Пират в моих объятиях [Данелла Хармон] (fb2) читать онлайн

Данелла Хармон Пират в моих объятиях

Эта книга посвящается моему мужу Брюсу, который никогда не переставал в меня верить

Глава 1

Кто он был: человек или дьявол?

Как не понять!^[1]

Теннисон

В ту весну 1716 года в Биллингсгейтской гавани царило затишье: несколько рыболовецких судов, давшие течь плоскодонки у причала и скучающие чайки, слишком ленивые и даже не встречающие заходившие в гавань лодки, чтобы поживиться треской. Когда надвигающийся шторм загнал сюда старый, обветшалый шлюп, он стал предметом досужих пересудов.

– Какое убогое суденышко, – в задумчивости заметил Джозеф Доун, мировой судья, стоявший у причала в компании мужчин.

Он поднял голову, наблюдая за солнцем, которое, пробиваясь сквозь завесу грозовых туч, садится за горизонт, окрашивая воды Массачусетсского залива сначала в золотистые, а потом в бордовые тона. На фоне закатного неба паруса шлюпа вспыхнули ярким пламенем. Доун смотрел на них сквозь облако табачного дыма. Затем, вытащив изо рта трубку, спросил:

– Кто, вы говорите, его хозяин? Парень по фамилии Беллами?

Уильям Смит, только что причаливший после долгого, но весьма удачного дня, проведенного в море – он забрасывал на мелководье сети, – бросил швартовы стоявшему рядом с Доуном человеку. Выбравшись из своей провонявшей рыбой лодки, Смит присоединился к компании.

– Да, Беллами, – проворчал он, наматывая канат на один из шатких столбов, поддерживающих причал. – Он из Девона. Так мне сказал Джон Ноулз.

– Из Девона? Понятно… Только что он здесь делает?..

– Говорят, пытается вызвать интерес к поискам сокровищ.

– Ну и ну!.. Охотник за сокровищами? Ты шутишь, парень!

– Так мне сказал Ноулз.

– Ноулз? Да что он знает? Всегда только распускает слухи да мутит воду. – Доун сжал зубами трубку. – Я ему верю не больше, чем его легкомысленным дочкам.

Но благочестивый, убеленный сединами пастор Трэт думал иначе – уж он-то знал, почему такой наглый авантюрист, как Сэмюел Беллами, решил бросить якорь в Биллингсгейтской гавани.

– Он сам дьявол! – сказал Трэт своей пастве в это воскресное утро. – Не сомневаюсь, что он накличет на нас беду!

И судя по всему, дьявол уже сделал свое дело: прихожанки в чепцах, игнорируя проповедь, шептались о капитане из Девона. Похоже, предсказания отца Трэта начали сбываться.

– Не понимаю, на что ты надеешься, Джейн. Говорят, он будет здесь лишь до тех пор, пока не улучшится погода, – прошептала Тэнкфул Ноулз, делая вид, что поглощена чтением сборника церковных гимнов.

– На что надеюсь? Вот увидишь, сестра… Обещаю тебе, что к концу недели я полностью завладею его вниманием, и меня совершенно не беспокоит погода. Если надо удержать его здесь, то пусть Господь пошлет нам дождь на все лето.

На них стали оглядываться. Пожилые дамы смотрели на девушек с неодобрением, а молодые женщины задавались вопросом, чем вызван их громкий шепот и сдавленное хихиканье. Пастор же взглянул на них с явным осуждением.

– Но, Джейн, отец Трэт говорит, что в нем сидит сам дьявол, – чуть тише прошептала Тэнкфул.

– Я знаю, дурочка. Но это делает его еще более… привлекательным. Будет очень жаль, если он окажется таким же заурядным, как и все прочие.

– Ну это уж слишком, Джейн. В конце концов, ты уже дала слово другому…

Вскинув брови, Джейн молча посмотрела на сестру.

– Возможно, он приплыл с новостями из Англии, – предположила Мария Холлет, сидевшая на скамье за спинами сестер. – Вы не можете утверждать, что в нем сидит дьявол, только потому, что он не пришел на службу. Возможно, у него имелись на это свои причины.

– Мария, попридержи язык! Ты слушаешь его преподобие! – Сурового вида женщина, сидевшая рядом с Марией, бросила на сестер Ноулз испепеляющий взгляд. Затем снова посмотрела на опущенную златоволосую головку своей племянницы. – Он не привез ничего, кроме неприятностей, и если у вас, девочки, есть хоть капля здравого смысла, то вы будете держаться подальше от него! – Она понизила голос, чтобы ее слышала только Мария: – Дерзкие девчонки! Такие разговоры в воскресный день…

Но строгая дама напрасно отчитывала свою племянницу. Мария Холлет думала лишь о Джонатане Дрэтхеме, своем, как она надеялась, поклоннике, и не проявляла ни малейшего интереса ни к красавцу капитану, ни к затянувшейся проповеди преподобного Трэта, говорившего об отпущении грехов тем, кто предавался плотским утехам.

Тема проповеди не интересовала пятнадцатилетнюю Марию отнюдь не по той причине, что она не достигла брачного возраста. Еще совсем недавно Мария вела, как того желала ее тетка, затворнический образ жизни и ничем особенным не отличалась, но несколько месяцев назад она вдруг расцвела и превратилась в настоящую красавицу – теперь многие мужчины поглядывали в ее сторону. Когда же Мария, как, например, сейчас, думала о Джонатане Дрэтхеме, ее чудесные глаза оттенка бирюзы становились еще ярче, а румянец на украшенных ямочками щеках делался гуще. Она выглядела года на два-три старше своих лет, то есть казалась вполне зрелой девушкой.

Но взгляд ее голубых глаз оставался по-детски наивным. Мария не прислушивалась к пылкой проповеди его преподобия только потому, что была слишком невинной, чтобы понять ее. Она тихонько сидела на жесткой скамье и прислушивалась к шуму дождя за окнами и завыванию ветра. Вскоре ей стало казаться, что проповедь будет длиться вечно, по крайней мере еще целый час. Мария со вздохом посмотрела на сборник церковных гимнов в кожаном переплете, лежавший у нее на коленях. Посмотрела на свои ниспадающие на пол тяжелые юбки… Сестры же Ноулз снова начали шептаться, и снова тетка Марии взглянула на них с явным неодобрением. Если девушки не проявят благоразумия, они рискуют разгневать преподобного Трэта, что так же желательно, как снег в августе.

– И все-таки, Джейн… Как, по-твоему, долго он пробудет здесь? – спросила Тэнкфул.

– Я тебе, дурочка, уже говорила: пока не перестанет штормить.

– Ты можешь сказать точнее? В конце концов, твоя подруга Пруденс работает в таверне. Разве он не там остановился?

– Уфф…

– Хотелось бы мне знать, почему он не пришел на службу?

– Девочки! – Преподобный Трэт бросил на них строгий взгляд.

Сестры Ноулз тотчас же притихли.

– Благодарю вас, – произнес Трэт. Он с достоинством вскинул свою седую голову, прочистил горло и снова заговорил. Заговорил необычайно громким голосом, совершенно не вязавшимся с его маленьким ростом: – Да, дети мои, тех, кто слышит лишь зов плоти, ждут адские муки! Вечное проклятие уготовано тем, кто продал свою душу дьяволу ради плотских удовольствий! Покайтесь, верующие! Все грешники будут корчиться в аду, и тысячи дьяволов будут вечно рвать их на части, возить на них воду и бросать их в огонь!

Голос преподобного зазвучал еще громче; причем говорил он столь убедительно, что у слушателей не осталось ни малейших сомнений в правдивости его слов. Проповедь пастора сопровождалась завыванием ветра за окнами и шепотом сестер Ноулз, которые так и не успокоились.

Рядом с молельным домом под моросящим дождем стояли в ожидании Тэнкфул и Мария – у тети Хелен вошло в привычку беседовать после службы с преподобным и миссис Ноулз, перемывая косточки всем соседям. Тот факт, что по-прежнему шел дождь, не имел совершенно никакого значения; женщины никогда не упускали случая поболтать и на этот раз болтали даже дольше обычного. Вскоре Джилли, кобыла тети Хелен, обладавшая таким же скверным характером, как и ее хозяйка, начала проявлять нетерпение. Джилли мотала из стороны в сторону головой и беспокойно перебирала копытами.

– Послушай, Тэнкфул, ты должна быть более благоразумной ради своего же собственного блага, – сказала Мария, крепко ухватив кобылу за мокрую уздечку. – Разве ты не видела, какие взгляды бросал на тебя преподобный Трэт? В следующий раз он публично отчитает тебя, запомни мои слова!

– Ради Бога, Мария! Ты уже начала говорить, как твоя тетя. Скажи еще, что на меня обрушится Божий гнев за то, что я не слушаю проповедь.

– Но…

– Что – но?

– Но воскресная проповедь – это не то место, где можно обсуждать мужчин.

Тэнкфул закатила глаза:

– О, ради Бога! Где же еще обсуждать мужчин? Разве Господь не желает, чтобы мы выбрали добрых христиан себе в мужья?

– Этот Сэм Беллами не похож на доброго христианина, – с глубокомысленным видом заявила Мария. – Ведь он сегодня не пришел послушать проповедь, не так ли? Мне также кажется, что из него не получится хороший муж.

– Да что ты понимаешь? Ты даже не видела его!

– Зато я слышала, что говорят о нем люди, поэтому у меня нет желания встречаться с ним.

Вскинув подбородок, Тэнкфул плотнее запахнула на груди шерстяную накидку.

– Полагаю, что у ее высочества мисс Холлет имеются собственные представления о хорошем муже? – осведомилась она.

– Откровенно говоря, имеются.

– Какие же именно?

Мария провела ладонью по теплому и влажному носу Джилли. При этом рука ее дрожала.

– Ну, во-первых, он не должен пропускать воскресные проповеди. Во-вторых, не должен быть моряком. Тетушка говорит, что моряки – ужасные люди. И в-третьих, он не должен быть мужчиной, про которого только и говорят все женщины прихода.

– Неужели тебя не разбирает любопытство? Неужели не хочется узнать, что представляет собой этот Беллами?

– Нет, совсем не хочется.

– Боже, Мария, тебе еще многому надо учиться, – сказала Тэнкфул, снова закатывая глаза.

– У нас в Истхэме немало мужчин, которые могут стать гораздо лучшими мужьями, чем какой-то иностранец, который даже на воскресную проповедь не приходит.

Мария густо покраснела. Заметив ее смущение, Тэнкфул толкнула подругу локтем в бок.

– Все еще надеешься завлечь Джонатана?

Мария гордо вскинула свою златоволосую головку; в ее бирюзовых глазах было смятение.

– Да. И попробуй только обмолвиться об этом хоть словом!

– О, не будь такой гусыней. Конечно, я никому не скажу. Но не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы об этом знали другие. Ты будешь держать все в секрете до тех пор, пока вы не поженитесь?

– Поженимся? – рассмеялась Мария, но тут же вздохнула и потупилась. – Он не собирается жениться на мне, Тэнкфул. Он даже не замечает меня.

– Так я тебе и поверила…

– Но это правда! – воскликнула Мария; в ее чистом мелодичном голоске звучало отчаяние. – Он здоровается со мной, но относится ко мне как к ребенку, которого можно не замечать. Отправляясь в город, я надеваю свои самые лучшие платья, я вяжу одеяла и отдаю их его матери – как тебе известно, у нее на руках много малышей, о которых надо заботиться, – а он не обращает на меня ни малейшего внимания. Я даже пыталась молиться, но и это не помогло.

Тэнкфул с удивлением смотрела на Марию, красота которой являлась предметом зависти всех женщин в Истхэме. Неужели такая красавица не могла поймать Джонатана Дрэтхема в свои сети?

– Я просто уверена, что он неравнодушен к тебе, – заявила Тэнкфул. – Возможно, он и сам этого пока не понимает.

– Не смеши меня, пожалуйста.

– О, Мария, ты еще такая… юная! Некоторые мужчины сами не знают, чего хотят, другие, напротив, слишком хорошо знают. Но и тех и других объединяет одно – злость. Первые злятся, что мы пытаемся заманить их в свои сети, вторые – из-за того, что мы не обращаем на них никакого внимания. Вот что я скажу тебе: вязанием одеял и чтением молитв ты никогда не заставишь Джонатана обратить на тебя внимание. – Тэнкфул обняла Марию за хрупкие плечи и заглянула в ее прекрасные глаза, которым так завидовала. – А теперь послушай меня. Ты – женщина. Господь даровал тебе редкую красоту, но он дал тебе и еще одно качество, то, что дает каждой женщине. Это качество – женская хитрость. Воспользуйся ею, чтобы заполучить желаемое!

– Я не обладаю женской хитростью. А если бы и обладала, то не знала бы, как ею воспользоваться. Откровенно говоря, я даже не представляю, что это такое.

– И все-таки у тебя есть все необходимые качества, – заявила Тэнкфул. Прекрасное личико Марии вспыхнуло от смущения, и она, нервничая, стала водить носком ботинка по мокрой траве. – Послушай… Ты ведь хочешь, чтобы Джонатан обратил на тебя внимание, не так ли? В таком случае ты должна устроить ему… конкуренцию. Да, самую настоящую конкуренцию.

– Я не знаю никого более достойного, чем Джонатан.

– Не будь дурочкой, Мария. Такой мужчина есть.

– Кто?

– К примеру, англичанин. Сэмюел Беллами.

– Честное слово, Тэнкфул, ты говоришь такие смешные вещи.

– Тсс… Говори потише, а то кто-нибудь нас услышит.

Голос Тэнкфул звучал заговорщически, что в сочетании с блеском в ее глазах усилило страхи Марии, которой сейчас хотелось находиться где угодно, только не рядом с подругой. Она, потупившись, смотрела, как ручейки воды стекают в канаву. Но Тэнкфул не отступала:

– А теперь послушай меня. У меня есть план, и когда ты его узнаешь, то он не покажется тебе таким уж смешным. Кроме того, у нас мало времени. Мама будет здесь с минуты на минуту. Мария, ты слушаешь меня?

Мария вздохнула и подняла голову:

– Да.

– Вот и хорошо. Слушай меня внимательно. Все очень просто. От тебя требуется только одно: ты должна заставить Джонатана ревновать. А кто лучше подойдет для роли соперника, как не самый красивый мужчина в городе?..

– Но Джонатан самый красивый.

– Ха! Ты, подружка, еще не видела Сэма Беллами. А сейчас слушай. План таков…

– Тэнкфул, могу сказать тебе заранее, что он мне не понравится. Последний раз, когда ты втянула меня в свой план, я стала посмешищем для всего Истхэма. Разыгрывай кого-нибудь другого. Я не хочу снова быть предметом насмешек.

– Но ты не станешь посмешищем, тебе все будут завидовать.

Мария почувствовала, что ей становится нехорошо, но у нее не было другого выхода – пришлось выслушать Тэнкфул.

– И каким образом мы втянем Сэма Беллами в это дело? – спросила Мария, чувствуя, что ей совсем не хочется услышать ответ.

– Все очень просто. Ты должна заставить его влюбиться в тебя, и тогда все сразу изменится. – Мария в ужасе раскрыла рот, и ее подруга поспешила закончить изложение своего плана: – Я понимаю, что Джонатан, которого ты добиваешься, совсем не похож на Сэма Беллами, но ты только подумай, Мария!.. Как только Джонатан узнает, что ты строишь глазки другому мужчине, он сразу обратит на тебя внимание. Можешь мне поверить.

Ошеломленная, Мария во все глаза смотрела на подругу. Смотрела, не замечая дождя, который хлестал ей прямо в лицо. Как Тэнкфул могла придумать такое? Может, она сошла с ума?

– Нет, Тэнкфул. Я уже наслышана о Сэме Беллами, и у меня нет ни малейшего желания встречаться с ним, тем более допускать, чтобы он влюбился в меня.

Тэнкфул пожала плечами. Накинув на голову капюшон, она отвернулась.

– Ну что же, делай как знаешь. Но только не приходи плакаться ко мне, когда Джонатан женится на другой. На такой, как, например, Сара Фримен, или на этой ужасной Аманде Никерсон.

Сара Фримен? Аманда Никерсон?

Мария закрыла лицо ладонями. Джонатан… Сильный, красивый Джонатан. Неужели он будет ухаживать за Сарой или Амандой? Сама мысль об этом казалась невыносимой.

– Тэнкфул… подожди.

Пряча улыбку, Тэнкфул посмотрела на Марию. Наивная девочка попалась-таки на удочку. Каким посмешищем она станет! Теперь можно привлечь к этому делу Пруденс, работающую в таверне. Если план осуществится, то, возможно, все молодые люди перестанут восхищаться красотой и чистотой Марии и отвернутся от нее. Возможно, тогда они обратят внимание и на нее, Тэнкфул.

– Да?.. – промурлыкала она.

Мария посмотрела по сторонам; девушка боялась, что кто-нибудь – возможно, сам Господь Бог – может услышать ее.

– Что я должна сделать, чтобы заставить этого человека полюбить меня?

– Поцелуй его, – заявила Тэнкфул.

– Что?! – в ужасе воскликнула Мария.

– Может, у тебя есть идея получше? – спросила Тэнкфул.

Покачав головой, Мария судорожно сглотнула. Ее ладони увлажнились – и вовсе не от дождя. Сэм Беллами! Говорят, что взгляд его угольно-черных глаз – это взгляд самого сатаны. Говорят, что он сражался добровольцем в затяжной войне Англии с Францией. И еще говорят, что Беллами побывал в таких местах, о которых никто никогда даже не слышал. И утверждают, что он пьет почище старого Питера Коттера, а ругается так, что волосы дыбом встают.

К тому же он не был сегодня утром на проповеди.

– Подумай о Джонатане, Мария, – сказала Тэнкфул.

– Но я не хочу, чтобы Сэм Беллами полюбил меня. Разве ты не слышала, что о нем рассказывают?

– Я же не предлагаю, чтобы и ты полюбила его. Ради Бога, Мария, всего один поцелуй. Это все, что ты должна сделать. Всего лишь один-единственный поцелуй. Поверь мне. Мужские сердца, они как восковые свечи. Стоит растопить сердце мужчины, и он сделает все, что пожелаешь. Позволь полюбить тебя, и ты сможешь вить из него веревки. – Тэнкфул пожала плечами. – Если тебе это не нравится, придумай что-нибудь получше.

План был ужасный, но какая теперь разница?

– У тебя все так просто… – нахмурившись, пробормотала Мария. Но она прекрасно понимала, что ей придется пройти через это. В конце концов, Джонатан стоит какого-то жалкого поцелуя.

– Перестань хмуриться, – сказала Тэнкфул, украдкой глядя на двери молельного дома. – С таким видом ты никогда не подцепишь Сэма Беллами. Тебе надо выглядеть… ну, соблазнительной, что ли…

– Соблазнительной? Что это значит?

– Не имеет значения, – ответила Тэнкфул, удивляясь простодушию Марии. – Ты слишком наивна и простодушна, чтобы играть роль соблазнительницы. Беллами сразу тебя раскусит. Тебе лучше и дальше изображать наивную девочку.

Мария старалась взять себя в руки. Она еще не знала, что ее опасения оправдаются и скоро все будут над ней смеяться.

– И когда надо осуществить наш план? – спросила Мария.

– Сегодня, – ответила Тэнкфул с загадочной улыбкой.

* * *

Сэмюел Чарлз Беллами был отпетым негодяем и прекрасно знал об этом. Кроме того, он был человеком свободомыслящим и непокорным, о чем также знал.

Но знали об этом и обитатели Истхэма. Именно по этой причине Сэм и потратил черт знает сколько времени, убеждая их поддержать его проект, который вдесятеро приумножил бы их расходы.

– Проклятые пуритане, – бормотал он, потягивая эль.

Сэм был младшим ребенком в семье, и сестры с братом, даже отец – все они ненавидели его с того самого момента, когда он с громким криком пришел в этот мерзкий мир, ибо в те же минуты ушла из жизни мать семейства. Однако к двадцати семи годам Сэм, вполне освоившийся в мире людей, научился использовать слабости ближних в своих корыстных интересах. Вот и на сей раз он был уверен, что сумеет добиться своего.

Но эти проклятые любители трески неожиданно заупрямились.

Сэм думал, что сумеет уговорить местных жителей, но он не учел твердость их характера, практичность и полное отсутствие воображения. Было совершенно очевидно: эти люди не склонны к риску. Они видели так много кораблекрушений в своих прибрежных водах, что потеряли им счет. И вдруг какой-то иностранец предлагает вкладывать деньги в подъем испанского судна, затонувшего год назад вдали от их родных берегов. Идея казалась настолько нелепой, что они даже не хотели обсуждать ее. К тому же этот иностранец, этот искатель приключений ничего, кроме подозрений, не вызывал.

Тем не менее Сэму нравилось внимание местных жителей. К тому же, пусть они упрямцы и хитрецы, все они отменные выпивохи – в этом им не откажешь.

– Еще кружечку, капитан? – спросила прислуживающая в таверне девица, развязная пухленькая потаскушка по имени Пруденс.

Сэм допил свой эль и утер рукавом губы.

– Да. И всем парням тоже, – сказал он, протягивая служанке пустую кружку и вытаскивая из кармана деньги.

Пруденс ушла и тотчас же вернулась. Она поглядывала на Сэма, явно предлагая себя; причем то и дело смотрела туда, куда бы ни за что не осмелилась взглянуть добропорядочная девушка, воспитанная в пуританских традициях. Сэм улыбнулся ей своей дьявольской улыбкой. Взяв кружку с элем, он вложил монету в пухлую ручку Пруденс и окинул взглядом рыбаков и фермеров, столпившихся вокруг изрезанного ножами стола. Над ними висело густое облако табачного дыма, но даже сквозь эту пелену Сэм видел, что глаза всех сидевших в таверне обращены на него.

Сэм со скучающим видом откинулся на спинку стула и поднес к губам кружку с элем. Завитки блестящих черных волос обрамляли его чисто выбритое лицо с резкими, словно высеченными из камня чертами. Время от времени он окидывал взглядом таверну, и его пронзительные глаза сверкали. Прислуживающие в заведении женщины оспаривали друг у друга право наполнить его кружку и постоянно поглядывали на него с живейшим интересом.

Сэм же, внешне безразличный ко всему, прекрасно все видел и понимал. Он знал, что думают о нем женщины из таверны. И знал, что думают о нем окружающие его мужчины. Сэм твердо решил: как только этот проклятый шторм уберется подальше, он покинет Истхэм, потому что просить здесь финансовой поддержки – все равно что дергать лысого за волосы.

Но какого дьявола он тут засел? Неужели не мог придумать ничего лучше, чем торчать в этой таверне, провонявшей жиром, элем, потом и табаком? Может, все-таки принять предложение Пруденс, пригласившей его провести с ней ночь в местечке под названием «Дупло в яблоне»?.. Нельзя сказать, чтобы Пруденс нравилась ему, но, как всякий настоящий моряк, в жилах которого бурлит горячая кровь, он с удовольствием позабавился бы с ней.

– Расскажи нам еще раз об этих кораблях, капитан, – попросил один из завсегдатаев, усаживаясь на скамейку напротив Сэма.

– Я уже все рассказал вам, парень, – отозвался Сэм. – Что еще вы хотите узнать? Это были испанские корабли с сокровищами на борту. Прошлым летом одиннадцать кораблей попали в ужасный шторм и разбились о рифы недалеко от Флориды, совсем близко от берега. А испанское золото до сих пор лежит на дне. Надо лишь не полениться и поднять его. – Сэм поднес к губам кружку и, сделав глоток, добавил: – Конечно, потребуются и деньги.

– Но у меня нет денег на такое рискованное предприятие, – посетовал фермер и посмотрел на свои мозолистые руки с кромкой грязи под ногтями. – Но я хороший работник и быстро все схватываю, – добавил он с надеждой в голосе. – Может, тебе понадобятся лишние руки на борту твоей «Лилит»?

– Возможно, понадобятся, – пробормотал Сэм, взгляд которого был устремлен на дверь.

Дверь же в этот момент распахнулась, и в таверну, сопровождаемый порывом ветра и брызгами дождя, вошел высокий мужчина в зеленой бархатной накидке, шелковых бриджах и украшенном вышивкой камзоле. На фоне завсегдатаев таверны, облаченных в мешковатые домотканые одежды, он выглядел павлином в курятнике. Сэм приподнял свои густые брови. Возможно, этот человек окажет ему финансовую поддержку…

Сдвинув шляпу на затылок, незнакомец сбил песок со своих украшенных серебряными пряжками ботинок и захлопнул дверь. Окинув взглядом зал, он поднял руку, приветствуя завсегдатаев таверны. Было очевидно, что он здесь свой человек.

Сэм решил не торопить события. Закинув на стол свои длинные ноги, он медленно потягивал эль. Ждать ему пришлось не долго. Вскоре он заметил, что незнакомец пристально смотрит на него.

И тут франт схватил за руку проходившую мимо Пруденс.

– Кто этот человек? – спросил он, кивнув в сторону Сэма.

– Да это же Пол! – воскликнула Пруденс, оборачиваясь. Она улыбнулась. – Как я рада тебя видеть, старый негодник! – Пруденс посмотрела на англичанина. – Он из Девона. Его зовут Сэм Беллами. Красавец, верно?

Пол усмехнулся:

– Ты его тотчас же приметила, не так ли, Пру?

– Ох, кто бы говорил! У тебя на Род-Айленде жена и дети, а ты все бродяжничаешь. Почему бы тебе не вернуться к ним и не осесть?

– Вернусь, Пру, вернусь. Всему свое время. – Он снова посмотрел на Сэма. – А что он здесь делает? Небось, одно беспокойство от него?

– Можно сказать и так, – ответила Пруденс, в сотый раз жалея, что согласилась участвовать в дурацкой затее сестер Ноулз. Она отдала бы все на свете, только бы оставить Сэма Беллами для себя. – По крайней мере так считает преподобный Трэт. Но ты же его знаешь… Пастор с подозрением относится ко всем незнакомцам. А люди, конечно же, ему верят, чтобы он ни сказал. Да если бы он вдруг сказал, что у свиней есть крылья и они могут летать, люди и тогда бы поверили ему. – Пруденс вытерла лужицу эля с ближайшего стола.

– Так что же он здесь делает? – допытывался Пол.

– Рассказывает о затонувших у берегов Флориды сокровищах, пытается раздобыть денег, чтобы выудить их.

– Вот как?

– Только не говори мне, что тебя заинтересовала эта нелепая затея.

Но Пол уже направлялся к столу незнакомца.

Сэм заметил его приближение. Именно на это он и рассчитывал: щеголь в бархатной накидке заинтересовался им. Сэм поднес к губам кружку, пытаясь скрыть улыбку. Было очевидно, что перед ним человек состоятельный, возможно, такой не побоится рискнуть…

Сэм взглянул на Пола без всякого интереса и снова поднес к губам кружку.

– Так что ты говоришь насчет сокровищ? – спросил Пол; равнодушие незнакомца еще больше разожгло его любопытство.

– Садись, и я все тебе расскажу.

Сэм поднял руку, чтобы привлечь внимание служанки, и Пол заметил, что рука его покрыта темным загаром, резко контрастировавшим с белыми кружевными манжетами.

– Пруденс, дорогая, принеси моему приятелю чего-нибудь выпить, – проговорил Сэм с едва заметной улыбкой; при этом, однако, чувствовалось, что он привык распоряжаться.

– Право, не стоит… – пробормотал Пол.

– Все в порядке, приятель. Что будешь пить? Эль? Ром? Может, сидр? Говорят, что его здесь прекрасно делают.

Пол улыбнулся – щедрость англичанина пришлась ему по душе.

– Тогда эль, Пру, – сказал он после некоторого раздумья.

– Две кружки, – добавил Сэм. – Моя опять пустая. – Он взглянул на собеседника: – Как тебя зовут, приятель?

– Уильямс. Пол Уильямс.

– Рад с тобой познакомиться, Пол. – Сэм протянул новому знакомому руку. – А я – Сэм Беллами.

Вскоре выяснилось, что Сэм наконец нашел человека, искренне заинтересовавшегося его планом. Он рассказал Полу об испанских кораблях, нагруженных золотом и серебром и затонувших у берегов Флориды. Рассказал и о своем судне под названием «Лилит». Они пили кружку за кружкой и задолго до того, как ушел последний завсегдатай, уже весело болтали, смеялись и поднимали тосты за удачу.

– Мне кажется, это замечательная идея! – воскликнул Пол. – И чем скорее мы поплывем к южным морям, тем лучше! – Пол заметил, что его новый приятель внимательно за ним наблюдает. – Как ты полагаешь, – проговорил он, вытаскивая из кармана последнюю монету, – не заказать ли еще по кружечке?

– Полагаю, – в задумчивости пробормотал Сэм, – что преподобный Трэт сочтет нас весьма опасной парочкой.

Глава 2

Судьба – как бесконечный берег.

Суинберн

Сэм Беллами умел пить и гордился своей способностью оставаться трезвым, в то время как его собутыльники уже валялись под столом. Но в эту полночь он бранил себя за неумеренность – у него раскалывалась голова, а в карманах прекрасного серого плаща из тонкого сукна не осталось ни гроша.

Впрочем, во всем был виноват его новый знакомый. Пол Уильямс устроил настоящее состязание, и они опрокидывали кружку за кружкой. Сейчас Пол храпел, сидя на стуле у затухающего очага. Сэм медленно поднялся, потянулся и направился к двери.

Свежий ветер, задувавший с моря, ударил ему в лицо, освежая и возбуждая аппетит к тому, что предложила Пруденс. Ему хотелось поскорее выйти в море, оставив за кормой скучный, надоевший берег. Нельзя сказать, что Сэм не любил индейцев и диких животных. Но он провел детство в Плимуте, он любовался кораблями, входившими и выходившими из гавани во всей своей красе, и море стало частью его души. Впрочем, это было очень давно… В один холодный февральский день – в тот день ему исполнилось девять лет, но ни отец, ни брат, ни сестры об этом не вспомнили – он покинул дом и поднялся на борт фрегата «Британия».

Как давно это было…

И сейчас его снова ждал океан. Он даже слышал его голос – слышал рокот волн, набегающих на берег одна за другой. Сэм закрыл глаза и, откинув голову, вдохнул полной грудью свежий морской воздух. Море любило его, и, хотя оно было суровым учителем, он многому у него научился. А сейчас зов моря – этот зов сирены – был настолько сильным, что он решил не идти на свидание с Пруденс под ее проклятую яблоню. Прошагав несколько миль, Сэм добрался до берега океана и, усевшись на песок, стал смотреть на волны.

Он тяжело вздохнул. Море от него не уйдет. Оно всегда терпеливо ждет его. На рассвете он снова придет к этим скалам и будет наблюдать восход солнца, лучи которого окрасят воды в золотистые тона. Если, конечно, не будет дождя.

Сэм снова вспомнил о Пруденс. Как же давно у него не было женщины! Слишком давно, черт возьми.

Он поднялся и зашагал в сторону таверны. Миновав дубовую рощу, остановился и посмотрел на небо, чистое, с яркими звездами, освещавшими дорогу. Сэм улыбнулся. Завтра опять взойдет солнце. Он продолжил свой путь уже под соснами и вскоре уловил сладкие ароматы сирени, цветущих яблонь.

Да, яблоня… Где же, черт побери, это дерево растет? Он остановился, перевел дыхание. И снова зашагал под низко нависающими лапами сосен. Где-то закричала ночная птица. И кто-то прошелестел в прошлогодней листве, возможно, кролик. Вскоре деревья расступились, и Сэм вышел на залитую лунным светом поляну.

И тотчас же замер в изумлении.

Пение? Возможно ли?.. Вот опять. Где-то рядом звучал высокий чистый голос, прекрасный и волнующий, похожий на перезвон колокольчиков. То был чудесный женский голос, но песню эту Сэм слышал впервые. Очарованный, Сэм по-прежнему не двигался. Он боялся сделать даже шаг. Ему казалось: стоит пошевелиться – чудесное видение исчезнет, как исчезает мимолетный сон.

В центре поляны росла раскидистая яблоня, наполнявшая ночь своим ароматом. Под яблоней же в серебристом лунном свете стояла высокая стройная девушка, похожая на нимфу. Освещенная сиянием звезд, она казалась бесплотной. И это была совсем молоденькая девушка, почти девочка. Сэм нахмурился. Наверное, он сбился с пути, и если у него есть хоть капля здравого смысла, то ему лучше поскорее убраться отсюда и вернуться в таверну. Конечно, ему не следовало так накачивать себя элем – тогда бы не мерещились нимфы, поющие в лунном свете.

Все еще стоя на краю поляны, Сэм разглядывал юную незнакомку. Ночной ветерок разметал ее блестящие волосы, волнами спадающие к необыкновенно тонкой талии. Лунный свет серебрил ее шею и струился по высоким грудям. В этой несказанно прекрасной девушке было что-то загадочное, неземное, влекущее…

Сэм сделал шаг вперед, но все же не вышел из тени невысокой корявой сосны. Он вдруг нахмурился, вернувшись к реальности. Черт возьми, что происходит? Он надеялся встретить здесь Пруденс, а не бесплотное видение, поющее песни звездам. Нет, он не станет терять время на такую юную девушку, пусть даже она на редкость красива. Сэм еще больше помрачнел. Какого дьявола?.. Что она делает здесь совсем одна, ночью? Да еще и поет… Глупая девчонка. Ведь на нее могут напасть индейцы… или дикие животные… Да мало ли что может с ней здесь случиться. Он обязан сказать ей об этом!

Сэм решительно вышел из тени и зашагал по залитой лунным светом поляне.

Снова шум. Треск веток, шуршанье листьев. О Господи, он приближается. Сэм Беллами, безбожник, само воплощение дьявола, он идет сюда, и уже поздно бежать. Мария сорвала с яблони еще один цветок, но рука ее так дрожала, что цветок упал на землю, а не в корзину. Если он не убьет ее, то это сделает тетушка, когда обнаружит, что ее кровать пуста. Господи, почему она позволила Тэнкфул вовлечь себя в эту историю?

Джонатан…

Но стоит ли Джонатан такой жертвы? Когда Беллами увидит, что она не Пруденс, он почувствует себя обманутым и придет в ярость. Самое последнее, что он может сделать, – так это влюбиться в нее. Но она зашла уже слишком далеко и обязана пройти через все. Лицо Джонатана проплыло перед ее глазами и тут же стало исчезать. Мария пыталась снова вызвать его образ – ведь только он, Джонатан, держал ее здесь, на залитой лунным светом поляне. Она хотела снова запеть, как советовала Тэнкфул, но слова застряли у нее в горле.

Сейчас он уже был за ее спиной. Мария сделала глубокий вдох – и, обернувшись, посмотрела в его дьявольские глаза, такие черные, какие ей еще никогда не доводилось видеть.

И в тот же миг она поняла: все, что о нем рассказывали, – правда. Ее ноги онемели, и даже если бы она захотела убежать, то не смогла бы. Дьявол? О да! Красивый? О Господи, конечно! При этом его черные волосы, густые и вьющиеся, крутыми завитками спадали на плечи, что делало Беллами похожим на мальчика. Однако он был гораздо старше ее, по крайней мере лет на десять. Нет, ничего мальчишеского в нем не было. Ни в его волевом подбородке, ни в широких плечах, ни тем более в его черных глазах, смотревших, казалось, ей прямо в душу.

И такого человека ей придется поцеловать.

Но разве она не сделает этого ради того, чтобы заполучить Джонатана? Сжав ручку корзины так сильно, что ногти впились в ладонь, Мария робко шагнула к нему…

– Женщина, что за шутки? – раздался его густой баритон.

– Шутки? – растерянно переспросила Мария. – Что вы хотите этим сказать, сэр?

– Я полагал, что встречу здесь другую. Женщину по имени Пруденс. Возможно, вы ее видели?

Мария отрицательно покачала головой и, не в силах выдержать его пристальный взгляд, отвернулась.

– Ладно, не имеет значения. Что здесь делает такая юная девушка?

– Я… я собираю цветы, чтобы украсить ими стол к завтраку.

Скрестив на груди руки, он внимательно посмотрел на нее:

– Собираешь цветы? В полночь? – Его черные брови сошлись на переносице, и Мария поняла, что он не верит ни единому ее слову. Внезапно на губах его появилась волчья усмешка, и Мария почувствовала себя овечкой, которую ведут на убой. – Теперь я начинаю понимать, – проговорил он в задумчивости. – Возможно, ты не так уж и невинна…

– Сэр… Мне кажется, я вас не совсем понимаю…

– Ты все прекрасно понимаешь, моя дорогая. А я-то думал, что ты совсем еще девочка. Но ты, оказывается, не так уж невинна, верно? Разве невинная девушка пойдет ночью одна собирать цветы? – Он отрывисто рассмеялся. – Меня не проведешь, принцесса. Похоже, что твоя подружка Пруденс вообще не появлялась здесь, хотя обещала. Твоя Пру просто обманщица, а ты чертовски хорошая актриса.

Мария побледнела. Сердце ее бешено колотилось. Ведь перед ней был не парень из Истхэма, не робкий поклонник. Перед ней стоял Сэм Беллами, который утром не пришел в церковь.

«Не играй с огнем, а то сгоришь», – вспомнила Мария слова тетки.

«Нераскаявшиеся грешники будут гореть в аду», – постоянно предупреждал преподобный Трэт.

«Всего один поцелуй. Это все, что ты должна сделать», – сказала Тэнкфул.

Поцеловать его. Она должна поцеловать его – и покончить с этим раз и навсегда. Она поцелует его – и убежит в безопасное место. Закрыв глаза, Мария поднялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. В следующее мгновение она отстранилась от него, словно опаленная пламенем. И тотчас же на нее накатила горячая волна стыда, мгновенно превратившаяся в ледяные потоки страха. Но, кроме страха и стыда, в душе ее проснулось чувство, прежде ей неведомое, чувство, заставившее ее сердце затрепетать. Не в силах выдержать его взгляда, она отвернулась. Но он взял ее рукой за подбородок и заставил смотреть в свои черные сверкающие глаза.

Губы его кривились в усмешке. Он проговорил:

– Черт возьми, что это было?

Мария задрожала всем телом.

– Это был… был поцелуй, – пролепетала она.

– Что?! Ты называешь это поцелуем? – Запрокинув голову, он расхохотался. – Ты действительно хорошая актриса. Хватит притворяться, малышка. Позволь мне показать тебе, что такое настоящий поцелуй.

– Нет! – Она отступила, прижавшись спиной к дереву.

Он шагнул к ней, глядя на нее, точно коршун на птичку. И улыбнулся, упершись рукой в ствол яблони. Затем провел другой рукой по ее длинным волосам, пропуская меж пальцев золотистые пряди. Мария затрепетала как лист на ветру.

«Бежать!» – кричала она мысленно. Но Беллами, казалось, загипнотизировал ее своим взглядом – она стояла, не смея пошевелиться.

– Что с тобой, певчая птичка? – Он провел ладонью по ее щеке. – Какой чудесный голосок я слышал всего несколько минут назад! Спой, принцесса. Я хочу послушать, как ты поешь.

– Спеть? – Мария судорожно сглотнула. – Я… я не умею.

– Уверен, что сумеешь. Я только что слышал твое пение.

– Я не могу петь в присутствии… незнакомца.

Он снова улыбнулся:

– Разве я незнакомец? Уже нет. – Он приподнял ладонью ее волосы – так взвешивают золото, пытаясь определить его вес. – Если уж ты изображаешь невинность, то было бы интересно узнать твое имя.

– Какую… невинность? – пробормотала она. – Меня… меня зовут… Мария. Мария Холлет.

– Мария? Чудесное имя. И голос у тебя замечательный. Почему ты так дрожишь? Не бойся меня, я не кусаюсь. – Он провел пальцем по ее щеке, провел по шее, где пульсировала жилка. – Спой для меня, Мария.

– Я не могу.

– Тогда позволь мне поцеловать тебя.

В следующее мгновение он приник губами к ее губам. Мария прижалась спиной к стволу яблони. Глаза девушки в ужасе расширились. С трудом отстранившись от Сэма, она, задыхаясь, проговорила:

– Вы слишком много себе позволяете, сэр.

Мария повернулась, собираясь убежать, но он схватил ее за руку. Она попыталась вырваться, но Сэм крепко держал ее. Мария подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

Что ж, если он хочет, чтобы она спела ему, то она споет. А потом убежит домой и постарается забыть все, что с ней произошло.

– Я… я с… спою для вас, сэр, – проговорила Мария с дрожью в голосе. – Но затем вы уйдете отсюда и никогда больше не притронетесь ко мне. – Она раскрыла рот, но запеть не успела – Сэм прижал ладонь к ее дрожавшим губам.

– Мария, мне не песня нужна от тебя.

Мария смотрела на него, едва сдерживая слезы.

– Но вы же просили меня спеть…

– А сейчас мне нужна от тебя уже не песня.

Сэм склонился над ней и провел ладонью по ее вздымавшейся груди. И вновь Марию захлестнула горячая волна стыда. Девушка в ужасе вскрикнула. И тотчас же его губы снова прижались к ее губам. Она попыталась вырваться, но Сэм крепко сжимал пальцами ее подбородок. Прижав Марию к стволу яблони, он другой рукой раздвинул тонкое кружево на лифе ее платья и положил ладонь на обнаженные груди девушки.

В страхе Мария выронила корзинку, и она упала к ее ногам. Розовато-белые цветки яблони рассыпались по густой траве.

– Ты более привлекательна, чем Пруденс, – сказал он, чуть отстранившись. И вдруг добавил с веселой улыбкой: – Я рад, что она послала тебя вместо себя. Но скажи мне, Мария, почему ты вздумала разыгрывать из себя невинную девушку? Ты слишком хороша для таких глупых игр. Не знаешь, что ответить? Ну хорошо. Если тебе хочется разыгрывать меня, продолжай в том же духе. – Мария вздрогнула, когда он ухватил губами мочку ее уха. – Откровенно говоря, я устал от женщин, которые думают, что знают толк в любви. Они развязные и всегда пытаются тебя соблазнить. Как приятно повстречаться с полной противоположностью… С девушкой, которая хочет, чтобы ее соблазнили.

Мария все еще сжимала в руке цветок яблони. Сэм легонько провел ладонью по ее руке, и она, вздрогнув, выронила цветок. Ей казалось, что она вот-вот лишится чувств, но Сэм словно не замечал, что девушка до смерти напугана, полагал, что она просто притворяется, продолжает играть свою роль. Но зачем ей притворяться? Ведь Тэнкфул сказала, что одного поцелуя будет достаточно, чтобы он влюбился в нее. Тогда почему же он делает с ней такие… ужасные вещи? Неужели именно это должно было случиться? А может, Тэнкфул заранее знала, что с ней произойдет? Господи, помоги! Он приложил ее ладонь к губам, и Мария чувствовала его горячее дыхание. Марию охватила паника. Она боялась Беллами, но в то же время его прикосновения как-то странно возбуждали, и это еще больше ее пугало. С ней происходило что-то непонятное. Мария чувствовала: от него исходит опасность, таящаяся в его пронзительном взгляде, в насмешливой улыбке, в прикосновениях его рук… Тэнкфул была права. Сэм Беллами гораздо красивее, чем Джонатан. Джонатан?

Всего один поцелуй…

Это все, что ей следовало сделать, чтобы Беллами влюбился в нее.

Он склонился над ней, чтобы снова ее поцеловать, и Мария вновь затрепетала – на сей раз не только от страха, но и в предчувствии чего-то необыкновенного…

Ужасно смущаясь, Мария прикоснулась пальцами к его щеке – щека оказалась немного колючей. Затем провела ладонью по его подбородку, коснулась губ и, вновь ощутив его теплое дыхание, почувствовала головокружение. Он улыбнулся своей дьявольской улыбкой, и по телу Марии пробежала дрожь. Сэм положил руку ей на спину, и она не стала сопротивляться, когда он привлек ее к себе.

Оттолкнувшись от ствола яблони, Мария шагнула к нему и, подняв голову, закрыла глаза. Она почувствовала его пальцы на своих щеках, почувствовала, как он убрал прядь волос с ее лица. Когда же губы их слились в поцелуе, она поняла, что нет ничего лучшего на свете.

Наконец он отстранился от нее. Глаза его горели торжеством.

– Вот какую песню, Мария, я хочу, чтобы ты мне спела, – проговорил он с хрипотцой в голосе.

И Сэм снова заключил ее в объятия. Он покрывал поцелуями ее шею, ее глаза, ее влажные пылающие щеки. Она же думала лишь о том, что должна освободиться, должна бежать. То, что с ней сейчас происходило, – это происки дьявола. Но Мария не могла убежать, не могла сопротивляться. Не могла – и не хотела. А он снова стал покрывать поцелуями ее шею. Затем, раздвинув кружева на лифе ее платья, принялся описывать языком круги вокруг ее отвердевших сосков. Ощущение было необыкновенное – кровь забурлила в ее жилах. И Мария запела; она пела, и казалось, это поет ее душа.

Когда же он стал расстегивать пуговицы на ее платье, она вся задрожала – ее переполняло какое-то странное желание. Наконец платье соскользнуло с хрупких плеч и упало к ногам Марии. За платьем последовали кружевная сорочка и нижняя юбка. Сэм, отступив на шаг, окинул взглядом стройную фигуру девушки. И она, стоя перед ним обнаженной, совершенно не стыдилась своей наготы. Мария понимала, что совершает греховный поступок, и все же не испытывала стыда. Сэм снова ее поцеловал, теперь уже более настойчиво. Затем расстегнул свою рубаху, тотчас жестащил ее с плеч и резким движением отшвырнул в сторону. Потом снял бриджи, ботинки и чулки – и предстал перед Марией во всей своей мужественной красоте. Глаза Марии расширились, она смотрела на него, ошеломленная. Но он шагнул к ней, впившись поцелуем в ее губы, и она забыла обо всем на свете.

Его рука скользнула ей за спину, и он осторожно уложил ее на траву. Над головой Марии раскачивались под ночным ветерком ветви цветущей яблони, и яблоневые же лепестки украшали мягкий травяной ковер вокруг нее. Сэм провел ладонью по ее тонкой талии, по бедрам и животу, по длинным стройным ногам. Затем он принялся покрывать ее тело поцелуями, и Мария тихонько застонала. Она уже не прислушивалась к голосу разума, она уже не испытывала ни страха, ни стыда; было лишь предчувствие чего-то нового, и было неведомое ей прежде блаженство, волнами разливавшееся по телу.

Сэм страстно целовал ее, и Марию бросало то в жар, то в холод. Наконец он раздвинул ей ноги, и она застонала, когда он вошел в нее. В следующее мгновение ее пронзила острая боль, и Мария закричала, затрепетала…

Он вошел в нее еще глубже и изверг свое семя. Мария снова закричала и тут же громко застонала. По всему ее телу разливался огонь, словно ее поджаривали на раскаленной сковородке.

И вдруг глаза Сэма широко раскрылись – он смотрел на Марию в изумлении. Затем, вполголоса выругавшись, перекатился на бок.

– Будь прокляты мои глаза! – воскликнул он. – Почему, черт возьми, ты не сказала, что ты девственница?

Губы Марии задрожали. Слезы заполнили ее глаза и ручейками, посеребренными лунным светом, заструились по щекам. Что произошло? Господи, что она наделала?

И тут она услышала его ласковый голос:

– Не плачь, принцесса. Не плачь, моя девочка. Пожалуйста, не плачь. Во всем виноват только я. – Он взял свой плащ и накинул на ее вздрагивающие плечи. – Это моя вина. Я негодяй… и знаю об этом. Я не хотел тебя обидеть. Просто принял тебя за другую…

Мария смотрела на него округлившимися глазами. Она вдруг поняла, что Тэнкфул ее предала. О Боже! Как она глупа! Но теперь она понимает, чего боялась ее тетя. И понимает, что имеют в виду девушки, когда шепчутся о девственности и девичьей чести. Как подруги смеялись над ней, когда она не понимала, о чем они говорят! И как они будут смеяться, когда узнают о ее позоре!

«Всего один поцелуй. Это все, что ты должна сделать…»

Со сдавленным рыданием Мария оттолкнула руку Сэма, когда он попытался заключить ее в объятия. Отпрянув от него, она воскликнула:

– Не прикасайся ко мне, негодяй! Ты безбожник, грубое, жестокое животное!

Сэм поднял с травы платье, стряхнул с него лепестки яблони и протянул Марии:

– Надень, пока не простудилась.

– Какая забота! И это после того, что ты сделал со мной! «Пока не простудилась»! Лучше умереть, чем услышать от всех, что я испорченная женщина! – Она утерла кулаками слезы и, точно маленькая девочка, провела пальцем под носом. – Какое тебе дело до невинной девушки, которая ничего для тебя не значит? Ты добился, чего хотел, а теперь можешь убираться!

Сэм пристально посмотрел на нее:

– Это Пруденс вовлекла тебя в эту историю?

Мария отвела глаза и стала одеваться.

– Она?! – Голос Сэма прогремел как гром.

Мария не выдержала. Отбросив платье, она опустилась на колени и, закрыв лицо ладонями, громко разрыдалась. Слезы заливали ее пальцы и капали на траву и на цветки яблони, разбросанные под деревом.

– Проклятие… – пробормотал Сэм. Он снова склонился над Марией, чтобы обнять ее, и на сей раз она не сопротивлялась. – Если не Пруденс, тогда кто? – допытывался Сэм. – Мария, почему ты это сделала? Почему заставила меня думать, что ты опытная искусительница, только изображающая невинную девушку? И почему, черт возьми, вовремя не остановила?

Заливаясь слезами, Мария обо всем рассказала – рассказала о Джонатане и о замысле своей подруги Тэнкфул. Выплакавшись на груди Сэма, она затихла в его объятиях, точно маленькая девочка.

Луна на небе уже бледнела, когда Мария наконец успокоилась. Сэм Беллами, всегда считавший себя бессердечным негодяем, вдруг почувствовал угрызения совести.

– Сдается мне, что мы оба стали жертвами злой шутки, моя дорогая, – пробормотал он в смущении. Вытащив из кармана носовой платок, Сэм осторожно утер глаза и щеки Марии. – Не плачь больше, маленькая принцесса. Ругай меня, брани хоть на всех языках, но только, пожалуйста, не плачь. Я не выношу женских слез. И кроме того, все не так уж плохо. У меня есть кое-какие соображения, – добавил он, тотчас же подумав о том, что потом пожалеет о своих словах.

Мария подняла голову. Она чувствовала в сердце одну лишь пустоту.

– Что ты можешь для меня сделать? Ничего ты не можешь…

– Кое-что могу, моя дорогая. Я многое могу для тебя сделать. Возможно, я не похож на твоего Джонатана, но я… человек благородный. – Он взял пальцами ее за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза. – Мы поженимся, Мария. А когда вернусь из тропиков с сокровищами, я возьму тебя на свой корабль и сделаю принцессой одного из островов Вест-Индии. Тебе ведь нравится мой план, не так ли?

Мария смотрела на Сэма отрешенным взглядом. Почему она должна верить ему? Конечно же, он лжет. Рассказывает ей сказки. Говорят, что Беллами горазд давать обещания. Сделает принцессой! Негодяй! Да, конечно, он просто хочет успокоить ее. Он предлагает ей выйти за него замуж? Предлагает после того, как она сказала, что любит Джонатана. Мария с презрением взглянула на Сэма:

– Выйти за тебя замуж? – Вырвавшись из его объятий, она сорвала с плеч плащ и бросила его к ногам Беллами. – Самонадеянный негодяй! Я не вышла бы за тебя замуж, даже если бы ты был единственным мужчиной на свете!

– Мария, подумай о своей репутации. Я хочу разделить с тобой позор и унижение.

– Я знаю, чего ты хочешь! – Она подняла свое платье и стала одеваться. – Если я выйду замуж, то по любви, а не потому, что кто-то жалеет меня. Убирайся! Ищи свои сокровища. Ищи свою принцессу! – И Мария своей маленькой ручкой влепила Сэму звонкую пощечину.

Она бросилась бежать и вскоре исчезла за деревьями. Сэм тяжко вздохнул и поднял корзину с цветами яблони, стоявшую у его ног. Затем, пожав плечами, направился в сторону леса.

– Господи, – прошептал он, пуская по ветру один из цветков. – Пора убираться из этого проклятого Истхэма.

Глава 3

Она как необъятный мир

душе открылась,

Пробужденной – как нежный

утра свет.

Мередит

Когда утром Сэм открыл глаза, за окном опять шел дождь. Вздохнув, он сбросил с себя плотное шерстяное одеяло. К утру похолодало, и свежий весенний воздух подействовал на Сэма ободряюще. Не отрывая голову от подушки, он смотрел на невысокие дубы за окном; деревья раскачивались на ветру, и их ветви клонились к западу.

– Проклятие… – пробормотал Сэм.

Он застрял в этой дыре еще на один день.

Устроившись в постели поудобнее, Сэм закрыл глаза и попытался уснуть. Однако заснуть не удалось. Снизу доносился шум – в таверне начинали просыпаться. Вот раздался раскатистый смех хозяина, вот звякнули ведра… Сэм уловил запах съестного, возможно, рыбы. И хлеба. Горячего хлеба. В желудке у него заурчало, и Сэм почувствовал голод.

Но думал он вовсе не о завтраке. Ему не давал покоя странный сон… Он видел во сне прекрасную девушку, залитую серебристым лунным светом. Девушку с длинными золотистыми волосами. Девушку, рыдавшую в его объятиях…

Сэм открыл глаза. Нет, это был не сон!

Он вскочил с постели и с громкой руганью прошлепал по плетеной циновке, покрывавшей дощатый пол. Господи! Ведь все это было наяву, и оставалось только гадать, что ждет его внизу. Возможно, разъяренный отец девушки с заряженным мушкетом. Или сама Мария Холлет, решившая принять его предложение жениться на ней…

Но не в его привычках уклоняться от неприятных встреч. Сэм быстро оделся и, бросив взгляд на смятую постель, направился к узкой и крутой лестнице.

Но внизу не оказалось ни разъяренных родителей, ни красавицы в белом платье – была только комната, провонявшая табачным дымом и элем, да одна из пышущих здоровьем девиц. Она с улыбкой подошла к нему:

– Вам завтрак, капитан?

Сэм уселся за столик рядом с камином и протянул к огню руки.

– Да. И большую кружку крепкого сидра, если у вас есть.

Девица сначала принесла сидр. По укоренившейся морской привычке Сэм залпом осушил кружку. Пламя камина согрело его тело, а сидр – пустой желудок. Но Сэм не оценил должным образом напиток, он почти не притронулся к завтраку, состоявшему из соленой рыбы, вареных яиц, горячего хлеба и фасоли…

Поднявшись из-за стола, Сэм решил прогуляться. Ему хотелось поскорее выбраться на свежий воздух. Уже стоя, он выпил вторую кружку сидра и заел хлебом. Затем, надев треуголку, с угрюмым видом направился к двери. Служанка смотрела на него с восхищением, ибо он действительно был великолепен: под серым плащом тонкого сукна виднелся малиновый камзол, расшитый золотой нитью; бриджи и шелковые чулки подчеркивали стройность его мускулистых длинных ног, а высокие ботинки с квадратными носками сверкали чистотой. Девице оставалось лишь надеяться, что капитан еще задержится в Истхэме и, возможно, обратит на нее внимание. Но Сэм не подал виду, что заметил взгляд девицы, ведь она не шла ни в какое сравнение с девушкой, рыдавшей у него на груди минувшей ночью.

Никакая женщина не сравнится с Марией Холлет.

Сэм вышел, с силой хлопнув дверью. Постоял несколько минут под моросящим дождем. По небу, сталкиваясь, плыли набухшие влагой тучи. И тут с Атлантики задул свежий морской ветер. Невольно улыбнувшись, Сэм направился к песчаному пляжу.

Вскоре дождь почти прекратился. Сэм зашагал быстрее и несколько минут спустя пересек пустошь, поросшую вереском и покрытую ковром мха и молочая. Ветер здесь дул сильнее, а йодистый запах океана стал острее. Он уже видел пенистые гребни волн и слышал грохот прибоя. И море, как всегда, взбодрило его, взбудоражило, заставило сердце биться быстрее.

Чистая вневременная красота, такая же непорочная, как Мария Холлет. Проклятие! Зачем он снова думает о ней? Какое, черт возьми, ему до нее дело? Ведь он никогда не вспоминал женщин, с которыми имел дело.

Сэм остановился на краю обрыва. Отсюда открывался прекрасный вид: серовато-зеленый океан, простиравшийся до самого горизонта. В лицо дул свежий ветер, и отчетливо ощущался резкий запах йода, щекотавший ноздри. Запах йода и дыма. Дыма?..

Спустившись с обрыва, он увидел… Нет, не может быть. Сэм прикрыл ладонью глаза, чтобы избавиться от видения. Но это действительно была она, все всякого сомнения. Только что она делала на берегу? Что жгла на костре? Какой неприятный запах… Мария стояла, склонившись над огнем, и, кажется, что-то помешивала… Она не видела Сэма, однако косматая лошадь, стоявшая рядом, и коричневый с белой грудью пойнтер сразу же заметили незнакомца. Пойнтеры, как известно, не кусаются. Но этот кусался, что сразу же и доказал на деле: с угрожающим рычанием бросившись на Сэма, пес впился своими острыми белыми зубами ему в ногу.

Сэм вскрикнул от боли, и Мария тотчас же подняла голову. Пес уже бежал к ней, виляя хвостом; из пасти пойнтера свисала добыча – обрывок шелкового чулка.

– О Господи… – выдохнула Мария.

Перед ней стоял Сэм Беллами. Но что он здесь делает? И вид у него такой, будто он собирается кого-то убить, возможно, бедного Ганнера, сидевшего на задних лапах и радостно вилявшего хвостом, ожидавшего благодарности за принесенный трофей.

– О Господи… – снова пробормотала Мария.

Но тут Ганнер опять бросился к Сэму.

– Ради Бога, убери этого проклятого пса! – заорал Сэм, когда пойнтер начал описывать вокруг него круги. Он выхватил пистолет. – Иначе я застрелю его.

Увидев дуло пистолета, направленного на ее любимца, Мария закричала:

– Ганнер! Ганнер, ко мне!

Она хлопнула в ладоши, и пес, прорычав напоследок, бросился к хозяйке. Она схватила Ганнера за ошейник и тут же в страхе замерла, заметив, что Сэм приближается к ней, пряча на ходу пистолет.

Инстинкт самосохранения подсказывал Сэму, что он сваляет дурака, если подойдет ближе. Собака внимательно следила за ним, да и девушка была начеку. Она держала в руке отбеленную в извести раковину моллюска – оружие не столь серьезное, как собачьи клыки. Наконец, нагнувшись, Мария бросила раковину в костер, где она быстро почернела, как и горка ей подобных, уже лежавших в костре. Так вот откуда эта вонь… Раковины моллюсков. Подойдя к костру с подветренной стороны, Сэм сел на песок и стал обследовать ногу, укушенную псом.

– Такие прекрасные были чулки, – пробормотал он себе под нос и с улыбкой посмотрел на девушку.

Мария, смутившись, выпустила ошейник, но тут же снова за него ухватилась.

– Ганнер, хватит ворчать, – сказала она. – Убирайся отсюда!

Послушный пес, бросив последний взгляд на незнакомца, понесся к стае чаек, сидевших на берегу.

Глядя вслед Ганнеру, Сэм с облегчением вздохнул. Мария осторожно приблизилась к нему; ее беспокоила рана у него на ноге – в конце концов, Сэм пострадал по ее вине.

– Мне очень жаль, – прошептала она, глядя на ногу Сэма. – Он раньше никогда не кусался… Вам больно?

– Чертовски, – соврал Сэм, уже забывший об укусе.

В лунном свете Мария была на редкость хороша, но и при свете дня она была прекрасна. Длинные ресницы, словно припорошенные золотой пылью… Высокие скулы и чудесные глаза, цветом походившие на воды Карибского моря в солнечный день. Губы же точно кораллы. А волосы… У Сэма перехватило дыхание. Освещенные солнцем, волосы Марии сверкали, словно испанский золотой дублон. Густые и шелковистые, они волнами падали к тонкой талии девушки. И Сэм вспомнил, какими они были на ощупь, эти чудесные волосы…

Проклятие! Сэм отвел глаза, чтобы не видеть это прекрасное лицо, чтобы не видеть эти золотистые волосы.

Мария же, собравшись с духом, еще ближе подошла к нему. Она по-прежнему смотрела на ногу Сэма.

– Гм… – пробормотал он. – Как бы не было заражения. – Он надавил на рану, но крови почти не было. Укус оказался не таким серьезным, как ему хотелось бы. – Как ты думаешь, возможно ли заражение?

– О Господи… я не знаю, – пробормотала Мария, ужасно смущаясь. – Ганнер никогда не кусался. – Она подошла еще ближе, не замечая, что Сэм рассматривает ее из-под опущенных ресниц. – Может, мне осмотреть укус? Я немного разбираюсь в таких вещах.

– Да, пожалуй, надо осмотреть. Мне бы очень не хотелось, чтобы рана загноилась.

Щеки Марии залились ярким румянцем. Она пользовалась своими познаниями, когда лечила себя, свою сварливую тетку и нескольких самых близких подруг. Но осматривать мужчину… Тем более такого красивого… Мария тотчас же вспомнила о проповеди преподобного Трэта.

– Если как следует подумать, то вам не о чем беспокоиться, – сказала она, отступая на шаг и нервно пожимая плечами. – Там совсем мало крови.

– Но она ужасно болит. – Сэм поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. Его взгляд притягивал – Марии казалось, что она вот-вот растворится в темных глубинах этих глаз. – Полагаю, что рану все-таки следует осмотреть.

Мария осмотрелась. Пляж, как всегда, был пустынным, так что никто не мог бы их увидеть. А Ганнер бегал неподалеку, и она в любой момент могла позвать его на помощь.

– Хорошо, – кивнула Мария и мысленно добавила: «Не смей! Вспомни прошедшую ночь!..»

Вспомнить? Да как можно такое забыть! Разве можно забыть прикосновения этих сильных рук и поцелуи этих губ? Воспоминания о поцелуях под яблоней даже сейчас приводили в трепет… Лоб Марии покрылся испариной. Ей казалось, что она выглядит в глазах Сэма глупенькой девочкой. Но какое ей дело до того, что он о ней думает? В конце концов, она пошла на это только ради Джонатана. Но ведь она совсем не думала о Джонатане, когда ночью, лежа без сна, вспоминала то позорное и греховное, чем занималась с красивым англичанином. Мария нахмурилась.

– Вытяните ногу, чтобы я могла осмотреть ее, – сухо проговорила она.

Волосы Марии, словно золотой занавес, упали ей на лицо, когда она склонилась над ногой Сэма. Ощутив тепло его тела, Мария невольно вздрогнула. Ей никак не удавалось взять себя в руки и внимательно осмотреть рану. Сэм же сидел с безмятежным видом и молча разглядывал ее. Краем глаза она видела его загорелую руку, лежавшую на согнутом колене. Лицо Марии пылало. Чтобы как-то скрыть свое смущение, она заговорила:

– Вы, наверное, удивились, что я бросала в огонь раковины моллюсков? От них действительно плохой запах. Но они помогают моей тете. – Мария еще гуще покраснела. – Я сжигаю эти раковины, потом смешиваю с топленым салом и варю. Это единственное, что приносит тете облегчение. Ой, простите, я, кажется, сделала вам больно…

– Мария! – Сэм взял ее за руку, пытаясь успокоить. Вздрогнув, она подняла голову. – Не надо беспокоиться о моей ноге. Я получал и более опасные раны, но выжил.

– Правда?.. Мне очень жаль. Я не хотела причинять вам боль.

– Ты и не причинила. – Мария смотрела на него со страхом в глазах, и Сэм почувствовал себя виноватым. Черт возьми, почему его мучает совесть? – Но мне действительно не больно. Ты просто скажи, что мне делать, и я сам позабочусь о своей ране.

– Вы уверены, что сумеете?

– Вполне уверен, принцесса. – Сэм поднялся на ноги и ласково улыбнулся Марии. – Но где ты научилась искусству врачевания?

– У индейцев. – Сэм был явно озадачен, и Мария поспешила добавить: – Дело в том, что у меня… – Она замялась. – У меня способности к рукоделию, а индейцы любят яркие цвета и красивые узоры на своих попонах. Когда они узнали, что я умею ткать попоны и вышивать на них разные сценки и картинки, они попросили меня изготовить несколько штук для них. – Мария из скромности умолчала о том, что не только индейцы, но и женщины из Истхэма не могут сравниться с ней в этом деле. – И в благодарность за попоны они научили меня врачеванию.

Мария снова заинтриговала Сэма. Девушка, которая поет под луной… и которая вышивает такие чудесные узоры, что даже индейцы ценят ее искусство. Черт возьми, может, ему стоит задержаться в Истхэме еще на несколько дней?

– И как индейцы советуют лечить укусы собак? – спросил Сэм.

– Наверное, они посоветовали бы пристрелить собаку, – ответила Мария с робкой улыбкой.

Сэм оценил ее шутку, и они дружно рассмеялись.

– А если серьезно, – продолжала Мария, – то вам нужно собрать кору лавровишни, высушить ее, растереть в порошок и использовать для припарок. Конечно, к тому времени, как вы все это проделаете, рана затянется. Поэтому лучше возьмите подорожник, разотрите его листья и прикладывайте к ране. Это прекрасное средство от воспаления.

– Может, у вас дома есть высушенная кора лавровишни?

– Да… есть.

– Тогда давай вернемся в город, и ты дашь мне немного порошка. Он, наверное, хранится у тебя дома?

– Но если я приведу вас домой, тетушка очень рассердится.

– Разве у тебя нет поклонников, принцесса?

– Поклонников? У меня никогда их не было. Тетушка не позволит мне иметь поклонников, пока я не стану совсем взрослой. А если бы и позволила, то вы, капитан Беллами, не стали бы моим поклонником.

– Почему же? – Сэм осторожно взял Марию за подбородок и заглянул ей в глаза.

– Думаю, не стоит это объяснять, – ответила она и густо покраснела, снова вспомнив прошедшую ночь.

Мария отвела глаза. Ей казалось, что взгляд Сэма проникает ей в душу, казалось, что он с легкостью читает все ее мысли. И ее опасения подтвердились – Сэм проговорил:

– Послушай, милая, я очень сожалею о том, что случилось ночью. То, что я сделал, непростительно, и…

– Пожалуйста, капитан Беллами, я… я не хочу говорить об этом.

Сэм кивнул:

– Хорошо, принцесса. Я прекрасно все понимаю. Скажи, а твоя подруга Тэнкфул… Надеюсь, ты не рассказала ей о том, что произошло? Мне кажется, не следовало бы ей рассказывать…

Неужели он действительно обеспокоен? Или спрашивает только для того, чтобы поддержать разговор? Мария заставила себя ответить:

– Нет, я ничего ей не говорила, хотя она пришла ко мне рано утром и пыталась выяснить, что произошло со мной ночью. Наверное, она просто подшутила надо мной и теперь будет всем рассказывать о своей шутке.

– Да, она сыграла с тобой злую шутку. Так что же ты ей сказала?

– Я сказала ей, что ее затея не удалась и что вы не поцеловали меня, потому что я для вас недостаточно хорошенькая.

– Недостаточно хорошенькая? – рассмеялся Сэм. Заметив, что Мария еще больше смутилась, он добавил: – Прости, Мария. И знаешь… Если твоя подружка поверила тебе, значит, она еще более доверчивая, чем ты.

– Доверчивая? Но я не считаю себя доверчивой.

Сэм искоса взглянул на Марию.

– Ну хорошо. – Нагнувшись, он поднял с песка голыш и бросил его в волну, набегавшую на берег. – Скажем так: ты не была такой доверчивой, пока не встретила меня, – договорились? – Сэм улыбнулся.

– Договорились. – Мария тоже улыбнулась. – И не была такой глупой.

– Нет, ты совсем не глупая, моя милая.

Эти слова Сэма согрели сердце Марии. Она внимательно посмотрела на него. Боже, как он красив! Возможно… возможно, он не такой уж негодяй, каким представляет его преподобный Трэт. Волосы Сэма по морскому обычаю были заплетены в косичку, и Мария подумала, что если он распустит ее, то волосы крупными завитками упадут на его широкие плечи. Ей хотелось протянуть руку и потрогать эти волосы, хотелось почувствовать их шелковистость.

Но более всего привлекали его черные глаза, в которых плясали веселые огоньки. И еще его чудесная улыбка… У плохого человека не могло быть такой улыбки. И плохой человек ни за что не предложил бы ей выйти за него замуж. И не держал бы ее в объятиях, когда она плакала у него на груди.

Джонатан никогда не предлагал ей выйти за него замуж. И никогда не держал ее в объятиях. Он просто-напросто не замечал ее.

А Беллами…

Марии внезапно захотелось заступиться за Сэма, потому что добродетельные жители Истхэма были к нему несправедливы. Да и кто они такие, чтобы распространять о нем подобные слухи? Но она не станет уподобляться им. И не будет винить его за то, что случилось прошедшей ночью. В конце концов, она тоже виновата, может, даже больше, чем он. И вот сейчас Сэм с ней рядом… И он говорит с ней как джентльмен. Даже попросил у нее прощения. И он говорил ей комплименты, которых она вовсе не заслуживает. Надо как-то вылечить его ногу…

– Я не могу пригласить вас в дом моей тетушки, – сказала Мария. – Но если хотите, то можете помочь мне собрать подорожник. Я приготовлю его для вас, и вы будете накладывать подорожник на рану.

