.
Ключевым оставался страх. Он переполнял Майка и если не принять меры – прорастет глубоко. Если ей по силу затуманить сознание самоуверенного человека – то что говорить о перепуганном?
Может, в Морнингсайде появился кто-то со схожими силами?
Салли не считала уникальной способность бабушки. Если может один – почему не научиться и другому? Все истории о колдовстве на чем-то держались, значит не так уж редко встречались люди, способные на большее.
Мог ли кто-то внушить все это издерганному переживаниями мальчишке?
Наверное, мог.
Значит, нужно защитить Майка. Но это посложнее, чем кажется.
Конечно, можно сунуть ему какую-то безделушку под видом амулета – уверенность в силе талисмана затруднит попытки запудрить мозги. Но это половинчатое решение.
Хочешь накормить – не давай рыбу. Научи её ловить.
Так говорила бабушка и Салли верила в правоту старинной поговорки. Майку пора повзрослеть. Столкнуться со страхом и научиться преодолевать его.
Что до таинственного могильщика, которого Майк окрестил Верзилой… нужно самой посмотреть. Пока рано делать выводы.
Хотя если даже Дар не показывает его, то выходит – непростой это человек.
Салли уже хотела посоветовать обратиться в полицию, но призадумалась. Даже если Майк уберет из своей истории всю чертовщину, кто ему поверит? Она знала, как переживал Майк из-за гибели родителей. Как он устроил истерику на похоронах. В школе разговоров ходило – не перечесть. Школа в Морнингсайде, как и многое другое, имелась в единственном экземпляре, и все про всех знали.
Молчание – золото. До поры до времени. Вот когда выясним, что это за Верзила такой…
Страх можно уничтожить, если показать его бессилие.
У Салли имелось для этого средство. Простое, действенное и довольно жесткое. К сожалению, некоторые уроки можно выучить только на собственной шкуре. Она в свои пятнадцать это понимала – Майк ещё нет. Возможно, после этого дня он вообще перестанет ей доверять. Или ещё хуже – станет опасаться.
Странное чувство нахлынуло на девушку. Дар наполнил ноздри запахом газа, заставив сморщиться. Пахло палеными волосами и вонь эта вызывала тошноту.
Стоит ли вмешиваться, подумала Салли с невольной дрожью. Не зашла ли я слишком далеко в те воды, которых не знаю?
Однако она не собиралась повторять ошибку мальчишки.
Майк выбрал страх. Его старшая подруга собиралась обыграть неведомого противника тем же оружием.
Девушка не раз пробовала Дар на бабушкиных посетителях. Сперва незаметно, вскользь, будто легким касанием пера подправляла их ощущения. Потом осмелела. Большинство посещавших их отдаленный дом, уже входя под мрачную вывеску в душе верили в колдовство. Она лишь укрепляла их веру.
Свечи, полумрак, тишина, экстравагантность бабушки – все детали спектакля на местах. Реквизит разложен, актеры на подмостках. К нужному моменту гость незаметно открывает свою душу. И она вкладывала в неё желаемые образы.
Именно это состояние Миссис Петс звала единственным научным термином, который впустила в свой обиход. Скорее всего, причина в том, что звучал он довольно зловеще... Фантазм.
Фантазм – это грань. Грань, которую пересекаешь, пробуждаясь, но, ещё не понимая, сон вокруг или явь. Фантазм – это тень, которую видишь краем глаза. Тень, которая всегда избегает прямого взгляда и оказывается у тебя за спиной, стопит повернуть голову. Это воображение, плетущее сети для рациональности. Сон разума, рождающий чудовищ.
Фантазм – это воплощение страха.
Предстояло показать его Майку во всех деталях.
Бабушка хранила молчание. Не только внешнее – тишина царила и внутри Дара. Миссис Петс волновалась – в том числе и за неё. Впервые Дар не внушал чувства безопасности.
- Майк, давай сыграем, - произнесла Салли, указав пальцем на стол.
Если миссис Петс и возражала против решения, препятствовать девушке она не стала. Переданная бабушкой сила привычно хлынула через тело, превращая полумрак в нечто большее. Восприятие искажалось, давая простор иллюзиям.
Мальчишка посмотрел на лиловую скатерть – едва ли не самую чистую, что имелись в доме.
Посередине между сидящими вдруг появился черный ящик. Соткался из воздуха, заставив Майка задрожать.
На самом деле никакого ящика не было – но для внутреннего зрения Салли каждая царапинка на его матовой поверхности казалась реальной. Была она таковой и для гостя – даже кружащиеся, переливающиеся узоры свечей, игравшие бликами на чернильной поверхности.
Правда, присмотрись он получше – заметил бы существенное различие. Ящик не отбрасывал тени. Лучи дрожащего света проходили насквозь, не в силах задержаться на несуществующей поверхности.
Что за черт?!
-Как?! – вырвался удивленный вскрик. – Откуда он взялся? Салли, там же ничего не было, я сам видел?
Неужели это миссис Петс его вызвала из воздуха? Как настоящая волшебница? Что за фокусы? Хоть глазам своим не верь. Была пустая скатерть, и вдруг из воздуха появляется лакированная коробка.
Выжидающий взгляд старухи стал тяжелым. Даже темные очки не могли скрыть внезапно возросшее давление подслеповатых глаз. Майк почувствовал, как комната сужается, ложится на его плечи весом своей рухляди, теней и сгустившейся угрозы.
Как на кладбище…
Дар струился вперемешку с мраком. Никаких полумер. Если хочешь успешно подчинить, создай ощущение беспомощности и неуверенности.
- Положи рукув отверстие, - намеренно замогильным голосом произнесла Салли. Голос звучал глухо – и наклеенная звездочка уже не выглядела бумажной блесткой.
Теперь это был провал в щеке, за которым извивался мрак.
Он этого по спине Майка понеслись мурашки. Он покосился на неподвижную миссис Петс, затем на Салли, излучавшую волны холода. Потом на загадочную коробку, от которой стало не по себе. Отверстия зияло сбоку – отверстие, которого секунду назад не было.
Это не к добру! Точно не к добру!
Хороша игра! Он за советом пришел, а они суют какой-то колдовской ящик. И вообще, с чего ему пихать руку неизвестно во что?
-А что там… внутри? – осторожно спросил он.
Хорошо, подумала Салли. Чем больше ты боишься, тем сильнее веришь. То ли ещё будет.
Бабушка молчала, слушая безмолвие. В нем черная тень не становилась яснее – даже уязвимый перед Даром, Майк не мог показать лицо врага.
Маски… маски…
Никогда в прошлые визиты Майку не показывали ничего столь явно сверхъестественного. Сначала кладбище повернулось к нему обратной стороной, теперь этот дом…
Его никто не спросил: «Майк, а тебе это не померещилось? Майк, ты не болен?» Не попросили уточнить. Не прозвучало ни вопроса по деталям рассказа. Он даже не мог понять – поверили ему или нет?
Не Верзилы ли штучки?
Вдруг таинственный обитатель морга связан с миссис Петс? Колдовство – к колдовству, кладбищенские чудища – к ведьме. И когда Майк раскрыл его суть, монстр решил убрать любопытного очевидца? Или даже – вдруг Верзила каким-то своим способом узнал, куда он задумал направиться. И опередил, наложил на Салли и её бабушку некие чары?
А что, он может.
После вчерашнего в колдовство верилось легко.
- Положи руку в черный ящик, - мертвящим голосом повторила Салли. Лицо её напоминало фарфоровую маску.
Черта с два! Они что-то задумали! Вот попал, так попал! Что делать?! Бежать?! А вдруг и Верзила где-то рядом? Нет. Прикинусь, что собираюсь сунуть туда руку. А только они отвлекутся…
Мышцы ног Майка уже напряглись, готовые подбросить тело с кресла. А дальше – коридор, прихожая, дверь… И поминай, как звали.
- А зачем? – снова задал вопрос Майк, осторожно приближая ладонь к отверстию. Показалось, или в черном ларце что-то клацнуло? Как в мышеловке пружина…
Он и сам не понял, когда тело перестало слушаться. Рука вдруг скользнула вперед – или это ящик почему-то оказался ближе? Кисть окунулась в темноту отверстия.
Тотчас вокруг запястья защелкнулись невидимые браслеты.
Огонь. Лед. Зудящее жжение.
Страх захлестнул Майка с ног до головы. Руку как в дёготь сунули – даже пальцами не пошевелить. И эта боль – откуда она взялась? Неужели внутри тысячи острых шипов, впивающихся в ладонь?
Ноги подкосились. Тело обмякло. Он хотел вскочить, но едва хватило сил попытаться выдернуть руку.
Бесполезно. Сипло задыхаясь, Майк боролся – но невидимое нечто цепко удерживало пальцы.
Миссис Петс и Салли молча следили за его паникой.
Мальчик рванулся ещё раз, задергался в ужасе. Попытался отодрать ловушку второй рукой. Все бесполезно. Ящик плотно сидел, постепенно усиливая сжатие. По руке струилась боль. Может ему сейчас пальцы отрежет?!
-Хватит! – простонал он. – Больно! Снимите! Пожалуйста, снимите!
Беспомощность нарастала – он был во власти чужих лиц и слепых глаз, во власти темноты и чудовищного ящика.
Вот сейчас войдёт Верзила – при мысли о нём волосы поднялись дыбом, словно могильщик стоял за спиной – и вцепится своими длинными ручищами. Унесет под мышкой, как гроб с Томми. Навсегда. В темную могилу. Иначе, зачем ставить капкан?
-Не бойся, - сказала Салли. – Майк, закрой глаза. Не бойся - боли нет.
Издеваешься! – Майк попытался просунуть пальцы второй руки и поддеть механизм – ничего не вышло.
Как это боли нет? Если горячо! Или… холодно?! Или…
- Снимите с меня эту дрянь! – не сдерживаясь, завопил мальчишка.
- Посмотри, чего ты боишься, - повторил голос, в котором уже не было ничего знакомого.
Комната расплывалась перед глазами, свечи превращались в звезды…
Когда это кончится?!
Огни уносились вдаль, темный силуэт с вспыхнувшей на щеке пентаграммой – Салли оставался в комнате, а он падал. Погружался куда-то в вязкое оцепенение, скользил сквозь тающий пол…
Я проиграл.
- Хватит! Выпусти мою руку! – закричал Майк, дергаясь в беспомощных судорожных попытках. Ход мыслей терялся, размазывался тонким слоем, как и всё в этом доме. Туман… разноцветные облака… далёкий свет… Воля к борьбе таяла, сменившись апатией…
Боль слабела. Оставалась в комнате, из которой Майка уносило темным ветром.
- Её никто не держит, - прозвучало где-то рядом. Во мраке не понять – где.
Страх и впрямь исчез, уступив покорности. Майк закрыл глаза – какой смысл смотреть в пустоту?
И неожиданно открыл – изумленный отсутствием боли.
Комната, стол, свечи. Все на месте. На лицах Салли и её бабушки легкие улыбки.
Ящик невинно стоял перед мальчишкой и крышка была распахнута настежь. Майк в изумлении разглядывал орудие пыток.
Простая черная коробка, как из-под обуви. Внутри нет ничего – ни одного из мучивших руку инструментов. Да и сама кисть…
Ни следа ран, ожогов и даже посиневшей передавленной кожи. И царапин не прибавилось. Рука как рука. Словно все это приснилось.
- Это как…
- Это просто урок, Майки, - Салли хихикнула, не сдержавшись. – Пугает неизвестное. Иногда опаснее бояться, чем столкнуться лицом к лицу с причиной страха. Бабушка говорит это, потому что беспокоится о тебе.
Миссис Петс вроде бы ничего не говорила, как мог судить Майк. Он ещё раз подозрительно взглянул на коробку – не ползет ли она в его сторону? На всякий случай убрал руки за спину.
- Если позволишь себя запугать, это может даже убить. Понимаешь? Стоит позволить страху окрепнуть, и он заставит поверить во что угодно. Если этот Верзила снова попробует остановить тебя взглядом или страхом – ты не должен бояться. Иначе сделаешь его сильным… может даже непобедимым.
Майк перевёл взгляд на кресло. На лице Миссис Петс не дрогнула ни одна складка. Она по-прежнему сидела без движения.
- Так вы мне верите? Я думал…
- Верим, - кивнула Салли. – Но и ты нам поверь, Майк. Ты внушил себе, что в коробке что-то опасное, и создал боль. Твое воображение делает Верзилу страшнее, чем он есть. Понимаешь?
Майк почувствовал, как челюсть отвисла. Запас удивления на сегодня был исчерпан.
- Но кто он такой? - злость уходила, но неприятный осадок засел накрепко. Какие бы не были мотивы у Салли и её бабули, это жестоко.
- Наверное, такой же, как мы, - Салли многозначительно кивнула на стол.
Он пустовал. Ящик бесследно исчез.
Правду про них говорят. Ведьмы и…
Он не стал додумывать опасную фразу. Кто знает, не подслушают ли мысли эти двое? Нет, от Верзилы хоть ничего хорошего не ждешь, а с ними я дружил…
Майк поднялся. Обида требовала выхода. Ах, миссис Петс гадает, ведь так? За деньги…
Он сунул руку в карман. Нащупал пару долларов из доставшейся от ночной погрузки доли. Кинул на стол.
- Спасибо… за урок!
Салли кивнула с легкой грустью. Провела рукой.
Дар скользнул, скрывая зеленые бумажки от глаз Майка. Для него деньги растворились, словно лиловая скатерть впитала подачку.
Майк без лишних прощаний направился к выходу, по-прежнему дрожа – от злости, обиды и немного от страха.
Зря я сюда пошел!
- Заходи к нам почаще, - самым невинным и заботливым тоном, на который оказалась способна, предложила Салли. Глаза её хитро поблескивали. – Ещё поиграем, если захочешь…
- Как только – так сразу! – буркнул в ответ Майк. Не прощаться было грубостью, но сейчас на вежливость плевать хотелось.
Раньше чем через полгода, если не позже, даже близко не подойду. Мало мне без вас чудес!
Он опрометью выскочил из дома. Судорожно вдохнул жаркий летний воздух.
Окрестный мир не изменился, и это успокаивало. Мир – в котором не место гаданиям, магии и кладбищенским чудовищам.
- Он больше не вернется? – Салли подобрала деньги и посмотрела на бабушку.
- Придет, - тихо прозвучал старческий шепот. – Такая уж у него судьба. Задавать вопросы… на которые не будет ответа.
- Ты видела этого Верзилу? – девушка вытерла салфеткой вспотевшие ладони. Дар вызывал испарину.– Кто он такой? Человек с Даром, как ты?
- У него нет лица, - резко ответила бабушка. – Держись от кладбища подальше. Сейчас оно опасно.
- Как это – нет лица? Дар ведь всегда показывает правду, - в голосе Салли звучало изумление, ничуть не уступавшее недавним чувствам Майка.
Миссис Петс тяжело вздохнула.
- Это и есть правда… Салли, я не знаю, кто это такой. Но лица у него нет. Совершенно.
Внезапно она затряслась в приступе истерического смеха. Это и впрямь забавно – дряхлая старуха на инвалидном кресле против тени, опустошающей души холодом и зноем.
Холодом космических бездн, зноем красной пустыни…
- Почему ты смеешься?
- Потому что иначе придется плакать…
***
После четвертого дома Реджи сдался.
Никто из соседей, даже проводящая целые дни на лужайке миссис Вилингс – не видел Коннора уже три дня. В окнах не горел свет, пустые бутылки не выставлялись для молочника, дверь не хлопала, выпуская любящего посидеть в шезлонге толстяка.
Дом точно вымер.
Банистер беспокоился все больше, хоть и пытался скрыть чувства. Пока что паниковать рано, мало ли куда мужика понесло… Но воображение настойчиво рисовало лежащее в запертом доме давно окоченевшее тело. Тело, которое в такую жару должно вонять на весь дом…
Надо с шерифом поговорить. Скажу… а просто скажу, что Коннор куда-то запропал. О подозрениях по поводу кладбища можно и умолчать – нечего на Пирсонов тень кидать.
Он вернулся к злополучной двери. Дом равнодушно смотрел на настырного гостя, и августовские лучи по-прежнему бессильно бились в стеклянную преграду окон.
Уходи, говорила тишина. Здесь ты не найдешь ничего… кроме того, что и сам знать не хочешь. Уходи, Реджи, пока не поздно.
По лопаткам пробежали мурашки. Реджи зябко передернул плечами.
Больше для острастки – ведь дверь заперта – он ещё раз толкнул ручку.
С легким скрипом она отошла в сторону. Легкий сквозняк овеял стекающие по вискам капли пота.
Мороженщик замер.
Что ещё за фокусы? Я ведь ручку дергал!
Полумрак в прихожей казался особенно густым.
Надо вернуться, взять с собой Джоди. Зря я сюда один приперся.
Внутри что-то негромко хрюкнуло. Зубы Реджи клацнули от невольной дрожи. Волна липкого страха облепила тело второй кожей.
Это оно? Серая тень, о которой говорил Джоди? Здесь?
Нужно было решать – развернуться и топать за другом или идти. Сам Банистер склонялся к первому варианту, но…
Что, если дверь будет опять заперта? Да и при том, на улице солнечное утро, рядом другие дома. Даже если предположить – вот бред-то! – что внутри действительно сидит чудовище с кладбища, разве посмеет оно высунуть рыло? Нет, нормальный монстр, как в фильме про Дракулу, должен спать.
Загляну… и если что – бежать.
Он вошел. Первый шаг оказался самым трудным.
Внутри царила душная прохлада. Окна закрыты, но солнце не напекло комнаты, догадался Реджи. Конечно, если дом пустует третий день, а занавески опущены…
Но причина холода могла быть в другом. В том, о чем думать совсем не хотелось.
Существо из склепа принесло озноб вместе с собой. Выпило тепло, как кружку пива.
Кухня… короткий коридор…
Нигде ни следа внезапного исчезновения. Посуда вымыта, стол чистый, холодильник весело жужжит – звук отчетливо режет мертвую тишину.
Если с Коннором что-то случилось, разве не должен быть беспорядок? Брошенные вещи, забытые книги, пыль хотя бы? А тут – словно только что после уборки.
У самого Реджи, который за чистотой честно следил, дом подобным порядком не мог похвастаться. Не слишком ли хорошо, чтобы быть правдой?
На двери в спальню белела приколотая гвоздем записка.
Избегая касаться – вдруг с той стороны кто-то прислушивается? – Реджи осторожно наклонился, разглядывая слова. Света не хватало, но раздвинуть шторы он как-то не подумал. Все же чужой дом… а то и место преступления.
- Я вынужден уехать, - гласил текст. – Вернусь через неопределенное время. На время моего отсутствия уже найден человек, который присмотрит за похоронным бюро.
Внизу красовалась размашистая подпись Коннора.
Можно было успокоиться, хлопнуть себя по лбу – вот они с Джоди дураки, насочиняли! – но Банистеру не стало спокойнее. Зачем вешать бумажку здесь, где её увидит лишь очень настойчивый искатель? Как отворилась дверь? И кто издавал этот…
В спальне кто-то дробно засеменил по полу. Скрипели половицы, быстрые шаги удалялись.
-Эй… - хотелось крикнуть, а вышел какой-то жалкий стон. Реджи набрал воздуха в грудь и повторил попытку. – Мистер Коннор? Это вы? У вас все нормально?
Изнутри не доносилось ни звука.
Готовясь в случае чего стремглав бежать прочь, Реджи налег на ручку. Он был уверен, что дверь не откроется – и вздрогнул, заглядывая в спальню.
Кровать заправлена. Узкая полоска света тянется из занавешенного окна.
Никого. И других дверей нет.
Но звук мне не почудился! Точно, не почудился!
Правда, был ещё шкаф. Да и простыня с кровати свисала низко, давай возможность укрыться под ней.
У порога лежала струйка того же красного песка.
Секунду Реджи разглядывал загадочный след, уже дважды пересекающий его путь. Нужно было войти, заглянуть во все углы, докопаться до причины звука – но ноги оказались умнее. Войти не хватало смелости – внутри все вопило об опасности. Как тогда, на кладбище, воздух сгустился в преддверии грозы – только грозе этой суждено было разразиться в пустой комнате.
Точнее – в комнате, которую кто-то настойчиво выдавал за пустую.
Он закрыл дверь и, пятясь, отступил в выходу. Не сводя глаз со спальни, ожидая того, что затаившейся монстр поймет свою ошибку, сунется следом, выдаст себя новым хрюканьем.
Тишина сопроводила его до двери. Уже захлопнув входную дверь, Реджи вдруг заметил, что его белый костюм словно под дождь попал.
Пятна пота проступили через ткань через каждый десяток дюймов.
Струсил? Да, струсил… только чтоб мне никогда не сесть за руль фургончика, если там что-то не притаилось. Сидело, поджидало, когда я войду, чтобы захлопнуть дверь… и тогда…
Что тогда?
Он не знал. Не хотел знать.
Реджи поспешил к машине, дрожа всем телом. Нужно встретиться с Джоди… а черт, он ведь после завтрака дома никогда не сидит. Ладно… пока буду колесить, найду, город маленький.
Сегодня товар почти не покупали. Завидев белое лицо мороженщика, отсутствующий взгляд и закушенные до крови губы, у всех встречных детей пропадал аппетит. Они-то знали, что значит выражение лица человека, который настойчиво искал друга на пыльных улочках.
Это лицо каждый из них боялся однажды утром увидеть в зеркале.
Лицо испуганного ребенка, осознавшего, что его ночные страхи – реальны. Что в шкафу и под кроватью действительно таиться нечто, полное острых клыков и сверкающих глаз.
И что оно голодно.
***
Кладбище молчаливо лежало под палящими лучами. Августовское солнце пыталось в очередной раз выжечь холод и сырость, пропитавшие обратную, скрытую сторону этих приветливых лужаек. Но лучи, способные изгнать утреннюю росу и лужицы вчерашней грозы, оказались бессильны. Холод, царивший на кладбище и берущий начало в широко раскинувшихся переходах морга, невозможно прогнать обычным теплом.
Этот холод – холод Фантазма, и полуденное светило не имело над ним никакой власти.
Ни один человек не видел, как в сторону арки с надписью “Кладбище Морнингсайда” свернула девушка. Жаркий обеденный час своей природой противоречил идее плестись к могильным камням. В Морнингсайде не нашлось больше ни единой души, решившей проведать усопших.
Но Сару Хемминг такое одиночество не пугало. К мертвым лучше приходить в тишине, а не с толпой. Сегодня для этого подходящий день – на всей протяжности дороги ей не попадались машины и пешеходы. Жара разогнала по домам наслаждающихся каникулами детей, праздношатающихся стариков и даже домашних любимцев. Только она одна брела мимо растущих у дороги ив, прячась от острого блеска алмазного солнца. Цветы в руке печально смыкали головки.
Сегодня годовщина. Мама, как обычно, не хочет вспоминать. Делает вид, что ничего не произошло. Просто обычный день – но почему тогда у неё из рук всё валится? Пять лет прошло… можно привыкнуть. Но для Сары привыкание к смерти не укладывалось в голове.
Майк бы её понял. Но даже среди пятитысячного населения невозможно знать характер и, тем более, мысли каждого.
Смириться с тем, что папа умер – да, с этим не поспоришь. Но привыкнуть – никогда. Пускай родственники бесплодно пытаются дозвониться и посочувствовать. Мама сняла трубку, чтобы избежать ненужных соболезнований и напоминаний. Другие давно все позабыли – не памятью, сердцем. Или, как сама мама, изо всех сил убеждают себя в обычности сегодняшнего дня.
А она просто отнесёт букет и немного посидит в склепе. Все-таки хорошо, что его похоронили именно там, а не на кладбищенской поляне. Прохладно. Тихо. Редко случаются ненужные встречи. Зато можно посидеть рядом, подумать.
Джоди тоже мог увидеть в Саре родственную душу, по крайней мере, по вопросу общения с умершими. Но он девушку не знал. Видел, не без того. В Морнингсайде все друг друга видели по разу на неделю, не меньше.
Но её имя в памяти Пирсона не отложилось. Не было в Саре того, за что Джоди мог выделить её из толпы. Ни упругой задницы, ни заметной груди – основных примет, на которые реагировал Джоди при первой оценке девушек. Шатенка, остроносая, да ещё вся в веснушках. В общем, совсем не в его вкусе. Заводить постоянную спутницу в городе, из которого подумываешь линять – идея не фонтан. А по-быстрому перепихнуться и разбежаться – для этого и посимпатичнее найдутся, в том же Малвоу.
Красавчик Джоди проблем с женским полом не имел, но сердце никому не раскрывал. А Сара, которой он вполне мог приглянуться своим добродушным и легким характером, давно замкнулась в себе. После смерти отца она отсекала попытки редких ухажеров довести дело до постели столь резко, что заработала славу ледышки.
Одиночество на ближайшее время её устраивало.
К сожалению, Сара Хемминг не знала, что иногда оно губительно во всех смыслах.
Девушка вошла под своды аллеи, ведущей в сторону склепа, и тень накрыла её. В ряды плакучих ив затесались дубы. Лишь белая ткань блузки вспыхивала в солнечных просветах крон.
Несмотря на повод, на её лице не было грусти. Слишком хороший день, чтобы печалиться. Время действительно стирает с потерь слой эмоций. Остается лишь горьковатый привкус застарелой боли, дразнящий память. Но смаковать его или быстро проглотить – каждый решает сам.
В склепе, она знала, что неизбежно расплачется. Так происходило во все предыдущие визиты – и так должно быть. Но пока тень грусти ещё не в полной мере не коснулась мыслей, Сара предпочитала наслаждаться этим неукротимым днем.
Вскоре она вышла на лужайку. Теперь осталось пройти совсем немного. Двухэтажное старинное здание, а в нём – заветная ячейка.
***
Майк едва ли не впервые изменил своей привычке к быстрой езде. Ничто не мешало пустить «хонду» под сорок миль в час и уже через пятнадцать минут объехать весь город. Но жаркий день и обилие сумбурных мыслей заставили его медленно колесить по разомлевшим улочкам. Сидеть дома смысла не было – Джоди нет. Лучше прокатиться, авось и наткнется на беспечного братца.
Даже фургон Реджи ему не встречался. Морнингсайд – малонаселенный, но изобилие земли делало городок весьма протяжным.
В основном угнетали мысли. Он поехал к миссис Петс не столько за поддержкой, сколько за объяснением. Кто ещё, как ни называемая всеми ведьмой старушка может подробно разложить все по полочкам? Но вместо того, чтобы вернуть его мир с головы на ноги, беседа в забитой старьем комнате только ещё больше все запутала.
Из объяснений Салли он понял только одно. Она с бабушкой считают – всему виной его страх. Но при всем притом Салли – или миссис Петс? – показала ему такие вещи, которые не прибавляют храбрости. Легко говорить «не бойся» когда с твоей рукой вытворяют невесть что, а предметы появляются и исчезают. Допустим, он встретит Верзилу – и Салли думает, что если развернуться и уйти, насвистывая песенку, страшный старик просто исчезнет?
Как бы не так.
Руки не требовали вмешательства, крепко держа руль и поворачивая в нужных местах. Майк неспешно пересекал Морнингсайд.
Вот покосившийся вяз, в который когда-то ударила молния. Раньше он любил прикасаться с выбоине в стволе, каждый раз трепетно ожидая – вдруг пальцы ощутят сохранившуюся искорку среди древесных слоев. Разве молнии исчезают бесследно? Он сильно сомневался.
Дом мистера Клифорда. Все так же сияет чистотой и белизной свежей покраски. Когда-то хромой старик здорово наорал на него. Майк со школьным приятелем, живущем на этой же улице, разбили его окно, играя в бейсбол. С той поры и до гибели родителей он старался лишний раз Клифорду на глаза не попадаться.
Сейчас страх разозлить мистера Клифорда казался просто смешным. Да и Фред уже давно не учится в Морнингсайде – его родители уехали прошлым летом, естественно забрав с собой сына.
Там сомнений не возникало, не то, что у некоторых старших братьев.
А вот и высохший родниковый ручей. Он и Джоди поймали здесь большую жабу и притащили домой. Мама чуть голос не надорвала, когда жирная бородавчатая квакуша взгромоздилась на обеденный стол. Отец только посмеялся. Но жабу все же пришлось выпустить. Что с ней стало, когда родник окончательно пересох? Майк знал ответ, но раньше он не казался таким зловещим.
Слово смерть приобрело новые оттенки после встречи с Верзилой.
Что-то черное метнулось под колеса. Мальчик дернул руль, резко ушел в сторону. Затормозил, будучи в любую минуту готовым выжать газ.
Они!
Он почти наяву увидел серые силуэты, прижимающиеся к земле. Как стая рассерженных змей, твари тянулись к мотоциклу.
Но это была лишь кошка. Обычная домашняя кошка с ошейником и биркой с именем. Кошка обижено посмотрела на Майка и юркнула к приплюснутому дому мисс Анны. В этом доме хвостатых любили больше, чем людей.
Майк чертыхнулся. Похоже, в словах Салли была доля истины.
Он уже нажал на педаль, как вдруг увидел картину, от которой перехватило дыхание. Глаза чуть не вылезли из орбит. Продолжайся видение больше пары секунд, он бы не удержался на «хонде».
На Морнингсайдом плыл исполинский Верзила. Его фигура, сотканная из гроздьев облаков, была зеркальным отражением того долговязого существа, которое Майк на свою беду встретил. Глаза-провалы, острое лицо, длинные руки. Облака, составлявшие тело, были черны обещанием грозы. Рот – разрыв на облачном лице – кривила недобрая усмешка.
И тут же морок исчез.
Облака стали снова облаками. Просто скопление белых, серых, темных прядей на ослепительно синем небосводе. И как он мог принять этот мираж за Верзилу?
Мое воображение…
Нет. Даже если эту картину ему показал уставший рассудок, она выглядела символичной. Верзила нависал над городом. Как полноправный правитель, он оглядывал свои владения. И улыбка обещала копошащимся на пыльных улицах и прячущимся от солнца жителям-букашкам незавидную участь.
Городу грозила беда.
Впервые Майк посмотрел на ситуацию шире. Если Верзила забрал тело Томми, то кто знает, сколько ещё мертвецов исчезло?
Он как-то не думал об этом вчера, но на фоне всех ужасов один вопрос остался незаданным. Зачем Верзиле вообще нужен гроб Томми? Он унес его насовсем? Или уже вернул?
Майк нырнул в первый же проулок. Где же Джоди? Разговаривать с ним в таком состоянии не хотелось, но придется. Нужно привести в порядок мысли. Разобраться в том, что же он все-таки видел. И донести до брата по возможности доступно, чтобы исключить насмешки.
Как молчаливый часовой, погрузившийся в размышления Майк объезжал Морнингсайд кругами. Мало кто видел его «хонду», а те, кто все же увидел, не догадывались, почему у мальчика за рулем такое лицо.
Лицо человека, готовящегося к самой серьезной схватке в своей жизни.
***
Сара не подозревала, что оказалась первой посетительницей склепа со дня похорон Томми. До той поры никто из жителей Морнингсайда не заходил под тяжелые своды. Не погружался в таинственные коридоры, где даже свет преломлялся под непривычными углами.
Но это не означало, что похоронное бюро пустовало.
Папуля. Вот и я…
Непонятный звук вырвал девушку из печальной отрешенности.
Быстрое клацанье. Так могли звякать каблуки на отполированном многочисленными подошвами полу. Так могли стучать коготки…
Фырканье и хрип. Звуки ворвались в тишину, раздробили её на осколки и тут же удалились вглубь склепа.
Но Сару отличала одна деталь, которой не было у Майка и Джоди. Она была законченной материалисткой. И если большинство людей лишь прятали свои суеверные страхи под маской насмешливого отношения к мистическому – пока оно не хватало их за задницу – Сара действительно не верила. Или, если посмотреть с другой стороны, истово верила. В то, что в мире нет никаких в принципе необъяснимых вещей – есть лишь неправильно заданные вопросы.
Ею руководил не страх, а любопытство. Интерес к тому, что издавало звуки в переплетении мраморных проходов.
Затихшее фырканье исчезло у малоприметного бокового коридора. Сара не помнила, заходила ли в него в прошлые визиты. Она даже не могла вспомнить, видела ли его.
Находчивый внутренний голос тут же отыскал ответ. Видела, но не обращала внимание.
Там, где другие, вроде Джоди, первым делом подумали бы об упырях, Сара сразу нашла реалистическое объяснение.
В склепе дурачился ребенок.
Какой-то маленький шутник, которому дома не объяснили, что кладбище – не место для игр.
А вероятней всего, что шутник оказался здесь не сам. Возможно, семья пришла навестить кого-то из родственников, покоящихся в стенных секциях. И малыш оказался предоставлен сам себе. Все логично.
Правда, встречаться со знакомыми – а в Морнингсайде все поневоле знакомы – девушке не хотелось. Она уже подумала вернуться к ячейке отца. Даже развернулась.
Но звук повторился.
Теперь он поменял тембр. Фырканье смешалось с рычанием. Низким, угрожающим. Не тем, после которого идет волна лая. Тем, после которого молча перегрызают глотки.
Ещё и собаку привели? Смотритель совсем обленился?
Сара и не заметила, что заинтригована по уши. Она пошла в сплетенье коридоров, толком не решив, хочет ли попадаться на глаза бесцеремонным визитерам.
Оформитель морга явно оказался неравнодушен к греческому стилю – обилие барельефов, бюстов и лепных украшений придавало мрачным коридорам признак красоты. Неожиданно девушка вспомнила читанную ещё в школе легенду о другом греческом подземелье – огромном лабиринте острова Крит, где правитель заточил страшное чудовище.
Несмотря на впитавшиеся в кровь с детства трезвые взгляды на мир, ей стало не по себе.
Конечно, вряд ли у вымышленного Минотавра был лабиринт в погребальном здании. Но уж точно это место не отставало по способности вызывать мурашки по коже.
Внезапно она осознала, что боится. Боится бездумно, сама не зная чего. Это было так непривычно, так неправильно.
И в то же время так естественно. Это место пропиталось такой густой атмосферой тревожащей опасности, что даже самый упрямый рассудок не мог выдержать её напор.
Может, уйти? Я к отцу пришла. Пусть все эти странности ждут своих «Скубби-Ду».
Но в этот момент ноги уже несли к повороту, за которым должен был скрываться источник звука.
Коридор заканчивался широкой дверью. Из щелей у пола и петель падал яркий свет ламп дневного света. Что-то ровно жужжало.
И никакой семьи. Ребенка. Пса.
Только дверь с мерным жужжанием, так непохожим на механическое. Этот звук мог издавать радиоприемник, трещавший в грозу.
Формально, у Сары не было повода лезть в незнакомую дверь. Какое мне дело, что там жужжит и светится? Объясняться с работниками, почему она зашла в служебное помещение, хотелось ещё меньше.
Хотя на двери отсутствовали таблички «Для персонала» или «Посторонним вход воспрещен». Дверь приглашала её прикоснуться к тайне.
Сердце тревожно трепыхнулось. Стены дрогнули, словно пытаясь отодвинуться от девушки. Что это с ней? На приступ не похоже - нет ни боли, ни головокружения...
Сара оперлась рукой о дверь, ощутив ладонью легкую вибрацию полированного дерева. И сразу же все неприятные и пугающие симптомы исчезли. Видимо дал о себе знать резкий переход от дневного зноя, в пронизывающую прохладу склепа. Да уж... не хватало ещё в обморок тут свалиться...
Жужжание набрало силу. Интересно, что за машина там работает? А если на секунду приоткрыть дверцу? Всегда можно извиниться. Сказать, что заблудилась. Я ведь ничего не возьму. Просто посмотрю. Одним…
Сара потянула за ручку и замерла на пороге.
Бьющий свет не имел ничего общего с лампами. И был так же чужд дневному свечению, как и искусственному.
Комнату заполняли огни. Бесформенные искры, сливающиеся в единую сверкающую мглу. А за ними… было… что-то ещё…
Очарованная светом, она открыла дверь пошире. Бездумно шагнула внутрь. И даже не заметила, как дверь за её спиной плавно захлопнулась…
Имел значение только свет… Чудесный, мерцающий свет, который казалось можно зачерпнуть в ладони, словно воду...
А потом огни перестали скрывать то, что лежало за ними. Материалистические взгляды девушки, как и её спокойствие, канули в небытие…
Кладбище пустовало. Склеп одиноко застыл островком холода среди летней жизни.
Отчаянные, истошные крики Сары никто не услышал… И эхо ещё долго играло ими среди холодных мраморных стен.
Глава 8. Канун грозы
Сэм проверил бак. Полон на три четверти. Можно ехать.
Он повторял эту процедуру уже третий раз, желая успокоиться. Руки подрагивали. Причем не приближающаяся старость была тому виной.
Сон. Проклятый сон уже третий день не идет из головы. Глаза смотрят из зеркал, впиваются голодной ненавистью, ждут…
И где-то засела мучительная заноза тревоги. Он что-то позабыл. Что-то крайне важное. Если бы не чертов сон, то мысль нашла бы путь через заслоны памяти. Сэм это знал…
- Накладную взял? – спросил Стью Рондхауэр.
Владелец бара отмахнулся. Бумаги уже давно упакованы в сумку, сумка на сиденье «пикапа». Ничто не мешает вставить ключ в зажигание и выжать газ.
Кроме поселившегося в душе страха.
Раз в пару недель отставник ездил за шестьдесят миль в соседний городок Малвоу. Там он закупался всем необходимым, преимущественно выпивкой. Поездка столь заурядная, что дурное предчувствие любой другой мог счесть смешным.
Другой, но не Сэм.
А вот Стью, его сосед и заместитель на время таких отлучек, никаких бед не предвидел.
Куда уж ему. Чертов хиппарь.
Оба в годах, Сэм и Стью различались, как две стороны монеты. Питсбери, прозванный во Вьетнаме «Папаша» за свой возраст, выделявший его среди молодого мяса, кинутого на убой, не раскисал. Там, где задачу можно было решить, действуя хладнокровно, он считал себя лучшим.
Раньше считал. Теперь прежняя уверенность улетучилась, как туман в солнечное утро.
К сожалению, понял отставник, при встрече со странностями его характер по прочности уступал даже мыльному пузырю. Уже три дня прошло, а дрожь пробирает до пят. И ехать не хочется.
Стью Рондхауэр, с длинными седыми волосами, казался полной противоположностью. Когда будущий бармен воевал, его теперешний напарник мотался по Техасу с бродягами, курил марихуану и кричал на каждом углу о бессмысленности войны. Идеи хиппи так пропитали Стью, что, даже перевалив за пятый десяток, он одевался как пятнадцатилетний пацан. Поношенная джинса, небритое лицо, длинные патлы – Сэм считал это старческой придурью.
И все же они неплохо ладили. А сейчас, когда один ехал за товаром, а другой должен был на вечер и ночь исполнить обязанность бармена, поводов для ссоры тем более не было.
- Утром дождись, понял? – напомнил Сэм. Предстояло вернуться поздно ночью, но к таким поездкам он привык.
Как назло, хоть с утра приеду – только под вечер заказ дадут. Уроды складские.
- Понял, не глухой. Езжай уже, хватит ворчать, старый пень.
- От пня слышу, - беззлобно огрызнулся Сэм. Он уселся в кабину, захлопнул дверцу, отрезая солнечное неистовство улицы. В темной кабине было душно, несмотря на опущенные стекла.
Рука протянулась к бардачку. Сэм украдкой, чтобы любопытный приятель не пронюхал, сунул руку в черную выемку. Кольт был на месте.
Раньше он возил пистолет больше по привычке. Со времени службы без оружия «Папаша» чувствовал себе голым. Кольт 45 калибра лежал в бардачке и Сэм даже не вспоминал про своего стального дружка.
Сейчас прикосновение к рифленой рукояти успокаивало.
Собравшись с духом, Сэм завел двигатель. Пикап медленно выехал с заднего двора «Дюны» и направился на восток.
Нечего наводить тень на плетень. Все уже прошло. Понимаешь, старина? Все в прошлом. Это обычное дело – съездить в Малвоу и вернуться. Таких поездок – не счесть. Ну и что, что затемно? Разве я темноты боюсь?
Раньше не боялся. До того сна…
Уже подъезжая к шоссе, уходящему в степь, окружающую Морнингсайд, Сэм вдруг с тоской подумал, что зря не прихватил ещё и винтовку.
Просто на всякий случай.
***
Джоди вернулся к обеду. Пока Майк и Реджи искали его, нарезая круги по узким улочкам, Пирсон трудился в поте лица.
На станции спешно понадобилось погрузить в вагон деревянные бруски, и Джоди охотно принялся за дело.
Тяжелая работа помогала выкинуть из головы тревожные мысли.
Пока Реджи не выяснит насчет Коннора, нечего дергаться. Просто… поговорю с Майком. Скажу, чтобы не шастал на кладбище. Хотя он и так там не бывает.
Джоди задумался. Если ему в тринадцать кто-то – даже отец – сказал бы держаться подальше от кладбища, что бы он сделал?
Наплевав на все, пошел посмотреть, вот что.
Перенося очередную связку досок, Джоди скривился. Пот бежал по мускулистому телу, но усталость не имела никакого значения.
Да, как не тошно молчать о наболевшем, но говорить с младшим он не имеет права. Тот дома не усидит, сунется в склеп. Можно сходить вместе, но кто подтвердит, что после Майк не втемяшит в голову сбегать туда в одиночку?
Я бы сбегал.
А с другой стороны, что пацану там делать? Обычно братец лазает по городу, мимо морга проезжает, даже головы не повернув. И так и останется, если не пугать Майка. А там… скоро кончится август, понесутся школьные дни…
Если вести себя, как обычно, то до переезда пацан и не поймет, что в похоронном бюро творится что-то не то.
Раньше у Джоди были сомнения – брать или не брать Майка. Теперь он решил однозначно – нечего брату делать у тетки. От Малвоу до Морнингсайда всего шестьдесят миль, у брата тут приятели остались, к Салли он в гости бегает. Будет время от времени ездить попутками, запрещай не запрещай.
И нарвется рано или поздно.
Реджи тоже надо уломать переехать, но с ним проще. Банистер – мужик умный, в полымя не полезет. Если решит держаться от кладбища подальше – так и сделает…
Возвращаясь домой, Джоди испытывал не только усталость и сладость отягощающих бумажник зеленых. В душе воцарилось спокойствие человека, четко видящего свой дальнейший путь.
После ванны он не стал валяться в гамаке – молодому телу претило бездействие.
В доме стояла духота. Даже окна нараспашку не помогали. Плюнув на возню с неработающим вентилятором, на который ушел целый час, Джоди вытащил на улицу все свои музыкальные инструменты.
Если машина любит смазку, то любая вещь – частое использование. Так говорил отец, и большую часть этого добра приобрел он же.
Фрэнк Пирсон никогда не принадлежал к бесконечной тусовке хиппи, после Вудстока широко разлившейся по стране. Но его музыкальные пристрастия не имели с классическими мелодиями ничего общего, что равно нравилось всей семье. Так появилась в коллекции и электрогитара, и синтезатор, и усилители.
Теперь все перешло к Джоди.
Если талант вождения в полной мере достался Майку, то любовь к музыке стала неотъемлемой чертой старшего из детей Фрэнка. Именно пристрастия в музыке когда-то сблизили его с Реджи. Никто не мог ожидать, что мороженщик в душе – рок-фанат и завзятый меломан. Как и Томми…
Томми…
Джоди взялся за домашнюю уборку, больше желая заглушить монотонной работой память. О том, как целый год все трое играли в покосившемся клубе Малвоу, грезя о славе эстрадных звезд. Да, хорошие были деньки – веселые, бесшабашные. Тогда родители ещё были живы и последующие страшные события не могли прийти в голову даже спьяну.
Конечно, мечты – вещь хрупкая. Без денег и связей в мир музыки не пробиться. Немногочисленная прибыль быстро растеклась, кинувшиеся на новизну жители постепенно охладели к выступлениям трио. Их шанс на побег в большой мир и яркую жизнь истрепался, как флаг на штормовом ветру.
Светлая тоска густо перемешивалась с грустью.
Он подозревал, что это чувство не исчезнет никогда.
***
Джоди не собирался играть. Руки сами взялись за потертый чехол, извлекая электрогитару. Колонкам долгий отпуск не повредил – чистый и сильный звук разлился по разомлевшей от жары улице. Словно бросая вызов всем невзгодам, обрушившимся на его жизнь, Пирсон играл, щурясь на жаркое солнце. И ему казалось – небесное светило весело подмигивает, призывая не опускать руки, верить в то, что все наладится.
Постепенно Джоди, мало-помалу начал напевать себе под нос что-то бессмысленно-веселое:
- И девушки глазки, ей-ах!
Горят её глазки, ей-ах!
И губы – родник в жаркий день!
Попробуй на вкус их и пей!
Постепенно дуракаваляние перешло в простой текст. Он и она. Она просто сказка, а не девушка. Но вот беда: он её любит – она его нет.
Вечная тема молодости, в которой нет места смерти. Джоди помимо воли втянулся в сочинительство.
Реджи подъехал как раз в тот момент, когда благодушное настроение закрепилось в душе.
Сейчас Джоди, по мнению друга, больше походил на настоящего хиппи. Сидел себе на крыльце, закинув ногу за ногу, в окружении груды музыкальных прибамбасов. Жмурился на солнце, как сытый кот.
Отцовскую шляпу Пирсон нахлобучил, чтобы хоть чуть-чуть уменьшить ярость жары. Полинявшие джинсы и черная футболка “Rolling Stones” резко контрастировала с белым костюмом мороженщика.
- Развлекаешься? – Реджи припарковал грузовичок и тихо вздохнул. Портить настроение друга не хотелось, но ему не избежать расспросов. А раз так – зачем тянуть?
- Салют! – махнул свободной рукой Джоди, продолжая бренчать на гитаре. – Сыграем в паре?
Реджи покосился на лежащий рядом открытый футляр. В нем подставляла бока солнышку акустическая гитара.
- Сейчас?
- А почему нет? Куда-то спешишь?
Оба понимали, что новости будут не из приятных – лицо Банистера давало ответ на все незаданные вопросы. И оба, как нашкодившие дети, старались отсрочить момент тяжелого разговора.
Всего одну песню, подумал Реджи, вынимая инструмент из кожаной усыпальницы.
Бывали дни и раньше, когда мороженщик после работы решал посидеть полчасика, бряцая струнами. Но еще не разу он не использовал музыку, чтобы протянуть время.
Может, по силе гитара и уступала своей электронной сестре, но звучала неплохо. Голос Реджи все эти годы оставался сильным и при этом мелодичным. Конечно, практики не хватало - давно заброшены выступления – но талант никуда не делся.
Сейчас их игра и пение легко сливались в один гармоничный поток. Музыканты сидели рядом, ловко угадывая подходящие ноты.
Очищающая душу музыка лилась – насыщенный эмоциями поток, в котором не было место кладбищу. Морг и его страшные обитатели, загадка Коннора, старик-смотритель – пение отрицало эти вещи, как несуразные.
Если бы друзья могли отдаться ему целиком…
Звук угас, переходя на протяжный звон замолкающей струны. Джоди услышал в нем женский стон. Реджи – скрип несмазанных петель двери, которую не так давно открывал.
Отложив гитару, он сделал солидный глоток из банки, молча протянутой Джоди. Холодное пиво в жару – райский напиток, но даже ему не под силу прогнать тревожные мысли.
Сегодня – не под силу.
Глаза Банистера упали на камертон. Черная вилка лежала у футляра от гитары, и, повинуясь странному наитию, мороженщик поднес её поближе к струне.
Протяжный звон заставил сердце забиться сильнее. Камертон дрожал, и в этом звучании даже воздух на мгновение застыл, стал вязким. Такое впечатление, что вибрация вызывала к жизни какое-то волшебство, заставившее весь мир затаить дыхание.
Никогда не знаешь, когда каким-то заурядным поступком вдруг коснешься глубинных струн мирозданья. А если бы знал – разве всегда поймешь спрятанный в них смысл?
А затем мелодия металлической полоски стихла. Где-то залаяла собака, по переулку проехала машина.
Пришла пора возвращаться в привычную жизнь. С её страхами, печалями и разочарованиями.
- Я был у Коннора… - начал Реджи, и Пирсон разом поник. Он уже знал, что услышанное за считанные секунды отберет с трудом обретенный покой.
***
Разговор не принес облегчения, как Джоди и опасался. В отъезд Коннора он верил не больше, чем Реджи. Друг стыдливо пытался передать свои ощущения в пустующем доме, объяснить, почему его испугали звуки за дверью – а у Пирсона перед глазами вставали белые стены склепа.
Он знал, что потрясло Реджи. Не страх – с ним можно бороться.
Ощущение подавляющей, вкрадчивой силы, незаметно вползающей в твои мысли и чувства. Желания, которые кто-то словно нашептывает на ухо.
Например, идти за угол коридора. Войти в спальню, усеянную красным песком.
Нет, насчет последнего у Джоди не было идей. В морге он точно ничего рассыпанного на полу не замечал. Если песок и связан с фыркающими звуками, точнее с тем, кто их издает, то ему этого не понять.
Больше всего Пирсона пугало, что неведомое существо забралось в Морнингсайд. Одно дело – кладбище, но в городе до этого все было спокойно. Теперь, выходит, и здесь небезопасно.
Правда, Коннор – смотритель кладбища. Может, он сам пригласил кого-то – что-то? – в свой дом?
- Надо идти в «Дюну», - решил под конец беседы Джоди. – Может Сэм что-то знает?
- Сплетни и байки, - Реджи неуверенно хмыкнул. – Старик вроде шерифу все рассказал.
- Все шерифу не расскажешь, - Пирсон упрямо мотнул головой. – Думаешь, нам он поверит, если заявимся в участок?
Реджи вздохнул. Вопрос не требовал ответа.
- Так что давай там вечерком увидимся, - продолжил развивать мысль Джоди. – Где-то к девяти.
- Ты не хочешь ещё раз заглянуть к Коннору? – видно было, что Реджи до сих пор грызет утреннее отступление. – Смотались бы вдвоем.
- А на кой черт? Думаешь, тот хрюкающий гад будет сидеть там и нас ждать? Да и вообще, если с Коннором что-то случилось, а мы будет там бродить, на нас ещё и всех собак повесят.
- Ага, - Реджи потеребил подборок. Он не заметил, что из расстегнутой молнии на груди высовывается камертон. Послепосиделок на крыльце Банистер машинально сунул вилку в карман. – Нас послушать – дурдом по обеим плачет…
Сошлись на том, чтобы заняться баром – если Питсбери что-то видел, то это принесет больше пользы, чем слежка за домом смотрителя. На кладбище соваться рано – пока что оба не разобрались, с чем все же столкнулись. А вот через «Дюну» немало разного народа ходит – вдруг кто-то ещё заметил странности в похоронном бюро?
Решение не рассказывать ничего Майку Реджи одобрил.
- Нам и говорить-то нечего, - заметил мороженщик. – Слышь, Майк, тут на кладбище монстры завелись, ты туда не ходи. А, ну да, ещё Коннор пропал, мы думаем – его слопали. Но будь спокоен, такие орлы, как мы, любой твари зад надерут…
Джоди не улыбнулся и не одернул друга. Он понимал, что Банистер просто пытается заглушить страх привычным дуракавалянием…
***
Вечерело. Жара нехотя отступала вместе с заходящим солнцем. Раньше сумерки вызывали у Майка грусть, но последние дни такое случалось все реже. Он так уставал, приглядывая за Джоди, что на эмоции просто не оставалось сил.
После случая на кладбище стоило вдвойне держать ухо востро. Неизвестно, где могла поджидать опасность.
Дома они толком не поговорили. Майк начинал расспросы о похоронах Томми, надеясь коснуться Верзилы и испытанного братом испуга. Дай Джоди ему хоть малейшую зацепку, можно было бы высказать опасения открыто.
Но Джоди словно воды в рот набрал. То отмалчивался, то вдруг резко менял тему. Говорил про Реджи, вспоминал их выступления – в общем, темнил.
Майка это бесило. Ну, есть у тебя проблемы – почему не обсудить их вместе? Мы же братья, в конце концов!
Видимо на старшего в очередной раз нашло желание держать братишку в неведении. Для большей безопасности, чтоб её…
Майк понимал – пока не удастся припереть Джоди к стенке чем-то, на что тот не сможет отмолчаться, дело с мертвой точки не сдвинется. Даже начни он говорить как на духу про кладбищенские приключения и визит к миссис Петс – Джоди только пальцем у виска покрутит.
Нет, он поверит – может не во все, но поверит. Только никогда не признается, путая заботу и глупость…
Махнув рукой на неудачную попытку, Майк отправился ужинать…
Его немного грела мысль, что вечер закончится мирно – визитами в странные места мальчишка на сегодня насытился. Но на Джоди, как назло, вечерний покой действовал бодряще.
Братец в очередной раз решил поискать приключений на свою задницу. Стоило солнцу скрыться за высокими холмами, и небо сменило оттенок на темно-багровый, как Джоди завел «жука».
Авто поползло в сторону бара.
Майк не знал, что издерганный вынужденным молчанием брат едет на встречу с Реджи. Будь так – он бы и не подумал двинуть следом. А скажи Джоди о желании пропустить бокал-другой на сон грядущий, так и Майк бы не стал волноваться.
Но старший из братьев, устав от обиженного недоверием Майка, решил ничего не пояснять. То, что мальчишка решит проследить, пребывающему в унынии Джоди и в голову не пришло.
Иногда Майк благодарил небеса, что четырехколесная развалюха просто не способна ехать быстрее. Иначе черта с два за ней можно угнаться на своих двоих. Хонда для незаметного наблюдения не годилась.
Он бежал через город, срезая углы, где только мог. Хорошо, что Джоди за рулем не имел привычки глазеть по сторонам. Майк один раз чуть не выскочил наперерез «жуку», так спешил.
Обошлось. К ветхому зданию с освещенной единственной лампочкой вывеской он прибежал лишь на полминуты позже.
Джоди вылез из машины, небрежно захлопнул дверцу. Про правила парковки и стоянки здесь никто не думал. Где поставил – там твое место.
«Дюна» была единственным связующим звеном между Морнингсайдом и Большим Миром, не считая железной дороги. Но с проходившими грузовыми составами особо не побеседуешь.
Правда, народ здесь никакого желания пообщаться не вызывал. Нет, в техасской глуши каких-то отъявленных подонков и уголовников не попадалось – время Дикого Запада давно миновало. Просто половина дальнобойщиков и заезжих водителей прямо распирало желание научить местных жить. То есть рассказать первому встречному, в какой заднице он живет и что это за дерьмовый городишко.
Предыдущие встречи Джоди с такими уродами заканчивались для них выбитыми зубами и сломанными носами. Драться Пирсон умел.
Впрочем, не он один промышлял тем же. Местные и сами прекрасно знали цену Морнинсайду. За закрытыми дверями горькие высказывания о городе могли поспорить по прямоте с теми, что звучали в баре. Но не один из них не собирался терпеть брошенную в лицо правду от каких-то заезжих ублюдков. Несмотря на все попытки Сэма Питсбери навести порядок, в баре было спокойно лишь в отсутствии чужаков.
Бар в этот раз пустовал. Пара местных алкоголиков, несколько новых лиц проездом – по их трусоватым рожам Джоди понял, что драки не предвидится. Он и не знал, огорчает это или радует.
Кулачный бой не самый плохой способ снять напряжение, хоть и пришел он не за этим.
Реджи ещё не подъехал. Впрочем, Джоди сам опередил договоренное время на полчаса, так что винить друга в забывчивости не собирался. Посидим, подождем…
Сэма тоже не видать. Бармен иногда уезжал на денек, а поскольку помощников не держал, перепоручал все приятелю Стью Рондхауэру. Сейчас стареющий хиппи что-то беззвучно напевал себе под нос, равнодушно уставившись на стойку.
Джоди едва заметно поморщился. Когда Стью заступал в должность, музыкальный аппарат весь вечер играл одного Моррисона. Главное, чтобы у длинноволосого придурка не наступило настроение поговорить. Иначе всем посетителям предстояло по часу кряду слушать истории о днях его славной кочевой юности, когда он исколесил всю Америку.
Семейное бунтарство позволяло Джоди видеть суть Стью. Трепач, унылое дерьмо, которое строит из себя не пойми что. Отец когда-то говорил, что Рондхауэр даже за пределы Техаса не выбирался. Джоди ему верил. Не было в Стью той беспокойной жилки, которая была сутью хиппующей братии.
В ночь смерти Томми, Рондхауэр не заменял, а значит толку с него, как с козла молока.
Он уже подумал о том, чтобы подождать друга на свежем воздухе – трескотня этого психа могла окончательно угробить вечер. Кинул взгляд в полутемный дальний угол стойки.
Вот это цыпочка!
У Джоди мгновенно пересохло во рту. Усталость и раздражение как рукой сняло.
Как на заказ: стройная, длинноногая блондинка, будто подиумная дива. В её позе чувствовалась раскованность. Лицо, повернутое в профиль, казалось застывшим, взгляд отсутствующим – но это не сильно портило впечатление.
Светлое платье туго обтягивало бюст.
Одежды многовато. Ничего, это мы можем исправить.
А что такая девчонка делает одна в свинарнике Сэма? Как и он, ждет кого-то? Но кому из местных повезло отхватить подобную красотку?
Джоди купил бренди, игнорируя начавшего бубнить Стью. Устроился спиной к окну, в противоположном конце небольшого зала. Девушка сидела, опершись локтями на стойку, и всем своим видом демонстрировала скуку. В его сторону она не смотрела.
Желание на одну ночь послать все проблемы и оторваться перехлестнуло через край. Раз уж все равно Питсбери нет, а больше ничего умного им с Реджи в голову не пришло – вечер свободен.
Он поднялся и вальяжно направился знакомиться.
Майк прижался к окну, стараясь не сильно мельтешить головой. Низкорослые пальмы по обе стороны окна, не настоящие, таким не место в Техасе, а тонкие, в четыре дюйма толщиной и его роста, для укрытия не подходили. Внутрь не попасть – даром что Рондхауэр спит на ходу, но правила о несовершеннолетних в баре помнит.
Тоже мне, Мистер Закон нашелся, недовольно подумал Майк. Мог бы и пустить, мне все же не пять лет.
Хотя лучше не стоит рисковать: если и пустит, то нудеть станет – не отвяжешься. И вообще, потом может рассказать Джоди, где его младший брат шлялся ночью. Это нужно, как собаке пятая нога. Джоди сразу же насторожится – и прощай слежка. Тем более и отсюда всё хорошо видно.
Брат пересел за крайний стул у бара и клеился к светловолосой девушке. Она с улыбкой слушала его выпендрёж. Острое лицо словно светились таинственным огнём.
Майку она не нравилась. Джоди выбирал исключительно куриц, у которых мозгов не хватало даже на пару свиданий. Вкусы у брата – не ахти, но в этот раз раздражало что-то другое. Незнакомка могла быть умна. Уж точно была красива. Но какой-то холод, пренебрежение, ядовитая насмешка, скользившие в каждом жесте…
Кого-то она напоминала…
Ноги болели. Простоять под окном минут пятнадцать после пробежки через половину города – ощущение не из приятных. И все ради того, чтобы любоваться на распивающую бренди парочку.
Расчёт Джоди был ясен. Напоить и соблазнить размякшую девицу. Только пока она выглядела трезвой, как стеклышко. А вот Джоди что-то сильно окосел. Один раз стакан едва не сшиб со стола.
Видать от жары разморило, подумал Майк, сам не зная, отчего по спине пробежал холодок. Обычно он Томми перепивал, а уж тот умел гульнуть.
И ещё одна вещь не давала Майку развернуться и уйти. Он не знал эту блондинку. Вообще в городе не видел. Как и Верзилу.
Какое-то смутное сходство с дьявольским могильщиком – не внешнее, а почти неощутимое, заставило Майка продолжить наблюдение.
Ещё через пять минут Джоди и незнакомка направились к выходу. Майк отступил за угол и не видел, как убирающий со стола пустую бутылку Стью с завистью смотрел им вслед. Будь здесь Сэм, он, безусловно, узнал бы эту девушку.
Незнакомка чем-то напоминала Салли – такая же непробиваемо-самоуверенная. Это ещё больше злило Майка. Вроде красивая, но какая-то неправильная… Была в ней фальшь – в размашистой походке и том напоре, с которым она тянула Джоди прочь.
Брат это тоже чувствовал, недаром заметно протрезвел и стал поглядывать на блондинку с растерянностью. Его обаяние дало сбой.
- И куда ты хочешь прогуляться? Мне тут надо с одним человеком встретиться… - долетело до Майка. Он сильнее вжался в стену, когда девушка вдруг оглянулась именно в его направлении. На секунду пришел страх.
Заметили!
Но шаги и голос отдалялись. Мальчишка облегченно вздохнул.
- Встретишься. Есть неподалеку классное местечко…
Когда он снова выглянул, приезжая уже тащила брата под руку в сторону кустов. Судя по всему, он и сам растерялся от такого напора.
Откуда она может знать, какое место классное, а какое нет?
Майк вдруг всерьез заволновался.
Оставалось надеяться, что Джоди не потеряет бдительность. Но насчет этого у Майка были сильные сомнения. Иначе чего он целыми днями таскался за братом?
Когда через десять минут возле «Дюны» появился сменивший костюм на джинсы и безрукавку Реджи, обоих Пирсонов и светловолосой девушки и след простыл.
***
Майк недооценил брата. Тому и впрямь стало не по себе. Он привык контролировать отношения, прежде чем они сворачивали не в ту степь. А тут, почему-то казалось, что его просто посадили на поводок и тянут к неизвестной цели. Как барана в загон.
Сначала накатившая в баре вялость. Мысли стали путаться, будто в бренди кто-то намешал снотворного. Однако, как бы плохо не шли дела в «Дюне», до разбавления алкоголя всякой дрянью ни Сэм, ни его помощник не опускались.
Девушка, представившаяся именем Кэтрин, пила из той же бутылки, а стакан Джоди не выпускал из рук. Значит не в выпивке дело.
Или проблема в ней самой?
В присутствии светловолосой в голове творилось черт знает что. Бушевали желания, которые не обсудишь даже с близкими друзьями. Джоди, вовсе незакомплексованный и довольно опытный в сексе, чувствовал себя девственником с бушующими гормонами.
Зачем он согласился прогуляться, Пирсон не мог объяснить. Вернее, дай Кэтрин ему время спокойно постоять и подумать – мысли бы вернулись в нужное русло.
Но как раз этой милости девушка не подарила.
Убеждая себя, что Реджи все поймет со слов Стью, и что прогулка не затянется, Джоди вышел из «Дюны». Какая-то часть желала продолжения странного общения. Другая – голос разума? – сожалела, что Банистер не пришел пораньше. Или что он сам поторопился зайти в бар, не подождав у входа.
Но эту часть сознания присутствие Кэтрин успешно заглушало.
Куда она тянет? И что за взгляд – брезгливость и желание… все перемешано. Я ей что, не нравлюсь? Так какого черта со мной прется?
Дорога вела через рощу. По мнению Джоди, достаточно далеко от бара и дороги. Почему бы не остановиться и не перевести знакомство в более тесную плоскость? Но незнакомка увлекала все глубже в ряды деревьев.
- Давай здесь, - попытался он вырваться из тисков чужой воли. Это что-то смутно напоминало. Недавнее чувство в мо…
- Погоди чуть-чуть, милый, - голос Кэтрин смыл едва не сформировавшуюся мысль. – Ещё немного – и ты увидишь просто волшебное место….
Чары, думал Пирсон, покорно уходя глубже во тьму. Чары…
Он вцепился за это слово, как утопающий – в спасательный круг.
***
Идущий следом Майк только ругался про себя. Мало того, что через каждый шаг ветка, а шуметь нельзя. Так и эти двое темп не сбавляли. Не прогулка, а пробежка какая-то, словно на распродажу спешат.
Всю ночь они гулять будут, что ли? Или Джоди про машину забыл? Куда она его тащит? За рощей парк, поляна, ещё одна роща и…
Кладбище!
Всю усталость как рукой сняло. Майк и позабыл, что в той стороне расположен морг Морнингсайда.
Дура она! Ну, неужели здесь неподходящее место? На кладбище – ещё и ночью?!
Через некоторое время впереди замаячили фонари склепа. С этой стороны деревья подступали вплотную к кладбищенской ограде. Конечно, это ещё не сами могилы, но близко.
Чересчур близко.
А где кладбище – там и Верзила.
Ограда казалась слишком хрупким препятствием перед обитавшим за ней злом.
Но у Джоди, похоже, в компании светловолосой шлюхи мозги отказали.
Неужели ему не хватило похорон? Тут же Томми погиб! И тогда, после церемонии… они с Реджи бежали! Разве этого мало?!!
***
Но Джоди не мог ни о чем думать. Руки девушки обхватили атлетическую талию. Правая кисть скользнула под футболку. Он попытался остановиться, но его спутницу устраивали ласки на ходу.
Карие глаза приблизились. В них играли озорные золотые искорки. Волшебное зрелище.
И немного пугающие.
Это… то же самое… что в склепе…
Сосредоточиться удалось с невероятным трудом. Каждую мысль приходилось проталкивать, как застрявшую в горле кость.
- Не надо… туда идти… - выдавил он, но нежные женские руки не останавливали свой танец. В их движениях чудился какой-то узор – петли и круги, сходящиеся к сердцу.
Словно опутывая его незримыми нитями.
- Не на кладбище… - дыхание перехватило. Лицо Кэтрин приблизилось.
- Бояться нечего, - серебряным колокольчиком прозвучал в ночной тьме голос. Он стал заметно мягче – с каждой секундой женственности в красотке все прибывало. – Мертвые видят свои сны… а твой сон иной… Он про нас с тобой… про ночь…
Когда губы соприкоснулись, все попытки сбросить гипнотическую волю вылетели у парня из головы. Слюна отдавала хвоей и льдом. В дыхании ощущался аромат корицы и каких-то специй.
Не разжимая кольца рук, Кэтрин потянула его к забору.
Переставляя ноги, как пьяный, Джоди подчинился. Он ещё пытался удержаться от опасного продолжения – но это было сродни попытке утопающего вдохнуть последний раз.
- Давай… присядем… – облокачиваясь на мягкое плечо, предпринял он с трудом пришедшую в голову уловку.
Тонкие пальцы скользили под футболкой. От бедра к ребрам. Плавно и настойчиво.
Кэтрин лишь улыбнулась. Новый касание губ смягчило отказ.
- Присядем… и приляжем, но после… - девушка повела его с прежней целеустремленностью.
В заборе красовался проем. Целая секция металлической ограды отсутствовала. Ровные следы указывали, что поработала пила.
Блондинка без долгих раздумий направилась туда. Сейчас Кэтрин походила на человека, спешно возвращающегося домой.
***
Майк тревожно переступил с ноги на ногу.
Она что, местная? Откуда узнала, где проход?
Как тогда, на кладбище, он боролся с желанием броситься вперед и схватить Джоди за руку. Пока ещё не поздно. Пока тот не пересек роковую границу.
Но остатки здравого смысла решительно пресекали этот порыв. Знай он про чары – ринулся бы, сбивая с ног незнакомку. Но так, когда со стороны казалось, что любовное свидание в самом разгаре…
Что я скажу?!
Как объяснить брату, что он следил ради его же безопасности? И девице это точно не понравится.
Кроме страха перед ночными могилами Майка грыз другой страх, более приземленный.
Пара таких выходок, и Джоди точно уедет, чтобы избавиться от его присутствия.
Парочка прошла сквозь проем и направилась дальше.
Майк, пригибаясь к земле и ругая себя последними словами, за то, что одел светлую джинсовую куртку, крался следом.
Пока все шло нормально.
А с другой стороны – кому охота ночью ходить на кладбище. Нормальным людям там делать нечего.
Подружка Джоди, наверное, извращенка.
Наконец, они остановились на небольшой площадке у могил. Яркая луна серебрилась на волосах девушки, превращая их в волшебный факел.
Майк затаился в зарослях у кривой ивы на корточках. Что делать дальше – он понятия не имел. Если бы Джоди устроился в машине или мотеле, можно было с чистой совестью возвращаться домой. А теперь что, сторожить всю ночь? А если застукают? Как тогда брату в глаза смотреть?
Сердце колотилось часто-часто. Тут опасно. По коже шли мурашки, и не от одной прохлады. Недоброе это место, он знал наверняка, и полное чудовищ.
Салли могла сколько угодно рассказывать, что страх питает зло – Майку от этого не становилось легче. Как ещё воспринимать угрозу брату, как не с тревогой?
Интересно, а Верзила спит? Или он как вампир в фильме “Укус в ночи”? Днём обычный человек, а после захода солнца – огромная летучая мышь?
Невольно Майк поглядел вверх. В перекрестьях ветвей спали черные нахохлившиеся птицы. Вороны? Или это вообще не птицы?
Захотелось без оглядки удирать прочь.
А вокруг стояла тишина. Ни цикад, ни сов – хотя совы в Морнингсайде сами по себе редкость. Даже шума машин не доносилось.
Равнодушным светом горели фонари морга. Черные окна слепо уставились на мальчика.
Если только раздастся сопение… хриплый рык…
Пока он в кустах, враги не подкрадутся неожиданно. И Джоди отсюда хорошо виден.
А я?
Ощущение, что его разглядывают невидимые глаза, только усиливалось
Но чьи? На всякий случай он обернулся.
Позади одна тьма.
И всё же спящих птиц, хмурые дубы, черные окна – все переполняла зловещая сила. Майк чувствовал – незримое внимание сгущается, оседает на коже, как капли тумана.
Чем защищаться? И от кого?
Кто же знал, что вечерняя прогулка перерастёт в безумный поход. Даже нож – давний подарок Джоди – он оставил дома.
На всякий случай мальчик отступил ещё глубже в кусты. Туда, где сплетенные ветви образовали купол, ловящий лунные лучи на ладони-листья.
Но темнота на кладбище была не союзником, а врагом.
***
Джоди нежно целовал тонкие губы. Уснуть, вяло думал он, стараясь избегать взгляда Кэтрин. Уснуть… и не просыпаться…
Мысли о сопротивлении стали казаться недостижимой блажью.
Воздух дрожал, плыл, превращаясь в подсвеченный луной туман. Тишину переполняло колдовство.
Мир исчез, остались лишь они вдвоем.
В зрачках девушки отражалась лунная дорожка. Пирсону показалось, что его маленькое отражение уходит по ней в длинный черный тоннель.
Мысли замирали, как и всё в этом сонном царстве.
Не могу… бороться…
- Хочешь узнать, чем ещё можно заняться в этом городе? – пряное дыхание обожгло его шею.
- Да…, - ответил он, теряя остатки воли.
Она медленно расстегивала его рубашку. Пуговицу за пуговицей. Там, где пальцы касались голой груди, кожа начинала гореть. Будто горячим металлом провели, а следом – осколком льда.
***
Майк видел, как блеснули крестик и цепочка Джоди в лунном свете. Мамин подарок: у него был такой же, хотя сам мальчишка его давно не надевал.
Глаза блондинки мерцали. Даже на таком расстоянии они словно впитали лунный свет и заполняли всё лицо.
Майк почувствовал, как голова кружиться.
На секунду лицо незнакомки стало похожим на лицо Салли. Так, словно они были близняшками.
Она такая красивая…
Девушка сняла с замершего в каком-то оцепенении Джоди крестик и отбросила сторону. Он и бровью не повел.
Это ещё зачем? вяло удивился Майк. Странность поступка чуть стряхнула гипнотический взгляд. Подозрение только возрастало.
-Давай… - шептали её губы. Руки тянули парня на траву. Джоди прижался, стараясь не давить слишком сильно, но блондинка не выглядела хрупкой. В её движениях появились хищные изгибы.
-Да… - он уже почти ничего не соображал. Кроме одного – она рядом, и дальше все будет хорошо. Просто божественно.
- Разве тебе не надоел этот город…
Как у неё получалось одновременно целоваться и говорить, Джоди не понимал. Сейчас это не имело значения.
-Ты хочешь покинуть его… или наоборот, остаться навсегда?
Какое дело, что она говорит. Главное, что он добрался до почти неосязаемых трусиков. Бюстгальтер Кэтрин не носила. Свет играл на обнаженных плечах и груди опаловыми переливами.
- Ух… - Майку стало трудно дышать. Увиденное вызывало целый водопад чувств – интерес, смятение, жар и страх. Он даже не заметил, что нарушил молчание, не выдержав распиравших эмоций.
Но парочке на поляне было не до него.
Среди травы и мрака тускло поблескивала серебряная цепочка. Крестик словно обиделся на такое пренебрежение и померк.
-Нет, ты не уедешь. Нельзя уехать из сна… а сон этот вечен… вы все жители снов…
Говори. Говори что хочешь, только не останавливайся…
Джоди уже расстегнул брюки. Его голый зад мелькнул на фоне белой каменной плиты. Майк смущенно отвел глаза. Это уж как-то совсем неприлично вышло – будто в дверную щелку глядеть. И странно, в придачу.
Он сглотнул вязкую слюну.
Отрываться от наблюдения не хотелось. Но страх не проходил. Как сигнал тревоги, он звучал в мозгу набатом.
Не смотри! Уходи! Здесь беда!
Мальчишка чувствовал себя беззащитным в этой неподвижной темноте. Даже луна не могла пробиться сквозь полог листвы. Черные птицы будто ждали момента проснуться и наброситься на Майка.
Да, он никого не видит. Но кто сможет утверждать, что не видят его??
Неожиданно что-то горячее коснулось спины. Какой-то порыв воздуха, резкий, спертый. Потом пришло четкое понимание.
Он не один в окружающей, вязкой тьме.
Майк обернулся. Позади темным облаком весела ночная мгла. Лишь узенькая тропинка светлым мазком кисти разрезала мрак.
Он шагнул вперед. Еще шаг. Ещё.
Внутри все закаменело. Хотелось развернуться и бежать. Предчувствие подсказывало: рядом опасность.
Но я должен убедиться.
Последний аргумент против любых возражений старшего брата.
Шорох приминаемых травинок. Низкое рычание. Тихое, но куда сильнее, чем на похоронах.
Или его источник намного ближе.
Майк судорожно сглотнул. С огромным трудом он обернулся в сторону звука и попятился. Где-то совсем близко, скрытое ветками, ворочалось нечто ужасное. Готовое – он не сомневался – наброситься и унести. Унести в черные коридоры ночного морга. И съесть.
Рычание повторилось. Его движение не осталось незамеченным.
Что это?!!!
По звукам оно куда больше собаки. Может, даже с медведя…
Маленькие тени, что он видел днём, не могли так рычать.
Не могли, если судить здраво. Но к черту здравый смысл в мире кладбищенских упырей.
В голове не осталось ничего. Ни единой мысли. Только убежденность: если он слепо побежит, рычащая тварь вопьется в спину.
Медленно Майк отступал в сторону узкой тропинки. В сторону лунного света.
Листва справа чуть шевельнулась. Второе создание отрезало путь к Джоди.
Конечно, можно закричать. Но если крик заставит их напасть? Пока брат придет, его уже обглодают до костей.
Правда, так Майк думал куда позже. В тот момент у него просто язык приклеился к небу от страха.
Шажок. Ещё шаг…
Только не споткнуться.
Отвлечься – немыслимая роскошь.
То, что засело позади, не двигалось. Второе по-прежнему обходило его полукругом.
С двух сторон заходят…
А это верная смерть.
В спину что-то кольнуло. Сердце чуть не остановилось.
Всего лишь ветка. Будь это коготь, ему не жить.
Ещё шаг…
Свет всё ближе…
Но они не боялись выходить под полуденное солнце…
Даже ножа нет…
В новом рыке появились нетерпеливые нотки.
От ожидания можно спятить…
И тут сгусток темноты бросился на отступающего мальчишку. Нечто низкорослое, ростом с первоклашку – но при этом коренастое и плотное, как бочонок. Существо, растопырив лапы, промахнулось на пару дюймов, но этого Майку хватило. Прежде чем вторая тварь выпрыгнула из кустов, ноги понесли его прочь.
Истошные вопли огласили округу.
Майк, уворачиваясь от двух преследователей, ломился через рощу. Твари не оказались хорошими бегунами; кочки и ветки мешали коротким ногам. Может, на ровном месте они и развивали спринтерскую скорость, но пока явно проигрывали.
Он даже успел оглянуться на бегу. От увиденного крики стали вдвое громче.
Майк мчался, не разбирая дороги. Он пролетел вдоль ограды, не видя и не слыша ничего.
Лишь одно желание вело его вперед. Оказаться подальше от того, что неслось по пятам.
Черные плащи с капюшонами. Когтистые приплюснутые лапы. И вместо лица – коричневая морда, нечто среднее между бульдожьей и обезьяньей. В них было и от животных, и от людей. Но доля сверхъестественного перевешивала все остальные составляющие. Какое-то невидимое веяние иного мира, которым до самых пят пропитались низкорослые твари.
В голове задерживались одни эпизодические образы. Мысли начисто смело паникой. Он бежал и не собирался останавливаться, пока не откажут ноги.
***
Джоди, в котором здравого смысла почти не осталось, уже почти закончил стаскивать зубами трусики Кэтрин, когда раздался крик. Поначалу, он даже не смог понять, слышит ли его наяву, или это ещё один подарок странной ночи.
Может, показалось?
Но вопль нарастал. Более того, голос этот Джоди прекрасно знал.
Какого…
Вопль разорвал чары – мозги вернулись на место. Что он творит? Зачем забрался в это чертово местечко, да ещё ночью и без оружия? Он ведь договаривался с Реджи встретиться, а не гулять по кладбищам! Что за дьявольская сила у девки, надевшей на него невидимый глазу поводок?
И главное – почему он слышит нарастающий крик Майка???
Отпрянув от спутницы, Джоди посмотрел в сторону зарослей. Там мелькала светлая джинсовая куртка Майка. Брат орал так, будто его живьем резали.
В шутку так не вопят.
-Это мой брат! – Джоди выплюнул трусики Кэтрин, все ещё свисающие изо рта. – Что-то стряслось!
Он уловил глубокое разочарование на красивом лице. А ещё быстро промелькнувшую и исчезнувшую злобу. Подозрения обрели подтверждение – с Кэтрин явно дело нечисто
- Я сейчас! – бросил он раздетой красавице, и на ходу застегивая штаны, помчался следом за братом. Возвращаться Джоди не собирался, но непонятное появление Майка послужило отличным поводом сделать ноги.
Парень не понимал, что происходило с ним последние полчаса. Думать об этом предстояло позже – когда они с Майком выберутся с кладбища.
Крики удалялись. На полянке возле каменной плиты наступила тишина.
Тяжелый взгляд того существа, что назвалось Кэтрин, проводил убегающего Джоди. Пальцы погладили тонкий, невесть откуда взявшийся стилет.
Мгновение, и лезвие растворилось в аристократически тонких руках.
А потом прекрасное женское лицо начало меняться...
Глава 9. Ночь, вползающая в жизнь
Майк, хромая, спотыкаясь и не видя ничего вокруг, несся сквозь кусты, поляны и овраг. Легкие горели. На крики уже не хватало силы.
Изумленный Джоди с трудом нагонял брата. Вокруг не было ничего, от чего стоило так улепетывать.
-Майк, стой!
Мальчишка, казалось, оглох. Для него погоня шла по следу. Зов показался визгом преследующих карликов.
- Майк!
Он нагнал брата, схватил за рукав, но тот только шарахнулся в сторону и припустил быстрее. Впереди оказалась ложбина, куда Майк стремглав влетел, скользя на мокром склоне.
Заминка дала шанс Джоди. Тот поднажал и ухватил брата в охапку.
- Да стой, кому говорю!
Майк дернулся, но тут же сообразил, чьи это руки. Задыхаясь, он вырвался и остановился. В глазах все ещё стоял ужас.
Карлики. Карлики с лицами чудовищ.
Джоди только хмыкнул. Младший выглядел таким бледным, будто собирался упасть в обморок.
Лицо брата словно вылепили из снега. Одни глаза бездумно шарили по сторонам.
- Эй, Майк, ты что?! Что случилось?
В голове Джоди быстро промелькнули возможные причины. Пожар, кража, нападение проезжающей через город банды…
Но такого ответа от мальчишки он не ожидал.
- Они там, я знаю… - захлебываясь словами начал Майк. Ему не хватало воздуха. – Они за мной гнались… я видел их рожи!
Что видел, чуть не спросил Джоди. В груди вдруг кольнуло. Вспомнилось, где они стояли.
Морг. Скрип и визг в его глубинах.
И тот недобрый взгляд из глубины распахнутой двери.
Серая тень и зловещий старик.
Ночь, полная чар…
- Подожди, давай сначала. Что и где было? Кто гнался?
Немного отдышавшись, Майк прижал руки к груди, стараясь унять выпрыгивающее сердце.
- Слушай… я за вами шел. В смысле, не подглядывал… просто… ну, присматривал. А эти твари на меня напали!
- Какие ещё твари?!
- Не знаю… мелкие, такие серые и быстрые!
Чересчур быстрые для своих маленьких ног.
Но об этом Майк умолчал. Ему нужно убедить брата, а потусторонняя природа преследователей – последнее, во что Джоди поверит.
Пирсон-старший сглотнул и оглянулся. Ночь царила во всем своем великолепии, но любоваться её красотами не тянуло.
Они отбежали весьма далеко от пролома – но хоть, слава Богу, не в сторону склепа. Мрачные стены морга скрывали холмы.
- Уверен… что это не крыса какая? – больше себя, чем брата спросил Джоди.
- Какая к черту крыса?! – вышел из себя Майк. Лица уродов, выглядывающие из под плащей, до сих пор пугали своей чуждостью. Ни одно животное, даже обезьяна, не выглядела так похоже – и одновременно непохоже на человека.
Джоди прикусил губу.
Ну, зачем меня сюда понесло? Надо убираться и быстро!
- А где твоя подружка? – резко спросил Майк, обиженный молчанием брата. Наверняка не верит, придурок… сейчас начнет убежать, что все померещилось.
Но девушку и впрямь бросать – последнее дело. Пусть она и притащила братца в это гиблое место, да и изначально раздражала Майка, но встречи с низкорослыми уродами точно не заслуживала.
Существа, гнавшиеся за ним, могли избрать себе девчонку в качестве мишени.
Он не подозревал, что исказившая лицо Джоди злость относится вовсе ни к нему.
Естественно, первая мысль Пирсона была о бегстве. Приближаться или прикасаться к Кэтрин Джоди больше не собирался. Хватило и одного раза.
И уж точно вести туда брата глупо. Он не знал, что за чудовища завелись в Морнингсайде, но что светловолосая девка с ними заодно – кожей чувствовал.
- Там, где я её оставил! – огрызнулся Пирсон, пряча страх за злостью. Он хотел добавить ещё что-то, но замолчал. Как объяснить никогда не спавшему с женщиной, какое сильное влияние оказала на него случайная знакомая?
Издалека долетел стихающий визг. Хорошо знакомый визг.
А чтоб им провалиться!!! Мы же не в склепе!!!
Майк задрожал и поднял круглые глаза.
- Слышишь? Это они! – требовательным шепотом спросил он.
Джоди зябко повел плечами. Вопрос риторический. Ему и в коридорах этого хватило.
Первой мыслью было сказать да, слышал. И не в первый раз. Я знаю про чудовищ, не волнуйся. Но сейчас перепуганное лицо Майка до боли напомнило его состояние на родительских похоронах. Да и место не самое подходящее для доверительных бесед
- Воет… словно ветер… - протянул он, стараясь успокоить мальчишку.
Уничижительный взгляд Майка был ему наградой. Какой ещё ветер, говорили глаза. Ветер не визжит.
Сам знаю, мысленно ответил не прозвучавшему обвинению Пирсон. Блин. Майк, не заводись, нашел время дуться.
- Иди и забери её, пока они не вернулись, - резко бросил мальчишка так, словно Джоди был младше лет на пять.
Думаю, она не пропадет. Хотя глянуть издали стоит – может, ещё чего узнаю. Но так, чтобы Кэтрин меня не заметила.
- Сначала тебя выведу, - Джоди сунул руку в карман, извлекая ключи. И легонько подтолкнул братишку.
- Не стой столбом. Выйдем, дуй к «Дюне», забери машину. И домой – понял, Майк? Сразу домой. Там поговорим.
А за это время он мог придумать, как начать непростой разговор.
Майк спрятал ключи, и они быстро пошли в направлении ворот. От густых зарослей оба, не сговариваясь, держались подальше.
- А ты что, тут вздумал остаться? – подозрительно поинтересовался брат через десяток шагов. – Джоди, я не шутил! Там правда какие-то твари!
- Знаю.
- Давай вместе зайдем за твоей девушкой и пойдем? – спросил Майк, покосившись на темноту, окружавшую их темным кольцом.
Не в силах спорить, Джоди просто подтолкнул его в плечо.
- Не пререкайся! Топай лучше быстрее!
По голосу Майк понял, что дальнейшие разговоры бесполезны. Они ускоряли шаг, то и дело оборачиваясь, а последние полсотни ярдов перешли на бег.
Хотя ноги ныли, а дыхание ещё не пришло в порядок, выносить молчаливую злобу кладбища было выше их сил. К воротам братья прибежали кратчайшим путем, то и дело ожидая новых визгов, теней, преследования.
К счастью, так и не дождавшись.
Последний раз взглянув на младшего со всей суровостью, на какую оказался способен, Джоди двинулся к воротам.
- Послушай…
- Уходи, Майк! – парень обернулся. Умоляющее лицо брата сияло белизной в лунном свете.
- Но, Джоди…
- Иди, черт тебя возьми! Хоть раз сделай, как я прошу!
Он шагал, не оборачиваясь, и слушал удаляющиеся шаги. Неужели пацан сумел перебороть врожденное упрямство?..
Ночь ластилась холодными руками, и Джоди задумался, не смертельную ли ошибку совершает. Второй раз вырваться может не получиться…
Где-то закричала проснувшаяся птица, сонно оглядев шагающего сквозь ряды могил человека. Она не понимала, как хоть одно живое существо может быть столь беспечным.
Птица знала, что среди бледнеющих во мраке памятников притаились хищники…
***
Серое, низкое, визжит. Серое, низкое, визжит. Что же это за хрень?
Но он знал, что могло напугать брата. И от этого становилось ещё страшнее.
Кто же эти твари такие, а? Откуда взялись?
Отрицать реальность созданий стало почти невозможно. Почти – потому что в глубине души Джоди надеялся, что его с братом напугало какое-то странное животное, или карлик, или…
Других разумных вариантов в голову не приходило.
Тишина стелилась по кладбищу. Она висела таким плотным облаком, что даже шелест травы под ногами вяз в ней. Башни черных туч крались к луне, то и дело проглатывая бледный диск и через минуту нехотя его отпуская.
Темнота и серебристый свет плели свой узор среди молчаливых памятников.
Вот и знакомая плита. Он замедлил шаг, чтобы не попасться девушке – а девушке ли? – на глаза.
Зря старался, облегченно и одновременно встревожено понял Джоди.
Примятая трава, следы его ботинок. Все на месте.
Кроме Кэтрин.
Роковая красотка исчезла. Растворилась в этой зловещей темноте, лишающей храбрости и уверенности.
Только рядом с плитой сиротливо свернулась его собственная цепочка с крестиком.
Джоди огляделся. Подобрал украшение, напряженно всматриваясь в заросли, откуда выбежал Майк. Его подмывало пойти и проверить. Возможно, остались следы…
Но слишком угрюмыми казались кусты. И так легко было поверить, что низкорослые создания таятся в их глубине, ожидая доверчивую жертву.
Ну его на хрен!
Каждую травинку в округе словно переполняла невысказанная угроза. Взгляды, полные злобного предвкушения, кололи затылок. Стоило обернуться и они тут же перемещались. Всегда оставаясь за спиной.
Джоди не выдержал и побежал к воротам, сжимая крестик в ладони. Даже его воля сдавала перед ощущением наползающей беды. Идти шагом в подобном месте он считал глупостью.
Кладбищенские обитатели проводили его разочарованными оскалами коричневых морд. Им под силу было наброситься, сбив человека с ног – но воля Того, Кого они не смели ослушаться, запретила охоту. Время ещё не пришло – мальчишка сунул нос куда не следует, и должен был принять свою участь первым.
