Исцели меня любовью [Кэтрин Деннис] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Кэтрин Дэннис Исцели меня любовью

Посвящается Стиву

За то, что ты всегда меня поддерживаешь. С любовью и благодарностью

Глава 1

Рожденный в седле, он любил скачки, погоню, скорость и целовал свою лошадь, прежде чем оседлать.

Уильям Купер
Па-де-Кале, Англия, 1269 год

Канун Восьмого крестового похода

С океана подул теплый бриз – влажный и соленый – и растрепал темную шевелюру сэра Роберта Бретона.

Неужели кузнец, который подковывал лошадей, бил их кнутом, чтобы заставить идти? Сэр Роберт в гневе стиснул зубы и сжал кулаки.

Это переходит все границы.

Боже милостивый! Неужели он, идиот, не понимает, что эти скакуны – настоящее сокровище? Для сэра Роберта ничего не было в жизни дороже. Эти существа были единственными на свете, достойными доверия. Если этот трус посмеет сунуться сюда, Роберт его самого с удовольствием угостит хлыстом. Как можно было не заметить, что животные прихрамывают? Бедняги едва волочили ноги. Гнедая, вороной и серая в яблоках стояли в глубине повозки, вытянув шеи и опустив хвосты, в глазах у них застыла боль. А тут еще этот проклятый кузнец с кнутом.

Океанские волны с шумом бились о берег. Ветер нес с собой прохладу, но сэр Роберт ее не чувствовал: в нем закипал гнев. К горлу подступил комок. Сэр Роберт Бретон был рыцарем-наемником на военной службе у короля Эдуарда и сталкивался с жестокостью на каждом шагу. Но он не мог спокойно смотреть, когда лошадь били кнутом. В свои двадцать четыре он на собственном горьком опыте убедился, как это больно – когда тебя бьют кнутом.

Сэр Роберт снял рубашку и разорвал ее на тряпки. Оставшись в одних черных кожаных брюках и высоких – до середины бедра – жокейских сапогах, подошел к повозке, намочил тряпку в ведре с водой и омыл бока лошади.

Вокруг собралась толпа зевак: странники, прачки, солдаты, рыцари, священники – словом, все, кто ждал наступления прилива. Все они явились сюда, чтобы поглазеть на рыцаря по прозвищу Черный Всадник, который не знал поражений целых пять лет. Вплоть до прошлого года, когда чуть не погиб: удар противника оказался так силен, что его выбило из седла и он угодил прямо под копыта лошади.

Тогда сэр Роберт находился на волосок от смерти – об этом напоминает безобразный шрам, оставшийся у него на шее. На родине, в Англии, у сэра Роберта остался неоплаченный долг. Однако выплату по этому долгу ему придется на время отложить, королевская служба и долг перед Богом важнее личной мести. Его врагу придется подождать. Но пусть не надеется, что нанесенная обида сойдет ему с рук. Долг платежом красен.

Сэр Роберт повернулся к королевскому чиновнику.

– Мы отплываем на рассвете, а мои кони не годятся для военного похода. Эти лошади жизненно важны – для меня и для нашего святого дела. – Он вытер рукой пот со лба и кивком показал на коней: – Их недомогание обернулось серьезным недугом. Что не может не вызывать у меня подозрений. Скорее всего их отравили. Хотя одному Богу известно, что на самом деле с ними стряслось. Прошел слух, будто на берегу есть колдунья, заговаривающая лошадей. Я хотел бы обратиться к ней за помощью.

Услышав слово «колдунья», люди ахнули и притихли.

Слуга короля помрачнел.

– Сэр Роберт, она единственная дочь графа Креналдена. Отец не разрешит ей прийти. Да и сама она наверняка откажется помогать в этом деле. Тем более вам – представителю семейства Бретон.

Сэр Роберт гневно сверкнул на него глазами и невольно сжал рукоятку меча.

– На карту поставлена жизнь моих славных боевых лошадей. Эта женщина может меня не опасаться. А ее отец пусть не волнуется за нее. Я дам графу честное слово, что не трону его дочь.

Королевский чиновник нахмурился. Некоторое время он придирчиво разглядывал лошадей, словно взвешивал все «за» и «против».

Сэр Роберт не скрывал своего волнения. Как и все члены семьи Бретон, он не выносил графа Креналдена. И только отчаяние толкнуло его на этот опрометчивый шаг: искать помощи у дочери ненавистного ему человека. У женщины, которую прозвали колдуньей, заговаривающей лошадей. Сэра Роберта мучили угрызения совести.

Но если лошади погибнут, его сердце разорвется на части от горя. Это будет означать для него крушение его надежды улучшить свою жизнь. Эти боевые кони – его последняя надежда на будущее.

Королевский чиновник смотрел на сэра Роберта холодными как лед глазами.

– Еще неизвестно, поможет эта женщина делу или причинит зло. Но раз вы твердо решили… Принц уговорит графа и его дочь не упрямиться. Только скажите.

У сэра Роберта разболелась голова, особое чутье бывалого воина подсказывало ему, что скоро начнется шторм.

Сэр Роберт стоял, широко расставив ноги и сжимая кулаки. Затем громко, чтобы все слышали, произнес:

– Приведите колдунью, заговаривающую лошадей.

Сидя у палатки отца, Элдсуайт прислушивалась к шуму набегавших на берег волн. Лишь на мгновение наступало затишье. Точно так же, как бывало в детстве, когда Элдсуайт играла в конюшне, ухаживая за отцовскими лошадьми. Самым счастливым на свете было для нее время, проведенное с этими благородными животными. И еще с Сафией – служанкой, обладавшей таким же даром, как и у Элдсуайт. Это она научила девочку знахарскому искусству. Сафия любила Элдсуайт, как родную дочь.

Изнывая от жары, Элдсуайт откинула вуаль и принялась с любопытством разглядывать толпу, собравшуюся на берегу. Это было огромное войско, состоявшее из тысячи человек, не меньше. На фоне ярко-голубого неба развевались знамена с гербами. С берега доносились ржание лошадей, громкие голоса людей и грохот военных барабанов. Звенели мечи, лязгали блестевшие на солнце рыцарские доспехи. Странники читали молитвы. Торговцы вразнос продавали помогавшие от морской болезни лечебные травы, а также святые мощи, призванные привлечь удачу.

От толпы отделился мужчина. Мимо беспорядочно разбросанных по побережью палаток шагал королевский чиновник. Он смотрел в сторону Элдсуайт и, судя по всему, направлялся к ней. Несмотря на жару, он был облачен в бархатную одежду. Мужчина остановился, чтобы перевести дыхание и стряхнуть водоросли, налипшие к остроносым туфлям, пригладил жидкие светлые волосы.

Подойдя к палатке отца Элдсуайт, слуга короля поклонился девушке:

– Леди Элдсуайт, принц Эдуард передает вам сердечный привет. Я пришел, чтобы попросить вас отправиться со мной в лагерь сэра Роберта Бретона. Ему срочно нужна ваша помощь.

Элдсуайт охватило смятение. Стоя неестественно прямо, она нервно теребила вырез блузки, украшенной цветочным орнаментом. Девушке на мгновение показалось, будто вышитые на блузке розы внезапно вонзились ей в шею и грудь.

Девушка с нескрываемым удивлением взглянула на непрошеного гостя:

– Сэру Бретону понадобилась моя помощь?

Сердце у Элдсуайт радостно забилось. Ее переполняла тайная гордость оттого, что к ней за помощью обратился сам сэр Роберт. Да, он считался врагом ее семьи. Но несмотря на вражду между их двумя семействами, всем было известно, что доблестный сэр Роберт Бретон – рыцарь от Бога, человек, которому нет равных в искусстве верховой езды. Но кроме таланта наездника и воина, он прославился еще и тем, что владел самыми красивыми лошадьми в округе.

Из палатки донесся голос отца Элдсуайт, разбуженного разговором. Бормоча ругательства, Олдрик, граф Креналден, вышел из палатки в сопровождении своего юного оруженосца, Малгена.

Отец схватил Элдсуайт за руку и потянул к себе.

– Что понадобилось от моей дочери Роберту Бретону? – спросил граф Креналден, метнув в королевского чиновника взгляд, полный ненависти. – Леди Элдсуайт – не потаскушка, чтобы Бретон зазывал ее к себе в палатку для плотских утех.

Услышав эти слова, юный Малген покраснел до корней волос.

У королевского чиновника заходили желваки на лице, но он говорил спокойно, не выдавая своего раздражения:

– Милорд, коней сэра Роберта отравили. Он слышал много хорошего об умении леди Элдсуайт лечить коней и распознавать их недуги. – Чиновник приосанился и гордо вскинул голову. – И еще, милорд… Принц Эдуард назначил сэра Роберта командующим конной гвардии. Это большой пост для рыцаря неполных двадцати пяти лет. Человеку, которому будущий король оказывает такую честь, можно с легким сердцем доверить свою дочь.

Глаза Элдсуайт радостно вспыхнули. Она кусала губы, чтобы невзначай не выдать себя счастливой улыбкой, которая готова была расцвести у нее на лице. Даже если сэр Роберт – представитель семьи Бретон, скандально известный младший сын врага их семьи, графа Хиллсборо, Элдсуайт не терпелось посмотреть на его великолепных лошадей. Она сама сочла бы это за честь. Элдсуайт хотелось как можно скорее проверить на деле свое мастерство знахарки. Она решительно выпустила руку отца.

– Мне самой хочется туда пойти, отец. Возможно, я смогу помочь вылечить лошадей. Не волнуйся за меня, не успеешь оглянуться, как я вернусь.

Элдсуайт знала, что отец наверняка не одобрит ее решения. До последнего времени он закрывал глаза на ее занятия знахарством. В глубине души гордился ею, но по-прежнему относился настороженно к ее сомнительному дару, который многие считали колдовством. Элдсуайт казалось, что отец всегда сожалел, что она не родилась на свет мужчиной, и до сих пор не мог взять в толк, что ему с ней делать.

Однако шила в мешке не утаишь: слух о ее таланте врачевания лошадей быстро распространился. Элдсуайт чудесным образом удавалось распознать и устранить причину заболевания животного. Ее лекарское искусство помогало даже в тех случаях, когда у остальных знахарей опускались руки. Всего месяц назад в благодарность за то, что Элдсуайт вылечила жеребца сэра Халларда, тот подарил ей изящное дамское седло, изготовленное из самой дорогой кожи.

– Прошу тебя, отец. Я хочу…

– Выслушай меня, Элдсуайт. Я тебя знаю: ты – упрямая девушка, хотя и преисполнена самых благих намерений. Дай тебе волю – ты бросишься, сломя голову, в лагерь сэра Роберта и будешь делать то, что считаешь своим долгом. Не обращая внимания на мои предупреждения о том, к чему все это может привести. Но я не позволю моей дочери якшаться с Бретонами. Все они без исключения – воры, мошенники и мерзавцы. А сэр Роберт – самый отъявленный негодяй из всей этой семейки. Он направил королю прошение, в котором заявил права на наши земли к востоку от реки Грев. Эта земля – твое приданое, дочка. К тому же этот подонок погубил Маргариту Саттон.

Королевский чиновник счел своим долгом внести ясность:

– Милорд, сэр Роберт не делал ничего подобного…

– Вы еще смеете мне перечить?! – Граф сорвался на крик. – Роберт Бретон не придерживается кодекса рыцарской чести. Леди Элдсуайт всего год назад покинула монастырь и скоро выйдет замуж. Я берег и лелеял свою дочь, не спускал с нее глаз. И вовсе не для того, чтобы потом один из Бретонов погубил ее репутацию себе на потеху. Моя девочка приехала сюда только ради того, чтобы проводить меня в военный поход и попрощаться со мной.

Королевский чиновник гордо расправил плечи. Когда он наконец заговорил, его голос звучал решительно и твердо:

– Достопочтенный господин, сам принц Эдуард настаивает, чтобы ваша дочь помогла вылечить лошадей сэра Роберта. Он просит вас остаться здесь, чтобы ваше присутствие в лагере сэра Роберта не вызвало смуту среди народа. Я привел с собой королевского гвардейца, чтобы он проводил нас и обеспечил охрану. Кроме того, ваша дочь возьмет с собой свою служанку. Уверяю вас, с ней ничего не случится.

Элдсуайт не сомневалась в том, что король не отдаст Бретонам обещанную ей в приданое землю. Ведь отец Элдсуайт богат и влиятелен. Он – надежная опора короля. Король не станет портить с ним отношения. А ее отец, в свою очередь, несмотря на ненависть к Бретонам, не пойдет против приказа самого короля. О том, что Бертрада, служанка Элдсуайт, не сможет пойти с ней в лагерь сэра Роберта, ее отцу лучше не знать. Элдсуайт сочла нужным промолчать о том, что бедняжка лежит плашмя в лазарете, вместе со всеми остальными людьми, которые тяжело переносят сильную жару.

Олдрик нахмурился, задумчиво потер затылок, а потом тяжело вздохнул. Метнув на королевского чиновника гневный взгляд, он процедил сквозь зубы:

– Ну ладно. Раз наш принц этого хочет, ради него и нашего святого дела я отпущу свою дочь. Пусть идет в лагерь вместе со своей служанкой. – Граф Креналден ткнул указательным пальцем в грудь слуги короля. – Но передайте сэру Роберту: если хоть волосок упадет с ее головы, он дорого за это заплатит!

Королевский чиновник с недовольной миной на лице едва заметно кивнул.

– Я буду осторожна, отец. Знаю, что надо опасаться жеребца в стойле, – сказала Элдсуайт, чмокнув в щеку отца. Она чувствовала себя умудренной жизненным опытом взрослой самостоятельной женщиной. Элдсуайт отвела глаза, боясь выдать взглядом свои настоящие чувства. Положа руку на сердце, ее повышенный интерес вызывали не только замечательные лошади сэра Роберта Бретона. Сам их хозяин возбуждал девичье любопытство. Его необыкновенный талант объезжать лошадей снискал ему славу по всей Англии.

Признаться, Элдсуайт давно мечтала хоть одним глазком взглянуть на этого искусного наездника. По слухам, самого строптивого жеребца этот человек мог приручить одним лишь ласковым прикосновением. Говорили, что даже звук его голоса укрощал мятежный дух какой-нибудь дикой необъезженной кобылы. Казалось, он умел проникать в душу лошади, подбирать ключик к ее сердцу. Может быть, этот мужчина, точно также, как и сама Элдсуайт, чувствовал какую-то внутреннюю связь, душевное родство с этими благородными животными – самыми совершенными созданиями на белом свете.

И вот с этим необыкновенным человеком ей придется встретиться сегодня один на один. Но разумеется, общаясь с ним, она не будет забывать об осторожности. Говорят, сэру Роберту Бретону его лошади дороже, чем девичье сердце. И что на свете нет такой женщины, которая устояла бы перед его чарами.

«Но я не такая, как все остальные женщины, – успокаивала себя Элдсуайт. – К тому же я проведу с ним всего несколько часов. И никогда больше его не увижу».

Элдсуайт собрала все самое необходимое и поспешила к королевскому чиновнику.

– Я готова. А за моей служанкой мы зайдем по дороге.

Сэр Роберт Бретон нервно расхаживал по палатке в ожидании колдуньи. Он волновался за любимых лошадей, его верных боевых товарищей и соратников. Они не страдали от жажды, сэр Роберт об этом позаботился, были защищены от палящего солнца, но стоило им сделать малейшее движение, как они покрывались испариной и дрожали всем телом.

Проклятие! Ему ничего другого не оставалось, как послать за колдуньей, заговаривающей лошадей. Эта женщина приходилась дочерью ненавистному его сердцу графу Креналдену. Именно этот человек однажды натолкнулся в поле на умирающего отца сэра Роберта. Тот лежал с кинжалом в спине и едва дышал. И вместо того чтобы оказать помощь тяжело раненному, граф Креналден оставил его одного в лесу, обрекая на верную смерть.

Вспомнив тот злополучный день, сэр Роберт стиснул эубы. В детстве он ненавидел отца, хотя старался ему во всем угодить. Граф Хиллсборо стегал сыновей кнутом так же часто, как лошадей. Однако сэр Роберт никогда не желал отцу смерти. Теперь он был вынужден служить своему старшему брату Гарольду, беспечному любителю пирушек и наследнику графа Хиллсборо.

Нервы у сэра Роберта сдали. У него ныла старая рана, от которой когда-то он едва не распростился с жизнью. Видимо, только гнев и злость заставили его выжить. Целый год он провел в постели. В то время он узнал о том, что его отца убили. И что его невеста, которая клялась ему в любви до гроба, нарушила свои клятвы и нашла себе другого. А его завистливый братец позволил вероломному графу Креналдену прибрать к рукам земельный надел вдоль реки Грев – землю, которая в законном порядке была передана в собственность второму сыну – ему, Роберту.

Роберт подошел к столу и, сделав глоток эля, поморщился. Эль был теплым и неприятным на вкус. Ничего не поделаешь: отца не воскресить. Любовь женщины, на которой сэр Роберт хотел когда-то жениться, не вернуть. А без поддержки короля он не сможет противостоять всесильному графу Креналдену. Если ему не удастся отстоять этот участок земли, он останется ни с чем. Чтобы отвоевать свое законное право, данное ему при рождении, он готов на все.

Война за веру не была пределом его мечтаний, однако она по крайней мере позволяла заработать деньги, что еще больше его привлекало, давала возможность за ратные подвиги получить титул и землю. Место, где он будет разводить лошадей…

Лошади… Ничего дороже у него нет на свете.

Кто их испортил и с какой целью? И почему он должен довериться колдунье, дочери подлого графа Креналдена? Разве можно вверить ей самое дорогое, что у него есть? Сможет ли она их исцелить? А вдруг умышленно навредит им? Принц приказал поставить лагерь Креналдена как можно дальше от палаток Бретона, чтобы было меньше вероятности пересекаться и чтобы избежать стычек, неизбежных между двумя заклятыми врагами.

В палатке появился королевский чиновник, присланный к нему принцем.

– Она пришла, сэр Роберт.

Роберт посмотрел в просвет палатки и увидел женщину, освещенную солнцем. Она стояла к нему спиной – высокая, стройная, в платье цвета лазури, облегавшем ее фигуру. Несмотря на жару, на девушке не было вуали, закрывавшей лицо. Она пришла одна, без служанки. Гордая посадка головы гостьи и величавая осанка говорили о независимом нраве. Она была уверена в себе и… очень молода. Ее длинные, до пояса, волосы – темные и блестящие – были заплетены в косу. Девушка не видела, что Роберт на нее смотрит. Ее взгляд был устремлен на коней.

Роберт тяжело вздохнул. Господи правый. Он представлял колдунью, заговаривающую лошадей, совсем другой. Перед ним стояла красавица с белой кожей, с губами цвета молодого вина и с темными умными глазами. Эти глаза притягивали к себе, словно магнитом, заставляя гадать о том, каким волшебством она обладает.

Элдсуайт стояла у входа в палатку сэра Роберта. Недалеко от нее, на расстоянии в несколько футов, одетые в сине-белую форму солдаты Бретона столпились вокруг трех лошадей, стоявших в повозке. Серый в яблоках рысак, гнедая поменьше и большой вороной жеребец. Их печальный взгляд проникал в самую душу. Скакуны были крепко, но изящно сложены. И их рост был ладони на две выше, чем у обычных коней. Такие кони предназначались для седока высокого роста. Постороннему неискушенному глазу все три лошади могли показаться вполне здоровыми, готовыми к длительному военному походу. И лишь тонкий знаток лошадей мог заметить признаки того, что они испытывают боль и недомогание – их раздувающиеся ноздри, частое поверхностное дыхание и пот за ушами.

Девушка сложила руки трубочкой у рта и позвала коней. Вороной жеребец закивал, посмотрел на Элдсуайт и откликнулся на ее призыв радостным ржанием. Стоявшие возле повозки воины мгновенно повернули головы в сторону Элдсуайт и, показывая на нее друг другу, стали перешептываться. Рыцарь с обвислым животом громко рассмеялся и что-то сказал. Кузнец – дородный мужчина в кожаном переднике поверх одежды – подошел и встал прямо перед девушкой. Он стоял, скрестив руки на груди, глядя на Элдсуайт с нескрываемой враждебностью.

Элдсуайт стиснула зубы. Она мысленно приготовилась к противостоянию. От кузнеца неприятно пахло уксусом и гусиным жиром, Элдсуайт даже затошнило. Ее долг знахарки – объяснить, что от растираний уксусом и гусиным жиром нет никакого проку. Одна вонь.

В этот момент из палатки появился человек. Нет, скорее, он был похож не на человека – на сущего ангела во плоти. На Черного Всадника, описанного в Книге Откровений. Смуглый и загорелый. На подбородке – шрам, на щеках – щетина. Черты лица правильные.

Незнакомец был необычайно высокого роста – под стать своим богатырским коням. Его жакет – черный, как ночь новолуния, – был распахнут. У мужчины были длинные стройные ноги с сильными бедрами.

От красоты незнакомца у Элдсуайт перехватило дыхание.

Когда она повернулась к мужчине, шум в лагере мгновенно стих. Элдсуайт в тот же миг позабыла о толпе, о солдатах и рыцарях. На секунду она позабыла даже о лошадях.

Мужчина шел к ней широкой размашистой походкой. На нем были высокие – выше колена – сапоги из оленьей кожи, выкрашенные в черный цвет. Сэр Роберт остановился перед ней, широко расставив ноги, и скрестил руки на груди. Он стоял с таким видом, словно весь этот берег принадлежал ему.

– Леди Элдсуайт? – спросил он, словно сомневался в том, что это в самом деле она, словно ожидал увидеть совсем другую женщину.

– Сэр Роберт? – Она взглянула на него в упор.

Он скривил губы, что, вероятно, означало вежливую улыбку. Взгляд сэра Роберта скользнул с лица Элдсуайт на ее плечи, затем ниже. Ее коса расплелась от ветра, и мужчина разглядывал ее растрепанные волосы. Помилуй ее Боже! Если бы монахини, которые всеми силами старались привить Элдсуайт скромность, видели ее в этот миг, они устыдились бы!

Элдсуайт потупила взор. Святые угодники! Она забыла надеть вуаль! Но откуда ей было знать, что сэр Роберт окажется таким соблазнительным и всколыхнет целый вихрь чувств у нее в душе? Ей захотелось прикоснуться к нему, проверить, существует ли он на самом деле или все это – волшебный сон? Вот он стоит перед ней и смотрит на нее так, словно ему нравится видеть женщину с растрепавшимися на ветру волосами. Элдсуайт бросило в жар.

– Я и подумать не мог, что дочка седого графа Креналдена такая красавица! – не скрывая своего восторга, воскликнул сэр Роберт.. – И уж тем более что вы – колдунья, заговаривающая лошадей.

Колдунья! Снова это обидное слово! Стоит Элдсуайт его услышать, как она теряет самообладание. Никак не может к нему привыкнуть. Колдунья, заговаривающая лошадей!

Колдунья? Умей она колдовать, непременно наколдовала бы себе дом, пригожего мужа и кучу резвых детишек.

Нормальную жизнь, которую ведут обыкновенные женщины.

Колдунья! Этим обидным словом разгоряченная толпа называла ее дорогую Сафию. В тот день, когда женщину изгнали из замка Креналден.

Пряча глаза, Элдсуайт покачала головой, прогоняя черные мысли и животный страх, который возникал всякий раз, когда она вспоминала о прошлом.

– Нет, я не колдунья. Я просто знахарка, помогающая лошадям. Знахарка! – повторила она, сжав кулаки, и подняла голову.

В темных, как угли, глазах сэра Роберта сверкнул вызов.

– Разве это не одно и то же, миледи?

Элдсуайт посмотрела на него и гордо вскинула голову.

– Колдуньи и ведьмы применяют магию и, если это им выгодно, могут напустить на животное порчу или навлечь другую беду. Я не использую магию, никогда не заставлю лошадь страдать и не причиню ей вреда.

Сэр Роберт прищурился:

– Не сомневайтесь, леди Элдсуайт, я слежу за каждым вашим шагом.

Элдсуайт охватило негодование. Он еще смеет ей угрожать? Она – дочь графа, и она явилась сюда по приказу самого принца. Возмутительно намекать на то, что она может навредить его лошадям.

Совладав со своим гневом, девушка попробовала улыбнуться.

– Сэр Роберт, повторяю: я – знахарка. Я никогда не причиню вреда лошади. Даже если эта лошадь принадлежит представителю семьи Бретонов. Но признаться, я удивлена не меньше вашего. Я и представить себе не могла, чтобы человек, который прославился не только своим искусством объезжать лошадей, но и своим распутством, подчинился призыву Господа и возглавил войска принца, чтобы нести другим народам христианскую веру.

Люди вокруг тихо ахнули. Королевский чиновник опустил глаза, делая вид, что внимательно изучает грязь на своих остроносых туфлях.

Сэр Роберт широко улыбнулся, обнажив белые зубы.

– А что, если я решил замолить свои грехи перед Господом? – Он показал пальцем на небо. – Да! Этот крестовый поход я совершу в знак своего покаяния. Наверняка, леди Элдсуайт, вам понятно, сколь тягостен для души грех плотского желания?

Толпа загоготала. На щеках Элдсуайт заалел румянец смущения.

Сэр Роберт снова принял серьезный вид, а затем показал на своих лошадей:

– Бедняги так истерли ноги, что не могут идти и их приходится везти на телеге. Поскольку с другими лошадьми все в порядке, я пришел к выводу, что их кто-то отравил. А вы что на это скажете, леди Элдсуайт?

– Сначала я должна их осмотреть.

Она хотела пойти к лошадям, но, нечаянно наступив на подол, упала на колени в песок, прямо перед сэром Робертом. От унижения она готова была сквозь землю провалиться и ухватилась за протянутую ей руку.

Это сэр Роберт помог Элдсуайт подняться. А потом слегка пожал ее руку. У него были теплые ладони. Глаза Элдсуайт и сэра Роберта встретились. Затем взгляд Роберта нечаянно упал на их соединенные руки, и на лице у него отразились замешательство и удивление одновременно. Словно сэр Роберт Бретон испытывал те же самые чувства, что и Элдсуайт. Она высвободила руку, надеясь, что никто не заметил эту сцену.

– Благодарю вас, – пробормотала Элдсуайт, жалея о том, что ее служанка, благочестивая и набожная Бертрада, не смогла пойти вместе с ней.

Не сказав ни слова, сэр Роберт повернулся и поспешил к своим лошадям. Подойдя к повозке, он погладил гнедую и ласково растрепал ей челку. Лошадь наклонила голову и закрыла глаза. Казалось, руки хозяина ее успокоили.

Боже милостивый! Понятно, что чувствует сейчас эта лошадь. Стоило Элдсуайт подумать о сильных руках сэра Роберта с длинными пальцами, как по спине у нее побежали мурашки.

Стоявшие рядом громадный вороной и серая в яблоках тихо заржали, словно желали обратить на себя внимание хозяина и тоже требовали ласки. Если бы на месте сэра Роберта стоял любой другой человек, Элдсуайт непременно спросила бы у него, как ему удалось добиться от лошадей такой трогательной привязанности. Однако в данный момент Элдсуайт была не расположена потворствовать его и без того раздутому самомнению.

Она гордо расправила плечи. Недоброжелательная толпа медленно начала расступаться, пропуская девушку. Элдсуайт видела, с какой неохотой они это делали. Она и раньше сталкивалась с подобным неприязненным отношением окружающих. Однако они побаивались демонстрировать откровенное неуважение, когда поблизости находился ее отец. Элдсуайт редко жаловалась отцу: она боялась, что он вызовет на бой ее обидчиков и будет драться до тех пор, пока не убьет их, либо сам не погибнет в поединке.

– Расступитесь! Дайте леди Элдсуайт пройти! – раздался громкий голос сэра Роберта.

Гогот толпы прекратился. Люди расступились.

Элдсуайт остановилась перед повозкой и стала внимательно разглядывать коней. Она заметила, что лошади дрожат и их передние ноги подгибаются.

Тихо и ласково разговаривая с лошадьми, она засучила рукава и вскарабкалась на повозку. Опустившись на колени, девушка пощупала у каждой копыта. Они были почти горячими – дурной знак.

Элдсуайт опустилась на корточки перед серой в яблоках и, трогая пальцами небольшой мягкий участок кожи возле щетки волос за копытом, нащупала пульсирующую жилку. Не обращая внимания на сильный запах навоза и лошадиной мочи, она еще ниже наклонилась, чтобы рассмотреть копыта лошади. Серая в яблоках понюхала ее волосы.

– Что она там делает? – спросил кузнец. – Слушает их голоса?

Окружающие тихо засмеялись. Сэр Роберт что-то недовольно пробурчал им в ответ.

Элдсуайт ущипнула лошадь за переднюю ногу, и та неохотно приподняла копыто. Девушка вынула из сумки специальное приспособление для копыт – с заостренным концом – и поскоблила им копыто, затем похлопала по нему. Лошадь махнула хвостом, прижала уши и выдернула свою ногу из рук Элдсуайт.

Девушка убрала приспособление для копыт в сумку.

– Я согласна с вами, сэр Роберт. Ваших коней отравили. У них воспаление копыт.

Раздался чей-то тихий голос:

– Это не я. Я только дал им кашицу из яиц и ячменя перед тем, как их погрузят на корабль. Я знать ничего не знаю о яде.

Солдаты бросили к ногам сэра Роберта босоногого мальчишку, который дрожал от страха.

– Пощадите, сэр Роберт, – взмолился мальчик. – Я не травил ваших лошадей. Я только хотел помочь.

Взгляд сэра Роберта был холодным как лед.

Элдсуайт соскочила с повозки и встала перед сэром Робертом, заслонив собой мальчика. Ребенок дрожал и прятался за ее юбками.

– То, чем он накормил лошадей, не могло вызвать их отравления. Я в этом уверена.

– В таком случае что, леди Элдсуайт, могло вызвать их заболевание?

Она опустила глаза. В голове проносились тысячи причин того, почему это могло произойти, но ни на одной из них Элдсуайт не могла остановиться. Она отряхивала юбки от остатков соломенной подстилки лошадей и тянула время, чтобы разобраться в причинах болезни.

– Да она ни черта в этом не смыслит, сэр Роберт, – сказал кузнец, подковывавший лошадей. – Зато готов побиться об заклад: мальчишка знает гораздо больше, чем готов сказать.

Мальчик зарыдал. Слезы заструились по его измазанным в грязи щекам.

– Я ни в чем не виноват, милорд. Я только расчищаю стойла от навоза. Я как раз собирался чистить подстилку ваших лошадей, когда меня схватили и притащили сюда.

Элдсуайт перестала отряхивать от соломы платье и резко выпрямилась.

– Я знаю, что это! – воскликнула девушка. Ее глаза возбужденно блестели. Она сгребла горстку соломы и показала се сэру Роберту: – Вот она – причина! – Элдсуайт зажала в горсть опилки и частички соломы и встряхнула их.

– Это всего лишь солома и опилки, леди Элдсуайт, – заметил кузнец. – От этого кони не захромают и не заболеют. – Он рассмеялся, но его смех никто не поддержал, и он перестал смеяться, не проронив больше ни слова.

– Все зависит от того, из какого дерева изготовлены опилки, любезный господин. Эта древесина имеет коричневый цвет, однако оттенок у нее розовато-лиловый. Опилки – ровные и короткие. Только одно дерево на свете может давать такие опилки – черный орех. – Она высыпала опилки в руку сэра Бретона.

Толпа мгновенно притихла.

– Сэр Роберт, масло, которое содержится в древесине черного ореха, вредно для лошадей. Опилки натирают им ноги, и кони начинают хромать.

Кузнец прищурился:

– Что это за черный орех? Никогда о нем не слышал. Откуда, леди Элдсуайт, нам известно, что это за дерево?

– Я видела этот сорт древесины. Мой отец заказал построить из него алтарь часовни. Симптомы недомогания, которое вызывают у лошадей опилки, изготовленные из этого дерева, описаны в книге по врачеванию под названием «Хилика», она у меня есть. В Англии эти деревья раньше не росли. Их привезли из Святой земли и посадили рыцари ордена тамплиеров.

Сэр Роберт удивленно поднял брови:

– Я видел такую книгу. Это древний трактат, написанный на латыни греческим хирургом из римского легиона. Вы читаете по-латыни, леди Элдсуайт?

– Да. – Она похлопала по своей дорожной сумке. – Монахини из Ковингтонского монастыря, где я воспитывалась, обучали меня латыни. Это был обязательный предмет.

То, что сэр Роберт тоже знал латынь, явилось полной неожиданностью для Элдсуайт. Знание латыни как-то не вязалось с его военным ремеслом. Зачем латынь человеку, который зарабатывает на жизнь мечом?

Сэр Роберт повернулся к кузнецу:

– Откуда у лошадей эта подстилка? Кто принес эти опилки?

Мужчина побледнел.

– Это был подарок, милорд. Нам их прислали целых три повозки. Из поместья Хоршема.

Сэр Роберт побагровел от ярости.

– Хоршем? Боже милостивый, какой же ты глупец! Барон Хоршем сражался против короля вместе с Саймоном де Монфором, графом Лестером! – Сэр Роберт схватился за рукоятку меча и грозно посмотрел на кузнеца. А затем повернулся к Элдсуайт: – Что будет с моими лошадьми? Они поправятся?

– Отведите их к морю. Пусть стоят в воде всю ночь напролет. Холодная вода снимет жар у них в ногах. С Божьей помощью к завтрашнему утру они выздоровеют.

Мальчик перестал хлюпать носом.

– Я не спущу с них глаз, милорд. Буду стеречь всю ночь. Не отойду ни на шаг.

Сэр Роберт повернулся к девушке:

– Леди Элдсуайт, я буду молить Бога, чтобы вы оказались правы. Утром мы отплываем в Акр, и я намерен взять коней с собой. Куда я без своих верных скакунов? Без них я не смогу воевать против язычников. – Он грозно посмотрел на кузнеца: – Считай, что тебе повезло: у меня нет времени, чтобы найти тебе замену. За твою невнимательность следовало бы тебе отрезать уши. Весь долгий путь в Акр ты проведешь в трюме корабля с моими лошадьми. Будешь есть и пить то, что едят и пьют они.

Кузнец тем временем прошмыгнул в толпу. А королевский чиновник откашлялся и подошел ко входу в другую палатку. Она стояла не дальше пятидесяти футов от палатки сэра Роберта. Подняв откидное полотнище, закрывавшее вход, он сказал, обращаясь к Бретону:

– Милорд, принц Эдуард желает с вами посовещаться. Он ожидает вас.

Он показал туда, где за столом, заваленным картами и уставленным кубками с вином, сидели розовощекие люди. Эдуард, рыжеволосый принц Уэльский, стоял рядом, поставив ногу на дубовый сундук, и потягивал вино из украшенной драгоценными каменьями чаши.

Однако внимание Элдсуайт в большей степени привлек не принц, а его супруга, принцесса Элеонора Кастильская. В наряде из белой камчатной ткани и жемчугах, она сидела рядом с мужем, сложив руки на большом животе. Принцесса подняла глаза на Элдсуайт, и взгляды женщин встретились.

Элдсуайт присела в почтительном реверансе.

Сэр Роберт бросил на кузнеца испепеляющий взгляд и направился к палатке принца.

– Позаботьтесь о моих лошадях, леди Элдсуайт, – небрежно бросил он через плечо.

Элдсуайт вскочила на ноги и, подбоченившись, крикнула ему вслед:

– Сэр Бретон, я ничем не обязана ни вам, ни кому-либо из членов вашей семьи. Если вам понадобилась от меня еще какая-то помощь, извольте попросить о ней вежливо.

Толпа притихла. Из палатки донесся тихий смех принцессы Элеоноры.

Сэр Роберт повернулся.

– Я пропущу мимо ушей, что вы поносите имя моей семьи. Что ваша семья незаконно захватила себе право на водные пути на земле Бретонов. Ради своих дорогих коней я отброшу в сторону наши противоречия. Поэтому, прекрасная леди, нижайше прошу у вас прощения, но не соблаговолите ли вы помочь моим лошадям? – Сэр Роберт подчеркнуто вежливо поклонился. На лице у него застыла недовольная гримаса. Не дожидаясь ответа, он вошел в палатку принца.

Элдсуайт не проронила ни слова. Может быть, этот человек бредит? Его обвинения не имеют под собой никаких оснований. Но несмотря ни на что, она все равно поможет лошадям. Не допустит, чтобы эти прекрасные животные страдали.

Мальчик – чистильщик конюшен, продолжая стоять на коленях, поцеловал руку Элдсуайт.

– По гроб жизни обязан вам, миледи.

Она помогла ему подняться с колен.

– Как тебя зовут?

– Одноухий Саймон. Таким уж я уродился – с одним ухом. Так что это прозвище – мне в самый раз.

Элдсуайт пожала мальчику руку. Она была рада тому, что здесь, среди чужаков, хотя бы одна живая душа на ее стороне.

– Саймон, впереди нас ждет долгая ночь. – Она повернула голову и посмотрела туда, где потные, кряхтящие мужчины тянули на привязи трех упирающихся лошадей, ведя их к воде.

Элдсуайт смотрела, с каким трудом передвигаются лошади, и ее уверенность в том, что она сможет им помочь, поколебалась.

Глава 2

Роберт Бретон вблизи своей палатки грел руки у костра. Желтый серп луны висел в вечернем небе. А всего в нескольких футах от лагеря волны бились о берег. Их шум вместо того, чтобы успокоить Роберта Бретона, действовал ему на нервы.

Он не сводил глаз со своих лошадей, стоявших в воде. Казалось, кони были довольны, что волны их ласкают. Лошади стояли смирно, позволяя леди Элдсуайт щекотать их за ухом.

Сэр Роберт смотрел, как завороженный, как эта женщина и его лошади общаются между собой. Казалось, они знали друг друга всю жизнь. Его животные не привыкли к дамским рукам и к женскому голосу. Он был несказанно удивлен, когда увидел, что его серая скаковая лошадь опустила голову и нежно терлась мордой о плечо леди Элдсуайт. Сэр Роберт Бретон поймал себя на мысли, что немного завидует своему коню и хотел бы оказаться на его месте.

В этот момент он услышал чьи-то шаги и, обернувшись, увидел, что к нему направляется его друг, сэр Хьюго Уотем.

Приятель протянул сэру Роберту деревянный кубок.

– Прощальное торжество, – сказал он, наливая золотистый напиток из большой бутыли. – Кто знает, возможно, мы в последний раз пьем эль на английской земле? Во всяком случае, еще несколько месяцев, а может, лет нам не придется его попробовать. Выпей это, дружище, за то, чтобы вернуться в Па-де-Кале с победой и полными карманами денег, греясь в лучах славы нашего Господа.

Роберт не сводил глаз с Элдсуайт и своих лошадей и ничего не ответил. Он был сыт по горло этим пойлом, которое уже не раз пробовал за сегодняшний день, и с трудом допил эль. Затем отшвырнул кубок и рассеянно провел рукой по своей шевелюре.

– Черт побери, Хьюго! Ничто не предвещало беды. – Он кивнул на лошадей. – Люди говорят, что порча коней перед военным походом – недобрый знак. Намекают, будто бы кампания завершится неудачей.

Хьюго – человек громадного роста и мощного телосложения – задумчиво почесал бороду.

– Дошли и до меня эти слухи. Только я им не верю. – Нахмурившись, он показал на лошадей: – О Господи. Сдается мне, твой вороной совсем плох.

Вороной бил хвостом и переступал с ноги на ногу, словно ходил по горячим угольям. Сэр Хьюго покачал головой:

– Никогда не видел, чтобы у лошадей так сильно болели копыта и после этого они выздоравливали. Дружище, тебе нужно иметь под рукой запасной вариант. Если к утру их копыта не заживут, тебе придется подыскать себе других боевых коней.

Роберт с ожесточением пнул песок ногой и выругался.

– Клянусь Богом, как только доберусь до Хоршема, он мне за это заплатит. Трус. Только трус мог обречь бедных животных на такие муки. Королю надо было вздернуть Хоршема на виселице, когда представилась такая возможность, а не даровать ему прощение. А запасных коней у меня нет. Я не смогу их заменить. Они – бесценны. Я потратил последние деньги, чтобы подготовиться к этому военному походу.

– Если у колдуньи, заговаривающей лошадей, ничего не получится, забирай себе мою лошадь. Знаю, тебе по душе мой гнедой. И забирай себе пегого. Может, он и не самый умный, зато не артачится во время боя.

– Я уверен, что у колдуньи все получится, – заявил сэр Роберт, пытаясь убедить в этом самого себя. Хотя на самом деле у него не было оснований полагать, что леди Элдсуайт вылечит его коней. Мало кому он мог доверить заботу о них. Раньше он целиком полагался на свой собственный опыт и общедоступные сведения. Тем более он никогда не передавал власть над своими лошадьми женщине. Однако леди Элдсуайт, похоже, находила общий язык с животными, проникалась их мыслями и сочувствовала их физическим страданиям.

Роберт вдохнул влажный соленый воздух. Может, леди Элдсуайт удастся поднять на ноги его лошадей? Сэр Роберт не хотел думать о плохом.

Приободренный поддержкой товарища, сэр Роберт похлопал Хьюго по спине.

– Мне не понадобятся другие лошади. Но все равно спасибо, Хьюго Уотем. Ты – настоящий друг. Другого такого нет на всем белом свете. На королевской службе нет никого лучше тебя.

Хьюго был польщен похвалой, и его глаза радостно заблестели. Чтобы скрыть довольную улыбку, он повернулся к морю и показал на Элдсуайт:

– Она довольно рослая девушка, правда? И обращается с твоими лошадьми, словно и впрямь знает в этом толк.

Роберт посмотрел на Элдсуайт. Мерцающий лунный свет освещал ее грациозный силуэт. Ветер развевал ее волосы, добавляя ей очарования. Намокшие в морской воде юбки облегали ноги, подчеркивая стройность фигуры.

Весело напевая, она достала из сумки какое-то лакомство и положила на ладонь. Вороной съел кусочек и попросил еще. Элдсуайт гладила его, шептала ему что-то на ухо, а он лизал ей руки и тыкался в подол юбки.

Роберт томно вздохнул:

– Боже милостивый. Ловлю себя на мысли, что начинаю завидовать этому коню.

Хьюго осушил бокал и вытер рукой мокрую бороду.

– Старый граф правильно делает, что прячет это сокровище – свою дочь – от такого, как ты – странствующего рыцаря. К тому же одного из Бретонов.

Не отрывая зачарованного взгляда от Элдсуайт, Роберт задумчиво проговорил:

– Эта девушка такая простодушная. Чует мое сердце, она чересчур доверчива. Не важно, идет ли речь о лошадях или о мужчинах.

Кустистые брови Хьюго удивлено поползли вверх.

– Ба! Ушам своим не верю. Неужели ты наконец-то стал думать о другой женщине? Это хорошо. Давно пора выбросить из головы нечестивую Маргариту и подыскать себе более подходящую партию.

При упоминании имени Маргариты Саттон Роберт изменился в лице. Нахмурившись и скрестив руки на груди, он мрачно проговорил:

– Я никого себе не ищу.

Он молчал, глядя прямо перед собой немигающим взглядом. Он не видел ни Элдсуайт, ни своих лошадей – только один сплошной туман, который застилал ему глаза. Прошло несколько минут, прежде чем он вновь повернулся к другу.

– Отдал бы все на свете, чтобы удержать Маргариту от того, чтобы… – Он осекся и отвел взгляд. Он не собирался открывать Хьюго душу и обнажать перед ним всю глубину своих переживаний.

– Ты сделал все, что от тебя зависело. Учитывая сложившиеся обстоятельства и то, что тебе было в то время о ней известно… Честному человеку трудно представить, в какую бездну греха может погрузиться красивая женщина, окруженная соблазнами.

Роберт находил утешение в том, что в жизни у него есть на кого положиться – верный друг и любимые лошади. Он приосанился и сказал:

– Не стоит ворошить прошлое. И я не могу позволить, чтобы какая-то женщина отвлекла меня от намеченной цели. Тем более колдунья, заговаривающая лошадей. Меня ждут военные трофеи. Манят к себе богатства.

Хьюго горько рассмеялся.

– В распоряжении младшего сына есть только три способа разбогатеть или, как в твоем случае, вернуть себе свое богатство. Война, рыцарские турниры и женитьба на богатой невесте. – Он перевел взгляд на Элдсуайт и улыбнулся. – При этом брак – самый легкий способ из трех. Впрочем, с этим можно поспорить. Конечно, плохо, что она – дочь графа Креналдена, а ты – представитель семьи Бретонов. Но леди Элдсуайт хороша собой, ее отец богат, а участок земли, который дают ей в приданое, граничит с вашими владениями. Пусть участок не слишком большой, зато плодородный. К тому же расположен вдоль реки, что сулит несомненную выгоду. Ты можешь обратиться к лорду Креналдену и попросить руки его дочери…

– Участок, который дают за ней в приданое, и без того мой по закону. Он был незаконноизъят у моей семьи, практически украден. А между нашими семьями давнишняя вражда. Море ненависти и взаимной злобы. Есть на свете вещи, которые дороже денег и земли. И я не могу ими пренебречь.

Хьюго опустился на корточки возле костра.

– Поэтому ты решил покинуть Англию и поискать счастья в пустынях Востока? Потерпи, Роберт. Со временем у тебя будет богатство, к которому ты так стремишься. Я уже не молод. Акр станет моим последним приключением, последней попыткой разбогатеть. Мне нечего терять. Ты – другое дело. Тебе нужно остаться здесь. Отправь Черного Всадника в отставку и остепенись. Ты можешь заключить выгодный брак. Присмотрись: здесь есть подходящие партии. Когда-нибудь ты займешь место своего брата и заберешь себе то, что осталось от имения твоего отца. Не стоит рисковать жизнью ради того, во что не веришь.

– Я дал клятву сражаться за христианский мир. Я сдержу свое слово и отправлюсь в Акр.

– Послушай меня, ведь я – твой друг. Оставайся в Англии. Ты нужен королю. Ты нужен Хиллсборо.

– Нет. У меня был год на обдумывание. Здесь меня ничего не держит. Генрих – больной и немощный, он не обращает внимания на мое ходатайство. Сейчас для меня самый подходящий момент возвыситься при дворе принца Эдуарда.

Наступило неловкое молчание. Тишину нарушило тихое ржание вороного. Сквозь густой туман не было видно ни лошадей, ни мальчика – помощника конюха, ни леди Элдсуайт.

Роберта охватила тревога. Что может делать колдунья с его лошадьми под завесой сгустившегося тумана?

Хьюго, напротив, не подавал ни малейшего признака беспокойства. Он лежал, развалившись на песке, заложив руки за голову, и любовался черным ночным небом.

– Значит, завтра отплываем в Акр.

Сказав это, Хьюго тут же уснул.

Из лагеря, где пировали другие рыцари, донеслись звуки лютни. Рыцари устроили пир, прощаясь со своими невестами, женами и дочерьми. Слышался беззаботный смех. Горели костры, в воздухе пахло жареным мясом.

Роберт вспоминал Маргариту. Острую боль, которая пронзила его плечо и шею. И крик – последнее, что он услышал, падая на землю: «Черный Всадник повержен!»

О предательстве и унижении ему напоминал шрам. С тех пор прошел год. Роберт стал меньше доверять людям, предпочитая общество лошадей. Поэтому сегодня никто не пришел, чтобы отпраздновать его отъезд и проводить в дальнюю дорогу. Но Роберта это нисколько не огорчило. Одиночество врачевало его душу, приносило покой и душевное равновесие. Точно также, как море.

Вглядываясь в туман, он различал фигуру Элдсуайт, слышал ее тихое пение. Она пела вороному. У нее был тихий, проникновенный голос, который успокаивал Роберта. Элдсуайт ослабила узду коня и стала щекотать ему шею.

Наблюдая эту картину, Роберт неожиданно представил себе Элдсуайт в своей постели.

Он испытывал вожделение.

Проклятие!

Сэр Роберт схватил бурдюк с вином и снял зубами пробку. Ему нужно как следует выпить, чтобы выбросить из головы колдунью, заговаривающую лошадей.

Стоя у берега, Элдсуайт смотрела, как над горизонтом занимается рассвет. Утренний воздух был чист и свеж, небо – ясно. На море начался отлив. Стояла тишина, даже криков чаек не было слышно. Прибрежный песок был чистым и белым, как снег.

Элдсуайт почувствовала, что лошади беспокоятся. Они били хвостами и нервно переступали с ноги на ногу.

Мальчик – помощник конюха стоял рядом, держа всех трех лошадей на привязи. Он с тревогой взглянул на Элдсуайт. Она успокоила его улыбкой, однако ее саму тоже не покидало волнение. А что, если она ошиблась в диагнозе? Вдруг она ничем не сможет помочь этим животным?

Элдсуайт валилась с ног от усталости. Оглянувшись назад, она увидела, что на берегу собрались люди. Презрение и недоверие были написаны у них на лицах. Многие скептически улыбались. Все с нетерпением ждали оглушительного провала леди Элдсуайт, предвкушая ее публичное унижение. Группа рыцарей сгрудилась вокруг кузнеца. Они что-то тихо обсуждали. Отец Элдсуайт в окружении королевских гвардейцев с суровым и важным видом расхаживал у палатки принца. Королевский чиновник стоял возле пустой повозки. Он смотрел то на толпу, то на отца Элдсуайт, то на лошадей сэра Роберта.

Когда Элдсуайт до конца осознала всю важность настоящего момента, от волнения у нее вспотели ладони.

Сам принц Эдуард Длинноногий в алом наряде, украшенном геральдическими изображениями золотого льва – национального символа Великобритании, – молча стоял перед толпой, рядом со своим личным советником, с мрачного вида графами и баронами. Принц Эдуард устремил на Элдсуайт взор, полный надежды.

Сэр Роберт стоял рядом с молодым принцем, чья величественная осанка и горделивый вид говорили о том, что он – будущий король Англии. Сэр Роберт тоже смотрел на Элдсуайт – с вызовом и с мольбой одновременно.

Элдсуайт взяла из рук мальчика-конюха веревку и вывела вороного из воды. Мальчик вел на привязи пегую и гнедого. Ни у одного из коней не наблюдалось ни малейшего признака хромоты.

Послышались одобрительные возгласы.

У Элдсуайт отлегло от сердца. Она вздохнула и радостно помахала отцу. Однако ее радость была недолгой. К ней подошел сэр Роберт.

Скептически улыбаясь, он взял у нее из рук веревку, к которой был привязан вороной.

– На вид он теперь здоров. Но сейчас на нем нет седока. Надо проверить, сможет ли он его выдержать.

И сэр Роберт увел коня в сторону.

Элдсуайт презрительно хмыкнула: еще один Фома неверующий! Таких она встречала немало за свою короткую жизнь.

Сэр Роберт обмотал веревку вокруг шеи вороного и вскочил на него.

Конь помчал седока галопом вдоль по берегу, оставляя на песке следы копыт, которые стирали волны.

Они стали единым целым – конь и седок – и мчались вдоль по берегу с небывалой грацией, проворством и красотой. Все невольно залюбовались этим зрелищем.

Элдсуайт, как завороженная, восхищенно наблюдала за ними, пока сэр Роберт не остановил скакуна прямо перед ней. Жеребец нетерпеливо бил копытом и храпел.

Сэр Роберт спешился.

– Барстоу и другие мои лошади благодарят вас, леди Элдсуайт. Вы их вылечили. И я ваш должник. К сожалению, мне нечего предложить вам в качестве оплаты за ваши труды, потому что все до последнего гроша я вложил в крестовый поход. – Сэр Роберт снял перчатки и засунул их за пояс.

– Мне не нужна плата за труды, сэр.

– Тогда прошу вас, примите это в знак моей признательности. – Он взял руки Элдсуайт в свои ладони и, наклонившись, прислонился лбом к ее лбу.

Элдсуайт была так изумлена, что не успела возразить, когда сэр Роберт расцеловал ее, как это было принято при французском дворе, в обе щеки, соблюдая все установленные нормы, со всем почтением и уважением, которые рыцарь должен выказывать даме.

Тем не менее в его исполнении это получилось весьма чувственно.

Руки Элдсуайт повисли как плети. Сэр Роберт лишь слегка коснулся губами ее щек, но для нее уже и этого было достаточно. Достаточно» чтобы дать пищу ее пылкому воображению и чтобы она начала думать о том, что бы она почувствовала, если бы этот мужчина поцеловал ее в губы.

От ее былого спокойствия и напускного равнодушия не осталось и следа. Низ живота обдало жаром. Элдсуайт впервые в жизни охватило желание, и она испугалась.

Она отошла в сторону и покосилась на отца. Его лицо было таким же, как обычно, безучастным и суровым. Если даже граф Креналден и счел поступок сэра Роберта возмутительным нарушением приличий, он – слава Богу – не подал виду. Однако стражники принца обнажили мечи и следили за каждым его движением.

К отцу Элдсуайт подошел королевский чиновник со стопкой бухгалтерских книг в руках. Слуга короля что-то тихо сказал графу, затем показал на палатку принца, жестом приглашая его войти. Сделав шаг, граф Креналден остановился и бросил грозный взгляд на дочь. Затем проследовал в палатку вместе с королевским чиновником.

– Вы спасли положение, леди Элдсуайт. Боевой дух моих коней значительно возрос – точно также, как и мой собственный. Не опасайся я гнева вашего отца, поцеловал бы вас здесь у всех на глазах в ваши манящие рубиновые губы, – широко улыбаясь, проговорил сэр Роберт.

«Манящие рубиновые губы»? Да как он смеет? Элдсуайт густо покраснела.

– Я помогла вам, а вы прилюдно насмехаетесь надо мной? Вы – неблагодарны и высокомерны, сэр Роберт. Вы – нераскаявшийся грешник.

Элдсуайт подошла к нему, положила ладони ему на грудь и изо всех сил толкнула. Застигнутый врасплох, сэр Роберт упал в воду.

Барстоу храпел и тряс головой, словно был ошеломлен поступком Элдсуайт и смущен положением, в котором оказался хозяин.

Мужчины покатывались со смеху, хлопая себя по бокам, кричали и свистели.

Элдсуайт в замешательстве попятилась и закрыла рот ладонью, чтобы скрыть улыбку.

– И-извините, очень сожалею, – пробормотала она, с трудом сдерживая смех. Она не нарочно сбила сэра Роберта с ног, просто так получилось.

Сэр Роберт изумленно смотрел на девушку.

– Леди Элдсуайт, вы сказали, что холодная вода прогоняет жар. Вода и в самом деле холодная. Однако я еще сильнее к вам воспылал. – Запрокинув голову, он от души расхохотался. И вскочил на ноги. – Вы, леди Элдсуайт, сожалеете о том, что столкнули меня в воду. А я в отличие от вас ни о чем не сожалею. Ни о том, что было в прошлом, ни о том, что происходит сейчас.

Он взял ее руки в свои и с чувством произнес:

– Я сожалею лишь о том, что должен вас покинуть. Но я не забуду колдунью, которая околдовала моих лошадей.

Элдсуайт высвободила руки и крикнула:

– Я уже говорила вам, сэр Роберт, что я – не колдунья, а знахарка. И я не околдовывала ни ваших лошадей, ни вас. Но теперь это не важно. Главное – я вылечила ваших лошадей. Бог вам в помощь и счастливого пути.

Сэр Роберт подошел к Элдсуайт вплотную и убрал прядь волос у нее со лба.

– Леди Элдсуайт, попомните мои слова: мы еще с вами свидимся, – прошептал он. – Берегите себя, пока я буду в Акре. Молитесь за меня, и я вернусь домой живым и здоровым.

Он поклонился и ушел. Барстоу следовал за хозяином.

Элдсуайт кусала губы. В смущении она взглянула на принца и его супругу, которые стояли возле своей палатки и внимательно наблюдали за ней. Принц погладил свою огненно-рыжую бородку и широко улыбнулся. Как будто слышал их разговор.

Утром, во время отлива, палатки, доспехи и съестные припасы погрузили на лодки, чтобы отвезти на корабли.

Элдсуайт и ее отец, держась за руки, смотрели, как Одноухий Саймон вел крапчатую сэра Роберта к воде. Элдсуайт была благодарна отцу за то, что он ни разу не вспомнил о том, что сэр Роберт ее поцеловал. Осталось слишком мало времени до отхода кораблей, и было бы жаль потратить его на бессмысленные споры и упреки. Эти минуты прощания были слишком дороги. Ведь Элдсуайт еще долго не увидит своего отца: им предстоит несколько месяцев разлуки, а может быть, даже лет. А может быть, вообще больше никогда его не увидит.

Граф обнял дочь за плечи.

– Элдсуайт, дорогая, ты знаешь, как сильно твоя мать любила тебя. Ты была еще совсем крошкой, когда она умерла. Потом я тебя отослал в монастырь. Теперь понимаю, что сделал это напрасно. Ты знаешь, я всегда мечтал о сыне. Но Бог не послал мне его. За год, который, возвратившись из монастыря, ты провела со мной, я стал тобой гордиться. Не жди моего возвращения. Выходи замуж за графа Глостера. Уильям – хороший человек. Король Генрих держит Уильяма при себе, чтобы он помогал ему держать Англию в узде. Но как только Глостер получит разрешение короля, вы с Уильямом должны пожениться.

Элдсуайт опустила глаза, чтобы скрыть разочарование. Граф Глостер в два раза старше ее. Он самый близкий друг отца и единственный, кто попросил ее руки. Она была с ним милой и обходительной, но знала, что он предложил ей руку и сердце по настоянию отца. А главное – Элдсуайт не питала к нему никаких чувств. По крайней мере ничего такого, что она почувствовала к сэру Роберту. В присутствии графа Глостера ее не бросало в жар. Ее к нему не влекло.

Элдсуайт вздохнула. Нужно оставить надежду на брак по любви. Она должна радоваться тому, что хоть кто-то берет ее в жены. Кому нужна в жены колдунья, заговаривающая лошадей? Разве можно любить такую, как она? К ней всегда будут относиться настороженно, подозревая в колдовстве.

Элдсуайт посмотрела на отца и увидела его умоляющие глаза. Она не огорчит его и выполнит последнюю волю матери.

– Хорошо, отец. Я выйду замуж за графа Глостера, – прошептала она. – А ты обязательно вернешься. Я в этом уверена. – Слезы навернулись ей на глаза. Она незаметно смахнула рукой непрошеную слезинку. Элдсуайт не любила плакать. Ей не хотелось думать о том, что отец привез ее из монастыря домой, потому что боялся, что погибнет в Акре. И еще он боялся, что умрет его жена Изольда. Ему было необходимо, чтобы кто-то, на кого он мог положиться, остался с болезненной Изольдой. Кто-то, кто мог взять на себя обязанности хозяйки поместья вместо нее.

– Если будет на то Божья воля, все так и случится. Позаботься об Изольде и скажи ей, что я знаю, что если бы она смогла, она была бы сейчас здесь и проводила меня в поход. – Он задумчиво посмотрел на море. – Ребенку, видно, суждено было умереть. А рожая его, Изольда сама чуть не отдала Богу душу. Я до сих пор виню себя за это. Ее жизнь все еще в опасности.

Элдсуайт взяла отца за руку.

– Никто в этом не виноват, отец. Вы любите друг друга, она хотела родить тебе сына. Она выкарабкается. – Элдсуайт хотелось, чтобы ее слова звучали уверенно. Вторая жена отца Изольда была хрупким созданием. Она была слаба телом и духом. Но Изольда была очень доброй, и они с Элдсуайт сблизились.

Граф Креналден вздохнул:

– Элдсуайт, теперь все заботы ложатся на твои плечи. По деловым вопросам обращайся к королевскому чиновнику. Если тебе понадобятся деньги, продай лошадей. Если будет возможность, оставь испанского жеребца. – Граф обнял дочь.

Она грустно кивнула.

За племенного жеребца можно было выручить целое состояние. По крайней мере достаточно денег, чтобы запасти дров на зиму.

Обнимая отца, Элдсуайт думала о том, как ей хочется сейчас броситься ему в ноги. Умолять отца не уезжать. Не покидать ее, не оставлять одну.

Белокурый оруженосец отца, Малген, нетерпеливо дергал ее за рукав. Он хотел, чтобы их увлекательное приключение началось как можно быстрее. Элдсуайт была привязана к нему, как к родному брату, и молилась о том, чтобы он вернулся живым и невредимым. Малген отвел ее в сторонку.

– Когда я вернусь, – сказал он, – я стану рыцарем и буду носить позолоченные шпоры. И у меня наконец-то будет своя лошадь. Спорим, я быстрее тебя доскачу на лошади до ульев? А может быть, нарочно поддамся тебе.

Элдсуайт через силу улыбнулась:

– Я все равно обгоню тебя в честном состязании. И ты будешь посрамлен, Малген. Будешь готов сквозь землю провалиться. Потому что к этому времени станешь рыцарем. – Она расцеловала юношу в обе щеки. – Храни тебя Бог, заботься о моем отце как следует, – наказывала она.

Граф и оруженосец вошли в воду и вброд добрались до лодок.

Элдсуайт долго смотрела им вслед, пока лодки не превратились в темные точки на блестящей голубой поверхности моря, а затем и вовсе исчезли из виду.

Десять кораблей с войсками Эдуарда Длинноногого на борту отправились в далекое плавание.

Элдсуайт чувствовала, что силы оставляют ее, У нее дрожали колени, и она с трудом держалась на ногах. О Господи! Неужели отец не понимает, как он ей нужен? Нет, иначе он не оставил бы ее. Какие обстоятельства вынудили его откликнуться на призыв к оружию? Он уже исполнил свой долг перед королем. Однажды. Ни у кого нет никаких сомнений в том, что великий граф Креналден своими многочисленными ратными подвигами уже давно обеспечил себе место в раю.

Погруженная в свои мысли, Элдсуайт не сразу заметила на берегу королевского чиновника и сэра Роберта. Ее изумлению не было предела. Как здесь оказался сэр Роберт? Он должен был плыть сейчас на корабле в Акр! Все еще не веря своим глазам, она подошла к мужчинам, которые спорили, не обращая на нее внимания.

Лицо сэра Роберта пылало от возмущения. Он с гневом смотрел на слугу короля:

– Почему мальчишка-конюх не вернулся за остальными моими лошадьми? Гнедая и вороной остались на берегу. А гребцы не дождались меня, не выполнили мой приказ. Кто-то нарочно все это подстроил. Кто-то сделал все, чтобы меня задержать. Я требую объяснений!

Королевский чиновник откашлялся и вытер пот со лба. Он был спокоен, словно имел высокие полномочия.

– Не кипятитесь. Сейчас я вам все объясню. Час назад прибыл гонец от короля Генриха. Дело в том, что Джон Гилрой собрал войско и наступает. Он уже взял штурмом Биллингсуорт – крепость и земли, принадлежащие королю. Он заручился поддержкой союзников. Нужно отбить у него охоту зариться на королевские земли.

Элдсуайт прекрасно знала, кто такой Джон Гилрой. Он выдавал себя за внебрачного сына ее отца. В замке Креналден было запрещено даже произносить его имя.

Королевский чиновник вынул из рукава письмо.

– Король приказывает вам, сэр Роберт, остановить Джона Гилроя. Вы должны возглавить войско Хиллсборо и уничтожить Гилроя.

Он протянул сэру Роберту послание.

Когда Роберт Бретон прочел письмо, его гнев улетучился. Сдвинув брови, он взглянул на Элдсуайт, сложил письмо и засунул за голенище сапога.

Человек короля обратился к Элдсуайт:

– Леди Элдсуайт, вы должны привести в готовность оборонительные укрепления крепости Креналден. Гилрой сейчас находится на подступах к вашей земле. Сэр Роберт проводит вас домой, а затем присоединится к графу Глостеру, который ждет его с королевским войском для того, чтобы сэр Роберт принял на себя командование и нанес Гилрою упреждающий удар. Мы не дадим Джону Гилрою захватить замок Креналден.

Элдсуайт задохнулась от возмущения:

– Что? На замок Креналден собираются напасть? И вы знали об этом час назад, еще до того, как мой отец сел на корабль и отплыл в дальние страны? Почему вы ничего ему не сообщили? Знай он об этом – не уехал бы, не оставил меня в трудную минуту.

Королевский чиновник ответил ей ровным и спокойным голосом:

– Я ничего не сказал вашему отцу, потому что король хочет, чтобы граф Креналден участвовал в крестовом походе вместе с принцем Эдуардом. Король желает, чтобы рядом с его сыном был надежный человек, обладающий большим опытом, который есть у вашего отца. Ваш отец завоевал себе славу бесстрашного воина, сражаясь за короля. Он уже был на Святой земле. Он знает проклятых язычников и их Богом забытую страну, как свои пять пальцев. Узнай он о планах Гилроя, ни за что не покинул бы пределы Англии. Король хочет, чтобы граф Креналден охранял принца Эдуарда, направлял его и давал ему советы. Вы меня понимаете?

Элдсуайт молчала. Над морем с криками летали чайки. Девушка с тоской посмотрела на горизонт, где последний корабль из кавалькады скрылся из виду. Она до сих пор не могла поверить в то, что произошло.

Элдсуайт подошла к королевскому чиновнику.

– Но я своими глазами видела, как мальчик-конюх переправлял крапчатую сэра Роберта, чтобы погрузить ее на корабль! – произнесла она взволнованно.

Слуга короля кивнул:

– Верно. Сэр Роберт был так великодушен, что преподнес эту лошадь в подарок оруженосцу вашего отца.

Элдсуайт перевела изумленный взгляд на сэра Роберта. Неужели он и вправду подарил одну из своих бесценных лошадей оруженосцу ее отца? Неужели это возможно? Ведь он – Бретон. Он не из тех, кто дарит подарки своим врагам. Что он замышляет? И что было в адресованном ему официальном послании короля? Девушка с гневом посмотрела на чиновника.

– Сэр, я не могу взять в толк, как королю пришло в голову приказать ему, – она ткнула пальцем в грудь сэра Роберта, – Бретону – защищать замок Креналден и наши земли? Разве король забыл, что наши семьи разделяет давняя вражда? Что сэр Роберт заявляет необоснованные претензии на земли Креналден, принадлежащие мне? Я слышала, как он обвинял моего отца в том, что…

Не удержавшись, сэр Роберт разразился гневом:

– Граф Креналден оставил моего отца в беспомощном состоянии, и он скончался от ран. Возможно, сам граф Креналден и убил его. А после этого молча смотрел на то, как мародеры из его поместья убили наших пастухов и увели пятьдесят наших коров, захватили мою землю и…

– Да как вы смеете обвинять моего отца в таком чудовищном преступлении? Те люди были не с земель Креналден. Мы – не убийцы и не воры. Ваши крепостные крестьяне пускали бретонский скот пастись на восточном берегу реки, где располагался наш самый плодородный участок земли, мое приданое…

Королевский чиновник поднял руку.

– Замолчите вы оба! – крикнул он. – Речь идет о короле Англии и об интересах целой страны. Королю нет дела до ваших склок и взаимных претензий. Отложите на время свои противоречия. На первом месте для вас должны стоять король и Англия.

Он показал туда, где немного поодаль стояли два всадника с хмурыми лицами, а рядом ними, заламывая руки, – бледная Бертрада, служанка Элдсуайт. Человек короля продолжал:

– Сэра Хьюго и сэра Томаса тоже отозвали из военного похода. А теперь ступайте, сэр Роберт. Не теряйте даром времени. Поспешите в замок Креналден вместе с леди Элдсуайт и ее служанкой и займитесь делом. Вашего коня и лошадь леди Элдсуайт уже запрягли. Все готово.

Сэр Роберт с мрачным видом отправился выполнять приказ короля.

– Знаю, что, отказавшись от похода, вы теряете сделанные в него вложения. Но не сомневаюсь, что вы найдете другой способ поправить свое финансовое положение.

Барстоу ржал, нетерпеливо бил копытом и грыз удила. Сев на коня, сэр Роберт словно слился с ним, и они снова стали единым целым. Он наклонился и что-то тихо сказал на ухо своему скакуну. Барстоу еще раз топнул копытом, а потом успокоился. Когда Элдсуайт смотрела на сэра Роберта, сидевшего верхом, по спине у нее бегали мурашки. Она никогда раньше не видела, чтобы животные так чувствовали душевное состояние хозяина и так чутко откликались на его настроение, как Барстоу. Сэр Роберт, бесспорно, обладал властью над своим богатырским конем. И эта власть завораживала девушку. Она решила, что с этим опасным мужчиной нужно держать ухо востро, иначе он – не дай Бог – распространит свою власть и на нее. И тогда Элдсуайт не устоит перед его неотразимыми чарами.

– Леди Элдсуайт, не вините принца за то, что он послал вам на подмогу сэра Роберта, – сказал королевский чиновник. – По правде говоря, эту мысль ему подала ее высочество, принцесса Элеонора.

Эта новость удивила Элдсуайт.

Бросив взгляд на сэра Роберта, слуга короля вздохнул.