– Правда? Ты вылечишь меня, принцесса?

– Да, но при одном условии.

– При каком условии, моя дорогая?

– Вы не должны об этом рассказывать.

– Да, понимаю. Твоя репутация очень беспокоит меня.

– Моя репутация? – Мария рассмеялась, и ее смех прозвучал как перезвон колокольчиков. – Меня беспокоит не репутация, капитан, а моя кожа. Если тетушка узнает, что я прогуливалась по пляжу с таким ужасным человеком, как Сэм Беллами, мне придется беспокоиться не о своей репутации, а совсем о другом.

Мария с улыбкой протянула Сэму руку, и они направились в сторону рощи.

Глава 4

Любовь моя, будь розой!

Прильну к тебе листом

И буду век с тобой

В ненастный день и зной

Поэзией и прозой —

В садах, в лесу густом!

Суинберн

На следующий день направление ветра изменилось. Крепкий и порывистый, он вынес бы «Лилит» далеко в море, если бы Сэм решил поднять паруса. Ведь Пол Уильямс подарил ему не только свою дружбу, но и оказал финансовую поддержку.

День проходил за днем, а ветер все не менялся, казалось, он призывал капитана «Лилит» поднять поскорее паруса. Однако Сэма, часами бродившего по вересковой пустоши, уже не интересовало направление ветра. Он еще ни разу в жизни не ухаживал за женщиной – да и к чему? Ведь найти подругу на ночь для него не составляло особого труда. Ухаживать? Сэм даже не знал, как это делается. Более того, он никак не мог понять, почему эта напасть свалилась на него в то время, когда «Лилит» прямо-таки рвалась с якоря, когда его ждали несметные сокровища.

Ухаживать за женщиной… Перед ним сразу возникали образы богатых денди с букетами роз в одной руке и коробками конфет – в другой. Сэм усмехнулся. У него не было роз, а если бы Мария Холлет любила конфеты, то у нее были бы плохие зубы и она была бы толстой, как большинство женщин в Истхэме.

Сэм бродил среди дюн, собирая цветы. Он надеялся, что дождя не будет и что цветы, которые он собрал, не намокнут и не утратят своей красоты. Вспомнив о золотистых волосах Марии, он сорвал несколько желтых цветков, похожих на звезды, и присоединил их к букету.

И тут на его руку упала тень. Взглянув на небо, Сэм в сердцах выругался. Тяжелые черные тучи плыли над водами залива, и было совершенно очевидно: очень скоро снова пойдет дождь. Сэм зашагал быстрее. К тому времени когда он вышел на дорогу, ведущую в город, небо стало совсем черным. Как нелепо он, должно быть, выглядел… Моряк, бродящий по вересковой пустоши с букетом в руке. А ведь его ждет судно, ждет «Лилит». Да и Полу Уильямсу давно уже надоело торчать на берегу. Сэм улыбнулся. Куда ему торопиться? В жизни есть нечто более важное, чем испанское золото.

В городе снова шел дождь, но пламя, пылавшее в камине, наполняло комнату теплом и отбрасывало оранжевые блики на чугунные горшки, на пучки трав, свисавшие с балок, и на ткацкий станок, за которым сидела Мария. Она вздохнула и прислушалась к монотонному стуку дождя по крыше. Помассировала пальцами плечи и спину. Одеяло, которое она ткала, было почти готово. И оно предназначалось для Сэма Беллами.

Мария любовно провела по одеялу рукой и поднялась. Расправила затекшие плечи, подошла к окну. Сэм Беллами… Она произнесла это имя вслух, наслаждаясь его звучанием. С той самой ночи прошла неделя… неделя, заполненная тайными прогулками с ним среди дюн. Мария под различными предлогами уходила из дома и встречалась с Сэмом, все больше очаровывавшим ее. Девушка не переставала ругать себя. Кого она дурачит? Да ведь она просто без ума от него. Сэм Беллами. Да, она без ума от него. Мария тщательно вывела маленькую «С» на запотевшем стекле.

Но что он думает о ней? Нравится ли она ему хоть немного? За прошедшую неделю Сэм, конечно, провел с ней много времени. А когда ветер изменился, он не воспользовался этим, чтобы уплыть к теплым морям, а остался в Истхэме. Почему? Ради нее?..

Резкий стук в дверь вывел Марию из задумчивости. Она быстро стерла со стекла предательскую «С» и поспешила к двери. Это, должно быть, Тэнкфул, которую не удовлетворил рассказ о случайной встрече. Вероятно, подруга пришла выведать подробности. Но напрасно она думает, что ей удастся узнать что-нибудь новое. Мария решительно подняла щеколду, распахнула тяжелую дверь и замерла на пороге.

Перед ней стоял Сэм Беллами. Дождь струился по его черным волосам, по густым бровям, по ресницам и смуглым щекам. Он насквозь промок. Рубашка прилипла к его груди и стала почти прозрачной, так что Мария видела завитки черных волос. Его мускулистые ноги обтягивали шерстяные чулки, а ботинки были в грязи.

– Можно войти? – спросил он, вопросительно глядя на девушку.

– Сэм! Что привело вас сюда?

Он улыбнулся, поднял руку и протянул ей мокрый букетик полевых цветов. Мария вскрикнула в восторге:

– Они такие красивые! – Прижав букет к груди, она бросилась искать вазу.

Сэм в смущении улыбался. Мария обрадовалась букету, словно ребенок рождественскому подарку. Ее милое лицо сияло, и это согревало сердце Сэма.

Тут наконец Мария вспомнила, что Сэм все еще стоит в дверях.

– Входите, ведь вы стоите под дождем, – сказала она.

– Спасибо. – Сэм закрыл дверь и вытер ноги о плетеный коврик. – Какая отвратительная погода, принцесса.

– Я знаю. Но что заставило вас выйти под дождь? Хотя догадываюсь… Моряку приятно ощущать на лице влагу. Дайте мне ваш камзол и проходите к огню.

Камзол Сэма, пропахший морем, был тяжелым от влаги. Мария повесила его на вешалку рядом с дверью.

– А где эта проклятая собака? – спросил Сэм.

– Ганнер? Тетушка взяла его с собой к преподобному Трэту.

– Слава Богу. Ты что, не кормишь этого зверя? У меня такое чувство, что он принимает мою ногу за кусок мяса.

Мария со смехом вытащила из вазы цветок и провела им по щеке Сэма. Она даже не подозревала, что этим своим жестом только усилила его танталовы муки.

– Право, Сэм, тебе не стоило приходить сюда только для того, чтобы поговорить о моей собаке.

– Я пришел не для этого.

Мария склонилась к очагу и что-то зачерпнула в миску из огромного черного котла. Комната наполнилась чудесным ароматом. Девушка протянула миску Сэму. Затем передала ему ложку.

– Попробую угадать, что это такое, – сказал он. – Вареные моллюски. Моллюски с морковью. Моллюски…

– Рагу из оленины, – улыбнулась Мария. – Думаю, вам понравится.

– Значит, не моллюски, – ухмыльнулся Сэм. Он опустил в миску ложку и расплылся в улыбке. – Разве ты не знаешь, моя дорогая… Стоит тебе накормить случайного гостя, и он будет возвращаться в твой дом снова и снова?

– Да, верно. Но гость будет ходить ко мне, пока не найдет что-нибудь получше в соседнем доме.

– На этот раз гость намеревается остаться там, куда пришел, – пробормотал Сэм, уплетая рагу. – Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Прекрасно понимаю. Но гость не должен задерживаться здесь слишком долго, иначе он рискует встретиться с моей тетушкой.

– Черт с ней, Мария, – неожиданно нахмурился Сэм. – Неужели ты думаешь, что меня интересует ее мнение обо мне? Я уже неделю бегаю вокруг тебя, стараясь, чтобы никто не заметил меня. Как долго это может продолжаться? Как долго мы должны скрываться? Пора с этим покончить.

Сэм уселся в кресло, стоявшее у камина. Протянув к огню ноги, он пристально посмотрел на Марию, и на губах его появилась самоуверенная улыбка.

– Думаю, что мне стоит дождаться прихода твоей тетки. Так будет приличнее, согласна?

– Приличнее? Что вы задумали?

– Попросить разрешения ухаживать за тобой.

– Ухаживать за мной?

– Тебе не нравится моя идея, а, принцесса?

– Да, но только… – Мария закусила губу. – Сэм, как ты не понимаешь?! У меня не может быть поклонников. Тем более таких…

Сэм тяжко вздохнул. Когда же он вновь заговорил, в его голосе звучала горечь:

– Да, тем более таких, как я. – Вскочив на ноги, он принялся расхаживать по комнате, точно зверь по клетке. – Я что, зачумленный? Может, я насилую молоденьких девушек, лишая их невинности? Кто может осуждать меня за то, что я нахожу тебя красивой? Неужели я такое чудовище?

Сэм повернулся к окну. Он понял, что своей гневной речью лишь напугал Марию. Снова вздохнув, он подошел к девушке и взял ее за плечи, заглянул ей в глаза.

– Сэм, я…

Сэм прикрыл ей рот ладонью.

– Послушай меня, девочка. Пора с этим покончить. Хватит прятаться. Когда придет твоя тетя?

– Я… я не знаю.

– Хорошо. Я дождусь ее прихода.

– У тебя ничего не выйдет, Сэм, – пробормотала Мария, прекрасно знавшая, что скажет ее тетка. Она прослезилась, но тут же утерла слезы. – Что бы ты ей ни говорил, Сэм, тетя все равно не позволит тебе ухаживать за мной. Я ее знаю. Она…

– Мария, перестань так волноваться. Я уговорю ее.

– Мою тетю нельзя уговорить. Будет лучше, если ты вообще ничего ей не скажешь. Она все равно тебе откажет, но потом будет следить за мной, и мы не сможем больше встречаться. Пусть все будет как раньше.

– А меня это не устраивает, – заявил Сэм.

– Но почему? Почему не устраивает?

– Потому что я хочу жениться на тебе, принцесса, – выпалил Сэм и тотчас же почувствовал себя так, будто с его плеч свалился тяжкий груз.

– Жениться?..

– Да, жениться. – Сэм взял Марию за руки, и она потупилась. – Ведь тебе хочется, чтобы твой будущий муж ухаживал за тобой?

Мария отвернулась, стараясь скрыть слезы.

– Мария…

Она почувствовала на своих плечах его сильные руки и подняла голову. О чем он думает? Вне всякого сомнения, он уже жалеет о своем предложении. Возможно, Сэм просил ее руки не потому, что любит ее, а просто решил искупить свою вину. Но ведь она его любит. О Господи, она его любит, а он… ему вовсе не нужна жена.

– Я… я не могу выйти за вас замуж, Сэм. И тетушка никогда не допустит этого. Вам лучше подыскать себе другую, более для вас подходящую и такую же красивую, как вы.

– Кто, черт возьми, сказал тебе, что ты некрасива? Твоя тетка? Сказала с целью оградить тебя от мужчин? От таких мужчин, как я?

– Нет. Просто я знаю, что это так, вот и все.

– Сколько же тебе лет, Мария?

– Пятнадцать. В следующем месяце будет шестнадцать.

– Умудренность пятнадцатилетней девочки. Тебе кажется, что ты уже все знаешь?

– Нет, я этого не говорила. Но не считаю себя глупой.

– Вот мы и договорились, не так ли? По крайней мере ты признаешь одно из своих достоинств, и я уверяю тебя, моя дорогая, у тебя их множество. Неужели ты считаешь, что недостаточно хороша для меня? – Запрокинув голову, Сэм громко рассмеялся. – А я-то думал, что ты считаешь меня неподходящим женихом.

Мария, потупившись, молчала. Больше всего на свете ей хотелось стать женой Сэма, но она знала: тетя ни за что этого не допустит.

– Мария, – проговорил Сэм с нежностью в голосе, – вспомни ту ночь, когда мы с тобой занимались любовью под яблоней. Не отворачивайся от меня. Тогда ты сказала, что твоя подруга заявила: будет достаточно одного поцелуя, чтобы я влюбился в тебя. И ты ей поверила.

– Я была глупа, – прошептала Мария.

– Вовсе не глупа, Мария. Неужели ты не можешь представить, что так и вышло?

– Нет. Тэнкфул соврала.

– Она хотела соврать.

Мария заглянула в глаза Сэма:

– Вы хотите сказать…

– Хочу сказать, что люблю тебя. – Сэм улыбнулся, сверкнув зубами. – Ужасная мысль, правда? Привлечь внимание такого ужасного грешника, такого негодяя, как Сэмюел Беллами…

– Прекрати, Сэм. – Мария невольно улыбнулась.

– Жизнь жестоко обошлась со мной. Но я тебя люблю. По крайней мере у меня все признаки этой болезни. Бессонные ночи. Все мысли – только о тебе. Господи, я даже собирал цветы. Можешь себе представить такое? Собирал цветы!

Сэм снова опустился в кресло. Мария с трудом сдерживалась – ей хотелось броситься в его объятия. Сэм же закрыл глаза… Да, он любит ее. Все просто и ясно. Он женится на ней, непременно женится.

– О, Сэм, – пробормотала Мария, – достаточно и того, что тетушка увидит вас в своем доме. А если вы еще заснете в кресле…

– Я не собираюсь спать, моя дорогая.

Сэм неожиданно подмигнул Марии. Затем снова закрыл глаза. Она же смотрела на него с восхищением. Даже сидя в кресле, он, казалось, заполнял всю комнату. И какие длинные у него ресницы… Внезапно Марии захотелось подойти к нему и потрогать эти ресницы, захотелось погладить влажные от дождя завитки черных волос, разгладить мелкие морщинки в уголках глаз. И хотелось сесть рядом с ним и снова почувствовать на своих губах его губы, снова прижаться к его широкой груди…

Тут щелкнул замок, и дверь распахнулась. В дом вошла тетя Хелен. Ее волосы, стянутые утром в тугой узел, сейчас были распущены.

Тихо вскрикнув, Мария зажала рот ладонью. Сэм открыл глаза и улыбнулся.

– Преподобный Трэт благодарит тебя за чудесное одеяло, – сказала тетя Хелен. Было заметно, что когда-то она была красивой женщиной, но с возрастом ее лицо покрылось густой сетью морщин. – Господи, и когда только кончится этот дождь, – продолжала тетя. – Скоро мы просто-напросто утонем. – Она сняла с себя мокрую накидку, повернулась к вешалке и замерла, глядя на камзол Сэма. – Что это?..

Мария похолодела.

– Тетушка…

Но та уже увидела Сэма, сидящего в кресле.

– Вы?! – Она схватилась за горло, и лицо ее побагровело.

Сэм поднялся и отвесил изящный поклон.

– Что вы делаете в моем доме?! – воскликнула тетя и повернулась к Марии: – Что все это значит? Объясни мне, Мария, иначе я позову судью Доуна.

– Послушайте, – проговорил Сэм, – не надо ругать Марию, ругайте лучше меня. Ваша племянница просила меня уйти, но я предпочел остаться.

– Если она просила вас уйти, то почему вы этого не сделали? – Похоже, улыбка Сэма еще больше разозлила тетушку.

– Потому что я хотел поговорить с вами. – Не выдержав взгляда Сэма, тетя Хелен отвела глаза.

– А я хочу, чтобы вы немедленно убрались отсюда! – закричала она. – И клянусь, если вы еще хоть раз приблизитесь к Марии, то мигом окажетесь в тюрьме! – С этими словами она сорвала со стены ружье.

Однако появившийся в дверях пес напугал Сэма гораздо больше, чем ружье. Тем не менее он следил и за ружейным дулом.

– Но послушайте… – проговорил Сэм, обращаясь к почтенной матроне. – Уверяю вас, я пришел с честными намерениями.

– Не вам говорить о чести. Преподобный Трэт сказал, что вы дезертир, а всякий, кто осмелился покинуть королевскую службу…

И тут Ганнер бросился в атаку. Мария громко закричала, а Сэм, отскочив, зацепился за стул и упал вместе с ним на пол. В следующее мгновение раздался оглушительный ружейный выстрел. Именно этот грохот и спас Сэма от зубов Ганнера. Пес замер на месте, ружье выпало из дрогнувших рук тетки, а Мария, бросившись к своему любимцу, схватила его за ошейник. Сэм медленно поднялся с пола.

– Вот видите, даже Ганнеру вы не нравитесь, – прошипела тетя Хелен. – Вон отсюда, пока Мария не спустила на вас собаку.

Но девушка потащила рычащего пса к двери и выгнала его из дома.

– Тетушка… капитан Беллами сказал, что хочет поговорить с тобой. Дай ему хотя бы высказаться.

– Меня не интересует то, что он хочет сказать.

– А мне кажется, это вас заинтересует, – с невозмутимым видом проговорил Сэм. – Я пришел сюда, чтобы просить у вас разрешения ухаживать за Марией. – Глаза тетки расширились, а Сэм между тем продолжал: – Но потом я изменил свое решение и теперь хочу жениться на ней.

– Жениться? – ужаснулась тетя Хелен.

– С вашего согласия, конечно, – кивнул Сэм.

Тетя Хелен, казалось, лишилась дара речи.

– Да как вы смеете?! – воскликнула она наконец. – Что вы себе позволяете? Вы появились в нашем городе, взбудоражили всех своими рассказами о сокровищах, а теперь еще и просите руки Марии? Никогда в жизни не видела подобной наглости! Вы негодяй! Что вы сделали с Марией? Отвечайте!

– Тетушка! – закричала девушка. – Сэм ничем меня не обидел.

– Мария, помолчи! Значит, он для тебя уже Сэм? – Тетка с ненавистью посмотрела на Сэма. – Считаю до десяти. Если вы к этому времени не уберетесь отсюда, я мигом продырявлю ваше черное сердце, даже сам сатана не успеет устроить вам достойную встречу!

– Но я ведь всего лишь попросил руки вашей племянницы… Неужели только из-за этого вы хладнокровно застрелите меня? В таком случае вы зададите работу коронеру,^[2] так как вам придется убивать всякого, кто появится на пороге вашего дома, чтобы просить руки Марии. Она чудесная девушка, и я желаю взять ее в жены.

– Капитан Беллами, меня не интересуют ваши желания. Мария никогда не станет вашей женой, и я никогда не разрешу вам ухаживать за ней. Вы… вы недостойны ее.

Мария взглянула на Сэма и увидела боль в его глазах.

– Недостоин? Что вы хотите этим сказать?

– Моя племянница выйдет замуж за человека уважаемого. За честного фермера или рыбака. За человека богобоязненного. А вы, сэр, таковым не являетесь. Я бы предпочла, чтобы она осталась старой девой, чем вышла за вас замуж. Что вы можете предложить ей? Ничего! Ничего, кроме сердечной боли. О, я слишком хорошо знаю моряков. Они оставляют женщин с детьми дома, а сами исчезают на месяцы. Они пьянствуют и играют в карты! Но с Марией такого не случится! Она заслуживает лучшей участи.

Сжав кулаки, Сэм смотрел в окно. На скулах его играли желваки.

– Это ваш окончательный ответ? – спросил он, взглянув на тетку.

– Это мой единственный ответ!

– Тогда, может быть, вы спросите у самой Марии, что она думает по этому поводу?

– Мария не может знать, что ей надо. Ей только пятнадцать.

– Это уже брачный возраст.

– Тетушка, ты ведешь себя неразумно, – вмешалась Мария. – Сэм будет мне хорошим мужем.

– Моряки не бывают хорошими мужьями! Мой ответ – нет, капитан Беллами. Не заставляйте меня повторять это снова! А сейчас я советую вам одеться и поскорее убраться отсюда. Начинаю считать!

– Очень хорошо, – криво усмехнулся Сэм. – Что ж, это сражение вы выиграли, но война еще не окончена.

Он снял с вешалки свой камзол, и глаза Марии наполнились слезами. Сэм пристально посмотрел на старуху:

– Вы больше меня не увидите. Обещаю.

Он открыл дверь и вышел под дождь.

Глава 5

Пусть муки любви будут

слаще стократ

Всех жизненных радостей мне,

всех наград.

Драйден

Когда несколько дней спустя тетка попросила Марию отвезти на мельницу мешок с зерном, девушка была счастлива – наконец-то она могла уйти из дома, где после визита Сэма царила гнетущая атмосфера. Выполнив поручение тетки, Мария повернула упиравшуюся кобылу – той не терпелось вернуться в стойло – к Биллингсгейтской гавани.

Мария чувствовала себя грешницей – лживой, непослушной, своевольной. Если тетка узнает, что она намеревается встретиться с Сэмом Беллами, то одному Богу ведомо, что она сделает с ней. И все же Мария считала, что поступает правильно. А когда поступаешь правильно, то не грешишь, не так ли?

Когда она наконец подъехала к причалу и увидела суда, ее сердце затрепетало: а вдруг «Лилит» уже уплыла?

– Мисс Холлет! – раздался мужской голос.

Мария вздрогнула и повернулась. Перед ней стоял Пол Уильямс. Его румяное лицо блестело от пота, а кудри парика прилипли ко лбу и щекам. Пол утер рукавом лоб и с улыбкой подошел к Марии.

– Как я рад вас видеть! – воскликнул он. – Сегодня чудесный день для прогулок! Приехали полюбоваться судами?

– Нет… я… я…

И что же дальше? Неужели она должна открыться ему? Но Пол уже заметил, что Мария ужасно взволнована.

– Должно быть, ищете кого-то? – спросил он.

– Нет. Я просто решила покататься, вот и все. Мне нельзя здесь оставаться.

Пол недоверчиво смотрел на девушку.

– Тогда не стану вас задерживать. Я просто подумал, что вы ищете кого-то… Может, англичанина?

Мария чувствовала, как пылают ее щеки.

– Нет! – воскликнула она. Воскликнула, пожалуй, с преувеличенной горячностью. – Я же сказала вам, что решила покататься. Я уже уезжаю.

– Подождите. – Пол рассмеялся. – Оставайтесь здесь, и я пришлю вам Сэма. Он будет очень рад.

– Но поверьте, я не…

– Сэм не станет возражать. Он работал за десятерых и заслужил отдых. Пойду скажу ему, что вы здесь.

– Мистер Уильямс, пожалуйста!.. – в отчаянии закричала Мария.

С нее достаточно и того,что Сэм теперь подумает о ней. Да и Пол подумает то же самое. О Господи… Марии хотелось провалиться сквозь землю. Хотелось стегнуть Джилли и умчаться прочь. Ей хотелось…

Господи, ну зачем она приехала сюда?

И тут Мария увидела его. Он стоял на палубе, возвышаясь над окружавшими его матросами.

– Эй, Пол! – закричал Сэм. – Если будешь бездельничать, мы не скоро выберемся из этой дыры. Почему я должен работать за всех?

Кто-то протянул ему бутылку, возможно, вина, и Мария увидела, как он поднес ее к губам и сделал глоток. Рукава его рубашки были закатаны, и белизна ткани оттеняла темный загар, покрывавший руки Сэма. Легкий бриз теребил его рубаху, и под ней угадывались крепкие мускулы. Сэм был в парусиновых бриджах, на шее – алый платок. Мария видела, как он развязал его и утер со лба пот.

– Бездельничаю, говоришь? – отозвался Пол, поднимаясь на борт. – Это ты сейчас будешь бездельничать. Посмотри вон туда, дружище. К тебе гостья.

Сэм повернул голову и просиял, увидев Марию. Он помахал ей рукой, но она, смутившись, не ответила на его приветствие и отвела глаза.

Несколько секунд спустя Мария снова посмотрела на судно и увидела, что Сэм спускается по веревочной лестнице в маленькую лодку, прыгавшую на волнах рядом с «Лилит».

Вскоре он уже стоял с ней рядом.

– Мария! – Сэм взял ее за руку, и Марию словно огнем опалило. Она взглянула ему в глаза и густо покраснела. – Мария, у тебя все хорошо? – спросил он с беспокойством в голосе. – Твоя тетка не наказала тебя?

– Нет, – ответила она, потупившись.

Заметив, что девушка бросает взгляды на его судно, Сэм догадался, о чем она думает.

– Работайте, парни! – крикнул он своим матросам. – Нам надо поскорее все закончить, – сказал он, глядя на Марию. – Завтра утром, когда будет прилив, мы отправляемся в плавание.

Утром? Неужели так скоро?

– Я беспокоился за тебя, принцесса. Ты была права, когда говорила о своей тетке. Даже твоя проклятая собака гораздо дружелюбнее, чем она.

– О, Сэм, я чувствую себя хуже некуда! Тете не следовало так говорить с тобой. Она вела себя просто ужасно…

– За что ты извиняешься? – Сэм осторожно взял ее рукой за подбородок и заглянул в глаза. Он улыбнулся, и сеть мелких морщинок, образовавшихся в уголках его глаз от постоянного пребывания под лучами солнца, стала заметнее. – Ах, Мария, не извиняйся за поведение тетки, ты отвечаешь только за свои поступки. Да и можно ли винить ее? Она ведь не приглашала меня в гости…

– А теперь ты за нее извиняешься, – улыбнулась Мария.

– Я?

Взяв девушку за локоть, Сэм повел ее к растущим неподалеку соснам, подальше от солнца и любопытных глаз матросов. Он сел на землю, привалившись спиной к стволу дерева и вытянув свои длинные ноги. В ветвях прыгал, чирикая, воробей, и Сэм с минуту наблюдал за ним. Наконец спросил:

– Мария, ты уверена, что чувствуешь себя хорошо?

– О… прекрасно. Ну почему она такая? Почему тетя так ненавидит тебя? Только из-за того, что ты моряк? Мой отец был судовладельцем, и они с мамой очень любили друг друга. Я была маленькой девочкой, когда он погиб, но я помню, как родители относились друг к другу. Помню, как мама бывала счастлива, когда отец возвращался из плавания. Но однажды он не вернулся, и мама долго плакала… Нам сказали, что его судно затонуло во время шторма. Я до сих пор помню, как разозлилась тетя Хелен, как она говорила с мамой…

– Разозлилась? Но почему?

– Потому что папа редко бывал дома, а потом совсем не вернулся. Тетя всегда была о нем не лучшего мнения и говорила, что он так редко бывает дома только потому, что в каждом порту у него по женщине. Я так не считаю. У меня до сих пор хранятся его письма, которые он отправлял маме из каждого порта. Просто папа был моряком… Но тетя говорит, что он бросил маму и она умерла от горя.

– И еще ей не нравится, что я дезертировал из королевского флота, – проговорил Сэм. – Хотя больше всего она боится, что тебя постигнет участь матери.

– О, Сэм, не говори глупости. Ты не погибнешь во время шторма! К тому же ты снова защищаешь ее.

– Нет, я лишь рассуждаю.

Сэм похлопал ладонью по мягкому ковру из сосновых иголок, приглашая Марию сесть рядом. Она села, поджав под себя ноги и тщательно расправив юбки. Какое-то время они сидели молча. Сидели, слушая шум ветра в ветвях, пение птиц над головой и крики чаек над морем. «Он уплывает», – с грустью подумала Мария, и ей стало ужасно тоскливо и одиноко. Наконец, собравшись с духом, она спросила:

– У тебя уже все готово к отплытию?

Удивленный ее вопросом, Сэм внимательно посмотрел на нее, затем обнял за плечи и привлек к себе. И вдруг заметил слезы, блестевшие в ее глазах.

– Я знаю, о чем ты думаешь, принцесса, – проговорил он.

Мария промолчала.

– Ты думаешь о том, что я собирался покинуть Истхэм, не попрощавшись с тобой, ведь так?

Мария кивнула и утерла ладонью глаза.

– Ах, любимая, я думал, что ты мне больше доверяешь.

– Но ты же сам сказал, что отплываешь завтра.

– Да, завтра. Но неужели тебе не пришло в голову, что я мог прийти вечером, чтобы попрощаться с тобой?

– Тетушка не впустила бы тебя.

– Но прямо под твоим окном растет дерево.

– Сэм… – Губы Марии тронула улыбка. – Сэм, ты ничего не боишься?

– Во всяком случае, не старухи с ружьем. Если уж чего-то боюсь, так твоего кровожадного пса…

Сэм еще крепче обнял Марию, и она снова прослезилась, подумав о том, что, возможно, видит его в последний раз. Если бы только тетя не упорствовала… Если бы все сложилось по-другому… Но может быть, все еще впереди? Мария подняла голову.

– Сэм, я не хочу выходить замуж за того, кого найдет для меня тетушка.

– Не беспокойся, моя дорогая, этого не случится.

– Ты хочешь сказать…

– Ты выйдешь замуж за меня, – заявил Сэм.

Мария улыбнулась. Взглянув на Сэма, она вдруг поняла, что он из тех мужчин, которые умеют добиваться своего. И он такой красивый и такой мужественный… Мария посмотрела на него с восхищением.

– Скоро я отплываю, – снова заговорил он. – Испанское золото ждет меня, и я непременно до него доберусь. Твоя тетка невзлюбила меня не только потому, что я моряк. Ведь у меня нет ничего, кроме этого шлюпа и одежды, которая на мне. Когда же я вернусь в Истхэм богатым человеком, она станет относиться ко мне иначе, Мария.

Сэм смотрел на прелестное личико девушки и чувствовал, что его все сильнее охватывает желание обладать ею. Он смотрел на нее и старался запомнить каждую черточку ее облика, чтобы потом бессонными ночами вспоминать ее. Он будет вспоминать эту матовую кожу и нежный румянец на щеках, будет вспоминать эти чудесные глаза и длинные ресницы…

Господи, он больше не выдержит!

Сэм всегда гордился тем, что умеет сдерживать себя, и всю прошедшую неделю он держал себя в руках. Но что это была за неделя… Сущая пытка!

И тут Мария заглянула в его глаза и прошептала:

– Сэм…

Он снова привлек ее к себе, и Мария не противилась. Прижимаясь к Сэму, она наслаждалась его чудесным мужским запахом – то был запах моря, запах океанских ветров. Мария закрыла глаза и почувствовала, как губы Сэма прижались к ее губам… Он усадил ее к себе на колени, и она почувствовала его отвердевшую плоть. Мария затрепетала, застонала – и тем еще больше возбудила Сэма. Закрыв глаза, он прижался затылком к стволу дерева. Он задыхался, словно только что пробежал до Истхэма и обратно.

– Сэм…

– Остановись, Мария, или я за себя не ручаюсь.

Она посмотрела на его вздымавшуюся грудь, взглянула в его лицо и вдруг поняла, что это она, Мария Холлет, довела Сэма до такого состояния. Да, он желал ее. И с осознанием этого к Марии пришло радостное ощущение собственной силы, ощущение, которое приходит к каждой женщине. Уже ощущая свою власть над Сэмом, она медленно провела пальцем по его густым черным бровям, осторожно разгладила морщинки в уголках его глаз.

– Остановись, Мария… – прохрипел Сэм.

Она молча улыбнулась. И тут пронзительный взгляд его черных глаз заставил ее вздрогнуть.

– Я сказал, чтобы ты прекратила. – Он перехватил ее руку.

– Но, Сэм…

– Прекрати!

– Неужели тебе не нравится, когда я ласкаю тебя? – спросила она с обидой в голосе.

– Мне это очень нравится. Даже слишком.

Он приподнял ее и усадил на землю. Затем прикрыл глаза.

– Но… – начала Мария.

– Ты помнишь, что я сказал тебе о дереве под твоим окном? – перебил Сэм.

– Да, помню.

– Тогда не закрывай окно сегодня ночью.

Сэм открыл глаза, и Мария покраснела, встретив пронзительный взгляд его черных глаз. Он неожиданно улыбнулся, и она в смущении улыбнулась ему в ответ.

– Сэм, я распахну окно пошире.

Их взгляды снова встретились, и они прекрасно поняли друг друга. Сэм взял ее руку и поднес к губам. Он поцеловал каждый пальчик Марии. Затем поднялся на ноги, помог ей встать и повел к берегу.

Джилли стояла там же, где Мария оставила ее. Кобыла мирно дремала на солнышке. Девушка забралась в повозку. Взявшись за вожжи, она посмотрела на Сэма. Он стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину. Стоял и смотрел на нее с улыбкой.

– Неужели я не заслужил прощального поцелуя, принцесса?

Принцесса. Только теперь Мария поняла, почему Сэм так ее называет. Принцесса острова в Вест-Индии. Она соскочила с повозки и бросилась в его объятия. Матросы с «Лилит», бросив работу, смотрели на нее во все глаза, но Мария ничего не замечала. И даже не думала о том, что ждет ее дома. В этот момент для нее существовал лишь Сэм Беллами, ее возлюбленный.

С трудом оторвавшись от ее губ, Сэм провел ладонью по щеке Марии и отошел от повозки.

– Увидимся ночью, – сказал он.

– До ночи, – прошептала она в ответ.

Забравшись в повозку, Мария схватила с сиденья одеяло и бросила его Сэму. Затем хлестнула вожжами Джилли и пустила ее галопом. Сэм смотрел ей вслед. Он еще долго стоял на берегу, глядя на деревья, за которыми скрылась повозка Марии. И думал вовсе не об испанских сокровищах, а о дереве, росшем под окном возлюбленной.

Мария сидела на кровати, обхватив руками плечи. Сидела, напряженно прислушиваясь к ночным шорохам.

Сэм появился сразу после полуночи. Он возник в оконном проеме с розой в зубах. Мария вскочила с постели и помогла ему забраться в комнату.

– Ты похож на пирата! – воскликнула она.

– Но чувствую себя воришкой, – улыбнулся Сэм, протягивая ей розу. – Ни один пират, если он в здравом уме, не разгуливает с розой в зубах. Пират должен быть с ножом…

– Но бывают же пираты и с розами…

– Нет. Розы не растут в океане.

– О Сэм!

– Тсс… твоя тетка может услышать нас.

Мария прижалась к груди Сэма, прислушиваясь к ударам его сердца.

– Как долго тебя не было, – прошептала она.

– Я ждал, когда заснет твоя тетка.

– Тетя ложится сразу после заката солнца. Ты напрасно потерял столько времени, Сэм.

– Так давай не терять его сейчас… – проговорил он с хрипотцой в голосе.

Сэм расстегнул платье Марии, и оно соскользнуло с ее плеч, освещенных лунным светом. Задувавший в окно ветерок разметал ее волосы. Закрыв глаза, она почувствовала, как ноги ее подкашиваются, и поняла, что вот-вот упадет… Но Сэм подхватил ее на руки и шагнул к кровати.

– Сэм…

Мария обхватила ногами его бедра и обвила руками шею. Соски ее отвердели, и она еще крепче прижалась к Сэму.

– Я хочу тебя… Мария, – прошептал он.

Она судорожно сглотнула и затрепетала, ощутив, как увлажнилось ее лоно. Сильные руки Сэма ласкали ее, а ночной ветерок, приносивший с собой запахи моря, обдувал плечи и грудь. Склонившись над ней, Сэм припал губами к ее губам, и Мария застонала. Она запрокинула голову, и теперь ее золотистые волосы, сверкавшие в лунном свете, касались пола.

Когда же поцелуй наконец прервался, Сэм осторожно опустил Марию на постель, и пружины тихонько скрипнули. За окном качались ветви деревьев.

И тот же ветерок ласкал разгоряченное тело девушки, однако она не чувствовала этого – чувствовала лишь ласки Сэма.

– Ах, принцесса… – прошептал он. – Я знаю, ты будешь ждать меня, и я непременно вернусь. Ты ведь будешь меня ждать?

– О, можешь не сомневаться, конечно, буду, Сэм.

– Я вернусь с сокровищами, моя девочка. С золотом и серебром. Я заберу тебя отсюда и сделаю принцессой на острове, где всегда светит солнце и не бывает холодных ветров. Я обещаю, поверь мне.

Сэм торопливо сбросил одежду и снова принялся ласкать и целовать Марию.

– Сэм… – простонала она.

– Господи, Мария, как ты прекрасна. Ты удивительно прекрасна…

Она почувствовала, как он раздвигает коленом ее ноги. Затем рука его легла на ее лоно. Сэм ласкал Марию, доводя до безумия, и с губ девушки срывались стоны:

– Сэм, пожалуйста… О Господи, Сэм…

Она трепетала, наслаждаясь ласками возлюбленного, и прижималась к нему всем телом. Наконец он обнял ее за плечи и медленно вошел в нее. Мария вскрикнула и устремилась ему навстречу. Когда же его горячее семя излилось в нее, она, не выдержав, разрыдалась от счастья… Слезы ручьями струились по ее щекам, заливая подушку. Они слились в единое целое, и сердца бились как одно.

За окном по-прежнему шумел ветер, раскачивавший верхушки деревьев.

А внизу мирно спала тетя Хелен.

Они долго лежали в объятиях друг друга, со страхом ожидая рассвета, ожидая часа расставания.

Мария стояла на самом краю отвесной скалы, и перед ней простирался могучий и бескрайний океан. Она стояла, глядя вдаль, на исчезавшие за горизонтом паруса «Лилит», с каждой минутой становившиеся все меньше.

Мария прижала к груди ладони в тщетной попытке унять сердцебиение. Ее губы дрожали, по щекам катились слезы, когда она последний раз помахала рукой. Заметив на борту судна какое-то движение, Мария поняла, что Сэм машет ей в ответ. Вскоре корабль превратился в крохотную точку, а затем исчез за горизонтом.

Тяжело вздохнув, Мария вытерла слезы и направилась в сторону дома.

Глава 6

Ту музыку в душе я нес с ее начала

И долго после, как она уж отзвучала.

Вордсворт

К августу Мария поняла: с ней что-то происходит.

К сентябрю же заподозрила, что беременна.

А к октябрю она уже точно знала, что у нее будет ребенок.

Об этом догадалась и тетя Хелен. Заметив, что Мария располнела, она сначала едва не лишилась чувств, затем разразилась бранью и наконец надолго замолчала, о чем-то задумавшись.

К счастью, тетушка больше не бранила племянницу, лишь изредка напоминала о ее падении и велела Марии никому не рассказывать о том, что с ней произошло. Да еще возносила молитвы Господу – просила вернуть Сэма, и как можно скорее. Тетка хотела вернуть это исчадие ада в надежде на то, что Сэм поступит по-джентльменски и женится на Марии – тогда бы никто не узнал о ее позоре.

Время шло, и Марии стало казаться, что минуло сто лет с тех пор, как она стояла на скале и махала рукой, провожая Сэма. И все же она прекрасно помнила их первую ночь, ночь под яблоней. И помнила ночь, когда Сэм забрался в ее окно. Мария вспоминала его пронзительные глаза, его черные волосы, сильные и нежные руки, ласкавшие ее.

Сэм скоро вернется. Он может вернуться в любой момент. Возможно, сейчас он грузит на борт корабля испанское золото. А может, Сэм уже в пути, уже недалеко от Истхэма…

Было чудесное октябрьское утро, и Мария, направляясь к дому, думала о том, что до рождения ребенка еще четыре месяца. И все эти четыре месяца она будет совершать дальние прогулки к Грейт-Бич и часами сидеть на берегу, до боли в глазах вглядываясь в пустынный горизонт. Она будет ждать. Ждать под завывание ветра и крики чаек, ждать и молиться, чтобы вдали появился корабль. И не какой-нибудь корабль, а старенький шлюп с несметными сокровищами на борту и стоящим на палубе самым красивым мужчиной на свете…

И пусть тетушка считает, что она зря теряет время, совершая длительные прогулки к Грейт-Бич. Ведь тетушка убеждена, что Сэм никогда не вернется… Но Мария твердо верила: он вернется. Вернется, потому что обещал. Как было бы чудесно, если бы он поскорее вернулся и они вместе бы наслаждались прелестью осени, пока погода не испортилась и не наступили холода. Взявшись за руки, они бы бродили по земле, усыпанной темно-красной и золотой листвой. Они могли бы вместе собирать восковицу, делать из нее свечи и освещать ими свой дом. И пекли бы тыквенные лепешки, сушили бы на зиму яблоки и вместе бы ложились спать, укрываясь толстыми шерстяными одеялами…

– О Сэм! – громко воскликнула Мария, но возлюбленный не откликнулся на ее зов.

Тяжко вздохнув, Мария поплотнее закуталась в свою алую накидку, стараясь согреться. К счастью, ей оставалось пройти совсем немного. Тетушка, конечно же, разразится бранью, если узнает, что она пошла в город. Но какое это имеет значение? Ей надоело жить затворницей, надоело ограничиваться прогулками к Грейт-Бич, в лес и к пустынной вересковой пустоши, где она собирала кору деревьев и растения для приготовления индейских лекарств. Конечно, сейчас она никого не лечила. Не виделась даже с Тэнкфул. Но какой же одинокой она себя чувствовала!

– Мария! Мария, подожди!

Услышав знакомый голос, Мария расправила накидку, надеясь, что подруга не заметит ее живот. Тэнкфул уже догоняла ее.

– Мария, я так за тебя волновалась! Твоя тетя сказала, что ты больна, что у тебя простуда и она не хочет, чтобы я заразилась. – Стараясь отдышаться, Тэнкфул вглядывалась в лицо Марии. – Как ты себя чувствуешь?

– Сейчас гораздо лучше, спасибо, – ответила Мария. Она прикрыла свой располневший живот свертком, который держала в руке.

– Ну, слава Богу. Мы все так волновались… Последнее время тебя совсем не видно.

– Я ткала одеяла, – сказала Мария, опустив глаза. – Одно несу преподобному Трэту.

– Можно мне посмотреть на него?

Мария неохотно протянула Тэнкфул сверток. Та развернула его и с восхищением воскликнула:

– О Мария! Какое красивое! Оно очень ему понравится. Я всегда говорила, что это несправедливо… Господь наградил тебя одну таким даром и обошел всех нас. Подумать только! – Тэнкфул указала на задумчивых овечек, которые выглядели как живые, и казалось, что они вот-вот сойдут с одеяла. – Они как живые. А младенец Иисус! Тебе удалось передать каждую черту его лица.

Тут послышались крики и раздался стук тяжелых подков. Оглянувшись, девушки увидели лошадь без седока. Ноздри животного раздувались, глаза сверкали, на губах выступила пена. Лошадь неслась прямо на них. Следом бежали мужчины.

– Тэнкфул! – Мария столкнула подругу с дороги, но сама замешкалась.

Лошадь шарахнулась в сторону, но Мария отскочила туда же. Девушка ощутила удар, все закружилось у нее перед глазами, и она упала на землю, осыпаемая комьями земли и гравия.

– Мария! Мария, как ты? – Она открыла глаза и увидела перед собой лицо Тэнкфул. – Мария, какая ты храбрая. Ведь она могла убить тебя! – Тэнкфул посмотрела на собравшихся вокруг людей. – Вы видели? Она спасла мне жизнь.

Двери домов открывались, и люди выбегали на улицу. Мария слышала их голоса, видела знакомые лица. И вдруг почувствовала запах табака из трубки судьи Доуна. Судья пробирался к ней сквозь толпу.

– Вы ушиблись, мисс Холлет? Позвольте помочь вам подняться. – Сунув трубку в рот, судья протянул руку.

– Со мной все в порядке, – пробормотала Мария, смутившись.

Но Тэнкфул тоже протянула ей руку.

– Ты же ушиблась, Мария! – воскликнула она.

Мария благодарила Бога, что отделалась всего лишь легким испугом.

– Ничего страшного, – ответила она. – Это только царапины. Не стоит волноваться.

Мария нагнулась, чтобы поднять с земли накидку, но было уже поздно…

Десятки людей в ужасе смотрели на ее округлившийся живот. Краска стыда тотчас же залила лицо Марии. Но она так же внезапно побледнела. Руки Марии дрожали, когда она брала у Тэнкфул одеяло.

– Мне надо спешить, – пробормотала она. – У меня ведь одеяло для преподобного Трэта…

– Вы только подумайте, у нее одеяло для преподобного! – закричали из толпы. – Оставь его лучше себе!

– Да она же беременна!

– Какой позор!

– Шлюха!

И тут раздался грозный голос судьи Доуна:

– Я бы не советовал вам сейчас ходить к преподобному. Вы этим только оскорбите его. Такой человек, как Трэт, не может встречаться с подобной грешницей. Ты просто распущенная девка.

Грешница? Распущенная? Мария почувствовала, как на глаза ее навернулись слезы. Неужели это о ней?

– Но… но у меня для него подарок.

– Лучше сожги его. Преподобный никогда не примет подарок из твоих рук. – Глаза судьи сузились. – Кстати, мисс Холлет, кто запятнал вас позором?

– Я… я… – Мария кусала губы, стараясь сдержать слезы.

– От кого ребенок?

– Я не могу этого сказать.

– Не можете сказать? – Судья возвышался над Марией, точно башня. – А почему? Ваша тетя знает о вашем поступке? – Зажав в зубах трубку, судья с ненавистью смотрел на Марию. Она повернулась, собираясь бежать, но пальцы судьи вцепились ей в плечо. – Именем Господа заклинаю вас сказать, кто отец. Я не потерплю в нашем приходе негодяя, который совращает молоденьких девушек, а потом скрывается!

Но Мария молчала. Она решила, что ничего этим людям не расскажет, не позволит им проклинать отца ее еще не родившегося ребенка.

Судья больно сдавил ее плечо и прорычал над самым ухом:

– Не заставляй повторять меня снова, Мария Холлет! Кто отец ребенка?

– Я же говорила вам, что не скажу. – Мария всхлипнула. – Я не могу сказать вам потому… потому что…

– Сэр, вы хотите знать, почему она не может назвать имя отца ребенка? – раздался визгливый женский голос. – Я могу вам сказать почему! Она не может назвать имя потому, что не знает его! А не знает потому, что он сам дьявол.

Толпа умолкла. Побледневшие лица одно за другим поворачивались в сторону говорившей.

– Неужели вы, глупцы, не понимаете? – продолжала кричать женщина. – Она не знает! Как Мария, самая прекрасная девственница на земле, зачала Иисуса, так наша Мария, самая красивая девушка в Истхэме, зачала ребенка от сатаны! Подумать только, что мы завидовали ее красоте! Мы тем самым лишь испортили ее. Неужели не понятно? Она слишком хороша для земного мужчины! Она может принадлежать только дьяволу! – Женщина окинула толпу безумным взглядом. – А вы знаете, кем теперь стала наша Мария? Ведьмой!

– Нет… Нет, это неправда! – закричала Мария, но было уже поздно – слово «ведьма» звенело у всех в ушах. – Это неправда. Вы же знаете всю мою жизнь! Как вы можете верить подобным глупостям?

Толпа отшатнулась от Марии. Несколько женщин бросились бежать. Даже судья Доун попятился от нее.

– Дочь дьявола, – прошептал он. – Во имя Господа, отойди от меня. – Он поднял дрожавшую руку, словно защищаясь от Марии. Она, побелев как мел, шагнула к нему. – Я же сказал, прочь от меня, ведьма!

– Пожалуйста, судья Доун, выслушайте меня. Я все вам объясню.

Ужас холодной змеей подкрался к сердцу Марии. Неужели с ней случилось такое? Этого не может быть!

– Тогда почему моя корова перестала давать молоко? – раздалось в толпе.

– Теперь я знаю, почему мои куры перестали нестись. И неудивительно, что моя Сара до сих пор не может найти себе мужа. Эта ведьма навела на нее порчу!

– Теперь понятно, почему ей так удаются одеяла и прочие изделия!

– Работа дьявола!

– Самого дьявола!

– А вам не кажется, что ее собака сродни ей?

Все было на совести Марии: и прогорклое масло у миссис Ноулз, и боли в ногах у мистера Коттера, и кролики, которые похозяйничали в огороде Эбигейл Никерсон. Мария слышала голоса людей, проклинавших ее. И многие из них даже боялись смотреть на нее – эти уже не обвиняли ее, а дрожали от страха.

– Убирайся прочь, ведьма!

– Богохульница!

– Невеста Люцифера! Исчадие ада! Ты недостойна жить среди нас!

Слезы катились из глаз Марии и капали на ее грязную накидку и оставляли на ней полосы. Девушка в отчаянии шагнула к Тэнкфул, но та, наклонившись, подняла с земли камень.

– Не подходи, Мария!

– Тэнкфул, ты же моя подруга!

– Я тебе больше не подруга. Я не дружу с ведьмами.

– Но я не ведьма!

Люди стали поднимать с земли камни, и Мария отступила – толпа надвигалась на нее.

Первый камень угодил ей в руку. Второй попал в складки накидки и отлетел в грязь. Третий больно ударил в спину. Мария закричала и, споткнувшись, упала. Почувствовав на губах привкус крови, она подняла голову и увидела свое одеяло, втоптанное в грязь множеством ног.

– Ведьма! Прочь отсюда, дочь Люцифера! Убирайся из нашего города!

И снова в нее полетели камни. С трудом поднявшись на ноги, плача от боли и ужаса, Мария бросилась прочь, и проклятия толпы звенели в ее ушах. Покинув город, она побежала по Королевской дороге. Ноги у нее подгибались, в глазах темнело, но она не останавливалась.

Наконец она добралась до Грейт-Бич. Здесь гулял ветер. Ветер, наполнявший его паруса, ветер, сокращавший расстояние между ними. Теперь Сэм был с ней, далеко от нее, но с ней.

Прижав к груди руки, Мария опустилась на разбитые колени и выплакала все свое отчаяние, весь свой страх, выплакала все свое одиночество. Она плакала до тех пор, пока слезы не иссякли, пока образ разъяренной толпы не исчез и не остался только тот, кого она любила.

Выплакав все слезы, Мария подняла голову и посмотрела на набегавшие на берег волны, увенчанные гребешками пены. И тут ей снова захотелось плакать, ибо в океане, холодном и сером, простиравшемся до самого горизонта, не было ни паруса.

Обитателям Истхэма эта зима запомнилась надолго своими обильными снегопадами. И еще этой зимой умер всеми любимый преподобный Трэт. Прихожане прокопали туннели в снегу, чтобы отнести его на кладбище, все жители Истхэма – даже индейцы пришли – стояли, печальные, у края могилы в тот холодный зимний день, когда хоронили преподобного Трэта.

И этой же зимой морская ведьма родила ребенка. Родила в полном одиночестве, так как тетя Хелен не смогла пройти через снежные заносы, чтобы побыть с племянницей, а ближайший сосед жил в двух милях от Марии. Только Ганнер, лежавший у очага, находился с ней рядом, когда она дала жизнь маленькому Чарлзу. В то холодное утро снег завалил соломенную крышу ее хижины, а за окном, завывая, гулял ветер, раскачивавший шаткие ставни. И верный Ганнер слышал крики Марии, а затем ее счастливый плач, когда она наконец увидела крошечное личико и мягкие вьющиеся волосенки, такие же черные, как у отца маленького Чарлза.

Сэм… Мария постоянно думала о нем. Сидя у огня, она вспоминала тепло его любви, вспоминала прикосновения его рук, его ласки… А ветер свистел и завывал за стенами жалкой, затерявшейся в дюнах хижине, ставшей домом Марии. В такие дни она особенно остро ощущала свое одиночество.

Но Мария постепенно привыкла к одиночеству, и когда тетя Хелен, давно простившая племянницу, навещала ее, она говорила, что предпочитает одиночество, предпочитает жить среди продуваемых ветрами дюн. Здесь она могла часами ходить по берегу и смотреть на море; здесь можно было постоянно наблюдать за океанскими просторами, даже сидя у окна своей лачуги. Мария не нуждалась в людях, ей нужен был лишь Сэм, и здесь, у моря, она чувствовала себя рядом с ним, а потому не страдала от одиночества.

Ноги Марии не было в Истхэме с того ужасного дня, когда ее выгнали из города. Правда, ей разрешили доходить до городской окраины, где она продавала свои чудесные одеяла и покупала провизию. И нередко самые смелые навещали Марию в ее хижине, построенной с помощью друзей-индейцев. Искусная врачевательница, Мария могла избавить от множества хворей. Она была самостоятельной и независимой; те, кто видел ее на вершине отвесной скалы – там Мария могла стоять часами, глядя вдаль, – считали, что она немного не в себе. И только тетя Хелен знала, почему Мария бродит среди дюн и взбирается на скалы, почему постоянно смотрит туда, где море сливается с небом.

Но последние две недели Мария не ходила дальше собственной двери. Маленький Чарлз требовал к себе все ее внимание. Хотя Мария умела лечить лихорадку, вправлять вывихи, готовить лекарственные отвары, лечившие от бесплодия, она не могла заставить ребенка перестать плакать хоть ненадолго, чтобы самой немного отдохнуть. И сейчас, стоя у окна с плачущим малышом на руках, она все больше и больше склонялась к мысли: ей надо пойти в Истхэм, чтобы попросить совета у своей тетушки.

За окном со свинцового неба все еще сыпал снег. Ветер сметал его в глубокие сугробы, бросал на ветви росшей под окном сосны, и ветви с треском ломались и падали на землю. И тут Чарлз заплакал так громко, что даже Ганнер, не выдержав, поднялся со своего места и направился к двери.

Мария выпустила пса из хижины, и он тотчас же исчез в снежной круговерти. Мария прижалась щекой к щечке малыша, потом поцеловала его и стала убаюкивать. Личико Чарлза сморщилось и стало красным от плача, крошечные кулачки мелькали в воздухе. Мария была в отчаянии. Все ли она сделала для него? Может, она плохая мать? Она накормила его, перепеленала, приласкала, то есть сделала все, чтобы малышу было хорошо, а он все плакал и плакал. Наконец Мария заподозрила, что у Чарлза не просто колики, что с ним случилось… нечто ужасное.

Тетушка… Она знает, что делать. Закусив губу, Мария взглянула в окно. Ни единого паруса на горизонте. Но едва ли можно разглядеть хоть что-нибудь при таком снегопаде. Так почему бы не пойти в город и не попросить у тетушки совета? Она завернет маленького Чарлза в одеяла и накинет на голову капюшон, чтобы никто не смог ее узнать.

Мальчик снова заплакал.

Мария наконец решилась. Она надела широкую шерстяную накидку, отороченную мехом, и завернула ребенка в самые теплые одеяла. Затем окинула взглядом хижину и решительно шагнула за дверь.

Она с минуту постояла у порога. Снежинки медленно таяли на пылающих щеках Марии. Стоит ли идти в Истхэм? Ведь ей придется пробираться по глубоким сугробам…

Но Мария все же решилась… Она бесстрашно шла по заснеженной пустоши, прижимая к себе ребенка. Прошел час, прежде чем буран прекратился и из-за туч выплыло бледное солнышко. Когда же она наконец добралась до Королевской дороги, солнце уже светило вовсю.

Мария то и дело останавливалась и отдыхала. Ноги у нее онемели, руки уже едва держали ребенка. А солнце клонилось к западу, окрашивая безбрежные заснеженные просторы золотом и пурпуром. Мария с облегчением вздохнула, добравшись до окраины города – дорога здесь была утоптана, и идти стало легче.

Уже почти стемнело, когда впереди показался амбар Ноулзов. В сгущавшихся сумерках виднелись только его очертания, но все же амбар стал для нее ориентиром. Мария поняла: еще немного – и она будет у тети. Конечно, ей придется пробираться к дому тетушки через занесенное снегом поле, и на это уйдет довольно много времени, зато ее едва ли кто-нибудь увидит. Мария с ужасом думала о том, что могут сделать с ней люди, вернее, не с ней, а с маленьким Чарлзом.

Вскоре она увидела забор и зашагала быстрее. И вдруг услышала голоса… Мария замерла и еще крепче прижала к груди ребенка. За поворотом тропинки мальчишки лет десяти, громко смеясь, играли в снежки. Заметив Марию, мальчишки замолчали. И тотчас же снова закричали:

– Смотрите! Морская ведьма!

– Ей нельзя появляться в городе! Сам судья Доун запретил ей сюда приходить!

Мальчики переглянулись.

– А ты уверен, что это она? – спросил один из них.

– Уверен. Моя мама говорила, чтобы я держался от нее подальше. Если подойти к ней поближе, то она может навести порчу.

– А ты и впрямь думаешь, что она ведьма? Мне кажется, что она на нее не похожа.

– А что ты хотел увидеть? Бородавку у нее на носу? Дьявол может придавать человеку разные обличья. Об этом часто говорил преподобный Трэт, упокой Господи его душу. Именно поэтому дьявол и сделал ее такой хорошенькой… Чтобы вводить людей в заблуждение. Она самая настоящая ведьма, так что держись от нее подальше.

Мария уже жалела о том, что решилась выйти из дома. Она еще крепче прижала к себе Чарлза. Пусть они делают с ней, что хотят, но она не позволит им причинить вред ребенку. Если она проявит твердость, то, возможно, они оставят ее в покое. Стиснув зубы, Мария снова зашагала по тропинке.

– Позвольте мне пройти, – сказала она. – Я не причиню вам никакого вреда.

Мальчишки расступились, недоверчиво глядя на нее, и Мария быстро прошла мимо. Она чувствовала на себе их взгляды, слышала их шепот за спиной и едва сдерживалась, чтобы не побежать. «Господи, пожалуйста, – молила она, – о Господи, не допусти, чтобы они заметили Чарлза».

И тут малыш снова закричал.

– Вы слышали? Это ведьмин ребенок! – раздался мальчишеский голос.

– И она несет его в город. Надо остановить ее.

Мария услышала скрип снега за спиной и почувствовала холодную снежную пыль на щеке – мимо пролетел снежок.

Охваченная ужасом, она одной рукой подхватила тяжелые юбки и, крепко прижимая к себе ребенка, побежала, свернув с тропинки. Мария по колено увязла в сугробе, но все же ей удалось из него выбраться. А крики у нее за спиной становились все громче. Но не все мальчики преследовали Марию; некоторые из них побежали в город. Она не сомневалась: они побежали предупредить взрослых, что в город идет морская ведьма.

Значит, теперь ей нельзя появляться в доме тети. И нельзя нести туда Чарлза. Боже, как все это несправедливо! Ну зачем она пошла в город? Ей следовало оставаться дома!

Но Мария уже не могла вернуться. Ужас переполнял ее, и она бежала, подгоняемая криками мальчишек.

Ей надо где-то спрятаться. Амбар… Шепча на ходу молитву, Мария, утопая в снегу, добралась до амбара, открыла дверь и шагнула во тьму.

Отдышавшись, Мария прислушалась. Где-то в глубине амбара тихонько заржала лошадь. Глаза Марии уже начали привыкать к темноте. Когда же из-за туч выглянула луна, осветившая амбар своим серебристым светом, Мария увидела лестницу, ведущую на сеновал.

Крепко прижав к себе ребенка, она быстро – насколько позволяли онемевшие ноги и заиндевевшие тяжелые юбки – поднялась по лестнице. Наверху весь пол был покрыт сеном, и Мария, с трудом передвигая ноги, добралась до самой дальней стены сеновала. Крики снаружи становились все громче. Закрыв глаза и сдерживая дыхание, Мария прислушивалась… Вскоре крики стали тише, а затем наступила полная тишина.

Проходили минуты. Часы. Чарлз затих и наконец уснул. Внизу тихонько фыркали лошади. И откуда-то из темноты доносилось уханье совы. Устроившись поудобнее, Мария тоже уснула.

Марию разбудили громкие голоса, ворвавшиеся в ее сладкий сон… И что-то жесткое, проткнув накидку, больно кольнуло в спину. Вернувшись к реальности, Мария поняла, что лежит не на мягкой траве, а на колючем сене. Яркий же свет, резавший глаза… Это было не весеннее солнышко, а луч фонарика, светившего в окно… И не было с ней рядом Сэма – только маленькое тельце его сына…

Мария резко приподнялась. Ее пронзило ужасное предчувствие… Она осмотрелась и в ужасе замерла.

Ребенок лежал рядом, все еще завернутый в одеяла. Но маленькое личико Чарлза… оно застыло и посинело.

Мария прикрыла ладонью рот. Сдавленный крик сорвался с ее губ. Еще не прикоснувшись к сыну, она поняла: он мертв.

Холодный…

Комок подступил к горлу. Все закружилось у нее перед глазами, и свет померк.

– Мария! Мария Холлет! Немедленно выходи! Мы знаем, что ты там!

Но Мария не слышала криков. Она машинально прижала к себе безжизненное тельце ребенка.

– О… Боже… нет… нет! – вырвалось из ее горла.

– Мария Холлет! Немедленно выходи!

Ответом были громкие рыдания и душераздирающие крики, от которых у всех по спине пробежали мурашки. Дрожа от страха, судья Доун, мистер Ноулз и еще несколько человек вошли в амбар. Они осторожно поднялись по шаткой лестнице на сеновал и замерли, объятые ужасом.

Мария сидела на сене, раскачиваясь из стороны в сторону, и пронзительно кричала. Слезы ручьями бежали по ее щекам и скатывались на сверток одеял в ее руках. Она подняла на мужчин свои заплаканные глаза, и только сейчас судья Доун разглядел, что у нее в руках.

– О Боже… – прошептал он.

За спиной судьи заскрипели ступени, и послышался хруст сена – на сеновал поднялись еще несколько человек. Собравшись с духом, судья сунул в рот трубку и шагнул к Марии.

– Идем, Мария. Я обязан посадить тебя в тюрьму. Ведь ты, возможно, виновата в смерти этого ребенка. Когда же будут собраны все доказательства…

– Оставьте ее в покое! – внезапно раздался чей-то голос. – Это всего лишь ребенок дьявола. Господь в своей мудрости избавил нас от него. Добродетель восторжествовала…

– Дьявольский это ребенок или нет – не имеет значения, – заявил судья. – Главное то, что она нарушила наш запрет и пришла в город, чтобы сеять здесь зло! – Он склонился над Марией, боясь даже дотронуться до нее – ведь она была ведьмой. – Идем, Мария. И оставь здесь ребенка. Я позабочусь, чтобы его достойно похоронили.

Мария подняла голову. Глаза ее вспыхнули, и она еще крепче прижала к груди ребенка.

– Нет! Я никогда не отдам вам ребенка! Не смейте прикасаться к нему своими грязными руками! Неужели вы думаете, что я забыла, как вы поступили со мной осенью? Неужели вы думаете, что я забуду об этом когда-нибудь? Он умер по вашей вине! Если бы не вы, мне бы не пришлось прятаться! Если бы не вы, я бы… я бы… – Мария снова разразилась рыданиями. – Убирайтесь все и оставьте меня в покое! Вы слышите меня? Я сказала, чтобы вы убирались отсюда!

Доун схватил Марию за руку, но она, вырвавшись, принялась царапаться и молотить судью кулаками. Судья отступил, а Мария, забившись в угол амбара, заливалась слезами.

– Она сошла с ума, – прошептал кто-то из мужчин.

Судья опять шагнул к Марии, но тут раздался женский голос:

– Оставьте ребенка в покое! – Тетя Хелен подошла к судье. – Неужели вы не видите, что с ней? Пусть Бог накажет вас за ваше бессердечие и черствость!

Голос тети проник в затуманенное сознание Марии.

– Тетушка…

Она наконец пришла. Она знает, что делать, она поможет маленькому Чарлзу… Но тут она вдруг поняла, что тетушка уже не поможет Чарлзу. Даже Сэм не сможет ему помочь. Никто ему теперь не поможет!

– Тетушка… – Мария вскочила и, бросившись в объятия тети Хелен, уткнулась лицом в ее костлявое плечо. Старческие узловатые пальцы гладили Марию по волосам; тетка с трудом сдерживала слезы.

Судья Доун молча смотрел на женщин. Остальные обменивались взглядами. Ведь ведьма обвинила их в смерти ребенка… А что, если она наведет на них порчу?

Мария передала ребенка в руки тетушки. Судорожно сглотнув, она проговорила:

– Тетя, ты ведь не позволишь им трогать его? Забери его… и похорони…

Она снова зарыдала. Понимая, что силы Марии иссякли, судья Доун подошел к ней и обмотал ее запястья обрывком веревки. Затем вывел Марию из амбара.

Глава 7

Ты голос, звучащий подобно морю,

Чистый как небо, волшебный и свободный.

Вордсворт

Возможно, Мария не зачахла в тюрьме лишь потому, что проводила там не так уж много времени. Вспомнив слова Тэнкфул о женских уловках, она решила воспользоваться советом вероломной подруги. Робко поглядывая на стражников, Мария часами плакала, и они, не выдерживая, открывали тяжелую скрипучую дверь и выпускали узницу на волю. Не теряя времени, Мария бежала к своей скале и смотрела на море. Она по-прежнему верила, что Сэм вернется. Верила даже тогда, когда до нее стали доходить ужасные слухи: матросы, приплывавшие из южных морей, поговаривали о том, что Сэм отказался от охоты за сокровищами и решил заняться пиратством. Сначала новость ошеломила Марию, но потом она свыклась с этой мыслью, ибо была уверена, что сумеет наставить Сэма на путь истинный. Ведь он говорил, что любит ее…

В марте судье Доуну наконец-то надоело выслушивать объяснения стражников по поводу постоянного отсутствия узницы, надоело ходить на продуваемое всеми ветрами побережье, чтобы затащить ее обратно в тюрьму. Вот он и решил, что лучше уж просто выпустить Марию на свободу.

* * *

И в эти же дни далеко от Истхэма, там, где нет ни снега, ни холодных ветров, капитан Сэмюел Беллами развернул свой корабль на север. Судно обогнуло мыс Виргиния, миновало Нью-Йорк и стало приближаться к мелководьям Кейп-Кода. Но судно Сэма уже не называлось «Лилит». Да и палубы над его каютой были гораздо просторнее, чем на старом шлюпе, – теперь Сэм плыл на трехмачтовом корабле, вооруженном грозными пушками. Трюмы корабля ломились от серебра, золота и прочих драгоценностей, но все это богатство Сэм добыл грабежом, захватывая английские, французские, голландские и испанские суда. Ибо капитан Сэмюел Беллами, дезертир и искатель приключений, стал пиратом.

Отправившись в южные моря, Сэм вскоре понял: охота за затонувшими испанскими сокровищами – всего лишь несбыточная мечта. Но мысль о том, что придется вернуться в Истхэм с пустыми руками, казалась невыносимой. Поэтому Сэм и принял предложение Бенджамина Хорниголда – тот предложил ему и Полу Уильямсу вступить в его пиратскую шайку. Утопив в море свой шлюп «Лилит», Сэм занялся грабежом под черным флагом.

Однако старый Бен просчитался, пригласив к себе Сэмюела Беллами. Команда выгнала старого пирата с корабля и почти единодушно выбрала своим капитаном молодого англичанина. В результате Хорниголд уплыл на захваченном судне с немногими верными ему людьми, а Сэм Беллами со своей командой остался на шлюпе под названием «Мэри Энн». А сейчас судно «Уэсли», его новое судно, направлялось к Кейп-Коду. Сэм сидел в сумраке своей каюты и улыбался, думая о Марии.

Мария…

Через несколько часов покажутся береговые огни Кейп-Кода. Через несколько часов она будет в его объятиях, и ее сладкие, как мед, губы сольются с его губами. После года разлуки они снова будут вместе…

Сэм улегся на койку и закинул руки за голову. Неужели он волнуется? А вдруг она не захочет его видеть? Что, если она нашла другого? Мысль о том, что Мария может отвергнуть его из-за его пиратского промысла, не приходила ему в голову, ибо Сэм считал, что морской грабеж – занятие вполне оправданное. Ведь если люди имеют большие суда и богатые грузы, то почему бы им не поделиться с такими, как Сэмюел Беллами? Усмехнувшись, Сэм погладил опрятную черную бородку, которую успел отрастить.

Мария… Как вспыхнут ее глаза, когда он приведет ее на борт корабля и покажет сказочные богатства! Как она вскрикнет, увидев мешки, полные испанских реалов, и сундуки с золотыми дублонами, изумрудами и бриллиантами! Индиго, слоновая кость, прекрасные шелка, бархат, сукно… Все это здесь, в трюмах. И все это он положит к ногам своей принцессы. Всего лишь через несколько часов…

Неожиданно дверь распахнулась.

– Кэп…

Сэм со вздохом поднял голову.

– Черт возьми, что там у вас стряслось?

– С юга в нашу сторону плывет шлюп, сэр. Возможно, они еще не заметили нас, – сказал пират по имени Страйпс. Вэтот момент за спиной Страйпса появился всегда хмурый Питер Мадиган. – Команда спрашивает, что делать, сэр…

Господи! Сэм спустил на пол свои длинные ноги. Наверное, ему так и не удастся отдохнуть.

– Будем преследовать, кэп? Команда ждет вас.

– Ладно. Скоро выйду, – проворчал Сэм.

Страйпс кивнул и поспешно вышел, увлекая за собой Питера. Сэм выругался сквозь зубы. Вот что значит быть предводителем морских головорезов, всегда готовых перегрызть глотку ближнему. Тяжко вздохнув, он взял пару пистолетов, абордажную саблю и направился на шканцы, где его ждала команда.

Маленький, крепко сколоченный шлюп «Фишер» не представлял собой ничего особенного, и на его борту не было богатого груза. Однако для величественного вельбота, появившегося словно призрак из тумана, он представлял очевидный интерес.