Существам хотелось всего и сразу, но запрет держал крепче стальных оков. Собственной воли только и хватало, чтобы недовольно ворчать в густых зарослях, поправляя сползающие капюшоны.
Под распростершимися тучами царила тьма, и то и дело оглядывающийся парень ничего не заметил.
***
Потерпи. Еще десять миль – и ты дома. Какие-то чертовы десять миль. Ну что ты, как маленький?
Сэм вел этот внутренний диалог уже полчаса. Упрашивал себя, стараясь, чтобы внутренний голос звучал убедительно и уверенно.
Не вышло. Страх перевешивал все доводы.
Как Питсбери и предполагал, он застрял в Малвоу дотемна. Такое было не в первый раз и никогда не являлось поводом для волнения.
Дорога по пустынной трассе не предвещала проблем. Спать с возрастом хотелось все меньше и меньше. Нет причин для паники.
Но страх не убывал.
Небо то и дело пересекали полосы густых туч. Звезды зябко дрожали там, в беспредельной вышине, равнодушно подмигивая одинокому водителю. Луна почти достигла полноты. Ещё денек – и полнолуние.
Желание поскорее доехать с каждой минутой только возрастало.
Он бы разогнал пикап и до шестидесяти миль в час, но остатки солдатской выучки возроптали. Что он, старая развалина, уже с головой не дружит? Мчаться среди ночи с забитым ящиками кузовом, почти вслепую? Верный способ закончить поездку на обочине и по частям.
Восходящая луна, пробивавшая облачный покров, сверкала красноватым оттенком. Где-то завыл койот.
К дождю и ветру…
Внезапно Сэм вспомнил, как называли такую луну его приятели в школе. Он не раз замечал, как стареющая память все чаще возвращается к довоенным дням. Юность, школа, родители... Иногда картины прошлого вставали перед глазами с отчетливой резкостью, словно это было вчера.
Луна-Чертовка.
Да, Луна-Чертовка. Так прозвали этот зловещий оттенок мальчишки в школе. В те годы, когда Морнингсайд ещё казался подающим надежды…
Силуэт на дороге. Белое пятно. От неожиданности, вырванный из воспоминаний Сэм не успел затормозить. Фары слишком поздно высветили возникшую преграду.
Ещё можно было вывернуть руль, уходя боком. Это не спасало от столкновения, но могло уменьшить удар. Сохранить жизнь невесть как появившемуся человеку.
Только руки не смогли сподобиться на одно простое движение руля. Потому что Сэм успел рассмотреть, кого ему пришлось сбить на ночной дороге.
Увидел её глаза. Глаза из сна.
И тут, словно из прорванной плотины, хлынули воспоминания. Томми, клеящий незнакомку в вечер своей смерти. То, о чем он позабыл – о чем его заставили позабыть…
Взгляд пронзил насквозь за секунду до удара. Ненависть, насмешка и презрение – все смешалось в красивых, но мертвых глазах, уставившихся на Сэма.
Глазах, которые не могли принадлежать человеку…
Машину тряхнуло.
Пикап вылетел с проезженной колеи и заскользил по булыжникам, заменявшим ограду. В кузове зазвенели разбитые бутылки.
Он лишь чудом не перевернулся.
Но не от этого Сэм не мог пошевелиться. Нога, наконец, вдавившая педаль тормоза в пол, не желала сгибаться.
Она исчезла перед ударом. Просто растворилась в дюймах до капота.
Нет, ему не померещилось. Чудовище, приходившее к нему в бар и, вероятно, причастное к смерти Томми, непонятно как возникло посреди пустого шоссе. И так же загадочно исчезло.
Но во что я врезался?!
Едва эта мысль возникла в голове, как правая рука сама потянулась в бардачок. Пальцы сжали кольт.
Слишком поздно. Стекло разлетелось вихрем осколков, впившихся прямо в лицо. Сэм дернулся вглубь в сторону, но ремень безопасности не дал ему уйти. Секунды, на вес золота, когда он ещё мог что-то изменить, ушли безвозвратно.
И все же, когда серое существо, укутанное мешковатым балахоном, просунулось в окно, навыки сработали сами собой.
Оглушительно грянул выстрел. В узком салоне у Питсбери чуть не лопнули перепонки.
Пуля ударила туда, где предположительно должна быть морда твари, скрытая низко натянутым капюшоном. С визгом, похожим на вой раненой свиньи, существо вывалилось обратно.
Он даже не успел обрадоваться маленькой победе, когда лопнули остальные стекла, превратив внутренности салона в сверкающую мозаику.
Удар, чуть не перевернувший машину, нанесла далеко не единственная тварь.
Низкие фигуры, вломившиеся в пикап, утробно урчали. Они навалились на мужчину, с медвежьей силой прижимая его руки к протертому сидению. Короткая лапа вырвала пистолет из ослабевших пальцев.
Уже когда острые зубы чудовищ впились в тело, Сэм с бескомпромиссной остротой вспомнил, почему в детстве боялся кровавой Луны-Чертовки.
Луны, которая светила нечистой силе.
Крики боли и звуки разрываемой плоти ещё какое-то время доносились из недр пикапа. А потом на степную дорогу упало молчание.
***
Луна кидала в окно косые лучи. То и дело тучи скрывали её лик, и по лицу Майка пробегала тень. Черная полоска – белая. Тень – свет. Все, как в жизни.
Правда, в его жизни черная полоса подзадержалась.
Он начал дремать лишь, когда услышал звук открываемой двери и устало чертыхающегося вполголоса Джоди. Беседа по душам опять сорвалась, но все вышло к лучшему. Главное, что Джоди не стал отрицать его слова – они поговорят утром. Брат, без сомнения, выскажет все, что думает по поводу одного любителя совать нос не в свои дела, но он готов слушать – и услышит все. Каким бы фантастическим не был рассказ, Джоди придется поверить.
Ещё бы объяснить, что без присмотра Джоди может не дожить до следующего свидания…
Беда с этими взрослыми.
Эта мысль вертелась в голове, то и дело распадаясь на множество кусков. Глаза под закрытыми веками двигались все медленнее. Сон вступал в свои права, на время вытесняя тревоги.
Последнее, что Майк смог отчетливо обдумать – это смутную надежду, что все ещё обойдется. Ведь вернулся же Джоди сегодня домой. Возможно, кладбище опасно не для всех… или не всегда.
На том он и уснул.
Сколько продолжался сон: минуту или час, мальчик не знал. Как не осознал, когда душная комната сменилась уличной прохладой.
Летний зной мгновенно выветрился. Легкий ветерок коснулся щеки холодными воздушными пальцами. Майк поморщился.
Секунду все тело сковывала слабость. Как у ныряльщика, медленно всплывающего на поверхность. Сон куда-то улетучился. Ушел вместе с теплом комнаты. Даже тонкое одеяло, накинутое по забытой привычке – в пять лет он верил, что под ним надежно скрыт от любого чудовища – не могло прогнать внезапный озноб.
Майк открыл глаза.
Вместо потолка над ним простиралось небо. Бездонное, затянутое тяжелыми грозовыми тучами небо без единого проблеска звезд.
По обе стороны возвышались белыепрямоугольники.
Сонный мозг стремительно заработал, превращая эти белые фигуры в нечто привычное – и ненавистное.
Могильные плиты. Памятники.
Кровать неведомо как очутилась на кладбище.
Это сон!
Но разве когда-нибудь во сне бывала такая ясность сознания? Обычно мысли во сне текут вяло, подчиняясь законам места, о котором спящий грезит. Мало что вызывает удивления или ощущения неправильности. Все кажется естественным и возможным.
Майк ничего подобного не чувствовал. И на сон его состояние походило меньше всего.
Он ещё пытался найти понятное объяснение, каким образом перенесся из дому в это жуткое место, как длинная тень упала на кровать. Её касание было свинцово-ледяным, выдавившим воздух из легких.
У изголовья стоял Верзила с широко разведенными руками. Пальцы обхватили некие округлые предметы с размытыми контурами. Бледное лицо переполняла торжественная задумчивость.
Майк открыл рот, но так и не закричал. Даже на вдох сил не осталось. Нависающее чудовище в обличье могильщика молча смотрело сверху вниз на свою жертву.
Пауза длилась меньше удара сердца. Правда, Майк не ощущал, что его сердце вообще бьется: похоже, оно провалилось куда-то в желудок.
И тут кладбищенскую землю раскололи изъеденные червями руки. Тонкие кисти с отвисшими кусками мяса и изодранными рукавами вцепились в Майка с двух сторон.
Под кроватью находилась могила и её обитатели рвались поприветствовать гостя.
Голос вернулся к мальчику. Он завопил, когда пахнущие сырой землей мертвецы вдавили его в матрац, не давая пошевелиться. Майк рвался и кричал, надеясь стряхнуть ужасные руки, прогнать кошмарный сон. Но пальцы лишь сильнее впивались в тело, лишая возможности двигаться.
Верзила все так же неподвижно стоял, как пугало в ночном поле. Крики его ничуть не беспокоили.
Кошмар продолжался.
Наконец, спустя минуту – или столетия? - старик сбросил маску неподвижности. Руки начали медленно опускаться к голове Майка. Как орудие пытки или казни. Как роковая неотвратимость. Так палач мог смаковать падение своего топора.
Мальчик извернулся, не переставая вопить. Он рассмотрел, что же держит Верзила. Похожими на бледных змей пальцами тот сжимал два серебристых шара. В них на первый взгляд не было ничего ужасного или опасного, но холодный пот пробил мальчишку насквозь.
Чем бы эти штуки не были, их переполняло зло.
Он снова попытался вырваться. Внутри билась мысль, что Джоди проснется, услышит крики и вырвет его из этого затянувшегося кошмара. По-другому просто быть не может.
Это не по-настоящему!!! Просто сон!!!
Но мертвые руки терзали тело, и запах разложения заполнял ноздри. Лица мертвецов обретали сходство с чертами родителей. Если это сон, то реальность уступала ему в правдоподобности.
Шары коснулись висков.
В первый миг Майк ожидал боли. Возможно, мгновенной гибели. По крайней мере, ему казалось, что сердце уже вырывалось из тела – так безудержно колотилось о ребра. Предложи ему выбор: смерть или продолжение безумного момента, он бы не задумываясь согласился на первое.
Холод пронзил тело. Вместо конечностей, которые упрямо рвали на части мертвецы, Майк ощутил куски замороженного мяса, которые когда-то были руками и ногами.
И внезапно он понял, что мертв. Мертв окончательно и бесповоротно, потому что живые не способны испытать такой холод.
Холод загробного мира. Холод, которому на Земле нет места. Холод запредельной тьмы, не знающей света звезд…
Обессиливший, Майк перестал бороться…
… и очутился дома.
Краткий промежуток перемещения походил на пробуждение. Причем отличить одно от другого он бы не взялся.
Да и не было в тот момент разницы, привиделось все или нет.
Я дома! Дома! Я и жив!
Такого облегчения Майк ещё ни разу не испытывал. Он вскочил, оглядывая тело. Ни синяков, ни царапин. Одеяло чистое, словно его не мяли грязные пальцы.
Джоди не спешит в комнату, а значит, криков тоже не было.
Прикоснувшись к вискам, Майк не обнаружил ни раны, ни запекшейся крови там, где замораживающие шары коснулись кожи. По крайней мере, все прошло бесследно.
Значит, все же сон?
Он не знал. Но просидел до самого рассвета у подоконника, наблюдая за играющей в прятки в ночном небе луной. Слушая шорохи летней ночи. Выглядывая высокую фигуру и копошащиеся серые тени.
Задремал Майк, лишь когда заря окрасила розовой палитрой далекий небосвод.
***
«Жук» медленно подъехал к самой двери «Дюны». В такую рань места для парковки хватало и возмущенных возгласов или недовольных взглядов не последовало. Джоди сердито выбрался, пнув ни в чем неповинную дверь авто.
Полночи он ворочался с боку на бок, раздумывая о словах Майка. Из головы не шли собственные переживания, склеп, чертов здоровяк-могильщик, визит Реджи к Коннору, исчезновение Кэтрин, и её странная власть над ним. Последнее беспокоило больше всего.
Наутро в измученную голову пришла простая мысль. Если со склепом и прочей чертовщиной пока ничего не поделать, тем более в одиночку – то разобраться с пропажей девушки казалось по зубам.
Конечно, он не собирался продолжать общение. Но хотя бы предупредить бармена, чтобы приглядывал за незнакомкой, стоит – да и Питсбери пора вернуться. После ночи за рулем тот будет, как с похмелья – но Джоди твердо решил вытянуть из отставника все до последнего слова.
Не связана ли Кэтрин со смертью Томми? Приятель мог точно так же пойти на кладбище под чарующим влиянием. И по воле девушки всадить в себя нож.
Выглядело логично. Недостаточно, чтобы предъявить шерифу, но лучше, чем бесплодные гадания.
После «Дюны» стоит заехать к Реджи. Объяснить, что сорвало встречу. Заодно и подкинуть новые мысли для обдумывания – две головы лучше одной.
Хоть «Дюна» за ночь никуда не делась – на фоне творящегося безумия Пирсону позарез нужен был островок спокойствия. Странно, раньше грязный бар внушал лишь отвращение – а теперь казался отдушиной для измученной души.
Наверное, алкоголики рассуждают так же, мрачно пошутил Джоди.
Он вышел из машины, огляделся, выискивая, не мелькнет ли где густая шевелюра Майка. Тот мог проснуться от звука отъезжающей машины и пойти следом. Охранник нашелся, тоже мне…
А ведь вчера нас двоих чуть не сцапали, ещё больше хмурясь, подумал Джоди. Меня – Кэтрин, его – серые твари. Может, не так уж и неправ брат – как в той старой притче про веник?
Утром младший небывало долго спал, и Джоди рассудил, что Майк не иначе как перенервничал. Или тоже бессонницей маялся. Ну и ладно, пусть поспит, обсудить кладбище они за день успеют. Приготовив нехитрый завтрак из сэндвичей, Джоди вышел из дому, давясь накатившей зевотой.
В бар он вошел с твердым желанием получить четкие ответы.
***
Майк едва не проспал. Услышав, как хлопнула дверь, мальчик натянул джинсы и кубарем слетел по лестнице.
«Жук» уже отъехал.
Сегодняшняя пробежка далась с большим трудом. Все тело ломило. Особенно ноги – не каждую ночь он такие забеги устраивал.
Правда, в остальном все выглядело неплохо. Оба остались живы. Сон – в отсутствии следов ничем другим его считать не получалось – конечно, паршивый и страшный до одури. Но после всего, что случилось, какие ещё сны могли присниться?
Главное, чтобы Джоди не потянуло к могилам.
Увидев, что черный автомобиль свернул к «Дюне», Майк немного успокоился.
Возле бара мальчик задерживаться не стал. Сталкиваться лоб в лоб с выходящим братом не хотелось. Если Джоди решил обсудить с ним ночные события, то лучше не злить старшего. Вдруг вновь начнет скрывать правду за стеной недоверия.
За это пренебрежение Майку часто хотелось хорошенько пнуть упрямого родственника. Настойчивость, с которой Джоди предпочитал держать его в неведении и удалении от всего «опасного», вкладывала ещё один кирпич в выраставшую между ними стену.
Когда не можешь доверять – о какой дружбе вообще говорить? А если с братом не дружить – зачем тогда семья нужна?
Вместо того чтобы торчать под окном, он отправился в центр Морнингсайда. Сейчас от пустырей, полян, посадок и оврагов хотелось держаться подальше.
В аптеке Майк купил лимонный леденец, и, заложив за щеку, отправился гулять по городу. Присутствие других прохожих бодрило.
К сожалению, малая численность жителей давала о себе знать. Изредка открывались двери ютящихся в центре магазинов, выпуская из своих недр ранних покупателей. Кто-то прогуливался, наслаждаясь утренней тишиной.
Одиночество не исчезло, оно лишь натянуло на свой оскал приветливую маску.
Майк брел, равнодушно рассматривая витрины. Все, что они могли предложить, он знал назубок, но такое безделье помогало вытеснить страх. Даже на улицах он не вернул желаемое спокойствие.
Случись что, помощи ему ждать неоткуда.
Никто не поверит. Полицейским улики подавай, в кино всегда так.
Если родной брат – и тот темнит, то, как рассказать посторонним людям обо всем этом безумии? Да, безумие хорошее слово – происшествия последних дней отдавали настолько нереальным привкусом, что будь Майк постарше – он бы всерьез усомнился в своем здравомыслии.
Но в тринадцать лет чудеса еще не вызывали внутреннего протеста.
Он остановился возле магазина автомеханики, разглядывая новенький блестящий насос. Леденец во рту таял, и Майк машинально переложил его за другую щеку.
В этот момент и раздались шаги.
Не просто шаги – грохот. Так мог идти великан или закованный в доспехи средневековый рыцарь.
Тяжелый мерный звук нарастал, приближался из-за угла. Майк обернулся и ненароком отступил к витрине. Казалось, кто-то бьет по камню тяжеленной кувалдой – бьет с размеренностью шага.
Из переулка на противоположной стороне улицы вышел Верзила.
Эта встреча оказалась столь неожиданной, что Майк не просто растерялся – у него опустело в голове. Челюсть отвисла. Леденец повис на краю рта, готовый сорваться, но мальчишку это волновало в последнюю очередь.
Медленный, как часовой механизм. Неотвратимый, как смерть. Длинные руки свободно движутся в такт шагам, напоминая демонстративно марширующего солдата. Ноги в черных туфлях легко ступают на деревянный настил – но каждый шаг грохочет, будто гром.
И невероятно, но доски даже не прогибаются. Словно звук шагов – лишь для него одного.
Верзила смотрел куда-то вперед – равнодушный ко всему Морнингсайду, может, ко всему миру. И идет он…
О, нет!
Фургон Реджи стоял у кондитерского магазина, под яркой и броской вывеской: «Мороженое Реджи». Банистер не был владельцем, но считался кем-то вроде лица торговли, потому что хозяин, Саймон Пирс, лишний раз из-за прилавка носа не казал.
Похоже, Майк так задумался, что пропустил момент, когда Реджи приехал. А может, фургон уже стоял у магазина и Реджи просто находился внутри.
Верзилу и автомобиль разделял десяток шагов.
Из двери кондитерской лавки вышел сосредоточенный Реджи и направился к задней дверце фургона. Стоило открыть замок, как облако морозного пара вырвалось наружу.
То ли сухой лед оказался необычным, то ли жара внесла свою лепту, но белесое облако росло со страшной силой. Обычно так парит лопнувший трубопровод в котельной зимой, но чтобы лед…
Реджи ухватил ящик с размякшим мороженым и начал недовольно рассматривать упаковки, стоя в ореоле белой мглы.
Верзила сбавил ход и остановился возле мороженщика.
Как и тогда, на кладбище, Майк знал, что должен закричать. Но, уже в который раз, просто не мог себя пересилить. Страх намертво запечатал рот.
Он только и мог, что вжаться спиной в стекло витрины, и смотреть, как чудовище с кладбища стоит возле его рассеянного друга.
Реджи сунул обратно один ящик и потянул другой. Верзила медленно обернулся.
Происходило что-то странное.
Вместо того чтобы напасть на Реджи – что ещё эта тварь могла замыслить? – Верзила как-то съежился, склонился набок. Его будто перекосило от непомерной ноши на одном плече – его, способного поднять заполненный гроб одной рукой. Блеклые глаза закатились.
Реджи, склонившись над ящиком, понес его в магазин. Он не поднял голову, но, наверное, что-то почувствовал. Иначе, почему потащил свой груз вокруг машины, а не напрямик к двери?
И все же Верзилу он не заметил. Хотя Майку казалось странным, как такое вообще возможно, если их разделяло ярда три-четыре.
Длинные пальцы поднялись перед тающим облаком, будто воздвигая преграду между собой и льдом. На бледном лице расцвела гримаса неподдельной боли. Майку даже показалось – длинные пальцы Верзилы бьет мелкая дрожь, когда пар касается их своими клубами.
Похоже, холод для могильщика был непереносим.
Обдумать это не хватило времени. Пар растаял и напряжение тут же исчезло лица Верзилы. Он опустил ладони и посмотрел через дорогу своим тяжелым, ничего не выражающим взглядом.
Майк перестал дышать.
Сейчас Верзиле ничто не могло помешать двинуться в его сторону. Реджи в магазине, улица пуста. Конечно, Майк мог попробовать бежать – если коленки перестанут дрожать.
Но Верзила развернулся, даже не одарив его гримасой или изменившимся выражением. Казалось, он одновременно видит и не видит мальчика.
Высокая фигура направилась дальше по улице. И Майк запоздало понял ещё одну вещь, которая звучала строкой страшного приговора в его судьбе.
Впервые на его памяти Верзила оказался в городе. Значит, улицы Морнингсайд больше не безопасны даже средь бела дня.
Стоило могильщику скрыться, как оцепенение прошло, и Майк бросился бежать в противоположную сторону. Теперь предстояло добраться до дома и при этом снова не попасться на глаза чудовищу. Вторая встреча с Верзилой могла закончиться не столь мирно.
***
Особым желанием беседовать со Стью Джоди не горел. Может, стоило начать с Реджи, но кто ж знал, что Сэм до сих пор не вернулся?
Насчет девушки – тут уж выбирать не из чего. Кроме как у Рондхауэра узнать подробности он не мог, потому пришлось изобразить случайный интерес. Честно говоря, Джоди вообще не понимал, почему Стью тут торчит – утро давно наступило, посетителей нет. Закрывай бар да спать иди, чего думать?
Самозваный хиппи выглядел устало, длинные волосы слиплись и почти не закрывали просвечивающую на темени лысину. Он то и дело посматривал в окно, очевидно, ожидая, когда раздастся шум Сэмова пикапа.
Правда, купленная бутылка пива подняла Рондхауэру настроение. В отличие от своего приятеля, Стью оценивал себя в роли бармена по количеству клиентов и налитым кружкам. При всем инстинктивном раздражении, что вызывал у него хиппи, такой подход Джоди считал правильным. Особенно в Морнингсайде, где бизнес далек от процветания.
Бар встретил гостя тишиной. Унылый, пустой, с отключенным музыкальным автоматом, он вызывал у Джоди ассоциации с усталым цирковым клоуном, смывшим грим и снявшим парик. Тяжелый прокуренный запах, пустые бутылки и остатки пиццы довершали неприглядную картину.
Как и кладбище, «Дюна» имела две стороны. Одну – не для всех – Пирсон имел возможность лицезреть в это августовское утро.
Сделав ещё глоток, он с видимым пренебрежением бросил.
- Слушай, а где Сэм? Мне с ним потолковать надо по делу одному.
- Да ночует, небось, в Малвоу, - немного неуверенно ответил Ронхауэр. – Видать, припозднился, вот и не стал возвращаться в потемках.
Объяснение звучало логично, но интуицию Джоди это не удовлетворяло. Как-то очень своевременно бармен заночевал в соседнем городе. Коннор тоже вовремя пропал... поневоле подумаешь о том, что кто-то убирает свидетелей.
Не наводи тень на плетень, одернул себя Пирсон. С чего ты взял, что старик не вернется? Можно к вечеру ещё раз заскочить, развеять страхи.
Но что-то внутри, обострившееся после вчерашней ночи, подсказывало, что Питсбери в Морнингсайде никто больше не увидит.
Никогда.
- Ладно… а ты помнишь ту девку, что вчера со мной ушла?
Стью оскалился, что должно было изображать сочувствующую улыбку.
- Ага. Там тебя Банистер искал, только ты ушел.
Джоди с трудом скрыл вздох. Лучше бы Реджи пришел на полчаса раньше, может, не довелось бы пережить подобный страх…
- А вообще про неё знаешь что-нибудь? – вернулся парень к расспросам. – Ну, откуда, где остановилась?
- А что, крошка пришлась не по зубам? – в лице Стью промелькнуло предвкушение грязных сплетен.
Пересчитать бы тебе зубы, умник.
Но вслух Пирсон этого не сказал. Джоди решил дипломатничать до конца.
- Да нет, она на меня вроде запала. Прикинь, мы на кладбище так завелись…
- На кладбище? – восхищенно ахнул Стью. – Ну, горячую ты штучку нашел…
Ты бы обжегся. Если бы не протянул ноги поутру.
Джоди понял, что ничего полезного он точно не узнает. Желание сидеть в темноте пустого бара пропало.
- Значит, она не возвращалась?
- Бросила? – очередным вопросом на вопрос ответил бармен. Пирсона это выводило из себя, но пока что удавалось придерживаться правил вежливости.
- Вроде того.
Вдаваться в подробности Джоди не собирался. Сэма предупредить стоит, но не этого трепливого балабола.
- Не, не видел я ее, и адреса не знаю. Увижу, привет передать? – шутливый тон Стью и искрящиеся глаза, тем не менее, не складывались в непринужденное выражение. Казалось, он в душе хохочет над неудачником, который так облажался на собственном свидании.
- Не стоит… сам скажу, если увижу.
Но лучше бы не видеть пришла тревожная мысль. Чувствую, ничего хорошего из новой встречи не выйдет. Даже не чувствую – знаю.
Она – плоть от плоти кладбищенской ночи. Да, мысль безумная, но это так. Рядом с могильщиком и визжащими тварями Кэтрин самое место.
Он допил пиво и вышел, не попрощавшись. Стью проводил его взглядом до двери и вернулся к своей тоскливой вахте.
Сейчас он походил на пса, ожидающего припозднившегося хозяина. Рондхауэр ещё не знал, что забота о баре ляжет на его плечи в ближайшие и последующие дни.
***
Реджи заприметил «жука», когда они пересеклись возле закрытой по летнему времени школы. Джоди высунул из окна руку и махнул, подзывая. По лицу приятеля Реджи понял, что тот спал не лучше его самого. Да и обмениваясь рукопожатием, ощутил запах алкоголя.
Во дает! Кто ж в такую рань да жару закладывает?
Хотя на фоне творящегося в городе поневоле начнешь много пить. Реджи сам относился к любителям пропустить бутылочку-другую, но после обеда или на сон грядущий. Однако после визита в дом Коннора желание укрепить нервы чем-то ядреным накатывало внезапно, как гроза в июне. Правда, с подобными позывами Банистер успешно справлялся – пьяные мороженщики с детства внушали ему отвращение.
Джоди с момента последней встречи заметно осунулся, это не укрывалось от внимания, добавляя Банистеру новых хлопот. Тревожные звоночки в поведении друга подсказывали, что у Пирсона что-то сильно не в порядке.
Теперь Реджи с тоской вспоминал минувшие недели, где большей бедой казался планируемый отъезд. В отличие от Майка он давно знал, что у Джоди мелькали мысли бросить все к чертям и начать жизнь заново. Друг не раз звал и его с собой, но для Реджи это было все равно, что прыгнуть с обрыва. Слишком много лет он отдал Морнингсайду. Дом, пусть и пустой, держал его крепкими цепями. Вряд ли там, в крупных городах, жизнь так уж отличалась в лучшую сторону.
Он пытался втемяшить это Джоди, и частично преуспел. Правда, задним числом Реджи корил себя за эти разговоры. У друга наступали периоды, когда он целыми днями обдумывал варианты, едва сдерживая отчаянье от невозможности выбрать правильно. Видеть разрывающегося Джоди было больно, но нынешние тревоги не имели с переменой жительства ничего общего.
Когда Пирсон не пришел на встречу, мужчина поневоле встревожился. Впрочем, Стью быстро успокоил мороженщика – оказалось, друга потянуло на амурные дела. Странно… раньше Джоди отличался пунктуальностью и мог хотя бы весточку передать через бармена. Но, с другой стороны, они шли поговорить с Питсбери, а тот как назло уехал.
Промаявшись минут пятнадцать в бесплодном ожидании, Реджи двинулся домой. Его утешала мысль, что в постели с новой подружкой Пирсону ничего страшного не грозит. Да и оторваться тому полезно – а то спятить впору.
А вот его самого час назад подстерегло очередное потрясение.
Банистер заносил в магазин ящики, как вдруг перехватило дыхание. Возникло неистовое ощущение, что рядом стоит кто-то огромный, страшный, перед кем он, Реджи, лишь маленький мальчик. Краем глаза он даже заметил силуэт, замерший у машины, похожий на жуткое привидение. Когда он поднял голову, то оказалось, что тень от вывески падала в утреннем свете на стену, рождая в его воображении фантома. Да и тающий лед клубился, вызывая странные образы, напоминавшие высокую фигуру могильщика.
Забавно. Вот только раньше я не пугался бабая в чулане.
Теперь, после похорон, жизнь начала проходить под лозунгом «жди плохого». Это так противоречило жизненной позиции Реджи, что улыбка все реже озаряла прежде открытое лицо.
- Ты вообще спал? – поинтересовался он у друга. Тот лишь плюхнулся на перекошенную ограду школьной площадки и поднял на Реджи воспаленные глаза.
- Плохо. Вчера такое дерьмо началось… даже не знаю, как объяснить.
Реджи на секунду прикрыл глаза, собираясь с мыслями. С тоской приговоренного к расстрелу подумал, как легко соскользнул с ежедневной уверенности в себе и в окружающих на шаткую тропинку бесконечных тревог.
Тропинку, которая могла завести далеко во тьму.
- Давай, рассказывай по порядку…
Глава 10. Петля затягивается
Держись от кладбища подальше, сказала бабушка, но Салли и не думала выполнять этот запрет.
Живой характер и не меньшее, чем у Майка, упрямство требовали действовать.
Возможность взглянуть на того, кто владел Даром, серьезно интриговала девушку. За свою жизнь она привыкла к исключительности, ореолу тайны, окутавшему их пыльный дом. Глаза людей, входивших в мрачные комнаты, вспыхивали предвкушением чуда вперемешку с легким страхом, сомнениями и подозрительностью.
Салли нравилось видеть эти чувства – но ещё больше девушка любила их создавать. С такими, как Майк, это особенно легко – страх открывает двери сердца, как когда-то учила бабушка.
Она и сама не знала, как так вышло, что длинноволосый мальчуган стал частым гостем. Майк не чинился, легко попадался на подначки и казался вполне управляемым. После смерти родителей он замкнулся, но все же время от времени бывал у них, в царстве тишины и недосказанности.
Умом Салли осознавала боль младшего приятеля, но память не сохранила никаких чувств, которые положено испытывать. Своей мамой она давно считала бабушку, заменившей ей всю семью.
Может, поэтому и не любила бывать на кладбище. Боль потерь всех тех, кто из поколения в поколение хоронил здесь близких, пропитала это место. Обреченность и неизбежность царили здесь, ибо все уходит, словно тающее с каждым днем лето. Пока ещё жаркое, полное гроз и ослепительной синевы – но с каждым днем медленно исчезающее вслед за убегающим временем. Но лето вернется в свой час, а вот люди…
Каменные плиты шептали, что миссис Петс не вечна, хотя девушка не желала слушать их голоса. Без бабушки мир станет серым, потеряет оттенки и глубину. И, кроме того, она подозревала, что со смертью единственной настоящей владелицы Дара магия окончательно оставит её жизнь.
Дар так и не перешел к Салли. Будучи прекрасным проводником бабушкиной силы, она могла коснуться тонких нитей грез, сплести из них тень для разума и души. Но, без источника это все равно, что пытаться наполнить стакан пустым чайником.
Дар жил в бабушке и только в ней. По крайней мере, так казалось до вчерашнего визита Майка.
Ворота призывно распахнули свои створки, встречая одинокую гостью, но Салли не спешила. Она наготове – но это вовсе не означает, что опасности нет.
Человек без лица. Темная тень.
Таким видела Верзилу миссис Петс. Салли помнила, как чувство приближающейся бури захлестнуло её во время путанного рассказа мальчишки. Майк легко внушаем и воображение у него не в меру живое – что только вредит. Даже Дар не смог раскрыть, где правда в невероятной истории, рассказанной августовским утром.
Она оглянулась. Вокруг ни души. Асфальтированная дорожка тянется под кроны кладбищенских каштанов, словно предлагая отдохнуть в их тени.
Словно на шаткой доске, Салли бережно вошла в царство изумрудной листвы и гранита.
Она не отдалялась от ворот больше чем на десять шагов. Торопиться незачем. Да и бабушка меньше станет волноваться, когда узнает, чем, если она спустится к самому моргу.
О том, чтобы умолчать про визит. Салли даже не подумала. От Дара невозможно скрыть правду и она, наверное, единственная из всех подростков штата, никогда не лгала дома.
Что вовсе не мешало наверстывать упущенное за его пределами.
Салли закрыла глаза, прислушиваясь. Ветер бережно трепал листву, овевая золотистые волосы. Его касание напоминало тонкие пальцы, бережно скользящие по хрупкой драгоценности.
Видит сердце. Слышит разум. Говорит душа.
Повторяя бабушкино заклинание, она смотрела на лужайку и уходящую дорогу глазами Дара. Это было невероятно тяжело – то, что для миссис Петс стало сродни дыханию, её внучка могла проделать лишь ценой предельного сосредоточения. А с другой стороны, никто кроме неё не умел создавать иллюзии для слабовольных…
Или все же умел? Именно это девушке и предстояло понять.
Странная дрожь охватила тело. Поднимаясь от пят, мурашки ползли к затылку, заставив Салли передернуть плечами. Все казалось неправильным.
Закрытыми глазами она видела не только летнее великолепие, а куда больше. Различала скрытые поворотами, холмами и зарослями могилы, тянущиеся к центру оврага.
Раньше девушка не задумывалась, но все кладбище можно было сравнить с горловиной воронки. Земля плавно проседала, стягиваясь к центру у похоронного бюро.
Казалось, что странного – в Морнингсайде сплошь холмы. Но сейчас эта деталь вызывала ощущение страха, будто под ногами мчится огромный водоворот. Пока ты у самого края – течение не может унести, но стоит шагнуть дальше к сходящимся стенкам бешеных струй…
Она открыла глаза, охваченная вспышкой внезапной паники. Ощущение водного потока было столь сильно, что на секунду реальный мир поблек.
Если у ворот такое творится, то каково же в морге?
Теперь Салли уже не относилась к словам Майка столь насмешливо. Он может, и младше – но не дурак. Кладбище и впрямь лучше обходить стороной.
Девушка собралась с духом и вторично погрузилась в мир видений. Теперь она пыталась проникнуть взглядом в самый центр переплетения сил, правящих бал над землей последнего приюта.
Нити Дара рвались, не дотягиваясь до морга, но Салли упрямо направляла их вперед. Образ дрожал, распадаясь мутной дымкой. Словно на мир накинули вуаль и та танцевала на ветру, скрывая лежащее под ней и принимая новые обличья. Реальность бугрилась, как пузыри болотного газа.
Фантазм.
Слово настойчиво билось в сознание. Все здесь иллюзия. Замок, выстроенный из грозовых облаков – или ночного тумана. Морг оказался так же невидим, как лицо его смотрителя для бабушки. Будто и нет его вовсе…
Такое ощущение, что Дар занес её в чей-то дурной сон. Когда смотришь и не понимаешь – реально ли происходящее вокруг или в любую секунду сменится чем-то иным. Чем-то страшным.
Шорох в ближайших кустах заставил Салли открыть глаза.
Корявая рябина уныло клонила голову к перине из боярышника и остролиста. Скрюченное дерево чем-то напоминало бабушку.
Шорох повторился. Нечто серое мелькнуло у самого подножия ствола, скрытое кустами.
Мурашки на спине Салли возобновили свой парад.
Уходи позвучал голос миссис Петс. Салли слышала бабушку не ушами – голосу Дара не мешало расстояние. Быстрее уходи, Салли. Это опасно.
- Это просто ветер,- вкладывая всю силу в спасительную фразу, произнесла девушка вздрогнувшим кустам.
Она ждала целую минуту, но звук не повторился. Можно было подойти к рябине и проверить, но Салли не сомневалась, что ничего не найдет.
Если там и было что-то, оно ушло. Бесследно растворилось, уступив воле Дара, звучавшей в её словах.
Хватит испытывать судьбу, вновь донеслось из родного дома. И в этот раз девушка не стала спорить.
Выйдя за ворота, Салли ещё раз оглянулась. Сначала глазами, затем – Даром.
Снаружи картина менялась. Отсюда кладбище выглядело просто кладбищем – тихим, одиноким и умиротворенным. Нарыв, вздыбивший саму ткань мира, за воротами оставался неощутим.
Хоть бы бабушка поняла что-то из этого.
С этими мыслями Салли поспешила домой.
Глаза, пристально наблюдавшие из-за болезненной рябины, проводили золотоволосую фигуру, пока её не скрыл поворот дороги. Существо довольно хрюкнуло.
Какая удача. Приказывающий будет доволен. Много силы… но не в этой девчонке. Она – крючок, на который попадется большая рыба.
Невидимый смертным глазам водоворот ускорил свой бег. Воды его, сотканные из снов, страха и темных грез, ревели – но некому было услышать звук неукротимой стихии.
До урочного часа оставалось все меньше времени.
***
- И что с этой херней делать будем?
Реджи задал вопрос, не особо надеясь получить внятный ответ. В голове мороженщика все перемешалось – какая-то Кэтрин, пропавший Сэм, обнаглевшие серые твари.
Джоди, рассказавший историю без утайки, выглядел выжатым лимоном. Темные круги под глазами оттеняли молодое лицо.
Банистер подумал, что вскоре, через пару таких же безумных дней, сам станет похож на выходца из могилы.
- К шерифу идти по-прежнему не с чем, – Джоди мрачно рассматривал пустую улицу так, будто искал на ней подсказку к действиям. – А что до Питсбери… там Стью заявит в полицию.
- Ты так убежден, что старика замочили? Он-то кому мешал? – Реджи искренне не понимал. – Ладно, Коннора мог убрать могильщик, чтобы занять его место, да и скрыть, что на кладбище нечисто. Но бармен, Джоди, кому он к черту нужен?
– К черту… - безжизненным голосом отозвался Джоди. – Черту он как раз и нужен. Не понимаешь, старик?
Он посмотрел другу прямо в глаза. Необычайно серьезный, подавленный и напряженный, Пирсон так не походил на того человека, с которым Реджи дружил, что Банистер растерянно мотнул головой.
– Кэтрин. Она была в баре… и голову даю, Томми тоже с ней ушел. Тогда это в глаза не бросилось… но сейчас, сделай она что со мной, Сэм что-нибудь да вспомнил бы. Или просто понял – уходят парни с девкой, а наутро находят их труп. Вот его и убили.
– Прекрати, - Реджи, не в силах усидеть, поднялся и прошел до машины и обратно.
Мысль о том, что Джоди был на волосок от смерти, когда он сидел в баре, ножом резала сердце. Джоди молча смотрел на мятущегося друга.
– Ладно… так… давай подумаем, - мороженщик вытер взмокшую лысину. – Значит, у нас появилась ещё и Кэтрин, а серые твари рыщут по кладбищу?
– Майк так говорит. Я с ним об этом сегодня ещё потолкую, но сам понимаешь… - Джоди потер слипающиеся веки. Если утром сил ещё хватало, то жара, алкоголь и плохой сон медленно брали верх, -… не хочу слишком пугать. Ты бы видел его вчера – как смерть бледный и орал на всю округу.
– Тогда… – Реджи думал вслух. Больше всего мужчине хотелось забыть обо всем и вернуться к нормальной жизни. Но напоминание о смерти Томми всколыхнули что-то, давно спавшее в глубине души. Если монстры, люди или кем бы они ни были, посмели тронуть его приятеля и угрожали близким друзьям – то им же хуже!
Реджи не был по натуре воинственным, пока дело касалось лично его. Осторожный и общительный, решающий проблемы улыбкой и шуткой, Банистер не пытался лезть на рожон. В доме Коннора это, возможно, спасло ему жизнь – если одна из тварей караулила в спальне.
Но если трогали тех, кто ему был дорог – спокойного мороженщика словно подменяли.
Он не имел семьи, хоть и нравился девушкам. Однако семья – это брак, постоянные узы, конец веселью… а его стиль жизни позволял не стареть. Время, конечно, не обманешь, но и в тридцать пять Банистер чувствовал себе наравне с Джоди.
Сейчас старость нагоняла, подступая в страхах и заботах, перед которыми пасовал опыт прожитых лет. И Реджи решился, глядя на поникшего друга. Если Пирсон опускает руки, а Майка запугала вся эта чертовщина – гореть ей в аду!
- Мы пойдем туда вечером, - убежденно поставил он черту сомнениям. Джоди поднял взгляд, удивленный переменой в тоне друге. Казалось, из-под лица весельчака на него взглянул настоящий боец – готовый рискнуть даже там, где шансы на победу весьма малы.
- В бар?
- И в бар, - ответил Реджи, пытаясь ободрительно улыбнуться, – и на кладбище. Возьмем мою винтовку и твой кольт, и поглядим, кто круче. Раз они вылезают затемно, то устроим им такую вечеринку, чтобы никогда не забыли.
Глаза Джоди вспыхнули от радости и тут же подернулись сомнением.
- А если там будет Кэтрин? Или этот жуткий могильщик?
- Тем лучше, - чувствуя, как внутри все сворачивается в узел, продолжил Банистер. Он знал, что должен быть сильным, хотя бы сейчас.
Ради Пирсонов – единственных людей, которые стали ему родней в этом несправедливом мире.
- Мы припрем их к стенке и зададим пару вопросов. А если удастся подстрелить хоть одну визжащую скотинку – будет что полиции показать.
Ожидание последних дней слетело, словно шляпа на ветру. Реджи понимал, что рискует не только собой, но и другом, но выбора им не оставили. Жить в страхе каждый час, ожидая, когда в дверь поскребутся когтистые лапы неведомых врагов… ну уж нет.
Вы к нам в гости уже сходили, возвращаясь к мрачному юмору – единственной защите на пути страха – подумал Банистер. Теперь наша очередь. Я вам ребятки, такое угощение притащу – задницы отморозите.
- Знаешь, - безнадега на глазах отпускала Джоди. Сейчас в его лице отразился тот же охотничий азарт, который распалял в себе Банистер. – Это звучит как самый лучший план из тех, что у нас есть.
Это наш единственный план, думал Реджи, кивая в ответ. Но час назад не было и того.
- Расспроси Майка. Пусть скажет, с чем нам придется драться – если придется. Только не говори, куда мы пойдем, а то опять следом увяжется.
Джоди задумался.
- Он и так не усидит, если я исчезну к вечеру. Хотя… попрошу «жуку» двигатель разобрать и скажу, что буду у тебя. К тебе-то он отпустит, - коротко хохотнул Пирсон. – Ну, надо же, дожили! Пацан мне нянькой стал…
За тобой не присмотришь – ещё какую-нибудь незнакомку-гипнотизера подцепишь, подумал Реджи, но вслух, естественно, ничего не сказал. Критиковать чужие поступки он не любил.
Да и что может пойти не так? Проблемы валились на голову, когда мы шастали поодиночке – а в этот раз пойдем, будто братья Уэрп, вспомнил героев Дикого Запада Банистер. Не верю, что дуло в морду оставит равнодушным это долговязое пугало.
Камертон, выглядывающий из кармана, ярко блеснул под полуденным солнцем.
***
Миссис Петс смотрела на сикоморы, щуря скрытые очками глаза.
Полуденное солнце превратило дорогу в ослепительное полотно. Чистейший белый свет обжигал зрачки, и темнота очков почти не спасала. Хотя под навесом тени держались, как солдаты, защищающие последний рубеж, об избавлении от духоты приходилось только мечтать.
Старуха закрыла глаза. Слова внучки до сих пор звучали в ушах – но куда сильнее был отголосок Дара, показавший кладбище в его истинном обличии.
Воронка, уносящая в неведомые глубины…
- Я объясню Майку нашу силу, чтобы он перестал бояться. Покажу ему, как можно внушать, - предложила Салли, прислонившись к двери. Черная звездочка на щеке внучки напоминала кусочек сажи.
Миссис Петс закрыла глаза…
…Пламя рвется наружу, пожирая их дом. Огонь впивается в юбку Салли, поднимаясь к плечам, заползая на вскинутые руки. И крики… Господи, как же она кричит…
Несмотря на отдавшуюся в сердце боль женщина резко оборвала видение.
- Нет.
- Нет? – внучка выглядела изумленной. – Почему? Бабушка, но он же пойдет на кладбище и попадет в беду. Так он будет наготове…
Он и так попадет в беду, подумала миссис Петс. Только вот пламя придет не за ним, а за тобой. Салли, иногда слепо рваться на помощь – самое глупое, что можно сделать. Хорошо, что ты это пока не понимаешь – и плохо, потому что урок тебе придется выучить уже без меня.
Да, она умирала. Умирала и знала это. Может, старость, привычная спутница, и подарила бы ей ещё парочку лет, но не этот гость, обосновавшийся в похоронном бюро. Скоро он постучит в дом на окраине своей костлявой рукой, и нет замка, который удержит его на пороге.
Фантазм не пощадит меня. Но пусть лишь меня одну – не этих детей, ещё не понимающих, во что ввязались.
Женщина скользнула в Дар, пуская на волю птицу своей души. Делая так, чтобы Салли услышала – передать словами ей не хватит сил. Да и что такое слова – просто звук, летящий как ветер.
Это просто ветер, сказала Салли на кладбище, но ветер может быть не только ластящимся дуновением прохлады. Иногда это буря, выламывающая вековые дубы и сносящая крыши домой.
Наша сила – Фантазм, струилась мысль и Салли слушала, застыв на месте. Мы видим глубже, чем люди, сплетаем иллюзии в сети… но все это не поможет. Человек без лица может все то же самое, но тысячекратно больше. Если мы вмешаемся, он узнает – его Дар ослепителен, словно бушующее пламя. Я даже не уверена, его ли это сила…
Но чья? мысленно спросила Салли. Кто-то наполняет его, как ты меня?
Да… вздох миссис Петс в паутине Дара обернулся облаком мерцающих звезд. Та воронка, что ты видела – это врата.
Она не знала, откуда берутся знания – Дар вливал их в мысли, ещё раз подтверждая предположение. Сила, обеспечившая им славу ведьм и та, что постепенно заполняет Морнингсайд – из одного корня.
Врата? Куда? Салли не понимала, почему лицо бабушки искажено от боли. Она не знала, что охвачена огнем – видение, которое миссис Петс не могла отбросить. Пока длится разговор, ей суждено наблюдать за тем, что грозит внучке, оступись они хотя бы на шаг…
Горит дом, погребая под падающими обломками тонкую, чернеющую на глазах фигуру…
В несбывшееся приходит ответ, и старуха шепчет его, пытаясь удержать новорожденное знание. Все равно, что подставлять сложенные ладони под набегающую волну, пытаясь собрать её капли…
Как объяснить то, что предстает во внезапном озарении? Так, чтобы Салли поняла?
Это как наш ящик, которого нет. Но для Майка он стал реален, потому что наш Дар оказался сильнее его воли. А теперь на кладбище зреет сила, которая сделает свою ложь правдой. Для всех и вся… иллюзия, которой ещё не видел мир.
Фантазм, говорит обгорелый мертвец, и старуха кивает, с трудом сдерживая слезы.
Это Фантазм. Граница между былью и небылью. Сейчас она смещается, и несбывшееся подменяет собой Морнингсайд.
Откуда приходит знание? Из бездн, где ревет пламя, а тьма давно проникла в сущность целого мира?
Она не знает, но слова льются, и нити Дара сплетаются узором паутины. Предсказания застывают на них каплями утренней росы, но целой жизни не хватит перебрать все варианты. Приходится выбирать – и платить за последствия.
Разве это возможно? От слов Салли паутина дрожит. Какая же сила у того, кто может накрыть ей целый город?
Если не целый мир, отвечает бабушка. Божественная.
Нет, она не верит в Господа, как учат в церкви. Но Дар подсказывает, что нечто высшее и творящее существует – как есть и разрушающее начало. Противоборствующие силы, иногда единые в своем порыве сохранить вселенную – но чаще тянущие её в разные стороны.
Наверное, перед смертью Дар всегда сияет ослепительно, и нет от него больше тайн? Или близость Фантазма, проливаемого кладбищем, позволяет обрести ответы на вопросы, которые она не раз задавала ранее?
Но и эти высшие, невообразимые силы бесконечно далеки от их жизни, во что бы там не верили собирающиеся на проповедь прихожане. А Фантазм – здесь, в шаге пути, уже раскинул свои корни, высасывая из города все соки.
И мы ничего не можем сделать? нет, Салли не сдается. В её возрасте ещё не веришь, что иногда борьба изначально проиграна. Можно лишь уменьшить потери…
Можем, отвечает миссис Петс, возвращаясь в жаркий день. Подслеповатые глаза привычно щурятся на августовский день. Скоро его может сменить красный песок, холод и пламя, но пока что Морнингсайд живет.
Беспечно и невинно, как малое дитя, и не знает, что час его отмерен.
- Можем, - повторяет хриплый голос. – Скоро он придет к нам…и ты скажешь ему то, что посчитаешь нужным. Но без Дара, Салли… Сейчас это ключ, отпирающий очень опасную дверь…
Она хочет уснуть, но сейчас спать нельзя. Скоро, скоро сон уведет её за собой, даруя вечный покой, но пока нужно так много успеть. Защитить Салли. Помочь Майку.
Понять, как повернуть ключ в обратную сторону, запирая рвущееся из кошмаров зло.
***
Джоди машинально ковырял вилкой приготовленную братом рыбу. Есть не хотелось.
Частично виноват в этом был Майк, запекший блюдо до черной корочки, но не это отбивало аппетит. Разговор, звучавший за обеденным столом, не способствовал пищеварению.
- И это все? – спросил Пирсон, выслушав подробности о ночных приключениях брата. Раздражение на Майка, сующего нос во все его дела, немного поутихло. В конце концов, руководствовался братишка благими намерениями, да и от Кэтрин вовремя оторвал.
Джоди до сих пор с дрожью вспоминал свидание и то, чем оно могло закончиться. Даже не замышляй девушка чего-то недоброго, в безвольном полубреду он стал бы легкой добычей загадочных карликов.
- Все, - с преувеличенным усердием уплетая рыбу, ответил Майк. – Больше я ничего не видел.
Джоди вздохнул про себя. Вряд ли младший рассказал все, но настаивать не хотелось. Конечно, было у Пирсона подозрение, что брат уже не раз бывал на кладбище, да и серыми созданиями знаком куда ближе, но он не стал выпытывать. В конце концов, ему тоже есть что скрывать.
Взамен на подробности бегства от низкорослых уродов Джоди поделился своими переживаниями в склепе. Он не стал упоминать исчезновение Коннора и Питсбери, как и предупреждать по поводу Кэтрин – вряд ли Майку грозило встретить эту роковую дамочку. Впрочем, брат тоже что-то заподозрил.
- А ты проводил потом свою девушку? – тоном полицейского задал вопрос Майк. – Кто она вообще такая?
- Приезжая, проездом в городе, - тут же солгал Джоди. – Перепугалась и решила, что с неё хватит полуночных прогулок. Я отвел её на остановку и усадил на рейсовый автобус…
Майк потупился.
- Я не хотел срывать твое свидание…
- Да хрен с ним, - надо бы добавить суровости в голос, но язык не поворачивался дурачить младшего. – Все нормально, Майк, этим только голову не забивай. Но ты точно не видел больше ничего… странного?
Мальчишка поднял уставшие глаза. В них Джоди видел отражение своих тревог – бессонница, предчувствие опасности и удара, который может обрушиться с любой стороны.
- Нет, говорю же.
- Ну нет – так нет, - в этот раз Джоди не удержал разочарованный вдох.
Оба обманывали друг друга из лучших побуждений и знали это, но иногда ложь и сострадание – родные сестры.
Если ему хочется молчать – пусть. Главное сказано, а дальше сами как-нибудь разберемся.
- Если что-тонеобычное увидишь, говори сразу. Не бойся, я поверю, - Джоди перегнулся через стол и взъерошил волосы брата. Хотелось хоть немного одобрить младшего, да и глаза мальчишки напоминали два озера из боли и смятения.
- Скажу, - уже намного искреннее ответил Майк. Его улыбку переполняла грусть – и губы подозрительно дрогнули.
Секунду Джоди ждал продолжения, хлынувших откровений, возможно, слез – но мальчик справился с собой.
– Ты только на кладбище один не ходи.
- Да что я там один забыл? – хмыкнул Джоди. Он действительно не собирался больше приближаться к могилам и моргу, если рядом не окажется Банистера. – Сегодня поговорю с Реджи, что он обо всем этом думает. Потом вместе решим, что делать. А ты глянь «жука», мотор что-то кашляет, ладно? Вдруг машина понадобится, кто знает…
- Ага, - Рука Майка подняла вилку, но так и не донесла до рта. Какое-то предчувствие озарило загорелое лицо.
- Джоди… - с лица младшего смотрели отцовские глаза. – Будь осторожен.
- Ты за меня не бойся, - стараясь не вздрогнуть от пробежавшего по позвоночнику холодка, подмигнул Джоди. – Что со мной станется?
***
- Карлики, - хмыкнул Реджи, дослушав рассказ. – Прямо Белоснежка и семь гномов, если вспомнить твою подружку.
Джоди молча проверил кольт. Дружеская болтовня помогала выкорчевывать пробивающиеся ростки страха, но даже шуточки Банистера выходили натужными.
Оба прекрасно понимали, что из ночного похода можно не вернуться.
Способ маскировки, выбранный Реджи, вызывал у Пирсона серьезные сомнения. Ехать к бару на грузовике мороженщика, даже в сгустившихся сумерках отражавшему свет фонарей белыми боками было все равно, что бродить по кладбищу с рупором и звать местную нечисть.
- Почему не пройтись пешком? – в третий раз попробовал убедить Джоди друга. – Винтовку можно положить в чехол, никто не заметит. Все лучше, чем на твоей колымаге.
Реджи покачал головой. К привычным белым штанам и рубашке он прибавил черную кожаную жилетку и зачем-то бабочку-галстук. Если на Диком Западе когда-то и водились ковбои-мороженщики, то Банистер выглядел как раз в их стиле.
- А ты подумал, что нам, возможно, придется уносить ноги? Машина не лишняя, говорю тебе. Да и все её целыми днями по городу видят, никого не удивит, что мы в бар заехали.
Слова звучали убедительно, но Джоди предпочел бы менее бросаться в глаза. Сам он обошелся неизменной темной курткой и серой рубашкой, делавшей парня в темноте почти неразличимым. Кольт уютно занял место за поясом – кобуру Пирсон не носил.
- От кого ты собрался бегать? – вес пистолета внушал приятную уверенность в собственных силах. – От коротышек в серых капюшонах?
- Твой брат вроде сказал, что рожи у них жуткие, - захлопнул дверь Реджи, заводя мотор. Тут же зазвенели колокольчики – мелодия включалась вместе с зажиганием. Чертыхнувшись, Банистер отключил звук, и веселая трель умолкла на полуслове.
- Прямо цирк какой-то, - откинулся на сиденье Джоди. – Уроды-карлики, гипнотизерша и долговязый старик.
- Шоу ужасов, - поддакнул Реджи, выжимая сцепление. – Была одна книжка… про кочующий цирк монстров, которые превращали людей в уродов. Одного даже карликом сделали.
- Да? – с литературой у Джоди было так себе. – Как называлась?
- Тебе понравится. «И духов зла явилась рать». Очень в тему, не находишь?
- Охренеть, - Джоди опустил стекло, вытесняя духоту вечерней свежестью. – И как там этих монстров перебили, в твоей книжке?
- Смехом, - повернул руль Банистер, выезжая на шоссе. – У них было плохо с чувством юмора.
-Тогда нашим карликам стоит тебя бояться.
- Ещё как…
Пустые улицы привели их к бару за считанные минуты. Темнота сгущалась – на краю неба грозовые тучи воздвигали многоэтажные замки. Редкие прохожие спешили закончить свои дневные дела и скрыться в домах, огораживаясь от наступающей ночи. Никому не было дела до белого фургона, остановившегося на пустой парковке.
«Дюна» молчала. Свет не горел, а исполосованная трещинами дверь проигнорировала пинок Джоди.
Друзья переглянулись. Все было ясно без слов – Сэм так и не вернулся из своей злополучной поездки.
- Полиция будет его искать, - вынимая из-под сиденья винтовку, заметил Реджи.
Джоди огляделся. Деревья, вздрагивающие под порывами налетающего западного ветра, качали в сомнении зелеными головами. Они просили вернуться, пока ещё не поздно.
Тропинка, по которой вчера вела его Кэтрин, чернела траурной лентой.
- Не найдет, - вынимая кольт, первым шагнул в сторону кладбища Пирсон. – Давай, что ли посмотрим, так ли страшны эти черти, как говорит пацан.
Реджи без лишних слов передернул затвор.
***
- Тут? – Банистер, присел, осматривая каменную плиту. Сейчас он сам себе напоминал следопыта, вышедшего в заполненные индейцами леса непокоренной Америки.
Джоди кивнул, озираясь. Крестик, который он надел поверх куртки, тускло поблескивал в звездном свечении.
Друзья стояли на той поляне, где ночная спутница едва не завершила свою охоту. Старый каштан дирижировал своими ветвями оркестру ветра. Травы и кусты трепетали в грозовом предвкушении – но Реджи было не до кладбищенских красот. Уютное место, где впору разбить сад, как морщины на старческом лице, пересекали могилы. Они ехидно напоминали о смертности целого мира – гранитные памятники уходящих жизней.
Плиту пересекала полоска красного песка. Рассыпанная тонкой струйкой, она свивалась в спираль, и Банистер видел в ней те гипнотические диски, что так любили показывать в фантастических фильмах. Разноцветные круги, линии которых при вращении убегали в бесконечность, и следом за ними – и сознание смотрящего.
Мужчина не знал, правда ли это – про гипноз Реджи слышал лишь из слов киногероев да редких научно-популярных передач, которые он смотрел зимними вечерами. Тогда торговля затихала, и мороженщик перебивался подработками, как и большинство горожан. В основном выручал простой труд – грузчик, столяр, сантехник. Починить прохудившийся водопровод или навесить дверные петли Банистер умел.
Сейчас боевой задор поутих – не с кем воевать. Будь здесь хоть одно низкорослое создание из числа напугавших Майка. Реджи с удовольствием разнес бы ему голову. Нет, он не был кровожаден – но с врагами иначе нельзя. Особенно с врагами, угрожающими твоим близким и проворачивающими какие-то мерзкие делишки в твоем родном городе.
- Так было у Коннора, - поделился он с Пирсоном. – Интересно, кто это так развлекается? Твоя девка?
Тот обвел дулом кольта шепчущие ночные сказки кусты. Прищуренный взгляд Джоди искал во тьме хоть что-то, чему можно надрать задницу – но кладбище не спешило исполнять его воинственное желание.
- Раньше точно не было, - парень покосился на скрывшие звезды тучи. Становилось все сложнее разглядеть хоть что-то – далекие фонари да круглолицая луна составляли все освещение. Правда, Реджи прихватил фонарик, но пока что не спешил его зажигать. Широкий луч оттенял мрак, делая его ещё более плотным, почти непроницаемым для человеческих глаз.
Только слепит… да и каждая тварь нас увидит, подумал Банистер. Он подозревал, что карликам не нужны источники света, чтобы подстерегать своих жертв. Лучше подождать. Если дойдет до драки - посмотрим, понравится ли им яркая вспышка в глаза.
Хуже всего, что ни он сам, ни Джоди не знали, как поведут себя неведомые существа. Из рассказа Майка можно было извлечь не так уж много полезных сведений о природе захвативших кладбище чужаков. Были ли они просто уродливыми недомерками? Или все же тем, что инстинктивно признавали друзья – существами не от мира сего, монстрами, вторгшимися в сонную жизнь вымирающего города?
Хотя признать подобное было нелегко, Реджи отличался широтой взглядов. Он никогда не отрицал, что его кругозор неполон – и как бы безумно не звучало предположение, не спешил его отбрасывать. Монстры? Да, звучит дико, но почему нет?
Ветер трепал завязанные в хвост волосы, но песок лежал как приклеенный. Ни одна крупица не сменила своего положения, словно железная стружка, льнущая к магниту.
- Давай поищем ещё, - поднялся Реджи. – Откуда, говоришь, Майк удирал?
Джоди попытался припомнить момент, когда власть чар перебили крики братишки. Голова тогда варила со скрипом, но бегущий Майк врезался в память.
- Вон оттуда, - показал пистолетом направление Пирсон. - А потом рванул через те кусты к склону, я за ним.
- Глянем, - Реджи быстро обернулся. Ему показалось, что спину сверлит чей-то настороженный ожидающий взгляд.
Давно отцветшая акация молча смотрела на настороженного мужчину. У её корней вырытую дождями канаву заполняли густо проросшие травы, но в них могла укрыться разве что кошка.
- Пойдем…
Друзья шли, изредка переговариваясь и не видели, как в канаве за их спиной возникло движение. Словно ночной воздух сгустился, выплевывая из темноты несколько укутанных с ног до головы старыми плащами фигур. Приземистых - массивные плечи и крупные головы на непропорционально тощих туловищах. Руки тоже немного превосходили по длине ноги – словно какой-то карапуз неумело лепил их из пластилина.
Существа тихо бормотали, провожая уходящих подозрительными взглядами. Посмотри Реджи на акацию ещё раз – итог ночи стал бы совсем иным. Но мороженщик лишь вытер о штанину вспотевшую ладонь и что-то сказал Джоди, а затем деревья и набегающие тучи скрыли друзей под беспросветным покровом.
Существа заворчали громче, и уродливые морды исказила неприкрытая радость. Все сделано про воле Приказывающего. Знак оставлен, люди будут искать подобные ему, и потратят бесценное время. Мальчишка остался один.
Им не нужно было идти через весь город. Одна за другой серые тени таяли во мраке, скользя через тропы Фантазма. Красный песок из-под их ног оседал на травах в канаве, придавая им кровавый оттенок. Единственный след, веянье иного мира, через который существа могли идти туда, куда повелел Тот, Кто отдавал приказ - в дом Пирсонов, оставшийся беззащитным.
Ветвистая молния прорезала небосвод. Гром, как молот небесной кузницы, прокатился над городом, заставив многих его жителей невольно втянуть головы в плечи.
Буря накрыла Морнингсайд.
***
Ожидание грозы висело над городом, как готовый лопнуть мыльный пузырь. Облегчающий незримое давление ливень все не начинался. Ветер то и дело трепал деревья и они вяло шептали что-то, понятное только тем, кто умел слушать тишину.
Плети молний то и дело полосовали черный небосклон. Гром, как чахоточный старик, оглашал небесные просторы сухим надрывным кашлем.
С наступлением вечера Майк не находил себе места.
При мысли о том, что за углом дома может стоять Верзила, внутренности сворачивались в морской узел. Столкнуться с чудовищами на кладбище было страшно, но встретить их средь бела дня - попахивало безумием. Кто помешает Верзиле заявиться к нему домой? Найти одного мальчишку в маленьком городе не проблема даже для человека, а тварь в неизменном строгом смокинге к таковым не относилась.
Днем было проще. Он готовил обед, заглушал страх работой по дому. Перемыл полы, вырвал сорняки, протер стекла...
Разговор с Джоди позволил снять груз напряжения. Конечно, он не рассказал брату всего. Тогда, за столом, это казалось разумным – неизвестно, как поведет себя Джоди, услышав про Верзилу. Слишком много в этой истории от бредового сна, чтобы сразу безоговорочно верить. Да и брат, похоже, кладбищенскую нечисть не сильно интересует. Конечно, Джоди не всем делится, это заметно, но тут Майку было нечем крыть. Он решил подождать повода для нового разговора, чтобы постепенно выложить все, начиная с тайного посещения похорон.
Узнай мальчик правду про Кэтрин, он бы не умолчал ни о чем. Но дорожный патруль только на закате нашел пустую машину Сэма Питсбери – единственного, кто мог порассказать о роковой красавице, уведшей Томми в бесконечную ночь. Все секреты исчезли с самим барменом. Точнее, с тем, что от него осталось.
Поручение Джоди вызвало у Майка смутное подозрение. Не то, чтобы он собирался увязаться к Реджи – врать мороженщику почему-то не хотелось ещё больше, чем брату. Да и Джоди там ничего не могло угрожать. Но все же была у мальчишки мыслишка, что за поручением скрывается желание держать его в безопасности родных стен. Вполне в духе Джоди, но почему бы разок не выполнить просьбу братца?
Майк слишком сильно дорожил доверием, хрупкий мостик которого был перекинут в полуденной беседе. Да и «жука» действительно стоило починить. Одним двигателем не обошлось - передняя ось совсем разболталась, вдобавок днище прохудилось в трех местах.
Протянув под машину переносную лампу и приподняв перед домкратом, Майк погрузился в работу. Для удобства он залез под «жука» целиком – только ноги торчали наружу.
Звуки грозы, гулко разносящиеся в затхлом гараже, рождали тревожные мысли. Он прикрыл дверь, создав ветхую преграду между собой и бушующей ночью, но замок не запер. Слишком уж это походило на трусость – прятаться от любого шороха. Но, как не пытайся отвлечься, а воспоминания в голову лезли – и притом одно страшнее другого.
Верзила тянет свои худые руки к Реджи…
Темные сморщенные морды скалятся из-под низких капюшонов.
Визгливый крик разрывает тишину…
Через секунду Майк понял, что последнее - не плод его воображения.
В гараже раздалась сдавленное рычание, смешанное со скрежетом отрываемого скотча.
Дверь чуть хлопнула, впуская ночную тьму и отблески молний. И что-то ещё, маленькое и верткое.
В звуках грома Майк ощутил зловещую радость.
Рука, сжимавшая гаечный ключ, стала такой потной, что Пирсон едва не выронил инструмент.
Они здесь!
Секунду он ждал с тающей надеждой, что страшный звук не повторится. По большему счету, это мог быть сквозняк. Или бродячий пес. Или…
Рычание раздалось снова. Куда сильнее и ближе. По бетонному полу быстро протопали крошечные ножки.
- Джоди, иди сюда! – сдавленно позвал мальчик, цепляясь за последнюю надежду. Возможно, его хитрость сработает и твари отступят, испугавшись брата.
Он перевернулся набок и успел заметить знакомую тень. Пола плаща мелькнула возле канистры с бензином.
Серый коротышка хозяйничал в гараже. И плевать он хотел на все уловки Майка – или просто знал, что никто не придет мальчишке на помощь.
Мальчик вскинул руку с ключом, насколько позволяло положение. Инструмент не внушал уверенности - сейчас мальчишка не отказался бы от оружия помощнее. В доме на стене висела винтовка, но попасть в гостиную прямо сейчас не легче, чем в Китай.
Клацанье раздалось снова, но уже с другой стороны. Он резво повернул голову, но ничего не успел разглядеть.
Впрочем, памятуя, как они носились между могил, иного не следовало ждать. Похоже, по ровной земле твари бегали как призовые лошади.
Что делать?!!
Лежа под машиной он оказался беззащитен. Даже для удара как следует не замахнешься.
Почему я взял не взял нож в гараж? Не предположил, что они могут напасть?
Но он знал ответ: дом казался последним оплотом против сверхъестественных карликов. Мысль, что они вот так запросто заглянут к нему на огонек, когда пожелают, казалась кощунственной.
И все же это происходило наяву.
Существа носились кругами, держась в удалении от лампы под машиной. Он не подумал включить яркий свет в гараже и теперь расплачивался за ошибку.
Странно, что карлики ещё не сунулись к нему.
Чего ждут?!
Неопределенная угроза действовала сильнее любого нападения. Возможно, заяц, нору которого обложили гончие псы, переживает то же самое.
«Жук» покачнулся. Сначала резкие удары обрушились на капот и багажник. Потом машину начали раскачивать.
А Майк все ещё не видел их.
Внезапно он понял, что ноги слишком близко к краю машины и осторожно втянул их. Теперь, будто под одеялом – одеялом весом в тысячу с лишним фунтов – он был готов отбиваться от кошмара.
Автомобиль шатался все сильнее. Похоже, проклятые гномы решили похоронить его под грудой металла.
Мальчик на секунду испытал сильное желание выползти и бежать к двери, раз уж они оседлали «жука». Предложение было заманчивым, но при этом смертельно глупым.
С крыши или багажника его достанут одним прыжком, не успеет и на ноги встать.
Сколько же их всего?
Внезапно нахлынула ярость. Рука сильнее сжала ключ. Появись серая пола плаща, Майк, не задумываясь, вцепился бы в неё и втянул карлика к себе. Бездействие и страх просто толкало выплеснуть все накопившееся на первого сунувшегося урода.
Раздался громкий скрежет. Домкрат соскочил и машина рухнула с протяжным стоном.
Майка вдавило в пол. Конечно, могло быть и хуже: днище у «жука» не настолько низкое, да и в тринадцать лет много места не занимаешь. Но положение на боку оказалось неудачным – в плечо вонзилась ось, лишив возможности двигаться. Майк с трудом сдержал крик.
Больно! Черт, как больно!
Он надеялся, что плечо уцелело. К счастью, домкрат был открыт не до упора, иначе удар мог и кости переломать.
Стуки и цокот стихли. Существа чего-то ждали.
Какую гадость задумали???
Больше всего он боялся, что карлики вспомнят про бензин. Он этого средства ключ не спасет. Но, то ли они играли с жертвой и не торопились её добивать, то ли вообще умом не отличались. Кроме тяжелого дыхания зажатого машиной мальчика ничто не нарушало тишину гаража.
Существа словно в воздухе растворились. Или ждали какой-то им одним понятной команды.
Минуты шли одна за одной, словно марширующие солдаты. Майк попытался высвободить придавленное плечо, изо всех сил вжимаясь в пол.
Ещё раз прогремел гром и следом за ним в помещение кто-то вошел.
Не легкое клацанье – тяжелая мерная поступь. Так мог идти только Верзила.
Шаги приблизились, замерев прямо напротив задержавшего дыхание Майка.
В проеме между полом и «жуком» появились носки чьей-то обуви…
Всю злость, страх и панику Майк вложил в этот удар. Ключ обрушился на коричневый ботинок. Уже в самый последний момент он понял, что ноги принадлежат не Верзиле. Тот носил туфли и вряд ли изменил своему вкусу с момента последней встречи.
- Блин!!! – знакомый голос звучал по-детски обиженно. – Ты вообще охренел, пацан?! Это же моя нога!
Только теперь Майк сумел выдохнуть.
Пока Джоди приплясывал по гаражу, проклиная все на свете, Майк ужом вывернулся из ловушки. Пот и масло густо покрывали раскрасневшееся лицо, но ему было не до внешности. Рука болела, наверняка он заработал синяк – но остался жив.
Тонкая струйка красного песка притаилась в углу, скрытая ящиком с инструментами и парой покрышек. Она напоминала свернувшуюся змею, готовую ужалить любого, неосторожно сунувшего руку в её нору. Оставшийся под машиной фонарь давал слишком мало света, чтобы разглядеть визитную карточку зашедших к Пирсонам чудовищ.
А за углом дома, под проливным дождем, вдали от размытого света уличного фонаря, тени в плотных капюшонах разочарованно галдели. Ливень, утопивший лужайку и устроивший реку из подъездной дороги, до пят промочил низкорослых существ, но они не обращали внимания на подобную мелочь.
Приказ не выполнен, но не по их вине. Гроза – их верный союзник, разразилась чересчур рано, заставив вернуться старшего из братьев. Приказывающий не велел трогать его, пока не будет покончено с младшим.
Пока человек, носивший имя Майк Пирсон, не станет ещё одним стеблем под жатвенным серпом.
***
- Они только что напали! – сходу, не давая брату вставить и слова, затараторил мальчик. – Те же существа, что гонялись на кладбище! Они за нами охотятся, понимаешь?! Здесь, в гараже были!
- Я что, на них похож?! – Джоди уселся на перевернутое ведро, массируя ступню. Он подозревал, что сняв носок, обнаружит солидный кровоподтек до самой щиколотки. – Нет тут никого, глаза разуй!
Гараж и впрямь пустовал. Домкрат сиротливо валялся в дальнем углу, фонарь из-под машины отбрасывал на потолок длинные тени.
Джоди щелкнул выключателем. Темнота отступила, уползла за порог, где притаилась в окружении струй дождя и журчащих ручьев.
Сам Пирсон выглядел так, будто принял душ не раздеваясь. Куртка Джоди промокла насквозь, волосы слиплись – и это несмотря на то, что большую часть пути он проделал в машине Реджи.
Когда грозовые раскаты начали с завидной периодичностью прокатываться над головами, друзья решили закончить с поисками. Застрять в ливень на кладбище хотелось меньше всего, а буря обещала прийти с минуты на минуту. Они едва добежали до фургона, как взревевший ветер обрушил на машину потоки воды.
Дорога назад напоминала сон. Фары не справлялись, и мир за стеклом таял в ручейках и потеках, захлестывающих бессильные дворники. Хорошо ещё, что больше никто в Морнингсайде не выбрал эту ночь для поездки, потому что авария стала бы вполне вероятным исходом. Реджи не видел не зги в пролившемся потопе и дважды чудом не врезался в дерево.
Если вдуматься, причины гнать на предельной скорости не было - но оба, не сговариваясь, напряженно всматривались в дождливую ночь. И Джоди даже не задал вопрос, почему Реджи не притормозит на стремительно раскисавшей дороге. Ощущение надвигающейся беды заполнило парня и в голову то и дело лезло название упомянутой Банистером книги.
«И духов зла явилась рать»…
Выскочивший из машины Джоди с трудом узнал свой дом – в темноте, прорезаемой стрелами молний, двухэтажное здание казалось бесформенным комом. Свет не горел, разве что из полуоткрытой дверцы гаража смутно мерцал одинокий огонек.
Он вошел – и теперь сидел, баюкая пострадавшую ногу, мрачно слушая рассказ Майка.
- Ты их точно видел? – спросил Джоди, едва мальчишка закончил свою сбивчивую историю.
В глазах Майка загорелось привычное возмущение. Сейчас опять заведется про недоверие, скривился старший из братьев, благо боль в ноге позволяла не скрывать чувства. Наверное, в плане обидчивости Майк единственный из семьи пошел в тетку Элеонору. Та принимала любое уточнение как личное оскорбление, и младший недалеко ушел от родственницы.
- Ты же сам сказал, чтобы я тебе все говорил! – возмущению в голосе Майка мог позавидовать любой незаслуженно осужденный. Испуг, отчетливо читающийся на лице, смешался с воинственным фанатизмом, и это сочетание Джоди сильно не нравилось. – А теперь не веришь!
- Я верю! – также срываясь на крик, рявкнул Джоди. – Но что они забыли у нас дома? Мы, слава Богу, не у кладбища живем.
- Их спроси, - немного убавив тон, Майк привалился спиной к «жуку». – Меня, наверное, хотели убить. Они залезли на машину, рычали и придавили. А потом исчезли.
Джоди не знал, что и думать. С одной стороны, Коннора тоже навестил кто-то из этих малюток. Но пока что кроме Майка никто и в глаза не видел загадочных недомерков. Чем им так приглянулся братишка, что они не поленились протопать до самого дома? А может, малой уже бредит от всего этого страха? Нет, думать так не годится. Но не знает ли пацан ещё какой-то причины, по которой карлики пришли именно за ним?
Джоди с сомнением оглядел гараж. Никаких серых теней в углах, лампочка освещает все, кроме дальнего угла. Но за ящиком спрячется разве что котенок, а существа по рассказам Майка куда крупнее.
- Куда они исчезли? – вслух подумал Пирсон.
- Я не видел, - Майк вздрогнул. Страх, который удалось отогнать ожиданием схватки, сейчас пустил когти прямо в сердце. Захотелось забиться под одеяло и сидеть, не высовывая носа.
От Джоди не укрылась перемена в настроении братца. Нет, сейчас продолжать расспросы бесполезно. Пусть поспит, придет в себя.
- Меня услышали, наверное, - не подозревая, что угадал, ответил Пирсон, напуская уверенный вид. - Слушай, Майк, иди, приляг. Я запру дверь и окна, обойду дом и посторожу. Реджи все равно уже у себя, ему завтра расскажем. А ты отдыхай.
- Он поверил? – с мольбой в голосе спросил Майк, проигнорировав все, кроме имени друга. Джоди кивнул.
- Поверил, конечно. Реджи не дурак, он понимает, когда лапшу на уши вешают, а когда нет. Но ты до утра этим голову не забивай, спи.
- Я что похож на психа, чтобы уснуть после такого? – криво усмехнулся Майк, снова непроизвольно вздрогнув. Джоди приобнял брата за плечи и взъерошил волосы мокрой рукой, стараясь не морщиться от боли. Ногу словно в горячий воск окунули.
- Точно крышей двинешься, если решишь не спать. Все, выключаем свет и пошли.
Дождь настойчиво барабанил в стены гаража.
Глава 11. Вызов принят
Слепое пятно луны ехидно уставилось на замершего у окна мальчика. Где-то вдали, над степью, опоясывающей Морнингсайд, бушевала отступившая гроза. Но над частоколом острых и покатых крыш и пиками тополей небо прояснилось, превратилось в кристально-чистую гладь. Буря ушла, как уходят дурные сны – чтобы вернуться с новым наступлением темноты.
Майк отступил от окна, в темень и безмолвие комнаты. Он не рисковал зажигать лампы – лишь ночник теплился на столике у кровати. Свет мог подчеркнуть его силуэт на фоне ночи, обмотавшей дом душным шарфом.
Далекие фонари были не в силах разогнать мрак. Луна и звезды старались не покладая сил, но даже небесным обитателям эта задача не давалась легко.
Не всякая ночь – просто ночь. Иногда это нечто большее, живое и голодное. Нечто, зовущееся Фантазмом. Потому что нет других слов, более подходящих великой границе между явью и кошмаром...
Мрак, центром которого было темное сердце города, бившееся в мраморных залах морга, был плащом для этой силы. Как и гроза, тьма служила Верзиле, и звезды не смели прервать её давящее величие.
Майк сел на кровать, недовольно окинул взглядом свой арсенал. Нож – Джоди, вернувшись с армии, привез ему подарок. Мама никогда не одобряла такую игрушку, но Майк сумел настоять на своем. Сейчас ножны и лезвие внушали чувство безопасности.
Серебряный крестик, такой же, как у Джоди. Может, желание Марии Пирсон защитить своих детей пропитало эти подарки и сохранило свою силу даже после её смерти? Майку хотелось верить, что сохранило, потому что в его положении выбирать было не из чего.
Он хотел наделать деревянных кольев, но вскоре отбросил эту мысль. Из чего их вообще делают? В комиксах говорили об осине, но какая она, эта осина? Майк не знал. Почему-то ему казалось, что это лишит кол его свойств, даже если он подберет нужное дерево.
Правда, молоток мальчишка приготовил. Хотя ничуть не горел желанием забивать кому-то в грудь деревянный стержень. Даже кладбищенской нечисти.
За него взялись всерьез. Встреча с Верзилой на улице ещё могла быть случайностью. Но визит домой доказывал – чудовища начали охоту.
Что за карликами стоит этот монстр в траурном наряде, Майк нисколечко ни сомневался. Веяло от могильщика той потусторонней силой, которой нет места среди живых.
Значит, они придут ещё. Почему нет? Джоди их спугнул, вот что меня спасло. Но если он не успеет…
Если в следующий раз братец не придет вовремя, то Майк не мог поручиться за свою безопасность. Он не боялся драки – но с другими пацанами, обычными людьми. Как можно бороться с чудовищами?
Самое худшее, что червячок сомнений упорно пожирал уверенность в благополучном исходе.
Что если ни нож, ни крест не помогут? В конце то концов, они же не вампиры какие-нибудь. Верзила вон днем ходит, карлики тоже.
От таких раздумий до сумасшествия – один шаг. А если прибавить ещё ожидание...
Ожидание нового нападения, которое способно расшатать нервы так, что крыша и впрямь поедет.
Странно, что Джоди ещё не сдал меня в психушку. Значит, верит…
Майк ощутил горячую благодарность поверившему брату. Но перекладывать на него ответственность нельзя – как и втягивать Реджи. Началось все с него, им и должно закончиться, чтобы там себе не надумал старший.
Надеяться на авось не получалось – события сегодняшнего дня явственно доказали, что само все не уладится. Оставался один единственный выход, хотя Пирсон предпочел бы любое другое решение. Этот выбор дался Майку с трудом, и не будь он загнан в угол – в жизни бы не решился на подобное безумие.
Я пойду на разведку. В морг. Сегодня ночью. Вряд ли Верзила может ждать такого шага. Хотя…
Кто знает, что скрывалось за обличьем этого сурового старика с мертвящим взглядом, какие мысли копошились в его разуме? Учитывая чужеродность врагов, предсказать их поведение не получалось.
Но все же, лечь спать не хватало храбрости. Легче было пойти ночью на кладбище, ища боя, чем ждать новых кошмаров. Тех, что приходят во сне, и тех, что поджидают наяву.
Джоди, естественно, предупреждать не стоило. Старший братец в жизни не отпустил бы его одного, а тянуть единственного родного человека в это адское логово Майк не собирался. Не ровен час, карлики и их предводитель заинтересуются, кто это вечно оказывается рядом с намеченным в жертву мальчишкой?
Пока запал не иссяк, Майк начал собираться. Ножны перекочевали на пояс, крестик в нагрудный карман. Молоток он решил не брать – толку от него без кольев…
Льда бы набрать…Раз уж Верзила так отшатнулся от раскрытой дверцы грузовика, может, холод ему вреден? Но не тащить же за собой холодильник. А любой лед в пакете или термосе в такую жару быстро растает.
К сожалению, и это оружие у него отняли.
Скользнула мысль взять винтовку со стены в гостиной, но Майк посчитал это лишним. Важно посмотреть, что творится по ночам в морге. А в случае чего – быстро удирать. Винтовка могла помешать.
Он погасил ночник и прислушался. Джоди, обещавший сторожить, спал как сурок – храп доносился даже сквозь закрытую дверь спальни. Мальчишка только головой покачал – ему бы подобное спокойствие. Мог бы хоть в гостиной для вида лечь. Или Джоди до сих пор верит, что замок на входной двери – надежная защита?
Он осторожно спустился по лестнице и открыл щеколду. Вышел, вдыхая свежий после дождя воздух, и шагнул навстречу раскинувшей объятия темноте.
Ночь в предвкушении ждала развязки этого противостояния. Мрак сгустился плотнее, выпуская из своих недр незримые щупальца поселившегося на кладбище зла.
Как спрут, подстерегающий мелких рыбешек.
***
Луна почти нависала над кладбищем. Джоди никогда не видел, чтобы серебристый диск спускался так низко. Сейчас он мог пересчитать все черные узоры на лике древнего спутника.
- Ты не хочешь уходить?
Низкий голос стелился среди могил. Его переполняла тоска… и желание. От интонации лицо начинало гореть огнем, а приятное покалывание распространялось по телу со скоростью курьерского экспресса.
- Кэтрин?
Он обернулся. Девушка стояла у высокого обелиска, густо покрытого резными надписями. Сияющая, воздушная… и обнаженная.
Сердце чуть не остановилось. Не потому что Кэтрин была так уж ослепительно прекрасна, нет. Да, тело её рождало в Джоди стойкое желание, но, кроме того, было в ней ещё нечто призрачное. Нечто неуловимое, пропитавшее женственный образ. Как напряжение, повисшее перед грозой, тело девушки заполняла почти видимая сила. Сила это готова была пролиться потоками сладкого наслаждения…
… или мучительной смерти…
- Я ищу, - мягким, напевным голосом, похожим и не похожим на тот, что он слышал ранее, произнесла обнаженная красавица. – Я странствую и ищу. Всегда и везде есть те, кто слушает ночь. Посевы, мечтающие о времени жатвы. Я коса древнее самого времени. Я голос ночного ветра. Я граница. Ты хочешь перешагнуть? Войти в красные пески, познать песню бури? Преклонить колени перед Тем, Кто изменяет саму суть? Перед Жнецом, правящим бесконечностью? Стань нами, Джоди, стань певчим в хоре, от которого умирает вселенная. Томми уже часть нас, и голос его возносит хвалу великолепию вечности. Не бойся смерти, потому что у неё множество ликов…
Он не понимал смысла странных слов. Да и не имело это сейчас никакого значения. Воля, с которой он столкнулся на кладбище, возросла десятикратно, и желания Джоди не играли никакой роли. Сияющее тело дрожало на фоне ночной черноты, то уплотняясь, то превращаясь в зыбкий мираж.
- Хочешь уйти, чтобы остаться в ветре навсегда? – он и не заметил, как девушка оказалась рядом. Руки легли на напрягшиеся и тут же обмякшие плечи Джоди. Что-то, похожее на легкий разряд тока прошло сквозь его тело, заставив покрыться испариной.
Глаза приблизились.
Сейчас, смутно подумал Джоди. Сейчас она меня поцелует. Я знаю… это будет великолепно. Так уже было. И Майк не помешает…
Майк. Имя стало ушатом холодной воды, разрушившим чары.
Почему я здесь? Почему она голая?
Он не помнил, чтобы снова шел на кладбище. Потому что идти туда нельзя…
Почему? Почему сюда нельзя идти?
Майк, его крик, сбивчивые слова. Морг. Существа. Погоня. Охота в ночи и возвращение домой. Глаза брата, ищущие доверия и защиты.
В лице Кэтрин мелькнуло раздражение. Даже больше – неприкрытая злоба исказила глаза, полные желания, превратив взгляд в угрозу.
Руки легла на шею.
- Он не поможет, - с презрительным холодком сказала ночная нимфа. Эти слова казались такой же бессмыслицей, пока натянутая цепочка не коснулась подбородка.
Кэтрин обеими руками сжимала серебряный крестик.
- Его власть в доме разума, не в песках безумия. Смотри.
Мягкий тон, сочувствующий и понимающий. И рывок.
Резкая боль, когда разрывается цепочка. Джоди отшатывается, но под ногами пустота. И края этой пустоты осыпаются комьями земли.
Могила. Свежая могила.
И он падает в неё.
Удар почти неощутим. Лишь зрение на миг туманится.
Над прямоугольником висит безмятежная луна. Ей все равно, что сейчас произойдет, что происходило раньше, что ждет мир в грядущем. Луна – равнодушная зрительница.
Кэтрин возникает над краем. Свет, исходящий от тела, меркнет.
- Это – будущее. Твое и мое.
Кожа сползает лоскутками с прекрасной фигуры. Обнажаются мышцы, но не алые, кровоточащие, а гнилые. Джоди в ужасе смотрит, как треугольник лобка становиться дырой, полной копошащихся червей.
Лицо – нежное, хоть и резкое, застывает. И не лицо это больше, а маска.
Фарфоровая маска, так похожая на китайские безделушки, что иногда показывают по телевизору.
Трещины рассекают кукольные ровные линии. Маска рассыпается, и осколки летят в могилу.
Он закрывает лицо, в страхе пытаясь проснуться. Это должен быть сон, просто обязан. Наяву подобное невозможно.
Но в спину упирается не матрац кровати, а могильная земля.
А сверху неестественно долго сеет дождь из обломков маски.
Обломки эти не из фарфора, как он сперва подумал. А из костей. Из человеческих костей.
И когда Джоди открывает глаза, его встречает лишь чернота. Пустой провал на месте лица, за которым лишь сумасшествие. Это Фантазм.
Битое кривое зеркало, которое отражает глубины страха. Океаны безумия под тонким льдом рассудка.
- Приятной дороги, - звучит из бездонной тьмы рокочущий тяжелый голос. Ближе к мужскому, чем к женскому. Но это тоже маска, теперь Джоди понимает. Потому что старик-могильщик и Кэтрин – суть одно.
И понимание это стирается за долю секунды до возвращения.
С широко раскрытыми глазами, задыхаясь и хрипя, он свалился с постели. Вскочил, панически шаря глазами по ночным теням. Ушиб на ноге тут же отозвался болью.
Его дом, его комната. Ночь. Бледно светит луна в узкое окошко.
Мне приснилось! Мне, мать их так, просто приснилось!!! Но Господи Боже, что за сон! Такой реальный… и такой страшный. Никогда, даже после смерти родителей ему не грезилось ничего подобного.
Неужели я схожу с ума? Или виноваты сегодняшние события?