– По-моему, принцесса считает, что вы оба стоите друг друга. – Он устало потер запавшие глаза. – После того как я имел дело с вами обоими, не могу с ней не согласиться.

Сэр Роберт не проронил ни слова. Однако Элдсуайт чувствовала, что он недоволен возложенной на него миссией, хотя не может ослушаться приказа короля. Роберт Бретон кипел от негодования. Как могло прийти в голову принцессе Элеоноре, что представитель семьи Бретонов и дочь графа Креналдена будут вместе, бок о бок, отражать наступление общего врага?

Но замок Креналден был домом Элдсуайт, и она любила его всем сердцем. На больную Изольду было мало надежды. Значит, все бремя ответственности за земли Креналден теперь ляжет на плечи Элдсуайт. Она дала слово отцу защитить Изольду и его любимого призового испанского жеребца Халифа. Этот самозванец Гилрой не отберет замок Креналден у его законных владельцев. В один прекрасный день Элдсуайт будет махать отцу с зубчатой стены, приветствуя его возвращение из славного крестового похода.

Элдсуайт отвоюет свой дом, чего бы ей это ни стоило, и выполнит данное отцу обещание. Ради этого она готова на все, даже объединить усилия с заклятым врагом семьи Бретоном на некоторое время. Это лучше, чем дать Гилрою одержать верх. Иначе он сожжет дотла плодородные земли и богатые деревни. И люди будут обречены на голодную смерть.

Сев в лодку, нагруженную последней партией рыцарей и солдат и готовую вот-вот отчалить, королевский чиновник сказал:

– У меня к вам еще один небольшой вопрос, леди Элдсуайт. Принцесса попросила меня поинтересоваться, как вам удалось овладеть мастерством лечения лошадей? Кто был вашим учителем?

Элдсуайт вытерла пот с лица.

– Одна магометанка из Акра.

Брови чиновника удивленно поползли вверх.

– Ученая женщина?

– Да, – ответила Элдсуайт, встретившись взглядом с сэром Робертом. – Это она научила меня всему, что я умею.

– Торопитесь, леди Элдсуайт, – сказал сэр Роберт. – Джон Гилрой наступает.

Ухватившись за лошадиную гриву, девушка села в седло, и они тронулись в путь.

Глава 3

Вот уже несколько часов путники находились в седле. Леди Элдсуайт, сэр Роберт, а также сэр Хьюго, сэр Томас и Бертрада спешили в крепость Креналден, останавливаясь лишь для того, чтобы дать лошадям отдохнуть. Смеркалось. В лесу было прохладно и сыро, пахло мхом и гниющей древесиной. Землю покрывал ковер из изумрудных папоротников, а над ними висел сизый туман. Элдсуайт считала заповедную часть леса Белуэй своего рода святилищем. Но в этот вечер все здесь казалось ей зловещим, полным дурных предзнаменований.

Над головами путников с карканьем летали вороны. Лошади испуганно прижимали уши и трясли головами. На небе собирались темные облака, заслонявшие собой заходящее солнце, и от этого в лесу становилось еще темнее. Элдсуайт оглянулась. Позади нее, на одной лошади с сэром Хьюго, ехала Бертрада. Ее лицо было бледным и испуганным.

Сэр Хьюго недовольно бурчал:

– Нет ли где-нибудь здесь более короткой дороги, леди Элдсуайт? Не хотел бы я провести ночь в зловещем лесу Белуэй.

– Здесь водится нечистая сила всех мастей, сэр Хьюго, – подхватила Бертрада. – Ведьмаки и лешие. Моя сестра мне рассказывала, что видела, как кто-то из них спрыгнул с дерева прямо на лошадь, когда ее седок – рыцарь отлучился по нужде. С тех пор этот добропорядочный рыцарь никогда больше не видел своей лошади. Он побоялся ее разыскивать. А вот я однажды…

Сэр Хьюго расхохотался. Его глаза озорно блестели.

– Я не боюсь нечистой силы, госпожа Бертрада. Однажды я сражался с драконом и нанес удар по его колеснице. Схватил грифона за хвост, а на ужин съел его крылья.

Бертрада от изумления разинула рот.

Увидев укор в глазах Элдсуайт, которая не одобряла россказни шутника сэра Хьюго, сэр Роберт тихо посмеивался.

– Дороги короче, чем эта, здесь нет, сэр Хьюго. В детстве я часто играла в лесу. И ни разу не видела здесь ни леших, ни колдунов. Может, это меня приняли за нечистую силу? Ведь все меня считают колдуньей, заговаривающей лошадей.

Бертрада не унималась:

– И все-таки ведьмы здесь водятся, миледи. Вы сами это прекрасно знаете. Их здесь целых тринадцать штук – настоящий шабаш. Их прозвали Плачущие Женщины. Потому что раньше они страдали, а тут нашли для себя убежище. Некоторые из них – колдуньи, и они здесь всем заправляют. Все эти женщины скрываются здесь от преследования церкви и от праведных благочестивых людей, которые непременно разгонят их, если обнаружат в лесу. Властвовать над душой лошади – занятие от лукавого. Особый вид колдовства. Это запрещено. Когда у женщины есть власть над лошадьми – это не к добру. А что, если сам король поедет верхом? А колдунья прикажет его лошади сбросить седока в реку? Если он утонет, кто в таком случае возглавит войска? А если в Англии не станет короля, что тогда со всеми нами будет?

Элдсуайт не обращала внимания на весь этот вздор, который несла ее служанка. Она показала на вершину холма, который возвышался за кромкой леса:

– До замка Креналден осталось всего мили полторы. Если одолеем этот отрезок пути, то проведем эту ночь не в лесу, а у меня дома. Будьте моими гостями. Добро пожаловать в замок Креналден.

Сэр Роберт подъехал поближе к Элдсуайт:

– Если дома у вас горит камин и имеется какая-нибудь еда, мы с радостью примем ваше приглашение. Надеюсь, население замка Креналден терпимо отнесется к тому, что среди них будет находиться представитель семьи Бретонов.

Элдсуайт промолчала, сочтя благоразумным пропустить мимо ушей замечание сэра Роберта, который ставил под сомнение гостеприимство семьи ее отца. Ничего не поделаешь. Сэр Роберт Бретон – человек, которого Элдсуайт с детства приучили ненавидеть и презирать, – будет ее единственным союзником в защите ее родного дома от врагов. От Роберта Бретона зависит судьба замка Креналден.

Показав на опушку леса, которая виднелась вдали, Бертрада радостно воскликнула:

– Слава Богу, мы выбираемся из этого проклятого леса!

Сердце у Элдсуайт учащенно забилось. Вытянув шею, она высматривала в ночном небе зелено-белые флаги на зубчатой стене крепости Креналден. Предвкушая радостную встречу с родным домом, она пустила свою кобылу Цереру легким галопом. Но в этот момент сэр Роберт выхватил у Элдсуайт поводья и натянул их, резко остановив лошадь. Элдсуайт увидела, как сэр Хьюго и сэр Томас тоже остановили своих коней и обнажили мечи.

Элдсуайт попыталась вырвать поводья из рук сэра Роберта:

– Отпустите. В чем дело?

Он молча показал на холм, возвышавшийся за деревьями.

Элдсуайт замерла и прислушалась. В тишине она услышала шум стенобитного орудия, за которым последовал грохот обрушившейся каменной кладки. Затем она увидела машину для метания камней. И в следующее мгновение заметила, что везде – куда ни кинь взор – вражеские солдаты.

Осада крепости Креналден уже началась.

Над воротами замка клубился дым. Когда сотни вражеских солдат стали приставлять осадные лестницы к куртине и взбираться на стену, воздух наполнил запах горящего масла и дерева. Доносился лязг мечей, слышались крики раненых и предсмертные стоны убитых.

Чтобы не закричать, Элдсуайт прикрыла рот ладонью.

Бертрада прижала к губам нательный крест.

– Помоги им, Господи! – взмолилась испуганная женщина.

Сэр Роберт показал в сторону леса:

– Хьюго, уведи женщин в безопасное место в лес. Ждите меня там. А мы с Томасом тем временем поищем графа Глостера. Проклятие, где же королевское войско? – Направив Барстоу в обход, сэр Роберт поскакал по тропинке. Сэр Томас последовал за ним.

У Элдсуайт тоскливо засосало под ложечкой. Как могло войско Гилроя так быстро добраться до Креналдена?

Сэр Хьюго взял в руки поводья Цереры и повел лошадь Элдсуайт рядом со своим конем. Они остановились, лишь углубившись в чащу леса, после чего повернулись лицом к холму. Бертрада, которая сидела позади сэра Хьюго, беззвучно плакала, прижавшись к нему и уткнувшись лицом в его капюшон.

Элдсуайт старалась сохранять видимость спокойствия, хотя была скована страхом.

– Господи! Что же теперь будет? Что Гилрой сделает с людьми, находящимися в замке? – воскликнула она. Хотя в глубине души сама знала ответ на этот вопрос.

– Перебьет тех, кто ему не нужен. Старых, малых и больных. Остальных под угрозой расправы заставит присягнуть ему на верность, – печально проговорил сэр Хьюго.

Элдсуайт подумала об Изольде, которая слегла с послеродовой горячкой. К тому же в замке, разумеется, были дети. А еще Элдсуайт не могла забыть о Халифе. Перед отъездом отец наказал ей заботиться о нем.

Элдсуайт сжала кулаки.

– Но куда смотрел король? Почему вовремя не остановил Гилроя?

Сэр Хьюго отвел взгляд.

– Гилрой – толстосум. Король все это время смотрел сквозь пальцы на его деяния, потому что Гилрой щедро выделял деньги для нужд Короны. Как вы думаете, кто оплатил покупку кораблей для принца Эдуарда и их снаряжение для священной войны? Джон Гилрой!

Господи! Как мог король Англии быть таким глупым и недальновидным?

Отчаяние, которое сначала охватило Элдсуайт, через минуту сменилось жаждой действий. Будь что будет. Она не может сидеть сложа руки. Девушка схватила поводья и пустила Цереру во весь опор.

– Леди Элдсуайт! Куда вы? Стойте! – кричал ей вслед сэр Хьюго.

Оставив сэра Хьюго и Бертраду, Элдсуайт крикнула на прощание:

– Позаботьтесь о Бертраде. Я разыщу сэра Роберта. Я знаю, как спасти Халифа, Изольду и всех остальных.

Элдсуайт несколько часов безуспешно искала сэра Роберта и сэра Томаса. Лес уже погрузился в темноту. По узкой тропинке девушка выбралась на опушку. Накрапывал дождь. Скоро разразится гроза.

Путь назад, к сэру Хьюго и Бертраде, отрезан. Лес кишмя кишит солдатами, которые рыскали в поисках оставшихся в живых жителей замка. До Элдсуайт доносились голоса воинов, ржание лошадей и звон мечей. Вокруг, на полянах, горят сотни походных костров. У Элдсуайт сжалось сердце. Она вздрагивала от каждого шороха. Только теперь девушка осознала, какую совершила глупость, в одиночку отправившись на поиски сэра Роберта и сэра Томаса.

И тут у себя за спиной она услышала лязг мечей, крики людей и лошадиный храп. Боже мой! Ее обнаружили!

Куда бежать? Кругом – солдаты. Она направила Цереру в сторону реки.

Оглянувшись, Элдсуайт увидела, что ее преследует одинокий всадник – рыцарь в красном плаще. Лицо его закрывал шлем.

Вдруг девушка почувствовала сильный удар в спину и свалилась с лошади.

Она упала на землю, сильно ударившись о камни. Элдсуайт попыталась поднять голову, но услышала грубый мужской голос:

– Не двигайтесь!

В нескольких дюймах от лица она увидела мужские ноги в сапогах со шпорами.

– Вы – леди Элдсуайт?

– Нет, сэр. Я не леди Элдсуайт. Клянусь вам! Смилуйтесь, сэр. Имейте сердце, – сказала она.

– У меня нет сердца, – ответил он. – Зачем оно мне? Оно мешает узнавать, кто говорит правду, а кто – лжет. Напрасно вы думаете, что вам удастся обвести меня вокруг пальца. Я уже начал было сомневаться, что вы – леди Элдсуайт. Говорят, ее не так-то просто выбить из седла.

Мужчина рассмеялся и перевернул Элдсуайт на спину, а затем, усевшись на нее верхом, приставил кончик меча к ее груди.

Элдсуайт ахнула.

– Кто вы? – задыхаясь, спросила она. – Назовите свое имя.

– Я – Джон Гилрой, предводитель войска, которое напало на замок Креналден. Я искал вас.

Элдсуайт посмотрела ему в глаза:

– Скоро сюда подойдет подкрепление – граф Глостер. Он ведет королевское войско. У вас ничего не получится.

Гилрой зло рассмеялся в ответ:

– Глостер? Мы взяли его в плен. А королевское войско отступило. Священная война и битва с шотландцами отвлекли внимание короля. Это сыграло мне на руку.

Элдсуайт отвернулась, чтобы Гилрой не видел разочарования и страха у нее в глазах. Взгляд девушки упал на валявшуюся рядом дорожную сумку. Гилрой заметил, куда смотрит Элдсуайт. Не отрывая кончика меча от ее груди, он схватил сумку и швырнул в воду.

– «Химика»! – ахнула Элдсуайт.

Кончиком меча Гилрой рассек ткань платья у нее на груди. Девушка ощутила на сердце холодную сталь клинка.

Элдсуайт с вызовом посмотрела в глаза Гилрою:

– Даже если вы убьете меня, все равно не сможете завладеть замком Креналден. Мой отец жив.

– Из крестового похода он не вернется. Мои люди позаботятся об этом. Я подослал к нему наемных убийц.

– Негодяй! – вырвалось у Элдсуайт. – Не забывайте, что у него есть жена.

– Изольда Олбани отдала Богу душу два дня тому назад. Еще до того, как я здесь появился. Когда я пришел в Креналден, нашел ее бездыханной в своей постели. Так что теперь вы – единственная наследница и хозяйка Креналдена, сестричка моя!

– Изольда! – вскрикнула Элдсуайт, и слезы потекли у нее по щекам. Чтобы Гилрой их не видел, она отвернулась и в этот миг заметила, как в лунном свете среди кустов промелькнула чья-то тень. Гилрой посмотрел в ту же сторону, и его глаза округлились от ужаса.

Элдсуайт вскочила на ноги.

Гилрой. схватившись руками за свой железный шлем, катался по земле. Его меч, пролетев в воздухе, упал в воду.

В следующее мгновение взору Элдсуайт предстал рослый красавец Барстоу, который тряс своей большой головой и нетерпеливо грыз удила. На нем, гневно сверкая глазами, восседал сэр Роберт. Обнажив меч, он направил его на Гилроя.

– Если бы я вовремя не остановил коня, он растоптал бы вас, Джон Гилрой. Скажите спасибо, что король обещал заплатить золотом тому, кто возьмет вас живым.

Морщась от боли, Гилрой с трудом стащил с головы погнувшийся от удара шлем.

– А, это вы, сэр Роберт Бретон! Черный Всадник! Помнится, в последний раз мы с вами виделись на ристалище во время рыцарского турнира в Смитфилде. В тот день я пощадил вас. Не стал убивать. Долг платежом красен. Ваша очередь проявить милосердие. Отпустите меня.

Сэр Роберт подъехал ближе.

– Я не заключаю сделок с людьми без чести и совести. – Он достал с седла свернутую кольцом веревку. – Встаньте на колени и заведите руки за спину.

Гилрой опустился на колени и склонил голову.

Но его покорность и смирение были всего-навсего хитрой уловкой.

Он схватил Элдсуайт за волосы, вынул из голенища сапога кинжал и приставил клинок к ее шее:

– Выбирайте – моя свобода или ее жизнь?

Барстоу неожиданно встал на дыбы и захрапел, разрезая передними копытами воздух, затем с громким ржанием стал бить копытами землю.

Элдсуайт была ни жива ни мертва от страха. Хватая Гилроя за руки, она хрипела:

– Отпустите меня… Пожалуйста…

Гилрой кинжалом поднял ей голову.

– Уберите от меня вашего коня, сэр Роберт.

Сэр Роберт не пошевелился, но Барстоу попятился. Продолжая держать нож у ее горла, Гилрой прошептал Элдсуайт в ухо:

– Ну что же вы так дрожите, милая сестрица? Неужели вы и впрямь боитесь, что я причиню вам вред? Как-никак мы с вами близкие родственники, леди Элдсуайт. Ваш отец очень, очень близко знал мою мать.

Он грубо оттолкнул Элдсуайт.

– Это чудовищная ложь!

Гилрой рассмеялся:

– Нет, это правда, леди Элдсуайт. Сколько я себя помню, всегда мечтал прибрать к рукам замок Креналден. Пока наш с вами отец в отъезде, я пришел забрать себе то, что принадлежит мне по праву.

Гилрой схватил свою упирающуюся лошадь за ухо и попытался подвести ближе. Но лошадь не двинулась с места.

Элдсуайт отшатнулась. Она была потрясена словами Гилроя, не хотела им верить. Не хотела даже думать о том, что такое возможно: этот убийца и предатель – сын ее отца. А значит, ее единокровный брат.

Сэр Роберт начал незаметно подводить Барстоу к Элдсуайт. Он показал рукой на огни факелов, которые постепенно приближались.

– Быстрее! – приказал он, протягивая ей руку. Гилрой еще крепче ухватился за ухо своей лошади. Обратившись к Элдсуайт, он сказал:

– Вы уезжаете с самим дьяволом в человеческом обличье, сестра. Вам неинтересно узнать, чего добивается сэр Роберт Бретон, помогая вам? Какой тайный умысел преследует? В то время как я зарабатываю деньги войной, он предпочитает идти другим – более легким – путем: получать богатство, отбирая его у доверчивых женщин. Взять хотя бы Маргариту Саттон. А вас он еще не соблазнил?

Лицо Элдсуайт залилось краской. Гилрой усмехнулся:

– Святые угодники, Бретон! Не ожидал от тебя. И как тебе удается везде успевать?

Глаза сэра Роберта гневно вспыхнули. Он обнажил меч.

Гилрой попятился к своей лошади и, схватив поводья, сунул ногу в стремя.

Через мгновение в мерцании лунного света блеснула сталь кинжала, спрятанного в голенище его сапога.

Элдсуайт неожиданно бросилась вперед. Встав прямо перед перевозбужденной лошадью, она взмахнула руками над ее головой и громко крикнула:

– Нет!

От неожиданности лошадь встала на дыбы и попятилась. Гилрой, не удержавшись в седле, упал на землю, выронив кинжал. Испуганная лошадь, взбрыкивая, пустилась рысью вдоль берега реки.

Элдсуайт дрожала от волнения. Голова у нее раскалывалась от боли. Девушка гладила пальцами пульсирующие виски. Проведя ладонью по лбу, подумала: «Господи! Что это было? Что только что произошло?» Элдсуайт не ожидала, что лошадь Гилроя так сильно испугается. Это показалось ей странным, необъяснимым.

Гилрой вскочил на ноги и, вытирая грязь и кровь с лица, истошно завопил:

– Ведьма! Ты наводишь колдовские чары на лошадей! Замок Креналден – в моих руках. Клянусь, скоро твоя голова будет красоваться на деревянном колу, – Он показал рукой на поля вокруг, освещенные горящими кострами: – Тебе некуда бежать.

В этот миг градом посыпались стрелы. Люди с криками бросились бежать, покидая поля и устремившись в сторону реки.

Дождь стрел не прекращался. Сэр Роберт взял Элдсуайт за руку и, усадив ее позади себя, повернул лошадь к реке.

Элдсуайт обняла его за талию, и Барстоу помчал своих седоков к воде.

– Держитесь крепче, леди Элдсуайт! – крикнул сэр Роберт.

Добежав, Барстоу прыгнул в воду, подняв позади себя фейерверк брызг.

Глава 4

Гремел гром. Барстоу устало вышел из воды. Он тяжело дышал. Вода стекала ручейками по его мощному крупу и груди. Элдсуайт, смертельно усталая и насквозь промокшая, слезла с лошади, затем тяжело опустилась на колени и в изнеможении рухнула в прибрежные камыши.

Держа руки на бедрах, Роберт согнулся в три погибели, стараясь отдышаться. В нескольких футах от них стремительно несла свои воды река – черная, как ночь, напоминая о том, что они только что находились на волосок от гибели. Благодаря Барстоу им – слава Богу – удалось благополучно переправиться через реку.

Дыхание Элдсуайт постепенно успокоилось, она опустила голову, закрыла лицо руками и заплакала. Ее плечи вздрагивали, она с трудом сдерживала рыдания. Элдсуайт больше не была гордой, самоуверенной женщиной, готовой бросить вызов всему миру, и усомнилась в справедливости решения самого короля.

Сэр Роберт опустился рядом с ней на колени. По какой-то непонятной причине ему стало не по себе, когда он увидел Элдсуайт уязвимой, охваченной отчаянием. После недолгих колебаний он обнял ее за плечи и помог подняться на ноги. Бережно приподняв ее подбородок, Роберт внимательно разглядывал ее лицо.

– Вы не пострадали? – тихо спросил он, убирая прядку волос у нее со лба. – Гилрой ничего вам не сделал? Бог – свидетель, если он причинил вам вред, я сотру этого негодяя в порошок.

– Со мной все в порядке. Я просто… просто…

Сэр Роберт заметил, что у Элдсуайт изможденный вид, под глазами – темные круги. В порыве нежности, которую он и сам себе не мог объяснить, сэр Роберт привлек Элдсуайт к себе и обнял. Она доверчиво прижалась лбом к его груди и тяжело вздохнула.

Затем тихонько ахнула и осторожно прикоснулась к его лицу.

Роберт потрогал рукой свой подбородок, ощущая сильную боль, потом с удивлением посмотрел на свои пальцы, испачканные кровью. Он нащупал на подбородке глубокую рану, из которой сочилась кровь.

Элдсуайт приложила к ране край рукава своего платья. Ее лицо мгновенно приобрело обычное для нее решительное выражение. Она снова стала смелой и рассудительной женщиной, которая прекрасно владеет собой и знает, что делать.

– Необходимо наложить шов, – деловито сообщила она ипромокнула рану рукавом. – Сейчас я разыщу полынь и сделаю вам перевязку.

В этот момент грянул гром и в темном небе сверкнула молния.

Но сэр Роберт уже позабыл о том, что ранен. Он хорошо знал, что следует после того, как стены замка обрушиваются под ударом тарана.

Господи! Чем он занимается в разгар войны? Он, опытный воин? Сейчас не время для телячьих нежностей. А он позволил этой своевольной и упрямой женщине смягчить его сердце и высечь из него искру нежности. Это то, чего он боялся больше всего на свете. Уж лучше встретиться лицом к лицу с самым грозным врагом и биться с ним в бою до последней капли крови.

Он нахмурился и поспешил выпустить Элдсуайт из объятий. Он решил призвать на помощь спасительный гнев. Как было глупо со стороны короля позволить Гилрою так далеко зайти! Сэр Роберт отступил от Элдсуайт на пару шагов и, сверкая глазами, с гневом посмотрел на нее:

– Ради всего святого! Что вы вытворяете, черт возьми? Я же велел вам оставаться с сэром Хьюго!

Элдсуайт прищурилась:

– Я хотела разыскать вас, чтобы показать, как можно незаметно проникнуть в замок. Чтобы спасти Изольду, Халифа и всех остальных. Не хотите же вы, чтобы я сидела сложа руки, спокойно глядя на то, как враги уничтожают жителей Креналдена?

– И чего вы добились своим вызывающим поведением? Вас могли убить. А теперь еще мы отбились от своих.

– Что вы имеете в виду?

Сэр Роберт задумчиво провел рукой по волосам.

– Я увидел, как вы помчались в сторону реки, а за вами бросился Гилрой. Но как, скажите на милость, вы собирались искать сэра Хьюго и вашу служанку?

Элдсуайт вздохнула:

– Я молю Бога, чтобы с ними ничего не случилось. Куда они могли пойти? – Элдсуайт кусала губы, отказываясь предполагать самое худшее. – И где сейчас сэр Томас?

– Успокойтесь: все они в безопасности. Я послал сэра Томаса в Хиллсборо, чтобы он подготовил мое войско. Хьюго вместе с вашей служанкой должны были тоже направиться в Хиллсборо, следуя по берегу моря. Однако ваше безрассудство только осложняет ситуацию, в которой все мы оказались.

Он посмотрел на противоположный берег реки, где вокруг стен замка Креналден горели сигнальные маяки бивачных костров.

– Нам тоже надо двигаться на север, в Хиллсборо. Там Гилрой не сможет причинить вам вреда.

Сэр Роберт взял Элдсуайт за руку.

– Нет. Я никуда отсюда не уйду, – твердо заявила Элдсуайт.

Сэр Роберт в гневе сжимал кулаки. Ему хотелось схватить упрямую девушку и увезти отсюда силой, перекинув через седло лошади.

– Я дал слово королю, что не оставлю вас в беде и буду защищать. Сейчас я… мы не можем ничего предпринять. Мы оба подвергаем себя опасности. А теперь садитесь на мою лошадь.

– Вы не имеете права на меня сердиться.

– Я на вас не сержусь. Я просто…

Покосившись на его сжатые кулаки, Элдсуайт покачала головой:

– Нет, сердитесь. Вы даже не осознаете, что хватаетесь за рукоятку меча.

Роберт опустил глаза на свой меч. Он знал за собой эту привычку – в приступе злости и раздражения поглаживать рукоятку меча. Эта привычка вредила ему, потому что выдавала его гнев и давала противнику преимущество. И леди Элдсуайт, несомненно, тоже относилась к числу его противников. Пусть даже у нее не было оружия.

Он тяжело вздохнул, мысленно призывая себя проявлять терпение. Видимо, от проницательного взгляда этой девушки ничто не могло укрыться.

– Садитесь на мою лошадь, леди Элдсуайт. Безо всяких разговоров. Я не стану просить вас дважды.

Она гордо расправила плечи и вскинула голову, давая ему понять, что не собирается его слушать. Сэру Роберту следовало бы знать, что гордая осанка и напускная надменность Элдсуайт – уловка, имевшая целью скрыть душившие ее слезы. «Проклятие», – думал сэр Роберт. Девушки благородного происхождения в Хиллсборо были добрыми и ласковыми созданиями. Уступчивые и покладистые. Элдсуайт из замка Креналден – совсем из другого теста. Что ему с ней делать?

Что сделала бы леди Элдсуайт, узнав, что именно написано в письме короля, которое сэр Роберт спрятал в голенище сапога? Даже подумать об этом страшно. Несомненно, она вышла бы из себя, узнав, что в качестве вознаграждения за помощь король пообещал Роберту лучший участок земли Креналдена, который считался приданым Элдсуайт. Тот самый, который раньше принадлежал Роберту. До тех пор пока отец Элдсуайт не нарушил закон, самовольно захватив эту землю. Однако до поры до времени сэр Роберт собирался скрывать от леди Элдсуайт содержание послания короля. Сейчас главное – убедить девушку, что он действует исключительно в ее интересах и интересах жителей Креналдена.

Роберт понизил голос:

– Леди Элдсуайт. Я восхищаюсь вашим мужеством, но вы совершили ошибку, сбежав от сэра Хьюго. Из-за вашего безрассудства мы с вами остались одни, без поддержки, без провизии. Гилрой следует за нами по пятам. А теперь, – он сделал паузу и тяжело вздохнул, – садитесь на мою лошадь. Нам нужно ехать.

Элдсуайт подошла к нему ближе.

– Сэр Роберт, ваш конь выбился из сил. Давайте пойдем пешком и дадим ему отдохнуть. Неподалеку отсюда находится хижина отшельника. Там мы сможем найти временное пристанище.

Роберт перевел взгляд на Барстоу. Леди Элдсуайт права. Его конь стоял, понурив голову. У него был измученный вид.

Сэр Роберт снова вздохнул, и они отправились в путь пешком, следуя по берегу реки и ведя на привязи Барстоу.

– Я не хотел вас обидеть, леди Элдсуайт. Но если бы во время переправы через реку я – не дай Бог – случайно свалился с седла, это означало бы для меня верную смерть. Несмотря на то что я умею плавать, упав в воду в железных доспехах, я тут же пошел бы ко дну.

Леди Элдсуайт шла, низко опустив голову. Она не проронила ни слова. Только бросила на сэра Роберта испепеляющий взгляд, полный презрения.

Сэр Роберт прибавил шагу. Его терпение было на исходе. Он разразился гневной тирадой:

– Думаете, мне очень хочется тащиться сейчас пешком под дождем вместе с упрямой колдуньей, заговаривающей лошадей? За которой гонится ее единокровный брат, собирающийся ее прикончить? И у которой мозги набекрень. Потому что она вбила себе в голову, что, незаметно пробравшись в замок, может в одиночку спасти обитателей осажденной крепости. Вы уж поверьте мне, леди Элдсуайт: будь на то моя воля, я предпочел бы спокойно плыть сейчас на корабле в Акр. А я, на свою голову, пообещал защищать эту упрямую вздорную женщину. И вот теперь из-за нее я лишился щита и шлема, которые свалились в воду во время переправы через реку. Не говоря уже о том, что я… что мы оба бредем здесь совсем одни, промокшие до нитки. И еще неизвестно, удастся ли нам найти себе поблизости хоть какую-то приличную еду и крышу над головой, где можно будет просушить одежду.

Элдсуайт откинула с лица мокрую прядь волос.

– Зарубите себе на носу, сэр Роберт: Джон Гилрой мне не брат. А я вам не колдунья!

Снова сверкнула молния, и дождь полил как из ведра. Барстоу остановился и захрапел. Он все еще тяжело дышал, и хвост его был понуро опущен.

Приглядевшись к коню внимательнее, Элдсуайт что-то вспомнила, и ее взгляд потеплел. Она перевела взгляд на сэра Роберта и сказала:

– Я вас вспомнила. Это были вы. – Она показала на него пальцем. – Черный Всадник – рыцарь в черных одеждах! Прошлым летом вы принимали участие в турнире, который проходил в Смитфилде. Тогда я только что приехала домой из Ковингтонского монастыря. Мы с отцом сидели прямо над ареной, где проходило состязание. В тот день вас в полном смысле слова выбили из седла. Копье попало вам в плечо. Барстоу наступил вам на голову, оставив вмятину на вашем железном шлеме. Только сейчас я узнала вашего коня. Помню, как он жалобно заржал тогда, как с виноватым видом стоял возле вас. Тогда он выглядел таким же понурым, как сейчас.

– Леди Элдсуайт, это был единственный раз, когда меня выбили из седла, – в тот злосчастный день в Смитфилде. Наверняка мой соперник каким-то образом это подстроил. Это был нечестный бой. А вам, колдунья, заговаривающая лошадей, следовало бы благодарить Бога, что я тогда остался жив. Иначе некому было бы сегодня спасать вашу прелестную шкуру от лорда Гилроя и его приспешников.

– Я не…

Сэр Роберт выгнул бровь:

– Что, леди Элдсуайт? Хотите сказать, что вы – не колдунья? Сегодня я собственными глазами видел, как закаленный в боях конь испугался вашего командного голоса. Он беспрекословно подчинился вашему приказу. Боевой конь ни за что не побежит от женщины, которая на него закричала. Если только она не колдунья, заговаривающая лошадей.

– Такое со мной впервые. Клянусь вам, – сказала Элдсуайт, но это заявление было сделано с некоторой ноткой неуверенности в голосе.

Боже праведный! Почему она не желает признаваться, что обладает даром?

Роберт резко повернулся и посмотрел на Элдсуайт:

– Хотите сказать, что никогда раньше не совершали с лошадью того, что продемонстрировали с конем Гилроя?

– Разумеется! Хотя у меня никогда не возникало в этом необходимости.

– Стало быть, я попал в самую точку, заявив, что заносчивая и самоуверенная леди Элдсуайт никогда до этого не ведала настоящего страха? Или настоящей ненависти. Ничего такого, от чего в душе все клокочет и что, как утверждают люди, может разбудить в колдунье дремавшие до этого тайные силы?

Роберт пристально посмотрел на Элдсуайт. Она лишилась прежней уверенности, с которой до этого все отрицала. Элдсуайт задумалась. Словно начала припоминать нечто похожее на то, о чем говорил ей сэр Роберт.

– Я… Один раз, еще до того, как отец отправил меня в монастырь, я очень сильно разозлилась на своего пони. Вышла из себя, когда он раздавил щенка. Я тогда только подняла руку – а пони вдруг испуганно шарахнулся от меня. Кажется, тогда это случилось со мной впервые в жизни… Впрочем, это не важно.

– Нет, это очень важно, леди Элдсуайт. Вы испугались. Страх и ненависть к вашему брату заставили вас призвать на помощь ваши магические способности. Способности, о которых вы до этого момента даже не подозревали. А значит, вы и вправду колдунья, заговаривающая лошадей. Вы можете управлять поведением лошади одной лишь силой мысли. И эта власть над животным пробуждается под воздействием сильных переживаний. Я читал об этом явлении в старинной книге по магии «Эквус-Магус». Почему же вы так настойчиво отрицаете, что обладаете столь чудесным даром?

Элдсуайт была потрясена, она даже лишилась дара речи, а когда наконец заговорила, то, казалось, взвешивала каждое свое слово.

– Я не колдунья. Я тоже читала этот трактат по древней магии, «Эквус-Магус». Так вот: во мне нет зла, которое должно быть в любой колдунье, как это утверждают легенды. На моей памяти судьба одной женщины, которую обвинили в том, что она – колдунья, заговаривающая лошадей и в том, что она совершила какое-то гнусное злодеяние, к которому на самом деле не имела никакого отношения. Как только мой отец узнал об этом, он выгнал ее из дома. Никакие бесы не искушали эту славную женщину, толкая ее на зло, никакие злые демоны не боролись в ней. В ней не было врожденной порочности. Как, впрочем, и во мне. – Элдсуайт опустила голову и добавила едва слышно: – Напротив, она была очень доброй. Когда в прошлом году я вернулась из монастыря в замок Креналден, то поначалу чувствовала себя там очень одинокой. Эта женщина сразу же подружилась со мной. Мы сблизились. Она была мне как мать. Это она научила меня всему, что я знаю и умею. Она сказала мне, что у меня есть дар лечить лошадей. Но потом люди прогнали ее из Креналдена. А отец палец о палец не ударил, чтобы ей помочь. Видимо, ему было стыдно, что он якобы пригрел в своем доме так называемую колдунью. – Элдсуайт подняла на сэра Роберта полные тревоги и боли глаза. – Мой отец прекрасно знает, что на самом деле я не колдунья. И хотя не совсем одобряет мое ремесло, скрепя сердце разрешает мне лечить лошадей, потому что любит меня. А я не собираюсь его подводить и дать повод во мне разочароваться.

Роберт остановился. Он молчал. Ему нужно было время, чтобы осмыслить все, о чем рассказала Элдсуайт. Да, непохоже, что эта девушка может быть порочна и что в ее душе живут ненависть и злоба. Из страха потерять привязанность отца она отрицает свой талант. Леди Элдсуайт предстоит еще многое узнать о самой себе. И о ее вероломном отце. Возможно, когда-нибудь она поймет, что любой человек способен на зло. Но не его дело читать наставления леди Элдсуайт. Сейчас его долг – спасти ей жизнь.

Сэр Роберт тяжело вздохнул и стал подгонять Барстоу, заставляя его идти вперед.

– Мы не можем тратить время на обсуждение подобных проблем. У каждого человека есть свой крест. Вы должны принять себя такой, какая вы есть, и совершенствовать свой дар.

– Скажите мне, сэр Роберт, а в чем заключается ваш крест? – спросила Элдсуайт.

Роберт остановился и посмотрел на нее:

– Я желаю того, что не было моим уделом от рождения. Хочу власти и высокого положения в обществе. Чтобы заработать себе состояние и титул, я в поте лица тружусь на капризного короля, который не думает о своих верноподданных, вспоминая о них, лишь когда они нужны ему для его собственных целей. Король недооценивает своих врагов и серьезность нависшей угрозы. Он ставит мой успех в зависимость от взбалмошной колдуньи, заговаривающей лошадей, – дочери человека, который повинен в смерти моего отца и отнял у меня землю, которая с самого моего рождения принадлежала мне по праву. Вот в чем заключается мой крест, леди Элдсуайт. А теперь скорее вперед. Или мне нести вас на руках?

Элдсуайт прибавила шагу.

– Какие блага пообещал вам король, если вы прогоните Гилроя из Креналдена? Золото? Титул? Землю? – Ее глаза округлились. – Мою землю? Что было в том письме, которое вы от него получили?

Роберт шагал рядом с Элдсуайт, ведя за собой Барстоу на привязи. Краем глаза он следил за девушкой, чтобы она не смогла от него сбежать. Ведь от нее можно ждать чего угодно.

– Содержание послания короля вас не касается. Как бы то ни было, что бы там ни обещал мне король, это вилами на воде написано. Сейчас не время говорить о вознаграждении: на сегодняшний момент победа на стороне Гилроя.

Элдсуайт замедлила шаг.

– Все и так ясно. Креналден – прекрасное имение с богатыми водными угодьями. Я обещала отцу позаботиться об усадьбе, лошадях и Изольде… – Голос Элдсуайт дрогнул.

Всякий раз, когда сэр Роберт видел Элдсуайт слабой и беззащитной, сердце у него разрывалось от боли. Он взял ее за руку.

– Я понимаю, за сегодняшний день вам пришлось много всего пережить. Но не все потеряно. У вас появился союзник: это я. Вместе мы разобьем Гилроя. Однако народу Креналдена нужен храбрый и сильный воин-освободитель. Кто может лучше всего справиться с этой ролью, как не дочь графа Креналдена, которую называют колдуньей, заговаривающей лошадей?

Элдсуайт покачала головой:

– Я не пользуюсь таким уважением и любовью в народе, как мой отец.

– Но вы знакомы с магией. Возьмите ее на вооружение, чтобы подавить мятеж Гилроя.

– Я же сказала вам, что не знакома ни с какой магией. А если бы даже была знакома, как, по-вашему, ее можно было бы применить?

– Я – коневод, а не коневед. Это вы – ведьма, заговаривающая лошадей. Вам и карты в руки. Так где же та проклятая избушка? Может быть, мы ходим кругами?

– Надеюсь, вы не похожи на тех людей, которые боятся… боятся темноты, царящей в чаще здешних лесов.

Проклятие. Эта женщина – настоящая заноза! Роберт гневно сверкнул на нее глазами.

– Я не боюсь темноты. Кроме того, зарубите себе на носу, леди Элдсуайт: я вообще не похож на других. Можете в этом не сомневаться.

– Не похожи на других? Это еще бабушка надвое сказала, – пробормотала себе под нос Элдсуайт, но так, чтобы сэр Роберт услышал.

Элдсуайт дождалась, когда сэр Роберт привяжет Барстоу к дереву, и прошмыгнула в хижину, где дверью служило потрепанное одеяло, висевшее у входа. Дождь прекратился, и сквозь просветы в дырявом потолке внутрь проникал лунный свет. На полу в середине помещения лежала кучка пепла, обозначая собой очаг. А отверстие в потолке знаменовало собой дымоход. Кроме побитого глиняного горшка и того, что осталось от соломенного тюфяка, других удобств в хижине не имелось.

Сэр Роберт последовал за Элдсуайт в хижину.

– Сойдет, – сказал он, беря в руки глиняный горшок. – А это нам пригодится, чтобы готовить обед. Попробую раздобыть что-нибудь, чтобы развести огонь. – Сэр Роберт вышел из хижины.

Элдсуайт повалилась на тюфяк. Пальцы у нее окоченели, одежда насквозь промокла, девушка была в полном изнеможении. Она закрыла глаза и вздохнула. Ей не верилось, что еще третьего дня она спокойно жила. У нее не было других забот, кроме переживаний по поводу насмешек за спиной, когда люди за глаза называли ее колдуньей, заговаривающей лошадей.

Жизнь уже никогда не станет прежней.

Элдсуайт услышала шага сэра Роберта и открыла глаза. Сэр Роберт держал под мышкой связку сухих сучьев, а в руке – глиняный горшок, наполненный водой. Он сложил на земляной пол хворост для растопки и достал из-за пояса латную перчатку, в которую собрал немного грибов и побегов лечебного шалфея. Содержимое перчатки он высыпал в глиняный горшок.

Элдсуайт наклонилась над горшочком и с любопытством разглядывала плавающие в нем травы и грибы.

Сэр Роберт усмехнулся:

– Проверяете, нет ли там отравы, миледи? Боитесь пробовать пищу, которую приготовил Бретон? Или, может быть, думаете, что я – колдун, наводящий чары на лошадей, властелин лошадей, который может лишить ведьму ее силы?

Элдсуайт отошла от горшочка и скрестила руки на груди.

– Не смешите меня. Я знаю, что травы, которые вы собрали, совершенно безвредны. А колдун, способный наводить чары на лошадей, рождается раз в столетие и получает свою колдовскую силу один раз – в момент совершеннолетия. Кажется, вы уже давно вышли из этого нежного возраста.

Роберт рассмеялся:

– Да, в самом деле, я слишком стар для таких дел. Хотя для других дел, возможно, еще вполне сгожусь. Жаль, что вы этого пока не понимаете.

Через некоторое время маленькие язычки пламени стали перескакивать с сучка на сучок, и вверх поднялась струйка белого дыма.

– Я решил не разжигать большой костер, чтобы враги не обнаружили нас. Полагаю, этого огня будет достаточно, чтобы высушить одежду и сварить похлебку.

Сэр Роберт принялся снимать кольчугу. Элдсуайт видела, как долго он возился с рукавами. Нелегко освободиться от тяжелых доспехов в одиночку, но, судя по его виду, он не собирается просить Элдсуайт ему помочь.

Несмотря на сильную усталость, Элдсуайт все же подошла к сэру Роберту. Она тянула за рукава кольчуги, пока его руки не освободились, затем помогла сэру Роберту снять через голову нагрудный панцирь.

Помогая сэру Роберту избавиться от доспехов, она испытала странное чувство. Его близость и уязвимость тронули струнки ее сердца и заставили его биться быстрее. Элдсуайт хотелось растрепать густые темные волосы сэра Роберта, ощутить рядом тепло его тела и силу мускулистых рук.

Она подняла голову и заглянула ему в глаза. Их взгляды встретились. Сэр Роберт смотрел на нее с вызовом, продолжая раздеваться.

Когда Роберт снял рубашку, Элдсуайт не сводила с него глаз, залюбовавшись его ладным, точеным торсом с тугими мускулами.

Не проронив ни слова, Роберт снял штаны, обнажив стройные бедра и плоский живот.

Не в силах вымолвить ни слова, Элдсуайт без смущения разглядывала Роберта. Она понимала, что ей следует отвести глаза. Осознавала, что поступает неприлично, откровенно пялясь на нагого мужчину, но не могла оторвать от него зачарованного взгляда. Огонь костра бросал золотистый отблеск на его восхитительную наготу. Его ягодицы были такими же сильными, как круп чистокровного жеребца, а длинные ноги – упругими, словно натянутая тетива лука.

У Элдсуайт перехватило дыхание и по спине побежали мурашки. Она кусала губы, отчаянно борясь с неудержимым желанием опустить взгляд ниже.

Пристально глядя на Элдсуайт, сэр Роберт шагнул ей навстречу, приблизившись к девушке вплотную. Взяв у нее из рук доспехи, он бросил их на пол. Затем обнял Элдсуайт за талию и привлек к себе.

– Проклятие, – прошептал Роберт себе под нос. – Какие чары вы на меня наложили?

Элдсуайт тихо ахнула. Прижимаясь к груди Роберта, она чувствовала его горячее дыхание на своей щеке и слышала, как учащенно бьется его сердце.

– Элдсуайт, – хрипло проговорил Роберт. – Боже милостивый, вы искушаете меня с той самой минуты, как я вас увидел. Я почувствовал это еще утром, когда поцеловал вас в щеку. Но сейчас я не стану целовать вас в щеку.

Он взял Элдсуайт пальцами за подбородок и заглянул ей в глаза:

– Я поцелую вас в губы. Хочу ощутить их мягкость и податливость, попробовать на вкус.

Он коснулся ее губ, и Элдсуайт затрепетала всем телом. В тот же миг от ее скромности не осталось и следа. Она была не в силах сопротивляться. Когда Роберт ее поцеловал, Элдсуайт едва не лишилась чувств.

Девушка прильнула к нему, обвила руками его шею и нежно перебирала пальцами его влажные от дождя волосы. В этот момент она не чувствовала ничего, кроме поцелуя и громкого, как раскаты грома, биения его сердца.

В голове у нее помутилось от желания. Элдсуайт не возражала – какое там! Она страстно отвечала на поцелуй Роберта. Да смилуется над ней Господь! Она не в силах была устоять перед Робертом.

Однако Роберт сам оторвался от ее губ и выпустил Элдсуайт из объятий, но не сводил с нее пылкого взгляда.

Элдсуайт едва не заплакала от обиды и разочарования.

Роберт стоял и смотрел на нее горящими глазами. Его грудь вздымалась, руки были сжаты в кулаки. Он растерянно провел рукой по волосам.

– Черт побери, леди Элдсуайт, вы что, совсем не боитесь мужчин? Разве в монастыре вас не предупреждали о том, чем все это может быть чревато для молодой девушки? Сначала я просто хотел показать это вам, хотел, чтобы вы поняли, почему безрассудно вести себя недопустимо. Господи милостивый! Я не ожидал, что вы так пылко мне ответите. Хотя, не скрою, это было так хорошо, что у меня захватило дух. Однако обещайте мне, что впредь будете осмотрительней!

Элдсуайт показалось, что в хижине внезапно стало жарко. Очень жарко. Тонкая струйка белого дымка от костра стала жечь Элдсуайт глаза. Девушка приложила ладонь к горлу и опустила глаза. Она не нашлась, что ответить сэру Роберту. И раскаивалась в том, что вела себя неприлично. Сэр Роберт, разумеется, прав. У нее не было опыта общения с мужчинами, однако монахини часами читали ей нудные нотации о прегрешениях плоти и о страшных последствиях грехопадения.

Элдсуайт понимала, что согрешила. Только что она впервые в жизни поцеловалась. Поцеловалась с мужчиной, которого должна была презирать. Этот человек никогда не станет ее мужем. Никогда.

Роберт тяжело вздохнул.

– То, что только что произошло между нами… Это было какое-то помутнение рассудка, леди Элдсуайт, – тихо произнес он. Судя по его взволнованному голосу, Роберт боролся с собой. – Скорее всего на нас обоих повлияли переживания сегодняшнего нелегкого дня. И это выплеснулось во внезапном порыве страсти, который нас с вами в какой-то момент охватил. Такое поведение в высшей степени неразумно и может в конечном итоге помешать выполнению той задачи, которая перед нами стоит. Давайте забудем о том, что случилось. Обещайте, что забудете об этом так же, как и я.

От обиды у Элдсуайт комок подступил к горлу. Разве можно об этом забыть? Она не в силах одним лишь усилием воли погасить огонь в сердце, который Роберт зажег своим страстным поцелуем. Сделать вид, будто между ними ничего не было. Но сэр Роберт Бретон поступил именно так. Почему бы ей не последовать его примеру. Их поцелуй явился следствием временного помутнения рассудка. И никогда больше не повторится.

– Разумеется, сэр Роберт, – спокойно ответила Элдсуайт. – Вы правы. Надеюсь, вы будете оберегать мою честь и сохраните это маленькое происшествие в секрете от всех, и прежде всего – от моего отца и от графа Глостера.

Элдсуайт втайне надеялась на то, что это послужит сэру Роберту напоминанием о запятнанной чести леди Маргариты и он испытает угрызения совести. Заметив, что на мгновение в глазах у сэра Роберта промелькнула обида, Элдсуайт удивилась. Однако его обида тут же сменилась гневом. Сэр Роберт прищурился и с вызовом взглянул на нее.

– Леди Элдсуайт, когда женщина смотрит на мужчину также пристально, как глазели на меня вы, когда я раздевался, она сама напрашивается на поцелуй или на что-то большее, чем поцелуй. Гораздо большее. Так вы этого хотели от меня? – спросил Роберт хриплым шепотом.

Элдсуайт густо покраснела.

– Нет, что вы. Я… я… – Она не нашлась, что ответить, и опустила глаза. Что она? Не собиралась на него смотреть? Не хотела увидеть все то, что представилось ее взору? Боже милостивый! Оказывается, у нее такая слабая воля, что она даже не может обещать забыть то, что произошло между ними. Даже если это больше не повторится. Она никогда не забудет, как он стоял перед ней обнаженный, будет не раз вспоминать эту ночь. Даже когда выйдет замуж за графа Глостера.

Роберт сел рядом с Элдсуайт на соломенный тюфяк.

– Разумеется, я ни в коем случае не снимаю с себя ответственность за то, что произошло. Но я не ожидал, что вы настолько доверчивы. Мне пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не дать вам то, чего, как мне показалось, вы от меня в тот момент желали.

Услышав эти слова, Элдсуайт разозлилась. Ну что ж, по крайней мере все возвращается на круги своя. И отношения между ними становятся такими, как раньше.

– Я ничего от вас не желала и не желаю. Единственное, что мне нужно, – это вернуть свой замок.

Сэр Роберт сделал вид, будто рассматривает потолок. Его губы тронула едва заметная улыбка.

– Ну уж нет. В тот момент вам кое-что все же было от меня нужно. Я это видел по вашим глазам. Очень красивым глазам: зеленым, как лес, и темным, как ночь. В таких глазах мужчина может утонуть. Найти там землю обетованную, убежище от мирских забот. Такие глаза обещают рай небесный.

Он что, дразнит ее?

Щеки Элдсуайт пылали, она все ниже опускала голову, нервно расправляя на коленях мокрую юбку.

– Вы переоцениваете свои таланты, сэр Роберт. Не каждой женщине вы можете вскружить голову красивыми словами, которые слетают с ваших нежных губ.

О Боже! Что она говорит! Элдсуайт снова бросило в жар. Ну почему из-за этого мужчины она теряет рассудок?

Сэр Роберт расхохотался, запрокинув голову, от души.

Элдсуайт снова стыдливо потупила взор и кашлянула, стараясь переключить внимание на приготовление ужина. Она подошла к огню и, повернувшись к сэру Роберту спиной, помешала ложкой кипящий суп, с удовольствием вдыхая пикантный аромат чабреца.

Вдруг у нее ни с того ни с сего защипало в носу, а глаза начали слезиться. Она отвернулась от горшка с супом и чихнула. Потом еще и еще.

Роберт забеспокоился.

– Вам нужно срочно просушить платье и переодеться. Иначе вы схватите простуду. А то и воспаление легких. – Он взял одеяло, которое висело при входе вместо двери, и бросил его Элдсуайт. – А теперь я вас оставлю, чтобы не смущать своим присутствием. Скажите, когда переоденетесь. – Сэр Роберт вышел из хижины.

Элдсуайт почувствовала облегчение от того, что ей не пришлось переодеваться при сэре Роберте. Она скинула промокшие насквозь кожаные туфли и сняла блузку. Ее любимая рубашка из тончайшего тканого полотна – белая, украшенная голубой тесьмой и серебряной вышивкой, – приобрела грязно-серый цвет и была покрыта пятнами.

Элдсуайт, дрожа от холода, завернулась в одеяло. Видавшее виды шерстяное одеяло, которое, казалось, того и гляди рассыплется от ветхости, оказалось коротким и не доставало ей до колен. Нагая и босая, завернувшись в одеяло, Элдсуайт опустилась на соломенный тюфяк.

На нее внезапно нахлынули воспоминания о доме, о замке Креналден. Он имел когда-то величественный вид, и его башни гордо возвышались над окрестностями, а вокруг простирались плодородные пастбища, на которых паслись откормленные кони с блестящими боками и тучные коровы. Элдсуайт представила себе, как ее отец, весело насвистывая, верхом на своем любимом жеребце Халифе, едет домой по разводному мосту. Во дворе замка, звеня блестевшими на солнце доспехами, оттачивают свое боевое мастерство храбрые рыцари. Изольда весело смеется и, сидя у узкого окна в главной башне, машет отцу рукой…

Элдсуайт закрыла глаза и стала молиться о том, чтобы граф Глостер был жив, а Халиф – цел и невредим. Чтобы замок Креналден удалось отвоевать у врага.

…И еще чтобы оказалось, что сэр Роберт заблуждался, говоря о ее способностях к колдовству.

Выйдя из хижины, Роберт направился к дереву, к которому был привязан Барстоу. Он ни на минуту не спускал глаз с выхода. Сэр Роберт не доверял леди Элдсуайт. Кто знает, что взбредет в голову этой упрямице? Она не из тех, кто будет делать то, что ей велено.

Сэр Роберт вынул из голенища письмо короля и еще раз перечел строчки с размытыми дождем буквами.

«После казни Джона Гилроя – государственного изменника – сэр Роберт Бретон, второй сын Рольфа, графа Хиллсборо, должен быть вознагражден двумя сотнями гектаров земли, расположенной вдоль реки Грев, граничащей на севере с Шропширом, на юге – с Таддингли, на западе – с замком Креналден, а на востоке – с графством Уиллоу. Этот участок, являющийся собственностью Генриха II, короля Англии, а также пятьдесят гектаров земли, в свое время перешедшей по наследству второму сыну графа Хиллсборо, в настоящее время находящейся во владении графа Креналдена, явится рыцарским вознаграждением для сэра Роберта, которое будет ему пожаловано после разгрома Джона Гилроя и его войска».

Роберт спрятал его обратно в голенище сапога. Хотя этот земельный надел являлся всего лишь частью усадьбы Кренатден, он был большим и включал в себя участок, по традиции передаваемый второму сыну графа Хиллсборо, пока Генрих не разрешил графу Креналдену забрать его себе за какие-то услуги, оказанные им Короне. Гарольд не оспаривал это решение, но король дал понять, что землю можно вернуть одним-единственным путем – нужно завоевать это право, разбив Джона Гилроя. Тогда в придачу можно будет получить не только тот самый земельный надел, но и участок, гораздо больший по размеру.

Роберт задумался. Обещанное королем в качестве рыцарского вознаграждения – гораздо больше, чем то, на что сэр Роберт был вправе рассчитывать. Больше любого принадлежащего Хиллсборо особняка или крестьянского хозяйства. Он наконец-то сможет находиться в равных условиях со своим старшим братом. Заручившись необходимым покровительством, можно будет даже выкупить для себя графский титул. Генрих любил даровать титулы в обмен на деньги.

Проклятие! Он не рассчитывал ехать на одной лошади с наследницей той самой земли, на которую он претендует. Было бы намного проще, если бы он, позабыв о неприязни, которую испытывает к подлому отцу этой девушки, прямо сейчас на ней женился. Но об этом не могло быть и речи. Она помолвлена с графом Глостером, и скорее всего их будущий брак официально одобрен королем. Одному Богу известно, какую цель преследовали Генрих и граф Креналден, организовав эту помолвку.

Сэр Роберт рассеянно провел рукой по густой шевелюре. Господи! О чем он думает? Жениться на этой девушке? Это безумие.

Он мог представить, какой крик поднимет леди Элдсуайт, узнав о том, что содержится в этом письме. Чего доброго, еще огреет его чем-нибудь в порыве ярости. Она так просто не откажется от земли, которую он отчаянно хочет себе вернуть. И в довершение ко всему, она чрезвычайно привлекательна. Что только еще больше все усложняет. Да что там скрывать, девушка просто очаровательна. Его влечет к ней, и останься он наедине с ней в хижине немного дольше – неизвестно, чем бы все закончилось.

Тысяча чертей! Угораздило же его влюбиться в хорошенькую колдунью, заговаривающую лошадей, которая и слышать не хочет о том, что она – колдунья. И даже не догадывается, как сильно его к ней влечет. Никогда ему так сильно не хотелось обнять женщину и целовать ее до бесчувствия. Женщины всегда проявляли к нему интерес и дарили свою благосклонность. Маргарита Саттон уж точно не имела ничего против связи с ним. В этом-то все и дело. Воспитанная в монастыре, леди Элдсуайт наверняка не имела понятия, о том, как далеко ее мог завести поцелуй.

Роберт почувствовал угрызения совести. Элдсуайт наверняка девственница. Любовные игры с ней влекли за собой другие осложнения, довольно многочисленные. Прежде всего леди Элдсуайт – дочь его заклятого врага. И если обнаружит, что он старается вернуть себе землю, которую Элдсуайт ошибочно считает своей, неизвестно, чего от нее можно ждать. В порыве гнева она может нанести увечье ему или, чего доброго, его верному Барстоу, которым он так дорожит.

От этой мысли Роберту стало не по себе.

Нужно действовать осторожно, не отрицая и. не подтверждая ее подозрений. До поры до времени ему удавалось вести себя, именно так. Однако проклятая совесть нашептывала ему, что честнее было бы открыться леди Элдсуайт. Но если он прислушается к голосу совести, придется платить за это высокую цену.

Роберт озяб и сильно проголодался. Пора возвращаться в хижину. Прошло достаточно времени, и леди Элдсуайт успела переодеться.

Войдя в лачугу, он увидел, что девушка спит, свернувшись калачиком, укрывшись убогим потрепанным одеялом. Ее темные волосы рассыпались по плечам.

Роберт приблизился к ней. Ему вдруг захотелось поправить прядку у нее на лбу. Он протянул к Элдсуайт руку, но вовремя спохватился. Не стоит ее будить. Его обуревало неудержимое желание погладить роскошные волосы Элдсуайт. До чего же она хороша! Король должен издать закон, запрещающий таким красивым девушкам носить вуаль.

Элдсуайт повернулась на другой бок. Одеяло соскользнуло, обнажив ее пышную грудь.

Роберт зажмурился. Господи милостивый! Почему он стоит сейчас здесь и любуется ею? Неужели эта колдунья, заговаривающая лошадей, приворожила его? Даже сейчас у него в ушах звучит ее сладостный голос. Он помнит каждое слово, произнесенное Элдсуайт. Думает только о ней.

«Сэр Роберт, я не могла себе представить, чтобы человек, который прославился не только своим искусством объезжать лошадей, но и своим распутством, подчинился призыву Господа и возглавил войска принца, чтобы нести другим народам христианскую веру».

Когда она произнесла это – там, на берегу, – он чуть не расхохотался. Даже сейчас Роберт с трудом удержался от смеха.

Он вздохнул. Одним махом проглотив суп, Роберт прилег на тюфяк рядом с Элдсуайт, так, чтобы чувствовать тепло ее тела, но не прикасаться к ней.

Элдсуайт пошевелилась во сне, и из-под короткого одеяла показалась ее обнаженная нога. Когда Элдсуайт случайно коснулась Роберта ногой, он мгновенно ощутил жар во всем теле.

А затем увидел большой черно-синий синяк у нее на бедре.

Проклятие. Он не мог вспомнить, когда поставил ей этот синяк. Роберт заставил себя закрыть глаза, перевернулся на другой бок и постарался заснуть.

Проснувшись посреди ночи, Элдсуайт увидела, что лежит, прислонившись к спокойно спящему возле нее мужчине. Сэр Роберт дышал спокойно и ровно. В довершение ко всему, Элдсуайт с удивлением обнаружила, что его обнаженная рука покоится на ее оголенной груди. От ужаса она боялась пошевелиться.

Боже милостивый! Почему этот мужчина лежит так близко от нее?

Осторожно, чтобы не разбудить сэра Роберта, она убрала его руку со своей груди. Обмотавшись одеялом, Элдсуайт поднялась с тюфяка, надела туфли и вышла из хижины. К счастью, сэр Роберт даже не пошевелился. Вдохнув прохладный ночной воздух, Элдсуайт окончательно проснулась. Вглядываясь в темные густые заросли и убедившись, что поблизости не видно притаившихся в засаде людей Гилроя, она осмелилась пройти дальше в лес, ступая по мягкому ковру шуршавших под ногами листьев. Лес был полон ночных приглушенных звуков. Стрекотали сверчки. Где-то вдали кричала сова. Элдсуайт подошла к Барстоу. Увидев ее, он поднял уши. Она уткнулась лицом в его шею. Вдыхая знакомый и милый ее сердцу запах лошади, она потерлась щекой о шелковистую шею скакуна.

– Я потеряла Цереру и Халифа. Самых лучших коней, которых я видела в жизни.

Говоря это, она улыбалась, но слезы струились у нее по щекам. Элдсуайт вытерла их.

– Все, хватит. Больше не буду плакать. Прошлого не вернешь. – Она ласково погладила шею коня. – Ты устал, тебе нужно хорошенько отдохнуть. До рассвета еще несколько часов. Вчера ты нас спас. Спасибо тебе за это.

Услышав шаги за спиной, Элдсуайт оглянулась. Перед ней стоял сэр Роберт.

– Что вы здесь делаете, сэр Роберт? Шпионите за мной? – резко спросила она.

– Пойдемте в хижину, леди Элдсуайт, – миролюбиво проговорил сэр Роберт. – Вам опасно здесь находиться. Тем более одной. Вокруг снуют разведчики Гилроя. – Взгляд Роберта случайно упал на ее ноги.

Только в этот момент сообразив, что ее оголенные нога выглядывают из-под короткого одеяла, Элдсуайт резко повернулась и направилась к хижине. Войдя внутрь, она минуту-другую стояла, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза. Ей было стыдно из-за своего нелепого вида, из-за слез. Гордость Элдсуайт была уязвлена. Господи! Только бы сэр Роберт не заметил ее слез! Она тяжело вздохнула. Достаточно с нее перенесенного унижения. Она прижала одеяло к обнаженной груди и гордо расправила нагие плечи.

Пресвятая Дева Мария! Элдсуайт безразлично, что думает о ней какой-то там сэр Роберт! Зато граф Глостер относится к ней с уважением. Возможно, даже немного ее побаивается. Элдсуайт хотела мысленно представить своего жениха, но безуспешно: его далекий образ растворился в дымке, вытесненный образом другого мужчины. Элдсуайт никак не могла выбросить из головы сэра Роберта – мужественного и прекрасного.

Элдсуайт потрогала рукой щеку. Боже милостивый! Почему лорд Глостер ни разу не целовал ее так, как сэр Роберт? Пусть даже это был бы поцелуй в щечку.

Послышались тяжелые шаги. Элдсуайт поспешно схватила сорочку и платье. Одежда была влажной, но девушка не обращала на это внимания. Она торопливо оделась и поправила растрепанные волосы. На пороге появился сэр Роберт. Войдя в хижину, он лег на соломенный тюфяк.

– Ложитесь спать и вы, леди Элдсуайт. До Хиллсборо путь неблизкий, вам нужно хорошенько отдохнуть. Не вздумайте больше выходить из хижины. А если возникнет необходимость, я пойду вместе с вами, – сказал он, держась за рукоятку меча.

Элдсуайт нахмурилась и легла на тюфяк. Она лежала, вслушиваясь в ночные звуки. Где-то вдали раздавались трели коноплянки, у реки шуршал на ветру камыш. Элдсуайт никак не могла уснуть. Сон бежал от нее.

Вдруг она услышала, что Барстоу бьет копытом землю.

Обеспокоенная Элдсуайт села на тюфяке. Роберт – тоже.

Конь чем-то встревожен. Элдсуайт нутром чуяла: что-то неладно.

Глава 5

Роберт обнажил меч.

– Нам нужно срочно уходить отсюда, – прошептал он. – Наверное, в лесу солдаты. – Он кивком показал на выход из хижины.

Барстоу гарцевал вокруг дерева, его глаза возбужденно сверкали. Роберт развязал поводья и вскочил на коня, а затем усадил позади себя Элдсуайт.

– Куда ехать? – шепотом спросил он.

Элдсуайт показала на каменистую тропу, которая начиналась за хижиной, а потом поднималась на гору, где росли деревья:

– Вон к тому утесу. Там между скалами есть проход.

Барстоу, скользя копытами по камням, с трудом взбирался на гору. Сидя в седле, Роберт оглянулся назад. Он увидел, как люди Гилроя ворвались в хижину, которую они с Элдсуайт только что оставили в такой спешке. Два солдата подрались за право забрать себе кольчугу сэра Роберта. Двое других заметили вдали Барстоу и жестами показывали остальным на тропу.

Элдсуайт выхватила у Роберта поводья и повернула лошадь налево.

– Туда, за деревья. Расщелина расположена там.

– Какого черта?

– Вон в той стороне. – Элдсуайт велела Барстоу обойти вокруг горы и остановила его у расщелины. Внутри была пещера, в которую легко мог пройти человек. Однако лошади, а тем более всаднику войти в нее было довольно трудно. – Слезайте с коня. Расщелина слишком узкая.

Элдсуайт повела Роберта и Барстоу через горный перешеек – такой узкий, что бока Барстоу задевали каменные стены. Конь время от времени артачился, не желая идти дальше, и они с Робертом то ласково уговаривали его, то подгоняли шлепками.

– Леди Элдсуайт, ни один человек в здравом уме не поведет сюда лошадь, – говорил сэр Роберт, плечом подталкивая Барстоу в зад и шлепая его по ляжке.

– Держу пари, что это так и есть, – согласилась она и, вытянув шею, вгляделась вдаль: – Там виден просвет!

Выйдя из расщелины, сэр Роберт прищурился от яркого утреннего света, который ударил ему прямо в глаза. Внизу открывалась долина.

Элдсуайт снимала с платья прилипшую к нему паутину.

– По моим расчетам, до деревни Уикерем отсюда – всего один день езды. Впрочем, это зависит от того, как быстро мы будем передвигаться. Большего, к сожалению, сказать вам не могу: никогда не бывала так далеко от дома, только когда провожала папу на Святую землю.

В это время из расщелины послышался разгневанный голос какого-то солдата:

– Ах ты, распроклятая скотина! Я заставлю тебя идти вперед. Иди, не то привяжу тебе к хвосту ежа!

Роберт мигом вскочил на Барстоу и подал руку Элдсуайт, помогая ей сесть сзади.

– Скорее в Уикерем, миледи. Или все равно куда – по тропе, ведущей вниз, к подножию горы.

Роберт пришпорил коня, и вскоре лязг железных доспехов и крики воинов остались далеко позади.

Махат держала Цереру под уздцы. Лошадь тихо ржала. Она смотрела на диких пони с длинной шерстью на ногах и на бороде. Резвые дикие пони бегали по освещенному лунным светом лугу у озера. Они были не дальше пятидесяти футов от Махат.

Церера топала копытами и незаметно отодвигалась от Махат. Девушка крепче ухватила поводья. Она нашла кобылу леди Элдсуайт в лесу, где та бродила в табуне вместе с дикими пони. Сначала Махат хотела прогнать из леса лошадь, причинявшую всем одно беспокойство. Однако Сафия – наставница Махат – попросила девушку привести ей лошадь леди Элдсуайт.

– Ну-ну, успокойся, – сказала Сафия. И лошадь присмирела.

Махат почувствовала вспышку ревности. Она – не самая первая среди учеников ее наставницы. И далеко не самая лучшая. Полюбит ли когда-нибудь ее Сафия также сильно, как любит Элдсуайт из Креналдена?

Она сняла из-за спины лук со стрелами.

– Госпожа, леди Элдсуайт сбежала из хижины отшельника. Она вместе с рыцарем сэром Робертом Бретоном, коневодом из замка Хиллсборо.

Сафия молчала. Она смотрела на женщин, купавшихся в озере, над которым клубился пар. Эти восемь женщин сбежали из замка Креналден. Они спасались в лесу от побоев, ища убежища средиПлачущих Женщин, которые звали Сафию своей наставницей. Среди них были молодые и старые, замужние и одинокие. Многим, спасавшимся от вражеских солдат, не удалось избежать изнасилования. Их жалобные вопли и причитания разносил по лесу ветер.

Этот священный ритуал призван излечить их душевные раны. Церемония одинакова для всех новеньких, кто только что присоединился к Плачущим Женщинам. Искупавшись в озере при лунном свете, они должны возродиться для новой, более счастливой жизни. Это очистит их тела и души. Женщины должны отказаться от собственности и взять в руки оружие.

Искупавшись, женщины вышли из воды, чувствуя себя обновленными. Каждая получила узелок со своей старой одеждой, а также лук со стрелами или короткий меч.

Целеста, сестра Махат, стала бросать отстриженные у женщин пряди волос в узелки со старой ненужной одеждой – распоротыми платьями, сорочками, вуалями. Все это им больше не понадобится. Затем она поднесла к груде узелков зажженный факел.

При свете костра, на котором сгорала их одежда, женщины торжественно облачались в блузы, бриджи, гетры и накидки с капюшоном, которые символизировали их новую жизнь среди Плачущих Женщин. Издали их нельзя было принять за женщин. Но именно этого они и добивались.

Махат смущенно кашлянула, не зная, удобно ли прерывать размышления наставницы.

– Миледи, – робко прошептала она. – Я привела ее лошадь, как вы мне велели. Хотите, чтобы я также привела к вам леди Элдсуайт?