Хозяин шлюпа Роберт Инголз стоял на юте, держась одной рукой за ванты. Он был мрачен – его одолевали дурные предчувствия. Расстояние между судами быстро сокращалось, и вскоре Инголз разглядел флаг, развевающийся на грот-мачте вельбота. То был «Веселый Роджер» – черное полотнище с черепом и скрещенными костями.

– Вы были правы, сэр, – с дрожью в голосе сказал стоявший рядом Ральф Мерри. – Это пираты… Говорят, что в этих водах видели Черного Беллами. – Вытянув свою тощую шею, Ральф вглядывался в туман. – Может, нам спустить наш флаг, сэр?

– Пожалуй, это мудрое решение, – пробормотал Инголз. – Нам не ускользнуть от них. Господи, сколько же у них пушек?

Ральф по-прежнему вглядывался в туман.

– Боже милостивый! – воскликнул он. – Кажется, двадцать восемь… Возможно, и все тридцать. Смотри! У них есть даже вращающиеся пушки. Да это же какой-то плавучий арсенал!

– Спускай побыстрее флаг, поторапливайся, – распорядился Инголз. – Страшно сказать, что эти дьяволы могут сделать с нами, если мы окажем сопротивление. – Он взглянул на небо, затянутое пеленой облаков. Над горизонтом нависли черные тучи, и чайки летели к берегу. – Нам только этого не хватало, – проворчал Инголз себе под нос. – Шторм только усложнит дело. – Мы отдадим им все, что они потребуют. И нам еще повезет, если успеем добраться до порта.

Инголз смотрел на приближавшийся вельбот. Вскоре из тумана вынырнули еще два судна, следовавшие в кильватере вельбота.

Господи, неужели у пиратов целый флот?

– Да спустите же флаг! – рявкнул Инголз.

Флаг «Фишера» медленно пополз вниз. Команда стремительно снимала паруса, и шлюп быстро терял скорость. Расстояние же между судами неуклонно сокращалось. Инголз похолодел, услышав ружейные выстрелы, громкий смех, отборную ругань. Наконец раздался хриплый голос капитана, властителя морей:

– Рад вас видеть! Откуда и куда?

Инголз осмотрелся в поисках рупора. Затем снова поднял голову и увидел предводителя пиратов. Капитан стоял на одной из пушек, упершись ногой в планшир. Высокий красавец, он был слишком хорошо одет для пирата: винного цвета бархатный камзол, расшитый золотом, был расстегнут, и под ним виднелась белоснежная рубашка с кружевами. Хотя этот человек очень походил на аристократа, ни у одного лондонского денди не было такого дьявольского взгляда.

Густые черные волосы капитана падали на широкие плечи. Черные как смоль борода и усы обрамляли белозубый рот. А уж какие у него были глаза! Проницательные и черные, они, казалось, смотрели прямо в душу.

Инголз сразу понял, что видит знаменитого Черного Сэма Беллами. Понял еще прежде, чем прочитал надпись на борту судна: «Уэсли»!

– Да поможет нам Бог, – прошептал Инголз, отводя глаза.

– Проклятие! Я спросил, куда ты направляешься! Отвечай – или расстанешься с жизнью!

– Я – Роберт Инголз, сэр, и мой шлюп «Фишер» направляется из Виргинии в Бостон. Наш груз – табак… и больше ничего ценного.

– Об этом буду судить я. Ты хозяин?

– Да, сэр.

Пират пристально смотрел на Инголза:

– В Бостон, говоришь? Сдается мне, что ты не раз бороздил эти воды.

– Да, верно, – кивнул Инголз, не понимая, к чему клонит Черный Беллами. – И вот что… Я готов тотчас же отдать наш груз, потому что мне надо поторапливаться. Ведь надвигается шторм…

– Позволь мне кое-что пояснить тебе, капитан Инголз. Здесь я принимаю решения. Мне, как и тебе, тоже хочется поскорее укрыться в безопасной гавани. И мне нужен не твой проклятый груз, а твоя помощь. Ты должен провести мой флот через эти мели к гавани Провинстаун. – Сэм с усмешкой взглянул на Инголза. – Думаю, что это будет не так уж трудно, верно, приятель? Сделай так, чтобы я остался доволен, и тогда, возможно, я верну тебе твой шлюп.

– Это все, что он требует? – прошептал Ральф, склонившись к уху Инголза. – Соглашайтесь, кэп. Умоляю, соглашайтесь.

Криво усмехнувшись, Инголз спросил:

– Полагаю, у меня нет другого выбора?

– Если, конечно, ты не хочешь кормить акул, которых так много под твоим килем, – с широкой улыбкой ответил Сэм.

– Но я и не думаю отказываться. Сочту за честь оказать вам посильную помощь, сэр.

– Мудрое решение, приятель. – Пират снова улыбнулся. – Спускай на воду свой баркас и плыви сюда, пока море совсем не разгулялось. Пусть твои ребята побалуются вином, пока мы будем обсуждать наши дела.

Инголз хотел распорядиться, чтобы ему приготовили баркас, но его люди, напуганные угрозой Беллами, уже приступили к работе. Несколько минут спустя Инголз по веревочной лестнице спустился в баркас, плясавший на волнах. Когда он поднялся на сверкавшую палубу «Уэсли», его рубашка была мокрой от пота. Гостя встретил загорелый, коротко остриженный пират, назвавшийся Страйпсом. Он протянул Инголзу бутылку вина, но тот отказался.

– Не стоит бояться, – ухмыльнулся пират. – Капитан держит свое слово. Он вернет тебе шлюп, если сделаешь то, о чем он просит.

Без умолку болтавший Страйпс повел Инголза к Сэму Беллами.

– Только не вздумай дурачить нашего капитана, – предупредил пират. – Ты ведь знаешь, чего хочет от тебя Черный Сэм? – Он склонился к уху Инголза. – Знаешь, что я тебе скажу? Нашему Сэму сам дьявол не брат. Если что, сразу отправит на обед акулам.

Инголз в этом не сомневался.

– И не вздумай разозлить Черного Сэма, – проговорил Страйпс уже у самой двери. – В последнее время у него плохое настроение.

Сэм Беллами сидел за исцарапанным ножом столом, с гусиным пером в одной руке и бутылкой вина – в другой. Над головой Черного Сэма покачивался фонарь, свет которого отбрасывал причудливые блики на стены и на стол.

– Устраивайся, приятель. – Отбросив перо и отставив бутылку, Сэм потянулся и закинул руки за голову. – Недавно мы захватили судно с грузом мадеры, и я не мог отказать себе в удовольствии откупорить бутылочку. Угощайся…

Но Инголз отказался.

– Полагаю, Страйпс сообщил тебе, что я сущий дьявол, – неожиданно улыбнулся Беллами.

– Напротив, сэр. Он очень вас хвалил.

– О… Довольно странно. Это совсем не похоже на Страйпса. – Сэм закинул на стол свои босые ноги. – Он, наверное, поучал тебя?

– Да, пожалуй…

– А вот это очень на него похоже. Хочу предупредить тебя: не болтай при нем лишнего. Он человек безобидный, но язык у него как помело. Любит посплетничать.

Инголз удивился. Этот грозный пират сейчас казался вполне дружелюбным.

– Как насчет капельки рома? – спросил Беллами.

– Спасибо, но я вынужден отказаться, – поспешно ответил Инголз. – Он плохо на меня действует. А если меня начнет выворачивать наизнанку, то я не смогу вам помочь.

– Как хочешь, – усмехнулся Сэм.

Он налил себе кружку рома, осушил ее и поставил на стол. И вдруг, вскочив на ноги, принялся расхаживать по каюте. Затем подбежал к двери и, распахнув ее, заорал:

– Эй, вы, пьянчуги! Где Джулиан и Ламбет? Я не намерен ждать их целый день!

Инголз невольно поежился. Черный Беллами был совершенно непредсказуемым человеком.

Внезапно успокоившись, Сэм снова опустился на стул. Упершись локтями в стол, он стал массировать пальцами виски.

– Эти двое – сущее наказание. У меня, наверное, помутился рассудок, когда я их нанял в качестве лоцманов. Один вечно пьян, второй все время куда-то исчезает. Но говорит, что знает Кейп-Код как свои пять пальцев. Остается только проверить, что он знает на самом деле!

– Так вот почему вы хотите, чтобы я провел вас.

– Да. – Сэм с беспокойством посмотрел на Инголза. – Способности этих двоих вызывают у меня сомнения даже в хорошую погоду, а сейчас надвигается шторм. Я не желаю рисковать…

Вскочив со стула, Сэм принялся метаться по каюте, точно пантера по клетке. Наконец остановился у одной из пушек.

– Раз уж наш друг Страйпс оказался так разговорчив, то сообщил ли он о том, что я бываю великодушным, когда мне угождают?

– Но, сэр… Вы же сами сказали, что отпустите меня, если я проведу вас в гавань Провинстаун.

– Именно так я и поступлю. Вы не верите мне только потому, что я пират? Но мне кажется, что и вам бы понравилась наша жизнь.

– Вы заставляете меня остаться у вас?

– Заставляю? Не говори глупости, приятель. Это тебе не идет. Мы никого не заставляем. Просто даем людям возможность подышать воздухом свободы.

– Не уверен, что мне бы это понравилось, – проговорил Инголз, начиная нервничать.

– А я уверен. Потому что наша жизнь – это не только богатство. Это подлинная свобода! – Сэм внезапно умолк. Казалось, он о чем-то задумался. – Посмотри-ка сюда, приятель, – снова заговорил он, сунув под нос Инголзу карту. – Я знаю, что ты хорошо знаком с этими водами, но лучше еще раз все проверить. Изучи все как следует. Малейший промах – и отправишься к акулам.

Сэм поднялся и направился к двери. Внезапно обернувшись, сказал:

– Когда все запомнишь, присоединяйся ко мне. Я буду на верхней палубе, у штурвала.

Глава 8

Там, где вдали за морскою стеной,

У дальних шлюзов морских,

Свергает в пучину вода корабли,

Где смерть поджидает их…

Суинберн

Инголз принялся изучать карту. Но едва лишь дверь за Сэмом Беллами закрылась, он отбросил листок. Роберт Инголз, человек законопослушный, решил спасти Провинстаун от пиратского налета, даже если ему самому придется умереть мученической смертью. Он собирался направить «Уэсли» прямо на мель подальше от гавани. Шторм не помеха, рассудил Инголз, шторм лишь облегчит его задачу: если пираты узнают о предательстве, то все равно будет слишком поздно.

Вскоре на верхней палубе зазвонил колокол, возвещавший об окончании вахты. По левому борту судна то появлялись, то снова исчезали очертания Кейп-Кода. С востока же надвигались огромные темные тучи, постепенно расползавшиеся по всему горизонту. Тьма сгущалась, и ветер усиливался; волны вздымались все выше и выше.

С наступлением ночи разразился шторм. Послышались глухие раскаты грома, на горизонте то и дело вспыхивали нити молний, и дождь потоками обрушился с небес, так что паруса мгновенно потемнели и намокли.

У штурвала, дрожа от холода, стояли Сэм, Инголз и лоцман Ламбет. «Уэсли» вздымался на волнах, становившихся все выше; палуба уже покрылась тонкой коркой льда. Ветер усиливался, и флажки на грот-мачтах хлопали, словно ружейные выстрелы. Становилось все темнее, и вскоре три судна, следовавшие за «Уэсли», скрылись во тьме. А ветер все усиливался, и все выше вздымались темные океанские валы.

– Эй, вы, сюда! – заорал Сэм, стоявший по колено в воде. – Закрепите эту пушку, пока она не раздавила кого-нибудь из вас!

Ламбет, страдавший морской болезнью, процедил сквозь зубы:

– Мне одному с ней не справиться, сэр.

– Тогда держи штурвал покрепче и старайся идти по ветру!

В следующее мгновение нос судна ушел под воду, и Сэму, чтобы удержаться на ногах, пришлось ухватиться за трос.

– Мадиган! – закричал он.

К нему подбежал рыжеволосый, веснушчатый парень.

– Да, кэп…

– Где этот пьянчуга Джулиан?

– Внизу, сэр.

– Черт возьми, что он там делает? Гони его на палубу!

– Когда я его видел в последний раз, он находился в кают-компании.

Внезапно судно встряхнуло, и Сэм повалился на палубу. Кашляя и отплевываясь, он закричал:

– Скажи Джулиану, пусть немедленно бежит сюда, если не хочет, чтобы я перерезал ему глотку!

«Свора ленивых собак», – подумал Сэм, уже готовый сам идти на поиски лоцмана. Но тут наконец появился Джулиан с бутылкой рома в руке.

– Эй, ты, пьянчуга, займи свое место у штурвала! – распорядился Сэм. – А ты, Ламбет, отправляйся на свою койку и привяжись веревкой.

Но Ламбет не мог исполнить приказание – его руки примерзли к штурвалу. Выхватив из руки Джулиана бутылку, Сэм вылил ром на пальцы лоцмана, и тот закричал от боли.

– Спусти его вниз и лей ему на руки ром, – приказал Сэм Мадигану. Затем повернулся к Инголзу: – Ты уверен, что знаешь, куда плыть?

– Если будем придерживаться верного курса, то к полуночи войдем в гавань.

– Тогда не зевай. Мне бы не хотелось разбиться о скалы!

– Слушаюсь, сэр!

Сэм вглядывался во тьму. Где-то там, за волнорезом, находился Кейп-Код с его опасными мелководьями. А еще дальше – Мария Холлет… Здесь же гремел гром и завывал ветер, здесь волны вздымались до небес…

В следующее мгновение ослепительная молния разорвала тьму и ударила в волны совсем рядом с кораблем. Инголз пронзительно закричал. Джулиан закрыл глаза. И тут раздался гром столь оглушительный, что казалось, изверглись небеса. Когда же грохот затих, все услышали… жуткий хохот. Сэм Беллами хохотал как безумный!

– Жалкие создания! – закричал Черный Сэм. – Боитесь молний и ударов грома? Почему бы богам немного не выпить и не повеселиться? – Раздался новый удар грома. Сэм поднял к небу бутылку с ромом и закричал: – Слышите, парни! Боги требуют от нас дани!

Опорожнив бутылку, Сэм швырнул ее в бушующее море и громко расхохотался. Однако смех его тотчас оборвался – он вдруг услышал страшный звук, и этот звук не был раскатом грома. В следующую секунду грот-мачта с ужасным скрипом рухнула на палубу.

– Берегись! – в тот же миг закричал Сэм.

И тут уже все услышали этот звук, вернее, ужасный грохот – гигантская волна обрушилась на наносной песчаный бар. Шторм вынес судно почти к самому берегу.

Внезапно Сэм все понял… Инголз! Проклятый предатель! Что ж, он еще рассчитается с негодяем, но сейчас надо спасать судно.

С трудом удерживаясь на ногах, Сэм шел по палубе, шел, громко крича и собирая свою команду.

– Эй, парни, тащите якоря! Тащите, поторапливайтесь, иначе мы все предстанем перед Люцифером! Вперед, черт бы вас побрал! – прорычал Сэм.

Пираты наконец поняли, чего хочет от них капитан. Вскоре якорные цепи исчезли в бушующих волнах, но якоря, погрузившись на дно, все глубже уходили в песок. Судно запрыгало, заплясало на волнах. «Черт возьми, – подумал Сэм. – Якоря не держат. Господи, ведь они же не держат!» Со всех сторон на «Уэсли» надвигались гигантские валы.

– Капитан, якоря не держат! – завопил кто-то из пиратов.

– Якоря тащат нас на дно! – закричал другой.

– Обрывайте их, парни! Рвите цепи! Надо развернуться и уйти подальше в море.

Но Сэм прекрасно понимал, что развернуть корабль не удастся, не удастся вывести судно в открытое море и увести в более безопасное место. Сэм видел поникшие паруса, хлопавшие на ветру. Правда, матросы пытались поймать ветер, но и шторм делал свое дело.

Добежав до рубки, Сэм схватился за штурвал, но в этот момент якорная цепь оборвалась, и «Уэсли» дал крен. Он не почувствовал веревки на своих запястьях, когда Джулиан привязал его руки к штурвалу, он не слышал отчаянных воплей своей команды. Сэм думал лишь об одном: он во что бы то ни стало должен спасти корабль.

Но у «Уэсли» не было ни малейшего шанса. Подхваченное волнами, судно летело навстречу неминуемой гибели.

– Нет! Не-ет! – в отчаянии кричал Сэм.

Но случилось самое страшное – их несло на песчаные бары Истхэма.

Сотни обломков обрушились на головы пиратов. Многие из них плакали, как дети. И слышался громовой голос капитана:

– Помоги мне, Господи! Я увижусь с тобой, Мария! Увижусь, даже если мне придется провести этот корабль через дюны!

Наконец крики стихли. Их вынесло на бар, и бушующее море протащило «Уэсли» по песку, в ярости круша его борта и снасти.

Люди, пытаясь спастись, цеплялись за планширы, однако гигантская волна смыла их всех, увлекая в пучину. Другие, схватившиеся за рангоуты, перекатывались с волны на волну, но разъяренное море все же разжало их пальцы, лишив последней надежды. Многие карабкались на мачты, которые трещали и ломались под их тяжестью. Палуба задрожала, заскрипела, когда пушки, освободившиеся от цепей, стали кататься между бортами, давя людей, сокрушая все на своем пути.

Сэм стоял на верхней палубе, привязанный к штурвалу, стоял, задыхаясь под волнами, то и дело накрывавшими его.

– Мадиган! – закричал он, заметив, что одна из пушек сорвалась с цепи.

Но было уже поздно. Парень едва успел повернуть голову на крик – в следующее мгновение пушка прокатилась по нему и увлекла в бушующее море.

Сэм понял, что он уже не сможет помочь своим людям, – оставалось лишь спасать собственную жизнь.

Высвободив запястья из веревочных петель, он нащупал онемевшими пальцами кинжал и выдернул его из-за пояса. Снова и снова Сэм пытался перерубить обледеневший канат, которым был привязан к штурвалу.

– Господи, помоги, – шептал он. – Господи, помоги.

Судно еще держалось на плаву, когда раздался жуткий треск – рушилась последняя мачта, и рвались паруса.

Охваченный ужасом, Сэм попытался отскочить, но канат удерживал его у штурвала. Чуть отклонившись в сторону, он рухнул на колени, и в тот же миг что-то ударило его по спине. А в следующее мгновение, когда переломилось рулевое колесо и лопнул канат, Сэм почувствовал ужасную боль в затылке.

– Мне так жаль, Мария… мне очень… очень… жаль… – успел пробормотать он, теряя сознание.

Глава 9

Ты слышишь перекатный ропот

Камней, сносимых и влекомых вспять волною,

Бьющей о высокий берег.

Волна накатит, схлынет, набежит опять и

в трепете отхлынет,

Отзовясь из дали извечным

призвуком печали.

Арнольд

Ночной дождь барабанил в окно, и ослепительно сверкали молнии. Раскаты грома были столь оглушительными, что Мария то и дело вздрагивала. И даже Ганнер нервничал; стоя на лапах у кровати, пес тихонько скулил. В конце концов, не выдержав, Мария взяла его к себе в постель, и Ганнер тотчас успокоился. Успокоилась и Мария – ей наконец-то удалось уснуть.

К утру ветер утих. Предрассветные сумерки проникали в хижину сквозь мокрое от дождя оконное стекло.

Ганнер спрыгнул с кровати и, потянувшись, направился к двери. Мария посмотрела на него неодобрительно. Было слишком холодно, чтобы вылезать из-под теплого одеяла. Но неуемный Ганнер царапал дверь и скулил.

Дрожа от холода, Мария выбралась из постели и выпустила пса. Огонь в очаге давно погас, но ей очень не хотелось выходить из хижины за дровами. Однако иного выхода не было. Вздохнув, Мария надела плотное шерстяное платье, сунула ноги в мокасины и закуталась в красную накидку, которую тетя подарила ей на последний день рождения. Накинув на голову капюшон, она вышла из хижины. И как всегда, обратила свой взгляд в сторону моря.

На горизонте не было ни единого паруса, но какой-то корабль разбился ночью на отмели – весь берег был усеян обломками. Прислонившись к двери, Мария закрыла глаза. Так вот, значит, что она слышала ночью… Не завывание ветра, а крики о помощи…

Забыв о дровах, Мария вернулась в хижину. Вытащив из комода несколько одеял, она снова вышла и поспешила к берегу. Внезапно остановилась… По берегу расхаживали люди, собиравшие обломки крушения. Это были те самые люди, которые бросали в нее камни, которые выгнали ее из города. Те самые люди, из-за которых умер Чарлз.

Собравшись с духом, Мария стала спускаться к пляжу. При ее приближении люди замолчали. Не отрываясь от своего занятия, они бросали на нее враждебные взгляды. При этом каждый старался заполучить как можно больше, поэтому все очень торопились.

С моря дул холодный ветер, пробиравший до костей. Стараясь не замечать косые взгляды, дрожа от холода, Мария шла вдоль берега. «Как, должно быть, тепло сейчас в тропиках, там, где Сэм. Но нет, не думай о нем сейчас, – сказала она себе. – Не надо снова о нем думать». Ходили слухи, что Сэм стал пиратом, и Мария уже почти поверила своей тете, утверждавшей, что Сэм Беллами никогда не вернется.

Вскоре Мария увидела Ганнера, яростно вилявшего хвостом. Неподалеку стояли две гладкие, откормленные лошади; на гривах и хвостах блестели капли дождя. Мария сразу узнала этих лошадей – они принадлежали Тимоти Хингаму, одному из молодых охранников, тщетно пытавшихся удержать Марию в заточении. Тим беседовал с судьей Доуном и высоким тощим мужчиной, коронером, как догадалась Мария.

Из-за грохота прибоя она не слышала, о чем они говорили. А вдруг судья Доун арестует ее? Может, ей лучше уйти? Мария остановилась… Нет, она не уйдет. Этот пляж принадлежит ей, и они не посмеют прогнать ее.

Мария по-прежнему шла вдоль берега, на который с грохотом накатывали огромные волны. Ветер, срывая пену с их гребней, разбрасывал вокруг мириады брызг. И повсюду были разбросаны обломки корабля и вещи моряков – обрывки одежды, башмаки, разбитые сундуки…

Наконец она увидела погибших: у одного глаза безжизненные, смотрят в небо, живот раздут до неимоверных размеров; другой лежит, уткнувшись лицом в песок. Судорожно сглотнув, Мария отошла, осмотрелась. Куда ни глянь, повсюду тела. Волны уносят их в море, а потом снова выбрасывают на берег. Тела с глубокими рваными ранами… Рты многих раскрыты, словно в последнем предсмертном крике. А некоторые смотрят на нее остекленевшими глазами…

Грохот прибоя заглушил шаги Марии, и никто не заметил ее приближения. Когда она уже была за спиной Тима, тот вытащил из песка какой-то предмет, протер его рукавом и протянул судье Доуну:

– Что ты об этом думаешь, Джо? Замечательная вещица, верно?

Мария приподнялась на цыпочки и вытянула шею. Доун держал в руках нечто похожее на саблю. Коснувшись ногтем лезвия, он тихо присвистнул.

– Ну что? – спросил Тим.

– Великолепная вещь, – кивнул судья, возвращая саблю. – Она слишком хороша для пиратов. Одному Богу известно, у кого они ее отобрали.

Пираты? Он сказал… пираты? А может, она неправильно поняла слова Доуна? Неужели потерпевшее крушение судно было пиратским?

Мария шагнула к Тиму и коснулась его плеча.

– Мария? – удивился молодой человек.

– Тим… – проговорила она с дрожью в голосе. – Это что… это был пиратский корабль?

– Да, верно. – Тим говорил очень тихо, чтобы не услышал судья Доун. – Представляешь, как мы все разбогатеем, если успеем собрать все, что здесь разбросано, до появления властей? Посмотри на эту саблю. Рукоять украшена изумрудами. А какая работа… Замечательная вещь.

– Тим, – прошептала Мария, заглядывая ему в лицо. – А этот пиратский корабль… Кто… – она судорожно сглотнула, – кто был на нем капитаном?

Тим внимательно посмотрел на Марию и все понял. Понял, что она прекрасно знала, кто отец ее ребенка. И сейчас она смотрела на него с мольбой в глазах…

– Сэм Беллами, – ответил за Тима судья Доун, уже заметивший присутствие Марии. Сунув в зубы трубку, он уставился на Марию. – Да, проклятый англичанин. «Уэсли» – это его корабль. И надо же такому случиться, чтобы он разбился именно у наших берегов! Невероятно… – Судья покачал головой. – Мне сказали, что он направлялся в Провинстаун. Можно представить, что он натворил бы там, если бы сумел туда добраться. Он бы хладнокровно убил всех. Слава Господу, что он наслал на него шторм и спас нас всех от этого злодея! Беллами получил по заслугам.

Мария покачнулась, все закружилось у нее перед глазами. Она почувствовала на своем плече руку Тима и услышала его взволнованный голос, доносившийся словно издалека.

– Мария? – говорил он. – Мария, что с тобой?

Наконец туман, застилавший глаза, рассеялся, и она прошептала:

– Нет-нет, вы лжете. – Мария повернулась к судье Доуну и закричала: – Вы лжете! Я вам не верю! Тим, скажи мне, что он лжет! О Господи, Тим, скажи, пожалуйста…

Судья Доун отшатнулся.

– Боже милостивый, что с ней? Мария Холлет! Не смей наводить на нас порчу! Ты слышишь меня?

– Вы лжете! – закричала Мария.

Тим попытался увести ее.

– Нет, Мария, – говорил он. – Нет, судья не лжет. Мне очень жаль… Но я не знал…

– Чего ты не знал? – рявкнул судья, вынимая изо рта трубку.

Мария повернулась к Доуну. Глаза ее сверкали.

– Он не знал, что Сэм Беллами – отец моего ребенка! – закричала она. – Это был Сэм, неужели вы не поняли? Сэм – отец ребенка, и я должна была выйти за него замуж!

Громко рыдая, Мария пошла вдоль берега.

– Какого черта?.. – Судья Доун нахмурился. – О чем она говорила?

– Я думаю, все ясно, – ответил Тим. – Надо только подсчитать…

– Гмм… – пробормотал Доун. – Беллами?.. В таком случае я оказался прав, не так ли?

– В чем прав?

– Разве я не говорил вам, что отцом ребенка был дьявол.

– И этот дьявол умер, – сказал подошедший к ним коронер. – Аминь!

Мария шла, глядя на пену прибоя, слушая глухой рокот волн и шуршание гальки. Какие тоскливые звуки… Одна из волн, зеленая под шапкой пены, лизнула ее мокасины и откатилась обратно в море.

Сэм вернулся к ней…

Вернулся, как и обещал когда-то…

О Господи!.. Мария подняла глаза к серому небу и воскликнула:

– Сэм! О, Сэм, прости, что я сомневалась в тебе!

Черный Сэм Беллами направлялся в Провинстаун не для того, чтобы грабить и убивать. Он возвращался, чтобы жениться на ней.

Мария снова разрыдалась. Ганнер бежал с ней рядом и пытался лизнуть ее руку. Она зашагала быстрее и все дальше уходила от людей. «Стервятники, слетевшиеся на падаль, – с горечью думала Мария. – Воры. Грабители могил. Осквернители могилы «Уэсли»… его могилы».

Она прошла уже более мили, как что-то яркое, что-то присыпанное песком привлекло ее внимание. Мария пошла еще быстрее. Остановившись, наклонилась. Оказалось – бархат винного цвета, рукав.

Опустившись на колени, Мария принялась разгребать песок… Да, так и есть: еще одно тело, погребенное под обломками и песком. Она поднялась, не желая прикасаться к мертвецу.

А что, если…

Красивый бархат, тонкие кружева на запястьях…

– Нет! – закричала Мария, но ее пальцы уже разгребали песок.

Задыхаясь от волнения, она отбрасывала в сторону обломки и обрывки парусины. Наконец увидела черные волосы. Черные волосы и бородатое лицо…

Лицо Сэма Беллами.

Глава 10

У моря

Над бездыханным мною она склонилась в горе;

Лампада роняла капли мне на бледное чело,

Она сцеловывала все, что натекло,

Шепча слова любви, и жалости, и муки

И, вне себя от чувств, заламывая руки.

Томсон

Мария замерла, оцепенела. Минута проходила за минутой, а она все смотрела на бледное лицо, припорошенное песком. Наконец, прикрыв глаза, глубоко вздохнула. Нет, этот человек не мог быть Сэмом Беллами. Этот слишком уж загорелый, почти коричневый. А спутанные волосы – они гораздо длиннее, гуще и чернее, чем у Сэма. К тому же у Сэма не было бороды. Нет, перед ней другой человек.

Но этот прямой нос и длинные ресницы, эти чувственные губы… Мария поняла, что бесполезно отрицать очевидное. Это действительно был он, Сэм Беллами.

Дрожащей рукой Мария коснулась его холодных, побелевших губ, провела пальцем по бороде и усам. О Сэм… Никогда уже эти губы не будут шептать ее имя, никогда не будут целовать ее. И никогда не взглянут на нее его смеющиеся черные глаза…

– Сэ-эм! – Из горла Марии вырвался отчаянный крик, и слезы потоками заструились по ее щекам.

Мария с трудом приподняла плечи Сэма, чтобы уложить его себе на колени. И тут голова его запрокинулась, и она увидела у него на шее золотую цепочку, а на ней что-то серебряное и блестящее, похожее на монету.

Испанское серебро…

– О Господи! – Мария с отчаянным криком прижалась лицом к его груди и вдруг утихла, замерла…

Ей почудилось, что она уловила слабое сердцебиение. Да, сомнений быть не могло: сердце билось слабо, но ровно.

Сэм был жив! Жив!

Она приложила ладонь к его запястью и замерла на несколько мгновений! Пульс прощупывался – последние сомнения исчезли.

– О Господи, спасибо тебе, спасибо тебе, спасибо… – снова и снова повторяла Мария, целуя холодную, безжизненную руку.

Слезы струились по ее щекам и капали на лицо Сэма. Мария прижала его руку к груди, она боготворила эту руку, каждый волосок на ней, каждую жилку. Сэм жив. Он с ней. После стольких месяцев разлуки он вернулся к ней.

Мария подняла с песка одеяла и укрыла ими плечи и спину Сэма. Затем крепко прижала его к своей груди, стараясь согреть. Она осторожно сдувала с его лица песчинки и вдруг услышала за спиной голоса. Повернув голову, увидела две мужские фигуры.

Судья Доун и Тим. Они направлялись к ней.

– Господи, нет, – прошептала Мария, еще крепче прижимая к себе Сэма.

И что же теперь делать? Что она сможет сделать? Если Доун узнает, что Сэм жив, он с радостью устроит над ним показательный суд, а потом непременно вздернет на виселице. А если подумает, что Сэм мертв, может похоронить его заживо. Мария лихорадочно искала выход…

– Прости меня, любимый, – прошептала она, осторожно укладывая Сэма на песок и прикрывая одеялом его лицо.

Мария похолодела, внезапно осознав, что закрыла Сэма одеялом, словно саваном. Она стала молить Бога, чтобы это не было дурным предзнаменованием. Может, ей лучше отойти и отвлечь на себя внимание мужчин? Или остаться и попытаться защитить любимого?

Она осталась.

Когда судья с Тимом подошли к ней, Мария являла собой картину безутешного горя: слезы заливали ее лицо, волосы рассыпались по песку.

– Перестань распускать сопли, ведьма! – прогремел над ее головой голос судьи Доуна. – Ты действуешь мне на нервы. Посмотри на себя! Ты выплакала все слезы из-за каких-то мерзавцев, получивших по заслугам. Можно подумать, что ты потеряла… – Он уставился на одеяло. – Ну-ка, ну-ка, кто это там?

– Оставь ее в покое, Джо, – вмешался Тим. – И так ясно, кто там.

– Думаю, что стоит взглянуть на негодяя, который все это устроил, – проговорил Доун, срывая одеяло с неподвижного тела.

Мария замерла. «Господи, пожалуйста, Господи…» – беззвучно шептала она. Но судья Доун, усмехнувшись, тотчас же прикрыл одеялом лицо пирата.

– И ты оплакиваешь его? Оплакиваешь дьявола? – Он недоверчиво покачал головой. – Тогда ты и в самом деле ведьма. Мария Холлет, я к тебе обращаюсь! – Судья пнул Сэма в бок носком ботинка и, наклонившись, схватил его за руку. – Ну-ка, Тим, помоги мне тащить его. Он всего-навсего пират, пусть даже и капитан. Поэтому его следует закопать вместе со всеми остальными в общей могиле.

– Нет! – закричала Мария, бросившись на судью, словно разъяренная кошка.

Доун отшатнулся и выпустил руку Сэма.

– Не смейте трогать его! – кричала Мария, заслоняя тело Сэма. – Если вы только посмеете прикоснуться к нему, я выцарапаю вам глаза и брошу их чайкам! Вы слышите меня?

Взглянув на Сэма, Доун отступил. Он в страхе смотрел на Марию.

– Попробуй дотронуться до него, судья, и я… я заколдую тебя так, что ты состаришься раньше времени! Ну что же ты стоишь? Давай!.. Но только запомни: все твои зубы выпадут, лицо сморщится, словно гнилое яблоко, а твои ноги поразит подагра, если ты…

– Хватит! – рявкнул судья, попятившись. – Я ведь просто хотел устроить ему достойные похороны. Ты должна благодарить меня за это. Что ж, если он тебе нужен, забирай его! Мне нет до него дела. Вот только…

– Я сама похороню его, – заявила Мария.

– Не думаю, что тебе это удастся, – усмехнулся судья. – Его похоронит коронер. К утру будет вырыта общая могила для всех этих негодяев. Так что хочешь ты того или нет, но и этого мерзавца закопают вместе с остальными.

Сунув в зубы трубку, судья с презрением взглянул на Марию и, круто развернувшись, зашагал по берегу.

Тим же ненадолго задержался.

– Не беспокойся, Мария, – сказал он. – Судья не посмеет приблизиться к тебе. Никто не посмеет. Они все еще боятся тебя. – Он посмотрел на лежавшего перед ним пирата. – Хорони своего капитана, а я прослежу, чтобы никто не помешал тебе. – Наклонившись, Тим откинул одеяло с лица Сэма. – Теперь я вижу, что он был красавцем. Вот почему у меня никогда не было шанса. Трудно тягаться с таким красавцем, даже если он…

– Мертвый… – решительно проговорила Мария. – Спасибо тебе, Тим, – добавила она, смахивая набежавшую слезу. – Спасибо, что разрешил мне побыть с ним.

Тим улыбнулся, кивнул на прощание и бросился догонять судью Доуна.

Мария по-прежнему сидела на берегу, прижимая к груди Сэма. Временами ей казалось, что этот день не кончится никогда. Но все же солнце, изредка выплывавшее из-за туч, стало клониться к западу. Мария понимала: чем дольше Сэм пролежит на пронизывающем ветру, тем меньше шансов выжить у него останется. Но она не решалась что-либо предпринять, пока поблизости были люди.

А ночью… Ночью она во что бы то ни стало должна перетащить Сэма в свою хижину. Вот только как? Мария с сомнением посмотрела на песчаные кручи, нависающие над пляжем. Однако она понимала: другого выхода у нее нет, ей придется преодолеть эти препятствия, если она не хочет, чтобы Сэм остался умирать на берегу.

Солнце уже заходило. Ветер усилился. Люди начали расходиться. При этом многие из них тащили за собой тележки, скрипевшие под тяжестью груза. Кружившие над морем чайки спускались все ниже; они казались розоватыми в лучах заката. Небо же окрасилось в багровые и лиловые тона, а тучи на горизонте становились темнее.

Наконец солнце опустилось за холмы, позолотив их напоследок. Мария вздохнула: вскоре настанет время действовать. Склонившись над Сэмом, она привлекла его к себе, прижала к груди, защищая от холодного ветра.

Время шло, и вот уже берег совсем обезлюдел. Однако Мария еще долго сидела, прижимая к себе Сэма и вглядываясь во тьму, прислушиваясь к шуршанию гальки. Она собиралась с духом, пыталась обрести уверенность в своих силах.

Услышав отдаленные раскаты грома, Мария поняла: медлить нельзя. Она расстелила на песке одеяло, и ей с величайшим трудом удалось перекатить на него тяжелое неподвижное тело. Ухватившись за угол одеяла, Мария другой рукой обхватила запястье Сэма. Упершись ногами в песок, потянула одеяло на себя… Со второй попытки ей все же удалось сдвинуть тело с места. Правда, всего лишь на дюйм. Потом еще на два. А затем, словно по мановению волшебной палочки, одеяло заскользило по песку. Немного отдышавшись, Мария потащила Сэма к круче. Там остановилась, с трудом переводя дух. Посмотрев на высившуюся перед ней песчаную стену, Мария поняла, что никакая сила на свете не поможет ей затащить Сэма на эту кручу.

Но ведь Сэм лишь чудом не погиб при крушении. И если Господь сохранил ему жизнь, то не для того же, чтобы он умер на пустынном пляже. Стиснув зубы, Мария снова ухватила Сэма за запястье и начала подъем, превратившийся для нее в пытку. Песок под ногами осыпался, и мокасины увязали в нем при каждом шаге. Мария то и дело поднимала голову и смотрела вверх, но песчаная стена казалась такой же высокой, как и в начале подъема. И чудилось, что набегавшие на берег волны смеялись над ней: «Ничего у тебя не выйдет, Мария… Ты не сможешь, не сможешь…»

– Нет, смогу! – закричала Мария, и ветер, подхватив ее слова, унес их в сторону моря. – Я смогу!.. Я не оставлю его здесь, не отдам Сэма морю! Он мой, мой!

Снова ухватив Сэма за запястье, Мария продолжила подъем. Она продвигалась очень медленно, продвигалась с величайшим трудом. И после каждого шага останавливалась, чтобы отдохнуть. Шаг вверх – отдых. Еще шаг – опять отдых. Руки Марии ныли и болели, пальцы немели, холодный воздух обжигал легкие. И все же она карабкалась вверх, карабкалась словно одержимая.

В десяти футах от вершины Мария остановилась. Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках. Пляж сейчас был далеко внизу, а до вершины – рукой подать. Она утерла лоб и снова ухватила Сэма за руку. Продвинувшись на два дюйма, остановилась, отдышалась. Затем поднялась на целый фут. Потом еще на шаг. И еще… Мария плакала от счастья. Еще несколько шагов – и они с Сэмом будут наверху.

И тут песок стал осыпаться у нее под ногами. Мария упала на спину и вместе с Сэмом заскользила вниз. Она отчаянно упиралась ногами в песок, она кричала… Наконец ей все же удалось остановиться.

А снизу доносился рокот прибоя, и Марии снова показалось, что волны смеются над ней, приговаривая: «А мы что тебе говорили… Мы все предвидели… Тебе не удастся, ты не сможешь…»

Откинув голову, Мария взмолилась:

– Господи, пожалуйста, помоги мне!

И на этот раз она обнаружила в себе такие силы, о которых даже не подозревала. С мрачной решимостью она продолжила подъем. Задыхаясь, Мария взбиралась все выше и выше. Казалось, силы вот-вот оставят ее. И наконец, падая от усталости, она сделала последний шаг.

Пошарив рукой в темноте, Мария ухватилась за пучок травы на спасительной вершине. Еще одно отчаянное усилие – и она вытащила за собой Сэма. И тотчас же бросилась на землю, пытаясь отдышаться.

Она вытащила Сэма. Она спасла его.

Глава 11

Незримо тень качнулась

Позади, и притянуло что-то за волосы меня;

И молвил властный глас, во мне все

всколыхнув:

«Скажи, кто удержал тебя?»

«То смерть!» – ответил я.

Звеня, как колокольчик, прозвучало:

«Нет, то любовь!»

Браунинг

«Во всем твоя вина. Во всем твоя вина. Во всем твоя вина…»

– Не-ет! – закричал он.

Мадиган вышел из воды и теперь шел прямо на него. Ламбет, весь распухший и покрытый ужасными синими пятнами, грозил ему пальцем.

«Во всем твоя вина… Во всем твоя вина…»

Он кричал и нырял в воду… А они все шли и шли на него, но это уже была не его преданная команда, а мстительные дьяволы с пустыми глазницами, и эти дьяволы тянули к нему руки…

Вот они наконец добрались до него, схватили за плечи и потащили в морскую пучину, холодную, как смерть. Охваченный ужасом, он отбивался, кричал, пока не понял, что слишком слаб, чтобы справиться с ними.

«Во всем твоя вина…»

Он снова закричал. Вода… О Господи, он уходит под воду и уже не может дышать, а они плавают рядом с ним, эти жуткие холодные мертвецы.

– Сэм!

Он задрожал, почувствовав, что сходит с ума от прикосновений их холодных рук. Они увлекали его все глубже и глубже.

– Сэм! Сэм! Проснись! Это я!

Теперь он уже мертв. Так и должно было случиться. Демоны исчезли во мраке, и «Уэсли» медленно уплывал от него, уплывал все дальше и дальше… Вот из глубины моря вынырнула русалка, желтые волосы которой струились по воде, точно водоросли; ее руки нежно обняли его за плечи, а глаза цвета морской волны были полны тревоги. Вот она взяла его за руку и увлекла к чудесному яркому свету…

Сделав над собой усилие, Сэм открыл глаза. Никаких мертвецов. Никаких затонувших кораблей и никаких русалок. Только Мария Холлет. Она обнимает его и плачет.

– Ты видел кошмарный сон, Сэм. Всего лишь сон. О Сэм… – Мария разразилась рыданиями.

Он попытался заговорить, но не сумел – сухой и распухший язык, казалось, заполнял весь рот. Мария коснулась пальцами его пересохших губ.

– Тише, любимый, – прошептала она, утирая слезы. – Ты скоро поправишься, а пока отдохни. Ты очень долго болел.

– Моя команда… – прохрипел Сэм.

Ее нежные пальцы поглаживали его щеку. А ее ласковый голос успокаивал, усыплял… Он закрыл глаза, почти тотчас же снова открыл их, почувствовав на губах привкус соли.

Соль? Морская вода?

И тут он наконец понял, что действительно находится в воде – лежит в ванне, наполненной ледяной водой. И почувствовал, что во рту у него… какая-то горькая жидкость. Сэм приподнялся и, сплюнув, выругался сквозь зубы.

– Сэм! – Мария усадила его обратно в ванну.

Он погрузился в ледяную воду до самого подбородка и заклацал зубами. Неужели она стала такой сильной? Или он так слаб?

– Какого черта ты держишь меня в ледяной воде?

– Я же сказала тебе, что ты был очень болен, – ответила Мария, придерживая его, чтобы он не мог выбраться из ванны.

– Болен? Какого черта?

– У тебя была лихорадка, Сэм. И если бы не морские ванны, то ты бы сейчас не разговаривал со мной. Прошу тебя, сиди спокойно.

– Спокойно? Ты, наверное, совсем свихнулась? Неудивительно, что у меня была лихорадка! Столько времени провести в холодной воде! А чем ты решила напоить меня?

– Чаем.

– Чаем? Готов поклясться, что рыбья моча гораздо приятнее, чем эта мерзость.

– Сэм, пожалуйста, не надо…

Она положила ладонь ему на лоб и с облегчением вздохнула – лихорадка отступила. Сэм, казалось, успокоился и снова закрыл глаза.

– Даже в аду не подают такого чая, – проворчал он.

– Это чай из лавровых листьев. А потом я приготовлю тебе отвар.

– Отвар?

– Да. Я и вчера поила тебя отваром. Тебя сильно тошнило, но, наверное, ты этого не помнишь.

Сэм тотчас же открыл глаза.

– Может, ты хочешь что-нибудь другое, – поспешно добавила Мария. – Я могу приготовить чай из коры дуба или из березы…

– Мария…

– Можно приготовить чай из ягод бузины…

– Мария… Меня не интересует кора дуба… И я не желаю знать, чем ты смазывала мне грудь и что за гадость была под повязками, которыми ты…

– Это были припарки, – перебила Мария. – Припарки из листьев подорожника, чтобы распарить занозы. Сэм, они сидели так глубоко…

– Меня не интересует… я не желаю…

Внезапно ощутив ужасную слабость, Сэм умолк и прикрыл глаза. Ему казалось, что он снова погружается в беспамятство. Только на этот раз у него не было сил бороться. И тут он почувствовал, как Мария осторожно приподнимает его голову. Лишь с величайшим трудом ему удалось снова открыть глаза.

– Приходи в себя, мой бесстрашный пират, – с улыбкой сказала Мария. – Это не корабль, и ты не на палубе.

Сэм приподнялся и сел, положив голову ей на плечо. Ее пальчики осторожно перебирали его волосы.

– Ты сможешь выбраться из ванны?

– Да, наверное, – пробормотал он, снова прикрыв глаза; было очевидно, что ему совсем не хочется выбираться из ванны.

Но Мария не собиралась оставлять Сэма в воде. Сунув руки ему под мышки, она сомкнула их на его мокрой груди. Сэм, желая помочь ей, пытался сам подняться на ноги, но у него ничего не получалось. И все же Марии удалось дотащить его до кровати. Матрас, набитый соломой, принял его в свои объятия. Она накрыла его одеялом, и Сэм невольно улыбнулся: даже в детстве никто так не заботился о нем.

– Я тебя прощаю, – прошептал он.

– Прощаешь?

– Да, моя девочка. Прощаю, что поила меня всякой гадостью и держала в ледяной воде. Прощаю, что мазала меня вонючей мазью и прочей дрянью. И спасибо,что не выдернула мне ногти, а только обмотала пальцы бинтами…

Сэм лежал с закрытыми глазами, но он знал: Мария улыбается.

Проснувшись через несколько часов, Сэм уже не чувствовал прежней слабости. И теперь заметил то, чего не замечал прежде: он находился в незнакомой комнате, а за окном шумело море. И Мария… Рядом была Мария.

Чуть прикрыв глаза, он наблюдал за ней украдкой. Мария расхаживала по комнате, собирая всевозможные бутылочки и баночки, которые убирала в буфет, стоявший в углу комнаты. Время от времени она подходила к Сэму, чтобы потрогать его лоб. А потом снова возвращалась к своим склянкам и висевшему над очагом котлу. Наблюдая за ней, Сэм мысленно улыбался.

«Ох, принцесса, – думал он, – как жаль, что мне приходится валяться в постели и лишь смотреть на тебя».

Неожиданно она обернулась и наконец-то заметила, что он не спит.

– Как хорошо, что ты проснулся. – Мария ласково ему улыбнулась и бросилась к котелку.

– Нет! – вырвалось у Сэма.

– В чем дело? – Мария нахмурилась.

– Я не голоден.

– Но, Сэм, это всего лишь рисовый отвар. Обещаю, что он не повредит тебе.

Что толку спорить с ней? Она всегда была упрямой. Вот возьмет и насильно вольет в него все, что захочет.

Мария присела рядом с ним на постель. Приподняв Сэма за плечи, она взбила подушки у него за спиной и с улыбкой спросила:

– Тебе удобно?

– Пока… да.

Сэма передернуло от отвращения, когда Мария поднесла к его губам ложку. Но она оказалась права. Это была не какая-нибудь отрава, а просто рисовый отвар, который Мария подсластила черной патокой.

– Ешь, – сказала она, глядя на него сияющими глазами. – Ведь вкусно, правда?

– Да, принцесса, – ответил он, внезапно почувствовав, что проголодался. – Пожалуй, я съем еще немного.

Мария улыбалась, глядя, как он ест. Теперь она была уверена: Сэм поправится, ей удастся поставить его на ноги.

– О Сэм… – проговорила она, едва сдерживая слезы.

Он пристально посмотрел на нее и заключил в объятия. Прильнув к его груди, Мария наконец-то дала волю слезам.

– Сэм… о, Сэм, ты жив… – повторяла она, всхлипывая.

– Ну да, жив. – Он еще крепче обнял ее. – Я жив, принцесса, потому что ты не оставила меня умирать на берегу.

– Но если кто-нибудь найдет тебя здесь…

– Конечно, – кивнул Сэм. – Я должен помнить об этом. – Он окинул взглядом комнату: – Но почему ты здесь, Мария? Ведь ты жила в городе, далеко от моря. А сейчас оно шумит за окном, и я совсем не узнаю эту комнату.

– Теперь я живу здесь, Сэм.

– Живешь здесь? Но почему?

– Я расскажу тебе… когда ты поправишься.

Сэм нахмурился. Что за секреты?

– Я уже вполне окреп, Мария. Рассказывай…

– Мой дом теперь здесь, Сэм, мой дом в этой хижине.

– Но почему, почему ты живешь здесь?

– Когда тебе станет лучше, я все объясню, – проговорила Мария с дрожью в голосе.

– Черт побери, Мария, я не люблю секретов!

– Да?.. Если не хочешь, чтобы я накормила тебя золотарником, лучше воздержись от вопросов.

– Даже золотарник меня не остановит, – усмехнулся Сэм.

– Но неужели ты не понимаешь? Я сейчас не хочу об этом говорить.

– Уверяю тебя, что мое пошатнувшееся здоровье позволит мне выслушать твой рассказ.

– Но мое здоровье не позволяет рассказывать об этом.

Сэм хотел резко возразить, но промолчал, заметив слезы в глазах Марии. Однако он решил, что потом непременно возобновит этот разговор, непременно выяснит, что за тайны у Марии.

– Тебе удобно? – спросила она.

– Вполне, моя дорогая.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как призер на скачках.

Он улыбнулся, и Мария улыбнулась ему в ответ. Отставив котелок с отваром, она осторожно провела пальцем по его шрамам, царапинам, синякам.

– Наверное, ужасно болит? Я думаю, надо смазать мазью все твои раны, чтобы они не загноились.

– Они не беспокоят меня, Мария.

– Сэм, но это же просто мазь.

– Я понимаю. Но мне не хочется, чтобы ты уходила от меня, Мария. Посиди со мной и отдохни немного. – Он взял ее за руку. – Ты выглядишь усталой, моя дорогая.

Мария отвела глаза.

– Тебе не удастся провести меня. Посиди рядом. Твои руки исцеляют меня. – Он поднес к губам ее руку и заглянул ей в глаза. – Я уже забыл вкус твоих губ. – Мария лукаво улыбнулась. – Иди ко мне. Поцелуй своего будущего мужа.

Сэму не пришлось ее уговаривать. Закрыв глаза, Мария склонилась над ним, и их губы слились в поцелуе. Она прижималась к нему все крепче и вдруг отпрянула, почувствовав, как Сэм возбудился.

– Принцесса, что с тобой?

– Ты еще не окреп, Сэм. А я хочу, чтобы ты отдохнул и набрался сил.

– Может, ты уже не любишь меня, дорогая?

– Не люблю? – изумилась Мария. Она во все глаза смотрела на Сэма. Неужели он сомневается?.. Неужели думает, что она разлюбила его только из-за того, что он стал пиратом? – Сэм, я люблю тебя и всегда буду любить.

– Тогда объясни, почему ты живешь здесь совсем одна.

Мария нахмурилась:

– Похоже, ты не собираешься сдаваться?

Он улыбнулся ей своей очаровательной, своей дьявольской улыбкой.

– Не собираюсь. Рассказывай.

– Сэм, не сейчас.

– Нет, сейчас, Мария.

Она внимательно посмотрела на него. Сэм лежал, скрестив на груди руки, и глаза его сверкали. Он ждал ответа, он требовал ответа. Мария потупилась… Видит Бог, ей очень хотелось рассказать ему все без утайки, рассказать о маленьком Чарлзе. Но что он скажет, если узнает, что стал отцом и уже успел потерять ребенка? Что подумает, когда узнает, что ее обвинили в колдовстве? Может, он отвернется от нее, как и все остальные?

– Мы поговорим об этом позже, – ответила она наконец.

– Нет, Мария, сейчас! Рассказывай!

– Успокойся, Сэм. Я все расскажу тебе, когда ты поправишься. Расскажу, когда сама буду к этому готова, но ни минутой раньше.

Сэм приподнялся, опершись на локоть.

– Мария, не испытывай мое терпение!

– А ты, Черный Сэм, не смей угрожать мне, – сказала она, укладывая его обратно на подушки. – Я обещала тебе, что потом все объясню. И позволь напомнить: Ганнер не любит ссор. Так что лежи тихо. Я уже приготовила тебе нужную мазь.

Стиснув зубы, Сэм повиновался, и Мария смазала все его раны и ссадины. Затем, чтобы хоть чем-то занять себя, он стал рассматривать висевшую на стене вышивку. Но вскоре это занятие ему надоело, и он снова заговорил:

– Мария, а море отсюда далеко? Я слышу шум прибоя.

– Оно совсем рядом. А почему ты спрашиваешь?

– Меня беспокоит мой корабль.

– Сэм, мне кажется, что тебе лучше не видеть его. По крайней мере не сейчас.

Он резко приподнялся.

– Почему не сейчас? Ты за кого меня принимаешь?

– Но, Сэм…

– Что стало с моими людьми? – спросил он неожиданно. – Кто-нибудь спасся? И что с другими моими кораблями?

– Мы поговорим об этом, когда тебе станет лучше.

– Черт возьми, Мария! – Сэм вскочил с постели и накинул на плечи одеяло. – Я уже устал от тебя, чертовски устал! Ты обращаешься со мной как с младенцем! И ты что-то от меня скрываешь!

Сэм был так слаб, что едва держался на ногах. Он мог упасть в любой момент, однако ему все же удалось добраться до двери. Рывком распахнув ее, он остановился на пороге, пораженный в самое сердце. Его «Уэсли», его прекрасный «Уэсли» лежал, весь разбитый, у самого берега. Качнувшись, Сэм прислонился к дверному косяку. В ноздри ударил запах гари – люди сжигали на кострах обломки корабля. И слышался стук топоров – это рубили обшивку…

Тут Мария подбежала к нему и, поддерживая, помогла добраться до постели. Уложив, поправила подушки. Она надеялась, что никто не заметил Сэма.

– Это я во всем виноват, – проговорил он с отчаянием в голосе. – Все погибли, все до одного, и в этом – моя вина!

– В этом нет твоей вины, Сэм, – сказала Мария, держа его за руку.

– Нет, моя вина! Это я нанял лоцмана, надеясь, что он приведет нас в Провинстаун. За это я обещал ему свободу! Боже, какой я глупец! Ведь он специально повел нас на отмели, он знал, что судно во время шторма разобьется.

– Тогда вся вина на нем, не на тебе, Сэм.

– Тебе этого не понять, Мария. Я был в ответе за жизнь моих людей. За всех и каждого. И я отдал их в руки человека, которого даже не знал.

«Во всем твоя вина… Во всем твоя вина…»

Сэм закрыл глаза и снова провалился в беспамятство. Он не слышал, как Мария встала и подошла к буфету. И не почувствовал, как она разжала ему челюсти и влила в рот какое-то варево.

Глава 12

Их нет, прекрасных удальцов,

Почили мертвым сном.

А тысячи пигмеев все живут,

И я один средь них.

Кольридж

Сэм Беллами оказался на редкость беспокойным больным. Всякий раз, когда Мария заставляла его выпить настой из коры яблони или березы, он разражался бранью. В конце концов он не выдержал и запустил чашкой в стену.

– Черт возьми, Мария, меня уже тошнит от твоей травы! – Вскочив с постели, он ушиб ногу о ножку стола и взвыл от боли. Ганнер тотчас же зарычал, обнажив ряд острых белых зубов. – Проклятый пес! Проклятие! Я больше этого не вынесу! Я хочу нормальной еды! Картошки, мяса, хлеба и масла! Пирога с курицей…

– Сэм, ты должен пить отвары, пока тебе не станет лучше.

– Нет, не должен! Меня тошнит от твоих трав! Удивительно, что я еще не умер. Ты, наверное, решила отправить меня на тот свет!

– И отправлю, если ты немедленно не ляжешь в постель!

– Если я и вернусь в эту постель, то не для отдыха, уверяю тебя…

Но он не успел развить свою мысль, так как в это время дверь неожиданно распахнулась и с грохотом ударилась о стену. Мария вскрикнула. Сэм схватил со стола нож. Ганнер же забрался под кровать.

Сорвав с крючка мушкет, Мария не заметила, что Сэм опустил руку с ножом, а Ганнер, выбравшись из-под кровати, завилял хвостом. Мария направила мушкет на рослого мужчину, стоявшего в дверях.

– Что вам здесь надо? – спросила она.

– Рад тебя видеть, Мария Холлет. Вот как ты встречаешь друзей!

– Друзей? Мои друзья так не врываются в дом. Кто вы такой и что вам здесь нужно?

Мужчина шагнул в комнату и снял шляпу с пером. Мария улыбнулась и опустила мушкет.

– Пол Уильямс, – вздохнула она, с изумлением глядя на гостя.

Сэм прикрыл рот ладонью, с трудом удерживаясь от смеха.

– Извини за вторжение, Мария, – сказал Пол. Он окинул взглядом комнату: – А у вас здесь уютно… – Пол уселся на стул и закинул руки за голову. – Жаль, что весь твой груз пошел ко дну. – Он пристально посмотрел на Сэма. – Так что же случилось? У нас на «Мэри Энн» чего только не говорят… Даже не верится, что ты не сумел выбраться из шторма. Ходят слухи, что вы в тот день захватили судно с грузом вина. Может, повеселились на славу?

– Не в этом дело, – проворчал Сэм. – Просто нанял плохого лоцмана.

– Плохого лоцмана?.. Мария, хотелось бы чего-нибудь выпить, в горле пересохло.

– Выпить? – усмехнулся Сэм. – Есть настойка из березовой коры, есть сосновая смола…

В этот момент Мария подала Полу кружку холодного сидра. Сэм с завистью посмотрел на друга.

– Но как тебе удалось разыскать меня? – спросил он.

– Все очень просто. Я пришел к тетке Марии, чтобы выразить ей свои соболезнования… потери. А разъяренная старуха наставила на меня ружье и велела убираться. – Пол сделал большой глоток сидра, и Сэм судорожно сглотнул. – Так вот… Она рассказала мне довольно странную историю о ведьмах и дьяволах. Рассказала и о покойном пирате. К счастью, она не знает, что ты жив…

– Неужели тетя Хелен сказала тебе, где найти меня? – удивилась Мария.

– Она ничего мне не сказала. Я сам кое-что узнал…

– Но, Пол… – Сэм, не выдержав, потянулся к кувшину с сидром. – Пол, ведь на берегу полно людей. Если они увидят тебя, то мигом вздернут.

– Неужели я похож на предводителя пиратов? – проговорил Пол с невиннейшим выражением.

Взглянув на него, Мария была вынуждена признать, что Пол совершенно не походил на пирата. Он был в парике с косицей, в прекрасно сшитом камзоле, а его башмаки сверкали.

– Но что ты здесь делаешь? – спросил Сэм.

– Что делаю? – Пол допил сидр и облизнул губы. – Мои люди интересуются обломками «Уэсли». Я тоже думал, что нам удастся спасти часть груза. Но похоже, это бессмысленная затея.

– Этого не сможет даже Саутак, – ответил Сэм с самодовольной ухмылкой.

– Саутак… Это имя кажется мне знакомым.

– Капитан Киприан Саутак состоит на королевской службе и покровительствует этой части побережья.

– Ах этот Саутак, – пробормотал Пол. – Надеюсь, что он не узнает, что ты здесь.

Сэм подошел к окну и взглянул на море.

– Вижу, у тебя все-таки хватило разума, чтобы отвести «Мэри Энн» подальше, – сказал он.

– Она стоит немного севернее. – Пол протянул Марии пустую кружку, и та наполнила ее. – Надеюсь, ты не в обиде на меня за столь короткий визит?

– Хорошо, что ты пришел сюда.

Пол поднес к губам кружку и осушил ее.

– Что ж, мне пора. Я увидел то, что хотел увидеть. Да, кстати… Пожалуй, я кое-что тебе оставлю. Если Саутак рыскает здесь, они могут тебе пригодиться. – Усмехнувшись, Пол вытащил из-за пояса два пистолета и положил их на стол. – Возьми их. – Он водрузил на стол кожаный мешок и извлек из него кинжал, инкрустированный изумрудами. – Возьми и это. Может, ты потребуешь вернуть тебе корабль? Или отдать тебе мою абордажную саблю?

Сэм усмехнулся:

– Зачем мне такие игрушки? Спасибо, оставь саблю себе. А что касается «Мэри Энн»… Это мой подарок. Удачи тебе, дружище.

Пол взял со стола свою шляпу и направился к двери.

– До свидания, Мария. А ты, Сэм… Уверен, что мы скоро снова увидимся.

– Непременно, – кивнул Сэм.

В Истхэме ходили слухи, что темными ночами дух капитана «Уэсли» бродит по берегу в поисках своей возлюбленной. Многие уверяли, что даже слышали раскатистый смех призрака, разносившийся по всему побережью.

И следует сказать, что эти рассказы не были плодом воображения. Капитан Беллами действительно ночами бродил по пляжу, но он был не духом, а человеком во плоти. Правда, Сэм не смеялся – ему было не до смеха.

Вскоре обитатели Истхэма стали запирать на ночь свои дома. Когда же на окраине городка появлялась морская ведьма, приходившая продавать свои одеяла и закупать провизию, никто не осмеливался расспрашивать ее о призраке. И люди уже не заходили к ней за мазями и отварами, поэтому никто не видел Сэма, и он мог беспрепятственно гулять на свежем воздухе, восстанавливая силы.

Мария видела, как Сэм терзается из-за потери «Уэсли», и старалась утешить его. Она перестала поить Сэма отварами и теперь кормила его печеными яблоками, пудингом с черной патокой, земляникой и рыбной похлебкой. К тому же давала ему столько сидра, сколько он просил, так что Сэм, пользуясь щедростью Марии, пил с утра до вечера, пил даже во время своих ночных прогулок. Мария вздыхала, глядя на него, однако понимала: ему надо забыться.

Марии только не хотелось, чтобы Сэм забывал о ней, и она смотрела на него с болью в сердце – ей казалось, что он почти не замечает ее, казалось, что он думает лишь о своем корабле.

Сэм постоянно терзал себя мыслями о «Уэсли» и с каждым днем все больше мрачнел. Временами Мария даже не могла находиться с ним рядом. И она по-прежнему не решалась рассказать Сэму о Чарлзе – слишком уж мрачен он был.

Одно лишь радовало Марию: Сэм, казалось, не собирался возвращаться к пиратскому промыслу, во всяком случае, он ничего об этом не говорил.

Как-то ночью – Сэм в это время бродил по берегу – Мария сидела у очага и шила камзол из голубого сукна; она хотела сделать Сэму сюрприз. Неожиданно дверь открылась, и Мария быстро спрятала камзол за спину.

– Ты снова ходил к месту крушения? – спросила она.

– Да, снова, – кивнул он.

– Зачем ты так терзаешь себя? Ты ничего не можешь сделать.

– Не могу, – пробурчал Сэм и принялся расхаживать по комнате. – Проклятые истхэмцы! – рявкнул он. – Я бы с удовольствием перерезал им всем глотки! Ты видела, что они сделали с моим кораблем? Они разграбили его, растащили по дощечке. А проклятый Саутак сжег даже все мачты!

– Сэм, пожалуйста… Нам повезло, что мы еще живы.

– Что ты называешь везением? Целыми днями здесь прятаться – это везение? И неужели ты считаешь, что судья Доун верит рассказам о призраке? Думаю, он скоро нагрянет сюда. Проклятие! Я этого больше не выдержу! Надо поскорее убираться отсюда!

Мария с беспокойством наблюдала, как Сэм ходит по комнате.

– Сэм, пожалуйста, иди сюда и сядь, – сказала она наконец. – Мне не нравится, что ты такой…

– Какой?

– Сердитый.

– Черт возьми, а почему тебе это не нравится?

– Потому что ты пугаешь меня.

Сэм неожиданно улыбнулся. Растянувшись у очага, он положил голову Марии на колени.

– Прости, принцесса, – проговорил он, уставившись в потолок. Взяв Марию за руку, он поднес ее к губам. Затем приложил ее ладонь к своей щеке. – Я не хотел пугать тебя. Кого угодно, но только не тебя.

С минуту они молчали.

– И ты прости меня, – сказала Мария.

– За что?

– За то, что тебе постоянно приходится сидеть в хижине и ты никого, кроме меня, не видишь. И за то, что поила тебя отварами. Прости… за все.

– Ты ни в чем не виновата, – сказал Сэм. – И если бы не ты и не твои травы, – добавил он с улыбкой, – я бы уже давно был на том свете. Скоро вернется Пол. Возможно, сегодня или завтра.

Мария похолодела.

– И ты уйдешь? – проговорила она со слезами на глазах.

– Да, я уплыву с ним.

Воцарилась тишина. Мария закрыла глаза и закусила губу. Значит, Сэм не останется с ней. Значит, она ошиблась в нем… Сэм Беллами был пиратом, пиратом и останется.

– И я хочу взять тебя с собой, – сказал он неожиданно.

Открыв глаза, Мария смотрела на него в изумлении. Уплыть с ним? На пиратском судне? О Господи, это невозможно. Она готова отправиться за ним хоть на край света, готова на все, но только не это.

– Тебе разве не нравятся корабли, Мария? – спросил он, заглядывая ей в лицо.

– Очень нравятся.

– Ты не хочешь покидать дом?

– Нет, не в этом дело. Меня здесь ничто не держит.

– Значит, ты больше не любишь меня?

– О, Сэм, что мне сделать, чтобы доказать тебе свою любовь? Как ты не понимаешь? Дело не в тебе и не в корабле. Мне не нравится твоя жизнь.

– А-а… – Сэм в задумчивости провел ладонью по подбородку. – Тебе не нравится, девочка, мое занятие?

Мария кивнула.

– Неужели это так беспокоит тебя? – Сэм улыбнулся с таким видом, словно речь шла о пустяке. Он приподнялся и потянулся к кружке с сидром. – Пират я или нет, Мария, я все равно остался твоим прежним Сэмом. Тем самым, который хотел жениться на тебе.

– Нет, Сэм, ты не прежний.

– Согласен. Я сейчас немного не в себе, но стоит мне ступить на палубу…

– Нет, ты очень изменился, – перебила Мария. – Раньше ты улыбался, шутил, смеялся… А теперь ты мрачный и непредсказуемый. Сейчас ты… как акула, угодившая в сети.

Сэм рассмеялся: именно так он себя и чувствовал.

– Тебе трудно судить, Мария. Как бы ты себя чувствовала…

– Когда-то ты целовал меня, обнимал, ласкал… А теперь… ты ни разу не прикоснулся ко мне, Сэм, ни разу. Только не говори, что ты еще слаб! У тебя хватает сил каждую ночь бродить по пляжу!

– Что ты хочешь этим сказать?

– В голове у тебя только твой разбитый корабль, твои погибшие люди и вино! Мне все это ненавистно!

Сэм нахмурился. Он постоянно винил себя в гибели судна и команды, а теперь еще и Мария напоминает ему об этом.

– Я знаю, что последнее время был слишком занят… своими мыслями, – проговорил он. – Но обещаю тебе: как только я ступлю на палубу, все изменится.

– А что это будет за палуба? Палуба пиратского корабля? – Сэм сжал кулаки. – Пиратство! Ты только и думаешь об этом! Мы с тобой почти не разговариваем, и ты всегда мрачный! Уже дошло до того, что мне не хочется находиться с тобой в одной комнате. Тебе нет до меня дела. Ты постоянно пьешь сидр и часами расхаживаешь по комнате. Ты думаешь только о своем разбитом корабле! А ведь люди говорят, что из твоей команды уцелели всего лишь двое. Почему тебя так тянет к этой жизни?

– А почему она тебе не нравится?

– Почему? – Мария вскочила со стула. – Потому что пиратство – это преступление! Грабить и убивать честных людей – великий грех!..

– Продолжай, Мария, продолжай, – проговорил Сэм сквозь зубы. – Значит, мы убиваем честных людей?

– А разве не так?

– Нет, черт возьми! Да, мы грабим их, но если они сдаются без боя, то отпускаем с миром.

– Но почему ты хочешь вернуться к этой жизни? Неужели ты полагаешь, что не совершаешь ничего дурного, когда грабишь торговые суда?

Сэм наконец не выдержал, его черные глаза сверкнули.

– Я хочу, Мария, чтобы ты знала: люди, которых мы грабим, далеко не так бедны, как ты думаешь. К тому же все они отъявленные негодяи. Они написали законы, защищающие только их интересы. И эти люди не считаются с теми, кто на них работает, уж я-то знаю, Мария, о чем говорю. Я больше не собираюсь служить этим мерзавцам! – Сэм в ярости запустил кружкой в стену, и она разлетелась на мелкие осколки. – А люди считают, что пираты думают лишь о богатстве. Мне ни к чему богатство! Главное для меня – жить в свое удовольствие!

– Но, Сэм, у тебя нет права грабить людей только потому, что они богаты. Поэтому я и не хочу плыть с тобой.

– Черт побери, Мария! Хочешь, я покажу тебе корабль, полный несчастных людей, которых постоянно избивают? Англичане относятся к матросам хуже, чем в любой другой стране. Об этом свидетельствуют шрамы на моей спине.

– Я их уже заметила, – сказала Мария. – За что же с тобой так поступили? Наказание за мятеж?

– Нет, за неподчинение!

– Это меня ничуть не удивляет, – ответила Мария с едва заметной усмешкой.