Джоди сел на край кровати, радуясь, что под задницей не свежевыкопаная земля, а скрипящие пружины.
Чтобы окончательно одолеть приснившуюся жуть, он коснулся цепочки. Той самой, что сорвала Кэтрин…
…Чудовище…
… в кошмаре.
Цепочка на месте. Этого ему хватило.
С тяжелым вздохом Джоди повалился в постель.
Ну его нахрен, такие сны! Завтра пойдем в морг и в этот раз не уйдем, пока все не выясним.
Он так и не заметил, что хотя сама цепочка никуда не делась и не размыкалась, серебряный крестик бесследно исчез.
Вскоре Джоди сопел крепким сном невинного младенца.
***
Лунная дорожка привела Майка к воротам. Пусть вокруг клубилась ночная мгла, кто-то словно осветил ему путь, позволяя беспрепятственно достигнуть кладбища.
Беда лишь в том, что это могло оказаться как помощью, так и западней.
Город спал, тревожно, как спят обреченные. Иногда взлаивали псы в своих будках. В домах любителей засидеться за полночь то и дело включался свет. Как воспаленное недремлющее око, загоралось окно, чтобы через несколько минут погаснуть. Жители Морнингсайда каким-то нутром ощущали, что в такую ночь не стоит дразнить залегшую у порога темноту.
Полнолуние – вот что пугало Майка больше всего. В такую ночь нечистой силе полагалось гулять по улицам, красться через чердаки и подвалы в дома, искать доверчивых жертв. Время и погода играли на стороне Верзилы, словно вступив в сговор.
Но, может, уверенный в себе, он ослабил защиту своего логова?
Пока мальчик бежал по ночному городу, сомнения удавалось держать за горло. Сейчас, пред замаячившей в серебряном ореоле решеткой, они вывернулись и взглянули в лицо.
Так ли уж умно соваться на кладбище сейчас? Когда невесть что бродит среди могил… или в коридорах морга?
Но я слишком далеко зашел, чтобы вернуться. И потом, Верзила медленный, я от него легко убегу. А карлики… они маленькие… пнуть хорошенько – свалятся…
Последний довод звучал неубедительно, и Майк сам это понимал. Какими бы малышами не были серые создания, машину с домкрата они сбили. Да и мотоцикл Верзила остановил, не пошевелив и пальцем.
Косматые тучи медленно сжимали круги вокруг лунного блюдца. Они с интересом следили за дерзким гостем ночного кладбища. Сонное дыхание города за его спиной на мгновение умолкло.
Еще с десяти ярдов Майк увидел увесистую цепь и старый замок, спеленавшие ворота. Вчера, когда они с Джоди вышли через ворота, никаких цепей точно не висело.
От кого они запираются?
Мысль, что замок должен преградить путь вандалам или грабителям казалась смешной. Кладбище вполне могло само за себя постоять, да так, что незадачливым ворам оставалось посочувствовать. В интересах Верзилы позволять заходить всем беспрепятственно – больше возможных жертв. Разве что…
Вдруг они ушли? Верзила и карлики? Отправились… не знаю куда. Не все же им сидеть сиднем среди могил. Вон, Верзила даже по городу ходил.
Только бы не к нам домой, пришла испуганная мысль. Там ведь Джоди спит. И дверь не заперта.
Несколько секунд он лихорадочно раздумывал – не рвануть ли назад? Однако до ворот Майк добежал спокойно, не встретив ни черный катафалк, ни шагающих по улице монстров. Если Верзила решил сам напасть на дом Пирсонов, разве не должны они были встретиться на полпути?
Замок интриговал. Неважно, ушло ли чудовище в обличье старика или нет – раз оно запирается, значит вовсе не всесильно. Следовательно на кладбище, а, скорее, в склепе, есть что-то, что чудовища пытаются скрыть.
Это немного приободрило мальчишку. Когда ещё выпадет шанс проникнуть в святая святых Верзилы? Или выявить его слабое место – а таковое неизбежно должно отыскаться. Тем более он не собирался задерживаться. А Джоди… если до сих пор Верзила избегал с ним встречи, да и Реджи не тронул, то возможно все обойдется…
С разбегу он запрыгнул на решетку, оттолкнулся от перекрестья и полез вверх. Осторожно, чтобы не задеть острые пики ограды, перекинул сначала ноги, а потом быстро скользнул на дорожку.
Конечно, можно было найти пролом, через который он заходил вчера, но приближаться к месту недавней встречи с карликами у мальчишки желания не возникало.
Никто не вышел навстречу. Чудовища, хотелось верить, часовых не выставляли.
Ряды памятников бледнели на фоне горящей лунным светом травы. Сверчки вели нескончаемую беседу, но Майку она казалась скрипом ржавых дверных петель. Он быстро шел, стараясь не зацепиться за гранитный бордюр. Впору было пожелать глаза на затылке. Слишком уж много свободного места окружало гостя. В лунном свете он смотрелся главным блюдом в центре огромного стола.
Если Майка и видели, то не спешили останавливать.
Памятники в ночном свете походили на точащие из земли пальцы исполина, готовые сжаться в любой момент в кулак. И давить… давить…. давить…
Он тряхнул головой, прогоняя страшную мысль.
Морг впереди казался безжизненным. Лишь фонари на веранде несли извечное ночное бдение. Черные глазницы окон недобро щурились, глядя на маленькую фигуру, приближавшуюся к ним.
Ближе… ещё ближе… глупый мальчик… мы хотим есть… всегда хотим… но ночью особенно…
Дышать стало трудно, словно вокруг шеи кто-то затянул отцовский галстук. Руки начали подрагивать.
Нет! Я решил – значит пойду! Здесь никого нет!
Но он чувствовал огромную разлитую в земле и воздухе силу, заполнившую кладбище. Словно сырой воздух стал живым, рассыпался на тысячи ручейков, каждый из которых тек по своему пути. И все они были венами или нервами чего-то огромного, древнего и злого. Сила эта не имела названия и пока не проявляла себя, предпочитая наблюдать каким-то своим, непостижимым образом.
Похожее чувство возникло при неудавшемся погребении Томми. Впервые Майк задумался, не просчитался ли он по-крупному. Что, если Верзила и его прихвостни – лишь вершина айсберга? Возможно, морг скрывал в своих недрах ещё немало тварей куда страшнее молчаливого могильщика.
Темное присутствие давило пудовой гирей на ноги, сковывало волю, вынуждало повернуть. Бежать домой, забиться в постель. Спать, видеть кошмары, ждать полуночных гостей…
Нет!
Трясущаяся рука нащупала крестик, крепко сжала, вынимая из кармана. Паника и бестелесная угроза немного отступили, хотя Майк не был уверен, мамин оберег тому причина или его собственная воспрянувшая уверенность.
Усилием воли мальчишка выкинул все мысли из головы. Размышляя о возможной засаде и таящихся в ночи ужасах, он рисковал свихнуться еще до того, как попадет вовнутрь. Крестик вернулся на место, но сверхъестественная тяжесть больше не накатывала.
Самый опасный участок перед крыльцом он преодолел бегом. Рухнул в кусты в двадцати ярдах от стены, пытаясь отдышаться и понять, заметили ли его.
Вроде все тихо.
Теперь предстояло решить, куда двигать дальше. Центральная дверь и задний ход отпадали. Если уж ворота заперты, то вряд ли двери оставили открытыми.
Окна?
До первого этажа можно достать с выступа на фундаменте. Но кто его знает, куда он попадет? Что, если в запертую комнату или какую-то кладовку?
Возле самого угла чернело повальное окно.
Вот оно! Подвал!
И хотя в обычной ситуации подвал склепа – последнее место, где Майк желал очутиться среди ночи, сейчас этот вариант выглядел неплохо. На фоне остальных, разумеется.
Пробежав разделяющее расстояние и прижавшись к небывало холодной – в жаркую августовскую ночь, стене, мальчик очутился возле черного прямоугольника. Грязное стекло скрывало за собой черноту, густую и липкую, как мазут. Ни огонька, ни звука.
Он ощупал стекло. Никакой форточки, шпингалетов и ручек тоже не найти. Раму когда-то замазали штукатуркой, и сидела она намертво.
Черт! Поискать другое?
Но сколькоможно кружить вокруг логова этих существ? Рано или поздно вернутся его хозяева… и придется проверять пользу ножа в драке. Которой он ещё надеялся избежать.
Если они внутри – я труп.
То, на что он решился, выглядело самоубийственной глупостью, но после всех переживаний Майку внезапно стало наплевать. Страх, волнение за брата, гнев на чертовых выродков, превративших его жизнь в ад, достигли апогея.
Коротко размахнувшись, он от души пнул стекло. Оно словно ждало удара и махом рухнуло вовнутрь подвала, звонко разлетевшись на куски.
Майк задержал дыхание, ошалев от собственной смелости.
Если они не ушли…
Подвал молчал, окна морга оставались слепы. Никто не спешил на звук.
Он просунул руку, пытаясь опереться о раму, и тут же отдернулся. Палец обожгло резкой болью. Майк хмуро глянул на невидимый в темноте порез. Хорошо бы обойтись сегодня лишь этой малой раной. Начало неутешительное, первая кровь его.
***
Роберт Фарадей. Когда-то имя, теперь – пустой звук. Иногда он произносил его, пытаясь вспомнить, каково это – владеть чем-то своим. Но срывавшиеся с бледных губ слова были безжизненны и резали слух, как воронье карканье.
Память зияла провалами. Большую часть времени он просто выполнял волю Приказывающего, не думая ни о чем. Мысли унесло ветром, замело песками, спалило безжалостное пламя кровавых небес…
Но когда луна открывала свой полный лик, и морг тонул в серебряных лучах, мужчина, когда-то носивший имя Роберт Фарадей не мог не вспоминать.
Тело повиновалось с трудом. Ему оставалось по силам выполнять простые поручения, изображать слугу на церемониях похорон, но былая ловкость исчезла. Когда-то Роберт мог, не запыхавшись, пробежать целую милю – а теперь брел по пустым коридорам, как шаркающий старик.
И лишь одного не отняло перерождение – музыки. Талант органиста, кормивший мужчину, сохранился, и на похоронах – ширме для планов Приказывающего, именно его пальцы извлекали торжественные мелодии.
Наверное, именно поэтому его не сделали певчим, которому одна дорога – в храм Жнеца. Приказывающему нужны разные слуги и некоторым предстояло до поры не выдавать свое отличие. Потерявший свою суть человек понимал, что в сезон жатвы Приказывающий утратит в нем даже малейшую необходимость. Возможно, Тот, Чью волю он выполнял, будет милосерден и подарит ему смерть, а не перерождение в певчего. Впрочем, Приказывающему чужды чувства людей, хотя он и носил их внешность.
Служитель медленно шагал по второму этажу. Его движение было бесцельно, но способность спать отняли вместе с прежней жизнью. Внешне отличавшейся лишь бледностью, заторможенностью да желтоватым оттенком глаз, Роберт больше не относился к роду людскому.
Лунный свет ложился под ноги одинокого существа, и он вспоминал, пока мог себе позволить подобную блажь. Приказывающему не до него – он вместе с двумя другими служителями у Врат. Отправляет певчих, собранных за последний месяц, дабы хор Жнеца не умолкал. Жаль, что их измененные тела быстро приходят в негодность, обращаясь в красные пески, но иначе нельзя. Человеку не выдержать пребывание в мире Жнеца, даже короткий визит навек накладывает отметину. Так, как это было с ним…
… Наверное, не стоило ехать автостопом, но у Роберта закончились деньги. Поездка через Техас стала отпуском, и кто мог ожидать такое завершение его пути? Водитель оказался словоохотливым мужиком, добродушным и веселым, и органист от души смеялся его байкам, пока на обочине не промелькнула голосующая женская фигура…
… Она назвалась Кэтрин и, судя по глазам подвозившего их владельца пикапа, тот предвидел незабываемую ночь. Так оно и вышло – даже перерождение не могло стереть из памяти Фарадея момент, когда машина встала как вкопанная. А потом низкорослые силуэты заполнили кабину, и предвкушение на лице водителя сменилось гримасой ужаса…
… Он очнулся уже у Врат – обнаженный, связанный прочными ремнями. Приказывающий стоял над ним и лик его то и дело перетекал из одной формы в другую, словно ртуть. Девушка и старик – две стороны одной монеты, хотя даже сейчас служитель не понимал, как можно носить столь противоположные маски. Но Тот, Кто отдавал приказы мог позволить себе выбирать – тем более не будучи человеком. Мужское или женское начало не имели для него значения, хотя чаще всего Приказывающий носил личину высокого старика с застывшей злобной улыбкой.
Роберт не знал, был ли Приказывающий существом из мира, лежащего за Вратами или, как и он сам, преображен Жнецом. Красная пустыня чужда жизни, но кто ведает имена всех слуг их повелителя?
Его пронесли во Врата и вся прежняя жизнь утратила смысл. Она сгорела в пламени Жнеца, была содрана секущим ветром. Песок набил оболочку, когда-то считавшую себя человеком, огонь подменил чувства – и только память владыка иного мира оставил, словно в насмешку. Хотя конечно, Жнец не мог мыслить столь мелочно – скорее всего, ему вообще не было дела до того, что думают рабы. Потому что для него, необозримого и всесильного, между Приказывающим и слабейшим из певчих не было различий.
Если бы Роберт сохранил способность иронизировать, он бы мог усмехнуться от тщеславности Приказывающего. Его мысли – вложенные за время служения, превозносили существо в обличье долговязого старика, даже думал Фарадей о нем в превосходящей манере. Приказывающий, Тот Кто… эта помпезность была единственным признаком, что в наместнике Жнеца есть хоть что-то человеческое. Самому же Жнецу пышные титулы не были нужны, даже имя это было лишь слабым отражением непознаваемой силы, которую не мог охватить уязвимый человеческий разум...
Служитель брел, бессмысленно и тоскливо, как обреченный на вечность узник ада, когда звон стекла прервал его воспоминания. Это требовало вмешательства – пока Приказывающий находится у Врат вместе с большей частью певчих, кто угодно может проникнуть в морг.
Служитель собственноручно запер ворота, но от зачастивших гостей они не могли служить надежной защитой. Мальчишка, его брат и их друг – так сказал Приказывающий. Они обречены за свое любопытство и жалкие попытки противостоять сезону жатвы, но все же заслуживают внимания. Особенно мальчик – питающий Фантазм своей верой и страхом, он близок Вратам, помогает распахнуть их пошире. После того, как Приказывающий навестил его – во сне, который Тот, Кто говорит от имени Жнеца может сделать реальностью, и отметил своим прикосновением, Майк Пирсон невольно служит их целям. Однако это не перерожденное служение, подобное его ноше – близость к Вратам обоюдоострый нож. Мальчишку нужно преобразить, пока он не понял, что…
Стараясь не слишком сильно шуметь, служитель направился к лестнице. Предстояло оказать достойный прием обнаглевшему гостю.
***
Ботинками очистив раму от осколков, он схватился за верхнюю лутку и скользнул в темноту.
Каждую секунду короткие руки – или когтистые лапы, могли сомкнуться на щиколотках.
Но пока нападение запаздывало. Похоже, ему повезло.
Ещё через пару секунд, стряхнув оцепенение, Майк шагнул вглубь подвала.
Сейчас его проводником было лишь обоняние – мрак, окружавший его, пах пылью и затхлостью. Груды непонятных предметов гроздились черными пирамидами, неразличимые в падающем из окна неверном свечении.
Не рискуя идти на ощупь, Майк достал зажигалку. Живой язычок огня подействовал успокаивающе. Тени заплясали на стенах, и прежде всего его собственная – изломанная, угловатая. В этом месте он сам себе казался чудовищем.
Зажигалка горела в руке, как крошечная лампочка. Вряд ли в подвале кто-то был, но на всякий случай Майк старался не отходить далеко от окна. Свободная рука лежала на рукояти ножа, время от времени сжимая рифленую поверхность для успокоения.
Жаль, что не факел. Я бы им показал…
Он не помнил чтобы хоть одно чудовище, которых видел в кино или комиксах, любило огонь. Правда, делать факелы в школе не учили.
Отрешившись от бесплодных сожалений, мальчишка приступил к осмотру. Возле его левой руки простерся широкий продолговатый белый ящик гроба.
Это не сильно впечатляло. Что ещё могло храниться в подвале морга? Хотя был этот гроб один в один как тот, в котором хоронили Томми, только цвета другого…
Мальчишка осторожно коснулся крышки. Задержал дыхание, думая о том, что будет, если внутри лежит труп. Точно так же, как их приятель, унесенный вместо погребения в катафалк…
Воображение тут же нарисовала разлагающегося мертвеца, улыбающегося в темноте под крышкой. Ждущего, пока кто-нибудь рискнет прервать его вечный покой… например, один не в меру любопытный мальчишка…
Дрожащими пальцами он чуть-чуть приподнял крышку, готовясь опустить в ту же минуту, как заметит силуэт тела.
Огонек зажигалки мигнул, освещая содержимое. Пусто, белая обивка спокойно ждет свою ношу.
Только вот примята она была… так, словно недавно внутри что-то лежало. Он опустил крышку и отошел от гроба, чувствуя, как трясутся поджилки.
Штабеля непонятных коробок возвышались неровными башнями вдоль стен подвала. Трогать их Майк не решился – уж очень шаткими выглядели ряды. Дальнюю стену он толком не различал во тьме, которую было бессильно разогнать слабое пламя. Только тени крались при каждом его движении.
Прямо перед глазами на правой стене висела табличка «Спасем тропические леса от вырубки». Последнее слово кто-то словно в насмешку обвел красным. Майк сглотнул, озираясь – стоять на месте спокойно не хватало сил.
В закоулках было слишком темно. То и дело мальчику чудилось, что нечто движется, замирая под его взглядом. Черная фигура гуще обычной тени.
Почему я не взял фонарь? Как-то не подумал…
Он отступил назад, не сводя взгляд с угла, где почудилось движение. Спина прикоснулась к чему-то ребристому.
Светлое пятно полетело сверху, мгновенно мелькнув перед глазами.
Помимо воли Майк вытянул свободную руку, ловя предмет. И чуть не закричал в первое мгновение.
Густая шевелюра волос опутала ладонь. Неровный овальный предмет, похожий на сплюснутое с одной стороны яйцо.
Голова! Боже, чья-то голова!
Он чуть не отшвырнул добычу. Единственное, что удержало его – укоренившееся убеждение, что в таком месте лучше не шуметь.
Первый шок прошел, и Майк облегченно понял свою ошибку. Не голова, слишком легкая и гладкая. А там, где место лицу – ровная белая поверхность. Просто муляж с париком.
Хотя насчет парика он не до конца поверил. Волосы на ощупь ничем не отличались от его собственных.
Не желая вдаваться в подобные раздумья и чувствуя тошноту, Майк аккуратно положил безликий муляж на пол. Парик соскользнул с пластиковой черепушки, словно желая остаться в его руках, но Майк без промедления откинул его в сторону. И брезгливо вытер ладони о джинсы.
Происшествие научило его держаться подальше от коробок. Кто знает, чем они ещё набиты?
***
Чем ближе подходил Майк к дальней стене, тем светлее становилось. Сначала он списал все на привыкшие к неровному свету зажигалки глаза, но вскоре осознал ошибку. Даже углы виднелись в слабом свечении, напоминающем раннюю зарю.
Конечно, до восхода солнца ещё долго, да и окон с этой стороны быть не могло – разве что свет из коридора проникал.
Но где тогда дверь?
Мальчишка прикоснулся к стене и она дрогнула. Ладонь ощутила не каменную кладку или гранит, а тяжелую ткань, тут же поддавшуюся под легким давлением.
Да это же не стена, а портьера! Как в школьном зале.
Майк ещё раз толкнул преграду, и в щели между двумя полотнищами блеснула белизна. Он погасил зажигалку – ещё не ровен час, пыльная портьера вспыхнет. Не то, чтобы его беспокоила сохранность морга, но дым и огонь точно привлекут внимание всех местных монстров.
Одним глазом прижавшись к просвету, он выглянул, готовый тут же бежать.
За пологом из ткани простирался небольшой зал, примерно таких же размеров. И весь он был заставлен гробами. Разных цветов: золотистые, строгие черные, невзрачные серые, ослепительно-белые… Были гробы с откидной верхней половиной и общей крышкой, украшенные кистями с бахромой и по-спартански скромные. Некоторые точь-в-точь как у родителей, от чего сердце болезненно сжималось. Размеры этой жуткой утвари также колебались – у мощеной мрамором стены прислонился детский гробик, как раз ростом с Майка.
Пирсон вздрогнул, входя в зал. Сухой воздух и примесь лаванды забивали нос, вызывая желание чихнуть, но он не собирался так глупить.
Пальмы в горшках по углам пытались сгладить мрачность этого помещения, но им не хватало жизни. Многие листья свернулись и пожелтели, словно пораженные болезнью или измученные жаждой. Морг не выносил в своих недрах никаких проявлений жизни. Даже портьера, оказавшаяся на свету желтой, смотрелась одеждой чахоточного больного, а не красивой декорацией.
Большую часть крышек оставили распахнутыми, являя льющемуся из ламп свету внутреннюю пустоту. Майк заглянул в ближайшие, ища те же следы, что и в оставленном по соседству – примятую обивку, контуры человеческих тел. Но, похоже, содержимое зала ещё не использовалось по назначению.
Внезапно чьи-то шаги достигли слуха мальчишки. Со стороны двери, предположительно уводящей в коридор, кто-то приближался, чуть прихрамывая и приволакивая ногу. Не Верзила, это мальчик понял сразу, пережив встречу на городской улице. Тот топал так, что и мертвых мог разбудить, а идущий сюда двигался со стариковской усталостью.
Однако встречаться с любым человеком, который мог сохранить жизнь, работая в похоронном бюро, Майку не хотелось. Он помнил бледноватых помощников, заносивших гроб, и сильно сомневался в их дружелюбии. Все, уживавшиеся с Верзилой, вряд ли заслуживали близкого знакомства.
Первая мысль, пришедшая в голову, была – бежать. Или спрятаться в соседнем зале.
Но если кто-то идет на шум, то он обязательно заметит выбитое окно. И другой попытки попасть внутрь предпринять не удастся. А так, если дождаться, пока мимо него пройдут и будут обыскивать склад, можно тихо выйти в коридор...
Майк быстро залез в гроб, стоящий у стены, посередине между портьерой и дверью.
Тут меня искать не станут…
Он опустил крышку, удерживая её у самого края, чтобы создать тоненькую щелочку. Со стороны никто бы не заметил, что гроб закрыт не до конца.
Накатилась духота и страх, но без своего содержимого гробы пугали много меньше. Просто деревянные ящики с довольно удобной обивкой и даже подушкой под головой. А может, все дело было в том, что приближающегося незнакомца Майк боялся сильнее, чем пряток в ложе, предназначенном мертвецу.
Дверь отворилась, пропуская медленно вошедшего мужчину. Средних лет, с выгоревшими светлыми волосами, падающими на щеки, и округлым лицом, он казался совершенно обычным. Кажется, в день похорон Томми этот человек стоял возле входа в часовню.
Но Майк отмечал следы, на которые раньше не обратил бы внимания – бледную кожу, сутулость и легкое покачивание. Так вели себя зомби в старом фильме про колдуна Канду, с помощью магии Вуду заставлявшего мертвых рабов выполнять свои поручения.
Помощник Верзилы огляделся. Рука мальчишки дрогнула, и крышка едва не стукнула о гроб.
Ну, иди же в соседнюю комнату! Что тут высматривать, одни гробы кругом.
Однако для мужчины, по-видимому, не все казалось таким однозначным. Застывшее лицо повернулось в сторону убежища Майка, и Пирсон с ужасом понял, что его план оказался совсем никудышной идеей.
***
Существо, когда-то бывшее Робертом Фарадеем, двинулось вглубь помещения. Мальчик был здесь – никто иной из дерзкой троицы не источал подобный аромат Фантазма. Даже лишенный большей части сил служитель Призывающего чувствовал это облако страха, пропитавшее мысли мальчишки. Сладкий аромат, из которого рождаются ночные грезы. Этот Пирсон и впрямь очень силен, неудивительно, что Приказывающий так заинтересовался им. А значит, мальчишку нужно принести Тому, Кто повелевает – и возможно, в награду, ему подарят… нет, не свободу. Быструю и окончательную смерть, избавив от ужасов красных песков.
Роберт двинулся на запах, как гончий пес. Закрытый гроб у стены привлекал его внимание, даже не будь этого веянья Фантазма. Может, в нем и не осталось почти ничего от прежних дней, но этот зал он заполнял собственноручно и помнил, что оставил лакированный салатный гроб открытым.
Пока Врата скрывались за невзрачным зданием похоронного бюро, приходилось поддерживать иллюзию обыденности. Люди, вроде тех, что собрались здесь недавно на похороны, не должны были понять, что их наметили на роль дозревающих посевов. Хотя такие, как эти Пирсоны и их лысый дружок, все равно слишком многое заметили…
Фарадей приблизился к своей цели, поднимая руки. Он вяло думал о том, что мальчишка может быть вооружен – но эта мысль, как и все прочие, почти не вызывала отклика. Смерть стала мечтой служителя, хотя он и сомневался, что ему позволят прекратить бытие раньше времени. По какой-то причине Жнец не мог преобразить в служителя первого встречного, хотя его сила творила певчих и куда более жутких существ без малейших препятствий. Возможно, было в его прошлой жизни что-то, сделавшее органиста подходящим кандидатом на полумертвое рабство.
А вот с прежним смотрителем морга так не вышло - Коннор был слаб. Но его превратили в певчего, не найдя тех струн, за которые Фантазм мог потянуть. Роберт не знал, да и знать не хотел, где сейчас бывший смотритель, похищенный из собственного дома в ночь их приезда в город. Возможно, возносит хвалу Жнецу или среди тех слуг, кого Приказывающий держит как армию в красных песках. На случай осложнений, хотя какие осложнения могут быть у того, кто меняет сам мир, сминая его волей Фантазма?
Пальцы почти коснулись крышки. Роберт слышал дыхание мальчишки и мог бы улыбнуться, но в его теперешнем состоянии это оказалось невозможным. Оставалось схватить Майка и отнести Приказывающему…
Остановись.
Мысль проникла в голову раньше, чем служитель услышал тяжелые шаги своего господина. Приказывающий приближался к залу, не скрываясь – от кого таиться Ему, Который повелевает мертвыми?
Не тронь мальчика. Пусть подойдет ближе к Вратам и напитает их.
Служитель не размышляет, он выполняет. Но эта мысль казалась здравой – чем ближе связанный с Фантазмом к его истоку, тем шире откроются створки, выпуская в ничего не подозревающий мир древний ужас. А уже потом мальчика можно и преобразить…
Дверь отворилась. Приказывающий застыл на пороге, глядя на своего раба, и в серых зрачках Роберт Фарадей почувствовал скорое прекращение своего служения. Мальчик здесь, Фантазм силен, сезон жатвы близится. Скоро этот мир увидит ночь, которой ещё никогда не было – ночь, после которой наступит воистину кровавый рассвет…
***
Рука, сжимавшая нож, стала липкой от пота. Майк изо всех сил пытался удержать крышку одной ладонью, но пальцы начали мелко дрожать. В щелочку было видно, как заторможенный служитель начал поднимать руки. Его цель не оставляла сомнений – то ли разглядел мальчишку, то ли помнил, какой гроб оставил открытым.
Сейчас, подумал Майк. Он откроет – я ударю. Ударю…
Сомнений по поводу убийства мальчишка не испытывал. Снаружи стояло чудовище или его прислужник, и бледные пальцы напоминали жаждущих крови пиявок. Это существо не заслуживало жизни и уж тем более снисхождения.
Однако он ещё никогда не пробовал нож на чем-то кроме дерева, старых покрышек и фанеры. Фильмы подсказывали, что воткнуть лезвие в человека так же легко, но Пирсон боялся, что и здесь реальность окажется не в его пользу.
Мужчине оставался всего один шаг. Майк прикусил язык, чтобы не завопить.
Внезапно что-то неуловимо изменилось в зале. Словно сухой, безжизненный воздух затвердел, оседая на плечи служителя. Тот сгорбился, наклонил голову и замер, словно человек, прижимающий к уху раковину. Казалось, незнакомец прислушивается к чему-то, понятному лишь ему одному, рокоту далеких волн…
… иного мира…
… возвещающих прибой.
А затем тяжелые шаги прокатились по гранитному полу, и Майк на секунду закрыл глаза. Происходило худшее – Верзила в морге, идет сюда, а значит, за его жизнь никто не даст и цента.
Гулкие удары туфель, словно налитых свинцом, достигли предельной мощи, и оборвались у порога. Майк открыл глаза, недоумевая, почему с его укрытия ещё не сдернута крышка.
Верзила застыл у входа, молча разглядывая своего слугу. Сложенные за спиной руки придавали ему вид надсмотрщика, недовольно оценивающего работу заключенных. Густые брови нахмурились, и слуга ещё ниже склонился, раздавленный тяжестью безжалостных глаз.
Пирсон, не моргая, следил за лицом Верзилы. Бледные, как алебастр щеки вовсе не производили впечатления болезненности – скорее напоминали, что для этого существа чужды яркие краски и полнокровие жизни. Было что-то непонятное в этом молчании – словно хозяину и слуге вовсе не нужны слова, чтобы понимать друг друга.
Через несколько бесконечно долгих секунд Верзила вышел. А за ним, чуть покачиваясь и не сгибая напряженные ноги, двинулся и безымянный прислужник.
Майк сумел вздохнуть лишь когда дверь вновь затворилась и размеренные шаги отдалились. Какое-то время он лежал, сотрясаемый дрожью и думал – не сделать ли ноги?
Едва не попался. Почему они ушли? Что-то отвлекло? Может, бежать, пока не поздно?
Очутиться дома казалось заманчивым решением, но мальчишка понимал опасность этого искуса. Потом что? Сидеть сиднем, пока меня опять не навестят под вечер? Рисковать Джоди и Реджи, которым придется идти сюда самим? Черта с два!
Он вылез, не убирая руки с рукояти. Зал пустовал, покинутый слугами смерти. Интересно, куда это их понесло?
Мальчик приоткрыл дверь. За ней пролегал короткий коридор длиной в шесть ядов с двумя дверьми. Одна – боковая, была заперта на висячий замок, вторую оставили приоткрытой. В просвете блеснул отраженный от крышки ячейки свет.
Значит, там склеп. Плохо…
Он помнил, что проходы морга переплетались. Там так легко затаиться… особенно если в тебе роста по пояс, как у карликов.
Ведущую в склеп дверь изнутри украшал ржавый засов. Майк чуть повеселел – в случае чего достаточно задвинуть металлический брусок и пусть попробуют догнать. Дверь ставили явно не для украшения – из тяжелого дуба, способного выдержать удар силача.
Правда, на тех, кто поднимает гробы с телом одной левой, плотник явно не рассчитывал.
Решившись, Майк преодолел короткий коридор и пошел дальше. Пустота мраморных проходов угнетала – кроме гипсовых лиц каких-то стариков, саркастически улыбающихся со своих подставок, да усыпавших стены ячеек, морг пустовал. Не то, чтобы мальчишка соскучился по компании местных обитателей, но безлюдный склеп навевал мысли о городах-призраках, вымерших поселениях и пустом мире, который покинули последние остатки жизни.
Красная пустыня, где ветер тянет заунывный похоронный марш под кроваво-темными грозовыми небесами…
Он тряхнул головой, изгоняя образ. Откуда пришло жуткое видение, Майк не знал – не иначе его нашептали холодные стены, превращавшие огни ламп в бесформенные пятна.
***
Очередной поворот заканчивался тупиком. Майк прошел уже два перекрестка, но кроме багровых занавесок у стены и мраморных урн с увядшими цветами не встретил ничего необычного. Молчал морг, дверцы ячеек не спешили распахнуться, выпуская на волю изголодавшихся по молодому мясу покойников. Но эта дверь в конце короткого прохода чем-то отличалась.
Барельеф над ней изображал целый ряд человеческих голов. Наверное, какие-то ученые, подумал Майк. Все бородатые и серьезные. Вот только небольшое беспокойство вызывало сходство стены с охотничьими трофеями. Гипсовые лица напоминали добычу, развешанную в порядке, понятном лишь собравшему их охотнику. Крайние слева были вроде помоложе, правые – совсем старики, но он мог и ошибаться.
Из-за двери раздалось мерное жужжание. Тонкие лучи света пролились в щель у пола, скользнули через замочную скважину, приглашая его приблизиться.
Майк сделал первый шаг. Внутри зазвенела знакомая струна – предчувствие кричало во все горло, что пора возвращаться. Но я должен понять… иначе зачем было ходить?
Незачем, согласились каменные лики над головой. Все тщетно. Иди на свет, Майк. Ты не первый, кто исчезнет там…
Чужие мысли зазвучали в голове, видения заполнили коридор. Серые тени в капюшонах, возвышающийся над ними Верзила, девушка, кричащая у распахнутой двери…
Свет стал ярче. Казалось, древесина истончается, не в силах сдерживать рвущуюся с той стороны силу. Не думая ни о чем, завороженный светлеющим на глазах коридором, Майк приблизился ещё на шаг.
Знакомый визг раздался из-за двери, и это мгновенно прервало колдовство. Внезапно Пирсон понял, что уже начал тянуть руку к ручке и в ужасе попятился. Свечение захватило его с такой легкостью, на которую были неспособны ни Верзила, ни его низкорослые слуги.
Рычание повторилось, полное раздражения и злости. Кажется, там поняли, что добыча вовсе не желает идти в ловушку. Дверь приоткрылась, и ослепительная белизна хлынула в коридор.
Дальше Майк не смотрел. С перекошенным лицом он рванул назад, прочь от входа с его тайнами и колдовской властью, едва не стоявшей ему жизни. Если карлики учуяли меня, то и Верзила появится…
Однако на первом же повороте оглушительный писк врезался в уши, заставив Майка пригнуться.
Это спасло мальчишке жизнь – из соседнего коридора на полной скорости вылетело нечто округлое. Переливаясь серебром, оно пронеслось там, где ещё секунду назад была голова Пирсона, и взвыло ещё сильнее, зависнув ярдах в пяти.
Мальчишка открыл рот, пораженно разглядывая новую напасть. Серебряный шар размером с крупный кулак завис в воздухе на уровне лица. Шар не крепился на тросах или опорах, не имел пропеллера или винта. Он просто парил, переходя с писка на нарастающий свист.
А затем его сменил визг, похожий на рев пилы, и шар вновь метнулся к Майку.
Едва удержавшись, чтобы не заорать на весь морг, Пирсон понесся к выходу. На следующем повороте, чувствуя, как затылок обжигает жаром, он упал. Это решение пришло в голову внезапно – каким-то шестым чувством Майк понял, что шар уже почти нагнал его. Он не знал, что сделает серебряная сфера, достигнув головы – может, всего лишь огреет от души, но выяснять не собирался. Было в тепле, источаемом шаром что-то, похожее на пламя раскаленной топки.
Майк чуть не расквасил нос о гранитный пол, но парящая смерть опять пронеслась над ним. В этот раз шар попытался вовремя опуститься, но промахнулся на считанные дюймы.
Пирсон не терял времени. Короткий рывок – и он будет у зала с гробами, но проклятый преследователь перекрывал путь. Видимо, чертова штуковина догадалась, куда может направиться мальчик, и кружила в проходе, как разъяренная оса.
Майк поднялся, не отводя взгляда от сферы. Та словно забавлялась беспомощностью жертвы – в металлическом корпусе чувствовалась хищная радость. Предмет… нет, скорее монстр дождался, пока мальчишка встанет, и тут же бросился в новую атаку.
Майку ничего не оставалось, как бежать обратно. На повороте он свернул – возвращаться к двери со свечением смысла не было. Там его ждали карлики, а в глубинах морга можно сбить со следа дьявольскую вещицу.
Коридор словно на глазах увеличивался в длине. Короткие проходы вытягивались на расстояние в сотню ярдов, превращая погоню в марафонский бег. Майк не задумывался, как и почему это происходит. Похоронное бюро жило своей кошмарной жизнью и все в нем обращалось против рискнувшего бросить вызов местной силе мальчишки.
Шар нагонял. Майк прыгнул за угол, в очередной раз оставив сферу с носом, обернулся… и сильные руки тут же обхватили туловище и шею. Сжимая в мертвом захвате тонкое мальчишеское тело, слуга Верзилы с выгоревшими волосами и пустым взглядом улыбнулся. Майк рванулся что было сил, пиная будто вросшие в пол ноги врага – и тут же почувствовал, как его приподнимают над полом. Разница в силе вышла не в его пользу – руки мужчины могли поспорить по силе с тисками.
Шар выплыл из-за угла. Он уже не торопился – добыча свое отбегала. Визг внутри гладкой серебряной поверхности до отвращения походил на ехидный смех…
Глава 12. Трофей
Роберт уверенно выворачивал руку мальчишки. Может, драться тот и умел, но против слуги это было сродни комариному укусу. Наконец, побелевшая ладонь разжалась и нож зазвенел у ног пленника. Попытки лягаться, предпринятые Пирсоном, ни к чему не привели - слуга ощущал лишь толчки в тех местах, где ноги Майка соприкасались с его телом. Ощущения заметно ослабли после преображения и удары подростка не могли причинить существенный вред. Возможно, даже нож не имел над бывшим человеком прежней власти – но служитель не собирался это выяснять.
Гончая парила перед борющимися, и свет ламп переливался на её отполированных боках. Фарадей знал, что гончие идеальные охотники – встав на чей-то след, не оставляют добычу в покое. Их вела настойчивость и кровожадность, недаром Приказывающий использовал парящие сферы для защиты Врат. Конечно, чужакам их видеть не стоило – летающий шар не самая обычная вещь, но этот мальчик уже никому ничего не расскажет…
Конечно, попав под атаку серебряного шара, человеку невозможно выжить. Убивают эти существа, притворяющиеся механизмами, десятками способов – и все они, без исключения, жуткие. Но бывший органист не сомневался, что Приказывающий учел и это, когда посылал гончую. Шар лишь загнал мальчишку в его руки, дальше нужно притащить извивающегося пленника к Вратам и позволить Тому, Кто…
Внезапно острая боль пронзила руку. Майк изо всех сил впился зубами в запястье и служитель с паническим страхом осознал, что происходит нечто невероятное. Чувства давно ушли, так почему простой укус оказался столь болезненным?
Огонь разливался от кисти до самого локтя. Зубы мальчишки сжимались все сильнее, как у питбуля и кровь из прокушенной вены потекла, пачкая одежду. Роберт застонал, не сдержавшись. Забытая боль вернулась, смела все ограничения, навеянные волей Приказывающего и превращением. На какой-то миг мужчина ощутил ужас и отвращение к тому, кем стал. Полнолуние в сочетании с раной, нанесенной отмеченным Фантазмом подростком оказалось сильнее пламени Жнеца.
Фарадей разжал руки, и мальчик упал, отплевываясь. Майк отполз к стене, но слугу это больше не интересовало. Кровь из прокушенной руки продолжала сочиться, и мужчина как завороженный следил за её каплями. Ало-желтая, зараженная поработившей его силой, цвета красных песков и прорастающей изнутри гнили…
Вот какая у него сила… подумал слуга, глядя на рану и нанесшего её длинноволосого мальчика. Возвращать то, что утрачено…
Вернувшуюся способность мыслить заглушил злобный визг. Гончая ощутила перемены – или просто опьянела от вида свежей капающей крови. Как акулы, эти твари теряли остатки здравого смысла, когда добыча дразнила их ароматом истекающей жизненной влаги. Мальчик перестал интересовать – впереди маячила более желанная добыча.
На передней поверхности сферы словно из ничего выросли два мгновенно заострившихся отростка. Лезвия, похожие на наконечники стрел, с крючьями по бокам, чтобы не отпускать плоть, в которую предстояло вонзиться. А затем шар метнулся на бывшего союзника, и визг из его сердцевины звучал как смертный приговор.
Роберт Фарадей не пытался уклониться. Даже с пробудившейся волей он был в плену полуживого тела, а тому не по силам акробатические номера. Единственное, на что органиста хватило, прежде чем гончая всадила свои наконечники глубоко в голову – грустно улыбнуться.
Он все же получил долгожданную свободу, причем намного раньше, чем ожидал…
***
Кровь мужчины жгла губы. Майк снова сплюнул и подхватил валявшийся рядом нож. Он не вставал, вжавшись в закуток между гипсовым бюстом и стеной – подняться на ноги не хватало смелости.
Серебряный шар метнулся со скоростью жалящей кобры. Пирсон поднял лезвие, лихорадочно пытаясь нащупать свободной рукой крестик… но визжащая гибель в очередной раз пронеслась мимо.
Не веря округлившимся глазам, мальчишка смотрел, как по-волшебству вынырнувшие из шара лезвия впились в лоб безымянного противника. Глаза мужчины заполнила боль, но он все же сумел ухватить страшное орудие. Рванул, пытаясь вытащить погружающееся в тело лезвие.
Кровь бежала по лицу, перечеркнув его неровной сеточкой. В середине шара вдруг возникло сквозное отверстие – Майк мог бы поклясться, что секунду назад его не было. Несмотря на все попытки бороться, сфера приближалась к перекошенному агонией лицу, как жаждущая поцелуев девушка. Майк только что испытал медвежью хватку служителя – но в движении сферы чувствовалась мощь многотонного пресса.
Наверное, надо было бежать, пока на шум не примчались карлики, Верзила или ещё шары – но у Пирсона попросту отнялись ноги. Он сидел в углу, как в давно ушедшем младенчестве и смотрел на происходящее. Тело и мысли превратились в комок страха пополам с отвращением.
Шар прижался к лицу и мужчина закричал.
Он кричал протяжно, все громче и громче, не делая вдохов. Как набравшая воздух волынка, исторгал из себя новые и новые вопли, эхом отражавшиеся от низкого потолка. Сосущие звуки поплыли по коридору, и через отверстие на отполированный до блеска пол хлынула первая красно-желтая струйка.
Это его кровь! Шар выкачивает кровь!!!
Кисловатая слюна заполнила рот, но Майк не стал её сплевывать. Он знал – если не удержит челюсти плотно сжатыми, то начнет блевать. И не остановится, пока не вывернет весь желудок наизнанку.
Поток из вцепившейся в голову сферы бил беспрерывно, как вода из крана. Кровь, какая-то серая кашица, крупицы проломанного черепа… Мужчина вопил, но крик его становился все глуше. Он ещё стоял, хотя это и казалось Майку невозможным – с такой раной и болью не кататься по полу. Однако бледные руки все ещё шарили по гладкой округлой форме маленького убийцы, пытаясь оторвать металлическую пиявку.
Пиявка. Этот шар – какой-то вампир…
Кровавая лужа ползла по все стороны, и Пирсон поджал ноги. Мысль о том, что ботинки коснутся этого жуткого озера пугала больше, чем встреча с Верзилой. А если бы мужчина повернулся, и струя окатила его… Майк не сомневался, что свихнулся бы на месте.
Раздался резкий хруст, словно лопнул старый канат. Мужчина медленно, как уступающее ветру дерево, пошатнулся – и рухнул на спину, широко раскинув руки. Уже в момент падения в затуманенных болью глазах мелькнуло ещё что-то, показавшееся Майку невозможным и неуместным…
Он… счастлив? Нет… мне показалось…
Наверное, виной всему оказался свет, превративший мучительный оскал в радостную улыбку. Или просто избавление от боли, ушедшей вместе с покинувшей мужчину жизнью.
Насосавшийся шар замер как гротескное серебряное украшение. Визг пропал и в голове у мальчишки возник образ – сытый зверь лениво погружается в спячку, переваривая обед. Хотя какой обед мог быть у того, что расплескал всю выпитую кровь, залившую переливающийся пол?
Смерть… прошептали мраморные стены. Он пьет смерть… потому что сам вышел из смерти…
Через несколько ударов сердца Майк сумел подняться на ноги. На кровавую лужу, перегородившую коридор, мальчик старался не смотреть. Даже лицо мертвеца, на котором покоился серебряный палач, внушало меньший трепет, чем разлившийся след жестокой казни.
Он… хотел высосать мою кровь…
Мальчишку повело. Ноги стали ватными, и не обопрись Пирсон на стену – растянулся бы рядом с несостоявшимся убийцей. Взгляд упал на нож, по-прежнему зажатый в руке…
Это… чудовищно.
Он шел сюда, готовый драться за свою жизнь, спасая брата и друга, может даже убивать… Но было в незнакомце слишком много человеческого, несмотря на силу и цвет крови, чтобы без сомнений приписать его к монстрам. А вот шар, как и Верзила, относились к какому-то другому миру, где жалость и здравый смысл не находились в чести.
Краем глаза промелькнуло, что шар дрогнул на своем насесте. Этого хватило – перепрыгнув лужу, Майк побежал к выходу. Если опять взлетит…
На бегу он молился – чтобы серебряная сфера существовала в единственном числе. Однако мятущиеся мысли воскрешали недавний кошмар – сон с кладбищем и склоненным Верзилой, у которого в обеих руках лежало по шару…
Поворот, ещё один, за ним короткий отрезок и дверь зала…
Верзила вышел навстречу из-за угла, кривя тонкие губы в презрительной улыбке.
***
Коридор превратился в раскачивающиеся весы. Дверь с засовом, ведущая в короткий отрезок перед залом, стала стрелкой-мерилом. Две чаши: с испуганным мальчишкой и неподвижным стариком, изо всех сил пытались склонить равновесие на свою сторону, стоя в противоположных концах коридора. Майк понимал, что спасение находится на расстоянии ровно десяти шагов – но, судя по ухмылке Верзилы, от которой веяло могильным холодом, эта мысль пришла в голову не только ему.
Старик молчал. Он не требовал остановиться, не рассыпался в угрозах и не задавал вопросов. Высокую фигуру словно вырезали из темной бумаги – трафарет человеческого тела, застывший в окружении мраморных стен.
Глаза Верзилы, серые, словно пропитанные пылью веков, не выражали ненависти. Скорее тихую радость человека, нашедшего на дороге полезную, хоть и не первой необходимости вещь. Спокойствие хозяина морга подсказывало Пирсону, что у главаря всех монстров немало козырей в рукаве.
Побежать? Я успею…
Все действительно выглядело просто – беги вперед, достигни двери и тут же запри её. Но кто мешал Верзиле опередить свою жертву и подстеречь Майка, когда тот свернет в узкий коридорчик? Демонстративный выход навстречу, как в вестерне, можно было рассматривать как вызов – или как игру кошки с полузадушенной мышью. Старик знал что-то губительное для гостя и не скрывал уверенности в победе.
Серый цвет сочился из глаз существа, и лампы подернулись пыльной вуалью. В коридоре темнело – или это у Майка что-то происходило со зрением?
Вдруг пол начал крениться вперед. Стены раздались в стороны, отодвигая спасительные дверцы ячеек, за которые можно было удержаться. Майк с трудом устоял от накатившегося головокружения. Показалось, что он вознесся на вершину горы, а Верзила замер у подножия – только горой этой был вставший на дыбы коридор.
Мне чудится! Это не по-настоящему!
Но реальность происходящего больше не имела значения. Коридор старого морга сходил с ума и Майк почувствовал, что вот-вот и свалится навзничь. Может, понесется к ногам поджидающего Верзилы по полу, ставшему склоном, может, останется на месте – но конец един. Либо старик, либо подоспевшие твари быстро покончат с беспомощным мальчишкой.
Нет! Я не беспомощный!
Не бойся, всплыли в памяти слова Салли. Твое воображение делает Верзилу страшнее, чем он есть. Её лицо, отмеченное весенней свежестью, лицо, к которому так хотелось бережно прикоснуться пальцами, затмило все – и тускнеющий свет морга, и торжествующего монстра.
Я не боюсь тебя! мысленно закричал Пирсон. Почему-то казалось, что слова не имеют той же силы, какой наделено искреннее безмолвное желание. Он вспомнил Джоди – беспечно спящего, которого не мог подвести, не мог оставить одного без братской защиты и поддержки. Реджи пришел на ум следующим – мороженщик всю жизнь говорил, что отчаянье боится смеха.
Её никто не держит, говорила ему о руке в ящике ведьмина внучка. Если рука свободна, то с чего я взял, что пол накренился?
Майк сделал шаг вперед.
Ярко светили лампы. Тень падала на ровный пол, послушно подставивший себя под ноги мальчишки. Расстояние и углы вновь стали прежними. Изменилось лишь одно – улыбка исчезла с тонких губ Верзилы.
Он растерян! Растерян!
Майк видел – исчезнувшие чары лишили монстра прежней самоуверенности. Что-то пошло не так и магия больше не могла удержать мальчишку, как раньше заставила упасть с мотоцикла.
Верзила шагнул, повторяя движение Пирсона. Серые глаза внимательно шарили по лицу Майка, словно в поисках ответа. Чудовище не понимало, почему силы оставили его на пике триумфа.
Майк поднял нож.
Теперь уже девять шагов разделяли их с дверью, но расстояние больше не имело значения. Им суждено было встретиться, и оба знали, что в этот раз не обойдется без крови.
Ранит ли нож Верзилу?
Майк сделал второй шаг, наблюдая, как соперник тут же зеркально двинулся с места. Он даже шаги соизмерял с мальчишескими, как факир, раскачивающийся перед змеей.
Ещё шаг. Серые глаза смотрят не на нож, словно это лишь щепка против разъяренного пса. Им нужно лицо мальчика, его взгляд, мысли, душа…
И ещё один шажок. Еще. И ещё.
По лицу Пирсона от напряжения бежал пот, но внутри он оставался довольно отстраненным. Их повторяющиеся движения были словно игра, но за ней крылось столкновение воли. Верзила как будто привязывал мальчика к себе невидимыми путами, сливался с его движениями, дыханием, сердцебиением… вливал в душу яд.
Только вот отрава эта оказалась бесполезной. Майк бы дорого дал, чтобы понять – почему, но враг не собирался объяснять ему правила магической схватки. Ещё два шага… мальчик начал замах ножа, глядя на поднимающуюся в ответ руку Верзилы…
И тут же бросился бежать к проходу. Он до последнего не думал ни о чем, кроме драки – драки, шансов в которой не было. Если Верзила может читать мысли, то единственный способ обвести его вокруг пальца заключался в неожиданности собственного поступка…
Длинная рука едва не вцепилась в воротник, но старик слишком поздно разгадал маневр мальчишки. Пальцы уже тянулись – проигрывая в скорости и реакции, Верзила мог возместить разницу своим ростом. Чувствуя, что через секунду ему точно свернут шею, Майк вцепился в дверь и захлопнул за собой.
Засов вошел в петли в тот же момент, когда чудовищный удар заставил треснуть плитку на стене. Дубовая дверь зажала пальцы просунутой руки преследователя – и злобный рык заставил Майка отшатнуться. В нем не было боли – существо с попавшей в ловушку рукой просто взбесилось от того, что кто-то посягнул на его право жатвы.
Жатвы… мысль родилась сама собой или её навеяли остатки гипнотического противостояния, связавшие два разума воедино? Майк не знал – следующий удар заставил треснуть тяжелое дерево и Верзила начал вынимать пальцы из расширившейся щели.
Майк стряхнул оцепенение. Он со всей силы рубанул ножом, отсекая указательный палец, последним покидающий дубовый капкан. В мыслях не было желания причинить боль или отомстить за пережитый страх – сейчас мальчика вели мотивы, которые кто-то посторонний мог бы назвать провидением.
Вой по ту сторону двери был сродни лопнувшему паровому котлу. Что-то сдвинулось в запутанных коридорах похоронного бюро, выпуская на волю силы, которые отвечали на призыв своего раненого повелителя. Эхо голосов – рычание вперемешку с визгливыми возгласами, нахлынуло на Майка со всех сторон.
В растекающейсябелесо-желтой слизи, заменявшей Верзиле кровь, у порога сотрясаемой ударами двери извивался отрезанный палец.
***
Чувство нереальности происходящего захлестнуло Майка. Как жирная гусеница, палец продолжал сжиматься и разжиматься, подползая к двери. Он стремился воссоединиться со своим владельцем и Пирсон не мог утверждать, что этого не произойдет. Перед глазами встала безумная картинка – Верзила приставляет обрубок к ране и она тут же затягивается. Нож действительно выглядел неубедительно перед силой, заставлявшей даже отсеченные куски тела продолжать чудовищную жизнь.
Прозвучал очередной удар, и петли провисли. Дерево старалось как могло, но даже благородный дуб был бессилен выдержать рвущуюся с той стороны мощь.
Бежать! Только… надо взять палец с собой!
Преодолевая тошноту, мальчишка подхватил мерзкий трофей. Ему меньше всего хотелось уносить из морга столь страшную добычу – но Джоди нужны доказательства. Перед живым пальцем даже брат не сможет изображать спокойствие.
В нагрудном кармане, где лежал крестик, палец затих. Майк со страхом ожидал, что это крохотное существо попытается выбраться или хуже того – расцарапает ему грудь, но движения пальца как отрезало. Будь время – он бы задумался о причинах, но первая из скоб, удерживающих засов, треснула, и Пирсон решил перенести раздумья на другое время.
Дома разберемся…
Мальчик пробежал мимо боковой двери, краем глаза отметив, что висячий замок куда-то исчез. Это не имело особого значения, зал с гробами был лишь в шаге… когда сзади раздалось знакомое фырканье.
Опешив, Пирсон оглянулся – и тут же задал стрекача. Крик рвался из груди, но желание поберечь дыхание перевесило. Теперь все решали ноги – хотя мальчик помнил скорость преследователей.
Из боковой двери выскочили две низкорослые фигуры в островерхих капюшонах. Морды скрывала тень – лишь коричневый оттенок кожи, хорошо знакомый по кладбищенской пробежке, отчетливо виднелся в зыбком свете.
Рыча, как голодные дворняги, твари кинулись в погоню. Зал мальчишка преодолел первым – но оторваться на ровном полу от недомерков было непросто. В складское помещение они влетели вместе – горячее дыхание существ обжигало спину даже сквозь ветровку.
Ящики!
Пробегая, Майк толкнул сложенные в столб коробки и, судя по недовольному визгу позади – достиг цели. Пока твари разбрасывали обрушившийся им на головы град хлама, он одним прыжком добрался до окна. Мышцы вспыхнули от боли, но Пирсон подтянулся, понимая, что второй попытки не будет. Конечно, можно было обернуться и встретить монстров ножом – однако, судя по грохоту рухнувшей двери, к карликам шла весомая подмога.
Мальчишка ужом извернулся, чудом не порезавшись об осколки. Сейчас пара лишних царапин не имела значения – он не сомневался, что за отрезанный палец Верзила самое меньшее сдерет с него живьем кожу. Злобное рычание прозвучало чересчур близко, но он был уже почти снаружи, купался в лунном свете и ночной свежести…
Короткие пальцы вцепились в щиколотку. Острые когти, похожие на кошачьи, проткнули носок и вонзились в ногу, заставив Майка вскрикнуть. Он дернулся, чувствуя, как повисшей на ноге недомерок выворачивает ступню с твердым намереньем сломать кости. Похоже, все слуги Верзилы отличались завидной силой.
Кровь текла по ноге, но Майк не чувствовал боли. Второй карлик ухватился за штанину, лапа разодрала джинсы – и Пирсон лягнул нападающего прямиком в серый капюшон. В темноте склада прозвучал хруст и мокрое чавканье, будто под ногу попало лукошко яиц – и очередной рык, в котором отчетливо послышалась боль. Рука второго монстра соскользнула, он попытался ухватиться поудобнее, но Майк налег всем весом, вытаскивая себя из полуподвального окна – как новорожденный из материнской утробы.
Ботинок остался в лапах карлика, но Пирсон отдал бы и штаны, лишь бы вырваться. Не дожидаясь, пока морг выпустит по его душу ещё каких-нибудь чудовищ, мальчишка побежал. Он не разбирал дороги, перепрыгивая через могилы, топчась по аккуратным квадратикам разбитых скорбящими родственниками газонов и не оборачивая головы. Полнолуние – ищущий глаз хищной птицы, царило над ним и в колдовском серебряном свете Пирсону казалось, что бег превратился в борьбу со стремительным потоком. Завивающейся в водоворот водной струей, которая уносила неосторожную щепку, попавшую в круговерть в горловине, где клекотали и пенились стены бездны. Где Фантазм ждал своего часа, ненасытный в своем вечном желании захлестывать города и миры…
***
Ночной ветер шептал над Майком голосами карликов, превращая сумасшедший забег в погоню, но обернувшись за воротами, он увидел лишь серебрящуюся дорогу, уходящую в сторону скрывшегося морга. Где-то закричала сорока, встрепенувшись ото сна, и мальчишка вновь припустил в сторону дома, не забывая озираться через каждую минуту.
Улицы города, грязь под ногами, пляшущие над головой звезды... Мальчик бежал, то и дело прижимая руку к карману. Палец вел себя тихо, но даже мимолетные касания вызывали омерзение. Гной продолжал вытекать из раны и уже пропитал ветровку на груди, хотя откуда в обрубке столько жидкости, Пирсон не понимал.
Бег в одном ботинке постепенно превратился в усталое ковыляние. Усталость, изгнанная страхом, предвкушением и последующим боем, вылилась в единственное желание. Забиться под одеяло и спать, отложив все раздумья и сомнения на завтра. Но именно это Майк не мог себе позволить – не сейчас, когда Верзила явно жаждет мести.
Они придут… ещё до рассвета.
К собственному дому он вышел, прижимая руку к ребрам и с трудом выдыхая ставший густым воздух. Зашел в гостеприимно скрипнувшие двери и тут же запер оба замка.
Добрался!
Можно было сменить грязную одежду, но Майк лишь вынул нож и пошел в обход, осматривая комнату за комнатой. Он не закрывал замок, уходя в морг, и теперь не был уверен, что за время отсутствия никто не воспользовался досадной оплошностью.
Темнота хранила молчание. Майк проверил задний выход, несмотря на жару закрыл все щеколды на окнах – и долго стоял у спальни Джоди. Сопение, доносившиеся из-за закрытой двери, звучало рождественской песней для уставшего мальчишки.
Лишь убедившись в безопасности брата, Пирсон занялся собой. Медленно снял разорванные носки, втайне готовясь увидеть окровавленные щиколотки и изрезанные пятки. Слава Богу, обошлось – носки превратились в пару грязных тряпочек, но кроме нескольких глубоких царапин, ноги уцелели.
Морщась и шипя сквозь зубы, Майк принялся вытирать раны ватой с перекисью. Он не столько боялся подхватить инфекцию от пробежки по размокшей земле, как того, что могли занести когти карликов.
Судьба у нас с Джоди сегодня такая, что ли? Оба ногу поранили…
Наверное, возвращение в родные стены подкинуло дров в угасающем костре оптимизма. Чувство уверенности возросло, когда Майк снял со стены винтовку и устроился на лестнице. Отсюда, как часовой с дозорной вышки, он видел входную дверь и мог успеть разбудить брата. Или просто застрелить всякого, кто рискнет сунуться в дом Пирсонов. Да и ножны он больше снимать не собирался до самой смерти.
Палец Майк не стал вынимать, не желая лишний раз касаться этой мерзости. Просто отыскал в столе гостиной коробок из-под сигар, когда-то принадлежавший отцу, а нынче пустовавший и снял ветровку. Свернув одежду валиком, чтобы даже сквозь ткань поменьше соприкасаться со слизью, он вытряхнул добычу прямо в подставленный деревянный короб.
Гробик. Крохотный гробик для пальца.
Пирсон поежился. Шутка вышла дурацкой, больше в стиле Реджи.
Палец тут же ожил. Мальчик с нескрываемым отвращением следил за попытками этого отростка выбраться – извивами и легкими толчками в стенки нового вместилища. Заменявшая кровь дрянь по капле сочилась, и не думая останавливаться. Слава Богу, она вообще ничем не пахла.
Да сколько же в нем вмещается? Весь карман намочила и до сих пор течет…
Хорошо хоть рубашка осталась сухой, хотя мальчик все же тщательно проверил, не пропустил ли где каплю. Общий свет он зажигать не стал, ограничившись светильником на лестнице. Незачем лишний раз дергать за усы ночь за порогом, он и так достаточно сегодня дразнил судьбу.
И все же, почему палец ожил? И почему лежал тихо в кармане?
Майк уже собирался отнести ветровку и носки в корзинку для грязного белья, когда вспомнил о крестике. Мамин подарок… теперь в этих соплях.
Он осторожно подцепил серебряное украшение, вынул – и тихо ахнул.
Ни на самом крестике, спокойно раскачивающимся в его руках, ни на поблескивающей в мягких лучах светильника цепочке не было ни капли желто-белой слизи. Оберег не просто действовал – он словно смеялся над властью морга, превращая его кошмары в исчезающий с рассветом сон.
Вот это да! Крест и впрямь защищает!
Майк поднес талисман к пальцу, подспудно ожидая клубов дыма. В фильмах вампиры горели от касания распятий, но трофей жил по своим законам. Обрубок замер, сохраняя неподвижность, пока мальчик не убрал руку. Глаза Майка горели восхищением – он не уделял слишком много духовным вопросам, но не мог не понять, что на этот раз моргу противостоит сила, куда большая, чем он сам.
Интересно, а Верзилу крест тоже заставит замереть?
Нет, пришел ответ из расстилающейся за окнами ночи. Мальчишка не знал, откуда понимание проникло в рассудок, но не усомнился в возникшей мысли. Словно после визита в морг мрак стал ему в чем-то понятнее…
…ближе…
… и с готовностью делился ответами.
Верзила слишком сильный. Он ходит в часовне морга… даже в нашу церковь войдет, если захочет. А палец… это лишь маленькая часть. Маленькая, но все равно живая…
Закрыл коробок, Майк обмотал его цепочкой, следя, чтобы серебряное распятие легло точно на крышку. Удовлетворенно прислушался – трофей больше не царапал деревянные стенки и днище. И привалился к стене, положив винтовку поперек колен и погасив свет.
Над городом выл ветер, откуда-то из степи долетали затихающие раскаты. Собирались тучи в беспредельной дали, и полная луна то и дело исчезала. Дом Пирсонов тонул во тьме, и тогда сердце Майка начинало биться сильнее. Но раз за разом лунный лик выплывал из мрака, позволяя несущему бессменную вахту мальчику облегченно вздыхать. За тьмой следовал свет, затем ночь восстанавливала прорванные ряды своих войск и вновь душила непокорные лучи в своих объятиях. Но свет был рядом, с ним, в нем, в дыхании спящего брата, в мамином подарке и запахе папиных сигар…
Майк спал, свернувшись клубком на неудобных ступеньках, и лестница родного дома казалась мальчику лучше всех перин мира.
***
Она проснулась от отдаленного крика, принесенного Даром. Крика, в котором не осталось ничего человеческого – а возможно, что никогда и не было. Ветер и грезы полной луны принесли его от кладбища, швырнув в залитую серебром спальню, и старая колдунья сонно моргала, пытаясь понять, что происходит.
Салли спала в соседней комнате и Дар бережно скользнул по золотоволосой голове внучки, оставив девочку в покое сладких видений. Ей не снились кошмары с пылающим домом – кошмары, в которых миссис Петс ощущала грозные раскаты неотвратимо подступающей беды.
Майк… снова он куда-то влез… пришло озарение. Дар тут же показал убегающего из морга в одном ботинке мальчишку, уносящего в кармане переплетение света и тьмы. Женщина вздохнула, скользя по нитям грез, всматриваясь закрытыми глазами в две маленькие точки. Одна пылала темнотой, скрывая частицы кошмара, поселившегося в похоронном бюро. Другая – крохотный крестик, словно вбиравший биение сердца мальчишки, прогоняла сочащуюся из сгустка черноту.
Если бы все было так просто, грустно подумала старуха. Крест – лишь знак, ничего больше. Где-то там, где возможно есть Тот, в Кого так верят люди, вряд ли уделяют внимание таким мелочам…
Конечно, вера как оружие против Фантазма – сильное оружие. Но лишь пока остается личной – как это украшение, пульсирующее в унисон сердцу мальчика. Возможно, подарок кого-то близкого, память о прошлом…
Хорошо, что у него есть хотя бы такая защита. Картонная стена перед наступающей бурей… но лучше, чем ничего.
Она могла бы добраться с помощью Салли на каталке до ворот морга. Обрушить всю мощь Дара на невидимый для прочих водоворот, ударить его же оружием сосредоточие зла. Но и морг с его чудовищами и даже Верзила были лишь тенями на стене, воевать с которыми бесполезно. Это Майк, его брат и улыбчивый мороженщик могут считать, что корень всех бед в долговязом старике – миссис Петс видела глубже. Как и осознавала, что сообщи она им всю правду – не поймут. Каждому нужен свой враг, по силам и пониманию, и Верзила – их предел. Хотя…
Есть в Банистере что-то странное. Возможно, он и сам не знает, на что способен.
Почему-то мороженщик вызывал у старухи чувство сходства с собственной внучкой. Не внешнее, было в нем что-то от способного преломить Дар – хотя способность эта требовала пробуждения. К сожалению, миссис Петс не знала, как можно ускорить этот процесс – и можно ли вообще.
Я не могу рисковать…
Салли. Единственная ниточка с прошлым, последний лист опадающего осеннего багрянца, удержавшийся в её немощных руках. Да, можно бросить вызов, но знаки будущего ясны. В противостоянии она неизбежно воплотит то, чего больше всего боится – ревущее пламя, не знающее жалости.
…Как лунной ночью комната светла,
Как зноен белых лилий аромат,
Меня одолевают духи зла,
Перелетев через полночный сад…
Память, проклятая и благословенная память все чаше возвращалась к дням молодости. Как же счастлива была она в медовый месяц. Париж, такая же полная луна и стихи, которые тогда ещё Петс Каниган с замиранием сердца слушала от Чарльза, не поленившегося выучить томик местной поэзии. И не знали они, что останется от тех лет лишь одинокая старуха, вычеркнувшая из сердца спившуюся дочь и её непутевого ухажера, да могила под яблонями, в которой навек заснул муж. И ещё – осколок той весны в Париже, спящий в соседней комнате. Внучка, девочка, которой было бы лучше родиться её дочерью… и которую она не могла позволить себе потерять.
Прости, Майк. Знаю, что ты ждешь помощи, но я могу лишь делать это исподволь. Так, чтобы глаза глядящего из красных пустынь существа, которое даже Дар бессилен показать, не заметили одного ребенка. Одну девочку, которая не видит того, что вижу я…
Луна осветила неподвижное отечное лицо и заиграла россыпью искр на скатившейся по бледной щеке слезинке. В биении волн водоворота и лучах неподвижного света будущее казалось все неотвратимее…
…Я чувствую в отчаянной тоске,
Что навсегда с тобой расстались мы,
Под грозный рокот где-то вдалеке,
Вновь наступают батальоны тьмы…
Глава 13. Про чудовищ и людей
Луч зари, как нетерпеливый пес, лизнул щеку Джоди. Парень вздохнул, открывая глаза – тело ломило, нога болела, и больше всего хотелось натянуть одеяло на голову и проваляться в постели до обеда.
Надо встать… поговорить с Майком. Затем идти к Реджи. А как неохота!
Но не дело, если младший поймет, что он провалялся всю ночь, забыв про обещание сторожить. Конечно, насчет визита карликов в гараж Джоди не был до конца уверен, но братишка казался таким убедительным.
Или я просто не хочу верить, что нечисть может свободно шастать у нас по дому?
Одевшись и недовольно осмотрев синяк, налившийся всеми оттенками фиолетового, Джоди похромал на кухню.
Вот сейчас перекусим и все обсуди…
Мысль оборвалась, стоило ступить на первую ступеньку лестницы. Похоже, его ночь можно было назвать ещё спокойной по сравнению с времяпровождением младшего брата. Майк спал, привалившись к перилам, свернувшись, как младенец в утробе.
Когда-то у братишки был плюшевый медвежонок Тедди, вспомнил Джоди, и тот лет до пяти засыпал только с ним в обнимку. Теперь левая рука брата сжимала винтовку, однако жест был хорошо знаком старшему брату. Одну защиту от чудовищ сменила другая, только и всего. Хорошо знакомый нож, который Джоди привез из армии, валялся ступенькой ниже, вместе с каким-то коробком.
Пирсон осторожно спустился, стараясь, чтобы лестница не скрипела.
Это же папин футляр для сигар. Зачем пацан намотал на него крестик?
Майк спал, но сон его был далек от безмятежного. Неудобная поза явно причиняла ему страдание, под глазами залегли круги, а джинсы украшала грязь. Одну штанину разодрали, следы от царапин исполосовали щиколотку, будто Майк столкнулся с целой стаей диких кошек.
Неужели… ночью кто-то проник в дом?
Нет, он, конечно, спал, но драку бы услышал. Куда за полночь могло понести Майка? Что заставило его ночевать напротив входной двери, словно удерживая огневой рубеж?
Блин, подумал Джоди. Надо было самому не спать. Хрен с ним, одну ночь бы выдержал.
Он осторожно присел рядом, отодвинув ногой футляр из-под сигар. Вещи родителей… зачем пацан их достал? Надеялся, что отведут беду? Защитят от карликов?
Пирсон бережно, стараясь не испугать, приобнял брата, Майк что-то сонно пробормотал, тут же привалившись к плечу парня. Никогда Джоди не видел младшего таким измученным, уставшим, ищущим защиты. От внезапной жалости у Пирсона защемило сердце.
Майк, клянусь, тебя никто не тронет. Мы с Реджи разберемся с каждым, кто тебя напугал.
Он сидел, слушая сердцебиение братишки – даже во сне быстрое, словно у загнанного олененка. Какие кошмары бродили по коридорам его снов? Джоди не знал, но ответы лежали в морге Морнингсайда, и не позднее чем сегодня он собирался их получить - если надо, то и силой.
Рука мальчишки, сжимающая винтовку, дрогнула в опасной близости от курка. Джоди аккуратно снял тонкую кисть с приклада – не хватало, чтобы братишка спросонья ещё и выстрелил. Хорошо, что Банистер обещал заехать после завтрака, а то страшно подумать, как мог повести себя брат, постучи кто в дверь.
Реджи, конечно, любит шутки, но приветственный выстрел не оценит.
Джоди одной рукой поставил винтовку на предохранитель. Ему самому щелчок скобы показался едва слышным, но Майк вздрогнул и заворочался, просыпаясь. Пирсон разжал объятие – а то младшему ещё померещится, что его кто-то держит.
Открывшиеся глаза мальчишки в первые мгновения наполнял страх – который тут же сменило невероятное облегчение.
- Что… ты тут… я спал? – невнятно забормотал Майк. Джоди молча кивнул. Он искал какие-то умные, правильные слова, в которых мог бы выразить поддержку и понимание, но умение, позволявшее составлять тексты песен, в этот раз спасовало.
- Джоди… - глаза пришедшего в себя братишки смотрели прямо, и в них парень вновь увидел взгляд собственного отца. – Я тебе кое-что расскажу… только ты постарайся поверить…
Джоди вновь кивнул. Где-то внутри, в тех глубинах души, о которых он и сам не ведал, рождалось искреннее доверие кто всему, что должно было прозвучать.
***
Слова звучали сбивчиво, и Майк это прекрасно понимал. Он пытался рассказать обо всем по порядку, но то и дело перескакивал с похорон Томми на визит к Салли, с ночного боя в логове Верзилы на встречу у грузовика Реджи. И все время не отрывал глаз от лица Джоди, на котором легкое недоверие постепенно сменялось изумлением, а затем и откровенным страхом.
Про завтрак оба брата забыли - просто сидели на лестнице под медленно заполняющими дом солнечными лучами. Позднее мальчик так и не мог вспомнить, сколько длился их разговор. Пятнадцать минут или час? Не больше часа, это точно, но за это время прозвучало столько, что хватило бы на целую жизнь.
К концу рассказа лицо Джоди приобрело творожный оттенок. Он посмотрел на коробок из-под сигар, как на приведение, и Майку не потребовалось просьбы. Мальчик осторожно поднял деревянную темницу, чувствуя успокоительную тяжесть внутри. Хорошо, что за ночь палец никуда не исчез – честно говоря, такой исход был бы вполне вероятен.
Может, крестик его держит?
Он снял цепочку, открыл крышку и кадык брата дернулся – от увиденного у Джоди просто перехватило дыхание. За ночь слизи натекло столько, что обрубок буквально плавал в желтоватом бассейне. Он все ещё дергался, вяло извиваясь, не оставляя настойчивых попыток выбраться из ловушки.
- Видишь? – Майк поднес крестик ближе и палец замер, как раздавленный колесом червь. Убрал цепочку – движение возобновилось, а из разреза выползла ещё одна белесая капля.
Джоди молча смотрел на коробок, не моргая и не отвечая на вопрос. Впрочем, Майк и не ждал ответа.
Один из лучей августовского утра упал на футляр, и желтая кровь тут же забурлила. Пирсон от неожиданности чуть не выронил коробок. Слизь мгновенно испарилась – бесследно, не оставляя запаха и мокрого следа. Один лишь палец с прежним безразличием продолжал копошиться, не оставляя своих попыток уползи.
- Он… - сипло прошептал Джоди, - что… боится света?
Майк мотнул головой. Чего-чего, а уж солнца Верзила точно не боялся, свободно разгуливая днем.
- Нет. Хотя кровь вот исчезла… Но он же не вампир, в фильмах они не такие.
-Да? – уголок рта Джоди нервно дернулся. – А кто он тогда? Марсианин? Чудовище Франкенштейна? Оборотень?
- Не знаю, - мальчишка захлопнув крышку, обрывая мерзкое зрелище извивающегося обрубка. Он уже понял, что брат не сможет нормально соображать, пока наблюдает за этой мерзостью. – Монстр… какое-то чудовище. Мне он не представлялся.
- Боже мой… Майк… - Пирсон сглотнул. – Я… прости, что не поверил сразу…
- Ничего, - великодушно махнул рукой Майк, сердце которого радостно подпрыгнуло.
Наконец-то!!!
По лицу брата было видно, что больше всего на свете Джоди хочется закрыть глаза и выкинуть из головы все увиденное. Но Майк сомневался, что это возможно. Последние дни врезались в его память на всю оставшуюся жизнь, каково же свыкнутся с новостями старшему, давно привыкшему, что чудовищ не бывает?
И почему эти взрослые такие упрямые? Пока под нос не сунешь доказательство, ни с чем не соглашаются?
- Так… - прервал его философские раздумья Джоди, облизывая губы. Брат поправил растрепавшуюся шевелюру, потер лоб, словно при головной боли. – Так… давай мы вот что сделаем. Отнеси футляр к себе, пусть полежит пока. А мы посидим и подумаем…
Мальчишка поднялся, оглянувшись на верхней ступеньке. Джоди снял с предохранителя винтовку и напряженная поза брата напоминала Майку его собственное ночное бдение. Дуло было недвусмысленно направлено в сторону входной двери, словно братец готовился к осаде.
Он быстро вошел в спальню, поставил коробок на стол. Изнутри по-прежнему доносилось царапанье. Цепочку Майк держал в руке, но не спешил наматывать.
Может, лучше с собой оставить, для защиты? Куда денется палец, если я придавлю крышку чем-то тяжелым?
Пылившийся на полке в ожидании учебного года грамматический словарь прекрасно подошел на эту роль. Теперь обрубку не выбраться, а если книга каким-то чудом свалится, он все равно далеко не уползет. Да и солнце щедро освещало стол, а его лучи хоть и не были губительны для трофея, но на желтую кровь подействовали недвусмысленно.
Отбросив колебания, Майк надел крестик и направился обратно к брату. Он не сомневался, что придется ещё раз пересказать большую часть своих приключений – судя по лицу Джоди, тот находился в легком ступоре.
Пирсон не мог знать, что шевеление внутри футляра внезапно прекратилось. Оставленный без сковывающего талисмана палец менялся, принимая новую форму, более подходящую для задуманного. Он все равно оставался частью целого, крупицей Фантазма, осколком кривого зеркала, в котором отражались кошмары и бредовые сны…
***
Это безумие. Кому не расскажи – не поверят.
Джоди слушал историю второй раз, но от этого в голове не прояснялось. Рассказанные младшим вещи были не просто страшными, они выходили за грань разумного. Конечно, охота за карликами, таинственные исчезновения и прочее тоже были далеки от обыденной жизни, но в рассказе Майка все приобретало поистине кошмарные масштабы.
А пацан все это время молчал. Ну и ну… хотя без пальца о чем можно было говорить?
Не о чем, искренне признался себе Джоди. Я бы просто не поверил. Вернее, во что-то бы поверил, но не в такое как…
- Он поднял гроб? – переспросил Пирсон, вспоминая тяжесть усыпальницы Томми.
- Одной рукой. Под мышкой тащил, как сверток, - Майк, сидящий на кухонном столе, возбужденно болтал ногами. Винтовка стояла рядом, вновь предусмотрительно поставленная на предохранитель. Братья перебрались на кухню, пытаясь заставить себя поесть, но на фоне разговора даже вчерашние сэндвичи не лезли в горло. Джоди не отказался бы от стакана неразбавленного виски, но боялся, что тогда мысли окончательно запутаются.
- Безумие… - он помотал головой, с трудом смиряясь с подобным фактом. – Нас шестеро было, и то еле подняли. Какая же у него силища?!
- Нечеловеческая, - охотно согласился Майк. Для пацана все выглядело просто, чудовище есть чудовище, а вот Джоди принять столь резкую перемену взглядов удавалось с трудом. Не будь он предварительно знаком со сверхъестественными событиями на кладбище, вообще утратил бы способность соображать.
Однако что-то делать надо. Поговорить с Реджи… он вот-вот должен подъехать. Потом что? Собирать людей? Показывать каждому палец… нет, это бред. Обратиться к миссис Петс, раз уж Майк её кое-что рассказал? Тоже мысль, но это не первой необходимости дело. А что первой?
В спальне мальчишки лежал живой палец, замиравший от приближения крестика и источавший желтоватую слизь, тающую в лучах солнца. На этом фоне все логические построения рушились как замки из песка под набегающей волной.
Распятие. Кэтрин снимала с меня цепочку. Тогда ночью… и во сне. А был ли это сон?
Джоди больше не был уверен. Реальность потеряла прежние незыблемые границы. Он коснулся шеи, нащупал цепочку – но крест куда-то запропал. В сердце кольнуло холодной тревогой. Ну не мог же он потерять его…
… во сне…
… вчера на кладбище? Тогда бы цепочка осталась расстегнута…
- Ты чего? – не укрылось смятение от глаз Майка. Джоди с сомнением расстегнул материнский подарок и положил на ладонь.
- Крест пропал. Вчера ложился с ним, а теперь его нет.
В глазах мальчишки блеснула привычная тревога. Он настороженно посмотрел на лестницу, затем покосился на прислоненную к столу винтовку.
- А его никто не мог снять, пока ты дрых?
- Нет… - без малейшей уверенности в собственных словах ответил парень. Конечно, оставалась слабая надежда, что крестик действительно как-то соскочил и сейчас валяется в постели, но на это Пирсон уже не надеялся.
- Тогда как он исчез? – братишку отговорки не убежали. Как и всегда.
- Не знаю, - Джоди прошелся из угла в угол, пряча цепочку в карман. – Тут творится слишком много странного… не разобраться. Надо идти к шерифу, у нас есть улика. Если он сразу не позвонит в психушку Малвоу, то попытаемся убедить.
Наверное, это было единственным правильным выходом. Если опасность нависала над городом, не было смысла играть в героев. Без пальца соваться в полицию нет смысла, а такое сверхъестественное зрелище даже скептика заставит призадуматься.
- Класс! – Майк соскочил со стола, зажигаясь идеей. По лицу пацана было видно, что в своих мечтах он уже идет вместе с отрядом копов на штурм захваченного злом морга. Джоди оценивал ситуацию более пессимистично, но ничего иного в голову все равно не приходило.
Начнем с шерифа, а там видно будет.
- Тащи футляр, сейчас Реджи подъехать должен, - Дожди выглянул в окно, ожидая, когда из-за угла покажется знакомый фургон. Майк кивнул с явным энтузиазмом и едва не вприпрыжку побежал по возмущенно скрипящим ступеням.
Джоди проводил взглядом спину брата. На душе было скверно, холодный страх, словно жадная пиявка, присосался к мыслям, выпивая решимость.
Во что мы влезли? Что все это значит?
Он боялся, что ответы будут не из приятных…
***
Радость иссякла, стоило войти в комнату.
Ещё на лестнице сердце грело предвкушение скорейшей расплаты. Теперь Верзила и его карлики почувствуют ужас преследования, потеряют спокойный сон… если они вообще спят. Мальчишка не сомневался, что шериф поверит – попробуй не поверь в живой палец, когда он ползает у тебя по столу. Но, открыв дверь спальни, Пирсон уже не думал ни о чем, кроме жуткого холода, наполнявшего помещение.
Он помнил этот озноб, накатывающий в коридорах морга. Зло пришло, и не было силы, способной задержать его леденящую поступь.
Футляр под словарем был на месте, но изнутри доносилось басовитое гудение. Такое, словно дюжину шмелей засунули в бутылку, закупорив пробкой и оставив метаться в поисках выхода. Гудение предвещало расплату за ночную выходку.
Майк, путаясь в замочке, быстро расстегнул цепочку и выставил перед собой крестик. Он не сомневался, что звук тут же прервется, но гул лишь набрал басы. Тяжелая книжка на коробке дрогнула, словно что-то ударилось о его стенки. Это новое существо было много сильнее ползучего пальца и присутствие креста раздражало, нежели пугало его.
Мальчишка осторожно подошел, готовый в любой момент отступить. Положил руку на словарь, чувствуя, как футляр источает холод, от которого немеют пальцы. Даже толстая книга не могла сдержать мороз, не обжигающе свежий, как зимой, а похожий на холод разверстой могилы.
Я просто прижму крышку рукой, а потом замотаю цепочкой. Оно не успеет вылезти.
Пирсон ощущал, что пальца внутри нет. Это было то же самое странное чувство, нашептывающее вчера о бессилии креста перед Верзилой, и пока что оно не подводило. Существо внутри поняло, что сбросить оковы можно единственным способом – стать тем, над чем распятие не властно…
К гулу прибавились звуки, похожие на скрип сверчка, только много громче и злее. Так могло потирать лапки насекомое, готовое впиться в широко раскрытый от удивления глаз. Майк не стал дожидаться развязки – сдернул том словаря и тут же надавил на коробок рукой с маминым подарком.
Попалось!
Гудение обрело полноту, взревело, словно провода при сильном ветре. А затем футляр в руках мальчишки раскололся под сильнейшим ударом.
Майк вскрикнул. Нога зацепилась за стул и он растянулся на полу, не отводя глаз от обломков в собственных руках. Что-то черное взмыло, выхватило из рук крестик и зависло под потолком, вздымая воздух и волосы мальчишки. Гул его бешено взмахивающих крыльев звучал как нарастающий рев самолетного винта.
Оно было размером с палец и примерно той же формы. Только теперь бледную кожу сменила чешуя, ослепительно-черная, как катафалк Верзилы. Четыре крыла размером с ладонь мальчишки как вентилятор гнали застоявшийся воздух через всю спальню, поднимая пыль с полок. Лапы, сжимающие крестик, походили на маленькие крючья, и коготки на их концах словно искали, в кого вонзиться.
Глаза существа – черные выступающие шары, остановились на Майке, и в них мальчик увидел свое перевернутое отражение. Испуганное, растерянное лицо словно плавало в бездонных плошках мрака. Хоботок длиной с мизинец развернулся, клацнув крохотными зубами на конце.
Нет… не может быть…
Надо было звать на помощь, бежать, но Пирсон лишь безмолвно смотрел на ужасное насекомое, нагло обосновавшееся в его спальне. Оно чем-то напоминало муху, но даже в фильмах ужасов подобных мух он не встречал. Как и шары из серебра, насекомое пришло из мира, слишком чуждого привычным рамкам и образам.
Это его палец… палец превратился в муху…
Больше Майк ни о чем не успел подумать. Лапки крохотного чудовища сжались, сминая распятие в серебряный комок. В шелесте и гуле крыльев послышалась насмешливая нотка.
Все, что осталось от маминого подарка – цепочка и расплющенный крестик, упало к ногам мальчишки. Оба напоминания о родителях были уничтожены на глазах – и клацающий рот обещал ту же участь самому Майку.
Мальчик вскочил, бросаясь к двери, но муха только этого и ждала. С ревом, как пикирующий истребитель, она врезалась в шею мальчика, отбросив Пирсона через всю комнату. В глазах от удара заплясали звезды, а оказавшаяся на пути дверца шкафа так саданула по голове, что на пару секунд Майк провалился в темноту.
Очнулся он с самым худшим из возможных ощущений. Перед глазами плыл мутный туман, а где-то на темечке, над пульсирующим болью лбом, острые лапы теребили его густой волос. Холод, исходящий от касаний твари, прожигал насквозь, словно под кожу кто-то засунул толченый лед. Существо могло спокойно убить его в момент растерянности, но оно желало позабавиться, насладится победой. В полубреду Майк ощущал примитивное, но исполненное коварства сознание монстра. Муха была сгустком тьмы из глубин склепа, тварью по образу и подобию своего создателя, а Верзила обожал играть с добычей.
Не бойся… пришел в расплывающиеся мысли совет. На этот раз голос походил не на Салли – мужской, чем-то напоминающий его собственный… но старше. Его питает страх. Борись.
Коготки коснулись лба – насекомое направилось к глазам. Чтобы выжрать, родилась в воображении очередная картина. Выжрать, заползти до самого мозга и поселиться там.
И ты будешь жить вечно, безумный и мечтающий о смерти, произнес новый голос. Сухой, резкий, отдающий старческой ненавистью ко всем, чье время ещё не истекло. Холодный голос тьмы, которую не может разогнать даже летнее солнце. Голос Фантазма, голос Верзилы, который Майк до сего дня не слышал.
Мальчик… есть вещи куда страшнее смерти. Скоро ты их увидишь…
- Майк? – топот шагов на лестнице прозвучал слаще арф небесных ангелов. Джоди уже поднимался на второй этаж. – Что... у тебя что-то упало?
Муха отвлеклась, поворачиваясь в сторону двери. Майк чувствовал это по меняющимся потокам холода, вырывающимся из маленького порождения кошмаров.
Сейчас, подсказал первый голос, похожий на эхо, дошедшее сквозь грядущие годы. Это твой единственный шанс.
Из раскрытого от удара шкафа вывалился скомканный вязаный свитер. Пирсон схватил его, не о чем не думая – таинственный ангел-хранитель просто задал нужное движение, а дальше руки делали все сами. Мальчик набросил одежду прямо на готовое взлететь насекомое и сдернул его с головы.
Дверь распахнулась.
- Майк… - Джоди едва не споткнулся на пороге, глядя на привалившегося к шкафу братишку, на лбу которого расплывался свежий синяк. – Какого тут…
Свернутое в комок свитера существо резко дернулось в сторону окна, протащив мальчика целый ярд по полу. Пряжа протестующе затрещала.
***
- Держи его! – закричал мальчик, но Джоди уже и сам бросился на вырывающееся из свитера существо. Поднимаясь по ступенькам на звук увесистого удара, он не ожидал боя в спальне, и все оружие осталось внизу. Но ругать себя за рассеянность не хватило времени – словно почуяв, что к Майку пришла помощь, существо удвоило усилия.
Навалившись на дергающуюся одежду всем телом, Джоди вскрикнул от неожиданности. Сквозь шерсть до дрожи веяло холодом. Что-то рвало вязаную ткань, копошилось и металось под цветным жаккардовым узором. Пара ударов локтем не угомонила тварь, напротив, прибавили ей прыти.
- Не отпускай! - пытаясь встать и одновременно удобнее ухватить ловушку, простонал Майк. Несмотря на синяк, глаза у младшего сверкали, как у только что избежавшего гибели. Впрочем, Джоди не сомневался, что так и было – даже вдвоем они еле справлялись с бьющимся в руках монстром. Что оно могло сделать с одним пацаном, он боялся даже представить.
- Что это?!
- Палец… стал мухой! – еще один рывок, и Майк едва не упал. Джоди, поднимавшийся с колен, снова навалился, услышав, как наделенный злой волей осколок льда внутри басовито гудит.