Сафия откинула капюшон. Ее красивое лицо было бесстрастным, а в темных умных глазах притаилась печаль. Махат каждый раз удивлялась тому, какая гладкая у Сафии кожа. Казалось, время не властно над этой удивительной женщиной. Нежное лицо обрамляли стриженые седые волосы, а ее хрупкая на вид фигура была гибкой и грациозной. Сафия была одета в блузу темно-зеленого цвета – цвета леса. На шее она носила крученое золотое ожерелье, запястья украшали браслеты. Ее украшения таинственно поблескивали при свете луны. «Она такая же красивая, какой была в тот день, когда я впервые ее увидела, – подумала Махат, – в тот самый день, когда она, рыдая, пришла к нам в лагерь». Сафия бежала из замка Креналден. Ее преследовали злые рычащие псы, готовые разорвать ее на части. Дело в том, что Сафию обвинили в колдовстве. Точно так же, как многих других женщин из этого лагеря. Но здесь, в лесу, на лоне природы, все грехи – настоящие или вымышленные – были прощены. Даже страшный грех быть колдуньей, заговаривающей лошадей.

Сафия взяла Махат за руки и заглянула ей в. глаза:

– Ну а как сама леди Элдсуайт? С ней все в порядке? Она жива, здорова?

– Да, госпожа.

– Кто виноват в ее несчастье? Тот коневод?

– Нет. Напротив, он помог ей скрыться от Джона Гилроя и убежать от солдат, которые внезапно нагрянули в хижину отшельника.

Сафия облегченно вздохнула, затем снова повернулась к своим подопечным. Вопли женщин и причитания прекратились. Так было всегда. Иногда одна-две женщины могли проплакать всю ночь, до утра. Но со временем они окрепнут духом. Зря местные жители и пришлые охотники прозвали их небольшое общество Плачущими Женщинами. Можно подумать, что они только и делают, что рыдают и стенают, оплакивая свою злую судьбу. Но это совеем не так. На самом деле они сильны. Их довольно много – несколько сотен женщин живут здесь, под сенью леса. И все считают мудрую Сафию – колдунью, заговаривающую лошадей, – своей предводительницей. Бремя свалившейся на Сафию ответственности не могло не сказаться на ней. Она давно устала бороться, и Махат знала, что Сафия не задержится е ними надолго. Она слишком часто говорила о том, что хочет возвратиться на родину.

Целеста вела в лагерь новых женщин.

– Госпожа, – тихо позвала Махат. – Хотите, чтобы мы привели вам леди Элдсуайт?

– Нет, – также тихо ответила Сафия. – Она пока не нуждается во мне. Но это лишь до поры до времени.

У Махат отлегло от сердца. Ей не хотелось приводить Элдсуайт из Креналдена в лагерь Плачущих Женщин. В лагере должна быть только одна колдунья, заговаривающая лошадей, которая со временем сменит на посту предводительницы госпожу Сафию. И Махат намеревалась стать именно этой женщиной. Она скрестила руки на груди.

– А как быть с ним, госпожа? – спросила она. – Мы оставим коневода в покое?

Сафия подошла к стаду диких пони, которые вошли в озеро, чтобы напиться воды. Среди них была молодая кобыла с двумя жеребятами, похожими друг на друга, как две капли воды. Они стояли рядом, и один из них игриво покусывал другого за холку.

– Да, Махат. Остальным скажите, чтобы не трогали леди Элдсуайт и ее коневода. Пусть идут своей дорогой. А вот люди Джона Гилроя должны понести наказание за то, что вторглись без разрешения в наш заповедный лес. Заманите их к берегу озера. Пусть зайдут в воду в железных доспехах. Надолго ли их тогда хватит?

Сафия накинула на голову капюшон и пошла по тропинке.

Махат оседлала Цереру, поскакала галопом к тропе, ведущей к хижине отшельника, мимо леса, где сотня крепких телом и духом женщин следила за каждым шагом ничего не подозревавших солдат.

Элдсуайт и сэр Роберт проезжали по общинным полям, простиравшимся вокруг леса Белуэй. Полуденное солнце нещадно палило. Спина Барстоу стала скользкой от пота. Здесь, на открытом пространстве, под раскаленным добела солнцем, было жарче, чем в кузнечной мастерской.

Сэр Роберт оглянулся. Солдаты Гилроя по-прежнему следовали за ними.

– Слава Богу, что их лошади устали не меньше Барстоу. Однако пока не время для отдыха и водопоя, – сказал он, словно прочитав мысли Элдсуайт.

Сидя в седле, Элдсуайт оглянулась, чтобы получше рассмотреть преследователей. Кажется, они стали отставать.

Вдруг люди Гилроя резко остановились прямо посреди дороги и стали что-то оживленно обсуждать, после чего повернули лошадей назад. Элдсуайт не верила своим глазам.

– Сэр Роберт, они прекратили погоню!

– С чего бы это? – удивился сэр Роберт. – Гилрой не изменит тактику.

В глубине души Элдсуайт разделяла сомнения сэра Роберта, хотя виду не подавала. Она окинула взглядом поля, простиравшиеся вдали. На пастбищах – ни коров, ни овец: им там нечего было есть, земля выглядела сухой и безжизненной. Вокруг ни души. Ни случайных путников, ни торговых людей из деревни.

Над пастбищами клубится дым, дорога покрыта слоем пепла и золы.

Сэр Роберт невольно схватился за рукоятку меча.

– Общинные пастбища кто-то сжег.

– О Господи! – прошептала Элдсуайт.

Дома и лавки в деревне либо сожжены дотла, либо брошены их обитателями. Двери и окна открыты нараспашку, телеги и повозки опрокинуты, их содержимое рассыпано по земле.

Сэр Роберт спешился и повел Барстоу на центральную площадь.

Спрыгнув с коня, Элдсуайт бросилась к колодцу. Наполнив ковш, умылась холодной водой и устало опустилась на землю, изнывая от жары. Сэр Роберт зачерпнул ведро воды и напоил Барстоу.

– Вряд ли жители деревни подверглись нападению войска Гилроя. Иначе его солдаты не оставили бы это. – Сэр Роберт пнул ногой монеты, серебряные ложки и тарелки, валявшиеся на земле.

От яркого солнца Элдсуайт прищурилась.

– Почему жители в такой спешке покинули деревню? Кто сжег дома и поля?

– Кто бы это ни был, это не предвещает для нас ничего хорошего. Нам нельзя здесь больше задерживаться. Нужно уходить как можно быстрее.

Сэр Роберт помог Элдсуайт подняться и сесть на лошадь. А затем пустил Барстоу рысью. Они ехали мимо пустых домов Уикерема, направляясь к деревенской церкви. Вот вдали показалось белое строение, не тронутое огнём. Колокольня была тиха и пуста, и только сизые голуби громоздились на фронтоне. Двери алтарного помещения были отворены настежь. Возле входа в церковь стояла повозка, нагруженная деревянными лавками и одеждой, вышитой золотом. Лошадь, запряженная в повозку, лежала на боку, пытаясь подняться.

Элдсуайт замерла от ужаса. Ока увидела тонкие струйки крови, которые бежали из носа и рта лошади. Животное забилось в конвульсиях и вскоре затихло. Скованная страхом, Элдсуайт отвела глаза от мертвой лошади.

Сэр Роберт схватился за рукоятку меча.

– В часовне кто-то есть.

Элдсуайт испуганно потянула его за рукав:

– Сэр Роберт, нужно немедленно уехать отсюда.

В этот момент из церкви, пошатываясь, вышел священник в запачканной кровью белой сутане и рухнул на колени прямо у повозки. Струйка крови бежала у него изо рта. В руках он держал распятие. Священник широко раскрыл глаза и упал рядом с лошадью. Он забился в конвульсиях и испустил дух.

Сэр Роберт остановил Барстоу.

– Даже Бог ему не помог, – проговорил сэр Роберт, потрясенный не меньше Элдсуайт.

Она сжала его плечо.

– Это сибирская язва. Еще ее называют Черная смерть. Я много раз встречала ее у лошадей. А в одном из имений моего отца от нее умер конюх. Когда начинается кровотечение, уже невозможно остановить болезнь.

– Так вот почему люди Гилроя отступили, – догадался сэр Роберт. – Проклятие! Нам нужно было пойти другой дорогой.

– Куда? На восток? На запад? А вдруг и там уже началась эпидемия?

Элдсуайт посмотрела на пастбища, чернеющие за часовней, где лежали мертвые овцы, коровы и лошади, от которых исходил гнилостный запах разложения.

– Жители деревни перенесли животных на поля и думали, что это спасет их самих от смертельной болезни. Но они ошиблись. После этого они впали в панику и, бросив все, бежали отсюда. Но не захороненные останки сильнее всего распространяют заразу. Я видела нечто подобное на одной из ферм отца. Хуже всего то, что эта страшная болезнь распространяется по воздуху. Нам нужно скорее убираться отсюда, сэр Роберт! Но куда мы пойдем? Если вернемся – попадем в руки Гилроя. Если пойдем дальше – рискуем заразиться и умереть, – сказала Элдсуайт и подумала: «Если мы уже не заразились».

– Нам ничего другого не остается, как продолжать свой путь, леди Элдсуайт. Будем надеяться, что все обойдется.

Элдсуайт вздохнула:

– Сэр Роберт, я вижу впереди дом. Может быть, нас там накормят и позволят отдохнуть.

Глава 6

В полном молчании они въехали в пустой двор дома, окруженного яблоневым садом. Дом был двухэтажный, с бревенчатой крышей и высоким каменным дымоходом.

На веревке сушилось белье, вокруг не было видно ни одной живой души. И только голуби ворковали на карнизе. Сэр Роберт помог Элдсуайт слезть с лошади.

– Видимо, обитатели дома испугались, узнав о том, что случилось в Уикереме. Нам повезло, что, уходя отсюда, они не сожгли дом.

Элдсуайт последовала за сэром Робертом в хлев. Домашних животных внутри не оказалось, зато там было чисто, корыто наполнено свежей водой.

Барстоу отыскал кормушку и с наслаждением жевал сено.

Сэр Роберт и Элдсуайт вошли в дом.

На кухне на крючке для сушки продуктов висел громадный кусок засоленной оленины. В воздухе пахло яблоками, а дубовый бочонок был наполнен сидром. На кухонном столе стояли деревянные кружки, лежали буханки хлеба и большие куски сыра. Все это в спешке оставили покидавшие дом жильцы.

Роберт широким жестом предложил Элдсуайт сесть за стол.

– Приглашаю вас на пир, – церемонно проговорил он и, наполнив сидром две кружки, одну подал Элдсуайт.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Далеко отсюда до Хиллсборо, сэр Роберт?

– Дня два пути, не больше.

Элдсуайт потягивала ароматный сидр – прохладный и терпко-сладкий. Роберт нарезал оленину и хлеб.

Никогда еще еда не казалась Элдсуайт такой вкусной, как сейчас.

– Леди Элдсуайт, вам не кажется, что формальности в нашем с вами положении излишни? Неизвестно, сколько нам обоим осталось жить. Прошу вас, обращайтесь ко мне по имени.

Да, учитывая риск, которому они сейчас подвергаются, формальное обращение было неуместным.

– Согласна. Я буду звать вас «Роберт». А вы меня – «Элдсуайт». Только не называйте меня «колдуньей, заговаривающей лошадей». А то я в отместку подыщу для вас не менее обидное прозвище.

– Постараюсь, хотя не могу обещать, – улыбнулся Роберт.

Роберт тяжело опустился в кресло перед горящим камином. Он сидел, вытянув ноги и потягивая сидр. У него не было сил, чтобы застегнуть рубашку. Он закрыл глаза. Перед его мысленным взором стоял образ Элдсуайт.

Роберт рассеянно провел рукой по рубцу на шее. Прошел год, а старая рана до сих пор давала о себе знать. Хотя ему повезло: мало кому посчастливилось выжить после такого тяжелого ранения.

К счастью для него, память вытеснила воспоминания об ужасной боли. Монахини из монастыря Монт-Эгрю хорошо знали свое дело. Но для того, чтобы излечиться окончательно, сэру Роберту нужна нежность. Он надеялся, что Элдсуайт поможет ему покончить с прошлыми страданиями.

Находясь в стенах святой обители, сэр Роберт должен был дни и ночи проводить в молитвах, вознося благодарность Господу за свое спасение. Однако оставаясь наедине с самим с собой в холодной каменной монастырской келье, он думал вовсе не о благодарности, а об отмщении. Роберт изобретал различные способы мести тому, кто украл у него лошадей, доспехи и любимую женщину.

Маргариту Саттон.

Проклятие!..

Все обитатели Хиллсборо были свидетелями его поражения.

Сэр Роберт в гневе ударил кружкой о стол. Хотя рана у него на шее зажила, предательство все еще причиняло боль. Он закрыл глаза, и на него нахлынули воспоминания. Сэр Роберт до конца дней не забудет тот момент, когда застал свою невесту в постели с Джоном Гилроем. Она стонала от наслаждения, обнимая его.

Роберт выпил еще кружку сидра.

Ему показалось, что огонь в камине запылал сильнее – сэра Роберта бросило в жар. Вдруг на него навалилась усталость. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой и уронил голову на грудь.

Он подумал об Элдсуайт. Ее лицо в обрамлении темных волос встало перед его мысленным взором. Он вспоминал, как она прижималась к нему, когда они вместе ехали на лошади…

Роберта охватило желание.

– Элдсуайт, – позвал он, понимая, что произносит ее имя едва слышно, шепотом, хотя оно колокольным звоном отдавалось у него в душе. – Элдсуайт.

Он замолчал и прислушался. Ответа не последовало.

Глава 7

Утреннюю тишину нарушило пение петуха. В узкое оконце струился яркий солнечный свет. Элдсуайт протерла глаза и встала с кровати. Она открыла металлическую щеколду, на которую перед сном затворила дверь своей крошечной комнаты, и торопливо спустилась вниз, в гостиную.

Огонь в камине погас. Сэр Роберт спал, сидя в кресле.

Она положила руку ему на плечо:

– Извините, Роберт. Мне следовало пойти спать в детскую, там маленькая кровать.

Роберт не пошевелился.

Элдсуайт стала трясти его за плечо:

– Роберт!

Он застонал.

Элдсуайт потрогала его лоб – горячий. Пощупала пульс – учащенный.

– Господи! Только не это!

Роберт поднял отяжелевшие веки.

– Хорошо, что вы все еще… все еще здесь, – едва слышно проговорил он.

Элдсуайт смочила полотенце водой и приложила ко лбу Роберта.

– Я помогу вам дойти до кровати. Обопритесь на меня.

У Роберта подгибались колени. Он с трудом доплелся до хозяйской кровати и рухнул на нее.

– Мне нужно принести полотенца и воду.

Дрожащими пальцами он коснулся ее руки:

– Не уходите.

Она приложила ладонь к его горячей щеке, красной от жара.

– Я только схожу на кухню и тотчас же вернусь.

Сэр Роберт закрыл глаза, а Элдсуайт выбежала из комнаты, подумав, что он может не дожить до утра. Боже милостивый! Она почувствовала, что жизнь Роберта значит для нее гораздо больше, чем она хотела себе в этом признаться! Если он умрет, она останется совсем одна. Кто тогда выручит ее из беды? Но если она останется с больным Робертом, может заразиться.

Элдсуайт остановилась у двери, которая вела во двор. Там, в конюшне, стоит Барстоу. Уехать отсюда проще простого. Сбежать, оставив беспомощного Роберта на произвол судьбы. В то же время неразумно подвергать собственную жизнь смертельной опасности.

Если Элдсуайт бросит Роберта одного, возможно, ему повезет и он выкарабкается. Но скорее всего он умрет. Если Элдсуайт останется с ним и будет его выхаживать, это ненамного увеличит его шансы поправиться.

Элдсуайт не знала, как поступить. Девушка не могла заглушить голос совести. Она подняла глаза на лестницу, где прямо по коридору находилась дверь в спальню, а затем снова перевела взгляд на дверь, которая вела во двор. Нет, она не может так поступить с Робертом! Видимо, сэр Роберт Бретон обладает над ней какой-то властью. Но какой именно? И насколько сильна эта власть? Способна ли Элдсуайт ради сэра Роберта рискнуть собственной жизнью?

Она закрыла глаза. Нужно успокоиться и разложить все по полочкам. Боже праведный! Ведь она – знахарка, целительница, в конце концов. Она не может бросить больного человека. При мысли о том, что, возможно, она никогда больше не увидит сэра Роберта живым, у Элдсуайт разрывалось сердце.

Она резко повернулась и пошла на кухню.

Элдсуайт рылась на полках кладовки в поисках целебных трав и снадобий, но не нашла ничего подходящего. Потом метнулась в спальню.

Роберт неподвижно лежал на постели. Элдсуайт приподняла ему голову и поднесла кружку к его губам, дав ему выпить некрепкого сидра.

Он выпил сидр и вытер рукой подбородок.

– Скажите мне, прекрасная колдунья, я умру от этой болезни или вы меня исцелите?

– Вы не умрете. Я этого не допущу. – В глазах у нее стояли слезы.

– Миледи, в один прекрасный день вам придется признать, что вы и в самом деле колдунья. – Голос Роберта звучал хрипло. – Признайтесь в этом по крайней мере самой себе, иначе вам не обрести душевного покоя. Я видел собственными глазами, как вы исцелили моих лошадей, остановили боевого коня. Вам нужно благословлять ваш дар и найти ему применение, а не отрицать, что он у вас есть. – Сэр Роберт устало улыбнулся.

Элдсуайт приставила табуретку к кровати и положила влажное полотенце ему на лоб.

– Да какая из меня колдунья? – воскликнула Элдсуайт. – Всему, что я знаю и умею, меня научила Сафия, магометанка, впоследствии принявшая христианство. Отец привез ее из своего первого военного похода на Восток. Сказал, что она сама захотела оставить родину и поехать с ним и что она превосходно разбирается в лошадях. Она заправляла всем на конюшне отца и ездила верхом на жеребце – черном, как ночь, с небольшой головой и маленькими ушами. Она дала ему имя Халиф. Этот скакун был самым быстроногим из всех.

Элдсуайт склонилась над сэром Робертом, прислушалась к его дыханию и продолжила рассказ:

– Сафии разрешили жить у нас, в замке Креналден. Во врачевании и дрессировке лошадей она не знала себе равных. Сафия взяла меня под свое крылышко и обучила всему, что умела сама.

– Что же с ней случилось потом? – прохрипел Роберт.

– Около полугода назад жители замка Креналден – их собралась целая толпа – набросились на нее с палками и вилами. Кричали: «Прочь отсюда, проклятая колдунья!» Пригрозили, что если она немедленно не уберется из деревни, они привяжут ее к хвосту лошади и будут возить, пока она не умрет. Сафия позвала на помощь отца, но он отрекся от нее, и обезумевшая толпа выгнала Сафию из замка. Не знаю, почему отец отказался помочь Сафии, но уверена, что Сафия – не колдунья. Я до сих пор очень по ней скучаю. По ночам плачу. Сафии пришлось покинуть замок в спешке. Она оставила здесь все – книги по целительству, своего любимого жеребца Халифа. Не знаю, как сложилась ее дальнейшая судьба. Где она нашла пристанище, жива она сейчас или нет?..

Элдсуайт потрогала рукой лоб Роберта – он стал еще горячее, чем был за час до этого. У него был сильный жар. Она снова сделала ему компресс. Вытирая ему шею и лицо прохладным влажным полотенцем, Элдсуайт прерывающимся от волнения голосом продолжала рассказывать:

– Халиф тосковал по Сафии так же сильно, как и я. Долго оказывался от пищи, заболел и чуть не умер. Злые языки говорили, что этот жеребец одержим дьяволом, но, по-моему, он занемог от тоски по своей хозяйке. Весной он стал поправляться, у него появился аппетит, интерес к жизни. Халиф – это все, что мне осталось на память о Сафии. – Девушка опустила глаза и печально вздохнула. – А древнюю книгу но врачеванию, «Хилику», принадлежавшую Сафии, Джон Гилрой на моих глазах выбросил в реку.

Когда сэр Роберт услышал имя Гилроя, его глаза гневно сверкнули. Едва ли в горячке он понимал все, о чем Элдсуайт ему рассказывала. В очередной раз меняя ему полотенце на лбу, которое быстро становилось горячим, Элдсуайт едва сдерживала слезы.

– Прошу вас, Роберт, – прошептала она, – хоть вы не оставляйте меня.

– Пить, – прохрипел он.

Элдсуайт приложила к его губам кружку с сидром. Роберт вдруг открыл глаза – ничего не выражавшие, затуманившиеся от сильного жара. Он посмотрел на нее так, словно впервые видел.

– Этого мало? – спросил он, глядя на нее со скорбной мольбой.

– Чего мало? – не поняла Элдсуайт, погладив его лоб.

– Разве вам мало меня? Мне нечего вам предложить, кроме себя самого. У меня нет ни золота, ни титула. Титул графа носит мой старший брат.

Элдсуайт затаила дыхание.

Роберт схватил ее за руку.

– Маргарита, чего ты хочешь? Замок? Королевство? Будь они у меня, я положил бы их к твоим ногам.

Пресвятая Дева Мария! Он принимает ее за леди Маргариту Саттон!

Элдсуайт почувствовала укол ревности. Она лихорадочно подыскивала подходящие слова, желая успокоить сэра Роберта.

– Роберт Бретон, вы – самый достойный, самый лучший человек из всех, кого я когда-либо встречала в жизни. Чего еще желать? Не надо мне ни титула, ни золота.

Роберт убрал, руку. Его лицо приняло умиротворенное выражение, дыхание стало спокойным и ровным.

Изнемогая от усталости, Элдсуайт села на кровать и не заметила, как легла на постель рядом с Робертом. Голова у нее раскалывалась. Элдсуайт закрыла глаза и стала молиться. «Господи Иисусе, не отнимай его у меня».

Если бы Сафия была сейчас здесь! Уж она-то знала, как справиться с Черной смертью. Она много раз с ней сталкивалась – и в Англии, и в Акре. Элдсуайт слышала, что существуют какие-то средства, помогающие одолеть недуг. Но не знала, какие именно. Ах, если бы сейчас у нее в руках была «Хилика» – этот кладезь мудрости! Проклятый Джон Гилрой! Он выбросил ее сокровище – эту бесценную книгу. Без нее Элдсуайт была как без рук. Она чувствовала себя брошенной на произвол судьбы – у нее нет ни древней книги по врачеванию, ни возможности спросить совета у Сафии. Ей так не хватает Сафии – ее наставницы, учителя, друга. Более того, за эти годы Сафия заменила ей мать.

Охваченная отчаянием, Элдсуайт была на грани безумия. У нее перепутались сон и явь. Вот она умоляет своего отца разыскать Сафию и привести в замок. Но отец не слушает ее. Отцу не до нее. Светит летнее солнце, во дворе стоят лошади. Их должны отвезти на рынок. Оки готовы: у них лоснятся бока, их гривы и хвосты заплетены в косички. Мольбы Элдсуайт не действуют на графа Креналдена. Он безучастен к ее сердечной боли. Более того, он весело подмигивает и улыбается смазливой прачке, которая важно прошествовала мимо, держа корзину с бельем на округлых бедрах. Из подоткнутой юбки видны ее красивые ноги с изящными щиколотками.

'Элдсуайт в ужасе прикрыла рот ладонью. Ее внезапно осенило: она и раньше видела у отца такую улыбку. Так он улыбался не только прачке. А еще леди Беатрис. А еще Хлое, дочери пивовара. Отец всегда был окружен женщинами. Они вились вокруг него, как пчелы.

Пресвятая Дева! Отец у нее под носом развлекался со множеством женщин. Элдсуайт была чересчур наивна тогда, чтобы это осознать. Она слишком долго жила в монастыре, не в силах осмыслить то, что происходило буквально у нее на глазах. Элдсуайт душили рыдания.

Ее отец был далеко не святым, каким она его себе всегда представляла. Можно ли было догадаться, кого он действительно любил? Ведь, как известно, чужая душа – потемки. Любил ли отец ее мать? Любил ли он Изольду?

Нашлось ли в его сердце местечко для Элдсуайт?

Элдсуайт перевела взгляд на сэра Роберта. Красивое лицо с правильными чертами. Волевой подбородок, прямой нос, полные губы совершенной формы. Даже сейчас, когда сэр Роберт находится на волосок от смерти, он прекрасен. Элдсуайт не могла не думать о том, что ни одна женщина не устоит перед ним.

Одну из них он любил – Маргариту Саттон. Отец говорил, что сэр Роберт Бретон погубил ее репутацию. Правда ли это?

Элдсуайт ревновала сэра Роберта к этой женщине, но в глубине души не могла не радоваться за сэра Роберта. Он страстно любил Маргариту Саттон. Эта женщина завоевала его сердце. И он познал любовь. Каждый человек должен познать любовь, прежде чем Господь призовет его к себе. Ведь сэр Роберт может умереть…

По щеке у Элдсуайт покатилась слеза.

Сэр Роберт Бретон – представитель враждующего с Креналденом клана. Возможно, он намерен отобрать у Элдсуайт ее землю. Заклятый враг ее отца. У Элдсуайт есть все основания бросить его на произвол судьбы. Но она ни за что этого не сделает. Она постарается его спасти, чего бы это ей ни стоило. Потому что любит его.

Элдсуайт была вынуждена признаться самой себе, что вместо того, чтобы испытывать ненависть к этому человеку, она его любит.

А он, возможно, не доживет даже до утра…

У Роберта ныло все тело, руки и ноги словно налились свинцом. Ему было тяжело дышать. Даже свет единственной свечи раздражал его.

Он метался на постели, бредил, однако чувствовал, что в комнате он не один. Улавливал нежный аромат, легкое дыхание, прикосновение шелковистых волос.

Здесь, в комнате, какая-то женщина. Неужели Маргарита?

Нет. У этой женщины другой запах. От Маргариты исходил тяжелый сладковатый аромат. А от этой женщины – легкий, чистый, свежий..

Боже милостивый! Да это же колдунья, заговаривающая лошадей.

Сэру Роберту захотелось прикоснуться к ней, обнять. Ее присутствие внушало ему уверенность, спокойствие и умиротворенность. Маргарита никогда не могла ему этого дать.

В его воспаленном мозгу одно за другим проносились видения: Элдсуайт стоит на берегу Па-де-Кале, освещенная ярким солнцем, с развевающимися на ветру волосами. Улыбается ему. Вот она спит, свернувшись калачиком, в хижине отшельника. Вот она стоит посреди жуткого дымящегося поля, охваченная ужасом, но полная решимости.

Бог свидетель: нельзя не восхищаться ее мужеством, силой духа. Многое из того, что Элдсуайт знает о лошадях, Роберт даже не слышал. К тому же Элдсуайт волнует его как женщина. Она всколыхнула что-то в его сердце.

Когда Роберт вспомнил о своей ненаглядной колдунье, его потрескавшиеся губы невольно расплылись в подобии счастливой улыбки.

Он ощутил на губах терпкий и сладкий вкус сидра. Его сердце наполнилось благодарностью к этой женщине, чье лицо сейчас плыло перед ним в туманной дымке. Она заботится о нем.

Леди Элдсуайт. Милая Элдсуайт. Она рискует жизнью, оставаясь с ним, страдающим смертельным недугом, который называют Черной смертью.

Как же повезло этому графу Глостеру. Ему удалось заполучить эту женщину себе в невесты. А может, графа отпугнут слухи о том, что леди Элдсуайт – колдунья, заговаривающая лошадей? Может, он не захочет на ней жениться и Элдсуайт больше не будет связана обязательствами? Она будет свободна. Свободна для него, Роберта. И уедет с ним. Станет его законной супругой, и их конюшня будет полна резвых лошадей, а детская в их доме со временем наполнится веселым смехом. Смехом их детей.

Сэру Роберту было тяжело, но вовсе не от горячки. От воспоминаний о предательстве Маргариты. Он даже врагу не пожелал бы пережить такую подлость.

Предательство… Подлость… Господи правый! Как же сообщить Элдсуайт, что король пообещал Роберту землю Креналдена – тот самый земельный надел вдоль реки Грев, который на протяжении многих лет служил яблоком раздора для их семей? Как только Элдсуайт узнает об этом, она возненавидит Роберта. И тогда не может быть и речи об их браке. Она ни за что не согласится стать его женой. Роберту никогда не удастся убедить Элдсуайт, что ему нужна она сама, а не земля, которую она ошибочно считает своей.

Роберта мучили угрызения совести. Если Элдсуайт уйдет, бросив его одного умирать… Ну что же… Значит, он это заслужил. Если он выживет, потом победит Гилроя, после этого заберет у Элдсуайт ее землю. Тем самым он разрушит свою душу. И ее душу тоже.

Сэра Роберта охватило отчаяние. Он был твердо уверен в одном – когда правда выплывет наружу, леди Элдсуайт из замка Креналден возненавидит его за лицемерие.

Господи Иисусе! Только бы она не нашла то проклятое письмо короля!

Роберт надеялся, что Бог услышит его мольбы. А дьявол их не подслушает.

Элдсуайт проснулась от завывания ветра. Роберт лежал на спине, вытянув руки по швам, – в той же самой позе, в которой она видела его в последний раз, когда прикорнула рядом с ним на постели. Его лицо было бледным, кожа – горячей и сухой.

Эддсуайт встала и первым делом сделала ему холодный компресс. Затем села на постель рядом с Робертом и положила руку ему на грудь.

– Ах, Роберт, не покидайте меня, пожалуйста! – Ее мольба прозвучала как заклинание.

В порыве нежности, не задумываясь о том, чем это чревато, она наклонилась и нежно поцеловала Роберта в губы.

Затем в полном изнеможении прилегла на постель рядом с ним и снова положила ладонь ему на грудь, молясь, чтобы его сердце не перестало биться.

Из конюшни доносилось ржание Барстоу. Конь приветствовал наступление нового дня радостным ржанием и нетерпеливо бил копытом в дверь стойла.

Элдсуайт проснулась и протерла глаза. Она медлила в нерешительности. Опасаясь увидеть ужасную картину, которая разобьет ей сердце, девушка боялась бросить взгляд на мужчину, который лежал рядом с ней. Она мечтала только об одном – снова увидеть Роберта живым. Элдсуайт, замерев, протянула руку и робко прикоснулась к нему – его плечо было теплым.

Она пощупала его пульс – он был слабым, но ровным. В ее сердце затеплилась надежда.

– Похоже, что Барстоу жив и здоров, – сказал сэр Роберт, зевнув. – Сколько времени я спал?

Элдсуайт вскочила с кровати, одернула платье и стала прихорашиваться.

– Не знаю. День. Может быть, два. За это время я раз шесть покормила Барстоу.

Щеки Элдсуайт покрылись румянцем. Она была вне себя от счастья и едва сдержалась, чтобы не броситься к Роберту и не расцеловать его.

Роберт застонал и попытался встать, но снова обессиленно повалился на постель. Он взял Элдсуайт за руку и тихо спросил:

– Вы каждую ночь спали со мной в одной постели?

Элдсуайт опустила глаза:

– Нет. Просто вчера ночью я очень устала. И сама не заметила, как прикорнула рядом с вами. Вы были так бледны, что я опасалась оставлять вас одного.

Он слегка пожал ее руку.

– Ваше присутствие успокаивает меня. Леди Элдсуайт, спасибо вам, вы спасли мне жизнь.

Их пальцы переплелись, и Элдсуайт была уверена, что ощущает силу в руках Роберта, словно ее жизненная сила перетекает в его тело, даря ему энергию. Сейчас, когда их руки переплелись, Элдсуайт почувствовала, как сильно ее влечет к Роберту Бретону. Встретив его испытующий взгляд, Элдсуайт отчетливо поняла, что отныне ее участь неотделима от судьбы этого человека. Он – единственный, кто ее понимает. Кто знает о том, что с ней творится, знает о демонах, которые раздирают ее душу. Он – единственный, кому Элдсуайт может признаться в том, что так долго и так категорично отрицала. Она – колдунья, заговаривающая лошадей.

Роберт выпустил ее руку.

– Хотите есть? – спросила она.

– Нет. – Он отвернулся. А потом, поморщившись, потрогал старый шрам на шее.

Элдсуайт взяла со стола горшок с маслом, села рядом с Робертом на постели и смазала шрам маслом.

– Так легче? – спросила она.

– Да, – тихо ответил он и закрыл глаза.

– Вы могли умереть от лихорадки. Но я вижу, вы не впервые оказались на волосок от смерти. Где вас так тяжело ранили?

– В Смитфилде, – нахмурившись, пробормотал Роберт.

– В тот день, когда вас выбили из седла? – удивилась она. – Но ведь турнир устраивали для развлечения. На нем разрешается использовать только копья с тупыми наконечниками.

– Да. Но кое-кто решил пренебречь правилами.

Элдсуайт нахмурилась. Она понимала, что ранение в шею копьем с заостренным наконечником грозит неминуемой смертью.

– Судья знал о том, что ваш противник использовал против вас смертоносное копье?

– Нет. Единственный человек, который мог подтвердить мои обвинения, был убит на том же турнире.

– Кто же все-таки едва не лишил вас жизни?

– Вы его знаете, – ответил Роберт.

Элдсуайт попыталась воскресить в памяти тот злополучный день и вспомнить, кто из рыцарей участвовал в турнире.

– Кто же это? – спросила она, перебирая в памяти имена участников. Вдруг она округлила глаза: – Джон Гилрой?

Роберт кивнул и закрыл глаза.

– Я хочу вздремнуть, – еще тише прошептал он. – Был бы вам признателен, если бы вы немного посидели со мной.

Глаза Элдсуайт вспыхнули. Просьба Роберта посидеть с ним обрадовала ее. Она пододвинула табурет к кровати и села.

– Роберт, я буду с вами столько, сколько пожелаете.

Глава 8

Джон Гилрой откинулся в кресле. В целом замок Креналден не оправдал его ожиданий. Спартанская меблировка пришлась ему не по вкусу. Зато пчелиные улья в его окрестностях были полны меда, а камин в доме такой огромный, что на огне можно было поджарить целого оленя.

– А как насчет коня, милорд, – того испанского жеребца? – спросил солдат.

– В каком смысле?

– Что мы будем делать? Кто-то отвязал его, и он убежал в лес. Мы хотели поймать коня, но он никого к себе не подпускает. Мы ловили его несколько дней, и все без толку.

Гилрой пожал плечами:

– Мне на него наплевать. Если поймаете его, продайте, а вырученные деньги отдадите мне.

Поклонившись, солдат удалился, а Гилрой принялся за ужин. Обведя взглядом нехитрое убранство комнаты, он заметил:

– Судя по всему, старый граф все свои деньжищи вкладывал в проклятых лошадей. – Гилрой жестом приказал снова наполнить побитую деревянную кружку. – Мог бы повесить на стену хотя бы пару гобеленов или раскрасить каменную плиту в очаге. А где его золотая и серебряная посуда? Мне говорили, что к нему приезжал с визитом сам король!

Никто не ответил Гилрою, потому что все были поглощены трапезой.

Прислуживавший ему за столом мальчишка, с видом бродяги-оборванца – чумазый и босой – налил ему кружку эля.

Гилрой морщился – как победитель он рассчитывал на большее. По крайней мере ожидал увидеть шелковые или, на худой конец, бархатные скатерти на столе.

К своим тридцати годам он привык к определенному уровню роскоши. Джон Гилрой считал, что война является кратчайшим путем к достижению жизненных благ, помогает получить все, о чем только можно мечтать. От отца он унаследовал хитрость и изворотливость, безошибочное чутье, позволяющее извлекать выгоду из человеческих слабостей. Гилрой выбрал подходящий момент для нападения на замок Креналден. Внимание короля в это время было отвлечено на стычки с шотландцами, а наследный принц уехал из страны, чтобы – неизвестно зачем – вести войну на Святой земле.

Сложившиеся обстоятельства благоприятствовали осуществлению намерений Гилроя. Не случайно его и без этого немаленькие владения постоянно расширялись, а его богатство служило доказательством его ловкости. Черт возьми, жаль, что Гилроя не видит сейчас отец, который никогда его не признавал! Гилрой не удержался от улыбки, подумав о том, что ирония заключается в том, что в замке Креналден днем с огнем не сыщешь серебряной тарелки. «Ничего, – подумал он, – рано или поздно я их все равно разыщу: возможно, серебряную посуду куда-то спрятали». Но серебряная посуда – не главное. Гораздо важнее, что земельные владения и права на пользование водой вдоль побережья реки Грев принадлежат теперь ему. А это целое состояние. Сам король вынужден будет платить ему пошлину.

Джон Гилрой не боялся наказания за то, что совершил. Он рассчитывал присягнуть на верность принцу Эдуарду сразу же после его коронации, после возвращения принца из крестового похода. А разве новый король откажется от богатых подношений своего вассала?

Подумав об этом, Гилрой усмехнулся. Его мелкий грешок сойдет ему с рук. Деньги решают все проблемы. Только они движут миром.

А вот с женщинами ему не везло.

Конопатая служанка поклонилась ему и шепнула.

– Милорд, не хотите ли развлечься со мной?

Джон Гилрой окинул девушку оценивающим взглядом, обнял ее за талию и сказал:

– Ты похожа на одну мою старую знакомую. Заплети свои прелестные белокурые волосы в косы, надень белоснежную вуаль и вечером приходи ко мне. Перед тем как придет время для вечерней молитвы.

Девушка приложилась губами к его кольцу. В глазах у нее затеплилась надежда. Она с нетерпением будет ждать вечера. Поклонившись, девушка побежала на кухню.

Джон Гилрой ударил кулаком по столу и крикнул:

– Замок Креналден принадлежит мне по праву рождения. Теперь я – граф Креналден. Кто может мне возразить?

Солдаты перестали жевать, удивленно переглянулись и снова принялись за еду. Гилрой был разочарован: в извечной битве между желудком и внешним лоском стремление набить себе живот всегда берет верх. Однако у Гилроя есть повод для радости: он взял в плен графа Глостера. Хотя вряд ли его родственники согласятся заплатить за него выкуп.

Вечером Гилроя ждет небольшое развлечение. Хватит с него прачек и походных шлюх. Ему хотелось снова заполучить в свою постель леди. Но на сегодня сойдет и служанка с кухни. Она свежа и похожа на женщину, которую Гилрой когда-то боготворил.

Гилрой позвал мальчика-слугу:

– Рейнольд!

Мальчик моментально явился.

– Да, милорд. – Слуга низко поклонился.

– Приготовь покои для нового графа Креналдена, – приказал Гилрой, смакуя свой новый титул.

На рассвете Гилрой вошел в главный зал, где уже собрались его боевые соратники, на которых он мог положиться. Он развернул на столе карту и воткнул кинжал в точку, символически обозначавшую новую боевую цель.

Его старший помощник, Ричард Лисбон, нервно барабанил по столу костяшками пальцев.

– Это место отсюда не далее трех дней езды, милорд. Если мы отправим несколько человек на лодках по реке, они смогут добраться туда еще быстрее. – Острием кинжала он провел линию до места на карте, которое должно было обозначать реку Грев.

Они не сомневались в победе. Гилрой похлопал Лисбона по спине. Завладев замком Креналден, Гилрой тем самым получил зимний военный лагерь для своего войска. Этот лагерь понадобится ему, когда он отправится в поход за богатой добычей – за настоящим лакомым куском – замком Хиллсборо.

Замок Хиллсборо, который раза в три больше Креналдена, вряд ли можно так же легко взять в осаду, как Креналден. Хотя Гилрой подозревал, что новому графу Хиллсборо, лорду Гарольду, далеко до своего отца: он не был столь же умелым воином, как покойный граф Хиллсборо. Гилрой понимал, что легче всего отвоевать этот замок на поле битвы, навязав защитникам Хиллсборо сражение.

Гилрою не терпелось вызвать на бой этого негодяя, сэра Роберта Бретона. Он не заслуживает права ходить по земле, и в следующий раз, когда они встретятся, Гилрой закончит то, что собирался сделать еще год назад, на рыцарском турнире в Смитфилде.

Джон Гилрой улыбнулся и бросил остатки мяса собакам. Затем погладил свою любимую охотничью с длинными ушами.

– Прекрасно понимаю, каково тебе, милая, то и дело клянчить куски с хозяйского стола. Воровать, что плохо лежит, перебиваться, чем Бог послал. Наверное, тебе до смерти хочется получить все и сразу. Точно так же, как и мне.

Он швырнул в собачью свору яйцом, отчего псы принялись оглушительно лаять. Гилрой усмехнулся в густые усы. Скоро, совсем скоро этот гордец сэр Роберт Бретон будет клянчить куски с его стола, как эти голодные псы. А колдунья, заговаривающая лошадей, будет томиться в темнице, закованная в кандалы. Гилрой налил себе в деревянную кружку красного вина из графина. Куда мог припрятать все столовое серебро его проклятый отец?

Он поморщился и с проклятием запустил кружку в стену. Деревянная кружка разлетелась в щепки. Со стен на пол стекало красное, как кровь, вино. Собаки, воспользовавшись моментом, лакали вино слюнявыми розовыми языками.

Гилрой вытер рукой подбородок.

Какое кощунство, думал Гилрой, пить изысканное вино из столь грубого сосуда. Это все равно что пить дорогое вино из вонючего деревянного башмака.

Офицер счел оскорблением, когда при входе в замок у него забрали меч и кинжал, но не возразил, только нахмурился. Пройдя мимо людей Гилроя, он вошел в главный зал. Его вызвали, чтобы он отчитался, почему его подчиненным не удалось схватить леди Элдсуайт.

Едва завидев своего патрона и командира, Джона Гилроя, он преклонил перед ним колени.

– Леди Элдсуайт следует с сэром Робертом Бретоном в Хиллсборо, милорд. Через лес Белуэй они добрались до деревни Уикерем, где свирепствует Черная смерть. Мы не рискнули ехать туда за ними.

– Ну что ж, весьма прискорбно, – спокойно заметил Гилрой. – Этот провал означает для вас конец карьеры.

Стражники выволокли офицера из комнаты.

– Чтоб ты сгорел в аду, Гилрой! – закричал сержант. – Твоя мать была шлюхой! Ты – подонок, и все в Англии это знают!

– Повесить его, – бесстрастно приказал Гилрой, поднявшись. – И всех его солдат тоже.

Не обращая внимания на ропот приговоренных к смерти, Гилрой снял со стены копье.

Проведя пальцем по острию, он вновь повернулся к дородному капитану, стоявшему по стойке «смирно».

– Альберте, ты слышал, что леди Элдсуайт отправилась вместе с Робертом Бретоном? Ну и ну!.. Не ожидал, что Бретон придет на помощь к леди Элдсуайт из Креналдена. Ведь их семьи – заклятые враги. – Гилрой вонзил острие копья в пол. – А может быть, в этом и нет ничего странного. Не сомневаюсь, что король обещал ему сундук золота за то, чтобы Роберт Бретон меня остановил. Возьми своих лучших людей и вместе с ними скачи что есть мочи в сторону Хиллсборо. Схватите леди Элдсуайт, прежде чем они с сэром Робертом успеют добраться до крепости. А затем приведите девушку ко мне. Мне она нужна живой.

Капитан Альберте кивнул и спокойно спросил:

– А как поступить с Робертом Бретоном, сэр?

Гилрой поднял копье и отломил от него острый наконечник:

– Вручите, ему это. И передайте, что в любви и на войне все средства хороши. А потом убейте Роберта Бретона. И пусть эти слова, которые я сейчас сказал, будут последними, которые он услышит перед, смертью. – Гилрой тихо посмеивался, гладя собаку. – Роберт Бретон наверняка догадается, что я имел в виду.

Глава 9

Наступил вечер. Через открытые окна кухни со двора доносились волнующий запах цветущих яблонь и веселый щебет ласточек. Элдсуайт склонилась над кухонным столом. Она раскладывала на деревянном подносе кусочки сыра исоленого мяса. На кухне появился Роберт – босой, с волосами, взлохмаченными после сна. Элдсуайт улыбнулась и протянула ему поднос:

– Не вздумайте валяться в постели. Марш за мной!

Войдя в гостиную, Элдсуайт поставила на стол деревянные чашки и тарелки с яблоками и орехами. Вот уже на протяжении недели Элдсуайт и сэр Роберт каждый вечер за ужином вели неспешные беседы о том, о сем. Они разговаривали о лошадях, обсуждая тонкости их разведения и дрессировки, о взглядах на эти вопросы таких общепризнанных мастеров, как Ксенофон и Александр. Роберт с воодушевлением рассказывал о том, каких лошадей он объезжал когда-то. Их разговоры успокаивали девушку.

Роберт потянулся и сел за стол. Было видно, что ему тоже нравится проводить время с Элдсуайт. Пока Роберт лежал в постели, они могли беседовать часами, пока, утомившись, он не засыпал.

Слава Богу, его жизни больше не угрожала опасность. Цвет лица у него улучшился, глаза приобрели прежний блеск.

Элдсуайт обнаружила, что все чаще и чаще думает о Роберте. А вскоре он целиком завладел ее мыслями. Это было как наваждение.

Девушка надеялась, что Роберт не замечает, как часто она останавливает на нем взгляд. Она не могла не любоваться его сильными мускулами и ладной фигурой, радуясь, что к нему постепенно возвращается его жизненная сила.

Вот и теперь Элдсуайт с трудом оторвала взгляд от Роберта и сосредоточилась на ужине.

Роберт в два счета расправился с мясом и принялся за яблоко.

– Отличный ужин, Элдсуайт. Никогда не ел ничего вкуснее. – Прожевав яблоко, он улыбнулся и сказал: – А может быть, все дело в вашем приятном обществе.

Элдсуайт пропустила комплимент мимо ушей. Ее занимало сейчас другое: она собиралась поднять очень важный для них обоих вопрос, которого они до сих пор старались не касаться. Им пора уезжать отсюда. Элдсуайт очень не хотелось покидать дом, в котором они нашли пристанище. Но ей не давала покоя тревога за судьбу замка Креналден и его жителей. За судьбу Халифа и графа Глостера. Что касается Бертрады, служанка уже ждала ее в замке Хиллсборо. А Роберта там ожидало его верное войско. Им предстояла важная миссия.

Девушка опустила глаза и принялась теребить край льняной салфетки.

Роберт откашлялся.

– Элдсуайт, я уже окреп достаточно, чтобы продолжать путь.

Элдсуайт неожиданно для себя испытала разочарование. В глубине души она понимала, что Роберт прав, но не была готова к отъезду. Осталось много важных вопросов, которые она не успела обсудить с Робертом. Она должна знать, что написал король в своем письме. Роберт не сказал об этом ни слова, а она не решалась спросить его об этом напрямик. Элдсуайт также не решалась заговорить с Робертом о судьбе ее земельного участка и о своем отце. Она не могла подозревать Роберта в том, что им движут исключительно корыстные мотивы и он помогает ей с одной целью: чтобы потом отнять то, что ей принадлежит. Элдсуайт была уверена в том, что ее отец не был причастен к смерти графа Хиллсборо. Однако Роберт думал иначе. Это слишком щекотливые вопросы, и Элдсуайт предпочла не затрагивать их. Она боялась разрушить взаимное согласие, которое наконец-то воцарилось между ней и Робертом. Элдсуайт слишком им дорожила. Она была счастлива и видела, что Роберту тоже приятно находиться в ее обществе.

– Вы еще слишком слабы и не сможете дни и ночи напролет проводить в седле. Ведь отсюда до Хиллсборо – два дня езды.

Роберт поднялся из-за стола:

– Элдсуайт, время не ждет, Нам нельзя больше медлить, Гилрой отправит за нами погоню. К тому же хозяева этого дома могут вернуться сюда в любое время. Я видел, как по дороге шли торговцы, возвращавшиеся к своим брошенным лавкам.

Элдсуайт услышала, как стукнули ставни, но, посмотрев на окно, успокоилась: это был ветер. Да, пора взглянуть правде в глаза: у нее и у Роберта есть свои обязательства. Долг, который надо исполнить. В этом заброшенном доме, в уединении, оторванные от всего мира, они на время позабыли о войне и о взаимных противоречиях. Они слишком сблизились. Им нужно сохранять дистанцию, вычеркнуть из памяти эти часы блаженного покоя, проведенные вместе в чужом доме в заброшенной деревне. Пока не поздно.

Элдсуайт поднялась с лавки и начала собирать вещи. Она избегала смотреть на Роберта, чтобы он не заметил грусть у нее в глазах.

– Тогда давайте отправимся в путь как можно быстрее. Вот только немного приберусь в доме…

Она направилась на кухню, но возле камина споткнулась о стоявшие у огня сапога Роберта. Из голенища сапога выпал желтоватый бумажный свиток. Он упал прямо у ног Элдсуайт. Это было письмо – наполовину распечатанное. Депеша короля. Краешек письма отогнулся, и можно было прочесть несколько строк…

Эти строки обожгли Элдсуайт, словно огнем. Так вот что скрывал от нее Роберт – за то, чтобы он разгромил Гилроя, король обещал ему то, что Роберт так вожделеет, – участок плодородной земли, приданое Элдсуайт. А в придачу – еще один надел земли Креналдена, в две сотни гектар. Боже праведный! Как же ее угораздило так прикипеть сердцем к проклятому Бретону, который жаждет одного – обогатиться за чужой счет? Она-то по наивности полагала, что он помогает ей из благородных побуждений. А он, оказывается, помогает ей в обмен на щедрый куш, обещанный королем за его услуги. Как же она в нем ошиблась! Низкий, корыстолюбивый тип.

Элдсуайт подняла полные слез и гнева глаза на сэра Роберта.

Он выхватил у нее письмо из рук. На лбу у него выступила испарина. Он стиснул зубы и сжал кулаки.

Элдсуайт закрыла глаза руками, чтобы он не видел ее слез.

Как все это случилось? Что заставило ее забыть о данном ею слове отдать руку и сердце графу Глостеру, которого выбрал для Элдсуайт заботливый отец?

Когда Роберт заговорил с ней, его голос был глухим и тихим, похожим на шепот:

– Элдсуайт, послушайте, я не отрицаю, что не прочь получить то, что обещал мне король. Я вырос с надеждой получить в наследство этот участок вдоль реки Грев. Мой брат незаконно подарил эту землю вашему отцу, когда после турнира в Смитфилде я находился между жизнью и смертью. Я бы все отдал за то, чтобы его вернуть. Было бы глупо утверждать, что мне он не нужен. Но обещаю вам, что, как только эта земля станет моей, вы внакладе не останетесь – ни вы, ни ваша семья. Мы с вами договоримся.

Элдсуайт не могла поднять глаз на этого вероломного человека. Боже мой! Неужели такое возможно: любить и одновременно ненавидеть человека, которого любишь? Она медленно поднялась с места.

– Сэр Роберт, нам больше не о чем говорить.

Черная тоска сковала сердце Элдсуайт. Пропасть из недоверия, ненависти и обиды пролегла между ней и Робертом.

Угнетенная и подавленная, весь остаток вечера Элдсуайт провела, наводя порядок в доме. Она решила, что здесь все должно остаться в том виде, в каком было до их вторжения. Роберт в это время хлопотал на конюшне. Было уже темно, и ему давно пора было вернуться, но Элдсуайт была слишком занята собственными переживаниями, чтобы об этом думать. Ей не хотелось, чтобы, вернувшись, Роберт увидел убитую горем женщину. Она будет как ни в чем не бывало заниматься делами.

Когда уборка в гостиной подошла к концу, Элдсуайт взбила перину на кровати и прилегла на постель, вспоминая о том, сколько времени она провела вместе с Робертом. Внезапно возникшая между ними духовная близость помогала им обоим не терять присутствия духа. Ни разу за время болезни Роберта Элдсуайт не упомянула о злосчастном письме короля, а теперь она знает все. С этого момента ее и Роберта разделила глухая стена молчания.

Девушка взяла в руки гребень и расчесала волосы. Потом закрыла глаза. Пресвятая Дева Мария! Как же она была глупа, строя иллюзии, что Роберт неравнодушен к ней. К ней – колдунье, заговаривающей лошадей.

Наконец Элдсуайт услышала, как дверь в гостиной на первом этаже, открывшись, стукнулась о стену и в буфете задребезжала посуда.

Элдсуайт вытерла слезы, а затем спустилась в гостиную. Только бы Роберт не заметил следы слез на ее лице. Может быть, в сумраке он не разглядит, что у нее покрасневшие глаза. Она стояла в дверях и смотрела на Роберта, стараясь изобразить на лице холодность и равнодушие.

Роберт опустился на колени возле камина: наверное, собирался разжечь огонь. Он протянул ей выпотрошенного зайца:

– Я поймал его в силки. Хватит на ужин и еще останется, чтобы взять с собой в дорогу. – Он насадил тушку на вертел и, показав на стоявший на столе графин, сказал: – Выпейте вина, миледи. Это поднимет вам настроение.

Смущенная тем, что Роберт заметил, в каком она состоянии, Элдсуайт, не поднимая головы, налила вина.

– Где вы это взяли? – спросила она.

– Нашел. В сарае за конюшней есть погреб. – Он улыбнулся и сел на стул у огня. – Однако будьте осторожны: это крепкий напиток. Забористый. Много не пейте. На рассвете мы отправляемся в путь.

Элдсуайт не хотелось говорить о предстоящем отъезде, так же как и о найденном письме. Поразмышляв, Элдсуайт решила, что не вернет себе замок Креналден без помощи Роберта и его войска. Без Роберта она потеряет гораздо больше: потеряет все, что у нее есть. Не только ту землю, которую обещал ему король. Из двух зол выбирают меньшее. Она решила, что будет до последнего надеяться на то, что после победы над Гилроем ее отец убедит короля пожаловать Бретону в качестве вознаграждения деньги, а не землю.

Элдсуайт опустилась на скамью и аккуратно разложила ложки, стараясь выиграть время, чтобы найти нейтральную тему для беседы.

– Скажите, при каких обстоятельствах вы приобрели Барстоу? – спросила она, избегая смотреть Роберту в глаза. – Вы выиграли его во время рыцарского турнира?

Роберт рассмеялся:

– Нет, что вы. Он из Прованса. Я ездил туда на турнир и услышал, как один человек рассказывал о коне, который спас утопающего.

– Вы меня разыгрываете? – Элдсуайт удивленно подняла брови. – Или вы перебрали?

– Ни то и ни другое. Это истинная правда. Однажды у берегов Сан-Рафаэля произошло кораблекрушение. Увидев тонущих моряков, бывший хозяин Барстоу вскочил на своего коня и бросил вызов волнам. Он спас больше шестидесяти моряков, перевозя их с собой на берег, а потом снова возвращаясь назад за следующими пострадавшими. Они с Барстоу за один раз перевозили по четыре моряка: двое цеплялись за сапоги мужчины, а двое других – за хвост Барстоу. Последний заплыв закончился для хозяина Барстоу трагически – его накрыло морской волной и он утонул.

Роберт глотнул вина и умолк, барабаня пальцами по оловянной кружке.

– Барстоу добрался до берега. Когда я впервые увидел Барстоу, он уже успел одичать и скакал по голым бесплодным холмам – голодный и неприкаянный. Никто не мог его поймать – даже местные жители. Мало-помалу мне удалось найти с ним общий язык. Я угостил местных кружкой-другой эля и убедил их, что будет лучше, если я оставлю чудо-коня себе.

– Вы с ним подходите друг другу.

– Мы с ним сроднились. Я берегу его, как зеницу ока. И ни за что не расстанусь с ним.

Элдсуайт в это время думала о том, что стало с ее собственной лошадью, Церерой. Скорее всего она присоединилась к стаду диких пони, которые пасутся на берегу озера Белуэй, находящегося в глубине леса. Элдсуайт глотнула вина. Ей хотелось узнать как можно больше о Роберте Бретоне, о том, что он за человек, какие у него пристрастия и как можно будет от него откупиться. Может быть, ей удастся уговорить его взять деньги в обмен на землю.

– Я знаю, как много значит для рыцаря его боевой конь, – осторожно сказала она. – Почему вы отдали серую в яблоках оруженосцу моего отца? Это был широкий жест с вашей стороны. Признаться, не ожидала от вас такого великодушия. Объясните, почему вы так поступили. Не хочу больше секретов и недомолвок между нами.

Роберт взглянул на Элдсуайт с тревогой. Ему не хотелось, чтобы его ответ позволил ей догадаться о том, чего он пока не хотел открывать ей. Он отчаянно желал вернуть доверие Элдсуайт. На самом деле, подарив оруженосцу ее отца своего боевого коня, Роберт не был до конца бескорыстен. Но с тех пор прошло несколько недель, и сейчас Роберт чувствовал себя совсем другим человеком. Роберт занервничал. Желая скрыть волнение, он поднялся с места и подошел к камину, делая вид, будто сосредоточенно ворошит горящие поленья. То ли от выпитого вина, то ли от неспокойной совести у него засосало под ложечкой.

Проклятие! Элдсуайт чересчур доверчива. Она считает Роберта великодушным рубахой-парнем, в то время как он совсем не такой. И никогда не был таким. Он отдал своего скакуна оруженосцу отца Элдсуайт, потому что понимал, что принц Эдуард перед походом будет рад любому новому конному рыцарю, присоединившемуся к его войску. По расчетам Роберта, этот подарок помог бы ему одним махом убить сразу двух зайцев. Это было не только услугой молодому принцу с его стороны, но и выражением его благодарности леди Элдсуайт за вылеченных коней. Как только королевский чиновник вручил ему то злосчастное письмо, Роберт все время скрывал от Элдсуайт свое истинное намерение – вернуть себе участок земли, находящийся теперь в пользовании графа Креналдена. Роберт не сказал Элдсуайт об этом тогда – тем более он не хотел говорить об этом сейчас. Положа руку на сердце, ему было жаль разрушать ту хрупкую незримую связь, которая постепенно начала возникать между ними. Пока в руки Элдсуайт не попало послание короля, Роберт ненавидел себя за свое стремление во что бы то ни стало добиться желаемого. За то, что принявшая его напускное великодушие за чистую монету, простодушная Элдсуайт ошиблась в нем, потому что он утаил от нее свои далеко идущие планы. И за то, что своей истинной цели он мог достичь только за счет Элдсуайт.

«Ну что же ты? Давай выкладывай ей всю правду. Скажи все как на духу – и дело с концом. Объясни, почему ты подарил тому мальчишке своего коня!»

Он вынул из очага вертел и положил на стол. Комнату наполнил запах жареного мяса, которое шипело на большом блюде.

– Я подарил коня оруженосцу вашего отца, желая оказать услугу принцу Эдуарду, который рано или поздно станет королем Англии. Я хотел чем-то отличиться, обратить на себя его внимание. В тот момент Эдуард обрадовался бы любому новому коню и любому новому рыцарю в его войске. – Роберт замолчал, с замиранием сердца ожидая, что ответит Элдсуайт, но девушка молчала. Собравшись с духом, Роберт посмотрел на Элдсуайт и увидел у нее в глазах разочарование. – Заяц готов, – бесцветным голосом сообщил он. – Когда он остынет, завернем его в марлю и возьмем в дорогу.

В наступившей тишине было слышно, как потрескивает огонь в камине. Элдсуайт показалась Роберту сейчас особенно обворожительной. Она была мистически красивой. Роберт любовался ею сейчас так, как любуются произведениями искусства – снова и снова, каждый раз открывая в них что-то новое и пытаясь разгадать их извечную загадку. Роберту хотелось понять, в чем заключается загадка Элдсуайт.

– Ваше молчание красноречиво свидетельствует о том, что вы никогда не смиритесь с тем, что я намерен забрать у вас землю. Но раз уж вы вызвали меня на этот разговор, можете ли вы ответить мне откровенностью на откровенность и так же чистосердечно признаться в том, что вы – колдунья, заговаривающая лошадей?

Элдсуайт не ответила. Лишь часто-часто заморгала. В глазах у нее промелькнули сомнение и страх. Роберт пожалел о том, что задал ей этот вопрос. Он сел рядом с Элдсуайт и накрыл ее руку ладонью, сожалея, что своим вопросом еще сильнее расстроил девушку. Роберт и не предполагал, что она так разволнуется.

– Скажите, Элдсуайт, чего вы боитесь? Если вы – колдунья, заговаривающая лошадей, признайтесь в этом. Уверен, вы не способны на зло. И не стали бы творить злодеяния, о которых рассказывается в книгах о ведьмах.

Когда Элдсуайт наконец заговорила, ее голос дрожал и был таким тихим, что Роберт с трудом разбирал слова.

– Понимаете, Роберт, я сама не знаю, кто я. За всю свою жизнь я не встречала ни одной колдуньи, заговаривающей лошадей. Мне некого об этом спросить. Я понятия не имею, что я… то есть… что они способны сотворить при помощи своих чар. В книгах говорится, что они – обычные женщины, у которых есть незримая связь и взаимопонимание с лошадьми. Мужчина, чтобы заставить лошадь подчиниться, применяет грубую силу, а женщины слабее физически. Поэтому женщина вынуждена полагаться только на мощь духа и силу разума. Некоторые женщины пользуются чем-то вроде магии, что недоступно большинству мужчин. Правда, я читала, что на свете бывают мужчины-колдуны, заговаривающие лошадей. Правда, очень редко. Клянусь, Сафия никогда не затрагивала в разговорах эту тему.

Роберт выгнул бровь.

– Вы испугали лошадь Джона Гилроя. Вам не кажется странным, что бывалый боевой конь, прошедший войну, привыкший к грому сражений и громким крикам, вдруг ни с того ни с сего бросился наутек? Вы приказали ему сделать это силой своей мысли, силой внушения. Скажите, Элдсуайт, а раньше бывали случаи, когда лошади вели себя с вами так, как вы хотели?

Элдсуайт опустила глаза.

– Однажды Халиф так сильно занемог, что мы думали, что он того и гляди умрет. Не знаю, чем был вызван его недуг, но я приготовила снадобье и напоила им больного коня. Он выпил лекарство, хотя до этого его не могли заставить ни есть, ни пить. И еще был случай, когда Церера… – Элдсуайт заглянула Роберту прямо в глаза. – Узнай об этом отец, выгнал бы меня из дому. Не допустил бы, чтобы в доме находилась нечисть, колдунья, заговаривающая лошадей.

Рассказывая об этом, Элдсуайт невольно сжимала кулаки. Роберт видел, как она страдает. Проклятие, ей страшно. Она боится признаться в том, что у нее есть власть над лошадьми. И понятия не имеет, что ей делать с этой властью. Она боится, что если отец узнает о ее даре, она навсегда утратит его любовь. И если она потеряет хотя бы часть замка своего отца или пядь его земли – не важно, по чьей вине, из-за представителя семьи Бретонов или в результате нападения Джона Гилроя, – граф Креналден выгонит ее из дома. И никогда не простит и не примет обратно. Роберту пришло в голову, что скорее всего Элдсуайт в каком-то смысле безразлично кто: Роберт Бретон или Джон Гилрой. И тот и другой, отнимая у нее то, что ей принадлежит, лишают ее любви отца.

Роберт погасил огонь в камине и заткнул графин пробкой. Затем протянул руку Элдсуайт:

– Простите меня. Я должен был признаться вам в том, какое вознаграждение обещан мне король. Лучше бы я сам рассказал вам обо всем, чтобы с самого начала между нами не было недомолвок. Не волнуйтесь: я не буду посягать на остальные земли Креналдена – заберу себе только то, что обещал король. Но даю слово, что и мои, и ваши лошади будут беспрепятственно пастись на этих пастбищах.

Элдсуайт не протянула ему руку. Она смотрела ему в глаза, и Роберт не понимал, о чем она думает.

– Когда приедем в Хиллсборо, нам нельзя будет жить в доме вместе, как сейчас, – тихо произнес он. – Колдунья вы или нет – мне хочется, чтобы вы еще немного побыли со мной. Не всех пугает ваша тайная сила, Элдсуайт. Я хочу вам это доказать. А теперь довольно разговоров о земле и о делах. Пойдемте спать.

Элдсуайт покачала головой. У нее в глазах Роберт увидел недоверие.

– Нет. Не могу. Я же дочь графа Креналдена, которого вы обвиняете в смерти вашего отца. Король вменяет вам в обязанность защищать меня, за что вы заберете себе часть моей собственности. Вам не надо пытаться что-то мне доказать. Не стоит притворяться, что ваша забота обо мне – искренняя и бескорыстная. Какой в этом смысл? Я обручена с другим мужчиной и скоро выйду за него замуж. Я не могу спать рядом с вами, в одной кровати.

Роберт взял ее за руку и сплел ее пальцы со своими.

– Элдсуайт…

– Не надо, Роберт. – Она убрала руку.

У Роберта было тяжело на сердце. Он заглянул ей в глаза и сказал:

– Раньше я и представить себе не мог, что однажды меня будет выхаживать от Черной смерти не кто-нибудь, а леди Элдсуайт, дочь графа Креналдена. И что я поправлюсь, и что я так привяжусь к ней… – Он осекся и отвел взгляд. – Сами подумайте, Элдсуайт, кто откажется от щедрых посулов короля? – Он снова посмотрел ей в глаза. – И кто, проведя бок о бок с вами дни и ночи, не попадет под ваши чары… то есть… я хотел сказать… не привяжется к вам? Элдсуайт, нас связывает нечто большее, чем то, в чем мы сами желаем себе признаться. Вопреки всему между нами образовалась некая связь… Некие отношения, которые… – Он умолк и судорожно сглотнул. – Проклятие, я не могу выразить это словами. Господи, Элдсуайт, разве вы не понимаете, до чего вы красивы?

Она покачала головой:

– Полно вам, Роберт. Вы выпили лишнего. Сладкими речами надеетесь сломить мою волю, смягчить мое сердце. Все это делается с одной-единственной целью: чтобы я расчувствовалась и прониклась к вам доверием. И не стала бы возражать, когда вы, отвоевав мою землю у Гилроя, забрали себе то, что король пообещал вам за услуга. Но у вас ничего не получится: вы не растрогаете меня своими лживыми признаниями. Я не растаю от вашей лести, Роберт. – Элдсуайт повернулась и направилась к лестнице. – Я лягу спать в детской.

Роберт подскочил к ней.

– Нет, вы от меня не уйдете, – сказал он, обнимая ее. Элдсуайт отчаянно сопротивлялась.

– Вы не посмеете взять меня силой!

Она колотила его кулаками в грудь, но Роберт крепко держал Элдсуайт.

Он ногой открыл дверь в хозяйскую спальню и, подбежав к кровати, бросил Элдсуайт на постель.

– Вы на протяжении нескольких дней нянчились со мной как с ребенком, – проговорил он. – Кормили меня, поили, лежали со мной рядом на постели. – Он скрестил руки на груди. – Неужели вы считаете меня таким отъявленным негодяем, что подумали, будто я способен отплатить вам за вашу доброту, совершив над вами насилие? Кто дал вам право так обо мне думать? Разве я так плохо к вам относился, что вы решили, что я могу вас обидеть? Ни одну женщину на свете я не принуждал к близости со мной. Даже когда был во хмелю. Мне горько сознавать, что вы усомнились в моей порядочности, Элдсуайт. Вы меня обидели этим подозрением. Спокойной ночи, Элдсуайт. Спите сегодня здесь. А я найду себе другое место. – Захлопнув за собой дверь, он выбежал из спальни. – Уж лучше я переночую на конюшне, – донесся его голос из-за двери.

Потом она услышала его шаги: Роберт спускался с лестницы.

Элдсуайт подтянула колени к животу. Она лежала на постели и смотрела прямо перед собой. Она отдавала себе отчет в том, что ей все труднее скрывать от Роберта свою тайну. А ее тайной было то, что Роберт стал ей дорог. Вопреки тому, что он из семьи Бретонов и человек, не заслуживающий доверия. Вопреки письму короля. Ах, это злосчастное письмо! И зачем только она его прочла?

Через раскрытое окно Элдсуайт услышала, как скрипнула дверь конюшни. После чего раздалось радостное ржание Барстоу и донесся низкий бархатный голос Роберта.

Вдруг ей показалось, что Роберт зовет ее.

– Я никогда не забуду колдунью в синем платье, которая целовала меня.

Роберт вошел на конюшню. Спать на соломе гораздо приятнее, чем на каменном полу. В сердцах Роберт пнул ногой пустое ведро. Ну что ж, по крайней мере ему не будет здесь скучно: его одиночество скрасит старый приятель, верный Барстоу.

Элдсуайт утверждает, что он ей противен? Вздор! Он нутром чует, что, несмотря на ее заверения, Элдсуайт хочет его точно так же, как Роберт хочет ее. Сегодня Элдсуайт вела себя так, словно это не она, а какая-то другая женщина дни и ночи выхаживала Роберта, не отходя от него ни на шаг, засыпая рядом с ним, на его постели. Почему она не может смириться с тем, что Роберт согласился на предложение короля? Неужели только мужчины видят в войне новые возможности, открывающиеся для них? Разве это плохо? Не говоря уже о том, что Роберт просто хочет вернуть свое – землю, которая принадлежит ему.

Проклятие! Разве можно понять женщин и женскую логику?