Сэм резко развернулся и ударил кулаком в дверь с такой силой, что затрещали доски. Затем, прислонившись к косяку, уставился в пол и что-то пробормотал вполголоса.

– Что ты сказал? – спросила Мария.

– Сказал, что сделал все это ради тебя.

Она смотрела на него с недоумением.

– Да, ради тебя, – продолжал Сэм. – Захватывая очередной корабль, я представлял, как вспыхнут твои глаза, когда я отдам тебе свою долю добычи. Я думал только о тебе… – Мария взглянула на него с упреком, и он отвел глаза. – Я обещал, что вернусь с золотом и серебром и сделаю тебя принцессой, ведь так? Я бы сложил к твоим ногам все свои сокровища.

– Я бы не приняла их, Сэм, – заявила Мария.

– Не приняла?.. – Сэм был уязвлен. – Я провел целый год в погоне за сокровищами! Целый год! И какова же твоя благодарность?

– Я уже говорила, что об этом думаю. Неужели ты полагал, что я смогу принять награбленное?..

– Да, полагал! – закричал он громовым голосом. – А если бы думал иначе, то никогда бы не вернулся, уверяю тебя! Можешь жить так, как тебе нравится, но мне здесь делать нечего.

Сэм подбежал к постели, отшвырнул подушки и схватил два пистолета, которые оставил ему Пол. Мария с ужасом наблюдала, как он метался по комнате. Распахнув дверцы буфета, Сэм сбросил на пол все банки и пузырьки с лекарствами. Громко ругаясь, захлопнул дверцы и, подбежав к сундуку, стоявшему у кровати, стал ломать его замок.

Мария вскочила на ноги.

– Что ты делаешь?

– Ищу одну вещь.

– Какую? Тебе лучше спросить у меня, а не ломать все вокруг.

– Ты мне и так уже все сказала. Где мой кинжал? Тот, что дал мне Пол? Где он?

– Какой кинжал? – спросила Мария с невинным видом и тем самым выдала себя.

Сэм прищурился. Он крепко схватил Марию за руку. Она пристально посмотрела ему в глаза.

– Ты делаешь мне больно, Черный Сэм, – проговорила она.

Он ухватил ее за лиф платья и привлек к себе.

– Где мой кинжал?

– А куда ты собрался? Почему ты не можешь обойтись без него?

– Я иду спасать своих друзей!

– Каких друзей?

– Тех двоих, о которых ты говорила. Их, конечно же, держат в тюрьме, и если я не спасу их, то никто не спасет. А теперь скажи мне, где кинжал?

– Спасать своих друзей? – проговорила Мария. – Тогда тебе будет маловато двух пистолетов и кинжала! Тебе придется вооружить целый отряд!

– Черт возьми, что ты несешь?

– Я говорю о маленьком судне, которое, как ты бормотал в бреду, вы захватили незадолго до крушения…

– Так что с ним?

– А то, что семь пиратов, которые были на борту, остались живы! – выпалила Мария. Сэм уставился на нее в изумлении, а она продолжала: – Это маленькое судно затонуло в ту же ночь, что и «Уэсли», но у семерых пиратов все-таки есть оправдание: они разбили корабль, потому что были мертвецки пьяны!

Сэм смертельно побледнел. Ноздри его раздувались, глаза сверкали. Мария в испуге попятилась.

– И где же их держат, этих семерых? – проговорил он вкрадчивым голосом, в котором звучала угроза.

– В бостонской тюрьме.

– А где они содержались раньше?

– В тюрьме Барнстейбл, – прошептала Мария.

– И ты ничего мне не сказала?

– Но ведь ты все равно не смог бы их спасти.

– Будь ты проклята, маленькая ведьма! Если бы ты раньше сказала мне о них, я непременно вызволил бы их! Но нет, ты намеренно выжидала, а теперь уже ничего нельзя сделать. И теперь мне придется отправиться в Бостон.

Сэм ударил ногой по стулу, и тот отлетел к противоположной стене. Последовал еще один удар – и сундучок перевернулся, крышка откинулась, и одеяла вывалились на пол.

Мария не на шутку испугалась.

– Остановись, Сэм! – воскликнула она.

– Где мой кинжал? Отвечай! – Он снова схватил ее за руку.

Она посмотрела на сундучок, и Сэм проследил за ее взглядом; глаза его налились кровью. Мария почувствовала, что бледнеет, – ведь в сундучке был не только кинжал, но и вещи маленького Чарлза.

– Отпусти меня! – закричала она. – Мне больно!

Но Сэм крепко держал ее за руку. Глядя ей в глаза, он проговорил:

– Ты скажешь мне, где он лежит, Мария, и тогда я отпущу тебя. Ведь тебе не нужны драгоценные камни, которыми украшен кинжал. А… я знаю, чего ты хочешь, знаю, чего ты добиваешься. – Он вперился в нее взглядом. – Если отдашь мне кинжал, я сумею тебя вознаградить.

Мария сразу поняла, что речь идет не о золоте и серебре, слишком уж красноречив был взгляд Сэма.

– Будь ты проклят, Сэм Беллами! Ты просто… негодяй! Ты…

В следующее мгновение Сэм впился поцелуем в ее губы, и Мария тотчас же почувствовала, что ее неудержимо влечет к этому человеку.

– Может, ты считаешь, что я еще недостаточно окреп? – спросил он, отстранившись.

– Но, Сэм, пожалуйста… Только не так!

Мария пыталась вырваться, но тщетно. Сэм подтащил ее к постели и расстегнул пуговицы на платье. Повалил на матрас. Он был настойчив и груб, и в ласках его не чувствовалось нежности, только похоть, порожденная злостью. Мария вырывалась и молотила его кулаками.

– Прекрати! Ради всего святого, прекрати! – кричала она, заливаясь слезами.

Но Сэм придавил ее к матрасу всей своей тяжестью, и его рука легла ей на грудь.

– Нет, Сэм, нет! – вскрикивала Мария. – Только не это. Прошу тебя, умоляю…

Прошла минута, другая, а она ничего не почувствовала. Мария медленно открыла глаза и увидела бледное лицо Сэма. Выругавшись сквозь зубы, он лег на спину и затих. Мария тихонько всхлипывала. Сэм молчал.

– О Господи… – пробормотал он наконец.

Сэм понимал, что не совладал с собой, и стыдился этой несдержанности. Закрыв лицо руками, он пытался успокоиться. Минута проходила за минутой, а они по-прежнему лежали молча. Наконец Сэм поднялся, подтянул бриджи и посмотрел на Марию. Но теперь в его глазах была не ярость, а мольба.

Наклонившись, он провел пальцем по ее мокрой от слез щеке. Мария вздрогнула и зажмурилась, чтобы не видеть его. Сэм вытер ее слезы своим носовым платком, и она почувствовала, что он присел на кровать. Затем услышала его тяжелый вздох.

– Мне жаль, очень жаль, моя маленькая принцесса.

Мария открыла глаза. Сэм сидел на краю кровати, упершись локтями в колени и уставившись в пол. Его поза выражала полное раскаяние.

– Мне очень жаль, Мария. Мне нет прощения. Но твой острый язык… Такого со мной раньше не случалось. – Он поднял голову. В его глазах было страдание. – Мария, любимая… Господи, что я наделал?

Мария поднялась. Она видела, что Сэм нуждается в ней, нуждается в ее любви и утешении, но ничего не могла с собой поделать. Она застегнула пуговицы на платье и сняла с крючка накидку.

– Мария…

Она обернулась уже у самой двери.

– Дело не в том, что ты сделал, Сэм. Просто ты стал совсем другим.

Дверь за ней закрылась, и Сэм остался в одиночестве.

Глава 13

Люблю, хоть нет и безобразней,

Хоть нет уродливей тебя!

Купер

Мария не думала о том, что ей придется пройти по Истхэму, она думала лишь об одном: ей во что бы то ни стало надо добраться до яблони, где они с Сэмом впервые встретились. Почему она направилась именно туда? Мария этого не знала. Возможно, ей казалось, что она сумеет изгнать Сэма из своего сердца, если снова окажется под этой яблоней.

Было еще темно, когда она брела по вересковой пустоши. Когда же наконец вышла на дорогу, начало светать. Мария слышала щебет птиц, разбуженных солнцем, но птичьи трели не радовали ее, не радовали и запахи раскрывающихся цветов.

«Я не буду плакать из-за него», – мысленно повторяла она, шагая по дороге. Ведь Сэм Беллами принес ей столько горя… Когда-то она его любила, но теперь он умер для нее, как будто действительно покоился на дне морском со своей командой.

Может быть, напрасно она спасла его? Наверное, следовало оставить его на берегу.

Нет, ни за что на свете! Никогда! Мария пыталась изгнать Сэма из своего сердца, но при этом чувствовала, что все еще любит его. И знала, что всегда будет любить.

– Черт бы тебя побрал, Сэм Беллами! – закричала она, но ее услышали только плывущие по голубому небу облака.

Она, наверное, была не в своем уме, когда решила спасти его. Да, не в своем уме! Спасти такого негодяя!

Пересекая городскую черту, Мария в страхе озиралась, но люди тоже боялись ее: некоторые, хватая на руки детей, убегали домой; другие стояли, молча глядя на нее. Но никто не посмел остановить ее.

Миновав таверну «Хиггинс», стоявшую среди дубов и сосен, Мария пошла по мягкой от листвы тропинке. Лучи солнца, пробиваясь сквозь ветви деревьев, согревали усыпанную сосновыми иголками землю. Деревья расступались перед ней, земля становилась все мягче. Вот наконец и яблоня, вся в цвету.

Мария села на землю и прислонилась спиной к стволу. Солнечные лучи золотили ее волосы, и на колени ей осыпались яблоневые лепестки. Солнце припекало все сильнее, и Мария почувствовала, что глаза ее слипаются…

Она проснулась, когда на землю уже ложились длинные тени. Проснулась с неприятным ощущением: ей казалось, что случилось непоправимое… И тут Мария вспомнила события прошедшей ночи, и сердце ее затрепетало, заныло.

Сэм!

Пока она спала, в ее душе что-то произошло. В ней проснулась злость. Мария поднялась, стряхнула травинки с юбки и тут же вспомнила, что делала то же самое, когда была здесь в первый раз. Тогда, как и сейчас, она была оскорблена и злилась на Сэма. Но тогда она была еще ребенком. А сейчас… Сейчас она отправится к себе в хижину и выскажет Сэму все, что думает о нем. И пусть не пытается ее запугать. Негодяй! Зверь! Пират! Мария решительно зашагала в сторону леса.

Когда она вышла на дорогу, уже совсем стемнело и на небе высыпали звезды. Мария шла и мысленно повторяла: «Спасибо тебе, Сэм, спасибо…» Она так была увлечена мыслями о том, что скажет этому негодяю, что не услышала шагов за спиной.

Только когда из темноты раздался мужской голос, она поняла, что ее преследуют.

– Ба, да это морская ведьма вышла на ночную прогулку! Спешите, мисс Холлет? – И тотчас же раздался омерзительный смех.

Мария оглянулась и узнала преследователей. Это были братья Морс, два года назад перебравшиеся в Истхэм из Бостона. Адам и Фредди изредка рыбачили, а все остальное время проводили в таверне, однако, по словам Пруденс, никогда не оставляли чаевых.

Мария зашагала быстрее, но и Фредди с Адамом ускорили шаг – они догоняли ее.

– Эй, Мария! – закричал Адам. – Неужели тебе не хочется поболтать с нами? Мы заметили тебя, когда выходили из таверны, и решили составить тебе компанию. Ночью молодой леди ходить опасно… К тому же тебе запрещено появляться в городе.

– Да, он прав, – подал голос Фредди. – Здесь небезопасно… Особенно… для леди.

– Здесь небезопасно для кого угодно. Даже для таких заблудших душ, как мы! Никогда не знаешь, кого тут встретишь… Можно встретить индейцев, диких зверей или даже ведьму, если ночь несчастливая.

– Наоборот, счастливая, – сказал Фредди.

Последовал взрыв смеха. Марию охватила паника. Может, побежать? Но бежать глупо… Если она побежит, то еще больше раззадорит преследователей. Она остановилась, оглянулась. Мужчины подошли к ней вплотную.

– Да, Адам, ты прав. Я ведьма. Поэтому не нуждаюсь в твоей защите. А сейчас убирайтесь – или пожалеете!

Они расхохотались, и Марию обдало кислым запахом эля.

– Мария, неужели ты действительно думаешь, что мы верим в эти сплетни? – Адам обнажил в улыбке свои гнилые зубы. – Мы не так глупы, как другие.

– Тогда почему же вы бросали в меня камнями? – спросила Мария.

– Камнями? Какими камнями?

Фредди толкнул Адама локтем в бок:

– Она говорит о том дне прошлой осенью.

– Ах вот оно что… – ухмыльнулся Адам. – Как я только мог забыть такое? Мы бросали камни просто ради забавы.

– Ради забавы? – Мария невольно отшатнулась.

Она могла понять людей, которые бросали в нее камни, потому что верили, что она ведьма. Но эти двое… Они делали это ради забавы. Им хотелось причинить ей боль и посмотреть на ее страдания.

Господи, что же тогда они сделают с ней сейчас?

– Мне кажется, что вы еще раз подтвердили то, что я всегда о вас думала: вы просто мерзкие животные. Вы оба!

Мария повернулась, чтобы уйти, но тут раздался оглушительный смех, и чья-то грязная рука схватила ее за плечо.

– Адам, может, покажем этой леди, какие мы животные?

– Нет! – Мария отбросила руку Фредди. – Не смейте меня трогать! Дайте мне уйти.

И опять раздался омерзительный смех. А потом она увидела, как Адам стал распускать ремень. Фредди же снова схватил ее за плечи. Собравшись с силами, Мария сбросила с плеч руки Фредди и, резко развернувшись, бросилась бежать. Но Фредди тотчас же нагнал ее и ухватил за руку. Она хотела закричать, но вдруг услышала знакомый голос:

– Отпусти ее – или я перережу тебе глотку!

Адам медленно повернул голову и замер, словно окаменел.

– О Господи… – выдохнул он.

Мария проследила за его взглядом и увидела Сэма, стоявшего шагах в тридцати от них. Сэм был мрачен, как грозовая туча, и его черные глаза сверкали в лунном свете. На нем был новый камзол, который Мария дошивала накануне. В руке же он держал кинжал – подарок Пола.

– Господи, Фредди, это призрак… – прошептал Адам.

В следующее мгновение Сэм двинулся в их сторону. Фредди с пронзительным воплем отскочил от Марии и скрылся во тьме. Адам же топтался на месте, безуспешно пытаясь застегнуть бриджи.

– Еще один шаг – и ты покойник, – проговорил Сэм.

Он приблизился к Адаму и окинул его презрительным взглядом. Адам все еще пытался подтянуть бриджи.

– Не трудись, они тебе не понадобятся, – ледяным голосом проговорил Сэм.

– Пожалуйста, сэр, не сердитесь. У меня и в мыслях не было ничего такого… Клянусь, я…

– Заткнись, скотина!

Адам плакал, не стесняясь слез. Сэм же обошел вокруг него, оглядел с ног до головы. И тут Адам понял, что его судьба уже решена, понял, что пощады не будет. Слезы потоками струились по его грязным щекам; он закрыл глаза, но тут же открыл, услышав отдаленный гул голосов. Пират тоже услышал голоса; его губы растянулись в дьявольской усмешке.

– Похоже, у нас здесь скоро будет веселая компания, не так ли, приятель? – Сэм пристально смотрел на Адама; его пальцы поглаживали инкрустированную драгоценными камнями рукоять кинжала. – Кажется, ты намеревался кое-что продемонстрировать. Думаю, ты покажешь это своим приятелям. Уверен, что они должным образом оценят твои достоинства. Ты со мной согласен? – Сэм снова усмехнулся. – Что же касается меня, – он принялся поглаживать свою аккуратную бородку, – то я с удовольствием посмотрю на столь увлекательный спектакль.

Адам в ужасе смотрел на пирата. Тот усмехался и поигрывал кинжалом.

– А сейчас спускай свои штаны.

– Что?!

– Ты прекрасно слышал. Спускай!

И тут Адам все понял. Его лицо сделалось пепельным.

– Нет, сэр! Пожалуйста, не надо! Умоляю вас…

– Мария, дорогая, отвернись, пожалуйста, – с невозмутимым видом проговорил Сэм. И тотчас же закричал громовым голосом: – Я сказал, снимай их, ты, вонючая свинья!

Мария отошла подальше в лес. Колени у нее подгибались, руки дрожали. Она слышала рыдания Адама, затем услышала треск материи… А потом вдруг раздался громкий смех Сэма, и послышались крики людей, которых привел Фредди.

– Твои приятели скоро будут здесь, – проговорил Сэм. – С твоей стороны было бы невежливо заставлять их ждать. Иди и покажи им то, что ты собирался продемонстрировать мисс Холлет.

– Пожалуйста, сэр…

– Черт возьми! Ты хочешь, чтобы я потерял терпение и прямо здесь кастрировал тебя?

В воздухе блеснул нож, но Адам уже бросился бежать, и его леденящие кровь вопли могли бы разбудить даже мертвого. Рубашка же беглеца, словно парус, развевалась над его голым задом.

Со стороны дороги послышался громкий мужской хохот, затем – отчаянный визг женщин.

Сэм усмехнулся и сунул кинжал обратно в ножны.

– Мария! – позвал он, но на дороге у него за спиной никого не было. – Мария! Где ты, девочка?

Шаги в подлеске, громкий вскрик – и тишина.

Мария лежала на траве. Лежала, заливаясь слезами и держась рукой за лодыжку. Она подняла голову. Ее губы дрожали; в широко раскрытых глазах застыл ужас.

– О Сэм… – Она громко разрыдалась. – Они… они… Он собирался…

– Я знаю, дорогая. – Он наклонился и взял ее на руки. Она была легче пера. Сэм убрал прядь с ее лица и, поцеловав в губы, прижался щекой к ее щеке. – Глупенькая… – прошептал он, и в его голосе были любовь и мольба о прощении.

Мария прижалась к широкой груди Сэма и обвила рукой его шею. Она не спрашивала, куда он несет ее. Ей было все равно. Главное, что он был с ней рядом и она была в безопасности, под его защитой.

Глава 14

Раз жизнь дарю тебе,

Ответь мне тем же:

Мне подарив свою.

Браунинг

Ветви цеплялись за звездное небо, и кусты ежевики рвали их одежду. Сэм шел, огибая болота, избегая топких мест, откуда поднимались зловонные испарения. Камыш и осока затрудняли движение, высокая трава хлестала Марию по ногам, но Сэм ни разу не остановился, пока они не достигли зеркальных вод Биллингсгейтской гавани.

Он пронес ее по пляжу прямо к причалу, белевшему в темноте. В гавани спали лодки, озаренные звездным светом. Ночную тишину нарушали лишь шаги Сэма – под его ногами скрипели доски причала. Наконец он остановился, и снова воцарилась тишина.

Сэм крепко прижимал к себе Марию, и она слышала, как дыхание с шумом вырывается из его легких, чувствовала, как вздымаются мускулы на его широкой груди. Отдышавшись, он проговорил:

– Ты не собираешься отчитать меня, излить свой гнев? Я знаю, что заслужил это. Все, что угодно, только не тягостное молчание.

– Что я должна тебе сказать?

– Не знаю. Должно быть, в твою хорошенькую головку приходят самые разные мысли обо мне. Выскажи их. Не держи все в себе. Я вытерплю…

– Боюсь, что все мои мысли только ранят твою гордость, поэтому я лучше промолчу.

– Мне кажется, что с меня надо сбить спесь.

– Нет, ты этого не заслуживаешь.

Сэм задумался. Он прекрасно понимал, что Мария в обиде на него, и ему хотелось, чтобы она отругала его, сделала ему больно. Возможно, это смягчило бы его вину… Но Мария смотрела на него с улыбкой, и в глазах ее была любовь. Наконец он осторожно опустил ее на доски причала.

– Ты видел лицо Адама? – Мария снова улыбнулась. – Я была уверена, что он умрет от страха. О, Сэм, если бы ты только увидел себя! Ты был страшнее самого дьявола!

Сэм погладил свою бородку.

– Я и сейчас такой? – спросил он с усмешкой.

– Конечно! Неудивительно, что Адам принял тебя за привидение. Теперь ты станешь легендой.

– Очень плохо, что они меня видели, – пробормотал Сэм. – Ведь не все верят в привидения.

Улыбка исчезла с лица Марии. Счастье, наполнявшее ее сердце, растаяло, как утренний туман.

– Ты хочешь покинуть Истхэм? – спросила она.

– Давай поговорим серьезно, Мария. Неужели ты думаешь, что после случившегося я могу оставаться здесь? Они наверняка уже сейчас обыскивают твой дом. Ты ведь читала указ губернатора: любой человек, оказывающий содействие уцелевшим пиратам, понесет наказание вместе с ними. А теперь представь, что они сделают со мной, капитаном пиратского судна. Нет, моя девочка, я не хочу рисковать.

Мария не чувствовала боли – чувствовала только жуткую пустоту в душе. Она с дрожью в голосе проговорила:

– Но ведь они не знают, что ты выжил…

– Возможно, еще не знают. Но если я задержусь здесь, то наверняка узнают. Достаточно одной пули, чтобы убедиться в том, что призрак – человек из плоти и крови.

Мария во все глаза смотрела на Сэма. Конечно же, он был прав. Люди будут виться вокруг ее дома, точно осы. Сейчас они с Сэмом даже не могут вернуться домой, чтобы забрать Ганнера. Если Сэма схватят, его посадят в бостонскую тюрьму и казнят. А ее, Марию, могут казнить вместе с ним как пособницу. Им обоим опасно оставаться в Истхэме, и они должны покинуть его.

И тут они услышали голоса и увидели свет фонарей – люди бросились за ними в погоню.

– Идем, – сказал Сэм и взял ее за руку.

Но Мария колебалась. А как же Ганнер? Что станет с тетей Хелен? И как быть с воспоминаниями о маленьком Чарлзе, с воспоминаниями о родителях и детстве?..

– Идем, Мария, у нас нет времени.

– Но, Сэм…

– Черт возьми, в чем дело?

– Я… я не могу.

Сэм выругался сквозь зубы и посмотрел в сторону леса. Преследователи приближались.

– Мария, у нас сейчас нет времени на разговоры. Идем!

– Я никуда не пойду с тобой, ведь ты… пират!

Сэм снова выругался. Голоса становились все громче, и свет фонарей уже мелькал за ближайшими деревьями. Их могли обнаружить в любой момент. Сэм видел только один выход из положения: обмануть Марию ради ее же блага.

– Проклятие! Мария, я не собираюсь оставаться здесь, чтобы спорить с тобой! Если тебе не нравится мое занятие, то я откажусь от него! Идем же, ради Бога!

– Ты действительно покончишь с этим?

– Да, покончу, – пробормотал Сэм сквозь зубы.

Мария пристально на него посмотрела. Конечно же, она не поверила ему. Что ж, если он не сдержит свое слово, у нее еще будет время с ним поговорить.

Сэм схватил Марию за руку, и они побежали по причалу. Он был уверен, что Мария ничего не знает о его истинных планах – ведь иначе она бы не последовала за ним. Но она саматолкнула его на эту ложь. Не мог же он оставить ее одну в Истхэме, особенно после случившегося… Добежав до пирса, Сэм тщательно осмотрел все рыбацкие лодки. Наконец нашел то, что требовалось.

– А сейчас утри слезы, – сказал он, проводя пальцем по ее мокрой щеке. – Я не потерплю плакс в своей команде.

И тут из леса выбежал Ганнер. Пробежав по пляжу, он выскочил на пирс.

– Ганнер! – обрадовалась Мария.

– О Господи, ради всего святого!

– Сэм, мы должны взять его с собой.

Выругавшись, Сэм спрыгнул в лодку. Только этого паршивого пса ему сейчас не хватало… Женщина на корабле – уже плохая примета. Но собака…

Сэм протянул руки к Марии. Свет фонарей приближался к ним все ближе.

– Перестань хныкать и прыгай!

Мария колебалась:

– Но лодка такая маленькая… А вдруг начнется шторм и она перевернется?..

– Ты должна доверять мне, принцесса.

– Но, Сэм, я боюсь. Это всего лишь крохотная рыбацкая лодочка. К тому же чужая. Ты украл ее. Это…

– Пиратство? – Он улыбнулся своей дьявольской улыбкой. – Пойми, Мария, это единственная возможность спастись. Прыгай! Мы зря теряем время.

Она понимала, что Сэм прав. Другого выхода у них не было. Ганнер уже сидел в лодке, вопросительно глядя на хозяйку. Мария посмотрела на черную воду, в которой отражались звезды, и страх сковал ее сердце, ноги же, казалось, приросли к причалу. Даже здесь, у берега, эта лодочка не внушала доверия, а что же будет, когда они выйдут в открытое море?

– Мария, долго мне еще ждать?

– Я… я не могу.

– Проклятие! У нас нет времени на подобные игры! Прыгай!

– Но, Сэм…

– Что еще? Тебе не хочется покидать Истхэм?

– Не в этом дело.

– Значит, ты боишься меня?

– Нет.

– Тогда чего же ты боишься?

– Лодки.

– Лодки? – Сэм недоверчиво посмотрел на нее. Потом, запрокинув голову, громко рассмеялся. – Лодки! Ты выросла у моря – и боишься лодки?

– Да, боюсь.

– Мария, не смеши меня. И вот что, девочка… Чего ты больше боишься – лодки или петли палача?

– Меня страшит любая смерть.

– Если будешь терять время, у тебя не останется выбора. Иди сюда…

Руки Сэма подхватили Марию и опустили на дно лодки. Он тут же усадил ее на одно из сидений.

– Сиди и не двигайся.

Отвязав швартовы и оттолкнувшись от пирса, Сэм направил лодку в открытое море. Ганнер стоял на носу суденышка. Мария же сидела, глядя на черную воду за бортом. Мысль о том, что от темных морских глубин ее отделяет лишь тоненькое днище, вселяла в нее ужас. Ведь там, на дне, лежали утонувшие пираты… Ладони ее вспотели; костяшки пальцев, вцепившихся в сиденье, побелели.

Но Сэм, оказавшись в своей стихии, уверенно вел суденышко. Он старался поймать ветер, чтобы надулся парус, и все его движения были точно рассчитаны.

– Мария, ты все еще боишься?

– А тебе кажется это смешным?

– Не сердись, принцесса, но видеть тебя бледной и дрожащей, словно медуза, – это выше моих сил.

– Я чувствую, что мы утонем.

– Нет, моя девочка, – улыбнулся Сэм, – мы не утонем.

И действительно, океан был на редкость спокоен и приветлив – словно извинялся за то, что так жестоко обошелся с «Уэсли».

Но Мария по-прежнему со страхом смотрела на черную воду за кормой и думала о морских чудовищах, которые потащат ее на дно морское, если лодка перевернется.

– Если хочешь, можешь сесть рядом со мной, – сказал Сэм.

Ему не пришлось ее уговаривать. Мария осторожно перебралась к Сэму и опустилась рядом с ним.

– Здесь лучше? – спросил он.

– Гораздо лучше.

Мария уткнулась лицом в его плечо и закрыла глаза, чтобы не видеть ужасной черной воды. Но Сэм, конечно, не допустит, чтобы с ней что-нибудь случилось. С ним она в безопасности. Мария наконец осмелилась открыть глаза.

«Глупая», – ругала она себя, думая о кораблях, бороздящих океан, думая о моряках, для которых океан стал родным домом. Потом она вспомнила о «Уэсли» и о пиратах… Интересно, что за жизнь они ведут?

– Сэм, скажи, какая она, эта жизнь?

– Какая жизнь?

– Жизнь пиратов.

Он взглянул на нее вопросительно.

– Но мне казалось, что тебе неприятно говорить об этом.

– Сейчас, когда ты с этим покончил, сейчас я могу выслушать…

Сэм задумался.

– А что бы ты хотела узнать? – спросил он наконец.

Мария прижалась к его плечу.

– Расскажи… Как все было. Как вы жили, где плавали… Скажи, действительно ли пираты такие жестокие и кровожадные. Расскажи мне о них.

Сэм невольно улыбнулся и принялся рассказывать. Он рассказал о наглом и самоуверенном Томе Бейкере, о мастере на все руки Страйпсе, о весельчаке Саймоне ван Ворсте и о несчастном Томасе Девисе, плотнике, которого они силой заставили остаться на судне, так как очень в нем нуждались. Рассказал и о жизни на «Уэсли».

– Значит, никто из вашей команды никогда никого не убивал? – спросила Мария; ей очень хотелось верить, что уж Сэм-то никогда не брал на душу этот смертный грех.

– Тех, кого грабили, – никогда, – ответил Сэм. – Но однажды мои парни чуть друг другу не перерезали глотки. Все кончилось бы очень плохо, если бы я вовремя не вмешался.

– А что случилось? – спросила Мария, положив голову ему на плечо.

– Случилось так, что пунш получился очень крепкий, – улыбнулся Сэм.

Мария тоже улыбнулась. Смахнув с лица брызги, она выпрямилась и вдруг заметила, что парус обвис – ветер внезапно утих.

– Проклятие! – раздался голос Сэма.

Сэм надеялся, что ветер вновь задует, однако надежды его не оправдались. Но не только вероломный ветер раздражал Сэма. Сидевшая рядом с ним Мария раздражала гораздо больше. Вернее, он злился не на нее, а на себя, потому что чувствовал: ее близость возбуждает. Если он хоть на несколько минут покинет ее, то, возможно, ему удастся успокоиться. Сэм поднялся с сиденья.

– Куда ты? Что ты собираешься делать? – спросила Мария.

– Спустить парус, – проворчал Сэм. – Похоже, нам придется немного подрейфовать. Ветер совсем затих.

Резкий ответ Сэма смутил Марию. Не понимая, чем вызвано его раздражение, она посмотрела на него с обидой. Он же быстро убрал парус, и лодка закачалась на мелкой волне. И по-прежнему царило безветрие. Взглянув на небо, Мария заметила небольшую тучку, плывущую с востока на запад. Она снова посмотрела на Сэма. Он все еще не вернулся к ней, и было совершенно очевидно, что он намеренно держится на расстоянии. Но почему?

– Сэм, мне холодно! – закричала Мария.

Он тяжко вздохнул и с явной неохотой направился к ней. Марии же совсем не было холодно, но ей хотелось, чтобы сильные руки Сэма обняли ее, чтобы ласкали ее… Но как сказать ему об этом, как подступиться к нему?

Сэм снял с себя камзол и набросил его на плечи Марии. Однако уселся не рядом с ней, как она ожидала, а напротив нее.

– Согрелась? – спросил он с раздражением в голосе.

– Нет, мне все еще холодно.

– Но что же я могу сделать? Разжечь костер?

Мария помрачнела, и Сэм мысленно отругал себя за грубость. Но тут она пристально посмотрела на него, посмотрела прямо ему в глаза.

– Я хочу… – Мария взглянула на зеркальную поверхность моря, в котором отражались тысячи и тысячи звезд. Волны тихо плескались за бортом лодочки; и они были одни, совсем одни под огромным пологом ночи. – Я хочу, чтобы ты вернулся сюда… и обнял меня.

– О Господи…

Сэм прошелся по лодке и рывком вытащил из-под лавки парусину и рыбацкую сеть. Затем принялся все это раскладывать на днище. В конце концов получилось подобие постели. Разбуженный шумом, Ганнер вскочил, тихонько зарычал и опять улегся.

– Сэм…

– Послушай, Мария, у меня нет настроения играть… во всякие игры. Или ты прямо скажешь мне, что беспокоит тебя, или уж лучше помолчи. Я устал… Я не спал двое суток и едва стою на ногах. Спокойной ночи.

– Но, Сэм, а если что-нибудь… случится? – с тревогой в голосе спросила Мария.

– Что, например?

– Что, если задует ветер? Или… или если нас отнесет к берегу?

– Мария, у меня очень чуткий сон. Если что-нибудь случится, я непременно проснусь. Да и ты можешь разбудить меня.

Сэм растянулся на своей постели и, закинув руки за голову, замер, словно умер. Мария вздохнула. Ну почему он так ведет себя? Почему совсем ее не замечает? Минута проходила за минутой, а Сэм все не засыпал; он то и дело вздыхал и тихонько ругался. Наконец Мария поняла, что Сэм просто не хочет находиться с ней рядом. Но почему не хочет?.. Она смотрела на его мужественное лицо, смотрела на его руки, грудь и… Внезапно ей все стало ясно. «Мария, как ты глупа», – подумала она. Все дело в том, что он желал ее! И он – неустрашимый пират, принц моря… грубиян, – он был слишком порядочным человеком и боялся обидеть ее.

Все было до смешного просто.

Но ведь она – женщина… Поэтому сумеет помочь ему. Она ждала его целый год, потом несколько недель боролась за его жизнь – и победила. И она не позволит ему терзаться и томиться… Пора покончить с тем плохим, что было между ними, включая и вчерашний вечер.

– Сэм…

Ответа не последовало.

– Сэм…

– Что, Мария? – отозвался он наконец.

– Если ты не хочешь прийти ко мне, можно я приду к тебе? Мне все еще холодно.

– Да, можно, – ответил он, вздохнув.

Он слышал, как она встала, и почувствовал, как покачнулась лодка. Добравшись до него, она легла рядом, прижавшись грудью к его груди.

– Мария, ты легла так близко…

– Я же сказала тебе, что мне холодно.

– Надень тогда мою рубашку.

Приподнявшись на локте, он стал стаскивать с себя рубаху, но Мария остановила его:

– Сэм, мне не нужна твоя рубашка.

– Ты же сказала, что тебе холодно…

– Если честно – нет. Просто мне хочется побыть рядом с тобой.

Мария любовалась его загорелой шеей и мускулистой грудью, освещенной светом звезд. Она принялась стаскивать рубашку с его широких плеч. Затем провела ладонью по его груди, покрытой завитками волос. Прикоснувшись к золотой цепочке, потрогала висевшую на ней испанскую монету, которую долго рассматривала. Наконец заглянула в его глаза, полные любви и нежности. Откинув с его лба завитки черных волос, она принялась водить пальцем по широкой груди Сэма.

– Мария, зачем…

Сэм чувствовал, что теряет над собой контроль. Мария слышала его прерывистое дыхание.

– Я же сказала, что хочу быть как можно ближе к тебе, Сэм.

– Господи, что значит ближе? Зачем?

Мария улыбнулась.

– Чтобы слышать биение твоего сердца, – ответила она с нежностью в голосе. – Чтобы чувствовать, как бежит кровь по твоим жилам.

Мария склонила свою золотистую головку и припала губами к его горячей груди. Она молила Бога, чтобы Сэм не оттолкнул ее, чтобы принял ее ласки.

– Боже, принцесса, не подвергай меня такой пытке, – пробормотал он внезапно охрипшим голосом. – Я этого не вынесу.

Сэм закрыл глаза и застонал, словно от боли. Но Мария уже почувствовала свою власть над ним, и это открытие ошеломило ее. С минуту помолчав, она проговорила:

– Сэм, но я больше не сержусь на тебя. Что я должна сделать, чтобы ты поверил мне?

– О Господи… – выдохнул он. – Если ты пытаешься доказать это таким способом…

Сэм приподнял ее и привлек к груди, оберегая тем самым от воды, собравшейся на дне лодки. Мария смотрела ему в лицо, а он поглаживал ладонью ее щеки и шею. Затем он стал ласкать ее грудь, и Мария затрепетала, объятая пламенем желания.

– Ты именно этого хочешь, моя девочка? – прошептал он ей в ухо. – Ты уверена?

– А почему ты спрашиваешь?

– После вчерашнего…

– Давай забудем о вчерашнем. Если бы ты действительно был таким чудовищем, каким себя считаешь, то ты бы не винил себя за вчерашнее. Сэм, докажи мне, что ты тот самый мужчина, которого я полюбила год назад. Докажи мне, что Сэм Беллами не погиб вместе со своим кораблем, что он жив и полон сил. И докажи мне, что ты – не сон, который исчезнет с пробуждением, а самый настоящий живой Сэм.

– Ты любишь меня даже после вчерашнего? – прошептал он.

– Очень… безумно люблю, – сказала она, глядя на него сияющими глазами. – Да, я люблю тебя, Сэм. Позволь мне доказать, как сильно я тебя люблю.

– Боже милостивый, – прошептал он. – Я тебя тоже люблю.

Сэм целовал ее волосы, глаза, шею, соленые от морской воды щеки… Наконец принялся расстегивать пуговицы на ее платье. Мария чувствовала его ладони на своих плечах, спине, груди… Затем он принялся целовать ее набухшие соски, легонько покусывая их. У Марии перехватило дыхание; сердце ее гулко колотилось в груди, и она слышала его биение.

– Сэм… – выдохнула она, прерывисто дыша, готовая слиться с ним каждой клеточкой своего тела.

Мария почувствовала, как он расстегивает бриджи. Затем его горячие ладони легли ей на бедра. Сэм приподнял ее над собой, потом осторожно опустил, и его восставшая плоть вошла в нее, заполнив целиком. Мария тихонько вскрикнула и затрепетала, словно забилась в агонии.

Впиваясь жарким поцелуем в ее губы, Сэм держал ее за бедра своими сильными руками и приподнимал над собой. Мария задыхалась, ей казалось, что по телу ее разливается жидкое пламя. Вцепившись ногтями в грудь Сэма, она на мгновение запрокинула голову и увидела звездное небо, которое тотчас же исчезло.

Руки Сэма приподнимали ее все быстрее, и звезды то вспыхивали над головой Марии, то снова исчезали…

Глава 15

Таким, как был, не быть мне никогда,

Ход дней не поворотишь вспять.

Судьбою обречен я навсегда

Свою утрату скорбно поминать.

Вордсворт

Ночью снова подул ветер. Сначала робкий, как шепот, он к рассвету усилился настолько, что лодочка закачалась на волнах, заплясала. Волосы Марии разметались на ветру и упали Сэму на лицо. Он поморщился во сне и тотчас же проснулся. Отбросив с лица золотистую прядь, открыл глаза и улыбнулся, увидев рядом Марию. Подавив зевок, Сэм приподнялся, стараясь не разбудить ее.

Глядя на Марию, он улыбался – во сне она была похожа на ангела. Ему очень хотелось разбудить ее и покаяться, рассказать о том, что он еще не распрощался с прежней жизнью. Ведь на противоположной стороне залива находился Бостон, где томились в тюрьме оставшиеся в живых пираты. Сэм знал: он должен освободить своих людей, иначе их непременно вздернут на виселице, если, конечно, они до этого не сгниют заживо в тюрьме. Освободить? Но как?

Сэм хмурился, оценивая сложившуюся ситуацию. Его корабль – крохотная рыбацкая лодка. Команда же – трусливый щенок и совсем юная женщина, спавшая рядом с ним. А вооружение – два пистолета и кинжал. Предводитель пиратов Черный Сэм Беллами, гроза морей… Он вполголоса выругался. Как жаль, что с ним нет Пола, Луиса или хотя бы Неда Тича!

Но ведь он не впервые оказывается в безвыходной ситуации. В безвыходной – на первый взгляд, потому что Черный Сэм всегда находил выход… Правда, считается, что грозный капитан «Уэсли» погиб во время шторма. Что ж, он не станет разрушать эту легенду, лучше поднять старый флаг под новым именем. Его звали Черным Сэмом… Черным Сэмом Беллами. А теперь он станет Черным Сэмюелом. И пусть Мария не беспокоится – ведь Черный Сэмюел никаких преступлений не совершал. Пока не совершал.

Сэм взглянул на светлеющее рассветное небо и улыбнулся. «Нет, парни, ситуация не такая уж безнадежная», – мысленно обратился он к своей команде, к тем, которые остались живы. Сэм вспомнил о судах, следовавших в ту ужасную ночь за «Уэсли». «Фишер» и «Энн»… Вне всякого сомнения, его люди увели эти суда к Монегану, небольшому островку в одиннадцати милях от побережья штата Мэн, где они все договорились встретиться, если шторм разбросает их. Возможно, ему повезет, и он найдет их там. Сэм тихонько засмеялся, предвкушая победу. Теперь ему оставалось только разыскать эти два корабля, возглавить команду, доплыть до Бостона и совершить налет на тюрьму.

И тут он вдруг вспомнил: Мария… Сомнительно, что она одобрит его план. Но с ней можно объясниться потом, а пока лучше помалкивать. Когда она к нему привыкнет, тогда он ей и расскажет обо всем, и дай Бог, чтобы она поняла его.

День между тем разгорался, и небо на востоке окрашивалось в розовые и оранжевые тона. Кейп-Код едва виднелся на горизонте. На сердце Сэма легла печаль. Слишком много неприятных воспоминаний. А ведь он всего лишь человек… Да, слишком много… Губы его растянулись в усмешке – сейчас он походил на хищника, почуявшего добычу. В открытых водах залива, примерно в миле от них, покачивался на волнах небольшой корабль, на мачте которого развевался британский флаг. Носовые и кормовые огни судна отражались в еще темной воде, и, похоже, на палубе бурлила жизнь – во всяком случае, Сэму показалось, что он слышит веселые крики матросов.

Сэм даже покрылся испариной от возбуждения. Ведь он и не мечтал о такой удаче. Очевидно, сам дьявол решил ему помочь, решил вознаградить за все лишения.

Было очевидно, что этот корабль ни разу не участвовал в сражении, – чистенький и ухоженный, он весь сверкал в лучах восходящего солнца.

К счастью, Мария спала и не видела торжествующую улыбку Сэма и хищный блеск в его глазах. Теперь-то он знал, как освободить из тюрьмы своих людей. Теперь он мог добраться до Бостона, мог отправиться куда угодно, хоть к самому дьяволу.

Это небольшое быстроходное судно никогда не сядет на мель, как это случилось с «Уэсли». Оно будет лететь впереди ветра, и на нем он сможет добраться до Вест-Индских островов, сможет войти в любой залив, в любую гавань, сможет надолго выходить в открытое море. Это будет пиратский корабль!

– Мария, девочка, проснись… – прошептал Сэм, осторожно тронув ее за плечо.

Мария открыла глаза и грациозно потянулась. Свежий ветерок обдувал ее лицо, и она, укрывшись камзолом Сэма, снова закрыла глаза. Но он, проявив настойчивость, опять тронул ее за плечо. Мария что-то пробормотала, потянулась и наконец окончательно проснулась.

Сэм, сидевший с ней рядом, смотрел куда-то вдаль. Мария приподнялась, опершись на руку, и проследила за его взглядом.

– Они обнаружили нас! – воскликнула она и прикрыла рот ладонью.

Сэм рассмеялся. По-прежнему глядя на корабль, он сказал:

– Никто нас не обнаружил, принцесса. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь из твоих бывших соседей способен приобрести такой замечательный корабль?

– Но чей же он?

– Присмотрись получше. Видишь британский флаг?

– Военный корабль! – в ужасе закричала Мария. – О Сэм, они же без всякого суда повесят тебя на мачте…

– На нок-рее, – улыбнулся он.

– Какое это имеет значение? Я плохо разбираюсь в кораблях, но прекрасно знаю, как они поступают с пиратами!

– Этот красавец – не охотник за пиратами, моя девочка. Одной руки хватит, чтобы пересчитать его пушки. Возможно, капитан судна переправляет контрабандный товар. – Сэм погладил свою бородку. – Но я могу ошибаться. Может, он ничем особенным не занимается.

– А может, это пиратский корабль?

– Нет, – не задумываясь ответил Сэм.

Мария смотрела на корабль, освещенный лучами восходящего солнца. Он явно направлялся в их сторону. Услышав за спиной какое-то движение, она обернулась. Сэм обматывал шею шелковым шарфом, на котором висели два пистолета. Повесив на плечо сумку с пулями, он надел камзол и убрал под него пистолеты. Затем с самодовольной улыбкой посмотрел на Марию.

– Что ты собираешься делать?! – закричала она.

– Прости, девочка, но я сказал тебе не всю правду. Я поклялся покончить с пиратством, но не раньше чем вызволю из тюрьмы своих друзей.

– Но, Сэм…

– Послушай, Мария, на моей совести гибель «Уэсли» с командой, и уж если я не могу вернуть к жизни погибших, то я обязан освободить тех, кто томится в бостонской тюрьме. Ради этого я готов на все. – Он поднялся и стал ждать.

Ошеломленная словами Сэма, Мария молча смотрела на приближающийся корабль. Вскоре огромный парус заслонил полнеба, и мимо, вспенив воду, промчался корабль. Рыбацкая лодчонка заплясала на волнах, и Мария, чтобы не упасть, схватилась обеими руками за планшир. Сэм же даже не покачнулся.

Минуту спустя корабль неожиданно развернулся и снова стал приближаться к лодке. «Что они делают? – думала Мария. – Неужели не понимают, что имеют дело с пиратом?» Теперь корабль был уже совсем близко, и на нем приспустили парус.

Мария повернулась к Сэму:

– Как ты смеешь? Ведь эти люди не причинили нам никакого вреда!

– Помолчи, Мария, – ответил Сэм с веселой улыбкой. Окинув взглядом корабль, он пробормотал: – Настоящий красавец… – Затем, посмотрев на Марию, сказал: – А теперь будь хорошей девочкой и помолчи, дай мне с ними поговорить.

– Я не собираюсь молчать! Ты понимаешь, что ты делаешь? Это просто безумие! Ты же обещал мне начать новую жизнь, а теперь… Как ты…

– Говори потише, принцесса. На воде хорошо слышны голоса.

– Я не позволю тебе убивать невинных людей.

– Замолчи! – повысил голос Сэм, теряя терпение. – Хочешь ты того или нет, но тебе придется подняться на этот корабль. Придется, поняла?

– Ты меня не запугаешь!

– Ты так думаешь? – В голосе Сэма прозвучала угроза. – Давай не будем терять времени. Ложись на дно лодки. Притворись больной.

– Ни за что на свете!

– Мария, пожалуйста. Или ты хочешь, чтобы меня убили?

Стиснув зубы, Мария улеглась. При этом мысленно называла Сэма лжецом, грабителем и негодяем. Как же глупа она была! Зачем поверила ему? На глаза Марии навернулись слезы. Она с ненавистью посмотрела на Сэма:

– Если ты думаешь…

– Ты не так легла! Положи руку на живот и закрой глаза. Ты должна выглядеть больной, а не мертвой!

– Я не хочу в этом участвовать!

– Проклятие! Мария, ты испытываешь мое терпение!

– Плевать мне на твое терпение! От тебя только горе, боль, и ничего хорошего! Ты негодяй!

Сэм пристально посмотрел на нее; глаза его сверкали.

– Мария, предупреждаю… – Он тут же смягчился: – Помолчи, дорогая, просто помолчи.

Глотая слезы отчаяния и гнева, Мария положила руку на живот и закрыла глаза. Что ж, она пройдет через это. Но только ради него.

– Будь ты проклят, Сэм Беллами, – прошептала Мария сквозь зубы.

Сэм лишь рассмеялся в ответ. Взявшись за весла, он подплыл поближе к кораблю. Чуть приоткрыв глаза, Мария увидела, как неловко он поднялся на ноги, как, ухватившись за планшир, пытался сохранить равновесие. «Какой притворщик!» – с горечью подумала она.

Сэм посмотрел на стоявших у борта людей.

– Эй, там, наверху! – закричал он, и Мария не узнала его голос. – Слава Богу, что вы заметили нас! Как же я сглупил, что согласился взять свою невесту и ее щенка на морскую прогулку! Я неважный моряк, вот и сбился с курса. А теперь невеста заболела. Наша лодка протекает, и она простудилась. Вы не могли бы взять нас на борт?

– Но, Сэм… – прошептала Мария, но он даже не взглянул на нее.

И тут на палубе появился пожилой мужчина; его седые волосы были заплетены в косу, лицо избороздили глубокие морщины, на голове же красовалась треуголка. Он пристально посмотрел на Марию, и это был взгляд человека жестокого и жадного. «Неужели Сэм не понимает, что это за человек?» – подумала Мария. В этот момент к старику присоединился молодой человек в дорогой одежде, с карими недружелюбными глазами. Мужчины стали шептаться.

– Черт побери, Мария, ты можешь застонать? – прошептал Сэм. – Сделай вид, что у тебя морская болезнь!

Мария хотела возразить, но тут раздался голос старика:

– Думаю, что мы сможем помочь вам и вашей невесте, сэр. Я – капитан Джон Смуттиноус, владелец торгового шлюпа «Дельфин». А это мой первый помощник Малькольм Гастингс. Вы, сэр, откуда?

– Вообще-то я англичанин, из Лондона, – не задумываясь ответил Сэм. – Две недели назад я прибыл в Бостон. Собираюсь купить землю и стать фермером. Наверное, мне не стоило выходить в море… – Сэм замялся, изображая смущение. – Мне казалось, что я сумею управиться с лодкой… и вот оказался в открытом море. – Сэм почесал в затылке. – Как вы думаете, мы далеко от Бостона?

– Далековато, – с усмешкой ответил капитан.

– Я уже говорил вам, что я никудышный моряк. В следующий раз, когда в головку моей маленькой леди придет мысль покататься, найму карету с лошадью. – Сэм склонился к Марии, делая вид, что едва удерживается на ногах. – Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросил он намеренно громко, чтобы на судне услышали.

На «Дельфине» наконец приняли решение.

– Ладно, взбирайтесь на борт, если вам так хочется, – сказал Смуттиноус. – Мы привяжем вашу лодку к корме и доставим ее в Бостон. Ну, поторапливайтесь. Я и так запаздываю из-за нерасторопности команды.

– Спасибо, сэр, – сказал Сэм с благодарной улыбкой. – Я вас прекрасно понимаю. Мы не задержим вас.

Сэм перехватил взгляд капитана и тотчас же понял, с кем имеет дело: перед ним был человек крутого нрава, даже жестокий, и команда, по всей вероятности, ненавидела его. И кроме того, Сэм заподозрил, что Смуттиноус занимается чем-то незаконным. Что ж, очень хорошо, подумал Сэм. В таком случае он без труда лишит капитана власти и завладеет судном.

Сэм повернулся к Марии:

– Дай мне руку, моя дорогая.

– Но я не желаю…

– Обхвати мою шею руками, – сказал он, подтаскивая ее к веревочной лестнице, которую спустили специально для них. – И держись крепче, а то мне не удержать тебя.

Понимая, что выбора у нее нет, Мария подчинилась, и Сэм стал взбираться по веревочной лестнице.

Когда же они ступили на палубу, Марии уже не было нужды изображать морскую болезнь: взглянув на лодочку, покачивавшуюся на волнах, она почувствовала спазмы в желудке. Пытаясь унять позывы тошноты, Мария присела на палубу.

Сэм же, напротив, повеселел: два пистолета, спрятанные под камзолом, придавали ему уверенности. Он взглянул на капитана – и все сомнения исчезли; было очевидно, что Смуттиноус подл и жесток и команда боится его и ненавидит.

Шагнув к капитану, Сэм сунул руку под камзол и вытащил один из пистолетов. Увидев направленное на него дуло, Смуттиноус прошипел:

– Ты лжец! – Его глазки сверкнули. – И ты вовсе не из Бостона!

– Ты прав, приятель, – ответил Сэм с улыбкой. – Благодарю за помощь. Возможно, в следующий раз ты как следует подумаешь, прежде чем приглашать гостя на борт своего судна. – Улыбка исчезла с лица Сэма; он пристально взглянул на капитана. – Зови сюда свою команду.

Смуттиноус молчал. Он и не думал подчиняться.

– Не испытывай мое терпение, – сказал Сэм. – Мне ведь чертовски не хочется выпускать из тебя кишки… – Он с улыбкой щелкнул курком кремневого пистолета и прицелился в живот капитана.

Смуттиноус вздрогнул. Не отводя глаз от дула пистолета, он прохрипел:

– Эй, бездельники! Делайте так, как приказывает этот негодяй! Все сюда, да поскорее!

Стоявшие на почтительном расстоянии матросы стали медленно приближаться, со страхом глядя то на Сэма, то на своего капитана.

– Знаешь, приятель… – в задумчивости проговорил Сэм; он окинул презрительным взглядом толпившихся вокруг матросов. – Когда я был пиратом… Впрочем, это было давно… – Сэм откашлялся, почувствовав, что Мария сверлит его взглядом. – Так вот, когда я был капитаном, я всегда интересовался мнением команды. – Сэм ткнул Смуттиноуса пистолетом под ребра. – Вот и сейчас мы спросим у твоих людей, что они о тебе думают.

Сэм прошелся по палубе, заглядывая в глаза матросов. Затем, выпустив руку капитана, обратился к команде:

– Так что же за человек наш друг Смуттиноус?

Мария по-прежнему смотрела в спину Сэма. Она прекрасно понимала, что он задумал. Сэм, конечно же, не смог бы в одиночку захватить целый корабль, но он решил привлечь команду на свою сторону. И Мария не сомневалась: ему это удастся – ведь с первого взгляда ясно, что за человек Смуттиноус.

Тут послышался шорох, и Мария заметила какое-то движение у трапа. Резко обернувшись, она увидела приближавшегося к ним человека с пистолетом в одной руке и с абордажной саблей в другой.

– Сэм! – успела крикнуть Мария.

Глава 16

Не люби, коль нету сил

Совладать с капризами мужчин.

Кампион

Сэм тотчас же повернулся на крик, и этим воспользовался Смуттиноус. Выхватив из ножен шпагу, капитан направил острие в грудь врага. Мария пронзительно закричала. В следующее мгновение прогремел выстрел, и Смуттиноус, взвыв от боли, выронил шпагу и схватился за руку.

Все взгляды обратились на человека, державшего в руке еще дымившийся пистолет.

– О Боже! – воскликнул он. – Разрази меня гром, если это не Черный Сэм! Господи, кэп, я думал, ты мертв. Я видел, как тебя выбросило на берег, и попытался помочь тебе, но меня накрыло волной и унесло в море. Вот уж не думал, что снова увижу тебя.

– Старина Страйпс! – воскликнул Сэм. – Как ты оказался здесь?

– Не совсем так, как ты, – ухмыльнулся пират. Бросив полный ненависти взгляд в сторону Смуттиноуса, все еще державшегося за руку, он продолжал: – Я пробыл недолго на Кейп-Коде, затем добрался до Род-Айленда и несколько дней назад подписал контракт с этой скотиной. Уверяю тебя, кэп, будь у нас настоящая команда, мы бы мигом завладели «Дельфином».

Смуттиноус побагровел от ярости.

– Так ты тоже пират?! – заорал он. – Будьте вы оба прокляты! Когда власти узнают об этом…

– Власти? – со злобной усмешкой переспросил Страйпс. – Я буду только рад рассказать им все, Смуттиноус. Чему ты так удивляешься? Я прекрасно осведомлен о твоей деятельности. И знаю, что ты прячешь в трюме. Похоже, здесь попахивает контрабандой, а это – такое же преступление, как и пиратство! Так что я кое-что о тебе знаю… Знаю и о других твоих делишках. Обращайся к властям – и увидишь, что из этого выйдет.

Лицо капитана стало красным, как редиска; он судорожно хватал ртом воздух, и казалось, вот-вот задохнется. Сэм усмехнулся и приставил дуло пистолета к груди Смуттиноуса.

– Гм… контрабанда? Очень интересно… – проговорил он, поглаживая свою бородку. – Ведь контрабанда – самый незаконный вид торговли, верно, Страйпс?

– Совершенно справедливо, кэп. Я…

– Незаконный? Это вы, черт возьми, толкуете о законах?

Не говоря ни слова, Сэм спустил курок, и пуля ударилась о палубу в двух дюймах от ноги Смуттиноуса.

– Терпеть не могу, когда меня отвлекают, – заметил Сэм. – Страйпс, пожалуйста, продолжай.

Страйпс усмехнулся и вновь заговорил:

– Кэп, ты еще не все знаешь. Я расскажу тебе такое…

– Что ты можешь знать? – не удержался Смуттиноус. – Ты ведь пробыл на корабле всего два дня.

Сэм вытащил из-под камзола второй пистолет, и капитан в страхе отшатнулся.

– А у меня чутье, – ответил Страйпс. – Разве не так, кэп?

– Верно, дружище, у тебя прекрасный нюх, – улыбнулся Сэм. Он окинул взглядом матросов. – А где тот малый, с которым ты шептался? Кажется, его зовут Гастингс.

– Я не знаю, где он, – ответил Смуттиноус.

– Я могу сказать, где его найти, – подал голос один из матросов. – Он скорее всего в своей каюте, наверное, опять напился. Говорят, он лорд какой-то… Поэтому всегда напыщенный.

– Неужели? – Сэм пристально посмотрел на Смуттиноуса. – Но что заставило его так опуститься? Почему он служит у тебя в помощниках? Любовь к дармовому рому?

Смуттиноус хотел что-то сказать, но Сэм взмахнул пистолетом.

– Ладно, помолчи. – Он взглянул на матроса: – Послушай, парень, как тебя зовут?

– Фланеган, сэр. Билли Фланеган.

– Мистер Фланеган, почему бы вам со Страйпсом не спуститься вниз и не привести сюда его высочество? Мне бы не хотелось, чтобы он пропустил что-нибудь из нашего разговора.

– Слушаюсь, сэр.

– Вам не удастся ничего у него выведать, – сказал Смуттиноус.

– Вот как?.. – Сэм указал дулом пистолета на поручни. – Там веревочная лестница. Я уверен: несмотря на ранение, вы сумеете спуститься в лодку.

– Что?! Черт побери, это мой корабль!

– Сэр, подождите! – Из толпы вышел матрос; венчик каштановых волос окружал его лысину, сверкавшую на солнце. – Что вы собираетесь делать с капитаном?

– Он вам больше не капитан, – ответил Сэм. – Если, конечно, ты не пожелаешь последовать за этим старым… Страйпс, как ты назвал его?

– Скоттиноус! Его называют Скоттиноусом! – раздался веселый звонкий голос, и Сэм увидел мальчика лет десяти.

– Скоттиноус? – улыбнулся Сэм. Он обвел взглядом команду: – Даю вам всем пять минут, чтобы принять решение, прежде чем ваш бывший капитан покинет судно.

Несколько человек обменялись взглядами. Остальные опустили головы, уставившись на свои башмаки. Наконец вперед выступил матрос со сверкающей лысиной.

– Лично я не останусь с ним, – заявил он, бросая на Смуттиноуса полный ненависти взгляд. – И я думаю, что выражаю мнение большинства. Что же касается твоего вопроса, пират, то разреши мне ответить на него. Смуттиноус – жестокий человек, к тому же плут. Обещал хорошо нам платить, но мы до сих пор не видели денег. Поэтому полагаю, что большинство из нас останется с тобой.

– Обещал хорошо платить? – Сэм расхохотался и снова обвел взглядом команду. – Так вы считаете, что я собираюсь платить вам? Нет, дружище, на пиратском корабле не платят жалованья. Просто у каждого – своя доля. Чем больше кораблей мы захватим, тем богаче все станем. Что же касается наших порядков… – Сэм посмотрел на Страйпса, поднимавшегося на палубу в сопровождении Гастингса. – Вот он тебе скажет, что я всегда был справедлив.

– Черный Сэм верно говорит. Сэм не только справедливый человек, но он еще набьет золотом ваши карманы, если останетесь с ним. Кэп свое дело знает.

Тут Сэм объявил:

– Осталось три минуты!

– Подожди! – снова подал голос лысый. – Нечего думать. Мы все останемся с тобой. Смуттиноус – просто скотина, и я скорее пойду на виселицу, чем за ним.

– Я тоже остаюсь, – сказал Фланеган.

Сэм скрестил на груди руки.

– А как остальные? Вы со мной или со Смуттиноусом?

– С вами, сэр, – сказал один из матросов. Остальные дружно закивали.

Тут вперед вышел мальчик. Он посмотрел на Сэма широко раскрытыми глазами и спросил:

– Вы действительно пират, сэр? Вы настоящий пират?

Сэм молчал. Неожиданно раздался голос Марии:

– Да, он самый настоящий пират! Хорошенько рассмотрите его сейчас, ведь ему скоро предстоит болтаться на виселице!

Сэм весело рассмеялся:

– Ох уж эти женщины… Все одинаковые. Придется научить ее хорошим манерам. – Сэм посмотрел на Смуттиноуса: – Две минуты.

– Я бы тоже предпочел остаться, – сказал Гастингс.

Сэм взглянул на его начищенные до блеска башмаки, посмотрел на руки, не знавшие черной работы, и громко расхохотался:

– Ты?! Извини, дружище, но такие мне на судне не нужны. – Он повернулся к Смуттиноусу: – Полагаю, что пять минут уже истекли. Счастливого плавания, приятель. И вот что запомни: я проявляю к тебе снисходительность, потому и отпускаю с миром. Но поторопись, пока я не передумал…

Гастингс уже спустился по веревочной лестнице и устроился в лодке. Пожелав Сэму вернуться в ад, из которого он вырвался, Смуттиноус начал медленно спускаться. Сэм с улыбкой наблюдал за ним.

– Вот черт, чуть не забыл! – закричал он неожиданно. – Осторожнее на последней ступеньке, она очень скользкая!

В следующее мгновение раздался крик, и все услышали глухой удар. Смуттиноус разразился бранью. Когда же он поднял голову, прогремел выстрел, и пуля перебила канат, удерживавший лодку у борта корабля. Сэм взглянул на свой дымящийся пистолет. Раздался взрыв смеха.

Вскоре матросы подняли парус, и судно заскользило по волнам.

Подгоняемый ветром, шлюп вошел в воды залива Кейп-Код, обогнул мыс и, миновав Провинстаун, вышел в открытое море.

– Норд-норд-вест, мистер Фланеган, – сказал Сэм рыжему парню, стоявшему за штурвалом. Шлюп лег в крутой бейдевинд. – Держитесь ровнее, мистер Фланеган!

Волны стали выше, ветер усилился.

– Возьми влево, – сказал Сэм, в задумчивости поглаживая бородку.

– Есть, сэр! – отозвался Фланеган, и шлюп еще быстрее заскользил по волнам.

Сэм улыбался. Сейчас он был счастлив. «Лилит»? «Мэри Энн»? «Уэсли»?.. Все они в прошлом – и черт с ними! Этот маленький шлюп – лучший из его кораблей!

Сэм подошел к матросам, собравшимся у мачты, и увидел Страйпса – тот стоял на днище перевернутой бочки и о чем-то рассказывал.

– …И когда я посмотрел на небо, знаете, что я подумал? Я подумал: а почему бы нам не разобрать ружья и не устроить настоящий салют?

– Пожалуйста, Страйпс, – вздохнул Сэм, – давай устроим это в другое время. Сейчас нам не до салютов.

– Да, конечно, сэр! Я просто рассказывал им, какой грохот вы однажды устроили – чуть не разбудили всех богов на небе.

– Помню, Страйпс. А теперь нам надо выбрать офицеров и наметить курс. Ты позабавишь их своими историями в другое время.

Сэм подошел к одной из пушек, уперся локтем в ее длинный ствол и стал рассматривать свою команду. Это была довольно странная компания: тощий и болтливый Страйпс; мальчик Джонни, с восхищением смотревший на Сэма; Билли Фланеган с рыжей копной волос, похожей на гриву льва; преждевременно облысевший Сайлас Уэст с алым шарфом на шее… Сэм вглядывался в лица моряков и думал о предстоящем…

В этот момент на палубе появился Натаниэль Пейдж со шрамом под карим глазом. Он поднял из трюма бочонок с контрабандным ромом. Он же первым и осушил кружку, и теперь у Сэма не осталось ни малейших сомнений относительно происхождения этого шрама. Был среди матросов и Фил Стюарт. Смуглый, с длинными усами и вьющимися черными волосами, он походил на испанского гранда. Фил с особой тщательностью выбирал для себя пистолет из ящика, поднятого на палубу, и было очевидно, что он ценитель хорошего оружия.

А чуть в стороне сидел еще один член команды – Мария, смотревшая на матросов с осуждением и даже с презрением. Сэм чувствовал, что ему надо с ней поговорить.

Но сначала Сэм решил покончить с делами.

– Сколько еще рома внизу, мистер Уэст? – спросил он.

– О… бочки и бочки, сэр.

– Прекрасно. Принеси сюда еще несколько бочонков. Боюсь, что одного нам не хватит.

– Вы хотите сказать, что мы можем пить сколько угодно? А как же рацион? – спросил Фил Стюарт, чистивший свои пистолеты.

– Рацион? Мы же пираты, приятель, мы не на королевской службе. Пейте столько, сколько влезет.

Несколько матросов, обменявшись веселыми улыбками, бросились вниз за ромом. Сэм же повернулся к Марии и почувствовал, что сердце его забилось быстрее. Она стояла, облокотившись о поручни, и смотрела на море, сверкавшее под лучами солнца. Неожиданно она обернулась и холодно взглянула на него. Затем снова обратила свой взор на море.

– Проклятие, – пробормотал Сэм.

И все же он надеялся, что ему удастся образумить упрямицу. Сэм отвел взгляд и вдруг заметил, что некоторые из мужчин также смотрят на Марию. И тотчас же раздался шепот Страйпса:

– Разве она не красавица? Ее зовут Мария. Это из-за нее Черный Сэм потерял свой «Уэсли». Теперь я понимаю, почему он так торопился к ней.

– Он из-за нее потерял корабль? – переспросил Фил Стюарт; он снова уставился на Марию. – Может, нам всем стоило отправиться вместе со Смуттиноусом? Ведь известно: женщина на корабле – плохая примета. Теперь я понимаю, почему разбился его корабль.

Страйпс поднял руку:

– Погоди, Стью. Ты меня неправильно понял. – Он перехватил взгляд Сэма и поспешно добавил: – Мы потеряли корабль, потому что леди была на берегу. Дело в том… – Страйпс понизил голос: – Ходят слухи, что она ведьма. Мне говорили об этом в Истхэме, а уж там ее хорошо знают. Во всяком случае, кроме нас с капитаном, спаслись еще несколько человек, остальные погибли. И знаешь, почему наш кэп выжил?

Мария похолодела, сердце ее замерло. Она медленно повернулась и увидела, что все взгляды обращены на нее.

– Так вот, я скажу вам, почему наш кэп не погиб, – продолжал Страйпс. – Потому что она этого не хотела. Она довела наш корабль почти до берега и вызвала шторм только для того, чтобы вернуть себе капитана. Но не собиралась его топить…

– Да как ты смеешь?! – закричала Мария, чуть не плача.

Теперь мужчины смотрели на нее со страхом и недоверием. Так смотрели на Марию и обитатели Истхэма. Сэм же был мрачнее грозовой тучи, и в глазах его сверкали молнии.

– Что вы на нее так таращитесь? – спросил Страйпс. – Теперь нам нечего бояться. С ней нам сам черт не страшен. Плохая примета?.. Как бы не так! Она обладает такой силой, что приводит корабли прямо к своему порогу. Захотела поскорее увидеть нашего капитана – и устроила шторм. Сейчас она заполучила его и будет делать все, чтобы ему ничего не угрожало. Благодаря ей мы все в полной безопасности. Если она сумела вызвать шторм, то сумеет и защитить нас от королевского флота.

– Что ты там болтаешь? – спросил Сэм, пристально глядя на Страйпса.

– Я слышал об этом в одной из таверн в Истхэме, – отозвался тот. – Они все там были до смерти напуганы!

Сэм повернулся к Марии:

– Это правда? – Он шагнул к ней и схватил ее за руку.

– Сэм, неужели ты веришь, что я ведьма?

– Проклятие! Я-то не верю, но хочу знать: обвиняли тебя в этом?

– Да, да, обвиняли! И если бы ты не был так занят своими собственными делами, то понял бы, что в Истхэме многое изменилось. Но нет! Ты думал только о своем корабле! О корабле и о своих пиратах, разве не так? Ты мне… противен! Сколько раз я говорила тебе, что не хочу в этом участвовать. Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к пиратам. Но ты меня обманул. Ты лжец и негодяй!

Разрыдавшись, Мария сбежала по сходням на нижнюю палубу.

– Да она просто взбесилась, – пробормотал Страйпс.

– Перестань болтать! – заорал Сэм. – Ты и так уже слишком много сказал! – Он обвел взглядом матросов, и все невольно опустили глаза. – Говоришь, ведьма?! Ну и глупец же ты, Страйпс!

Сэм говорил и при этом вспоминал предшествующие события… Маленькая хижина, затерянная в дюнах; боль, которую он временами видел в глазах Марии, – всего этого более чем достаточно. Сэму захотелось догнать Марию и расспросить ее, но бежать за женщиной – проявление слабости, слабость же не к лицу капитану пиратского судна. Взяв себя в руки, Сэм прислонился к стволу пушки и скрестил на груди руки.

– Эта леди будет делать то, что я ей скажу, – заявил он тоном, не терпящим возражений. – Она последует за мной, если вам не по душе ее присутствие. Давайте проголосуем, и я, подчиняясь большинству, покину корабль.

– А она действительно ведьма? – спросил юный Джонни.

Чья-то рука легла мальчику на плечо, и он исчез в толпе. Сэм глубоко вздохнул и с деланной улыбкой сказал:

– Страйпс, ты уже повеселил нашу новую команду. Почему бы тебе сейчас не попросить поднять руки тех, кто все еще желает остаться с нами?

