Геракл [Аркадий Тимофеевич Аверченко] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Аркадий Аверченко Геракл
I.
На скамейке летнего сада «Тиволи» сидело несколько человек… Один из них, борец-тяжеловес Костя Махаев, тихо плакал, размазывая красным кулаком по одеревенелому лицу обильные слезы, а остальные, его товарищи, с молчаливым участием смотрели на него и шумно вздыхали. — За что?.. — говорил Костя, как медведь качая головой. — Божже ж мой… Что я ему такого сделал? А?.. «Тезей! Геракл»!.. Подошел член семьи «Братья Джакобс — партерные акробаты». Нахмурился. — Э… Гм… Чего он плачет? — Обидели его, — сказал Христич, чемпион Сербии и победитель какого-то знаменитого Магомета-Оглы. — Борьбовый репортер обидел его. Вот кто. — Выругал, что ли? — Еще как! — оживился худой, пренесчастного вида борец Муколяйнен. — Покажи ему, Костя. Костя безнадежно отмахнулся рукой и, опустив голову, принялся рассматривать песок под ногами с таким видом, который ясно показывал, что для Кости никогда уже не наступят светлые дни, что Костя унижен и втоптан в грязь окончательно и что праздные утешения друзей ему не помогут. — Как же он тебя выругал? Костя поднял налитые кровью глаза. — Тезеем назвал. Это он позавчера… А вчера такую штуку преподнес: «Cибиряк, говорит, Махаев борется, как настоящий Геракл». — Наплюй, — посоветовал член семейства Джакобс. — Стоит обращать внимание! — Да… наплюй. У меня мать-старушка в Красноярске. Сестра три класса окончила. Какой я ему Геракл?! — Геракл… — задумчиво прошептал Муколяйнен. — Тезей — еще так-сяк, а Геракл, действительно. — Да ты знаешь, что такое Геракл? — спросил осторожный победитель Магомета-Оглы. — Черт его знает. Спрашиваю у арбитра, а он смеется. Чистое наказание!.. — А ты подойди к репортеру вечером, спроси — за что? — И спрошу. Сегодня еще подожду, а завтра прямо подойду и спрошу. — Тут и спрашивать нечего. Ясное дело — дать ему надо. Заткни ему глотку пятью целковыми и конец. Ясное дело — содрать человек хочет. Костя приободрился. — А пяти целковых довольно? Я дам и десять, только не пиши обо мне. Я человек рабочий, а ты надо мной издеваешься. Зачем? Он схватился за голову и простонал, вспомнив все перенесенные обиды: — Господи! За что? Что я кому сделал?! Лица всех были серьезны, сосредоточены. Около них искренно, неподдельно страдал живой человек, и огрубевшие сердца сжимались жалостью и болью за ближнего своего.* * *
Был поздний вечер. По уединенной аллее сада ходил, мечтательно глядя на небо, спортивный рецензент Заскакалов и делал вид, что ему все равно: позовет его директор чемпионата ужинать или нет? А ему было не все равно. Из-за кустов вылезла массивная фигура тяжеловеса Кости Махаева и приблизилась к рецензенту. — Господин Заскакалов, — смущенно спросил Костя, покашливая и ненатурально отдуваясь. — Вы не потеряли сейчас десять рублей? Не обронили на дорожке? — Кажется, нет. А что? — Вот я нашел их. Вероятно, ваши. Получите… — Да это двадцатипятирублевка! — Ну что ж… А вы мне дайте пятнадцать рублей сдачи — так оно и выйдет. Заскакалов снисходительно улыбнулся, вынул из кошелька сдачу, бумажку сунул в жилетный карман и снова зашагал, пытливо смотря в небо. — Так я могу быть в надежде? — прячась в кустах, крикнул застенчивый Костя. — Будьте покойны! Прошла ночь, наступил день. Ночь Костя проспал хорошо (первая ночь за трое суток), а утро принесло Косте ужас, мрак и отчаяние. В газете было про него написано буквально следующее: «Самой интересной оказалась борьба этого древнегреческого Антиноя — Махаева с пещерным венгром Огай. В искрометной схватке сошелся Махаев, достойный, по своей внешности, резца Праксителя, и тяжелый железный венгр. Как клубок пантер, катались оба они по сцене, пока на двадцатой минуте страшный Геракл не припечатал пещерного венгра». Опять днем собрались в саду, на той же самой скамейке, и обсуждали создавшееся невыносимое положение… Ясно было, что грубый, наглый репортер ведет самую циничную кампанию против безобидного Кости Махаева, и весь вопрос только в том — с какой целью? Сначала решили, что репортера подкупили борцы другого, конкурирующего чемпионата. Потом пришли к убеждению, что у репортера есть свой человек на место Кости, и он хочет так или иначе, но выжить Костю из чемпионата. Спорили и волновались, а Костя сидел, устремив остановившийся, страдальческий взгляд на толстый древесный ствол, и шептал бледными, искривленными обидой губами: — Геракл… Так, так. Антиной! Дождался. «Достойный резца»… Ну, что ж — режь, если тебе позволят. Ешь меня с хлебом!.. Пей мою кровь, скорпиён проклятый! Костя заплакал. Все, свесив большие, тяжелые головы, угрюмо смотрели в землю, и только толстые, красные пальцы шевелились угрожающе, да из широких мясистых грудей вылетало хриплое, сосредоточенное дыхание… — Антиноем назвал! — крикнул Костя и сжал- 1
- 2
Последние комментарии
1 час 16 минут назад
4 часов 58 минут назад
5 часов 18 минут назад
6 часов 13 минут назад
9 часов 11 минут назад
9 часов 12 минут назад