Барстоу высунул голову из стойла и тихо заржал. Роберт погладил его бархатистую морду.

– Слава Богу, что ты, Барстоу, более благоразумный и рассудительный компаньон.

Роберт растянулся на сене. Оно больно кололось, но Роберт решил потерпеть. Он не намерен спать в одном доме с ведьмой. Роберт закрыл глаза. Хорошо, что он немного захмелел от вина: так ему скорее удастся заснуть.

Но перед его мысленным взором снова и снова всплывал образ Элдсуайт. Вот она стоит посреди гостиной, освещенная светом огня в камине. Он вспоминал соблазнительные изгибы ее тела, пышную грудь, которую не могло скрыть даже мешковатое платье, позаимствованное у хозяйки дома. Роберт вспоминал ее волосы, струящиеся по плечам… Ему хотелось вдохнуть запах этих дивных волос, положить голову ей на грудь, гладить ее шелковистую кожу, вдыхать ее запах.

А какие у нее глаза! Их невозможно забыть.

По сапогу Роберта прошмыгнула мышь. По крыше забарабанил дождь, а через некоторое время через дыру в крыше с потолка закапало ему на голову, Роберт передвинулся на другое место, где было сухо, и закрыл глаза рукой. Вскоре крупные капли дождя упали ему на лоб: очевидно, вся крыша над конюшней была худой. Как раз в тот момент, когда Роберт начал подумывать, не примоститься ли под ногами у Барстоу, конь поднял хвост и помочился в солому. Проклятие! Нет, если бы у него не было другого выхода, даже если бы здесь стояла кровать с теплой и сухой постелью, он ни за что не стал бы спать на конюшне. Сейчас уже Роберт мог думать только об одном – ему ужасно хотелось спать.

Он побежал обратно в дом. Перескакивая через две ступеньки сразу, Роберт мчался наверх. Однако он прошел мимо двери, ведущей в детскую. Он направился прямиком в хозяйскую спальню.

Услышав его шаги, Элдсуайт приподняла голову, а затем села на постели. Ахнув, она так и осталась сидеть с открытым ртом.

Через секунду Элдсуайт пришла в себя и метнула в Роберта гневный взгляд.

– Крыша коровника протекает, а детские кроватки мне не по росту. – Он снял с себя сырую рубашку и плюхнулся на постель рядом с Элдсуайт. – Ничего страшного: кровать достаточно просторная. Нам двоим хватит места. Вы будете спать на своей половине, а я – на своей.

Элдсуайт нахмурилась и легла. Она лежала на спине, скрестив руки на груди и устремив неподвижный взгляд в потолок. Когда под тяжестью веса Роберта перина провисла, Элдсуайт затаила дыхание. Она боялась нечаянно скатиться на его сторону.

Краешком глаза Роберт наблюдал за Элдсуайт. Он лежал с ней на одной постели и с наслаждением вдыхал ее запах – аромат сладких яблок и пряных лесных трав.

– Роберт, – наконец негромко сказала она. – Если бы мы с вами встретились несколько лет назад, до того, как ваш отец… до того, как мой отец… Все могло бы быть по-другому между нами. Но сейчас – слишком поздно, и я…

Элдсуайт вдруг увидела его лицо над своим лицом. Роберта накрыла с головой теплая волна чувства. Глядя в прекрасные глаза Элдсуайт, он видел в них желание. Эти глаза смотрели ему прямо в душу.

Роберт наклонился и поцеловал Элдсуайт. Вместо того чтобы отстраниться, она пылко ответила на поцелуй. Ее губы пахли вином и пряностями.

Он оторвался от ее губ и заглянул Элдсуайт в глаза. Роберт опасался, что она оттолкнет его или просто отвернется.

Но Элдсуайт замерла на мгновение, а потом стала гладить его спину. Затем ее пальцы заблудились в его густых волосах.

Роберт лег на нее – ее тело оказалось мягким и податливым. Не отрываясь от ее губ, он ласкал руками ее шею, грудь…

– Хочу прикасаться к вам, Элдсуайт, хочу видеть вас всю. Вы мне это позволите? – Он медленно опустил с ее плеч лиф платья и сорочку, обнажив ее белые округлые груди с напрягшимися сосками.

Элдсуайт замерла. Роберт покрывал поцелуями ее шею, опускаясь ниже, к ее груди. Когда он стал ласкать губами ее соски, Элдсуайт выгнула спину и прильнула к нему. Это воодушевило его и заставило желать большего.

Проклятие, ему надо было заявить о том, что она станет его женой, еще на берегу Па-де-Кале. И заставить королевского чиновника поженить их прямо там. Король бы, без сомнения, рассвирепел, но Глостер мог бы найти себе других наследниц. А Роберту нужна только эта женщина. Эта чародейка. Эта женщина, которую люди прозвали колдуньей, заговаривающей лошадей.

– О, Элдсуайт, – прохрипел Роберт. – Если бы мы объединили наших лошадей, если бы мы поженились, этой вражде пришел бы конец, и я бы…

Услышав эти слова, Элдсуайт резко отстранилась и попыталась прикрыть грудь.

– Нет. Я помолвлена. Связана обещанием и не изменю своему слову. – Девушка крепко прижимала к себе снятый лиф платья. На лице у нее было написано смущение. – Я на время позабыла о том, кто я и кто вы. И чего вы на самом деле от меня хотите. Ведь я вам не нужна.

Роберт со стоном опустился на кровать и лежал неподвижно, словно статуя.

Прошло несколько минут. Наконец он приподнялся и нежно поцеловал Элдсуайт в губы.

– Мне нужны только вы, Элдсуайт Креналден. Вы используете графа Глостера как барьер между нами, чтобы защищаться от того, что между нами происходит. Ремесло коневода выработало во мне терпение. Я буду ждать того счастливого момента, когда вы сами – с открытыми сердцем и душой – придете ко мне и ляжете в мою постель. И непременно этого дождусь.

Роберт поднялся с постели, сел на стул у камина, скрестил руки на груди, вытянул ноги и положил их на табурет. Вряд ли он заснет в эту ночь.

Элдсуайт, дрожа от волнения, повернулась на другой бок, чтобы не видеть Роберта.

– Не смейте больше целовать меня. Мне отвратительно то, что вы жаждете отнять у меня мою землю и всеми правдами и неправдами стараетесь убедить меня отдать вам ее добровольно. Вы меня не любите. Ваше сердце принадлежит другой женщине. Ее имя вы повторяли в бреду, когда я, не смыкая глаз, дежурила у вашей постели. Мне ненавистна мысль, что я – не она. Что я не леди Маргарита.

Наступило тягостное молчание. Казалось, даже воздух в комнате наэлектризован.

Услышав то, что сказала Элдсуайт, Роберт Бретон едва не задохнулся от гнева. Но виду не подал.

– Нет, леди Элдсуайт, слава Богу, что вы не леди Маргарита. Будь вы ею, я бы даже не приблизился к вам.

Элдсуайт, округлив глаза, с изумлением взирала на Роберта. В глазах у нее стояли слезы.

– Гилрой говорил, что вы любите ухаживать за женщинами, которые, по вашему мнению, могут вам помочь улучшить свое финансовое положение. Мне известно, что вы влюбились в леди Маргариту, женитьба на которой принесла бы вам титул герцога. Скажите мне правду, Роберт: вам нужна я или моя земля?

Роберт кипел от возмущения.

– Да что вы об этом знаете? Вы и представить себе не можете, каково это – отдать кому-то всего себя без остатка, отдать свое сердце, а потом убедиться, что тому, кого вы любите, это совсем не нужно. Что вы для него – пустое место. Разве вы переживали когда-нибудь нечто подобное?

Элдсуайт побледнела. Она почувствовала, что эти слова Робертом выстраданы, и потрясенная молчала, не в силах произнести ни слова.

– Вряд ли вы понимаете, что это такое, – с горечью проговорил Роберт. – Поэтому не вам меня судить. – Он сжал кулаки и, помолчав, добавил: – Король приказал, чтобы мы с вами сотрудничали в борьбе против нашего общего врага. С этого момента, леди Элдсуайт, я буду делать все, что в моих силах, чтобы держать с вами дистанцию. И вас прошу делать то же самое. Так будет легче для нас обоих.

С этими словами Роберт, хлопнув дверью, выбежал из спальни.

Глава 10

Пресвятая Дева Мария. Что на него нашло? Элдсуайт никогда не видела Роберта таким разъяренным. Она понимала, что не вправе затрагивать вопрос о его прошлом, что ему тяжело о нем вспоминать. Ей было любопытно, что за женщина эта леди Маргарита, сумевшая внушить Роберту Бретону любовь и одновременно вызвать у него ненависть? Сильнее любопытства Элдсуайт была только ревность. Ревность к незнакомой женщине, которую Роберт когда-то любил в своих объятиях. Элдсуайт провела ночь без сна, ворочаясь с боку на бок и думая о том, что связывало Роберта и леди Маргариту. На рассвете ее отвлек шум, который доносился со двора. Она открыла ставни и с удивлением увидела, как какой-то приземистый мужчина выводит из конюшни Барстоу. За ним семенил рослый мальчик с кнутом в руке.

Во двор вошла женщина с изможденным лицом, которая тащила на спине тяжелый баул. Сняв баул со спины, она села на него, потирая поясницу, и окинула взглядом двор. По дороге шли жители деревни, вооруженные палками и вилами. Толпа заполнила двор.

Элдсуайт торопливо натянула платье и бросилась вниз по лестнице в гостиную, где спал Роберт, сидя в кресле у догоравшего камина.

– Просыпайтесь! – затормошила она его. – Хозяева дома вернулись! Привели с собой вооруженных жителей деревни и захватили Барстоу. Быстрее!

Мгновенно оценив ситуацию, Роберт вскочил на ноги и пристегнул меч.

– Оставайтесь здесь! – бросил он Элдсуайт и выбежал из комнаты.

Однако Элдсуайт последовала за ним. Продолжая держаться за рукоятку меча, Роберт вышел во двор и с невозмутимым видом поклонился жителям деревни.

– Доброе утро. Вижу, мой конь у вас.

Толстый человек с волосами медного цвета и окладистой бородой протянул поводья Барстоу круглолицему мальчишке. Жители деревни – числом около десятка – стояли плечом к плечу, не собираясь подпускать Роберта к Барстоу. Все они были вооружены.

Воинственно настроенный мужчина потуже завязал ремень и засучил рукава.

– А вы, как я погляжу, в наше отсутствие распоряжались чужим добром, словно хозяева, и ни в чем себе не отказывали. – Он показал пальцем на грязно-серую рубашку и серый шерстяной жакет, в которые был одет Роберт. – Я прикинул и решил, что ваш конь вполне сойдет, чтобы восполнить нанесенный мне ущерб. Ведь вы, как я полагаю, жгли мои дрова, и угощались моей едой. Все по-честному. Так что вы не должны быть в обиде.

Женщина, настроенная более миролюбиво, поправила платок на голове и откашлялась.

– Побойся Бога, Магнус, я с ног валюсь от усталости. Я несколько миль тащила на себе все наши пожитки. У нас в доме – хоть шаром покати. Все самое ценное мы забрали с собой. Какой урон могли нам нанести эти добрые люди? Ну, переночевали у нас ночку-другую. Давай отпустим их с миром. Пусть идут своей дорогой. По-моему, они и так собирались уходить.

Барстоу захрипел и ударил копытом о землю. Мальчик перепугался и вскрикнул, выпустив из рук поводья. Затем, покосившись на коня, стал испуганно жаться к матери.

– Чертова лошадь! Она хотела меня укусить!

Выглядывая из-за спины матери, мальчишка показал грязным пальцем на Элдсуайт:

– Дядя Магнус, я ее знаю! Это колдунья из Креналдена. Она заговаривает лошадей. Мы видели ее на летней ярмарке. Она ставила припарки лошади Джулиуса Уитби, который был болен, и они помогли ей.

Кто-то из толпы подал голос:

– Так оно и было… Припарки помогли, лошадь выздоровела, и я удачно ее продал. Выручил за нее на полшиллинга больше, чем мне предлагали за нее на живодерне.

По толпе прокатился шепот, послышалось шушуканье, и жители деревни, охваченные благоговейным ужасом, в страхе попятились. Все смотрели на Элдсуайт с опаской и подозрением.

Барстоу принялся жевать траву, которая росла у конюшни. Мужчина с мотком веревки под мышкой попытался было приблизиться к коню, но Барстоу повернулся к нему задом и стал лягаться. Из-под его копыт вылетали комья земли, которые чуть не попали мужчине в голову.

Мальчик снова ткнул пальцем в Элдсуайт:

– Мама, мама, посмотри: на ней твое платье, которое ты носила, когда была на сносях.

Элдсуайт, потупившись, вышла вперед.

– Извините, что позаимствовала у вас это милое платьице. Мое порвалось, и починить его было невозможно. А я… я ожидаю ребенка… Мы… с мужем недавно поженились и направляемся в Хиллсборо. Я попросила супруга найти какой-нибудь дом, чтобы хоть немного отдохнуть. Мы провели здесь всего одну ночь, немного подкрепились с дороги и выпили по кружке сидра. – Элдсуайт повернулась к мальчику и добавила: – Я не колдунья, малыш. Ты ошибся.

Элдсуайт удивлялась тому, что так складно врет, и молила Бога о том, чтобы никто из присутствующих ее не узнал. И чтобы хозяевам не пришло в голову обыскивать их с Робертом и свой дом. Иначе они обнаружили бы там несколько пустых бутылей из-под вина и нашли одежду, которую Элдсуайт и Роберт у них позаимствовали.

Магнус грозно рявкнул:

– Ступай и принеси мою мотыгу, Тимоти!

Мальчишка вприпрыжку побежал в сарай, принес мотыгу и протянул мужчине. Магнус принял боевую позу и посмотрел на Роберта:

– Значит, вы направляетесь в Хиллсборо? А откуда идете? Из Уикерема? Здесь только одна дорога.

Народ ахнул. Роберт обнажил меч.

– Говорите прямо, чего вы хотите, и мы пойдем своей дорогой.

Магнус показал на Элдсуайт:

– Сельский совет обещал вознаграждение любому, кто предъявит человека или животное, которые переносят эту проклятую заразу. Всем известно, что эта женщина – колдунья, заговаривающая лошадей. Я видел ее на ярмарке, и здесь все ее узнали. Может быть, именно она виновата в этой страшной болезни. Напустила Черную смерть на нашу деревню и на все окрестные села. Здесь не обошлось без нечистого. И церковь, и сельский совет ищут виновных.

Люди стали скандировать: «Ведьма, ведьма» – и обступили Элдсуайт.

Магнус поднял мотыгу.

– Я вот что предлагаю: мы бросим колдунью и лошадь в известковую яму и сожжем их. А вы можете идти, – сказал он Роберту, косясь на его меч, и снова повернулся к толпе: – Я поделюсь наградой сельского совета со всеми, кто согласится помочь мне наказать колдунью и ее лошадь.

Женщина покачала головой:

– Ты болван, Магнус. Ты и твои дружки истребили всех лошадей и коров в округе, а среди них было много здоровых. Вы не пощадили не только животных, но и людей, которых считали заболевшими: вы убили нескольких человек. И все же Черную смерть остановить не смогли. Колдунья, заговаривающая лошадей, здесь ни при чем. Черная смерть – вовсе не ее рук дело. Это кара Господня. – Женщина показала пальцем на высокого человека с косой в руке: – Возможно, это ты, Томас Локсмит, прогневил Бога? Ты пьянствовал и избивал свою жену до полусмерти. А может быть, это из-за твоих грехов, Ричард Фромби, Бог наслал на нас этот мор? Зато, что ты дрых днем, а по ночам занимался блудом с чужими женами? А вы – все остальные, разве вы – святые? Вы обещали епископу в этом году выстроить здесь церковь, а сами палец о палец для этого не ударили!

Люди лишь усмехались в ответ. Видимо, боялись Бога не настолько сильно, чтобы отказаться от щедрого вознаграждения, которое посулил сельский совет.

Барстоу захрапел, прижатый вооруженной веревками и палками толпой к забору.

Пастух и кузнец взяли Элдсуайт под руки. Роберт ринулся вперед и набросился на них.

Элдсуайт ощутила холодную сталь клинка, прижатого к ее шее.

– А ну-ка, брось меч, сэр рыцарь, – сказал кузнец, продолжая держать нож у горла девушки.

Роберт замер. Окинув взглядом толпу, он бросил меч и поднял руки.

– Я не вооружен. Отпустите ее.

Пастух ногой пододвинул меч Роберта к себе. Через мгновение колесный мастер со своими тремя рослыми сыновьями набросились на Роберта и, повалив его на живот, сели на него верхом, прижимая к земле.

Магнус набросил на шею Барстоу веревку, и конь встал на дыбы. Петля затянулась на его шее. Он пятился и хрипел.

Элдсуайт взмолилась:

– Прошу вас, отпустите Барстоу. Лошадь здорова. Она не может быть переносчицей болезни, потому что не паслась на пастбищах за деревней: в Уикереме все пастбища сожжены дотла. Мы не стали там останавливаться. – Элдсуайт подняла глаза на пастуха – высокого мужчину, который вцепился в ее руку мертвой хваткой. – Любезный сэр, сколько овец у вас подохло от Черной смерти?

– Пока ни одна не подохла, – ответил он.

– И это при том, что многие потеряли всех своих овец и лошадей во время падежа скота. Как выдумаете, почему ваши овцы не пострадали? – спросила Элдсуайт. – Может быть, любезный сэр, это произошло оттого, что вы, будучи опытным и знающим пастухом, проявили дальновидность и, как только начался дождь, отогнали овец с пастбища, укрыв в своем жилище?

Жители деревни притихли. На лицах у них было написано любопытство. Они с интересом ожидали, что ответит пастух.

– Да, я отогнал овец с пастбища и держал в своей хижине, чтобы перед стрижкой их шерсть была чистой и сухой. Я собирался вести их на рынок.

– Вот видите, – сказала Элдсуайт. – А те несчастные животные – лошади и овцы, – которые паслись на пастбищах, ели траву, поредевшую и выгоревшую на солнце во время жары, которая стояла здесь весь прошлый месяц? От голода они съели даже сорняки. Почва так вымокла от дождя, что земляные черви выползли на поверхность.

Пастух округлил глаза от удивления:

– Правда. Наутро после того сильного ливня спасу не было от земляных червей. Земля кишмя кишела червяками. Нельзя было и шагу ступить, чтобы их не раздавить.

– И что из того, лошадиная колдунья? У нас и до этого всякое бывало: то засухи, то дожди. И земляные черви выползали.

– Но такой сильной и долгой засухи, как в нынешнем году, давно не было, – сказал Роберт. – А после засухи почти каждый день шли ливни. Дождь лил как из ведра. В последний раз такое же творилось десять лет назад – тогда по нашим краям тоже прокатилась Черная смерть.

Пастух изумленно поднял брови, словно на него только что снизошло озарение. Жители деревни разомкнули ряды.

Элдсуайт скрестила руки на груди.

– Смертельная болезнь, разразившаяся в наших краях, – не кара Господня и не результат чьих-то злых чар. Ни Бог и ни колдуны здесь ни при чем. Это стихийное бедствие. Болезнь вызвана силами природы, чередованием сильной засухи и периода проливных дождей. Подобное уже случалось в этих краях и раньше. Помню, когда я была девочкой, из-за этого отменили летнюю ярмарку. – Элдсуайт показала на Джулиуса Уитби – шестидесятилетнего старика. – Господин Уитби, вы помните то время, когда в последний раз разразился мор из-за Черной смерти? В тот год из страха, что эпидемия распространится, пришлось отменить летнюю торговую ярмарку. Мой отец как раз собирался отвезти на ярмарку своих лучших лошадей и продать. Он говорил, что нет для этого места лучше, чем ежегодная летняя ярмарка в Уикереме.

Магнус кашлянул.

– По-моему, это неспроста: стоило в наших краях появиться колдунье, как опять началась Черная смерть. – Он повернулся к толпе: – И что еще более странно, она привела с собой свою лошадь – черную, как сам дьявол, которой Черная смерть нипочем!

Магнус протянул одному из мужчин веревку, конец которой был надет на шею Барстоу, а сам в один прыжок оказался возле Элдсуайт.

– Ты и твой муж – мои должники. Так что я оставлю себе вашу лошадь для возмещения вашего долга. А что касается тебя, колдунья, мы отведем тебя в сельский совет. Только колдунья, заговаривающая лошадей, может приказать червякам вылезти из земли. За твою голову дадутмного золота.

Элдсуайт побледнела.

– Я не колдунья! – выкрикнула она и покосилась на Роберта. Только бы он не выдал ее тайну, которую Элдсуайт сама совсем недавно узнала о себе. – Да и какой мне резон убивать лошадей, насылая на них Черную смерть?

Магнус схватил ее за руки и обмотал веревкой ее запястья.

– Не знаю. Может быть, ты заключила сделку с дьяволом и ребенок, которого ты носишь во чреве, дьявольское отродье. Пусть в сельском совете тебя заставят признаться, почему ты насылаешь кругом Черную смерть. Там умеют выбивать из людей признания. – Он повернулся к толпе и предложил: – Давайте бросим ее в яму, а сами получим за это денежки.

Роберт рассмеялся:

– То вы утверждаете, что эта женщина – колдунья, заговаривающая лошадей, то собираетесь ее испытать. А вы не боитесь того, что раз она заколдовала дождевых червей и напустила на ваши деревни заразу, она отомстит вам за то, что вы обрекли ее на верную смерть?

Услышав эти слова, люди ахнули, притихли и вопросительно посмотрели на Магнуса. У него в глазах промелькнуло сомнение.

– Она вылечила своим зельем лошадь Уитби. – Он опустил глаза. – Бьюсь об заклад, если она захочет, ей ничего не стоит напустить болезнь на нас и на наш скот. Как она это сделает? Призовет на помощь дьявола?

Роберт кашлянул.

– Хотите посмотреть, как она это сделает? – спросил он – Элдсуайт, покажи.

Элдсуайт подняла руки.

В тот же миг жители деревни в испуге отпрянули. Мужчины, которые сидели верхом на Роберте, вскочили на ноги. Роберт встал и поднял с земли свой меч.

– Отпустите коня. Не то колдунья напустит порчу на весь ваш скот. И тогда Черная смерть никого не пощадит. Ни людей, ни коров, ни овец.

– Отпустите лошадь! – крикнул колесный мастер. – У меня трое малолетних детей и жена на сносях.

– Да! – Кузнец вырвал веревку у Магнуса из рук. – Прежде всего надо думать о деле. Если у меня не будет скота, как я смогу заплатить налоги?

Магнус выругался, но посторонился и нехотя пропустил Барстоу, который, пройдя мимо него, встал перед Робертом. Роберт вскочил на коня, помог сесть на лошадь Элдсуайт и обнажил меч.

– А теперь, любезные господа, мы с моей женушкой откланяемся. Жена сказала, что Черная смерть скоро пойдет на спад. Благодарите Бога, что вам посчастливилось выжить после встречи с колдуньей и ее дьявольской лошадью и вы сможете рассказать об этом всем остальным.

Магнус бросился к Барстоу, но женщина остановила его, схватив за подол рубашки.

– Стой, старый дурень. Этот человек – рыцарь и такой искусный наездник, каких я в жизни не видела. Тебе его не одолеть. Даже не пытайся. Пусть он и его жена уходят. Счастливого вам пути, – добавила она, обратившись к Элдсуайт. – Мы не собираемся ссориться с колдуньей.

Элдсуайт повернулась к жителям деревни:

– Любезные жители Гленсбери, постройте в деревне церковь, как вы обещали священнику. Повесьте подковы над дверями – и тогда, клянусь, ни одна ведьма не переступит порог вашего дома.

Роберт пришпорил Барстоу, и лошадь пустилась рысью, а потом галопом. Элдсуайт оглянулась. Старая женщина стояла на дороге и смотрела им вслед.

– Нам нужно торопиться, леди Элдсуайт, – сказал Роберт. – Но держите ухо востро: боюсь, наши неприятности только начинаются.

Глава 11

Всю дорогу Роберт молчал. Элдсуайт терялась в догадках. Неужели она его обидела? Неужели упоминание Элдсуайт о леди Маргарите задело Роберта за живое? Напрасно она заговорила на эту больную для него тему.

– Роберт, давайте сделаем остановку. Я хочу поразмяться.

– Здесь слишком людно. Оставайтесь на своем месте, пока мы не проедем паломников, которые пришли поклониться святым местам. Наверняка люди, которых послал за нами Гилрой, ищут нас среди паломников.

– Но они будут искать девушку в синем платье, а не беременную женщину в холщовом рубище, которая путешествует со своим мужем-крестьянином в коричневой рубахе и потрепанных штанах.

– Зато коня они сразу узнают. К тому же крестьяне не носят жокейских сапог и не вооружены мечом.

Они объехали тяжело груженную старую телегу, стоявшую посреди дороги. Колесо телеги застряло в ухабе, и несколько мужчин толкали развалюху. Роберт заприметил мальчишек-цыганят. Они сидели на деревьях, внимательно наблюдая за происходящим.

– Глядите в оба, – прошептал он. – За нами следят.

Какой-то подросток-оборванец протянул руку, прося подаяние.

Роберт покачал головой, сожалея, что ничего не может ему дать.

– Сафия обрадовалась бы, увидев, что у меня большой живот и что я хожу вразвалочку, как утка, – мечтательно проговорила Элдсуайт, поглаживая себя по животу. – Она мечтала видеть меня счастливой, рядом с любящим мужем и кучей детишек.

– У вас все еще впереди, леди Элдсуайт. Скоро и вы, и я осуществим свои мечты. Граф Глостер ждет не дождется вас. Как только я выгоню Гилроя из вашего замка, смогу попросить у короля земли на севере. Может быть, он даже пожалует мне титул.

Услышав слова Роберта, Элдсуайт притихла. Значит, сэр Роберт не собирается претендовать на землю ее отца? Впервые за все время Роберт во всеуслышание заявил, что его планы изменились.

Роберт направил Барстоу по самому краю дороги, давая пройти юной цыганке с малолетним ребенком на руках. Цыганка побежала к лесу, затем оглянулась и поманила их рукой.

Роберт остановил Барстоу и помог Элдсуайт спешиться.

– Давайте присоединимся к цыганам. Я чую запах еды.

Элдсуайт остановилась.

– Вижу, от голода у вас совсем помутился рассудок. Почему вы решили, что они пригласят нас в свой табор?

– Это мои старые знакомые. Кроме того, для нас безопаснее держаться в стороне от дороги. Вполне вероятно, что впереди нас подстерегают люди Гилроя.

– Какими судьбами, сэр Роберт? Рад вас видеть. Я думал, что вы уехали с Эдуардом Длинноногим сражаться за веру. Что привело вас в наши края?

– Я выполняю поручение короля.

Смуглый мужчина с кустистыми бровями пожал плечами.

– Добро пожаловать в наш табор. – Он поклонился Роберту.

Босая женщина протянула Роберту кружку эля. Он улыбнулся ей и чмокнул ее в щеку. На ней было красное платье с пестрой шалью.

– Я до сих пор ношу ваш подарок, милорд. Многие просили меня продать им его, предлагали большие деньги. Но я ни за что с ним не расстанусь, – сказала она и сжала в руке опаловый амулет, висевший у нее на груди на серебряной цепочке.

Элдсуайт подняла брови:

– Любезный сэр, вы знакомы с этими очаровательными дамами и господами?

Роберт сделал глоток эля и показал на мужчину-цыгана.

– Это Фило, – сказал он и показал на молодую девушку с маленьким ребенком на коленях: – А это его младшая сестра Джоан и ее племянник.

Элдсуайт погладила малыша по кудрявой голове. Роберт подмигнул, затем поклонился полногрудой женщине с глазами распутницы.

– Это Гуннора, тоже сестра Фила.

Женщина гортанно рассмеялась и встряхнула пышными юбками.

– Мы кочуем. Сейчас направляемся в Хиллсборо, и еще у нас есть кое-какие дела в городке, – сказала она и протянула Роберту еще одну кружку эля.

– Дела какого рода? – поинтересовалась Элдсуайт.

– Да так… То да се. Мы занимаемся всякой всячиной. Выполняем любую работу, какую попросят, перебиваемся случайными заработками. Джоан исполняет цыганские песни. А пока я работаю, сидит с моим малышом.

Девушка улыбнулась Элдсуайт и поцеловала ребенка в щечку. Затем поднялась и направилась к шалашу возле костра.

– Малышу пора спать, – весело сказала она.

– Не возражаете, если мы переночуем сегодня в вашем таборе? – спросил Роберт. – Утром мы отправляемся в Хиллсборо.

Гуннора заметно оживилась:

– Конечно, милорд. Вы всегда для меня… э-э… то есть… для нас вы всегда желанный гость. Правда, Фило?

Фило закивал.

– Ну и ну! Вижу, вы потеряли седло и доспехи, милорд. – Цыган улыбнулся Элдсуайт. – А это ваша жена, сэр?

Элдсуайт, затаив дыхание, ждала, что ответит Роберт. Его ответ явился для нее полной неожиданностью.

– Да, жена. Леди Маргарита, – Элдсуайт изумленно взглянула на Роберта. Он взял ее за руку. – Она ждет ребенка и очень устала с дороги. На нас напали разбойники и украли все наши вещи. Позвольте моей жене разделить с вами ужин.

Элдсуайт выдавила из себя улыбку.

– Можно мне посидеть у костра?

– Разумеется, миледи, – церемонно проговорила Гуннора и показала на скамеечку у костра. Она положила кусок курицы на ломоть ржаного хлеба и протянула Элдсуайт. Затем протянула ей высокую кружку с элем. – В кибитке есть кровать. После ужина можете лечь спать. А я поухаживаю за вашим мужем.

Роберт улыбнулся. Привязав Барстоу, он расположился у костра, заняв место рядом с Фило.

– Полагаю, сегодня вам не понадобятся услуги Гунноры, сэр? – спросил Фило, отпив эля из высокой кружки. Он протянул Роберту ломоть хлеба и куриную ножку.

Услышав слова Фило, Элдсуайт едва не поперхнулась. Роберт опустил голову.

– Нет, не понадобятся, – хмуро ответил он. – Не стоит вспоминать прошлое. Что было, то быльем поросло. – Он улыбнулся и принялся за еду.

Элдсуайт увидела, что Гуннора согнала какого-то мужчину с кровати в кибитке.

Фило подлил себе в кружку эля.

– Это Жак. Он присоединился к нашему табору после того, как все его родственники умерли от Черной смерти. Женщины полюбили его. К тому же у парня золотые руки, хотя он из старинного цыганского рода. – Фило выплеснул остатки напитка в костер и крикнул: – Эй, Жак, сегодня можешь расположиться на ночлег в шалаше. Только держись подальше от моих сестер.

Заспанный Жак пригладил кудрявую шевелюру и вошел в шалаш.

– Подвинься, Джоан. Сегодня вам с сестрой придется ночевать со мной.

Девушка хихикнула. Гуннора подбежала к костру.

– Я приготовила вам постель, миледи. Вам или вашему супругу что-нибудь нужно? После смерти моего драгоценного мужа я почти не знаю мужскую ласку. Может быть, раз вы в положении, желаете, чтобы сегодня ночью я его ублажала? – Гуннора стала ласково поглаживать Роберта по руке и захлопала большими, как у коровы, глазами.

Элдсуайт почувствовала, как ее лицо заливается краской. Она была неприятно поражена предложением Гунноры. Когда Элдсуайт представила Роберта в объятиях другой женщины, ее сердце готово было разорваться от горя. Ей было трудно дышать.

Роберт поднялся с места.

– Я теперь женатый человек, Гуннора. И пока положение моей жены позволяет нам наслаждаться друг другом. – Взяв Гуннору за руку, он поцеловал кончики ее пальцев. – Но знай, мне придется собрать всю свою волю в кулак, чтобы устоять перед твоими чарами. Спокойной ночи, прекрасная леди. – Сказав это, Роберт подмигнул Фило и, взяв Элдсуайт за руку, повел ее к кибитке.

Внутреннее убранство цыганской кибитки оказалось на удивление роскошным, но стоявшая в центре помещения кровать была такой узкой, что на ней с трудом мог уместиться один человек.

– Да… Здесь, пожалуй, немного тесновато, – пробормотал себе под нос Роберт, когда они вошли внутрь.

Элдсуайт споткнулась о стопку одеял и покрывал, сложенных на узком матрасе. Некоторые из покрывал были изготовлены из бархата и так красивы, что их вполне можно было бы развесить по стенам для украшения интерьера. Элдсуайт скинула туфли и с нескрываемым наслаждением ступила босыми ногами на лежавший на полу коврик из лисьего меха. «Да, несмотря на тесноту, эти люди живут гораздо лучше, чем крепостные отца», – с удивлением подумала Элдсуайт.

Она опустилась на матрас и обхватила руками колени. Роберт сел рядом с ней и снял жакет.

Элдсуайт охватила смутная тревога. Неужели Роберт всерьез собирается спать здесь? У нее засосало под ложечкой.

– Здесь слишком тесно для двоих, – судорожно сглотнув, произнесла она, не узнав собственный голос, так глухо и хрипло он прозвучал. Элдсуайт озиралась по сторонам, словно ища у стен поддержки, но не находила спасения от манящего мужского запаха Роберта.

Элдсуайт мысленно представила Роберта обнаженным, и у нее перехватило дыхание. Она вспомнила блаженство, которое испытывала всякий раз, когда Роберт касался ее руки, вспоминала тепло его губ, когда он ее целовал. Воспоминания, которые она постоянно гнала от себя, с новой силой возникали в ее сознании. Охваченная отчаянием, Элдсуайт взывала к своему разуму. Если этот человек одержит победу над ее противником Гилроем, то заберет у нее почти все, чем она владеет… Однако вопреки всему Элдсуайт хотелось хотя бы на одну ночь вообразить себе, что они с Робертом Бретоном муж и жена и у них все хорошо. Ведь никто никогда не узнает, как все обстоит на самом деле. Однако сама мысль поддаться соблазну, не устоять перед Робертом страшила Элдсуайт. Она понимала, что стоит ей поддаться искушению, и она уже не сможет остановиться. Бретон и дочка графа Креналдена вместе? Нет, это невозможно.

Ей нельзя его любить. А ему нельзя любить ее.

Они сидели вдвоем в полной темноте.

– Извините, что навязываю вам свое присутствие в этой крошечной комнате, – сказал Роберт и, отстегнув меч, вытянул ноги. – Но избавиться от назойливого внимания Гунноры я могу только рядом с моей женой.

Он рассмеялся и расположился на матрасе рядом с Элдсуайт.

– Ну как, вам здесь нравится? – как ни в чем не бывало спросил он.

Элдсуайт молчала. Оттого, что Роберт лежал рядом с ней, ей было не по себе. От любого его случайного прикосновения ее бросало в жар.

Роберт повернулся к ней и, приподнявшись на локтях, сказал:

– Не ревнуйте меня к Гунноре. Побрякушку, которую она носит у себя на груди, много лет тому назад подарил ей один парень в благодарность за то, что она пустила его в свою постель.

Он посмотрел на Элдсуайт и поправил непослушную прядку волос у нее на лбу. Элдсуайт убрала его руку.

– С чего вы взяли, что я ревную? Просто я считаю, что нам не стоит спать здесь вдвоем. Это неблагоразумно. – Она часто задышала. Ну вот, она это сказала. Как бы ей ни хотелось все отрицать, но их взаимное влечение невозможно скрыть и трудно держать в узде. – Главное для нас – добраться до Хиллсборо. Я хочу вернуть себе свой дом и освободить из плена графа Глостера. А вы хотите… Ну, мы оба знаем, чего вы хотите…

Элдсуайт смутилась и опустила голову, У нее в душе бушевала буря противоречивых чувств. Страстное томление, желание и угрызения совести.

Она услышала горячий шепот Роберта у своего виска.

– Да, я хочу забрать себе то, что однажды все равно станет моим по закону. Простите мне мое честолюбие, леди Элдсуайт, и простите меня за то, что я вас хочу. Я знаю: вы попросили меня, чтобы я больше вас не целовал. Но я не могу удержаться, когда вы так близко. – Роберт поцеловал ее в шею и отстранился. – Согласен, мне следует оставить вас сейчас. Но если мы с вами не будем спать вместе, со стороны это будет выглядеть подозрительно. Ведь здесь все нас считают мужем и женой. Вы должны выгнать меня.

Элдсуайт была в замешательстве.

– Что? Не понимаю, о чем вы меня просите.

Их взгляды встретились. Элдсуайт увидела в его глазах желание.

Роберт лукаво улыбнулся:

– Найдите какой-нибудь повод для ссоры. Для шумного скандала с криками и громкой руганью. Придумайте какую-нибудь причину, чтобы выставить меня за дверь. И тогда будете спать здесь одна. Можете высказать мне в лицо все, что думаете обо мне. Не щадите меня. Не бойтесь задеть мои чувства. Скажите, что ненавидите меня. Перечислите все, что вам во мне не нравится. Только, пожалуйста, бросьте мне из кибитки подушку и меховое покрывало. Тогда по крайней мере мне не будет холодно спать на открытом воздухе. – Горячее дыхание Роберта щекотало щеку Элдсуайт. По спине у нее бегали мурашки.

Элдсуайт сначала опешила, а потом завопила во все горло:

– Я вам не кукла-марионетка, чтобы вы меня дергали за ниточки. Я не стану плясать под вашу дудку!

Роберт расхохотался:

– Жена вы мне или не жена? Говорю вам как ваш законный супруг, что вы будете делать все так, как я вам скажу, – и точка!

– Нет, ни за что! Вы подлец! Такой же, как и все Бретоны. Все мужчины из рода Бретонов таковы. Вы все – воры и убийцы! Вы привыкли играть с женщинами! Вы ни одной юбки не пропустите. Найдется ли во всей Англии хоть одна цыганка, которую вы не уложили в постель?

Поначалу Роберт опешил. Всплеск эмоций Элдсуайт выглядел чересчур реалистично. Однако через минуту Роберт спохватился и подхватил игру. Его глаза восхищенно заблестели.

– Боже милостивый! Женщина! Если бы не земли, которые давали за тебя в приданое, никто бы на тебя и не польстился. Личико у тебя смазливое, но ты – настоящая ведьма. У тебя характер норовистой кобылы и ослиное упрямство. Если бы не деньги и имущество твоего отца, я ни за что не женился бы на тебе. Черт побери! Можешь ненавидеть меня, но ты обязана выполнять свой супружеский долг. Ведь ты – моя законная жена!

У Элдсуайт вспотели ладони.

– Ни за что! – вопила она. – Ты не заставишь меня спать с тобой, ничтожество! И одного раза было достаточно!

Роберт истошно заорал:

– Что ты сказала? – Его крик был таким оглушительным, что мог мертвого разбудить.

Элдсуайт вскинула голову:

– Я сказала вам «нет» – и все!

Роберт ударил кулаком по деревянному полу кибитки. Кибитка зашаталась.

– Клянусь Богом, если бы ты не ждала моего наследника, я задрал бы тебе юбки и хорошенько выпорол за непослушание…

– Роберт Бретон, ты горько пожалеешь о том, что однажды до меня дотронулся. Земли, которую ты получил за меня в приданое, и твоя проклятая лошадь тебе дороже жены!

– Значит, ты ненавидишь меня? Ну что же, миледи, я лучше лягу спать со своей лошадью, чем когда-нибудь прикоснусь к тебе. По крайней мере мой конь не такой холодный, как ты. И не такой ханжа. У него есть здоровые инстинкты, которых он не стыдится и не подавляет в себе. И его кобылы всегда довольны. Им нравится то, что он с ними делает.

– Они – лошади, а не люди! – кричала Элдсуайт. – Как ты смеешь сравнивать меня с животными! Черт тебя побери, Роберт Бретон!

Из кибитки одна за другой полетели две подушки, едва не угодив Роберту в голову. Меховое покрывало, полетевшее следом за подушками, попало ему в лицо.

– Пропади ты пропадом!

– Благодаря тебе, леди Маргарита, любой мужчина отправится прямиком в преисподнюю!

Роберт наклонился, взял руку Элдсуайт и поцеловал.

– Вы молодец, – прошептал он. – А теперь спокойной ночи и приятного сна. Элдсуайт, извините меня. Вчера вечером я напрасно набросился на вас. Вам не стоит волноваться из-за Маргариты. Я не люблю ее. И глупо делить шкуру неубитого медведя, споря из-за награды короля до того, как я победил Гилроя. Гилрой – грозный враг. Молите Бога о том, чтобы мне удалось его победить.

Положив одеяло на плечо, он вышел из кибитки.

Обессиленная после этой сцены, Элдсуайт бросилась на матрас и зарылась лицом в подушку. Она знала, что ей предстоит бессонная ночь. С Робертом или без него. В кибитке воцарилась напряженная тишина.

Пресвятая Дева Мария, где сегодня будет спать Роберт?

Она подняла голову и в раздражении ударила кулаком в подушку. В ее воспаленном мозгу билась, не давая покоя, лишь одна мысль: теперь Роберт сможет пойти спать к Гунноре.

Взошло солнце и осветило кибитку. Проснувшись, Элдсуайт обрадовалась, что ночь закончилась. Она спустилась с лестницы с намерением найти место, где можно умыться. Она по-прежнему не имела представления, где ночевал Роберт. Однако спрашивать его об этом не собиралась, пусть не думает, что ее это очень интересует.

Элдсуайт опустилась на колени и взглянула на свое отражение в ручье, который бежал посреди леса. Взъерошенные волосы, в глазах затаился страх. Элдсуайт умылась прохладной водой, но это не взбодрило ее.

Кто-то бросил камешек в ручей, за ним – второй. Элдсуайт оглянулась.

– Доброе утро, леди Маргарита, – раздался веселый голос. – Как ваши дела?

Рядом с ней опустился на корточки черноволосый мужчина. Он поднимал из ручья камешки и, выкладывая их на свою ладонь, внимательно разглядывал. Выбрав гладкие камешки синего, оранжевого и зеленого цвета, он спрятал их в полотняный мешочек и широко улыбнулся. У него в ухе блестела большая золотая серьга в форме кольца.

– Может, желаете позавтракать? Гуннора сварила похлебку. Если вас мутит по утрам, похлебка вам поможет. Если не мутит, то стошнит, когда съедите ее! – Мужчина рассмеялся и поклонился с грацией рыцаря, который всю жизнь служил при дворе. – Жак Литтен, – представился он и поднес к губам руку Элдсуайт. – Я был рад уступить свою постель столь прекрасной даме. Я слышал о чуде, которое вы совершили в Смитфилде. Это вы спасли жизнь Роберту Бретону, потому что молились о том, чтобы Господь вмешался и помог ему выжить. Но вчера вечером я слышал, что между вами произошла небольшая размолвка. Это значит, что вы любите друг друга. Недаром говорят: милые бранятся – только тешатся. Бьюсь об заклад, что сэр Роберт вернется к вам и будет молить о прощении. Вряд ли ему еще раз захочется ночевать под кибиткой.

Чудо, свершившееся в Смитфииде? Леди Маргарита была там?

Элдсуайт видела, как в день турнира Роберта Бретона унесли с ристалища и поместили в. палатку, но ничего не слышала ни о каком чуде, связанном с его выздоровлением. Что верно, то верно: то, что он выздоровел, – Божий промысел. Должно быть, эта Маргарита – просто святая.

Элдсуайт опустила голову, пряча глаза.

– Благодарю вас, сэр, но Бог слышит всех, кто обращается к нему с молитвой. Я была не единственная, кто молился за моего драгоценного супруга. – Она вытерла мокрые руки об юбку. – Мне надо возвращаться в кибитку. Наверное, мой муж уже проснулся.

Жак побежал за ней.

– Леди Маргарита, меня удивило, что ваш супруг спит под кибиткой. Но я понимаю, как нелегко ладить с женщиной, которая ждет первого ребенка. Надеюсь, вы оба хорошо выспались. – Он улыбнулся. – Как и вы с сэром Робертом, мы с табором тоже должны были сегодня утром уехать, но моя кобыла, которую мы собирались впрячь в повозку, занемогла от кожного сапа. Так что придется переждать денек-другой, пока у нее не заживет нога. Я обмотал ей ногу красной тряпкой. Говорят, помогает. Она отдохнет немного и будет лучше прежнего.

– А для чего вы собирали камня у ручья? – спросила Элдсуайт.

– Разноцветные камешки нужны для изготовления талисмана для лечения лошадей.

Цыган вынул из сумки горсть камней.

– Видите? Вот эти – оранжевые – охраняют мужчин от Черной смерти, а синие защищают женщин. Если бы мои родные носили эти обереги, когда в таборе разразилась Черная смерть, они были бы живы сейчас, – с грустью произнес он. – Уж вы мне поверьте. – Мужчина показал Элдсуайт коричневый камешек, висевший у него на шее на нитках, сплетенных косицей.

– А для чего нужны черные камешки? – спросила Элдсуайт. – Для лечения лошадей?

– Да, миледи. За этот камешек я выручу полпенни.

Она взяла камень в руку и подержала его на ладони.

Разумеется, Элдсуайт не верила в подобную чепуху, но не хотела огорчать молодого человека.

– А эти, зеленые?

Жак воровато огляделся и понизил голос, словно боялся, что кто-то может подслушать секрет, который он собирается открыть Элдсуайт.

– Леди Маргарита, эти камни – самые чудодейственные из всех. – Он вынул из кармана кожаную тесемку и, обвязал ею камень. – Если возлюбленный какой-либо дамы будет носить его на шее, они будут вечно хранить друг другу верность и никогда ее не нарушат. – Он вложил оберег в руку Элдсуайт.

Девушка держала камешек на ладони и улыбалась.

– Видимо, он стоит целое состояние?

– О да! По меньшей мере пять фунтов, – ответил он, смеясь. – Но я могу подарить его вам. – Он повернулся и посмотрел в сторону цыганского лагеря. – Мне нужно проверить, как дела у Уинноу. Бедная кобыла еще ничего не ела.

Элдсуайт положила подарок в карман своего мешковатого платья и пошла за молодым цыганом к кибитке, за которой стояла его больная кобыла.

– Ах, бедняжка Уинноу. – Покормив лошадь, Жак погладил ее морду. – Тебе больно, малышка? Как же тебе помочь? – Он вынул из котомки черный камешек и привязал его к колену коня.

Элдсуайт пощупала вспухшую ногу кобылы.

– Когда опухоль спадает, лошадь перестает хромать, – заметил Жак.

– Значит, это не кожный сап, – уверенно заявила Элдсуайт. – Каждый день протирайте сухожилие лошади мазью из смеси смолы и свечного жира, и через месяц нога полностью заживет. Мазь лучше купить у аптекаря. – Она улыбнулась и, нащупав в кармане камешек, подарок Жака, сказала: – Часть вырученных от продажи амулетов денег потратьте на свою бедную лошадку, и вы облегчите ее страдания. – Элдсуайт рассмеялась и повесила оберег на шею.

– Леди Маргарита, я понятия не имел, что барышни, которые воспитываются в монастыре, так много знают о лошадях и обо всем прочем.

Элдсуайт побледнела.

– В монастыре в мои обязанности входило следить за лошадью матушки-настоятельницы. Я пользовалась этой мазью, когда у лошади болела нога.

– Понятно, – улыбнулся цыган.

Из густых зарослей появился Роберт. Вид у него был хмурый.

– Где вы пропадали? До Хиллсборо отсюда – всего день пути. Нам нужно поторопиться.

Жак вошел в кибитку, достал буханку хлеба и, отломив краюху, протянул ее Элдсуайт.

– Леди Маргарите вряд ли придется по вкусу стряпня Гунноры, сэр. Да и мне тоже. Поэтому я решил поделиться с ней хлебом из моих тайных запасов. – Он подмигнул Элдсуайт.

Элдсуайт отломила кусочек хлеба и, прожевав, с жадностью проглотила.

– Если утром я не пожую чего-нибудь, меня стошнит, сэр, – сказала она Роберту. – Ну вот, теперь я готова ехать. Как бы ни были гостеприимны ваши друзья, я скучаю по нашему дому.

Роберт подвел Барстоу ближе.

– До свидания, Жак, – сказал он, сажая Элдсуайт на своего коня.

Роберт помахал Гунноре. Та подошла к ним, держа на руках ребенка.

– Вот, возьмите на дорожку, милорд. – Она протянула Роберту холщовую котомку. – Здесь инжир и миндаль. Они снимают тошноту, что необходимо вашей жене.

Элдсуайт вопросительно выгнула бровь. В здешних краях не растут такие деликатесы. Их привозят издалека. Наверное, эти лакомства стоят уйму денег.

Гуннора покраснела.

– Мне подарил их один испанец за то, что я выполняла для него кое-какую работу. – Она улыбнулась. – Так что никто из нас не остался внакладе. Все было по-честному.

Роберт наклонил голову в знак благодарности и передал мешочек Элдсуайт.

– Не сомневаюсь, Гуннора. Прощай.

Растроганная щедростью женщины, Элдсуайт улыбнулась и помахала Гунноре.

Фило, который стоял у своего шалаша, тоже помахал отъезжающим гостям.

– Будьте осторожны на дороге, сэр Роберт. Берегите вашу супругу. В наши времена на каждом шагу встречаются лихие люди.

Роберта и его спутницу, которую он представил леди Маргаритой, провожал весь табор. Только Жака Литтена нигде не было видно.

Глава 12

Солдат был одет в алый мундир со значком на груди. На значке был изображен грифон, который держит в когтях дракона.

– Это точно была она? – спросил он.

Жак Литтен вытер платком пот со лба. Он всегда немного побаивался солдат. Особенно таких, как этот, – которые обещали заплатить за нужные им сведения, но на всякий случай держали наготове ножи.

– Точнее не бывает, – заявил Жак. – Эта дама путешествовала вместе с сэром Робертом. Они выдавали себя за мужа и жену. Но я сразу заподозрил, что они не женаты.

Второй солдат хмыкнул и подошел к нему ближе.

– Как ты догадался?

– Я это понял по тому, как они смотрели друг на друга. Муж не может так смотреть на свою законную жену – с таким вожделением. Они даже притворялись, будто ссорятся, устроили спектакль. – Он широко улыбнулся. – Но эта дама – не та, за которую себя выдает. Я видел леди Маргариту Саттон. Она белокурая и миниатюрная. Эта девушка высокая и темноволосая. Судя по всему, она ждет ребенка. На ней было такое платье…

Предводитель войска зевнул.

– Твои сведения нам не помогут. Лорд Гилрой не говорил, что леди Элдсуайт Креналден беременна. А значит, женщина, которую ты видел с Бретоном, – не она. Так что ступай отсюда восвояси. – Солдат оттолкнул Жака Литтена и направился к своей лошади. – По коням! – скомандовал он солдатам.

Жак схватил его за рукав. Его охватило отчаяние.

– Это еще не все, любезный сэр. Дайте пару монет – и я вам расскажу.

Через мгновение он понял, что совершил ошибку, попросив денег.

Солдат схватил Жака за горло и прижал к дереву.

– Она призналась тебе, кто она такая? Если нет, откуда ты знаешь, кто эта женщина на самом деле?

Жак мгновенно позабыл про деньги, понимая, что речь идет о его жизни. Выудив у него нужные сведения, эти люди могут его убить.

– Можно сказать, что призналась, сэр. Узнав, что моя лошадь хромает, она осмотрела вспухшую ногу кобылы и объяснила, как ее лечить. Леди Маргарита не сумела бы этого сделать, – хрипел он. – Спутница сэра Роберта – колдунья, заговаривающая лошадей.

Солдат пододвинулся к Жаку вплотную.

– Говоришь, они следуют по дороге между деревушками Кавендиш и Лакфорд?

– Я сам проследил за ними, сэр. И они меня не заметили.

Солдат отпустил Жака и направился к лошади. Потирая шею, Жак попятился.

– А деньги, которые вы мне обещали, сэр?

Это были последние слова, которые он произнес, прежде чем потерял сознание от сильного удара в голову.

Элдсуайт была рада, что, несмотря на то что был поддень, солнце не палило так нещадно, как раньше. Она прижалась к Роберту и закрыла глаза. У нее не шел из головы спектакль, который они с Робертом разыграли в кибитке, инсценируя ссору мужа и жены.

Элдсуайт чувствовала, что Роберт и его конь выбились из сил.

Роберт откашлялся.

– Знаете, когда сегодня утром я увидел, как беззаботно вы болтаете с Жаком Литтеном, мне стало не по себе. Я не доверяю этому человеку. Скорее бы отправить вас в Хиллсборо, где вы будете в полной безопасности.

Элдсуайт погладила пальцем зеленый камешек, который висел у нее на шее.

– Признайтесь, вы приревновали меня?

Роберт ответил не сразу. Он сделал вид, что внимательно вглядывается в простиравшуюся впереди дорогу.

– Если бы я мог отрицать, что хочу вас, я бы это сделал. Тогда все было бы гораздо проще. А это значит, что чем быстрее мы доберемся до Хиллсборо, тем будет лучше для нас обоих.

Элдсуайт опустила глаза:

– Я с вами согласна.

Но у Элдсуайт сжималось сердце от мысли, что она не будет каждый день видеть Роберта Бретона, больше не будет ехать с ним верхом, наслаждаясь его близостью. Ей не хотелось расставаться с Робертом. Но к завтрашнему утру они доберутся до Хиллсборо. Элдсуайт понимала, что им осталось провести вместе всего несколько часов.

Вдруг Элдсуайт увидела, что Барстоу прихрамывает. Он шел, припадая на одну ногу, а затем споткнулся.

Проклятие. И почему она не заметила этого раньше?

Роберт подвел коня к высокому дубу и спешился. Элдсуайт последовала его примеру. Он опустился на колени и слегка похлопал Барстоу по ноге.

– Подними ногу, – скомандовал Роберт.

Конь послушно поднял ногу, и Роберт поставил копыто коня на свое колено. Затем, вынув из-за пояса кинжал, соскреб грязь с нижней части копыта. Очистив копыто от налипшей земли и приставшей травы, он обнаружил причину хромоты Барстоу – ее вызвал речной камешек величиной с желудь – синий, как летние небеса. Этот камешек застрял внутри железной подковы. Камень засел так прочно, что у Роберта не осталось никаких сомнений в том, что это маленькое происшествие не было случайностью.

Элдсуайт нервно кусала губы. Ее переполняли дурные предчувствия. Пресвятая Дева Мария! Неужели это сделал Жак? Но для чего?

Она присела рядом с Робертом, чтобы рассмотреть ногу Барстоу, и увидела, что на ноге лошади образовался синяк.

– Нам нужно…

Она не успела договорить. Послышался глухой звук удара. Подняв голову, Элдсуайт увидела, как Роберт зашатался и повалился на землю лицом вниз.

Она закричала. В следующее мгновение кто-то заламывал ей руки за спину, а затем ее сбили с ног.

– Ну что, колдунья, заговаривающая лошадей? На этот раз ты от нас не уйдешь!

Элдсуайт изо всех сил отбивалась и царапалась, стремясь вырваться.

– Хватай ее за ноги! – послышался крик. – А я свяжу ей руки.

Вдруг Элдсуайт увидела, как солдат с обнаженным мечом стоял над неподвижно лежащим раненым Робертом, собираясь нанести ему смертельный удар.

– Нет!

В эту секунду Барстоу заржал и встал на дыбы. Он перебирал копытами в воздухе, а затем ударил ими человека, который напал на его хозяина. Он неистовствовал, вдавливая его железный шлем в грязь.

Второй солдат выскочил из кустов и потянул другого за руку, помогая ему подняться.

– Муллин, болван! Вставай. Быстрее хватай колдунью – и дело с концом. Ясно, как день: если мы ее упустим – не сносить нам головы. Гилрой нас убьет. Если раньше нас не прикончит этот проклятый жеребец.

С опаской косясь на Барстоу, который угрожающе скалил зубы и храпел, он оттолкнул товарища в сторону.

– А это – подарочек сэру Роберту Бретону от лорда Гилроя, – сказал солдат и бросил на землю наконечник копья. – Он велел передать вам, что в любви и на войне все средства хороши.

Сказав это, он потащил Элдсуайт к лошади.

Второй солдат – с окровавленным лицом и в продавленном шлеме – направился к своему коню. Его левая рука была сломана и повисла вдоль туловища.

– Чертов жеребец! Перебил мне ключицу…

Барстоу хрипел и бил копытом, стоя возле неподвижно лежавшего на земле хозяина. Роберт все еще сжимал в руке меч, из уголка его рта текла струйка крови.

– Роберт!

Элдсуайт почувствовала, как чьи-то грубые руки дернули ее за волосы и подняли на лошадь. Ее перекинули через седло, как мешок брюквы, и повезли – связанную по рукам и ногам, словно ягненка на бойню.

Барстоу громко ржал, пугая ворон, сидевших на ветках деревьев.

– Поехали! – закричал солдат. – Похоже, в этого коня вселился сам дьявол. Того и гляди погонится за нами!

Роберт не шевелился. Элдсуайт не видела, дышит он или нет. Она не могла кричать: рот ей заткнули кляпом, Элдсуайт смотрела на Барстоу, взглядом умоляя его не покидать своего хозяина. В ответ богатырский конь бил копытами землю и хрипел, словно хотел сказать, что понимает ее.

Глава 13

Элдсуайт застонала и прижалась щекой к потному крупу лошади. Уже несколько часов они скакали без остановки, заросли становились все гуще, а лес – темнее.

Перед глазами у Элдсуайт стояла леденящая душу картина: Роберт неподвижно лежит на земле. Внезапно ее охватил приступ паники. А что, если он умер?

Рядом скакал солдат на серо-коричневой лошади.

– Вы, случайно, не убили ее, капитан? Она не шевелится, даже не пытается кричать.

Повернувшись в седле, капитан ткнул Элдсуайт пальцем в плечо.

– Нет. Она дышит. Мне осточертело гоняться за ней по здешним окрестностям. Теперь, когда она наконец-то в наших руках, пусть лучше молчит и не рыпается. Я собираюсь сегодня отоспаться.

Капитан остановил лошадь и спешился.

– Здесь мы и расположимся на ночлег. – Он стащил Элдсуайт с лошади и привязал за талию к стволу дерева. – Сбежать вам не удастся, миледи. Мы сейчас приготовим ужин. Будете себя хорошо вести, дадим и вам поесть. – Он подмигнул.

Элдсуайт оперлась спиной о дерево и закрыла глаза. Все тело ныло, голова болела, в висках стучало.

Солдаты разбили лагерь. Один разжигал костер, другие отправились поохотиться, чтобы добыть что-нибудь к ужину. На закате они возвратились с белками и вальдшнепом – вымытыми и выпотрошенными. Пока их добыча жарилась на огне, они сидели у костра и пили вино.

Капитан опустился перед Элдсуайт на корточки.

– Я уберу у вас кляп изо рта, чтобы вы смогли поесть и попить. Но если вы вздумаете сбежать, мы знаем тысячу способов, как заставить вас сидеть смирно. Свяжем вас и не развяжем, пока я не передам вас в руки Гилрою. – Не развязывая Элдсуайт рук, капитан сунул ей в рот кусок мяса, затем поднес к ее губам бурдюк с вином.

Элдсуайт поперхнулась.

– Я лучше сама убью себя, чем сдамся Гилрою. Джон Гилрой – проклятый ублюдок! – выкрикнула она.

Мужчины рассмеялись.

– Не могу не согласиться с вами, миледи. Лорд Гилрой и впрямь ублюдок. Он – внебрачный сын вашего отца! – Солдаты присвистнули. – Не знаю, зачем вы понадобились Гилрою и что он собирается с вами сделать: жениться на вас или бросить в темницу. Он не посвящает в свои планы таких, как я.

– Я дала обещание выйти замуж за графа Глостера! – гневно вскричала Элдсуайт.

Капитан недовольно пробурчал в ответ:

– Когда я последний раз видел графа Глостера, его состояние было весьма плачевным. И лорд Гилрой палец о палец не ударит, чтобы ему помочь. Разве что родственники Глостера заплатят за него огромный выкуп.

Капитан бросил объедки в костер.

– Проверь, как там лошади, Уэлсли. Джеррод, ты сегодня первым заступаешь в караул. – Он проверил веревки на ногах и на талии Элдусайт. – А вы хорошенькая, – сказал он. – Не прикажи Гилрой вас не трогать, мои солдаты заинтересовались бы вами. Полагаю, сэр Роберт, который провел бок о бок с вами столько времени, не преминул воспользоваться ситуацией. Наверняка затащил вас к себе в постель.

Элдсуайт почувствовала, как ее лицо заливает краска стыда.

– Да… – присвистнул он. – Тогда ваше дело – дрянь, леди Элдсуайт. Если сэр Роберт приударил за вами, он сделал это назло Гилрою. В отместку. – Капитан рассмеялся. – Ну что ж… Гилрой это заслужил. Поделом ему. Ведь, в конце концов, это он оборвал лепестки на любимой маргаритке сэра Роберта, его возлюбленной невесте леди Маргарите Саттон. Вот уже целый год с тех пор сэр Роберт и Гилрой с переменным успехом пытаются свести счеты друг с другом. Сэр Роберт только и ждет момента, чтобы отомстить за леди Маргариту. А Гилрой даже во сне мечтает насолить Роберту Бретону. И если Гилрой узнает, что сэр Роберт вас возжелал, он не посмотрит на то, кто первым оборвал цвет.

Услышав это, Элдсуайт пришла в отчаяние. Она оперлась спиной на дерево, к которому была привязана. Неужели она – всего-навсего орудие мести? Пешка в игре двух мужчин, состязающихся из-за другой женщины и затаивших друг на друга злобу?

Не может этого быть. Роберт не мог так подло поступить с ней, использовать ее в своих целях. Элдсуайт всегда знала, что ему нужны ее земли, но старалась не возненавидеть его за это. Неужели Роберт Бретон использует ее, чтобы свести счеты с Джоном Гилроем? Стремится отомстить Гилрою за то, что тот похитил у него его невесту – женщину, которую Роберт любил и, возможно, все еще любит…

Роберт открыл глаза и увидел полную луну в небе, освещавшую лес таинственным сине-зеленым светом. Он застонал от острой боли, которая пронзила голову. Роберт протянул руку и почувствовал, как Барстоу уткнулся своей бархатистой мордой ему в ладонь. Роберт встал на четвереньки, пытаясь разглядеть место, где находится, но перед глазами все поплыло. Он с трудом различал силуэт Барстоу, казавшийся в темноте гигантским. Ухватившись за поводья, Роберт поднялся на ноги и стал озираться, ища глазами Элдсуайт.

Тут его взгляд упал на сломанный наконечник копья, валявшийся в траве рядом с Робертом. Роберт положил его на ладонь и задумался. Точно такой же металлический наконечник пронзил ему шею год назад, на рыцарском турнире в Смитфилде.

У него сжалось сердце. Он с силой стиснул в руке острый наконечник, но не почувствовал боли.

– Гилрой! – хрипло закричал он и зашатался. Чтобы не упасть, он оперся на коня. Только бы не потерять сознания! Нельзя медлить ни минуты. Он не успокоится, пока не вонзит наконечник прямо в сердце врага!

Они не могли уйти далеко – три всадника, которые медленно двигались через лес. Выследить их не представляло большого труда. Злость и ненависть к врагу придавали ему сил, и он невольно ускорял шаг, не ощущая ни боли, ни усталости. И лишь когда пульсирующая боль в голове становилась нестерпимой и темнело в глазах, Роберт хватался за гриву Барстоу, чтобы не упасть. Он доверил свою жизнь коню, полагаясь на его умение находить дорогу, пока к нему не возвратилась способность четко видеть.

Прячась в кустах с обнаженным мечом в руке, он увидел Элдсуайт, привязанную: к дереву, и капитана, сидевшего у костра с бурдюком вина.

Лагерь охранял один-единственный часовой, Зашуршали листья. Роберт был начеку. Подняв глаза, он увидел в темноте одинокую темную фигуру в капюшоне. Жак Литтен сидел на дереве, прямо над тем местом, где находился стражник. Цыган дал знак Роберту, призывая его оставаться на месте. В мгновение ока он спрыгнул с дерева прямо на спину стражника, сдернул с головы капюшон и приставил кинжал к горлу солдата.

– Тому, кто поступает нечестно с цыганом, – зловеще прошептал он, – не уйти от возмездия. – Его рука не дрогнула, когда одним движением он перерезал солдату горло, и тот замертво упал.

Жак Литтен снова надел капюшон и посмотрел на Роберта.

Роберт выскочил из кустов и приставил кончик меча к шее цыгана.

– Это ты выдал нас и направил людей Гилроя по нашему следу. Не вижу причин, почему я не должен тебя прикончить.

Жак Литтен испуганно попятился и бросил взгляд в сторону лагеря.

– Тсс, милорд. – Он приставил палец к губам. – Я пришел, чтобы помочь вам освободить леди Элдсуайт.

Роберт прищурился. Он по-прежнему не доверял Литтену.

– Ты выдал леди Элдсуайт людям Гилроя, а теперь заявляешь, что хочешь ей помочь? Почему я должен тебе верить?

– Я не скрываю, что хотел немного подзаработать, продав людям Гилроя кое-какие сведения. Однако этот негодяй не выполнил наш уговор. А это значит – они не вправе распоряжаться тем, за что не заплатили. Я цыган и должен поступить по закону цыганской чести и восстановить справедливость. – Он приложил руку к сердцу.

Роберт хмыкнул:

– Разве у цыган есть свой кодекс чести?

– Нужно было преподать этим людям урок: никто не вправе обманывать цыгана. А кто обманул, должен заплатить за это своей жизнью. – Жак Литтен широко улыбнулся. – Если мы с вами будем действовать заодно, перевес сил окажется на нашей стороне. И каждый из нас получит то, чего хочет.

– Я не стану сидеть в засаде и нападать с дерева, чтобы перерезать горло своему противнику. Я привык сражаться с врагом в открытом бою, лицом к лицу.

Жак Литтен снова вскарабкался на дерево.

– В таком случае вы рискуете быть убитым, потому что сюда идет еще один солдат.

Солдат Гилроя обнажил меч.

– Уэлсли, почему ты так долго? – Он стал осторожно пробираться через кусты. – Эй, отвечай!

Роберт бросился вперед и, остановившись перед солдатом, нанес ему удар мечом но голове.

Тот зашатался и бросился с оружием на сэра Роберта.

Послышался лязг скрещенных мечей, и последовали несколько минут ожесточенной схватки. Уклоняясь от удара, Роберт укрылся за стволом дерева. Лезвие меча просвистело прямо перед его носом.

Меч солдата врезался в дерево. Он попытался вытащить оружие, упираясь в стволногой, и потянул за рукоятку. Когда его меч резко вышел, солдат споткнулся, ахнув, схватился за грудь и упал, сраженный кинжалом Роберта.

Жак Литтен спрыгнул с дерева и оказался рядом с Робертом.

– Когда он пытался вытащить свой меч, дерево зашаталось, и я чуть не упал, сэр. Благодарю вас. – Он повернулся и направился к лагерю. – Остался последний.

Роберт бросился следом за Литтеном.

К его удивлению, он застал капитана спящим в нескольких дюймах от Элдсуайт.

Увидев Роберта, Элдсуайт изумленно округлила глаза и с опаской покосилась на капитана.

Жак Литтен перевернул безвольное тело капитана и срезал у него с пояса кошелек с деньгами.

– Полагаю, ему пришлось по вкусу цыганское волшебное зелье, которое я подсыпал ему в вино.

Роберт бросился к Элдсуайт и перерезал веревки. Он поцеловал ее руки в ссадинах от веревок, которыми она была связана, и обнял ее.

– Все будет хорошо, – сказал он. – А Гилрой за это заплатит.

Элдсуайт положила голову Роберту на плечо, сдерживая слезы радости.

Жак постучал Роберта по плечу.

– Вы еще не уезжаете, сэр? Мне нужна ваша помощь.

– Какая, к черту, помощь? – спросил Роберт и пристально посмотрел на капитана. – Вы усыпили его, подмешав ему снотворное в вино, Литтен? – Он пнул ногой бурдюк с вином.

– Я поступил бы точно так же с остальными, но не имел такой возможности. Когда капитан связывал леди Элдсуайт, он поставил бурдюк рядом с кустами, чем я не преминул воспользоваться. А остальные носили свои фляги с собой.

– Вы убили его людей и забрали у него кошелек. Чего еще вам надо?

Жак широко улыбнулся:

– Вам не кажутся знакомыми эти кольчуга и седло?

Роберт стал внимательно разглядывать седло на лошади капитана.

Жак подошел к спящему капитану.

– Помогите мне его раздеть. Вы можете забрать у него свои вещи: кольчугу и седло.

– Литтен, в чем конкретно заключается ваш план? – Роберт снял со спящего мертвецким сном капитана свою кольчугу и отстегнул свое седло с его коня.