– Говорю вам: пока она с нами, мы в полной безопасности, – с важным видом заявил Страйпс. – А лучшего капитана, чем Черный Сэм, вам никогда не найти. Но если вы решите убрать ее с корабля, то обещаю вам: она непременно заберет с собой капитана.

– Хватит болтать! – закричал Сэм, ударив кулаком по поручням. – Кто из вас остается со мной?

Воцарилась тишина. Наконец кто-то из матросов тихонько рассмеялся, и вскоре ужевся команда дружно хохотала.

– Ведьма она или не ведьма – мне нет до этого дела! – заявил Страйпс, поднимая кружку с ромом. – Я выпью за любую прекрасную леди!

Сэм улыбнулся, подошел к бочонку и зачерпнул кружкой рома.

– А сейчас, когда с болтовней покончено, давайте приступим к делу. Сначала надо выбрать офицеров. – Сэм поднес к губам кружку.

Пираты приступили к выборам, и на это ушел почти весь день. Всем было ясно, кто на судне капитан. Старшего рулевого, штурмана, боцмана и командира пушкарей тоже выбрали без затруднений. А вот должность лекаря долго оставалась незанятой.

Неожиданно Страйпс предложил:

– А может, Мария? Она ведь лечила больных. Мне рассказывали, что она разбирается в травах…

– Страйпс, замолчи! – рявкнул Сэм.

– Но кто же будет заботиться о моем здоровье? – спросил Страйпс.

– Потом что-нибудь придумаем, – ответил Сэм.

Решив повременить с назначением лекаря, они составили пиратский кодекс и поклялись на старой пыльной Библии Смуттиноуса быть верными друзьями. Когда же на небе появились первые звезды, Сэм пожелал всем спокойной ночи и спустился вниз.

Глава 17

Ту, кого люблю, завоевать почти что невозможно,

Но что за радость покорять,

Когда сопротивленья нет?

Мередит

Запах дегтя, смолы и сырого дерева… Палубные опоры и балки были хорошим укрытием. Свет же, струившийся из люка наверху, становился все бледнее с угасанием дня. Мария, спрятавшаяся в темном трюме среди бочек с провизией, водой и ромом, снова и снова проклинала Сэма Беллами.

Подумать только… Ведь она вчера отдалась ему! Более того, сама себя предлагала. Чувство стыда переполняло Марию.

«Я ненавижу тебя, Сэм Беллами!»

Сверху доносились веселые крики. Кто-то горланил песню. Было очевидно: команда устроила пирушку. Мария слышала грязную ругань, стук кружек и пьяный хохот.

Сэм? Чем он сейчас занимается? Должно быть, стоит у поручней и наблюдает за своими людьми – так снисходительный отец смотрит на расшалившихся детей. И уж конечно, он радовался удаче. А может, веселится вместе со всеми и думает о предстоящих грабежах и прочих злодеяниях?

Подобрав ноги, Мария уткнулась лбом в колени. Она старалась не думать ни о чем, пыталась уснуть, но тщетно: палуба у нее над головой заходила ходуном – пьяные матросы пустились в пляс. Случайно ударившись рукой о бочку, Мария почувствовала острую боль. Она подняла голову и увидела, что погас последний луч света, воцарилась полная тьма.

– Мария…

Она вздрогнула, насторожилась.

– Мария, девочка, где ты?

Сердце ее затрепетало, по спине пробежали мурашки – она узнала этот голос. Затаив дыхание, Мария спряталась за бочку. Она не допустит, чтобы он видел ее слезы. И он не найдет ее – пусть ищет хоть по всему кораблю.

– Мария, девочка? Я знаю, что ты где-то здесь. Пожалуйста, отзовись. Я хочу поговорить с тобой.

Он был рядом, совсем рядом. Мария закусила губу и закрыла лицо ладонями. Ей казалось, что в полной тишине даже ее дыхание походит на завывание ветра. «Уходи! – мысленно кричала она. – Я ненавижу тебя! Ненавижу!»

– Принцесса, отзовись, пожалуйста! – снова закричал Сэм, на сей раз с некоторым раздражением в голосе. Он на что-то наткнулся в темноте. Раздался грохот. – Черт! Какой идиот поставил сюда бочку? Мария!

Какое счастье, что он не прихватил с собой фонарь! Мария выжидала, сдерживая дыхание и считая гулкие удары своего сердца. Ей начинало казаться, что она ведет себя глупо, но гордость не позволяла ей отозваться. Наконец Сэм что-то пробормотал и ушел. Вскоре его шаги затихли во тьме. Мария вздохнула с облегчением. И вдруг поняла, что разочарована: ей все-таки хотелось, чтобы Сэм нашел ее.

Что ж, рано или поздно, но Сэм найдет ее, и тогда его ярости не будет предела. И тут Мария осознала, что уже не сердится на Сэма, ведь он не забыл о ней и пошел искать ее…

Но все-таки Сэм обманул ее, не сдержал свое слово. Поэтому он заслуживает наказания, решила Мария.

* * *

– Сэр, вы звали меня?

Джонни Тейлор с благоговением смотрел на высокого широкоплечего мужчину, стоявшего у окна с кружкой в одной руке и с бутылкой мадеры – в другой.

Тяжко вздохнув, Сэм отвернулся от окна и опустился на стул.

– Да, звал, – сказал он, поставив на стол кружку и бутылку. – Садись, Джонни.

Сэм слишком устал, поэтому сразу же приступил к делу.

– У меня к тебе дело, Джонни. Уверен, что ты справишься. – Он взял с тарелки, стоявшей на столе, кусочек сыра и отправил его в рот. Медленно прожевав, посмотрел на мальчика: – Ты давно плаваешь, парень?

– Уже три года, сэр, – ответил Джонни.

Сэм запил сыр изрядным глотком мадеры.

– Очень уж ты молод, – заметил он.

– Мне уже десять лет, сэр.

Мальчик с обожанием смотрел на своего нового капитана. Пират он или нет, но такой человек никогда не поднимет на него руку, как это часто делал Смуттиноус. Джонни с восхищением смотрел на золотую серьгу, теперь красовавшуюся в ухе капитана, и на аккуратную косичку, перетянутую кожаным ремешком. Несколько локонов падали на лоб и виски Сэма, что в сочетании с бородой придавало ему зловещий, даже дьявольский вид. Но именно так, по мнению Джонни, и должен был выглядеть капитан пиратов.

– И я умею ставить парус, – добавил мальчик. – А Страйпс научит меня стрелять из пушки. Он сказал, что вы…

– Не слушай болтовню Страйпса. Не стоит верить его россказням.

– Но вы ведь действительно стреляли из пушек во время грозы, когда сверкали молнии и волны захлестывали корабль? Вы ведь открыли огонь, чтобы дать салют богам?

Сэм криво усмехнулся:

– Возможно, так оно и было.

– И вы захватили полсотни кораблей меньше чем за год?

– Да, верно.

– А вы действительно прогнали Бена Хорниголда, захватили его корабль и сами стали капитаном?

Сэм вздохнул и поднес к губам кружку.

– Да, действительно.

– Тогда почему вы не хотите, чтобы я верил рассказам Страйпса? Ведь все, что он рассказал мне про вас, – сущая правда! К тому же Страйпс – прекрасный человек. Он научит меня стрелять из пушки, и тогда во время шторма я тоже открою огонь. Или буду участвовать в каком-нибудь сражении…

– Не смей подходить к пушкам! – Сэм со стуком поставил кружку на стол.

Мальчик побледнел и съежился.

– По крайней мере до тех пор, пока я сам не научу тебя стрелять из нее, – добавил Сэм.

Джонни повеселел.

– А вы меня научите?

Сэм усмехнулся, мысленно отчитав себя за то, что стал в глазах мальчика героем, достойным обожания.

– Да, но сначала ты должен оказать мне небольшую услугу.

– Да, сэр, любую!

Видя растерянность мальчика, Сэм невольно улыбнулся.

– Вот что, Джонни… – Сэм снова взялся за кружку. – Я хочу, чтобы ты обыскал корабль от носа до кормы и нашел леди.

– Вы хотите сказать… ведьму?

– Она не ведьма. Если я услышу, что кто-нибудь на корабле называет ее так, я прикажу его выпороть.

Глаза мальчика наполнились слезами, и Сэм смягчился:

– Вот видишь? Что я говорил тебе про Страйпса? Это его очередная выдумка. Не обращай на него внимания. Просто найди Марию и приведи ее ко мне.

Джонни просиял.

– Если Мария откажется идти, скажи ей, что я накажу ее ремнем, и она сразу прибежит, – улыбнулся Сэм.

– Слушаюсь, сэр. Уже иду! – Джонни выбежал из каюты.

Склянки пробили полночь, когда Мария Холлет в сопровождении гордого собой Джонни вошла в каюту капитана.

Растрепанная, со сверкающими глазами, она подошла к столу, над которым склонился Сэм, изучавший морскую карту. Отбросив в сторону гусиное перо, он поднял голову. Взглянув в его мужественное лицо, Мария поняла, что он ужасно устал. Морщинки в уголках его глаз стали еще заметнее. Сэм изобразил подобие улыбки.

– Что все это значит? – спросила Мария.

– Спасибо, Джонни, – кивнул он. – Это все.

– Да, сэр. – Мальчик повернулся, собираясь уйти. Не удержавшись, бросил последний взгляд на своего капитана.

– Слушаю тебя, Джонни.

Мальчик с обожанием смотрел на Сэма.

– Так и быть, приходи завтра после утренней вахты на палубу. Полагаю, можно будет пострелять.

– Да, сэр! – Джонни просиял и выбежал из каюты.

Мария вопросительно взглянула на Сэма.

– Стараешься привязать его к себе. Раньше ты бы и пальцем не пошевелил, чтобы сделать для него что-нибудь, а теперь он ест из твоих рук. Как, впрочем, и все остальные на корабле. Ты самый отвратительный негодяй из всех, кого я встречала! Я тебя ненавижу! Ненавижу!

– Садись, Мария.

– А ведь я доверяла тебе! – закричала Мария, сжав в кулаки руки и глядя на Сэма, как разъяренная львица. – Как я только могла поверить, что ты изменишься? Делай, что хочешь, – грабь, убивай, но только без меня! Я не желаю принимать в этом участие. И не хочу иметь с тобой ничего общего!

Сэм слушал Марию, не перебивая, позволяя ей высказать все, что скопилось у нее в душе. Откинувшись на спинку стула и водрузив ноги на стол, он смотрел на нее с совершенно невозмутимым видом.

Мария между тем продолжала:

– Да знаешь ли ты, что меня тошнит от тебя? Мне следовало бы оставить тебя умирать на пляже! Я бы так и сделала, если бы хорошенько подумала! По моей вине все эти люди отправятся в ад следом за тобой. По моей вине ты будешь грабить и убивать честных людей. Моя вина даже в том, что ты завладел душой этого мальчика!

Сэм по-прежнему молчал. Умолкла и Мария. Гнев постепенно оставлял ее, и оставалось чувство стыда. Но ведь он заслуживает наказания… Хотя, конечно, не следовало говорить о том, что лучше бы он остался умирать на берегу. То, что она сказала, – это просто ужасно… Мария уже раскрыла рот, чтобы извиниться за свои слова, но так ничего и не сказала. Она отвернулась, чтобы не выдать своих чувств.

Сэм закинул руки за голову и потянулся.

– Монеган, – сказал он.

– Монеган? Что это такое?

– Небольшой остров у побережья штата Мэн. Почти необитаемый.

– Замечательно! – воскликнула Мария с язвительной усмешкой. – Как же я не догадалась? Там лучше всего заниматься грабежом.

Сэм улыбнулся:

– Твоя проницательность просто удивляет меня, принцесса.

– Черт возьми! Почему я должна думать иначе? Тебя совершенно не интересует, что я чувствую! Моя голова… распухла от твоей лжи, от твоих обещаний! Сначала ты собирался сделать меня принцессой какого-то острова, потом заявил, что женишься на мне и забудешь о старом. Я сыта по горло твоими обещаниями, Сэм! С меня хватит! Ты понимаешь, что я ненавижу тебя? Я тебя ненавижу!

Марию снова захлестнул гнев. Ее щеки разгорелись, глаза сверкали, губы побелели. Сэм терпеливо ждал, когда она выговорится. Потом сунул руку в карман, что-то вытащил оттуда и положил на стол.

– Мария, потрудись объяснить мне, что это такое.

Она побледнела, покачнувшись, ухватилась за стол. Сэм привстал, готовый прийти ей на помощь.

– Страйпс обвиняет тебя в колдовстве, принцесса. В такое с трудом верится, ведь ты была очень богобоязненной девушкой. – Снова откинувшись на спинку стула, Сэм закинул руки за голову и внимательно посмотрел на Марию. – Я слушаю тебя, – сказал он.

– Как тебе удалось найти это? – прошептала Мария, глядя на стол.

– Эти вещи лежали в сундуке, там же, где и мой кинжал. Аккуратно сложенные, они находились на самом дне. Будь так любезна, объясни, что это значит.

Сквозь пелену слез Мария смотрела на вещи Чарлза, разложенные на столе, – смотрела на его рубашечку, на одеяльце… Господи, зачем он так мучает ее? На нее нахлынули воспоминания, а вместе с ними – и сердечная боль, боль такая невыносимая, что лицо ее стало совсем бескровным. Мария даже не предполагала, что ей когда-нибудь снова придется увидеть эти вещи…

– Колдовство?.. – проговорил Сэм, в задумчивости разглядывая вещи. – Ты и сейчас будешь отрицать это?

Мария промолчала.

– Будешь?

Мария смотрела на рубашечку Чарлза, и по ее бледным щекам струились слезы.

– Сэм, пожалуйста…

– Черт побери, женщина! Я задал тебе вопрос!

– Я предпочитаю не отвечать на него, – тихо проговорила Мария.

Гнев Сэма вернул ее к действительности.

– А я говорю, что ответишь! – закричал он. – Ты расскажешь мне обо всем, что случилось с тобой, пока я отсутствовал. Пусть даже нам придется просидеть здесь всю ночь!

– Почему я должна что-то рассказывать тебе? Я не собираюсь тебе ничего рассказывать, – сказала Мария, отвернувшись к окну.

Окно было раскрыто, и Мария полной грудью вдыхала свежий морской воздух. Наконец, успокоившись, она снова заговорила:

– Тебе не было до меня никакого дела. Ты всегда думаешь только о себе. Ты не отправился за сокровищами, чтобы мы могли обвенчаться. Ты решил стать пиратом и не собирался возвращаться ко мне. В Истхэм тебя случайно занесло штормом. – Мария с трудом сдерживала слезы. – Тебе не удастся одурачить меня, Сэм. – Отвернувшись от окна, она посмотрела ему прямо в глаза. – Теперь я знаю, что ты собой представляешь.

– Знаешь? – Сэм подошел к Марии и приподнял пальцем ее подбородок. Она смело взглянула ему в глаза. – И что же ты обо мне думаешь? Считаешь меня бесчувственным чудовищем? Бессердечным негодяем? Лжецом? – Мария отвела глаза. – Нет, принцесса, мне кажется, что ты меня совсем не знаешь.

Сэм заметил, что Мария с тревогой смотрит на детские вещи, которые он сейчас держал в руке.

– Твоя работа, не так ли? – Он указал на вышивку.

– Да, моя, – прошептала она.

– Но почему ты шила эти вещи?

– Это тебя не касается. – Мария снова отвернулась к окну.

– А я уверен, что касается.

Мария обернулась и увидела, что Сэм с безразличным видом протягивает ей детские вещи. Она поспешно схватила их, прижала к груди и тем самым выдала себя.

– Видишь ли, принцесса… – проговорил Сэм, пристально глядя на нее. – Пока ты пряталась от меня целый день, я побеседовал со Страйпсом. После гибели «Уэсли» Страйпс провел день в таверне «Хиггинс», а он не умеет держать язык за зубами.

О Господи, неужели он все знает?

– Пожалуйста, Сэм… – прошептала Мария, прижимая к груди детские вещи. – Я не хочу говорить об этом. Умоляю тебя, не сейчас.

– Но я хочу. К тому же я кое-что знаю. Тебе казалось, что ты можешь утаить это от меня? Я бы предпочел услышать все от тебя, а не от Страйпса. – Сэм смотрел на нее с ласковой улыбкой.

Мария закрыла глаза. Ей казалось, что если он снова заговорит, слезы потоком хлынут из ее глаз.

– Видишь ли, принцесса… Если ты все мне расскажешь, тебе самой станет легче.

Мария судорожно сглотнула. Она подошла к столу, по-прежнему прижимая к груди детские вещи. Заставляя ее рассказать обо всем, Сэм чувствовал себя чудовищем, но сейчас, когда он знал ее тайну, он не мог допустить, чтобы она держала свое горе в себе и одна испытывала душевные страдания. Да, Мария ненавидит его и, возможно, возненавидит еще больше, но сейчас главное другое – главное, чтобы она была счастлива.

– Мария, – проговорил он с нежностью в голосе, – я знаю о ребенке.

Мария зажмурилась. Слова Сэма звенели у нее в ушах: «Я знаю о ребенке… ребенке… ребенке…» Закрыв лицо руками, она разрыдалась.

Это Сэм и ожидал. Он обнял ее за плечи:

– Любимая, успокойся…

Мария уткнулась лицом ему в грудь.

– О Сэм… О Господи…

– Все хорошо, любимая, успокойся.

– Да, это правда, – сказала она, поднимая на него заплаканные глаза.

Сэм прижал ее к груди.

– Расскажи мне все, моя девочка. Расскажи, что случилось после того, как мы расстались.

И Мария стала рассказывать. Сэм слушал и чувствовал, что горе, терзавшее душу Марии, заполняет и его сердце. Она закончила свой рассказ, когда ночь была уже на исходе. Всхлипнув, Мария посмотрела на Сэма и вдруг поняла, что ненависть к нему ушла из ее сердца. В его же глазах была такая боль, какой она не видела даже в те дни, когда Сэм горевал по своим погибшим друзьям.

Они долго молчали. Слышалось лишь поскрипывание шпангоутов, плеск воды за бортом и хлопанье паруса на ветру. Наконец тишину нарушил голос Сэма:

– Мария, как назвала ты его, нашего… сына?

– Ч… Чарлз. – Губы Марии дрожали. – Твоим вторым именем.

– Дорогая…

Сэм обнял ее, привлек к себе и стал гладить по волосам. Мария чувствовала жар его сильных рук и слышала удары его сердца.

– О Сэм, ты не знаешь, как это больно, как до сих пор болит, – говорила она, рыдая. – Я так любила его… Я думала, что все уже прошло… Оказывается, нет. Каждый день я вижу его маленькое личико, слышу его крики… Боже, когда же из меня выйдет эта боль?

Сэм еще ни разу в жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Он по-прежнему прижимал к себе Марию и гладил ее по волосам.

– Такое не проходит безболезненно. Но ты, любимая, не должна винить себя в его смерти. Смерть сына – не твоя вина.

– Нет, моя. Я должна была как следует все обдумать, прежде чем нести его в город. – Мария еще крепче прижалась к груди Сэма, заливая слезами его и без того уже мокрую рубашку. – А когда он… когда он умер, моим единственным утешением стала мысль о том, что ты вернешься ко мне. Я жила этой мыслью, я была уверена, что с твоим возвращением все изменится и все будет как раньше. Вот почему я построила эту хижину у моря. Я смотрела в окно и ждала твоего возвращения. О, Сэм, ты один у меня оставался, и вот теперь… – Она посмотрела на него глазами, полными слез. – А теперь у меня нет даже тебя!

– Но почему же, принцесса? Ведь я по-прежнему твой.

– Нет, Сэм, – рыдала Мария. – Море забрало тебя у меня, а потом тебя заберет палач.

Сэм тяжко вздохнул и, подхватив Марию на руки, отнес к столу. Усевшись на стул, он усадил ее себе на колени и налил в кружку вина.

– На, выпей, – сказал он, поднося кружку к распухшим губам Марии. – Выпей, и тебе станет лучше.

Сэм был почти уверен, что она откажется, но, к его удивлению, Мария дрожавшими руками взяла кружку и залпом осушила ее. Сэм молча наблюдал за ней.

– Мне кажется, принцесса, что настало время объясниться, – сказал он наконец. – Начнем с того, что я никогда тебе не лгал. Это верно, что сначала я собирался поднять со дна моря испанские сокровища. Но все изменилось, когда я встретил тебя. Помнишь тот день в доме твоей тетки? Я тогда просил твоей руки… – Мария молча кивнула. – А ты помнишь, как она отказала мне? В тот день я поклялся, что заполучу тебя в жены, чего бы мне это ни стоило. Я ушел из дома твоей тетки, ломая голову: что предпринять, как добиться тебя? Вот тогда я понял, какова цена испанских сокровищ. И решил: если вернусь в Истхэм богатым человеком, твоя тетка не сможет отказать мне. – Сэм помолчал, гладя Марию по волосам. – Но мне не удалось добыть сокровища, и я стал грабить суда.

Сэм опять налил в кружку вина и поднес ее к губам Марии. Она стала пить.

– Мне и в голову не приходило вовлекать тебя… в свои дела, – продолжал он. – У меня ведь и без того достаточно забот, от которых голова идет кругом. И еще, самое важное: я действительно хотел жениться на тебе, и с тех пор мои намерения не изменились. Как видишь, я вовсе не лгал тебе. – Он взял ее за подбородок, и их взгляды встретились. – Ты мне нужна, принцесса, и я клянусь тебе: мне и в голову не приходило причинить тебе боль.

– Тогда почему ты сейчас захватил корабль? Ведь ты знаешь, как я отношусь к этому. Почему не можешь покончить со старым?

– У меня были такие намерения до того, как «Уэсли» потерпел крушение, – ответил Сэм с грустью в голосе. – Но гибель корабля все изменила.

– Почему? – спросила Мария сонным от вина голосом.

– Почему? Потому что из моей команды уцелели двое. Уцелели люди и на других моих судах. Они – мои друзья, девочка, и доверяют мне, рассчитывают на меня, а теперь уверены, что я спасу их. И я просто не могу их бросить. Потому что знаю, что не смогу жить дальше, если оставлю друзей на произвол судьбы.

– Но они не знают, что ты жив. Они уже не рассчитывают на тебя. Ты не обязан спасать их.

– Так поступают только трусы, и я буду последним негодяем, если не спасу их.

– Тогда почему мы плывем к этому острову?

– Там стоят два судна, которые следовали за мной той ночью. Когда мы увидели, что надвигается шторм, мы договорились встретиться, если нас разбросает в разные стороны. Возможно, они все еще там и ждут нас. Если повезет, то с такой силой мы сумеем освободить моих людей из бостонской тюрьмы…

Голос Сэма убаюкивал. Мария чувствовала, что у нее слипаются глаза. Вино усыпляло и притупляло боль утраты. Она сделала еще глоток и закрыла глаза, положив голову на широкое плечо Сэма. Словно издалека до нее доносился его ровный голос:

– Не надо волноваться, моя девочка. Обещаю тебе: я скоро выйду из этой игры. Даю слово: после того как вызволю своих людей, я передам этот шлюп старшему рулевому. Я спущу свой флаг и никогда больше не буду плавать под «Веселым Роджером». Мы с тобой найдем чудесный солнечный островок, поселимся там, и, возможно, черт возьми, я стану выращивать сахарный тростник… и мы будем счастливы. Мы построим большой красивый дом, обдуваемый пассатами, и в нем никогда не будет холодно. Мы будем принимать гостей и… – Сэм вспомнил про Ганнера, которого кто-то из матросов все же успел поднять на борт. – Возможно, я даже позволю впустить в наш дом твоего проклятого пса, Мария…

Но она уже спала, уютно устроившись на его плече. Сэм улыбнулся. Было совершенно очевидно, что его маленькая Мария не приучена к напиткам более крепким, чем молоко и вода. Но вино принесло ей облегчение, и пусть утром она ругает его за то, что он напоил ее. По крайней мере она сможет выспаться. А вот ему едва ли удастся уснуть после того, что он сегодня узнал. Ведьма, отверженная… и ребенок. О Господи, ребенок! Его ребенок.

Сэм поднялся и, осторожно подхватив Марию на руки, понес к своей койке. Она была легкой как перышко. Он опустил ее на постель и накрыл одеялом. А потом еще долго стоял, глядя на нее с любовью. Наконец наклонился, поцеловал ее в лоб и направился к двери. Прихватив по пути початую бутылку вина, подумал немного и взял еще одну на всякий случай. Бросив последний взгляд на спящую женщину, осторожно прикрыл за собой дверь.

Глава 18

Наперекор всем жизненным ветрам

Душа моя, любя,

Что компаса стрела, укажет на тебя.

Гей

Разбуженная оглушительным грохотом, Мария открыла глаза. Осмотрелась в изумлении. И сразу же успокоилась, услышав доносившиеся сверху восторженные крики.

Конечно, это Сэм со своей командой. Капитан учил стрелять из пушки десятилетнего мальчика.

Как только Мария спустила ноги на пол, ее голову пронзила острая боль. Она прижала ладони к вискам в тщетной попытке унять ее. Во рту было мерзко и сухо, в животе же бурлило, словно от прокисшего молока. Волосы спутались и падали на глаза, а мятые юбки свидетельствовали о том, что она легла спать не раздеваясь.

Мария поднялась с койки и посмотрела в окно. Затем подошла к столу, на котором стояли кувшин с холодной водой и таз. Умывшись, она почувствовала себя немного лучше. Расчесав волосы, Мария заплела их в косу. Откинув косу за спину, снова села на койку, чтобы обдумать свое нынешнее положение.

Наверное, Сэм спал на палубе под звездами, решила Мария и почувствовала, что эта мысль огорчила ее. Она вспомнила о прошедшей ночи. Сэм, конечно же, поступил правильно, заставив ее выложить все, что тяжким грузом лежало на душе. Но ведь он против ее желания завладел этим кораблем… К тому же теперь он все о ней знает. И это по его вине у нее сейчас так ужасно болит голова. И тут снова раздался оглушительный грохот, и Мария невольно схватилась за голову. Наконец, не выдержав, она расправила юбки и решительно вышла из каюты.

Палуба… Волны за бортом, разбегающиеся в разные стороны… И небо, темное на западе и ослепительно яркое на востоке. Мария зажмурилась и снова схватилась за голову. Открыв глаза, она увидела ухмыляющихся матросов – они, переглядываясь, подталкивали друг друга локтями и поднимали кружки с ромом. Мария приняла их улыбки за насмешку, ей даже в голову не пришло, что мужчины, пораженные ее красотой, приветствуют ее.

Мария отвернулась, нахмурившись. Конечно же, они решили, что она провела с Сэмом ночь в одной постели. Иначе не ухмылялись бы так… Стараясь не смотреть на мужчин, Мария неуверенно прошлась по качающейся палубе.

Скорее всего ее принимают за шлюху. И все из-за этого любопытного болтуна. Как же его зовут? Спот? Страйпс? Мария снова подняла голову и вдруг поняла, что в глазах этих людей нет презрения; они дружелюбно ей улыбались, а некоторые из них даже поднимали вверх кружки, что свидетельствовало об их уважении к ней.

Но ведь все эти люди стали пиратами… Вскоре они ожесточатся и станут совсем другими – алчными, жестокими и кровожадными.

Словно наказывая Марию за эти мысли, корабль стремительно взлетел на гребень волны, и его бушприт задрался прямо к небу. Теряя равновесие, Мария ухватилась за канат, но едва не разжала руку, заметив, что канат покрыт дегтем. Ее качало на открытой всем ветрам палубе; соленая вода заливала лицо, и к горлу подступала тошнота.

Наконец она пришла в себя и немного успокоилась. Но тут снова раздался грохот, и все вокруг заволокло едким черным дымом. Когда дым рассеялся, Мария увидела мужчин, собравшихся у пушки. Был среди них и мальчик Джонни; он держал в руках запальный фитиль и внимательно слушал своего капитана, стоявшего рядом.

– Попытайся еще раз, парень. Протри ее губкой, забей туда порох, затем ядро. – Мария с ужасом наблюдала, как мальчик выполнял все инструкции Сэма. – Тщательно направь ствол. Держи фитиль с подветренной стороны. Отойди чуть в сторону, потому что будет сильная отдача. Вот так. Теперь дождись, когда корабль поднимет следующей волной, и пали…

Мария зажала уши ладонями. И тотчас же из пушки вырвалось пламя, и она с грохотом откатилась к удерживающим ее канатам. Несколько секунд спустя в полумиле от судна к небу взметнулся гигантский водяной столб. Над морем клубилось едкое черное облако. Мария смотрела, как мужчины улыбаются и похлопывают Джонни по спине. Кто-то протянул мальчику кружку. Сэм позволил ему сделать несколько глотков, затем передал кружку Страйпсу.

– Мария, девочка! – воскликнул Сэм, и глаза его засветились радостью. – Как хорошо, что ты присоединилась к нам! А я учил Джонни стрелять из пушки.

– Я видела, – проговорила она с раздражением в голосе.

Сэм удивленно поднял брови. Черт возьми, что он натворил на этот раз? Решив выяснить это – возможно, всему виной была мадера, – Сэм подошел к Марии и взял ее за руку. С веселой улыбкой заглянул ей в глаза:

– Что с тобой, принцесса? Слишком много выпила вина вчера вечером?

Мария отпрянула, словно прикосновение Сэма обожгло ее.

– Слишком много вина? Да, слишком много! И все благодаря тебе! Наверное, ты решил, что это очень веселая шутка!

Глаза его мгновенно померкли.

– Принцесса, я вовсе не собирался шутить, уверяю тебя.

– Да, конечно. Разве это шутка – учить стрелять из пушки десятилетнего мальчика! Да и какие могут быть шутки? Ведь вас ждет виселица!

Тут все на палубе замолчали. Воцарилась необычная тишина. Казалось, даже ветер утих, прислушиваясь к разговору капитана с Марией. Любопытный Страйпс замер, насторожился. Некоторые из матросов тихонько покашливали и обменивались вопросительными взглядами. И все ждали, что скажет капитан, как ответит дерзкой женщине.

Немного помолчав, Сэм проговорил:

– Мария, девочка, почему бы тебе не вернуться в каюту и не поспать еще немного? Ты отоспишься, и тебе станет гораздо лучше.

Подвернув рукава рубашки, Сэм наклонился над бочкой с водой и, опустив в нее по локоть руки, стал смывать копоть с лица. Глядя на него, Мария кусала губы. Как может она так злиться на него и в это же время восхищаться его мужской красотой? Когда же он, выпрямившись, энергично вытер лицо обрывком парусины, в ее глазах была уже не злость, а желание… Впрочем, сама Мария об этом даже не подозревала.

Сэм поднял голову и заметил, что она разглядывает его.

– Вот так и смотри на меня, принцесса. – Он улыбнулся. – Сейчас я провожу тебя в каюту, и тогда уж ты не вернешься на палубу до самого вечера.

Мария покраснела – она прекрасно поняла, что Сэм имеет в виду. Матросы, судя по всему, тоже поняли, о чем речь, многие из них тихонько засмеялись. Мария смутилась, потупилась.

Матросы же обступили их с Сэмом и, словно в предвкушении захватывающего зрелища, перешептывались, посмеивались и подталкивали друг друга локтями. Они даже заключали пари и ставили на кон монеты, точно зрители на петушиных боях. Но Сэм не обращал на них внимания. Подхватив еще одно пушечное ядро, он передал его своему главному пушкарю:

– Держи, Фил. Пусть парень еще немного поучится. – Лицо Джонни засияло, как солнце после дождя. – Только дай мне слово, что пушка будет вычищена, закреплена и готова к бою. Я не хочу, чтобы нас застали врасплох.

Сэм подошел к Марии, взял ее за руку и повел туда, где их не мог услышать Страйпс. У левого борта он остановился и, прислонившись к пушке, скрестил на груди руки.

– А сейчас, когда мы одни, моя дорогая, может, расскажешь мне, что за дьявол в тебя вселился с самого утра?

– Это все ты… – Мария перебросила через плечо косу. – Ты привел меня сюда против моего желания. И ты напоил меня. А сейчас выставил на посмешище перед всей командой!

– Ты это заслужила.

– Ничего подобного. А знаешь ли ты, что меня больше всего беспокоит?

– Скажи ради Бога!

– То, что ты учишь стрелять из пушки десятилетнего мальчика!

– Это беспокоит тебя? А тебе бы больше понравилось, если бы я учил его стрелять из кремневого ружья или управляться с абордажной саблей?

– Тебе бы только посмеяться надо мной. Ты стал невыносимым!

Сэм улыбнулся:

– Позволь мне разъяснить тебе кое-что, моя дорогая. Прежде всего: если ты решила вести себя подобным образом, то есть оскорблять меня на глазах у всей команды, то и я буду относиться к тебе без должного уважения. – Сэм снова улыбнулся, но эта улыбка не смягчила, а, скорее, еще больше подчеркивала жесткость его слов. – Так вот, если будешь продолжать в том же духе, то клянусь, что я запру тебя в каюте до тех пор, пока не покончу со всеми делами. Вчера вечером я сказал тебе, что должен выполнить свой долг. Нравится тебе или нет, но я останусь пиратом до тех пор, пока мои люди не выйдут на свободу.

– И вас всех вместе повесят!

– Не накликай беду. – Сэм пристально посмотрел на Марию. – Чему Библия учит нас? Милосердию… Кажется, так?

Щеки Марии вспыхнули.

– Да как ты смеешь обвинять меня?! Разве не ты соблазнил меня, а потом обещал на мне жениться? А сейчас ты все забыл и снова собираешься заняться морским разбоем.

– Соблазнил? – изумился Сэм. – Может, я ослышался? А мне казалось, что это ты меня соблазнила, разве я не прав?

Мария пристально смотрела на Сэма; глаза ее сверкали.

– И вот еще что… – продолжал он с добродушной улыбкой, приводившей Марию в ярость. – Готов держать пари: вовсе не я причина твоего постоянного раздражения. Просто женщине нечего делать на пиратском судне. Возможно, ты скучаешь, я тебя понимаю. Ведь в Истхэме у тебя было твое рукоделие, а здесь…

– Я не скучаю, – перебила Мария.

– Конечно, я должен был позаботиться о том, чтобы ты не скучала. – Сэм весело улыбнулся, и Мария насторожилась: что он еще затеял? – Но не надо отчаиваться, моя дорогая. Скука на корабле – самое обычное дело. Время от времени от нее все страдают. Некоторые развлекаются, стреляя из пушек – лишь для того, чтобы создать хоть какой-то шум. Другие играют в кости или пьют вино. Но в конце концов любое развлечение только на пользу. Например, ром – отличная штука, когда надо взбодрить себя перед боем. Конечно, все это не для тебя. Поэтому…

– У меня нет ни малейшего желания пить, играть в кости и приближаться к пушкам. И потом, сколько раз мне нужно повторять, что я вовсе не скучаю.

– Да, но ты не делаешь и ничего полезного, – заметил Сэм, желая позлить ее. Мария была так прекрасна в гневе! Ему ужасно хотелось подхватить ее на руки и отнести в каюту. Однако он с улыбкой продолжал: – Ты должна приносить людям пользу, если не хочешь скучать на корабле.

– У меня нет ни малейшего желания что-либо здесь делать, так как я при первой же возможности покину этот корабль.

Сэм пожал плечами:

– Просто я хочу, чтобы ты рассмотрела предложение моих людей. Нам нужен корабельный лекарь. Как ты понимаешь, мужчины часто болеют и ломают себе руки и ноги. Мне кажется, что это блестящая идея. Лучшего лекаря, чем ты, нам не найти. Я уже дал свое согласие, и все, само собой, меня поддержали.

– Мне плевать на то, что решила ваша проклятая команда! Наплевать!

– Ну и язычок у тебя, принцесса.

– Да будь ты проклят, чудовище! – закричала Мария, делая ударение на слове «проклят» и жалея о том, что не может обрушить на голову Сэма все существующие в мире проклятия. – Неужели ты мог вообразить, что я захочу лечить твоих головорезов?!

– О… значит, жители Истхэма больше заслуживали твоего сострадания? Но разве не они выгнали тебя из города, забросав камнями?.. Разве не они унижали тебя?

Это были жестокие слова. Мария отвернулась, стиснув зубы и с трудом сдерживая слезы.

– Я была уверена, что ты вспомнишь о том, что случилось в Истхэме. И будешь вспоминать всякий раз, когда тебе захочется причинить мне боль.

Он внезапно обнял ее за плечи и проговорил ласковым голосом:

– Мария, мне никогда не хотелось причинить тебе боль.

Она отвела глаза и стала смотреть на парус у себя над головой.

– Да, но ты это сделал и, похоже, постоянно будешь причинять мне боль. Вот и сейчас тебе доставляет удовольствие насмехаться надо мной. Ты прекрасно знаешь, что я и пальцем не пошевельну, чтобы помочь твоим головорезам, однако требуешь, чтобы я лечила их. Почему ты хочешь… сделать меня такой же, как ты сам?

– Моя дорогая, я вовсе этого не хочу. Просто советую тебе подумать, чтобы ты поняла: не стоит обвинять меня во всех смертных грехах. К тому же я люблю тебя такой, какая ты есть. А вот ты пытаешься сделать меня таким, каким хочешь видеть.

– Ты говоришь, что любишь меня? Если бы любил, то изменился бы ради меня.

– А если бы ты любила меня, то перестала бы настаивать на этом.

– Я тебя не люблю. Уже не люблю.

– Ах, принцесса, твои слова расходятся с той правдой, которую я вижу в твоих глазах. Ты любишь меня так же, как я люблю тебя. Как легко ты все забываешь, когда тебе это удобно!

– Я любила Сэма Беллами, но не Черного Сэма, предводителя пиратов, человека вне закона, воплощение дьявола.

– Ты находишь, что я очень отличаюсь от того человека, который приплыл в Истхэм год назад? Любила бы ты меня больше, если бы я был рыбаком, торговцем, священником?

– Да. Если бы ты был другим, мы с тобой сейчас не стояли бы здесь и не ссорились бы.

– А мне кажется, что можно любить и одновременно ссориться.

– Да что ты знаешь о любви? – В отчаянии махнув рукой, Мария стала смотреть на безоблачное небо. – Ты любишь только этот корабль, своих пиратов и себя. Ничего другого для тебя не существует. Просто удивительно!

– Что я знаю о любви?.. – пробормотал Сэм, в задумчивости глядя на море. – Я многое знаю о любви, Мария. Знаю, что любовь заставляет принимать человека таким, какой он есть. Неужели ты думаешь, что если я пират, то не могу любить тебя? Господи, я потерял «Уэсли», потерял все свои сокровища и чуть не расстался с жизнью. Думаешь, только ради собственного удовольствия? Даже сейчас я едва сдерживаюсь – мне хочется подхватить тебя на руки, унести к себе в каюту и наслаждаться близостью с тобой. И ты скажешь, что это не любовь?

– Ты говоришь о похоти, капитан, а не о любви. И это еще один твой грех, как мне думается.

Сэм безнадежно развел руками:

– К черту грехи! Это не похоть, и ты прекрасно это знаешь. Что же мне сделать, чтобы ты поверила мне? Потерять еще и этот корабль? Может, мне забраться на рею и прокричать об этом всему миру? Моя любовь к тебе выше всякой похоти, Мария!

В следующее мгновение Сэм привлек ее к себе и прижал к своей широкой груди. И тотчас же впился жарким поцелуем в ее губы.

Мария упиралась ладонями в его мускулистую грудь, но тщетно. Что ж, она все равно не будет отвечать на его поцелуй. Ему не удастся вскружить ей голову. И пусть у нее подгибаются колени, пусть сердце выпрыгивает из груди! Сама того не желая, Мария ответила на поцелуй, и только тогда Сэм наконец отпустил ее.

Мария открыла глаза, и ее внимание сразу же привлекла испанская золотая монета на груди Сэма. Она увидела в этой монете что-то оскорбительное, возможно, вспомнила, каким образом Сэм добыл ее. Мария внезапно подняла руку и влепила Сэму звонкую пощечину.

– Вот как ты платишь за любовь, моя дорогая? – Глаза его сузились. – Полагаю, настало время объяснить тебе: к капитану следует относиться с уважением. – Он ухватил Марию за руку и рывком привлек к себе. Заглянув ей в глаза, сказал: – Отправляйся в каюту, а если тебя там не будет, когда я спущусь, то ты узнаешь обо мне кое-что новое.

Сэм повернулся и зашагал по палубе. Мария смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Затем, подобрав юбки, направилась в каюту. Хорошо, она подождет его здесь! Но это будет в последний раз, ибо она скоро покинет корабль и больше никогда не увидит этого негодяя.

Глава 19

Любовь терзает наш рассудок,

Ввергая в бурю чувств.

Даниел

Вскоре пираты устроили пирушку в честь крещения корабля, и Сэм спустился в каюту, чтобы лично привести Марию на палубу для участия в этом торжестве. Матросы гадали, как лучше назвать судно; каждый предлагал свое название, но оно тотчас же отвергалось. Когда Мария, щурясь от яркого света, ступила на палубу, ее сразу же окружили мужчины, желавшие узнать ее мнение. Нат Пейдж сунул ей в руку бутылку прекрасной мадеры, и под суровым взглядом Сэма ей пришлось принять ее. Однако она заявила, что не собирается давать название судну, потому что команда этого судна – негодяи, безбожники и нечестивцы.

– Верно! «Нечестивый»! – раздался чей-то голос, и все дружно поддержали это предложение.

Нат Пейдж подскочил к Марии, схватил ее за руку и велел бросить бутылку, указав, куда именно. Бутылка разбилась о нос корабля, и красное, как кровь, вино окропило волны за бортом.

На следующий день, около полудня, «Нечестивый» приблизился к Монегану. Остров походил на гигантского кита, гревшегося на солнышке. Когда же корабль подплыл к нему совсем близко, Мария, забыв обо всем на свете, залюбовалась открывшейся ей картиной. Прибой с оглушительным грохотом разбивался о мощные гранитные стены, словно выросшие из глубины океана, и брызги, ослепительно сверкая, точно бриллианты, взлетали высоко в небо. А в глубине острова росли могучие ели, над вершинами которых парил огромный орел.

Монеган. Остров дикий, почти необитаемый, остров без песчаных пляжей, которых так много на Кейп-Коде.

«Нечестивый» встал на якорь, и капитан, сопровождаемый несколькими членами команды, сел в лодку и отправился обследовать берег. К вечеру все вернулись. Вернулись с плохими новостями. Жившие на острове рыбаки сообщили, что «Энн» действительно какое-то время стояла у берега, но потом команда перебралась на другое судно и, прихватив с собой «Энн», скрылась в неизвестном направлении. С тех пор моряков больше не видели.

Глядя на мрачного Сэма, сидевшего в лодке, Мария подумала о том, что теперь он, возможно, откажется от своей безрассудной затеи.

Однако надежды ее не сбылись. Еще не поднявшись на борт, Сэм принялся отдавать распоряжения:

– Поднять якорь! Приготовить паруса! Сначала кливер, затем фок-мачту, потом грот-мачту.

Босые ноги зашлепали по палубе. Пронзительно заскрипела лебедка, и раздались возбужденные крики матросов, взбирающихся на реи. Якорная цепь со скрипом поднималась из моря, треугольный парус на носу уперся в самое небо, палуба покачнулась.

Мария вздохнула и отправилась искать Страйпса. Он сидел, прислонившись к фальшборту, сидел с кружкой в руках; лицо его было прикрыто полями шляпы. Но Мария тотчас же поняла, что Страйпс не спит, просто притворяется. Она приблизилась к нему.

– Я знаю, что ты не спишь. – Мария осторожно коснулась его ногой.

Страйпс был прекрасным актером и с удовольствием разыграл свое пробуждение: сначала сладко зевнул, затем протер якобы заспанные глаза загорелыми до черноты руками.

– От тебя ничего не утаишь, Мария.

– Ты так считаешь? – спросила Мария. – А мне кажется, что это ты всегда стараешься держаться поближе к нам с капитаном, чтобы слышать, о чем мы говорим.

Страйпс с виноватым видом взглянул на Марию.

– А ты проницательная… – пробормотал он.

– Возможно. Но так как ты уже не утверждаешь, что я ведьма, я могу закрыть глаза на твое… любопытство.

– Мне очень жаль, что я рассказал о тебе, но это ведь… для твоего же блага. Если бы не я, они не позволили бы тебе остаться. Женщина на корабле приносит несчастье. Ты и сама это знаешь. Но к ведьмам они относятся с уважением.

– Неужели? – изумилась Мария. – Что ж, если ты действительно желал мне добра, то заслуживаешь моей благодарности. Но если просто так болтал, то знай: когда-нибудь твой длинный язык доведет тебя до беды. Можешь порадоваться, я уже простила тебя. Но если б не простила, превратила бы тебя в морскую улитку, и ты бы навсегда прилип к днищу корабля.

Страйпс рассмеялся, оценив шутку. Черт возьми, что случилось с капитаном? Он то и дело проклинает день, когда встретил Марию, и не хочет понять, какое сокровище ему досталось. Эта женщина стоит гораздо больше, чем все золото «Уэсли». Придется потолковать с Черным Сэмом и заставить его лучше к ней относиться.

– Можешь превратить меня в кого угодно, но только не в улитку, – улыбнулся Страйпс. Он осмотрелся, чтобы убедиться, что Сэма нет поблизости. – У капитана сегодня отвратительное настроение, – продолжал он. – И похоже, в ваших с ним отношениях больше горького, чем сладкого?

– Совершенно верно, – ответила Мария, надеясь, что Страйпс будет держать язык за зубами. По крайней мере Страйпс был на судне единственным человеком, с которым она могла поговорить. – Возможно, во всем моя вина, но я не могу жить так, как он хочет. И ужасаюсь при мысли о том, что он будет нападать на честных людей и грабить их. Разве я не права? А ты знаешь, что хуже всего? Рано или поздно власти схватят его, и тогда… – Мария замолчала, страшась произнести ужасные слова. – О, Страйпс, я не хочу, чтобы он умер!

– Знаешь, Мария, а я верю в Черного Сэма. С ним ничего не случится. Наш капитан хитрец и мошенник из мошенников. А этот маленький шлюп летит быстрее ветра. Никто не сумеет догнать его, когда он расправит крылья и полетит как птица.

Мария вспомнила огромные королевские корабли, которые ей часто приходилось видеть.

– Даже проворный воробышек может стать добычей ястреба, – сказала она.

– Но воробышек может спрятаться в таком месте, гдеястребу не поймать его.

– Тогда его схватит лиса.

Страйпс весело рассмеялся:

– Не стоит так волноваться, Мария. Бери! – Он протянул ей бутылку рома. – Сделай глоточек-другой, и тебе станет легче.

– Спасибо, но я теперь знаю, что это не приносит облегчения, только еще хуже становится. Я больше ни капли не выпью.

– Слишком уж ты в себе уверена, – рассмеялся Страйпс. – Кстати, я сейчас вспомнил, что капитан попросил меня обсудить с тобой кое-что.

– Его высочество желает, чтобы я выполняла каждую его команду? – усмехнулась Мария.

– Он хочет знать, желаешь ли ты сойти на берег. Сказал, что ты, наверное, захочешь собрать лекарственные растения. – Страйпс с любопытством посмотрел на Марию. – Значит ли это, что ты дала согласие стать нашим корабельным лекарем?

Мария нахмурилась:

– Нет, не значит. Я узница на этом корабле, и я не желаю лечить вас.

– Мария, зачем так злиться? Ведь капитан всего лишь хотел доставить тебе удовольствие.

– Доставить удовольствие? Поэтому он и решил снова заняться грабежом? К тому же он учит мальчика стрелять из пушки…

– Неужели ты не понимаешь? – удивился Страйпс. – Капитан просто хочет как-то развлечь парня. И я, например, ничего плохого в этом не вижу. Совершенно безобидное развлечение. Зато у мальчика появляется чувство собственного достоинства. Но если нам придется принять бой, то капитан его и близко не допустит к пушкам. Готов держать пари! Да, о пушках… Капитан кое-что придумал. Замечательный план!

– Какой еще план? – насторожилась Мария.

– Разве он не рассказывал тебе… о бутафорском орудии?

– А что это такое?

Страйпс указал на кучу бревен, лежавших посередине палубы:

– Видишь их? Эти пушки.

– Пушки? Вы с вашим капитаном так налегли на ром, что уже не можете отличить бревна от пушек.

– Но тот, кто увидит эти бревна с палубы своего корабля, не сумеет отличить их от пушек, – неожиданно раздался резкий голос.

Мария обернулась и увидела Сэма.

– И долго ты нас здесь подслушивал? – спросила она. – Неужели вы действительно собираетесь использовать бревна в качестве пушек?

– Разве я не говорил тебе, что наш капитан – великий хитрец? – усмехнулся Страйпс.

– Только последний глупец может принять бревна за пушки, – сказала Мария.

– И все же такая ошибка вполне возможна, принцесса. Эти бревна – вон там – будут очень похожи на пушки после того, как мы их обстругаем, пропитаем дегтем и вставим в пушечные амбразуры. Издалека они будут выглядеть весьма устрашающе. А устрашение, – Сэм улыбнулся, – это основное правило игры.

– У тебя же и без того много пушек, – заметила Мария, полагавшая, что и одной пушки вполне достаточно для их злодейских замыслов.

– Много? – Сэм расплылся в улыбке. – Пирату пушек всегда не хватает, не так ли, Страйпс? Чем больше пушек, тем быстрее сдается противник. Если сдастся без боя, тем лучше. Потому что мне не хочется рисковать жизнью людей. И не хочется потерять мою женщину, – добавил он, обнимая Марию за талию.

– Я не твоя женщина! – Она попыталась высвободиться, но Сэм крепко держал ее. – Тебя ждет плохой конец. А твоя самонадеянность просто удивляет меня. Неужели ты действительно думаешь, что никто не сумеет победить тебя?

– Совершенно верно. Именно так я и думаю. – Отпустив Марию, Сэм прислонился к фальшборту; теперь он смотрел на волны, катившиеся одна за другой до самого горизонта. – Сейчас наше вооружение никого не устрашит. Но я намереваюсь изменить ситуацию. Я не люблю, когда мне оказывают сопротивление, и не потерплю его.

– Не лучше ли вообще никого не грабить? – спросила Мария. Она пристально посмотрела на Сэма: – Что ты еще задумал? Отвечай!

Сэм взглянул на нее с невинной улыбкой:

– Что задумал, принцесса? Неужели тебя это интересует?

– Интересует, потому что я плыву на этом судне. Я должна знать, что меня ждет.

– Что ждет? – Сэм любовался прекрасными волосами Марии. – Разве я не ясно выразился, принцесса? Ты станешь моей женой. Я считал, что мы решили этот вопрос.

– Это ты решил, а не мы. Я об этом и слова не сказала. И что это будет за брак? Во всяком случае, он не будет основан на доверии. Вот и сейчас у тебя от меня секреты.

– Какие секреты, девочка? – Палуба накренилась, но Сэм успел поддержать Марию. – У меня нет от тебя секретов. Прежде всего мы найдем уединенную бухточку и спрячем нашу маленькую птичку в гнездышко. Затем вырежем дополнительные амбразуры и вставим в них бутафорское оружие. И только после этого выйдем на охоту. Моря изобилуют кораблями. Ты можешь ненавидеть меня за это, Мария, но я намереваюсь захватывать корабли и привлекать новых людей, хочу заиметь флот более могущественный, чем тот, что я потерял в Истхэме. Только на этот раз моим флагманским кораблем будет маленький и маневренный шлюп. – На губах Сэма появилась счастливая улыбка. – Наверняка мы повстречаемся с Полом Уильямсом и даже, возможно, с Луисом Лебусом – они командовали моими кораблями сопровождения. А уж если нам очень повезет, то мы найдем и Неда Тича. Я слышал, что у него сейчас собственный корабль. С таким подкреплением ничто меня не остановит. А когда у меня появятся такие значительные силы, как ты думаешь, что я сделаю, Мария?

– Атакуешь Бостон и вызволишь из тюрьмы своих друзей, – нерешительно ответила Мария.

– Да. Но когда я покончу с этим делом, как ты думаешь, что я сделаю?

– Повесишься, – процедила Мария.

Сэм весело рассмеялся:

– Нет, моя девочка. Я передам «Нечестивый» моему старшему рулевому. И покончу с пиратством – обещаю. Я дал себе клятву: как только вызволю своих друзей, так и покончу с этим. Клянусь могилой моей матери!

– Сэм, пощади меня.

– Поверь, Мария, я так и поступлю. Обещаю. Я стану таким мужем, о котором ты всегда мечтала. Мы будем жить счастливо. – Сэм взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. – Неужели мы не сможем?

Мария молча смотрела на него. Его черные кудри волнами спадали на плечи; черные глаза светились любовью.

– Да, Сэм, мы сможем, – сказала она наконец. – Но для этого ты должен покончить с пиратством. А я не очень-то верю, что покончишь.

– Мария, что ты говоришь? Разве я только что не сказал тебе, что покончу с этим? Ради Бога, девочка, неужели ты не веришь ни одному моему слову?

– Я верю, Сэм. Верю, что у тебя есть такое намерение. – Подбородок Марии дрогнул, а на глаза навернулись слезы. – Все дело в том, что ты не доживешь до того дня, когда сможешь выполнить свое обещание.

С этими словами Мария повернулась и ушла, оставив Сэма в полном смятении.

Глава 20

Привкус слез присущ всем

сладостям любви.

Херрик

«Только одно дело», – решил для себя Сэм. Бутафорские пушки были не единственной его выдумкой. Кроме того, он учил команду изготовлять «адскую смесь» – пустые винные бутылки заполнялись селитрой, известняком, тухлой рыбой и смолой. Подожженные и брошенные на палубу корабля противника, они подавляли самое упорное сопротивление. Устраивались и состязания пушкарей – следовало как можно быстрее зарядить пушку и точно навести ее на цель. Пот градом катился с пиратов, но никто из них не роптал, все желали доставить удовольствие своему капитану. Сэм был счастлив. Наблюдая за своими людьми, он невольно улыбался.

«Личная свобода превыше всего», – часто говорил им Сэм. И со временем Мария стала понимать, почему они называли Сэма «свободным принцем морей».

Иногда она почти разделяла его взгляды.

Иногда, но не всегда.

Многое пугало ее.

Как-то тихим вечером, когда садилось солнце и команда ужинала на верхней палубе, Мария зашла в каюту Сэма. Они проводили ночи вместе, а днем тщательно избегали друг друга. Закатное солнце расцвечивало море яркими красками и сияло на бронзе циркуля, лежавшего на столе Сэма. Опускаясь все ниже, солнце бросило последний луч на стену и окрасило в кровавый цвет висевшую на ней абордажную саблю. Увидев эту саблю, Мария невольно вздрогнула и поспешно отвела глаза.

Эта сабля – орудие убийства. Так же, как и пушка, она спит до поры до времени, но, словно потревоженный хищник, в любое время может проснуться, чтобы сеять вокруг себя смерть. А вот и кремневое ружье – лежит на столе и ждет своего часа…

Мария вспомнила разговор Страйпса с Натом Пейджем – она случайно его услышала.

– Знаешь новость? – спросил Страйпс.

– Что за новость?

– Черный Сэм задумал основать пиратское королевство в диких местах штата Мэн.

– Пиратское королевство?

– Да! Увидишь, как разозлится девчонка, когда узнает об этом.

Разозлится? Слабо сказано. Да она вне себя от ярости!

Возможно, это была последняя капля. Капля, переполнившая чашу ее терпения. Мария решила расстаться с Сэмом. Прежде ее удерживало от этого шага влечение к нему. Она долгие часы проводила на верхней палубе – только бы не видеть его статную фигуру. Но если днем было тяжело, то ночи становились настоящей пыткой – они спали на одной койке и постоянно переворачивались с боку на бок. Но Сэм являлся для нее запретным плодом. Нет, он был дьяволом – ужасным, зловещим, неотразимым. Мария чувствовала, что в конце концов уступит ему, если не порвет с ним окончательно…

Солнце наконец скрылось за горизонтом, и в каюте воцарился полумрак. Скоро станет совсем темно, и ей придется зажечь лампу. Вдали, на побережье, зажглись какие-то огни. Страйпс случайно обмолвился: с наступлением вечера свободные от вахты матросы собирались отправиться туда на лодке, чтобы выяснить, что это за огни. Она может отправиться с ними. Ведь никто не заметит, как она исчезнет во тьме.

Покинуть его… сегодня ночью… пока есть шанс.

Мария сидела, слушая шум моря. Команда готовилась к ночи: то и дело слышался громкий смех; неожиданно раздался звон, наверное, кто-то запустил бутылкой в пушку; затем она услышала пистолетные выстрелы, а потом – снова смех. Мария уже привыкла к таким звукам и почти не обращала на них внимания. Даже не краснела, услышав отборную ругань.

Но вот к салюту из пушек она так и не привыкла. Потому что вслед за салютом над кораблем поднимался «Веселый Роджер».

Покинуть его…

Мария подошла к столу, на котором среди прочего лежали раскрытый вахтенный журнал Сэма и морская карта. Она взглянула на карту – и гнев ее вспыхнул с новой силой. Бежать! Поскорее бежать от него. Мэн… Пиратское королевство… А она будет там королевой? Никогда! Мария провела пальцем по карте: Пемаквид, Портсмут, Ньюбери, Бостон, Кейп-Код…

Кейп-Код. Там сейчас расцветают розы, наполняющие воздух ароматом. И восковница уже распустила свои нежные цветочки, украсившие суровые дюны. Тетя Хелен все дни проводит в саду и огороде. Позади ветхого дома, за зеленой лужайкой поет, радуясь теплу, веселая малиновка. А под яблоней, на самом краю пастбища, над маленькой могилкой стоит надгробие…

Непрошеная слеза скатилась по щеке Марии. Она вспомнила детство, вспомнила тетю Хелен и маленького Чарлза – все осталось в Истхэме, куда ей никогда не вернуться. А скалы, по которым она бродила, глядя в морскую даль в надежде увидеть корабль? Она их тоже никогда не увидит. Прошли те времена, когда она считала дни, ожидая возвращения Сэма. Эти времена не вернешь.

Мария опустилась на колени и погладила вертевшегося у нее под ногами Ганнера. Он будет скучать без нее, хотя и останется в надежных руках Джонни, с которым успел подружиться.

А вот Сэм. Сможет ли она покинуть его? Не будет ли одиночество хуже, чем боль, переполняющая сейчас ее сердце? Не будет ли она терзаться из-за того, что рассталась с ним?

Мария вскинула подбородок и расправила плечи. Она наконец решилась. Да, этой ночью она исчезнет. Покинет его, пока у нее есть такая возможность. Глотая слезы, Мария уселась за стол и потянулась к чернильнице и перу.

На «Нечестивом» ярко горели огни, освещавшие собравшихся на палубе пиратов. Днем капитан заставил их как следует потрудиться: матросы красили палубы, сдвигали пушки к амбразурам и опускали пониже рубку, чтобы ее во время боя не разнесло в щепы. К вечеру повар сварил густую похлебку из рыбы, и команда, наевшись до отвала, собралась у мачты. Матросы по очереди рассказывали морские истории, как правило, жуткие и фантастические. Впрочем, в этот вечер из уважения к Марии, также сидевшей у мачты, рассказчики старались опускать самые ужасные подробности. Она молча слушала и смущенно улыбалась, возможно, чувствовала себя неловко в рубашке и бриджах – их всего час назад одолжил ей Джонни. Иногда она даже смеялась, если история была забавной, но все же тревожные мысли не покидали ее. В какой-то момент Мария подняла голову, и ее боль стала совершенно невыносимой, потому что она увидела стоявшего чуть в стороне мужчину.

Сэм.

Ночной бриз растрепал его волосы и раздувал рукава рубахи. Мария заметила в его руке бутылку. На груди Сэма сверкала испанская монета. Он тоже смеялся, слушая рассказы матросов, но только слепой мог не заметить, что думает он о чем-то своем. О чем?.. Может, о двух пропавших кораблях? Или прикидывал, как пополнить свою команду, чтобы совершить набег на бостонскую тюрьму? А может, снова вспоминал свой «Уэсли»?

«Не думай о нем».

Мария вцепилась в ошейник Ганнера.

«Не думай о нем! Даже не смей смотреть на него! Не думай, не думай, не думай. Сегодня ты уйдешь от него».

Она заставила себя слушать рассказчика – была очередь Страйпса, и он в двадцатый раз рассказывал о своей встрече с сиреной. Правда, на сей раз его сирена изменила внешность: черные кудри красавицы превратились в длинные золотистые локоны, а глаза окрасились в цвет Карибского моря.

Мария услышала, как Сэм выругался. Почувствовав, что мужество покидает ее, она, чтобы придать себе уверенности, громко смеялась и даже взяла дрожащими руками кружку с вином, которую ей протянул Нат Пейдж.

– Ты все выдумал, Страйпс! – закричал маленький Джонни и, словно в поисках поддержки, взглянул на капитана. – Неужели ты думаешь, что мы поверим тебе?

– Ты мне не веришь? Но у нее действительно были золотистые локоны, на шее ожерелье из морских водорослей, а груди – как слоновая кость.

Капитан резко повернулся и зашагал прочь.

– Кэп, ты куда? Я еще не все рассказал.

Сэм остановился, обернулся. Затем поднес к губам бутылку и, осушив ее, выбросил за борт.

– Извините, парни, но мне еще надо занести кое-что в вахтенный журнал. Продолжайте рассказывать. – Перехватив удивленный взгляд Страйпса, Сэм сухо добавил: – Уверен, что ты сейчас расскажешь, как она завлекла тебя в морские глубины и нам пришлось спасать тебя.

Раздался оглушительный взрыв смеха. Сэм улыбнулся и, повернувшись, исчез во тьме.

Мария долго вглядывалась в темноту, но так ничего и не увидела. И вдруг ее охватила тревога, она вновь почувствовала неуверенность в собственных силах.

Джонни же, напротив, осмелел. Налив себе в кружку рома, он залпом ее осушил. Мария, нахмурившись, посмотрела на мальчика, тот, смутившись, поставил кружку на бочку и поднялся, чтобы проводить Марию.

Страйпс, казалось, погрустнел, лишившись двоих слушателей.

– Куда ты, Мария? Неужели тебе не нравится мой рассказ про сирену?

– Нравится, но в такое трудно поверить.

Мария улыбнулась, и мужчины улыбнулись ей в ответ.

– Всем спокойной ночи, – сказала она.

Раздался хор пьяных голосов:

– Спокойной ночи, Мария.

– Увидимся утром.

– Джонни, следи, чтобы она не поскользнулась и не упала, а то капитан сдерет с тебя шкуру.

С тяжелым сердцем Мария взяла Джонни за руку, и они покинули пьяную компанию.

Джонни довел Марию до каюты, и она, не постучавшись, открыла дверь.

Мария надеялась, что найдет Сэма за работой, но при свете звезд она увидела, что его вахтенный журнал в кожаном переплете закрыт; закрытой оказалась и чернильница, а стул был задвинут под стол. Значит, он вовсе не собирался заносить что-то в журнал и не собирался изучать карту. Казалось, что он вообще ничего не собирался делать, так как в каюте было темно.

Когда глаза Марии привыкли к темноте, она заметила высокую фигуру у открытого окна.

Сэм стоял неподвижно, стоял, заложив руки за спину и глядя на темное море. От него исходили грусть и уныние. Мария судорожно сглотнула. Ей было трудно расстаться с ним, когда он был жестким и грубым, а сейчас, увидев его таким несчастным, она поняла, что станет еще труднее. Собравшись с духом, окликнула его:

– Сэм?

Вздрогнув, он обернулся и увидел стоявшую в дверях тень.

– Мария, девочка, прости меня. Я не слышал, как ты вошла.

В его голосе не было ни гнева, ни горечи, ни насмешки. Не было ничего, кроме безразличия.

Мария тихо закрыла за собой дверь. Сэм по-прежнему стоял у окна, и она нерешительно шагнула к нему. «Не делай этого, не делай», – приказывала она себе и все-таки подошла к окну. Подошла, потому что не могла уйти, не сказав Сэму правды. Она должна сказать, что любит его. Возможно, утром, когда он проснется и не обнаружит ее, это разорвет его сердце, но со временем боль исчезнет, и он поймет, что это был ее последний акт любви.

Должна сказать… хотя бы для того, чтобы успокоить себя. «Лживая девчонка!» – одернула она себя. Мария остановилась, но все же не ушла; она поняла, что обязана сделать то, что задумала.

– Сэм, мне жаль твоих людей… Представляю, что ты сейчас чувствуешь.

Сэм по-прежнему смотрел на море.

– Откровенно говоря, и не ожидал встретить их здесь. – Она заметила, что он пожал плечами. – Да, не ожидал, даже не надеялся, – продолжал Сэм. – Ведь прошли недели после того, как «Уэсли» затонул. Ни один пират не станет долго оставаться на одном месте. Просто я хотел… хотел все-таки проверить…

Мария кусала губы. Если бы он сердился на нее, как бывало раньше. Если бы он вспылил, накричал на нее. Да пусть даже накричит. Пусть сделает хоть что-нибудь! Но нет, он стоял неподвижно и казался таким… беспомощным. Все это усложняло дело.

– Мария, зачем ты пришла сюда? – спросил он уставшим голосом. – Я думал, что надоел тебе за день.

Она не смела сказать ему, что пришла проститься. Она не могла сказать ему, что они видятся в последний раз. Но солгать тоже не могла. Поэтому решила сказать лишь часть правды:

– Я пришла извиниться.

– Извиниться? За что?

– За все то, что наговорила тебе в последнее время. За то, что относилась к тебе без должного уважения и дерзила тебе в присутствии твоих людей. За то, что надоела тебе и вела себя… как ведьма. Ты, конечно, прав. У меня отвратительный характер. Только по моей вине мы постоянно ссоримся.

Она медленно прошлась по каюте и взяла со стола бутылку вина.

– Не извиняйся, Мария. У тебя есть все основания ненавидеть меня. Если бы ты не сердилась, я бы нисколько не сомневался в твоей правоте.

– Но я уже не сержусь, Сэм. – Мария тяжело вздохнула; в этот момент она ненавидела себя за то, что собиралась сказать. – Я… я кое-что одобряю. – Отыскав в темноте его руку, она сунула в нее бутылку мадеры. – Мне кажется, что нам надо немножко выпить.

– Мария… Если я однажды дал тебе вина, это вовсе не означает, что ты должна пить его постоянно.

– Успокойся, Сэм. Я взрослая женщина, а не ребенок. К тому же я предлагаю выпить за наше… перемирие. А после того как мы выпьем, я докажу тебе, что совсем не сержусь.

Слова Марии ошеломили его. Почему она вдруг решила простить его? Ведь клялась же, что никогда не примет его таким, какой он есть, – пиратом! А сейчас соблазняет его, заманивает в постель – и это после того, как множество раз давала понять, что не желает близости с ним. В подобном поведении не было ни капли здравого смысла. Но стоит ли ломать себе голову? Надо принять перемирие, которое она предлагает, и дело с концом.

– Мария, тогда позволь мне зажечь лампу, – проговорил он наконец и принялся искать в темноте кремень.

Вскоре вспыхнула свеча, пламя которой отбрасывало на стены каюты причудливые тени. Сэм усадил Марию на стул. Потом, усевшись напротив, налил в кружки вина.

– Я тоже сожалею… – сказал он. Затем поднес к губам кружку и осушил ее в несколько глотков. – Последнее время я вел себя просто ужасно. Поэтому и не заслуживаю хорошего отношения.

– Но ты уже все объяснил мне, и теперь я на тебя не сержусь. – Она протянула через стол руку и коснулась его руки. – Давай забудем обо всем, Сэм, давай думать только об этом вечере.

Мария пристально посмотрела ему в глаза. Он улыбнулся, встретив ее взгляд. Мария почувствовала, как внутри у нее разливается тепло, и ей вдруг захотелось забыть о том, что Сэм – капитан пиратского судна, захотелось забыть о том, что его, возможно, ждет виселица. В этот момент он казался ей просто искателем приключений, человеком, которого она когда-то полюбила.

Поставив на стол кружку, Мария провела ладонью по его щеке. Погладила кончиками пальцев его мягкую бородку. Сэм закрыл глаза, и она увидела, как поднялась в глубоком вздохе его грудь. Он перехватил ее руку, поднес к губам и поцеловал. Он был так нежен, что она вновь почувствовала: ей не хочется уходить от него.

– Ах, Мария, моя сладкая принцесса, – прошептал он с хрипотцой в голосе. – Мне казалось, что я больше ни дня не выдержу, если ты не простишь меня.

Его теплое дыхание согревало ее пальцы. Его голос проникал ей в самое сердце.

– Мне тоже так казалось, – сказала она. – Но, пожалуйста, Сэм, давай забудем об этом. Я не хочу больше об этом думать. – Мария протянула руку к бутылке: – Давай выпьем еще.

Она налила ему полную кружку, но он осушил ее одним глотком. Потом снова взял Марию за руку и приложил ее ладонь к своей щетинистой щеке.

– Ты даже не знаешь, как много для меня значишь, моя девочка.