Муха! Господи, что за гребаная муха?!!
Он нащупал извивающееся тельце и врезал от всей души, вкладывая в удар весь свой вес. Но у проклятой твари, наверное, было не девять, а целая тысяча жизней. Она даже не сбилась с ноты, продолжая на своей жужжащем наречии сулить мучительный конец всем, посмевшим удерживать её от охоты.
- Тащим её вниз! – Джоди поднялся, чувствуя, как от резкого движения по связкам в ногах пробежал ток. Мелькнула мысль попросить пацана сбегать за ножом или винтовкой, но он здраво оценил свои силы. Чудовище не уставало, становясь настойчивее в своих дерганых движениях – а вот его силы убывали. Невероятно, чтобы какое-то насекомое могло обладать мощью буйвола, но Морнингсайд, а точнее его кладбищенская сторона, существенно раздвинул пределы возможного.
- Понял! – прижавшись с двух сторон к свертку, из которого на пол падали перекушенные нитки, братья двинулись к лестнице. Быстрые шаги походили на попытки матросов удержаться на скользкой палубе в девятибалльный шторм. То его самого, то пацана кидало на стену, когда чудовище наносило очередной таранный удар. Откуда оно брало силу для разгона, плотно спеленатое в две пары рук – знал, наверное, один Верзила.
- Джоди!
- Я держу! – под спиной что-то хрустнуло и разбитое фото покатилось по ступенькам. Фрэнк и Мария, застывшие у дверей сияющего белизной дома Пирсонов, с улыбкой смотрели на своих детей, ведущих смертельный бой.
Лестница… чувствуя как от напряжения вздуваются мышцы, подумал Джоди. Если не удержимся – выкинет через перила к чертовой матери!
- К стене! – одернул он рвущегося вперед братишку. – Меняемся!
Если Майк и понял, зачем самый опасный участок пути Джоди проделал буквально в шаге от падения, то вопросов все равно задавать не стал. Парень был ему благодарен – когда все свелось к тому, чтобы не разжимать сцепленные руки, на долгие объяснения не осталось времени.
Маленькие челюсти внутри трудились без устали. Преграда свитера быстро истончалась и у Джоди появилось крайне неприятное подозрения, что монстр прогрызет себе путь раньше, чем они его выкинут за порог.
Двинуть прикладом?! Нет… удары не помогают. Тогда что?!
Очередной толчок отозвался болью в копчике, но перила выдержали. Он никогда раньше не задумывался о падении с лестницы собственного дома, а теперь с неприятным удивлением осознал, что до пола лететь далековато.
Взгляд парня упал на раковину.
Измельчитель мусора! Если он не подействует – останется только облить бензином и сжечь!
- В водосток, Майк! – дернул головой в сторону кухни Пирсон. Брат кивнул, пытаясь перехватить вырывающуюся пленницу.
Муха загудела так громко, что в окне задрожали стекла. Очередной рывок – Майка бросило на перила предпоследней ступеньки. Древесина все же не выдержало, издав оглушительный треск, и братишка растянулся на полу посреди обломков.
- Да твою ж мать! – с накатившей злобой рявкнул Джоди. Что-то темное поднялось из глубин души – какие-то твари посмели поднять лапу на его семью, на последнего родного человека!
Муха билась, но словно боец, идущий в атаку со смертельной раной, Джоди дошагал до кухни. Брат вскочил и кинулся к ножу, но Пирсон-старший не собирался заниматься фехтованием с монстром. Что-то подсказывало ему, что второй раз тварь не позволит набросить на свое тельце одежду, а в полете её не разрубить. То, что почти полностью прогрызло свитер, не станет давать им второй попытки.
Сшибив от очередного толчка телефонную трубку со стены, парень все же достиг раковины. Младший протиснулся следом – с занесенным ножом, похожий на малолетнего палача, готового осуществить приговор.
- Как только засуну, - их глаза встретились. Сейчас нужда в словах пропала – голос родной крови звучал в полный голос, позволяя понимать недосказанное. Будь время, они могли бы насладиться чувством единения, полного взаимопонимания и доверия, но лишнее время осталось там же, где обитали исполненные мечты и бесконечное счастье. В мире грез, бесконечно далеком от Фантазма, заполнившего дом Пирсонов…
Джоди буквально упал на раковину, заталкивая высунувшую черные глаза-плошки тварь в зев раковины. Даже мимолетного взгляда хватило, чтобы сердце застучало с перебоями. Он сомневался, что когда-либо сможет взглянуть без содрогания даже на навозных мух.
Майк дернул тумблер. Хриплый треск ножа, дробящего попавшую в его стальные руки добычу, затянул монотонную песнь. Закрывший свитером отверстие Джоди ждал, не последует ли очередной удар, не загудит ли в трубах настырное насекомое, не признававшее законы здравого смысла. Почему-то в голове возникла картинка, от которой стало еще страшнее.
Муха вылетает, целая и невредимая, и вцепляется в палец. А затем тянет… тянет ладонь под стремительно вращающиеся лопасти-ножи…
Он замотал головой, отгоняя безумный образ, и Майк понял это по-своему. Щелчок – и песня лезвий зазвучала финальным куплетом, медленно затихая.
Прошло не меньше пятнадцати секунд, во время которых на кухне царила идеальная тишина. Наконец Джоди поднял свитер, превратившийся в рванину. Братья осторожно заглянули в раковину.
Черная бездна сливного отверстия, как слепое пятно в глазу, скрывала темноту. Нашла ли муха свой конец в глубине сточных труб или унеслась прочь, в канализацию, Пирсоны не знали. Однако сквозные дыры на верно послужившей своему хозяину одежде и побелевшие костяшки пальцев Майка, сжимающие нож, подтверждали, что все произошедшее не галлюцинация. Увиденное поселилось в памяти до самой смерти, и не было милосердной силы, способной стереть воспоминания этого зловещего утра.
От знакомого стука оба вздрогнули, подхватывая оружие и разворачиваясь в сторону входной двери. И лишь секундой позже Джоди опустил нацеленную винтовку, с облегчением вспомнив, кого еще могло принести в их дом.
***
Реджи улыбнулся пригревающим лучам, обходя большую лужу. Дождь оставил свой след на газоне, и капли на кончиках трав искрились и переливались под ласковым солнцем. Грузовичок, умытый этой грозовой свежестью, с наслаждением подставлял белые бока под августовское тепло, как обсыхающий кот.
Сейчас их ночной поход казался необычайно далеким, произошедшим в другой жизни. Гроза смыла пыль не только с улиц, но и с души, и Реджи ощущал, как внутри рождается мелодия, созвучная окружающему великолепию.
Дом Пирсонов встретил его молчаливым приветствием. Банистер так часто заходил к другу, что уже не различал, где заканчивались границы его собственной жизни. Джоди и Майк были ему семьей, а двухэтажный домик – таким же родным, как и собственная обитель, опрятная снаружи, но вечно требующая ухода изнутри.
Надеюсь, у парней все прошло спокойно. Хотя, что там могло случиться? Джоди – не Коннор, в доме есть оружие, да и Майк никому спуску не даст.
Реджи постучал, заметив пару теней у кухонного окна. Наверное, братья ещё завтракали. Что ж, еще одно доказательство, что ночью ничего не стряслось. Плохо, что его телефон вечно не работал, можно было бы простым звонком отогнать беспокойство, накатившее среди ночи. Реджи помнил, как ни с того, ни с сего проснулся, представив в полудреме убегающего Майка. За мальчишкой гнались какие-то неразличимые коренастые серые фигуры, пофыркивая и взвизгивая в охотничьем азарте.
Дурацкий сон, совершенно не подходящий к этому прелестному утру. Он, однако, не будет спешить. Отправит Майка в фургон, там дляпацана припасено мороженое в подарок. А за это время узнает от Джоди все, что братья наверняка обсудили за вечер…
Замок щелкнул. Странно, обычно Джоди не запирался. Или после нашего неудачного похода решил перестраховаться?
Майк выглянул, настороженный, с запавшими глазами, очень не понравившимися добродушному мороженщику. Было в лице мальчишки что-то, отдававшее смертельной болезнью, какой-то осадок обреченности, появлявшейся лишь у тех, кто знал час своей скорой смерти. Реджи это напомнило умершую четыре года назад мать, последние часы у её постели – и тот же неземной налет на исхудавшем лице.
Загорелое лицо Майка словно выцвело, утратило все краски, которыми Пирсона щедро одарило лето.
- Заходи, - посторонился мальчик, отступая в тень, и Банистер шагнул из царства света и птичьих трелей в полумрак гостиной.
Первое, на что он обратил внимание – жуткий холод. Такое ощущение, что Пирсоны забыли закрыть на ночь холодильник, и тот выстудил дом до самого фундамента. На лестнице будто драка разыгралась – картина с треснувшим стеклом валялась на полу, пара перил выпирали обломанными деревянными клыками.
- Что у вас, блин, творится? – выдохнул Реджи, чувствуя, что стоит добавить еще чуть-чуть холода – и от дыхания возникнет пар. Майк только рукой махнул, запирая за гостем дверь на оба замка.
- Тут такое… пошли на кухню, расскажем, - осипшим голосом сообщил мальчишка. Интонация окончательно выбила все радужные краски из Банистера и улыбка быстро сползла с губ мужчины.
Пройдя мимо висящей на шнуре трубки телефона, до которой похоже, Пирсонам, не было дела, Реджи столкнулся с Джоди. В одной руке друга лежала винтовка, другая сжимала разноцветный вязаный свитер, покрытый рваными дырами.
- Это что ещё за хрень? - невольно понизил голос Банистер. Вошедший следом Майк уселся на кухонный стол, тут же ухватив в руки армейский нож, словно опасался нападения.
- Это сделала муха, - с доверительными интонациями сумасшедшего сообщил Джоди. – Муха, в которую превратился палец Верзилы. Понимаешь?
Реджи не понял ничего, кроме того, что долгое пребывание в этом Богом забытом городишке плохо действует на психику. Никогда раньше Пирсоны не выражались столь туманно, в духе местной гадалки миссис Петс.
- Ты послушай… - начал Майк, но Реджи пока что было не суждено узнать, что же ещё такого шокирующего собирались поведать ему братья. Из раковины раздалось басовитое гудение.
Огромное насекомое, словно явившееся из ночных кошмаров, вырвалось из водосточной трубы. Его расставленные во все стороны лапы дрогнули в предвкушении, и тварь развернула хоботок, целясь прямо на грудь Банистера.
Удар сродни хорошей подаче битой едва не переломал Реджи ребра. Он отлетел к стене, снеся разделочную доску и дуршлаг со стойки, и замер, распластавшись в углу. Выбитый из легких воздух со свистом вырвался сквозь сжатые губы. Происходящее так резко отличалось от благодушного настроения, с которым Реджи выходил из дому, что мороженщик просто растерялся. Умом он понимал – крохотные лапы и зубы на конце хоботка несут жуткую смерть. Однако шок, вызванный встречей с монстром на кухне друга, лишил его сил на те роковые секунды, которые требовались чудовищу.
Муха воспарила, приближаясь к лицу Банистера. Она уже почти сомкнула клацающие от голода зубы на искаженном от страха лице, когда Майк бросился вперед.
- Оставь его! - закричал мальчик и было в его голосе что-то, заставившее мелкого хищника сменить цель. По кривой дуге, избегая замахнувшегося прикладом Джоди, муха летела на Майка, желая расквитаться за недавнее поражение.
Пирсон упал, пропуская над головой набравшего скорость хищника. В склепе это помогло, но у твари видимо было больше мозгов, чем у серебряных сфер. Существо успело вцепиться в рубашку на спине, и боль от прокалывающих кожу лап заставила мальчишку завопить.
Реджи понимал, что пора вмешаться. Ноги елозили по внезапно ставшему скользким полу, рука искала опору, но край кухонного стола казался почему-то слишком далеким. Он словно перенесся на годы назад – маленький мальчик в мире больших вещей, застигнутый чем-то невероятным. Только тогда он не боялся чудовищ, твердо уверовав в их отсутствие лет с пяти. Сейчас жизнь все же нагнала облысевшего мороженщика, преподнеся ему ещё один подарок из своих бесконечных закромов. Подарок, который жужжал, будто вышедший из строя насос. Подарок, чьи клыки и когти вот-вот должны были начать рвать на куски мальчика, ставшего ему другом.
Стряхнув оцепенение, Реджи рывком поднялся – но Джоди успел первым. Его удар не мог сойти за чемпионскую подачу в гольфе, однако приклад все же описал неровный полукруг, и муха слетела со спины брата. Удар швырнул её прямо об ящик стола и, не теряя времени, Джоди подхватил существо за бьющиеся крылья.
Лицо Пирсона выражало отвращение, будто он сжимал кусок дерьма, но действовал парень быстро. Сунув приходящего в себя монстра прямо под лезвие измельчителя, он прижал высунувшуюся голову с выпуклыми глазами прикладом. Рука легла на выключатель.
- Сдохни, наконец!
Поднявшиеся Майк и Реджи, прижавшись друг к другу, смотрели, как описывающие круги ножи теребят тело чудовища, разрывая его на мелкие кусочки. Каким бы чудом оно не избежало смерти в первый раз, стальное возмездие настигло муху. Джоди не успокоился, пока последняя лапка не скрылось в водостоке, и они ещё долго спускали воду, слушая её журчащий напев.
Только когда Майк повернул кран, Банистер ощутил, что к нему вернулся дар речи. Это уже не походило на беготню за карликами, которых он и в глаза не видел – зло, носившееся по кухне и едва не откусившее ему самому нос, было реальным. Куда реальнее, чем солнечный день за окном и его грузовичок, терпеливо ждущий на подъездной дорожке перепуганного хозяина.
- Кто-нибудь… объяснит мне, что это за херня?! – стараясь не срываться на крик, спросил Реджи.
***
Он стоял, глядя на все выше и выше поднимающееся солнце. Обычные глаза не выдержали бы ослепительных лучей, но это существо никогда не было обычным.
За спиной возвышался склеп, но это было ещё одной обманкой, единственной доступной людям гранью мироздания. Здание утратило свою роль и лишь прикрывалось дешевым маскарадом от любопытных глаз. Водоворот неудержимой силы, который ощутила Салли, для Верзилы выглядел как провал в самой ткани реальности, черная дыра, в глубинах которой пылали небеса красного мира.
Он следил, как его собственная частица вела борьбу, питал её Фантазмом, позволив уцелеть при первом попадании под лезвия. Вместо отсеченного пальца на руке красовался новый, ничуть не отличающийся от прежнего – тело Верзилы было лишь оболочкой, которую не сложно в случае необходимости восстановить. Вопреки страхам Майка желание отомстить за причиненную боль даже не возникало в его мыслях. Монстр был чужд подобным мелочам - значение имели лишь приказы Жнеца, а не сведение счетов с каким-то смертным. Хотя и донельзя надоедливым смертным…
Не все люди в равной степени подходили для служения. Каждого можно обратить в певчего, но пополнение числа рабов Жнеца было лишь частью плана. Он недаром искал среди душ такие, которые звучали близко к песне Фантазма, песне песчаной бури цвета крови.
Одни становились полуживыми слугами, как убитый гончей органист. Это была не единственная участь, поджидающая одаренных, но именно она помогала удерживать Врата открытыми. Отмеченные Фантазмом питали своими грезами и страхом щель между мирами, и та расходилась все шире.
Конечно, была и обратная сторона, о которой в это утро думало существо, которое Майк называл Верзилой. Причастные к Фантазму обретали ограниченную власть над его порождениями, хотя редко понимали, как правильно её использовать. Майк Пирсон относился к таким людям, и уже овладел кое-какими трюками. Крестик, который он, сам не осознавая, наполнил ограждающей силой, свидетельствовал об этом – но мальчишке удалось в придачу создать оберег из креста брата. Его желание защитить Джоди, а вовсе не покойная мать, смогли дать этому символу страдания определённую мощь. Конечно, она ничто против всей его власти, Его, за Которым стоит Жнец, но все же…
Верзиле ничего не стоило заставить муху напасть и в третий раз, буквально собрав её из расчлененных кусочков, но это отнимало слишком много драгоценной силы. Жнецу не понравится такое расточительство – хотя даже Верзила не мог до конца понять чувства своего повелителя. Перед ним он, бесконечно далекий от людей, сам казался лишь крошечной песчаной крупицей.
Чувство, похожее на зуд – абсолютно незнакомое лишенному человеческих ощущений существу, подсказывало, что в присутствии этой троицы сила убывает чересчур быстро. Мальчишка не просто использовал Фантазм, он делился им с братом и другом. Пройдет какое-то время, и все трое смогут в полной мере черпать из одного источника. Конечно, это ещё шире распахнет Врата, но кто знает, на что направят новоприобретенный дар эти смертные?
Хуже всего было с мороженщиком – от природы лишенный созвучия Фантазму, он каким-то образом умудрялся противостоять его проявлению. Верзила помнил, как заклубилась морозная дымка от тающего льда, обжигая его и заставляя укрыться на самом краю восприятия. Мальчишка его видел, Реджи Банистер – нет, но он все же сумел отразить Фантазм, вызвав у Верзилы кратковременную слабость. Это тоже требовало неотложного внимания.
Однако вскоре любе попытки смертных остановить сезон жатвы перестанут иметь значение. Врата распахнутся, и Жнец изменит эту убогую планету, поглотив и превратив в свои эдемские сады. В свою пустыню, где кровавые тучи вечно носятся в багровых небесах и звучат неумолкающие молитвы на языке голодного ветра.
Глава 14. Ночной бой
Раньше Джоди любил летние вечера. Воздух словно замирает в застывших, плотных лучах закатного солнца. В безветрие можно слышать далекие голоса, отзывающиеся в собственных мыслях, сидеть в сладкой истоме, предшествующей короткой освежающей ночи. Конечно, если зной не сдавливает тело своими тисками, а под рукой есть бутылочка прохладного бренди и гитара…
Теперь он ненавидел вечернее время. Слишком резко садилось солнце, слишком быстро после заката наступала темнота, словно спешившая наверстать упущенное. Темные силы могли прийти в этот вечер, желая взять штурмом дом и его непокорных обитателей.
Они будут здесь, мрачно глядя в окно на сгущавшуюся тьму, думал Джоди. Может, один Верзила, может карлики и те невероятные летающие шары, про которые говорил Майк. Знать бы ещё, что оно такое. Но прийти эти твари должны, правильно младший сделал, что вчера не стал дожидаться…
А значит, пора последовать примеру братишки. Доказательство уплыло в трубу в прямом и переносном смысле. Конечно, задним числом Пирсон корил себя, что не использовал армейский нож – но кто знал, хватит ли пары ударов? Измочалить летающее существо казалось наилучшим исходом на тот момент, а лучше измельчителя с этим ничто не могло справиться.
Целый день они спорили, делая перерывы только на еду. Обсуждали до хрипоты все, что знали о карликах, красном песке, загадочном могильщике и его слугах. Реджи махнул рукой на торговлю, отлучившись лишь сменить лед в холодильнике кузова, и все трое снова погрузились в споры. Более бестолкового и одновременно полезного дня Пирсон не мог припомнить. Да, они так и не нашли ответы, но наконец-то окончательно убедились, что к смерти Томми причастны эти твари.
Куда он унес гроб после похорон? Это же это за монстр, для которого вес человеческого тела – все равно, что футляр из-под обуви, а пальцы живут сами собой? В голове до сих пор не укладывается, обрубок стал мухой…
- Думаешь, они уже топают к нам? – Реджи встал за плечом, в очередной раз угадывая мысли друга. Джоди обернулся и кинул быстрый взгляд на перебирающего оружие Майка. Мальчишка разложил на столе обе винтовки, пистолет и ножи, однако не выглядел от этого смелее. Глаза словно темной тушью подвели, волосы падали на лоб, плечи поникли - казалось, из брата высосали все соки.
Когда он последний раз спокойно спал? Похоже, с того времени, как все началось – ни разу.
- Может быть… но я не хочу ждать, - Джоди взглянул прямо в глаза мороженщику, сомневаясь что Реджи одобрит задуманное. Майк оторвался от арсенала и прислушался с нескрываемым волнением на осунувшемся лице. – Надо сходить на разведку и добыть ещё одну улику.
Реджи с сомнением фыркнул.
- Ещё одну? Тебе не кажется, что для одного дня слишком много монстров?
- Джоди прав, - включился в разговор мальчик. – Без улики нам не поверят… просто в этот раз надо её сразу тащить к шерифу. Если мы пойдем с оружием и…
- Не гони лошадей, - мягко вмешался Банистер. – Давай так, ты заночуешь у меня дома, там тебя никто искать не будет, а мы с твоим братом прогуляемся в морг.
Мальчишка упрямо мотнул головой, сразу же насупившись. Джоди мысленно вздохнул – настроения переубеждать младшего абсолютно не было.
- Я вас ни оставлю одних. Вы там не были, я в окно лазил…
- И теперь моя очередь, - подвел черту в споре Джоди. Мужчина и мальчик посмотрели на него с удивлением. – Я сам пойду, а вы здесь подождете. Если что, вдвоем сумеете отбиться или позвонить кому-то из соседей. В полицию бесполезно, там ночью никого нет.
- А они помогут? – с сомнением спросил Майк. – Даже вы мне долго не верили, а соседи вообще ничего не знают.
- Сказал бы все сразу – поверили бы, - проворчал Джоди, но больше по привычке. – Ладно, не будем терять времени – я туда и обратно.
Он подошел к столу и проверил обойму кольта. Конечно, не помешал бы крест, но перевернув всю постель, Джоди так и не нашел маленькое распятие. Видно, могильным силам и впрямь не по нраву пришлись эти обереги, раз они сделали все, чтобы лишить Пирсонов защиты. Хотя если судьба принадлежащего брату была понятной, то куда мог провалиться его крест, Джоди не понимал.
Пирсон не хотел забивать себе голову подобными мыслями, от которых все равно бесконечно далеко до правильных ответов – но понимал, что не думать об этом просто глупо. Нужно знать, что собой представляет враг и на что он способен - так учили в армии. Сейчас, когда Морнингсайд превратился в поле боя, эта информация стала жизненно важна. Конечно, Верзила не человек, теперь с этим спорить глупо. Но он и не всемогущ, иначе не прятался бы, не заметал следы и вообще вел бы себя наглее. То, что долговязый старик до сих пор не пришел сам избавиться от обидчиков, внушало Джоди надежду на успешный исход.
- Послушай, а если мы с Реджи посидим в машине, подождем тебя у ворот? - Майк сделал лицо пай-мальчика, хотя в его исполнении это выглядело смешно. Джоди догадывался, что без присмотра мороженщика братишка пойдет следом ровно через минуту, если не быстрее.
- Послушай… - надо было говорить с мальчишкой, как с взрослым. Поручить ему что-то важное, заставить чувствовать себя значимым. Фразу, созревшую в голове парня, трудно было назвать убедительной, но Джоди наделся, что Майк поверит. – Этот Верзила не должен понять, что нас нет дома. Вот скажи, разве ему придет в голову, что и на вторую ночь кто-то один сунется в склеп?
- А мы вообще знаем, что у него в голове? – судя по недовольному тону, Банистеру этот план нравился все меньше и меньше. Джоди предпочел бы услышать в голосе друга больше поддержки, но с другой стороны, мороженщиком двигала забота. Пирсон и сам осознавал опасность, но лучшей защитой все равно оставалось нападение.
- Все равно, - уклончиво избегая ответа, парень засунул пистолет за пояс. – В любом случае, он поймет, если дома никого не будет и догадается, где мы. А так вы включите телевизор и пошумите немного, пока я не вернусь. А если кто-то сунется по ваши головы…
Он поднял винтовку и протянул брату. Тот с удовольствием провел рукой по холодному дулу, погладил приклад. Конечно, подумал Джоди. Какой мальчишка не любит держать в руках оружие? Смертоносная игрушка… хотя Майк уже не ребенок. И с ножом на ты, раз палец так лихо отрубил.
- В общем, не целься, если не хочешь стрелять, и не стреляй, если не хочешь убить. Ты ведь слышал всю эту чушь про предупредительные выстрелы?
Майк кивнул с кислым выражением лица. Было видно, что подобный гуманизм в отношении Верзилы он серьезно не рассматривает, однако Джоди вовсе не собирался призывать его к милосердию.
- А теперь забудь - это все дерьмо собачье. Бей сразу на поражение, или вообще не стреляй. Тебя, Реджи, тоже касается.
- Не волнуйся, - немного нервно улыбнулся мужчина. – После этой мухи я буду палить, пока они не перестанут шевелиться.
- Вот и хорошо, - Пирсон направился к выходу. Он спиной чувствовал умоляющий взгляд Майка и сомнения Реджи, но ничего не мог поделать. Чтобы драться в полную силу, нужно быть свободным от переживаний, а потащи он их двоих с собой – неизбежно начнет волноваться. Да и брать штурмом морг пока что рано, раз там обитает какая-то жуть вроде серебряных шаров со сверлами. Неплохо бы раздобыть что-то подобное, что-то, что уверит Морнингсайд в сверхъестественной угрозе.
Покидать дом не хотелось. Открывая дверь, парень подумал, что ночь снаружи кажется чересчур густой. На небе не звездочки, они все утонули в черных тучах, клубящихся низко над землей. Гроза?… не похоже. Просто мрак, похожий на стелющийся дым, навис над Морнингсайдом, словно хотел пристально разглядеть храбреца, осмелившегося выйти за порог.
Екнуло сердце. Не хотелось ему идти в эту тьму, вязкую, как кисель. Молчали собаки, даже птицы и ночные насекомые умолкли, затаившись от бродящей окрест злой силы.
Эта ночь… она словно живая. Плывет… даже ползет по улицам. Почему фонари такие тусклые, хотя вчера их свет был виден сквозь ливень на сотню ярдов? Где огни других домов?
Город словно вымер. Забились в свои постели гуляки и полуночники, молчало радио, ослепли экраны телевизоров. Каждый, у кого сердце ещё не окончательно омертвело, чувствовал смрадное дыхание Фантазма.
Фантазм. Откуда пришло это слово?
Джоди не знал. В рассказе Майка, как и в его снах, ничего подобного не отложилось – однако искра озарения подсказывала, что чудовищно изменившаяся ночь и загадочный Фантазм связаны.
Нечто подобное – всесилие злых сил, гулявших по ночным улицам, чувствовал и Майк. Стоящий рядом с ним Реджи побледнел и обхватил плечи, словно от холода.
- Джоди… не ходи сегодня, а? – тихо и как-то обреченно попросил мальчик. В его голосе звучала странная рассеянность, словно он спал на ходу – или прислушивался к чему-то, еще неслышному прочим. – Давай подождем до завтра.
Пирсон положил руку на плечо младшему, пытаясь выдавить улыбку. Ему было страшно – но разве не говорила пацану старуха Петс, что страх играет на руку Верзиле? По-крайней мере, из пересказа Майка Джоди понял именно это. Жаль, перебирая днем все возможные варианты, они так и не нашли время съездить в дом на околице, хотя не поздно заняться этим с утра. Если он уцелеет, если все они уцелеют…
- Майк, - почти не веря тому, что говорит, тихо ответил Джоди. – Со мной кольт и нож. Я им все зубы выбью, если сунутся, ты же меня знаешь.
- Это может не подействовать, - с мольбой произнес брат. Судя по тяжелому молчанию Реджи, тот испытывал сходные сомнения.
- Тебе нож помог, - заметил Пирсон. – Да и муху мы прикончили. А от пули в голову ещё никому на свете не становилось лучше.
-Хорошо, - дернул головой брат. Кивок больше походил на спазм сведенных напряжением мышц. – Ты только будь осторожен.
- Буду, - думая о том, как часто приходится лгать ради близких, согласился Джоди. – Вы тоже себя поберегите.
Он ещё раз ободряюще улыбнулся им – хранившим свет и тепло родительского дома, и шагнул во тьму. Пирсон не оборачивался, хотя видел падающие из дверей лучи и две тени, провожавшие растворявшуюся в ночи фигуру.
***
- Нельзя его было отпускать, - сказал Майк, закрывая дверь на замки, и Реджи мысленно согласился.
Да не просто нельзя – глупо. Он мой друг, в конце концов.
Однако Джоди схитрил, связав его заботой о мальчике, и теперь желание броситься следом приходилось смирять. А тут ещё предстояло убедить Майка, что все в порядке, будто на душе не скребут кошки. Да только они не просто скребут – раздирают мысли своими длинными когтями, сея страх и панику.
- Он быстро вернется, вот увидишь, - мороженщик потер замерзшие ладони. Он не боялся холода – при его-то работе это смешно, но озноб последних минут не имел ничего общего с погодой. Это было ощущение непоправимой ошибки, допущенной на ровном месте – что-то, что грозило резко изменить ход дальнейших дней, причем в худшую сторону.
Джоди вернется, мысленно твердил мужчина, уходя следом за Майком в гостиную. Он справится, не может не справиться. Надо просто гнать прочь эту тревогу, пока я не наделал поспешных глупостей.
- Слепить тебе сэндвич? – поинтересовался Банистер. Взгляд его невольно упал на укрытую тенями раковину и страх снова выпустил клыки. Как легко поверить, что где-то там, в водосточной трубе ползет неумирающее насекомое, готовое вырваться из узкого отверстия. Или извивается палец, в котором до сих пор теплится неестественная и омерзительная жизнь…
- Нет, я, пожалуй, посплю, - зевнул мальчишка. И то верно, пацан уже которую ночь без отдыха, а ты со своими сэндвичами, про себя выругался Реджи.
- Я останусь в гостиной, если что, - Банистер разместился на диване, положив винтовку рядом. Он видел, как Майк молча подобрал вторую и отправился по лестнице. Сломанные перила напоминали о схватке, которая разгорелась утром, и Реджи ничего не сказал. Если мальчику удобнее с винтовкой под рукой, то пусть – главное, чтобы не спустил курок во сне. Хотя вряд ли Майк настолько глуп, чтобы ложится в постель с взведенным оружием.
Минуты ползли, как ленивые улитки. То и дело зевота накатывала на разомлевшего мужчину, но Реджи стоически боролся со сном. Днем он был уверен, что после встречи с мухой не уснет неделю – но теперь, как только за другом закрылась дверь, сонливость опутывала его по рукам и ногам. Мягкая истома дивана проникала в мышцы, вызывая приятную слабость…
Он тряхнул головой, отгоняя дремоту. Что за черт, надо сторожить, хотя бы ради Майка. Мальчик ждет, что я не буду спать, не дело подвести его.
Спи… шептал ветер за окном. Странно, но эта ночь чересчур тихая даже для малочисленного Морнингсайда. Будто всех разом сморило или они…
… умерли…
… дружно выехали за город. В окне не звездочки, луна куда-то пропала, да ещё и сон, как нож убийцы, вонзается все глубже и глубже в тело. Не усну… подумал Банистер, но это было последней связной мыслью.
Облако Фантазма вползло в дом, и лампы гостиной дружно перегорели. Голова Реджи поникла на спинку дивана, рука лежала в пяти дюймах от винтовки, но дотянуться все равно не хватило сил. Да и чем могло помочь оружие, если враг, заполнивший гостиную, не имел плоти? Черное облако снов, неразличимое на фоне наступившей темноты, заполнило все – и растворилось, всасываясь в тело мороженщика.
… Он идет сквозь пламя. В сотый раз, словно в первый. Страшно умирать, но ещё страшнее жить вечно. Заблудившись во снах, касаться лиц, которых больше нет – из его прошлого и будущего, тех, кого он потерял и потеряет. В мире есть лишь одна дорога – как смертельно раненый ястреб падать сквозь кровавые небеса, вбирая в себя их багряный цвет. Мир багровых туч, огненного небосвода и дороги, которой не видно конца. Чтобы собирать то, чему нет цены в его руках – осколки снов тех, кого растоптала тяжелая поступь Верзилы.
Ему не дано знать все шепчет огонь старушечьим голосом. Говорит женщина и Реджи знает её, но в бесконечной дороге некогда осмыслить услышанное. Ты умрешь и возродишься, будешь забывать и вспоминать – до тех пор, пока Дар не откроется. Пока не запылает новое солнце, в лучах которого исчезнут кошмары красных песков…
Тень снова сгущается, но в ней больше нет власти. Фантазм иссяк, впитался как вода в песок, утратив свою суть. Темнота давит на веки спящему и Реджи сквозь сон желает, чтобы свет вернулся. Эта мысль бесформенна, ей не хватает четкости, но для Фантазма в самый раз - он чужд логике дня и рассудительности.
Лампы загораются, и перегоревшие нити накаливания мгновенно заменяются целыми. Иллюзия становится реальностью для всех, а сотворивший её мужчина спокойно спит…
Он так и не услышал, как хлопнуло открываемое окно спальни, и по карнизу крыльца прокатился легкий топот. Майк спустился по опорам, спрыгнул на мягкий газон и побежал к гаражу. Ремень винтовки, переброшенной через плечо, не оставлял сомнений в том, куда он держит путь.
Банистер спал – использование Фантазма исчерпало остатки бодрости. Даже когда «жук» сонно мигнул фарами и покинул свое ночное стойло, мороженщик не пошевелился. Он был жив, хотя и вопреки воле наславшего ночную тень – и лицо его, застывшее в льющемся свете ламп, казалось лицом воина, ожидающего новой битвы.
***
Луна пошла на убыль. Пока ещё незаметно, но вчера было полнолуние, это Джоди точно помнил. Раньше фазы ночного светила не имели для парня ровным счетом никакого значения, но теперь все приобрело глубокий смысл. Чем меньше луна – тем темнее, а мрак их враг. В темноте сила, все шире и шире охватывающая город, может безнаказанно наступать.
Конечно, свет сам по себе не мог удержать чудовищ – муха и Верзила выступили тому доказательством. Однако бледная кровь вскипала под солнечными лучами, а значит, оно имело какую-то власть над кладбищенским злом.
От высоких материй накатывало раздражение, вытесняющее страх.
Я не профессор, черт возьми! Надо просто найти хоть что-то на кладбище, что сойдет за новую улику. Хорошо бы такую, которая не попытается перегрызть нам глотки.
Прав ли он был, отправившись один, Джоди до сих пор не знал. С одной стороны, в доме безопаснее, а значит, Майка нужно оставить там. Но один младший не усидит, как пить дать, так что Реджи придется присмотреть за пацаном. Вроде бы все верно… но откуда тогда это чувство, что разделившись, они…
… определили свою судьбу...
… стали уязвимее, сыграв на руку Верзиле? Где ошибка?
Ошибки нет. Соберись, приятель, вот и ограда.
Ворота оставили приоткрытыми, и это сильно не понравилось Пирсону. Если уж Майк говорил о цепи, то на следующую ночь полагалось охрану выставить. Братишка оставил по себе хорошую память, девятипалый Верзила должен рвать и метать. А тут его словно приглашают зайти... очень похоже на ловушку.
Парень коснулся ножа, провел пальцами по рукояти пистолета. Даже серебряный шар можно разнести выстрелом, если он, конечно, не литой.
Если, если…. слишком много если.
В заботливо оставленную щель между створками Джоди не полез. Свернув на газон, пробрался через кусты к пролому и вынул кольт. Конечно, вряд ли Кэтрин придет мысль поджидать его тут ночь за ночью, скорее она снова вернется в «Дюну». Но больше никаких бесед, пуля - лучшее решение. Носившееся по дому чудовище научило его бескомпромиссности.
Кусты на кладбище встретили Джоди легким шелестом. Мы знали, что ты нас не забудешь, трепетала листва. Заходи, Джоди, войди в свои сны. Там будут могилы и смертельная страсть, там будет серебро и пламя, нож и вечность. О, как ты воспаришь под алыми небесами…
В глазах потемнело. Мрак будто прилип к зрачкам, туманя зрение. Каштаны стали скрюченными великанами, склоняющими свои лапы к гостю, кусты поправили коричневые капюшоны и тихо зарычали. Джоди выхватил пистолет, целясь в сгущающуюся тьму…
… Он несется, без чувств и памяти. Поворот, очередной поворот, белые стены сливаются в мутные линии. Свет ламп играет на мраморе и блестящих дверца, но ему не нужно освещение. Мальчишка не уйдет, он уже впереди, мелькает клетчатая рубашка. Джоди выпускает жала, просто превращая часть своего корпуса-тела в крючковатые отростки. Сейчас, сейчас он напьется и снова уснет, пока Приказывающему не понадобится верная гончая…
Он не выстрелил, но морок внезапно пропал. Джоди огляделся – кладбище укрылось неподвижностью и тишиной, даже шелест утих. Парень поднял голову, поставляя вспотевшее лицо холодным лунным лучам.
Боже, что это было? Я словно… сам был чудовищем! И охотился за Майком…
Место так влияло или повисшая в воздухе сила, но Пирсону стало по-настоящему страшно. По сравнению с этим даже сны и гипноз Кэтрин казались чем-то легким, детским развлечением. Там Джоди оставался собой, хоть и подавленный чужой волей. Но сейчас ощущение было иным – будто он потерялся в чужом кошмаре, видел дурной сон…
…серебряного шара…
… чьего-то воспаленного разума, переживал что-то из иной жизни, прошлой или будущей.
Может, лучше вернуться? А завтра днем, спрятав понадежнее Майка, прийти вместе с Реджи?
Но удастся ли им отыскать хоть одну зацепку в дневное время? Верзила хитер, он попытается скрыть правду, как скрывал её на похоронах Томми.
Вспомнив об убитом приятеле, Джоди сжал зубы.
Ну уж нет, уроды! Не испугаете своими фокусами!
***
Он стоял, неразличимый в сгустившихся тенях. Лишь бледное лицо горело мертвящим светом, похожим на сияние гнилушек, светом, от которого окружающий мрак становился лишь плотнее. Закутавшись в ночь, как в рваный плащ, Верзила смотрел из окна на приближающегося короткими перебежками мужчину.
Да, люди были и остаются глупцами. Этот смертный знал о возможной гибели, чувствовал благодаря новоприобретенной связи с Фантазмом опасность и все же пошел. Ночь станет для него кошмаром, из которого не проснуться – такой финал для наглеца сломает мальчишку и особенно его странного друга.
Впервые за время пребывания в этом мире Верзила ощутил неуверенность. Что-то вышло из-под контроля, и мороженщик, которому полагалось уснуть навек, мирно храпит на диване. Облако концентрированного Фантазма отняло немало переданных через Врата сил, но Банистер как-то сумел его перенаправить. Он как боец, выхватывающий нож из руки нападающего, сам набросился на врага. Пока ещё удар неумелый, ограничившийся восстановленными лампочками, но что этот человек сделает дальше?
Нет, хватит игр. Смертные – жалкие существа, но их сила в единстве и изобретательности. Рискуя, он ведет себя недостойно доверия, возложенного Жнецом. Повелителю невозможно выказать восхваление или почтение иным способом, кроме безукоризненно выполненной работы. Все иное – титулы, лесть, почести лишь оскорбят божество. Даже молитвы певчих – просто механизм, без которого сезон жатвы не начнется. Это он, Приказывающий, может позволить себе запачкаться в поклонении рабов, стать подобным этой двуногой плесени, которой так нужна слава. Да и самим рабам проще переносить свое оставшееся от прежних жизней благоговение на кого-то более понятного, чем пылающее в небесах красного мира светило.
Пирсон скрылся у стены и Верзила на секунду прикрыл глаза, отдавая приказ. Сейчас крохотные, но быстрые ножки застучат по мраморным плитам, окружая человека. Он наверняка пойдет путем своего брата, через разбитое подвальное окно – где и встретит засаду. Больше не будет фырканий и рева, запугивания и забав с голой красоткой. Проверять Джоди на созвучие Фантазму бесполезно – он и так знает, что Пирсон причащен, причем больше, чем хотелось бы.
Все произойдет тихо и быстро. Запасной отряд станет у ворот, если каким-то чудом человеку удастся сбежать. А затем…
Улыбка тронула серые губы, мертвенное лицо засветилось чуть ярче.
Затем Джоди Пирсон увидит, насколько страшными бывают некоторые сны.
***
Луч фонаря медленно полз по рядам коробок. В темноте они казались старой кладкой средневекового замка, стеной, которую предстояло преодолеть. Джоди не боялся, что кто-либо увидит луч, он даже хотел этой встречи. Если покажется Верзила – посмотрим, что сделает с ним пуля.
Пробегая ряды могил, парень вновь и вновь обращал внимание на сплошной полог тишины, окутавшей это место. Легко было поверить, что кладбище перенеслось куда-то…
… в иной мир…
… в безлюдную пустыню, куда даже не долетал свет уличных фонарей Морнингсайда. Скрылась луна, погасли звезды, даже ветер умер, словно растратил все силы за день. Только белые стены морга напоминали о крышке гроба и дверце ячейки. Что за мертвецов они скрывали, что копошилось в темных коридорах, когда ночь гуляла над миром, затмевая небесный свет своим черным платьем?
Молчал подвал, тихо кружились в струе света оседающие пылинки. Морг был мертв, но в смерти этой не было смирения. То, что правило белым зданием, оставалось ненасытным, и мертвецы не могли утолить его голод.
Безумное место, подумал Джоди. Надо было взять бензин и спалить подвал к чертовой матери. Пацан сказал, дальше комната с гробами, занавески… хороший костер получится.
Он представил себе эту картину – Верзилу с искаженным от злобы лицом в клубах дыма, наблюдающего, как пламя поднимается до самой крыши, выжигая обитель скорби. Огонь очистит зараженную землю, вернет покой всем тем, кого коснулись тощие руки кладбищенского старика. Пусть пламя обеспечит мертвым мир и крепкий сон…
Осколки в раме выбитого окна зияли, как зубы дракона. Джоди вздохнул, чувствуя первые капли пота, стекающие по стене. Хватит тут торчать, пора, наконец, познакомится с Верзилой поближе.
Он спрыгнул в подвал, мгновенно приседая, чтобы уйти от возможного выстрела. Хотя вряд ли местные пользовались таким обыденным оружием, как огнестрельное. Скорее уж следовало ожидать серебряных шаров или зубастых мух.
Фонарь описал полукруг. Коробки уходили до самого потолка, и у Джоди возникли сильные сомнения в их устойчивости. На всякий случай он решил держаться подальше от стен, а особенно – от закутков между ящиками. Рослый человек туда не пролезет, но карлику в самый раз.
Свет застревал в неровных линиях ящиков, тени кривлялись и корчились, разбегаясь от движения руки. Казалось, темнота подвала жила сама собой, и свет фонаря не мог вытеснить её из всех закоулков.
Спины вдруг коснулось гнилостное веянье. Джоди резко обернулся, вскидывая пистолет. Никого – лишь с ближайшей коробки на него смотрит нарисованная жаба. Интересно, что в этих ящиках держали – не лягушачьи лапки, это уж точно. Померещилось, что ли?
Но запах по-прежнему висел в воздухе, заставляя дышать через рот. Нет, здесь будто что-то сдохло и уже начало разлагаться… а теперь он потревожил источник вони. На ум вновь пришел мертвец, только не из ячейки рвущийся, а из-за ящиков. Покойник провонял, погребальный костюм обвис лохмотьями, но крючковатые руки тянутся в поисках такой восхитительно-свежей, сочной пищи…
Что-то задело голову и Пирсон едва не закричал. Он отпрыгнул к окну, целясь в незамеченного летуна – и тут же с выдохом облегчения опустил пистолет. Лампочка, просто грязная лампочка, скрытая плесенью. Неудивительно, что Майк не заметил её в прошлый визит – для его роста высоковато расположена. Да и пришел сюда братишка наблюдать, а не искать неприятностей, а вот ему так просто уходить не годится.
И тут Джоди заметил шнурок выключателя… Он дернул за свисающий отрезок и мутный свет залил подвал. Парень убрал ненужный фонарь, прекрасно понимая, что через окно луч все равно будет виден на улице. Ничего, теперь главное дождаться – Верзила либо сам пойдет, либо пошлет кого-то из помощников проверить, кто это там включил свет. Вряд ли у него много подручных, особенно после гибели бледного мужика, которому шар разнес мозги.
Невольно Джоди поежился. Сама по себе жуткая смерть внушала трепет и напоминала о том, как опасна самоуверенность. Если он не хотел закончить точно так же, следовало не бросаться на первого встречного, а сначала понять, по силам ли с ним справится.
Из-за плесени на лампе освещение приобрело болотный оттенок. Но главное, теперь никто не мог подойти незамеченным, да и освещенный подвал приобрел менее угрожающий вид. Теперь перед Пирсоном лежал просто склад, забитый ненужной рухлядью, в котором не мешало бы прибраться,. У окна сиротливо лежали осколки, которые со вчерашнего дня никто не смел.
Неужели они даже не заметили, что пацан выбил окно? Или им просто плевать на чистоту морга? Скорее второе…
Внезапно по рукам пробежали мурашки. Не от страха – в помещении резко похолодало.
Так было, когда муха…
За его спиной, почти под самым потолком, тихо приоткрылась дверца одного из ящиков. Коричневая тень посильнее натянула капюшон, пряча уродливое лицо, и высунула голову.
Едва слышный треск заставил Джоди положить палец на курок, но развернуться он уже не успел. С рыком охотничьей борзой, подкараулившей зайца, карлик прыгнул, вцепившись мертвой хваткой в шею парня.
***
Когти вонзились в горло, прежде чем Джоди успел сбросить нежданного наездника. К счастью, им было далеко по остроте до рысьих, хотя кровь все же потекла, пачкая воротник. Пирсон попытался отмахнуться кулаком, но глухой удар не вызвал у монстра ничего, кроме ворчания. Медвежья хватка сжала горло, прямо над ухом раздалось утробное дыхание. В глазах потемнело, шею словно паяльников обожгло – напряженные до предела мышцы тут же отозвались резкой болью.
Джоди попытался сбросить чудовище, но оно все крепче стискивало лапы. Перед глазами поплыли красные круги, парень поднял пистолет, вслепую прижимая его к телу врага – и тут же короткая лапа выбила оружие. Кольт загремел по грязному полу.
К счастью, это дало Джоди секунду на вдох. В прояснившейся голове мелькнула мысль сбить врага – и Пирсон без долгих раздумий опрокинулся прямо на стену из коробок. Та рухнула, в равной мере осыпая ударами его и карлика, но парень сам едва удержался на ногах. На ухо упали едкие капли, наполнившие тело омерзением – маленький урод начал пускать слюни. Он вполне удобно устроился и никуда не собирался перебираться.
Опасаясь, что не сумев свернуть ему шею, тварь просто вопьется в неё зубами, Джоди выхватил нож, повернул лезвием к себе и резко ударил над головой. В этот раз в визге послышалась ощутимая боль – за миг до того, как короткие, но острые зубы прокусили кисть.
С криком, теряя последний воздух в легких, Джоди упал на четвереньки. В подвале резко темнело – нехватка кислорода вот-вот грозила потерей сознания. А потом с ним можно делать все, что угодно – и Джоди боялся, что фантазия у карликов и их повелителя весьма изощренная.
Сыплющаяся с серого плаща прямо в глаза пыль туманила зрение, но пистолет он все же разглядел. Протянул руку, уже двоящуюся в красноватом мареве. Существо хрюкнуло, увеличивая нажим. Боль стала слабеть, сменяясь тупой апатией…
Из последних сил Джоди поднял пистолет и спустил курок. Он не думал, что может отстрелить себе голову, целясь почти наугад, в помутившемся сознании осталось лишь одно желание. Прикончить урода, пусть даже это будет последним деянием на этом свете.
От грохота едва не разорвались барабанные перепонки. Что-то рухнуло с отвратительным чавканьем, спасительный воздух хлынул в истерзанное горло. Джоди повалился на пол, едва осознавая, где он и что происходит
Когда зрение, слух и боль в шее возвратились, парень оглянулся. Карлик лежал на спине и знакомая желтоватая слизь залила капюшон. Кровь чудовища закрыла большую часть лица, оставляя лишь коричневую кожу и выпуклые, угловатые черты. Какая-то смесь собаки, обезьяны и Бог знает кого ещё, пародия на человека, вышедшая из-под кисти художника карикатуриста. Однако даже самое уродливое существо на свете могло нести на себе отпечаток жизни – а от серой твари воняло так, будто она уже месяц как сдохла. Это даже не шло в сравнение с прежней гнилью в воздухе – умерший монстр вонял куда сильнее.
Нож, залитый той же дрянью, валялся рядом, и вставший на колени Джоди охотно подобрал оружие. Хорошо, если слизь исчезнет с рассветом, оттирать эту мерзость ему хотелось меньше всего.
Голова ещё кружилась, по шее стекали кровавые капли, но даже сквозь боль и растерянность новый шорох Джоди не пропустил. Занавеска дальней стены, скрывавшая проход в зал с гробами, дрогнула. В раскрывшуюся щель выглянул её один карлик и, увидев Джоди, призывно завизжал.
Парень не стал раздумывать. Пуля отбросила существо прочь, но со стороны зала уже слышались многочисленные шаги и заглушающий друг друга лай. Словно целую свору спустили с цепи для ночной охоты – только свора эта была двуногой, вышедшей из адских недр.
Разорвут! Или числом задавят…
Джоди вовсе не собирался умирать. Судя по шуму, надвигалось не меньше полудюжины, а от такого количества кольт не защитник. Прежде чем первые уродцы ворвались в подвал, Пирсон уже наполовину выполз в окно. Свежий воздух после затхлости склада казался обжигающе-холодным.
Он подтянул тело, вскочил, несмотря на боль в шее, отдающуюся при каждом шаге. Карлики не отставали – первый из них уже полез следом за человеком. Размахнувшись, Джоди врезал ему ногой, будто посылая футбольный мяч со штрафной линии. Треск переломанных костей оборвал рычание урода, но Пирсон не хотел ждать следующего добровольца. Конечно, с умом у чудовищ было так себе, иначе напали бы все и сразу, но сообразить, что выйти можно через двери, они вполне могли.
Развернувшись, Джоди побежал. После удушья ноги немного заплетались, но он все же развил вполне приличную скорость, улепетывая изо всех сил. Однако визг нарастал, обтекая полукругом, будто он и впрямь превратился в загнанного зверя. Охота шла по следу, уверенно сокращая отрыв – серые плащи мелькали за могильными камнями и кустами. Майк говорил, что монстры бегают быстро, но Джоди не верил, что настолько – пока до полного окружения остались считанные секунды.
Со стороны ворот тоже неслись низкорослые силуэты, метались ночные тени, сжимающие кольцо. Он развернулся, выстрелил – и ближайший урод, уже готовый прыгнуть на спину, повалился с простреленной грудью. Остальные замешкались, но не испуганные, а скорее заинтригованные смертью собрата. По крайней мере, Джоди надеялся, что это смерть – было в карликах нечто такое, что допускало мысль об умении воскресать. Какая-то близость к сверхъестественному, проявляющаяся в непропорциональных фигурах и криках, на которые не способен не один хищник. Слишком в тесных отношениях были твари со старухой Смертью, чтобы так легко уйти в её чертоги.
Ворота мелькнули впереди, но до них было слишком далеко. Дверцы на глазах Джоди сходились, будто по собственной воле – ночь вновь наполнила незримая торжествующая сила. Сейчас она плотным облаком висела над кладбищем, посылая свои закутанные в капюшоны орудия в погоню за единственной целью.
Джоди резко свернул и побежал в сторону пролома ограды. Там, среди кустов и канав, недомеркам не по силам развить большую скорость, хотя они все равно нагонят. В этом Джоди не сомневался, слишком уж быстрыми оказались их ноги. Эти маленькие ножки…
Он затормозил в последний момент, посторонившись, и слепо несущийся вперед карлик по инерции врезался в гранитный постамент. Слева кто-то прыгнул и Джоди всадил нож по самую рукоять, с облегчениемчувствуя бьющееся тело. Существо завизжало и упало, катаясь по земле. Нож остался в уроде, зацепившись за плащ, но вынуть его не хватило времени. Третьего монстра Джоди застрелил в упор, удовлетворенно наблюдая за забрызгавшей памятник желтой кровью.
Он вновь побежал – безумная гонка навстречу спасению, рассвету, дому… Со стороны могло показаться, что Пирсон стремится к пролому, но уже на ходу он понял, что там наверняка засада. Его заманили, пропустили поглубже, и на выходе будут ждать, это очевидно. Но если монстры увлеклись погоней, может у ворот никого не осталось?
Свернув в густые кусты, где похожим на пигмеев-монахов тварям придется цепляться своими средневековыми нарядами, Джоди выбежал обратно к воротам. Рев за спиной подтвердил, что создания оценили маневр, но вместо аплодисментов следовало ждать новых удушающих объятий.
Створки не хотели открываться, но вторичный рывок заставил железо сдаться. Просунувшись в словно удерживаемые чьими-то руками ворота, Джоди развернулся, чтобы подстрелить ещё одного коротышку. В этот раз он попал в живот, но в такой толпе не возникало опасности промахнуться. Не меньше дюжины уродцев наступали, опустив скрытые капюшонами морды, как вынюхивающие след псы. Они не были слепы – мелькали в слабом свете начинающихся за воротами фонарей настороженные крысиные глазенки. Возможно, существа больше полагались на нюх – или просто раненый человек пах вкуснее.
***
Майк выжимал педаль газа и все же боялся, что опоздал. Он и так потратил время, незамеченным покидая дом. Братец бы заметил, что усталость Майка наигранная, но Реджи и в голову не могло прийти, что его обманули. Выбравшись через окно, он ожидал окрика, но, похоже, Банистер отправился на боковую.
Неужто так сложно было потерпеть полчасика? Нет, не понимаю я их, то один дрыхнет, то второй.
Лететь на скорости в шестьдесят миль по узким улочкам, когда вокруг тьма - хоть глаз выколи, попахивало самоубийством. Но чувство страха нарастало, навеянное ночью и обострившейся интуицией. Джоди в серьезной беде, возможно на волосок от гибели, кричал каждый нерв. В этот раз Верзила не станет играть в поддавки, а бросит на гостя все, что у него есть.
Перед глазами вставали картины застилающих небеса серебряных туч – шары летели, как истребители, готовые пролить смерть на спящий город. Колонны карликов маршировали по улицам и серый цвет плащей постепенно вытеснял выгоревшую зелень. А впереди шагал их генерал и холодная улыбка то и дело кривила его пепельные губы. Не будет дома, куда не войдет зло – и когда этот марш проклятых завершится, красные пески скроют Морнингсайд, упокоив его навек. В той самой бездне, из которой вышли кладбищенские монстры.
Он свернул на объездную трассу, свободную от машин. Быстрее… еще быстрее… Джоди, держись! Прошу тебя, держись!
В глухой тишине лишь рев двигателя нарушал молчание. «Жук» работал на пределе, и хотя опасность сжечь мотор была вполне реальной, мальчишка не мог заставить себя ехать медленнее. До кладбища осталось меньше минуты, я не опоздаю…
Один за другим, выстрелы разорвали покой окрестной рощи и встревоженные птицы взметнулись в небо, как пепел над догорающим костром. Возле морга шел бой.
***
Последняя пуля покинула кольт и впилась в скрытую капюшоном голову. Существо удивленно хрюкнуло, словно не веря в собственную смерть, и повалилось навзничь. Джоди на бегу сменил обойму на последнюю. Кто же знал, что поход за уликой обернется таким кошмаром, хотя против мелких демонов помог бы разве что автомат.
Коротышки прыснули во все стороны. Джоди обернулся, надеясь подстрелить ещё парочку – он понимал, что патроны стоит беречь, но на всех одной обоймы все равно не хватит. А вот если перебить достаточное количество низкорослых монстров, может быть, они, наконец, поумерят пыл?
Внезапно глаза подернулись мутной пеленой. Там, где только что были карлики, тени сгустились, расплываясь неровной дымкой. На асфальт у ворот упали гости красного песка – хорошо знакомого Пирсону. Существа исчезли, оставив за собой весточку из иного мира.
Конечно, проще всего было счесть, что чудовища рассыпались в прах, но Джоди в это не поверил. Обострившаяся в драке интуиция подсказывала, что недомерки рядом, их просто не видно. Красный песок помечал места их ухода куда-то за грань доступного человеку, но вовсе не знаменовал смерть.
Парень бежал, не видя, как ворота распахнулись, пропуская черное пятно. Машина ехала абсолютно бесшумно, будто парила над землей. Черный катафалк, как ночная птица, мчался за беглецом, узор радиатора походил на оскаленные зубы. Глаза-фары озарили Джоди и он обернулся, вскидывая пистолет.
Выстрел прошел точно через водительское кресло. Для любого человека это было смертельно, но в салоне обитали лишь тени. Пирсон едва успел отпрыгнуть, когда бесшумный автомобиль пронесся мимо, чуть не отдавив ему ногу.
Джоди свернул с дороги и кинулся через рощу в сторону шоссе. Катафалку требовалось время на разворот, и он надеялся скрыться. За рулем никого не было, пульсировала кровь в висках. Дыхание вырывалось короткими вздохами, по телу волнами девятибалльного шквала катилась боль. Но Пирсон бежал, стиснув зубы и мечтая лишь о том времени, когда между ним и кладбищем окажется половина города.
Катафалк без водителя и целая орда этих уродов… Боже, до чего мы докатились?
Он не знал, но понимал лишь одно – это перестало быть их личной бедой. Если у Верзилы столько карликов и куча всяких странных механизмов вроде самодвижущихся машин и парящих шаров, пора звать Национальную Гвардию.
Чуть не провалившись в лисью нору, парень выбежал на трассу – и замер, как застигнутый при игре в прятки мальчишка. Два желтых зрачка уставились на него, машина неслась навстречу на полной скорости.
Внезапно страх ушел, как часто бывает в разгар боя. Он знал, что делать - подпустить поближе, сделать шаг в сторону, как тореадор в схватке с быком. И всадить оставшуюся обойму в колеса черного монстра. Хорошо бы пробить двигатель, но в него еще надо попасть, а колеса всегда на виду. Если выстрелить до того, как автомобиль проедет, его самого может задеть – на такой скорости черный монстр точно перевернется.
Давай, дьявольская хреновина! губы Джоди тронула уничижительная ухмылка. У меня есть гостинцы, хочешь получить?
Автомобиль ехал прямо на поднявшего кольт парня. Джоди всмотрелся – действительно, место за рулем пустовало. Странно, но и лобовое стекло выглядело целым.
Куда же я тогда стрелял?
Этот факт так потряс Пирсона, что он не сразу понял, что приближающаяся машина – его собственный «жук». Авто скрипнуло, сбрасывая скорость, и резко притормозило шагах в десяти.
Какого черта? Кто за рулем? Или Верзила добрался даже до гаража?
Джоди вспомнил рассказ брата о попытке раздавить его при ремонте. Может, карлики заразили «жука» какой-то хренотенью, заставив ездить по воле темных сил? Теперь подробное объяснение звучало убедительнее таблицы умножения. Или все же причина прозаичнее?
- Майк, вылезай! – крикнул Пирсон, делая шаг вперед. Дуло по-прежнему смотрело в салон. Может, карлик притаился на заднем сиденье, ожидая, когда он, расслабившись и поверив в спасительную помощь, бросится в машину?
На миг Джоди действительно увидел этого карлика – сидящего на корточках, скалящего в темноте салона острые зубы. Слюна течет по сморщенному подбородку, пачкая коричневую кожу, засыхая на грязном плаще. Существо ждет, когда его рука коснется дверной ручки…
Пирсон едва не спустил курок, когда знакомая голова с растрепанными волосами вынырнула из окна.
- Сам говорил, не целься, если не хочешь убить, - Майк был бледен, но все равно пытался улыбнуться. Казалось, все эмоции рвутся из мальчишки, но не могут найти иного выхода, кроме этой измученной ухмылки.
Переполненный благодарностью, облегчением, изумлением и легким раздражением – ну когда пацан будет слушать, что ему говорят? – Джоди открыл рот, ещё сам не зная, что скажет. И в этот момент ночь ожила, выпуская из сгустившегося мрака карликов, окруживших машину редким, но непрерывным кольцом.
Глава 15. Карлики
Майк замер, ошарашено глядя на дорогу. Теперь он понимал, как карлики исчезли из гаража, только вот знание это отдавало пепельной горечью. Тени уплотнились, сгустились в невысокие силуэты, полные злобы и коварства. Пали горсти красного песка, отмечая процесс перемещения. Рабы Верзилы двинулись вперед, смыкая круг.
Их было не меньше десяти, и мальчишка легко предугадал исход схватки. Рука Джоди уже искала первую мишень, он быстрый и сильный - но против целой стаи не устоит. Не устоять даже вдвоем – в визге хищников слышалось бесспорная уверенность в собственной победе.
- Давай в машину! – закричал мальчик, перегнувшись через кресло и распахивая дверцу. Твари восприняли голос за команду и одновременно набросились на «жука». От громогласного визга резало уши.
Сверкнула вспышка выстрела – Джоди не мог уйти, не попрощавшись. Пуля остановила одного не в меру ретивого недомерка, Пирсон тут же запрыгнул в салон, захлопывая дверь. Ровно через секунду когти противно заскребли, уродуя и без того потрепанные бока машины. Заднее стекло лопнуло – трое чудовищ взгромоздилось на багажник.
Майк рванул коробку передач, молясь лишь о том, чтобы двигатель выдержал. Если разгоряченный ездой мотор откажет, это станет их концом.
В боковом окне появились короткие пальцы, увенчанные когтями. Карлик подтянулся и в свете лампочки салона мальчик увидел морду существа. Выступающая вперед челюсть скалилась, обнажив ряды толстых желтых зубов. Пирсону они показались чересчур острыми. Угловатое лицо напоминало маску на Хэллоуин, сущий выходец из ада, ищущий невинные души. Налитые кровью крохотные глазки вонзались в душу, словно пробуя её на вкус. Провалившийся нос и обвисшие уши могли бы выглядеть комично, если бы не читающееся в каждой черточке дьявольского чудовища стремление убивать.
Рука Джоди вдавила его в сиденье, прямо перед носом завис кольт.
- Пошел вон! – рявкнул на непрошенного попутчика парень, подкрепляя слова выстрелом.
От грохота у Майка заложило уши. Он видел, как шевелятся губы брата, как тот что-то кричит, но не мог понять ни слова. Впрочем, тут и понимать было нечего – автомобиль ходуном ходил от раскачивающих лап и ударов.
Мальчик газанул с места и покрышки взвыли не хуже ночной нечисти. Уроды с багажника кубарем покатились на дорогу, стоявшие спереди спешно отступили. Единственного карлика, уже просунувшего капюшон в салон, Джоди снял спокойным выстрелом, как в тире. Судя по легкой улыбке, братец начинал привыкать к подобным ночным забавам.
Кашляя от порохового дыма, Майк повернул руль, жалея, что не сумел переехать ни одного из монстров. Теперь они уже не выглядели такими неуязвимыми и стекающая по «жуку» желтая кровь вызывала если не радость, то удовлетворение.
- Получили, козлы?! – орал над ухом Джоди. Майк поморщился от боли – слух вернулся, но в голове ещё звенели далекие колокола. Одетые в плащи коротышки разочарованно рычали, ещё пытаясь нагнать «жук», но без особого успеха.
- Где Реджи? – повернул вспотевшее, но довольное лицо брат.
- Дома, - коротко бросил Майк, всматриваясь в раскинувшуюся вперед трассу. Карлики наконец отстали, растаяли в темноте, словно дым, но последнее дело радоваться раньше времени, когда имеешь дело с такими врагами. – Меня сторожит.
Джоди открыл было рот, чтобы разразиться очередной тирадой в стиле «я-тебе-где-говорил-сидеть?», когда лучи фар упали в засыпанный осколками салон. Огни играли на разбитом заднем стекле, переползли на передние сидения, залив братьев желтизной. Цветом опасности, болезни и могильных сил, которым не место в мире людей, цветом Фантазма и уродливой жизни.
Черный катафалк вынырнул из-за поворота и уверенно сел на хвост. Расстояние сокращалось на глазах – уставший «жук», в двигателе которого то и дело что-то хрипело, не мог тягаться с черным монстром. Майк оглянулся, увидел пустой салон преследователя и крепче вцепился в руль. Ему всегда говорили, что он отличный ездок – родители, Джоди, Реджи. Сейчас предстояло доказать право и дальше так называться.
Наступило время стать ветром, что несется быстрее настигающего зла.
***
- Он нас догоняет! – закричал Майк, но Джоди и сам видел, как неумолимо приближается черная смерть. Катафалк явно имел под капотом двигатель гоночного болида – даже та скорость, что машина Верзилы развила на ночной трассе, не выглядела пределом. Шторы на окнах колотились в безумном ритме, напоминающем пляску сумасшедшего колдуна. Пирсону даже показалось – он может расслышать их стук, сухой и обреченный.
Вы не уйдете… тук-тук… вы пропадете… тук-тук…
Лучше бы света было поменьше – пустой салон пугал парня до чертиков. С карликами он свыкся, их оказалось достаточно легко подстрелить – но как остановить темного монстра, озаряющего ночь желтыми огнями фар?
- Там нет водителя, - стараясь скрыть панику в голосе, сообщил брату Пирсон. Майк на секунду повернул лицо с широко распахнутыми глазами, в которых метался страх. Оба понимали, что это значит – еще одна чертовщина из бездонной шляпы темного факира. Верзила понял, что одни коротышки не справятся, и послал кого-то более опасного. Такого, как та муха или серебряный шар…
- На заднем сидении винтовка! – крикнул мальчишка, сбрасывая налипающие на глаза волосы. Ветер в салоне взметнул волосы брата, превратив юного водителя в подобие всадника, пришпорившего коня навстречу буре.
Он должен выжить любой ценой вновь подумал Джоди. Пацана Верзила не получит, Богом клянусь. Если надо, из могилы достану долговязого урода.
Свет фар в отражении лобового стекла обратился в россыпь звезд, мигнувших в такт безмолвной клятве. Так и будет, сложились огни в мимолетные слова. Дорога в вечность у вас одна, хотя идти по ней предстоит разными путями.
Рука сжалась на прикладе винтовки и вся мистика разом отступила. Пророчества… они хороши, когда времени в избытке, но против догоняющей машины лучше всего старый добрый летящий свинец.
Автомобили мчались по кольцевой вокруг города. Сворачивать в Морнингсайд Майк не рискнул, и парень мысленно согласился с братишкой. На узких улочках сильно не погоняешь, катафалк догонит их за считанные секунды. Трасса в сторону Малвоу? Еще хуже – прямая дорога для черной бестии и безлюдная степь вокруг. Но и вычерчивать петли вокруг Морнингсайда долго не получится – мотор звучал с перебоями, которые скоро сменит мертвая тишина.
Воистину мертвая, подумал Джоди, высовываясь в окно и целясь на свет фар, если я не подстрелю эту тварь.
Он не знал, видит ли его та сила, что управляет машиной. Резкий звук выстрела разлетелся над дорогой и ветер тут же растрепал его обрывки на затихающие отголоски. Дробь чиркнула по боковому стеклу катафалку, снеся зеркало и выбив окно, но невидимый водитель даже не дрогнул. Черный преследователь все ускорялся, и расстояние сократилось до десятка ярдов.
Получи, ублюдок, подумал Джоди, стреляя в капот. При удаче он наделся поразить двигатель или хотя бы сорвать крышку, но в этот раз катафалк отреагировал вовремя. Машина вильнула в сторону, когда пальцы только нажимали на курок, и винтовка только выбила пыль из ночной трассы.
Внезапно «жук» начал сдавать, дребезжа и раскачиваясь из стороны в сторону. Майк с побледневшим лицом дергал коробку передач, но машина заметно теряла скорость. Черный монстр не заставил себя ждать – обошел братьев слева и наподдал сбоку всей своей мощью.
Парень едва успел юркнуть в салон. Майк вскрикнул, падая всем телом на вырывающийся из рук руль. Следующий удар – и дорожные столбики промелькнули слишком близко, у самого локтя Джоди. Катафалк пошел на третий заход, явно желая обеспечить Пирсонам полет в кювет.
Джоди поймал себя на мысли, что думает о машине, как о живом враге. Небывалая грация и безукоризненное управление, которое демонстрировал катафалк, людям было не по силам. То, что управляло машиной, словно срослось с её сутью, превратив бездушный металл в жаждущее крови чудовище.
Мальчик резко сбросил скорость, пропуская атакующее авто. Задние фары сверкнули в считанных дюймах перед «жуком» и Джоди выстрелил, целясь в салон. Он понимал, что это глупо – глаза не обманывали, место водителя пустовало, но ведь кто-то мог прятаться там, где ещё недавно их траурная процессия везла гроб Томми.
Жуткая штора упала вовнутрь катафалка, вместе с большей частью оконного стекла. Даже если там сидели невидимки, их должно было достать дробью – однако автомобиль лишь издевательски мигнул задними фарами, словно смеясь братьям в лицо.
- Нам его не остановить! – закричал Майк ровно за секунду до того, как черная машина внезапно затормозила. Джоди услышал скрип покрышек, взглянул на приближающийся салон и мысленно простился с жизнью.
Катафалк-камикадзе пытался заставить врезаться в себя и едва не преуспел. Майк в последний миг сумел увести «жука» от столкновения, снова вырываясь вперед. Проносясь мимо преследователя, они воочию лицезрели каждый фут осатаневшего монстра, нагло дразнившего полным отсутствием пассажиров.
- Держи ровно! – крикнул в ответ Джоди, понимая обреченную правоту брата. Следующей атаки «жук» не переживет, он и так едет из последних сил. Кроме того, бак почти опустел, а значит, развязка близка…
Парень поднялся, распахивая люк в потолке. Мудрые люди делали «жука», но они вряд ли догадывались о том, что кто-то станет отстреливаться с крыши через предусмотрительно установленное отверстие.
Стоило высунуться по пояс, как ветер тут же принялся отвешивать пощечины, задувать глаза, наполняя их слезами. Даже воздух играл на стороне темных сил, помогая катафалку безбоязненно преодолеть последние дюймы. Короткий удар в бампер, похожий на пинок, заставил Джоди чертыхнуться. «Жук» обиженно заворчал, в его недрах что-то сипело, клокотало, как пар под крышкой чайника.
Внезапно воздух над капотом катафалка задрожал. Знакомое алое облачко взметнулось и тут же растаяло, унесенное жадным ветром. Карлик, явившийся из запредельных далей, балансировал на самом носу машины, как серфингист. Ему было нечего бояться – катафалк служил той же потусторонней силе и нес новоявленного седока, как выдрессированная лошадь.
Сейчас перепрыгнет, понял Пирсон. Он не знал, что мешало коротышке появиться прямиком в салоне «жука» или почему карлик возник в гордом одиночестве. Возможно, их силы тоже подчинялись каким-то загадочным правилам и имели пределы, но сейчас эти тонкости не интересовали Джоди. Он выстрелил трижды, почти в упор, уже не веря в победу – эта ночь выпила из души остатки оптимизма.
Карлика швырнуло сквозь лобовое стекло прямиком в пустой салон. Следующий выстрел сорвал бампер, катафалк подпрыгнул – и третий заряд дроби пробил правое колесо.
Как раненая птица, машина распахнула двери, словно ловя воздушный поток. Она ещё мчалась, но уже забирая в сторону, не в силах удержаться на ровной трассе. Наконец, громко хлопнула треснувшая ось – и неуправляемый катафалк вылетел с поворота, поднимая тучу пыли и ворох искр. Он миновал столб ограждения, сорвался с насыпи и врезался одинокую сосну. Дерево рухнуло как подкошенное, подминая черный автомобиль. Звук проломленной крыши стал последним аккордом безумной ночной погони.
***
Чтобы отпустить руль понадобилось немалое усилие. Майк остановил авто на обочине и трясущимися пальцами провел по щеке. Пахло горелой резиной, затихающее стальное сердце «жука» колотилось в такт с его собственным, легким не хватало воздуха.
- Двигатель перегрелся, - посмотрел на брата мальчик. Судя по тому, как Джоди сжал винтовку, оба брата подумали об одном и том же. Сейчас катафалк выберется на дорогу. Как большой черный паук… или змея.
Всю погоню его не оставляло чувство звериной злобы, заключенной в машине Верзилы. Как и шары, автомобиль имел собственный разум, хотя пытаться проникнуть в его мысли без риска для себя посмел бы лишь безумец. Майк не хотел знать, чем руководствовалось механическое чудовище – но вот понять, уцелело ли оно, в любом случае следовало.
Окраина, как назло, пустовала. Правда, где-то в четверти мили должен стоять телефон-автомат, но его часто ломали проезжающие бездельники. Проще всего вернуться в город пешком, однако бросать «жука» Пирсон не хотел. Старенькое авто не просто верно послужило своим хозяевам – оно спасло им жизнь, обогнав демонический катафалк. Как преданный долгу боец, «жук» позволил себе неподвижно застыть лишь после того, как преследователь встретил свой конец.
Встретил ли? Хоть бы дерево раздавило машину всмятку.
Но сосна попалась не такая уж толстая, и мальчишку посетило жуткое видение. Вот они подходят к краю насыпи, чтобы встретиться лицом к лицу с горящими фарами. Катафалк затаился, прикинулся мертвым, одурачил своих жертв, но в нем ещё достаточно силы на очередную погоню.
Зато сил нет у них, оказавшихся без колес и с винтовкой, в которой остался один патрон. Есть ещё кольт, но Пирсон не брал его в расчет. Против катафалка нужна пушка, пара пуль его лишь раззадорит.
- Сиди тут, - Джоди открыл дверь, не отрывая взгляда от дороги. – Я пойду, проверю, что с машиной.
Майк молча вылез следом, наткнувшись на бешеный взгляд брата.
- Ты что, издеваешься? Можешь хоть раз меня просто подождать? – судя по выражению глаз, старший был не в настроении для долгих дискуссий.
- Как думаешь, он не оживет? – игнорируя претензию, вопросом на вопрос ответил мальчишка. На всякий случай он вынул нож, хотя и понимал смехотворность подобного оружия против металлического корпуса машины.
Секунду они мерялись взглядами – возмущенный Джоди и усталый Майк. Наконец старший брат вздохнул, признавая поражение, и ничего не ответил. Возможно, слишком страшной казалась ночь, чтобы оставаться в одиночестве. Хотя здесь, на окраине, темнота не сгустилась до кромешной густоты, и даже звезды временами выглядывали, веяние нависшего над Морнингсайдом зла задевало Пирсонов своим широким крылом. Тишина, которую не смели нарушить даже насекомые, не давала беспокойству утихнуть. Не так далеко до окраинных домов, чтобы выстрелы остались незамеченными – но вряд ли стоило ждать приезда полиции. Их город, словно жил в своем ритме – он выпал из реального мира, провалился как Алиса в Страну Чудес – темных и пугающих чудес, которым не было конца.
Это никогда не кончится, подумал Майк. Мысль звучала как чужая, словно навеянная ночным ветром. Мы словно просыпаемся из одного сна… чтобы очутиться в другом, ещё страшнее.
Вывод звучал слишком по-взрослому, чтобы обдумывать его в бессонную ночь. Он просто принял к сведению очередное пророчество, хотя и не понимал в полной мере его значение. Братья шли, оставляя за спинами замолчавший «жук», шаг за шагом приближаясь к могиле четырехколесного чудовища.
Вот и приметный след, оставленный шинами. Черные полоски резко сворачивали с дороги, превратившись в канавы на крутом склоне. Автомобиль разворотил насыпь и закончил свой путь ярдах в двадцати от обочины. Майк облегчено вздохнул, глядя на уничтоженного врага. Какая бы сила не владела машиной, заставить стронуться с места этот металлолом ей уже не удастся.
Одно из колес отлетело и валялось в кустах, как свернувшаяся гадюка. Крышу, капот и салон словно вскрыли гигантским консервным ножом, когда падающее дерево придавило катафалк всем своим весом. Сосна расщепилась и её обломки распяли черного монстра. Как колья, о которых не так давно мечтал Майк, они пронзили двигатель, приковали живой металл к земле и лишили возможности продолжить охоту. Пар, поднимающийся над капотом, походил на хриплое дыхание, вырывающееся из легких умирающего.
- Ты видишь карлика? – спросил Джоди. Мальчик мотнул головой – с насыпи открывался хороший вид, но демонического недомерка поблизости не наблюдалось. Он мог погибнуть от пули или аварии, мог раствориться, оставив горсть красного песка, мог…
… прятаться…
уползти за подмогой. Последнее было бы весьма некстати.
- Вдруг остальные появятся? Давай не будем тут торчать, – Майк вытер вспотевшую ладонь о штанину. Конечно, вооруженный Джоди выглядел грозно, но если могильные гномы могли возникать из просто воздуха, что им помешает устроить засаду?
И почему они не сделали так раньше? Почему не появились у нас дома, раз уж их так много?
Мальчишка не понимал. Враги словно играли в поддавки, уступая там, где хватило бы одной решительной атаки. Иногда это выглядело настолько несуразно, что проще всего было счесть Верзилу безумным, но Пирсон отверг притягательность этой мысли. Конечно, считать себя умнее приятно, вот только могильщик пока что не походил на того, кто действует наобум. Был у него какой-то план, и внезапные отступления слуг в него входили.
Знать бы ещё, что ему вообще от нас нужно? Неужели если бы я не пошел на похороны, ничего этого вообще не случилось?
Но тогда он не сумел бы предупредить Джоди своим криком, когда тот ушел с загадочной девчонкой. Скорее всего, просто сидел дома, пока брата убивали. И состоялись бы ещё одни похороны, за которыми жизнь теряла всяческий смысл…
Майк мотнул головой. Тяжелые мысли, как осы, метались в разболевшейся голове. Ему надо отдохнуть, ночь не может длиться вечно. Иначе к рассвету сон возьмет свое, и мальчишка боялся, что в нем его уже будут ждать. Кладбище, холодные руки покойников и серебряные шары в ладонях Верзилы…
Джоди шел первым, но у Майка хватило ума с этим не спорить. Лезть под винтовку он не собирался, да и со спины брата нужно прикрывать. Они осторожно шагали по рассыпающемуся гравию, стараясь не шуметь – в ночи не раздавалось иных звуков, кроме их шагов.
Двери салона стояли распахнутыми, и Майк внутренне содрогнулся. Слишком сильно это походило на взведенную мышеловку. Сунься вовнутрь… и они закроются.
Джоди, по-видимому, думал точно так же. Он посветил фонариком в пустой салон и пошел дальше. Карлика отбросило на место водителя, и даже если он очухался после выстрела, то далеко уйти не мог.
Братья не сговариваясь, обошли машину с разных сторон. Нож в руках мальчишки сверкнул в лунном свете, будто напоенный ночным волшебством. Джоди предупреждающе кивнул – и резко распахнул дверцу.
Обломок сосны прошел насквозь, распоров сиденье и закончив свой путь в днище. Серый комок, похожий на мешок, не избежал мести разгневанной природы. Один из сучков, острый как жало осы, вонзился в неподвижное тело. Капюшон падал на низко опушенную голову, а желтая слизь густо залила пробитый пол. Вонь стояла неимоверная – будто гнилые листья кто-то смешал с протухшим мясом, а сверху вылил бочку компоста. Майк закашлялся, отступая.
***
Джоди задержал дыхание и коснулся дулом серого силуэта. Можно было пальнуть на всякий случай, но патронов осталось мало. Если это ловушка, то главное не дергаться раньше времени, а у него и так палец на курке дрожит.
Существо лежало неподвижно, развалившись на сидении. Было что-то справедливое в проткнувшей карлика деревяшке – словно в историях радиопроповедников про молнии, которые карали грешников.
На груди чудовища плащ порвался, приняв на себя весь заряд дроби. Ни одно живое существо не могло после такого выжить, но живые существа обычно не истекали желтой кровью. От живых не воняло, как от месяц нечищеного сортира. Безликие создания в одинаковых плащах напоминали ожившие куклы, хотя Пирсон помнил касание их холодных рук. Что ж, пусть и покрытые кожей, а не резиной или тканью, слуги Верзилы в большей мере принадлежали смерти, чем подлунному миру.
Он осторожно приподнял дулом капюшон. Серая материя зацепилась за подбородок и не давалась, но прикасаться рукой к убитому до одури не хотелось. Парень не брезговал стрелять в этих уродов, когда они нападали, радовался виду их падающих тел, но от этого покойника веяло какой-то неестественной мерзостью. И ладно бы один запах всему виной, так нет – даже само непропорциональное телосложение оскорбляло человеческие глаза.
Я должен увидеть его лицо… морду… что там у него. А потом надо как-то дотащить труп в полицию.
Джоди помнил, что случилось с прошлой уликой, но тогда они имели дело с пальцем Верзилы. Пусть и не от мира сего, но в коротышке было меньше злобной силы, чем в его хозяине. Возможно, новых метаморфоз не последует…
Пирсон решительно сдернул капюшон, и вскрик Майка смешался с его собственным стоном.
Лицо покрывали складки, делая похожим на выдубленную кожу. Волос не было, угловатый череп выпирал одновременно в десятке мест. Вытянутый подбородок, провалившийся нос – и скалящиеся мертвой улыбкой зубы. Все коричневато-желтое, лишь крошечные глазенки наполняла бездонная чернота. Даже в смерти, взгляд чудовища пугал, как может пугать воплощенный кошмар.
Но стон вызвало вовсе не это. Да, черты лица были перекручены, искажены, словно из карлика делали пародию на человека. Но, даже утратив часть сходства, они все равно были хорошо знакомы Пирсонам. Как и ухмылка, пусть даже раньше в ней не заключалось столько ненависти и коварства.
- Это же… это… - раздался сдавленный голос брата. Джоди на секунду зажмурился, судорожно надеясь, что видение исчезнет. Пусть это будет морок, случайное сходство, подражание! Только бы не по-настоящему, лишь бы не он!
Но сердце билось как в лихорадке, подсказывая правоту безумной догадки. Лицо урода ничуть не изменилось, напротив он находил все новые и новые признаки сходства. Что делали с несчастным, прежде чем запихнуть в эту низкорослую оболочку? Мяли, рвали, сдавливали? Набивали как чучело чем-то тошнотворным, заменили кровь и душу, влили злую волю и рабскую тупость? Куда делся Томми, которого он лично провожал в последний путь? Почему у существа, лежащего в разбитой машине вполне узнаваемое лицо приятеля?
- Это он… - едва слышно прошептал Пирсон. – Майк, это Томми. Господи Боже, за что? За что…
Где-то далеко закричала сова, облетая свои ночные владения. Мертвый карлик, ещё не так давно бывший желанным гостем в их доме, улыбался братьям, словно в смерти заключалось что-то донельзя смешное.
***
На черные туфли никогда не оседала пыль. Костюм всегда выглядел как с иголочки, хотя Верзила не снимал его бессчетные годы. Это было частью образа, грезой в мире серых будней и даже гвоздика в петлице не вяла, как сказочный цветок. Он пришел в этот мир таким, созданным волей Жнеца и таким и оставался, пока время проносилось мимо. Год за годом, которые Верзила не считал, отдавая эту сомнительную радость смертным, он готовился к сезону жатвы, не задумываясь более ни о чем. Важно лишь открыть Врата, впустить Фантазм, а все остальное не стоит и крупицы красного песка.
Однако в эту ночь приходилось прерывать привычное однообразие. Его силы убывали, братья-Пирсоны поднялись на ещё одну ступень в овладении Даром. Вдобавок лишили его части певчих и машины, на оживление которой пришлось отдать немало могущества.
Магия не брала этих назойливых смертных, она лишь таяла при соприкосновении, как тает мартовский снег в ясный полдень. Вместо того чтобы питать Жнеца, Верзила был вынужден все чаще черпать его энергию и это не доставляло Приказывающему не малейшей радости.
Он остановился над одним из тел у ворот – черный силуэт, словно вытканный из самой вечности. Плоть от плоти ночи, Верзила провел рукой над трупом, бывшим ранее девушкой по имени Сара Хемминг. Тело тут же опало, исчезая в рассыпающихся крупицах, плащ расползался, как ветхая гниль. Пара секунд – и лишь песок указывал на след недавней схватки, даже пуля растворилась вместе с ушедшим в небытие карликом.
Конечно, ничего не стоило вернуть любого из певчих к жизни, вот только это отнимет в три раза больше драгоценной энергии. Да, сегодня Жнец недосчитается нескольких слуг, но вскоре он подарит повелителю поистине желанный подарок. Души этих двуногих червей завопят под алыми небесами, отдавая себя пению… и мечтая о смерти, которая задержится. Да, задержится, он лично за этим проследит…
Улыбка тронула губы Верзилы. Раньше он не испытывал ненависти, но сейчас был готов пересмотреть свое отношение к смертным. Возможно, это ещё один признак заражения ядом их мира, ненавистной человечностью, но какое же сладкое чувство… С каким удовольствием он убьет Джоди и Реджи на глазах Майка, заставит его смотреть на смерть девчонки и старухи, постепенно доведет до безумия. Пусть мальчик вопит во тьме, пусть источает Фантазм – отныне его жизнь и смерть будет определять лишь он, Приказывающий, Тот Кто изрекает волю Жнеца.
Однако не время мечтать. Людишки заполучили труп певчего, которого он послал с целью смутить их волю. Жаль, не удалось перенести слугу прямо в салон машины, присутствие любого из этой троицы отсекает Фантазму путь. Но так даже лучше – пусть ужаснутся его магии, познают трепет перед великолепием, которое ждет жителей этого мира. Наверняка они решат отнести мертвеца в полицию – что ж, с этим он справится.
Верзила прикрыл глаза, отдавая приказ, и десяток укрытых плащами рабов растаяли, чтобы появиться в доме шерифа. Этот дурак не имеет силы, как и его спящая женушка, он не почувствует, как склоняются над краем кровати капюшоны певчих. Не успеет вскочить, когда короткие когтистые пальцы зажмут рот, выколют глаза, вырвут язык…
Приглушенные крики из дома шерифа не услышал ни один житель Морнингсайда, лишь соседская собака подняла морду и сонно провыла на плывущую по небу луну. Только Верзила знал, что приказ исполнен в точности. Да, это отняло ещё больше силы, с такими затратами он останется ни с чем, но отступать нельзя. Приказывающий не подведет Жнеца, никогда не позволит человеческой плесени противостоять сезону жатвы. А что до трупа Томми – будет им улика. Раз уж некоторые не понимают с первого раза…
Верзила рассмеялся едва ли не в первый раз за все пребывание на Земле. Парочка летучих мышей, танцующих над моргом, услышала этот резкий, похожий на скрежет битого стекла звук и рухнула наземь, погружаясь в сон, от которого невозможно проснуться. Приказывающий проследил за их падением и повернулся, уходя в сторону похоронного бюро. Предстояло коснуться Врат и излить их ярость на противостоящих букашек, показать силу истинного Фантазма.
***
Он шагал на свет, бережно держа в руках путеводную звезду. Дрожали стены, пол под ногами то и дело кренился, как палуба попавшего в шторм корабля, но Реджи знал, что пока сияющий талисман в руках, ничто не причинит ему вреда. Он попытался вспомнить, кто дал ему этот дрожащий комок огня, так непохожий на разливающееся впереди сияние, но не сумел. Мысли текли как вязкая грязь, смываемая проливным дождем со склона холма. Главное – крепко сжимать руку, чтобы мерцающая звезда оставалась между ним и тем, что затаилось впереди.
Что там затаилось? Где я?
Зыбкое видение затвердело, превратившись в мраморные стены. Дверь под барельефом из человеческих лиц…
…насаженных на крючья голов…
…едва скрывала льющиеся в щели лучи. Не освежающе-прохладные, как огонь в ладони, а тяжелые, давящие предгрозовым ожиданием.
Прометей когда-то забрал у богов огонь, шептала старуха, которую он когда-то знал. Где-то в иной жизни, в которой не нужно идти навстречу светящейся двери, не нужно ожидать рандеву с собственной судьбой. Тебе суждено повторить его подвиг. Отними Фантазм у Фантазма, только так можно победить несбывшееся.
Странные слова, облеченные весом пророчества. Как тяжело слышать их, когда в руках мечется тревожный огонек! Лежащее впереди сияние хочет заглушить звезду, утопить её свет в собственном, потому что не признает свободы. Лучи, исходящие из-за приблизившейся двери, не знают каково это – лететь сквозь ночь, дарить, не встречая преград, гаснуть по собственной воле, а не по чужой указке. Там все подчинено предопределенности и чудовищной воле, душный свет мертв, хотя и не ведает о собственной смерти…
Огонек в руке стал жидким, пальцы невольно мяли его, придавая новую форму. Камертон, сотканный из света, застыл в ладони Реджи, вздрагивая и пытаясь предупредить своего владельца. Вилка словно купалась в мелодии, еще не услышанной мороженщиком, грозном набате приближающейся войны и пылающих домов.