– Я уведу его коней. В Биллингтоне живет один торговец лошадьми, который не задает лишних вопросов. Я выручу за них фунт или два. – Он широко улыбнулся. – Я заберу у капитана одежду и обувь и верну это в деревню, где они их украли. – Жак подбоченился и сказал: – Если оставить посреди леса человека нагим и без лошади, ему в голову не придет кого-то выслеживать. У него будут другие заботы. А чтобы у капитана не оставалось никаких сомнений на мой счет, оставлю ему на память небольшой сувенир, пусть напоминает ему о цыгане, которого он обманул и пытался убить. – Жак вынул из уха серьгу в форме кольца и прицепил к уху капитана. Затем отошел на несколько шагов назад. – Ах, какой красавчик! – рассмеялся он.

Жак Литтен поднес к губам руку Элдсуайт.

– Леди Элдсуайт, я виноват перед вами, но постарался загладить свою вину. Простите меня. Надеюсь, с вами все в порядке? – Показав на гладкий зеленый камешек, который висел у нее на шее, Жак сказал: – Вот видите: чуточку цыганской магии – и сэр Роберт снова оказался рядом с вами. Конечно, наше колдовство уступает по силе чародейству колдуньи, заговаривающей лошадей, но все-таки оно действует. – Он подмигнул Роберту.

Капитан пошевелился, пробормотал что-то себе под нос и почесал живот.

Жак вскочил на лошадь капитана и подтянул к себе двух других лошадей.

– Увидимся будущей весной, милорд, на ярмарке в Хиллсборо. – Помахав на прощание рукой, Жак скрылся среди деревьев.

Роберт надел седло на спину Барстоу и застегнул подпругу.

– Элдсуайт, завтра вечером мы уже будем в Хиллсборо. Там Гилрой не сможет до вас добраться.

Элдсуайт отвела глаза. Глубокая печаль теснила ей грудь. У нее в ушах стояли слова капитана о старых счетах между Робертом и Гилроем из-за Маргариты Саттон. Но все существо Элдсуайт сопротивлялось предупреждению капитана: спасая ее, Роберт рисковал жизнью. Не может быть, что он использует ее, чтобы досадить Гилрою, как это утверждал капитан.

Роберт подошел к Элдсуайт, обнял ее за шею и привлек к себе, прижавшись лбом к ее лбу.

– Элдсуайт, что бы ни ждало нас в Хиллсборо, никогда не сомневайтесь, что я… – Он осекся, а затем наклонился и поцеловал Элдсуайт в губы – властно и пылко.

Капитан застонал и открыл глаза.

– Какого черта…

Роберт не сразу смог оторваться от губ Элдсуайт, а потом бросил сломанный наконечник копья к ногам капитана:

– Верните это своему хозяину, любезный сэр. Передайте ему, что когда мы с ним в следующий раз встретимся в бою, я ударю его мечом прямо в сердце.

Не говоря больше ни слова, Роберт усадил Элдсуайт на Барстоу, а сам сел позади нее. Они покинули этот лагерь, где в кустах лежали убитые солдаты Гилроя, а их еще до конца не очнувшийся от сна командир лежал нагой на земле.

Элдсуайт прильнула к груди Роберта. Полная луна ярко освещала дорогу, по обе стороны от которой рос темный безмолвный лес. Стояла тихая безветренная ночь, и только громкий уверенный топот копыт Барстоу нарушал тишину ночи. Умело сделанная накладка на копыте Барстоу сняла раздражение, и конь бежал легко и свободно и больше не хромал. Элдсуайт радовалась, что с лошадью все в порядке, а дорога, по которой они едут, ровная и безлюдная.

Впереди, среди деревьев, показалась плоская крыша небольшой придорожной гостиницы. Из закрытых ставнями окон проникал яркий свет и доносились звуки лютни, громкие голоса, пение и смех. Вероятно, постояльцы гостиницы перед сном весело проводили время.

– Остановимся здесь, – сказал Роберт. – «Медведь и лисица» – скромная гостиница, но тут вкусно готовят.

Предложение Роберта заночевать в гостинице удивило Элдсуайт. Она поняла, что Роберт устал точно так же, как и она, и решил рискнуть. Всю дорогу, пока они ехали, он молчал, крепко обнимая ее за талию. Он то и дело оборачивался назад, разглядывая лес у них за спиной, в любой момент готовый к внезапному нападению. Роберт остановил Барстоу, спрыгнул с коня и помог спешиться Элдсуайт.

– А если у них не найдется комнаты для нас? – спросила девушка. – Судя по всему, у них полным-полно постояльцев.

– Комнату они найдут, – уверенно заявил Роберт. – Мой брат здесь завсегдатай. Он часто приводит сюда на ужин своих друзей, когда они ездят на охоту.

Роберт повел коня под навес, где были привязаны лошади и ослы. Барстоу с радостью бросился к кормушке, полной свежего сена.

Роберт взял за руку Элдсуайт, Он молчал, и только когда они подошли к двери «Медведя и лисицы», у самого входа остановился и, повернувшись к Элдсуайт, сказал:

– Элдсуайт, ни с кем не разговаривайте. Старайтесь быть неприметной и не привлекайте к себе внимания. Я сам буду говорить с хозяином.

Роберт, держа Элдсуайт за руку, вошел в гостиницу. Голоса в комнате мгновенно стихли. В помещении пахло дымом, потом и прокисшим элем.

Усталые путешественники – мужчины и несколько женщин – небольшими группами сидели за столами, держа в руках высокие кружки с мутным пивом. Мужчина в красно-желтом полосатом плаще сидел в углу и бренчал на лютне. В камине весело потрескивал огонь.

Роберт выпустил руку Элдсуайт и прошел вперед.

– Где Рейнольдс? – спросил он грудастую женщину, которая целовалась с пьяным рыцарем, сидя у него на коленях, и не заметила появления гостя. Роберт держал руку на рукоятке меча, но его лицо оставалось спокойным и бесстрастным.

Маленький, круглый, похожий на тролля человечек не спеша спускался со второго этажа.

– Здесь я… Что за черт? Глазам своим не верю. Неужели это Черный Всадник зашел к нам отметить свое возвращение к жизни? Сэр Роберт Бретон, это вы, или я вижу перед собой привидение? – Сняв с головы колпак, он поклонился. – Как хорошо, что вы снова здесь, милорд. Нам вас не хватало. А это та самая леди Map… Ой, нет. Вижу, что это не она. – Он вопросительно посмотрел на Роберта.

Роберт покачал головой:

– Этой леди нужна комната. У вас найдется свободный номер? – спросил он, не утруждая себя объяснениями.

Роберт поднял глаза на лестницу, которая вела на второй этаж, где находились гостиничные номера.

– Для вас, милорд, разумеется, найдется. Я распоряжусь, чтобы вас… то есть я хотел сказать… чтобы леди никто не беспокоил.

Он поклонился и стал торопливо подниматься по лестнице. Через минуту он громко забарабанил в дверь одного из номеров.

– Вон отсюда, баламуты! Ваше время истекло. А у меня внизу ждут господа.

Из номера, пошатываясь, вышла подвыпившая парочка: вульгарного вида толстая женщина не первой молодости и мужчина с довольной улыбкой на лице. В вырезе платья у красотки торчала свернутая банкнота.

Рейнольдс широким жестом пригласил Роберта и Элдсуайт войти в комнату.

– Номер в вашем распоряжении, милорд. Я принесу вашей даме чистое постельное белье и еще одеял.

Роберт привел Элдсуайт в крошечную каморку. Он обнажил меч и внимательно осмотрел помещение, не забыв заглянуть под кровать. Затем раздвинул ставни и выглянул в окно, выходившее во двор. Мягкий свет полной луны освещал убранство гостиничного номера, придавая всему таинственный и романтический ореол. Из окна пахнуло приятной ночной свежестью.

Вскоре в дверях снова показался Рейнольдс. В руках у него была стопка постельного белья и одеяла.

Роберт жестом позволил ему войти.

– А еще нам нужны еда и питье. Неси сюда все самое лучшее, что у тебя есть.

Круглый человечек вошел и перестелил кровать, после чего поспешно удалился.

Элдсуайт осторожно присела в ногах кровати, прислушиваясь к пьяным голосам, доносившимся из таверны внизу. Роберт ссутулился. Пресвятая Дева Мария, он так же валится с ног от усталости, как и она сама.

Элдсуайт очень хотелось рассказать Роберту о том, какое отчаяние ее охватило, когда она увидела, что он неподвижно лежит на земле. О том, что в тот момент ей самой не хотелось больше жить. Она с трудом сдерживалась, чтобы не обнять и не осыпать поцелуями Роберта. Но хочет ли он этого? Даже после того, как Роберт спас ее от солдат Гилроя, он по-прежнему держится с ней холодно и отчужденно. Сохраняет дистанцию. Может быть, Роберт испытывает досаду из-за того, что Элдсуайт причиняет ему столько беспокойства? Мог бы сказать ей хоть пару слов, сообщить, что он устал или что ему хочется отдохнуть. В коридоре послышались шаги, в комнату постучал Рейнольдс. Элдсуайт встала и открыла ему дверь.

– Это понравится вам обоим – и барышне, и вам, милорд, – сказал круглый человечек и вручил Элдсуайт поднос с двумя мисками дымящегося супа, ножкой жареного барашка и красным вином. После чего с поклоном удалился.

Элдсуайт продолжала стоять посреди комнаты с подносом в руках. От волнения у нее дрожали руки. Она знала, что должна сказать Роберту то, что собиралась. Даже если после этого он ее отвергнет.

Посуда на подносе дребезжала, а вино выливалось из высоких оловянных кружек. Наконец Элдсуайт поставила поднос на тумбочку.

– Я должна вам кое-что сказать, – почти шепотом проговорила она.

– Нет, прошу вас, не надо. – Роберт поспешно шагнул к ней, но вдруг остановился. Его руки были сжаты в кулаки. – Давайте оставим все как есть, Элдсуайт. Мы оба очень устали. Что бы ни происходило между нами, мы должны держать себя в узде. Нам нельзя давать волю чувствам. Не говорите ничего такого, что может все осложнить. Для вас… Для меня…

Элдсуайт опустила глаза.

– Мне нужно сказать вам это… до того как наступит завтрашний день. До того как мы доберемся до Хиллсборо. Потому что я боюсь, что потом мне больше не представится возможность, чтобы это сказать. Роберт, я…

Не дав ей договорить, Роберт взял ее руки в свои ладони и привлек Элдсуайт к себе. Он прислонился лбом к ее лбу и стал гладить ее по спине. У Элдсуайт по спине побежали мурашки.

– Ради Бога, Элдсуайт, помолчите, – хрипло прошептал он. – Я боялся, что никогда больше не увижу вас. Когда, очнувшись, я обнаружил, что вас нет рядом, от ужаса едва не лишился рассудка.

Элдсуайт кинулась Роберту на шею.

– Я тоже. Когда увидела, что вы неподвижно лежите на земле, подумала, что вас убили. И мне уже было все равно, что случится со мной.

Ее сердце билось рядом с его сердцем. Элдсуайт прильнула к Роберту. У нее подкашивались ноги и дрожали колени. У Роберта перехватило дыхание.

– О, Роберт, – прошептала она. – Я согласна гореть в аду и всю жизнь молить Господа о прощении. Но я не смогу жить, не зная… Я чуть не потеряла вас, Роберт. Неужели я так никогда и не узнаю, каково это – любить вас? Мне тяжело даже подумать об этом.

Она встала на цыпочки и поцеловала его – страстно и самозабвенно, чувствуя безудержное желание.

Дрожа и задыхаясь, она на секунду высвободилась из его объятий, а затем сняла платье, расстегнула сорочку, и через мгновение ее одежда упала на пол к ее ногам.

Роберт не сводил с нее глаз. Эта женщина изумила его. Большинство женщин, которые пережили бы то, через что пришлось пройти ей за эти несколько часов, бились бы сейчас в истерике. А Элдсуайт не плакала и не жаловалась. А ведь одному Богу известно, как она страдала все эти последние несколько недель. Эта женщина прекрасно владеет собой и не теряет присутствия духа ни при каких обстоятельствах. Элдсуайт ни разу не обвинила Роберта в том, что он ее подвел. Не защитил, как обещал. Она стоит сейчас перед ним, сорвав покровы со своего тела и обнажив перед ним душу. Она только что открыла ему свое сердце. Призналась Роберту в том, что он ей дорог, отбросив ложный стыд и позабыв о том, как он собирался поступить с ней и ее усадьбой. Неужели Элдсуайт искренне желает ему отдаться? Неужели ею движет истинное желание? А что же тогда, если не это? Разве она может что-то выгадать от связи с ним?

Искренний порыв Элдсуайт покорил его сердце, а ее смелость восхищала его и волновала. Но он не мог допустить, чтобы она так открыто предлагала ему себя. Нет, только не так откровенно и бесстыдно.

– Элдсуайт, – ласковым тоном проговорил он. – Прикройтесь. Вы сами не понимаете, что делаете. Вы забыли, чего я хочу. Потом вы будете ненавидеть меня за это. И возненавидите саму себя за то, что вы собираетесь сейчас сделать.

– Роберт, я отдаю себе отчет в том, что делаю. И я не забыла, как вы собираетесь поступить. Но Бог свидетель – это именно то, чего я хочу сейчас. – Элдсуайт шагнула к Роберту, намереваясь его раздеть, и взялась за подол его жакета.

Роберт схватил ее за руки и держал, не давая ей пошевелиться.

– Элдсуайт, если вы забеременеете…

– Я сильна духом, Роберт. И не боюсь рисковать.

Роберт чувствовал, как сильно бьется у него сердце. Он никогда не видел Элдсуайт такой красивой, как сейчас. Длинные ноги. Стройные бедра. Красивые плечи. Тугие груди с розовыми сосками. Стоя сейчас перед ним обнаженная, словно купаясь в сиянии лунного света, Элдсуайт была так беззащитна и так чертовски притягательна.

Ее запах кружил ему голову, и Роберт затрепетал от желания. Сможет ли он, овладев ее телом, утолить безумную жажду, которая его мучит? Или огонь, сжигающий его изнутри, разгорится еще сильнее?

Словно угадав его душевные метания, Элдсуайт прильнула к Роберту всем телом – грудью, животом. Она поднялась на цыпочки и потянулась губами к его рту. Роберт видел решимость у нее в глазах. Она искала его губы с одной-единственной целью – сломить его сопротивление.

Ее поцелуй воспламенил его. Он не мог устоять перед натиском ее страсти.

Он поднял Элдсуайт на руки и, не отрываясь от ее губ, отнес на кровать.

– Элдсуайт, уже поздняя ночь. На рассвете мы уезжаем. Я мечтаю о том, чтобы научить вас, как это прекрасно – любить друг друга. Но спешка здесь неуместна.

– Эта ночь – последняя. Других не будет. Вы сами это понимаете, Роберт. Хоть час – да мой. Я ничего не боюсь. Покажите мне, какова любовь. – Элдсуайт погладила Роберта по спине и сняла с него жакет.

Когда она коснулась пальцами его спины, у Роберта мурашки побежали по телу. Он попытался подняться с постели, но в это мгновение почувствовал влажные теплые губы Элдсуайт на своей шее.

Он не мог устоять против ее ласк и нежных прикосновений. Ни одну женщину он не хотел так сильно, как ее.

С трудом оторвавшись от ее губ, Роберт снял сапоги и одежду и забыл о своем благородном стремлении не вовлекать себя и Элдсуайт в отношения, которые усугубят и без того тяжелую ситуацию, из которой нет выхода.

Роберт, не отрываясь, смотрел на Элдсуайт, любуясь ею, изнемогая от желания. Поцеловав ее в губы, он остановился в нерешительности, все еще терзаемый сомнениями. Элдсуайт погладила его обнаженные бедра. В ее объятиях Роберт трепетал, как мальчишка.

Он понимал, что все происходит слишком стремительно, и делал все возможное, чтобы подготовить ее. С трудом сдерживая себя, он ласкал пальцами ее естество.

– Как жаль, что у нас так мало времени, – проговорил он.

Она закрыла глаза и еще крепче прижалась к нему.

– Я не знаю, что надо делать.

– Доверьтесь мне, – сказал он, с трудом держа в узде желание.

Роберт осторожно раздвинул ей ноги коленями, вошел в ее теплое влажное лоно и остановился, почувствовав преграду.

Элдсуайт замерла. Она вцепилась пальцами в его спину и затаила дыхание, а он толчками старался войти в нее глубже. Элдсуайт закрыла глаза и тихо стонала.

– Обнимите меня ногами за талию, – прошептал Роберт. – Я почти у цели. – Одним толчком он полностью вошел в нее.

Роберт почувствовал, что препятствие отступает. Элдсуайт тихо ахала, когда он стал медленно попеременно выходить из нее, а затем опять с новой силой углубляться внутрь. Роберту казалось, что он умрет от удовольствия, которое разливалось по его телу от каждого толчка.

Элдсуайт застонала и подняла бедра. Ритм их соития становился все быстрее. Роберт входил в нее все глубже, сгорая от желания. Элдсуайт выгибала спину и стонала, стремясь подхватить его ритм. Ее щеки пылали, лоб покрылся испариной.

– Ну пожалуйста, – бессвязно бормотала она. – Я хочу узнать вас всего целиком. Испытать то, что чувствуете вы.

Он пронзил ее плоть и почувствовал, как крошечные мускулы глубоко внутри ее тела сжались вокруг него, задрожали, а затем снова напряглись от чего-то более сильного. Элдсуайт застонала и содрогнулась всем телом, ее мускулы еще сильнее сомкнулись вокруг него. Роберт задохнулся от силы ее страсти.

Когда он затих и остановился, из его горла вырвался низкий гортанный звук – глухой стон полного удовлетворения. Влажный от пота, Роберт нежно поцеловал Элдсуайт в губы, а затем прошептал ей на ухо:

– Мне надо было дольше наслаждаться вами, Элдсуайт.

– Я не могла больше терпеть. Я умерла бы от желания. – Роберт хрипло рассмеялся и поцеловал ее в щеку.

– Если бы я мог, я остался бы здесь с вами навсегда. Если бы мы могли…

Элдсуайт закрыла глаза.

– Если бы я могла, я бы тоже хотела остаться с вами здесь навсегда. Позабыла бы обо всем на свете. Но нас с вами ждет замок Креналден. И ваше войско. Мы должны выполнить свой долг.

Роберт положил голову на грудь Элдсуайт.

– Пока не наступил рассвет, дайте мне насладиться хотя бы еще одной минутой, проведенной в ваших объятиях. – Он взял в руку зеленый камешек, который висел на кожаном шнурке у нее на шее. – Откуда это у вас? – устало спросил он, глядя на Элдсуайт.

– Это подарок. Хотя вы правы: я чересчур доверчива и наивна. И кажется, я снова делаю глупость: я все сильнее влюбляюсь в вас, Роберт Бретон. Я делала все, чтобы этого не случилось. Я знаю, вы ненавидите моего отца, вам нужны наши земли. Но я ничего не могу с собой поделать: я вас люблю.

В ответ на это признание Роберт не проронил ни слова. Он перевернулся на спину и лежал, уставившись в потолок.

Если бы только он мог ответить Элдсуайт откровенностью на откровенность, признаться, что он тоже любит ее всем сердцем. За эти несколько недель Элдсуайт удалось снова вдохнуть в него жизнь и вселить надежду. Он почувствовал себя совсем другим человеком. Снова воспрянул духом. Эта женщина была откровенна с ним, ничего от него не таила. Она первая открыла ему свое сердце, рассказала о своих чувствах, ничего не требуя взамен. Зная при этом, что он собирается сделать с ее усадьбой. Ее прямота обезоруживала. Элдсуайт завоевала его уважение. Тронула его сердце. Элдсуайт не походила на других женщин, с которыми Роберт был когда-либо знаком. Они что-то скрывали от него, хранили какие-то мрачные тайны, подвергая жизнь Роберта и свою собственную опасности. Доверившись Маргарите Саттон, Роберт жестоко поплатился за это. Чем обернется для него безграничное доверие к Элдсуайт из Креналдена?

При одной мысли об этом Роберт поморщился. Его рана еще кровоточила. Не держит ли Элдсуайт камень за пазухой? Не отдалась ли ему, чтобы усыпить его бдительность? Жизнь не научила Роберта разбираться в женщинах. Что касается Элдсуайт, Роберта ослепило желание. Его разум бездействовал. Но если окажется, что Элдсуайт не похожа на остальных женщин, как в таком случае сможет он отпустить от себя ту единственную, которая достойна его любви и уважения? Как он сможет добровольно отказаться от нее, отдать ее другому? В этой жизни у них с Элдсуайт разные дороги, которые никогда не пересекутся. Какое он имеет право говорить Элдсуайт о любви, если впереди их ничего не ждет? Они с Элдсуайт не могут быть вместе. Это было бы сопряжено с душевными муками, страданием и борьбой. А что, если окажется, что Элдсуайт – совсем не такая, какой желает казаться? Прежде чем с его губ слетят слова любви, которым он придавал такое большое значение, необходимо во всем разобраться.

Роберт был в смятении. Сомнения терзали душу.

– Элдсуайт. Элдсуайт, я не…

Она положила Роберту руку на плечо.

– Вы сожалеете о том, что произошло между нами?

Роберт посмотрел ей в глаза, все еще затуманенные после их занятий любовью. Эти глаза были искренними и честными. Они не могли лгать. Они были полны любви, и в них светилась надежда на счастье. Господи, она кажется такой правдивой и искренней! В ней нет ни тени фальши.

– Нет, что вы, Элдсуайт! Боже милостивый, конечно же, я ни о чем не жалею. – Он лег на постель и крепко обнял Элдсуайт. – Но вы заслуживаете взаимной любви, – ласково сказал он. – Вы заслуживаете, чтобы на ваше чувство ответил мужчина, который любит вас, не скрывая своих чувств. Которому вы сможете доверить свою душу, сердце и вашу землю. И который доверяет вам. Я недостоин такой женщины, как вы.

У Роберта и в мыслях не было ее обидеть, но из груди Элдсуайт вырвалось рыдание.

Он расцеловал ее мокрые от слез щеки.

– У вас нет причины сомневаться во мне. Мой отец не оставлял вашего отца без помощи, обрекая его на верную смерть, – прошептала она. – И вы могли попросить у короля другую землю, а не мою. Или взять взамен деньги.

Роберт не нашелся, что ответить. Неужели Элдсуайт переспала с ним только потому, что надеялась уговорить его отказаться от своей затеи и оставить ей землю, на которую он претендует?

Элдсуайт разбудил звон колокольчика, который донесся с улицы, нарушив тишину. Она высвободилась из объятий Роберта и подбежала к окну. По залитому солнцем двору бегали какие-то люди и что-то кричали. Маленький мальчик, который волочил за собой веревку, крикнул Элдсуайт:

– Кто-то напугал коней, некоторые отвязались и убежали. Миледи, скажите вашему мужу, чтобы спустился вниз.

Элдсуайт повернулась к Роберту.

– Барстоу!

В мгновение ока Роберт вскочил с кровати и оделся. Он схватил свой меч и поцеловал Элдсуайт в губы.

– Оставайтесь здесь. Возможно, Гилрой что-то замышляет.

Роберт выбежал из комнаты и бросился во двор.

Он искал глазами Барстоу. Отвязавшиеся лошади ржали и носились вокруг деревьев и повозок. Люди их ловили. Некоторые бежали за ними в лес, другие пытались успокоить дрожащего жеребца, которому устроили западню у колодца.

Роберт схватил мальчика за плечо.

– Ты видел боевого коня – большого, гнедой масти. С копытами большими, как блюдца? – с надеждой в голосе спросил он.

Мальчик показал на навес:

– Он остался на своем месте, сэр. Он и осел, который стоял рядом с ним.

Роберт нашел Барстоу там же, где оставил его накануне, – у шеста для привязи. Он отвязался, и его поводья волочились по земле. Даже не привязанный, Барстоу стоял смирно.

Осел громко закричал, после чего продолжил жевать зерно, воспользовавшись отсутствием лошадей. Роберт перевел дух и привязал Барстоу к шесту.

– Что бы там ни испугало остальных коней, я рад, что ты оказался на высоте и сохранил невозмутимость. Или тебе было жалко отдавать ослу твой ужин?

Роберт с улыбкой смотрел на Барстоу, как вдруг услышал звон меча, зачехленного в ножны.

Он мгновенно обернулся и обнажил свой меч.

– Брось, Роберт. Ради всего святого, дружище! Это же я, Томас!

Роберт опустил меч и перевел дыхание.

– Когда мы виделись в последний раз, у стен замка Креналден, ты собирался присоединиться к Хьюго. Вижу, ты жив и здоров. Но знаешь, дружище, я только что чуть не снес тебе голову мечом.

Томас протянул Роберту руку для рукопожатия.

– Значит, Бог меня хранит. Когда мы увидимся в следующий раз, главное – успеть выкрикнуть свое имя. Иначе я закончу жизнь так же, как этот несчастный.

Он показал на лежавшего на земле мертвого солдата, у которого из груди торчала рукоятка кинжала. Его рана была свежей.

Роберт раздвинул мечом плащ мертвеца.

– У него бляха с эмблемой Джона Гилроя. Спасибо, что опередил его и он нашел свою смерть до того, как успел пробраться в гостиницу.

– Это не я его убил, – сказал Томас. – Я гнался за каким-то пешим воином, который потом убежал в лес, а этот… Я даже не знаю, откуда он тут взялся.

– Тогда кто же в таком случае его?.. – Роберт не договорил. Он заметил, как мелькнуло чье-то белое одеяние, а затем увидел Элдсуайт, которая, округлив от страха глаза, бежала к нему. В руке у нее была палка.

– Роберт! Что случилось?

Он скрестил руки на груди и широко улыбнулся. В этот момент Элдсуайт и впрямь была похожа на ведьму – с огромными сверкающими безумными глазами, с растрепанными, развевающимися на бегу волосами, готовая броситься в драку, чтобы спасти его, Роберта.

Роберт довольно улыбнулся. Ему было приятно, что на свете есть женщина, которой он так дорог.

– Все в порядке.

Он вышел к ней навстречу, надеясь заслонить спиной убитого солдата, чтобы Элдсуайт его не увидела.

– Другие лошади чего-то испугались, и только Барстоу и ослик остались на месте. Оба стоят как ни в чем не бывало и жуют зерно.

Элдсуайт, запыхавшись от быстрого бега, остановилась рядом с Робертом. Не поверив Роберту на слово, она с тревогой озиралась по сторонам. Ее взгляд упал на Барстоу, который спокойно продолжая жевать, не поднимая головы от кормушки.

Затем Элдсуайт увидела неподвижно лежавшего на земле солдата Гилроя с клинком, торчавшим у него из груди.

Желая ее успокоить, Роберт положил руку на плечо Элдсуайт.

– Когда я нашел этого солдата, он уже был мертв. Томас, который тоже случайно оказался здесь, гнался за вторым солдатом по лесу.

Элдсуайт, с ужасом глядя на Роберта, спросила:

– Вы не ранены? С вами все в порядке?

Роберт улыбнулся, обнял ее за шею и привлек к себе.

– В жизни себя так хорошо не чувствовал. Лучше скажите мне, колдунья, заговаривающая лошадей, что вы намеревались делать с этой палкой? – Он показал на палку, которую Элдсуайт пыталась спрятать за спиной.

Не дожидаясь ответа девушки, Роберт обнял ее и крепко прижал к себе. Рассмеявшись, он поцеловал ее в губы – страстно и одновременно нежно – и после минутного молчания проговорил:

– Нам пора в путь. Иначе я снова затащу вас в постель. Нас ждет Хиллсборо.

Сэр Томас смущенно откашлялся.

– Немного дальше по дороге стоит гарнизон солдат. Они обрадуются, узнав о нашей встрече.

Томас стыдливо отвел глаза, делая вид, будто смотрит на дорогу. Все в поведении Томаса выдавало замешательство и смущение из-за сцены, свидетелем которой он невольно стал: его друг, член семьи Бретонов, целует леди Элдсуайт. Продолжая рассеянно смотреть куда-то вдаль, он сказал:

– Роберт, дело в том, что твой брат предоставил Маргарите приют в вашем доме.

Роберт отстранился от Элдсуайт. В глазах у него промелькнул ужас. Сделав над собой усилие, он изобразил на лице равнодушие, но Элдсуайт заметила, как сильно он взволнован.

– Спасибо, Томас. Мы готовы продолжить путь. – Он подошел к Томасу и положил руку ему на плечо. – Прошу тебя держать в секрете то, чему ты стал свидетелем. Ни к чему рассказывать всем о том, что ты здесь видел. У леди Элдсуайт и у меня имеются обязательства. Мы с ней не забыли наш долг и надежды, которые возлагают на нас другие люди. Мы договорились, что с этого момента каждый из нас пойдет своей дорогой. О чем бы мой брат ни договорился с Маргаритой, мне все равно.

Роберт стоял, гордо расправив плечи и высоко держа голову, но от внимательного взгляда Элдсуайт не укрылась внезапная перемена в его настроении. Она снова видела перед собой мрачного рыцаря с властными манерами, каким он предстал перед ней во время их первой встречи, на берегу Па-де-Кале. Элдсуайт часто вспоминала, как Роберт держался с ней тогда – несколько холодно и свысока, – под маской высокомерия и отчужденности стараясь скрыть свои переживания.

Воцарилось неловкое молчание, и в наступившей тишине Элдсуайт услышала доносившийся из леса перезвон седельных колокольчиков – далекий, но такой знакомый.

Элдсуайт бросила на землю палку и стала разглядывать окрестные леса. Боже милостивый. Этот перезвон был ей до боли знаком и напоминал о родном доме. На мгновение. Элдсуайт даже показалось, будто она увидела среди деревьев лошадь светло-гнедой масти. Церера? Не может быть!

Внезапно на Элдсуайт нахлынули воспоминания о замке Креналден. Об Изольде. О Халифе. Об отце. Звон колокольчиков напомнил ей о долге, о данном ею обещании, которое она обязана выполнить.

Роберт молча удалился, и каждый его шаг усиливал чувство потери, которое внезапно охватило Элдсуайт.

Утро было в самом разгаре, когда Барстоу довез Роберта и Элдсуайт до гарнизона.

Гарнизон представлял собой отряд из тридцати, самое большее из сорока человек. Рыцари и кони разбрелись среди деревьев. Вид у них был усталый, ведь они провели в пути всю ночь. Голубые с серебром знамена развевались на ветру. На флагах был изображен герб Хиллсборо – встающий на дыбы единорог.

Сэр Томас ехал вместе с ними, следуя позади Барстоу на небольшом расстоянии, предоставляя Роберту и Элдсуайт возможность беседовать наедине друг с другом. Однако Элдсуайт словно оцепенела. Она не могла заставить себя признаться Роберту в том, что ее сковал страх.

Она – колдунья, заговаривающая лошадей из замка Креналден. Как ее примут в Хиллсборо? Как гостью? Или как пленницу?

Элдсуайт не жалела о том, что. произошло между ней и Робертом Бретоном. Однако неопределенность ожидавшего ее будущего тяготила девушку.

Роберт велел Барстоу замедлить шаг и поднял руку, чтобы приветствовать своих воинов. Едва завидев Роберта, рыцари поднимали над головой мечи или опускались перед ним на колени.

Солдаты закричали «ура». Сэр Хьюго хлопнул облаченной в латную перчатку рукой по груди, остановил лошадь и поздоровался с другом. Его конь нетерпеливо грыз удила. Сэр Хьюго рассмеялся и хлопнул себя по бокам. Затем, сняв с головы шлем, сказал:

– Наконец-то Томас нашел неуловимых сэра Роберта Бретона и леди Элдсуайт. Черт побери, где вы все это время пропадали?

Роберт широко улыбнулся и обменялся рукопожатиями с сэром Хьюго.

– Рад снова видеть тебя, дружище.

– Боже милостивый, Роберт! Мы прочесали лес и послали гарнизон на запад. Не знай я тебя, подумал бы, что ты все это время просто скрывался от нас. Не хотел, чтобы тебя нашли.

Сэр Хьюго перевел взгляд на Элдсуайт и пригладил густую бороду.

– Леди Элдсуайт, так и быть, прощаю вас за то, что вы не послушались моего приказа и уехали от меня в лесу Белуэй. Но прелестная Бертрада будет на вас очень обижена и, возможно, даже не захочет с вами разговаривать. Она все это время сходила с ума, беспокоясь за вас.

Элдсуайт опустила голову:

– Очень сожалею, сэр Хьюго. Постараюсь загладить свою вину и помириться с Бертрадой.

Сэр Хьюго пожал плечами и повернулся к Роберту:

– Все очень рады, что ты вернулся. Граф Глостер – неважный военачальник. Генрих сделал ошибку, поставив его во главе войска. Если бы ты был с Генрихом, дела пошли бы гораздо лучше. Гилрой и его люди перебили не меньше сотни, а то и больше, наших бойцов. Сотня или две находятся сейчас в Хиллсборо, отдыхают и собираются с силами.

Роберт приосанился и гордо вскинул голову. В глазах у него была решимость.

– Сразу видно, что солдаты короля изнурены боями. Войско Хиллсборо станет той силой, которая даст достойный отпор Джону Гилрою.

– Солдаты ждут твоего приказа.

Роберт поднял сжатую в кулак руку и крикнул:

– По коням. В Хиллсборо!

Элдсуайт с удивлением и восхищением смотрела на Роберта, не узнавая в нем нежного и ласкового мужчину, в чьих объятиях провела эту ночь. Теперь она видела перед собой бесстрашного воина с горящим взглядом – мрачного и полного праведного гнева. Того, кто получил прозвище Черный Всадник.

Глава 14

Над крепостью Хиллсборо – с зубчатой стеной и семью башнями – сгущались сумерки. Над самой высокой – сторожевой – башней висела луна. Элдсуайт развязала кожаный шнурок и сняла с шеи гладкий зеленый камешек – подарок цыгана Жака. Ни на секунду не забывая о том, что позади них едет сэр Хьюго, она нетерпеливо ерзала в седле. Стараясь говорить как можно тише, чтобы не слышал его друг, она обратилась к Роберту:

– Весьма признательна вам, сэр Роберт, за все, что вы для меня сделали. Забудьте обо всем, что произошло между нами за эти несколько недель. Вам нужно вести свое войско в Креналден. Мне необходимо собирать средства, чтобы заплатить выкуп за графа Глостера, и готовиться к вступлению в брак с ним, а после этого – управлять усадьбой моего отца. У нас с вами была договоренность, что каждый из нас пойдет своей дорогой. – Элдсуайт осеклась и посмотрела на Роберта в тайной надежде увидеть у него в глазах хотя бы малейший признак того, что он не согласен с ее словами.

Барстоу захрапел.

Лицо Роберта словно окаменело. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль. Помолчав немного, он кивнул.

Элдсуайт вздохнула и вложила зеленый камешек ему в руку.

– Прошу вас сохранить это. Дарю вам этот камешек в знак признательности за все, что вы для меня сделали. Вы помогали мне все это время. Вы хороший человек, Роберт Бретон. Вы достойный человек и талантливый рыцарь. Не сомневаюсь, что только такой рыцарь, как вы, сможет одолеть Джона Гилроя. Мой отец и ваш отец – мир его праху – без сомнения, гордились бы вами.

Глядя в ее полные слез глаза, Роберт молчал. Элдсуайт видела тоску в его глазах и неподдельную боль. К ним подъехал сэр Хьюго.

– Я мечтаю как можно скорее оказаться дома. Теперь, когда со мной сэр Роберт, смогу вздохнуть с облегчением и быть уверенным в успехе в нашей борьбе с Гилроем. – Он улыбнулся Элдсуайт, но, заметив слезы у нее в глазах, вопросительно посмотрел на Роберта. Затем снова перевел взгляд на Элдсуайт и ласково спросил: – Почему вы такая грустная, леди Элдсуайт? Вы плачете? Неужели сэр Роберт был нелюбезен с вами? Боже милостивый, Роберт! Если ты не изменишь свое поведение, женщины больше не захотят иметь с тобой дела, и ты рискуешь на всю жизнь остаться одиноким.

Элдсуайт почувствовала, что краснеет.

– Сэр Хьюго, сэр Роберт вел себя как полагается настоящему рыцарю. И я не плачу – просто в глаз попала соринка.

Роберт метнул гневный взгляд на Хьюго и сдержанным сухим тоном обратился к Элдсуайт:

– Миледи, может быть, вам будет удобнее ехать в повозке?

Элдсуайт взглянула на Роберта с нескрываемым удивлением. Господи, неужели Роберт Бретон настолько бессердечен? Ну разумеется, она поедет в повозке. Ей не обязательно сыпать себе соль на рану и еще целый день терпеть присутствие этого человека: кроме Бретона, в отряде более тридцати рыцарей, которые смогут ее охранять.

Роберт остановил Барстоу.

Не дожидаясь от него помощи, Элдсуайт самостоятельно спрыгнула на землю, ласково погладила шею коня и грустно проговорила:

– Прощай, дружище Барстоу. Спасибо тебе за все.

Элдсуайт, не оглядываясь, направилась к повозке.

Повозка громко и противно дребезжала и буксовала. Вдобавок ко всему в ней ужасно воняло свиньями. Элдсуайт предпочла бы ехать верхом на лошади вместо того, чтобы тащиться в повозке. Или ехать на муле. В крайнем случае – идти пешком. Но поскольку ни того, ни другого, ни третьего Элдсуайт не предложили, выбора у нее не было. Прижимаясь к краю повозки, она уныло жевала черствый хлеб и вяленое мясо – скудный солдатский паек.

Элдсуайт уже несколько часов не видела Роберта. Вспомнил ли он о ней хоть раз?

Повозка заскрипела и, дернувшись, остановилась.

– Что случилось? Почему мы стоим? – выглянув из повозки, спросила девушка.

Оруженосец показал на дорогу впереди:

– Это все из-за коня сэра Роберта, миледи. Он не хочет идти.

– Барстоу? Он захромал? – встревожилась Элдсуайт.

– Не знаю, миледи. Отсюда не видно. Одно я знак точно, что бы ни случилось с боевым конем сэра Роберта, не хотел бы я оказаться в этом виновным. Зная сэра Роберта, могу сказать: тому человеку, из-за которого пострадала лошадь сэра Роберта, точно не поздоровится.

Элдсуайт свесила ноги из повозки и спрыгнула на землю.

– Вам нельзя туда, миледи. Не женское это дело. Раз вы дама, ваше дело – сидеть в повозке.

Не обращая внимания на слова оруженосца, Элдсуайт торопливо направилась к солдатам, которые столпились вокруг богатырского боевого коня, стоявшего посреди дороги.

Когда девушка приблизилась к ним, у нее отлегло от сердца: это был не Барстоу, а другая лошадь Роберта – гнедая, на которой везли из Па-де-Кале вещи и продукты.

Лошадь храпела и трясла головой.

Два человека, лица которых заливал пот, толкали лошадь в круп, пытаясь сдвинуть ее с места и заставить идти. Гнедая словно вросла ногами в землю.

Роберт держал ее под уздцы. Элдсуайт молча наблюдала за тем, как он гладил шею кобылы, стараясь ее успокоить.

– Может быть, нам ударить ее кнутом, сэр? – запыхавшись от натуги, спросил обливавшийся потом солдат.

Роберт бросил на него гневный взгляд:

– Нет! Ни в коем случае! Я запрещаю бить лошадь кнутом.

Солдат вытер пот со лба.

– Что на нее нашло, сэр? За последний час вы трижды давали ей отдыхать. Неужели она захворала проклятой Черной смертью? – Солдат округлил глаза.

Элдсуайт не могла молча стоять в стороне.

– Нет, – уверенно заявила она. – Я знаю, что с ней случилось. Это не намного лучше Черной смерти.

– В самом деле? – спросил Роберт, который удивился, снова увидев Элдсуайт.

У Элдсуайт пересохло во рту.

– Совершенно точно. У нее неизлечимая болезнь, насылаемая эльфами.

– Объясните, почему вы пришли к такому выводу, леди Элдсуайт? – спросил Роберт.

– Мне известны симптомы этого недуга, сэр. Лошадь тяжело дышит, а бока у нее вздулись.

– Такое и раньше случалось. Но обычно это проходило. С чего вы взяли, что она не поправится?

Сэр Хьюго подошел к Элдсуайт.

– Роберт, оставь лошадь здесь. Позже мы пошлем за ней кого-нибудь. Нам нельзя задерживаться. Солдаты Гилроя находятся от нас на расстоянии не более полутора миль.

Роберт покачал головой.

– Пошли гонца в Хиллсборо и попроси подкрепление. – Он повернулся к Элдсуайт: – По каким признакам вы определили, что лошадь не выживет?

Элдсуайт подошла к лошади и положила ладонь ей на левый бок, под подпругу.

– У лошади сильное сердцебиение.

Элдсуайт взяла руку Роберта и приложила его ладонь к сердцу кобылы. Лицо Роберта оставалось невозмутимым, но по его глазам Элдсуайт поняла, что ей не удалось его убедить.

Она протянула руку и приподняла верхнюю губу лошади так, что показались ее десны.

– Посмотрите на ее десны – они красные с синюшным оттенком.

Роберт побледнел.

Сэр Хьюго взял Элдсуайт за плечо, отвел в сторонку, а сам подошел к Роберту вплотную и сказал тихо, чтобы не слышала Элдсуайт:

– Роберт, оставь лошадь здесь, на дороге. Только что наш разведчик сообщил, что гарнизон Гилроя вошел в лес. – Он покосился на Элдсуайт, затем снова перевел взгляд на Роберта. – Среди солдат поползли слухи. Поговаривают, будто на тебя навели порчу. Что это она, – Хьюго показал глазами на Элдсуайт, – виновата в том, что твоя лошадь занемогла. Она сделала это для того, чтобы мы задержались здесь и упустили драгоценное время. Не забывай, Гилрой – ее единокровный брат. Неизвестно, в чьих интересах она действует. На всякий случай будь настороже, Роберт. Держи с ней ухо востро. Ее появление в Хиллсборо никого не обрадует. А куда еще ее можно отвезти? – Он с виноватым видом взглянул на Элдсуайт. Он и сам был не рад, что пришлось рассказать о слухах, которые поползли по отряду, хотя сам он считал их нелепыми.

Элдсуайт перевела взгляд на Роберта. Господи, неужели он ей не доверяет?

– Нет! Это неправда! Сэр Хьюго, Роберт, не верю, что вы всерьез подозреваете меня…

Роберт не дал ей договорить. Горячность, с которой он дал отповедь сэру Хьюго, явилась для Элдсуайт полной неожиданностью.

– Я поклялся ее защищать. А я – человек слова. И сдержу свое обещание. – Он повернулся лицом к солдатам. – Леди Элдсуайт поедет со мной в Хиллсборо. Мы выполним приказ короля и обеспечим ее защиту. Кто не согласен, пусть сделает шаг вперед.

Наступила тишина. Солдаты молчали, пряча глаза.

В этот момент кобыла рухнула на колени, застонала и стала кататься по земле.

Элдсуайт повернулась к Роберту:

– Прошу вас, Роберт. Я знаю, что вам тяжело смотреть, как лошадь страдает. Агония может длиться часами.

– Вы просите меня, чтобы я убил свою лошадь?

– Помочь ей нельзя. Оставить ее здесь – значит, обречь несчастное животное на медленную мучительную смерть.

Лошадь перевернулась на свой вспухший бок и вытянула ноги. Она хрипела и задыхалась.

Сэр Хьюго оглянулся и посмотрел вдаль.

– Роберт, скорее. Нельзя медлить ни минуты. Слишком большой риск.

Элдсуайт подошла к Роберту, выхватила у него из-за пояса кинжал и бросилась к лошади.

Роберт схватил Элдсуайт за руки. Она не опустила оружия, но не могла пошевелить ни ногой, ни рукой. Девушка посмотрела Роберту в глаза. Слезы потекли у нее по щекам.

– Если вы перережете ей артерию, кобыла быстро умрет и не будет мучиться.

– За свою жизнь я повидал немало смертей, миледи. Был свидетелем того, как от меча в бою умирали и люди, и лошади. Многие из них погибали от удара моего собственного оружия. Не все умирали быстро и без мучений. – Роберт отпустил Элдсуайт. – А разве вы, Элдсуайт, не можете ее спасти? Неужели даже лошадиной ведьме не под силу ее исцелить?

Элдсуайт задела за живое не ярость Роберта, а то, что он назвал ее лошадиной ведьмой. Потрясенная, она опустила глаза,чтобы Роберт не заметил, как она уязвлена. Элдсуайт долго молчала, потом наконец заговорила:

– Будь это в моей власти, я вылечила бы ее. Вы опытный коневод. У вас золотое сердце. Вы не дадите кобыле страдать. Прошу вас, прекратите ее мучения. – Она протянула ему кинжал.

На лице у Роберта заходили желваки.

– С чего вы взяли, что у меня золотое сердце? – Он снял с головы лошади узду и взял кинжал. – Отныне и впредь вы будете разочарованы любым моим поступком.

Элдсуайт погладила морду лошади и, не проронив ни слова, ушла. Ее уязвили в самое сердце слова Роберта и разительная перемена в нем. Оказалось, что она совсем не знает этого человека. Элдсуайт не ожидала, что он станет говорить с ней подобным образом в присутствии солдат и сэра Хьюго. Не представляла, что он может быть с ней резок и усомнится в ее искренности и преданности.

Луна висела низко, прячась за разбросанными по небу облаками. Небольшой гарнизон выстроился у разводного моста, который вел в замок Хиллсборо. По зубчатой стене расхаживали лучники, а в двух круглых башенках по обе стороны от сторожки у ворот несли службу часовые. Ров был наполнен помоями, от которых по округе распространялся отвратительный гнилостный запах.

Заткнув нос, Элдсуайт всматривалась вдаль, пытаясь разглядеть во дворе замка конюшню. Боже правый! Да там, должно быть, сотни три лошадей, а то и больше, судя по огромным стогам сена во дворе.

За наружной стеной во внутреннем дворе замка были видны ремесленные мастерские, палатки и два колодца – один с водой для скота, другой – для жителей замка. Стояла тишина. Рыцари сгрудились вокруг костра, разведенного невдалеке от входа в главный зал.

Когда стало известно о появлении в Хиллсборо гарнизона, разговоры у костра стихли. Повозка, в которой ехала Элдсуайт, резко дернулась и остановилась. Люди кланялись Роберту и бросали недоуменные взгляды на Элдсуайт.

Кто-то захихикал. От группы стоявших чуть поодаль молодых людей отделился парень. Он приблизился к повозке и уставился на Элдсуайт.

– Вот она! Та самая колдунья, заговаривающая лошадей! Из замка Креналден! Знай я, что она окажется такой смазливой, записался бы в добровольцы, чтобы отправиться за ней и привезти эту красотку сюда. – Парень игриво подмигнул Элдсуайт, обнажив в. улыбке гнилые зубы.

Из темноты подал голос его юный, низенького роста, оруженосец:

– Говорят, она скачет на лошади не хуже мужчины.

Высокий рыцарь презрительно фыркнул:

– Мой пони – в ее распоряжении в любое время. Я даже могу помочь ей на него залезть.

Под дружный хохот Элдсуайт вышла из повозки и встала в стороне от молодых людей.

Когда Роберт, не торопясь, вышел из повозки, рыцари сразу же умолкли.

– Леди Элдсуайт находится под моим личным покровительством. Советую вам относиться к ней с уважением. – Он жестом велел Элдсуайт следовать за ним. – Сюда, пожалуйста, леди Элдсуайт.

Роберт сурово посмотрел на молодых людей:

– Немедленно отправляйтесь спать! Учения начнутся на рассвете. Пирсон, готовы ли лошади? В хорошей ли они форме?

Молодой рыцарь ответил с поклоном:

– Да, сэр Роберт. Ожидая вашего возвращения, мы каждый день проводили тренировки. Все гадали, что вы так долго делаете с колдуньей… – Он осекся, слишком поздно спохватившись. И пожалел, что сболтнул лишнее.

Роберт с грозным видом шагнул к рыцарю, но в этот момент его внимание отвлек мальчик лет десяти, стоявший на лестнице в главной башне. Он поманил Роберта рукой и радостно крикнул:

– Сэр Роберт! Мы не надеялись увидеть вас живым и опечалились.

Роберт торопливо поднялся по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Улыбаясь, он взъерошил мальчишке вихры.

– Рад снова тебя видеть, Джек. Ты стал совсем большим.

Мальчик расплылся в улыбке и вежливо поклонился Элдсуайт.

– Здравствуйте, м-м-миледи, – сконфуженно пробормотал мальчуган и направился вслед за Робертом вверх по лестнице.

Элдсуайт тоже поднялась наверх. После сцены с умирающей лошадью Роберт ни словом не перемолвился с Элдсуайт. Его отчужденность возмущала девушку.

– Я не виновата в том, что ваша кобыла погибла! – не выдержав, выпалила Элдсуайт. – Вините в ее смерти не меня, а саму природу. Клянусь всеми святыми, я спасла бы вашу лошадь, будь это в моих силах.

Роберт пропустил слова девушки мимо ушей, сделав вид, будто не слышал их. Он прошел в тускло освещенный холл и расположился за громоздким столом у большого, выложенного камнем камина. Яркий огонь освещал тканые гобелены и геральдические знамена, висевшие на галереях наверху. Роберт налил эля в оловянный кубок и обратился к Элдсуайт:

– Хотите выпить? – Он помедлил немного, а затем осушил свой кубок.

Элдсуайт устало опустилась на скамью возле камина.

Она сидела, понурив голову, и смотрела в пол. Ее внимание привлекла роскошная глазированная напольная плитка, в которой сочетались белый и синий цвета оттенка парижской лазури, украшенная гербом графа Хиллсборо.

– Добро пожаловать, Роберт, братишка! – донесся из темноты низкий глубокий голос.

Элдсуайт подняла голову и увидела высокого мужчину, поразительно похожего на Роберта. Он вышел встретить брата. Граф Хиллсборо был в дорогом зеленом жакете с рукавами в форме колокола, отороченными горностаем и украшенными драгоценными каменьями, в шерстяных брюках багряного цвета, заправленных в кожаные сапоги по щиколотку. На груди у него висел массивный золотой медальон, который поблескивал при свете огня в камине.

– Значит, король отозвал тебя назад для обороны крепости Креналден? Сожалею, что тебе не удалось присоединиться к крестовому походу, как ты того желал. Это успокоило бы твою совесть. – Граф Хиллсборо налил себе эля, осушил кубок до дна и протянул Роберту руку для рукопожатия. – Ну что ж, брат. Давай забудем обо всем и начнем сначала. Я прощаю тебя за то, как дурно ты поступил с леди Маргаритой. Ведь это ее доброе имя было опорочено, а не наше.

Вместо того чтобы подать руку, Роберт отшатнулся от брата. Он был вне себя от бешенства.

Его брат опустил руку и вздохнул.

– Вижу, твоя миссия увенчалась успехом, – сказал он, показывая глазами на Элдсуайт.

Роберт снова наполнил кубок элем.

– Леди Элдсуайт, позвольте представить вам моего старшего брата, Гарольда, графа Хиллсборо, – произнес он, не поднимая глаз.

Элдсуайт поднялась и присела в реверансе:

– Я – Элдсуайт, дочь графа Креналдена, милорд. Я благодарна вашему брату за оказанную мне помощь, а вашему дому – за гостеприимство.

Гарольд усмехнулся и пристально посмотрел на девушку:

– Мой брат выполнял приказ короля, леди Элдсуайт. Полагаю, король надеется помирить наши семьи. Правила хорошего тона обязывают меня спросить вас, как поживает супруга вашего отца, Изольда? Я рос вместе с ее братом.

Поразительное равнодушие, с которым граф Хиллсборо задал Элдсуайт вопрос, дало ей основания предположить, что ответ на него был известен заранее.

– Изольды больше нет в живых, – произнесла Элдсуайт, как можно более спокойным голосом, желая лишить Гарольда Бретона удовольствия лицезреть ее безутешное горе. Элдсуайт подняла глаза и увидела его самодовольную улыбку. В ней все заклокотало от негодования, и она потеряла остатки самообладания. Не видя смысла в соблюдении условностей и дальнейшем притворстве, она спросила его без обиняков, не желая ходить вокруг да около. – Почему вы не послали подкрепление, чтобы помочь графу Глостеру? Ведь гарнизон Хиллсборо мог оказать ощутимую помощь королевскому войску.

Гарольд отвернулся и, заложив руки за спину, устремил взор на возвышение, где стоял стул графа с высокой спинкой.

– Леди Элдсуайт, мои рыцари в это время находились в Уэльсе, отстаивая там интересы британской короны. В то время как принц-регент, а также мой благочестивый брат занимались подготовкой к крестовому походу, в моем войске каждый человек был на счету.

Роберт с шумом поставил кубок на стол.

– Граф Глостер был взят в плен. Ты мог взять на себя командование его войском.

– У меня было дел невпроворот. Уэльс – далеко отсюда. Король не ожидал от Гилроя такой прыти.

– У тебя было дел невпроворот? Я знаю, что это были за дела. Охота и веселые пирушки. Ты пренебрегаешь своим долгом перед страной. Если Джона Гилроя вовремя не остановить, рано или поздно он обратит свой алчный взор на Хиллсборо. Полным бездействием ты ставишь под удар свою землю и своих близких, – с негодованием произнес Роберт. – И за лето ты ничего не сделал: ров смердит, в загонах для скота воняет лошадиной мочой, бьюсь об заклад, ты палец о палец не ударил, чтобы позаботиться о грядущем урожае.

В ответ граф только скалил зубы.

– Может, ты забыл, братец, что Хиллсборо и графский титул принадлежат по праву рождения мне, а не тебе? Следить за имением Хиллсборо – моя забота. А тебя дела в усадьбе не касаются. Хоть отец и благоволил к тебе, закон есть закон. С этим ничего не поделаешь: я – старший сын, ты – младший. И нечего совать нос в мои дела. Все, что необходимо для поместья, я сделал.

Роберт невольно схватился за рукоятку меча. Гарольд попятился и стал теребить в руках золотой медальон, висевший у него на груди.

– Ну, полно тебе. Успокойся. Не стоит больше пререкаться из-за мелочей. Я искренне рад твоему приезду. Мне нелегко было справляться здесь в одиночку. Хорошо, что ты вернулся. Все труднее держать непокорных слуг в узде и должным образом вести хозяйство. А держать на своей шее этих лодырей – остатки королевского войска – весьма накладно. Солдаты бездельничают весь день и бегают за нашими женщинами. Играют в карты и пьянствуют все ночи напролет, а по утрам жалуются на то, что у них болит голова и они не могут принимать участие в учениях. Неудивительно, что Гилрой их одолел и они вернулись, как псы с поджатыми хвостами. Без сильной руки они совсем разболтались. Отбились от рук. – Гарольд откашлялся. – Раз уж ты сам завел об этом разговор, мои разведчики доложили, что, возможно, граф Глостер погиб. После того как Гилрой бросил его в темницу, никто его больше не видел. Караульным, которые его охраняли, разрешили оставить посты.

Элдсуайт вскочила с места и подбежала к графу:

– Умоляю вас, лорд Гарольд, дайте мне денег, я заплачу выкуп за графа Глостера, и Гилрой тут же освободит его и выдаст нам – живого и здорового.

– Уверен, король не останется в долгу перед тобой, узнав о твоем пожертвовании, – добавил сэр Роберт.

Граф покачал головой:

– Это бессмысленно. Креналден захвачен Гилроем, а графа Глостера наверняка нет в живых. Теперь выплата выкупа ничего не даст. Если вы считаете, что он жив, и желаете дать Гилрою то, что он просит, леди Элдсуайт, вы должны попросить денег у родственников Глостера. Или пусть вам даст нужную сумму мой брат, – ухмыльнулся Гарольд, щелкнув пальцами. – Ой, простите, запамятовал: кажется, мой брат Роберт вложил все до последнего гроша в подготовку к крестовому походу. И теперь, говорят, у него не осталось ничего, кроме коня. Таким образом, как я догадываюсь, мой брат также не в силах вам помочь.

Элдсуайт задрожала и в ужасе попятилась.

– Простите. Мне не стоило просить у вас денег. Совсем забыла, что вы – один из Бретонов, а я – дочь графа Креналдена! – сверкая глазами, с горечью выкрикнула она, гордо расправив плечи. – Но мне непонятно ваше злорадство. У меня такое чувство, будто в глубине души вы надеетесь, что Гилрой нас победит. Чему вы радуетесь? Убедившись в своей безнаказанности, в следующий раз он со своими войсками окажется у дверей вашего собственного замка.

Граф выгнул бровь дугой.

– Вы злоупотребляете нашим гостеприимством, леди Элдсуайт. Советую вам попридержать язык, иначе вы рискуете лишиться нашего покровительства и потерять нашу благосклонность.

Роберт перевел дыхание.

– Довольно. Сейчас мы ничего не решим. Мы с леди Элдсуайт очень утомились в дороге. – Он посмотрел старшему брату в глаза. – Я провожу леди Элдсуайт в женскую спальню.

Вертя на пальце перстень с изумрудом, Гарольд сказал:

– Брат, через неделю – Михайлов день. У нас будет пир, который почтят своим присутствием лорд Бернард, епископ Клевский. Полагаю, вы и леди Элдсуайт оденетесь соответственно случаю и как подобает вашему положению. Сейчас вы оба выглядите, – Гарольд обвел Элдсуайт и Роберта взглядом и поморщился, – как простые крестьяне. И не забудьте как следует вымыться.

С этими словами граф Хиллсборо удалился, а Элдсуайт так и осталась стоять посреди комнаты, глядя ему вслед. Его шаги гулким эхом отдавались в тишине.

Роберт вздохнул.

– Элдсуайт, прошу у вас прощения за поведение брата. Мой отец не стал бы себя вести подобным образом. – Роберт снова налил себе эля. – А что касается епископа Клевского, то он на ножах с моим отцом. Когда он приезжает к нам, они с братом непременно затевают спор. Епископ нужен брату для осуществления каких-то политических целей. Имейте это в виду.

Роберт поставил кубок на стол, встал и велел Элдсуайт следовать за ним. Выйдя из главного зала, они поднялись по узкой винтовой лестнице и остановились у арочной двери, возле которой на стене висел чадящий факел, готовый того и гляди потухнуть.

Роберт постучал в дверь.

– Откройте. Леди Элдсуайт будет сегодня ночевать здесь.

За дверью послышался шепоток, затем наступила тишина.

Дверь комнаты открылась, и на пороге появилась улыбающаяся стройная девушка с высокими скулами и яркими, как вишня, губами. Под ее накрахмаленной белоснежной вуалью виднелись локоны цвета меда, обрамлявшие ее красивое лицо. На женщине было желтое платье из дорогой тонкой ткани, на золотой цепочке у пояса висел молитвенник. Барышня присела в реверансе.

– Рада видеть, что с вами все в порядке, сэр Роберт. Я молилась за вас.

– Здравствуйте, леди Маргарита, – не глядя на нее, холодно произнес Роберт и провел Элдсуайт через порог. – Элдсуайт, я оставляю вас на попечение леди Маргариты. Мой брат назначил ее распорядительницей поместья, пока моя мать не вернется из паломничества по святым местам. Леди Маргарита даст вам подходящую одежду и найдет место, где вы будете спать.

Наклонившись к самому ее уху. Роберт шепнул:

– Держите с ней ухо востро.

С этими словами он удалился.

Когда дверь за Робертом захлопнулась, леди Маргарита провела Элдсуайт в женскую опочивальню, где на двух больших кроватях с балдахином спали не менее семи женщин. На постелях лежала стопка одеял, меховых шкур и покрывал.

Элдсуайт стояла и изумленно смотрела на леди Маргариту, словно увидела перед собой оживший призрак. Тем не менее эта женщина была жива и здорова и очень неплохо выглядела.

Значит, она не умерла, как говорил сэр Роберт. Более того, живет в замке Хиллсборо!

Леди Маргарита как ни в чем не бывало предложила Элдсуайт присесть и опустилась на стул с таким видом, словно была королевой.

– Леди Элдсуайт, что с вами? У вас такое выражение лица, будто вы увидели привидение. – Она обмахнулась льняным носовым платком и прикрыла им рот. – Впрочем, это неудивительно, если учесть то, что вам довелось пережить. Считайте, что вам повезло, ведь король поручил сэру Роберту отвоевать ваш родной замок. – Она приложила руку к груди и, слащаво улыбаясь, посмотрела на Элдсуайт.

Несмотря на вежливые слова леди Маргариты, Элдсуайт поежилась. Под ее пристальным взглядом ей стало не по себе. Она чувствовала, что Маргарита считает ее соперницей и относится к ней весьма враждебно.

– Добро пожаловать в Хиллсборо, леди Элдсуайт, и примите мои искренние соболезнования. Женская половина Хиллсборо не держит злобы и не питает неприязни к дочери графа Креналдеиа. Сожалею, что ваш визит происходит при столь печальных обстоятельствах.

Маргарита окинула оценивающим взглядом Элдсуайт и наверняка отметила про себя измученный вид и убогое, мешковато сидевшее на ней платье, позаимствованное у крестьянки.

Элдсуайт почувствовала, как кровь прилила к щекам, но сделала вид, будто ее нисколько не смущает то, как она выглядит.

– Благодарю вас, леди Маргарита. Народ Креналдена, вынужденный сейчас терпеть гнет Джона Гилроя и его солдат, признателен вам за ваши молитвы.

Маргарита улыбнулась. Самая младшая из обитательниц комнаты, худенькая девочка с конопушками на носу, набросила на плечи Элдсуайт одеяло.

– Вы правда колдунья, заговаривающая лошадей, как про вас говорят? – с искренним восхищением выдохнула девчушка. – Это правда, что вы знали, что лошадь сэра Роберта умрет от колик в животе, и собирались сами перерезать ей горло, пока сэр Роберт вас не опередил?

После этих слов разговоры в комнате мгновенно стихли. Все повернули головы и устремили полные любопытства взгляды на Элдсуайт.

– Леди Анна, – резко сказала Маргарита, – я запрещаю вам говорить здесь о ведьмах. В высшей степени неприлично повторять чьи-то глупые россказни. – Она поднялась и накинула на себя роскошный желтый бархатный плащ, отороченный кроличьим мехом. – Ты слишком много времени провела возле сторожки у ворот замка и наслушалась глупых разговоров. – Маргарита повернулась к Элдсуайт: – По-моему, девчонка влюблена в сэра Роберта. Как только узнала о том, что он приезжает, выбежала к воротам, чтобы его приветствовать.

Юная Анна залилась краской, а Маргарита продолжала говорить, бросая в ее сторону сердитые взгляды:

– Знаешь что, Анна, не говори, что я тебя не предупреждала. Если и впредь будешь вести себя подобным образом, то в один прекрасный день окажется, что ты лишилась девственности и ждешь ребенка. Сэру Роберту безразлично, что с тобой будет, а твоя репутация будет уничтожена.

В комнате снова воцарилась тишина. Притихшая Анна сидела, разинув рот от изумления. Маргарита повернулась к Элдсуайт и. улыбнувшись ей, проговорила:

– А теперь отдыхайте, леди Элдсуайт. Можете лечь на место Анны вместе с вдовой Элис.

Элдсуайт покачала головой. Она не хотела никого стеснять. И не собиралась настраивать против себя девушек и женщин. В любую минуту ей может понадобиться дружеская поддержка.

– Благодарю вас, но я предпочла бы спать здесь, возле камина.

Маргарита изобразила на лице удивление:

– Вы собираетесь спать на полу?

Элдсуайт кивнула и показала на матрас:

– Да. Если можно, я возьму одеяло.

Маргарита повела плечиком, не одобряя решения Элдсуайт спать на полу, но взяла с кровати меховое одеяло и протянула гостье. Элдсуайт улыбнулась стареющей вдове Элис и юной леди Анне и расстелила мех у огня.

– Здесь мне будет удобно. Спасибо.

Маргарита поджала губы.

– Завтра вы первым делом примете ванну и переоденетесь в чистую одежду. Я велю вашей служанке принести вам ваши тюки с вещами.

Элдсуайт оживилась. Неужели удалось спасти хоть что-то из ее пожитков?

– Моей служанке Бертраде? Где она?

– Спит на конюшне. Здесь слишком тесно.

Элдсуайт промолчала. Бертраду отправили спать на конюшню… Без сомнения, это сделали, чтобы нанести оскорбление ее хозяйке, дочери графа Креналдена. Можно себе представить, как страдает бедная Бертрада. Ведь она всегда боялась лошадей. Элдсуайт готова была поручиться, что ее вещи Маргарита тоже велела отнести на конюшню. Разумеется, предварительно их внимательно перебрав.

Элдсуайт заставила себя улыбнуться.

– У меня не так много вещей, – сказала она. – Наверняка вам это известно. Как и то, что среди них нет ни амулетов, ни трав, ни зелья. Что бы ни болтали обо мне люди, я – не колдунья, заговаривающая лошадей.

Несколько барышень хихикнули, Маргарита прищурилась.

– Спокойной ночи, леди Элдсуайт. Надеюсь, вы не оставили хорошие манеры на конюшне и будете вести себя в Хиллсборо, как подобает женщине вашего положения. – Она перекрестилась и сказала: – А теперь каждая из вас, дамы, должна помолиться перед сном. Бог милостив к благочестивым и набожным женщинам. – Леди Маргарита направилась к двери, затем остановилась и добавила: – Леди Элдсуайт, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы, пребывая здесь, вы не испытывали неудобств, но при этом чтобы ваш визит не слишком затянулся. В этом можете быть уверены.

После того как Маргарита наконец удалилась, Элдсуайт долго лежала, ворочаясь с боку на бок на тюфяке и глядя на огонь, горевший в камине. Проведя полжизни в монастыре, она привыкла спать на полу. Подолгу живя среди монахинь, она усвоила и другое – истинно праведные среди них никогда не были высокомерны и не были так уверены в собственной непогрешимости, как леди Маргарита. Элдсуайт видела, что эта женщина – искусная притворщица и набожность ее – показная.

При свете дня замок Хиллсборо выглядел таким же зловещим, каким показался Элдсуайт накануне вечером, когда они сюда приехали. На стенах широких коридоров были развешаны гобелены и медные канделябры со свечами. Через окна замка – довольно широкие и высокие – проникал запах свежевыпеченного хлеба и пряных трав.

Элдсуайт приняла ванну, переоделась в свою чистую одежду и почувствовала себя намного увереннее. Бертрада помогла ей надеть светло-голубую сорочку и темно-зеленое платье. Элдсуайт стянула талию поясом из серебра и закрепила на голове белую вуаль серебряным ободком.

Направляясь с остальными женщинами в главный зал на завтрак, она прислушивалась к их неторопливой беседе. В отличие от леди Маргариты остальные женщины в доме были простыми и на редкость доброжелательными. Впрочем, Анна и вдова Элис были не прочь немного посплетничать. Их излюбленной темой для обсуждения были приезды и отъезды сэра Роберта. Женщины толкались локтями, борясь за право сидеть за столом рядом е ним. Каждая старалась привлечь к себе внимание мужчины, которого они считали желанным и опасным одновременно. Так прошла неделя – без заметных событий, в ожидании прибытия съестных припасов и лошадей, отправленных в Хиллсборо королем. Элдсуайт тосковала по Роберту, и когда он входил в зал для трапез, искала его глазами. За все время он лишь несколько раз посмотрел в сторону Элдсуайт и встретился с ней взглядом. Но не предпринял ни одной попытки встретиться с ней наедине или хотя бы перемолвиться с ней парой слов.

Элдсуайт старательно изображала равнодушие, делая вид, будто не замечает, что Роберт избегает ее общества.

Она проводила время в беседах с другими дамами, а также со своей служанкой Бертрадой, которая, как выяснилось, не на шутку увлеклась сэром Хьюго. Все время говорила о нем, превознося до небес его рыцарскую, доблесть, и необычайную доброту.

Элдсуайт слушала ее восторженные излияния вполуха, рассеянно глядя на то, как слуги торопливо снуют по залу с подносами, нагруженными печеными яблоками, сыром и пирогами с рыбой. Элдсуайт молча заняла место за столом и так же молча позавтракала. После трапезы она вместе с остальными женщинами проведет час в молитвах в местной часовне. А потом, наконец-то отправится на конюшню. Этого момента Элдсуайт ждала с нетерпением.

Главный конюх поначалу отнесся с опаской к появлению Элдсуайт на конюшне; увидев перед собой нарядно одетую барышню, он засомневался в том, что она собирается там работать. К тому же он не доверял женщине из Креналдена.

Однако Элдсуайт намеренно оделась нарядно и богато. В ней прежде всего должны видеть дочь графа. Она не хотела, чтобы ее приняли за ведьму. Ведьмы, как известно, обычно одеты в грязные лохмотья. И чем больше ее наружность будет отличаться от внешнего вида колдуньи, тем лучше.