Внезапно Мария поняла, что Сэм впервые раскрывает перед ней свою душу, и у нее вдруг возникло ощущение, что она получила увесистую оплеуху.

Господи, как же она не поняла этого сразу? Само ее присутствие на корабле – величайшая для него опасность. Ведь ему приходится постоянно быть начеку, чтобы выжить, чтобы не наткнуться на сторожевые корабли, которые, вероятно, уже рыщут по всему побережью. А женщина на судне – это лишние хлопоты…

Что ж, в таком случае она просто обязана оставить его. Покинув судно, она, возможно, спасет Сэму жизнь.

– Надо что-то предпринять, чтобы раздобыть тебе приличную одежду, – в задумчивости пробормотал он. – Леди не подобает носить бриджи.

– С каких это пор ты стал думать о приличиях? – удивилась Мария.

– С тех пор как ты научилась крепким выражениям, стала пить вино и играть в кости. – Сэм улыбнулся. – Я не могу допустить, чтобы ты окончательно испортилась.

Мария поднялась, обошла стол и села к нему на колени. Она чувствовала под собой его крепкие бедра. Какое блаженство – прижаться щекой к его мускулистой груди и касаться губами завитков мягких волос! От него пахло ветром и морскими просторами.

– Мне почему-то кажется, что это ты меня испортил.

Мария провела кончиками пальцев по его чувственным губам, по аккуратной бородке, по плечам. Затем взяла его за руку и приложила ее к своей груди. И при этом прижималась к нему все крепче.

– Мария…

– О, Сэм, как я соскучилась по тебе…

– Господи, девочка, я тоже соскучился, но… – У него перехватило дыхание, когда она принялась теребить пальчиками завитки волос у него на груди. – Да что за бесенок в тебя вселился?

– Все тот же, что и год назад, – промурлыкала Мария. – Капитан, у нас еще осталось вино? – Глядя ему в глаза, Мария провела рукой по его животу. – Давай продлим удовольствие, как ты считаешь?

– Мария, я совсем без сил. Еще капля – и я засну.

Именно этого она и добивалась, однако Сэм при всей своей проницательности даже не догадывался о том, что задумала Мария. А если бы даже и догадался, то ничего бы не мог предпринять, потому что Мария уже расстегивала пуговицы на его бриджах.

– Сэм, неужели ты можешь заснуть? – улыбнулась она. – Ты считаешь, что я нагоняю на тебя скуку?

– Господи! – воскликнул он, когда ее рука коснулась его восставшей плоти.

Откинув голову на спинку стула, Сэм закрыл глаза и тихонько застонал. Мария же, по-прежнему лаская его, другой рукой обвила шею Сэма, привлекла к себе и припала губами к его губам.

Если он и чувствовал усталость, то сейчас всю усталость как рукой сняло – Сэм впивался поцелуем в ее губы с такой жадностью, с какой жаждущий пьет из источника. А тем временем его рука уже расстегивала пуговицы на рубашке Марии. Наконец рубашка соскользнула с плеч, и Сэм принялся ласкать ее груди и поглаживать пальцами отвердевшие соски. Наслаждаясь его ласками, Мария забыла обо всем на свете, во всяком случае, старалась не думать о том, что собирается покинуть Сэма.

Она чуть отстранилась, чтобы расплести свою роскошную косу. Сэм наблюдал за ней как зачарованный. Наконец золотистые локоны упали ей на спину.

– О Господи, принцесса, – простонал Сэм; он подхватил ее на руки и понес к койке.

Осторожно опустив ее на покрывало, он снял с нее бриджи, потом – с себя. И снова губы их слились в поцелуе. Сэм положил руки ей на плечи, и Мария почувствовала его горячее дыхание, услышала биение его сердца. И закрыла глаза, чтобы он не прочел в них правды… В этот момент она подумала о том, что в последний раз лежит в его объятиях, в последний раз наслаждается его поцелуями и в последний раз впустит его в себя.

Она затрепетала, застонала, когда он стал целовать ее груди, осторожно покусывая соски.

– Мария… Мария… – шептал он, все более воспламеняясь.

Его страсть передавалась ей, и Мария, не выдержав эту сладкую пытку, выгнулась под ним дугой и стала умолять, чтобы он взял ее.

– Ах, Мария… – шептал он, – если мне завтра придется умереть, то я умру счастливейшим из смертных. Господи, как я люблю тебя!

Она вздрогнула и обвила его бедра своими стройными ногами, крепко прижала к себе. Сэм, однако, не торопился. Он страстно желал ее, но ему хотелось довести Марию до самых вершин блаженства, хотелось показать ей всю силу своей любви.

Он покрывал поцелуями ее шею, плечи, груди, ласкал своими горячими руками ее бедра и ягодицы. И Мария со страстью отвечала на все его ласки – она хотела, чтобы эта ночь навсегда запомнилась им обоим. А он, свободный принц моря, рожденный волнами, увлекал ее все дальше в фантастические глубины… Когда же он наконец вошел в нее, она со слезами на глазах прошептала:

– Сэм… О Сэм, прости меня…

Потом они долго лежали, держа друг друга в объятиях, забыв обо всем на свете. Чтобы не давить на Марию своим весом, Сэм немного отодвинулся и положил голову ей на плечо. Он, казалось, не замечал слез, катившихся по ее щекам, не видел отчаяния в ее глазах; он нежно целовал ее в ухо и шептал ей слова любви, шептал снова и снова.

Мария крепко прижимала его к себе и чувствовала, что он засыпает в ее объятиях. Но она по-прежнему обнимала его и гладила по волосам; ей очень трудно было расставаться с ним, и она с ужасом ждала, когда пробьют склянки – бой этот означал окончание вахты. Наконец Сэм заснул; его сердце билось ровно, и таким же ровным было дыхание.

В глазах Марии стояли слезы, когда она, надев рубашку и бриджи, склонилась к нему, чтобы навсегда запечатлеть в памяти его образ: его мужественное лицо, мускулистое тело, волосы, такие черные на фоне подушки, и губы, такие чувственные, сейчас чуть приоткрытые… Она утерла слезы и прикрыла одеялом его широкие плечи и сильные руки, которые могли быть такими нежными.

Мария снова прослезилась, и ее слезинка упала на щеку Сэма. Наклонившись, она осторожно, чтобы не разбудить, поцеловала его в лоб и отвернулась.

– Я люблю тебя, Сэм. И всегда любила.

Она затушила лампу, вытащила из кармана письмо – чернила расплылись от ее слез – и положила его на стол. Затем с тяжелым вздохом вышла из каюты.

Глава 21

Сама скала не так тверда и неприступна

Перед напором волн,

Как ты пред чувствами моими.

Уайетт

На баке пробили склянки, когда Мария, закутавшись в старую накидку, вышла на палубу.

Остановившись, она посмотрела на безлунное небо, посмотрела так, словно просила божественного благословения на то, что собиралась сделать. Но небесные глубины не подали ей знака, не направили, не поддержали ее.

Мария окинула взглядом палубу, погруженную во тьму. Кажется, она пришла вовремя. При свете фонаря несколько матросов спускали на воду лодку. Они весело смеялись и обменивались шутками. Мария долго колебалась, прежде чем подойти к ним. А что, если они узнают ее? Но пожалуй, нет, не узнают – они слишком заняты… и слишком пьяны, размышляла Мария.

В парусиновых бриджах, с накидкой на плечах, в широкополой фетровой шляпе, под которую упрятала свои волосы, она ничем не отличалась от любого из матросов, только была, конечно же, стройнее и изящнее.

Мария посмотрела в сторону кормы; она надеялась, что там вот-вот появится Сэм, чтобы остановить ее. Но Сэм не появлялся. Интересно, знал ли он, что его люди собираются высадиться на берег? Скорее всего знал. Сэм был прекрасно осведомлен обо всем, что происходило на корабле.

Только одного он не знал – он даже не подозревал о том, что она собирается сделать.

Мария вытерла рукавом слезы. Ей становилось плохо при мысли о том, что она предала Сэма, обманула его доверие. Что он почувствует, когда, проснувшись утром, обнаружит, что она исчезла? Мария снова смахнула предательские слезы.

Нет, она не должна о нем думать. Покинуть сейчас судно – это лучший выход из положения. Лучший для них обоих. И нет пути к отступлению.

Матросы уже выстроились в очередь, чтобы спуститься по веревочной лестнице. Они передавали друг другу бутылки мадеры, смеялись и обменивались грубыми шутками.

Глубоко вздохнув, Мария вышла из тени. Как можно незаметнее приблизилась к поручням. Внизу, у борта, покачивалась на волнах лодка. Наконец последняя голова скрылась за планширом, и Мария поняла, что осталась совсем одна. Она была последней, и все ее ждали.

Но, ступив на планшир, она словно приросла к нему. Внизу Сайлас Уэст поднял фонарь, и его слабый свет выхватил из темноты лица мужчин.

– Быстрее, парень! – прокричали снизу. – Чего медлишь?

– Да боится он, вот что.

– Если бы боялся, то не вышел бы на палубу. Эй, парень, побыстрее! Не можем же мы ждать тебя всю ночь!

Мария судорожно сглотнула и закрыла глаза. Ухватившись за планшир, она, дрожа от страха, свесила вниз одну ногу… Наконец нащупала первую ступеньку раскачивающейся веревочной лестницы.

– Давай побыстрее, приятель. Чего тянешь?

Мария едва сдержалась – ей хотелось крикнуть им, чтобы они оставили ее в покое, чтобы предоставили самой себе. Один шаг, два… Охваченная ужасом, Мария до боли в пальцах вцепилась в планшир. Что она делает? Страх парализовал ее, ладони покрылись холодным потом, голова кружилась. «О Господи, помоги мне», – взмолилась она и спустилась еще на шаг.

И тут чья-то сильная рука схватила ее за запястье.

– Ты куда-то собралась, принцесса?

У Марии перехватило дыхание. Сэм! На фоне темного неба он казался разгневанным мстительным божеством.

Сэм был без рубашки, в одних бриджах, наверное, надел их в спешке, обнаружив ее исчезновение. Голос его звучал мягко, нарочито мягко, глаза же метали молнии. Марию охватила паника. Ей казалось, что она вот-вот сорвется вниз, однако Сэм крепко держал ее.

– Мария, ты, наверное, забыла, что у меня очень чуткий сон? Скорее всего забыла, иначе не пыталась бы усыпить меня вином.

– Сэм, я…

– Довольно, принцесса. У тебя впереди вся ночь, чтобы объяснить мне свое поведение. – Сэм посмотрел в лодку. – Отплывайте, парни, – приказал он, небрежно махнув рукой. – Только возвращайтесь с первыми лучами солнца, иначе нам придется отчалить без вас.

– Кэп, вы забираете парня с собой?

– Парня? – рассмеялся Сэм и тут же добавил: – Да, я забираю его с собой. Считайте, что вы родились под счастливой звездой. Если бы я вовремя не подоспел, этот парень доставил бы вам кучу хлопот.

Мария до боли кусала губы, стараясь не заплакать. Сердце ее громко колотилось в груди. Все тело покрылось холодным потом. Лестница под ней раскачивалась, и она старалась не смотреть вниз. Из лодки доносился тихий шепот:

– Что это он так взбесился?

– Взбесился? О чем вы толкуете, парни?

– О парне.

– Каком парне?

– И вовсе это не парень, а ведьма.

– Ведьма?

Раздался громкий смех. Собравшись с духом, Мария посмотрела вниз. Сидевший в лодке Фил Стюарт поднял над головой кружку, как бы салютуя Марии. Затем послышался плеск воды под веслами, и лодка стала удаляться от судна.

И тут Мария почувствовала, что лестница, на которой она висела, стала медленно опускаться во тьму. Она похолодела. Страх сковал ее сердце. По спине потекли струйки холодного пота.

А Сэм, по-прежнему удерживая ее одной рукой за запястье, другой все ниже опускал лестницу, и ноги Марии, болтаясь в воздухе, бились о корпус корабля. Охваченная ужасом, она закричала. Шляпа слетела с ее головы и исчезла во тьме.

– Сэм, пожалуйста!

Мария в отчаянии пыталась хоть за что-то уцепиться. Но он опускал ее все ниже, и вскоре Мария стала погружаться в холодную воду.

– Сэм, пожалуйста, – прохрипела она. – Сэм, пожалуйста, отпусти меня, чтобы я могла доплыть до берега. Сэм, прости, что предала тебя. Сэм, возьми меня в каюту и делай со мной что хочешь.

Глаза Сэма сверкали во тьме.

– Не беспокойся, Мария, я собираюсь забрать тебя обратно в каюту. Да поможет мне Бог!

– Сэм, пожалуйста, позволь мне объяснить тебе… – рыдала Мария.

– Я доверял тебе, – снова раздался голос Сэма. – Я верил, что мы уладили все наши разногласия. Но сейчас мне кажется, что все только начинается. Или, лучше сказать, только сейчас и начнутся все твои трудности, Мария.

– Сэм, пожалуйста, не отпускай меня. Умоляю, Сэм, не отпускай!

– А почему, принцесса? Ведь ты так стремилась покинуть меня. Неужели передумала? Какая же ты непостоянная женщина, Мария.

– Сэм, пожалуйста!..

В следующее мгновение шлюп приподнялся на волне… Голова у Марии закружилась, и она тотчас же погрузилась во тьму.

Сэм почувствовал, как она обмякла. Нахмурившись, он посмотрел вниз и теперь уже разозлился на самого себя. Резким движением Сэм поднял Марию на палубу и заглянул ей в лицо. Конечно же, он не собирался топить ее, просто хотел припугнуть, преподать ей урок… И он никак не ожидал, что она лишится чувств.

Сэм осторожно убрал пряди волос с ее бледного лица. И волосы, и лицо Марии были мокрыми от слез.

– Почему, принцесса? – проговорил он с горечью в голосе. Прижав ее к своей обнаженной груди, он уткнулся лицом в ее шелковистые волосы. – Почему ты это сделала? Неужели ты меня так ненавидишь, что решила убежать, рискуя жизнью?

Сэм не знал ответа на этот вопрос. Но поклялся, что скоро узнает, узнает во что бы то ни стало. Выругавшись сквозь зубы, он резко обернулся и увидел матросов, толпившихся у него за спиной.

– Черт возьми, что вы таращите глаза?! – закричал Сэм, прижимая к груди Марию. – Отправляйтесь немедленно спать!

– Но, кэп, мы очень беспокоимся. Что с девочкой? – спросил Страйпс. – Ее крики могли бы разбудить и покойника.

– Единственным покойником будешь сейчас ты, если не уберешься к черту и не дашь мне пройти!

Подхватив Марию на руки, Сэм быстро прошел по палубе. Матросы переглянулись и последовали за ним.

– Капитан, мне кажется…

Сэм со злостью захлопнул дверь перед носом у Страйпса и направился прямо к койке. Осторожно опустил Марию на одеяло.

Проклятие! Вечно они вмешиваются не в свои дела! Тоже мне защитники!.. Сэм схватил бутылку вина и одним движением ножа вынул из нее пробку. Прихватив кружку, подошел к окну.

В этот момент Мария пришла в себя. Осмотрелась…

Значит, он не отпустил ее. Она жива.

Туман у нее в голове медленно рассеивался. Она молча наблюдала за Сэмом. Он стоял у окна и подносил к губам кружку. Подносил снова и снова. Неожиданно он обернулся, и взгляды их встретились.

Сэм подошел к столу и со стуком поставил кружку.

– Считай, что тебе повезло, принцесса, – проговорил он ледяным голосом. – Я не прощаю тех, кто предает меня.

За дверью раздались голоса. Послышалось ворчание Ганнера. Затем в дверь постучали.

– Капитан, она жива?

– Ответь им, – приказал Сэм, сверля Марию взглядом своих черных глаз. – Они думают, что я убил тебя. И убью, если не добьюсь ответа.

Мария посмотрела на Сэма. Затем перевела взгляд на дверь и снова на Сэма.

– Со мной все хорошо, – сказала она. – Просто немного кружится голова. Не беспокойтесь обо мне.

– Вы уверены, мисс Холлет?

– Да, конечно, уверена.

Сэм подошел к койке, присел, по-прежнему глядя на Марию с гневом и недоумением.

– Удовлетворены, парни? – спросил он, не поворачиваясь к двери. – Если бы вы так беспокоились о своих собственных шкурах, то нашли бы занятие получше, чем кружить у двери, как стая голодных акул.

– Мы уходим, кэп. Просто нам хотелось убедиться, что с леди ничего плохого не случилось.

Глухое ворчание, стук когтей Ганнера по палубе, затихающие шаги…

Мария осталась наедине с Сэмом. Наедине с его яростью.

Он смотрел на нее, выжидая. Глаза его по-прежнему метали молнии, но были в этих глазах и боль, и изумление, и даже обида. Марии хотелось заговорить, но она не знала, что сказать, не знала, как объяснить свой поступок. Господи, почему она решила убежать от него… именно так? Лучше бы она ушла не таясь. А убегать тайком – это было просто ужасно. Даже пират заслуживает уважения.

Сэм со вздохом поднялся. Подошел к столу и, упершись в него руками, склонил голову. Он стоял так очень долго.

– Черт возьми, но что мне с тобой делать? – проговорил он наконец каким-то очень уж спокойным голосом. – Сколько можно биться головой о стену? Ну разве я не глупец? Все, с меня хватит. Если хочешь покинуть меня – я тебя не держу. Но сделай это достойно. Завтра мы прибудем в Провинстаун, и я высажу тебя на берег. А из порта ты без труда найдешь дорогу домой.

– Но, Сэм…

– Никаких «но», Мария. Я устал спорить с тобой. Я принял решение – завтра мы расстаемся.

Сэм налил в кружку вина, залпом осушил ее и стал расхаживать по каюте.

– Но, Сэм… мне уже не хочется покидать тебя.

– Тебе не хочется… – Внезапно подбежав к двери, Сэм распахнул ее, и Страйпс едва удержался на ногах.

– О… кэп, я просто проходил мимо и подумал… может, вам что-нибудь нужно?

– Прекрасно, – кивнул Сэм. Чувствовалось, что он едва сдерживает ярость. – А вот я думал, что свиньи летают.

– Кэп, готов поклясться на Библии…

– Черт бы тебя побрал! – взорвался Сэм. – Ты просто не можешь не подслушивать! Неужели нельзя найти себе другое занятие? Почему ты вмешиваешься в мои личные дела? Где, черт возьми, ты был, когда она замышляла побег? Разве не понимаешь, что ей грозило?

– Я… – Страйпс не знал, что ответить.

Сэм снова принялся расхаживать по каюте. Внезапно остановившись, он пристально посмотрел на Марию:

– Я требую ответа, женщина, и хочу получить его сейчас! Для начала расскажи, где ты раздобыла тряпье, в которое вырядилась.

– Нашла.

Сэм подбежал к ней и схватил за ворот рубашки.

– Не смей мне врать, Мария! Ты не могла ее найти и прекрасно об этом знаешь! Не заставляй меня повторять вопрос, иначе я так отшлепаю тебя, что ты не сможешь носить ни юбку, ни эти проклятые бриджи!

– Я уже сказала тебе, что нашла.

– Черт побери, где?

– Послушай, кэп, я видел, как она просила Джонни дать ей одежду потеплее, – подал голос Страйпс.

Сэм криво усмехнулся. Он оттолкнул от себя Марию и прошелся по каюте.

– Спасибо, Страйпс. Я рад, что хоть один человек иногда отвечает на мои вопросы. Твое любопытство иногда приносит пользу. Может, ты еще что-нибудь заметил?

Страйпс слишком хорошо знал Черного Сэма, и ему в этот момент хотелось оказаться как можно дальше от капитанской каюты.

– Ну… я видел, как она расспрашивала Ната Пейджа. Спрашивала, что обозначено на карте, которая разложена у тебя на столе.

– Ты так считаешь?

– Я знаю это наверняка, кэп.

– Ну что ж, меня не удивляет, что ты это знаешь. – Сэм снова повернулся к Марии: – Это так, принцесса? Ты спрашивала у штурмана, как пользоваться картой?

– Да. А что в этом особенного? У меня не много друзей на этой лодке. С кем же мне беседовать?

– На корабле, – поправил Сэм. – А мне кажется, дорогая леди, что у тебя слишком много друзей на борту. Знаешь что? Мне следовало бы отправить тебя с теми людьми, чтобы преподать тебе хороший урок.

Мария с недоумением посмотрела на Сэма.

– Ты что, ничего не знаешь? Ты, наверное, думаешь, что они отправились на берег, чтобы немного повеселиться?

– Так сказал Страйпс.

– Знаешь, что я тебе скажу? Ты наивная, доверчивая, глупая девчонка. Недалеко от берега стоит на якоре рыбацкая лодка, почти неохраняемая. И ее можно захватить. Пораскинь мозгами, принцесса… Что они собираются сделать с ней?

Как бы в подтверждение его слов вдали прозвучал пистолетный выстрел.

– Ты самонадеянный… негодяй!

– Страйпс, пожалуйста, уйди.

– Но, кэп, возможно…

– Проклятие! Я же приказал тебе уйти!

– Да, кэп, как прикажете.

Сэм ждал достаточно долго, чтобы быть уверенным, что Страйпс действительно ушел. Потом, снова повернувшись к Марии, схватил ее за руку и привлек к себе. Сейчас они смотрели друг другу в глаза.

– Может, ты мне наконец скажешь, Мария, что ты пыталась этим доказать?

– Я ничего не пыталась доказывать! – закричала Мария, стараясь освободиться. – Я пыталась покинуть тебя!

– Покинуть меня? – Сэм оттолкнул ее. – И это все? Почему же ты просто не попросила меня? Ты решила, что я тебе откажу?

– Решила? Да ты бы никогда не отпустил меня!

Сэм смотрел на нее в изумлении:

– Ты за кого меня принимаешь? Неужели я так отвратителен, что ты не могла провести со мной еще одну ночь?

– Ты здесь ни при чем.

– Черт возьми, тогда что же?

– Ну… много причин, – ответила Мария, заливаясь слезами. – Я боялась за тебя! Мне казалось, что, не будь меня здесь, ты мог бы лучше управляться с судном. Я бы не вынесла, если бы с тобой что-нибудь случилось. И я чувствую себя здесь… бесполезной. – Мария утирала кулаками глаза. – Тебе кажется, что я могу спокойно ждать, когда тебя повесят? Тебе кажется, что я молча могу наблюдать, как ты сам себе роешь могилу, увлекая за собой и других? Ты думаешь, что я могу быть счастливой, зная, что дорога, которую ты выбрал, ведет только в одно место?.. И это место – соседняя камера в тюрьме, где сидят твои друзья. – Она посмотрела на него красными от слез глазами. – О, Сэм, никогда не сомневайся, я люблю тебя. Я люблю тебя всем сердцем. Но я не могу просто сидеть и ждать, когда ты умрешь!

– Могу заверить тебя, Мария, до смерти мне еще далеко.

– Но ты умрешь, если будешь упорно стоять на своем.

– Я буду стоять на своем до тех пор, пока не вызволю своих людей из тюрьмы!

– И тебя повесят вместо них!

Выругавшись вполголоса, Сэм снова принялся расхаживать по каюте.

– Таквот в чем дело?! Ты что, принимаешь меня за ребенка, которого можно поучать? Неужели ты думаешь, что я не смогу сам о себе позаботиться? Я сыт по горло твоими… женскими заботами обо мне!

– Я беспокоюсь за тебя, потому что люблю. Как ты этого не понимаешь!

– Если бы ты любила меня, ты бы никогда не решилась на такой обман. И если бы ты любила меня, то сейчас бы не сидела передо мной и не лгала мне в лицо!

– Но я не лгу! – воскликнула Мария, утирая слезы. – Ты должен верить мне, Сэм.

Рыдая, она вскочила с постели и бросилась к Сэму, но он отстранил ее и проговорил:

– Почему я должен тебе верить? Неужели ты думаешь, что я поверю тебе после того представления, которое ты разыграла? Ха! Я думаю, что ты прекрасная актриса, Мария! Как я мог так в тебе ошибаться?

– Но я не лгу, – упорствовала Мария.

– Не имеет значения, – отмахнулся Сэм. – Все равно я тебе больше не верю. А сейчас, с твоего позволения, я пойду спать. – Глаза его сверкнули, на губах появилась дьявольская улыбка. – Но прежде мне бы хотелось разыграть для тебя представление – так называемую любовь.

Мария в ужасе смотрела на него. Неужели он считает, что можно насмехаться над этим? Он был словно пламя, к которому она боялась приблизиться. Он был снегом, таким же холодным, как в Истхэме зимой. И он был взбешен.

– Убирайся к черту, капитан Беллами!

– Здесь я распоряжаюсь, а не ты. Иди-ка сюда, принцесса. Надо ли напоминать тебе, что я очень нетерпелив?

– Тебе ни о чем не надо напоминать мне.

– Я сказал, иди сюда.

Мария словно приросла к полу. Ее глаза, в которых еще стояли слезы, стали злыми. Она глубоко вздохнула и пристально посмотрела на него:

– Я не позволю обращаться со мной как с продажной женщиной. Если мы бываем вместе, то только по любви. То, что ты предлагаешь мне сейчас, – это отвратительно.

– То, чем мы займемся сейчас, доставит мне удовольствие. А вот если ты мне не подчинишься, то действительно узнаешь меня с самой отвратительной стороны. Иди сюда, черт возьми, пока я окончательно не потерял терпение!

– Теряй сколько тебе угодно! – закричала Мария, продолжая смотреть ему в глаза. – Можешь бросать вещи, бить посуду, орать во всю силу своих легких – мне безразлично! Это твоя каюта, и ты можешь делать в ней что угодно. Я не стану тебя останавливать.

Подбоченившись, она смотрела на него, сверкая глазами. Сэм невольно восхищался ею. Наконец он проговорил внезапно осипшим голосом:

– Может, мне самому подойти к тебе и взять тебя силой?

– А почему бы и нет? Ты ведь все равно это сделаешь.

– Да… сделаю. Ты очень хорошо меня знаешь, принцесса. – Сэм шагнул к ней. – Хочешь узнать меня еще лучше?

– Да будь ты проклят! – закричала Мария, отскакивая от него. Но прежде чем она оказалась у двери, он схватил ее и прижал к груди. Его смех оглушил ее.

– Что мне надо сделать, чтобы приручить такую… кошку? Взять ее… – Он посмотрел ей в глаза. – Кошка. Я думаю, тебе должны нравиться коты…

Сэм впился поцелуем в ее губы, и Мария едва не задохнулась. Затем он подхватил ее на руки и понес к койке. Мария молотила его кулаками и царапалась, но Сэм, казалось, этого не замечал. Он снял с пояса ножны с кинжалом и уже начал расстегивать бриджи, когда в дверь постучали.

– Эй, кэп…

– Страйпс? В чем дело?

– Малыш Джонни сейчас на салинге. Говорит, что видит вдали огни. Он считает, что вам надо знать об этом, сэр.

– Господи! – Сэм стал застегивать бриджи. – Далеко от правого борта, Страйпс?

– Полагаю, не более мили, сэр.

– Хорошо. Подай сигнал на лодку, чтобы возвращались. Они могут погулять на берегу в другой раз.

– Не думаю, что это их обрадует, сэр.

– Я тоже не обрадуюсь, если придется оставить их здесь. Выполняй, Страйпс. Немедленно.

– Слушаюсь, кэп.

– Собирайся, – сказал Сэм, повернувшись к Марии.

– Но…

– Я сказал – собирайся. Сложи все свои вещи… Поищи в моем матросском сундучке сумку для них.

– Сложить все вещи?

Сэм решительно направился к двери. Неожиданно остановился и, взглянув через плечо, сказал:

– Да. Все свои вещи. Ты же хотела покинуть судно. Уже забыла? Завтра утром мы будем в Провинстауне.

– Но, Сэм!

– Выполняй! – Он захлопнул за собой дверь.

Мария долго смотрела на дверь. Покинуть судно? Но… она уже не хочет покидать его. Да, она хотела оставить Сэма, но не сейчас… Мария поднялась и подошла к темным кормовым окнам. Взяла кружку Сэма, поднесла к носу и поставила обратно. Покинуть? Господи, она совсем не хочет того, чего хотела раньше.

Мария не стала искать сундучок. И не стала переодеваться. Стараясь не шуметь, она вышла из каюты и, точно слепая, побрела по палубе.

Глава 22

И лев лежал там, умирая.

Теннисон

– Эта проклятая девчонка сведет меня с ума… – бормотал Сэм, расхаживая по каюте.

Нет, не думать о ней сейчас. Надо думать о другом. Например, о корабле… Теперь у них будет еще один корабль. Только надо подождать до утра. Почему?.. Потому что захватывать корабль под покровом ночи – в этом было бы что-то недостойное, трусливое… не джентльменское. Он капитан пиратского судна, и ему решать. Корабль подождет до утра.

Утро… Страх ударил его в грудь, точно конь копытом. Утро… Еще несколько часов – и ему придется высадить Марию на берег. Какого дьявола он ей это обещал? Но ведь она его ненавидит… Так что придется все-таки высадить ее. Не держать же здесь насильно…

Сэм не удивился, не обнаружив Марию в каюте. Сначала он хотел обыскать весь корабль и найти ее, но потом передумал. Что это изменило бы? Она бы возненавидела его еще больше. Нет, лучше отпустить ее, предоставить ей полную свободу. Пусть возвращается обратно в Истхэм к своим проклятым пуританам. Пусть выходит замуж за какого-нибудь фермера или рыбака. Пусть живет своей собственной жизнью, в которой ему нет места. Сэм опустился на стул и обхватил голову руками.

По крайней мере у него есть выпивка. Схватив бутылку, он стал пить прямо из горлышка. Но горе вином не заглушить, и сердце продолжало болеть. Сэм взял вахтенный журнал, открыл чернильницу и начал писать: «Ветер восточный, море спокойное, на севере высокие облака…» Господи, неужели он это сделал? Как мог отпустить ее?

Сэм продолжал писать. В какой-то момент он поднял голову и вдруг заметил на столе листок бумаги, исписанный аккуратным женским почерком. Нахмурившись, он непроизвольно потянулся к бутылке. Поднес ее к губам и сделал несколько глотков. Затем развернул письмо и стал читать.

Сначала он быстро пробежал письмо глазами. Потом прочитал во второй раз. Прочитал и в третий раз, более внимательно, чтобы убедиться, что правильно все понял. Что за вздор она несет? Утверждает, что его жизнь будет в опасности, если она останется на корабле… Кто вложил в ее голову эти нелепые мысли? Он подвергнется опасности, если она останется на борту!.. Сэм снова потянулся к бутылке и вдруг почувствовал легкий, но настойчивый толчок в левую руку. Он опустил глаза и увидел Ганнера. Сэм взглянул на дверь – она была чуть приоткрыта. Пес незаметно пробрался в каюту и теперь смотрел на него с мольбой в глазах.

– Ганнер, какого черта? – проворчал Сэм.

Пес опять ткнулся носом в его руку, на этот раз еще более настойчиво.

– Отвяжись от меня!

Ганнер обогнул стол и подпрыгнул. При этом он с такой силой ткнулся мордой в бутылку, что вино выплеснулось и потекло по руке Сэма, закапало на бриджи и на пол.

– Теперь я понимаю, что ты задумал! Убирайся отсюда! Я меньше всего нуждаюсь в том…

Сэм в изумлении уставился на Ганнера – пес начал с жадностью лизать красную лужицу, образовавшуюся на полу.

– Да будь я проклят… – пробормотал Сэм, поглядывая на своего заклятого врага с явным одобрением.

Ганнер смотрел на него, облизываясь. С улыбкой поднявшись из-за стола, Сэм нашел оловянную миску и налил в нее вина. Ногой пододвинул миску поближе к Ганнеру и замер в изумлении.

– Черт возьми! – Сэм расхохотался. – Может быть, ты не такой уж и злобный, а, парень?

Он вылил в миску остатки вина и, усевшись на стол, снова перечитал письмо Марии. Затем в отчаянии отбросил его. Нет, ему никогда не понять ее. То она говорит, что любит его, то вдруг ненавидит. Когда-то она каждый день ходила на скалы, высматривая его в море, а сейчас, когда они наконец вместе, ей не терпится поскорее отделаться от него. Ох уж эти женщины! Господи, почему они так отличаются от мужчин? Нет, ему никогда их не понять!

Пес облизал весь пол вокруг миски. Затем уселся и снова уставился на бутылку.

– Вот уж никак не ожидал, что она способна на такой поступок, – обратился Сэм к Ганнеру. – Мне становится страшно, когда я думаю, как она хотела украдкой сбежать от меня. А что, если бы она заблудилась? А если бы у нее закружилась голова и она бы сорвалась, а я не успел бы перехватить ее? Господи, ведь она могла утонуть… И на нее могли напасть… – Сэм застонал, живо представив себе вооруженных до зубов разбойников, индейцев, голодных волков в темном лесу.

Он откупорил еще одну бутылку.

– Она все время утверждала, что любит меня, но стоило ей подняться на борт корабля – и она забыла о своей любви ко мне.

Сэм даже не заметил, как бутылка выпала из его руки и покатилась по полу. Схватившись за голову, он раскачивался из стороны в сторону и бормотал:

– Чем я ее обидел? Разве я плохо относился к ней? Конечно, я иногда бываю слишком резок, но я ведь люблю ее. Я даже обещал покончить с пиратством! Господи, чего же ей еще надо?

Сэм свалился со стола и растянулся на полу. Но Ганнер был слишком благороден или, возможно, слишком увлекся вином, во всяком случае, он не заметил унижения капитана. Капитан же, ухватившись за край стола, с трудом поднялся на ноги. Пошатываясь, с ухмылкой оглядел свои залитые вином бриджи.

И тут дверь распахнулась, и на пороге появился Страйпс. Он в ужасе уставился на Сэма.

– О Боже, кэп, что случилось?

Сэм обвел взглядом каюту. На его койке безмятежно спал пес, а по всему полу были разбросаны бутылки.

– Ничего особенного, Страйпс. Долго рассказывать.

– Но все же…

– Я же сказал, что долго рассказывать. Перестань смотреть на меня… рыбьими глазами. – Сэм провел ладонью по волосам. – Что привело тебя сюда среди ночи?

– Среди ночи? Сейчас уже почти утро. Я просто пришел сказать, что то судно – оно выглядит как бриг. И похоже, они пытаются уйти от нас.

– Говоришь, бриг? – Сэм помотал головой и в недоумении уставился на Страйпса.

– Кэп, ты что, не помнишь? Судно, которое заметил Джонни…

– Да-да, конечно… Я скоро поднимусь на палубу, а пока готовь корабль к бою. Когда мы догоним его, то сразу откроем огонь и будем надеяться на лучшее.

– Посмотрел бы ты на мальчика, кэп! Весь горит от нетерпения, хочет посмотреть, как мы захватим нашу первую добычу. Говорит, что хочет такую же, как у тебя, абордажную саблю с рукояткой, инкрустированной изумрудами. Но мне не верится, что он сумеет удержать ее в руке. С тобой все хорошо, кэп? Выглядишь ты ужасно.

– Я прекрасно себя чувствую. Отстань от меня, Страйпс. Где мой пистолет? Он был здесь всего минуту назад. – Порывшись среди бумаг на столе, Сэм нашел его и сунул за пояс.

Страйпс в изумлении смотрел на своего капитана.

– Ты собираешься на палубу в таком виде, кэп?

– Черт возьми, а почему нет? Я пират, а не лондонский денди. Хватит болтать, идем. Я и без того потерял много времени, пока…

– Но, кэп…

– Ты идешь или нет?

Схватив топор и саблю, Сэм выбежал из каюты. Следом за ним, тихонько повизгивая, трусил Ганнер.

Мария провела бессонную ночь, глядя на темные волны. Ночь, проведенная в одиночестве, пошла ей на пользу. Она долгие часы размышляла о своем неудавшемся побеге и в конце концов пришла к неутешительному для себя выводу: она совершила ужасную ошибку, решив покинуть судно.

Заря уже давно окрасила горизонт, и матросы на палубе готовили корабль к бою. В самом воздухе чувствовалось напряжение, как это обычно бывает перед грозой. Над головой Марии грохотали колеса – пушки готовили к бою. Мужчины громко переговаривались, и отчетливо звучал резкий голос Сэма, отдававшего команды. Как всегда, Мария удивлялась его выдержке – Сэм умел скрывать свои чувства даже от Страйпса, хоть тот прекрасно знал капитана. Но как, должно быть, он страдает в душе – и все из-за нее, из-за ее опрометчивого поступка.

Мария вошла в каюту и замерла, ошеломленная. Повсюду были разбросаны бутылки, пол был залит вином, а бумаги Сэма и навигационные инструменты лежали в самых неподходящих местах. Стараясь не думать о том, что происходило в каюте, Мария, осторожно обходя разбитые бутылки, подошла к столу и увидела скомканное письмо. Письмо, которое она оставила Сэму…

Что ж, теперь сомнений не оставалось: он прочитал письмо. Зажав его в кулаке, Мария опустилась на стул. С минуту она сидела, глядя в одну точку. Затем поднялась и тотчас же рухнула на койку, дав волю слезам. Но и слезы не помогали, потому что и здесь, в каюте, она слышала голос Сэма. У него был чудесный голос… Голос, приводивший ее в трепет. Голос, которому беспрекословно подчинялись все его люди, мгновенно выполнявшие распоряжения своего капитана.

Да, весь корабль подчиняется воле Сэма, а маленький Джонни прямо-таки боготворит его. Похоже, даже Ганнер подчинился ему – Мария видела, как пес бежал за ним следом. Так почему же она дерзит Сэму? Почему так ведет себя?

Она просто глупа. Внезапно Мария поняла: его безразличие, резкость, насмешливые слова – все это лишь попытка скрыть душевную боль. Сэм яростно защищался, пытаясь отгородиться от нее стеной безразличия и пустых угроз. Но он не был грубым и равнодушным. Он просто защищал от нее свою легкоранимую душу. И она любила его больше всего на свете.

Да, она глупа и к тому же бессердечна – провела всю ночь, дуясь на него, хотя должна была остаться с ним, чтобы доказать, что любит его.

Он пират? Ну и что же?

Все равно она должна наконец признаться себе, что любит его. Кем бы он ни был, она любит его; ее сердце бьется быстрее при одном только звуке его голоса; она тает от его прикосновений и каждую ночь думает лишь о нем одном. Пусть он будет самый отъявленный негодяй на свете. Она не перестанет любить его. В этом-то и заключается правда жизни.

На палубе снова загрохотали пушки, их готовили к бою. Но Мария не обращала на шум ни малейшего внимания. Она смотрела на себя как бы со стороны, смотрела глазами постороннего. Она просто испорченная девчонка. Ведьма, ханжа и злюка.

И все же Сэм любит ее.

А как она отплатила ему за его любовь? Он никогда не давал ей оснований упрекать его за плохое к ней отношение, никогда намеренно не обижал ее. Да, иногда он заставлял ее плакать, но сейчас, оглядываясь назад, Мария чувствовала, что получала по заслугам. Если он и причинял ей боль, то только потому, что она доводила его до такого состояния, когда он уже не мог сдержаться. И каждый раз после этого он был полон раскаяния, просил у нее прощения. Возможно, ей самой стоит поучиться у него доброте, хотя он и пират. Благородный пират… Потому что добивался сейчас только одного – пытался спасти своих людей. Это – его обязанность, его долг. Он не хотел оскорбить ее или унизить. А она? Она намеренно причиняла ему боль и даже не сожалела об этом.

Да, намеренно…

Слезы навернулись ей на глаза, к горлу подкатил комок. Довольно обижаться и ненавидеть его. Хватит осуждать его. Осудить его может только Господь Бог, но не она. Вместо того чтобы осуждать его, она должна молиться за спасение его души, просить Господа простить его за грехи. Она должна молиться и за спасение своей души. Сэм был прав, говоря, что не надо пытаться изменить того, кого любишь. Он принимал ее такой, какая она есть, и сейчас настала ее очередь принимать его таким, какой он на самом деле. И ей совсем не трудно будет это сделать, ведь она любит его всем сердцем.

Мария вскинула подбородок, и глаза ее засверкали решимостью. Он был пиратом и пиратом останется. Она вспомнила слова Тима и судьи Доуна, сказанные когда-то очень давно: «Этот Сэм Беллами – человек необузданный». Пусть так, возможно, это правда, но он также очень нежный, терпеливый и добрый. Он добр к малышу Джонни и был добр к ней, когда держал ее в объятиях, а она плакала по умершему ребенку. Сэм очень терпелив, и он все понимает. Он сильный и храбрый. И не заслуживает ее осуждения.

Мария прислушалась. На «Нечестивом» готовились к бою. Значит, капитан должен выглядеть соответствующим образом. Но сейчас… он был в старой рубашке, в залитых вином бриджах и босой! А ведь Сэм – свободный принц морей, и об этом знает весь мир!

Мария подошла к сундучку, где лежал матросский мешочек, в который Сэм приказал ей упаковать вещи. Скорее высохнут все моря, чем она сделает это. Откинув тяжелую крышку, Мария начала рыться в сундуке. Наконец нашла то, что искала: бледно-голубой камзол из тонкого сукна, который она сшила для него еще в Истхэме, отыскала и чистую рубаху. Затем сняла с крючка отделанную золотой тесьмой шляпу и, отогнув поля, заколола их серебряными булавками. После чего нашла башмаки Сэма и вышла на палубу с гордо поднятой головой и сияющими глазами.

Увидев суетившихся на палубе матросов, Мария на мгновение замерла. Потом, собравшись с духом, решительно направилась к Сэму. Увидев ее, малыш Джонни рот раскрыл от изумления. Мужчины же, укрывавшиеся за фальшбортом, замерли, ошеломленные ее появлением. Не обращая на них внимания, с камзолом и рубахой в руках, прижимая к груди башмаки, Мария прошествовала по палубе и, поднявшись на шканцы, подошла к Сэму, стоявшему у штурвала.

– Я кое-что принесла тебе…

Сэм вздрогнул и обернулся:

– Мария! Господи, девочка, тебе нельзя здесь находиться!

– А тебе надо снять с себя это грязное тряпье. Держи.

Их взгляды встретились, и Сэм увидел в ее глазах такое раскаяние, которое не передашь словами.

– Тебе не кажется, что капитан пиратов должен выглядеть достойно? Хотя бы тогда, когда вступает в бой…

Сэм смотрел на нее во все глаза. Может, она сошла с ума? Или это еще один из ее фокусов? Он взял у нее из рук чистую белую рубашку.

– Спасибо, моя девочка. – Сэм передал штурвал стоявшему рядом Уэсту.

Быстро стянув с себя грязную рубашку, он бросил ее в море. Не отрывая взгляда от Марии, надел чистую. Затем взял у нее башмаки… Вокруг стояла такая тишина, что можно было услышать плеск рыбы в море. Краем глаза Сэм заметил, что все смотрят на них словно завороженные. А Мария? Сэм глазам своим не верил. Она вся сияла и смотрела на него с гордостью, нисколько не смущаясь. В ее взгляде было столько любви, что он никак не мог заподозрить обман.

Сэм взял у нее из рук камзол. Надел и разгладил складки на полах, прикрывая винные пятна на бриджах. Мария по-прежнему смотрела на него с любовью в глазах. По ее розовой щечке скатилась слеза.

И тут к ним подошел Страйпс.

– Вы только посмотрите на них, – сказал он, улыбаясь до ушей. – Вам уже давно следовало помириться. Парни стали нервничать, узнав, что ты, кэп, поссорился… со своей ведьмой. Кто знает, какую беду она могла навлечь на нас, если бы разозлилась по-настоящему.

Сэм повернулся к Страйпсу, собираясь дать ему нагоняй за дерзость, но тут же понял, что нисколько не зол на болтуна. Ведь Мария простила его!.. Господи, она действительно его простила! И сейчас, когда он так нуждался в ней и совсем не ожидал ее увидеть, сейчас она ясно дала ему понять, что любит его, и сделала это перед всей командой. Его застенчивая и ласковая Мария не спасовала под любопытными взглядами мужчин и уже не краснела от их грубых шуток, которые привели бы в замешательство любую другую женщину. Нет, его Мария гордо прошла по всей палубе, не обращая внимания на матросов. Она доказала, что любит его, и поддержала в трудную минуту.

Сэм похлопал Страйпса по плечу:

– Знаешь что, дружище? Ты единственный на этом судне, кого я не могу как следует высечь за весь тот вздор, что ты болтаешь! – Широко улыбаясь, он взял у Марии шляпу. – Если хочешь, чтобы я и в дальнейшем относился к тебе по-доброму, возьми на себя заботу о ней и отведи ее в каюту. Потому что… если с Марией что-нибудь здесь случится, то я за себя не ручаюсь.

– Не беспокойся, кэп, – сказал Страйпс и взял Марию за локоть. – Сейчас она в надежных руках.

Но Мария не собиралась уходить в каюту. Она с восхищением смотрела на Сэма. Высокий и статный, он был великолепен на фоне бескрайнего моря, простиравшегося у него за спиной. Спуститься в каюту? Ну уж нет. Она и без того провела там долгие часы в полном одиночестве. Так что сейчас она хочет быть рядом с ним, хочет видеть его, слышать его голос, хочет любоваться им. И никакая опасность не помешает ей остаться с ним. Мария коснулась его руки.

– Сэм, пожалуйста, позволь мне остаться. – В глазах ее была мольба. – Я не доставлю тебе хлопот.

– Ты права, Мария, хлопот с тобой не будет. – Он улыбнулся. – Но все же тебе лучше уйти в каюту. Увидев тебя, мои парни совсем забыли о том, к чему мы готовимся.

– Ты боишься, что я буду отвлекать мужчин?

Сэм смотрел на нее с любовью и нежностью.

– Мужчин? Ты в первую очередь будешь отвлекать меня, моя девочка.

Губы Марии задрожали, и она, не обращая внимания на матросов, бросилась Сэму на шею и уткнулась лицом ему в грудь. Он обнял ее и крепко прижал к груди. Затем отстранил и ласково улыбнулся ей.

Мария уже ушла, а Сэм по-прежнему стоял, улыбаясь.

– Все в порядке, кэп, – доложил Страйпс, вернувшись на шканцы. – Ее приход – добрый знак и сулит нам удачу.

– Пусть Господь благословит нашу морскую ведьму! – воскликнул Сайлас Уэст, стоявший у штурвала. – Удача нам сейчас нужна, как никогда.

– Вы правы, мистер Уэст, лучшего нам и не пожелаешь, – ответил Сэм. Сложив руки рупором, он прокричал зычным голосом: – Поднять флаг! Клянусь Богом, этот корабль будет наш!

Глава 23

Дорога награда,

И сладка услада,

А от боли много слаще станет.

Драйден

– Пожалуйста, дайте мне вашу подзорную трубу, мистер Пейдж.

Они находились милях в десяти от нью-йоркского побережья и держали курс на юг. Прошло несколько дней после неудачного побега Марии и внезапного, ко всеобщей радости, их с Сэмом примирения. Это были мирные дни. «Возможно, слишком уж мирные», – думал Нат Пейдж.

Всю ночь моросил дождь, но сейчас снова припекало солнце. Стоявший рядом с Натом Черный Сэм вглядывался в далекий горизонт, прикрывая глаза загорелой рукой. Его черные волосы были заплетены в косичку и перевязаны красной ленточкой, спадавшей на широкую спину.

– Парус, сэр? – спросил Нат, передавая ему подзорную трубу.

– Возможно. – Сэм приложил трубу к глазу.

По морю катились крутые волны, а у самого горизонта все еще темнели тучи. Сэм посмотрел налево и увидел вдалеке какое-то пятнышко. Присмотревшись, понял, что это марсели. Да, ошибки быть не могло.

Сэм улыбнулся:

– Думаю, что это бригантина. Бригантина под французским флагом. – Опустив подзорную трубу, он передал ее Нату. – Вам, парни, нужно самим научиться находить в море судно. Какие из вас пираты, если за вас это будет делать капитан?

В этот момент сверху раздался громкий крик:

– Эй, внизу! Парус! По левому борту!

Сэм покосился на своего штурмана:

– А я что говорил?

– Может, он еще спал, сэр?

– Спал? Скорее пил кофе с доброй порцией рома.

Вскоре вся команда высыпала на палубу; некоторые еще протирали глаза, другие дожевывали завтрак. Матросы бросились к поручням, чтобы посмотреть на видневшийся вдали корабль. Тут появился Сайлас Уэст. Нахлобучив на голову свою видавшую виды шляпу, он проговорил:

– Только не пытайтесь убедить меня в том, что это наш загадочный спутник.

Облокотившись о поручни, Сэм вглядывался в горизонт.

– Нет, это не он. Мы, должно быть, потеряли его ночью. Проклятый трус. Мне бы хотелось, чтобы он поскорее обнаружил себя. Терпеть не могу сюрпризов.

– Я тоже, – кивнул Уэст, выразив тем самым мнение всей команды.

Вот уже два дня паруса неизвестного судна маячили на горизонте; не приближаясь и не удаляясь, они словно манили их за собой. Кое-кто из команды забеспокоился, но большинство, напротив, с каждым днем становилось все смелее.

– Если к полудню он не приблизится, – сказал Сэм, – то мы сами устремимся к нему и поговорим по душам. Не сводите глаз с этой бригантины, мистер Уэст. Я хочу спуститься вниз позавтракать.

Сэм потянулся, выбросил за борт пустую бутылку и направился к себе.

Переступив порог каюты, он увидел Марию, сидевшую на койке с иголкой в руке и уже почти готовым платьем на коленях. В животе у Сэма урчало, но при виде Марии он мигом забыл о завтраке. Освещенная солнцем, с рассыпавшимися по плечам золотистыми локонами, она была на редкость хороша.

– Проголодался? – спросила Мария с улыбкой.

Сэм бросил пистолет на стол и подошел к койке.

– Безумно, – ответил он, вовсе не имея в виду урчание в желудке.

Мария видела, как горят его глаза.

– Я сказала Джонни, чтобы он принес тебе завтрак в семь часов, – сказала она, отложив шитье.

– Ты просто чудо, принцесса. – Сэм сел с ней рядом и обнял.

– У нас будет яичница…

– Я не хочу яичницу, – ответил Сэм, легонько кусая ее за ухо.

– И белый хлеб с джемом…

– Этого тоже не хочу. – Его теплые губы щекотали ее ухо. – К черту завтрак! Ты гораздо аппетитнее.

Мария со счастливой улыбкой откинулась на гору подушек. Закрыв глаза, она тихонько застонала, когда Сэм принялся целовать ее шею и плечи. Его большие сильные руки откинули локоны у нее со лба. Чуть приподняв подбородок Марии, он впился в ее губы страстным поцелуем.

Неожиданно дверь открылась, и вошел Джонни.

– Вот принес, – сказал он, указывая глазами на яичницу с беконом, хлеб и джем.

Мария смутилась и прикрылась одеялом. Сэм же добродушно улыбнулся и помог Джонни освободиться от ноши.

– Мм… – Сэм взял тарелку в одну руку, а кружку с сидром в другую. – Похоже, что повар превзошел сегодня самого себя. Если он и в дальнейшем будет меня так кормить, то боюсь, что мне никогда не захочется возвращаться из плавания.

– Ты и так никогда не захочешь вернуться, как бы тебя ни кормили, – с улыбкой заметила Мария.

Она дождалась, когда уйдет Джонни, затем поднялась с койки и стала натягивать на себя ненавистные Сэму бриджи.

– Мария, что ты делаешь? – спросил он, приподняв бровь. Поставив поднос на стол, Сэм выхватил у нее бриджи и отбросил их в дальний конец каюты. Затем окинул взглядом стройную фигурку Марии. – Неужели я после завтрака не смогу насладиться прекрасным телом своей будущей жены?

– Сэм, это неприлично.

– К черту приличия. Садись и ешь.

Мария покраснела, накинула рубашку Сэма и села на стул рядом. Опустив глаза, она взяла вилку и принялась есть.

Сэм смотрел на нее с восхищением, и ей было ужасно неловко есть под его взглядом. Когда же он, сунув под стол руку, принялся гладить ее икры и бедра, стало еще труднее.

– Спасибо, девочка, – сказал он с улыбкой.

Мария с любопытством посмотрела на него. От его прикосновений мысли путались у нее в голове.

– Спасибо? За что?

– За то, что перестала ненавидеть меня.

– Ненавидеть? Но я всегда любила тебя. Просто сердилась иногда…

Рука Сэма легла ей на живот, и у Марии перехватило дыхание.

– Ты знаешь, – сказал он с лукавой улыбкой, – мне кажется, что я знаю истинную причину, по которой ты решила оставить меня.

Мария крепко сжала его руку.

– Я уже говорила тебе, почему я так решила.

– А я говорю об истинной причине. Видишь ли… Ты просто хотела отомстить. Мне кажется… – Высвободив руку, он стал поглаживать ее по животу, спускаясь все ниже. – Мне кажется, что все связано… с этим.

– С постелью? – Мария со вздохом закрыла глаза.

– Разве не так?

– Именно об этом говорил в своих проповедях преподобный Трэт. Особенно часто – после твоего появления в Истхэме. Ты об этом, конечно, не знал, потому что ни разу не зашел в церковь.

– Не думаю, что мне бы там оказали радушный прием, если бы даже и зашел.

– Пастор, конечно, не обрадовался бы. – Мария закрыла глаза и смущенно улыбнулась. – А вот некоторым дамам это бы понравилось.

– Ах, дамам… – Сэм начал поглаживать ее колено, и от его прикосновений по телу Марии пробежала дрожь.

– Мне щекотно! – Мария сбросила его руку с колена. – Почему бы тебе не подняться наверх и самому не выяснить, что там с бригантиной? – Она рассмеялась, так как Сэм начал щекотать у нее под коленом. – Будет ужасно, если твои люди свергнут тебя. Мне бы не хотелось, чтобы тебя прогнали так же, как Бена Хорниголда.

– Такого никогда не случится, моя дорогая, – ответил Сэм, отодвигая тарелку. Закинув руки за голову, он наблюдал, как Мария убирает со стола. – Но ответь мне: что заставило тебя так быстро меня простить?

– У меня было время подумать кое о чем. Но главным образом… – Она подошла к Сэму и провела пальцем по его губам. – Я поняла, как сильно люблю тебя.

– Так сильно, что можно закрыть глаза на некоторые черты моего характера, которые поначалу тебе так не нравились?

– Не совсем так, но… По правде говоря, именно из-за твоего характера я и влюбилась в тебя с первого взгляда. Твоя необузданность. Твое… благородство. Твое…

– Я – благородный? – изумился Сэм.

– Да, благородный! Храбрый и отзывчивый…

– Если ты смеешься надо мной, то я отдавлю тебе ноги.

Мария спрятала босые ноги под стол.

– Ты самонадеянный, – закончила она.

– Самонадеянный?

– Ты считаешь себя непобедимым, думаешь, что можешь завоевать весь мир, не так ли? Страйпс рассказывал мне, что ты однажды сказал бедному капитану, судно которого захватил незадолго до гибели «Уэсли».

– О, пожалуйста… – Сэм схватился за голову.

– Тебе не хочется об этом вспоминать? Тогда позволь мне освежить твою память. Ты сказал: «Я свободный принц моря, и у меня достаточно сил, чтобы пойти войной против целого мира…»

Сэм усмехнулся:

– Верно, я действительно так говорил. Ну и что, моя девочка? У меня на самом деле достаточно сил. Если я пожелаю, то могу начать войну против Бостона и даже против самой Англии. Назови хоть одного человека, который сможет остановить меня.

– К примеру, королевский флот и даже этот корабль, который постоянно преследует нас.

– Что? Это крохотное суденышко? С трудом верится.

– Оно держится на почтительном расстоянии, и ты не можешь утверждать, что оно такое уж крохотное.

– О Господи, Мария, перестань, пожалуйста, волноваться.

– Хорошо. – Мария попыталась улыбнуться. – Ты капитан, и тебе виднее. Но я перестану волноваться только тогда… – Она обвила руками шею Сэма и заглянула ему в глаза, – когда ты вернешься на палубу и сам обо всем позаботишься. Мне будет гораздо спокойнее, если ты сам за всем проследишь.

Сэм в восторге смотрел на округлости ее грудей.

– Я вернусь на палубу немного попозже.

– По-моему, тебе надо вернуться туда немедленно.

Мария крепко прижалась к нему бедрами и почувствовала, что он все больше возбуждается.

– Ты выглядишь очень соблазнительно в моей рубашке, – заметил он, проводя пальцем по ее щеке.

– Соблазнительно?

– Необыкновенно соблазнительно.

– По тебе не скажешь, что мне удалось тебя соблазнить, – лукаво улыбнулась Мария. – Думаю, мне надо еще немного потрудиться…

– Чего ты добиваешься, принцесса? – проговорил Сэм охрипшим голосом. – Чтобы я поднялся наверх? Или чтоб сорвал с тебя рубашку и доказал тебе свою безумную любовь?

– Сорвать рубашку и доказать свою безумную любовь – это нравится мне гораздо больше, – ответила Мария, глядя на него из-под опущенных ресниц.

Глаза Сэма сверкнули. На губах его заиграла озорная улыбка, делавшая его еще привлекательнее.

– Ты правда этого хочешь? – Он поднялся из-за стола и, заложив руки за спину, прошелся по каюте. – А чего бы тебе еще хотелось, моя дорогая маленькая ведьма?

– Я бы хотела, чтобы ты перестал расхаживать, отнес меня в постель и любил долго-долго.

Сэм остановился и, скрестив на груди руки, в задумчивости посмотрел на Марию:

– Вот видишь, принцесса, я больше не расхаживаю. Что же касается твоей второй просьбы… Мне кажется, она вполне выполнима.

Он внезапно подхватил ее на руки, прижал к своей широкой груди и, не отрывая взгляда от ее прекрасных глаз, понес к койке. Мария обвила руками его шею и, запустив пальцы в густые черные волосы, тихонько застонала.

Его горячие чувственные губы слились с ее губами, и она ощутила странную, но уже знакомую боль внизу живота. Ее груди прижимались к мускулистой груди Сэма, заросшей черными волосами, и Мария, по-прежнему обнимавшая его за шею, испытывала ни с чем не сравнимое блаженство. Она таяла в его горячих руках, как тает масло. Все потеряло для нее значение – и корабль, и предстоящий набег на Бостон, и все опасности, возможно, поджидавшие их впереди. Для нее сейчас не существовало ничего, кроме пьянящих объятий Сэма, несущего ее к постели. Мария прижималась щекой к его груди и смотрела на него затуманенным взором. Ее щеки расцвели, как персики, а припухшие губы были полуоткрыты и жаждали поцелуев. Она кокетливо улыбнулась и проговорила:

– А моя третья просьба?

– Ах, принцесса… какая ты ненасытная и нетерпеливая!

– Отпусти меня, мой храбрый пират, и я покажу тебе, насколько я ненасытна.

Он осторожно опустил ее на пол, и она тотчас же снова обвила руками шею Сэма, почувствовав, как напряглись его мускулы. Мария чувствовала биение его сердца и слышала прерывистое дыхание. Она запустила руки под рубашку.

– Принцесса… – простонал он, вздрогнув. Она стащила с него рубашку и провела ладонями по широкой спине. – Господи, у меня голова идет кругом.

– Ничего страшного, любовь моя, – улыбнулась Мария.

Она провела пальцем по его губам, подбородку, по ключицам. Положив ладонь ему на грудь, почувствовала, как бьется его сердце. И почувствовала, как нагрелась под ее ладонью испанская монета, с которой Сэм никогда не расставался. Она легонько подергала завитки волос на его груди и осторожно помассировала соски.

Глаза Сэма затуманились, в них появилось что-то страдальческое. Дыхание же стало хриплым, учащенным. Его тело было великолепным – стройное, мускулистое. Взглянув же на черную дорожку волос, спускавшуюся по его животу и уходившую под ремень бриджей, Мария лишний раз убедилась в том, о чем и так уже знала: Сэм отчаянно желал ее.

Его затуманенные страстью глаза открылись, и он с трудом проговорил:

– Разве можно так пытать меня, принцесса? Такие ласковые руки, такое тело…

– Пытать? Я еще даже не показала тебе, что такое пытка.

Руки Марии ухватились за ремень со шпагой. Она распустила его и бросила вместе со шпагой на пол. Прижавшись губами к его груди, она потянулась к пуговицам на его бриджах. Мария перебирала пальцами уверенно, но вместе с тем не торопясь, и Сэму уже стало казаться, что он сходит с ума. Но вот она расстегнула последнюю пуговицу, и горячая мужская плоть оказалась в ее руках. Бриджи тотчас же упали на пол.

И теперь, уже нисколько не стесняясь, Мария склонилась над ним и приложила его отвердевшую, пульсирующую плоть к своей щеке, затем к губам. По телу Сэма пробежала дрожь, и он громко застонал, в сладкой агонии откинул на подушки голову, а его пальцы вцепились в плечи Марии. И она тотчас же снова услышала его хриплое, прерывистое дыхание.

Эта сладкая пытка продолжалась до тех пор, пока Сэм был в состоянии выдерживать ее. Наконец он приподнялся, впился страстным поцелуем в губы Марии. Ее руки сомкнулись за его спиной, когда он склонился над ней, опершись на локти. Теперь уже он ласкал ее, и она стонала и трепетала, наслаждаясь его ласками.

Морской ветерок, задувавший в окно, приятно охлаждал их разгоряченные тела. И все же груди Марии горели огнем, когда Сэм ласкал их, покрывая поцелуями. Наконец, не выдержав, она закричала:

– О Сэм, возьми меня! Скорее, прошу тебя!

И он исполнил ее третью просьбу.

Час спустя их снова прервали.

– Эй, кэп… – Дверь приоткрылась.

Сэм лежал на койке. Мария прижималась к нему, положив ему на грудь свою маленькую ручку. Услышав голос Страйпса, она, сонная, приоткрыла один глаз. Сэм тихонько выругался и накинул одеяло ей на плечи.

– В чем дело, приятель? От вас ни сна, ни отдыха.

Глупо улыбаясь, Страйпс поднес к губам бутылку с вином. Его карие глаза лукаво блестели.

– Мне кажется, что тебе следует подняться на палубу, кэп. Эта бригантина уходит от нас, бежит, точно трусливый пес, поджавший хвост.

– О Господи…

– Значит ли это, что ты не хочешь захватить ее? – спросил Страйпс, снова прикладываясь к бутылке.

– Ничего это не значит. Готовьте корабль к бою и не спускайте с нее глаз. Я сейчас поднимусь.

– Слушаюсь, кэп. – Страйпс утер губы и, подмигнув Марии, удалился.

Сэм с хмурым видом поднялся с койки и натянул бриджи. Мария старалась спрятать улыбку. Оказывается, захват судов для него все же не самое главное в жизни, на первом месте – она, его принцесса. Мария молча наблюдала, как Сэм надевает камзол, срывает с крючка шляпу, собирает пистолеты… Сняв со стены абордажную саблю, он повернулся и посмотрел на нее.

– Я скоро вернусь. – Сэм окинул взглядом ее грудь. – И я предпочел бы, чтобы ты осталась здесь. Дело может принять неожиданный оборот, возможно, нам придется вступить в бой. Если же с тобой что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу.

Мария встала и подошла к нему. С ласковой улыбкой прижалась к его груди. Сэм застонал и обнял ее, разрываясь между желанием и долгом перед своими людьми. Он запустил пальцы в ее золотистые локоны и поцеловал.

– Ступай, Сэм, – сказала Мария, глядя ему в глаза. – Я буду ждать тебя здесь.

Сэм неохотно разъял объятия и снова посмотрел на ее красивую грудь. Затем намотал на палец ее локон и поднес к губам.

– Обещаешь?

– Обещаю, – кивнула Мария.

Сэм улыбнулся, расправил плечи и вышел из каюты.

Сэм поднялся на залитую солнцем палубу в прекрасном расположении духа. Он чувствовал себя так, словно в него вселился сам дьявол. Море сверкало под лучами солнца, а бригантина была совсем близко, в миле от них, не более. Сэм быстро прошел на ют, где его уже ждал Сайлас Уэст.

– Чего ждете, парни? – Сэм повернулся к Билли Фланегану. Тот, насвистывая мотив непристойной песенки, вел шлюп намеченным курсом. – Мистер Фланеган, держите курс с наветренной стороны. Мы удалимся от берега, сменим направление, затем внезапно нападем на них. Точно сокол на кролика. Настало время проверить, на что способен наш корабль.

– А как насчет команды? – спросил Страйпс, только что присоединившийся к ним. – Как бы мне хотелось, чтобы сейчас с нами были старина Саймон ван Ворст, или Пол Уильямс, или даже…

Сэм резко оборвал его:

– У нас есть мистер Уэст, опытный офицер. Есть Фил Стюарт, прекрасно владеющий оружием. И кроме того, здесь я. Перестань хныкать и готовь судно к бою. И чтобы я больше не слышал ничего подобного, Страйпс!

Страйпс, воодушевившись, поспешил присоединиться к команде. Слава Господу, капитан и его женщина уладили все свои разногласия, и Черный Сэм стал прежним, так что их теперь ждет богатая добыча, как в старые добрые времена!

Капитан же, как прежде, расхаживал по палубе. Подтянутый, собранный, с дьявольской улыбкой на губах, он наблюдал, как его люди готовились к бою, и глаза его сверкали.

Страйпс смотрел на своего капитана, и ему казалось, что тот нисколько не сомневается в новой и еще неопытной команде – Черный Сэм держался со свойственной ему уверенностью, и его зычный голос разносился над залитой солнцем палубой:

– Ослабить марсель и приготовиться к смене курса! Подойти к бригу с правого борта, развернуться против ветра и прыгать на борт! Так мы сможем уклониться от орудийного огня. Страйпс, скажи Джонни, чтобы не высовывался!

Они подплывали к бригантине все ближе и ближе.

Абордажная команда спряталась за фальшбортом. Пушкари приготовили запалы. Все взгляды были обращены на капитана – люди ждали его команды. Воцарилась зловещая тишина. Сэм, загибая пальцы, отсчитывал секунды:

– Десять… пятнадцать… Приготовиться к бою!

Резко накренившись, «Нечестивый» скользнул в набегавшие волны, подняв целый фонтан брызг, тотчас же обрушившихся на палубу. Паруса захлопали, судно закачалось, но тут же стало выравниваться, разворачиваясь против ветра и описывая полукруг рядом со своей добычей.

– Поднять флаг, парни!

Свежий ветер наполнил главный парус, вздул марсель, надул кливер и выпрямил фок. «Нечестивый», вздымая тучи брызг и ощетинившись готовыми к бою пушками, все ближе подходил к французскому кораблю.

Пальцы Сэма крепко сжимали рукоять абордажной сабли. Над его головой развевался «Веселый Роджер», заслонивший солнце и отбрасывавший на палубу зловещую тень. Почему эти глупцы не сдаются? Если они хотят боя, то они его получат. Скрестив на груди руки, Сэм наклонился к рулевому.

– Как вам это нравится, мистер Уэст? Они все еще пытаются уйти. Такое впечатление, что они просто не желают с нами считаться.

– А вам не кажется, что они давно все поняли?

– Мистер Стюарт, дайте залп вдоль их носа. Если бриг не остановится, стреляйте еще раз после того, как дым рассеется.

Глаза Сэма сияли, и он с улыбкой поглаживал бороду. Краем глаза он заметил, что Джонни с восхищением наблюдает за ним. Пираты стали высовываться из укрытий – они кричали, свистели и улюлюкали. Стюарт с улыбкой поднес запал к пушке.

Раздался ужасный грохот, палуба задрожала; Сэма окутало облако едкого дыма, и он закашлялся. Когда дым рассеялся, они снова увидели французский корабль.

– Он сдается, парни! Готовьтесь идти на абордаж!

Железные крюки полетели на палубу бригантины, и расстояние между судами быстро сокращалось – пираты, ухватившись за абордажные канаты, подтягивали бригантину все ближе. Перепуганные французы даже не думали оказывать сопротивление. С пистолетом в одной руке и абордажной саблей в другой Сэм спрыгнул на палубу бригантины. За ним со свистом и улюлюканьем последовали пираты, тотчас же окружившие французскую команду. Издавая победные крики, изредка постреливая из пистолетов и изрыгая проклятия, пираты разбежались по всему кораблю.

Сэм с усмешкой окинул взглядом палубу. Его усмешка превратилась в широкую улыбку, когда он, быстро поднявшись на ют, увидел французского капитана. По лбу француза градом катился пот, и рука его задрожала, когда он протянул Сэму свою шпагу, сдаваясь в плен.

– Бонжур, капитан! – воскликнул Сэм, принимая шпагу. Он снял шляпу и отвесил галантный поклон. – Вы видите пиратов!

Французский капитан побледнел и отшатнулся. На лице его было написано неподдельное изумление.

– Да, мы пираты, – кивнул Сэм и взглянул на Сайласа Уэста – тот мощными ударами топора взламывал крышку люка.

Окружавшие Уэста пираты ринулись в трюм еще до того, как отлетела последняя доска.

– А сейчас,если вы не заняты, мой капитан, – продолжал Сэм, – мы быстренько покончим с нашим делом, и вы сможете следовать дальше без всяких осложнений. Но если вы… – Сэм повернулся и закричал: – Мистер Уэст! Соберите всех этих парней на палубе и спросите их, довольны ли они своим капитаном. Спросите также, кто из них хочет присоединиться к нам. Если такие найдутся, отведите их на наш шлюп и ознакомьте с условиями договора.