Это ключ, вновь заговорила старуха. Подобное к подобному, малое к великому. Видит сердце. Слышит разум. Говорит душа. Помни это Реджи, когда будешь запирать Врата. Постарайся не забыть, даже если умрешь, потому что у Фантазма две грани. Одна из них – Дар, еще не твой, но вскоре он станет твоим. Спаси её от огня…
Кого? хотел спросить Банистер, но пронзительный крик ворвался в коридор, разметав свет на тонущие в черном океане искры. Что-то вышвырнуло его, унесло, как осенний лист, оставив лишь горькое осознание истины, с которой мужчина разминулся на шаг.
Реджи открыл глаза. Лампы приветливо озарили сонное лицо, но в их свете не было силы. Там, во сне, огонь в руках и скрываемое дверью свечение было насыщенным, густым, здесь же магия иссякла, оставив тоскливое разочарование. Чувство почти детской обиды нахлынуло на приподнявшегося на локте Реджи и он не мог понять его причину.
Телефон зазвонил вторично. Мороженщик поднялся, зацепил коленом стол и чертыхнулся. Мало того, что в теле дикая слабость, так ещё и эта деревяшка под ноги просится.
Стоп. Откуда у меня возле дивана стол? Разве я затевал перестановку?
Очередная трель со стороны кухни прояснила мысли. Он в доме Джоди, сторожит мальчика от возможного визита чудовищ. Нда… хорошо сторожит, ничего не скажешь.
Реджи пошел к телефону, кинув быстрый взгляд на часы. Одиннадцать, полтора часа прошло, а он уже дрых, как сурок. Что за черт, ведь всегда ложился за полночь, а тут не вовремя разморило…
- Алло, - буркнул он в трубку, пытаясь прогнать остатки сонливости из голоса. Кому Пирсон понадобился посреди ночи, мороженщик не знал, но если оставить телефон звонить, это разбудит Майка. Бедный паренек сейчас спит, не стоит мешать его отдыху.
- Блин, старик, я уж думал - ты там ноги протянул, - выдала трубка знакомую возмущенную тираду. Реджи протер заспанные глаза. Мысль, что Джоди звонит из похоронного бюро казалась не менее дикой, чем если бы Верзила по доброте душевной решил подвезти друга домой.
- Прости… не знаю, что на меня нашло, - честно отозвался Банистер. – Только на диван сел - как в прорубь провалился. Майк-то сразу пошел спать, а вот я хотел…
- Майк сейчас со мной, - перебил Джоди. Где-то в трубке завыл ветер – тоскливо, напоминая волчью песню холодных ночей и осеннего дождя. Однако голос Пирсона звучал так близко, будто друг сидел в соседней комнате.
- Он что, за тобой сбежал? – мгновенно стряхнул остатки сна Реджи, ругая себя, на чем свет стоит. Олух, осел, совсем из ума выжил? А если бы с мальчишкой что-то сталось, пока ты храпел? Тебе Джоди доверил брата, а ты? Ну, неужели хотя бы кофе сварить не мог? – С вами там все в порядке?
- Скажи ему, - эхом донесся голос пацана, пытающегося влезть в разговор. Джоди что-то пробормотал, но Банистер все равно вздохнул с облегчением. Хорошо хоть оба живы, и на том спасибо – правда, не ему. От него вообще толку не было, какой позор…
- Сейчас в порядке, - снова поднес трубку к уху Джоди. – Но вообще ночь началась жарко… и мы тут застряли на шоссе с севера от города. Помнишь телефон-автомат у поворота на заброшенную шахту?
- Ещё бы. Вы там одни?
На другом конце линии возникла неуверенная заминка. Кажется, Пирсон аккуратно подбирал слова, что сразу насторожило Банистера.
- Не совсем… слушай Реджи, хватай винтовку, садись в фургон и езжай к нам. Нужно вытащить «жука», он намертво заглох. И… тут ещё кое-что… мы теперь знаем, откуда берутся карлики.
- Да? – одно услышанное не вязалось с другим. Реджи подумал, что голос Джоди похож на речь человека, перебравшего виски – от этого становилось страшно. Последний раз таким тоном друг разговаривал во время организации похорон Томми. Что могло произойти на ночной трассе, выбившее из колеи его, далеко не самого мнительного из всех знакомых Банистеру людей?
- Ага… - ветер провыл ещё одну тоскливую ноту, почти заглушая тихие слова. – Тебе лучше это самому увидеть… приезжай, только осторожно. Ночь сейчас опасна.
Ночь опасна повторил про себя Реджи, проверяя винтовку. Он хотел, уходя, погасить свет, но передумал – горящие лампы всегда приравнивались к уюту, не в пример заполнившей Морнингсайд тьме. Да, ночь стала опасным временем, и убеждать себя в обратном – гиблое дело. Мороженщик вынул ключи, не желая долго копаться в карманах на улице. Хорошо, что он припарковался рядом с гаражом, не придется шагать в этом черном как смола мраке, похожем на темноту опущенной крышки гроба.
Покидая дом Пирсонов, Банистер внимательно следил за каждым шорохом кустов. Винтовка искала цель, и промяукавшая где-то на соседней улице кошка едва не заставила Реджи выстрелить. Это был не просто страх – предчувствие того, что жизнь сорвалась, как машина с горной дороги, и летит в бездонную пропасть. В провал, на дне которого копошатся бесформенные и голодные твари…
***
Миссис Петс не могла заснуть. Только не в эту ночь, когда само время разматывалось, как шерстяной клубок, и нити тянулись сквозь темноту, нависшую над миром. Одна уходила в сторону кладбища, другая связывала дом Пирсонов, их друга-мороженщика и её саму, как бусины ожерелья. Остальные переплетались над городом в паучий узор, и все больше жителей Морнингсайда попадало в эту сеть.
В дремоте ей слышались крики, голоса, виделись коричневые низкорослые фигуры, красный песок, заметающий улицы. Дар жил сам по себе, видения приходили и уходили, касаясь её уставшего разума, то и дело перенося зрение в глаза Джоди, Реджи, Майка…
Магия вышла на свободу, и всему виной было безликое создание из морга. Реальность таяла, как догорающая свеча, что-то властно раздвигало границы привычного мира – а измотанная сомнениями колдунья все пыталась нащупать спасительный выход. Какую из нитей перерезать, чтобы паутина исчезла, не оборвав при этом жизнь Салли? Где лежит корень силы Фантазма, в чем его слабость?
Дар шептал, советовал, требовал – чужими голосами и её собственным. В ночь, грозившую стать бесконечной, слишком много нескованной силы носилось над обреченным городом.
Она ощутила присутствие Салли прежде, чем услышала легкие шаги.
- Бабушка? – внучка стояла на пороге, и горящий в коридоре свет отбрасывал длинную тень в спальню. – Ты не спишь? Я пыталась… но только закрою глаза, вижу его.
- Майка? – тихо спросила старуха, слушая собственное сердцебиение. Слабое, натужное, как шаги бегуна, постепенно сходящего с дистанции. Погоди, сердечко… не спеши засыпать. Не в эту ночь… не в эту тьму…
- Да, - кивнула Салли. Золотые волосы в свете лампы казались огненно-рыжими. Как зарево костра или пламя, поднимающееся над догорающим домом. Твое бездействие, твойвыбор, прошептали тени. Это плата за силу и не вини себя, что цена столь высока. Так заведено – в костре нет различий между старой и молодой листвой.
- Он борется, - слушая голоса грез, ответила миссис Петс. – Даже сейчас я вижу его – рядом с братом, где-то там… у края водоворота.
- Мы должны помочь, разве ты не видишь? - решимость в голосе девушки обжигала. Огонь, всюду огонь… не мы его разожгли, но нам гасить подумала Каниган, глядя на внучку. Да, должны, иначе Салли предстоит долгие годы идти по жизни со сгоревшим сердцем. От огня не уйти, хотя приходит он в разных обличьях, но всегда опаляя…
Дар коснулся глаз, в темноте комнаты похожих на черные провалы. Вскоре Майк будет здесь, принося за плечом беду. Но её бездействие все равно окончено – невмешательство возможно лишь до определенного предела. Пирсоны столкнули первый камень со скалы и лавину не остановить, как не успеть и уйти из-под камнепада. Ночь не выпустит никого, в полночь стрелки часов замрут на месте и само время умрет для небольшого техасского городка…
Холодные откровения ближайшего будущего потрясали, но вопреки этому миссис Петс чувствовала себя свободной. Раз судьба все решила за них, остается делать лишь то малое, что и превращает их в людей, а не в безвольные куклы Фантазма. Спасать всех, кого можно спасти.
- Майк скоро сюда приедет, и мы расскажем ему все, что знаем, - ответила она, и лицо Салли зажглось мимолетной радостью. Для внучки многое ещё казалось простым – если наши вместе и вооружены необходимым знанием, то победа близка. И хотя Петс Каниган имела много возможностей оценить силу единства, она слишком долго прожила, чтобы позволить ослепить себя надеждой. По крайней мере, в отношении собственной участи: победить - еще не значит выжить.
- Завари мне кофе, - попросила старуха, с легким стоном поднимаясь с подушки. – Все равно до утра нам не уснуть.
Она умолчала о том, что утро для Морнигсайда может вообще не наступить.
***
Почему он смотрит на меня?
Майк обхватил плечи руками и отошел на несколько шагов в сторону дороги. Бесполезно – последние пять минут он то и дело переходил с места на место, но мертвые глаза карлика все равно следили за ним. Кто-то когда-то говорил, что покойникам надо опускать веки, но при одной мысли о прикосновении к мертвецу, мальчишку начинала бить крупная дрожь. Умом он понимал, что труп не может следить, но сердце, лучше знавшее повадки чудовищ, говорило обратное.
- Боже… - в десятый раз повторил Реджи. Мороженщик сидел на склоне и даже не замечал острые камни, вонзающиеся в ноги. – Как… как с ним такое могло произойти?
Майк не знал. Не знал и Джоди, растерянно качающий головой. Чудовища были безликими, пока носили капюшоны – но теперь Пирсон с тоской вспоминал о блаженном неведении. Видеть то, во что превратился их приятель было невыносимо… как и невыносимо думать о других вещах, лезущих в голову.
Покойники - вот откуда Верзила берет карликов. Он делает их из мертвых.
- Наверное, для этого он и выбрал морг, - услышал Майк собственный голос. Рот пересох, как у заблудившегося в пустыне, и приходилось то и дело сглатывать терпкую слюну. – Там много тех… тех…
Он задрожал, не в силах справится с пришедшей в голову страшной мыслью. Среди мертвецов были не просто люди – там лежали жители его города, многих из которых он застал за свою тринадцатилетнюю жизнь. Старики, редкие жертвы несчастных случаев… и родители.
Родители… коричневые лица… скрюченные пальцы… глаза. Они смотрят… и все видят…
- Майк? – теплая рука брата легла на плечо, прижала к себе. – Держись, прошу тебя. Все нормально, это уже не Томми. Слышишь? Томми умер, и мы его похоронили. Это просто чудовище с его лицом.
- Не Томми… - эхом откликнулся Банистер. Мороженщик побледнел, словно увидел приведение – и в каком-то смысле так оно и было.
- Джоди… - едва слышно простонал мальчик. – Он ведь… не одного Томми забрал? Карликов много… не мог же Верзила их с собой привезти в Морнигсайд.
- Господи, спаси и сохрани, - Реджи провел рукой по щеке. – Там столько людей похоронено, если этот урод их всех…
Он осекся как раз в тот момент, когда рука брата до боли сжала плечо Майка. Страшная мысль поразила друзей почти одновременно.
- Там наши родители… - не поднимая головы, шепнул Майк. Тихо, будто прощаясь с целым миром.
- Нет! – выкрикнул в ночь Джоди, отшатываясь. Глаза на красивом лице словно выцвели, оно застыло оскаленной маской, похожей на морду чудовища. – Он не мог их тронуть! Майк, не смей так думать, слышишь! Ему…
Парень умолк и заметался, шагая кругами вокруг машины. Реджи и Майк провожали его испуганными взглядами. Казалось, Пирсона подменил какой-то безумец, размахивающий руками и всматривающийся в темноту, словно искал в ней врага.
- Это… - Джоди, остановился, поворачиваясь к брату, – …невозможно. Родители умерли задолго до того, как Верзила у нас поселился. Наверное, он забирает только тех, кто недавно умер.
В глазах Реджи промелькнуло сомнение, он открыл рот… и промолчал, глядя на дрожащего Майка.
А кто у нас недавно умер, кроме Томми? подумал мальчик. Таких просто нет. А карликов больше десятка, я сам видел.
- Если бы он воскрешал всех, Морнингсайд был бы переполнен этими… - Джоди замолчал, не зная, какое слово подобрать и Майк понял его сомнения. Томми стал монстром, но разве можно называть старого приятеля подобным словом? Разве можно в него стрелять?
Он хотел нас убить, думал Майк. Томми больше нет, Джоди дело говорит. Это теперь слуга Верзилы…
Но цепочка рассуждений безжалостно тянулась дальше, наталкивая на новые пугающие выводы. Если даже Томми утратил остатки дружелюбия, то чего требовать от остальных карликов? Что с ним сделают родители, вышедшие из ночной тьмы – родители ростом по пояс, в серых плащах и с крысиными глазами, которые, не моргая, следят за детьми даже после собственной смерти?
«И ангелы проведут их сквозь смертную тень». Надпись на надгробной плите выглядела насмешкой или зловещим предсказанием. Не было ангелов, как и не было поводырей, кроме затянутой в черное высокой фигуры. Того, кто действительно воскрешал мертвых, но не к жизни, а к чему-то иному – немыслимому и омерзительному.
Майк спрятал лицо в ладонях, изо всех сил пытаясь удержать слезы. Но они все равно бежали и единственное, на что хватило Пирсона – предотвратить протяжные рыдания. Шаги брата затихли, громко лязгнул металл – Джоди привалился к разбитому катафалку.
- Парни… - осторожно нарушил повисшее молчание Реджи. – Давайте сейчас о другом подумаем. Мы тут торчим, у черта за пазухой, одни, с двумя винтовками и кольтом. Предлагаю вернуться домой, запереться и тогда уже все обсудить.
Майк открыл глаза, смаргивая повисшие на ресницах слезинки. Реджи выглядел не менее измученно, чем они с Джоди, но пытался держать себя в руках. Надо и ему успокоиться, сейчас только заплакать не хватало. Джоди нуждается в поддержке, а не в ревущем брате.
- Давай… - он всхлипнул в последний раз. – Зацепим «жука» на буксир, твой фургон его должен дотащить. В гараже я его смогу починить… надеюсь.
- Домой не поедем, - Джоди поднялся с развороченного капота черного преследователя. – Если нас где-то и будут ждать, то как раз там. Остановимся у тебя - до рассвета лучше не высовываться.
- Конечно, - кивнул Реджи. – А потом приведем сюда шерифа?
Джоди покачал головой. Судя по выражению лица, пришедшая в голову мысль ему не нравилась, но иного выхода парень не видел.
- Нет, до рассвета Верзила заметет следы. Или все растает, как та слизь, или его… - Пирсон на секунду запнулся, - …слуги все приберут. Надо забрать Том… в смысле карлика с собой и отвезти к шерифу.
Майк вздрогнул. Идея тащиться куда угодно в одной кабине с мертвым чудовищем не вызывала энтузиазма. Судя по тому, как ещё сильнее побледнел Банистер, мороженщика это тоже не обрадовало.
- А… как мы его повезем? В смысле, он не оживет, как тот палец, и на нас не набросится?
Взгляд мальчика упал на белеющий во тьме фургон. Он ведь видел что-то важное, связанное с этой машиной – причем совсем недавно. Да, как он мог забыть?!
- Холод! Помните, я говорил про холод?! – возбужденно обратился он к другу и брату. – Верзила от него отшатнулся, когда ты выгружал мороженое. Если засунуть карлика в морозилку, может он не оживет?
Реджи закашлялся, выпучив глаза, будто подавился рыбной костью.
- Это… эта хрень будет лежать вместе с мороженым? Парни, вы чего, нельзя его туда класть!
- Нашел время о мороженом думать, - фыркнул Джоди. Бытовая проблема прогоняла страх, размышлять о перевозке было намного легче, чем о том, что именно они собирались везти. – Ничего с твоим пломбиром не случится, никто его не сожрет.
- Я не про то… а ладно, - махнул рукой Банистер, поднимаясь и отряхивая штаны. – Все лучше, чем в кабину пихать.
Майк вздрогнул – показалось, что спину сверлит злобный взгляд распятого чудовища. Это было невозможно, мертвец сидел лицом в другую сторону – но даже отсюда что-то грязное, предсмертные мысли или какая-то воля, все равно искала его в растянувшейся на вечность ночи.
Зря ты не закрыл мне глаза, Майк. С друзьями так не поступают. Ну, ничего, я не обидчивый, ты же знаешь. Скоро мы все будет вместе… ты, я, Реджи, Джоди… О, какую музыку мы сыграем, какую группу соберем. Как воспоем… перед ним, в кровавом огне…
- Ладно, - подошел к дверце Джоди, прерывая поток безмолвных угроз. – Реджи, бери его за ноги…
Глава 16. Кромешная тьма
Майк любил бывать в доме Банистера. Даже сейчас, когда обстоятельства, мягко говоря, не походили на визит в гости, он с удовольствием осмотрелся, высматривая, что новенького появилось за неделю в хозяйстве Реджи.
Двухэтажный особняк даже ночью смотрелся с дороги как уютная гавань для возвращающегося в порт корабля. Как Реджи, живя один, умудряется поддерживать дом в образцовом порядке, Майк не представлял. Мальчик подозревал, что даже брату это невдомек – их собственные попытки расписать очереди уборок заканчивались не лучше, чем с готовкой. Иногда что-то выходило, и дом сиял свежестью целый день, иногда в процессе по комнатам носились клубы пыли, а пропавшие вещи приходилось часами искать. Видимо, мороженщик и тут владел каким-то секретом, наподобие своего таланта продавать мороженое в крошечном городке, который никак не мог окупить бизнес.
Правда, выкрашенные стены и чистые окна скрывали за собой то, что сам Банистер называл «все под рукой». У него не было грязно, но в комнатах скапливались вещи, которые смотрелись бы куда лучше в домике миссис Петс. Там, где старуха осознанно создавала захламленность, Реджи руководствовался каким-то творческим стилем, который Майк пытался понять не больше, чем тексты песен брата.
На стене висела старая кавалерийская сабля, купленная на распродаже, а под ней примостилась винтовка. Сейчас оружие казалось Пирсону самой желанной вещью в мире, и он вспомнил истории отца про современных кочевниках, называвших себя милитаристами и ошибочно принимаемых за хиппи. Теперь он понимал этих ребят, возможно, некоторые из них имели вполне весомые причины на то, чтобы держать под рукой пистолет-другой.
На одной из лампочек Реджи повесил клоунскую маску, в пустой аквариум – оставшийся после неудачной попытки завести комнатных рыбок, накидал мелочи, а гитару разместил в кресле. Видно было, что у владельца дома хватало ярких увлечений, которые оставляли все новые и новые следы в убранстве комнат.
- Не нравится мне, что он лежит в машине, - запирая дверь за вошедшими, снова пожаловался Банистер. – Давайте его сразу отвезем к шерифу.
Джоди плюхнулся в кресло, бесцеремонно отодвинув гитару. Майк опустился на колени перед камином, разжигая заблаговременно припасенные дрова. Он давно привык хозяйничать в доме друга, да и камин всегда вселял в него тепло и ощущение покоя. Ночь была жаркой, но внутри Майка холод выстудил все до самых глубин души – и хотя мальчик не знал, справится ли огонь с этим холодом, стоило хотя бы попытаться.
- Отвезем, - глядя на пляшущие искры, согласился Джоди. – Но сначала надо решить, что мы будем делать дальше.
- А что тут решать? – Реджи примостился на диван, кинув мимолетный взгляд в сторону окон. К счастью, они все были заперты изнутри, хотя для карликов замки не представляли такую уж помеху. Дом Коннора тоже производил впечатление надежной крепости, но его все же взяли штурмом или хитростью. – Пока полиция будет разбираться с Верзилой, надо убраться из города. Пересидеть где-то подальше…
- Полиция? - обернулся Майк, отворачиваясь от поднимающихся над поленьями танцующих языков, - а с чего вы взяли, что она справится? В комиксах и фильмах от полиции вообще никакого толку нет.
- Мы не в кино живем, к сожалению, - вздохнул брат. – Но вообще ты прав, было бы слишком просто, если бы Верзилу арестовали. Он не человек, это ведь любому ясно.
- Пока это ясно только нам, - Реджи распустил волосы, и они упали на плечи жидкими прядями. Именно из-за этого сочетания лысины и хвоста Майк до семи лет упорно считал Банистера волшебником – кто иной мог бы носить такую странную прическу? – И если не убедим шерифа, я уверен – нам вызовут психиатра. Потому что карлик - карликом, но я бы сам не поверил, если бы своими глазами не видел ту муху и не ходил на кладбище.
- Ты это к чему? – зевнул Джоди. Усталость начинала брать свое, даже неугомонному Майку хотелось прикрыть глаза и подремать в уютной гостиной хотя бы минуту…
- Я про то, - подался вперед Реджи, - что нам нужны еще доказательства. Надо, чтобы поверили, потому что если нас сочтут психами, Верзиле это только на руку сыграет.
- Давайте лучше попросим миссис Петс помочь, - Майк стряхнул сонливость, стоило идее возникнуть в голове. – Она на самом деле колдунья, я ведь рассказывал. Пусть подскажет, как справится с Верзилой, куда ему кол забить.
- Какой ещё кол? – нахмурился Джоди.
- Осиновый, чтобы не ожил.
- А я предлагаю так, - Реджи возбужденно поднялся с места. – Сейчас едем к шерифу, не откладывая. Затем, если он нам поверит, тащим его за город, пусть посмотрит на катафалк. А потом уже и к старухе можно и даже в дом Коннора. Чем больше будет улик, тем лучше.
- Почти полночь, - посмотрел на большие напольные часы Джоди. – Думаешь, шериф нас не пошлет с порога?
- А ты бы послал, если бы к тебе притащили мертвого карлика в капюшоне с желтой кровью и лицом Томми? – вопросом на вопрос ответил Банистер.
- Я бы точно послал, - невольно хихикнул Майк, не давая брату ответить. Напряжение дня и ночи нашло выход в этом коротком смешке, вызывавшем ответные легкие улыбки. – Говорю вам, полиция не поможет, так никогда не получается…
- А мы сделаем, чтобы получилось, - поднялся с кресла Реджи. – Скорее бы это безумие закончилось, сколько можно от тварей по своему же городу бегать… Поехали, обеспечим шерифа бессонницей.
Часы пробили полночь, когда троица покинула дом. Секундная стрелка застыла на роковом делении, отмечая границу «сегодня» и «вчера» и больше не сдвинулась. Фантазм накрыл спящий город, и время тут же потеряло всякое значение.
***
Шериф Фредисон жил в низком одноэтажном домике в самом центре Морнигсайда. На соседней улице находилось здание банка и другие административные здания, но по ночному времени тишина висела еще более плотная, чем на окраинах. И все же Джоди чувствовал себя спокойно, вряд ли Верзила осмелел настолько, что посмеет напасть в самом сердце города. Конечно, долговязое чудовище руководствовалось собственными непонятными им соображениями, но пока что желание не привлекать лишнее внимание отчетливо прослеживалось в поступках кладбищенской нечисти.
В кабине было тесновато для троих, но с другой стороны, Пирсон впервые ощущал себя в полной безопасности. Он то и дело ловил на себе расслабившийся взгляд Майка, слышал, как Реджи что-то успокоительно бормочет себе под нос – кажется, напевает одну из песен времен их короткой музыкальной карьеры.
Пока все шло не так уж плохо, но братишку все равно предстояло вывезти в Малвоу и оставить у тетки. Джоди догадывался, какой шум по этому поводу поднимет пацан, и заранее готовился к долгому спору. Бесспорно, именно братишка спас его задницу в случае с Кэтрин и во время ночной вылазки в похоронное бюро. Майк открыл им глаза на творящуюся в городе чертовщину. Он не боялся рисковать и шел в самое пекло.
Но он оставался его младшим братом и Джоди не мог позволить себе так рисковать. Если, не приведи Боже, с пацаном что-то случится, останется только идти на кладбище и стрелять в коричевокожих уродов до тех пор, пока его не убьют. Только сейчас парень осознал, насколько ему дорого присутствие младшего, его вечно обеспокоенное лицо, наивная уверенность и молчаливая поддержка. Это не он заменил Майку родителей, а мальчишка позволил ему не скатиться на дно и пережить горькую утрату. И за это пацан заслуживал вырасти, любить и быть любимым – но все это могло стать возможным, только если Майк выживет.
В Морнигсайде смерть ходила слишком близко и парень понимал, что мальчишку надо отправить к Элеонор. Если потребуется, даже силой. Пусть Майк обижается, пусть даже проклянет, но главное – чтобы Верзила до него не добрался.
Я заберу вас всех, прошептала ночная тьма. Фары не могли прогнать мрак, он лишь отступал, как волны перед цунами, чтобы нахлынуть с новой силой. Ты еще пожалеешь, что отнял мое время, червь. Фантазм не остановить.
Засунь себе в задницу свой Фантазм, мысленно ответил ночи Джоди, открывая дверцу. Винтовку он передал брату, уже сунувшемуся следом.
- Сидите здесь, не хватало к шерифу ломиться с таким видом, будто мы банк ограбили.
- Не ходи один, - брат упрямо закусил губу. - Вдруг там ловушка.
- Майк, - терпеливо заговорил Джоди, указывая на темный дом, у которого они стояли. – Здесь десять ярдов до двери. Ты меня скоро и в туалет будешь провожать?
Братишка промолчал, но в его глазах Пирсон увидел подтверждение этого предположения и мысленно вздохнул.
- Не бойтесь, мы на пороге поговорим.
- Ты главное, - заметил Реджи, - объясни все спокойно и здраво. А не так, как мне про палец.
- Нет, черт возьми, я начну кричать на весь город, что на нас напали зомби-гномы, - Джоди усмехнулся и направился к двери. Фонари во дворе Фредисона не горели, и от этого ночь казалось густой, как мазут. Странно, обычно даже в дождливые времена небо прояснялось хоть на миг, но последние пару часов все небесные светила словно взяли отпуск.
Джоди постучал, представляя, как шериф с руганью продирает глаза. Да, такого рабочего дня – точнее рабочей ночи, у Фредисона ещё не было за всю карьеру…
Дверь отворилась сама собой. Парень не слышал шагов, скрипа половиц и поворота ручки. Его ждали, терпеливо и целеустремленно, как рыбак ждет заглатывающую наживку рыбину.
Низкорослая фигура прыгнула, сбивая с ног растерявшегося парня. Уродливое лицо-картошка с оскалом острых зубов нависло прямо над головой. Что-то упало из раскрытой пасти прямо на переносицу Джоди, отдавая пряным запахом, хорошо знакомым любому охотнику и обжигающим омерзением.
Кровавая слюна, вцепившись в короткие лапы, тянущиеся к горлу, подумал Пирсон. Кровь Фредисона.
Он силился столкнуть с себя навалившегося на него карлика, но тот давил, как чугунная гиря. Ещё пара когтистых лап вцепилась в щиколотки, краем глаза Джоди заметил копошащиеся в доме тени.
- Пригнись!
Крик Майка долетел одновременно с выстрелом. Хватка монстра исчезла, его отбросило назад, и Джоди вырвал правую ногу из лап растерявшихся чудовищ. Он пнул запрокинувшегося урода прямо на его же собратьев и пополз прочь, лихорадочно нащупывая кольт.
Реджи передернул затвор – добродушное лицо застыло, глаза искали цель. Следующая пуля со снайперской точностью пробила капюшон высунувшегося недомерка. Банистер не предупреждал, просто молча бил на поражение, и восхищение захлестнуло Джоди.
- Быстрее! – крикнул Майк. Из соседних домов уже доносились голоса, где-то провыла собака, вскинув морду к невидимой луне. – Уезжаем!
Там, где лежали простреленные карлики, воздух трепетал, сменяясь мутной дымкой. Поднявшиеся клубы красного песка походили на вырывавшийся зимой изо рта пар. Трупы и выжившие монстры таяли, оставляя их на пороге дома с оружием и каплями крови шерифа на лице.
Просто замечательно. Охренеть, как замечательно.
Джоди прыгнул в кабину, и фургон рванул с места, сворачивая в переулок. Впервые от темноты был хоть какой-то толк, хотя если пули не исчезнут вместе с трупами, им придется отвечать на очень неприятные вопросы.
- Нас ждали, - прохрипел Реджи, уводя машину в сторону загородного шоссе. – Это ловушка, Верзила все продумал!
- Говорил же, полиция не поможет, - бесцветно отозвался Майк, опуская голову. – Куда теперь поедем?
- К миссис Петс, - Джоди с отвращением вытер кровь, смешанную со слюной карлика. Он боялся представить, что желтые зубы урода вытворяли с телом шерифа и его жены. Сомнения, охватившие его после понимания природы воскрешенных коротышек, куда-то исчезли, они снова были врагами, монстрами, которых нужно было лишь давить, как тараканов. – Кстати, спасибо, Реджи, отлично стреляешь.
- Всегда пожалуйста,- водитель криво усмехнулся. – Думаешь, гадалка нам поможет?
- Кому, как не ей разбираться в нечисти? - задал риторический вопрос парень, проверяя обойму кольта.
***
Майк с трудом удержался от очередного зевка. Принесенный Салли кофе не помогал, от полумрака и пляшущих огоньков свечей голова то и дело опускалась на грудь.
Они подъехали к дому миссис Петс, настороженно озираясь и не опуская взведенное оружие. Случай с шерифом научил подозрительности, враги могли догадаться и опередить грузовик. Что стоило карликам перенестись к колдунье и избавиться от последних свидетелей творящихся на кладбище ужасов?
Однако дверь отворилась, выпуская навстречу озаренную светом Салли, и Майк мог бы поклясться, что в эту ночь это было самое прекрасное зрелище, что он видел. Девушка проводила их в гостиную, ни о чем не спрашивая – лишь миловидное лицо, обычно загадочное и сдержанное, сейчас оттеняла тревога.
Он потер слипающиеся глаза, пытаясь хоть немного собраться с мыслями и сосредоточиться на голосах. Джоди и Реджи говорили уже целый час, а пожилая женщина в инвалидной коляске слушала их, не перебивая – с её молчаливостью это было несложно. Лицо миссис Петс напоминало старинную вазу с затейливым узором – именно такое сходство первым приходило на ум. Можно долго смотреть на поверхность, но мысли колдуньи оставались тайной за семью печатями.
-… и у него должна быть какая-то слабость, - закончил свою речь Джоди. Брат упорно убежал присутствующих, что будь Верзила таким неуязвимым, не стал бы отсиживаться в похоронном бюро. – Вот Майк говорит, что холод его напугал.
Мальчишка энергично закивал, радуясь, что хоть так может отогнать на время сон.
- Не в холоде дело, - тихим, как шелест опавшей листвы, голосом ответила старуха. – Фантазм оборачивается против своего хозяина, если натыкается на сопротивление. Холод, крест… важно, что вы в это верите.
Салли незаметно изобразила руками коробку и подмигнула Майку.
Ящик. Боль, которой не было. Вот она о чем!
- А если… - стараясь не вывихнуть челюсть от зевоты, Майк прикрыл ладонью рот, -… если мы поверим, что Верзилу что-то убьет, это его убьет?
- Ослабит, это уж точно, - ответила вместо бабушки Салли. Джоди и Реджи неуверенно переглянулись.
- Ну… я верю в винтовку, - с легким сомнением произнес мороженщик. – Этого достаточно?
- Это тебе решать, Реджи… - имя мужчины миссис Петс произнесла со странной грустью, будто он приходился ей давно забытых родичем. – Вы просите ответ, а я могу лишь подсказать общее направление. Про Фантазм я знаю не так уж и много, больше всего открывается в видениях, но они сейчас смутные.
- А почему я слышал вас в своем сне? – спросил Банистер, и от Майка не укрылось, как женщины едва заметно переглянулись.
- Это голос Дара… нашей силы, - пояснила миссис Петс, но темные очки не давали возможность увидеть её глаза. – Ты к нему особо восприимчив. Можешь считать, что с тобой говорит твой внутренний голос.
Реджи вздохнул, собирая волосы в хвост. Выглядел друг растерянно, если не сказать подавленно, будто попавший в общество незнакомых взрослых карапуз, и Майку внезапно стало его жаль. Если для него сверхъестественное просто занимало еще пустующую с детских лет нишу чуда, то каково же Джоди и Реджи? Для них мир все больше терял привычные рамки, скатываясь в сплошной хаос и смятение.
- Все это хорошо, но что нам сделать в первую очередь? Это вы хоть можете посоветовать? – в голосе Джоди прозвучала едва прикрытая мольба.
- Могу, - едва кивнула миссис Петс. – Начните с Врат. Я уже говорила, где-то в морге источник Фантазма, попробуйте его закрыть… но я не знаю как.
- Я знаю, - в глазах Банистера появилась прежняя решительность. – Спалим здание к чертовой матери, а этому уроду вобьем в сердце осиновый кол!
Майк не выдержал и рассмеялся – разбушевавшийся мороженщик выглядел скорее комично, нежели грозно. Возможно, и сам Реджи это понимал, по крайней мере, на смех он не обиделся.
- Реджи Банистер, гроза вампиров… - даже сонливость ненадолго отступила.
- Врата нельзя закрыть, просто разрушив, - колдунья не обратила внимания на слова мальчика. – Нужно как-то перенаправить тот поток в обратную сторону…
- Куда? Куда он ведет? – негромко поинтересовался Джоди. - Или, вернее, откуда выходит? Что там, за Вратами?
Старуха замолчала.
- Бабушка не знает, - перевела Салли. – Но если вы что-то найдете, то мы постараемся помочь. Мы… в общем, вы нас услышите даже там, возле Врат. Может, мы вместе сумеем их закрыть.
Майку показалось, что отблеск свечей проходит сквозь старуху – такой бесплотной выглядела она в эту минуту. Тенью, замершей в кресле, погруженной в свои мысли и прислушивающейся к чему-то, открывающемуся лишь ей одной.
- Ладно, в морг – так в морг, - Реджи хлопнул себя по колену. – Тогда, наверное, не стоит задерживаться, раньше начнем – раньше закончим.
- Не торопись, - Джоди попытался сквозь очки и тени поймать взгляд женщины. – Скажите… а тот карлик, что у нас в машине… это еще Томми? В смысле, ему можно… как-то помочь?
***
Ожидание завершилось вместе с визитом ночных гостей. Это было неизбежно и все же ей хотелось отложить принятие решения еще на час – бесплодное желание, которое уже не удастся исполнить. Миссис Петс смотрела на лица, полные скрытой надежды и чувствовала лишь горечь. Они все верили в её возможности, даже Салли разделяла этот слепой оптимизм. Попытка переждать бурю не удалась, ветер уже срывал крышу с их ветхого домика и где найти достаточно укромный погреб, если буря заполнила небеса?
Выживет ли Салли? Что сделать, чтобы девочку не затронула смерть, распростершая над городом свои черные крылья? Миссис Петс не знала, хотя одно смутное решение все же вертелось в голове. Если им не удастся закрыть Врата, в мир хлынет поток кошмара, и тогда Верзила и стоящая за ним сила будут мстить. Всем, кто противостоял его триумфу и в первую очередь – ей, обладательнице Дара. Салли – преломление силы, но исток в ней, Петс Каниган. А значит…
Ей нельзя применять Дар. Нужно, чтобы Верзила видел меня и только меня своим врагом. Они убили шерифа и владельца похоронного бюро, наверное, лишили жизни и бармена – тех, кто мешал или угрожал сорвать маски раньше времени. Остальных не тронули… пока. Но даже если не удастся победить, можно попробовать выиграть время…
Глаза под черными очками подслеповато моргнули, глядя на Реджи. Да, мороженщик силен, он сможет принять в себя её Дар, когда наступит время уходить. И неважно, что они не одной крови – сейчас, когда мир сходит с ума, Фантазм связывает крепче любого родства.
Прости, Реджи Банистер. Тебе придется идти по горячим углям после того, что я сделаю – но лучше уж тебе, чем Салли. Ты сильнее, искренне любишь жизнь и готов за неё драться – за неё и за своих близких, и в этом мы схожи. Надеюсь, ты сможешь понять, зачем я это делаю, а если нет, знай – мне все равно достанется худшая из возможных судеб…
- Сейчас узнаем, - услышала она собственный ответ. Ровный, словно и не подписала только что свой смертный приговор. - Сидите тихо.
На самом деле они могли шуметь, как банда пьяных рокеров – в эту ночь, полную магии, тишина утратила значение. Даже не повторяя излюбленную формулу, миссис Петс провалилась в переплетение черных нитей, протянувшихся сквозь тьму, пульсирующую паутину, похожую на крылья бабочки. Черный махаон обнимает Морнингсайд и пыльца его похожа на золу…
В грузовике билось темное пятно, клубок из мрака и боли, заставивший колдунью задрожать. Возможно, её ждет нечто подобное – а может, правящая за Вратами сила подыщет более страшное наказание. Но отступать поздно…
Она коснулась разума, который купался в кошмарах. Существо не помнило себя, оно словно спало в оковах темных грез, где пылающие небеса вбирали песню умирающих душ, где свет был живым и голодным, протянувшим свои щупальца сквозь вселенную…
Я не пропущу тебя в город собирая волю в единую мысль, безмолвно произнесла Петс Каниган. Она говорила не с карликом, но с тем, кто смотрел сейчас его глазами. Морнингсайд не твой, убирайся в свои пески, облезлая ящерица.
Гнев полыхнул во тьме, гнев и ярость. Тот, кого Майк звал Верзилой, а карлик воспринимал как Приказывающего, не привык терпеть оскорбления.
Я вырву твою душу ответил мрак. Все души принадлежат мне по праву, старуха. Нет Бога и дьявола, ты ведь всегда это знала. Есть лишь Фантазм и грезы, Жнец и вечность…
Темный ветер крепчал, грозя унести её сознание прочь, утопить в бушующем водовороте, где ранее исчез Томми… и все другие, у кого отняли собственную суть.
Это всего лишь ветер! закричала женщина, хотя в залитой светом свечей комнате её губы не шевелились. Несбывшееся, дурной полночный сон! Фантазм не вечен, он тает с приходом зари.
Заря не придет, скривила в улыбке темные губы ночь. Пока у меня их души, я могу сделать сны явью. Могу изменить мир так, как не менял его ни один волшебник. Твой Дар – жалкая искра перед моим пламенем.
Она видела огни – её душа, души собравшихся в гостиной, круг света, ещё не погасший, питающий друг друга своим единством. А вот огонек в кузове грузовика почти исчез, унесенный махаоном, сотканным из черного пламени, на крыльях которого узоры мертвых лиц…
Колдунья отступила назад – противостояние достигло мощи, с которой ей было не совладать. Она бережно прятала счастливую мысль, стараясь не выдать себя перед сгустившимся вниманием, невидимыми глазами, обшаривающими её дом. Пусть смотрят на неё и эту троицу, не замечая Салли, пусть видение пожара останется просто дурным предчувствием.
- Нет, - стараясь скрыть услышанное за маской горечи, ответила старуха. – Единственное, что с ним можно сделать – это прервать его страдания. Ваш друг умер, вместо него в машине просто уродливое чудовище.
С душой Томми, которая мечтает проснуться, но не имеет на это сил. Но этого Каниган им не сказала, прекрасно понимая, как опасна сейчас жалость. Сейчас мужчинам придется идти в бой, возможно последний, и не стоит отягощать их сердца оковами сожалений. Прошлое имело слишком много власти над Джоди и Майком и лишь неунывающий Реджи походил на змею, сбрасывающую старую кожу и вместе с ней все тяготы.
Он станет неподвластным Фантазму, с невольной гордостью, будто на старательного ученика, колдунья посмотрела на Банистера. Мороженщик поежился – он чувствовал, что происходит что-то странное, но не понимал причину. Но понимать и не нужно, важно действовать, а с этим он справится.
- Тогда собираемся, - Джоди поднялся, подбирая со стола винтовку. – Мы пойдем в склеп и попытаемся прикончить Верзилу. Все, больше никаких раздумий – заходим и стреляем во все, что шевелится.
- Точно, - встрепенулся Майк, мгновенно переходя от легкой дремоты к пылающему жаждой действия состоянию – так, как умеют лишь одни подростки. – Надо их всех прикончить, мы втроем…
- Вдвоем, - со сталью в голосе перебил его брат. – Идем я и Реджи, ты останешься здесь. Вы ведь не против?
- Не против, - вздохнула миссис Петс, понимая, что все идет своим чередом. Может Джоди и не имеет Дара, но руководствуется в своих поступках именно им – или очень сильной интуицией. Майк для Верзилы как кусок свежего мяса для льва, без него мужчины имеют шанс проскочить незамеченными. Особенно если она им поможет, на некоторое время скрыв своей волей от посторонних глаз. Хотя в их дом тогда точно кое-кто наведается… но может, оно и к лучшему?
Если увидят меня одну, то могут тронуть и Салли. Но застав вместе с Майком – зачем Верзиле моя внучка, когда рядом есть такая приманка? Интересно, решился бы Джоди оставить мальчика, если бы знал, о чем я думаю?
Но выбора не было, он исчез с того дня, когда Врата отворились в Морнингсайде. Честная игра невозможна, если одна из сторон то и дело прибегает к уловкам – а для Верзилы значение имела одна лишь победа. Придется схитрить и ей, ради блага Салли, и пусть грех ляжет на душу. Если они проиграют, это не будет иметь никакого значения, потому что судить станет некому – кроме того невообразимого существа, что притаилось с обратной стороны Врат. Но он, Жнец, о котором говорила тьма, точно не знает справедливости.
Старуха посмотрела на часы, мрачно думая о том, заметил ли кто-нибудь зловещую перемену. Пирсоны и Банистер приехали в полночь, но с этой минуты стрелка не сдвинулась ни на дюйм. Что еще хуже – темнота за окном тоже застыла, как и умершее время. Возможно, Верзила и не шутил, когда говорил о том, что заря не придет.
***
Она всегда любила сикоморы, растущие во дворе, но сейчас деревья казались девушке черными кляксами, распластанными в зыбком свете. Зажженная над крыльцом лампа не давала достаточно света, чтобы противостоять ночи, и трепещущие перед ней мотыльки отбрасывали длинные тени на молчаливую улицу.
Раньше девушка любили уединение, ту обособленность, что чувствовали жители окраины – но сейчас впервые задумалась над тем, как же далеко они расположились от соседей. Пусть даже несведущие жители Морнингсайда не могли помочь против Фантазма, присутствие других людей обнадеживало.
Сейчас Реджи и Джоди собирались уйти и, глядя на стоящие у машины силуэты, Салли ощутила укол тревоги. Не стоило им разделяться в эту ночь, полную недобрых сил и зловещей магии. Что-то странное происходило со временем, оно словно застыло, обратилось в камень – и камень этот тянул на дно спящий город.
Майк стоял перед братом, размахивая руками и возмущенно доказывая свое право поехать. Девушка понимала его чувства и на его месте поступила бы так же – но все же старалась думать рассудительно. Здесь её приятель в безопасности, их совместными усилиями можно противостоять карликам и даже, наверное, самому Верзиле. Главное – не бояться, верить в Дар и применять его в полную силу. Ведь на кладбище это ей помогло.
Или там просто не собирались заниматься мною всерьез.
Салли передернула плечам. Нет, так нельзя, я должна в себя верить. Фантазм – иллюзия, пусть даже сильная, способная подчинять себе всех встречных. Но она не может причинить вред, если её не боишься.
Правда, история про Томми как-то не вписывалась в это суждение. Салли не заглядывала в кузов, не желая видеть, во что превратил Верзила приятеля Пирсонов, но даже услышанного хватало. Однако не могут же чудовищные метаморфозы происходить со всяким, на кого упадет взгляд пришедшего через Врата монстра? Может, бедный Томми уступил, позволил сделать с собой такое…
Бабушка осталась в гостиной, погруженная в мысли – или в Дар. Кажется, она о чем-то спорила сама с собой, незаметная прочим нерешительность читалась на лице старушки – пусть даже понять малоподвижную мимику могла лишь Салли. Чего она боялась – туманных пророчеств или нехватки собственных сил? Но первые зависели от их поступков, миссис Петс давно вдолбила ей в голову относительность судьбы перед свободой выбора, а второе…
Пусть Салли не могла знать наверняка, но уверенно считала, что лучше попробовать драться, чем сидеть и дрожать. Неважно, кто или что придет за Майком – они встретят это вместе, как и положено друзьям.
Девушка вышла во двор и направилась к спорщикам. Кажется, только Реджи держал эмоции в узде, братья разошлись не на шутку.
- … и мне плевать, что ты там думаешь, я с тобой еду! – высказывал прямо в побагровевшее лицо Джоди мальчишка. Про себя Салли вздохнула – у младшего из Пирсонов темперамент временами зашкаливал.
- Я твой старший брат, и я решаю, что для тебя безопасно и где ты будешь ждать, - давил Джоди на те кнопки, которые, по мнению девушки, не сработали бы ни на одном из её знакомых. Неужели такой взрослый человек это не понимал?
- А… Салли, ты ведь присмотришь за Майком? – Реджи с веселыми искорками в глазах перебил открывшего рот для очередного потока слов мальчишку. Видно, мороженщик чувствовал, что еще скоро – и братья на нервах перейдут к кулакам, что уже отчетливо виднелось в глазах Майка. Надо было срочно спасать положение.
- Конечно, сейчас постельку расстелю и уложу, - самым невинным тоном поворковала Салли, кладя мальчику руку на плечо. Эффект от слов получился сродни взрыву бомбы: Майк покраснел до кончиков волос, дернулся в сторону, но все же руки не сбросил. На лице Джоди злость сменилось выражением, которое Салли не раз видела у одноклассников – лишь бы не разоржаться посредине урока. Один Банистер, как и положено старшему – и как подозревала девушка, самому умному среди троицы, сохранял серьезный вид.
- Мне… - Майк поперхнулся, но тут же набрал воздуха в грудь, - не нужна никакая забота. Я и сам себя защитить могу.
- Но ты же не бросишь нас одних с бабушкой? – голосом героини любовного сериала продолжала игру Салли. – Майк, в такую ночь нам тоже опасно оставаться одним, ты о нас подумай. Ну пожалуйста, останься…
Что-то я переигрываю, он же не настолько глупый.
Мальчик опустил лицо, пылающее как костер даже в беззвездной тьме. Реджи незаметно показал ей большой палец, переглядываясь с довольным Джоди.
- Ну я… ты же…
- Вот и отлично, - вежливо кивнул ей мороженщик, с трудом пряча широкую улыбку. – Майк присмотрит за вами, а мы быстро съездим в морг.
- Держи пистолет, - Джоди протянул брату рукоять. – Не переживай ты так, все будем хорошо. Мы вдвоем, понимаешь, братишка? Ничего плохого не случится.
Он улыбался, улыбался Реджи, и Салли тоже выдавила на лицо радость – как пасту из зубного тюбика. Все прекрасно понимали, что оба мужчины идут в логове зверя, но ради мальчика крепились.
- Бабушка будет с вами… знаю, это странно звучит, но она вам поможет, - сказала девушка и лицо Майка немного посветлело. В магию он всегда верил, вспомнила Салли, а сейчас эта вера дорого стоила.
- Мы теперь верим в любые странности, - грустно пошутил Реджи и Джоди согласно кивнул. Они оба посмотрели на Майка, и тот, сломленный теплотой, заключенной в их глазах и словах, сдался.
- Вы только осторожнее там, ладно? Надоело вас спасать…
- Нет, - подмигнул братишке Джоди, вызвав в ответ несмелую улыбку. – Тебе-то уж это точно никогда не надоест…
***
Простенькая мелодия тренькнула, стоило машине остановиться. Реджи чертыхнулся, отключая неуместный сигнал – им только сопроводительной музыки для полного счастья не хватало.
- Барахло... вечно включается, когда не надо.
- Лишь бы не возле морга, - Джоди вышел из кабины и поудобнее перехватил винтовку. – Пошли, соберем вещи и патроны.
Банистер охотно последовал за другом в дом Пирсонов, который не так давно спешно покидал. Желание упаковать все необходимое пришло Джоди на полпути от миссис Петс – если что-то пойдет не так, им может предстоять поспешное бегство из города. Мороженщика это, мягко говоря, не радовало, но и сбрасывать со счетов подобную возможность он не стал. Уговорились вывезти и миссис Петс с внучкой, даже если старуха будет против – чувство обреченности висело в воздухе, собираясь на ночных улицах, как осенний туман. Следующей остановкой должен был стать дом Реджи, а затем предстояло проведать Верзилу.
Мороженщик покрепче сжал приклад. Он помнил слова колдуньи, как и тяжелый взгляд из-под черных очков. Зло с кладбища жило за счет страха и иллюзий, но не так-то просто запретить себе бояться. Даже винтовка, в действенности которой на карликах он лично убедился, могла оказаться бессильной против долговязого могильщика.
Банистер остался в гостиной, наблюдая за тем, как Джоди быстро пакует сумку. Они много раз шутили, как отправятся навстречу приключениям, но не могли даже предположить, что отъезд будет связан с ночью и заползающим в сердце ужасом. Сборы напоминали бегство с тонущего корабля – корабля, в придачу полного мстительных призраков.
Мелодия опять заиграла во все динамики, заставив Реджи вздрогнуть.
- А я ещё на «жука» жаловался – хмыкнул Джоди, посылая в обойму винтовки патрон за патроном. – Ты её можешь вообще вырубить?
- А что б ей… сейчас.
Реджи побежал к фургону – не хватало еще, чтобы все соседи проснулись. Мало того, что полиция штата заинтересуется стрельбой у дома шерифа, как и тем, что с ним произошло – так еще и каждый местный житель запомнит, что ночью непонятно зачем по Морнингсайду колесил Реджи Банистер. Фантазм - Фантазмом, а в тюрьму садиться ему не хотелось.
Он залез в кабину, нашарил кнопку. Звук послушно оборвался – с какой-то издевательской поспешностью, будто машина дразнила владельца.
- На металлолом продам, - посулил мороженщик. – Что на тебя нашло?
Он говорил с грузовиком, как с ездовым скакуном – но уж точно не ожидал ответа. Что-то царапнуло стенку кабины – или вернее, что-то провело когтистой лапой изнутри кузова.
Реджи обмер. Нечто шевелилось в морозильной камере, с чавкающим всхлипом опустившись на пол. Будто огромный слизняк плюхнулся в кузове, извиваясь всем своим гладким телом.
Не может быть. Он же мертв! Мертв, я сам видел!
Но мертвым был и палец, который ползал и стал мухой из ночных кошмаров. Возможно ли, что даже холод не остановил существо, с которым когда-то Банистер любил выпить пива и посудачить о музыке?
- Томми? – мужчина выдавил из пересохшего горла упирающиеся слова. – Томми, Богом прошу, если это ты… если в тебе что-то человеческое осталось, то успокойся. Не заставляй меня стрелять.
Он не сомневался, что чудовище слышит его даже сквозь металлические стенки. Существо глухо ударило по стене, в кузове раздался треск разрываемых оберток.
Мороженое коту под хвост, подумал Банистер. Это было защитной мыслью, попыткой разума справится с безумным страхом, от которого остатки волос вставали дыбом. Этот урод мне все разнесет.
Внезапно под ногами мелькнуло что-то желтое. Капля странной субстанции, заменявшей карлику кровь – откуда она здесь взялась?
Широко раскрытыми глазами Банистер наблюдал, как жидкость, будто живая, всасывается в пол возлепедали газа. Она, как червь, пыталась зарыться поглубже, уйти от света лампы и испуганного мужчины.
Оно… пропитывает фургон.
Плюнув на оставленные в замке ключи зажигания, Реджи полез наружу. Ночь уже не казалась такой страшной на фоне творящихся с грузовичком превращений.
Дверца со всего размаху двинула мороженщика по спешно подставленной руке. Если бы не реакция – удар просто мог сломать Реджи нос, с такой силой нанесли его невидимые руки. От боли, прокатившейся до самого локтя, Банистер вскрикнул.
Щелкнули замки, фиксируя двери. Сам собой завелся двигатель.
- Джоди! – панически завопил мужчина, размахиваясь прикладом и высаживая боковое окно. На пороге мелькнул силуэт друга, уже вскидывающего винтовку – и в этот миг фургон рванул с места. Словно по воле незримого кукловода повернулся руль, что-то вдавило в пол педаль газа – и ожившая машина, сменив на службе силам тьмы разбитый катафалк, уверенно свернула в переулок, оставив позади бегущего Пирсона.
***
В этом доме отдавали предпочтение свечам, и Майк теперь понимал - почему. Электрические лампы рассеивали волшебство, сгустившееся в узких комнатах и коридорах, заставленных рухлядью. Здешний мрак отличался от темноты за окном – если та походила на голодную крысу, рыщущую по помойке в поисках пищи, то тьма в доме напоминала сову. Мудрую птицу, снисходительно разглядывающую его с высоты своего непоколебимого спокойствия.
Здесь жила магия, он в это верил с первого визита. Давно уже забылся тот день, когда Салли потащила его после школы в гости, но вкус травяного чая, запах воска и мерный голос миссис Петс остался в воспоминаниях мальчика навсегда. Его приняли, словно он прошел через какую-то незаметную проверку – приняли жильцы и, что важнее, принял сам дом. Наверное, было бы хорошо остаться здесь, стать частью бесконечной магии, жить, окутав себя слухами – так, как жила Салли. Теперь он знал, что чувствует девушка, постоянно изображая зловещую колдунью – для неё это было сродни танцу в такт мелодии дома, его скрытому ритму. Жаль, но чар миссис Петс не хватало, чтобы победить Верзилу – Пирсон понял это по молчанию оставшейся в гостиной старухи. Теперь Джоди и Реджи отправились в морг, снова оставив его одного, да еще и связав обещанием защищать здешних женщин.
Будто они нужны Верзиле. Нет, это с меня все завертелось, а брат никак не поймет. Я…
… ключ…
… первым понял, что на кладбище творятся страшные вещи. Это за мной гонялись карлики, а Салли их даже в глаза не видела.
При мысли о девушке сердце, как всегда, начало биться чаще. Майк и сам не знал, почему то и дело воспоминает, как тепло её руки проникало через ветровку, когда Салли остановила спор у машины. Наверное, всему виной то, что он долго не спал, вот в голову и лезет всякое…
Чувствуя, что снова краснеет, Майк сосредоточился на убранстве старого дома. Конечно, он и не подумал ложиться – какой дурак на это способен, когда его близкие рискуют жизнью?
Комната на втором этаже, куда он забрел в раздумьях, когда-то была залом. Мальчишка помнил, что здесь точно стоял широкий дубовый стол, но теперь миссис Петс использовала помещение как склад для сувениров. Он знал, что многие жители отдавали ей утратившие ценность безделушки, и мало кто требовал за это деньги. Часто подобные вещи становились оплатой за гадание, особенно среди местных. Потом все перепродавалось заезжим туристам или нескольким коллекционерам из Малвоу, фанатично собирающим все, относящееся к истории.
Пирсон трогал предметы, переходя от одной вещи к другой, и настенная лампа отбрасывала его длинную тень на безмолвные сувениры, отголоски иных, давно ушедших дней. Даже без живого огня темнота трепетала, словно комната пульсировала в такт дыханию, постоянно уменьшаясь и увеличиваясь в размерах.
Что-то подобное происходило в морге, но здесь Майк не чувствовал зловещей силы, стоящей за переменами. Может, Фантазм и впрямь был тем, что одновременно питало Верзилу и миссис Петс – сказала же ему в прошлый визит Салли, что могильщик может быть таким, как они. Но в здешней силе, пусть и связанной с ночью и темнотой, не ощущалось веянья зла.
Интересно, можно ли этим Фантазмом научиться пользоваться?
Вещи молчали, провожая тишиной задумавшегося мальчишку. Люстра нависала над головой переплетенными коваными боками, как золоченая корона. Статуэтка дракона раскрывала пасть, готовая пролить пламя на храброго рыцаря – если бы таковой вдруг нашелся. Бронзовый орел гордо смотрел со стены на Майка, словно предлагая полюбоваться блеском его перьев.
Сколько же лет этим вещам?
Пирсон не знал. Все, что нашло приют в доме на окраине, вышло из дверей далекого прошлого, когда в Морнингсайде хранили надежду на счастливое завтра. Тогда Верзила еще не обратил свой алчущий взгляд на кладбище, не принес за собой смерть и страх…
Зачем ему вообще понадобился Морнингсайд? подумал Майк, прикасаясь к изящной трости орехового дерева. Выбрал бы Лос-Анджелес или ещё какой крупный город. Там спрятаться легче, кладбища должны быть побольше…
Он призадумался, облокотившись на пыльное кресло. А ведь и вправду, что такого в Морнингсайде, что привлекло чудовищ? Уединенность? Но разве карлики так уж боялись огласки, убив шерифа и тут же исчезнув? В большом городе на несколько убийств никто внимания не обратит, все знакомые говорили, что там ежедневно происходят десятки преступлений. А уж сколько там мертвых лежит в моргах и могилах. На целую армию хватит…
Его внимание привлекла занимающая дальнюю стену книжная полка. Индейская маска, лежащая на стопке толстых книг, отдаленно напоминала морду карлика. Майк подошел, стряхнул пыль с деревянного украшения, хмыкнул, глядя на выпирающие клыки чудища. Интересно, знали ли в те времена о карликах? Наверное, нет, даже Верзила не казался настолько старым. Хотя на уроках истории говорили, что коренные племена сжигали своих умерших, как и многие другие народы. Может, эта традиция возникла не на пустом месте?
Рядом с книгами замерла стопка старых фотографий. Золотистые рамочки, черно-белые портреты, гуляющие пары… Майк с интересом рассматривал историю города, который так мечтал покинуть его брат.
Вот толстяк в пиджаке с розой в петлице перерезает праздничную ленту у здания школы – наверное, какой-то из прежних мэров. Школе, как помнил мальчик, было уже лет семьдесят.
Семья чинно сидит за столом под цветущими яблонями – старинные платья, кружева, затейливые шляпы. Дата под выцветшим фото – 1901 год. С ума сойти, эти люди так давно умерли, а он держит в руках снимок из их жизни. И не узнать, кем они были, оставили ли после себя потомков, нашли ли покой после смерти…
Он отложил очередное фото, изображавшее забавного пуделя, и вздрогнул. На следующей фотографии возвышалось хорошо знакомое здание морга, ничуть не изменившееся за прошедшие годы. Черно-белый снимок словно не посмело тронуть время – он не выгорел на солнце, не истрепался за годы хождения по неосторожным рукам. Белизна похоронного бюро казалась ослепительной.
Майк до крови закусил губу, когда застывшие ветви кладбищенской рощи дрогнули. Фотография оживала, как и поднимающийся из сердца мальчика страх.
***
За пять минут безумной езды Реджи перепробовал все, что успело прийти в голову. Он выдернул ключ из замка зажигания, всем весом навалился на руль и педаль тормоза, то и дело пытался высадить заклинившую дверь. Но одержимая машина с высокомерным наплевательством относилась ко всем попыткам вырваться из западни. Грузовичок ехал так быстро, что будь за его рулем сам Банистер, путь давно бы закончился в стене одного из домов. Однако та сущность, что вела грузовик, имела куда лучшую реакцию и авария мороженщику пока что не грозила.
Джоди давно отстал, не в силах справиться с разогнавшимся четырехколесным демоном, а Реджи лихорадочно обдумывал варианты. Выпрыгнуть? Но как это сделать, двери не открываются, а в боковое окно он если и пролезет, то закончит ночь под колесами собственного авто. Судя по тому, как машина мастерски находила дорогу, ей ничего не стоит стряхнуть выползающего владельца – бывшего владельца, и спокойно переехать.
Конечно, можно попробовать прострелить колесо, но на такой скорости проще сразу застрелиться. Оставалось ждать, пока чертова железяка не доберется до своей цели. Конечно же, это будет кладбище – кто еще, как не Верзила уготовил ему эту ловушку?
Хорошо, что винтовка со мной. Только остановимся – лезу в окно, а дальше пусть попробуют меня взять.
Мужчина храбрился, хотя по спине беспрерывно стекал пот. Существа вновь оказались на шаг впереди. Превратили грузовик, на котором он годы колесил по Морнингсайду, в свое орудие. Видимо, это и было их сутью – извращать природу вещей и людей, переделывать их в несущих кошмар чудовищ.
Томми что-то давно не слышно…
С начала поездки шум в кузове стих и Банистера это еще больше нервировало. Конечно, хорошо бы, чтобы карлик просто издох, отдав все силы на оживление машины, но от монстров вряд ли стоит ждать подобного снисхождения. Теперь никому не нужная «улика» может стать причиной его смерти – если, разумеется, ничего не предпринять. Это паскудно вдвойне - стрелять в того, с кем много лет тесно общался, пусть даже Томми сейчас слабо напоминал себя прежнего.
Машина выехала на шоссе и направилась в сторону дома миссис Петс.
Какого черта? изумился Реджи. По его догадкам, фургону полагалось отвести пленника прямиком в морг. Если только...
Мужчина похолодел. Наверняка мы едем к Верзиле, куда же еще? Неужели этот монстр решил размять ноги, и сам отправился за Майком?
Такого они с Джоди как-то не предусмотрели, приучив себя к мысли, что могильщик не покидает похоронное бюро. А ведь Майк предупреждал, запоздало вспомнил Банистер, глядя на проносящуюся под колесами дорогу. Верзила выходил в город, он может бродить где угодно – даже лично прийти за каждым из нас.
Фургон свернул с шоссе на безжизненный каменистый пустырь и резко остановился. Реджи едва успел ухватиться за сиденье, чтобы не расквасить лицо.
Пора.
Он бросился всем телом на дверцу, как медведь, рвущийся из клетки. Реджи ожидал сопротивления, но замок коварно щелкнул долю секунды до удара – и не успевший остановиться мужчина кубарем полетел на землю.
Не обращая внимания на вонзающиеся в ладони кусочки придорожного гравия, Банистер тут же вскочил, разворачиваясь лицом к предателю-грузовику. Ночь вокруг наполняло то же безмолвие, что и ожидающий смерть город, темнота обступала со всех сторон – и лишь фары фургона, словно совиные глаза, таращились в кромешный мрак. Палец на спусковом крючке ждал только повода, чтобы всадить заряд дроби в любую движущуюся мишень.
Бежать. Не по дороге, чтобы она не догнала, а через кусты. Найти Джоди… и к Майку.
В том, что таинственные силы затеяли все это, лишь бы разлучить его с друзьями, мороженщик ни капли не сомневался. Зачем еще стоило вывозить его на окраину и так легко отпускать? Только чтобы выманить Джоди, сорвать их поход…
Боишься, урод? мысленно обратился Реджи к Верзиле. Правильно, бойся, мы тебе мозги вышибем, мы…
Резкий звук рвущегося металла оборвал все бесплодные угрозы. Дверца кузова лопнула с пронзительным скрипящим треском, словно разрываемый пополам лист бумаги. Клубы пара вырвались наружу, повиснув на фургоном, словно туманное облако.
Банистер поднял винтовку, стараясь не думать о том, в кого предстоит выстрелить.
Это не Томми. Что угодно, но не Томми, запомнил?!
Запомнить оказалось легко – стоило существу показаться из развороченного грузовика, как вся жалость тут же испарилась. Реджи закричал, от неожиданности спуская курок – и первый выстрел пробил широкое отверстие рядом с повисшей на одной петле дверцей.
Оно было коричневым, как и карлик, но на этом сходство заканчивалось. Толстые как водопроводная труба лапы ступили на землю, всаживая в неё серповидные когти. Три… пять… восемь… дрожа всем телом, считал ноги Банистер, глядя как чудовище покидает свою темницу. Длина каждой конечности достигала трех ярдов, а заканчивались они округлым телом размером с доброго кабана.
Он передернул затвор, и монстр обернулся – в темноте сверкнули два крошечных, пылающих алым глаза. Тело, удерживаемое покрытыми тонкой щетиной лапами, то и дело пульсировало, как надуваемый волейбольный мяч.
Паук. Господи, это паук!
Но существо, в которое переродился плененный Томми, не было пауком – по крайней мере, пауком в том смысле, как его понимали люди. Пасть в половину туловища занимала всю нижнюю часть существа – не горизонтально, как у любого насекомого, а вертикально, в противоречие всем законам природы. Глаза напоминали уголья костра – не иначе как из адских топок, где монстру было самое место. В полный рост оно достигало середины груди Реджи – и, судя по взгляду, с неё и намеревалось начать свой обед.
Пасть раскрылась, демонстрируя объятому страхом мороженщику два ряда острых игольчатых зубов. Настоящий разрез в теле, похожий на застежку молнии, рот этой твари мог спокойно откусить ему голову в один присест. Паук покачнулся – и стремительно помчался к пахнущему потом и страхом обеду.
Банистер закричал, вновь выстрелив в надвигающееся страшилище. Бегал паук со спринтерской скоростью, лапы мелькали, как велосипедные спицы – но заряд дроби настиг монстра на половине пути. Одна из конечностей лопнула, выплескивая сгусток желтой слизи, и забилась на земле, словно сведенная судорогой.
Чудовище не остановилось – лишь покачнулось, перенося вес на оставшиеся семь лап. Реджи едва успел передернуть затвор, когда существо прыгнуло, сшибая мужчину всем своим весом. Камни впились в спину, как ненасытные пиявки, перед глазами щелкнула жуткая пасть, уводящая в кажущийся бесконечным провал утробы. Он едва успел прижать к груди колени, принимая на них уродливое тело. Даже легкое касание монстра отдавало холодом – словно он вобрал в себя всю низкую температуру морозильной камеры и теперь возвращал поместившему его туда человеку.
Прокушенная при падении щека наполняла рот кровью, но Банистер не замечал этого. Дуло уткнулось прямо в распахнутые челюсти, и клыки паука заскрежетали по стали. Проверять, что первым сломается, Реджи не стал – просто выпалил, насквозь пробивая брюхо нависающего монстра.
Огненные глаза остановились на искаженном гневом и страхом лице. Казалось, паук запоминает своего обидчика, чтобы расквитаться позже. Реджи дернул затвор, чувствуя, как изо рта монстра на руки стекает обжигаюше-ледяная кровь.
Следующий выстрел заставил существо отступить, неуверенно перебирая лапами. Паук побрел в сторону машины, качаясь, как пьяный и уже не помышляя о новом нападении, но Реджи не хотел давать твари ни малейшего шанса. Лежащий мужчина отправил в дуло последний патрон, целясь в ночное чудище.
- Прости, Томми… - прошептал он, сплевывая кровавую слюну. Ночь вздрогнула, когда вспышка выстрела, как падающая звезда, прорвала её полог. Паук зашатался, один глаз погас, превратившись в бахрому свисающих ошметков. Чудовище сделало ещё пару неуверенных движений и рухнуло в растекающуюся лужу слизи.
Я это сделал. Сделал, черт меня возьми!
Реджи не успел насладиться сменившей страх эйфорией. Воздух со всех сторон превратился в облака несущегося на мороженщика красного песка. Он зажмурился, а когда открыл глаза, пустырь усеивал ровный слой алых крупинок, засыпавших серые камни. Тело паука исчезло, но взамен тьма выплюнула не меньше десятка низкорослых силуэтов, надвигающихся со всех сторон.
Он не верил, не хотел верить своим глазам. Только не в миг триумфа, когда пули оборвали чудовищную жизнь его покойного друга. Реджи не хотел признавать, что может умереть здесь, в одиночестве, и последние слова его будут обращены не к печальным близким, а к хрюкающим уродам, окружившим его, как гончие псы окружают добычу.
Мороженщик вскочил, снова нажимая на курок. Он помнил, что патронов не осталось, но не могли же чудеса играть только на стороне карликов? Хотя бы одна пуля, чтобы пробить круг оскаленных морд, заставить монстров растеряться…
Винтовка печально щелкнула, признавая свое бессилие. Недомерки гурьбой бросились к мужчине, выставив скрюченные в алчном ожидании лапы. Реджи еще успел подумать, насколько остры их когти, когда серая масса навалилась со всех сторон. Мороженщик успел двинуть в одну из мерзких морд прикладом, насладиться обиженным ревом, прежде чем кто-то из коротышек догадался броситься под ноги. Падая, Банистер посмотрел на небо, но ни одна из звезд не посмела смягчить его поражение своим нежным светом. Вокруг текла темная река, и воды её были бездонно-глубоки…
Перед глазами мелькнул камень в одной из коротких ручонок, боль заполнила голову, и Реджи Банистер утонул в этом бурном потоке.
***
Фотография превратилась в окно – в другой мир, иные времена, царство черно-белого кладбищенского пейзажа. Майк держал в сведенных страхом пальцах кусочек ожившего прошлого и не верил в происходящее. Качались деревья, играя оттенками серого, словно сотканные из пепла. По черным воротам полз ослепительно-белый солнечный зайчик. Мальчику даже показалось, что он ощущает дуновения летнего ветерка, вырывающиеся из волшебного фото.
Пирсон осторожно провел кончиком пальца по поверхности, готовясь чуть что отбросить фотографию подальше. Бумага, да и только – изображение просто подменило навек застывший кадр. Что-то превратило старую фотографию в киноэкран, только теперь он не сидел перед огромным холстом, как бывало на сеансах под открытым небом, а разворачивающиеся картины сменялись в его руках.
Из-за края рамы медленно выехала карета, украшенная раскачивающимися фонариками. Пара вороных коней гордо несла за собой мрачный экипаж, и траурные ленты свисали с заплетенных в косички грив. Свет фонарей в бесцветном мире отдавал трупной серостью, и день словно померк, стоило это мрачному вестнику смерти пересечь кладбищенскую дорогу.
Карета остановилась, и высокий кучер в смешном цилиндре повернул голову. Майк застонал, не в силах удержаться – холодный взгляд Верзилы пронзал насквозь даже с той стороны хроники минувших лет. Мальчик не на секунду не усомнился, что чудовище его видит, как и в том, кому предназначена улыбка. Высокомерная, полная зловещей уверенности в собственной безнаказанности.
Черный катафалк – предок разбитого автомобиля, замер, и кони нетерпеливо били копытом, косясь на Пирсона ненавидящим взглядом. Как и все, сопровождающее Верзилу, они были частью смертоносной тьмы, её отпрысками, принесенными чудовищным могильщиком из мира полуночных криков и пустынных ветров.
Верзила отложил ненужные вожжи и нагнулся к дверце кареты, не отрывая глаз от Майка. Казалось, он хочет чем-то похвастаться, тонкая ухмылка превратилась в настоящий оскал. Дверца открылась, пропуская лучи робкого света, и очередной болезненный выдох вырвался из груди Пирсона.
Гробы стояли в ряд, едва умещаясь в тесном экипаже. Реджи, Джоди, Салли, миссис Петс… все они со сложенными руками и восковыми лицами казались спящими, как в старой сказке. Только не было принца, чтобы прервать эти зловещие чары, как и доброго сказочника, завершающего любую историю «и жили они долго и счастливо».
В мире Верзилы не существовало счастливого финала. Пятый гроб, едва заметный, пустовал, но мальчишке не нужно было объяснять, для кого он предназначен. Губы Верзилы шевельнулись.
Маааальчииик вполз шепот иного мира в заставленную сувенирами комнату. Фигура старика обрела плотность, приблизилась, затмевая собой черный катафалк и покоящиеся в вечном сне тела…
Майк не выдержал и бросил прочь страшное фото. Оно врезалось в стену, рама треснула, и снимок обиженно привалился к витой ножке торшера. Сейчас это была просто фотография – старая, качественная, без отпечатка зла, нависающего над Морнингсайдом.
Майк сжал трясущиеся пальцы в кулак.
Это неправда. Неправда, они все живы. Верзила просто меня пугает…
Но сердце колотилось непозволительно быстро. Это ведь не маскарад на Хэллоуин, где из-под грима выглядывает довольное детское личико. Неизвестно, что ждало Джоди и Реджи в морге – и добрались ли они туда вообще. Он не может так рисковать, просиживая штаны в уютном доме миссис Петс.
Второй вывод расшатывал остатки уверенности. Майк надеялся, что здесь магия кладбища не достанет его, разбившись о стены, пропитанные собственным колдовством. Но если Верзила сумел дотянуться, показать ему видение их поражения и намекнуть на собственное долголетие – недаром монстр выбрал старое фото, то кто помешает ему отправить сюда карликов?
Надо уходить, пришла в голову печальная и умудренная не по годам мысль. Нельзя, что из-за меня пострадали миссис Петс и Салли.
- Майк? - голос девушки опередил её шаги. – Я слышала стук…
Мальчишка развернулся и быстро пошел к выходу, безуспешно пытаясь проскочить мимо Салли. Однако обойти юную владельцу дома оказалось не так уж и просто – внучка колдуньи просто заступила ему дорогу.
- Что случилось?
- Я должен идти, - упрямо глядя прямо в удивленные глаза, ответил Майк. В другое время он бы отметил, как близко они стоят, смог бы окунутся в запах её волос, спрятавших золотой блеск на ночные часы. Но сейчас только одна тревога вела Пирсона – тревога и сожаление об упущенном времени.
- Никуда ты не пойдешь, - Салли спокойно, но крепко взяла мальчика под локоть. – Ты обещал брату, что останешься…
- Брат умрет, - с силой вырываясь из рук растерявшейся девушки, огрызнулся Майк. Он чувствовал злость, но не на Салли, а на ту силу, для которой угрозы близким и разбитые сердца были хлебом насущным. – С ним что-то случилось, я это знаю!
Выкрикнув последнее слово, он побежал по степеням, минуя гостиную. Застывшая в своем инвалидном кресле миссис Петс проводила его долгим усталым взглядом, в котором сочувствие и решительность смешались воедино.
- Будь осторожен, - прозвучал в спину уже распахнувшего входную дверь Пирсона тихий шепот. Он кивнул, не сомневаясь, что старуха это видит, и вышел во двор, вынимая из-за пояса оставленный братом кольт.
Ночь не изменилась, она словно подменила воздух, и с каждым вдохом черной змей проникала вовнутрь. Было тихо – как перед грозой или смертью. У лета закончились козыри, и оно проиграло партию осенней тьме, которая больше не собиралась никуда уходить.
Сначала домой, за «хондой»? Нет, некогда, лучше сразу на кладбище…
Майк шел, как идут приговоренные к расстрелу, но не сломленные пленники – прямой взгляд, ровное дыхание, ботинки печатают шаги не хуже Верзилы. Пистолет в руке казался необычайно легким, будто игрушечным. Мальчишка уже миновал вывеску с неразличимой в темноте ладонью, когда входная дверь хлопнула вторично.
- Майк! – долетел сквозь вязкую мглу голос Салли. – Подожди! Я с тобой!
Он не остановился, но замедлил шаг, позволяя девушке нагнать. Кажется, надо было что-то сказать, поблагодарить, но в голову как назло, не лезло ничего умного. А может, и не стоило искать слова, пустые перед грозным наступлением тьмы, пожирающей мир?
Два бегущих силуэта быстро растворились в черном мареве. Тьма скрадывала цвета, оттенки, даже лица – но не могла отменить выбор, простой, как и тысячи лет назад. Остаться в безопасности – или пойти на смертельный риск ради кого-то близкого…
Глава 17. Похитители душ
Поначалу Джоди просто бежал, ориентируясь на звук удаляющегося фургона. Он не знал, как машина Реджи могла подхватить механическое бешенство, но после встречи с катафалком уже не удивлялся подобному. Не иначе как его желание добыть достойную улику, будь оно проклято, стало всему виной! Видел же, во что превратился палец, но почему-то не подумал, что и мертвые карлики могут перерождаться. Яблоко от яблони, как же он не догадался…
Звук двигателя окончательно растаял, и Пирсон остановился, переведя дыхание. Бежать наугад было слишком щедрым расточительством – времени оставалось мало. Вряд ли Верзила станет церемониться с попавшим ему в руки пленником.
Куда его увезли? На кладбище, это же очевидно. Черт, надо было мотоцикл взять.
Однако времени на возвращение не оставалось, и Джоди припустил через переулки, молясь Богу, чтобы в грузовике мороженщика закончился бензин. Впрочем, стальному монстру, возможно, топливо и вовсе не требовалось.
Парень пересек узкую аллею между автомастерской и продуктовым магазином. Здесь было особенно темно, все окрестные фонари дружно погасли. Шаги Джоди оставались единственным, что нарушало похоронное молчание беспросветной ночи.
Реджи, держись! Не смей сдаваться!
Внезапно он понял, что просто мчится наугад, потеряв ориентиры. Куда не глянь – мрак переливался всеми оттенками черного. Растворились стены, до которых было рукой подать, даже земля под ногами казалась чересчур ровной. Джоди оглянулся, пытаясь уловить просачивающийся из-за поворота свет, но и позади сплошная темная стена отрезала его от города.
Попался…
Сердце учащенно забилось. Пирсон с радостью бы выстрелил в любую оскаленную морду, но вокруг, как назло, не было ни одного карлика. Только тьма, вечная и неизменная, и одинокий человек, заблудившийся в её бесконечном молчании.
Голова начала кружиться. Быстрее… еще быстрее… словно на разогнавшейся карусели. Джоди пошатнулся, ноги стали ватными – и парень рухнул …
… в Фантазм…
… в собственное кресло.
От неожиданности Пирсон едва не спустил курок. Яркий свет резал глаза, нос забивали запахи, похожие на казенные ароматы больничной палаты. Он помнил их с восьми лет, когда неосторожно лазая по дереву, сломал при падении руку. Та же резкая палитра, оседающая на языке и предвещающая что-то опасное, лживое. Как фраза «сейчас будет немного больно» за которой, как помнил парень, всегда скрывалась настоящая мука.
Зрение прояснилось. Это действительно было его кресло – вот только как оно оказалось в идеально-квадратном зале, сплошь усеянном металлическими ячейками? Что делал он сам в сердце цитадели Верзилы, в объятиях света, словно льющегося прямо со стен – лампы в помещении отсутствовали? Как он перенесся сюда с ночной улицы?
Это все мне мерещится, подумал Пирсон, вспомнив слова миссис Петс. Мираж… только и всего, как танцующий воздух горизонта в жаркий день.
Но кресло вовсе не походило на мираж. Как и ячейки, окружающие Джоди со всех сторон – повернув голову, он мог легко разглядеть ближайшие. Кресло стояло почти у самой стены, всего в паре футов. Где, черт возьми, здесь выход?
Действительно, покрутив головой, парень убедился, что двери у помещения не было. Также не было ни люка в полу, ни лестницы, свисающей с чердака. Видение или нет, оно не имело выхода.
Внезапно зал заполнило ровное, басовитое гудение и прямо из центра комнаты в ореоле быстро меркнущего света возник Верзила. Джоди дернулся, поднимая винтовку – но руки, прежде такие сильные и быстрые, словно налились свинцом. Его усилий ещё хватило, чтобы развернуть дуло в нужном направлении, но поднести палец к курку оказалось за гранью возможного. Это было как в дурном сне, где ты не можешь совершить даже самое простое – например, встать с места.
Это сон, глядя на ядовито улыбающегося Верзилу, вцепился в спасительную мысль Джоди. Всего лишь сон, надо просто собраться с мыслями и заставить себя очнуться…
- Ты мой, - голосом Кэтрин произнес долговязый монстр и Пирсон вздрогнул. – Ответь, смертный, разве не об этом втайне мечтают все люди? Жить в грезах, сбежать от серой обреченности? Я подарю тебе такие сны, что тебе не захочется просыпаться, сны вечности и последней сонаты. Ты ведь музыкант, Джоди, разве ты не хочешь выступить перед лучшим слушателем из всех возможных? О, какой же будет эта песнь, колыбельная для твоего мира, реквием воспаривших душ…
Чувствуя, что от сочетания обольстительного голоса и жуткой внешности он вскоре сойдет с ума, Джоди закрыл глаза.
Этого нет… нет… нет!
Распахнувшаяся крышка ячейки отвесила неподвижному парню подзатыльник, намекая на собственную реальность. Верзила уже стоял в шаге от него – стоило на мгновение зажмуриться, и старик просто перенесся через разделяющие их ярды комнаты. В тонких и бледных руках красовались два серебряных шара.
- Ты мне ещё послужишь, - сухим, скрипящим и полным сдержанной жестокости голосом, пообещал пленнику Верзила. Парень напряг все мускулы, желая если не встать, то хотя бы ударить это самоуверенное чудовище, но в недрах Фантазма все его потуги не значили ровным счетом ничего.
Из ячейки за спиной вырвались две пары коротких лап, обхвативших голову. Каким-то боковым зрением он разглядел нависающие лица – два карлика, чьи коричневые морды кривились в нетерпеливом предвкушении неизбежной развязки. Они были знакомы, чудовищно похожи на тех, о ком Джоди запретил себе думать…
- Почему ты не поприветствуешь собственных родителей? – едко поинтересовался Верзила, и Джоди завопил так, как не кричал никогда в жизни. Мария и Фрэнк Пирсоны – точнее существа, когда-то бывшие ими, присоединили свои голоса в этом полном боли и отчаянья вопле, превратив его в хор адского безумия, в вой ветра над лишенной надежд пустыней…
Руки старика сомкнулись на лице Джоди и коснувшиеся висков шары выстудили его душу до самых потаенных глубин. Он вновь стал парящей смертью, мчался по бесконечным коридорам – гончая, чье единственное наслаждение убивать и охотиться. Где-то рядом кричал Майк, таяло эхо от слов Реджи, но для забывшего собственное имя Джоди Пирсона эти звуки значили не больше, чем комариный писк. Он был в музыке, её частью, радостно отдавал душу тому, кто пожирал целые вселенные – Жнецу, которого славили певчие под алыми небесами, рассыпаясь кровавым песком…
Крик еще вырывался из груди, когда темнота вновь окутала содрогающегося парня. Пирсон открыл слезящиеся глаза, он лежал, свернувшись на земле, как бездомный пес. Вокруг простиралась ночь – по-прежнему враждебная и потусторонняя, но принадлежащая Морнингсайду, а не видению иных миров. Руки-ноги были целы, винтовка валялась рядом, словно ненужная палка.
Это… это…
Он не мог сейчас думать здраво. В голове все перемешалось, словно касание шаров раздробило сознание на мозаику из десяти тысяч кусочков, которые предстояло кропотливо собирать один за другим. Джоди встал на дрожащих ногах, подобрал оружие и огляделся, пытаясь не думать об видении, чтобы окончательно не рехнуться. Предстояло сосредоточиться на чем-то конкретном, исключающем пустые раздумья, которые уводили на опасную тропу.
Реджи… я должен найти Реджи…
Где-то вдали прозвучали выстрелы – но не со стороны кладбища, а по направлению к окружному шоссе. Знакомые хлопки винтовки, которую Пирсон прекрасно знал.
Туда!
Он побежал, в душе радуясь, что дорога уводит его подальше от кладбища. Пережить наяву то, что пригрезилось в Фантазме, казалось Джоди непосильной ношей.
***
Салли вела его за собой, хотя выражение лица Майка даже во тьме оставалось скептическим и нетерпеливым. Мальчик рвался к кладбищу напрямик, и ей стоило немалых трудов уговорить Пирсона выбрать длинный путь через окружное шоссе.
Он там… или был там, звучал в ушах голос бабушки, холодный и свежий, как пробивающийся из-под ледяной корки ручей. Банистер попал в западню, поспеши.
Салли не знала, в чем заключалась эта западня – последнее время миссис Петс использовала Дар с опаской, словно боялась, что её подслушают. Девушке перепадали крохи того, что открывалось пожилой колдунье, но даже этого хватало, чтобы понять – она всему виной. Точнее, не она сама, а желание бабушки уберечь свою почти взрослую внучку от опасности, заключенной под белыми сводами похоронного бюро.
Салли хорошо понимала Майка, стремящегося сбросить опеку, навязанную братом. Она, разумеется, не думала обижаться, у бабушки хватало причин держать её при себе, в том числе и вполне банальных. Магия не могла заменить инвалидную коляску, и большую часть приказаний Салли выполняла безропотно, принимая этот заведенный в семье порядок. Однако здесь речь шла о жизнях других людей – причем тех, с кем они всегда превосходно ладили. Как можно оставаться в стороне, имя такую силу?
Выбегая из дома вслед за другом, она ожидала запрета или окрика – в тишине Дара голос миссис Петс мог быть достаточно громким. Однако вместо этого бабушка сама просила её не оставлять Майка, обещая, что их совместных усилий должно хватить на защиту от любой нечисти. Салли ни капли не сомневалась, она искренне радовалась, что колдунья наконец-то приступила к решительным действиям, пусть и через единственный доступный проводник своей воли - через неё саму.
Мы уже пришли, мысленно ответила девушка, всматриваясь в темноту. Впереди отчетливо белел застывший фургончик, похожий на выброшенного на берег мертвого кита, и сердце сдавил внезапный страх. Что, если они найдут Реджи мертвым, лежащим у колес собственной машины? Майк просто с ума сойдет…
Она сама с симпатией относилась к Банистеру, зная его добродушие и веселье, но её чувства не шли не в какое сравнение с тем потоком волнения, который всю дорогу источал её юный друг. На лице Майка был написан страх вперемешку с подступающей паникой, и Салли стиснула от горечи зубы. Она могла поклясться, что не пройдет и секунды, как…
- Реджи! – завопил мальчик, бросаясь к машине. Девушка вздрогнула – если монстры поджидали тех, кто придет на выручку попавшему в беду мороженщику, то лучшей возможности напасть им не представится. Ругая под нос мальчишескую несдержанность, Салли побежала следом.
Вблизи машина выглядела отвратительно, словно её вскрыли гигантским консервным ножом. На выбитой задней двери бугрилась вмятина, словно кто-то...
… какая-то тварь…
… вышиб её из кузова. Фонари горели, свет из салона струился, как ни в чем не бывало, но ощущение что рядом блуждает опасный хищник, висело в неподвижном воздухе. Это уже не походило на истории о карликах, как и на забавные трюки с ящиком, и Салли поневоле ощутила волнение. Как хорошо, что бабушка рядом – сопровождает каждый её шаг, готовая передать по нитям Дара океаны испепеляющей мощи…
Не океаны, с грустным смешком заметила миссис Петс. Я не настолько сильна, к сожалению. Это Фантазм, он больше чем наши иллюзии – те действуют лишь на человека.
Колдунья была права – можно создать видимость стула, но он не удержит рискнувшего на него сесть. Конечно, легко внушить человеку, что он уже сидит на стуле – но над фургоном поработали более могущественные силы. Здесь грезы в прямом смысле слова становились явью, и явь эта очень не нравилась ученице колдуньи.
- Реджи здесь нет, - успевший заглянуть в машину Майк смотрел на подругу с немного потерянным выражением. – Его забрали карлики… или Томми ожил.
- Если забрали – значит должны остаться следы, - веско заметила девушка. В их положении хуже всего – панически метаться возле загородной дороги, в эту ночь, когда вся нечисть готовилась хлынуть на беззащитный городок. – Смотри, вон там какое-то пятно.
Они склонились над мокрым неровным кругом радиусом в несколько ярдов и Майк брезгливо прищурился. Мальчик коснулся края, тут же отдернул пальцы и вытер их о штанину. Девушка молча ждала объяснений.
- Это слизь… она уже почти впиталась. Такая текла из пальца Верзилы и из карликов, она им вместо крови. Здесь был какой-то монстр и Реджи его ранил.
Салли изумленно покачала головой. Чтобы столько крови натекло, существо должно иметь размер слона, а она сомневалась, что в распоряжении Верзилы имеются подобные чудища. Да и где бы оно скрывалось, не под землей же?