К тому же, намереваясь зайти на конюшню сразу же после службы в часовне, Элдсуайт не могла одеться менее нарядно, чем обычно, чтобы тем самым не обидеть священника.

Элдсуайт обещала помочь главному конюху готовить травы, необходимые для лечения различных болезней лошадей, в чем ей удалось убедить конюха, на попечении которого находилось три сотни боевых коней. Все они в скором времени отправятся на войну и должны быть в прекрасной форме. Несмотря на то что Хиллсборо был богатым замком, в уходе за лошадьми все же имелись некоторые недочеты.

По слухам, лорд Гарольд приказал управляющему урезать расходы на содержание лошадей. Но Элдсуайт уговорила его расстаться с некоторой суммой в золоте, чтобы обеспечить надлежащий уход за несколькими самыми любимыми конями графа, на которых он выезжал на охоту. Выделенных лордом Гарольдом денег хватило не только на это, но и на лекарства и повязки для остальных лошадей. Таким образом, Элдсуайт снискала благодарность главного конюха. А управляющий был рад, что владелец поместья сможет и дальше заниматься охотой. Поэтому у него не останется времени на проверку отчетов о произведенных расходах. В противном случае управляющий мог бы лишиться места.

Элдсуайт часами сидела в конюшне. Вот и сегодня ее одежда и волосы пропитались тмином и анисом. Но девушка была рада, что своим трудолюбием ей удалось снискать уважение конюхов и мальчишек-помощников. Она помогала с выращиванием и приручением совсем маленьких жеребят и приучением к седлу жеребят постарше. Даже рыцари прислушивались к мнению Элдсуайт и обращались к ней за советами. Здесь Элдсуайт чувствовала себя в своей стихии. Она забывала обо всем на свете, занимаясь любимым делом, которое отвлекало ее от мыслей о Роберте. О судьбе ее родного замка Креналден.

Солнце поднялось высоко в небе и стало припекать. Элдсуайт, опустив голову, быстрым шагом направлялась на конюшню. Завернув за угол, она нос к носу столкнулась с рыцарем, одетым в черное.

Их взгляды встретились.

– Извините, сэр Роберт.

Он улыбнулся ей и вежливо поклонился.

– Доброе утро, леди Элдсуайт. Вижу, вы трудитесь, не покладая рук. Все ли в порядке с вами, а также с лошадьми? – Вежливые слова прозвучали довольно суховато и сдержанно, но Элдсуайт заметила, что когда сэр Роберт увидел ее, его взгляд потеплел. Может быть, он по ней соскучился?

Элдсуайт потупила взор:

– Да. У меня все хорошо. А как дела у вас?

– Прекрасно. Вот только ожидание кажется мне утомительным. Когда наконец король пришлет провизию для войска? Для наступления на замок Креналден нам необходимы дополнительные доспехи для рыцарей, и еще у нас не хватает лучников.

– А все остальное готово? – спросила Элдсуайт.

– Мои солдаты готовы, – понизив голос, сказал Роберт. – Мы выступим сразу же, как только сможем. Чем дольше будем мешкать с наступлением, тем больше преимуществ появится у Гилроя. Я мало кого посвящаю в свои планы: повсюду рыщут шпионы Гилроя.

Элдсуайт огорчилась. Роберт не говорит с ней ни о чем другом, кроме их общего дела, кроме войны. Как будто их ничто больше не связывает. Как будто они – чужие друг другу.

Она подхватила юбки.

– Ну что ж, в таком случае не смею вас больше задерживать и отвлекать от важных дел. От души желаю, чтобы провизия как можно скорее была доставлена.

Роберт схватил Элдсуайт за руку:

– Элдсуайт…

Вдруг со стороны двора раздался чей-то громкий голос:

– Роберт, люди ждут тебя во дворе.

– Мне нужно идти, – сказал сэр Роберт, выпустив ее руку. Он повернулся и помахал сэру Томасу. – Рад был увидеться с вами, Элдсуайт, и счастлив узнать, что у вас все хорошо. – С этими словами он удалился.

«Любому настоящему рыцарю в жизни нужны только три вещи: конь, меч и женщина, но по-настоящему любит он только первые две», – с горькой усмешкой подумала Элдсуайт.

Глава 15

На следующее утро Элдсуайт и другие обитательницы замка шли через двор, направляясь в часовню. Небо было ясным и чистым. Вокруг царило оживление. Звенели наковальни, ржали лошади, лязгали мечи, кряхтели от натуги упражнявшиеся в боевом искусстве солдаты.

Солдаты остановились, чтобы поглазеть на проходивших мимо женщин. Элдсуайт сжалась. Она была готова услышать из уст людей привычное, но все такое же ненавистное ей и страшное слово «колдунья». Однако, к ее изумлению, на этот раз толпа молчала. Не последовало ни одного язвительного замечания в ее адрес. До ушей Элдсуайт не донеслось даже еле слышного шепотка. Видимо, слова Роберта подействовали на солдат.

Затем Элдсуайт увидела Роберта, который проводил тренировочный бой с сэром Хьюго. Мужчины рубились с невероятной энергией и энтузиазмом. Элдсуайт видела, что Роберт значительно окреп за эти дни и находился в прекрасной физической форме.

Сэр Хьюго похлопал товарища по спине.

– Ах, Роберт, леди Элдсуайт сегодня хороша, как никогда. – Он широко улыбнулся и вежливо поклонился дамам, чем вызвал у них улыбки.

Роберт промолчал. Он перевел взгляд на Элдсуайт.

Она тоже на него посмотрела. Со вчерашнего дня она не переставала думать о нем. Утром Бертрада потратила целый час на то, чтобы уложить. длинные темные волосы Элдсуайт. После утренней ванны они блестели на солнце, свободно струясь по спине.

Не удержавшись, Элдсуайт подошла к Роберту:

– Доброе утро, сэр. Вижу, вы подходите к военной подготовке со всей серьезностью и много тренируетесь. Ваше искусство владения мечом не может не восхищать. Чего, к сожалению, нельзя сказать о вашей вежливости. Почему бы вам хотя бы не снять свой шлем, когда мимо проходят дамы?

Роберт поклонился и снял шлем.

– Спасибо, леди Элдсуайт, что напомнили мне о правилах хорошего тона.

Пресвятая Дева Мария! Только сейчас Элдсуайт заметила у него под глазами темные круги. Наверное, он не спал всю ночь. Может быть, думал о ней?

Сэр Хьюго сказал, поглаживая бородку:

– Может быть, хватит, Роберт? Ты дерешься как черт. Атакуешь меня, как сумасшедший. Ты утомил меня, и я хочу перевести дух. Пойду попрошу прелестную Бертраду помассировать мне руки. – Бросив взгляд на Элдсуайт, он добавил: – У меня такое чувство, будто я здесь – третий лишний. – Он с поклоном удалился.

Элдсуайт почувствовала, что краснеет.

– Я схожу с ума от того, как вы смотрите на меня, но притворяетесь, будто не замечаете. Пожалуйста, верните мне мой душевный покой, – сказал Роберт.

– Я… я… я вовсе не смотрю на вас… – Элдсуайт не умела лгать. Она была обескуражена, узнав, что все это время Роберт тоже наблюдал за ней, как и она – за ним. Но виду не подавал.

Элдсуайт густо покраснела и, оставив Роберта, побежала догонять своих спутниц. Роберт долго смотрел ей вслед.

Худощавый лысеющий священник монотонным голосом проводил праздничную службу, посвященную святому Михаилу. В большинстве своем дамы слушали его скучную проповедь на латыни рассеянно, каждая думала о чем-то своем.

Через час Анна начала считать мелкие жемчужины на манжетах своего платья. Вдова Элис похрапывала, а ее дочери – Клер и Марджери – смастерили из носовых платков куколок и играли ими. Остальные дамы к этому моменту овладели в совершенстве искусством спать с открытыми глазами и по приказу священника открывать рот, притворяясь, будто поют священные гимны.

Элдсуайт пыталась сосредоточиться на проповеди, но ее мысли витали где-то далеко. Она нервно переминалась с ноги на ногу и с нетерпением ждала окончания обедни, чтобы снова пойти на конюшню. Она разглядывала фрески на стене за спиной священника. На них были изображены четыре всадника из «Откровения Иоанна Богослова». Один из всадников – на вороном коне – напомнил Элдсуайт Роберта Бретона и его верного Барстоу.

Леди Анна толкнула Элдсуайт в бок и прошептала:

– Леди Элдсуайт, я видела, как вы разговаривали с сэром Робертом. Он красавчик, правда? Говорят, он лучший наездник во всей Англии. – Девочка хихикнула. – Я видела, какие взгляды вы бросали друг на друга. Все это заметили.

Элдсуайт смотрела прямо перед собой, а ее щеки заливал румянец.

Анна тихо сказала:

– Не волнуйтесь, я не влюблена в него, как думает леди Маргарита. Честно говоря, я выбегала к воротам, чтобы встретить сэра Томаса. – Она стыдливо потупила взор: – Вот в него я, кажется, влюблена. – Прикрыв рот ладонью, Анна добавила шепотом: – Будьте осторожны, леди Элдсуайт. Леди Маргарита внимательно следит за вами и сэром Робертом. И по-моему, ей не нравится то, что она видит.

Элдсуайт краем глаза посмотрела на Маргариту. Та сидела на скамье с чопорным видом. Голубые глаза и золотистые волосы делали ее похожей на ангела.

Анна продолжала:

– Когда-то они с сэром Робертом были помолвлены, но теперь оба избегают разговоров об этом. Их свадьба расстроилась, и леди Маргарите позволили пожить здесь некоторое время, пока вокруг не будет безопасно. Подозреваю, что леди Маргарита до сих пор сохнет по сэру Роберту.

Элдсуайт была совсем сбита с толку. Пододвинувшись к Анне, она спросила:

– Почему леди Маргариту назначили распорядительницей замка? – Ее вопрос прозвучал немного громче, чем она этого хотела.

– Это дело рук лорда Гарольда. Он ненавидит сэра Роберта, своего младшего брата, и готов сделать все, чтобы ему насолить.

Вдова Элис уронила носовой платок и, наклонившись, чтобы поднять его, прошептала:

– Леди Элдсуайт, леди Маргарите не нужен сэр Роберт. Она положила глаз на лорда Гарольда, графа Хиллсборо. Ходят слухи, будто она уже делит с ним ложе. – Вдова Элис возвела глаза к небу: – Боже, прояви к нам милосердие и не дай ей стать женой сэра Гарольда. Иначе она навсегда останется хозяйкой замка и нам всем житья от нее не будет.

Тем временем священник в последний раз нараспев проговорил «аминь», и дамы направились к выходу.

В голове у Элдсуайт вертелось множество вопросов. Больше всего на свете ей хотелось как можно подробнее расспросить обо всем леди Анну и вдову Элис, но сейчас был неподходящий момент для этого.

Вместе с дамами протискиваясь к двери, Анна снова оказалась рядом с Элдсуайт. Девочка потянула ее за рукав.

– Сэр Томас собирается попросить моей руки у отца, – сияя от счастья, прошептала она, делясь с Элдсуайт своим секретом. – Только бы у сэра Томаса хватило для этого золота. Если мне не разрешат выйти за него замуж, я умру от горя!

Элдсуайт улыбнулась и посмотрела на леди Анну. Девчушке было не больше шестнадцати. Она была моложе Элдсуайт лет на пять. Искренняя и непосредственная – душа нараспашку. Элдсуайт мысленно пожелала ей удачи, хотя знала, как трудно младшей дочери дворянина выйти замуж по любви.

После обедни Элдсуайт направилась на конюшню.

Роберт появился перед ней неожиданно – словно вьи рос из-под земли.

– Леди Элдсуайт, к нам приехал епископ Клевский. Он выразил желание встретиться с вами.

Элдсуайт нахмурилась. У нее не было ни малейшего желания снова затевать с Робертом игру в кошки-мышки. Зачем она понадобилась этому епископу? Элдсуайт с ним никогда не встречалась, однако была наслышана о его суровости, особенно по отношению к женщинам.

– Я встречусь с ним позже, – сказала она. – А сейчас меня ждут лошади. У жеребца капитана глаза слезятся. Некоторых лошадей мучают приступы кашля. Надо принять меры, чтобы от них не заразились остальные.

– Епископ требует, чтобы вас привели к нему сию же минуту.

– Я приду, как только смогу.

Роберт взял Элдсуайт за локоть и строго посмотрел на нее:

– Пойдемте со мной, Элдсуайт.

Она гневно сверкнула на него глазами, но молча последовала за ним.

Боже, храни ее! Неужели епископ вызывает ее, чтобы обвинить в колдовстве?

Когда они с Робертом поднимались по лестнице в главный зал, от волнения Элдсуайт оступилась и чуть не упала.

– Вы ведете себя по меньшей мере невежливо. Не могли бы вы по крайней мере идти помедленнее? – выговаривала Элдсуайт Роберту, кипя от негодования.

Роберт остановился. Элдсуайт посмотрела на него. Лицо усталое, под глазами темные тени.

– Элдсуайт, знали бы вы, как я хочу прикоснуться к вам. Обнять…

Не договорив, Роберт резко повернулся и направился к боковой лестнице, которая вела в комнату его брата, находившуюся на верхнем этаже замка.

– Пожалуйста, будьте осторожны.

– Я попрошу епископа заплатить выкуп за Уильяма! – выпалила Элдсуайт. – Граф Глостер и мой отец всегда делали щедрые пожертвования церкви. Уверена, епископ Клевский мне не откажет.

Роберт остановился.

– На вашем месте я не возлагал бы на это слишком большие надежды. Помимо любви к Богу и к самому себе, епископ славится своей алчностью. Обожает деньги и золото. Обычно он приходит к нам, чтобы попросить денег. – Сказав это, Роберт направился дальше по коридору. Эта часть замка была незнакома Элдсуайт. Она шла, с любопытством озираясь по сторонам.

Епископ Клевский, в алой сутане и короткой белой мантии, отороченной золотым шитьем, нервно расхаживал по коридору возле двустворчатой арочной двери. Его чисто выбритое худое лицо блестело в свете висевших на стенах факелов. Глядя поверх головы Элдсуайт на Роберта, епископ изобразил на лице радость и поздоровался:

– Добрый день, сэр Роберт. – Священник притворился, будто не видит Элдсуайт, повернулся и открыл дверь.

При входе в комнату в глаза сразу же бросалась громоздкая кровать с балдахином, занимавшая большую часть помещения. Обитые дубовыми панелями стены были увешаны гобеленами. Вокруг пахло дымом и винным уксусом. Горели желтые свечи в медных подсвечниках. Возле щелевого окна стояло обитое парчой кресло – такое большое, что в нем при желании вполне могли бы уместиться двое.

Внимание Элдсуайт привлекли пустой графин для вина, одежда, разбросанная по полу, и пара вышитых серебром женских туфель.

Роберт прошел в комнату и, опершись на камин, скрестил руки на груди.

Епископ указал Элдсуайт место у камина рядом с Робертом и заложил руки за спину. Его надменное выражение лица вызвало у Элдсуайт неприязнь.

– Сэр Роберт, как жаль, что вы не отправились в Акр, – произнес священник. – Однако как ни крути, здесь тоже имеется широкое поле деятельности, где вы можете приложить свой талант. Вы нужны нашему королю.

Роберт хмыкнул.

Епископ прошел на середину комнаты. Резким движением он раздвинул бледно-голубые занавеси на кровати, где под ворохом одеял лежал мужчина. Он застонал во сне и перевернулся на живот.

– Лорд Хиллсборо, поднимайтесь. Скоро обед, а вы все еще спите. Король прислал вам привет. Поручил мне передать вам срочное сообщение. Именно для этого я и приехал сюда.

Гарольд сел на постели, голый по пояс. Он протер заспанные глаза и стал тереть виски.

– Кто посмел побеспокоить меня в столь ранний час? Сейчас еще нет и полудня. – Он неодобрительно посмотрел на епископа, зевнул и почесал живот. – Господи милостивый! Это вы, ваше преосвященство? Как же быстро вас черт принес! Или вы летели на крыльях ангела?

Епископ нахмурился:

– Вы всегда были самонадеянным молодым человеком – наглым и высокомерным. Попридержите язык. Не обладай я поистине ангельским терпением, я не церемонился бы с таким еретиком, как вы. Вы позорите честное имя вашего покойного отца.

Гарольд откинулся на подушки.

– Сейчас слишком ранний час для беседы с человеком, который представляет одновременно нашего Господина на небе и нашего короля на земле. Тут немудрено спросонья ляпнуть лишнее. Что бы я ни сказал, попаду впросак. Кого еще вы пригласили в мою опочивальню, ваше преосвященство? Я чую женский дух. Эта женщина пахнет землей, свежим зеленым сеном и лошадьми. Неужели это колдунья, заговаривающая лошадей? Та, что посоветовала моему нерешительному брату, который стоит сейчас здесь, прервать мучения его кобылы?

Роберт схватился за рукоятку меча и, подойдя к кровати брата, швырнул одеяла на пол.

– Какой же ты бездельник, брат! Напрасно я надеялся, что ты изменишься. Не зря говорят, что горбатого могила исправит.

Епископ подошел к Роберту и убрал его меч. Он укоризненно взглянул на Роберта, а затем гневно – на его брата:

– Боже милостивый! Хиллсборо! Вы же благородный рыцарь, член королевского суда. Вспомните о своем достоинстве и прикройте наготу. Здесь присутствует дама.

Гарольд рассмеялся:

– Бьюсь об заклад, она не увидит ничего такого, чего уже не видела раньше. – Он кивнул в сторону Роберта.

Элдсуайт бросило в жар. Как граф Хиллсборо мог обо всем узнать?

Епископ поднял с пола одеяло и набросил Гарольду на колени:

– Прикройтесь, вы, человек без стыда и совести. Неудивительно, что король не может найти ни одной женщины благородного происхождения из хорошей семьи, которая согласилась бы выйти за вас замуж. – Священник повернулся к Элдсуайт: – Кстати, это напомнило мне о цели моего приезда, леди Элдсуайт. Ну так вот, перейду к сути дела. Должен сообщить вам, что теперь вы являетесь графиней Креналден.

Элдсуайт ахнула, зашаталась и ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Кровь отлила у нее от лица.

– Мой отец погиб? – Голос ее дрогнул.

– Да, леди Элдсуайт. – В голосе священника не было ни сочувствия, ни сожаления. Никаких признаков того, что епископ понимает, как тяжелы эти новости могут быть для Элдсуайт. Все тем же сухим и деловитым тоном он продолжал: – Король посылает вам свои соболезнования. Он до сих пор находится в Шотландии, сражаясь с бунтарями. Тем не менее находит время думать об Англии и решил позаботиться о вашей судьбе. Он желает, чтобы вы незамедлительно нашли себе мужа. Земли Креналдена и права на пользование водой должны быть по-прежнему закреплены за Короной.

У Элдсуайт все поплыло перед глазами. Она тяжело опустилась на стул. Отец погиб! Ее потрясение было так велико, что она не слышала ничего из того, что произнес епископ после этих слов.

– Как он погиб? – спросила она у священника, глядя на него с мольбой. – Вряд ли принц Эдуард с войсками крестоносцев успел к этому времени достичь берегов Святой земли.

– Ваш отец погиб во Франции, леди Элдсуайт. Кто-то пустил стрелу ему в спину.

Элдсуайт вскрикнула.

– Гилрой! – Закрыв лицо руками, она зарыдала. – Отец сказал, что у Гилроя есть наемные убийцы.

Епископ расхаживал по комнате в своей длинной красной сутане.

– Можете не сомневаться: принц разыщет убийц вашего отца. Ваш отец был союзником, которого принц и король высоко ценили. А теперь перестаньте лить слезы и послушайте то, что я вам еще должен сообщить. – Он подошел к Элдсуайт и, сдвинув брови, строго посмотрел на нее. Словно собирался отчитать ребенка за плохое поведение. – Леди Элдсуайт, король желает, чтобы вы вышли замуж за лорда Гарольда, графа Хиллсборо. Эта семейная династия, точно также, как и ваша семья, всегда была оплотом и поддержкой английской Короны. Вы – графиня, а он – граф. Граф Хиллсборо составит вам блестящую партию. Вы оба занимаете одинаковое общественное положение. Это будет равный брак, основанный на здравомыслии.

Элдсуайт вскочила с места. Ее грудь вздымалась.

– Нет! Ни за что! Я обещала моему бедному отцу, что выйду замуж за графа Глостера. Я – его невеста. И не нарушу своего обещания. Я не выйду замуж за лорда Гарольда. Представителя семьи Бретонов!

Епископ укоризненно покачал головой:

– Ваше обещание выйти замуж за графа Глостера было дано без одобрения короля. Несмотря на то что ваш отец и граф Глостер неоднократно обращались к его величеству с этой просьбой, король так и не дал своего высочайшего согласия. А значит,официально вы не обручены с графом Глостером и не являетесь его невестой. И никогда не были с ним помолвлены. Ни в глазах церкви, ни в глазах Короны.

Роберт изумленно взглянул на Элдсуайт. Удивление быстро сменилось гневом и возмущением.

– Значит, вы не были официально обручены с графом Глостером?

Элдсуайт молчала. Она была так же удивлена, как и Роберт.

– Леди Элдсуайт, больше месяца никто ни разу не видел графа Глостера. Гилрой больше не посылает депеш с требованием выкупа за его освобождение. Из этого мы можем заключить, что Глостера нет в живых. Скорее всего он скончался в тюрьме. Поэтому вы выйдете замуж за другого, как того желает король.

– Нет! Я не выйду замуж за графа Хиллсборо. Я отказываюсь.

Епископ тяжело вздохнул. Он с трудом скрывал досаду.

– Король подозревал, что вы можете отказаться. – Он посмотрел на Гарольда, который с наглой усмешкой продолжал лежать на кровати в чем мать родила, едва прикрывшись звериной шкурой. – Честно говоря, я отчасти могу вас понять и не осуждаю за столь категоричный отказ. Придворные дамы при появлении сэра Гарольда разбегаются. Никто не желает иметь дело с этим пьяницей. Даже трезвый он – полное ничтожество, когда дело касается его поместья или войска. Хиллсборо до сих пор держится на плаву благодаря тому, что народ здесь предан брату лорда Гарольда, сэру Роберту. За год, который сэр Роберт Бретон отсутствовал, Гарольд здесь едва все не погубил. – Священник прищурился. – Тем не менее у вас нет другого выхода, леди Элдсуайт. Если только… – Он сделал паузу и почесал в затылке. – Если только вы не согласитесь выйти замуж за младшего брата сэра Гарольда. Однако у сэра Роберта нет ни земельных владений, ни титула – ничего.

Эти слова прозвучали для Элдсуайт словно гром среди ясного неба. Услышав их, она так и застыла, не в силах двинуться с места. Отчаяние и ужас охватили ее. Похоже, король и епископ твердо решили, что она должна выйти замуж за одного из братьев из семьи Бретонов.

Епископ заложил руки за спину.

– Король предусмотрел вашу реакцию и приготовил для вас запасной вариант, предложив вам в мужья сэра Роберта. Главное для Короны – чтобы династии Хиллсборо и Бретонов забыли о многолетней вражде и объединились. Этот союз обеспечил бы наиболее надежную защиту королевских интересов. Королю совершенно безразлично, которого из Бретонов вы выберете себе в мужья. Главное – согласитесь.

Роберт в гневе стиснул кулаки:

– А что, король уверен, что я подчинюсь его требованиям? Он даже не удосужился прислать мне депешу с сообщением о своем приказе.

Епископ вскинул голову:

– Вы же знаете Генриха. Вы не получите от него никаких письменных свидетельств его воли – ничего, кроме новых обещаний. Он приказал вам защитить замок Креналден и позаботиться о безопасности леди Элдсуайт. Взамен он отдаст вам земельный участок вдоль реки Грев и в придачу две сотни гектаров плодородной земли Креналдена, пригодной для обработки. Таким образом, он предлагает вам не кусок пирога, а целый пирог – замок Креналден и графский титул, если вы или ваш брат согласитесь жениться на леди Элдсуайт.

Гарольд сел на постели. Его глаза алчно сверкнули.

– Передайте королю, что я готов жениться на леди Элдсуайт, колдунья она или нет – все равно! Мне нужны ее земли и замок Креналден. От такого приданого трудно отказаться. Пусть даже эта женщина – ведьма.

Элдсуайт с надеждой взглянула на Роберта. Он был в полной растерянности, как кошка, которая держит в зубах птичку и не знает, что делать со своей добычей.

– Элдсуайт. – Роберт подошел к Элдсуайт. – Это совсем не то, что вы думаете. Я удивлен подобному повороту событий не меньше вас. Я понятия не имел о планах короля. О том, что он собрался нас поженить. Он играет нами. Потакает своим капризам. Если вы подумали, что я привез вас в Хиллсборо, заранее зная о планах короля…

Элдсуайт в ужасе отшатнулась от него:

– Как же глупа я была все это время! Король и не думал давать согласие на мой брак с графом Глостером. Он предал меня и отца, а также графа Глостера. Я была так наивна. Но теперь я прозрела. Спасибо за этот урок его величеству. – Она вздохнула. – Что касается графа Глостера, я все равно должна выйти за него замуж, потому что обещала это отцу. Я сказала, что сделаю это, как только король даст разрешение на брак. Я представления не имела, что король с самого начала был против этого союза. – Элдсуайт опустила глаза. – Я не обманывала вас, сэр Роберт. Никогда.

Епископ откашлялся.

– Леди Элдсуайт, вы должны выбрать кого-нибудь из братьев Бретонов – старшего или младшего.

Элдсуайт медлила, терзаемая угрызениями совести. Она испытывала горечь, сознавая, что ее предали люди, которым она доверяла. Что все ее покинули. Все кончено: Изольда умерла, отец погиб. Халиф пропал. Ей так и не представилась возможность защитить родной Креналден, выйти замуж за Глостера – выполнить волю отца, чтобы он мог ею гордиться. Будь отец жив, он отрекся бы от Элдсуайт, выйди она замуж за одного из Бретонов. Ее сердце разрывалось на части.

– Нет. – Она покачала головой.

Епископ нервно забарабанил костяшками пальцев по столу – так энергично, что кружки попадали со стола.

– Леди Элдсуайт, позвольте мне прояснить ситуацию. Если вы откажетесь исполнить волю его величества и выйти замуж за того, кого изволил выбрать для вас король, вам придется отправиться в монастырь в каком-нибудь Богом забытом уголке Англии. У вас отнимут замок Креналден и всю принадлежащую вашей семье собственность и поделят ее между вассалами короля. Вы останетесь ни с чем. Ваш род прекратит свое существование. Будь ваш отец жив, он благословил бы ваш брак с Бретоном, раз это приказ короля. – Священник заглянул Элдсуайт в глаза: – Примите к сведению, леди Элдсуайт: бывшей колдунье, заговаривающей лошадей, в монастыре придется несладко. Я лично позабочусь о том, чтобы настоятельницы пересмотрели свои прежние убеждения и наставили вас на путь истинный.

Роберт подошел к епископу.

– Не надо угрожать леди Элдсуайт. Если хоть один волосок упадет с ее головы по вашей вине, вы пожалеете о том, что родились на свете. Попомните мое слово. – Он взялся за рукоятку меча.

Епископ попятился и с вызовом посмотрел на Роберта.

У Элдсуайт защемило сердце. Роберт стоял так близко, что ей хотелось прижаться к нему и положить голову ему на грудь. Но ей сейчас было не до этого: ее надежда на любовь разбилась о политику и честолюбивые устремления. Элдсуайт дерзко посмотрела священнику в глаза. Он назвал ее колдуньей, заговаривающей лошадей. Он угрожал, что добьется от нее повиновения при помощи насилия. Но никто – ни один человек больше не поможет ей. Ни ее отец, ни ее нареченный жених. Даже Роберт только что отказался от нее.

Теперь она знает, что делать. Когда Элдсуайт это поняла, от слабости, вызванной горем, от нерешительности не осталось и следа. Она ощутила в себе невиданную силу. Элдсуайт не знала, в чем был источник этой силы. Но внезапно она вдруг перестала чувствовать себя беззащитной и одинокой.

Она встала перед епископом, гордо подняв голову и расправив плечи. Ее глаза сверкали.

– Ваше преосвященство. Не называйте меня колдуньей, заговаривающей лошадей: я – всего лишь целительница. Ваши угрозы меня не пугают. На моих глазах убивали моих близких. Я видела, как во время эпидемии Черной смерти умирали люди и животные. Я побывала в плену у Гилроя. Я потеряла все, что у меня было: землю, замок, любимого коня и друзей. А только что узнала, что потеряла отца. Неужели вы хоть на мгновение могли себе вообразить, что меня может напугать перспектива отправиться в монастырь? Не забывайте, что я провела большую часть жизни среди монахинь. Но не хочу отдать то, что было моим по праву рождения. Если мне придется выйти замуж, чтобы сохранить за собой то, что осталось от усадьбы моего отца, что ж – так тому и быть. Я готова.

Она сложила руки на груди.

– Я выйду замуж за Роберта Бретона.

Услышав это заявление, Гарольд тихо выругался и пробормотал что-то себе под нос. Епископ просиял.

– Соглашаясь выполнить волю короля, леди Элдсуайт, вы поступаете разумно.

Епископ отряхнул свою алую мантию и направился к двери. Взявшись за ручку двери, он повернулся к Роберту и спросил:

– Значит, вы согласны взять в жены леди Элдсуайт, оставив в прошлом расторгнутую помолвку с леди Маргаритой? Ее отец, барон Саттон, до сих пор не простил королю, что он разрешил вам воздержаться от брака с его дочерью. Барон больше не делает пожертвований церкви и заявляет, что он слишком беден, чтобы платить налоги. Он выгнал Маргариту из дома и лишил ее приданого. Теперь Генрих хочет, чтобы барон Саттон заставил вас жениться на Маргарите силой. Я хочу того же самого. Но возможно, ваш брак с леди Элдсуайт с лихвой покроет причиненный ущерб и поможет вам загладить свою вину.

Гарольд застонал и снова повалился на постель.

– Ха! Ну это вряд ли! Мой безупречный во всех отношениях братец никогда не сможет исправить совершенную им однажды ошибку. Влюбиться в Маргариту Саттон! Трудно представить себе более неудачный выбор! Уж если сравнивать нас двоих, я по крайней мере разбираюсь в женщинах гораздо лучше, чем он.

Роберт схватился за меч. Он кипел от негодования. Желваки заходили у него на скулах, глаза сверкали. Роберт шагнул к кровати, где лежал Гарольд. Но затем остановился и с гневом посмотрел на брата.

– Не будь ты моим родным братом, я вызвал бы тебя на бой. Чтобы мы уладили наш спор при помощи оружия – раз и навсегда. – Он перевел взгляд на епископа: – Леди Элдсуайт должна согласиться выйти за меня замуж добровольно, без принуждения. Я не женюсь на женщине, которая выходит за меня замуж, скрепя сердце. И никто не заставит меня изменить это мое решение. Даже сам король.

О Пресвятая Дева Мария, Роберт не шутит. Он просто в бешенстве. Он мечет громы и молнии.

Священник выгнул бровь и усмехнулся уголками рта. Словно эта перепалка приятно щекотала ему нервы.

– Что скажете, леди Элдсуайт? Охотно ли вы выходите замуж за сэра Роберта?

Элдсуайт молчала.

Глава 16

– Я ожидаю от вас верности и взамен сам обязуюсь хранить вам верность. Я верю в святость брака и не могу с легкостью относиться к обязательствам, которые налагает на человека супружество. – . Роберт подошел к Элдсуайт.

Она оперлась о камин. Ее судьба была решена, также, как и судьба Роберта. Если только ей не удастся его переубедить.

– Замок Креналден в руках Джона Гилроя. Если вы женитесь на мне из-за моих земель и из-за титула, то можете остаться ни с чем. Если не получите мое приданое, окажетесь без гроша. Будете сами зарабатывать себе на хлеб. И что еще хуже, погибнете в бою.

Роберт взял руку Элдсуайт и едва коснулся губами ее открытой ладони.

– Я с огромной радостью готов рискнуть. – Он улыбался Элдсуайт так, словно они сейчас были одни в этой комнате, а не под неусыпным оком епископа и пристальным взглядом его старшего брата.

Элдсуайт убрала руку и, не отрываясь, смотрела Роберту в глаза.

– Ваше преосвященство, передайте королю, что я выйду замуж за сэра Роберта Бретона добровольно, по собственному желанию. Я даю свое согласие без принуждения. А вы, сэр Роберт, по крайней мере получите то, чего хотите, целиком и полностью. Усадьбу моего отца. Как ни прискорбно мне отдавать вам Креналден, я уважаю закон. А он обязывает меня отдать усадьбу мужу. Но я никогда не поверю, что вы не подстроили все это специально, с тайным умыслом завладеть Креналденом.

Господи! Узнай об этом бесчестье ее отец, он перевернулся бы в могиле! Но что же ей остается делать? Элдсуайт кусала губы. Слезы заструились у нее по щекам.

Роберт покачал головсм. Его глаза гневно сверкнули.

– Вы несправедливо меня обвиняете. Никакого тайного умысла у меня не было. Такова воля короля.

Епископ направился к двери.

– Ну что ж, значит, решено. Король будет доволен, – сказал он, потирая руки. – Сегодня же вечером устроим праздничный пир по случаю помолвки. Надо разослать всем объявления о предстоящем бракосочетании. Через две недели вы станете мужем и женой.

Гарольд сердито насупил брови и хмыкнул:

– Мой брат женится на ведьме? Ну что ж, поделом ему, ваше преосвященство. Почему бы не поженить их сегодня же? Обтяпаем дельце – и дело с концом. Я буду свидетелем на их свадьбе. Буду стоять рядом с братом в чем мать родила. Ну что, славно я придумал?

Священник посмотрел на Гарольда так, словно перед ним стоял законченный идиот.

Роберт сверлил епископа взглядом:

– Ответьте ему, ваше преосвященство. Скажите ему, что не повенчаете нас с леди Элдсуайт немедленно, потому что король Генрих не давал на это своих полномочий. Если сегодня или завтра меня схватит Джон Гилрой и будет требовать выкуп за мое освобождение, король не сможет мне помочь, потому что сам сидит на мели, а мой родной брат и пальцем ради меня не пошевелит. В таком случае леди Элдсуайт станет замужней женщиной, муж которой жив, но томится в заключении, и король не сможет использовать ее в качестве приманки и материального стимула. А для чего тогда кому-либо сражаться за замок Креналден, если его хозяйка и богатая наследница уже замужем и после освобождения крепости Креналден он не получит большой куш?

Гарольд посмотрел на брата со злобой и самодовольно усмехнулся:

– По правде говоря, меня задело за живое, что ты столь низкого мнения обо мне, братец. Считаешь, что я откажусь платить за тебя выкуп? Разумеется, тут ты в точку попал: не стану я платить за тебя. Но в любом случае рад, что после праздничного пира по случаю твоей помолвки мы с тобой распрощаемся. Хочу, чтобы ты проваливал отсюда подобру-поздорову. Чем быстрее ты покинешь Хиллсборо, тем лучше. Как только ты снова здесь появился, народ Хиллсборо начал забывать, кто на самом деле их граф. Я – их лорд, хозяин и благодетель, а не мой младший брат.

Элдсуайт потянула Роберта за рукав:

– Вы уезжаете?

Роберт бережно убрал ее руку:

– Я все объясню вам позже, Элдсуайт. Когда мы останемся наедине.

Епископ налил себе вина, осушил кубок до дна, с шумом поставил его на стол и направился к двери:

– Сэр Роберт, пойдемте со мной. Пока я буду составлять брачный договор, вы напишете письмо королю. Нас с вами ждет королевский гонец. Он отвезет наши с вами послания его величеству. Генрих просил сообщить ему о состоянии его войска. Напомните королю о том, что он обещал прислать провизию. Он может об этом забыть по причине своего преклонного возраста.

Роберт поклонился Элдсуайт.

– Я скоро вернусь. Даю слово. – Следуя за священником, он направился к двери.

Гарольд вскочил с постели, торопливо надел рубашку и стал искать башмаки.

– Сожалею, леди Элдсуайт. Мне пора идти завтракать. После чего я должен сходить в часовню и поблагодарить Бога за то, что в очередной раз счастливо избежал женитьбы. – Он учтиво поклонился. – И покорно прошу меня извинить, – добавил он, подняв на нее глаза. – Я не хотел вас обидеть. Вы – настоящая красавица, чистая и непорочная, в чем я ничуть не сомневаюсь. – Он скривил губы и рассмеялся. – Вы обладаете многими достоинствами, но подозреваю, вы уже предложили их моему брату.

Шея и щеки Элдсуайт стали пунцовыми. Ее душил гнев. Она повернулась к двери, чтобы удалиться.

– Вы не умеете притворяться. Вы так же без ума от моего брата, как и он – от вас.

Элдсуайт остановилась.

– Епископ не так глуп. Король – тоже. Они не собирались выдавать вас за меня, зная, что вы откажетесь стать моей женой. Вы и мой брат – игрушки в их руках. Вами обоими крутят, как хотят. Все вышло так, как запланировали король и епископ. Им даже удалось заставить вас выйти замуж якобы добровольно. О, бедняжки женщины, вас так легко обвести вокруг пальца!

Элдсуайт охватили сомнения. Подозрение закралось ей в душу. Неужели все, что произошло в этой комнате, инсценировано? Боже милостивый! Неужели Роберт, который мог довести ее до исступления своими пылкими поцелуями, – подлец? Что, если, несмотря на то что Роберт все отрицал, он с самого начала знал обо всем, что затеял король? «Ну ничего, – успокаивала она себя, невольно сжав кулаки, – он дорого за это заплатит».

Она гордо вскинула голову.

– Не надо злорадствовать, милорд Гарольд. Отправляйтесь на молебен и поблагодарите Бога за то, что не вы – мой будущий муж.

Гарольд рассмеялся. Сложив ладони перед собой, он возвел глаза к небесам:

– Непременно, леди Элдсуайт. А еще я помолюсь о погибшей душе моего дорого братца. Он только что совершил сделку с дьяволом, согласившись взять в жены злую ведьму.

Элдсуайт облокотилась на поручень галереи. Сверху она наблюдала за слугами, которые сновали по залу в новых нарядных одеждах. Они накрывали столы, пододвигая к ним стоявшие у стены длинные дубовые скамьи. Дети весело смеялись и играли с собаками, а дворецкий подсчитывал кружки и столовое серебро.

Возле Элдсуайт прохаживался Роберт.

– Я слышал, трубадуры будут петь сегодня о колдунье, которая может заставить боевого коня гарцевать и знает снадобье от Черной смерти.

– В песнях трубадуров много преувеличений, – заметила Элдсуайт, притворившись, будто наблюдает за служанкой, расставлявшей на столах свежие цветы.

Роберт усмехнулся:

– Не могу с вами не согласиться, миледи. А если правда, что существует на свете такая колдунья, клянусь сохранить это в тайне.

Элдсуайт прислонилась к холодной каменной колонне и стала наблюдать за слугой, который нес поднос с дымящимися мисками, наполненными соусом, и блюдами с жареной на вертеле дичью и рыбой. Столы ломились от яств и сверкали золотой и серебряной посудой.

Приглашенные на праздник бродили по залу – разряженные в цветные шелка и увешанные драгоценностями дамы и господа. Какая-то молодая девушка показала на галерею и что-то прошептала подружкам. Задрав головы, они принялись разглядывать Роберта. Боже милостивый! Неужели здесь все женщины его вожделеют? Роберт был одет в пышный дорогой наряд: черный бархатный жакет с отороченными мехом соболя гофрированными рукавами и накладными плечами. Жених привлекал взоры всех женщин. Элдсуайт с трудом оторвала от него взгляд.

Элдсуайт понимала, что в качестве будущей жены такого красавца будет находиться в центре пристального внимания и под прицелом множества завистливых и придирчивых взглядов. Она пригладила свои заплетенные в косы волосы и поправила бледно-голубое платье из тончайшей мягкой шерсти, с вышитой серебром горловиной и серебряным орнаментом по подолу и такой же окантовкой на расширявшихся книзу рукавах. Это было ее самое лучшее, любимое платье, которое сидело на ней словно влитое.

Краешком глаза Элдсуайт следила за женихом. Интересно, понравился ли ему ее наряд?

Роберт с восхищением осмотрел невесту с ног до головы и сунул ей в руку маленькую бархатную сумочку:

– Это подарок. В честь нашей помолвки.

Элдсуайт открыла сумочку и вынула из нее серебряный перстень. На перстне был изображен встающий на дыбы единорог с рубиновым глазком. Единорог был обрамлен жемчугами и аметистами.

–. У меня нет слов, Роберт. Перстень просто великолепен.

Глаза Роберта засияли от гордости.

– Это был первый приз, который я завоевал в Смитфилде, – сказал он. – Хотя впоследствии к этому призу добавилось множество других, этот мне дороже всех. Я хочу, чтобы он теперь был у вас. – Он надел перстень Элдсуайт на средний палец.

– Я… У меня для вас нет подарка.

Роберт достал из-под одежды зеленый речной камешек на кожаном шнурке и помахал им перед Элдсуайт.

– Вы уже подарили мне вот это, – сказал Роберт, обнял ее и поцеловал в губы.

Элдсуайт прильнула к Роберту, на мгновение позабыв о том, что он – один из Бретонов и что она стоит с ним в главном зале замка Хиллсборо, потому что дала согласие выйти замуж за человека, которого ненавидел ее отец.

Заиграли трубы, возвещая о начале ужина, и Роберт оторвался от губ Элдсуайт.

Он улыбнулся ей, и его чарующая улыбка рассеяла все сомнения Элдсуайт. Она знала, что сейчас ее ждет, – в присутствии всех она даст торжественный обет, что станет женой Роберта.

Любуясь невестой, не сводя с нее восхищенного взгляда, Роберт повел ее вниз по лестнице.

Двери в главный зал отворились, и знать прошествовала к возвышению, минуя стоявших у столов крепостных и свободных граждан, ремесленников и их жен. Когда Элдсуайт и Роберт присоединились к процессии, заиграли волынки.

Его преосвященство шел впереди. За ним с важным видом семенил Гарольд, одетый в шитый серебром жакет с эмблемой единорога на груди. Ha голове у него был надет синий берет с перышком. Гарольд весело подмигнул Элдсуайт.

Наклонившись к уху Элдсуайт, Роберт прошептал:

– Мой брат обожает пиры и веселье. Вот увидите: еще до окончания вечера он заснет над своим кубком.

Элдсуайт поджала губы: Роберт приревновал ее к брату. Подумал, что она им очарована. Господи милостивый! Ведь красивее Роберта в зале нет мужчины. Неужели он этого не понимает?

Когда лорд Хиллсборо поднялся на возвышение, в зале воцарилась тишина.

– Добро пожаловать на наше торжество, уважаемые гости. – Он поклонился епископу, который стоял справа от него. – В честь нашего высокого гостя наслаждайтесь стоящими на столах обильными яствами.

Толпа одобрительно загудела, раздались приветственные возгласы. Затем все разом замолчали, потому что в центр зала вышел священник замка, отец Биди.

– Прежде всего, люди добрые, давайте склоним наши головы. О Отче наш, благослови этот дом и людей, которые здесь собрались. В этот вечер мы оставили в стороне наши разногласия. Мы просим тебя ниспослать нам хороший урожай, мягкую зиму и дружную весну. Аминь. – Он перекрестился и воздел вверх руки. – Пришло время для радости, для забав и песен. Больше всего мы благодарим духовенство и желаем ему хорошо повеселиться. – Он озорно посмотрел на епископа, чей благодушный вид свидетельствовал о том, что он не станет порицать любимого в народе священника за святотатство.

Под громкие аплодисменты и возгласы «аминь» в зале появилась длинная вереница слуг. Они наполняли бокалы собравшихся гостей и предлагали кувшины воды для омовения рук. У столов сновали подавальщики – слуги с блюдами, наполненными яствами. Фаршированный зелеными яблоками, жаренный на вертеле поросенок, запеченный лебедь при полном оперении, языки жаворонков и ягненок, тушенный в козлином молоке, – все это было торжественно преподнесено гостям под звуки фанфар и труб.

Элдсуайт ела из одной тарелки с Робертом. Он отрезал кусок оленины и поднес его к ее губам.

– Мясо нежное и сочное. Доставлено прямиком с полей Хиллсборо, недалеко от реки, где ваша семья охотится на наших оленей. – Он улыбнулся.

Элдсуайт проглотила кусочек и сказала:

– На наших с вами оленей. Надеюсь, от этого их вкус не станет хуже. Именно возможность поохотиться разжигает ваши аппетиты, – с кислой миной добавила Элдсуайт.

Роберт удивленно приподнял брови.

В камине потрескивал огонь. Возле него грелись оруженосцы и юноши, готовившиеся к посвящению в рыцари, которые переговаривались и перемигивались с девушками за столом.

Роберт не налегал на еду, но приправленное специями и подслащенное медом вино пришлось ему по вкусу. Выпив, он снова наполнил бокал. С трудом оторвав взгляд от жениха, Элдсуайт отправила в рот засахаренную сливу. Знакомый с детства вкус неожиданно напомнил ей о родном доме, о замке Креналден. И Элдсуайт стало грустно.

Его преосвященство поднялся из-за стола и покосился на леди Маргариту, которая с деланной скромностью, потупив взор, сидела за столом. Присутствие на торжестве Маргариты Саттон раздражало епископа. Он поднял серебряный кубок:

– Уважаемые гости, предлагаю тост. В этот день, пятого июля, мы объявляем о помолвке сэра Роберта Бретона, второго сына Рольфа, бывшего графа Хиллсборо, брата Гарольда, в настоящее время являющегося графом Хиллсборо, и леди Элдсуайт, графини Креналден.

В комнате воцарилась тишина.

– Так выпьем же за семейства Бретон и Креналден. Пусть отныне между ними воцарится мир!

Тишина в зале стала почти гробовой. Боже мой, неужели так скоро? Элдсуайт взглянула на Роберта. Он слушал слова епископа, затаив дыхание. Епископ повернулся к Роберту:

– Встаньте и возьмите за руку леди Элдсуайт, сэр Роберт.

Роберт и Элдсуайт поднялись. Роберт взял руку Элдсуайт в свои ладони.

– С благословения короля, согласны ли вы, леди Элдсуайт, дочь Олдрика, графа Креналдена, выйти замуж за сэра Роберта Бретона, сына Рольфа, брата Гарольда, графа Хиллсборо?

Рука Элдсуайт дрожала, когда Роберт пожал ее. Элдсуайт учащенно задышала. Пресвятая Дева Мария, как это непросто! Связать себя священным обетом, поклясться мужчине быть верной ему до гроба – душой и телом. Пусть даже этот мужчина – не кто иной, как Роберт. Ведь все могло обернуться для нее гораздо хуже, напомнила себе Элдсуайт. На месте ее жениха сейчас мог стоять брат Роберта, Гарольд. Трус, лежебока и бабник. Интересующийся только охотой, любитель пропустить кружку-другую.

Епископ откашлялся.

– Согласна, – мгновенно очнувшись, скороговоркой ответила Элдсуайт, желая лишь одного: чтобы это мучение поскорее закончилось.

Священник продолжал:

– Передаете ли вы сэру Роберту на основании супружеского права в качестве вашего приданого замок Креналден со всей примыкающей к нему землей?

– Передаю.

Боже мой! Что она натворила?!

Епископ обратился к Роберту:

– Берете ли вы, сэр Роберт, леди Элдсуайт себе в невесты и даете ли обещание жениться на ней и стать хозяином ее собственности и ее господином?

От последних слов священника лоб у Элдсуайт покрылся испариной. Прощай, свобода! Когда у нее не было ни земли, ни титула и она была незамужней, у нее по крайней мере была свобода. А теперь закон обязывает Элдсуайт подчинять свое тело и душу мужчине, доверять которому она по-прежнему опасалась. Мужчине, который ни разу не сказал, что любит ее. Роберт сжал ее руку.

– Да, – уверенно сказал Роберт. – И я прогоню Джона Гилроя из замка Креналден и освобожу от его гнета земли Креналдена. Я верну замок и земли их законной владелице – леди Элдсуайт.

Его преосвященство поднял кубок я обвел взглядом сидевших за столом.

– В таком случае пусть будут разосланы объявления об их помолвке. Через две недели леди Элдсуайт и сэр Роберт станут мужем и женой!

Толпа радостно загудела и разразилась возгласами «ура» и веселым гиканьем. Все ликовали от души.

Роберт наклонился и поцеловал руки Элдсуайт.

– Эти крики «ура» звучат в нашу с вами честь, Элдсуайт. За столь короткое время народ Хиллсборо полюбил вас, миледи.

Элдсуайт убрала руку.

– Не все меня полюбили. – Элдсуайт украдкой бросила взгляд в ту сторону, где сидела леди Маргарита.

Леди Маргарита была бледна. Не поддерживай ее леди Анна, она лишилась бы чувств.

Роберт сжал кулаки. Его глаза гневно сверкнули.

– Мнение леди Маргариты о нашей помолвке не…

Гарольд вскочил на ноги и поднял кубок.

– За моего брата и леди Элдсуайт! Желаю вам много любви, много детей и много удовольствия во время их создания. – Он зашатался и рухнул на стул под веселый хохот и одобрительные возгласы гостей.

Возмущенный дерзостью брата, Роберт укоризненно взглянул на него, но вынужден был ему поклониться, как того требовал этикет.

В этот момент заиграли музыканты. Слуги принесли и передали гостям бубенчики. Люди стали выходить из-за столов и собираться в центре зала. Мужчины выстроились в шеренгу, женщины в другую, напротив. Танцоры повернулись друг к другу, ожидая барабанной дроби.

Слуги завязали Роберту бубенчики вокруг запястий. Он поднялся и обратился к Элдсуайт со словами:

– Миледи, это танец для жениха и невесты.

Слуга завязал бубенчики на руках Элдсуайт. Роберт повел невесту в центр зала.

– Элдсуайт, в вашем сердце по-прежнему граф Глостер? Вы любили его, когда пообещали ему стать его женой? Любите ли вы его до сих пор?

Элдсуайт обошла в танце вокруг Роберта, хлопая ладонями в такт барабанам. Так вот почему у него такой расстроенный вид.

– А вы любили леди Маргариту? Любите ли вы ее до сих пор? – ответила Элдсуайт вопросом на вопрос. Элдсуайт пододвинулась к Роберту, пока они в танце двигались вокруг друг друга, позвякивая бубенчиками. – Вы любите меня? Или вы, так же, как и король, используете меня, приспосабливаете к своим нуждам, чтобы добиваться своих целей? Чтобы возвыситься над вашим братом и заявить права на мою землю?

Роберт покраснел, внезапно осознав, что все люди в зале смотрят на них с Элдсуайт. Понизив голос, он сказал:

– Я только что у всех на глазах торжественно обещал взять вас в жены – вас, и только вас. Моей супругой станете вы, а не какая-то другая женщина. Неужели может быть что-то важнее этого? Я буду честен и стану править вашим народом разумно и сдержанно, проявляя к нему справедливость.

«О, Пресвятая Дева Мария! До чего же упрям этот мужчина!» – думала Элдсуайт. Она презрительно фыркнула.

– Вы еще не покорили меня, Роберт Бретон. Точно так же, как вы пока не отвоевали у неприятеля мою землю и мой замок. Вы сами сказали, что не стоит делить шкуру неубитого медведя. И еще вы совершенно справедливо заметили, мы спорим о том, что может никогда не случиться.

– Надеюсь, что это случится. В этом заинтересованы и вы, и я. Пусть каждый из нас получит то, к чему стремится. Хоть и по разным причинам.

Барабаны смолкли. Звон бубенчиков стих. Все собравшиеся в зале смотрели на жениха и невесту. Не желая на глазах у всех продолжать спор, который взволновал их обоих, до предела накалив атмосферу, Элдсуайт улыбнулась Роберту и присела в реверансе.

В ответ он подчеркнуто вежливо поклонился ей и проводил на место. Судя по выражению его лица, Роберт был расстроен. Гости чинно расселись за столами, чтобы продолжить трапезу. Трубадуры переместились в центр зала. Один из музыкантов ударил по струнам мандолины, поклонился Гарольду, а затем епископу и торжественно объявил:

– А теперь пришло время для песни. Мы только что прибыли с королевского двора и сейчас исполним любимую песню королевы.

У музыканта оказался приятный тенор. Мелодия была красивой, но печальной. Гости начали свистеть и стучать кружками по столу, выражая неодобрение. Они считали, что на таком веселом празднике печаль неуместна.

Гарольд поднялся из-за стола.

– Ради Бога, сыграйте нам что-нибудь повеселее, любезный господин. После этой слезливой и благочестивой песенки мне хочется чмокнуть в губы прелестную леди Маргариту. – Он сложил губы трубочкой и неверными шагами двинулся туда, где сидела ошеломленная Маргарита, с притворной стыдливостью прикрыв рот ладонью.

Епископ стукнул кубком по столу.

– Садитесь, лорд Хиллсборо. Ведите себя прилично, как подобает человеку вашего положения. А вы трубадуры, сыграйте и спойте нам другую песню.

Трубадур снял колпак с бубенчиками, отвесил глубокий поклон его преосвященству, а затем еще раз поклонился остальным гостям.

– Я исполню для вас балладу, которую сочинил сам специально для сегодняшнего праздника. Эту балладу я буду исполнять впервые.

Голосом чистым и сильным трубадур пропел без аккомпанемента:

Колдунья, заговаривающая лошадей, из замка Креналден – все еще девица.
С сердцем искренним и добрым.
В конце концов она нашла себе мужа, напустила на него свои чары, оплела ими его душу.
Их брачным ложем будет седло коня.
Колдунья поедет верхом и запоет развеселую песню.
Ее жених – не жеребец, но она ожидает от него,
что его мужской силы хватит так же надолго!
Толпа завыла, гости стали стучать кружками ло столу. Пьяные мужчины улюлюкали, женщины едва сдерживали хохот.

Все взгляды устремились на Элдсуайт. Трубадур поклонился и так и остался стоять, склонившись в поклоне. Словно ждал, что его вышвырнут из зала за непристойную песню.

Элдсуайт сидела за столом, не поднимая глаз. Она ожидала, что ее разгневанный жених выскочит из-за стола и схватит трубадура за тонкую шею. Однако Роберт, встав из-за стола, поднял чашу с вином:

– Позвольте мне провозгласить этот тост в честь прелестной леди Элдсуайт, которая согласилась стать моей женой, хранить мне верность и дарить наследников.

Роберт обнял Элдсуайт за талию, приподнял, наклонился над ней и поцеловал в губы.

Элдсуайт прильнула к нему, и гости взревели от восторга.

Наклонившись к самому уху Элдсуайт, Роберт прошептал:

– Все уверены в том, что мы страстно любим друг друга. Давайте не будем разочаровывать тех, кто пришел нас поздравить.

– Ах нет, сэр Роберт. Прошу вас, имейте терпение. Дождитесь первой брачной ночи.

Взяв его лицо в ладони, Элдсуайт страстно поцеловала Роберта.

Толпа одобрительно загудела, а музыканты заиграли веселую мелодию.

Когда Элдсуайт выпустила Роберта из объятий, он сказал с тяжелым вздохом:

– О, если бы я знал, какое тяжкое испытание вы для меня здесь приготовили, я отнес бы вас наверх еще три часа назад.

Она отвернулась и небрежно бросила ему через плечо:

– Я не могу спать нигде, кроме дамской опочивальни, как того требуют правила приличия. А там все постели уже заняты, и для вас не найдется места.

Громко заиграли флейты и. волынки, заглушая шум в зале. Гости переключили внимание с жениха и невесты на удивительные по красоте торты, которые разносили слуга. Торты изображали сказочных зверей и птиц, домики и диковинные корабли. Один из тортов был испечен в форме замка Хиллсборо – с крепостной стеной и башенками. Дворецкий велел слугам разрезать их.

Роберт осушил кубок и окинул зал мрачным взглядом.

– Подозреваю, что сегодня будет сделано еще немало выпадов и прозвучит много прямых оскорблений в мой адрес. Кто-то подговорил трубадура исполнить мерзкую балладу. И я намерен выяснить, кто совершил эту подлость. – Он искоса взглянул на брата, который, развалившись на стуле, пожирал глазами хорошенькую девушку.

Когда в зал вошла служанка с огромным серебряным подносом в руках и остановилась перед Робертом, гости притихли.

Увидев то, что лежало у него на подносе, Роберт округлил глаза от удивления.

На подносе было нечто, напоминавшее по форме лошадь. Покрытая траурной тканью, она лежала на боку, вытянув ноги.

Девушка торопливо присела в реверансе и протянула поднос Роберту, чтобы он как можно лучше рассмотрел то, что старался изобразить кондитер.

– Это для вас, милорд. Выполнено в вашу честь по заказу лорда Хиллсборо.

У Элдсуайт перехватило дыхание.

Разглядев торт во всех деталях, Роберт побагровел от гнева и вскочил из-за стола.

– Что все это значит? – спросил он у Гарольда.

Гарольд с улыбкой на лице подошел к девушке с подносом.

– Ну что ты так кипятишься, дорогой братец? Я заказал это в память о твоем славном скакуне, безвременно покинувшем этот свет. Хотел, чтобы мы все почтили его память. Ну что, леди Элдсуайт, желаете его отведать?

Старший брат Роберта протянул Элдсуайт свой кинжал.

– Может быть, вы сможете разрезать… вот здесь. – С этими словами Гарольд отрезал шею коню, сделанному из бисквитного теста, и часть торта, изображавшая голову лошади, упала с подноса прямо к ногам Роберта.

Рассвирепев, Роберт выхватил из ножен кинжал и в мгновение ока перескочил через стол.

Гарольд вынул свой нож и одним размашистым движением ударил Роберта по руке. На широком рукаве жакета расплылось большое пятно крови. Роберт набросился на Гарольда и прижал его к возвышению, приставив кончик кинжала к щеке брата.

Леди Маргарита в ужасе вскочила на ноги.

– Нет, Роберт! Не надо. Он пьян и не хотел испортить вам праздник. Это я во всем виновата. Это я наняла трубадура и велела ему спеть балладу. – Маргарита повернулась к Элдсуайт: – Я не знала о предстоящей помолвке. Даже не догадывалась. Песня была вульгарной, но я не хотела вас оскорбить. Простите меня. – У Маргариты было такое ангельское выражение лица, словно она и впрямь раскаивалась в содеянном. И только глаза у нее оставались холодными и колючими, а в голосе слышалась фальшь.

Элдсуайт взяла Роберта за руку и заглянула ему в глаза:

– Я знаю: ты никогда не поднимешь руку на родного брата. Как бы жестоко он ни поступал с тобой, он – твой единственный родственник. А у тебя доброе сердце.

Гарольд приподнял голову и самодовольно ухмыльнулся:

– Если убьешь меня, братец, будешь потом всю жизнь мучиться от угрызений совести. Наш бедный покойный отец перевернется в гробу, когда узнает, что его любимый сын совершил смертоубийство. Тебя повесят, и ты никогда ке получишь мой графский титул и наследственные владения.

Элдсуайт мысленно молила Бога смягчить сердца обоих братьев.

Но Роберт не смягчился. Его взгляд, устремленный на брата, оставался таким же суровым. Зал погрузился в тишину. Толпа раскололась пополам. Словно невидимая стена выросла между людьми Гарольда и солдатами Роберта. Сэр Томас и сэр Хьюго, держась за мечи, подошли к возвышению. Они встали за спиной Роберта, дав понять, на чьей они стороне.

Роберт бросил взгляд на Элдсуайт, затем стал пристально вглядываться в лица присутствующих, словно стараясь угадать, кого они поддерживают. Затем Роберт перевел взгляд на брата.

– Скажи спасибо леди Элдсуайт, Гарольд. Я решил пощадить тебя, потому что моя невеста попросила меня об этом. – Роберт опустил кинжал, но в его голосе слышалась угроза.

Гарольд тут же успокоился и поднялся с пола. Затем шутливо приподнял шляпу и поклонился Элдсуайт. Все это время его лицо не покидало насмешливое и презрительное выражение.

Элдсуайт вздохнула. Она постаралась ничем не выдать своего гнева и возмущения наглостью Гарольда.

Скамейка заскрипела, и из-за стола поднялся епископ. Похоже, его преосвященство намеревался положить конец ссоре двух братьев. Он возвел к небу свой указательный перст.

– Ныне отпущаю вас с миром, други мои. Ступайте с миром и спокойной вам ночи. – Это была не просьба, а приказ, который был незамедлительно выполнен.

Гарольд выбежал из зала. Хорошенькая девушка-служанка, которой он весь вечер строил глазки, шла с ним рядом, вцепившись ему в руку. Епископ и его свита следовали за графом Хиллсборо, не отставая ни на шаг. Волынщики играли веселую мелодию. Потрясенные и расстроенные гости, перешептываясь, расступались, освобождая процессии дорогу к дверям. Мужчины с любопытством поглядывали на Элдсуайт, взволнованно что-то говорили друг другу, прикрывая рот ладонью. Слуги, не поднимая глаз, торопливо убирали со столов.

Сэр Роберт положил в ножны меч и зажал рукой рану. Взглянув на свою ладонь, он увидел кровь. Роберт хмурился и вглядывался в лица рыцарей. Затем он перевел взгляд на леди Маргариту, которая демонстративно покидала зал. Дамы помогали ей сойти с возвышения и поправляли ее юбки. Леди Маргарита смотрела на Элдсуайт с откровенной неприязнью.

Роберт встал так, чтобы Маргарита видела его и слышала каждое слово. Он громко сказал, взяв Элдсуайт за локоть:

– Пойдемте со мной. Наверх. – Говоря это, Роберт, прищурившись, смотрел на Маргариту.

Слова Роберта прозвучали как приказ, не требующий обсуждения. В его голосе Элдсуайт послышалась угроза. Больше всего желая, чтобы этот ужасный вечер, ставший вереницей сплошных унижений, как можно скорее закончился, Элдсуайт смиренно покинула зал рука об руку со своим женихом, как ей велело чувство долга. Когда они достигли лестничного пролета, Роберт отпустил ее руку. Дальше он шел впереди, показывая Элдсуайт дорогу. Они двигались по длинному коридору, пока не остановились перед арочными дверями, которые вели в помещение с каменными стенами и полами – большое и пышно меблированное. На стенах были развешаны гобелены, на полу лежали дорогие персидские ковры. Посредине стояла широкая дубовая кровать. В огромном – в человеческий рост – камине потрескивал огонь.

Роберт провел Элдсуайт внутрь, закрыл дверь, заперев ее на железный засов. Затем он повернулся и, посмотрев на Элдсуайт, заявил:

– Сегодня вы будете ночевать здесь. – Не дожидаясь ответа, Роберт продолжил: – Я не собираюсь оставлять вас на ночь там, где до вас может добраться мой брат и где вас может оскорбить мстительная Маргарита. – Роберт поморщился, когда произнес имя бывшей невесты. Его взгляд был твердым и выражал непреклонность.

В последний раз Элдсуайт видела Роберта таким мрачным в тот день, когда ему пришлось закончить страдания обреченной на мучительную смерть лошади. Элдсуайт не решилась ему перечить. По правде говоря, она была несказанно рада тому, что ей сегодня не придется ночевать в женской опочивальне. Однако она не знала точно, с какой именно целью Роберт привел ее сюда и чего он от нее ждет. Элдсуайт было не по себе. Она поправила выбившуюся из косы прядку непокорных волос и скрестила руки на груди.

Роберт хотел было что-то сказать, но передумал и подошел к камину.

– Сейчас пламя разгорится и станет теплее, – сказал он спокойно, опустился на корточки и подбросил в огонь еще одно полено. Роберт сидел спиной к Элдсуайт, положив раненую руку на колено.

Элдсуайт видела, что он взволнован. Роберт не случайно сел к ней спиной: он не хотел, чтобы Элдсуайт догадалась, что неприятная сцена на праздничном пиру по случаю их помолвки задела его за живое. Роберт выглядел потерянным. И таким одиноким, словно не знал, на кого в жизни можно положиться. Роберт сейчас был совсем не похож на человека, который недавно убеждал Элдсуайт в том, что она должна смириться с тем, что у нее есть дар, и с тем, что она – колдунья, заговаривающая лошадей. В этом сидевшем у огня усталом, ссутулившемся мужчине мало что осталось от бесстрашного и самоуверенного Черного Всадника.

Сейчас перед ней был ранимый, уязвимый человек, который прошел через суровые жизненные испытания – жизнь с жестоким деспотичным отцом, с завистливым мстительным братом, отношения с женщиной, которая сначала приняла его любовь, а потом предала ее, изменив ему с другим мужчиной. Он был намерен сам пробить себе дорогу в жизни. Элдсуайт хотелось, чтобы Роберт облегчил душу, рассказав ей о своих страданиях. Но она не знала, как помочь ему. Не знала, как себя с ним вести, что делать. Поэтому Элдсуайт так и осталась стоять возле двери, не решаясь пройти в комнату. В глубине души она надеялась, что Роберт сам обратится к ней за помощью, однако сомневалась в этом.

Элдсуайт наконец отважилась пройти в комнату. Затаив дыхание, она молча подошла к Роберту – так близко, что могла его коснуться.

– Прошу вас, Роберт, – ласково проговорила она. – Вы ранены. Позвольте мне осмотреть вашу рану и сделать вам перевязку.

Роберт не проронил ни слова. Он даже не поднял глаз на Элдсуайт. Он взял ее руку и приложил ладонь к своему лбу. Рана перестала кровоточить. И Элдсуайт поняла, что Роберта мучила не физическаяболь, а душевная.

Элдсуайт растрепала пальцами волосы Роберта, погладила его шею, а затем стала массировать ему плечо, чувствуя, как под ее ловкими пальцами напрягшиеся мускулы расслабляются. Когда Элдсуайт опустила руку, Роберт поднялся и повернулся к ней лицом.

– Если бы не вы, я убил бы сегодня родного брата.

– Нет, не убили бы. Вы бы не смогли…

– Я должен сообщить вам кое-что. У Гилроя есть тайные союзники. Он собирается выступить в поход на Хиллсборо. Я должен выехать вместе с моим войском ему наперерез.

Элдсуайт похолодела.

– Когда? – прошептала она.

– Как только я все подготовлю. – Роберт говорил так тихо, что Элдсуайт скорее угадывала, чем слышала его слова. – В сложившихся обстоятельствах нельзя терять драгоценное время. Здесь небезопасно. Я отправлю вас подальше отсюда.

Элдсуайт тяжело вздохнула и приказала себе сохранять спокойствие.

– Куда?

– В Лондон. Вместе с епископом и его охраной.

Элдсуайт молчала, сжимая дрожавшие руки. Она боялась потерять самообладание.

– А как же вы? Ведь войско Гилроя превосходит ваше по численности.

Ни единый мускул не дрогнул на бесстрастном лице Роберта, только руки выдавали его волнение. Он барабанил пальцами по рукоятке меча.

– Не важно. Я дал клятву королю.

Его лицо было бесстрастным, словно высеченным из камня. Но Элдсуайт чувствовала, что Роберт скрывает свои искренние чувства. Вдруг его взгляд упал на ее руки. Сама того не замечая, Элдсуайт начала крутить на пальце перстень, который подарил ей Роберт. По глазам Роберта она поняла, что ему хочется прикоснуться к ней, но он борется с собой, сжимая кулаки.

Мысли Элдсуайт лихорадочно заметались. Бесстрастная убежденность, с которой говорил с ней Роберт, вступала в противоречие с выражением его глаз, которые кричали ей совсем о другом.

Видит Бог – она не могла ничего с собой поделать. Ей хотелось, чтобы Роберт узнал, как дорог он стал ей за короткое время их знакомства. Как сильно он ей нужен. И может быть, сегодня у нее будет единственная возможность для того, чтобы Роберт это понял. Элдсуайт подошла к нему, обвила его шею руками и поцеловала в губы.

Роберт остановил ее.

– Элдсуайт, – пробормотал он, беря ее руки в свои ладони. – Я привез вас сюда вовсе не потому, что ожидал от вас, что вы…

– А я приехала сюда, не зная, чего вы ожидали от меня. Зато я знаю, чего хочу я. Я всегда знала, чего хочу.

– Я тоже. Если вы помните, именно за это вы меня и возненавидели.

– Помню, – ответила Элдсуайт. Она еще крепче обняла Роберта и стала осыпать поцелуями его лицо и шею. Его дыхание участилось. Роберт закрыл глаза, и Элдсуайт почувствовала, что он сдается.

Она прекрасно понимала, что Роберт получил все, чего хотел, – и даже больше. Он получил то, о чем и мечтать не мог: Креналден с замком и со всеми землями в придачу. Но теперь уже слишком поздно: Роберт – ее единственная любовь. И хотя ей тяжело отдавать в его руки усадьбу отца, пути назад нет.

Роберт хрипло застонал и крепче обнял Элдсуайт.

– Бог свидетель, Элдсуайт: я хочу вас. – Он запечатлел на ее губах страстный поцелуй.