– Слушаюсь, капитан!

Сэм снова обратился к французу:

– Parles vous anglais?^[3]

– Non.^[4]

– Вы лжете, черт возьми! Я ведь заметил, как вы побледнели, когда я приказал своему рулевому расспросить ваших людей.

– Я… я… сожалею, капитан Лебус.

– Лебус? Послушайте, я вовсе не Лебус, хотя прекрасно его знаю. И оставьте ваши сожаления для своих людей, которые сами будут решать вашу судьбу! – Сэм указал абордажной саблей в сторону горизонта, где между морем и небом виднелось какое-то смутное пятно. – Вам знаком этот корабль? – спросил он.

– Какой корабль, капитан?

– Не валяйте дурака, – усмехнулся Сэм. – Вон тот.

– Я знаю только, что он преследует меня с самого восхода, – ответил француз. – Позвольте вас спросить, месье капитан… Если вы не Лебус, то кто же вы?

– Не имеет значения. Можете называть меня Черный Сэмюел.

Лицо француза оживилось.

– Может, вы слышали обо мне? – спросил Сэм.

– Слава о ваших подвигах опережает вас, капитан. – Француз с беспокойством посмотрел в сторону своей команды, у которой пиратский рулевой отбирал пистолеты, кинжалы и ювелирные изделия.

– И что же говорят обо мне? – полюбопытствовал Сэм.

– Что вы – кровожадный убийца. Что ваш корабль имеет крылья и вы мгновенно растворяетесь в тумане. Что вы прекрасно владеете всеми видами оружия, а также очень умны. Но мне хотелось бы вас предупредить, капитан…

В этот момент взгляд Сэма был прикован к пиратам, вскрывавшим топорами ящики с грузом.

– О чем же? – спросил он, снова взглянув на француза.

– О том, что есть один человек, который поклялся убить вас. Он говорит, что несколько месяцев назад вы убили его кузена.

– Что?..

– Да, это правда. Его судно направлялось в Бостон. Я бы на вашем месте избегал этих вод.

– А я бы на его месте задумался… – пробормотал Сэм, сдвигая на затылок шляпу. – И кто же этот болван?

– Его имя Инголз.

Глава 24

Так правители моря навечно

С одиночеством обручены.

Арнольд

– Ты знаешь, Мария, я все время думаю об этом парне, об Инголзе, – сказал Страйпс. На следующее утро после захвата бригантины – ее пришлось отпустить из-за течи в днище – они сидели в тени бона, слушали свист ветра и наблюдали за полетом чаек. – Откуда он знает о нашем кэпе Черном Беллами? Ведь все решили, что кэп погиб во время шторма.

– По всей вероятности, не все, – ответила Мария, глядя туда, где бушприт то и дело погружался в пенистые волны. Ветер играл ее волосами. – Но больше всего меня волнует другое… Этот наглец осмелился назвать Сэма убийцей. Разве не его кузен был тем человеком, который намеренно посадил «Уэсли» на мель, чем вызвал крушение?

– Да, но это не меняет дела. Ведь Инголз в это время был на корабле… Не будь его там, он бы не погиб. – Страйпс смотрел на Марию, думая о том, что Сэм – счастливейший из смертных, ведь ему досталась такая удивительная женщина, Мария Холлет. – И мне хотелось бы знать: как этот человек догадался, что наш Сэм – хозяин «Нечестивого»?

– Уверена, что нетрудно было догадаться.

– Каким образом?

– Найдется ли еще такой капитан пиратов, который отпускает на свободу своих пленников?

Страйпс засмеялся и вытер губы рукавом рубахи.

– Мы тем самым, возможно, сводим все наши труды на нет. Наш капитан сам смеется над своей глупостью, но говорит, что чувство мести ему несвойственно.

На западе над морем все еще висел утренний туман, и сверкающие волны, танцуя, убегали к серебряному горизонту, где виднелись паруса таинственного корабля.

– Не волнуйся из-за этого судна, – посоветовал Страйпс. – Кэп сказал, что оно не принадлежит королевскому флоту.

– Тогда что же это за корабль? Почему он не убирается подобру-поздорову? Почему преследует нас, не давая знать о своих намерениях?

– Черт его знает. Мне трудно угадать, что у них на уме. Это ты у нас ведьма, а не я. Чей он, как по-твоему?

– Я тоже не знаю. Но если бы я была ведьмой, то воспользовалась бы своей магической силой и сделала бы так, чтобы он исчез.

– Ничего, он скоро исчезнет. Капитану надоело играть с ним в кошки-мышки. Попомни мои слова: этой ночью он затеряется среди островов.

Страйпс проследил за взглядом Марии. Она смотрела на Сэма, стоявшего на носу с подзорной трубой в руке. Неожиданно он повернулся и, сунув трубу за пояс, зашагал по палубе.

– Если, конечно, не раньше… – добавил Страйпс.

– Эй, парни! Нам пора избавиться от нашего назойливого друга, – сказал Сэм, заходя в носовой кубрик.

Но после пирушки, устроенной в честь захвата бригантины, команда валялась на палубе мертвецки пьяная. Никто не пошевелился при появлении капитана, даже юный Джонни, который лежал, подложив одну руку под голову, а другой обнимая Ганнера. Только пес поднял голову, но тотчас же опустил ее.

Сэм обвел взглядом кубрик.

– А ну-ка, просыпайтесь, пьяные свиньи! – заорал он.

Никакого действия.

Сэм выхватил пистолет и выстрелил в воздух.

Ганнер в испуге вскочил. Пьянчуги же зашевелились.

– Господи, что это было?

– Нас атакуют!

Пираты стали хвататься за оружие и вдруг заметили своего капитана, стоявшего с дымящимся пистолетом в руке.

– Доброе утро, парни, – криво усмехнулся Сэм.

Пираты молчали. Наконец Нат застонал и протер кулаками глаза.

– Господи, наш капитан лишился рассудка, – пробормотал он.

– Это я лишился рассудка? Что ж, возможно, если набрал себе в команду таких лентяев. – Сэм указал пистолетом в сторону моря: – Видите паруса? Меня уже тошнит от них. Пора кончать эти игры и показать им, на что способен наш маленький шлюп. Поднять паруса!

Страйпс толкнул Марию локтем в бок.

– Я думаю, он знает то, чего не знаем мы, – сказал он. – Его улыбка… похожа на дьявольскую.

– Он всегда так улыбается, встречая опасность.

Страйпс поднялся на ноги.

– Подожди. Куда ты? – спросила Мария.

– Хочу выяснить, что он знает и что скрывает от нас.

Тут раздался голос:

– Развернитесь на левый борт, мистер Фланеган! Затем меняйте направление. Страйпс! Хватит болтаться без дела. Готовь корабль! Следите за парусами! Это военное судно, а не перевозчик эля.

Вскоре «Нечестивый» оторвался от преследователя. К полудню, когда солнце стояло в зените, горизонт впервые за много дней оказался пуст. Капитан повел свой шлюп на запад. Туда, где берег был изрезан лагунами, где были острова, наносные песчаные бары – самое пиратское место – и где команда «Нечестивого» могла прятаться долгие дни и даже недели.

Они с помощью лота осторожно продвигались вдоль берега, стараясь не сесть на мель. Вскоре пиратское судно, ведомое опытным капитаном, достигло узкого полуострова, заросшего высокими соснами. Там они и бросили якорь.

Пираты вновь устроили пирушку, на сей раз на берегу. Но влюбленные, не обращая внимания на их крики, тихо лежали совсем недалеко от пирующих. Ласковый ветерок что-то шептал в кронах деревьев, охлаждая их разгоряченные тела; в ночном воздухе разносился запах жареной оленины; пахло соснами и морем; и виднелся за стволами деревьев шлюп «Нечестивый», огни которого отражались в темных, почти неподвижных водах.

Однако Марию интересовал вовсе не шлюп. И ей не было дела до пиратской пирушки на пляже. Для нее сейчас существовал лишь один-единственный человек – загорелый до черноты красавец пират, растянувшийся на песке рядом с ней.

Неподалеку была разбросана их одежда, едва различимая во тьме.

Сэм смотрел на Марию с улыбкой на губах, и глаза его светились любовью.

– Ведьма… – произнес он тихо, почти шепотом.

– Наверное, так и есть, если я лежу с самим дьяволом.

– Ах, принцесса, мы чудесная пара, не так ли?

Мария тихонько засмеялась и приложила палец к его губам. Сэм умолк. Он лежал, наслаждаясь близостью Марии и глядя на ее залитое лунным светом лицо.

Она провела пальчиками по его чувственным губам, и Сэм впился в нее пылающим взглядом. Перехватив руку Марии, он крепко сжал ее в своей.

– Наверное, ты никогда не насытишься, моя маленькая принцесса? – спросил он с нежностью в голосе.

– Я? – Она звонко рассмеялась. – Да, никогда. Вернее, пока не насытишься и ты.

Мария положила ладонь ему на грудь и почувствовала, как бьется его сердце. Лицо ее озарилось улыбкой торжества.

– Ведьма… – прошептал Сэм. – Искусительница. Сирена. Господи, Мария, посмотри, что ты делаешь со мной.

Она окинула взглядом его обнаженное тело, и этот взгляд воспламенил его. Мария же, улыбнувшись, принялась поглаживать пальцами его грудь, живот и набухшую мужскую плоть. Не в силах выдержать такую пытку, Сэм обхватил ее рукой за шею и привлек к себе, прижал к своей широкой мускулистой груди. Заглянув в его черные глаза, она прошептала:

– Сэм, знаешь что?..

– Что, принцесса?

Мария еще крепче прижалась к нему. Сейчас он был глиной в ее руках, и она, зная это, доводила его до безумия. В эти мгновения она была ведьмой, околдовавшей его, как и в день их первой встречи. Сэм никогда ею не насытится. Он мог снова и снова обладать ее прекрасным телом, мог потерять голову от ее ласк, но ему никогда не загасить то пламя, которое она зажгла в его сердце.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

Она вновь принялась ласкать его своими тонкими пальчиками и нежными губами. Глаза Сэма закрылись, и он услышал над своим ухом мелодичный голосок:

– Я тоже люблю тебя, Сэм.

Он уже не в силах был сдерживаться. Застонав, словно раненый зверь, он приподнялся и уложил Марию на песок, все еще сохранявший дневное тепло. Сердце Марии трепетало, глаза ее наполнились счастливыми слезами. И тотчас же его широкие плечи и прекрасное лицо закрыли от нее ночное небо. Мария тихонько застонала, наслаждаясь его чудесным запахом – запахом ветра и моря.

– О Сэм, – прошептала она. – Пожалуйста, возьми меня. Будь моим свирепым капитаном. Не давай мне пощады.

– Сдаешься на милость победителя?

– Сдаюсь.

Сэм провел своей мозолистой ладонью по груди Марии, по ее бедрам, по животу… Громко застонав, она выгнулась дугой.

– Видишь, что ты сделала со мной, принцесса? Говоришь, не давать пощады? Видит Бог, что ее не будет.

Он принялся страстно и неистово ласкать ее, разжигая в ней такое же сильное желание, какое она разожгла в нем. Его ладони, пальцы, губы ласкали стройное тело Марии, все сильнее распаляя ее. С жадностью принимая его ласки, она со страстью отвечала на них. Тело Сэма прикрывало ее, словно пылающее одеяло, и Марии казалось, что кровь закипает в ее жилах.

Он был неотразим, этот капитан пиратов. Он был свободным принцем морей… и он принадлежал ей.

Она уже не в силах была ждать, не мог и он, ибо их возбуждение достигло предела. Мария открыла себя для него, впуская в свои горячие влажные глубины. Обхватив ногами бедра Сэма, она прижалась к нему, желая слиться с ним в единое целое. Он же рванулся ей навстречу с такой силой, что ее ягодицы погрузились в песок.

Ногти Марии впились в его плечи, и она выкрикивала его имя. Он же двигался все быстрее, пока оба не замерли в изнеможении, едва не лишившись чувств от неописуемого блаженства.

Слезы счастья струились по пылающим щекам Марии. Она крепко прижималась к Сэму и не могла оторваться от него. Наконец ее сердце стало биться медленнее, и она вдруг поняла, что слышит громкие и возбужденные мужские голоса.

Внезапно раздался грохот.

И тотчас же с пляжа снова донеслись голоса. Затем они услышали собачий лай и пистолетные выстрелы. Мария вскочила и бросилась за одеждой.

– Капитан! Капитан, быстрее сюда! Нас атакуют!

Но Сэм уже был на ногах. Он натянул бриджи и собрал с песка пистолеты и саблю. Мария же, не найдя на песке свои бриджи, быстро надела рубашку. В следующее мгновение из-за деревьев выбежал Билли Фланеган.

– Поспешите, сэр! К нам приблизился корабль и открыл огонь.

– Я слышал, мистер Фланеган. Ты думаешь, я глухой? А сейчас успокойся. Ведь он не стрелял по нашему шлюпу?

– Нет. Я бы принял это за салют, если бы он не подошел так близко. Только сумасшедший решится вести такой корабль через эти воды!

– Сумасшедший, говоришь? – Сэм в задумчивости погладил бородку. У него также возникло подозрение, что этот грохот был именно салютом. – Неужели это наш приятель? Оказывается, он не такой уж и робкий.

– Я думаю, что это он. Пожалуйста, поторопитесь!

Фланеган со всех ног бросился обратно к пляжу. Сэм нашел свой кинжал, вытер его лезвие о бриджи и сунул за пояс пистолеты. Он улыбнулся Марии и, взяв ее за руку, повел к пляжу, неподалеку от которого стоял на якоре их шлюп.

На берегу воцарился хаос: пираты гасили костер, громко ругались и бегали в поисках оружия, небрежно разбросанного накануне. Ганнер же носился по пляжу и громко лаял.

Сэм подбежал к своим людям. Мария замерла, ошеломленная увиденным. Но тотчас же взяла себя в руки и начала действовать. Опустившись на колени, она стала шарить в песке в поисках пистолета, ножа… или чего-нибудь. Наконец нашла кинжал. Зажав его в руке, посмотрела в сторону моря. И тут же похолодела, увидев огромный корабль; потоки света лились из всех его иллюминаторов, походивших на горящие глаза дьявола. Огромные паруса этого судна заслоняли звездное небо, а на палубе корабля стоял невероятный шум – казалось, разверзлись глубины ада.

И тут Мария заметила, что от борта громады отчалила лодка, на носу которой со вздыбленными волосами, с отблесками пламени на покрытом копотью лице стоял… сам сатана.

Мария в ужасе схватилась за горло, чтобы не закричать. Что тут началось: крики, выстрелы, неистовый лай Ганнера – все слилось в один оглушительный гул. Мария невольно попятилась, не в силах оторвать взгляда от страшного призрака. И только пронзительный крик Джонни вернул ее к реальности.

Она осмотрелась и увидела Сэма. Он стоял у кромки воды, чуть расставив ноги и скрестив руки на обнаженной груди. И он даже не пытался вступить в бой, просто стоял и смотрел, как ужасный призрак подплывает все ближе и ближе.

Мария с громким криком бросилась к нему, но Страйпс удержал ее.

– Пусти меня! – кричала она. – Сэм! Не стой там! Убегай скорее! – Она пыталась вырваться из рук Страйпса и громко кричала: – Сэ-эм!

– Успокойся, Мария. – Страйпс еще крепче сжал ее руку.

Сэм по-прежнему стоял у воды, а лодка со зловещим пассажиром подплывала все ближе. Минуту спустя она уже настолько приблизилась, что Мария почувствовала едкий запах пороха, исходивший от спутанных волос стоявшего в лодке мужчины. Послышался плеск весел, и раздался дьявольский смех гребцов. Мария уже видела черные глаза ужасного незнакомца, глаза, в которых отражалось пламя.

Внезапно этот дьявол повернул голову и пристально посмотрел на Сэма.

Крик ужаса вырвался из горла Марии. Рыдая, она уткнулась лицом в грудь Страйпса; ей казалось, что она действительно увидела самого сатану.

Черная и взлохмаченная, похожая на конский хвост борода спускалась на грудь неизвестного; ее жесткие волосы торчали во все стороны и, словно змеи, шевелились на ветру. Не менее полудюжины пистолетов торчали из-под ремней, пересекавших крест-накрест его могучую грудь; еще два пистолета висели на ремешке на его бычьей шее, и один он сжимал в здоровенной волосатой ручище. С десяток ножей болталось у него на поясе, и весь он с головы до ног был в черном, точно в трауре.

Мария рискнула еще раз на него взглянуть. Незнакомец же оглядел всех собравшихся на берегу, а затем уставился на Сэма. Тот по-прежнему стоял с невозмутимым видом, скрестив руки на груди. Он не дрогнул даже тогда, когда губы чудовища расплылись в злобной ухмылке.

Наконец нос лодки уткнулся в песок, и человек в черном, переступив через борт, медленно направился к Сэму.

Все замерли, ожидая смерти своего капитана. Человек в черном, обнажив абордажную саблю, приближался к Сэму. Наконец, остановившись, он занес саблю над его головой.

Команда «Нечестивого» затаила дыхание. Джонни закрыл руками лицо. Мария издала истошный крик, разорвавший напряженную тишину:

– Не-ет!

И вдруг раздался громкий хохот Сэма.

– Послушай, Тич, – проговорил он, поднимая над головой в знак приветствия свою абордажную саблю, – тебе не кажется, что ты немного перестарался?

Мария в изумлении смотрела на Сэма – оказывается, он был знаком с этим чудовищем.

Из глубин могучей груди чудища прогремел голос – вернее, не человеческий голос, а дьявольский рев:

– Беллами, старый плут! Слухи подтвердились, да разразит меня гром! Посмотрите на него, парни! Это мой старый приятель, прямо из логова самого сатаны!

«Приятель», – мысленно изумлялась Мария. Столь же изумленными казались и все остальные. Все, за исключением Страйпса, по-прежнему удерживавшего Марию.

Сэм расплылся в улыбке.

– То же самое я могу сказать и о тебе, дружище. Не бойтесь, парни, – обратился Сэм к своим людям. – Это Нед Тич из Бристоля, мой старый приятель. Мы вместе плавали на шлюпе «Хорниголд».

– Пока ты, хитрый лис, не увел его прямо из-под носа! – Тич хлопнул Сэма по спине с такой силой, что едва не сбил его с ног. – Старина Хорниголд все еще не простил тебя за это. Он все еще проклинает тебя, Беллами! Поклялся самим сатаной и всей его свитой: если ты явишься в водах Нью-Провиденса, он выбьет тебя оттуда со всей твоей командой!

Запрокинув голову, Сэм громко расхохотался:

– Никак не может смириться с поражением?

– А ты бы смирился, мой мальчик? Отобрать у него корабль, да еще со всей командой! Лично я выжидал, пока он сам не отдаст мне корабль. Сказал, что я заслужил его как один из лучших его учеников. Так что я не уводил корабль, как ты… Полагаю, что твой поступок они называют… пиратством. – Довольный своей шуткой, Тич хлопнул себя по бокам и разразился громовым хохотом.

Из всей команды «Нечестивого» только Страйпс, казалось, был рад визиту Тича.

– Послушай, кэп… – обратился он к Сэму. – Ведь старина Тич догадался, что «Нечестивый» – это твой шлюп.

– Конечно, догадался, парень!

– Но как?

– Да потому, что старый Хорниголд учил нас всех водить суда своим особым способом, так что можно безошибочно определить, кто капитан. Да, Беллами, ты устроил мне прекрасную охоту! Я знал, что место нашей встречи будет именно здесь!

Мария прислушивалась к их разговору с противоречивыми чувствами: она испытывала облегчение и вместе с тем начинала злиться на Сэма за то, что он допустил, чтобы они волновались и готовились к самому худшему. Подумать только, какую игру он с ними затеял. Ведь он сразу догадался, что преследовавший их корабль принадлежит одному из его приятелей. Вот и сейчас, покачивая головой, он широко улыбался, похоже, находя всю эту игру весьма забавной.

Сэм оглядел своего старого приятеля с головы до ног:

– Должен отметить, Нед, что если ты и не дьявол, то очень похож на него. Как пришло тебе в голову так вырядиться? Просто умопомрачительно! Да и вонь от тебя… Ты одурачил даже меня. Почти, но не совсем. Наверное, твои жертвы кричат от ужаса, прежде чем ты начинаешь действовать. Как взбрело тебе в голову создать себе такой… образ? Можешь пока не отвечать. Расскажешь потом, за кружкой рома. Давай-ка посмотрим, сможешь ли ты, как прежде, перепить меня, старина!

– Ром? Когда это я отказывался выпить со старым другом, тем более вернувшимся с того света? Чума тебя возьми, Беллами! Ты еще не рассказал мне, как тебе удалось выжить.

Тич последовал за Сэмом, но при этом внимательно поглядывая на Марию.

– Что скажешь, Беллами? Где ты раздобыл такое сокровище? – Он протянул свою огромную лапищу к Марии, и та отпрянула в ужасе. – Подойди сюда, девочка. Старина Нед Тич из Бристоля еще никогда не причинял вреда леди.

– Убери лапы, Нед. – Взяв Марию за локоть, Сэм привлек ее к себе. – Она моя будущая жена – Мария Холлет.

– Знаменитая ведьма из Истхэма собственной персоной! – Мария онемела от изумления, когда Тич взял ее руку с необыкновенной галантностью, просто удивительной для такого чудовища. – Рад познакомиться, мисс! Слухи о ваших подвигах ходят от Нью-Хэмпшира до Нью-Провиденса. Пусть мне вырвут глаз, если слухи эти не соответствуют действительности! Вы гораздо притягательнее, чем пиратское золото!

– Придержи язык, Тич, – предупредил Сэм, положив руку на рукоять своей сабли. – Я многих вызывал на дуэль и за меньшее.

Тич уставился на Сэма.

– Да будь я проклят! Черный Беллами ревнует! – Он громко расхохотался. Затем посмотрел на обступивших их моряков. – Несите сюда выпивку! Хочу произнести тост за будущую жену моего друга. Значит, ты на самом деле не ведьма?

У Марии возникло ощущение, что она очень бы обрадовала Тича, если бы на самом деле была ведьмой. Сэм крепче сжал ее руку и пристально посмотрел на приятеля:

– Черт возьми, Беллами, я просто пошутил! Не надо сверкать на меня глазами! Неужели я не могу посмотреть на нее? У тебя нет сердца, мой мальчик!

– Мария такая же ведьма, как ты сатана. Я не позволю порочить ее имя, приятель!

– Можно подумать, что я угрожаю ей виселицей. Не горячись, мой мальчик! И где же этот чертов ром? У меня уже пересохло в горле!

Тич отправился на поиски рома, а Мария стала прислушиваться к разговору мужчин, собравшихся вокруг костра.

– Для меня не имеет значения, ведьма она или ангел.

– Но Тич положил глаз на нее, а он всегда получает то, что захочет. Насколько я знаю своего капитана, он овладеет ведьмой еще до рассвета!

– А насколько я знаю моего, – сказал Страйпс, – если твой только попытается сделать нечто подобное, ему не дожить до рассвета.

Лицо Марии вспыхнуло. Она посмотрела на Сэма. Судя по его крепко сжатым губам, он тоже слышал этот разговор.

– Не расстраивайся, принцесса. Мужчины всегда останутся мужчинами, а пираты – пиратами. Все их разговоры – сплошное бахвальство, но в глубине души они такие же, как и все прочие. Не обращай на них внимания.

– Меня беспокоят не они, а их капитан.

– Кто? Тич? Он самый большой хвастун! А ну-ка улыбнись. Мы не позволим ему думать, что ты боишься его, не так ли?

Сэм подтащил одно из бревен поближе к костру и уселся на него. Усадив Марию себе на колени, обнял ее за плечи.

– Ты принадлежишь вожаку стаи, моя дорогая.

– Но разве ты не слышал их разговор? Они говорят, что Тич возьмет меня силой.

– Только через мой труп.

– А что, если… Господи, он идет сюда.

– Идет с таким запасом выпивки, что хватит целой команде на год плавания. Боюсь, нам предстоит длинная ночь, моя дорогая.

Но Тич остановился около своих людей, игравших в кости. Он склонился над доской, и все притихли.

– На что вы играете, парни? – прорычал Тич.

Игроки молчали. Тич взял кости, встряхнул их и бросил на доску, лежавшую на песке. И тотчас же нахмурился – было очевидно, что он недоволен тем, как легли кости. Схватив ближайшую бутылку, он со злостью бросил ее на доску. Бутылка вдребезги разбилась, и игроков обдало брызгами вина и осколками стекла. Тут один из пиратов вскочил и с громким криком схватился рукой за глаз.

– Благодарю вас, сэр! – взвыл он. – Вы угодили мне прямо в глаз!

Тич разразился хохотом:

– Не волнуйся, Хендерсон! У тебя остался другой глаз!

Возмущенная, Мария вскочила на ноги.

– О Господи! – воскликнула она.

– Сядь, принцесса.

– Но у него в глазу осколок!

– Я сказал, сядь. – Сэм схватил ее за руку, но Мария вырвалась и, с независимым видом прошагав мимо Тича, направилась к пострадавшему.

Сэм разразился проклятиями, чем весьма позабавил Тича – тот снова расхохотался:

– Пусть делает что хочет, Беллами. Позволю себе заметить, что твоя ведьма – с характером. – Он сунул кружку в руку Сэма: – Держи! За твое здоровье, приятель!

– За твое, – ответил Сэм, поднося кружку к губам.

Однако он внимательно наблюдал за Марией. Она склонилась над сидевшим на песке пиратом и отстранила руку, которой он держался за глаз. Бедняга схватил кружку с ромом и, осушив его залпом, закашлялся.

– Ну и дела, – заметил Тич, наливая себе вторую кружку. – Мальчики, насыпьте ему в глаз пороху. Слезы промоют его!

– А ты шутник, дружище, – заметил Сэм.

– Да уж… – Тич зашелся смехом и чуть не поперхнулся ромом. – А вот тебе, должно быть, не до шуток. Я слышал, что твои парни сидят в бостонской тюрьме. Так ли это?

– Да, так, – подтвердил Сэм, вливая в себя огненную жидкость.

– Черт возьми, разве ты не слышал? Эта тюрьма знаменита тем, что там беспощадны к пиратам. Так что же ты собираешься делать?

– А как ты думаешь, что я делал последние два месяца, когда кружил у этого проклятого побережья?

– Что ты делал? Похоже, что кувыркался со своей ведьмой.

Стараясь не раздражаться, Сэм допил ром и отбросил кружку.

– Искал Пола Уильямса. Я бы дал на отсечение свою правую руку, только бы узнать, где он сейчас!

Тич уставился на Сэма в изумлении.

– Уж не думаешь ли ты, что я один смогу вызволить их?

– Зачем тебе Уильямс? Он сейчас плавает с Лебусом. Сделай одолжение, забудь об Уильямсе. Сейчас здесь я.

– Ты? Но тебе-то что за дело?.. В тюрьме люди из нашей с Полом команды, а не из твоей.

– Что мне за дело? А мое доброе имя?! Представь: я со своими парнями врываюсь в Бостон и открываю огонь из всех пушек. Вот это будет представление! Черный Сэм и Черная Борода!

– Черная Борода? – удивился Сэм.

– Нравится? – Тич погладил свою длинную сальную бороду. – Видел бы ты меня, когда я заплетаю ее в косички. От одного вида всем становится страшно. Я вплетаю в косички ленточки и вставляю в них вот эти штуки… – Он вытащил из-под шляпы запальные фитили. – Уж поверь мне, при виде меня все сдаются без боя. Я, мой мальчик, самый большой мошенник из всех живущих на свете.

Сэм с сомнением покачал головой.

– Ну, теперь ты будешь возражать? Не хочешь, чтобы я помог тебе? Но я же не собираюсь отбирать у тебя твою славу…

– Возражать? Да мне, черт возьми, нужна любая помощь.

Сэм снова перевел взгляд на Марию. Та, склонившись над пиратом, осматривала его глаз.

– Тогда чего же мы ждем?

Сэм улыбнулся, чувствуя, что с его плеч гора свалилась. Тич вполне мог заменить Пола. И с Тичем не надо было приводить в Бостон целый флот. Тич мог оказать всю необходимую помощь. А потом… Потом он спустит черный флаг и женится на своей ненаглядной Марии.

– Чего ждем? – переспросил Сэм. – Ничего. Чего нам ждать? Давай начнем действовать завтра же утром. Я отправлюсь в Бостон на увеселительную прогулку, чтобы выяснить обстановку, а встретимся в воскресенье на Шоальских островах.

– Замечательный план! Только вообрази себя в Бостоне, мой мальчик. Все уверены, что ты погиб, но есть один парень, который знает, что ты жив. И этот парень окажет тебе чертовски горячий прием, если узнает, что ты посещаешь своих друзей прямо у него под носом.

– Ах да, мой друг Инголз. – Сэм небрежно махнул рукой. – Не волнуйся, я все о нем знаю. Сюда идет Мария. При ней ни слова о нем. Она и без того очень беспокоится за меня.

– Мисс Холлет! – пророкотал Тич. – Я вижу, вы хорошо потрудились над моим парнем и вернули его к жизни. Присоединяйтесь к нам. Я как раз собирался произнести тост.

– Тост? – удивилась Мария.

– Да, тост! За парочку самых свирепых разбойников, бороздящих моря, – за Черного Сэма и Черную Бороду!

Вокруг них столпились пираты. Все подняли кружки с ромом.

– За Черного Сэма и Черную Бороду!

– За наше братство!

– За то, чтобы стереть Бостон с лица земли!

Восторженные возгласы сопровождались пистолетными выстрелами. Мария взглянула на Сэма и увидела, что он в приподнятом настроении. Она уже научилась догадываться, что у него на уме, и сразу поняла: Тич примет участие в их рискованном предприятии.

Тич перехватил взгляд Марии.

– А что скажет по этому поводу морская ведьма? – закричал он, хватая с тарелки кусок оленины.

Мария без страха встретила сверкающий взгляд Тича.

– Ну? – потребовал он ответа.

Мария видела, что Сэм готов на все. А уж помощь такого дьявола, как Тич…

– Да поможет Бог Бостону, – тихо проговорила Мария.

Глава 25

Внезапным вдруг порывом

разразилась буря,

Воздушный вихрь втянув в

стремительный поток.

Томсон

– Капитан Инголз, надеюсь, вы понимаете, насколько серьезна ваша просьба?

Мистер Сэмюел Шат, недавно назначенный губернатором Массачусетса и Нью-Хэмпшира, откинулся на спинку кресла. Запустив большие пальцы в кармашки жилета, обтягивавшего его чуть наметившееся брюшко, губернатор посмотрел на человека, сидевшего в противоположном конце стола, посмотрел с некоторым раздражением.

– Конечно, ваше превосходительство, прекрасно понимаю. – Джеймс Инголз с рассеянным видом поднял стакан с портвейном. Губы его растянулись в усмешке, но эта усмешка совсем не понравилась губернатору. – И не забывайте, какое вас ждет вознаграждение в случае успеха.

– Вознаграждение? Инголз, сколько уже раз мы обсуждали эту тему… И сколько еще мы будем говорить об этом, прежде чем вы наконец оставите попытки убедить меня? Неужели вы действительно полагаете, что Беллами жив и здравствует? – Губернатор снял с себя салфетку, положил ее рядом с тарелкой и начал подниматься из-за стола. – А сейчас… прошу меня простить, но мне надо заняться другими делами. Гоняться за покойниками – это не входит в круг моих обязанностей.

– Ваше превосходительство, пожалуйста, выслушайте меня! Я понимаю ваше нежелание заняться этим делом, но могу доказать вам, что пират Беллами не погиб!

– У меня есть надежное свидетельство: его нет в живых. И мне этого вполне достаточно.

– Но ведь капитан Бир…

– Бир провел всего лишь несколько часов на борту «Уэсли» в качестве пленника Беллами, что не дает ему оснований утверждать: этот человек жив. Кроме того, ему случилось увидеть этого пирата на борту… «Нечестивого», не так ли? Сомнительно, что он видел того самого Беллами. Согласитесь, Инголз, все пираты – на одно лицо. У них у всех дьявольский вид, все они до черноты загорелые и все невероятно жестокие. Обознаться нетрудно. Да и кто может рассказать нам, как на самом деле выглядит этот Беллами? Скорее всего Бир был до смерти напуган, поэтому нельзя винить его в том, что он ошибочно принимает каждого встречного пирата за того, кто так напугал его.

– Хорошо, допустим, что Беллами мертв – ваше допущение, не мое, – но разве вы можете отрицать, что этот Черный Сэмюел – бельмо на вашем глазу? Дайте ему время, и он проявит себя, не уступит и Беллами. Спасение побережья от такой чумы только сделает вам честь. Подумайте, какое благоприятное впечатление вы можете произвести на Лондон.

Губернатор тяжко вздохнул и глубоко задумался.

– Наверное, так оно и было бы… – пробормотал он, окидывая гостя внимательным взглядом.

Губернатор вновь погрузился в раздумье. Если он позволит Инголзу взять корабль и пуститься в погоню за этим пиратом, то сможет от него наконец-то отделаться и заняться решением других, более важных проблем. Что же касается Инголза… Чей бы труп Инголз ему ни доставил, он ни за что не поверит, что Беллами уцелел в том страшном кораблекрушении. Не верит и Саутак, которого он специально отправил в Истхэм для сбора обломков кораблекрушения и прочих трофеев. Можно легко представить себе такую картину: дух Беллами смеется над всеми ними, смеется, сидя на своем троне в аду. Вот уж, наверное, посмеялся он, сидя на этом самом троне, когда Саутак, прибыв в Истхэм, не нашел ничего ценного – все разобрали упрямые горожане и, как говорят, некий пират по имени Пол Уильямс.

Уильямс… Вот о нем действительно следует подумать. Возможно, следует послать Инголза схватить именно его, как это сделал губернатор Род-Айленда несколько месяцев назад, впрочем, безуспешно. Но ему, Сэмюелу Шату, наверняка повезет больше, чем беспомощному губернатору Крэнстону, уж он-то, Шат, изловит Уильямса. А если еще схватить этого черного дьявола Тича, то это определенно произведет впечатление на Лондон. Да, Инголз прав на сей счет. Шат взглянул на гостя.

– Капитан Инголз, я понимаю, что вы стремитесь отомстить за смерть кузена, но все же считаю: человек, который в ней повинен, давно мертв. Возможно, вам лучше заняться его приятелем, Уильямсом. Конечно, это не совсем вас удовлетворит, но, в конце концов, эти двое плавали вместе. И еще… Что вы скажете о негодяе Тиче? Он называет себя… Черная Борода? Вот кем следует заняться. Боюсь, что он доставит нам больше хлопот, чем Беллами. – Шат помолчал, давая Инголзу время обдумать его слова. Глаза Инголза заблестели, и губернатор, удовлетворенный, продолжал: – Вы оказали бы мне большую услугу, если бы заманили в свои сети Уильямса и Тича. Можете начать их поиски с Шоальских островов. Мне говорили, что там излюбленное логово Тича. И он до смерти запугал островитян.

Инголз в задумчивости опустился на стул.

– Ваше превосходительство, это превосходная идея, – сказал он. – Если я не могу отомстить Беллами, то отомщу Уильямсу, который, как я полагаю, тоже в какой-то степени виновен в смерти моего кузена. Кроме того, не надо исключать возможность, что мы обнаружим этого черного вместе с Уильямсом и Тичем.

– Мне кажется, что такая возможность существует. Тогда договорились. – Губернатор позвонил слуге и попросил его принести лист бумаги и перо. – Как капитан королевского корабля «Маджестик», вы поплывете совместно с Торндайком, капитаном шлюпа «Бурый дельфин». Плывите прямо к островам. Там дождетесь появления Тича. Мне кажется, что он собирается нанести туда визит. Вы ведь знаете Торндайка? Приятный малый, но временами чересчур усердный. Не обращайте на это внимания. Я думаю, вы с ним поладите. – Взяв перо, губернатор что-то начертал на бумаге и подтолкнул ее через стол к Инголзу: – Здесь приказ о вашем назначении. Теперь вы удовлетворены, Инголз?

– Благодарю вас, ваше превосходительство, – сказал Инголз, взяв бумагу. – Обещаю, что не разочарую вас.

– Надеюсь, что нет – после стольких разговоров. Готовьтесь к отплытию с утренним приливом. Я сообщу капитану Торндайку о вашей миссии, и вы вместе выработаете план действий. – Губернатор зевнул. – А сейчас прошу прощения, капитан, но я вынужден откланяться. Желаю доброй ночи. Сегодня у меня был на редкость утомительный день.

– Да, конечно, ваше превосходительство. Благодарю вас за превосходный обед. Ну и, конечно, за мое новое назначение. Обещаю вам, что вы не пожалеете об этом.

Инголз покинул губернатора с торжествующей улыбкой на губах.

Цокот копыт по булыжной мостовой. Скрип колес экипажей, кативших во всех направлениях. Смех, громкие голоса торговцев, крики извозчика, у которого мальчишка стащил апельсин. Бостон… Мария впервые видела такой огромный и красивый город.

Вцепившись в руку Страйпса, она шла мимо корзин с провизией, мимо клеток с цыплятами, обходила лепешки лошадиного навоза, устилавшие рыночную площадь.

– Я чувствую, как ты дрожишь, Мария, – заметил пират. – Ради Бога, перестань волноваться. Сколько раз можно говорить тебе: кэп сумеет о себе позаботиться.

Подняв подол платья в мелкий цветочек, Мария осторожно переступила через кучу гниющих овощей. Она была леди с головы до ног, хотя в сопровождавшем ее мужчине можно было без труда узнать моряка. Волосы Марии, заплетенные в косу и уложенные вокруг головы, прикрывал маленький кружевной капор. Несколько мягких локонов упали ей на лицо, и сейчас она пыталась убрать их под капор.

– Я знаю, что может. – Мария вздохнула, глядя широко раскрытыми глазами на суету, царившую вокруг.

По площади сновали матросы, торговцы расхваливали свои товары, изящно одетые бизнесмены следили за грузами, которые спускали с кораблей на пирс. Между доками и одним из островов, которыми изобиловал бостонский порт, стоял их корабль, название которого немного изменили, так что теперь он назывался «Смутный». Увидев его, Мария немного успокоилась. Даже с площади она видела человека, сидевшего на палубе с книгой в руках. Скорее всего это был Джонни.

О Сэме же Мария не могла не думать.

– А что, если кто-нибудь узнает его? А если они подозревают о его намерениях напасть на тюрьму, чтобы вызволить пиратов? – Встав на цыпочки, Мария окинула взглядом толпу. – О Страйпс, ему уже давно пора вернуться!

– Глупости, – ответил пират. – У Черного Сэма есть причина, чтобы навестить своих парней. Разве заключенный не имеет права поговорить с собственным братом, особенно если брат – адвокат?

Прикрыв глаза рукой, Мария еще раз осмотрела толпу. Затем посмотрела на Страйпса:

– Так вот как он собирается увидеться с ними? Притворившись братом одного из них?

– Да, братом Тома Бейкера. Осторожней. – Страйпс оттащил Марию в сторону – ее ножки в изящных туфельках, захваченных среди прочего на французском корабле, едва не ступили в грязную лужу. – Послушай, ты напрасно волнуешься. Вон идет твой капитан.

Мария подняла голову. Ей понадобилось лишь мгновение, чтобы заметить в толпе своего капитана. Да, она сразу же его узнала, хотя огромный парик полностью скрывал его чудесные черные волосы. Кроме того, Сэм сбрил бороду и надел темно-синий камзол, расшитый золотом. Испанская же золотая монета была скрыта белоснежной батистовой рубашкой, ибо мистеру Сету Бейкеру не подобало носить подобные украшения. Более того, этот джентльмен не признавал в качестве оружия абордажный топорик или кинжал, вместо этого он имел при себе тонкую рапиру, спрятанную в складках камзола.

Сэм подошел к ним. Едва заметно кивнув, нахмурился. Страйпс бросил на него всего один взгляд и все понял. Мария коснулась его руки и сразу почувствовала, как напряжены его мышцы.

– Неужели все так плохо? – спросила она.

– Плохо. Сидят на цепях, как собаки, а отношение к ним просто ужасное. – Сэм поднял руку, чтобы провести по волосам, но, вспомнив о парике, тотчас же опустил ее. – Страйпс, надо действовать, и как можно быстрее. Впрочем, сейчас не время говорить об этом. Встретимся на шлюпе в три часа. Тогда все и обсудим.

– Хорошо, кэп. А куда ты сейчас направляешься?

– В город, конечно. Хочу найти уютное местечко, чтобы пообедать. Да и девочке не мешает подкрепиться, слишком уж она тощая стала. Проследи, чтобы корабль был готов к отплытию. Надо поторопиться, я больше не желаю торчать в этой проклятой дыре.

– Слушаюсь, сэр.

Страйпс попрощался с ними и исчез в толпе.

Сэм сделал глубокий вздох – он вновь вспомнил о том, что увидел в тюрьме, снова почувствовал себя виноватым. И опять к нему вернулись все старые кошмары и воспоминания о той ужасной штормовой ночи. Так много людей погибло – и все по его вине. И по его вине оказались в тюрьме пираты, для которых казнь будет избавлением от этой пытки. Однако не надо давать волю чувствам. Ведь именно его необузданность едва не разрушила их с Марией прекрасную любовь. Будь он проклят, если допустит это снова.

Сэм взял Марию за локоть и повел ее подальше от дока.

– А что миледи желает на обед? – спросил он с улыбкой, вернее, пытаясь изобразить улыбку.

Однако, взглянув на Марию, Сэм вдруг обнаружил, что ее красота и изящные манеры уже делают свое дело: настроение его заметно улучшилось. Он погладил ее руку, желая лишь одного – побыть с ней наедине, выбраться из этой проклятой толпы. Их взгляды встретились. Сэм провел ладонью по ее щеке.

– Тебя, наверное, уже тошнит от солонины и галет?

– Тошнит? Да я готова убить кого угодно за свиную отбивную, кусок пирога и свежего сыра. Поверь мне, Сэм, тебе не придется уговаривать меня пообедать.

– Ты получишь все, что пожелаешь, принцесса.

Сэм провел Марию по зерновому и рыбному рынкам и указал в сторону ветхого строения:

– Таверна «Китовый хвост». Она славится хорошими винами, но еще больше – едой.

Сэм взял Марию на руки и перенес через грязную лужу. Забыв на время о своих ролях адвоката и его леди, они разразились смехом.

Громкий шум: пьяное пение, свист, звон стаканов и тарелок, – доносившийся из таверны, навел Марию на мысль о том, что этот ветхий дом вот-вот рухнет и упадет прямо в воду. Она боялась войти в шумный зал, наполненный табачным дымом. Когда же вошла, увидела и хорошо одетых торговцев, и неотесанных парней – такие вполне бы могли пополнить команду «Нечестивого». На мгновение Марии показалось, что они смогут найти столик, не привлекая к себе внимания. Но едва она ухватилась за руку Сэма, как все головы повернулись в их сторону; шум затих. Пробегавшая мимо служанка с интересом взглянула на Сэма. Мужчины же смотрели на него с уважением и даже некоторым страхом. Не зная, кто он такой, они чувствовали, что перед ними человек с железной волей. А потом все взоры обратились на нее, на Марию. Однако она даже не догадывалась, что это ее красота привлекла всеобщее внимание – вовсе не то обстоятельство, что такая изысканная леди пришла в таверну. Мария еще теснее прижалась к своему высокому красивому спутнику.

– Любовь моя, тебе что-то не нравится? – спросил Сэм, склоняясь к ее уху, и от его дыхания у нее по спине мурашки пробежали.

– Не в этом дело. – Мария заглянула ему в глаза, стараясь не встречаться со взглядами любопытствующих. – Просто я чувствую себя здесь немного неуютно.

– Неуютно? Но ведь тебе приходилось встречаться с людьми и похуже.

– Возможно, но люди из твоей команды не повесят тебя за то, что ты выдаешь себя за другого человека.

– В этом ты права. Здесь меня четвертуют прежде, чем повесят. Но у нас нет выбора. Не обращай на них внимания. А вот и хозяин.

Элегантные кружева на запястье Сэма, вскинувшего руку, произвели впечатление на хозяина, коротышку с бегающими глазами и угодливой улыбкой на лице. Хозяин подбежал к ним, горя желанием поскорее обслужить такую красивую молодую пару.

– Чем могу служить, сэр? – спросил он, быстро оглядывая прекрасно сшитый камзол Сэма, его белоснежные кружева и напудренный светлый парик, резко контрастировавший со смуглостью лица и чернотой бровей и глаз.

– Уединенный столик, чтобы мы могли спокойно пообедать. И желательно – с видом на воду. Люблю красивые пейзажи, – добавил Сэм, подмигивая Марии.

– Да-да, – ответил хозяин, нервно потирая руки. – Пожалуйста, следуйте за мной.

Он поспешил в дальний угол зала и махнул своей коротенькой ручкой в сторону пустого столика с видом на гавань. Тени уже стали длинными, но солнце еще светило, окрашивая воды гавани в багровые тона и отражаясь в окнах и иллюминаторах кораблей, стоявших на якорях.

Сэм усадил Марию и нежно провел рукой по ее шее и плечам. Затем обошел стол, взял стул исел лицом к грязному оконному стеклу. Сторонний наблюдатель мог подумать, что он без особого интереса наблюдает за рыбацкими лодками, возвращавшимися из моря, или любуется двумя грациозными военными кораблями, чьи мачты возвышались над мачтами других судов, стоявших в порту. Но Мария прекрасно знала: Сэм внимательно изучал вооружение этих двух кораблей, изучал, все тщательно запоминая. Затем он взглянул в сторону «Нечестивого» и невольно улыбнулся.

– Любуешься видом, – также улыбнулась Мария. – Ну и как, нравится?

В этот момент появился хозяин с подносом в руках. Он широким жестом поставил перед Сэмом кружку с сидром, а перед Марией – чашку с молоком. За ними последовали две тарелки, от которых поднимался пар. Протянув хозяину монету, Сэм предпочел не заметить его недоверчивый взгляд – этой монеты с лихвой хватило бы на несколько обедов.

– Благодарю вас, сэр, – просиял хозяин и тут же поспешно добавил: – Может, я могу еще что-нибудь для вас сделать?

– Пока все, – ответил Сэм, намазывая маслом толстый ломоть хлеба.

Когда коротышка удалился, Сэм снова уставился в окно. На палубах военных кораблей было темно, и Сэм с удовлетворением отметил: им нет никакого дела до его шлюпа. На шлюпе же кто-то повесил на ванты фонарь, и его свет оранжевыми полосами ложился на воду. Сэм смотрел на фонарь, и впервые за долгие месяцы в душе его царил покой: наконец-то его планы осуществятся. Завтра к вечеру парни будут на свободе. Завтра к вечеру души погибших на «Уэсли» найдут успокоение.

Сэм посмотрел на Марию. Между ними горела свеча, и в ее свете лицо Марии было сказочно прекрасным. Однако она почти не ела.

– Ты не голодна, моя девочка?

Мария смущенно улыбнулась:

– У меня… спазмы в желудке. – Заметив, что Сэм нахмурился и отложил свою вилку, она поспешно добавила: – Так бывает всегда, когда я нервничаю.

– Не стоит волноваться. – Сэм снова взялся за вилку.

Мария понурилась, и Сэм проговорил ласковым голосом:

– Прости, принцесса. Я тоже нервничаю. Но тебе все-таки надо поесть. Потому что я даже представления не имею, когда у нас снова появится возможность поесть по-человечески. Или ты хочешь, чтобы я насильно тебя кормил? Я не шучу, Мария…

Она нехотя взяла ложку и, стараясь думать о том, что голодна, принялась есть индийский пудинг. Если бы Мария так не нервничала, то нашла бы его весьма изысканным блюдом, но сейчас пудинг казался ей ужасно пресным, точно рот набивали опилками.

– Сэм, ты сказал, что нам не о чем беспокоиться…

– Не о чем, – подтвердил он, отправляя в рот картофелину. – Я все время думал о беднягах, которых мне предстоит спасать. Думал об этом ежеминутно… К счастью, объявился Тич, так что теперь, встретившись завтра, мы что-нибудь придумаем. И все же я ужасно волнуюсь. – Сэм снова отложил вилку. – О, Мария, если бы ты видела их! Бедняга Бейкер, он был всегда таким высокомерным, что мне иной раз хотелось поубавить его спесь. Сейчас он сидит, уставившись в пол. А Саймон ван Ворст? Он был большим, словно медведь. Сейчас ты можешь пересчитать все его косточки. Мало того, они знают, что впереди их ждет виселица, и это так ужасно. Лучше бы они погибли в ту штормовую ночь!

Для Марии не было ничего на свете хуже, чем слушать подобные разговоры.

– Хочу надеяться, что никто не узнал тебя, – сказала она и взяла в руку нож. – А как твои люди? Они тебя узнали? – Мария, отправив в рот кусочек тушеного мяса, вдруг почувствовала, что действительно голодна. Она отрезала еще один кусочек.

– Не думаю, – покачал головой Сэм. – Если бы узнали, то просто не поверили бы своим глазам. Для них я давно умер, как и для твоих ближайших соседей. Нет, Мария, они потеряли всякую надежду.

– И что ты теперь собираешься делать?

– С отливом мы покинем Бостон. Завтра возьмем курс на север, где у Шоальских островов встретимся с Тичем. Надеюсь, что он сдержит свое слово и появится там. Если нет, то мне придется делать все одному.

– О Сэм…

– Успокойся, Мария, и ешь картошку. Она уже почти остыла.

Когда они, покончив с обедом, покинули таверну, ветер изменил направление, и это несколько затрудняло выход из гавани. Сэм вполголоса выругался и с беспокойством посмотрел на шлюп.

– Что теперь? – спросила Мария, беря его под руку; они стояли у причала, слушая плеск воды о толстые сваи.

Сэм в задумчивости провел ладонью по подбородку – жест, казавшийся теперь, при отсутствии бороды, совершенно неуместным. Только сейчас Мария поняла, какая чудесная борода была у Сэма. Но ни один уважающий себя адвокат не носил бороду.

– Думаю, что мы проведем ночь в городе, – пробормотал Сэм. – Если, конечно, ты не захочешь вернуться на шлюп.

Но Мария, несмотря на свои страхи, предпочла остаться в городе.

– Конечно же, я не возражаю против того, чтобы остаться здесь. Но как быть с Тичем? Разве ты не назначил ему встречу на завтра?

– Мы отправимся туда утром. Острова недалеко отсюда.

– А шлюп? Ведь люди будут ждать тебя?

– Господи, Мария, перестань волноваться за меня. Я предупрежу их, что мы отплываем завтра. Парни будут счастливы, что могут подольше побыть на берегу.

На причале, попыхивая трубкой, сидел какой-то моряк. Сэм протянул ему монету и попросил доставить на шлюп записку.

Вскоре они нашли подходящую гостиницу и сняли комнату на ночь. Сэм запер дверь, стащил с головы парик и, сверкая улыбкой, уселся на стул. Он снял сапоги, подошел к Марии и, подхватив ее на руки, понес к огромной кровати. В эту ночь они снова любили друг друга. Любили со всей страстью и пылом своих сердец.

Тот же ветер, который задержал шлюп в порту минувшей ночью, сейчас мчал его на север. По всем палубам «Нечестивого» бродили пираты, накануне накачавшиеся спиртным и теперь пребывавшие в том же плачевном состоянии, в каком не так давно находился их капитан, вступивший с Тичем в состязание по части выпивки. Но сегодня Сэм расхаживал по палубе пружинистым шагом, заложив руки за спину и оставляя на палубных досках отпечатки своих босых ног. Глядя на своего грозного капитана – он был в раздувавшейся на ветру белой рубахе, расстегнутой на груди, в черных до колена бриджах и с абордажной саблей на поясе, – пираты чувствовали: с ним, Черным Сэмом, им ничего не грозит.

Всем хотелось поскорее добраться до места встречи с Тичем, но как бы они ни торопились, все же не смогли обойти стороной небольшое двухмачтовое судно. Обнаружив, что в трюмах суденышка полно крыс, пираты отправили его на дно. Команда же почти полностью присоединилась к людям Сэма. Отказавшиеся остаться на «Нечестивом» отправились на берег в лодке.

Именно на эту лодку и натолкнулся два часа спустя Джеймс Инголз, командовавший королевским судном «Маджестик». Сидевшие в лодке матросы засвидетельствовали: «Нечестивый» пиратский корабль.

На «Маджестике» подняли все паруса, и капитан Инголз взял курс на север, где его уже поджидал на «Буром дельфине» капитан Торндайк. Капитаны – так было решено еще в Бостоне – собирались направиться к Шоальским островам, где они надеялись встретить пиратов.

В далекой туманной дымке появились крошечные пятнышки, разбросанные среди бескрайней голубизны океана. Эпплдор, Малага, Белый и, уж конечно, излюбленное логовище Тича – остров Звезды – этот небольшой архипелаг издавна считался пиратским раем.

Мария стояла у поручней, почесывая Ганнера за ухом. Она молила Бога, чтобы этот ужасный Тич сдержал свое слово и ждал их у островов. Мария прекрасно понимала: не окажись его там, Сэм развернет корабль на Бостон и попытается сам освободить своих людей. Господи, хоть бы Тич сдержал слово! Мария вглядывалась в даль, но острова были еще очень далеко, и она не сумела ничего разглядеть.

Мария поднялась на шканцы, где нашла Сайласа Уэста, сидевшего на солнышке и что-то записывавшего в свой путевой дневник. Фил Стюарт, прислонившись к одной из пушек, объяснял юному Джонни правила стрельбы во время шторма. Здесь же находился и Сэм. Он сидел с ножом в одной руке и какой-то деревяшкой – в другой.

Волосы Сэма были заплетены в косичку; несколько черных прядей выбились и падали ему на лоб. Сэм сосредоточенно орудовал ножом и был так поглощен своим занятием, что не заметил появления Марии.

– Что ты делаешь, Сэм?

– Черт возьми, девочка, как ты меня напугала, – пробормотал он, пытаясь спрятать деревяшку за спину.

– Извини. – Мария взяла его за руку и заставила разжать пальцы.

На ладони Сэма лежал очаровательный дельфин.

– Это тебе, принцесса. Хотел сделать тебе сюрприз, но раз уж так…

– О, Сэм, он просто замечательный! – Радуясь как девочка, Мария прижала дельфина к груди. Затем бросилась Сэму на шею, чуть не свалив его в море. – Вот уж не знала, что ты умеешь резать по дереву!

– Да я вовсе не умею… – смутился Сэм, и тут вдруг раздался чей-то голос:

– Впереди земля! В миле от острова Звезды виден шлюп!

Сэм тотчас вскочил на ноги и схватил подзорную трубу.

– Это, должно быть, Тич!

Они подплывали все ближе, и вскоре Сэм разглядел на фоне гранитной скалы одинокую мачту, освещенную солнцем. Поставив локти на поручни, он увеличил резкость трубы. И вдруг нахмурился.

– Подплыть немного поближе, мистер Фланеган, – распорядился Сэм, по-прежнему глядя на мачту.

«Нечестивый», вздымая тучи брызг, подплыл чуть ближе к скале. Вся команда столпилась вокруг своего капитана. Внезапно, опустив трубу, Сэм сунул ее в руки Марии и принялся нервно расхаживать туда и обратно. И тут дозорный доложил о появлении еще одного судна.

– Где были твои глаза, Жиль?! – заорал Сэм, глядя, как из-за острова появляется еще один корабль. – Это не Тич! Это военный шлюп!

Глава 26

Вы, праздные века! Немы,

Когда в таких страданиях

Мы обретаем подлинность порой.

И слава мертвецу приходит подаянием,

Так, видно, будет и со мной.

Драйтон

Корабль, присоединившийся к военному шлюпу, был огромен, судя по количеству парусов, уходящих высоко в небо. И этот корабль быстро приближался к «Нечестивому». Сэм понял: медлить нельзя.

– Поднять паруса! Если они решили устроить гонки, то мы посмотрим, на что они способны. Ни одна стая гончих не догонит нашего лиса.

Мария до боли прикусила губу. Вцепившись в поручни побелевшими пальцами, она смотрела в сторону острова, смотрела на преследователей. У них за кормой, всего в каких-то трех милях, возвышалась целая пирамида парусов, и эта пирамида быстро их догоняла. Шлюп же находился уже совсем близко от них.

– Выбирать шкоты! Мистер Фланеган, возьмите курс на норд-норд-ост. Надо быстро уйти в открытое море, пока они не открыли огонь из всех пушек.

На «Нечестивом» все пришло в движение – пираты готовились к бою. Мария закрыла глаза, когда нос военного шлюпа приблизился к их левому борту. И тотчас же прогремел пушечный залп. Ядро с шипением упало в море в сотне футов от «Нечестивого».

– Именем короля – сдавайтесь!

Размахивая абордажной саблей, Сэм вскочил на планшир:

– Будь проклят ваш король и вы вместе с ним! Готовить орудия к бою!

Пушки «Нечестивого» палили одна за другой. Фланеган резко изменил курс, и вскоре вражеский корабль остался позади. Пираты разразились восторженными криками.

– Мы одурачили их, кэп! – закричал Страйпс, угрожая абордажной саблей вражескому кораблю, очертания которого тонули в едком облаке дыма.

Однако вражеское судно почти не пострадало, и теперь его команда пыталась выправить курс и догнать ускользающий «Нечестивый» – у Сэма на сей счет не было сомнений.

– Хватит болтать, Страйпс, у нас нет времени, – сказал Сэм, глядя на фрегат, видневшийся в отдалении. – Надо постараться уйти как можно дальше. Впрочем, фрегат меня пока не беспокоит, но вот шлюп… Он почти не пострадал.

– А ты не считаешь, что нам лучше оторваться от них и подойти поближе к берегу, где мы смогли бы укрыться в какой-нибудь бухточке? Мы могли бы затеряться среди скал…

Ответ Сэма предназначался не только Страйпсу, но и всей команде, обступившей его. Пираты ждали, что скажет их многоопытный хладнокровный капитан.

– Именно в эти бухточки мне бы и не хотелось быть загнанным. У них два корабля, а у нас один. Если они загонят нас в узкое пространство, то очень скоро превратят в щепы для растопки.

Понимая, что капитан прав, Страйпс обвел взглядом матросов. Затем вопросительно взглянул на Сэма:

– Тогда что же делать?

Капитан посмотрел на Страйпса с такой снисходительной усмешкой, что тот сразу понял, сколь неуместен его вопрос.

– Само собой разумеется, что мы поплывем в сторону Мэна. Именно там можно затеряться среди островов. – Он посмотрел на рулевого: – Принесите ром, мистер Уэст. Я хочу взбодрить этих парней… На случай, если нам придется вступить в бой.

Сэм взял подзорную трубу и стал изучать надутые паруса преследовавшего их фрегата. Неожиданный маневр «Нечестивого» вынудил преследователей сменить курс. Сэм надеялся, что быстро оторвется от них. Если бы пиратам удалось это сделать, то еще до наступления ночи они смогли бы укрыться среди множества островов, разбросанных, точно горошины, у побережья штата Мэн.

Но до наступления ночи еще целых восемь часов…

Сэм вполголоса выругался. Он был уверен, что оказался в ловушке. Но как стало известно о его планах? Неужели кто-то узнал его в Бостоне? Или кто-нибудь из его команды проговорился спьяну в портовом трактире? А может, эту ловушку устроили для Тича? И где его, Тича, теперь искать?

«Нечестивый» зарылся носом в волну и снова вынырнул, но Сэм, вцепившись пальцами ног в планшир, сохранял равновесие. Он пристально смотрел на плескавшиеся за кормой волны. И конечно же, изучал своих преследователей. На шлюпе уже заделали небольшие пробоины, и он сейчас набирал скорость. Проклятие! Но как, каким образом они узнали о его намерениях?

Господи, какое это сейчас имеет значение! Их преследуют два королевских корабля, и единственная сейчас забота – оторваться от них, уйти как можно дальше. А если уйти не удастся, то надо выиграть сражение, хотя он искренне надеялся, что до этого не дойдет. «Нечестивый» мог без труда справиться с военным шлюпом, но тяжелые орудия фрегата разнесут их в щепы. Сэм почувствовал, что кто-то стоит внизу. По-прежнему глядя на преследователей, он буркнул:

– В чем дело?

– Сэм…

– Какого черта? Что ты здесь делаешь? – заорал Сэм. – А я ведь чувствовал, что лучше было бы оставить тебя на берегу. Мария, немедленно отправляйся в каюту.

Глаза Марии были огромными, лицо – белее мела. Она с дрожью в голосе проговорила:

– Они захватят нас, как ты думаешь?

– Конечно, нет, – улыбнулся Сэм, надеясь успокоить Марию. – Ты считаешь, что наше судно – гребная шлюпка? Пусть только попытаются догнать нас.

Однако Сэм не был уверен, что им удастся уйти от преследователей. Фрегат действительно отстал, но шлюп уже догонял их. А тут еще Мария…

– Почему бы тебе не спуститься вниз и не устроить там корабельную больницу? Это немного отвлечет тебя…

– Сэм… – Мария обхватила руками его ногу, прижимаясь к ней щекой. – Не надо принимать меня за маленькую девочку. Я прекрасно все понимаю. И я слышала разговор Страйпса с Уэстом. Шлюп нас догоняет, не так ли? И ты хочешь, чтобы я подготовила все для раненых… на случай, если мы вступим в бой.

Сэм хотел что-то ответить, но тут раздался голос Джонни – он появился в тот момент, когда Мария говорила о раненых.

– Мы вступим в бой? – спросил мальчик. – Капитан, вы действительно считаете, что нам придется вступить с ними в бой?

– Надеюсь, что нет, парень. И тебе советую на это надеяться. Но уж если до этого дойдет, мы должны быть готовы, не так ли? Можешь начать подтаскивать наверх пушечные ядра. И проследи, чтобы у каждой пушки были корзины с морской водой, – говорил Сэм, не спуская пристального взгляда с преследовавших их кораблей. – Когда закончишь, доложишь мистеру Стюарту. Его пушкарям понадобятся ядра, порох, губки и шомпола.

Сэм оглянулся и посмотрел на мальчика, посмотрел так же, как смотрел на взрослых членов команды.

Джонни вытянулся и отчеканил:

– Слушаюсь, сэр!

Он бросился выполнять поручение. Верный Ганнер последовал за ним.

Мария взглянула на Сэма. Красная ленточка в его косице трепетала на ветру, как всегда, несколько черных прядей падали ему на лоб. Он отвернулся и снова стал наблюдать за шлюпом. Неужели он, этот шлюп, их догонял? Марии не хотелось даже думать об этом.

Внезапно ветер изменил направление.

– Черт побери! – Чувствуя на себе десятки взглядов, Сэм спрыгнул с планшира.

С прежним ветром они легко могли уйти в открытое море, но этот, только что задувший, подгонял лишь фрегат с его сложной системой парусов. Сейчас фрегат мог без труда догнать их. Да и шлюп подобрался уже так близко, что можно было прочитать его название – «Бурый дельфин».

Сэм решительно направился к мачте, где уже начали собираться пираты. Некоторые из них хватались за абордажные сабли, пистолеты, топоры. Фил Стюарт сжимал в руках свой мушкет, и на губах его играла улыбка. Фланеган, стоявший у штурвала, взирал на своих друзей с невозмутимым видом, и его волосы, похожие на львиную гриву, развевались на ветру. Сайлс Уэст принялся обматывать голову шарфом, защищая уши на случай стрельбы.

Пираты перешептывались, пытаясь угадать, каким образом Черному Сэму удастся спасти их от виселицы. Некоторые нервно расхаживали по палубе. Другие черпали мужество в кружке с грогом. Но все были вооружены саблями, пистолетами или топорами, и все с надеждой смотрели на своего капитана. Пираты знали, что капитан не даст их в обиду, ведь не зря же он был Черным Сэмом, свободным принцем морей. Сэм же с усмешкой проговорил:

– Итак, парни, похоже, что приговор нам подписан.

И тотчас же воцарилась тишина, лишь ветер свистел в парусах да плескались волны о борта. Сэм, заложив руки за спину, принялся расхаживать по палубе. Время от времени он поглядывал в сторону вражеских судов, отмечая при этом, что фрегат уже догнал шлюп и готов вместе с ним напасть на них. И все же Сэм беззаботно улыбался, искусно скрывая свое беспокойство.

– Ну-ка, парни, повернитесь в их сторону и постарайтесь хорошенько рассмотреть их. – Сэм указал своей абордажной саблей на надутые ветром, озаренные солнцем паруса преследователей. – Корабли его королевского величества. Есть чего испугаться, не правда ли? Все эти пушки, солдаты, даже носовое украшение в виде рычащего льва – все это вызывает страх. Лев символизирует могущество проклятой Англии. Нет, парни, не надо смотреть на меня, смотрите на них. На их пушки, их паруса, их офицеров. Смотрите долго и внимательно. А сейчас я хочу, чтобы вы обратили внимание на людей, которые стоят на палубах, под парусами, у пушек. Так вот, подумайте о том, как часто драли их спины, подумайте о том, как часто их отчитывали, лишали рациона, наказывали, оскорбляли… Они бунтовали и дезертировали. Но не мне их судить. – Сэм засмеялся, глаза его заблестели. – Эти корабли представляют грозную силу, не так ли? Но запомните, парни: корабль только тогда хорош, когда на нем служат хорошие люди!

От этих слов у Марии мурашки по спине пробежали. Ее сердце наполнилось гордостью за Сэма. Воспоминания поплыли перед ее мысленным взором…

Странный незнакомец, появившийся в Истхэме… Его рассказы об испанском золоте… Потом пират, умирающий на берегу… Но все же он выжил и вновь собрал команду. Сэм всегда умел повести за собой людей, и все подчинялись ему беспрекословно, а сегодня он превзошел самого себя… Если же они не будут выполнять то, что он скажет, если не последуют за ним, то их ждет неминуемая смерть. Смерть на дне моря или на виселице.

– Да, бунтовщики, отряды вербовщиков, будущие дезертиры… – говорил Сэм, вытаскивая из-за пояса пистолет, который подарил ему Пол Уильямс. – Мы имеем дело со сворой злобных собак, и они не заслуживают пощады. Таков наш враг, подумайте об этом, парни. А потом подумайте о ваших друзьях. – Скрестив руки на груди, Сэм обвел собравшихся веселым взглядом. – Я хочу, чтобы каждый из вас посмотрел на стоящего рядом. Да, пусть каждый из вас посмотрит на человека, который стоит рядом. Обменяйтесь рукопожатиями, чокнитесь кружками с ромом. Вы будете зависеть друг от друга, но вы также будете зависеть и от тех людей на корабле, о которых я вам рассказывал. Давайте покажем им, из чего мы сделаны, парни! Давайте покажем им, что с нами шутки плохи!

Палуба ожила:

– Слава Черному Сэму!

– Долгих лет жизни свободному принцу морей!

Сэм позволил своим людям вволю накричаться – он прекрасно понимал, что это необходимо перед боем.

– Пусть этот бой станет вам наукой перед налетом на Бостон! – закричал Сэм, снова взбираясь на планшир. – А сейчас давайте посмотрим, как быстро мы сумеем подготовить нашу маленькую леди к бою. Посыпать песком палубы! Закройте поплотнее бочонки с порохом, чтобы он не вспыхнул от огня. Всех метких стрелков – сюда! Если сумеете, убирайте сначала вражеских офицеров. Все, кто свободен, – на обслуживание пушек.

Команда с криками и воплями разбежалась по всему кораблю. Какое-то время Сэм наблюдал за ними. Потом его внимание привлек какой-то звук – что-то хлопало у него над головой. Он посмотрел вверх и улыбнулся. Кто-то поднял «Веселого Роджера». «Нечестивый» будет сражаться до самого конца – до победы или до поражения.

– Я не хочу идти вниз, – заявила Мария, решительно вскинув подбородок и пристально глядя на Сэма. – И я не ребенок. Я взрослая женщина!

– Да, ты женщина, и тебе нет места среди сражающихся! Страйпс! – Тот немедленно прибежал на зов и с любопытством уставился на капитана. – Страйпс, будь добр, отведи Марию вниз и запри ее в моей каюте. – Он посмотрел на ее золотистую головку, затем – на паруса фрегата. – Немедленно!

– Но, Сэм, пожалуйста… Я хочу быть рядом с тобой! Обещаю, что никому не помешаю. Ты даже можешь дать мне кремневое ружье. Я знаю, как стрелять из него. Пожалуйста, Сэм! Я хочу быть с тобой рядом!

– Мария, я не могу рисковать твоей жизнью! Немедленно спускайся вниз, моя девочка.

Мария сжимала в руке маленького дельфина, словно черпала в нем силы. Сердце Сэма смягчилось. Спрыгнув на палубу, он взял в ладони ее лицо. Ему хотелось заключить Марию в объятия и крепко прижать к груди. Но на них смотрели матросы, и он не решился. Решился лишь поцеловать ее. Когда же Сэм снова посмотрел ей в глаза, он увидел, что она вот-вот заплачет.