- Карлики могут переноситься с места на места, - Майк правильно понял промелькнувшее на лице девушке сомнение. – Может, Верзила вызвал какую-то тварь из морга.
Или это Томми, тихо заметила бабушка и Салли с трудом удержалась от стона. Ей меньше всего хотелось думать, что каждый убитый карлик может переродиться в какого-то монструозного гиганта.
Надеюсь, не каждый, поправила колдунья. Будь у Верзилы настолько сильный Дар, он бы давно наполнил монстрами Морнингсайд. И я не думаю, что Реджи унесли с помощью магии – их тропы не для людей.
Салли не знала, откуда у миссис Петс подобная уверенность - не иначе опять подсказал Дар, в эту ночь говоривший куда громче, чем за всю её жизнь. Она просто приняла сказанное к сведению, мимоходом подумав, что такое здоровенное существо могло и без всяких чар добраться с Реджи до кладбища, просто таща на себе пленника. Девушка всем сердцем хотела верить, что пленника – из морга еще можно спастись, а вот с того света – увы…
- Смотри, вон там вмятина, – Майк показал на придорожный гравий, сейчас разбросанный неровными рядами. В одиноком свете грузовика земля у дороги отливала густым кровавым оттенком. Поначалу Салли заподозрила худшее, но присев, заметила, что цвет изменился из-за рассыпанного повсюду тонкого слоя песка. Того самого, о котором уже не раз говорил её друг.
- Карлики, - лицо мальчика закаменело. – Давай, надо бежать, пока они не сделали с Реджи…
Майк не договорил, со спринтерской скоростью срываясь с места, и Салли ничего не оставалось, как мчаться следом. Она, как и Пирсон, не хотела думать о худшем, но если Реджи не убили на месте, то его дальнейшая участь могла быть вполне определенной. В конце концов, участь Томми наглядно показала, откуда берутся карлики и из кого их делают…
***
Туман был его плащом, дымчатыми крыльями, накрывающими дорогу непрерывной пеленой. Невидимый и неощутимый, Верзила стоял на самой грани Фантазма – как тень, более плотная среди прочих ночных теней. Широко распахнутые Врата вливали силу Жнеца в обреченный мир, жатва ежесекундно приближалась, и остановившееся время было первым признаком начинающегося слияния.
И все же один единственный червь сомнений точил существо, поджидающее во мраке свои жертвы. Не начал ли он слишком рано, поддавшись заразным человеческим эмоциям? Певчих было куда меньше, чем планировалось, и пусть они бестрепетно умирали под пылающими небесами, сливаясь с музыкой, отдавая Жнецу свои души – уверенность не возвращалась. Даже пленение мороженщика не могло восстановить утраченный покой – та схватка стоила Верзиле куда дороже, чем могло показаться оглушенному Банистеру. Реджи, словно губка, впитал слишком много драгоценной силы, его, конечно, можно было убить – вот только тогда все канет в небытие вместе с дерзким смертным.
По всему выходило, что мороженщика предстоит превратить если не в певчего, то в гончую. Так можно будет использовать украденную энергию Фантазма, по капле выдавливая её из души, как смертные извлекают электричество из аккумуляторов. Верзила слегка улыбнулся, вспоминая сам бой – теперь, при открытых Вратах, он мог позволить себе сойтись в прямой схватке с любым, посмевшим кинуть вызов Воле Жнеца. Как сладко было скользнуть в тело певчего в грузовике, превратить его в нечто, куда больше соответствующее истинной сути Верзилы, чем это стариковское тело.
Он не знал, почему пришел в мир именно в этом обличье. Память становилась ненадежной там, где касалась пространства пылающих кровавых небес. Многое о самом себе Верзила узнавал по откликам, которые возникали на те или иные поступки – например, по форме паука, которую его сознание слепило из тела певчего или использованию оболочки Кэтрин, в которой он чувствовал себя куда естественнее. Эти размышления вели к интересным выводам и помогали скрасить вечность – бессмертие, отданное лишь одной цели, иногда становилось тягостным даже для столь преданного своему предназначению существа. Возможно, всему виной в очередной раз оказалась Земля – обитая здесь, Верзила против своей воли все больше и больше подражал её жителям. Он часто мечтал о том дне, когда мир сольется с пустыней, а все местные души достанутся Жнецу – тогда маски спадут и он…
… она? Или оно?...
… вновь станет собой, без дурацкого облика и навязанных ролей. А иногда – втайне желал как можно дольше сохранить новоприобретенное сознание. Хотя какие могли быть тайны от Жнеца, из плоти и сути которого он вышел?
Туман полз, накрывая две бегущие человеческие фигуры, и они вынуждены были перейти на шаг. Верзила ждал и улыбка, как приклеенная, застыла на худом остром лице. Мальчишку оказалось так легко выманить из под защиты старухи – хватило и одной картинки, содержимое которой разум Майка сам выстроил наиболее пугающим образом. Фантазм как ручей, везде находит трещины и ложбины, проникая в слабые умы – а рассудок младшего Пирсона относился как раз к таковым.
Он не будет убивать ни мальчика, ни Джоди – преобразит, чтобы не потерять ни капли с таким трудом собранной силы. Жалкие воришки своей службой ответят за попытку остановить жатву, да и рисковать не стоит. Ворота открыты, но не закреплены – если не удастся изменить саму ткань реальности этого мира, хотя бы её часть, то слияния просто не произойдет. Тут может понадобиться каждая крупица, заключенная в этих смертных болванах.
Рядом с Майком шла девчонка, и глаза Верзилы злобно сощурились. Вот её он с наслаждением убьет – личного Дара у соплячки нет, лишь оседающие капли, отдаваемые старой колдуньей. Мальчишка будет смотреть на её муки, сходя с ума – так его душа станет ещё уязвимее. Жаль, нельзя просто натравить на них певчих или гончих – колдунья мигом сомнет их ряды, просто перебросив мощь своего Дара. Вернее, перебросила бы, не будь тут его, Приказывающего, в этот раз решившего удивить всех своих противников. Люди так долго и упоительно пребывали в заблуждении, что за пределы кладбища ему не выйти, что окончательно утратили осторожность. В этот раз он… как там говорят люди? Засучит рукава? Да, засучит рукава и не побоится испачкать руки. Особенно в крови…
Невидимый в тумане и в тенях Фантазма, Верзила ждал, когда юные смертные наткнутся на очередную оставленную для них приманку.
***
Белые облака казались Майку саванами призраков, бредущих по ночной дороге. Раньше самым мрачным месяцем он считал ноябрь с его короткими днями и вечным воем ветра в облетевших древесных кронах. Но настоящее коварство принадлежало августу, двуликому времени, когда все может стремительно превратиться в собственную противоположность. Покой – в страх, уют – в бегство, надежда – в отчаянье. Даже жизнь и смерть поменялись местами, стоило прийти в похоронное бюро новым обитателям. Теперь мертвые и уродливые создания бродили по улочкам Морнингсайда, планомерно следуя своей неведомой цели. Майк не знал, в чем она заключалась, но ничего хорошего не ожидал – те, кто убивают местных жителей без малейших колебаний, вряд ли могут стремиться к чему-то благородному. Однако, не зная устремлений Верзилы, они напоминали слепых котят, тычущихся в поисках миски с молоком. Почему он так хотел избавиться от них, зачем создавал то, что миссис Петс называлаВратами? Чтобы завоевать мир, как поступали злодеи любимых мальчишкой комиксов? Но тогда достаточно ли будет просто уничтожить этот проход неведомо куда? Не проложит ли Верзила новый путь взамен перекрытого, и не придет ли ему на смену в случае их победы что-то еще более ужасное, чтобы довершить начатое?
Дорога таяла в сгущающемся мареве, и от этого на сердце становилось еще холоднее. Он не знал, что с Реджи и жив ли друг, тайной оставалась и судьба Джоди – в разгромленном фургоне не было ни одной вещи, принадлежащей брату. Зачем они опять разделились, несмотря на опасность поодиночке попасть в лапы монстров? Майк боялся даже представить, каким образом мог Верзила воплотить свое страшное пророчество, показанное в зале ведьминого дома. Гробы на ожившем фото недвусмысленно намекали на то, что хозяин кладбища припас для близких мальчику людей.
Почему я не поехал с ними? Как мог поверить, что они справятся без меня?
Наверное, всему виной была усталость, но в доме миссис Петс он ни нашел отдыха. Лишь новые тревоги, новые мысли, которые дурманили и без того порядком измученный рассудок. Верзила в цилиндре на козлах кареты, отпечаток столетней давности – неужели он так давно охотится на людей, пополняя ряды своих уродливых слуг? Что этим хотело показать чудовище, посылая через фотографию мрачный образ? В Морнингсайде этого монстра никто раньше не видел, но откуда ему знать, в какие города еще успела заехать эта кочующая смерть? Катафалк с запряженными вороными сменялся автомобилем, время шло, но Верзила оставался тем же самым безжалостным и циничным ублюдком, разрушающим саму память об ушедших близких, извращающим таинство смерти, подменяя её страхом.
- Это не простой туман, - тихо прошептала Салли. Девушка едва не касалась его своим плечом, но сейчас Пирсону было не до романтических мыслей. – Это Верзила пытается нас сбить с пути.
Майк в очередной раз переложил из ладони в ладони рукоять пистолета, вытирая потные руки. Подсказала ли Салли её магия или это было простое предположение, он охотно поверил в произнесенные слова. Мгла катилась мягкими волнами, и в её движении чувствовалось что-то столь же убаюкивающее, как в красоте зеленого мха, скрывавшего болотную трясину. Если заходишь в высокую траву – сперва посмотри, нет ли там змей, когда-то сказал ему отец, и сейчас этот совет оказался весьма кстати. Туман и был этой травой, скрывающей целое змеиное кубло, пропитавшее своим ядом город. Только этих гадов было не так просто извести… и нет того огня, которым можно сжечь живой мрак, голодный туман и все глубже проникающую в сердце иглу страха. Им оставалось лишь идти в возможную западню, потому что больше идти было просто некуда.
- Он нас хочет задержать, - мрачно предположил мальчик, ускоряя шаг. – Чтобы разделаться с Реджи…
Салли вздохнула, но промолчала. Сейчас весь её менторский тон испарился и за это Майк был девушке вдвойне благодарен. Она все же пошла с ним, хотя не убегала от летающего шара по мраморным коридорам морга и не дралась с мухой в собственной кухне. Салли могла выбирать, её не связывала забота о брате, и захоти она даже сесть вместе с бабушкой на ближайший автобус, распрощаться с Морнингсайдом, переждать в безопасности – кто бы посмел упрекнуть девушку? Однако она пошла, без оружия и долгих рассуждений, которые так любили взрослые – поверив ему на слово. Салли оказалась не худшим другом, чем Реджи, он раньше этого как-то не замечал и теперь жалел, что не может подобрать подходящие слова, чтобы искренне поблагодарить за поддержку.
Ничего, подумал Майк. Когда мы разберемся с Верзилой, я ей все скажу. Все будет хорошо…должно же и нам повезти? Не может такого случиться, чтобы Джоди и Реджи оба попали в плен, каких бы монстров Верзила на них не напустил.
Он покосился на идущую рядом спутницу. На лице Салли ночной бабочкой промелькнула бледная и грустная улыбка. Возможно, девушка в очередной раз угадала, о чем он думает, и уже знала ответ на незаданный вопрос? Сейчас они шли по царству Верзилы и не имело значения, что еще вчера оно было простой дорожной автострадой. Теперь здесь правила бал темная сила, и никто не знал пределы её возможностей.
Из тумана вынырнули два пятна фар, с трудом пробивающих море тумана. Тусклый свет придавал рваным облачным клочьям странное сходство с парящими над землей уродливыми силуэтами. Как китайский фонарь, извлекающий тени из собственных узоров, туман населял пустынную дорогу скачущими, извивающимися и парящими демонами.
Машина была хорошо знакома Майку, он даже помнил, что не раз видел её на собственном дворе, когда её владелица флиртовала с братом – но имя девушки, как назло, вылетело из головы. От тревог и усталости мысли все чаще путались, да и братец умудрялся поочередно водить домой половину молодого женского населения Морнингсайда.
- Это Сьюзи, - выдохнула спутница, и Пирсон мысленно чертыхнулся. Ну конечно, как он мог позабыть? Машина принадлежала Сьюзан Дельгеро или попросту Сьюзи, в свои восемнадцать работавшей официанткой в закусочной. Именно туда братья оправлялись за едой, когда очередные попытки что-то приготовить оборачивались крахом. Правда, Сьюзи не ездила на работу на машине, так что не было ничего удивительного, что Майк, пока еще интересовавшийся автопарком города больше, чем его девушками, не сразу понял, с кем они столкнулись.
Дверца со стороны водителя была распахнута, и языки тумана лизали потертые сидения. Свет в салоне горел, но, как и фары, довольно тускло – темнота ли тому была виной или севший аккумулятор, Пирсон не знал. Приблизившись, они увидели на заднем сидении дорожную сумку, битком набитую чем-то громоздким. Мальчик огляделся – если судить по положению машины, Сьюзи возвращалась из Малвоу, выбрав окружной путь через степь – заброшенную дорогу, по которой редко кто ездил.
- Зачем её в такое время понесло? – подумал вслух Майк. Салли тоже огляделась, но с тревогой в глазах – её не столько занимала причина, побудившая девушку возвращаться в город поздней ночью, сколько возможные причины исчезновения хозяйки машины.
- Сьюзи за продуктами часто ездит, наверное, времени не рассчитала… Майк, нам надо идти, здесь опасно.
Мальчик еще раз внимательно осмотрелся по сторонам – насколько позволяла молочная мгла. Тьма множеством глаз смотрела на него из-под каждого камня, парила в небесах, как возносящейся к звездам дракон. Вокруг не было никого из плоти и крови, но это ничего не значило – сама ночь превратилась в единый живой организм, готовый исторгнуть на застигнутых врасплох подростков орды карликов и других, пока еще бесформенных чудовищ. Подобных тому, что забрало Реджи…
- Майк, - в голосе Салли прозвучала прежняя твердость. – Хватит стоять, мы на кладбище шли, не забыл?
Он кивнул, двинулся мимо машины, мимоходом коснувшись капота – горячий. Мотор только перестал накручивать обороты, да и ключи в замке зажигания были видны сквозь распахнутую дверь. Что бы ни напало на Сьюзи, оно набросилось внезапно, вот только каким образом? Стекла целы, ничего похожего на развороченный грузовичок Банистера, да и песка – неизменного спутника карликовой нежити, тоже не заметно.
-Мы… - Салли застыла на половине фразы, взгляд девушки расширился. Мальчишка попытался проследить за направлением глаз подруги, но туман преграждал путь, и уже в десятке ярдов все сливалось в бесконечный мутный поток плывущих над дорогой клубов.
Опять её колдовство… просто жуть берет. А ведь раньше, когда я к ней приходил в гости, ничего такого не замечал.
Но тогда и он был другим – не издерганным страхом за немногочисленных близких мальчиком, боящимся засыпать, чтобы вновь не перенестись на кладбище, полное восставших покойников. Прошлое безвозвратно ушло, и вся магия мира не могла вернуть утраченную беззаботность.
Салли покачнулась, приходя в себя, и взгляд её сделался острым, как хорошо наточенный нож.
- Поздно, они тут.
Мальчик поднял пистолет, оглядываясь – объяснений, о ком говорила девушка, ему не требовалось. Тьма, как обвивающий жертву питон, сжимала свои кольца, тесня людей к машине. Что-то двигалось среди мрака, перебегало с места на место, шевелило лапами, неумолимо приближалось. Майк с трудом сглотнул – слюна застревала в горле, как сухарь. Кольт с неполной обоймой казался таким же бесполезным, как снежки против разъяренного быка.
- Не бойся, - Салли чуть склонила голову набок, словно слушая далекую мелодию. – Помнишь, что мы с бабушкой тебе говорили? Фантазм реален лишь тогда, когда ты его боишься.
По мнению Майка, это звучало слишком заумно и не очень правдоподобно. Он помнил лапы карлика на своих щиколотках, когда убегал из подвала морга – и не сказал бы, что все это ему померещилось. Да и разносившая его комнату муха тоже не походила на мираж.
- Я не боюсь, - чувствуя, что лучше умрет, чем признается в этом девушке, Пирсон прикусил дрожащую губу. Салли медленно подняла руки, разведя их в стороны – словно раздвигая невидимые преграды.
- Бабушка, пора, - тихо сказала она и застыла, как статуя, напомнив мальчишке тех ангелов, что украшали некоторые могилы на кладбище Морнингсайда. Правда, там они не имели силы…
Туман взвыл десятков знакомых голосов. Карлики визжали, хрипели, стонали – но впервые издаваемые ими звуки не испугали Пирсона. Монстры, подкарауливающие добычу, внезапно поняли, что роли поменялись – и сила, источник которой находился в доме миссис Петс, сейчас уверенно оттесняла поддерживающий их существование Фантазм.
Пирсон в восхищении взглянул на подругу – волосы Салли трепетали под порывами ветра, хотя он не чувствовал и малейшего дуновения на вспотевшем лице. Застывшие заострившиеся черты лица и напряженные плечи свидетельствовали о тяжелой ноше, обрушившейся на хрупкую юную колдунью, и Майку на секунду стало стыдно. Он, первым вступивший в войну с кладбищенским злом, сейчас очутился в положении зрителя, способного лишь наблюдать за разворачивающейся схваткой.
- Вы… просто… ветер… - выдавила Салли, и капля крови сползла из ноздрей девушки. Вены на лице вздулись, пальцы начинала бить дрожь – но крики мучимых карликов все нарастали. Скоро их должна была сменить смертельная агония, а затем…
… все оборвалось.
Девушка покачнулась, чуть не упав, бессильно отступая к машине. Майк не поверил своим глазам – только что всемогущая, она снова превращалась в обычную девчонку. Крики монстров мгновенно стихли, сменившись разъяренным рычанием. Преграды больше не существовало, что-то пошло не так, и потусторонние силы были готовы стереть в порошок попавших в расставленную ловушку.
- Я… что-то мешает моему Дару, - в глазах Салли читалась настоящая боль. – Бабушку не слышно…
Тяжелые шаги заглушили все доносящиеся из тумана звуки. Кто-то неторопливо шел к ним, ступая по дорожному покрытию с такой силой, что удивительно, как оно еще не раскололось на сотни обломков. Пирсон знал эти шаги, медленные, но всегда приводящие издававшее их существо к цели. Верзила позволил себя обмануть, потеряв в коридоре похоронного бюро палец, но на этот раз сбежать не удастся.
Темнота выплюнула высокую фигуру, скривившую бледные губы в презрительной ухмылке. Если сила Салли могла сравниться с поднявшейся за плотиной водой, то могильщик в черном костюме был проломом, через которую утекала вся собранная мощь. Мальчик посмотрел в безжизненные серые глаза своего врага и с внезапной горечью понял, что теперь-то начнется настоящий кошмар.
***
Салли смотрела в глаза чудовища, впервые видя его наяву, и невольно вспоминала однажды задевшую её мимолетным касанием смерть. Думать о неизбежном конце, поджидающем каждого, было в присутствии Верзилы необычайно легко. Время, как это часто происходило во время применения Дара, застыло, скованное неразрывными цепями страха и глаза девушки снова видели их двор, по которому ветер кружил золото опавшей листвы…
…Кажется, тогда была поздняя осень и семилетняя Салли задумчиво разглядывала ползущие по небу облака. Темные и тяжелые, они словно вестники из какого-то зловещего царства, проплывали над домами, держа путь к одним им понятной цели. Смотреть на загадочное небо было не в пример лучше, чем думать о том, почему другие дети в классе избегали её. Дождевые тучи казались подходящим пейзажем для этих раздумий, по-детски наивных и по-взрослому болезненных.
Черное пятно привлекло внимание Салли. Крупная ворона с протяжным карканьем, больше похожим на стон, опустилась прямо на собранную под вывеской кучу опавшей листвы. Девочка обиженно нахмурилась – она помогала бабушке убирать двор, и теперь этот комок перьев грозил разметать все труды. Однако все недовольство мигом прошло, стоило птице каркнуть второй раз – с еще большей тоской, так похожей на человеческую. Слишком много боли было в этом звуке, словно ворона пыталась вместить в это неуклюжее карканье целый монолог.
Салли подошла, глядя, как ворона копошится, переваливаясь с лапы на лапу и смешно оттопырив крыло. Половину перьев сменили какие-то рваные обрывки, из спины птицы сочилась кровь, а глубокие порезы выглядели так страшно, что девочка вздрогнула. Кажется, ворона попала в настоящую переделку и дотащилась до их двора из последних сил.
- Бабушка, - тихо, чтобы не испугать гостью, прошептала девочка. Она знала, что позвать можно даже не шевеля губами, её бабушка все равно услышит – что служило одной из причин неприязни класса. Ни у кого в семье не было настоящей волшебницы и, хотя Салли даже в свои малые года понимала, что об этом не стоит говорить с посторонними, её все равно дразнили ведьминой внучкой.
Ворона попыталась взмахнуть крылом, но еще раз каркнула и повалилась на бок. Черный глаз уставился в лицо девочки, словно прося о помощи. Гордая птица не сдавалась, она отчаянно боролась за жизнь, но все же знала свою судьбу.
- Потерпи, - ласково шепнула Салли. – Мы тебя подлечим…
За спиной отворилась дверь, и тихие шаги медленно приблизились. Ворона послушно лежала и, отставив сломанное крыло, больше не порываясь взлететь. Оно дышала с хрипом, и покрытое перьями тельце натужно вздымалось и опускалось, постепенно замедляя свой темп. Салли обернулась, встречая вопросительный взгляд бабушки – в те годы миссис Пет обходилась тростью, еще не перебравшись на инвалидную коляску.
- Эта птичка поранилась, - грустно поделилась она печальной новостью. – Давай её вылечим?
Она не сомневалась, что бабушка сможет – та не раз делала так, что все синяки и ссадины переставали болеть, стоило прикоснуться к ним морщинистой руке. Однако сейчас бабушка не торопилась наклоняться и поднимать израненную летунью, а просто ласково провела дрожащими пальцами по волосам внучки.
- Салли, мы уже не сможем ей помочь…
- Но почему? – для девочки это звучало непривычно. Бабушка могла творить чудеса, она сама не раз видела, как та узнает то, что другие даже не думали произносить, видит сны о завтрашнем дне… Разве не было чего-то волшебного, способного помочь маленькой бедняжке?
- Потому что она умерла, - наклонившись и глядя на расстроенную внучку через черные стекла очков, ответила бабушка.
Сначала Салли ничего не поняла. Она обернулась, посмотрела на притихшую птицу. Ворона спала, просто спала, она не могла умереть – особенно сейчас, когда помощь уже пришла. Вот сейчас птичка каркнет, перевернется…
Но единственным движением были шевелящиеся под осенним ветром перья. Молящий глаз подернулся стеклянной пленкой, и в нем не осталось ничего, кроме пустоты.
Теплая ласковая рука легла ей на плечо, бережно привлекая к себе. И тогда Салли заплакала, прижимаясь к складкам бабушкиного платья. Она плакала не потому, что в полной мере понимала смерть – а потому что видела, как боль сменило что-то еще худшее, перед чем даже подоспевшая помощь была бессильна. Смерть вошла незваным гостем, забравшим надежду в шаге от спасения. По застывшему птичьему телу никто бы не решил, что она оставила боль в прошлой жизни, уносясь в безмятежность посмертного полета. Скорее застыла в страдании, унеся его с собой куда-то вдаль, дальше туч и холодного ветра, танцующего с опавшими листьями на безлюдной тропинке.
- Но… она летела к нам… хотела, чтобы мы ей помогли, - между всхлипываниями выдавила девочка. Она не совсем поняла ответ бабушки – не поняла тогда, но теперь, через много лет вновь окунувшись в воды памяти, осознала их жестокий пророческий смысл.
- Она просто парила, пока хватало сил… до конца веря в полет, а не в смерть…
… И глаза поднявшего пистолет Майка были глазами той вороны. Он знал, чем все кончится, знала и она – в тумане скрывались десятки карликов, и Верзила шел, разрезая собой мрак и превращая его в развевающийся за спиной плащ. Вдвоем они бежали в морг, веря в полет, как та птица – но сломанное крыло, в конце концов, привело её к падению. Дар не мог пробиться через купол Фантазма, возведенный поймавшим их чудовищем, и голос бабушки затерялся в лабиринтах ночи, оставив Салли без привычного руководства.
Верзила иронично приподнял бровь, словно отдавая мальчику право первого удара, и Майк не стал отвергать это молчаливое приглашение. Вспышка выстрела заставила тьму содрогнуться, как раненую птицу, но долговязая фигура даже не пошатнулась. Салли видела – её друг не мог промахнуться, пуля должна была пробить грудь пришедшего за ними могильщика, но лишь безвестно канула в изломе ночной тьмы. Она просто растворилась там, где исчезали все сны в преддверии пробуждения, прошла через тонкую грань между миром привычных вещей и царством вечного кошмара. Верзила одновременно стоял на ночной дороге и за краем Фантазма, неподвластный тому оружию, которым располагал её юный приятель. Пирсон неуверенно мотнул головой, словно не веря в собственный промах, и вновь навел на Верзилу пистолет. Улыбка могильщика стала шире, словно он охотно предлагал себя в качестве мишени. Салли видела в этом нескрываемую издевку существа, которое предпочитало мучить своих жертв, прежде чем убить, и впервые по-настоящему испугалась.
Бегите, пробился через сети мрака шепот бабушки. Он слишком силен…
- В машину! - выкрикнула она первое, что пришло в голову, и дернула мальчика за плечо. Как ни странно, но Майк подчинился – наверное, понял, что кольт в бою больше не помощник. Они юркнули в салон одновременно, захлопывая непривычно тугие дверцы чужого автомобиля.
Мрак ожил, и волна уже привычного могильного холода окатила их одновременно с торжествующим рычанием. Карлики вынырнули со всех сторон, как стая пираний, окружающих упавшую в реку жертву. Верзила не выкрикивал команды, но его дисциплинированное войско, словно хорошо обученные бойцы, дружно понеслось вперед. Они не боялись гибели, и одинокая машина с ненавистными живыми внутри действовала на их отупевшие после смерти мозги, как красная тряпка на буйвола.
- Заводи! – крикнул Майк, стреляя через опущенное стекло боковой двери в ближайшего недомерка. От грохота в салоне у Салли острой иглой пронзило ухо, но она все же не могла не испытать неуместной гордости за своего спутника. Мальчик держал рукоять обеими руками, и кольт подрагивал в напряженных ладонях, но выстрел все же пришелся точно в лоб одному из уродливых гномов. Существо рухнуло на спину, и слетевший капюшон обнажил скривившиеся в последней обиженной гримасе лицо, в котором узловатые вены и коричневые опухоли почти полностью стерли прежние черты человека, которым когда-то был этот карлик.
Все они были людьми, при жизни ходившими по улицам Морнингсайда, смеявшимися и влюблявшимися под тенью его деревьев, оставлявшими свой след в камнях и воспоминаниях, а нынче желавшими смерти его жителям. И не просто смерти, а вечного рабства на службе у силы, раскрывающей Врата все шире…
Все это пронеслось в голове Салли, поворачивающей ключ зажигания в замке. Мотор взвыл, словно только и ждал чьих-то рук. Он вовсе не возражал, что его хозяйку сменили другие владельцы, и был готов послужить им верой и правдой. Только вот владельцами этими оказались вовсе не двое подростков…
Черная змея ремня безопасности сама собой обвила шею Салли. Она вцепилась, ломая ногти, в плотную удавку, но ремень стискивал свои объятия все туже, выдавливая остатки воздуха.
Бабушка! Помоги! мысленно взмолилась девушка и волна горячей, почти кипящей силы окатила её. Верзила перед машиной, которую уже окружили обладатели коричневых плащей, внезапно замер, улыбка сползла с его холодного лица, похожего на брюхо глубоководной рыбы. Вцепившаяся в дверцы и покрышки низкорослая нежить застыла, а затем отшатнулась. Карлики с болезненным визгом закрыли морды короткими лапами. Трое упали, забившись в судорогах и желтая кровь хлынула из их плоских ноздрей, заливая серые капюшоны и дорожное полотно.
Удушье открывало удивительные пейзажи Дара, которые обычно видела одна лишь бабушка. Паутину пульсирующих нитей, парящего над городом махаона с украшавшими крылья лицами мертвецов, Майка с серебряными глазами, безжизненно ухмылявшегося на фоне песчаной бури, где каждая крупинка была лишь каплей застывшей крови. Юный Кай с отливающим лунным светом осколком льда, в глазу и сердце, и она, как Герда, пойдет через пустыню, где холод и зной неразрывно переплетены… А вокруг пауки, повсюду пауки, прогрызающие головы карликов, выползающие из их ртов и ушей, набивающиеся в ноздри, иллюзия, в которую поверили порождения другой иллюзии…
Ремень продолжал давить все сильнее и сильнее, заставляя мысли мутиться. Бабушка пробила скорлупу Фантазма, внушила монстрам сильнейший кошмар, на который оказалась способна – кошмар, что мог сокрушить их поддерживаемые чарами тела. Но авто, пропитанное до последней заклепки Фантазмом, вобравшее в себя кровь самого Верзилы, предварительно пролитую на её капот, не подавалось Дару. Цветные круги поплыли перед глазами Салли, как предвестники скорого беспамятства… в этот раз Герде не суждено было спасти своего Кая…
***
Как и в похоронном бюро, нож вновь спас ситуацию. Майк перерезал извивающийся в руках ремень, освобождая Салли от удавки. По налитым кровью глазам и посиневшему лицу он сразу понял, что сейчас помощи от молодой колдуньи ждать не стоит. Девушка лихорадочно вдыхала желанный воздух, мутно глядя сквозь стекло поплывшим взглядом. Карлики, удерживаемые какой-то силой – наверное, миссис Петс снова показала свое искусство, медленно наступали. Они двигались как люди, застигнутые ураганным ветром - наклонившись вперед, едва переставляя ноги, силясь сделать шаг навстречу сдувающему воздушному потоку. Даже Верзила напоминал человека, прижавшегося всем телом к стене и пытающегося нащупать в ней уязвимое место.
Майк протянулся к рулю, когда вторая черная змея перехватила грудь. Ремень отдавал тем же тошнотворным холодом, что и все, соприкоснувшиеся с могильной магией Фантазма. Мальчишка ударил, пронзая не только коварную ленту, но и кресло, тут же услышав возмущенное фырканье двигателя. Машина не просто вела войну с севшими в её салон людьми, она превратилась в живое существо, желающее смерти непрошенным пассажирам.
Уже пятеро прислужников могильщика валялись на ночной дороге, неподвижно истекая желтой кровью, но выступившее на стороне людей волшебство не могло сдерживать их до бесконечности. Грузное тело прорвавшего невидимый барьер недомерка с шумом опустилось на багажник. Из-под капюшона блеснули торжествующие глазенки – чтобы отразиться через миг в осколках заднего стекла, осыпавших салон. Майк чертыхнулся, сбрасывая обрывки извивающегося в агонии ремня, и встряхнул за плечо постепенно приходящую в себя Салли.
- Следи, чтобы не залезли спереди! – крикнул мальчишка, вкладывая в руки девушки нож. Внучка миссис Петс мотнула золотой копной волос, словно пыталась прогнать из головы последствия удушья, хотела что-то ответить… но Майк уже лез на заднее сидение, где карлик продолжал размахивать короткими лапами, расчищая себе проход.
- На, сволочь, жри! – Пирсон сунул дуло кольта почти прямиком в раззявленную пасть и спустил курок. В голове зазвенело, уши словно кипятком залили – на секунду он испугался, что оглох. Однако карлик, как куль с мусором, сполз с машины под ноги следующим нападающим.
Как же много их было… Майк быстро огляделся, пользуясь короткой передышкой. Не меньше чем двадцать приземистых уродов, не считая ведущего невидимую борьбу с миссис Петс Верзилу. Этот, правда, стоил всей своей армии, так что численность его монстров особой роли не играла. Хорошо еще, что никаких новых чудовищ, как и летающих шаров силы тьмы с собой не прихватили. Конечно, с бунтующей машиной невозможно было рассчитывать на бегство, но на открытом пространстве они не продержатся и минуты.
Дверца со стороны водителя распахнулась, несмотря на то, что Салли крепко держала её изнутри. Автомобиль охотно приглашал на кровавую бойню новых монстров, не связанных страхом смерти. Они могли позволить себе потерять половину, и все равно безнадежно превосходили в численности.
Не надо было отпускать Джоди и Реджи, подумал Майк. Это была последняя связанная мысль – в то же мгновение что-то надломилось в безмолвном противостоянии, защита, возведенная старой колдуньей, исчезла. Туманная мгла текла в салон, стремительная, как бросающаяся на добычу кобра, а за ней спешили порождения ночи.
Сразу пять низкорослых созданий разбили оставшиеся стекла, заставив мальчика отшатнуться. Вскрикнула Салли, пытаясь отбиться от вцепившихся в волосы лап. Карлики не испытывали ни малейшего пиетета перед красотой, выдирая целые пучки волос в попытках добраться до шеи. Один из них отшатнулся, раздирая свое лицо скрюченными лапами – наверное, девушку еще хранили пришедшие на помощь тайные силы. Однако это была последняя победа – лавина нежити сомкнулась над застигнутыми внутри машины жертвами.
Когтистые пальцы разодрали кисть до локтя, заставив Пирсона выпустить кольт. Протяжно завыл один из нападающих, напоровшись на лезвие ножа в руках Салли. Мальчик коротко ударил левой рукой в источавшую вонь разлагающегося мяса морду – на широкий размах не осталось места. Однако он мог бить и пинать навалившиеся тела сколько душе угодно – боль не останавливала существ. Кто-то ухватил его за подбородок, едва не проколов когтем указательного пальца щеку. Крики Салли с первого сидения заглушала барахтающаяся груда нападающих.
Мальчик собрался с силами и резко вывернул удерживаемую руку. Он не стал бить – чтобы справиться с монстрами Верзилы в кулачной драке, нужно было обладать поистине боксерской выучкой. Вместо этого Пирсон со всех сил вонзил большой палец в глаз ближайшей твари, которая примерялась своими желтыми клыками к его горлу.
Слизь, в которую окунулся палец, обожгла не хуже кислоты из аккумулятора. Карлик дернулся и с воем вывалился в распахнутую дверцу, позабыв о сражении. Однако следующий нападающий не стал повторять ошибок и увлекаться бессмысленной возней на заднем сидении. Он просто отвесил мальчишке увесистую оплеуху – в теле маленького уродца было не меньше сил, чем у борца-тяжеловеса. Наверное, при жизни он неплохо умел драться и частично сохранил это умение после преображения – даже не отличавшийся изнеженностью Майк на пару секунд погрузился в карусель вращающихся огней. Приглушенные стоны Салли, фырканье монстров, источаемая их плащами вонь – древний запах погребения и тлена, все это лишало оставшихся сил. Из носа текла кровь, её солоноватый привкус был последним, что Майк запомнил. Потом лапы потусторонних гномов дружно вцепились в него и, что есть сил, швырнули к низкому потолку. Удар, еще удар – боль в затылке хлынула, как прорвавший плотину паводок. Очередной толчок вышвырнул мальчика через разбитое стекло, покрыв руки и лицо новыми порезами. Машина внезапно тронулась с места и Пирсон покатился по багажнику, как вылетевший за пределы футбольного поля мяч.
Он упал, и треск, который издала голова при соприкосновении с асфальтом, был громче грохота всех бурь, что Майк пережил на своем веку. Удаляющиеся задние фары светили прямо в глаза, но не было сил зажмуриться. Кажется, крик Салли оборвался вместе с отъезжающей машиной, но что это означало, он не мог понять – в затуманенной от боли голове совершенно не осталось мыслей. Карлики уносились вместе с автомобилем Сьюзи, живущим своей дикой и чудовищной свободой – а он, лежа на дороге, мог лишь тихо ждать, когда грохочущие как тысяча молотов туфли Верзилы окажутся совсем рядом с его окровавленным лицом. Кажется, карлики не стали добивать израненного мальчика, оставив эту привилегию своему мрачному господину.
Беззвездное небо, похожее на свод не знающей солнца пещеры, стало ближе, как и черная фигура могильщика. Майк попытался приподнять голову, встретить последний раз ледяной взгляд похитителя душ – и бессильно опустился в милосердную тьму.
***
Голос старухи звенел в ушах, ясный, сильный и молодой, но Верзила не отступал. Он слышал, как ведьма сплетает из Дара проклятие за проклятием, словно узоры шерстяной пряжи, опутывая его сетью. Однако её ослабляло беспокойство за внучку, которого лишенный всех привязанностей могильщик до конца не понимал. Смертные так часто жертвовали собой ради других людей, идеалов и принципов, ничего не получая взамен. Верзила охотно прервал бы собственное существование по первому знаку Жнеца, но эта сила была его прародителем. Она никогда не ошибалась, и любое действие царившего в красных песках повелителя неизбежно вело к торжеству Фантазма. А что получал мальчишка, отправляясь за мороженщиком в глухую ночь, полную враждебных сил? О чем думала девчонка, покинувшая защищенный – даже Верзила это признавал, дом ради компании нагловатого щенка?
Нет, люди были тайной за семью печатями даже спустя столько лет. С мертвыми выходило куда проще, как и с теми, в ком отблеск Фантазма переливался, как в ограненном камне. Покойников легко обратить, чувствительных – соблазнить похотью, но среди жителей Морнингсайда порой нет-нет, да и попадались орешки, твердые даже для зубов Фантазма, и это не могло не раздражать эмиссара темных сил.
Конечно, вскоре от города с его загадочными смертными ничего не останется, кроме как звучащих в пламени и ветрах песнопений. Затем придет конец и этой планете, мнившей себя единственным оплотом цивилизации в известной их жалким умам вселенной. Сам Верзила смутно помнил, что Земля была не первой, куда простер свою власть Жнец. Кажется, тогда он сам еще не был заключен в эту оболочку и служил вестником перемен в мирах куда более странных, чем могло себе представить смертное стадо этой планеты. С поглощением покоренных реальностей необходимость в прежних формах отпадала, и Верзила - точнее, его неумирающая суть, очищался от груза прежних воплощений, вновь становясь единым с тем неистребимым живым светом, который испепелял души.
Давление нарастало – старуха и не думала переносить свое внимание на удаляющуюся машину, как надеялся Верзила. Вывезя с поля боя взятую в плен Салли, он рассчитывал, что ведьма оставит его с мальчишкой наедине, но не тут-то было. Кажется, его планы слишком легко раскрывались, и это было невыносимо.
Ты потеряешь все, продолжала вещать старая карга, вызывая у Верзилы вполне искреннюю злость. Еще одно чувство двуногой плесени, и в такие минуты он с нетерпением мечтал о всеочищающем мертвом пламени Жнеца, в котором сгорят эти унизительные страсти. Будешь идти, теряя при каждом шаге кровь своей души, отдавая её идущим по следу. Станешь узником снов, порожденных человеком, бессильным полночным ветром…
Он с большим удовольствием свернул бы ведьме шею за эти наполненные Даром слова, но даже при всей поддержке распахнутых Врат это пока что было не по силам. Уже восемь певчих валялись мертвыми, а сотканная колдуньей завеса продолжала стискивать свои сети.
Верзила, скривившись от внезапной головной боли – еще одного непривычного чувства, отдал короткий приказ, и прислужники растаяли, унося с собой тела павших в объятия красных песков. Терять певчих, когда в этот нет никакой необходимости, было настоящей глупостью, особенно в преддверии сезона жатвы.
Майк уткнул окровавленное лицо в изгиб руки, словно пытался спрятаться от своего палача. С этим мальчишкой предстояло разобраться лично, причем не просто убив. Причастившихся Фантазму нужно преображать, иначе их сила теряется вместе со смертью, однако поручать карликам доставить пленника в морг не имело смысла. Старуха уничтожит любую охрану, если только он не станет весь путь поддерживать невидимый щит, останавливающий самые яростные из её атак. А раз так, куда проще самому отнести бессознательное тело.
Верзила наклонился и прикоснулся к обмякшему плечу. Острая боль тут же ужалила руку, заставив могильщика недоуменно отдернуться. Кожа на ладони пошла пузырями, вспенилась, сползая и обнажая желтоватую сукровицу. Зуд медленно расползался по пальцам и запястью, словно Пирсон, даже в беспамятстве, умудрился заразить его каким-то непонятным вирусом.
Все зашло слишком далеко. Сейчас душа мальчишки звучала в унисон с Фантазмом, поистине плодородная почва, на которой взойдет новый прислужник – выдающийся, одаренный, возможно лучший из того, что может предложить их ущербный вид. Но если он даже без сознания использует похищенную у Фантазма силу, то что с ним делать?
- Руки прочь от моего брата! – прервал тишину раздумий голос Джоди и Верзила медленно обернулся. В мыслях царило настоящее смятение – как он умудрился не почувствовать приближение человека? Опять эта старуха и её магия, будь она неладна…
Грянул выстрел, пробив и без того обожженную руку. Пули не могли по-настоящему ранить его, недавняя попытка Майка только доказала это, но боль вперемешку с кровью хлынула из широкого отверстия чуть выше локтя. Вся мощь Фантазма, стояние на краю реальности и могущественные чары ночи не помогли. Скорчившись от непривычно сильной боли, Верзила скорее почувствовал, чем увидел, как Джоди перезаряжает затвор.
Это уже выглядело не просто плохо, а хуже некуда. Старший из Пирсонов верил в силу своего оружия, он не пускал в душу страх, как его вечно сомневающийся брат. Связь Джоди с Фантазмом была слабейшей из всей троицы, но вместе с обрушиваемыми старухой незримыми ударами делала свое дело. Желтая кровь текла, а вместе с ней вытекала уверенность в успешном исходе схватки. Прежде чем Джоди выстрелил вторично, Верзила отступил на шаг – прямиком сквозь расступившиеся стены реальности туда, где темнота Морнингсайда и пески бесконечной бури переплетались, как влюбленные змеи.
***
Проклиная себя самого, Верзилу и эту адскую непроглядную ночь, Джоди опустился на колени рядом с распростертым телом брата. Туман продолжал плыть молочной рекой над пустынным шоссе, но под его пологом повсюду виднелись лужицы желтой слизи и горсти алого песка. Бой оставил заметные следы, и не имело значения, что им суждено исчезнуть с рассветом.
Братишка лежал неподвижно, словно…
… погиб…
… потерял сознание. Джоди дрожащей рукой нащупал слабо пульсирующую жилку на горле мальчика, облегченно вздохнул. Жив, слава тебе, Господи! Только вот без сознания, не иначе головой ударился. Он осторожно – не дай Бог сотрясение, перевернул мальчишку и скрипнул зубами.
Над пацаном поработали с изрядной жестокостью. Распухший нос, окровавленное лицо, вздувшаяся губа, многочисленные порезы… Карлики оказались настоящими мастерами побоев, впрочем, чему здесь удивляться – Джоди еще не забыл вес и силу навалившегося на плечи в склепе карлика.
Пока он слепо метался во мраке, Майк рисковал своей жизнью и едва не достался на обед этим уродам, перепутавшим реальность с Хэллоуином. Хорошо еще, что звуки выстрелов вовремя привели его в нужное место, страшно подумать, что Верзила собирался сделать с попавшим к нему в руки пацаном.
Убью … нет, для такой твари это слишком просто. Заставлю сожрать собственные потроха, или что у него там внутри. Жаль, в голову не попал…
Впрочем, Джоди сильно сомневался, что Верзила загнется от одного-единственного выстрела, пусть даже меткого. Слишком уж живучим оказался загадочный могильщик и вряд ли под его маской скрывался чей-то труп. Карликов могли делать из мертвецов, но их предводитель был существом совсем другого порядка, это Джоди нутром чувствовал. Возможно, предположение про осиновый кол лежало недалеко от истины – такую нечисть только так и возьмешь.
Брат открыл глаза, и Джоди от облегчения шумно выдохнул. Веки Майка дрожали, дышал он сипло, пытаясь прочистить разбитый нос. Парень едва сдержался, чтобы не сжать мальчика в объятиях. Его остановила лишь мысль, что для получившего серьезную трепку мальчишки любое прикосновение крайне болезненно.
- Ты как? – с нежностью в голосе, о которой никогда не подозревал, спросил Джоди, осторожно подкладывая широкую ладонь под затылок брата. – Сильно болит?
- Я… - Майк кашлянул, тут же скривившись от острой боли. – Верзила… карлики…
- Они ушли, - успокоил парень, невольно оглядевшись. Да, пока что низкорослых существ не видно, но Майк в очередной раз обратил внимание на очевидную вещь. Что мешало Верзиле отправить слуг на их поиски? Стоило поскорее убираться с окраины, а для этого надо понять, способен ли Майк держаться на ногах…
- Они… - глаза мальчика широко открылись, несмотря на плескавшуюся в них боль. – Они забрали Реджи и Салли. Джоди, мы должны их догнать…
Он попытался приподняться на локтях, но руки так дрожали, что Джоди просто не позволил довести попытку до конца. Подхватив братишку – почти невесомого, как показалось Пирсону, и одной рукой умудряясь держать винтовку, парень попытался собрать воедино разбегающиеся мысли. Реджи в плену… как же так? И Салли… бедная девочка. Это ведь мы втянули её во все это…
Как ни странно, но известие о пленении Банистера выглядело менее шокирующим, чем ситуация с Салли. После того, как спятивший грузовик увез друга, Джоди понимал, что мороженщику вряд ли удастся сбежать. Но вот дом миссис Петс для него был синонимом надежной крепости, каким образом карликам удалось пересилить чары старой колдуньи? Или он выдавал желаемое за действительное, и никаких чар, кроме обостренной интуиции, у сидящей в инвалидной коляске женщины попросту не было?
- Пусти… я сам пойду, - прошептал Майк, бессильно прижимаясь к плечу брата.
- Молчи, - цыкнул Джоди. – Береги силы. Я тебе понесу.
Куда идти? К миссис Петс? Нет, чем она нам поможет, она даже по лестнице без посторонней помощи не поднимется. Стучать в дома, объяснять, попросить присмотреть за Майком? Но пока посреди ночи кому-то что-то вдолбишь, Реджи и Салли могут умереть. Или даже хуже, чем просто умереть…
Их дом тоже отпадал, оставался лишь один вариант. Если за дорогой не следят, то монстры вряд ли вспомнят про дом Банистера, особенно когда Реджи у них. Кто догадается, что он собирается спрятать там брата и поспешить на кладбище? В этот раз никаких долгих приготовлений, которые Верзила снова использует, чтобы расставить непредсказуемую в своей изощренности ловушку. Майка в таком состоянии тащить с собой нельзя, а уж он позаботится, чтобы на поиски брата у тварей не хватило времени.
- Куда мы? – едва слышно прошептал Майк, судя по голосу вновь приближаясь к потере сознания. Джоди быстро зашагал сквозь сгустившийся туман, не забывая то и дело вертеть головой по сторонам. Он старался идти так, чтобы причинить мальчику как можно меньше боли, но все равно видел и закушенную губу, и слезы на глазах. Еще одна строчка в счет, который он вскоре предъявит Верзиле…
- Домой, - для возможных наблюдателей громко ответил Пирсон. – Домой, Майк, куда же ещё?
***
Желтая кровь пятнала стены, но удержаться и не упасть, не помогая себе рукой, Верзила уже не пытался. Кровотечение из простреленной руки не утихало, боль от пропитанной волей Джоди пули металась внутри, как разъяренная плеча и жалила, жалила, жалила...
Он так привык к неуязвимости своей оболочки, что совершенно отвык от понимания сути страданий. Причинять другим боль – одно, но сейчас Верзиле хотелось крушить дверцы ячеек, встречавшие его насмешливым отражением собственного лица. Искаженного, белее мела, вовсе не похожего на уверенную маску, какой полагалось быть у лика Приказывающего.
Дорога по грани Фантазма лишь ненадолго погасила боль. Нужно окунуться во Врата, испить их целительную силу, вобрать в себя сердцебиение родного мира, его яростные ветра, ревущие как сошедшиеся в схватке драконы, жар, опаляющий душу до самых недр. Забыться в музыке, великой хвалебной песне Жнецу, смотреть, как распадаются тела парящих под кровавым небосводом, как медленно осыпается песок, навевая мотив забвения и неподвижности праха…
Однако это означает бросить морг без своего руководства, дать врагам передышку. Реджи лежал без сознания в одной из складских комнат, и хуже всего, даже сейчас забирал бесценную силу. Верзила охотно швырнул бы опасного пленника прямиком во Врата, но как знать, что сделает мертвое пламя Жнеца с этим непонятным человеком, пока он еще жив? Мороженщик мог нарушить целостность прохода, а это означало конец для всего, что так давно готовилось. Но и прикончив смертного, украденную силу не возвратить – хватит ли оставшегося на сезон жатвы? Если нет, ему самому несдобровать, Фантазм просто испарится, как дурной сон, закрыв Жнецу путь в эту реальность – возможно навсегда.
Стараясь не сильно шататься и не обращать внимания на пульсирующую рану, Верзила двинулся к выходу. Осторожно преображать Банистера, когда в любой момент его дружки могут пойти на штурм, просто неразумно – это отнимет все внимание, а ведьма с инвалидной коляской уже показала, чем приходится платить за рассеянность. Хорошо, что на кладбище её Дару не пробиться – не родился еще человек, способный остановить Фантазм в месте его наибольшего сосредоточения. Хотя, с другой стороны, и раны ему еще никто не наносил…
Дверь распахнулась, и галдящие что-то бессмысленное карлики втащили тело Салли. Судя по синякам и крови в волосах, они не ограничились приказом просто придушить её до потери сознания, но Приказывающий не собирался наказывать своих слуг за проявленную инициативу. Если честно, даже Верзила был удивлен, почему старуха не попыталась отбить внучку по дороге, и продолжила защищать Майка. Однако сейчас это не имеет значения – ключик к сердцу ведьмы найден. Он не будет вести переговоры или угрожать, как поступают в мире людей. Нет, девчонка мучительно умрет – медленно, посылая такие волны отчаяния и агонии в окружающую ночь, что старуха просто с ума сойдет. Может, это позволит хоть немного унять собственную боль.
По команде Верзилы певчие подняли внучку старой колдуньи на вытянутых вверх руках, будто несли гроб. Это сравнение понравилось Верзиле –гроб самое подходящее вместилище для маленькой дряни. Нет, он, конечно, сделает из неё певчего, но сохранность тела вовсе не обязательна для преображения. Можно вывернуть смертную наизнанку на столе для вскрытия, но сначала надо привести соплячку в чувство. Например, сломав её палец, боль ведь хорошо бодрит?
Он положил руку на теплую ладонь, услужливо поддерживаемую лапой одного из певчих - и, не сдержавшись, взвыл. Острая боль, в десяток раз сильнее всего испытанного ранее, распяла монстра, отшвырнув к стене. Ладонь Верзилы лопнула, оставив отверстие с дюйм диаметром, гной хлестал на костюм, и так весь покрытый засыхающими потеками.
В морге было много барельефов, восходящих к истории одной из стран этого мира – Греции, но про Троянского Коня Верзила никогда не слышал, и оценить выходку миссис Петс не мог. Он лишь стонал и шатался, чувствуя, как стремительно уходит жизнь из тела, которое он мнил несокрушимым. Проклятая ведьма, она все же собрала силы на один удар – вернее, отравленный укус, скорпионье жало, спрятанное в теле своей же внучки. И он, без малейших подозрений, попал рукой в капкан…
Можно было отдать приказ карликам убить девчонку – хотя бы попытаться убить, кто знает, насколько защищена Салли, но Верзила сейчас не мог рассуждать здраво. Его воли еще хватило, чтобы отдать приказ певчим, недоуменно наблюдающим за муками своего лидера, и поспешить к Вратам. Теперь вопрос об угрозе нападения на морг не стоял – предстояло очистить тело, пока он просто не свалился без сил под ноги собственных слуг. Но этому не бывать, Жнец не может потерпеть поражения, он вечен и всесилен, его касание исцелит рану и наполнит новыми силами...
Карлики проводили взглядами раненого Приказывающего, пока тот не скрылся за углом коридора. Тот, Кто повелевал, желал, чтобы девчонку поместили туда, откуда она не сбежит – так звучал приказ. В их выжженных потусторонним огнем умах осталось мало смекалки и единственное решение, пришедшее в голову первым, было – отнести на тот же склад, где томился первый пленник. Без долгих раздумий, певчие потащили так и не пришедшую в себя Салли в комнату, куда ранее швырнули Реджи.
А в опустевшей гостиной, среди кольца свечей, осунувшаяся и уставшая миссис Пет наконец-то перевела дух. Салли уцелела, причем попала именно туда, где могла нанести Фантазму наибольший урон. Теперь все зависело от Джоди и, скользнув в пучину Дара, старая колдунья могла лишь пожелать, чтобы её жизнь не иссякла раньше, чем погаснут заливающие воском стол догорающие свечи.
Глава 18. Штурмуя ад
Воды были темны и наполняли рот солоноватой и терпкой горечью. Река несла Реджи прочь, как неподвижную колоду, увлеченную бушующим потоком. Он знал, что если откроет глаза или поднимет руку, то сумеет остановиться. Но тогда проснется боль – голодная птица, свившая гнездо в затылке и при каждом движении терзавшая череп своим острым клювом.
Река то ускоряла ход, то замирала, превращаясь в болото. Иногда её струи походили на маленькие руки с острыми, пронизывающими одежду когтями. Временами в биении волн о крутой берег слышались визгливые вскрики. Банистера трепало через пороги и излучины, подбрасывало на острых, отполированных течением камнях, но сил открыть глаза все равно не находилось. Куда проще было плыть по течению прямиком к тихой гавани, к безмятежности… и к смерти.
Ты не умрешь, в шум речного течения вкрались приглушенные слова. Не сейчас. Реджи. Ты должен спасти их всех. Вспомни, вспомни своих друзей…
Он последовал за этим надтреснутым старушечьим голосом к глубинам памяти. Там, куда птица боли не дотягивалась своим отточенным клювом, стоял Майк с растрепанными ветром волосами, с легкой улыбкой, с глазами, в уголках которых пряталась боль. И Джоди – с чистой и доброй улыбкой, легкий на подъем и на дружбу, словно весенний ветер, встряхивающий город после зимней спячки. Там было солнце, освещавшее прожитые годы и мечты, припасенные для последующих лет. И там оставался Реджи Банистер, который пообещал защитить своих близких – и который вовсе не планировал умирать от лап какого-то уродливого карлика.
Мороженщик открыл глаза и тут же зажмурился от яркого ослепительно-белого света. Словно в операционной или перед прожектором, когда лампы вытесняли все остальное, не оставляя теней и сомнений. Затылок просто раскалывался и мужчина, осторожно прикоснувшись к запекшейся на лысине крови, едва удержался от стона. Когда в глазах хоть немного прояснилось от выступивших слез, он медленно огляделся, недоумевая, куда попал.
Комнатушка была узкой, не больше его спальни. Дальнюю стену занимал шкаф, слева красовалась металлическая дверь, с переливающимися в этом безжалостном свете молочными пятнами. Лампы, украшающие весь потолок – словно повесивший их боялся темноты, не пощадили ни единого угла, лишив возможности укрыться от пронзительных лучей.
Банистер лежал на столе, а справа красовалась тумбочка с весьма неприятным содержимым. Все три её полки занимали всевозможные скальпели, шприцы, стальная пила и молоток, которым вполне можно было расколоть голову с одного удара. Ниже шли крючья, зажимы и какие-то щипцы, похожие на те, что хранились в наборе электрика у самого Реджи. Не считая малого размера и отсутствия оборудования, комнату можно было принять за операционную – белый кафель стен и пола, только вряд ли в ней врачевали тела. Скорее уж окончательно прерывали их бренное существование или придавали новую, более соответствующую вкусам Верзилы форму.
Реджи поежился, оглядывая себя. Одежда на месте, руки и ноги не связаны – видимо, похитители решили, что он еще долго не очнется. Хорошо, что он пришел в себя вовремя – было бы крайне обидно проснуться и увидеть собственные кишки, в которых копались грязные недомерки.
Чувство юмора помогло вытеснить боль на границу ощущений, и Реджи свесил ноги со стола. Он повернул голову – шея скрипела, как несмазанный машинный вал, желая рассмотреть, что находится у оставшейся стены, и отшатнулся от неожиданности. Боль только того и ждала – принялась клевать и теребить не хуже дятла многострадальную голову.
Они бросили Сьюзи на пол, словно какую-то бездушную куклу. Впрочем, это не так уж отличалось от действительности – повернутая под невозможным углом шея и синие пятна на белом лице предупредили попытки узнать её состояние. Сьюзи, всегда приносившая ему в закусочной завтрак, не забывавшая поинтересоваться, не изменил ли он привычке выпивать стакан апельсинового сока - их маленькая личная словесная игра, была убита.
Она умерла, ничего не зная ни о морге, ни об его обитателях. Никто не втягивал её в разгоревшуюся в сонном городке войну, не требовал принимать участие и не ставил перед выбором стороны. Просто пришел Верзила, переполненный злом и безжалостностью, и, словно голодная пиявка, осушил бедняжку целиком. Еще одна жертва во имя непонятно чего…
- Сьюзи… - не обращая внимания на боль, Реджи опустился на колени рядом с неподвижной красавицей провинциального Морнингсайда. Когда-то она разбивала сердца, даже когда-то нравилась Джоди, а теперь навеки уснула. И лишь свет равнодушных ламп касается бледных губ и глаз, которые так никто и не закрыл. – За что они тебя, малышка? За что…
Ему ответили торопливые шаркающие шаги и гомон за дверью. Карлики – их лопотание Реджи теперь отличил бы даже на рок-концерте. Банистер поднялся, быстро оглядел содержимое тумбочки, остановился на молотке и одном из ножей. А затем замер, прижимаясь плечом к холодной плитке возле самого входа и почти позабыв про головную боль.
Думаете, я дам себя так же прикончить? Нет, уроды, заходите, я остужу ваш пыл…
***
Она пришла в себя, как раз когда впереди замаячила стальная дверь. Руки карликов прибавили царапин по всему телу и обтрепали платье, но на эти мелочи Салли уже не реагировала. Голос бабушки беспрерывно звучал в голове, и важнее, чем думать о боли, было не пропустить ни слова из того, что открылось на грани беспамятства и болезненного прихода в чувство.
Это все, что у меня осталось, мысли миссис Петс были так же тяжелы, как готовые пролиться грозовым ливнем тучи. Дальше я не смогу помочь. Салли, уходи, как только Реджи освободится. Найди Майка, он в доме Банистера. И… не возвращайся до рассвета домой.
Последнее послание звучало смутно, будто бабушка никак не могла выудить нужную фразу из разбегающихся мыслей. Дар обратился в гомон голосов, и все они советовали разное. Девушке не хотелось бросать мороженщика одного, но она слишком часто убеждалась в правоте колдуньи, чтобы поступать по зову собственного сердца. Кроме того, незримые, но почти физически ощутимые – как холодный пот, стекающий по коже, потоки водоворота Фантазма достигли предела. Буря бушевала, угрожая смести город из привычной реальности, и унести в океан бесконечных ночных снов.
Салли резко напрягла мышцы, и карлики тут же остановились, почувствовав, что их пленница очнулась. Собирались ли они вновь её оглушить или размышляли, чем связать девушку, Салли не знала. Даже с Даром видеть мысли этих провонявших могильной землей созданий ей не хотелось – подобное погружение в разум чудовища могло обеспечить ежедневные кошмары до самой смерти.
Она не думала о пауках – зачем повторять старые трюки? В этот раз на помощь пришло пламя – простое и чистое, в котором сжигали тела, облегчая душам путь к неведомым мирам новой жизни – или в безмятежность небытия. Просто огонь, охватывающий приземистые тела, проникающий вовнутрь, где тлели огоньки плененных душ и отблеск чужого света, алого мерцания иных безумных реальностей.
Монстры завертелись юлой, бросив девушку, и потребовалась вся отточенная годами концентрация, чтобы, больно приземлившись на попу, не выронить путеводную нить Дара. Салли старалась не думать о том, что в районе копчика наверняка будет здоровенный синяк – её внутренний взгляд заслонил огонь, один лишь огонь, ничего кроме…
…Пламя ревет и взмывает вверх. Оно – танец и танцовщица, в нем россыпь звездного дождя и игра света на гладких гранях рубинов. Огонь не знает жалости и сочувствия, но ему неведома и жестокость. Он чист – грязными бывают руки, которые дали пламени пищу, но не сама изначальная стихия…
Она слышала, как один из прислужников Верзилы вцепился в дверь своими когтистыми пальцами – видимо, в попытках найти спасение. Почти слышала вонь обгорелой плоти – запах, существовавший лишь для тех, кого вылепила из глины мертвой плоти воля Фантазма. Явь и сон – два лезвия ножа, и её лицо застыло в отражении на широком клинке. Визгливые крики затихали, щелкнул отодвигаемый засов – и глухой удар оборвал вой одного из монстров. Еще гулкие удары, похожие на поцелуй биты и мяча на бейсбольном поле – и тишина.
Салли открыла глаза. Трое недомерков погибли сразу – с телами, на которых не было и следа сажи, они все же сгорели в разожженном в их слабых умах огне. Остальных, оглушенных болью, методично добивал Реджи. Это было мерзко – взлетающий и опускающийся молоток, желтый по самую рукоять от слизи из проломленных голов. Но девушка не отвернулась – потому что вместе с мерзостью пришло и подсердечное удовлетворение. Они душили её, мучили, а теперь превратились в груды вонючей коричневой плоти, больше не способные никому навредить. Может, карликов и стоило пожалеть, но сейчас Салли молча приветствовала каждое добитое чудовище.
Нить Дара оборвалась – бабушка исчерпала все свои силы. Больше не будет магии, оберегавшей и направлявшей её в течение всей затянувшейся ночи. Только собственная находчивость и доля везения, на которое Салли возлагала все надежды.
- А хорошо я их, а? – тяжело дыша, Реджи уронил молоток и прижал дрожащую руку к разгоряченному лбу. В глазах радость и безумие перемешались поровну, и не одно сито не смогло бы отделить эти две составляющие теперешнего настроения мороженщика. – Ты как здесь очутилась? И где Майк?
***
Уезжая, Реджи оставил кровать не застеленной, но Джоди в последнюю очередь волновала чистота простыней Банистера. Он уложил Майка, сбегал за мокрым полотенцем – на полусогнутых ногах, не зажигая свет, держа винтовку под мышкой. Лишний раз выдавать свое присутствие не стоило, Пирсон уже не раз обманывался кажущейся домашней безопасностью. Верзила мог разместить соглядатаев на ночных улицах, тем более тьма стояла – глаз выколи. Часы у друга встали, да и на циферблате его наручных творился какой-то бред – все три стрелки застыли на отметке в полночь. По ощущениям Джоди, через час-другой должно было светать, но пока что мрак не спешил сбросить свою пелену и остаться нагим в свете наступающей зари.
На глаза то и дело попадались вещи, и Пирсон со стыдом радовался, что не зажигает свет. Каждая безделушка – от книжной полки до сифона с водой, даже во мгле напоминала о Реджи, но на свету они бы вконец издергали его душу. Реджи, который неизвестно, жив ли или уже нашел свой страшный конец в подвале похоронного бюро…
Когда парень вернулся в спальню, Майк полусидел, облокотившись на подушки. Глаза мальчишки сверкали даже во тьме и, не смотря на рану и мрак, Джоди разглядел решительность на лице младшего.
- Хватит со мной нянчиться, надо ехать в морг, - голос братишки срывался от позывов к тошноте. Сотрясение, подумал Джоди. Ему нельзя сейчас дергаться, но поди докажи это пацану.
- Лежи и не вставай, а то хуже будет, - Пирсон уложил на горячий лоб компресс, немедленно сдернутый дрожащей рукой Майка. Братья снова встретились взглядами, но на этот раз Джоди не собирался поддаваться упрямству мальчика.
- Ты. Никуда. Не. Пойдешь, - раздельно и по слогам процедил сквозь зубы парень. – Я вытащу Реджи и Салли, а твоя задача – затаиться. Набраться сил. Боже мой, ради наших родителей, хоть раз сделай так, как я прошу!
Он осекся, заметив, что под конец почти сорвался на крик. Не дело это – пацану и так хреново, да и в такую ночь не стоит орать.
Глаза Майка – усталые, подернутые дымкой боли, прожигали насквозь.
- Джоди… - мальчик сглотнул, борясь с очередным позывом к рвоте. – Ты не можешь меня здесь бросить. Я тебе нужен.
- Ты мне всегда нужен, но сейчас ты получил травму и должен отлежаться, - Джоди взял братишку за плечи, удержав от очередной попытки встать. – Никто не знает, что ты здесь. Дом Реджи они пока что не трогали. Чем меньше мы будем спорить, тем быстрее я смогу вытащить наших друзей. Просто пообещай, что дождешься меня, хорошо, Майк?
Майк набрал в грудь воздуха для новых возражений – и внезапно тихо выдохнул, прикрывая веки.
- Хорошо. Обещаю.
- Точно? – легкое согласие насторожило Пирсона. – Никаких слежек и беготни по городу?
- Точно, - слабо улыбнулся Майк, и испарина смешалась на его щеках с каплями, стекающими из мокрого полотенца. – Иди, спасай, я подожду.
- Мы быстро вернемся, целые и невредимые - обнадежил Джоди и, не оборачиваясь, вышел. Он не хотел долгих расставаний, да и время Реджи и Салли, несмотря на остановившиеся часы, убегало песком сквозь пальцы. Кроме того, зачем пускать в сердце бурьян лжи – в его обещании хорошего исхода содержалось не больше правды, чем словах Майка. Никто не знал, чем встретит одинокого парня крепость Фантазма, и во что могли превратиться так и не дождавшиеся запоздавшей помощи друзья.
Снаружи облупившаяся дверь спальни запиралась, хотя зачем Реджи замок, Джоди за годы визитов как-то не интересовался. Посидеть и выпить пива куда удобнее внизу, в гостиной, да и диванчик там имелся для ночевок, в спальню он редко забредал – чай, Банистер не девушка. Может, Реджи хранил что-то, что предпочитал держать под замком на время отсутствия? Но даже если он невзначай запер Майка с коллекцией порножурналов мороженщика, беды не будет – мальчишке сейчас тяжело лишний раз пошевелиться. Хотя все равно рвется, пытается помочь.
А я что, на его бы месте по-другому бы поступил? Так чего упрекать, в этом мы – Пирсоны, не отличаемся.
Он постоял за дверью до тех пор, пока не расслышал ожидаемый стон – и неуверенные шаги. Майк пытался добраться до двери, естественно собираясь пуститься по следу – как Джоди и подозревал. Парень покачал головой, гордый и одновременно раздраженный непробиваемостью брата, и со вздохом запер замок. Металл щелкнул с громким треском, заставившим шаги по ту сторону замереть.
- Извини, Майк, это для твоего же блага! – негромко крикнул он через тонкую преграду.
- Ну, ты и сволочь! – охнул пацан из-за двери, кажется, налетев от растерянности и слабости на тумбочку. Что-то со звоном упало на пол, но Джоди уже спускался по лестнице. Его вовсе не прельщало выслушивать, что скажет мальчишка, как всегда готовый рисковать собой – даже там, где стоило оставить эту роль старшему брату.
***
- Черт возьми, как он это делает? – Реджи со злостью пнул ни в чем не повинную стену и поморщился от боли в ушибленном пальце. Куцый тупичок, куда они сворачивали уже в третий раз, не сопротивлялся, и на том спасибо – в морге даже стена вполне могла отрастить пасть. Узкие коридоры ветвились, но неизменно выводили их в одно и то же место, словно все проходы похоронного бюро кто-то связал в узел, как клубок ниток.
- Это Фантазм, - более спокойно отреагировала на их возвращение Салли. Ей было не привыкать к тому, что декорации становились явью – правда, сама она ни разу не превращалась в актрису на сцене Дара. – Верзила не хочет, чтобы мы выбрались, вот и заставляет нас приходить сюда снова и снова.
Банистер с сомнением посмотрел на стену, затем на собственный кроссовок, отпечаток которого остался на белом мраморе.
- Ты имеешь в виду, что стена не настоящая? Знаешь, моя нога разницы не ощутила.
- Стена настоящая, - девушка прижала ладонь к холодной плитке, пальцами другой руки пробежала по узким щелям, словно наигрывая на пианино легкий мотив. – Просто мы не видим выхода, потому что не хотим его видеть – так говорила бабушка.
Реджи скептически пожал плечами. Он верил, что миссис Петс могла многое, недаром карлики встретили его под дверью в таком состоянии, будто выжрали все виски «Дюны» до последней капли. Однако Салли призналась, что не слышит бабушку – хотя для него сама идея о том, чтобы слышать родственников, находящийся в половине мили, была дикой. Как бы то ни было, они встречали тупик трижды, и не было надежды, что это не повторится вновь. А где-то там остался Майк и Джоди, причем мальчику явно нужна помощь, если судить по рассказам Салли…
Сзади раздался тонкий свист, переходящий в визг. В этот раз звук не напоминал голоса карликов – скорее скрип металла в неисправном двигателе. Холодный, бездушный… и пустой, словно издававший его был лишь марионеткой на тонких ниточках, поддерживаемых ловкими пальцами.
Это еще что за монстр? Реджи сморгнул лезущий в глаза пот и приподнял молоток, как меч. Желтая дрянь, текущая в венах карликов, густо покрыла импровизированное оружие засохшей коркой – к счастью, застывала она в считанные минуты.
- Салли, держись сзади, - мужчина стал, загораживая погруженную в какой-то транс девушку, ощупывающую вмиг помутневшие стены. Вместе с приближающимся звуком стремительно угасал свет, оставляя лишь тусклое молочное мерцание, достаточное, чтобы разглядеть коридор до поворота. Банистер набрал голоса в грудь, чувствуя, что если не прервет этот жуткое визжание, то сам завопит.
Шар выплыл из-за поворота, и завис, раскачиваясь, будто маятник на невидимой ниточке. Реджи еще не сталкивался с этим порождением неподвластных разуму сил и выпучил глаза, глядя на врага. Пока что в нем не было никаких угрожающих деталей, но, по рассказам Майка, сфера могла легко пробить ему голову.
Черт, когда я последний раз играл в бейсбол? угрожающе замахиваясь молотком, успел подумать мужчина. В школе… блин, если не отобью эту подачу, то нам конец.
Правда, мальчик говорил, что насытившись кровью смотрителя морга, серебряное чудовище оставило его в покое. Если что – Салли уцелеет, но как же не хотелось становиться героем и мучеником в одном лице!
Однако потенциальный убийца продолжал свои мерные движения. Кто-то другой мог бы счесть их гипнотическим покачиванием готовой ужалить кобры, но у Банистера почему-то возникла иная, неуместная ассоциация. Неуверенный парень у стены мается, не зная как пригласить на танец первую красавицу – кажется, на канувшем в далекое прошлое выпускном он и сам был таким.
Он… растерян. Почему? Неужели молотка боится?
Реджи снова замахнулся, сделав шаг вперед, но сфера не сбилась ни на дюйм с равномерного ритма. Нет, угроза здесь не причем – но тогда что? Ждет указаний?
Приглушенный свет сплетался на округлой поверхности в узор, похожий на разбросанные по вершине холма кости. Реджи невольно засмотрелся – и как разряд тока, голову пронзило понимание. Это было не похоже на прежние предчувствия, к которым явно приложила руку миссис Петс. В этот раз он сам на долю секунды смотрел не глазами, а чем-то, похожим на внутренний компас перелетных птиц, никогда не ошибающихся по пути домой.
Шар не мог его убить. Он хотел, просто пылал от желания, несвойственного металлической штуковине – но не мог. Запрет причинять вред именно Реджи Банистеру – и пока Салли стояла за его спиной, существо из живого серебра не желало рисковать достать и девушку, чтобы ненароком не промахнутся в мороженщика.
Вот те раз! Я им нужен живой! От неожиданности Банистер даже молоток опустил. С какой - такой радости?
Он не получил ответа – сзади раздался торжествующий крик Салли.
- Реджи! Сюда!
Мороженщик повернул голову – девушка стояла возле двери, которой не было еще пару секунд назад. Словно морг вытолкнул из себя еще один проход, как кожа - гнойные прыщи. Или… она всегда была здесь, просто не замечаемая?
Просто мы не видим выхода, потому что не хотим его видеть - вспомнил Банистер слова девушки. Это было сродни магии, в которой Реджи разбирался, как слон в бальных танцах – но, по крайней мере, они получили выход, а вопросы могли и подождать.
Шар взревел, как перегретый мотор и поплыл вперед. Он не собирался нападать на Реджи, но теперь искал момент разделаться с его спутницей – и это открылось Банистер в звуках, похожих на предупредительное рычание озлобленного зверя.
Мороженщик не стал проверять, насколько сильно Верзила хочет заполучить его живьем, и просто дернул за ручку, заталкивая в узкую каморку юную колдунью. А затем, не преминув показать средний палец неуверенно приближающемуся чудовищу, запрыгнул следом, с грохотом захлопнув покрытую волнистой резьбой деревянную дверь.
Мужчина отвлекся лишь на пару секунд – чтобы осмотреть помещение на четыре шага, заставленное ведрами и щетками, с небольшим окошком под потолком. А когда повернулся входу, издаваемый шаром визг исчез – вместе с самой дверью. Голый участок стены, ничем не отличающийся от соседних, возник, будто из ниоткуда, запирая их в этом карцере.
- В этот адском морге есть хоть что-нибудь нормальное? – задал Реджи риторический вопрос, на который Салли покачала головой.
***
Боли нет прошептала миссис Петс.
Майк лежал на постели, пропитав чужие простыни собственным потом. Во рту все заполнил тошнотворный медный привкус, а потолок то и дело распадался на отдельные квадраты. Мальчик попробовал закрыть глаза, но тогда разноцветные искры начинали свою пляску в черноте, в такт пульсирующих висков.
Да, мне досталось, но Джоди… он же один не справится. Я должен встать… должен идти за ним.
Тогда вставай, снова прозвучал в круговороте сознания знакомый голос. Сегодня здесь правит магия и она твоя по праву уцелевшего. Что не убивает, то делает тебя сильнее – Верзила видно никогда не знал эту простую мудрость.
Пирсон шевельнулся, и боль вновь выстрелила – отдаваясь треском в ушах. Как же обидно валяться, будто мешок песка, когда брат там, во тьме, спасает друзей. Но что он может, если даже подняться с кровати – и то равносильно по тяжести подъему на отвесную скалу?
Ты можешь перестать бояться. Перестать думать о том, что тебе мешает, посоветовала старая колдунья. Что такое Фантазм?
Я не знаю… вы говорили… попытался вспомнить Майк.
Забудь, что я говорила. Что такое Фантазм для тебя? Задай себе этот вопрос…
Я…
Задай…
Я не знаю…
Задай... Задай... Задай себе вопрос, Майк...
…Родители, выбирающиеся из могил в обрывках похоронных одежд – их изъеденные червями лица улыбаются при виде сына. Мертвый Джоди, шар высасывает из залитой кровью головы месиво костяной крошки и мозгов, выплескивая все это неиссякающим фонтаном. Распятый на стене Реджи, гитарные струны распороли рот, и улыбка не покидает застывшее лицо. Салли на операционном столе, в чьем неподвижном теле копаются когтистые лапы карликов…
Это страх мысленно кричит Майк, и все застилает пламя. Небо живого огня, по которому пробегают сполохи кровавых молний.
Страха нет, как нет того ящика. И Фантазма нет.
Фантазма нет…
Скажи это себе, Майк. Фантазма нет.
Фантазма нет, отвечает мальчишка пламени и внезапно понимает, что сам в это верит. Он поклялся защищать Джоди и какая разница, даже если все монстры во вселенной пытаются его остановить? Пока существует его клятва, чудовищ все равно, что нет – и Фантазма нет.
Я ветер приходит подсказка из глубин души. Это не совет миссис Петс – голос мужской, пробудившийся от взгляда на огненные небеса. Его Пирсон слышал, когда напала муха – голос, прошедший через годы, речь повзрослевшего Майка, за спиной которого многие года.
Я – ветер, что задует алое пламя.
Небеса пронизывает вереница алых молний, словно они вздрагивают от боли. Миры вращаются, как кресла карусели…
Он открывает глаза, сидя на кровати. Видение ушло, замолк голос колдуньи – а с ним ушла и боль. Майк осторожно касается головы, готовясь вздрогнуть от острой, разливающейся жаром волны боли.
Ни засохшей крови, ни шишки. Только волосы слиплись от пота. Он исцелился.
Ты сменил точку зрения, тает в тишине миссис Петс. Превратил рану в несбывшееся, в Фантазм, которого нет. Это ключ, Майк. Ключ, способный запереть Врата – и он в твоих руках.
***
Джоди бежал, чувствуя, что от насыщенности этой ночи событиями уже кружится голова. Подумать только, он покинул морг, чтобы вновь в него вернуться. А кромешный мрак вокруг и не думал отступать, он еще больше сгустился, и даже соседние дома превратились в бесформенные геометрические фигуры, состоящие из размытых углов.
Как они могут спать? Неужели всему Морнингсайду тьма не кажется странной? Почему никто не интересуется стрельбой у дома шерифа и на окраине?
Но город будто вымер, даже насекомые замолчали. Последнее Пирсон считал недобрым знаком – вторым по важности после могильного холода, вестника чудовищ. Правда, пока озноб не грозил, рубашка пропиталась потом. Ночные пробежки утомляли, но идти шагом, не зная, что с Реджи и Салли, он не мог.
Майк, к счастью, заперт. Через окно он в таком состоянии не вылезет… не должен вылезти?
Упертость брата была хорошо известна Джоди. А если пацан все же рискнет спуститься по карнизу, примыкающему к спальне? Он же себе все кости переломает, даже до двери еле дошел – а тут высота в десяток ярдов.
Однако все, кто мог присмотреть за младшим, уже закончили плачевно. Перекладывать опеку на кого-то из соседей, как и включать их в свое противостояние с Верзилой было некогда – да и душа к этому не лежала. Пирсон не забыл, что в дом шерифа карлики заявились аккурат перед тем, как они подъехали с трупом Томми. Выходит, если бы он не рискнул вмешать полицию, то сейчас по меньшей мере два человека – про жену шерифа Джоди не знал наверняка, но она скорее всего, не пережила мужа, были бы живы.
Выходит он стал убийцей? И если Реджи и Салли мертвы, то останется лишь вывезти Майка из города. А потом вернуться – и убивать до тех пор, пока когти, лезвия или клыки монстров не найдут его самого. Потому что жить с таким грузом на совести он не сможет.
…Как же быстро все ушло. Годы, которые потрачены на веселье и любовные утехи. Мечты и музыкальная карьера, пиво во дворе под лучами угасающего солнца и хлопающий по плечу смеющийся Реджи. А теперь он один во тьме и голоса ночных птиц молчат, словно прорицатели в античном храме, увидавшие печальную судьбу…
Как и в морге, мысли разбегались. Далекое виделось близким, но Джоди бежал, чувствуя, как прорывается сквозь оседающую паутину Фантазма. Чем ближе становились далекие огни похоронного бюро, тем сложнее было бежать – сквозь похожие на несбывшейся сон сомнения и страх за других.
Сталь ворот сияла даже без луны – ему больше не нужны были источники света. Джоди передернул затвор и, как парашютист, бросающийся из утробы самолета в мир свободного падения, ринулся вперед.
Его ждали – вынырнувший из-за дерева ковыляющий служитель, который когда-то помогал загружать в катафалк гроб Томми. Загружать, чтобы после надругаться над телом приятеля, превратив его в уродливую пародию. Бледное лицо, медленные шаги – но, пацан говорил, убитый сферой мужик был крепким парнем. Джоди не стал проверять силу этого охранника, а просто всадил в него заряд дроби. Стрелять в человека оказалось легко, куда легче, чем он считал. Главное – не думать о том, что кровь из содрогающегося в агонии тела была скорее розовой, чем желтой. Но время жалости прошло – даже к тем, кто невольно стал орудием загробных сил.
Ты станешь рабом, прошептала вздрогнувшая в безветрии листва на сутулом каштане. Джоди перешагнул через труп и пожал плечами. Страха не было – он был готов умереть, лишь бы не дать Верзиле восторжествовать. Наверное, Майк ему никогда этого не простит, но для парня сейчас стало важнее искупить собственную вину за недоверие и нерешительность, упущенное время и за то непонимание, что пролегло между ним и братом в последние два года. И главное – за друзей, втянутых в этот кошмар.
Я скорее умру, чем буду служить тебе, бледная морда.
О, как ты заблуждаешься, вздрогнула треснувшая ветвь. Ты умрешь и лишь тогда познаешь смысл истинного служения. Я заберу вас всех…
Тогда открывай свои Врата пошире, потому что я пришел.
Джоди без трепета и сомнений шагал по аллее прямиком к зданию, вырастающему на глазах, как сказочный замок. Снова менялись перспективы – и старое похоронное бюро превращалось в цитадель ада, крепость, в которой зло поджидало идущего в открытую молодого парня, в душе уже решившего умереть за тех, кого он любил.
***
Майк вновь пнул дверь, навалившись всем телом. Поначалу он еще пытался соизмерять силу удара с воспоминаниями о недавней боли, но затем просто раз за разом таранил выход из спальни. Магия миссис Петс полностью исцелила даже малейшие ссадины, хотя где-то в глубине души он чувствовал, что это было лишь внешним эффектом. Что-то более важное сказала ему колдунья, жаль только, не было времени задуматься над её словами…
Наконец, Пирсон отступил от упрямой двери, почесывая отбитое плечо.
Нет, так ничего не выйдет. Может, через окно?
Мальчик отдернул обшитые лиловой каймой занавески – и тут же бросился на пол. Конечно, внутри было темно, да и все освещение улицы составлял лишь тусклый фонарь, но на фигуры в длиннополых плащах у Майка уже выработалось чутье. Пять карликов притаились у зеленой ограды и не отрывали глаз от дома в терпеливом ожидании. Им вряд ли мешало отсутствие света, так что мальчишка осторожно отполз к двери и только там поднялся на ноги.
Черт, они хоть Джоди не сцапали? Хотя нет, брат бы пристрелил парочку, а выстрелов не слышно.
Но если могильные гномы знали, что он здесь, почему не пытались напасть? Не могли войти? Или просто рассудили, что лучше подождать его на улице? Сейчас мог очень пригодиться совет миссис Петс, но голос старухи больше не звучал в голове.
Ладно, пусть они не хотят заходить. Мне что делать? В окно лезть нельзя, сразу набросятся. Значит надо высадить проклятый замок.
Стал бы Джоди его запирать, если бы знал, что тем самым загоняет брата в смертельную ловушку? Конечно, нет, ну да от поступков старшего, совершенных во имя защиты, Майк давно отучился видеть хоть какую-то пользу. Конечно, как бы он не был раздосадован и обижен, мальчик признавал – мотивы у Джоди самые что ни на есть правильные. Только вот делал братец все традиционно через задницу.
Ничего, я ему потом все выскажу – сейчас надо думать, как сломать замок.
Майк, насколько позволяла темнота, огляделся. Спальня Реджи не походила на арсенал, и не старый мотоциклетный шлем – скорее всего, со времен, предшествовавших их знакомству, ни фотография «Мисс Техас 1975», ни склеенный из фанеры эсминец на роль оружия не годились.
Он сунул руку в карман ветровки – машинально, больше по привычке, чем в поисках заветного ключа. Пальцы наткнулись на холод продолговатого цилиндра – патрон от винтовки, один из тех, которыми Майк заряжал оружие брата. Мальчик вынул находку и скептически скривил губы – чем может помочь один патрон, если им не из чего стрелять? Правда, в каком-то недавнем фильме, который он видел в кинотеатре, герой сделал из такого же патрона бомбу, чтобы взорвать замок…
Майк взглянул на дверь с новым вызовом. А почему нет? Если сработало в кино, разве не должно действовать в жизни? Тем более и чудовища, которым полагалось существовать только на экране, и сила креста уже доказали свою правдивость. Притом, внутри крупнокалиберная дробь, бабахнет хорошенько.
Ты в это веришь? спросил мужской голос, уже ставший знакомым. Если это и впрямь было его внутреннее «я», то почему оно такое усталое? Патрон поможет?
Да, поможет, ожидая, что невидимый собеседник начнет спорить, про себя ответил Пирсон. Он ожидал возражений, но, как ни странно, ощущал лишь молчаливое одобрение. Голос не возвращался, словно только и надо было заставить Майка отбросить сомнения, в том что…
Фантазм подчиняется ему…
… патрон подействует.
Теперь оставалось лишь найти подходящие инструменты. Про привычку Реджи хранить вещи вперемешку в самых неожиданных местах Майк давно знал – достаточно было взглянуть на содержимое полок и шкафов, где одежда вполне могла соседствовать с посудой. Стараясь не шуметь, он принялся за поиски.
Время от времени мальчик прерывал свой труд и осторожно крался к окну. Карлики и не думали уходить, с упорством обложивших медвежью берлогу охотников топчась в кустах. Но больше всего Пирсона беспокоил Джоди, который уже мог добраться до кладбища. Надолго оставлять брата наедине со слугами Фантазма мальчику хотелось меньше всего на свете.
Наконец, наугад запустив руку под кровать, Майк едва удержался от радостного вскрика – пальцы нащупали молоток. То ли мороженщик занимался ремонтом, а затем забыл убрать, то ли запинал, как грязные носки – по методу Джоди, но молоток ждал рук, готовых найти ему применение. Правда, Пирсон с его помощью не собирался ничего чинить, скорее наоборот.
Скотч отыскался на тумбочке и мальчишка плотно примотал патрон возле замочной скважины. Он не думал о том, как правильно выбрать место, чтобы взрыв не прошел мимо, как и о том, что подобное возможно лишь в кино. Ночь стала сном, а во сне чудеса не удивляют. В этот миг Майк, а не Верзила, превратился в сердце Фантазма и мог творить явь. Голос собственной души звучал не умолкая, подсказывая, куда и как расположить средство освобождения. И когда рука с молотком взмыла, Пирсон впервые за всю ночь ощутил, что совершенно не боится.
Все получится. Я – ветер, а ветер не удержать, пришла еще одна странная мысль. Мальчишка уже перестал им удивляться, как перестают удивляться повседневной магии.
Мальчик отвернулся, чтобы лицо не опалило, и со всего размаху вслепую ударил по приклеенному патрону. Грохот в тишине пустого дома заставил стекла тревожно задрожать, ветровку осыпало штукатуркой, в волосы набились щепки. Однако двери не повезло больше – округлая дыра размером с кулак и свисающий в проломе замок были удачным разменом на один винтовочный патрон.
Пирсон не задумался, что обычный патрон просто не мог учинить такого разрушения и при этом даже не задеть руку. Он просто выбил рукоятью молотка покореженный замок и выскочил в коридор. Ночь продолжалась, и волшебство жило в нем, но собравшиеся под окнами чудовища вряд ли поголовно страдали глухотой.
***
Салли отступила на шаг, стряхивая осколки битого стекла с кроссовок. Реджи орудовал шваброй с таким усердием, словно маленькое окошко было его злейшим врагом. Каждый обломок разлетался с хрустальным звоном, но пока что никто из монстров не спешил отрезать единственный путь спасения.
Дар подсказывал, что Верзила боится и не столько пытается убить их, сколько удержать от воссоединения с Джоди и Майком. Что-то надломилось и во Вратах - невидимый поток начал сбавлять свой стремительный бег. Будто водяные струи натыкались на поднявшиеся с речного дна острые камни, дробившие свободный бег дикой стихии.
Эти камни – мы. Непонятно как, но мы отбираем силу Верзилы. А когда она вся исчерпается…
Верзила умрет, шептал Дар. Или, вернее, умрет его оболочка, проход для той непознаваемой сущности, скрывший свой лик под маской старика-могильщика. Сила эта будет яриться в бессильной злобе, но как корабль без якоря, не сможет оставаться на месте посредине океана их реальности.