Дева Мария, какже она по нему соскучилась! Она тосковала по Роберту все эти долгие недели, проведенные в Хиллсборо. Каждый час, каждую минуту. Каждое мгновение.

Роберт зарылся лицом в ее локоны.

– Я скучал. Я не могу заснуть без вас.

Элдсуайт почувствовала, что ее ноги слабеют. Ей казалось, что от желания кровь закипает у нее в жилах. Роберт покрывал жгучими поцелуями ее шею.

Элдсуайт чувствовала жар во всем теле. Затем Роберт оторвал от нее губы и стал вглядываться в ее лицо, словно хотел навсегда запечатлеть в памяти ее образ.

Элдсуайт с трудом дышала. Молча целуя его лицо, она гладила грудь Роберта. Ее рука опускалась все ниже, а затем проникла под его жакет. Элдсуайт боялась, что Роберт ее остановит.

Он схватил ее за руки и слегка сжал в своих ладонях.

– Если вы забеременеете, а я погибну в бою… – Его голос дрогнул. Роберт побледнел. – Мне невыносимо тяжело даже думать об этом.

Элдсуайт приложила палец к его губам.

– Вы не погибнете, – уверенно заявила она, сама поражаясь тому, с какой убежденностью прозвучал ее голос. – А что касается ребенка, я буду счастлива родить вам сына или дочь. Я уже говорила вам, любимый, что я – сильная духом и ничего не боюсь. Я все решила сама.

Роберт закрыл глаза. Он то ли молился, то ли обдумывал то, что сказала Элдсуайт. Когда он снова посмотрел на Элдсуайт, она была поражена тем, как быстро удивление в глазах Роберта сменилось неподдельной радостью.

– Вы даже представить себе не можете, как важно для меня было услышать то, что вы сейчас сказали. Как много это значит для меня. У меня словно камень с души свалился.

– Вы обладаете надо мной властью, природа которой мне пока не ясна. Я сама не могу понять, что со мной творится. Несколько недель назад вы пытались соблазнить меня, потому что вам был нужен Креналден, но я не разлюбила вас. И даже сейчас ловлю себя на мысли, что это смущает меня, не дает мне покоя, и я постоянно об этом думаю. – Элдсуайт целовала Роберта и гладила его спину. Роберт вздрагивал от ее прикосновений. Сквозь обволакивающую Элдсуайт туманную дымку желания она услышала, как Роберт пробормотал:

– Господь Бог свидетель: колдунья, заговаривающая лошадей, вы околдовали меня. – А потом Роберт схватил Элдсуайт на руки и отнес на постель. – Я никогда не смогу забыть, как умер мой отец, однако ничего не могу поделать с собой: я – здесь, с вами, и я страстно хочу дочь моего заклятого врага. Я сам не знаю, как это вышло и что со мной случилось.

Роберт положил Элдсуайт посреди меховых покрывал и шелковых простыней и быстро разделся. Рукав его тонкой льняной рубашки был испачкан запекшейся кровью. Элдсуайт встревожилась: порез был небольшим, но глубоким, и до сих пор кровоточил.

Заметив, что Элдсуайт взволнована, Роберт посмотрел на свою руку и равнодушно пожал плечами:

– Не волнуйтесь за меня. Это всего лишь царапина, миледи. Очередной шрам, который пополнит мою коллекцию. – Роберт опустился на постель и поцеловал Элдсуайт в губы – пылко и страстно.

Элдсуайт позволила ему расстегнуть и снять с нее лиф платья и рубашку и обнажить ее грудь. Она ощутила на себе тепло его тела. Губы Роберта заскользили по ее шее. Пальцы Элдсуайт заблудились в его волосах. Она судорожно прижимала Роберта к себе, желая его каждой клеточкой своего тела, отбросив стыд и не пытаясь притворяться сдержанной. Если бы эта ночь любви с Робертом стоила ей потери наследства и доброго имени, Элдсуайт, ни секунды не раздумывая, с радостью заплатила бы столь высокую цену.

Когда Элдсуайт лежала перед ним на постели, Роберт мог думать только о том, как прекрасна эта женщина. Ее лицо разрумянилось, глаза потемнели от страсти, на волосы, рассыпавшиеся по обнаженным плечам, бросал отблеск огонь в камине. Роберт ощущал ее дыхание, тепло бархатной кожи под своими ладонями, и его пронзило острое, как стрела, желание. Элдсуайт улыбнулась, а затем, на секунду задержав свою руку у Роберта на груди, провела кончиками пальцев по его животу, опускаясь ниже. Прикосновение ее рук было до безумия приятным, почти нереально прекрасным, и у Роберта захватило дух.

Он задрожал при одной лишь мысли о том, что собирается сейчас сделать. Ему хотелось увидеть счастливое лицо Элдсуайт и почувствовать, как она вздрогнет всем телом, достигнув пика наслаждения. Если у него уйдет вся ночь на то, чтобы постепенно довести Элдсуайт до высшей точки блаженства, – что ж, так тому и быть. Он готов сдерживать себя до тех пор, пока Элдсуайт не взлетит на вершину блаженства.

Роберт поднялся и медленно стал поднимать ее юбки.

– Закройте глаза и не думайте ни о чем. Погрузитесь в свои ощущения. Я хочу познать ваше тело – каждый его изгиб и каждую родинку.

Элдсуайт чувствовала скованность. Ее лицо выражало готовность, но в глубине души ее терзали опасения. Румянец у нее на щеках стал еще ярче. Она была смущена и, может быть, даже немного испугана. Роберт напомнил себе, что Элдсуайт еще слишком неопытна в искусстве любви.

Он погладил ее ногу.

– Вам нечего бояться. Вы так красивы, – прошептал он, желая развеять ее сомнения. – Каждая частица вашего тела прекрасна.

Элдсуайт улыбнулась.

Роберт рассмеялся и переключил внимание на ее чулки. Медленно, дюйм за дюймом, он спускал тонкий шерстяной чулок, пока не опустился до щиколотки, а затем проделал то же самое со вторым чулком. Бросив чулки на пол, Роберт залюбовался ногами Элдсуайт. От восхитительного зрелища у него перехватило дыхание.

– У вас красивые ноги, Элдсуайт, – проговорил он, нежно поглаживая ее колени и икры. Элдсуайт ахнула, и он снял с нее платье, оставив ее обнаженной. Только роскошные темные волосы, доходящие до пояса, прикрывали ее грудь.

Она нервно рассмеялась.

– Я чувствую на себе ваш взгляд. – Элдсуайт поежилась и прикрылась меховым покрывалом. – Мне холодно.

Роберт тоже рассмеялся и отобрал у нее покрывало.

– Тогда позвольте мне вас согреть. – Поцеловав ее колени, он раздвинул ей бедра.

Она изумленно ахнула и напряглась.

– Это неприлично. Я не должна позволять вам ничего подобного.

Роберт поцеловал икры ее ног, и его губы заскользили выше.

– Чего именно вы не должны мне позволять, милая моя колдунья? Как по-вашему, что я собираюсь делать?

– Я… я не совсем… ох, святые угодники! Да вы дразните меня!

Роберт снова рассмеялся. Его губы были уже на ее бедрах. Элдсуайт вздыхала от удовольствия, дыхание ее участилось.

Потом она застонала и выгнулась навстречу ему.

– Запомните эту ночь. Я хочу, чтобы вы ее запомнили на всю жизнь, – сказал он, когда его губы заскользили выше, поднимаясь к ее груди.

– Да, – выдохнула Элдсуайт и закрыла глаза.

Он вошел в нее медленно и осторожно. Слабый стон слетел с ее губ. Ее мышцы напряглись, сжимаясь вокруг его плоти.

Роберт изнемогал от желания. Учащенно дыша, он то выходил из нее, то снова погружался в нежное тепло. Его движения становились все энергичнее и быстрее. Сердце у Роберта готово было выскочить из груди. Он слышал, что Элдсуайт дышала так же учащенно, как он, и чувствовал, как их тела покрываются испариной.

Она обхватила его ногами и прильнула к нему, с готовностью откликаясь на каждое его движение. Ее лицо порозовело. Она закрыла глаза, и ее губы приоткрылись. Элдсуайт издала глухой стон. В Роберте вибрировал горячий поток, который перетекал в нее. Элдсуайт вцепилась пальцами в его спину и зарылась лицом в его волосы, принимая в себя все, что он должен был ей дать. В забытьи она прошептала его имя.

Когда через несколько мгновений Элдсуайт лежала рядом с Робертом, на лице у нее застыло выражение полного блаженства. Приподнявшись на локтях, она поцеловала его в висок. Запах Элдсуайт, ее тепло и нежное дыхание действовали на Роберта умиротворяюще, успокаивая его страсть, пока наконец его дыхание не стало ровным.

Он обнял Элдсуайт за талию, положил голову ей на грудь и забылся сладостным сном.

Элдсуайт очнулась от приятной дремы на заре.

Глядя на мирно спавшего рядом с ней Роберта, она не узнавала в нем того одинокого рыцаря, который всего несколько часов назад, понурившись, сидел у камина. Его лицо было спокойным и умиротворенным, морщинки у глаз разгладились. Прядь темных волос упала на лоб. И только глубокие шрамы на спине и возле шеи напоминали о его прошлой жизни. Элдсуайт внезапно осознала, как много Роберту пришлось перенести. Он прошел через длинную вереницу тяжелейших испытаний, в ожесточенной борьбе за выживание.

Ее охватила нежность, и Элдсуайт захотелось прикоснуться к Роберту, приласкать его, но она боялась его разбудить. Ему нужно хорошенько выспаться. Элдсуайт не могла отвести от него глаз. До чего же он красив. Пресвятая Дева Мария! Его красота поразила Элдсуайт с первого взгляда, когда она впервые его увидела. На нем тогда были высокие, до бедра, сапоги и черный жакет нараспашку.

На щеках у Элдсуайт вспыхнул румянец, и ей захотелось поцеловать Роберта в губы. Чтобы не поддаться искушению, она поднялась с кровати.

Элдсуайт подобрала с пола платье и не спеша оделась. Ее не волновало, узнает ли кто-либо о том, что эту ночь они с Робертом провели вместе, или нет. Элдсуайт не смущал тот факт, что она соблазнила мужчину, который еще не стал ее законным супругом. Она была уверена в своих чувствах к Роберту. Хотя отдавала себе отчет в том, что когда-нибудь ей придется что-то делать с его пагубным стремлением завладеть ее землями. Элдсуайт готова была поклясться, что если бы Роберт хоть раз сказал, что любит ее, если бы она была уверена в его любви, она, пожалуй, пренебрегла бы их взаимными противоречиями. Уму непостижимо: род Бретонов породнился с родом Креналденов. Воистину, пути Господни неисповедимы. В том, что случилось, не могло обойтись без божественного вмешательства.

Элдсуайт вздохнула, пригладила рукой растрепанные волосы и сунула ноги в туфли. Направившись на цыпочках к двери, она оглянулась и увидела, что Роберт пошевелился и открыл глаза.

– Элдсуайт! Вы где?

Она вернулась к кровати и укрыла Роберта одеялом.

– Спите. А мне нужно собираться: я еду в Креналден вместе с вами. Я люблю вас, Роберт, но у меня есть право настаивать на своем решении: пока мы не женаты, Креналден является моей собственностью.

Элдсуайт торжествующе улыбнулась, поцеловала его в губы, повернулась и с решительным видом направилась к двери.

Мгновенно проснувшись, Роберт вскочил с постели, словно его окатили ушатом холодной воды. Элдсуайт собирается ехать в Креналден вместе с ним? Только этого не хватало! Роберт этого не допустит.

– Элдсуайт!

Роберт в чем мать родила бросился к двери.

– Элдсуайт! – отворив дверь настежь, закричал он, пугая своим видом проходивших по коридору служанок.

Не получив ответа, Роберт вернулся в спальню. Торопливо надевая штаны и рубашку, он ругался себе под нос.

Где это видано? Женщина собирается на войну! Будь Элдсуайт хоть трижды колдунья, будь она самим чертом в юбке – это слишком опасно. Неужели она не понимает? Если она отправится вместе с ним, воевать он не сможет, все его усилия будут направлены на то, чтобы ее защитить. Элдсуайт на себе испытала, на какие зверства способен Гилрой. А если она попадет в плен?

Нет, он ни за что не позволит Элдсуайт ехать с ним. Что за нелепость она вбила себе в голову?

Роберт помчался по коридору, а затем бегом спустился с лестницы, перескакивая через две ступеньки. После одной ночи любви эта женщина словно обезумела. Такого Роберт не ожидал от Элдсуайт. И зачем только он затащил ее в постель? Потому что у нее в глазах была молчаливая мольба? Потому что он видел, как она хочет, чтобы он обнял ее, чтобы занялся с ней любовью? Неужели только поэтому?

По правде говоря, он и сам прикипел к ней сердцем. Элдсуайт завоевала его любовь. Роберт не мыслил себе жизни без нее. А ведь после Маргариты дал себе клятву никогда больше не влюбляться.

Причина кроется в одном: Элдсуайт полюбила его всем сердцем. В этом Роберт не сомневался. Она не умеет лгать и притворяться. Она – чистая, светлая. Она не способна на обман и вероломство в отличие от Маргариты Саттон, которая изменила ему, а потом насмехалась над его страданиями. Сейчас Роберт испытывал к Маргарите что-то вроде жалости, смешанной с презрением. Даже будучи признанной красавицей, Маргарита не могла сравниться с Элдсуайт. Яркая красота Маргариты меркла в сравнении с очарованием женщины, которую Роберт полюбил по-настоящему.

Хьюго сказал ему по дружбе, что настала пора оставить в прошлом ненависть к Маргарите. Пожалуй, его друг прав.

Роберт остановился у основания лестницы. Он знал, что его боевые товарищи – рыцари и простые солдаты, в доспехах и полном боевом вооружении – собрались в главном зале, чтобы позавтракать перед предстоящим походом. Увидев своего командира, воины разинули от удивления рты.

Дело в том, что Роберт в спешке забыл обуть сапоги, надеть жакет и взять с собой меч. Смущенно глядя на друга, Хьюго кивнул на двери главного входа и прошептал:

– Она в конюшне.

Собрав остатки собственного достоинства, Роберт повернулся и снова поднялся по лестнице в спальню.

Проклятие. Элдсуайт не поедет с ними. Она поедет в Лондон, как он ей велел. Сейчас Роберт оденется, разыщет епископа и отправит Элдсуайт в Лондон, где она будет в безопасности.

С верхнего пролета лестницы Роберт услышал голос Маргариты:

– Роберт, подойдите сюда, пожалуйста. Мне нужно вас видеть. Это очень срочно.

Роберт на секунду остановился, а затем пошел дальше.

– Ради Бога, не сейчас, – ответил он. У него не было настроения разговаривать с Маргаритой.

Она последовала за Робертом.

– Ну пожалуйста. Мне очень нужно с вами поговорить.

Роберт прошел в спальню, в которой провел сегодня незабываемую ночь с Элдсуайт, надел жакет, натянул сапоги и резко повернулся к Маргарите:

– О чем? Что вам от меня нужно?

Рука Роберта лежала на рукоятке кинжала. В глазах у него застыло презрение. Маргарита сделала вид, будто смущена.

– Пожалуйста, выслушайте меня. Простите меня, Роберт. Если вы вернетесь ко мне, я сделаю для вас все, чего вы от меня пожелаете. Прошу вас, не женитесь на колдунье, заговаривающей лошадей. Я люблю вас. Я всегда вас любила. Да, я знаю: однажды я сказала, что вы мне не нужны. Но это было так давно – больше года назад. А теперь я поняла, что всегда любила только вас – и никого больше!

Роберт вопросительно выгнул бровь. Слезная мольба Маргариты не растрогала его. Он с удивлением обнаружил, что не испытывает сейчас никаких чувств – ни гнева, ни сожаления, ни душевной боли. Ну может быть, немного жалеет Маргариту.

– Нет. Прошлого не воротишь. Между нами все кончено.

Глаза Маргариты наполнились слезами.

– Я на грани отчаяния, Роберт. Его преосвященство и мой отец решили отправить меня в Ковинггонский монастырь! Вы отвергли меня. И теперь ни один мужчина не желает на мне жениться. Как только станет безопасно, мне придется уехать отсюда. Я не хочу принимать постриг. Монашеская жизнь – не для меня.

– Мне жаль, Маргарита. Ничем не могу вам помочь. Вы сами во всем виноваты. В тот день, на рыцарском турнире в Смитфилде, вы выбрали себе другого мужчину, потому что он был богаче меня. Вы сами сделали свой выбор, попросив меня, чтобы я разорвал с вами помолвку и предоставил вам свободу.

– В таком случае я обращусь к вашему брату. Он проявил ко мне милосердие, согласившись, чтобы какое-то время я пожила здесь, в Хиллсборо. Я заметила, какие пылкие взгляды он на меня бросает. Если я не нужна вам, я добьюсь внимания вашего брата.

Слова Маргариты оставили Роберта безучастным. Он пристегнул к плечу короткий плащ.

– Маргарита, вы не обманете меня притворной благочестивостью. Всем здесь известно, что вы уже переспали с Гарольдом. Мне страшно вспомнить, что я чуть не распрощался с жизнью, защищая вашу честь. Когда я лежал в монастыре, страдая от ран, все время думая о вас, вы развлекались с другим мужчиной. Каким же я был болваном! – Роберт, не оглядываясь, направился к двери.

– Вы не отвергнете меня снова, Роберт Бретон!

Роберт остановился и повернулся к Маргарите:

– Я сохранил вашу тайну и избавил вас от несмываемого позора, который вас ожидал, если бы все узнали о том, что вы сделали. А теперь отправляйтесь домой, к вашему отцу, Маргарита. Вымолите у него прощение. Возможно, со временем он найдет мужчину, который согласится жениться на вас.

Маргарита невесело рассмеялась:

– Вы хранили мою тайну, Роберт, потому что это и ваша тайна тоже. Вы никому ее не раскроете, потому что не можете допустить, чтобы кто-то узнал правду: что не вы были тем мужчиной, который сделал мне ребенка.

Сердце Роберта сжалось, но гнева он не испытывал. Эту ночь он провел с Элдсуайт – женщиной, которую любит и которой безгранично доверяет. Эта мысль была как бальзам на его истерзанную душу. Злоба, с которой Маргарита бросила ему в лицо эти слова, оставила его равнодушным. Он не поддался жалкой попытке Маргариты еще раз обмануть его. Что же, Бог ей судья.

Роберт грустно улыбнулся:

– Это был мой ребенок, Маргарита. Вы хорошо это знаете. Если хотите, расскажите об этом. Но вы этого не сделаете, потому что в свое время избавились от ребенка в вашем чреве. Я узнал о том, что вы сделали, только спустя три месяца после своего выздоровления. Иначе я бы сделал все, чтобы вас остановить. Теперь нас с вами больше ничего не связывает. Прошу вас, оставьте меня в покое. – Сказав это, Роберт спустился с лестницы и направился на конюшню, чтобы найти Элдсуайт.

Глава 17

Элдсуайт слышала лязг железных доспехов, крики людей, скрип повозок и лай собак, доносившиеся со двора замка. Лошади ржали, и раздавался стук кузнечного молота по наковальне. Войско Хиллсборо готовилось в военный поход на Креналден. Элдсуайт знала, что Роберт давно уже на ногах и занят военными приготовлениями.

Она вышла из конюшни и стала пробираться сквозь толпу людей. Элдсуайт надеялась разыскать Роберта, чтобы удостовериться, что ему известно о ее планах ехать с ним вместе в Креналден.

Сэр Хьюго тронул Элдсуайт за плечо. Огромный конь Хьюго стоял рядом. Бертрада тоже была здесь.

Сэр Хьюго понимающе улыбнулся:

– Роберт тоже вас ищет, и, кажется, он чем-то очень взволнован. Не играйте его чувствами, он любит вас.

Он помолчал немного и отвел взгляд, взяв за руку Бертраду.

– Я обещал вашей прелестной служанке научить ее ездить верхом. Хотя у нас мало времени, я дам ей урок верховой езды и обучу азам.

Тренер и его подопечная, которая с восторгом слушала каждое его слово, удалились, нежно склонив друг к другу головы – слишком нежно для того, чтобы этих двоих связывали только отношения учителя и ученицы.

Глядя вслед влюбленной парочке, Элдсуайт улыбнулась, а затем стала всматриваться в толпу во дворе. Она увидела Роберта, который, заметив Элдсуайт, уже шел ей навстречу. В это время за спиной Элдсуайт услышала чей-то по-юношески звонкий голос.

Повернувшись, она увидела юного Джека, который нес огромное седло и позолоченную сбрую, которые раньше принадлежали лошади Роберта, погибшей по дороге в Хиллсборо. Джек остановился рядом с Элдсуайт и, скромно опустив глаза, ждал, когда подойдет Роберт.

– Что мне со всем этим делать, сэр? – спросил он.

Роберт взял у мальчика седло и сбрую.

– Спасибо, что обо всем этом позаботился. Когда-нибудь из тебя выйдет неплохой оруженосец.

Лицо Джека расплылось в улыбке. Желая наконец обратить на себя внимание, Элдсуайт кашлянула.

– Какая красивая сбруя, – заметила она. – Никогда еще не видела ничего подобного.

Роберт улыбнулся Элдсуайт, а затем повернулся к Джеку:

– Под слоем позолоты – твердая сталь, чтобы вражеский меч не разрубил сбрую. Когда станешь рыцарем, у тебя будет не менее нарядная сбруя.

Роберт направился в сторону оружейного склада, где хранилось военное снаряжение.

– Пойдемте со мной, леди Элдсуайт. Мне нужно с вами поговорить, и я хочу вам кое-что показать.

В тайной надежде, что обходительность Роберта означает, что он согласен взять ее с собой в Креналден, Элдсуайт последовала за ним. Роберт пересек двор и вошел в здание склада, где по стенам были развешаны кольчуги, доспехи и оружие всевозможных видов. Он отпер ключом кованый сундук с геральдикой дома Бретонов и положил седло в сундук. Сбруя осталась висеть у него на плече. Роберт встал прямо перед Элдсуайт.

– Вы слишком рано поднялись сегодня. Я бы с удовольствием провел с вами в постели весь день, однако меня ждут дела. – Он снял перчатки и чмокнул Элдсуайт в лоб. – Я приготовил вам подарок в честь нашей помолвки.

– Но у меня уже есть ваш подарок – перстень.

– Это еще не все. – Роберт взял Элдсуайт за руку и повел ее из оружейного склада во двор, а затем они вместе поднялись на зубчатую стену. – Посмотрите. – Он показал рукой туда, где внизу, с южной стороны, простирались поля с зеленой травой и где росли яблони, обильно увешанные плодами. – Вон там, возле леса, видите?

– Кобылы? – Растроганная Элдсуайт повернулась к Роберту.

– Да. Три породистые кобылы. Чистейших испанских кровей. Они принадлежат мне. Через несколько месяцев я скрещу их с Барстоу. Возможно, хоть один жеребенок из их потомства унаследует силу и выносливость отца.

Бережно взяв Элдсуайт за подбородок, Роберт поцеловал ее. Она закрыла глаза и на мгновение забыла обо всем на свете.

– Элдсуайт, выберите любую из этих кобыл и отправляйтесь на ней в Лондон.

От возмущения у Элдсуайт перехватило дыхание.

– В Лондон? Нет, в Лондон я не собираюсь ехать. Я поеду вместе с вами в…

В это время со стороны сторожевой башни донеслись звуки рожка. Солдаты, на ходу готовя луки и стрелы, побежали по крепостной стене. Раздался крик караульного:

– Тревога! На нас наступает вражеское войско. Готовьтесь к бою!

К мосту приближался небольшой отряд рыцарей верхом на боевых конях. Лучники Хиллсборо прицелились, в любую секунду готовые выстрелить.

Не отрывая взгляда от незваных гостей, Роберт подошел к краю стены. Элдсуайт заглянула в бойницу, мгновенно позабыв о разногласиях с Робертом.

Караульный закричал во все горло:

– Стой, кто идет! Кто вы такие?

Над отрядом у моста развевался флаг со знакомой эмблемой грифона с огромными когтями. Один из всадников сложил ладони у рта и ответил:

– Мы пришли с миром. Лорд Гилрой прислал подарок для своей дорогой сестрицы, леди Элдсуайт из Креналдена.

Элдсуайт не находила себе места от беспокойства. Она вытянула шею, чтобы получше рассмотреть незваных гостей, и насчитала трех всадников. Рыцарь в грязно-белом жакете, с небритым лицом и с запавшими красными глазами, помахал рукой. Было видно, что он шатается и с трудом держится в седле.

Элдсуайт вцепилась руками в выступ стены.

– Святые угодники! Это же граф Глостер! – Она бросилась к лестнице.

– Нет! – Роберт схватил ее за руку. – Караульный, разведи мост. Никто не должен войти в замок. И не выпускай леди Элдсуайт!

Зазвенели тяжелые цепи. Разводной мост медленно поднялся, а решетка крепостных ворот с грохотом опустилась.

Элдсуайт изумленно смотрела на Роберта. В ней закипала ярость.

– Роберт? Что вы делаете? Дайте войти графу Глостеру.

– Это люди Гилроя. Я не пущу их в Хиллсборо.

Какой-то солдат прокричал снизу Роберту:

– Мы пришли к вам с миром, любезный сэр. Мы сопровождаем графа Глостера. За него заплатили выкуп.

Элдсуайт выглянула из-за стены.

– Прошу вас, Роберт, дайте им войти!

– Элдсуайт, это хитрая уловка. Иначе зачем было привозить его сюда? Почему они не отвезли его родственникам?

Роберт ответил рыцарям, которые ждали у моста:

– Оставьте его у дороги. Я не впущу вас через ворота Хиллсборо.

Один из солдат спешился, стащил обмякшего графа Глостера с лошади, а затем бросил его в траву возле дороги. Граф не сопротивлялся.

«Может быть, он умер?» – подумала Элдсуайт и в ужасе прикрыла рот рукой.

Рыцарь крикнул Роберту:

– Коня графа Глостера мы заберем себе. Вряд ли он теперь ему понадобится. – Не утруждая себя дальнейшими объяснениями, рыцари повернули лошадей назад и пустили их галопом, направляясь обратно.

Элдсуайт гневно сверкнула глазами.

– Пустите меня к нему, Роберт. Графу нужна моя помощь.

Роберт схватил Элдсуайт за руку. Он был неумолим.

– Я не позволю вам покинуть крепость. Здесь какая-то уловка. – Роберт крикнул часовому: – Он дышит?

– Нет, сэр Роберт. По-моему, он испустил дух.

Схватившись за меч, Роберт окинул внимательным взглядом лес, который начинался сразу за полем.

– Пошлите весточку моему брату, который уехал с товарищами на охоту, и предупредите, чтобы он не возвращался домой по большаку.

Элдсуайт едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Роберт по-прежнему крепко держал ее за руку, и она попыталась вырваться.

– Вы же помните, как я выходила вас, когда вы заболели. Может быть, и графа Глостера я смогу спасти. Пожалуйста, отпустите меня.

Но Роберт крепко держал ее.

– Элдсуайт, граф Глостер скончался. А теперь послушайте меня. Ни я, ни мой брат не платили за него выкуп. Все это подстроено. Элдсуайт, Гилрой и раньше прибегал к этой уловке, – посылать в город зараженных смертельной болезнью пленных. Он. посылает несчастных, обреченных на смерть людей ничего не подозревающим родственникам – и в результате все заражаются неизлечимой болезнью. Я не могу рисковать. Я не пущу графа Глостера в крепость. Что, если он болен Черной смертью?

Элдсуайт похолодела. Глаза ее наполнились слезами. Охваченная отчаянием, она смотрела на неподвижно лежавшего графа Глостера, ее бывшего жениха.

– Он был преданным другом нашей семьи. Я чуть не связала с ним свою жизнь. Я буду сидеть здесь и ждать, пока его не увезут на тележке, чтобы сбросить в яму. Граф Глостер не заслужил той участи, которую уготовил ему Джон Гилрой. Я в долгу перед графом Глостером.

– Элдсуайт, ваше дежурство у трупа графа Глостера не поможет ни вам, ни ему. Вы еще больше расстроитесь. Уходите отсюда.

Элдсуайт покачала головой. Она смотрела, как могильщик – человек, который зарабатывал на жизнь тем, что хоронил мертвых – людей или животных, – выскользнул из ворот замка. Он тянул за собой тележку по разводному мосту, который был поспешно опущен. Могильщик надел на голову капюшон, перекрестился и начал грузить неподвижное тело на тележку.

Элдсуайт взмолилась:

– Я должна узнать, отчего он умер, Роберт.

Роберт перебросил через стену монету и крикнул могильщику:

– Он умер от ран?

Могильщик наклонился над трупом, разглядывая его грудь и голову.

– Нет, милорд.

– Нет ли чего-то такого, что могло бы подсказать, отчего он скончался?

Мужчина обмотал шарфом рот и нос, затем приподнял голову графа Глостера. Изо рта, носа, ушей и глаз у графа текла кровь.

– Ясно, как день: беднягу сразила Черная смерть, милорд.

Элдсуайт была потрясена подлостью Гилроя. Разве это не ужасно: заразить смертельной болезнью одного человека, чтобы затем подкинуть его труп неприятелю и заразить сотни людей?

Солдаты на зубчатой стене перекрестились. Некоторые вполголоса читали молитвы. Чтобы успокоить своих людей, Роберт крикнул:

– Не бойтесь! Через ворота замка Черная смерть не проникнет. – Он бросил еще одну золотую монету могильщику. – Брось труп в яму с известью и закопай. Немедленно!

Могильщик поднял монету и, не говоря ни слова, покатил тележку по дороге.

Роберт накинул плащ на плечи Элдсуайт.

– Ступайте назад в главную башню. Я распоряжусь, чтобы священник отслужил мессу по графу Глостеру.

Элдсуайт опустила голову. Последняя ниточка, связывавшая ее с отцом и с прошлой жизнью, оборвалась. Ее наивным девичьим мечтам и надеждам на тихую безмятежную жизнь жены графа Глостера не суждено было сбыться. Осада замка Креналден, гибель отца, смерть бывшего жениха. Еще недавно такое и в страшном сне не могло ей присниться. Элдсуайт подняла голову и посмотрела на Роберта:

– Самозванец, который называет себя моим братом, ответит за все. Клянусь. Или я умру. Джон Гилрой не отнимет у меня замок Креналден. Пусть сначала меня убьет.

Она протянула Роберту его плащ и, подхватив юбки, направилась к лестнице.

Роберт догнал ее:

– Элдсуайт, не предпринимайте ничего на горячую голову. Зная вашу неугомонную натуру, я догадываюсь, что вы что-то замышляете. Вы должны…

– Я сделаю то, что велит мне мой долг. – Она убрала руку Роберта. – Я – графиня Креналден. – Она тяжело вздохнула. – К тому же я – колдунья, заговаривающая лошадей. Я не такая беспомощная, как вам кажется. Я остановлю моего незаконнорожденного брата.

– Что за черт?! Перестаньте, Элдсуайт! Я не позволю, чтобы моя жена…

Она остановилась.

– Я вам пока не жена, Роберт Бретон. А теперь позвольте мне удалиться. Я не сорву ваши планы. Напротив, помогу в их осуществлении. – Она рассмеялась. – Должна ли я напоминать вам, что сражаюсь за свой собственный замок и мою родную землю? А потом все это мне придется передать моему законному супругу, представителю семьи Бретонов. Но уж лучше моя собственность попадет в руки одного из Бретонов, чем ею завладеет негодяй Гилрой. – Возведя глаза к небесам, она добавила: – Надеюсь, отец меня простит.

Она побежала по двору, не слушая, что Роберт кричал ей вслед.

Элдсуайт вошла в башню, захлопнула за собой дверь и задвинула железную щеколду. Она прислонилась к холодной каменной стене и закрыла глаза. У нее не шел из головы граф Глостер, похороненный без гроба, в известковой яме. Его погубил Джон Гилрой, который до этого убил ее отца. Джону Гилрою неведомы угрызения совести. Для этого человека нет ничего святого. Элдсуайт была охвачена скорбью. Ее душил гнев. Но горе и ярость придали ей решимости.

Она была так взволнованна и погружена в свои переживания, что не слышала топота людей, поднимавшихся по лестнице, и не видела лица человека, который набросился на нее и сбил с ног.

Чтобы она не смогла закричать и позвать на помощь, неизвестный закрыл ей рот рукой. Элдсуайт ожесточенно сопротивлялась. Человек в капюшоне, скрывавшем лицо, повалив ее на спину, прижал Элдсуайт к полу. Элдсуайт удалось освободить руку и ударить нападавшего по голове. Ее противник повалился на пол, и с его ног слетели шитые серебром шелковые туфельки.

Элдсуайт потерла руку, которая болела после удара.

– Кто вы и что вам от меня надо? Вы… Леди Маргарита?

Маргарита села, держась за щеку.

– Колдунья, заговаривающая лошадей! Теперь у меня на лице будет синяк. Я на вас не нападала: просто случайно на вас наткнулась!

– Нет. Вы набросились на меня, и непохоже, чтобы вы сделали это нечаянно. Вы закрывали мне рот рукой, чтобы я не подняла шума!

Маргарита поджала губы. А затем, вынув из рукава носовой платок, приложила к ушибленному месту.

– Подумайте о том, в каком месте мы сейчас находимся. Я не хотела привлекать к этому внимание.

Элдсуайт подняла глаза на лестницу. Она догадалась, что ближе всего отсюда была комната в верхнем этаже башни, где помещалась спальня Гарольда.

Она вспомнила, что эти серебряные туфельки, которые были на Маргарите, она видела на полу в спальне Гарольда, куда ее привел Роберт по приказу священника.

Маргарита опустилась на корточки и спросила, пристально вглядываясь в лицо Элдсуайт.

– Почему вы бежали сломя голову? Вы плакали? Вас обидел Роберт Бретон? Что сделал этот гнусный негодяй?

Элдсуайт только покачала головой и, прислонившись спиной к стене, медленно сползла на пол.

Маргарита похлопала ее по плечу, а затем протянула ей носовой платок.

– Леди Элдсуайт, он и мизинца вашего не стоит. Я убедилась в этом на горьком опыте: как только он добьется своего, бросит вас.

Элдсуайт подняла брови.

– Правда-правда. Еще до того, как были сделаны объявления о нашей помолвке, он затащил меня в постель. Я была так влюблена в него, что не могла ему отказать. Что тогда я знала о мужчинах? – Маргарита низко опустила голову. Ее щеки покрылись румянцем. – Когда я сообщила ему, что жду ребенка, он отверг меня и заявил, что этот ребенок не от него. Оказалось, что он нашел себе другую женщину, которая была намного богаче меня. Графиню Уайлдмир, которая в то время только что овдовела. Ходили слухи, что она совсем потеряла от него голову. Они вместе обедали на турнире в Смитфилде в тот день, когда он меня бросил. Когда он был ранен на турнире, он носил на груди ее ленточку в знак преданности своей даме.

Элдсуайт сначала смотрела на Маргариту с недоверием и раздражением. Но затем гневные слова Маргариты поколебали ее уверенность. Теперь она испытывала жалость к этой женщине. Боже милостивый, неужели она говорит правду? Маргарита смахнула платочком слезинку.

– Ребенка я потеряла, но епископ дал сэру Роберту разрешение на освобождение от данных мне обещаний. Графиня Уайлдмир вышла замуж за другого графа. И тогда Роберт обратил внимание на вас. Я осталась ни с чем. Мой отец отказывается принять меня обратно в семью, а мое приданое недостаточно велико, чтобы привлечь ко мне нового поклонника. Прошу вас, ничего не говорите об этом Роберту. Я умоляла его никому не говорить, что я когда-либо ждала ребенка. Я боюсь, что он отомстит мне за то, что я выдала эту тайну. Как будто мой позор сам по себе не является для меня наказанием.

Охваченная сочувствием, Элдсуайт тронула Маргариту за рукав. Она понимала, что такое страх быть отвергнутой отцом.

Маргарита громко сопела.

– Слава Богу, Гарольд позволил мне пожить некоторое время в Хиллсборо. Но я подозреваю, что он делает это только для того, чтобы насолить Роберту. Если к весне я не найду себе другого мужчину, который согласится на мне жениться, епископ отправит меня в монастырь. Он говорит, что я подаю дурной пример остальным женщинам.

Элдсуайт затаила дыхание: Господи! Неужели эту тайну Роберт собирался хранить от нее всю жизнь?

Ее грызли сомнения, которые разрастались, как снежный ком. Нет, Роберт не похож на мужчину, который может отвергнуть женщину, на которой обещал жениться. Но если Маргарита говорит правду, у Элдсуайт есть повод для беспокойства. Ни для кого не секрет, что Роберт задумал прибрать к рукам земли Креналдена задолго до того, как Элдсуайт согласилась выйти за него замуж. Что будет с Элдсуайт после того, как Роберт получит то, чего добивался? От этой мысли Элдсуайт стало не по себе.

Маргарита взяла ее за руку.

– Леди Элдсуайт, никому не говорите о нашей встрече, – Она подняла глаза на лестницу, откуда доносился смех графа Хиллсборо. – Он только что вернулся с охоты. Охота разжигает его кровь. Он попросил меня кое о чем таком, в чем я не смею вам признаться, и сказал, что разрешит мне оставаться в Хиллсборо до тех пор, пока я буду согласна делать то, о чем он меня просит. Я подозреваю, что его преосвященство об этом догадывается. Пожалуйста, леди Элдсуайт, смилуйтесь надо мной. Сохраните в секрете все, о чем я вам рассказала.

Элдсуайт подняла взгляд на темную лестницу. На ней никого не было. Там, наверху, в верхнем этаже башни, недалеко от спальни графа Хиллсборо, была комната, где Элдсуайт собиралась на время уединиться и разработать план дальнейших действий. Но после рассказа Маргариты ей расхотелось туда идти.

Она поднялась и отряхнула платье.

Не сказав Маргарите ни слова, Элдсуайт распахнула дверь и выбежала из башни. Она поспешила в свое привычное убежище – на конюшню, где всегда обретала душевный покой и находила верных друзей.

Роберт держал лошадь епископа под уздцы. Его преосвященство поставил ногу в стремя и сел в седло. Епископ был одет в алую сутану, вышитую по подолу золотом. На голове у него красовалась широкополая черная шляпа для защиты от солнца.

Элдсуайт выскочила из конюшни и побежала через двор.

Роберт протянул епископу поводья.

– Я доверяю вам отвезти леди Элдсуайт и доставить ее в целости и сохранности в Лондон. Эта женщина для меня дороже всего на свете. – Он дал сигнал оруженосцу привести верховую лошадь для Элдсуайт. Роберт погладил шею коня епископа. – С вами поедут двадцать воинов охраны. Если все пойдет как надо, вы прибудете в Виндзор до наступления ночи. Наши гонцы сообщили, что разведчики Гилроя перешли через реку. Замок Хиллсборо недостаточно хорошо укреплен, чтобы выдержать осаду, а солдаты гарнизона по вине моего брата находятся не в лучшей форме. Я хочу, чтобы моя невеста как можно скорее покинула Хиллсборо.

Его преосвященство взял поводья. Руки у него дрожали, в глазах была тревога. Но он старался не показывать свой страх.

– Не сомневайтесь во мне, сэр Роберт. Я не подведу вас. Но если мы намерены добраться до Виндзора засветло, нужно поторапливаться. А леди Элдсуайт почему-то задерживается…

Роберт перевел взгляд на Элдсуайт, которая быстрым шагом шла через двор, направляясь к ним. Она остановилась, их взгляды встретились. Элдсуайт бросила взгляд на оруженосца, который вел под уздцы ее лошадь, затем переключила внимание на окружавшую его преосвяшенство свиту одетых в тяжелые доспехи охранников.

Приведенные вручную в движение, заскрипели кованые чугунные ворота в виде решетки. Лошади ржали, и люди собирались, окружая епископа.

Элдсуайт с решительным видом направлялась туда, где стоял Роберт. Он был готов к тому, что она сразу же заявит, что не поедет никуда, кроме Креналдена.

Ожидая, когда Элдсуайт приблизится к нему, Роберт стоял, скрестив руки на груди. Решение принято окончательно: его невеста не останется в Хиллсборо, потому что на их замок собирается напасть Гилрой со своим войском. Как бы хорошо ни была подготовлена крепость, Гарольд – неумелый воин. В случае осады замка запасов продовольствия им не хватит надолго, потому что склады наполовину пусты. Воды в колодцах не хватит на то, чтобы потушить пожар, если он начнется в крепости. Если Гилрой осмелится напасть на Хиллсборо, начнется сражение – не на жизнь, а на смерть. И Роберт не допустит, чтобы его невеста была где-то поблизости.

Элдсуайт остановилась и подняла голову. Ее взгляд был устремлен на епископа.

– В чем дело, Роберт? Куда собирается его преосвященство? И почему он покидает Хиллсборо так скоро? Почему запрягли мою лошадь?

С нежностью глядя на невесту, Роберт бережно поправил прядь волос, упавшую Элдсуайт на лоб. Он пристально вглядывался в ее лицо, словно хотел запомнить каждую его черточку, каждую веснушку – и эти темные глаза, и королевский изгиб высоких бровей.

– Элдсуайт, – сказал он. – По сообщениям наших разведчиков, Гилрой находится отсюда не дальше, чем на расстоянии одного дня пути. Его преосвященство возвращается туда, где безопасно: в Виндзорский замок. Вы отправляетесь вместе с ним. Я же со своим войском выступаю на Креналден.

Элдсуайт словно окаменела – стояла на месте, не двигаясь, и не уходила. Она не проронила ни слова. Она ждала чего-то и молчала. Ни слова упрека не сорвалось с ее губ. И только ее глаза гневно сверкали. Элдсуайт смотрела на Роберта с вызовом.

Он взял ее за руку и привлек к себе.

– Элдсуайт, вам опасно здесь оставаться. Я собираюсь встретиться лицом к лицу со своим заклятым врагом, и мне нужно знать, что он не сможет до вас добраться.

Она молчала.

Роберт поцеловал ее в лоб.

– Элдсуайт, вы всегда будете моей ненаглядной колдуньей. Непокорной и упрямой. Вы умны и понимаете, что пока Гилрой берет верх над нами. Крепость Хиллсборо не выдержит осады. Чтобы бросить вызов Гилрою, мне придется поставить все на карту и рискнуть всеми имеющимися в моем распоряжении военными силами. Сражение пройдет на поле у Бельфорского леса, в стороне от замка и деревни. Чтобы местные жители и их дома не пострадали.

Роберт вздохнул:

– Делайте то, что я вам сказал. Я хочу идти в бой со спокойной душой. Уверенный в том, что вы не попадете в плен к Гилрою.

Элдсуайт положила голову Роберту на грудь. Слезытекли у нее по щекам, капая на его кожаный камзол. Элдсуайт вытерла слезы рукой и, не отрывая от Роберта взгляда, отошла в сторону.

– Я люблю вас, Роберт, – тихо проговорила она и посмотрела на него вопросительно. – Я люблю вас, – повторила она громче и увереннее. – Я не хочу ехать в Виндзор. Я хочу остаться с вами.

Сердце у Роберта дрогнуло, но он не подал виду и не позволил себе дать волю чувствам. Ни один мускул не дрогнул у него на лице. Оно казалось высеченным из камня. Роберт знал, что по первому же сигналу, несмотря на яростное сопротивление Элдсуайт, ее отчаянные крики, вопли и град проклятий, которые она обрушит на их головы, его люди могут связать Элдсуайт, привязать к лошади и отправить в Лондон насильно. И никакие колдовские заговоры ей не помогут.

Или он может поступить по-другому: бросить Элдсуайт в лицо жестокие слова, которые разобьют ей сердце. Но с их помощью можно будет заставить эту женщину уехать от него добровольно.

В глазах Элдсуайт промелькнула обида. Ее переполнял гнев. Она гордо вскинула голову и с вызовом посмотрела на Роберта:

– Я не поеду в Виндзор. Я никуда не поеду без вас.

Роберт тяжело вздохнул и, не глядя на Элдсуайт, проговорил:

– Элдсуайт, я дал слово королю воевать за Креналден, потому что он обещал отдать мне часть вашей земли. Вы прекрасно это знаете. Вам неизвестно одно: насколько сильно я жаждал заполучить эту землю. Женитьба на вас в мои планы не входила. Хотя сейчас я рассматриваю ее как дополнительный приз. Потому что в качестве вашего супруга я буду править всем Креналденом, а не его частью, и получу право пользования прибрежными землями. Тогда по крайней мере мне удастся отомстить за убийство отца. Я отыграюсь за всю династию Бретонов. – Роберт сделал выразительную паузу для того, чтобы произвести своими словами большее впечатление. А затем, понизив голос, добавил: – Я сражаюсь с Гилроем за свою собственность – Креналден. А теперь отправляйтесь в Виндзор. Когда мы выиграем битву, я пошлю за вами.

Элдсуайт побледнела. Ее душила ярость.

– Вы пытаетесь спровоцировать меня, чтобы я разозлилась на вас и захотела уехать сама, – прищурившись, сказала она. – Я поняла, что это – уловка. Я знаю вас, Роберт Бретон.

– Откуда такая уверенность? – спросил он, сжимая кулаки так сильно, что ногти вонзились в ладони.

Элдсуайт часто заморгала. Она хотела что-то ответить, но раздумала. Элдсуайт чувствовала, что эту битву она проиграла и сейчас ей придется временно отступить. Но она не сдастся и твердо намерена одержать победу в будущем.

Роберт изо всех сил старался сохранять невозмутимость. Он подал знак оруженосцу, который стоял возле коня епископа. Мальчик вывел вперед чалую кобылу с большой головой и прямыми сильными ногами. Элдсуайт не двинулась с места.

Больше всего на свете Роберту хотелось сейчас крикнуть Элдсуайт, что он любит ее, бросить в седло и умолять беречь себя. Бог свидетель: ничего ему в жизни не надо, кроме нее. Пусть летят в тартарары и все эти проклятые земли, и права на пользование прибрежными угодьями. Гилрой не успокоится, пока единственная законная наследница, Элдсуайт Креналден, не будет мертва.

Еще сильнее укрепив уверенность в правильности принятого решения, Роберт сделал знак охранникам, и они окружили Элдсуайт.

Она посмотрела в глаза Роберту и, ни слова не говоря, повернулась и вскочила в седло. Элдсуайт сидела прямо, глядя на ворота замка.

Роберт погладил шею лошади и поднял глаза на Элдсуайт:

– Счастливого пути, Элдсуайт. Я отошлю вам ваши вещи вместе со служанкой, как только появится такая возможность.

Глаза Элдсуайт наполнились слезами. Совершенно неожиданно для Роберта она наклонилась и поцеловала его. Это был страстный поцелуй, наполненный желанием и сладостным томлением. Роберт был смущен и взволнован.

Отстранившись, Элдсуайт сказала:

– Я уезжаю, но мое сердце остается с вами.

Роберт боролся с неудержимым желанием схватить Элдсуайт в объятия.

Разводной мост был поднят. В честь отъезда из Хиллсборо его преосвященства зазвонили церковные колокола.

Конная охрана выехала из ворот. По разводному мосту раздавался траурный цокот копыт отправлявшейся в путь кавалькады. Над зубчатой стеной замка развевались синие с серебром знамена Хиллсборо. Элдсуайт ехала верхом на чалой кобыле в самом центре колонны, со всех сторон окруженная рыцарями и солдатами. Роберт увидел, как сильным порывом ветра у нее с головы сорвало белую вуаль, которая упала в грязь, под ноги лошадей.

Прошло всего три часа с момента отъезда Элдсуайт, однако Роберту это время показалось вечностью.

Как выяснилось, он не успел еще раз провести учения с гарнизоном Хиллсборо. Разведчики доложили, что Гилрой со своим войском выехал из крепости Креналден и направился маршем на Хиллсборо.

По вине Гарольда в крепости недоставало продовольствия, чтобы выдержать осаду. Не хватало людей, чтобы выставить часовых в нужном количестве на зубчатой стене или у ворот. Чем занимался Гарольд целый год – кутежами и охотой?

Роберт ворвался в коридор и поднялся по лестнице на второй этаж, где нашел сэра Хьюго и сэра Томаса. Они спокойно беседовали у камина. Оба были в плащах и вооружены.

Подняв глаза на возвышение, Роберт увидел своего брата, сидевшего с кубком в руке, раскрасневшегося от обилия выпитого. Вся комната пропахла вином. Гарольд невнятно пробормотал, обращаясь к нему:

– Братец, вся моя надежда – на тебя. Спаси Хиллсборо. Защити меня от Гилроя. – Его затуманенные алкоголем глаза были полны страха. Такой же сильный страх Роберт видел в глазах брата в тот день, когда отец узнал, что Гарольд украл из шкатулки управляющего деньги в размере месячной арендной платы. Роберт прищурился:

– Что все это значит? Почему ты пьян? Почему ты не в военной одежде? Ты готов к сражению?

Гарольд поднял вверх кубок.

– Я – граф, братец. У меня есть люди, которые будут сражаться вместо меня. Кроме того, Гилрой задумал меня убить. Он убил нашего отца. На моих глазах. Я не желаю умереть так же, как он.

Наступило гробовое молчание. Услышав слова брата, Роберт похолодел.

– Ты был свидетелем убийства отца? И не попытался его предотвратить? Почему?

Гарольд поднялся с места. Он едва держался на ногах.

– Потому что я презирал его. И еще потому, что мне самому хотелось стать графом Хиллсборо, – тихо ответил он. – Потому что за то, что я буду хранить молчание, Гилрой обещал вернуть мне землю, которую у нас отнял граф Креналден. Если бы у нас была та земля, которая понадобилась тебе для твоих проклятых лошадей, мы разбогатели бы. Я стал бы уважаемым человеком. Попал бы в фавор к королю. И отец, который меня ненавидел, больше не поднимал бы на меня руку. – Он повалился на стул и зарыдал, как ребенок.

Роберта охватило отвращение.

– Трус! – презрительно проговорил он. – Из-за титула и из-за денег ты оставил умирать человека, который дал тебе жизнь. Гореть тебе за это в аду!

Обнажив меч, Роберт бросился к брату. Но сэр Хьюго и сэр Томас схватили Роберта за плечи и оттащили от Гарольда.

– Оставь его, Роберт, – сказал Хьюго, держа друга железной хваткой. – Твоего отца уже не вернешь. За то, что сделал твой брат, он заслуживает презрения. Пусть закончит свои дни у тебя в подземелье. А ты нужен своим воинам. Король Генрих не сможет без тебя обойтись. И леди Элдсуайт ты тоже нужен. Сейчас.

Еще не остыв от гнева, Роберт опустил оружие. Его переполняла ненависть к завистливому брату, которого погубили жадность и непомерное честолюбие. Который стал позором рода Бретонов.

Однако в голову Роберту неожиданно пришла одна странная мысль, неприятно поразившая его: а в чем, собственно говоря, заключается разница между ним и братом? Боже милостивый, ведь, в сущности, и он, и Гарольд хотели одного и того же. Роберт чуть не обманул женщину, которую любил, Элдсуайт, для того, чтобы добиться ее земли и состояния. И все же не смог переступить через свою честь.

Роберту вдруг стало жаль Гарольда, и его ярость поутихла.

Он обвел взглядом своих друзей:

– Если бы не вы, Томас и Хьюго, совершилось бы еще одно смертоубийство. Вы спасли жизнь моему пропащему брату, а Элдсуайт Креналден спасла жизнь мне.

Глава 18

– Значит, ты говоришь, что они покинули Хиллсборо несколько часов назад? А она точно была с ними? – спросил Джон Гилрой разведчика и вгляделся в лес, простиравшийся впереди.

– Да, милорд. Епископ и леди Элдсуайт в сопровождении охраны направились в эту сторону. Слухи, которые мы намеренно распустили, оказались полезны, милорд. Теперь Гарольд считает, что ваши войска наступают на Хиллсборо, и он рассказал об этом своему брату. Сэр Роберт велел вывезти леди Элдсуайт из Хиллсборо, чтобы укрыть ее в Виндзорском замке.

Гилрой злорадно улыбнулся: затея удалась. В любое другое время он сделал бы все возможное, чтобы держать свой замысел в секрете: противника важно застигнуть врасплох. Однако на этот раз он позаботился о том, чтобы враг был заранее предупрежден о нападении на Хиллсборо. В этом случае Роберт Бретон выведет свое войско из Хиллсборо и двинется в Креналден. Этот легковерный простак не подозревает, что войско Гилроя насчитывает теперь тысячу человек. И что солдаты готовятся к сражению. А леди Элдсуайт, как и рассчитывал Гилрой, руководствуясь соображениями безопасности, вывезли из Хиллсборо. Теперь она окажется легкой добычей, а попав в руки Гилроя, превратится в заложницу. Благодаря леди Элдсуайт ему удастся добиться от сэра Роберта самых выгодных для себя условий во время переговоров. Узнав обо всем, Роберт Бретон, без сомнения, впадет в ярость. Черный Всадник не стал победителем на турнире, потому что не умел держать в узде свой гнев. Горячность его погубит – как это едва не случилось прошлым летом, на турнире в Смитфилде.

Гилрой вытер пот со лба и вдохнул полной грудью влажный лесной воздух. Вполне возможно, что, взяв в плен леди Элдсуайт, им не удастся использовать ее с выгодой для себя в качестве заложницы, но это не имеет значения. Потому что в данный момент лучники Гилроя и его пехотинцы, а также четыре сотни всадников стоят в Креналдене и ждут его приказаний, готовые в любое время начать сражение.

Гилрой посмотрел на ворон, которые, громко каркая, перелетали с дерева на дерево. Солнце палило нещадно, облаченный в железную кольчугу Гилрой обливался потом. Он позвал своего конюха – мальчика из бедной крестьянской семьи, который сопровождал разведывательный отряд, ухаживая за лошадьми.

– Принеси мне попить, – приказал Гилрой.

Мальчик подал ему бурдюк с вином. Утолив жажду, Гилрой велел слуге удалиться.

Гилрой вздохнул. Ждать осталось совсем немного. Леди Элдсуайт может показаться на дороге в любой момент.

Он натянул поводья. Послышался топот копыт, который становился все громче и громче. Гилрой поднял руку, приказывая солдатам замолчать.

Солдаты замерли, обнажив мечи и натянув тетиву луков.

На узкой дороге на кобыле с длинными крепкими ногами показалась леди Элдсуайт, окруженная рыцарями и солдатами охраны.

Словно почуяв впереди опасность, кобыла прижала уши и захрапела. Элдсуайт встревожилась и стала внимательно вглядываться в деревья.

Простившись с Робертом, Элдсуайт еще долго не могла успокоиться. Она ехала верхом, погруженная в свои переживания, не замечая жары. Ей снова и снова приходили на память слова, которые сказал ей Роберт перед тем, как отправить ее из Хиллсборо. И каждый раз сердце Элдсуайт разрывалось от боли и слезы наворачивались ей на глаза. Она понимала, что Роберт говорил все это с одной-единственной целью – заставить ее уехать. Но от этого Элдсуайт не становилось легче. Жестокость Роберта глубоко ее ранила.

Еще до наступления ночи они доберутся до Виндзора. Там, в стенах лондонского дворца-крепости, Элдсуайт будет недосягаема для Джона Гилроя. Однако в неприступном, хорошо охраняемом Виндзоре Элдсуайт не сможет осуществить свой замысел – проникнуть в крепость Креналден.

Размышления Элдсуайт прервали лязг мечей и громкие крики воинов. Через мгновение она была окружена стражниками из Хиллсборо и вражескими солдатами.

Откуда ни возьмись появились люди Гилроя – словно выросли из-под земли. Их появление застало врасплох епископа и его охранников. Пятеро из пятнадцати стражников из Хиллсборо были сражены стрелами в грудь, даже не успев обнажить мечи. Остальные беспорядочно отражали удары, отчаянно рубили противника направо и налево, стараясь защитить Элдсуайт и епископа. Стрелы свистели, проносясь в воздухе, и Элдсуайт прижалась к гриве коня, чтобы ее случайно не задели. Боже милостивый! Пусть лучше ее возьмут в плен, чем убьют!

– Это я вам нужна! – крикнула Элдсуайт рыцарю в шлеме с забралом, размахивавшему мечом, но, видимо, рыцарь ее не услышал.

Епископ вынул из сутаны кинжал и ударил им одного из нападавших. Однако удар солдата был быстрее молнии – отточенный многодневной практикой и точно рассчитанный. Его преосвященство закричал, и от его крика у Элдсуайт кровь застыла в жилах.

– Будьте вы прокляты! – раздался душераздирающий крик священника, и он, застонав, упал на землю. Из спины у него торчал топор. Элдсуайт, которая в начале надеялась, попав в плен, попасть в Креналден, теперь думала лишь об одном: скорее бежать! Бежать, куда глаза глядят! Краем глаза она заметила возле леса мужскую фигуру в красном плаще, верхом на большой белой лошади. Джон Гилрой! Он подъехал к дороге.

– Схватите женщину. Если нужно, покалечьте ее лошадь! Если она снова улизнет, я вас четвертую!

Солдаты Гилроя бросились выполнять приказ командира. Один из них соскочил с коня, схватил кобылу Элдсуайт за уздцы, а затем выбил всадницу из седла. Двое других мужчин схватили Элдсуайт за плечи и бросили на землю, прямо под копыта белой лошади Джона Гилроя.

Элдсуайт охватила паника. Она боялась, что на этот раз ей не удастся избежать смерти.

Гилрой с победным видом смотрел на нее сверху вниз:

– Ну что, леди Элдсуайт, вот мы и увиделись с вами снова. А вы думали, что сможете от меня ускользнуть?

Элдсуайт гордо вскинула голову. Лучше бороться до последнего и умереть, чем падать ниц перед врагом, моля о пощаде.

– У вас нет никаких нрав на Креналден.

Гилрой рассмеялся:

– Нет, есть, леди Элдсуайт. Я – плод неосвященного церковью союза между вашим отцом и моей матерью. После ее грехопадения мою мать силой вынудили согласиться на брак с человеком, находившимся намного ниже ее по положению. Он был скупым и жестоким. Замок Креналден – это то, что мне положено по праву. Роберт Бретон не сможет меня остановить. Крепость Креналден будет в моих руках. Так же, как и вы. – В глазах Гилроя вспыхнула злоба.

Элдсуайт подняла на Гилроя полные гнева глаза:

– Вы не можете предъявлять права на Креналден. Он принадлежит мне. Войско Роберта Бретона уже на пути в крепость Креналден.

Гилрой побагровел от бешенства.

– Посмотрите на меня, сестрица. Я отправил прямиком в ад вашего отца. Теперь мне осталось сделать так, чтобы вы с Робертом Бретоном составили вашему отцу компанию на том свете. – Гилрой взмахнул кнутом. – Если вы не присягнете мне на верность на глазах у всех жителей замка Креналден, я буду хлестать вас кнутом до тех пор, пока вы не станете молить меня о пощаде.

Элдсуайт невольно заслонила лицо рукой, но не отвела горящего взгляда от лошади Гилроя – кобылы с диким, необузданным нравом, которая нетерпеливо грызла удила и храпела. Засвистел кнут в руках у Гилроя. Вдруг лошадь испуганно шарахнулась в сторону, и кнут не достиг своей цели. Кровь стекала со лба Элдсуайт.

Гилрой ударял кнутом обезумевшую лошадь, но она вертелась на месте.

– Ведьма! – кричал он. – Не смей так смотреть на мою кобылу! Если ты еще раз попытаешься напустить на моего коня колдовские чары, я забью его до смерти.

Опасаясь за лошадь, Элдсуайт опустила глаза, но усилием воли мысленно приказала лошади стоять. Кобыла заржала и застыла на месте. Ее ноги словно приросли к земле.

Элдсуайт охватило ни с чем не сравнимое, пьянящее чувство – сознание собственной силы. Боже милостивый! Это громадное животное послушно ее воле. Словно слыша ее мысли, оно выполняет то, чего хочет от него Элдсуайт. А она сейчас даже не смотрела лошади в глаза. Кроме того, сегодня она не чувствовала смертельной усталости, как бывало с ней раньше, когда она мысленно управляла волей коня. Элдсуайт не чувствовала себя ни разбитой, ни измотанной. У нее не кружилась голова. Элдсуайт почувствовала прилив сил.

Исполинский конь нетерпеливо грыз удила, словно ждал следующей команды Элдсуайт. Ради Бога, если она в состоянии подчинить себе эту лошадь, может быть, у нее получится управлять волей двух или трех коней сразу? И при этом ей не обязательно смотреть им в глаза?

Гилрой кивнул двум молодцам, которые держали Элдсуайт.

– Свяжите ей руки. Я возьму ее с собой в Креналден. А если она посмеет наложить чары на лошадь… – он оглянулся по сторонам и нашел глазами мальчика-конюха, который стоял у опушки леса, – то я убью этого мальчишку. И лошадь тоже, – процедил сквозь зубы Гилрой.

Мальчик в грязно-коричневом плаще и поношенных башмаках поспешил к хозяину. Конюх, на чьей голове был капюшон, съежился от страха и склонился перед Гилроем в поклоне. Так низко, что не было видно его лица.

Элдсуайт похолодела от страха. Она поняла, что Гилрой не шутит. Он выполнит свою угрозу.

Гилрой показал на Элдсуайт кнутом:

– Я готов к сражению, колдунья, заговаривающая лошадей. Не стану убивать вас сейчас, потому что вы нужны мне живая. Вы будете служить предметом торга. Когда Роберт Бретон выступит на Креналден, я буду ждать его там с армией в три раза больше его жалкого войска. У меня в три раза больше людей и в три раза больше лошадей. Узнав о том, что вы у меня в плену. Бретон придет в бешенство. Он захочет сражаться. Но если вы сами уступите мне свою собственность и присягнете мне на верность, а Роберт согласится отступить, тогда, возможно, я пощажу вас и дарую вам жизнь… И Роберту Бретону тоже.

Роберт был в ярости.

– Что? Что ты говоришь? Что случилось? – Понимая, что нельзя терять ни минуты, он решительно направился к складу оружия. Не позже чем через час он отправится со своим войском из крепости, и на всякий случай нужно погрузить на повозки весь запас оружия. Предстоит тяжелый бой, и это оружие может понадобиться. Вот только людей и лошадей в случае больших потерь в отличие от оружия заменить будет невозможно…

Хьюго шагал следом за Робертом. Роберт остановился и, повернувшись к нему, сказал:

– Хватит об этом, дружище. Какие новости? Что может быть хуже, чем то, что Гилрой решил взять осадой Хиллсборо?

– Роберт, Гилрой устроил засаду и напал на епископа. Он взял в плен леди Элдсуайт. Одному из наших людей удалось остаться в живых и вернуться обратно. Во время сражения он потерял руку.

Лоб Роберта покрылся испариной. Рука сама собой потянулась к рукоятке меча. Обнажив меч, он взмахнул им в воздухе и закричал. Это был громкий боевой клич, крик гнева. Услышав его, солдаты остановились и оглянулись. Роберт с силой вонзил меч в землю, повернулся и посмотрел на друга:

– Элдсуайт хорошо охраняли?

Не в силах проронить ни слова, Хьюго молча кивнул.

– Я отвечаю за нее. Я дал клятву королю, что обеспечу ее безопасность.

Хьюго был мрачнее тучи.

– Есть нечто большее, чем клятва королю, Роберт. Гилрой взял леди Элдсуайт в заложницы, чтобы воздействовать на тебя. Он хочет использовать ее для того, чтобы добиться от тебя уступок. Чтобы получить от тебя то, что ему нужно.

– Я не собираюсь идти на сделку с Гилроем!

– Возможно, тебе придется.

– Что ты имеешь в виду?

– Он угрожал леди Элдсуайт пытками, если она не присягнет ему на верность и сама не уступит ему свою собственность. Он уже пускал в ход свой кнут. Один раз ударил им Элдсуайт.

Охваченный яростью, Роберт выдернул меч из земли и ударил по деревянному колесу повозки, которое висело на стене оружейного склада. Спицы рассыпались и упали на земляной пол.

У Роберта все кипело внутри.

– Если Элдсуайт ударят кнутом один раз, ее обидчик получит в десять раз больше ударов. Элдсуайт ни в чем не виновата. Она не должна быть заложницей в войне между мужчинами. Гилроя следует наказать. За свои злодеяния он заслуживает смерти. Я буду бороться против него до последней капли крови.

Хьюго положил руку Роберту на плечо.

– Я рассказал тебе обо всем сейчас для того, чтобы ты, успокоившись, мог трезво и хладнокровно оценить ситуацию и разработать план действий. Чтобы как следует подготовился к встрече с врагом на поле боя.

Роберт схватил Хьюго за руку, но не мог вымолвить ни слова. Его душил гнев. Выпустив руку друга, он выбежал из оружейного склада. Он глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза. Воображение рисовало ему ужасные картины, он представил себе, как связанную Элдсуайт бьют кнутом.

– Джек! Принеси мне мою одежду для турнира. Черную. И седлай Барстоу. Надень на него тот же самый чепрак, который был на Барстоу на рыцарском турнире прошлым летом. И возьми ту же самую позолоченную сбрую.

У Джека разгорелись глаза.

– Да, сэр Роберт. Я знал, что в один прекрасный день вам все это понадобится. Под предводительством Черного Всадника ваши солдаты будут драться не на жизнь, а на смерть.

Элдсуайт сидела не двигаясь. Руки у нее были связаны за спиной. Она старалась не обращать внимания ни на головную боль, ни на то, как сильно натерли запястья веревки. О Пресвятая Дева Мария! По логике вещей Элдсуайт должна быть сейчас напугана до смерти. А она вместо этого сидит, зажмурившись, изо всех сил стараясь унять свой гнев и все силы направить на то, чтобы управлять своими мыслями. Она не посмела применить свой магический дар против лошадей Гилроя. Мальчик-конюх, который из кожи вон лез, чтобы держаться бодро, немного отстал, испытывая тем самым терпение Гилроя. Любая провокация со стороны Элдсуайт могла кончиться плохо для мальчишки. Он сутулился и ежился, скрывая лицо в надвинутом на самые глаза капюшоне.

Элдсуайт сидела на лошади впереди своего тюремщика, гордо распрямив плечи и подняв голову, всем своим видом показывая, что не боится Гилроя. Она сжала кулаки так крепко, что у нее побелели костяшки пальцев.

Гилрой тихо посмеивался:

– Ну-ну, леди Элдсуайт, не стоит так переживать. Уверяю вас, я умею находить общий язык с людьми. Особенно с женщинами. Взять хотя бы Маргариту Саттон. Мне недолго пришлось ее уговаривать. Она делала все, чего я от нее хотел. Но не сразу. Пришлось приложить усилия, чтобы она меня полюбила. Но это ничего: легкая победа обесценивает любовь.

Сидя на лошади впереди Гилроя, Элдсуайт молила Бога о том, чтобы они скорее достигли Креналдена.

Когда они доехали до леса Белуэй, солнце уже не пекло. Отсюда до крепости Креналден было рукой подать. После нескольких часов, проведенных в седле в неподвижной позе, у Элдсуайт ныло все тело.

– Мы сделаем здесь привал. А когда лошади отдохнут, продолжим путь, – сказал Гилрой и остановил лошадь. Он спешился и заставил Элдсуайт последовать за ним. Очутившись на земле, она повернулась к нему спиной, показывая на свои связанные руки.

– Я не убегу. Клянусь. У меня руки онемели от веревок.

– Не сомневаюсь. Если вы убежите, мальчишке-конюху это будет стоить жизни, леди Элдсуайт. – Гилрой бросил взгляд на чумазого мальчишку, который сидел на траве.

К удивлению и радости Элдсуайт, ей развязали руки. Она решила про себя, что при первом удобном случае убежит, взяв с собой мальчика-конюха.

Гилрой уселся на камень и вынул из сумки на поясе яблоко, а из-за ремня столовый нож.

– Вам понравилось в Хиллсборо? Как поживает прелестная леди Маргарита?

Элдсуайт взглянула на него исподлобья. Тонкая струйка крови сочилась у нее из ранки над бровью, кровь капала на шеку. Элдсуайт гордо вскинула голову, не собираясь показывать своего страха. Самое главное – Гилрой отвезет ее в Креналден и она сможет попасть в замок. Она собственными глазами увидит его войско и оценит его боеспособность. А после этого придумает, как послать предупреждение Роберту.

– Леди Маргарита? – с притворным безразличием переспросила она, но с удивлением отметила про себя, что на желтом носовом платке, который достал из рукава Гилрой, были вышиты инициалы Маргариты Саттон. – Почему вы спрашиваете о ней?

– Мы с ней любили друг друга, – равнодушно ответил Гилрой, выплевывая семечки яблока. – Во время турнира я носил на одежде ее знаки расположения. – Помолчав, он убрал в рукав платок. – Давно нужно было выбросить это платок, но трудно забыть женщину, которая разбила тебе сердце, изменив с другим.

