Лживая джинни [Наталия Борисовна Ипатова] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (19) »
Наталия Борисовна Ипатова
Лживая джинни
(Рохля – 5)
Стремление отдать жизнь за великое дело – признак незрелости. Взрослый человек хочет просто жить.«Призрак в доспехах: Автономный комплекс» (слова «Майора» Мотоко Кусанаги)
Баффин никогда не смотрит в глаза, выдавая нам очередное задание. Глаза у него непрерывно и беспорядочно перемещаются: с декоративного пресс-папье на настольные часы гномской работы, подаренные коллективом к юбилею, с часов на чернильницу, с чернильницы – на третью пуговицу моего жилета, на немытую чашку, на ворону в окне. Будь в нашем лейтенанте хоть на кончике ногтя магии, он бы и ворох бумаг перелистал взглядом. Как дисциплинированные подчиненные, мы с Дереком Бедфордом, младшим офицером по прозвищу Рохля, следуем направлению мысли начальника. И направлению его взгляда. И в руки себя берем разве что на вороне. – От зарубежных коллег получена ориентировка, – выдает наконец Баффин. – В наши края ожидается мошенница международного масштаба Аннет де Белльтой, она же Мадлен де Куртенэ, она же Инфэнция дю Брас, она же Эврибадия Челси… она же, – сверяется с записью под манжетой, чем портит все впечатление, – Бельфлер д’Оранж. Дама весьма любопытная. Соседи взять ее не смогли, придется действовать нам. Перебрасывает нам вскрытый конверт с делом, с отметкой служебной почты. Дерек ловит его: он любит бумаги. Я занимаюсь остальным. – Чем любопытна оговоренная персона? – спрашивает мой начальник. – И на какие меры предупреждения нам в отношении нее рассчитывать? Баффин некоторое время жует воздух. – Она делает из мухи слона, – говорит он. – В буквальном смысле. Она использует магию словесного преувеличения. – Каким образом ей это выгодно? – Бриллианты, – Баффин делается лаконичен. – Спекуляция. Большие камни стоят дороже. Дерек думает. – Но она же продает большие камни? То есть, в момент продажи никакого обмана нет. – Но она не прилагает к увеличению их стоимости никаких усилий. Всего лишь пара слов лжи, а делать состояние на лжи – асоциально. К тому же, – буднично добавляет Баффин, – они вскоре сдуваются. Вы должны найти эту лгунью и арестовать ее. Это все. Свободны. Приступайте. – По крайней мере не очередной висяк, – говорит Дерек, и я с ним согласен.
* * *
– Баффин как рупор социальной нравственности. Какая прелесть! Тонкая это штука – социальная нравственность. Каждый готов ее защищать, однако каждый мнит себя ее мерилом. Лично мне для полновесного геморроя до конца дней хватило бы одного общественного порядка. – Что вообще подходит под определение: делать состояние на лжи? – Спроси у Альбина Мяты, – посоветовал я. – Он журналист, он умеет. – Не любишь ты эльфов, Рен, – поддел меня Дерек. – Никто не любит эльфов. Но Альбина, по крайней мере, можно терпеть. – Угу. Он пиво пьет. – А чем тебе не нравится Баффин? Собственно, каков социум, такова и нравственность, и Баффин как рупор ее. – А чем тебе не нравится социум? Я вздыхаю. Мы идем из участка, улицу обглодали дымчатые сумерки, все кажется черно-белым, или скорее черно-серым, посеребренным инеем, и только витрины сияют по обе стороны пути. Близится Ночь Зимнего Солнцестояния, и там, в другом, отделенном стеклом мире граждане покупают подарки. Серебряные шары, серебряная бумага, чуть слышный серебряный звон и шелест упаковочной бумаги – тоже посеребренной. Мир в ожидании чуда, на острых цыпочках, на пуантах. Свет витрин ложится на лицо Рохли и превращает его в маску, серебряную, с черными тенями, и выражение этой маски мне незнакомо. Что мне знакомо, так это рыжая грива, пущенная кольцами по плечам, единственное яркое пятно в царстве оттенков серого. И пар дыхания, окутывающий нас как туман. – Что может осчастливить эльфа? – спрашивает Рохля. – Эльф ведь и сам чудо, откуда ни взгляни. Я понимаю, о каком эльфе он ведет речь. – Как дела у Мардж? Скоро ли ей рожать? – Хорошо, – отвечает он. – Нет, правда, хорошо. С нею вдруг стало удивительно легко, как будто сразу все изменилось. Будто бы сыскалось что-то недостающее или наоборот, потерялось и забылось то, что мешало. Закрылась дверь в темную комнату или открылась – в светлую. Я даже не уверен, что он сказал это вслух, потому что вслух он сказал: – Со дня на день ждем. В самый раз к Празднику. Боятся – определил я по голосу. То есть Рохля боится один за всех, а Мардж – ни капли, и это тоже его пугает. Мардж, которая не боится – это новая Мардж. – Все это дело с лживой джинни, – говорит Дерек, – одно сплошное дежа вю. Уже было. Помнишь, как мы ловили Мардж? У нее тоже была особенная способность исчезнуть, сделав несколько шагов. Опасная такая способность, и для кого-то, как всегда, весьма полезная. Держать эту, как ее… Инфляцию дю Брас подле золотого запаса страны, например? Я больше никогда, – он подчеркнул последнее слово паузой, – не применю военно-транспортного дракона против девушки с
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (19) »
Последние комментарии
5 часов 15 минут назад
5 часов 22 минут назад
5 часов 51 минут назад
5 часов 55 минут назад
5 часов 55 минут назад
6 часов 3 минут назад