- Готово! – Реджи отбросил швабру и подобрал одну из половых тряпок. Сложив её вдвое, он протянул её Салли.
- Я тебя подсажу. Набрось на край окна, чтобы не порезаться.
Девушка посмотрела вверх. Вылезти во двор не сложно – но лишь когда стоишь на чьих-то плечах. А это означает…
- А ты?
Улыбка – грустная, понимающая, но все же обнадеживающая, тронула усталое лицо мужчины. Хоть и не к месту, но Салли в очередной раз удивилась, как выражение лица может менять человека. Банистер никогда не отличался семейной красотой Пирсонов, но кто посмел бы назвать его серым, когда Реджи улыбался? Казалось, в его глазах всегда плясали солнечные зайчики – даже если солнце едва виднелось из-за туч.
- Я вылезу, а ты беги к бабушке. Она ведь может помочь?
Салли кивнула. Да, миссис Петс наверняка могла вновь превратить стену в проход – точнее развеять иллюзию стены. Все её попытки обернулись неудачей, Фантазм здесь походил на спутанный клубок ниток. Не поймешь сразу, за какой конец дергать, проще разрезать – но где найти такие ножницы?
Странно, что Верзила не закрыл окно. Забыл? Не хватило сил? Или хотел, чтобы выбралась лишь я одна?
Бросать Реджи душа не лежала. Было в нем что-то, вызывающее больше доверия, чем бабушкин Дар. Он не полагался на магию, верил в свои силы и ничего не хотел для себя. В сущности, Салли не сомневалась, что мороженщик охотно умрет ради братьев-Пирсонов, если возникнет нужда. Он был свободен, никому ничего не должен, но все же раз за разом добровольно приносил себя в жертву ради окружающих.
- Давай, - сложил руки в замок, Реджи подставил опору для её ног. – Это не страшно.
Салли хотела ответить, что не боится – вернее, боится не за себя, но внезапно перехватило горло. Она отвернулась и быстро забралась на пружинящие руки. Несмотря на то, что Банистер не отличался накачанными мускулами, удержаться удалось без малейшего труда. Ткань легла, накрывая осколки стекла, и вцепившись в раму, девушка изо всех сил бросила собственное тело вверх. Мороженщик шумно выдохнул, подталкивая – да с такой силой, что Салли не успела оглянуться, как уже по пояс оказалась снаружи.
Фонари заливали мутным светом пустой двор. Опасность бродила кругами, скрываясь за кустами и поникшими каштанами, но пока что карлики не спешили хватать беглянку. Отталкиваясь локтями, Салли выползла целиком, отделавшись лишь расцарапанной коленкой. Поднялась, наклонилась к узкому лазу.
Реджи внизу казался необычайно далеким, словно она смотрела с высоты нескольких этажей. Еще один эффект пропитавшего задние Фантазма – расстояния и углы здесь все время смещались, приобретая просто непередаваемые словами сочетания. Банистер махнул рукой, почти скрытый во тьме – но тьмой не ставший. Даже мраку оказалось не по силам поглотить мороженщика целиком.
- Ну чего ты стоишь? Беги!
- Реджи, - Салли сглотнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Дар, как у пророчиц седой древности брал верх, и она говорила его устами. – Тебе нельзя здесь оставаться. Тебя убьют…
- Беги, Салли, - улыбка на секунду уступила место боли. – Со мной все будет хорошо.
И она побежала. Салли бежала среди кустов, готовых превратиться в карликов, среди деревьев-монстров, тянущих свои ветви к одинокой девушки. Бежала, потому что верила бабушке, потому что переживала за Майка и потому что голос Дара, могучий и чистый, как июльский гром, говорил, что она все равно уже ничего не изменит. И текущие из глаз слезы, которые не увидела даже скрытая тучами луна, падали, как ночная роса, отмечая её путь.
Смерть в этом месте всегда брала плату с приходящих и Реджи Банистер не был исключением. Мужчина оставался, чтобы умереть, девушка – почти девочка, убегала навстречу жизни.
Как и заведено от начала времен.
***
Он вышел из Врат, с трудом отделяя свое сознание от пламени. Разорвать единство со Жнецом было все равно, что собственноручно вырвать плоскогубцами себе ноготь. Бившееся в небесах красной пустыни живое сердце, пожиравшее души, не привыкло выпускать – даже собственных порождений. Жнец, как черная дыра, не видел смысла в том, чтобы отдавать – даже проходящая в этот мир через Врата сила была сродни вкладу под проценты.
Верзила скорчил недовольную гримасу, окунаясь в насыщенный Фантазмом воздух морга. Знание проникало в его голову, создавая перепутанные образы, в которых не разобрался бы ни один человек. То, что видели глаза слуг, смешивалось с впитываемыми стенами и могилами отголосками, с беспокойными снами мертвецов, еще оставшихся в кладбищенской земле. Приказывающий раскладывал все по полочкам сознания, так же планомерно, как иной книжный червь - свою коллекцию бумажных томов. В свое время все эти знания еще могли пригодиться, но пока что его интересовало главное…
План держать всех врагов подальше друг от друга полностью провалился. Правда, Салли бросила Банистера, но только что столкнулась недалеко от ворот с осатаневшим Джоди. Решимость готового умереть Пирсона буквально плавила вокруг него Фантазм, и Верзила боялся прямой стычки. Этот человек нанес уже ему одну серьезную рану. Конечно, визит в алые пески исцелил телесную оболочку, но местные смертные недаром говорили – лиха беда начало. Пока Джоди не наткнулся на Реджи – со странным мороженщиком Приказывающий тоже не горел желанием разбираться именно сейчас, его следовало чем-то задержать. Однако один измененный прислужник и пятеро певчих, как хлебные крошки из глупой человеческой сказки, уже лежали под темными небесами, отмечая продвижение Пирсона.
Догнать девчонку? И наверняка снова получить от старухи удар Дара – как, во имя Жнеца, эти смертные вообще смогли научиться использовать не принадлежащее их реальности? Все этиразмышления доводили Верзилу до настоящего бешенства – получалось, что эти жалкие существа оказались сильнее его? У них не было ничего, кроме глупых привязанностей и составлявших их жизнь слабостей – но все же пока что нанести противникам серьезный урон не удалось. Три пиявки – Майк, Джоди и Реджи – высасывали его силу самим фактом своего существования.
Верзила прикрыл глаза. Еще минута – и Джоди ворвется в морг. Этого человека остановит лишь страх за брата, и хотя трогать Майка было не менее болезненно, чем Салли, иных путей Приказывающий не видел. Певчие уже отыскали след мальчика, но войти в дом Реджи им просто не хватило сил – мороженщик и сам не знал, что накрыл куполом Фантазма свое жилище. Значит, предстоит самому похитить мальчишку, а для экономии времени придется вновь воспользоваться мощью Жнеца. Пока она кажется неиссякаемой, но это лишь пока…
Морг опустел – наместник правящих за Вратами сил перенесся к дому Банистера, оставляя раскатам приближающихся выстрелов возможность свободно гулять по длинным коридорам.
Глава 19. Время страшных откровений
Майк сбежал по ступеням, в любую секунду ожидая, что дверь распахнется. Он не видел смысла тихо красться – после взрыва карлики все равно должны были что-то заподозрить. Сейчас главной задачей становилось раздобыть оружие – винтовку Реджи забрал с собой, но этим его арсенал не ограничивался. Мальчик помнил, что мороженщик держал в правом ящике тяжелого дубового стола гостиной кольт той же армейской модели, что и у Джоди. Воинственное прошлое Техаса накрепко отложилось в крови всех местных жителей.
Темная комната показалась небывало большой – тени скалились из каждого угла, как подвальные крысы. Холод, сочащийся со стороны входной двери, сковывал шаги, заставляя тело сотрясаться от дрожи. Майк, не долго думая, выдернул ящик и по слабому блеску – свет уличного фонаря краем задевал гостиную, понял, что не ошибся. Кольт смирно ждал своего часа, рядом с заполненной патронами обоймой. Мальчишка зарядил пистолет, радуясь умиротворяющему треску не меньше, чем мог бы порадоваться касанию светлых волос Салли.
Я иду! Слышите, я иду!
Он не хотел верить, что друзья могли погибнуть – не тогда, когда магия исцелила израненное тело и наполняла Пирсона готовностью схлестнуться с силами тьмы, захватившими город. Правда, это не означало, что безрассудство подменило собой здравый смысл – вступать в перестрелку с поджидающей засадой Майк не собирался. Он не сомневался, что перестреляет ту пятерку, но обойма в ящике была единственной, искать коробку патронов некогда, да и не карлики были главной проблемой. Слуги Верзилы выигрывали разве что числом, но сегодня они уже понесли серьезные потери. Однако пока их предводитель жив, угроза Морнингсайду сохранялась – и в первую очередь для жизни Реджи и Салли.
Майк прислушался. Существа снаружи не торопились входить, лишь изредка шелестели кустами, задевая их своими длиннополыми плащами. Чудесно, значит, они ждут его у входа? Похоже, эти недоумки даже не догадываются, что в доме Банистера есть еще и задняя дверь.
Мальчик на цыпочках прошел через кухню и прильнул к краю холщевой занавески, укрывающей дверное окно. Темнота липла к стеклам, свет фонарей горбился, будто натыкаясь на что, что, что даже неудержимый свет был вынужден огибать. Стена гаража, асфальтированная дорожка и пышно разросшаяся от дождей и жары клумба не таили в себе видимой опасности. С этой стороны никто не выставил охраны, видно, посчитали его совсем уж недоумком. Ну, ничего, он еще посмотрит, кто будет смеяться последним!
Майк набрал воздуха в грудь, отпирая щеколду. Отворил дверь, молясь, чтобы мороженщик вовремя смазал петли, и те не разродились пронзительным скрипом. Шагнул в ночной воздух, полный удушающей предгрозовой неподвижности… и холода ночной пустыни.
Верзила стоял на пороге, так близко, что мог свободно дотянуться до опешившего мальчишки. Стоял, хотя только что улица пустовала, и красный песок оседал вокруг его лакированных туфель. Хотя фонарь не освещал бледное лицо, Майк мог разглядеть каждую складку на точеном лике, будто вырезанном из гранита. Сейчас могильщик напоминал каменную статую, наподобие восседавших по крышам старинных построек горгулий, которых Майк не так давно видел в «Горбуне из Нотр-Дама». Губы вестника смерти прочертила тонкая улыбка, острая, как нож палача, широко раскрывающий рану.
- Я тебя заждался, - процедил выходец из ночных кошмаров, поднимая руку, будто в приветствии. Глаза сверкнули лунным блеском, парализуя волю Майка, пригвождая ноги к полу.
Холод, словно вода из садового шланга, мигом окатил мальчика с ног до головы. Пистолет в руке задрожал – чудовищная воля требовала разжать пальцы, выпустить оружие, но Пирсон каким-то чудом держался. Он не знал как, не понимал, почему – но с каждой новой встречей подавляющий взгляд Верзилы действовал все хуже и хуже. Ноги отказали, мальчик не мог выстрелить, но рука с кольтом медленно поднималась от пола. Сознание тоже не покорилось пелене равнодушия и сонливости, готовое воспользоваться любым подвернувшимся выходом.
На лице Верзилы проскочила недовольная гримаса. Сграбастав Майка за шиворот, как нашкодившего котенка, старик легко оторвал свою жертву от пола. Впрочем, помня гроб Томми, мальчик не удивлялся – скорее его настораживало, почему Верзила просто не прикончит его одним ударом. Рассчитывать на милость монстра было бессмысленно, однако по какой-то причине могильщик быстрыми шагами вынес пленника из дома и зашагал к проезжей части.
Бессилие не проходило. Пистолет преодолел часть пути, но пока что Майк мог лишь подстрелить газон – Верзила предусмотрительно держался так, чтобы не попасть на линию огня. Что-то странное происходило с предводителем потусторонних сущностей – он не отбирал кольт и даже не отдавал приказы выбежавшим навстречу карликам. Бледное лицо исказила боль, а рука, ухватившая мальчика за воротник, то и дело подрагивала.
Майк не успел толком испугаться, когда недомерки окружили своего повелителя. Низко опущенные капюшоны, к счастью, не давали разглядеть морды – но приподнятые лапы с когтями свидетельствовали о готовности рвать на куски по первому знаку Верзилы. Однако именно его долговязый старик и не подавал. Прислуга расступилась, пропуская хозяина вместе с парализованным трофеем мимо ограды из кустов.
Порыв ветра взметнул целое облако красного песка, и Майк невольно зажмурился. На секунду возникло желание – вообще не открывать глаза. Будь что будет, он уже достаточно насмотрелся на ужасы, чтобы встретиться с тем, что шло на зов Верзилы из неведомых далей. Возможно, это будет огромный монстр, сродни тому, что оставил следы и лужу желтой крови у разбитого автомобиля Реджи. Голодная ящерица или змея…
Джоди, кретин! Все из-за тебя! мысли бились в голове, как перепуганные канарейки. Это, по-твоему, безопасное место?! Я же просил взять меня с собой!
Однако брат не ответил, оставив мальчика наедине с тишиной. Не было ничего, кроме тряски от шагов – и наступившего внезапно безмолвия. Кроме шагов, от которых прогибался асфальт, на улице не раздавалось никаких звуков. Спали дома, или успешно притворялись спящими, не свистел ветер, вестник наступающей осени, которую Морнингсайд мог и не застать.
Майк был бы рад нарушить недоброе молчание криком, позвать на помощь соседей, но язык онемел, как и остальное тело. Он знал – вернее чувствовал, что охватившие тело невидимые оковы слабеют – но к тому времени, пока они полностью спадут, монстры вполне успеют сожрать его целиком.
Нет! Я тебя не боюсь, урод! Слышишь, не боюсь!
Верзила остановился, и Майк тут же открыл глаза. Куда-то подевались все карлики – видимо, пески унесли их прочь, в свое адское царство, выпустив взамен нового прислужника. Белый катафалк, точь-в-точь как его уничтоженный черный собрат, замер на пустой улице Морнингсайда. Лакированные бока, непроницаемые стекла – и бледный, гнилой свет, источаемый всей поверхностью машины. Казалось, катафалк подняли из болотных глубин – холодная сырость сочилась во все стороны на добрые пять ярдов, заставляя Майка с ног до головы покрыться мурашками.
Задняя дверца распахнулась сама собой. Монстр был готов принять жертву в свою утробу. Мальчик дернулся, напрягая остатки воли. Порыв пропал впустую, но Пирсон отчетливо расслышал сдавленный стон, донесшийся из плотно сжатых губ. Старику было больно, он чем-то задел чудовище – понять бы еще, чем? Своей борьбой? Непокорностью? Или слабеющим страхом?
Что там говорила миссис Петс про страх? Он питает…
Майку не дали вспомнить. В следующую секунду мальчишка уже летел прямиком в салон – монстр просто швырнул его, как капризный ребенок швыряет об стену надоевшую игрушку. К счастью, власть над собственным телом вернулась в тот же миг, как ледяные пальцы выпустили воротник, и Майк успел в падении подставить руки. Он довольно болезненно проехался на животе до самой стенки, выронил пистолет – и когда обернулся, дверцы поспешно затворились, оставляя его в утробе катафалка, где воняло сыростью и гнилью, как в самом сердце безлюдных топей. Монстр проглотил добычу, и оставалось надеяться, не начнет тут же её переваривать.
***
Дверь склепа приближалась. Джоди не сомневался, что Верзила струсил – после того, как попытка задержать его не увенчалась успехом, он отдал инициативу и заперся в своем логове. Прислужник и карлики отправились туда, где им и место – в царство мертвых, без проблем сраженные пулями. Все же прав был Реджи, винтовка действеннее всякой магии, надо было сразу прийти и перестрелять обитателей этого чертового гнезда.
Салли убежала – он едва не подстрелили девочку, войдя в раж боя. Хорошо, что перепутать внучку колдуньи с местной нечистью даже во мраке было нелегко. Пирсон потратил не меньше минуты, слушая сбивчивый рассказ и запоминая основное. Реджи в подвале, сам выбраться не может. Верзила ранен, его слуги без него ничего не стоят – в этом он и сам уже убедился. Когда карлики не брали числом и не устраивали засад, на открытой местности их можно было перебить в два счета.
- Беги к Майку, - не желая оставлять братишку одного, посоветовал Джоди. – Он в доме Реджи, в спальне. Только не вздумай пускать его сюда.
Салли кивнула, и парень разглядел на ресницах слезы. Испугалась, наверное, подумал Пирсон, хотя какое-то предчувствие подмывало спросить – по ком ты плачешь? Однако он не стал – возможно, ответ мог ему совершенно не понравиться. Лишь проследил, чтобы девушка безопасно выбралась за ворота – и лишь затем повернулся к возвышающемуся над могилами зданию. Пусть и в центре впадины, сейчас оно каким-то образом одновременно нависало над всем кладбищем – еще один подарок от Фантазма, чтоб его…
Фонари у склепа омыли лицо бледным приглушенным светом. Ночные бабочки метались в их лучах, и дрожащие тени танцевали на запертой двери. Кладбище было садом зла, на котором всходили опасные посевы, и теперь Джоди отчетливо видел следы завладевших похоронным бюро чудовищ. Не такие явные, как воскрешенные из мертвых карлики – приметы, на которые обычно не обращаешь внимания, пока не станет слишком поздно.
Три кольца паутины на ближайшем окне. Белесое мерцание стены, будто покрытой фосфором. Тень от дерева, так похожая на соблазнительное обнаженное тело Кэтрин. Выложенная концентрическими кругами перед ступенями спираль из увядших цветов.
Здесь правила бал ночь и Фантазм, как дыхание дракона, вырывался из её логова.
Парень занес ногу, собираясь пинком вышибить входную дверь. Никаких остановок, пока он не разберется с могильщиком. Затем – вытащить друга. Конечно, лучше наоборот, но Реджи в чулане вроде бы ничего не угрожает, а вот если дать Верзиле время подготовиться – кто знает. что эта тварь еще придумает?
- Джоди… - протяжный стон выплыл откуда-то из-за спины, и скрылся в дрогнувших кустах ракиты. Пирсон обернулся, как ужаленный.
- Джоди… - повторило нечто, и опавшие ветви хрустели под его ногами. Это существо уходило прочь, удаляясь по склону холма, но мрак не давал возможности разглядеть говорившего.
Но почему сердце внезапно забилось так лихорадочно? Почему стало тяжело дышать, а по затылку сбежала первая капля пота? Голос, произнесший его имя… и направление, куда уходил говоривший…
Он вспомнил предположение брата. Дикое, страшное, от которого хотелось отмахнуться, выбросить из головы и больше никогда не вспоминать. Но затем было видение на ночной дороге, едва не отправившее его рассудок в глубокий омут. А теперь…
Это не они! Это не могут быть они! Прошло два года, Верзила бы не сумел…
Трещали ветви, словно создание не собиралось убегать. Напротив, оно было вовсе не против, чтобы Джоди последовал за ним. Или за ними…
Показалось, или во тьме мелькнули коричневые плащи?
Дрожа, как осиновый лист, Пирсон пошел по следу окликнувшего чудовища. Ноги шаркали, плечи поникли, словно груз непрожитых лет внезапно обрушился на него. Он не хотел идти, не хотел получать страшное подтверждение, но не мог уклониться. Это было больше, чем просто долг, скорее последняя соломинка, за которую цеплялся рассудок. Нужно подтвердить, что Майк ошибся, что он сам позволил воображению разыграться… или что это очередная иллюзия могильщика. Что угодно, лишь бы не правда.
Потому что есть истина, которая может сводить с ума. Например, истина о судьбе тех, кого он оплакал и отпустил, к кому приходил на могилы за советом и с кем проводил дни на зеленом склоне, пока кладбище еще не превратилось в обитель зла.
Пирсон молча шел, и трава газона устало вздыхала под его ногами. Зубы были сжаты до боли, рука на прикладе онемела, но парня все это не волновало. Он обратился в слух, отсеивая играющий ветвями ветер и далекие птичьи крики. Пронзительные, болезненные, словно реквием над навеки усопшими, которых никогда больше не увидеть…
Джоди вышел на знакомую поляну и замер, едва не теряя сознание. Были монстры куда страшнее шаров и плотоядных мух, хуже, чем простые карлики и бледные прислужники. Они стояли на кучах свежевырытой земли и, хотя капюшоны скрывали их лица, Джоди знал, кто скрывается под ними. Знал, потому что видел Томми – чудовищную, жалкую пародию на себя самого, перекрученное подобие, из которого вытравили все, кроме уродства и нечеловеческой злости.
Правая фигура подняла короткую лапу. Оканчивающиеся коготками пальцы сложились в знак «все о’кей», с которым отец встречал его после школы. Из-под второго капюшона раздался тонкий визг, переходящий в утробное хихиканье. Голос был женский, он это знал, как знал и то, что в разверстых могилах лежат гробы с сорванными крышками. Верзила снова переступил через все правила, вовлекая в свою войну тех, кто давным-давно должны были обрести вечный покой…
Обессиливающая тяжесть сковала все тело Пирсона. Хотелось лечь рядом с земляной кучей, закрыть глаза и позволить карликам преступить к делу. Пусть убивают, лишь бы быстро. Он не в силах… не может стрелять в собственных родителей! Даже теперь, когда они пополнили ряды монстров, это остается немыслимым. Люди, подарившие ему и Майку жизнь, отдавшие свои лучшие годы, сделавшие их теми, кто они есть – и заодно с этим чудовищем…
- Джоди… - прохрипел отец и шагнул вперед. Лапы карлика поднялись, готовясь сбросить капюшон.
Не сумев сдержать крик, Джоди развернулся и побежал прочь к моргу. Он бежал, ожидая быстрых шагов, прыжка на спину, впивающихся в шею зубов – всего того, что мог нести воплотившиеся в кошмарных обличьях родители. Но слышал лишь дружный смех – смех, в котором ревела буря, и скрипел попадающий на зубы песок, смех тех, чьи души заблудились в бесконечной пустыне. Смех тех, для кого он больше не был сыном, а превратился в добычу…
***
В этом катафалке, в отличие от предыдущего, между салоном и местом водителя размещалось окно. Майк не сомневался, что Верзила не откажет себе в удовольствии лично сопроводить пленника и наверняка сядет за руль. По какой бы причине могильщик не стал отбирать пистолет, Пирсон не собирался терять идеальную возможность.
Пусть только отвернется – и я ему затылок разнесу!
Как ни странно, не было ни страха, ни сомнений. Даже запертый в салоне, там, где обычно размещались гробы, мальчишка был готов использовать любую подвернувшуюся возможность. Один катафалк уже превратился в металлолом, почему бы не устроить ту же участь его собрату? Сколько бы у Верзилы не было машин, эта больше никого не заберет.
Долговязая фигура, едва не задевая макушкой потолок, залезла на сиденье. Острые колени смешно торчали по обе стороны руля – машина была явно маловата для высокого монстра. Однако Майк не стал веселиться – стоило Верзиле завести двигатель, как Пирсон тут же поднял пистолет.
Грохот выстрела должен был перейти в звон разбитого стекла – как и в предсмертный хрип. Майк не мог распланировать каждый шаг, но то, что Верзилу надо убить до того, как катафалк наберет скорость – прекрасно понимал. Конечно, мальчик выстрелил бы, даже если машина летела на ста милях в час, раз уж старик соблаговолил безрассудно подставиться, но все же умирать в аварии – так, как погибли родители, не хотелось.
Пуля врезалась в непрочную на вид преграду – и осыпалась на пол красным песком. На стекле не появилось даже малейшей трещины. Майк охнул – кажется, его враг был не настолько тупым, как хотелось. Пирсон знал – есть пуленепробиваемые стекла, но это выглядело как обычное оконное. Значит, что-то – возможно, чары Фантазма, защищало кабину от разбушевавшегося узника.
Верзила обернулся и оскалился – улыбкой, похожей на уродливую гримасу голодного бульдога. Выставленная вперед челюсть, выпирающие глаза – кажется, существо с трудом понимало, как еще можно выражать радость. Монстр под старческой оболочкой неумело подражал людям, все больше и больше обнажая собственную хищную натуру.
Катафалк тронулся, набирая скорость. Если кто-то из соседей и слышал выстрел, то не торопился зажечь свет. А, возможно, магия просто удерживала шум внутри салона, и находящиеся снаружи могли расслышать лишь свист ночного ветра.
Плохо дело, глядя на мелькающие за окном дома, подумал Майк. Так мы домчим до морга за минуту, а потом…
Каким бы хорошим стрелком он себя не считал, но перестрелять всех карликов не смог бы даже Джон Уэйн. Особенно если им на помощь придут шары, шаркающие прислужники и невесть что, способное обитать в подвалах похоронного бюро.
В бессильном гневе он врезал рукой по заднему стеклу – и оно тут же покрылось трещинами. Не веря собственному счастью, Майк повторил удар. Паутина трещин росла, стремительно заполняя узкое окошко – видно, Верзила мог защитить лишь себя, но не всю машину. Пирсон не стал ждать, пока старик поймет собственную оплошность, и выпалил в поддавшееся окно.
В этот раз все прошло как по маслу – осколки зазвенели по ночной трассе. Катафалк вильнул, как недовольная лошадь, отведавшая шпор – и прибавил ходу. Вряд ли Верзила вел машину, на такой скорости даже Майк не решился бы мчать при всем своем таланте вождения. Скорее всего, демонический автомобиль ехал сам собой, а лежащие на руле руки старика лишь поддерживали колдовство.
Их глаза встретились в зеркале – напряженные, сузившиеся зрачки Пирсона против безразличных серых провалов могильщика. Похоже, Верзилу не пугала потеря стекла и через секунду Майк понял, почему. Он мог высунуть в отверстие руку и плечо, при везении – пролезть до пояса, но потом, скорее всего, рисковал намертво застрять. Повиснуть, как рыбка на крючке, мальчику хотелось меньше всего – да и вывалиться головой вниз на асфальт при такой гонке означало верную смерть.
Правда, не обязательно было покидать автомобиль, чтобы заставить его остановиться. Майк, как автомеханик, это прекрасно понимал, а вот Верзила, похоже, нет…
Мальчик навел дуло в пол, туда, где предположительно, располагалось правое заднее колесо. Дно катафалка не походило на прочную сталь, его можно пробить – такого Верзила точно не ожидал.
Палец нажал на курок, но машину как раз тряхнуло на повороте, и пуля просто вспорола днище прямо возле задней дверцы. Майк повалился на спину, не удержавшись от толчка. Падая, ему показалось, что на обочине в кустах мелькнула фигура в платье, удивительно похожая на Салли, но они уже уносились дальше. Была ли это его подруга, чудом избежавшая плена, или ему лишь показалось – мальчик не знал. Он прицелился, для второй попытки помогая себе левой рукой, и закусил губу.
Ну, не промахнись! Пусть этот урод расшибет себе голову!
Он не видел, как Верзила резко развернулся в сиденье, бросив руль и чувствуя неладное. Однако чары Фантазма рвались, не в силах отменить выстрел – и пуля прошла точно через покрышку, мгновенно лишив катафалк устойчивости.
…Он был больше зверем, чем одушевленным устройством – кровь Верзилы пробуждала в технике чудовищную суть. И, как любой зверь, мог испытывать боль и страх. Двуногое создание – одно из тех, кто использовали его от момента сборки, должно было находиться в брюхе. Так желал Приказывающий, вдохнувший в катафалк сознание – но сейчас инстинкты, пришедшие вместе с ожививший металл магией, требовали избавиться от раздражающей помехи. Когда выстрел разорвал колесо, машина не выдержала – распахнула дверцы и позволила неуверенно поднимающемуся на ноги мальчишке выпрыгнуть на безлюдную ночную дорогу…
Как Майк не переломал все кости – он и сам не понял. Правда, правая лодыжка едва не хрустнула, когда ступня соприкоснулась с асфальтом, но Пирсон вовремя перенес вес и отделался лишь болезненным падением на колени. А катафалк за его спиной попытался затормозить – Верзила приказывал развернуться, пока добыча не скрылась, и абсолютно не думал, чего могут стоить такие трюки с пробитой покрышкой.
Машина взвизгнула – обиженным, полным боли голосом рвущихся креплений. Не удержавшись, она вылетела с дороги – и на полном ходу вонзилась в кладбищенскую ограду. Это столкновение произвело разрушения не меньших масштабов, чем падение легкомоторного самолета – столб пламени из взорвавшегося бензобака вознеся к небесам, как факел надежды против сомкнувшейся тьмы.
Мрак трусливо отступил и поднявшийся Майк молча следил за догорающими останками механического монстра. Он не знал, успел ли Верзила призвать свое умение переноситься с места на место – просто любовался колыханием огненных прядей, танцем длинных оранжевых языков, лизавших чернеющий металл. Возможно, из этой адской печи в любую секунду мог выйти объятый пламенем силуэт, протягивающий руки к ненавистному мальчишке – но, скорее всего, одолеть очищающей жар оказалось не по силам даже Верзиле.
***
Он перешагнул смыкающуюся завесу ветра и песка, ступив на холодный кафель морга. Пламя, едва не обжегшее затылок, осталось позади – но Верзила все еще чувствовал его неукротимый гнев. Огню не понравилось, что добыча ускользнула – мальчишка наделил стихию частицей своей ненависти, обратив едва ли не в настоящую гончую. И в этот раз она почти добралась до своей добычи…
Ровный свет похоронного бюро успокаивал мрачного могильщика. Да, Пирсон становится сильнее на глазах, но пока что его попытки управлять Фантазмом больше похожи на случайность. Он, как новичок, впервые севший за пианино и случайно взявший несколько правильных аккордов, действовал наобум. Конечно, со временем это семя может дать опасные всходы, но пока у Приказывающего было больше опыта. Это стоит любых потуг жалкого воришки, обокравшего закрома силы.
Верзила закрыл глаза, позволяя сознанию раствориться в безмолвных стенах. Сейчас он видел всех своих недругов – правда, Банистер по-прежнему сидел под замком и интереса пока не представлял. А вот братья, пусть и разными дорогами, шли туда, где их будут ждать – прямиком в морг. Перепуганный встречей с преображенной семьей Джоди пытался отдышаться у заднего входа, где в день похорон Томми обнаружил, что ему видеть не следовало. Обнаружил и тем самым подписал себе приговор…
Майк бодрой трусцой, за которой старик распознал отчаянье, подбежал к центральному входу. Верзиле ничего не стоило замкнуть двери прямо перед носом наглого мальчишки, но зачем? Он вез его в морг, и уже было забеспокоился, что Пирсон опять сумеет улизнуть, но смертный глупец сам сует шею в мышеловку. Жалко, девчонка ушла, но с ней он посчитается после.
Майк коснулся двери и старик с сардонической улыбкой – наедине с самим собой он куда лучше копировал человеческие эмоции, позволил им открыться. Было занятно наблюдать, как братья почти одновременно зашли с разных концов морга, чтобы, по мысли Верзилы, встретиться где-то посредине. Правда, встретиться не только друг с другом.
Сознание вновь разделилось – одну его часть Верзила отдал гончей, чей серебряный бок поблескивал у превратившейся в стену двери Реджи. Пока что охранять проход не имело смысла, мороженщик все равно не выберется наружу. Мысли старика наполнил серебряный холод, он смотрел всей поверхностью – как паук, собирая из разрозненных фрагментов единую картинку. Ровные линии сферы могли в любую секунду превратиться в целый набор орудий, предназначенных для извлечения музыки страдания из подходящих жертв.
Верзила отдал приказ, и шар воспарил. Задание гончей было простым – охотиться на любых существ, чья живая аура причиняла шару почти ощутимую боль. Боль перерастала в ненависть – живой металл вобрал в себя худшее, что мог предложить этот мир и его обитатели. Сострадание и надежда не имели для одушевленного убийцы никакого значения, но оно прекрасно понимало страх и голод. В добыче была пища – неуловимая, тонкая субстанция, уходящая вместе с пролитой кровью и перемалываемым телом. Жизненная сила убитых позволяла забыться в сытом экстазе, а ненавистная аура гасла, как только сердце жертвы сокращалось в последний раз.
Даже без руководства Верзилы, гончая легко брала след. Для неё звук пульса братьев звучал как двойные раскаты грома, проносящиеся по коридорам. И с каждой секундой источники звука приближались.
Внутри шара тлел огонек предвкушения – скоро, скоро он окунется в сладкую музыку предсмертных воплей, омоется в свежей, такой пьянящей крови – непохожей на кровь измененного, которую сфера однажды по ошибке вкусила. И тогда наступит время дремоты, когда внутри серебряной полости не останется ничего, кроме умиротворенного покоя. До той поры, пока он вновь не понадобится Приказывающему для очередной охоты…
У шара не было ушей, но осторожные шаги из-за угла он ощущала так же хорошо, как люди чувствовали прикосновения. Погруженный в транс Верзила вновь улыбнулся – все складывалось просто идеально.
Он не следил за постом, который покинула гончая – иначе испытал бы невероятное удивление от происходящего. Медленно, как проступающая в проявителе фотография, дверь выплывала из мраморной стены, как поднимающийся из глубин ныряльщик.
***
На гробы Майк наткнулся совершенно случайно. Карлики не пытались скрыть след своих преступлений – распахнутые ячейки красноречиво свидетельствовали о спешке. Некоторые гробы оставили торчать из секций, другие с сорванными крышками теснились вдоль стен. Двадцать ярдов коридора были сплошь заставлены опустевшими усыпальницами.
Майк сглотнул – внутренняя обивка резала глаз своей чистотой. И не подумаешь, что там лежали покойники, под, казалось бы, надежной защитой стен похоронного бюро. Но Верзила ставил в строй очередных новобранцев, и все больше и больше тел обретало чудовищное перерождение. Мальчик не хотел знать, как из мертвецов делают карликов – процесс наверняка тошнотворный до ужаса. Пирсон осторожно перешагивал через гробы, внутренне вздрагивая каждый раз, когда нечаянно задевал их лакированные бока. Пустая обивка пугала куда больше, чем все монстры, вместе взятые. Родителей похоронили неподалеку, и что стоило могильщику разворошить их могилы?
Белизна обшивки ближайшего гроба и отпечатавшийся на подушке контур человеческой головы вызывали тошноту. Хотелось побыстрее уйти, куда угодно, лишь бы подальше от этих выпотрошенных ячеек, оскверненных чужой нечеловеческой волей.
Где же Джоди и Реджи?
Знакомый гул заставил сердце Пирсона встрепенуться. Он знал, кто его издает, понимал, что разумнее спрятаться - убежать от шара в морге невозможно, если только опять не подвернется заторможенный прислужник. Когда-то он скрылся от поимки внутри выставочного гроба – но при мысли о том, чтобы залезть под крышку, где еще не выветрился запах прежнего обитателя, ноги тут же подкашивались. А потом шар выскочил из-за угла, и любые размышления потеряли смысл.
Майк задрожал, глядя на зависшую в воздухе сферу. Как эта конструкция так ловко тормозила, он до сих пор не понимал – вылетев на солидном ускорении, металлический охотник мгновенно завис, покачиваясь и готовясь к финальному рывку. Кольт в руке Пирсона казался жалкой игрушкой, водяным пистолетиком, не способным существенно навредить сфере. Вдобавок Майк понимал – стоит поднять руку, как монстр бросится – пока что сферу…
… гончую…
… смущала лишь неподвижность жертвы. Наверняка она привыкла, что испуганные люди вели себя по-другому – кричали, бежали прочь, звали на помощь…
Мальчик не знал, что смятение посланного Верзилой монстра вызывала его аура – одновременно похожая и непохожая на окружающую Приказывающего. Даже руководствуясь волей Верзилы, шар растерялся – ему строго-настрого запретили нападать на пропитанных Фантазмом существ. Не было никакого смысла держать сферы в морге, если бы гончие попутно истребляли певчих и прочих рабов, часто сновавших по его коридорам. И сейчас два взаимоисключающих указания боролись друг с другом. Одно – разносящееся внутри серебряной полости, голосом Верзилы требовало напасть, но не убивая. Ранить, обездвижить, оглушить – гончая понимала эти команды, но считала бессмысленными. Для неё подобное было сродни тому, как если бы умирающий от жажды человек выливал последний запас воды в песок. Однако подчинение было частью сущности шара – Приказывающий не был настолько наивен, чтобы оставить гончим слишком много воли. Помни сфера, кем она была до того, как стала гончей, то вполне смогла бы понять эти опасения…
Новый сигнал привлек внимание – обладатель второй ядовитой ауры вышел из-за угла. Он стоял за спиной мальчишки, всего в пяти шагах и, разинув рот, смотрел на происходящее. Для шара это стало последней каплей – две цели прямо на линии атаки. Выпустив лезвия, он помчался вперед, соскочив с поводка Приказывающего и не собираясь останавливаться, пока не насытится.
***
Конечно, это могло быть очередной грезой Фантазма, но Джоди не собирался выяснять реальность происходящего. Майку полагалось сейчас валяться в постели с жуткой головной болью, но братишка уже не раз доказывал, что его поступки более непредсказуемые, чем национальная лотерея. В любом случае, Пирсон недолго мешкал, увидав брата среди пустых гробов, перед зависшим в воздухе шаром. Серебряная тварь просто излучала зимний холод, и по рукам пробежали мурашки, но винтовка уже лежала на сгибе локтя. Существо ощетинилось двумя крючковатыми ножами и полетело прямиком к Майку, набирая скорость.
- Ложись! – рявкнул парень, прыжком преодолевая разделяющие их ярды. Нога зацепилась за крышку, и холодный пот прошиб Пирсона - падение могло стоить жизни не только ему, но и брату. Одной рукой он отшвырнул Майка, а другой спустил курок прямиком в центр сферы.
На серебряной поверхности плавало искаженное лицо – это Джоди успел разглядеть за мгновение до выстрела. Оскалившийся в гневе Верзила сменился его собственной физиономией – всклокоченные волосы, безумный взгляд, жестокая улыбка. В какой-то момент, когда лик старика превращался в его отражение, сумасшедшее подозрение проникло в мысли – Пирсон убивал себя.
… Полет и голод, когда вокруг лишь тревожные сны. Рубашка Майка впереди, брат бежит из последних сил, но от голода не уйти. Голод придает ему силы, и тело парит, парит на ветрах бури, серебряных крыльях, волнах Фантазма…
Грохот изгнал подступающее безумие. Сфера разлетелась на мелкие осколки, покрывшие мрамор черными ссадинами. Майк не устоял от толчка брата – рухнул прямиком в гроб и тут же с резким криком выскочил, отряхивая одежду. Джоди стоял, глядя на обломки шара, скрывающие под собой пустоту. Парень ожидал увидеть какой-то сложный механизм, заставлявший сферу летать – что-то вроде тех смешных роботов, показываемых в кино. Однако внутри не было ничего, и ядовитый белесый свет лишь переливался на отполированном серебре.
- Как тот ящик, - Майк стал рядом, не отрывая взгляда от обломков. – Ящик миссис Петс, помнишь, я рассказывал? Внутри ничего нет… кроме нашего страха.
Джоди не ответил. В голове царил кавардак, и он с трудом мог вспомнить, кто такая миссис Петс, не говоря уж о её ящике. Бегство от родителей, звуки взрыва у ворот, хождение по лабиринту коридоров морга – все перемешалось, спуталось, как патлы месяцами не мывшегося бродяги. Медленно он повернул голову в сторону мальчишки – и крепко прижал к себе. Брат охотно ответил на объятие, и какое-то мгновение они просто стояли, не обращая внимания на морг и на то, что могло прийти на звук выстрела. Плечи Джоди дрожали – голос отца и две фигуры у разрытой могилы перекликались со зрелищем разбросанных гробов. Такое ощущение, что из них просто вытряхнули мертвецов, как мусор из ведра – чтобы возродить покойников к новому, порочному существованию.
Это были они… мама с папой. Теперь они с Верзилой… охотятся за нами.
Он представил, как в ночной тьме карлики стучат в двери дома. Привет, сынок, мы забыли ключи, ты не мог бы открыть нам дверь? Мы спали, Джоди, там было холодно, так холодно и тоскливо, но нынче мы согреемся. Впусти нас, малыш, дай согреться… и накорми… мы очень голодны…
Джоди вытащил из внутреннего кармана куртки армейскую флягу с виски, которую прихватил, собирая вещи, перед тем, как Реджи похитил собственный грузовик. Отвинтил крышку, сделал большой глоток. Майк смотрел на брата, и внезапно на глаза мальчика навернулись слезы.
Парень не удивился. Младший действительно много подмечал – особенно последние дни. Нетрудно было понять, почему брата так трясет при взгляде на опустевшие гробы… тем более Майк первый предположил то, что впоследствии оказалось ужасной правдой. Наверное, они достигли того понимания, когда совершенно не нужны слова.
- Их… тоже? – надежда еще жила в голосе брата, хотя первые слезы прочертили путь по покрытому сажей лицу. Теперь парень знал, кто устроил заинтересовавший его взрыв – одежда и волосы Майка пропиталась запахом гари. Как же хотелось сейчас солгать… но между ними и так накопилось немало обманов. Ради безопасности... которая обернулась походом в морг.
Я не могу ему больше врать и постоянно прятать от всего на свете. Майк сильный… куда сильнее меня. Он должен выдержать.
- Да, - тихо ответил Джоди, протягивая флягу. Майк схватил и лихорадочно выпил едва ли не половину. Мальчишка закашлялся, слезы хлынули из глаз – и старший брат сделал вид, что считает их последствием перехватившего горла алкоголя. Он бы и сам дал чувствам волю, но вокруг могло таиться еще немало монстров. Где-то сидел взаперти Реджи, а Верзила наверняка продумывал новый план, как избавиться от Пирсонов.
- Майк… держись, - попросил парень, отбирая у братишки флягу. Глаза пацана оставались трезвыми – хоть и полными слез. В волосах затесалась ранняя седина – детство окончилось с приходом в Морнингсайд демонического могильщика.
А разве я выгляжу лучше? Разве хоть кто-то из нас может столкнуться с подобным и остаться прежним? Мы все… меченые, каждый по-своему. И с этими шрамами нам жить.
- Джоди, ты меня больше не оставишь? – вдруг спросил Майк, глядя прямо на задумавшегося брата. Парень попытался улыбнуться, но ему не удалось. В такой ситуации разве что Банистер сумел бы найти время для шутки.
- Я тебя никогда не брошу, - Пирсон наклонился, едва не прижимаясь лбом к волосам братишки. – Клянусь, Майк. Мы будем вместе – ты и я. И никакой Верзила… ни одна тварь в мире не посмеет нас разлучить. Братья навек?
Он протянул руку и Майк крепко – до боли, сжал её своей.
- Братья навек. Чтоб мне сдохнуть, если солгал.
- И мне чтоб сдохнуть, если лгу, - ответил Джоди, чувствуя, как сквозняк провел по шее ледяным языком.
***
Мы поклялись. Мы поклялись, а это дорого стоит…
Майк верил, что слова прозвучали неслучайно. Сейчас, когда нарастало страшное предчувствие – Верзила попытается разлучить их, важно было не отходить далеко от Джоди. Они могли победить, только держась вместе – уверенность в правоте этого утверждения происходила из сердца. Наверное, голос умудренного Майка, который несколько раз давал о себе знать, одобрил бы идущее от сердца решение.
- Мне показалось, я видел Салли, когда Верзила меня вез… - мальчик кратко пересказывал историю своего чудесного исцеления и попадания на кладбище. – Если это и впрямь была она, то Реджи тоже мог сбежать.
- Салли я встретил, - Джоди водил винтовкой из стороны в стороны, ежесекундно ожидая визита врагов. – Провел её до ворот и вернулся. Реджи сидит в подвальной кладовке, но там какая-то ерунда с дверью. Салли сказала, что она исчезла. Я как раз думал прикончить Верзилу и вытаскивать старину.
Майк скептически глянув в сторону братца. Прикончить… легко сказать. Я это уже пробовал… неудачно, если только старик не сгорел, что было бы просто здорово.
- Ты знаешь, где он?
- Понятия не имею, - Пирсон-старший пинком отбросив валявшийся под ногами обломок разорванной выстрелом сферы. – Надеюсь, придет на шум.
Мальчишка задумался. Он вспомнил прошлый поход в морг… тогда Верзила почти перехватил его у коридора в выставочный зал. Перехватил и лишился пальца… который теперь отрос заново – но не в пальце дело. Ведь было еще что-то во время визита… шар… служитель… карлики…
Дверь! Та дверь, куда меня так тянуло… из-за неё еще карлики рычали. Уверен, за ней не обычная комната!
- Есть идеи? – Джоди заметил отстраненный взгляд братишки. Майк энергично кивнул.
- Да. Я вспомнил, тут одна дверь есть. Может, за ней что-то найдем – не Верзилу, так еще парочку этих чудовищ прибьем.
Мальчик продемонстрировал свой кольт и Джоди про себя хмыкнул. Пацан не промах – вышиб дверь, нашел пистолет Банистера, даже катафалк подорвал. Зря он не послушал брата и не взял его сразу с собой – глядишь, и Салли не пришлось бы испытать ужас похищения. Правда, непонятно, как так быстро могла зажить разбитая голова, но в эту ночь - чем только черт не шутит. Проще принимать все без вопросов, как будто полеты во сне. Правда, сам Пирсон давно таких снов не видел – если быть точным, то с детства. Но все новое, в который раз убеждался парень – хорошо забытое старое.
- Ладно, веди.
В этот раз коридор не стал извиваться змеей, а честно вел их вперед. Майку эта покорность похоронного бюро казалась подозрительной – уж не заманивал ли их Верзила поглубже в свои владения? Однако мраморные проходы оставались пустынными и безмолвными – ни карлики, ни шары, ни шаркающие прислужники не спешили поприветствовать братьев.
Морг раздавался вширь – Пирсоны прошагали уже достаточно, чтобы насквозь пересечь здание два раза, а проходам не виделось конца и края. Однако чувство близости к разгадке все сильнее стучало в сознании мальчишки. Дверь скрывала не штаб карликов и не личные покои Верзилы – Майк вспомнил сочащийся свет, густой, от которого прогибались стены. Там притаилась сила, превосходящая мощь самого могильщика…
…Врата…
… источник всех бед их многострадального города. Они слишком глубоко вошли во тьму, чтобы теперь повернуть назад – вопреки риску и доводам испуганного разума. Мертвый свет, льющийся в их мир, предстояло встретить широко раскрытыми глазами – даже рискуя ослепнуть.
Братья повернули за угол и остановились. Ровное гудение доносилось из-за знакомого мальчику прохода, а в дверных щелях билось ослепительное белое сияние. Мальчик представил работающий на полную мощность двигатель, Джоди звук напомнил алчную бурильную установку, вгрызающуюся в беспомощную землю.
- Это здесь, - Майк поднял пистолет и краем глаза заметил, как винтовка брата тут же оказалась у плеча.
- Сколько же их там… - думая о карликах, которые наверняка не могли оставить важное для них помещение, пробормотал Джоди. Мальчик хотел ответить, что это неважно – вдвоем они заставят, карликов улепетывать, куда глаза глядят. Хотел – но не успел, потому что внезапно ощутил за спиной чье-то присутствие. Тяжелая рука легла на плечо, и Майк осознал, что у него уже не хватит времени развернуться и встретить врага пулей.
***
Реджи не мог точно вспомнить, когда на месте стены возникла дверь. Он слышал выстрелы со двора, что-то здорово рвануло, но видимо, Верзила решил подольше держать его взаперти. Наматывая круги по маленькой комнатушке, мороженщик мечтал лишь об одном – чтобы Салли успела выбраться. На девчонку и так обрушилось слишком много бед, и Банистер не хотел, чтобы по их глупости это число приумножилось. Конечно, никто не скажет, что они специально втянули в неприятности миссис Петс и её внучку – но чувство вины все равно грызло добродушного мороженщика.
Черт, почему здесь нет ни одного стула? Или хотя бы десятка ведер, чтобы сделать из них опору?
На очередном наматываемом витке Банистер машинально пнул стену – и под ботинком вздрогнуло податливое дерево. Реджи остановился, тряхнув головой – может, померещилось?
Дверь стояла на месте, будто никуда и не девалась. Неужто Верзила решил, наконец, послать монстров по его душу?
Подняв молоток, мужчина открыл дверь, готовясь в случае чего бежать, что было сил. Оставаться в узкой кладовке, когда все оружие годилось лишь против неподвижных карликов, было даже не смешно.
Коридор пустовал, а из всех низкорослых обитателей имелась лишь ваза, изображавшая какой-то мудреный фонтан. Банистер очумело покачал головой, не веря в подобное везение.
Это что же, меня выпускают? Или Джоди, наконец, добрался до старика?
Мороженщик представил друга, трясущего за грудки могильщика. Мечта, приятная до сладости во рту, ничего не скажешь.
Наверняка, Пирсон мог пригрозить смертью, вот старик и открыл дверь… или правильнее сказать, вернул дверь?
Из недр похоронного бюро грянул винтовочный выстрел. Реджи не стал раздумывать – стрелять здесь мог только Джоди, а значит, не дело оставаться в стороне. С кем бы парень сейчас не дерется, еще пара рук ему не помешает.
Вот только проходы сбивали с толку еще сильнее, чем до того, как шар загнал их с Салли в ловушку. Банистер не так часто бывал в морге, чтобы идеально помнить планировку, но таких постоянно пересекающихся коридоров здесь точно не было.
Куда это менязанесло? В подземную пристройку? Чушь, не могли они так быстро столько прокопать, да еще и все сделать неотличимым от морга. Значит, очередной мираж?
Он подавил желание залепить по ближайшей стенке молотком. Миражи – миражами, но здесь даже сны кусаются, как говорила его покойная бабушка.
Реджи свернул за очередной угол, и перед глазами вдруг заплясали алые точки. Пол, такой ровный и гладкий, внезапно накренился, и, взмахнув руками, Банистер повалился…
… Ты будешь играть, сказала старуха. Твоя гитара напомнит ветру песню, что он позабыл. В час осени, в час жатвы…
… прямиком на спины друзей. Реджи выронил молоток, с диким грохотом расколовший мраморный пол и тут же перед глазами возникли два дула. Винтовка Джоди и пистолет Майка упирались ему в нос, пока Банистер еще пытался удержаться за плечи Пирсонов.
- Блин, - Джоди первый опомнился, опуская оружие. – Ты совсем охренел, так подкрадываться? Старик, я чуть в штаны не наложил.
Майк просто схватил руку друга и крепко сжал, сияя от счастья. По грязному лицу мальчика пробежала легкая и искренняя улыбка, вернув подростковый румянец щекам. Реджи невольно улыбнулся в ответ. И даже Джоди заметно приободрился, глядя на брата и друга.
- Реджи, как ты выбрался? – спросил Майк. – Мы думали… Салли сказала, ты заперт.
Мороженщик посветлел – по голосу мальчика было понятно, что девушка жива. Значит, он не ошибся и хотя бы один груз можно снять с переполненных весов совести.
- Дверь появилась… и вот я тут, живой и как видите, не потерявший в росте.
У друзей заблестели глаза – смеющийся Банистер был равноценной заменой восходящего солнца - надежды всех обреченных.
- Салли с вами?
- Побежала к тебе домой, - ответил Джоди. – Майка выпускать из-под замка.
Мальчишка смущенно хмыкнул, глядя на ничего не понимающего Банистера.
- А что он делал под замком в моем доме?
- Реджи, - немного смущенно поинтересовался мальчика. – Ты ведь не обиде, я там твою дверь сломал.
- Да хоть весь дом разноси, - мороженщик положил руки на плечи друзьям. – Мы вместе, парни. Есть идеи, что делать дальше?
Братья кивнули на дверь. Дальнейших вопросов не последовало – Реджи оказалось достаточно посмотреть на бьющий из щелей свет, чтобы понять, что могло привести друзей в это место. У любого замка – свой тронный зал, у любого штаба – центр командования. Если Верзила и мог где-то прятаться – то только здесь, в преддверии ослепительного ада, который едва удерживали стены.
Врата, о которых говорила миссис Петс. Они здесь. Здесь – сердце Фантазма.
Банистер представил его – бьющийся уродливый нарост, опухоль желтого цвета размером с комнату. Сокращающееся, чтобы вытолкнуть новую порцию кошмаров, затопивших город, а затем распрямляющееся, выбирая крики новых жертв.
- Ты первый, - попробовал пошутить Джоди. Реджи скривил губы в чем-то, что должно было напоминать улыбку – чувство скорой разгадки, снятия всех масок с лица тайны, заглушало веселье.
- Уступаю крутому парню с винтовкой.
Друзья переглянулись – и рука Пирсона беспрепятственно отворила двери в сияющее безумие.
***
Свет был столь ярок, что голова мгновенно закружилась. Пол, стены, потолок – все напоминало тонкие стеклянные пластины, за которыми плескалось густое белое мерцание. Оно равномерно проливало во все стороны лучи, утопив помещение в сиянии, и у вошедших мужчин тут же начало рябить в глазах. Джоди поморщился, потер щеку – зубы болели, будто гудящий воздух превратился в сверло стоматолога. Душное помещение, как трансформаторная будка, изучала потоки энергии, и свет был лишь видимой составляющей этой силы.
Ряды странных цистерн занимали боковые стены. Одна на одной, округлые – сужающиеся по краям, но выпуклые посредине, контейнеры поднимались до потолка. Их цвет напоминал темную сталь, но Пирсон почему-то был уверен, что не найдет этого металла ни на одном заводе. Бочонки имели узкий стеклянный разрез чуть ниже верхушки, и его темнота вступала в резкий контраст с окружающей белизной.
Чуть в отдалении – у дальней стены, шагах в пяти, возвышались два серебряных штыря на растоянии в два ярда друг от друга. Толщиной в пару дюймов, похожие на запаянные трубы, они дрожали, заставляя воздух мерцать и переливаться, будто в дутой линзе. Хотя вершины штырей заканчивались на уровне груди Майка, они, а вовсе не контейнеры, невольно притягивали к себе внимание.
- Ну и что это за хренотень? – поинтересовался Джоди, осторожно ступая вовнутрь. Пол, почти неразличимый в свете, вызывал явственные опасения в любой момент проломиться, утопив идущих в море белого огня.
Спутники промолчали – взгляд Майка не отрывался от штырей, а Реджи, судя по лицу, очень жалел, что не нашел по дороге ящик динамита. Пирсон медленно приблизился к ближайшей урне, поразившись её неприятному сходству с яйцом или коконом. Ожившие машины, парящие шары – поневоле поверишь, что какая-то тварь откладывает и монстров в металлических оболочках.
Общее число загадочных контейнеров достигало примерно трех десятков. И эти прорези…
Парень присел на корточки и заглянул в щель нижнего бочонка. В желтом желе, неприятно похожем на чудовищную кровь, плавало уродливое лицо. Пирсон подавил внезапное желание отшатнуться – широко раскрытые глаза на лысой голове карлика уставились прямо на Джоди.
Через миг он понял, что существо мертво или без сознания. Слепой взгляд и неподвижность уродца вселяли уверенность – и даже пробудись он, контейнер не походил на марлевую сетку. Выбраться наружу – та еще задача, особенно когда верхние бочонки стоят на крышке.
- Ну и ну, - Джоди посмотрел на Банистера. – Тут карлики, Реджи, ты только глянь.
Реджи с таким видом, будто ему предложили заглянуть в нечищеный унитаз, заглянул в пару щелей. Карлики были повсюду – ждали своего часа…
… вылупления…
… возможно, даже видели сны в оковах странной стали. Лысые головы, выступающие челюсти, коричневая узловатая кожа, напоминающая по цвету древесный корень…
- Они что, тут хранятся? Зачем… - Парень покосился на Майка, разглядывающего вибрирующие стержни, и понизил голос. - … Зачем Верзиле помещать их сюда? Я думал он их сразу оживляет… каким-то способом. Может, током, как в том фильме про Франкенштейна, помнишь?
Реджи присел рядом, тоже переходя на шепот.
- Я очнулся в комнате для вскрытия, когда меня забрали. Наверное, там они и переделывают людей. По крайней мере… - лицо Банистера исказила боль, - Сьюзи они отнесли туда.
Джоди замолчал – он слышал от Салли о том, что случилось с официанткой. Ужасно, что ни в чем ни виноватая девушка погибла – но еще страшней, что убили её мимоходом, так же легко, будто комара прихлопнули. Для Верзилы чужие жизни не значили ровным счетом ничего, может, он вообще считал людей ошибкой – по сравнению с нежитью, которой повелевал.
Как вообще можно сделать из человека карлика? Нет… не хочу знать! Просто не желаю об этом думать.
Он не сказал ничего по поводу своих родителей, и Реджи, даже если и подозревал неладное, не задал вопросов.
Майк за их спинами шаг за шагом приближался к штырям, и гудение плавно и почти незаметно нарастало.
***
В этом году на уроке биологии говорили, что в глазу каждого человека есть слепое пятно. Обычно Майк пропускал подобные нудные темы, но эта сейчас всплыла из закромов памяти. Он вспомнил показанный учителем забавный пример – линию из жирных точек а листе бумаги. Если вести по ним взглядом, в какой-то момент одна исчезает. Таким же слепым пятном было и пространство между серебристыми стержнями.
Прямой взгляд не замечал ничего необычного – разве что воздух рябил, как над пламенем свечи. А вот если глянуть краем глаза – свет искривлялся, будто проходя через огромное увеличительное стекло. Мальчик шагнул ближе, чувствуя, как кончики длинных волос треплет легкий ветер. Странный сквозняк – лицо и шея не чувствуют ничего, а волосы движутся от порывов далекой бури.
Пирсон не обращал внимания на обсуждавших запертые урны мужчин. Карлики не так интересовали Майка, как то чувство предвкушения и опасности, что нарастало с каждым шагом. Стержни таили в себе угрозу, но при этом они удивительным образом бодрили. Куда-то уходили усталость, словно он…
…вернулся домой…
… выпил в жару целую бутылку лимонада. Стержни были сосредоточием силы, Вратами Фантазма, но при этом – источником чудес. Немыслимых, темных, но таких притягательных…
Покорный мягкому давлению, проникающему в мысли, Майк протянул руку между штырями.
Холод окатил пальцы. Ладонь просто растворилась до половины, будто отсеченная – но мальчик не испытывал боли. Он испуганно отшатнулся, стряхивая заманчивую песнь Фантазма – и пальцы вернулись на место. Воздух скрывал за собой что-то, что выросший в глубинке Пирсон не мог объяснить – и ближайшим подобием была водная гладь. Только вода оставалось видимой, и лишь искажала контуры руки – а эта субстанция, полностью прозрачная, тем не менее, бесследно поглощала то, что её пересекало.
Он поднес кисть к глазам, внимательно разглядывая пальцы. Ни царапин, ни ожогов – кожа оставалась такой же целой, как и до погружения. Да и перьями или чешуей мальчишка не спешил обрастать, как это иногда бывало в комиксах.
Врата ровно гудели, предлагая повторить попытку. Магия происходящего манила Майка и он, оглянувшись на спутников, снова окунул в неизвестность руку – в этот раз по запястье.
Легкое жжение начало расползаться по кисти, медленно подбираясь к локтю. Волосы по всему телу зашевелились, приподнимаясь.
Электричество? Но разве оно не должно щипать, а не обжигать?
Гудение изменилось – стало басовитым, как у рассерженного шмеля. Мальчик вынул руку из пустоты, пошевелил пальцами – это все ему напоминало…
… Ящик Салли! Сначала жжение, потом боль и холод. В нем было то же самое, что здесь.
Но что было в ящике? Его собственный страх и Фантазм? Значило ли это, что Врата могут быть не менее опасны – если он позволит себе испугаться? Если вообразит, что за ними скрывается зло – будет ли это зло достаточно материальным, чтобы откусить ему руку?
Пирсон присел, с сомнением глядя на обманчивое пространство. Интересно, что там… на той стороне? Я ничего не нащупал… но ведь хотя бы пол с той стороны должен быть?
Не бойся, прозвучал в мыслях голос Салли – или что-то мастерски скопировало девушку? Не бойся, Майк…
Мальчишка вновь протянул руку, и в этот раз челюсти Врат сомкнулись на ней с полной силой. Заполнивший помещение ветер толкнул в спину, руку охватил невыносимый холод – и, с криком, полным ужаса, Майк заскользил навстречу неизвестности. Он еще успел услышать предостерегающий окрик Джоди, когда лицо пересекло невидимую завесу, и все прочие звуки привычного мира пропали.
Их сменила песнь Жнеца, в которой не было места надежде.
Глава 20. Земля багровых туч
Пламя. Океаны огня сжигают тело, но он все не умирает. Волны багровых языков пронзают Майка насквозь, однако внутри – холод. Огонь мертв, как и все вокруг – мертвый купол, бесконечно терзаемый мечтой о тепле. Огненные небеса, в которых сгорело его тело – и Пирсон сам становится тысячей искр, разлетающихся в бесконечности.
Кровь. Багровые тучи под пологом пламени бешено мчатся, сшибаясь, как закованные в доспех великаны. Раскаты грома заставляют тучи дрожать, в страхе проливая алую влагу, но ветер уносит её прежде, чем кровь достигает стонущих песков. Красные молнии полосуют двойные небеса - рождаясь в огне, обретая свой цвет в крови. Майк знает, что стал молнией и кровью, тучами и громом. Это неважно – он не умирает. В мертвом мире нет жизни, но лишившись тела, он забыл и о смерти.
Ветра. В них стон, боль и песня. Бессловесная, тягучая песня тех, кто уходит в вечность, кто возносит хвалу красному аду, ставшему их темницей. Ураган вздымает с земли потоки красных песчинок – тела тех, кто обрел желанное забвение. В преисподней смерть остается сладкой мечтой – но он не мертв. Всеобъемлющий и вездесущий, Майк парит над миром. Глаза его – тучи, а слова превращаются в гром.
Пустыня. Она пролегла от горизонта до горизонта. Возможно, у неё нет конца – полотно барханов, терзаемых бурей и молниями, приминаемых ногами обреченных. Внизу – черные точки, вьющаяся лента и мальчик хочет рассмотреть её поближе. Для этого не нужно ничего, кроме желания – как раненая птица, он падает с небес, и Врата возникают из груды неразличимых силуэтов. Торчат вибрирующие стержни, возвышаясь из пирамидок отполированных ветром костей. Тянется вымощенная камнями, напоминающими огромные чешуйки, тропа – и пески не смеют замести её змеиный узор. Тропа уползает дальше, чем хватает зрения, и по ней тоскливым караваном движутся закутанные в плащи фигуры.
Карлики. Майк видит их всех – поникшие лица, безвольные шаги. Видит, как из пересылаемых из морга металлических коконов выползают покрытые слизью чудовища, оживленные плотью этого мира. И песок оседает на их нагих телах, превращаясь в рваное тряпье. Пустыня не заботится о своих обитателях – она лишь следует давно установленному образу. Здесь не любят различий – проще стереть все черты, оставив колонну из этих безмолвных монстров, почему-то наполняющих мысли Майка жалостью.
Знания проникают в него вместе с ветром. Существа зовутся певчими – потому что их роль в исполнении. Не только приказов, но и музыки – великой симфонии красного мира, которая отправляет их души навстречу чему-то невообразимому. Вместе с ветром Пирсон скользит над тропой, поражаясь её древним трещинам, уходящим в недра безводной земли. Тысячи, миллионы лет существует этот путь, и все идут по нему пленники вечности.
Храм. Руины, созданные из безумного переплетения острых и тупых углов. Даже лишенный глаз, смотрящий на мир сознанием, Пирсон не в силах охватить его взглядом. Храм занимает столько места, что весь Морнингсайд мог бы разместиться на одной из его терасс. Именно туда лежит дорога карликов, в храм, над которым…
Даже сейчас, когда все человеческое почти сгорело, Майку трудно сознать, что же он видит. До этого разум избегал останавливаться на заполняющем все небо светиле. Достаточно далеком, чтобы освещать бесконечное, лишенное ночи пространство – и одновременно близком, висящим прямо в кровавых тучах. Алый, неживой свет, который постоянно пульсирует. Протуберанцы-щупальца, алчно шарящие в небесах. Их движение, похожее на извивы водорослей при сильном речном течении. И чувство близкого соприкосновения… будто что-то невидимое отделилось от живого солнца, устремившись навстречу душе Майка. И оно голодно…
Мальчик пытается вернуться, сосредотачивается на видении Врат – все тщетно. Сила несет его к свету, прямиком в пасть этого циклопического божества, и Майк видит, как воспаряют над молитвенными залами храма певчие, осыпаясь новым песком на истерзанные ветром барханы. Тела обращаются в песок, а души забирают огненные щупальца… и так продолжается от века. Вот почему пустыня немыслимо огромна - светило живет, поглощая целые миры, и устилает прахом убитых свои владения. Жнец, приходит имя, но это имя - пустой звук. Для силы, величественной и страшной, появившейся раньше привычной вселенной и обреченной пережить её гибель, у Майка просто нет подходящих титулов.
Пылающий протуберанец почти касается его раскинувшегося на крыльях ветра сознания…
Пирсон слышит голос Джоди, но понимает, что это лишь зыбкая надежда, которой тешится меркнущее сознание. Сейчас все будет кончено, стоит голодному пламени соприкоснуться с его бестелесной сущностью, швырнув в ненасытную утробу. И если ему повезет – если очень повезет, рассудок исчезнет раньше, чем душу начнут переваривать…
***
Еще толком не понимая, что происходит, Джоди бросился к брату. Налетевший ветер и словно затягиваемый в проем между серебряными спицами Майк – все так быстро изменилось в этой странной комнате, на то чтобы думать не оставалось времени. Он прыгнул, видя, как дрожащий воздух пожирает тело брата – тот словно растворялся, пересекая невидимую черту. Что это за чертовщина, Пирсон не пытался понять – он лишь нырнул следом, по пояс окунаясь в обжигающий холод.
Ноги елозили по полу, пытаясь найти опору, но через миг на них навалилась тяжесть. Реджи, не долго размышляя, просто навалился всем своим весом, избавив друга от риска рухнуть в никуда следом за братишкой. Ветер утих, но жадно всасывающая все содержимое белого зала сила не собиралась так просто сдаваться.
Перед глазами мелькали огненные всполохи, клубилась багровая тьма. Что-то, похожее на тучу, окатило Джоди ознобом, от которого на глаза навернулись слезы. Он сунул руку прямиком в бушующий мрак, мечтая лишь об одном – чтобы брата не унесло далеко. Странная субстанция была чем-то средним между туманом и водой – густая и одновременно податливая, недостаточно прочная, чтобы удержать тело – но и не грозящая мгновенным падением.
Рука сжала ремень на поясе Майка. Парень дернул вверх, словно подсекая огромную рыбину, и мгла отступила. Джоди не знал, показалось ему или нет, но тело братишки не вынырнуло из огненного облака – оно словно соткалось из багрового мрака. Так дым над тлеющим костром способен принимать удивительные формы, так рождается мираж из носимого по пустыне песка.
- Тяни! – чувствуя, как плечо раскалывается от боли, завопил Пирсон, не зная, слышит ли его Банистер или нет. Однако звук, видимо, преодолевал Врата – тому напору, с которым мороженщик исполнил команду, мог бы позавидовать и штангист. Реджи тащил их обратно, в мир ослепительного света и тревог, и единственное, о чем думал Джоди в те минуты – не разжать сведенную спазмом руку.
Последние ярды их вновь подхватила неведомая сила – только в этот раз она была направлена в обратную сторону, как воздух, вдыхаемый и выдыхаемый исполином. Или Врата просто поняли, что поймали неподатливую добычу и спешили выплюнуть её обратно. Братья покатились по полу – рядом с рухнувшим от неожиданности Реджи. Вся одежда Майка дымилась, глаза невидяще шарили по сторонам. Джоди потряс головой – озноб уже уходил, но яркое освещение зала вызвало после недолгого созерцания огненной бездны сильную головную боль.
- Ничего себе! – мороженщик опустился рядом с Майком на колени, пытаясь затушить тлеющую – как ему показалось одежду. Однако после пары хлопков, от которых в глазах мальчишки появилась осмысленность, Реджи изумленно посмотрел на собственные ладони. Джоди подхватил брата, помогая ему сесть, и тут же понял, что изумило друга. Одежду Майка будто подержали в морозильнике, и тающая в сухом воздухе дымка была паром.
- Ты видел?! Нет, ты видел? – нервно затараторил Банистер – Эта штуковина его затянула!
Мороженщик нервно покосился на Врата, сейчас обманчиво безопасные. Гул и воздушная рябь никуда не делись, и серебряные стержни словно приглашали желающих со второй попытки раскрыть их тайну.
Размечтались, мысленно фыркнул Джоди. Теперь уж точно – туда не ногой. Но куда же мы чуть не отправились?
- Несбывшееся, - голос Майка звучал устало, но, слава Богу, мальчик пришел в себя. Джоди даже не удивился, что братишка отвечает на его незаданный вопрос – главное, что пацан выжил и похоже, не пострадал. – Мы провалились в несбывшееся. Там… эти карлики…
Он замолчал, не в силах подыскать нужно слово. Реджи открыл было рот, но мальчишка уже продолжал.
- Они рабы… и не только. Их приносят в жертву… вернее, они сами себя приносят.
- Кому? – внезапно осипших голосом спросил Джоди. Он не понимал, как брат мог понять все это – для него с момента, когда мальчика затянуло, и когда он, Джоди уцепился за пояс младшего, прошло меньше секунды. – Верзиле?
- Нет… там было что-то еще, - Майк замотал головой. – Не могу вспомнить… на языке вертится, а не сказать… все так в голове запуталось…
- Потом распутаем, черт с ним. Главное - ты жив, – Реджи ободряюще потрепал плечо мальчика и поднялся на ноги. – Это, выходит, и есть те самые Врата, о которых говорила миссис Петс?
- Да, - радуясь, что может ответить хотя бы на этот вопрос, кивнул мальчик. – Там – другой мир. Людям в нем не выжить, а карлики… они… ну как это объяснить?
Созревают, вдруг пришла мысль к Джоди. Карлики созревают, как спелые колосья пшеницы. Только там они могут наполниться соками и стать подходящими для жатвы…
Наверное, мысль родилась благодаря странному гудению, навевающему грезы иных миров – или визит в облачное пламя так повилял на мышление? Пирсон не знал наверняка, но чувствовал, что ответ правильный.
- Верзила переносит эти тела через Врата, - парень указал пальцем на контейнеры, - а потом они оживают.
- И их приносят в жертву, - подхватил Реджи, в глазах которого промелькнуло понимание. Возможно, мужчина тоже услышал подсказку Врат, шепчущих на своем непонятном людям языке.
- Да, - облегченно подтвердил Майк. – В жертву тому, что они называют Жнецом.
Свет погас, а вместе с ним исчезло и гудение. Мрак хлынул из стен, как чернильное облако, погружая зал в беспросветную темноту.
***
Реджи понимал, что разумнее всего было бы попросить Майка отдать пистолет, но тут же подавил трусливый порыв. В конце концов, мальчишке будет спокойнее с оружием в руках – хотя в этой кромешной тьме чертовски не хочется получить пулю своего кольта от своих же друзей.
Было тихо – оборвавшийся гул словно унес за собой все звуки. Морг и раньше не относился к шумным местам, но сейчас они просто застыли в бесконечной пустоте. Реджи попробовал легонько топнуть – и не услышал ничего. Разве что стук его собственного сердца, колотящегося, как в припадке.
- Где вы? – откуда-то из мрака позвал Майк. Голос показался необычайно далеким и не имел направления.
- Здесь, - откликнулся Реджи, вслепую шаря руками. Никогда он не испытывал подобного одиночества – завеса тьмы отрезала целый мир, оставив их заточенными в черном нигде, разделив их. А еще рядом находились притихшие Врата, в которые можно было легко свалиться, если брести наугад.
Или через них может что-то вылезти. Карлики… тот паук, шары… Реджи поежился. Список монстров, которые вполне могли водиться за Вратами, стремительно рос.
- Сейчас, не двигайтесь, достану зажигалку, - Джоди, судя по звуку, находился рядом, но очередной взмах руки не на что не наткнулся. А ведь зал изначально показался Банистеру не таким уж и большим – неужели снова Фантазм играл с ними свои шутки?
Если двери могут исчезать, то почему бы и комнате не стать больше?
Неприятный вывод – выходит, в похоронном бюро абсолютно все не такое, каким кажется, укреплял растущий страх. А если и пол под ногами исчезнет, сменившись этой беспросветной мглой? И они будут падать… и падать… и падать…
Раздалось несколько щелчков, но мороженщик не увидал ни малейшей искры. Джоди чертыхнулся.
- Ну что? – спросил Майк.
- Не работает. Реджи, у тебя…
- Да, да, - перебил мужчина, радуясь, что может думать о чем-то другом, чем о вездесущей тьме. - Сейчас спички достану…
Рычание разорвало мрак. Оно было сильным, уверенным и целеустремленным – то, что вошло в темный зал, прекрасно обходилось без света.
- Твою мать, - пробормотал Реджи, лихорадочно шаря по карманам. Он помнил, что где-то лежал коробок спичек, но, как назло, он куда-то подевался.
Тишина, последовавшая за рыком, действовала на нервы еще сильнее, чем звук любой приближающейся угрозы. Похоже, это был карлик – но откуда он взялся? Ни шагов, ни шелеста плаща по гладким плитам.
Из Врат вылез? Если бы из кокона – то мы бы услышали… да и там они вроде мертвые. Еще мертвые… а вот скоро мертвыми будет мы…
- Реджи, - сдавленно сказал Джоди. – Где чертовы спички?
- Не знаю, - чувствуя, что скоро заорет благим матом, простонал мороженщик. Он понимал, что нужно справиться с паникой – иначе карлик, пока что развлекающийся ожиданием, просто выпустит ему кишки. Драться в темноте, когда не видно ни зги, а эта тварь может в любой момент зайти со спины…
Майк коротко вскрикнул, и порыв ледяного ветра пронесся по погруженной в бессветие комнате.
- Не тронь его! – разом отметая страх, закричал Банистер. Испуг как рукой сняло, стоило понять, что сейчас карлик набросится на испугавшегося мальчишку. – Давай, урод, попробуй взять меня! Я из таких, как ты, уже отбивных понаделал!
Он ожидал, что Джоди поддержит его своим призывом – Пирсон скорее умер бы сам, чем позволил кому-то причинить вред младшему. Однако друг молчал – и что много хуже, молчал и мальчик.
- Парни… - позвал Банистер. От слов не осталось эха, они просто таяли в пустоте. – Ей, парни, вы чего молчите?! Вы же не…
Темнота сменилась светом столь ярким, что мужчина на миг зажмурился. Он открыл глаза, как только в них перестало рябить – и уставился на гудящие спицы. Вернулось все – ряды закрытых урн у стен, прикрытая входная дверь, только друзей не было рядом. Пирсонов и след простыл.
… исчезли? - закончил свой вопрос Реджи, не имея ни малейшего понятия, что же делать дальше.
***
От винтовки не было никакого толку – Джоди не мог рисковать стрелять наугад. Темнота и бродящий в ней карлик – или карлики, оказались тем козырем, против которого у него не было карт.
Майк вскрикнул и Джоди резко развернулся, пытаясь понять направление звука. Он не знал, почему прежний зал сменило это необъятное помещение – неужели Верзиле было по силам преображать не только вид, но и размеры самого здание? Раньше Пирсон воспринимал Фантазм как видение, вроде того, что настигло его по дороге к кладбищу, но здесь усомнился. Тьма была чересчур реальной, как и тишина.
- Майк?! Реджи?!
Ни эха, ни звука. Джоди остался один, заблудившийся во мраке, обреченный блуждать наугад. Кто знает, кем наполнена тьма – какие чудовища сейчас тихо облизывают острые клыки, поджидая его? И где спасительный выход?
Может, просто подождать? Ведь все видения рано или поздно рассеиваются.
Не тревожь его судьба остальных, Джоди так бы и поступил. Но парень понимал – разделив их, Верзила преследовал какую-то цель. Возможно, не просто перебить поодиночке – оставил же старик зачем-то в живых Реджи. Правда, помня участь родителей, вряд ли планы долговязого монстра были намного предпочтительнее смерти.
- Джоди… - тихо прохрипел голос, от которого парень начал пятиться, позабыв даже про риск свалиться во Врата. Отец – вернее то, во что он превратился, был где-то здесь. И, кажется, мрак ему совершенно не мешал.
- Сынок… - надломленный стон приблизился, и лоб Пирсона пробила испарина. Он понимал, что сейчас выстрелит – все равно куда, лишь бы остановить приближение этого существа, чьи мелкие шажки парень уже отчетливо различал.
- Куда ты, сынок? Мы скучали… мы так скучали по тебе…
Спина внезапно уперлась в ребристую поверхность. Дверь – и Джоди без раздумий распахнул её. Он ждал света, проливаемого из коридора – но с той стороны было не мене темно, чем внутри непонятного помещения.
Что-то коснулось его куртки, обдавая холодом. Острые коготки царапнули живот.
С криком ярости и страха Джоди пинком отбросил низкорослую тварь, и бросился прочь. Он мог выстрелить и, скорее всего, сразил бы карлика наповал – но даже сейчас мысль, что придется убивать собственного отца, казалась немыслимой. Оставалось только бежать – сквозь темный коридор, слушая бьющуюся в висках кровь и тишину, сменившую голос чудовища.
Джоди остановился, только когда в голове немного прояснилось. Повел рукой, ища опору – пальцы наткнулись на холодный мрамор. Коридор… но почему такой беспросветно-темный? Здесь же перекрестки на каждом шагу… неужели в здании вообще нет света?
Однако старый склеп был не причем, и Пирсон это понимал. Вокруг стало темно, потому что так захотел Верзила – а желания предводителя монстров становились законом в этом царстве ужаса.
Парень остановился, сжав свободную руку в кулак. Что же делать? Майк и Реджи остались где-то во тьме. Не там, где он встретился… с тем, о ком Джоди не хотел думать. Комната с Вратами и тот бесконечный зал, из которого Пирсон чудом вырвался, были разными помещениями, он это чувствовал. Но где теперь искать парней, когда он даже собственные пальцы не различает?
Джоди пошел, держась рукой вдоль стены. Это было лучшее, что он смог придумать – возвращаться не имело смысла. Против пути назад бунтовали все чувства, а им парень привык доверять. Майк и Реджи не за дверью, их куда-то перенесло – как только что перенесло его. Может, это свойство Врат – не только забирать в мир багровых облаков, но и отправлять в иные, полные мрака миры? Здесь, наверное, только нечисти впору обитать…
Он уткнулся в угол стены, пошел вбок – и через пять шагов нащупал еще одну ручку. Дверь, за которой доносилось что-то, вроде шелеста листвы.
Ну что ж, была – не была. Вряд ли там будет хуже, даже если шелестит вовсе не ветер.
Джоди распахнул дверь… и вышел из черного хода, оторопело глядя на залитый фонарями двор. Это был не тот проход, что вел к выходу – ту дорогу, с которой в день похорон началось его знакомство с низкорослыми покойниками, Джоди хорошо помнил. Однако темный путь вывел его именно сюда, на заливаемый мертвым светом забетонированный двор, за которым начинался склон холма, уходящий вверх. Черные деревья и ослепительно белеющие памятники казались бумажными аппликациями на стенде ночи.
Он машинально сделал шаг вперед – и дверь за спиной захлопнулась, отрезая обратный путь.
***
Темнота была спасением от безумия. Майк знал, что во мраке бродит опасность – коснувшийся его полой плаща карлик прятался где-то неподалеку. Мальчик даже вскрикнул, когда пахнущее тленом существо задело его и умчалось прочь. Джоди молчал, затих и Реджи – и страх ворочался в сердце, как разбуженный посреди зимней спячки медведь. Но все же сейчас во мраке таилось его спасение.
Тьма позволяла не думать о пережитом. Мир за Вратами, яркие краски, ослепительные ощущения… все это въелось так глубоко в мысли, что мальчик боялся – вдруг увиденное останется с ним навсегда? Во снах и наяву, каждую секунду, терзая видением исполинского храма и существа над ним, которому возносили хвалу певчие…
Он пошел в ту сторону, где примерно находилась дверь. Пистолет приятно отягощал руку, но пока что стрелять было просто не в кого. Конечно, можно пустить пулю, чтобы при вспышке выстрела хоть что-то разглядеть – но вдруг выйдет рикошет? Да и патронов совсем мало – хотя после визита в мир багровых небес Майк уже не пытался вспомнить, сколько.
Верзила – пришелец. Чужак из этой пустыни. Хуже любых марсиан из комиксов, те хоть просто инопланетяне, а старик…
Для описания могильщика не хватало правильных слов. Верзила явился откуда-то из-за грани, где привычные понятия утрачивали смысл, и даже побывав в роли ветра, огня и песчаной бури, Пирсон не мог описать природу иной реальности и её обитателей.
Мальчик все шел и шел – наверное, прошагав сотню ярдов. Пол не кончался, безмолвие все так же давило на барабанные перепонки. Однако Майку то и дело казалось, что за спиной раздаются легкие, почти невесомые шаги.
Шурх-шурх.
Пот стекал на губы, и мальчишка слизывал соленые капли. Глаза остались без работы – можно было идти с опущенными веками, не заметив ровно никакой разницы. Впрочем, зажмурившись, оставалась возможность любоваться хотя бы цветными пятнами перед зрачками – мрак и не думал рассеиваться.
Шур-шурх.
Запахи тоже пропали, разве что от него самого несло, как от свиньи. Целая ночь беготни, драк и падений давала о себе знать – чары старой колдуньи исцелили раны, но не могли заменить химчистку.
Шур-шурх.
Хуже всего, что Пирсон не знал, действительно ли слышит преследователя – или просто его воображение ловит отзвук собственных страхов? Разве карлик не должен был давно напасть, имея прекрасную возможность? На ровном полу преимущество в беге однозначно склонялось на сторону чудовища.
Шурх-шурх.
- Майк… - прошептал квакающий голос, заставивший мальчишку подпрыгнуть на месте. – Сынок… не уходи…
Он обернулся, дрожащими руками поднимая пистолет – и стараясь не думать о том, что только что услышал.
Мне показалось! Просто показалось! Это не мама! Она умерла!!!
Внезапно что-то вцепилось в джинсы – какие-то тонкие, похожие на паучьи лапы конечности обвили джинсы, заставляя мальчика пошатнуться. Что-то приникло к лицу – ткань ветхого плаща или крылья летучей мыши? Он не удержался, рухнул на спину, и затрепетавшие когтистые лапы плотно обвились вокруг шеи.
- Куда ты убегаешь, сынок? – снова хрюкнуло существо прямо над ухом.
Не видя ничего – и не желая видеть, что склонялось над ним и обвивало тело, Пирсон выстрелил и дернулся в сторону. Он катился, плотно сцепив зубы, и отталкивал тонкие конечности, хрустящие, как ломаемые птичьи кости, пока…
… Сильная и знакомая рука не подняла его, вырывая из плена. Кто-то тряс Пиросна за плечи.
- Майк! Очнись, Майк! – крикнул Джоди, и это заставило мальчишку открыть глаза.
Он лежал у подножия куста, изрядно переломанного падением, возле самого бордюра, отделявшего бетонную площадку вокруг морга и зеленый склон. Фонарь над окнами второго этажа светил прямо в лицо, обтекая блеклым светом встревоженное лицо Джоди.
- Ты в порядке? – снова задал вопрос брат. – Бог мой, ты чуть меня не подстрелил.
Мальчик, все еще дрожа, огляделся. Паучьи лапы оказались сломанными ветвями, плащ – осыпавшейся листвой, а на месте его падения красный песок густо усеивал кладбищенский газон.
***
Серебряные спицы дрожали, и Реджи казалось, что эта вибрация, как круги на воде, ширится сквозь пол. Зуд поднимался по ногам, отдавал дрожью в позвоночнике и затихал около затылка. Мерзкое чувство, подталкивающее мужчину быстрее выйти из белой комнаты, искать друзей и больше никогда не возвращаться…
Однако Реджи не вчера на свет появился. Если какая-то дрянь хотела выставить его прочь, с какой радости прислушиваться к её желаниям?
Хотите, чтобы я ушел? Не дождетесь!
Мороженщик поискал глазами, чем можно сломать чертовы штыри. Бить молотком? Но если это сплошной металл, то и ночи не хватит. Завалить или закрыть пространство между вибрирующими иглами тоже не представлялось возможным – вокруг даже досок не найти.
Что-то дрогнуло в боковом кармане на груди. Банистер сунул руку под жилетку, расстегнул молнию – и вынул камертон. Давно забытая вилка сейчас тряслась в такт беззвучному ритму из иного мира. Словно рядом находились колонки или натянутая струна, и звуки её оживляли простенькое приспособление музыкальной настройки.
Банистер зажал камертон рукой, останавливая дрожь. Потом поднял взгляд на переливающиеся серебром спицы, и мрачная улыбка озарила лицо. Малое подобно большему – не случайно в глаза бросилось это сходство. Если точно так же сбить ритм Врат – кто знает, не закроются ли они? Или просто взорвутся к чертовой матери?
Конечно, оставался риск, что Джоди и Реджи исчезли, потому что их затянуло в другой мир, но Банистер в этом сомневался. Когда Майк упал, комнату наполнял ветер, и что-то тащило мальчика по полу. Какая-то невидимая сила, действующая с той же размерностью, с какой магнит собирает железную стружку. Нахлынувшая и исчезнувшая темнота больше напоминала очередной фокус, на которые оказался богат Верзила. Наверное, их разделили, только вот хозяин морга снова недооценил упорство немолодого мороженщика.
Ты все делаешь правильно… вибрация превратилась в голос миссис Петс. Поверни ключ в замочной скважине…
Нет у меня никакого ключа, мысленно возразил Банистер, но тут же понял, что ключ вовсе не нужен. Врата могли убить того, кто без спросу коснется их прохода, но ни Джоди, ни Майк, ни он сам уже не относились к случайным любопытствующим. Вольно или невольно, однако Фантазм стал их сутью, в чем-то даже покорился – и сейчас Реджи планировал использовать всю новоприобретенную власть, обращая её против истока.
Он подошел к дрожащему мареву, поднимающемуся над незримым проходом. Поднял руки ладонями вниз, разводя их над вершинами спиц. В первую секунду возник страх, что одновременно дотянуться до двух стержней не выйдет – расстояние превысит длину рук. Однако здесь, вблизи, перспектива вновь изменилась – или Врата просто подстроились под его ширину плеч.
Реджи глубоко вздохнул и закрыл глаза. Возможно, это был последний осмысленный поступок в его жизни – даже стоя рядом, он ощущал желание обитающей по ту сущности сторону выжечь тело и разум посмевшего посягнуть на его владения человека. Майк назвал эту силу Жнецом, но имена не имели значения за миг до возможной смерти. И если я умру, с отстраненным спокойствием подумал Реджи, то пусть моя смерть станет последней для этого многострадального городка.
Ради вас, парни, и всех живых!
Ладони опустились на ледяные серебряные вершины спиц, и время рассыпалось на сверкающую мозаику.
…Он захлебывался на самом дне водоворота, став заткнувшим слив камнем. Воды набивались в рот, дыхания не хватало – но Реджи все же терпел. Терпел, уже теряя сознание, потому что вращающиеся водяные стены вокруг утратили былую прочность...
Люди могут выбирать, Фантазм - нет. Фантазм это река, текущая в проложенных чьей-то волей руслах, сказала миссис Петс. Он видел свечи, горящие в гостиной, как будто сидел напротив старухи. Стань этой волей, Реджи, и пусть несбывшееся останется за гранью.
… Молнии пронзают тело и ветра швыряют в лицо новые и новые потоки песка. Щеки и лоб иссечены в кровь, но Реджи стоял. Он, простой житель провинциального города, держал на себе багровое небо – как распятый Христос, превращался в мишень для огненного ветра и кровавого песчаного урагана. Буря не вечна, он всегда верил, что не вечна…
Тот, кто правит страхом, правит Фантазмом, колдунья посмотрела на полупустые песочные часы, появившиеся посреди стола, и грустно вздохнула. Время уходит, потому что мы боимся, что оно конечно. В несбывшемся нет правил, поэтому оно побеждает. Так выйди за пределы правил, Реджи – и не бойся. Это просто ветер и всегда останется ветром, какие б маски не надевал.
