В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
…«Правильно люди сказывают: не человек красит место, а место красит… или наоборот?»
Задав себе этот вопрос, Дмитрий Акимыч Ползунков остановился и повернулся спиной к ветру, чтобы немного передохнуть. Ветер дул тот самый, северо-западный, о котором предупреждали с утра по радио. Но градусов было, пожалуй что, не двадцать пять, а все тридцать. В такой лютый мороз лучше бы сидеть дома, в жарко натопленной горнице, и заниматься чем-нибудь по желанию: опять же слушатъ радио или заставить жену напечь блинов… Кстати, у Дмитрия Акимыча была полная возможность заниматься по желанию любым делом с тех пор, как он не числился больше председателем колхоза. Но дома не сиделось. Все хотелось доказать кому-то, что он прав, а все кругом виноватые. Что он обиженный, а все обидчики. И, наконец, что все здоровые, как бугаи, – вот пускай и ворочают! – а он хворый. А отчего хворый? Оттого, что погорел здоровьем на работе…
Вот именно для доказательства своей неспособности к труду по причине болезни, которую никак не распознают врачи, он и отправился в районную больницу, туда-сюда шесть километров, по тридцатиградусному морозу.
Теперь он возвращался из больницы домой, и у него было достаточно свободного времени, чтоб на досуге подумать и о Месте, и о человеке, и о том, что сказывают люди.
– Конечно, есть председатели и лучше. Он тебе и в газете, он тебе и депутат, он и мало что не святой. А есть и хуже меня грешного, однако никто их с места не сживает. Кому как повезет…
Сказав вслух эти слова, Ползунков оглянулся, хотя знал отлично, что во всем белом свете, как и на всем белом поле, где живой душой крутилась только поземка под ногами да над головой гудели провода, никто расслышать этих слов не мог.
С дороги он нарочно свернул на занесенную снегом стежку над оврагом. На дороге могли попасться конные попутчики, предложили бы: «Подвезем?» Это его-то, Ползункова, когда он совсем еще недавно катал по этой самой дороге и на беговых дрожках и на двуколке, запряженной вороным жеребцом, а последнее время так даже на… Эх, неохота вспоминать, растравлять раны.
Он нес в кармане пузырьки с лекарствами и не выбрасывал их в овраг только потому, что собирался поставить их у себя дома на подоконнике, чтобы все проходящие видели: Ползунков лечится. Зря лекарств не пропишут. Значит, действительно укатали сивку крутые горки, уж теперь ему не до работы. А может, и грехи его все были не от чего другого, как от болезни: и грубость, и превышение власти, и нерадивость… Очень просто – на нервной почве…
Впрочем, не очень-то верил Дмитрий Акимыч в то, что колхозники ему посочувствуют, увидев пузырьки на подоконнике. И не для сочувствия собирался он выставить их напоказ.
О том, какая у него хворь, он знал лучше всякого врача, но даже сейчас, один на один с самим собой, он не признался бы, что хворь его – злость, такая злость, что и сам себе не мил! А уж все остальные, начиная с нового председателя, – сгинь, пропади пропадом, никого не жалко. И от этой разъедающей его злости пошли другие, мелкие, но подлые недуги: и зависть, и обидчивость, и лживость. Да мало ли еще всяких душевных воспалений, нарывов и наростов, от которых нет житья ни себе, ни людям.
Самым главным возбудителем болезни была прилипшая, как репей к коровьему хвосту, кличка «бывший».
Не первый раз в жизни Ползункова снимали с должности. Но все как-то оборачивалось, что снимут и тут же куда-нибудь сунут. И он, как неуспевающий ребенок, которого сердобольные родители из одной школы переводят в другую, был уверен, что родители не откажутся от него, не бросят на произвол судьбы и Митюше все равно хорошо будет житься на белом свете.
А тут сняли… Да что уж там – сняли, прямо выгнали из председателей и никуда не пристроили. Как будто забыли про человека.
Сперва он держался гордо, с таким видом, как будто у него, Ползункова, вся жизнь еще впереди. И тут вдруг кто-то, он даже не припомнит кто, прилепил ему эту кличку. Сказано было: бывший председатель колхоза. А потом два последних слова отвалились и осталось одно: «бывший».
Казалось бы, чтоб скорей отделаться от скверной клички, надо пойти к новому председателю и сказать, как ни в чем не бывало: «А ну, чего нынче делать? Сбрую чинить или подмогнуть ремонтировать свинарник?» Но тут-то и навалились все хвори разом: и злость, и гордость, и обида.
А что, как новый председатель сам подойдет и спросит: «Не думаешь ли ты, Дмитрий Акимыч, поработать, навоз повозить или пошорничать, благо это твоя первоначальная специальность». И что ему тогда отвечать? Дескать, не желаю, считаю для себя низким?… Это подумать про себя можно, а говорить такие вещи вроде как бы не рекомендуется. А тогда что же? Фартук надеть и идти шорничать, так, что ли?
И чтоб всего это не случилось, Ползунков стал ходить по врачам, предоставляя им самим догадываться, какая именно у него хворь.
Он ходил по врачам, а за ним по пятам ходила окаянная кличка «бывший».
– Да ты понимаешь, что это такое
Последние комментарии
9 часов 9 минут назад
9 часов 27 минут назад
9 часов 51 минут назад
10 часов 23 минут назад
11 часов 30 минут назад
13 часов 11 минут назад