Элдсуайт удивленно вскинула брови.

– Она должна была стать моей женой. Но зачастила в постель к Роберту Бретону и уже ждала от него ребенка. Будучи на третьем месяце беременности, она попыталась убедить меня, что это мой ребенок. Лживая шлюха. Не знала, что я бесплоден. Думала, я обрадуюсь, растаю и сразу женюсь на ней. Но я бы и без того на ней женился. Мне было трудно с ней порвать. Даже после того, как она избавилась от ребенка Бретона. Пока сэр Роберт несколько месяцев оправлялся от раны, которую я нанес ему во время турнира, мы с леди Маргаритой продолжали заниматься любовью. Эта женщина даже не представляла себе, как была дорога мне. Но я так и не смог простить ей измену. И сказал, что между нами все кончено.

Элдсуайт была потрясена тем, что только что узнала. Маргарита использовала Роберта, надеясь хитростью женить Гилроя на себе. А она прониклась было сочувствием к бедной, отчаявшейся женщине. Неудивительно, что Роберт не желал вспоминать свою неудавшуюся помолвку. Он хранил подробности этой истории в тайне, чтобы окончательно не погубить репутацию Маргариты. И еще он стыдился того, что Маргарита наставила ему рога с мужчиной, которого он ненавидел и который чуть не убил его на турнире в тот самый день, когда Маргарита попросила его расторгнуть их помолвку.

Элдсуайт посмотрела в глаза Гилрою.

Он усмехнулся:

– А где же девичий румянец стыда? Или Роберт Бретон уже успел затащить вас в постель?

Элдсуайт залилась краской. Гилрой ухмыльнулся.

– Вижу, что затащил. Тем лучше. К этому моменту, полагаю, сэр Роберт уже узнал о том, что вы у меня в плену. Сейчас он соберет свое войско и бросится в погоню. По коням! Нам нужно как можно скорее добраться до Креналдена. – Он снова связал Элдсуайт руки за спиной.

Элдсуайт поморщилась:

– Зачем вы меня связываете? Я же еду вместе с вами и не причиняю вам никакого беспокойства. Я не собираюсь нанести вред вашей лошади.

Гилрой ослабил веревки, но не стал их развязывать.

– Вы хотите, чтобы я развязал вас? Ну уж нет. Я, конечно, человек мягкий, когда дело касается женского пола, но знаете что… Капитана, который дал вам сбежать, я вздернул на дереве в этом самом лесу. А те люди, что упустили вас с Робертом Бретоном по дороге в Уикерем, за это тоже поплатились жизнью. Если вы вздумаете снова сбежать, на вашей совести будет смерть других ни в чем не повинных людей.

Он показал на мальчика-конюха, который держал под уздцы белого, как привидение, коня.

– Пойдешь рядом с нами. – Гилрой перевел взгляд на Элдсуайт: – Помните, о нашем уговоре? Мальчишка умрет, если, вы попытаетесь сбежать или наложить колдовские чары на мою лошадь. Поняли?

Она кивнула:

– Я не забыла.

Гилрой сел на лошадь, а Элдсуайт посадил на белого коня.

– Сделаете хотя бы одно подозрительное движение – мальчишке не поздоровится.

Услышав эти слова, мальчик-конюх даже бровью не повел. Он молча занял свое место возле коня.

Элдсуайт пристально посмотрела на мальчика, который за все это время не проронил ни слова. У Элдсуайт было странное ощущение, что за его молчанием кроется какая-то тайна.

Солнце село, скрывшись за горизонтом и осветив небеса сказочным светом. На землю опустился вечер. Вдали виднелся замок Креналден. На его зубчатых стенах горели факелы. В сгустившихся сумерках замок выглядел как обычно – внушительная каменная крепость и три башни, возвышающиеся над рекой. Когда Элдсуайт представила, какую картину она застанет, войдя в ворота родного Креналдена, у нее сжалось сердце.

Последние несколько часов Элдсуайт думала только о Роберте, вспоминая их последнюю ночь любви и разговор который произошел между ними перед самым ее отъездом. После того как она познала такую сильную, всепоглощающую любовь, дальнейшее, что произошло между ней и Робертом, казалось полной бессмыслицей.

Элдсуайт испытывала настоящее горе. Страх сковывал ее сердце. Она опасалась, что сильные переживания сломят ее дух. А ведь сейчас ей, как никогда, надо быть сильной. Ей нужно осуществить задуманное: воспользовавшись тем, что ее взяли в плен и она попала в Креналден, выяснить численность войска Гилроя, расположение его главных сил, а потом найти возможность передать Роберту ценные сведения.

Тем временем опустили разводной мост, и конный отряд Гилроя прошел под железной решеткой. Двор замка кишмя кишел солдатами и лошадьми. Посреди двора были разбиты походные палатки. В воздухе пахло войной, кровью и потом. Неподалеку от оружейного склада жарились поросята, куры и огромные куски говядины. Вокруг копошились обитатели замка, которых заставили обслуживать захватчиков. Они подносили поленья, разжигали костер и следили за тем, как готовится мясо. Элдсуайт увидела, как кузнец, который работал у ее отца, повернул голову и посмотрел в ее сторону. Было заметно, что появление в воротах Креналдена всадников его встревожило. Ни он, ни его юный подмастерье не подали виду, что узнали дочь бывшего хозяина, которая прибыла сюда вместе с Джоном Гилроем – человеком, который напал на замок Креналден. Элдсуайт не знала, испытывал ли кузнец к ней симпатию или просто терпел ее присутствие в конюшне, выполняя распоряжение ее отца. Хотя кузнец был немногословен, когда лошади болели, он делал все, о чем просила Элдсуайт, для того, чтобы их вылечить.

Когда Элдсуайт с Гилроем проезжали мимо конюшен, девушка отметила про себя, что все стойла заняты. Лошади стояли не только в конюшнях, но и во дворе возле них. Коней было сотни три или четыре, а людей раза в три больше – включая лучников и пехоту, которые слонялись без дела по двору.

Гилрой остановил лошадь и спешился. Элдсуайт последовала за ним. Гилрой перерезал веревки у нее на руках и повел ее вверх по ступенькам.

– Добро пожаловать домой, – сказал он и потащил Элдсуайт за руку через массивные дубовые двери, которые вели в главный зал. – А теперь, может быть, вы покажете мне наконец, куда ваш отец спрятал столовое серебро? Мы обыскали весь дом, но почти ничего не нашли. Поверить не могу, что вы на самом деле были так же бедны, как об этом говорит убранство дома.

Элдсуайт почувствовала слабость в ногах. На нее внезапно накатила сильная усталость. Едва войдя в свой дом, она испытала горькое чувство безвозвратной потери. Ее душили слезы. Горе теснило грудь.

– Чтобы собрать денег для крестового похода, мы продали почти все, что у нас было. А остальное, видимо, разорили и разграбили ваши солдаты.

Гилрой покачал головой:

– Значит, распродали все свое богатство ради святого дела? Как вам не стыдно, леди Элдсуайт! Это сомнительное предприятие было обречено на провал с самого начала. Я лично это прекрасно понимал. Я заплатил за корабли только потому, что этот широкий жест с моей стороны дал мне возможность прибрать к рукам то, что мне было нужно. Теперь я – лорд Креналден, новый хозяина замка Креналден и окружающих земель. Этого момента я ждал много лет. Только прибыль от прибрежных земель позволит мне набить мои сундуки золотом. – Глаза Гилроя алчно загорелись. – Наш отец хотел сына, наследника – и он его получил. Вот он – я. Если бы он не пренебрегал мной всю свою жизнь, мне не пришлось бы прибегать к насилию. Мы поладили бы, решили дело миром, сестрица. Ну что ж, много лет пребывавшие в разлуке родственники наконец-то воссоединились. Сестра и брат теперь вместе. А сейчас на радостях нам надо поцеловаться.

Элдсуайт отшатнулась.

– Вы – не лорд Креналден! И не смейте называть меня своей сестрой! – Элдсуайт плюнула Гилрою в лицо.

Он схватил Элдсуайт за руку и потащил наверх, на второй этаж. Они вошли в комнату, которая раньше была спальней Элдсуайт. В комнате все осталось по-прежнему, как было при Элдсуайт, – та же мебель, те же гобелены на стенах. Ее бесценные книги – все шесть, за исключением безвозвратно утерянной «Хилики», – стояли на полках возле камина, где Элдсуайт их оставила. И только раскрытые сундуки были пусты. Не было ни ее одежды, ни мехов.

Гилрой втолкнул Элдсуайт в комнату и захлопнул за собой дверь. Он подошел к сундуку и вынул из него свернутый кнут. Вне себя от бешенства он вскричал:

– Послушай, что я решил, колдунья: если хочешь спасти свою шкуру, ты должна прилюдно встать передо мной на колени и молить меня о пощаде. Должна сделать это во дворе замка, на глазах у всего моего войска, перед началом сражения. А жители Креналдена – те, что остались в живых, – пусть смотрят на твое унижение. На то, как ты признаешь себя побежденной.

В этот момент за дверью послышались чьи-то торопливые шаги. В комнату вбежал часовой, охранявший ворота замка, и поклонился Гилрою. Рукав его жакета быя испачкан кровью.

– Милорд, прибыл Саймон де Монфор. Он привел с собой еще три сотни людей и лошадей. Он хочет срочно увидеться с вами. Настаивает на том, чтобы вы заплатили вперед за его услуги. Утверждает, что вы ему должны.

– Де Монфор? – переспросил Гилрой. – Он прибыл вовремя, благослови его Бог! – Он похлопал часового по спине: – Ты принес хорошую весть. – Показав на Элдсуайт, он добавил: – А ее нужно приковать к столбу напротив конюшни. Я займусь ею, как только поужинаю с моим гостем. – Он вручил кнут часовому: – Если будет упираться, пусти в ход этот кнут.

Караульный вел Элдсуайт через двор замка, прсреди которого было развернуто множество круглых палаток, ярко горели костры, толпились люди.

Элдсуайт попыталась вырваться, но стражник ее крепко держал.

– Я – единственная дочь графа Креналдена, графиня Креналден! – кричала она. – Когда все закончится, вы будете молить меня о прощении!

Стражник только рассмеялся в ответ. Элдсуайт споткнулась и упала в грязь, он подал ей руку, помогая подняться.

«О, святая Женевьева, помоги мне!»

Элдсуайт старалась выиграть время, шагая как можно медленнее. Решившись пойти на уловку, она прошептала:

– Любезный сэр, я расскажу вам, где мы прячем наше столовое серебро – только помогите мне выбраться из крепости.

Караульный остановился, но не отпустил Элдсуайт.

– Я слышал собственными ушами, как вы признались лорду Гилрою, что все ваше серебро распродано. Я видел по вашим глазам, что вы говорили правду. А если я вас отпущу, Гилрой прикончит меня также быстро, как прикончил старого графа Хиллсборо. И вас тоже он выследит и убьет. Вы даже до леса не успеете добежать.

Слова стражника произвели на Элдсуайт огромное впечатление. У нее словно камень с души свалился. Значит, отца Роберта убил не ее отец, а Джон Гилрой? О Боже милостивый! Как он убил графа Хиллсборо и за что?

– Бросьте, леди Элдсуайт. Вам здесь никто не поможет. Лучше сами позаботьтесь о себе и присягните на верность вашему брату.

Элдсуайт промолчала. Этот человек прав. Ни одна живая душа не сможет здесь ей помочь. А раз к войску Джона Гилроя присоединились военные части де Монфора, рыцари Хиллсборо обречены потерпеть сокрушительное поражение. В воображении Элдсуайт предстали леденящие душу картины ближайшего будущего – кровавая бойня, после которой поле за стенами замка Креналден будет усыпано горами мертвых тел – солдат, рыцарей и лошадей. Теперь страх за свою жизнь отошел у Элдсуайт на второй план: она стала думать о том, как предотвратить грядущую беду.

Элдсуайт приковали цепями к столбу посреди двора. Дородный стражник замахнулся на нее плеткой.

– Все войско Гилроя не спускает с вас глаз. А также те немногие из жителей Креналдена, которых мы сочли нужным оставить в живых, чтобы они нас обслуживали. Покажите всем пример разумного поведения: когда к вам подойдет лорд Гилрой, поклонитесь ему и облобызайте его ноги. Не то я буду вынужден преподать вам урок с помощью кнута.

На дворе было темно. Стоя у столба, Элдсуайт вглядывалась в фигуры людей, толпившихся вокруг. Рыцари грелись возле костров и беседовали между собой. Их оруженосцы занимались подготовкой доспехов и подсчитывали оружие. В одну из палаток, игриво смеясь, вошла походная прачка. Она вернулась через несколько минут, поправляя юбки. Привязанные лошади стояли группами и нервно ржали. Они били копытами в поисках травы. Если удастся испугать лошадей, вызвать панику в лагере, можно будет воспользоваться этим для… Впрочем, для чего? Ведь она посажена на цепь, как собака. Нет, как ни старайся, этот трюк не поможет ей сбежать отсюда.

Элдсуайт охватил животный страх. У нее закружилась голова. Лишь одна мысль вертелась у нее в мозгу: только бы увидеть Роберта перед смертью.

Обессиленная, она закрыла глаза и стала вспоминать те счастливые дни, которые провела в Креналдене, пряный запах свежескошенного сена. В то время она была совсем другим человеком – беспечной девчонкой. Прошло около месяца с тех пор, как она уезжала отсюда на берег Па-де-Кале. И вот теперь она снова в Креналдене – прикованная цепями к столбу женщина, охваченная отчаянием, лишенная надежды обрести счастье, даже надежды остаться в живых. Но зачем ей жить? Если рядом не будет Роберта Бретона, который похитил ее сердце! Элдсуайт зажмурилась. О святая Женевьева, храни его.

– Элдсуайт, – раздался чей-то шепот в темноте. – Элдсуайт, вот хлеб и вино.

Элдсуайт открыла глаза:

– Кто здесь?

Это был тот самый мальчик-конюх, который сопровождал отряд Гилроя, ухаживая за лошадьми. Он снял с головы капюшон.

Увидев его лицо, Элдсуайт ахнула от неожиданности. Сафия!

– Я решила, что будет лучше, если ты не догадаешься о том, кто я. – Она снова надела на голову капюшон. – Верзила-часовой послал меня сюда, чтобы я покараулила тебя, пока он немного отдохнет. – Она показала рукой на палатку, где охранник, держа под мышкой кнут, пил вино с разбитной прачкой.

Элдсуайт снова перевела взгляд на Сафию.

– Сафия! Глазам своим не верю! Неужели это ты? – выдохнула Элдсуайт, сияя от счастья.

– Когда месяц назад ты в первый раз проезжала через лес Белуэй, я была сама не своя от радости. С тех пор я все время старалась держаться неподалеку.

– Боже милостивый! Ты была моим ангелом-хранителем! Значит, это ты спасла нас с Робертом, убив шпиона, посланного Гилроем. Ты пришла, чтобы мне помочь? Ты ведь больше не оставишь меня?

– О, Элдсуайт, ты мне как дочь! Когда мне пришлось оставить замок Креналден, а вместе с ним и тебя, у меня сердце кровью обливалось. – Опустив глаза, она призналась: – Я была беременна от твоего отца.

От изумления Элдсуайт не могла вымолвить ни слова.

– Местные жители убили бы ребенка колдуньи, заговаривающей лошадей, которая отказалась назвать имя его отца. Узнав о том, что у меня будет ребенок, твой отец впал в бешенство. Он стыдился меня и нашего греха. Он был помолвлен с Изольдой. И у него уже был один незаконнорожденный ребенок – Джон Гилрой. Зачем ему еще один?

У Элдсуайт в глазах стояли слезы. Хотя она не верила в то, что ее отец – убийца, но ошиблась.

Сафия хотела ласково погладить Элдсуайт по щеке, но вовремя удержалась.

– Когда Изольда потеряла ребенка, твой отец смотрел на это как на Божью кару. Тогда он решил присоединиться к крестовому походу, чтобы искупить наш с ним грех.

– А где ребенок?

Сафия опустила голову.

– Я позволила Плачущим Женщинам забрать его с собой из страха перед твоим отцом. Мой сын жив и здоров, он уже подрос. Он не знает, кто его отец и мать. Не догадывается, что его мать – колдунья, заговаривающая лошадей.

Элдсуайт была потрясена. Как мог ее отец так обойтись с Сафией? Некоторое время она молчала, не в силах вымолвить ни слова, пока наконец к ней не вернулся дар речи.

– Если бы мой отец по-настоящему любил меня или тебя, он не допустил бы, чтобы ты покинула Креналден. Ведь ты была мне как мать. Когда я вернулась из монастыря, ты стала моим единственным другом. Я доверяла тебе все свои тайны.

– Элдсуайт, твой отец не понимал, что могло связывать нас с тобой. Он не одобрял твоего дара и считал, что я дурно на тебя влияю. Возможно, он считал, что если я уйду, ты перестанешь лечить лошадей.

Элдсуайт закрыла глаза. Лагерь был погружен в тишину. Казалось, никто не обращал внимания на чумазого оборванного мальчишку-конюха, который о чем-то беседует с пленницей Гилроя. Элдсуайт прислушалась, и ей показалось, что она слышит, как сотни беспокойных коней переступают с ноги на ногу, словно знают, что завтра им предстоит участвовать в кровавом сражении.

Сафия поднесла к запекшимся губам Элдсуайт кружку с вином. Элдсуайт осушила кружку до дна и почувствовала облегчение. Она подняла глаза на Сафию.

– За последние несколько недель выяснилось, что я могу заставить лошадь делать то, что я хочу. Без помощи слов, одной лишь силой мысли. – Элдсуайт опустила голову и проговорила с обреченным видом: – Значит, я такая же колдунья, заговаривающая лошадей, как и ты. Если ты с самого начала знала о моем даре, почему не сказала мне об этом раньше?

– Я не была в этом уверена. Твоя жизнь протекала спокойно и безмятежно. Твой дар проявился у тебя, лишь когда ты встретилась с опасностью.

Леденея от ужаса, Элдсуайт спросила:

– Плачущие Женщины – ведьмы?

– Нет, – успокоила ее Сафия. – Но женщины приходят к нам, когда им нужна защита. Среди них есть одна девушка, красавица. Она – такая, как мы с тобой. Ее зовут Махат. Она хочет стать предводительницей Плачущих Женщин. Но сначала ей нужно победить свои пороки: ее душу раздирают ревность и зависть. Бог благословил тебя, Элдсуайт, наградив чистой непорочной душой. А наблюдательность и сильная интуиция делают тебя талантливой целительницей. Со временем ты сможешь научиться при помощи одной лишь силы мысли управлять волей сразу многих лошадей одновременно. Я старею. Магическая сила меня постепенно покидает. С каждым днем я становлюсь слабее как колдунья. Я теперь не в состоянии мысленно навязать свою волю нескольким лошадям сразу, как делала когда-то. Однако хочу предупредить тебя, Элдсуайт: опасайся искушений. Их трудно избежать людям, наделенным силой и властью. Пусть твоя душа останется такой же чистой, как раньше.

Элдсуайт поморщилась:

– Не все ли мне равно, кто станет предводительницей у Плачущих Женщин? В любой момент меня могут убить. Кроме того, я никогда не смогу заставить лошадь страдать. Ты сама учила меня использовать дар целительства им во благо. Прошу тебя, Сафия, успокойменя: скажи, что я никогда не смогу навести на лошадей порчу. Что ты сама ни разу в жизни не совершала этот грех!

Сафия промолчала, лишь покачала головой. Тень глубокой печали легла на ее лицо.

– Ты столкнешься в своей жизни с испытаниями, Элдсуайт, я знаю это по собственному опыту. Ты поймешь, что власть опьяняет и кружит голову, искушает проявить жадность и подлость. – Сафия смахнула рукой слезы.

Элдсуайт расправила плечи. Возможно, ее дар таит в себе опасность. Однако трудно отрицать очевидное: дар наделяет ее властью. Пусть этой властью трудно управлять. Но может быть, именно благодаря этой власти Элдсуайт удастся вырваться из плена и помочь народу Креналдена и мужчине, которого она любит.

Роберту Бретону.

– Сафия, я люблю Роберта Бретона больше жизни. – Элдсуайт оглянулась по сторонам. – Гилрой собрал огромное войско. Сражение неизбежно превратится в ужасную кровавую бойню. Я готова на все, чтобы перевес сил был на стороне Роберта Бретона.

– Будь осторожна, Элдсуайт. Стоит хотя бы раз воспользоваться своей властью для достижения какой-нибудь цели, и потом будет уже трудно удержаться от искушения. И не применить свои способности для того, чтобы изменить ход событий так, как тебе хочется. В жизни не всегда легко определить, кто прав, кто виноват. Когда-то и я проявила слабость и не смогла противостоять злу, которое поселилось в моем сердце. Для того чтобы спасти мою деревню от захватчиков, в Акре я уничтожила два десятка лошадей. И в дальнейшем вновь и вновь испытывала искушение. Я ужасно злилась на твоего отца. – Она замолчала, слезы потекли по ее щекам. – Я чуть не убила Халифа.

Элдсуайт подняла на Сафию глаза, полные изумления.

– Так это из-за тебя он так сильно заболел, что даже я не могла ему помочь? Он был на волосок от смерти и только совсем недавно поправился. Поэтому отец решил не рисковать здоровьем Халифа и не взял его с собой в крестовый поход.

Сафия опустила голову. Она нервно кусала губы.

– Я рассказала все это, чтобы предупредить тебя о том, что тебя ждет. Ты должна применять свой дар с большой осторожностью. – Сафия с опаской огляделась по сторонам, а затем закуталась в плащ. – Я отвязала Халифа и отпустила на волю. Я сделала для него все, что было в моих силах.

Грянул гром. Люди перевели взгляд с неба на Элдсуайт. «Колдунья», – говорили они.

Дождь накануне битвы считался дурным предзнаменованием.

Подняв голову, Элдсуайт увидела, что в ее сторону направились двое солдат. Они были пьяны и с трудом держались на ногах.

Сафия повернула голову в ту сторону, куда смотрела ее ученица, вытащила из складок плаща нож и незаметно сунула его в башмак Элдсуайт.

– Возьми это. Я пошлю весточку сэру Роберту и сообщу ему, что ты жива, – торопливо проговорила она. – Он в ярости. Надеюсь, у него хватит благоразумия не ринуться в бой сломя голову.

– Ты предупредила его? Он знает, что войско, которое собрал Гилрой, в несколько раз превосходит его собственное?

– Знает. Вот только о войске де Монфора сэру Роберту ничего не известно. В тот момент, когда я с ним говорила, де Монфор еще не прибыл. Роберт Бретон мало что может сделать в сложившихся обстоятельствах – когда королевские войска находятся в Шотландии, а все остальные верные Короне рыцари плывут на кораблях в Акр.

– Попроси Плачущих Женщин прийти на поле боя. Пусть они сидят в засаде на краю леса. Если они нам помогут, я никогда этого не забуду.

Сафия улыбнулась:

– Роберт Бретон достоин тебя, Элдсуайт.

– Сюда идут солдаты! Беги скорее! Иначе тебя узнают! Быстрее! – вскрикнула Элдсуайт.

Сафия задержалась еще на мгновение.

– Я люблю тебя, Элдсуайт. Когда закончится эта заварушка, присоединяйся к нам, но если останешься с Робертом Бретоном, я не буду на тебя в обиде.

Через мгновение Сафия растворилась в темноте двора.

А пьяные солдаты между тем словно позабыли о том, где находятся и куда направлялись за пару минут до этого. Их внимание отвлекла взбесившаяся лошадь, которая внезапно бросилась им наперерез. Веревка, которой она была привязана к дереву, волочилась за ней по земле. Солдаты едва успели отскочить в сторону, чтобы не угодить под ее копыта.

Глава 19

Утреннее солнце тускло сияло сквозь низкие облака, которыми было затянуто небо. Элдсуайт сидела, прислонившись спиной к столбу. Всю ночь она, не смыкая глаз, обдумывала, как можно помочь войску Хиллсборо. К этому моменту Роберт должен находиться на расстоянии нескольких миль от крепости Креналден.

Элдсуайт услышала женские голоса.

По двору шла Матильда, дородная кухарка отца Элдсуайт. Слава Богу, кухарка осталась жива. В подоле фартука Матильда несла грязные горшки. За ней шествовали управляющий замком, Альфред, и жена пекаря, Карлина, со стопкой грязных деревянных плошек и чашек. Они остановились в десяти футах от Элдсуайт, свалили грязную посуду в корыто и начали скрести горшки и мыть тарелки.

Не поднимая глаз, Матильда заговорила:

– Леди Элдсуайт, мы не всегда относились к вам справедливо, но ваш отец был добрым человеком. Если бы он увидел, что вы привязаны к столбу посреди двора замка Креналден, он перевернулся бы в гробу. Знай старый граф, что его замком завладеет предатель и убийца, он ни за что не назвал бы этого подонка своим сыном.

Ветер развевал волосы Элдсуайт. Капли дождя падали ей на лицо. От усталости мысли путались в голове. Ее сознание было затуманено. Она слушала и словно не слышала, о чем говорят слуги.

Карлина смотрела на нее с сочувствием и горестно качала головой:

– Боже праведный, леди Элдсуайт! Вы представить себе не можете, чего бы я ни отдала хотя бы за один из пиров, которые обычно устраивал ваш покойный отец! Я так проголодалась, что готова есть хлеб, который лорд Гилрой приказывает мне печь для его лошадей, если бы этот хлеб тщательно не охраняли и не распределяли строго по норме. Если бы я взяла самую малость сверх нормы, Гилрой избил бы меня кнутом.

Услышав слова Карлины, Элдсуайт заметно оживилась. У нее учащенно забилось сердце.

– Карлина, сколько осталось зерна для лошадей?

Карлина потерла поясницу и подняла глаза на покрытое тучами небо. Дождь моросил все сильнее. Вдали гремел гром.

– Не очень много, миледи. У меня сердце кровью обливается, когда мне приходится печь хлеб для лошадей лорда Гилроя, а наши люди в это время голодают. Скорее бы сэр Роберт появился здесь со своим войском, одна надежда на него. Но сможет ли он одолеть в бою такую многочисленную армию, как у Гилроя?

Элдсуайт нервно кусала губы. Вдруг она поднялась на ноги и сказала:

– Мне кажется, я знаю, как можно помочь войску сэра Роберта победить Гилроя в сражении. Но мне нужна ваша помощь.

Альфред, Матильда и Карлина мгновенно притихли. Матильда с надеждой посмотрела на Элдсуайт. Элдсуайт понизила голос:

– Альфред, отведи Карлину и Матильду в кладовые. Возьмите бочки с рожью. С самой отборной рожью, а не с мякиной и шелухой.

Управляющий удивленно округлил глаза:

– Я думал, что можно будет приберечь зерно.

– Понятно, Альфред. Только эта рожь будет предназначаться не для лорда Гилроя и его воинов, а для его коней.

Альфред побледнел.

– Для его к-коней? С чего бы это? С помощью своих проклятых лошадей он будет убивать наших людей!

Матильда понимающе улыбнулась:

– Для коней! Верно! Ну разумеется! – Она схватила за руку Карлину: – Скорее пошли на кухню. Нужно подготовить печи.

Карлина недовольно бурчала себе под нос:

– Выдумали тоже! Кормить лошадей хлебом из отборного зерна! Да им сгодились бы и ячменные отруби! Для чего кормить лошадей Гилроя также, как мы кормили бы самого короля?

Матильда широко улыбнулась:

– Да, будем кормить лошадей Гилроя ржаным хлебом, испеченным из зерна прошлогоднего урожая!

У Альфреда заблестели глаза. Он улыбнулся:

– Я понял, какое нужно взять зерно, леди Элдсуайт. Да! Да! Нам нужно по крайней мере две сотни буханок хлеба!

Элдсуайт вздохнула:

– Главное – недопечь хлеб. Чтобы в середине буханки оставались полусырыми.

Карлина всплеснула руками:

– Ну да! Так и сделаем, миледи. И скажем, что у нас заканчиваются ячмень и отруби. Тем более что это – чистая правда!

Матильда тихонько посмеивалась себе под нос.

– Это хорошо, что идет дождь, – сказала она, подставляя лицо под струи дождя, который с каждой минутой лил все сильнее. – Мы сможем спокойно печь хлеб. Пока дождь не закончится, никто не сунется на кухню. – Она сложила в подол горшки и посмотрела на Элдсуайт: – Я не сомневалась, что колдунья, заговаривающая лошадей, и Черный Всадник сумеют одолеть Гилроя. Как хорошо, что оба они – на нашей стороне. Благослови Бог вас и сэра Роберта Бретона, леди Элдсуайт. Мы будем молиться за вас.

Матильда, Карлина и Альфред поспешили на кухню. А дождь уже лил как из ведра. Началась гроза. Когда раздавались раскаты грома, люди кричали, а лошади испуганно ржали.

Элдсуайт подставила лицо струям дождя, чтобы не были видны ее слезы.

Прости ее, Господи! Искушение колдовской властью оказалось слишком сильным, и она не смогла ему противостоять. Теперь из-за нее пострадает много, очень много лошадей.

Дождь лил не переставая. К полудню весь двор замка утопал в грязи. Дождь намочил палатки и военные доспехи. Он не щадил ни людей, ни лошадей. Главный зал, часовня, конюшни – все постройки были до отказа набиты рыцарями, капитанами и другими офицерами.

Солдаты теснились, вокруг чадящих костров и ругались. Оруженосцы и юноши, готовящиеся к посвящению в рыцари, предпринимали меры, чтобы сохранить щиты и оружие сухими. Элдсуайт прекрасно знала, что гроза перед битвой испокон веку считалась дурным предзнаменованием. То и дело кто-то из солдат опускался на колени и молился, с надеждой глядя на небо. Многие подозревали, что грозу и дождь вызвала колдунья. Все старались обходить Элдсуайт стороной, бросая на нее косые взгляды.

Из трубы на кухне валил густой дым. Матильда и ее помощники были заняты приготовлениями к последней трапезе перед битвой и пекли ржаной хлеб для лошадей.

Элдсуайт, насквозь промокшая, дрожавшая от холода, в очередной раз обдумывала свой план. Она старалась рассмотреть все мыслимые и не мыслимые варианты развития событий, предусмотреть все возможные недочеты своего замысла. Элдсуайт была твердо уверена в одном: она обязательно осуществит задуманное. Вместе с тем Элдсуайт отдавала себе отчет в том, что даже если все пойдет по ее плану, ей вряд ли удастся остаться в живых. А если она умрет, то не попадет в рай, учитывая то, что совершила.

Главное, ей нужно спасти одного-единственного человека.

Роберта Бретона.

Матильда и ее помощники вышли из кухни. Они вывалили хлеб – буханку за буханкой – на землю, прямо перед лошадьми.

Элдсуайт вздохнула и закрыла глаза. Она мысленно приказала лошадям есть хлеб. Они жадно поглощали пищу, подбирая все до последней крошки. Элдсуайт сидела, прислонясь спиной к столбу. На сердце у нее было тяжело: ее мучили угрызения совести.

Матильда незаметно подошла к Элдсуайт и положила пустой мешок из-под хлеба ей на колени.

– Вижу, вы совсем продрогли, миледи. Укройтесь хотя бы этим, раз мы не можем предложить вам одеяло. Однако мы потрудились на славу, леди Элдсуайт. Напекли две сотни буханок хлеба. Их хватило, чтобы накормить всех лошадей в замке.

Элдсуайт надеялась, что одной порции хлеба хватит для осуществления ее плана и что зерно подействует на лошадей так же, как прошлым летом. Животные, которые тогда заболели, ели такой хлеб несколько дней подряд, прежде чем появились признаки заболевания.

Матильда вздохнула:

– Все жители замка молятся о том, чтобы колдунья, заговаривающая лошадей, из Креналдена и ее бесстрашный Черный Всадник выиграли сражение. Если вам для этого придется прибегнуть к колдовству, никто вас не осудит. Даем вам свое благословение. И Господь тоже вас благословляет.

Сказав это, Матильда поспешила на кухню.

Элдсуайт опустила голову. Может быть, и в самом деле Бог на их стороне?

Тусклые лучи солнца освещали серебристые доспехи воинов. Элдсуайт увидела, как Гилрой в сопровождении своих капитанов и двух охранников направляется к ней. Он был в полном боевом снаряжении, в кольчуге и красно-черном жакете. Его локти, колени и голени закрывали стальные и кожаные пластины. Он повернулся к караульному – здоровенному рыцарю, который всю ночь просидел у костра, охраняя Элдсуайт и одновременно не спуская глаз с походной прачки, которая наведывалась в палатки к солдатам. Гилрой выхватил у караульного кнут и, не говоря ни слова, с решительным видом направился к Элдсуайт.

Она побледнела. Элдсуайт не столько боялась боли, сколько страшилась публичного унижения. Она похолодела при мысли, что ее собираются заставить встать на колени перед этим мерзким человеком и поклясться перед всеми в верности своему незаконнорожденному брату. Но похоже, у нее нет другого выхода…

Гилрой опустился на корточки. Его лицо было всего в нескольких дюймах от лица Элдсуайт.

– Поднимайтесь на ноги, леди Элдсуайт. – Он показал на кнут, который держал под мышкой.

– Я не стану присягать вам на верность, Джон Гилрой. Моя присяга не сможет поколебать решимость сэра Роберта. Он вызовет вас на бой. Он все равно будет владеть Креналденом на правах моего будущего мужа. И он ни за что не откажется от сражения. Так что можете убить меня прямо сейчас, Гилрой.

Гилрой рассмеялся:

– Со смертью придется немного повременить. Ваш возлюбленный вызвал меня на бой. Он ждет меня в поле вместе со своим войском. Пойду поздороваюсь с ним. – Он свернул кнут и заткнул за пояс.

Элдсуайт бросила испуганный взгляд на одетых в красное и черное слуг Гилроя, которые запрягали лошадей. Оруженосцы развертывали флаги, войска выстраивались ровными рядами. Передние шеренги ждали, когда откроются ворота замка. Раздавалась барабанная дробь. Лязгали железные доспехи, лошади ржали. Стройные колонны рыцарей, пехоты, лучников и стрелков были готовы отправиться на поле боя.

Гилрой грубо схватил Элдсуайт за волосы.

– Мне сказали, что сэр Роберт Бретон с ног до головы облачился в черное, надел на коня шелковую попону и начистил до блеска боевые доспехи – все, как в тот день, когда он участвовал в рыцарском турнире в Смитфилде. В общем, хочет дать мне понять, что пресловутый Черный Всадник воскрес. Сэр Роберт хочет запугать меня. Но ему это не удастся. Однажды я уже одержал над ним победу. На этот раз пусть не ждет от меня пощады, когда я выбью его из седла. Я положу конец этой игре в кошки-мышки.

Элдсуайт гордо расправила плечи:

– Ты одержал над ним победу в поединке, а не в военном сражении. К тому же я знаю, что это был нечестный бой. Ты не превосходишь его как рыцарь.

Гилрой и бровью не повел. Он самодовольно ухмыльнулся, а затем свистнул, подзывая к себе оруженосца, который вел за собой большого боевого коня белой масти. Гилрой вскочил в седло. Опустив на лицо забрало, он сказал Элдсуайт:

– Это мы еще посмотрим, кто кого превосходит как рыцарь. Однако вам не придется понаблюдать за ходом боя. Я оставлю вас здесь, под неусыпным наблюдением караульного. – Гилрой показал на простого солдата, который грел руки у костра. Судя по выражению его лица, он был не в восторге от поставленной перед ним задачи. – Когда нужно будет, я пошлю за вами. Я не так глуп, чтобы брать вас с собой на поле боя. Хотя это еще сильнее разозлило бы Роберта Бретона. Но я не хочу, чтобы во время сражения вы находились вблизи моих лошадей.

Сказав это, Гилрой поскакал к воротам крепости, а его боевые офицеры и слуги последовали за ним. Комья мокрой земли разлетались во все стороны из-под копыт лошадей. Пехота шествовала по колено в грязной жиже.

Элдсуайт наблюдала за тем, как Гилрой и его рыцари верхом выезжали из крепости Креналден. Видимо, попытка отравить вражеских лошадей не удалась.

Над двором замка висел густой туман. У Элдсуайт было тяжело на душе. Закрыв глаза, она молилась о Роберте и о рыцарях Хиллсборо, которым предстояло сразиться с самым большим войском во всей Англии.

Элдсуайт стояла, прислушиваясь к тому, как копыта лошадей стучали по выложенному булыжником мосту.

Колокол на часовне Креналдена возвестил о том, что скоро начнется битва. Элдсуайт показалось, что прошла целая вечность, прежде чем во дворе замка все стихло. Слышно было лишь, как потрескивает огонь в кострах.

Элдсуайт услышала чьи-то шаги за спиной. Повернувшись, она увидела кузнеца, который направлялся в ее сторону. Его мрачное рябое лицо было, как всегда, неприветливым. Он вел за собой чубарую лошадь и нес в руках какую-то тряпку.

– Леди Элдсуайт! – крикнул он. – Лорд Гилрой послал за вами.

Солдат небольшого роста сидел у костра. Это был наемник. У него было подержанное, видавшее виды оружие: меч грубой работы и круглый щит старого образца. Когда к пленнице подошел кузнец, он бросил ленивый взгляд на Элдсуайт, но даже не потрудился подняться с места.

– Вам приказано следовать за мной, – сурово сказал кузнец, и протянул Элдсуайт тряпку. – Мне предписано завязать вам глаза, чтобы вы не смогли наслать порчу на лошадей.

Элдсуайт удивленно смотрела на кузнеца, стараясь понять, что все это значит. Кузнец завязал ей глаза.

– У вас есть ключи от ручных кандалов? – тихо спросила она.

Кузнец вздохнул.

– Нет, – прошептал он. – Есть только отмычка от цепей, которыми вы прикованы к столбу. К столбу обычно привязывают скот: лошадей и быков. Это не самое подходящее место для дочери покойного графа Креналдена.

В сердце у Элдсуайт затеплилась надежда: может быть кузнец пришел, чтобы ей помочь?

Через секунду кузнец открепил цепи от столба, и теперь эти цепи свисали с запястий Элдсуайт.

Кузнец грубо схватил ее за плечо и повел к лошади.

– Садитесь, колдунья, заговаривающая лошадей. Вы ведь можете сесть в седло с завязанными глазами?

Элдсуайт вскочила на лошадь, а кузнец пристроился в седле сзади.

– Притворитесь, будто вам страшно, – шепнул он ей на ухо.

Элдсуайт едва заметно кивнула и низко опустила голову.

– Куда вы собираетесь меня отвезти? – едва слышно спросила она, в глубине души надеясь, что кузнец отвезет ее к Роберту.

Мужчина пустил лошадь рысью.

– К опушке леса, где начинается поле битвы. Вы будете прятаться в зарослях, на краю леса. Найдете там сэра Роберта и его людей, чтобы они охраняли вас. А я поеду искать жену и детей. Перед началом осады они находились в деревне. После этого я о них ничего не слышал, – с тревогой в голосе проговорил кузнец и пришпорил лошадь.

Когда они проезжали ворота, охрана спросила кузнеца, почему его послали за колдуньей одного.

– Откройте ворота! – закричал, кузнец. – Я выполняю приказ лорда Гилроя. Ему срочно нужна колдунья. Не задерживайте меня.

Зазвенели цепи, и тяжелая чугунная решетка со скрипом поднялась. Лошадь прошла по деревянному разводному мосту. Когда они приблизились к дороге, Элдсуайт услышала звуки боя. Сражение уже началось. Элдсуайт сдернула с глаз повязку и изумленно уставилась на желтый носовой платок в руке у кузнеца. На платке были вышиты инициалы «М» и «С».

– Откуда это у вас? – удивленно спросила она. – Это принадлежит Маргарите Саттон.

– Этот платок нашла в кустах одна из собак Гилроя. Он выбросил его или нечаянно обронил.

Лошадь скакала по краю поля. Звуки битвы, лязг мечей и доспехов, пронзительное ржание коней доносились из-за невысокого холма впереди. Кузнец направил лошадь в густой подлесок. В это время на холме показались оруженосцы, которые вели лошадей. Лошади везли раненых бойцов.

– Здесь я вас оставлю, миледи. Это место находится на почтительном расстоянии от поля боя, так что вы будете в безопасности и отсюда сможете увидеть Роберта Бретона. Я сделал для вас все, что мог.

В воздухе витал запах войны и насилия – ужасный запах, от которого кровь стыла в жилах. Дым, скрежет железа и стали, крики людей. Трава была пропитана кровью солдат.

Кузнец спешился и передал Элдсуайт поводья лошади.

– Прежде чем мы с вами расстанемся, скажите, почему вы мне помогли?

Кузнец поднял на нее усталые глаза:

– Потому что вы спасли Халифа, миледи. А если бы этот конь умер, ваш отец выгнал бы меня с работы. Я был обязан графу Креналдену куском хлеба и крышей над головой – для меня, моей жены и детей. Я ненавижу Гилроя за то, что он сделал со всеми нами – жителями Креналдена.

Кузнец поклонился ей и скрылся в лесу.

Проводив его взглядом, Элдсуайт повернулась лицом к полю боя. Она стояла в тени деревьев, внимательно наблюдая за происходящим. Приближение всадников Хиллсборо встретили копьеносцы. Лучники открыли огонь, стараясь нарушить строй противника. Стрелы сыпались градом на пехотинцев. Некоторые из солдат Гилроя дезертировали. Но их место тут же занимали другие.

Элдсуайт направила норовистую лошадь в сторону переднего края войска Хиллсборо. Затаив дыхание, она искала глазами Роберта. Ее взгляд натыкался на лежащих на земле убитых и раненых солдат. Только у нескольких храбрых оруженосцев хватило духу броситься в самое пекло и вынести своих раненых хозяев с поля боя.

Элдсуайт едва не потеряла сознание. Она никогда не наблюдала сражение с такого близкого расстояния. На земле лежали воины, пронзенные стрелами, пораженные мечами и копьями. Кровь лилась рекой, окрашивая траву в красный цвет.

Элдсуайт остановила лошадь. Сотни всадников с красно-черными знаменами Гилроя выстроились в одну шеренгу и вышли вперед. Зазвучала барабанная дробь, и через мгновение наступило затишье. Воины Гилроя и Хиллсборо отступили.

На пригорке, напротив воинов Гилроя, показались конные рыцари Хиллсборо. Они заняли свои места в строю, который протянулся приблизительно на полторы мили. Воинов Гилроя было раза в три больше. Опустив копья, обе стороны замерли в ожидании, в любую минуту готовые ринуться в бой.

Боже праведный! Магическая сила Элдсуайт не поможет. Невозможно управлять волей четырех сотен лошадей.

Сердце у Элдсуайт лихорадочно забилось. Она увидела, как Роберт подъехал к переднему краю. Элдсуайт сразу узнала его черный жакет с гербом, жакет был надет поверх кольчуги. Барстоу храпел и нетерпеливо грыз удила, раздувая ноздри. Он был значительно выше всех остальных лошадей. Покрытый черной попоной, украшенной золотом и серебром, он казался богатырским конем из волшебной сказки.

Копье Роберта было опущено. Воины замерли, ожидая его команды ринуться в бой.

Лошади храпели, позвякивали седельные колокольчики. Действуя ловко и слаженно, всадники Гилроя заняли свои позиции. Глядя на их превосходных коней, трудно было себе представить, что животных пытались отравить. Ни одна из лошадей не хромала, даже ни разу не оступилась.

Налетел легкий ветерок, шелестя листвой деревьев. Глядя прямо перед собой на поле боя, Элдсуайт дрожавшими пальцами терла виски, пытаясь что-нибудь придумать.

О святая Женевьева, неужели ничего нельзя сделать?

Роберт поднял вверх руку. Раздался сигнал трубы. Рыцари с боевыми криками ринулись в бой на разгоряченных конях.

Сбитая с толку, испуганная лошадь Элдсуайт гарцевала и кружилась на месте, не понимая, в какую сторону ей нужно идти. Элдсуайт старалась ее успокоить.

С поля брани доносились скрежет разбивающихся щитов, лязг скрещенных мечей, крики людей и пронзительное ржание лошадей. Лужи, образовавшиеся после дождя, стали красными от крови.

Боже милостивый! Войска Гилроя окружили рыцарей и солдат Хиллсборо, в центре ожесточенной схватки оказался Роберт. Он яростно сражался, нанося противнику удары налево и направо.

Элдсуайт заметила, что к Роберту подбирается, искусно орудуя мечом, рыцарь в зеленой одежде, испачканной грязью и залитой кровью. Это был Саймон де Монфор, граф Лестер. С предателем Джоном Гилроем его объединило соперничество с королем.

Элдсуайт вскрикнула и невольно сжала кулаки. Она не сводила глаз с лошади графа Лестера. Словно почувствовав на себе ее взгляд, лошадь повернула голову и посмотрела на Элдсуайт. Как раз в этот момент де Монфор, размахнувшись, ударил мечом в щит Роберта. Де Монфор расколол щит Роберта пополам и, пронзив кольчугу, ранил Роберта в руку.

Зажав другой рукой рану, Роберт увернулся от следующего удара. Лошадь его противника встала на дыбы, задев копытом шею Барстоу.

– Нет! – закричала Элдсуайт.

В этот момент у лошади де Монфора подогнулись ноги и она упала, завалившись на бок, придавив Саймона де Монфора.

Побледневший Роберт ударил графа Лестера мечом в шею.

В это время люди в красных жакетах лавиной двинулись по полю, устремившись вперед.

– Сдавайтесь! – крикнул сэр Хьюго, скача навстречу Роберту. – Леди Элдсуайт! Бегите!

Боже, ее обнаружили! Однако она не собирается бежать. Роберт ранен!

Бледный, слабеющий от потери крови Роберт, сидя в седле, покачнулся.

Сэр Хьюго схватил поводья Барстоу и повел лошадь туда, где находилась группа рыцарей Хиллсборо, которые держали оборону, укрываясь за опрокинутыми повозками. Элдсуайт крепче ухватила поводья и направила лошадь в сторону повозок.

Она гнала лошадь во весь опор по полю. Вдруг она с удивлением заметила, что лошади вокруг нее спотыкаются. Войска Гилроя отступали. Вражеские солдаты бросились врассыпную.

Внимание Элдсуайт привлек один из рыцарей Гилроя. Его лошадь задрожала, зашаталась, а затем упала на колени. Рыцарь поднялся на ноги и выхватил меч, чтобы отразить нападение воинов Хиллсборо.

Оставив лошадей на поле боя, рыцари Гилроя разбежались в разные стороны. Брошенные кони бегали по полю. Их бока лоснились от пота, в глазах была паника. Словно обезумев, они топтали копытами знамена Гилроя. Без прикрытия кавалерии пехота, лучники и стрелки оказались в беспомощном положении. Одни побросали оружие и стали просить у противника пощады, другие обратились в бегство.

Рыцари Хиллсборо с развевавшимися над их головами синими с серебром штандартами бросились за воинами Гилроя, преследуя их. Элдсуайт подъехала к группе рыцарей из войска Роберта. Их лучники, которые залегли за опрокинутыми повозками, пускали стрелы в противника. Элдсуайт бросилась к Роберту. Сэр Хьюго стаскивал товарища из седла, однако Роберт не выпускал из рук меча. У Роберта был перелом. С трудом сдерживая рыдания, Элдсуайт разломила древко стрелы пополам, наложила шину на руку Роберта и перевязала рану флагом.

– О Боже, Роберт! Какой ужас! У вас серьезный перелом.

Роберт округлил глаза:

– Элдсуайт, ради всего святого, что вы здесь делаете? – Потрогав здоровой рукой ссадину у Элдсуайт на лбу, он поморщился: – Неужели этот негодяй ударил вас кнутом? Я доберусь до него, черт его побери!

Элдсуайт поднесла к его запекшимся губам бурдюк с вином.

– Ничего страшного. Он всего раз ударил меня. Мне не больно, Роберт. Я же сказала вам, что все равно приеду в Креналден. Я имею на это право. И насколько я понимаю, в этом сражении мы одержали победу.

Бледные губы Роберта расплылись в улыбке.

– Это с вашей легкой руки лошади Гилроя внезапно заболели? Признайтесь мне, колдунья, заговаривающая лошадей, как же вам это удалось? – спросил он прерывающимся шепотом.

Голос Элдсуайт дрогнул.

– С помощью урожая ржи, собранного с наших северных полей. В прошлом году наши собственные лошади занемогли из-за того, что их кормили этим зерном. С Божьей помощью через день-другой животные поправятся. Однако Гилрою не удастся снова собрать свои войска.

По глазам Роберта Элдсуайт поняла, что он с ней не согласен. Он тяжело вздохнул.

– Я не боюсь этого, любимая, – сказал Роберт и показал на поле.

Элдсуайт повернула голову и увидела, что Гилрой скачет во весь опор, направляясь прямо к ним и ведя за собой своих рыцарей. Их скакуны летели быстрее ветра, словно не были отравлены недоброкачественным зерном. Всадников были сотни – гораздо больше, чем оставшихся в живых воинов Хиллсборо. Это была вторая атака Гилроя.

Элдсуайт похолодела.

«Я не могу этого допустить», – сказала она себе.

Элдсуайт выскочила из-за повозки и встала прямо перед мчащимся на нее войском рыцарей Гилроя. Подняв руки, на которых все еще болтались цепи, Элдсуайт закрыла глаза и стала молиться.

«Господи, помоги мне повернуть этих лошадей назад!»

– Элдсуайт! – крикнул Роберт и неверной походкой кинулся за ней.

Бросив взгляд через плечо, Элдсуайт увидела, как, вмиг позабыв о страхе и боли, к ней бежал Роберт. В лице у него не было ни кровинки. Но больше всего Элдсуайт поразило другое: то, что она увидела позади Роберта. На краю леса показались облаченные в зеленую одежду Плачущие Женщины. Все они были вооружены: кто – мечом, кто – луком со стрелами. Во главе войска верхом на Церере ехала Сафия в развевавшемся зеленом плаще. Золотистая грива Цереры была украшена блестящими бусинами. Бок о бок с Сафией скакала на лошади рыжеволосая девушка. Вероятно, это была та самая Махат, о которой упоминала Сафия.

Подав знак Махат, Сафия подняла руки вверх. Махат последовала ее примеру.

Все происходило словно по волшебству. В тот же миг Элдсуайт ощутила небывалый прилив энергии, повернулась к несущейся прямо на нее вражеской коннице и подняла руки еще выше. Она чувствовала, как сила Сафии и Махат передается ей, соединяясь с ее собственной энергией.

Роберт остановился рядом с Элдсуайт. Замерев от изумления, он прошептал:

– Боже мой!

Лошади, которые находились всего в нескольких ярдах от Элдсуайт и Роберта, вдруг резко остановились. Они встали на дыбы и повернули обратно. Их сбитые с толку седоки, потеряв равновесие, с громкой руганью попадали на землю. Лошади – сотни лошадей – с безумными глазами поворачивали назад и отступали в сторону, словно отказываясь переступать через какую-то только им видимую черту. Они отказывались выполнять какие-либо команды своих седоков. Лошади, словно сговорившись – все разом, – отказывались сделать вперед хотя бы шаг. Некоторые из коней ложились на землю, придавив своих седоков. Некоторые, повернув назад, мчались во весь опор в сторону крепости, и их невозможно было остановить.

Повернувшись к своим воинам, Роберт сжал в здоровой руке меч и, взмахнув им над головой, крикнул:

– В атаку!

Воины Хиллсборо ринулись вперед, преследуя обратившиеся в бегство войска противника, рубя пеших и конных. Многие вражеские воины бежали в лес, где их встречало другое войско, равных которому не было на свете, – войско Плачущих Женщин. Это войско стояло у края леса, держа наготове оружие – мечи и луки со стрелами.

Роберт оттолкнул Элдсуайт в сторону и заслонил собой.

Лошадь Джона Гилроя, шатаясь, бежала вперед. Ее ноги подгибались. Увидев Элдсуайт, она остановилась и испуганно заржала.

Гилрой спрыгнул с коня и заорал:

– Роберт Бретон, пора завершить то, что мы с тобой начали давным-давно! – Он поднял над головой меч. В другой руке он держал кнут. – Будем драться, пока один из нас не умрет. На этот раз вы не получите от меня никакой пощады!

Роберт стоял, пошатываясь. Силы покидали его. Не отрывая взгляда от Гилроя, он заговорил, обращаясь к Элдсуайт:

– Я люблю вас, Элдсуайт. Я живу ради вас. Ради вас я дышу. Сейчас я сражаюсь за вас. Не нужны мне ни ваша земля, ни ваш замок. Покончив с врагом, я не заберу у вас ничего из того, что вам принадлежит.

Судорожно сглотнув, Элдсуайт ответила:

– Не принимайте вызов, Роберт. Не вступайте в бой с Гилроем. Мне не нужен Креналден. Мне нужны только вы.

Голос Роберта был полон спокойной решимости.

– Мы с Маргаритой собирались пожениться, когда она сообщила мне, что носит под сердцем его ребенка. – Он показал мечом на Гилроя. – Она сказала, что любит его. Я расторгнул нашу помолвку по ее просьбе. Видит Бог, мне стоило немало усилий убедить епископа освободить меня от наложенных на меня обязательств. Но потом Гилрой отказался жениться на Маргарите. Когда я узнал о том, что Гилрой не мог быть отцом, она уже успела избавиться от ребенка. От моего ребенка, Элдсуайт. Весь год я потратил на слепую ненависть. Но за несколько недель, проведенных с вами, я примирился с судьбой, простил Маргариту.

Гилрой расправил плечи и поднял над головой меч.

– Хватит глупых, бесполезных слов, Роберт Бретон. Я не уступлю Креналден без боя. Давай померимся силами в честном бою.

Роберт тяжело вздохнул и сурово посмотрел на своего врага:

– До тех пор, пока ты жив, Гилрой, леди Элдсуайт не будет в безопасности. Я готов с тобой сразиться. – Повернув голову к Элдсуайт, Роберт сказал: – Прощайте, колдунья, заговаривающая лошадей. Берегите себя. Вы навсегда останетесь в моем сердце. – Он вынул из-за пазухи зеленый камешек, подаренный Элдсуайт, поднес его к сухим губам и повернулся к Гилрою.

Роберт стоял прямо, широко расставив ноги и гордо расправив плечи, не обращая внимания на боль в руке. Он не отводил взгляда от кнута в руке у Гилроя.

В тот же миг Роберта обожгли воспоминания о боли, перенесенной им в далеком прошлом. С тех пор у него в душе поселилась уверенность, что никого: будь то мужчина, женщина, ребенок или лошадь – нельзя бить кнутом. Вспомнив о том, что Гилрой посмел ударить кнутом его невесту, Роберт пришел в ярость. И это придало ему сил.

Он нанес Гилрою удар, но промахнулся. Меч не достал до его живота. В то же мгновение он услышал хорошо знакомое ему с детства щелканье кнута. Кнут обвился петлей вокруг здоровой руки в металлической рукавице, в которой он держал меч. Избавиться от кнута можно было лишь выпустив оружие.

Увидев, что произошло, Элдсуайт ахнула. Сэр Хьюго схватил ее за руку и оттащил за повозку, где было безопаснее.

– Оставайтесь там! – крикнул он и обнажил меч, готовый броситься на ее защиту.

Элдсуайт, не сводя глаз с Роберта, приподняла юбку и вытащила из ботинка нож, который дала ей Сафия. Ее первым побуждением было метнуть нож, стоя за повозкой. Почувствовав на себе взгляд сэра Хьюго, она удивленно взглянула на нож в своей руке. Что она только что собиралась с ним сделать? Джон Гилрой весь – с ног до головы – одет в железные доспехи. От ножа в этой ситуации мало толку. А для того, чтобы перерезать кнут, обвившийся вокруг руки Роберта, нужно подойти к нему близко, что вряд ли возможно.

Глядя на нож в руках Элдсуайт, Хьюго сказал:

– Пусть Роберт сразится с Гилроем один на один. У него с ним старые счеты. Хотя я не могу не восхищаться вашим мужеством, ваше вмешательство только рассеет его внимание. – Сказав это, Хьюго медленно повернулся, собираясь оставить Элдсуайт. Тем самым он предоставлял ей возможность самой решать, что делать, – судя по его молчанию, он не собирался ее останавливать.

У Элдсуайт комок подступил к горлу. Она готова была признать, что всякий раз до этого ее вмешательство только усугубляло положение. Она бросила нож и опустилась на колени рядом с Хьюго. Ей хотелось уткнуться лицом в его плечо, но она не могла оторвать взгляд от схватки между Робертом и Гилроем, которая происходила у нее на глазах.

Меч Гилроя ударился о лезвие меча Роберта. Удар был настолько сильным, что Роберт потерял равновесие. Гилрой потянул за кнут, который все еще обвивал запястье Роберта.

Роберт вскрикнул и постарался восстановить равновесие. Затем изо всех сил потянул кнут к себе. Кнут натянулся и вырвался из рук Гилроя. Гилрой упал, застигнутый врасплох.

Роберт нагнулся и ринулся вперед, вонзив меч Гилрою в грудь. Потекла кровь. Гилрой хрипло, со свистом, задышал и повалился на колени. У него на лице застыло удивленное выражение. Затем он упал навзничь, все еще сжимая в кулаке меч.

Держась за сломанную руку, Роберт опустился на колени. Он пошатывался и тяжело дышал.

Элдсуайт бросилась к Роберту.

Его жакет был в крови. Роберт поднял на Элдсуайт глаза с тяжелыми, как свинец, веками.

– Я люблю вас, Элдсуайт. Если я умру, похороните меня здесь, в Креналдене. – Он закрыл глаза и рухнул на землю как подкошенный.

Элдсуайт попыталась его приподнять. Сняв у него с пояса ремень, она перевязала Роберту предплечье, чтобы остановить кровь.

– Хьюго! – опасаясь за жизнь Роберта, закричала Элдсуайт.

Хьюго поспешил к ней на помощь. Он вложил в ее руки поводья Барстоу, а затем поднял Роберта в седло.

– Отвезите его в крепость. Быстро!

Они ехали по полю брани. Рыцари Хиллсборо собирали раненых и увозили на повозках убитых. Обе стороны понесли тяжелые потери. Победа досталась нелегкой ценой. Только стоны раненых нарушали тишину, наступившую после окончания сражения. Откуда-то со стороны леса донесся торжествующий крик. Элдсуайт повернула голову и стала всматриваться в даль. Плачущих Женщин нигде не было видно, но Элдсуайт чувствовала, что Сафия где-то неподалеку.

Наконец, миновав ворота, они въехали во двор замка.

– Он дышит, леди Элдсуайт? – тихо спросил Хьюго.

– Да, – ответила она. Слезы застилали ей глаза. Чтобы убедиться в том, что Роберт жив, она наклонилась над ним и прислушалась к его дыханию. Оно было хриплым и прерывистым.

– Элдсуайт, после того как вы закончите колдовать над моими царапинами, принесите мне эля и велите подать тушеного мяса. Я голоден как волк.

Хьюго улыбнулся и облегченно вздохнул. У Элдсуайт тоже отлегло от сердца.

– Его хранит любовь к вам, леди Элдсуайт, – сказал Хьюго.

Элдсуайт, у которой после слов Роберта словно камень с души свалился, нашла в себе силы, чтобы пошутить:

– Нет, не ко мне, а к вкусной и сытной еде.

Во дворе замка их встретили Матильда, Карлина, Альфред и все остальные, кто с нетерпением ждал их возвращения. Все кланялись, радостно приветствуя победителей.

Глава 20

Во дворе замка слышались стук молотков и голоса мастеровых. Каменщики и плотники начали ремонт стен крепости и возвели леса для постройки новых башен. Элдсуайт села на табуретку, а Бертрада взяла в руки гребень из слоновой кости.

– Как хорошо снова вернуться домой, не правда ли, миледи? – сказала Бертрада, причесывая хозяйку.

Элдсуайт расправила юбки на коленях. На ней было роскошное синее платье, отделанное серебристой тесьмой. Лиф платья был украшен жемчугом и серебристыми бусинками. Это платье было одним из многих, приобретенных ею к свадьбе по настоянию Роберта. Львиную долю полученной от короля награды ее жених потратил на нее и на Креналден. В углу комнаты стояли три коробки с золотом и сундук, до краев наполненный серебром. Две недели назад, то есть за неделю до свадьбы, прибыло продовольствие. А вместе с ним специальная депеша, в которой говорилось о том, что графство Креналден передается в руки сэра Роберта Бретона. Щеки Элдсуайт покрылись густым румянцем. Тем не менее благодарность, которую Элдсуайт испытывала к королю, не была так велика, как любовь к будущему супругу.

Бертрада нарядилась в зеленое платье, подпоясанное серебряным поясом. Эти вещи преподнес ей в подарок новый граф Креналден.

– Никогда не видела вас такой красивой, как сегодня, миледи. И дело тут не только в новом платье, которое вам, разумеется, очень идет. У вас блестят глаза. И этот румянец вам к лицу.

Элдсуайт нетерпеливо ерзала на табуретке, с трудом сдерживая волнение. Ее так и распирало от одного секрета, который она хранила от всех, но которым ей ужасно хотелось поделиться. Этот секрет был объяснением того, почему она в таком огромном количестве поглощает засахаренные сливы и никак не может остановиться. За последнюю неделю Элдсуайт съела их так много, что ее губы и руки покрылись лиловыми пятнами. И ей стоило немалых усилий стереть их.

– Мне тоже приятно видеть тебя счастливой, – сказала она Бертраде и погладила ее по руке.

Бертрада опустила гребень.

– Это платье – самая красивая вещь, которая была у меня за всю мою жизнь, миледи. Сэр Роберт так великодушен ко мне. А я и вправду на седьмом небе от счастья. Только красивое платье – не самое главное, что меня сейчас радует. – Служанка рассмеялась, а затем откашлялась. – Миледи, сэр Хьюго хочет жениться на мне. – Девушка хихикнула, прикрыв рот рукой. – Он взял с меня обещание, что я научусь ездить верхом. А когда я научилась, очень удивился. Я попросила сэра Хьюго купить мне в подарок на свадьбу настоящее дамское седло.

Элдсуайт улыбнулась:

– Я так и думала, что и у вас дело идет к свадьбе. Последнее время вы с сэром Хьюго были неразлучны. Я очень рада, что ты выйдешь за него замуж.

В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в спальню вошел Роберт и остановился перед Элдсуайт. Святые угодники! До чего же он красив! Роберт был в черном жакете, надетом поверх белоснежной льняной рубашки. Черные кожаные сапоги начищены до блеска. Роберт смотрел на Элдсуайт с нескрываемым восхищением.

Он наклонился к ней. Его темные волосы пахли мятой и шалфеем, и этот запах кружил Элдсуайт голову. У нее учащенно забилось сердце. Элдсуайт поймала себя на мысли, что волнуется сейчас не меньше, чем в тот день, когда впервые увидела Роберта Бретона на берегу Па-де-Кале.

Роберт загадочно улыбался и прятал руки за спиной.

– Это для вас, миледи. Еще два подарка, которые утром доставили гонцы, – сказал он, вручая ей письмо и книгу.

Элдсуайт ахнула: еще одна «Хилика», взамен той, которую уничтожил Джон Гилрой несколько месяцев назад. От радости у Элдсуайт перехватило дыхание.

– Как вам удалось ее раздобыть?

Роберт пожал плечами:

– К сожалению, я не могу приписать себе эту заслугу. И письмо, и книгу кто-то оставил у нашего порога.

Дрожащими от волнения руками Элдсуайт раскрыла книгу и прочла надпись: «Элдсуайт, моей дочери по духу. Он достоин тебя».

– От кого этот подарок? – спросил Роберт. Элдсуайт загадочно улыбнулась и уклончиво ответила:

– Здесь об этом ничего не сказано. – А затем, сунув книгу под мышку, стала читать письмо, затем подняла глаза на жениха.

– Кто прислал это письмо, любимая?

– Это письмо от короля. Он посылает мне в подарок лошадей чистокровной породы. Лучших лошадей во всей Англии! За мои заслуги перед Короной.

Роберт взял Элдсуайт за руку и заставил ее подняться с места.

– Вы и впрямь это заслужили, любимая. Я рад, что король так высоко оценил ваши заслуги и одобрил мой выбор. Женщина, которую я полюбил, обладает несгибаемым духом и жизнерадостным характером. Не говоря уже о том, что у нее есть таинственный дар, который, наверное, я так никогда и не сумею постичь. Но самое главное – я научился его уважать и ценить. А теперь у меня для вас еще одна приятная неожиданность. Во дворе стоит человек, который спрашивает колдунью, заговаривающую лошадей. А я никак не могу решить: может быть, выгнать его взашей?

Элдсуайт подняла голову и широко улыбнулась:

– Он спрашивает меня? – Она подошла к узкому окошку и выглянула во двор.

Через секунду она повернулась к Роберту и посмотрела на него. Глаза ее светились счастьем.

– Халиф! Вы все-таки разыскали его! – Она бросилась жениху на шею. – Это самый лучший свадебный подарок, который я получила. – Со слезами на глазах онарасцеловала Роберта.

Он весело рассмеялся и сжал руки Элдсуайт в своих ладонях.

– Конь сильно отощал, и у него обгорела грива. А в общем, он – в полном порядке. Цыган, которого я нанял для поисков Халифа, берег его как зеницу ока.

Элдсуайт снова прильнула к окну. Коня держал под уздцы Жак Литтен.

Она улыбнулась и сказала:

– Я не держу на него зла. – Взяв Роберта за руку, она направилась к двери: – Пойдемте со мной! Мне не терпится поближе взглянуть на коня моего отца.

Когда с ее губ нечаянно слетели последние слова, Элдсуайт испугалась и словно застыла на месте. Впервые за последние несколько недель у нее появилось желание заявить во всеуслышание, что ее отцом был славный граф Креналден – благородный рыцарь. Он выращивал самых лучших скакунов в Англии. Граф так любил свою дочь, что закрывал глаза на ее дар, который окружающие порицали, считая колдовством. С его молчаливого согласия Элдсуайт занималась тем, что ей больше всего нравилось, и стала делать то, что ей было предначертано самой судьбой, – стала… колдуньей, заговаривающей лошадей, и целительницей.

Роберт прижал невесту к груди.

– Я люблю вас, Элдсуайт. Больше жизни. У меня душа поет, когда я вижу вас счастливой.

Радостные волнения заставили Элдсуайт на время позабыть о секрете, который она хранила.

– Роберт, мне нужно вам кое-что сказать…

– Нет, чур, я первый. Прежде всего я должен сообщить последние новости из Хиллсборо. Моего брата… женили. На Маргарите. На подготовку к свадьбе ушли все деньги и продовольствие, которые оставались в Хиллсборо. Когда Литтен в последний раз видел счастливых молодоженов, они бранились из-за скудного приданого невесты, которое мой дорогой братец, похоже, потратил на скачки. Промотал все до последнего пенни.

– Что же они теперь будут делать? Ведь зима не за горами.

– Если моя женушка не будет возражать, я отправлю им съестные припасы.

– Разумеется, я согласна. Но если стычки между молодыми супругами будут постоянными, юной леди Анне придется несладко. Я хотела бы попросить ее приехать к нам погостить. Мне может понадобиться ее помощь.

Роберт смотрел на Элдсуайт с нежностью и любовью.

– Милая, хочу, чтобы вы знали: теперь у меня есть все, что нужно для полного счастья. Но даже самый прекрасный скакун, горы золота, плодородная земля, громкий титул не заменят мне самого главного – вашей любви.

Глаза Элдсуайт заволокла легкая грусть.

– А разве Черный Всадник не собирается принимать участие в очередном рыцарском турнире? – с замиранием сердца спросила она.

– Нет, с турнирами покончено, любимая. Черный Всадник ушел в отставку. Навсегда. Он не станет ради развлечения рисковать собственной жизнью и своим конем. Ведь теперь у него есть супруга – светоч его глаз.

Пока Роберт и Элдсуайт разговаривали между собой, они даже не заметили, в какой момент Бертрада оставила их наедине. Служанка Элдсуайт всегда умела проявлять тактичность.

Элдсуайт села Роберту на колени и с улыбкой спросила:

– Скажите мне, муж мой, много ли золота у нас осталось? – Она показала на запертый сундук в углу комнаты.

– Достаточно, а что? – спросил Роберт.

Элдсуайт погладила свой чуть округлившийся живот.

– Нам понадобится приданое для нашей будущей дочки.

Роберт расцеловал Элдсуайт.

– Золота вдоволь. Не беспокойтесь об этом, жена. Ни вы, ни наши дети не узнают нужды ни в чем. Ведь я люблю вас, леди Элдсуайт из замка Креналден, колдунья, заговаривающая лошадей. Готов повторять это каждый день до конца жизни.

Элдсуайт закрыла глаза, чтобы слова ее Всадника проникли ей прямо в душу.


Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20