…В глазах вспыхнуло солнце – живая каракатица, раскинувшая огненные щупальца в красных небесах. Над красной пустыней парил Жнец и не хватало воображения, чтобы передать его точный облик или естество… но Банистер и не собирался этого делать.
- Ну и урод же ты! – крикнул он в лицо вечности, и волна красного песка размером с цунами отбросила мороженщика назад. Врезавшись в стену, Реджи осел на пол – прямо напротив покосившихся, оплавившихся Врат, в которых яростно завывал ветер.
***
Верзила рухнул на пол как покошенный, вздрагивая от пробегающих по телу разрядов. Боль обрела форму электрических вспышек, пронзающих мышцы и заставляющих конечности непроизвольно сокращаться. Проклятая оболочка, проклятый мороженщик, проклятое человечество – почему эти люди не желали покорно умирать, как их предшественники?!!
Поток менял направление, и это вызывало у Приказывающего самый настоящий ужас. Воронка больше не исторгала Фантазм – она начала всасывать всю выпущенную силу и стрелки часов вновь сдвинулись. Время – кровь реальности в артериях вселенной, побежало с привычной скоростью.
Больше медлить нельзя – менее чем через час все с таким трудом собранное по крохам будет беспощадно потрачено. Лежа на полу, Верзила все равно видел Реджи – глазами своего Дара, глазами Фантазма, для которых не существовало стен. От мороженщика исходила пульсирующая нить, которую смертные не могли заметить – и по этой нити к Джоди и Майку вытекала сила. Его сила, сила Врат, которые оказались безнадежно покорежены этим удачливым недоумком.
Предстояло срочно кого-то убить – любого их троицы. Да, тогда большая часть энергии исчезнет в никуда, но иначе сезону жатвы конец. Проще оборвать нить и потерять часть, чем лишиться целого.
Возле Врат уже бушевал ветер, затягивая в проход коконы с телами певчих. Распластанный на полу Банистер, однако, вполне успешно полз в сторону выхода – еще бы, после такого количества украденной силы Жнеца ветра ему не страшны. Прикончить этого мужчину было бы наивысшим наслаждением, но приближаться к набирающему мощь вихрю Верзила просто боялся. Его тело могло просто распасться на части, когда Фантазм, оживляющий оболочку, будет поглощен Вратами.
Значит, остаются Пирсоны. Он сосредоточился – насколько мог сосредоточиться, пронизанный болью и гневом. Тело обрело текучесть, расплылось – и через секунду в пустом коридоре на ноги поднялась светловолосая блондинка. Тело Кэтрин в каком-то смысле защищало его от поглощения Вратами – символически оно не было связано с моргом. Старая-добрая магия сродства, как слишком поздно понял Верзила, могла работать в обе стороны. Будучи могильщиком, он легко управлял всем происходящем в морге – например, с помощью тьмы и страха разделил троицу. Однако сейчас предстояло прибегнуть к женским чарам.
В этой оболочке мысли приобретали совершенно другое направление. Откуда взялось имя Кэтрин, Верзила не знал – еще одна тайна, связанная с обличьями, в которых он пребывал. С первых шагов по этой планете оба тела была доступны ему – и вот сейчас он пылал самой настоящей жаждой мести, вполне подпадающей под слово «женская». Кэтрин больше всего хотелось убить Джоди – однажды избежавшего её сетей.
Красный песок взметнулся и осыпался к ногам – здание склепа сменили тенистые кусты. Кэтрин стояла, глядя в спины врагов, маячащие в десятке шагов. Братья смотрели на мигающие фонари и голос Майка, прозвучавший в ночи, вызвал у существа почти физическую боль. Этот паршивец проник в её мир, почти коснулся Жнеца – но сумел вернуться. Перемены все равно не остановить, человек, прошедший сквозь Врата, уже не станет прежним – но даже Приказывающий не мог предположить, чем преображение обернется для Майка.
- Ты слышишь? Гул нарастает, - младший повернулся к Джоди. Тот кивнул и тревожно посмотрел на слепые окна.
- Давай обратно, похоже, Реджи там остался…
Кэтрин подняла руку, извлекая из складок Фантазма тонкий стилет. Лезвие привычно засияло лунным огнем, хотя тучи не пропускали ни единого серебряного луча сквозь свой полог. Пришло время срезать эти посевы...
***
Джоди не знал, что ощутил первым – запах лаванды или едкий холод. Он помнил, чьи волосы пахли так резко, возбуждающе – и потому успел обернуться до того, как Кэтрин нанесла удар. Подставленная винтовка приняла на себя вес небывало сильной женской руки, заставляя Пирсона отступить на шаг.
Глаза женщины сияли, словно превратились в два языка огня – но под этим светом угадывалась знакомая серая пустота. Верзила смотрел на них из-под лица, некогда казавшегося Джоди соблазнительным, смотрел так, будто перед ним была пара тараканов, которых предстояло раздавить.
И с этим я целовался? Волна отвращения окатила парня, и он навел ствол на стройное тело в облегающем платье. Какая-то часть Джоди, еще помнившая опиумный туман чар, требовала опустить винтовку – но другая, силу которой придавало присутствие брата,смогла нажать на курок.
Он видел испуг на лице существа – и это было сладко. Куда слаще, чем все поцелуи и раздевания на надгробной плите. Во сне Кэтрин имела над ним власть, но здесь, наяву, она оставалась уязвимой.
Тело Кэтрин внезапно опало струйками красного песка, и выстрел вбил песчинки в стоящий за её спиной дуб. Женщина исчезла – однако и там, где древесный ствол исполосовала дробь, и на рассыпавшихся красных крупицам желтела нечеловеческая кровь. Капли щедро оросили газон – пусть даже не в полную силу, но выстрел достиг своей цели.
- Ты её подстрелил! – радость в голосе Майка могла соперничать с криком какого-то первобытного охотника. – Отличный выстрел, Джоди!
Парень кивнул, хотя и не разделял такой бурной реакции. Да, он убивал не только карликов, но и прочих слуг Верзилы – однако вовсе не хотел, чтобы ему это начало нравиться. А вот младший брат, похоже, попадал в распространенную ловушку подросткового возраста – делил все на черное и белое.
Нет, Джоди, разумеется, не испытывал к тварям жалости, однако и убийство его радовать никак не могло. Пирсон делал свое дело – истреблял всех, кто угрожал брату, друзьям и городу, но не собирался на этой тропе дойти до того, чтобы наслаждаться процессом. Да и рассыпавшийся песок мог означать, что Кэтрин, пусть даже раненая, все же улизнула. Конечно, она могла умереть – часть дроби точно попала ей в живот, но разве мертвые уже в который раз не возвращались к жизни в этом чудовищном месте?
- Пошли искать Реджи, - ответил он, оборачиваясь к младшему. И в этот момент черные окна внезапно вспыхнули, как огоньки на новогодней елке. Налетевший со всех сторон ветер закружил облака листвы, заставляя братьев отвернуться – а следом за ним к Пирсонам подступала легкая, но все нарастающая дрожь, которую не мог сдержать асфальт.
- Землетрясение? – охнул Джоди. Он никогда не слышал, чтобы в Морнингсайде хоть немного трясло – даже из рассказов родителей.
- Это морг, - Майк, не отрывая глаз, следил за пляской света в окнах. Стекла старого здания уже начали дребезжать и братья переглянулись.
- Реджи! – не сговариваясь, одновременно выдохнули они и бросились к главному входу.
***
Каждый раз все веселее и веселее… думал Банистер, пока невидимые клешни Врат тащили его по скользкому полу. Третья попытка добраться до двери обернулась неудачей – стоило встать в полный рост, как его сбивал с ног обезумевший ветер. Ползком почти удалось преодолеть большую часть пути, как вдруг невидимая сила начала медленно сжимать тиски. Останавливаясь даже на секунду, он чувствовал, что тело медленно скользит в сторону провала в реальности, будто намагниченное.
Между тем, тягаться в выносливости с потусторонней волей не получалось. С приступом липкого ужаса, заполнившего внутренности, мороженщик понял, что из этой передряги может и не выбраться. К дрожи в полу и стенах прибавились перебои со светом - комната то ныряла во тьму, как рассекающий волны парусник, то вновь заливала все ослепительной белизной. Банистер обернулся – дальняя стена утратила твердость, превращаясь в зыбкий дым, стремительно всасывающийся в провал. Корчи Фантазма просто разрушали здание – скоро следовало ожидать падающих плит перекрытия.
Заткнул, называется, дырку.
Контейнеры с грохотом рухнули – но почему-то не покатились в сторону Врат, а едва не расплющили Реджи. Будто сами стены швырнули все выставленное вдоль них, в человека, посмевшего посягнуть на их незыблемость. Мужчина едва увернулся, перекатившись на бок, когда на расстоянии пары дюймов одна из бочек пробила плитку. Стеклянная прорезь с мертвым карликом застыла прямо напротив глаз мороженщика. Другие коконы чудом не переломали ноги.
Это же мой шанс, вдруг осенило Банистера. Он согнул колени и просто оттолкнулся от груды коконов, будто полз по отвесной стене. Не поднимая головы, Реджи оставался недосягаем для ветра, а невидимая мощь Врат пока что занималась трупами недомерков – одна за другой бочки исчезали в вибрирующем воздухе.
Не хуже любой ящерицы, Реджи хватался за любые доступные опоры – это действительно помогало ускориться. Последние ярды мужчина одолел, до боли впиваясь пальцами в мраморную плитку - будто хотел разодрать её одними лишь ногтями. Дверь, спасительная дверь была совсем рядом… когда последняя из бочек унеслась в пламенную преисподнюю.
Что творилось по ту сторону Врат после его попытки «остановить камертон», Банистер не знал и знать не хотел. Он лишь надеялся, что повреждение Врат необратимо и проблем чужакам оно принесет не меньше, чем ему.
Если не удержусь, стиснув зубы от напряжения, думал мороженщик, хватаясь за дверной косяк, то радоваться победе придется с той стороны. Руки и ноги просто разрывались от боли, горло сжимало удушье – уносящийся прочь ветер лишал возможности нормально вздохнуть.
Рывок – и мороженщик выполз в коридор. Здесь тоже сходил с ума ветер, со свистом рассекающий пустые коридоры. Где-то зазвенело битое стекло – кажется, от перепада давления и подземных толчков вылетели стекла. Банистер побежал, надеясь, что сейчас не начнется очередная чехарда с удлиняющимися и исчезающими проходами.
Встреться на пути любой карлик или шар – и Реджи был бы обречен. Молоток давно провалился во Врата, да и драться, когда пол ходит ходуном, мужчина не умел. Чего-чего, а моряцкого опыта в его жизни не имелось. Однако все живое – и неживое, видимо бежало из обреченного здания, и до самых дверей Банистер никого не встретил.
Он выскочил, глотая ртом воздух, как измученный жаждой путник – родниковые воды. Снаружи кружил вихрь, разбрасывая во все стороны листву и ветви. Один из фонарей с громким треском осыпался вниз облаком искр, соседний мигал, доживая свои последние мгновения. Вряд ли Майк и Джоди остались здесь, в самом эпицентре бури – стоило выбраться из оврага и сверху поискать друзей. В конце концов, оттуда весь склеп был, как на ладони, и возможность обнаружить их казалась Банистеру полезнее бестолкового метания вокруг похоронного бюро. Мужчина побежал в сторону кладбища, с каждой секундой увеличивая расстояние между собой и готовым провалиться в тартарары моргом. И тут – увидел её.
Женщина скорчилась на боку, прижимая руки к животу. Её светлые волосы были беспорядочно разбросаны по надгробию, служившему её постелью, и ветер трепал их, как игривый котенок. Лица Реджи не видел, но по позе было понятно, что незнакомка ранена или умирает.
Невольно вспомнилась Сьюзи – так же беспомощно лежащая в комнате для вскрытий. Кем бы ни была эта женщина, если оставался шанс её спасти, Реджи не хотел его упускать.
- Мисс? - опустился он на колени, касаясь холодного – очень холодного плеча. – Вы в порядке, мисс?
Слишком поздно Реджи увидел, что зажимающая рану рука окрашена в желтый цвет. Незнакомка повернула голову – и тонкая саркастическая улыбка Верзила тронула её губы.
- Теперь – да, - произнес сухой старческий голос, и возникшее в руке женщины лезвие погрузилось в тело мороженщика до самой рукояти…
…Боли не было – лишь внутри разливался огонь. Он упал на колени, пытаясь вспомнить, почему плохо, что боли нет. Ему ведь когда-то говорили о ранах, которые не болят, но разве за его жизнь ему не хватило страданий? Разумеется, хватило, значит и отсутствие новых мук – совсем даже не беда…
Она поднималась, меняясь, и Реджи чувствовал – что-то уходит вместе с кровью из его пронзенного тела. Что-то, заставившее платье незнакомки стать строгим костюмом, босоножки – лакированными туфлями, а соблазнительной женское тело – долговязой старческой фигурой.
А в полночь твоя карета превратиться в тыкву, в полубреду хотел пошутить Банистер, но не мог открыть пересохший рот. Очень хотелось пить… и спать.
Верзила поднялся, сияющий злобной радостью – и желтая кровь бесследно растаяла, когда рана на теле монстра закрылась. То, что против своей воли отдавал чудовищу Реджи, возвращало Верзиле неуязвимость.
… И все же один вопрос Банистер сумел задать. Стоя на коленях, с трудом удерживая расплывающийся взгляд и чувствуя, как по пальцам алым ручьем вытекает его жизнь, Реджи шевельнул губами.
- Почему? – прошептал он. Это был сложный вопрос, и Верзила ничего не ответил, не поняв, о чем его спросили. Мужчина не хотел знать, почему его убивают – это было и так понятно. Убийство для подобной нечисти было единственным смыслом существования. Он не спрашивал и о мотивах, подвигнувших пришельца из иных миров начать всю эту кровавую историю. В конце концов, зачем спрашивать, если что-то внутри подсказывало, что Верзила – такой же раб, как и карлики.
Он хотел знать, почему Верзила настолько слаб, что не может ничего создавать. Неужели весь тот мир, где побывал Майк, и куда мимолетно заглянули они с Джоди – послал самое лучшее, что у него имелось? Этого паразита, способного лишь извращать и отнимать, но не владеющего даже самым простым актом созидания.
Например, простой человеческой улыбки. Не того оскала и злорадства, что мелькали на лице монстра, а чего-то, что Реджи вдосталь подарил окружающим за свои немалые годы.
Просто улыбки – лучика света, изгоняющего тьму.
Откуда-то доносились крики друзей, но их Банистер уже не слышал. Он опустился на продрогшую землю, и зеленый газон показался ему пуховой периной.
Боли по-прежнему не было. А потом не стало и всего остального.
***
- Неееет!!! – заорал Майк, и через секунду Джоди понял, что вопит сам. Срывая от крика голос, одновременно поднимая оружие, они мчались к ухмыляющемуся Верзиле, но видели лишь одно – скорчившееся тело Реджи и сверкающую рукоять кинжала.
Старик резко поднял руки, словно приветствуя своих врагов – и винтовка в руках парня с оглушительным грохотом разорвалась на части. Обломки чудом не оторвали Джоди руку и не впились в лицо, Майк споткнулся – дымящийся кусок ствола пролетел прямо перед его глазами.
Кольт постигла иная участь. Мальчишка оторопело смотрел, как за считанные мгновения ржавчина полностью пожирает пистолет, заставляя его рассыпаться в руке. Разложение, служившее Верзиле аурой, возросло многократно – никогда они не видели это существо настолько сильным и уверенным в своей победе. Еще один взмах тонких пальцев – и невидимая волна просто отшвырнула братьев, едва не размозжив головы о подвернувшийся памятник.
Джоди перекатился, отплевываясь от набившейся в рот травы, и поглядел на Майка. Тот поднял голову, и парень увидел бегущие по щекам брата слезы. Джоди тихо зарычал – от бессилия, от несправедливости и того, что лучший друг застыл, как принесенный в жертву ягненок, возле каменного алтаря надгробной плиты.
Реджи умер… подумал Джоди, борясь с ослепляющим гневом. Боже мой, Реджи умер…
Он никогда не верил, что наступит такой день, когда Банистера не станет. Мороженщик всегда был рядом, молча подставлял плечо – и ничего, абсолютно ничего за это не просил. Ему было хорошо, когда люди вокруг смеялись, и Реджи охотно играл роль шута. Он не имел семьи, и жил проблемами братьев – просто потому, что считал их частью своего сердца. Джоди не всегда понимал хиппи, но, наверное, все их идеи в лучшем проявлении воплотились в лысоватом мужчине с занятным хвостиком на затылке.
А теперь эта тварь в лакированных туфлях и с увядшей гвоздикой в петлице пришла и оборвала его жизнь. Просто потому, что в последний момент Реджи захотелось проявить заботу о ком-то другом. Он умер, как жил – оставаясь верен себе, и до конца думал о тех, кому могла понадобиться его помощь.
Но все же – он умер. А они еще нет.
Джоди поднялся и сграбастал за плечи рвущегося к телу друга Майка. То, что Верзила пока не двигался, подсказывало Пирсону, что старик просто развлекается. Даже то, что здание сотрясали корчи, а ветер все крепчал, заставляя гнуться и терять листву ближайшие кроны, не пугали предводителя карликов.
- Пусти… там Реджи! – Майк повернулся к брату, едва не бросаясь с кулаками, и Джоди крепко сжал его плечо. Голос парня дрогнул.
- Мы ему уже не поможем… особенно если тоже здесь умрем. Бежим!
Не дожидаясь ответа, он кинулся прочь, волоча за собой брата. Джоди понимал, что нападать сейчас – безумие, и только самоуверенность Верзилы могла послужить им спасением. Лишив братьев оружия, монстр ясно показал, на что способен – так пусть побегает, вместо того чтобы ждать, пока они, ослепленные злостью, бросятся навстречу собственной смерти.
Майк бежал, больше не пытаясь вернуться, и сквозь тяжелое дыхание Джоди то и дело слышал пробивающиеся рыдания. Он знал, что боль утраты скоро проникнет и в его сердце, в полной мере заставив ощутить чудовищную непоправимость произошедшего. Но пока что важно было вытащить Майка – единственного человека, ради которого предстояло выжить.
Чтобы потом найти способ прикончить Верзилу. Отомстить за Реджи… и за всех остальных. Слишком многих забрали служители могил, слишком много боли оставили в городе, который раньше считался тихим.
Братья бежали к воротам, а за их спиной странное мерцание медленно наползало на дрожащие стены. Обернись Пирсоны – и они бы узнали знакомую рябь, отмечавшую Врата – рябь, которая вскоре поглотила морг целиком. Сверкнула яркая вспышка, похоронное бюро осветилось изнутри, как рождественская гирлянда – и исчезло, растворившись в ночной тьме. Разом утих ветер, лишившись силы, которая направляла его петли. В центре бетонной площадки остался котлован фундамента, и ночная тьма торопливо заполняла ушедшее в мир иной задние.
Морг пережил многих… но и ему оказался отпущен предел. Реальность скоро начала затягивать рану – на месте котлована из мрака постепенно проступала зеленая лужайка. Каждая травинка, каждый куст ничем не отличались от окружающей растительности - словно никогда и не было здесь никакого склепа. Врата исчезли – но ниточка, связующая миры, осталась – и по-прежнему соединяла троих.
Только третьим теперь был Верзила.
Глава 21. По дороге в вечность
Майк потер воспаленные глаза, пытаясь хоть немножко прийти в себя. Комната то и дело расплывалась, хотя в этот раз виной всему были не слезы, а усталость.
Он смутно помнил их побег из морга – лишь отдельные мгновения всплывали в памяти и тут же терялись на фоне многочисленных переживаний. Бег по пустынным улицам, рука Джоди в его руке, развевающий волосы ветер… и лицо Реджи, улыбающееся и заботливое. Мальчик никогда не думал об этом до сего момента – но Банистер в каком-то смысле был ему и отцом, и приятелем. Последние два года он всегда оказывался рядом, но Майк принимал это как должное, так и не успев поблагодарить мороженщика. Не успел и теперь не успеет – разве что, прикончив в отместку ту тварь, что его вырвала его из течения жизни. Наверняка старый друг обрадовался бы тому, что больше никого не заставят подняться из могильного сна и убивать в обличье карлика…
Он тряхнул головой, с трудом размыкая слипающиеся веки. Джоди возбужденно ходил по комнате и о чем-то говорил целую минуту, но мальчик не слушал брата. Они сидели в гостиной Реджи, здесь все дышало жизнелюбием хозяина – жизнелюбием, которое скоро выветрится. Опустевший дом покроет пыль, вещи сменят владельца – и от Реджи Банистера останется лишь память и одинокая могила.
А может, не останется ничего. Если Верзила достигнет своей цели, то хоронить мороженщика будет некому… возможно их всех ждет продолжение существования и после смерти. Страшная участь, конец которой положит лишь пылающее в небесах красного мира живое солнце…
Брат остановился и посмотрел на младшего. Лицо Джоди могло соперничать белизной с костюмом Реджи – «пломбирным нарядом», как любил шутить Банистер. Он над всем шутил, сколько Пирсоны помнили, и над собой в первую очередь…
- Майк, - сипло сказал парень, прислонясь к погасшему камину. – Мы… мы не победим Верзилу, если будем драться с ним на его территории. На кладбище он неуязвим.
Мальчик устало пожал плечами - зачем повторять очевидное? Они уже попробовали – но даже втроем не смогли уничтожить дьявольскую тварь. Раны старик затягивал быстрее, чем ящерица отращивает собственный хвост.
- Он монстр, но он уязвим, - Джоди рубанул ладонью воздух перед собой, и в голосе парня ощутимо промелькнула горечь. – Уязвим, черт его дери! Мы ранили его, значит, сможем и прикончить. Но не так… не с винтовкой и пистолетом. Помнишь шахту?
Майк на секунду закрыл глаза, прислушиваясь к звону в ушах. Переутомление давало о себе знать.
Шахту? О чем он? Заброшенную шахту за городом, мы еще мимо поворота на неё сегодня проезжали?
- Там же ничего нет, - непонимающе ответил мальчик. Он в свое время излазил пустующий шурф, хотя об этом не знали ни родители, ни брат. – Там просто…
- …Колодец, - закончил Пирсон, и в глазах его зажегся огонек недоброго предвкушения. – Яма глубиной ярдов тридцать, к ней ведет один-единственный вход. А сверху над шурфом - вентиляционное отверстие.
- И что? – Майк все равно ничего не понимал.
- А то, что мы можем заманить его туда. Заманить, завалить оставшимися камнями, если надо обрушить свод возле вентиляции, - голос Джоди окреп. – Там чертова уйма каменных глыб, которые только и ждут хорошего пинка. Недаром туда никто не ходит… помнишь, отец говорил, что земля возле вентиляционного отверстия готова обвалиться в любой момент?
Мальчик кивнул – он и сам раз чуть не провалился в шурф, когда забрался заглянуть на шахту сверху. Вход представлял собой каменистый холм, улепленный изнутри старыми опорами. Главный проход вел от подножия холма, упираясь в каменный колодец, где давно не было клети и тросов. А наверху холма – дыра в три-четыре ярда диаметром, некогда служившая основой вентиляционной трубы. Все оборудование давно вывезли, но камни стойко сопротивлялись времени. Однако… если постараться, то и их можно обрушить, особенно те, что сложены кучками на вершине холма…
Майк посмотрел на брата с явным интересом. Оказывается, у Джоди бывали не просто хорошие, а временами просто гениальные идеи.
- И как мы его заманим? Ты уже придумал?
- Придумал. Мне совсем это совсем не нравится, но ничего другого в голову не лезет…
***
Она сняла очки, глядя сквозь раскрытые занавески на проступающую сквозь тучи луну. Стрелки часов снова бежали к своей недосягаемой цели, Салли на кухне сидела с кружкой травяного чая, едва сдерживая плач – но для миссис Петс все самое важное только начиналось.
И одновременно - это был конец. Сердце билось все медленнее и медленнее, горло сжимали тяжелые руки – слишком много сил пришлось сегодня отдать в противостоянии. Дар не требовал какой-то платы, но колдунья вышла за его пределы. Она наносила Верзиле раны, использовала его глупую веру в собственное всемогущество – и успела порадоваться закрытию Врат. Водоворот у морга иссяк, хотя тонкая трещинка в реальности по-прежнему сияла в ночи, заметная только подслеповатым глазам старухи.
Фантазм ослабел, но не исчез. Миссис Петс не знала наверняка, можно ли уничтожить ту силу, что пыталась просунуть в их мир свои щупальца – но истребление её посланцев и преграждение пути оказалось весьма действенным способом сладить с потусторонней сущностью. С этим могли справиться Пирсоны – как бы не подкосила их боль от гибели друга, они все еще продолжали борьбу.
Миссис Петс собиралась последовать их примеру, даже умирая. Перед глазами вновь возникло лицо Чарльза – и его улыбка. Теперь она поняла, почему Дар указывал на Реджи как на ключевую фигуру – у него было такое же добродушное выражение, как у покойного мужа. Случайностей не бывает, уж в этом за свою долгую жизнь она убеждалась не раз. Мелочи в глазах людей становились теми гирьками, что перетягивали чаши весов вселенной в ту или иную сторону, и случайное сходство становилось предопределенностью. Чарльз ушел слишком рано, сделав её той, кем она стала – теперь предстояло своей смертью передать Дар новому владельцу.
И неважно, что тело его уже остыло на могильном камне. Вечность сплетала судьбы, невзирая на жизнь и смерть…
Жаль, что ты это увидишь… но времени больше нет. Я люблю тебя, моя девочка, - послала миссис Петс внучке прощальную мысль, и в соседней комнате тут же звякнула уроненная на стол чашка. Девушка все поняла, вскочила, пытаясь успеть – но никому еще не удавалось опередить смерть.
Миссис Петс вздохнула, набирая в саднящие легкие последние ароматы лета. Пахло грозой… свежестью ливня… горячей землей, ждущей честных рук… молчаливыми сикоморами…
Он выдохнула и больше не вдыхала, возносясь на нитях Дара выше и выше, паря над городом и проникая во все его закоулки. Миссис Петс искала тот огонек, что уже почти погас, застыв в плену меж двух миров. Душа Реджи, обреченная уйти в несбывшееся, еще не выполнила того, о чем шептали струны будущего. Даже смерть можно использовать во имя жизни, хотя это и было сродни погружению руки в пылающий костер.
Видит сердце. Слышит разум. Говорит душа. Возьми мою силу, мой Дар. Пусть там, куда ты пойдешь, он пылает, как падающая звезда. Пусть сожжет то, что попытается тебя поглотить.
Она не знала, что будет с мороженщиком там, за гранью, но верила, что смерть не станет его концом. Дар был однозначен в своих предупреждениях – дорога Банистера не обрывалась в Морнингсайде, но какой она будет? Станет ли он тенью памяти, оставшись лишь символом-воспоминанием в мыслях братьев – чтобы вести их голосом интуиции, оберегать предчувствием, обогревать оптимизмом? Или там, где царила чистая магия, возрождение было действительно возможно?
Но – не для неё. Её путь окончен, хотя есть ли конец у любого пути? Рай и ад были тенями человеческих страхов, но ведь тени должны хоть на что-то падать, чтобы стать заметными…
Силу – тебе, а душу - никому, - попрощалась миссис Петс с искрой сознания Банистера, тлеющей на просторах вечности. Свечи в гостиной погасли, застыв в лужах восковых слез. Упали очки из неподвижной руки – и крик вбежавшей Салли никто не услышал.
Петс Каниган неподвижно сидела в кресле и освободившаяся из небесного плена луна освещала её легкую улыбку. Восковые узоры на столе напоминали то летящую навстречу буре птицу, то поднимающуюся по звездному лучу женщину, в руках которой застыл букет лилий…
***
Майк смотрел на свой дом и не узнавал его – не только из-за темноты. Ночь после побега из склепа стронулась с места, и тучи уже не нависали такой неразрывной пеленой, но дом все же изменился не из-за теней и тишины. Застыла распахнутая дверь, виднелись сумки, которые Джоди собирал, да не успел собрать – все напоминало подготовку к скоропалительному отъезду. И теперь мальчик стоял на пороге, глядя в мрачную черноту гостиной и ожидая, когда его заметят.
План Джоди был настолько смелым, что Майк даже не поверил в серьезность слов брата. Ему предлагалось играть роль приманки – это притом, что старший только и делал, что старался держать братишку под присмотром. Правда, даже до Джоди должно было дойти, что каждая такая попытка заканчивается побегом – а возможно, на него повлияла смерть Реджи и жажда мести.
Не думай о Реджи… не сейчас прикусил губу мальчик. То, что предстояло сделать, требовало ясной головы и быстрых ног – а он и так сильно устал. Тело не просто болело – ныло не переставая. Ничего удивительного, мальчик забыл, когда нормально спал – он только и делал, что дрался и бегал. За последние сутки Пирсон получил больше ран, чем за все свои тринадцать лет, а теперь должен был изобразить наивную добычу.
Что карлики засели внутри их дома, братья не сомневались. Верзила наверняка послал кого-то перехватить Пирсонов или по крайне мере следить, не рискнут ли братья туда сунуться. Однако вряд ли бы он доверил дело подобной важности только слугам, не появившись сам – как возле машины Сьюзи или на кладбище.
Верзила был просто обязан собственноручно заняться Майком, и мальчик это знал. Но чего старик уж точно не ожидал – так это того, что братья припасли для долговязого монстра.
Конечно, хорошо было бы, найдись у Реджи еще оружие, но оставшуюся винтовку забрал Джоди, направившийся к шахте. Предстояло занять место у вентиляционного колодца – точнее той дыры, что от него осталась. Набрать камней поувесистее… будь у братьев взрывчатка, можно было бы попросту подорвать старые опоры, но техасский милитаризм не настолько сильно пророс в Морнингсайде, чтобы держать дома динамит.
Один-единственный нож в руке мальчишки был всем, на что Майк мог рассчитывать. Впрочем, Джоди недаром раз пять повторил, чтобы младший не ввязывался в драку. Только бег – без остановок, до самой шахты. В иной день мальчик шутя справился бы с подобным поручением – но сейчас, когда с большим трудом удавалось не клевать носом, он серьезно сомневался в успехе. Конечно, в присутствии Джоди Майк скорее бы язык откусил, чем выдал, как ему плохо. Да и каким бы сомнительным не казался план, ничего другого уставший мозг предложить уже не мог. Главное, чтобы они не ошиблись, и засада оказалась на месте – иначе Пирсон понимал, что рискует свалиться и уснуть на родном пороге, так и не дождавшись монстров.
Занавески на кухне дрожали, хотя Майк не помнил, чтобы оставлял там открытое окно. Ткань трепетала, будто кто-то стоял за ней и теребил взволнованной рукой.
- Эй… - хрипло позвал мальчик, безжалостно вытаптывая газон на пути к окну. – Есть там кто?
Он не сомневался, что есть и даже знал, кого могла принести ночь – но для чудовищ должен был как можно дольше оставаться наивным ребенком. Что ж, ради возможности скинуть на голову Верзилы булыжник и не такое можно вытерпеть.
Пирсон остановился и всмотрелся в щель между подоконником и занавеской, пытаясь разобрать что-то в сплошной тьме.
А затем тьма шевельнулась, и мальчик внезапно понял, что видит ни мрак кухни, а черный пиджак прильнувшего к окну могильщика. Лопнул стекло, разлетаясь водопадом осколков, Майк замахнулся ножом – но длинные руки Верзилы как стрелы вырвались из сумрака комнаты, хватая узкие плечи мальчишки. В тело до боли впились тонкие, но сильные пальцы, обжигая холодом.
Это совсем не по плану… подумал в панике Майк, когда демонический старик просто втащил его вовнутрь сквозь разбитое кухонное стекло.
***
Джоди не знал, правильно ли поступает – он последнее время вообще не отдавал себе отчет в собственных действиях. Отправляясь на кладбище, парень настраивался умереть, если потребуется для победы над Верзилой и спасения близких. Но умер Реджи, мертвые родители вышли из могил, и теперь Пирсон молча бежал сквозь ночь к городской окраине и думал про Майка.
Самым разумным по-прежнему оставалось вывезти пацана к тетке, но Джоди больше не верил в разумные планы. Если младший, даже получив сотрясение, как-то оклемался и прибежал в морг, то уж из другого города дорогу точно найдет. И, кроме того, Реджи был их общим другом – Майк имел такое же право отомстить за его гибель.
Эта мысль – что про Банистера отныне придется говорить «был», ножом резала сердце. Наверное, он порядком спятил, выбрав столь ненадежный план покончить с кладбищенским монстром – но интуиция подсказывала Джоди, что только подобное безумство сработает. Любые сложные комбинации старик разгадывал с той же легкостью, с которой взрослый человек решает таблицу умножения. Если Фантазм опирался не на разумное и упорядоченное, а на наиболее дикие, инстинктивные порывы, то и доконать его можно было лишь чем-то хаотичным. Вроде обвала старой шахты, в которую Джоди не заглядывал с той поры, когда сам был подростком. Тогда она еще немного работала – теперь же стояла, как памятник лучших времен, заброшенная городом за ненадобностью.
Впрочем, главное про место расположения ловушки парень помнил: вход никто не запирал, а заколоченные доски давно выломали. Вдобавок, еще в его детство все говорили о ненадежности каменистого купола шахты, а во что же она превратилась сейчас, после стольких лет забвения? Парой пинков опоры может и не свалишь, но найти камень поувесистее там довольно легко. Верзила умел исчезать и останавливать бегущих людей силой мысли – но сумеет ли он справиться, когда на голову обрушится камнепад? Какой-то голос, звучащий вопреки доводам логики говорил Джоди. что не сумеет. Потому что…
… это было их место, их выбор и Фантазм не имел над ним власти…
… даже Верзиле не дано предугадать все и от всего защититься.
Последние дома остались позади, и парень припустил с новой силой. Пока Майк рискуя собой, отвлекал внимание, он должен успеть все подготовить. Да, Джоди понимал, что подверг Майка страшному риску и не собирался прощать себе, если с братишкой что-то случится – но на роль приманки младший подходил идеально. Даже Верзила не может быть в двух местах одновременно, он выберет пацана – а с карликами должна в случае чего справиться винтовка из коллекции Реджи. Сжимая её приклад, Джоди чувствовал приятное тепло, разливающееся по ладони - словно мертвый владелец по-прежнему оставался рядом и поддерживал друга в кошмарном забеге.
Августовские звезды выглядывали из-за туч и недоуменно смотрели на человека, который мчался в сторону степи так, словно от этого зависела его жизнь. Они бы удивились, узнав, что для Джоди собственное существование больше не имеет ни малейшего значения – осень уже вошла в душу усталого парня, чья черная куртка терялась на фоне окружающих предрассветных теней. Как всегда, ночь была темна – самое темное время, ведьмин час, когда рассвет еще не смел омыть клубящийся тучами горизонт.
***
Когда бледная рука протянулась к ножу, Майк не стал сопротивляться. Вырваться из хватки Верзилы все равно было невозможно, да и старик ждал именно отпора. Вместо этого Пирсон просто повернул нож, так, чтобы лезвие впилось в раскрытую ладонь могильщика. Эта тварь была сильной, но с реакцией у предводителя карликов дела обстояли так себе – и лезвие распороло руку. Еще чуть-чуть – и нож просто пробил бы ладонь насквозь, но Верзила отшатнулся, выпуская мальчишку. Пирсон тут же попытался ударить прямо в грудь – он знал, что пришел сюда не для драки, но очень уж соблазнительной казалась возможность воткнуть нож в высокорослую тварь.
Уклониться Верзила не успел, но отшвырнуть мальчишку взглядом – вполне сумел. Правда, судя по вздувшимся жилам и сощуренным глазам, далось ему это нелегко, в последний момент, когда лезвие уже коснулось засохшей гвоздики. Нож не достиг цели, но желтая кровь капала на пол из зажимаемой раны, и боль заметно ослабила удар невидимого кулака.
Мальчик проехался по полу до самой гостиной и затормозил у подножия лестницы. Швырни его старик так, как это было на кладбище – и, скорее всего, ночь для Майка стала бы последней. Здесь не было газона, смягчающего падение.
Пирсон не стал ждать, пока Верзила придет в себя, а перевернулся, и с колен вскочил на ноги. За его спиной существо, пришедшее за душой и телом мальчишки, сделало первый шаг, от которого зазвенела посуда возле рукомойника.
- Маааальчииик, - протянул преследователь и расхохотался. Смех звучал как утробное львиное рычание, рождаясь не в легких монстра, а доносясь отовсюду – словно хохотал сам воздух вокруг чудовища.
Пирсон выбежал во двор, и все вокруг слилось в черно-серые полосы. Он бежал, как молодой олень, уходящий от погони. Летел, едва касаясь кроссовками дороги, не обращая внимания на лужи, ямы и грязь. Все подменило одно желание – увести за собой эту нечисть туда, где должен был ждать Джоди. После удара ножом Майк не сомневался – Верзила из кожи вылезет, но постарается достать его даже из-под земли. Из-под земли… это было бы даже забавно, учитывая, что именно туда и хотели упрятать его братья. Правда, после смерти Реджи шутки уже не веселили.
Внезапно он понял, что не просто не устал – а может бежать сколько угодно. Мог обогнать даже лунный свет… стать грозовыми тучами и ночным ветром, как в мире алого и багрового цвета. Сила подчинялась ему, как лошадь – руке искусного наездника…
А потом сзади раздались знакомые шаги, и магия покинула Майка, растеклась ручьями, как талый снег. Верзила шел, и никакой бег не мог сдержать его стремительное приближение. Шаги звучали размеренно, как тиканье стрелки в часах, но каждое касание подошвы этой твари отзывалось в земле рокочущим гулом. Аура Фантазма окружила Майка, отбирая ключи от той власти и мощи, что на миг открылась потрясенному мальчику.
Майк оглянулся, не переходя на шаг – Верзила просто плыл во тьме. Он двигался неспешно, но при этом приближался, игнорируя разницу в скорости. Через мрак долговязая фигура перетекала с места на место, и туфли старка выбивали из городской улицы красную пыль.
Лицо монстра не выражало сомнений – он знал, что жертве не уйти. Стальные глаза смотрели прямо на свою добычу, а ненавистная ухмылка стала шире, когда Майк обернулся.
- Ты хорошо бегаешь, мальчик, - несмотря на то, что Верзила пока оставался позади, голос его звучал откуда-то с небес. – Но от смерти не сбежать никому.
Майк отвернулся, с дрожью думая о том, что губы старика не шевелятся. Этому демону в старческом теле вовсе не нужно было куда-то идти – он парил над городом, ставшим его вотчиной. Проникал в каждый дом и каждое сердце, выглядывал из похожих на оскаленные морды туч. Верзила был воплощением страха и смерти, и для них не требовалось приглашение, чтобы войти.
Адская погоня продолжалась, и расстояние все сокращалось.
***
Верзила сосредоточился, сплетая реальность в узор, который ему хотелось видеть вместо ночного города. Это было просто – убив мороженщика, он вернул себе добрую часть украденной у Фантазма силы. Конечно, многое ушло в никуда, но Банистера все равно стоило прикончить в отместку. Уничтоженные Врата, конечно, не восстановить, да и морга у Приказывающего больше не было, но это все с натяжкой относилось к допустимым потерям. Главное – он почти поймал мальчишку.
Погоня не имела смысла, существу из-за грани мира нет нужды за кем-то бегать – он мог переместиться и опередить Пирсона, куда бы тот не бежал. Но само по себе преследование усиливало страх Майка, и страх этот живил Фантазм. Утратив большую часть подпитки после того, как Врата превратились в маленькую щелочку, Верзила не хотел упускать возможность восстановить могущество.
Собственно, убивать Пирсонов теперь нежелательно, разве что ему позарез понадобится еще больше энергии. Сезон жатвы не наступит… пока он не наберет новых певчих и не раскроет Врата пошире. Любая отсрочка - временное явление, тем более старуха испустила дух, и мешать больше некому. Верзила ощущал кончину колдуньи как бодрящее дыхание северного ветра. Её внучка сама по себе ничего не стоила, а братья были чересчур глупы, чтобы представлять опасность.
Хотя конечно, пока существовала нить, связующая их – силы Пирсонов не убывали, совсем напротив. Приказывающий не знал, куда бежит мальчик, и почему-то не мог найти его брата, да и погоня затягивалась и переставала пугать Майка. Нужно было подбросить дров в костер страха мальчишки…
Дома исчезали на глазах, грязные улицы подменил зеленый газон, земля пошла под уклон. Один за другим из темноты поднимались могильные плиты, как колосья урожая смерти. Для Верзилы мироздание было зыбкой величиной, и сейчас все его силы были сосредоточены на том, чтобы переместиться вместе с беглецом на кладбище. Даже без Врат, там находилось сосредоточие Фантазма.
Ощущение, сравнимое с зудящим над ухом комаром отвлекло мысли монстра. На дальних рубежах сознания разгоралась яркая искра. У самых Врат, теперь невидимых в ночном воздухе, застыла душа Реджи – и что-то тянуло её обратно, в мир живых. Будь склеп на месте – вихрь силы унес бы это трепещущее сознание, погрузил в мир кровавых красок и непрекращающейся мелодии – но сейчас искра вбирала Фантазм и от этого сияла все ярче.
Что-то пошло не по плану – мертвые не могли возвращаться в этот мир без воли Жнеца. По крайней мере, Приказывающий не знал о способе совершить подобное, если за тобой не стоит вся власть несбывшегося. Можно подменить реальность, но то, что ушло – уходит навек. Прошлое не по силам изменить даже Фантазму.
Только вот сознание Банистера крепло, наливаясь свежими соками, как созревающая вишня. И оставаться мертвым этот человечек не желал.
Майк остановился – кажется, изменившийся пейзаж произвел на него впечатление. Верзила довольно ухмыльнулся, хотя внутри чудовища рос страх. Что, если Банистер каким-то образом заполучил частицу самого Жнеца? Означает ли это, что теперь он… бессмертен, как и сам Верзила?
Но люди не могут отнимать силу от его божества, потому что это бы означало, что Жнец не всесилен. Что вся его вера…
… всего лишь ветер…
…построена на заблуждении? Что его создали заблуждающимся… ничуть не лучше рабов-певчих?
Майк оглянулся, и Верзила не сумел сдержать дрожи. Глаза мальчишки горели веселым и злым огнем.
- Ящик, которого нет… - протянул Пирсон, и монстр под маской старика испытал желание заткнуть уши. Слова этого смертного сопляка рвали на части с таким трудом возведенную реальность. – Мне ведь не зря его показывали, верно? Как же я сразу не понял! Если я боюсь – мне больно. Нет никакого кладбища и тебя тоже нет. Тебя нет!
- Я есть, - засмеялся Приказывающий, но его смех тут же оборвался. Кладбище растаяло, могильные плиты стали лишь дымкой тумана, плывущей над землей. Они стояли на окружной дороге, среди расступившихся теней – и яркая луна заливала волосы мальчика, добавляя им седины. Верзиле показалось – из глаз Майка на него смотрит Реджи… и еще множество людей. Все те, кого он убивал, чей посмертный покой отнял – и те, кого лишь мечтал убить. За спиной Майка Пирсона поднимались все те, на ком Верзила кормился долгие годы – а что стояло за ним? Сейчас, когда Врата почти закрылись, присутствие Жнеца едва ощущалось…
Он растворился, невольно меняя обличье, не в силах вынести этот самоуверенный взгляд. Кэтрин с улыбкой взглянула на подростка… но за её весельем прятался страх.
- Посмотри на меня, мальчик, - чувственно простонала она. – Разве ты не хочешь узнать, что я могу тебе предложить? Я увела Томми и Реджи, я хотела забрать твоего брата… и я могу забрать тебя. Моя рука дарит ласки…
Тонкая кисть, подсвеченная изнутри, провела по натянувшемуся по груди платью, и Майк нервно сглотнул. Чары набирали силу, он видел перед собой лицо Салли – на этой страстной, раскрепощенной и желающей удовольствий женщине.
- …Моя рука дарит покой, - сложила Кэтрин пальцы, и лезвие кинжала засверкало в ладони. – Больше не будет страха, не придется беспокоиться о потере брата или о том, что ты никому не нужен. Ты нужен нам, Майк. Отдайся по доброй воле, причастись нашим пламенем, стань дождем из кровавых туч. Ты видел наш мир, видел Жнеца – разве это не прекрасно? Истинная реальность - не ваша глина, из которой мы лепим кошмары.
По лицу мальчика стекал пот, губы дрожали… однако рука, которой он извлек из-за пояса нож, не тряслась. Кэтрин поджала губы – чары просто соскальзывали, почти не задевая сознание этого щенка. Как… как он может быть таким сильным?
Просто ты слабеешь с каждой секундой, хоть и не замечаешь этого, прошептал на ухо голос Реджи, и существо обернулось, едва удержавшись от вскрика. А когда она вновь посмотрела на Майка, Пирсон уже бежал навстречу, занося нож для удара. Руки женщины взлетели – но воздушная волна, поднявшая облако пыли и способная выломать дверь, просто разломилась пополам. Майк протаранил её на бегу, даже не замедляясь, подскочил, замахиваясь…
Быстрее гадюки, Кэтрин исчезла, рассыпавшись красным песком. Чтобы переместиться на несколько десятков ярдов, потребовалось столько же сил, сколько на попытку превратить городские улицы в кладбищенский склон.
- Попробуй, догони! – долетел окрик мальчишки, убегающего куда-то по старой тропинке, едва видневшейся между камней. Верзила, вернув себе прежнюю личину, с сомнением посмотрел в спину беглеца – и двинулся следом, все так же равномерно шагая сквозь трещащее по швам пространство. Он не знал, куда так спешит мальчишка, но чувствовал - этот бег не может продолжаться долго. И хотя уверенность в успехе заметно пошатнулась после того, что только что произошло – Приказывающий, как выпущенная пуля, уже не мог свернуть, не преодолев положенный путь. Он должен был поймать добычу – или уйти, утратив право на планету, которую приходилось завоевывать с таким трудом.
***
Майк остановился, хватая ртом воздух, лишь когда перед глазами замаячила старая вывеска на покосившемся шесте. «Выработка закрыта. Опасно!» гласила надпись угольного цвета, которую ему не полагалось видеть – но почему-то во тьме черные буквы сияли, как подсвеченные. Наверное, помогала та сила, что убедила его не бояться – голосом Салли и миссис Петс, голосом собственной души.
Вход в шахту напоминал неровный прямоугольник, выдолбленный прямо в склоне. Рядом виднелись остатки рельс, заколоченный проход для вагонеток, остатки какого-то здания, давно заросшего ковылем и терновником. Но тот вход, который выбрал для себя Пирсон, кто-то расчистил – обломки сгнивших досок еще висели по краям, как щербатые зубы. Наверное, бродяги, которым требовалось место для ночлега – или местные, повадившиеся подворовывать остатки брошенного оборудования и металла.
Где же Джоди? Он должен ждать наверху…
Мальчик запрокинул голову, выискивая взглядом брата, но хоть луна и вышла из-за туч, ничего похожего на высокую фигуру Джоди на холме не было. Плющ и вьюнок забрасывали свои плети, цепляясь за камни, и вокруг входа словно спускались занавески зеленых трав. Мальчик помнил, что вершина шахты – где должно находиться вентиляционное отверстие, похожа на проплешину, выжженную солнцем. Там лежало немало камней, которые Джоди, если повезет, запустит в башку монстра.
Пирсон оглянулся – как раз, чтобы заметить выступившего из мрака Верзилу. Старик больше не спешил – видно было, что, несмотря на ровный шаг, в его движения закрадывается неуверенность. Наверное, её усугубляло то, что Майк перестал оставлять за собой неуловимый обычным обонянием запах страха.
Он больше не боялся чудовища, переступающего через пучки трав, потому что видел слабину Верзилы. Магия, которая раньше вселяла панический страх, сейчас превратилась в дешевые фокусы, уже не способные навредить.
Мальчишка быстро пошел по черному коридору, держась рукой за стену. Где-то впереди пряталась шахта, и было бы глупо на бегу свалиться в её провал. Он понял, что цель близка, когда увидел льющийся сверху лунный свет. Густые лучи, похожие на свисающую шаль, опускались в широкий зал, которым завершался проход. Помещение ярдов в двадцать венчал каменный свод, в котором зиял пролом. А прямо под ним, там, где даже лунный свет, обеляющий камни, был бессилен, зияла чернота спуска. Вокруг еще возвышались косые и треснувшие опоры, обрывки тросов, валялась разломанная клеть, которую кто-то превратил в дрова для костра. Опустевшиесветильники походили на глаза слепца, пытающегося понять, кто вошел в его ветхую лачугу.
Майк недовольно хмыкнул – он ожидал, что в шахте окажется темнее. Правда, Верзила вроде бы видел в темноте, но все же оставалась вероятность, что монстр в спешке не заметит яму. А так… как его заставить забыть об осторожности?
Шаги за спиной нарастали, гулко разбиваясь о стены. С потолка посыпалось каменное крошево.
Не может же он так топать, чтобы шахта завалилась? Это, наверное, тоже Фантазм…
Майк хотел задуматься над мыслью, нутром чувствуя её важность - но пора было выбрать укрытие. Мальчик прижался к стене и пошел в обход спуска – ступая по тонкому бортику в фут шириной. Вниз Пирсон старался не смотреть – пропасть под ногами тут же вызывала головокружение. Теперь он понимал взрослых, запрещающих детям гулять в окрестностях – пол под ногами вовсе не выглядел надежным. Напротив, при каждом шаге Пирсон чувствовал, как что-то трещит, рассыпается, исчезая в глубинах шахты.
Тропинка закончилась, и Майк прижался спиной к углу между шурфом и стеной. Он вдруг подумал, что если Джоди наверху нет, то это самоубийство почище, чем приставить к виску заряженный кольт и спустить курок. Дальше пути не было и яму спуска ему не перепрыгнуть при всем желании...
Верзила вошел – каждая черточка лица отчетливо виднелась в серебряном сиянии, словно их навели жирным карандашом. Губы чудовища сложились в мрачную улыбку – и старик шагнул на каменный утес над пропастью.
Майк вынул нож. Он не думал ни о чем – разве что надеялся, что под весом этого монстра камни расступятся и похоронят повелителя нечисти в такой могиле, из которой даже ему не выползти. Нож мог ранить эту тварь, но в прямой схватке сила оставалась на стороне Верзилы. Даже без всякой магии он вполне мог одной левой выбить дух из Майка.
Существу оставался один шаг, когда лунный поток заслонила знакомая тень.
- Это тебе за Реджи! – прокатился под куполом шахты голос Джоди. Оглушительно хлопнул выстрел. В этот раз оружие было заряжено не дробью, иначе Майка тоже могло зацепить. Пуля прошила живот могильщика насквозь, и из его груди вырвался удивленный стон. Длинная рука ухватилась за плечо мальчишку.
-Умри!!! - закричал Майк, нанося свой долгожданный удар. Нож вошел в предплечье по самую рукоять и старик покачнулся. Щелкнул затвор - брат перезаряжал винтовку, посылая в дуло новый патрон.
На бледном лице монстра появился человеческий страх. Рука разжалась, и взгляд наполненных болью глаз остановился на лице Майка. Почему? спрашивали они. Почему я не ощутил его присутствие? Почему не могу переместиться? Почему умираю от пули?
- Потому что я тебя не боюсь! – прокричал ему прямо в умоляющие глаза Майк. – Тебя нет! Ты – всего лишь ветер!!!
Вторая пуля пробила сердце, и желтые брызги, как раздавленный паук, застыли на стене. Верзила отступил еще на шаг – и пошатнувшись, рухнув в шурф. Он летел и летел, а время остановилось – для Майка, потому что рана Верзилы давала ему такие силы, о которых он и не смел мечтать. Точно так же, как убив Реджи, Верзила исцелился и стал еще опаснее – теперь Пирсон ощущал в себе Фантазм. Пусть эта мощь не могла сохраниться надолго, но она была - и ею можно было распоряжаться в следующие несколько минут.
- Тебя нет, - прошептал он, и камни задрожали. Его слова сделали все то, что не могли сотворить крики и шаги – раскололи стены, по которым зазмеились черные трещины.
- Тебя нет, - добавил Джоди, спускающийся с холма, который проваливался прямо под его ногами.
- Тебя нет, - смахнула слезы Салли.
Тебя нет, Реджи положил свою теплую руку ему на плечо.
Тебя нет, улыбнулась миссис Петс, чье помолодевшее лицо выглянуло в лунном лике.
Мальчик шел сквозь камнепад, среди рушащихся глыб, и знал, что они не посмеют причинить ему вреда. Он был Майком Пирсоном, он был Фантазмом, он повелевал смертью – и запрещал её слуге продолжать свое извращенное существование. Несбывшееся уходило вместе со страшными снами, потому что приближалось время рассвета.
Ночь окончилась.
Глава 22. Так приходит осень
Он оказался бессилен, падающие камни раздробили позвоночник, и рот наполняла кислая белесая кровь. Верзила сплюнул, чуть приподнимая голову и пытаясь затухающим разумом оценить происходящее. Он проиграл, окончательно и бесповоротно. Проиграл, недооценив людей – и сейчас один из них, всего лишь мальчишка, обрушивал силой Фантазма шахту, лишая его надежды на спасение. Дар отказал, силы ушли – как уходил и он, уже затягиваемый в красную бездну.
Верзилу не страшила гибель тела, но вернуться к Жнецу ни с чем – просто не укладывалось в его сознании. Проход в этот мир закроется, и человечество останется победителем – просто невыносимо думать об этом! Да, ему со временем удастся заполучить новое тело, возможно, завоевать иные миры, но каждую секунду своей вечности придется помнить, что одна планета осталась непокоренной. И ладно бы целая раса, так нет – всего лишь несколько жителей провинциального городка, который даже не найти на карте!
Он не мог позволить этому произойти, даже ценой собственного бессмертия. А возможно, просто не хотел возвращаться к Жнецу, неся настолько дурные вести...
Очередной камень со свистом преодолел шурф и размозжил покрытую седеющими волосами голову. Сознание распалось, но Верзила успел обратиться к своему повелителю с последним желанием. Оно было донельзя простым и искренним, как и все его служение.
Пусть Фантазм победит любой ценой.
... И рвалась суть, составляющая дух этого двуликого, неумолимого существа. Бессмертие стало пламенем, и в пламени этом Приказывающий сгорел дотла. До последней мысли, желания или выбора – он отдал все, превращаясь в чистую силу, как стержень, упирающийся в створки смыкающихся Врат.
... И бушевала буря, от которой багровые тучи трусливо прижимались к океанам небесного огня, как перепуганные котята. Тело Жнеца содрогалось, отдавая часть за частью свои силы, отрывая гаснущие щупальца – пока одно из них, как огненная змея, не скользнуло сквозь миры. Рушились башни древнего храма и глубокие трещины полосовали пустыню – их черные пасти поглощали кровавый песок. Один за другим, певчие умирали, стремясь дополнить симфонию разрушения своей нотой. Буря вскоре улеглась – но исполинское светило померкло и стало вдвое меньше на притихшем небосклоне. Жнец отрекся от слишком большой доли себя, и никому не было ведомо, сделал ли он так, потому что одобрял просьбу своего исчезнувшего навек слуги – или не мог поступить иначе?
... И мчался поток Фантазма, как девятый вал, изменяя все, до чего докатывалась его волна. Он не мог выйти за пределы Морнингсайда, но спящие и бодрствующие один за другим прижимали руки ко лбу и недоуменно морщились, когда их воспоминания подменяло несбывшееся, что ткало полотнища новой реальности. Вместо исчезнувшего морга возникло маленькое здание похоронного бюро, и каждый готов был поклясться, что оно стояло всегда. Дома погибших и похищенных опустели – все знали, что шериф с женой, бывший кладбищенский смотритель, официантка, бармен и другие, кого настигла смерть от рук Верзилы, просто уехали. Не оставив телефонов и адресов – или просто никто не удосужился их записать? Они оставались мертвы, потому что Фантазм бессилен против времени – но кто помнил об этом в городе слепцов?
...Салли рухнула на пол, пытаясь задержать ускользающую память – но когда через секунду закрыла глаза, в них плескалось лишь недоумение. Наверное, шок от сердечного приступа бабушки брал свое – и хотя на языке вертелось имя Майка, девушка не могла вспомнить, при чем тут её школьный приятель. Без Дара она оказалась бессильна перед переменами, хотя её память не исчезла, а скорее спряталась, как черепаха в свой панцирь.
...И лишь один раз смерть отступила, потому что проходящее через Врата живое пламя – протуберанец Жнеца, пронеслось насквозь через задержавшуюся на пороге вечности душу. Душу, Дар которой расцвел яркими красками от этого соприкосновения. Туман соткался над могилой с неподвижным телом у плиты... и когда он рассеялся, Реджи растерянно приподнял голову, пытаясь понять, с каких пор стал лунатиком, да еще и забрел так далеко от дома? Он тоже ничего не помнил – точнее, помнил то, что позволяло заткнуть бреши в воспоминаниях, связанных с Фантазмом. Неважно, что эта была ложь – теперь с ней предстояло жить.
Лишь двоих не коснулась волна, потому что их вера друг в друга достигла апогея. Но для Пирсонов у стремительно обретающего знакомый облик живого пламени была припасена иная участь...
***
– Майк! – закричал Джоди и закашлялся. Поднятая пыль набивалась в рот, резала глаза, и парню приходилось ежеминутно вытирать ладонью лицо, чтобы хоть что-то разглядеть. – Майк, где ты?!
У подножия шахты, превратившейся в исполинскую могилу – Джоди едва успел спуститься, прежде чем валуны вышли из-под ног, появился темный силуэт. Мрак, превративший пыль в черное облако, не давал разглядеть детали, но голос Пирсон узнал бы даже из многотысячной толпы.
- Джоди! Я здесь!
Тени расступились, пропуская братишку – на грязном лице горела улыбка до ушей. Не сдерживая радости, Джоди поднял вверх кулаки и запрокинул голову к светлеющему небу.
- Мы это сделали! Сделали!
Майк рассмеялся, как не смеялся последние два года – звонко, с чистой детской радостью. Парень шагнул навстречу, испытывая искреннее желание сжать мальчишку в объятиях...
... сон, это всего лишь сон...
... и в глазах все поплыло, словно пыль окончательно запорошила их. Голова закружилась, как тогда, в прошлые видения. Но Верзила ведь умер, откуда взяться очередному Фантазму?
... Руки сжимали руль, нога до упора вдавливала педаль газа. Джоди охнул, когда ночная степь превратилась в салон «жука», мчащегося по ночной дороге. Кажется, они ехали по трассе в сторону Малвоу...
Они? Чужое присутствие и холод окатили затылок и опустились леденящими каплями пота по спине до самой поясницы. Джоди оглянулся, одновременно нажимая тормоз – тело машинально выполняло все положенные действия, чтобы не попасть в аварию.
На заднем сидении лениво развалился Верзила, и в серебряном шаре, лежащем на ладони старика, Джоди увидел отблески красного пламени.
- Это всего лишь сон, – с какими-то доверительными интонациями произнес могильщик, и машина понеслась еще быстрее. Тормоз не работал, а руль вдруг завертелся сам собой. Похоже, даже «жука» не миновала оживляющее всю технику нечистое касание.
Пирсон вздрогнул, ища винтовку или нож – но оружие пропало, видимо оставшись там, откуда его выдернула злобная сила. Оставалось только прыгать из спятившей машины, и парень налег плечом на дверцу – но её напрочь заклинило.
- Тебе не убежать, – хмыкнул Верзила, рассыпаясь красным песком, и автомобиль вылетел в кювет, тут же перевернувшись и покатившись, как спичечный коробок.
Все закружилось в глазах Пирсона. Карусель серого и черного заполнила мир, острая боль пронзила ребро, правую руку и ноги. Его швырнуло прямиком в рассыпавшееся лобовое стекло, и осколки рассекли лоб, заливая лицо кровью. Тонкая струйка кровавой слюны вытекла из уголка губ, превращая землю под лежащим парнем в красноватую грязь.
Он замер, наполовину вывалившись из разбитого и перевернутого авто, и не мог пошевелить даже пальцем. Свет в глазах умирал, на смену ему явились черные туфли. Их обладатель склонился, и Джоди, несмотря на приближающееся беспамятство, сумел отметить незначительную разницу. У прежнего Верзилы обувь была со шнурками, а это существо носило серебряные пряжки. Кроме того, монстра окружал не один только холод, а что-то вроде ветра, несущего запах пустыни. Неуловимые перемены коснулись и манеры держать себя, хотя не хватало времени и сил, чтобы заметить каждую.
- Ты... не он... – прохрипел Джоди, пытаясь отползти. Сломанные кости тут же ответили такой дикой болью, что перехватило дыхание. Старик протянул руку с шаром, и на его округлой поверхности внезапно выросло бешено вращающееся лезвие.
- Не он, – согласился Верзила, медленно приближая сферу к лицу беспомощного парня. – И все же – он.
Серебряное сверло закружилось быстрее, коснулось лба – и последняя сознательная мысль Джоди была о брате.
Хорошо, что Майк этого не видит.
Рука с шаром подалась вперед и наступила агония... но она не была долгой.
***
Майк открыл глаза. Утренний ветерок гладил разгоряченное лицо, влетая в комнату через распахнутое окно. Занавеска плыла по воздушным волнам.
Где я? Дома? Как я сюда попал?
Он огляделся – в спальне ничего не поменялось. Все та же лампа на столике, те же запылившиеся учебники и приоткрытая дверца шкафа. Постель была не разобрана, он лежал одетым и обутым, словно просто свалился на кровать от усталости.
Мальчик поднялся, не веря своим глазам. Одежда, которой полагалось превратиться в пыльные тряпки после этой ночи, сейчас вызывала ощущение сосновой свежести, будто её только что выстирали и просушили в химчистке. Но главное – как он оказался дома? Неужели Джоди принес? Но почему тогда последнее, что мальчик помнит – улыбающегося брата, идущего навстречу сквозь облака пыли?
Майк потрогал лоб – вроде не горячий. Если он потерял сознание, разве не полагалось ему чувствовать себя плохо? Однако, кроме сильной усталости, в остальном мальчишку переполняла энергия, и это казалось подозрительным. Неужели смерть Верзилы так зарядила его, что теперь даже спать не нужно?
Пирсон подошел к часам, повернул их, чтобы заря позволила разглядеть циферблат. Почти шесть утра... выходит, он провалялся пару часов.
Надо найти брата, пусть все объяснит. И... позвонить Салли, если телефон работает.
Майк закусил губу, вспомнив о том, что еще одному человеку звонить уже не придется. Реджи умер... его тело осталось где-то там, как залог безопасного и спокойного кладбища. Нужно его забрать – и в этот раз, даже если брат начнет возражать, он все равно пойдет вместе с ним. Не прячась в кустах, а открыто, рука об руку с Джоди – их друг это заслужил...
В дверь постучали.
Майк вышел на лестницу, прислушиваясь к тишине. Из спальни Джоди не доносилось звуков, и мальчик насторожился. Куда могло понести братца еще до зари? Хотя... может, он сам отправился за Реджи – в принципе, это было в духе Джоди. Не стал его будить и тихо ушел...
Но когда же я уснул? Почему ничего не помню?
Мальчик спустился, замечая новые и новые странности. Разве перила внизу лестницы не были выломаны падением? И семейная фотография висела в целой рамке – без малейших трещин. Сумки с собранными вещами тоже пропали.
Да что тут происходит? Не стал бы Джоди чинить все поломанное среди ночи, он ведь и сам едва на ногах держался. Что за бред? Или мне все снится?
Но стук повторился, разбивая это утверждение вдребезги. И что самое странное – Майк знал этот характерный звук. Но это невозможно, он же сам видел...
Мальчишка открыл дверь и обмер, молча глядя на бледное лицо с рассыпавшимися по плечам редкими волосами. Реджи стоял с выражением, рядом с которым его визит после смерти Томми походил на праздничное настроение. И что напугало Пирсона до жути – губы мороженщика дрожали, чего мальчишка не мог упомнить за всю свою жизнь.
- Реджи... – с трудом вернул себе голос Майк. – Ты же... там на кладбище... Верзила тебя...
- Майк, – голос Банистера срывался, и ему не почудилось – в нем звучали сдерживаемые слезы. -Майк, случилась беда. Послушай, я знаю, что это звучит ужасно, но ты меня выслушай...
- Какая беда... Верзила же погиб, – Майк мотнул головой, чувствуя, как холодный страх запускает пальцы прямо в сердце. – Его засыпало на старой шахте, он не вернется...
- Какой Верзила? – нахмурился Реджи, чем снова отнял дал речи у мальчишки. – Майк... я не знаю, как тебе сказать... но Джоди разбился.
Джоди разбился. Нет, это сон. Джоди не мог разбиться, Реджи не может стоять здесь, в этом доме, который сейчас выглядел чужим. Все это сон... очередной сон...
- Ко мне приехала полиция, ведь это я звонил в Малвоу из-за смерти миссис Петс. Понимаешь, Джоди, наверное, гнал на полной скорости... – Реджи осекся, глядя на бледность, заливающую лицо своего юного друга. – Майк... я понимаю, что это ужасно, но мы...
- Нет, – отступил назад Пирсон. – Ты врешь. Это сон. Это не по-настоящему? Это Фантазм!
Руки Реджи легли ему на плечи и были они горячими, совсем не похожими на прикосновения могильной нежити. Мороженщик попытался прижать мальчика к себе, но тот вновь вырвался и попятился к лестнице.
- Это правда, – с болью в голосе ответил Банистер. – Я всем сердцем хотел бы... чтобы он выжил, но это так. Майк... я бы жизнь отдал, чтобы его спасти... но... его больше нет.
- Ты и отдал... – неразборчиво, как пьяный, прошептал Майк и покачнулся. Стало душно, комната куда-то поплыла, мелькнуло обеспокоенное лицо Реджи – и Пирсон повалился на лестничные ступеньки.
Джоди больше нет. Наверное, поэтому вокруг так темно. Джоди нет и не будет... мы победили... и проиграли...
Вокруг хлопотал перепуганный Банистер, пытаясь поднять мальчишку, но сознание милосердно оставило Майка.
***
Мысли роились в голове, как выкуренные из улья пчелы. Реджи зажмурился, пытаясь хоть немного прийти в себя. Последние двое суток он почти не спал и перекусывал на бегу, поэтому перед глазами то и дело расползался белый туман.
Что я забыл? Почему это чувство не проходит? Что-то важное...
Это ощущение не покидало мысли последние дни. Поначалу Реджи списывал все на смерть лучшего друга, затем – на безумные рассказы Майка, но теперь невольно задумывался. Тем более похоронная служба все равно закончилась, и возле могилы остался лишь он.
Банистер поднял взгляд и на секунду вместо коробка морга увидел другое здание – старинное, двухэтажное, ярко-белое, как саван приведения. Он моргнул – и на том же месте вновь появился привычный плоский домишко.
Привычный? Почему же мне кажется, что раньше здесь было что-то еще? Что все вокруг было иным?
Какая-то часть его личности утверждала, что морг не перестраивали, сколько он себя помнил – но откуда тогда в памяти то и дело всплывали вымощенные мрамором коридоры, белые вазы и барельефы со слепыми глазами? Почему на ум приходят мысли, которым не место в минуту скорби?
Реджи оглянулся – никого, хотя на миг ему почудился тяжелый, холодный взгляд. Незнакомый... но при этом имеющий тот же странный оттенок узнавания, как и видение старого здания. Неужели он заразился от Майка его бредом?
Мороженщик поморщился, представив, что мальчик сейчас лежит дома, приняв легкое успокоительное. Банистер не был сторонником медицины, но не он, ни тетя Пирсона не знали, что еще можно сделать в этой ситуации. Истории про Верзилу, карликов и смерть самого Реджи, внушали даже терпеливому Банистеру мысль обратиться к психиатру. В Малвоу имелась клиника, и Элеонора предлагала посоветоваться с её специалистами, но Реджи хотел попробовать иной метод. Он слишком любил Майка, чтобы отдавать его в руки какого-то эскулапа, который будет решать проблему уколами и таблетками. Тем более он задолжал Джоди, не оказавшись рядом, когда тот вел машину. Возможно, тогда бы друг не погиб...
Реджи присел у свежей могилы и бережно коснулся памятника.
- Джоди... – тихо произнес он. – Если ты там... если ты меня слышишь, то будь спокоен. Я останусь с мальчиком... пока буду ему нужен. Обещаю, я его не брошу...
Налетевший ветер подхватил слова и понес их над зеленой лужайкой, словно принял клятву.
Сначала Томми, теперь миссис Петс и Джоди...
... а еще я и все остальные, кто, по словам Майка погибли от лап монстров...
... так много смертей выпало на Морнингсайд в это жаркое и полное гроз лето. Надвигалась осень, и Реджи надеялся, что она окажется менее смертоносной, но что-то внутри подсказывало мужчине, что о покое теперь стоит лишь мечтать.
Но это же не может быть правдой? То, что рассказал Майк? Я ведь не мог погибнуть, воскреснуть и забыть все? Разве возможно, чтобы целый город накрыло забвение?
Все возможно... прошептал ветер, и Реджи поднялся, чувствуя мурашки, пробегающие по лопаткам. Вновь вернулось ощущение чужих глаз, будто какая-то птица в вышине остановила свой взгляд на одинокой фигуре посредине кладбища. Какой-то коршун, высматривающий добычу...
Зябко передернув плечами. Реджи поспешил к выходу. Он не мог позволить историям Майка затуманить свое здравомыслие, но все же поминутно озирался. Эти странные и безумные воспоминания, которых не должно было быть, казались очень реалистичными...
***
Верзила вышел из-за кустов, глядя в спину уходящему мороженщику. Он проводил его взглядом до ворот и только тогда сбросил завесу незаметности – этот человек умудрился почувствовать его присутствие, так что расслабляться не стоило. Монстр глубоко вдохнул такой непривычный воздух этого мира – воздух, полный запаха спелых посевов, которые предстояло срезать своим серпом. Вся память предшественника принадлежала ему, как и сила, отданная Жнецом – но схватки с Банистером Приказывающий опасался.
Человек, обманувший смерть, уже не мог оставаться просто человеком... как, возможно, и смертным. Если девчонка действительно ничего не помнила, то облако застилающего память Фантазма, которое Верзила видел вокруг Реджи, постепенно таяло. Как мороженое в жару... сравнение выглядело подходящим, хотя Приказывающий никогда не пробовал этот продукт. Он вообще не ел – телу не требовалось ничего, кроме стоящей за ним воли, чтобы выполнить предначертанное.
Джоди мертв и его сила возвращена – хотя половина её и растворилась, как дождевая вода, впитавшись в плоть здешней реальности. С такими скудными ресурсами о начале сезона жатвы не стоит и мечтать – предстоит возвести себе новое лежбище, создать певчих, найти тех, кого можно счесть достойными преображения... На это уйдут годы... потому что Врата существуют сейчас лишь в нем самом и придать им земное воплощение удастся еще нескоро.
Решено – он не станет повторять ошибки предыдущего воплощения. Нужно собрать армию... достаточно сильную, чтобы обеспечить его не десятками, а тысячами певчих и гончих. Мальчишку стоит отнять и держать в плену, выкачивая по крупице силу. Банистера... тут Верзила задумался – то, чем закончил предыдущий посланник Фантазма, говорило само за себя.
Нет, он вообще не будет связываться с непонятным существом, в которое превратился мороженщик. Жнец и так отдал слишком многое, чтобы переместить на Землю часть себя – Верзила не был уверен, что у повелителя хватит сил на вторую попытку. Конечно, такие мысли оскорбляют пылающее светило, но еще больше его оскорбляют неумелое выполнение приказов. Если бы не глупость прошлого эмиссара – этот мир сейчас содрогался бы в песнопении, теряя собственную суть и оборачиваясь океанами песка.
Верзила улыбнулся, глядя на скрывающие солнце облака. Свет не вечен, настанет ночь... и он придет, придет вместе с лунным светом и голосами прошлого. Придет, как приходит осень – беспощадно, неминуемо и необратимо. И Майк Пирсон узнает, что такое настоящий Фантазм, который длится вечно...
***
Воспоминания мучают его больше, чем мелодия. Музыка плачущей гитары, на которой играл брат – снова и снова, стоит только закрыть глаза. И шепот... мерзкий, липкий голос луны, голос, что разносят крылья парящей над городом мошкары.
-Маааальчииик, – обращается к нему стареющий полумесяц. В серебряных лучах парят шары, как стервятники, отправившиеся на поиске свежепролитой крови. Где-то шумит ветер, но для Майка это музыка. Не та, ради которой Жнец опустошает миры, а мелодия брата, ставшего звездным ветром. Если закрыть глаза, блики луны сквозь опущенные веки приобретают знакомые черты: растрепанные волосы, дерзкая улыбка, понимающий взгляд человека, которому пришлось рано повзрослеть и заменить ему родителей...
Он не пошел на кладбище – просто не смог. Джоди бы понял... брат ведь и сам не сдержал обещания. Поклялся не бросать – и оставил, уйдя туда, куда Майку пока нет дороги. Только музыка осталась – музыка летнего ветра, последних теплых дней, после которых наступит осенняя мгла. Холодные, тоскливые ночи, моросящий дождь, забивающийся под воротник – в Техасе это редкость, но когда осень внутри, то разве важно, какая погода за окном?
Он постарел, и в волосах появилась заметная седина. Голос звучит хрипло, густые черные круги взяли в плен глаза. Но что важнее всего – Майк устал. Устал оставаться единственным зрячим в стране слепых, помнить мир, который теперь превратился в несбывшееся. Как в старом вестерне – поверженный и раненый злодей стреляет, поражая шерифа прямо в сердце. Шерифу хорошо – для него боли больше нет, а что делать тем, кто остался наедине с алым закатом и плачем койота?
Майк не знает. Он не знает, как жить дальше, когда все, кто мог дать совет, смотрят на него обеспокоенными и непонимающими глазами. Миссис Петс больше нет, как нет и его друзей – тех, с кем он вошел в логово чудовища. Салли и Реджи убеждают, что все приснилось, а в их глазах Пирсон видит огонек сомнений. Но его слов недостаточно, чтобы разжечь из этой искры яркое пламя – это умел лишь Джоди. Джоди знал, как говорить языком музыки, однако ночную гитару слышит один лишь Майк.
И Верзила по-прежнему где-то здесь. Осень – его время, время жатвы, но как же Майк устал... Ему всему тринадцать и мир только что рухнул, неужели опять подниматься, вступая в бесконечную битву? Битву, где больше не будет никого, кто протянет руку помощи или одобрит немногословной улыбкой? Джоди долго не хотел верить, но, приняв страшную правду – пошел до конца. Его план с шахтой сработал и не вина Пирсонов, что кто-то...
... Жнец...
... подменил правила под конец партии. Это как шахматы, которым когда-то пытался научить их с братом отец – ты играешь белыми, почти поставил мат... и вдруг тебе говорят, что отныне твои фигуры черные. Игра проиграна, в схватке честности и подлости последняя всегда побеждает...
Кто-то стучит в дверь и Майк вздрагивает. Он не знает, кого принесла ночь – Верзилу в окружении карликов или Джоди, одетого в погребальный костюм? Джоди, чье тело ему так и не показали, изувеченного, полного серебряного сияния, рассыпающего из почерневших ран алый песок...
Майк встает и спускается вниз. Что-то внутри хочет, чтобы это оказался Верзила – тогда боль и страх уйдут. Возможно, впереди будет служение, но в бытии карлика, он надеется, нет памяти. Главное – сон длиною в вечность, в котором его тревоги потеряют значение...
Другая часть требует не сдаваться. Не забывать, ради чего умер Джоди... ради чего они шли в морг, о существовании которого теперь не помнит целый город. Нельзя бросать начатое дело, нельзя поддаваться злу, шепчет его сердце, и затихающая гитара соглашается с этим своими финальными аккордами.
Тётя уехала, пообещав вернуться утром, и к двери Майк подходит в одиночестве. Пустой дом давит на плечи, и от мысли, что с этим чувством предстоит жить долгие годы, щемит сердце.
Реджи молча ждет, не позволяя себе торопить повторным стуком. Майк открывает дверь и смотрит на друга, которого успел похоронить и вновь встретить – друга, который ничуть не изменился и при этом до сих пор кажется ему чужим.
- Можно войти? – спрашивает мороженщик, грустно глядя на мальчика. Он не задает глупые вопросы «почему ты не спишь?» или «я не помешал?» и это отпирает заколоченное на три двери сердце Майка. Пирсон обнимает мужчину, уткнувшись лицом в знакомую кожаную куртку, и замирает, тихо плача в объятии бережных рук. Они стоят на пороге, и лунный свет превращает двух скорбящих о безвозвратном прошлом друзей в мраморные статуи...
***
Дрожащие блики огня скользили по лицу Реджи, отражаясь в покрасневших глазах. Тени окутывали кресло, и мороженщику казалось – там сидит Джоди. Банистер моргнул, и мрак отступил, рассеявшись перед блеском живого пламени. В камине трещали свежие поленья, исходя березовым ароматом.
Он повернулся, глядя на того, кого на миг принял за покойника. Майк за последнее время сильно исхудал и на фоне огня напоминал лишь тень от себя прежнего. Он не мигая, смотрел в камин, и Реджи догадывался, чье лицо видит мальчик в танцующих языках. Ночь – время обмана, когда иллюзии...
... Фантазм...
... неотличимы от действительности. Не в силах выдержать нарастающую тревогу, он пришел в дом Пирсонов, не дождавшись рассвета – в голову то и дело приходили странные мысли, вызывая необъяснимую раздвоенность. Будто линия его жизни разделилась на два полоски, идущие в противоположные стороны... и одна из них совпадала с тем, что говорил Майк. Правда, пока эта полоска была бледной, едва наведенной чертой, и Банистер хотел сохранить её такой как можно дольше. Уж очень страшно было признавать, что он толком не понимает, что происходит – то ли истории Майка глубоко засели в мыслях, то ли от пережитого начиналось форменное сумасшествие.
- Я до сих пор не могу поверить... – подал голос Майк и мужчина вздохнул, возвращаясь от неприятных размышлений к мальчишке в темной комнате, – ...что Джоди больше нет. Он... иногда я будто слышу его...
Голос Пирсона звучал глухо – куда глуше, чем мог припомнить мороженщик. Младший из братьев – и теперь единственный, угасал на глазах. Его взгляд казался Реджи каким-то осенним, как у смертельно больного, знающего неизлечимый диагноз.
- Ты мало спишь... наверное, вообще не спишь, – заметил он, не зная, как избежать этого разговора, вселявшего в него страх. Разговор о Верзиле и всем прочем, в чем он якобы участвовал. О том, как он...
...умер и воскрес, ты ведь помнишь – это было...
... сражался с чудовищами, заполонившими несуществующее задние.
- Они забрали маму с папой, сделали их карликами, – Майк поежился, складывая руки в замок. – Затем отняли Джоди... теперь, наверное, придут за мной. Я последний, кто помнит...
- Майк... – Реджи предпринял очередную попытку убедить – больше себя, чем мальчика, – Верзила не мог убить Джоди. Джоди разбился... это просто...
... он хочет, чтобы мы так думали. Хочет, чтобы мы остались беззащитными, не видя правды...
... несчастный случай.
Мальчишка горько улыбнулся – так, как мог улыбаться выживший солдат, чей взвод целиком погиб на войне. Печальные глаза снова уставились в пламя, скулы затвердели. Кажется, огонь напоминал Майку о многом...
... Пламенные небеса... я ведь видел их...
... чего Реджи не знал... или предпочитал забыть.
- Майк... не думай об этом кошмаре... все кончилось, – выбрал Реджи другую тактику. – Я знаю, что тебе страшно. Мне тоже страшно... но я тебя не брошу. Обещаю, что не брошу. Я...
Он осекся. Как передать человеку, чей брат, погиб все то, что хочется сказать? Как вдохнуть хоть немного надежды? Реджи всегда утешал людей, но на этот случай не было универсальных слов. Особенно когда речь шла о близком друге...
- Я не смогу заменить Джоди... но постараюсь быть достойным его дружбы, – Реджи улыбнулся – пусть и не так радостно, как улыбался ранее, но все же это было лучше повисшей в комнате тоскливой атмосферы. – И твоей дружбы. Ты же знаешь, как вы много для меня значите.
Майк поднял голову, и глаза его вновь заблестели от слез.
- Знаю... Реджи, это все так ужасно. Все это... что мы пережили... и что сейчас никто не помнит...
- Знаешь, дружище, – мягко перебил его Банистер, не желая, чтобы мальчик вновь вернулся к своим – или их общим, кошмарным мыслям. – Я говорил с твоей тетей. Она не против, если мы на пару недель сменим обстановку. Немного пропустим школу, но думаю, там поймут. Поколесим по штату...
Кажется, Майк растерялся. Он, приоткрыв рот, удивленно смотрел на мужчину и в глазах промелькнул слабый лучик надежды.
- А твоя работа? И куда мы поедем?
- Перебьются без мороженого, – отмахнулся Банистер с таким видом, будто это волновало его в последнюю очередь. Впрочем, сейчас так и было – наверное, он бы изменил даже своему домоседству, если бы Майк решил куда-то переехать насовсем. А еще, хоть Банистер и не признавался в этом даже себе – он хотел убраться подальше от Морнингсайда, особенно от его кладбища.
- А что до маршрута... в дороге решим? Куда ляжет путь...
- Может... уедем сейчас? Прямо сейчас? – было видно, что Майк не просто заинтересовался – уцепился обеими руками за это предложение. Мужчина кивнул, понимая торопливость своего юного друга – сидеть в опустевшем доме и думать о том, что Джоди больше не пройдет по его половицам, было настоящей пыткой.
- Почему нет? Собирай вещи, заправим «жука» – и ко мне за вещами. Заедем к Элеоноре, оставим ключи... и пусть нас попробует догнать...
... Верзила...
... сам ветер, – окончил фразу Реджи, едва заметно сбившись, когда на ум пришло это страшное имя.
Майк кивнул, поднимаясь. Реджи проводил его взглядом до лестницы, про себя отметив распрямившуюся спину и приободрившуюся походку. Кажется, он дал мальчишке цель – то, чего больше всего не хватало дважды осиротевшему Пирсону. И, если уж быть честным, то, чего ему самому не хватало. В конце концов, путешествие – вовсе не плохой выход, это позволит им обоим навести порядок в мыслях.
Глаза остановились на гитаре Джоди и, повинуясь порыву, Реджи вынул её из футляра. Бережно провел пальцами по тонким струнам... говорили, музыка в доме покойника – проявление неуважения, но уж кто-кто, а Банистер не стал бы поддерживать подобный ханжеский бред. Напротив, гитара напоминала, что жизнь продолжается – вопреки всему и назло ночной тьме.
Он тронул струны, играя в случайном ритме – ритме, что навеивали приходящие полуночные мысли, все больше и больше походившие на страшную правду. Звуки струились по комнате – надрывный перебор, напоминающий испанский мотив, бессловесная песня накопившейся боли. Возможно, её принесла вечность... и с последним тактом в животе вспыхнула и погасла острая боль.
Как будто от подживающей глубокой ножевой раны.
***
Фотография смотрел на него со стола – одна-единственная среди множества вещей, которые Майк перекладывал в дорожную сумку. Она выпала из старого блокнота, который принадлежал еще маме и после её смерти случайно оказался в ящике Майка. Пирсон никогда не вел записей, но сейчас наугад открыл примятые страницы – и белый прямоугольник плавно опустился на лакированную поверхность, покрытую многочисленными царапинами.
Джоди улыбался, сидя на веранде и сжимая в руках гитару. Солнце играло в смеющихся глазах, превращало волосы в развевающиеся огненные пряди. В закатном свете темная шевелюра превратилась в рыжую, а залитое светом лицо напоминало лик ангела, как их изображали на церковных фресках.
Майк бережно вложил фото в блокнот уложил книжицу на самый верх стопки футболок и джинсов, которые уже занимали большую часть сумки. Он не собирался расставаться с этим воспоминанием – напротив, на первой же остановке хотел купить рамку. Можно было попросить у Реджи, но мальчик чувствовал, что этот отпечаток прошлого он обязан увековечить лично. Куда они ни поедут, где бы ни окажутся – но фото брата с этого дня навсегда станет неизменным спутником.
Снизу зазвучала гитара, заставившая Пирсона вздрогнуть. Хотелось броситься по лестнице, закричать, распахивая объятия вернувшемуся домой беспечному музыканту...
Но играл не Джоди – иная рука заставляла струны плакать от какой-то обреченной тоски. Майк невольно заслушался мрачной и сильной мелодией, ничуть не напоминающей все то, что он раньше слышал в исполнении друга. Наверное, каждый из них боролся с памятью, как мог – кто-то бегством, а кто-то бешенной гитарной игрой в свете догорающего камина.
Надо будет взять гитару с собой. Пусть она напоминает нам в дороге о Джоди, подумал Майк. И внезапно понял, что брат все же сдержал слово. Он не бросил его и никогда не бросит – просто стал... менее заметным. Но в часы, когда луна заливала спальню своим серебристым светом, когда птицы напевали парящему над землей ветру – Джоди стучался в двери сердца, где у камина сидели мальчик и мужчина, приветствующие его возвращение. Снова и снова... смерти не было, пока они помнили о том, что успел Джоди, а не о том, чего он не застал... Расставания тоже не было, и никогда не будет, потому что в их мыслях два силуэта в тенях у огня останутся навек. Как и бродяга с гитарой в руке, не покидающий их души...
Пирсон обернулся, открывая дверцу шкафа. Надо было проверить, все ли собрано в дорогу – хотя двухнедельная поездка не требовала так уж много вещей. Зеркало на внутренней поверхности встретило его чернотой – мальчик не стал зажигать общий свет, ограничившись настольной лампой.
Тьма в зазеркалье внезапно шевельнулась, обретая очертания.
- Маааальчииик, – простонало что-то за его спиной. Что-то в черном пиджаке и брюках, с длинными бледными пальцами, напоминавшими разжиревших могильных опарышей. Что-то с лицом, в котором застыло презрение ко всему человеческому роду – и еще ехидное злорадство.
Майк обернулся, ухватившись за дверцу, чтобы не упасть. Верзила замер у окна – тень, прошедшая все преграды и теперь хозяйничающая в спальне. Тень – неподвижная и терпеливая, готовая ждать вечно, лишь бы поймать верткую добычу.
- Ты мертв, – прошептал непослушными губами Майк, и улыбка старика стала еще злее.
- И что это меняет? – ответил хриплый голос, и лампа с треском погасла, оставив над собой струйку черного дыма. За спиной лопнуло стекло, обнажая черноту коридора, в который превратился шкаф – и коричневые силуэты вцепились в мальчика когтистыми лапами.
Внизу играла гитара – последний аккорд, самый острый, как касание ножа, звучал в притихшем доме. Майк ухватился за полки, сорвал перекладину для вешалок, попытался пнуть ногой нападающих... но против вала низкорослых тел он был бессилен. Кошмар не думал заканчиваться, и затягиваемый во тьму, как попавшая в сети рыбина, Пирсон понял это со всей очевидностью.
У Фантазма просто не могло быть завершения... как не бывает его у снов, незаметно подменяющих жизнь.
«На исходе лета
Умирают звезды
На груди рассвета.
(Кровь на черных крыльях...
Кто напомнит песню, что ветра забыли?)
Утирает небо
Слезы звездопада,
Смотрят камни слепо...
(Кровь на мертвых ивах...
О, как низко кружит коршун торопливый.)
На исходе лета
Все слышней в таверне
Смерти кастаньеты.
(Кровь на черных крыльях...
Кто напомнит песню, что ветра забыли?)
В кронах рыжих сосен
Задохнулся ветер.
Так приходит осень.
(Кровь на мертвых ивах...
О, как низко кружит коршун торопливый.)
На исходе лета
Заблудилось сердце
Между тьмой и светом.
(Кровь на черных крыльях...
Кто напомнит песню, что ветра забыли?)» (С)
КОНЕЦ
Последние комментарии
6 часов 8 минут назад
6 часов 25 минут назад
6 часов 50 минут назад
7 часов 22 минут назад
8 часов 29 минут назад
10 часов 10 минут назад