– А сейчас иди вниз, Мария, – сказал он с нежностью в голосе.

Мария с криком бросилась в его объятия и прижалась к его широкой мускулистой груди. Сэм долго не отпускал ее. Затем, осторожно отстранив от себя, снова устремил взгляд на море, стараясь не слышать плача Марии. Страйпс взял Марию за локоть. Она бросила на Сэма последний взгляд, словно хотела навеки запечатлеть в памяти его образ: гордый и бесстрашный, с абордажной саблей на одном бедре и кинжалом на другом, он стоял на палубе, пристально глядя на преследователей.

– Я люблю тебя, – прошептала Мария дрожащими губами. – О Господи, как я тебя люблю.

В этот момент Сэм повернулся к ней, и она прочла в его глазах те же самые слова.

И тотчас же Страйпс потащил ее вниз, так как фрегат уже дал первый залп.

Сэм смотрел на противника, но думал при этом о Марии. Он не мог забыть ее взгляда, не мог забыть мольбы в ее глазах. И он все еще ощущал на губах вкус ее поцелуя. Больше всего на свете ему сейчас хотелось спуститься вниз, чтобы утешить ее, заключить в объятия и заверить, что все будет хорошо. Но этого он сделать не мог. Потому что должен был наблюдать за противником, неотступно преследовавшим его.

«Бурый дельфин»… Он слышал и об этом судне, и о его капитане, но сейчас его беспокоило другое. Они, вне всякого сомнения, тоже о нем слышали, во всяком случае, знали одно из его имен. Боятся ли они его? Испытывают ли они то же возбуждение, что и его команда? И есть ли у капитана противников женщина, которая ему дороже жизни? Перед его мысленным взором вновь предстал образ Марии. «Не смей думать о ней, – приказал он себе. – По крайней мере сейчас».

Сэм крепко сжимал рукоять абордажной сабли. «Бурый дельфин» по-прежнему приближался. Фил Стюарт расхаживал среди своих пушкарей, проверяя готовность орудий и ожидая от Сэма приказа открыть огонь.

Прошла еще одна минута… На «Буром дельфине» стали открывать пушечные амбразуры и подкатывать к ним орудия.

– Приготовиться, парни! – закричал Сэм. – Сейчас ветер для нас самый подходящий. Надо этим воспользоваться.

Ветер крепчал. «Нечестивый» резко развернулся, и его пушки теперь смотрели на противника.

– Готовить орудия! – Сэм еще выше поднял абордажную саблю. – Чуть правее, парни. Я не хочу калечить его, я хочу его потопить! Побольше дыр под ватерлинией – и дело сделано!

Сэм резко опустил руку. И тотчас же раздался оглушительный грохот. «Бурый дельфин» запрыгал по волнам, заплясал. Все вокруг было окутано облаком черного едкого дыма. И тут ответили пушки неприятеля. Языки пламени взвились к небу, и послышался ужасающий треск – рушились паруса и такелаж.

Палуба «Нечестивого» огласилась криками и проклятиями. Раздались стоны. Откуда-то сверху посыпались щепки, над головой захлопали обрывки парусов. Сэм осмотрелся, оценивая нанесенный ущерб. Повсюду зияющие дыры, рваные паруса – они получили ощутимый удар.

– Держись, девочка, – пробормотал Сэм, и Сайласу Уэсту, стоявшему с ним рядом, оставалось только гадать, относятся ли эти слова капитана к красавице Марии, закрытой в каюте, или же он обращался к своему шлюпу. – Продержись, дорогая… хотя бы немного.

И тут раздались радостные вопли пиратов. Дым рассеялся, и Сэм увидел, что «Бурый дельфин» подбит. В его борту – слава Богу, ниже ватерлинии – зияли огромные пробоины.

– Прекрасная работа, парни! Сейчас он будет впитывать воду как губка, а потом посмотрим, что с ним делать.

«Бурый дельфин» развернулся против ветра. Понадобились какие-то секунды, чтобы Фланеган подготовил «Нечестивого» к новому бортовому залпу. Этот залп мог стать последним залпом, предназначенным «Бурому дельфину». Затем следовало сделать все возможное, чтобы избежать столкновения с фрегатом, который подходил все ближе со стороны кормы. Сэм прошел на шканцы, чтобы лично осмотреть каждую пушку. Он думал о том, что сейчас должен предпринять, чтобы уйти от фрегата, чтобы выжить, и в то же время его не покидали мысли о Марии. Если она действительно была ведьмой… Он отдал бы душу дьяволу, только бы она осталась невредима.

«Клянусь Богом, принцесса, я не допущу, чтобы ты погибла!»

Переступая через обломки такелажа, Сэм добрался до левого фальшборта. Люди Стюарта ждали его сигнала. «Бурый дельфин» находился совсем рядом и являлся прекрасной мишенью. Сэм поднял руку – абордажная сабля сверкнула на солнце. Затем рука его резко опустилась, и раздался оглушительный грохот, потом – вопли и громкие стоны с борта вражеского корабля.

Дым развеялся. Неуправляемый – его руль разлетелся в щепы, – вражеский шлюп, казалось, распадается на части. Сэм торжествовал – этого противника он одолел. Пираты завопили в восторге.

– Прекрасная работа, парни! – прокричал Сэм; его черные глаза сверкали. – Мистер Стюарт, загружайтесь снова. Ударим еще разок, на прощание!

Сэм окинул взглядом своих людей и вдруг заметил, что фрегат, стремительно их нагоняя, приближается по правому борту.

Хотя «Бурый дельфин» вышел из боя, путь в открытое море теперь преграждал фрегат, так что Сэму оставалось лишь направить свой шлюп в сторону скалистого берега. Он понял: единственная возможность уйти от преследователя – это затеряться среди мелководных бухт и крохотных островков.

Пушки пиратского судна были совершенно бесполезны против мощных орудий фрегата. К тому же «Нечестивый» понес значительный урон: многие паруса были порваны, слышались стоны раненых, и все палубы были залиты кровью.

Сэм, мрачнее тучи, плотно сжав губы, наблюдал за приближением фрегата, готового всадить в них еще один мощный бортовой залп. Если бы у него было пространство для маневра, если бы он мог где-нибудь укрыться… Сэм окинул взглядом рваные паруса «Нечестивого». Но даже будь паруса в порядке, он все равно не смог бы уйти от фрегата – ветер предал его, став злейшим врагом.

А берег все приближался… Это было дикое скалистое побережье, покрытое густым еловым и сосновым лесом; здесь на гранитных скалах во множестве сидели чайки, равнодушно взиравшие на морское сражение. И тут мелко, слишком мелко для фрегата с глубокой осадкой. Но не для «Нечестивого».

Сэм знал: надо действовать незамедлительно, пока «Маджестик» не закончил свой величавый разворот, чтобы дать еще один залп по «Нечестивому». Он должен заманить фрегат поближе к берегу, так близко, насколько возможно. А берег все приближался…

Сэм поднял голову. Фрегат надвигался на них, ощетинившись своими орудиями, и оскалившийся лев на носу становился все больше. Лев, готовый к стремительному прыжку, готовый убивать.

– Он уже близко, парни! – За кормой фрегата вздымалась пена. Огромные паруса заслоняли солнце. Черная тень фрегата падала на шлюп – тень, напоминающая топор палача. – Подготовить орудия правого борта! Быстрее, парни! Забивайте в дуло все, что есть под рукой!

Заряженные не только ядрами, но и ржавым железом, винными бутылками и щепками, пушки произвели залп, и палуба заходила ходуном под босыми ногами Сэма. Раздался ужасающий грохот, словно сонмы демонов вырвались из ада. Все вокруг заволокло густым дымом. Сэм протер покрасневшие глаза. Когда же дым немного рассеялся, он увидел множество щепок у борта фрегата. Все, что осталось от льва, символа могущества Англии. Кроме того, были повреждены паруса и фок-мачта противника, но последняя не опрокинулась.

Однако фрегат по-прежнему преследовал их.

– Право руля, Фланеган! – рявкнул Сэм.

Рулевой мгновенно среагировал, и «Нечестивый», резко накренившись, двинулся вдоль берега. Фрегат также накренился; теперь он шел параллельным курсом, и его грозные пушки смотрели прямо на них.

– Замани его ближе к берегу, Фланеган! Постарайся так близко, как только можешь! Ну, давай же, ради Бога!

Раздался чудовищный грохот, и воздух загудел – фрегат дал бортовой залп. И тут же послышались вопли обезумевших от ужаса пиратов. Пушки фрегата грохотали снова и снова, и «Нечестивый», вздрагивая всем корпусом и зачерпывая воду, по-прежнему стремился к берегу.

– Фланеган! – Сэм вскочил на планшир, размахивая абордажной саблей. – Не так близко, черт тебя подери!

Но было уже поздно. Шлюп с треском врезался килем в подводную часть гранитной скалы. Мачта закачалась, люди повалились на палубу, некоторые свалились за борт. Сэма сбросило с планшира, и он в падении больно ударился плечом о ствол пушки, затем покатился по палубе. В этот момент мачта закачалась и рухнула, увлекая за собой парус. И все же развитая Фланеганом скорость была столь велика, что их по-прежнему несло вперед.

– Черт бы тебя побрал, Фланеган! – заорал Сэм, с трудом поднимаясь на ноги. – Какого дьявола…

Сэм умолк, ошеломленный. Фланеган лежал, вдавленный в румпель; последним залпом фрегата ему снесло полчерепа.

Сэм понял, что они обречены. «О Господи, Мария», – подумал он. И бросился бежать по палубе. Затем остановился на несколько мгновений, чтобы поднять и перебросить через планшир рыдавшего Джонни и помочь подняться Страйпсу. Угрожая саблей, Сэм заставил спрыгнуть в воду и остальных оставшихся в живых пиратов. Туда же он отправил и Ганнера, о которого чуть не споткнулся.

Над головой его просвистело ядро, просвистело так низко, что он почувствовал дуновение воздуха. Теперь уже не останавливаясь, Сэм бежал к своей каюте. И вдруг ногу его пронзила острая боль. Он споткнулся и упал. Но тут же заставил себя встать, поднял с палубы абордажную саблю и повернулся лицом к врагу. Первые абордажные крючья уже впились в борт «Нечестивого», и британские моряки стали прыгать на борт пиратского судна.

Глава 27

И, гордо свой продолжив путь,

Не чаял в страхе я свернуть.

Томсон

– Сэм! Сэм, выпусти меня! – Мария молотила кулаками в дверь, пока не сбила руки в кровь. – Ради Бога, кто-нибудь, выпустите меня!

Но никто не откликался на ее зов. Мария прижала к груди дельфинчика, словно пыталась таким образом призвать человека, смастерившего его. Рыдая, она соскользнула на пол, привалившись к двери. И принялась молиться, стоя на коленях. Слезы ручьем бежали по ее щекам и капали на доски. Густые золотистые волосы, падая ей на глаза, почти касались пола.

Внезапно раздался оглушительный взрыв, и кормовые стекла, задребезжав, посыпались на пол.

Мария с криком вскочила на ноги, но успела сделать лишь несколько шагов – пол у нее под ногами заходил ходуном, и она рухнула на колени. А затем раздался какой-то жуткий вой, и Мария услышала треск дерева.

Судорожно хватая ртом воздух, она поднялась на ноги, по-прежнему сжимая в руке дельфинчика. И тут в каюту ворвалось огромное едкое облако. Сэм! Мария снова принялась молотить в дверь кулаками, крича во всю силу своих легких. Почему он не идет за ней? Почему больше не стреляют пушки «Нечестивого»? И почему она больше не слышит его голоса?

И тут Мария все поняла. Она похолодела и едва не лишилась чувств. Конечно же, он не пришел только потому… потому что…

Мария в ужасе замерла.

Неужели Сэм мертв?

Она стала в отчаянии метаться по каюте. Мертв… Мертв… Мертв… Нет!!!

Рыдая, Мария выдвинула ящик письменного стола, но ее руки так дрожали, что она долго не могла ухватиться за инкрустированную изумрудами рукоять любимого кинжала Сэма.

Внезапно какое-то зловещее предчувствие заставило ее повернуть голову к окну, и перед глазами Марии промелькнула огромная гранитная скала. Затем в окне снова появились волны, а потом на воду упала огромная черная тень… В следующее мгновение Мария увидела фрегат во всех подробностях: жалкие остатки украшения на носу, сверкающая обшивка и длинный ряд ужасных пушек, блестевших на солнце.

Мария в страхе отвернулась и, кашляя от едкого дыма, добралась до двери. Кое-как она нашла щель в двери и просунула туда лезвие кинжала, стараясь отодвинуть язычок замка.

В каюте уже стемнело, и Мария ничего не могла разглядеть.

– Да открывайся же, черт тебя побери! – закричала она, отчаянно орудуя кинжалом.

Наконец дверь поддалась, и Мария рывком распахнула ее. С кинжалом в одной руке и дельфинчиком в другой, она, не оглядываясь, выбежала из каюты.

Мария застыла на месте. Вся палуба была залита кровью и повсюду валялись трупы. Некоторые из пиратов были раздавлены перевернутыми пушками, других она даже не смогла опознать, настолько они были изуродованы. Один из пиратов висел, зацепившись ногой за ванты, и кровь из его безжизненного тела стекала на все еще дымящееся дуло пушки. Кровь… Реки крови струились по палубе и устремлялись в море. И пахло порохом. Запах этот был столь резким, что даже свежий морской ветер не мог разогнать его. Схватившись за горло, Мария судорожно сглотнула, стараясь подавить приступ тошноты. Она подняла голову. Почти все паруса были оборваны, и реи, поскрипывая, раскачивались над палубой. А под ногами журчала вода, заполнявшая все трюмы корабля.

Внутри у Марии все похолодело, сердце ее болезненно сжалось.

Мария прислушивалась, прижав к груди дельфинчика. На палубах царила тишина. И тут она снова увидела исполинский корпус фрегата, возвышавшегося над «Нечестивым». Фрегат был окутан дымом, и паруса его тихонько похлопывали на ветру.

А потом она услышала лязг железа. И тотчас же поняла – это он.

Мария бежала по палубе, перебираясь через обломки такелажа и перевернутые пушки, бежала по лужам крови. Наконец выбралась на шканцы, прорвалась сквозь ряды британских моряков и увидела его… Сэм сражался с безумной отвагой и был прекрасен в бою. Двигаясь с грацией танцора, он колол, рубил, делал выпады и ловко уклонялся от ударов, сам же наносил разящие удары своей абордажной саблей. Противники падали под его ударами, но их место занимали другие. Сэм обливался потом, и мышцы на его руках вздулись от напряжения. Удар – и противник падает, обливаясь кровью. Еще удар – и опять нападающий рухнул у ног Сэма.

И тут английский лейтенант, щелкнув курком пистолета, навел его на Сэма.

– Не стреляй! – гаркнул капитан фрегата. – Он нужен мне живым. Проси пощады, пират! Проси пощады, черт бы тебя побрал!

– Никогда! Лучше мне гореть в аду, чем подчиниться тебе! – Сабля Сэма, описав дугу, сверкнула в воздухе.

Раздался пистолетный выстрел, и пуля просвистела в трех футах от плеча Сэма. Мария громко закричала, и все взгляды устремились на нее. И он тоже ее увидел.

Сэм на мгновение замер в замешательстве, но тотчас же снова взмахнул саблей; и теперь он бился с еще большим ожесточением, потому что понимал: жизнь Марии – в его руках.

– Прыгай, Сэм! Ради Бога, прыгай! – закричала она, бросаясь к нему.

Мария с силой толкнула его в грудь в отчаянной попытке сбить с ног, чтобы он перелетел через поручни, – это была единственная возможность спастись. Сэм покачнулся, однако устоял на ногах. А в следующее мгновение на Марию набросились несколько английских матросов; их грубые руки ухватили ее за запястья и, несмотря на ее отчаянное сопротивление, оттащили от Сэма.

Кинжал… Сейчас он находился за поясом ее бриджей. Мария отчаянным усилием высвободила одну руку. И тотчас же, выдернув кинжал из-за пояса, всадила его… в человеческую плоть. Стоявший перед ней матрос взвыл от боли, и Мария почувствовала на руке что-то теплое и липкое… В следующее мгновение чей-то кулак врезался ей в челюсть, в глазах у нее потемнело… Ноги Марии подкосились, и она упала на колени.

Перед глазами плыли разноцветные круги, и все же она еще видела Сэма: лицо его побелело от гнева; прорвавшись сквозь круг обступивших его врагов, он с занесенной над головой саблей бросился на обидчика Марии. И тут что-то холодное уткнулось ей в висок.

Сэм тотчас же остановился; грудь его вздымалась; глаза метали молнии.

– Ну давай же, – раздался чей-то голос. – Один твой шаг, и она мертва.

Мария смотрела на Сэма и видела боль в его черных глазах, видела его отчаяние. Его грудь вздымалась и опускалась – он пытался овладеть собой. Но сильные руки морского волка повисли вдоль тела, как бы признавая поражение.

Комок подступил к горлу Марии, горькие слезы щекотали нос, глаза, разъедали душу. Она попыталась заговорить, но ее горло словно засыпало песком. Она старалась вырваться из крепких тисков своего мучителя, и слезы текли по ее щекам.

– Сэм, – прошептала она. – О Сэм!

Его глаза ласкали ее лицо, как бы стараясь запомнить каждую черточку.

– Ах, принцесса… я люблю тебя, – с нежностью сказал он, сделал шаг вперед, затем еще один.

Кто-то попытался задержать его, но локоть Сэма с быстротой молнии поразил подступившего к нему ударом под ребра.

– Остановите его!

Поднялся невообразимый шум, но среди него Мария слышала и свой голос. Все происходило как во сне: какое-то движение, вспышка солнца на меди пистолета, когда лейтенант поднял руку, гордый вызов в глазах Сэма, когда он попытался увернуться, но было уже поздно – рукоять пистолета опустилась на голову Сэма с ужасающим глухим звуком – так топор вонзается в могучее дерево. Черные глаза Сэма закатились, ноги его подкосились. Абордажная сабля выпала из его ослабевших пальцев, ударившись о палубу, за ней рухнуло его большое крепкое тело.

Онемев от ужаса, Мария смотрела на него, потом закричала, царапаясь, она пыталась освободиться из крепких тисков рук. А вырвавшись, она бросилась к Сэму, упала перед ним на колени и, рыдая, обняла его тело руками. Она прижалась щекой к его бледной щеке, пряча лицо в его черных волосах. Его рука была безжизненной, мускулы обмякли, но там, где рука прижималась к ее телу, она чувствовала тихое пульсирование.

Мария подняла голову, взгляд ее был холоден, в нем читался злой вызов. Кинжал все еще был зажат в ее руке. Она медленно поднялась, и на ее лице зазмеилась улыбка морской ведьмы, улыбка, которую весь экипаж «Маджестика» будет помнить до конца своих дней. Она занесла руку для последнего смертельного удара.

Но кто-то железной хваткой сжал ее руку, и она услышала самоуверенный голос:

– Вы, должно быть, Мария Холлет. Разрешите представиться. – Пальцы мужчины еще сильнее впились ей в руку. – Джеймс Инголз, капитан корабля «Маджестик», к вашим услугам.

Капитан Джеймс Инголз, подперев рукой подбородок, с изумлением смотрел на Марию.

– Ешьте ваш ужин, мисс Холлет, – сказал он насмешливо, одним своим тоном вызвав раздражение Марии. – Остывшее блюдо не будет таким вкусным.

Склонясь над тарелкой с жареной олениной, Мария не проявляла к еде ни малейшего интереса. Может ли она есть? Есть в то время, когда Сэм сидит в камере городской тюрьмы, а этот монстр заставляет ее есть?

Принцесса…

– Я сказал – ешьте! – закричал Инголз, начиная терять терпение.

Мария медленно подняла голову. Ее глаза, холоднее света зимних звезд, горели зелено-голубым огнем.

– Убирайся ты к черту! – сказала она медленно, с расстановкой.

Не говоря ни слова, он, откинув ее голову назад, залепил ей пощечину, оставив отпечаток руки на щеке.

Мария точно так же, не говоря ни слова, взяла тарелку и запустила ее в ненавистное лицо.

Взревев как разъяренный бык, он вскочил со стула, одной рукой вытирая лицо, другой на ощупь ища салфетку.

– Ты заплатишь мне за это, маленькая сучка! – взвизгнул он. – Нет, за это заплатит твой любовник!

Он поймал ее, прежде чем она успела добежать до двери, рывком развернул к себе так, что ее груди уперлись ему в грудь. Она боролась. Она кричала. Ногтями царапала ему лицо. Разозлившись, он схватил ее за запястье и вывернул руку назад.

– Ублюдок! Сын потаскушки, торгующей своим телом! Мерзкий гнусный червяк!

Носком ботинка она ударила его в голень, и он взвыл от боли, однако не выпустил ее. Она боролась с ним, как разъяренная тигрица, – царапалась, кусалась, ее разметавшиеся волосы закрыли лицо.

– Будь проклята, ведьма! – закричал он, с силой отталкивая от себя Марию, когда она ногтями впилась ему в щеку.

Хрупкое женское тело ударилось о стену, но, не обращая внимания на боль, она вскочила и побежала к столу, где рядом с вилкой и кубком нетронутого вина лежал нож.

Громко ругаясь, Инголз вырвал у нее нож и, обхватив согнутой в локте рукой ее белую тонкую шею, прижал к себе. Мария вырывалась. Ее тошнило от того, что ее ягодицы были прижаты к его паху.

– По всему, – прохрипел он ей в затылок, – ты должна быть тихой, милой молодой девицей. А тебе, как я понимаю, преподали на пиратском судне хорошие уроки: ругаться и защищаться, как мужчина. Уверен, что твой… учитель будет тобой доволен. Жаль, что он малопробудет в этом мире, чтобы полюбоваться на плоды своего воспитания.

Мария пришла в бешенство. Давление на ее горло усилилось. Красные круги застилали ей глаза, но она продолжала отчаянно отбиваться. Инголз слегка ослабил давление, давая ей возможность откашляться.

– Скажи мне, красотка, чему еще он научил тебя?

Мария локтем ударила его между ног. На этот раз он только рассмеялся и небрежно отбросил ее от себя с видом человека, которому надоели все эти игры.

– Ах, мисс Холлет, какой же дикий у вас темперамент. Наверняка вы переняли его от… как они его там называют? Ах да, свободный принц. – От его холодного смеха у Марии пошел мороз по коже. – Однако мне жаль, что такой темперамент зря пропадает. Его бы использовать для более приятных целей.

– Я требую, говорите же, что вы с ним сделали?!

– Моя дорогая леди, зачем утруждать себя подобными мыслями? К концу недели он станет кормом для чаек. И то если мы позволим ему прожить так долго.

– Он должен предстать перед судом! Никто не может быть приговорен и казнен без решения суда!

Он снова рассмеялся неприятным, визгливым смехом.

– Позвольте вас поправить, мисс Холлет. Люди короля имеют право поступать, как им заблагорассудится, когда дело касается пиратов. Они самые худшие из преступников. Убийцы, воры, безбожные негодяи – все это у них в крови. Отбросы общества, паразиты на теле человечества. Устроить для них суд – значит оказать любезность. Мы можем поступать с ними, как только пожелаем. Будь моя воля, я бы повесил вашего капитана прямо на месте, как мы часто поступаем с теми, кого считаем особо… бесчестными людьми.

Губы Марии побелели.

– Не беспокойтесь, мисс Холлет, я этого не сделаю. У меня есть другая идея. Устроить показательную казнь на суше куда лучше, как вы считаете? В назидание тем негодяям, которые остались жить, таким как Уильямс, Тич, Лебус. – Инголз взял свой кубок, посмотрел на свет и выпил вино медленно и с удовольствием. – Видите ли, мисс Холлет, мы оставляем тело на виселице до тех пор, пока оно не разложится, и каждый проплывающий мимо пират увидит его, что служит им хорошим уроком.

– Замолчите! – закричала Мария, затыкая уши.

Его желтовато-коричневые глаза были холодными и злыми, как у змеи.

– Вас огорчает такая перспектива, мисс Холлет? Напрасно. Вы тогда сможете навещать своего принца сколько угодно. – Увидев ужас в глазах Марии, Инголз разразился злорадным смехом.

Мария отвернулась. Ее взгляд блуждал по комнате, стараясь прогнать кошмарное видение, вызванное его словами.

– Не пытайтесь что-то придумать, мисс Холлет. Уверяю вас – ничто не может спасти его шкуру. Кроме того, я не спущу с вас глаз. Вы будете сидеть взаперти, возможно, за исключением дня казни, когда вы лично будете сопровождать меня.

– Что?!

– Да вы просто обязаны присутствовать. Мы не можем допустить, чтобы ваш любовник покинул этот свет, не бросив прощального взгляда на свою любимую леди. Ему будет приятно видеть вас, особенно в моем сопровождении. Мы окажем ему честь. Только представьте себе, как легко ему будет умирать, зная, что вы в надежных руках.

– Никогда! – закричала Мария, хватаясь за вилку. – Я никогда не соглашусь на это, вам понятно? Никогда! Чтоб вам сгореть в аду, Инголз! Я ни за что на свете не допущу, чтобы Сэм сошел в могилу, думая, что я предала нашу любовь!

В Инголза полетела вилка, но тот увернулся, и она пролетела в дюйме от его уха. Капитан перехватил руку Марии, когда она собиралась ударить его по лицу, и так выкрутил ее, что Мария взвыла от боли.

– А сейчас послушай меня, гадюка, – прошипел он. – Нравится тебе это или нет…

Стук в дверь прервал его.

– Войдите, черт возьми!

Вошел слуга.

– Капитан Инголз?..

– Что еще?

– Какой-то джентльмен хочет видеть вас, сэр. Он уполномоченный его превосходительства губернатора. Я могу впустить его?

– Непременно, – резко бросил Инголз.

Слуга поспешно покинул комнату. Инголз оттолкнул Марию. Его взгляд с презрением пробежал по ее растрепанным волосам и мятому платью, покрытому пятнами крови капитана пиратов.

– Сними с себя эти тряпки и надень что-нибудь поприличнее, – сказал он с отвращением. – Видеть тебя в одежде, пропитанной кровью пирата, оскорбительно для любого человека.

Мария взглянула на него полными презрения и ненависти глазами:

– Лицемер! У тебя самого руки по локоть в крови, капитан, и когда-нибудь тебе придется ответить за это. Ты винишь Сэма за смерть своего кузена, не так ли? Так позволь сказать тебе, что это твой кузен послал «Уэсли» на верную смерть, а не Сэм. Не веришь? Я говорю правду! И ты имеешь наглость называть Сэма убийцей? Ха! Мне кажется, что это в вашей семье заложена тяга к убийству. Сначала твой кузен с его желанием стать героем, а теперь вот и ты. Вы и есть настоящие убийцы! Твой кузен в ответе за смерть многих людей с «Уэсли», а твоя вина – в гибели многих людей, сражавшихся с твоим проклятым фрегатом! Все они были моими друзьями, и их кровь ляжет тяжелым грехом на твою душу, Инголз.

– По велению короля я просто выполнял свой долг, – сказал Инголз, поднимая кубок.

– Долг? – возмутилась Мария. – Ты называешь убийство долгом?

– О, ради Бога, перестань называть военных моряков убийцами. Мы имеем дело с пиратами, не более того.

Возмущенная, Мария вскочила на ноги, но тут раздался стук в дверь.

– Войдите, – прозвучал размеренный голос капитана, затем, понизив его до свистящего шепота, он просипел: – Что он подумает, черт побери, когда увидит твое платье?

– То же, что увидев мои запястья! – ответила Мария, протягивая к нему покрытые синяками руки. – Не волнуйся, Инголз, я о многом могу рассказать.

Дверь открылась. Затаив дыхание, Мария сжалась на стуле. Она ожидала увидеть высокую внушительную фигуру, но вошел человек без обычного для официальной особы парика. Каштановые, тронутые на висках легкой сединой волосы этого в общем-то молодого человека были коротко подстрижены. На вид представителю губернатора было едва за тридцать, но ходил он слегка прихрамывая, и сутулые плечи делали его еще старше. Он шел, опираясь на палочку, его руки и ноги заметно подрагивали.

Мария почувствовала разочарование. Человек этот не вызывал уважения, только жалость. Она посмотрела на его дорогой камзол, роскошные кружева вокруг шеи и на запястьях и почувствовала, как ее душа ушла в пятки.

– Вы капитан Инголз? – спросил человек голосом столь же надтреснутым и хрупким, как и его тело.

Презрительно улыбаясь, Инголз даже не потрудился погасить насмешку во взгляде и презрительные нотки в голосе при виде явно нездорового и слабого человека.

– К вашим услугам… сэр.

Тяжело дыша, незнакомец долго примеривался к стулу, прежде чем усесться на него.

– Я – капитан Барримор. Пришел к вам по поручению его превосходительства губернатора Шата. – Он дотянулся до полупустой бутылки мадеры, стоявшей на белоснежной скатерти стола. – А кто эта… женщина?

Каким бы немощным и малозначительным ни был этот человек, но его острый взгляд сразу заметил пропитанное кровью платье Марии, ее затравленные глаза.

– Не обращайте на нее внимания, – сказал Инголз, небрежно махнув рукой. – Мисс Холлет, почему бы вам не покинуть нас на некоторое время? Мы с капитаном Барримором должны обсудить очень важное дело.

– Нет, я хочу, чтобы она осталась, – сказал гость. Марии показалось, что ее неряшливый вид оскорбляет его достоинство. И последовавшие за этим слова подтвердили ее догадку: – Хотя я нахожу унизительным для себя делить компанию с женщиной, которая носит пропитанную кровью одежду. У вас есть приличное платье, мадам?

Мария почувствовала, что вскипает. Да за кого он ее принимает? Она надеялась уговорить его, чтобы над Сэмом состоялся справедливый суд. Надеялась, что он может спасти Сэма. Но в его глазах не было ничего, кроме неприязни и презрения. Нет, такой не поможет. Он не из тех людей, кто может восстановить справедливость.

– Никаких платьев у меня нет, сэр, – холодно ответила Мария. – Верный слуга вашего превосходительства потопил судно, на котором были все мои вещи.

– Пиратский корабль, – фыркнул Инголз.

– Ах да, – вспомнил капитан Барримор. – Тогда вы, должно быть, небезызвестная Мария Холлет, морская ведьма Истхэма и подруга нашего заключенного. Мои извинения, мадам. Теперь я понимаю, почему у вас нет другой одежды. Но пожалуйста, проследите за тем, чтобы вашу одежду почистили. Ваш вид для меня… оскорбителен.

– Вы еще больше оскорбитесь, когда узнаете, чья кровь запеклась на нем, – саркастически заметил Инголз.

– Я полностью осведомлен, что это за кровь, – ответил Барримор с надменностью, превосходящей ту, что излучала каждая клеточка тела Инголза. – Кровь пирата гораздо темнее, вы не находите? – Он повернулся к Марии, и его рука с кубком дрогнула так, что вино едва не пролилось на его безупречный щегольской костюм. – А теперь, мисс Холлет, прежде чем я отошлю вас, мне бы хотелось поговорить с вами о деятельности капитана Сэмюела Черного.

Взгляд Марии стал еще более сердитым.

– Желаю удачи, – съехидничал Инголз. – Она бы отдала за него жизнь, если бы смогла, глупышка. Вы ничего не добьетесь от нее.

Барримор окинул Инголза холодным взглядом, полным нетерпения.

– Возможно, если вы оставите нас одних, капитан, она заговорит. Совершенно очевидно, что она от вас не в восторге.

Эта идея не понравилась Инголзу.

– Я не должен спускать с нее глаз. Я заставил всех в городе поверить, что она мертва. Сказал им, что она бежала в лес, где ее поймали индейцы. До суда предпочитаю держаться именно такой версии. Что, впрочем, в ее же интересах. Эти люди долгое время страдали от пиратов, и если они узнают, что она жива, то потребуют и ее крови. – Усевшись на стул, Инголз покручивал ножку кубка – привычка, которую Мария возненавидела, как, впрочем, и все в нем. – К тому же мало приятного видеть ее прикованной к цепи, как собаку, не говоря уже о том, что ее могут повесить вместе с негодяем. Я понимаю, сейчас у нее ужасный вид, но поверьте мне, стоит ее чуть отмыть, и она станет очень миленькой девушкой. Даже слишком хорошенькой для этого мерзавца.

– Я бы предпочла лучше умереть с Сэмом, чем сидеть рядом с вами! – вскричала Мария, вскакивая со стула.

– Садитесь, дорогая, – сказал Барримор, хрипло дыша и пытаясь дотронуться до ее руки. – Вот видите, капитан, вы только расстраиваете ее. Позвольте нам несколько минут поговорить наедине. Клянусь честью, от меня она не сбежит.

Инголз колебался, с недоверием глядя на Барримора. Наконец он поднялся и направился к двери.

– Хорошо, – сказал он, посылая Барримору фальшиво любезную улыбку. – Можете немного поболтать. Я вернусь через десять минут. Но прошу вас, не поворачивайтесь к ней спиной. Ее репутация ведьмы вполне обоснованна.

Дверь за Инголзом закрылась. Мария молча играла салфеткой, поклявшись себе, что Барримор, пусть хоть расшибется, ничего не добьется от нее. Абсолютно ничего.

Шли минуты. Тишина становилась напряженной, даже гнетущей. Мария сидела, разглядывая свои руки, не желая смотреть на гостя, тем более говорить с ним.

Вдруг она почувствовала его руку на своей, и эта рука не дрожала. Она услышала шорох его одежды, когда он вставал, увидела тень его фигуры на белой скатерти стола, и эта тень не была сутулой. Она подняла голову и с удивлением увидела перед собой высокого, сильного человека с гордой осанкой. Сутулость, подрагивание, возраст – все исчезло.

А когда он заговорил, его голос не был старчески надтреснутым. Этот глубокий и уверенный голос она хорошо помнила.

– От нашего пирата можно сойти с ума, не так ли? Не надо волноваться, дорогая. – Он крепко пожал ее руку. Затем заботливо вытер слезы, невольно покатившиеся по ее щекам. – Предоставь все мне, дорогая. У меня есть план…

Конечно, все дело было в парике. Поэтому она и не узнала его. Разразившись безудержными рыданиями, она, словно испуганный ребенок, упала в его объятия.

Пол Уильямс…

Еще никого в своей жизни она не была так рада видеть.

Глава 28

Свобода есть и суть и дух, дающий

Жизнь, – а без нее нет жизни сущей.

Суинберн

– В самом деле, Феба, почему ты не пытаешься кормить его? Он же не собака, которой можно бросить кость. Поверь мне, он ничего не будет есть.

Две женщины смотрели на закованного в цепи капитана пиратов, не в силах поверить, что это тот самый человек, которого служащие короля поймали на прошлой неделе. Его прекрасная батистовая рубашка была грязна и покрыта бурой коркой запекшейся крови, а если бы Феба с самого начала не промыла и не перевязала глубокую рану на его руке, то к этому времени он, возможно, умер бы от гангрены. Его загорелая кожа, некогда излучавшая здоровье, сейчас приобрела цвет нутряного сала, мускулы на его стройном теле опали и на груди выделялось каждое ребрышко. И это не было странным, ведь он отказывался от пищи – начиная от соленой рыбы и кончая яблочным пирогом, которые Феба складывала перед ним. В его глазах погасла жизнь.

Печально. А ведь вначале он был таким самоуверенным, дерзким, его черные глаза горели дьявольским огнем; его красивое тело было стройным и гордым, а манера держаться – столь решительной, что казалось, он бросает вызов самому сатане. Феба до сих пор помнила, как он пришел в себя и, встав на ноги, потребовал, чтобы ему рассказали о судьбе его юной возлюбленной.

Ей не следовало бы делать этого.

И вот теперь огонь потух в его глазах цвета обсидиана, широкие плечи ссутулились, а уголки прекрасного чувственного рта опустились – в них залегла печаль.

Причиной тому, конечно, была смерть молодой женщины. Как же нужно было любить, чтобы так скорбеть! Он часами сидел на жалком клочке грязной соломы, обхватив голову руками, и молча предавался горю. Он не был больше опасным преступником, превратившись в человека с разбитым сердцем, смертельно тоскующего, для которого смерть стала бы избавлением от душевных мук. Известие о смерти возлюбленной подкосило его, сломало его дух и волю, и сейчас Феба от всего сердца желала бы взять свои слова обратно. Не важно, кем он был, что сделал, просто несправедливо, чтобы человек проводил последние часы своей жизни, испытывая такие душевные муки.

Но сейчас уже ничего нельзя изменить, и Феба лишь старалась создать для несчастного хоть какие-то удобства. Вздохнув, она придвинула к нему дымящийся горшочек с индейским пудингом.

– Феба, он схватит тебя! – в ужасе закричала Джоан.

– Вздор! Мы добрые друзья, не так ли, капитан?

Он ничего не ответил. Даже не поднял головы. Он сидел, прижавшись спиной к покрытой плесенью стене, подтянув к груди колени и положив на них заросший подбородок. Его взгляд был устремлен в пол, и казалось, капитан спит. Но Феба по трепету ресниц видела, что он бодрствует.

– Я принесла тебе поесть, – сказала она, опуская ложку в пудинг. – Видишь? Он пока горячий. Я положила в пудинг много черной патоки. Ты любишь патоку?

Ответа не последовало.

Она встала рядом с ним на колени, надеясь соблазнить его вкусным запахом пищи, которую держала перед ним. Горло его дернулось, и он закрыл глаза, чтобы никто не видел навернувшихся слез.

– Вот, пожалуйста, капитан.

Феба поднесла ложку к его губам, но он отвернулся.

– Я же говорила тебе, что он не будет есть, – сказала Джоан.

Беспомощно вздохнув, Феба поставила горшочек к его босым ногам и ушла, предоставив несчастного самому себе. Она знала, что, когда вернется, горшочек будет стоять на том же самом месте, нетронутый пудинг остынет и свернется. Но у первой ступени лестницы она остановилась, желая всей душой, чтобы жизнь хоть как-то пробудилась в этих прекрасных черных глазах, чтобы он съел свою последнюю земную пищу – ведь завтра утром он умрет.

Но он не пошевелился, не поднял головы, похоже, даже не замечал ее присутствия. Но если бы она смогла разглядеть в густом мраке промозглой камеры, то заметила бы, что его плечи сотрясаются от душераздирающих рыданий, вызванных неутешным горем.

Женщины тихонько поднялись по лестнице, и когда они закрыли за собой дверь, погас последний луч света, который проникал в камеру.

Сэм неподвижно сидел в темноте. На улице пошел дождь. Он слышал, как дождь мягко барабанит по крыше и падает на землю. Он мог слышать шум воды, уходящей в никуда, как уходили в никуда последние часы его жизни.

Что-то шевельнулось в его сердце: какой-то интерес, а может, просто своего рода кураж. Сэм улыбнулся.

Еще несколько часов, и наступит рассвет. Еще несколько часов, и его жизнь закончится на конце веревки. Еще несколько часов, и он встретится со своей любимой Марией.

Рассвет пробился сквозь мрачные тучи, все еще грозящие дождем. Земля была тщательно промыта, воздух наполнен запахами сосны, летней травы и полевых цветов. Нежный бриз, налетевший с моря, раскачивал высокие сосны и ели, шептался в косматых ветвях, смешиваясь с криками чаек, паривших над ними. В лесных зарослях послышался щебет птиц; орел, парящий высоко в небе, отбрасывал изящную тень на грубую, наспех сколоченную виселицу, расположенную на высокой скале.

В гостиной дома процветающего торговца Пенвика, который с кучей детишек и сварливой женой еще час назад отбыл к месту казни, чтобы занять лучшее место, перед зеркалом стоял капитан королевского военно-морского флота Джеймс Инголз. Он улыбался, предвкушая событие, к которому готовился с такой тщательностью, мечтая о воспоследующей награде если не от короля, то хотя бы от губернатора, которую, в чем он ни капли не сомневался, получит за очищение побережья от самого ужасного врага.

Инголз вскинул подбородок, чтобы расправить узел на своем белоснежном кружевном шейном платке.

– Как жаль, что Барримора отозвали в Бостон, – сказал он. – Уверен, он бы с удовольствием посмотрел на экзекуцию. Как по-вашему?

Мария стояла, глядя в окно. Розовые лучи рассвета, подобно стрелам, пробивались сквозь тучи и тянулись к морю.

– Убирайся к черту, – последовал равнодушный ответ.

– Все еще сердишься, моя маленькая злючка? – Он рассмеялся, увидев, как напряглась ее стройная спина, а изящные ручки сжались в кулачки. – Я думал, что смог ублажить вас этим новым платьем. Нет ли у вас трудностей с застежкой на спине? Позвольте мне помочь вам.

Голос Марии был холодным, полным ненависти:

– Я повторяю, капитан Инголз, убирайся… к… черту!

Каждое слово было тщательно и медленно выговорено сквозь стиснутые зубы. Он рассмеялся, с восхищением рассматривая ее в зеркало. Сейчас, когда девушка помылась и переоделась, она была настоящим произведением искусства. Мечта! Пышные складки кораллового цвета бархата, ярды кружев на рукавах, грудь, выпирающая из декольте, сделанного в виде створки раковины, и волосы.

Ах эти волосы!

Инголз почувствовал, как восстает его плоть, стянутая бриджами.

Да, она может свести с ума самого дьявола, не говоря уж о Черном Сэме. Как он удивится, увидев ее. Как дрогнет его черное сердце при виде любимой, стоящей рядом с ним, капитаном Джеймсом Инголзом.

Ах как сладка месть!

Инголз был хорошо осведомлен, что капитан пиратов до смерти живет в аду. Черный Сэм отказывается принимать пищу, отвечать на вопросы и выступать в свою защиту. Если бы Инголз не видел его на борту его проклятого шлюпа, он никогда бы не поверил, что это безжизненное, несчастное существо и капитан пиратов – один и тот же человек.

Инголз улыбался, испытывая истинное наслаждение. Конечно, мысли о смерти не довели бы Черного Сэма до такого состояния: теперь он давал понять всем, что его собственная жизнь ему не дорога. Мария Холлет! Вот кто станет настоящим орудием мести. Инголз специально спрятал ее в этом доме, запретив покидать его, и лично распустил слух о ее смерти в надежде, что он дойдет до ушей Черного Сэма. Что и случилось, к его глубокому удовлетворению. А жители городка? Глупые людишки. Если они и проходили мимо дома Пенвика, то только для того, чтобы взглянуть на него, Инголза, капитана, который захватил пирата.

Конечно, ему придется объяснить присутствие Марии на казни, но это он сделает очень просто – мол, ведьме чудом удалось спастись и выбраться из леса. Гениальный план! Ну не умница ли он? Впрочем, его мало интересует, что подумают горожане. Главное – сломать несгибаемую волю пирата, а в этом он преуспел.

Да, жизнь великолепна.

Ах, Роберт. Он подумал о своем кузене, погибшем несколько месяцев назад при крушении «Уэсли». «Если бы месть могла вернуть тебя…»

– Поспеши, моя дорогая. Мы не должны опаздывать.

Выкинув воспоминания о Роберте из головы, он бросил последний взгляд на себя в зеркало, стряхнул пушинку с рукава кителя и обернулся.

Долго смотрел на прямую спину Марии, на золото сверкающих кудрей, свободно ниспадающих до самой талии, и вновь почувствовал неудобство в паху.

Месть. Да, самая настоящая месть. И продлится она всего один момент.

– Вы уверены, что не хотите моей помощи с пуговицами?

– У меня нет ни нужды… ни желания… воспользоваться вашей помощью.

Мария не видела его блаженную улыбку, когда он наливал себе портвейн. И он, конечно, не знал, что под холодным внешним видом скрывается отчаянное биение ее сердца – так бьется бабочка, закрытая ребенком в банке. Каждый нерв ее тела был напряжен. Она уже сбилась со счету, сколько раз вытирала о юбку вспотевшие ладони, а в животе ощущался нестерпимый холод. Но она не должна показать Инголзу, что нервничает, не может дать ему ни малейшего повода к подозрению.

И не собиралась она застегивать это ненавистное платье. Она сбросит его при первой же возможности, когда сделает то, о чем говорил ей Пол Уильямс. И видит Бог, она сделает это.

– Время, дорогая. Мы ведь не хотим приехать туда полуодетыми? Что подумает ваш любовник? Неужели вам не хочется выглядеть для него прекрасной? А для меня? Не забывайте, что сегодня вы сопровождаете меня.

– Это меня особенно смущает, – ответила Мария, бросив из-под ресниц быстрый взгляд на песочные часы, стоявшие на камине.

– Да, обратите внимание на время, мисс Холлет. Осталось совсем немного. Посчитайте, сколько мгновений осталось жить Черному Сэму! – Рассмеявшись, он повернулся к ней спиной и поднял кубок.

Сейчас…

Закусив губу, Мария пошла за ним, неслышно ступая в мягких туфлях, которые он вручил ей вместе с платьем. Вот его ненавистная спина. Его ненавистный морской мундир. Он ставит стакан на стол.

Два года назад она не могла бы сделать такое. Даже не могла помыслить о чем-то подобном.

Дрожащей рукой она нащупала в кармане юбки длинный, инкрустированный драгоценными камнями кинжал, который дал ей Пол.

В этот момент Инголз повернулся, и она увидела в его глазах, в его улыбке омерзительную похоть.

Мария вскрикнула, выронила кинжал и побежала к двери.

Он схватил ее за руку, когда она открывала замок, и дернул к себе с такой силой, что она упала на пол, ударившись плечом о стол. Она кричала, царапалась, отбивалась, чувствуя, как его руки лезут ей под юбки, а колени раздвигают ноги.

Продолжая кричать, она попыталась вырваться. Вдруг ее пальцы нащупали на полу кинжал.

Закрыв глаза, она что есть силы воткнула лезвие в его спину. Брызнула кровь, окрасив ей лиф, юбки, рукава прекрасного, но ненавистного платья.

С диким воплем он вскочил на ноги:

– Сука! – Из его рта текла кровь, окрашивая алым цветом белый шейный платок. – Проклятая сука! Дочь дьявола! Ведьма! Помоги мне, иначе ты умрешь!

Он устремился к ней с ножом, торчащим из спины, с налитыми кровью глазами. Отступая, Мария наткнулась на край стола и схватила первую попавшуюся ей под руку вещь – тяжелый серебряный подсвечник, который украшал стол. Она опустила подсвечник на голову ненавистного насильника, и ее руки ощутили отдачу металла. Инголз застонал и тихо сполз на пол.

Ошеломленная Мария какое-то время смотрела на безжизненное тело, затем вытащила кинжал из спины и с удивительным спокойствием вытерла лезвие о белую жилетку капитана.

– Вот, – сказала она дрожащим голосом, – это тебе за Сэма.

Мария опустила руку в карман. Она разжала дрожащие пальцы и со слезами на глазах посмотрела на предмет, лежавший на ее потной ладони, – маленького дельфинчика. Бросив подсвечник к ногам Инголза, она направилась к двери.

Нельзя было терять ни минуты.

Городок Браунз-Пойнт простирал свои границы до U-образной гранитной стены, которая поднималась на высоту в сотню футов прямо из моря, бьющегося о ее основание. Окруженная густыми зарослями елей и сосен, маленькая глубокая бухточка представляла собой естественную гавань для судов, которые отваживались войти в полукруг, образованный зловеще неприступной скалой. Сегодня там скопилось такое количество лодок и каноэ, какого не мог припомнить даже старый преподобный Харрисон.

Шел ленивый мелкий дождик, но штормовые тучи сгущались, и их грязные, похожие на вату края почти касались вершин высоких елей. Временами проглядывало солнце и вновь пряталось за тучи.

Несмотря на приближение шторма, на вершине скалы собралось множество народа. Переминаясь с ноги на ногу и бросая нервные взгляды на небо и беспокойное море, ставшее с исчезновением солнца серо-зеленым, все ждали начала казни. Некоторые молча читали молитвы, семейные пары жались друг к другу. «Дурное предзнаменование, – думали они, ощущая, как усиливается ветер, – очень дурное. Дьявол недоволен. Одного из его слуг сегодня казнят».

В Браунз-Пойнт никогда еще не было столь значительного события, и люди, одетые соответственно случаю, прошагали целые мили, чтобы стать свидетелями невиданного. Дети робко цеплялись за юбки своих матерей, сшитых из домотканых тканей или яркого набивного ситца и украшенных разноцветными ленточками. Собаки лаяли, чуя напряжение момента. Мужчины, вполголоса, чтобы их не слышали жены, рассказывали друг другу об ужасных зверствах, которые пират творил над женщинами – пассажирками многочисленных кораблей, которые он потопил вместе с невиновными мужчинами. Вдруг шепот стих, дети перестали плакать, собаки – лаять. Из леса показалась процессия.

При виде приспешника дьявола люди пришли в сильное возбуждение. Но события стали развиваться совсем не так, как, рассказывали, было в далеком Бостоне. Этого пирата не провели торжественно по улицам, его не ввели в молельный дом, где бы преподобный Харрисон прочел проповедь, клеймя его страшные грехи. Ему даже не дали возможности предстать перед судом.

Нервный молодой лейтенант, возглавлявший процессию, то и дело оглядывался через плечо, ища глазами капитана Инголза, и при нем была простая сабля вместо серебряной, символизирующей суд адмиралтейства. Виселица не была воздвигнута во время прилива или отлива моря, или, говоря точнее, во время высокой и низкой воды, так как Браунз-Пойнт располагался высоко на скале.

Лишь один момент церемонии будет верен традиции, его соблюдут и без почему-то отсутствующего Инголза – тело будет оставлено висеть на цепях, вознесенных над гранитным выступом как ужасное напоминание Тичу и ему подобным морским волкам, заходящим в эти воды, что пиратов постигнет вот такая участь. Жуткий символ, легко просматриваемый с моря, послужит устрашением всем непокорным.

Но толпа не думала о символах, как не думала и о других повешенных, о которых люди слышали, но никогда не видели. Вытянув шеи и посадив детей на плечи, горожане примолкли и, встав на цыпочки, стали ждать появления капитана пиратов.

Гордо выпрямив спину, он сидел на телеге, окруженный лейтенантами «Маджестика», облаченными по такому случаю в парадную форму. Телегу тащила взмыленная черная лошадь, которая, может, чуя приближающийся шторм или испытывая ужас от сидящего за ее спиной дьявола, а может, по этим двум причинам сразу, пугливо вставала на дыбы и была готова обратиться в бегство. Крупные и все еще сильные на вид руки пирата были связаны у него за спиной, и там, где веревка врезалась в кожу, виднелись глубокие красные рубцы. При виде капитана шепот и разговоры возобновились. Говорили, что эта веревка с того самого проклятого шлюпа, который захватили моряки короля.

Процессия приближалась, и толпа невольно подалась назад, чтобы пропустить телегу, но все шеи тянулись к ней, чтобы получше рассмотреть арестованного. Ведь они специально пришли посмотреть на этого человека. Дети пугливо прятались за материнскими юбками, а мужчины обменивались тревожными взглядами. Страх, который они ожидали увидеть в глазах пирата, затаился в их собственных глазах. Да и понятно – зловещие тучи с каждой минутой сгущались, и над морем уже прокатывалось эхо далекого грома, а в черных блестящих глазах пирата светился бесстрашный вызов, от которого у людей стыла в жилах кровь. Несмотря на то что его везли в телеге на верную смерть, это, похоже, совершенно не пугало его. Он держал голову прямо, черты его лица были спокойными и благородными, черные глаза смотрели на всех с презрением. Все в нем: манера держаться, холодное равнодушие к своей судьбе – вызывало уважение. Этот человек держался с достоинством джентльмена.

Над таинственным серо-черным пространством моря снова прогрохотал гром.

Женщины, не в пример своим мужьям, не проявляли робости. Они смотрели на пирата с благоговейным трепетом, даже с обожанием и сожалением, что такая мужественная красота досталась человеку, который должен умереть. Раньше он представлялся им совсем другим. Густые темные кудри обрамляли его невозмутимое лицо, сбегая на плечи, черные глаза горели. Не выглядел он мерзким негодяем, от него веяло спокойной силой.

Как у животного, которого ведут на бойню, все чувства Сэма были обострены. Он чуял настрой толпы. Ее шепот громом отдавался у него в ушах. А по нервным взглядам людей, которые они бросали на небо и темнеющий океан, он догадывался, что все боятся чего-то более страшного, чем дождь.

Он тоже слышал раскаты грома. Впереди на фоне мрачного неба виднелась виселица, но она не страшила его. Смерть за закрытой дверью, она откроется, и там его ждет Мария. Скоро, теперь уже совсем скоро он встретится с ней.

Ветер все крепчал, и на губах Сэма появилась довольная улыбка – с ветром пришел терпкий, пьянящий запах океана, который был для него второй после Марии любовью. Когда он взойдет на виселицу, то сможет увидеть океан во всем его великолепии. В минуту смерти он будет простираться перед ним, и его образ навсегда запечатлится в его угасающих глазах. Это все, на что он может надеяться. И это единственное, чего он желает.

– Ну ты, грязный разбойник, настало время встретить свою смерть, – сказал лейтенант нарочито грубо.

Острием шпаги он ткнул Сэма в спину, но тот не нуждался в понукании. В его теле не поселился страх, он даже не сопротивлялся, идя к виселице, где его уже ждал палач и где… Почему-то рядом стояла Мария. Впрочем, это, наверное, ему показалось. С тем же бесстрашием, с которым он жил все эти годы, став пиратом, Сэм шел к виселице. Влажная трава холодила ступни его босых ног. Над головой слышался крик чаек.

Первая капля дождя упала ему на лоб.

Когда они взобрались на последний холм и остановились, Сэм увидел то, что страстно желал видеть: океан – величественный, не поддающийся приручению человека, могущественный и свободный.

Такой же свободный, каким он и сам скоро будет.

Сэм поднял голову, и удивительный покой установился в его душе, он без тени волнения стал подниматься по шатким ступеням. Солнце спряталось за тучи, подул холодный сырой ветер. Еще одна крупная капля дождя упала, на этот раз на его щеку. Еще одна – на ступеньку. Все выше и выше, туда, где палач в черном капюшоне уже дожидался его. Когда Сэм достиг последней ступени, цепкие руки палача схватили его за рукав, покрытый черной, запекшейся кровью, и втащили на середину эшафота.

Впервые со дня того ужасного морского боя в глазах Сэма засветилась жизнь. Это был осмысленный взгляд смелого человека.

«Дураки, – думал он про себя. – Они не знают, что оказывают мне любезность». Он улыбался гордой, всезнающей улыбкой, глядя на лица там, внизу. Впереди толпы стоял лейтенант. Он чувствовал себя неуверенно и явно нервничал, постоянно оглядываясь через плечо. Рядом с ним Сэм заметил Фебу Бекфилд. Глаза ее были красны, веки опухли, она прижимала к лицу носовой платок. Добрая душа! С ней рядом стоял преподобный Харрисон. Страницы его раскрытой в кожаном переплете Библии шелестели на ветру. Пастор нашел нужное место, придержал страницу длинным пальцем, с важным видом прочистил горло и стал читать молитву за спасение порочной души Сэма.

Слова молитвы проходили мимо ушей Сэма. Его взгляд, его мысли были сосредоточены на чернеющем море, над которым уже сверкали молнии. Вновь прогремел гром, на этот раз еще громче и продолжительнее. Нервничая, пастор быстро дочитал молитву, произнес «Аминь!» и захлопнул Библию.

Толпа хранила гробовое молчание.

Сэм встретился глазами с пастором. И понял, чего тот от него хочет. Сэм был хорошим оратором, он умел хорошо говорить и убеждать людей, что часто делал на палубах захваченных им кораблей, склоняя моряков переходить на свою сторону.

Он отстаивал чувство личной свободы, которую мир называл пиратством. Он умел донести до людей свои мысли, доказать правоту того, что делал и как поступал. Он мог и теперь оставить память о себе – эти люди никогда бы его не забыли. Мог, но он этого не сделает. Простые, забитые люди.

Ему не изменить их жизни.

Сэм поймал взглядом точку, темнеющую поверх голов толпы, за высокими елями, обрамлявшими вид, открывающийся на величественное, рассерженное море.

– Нет, – сказал он пастору решительно, чем весьма разочаровал его. – Ни за что. – Подняв голову, он повернулся к палачу: – Давай кончай же скорее, парень.

«Ах, Мария, моя любовь… Теперь уже скоро…»

– Желаете завязать глаза, сэр? – спросил палач.

Завязать глаза?.. Нет. Он покинет этот мир с ясным взглядом на все, что открыто его взору. Он хочет видеть дикую свободу моря до последней минуты, когда перестанет дышать. И умрет с этим видом, навсегда запечатленным в его глазах.

– Нет, – повторил он, не отрывая взгляда от мерцающего всполохами горизонта.

Палач молча накинул петлю из пеньковой веревки на шею смертника и расправил ее так, чтобы узел приходился под левым ухом Сэма. Веревка пахла морем, и ее волокна щекотали Сэму шею.

Еще одна капля дождя упала на его лицо, теперь – на нос. Его неподвижный взгляд уперся в темные уже воды моря.

И вдруг Сэм Беллами, капитан пиратов, улыбнулся.

Одна из вершин елей стала раскачиваться.

Но это была вовсе не вершина дерева, а гордая мачта большого корабля.

– Приступайте, – сказал лейтенант.

Мачта приближалась, но только Сэм мог видеть ее.

«Будь ты проклят, Тич! Неужели я даже не могу умереть спокойно?»

Он видел, как на мачте развевается черный флаг, видел, как корабль, приближаясь к гавани, открывает пушечные амбразуры.

– Если ни у кого нет возражений, – сказал лейтенант, – продолжим…

– У меня есть!

Прозвучал пистолетный выстрел. Кто-то закричал. Черная лошадь, привезшая его сюда, понесла. Рука палача повисла в воздухе, а все взгляды обратились туда, откуда раздался выстрел.

Сэм посмотрел в ту сторону, часто заморгал и прикрыл глаза, скрывая слезы.

Там окруженная людьми Пола Уильямса на прекрасном гнедом жеребце сидела женщина – женщина с длинными золотистыми локонами, развевающимися на ветру, женщина, силуэт которой четко выделялся на фоне сверкающих молний. На ней была тонкая батистовая рубашка, надутая ветром, а длинные стройные ноги обтягивали бриджи. Глаза цвета моря сияли торжеством; в руке она держала дымящийся пистолет.

Морская ведьма Истхэма.

– Лопни мои глаза, – прошептал Сэм, и тут началось нечто совершенно невообразимое.

Именно в этот момент взорам собравшихся предстал корабль «Мщение», за которым следовала «Мэри Энн».

Когда корабли на всех парусах ворвались в гавань, Сэм увидел на мостике одного из них дьявольскую фигуру Неда Тича – Черной Бороды.

Позже будут говорить, что сам дьявол явился спасать свое отродье.

Загрохотали корабельные пушки «Мщения». Им вторили пушки «Мэри Энн». Громом разразились и грозовые облака. Взрытая ядрами земля дрожала. Обломки гранита взлетели к небу и упали в море.

На мачтах обоих кораблей развевались черные флаги с черепом и костями.

Толпу объяла паника, все в ужасе закричали. Перепуганные лошади понесли, а ветер все усиливался; он надувал серые паруса «Мщения», несшегося к скале. Все пушки были готовы к бою, и воздух, казалось, дрожал от постоянных раскатов грома.

– Проклятие! – заорал палач, готовясь дернуть за веревку, чтобы покончить с Сэмом.

Золотистые волосы Марии развевались на ветру, когда она пришпорила своего жеребца. Жеребец летел вперед, и стук его копыт был подобен грому. Пронзительно закричав, Мария выхватила из-за пояса пистолет и направила дуло в грудь палача. Палач в страхе выпустил веревку. Мария ловко спрыгнула с коня и оказалась на помосте. Сэм чувствовал ее дыхание на своей щеке, ее золотистые кудри закрыли его лицо. Выхватив кинжал, она перерезала веревку, которой были связаны его руки. Сняв петлю с шеи Сэма, она схватила его за руку, такую теплую, сильную и полную жизни… Они вместе спрыгнули на землю.

А потом они бежали мимо притихшей толпы, бежали сквозь едкие облака порохового дыма, под потоками дождя. Остановившись на краю скалы лишь на мгновение, они взялись за руки и прыгнули вниз, прямо в объятия простиравшегося под ними моря.

Эпилог

Это был самый обычный день на Карибах: сверкающее бирюзовое море, зеленые острова с ожерельями из коралловых рифов, безоблачное небо, морские черепахи, греющиеся на солнце, дельфины, резвящиеся в волнах, ласковые пассаты, наполняющие паруса.

Пол Уильямс, стоя на шканцах просоленной морем «Мэри Энн», прислушивается к плеску воды за бортом. Он терпеливо ждет и время от времени оглядывает свою разодетую в пух и прах команду. Пола распирает от гордости – так отец гордится своими любимыми чадами.

– Может, я пойду приведу их, кэп? – раздается голос Страйпса, любителя вмешиваться в чужие дела.

– Нет, оставь их в покое, – ответил Пол, проводя пальцем по мягкому кожаному переплету Библии, которую держал в руке. – Они скоро поднимутся сами.

Команда ждет, однако вскоре начинает нервничать. Одни, как и Страйпс, забрались на ванты, чтобы лучше видеть происходящее, другие расположились на залитых солнцем палубах, поближе к бочкам с ромом, заготовленным к такому случаю. Здесь собралась вся команда «Мэри Энн», а также уцелевшие с «Нечестивого». Присутствовал даже пес Ганнер, по какой-то причине невзлюбивший Пола.

Да, здесь собрались все: Сайлас Уэст, который отказался передавать свои обязанности старшего рулевого другому моряку; юный Джонни, боготворивший своего капитана; Фил Стюарт, Нат Пейдж и другие – все они благодаря Черному Сэму собрались здесь сегодня, чтобы стать свидетелями самого счастливого события в его жизни.

Уловив краем глаза какое-то движение, Пол повернулся. Сэм и Мария вышли на палубу. Румяное лицо Пола расплылось в улыбке, когда он увидел своего лучшего друга, положившего ладонь на тонкую талию Марии Холлет. Эти двое теперь были неразлучны. Пол покачал головой – близился час расставания. Слава Богу, что Пол знал, где найти Тича. Слава Богу, что все вышло, как они наметили. И благодаря Господу они меньше будут беспокоить побережье, так как теперь останутся без своего вожака.

Сэм, верный обещанию, данному Марии, решил распрощаться с пиратством.

А как же люди, томящиеся в бостонской тюрьме? Пол не хотел думать о них в данный момент, так как теперь именно ему предстоит вызволять их из тюрьмы, теперь это его обязанность.

Пол грустно улыбнулся. Ему было трудно расставаться с Сэмом, который решил распрощаться с прошлым из-за любви к женщине. Но ведь это не так уж плохо, верно? Да, он будет скучать по своему старому другу, но ведь у него осталась преданная ему команда «Мэри Энн», и они смогут бороздить моря и океаны, даже доберутся до острова Мадагаскар и Вест-Индии, если захотят.

За спиной Пола послышались смешки и плеск – по кружкам разливали ром. По-прежнему держа в руках Библию, Пол оглянулся и увидел возбужденные лица матросов.

Впрочем, особой спешки не было…

На полубаке стояла смеявшаяся Мария. Теплый бриз шевелил ее волосы, и морские брызги целовали ее босые ноги, ласкали щеки. Вскоре они приблизились к группе островов, изумрудно-зеленым шапочкам на бирюзовой поверхности моря. Наслаждаясь запахом моря, Мария закрыла глаза и подставила лицо солнцу.

– О, Сэм, ты был прав! Здесь прекрасно, точно в раю! – Мария открыла глаза и закружилась в танце. – Сэм, посмотри, какого цвета эти воды! Я вижу на дне наше отражение, а ведь здесь, наверное, очень глубоко. А эти птицы!.. Посмотри, вот еще одна. – Схватив Сэма за руку, она указала ему на огромное неуклюжее существо, пролетавшее над «Мэри Энн». – Посмотри на его клюв!

– Это пеликан, девочка. – Улыбаясь ее детскому восторгу, Сэм привлек Марию к себе и прижал к груди. И вдруг тихонько рассмеялся: он вспомнил Марию, скачущую на коне, чтобы спасти его. В тот день она действительно была настоящей пиратской принцессой. – Ах, как жаль, – сказал Сэм, глядя на Марию с лукавой улыбкой.

– Чего? – спросила она, водя пальцем по его подбородку.

– Мне пришла в голову одна мысль. Ты изменила своему призванию. – Мария смутилась и вопросительно посмотрела на Сэма. – Господи, если бы ты видела себя в тот день! Своим поведением ты доказала, что могла бы стать настоящим пиратом. Как жаль, что этого не случилось. Мы были бы прекрасной парой.

– Мы и так прекрасная пара, – заверила Мария. В ее глазах, как в зеркалах, отражалось сверкающее море. – А что дальше, Сэм? Как ты собираешься начинать новую жизнь?

– Что дальше? – спросил он, глядя в ее прекрасные глаза, готовый утонуть в них. – Хвала Господу, что мне наконец удалось убедить Пола, что теперь настала его очередь спасать наших друзей из бостонской тюрьмы. – Сэма не мучили угрызения совести, так как он был уверен: Пол и Тич его не подведут. Он посмотрел на Марию, его черные глаза светились любовью. – Прежде всего я собираюсь жениться на тебе. Здесь и сегодня. Церемонию проведет капитан пиратов, а нашими почетными гостями будут негодяи всех мастей.

– А что потом, мой капитан? – Мария улыбалась ему; ее чудесные золотистые волосы сверкали на солнце.

– Затем мы приплывем в безопасный порт. Как ты находишь Барбадос? Или, к примеру, Антигуа? – Но Мария не знала этих мест, и любой из островов вполне бы ей подошел. – Хотя думаю, что это не имеет значения, – добавил Сэм. – Я могу выращивать сахарный тростник и, имея связи, продавать его. – Он бросил быстрый взгляд на Пола, терпеливо ждавшего в сторонке.

ГлазаМарии светились радостью.

– А ты… – продолжал Сэм, осторожно приподнимая ее подбородок и заглядывая в милое лицо. – Ты всегда будешь рядом со мной. – Он взял ее руку, такую маленькую, такую изящную, и поднес к губам. – Когда-то давно, Мария, я обещал сделать тебя принцессой одного из Вест-Индских островов. Сейчас я намерен выполнить свое обещание.

– Принцессой! – Мария бросилась к нему на шею, подумав о том, что сказки иногда сбываются.

– Да, принцессой!

– А что потом, Сэм?

– А потом, – проговорил он охрипшим голосом, склоняя к ней голову, – я собираюсь проводить все время со своим сокровищем, величайшим сокровищем на свете.

Его поцелуй был сладким и нежным, объятия крепкими и страстными.

Губы их сливались в поцелуе, и они не обращали внимания на свист и шутливые реплики, доносившиеся с палубы.

Наконец Сэм разъял объятия. Все вопросительно смотрели на влюбленных, но он еще долго не мог оторвать от Марии восхищенного взгляда. Да, он любит ее и будет любить всегда. Никто и никогда не сумеет разлучить их. Вздохнув, Сэм намотал на палец ее золотистый локон.

– И когда же ты собираешься насладиться своим сокровищем, мой принц?

Сэм улыбнулся, и его черные глаза загорелись знакомым ей огнем. Он снова посмотрел на Марию, восхищаясь ее прекрасными глазами, ее розовыми, как морская раковина, губками, любуясь золотом ее волос, сверкавших ярче всех пиратских сокровищ. Сэм чувствовал, что долго не выдержит.

– Сейчас, – ответил он с хрипотцой в голосе. – Но сначала мы должны сделать одно дело.

– И что же это за дело, капитан?

– Мы должны… посетить нашу свадьбу.

Сэм взял Марию за руку и повел ее туда, где их давно дожидалась команда вместе с капитаном.

От автора

Обширное побережье Кейп-Кода с его отвесными скалами продувается ветрами, которые почти никогда не утихают. Когда же ветер ненадолго стихает, слышен шум волн, но это бывает очень редко, обычно вой ветра заглушает даже грохот прибоя. Если же внимательно прислушаться к этому ветру, то он вам многое поведает, поделится своими воспоминаниями.

Легенда о Марии Холлет и Черном Беллами – такая же неотъемлемая часть Кейп-Кода, как песни, солончаки и полевые цветы. Когда штормы вздымают океан, а ночи становятся черными, легенда оживает… и снова дух пирата появляется в полночь на этом пустынном берегу и начинает бродить в поисках своей команды, а Непорочная Холлет, повесив фонари на хвост прирученного ею кита, темными туманными ночами завлекает моряков в морские глубины.

Я создала своего Сэма Беллами, изучив подшивки газет того времени, показания уцелевших членов его команды и используя фольклор. Не обошлось, конечно, и без вымысла. Возможно, мы так никогда и не узнаем, удалось ли Сэму выжить в холодную штормовую ночь 26 апреля 1717 года и вернулся ли он к своей юной возлюбленной. Известно, что из ста сорока четырех матросов, находившихся на борту «Уэсли», только двоим удалось спастись в ту штормовую ночь и доплыть до берега, и сто два тела было обнаружено и захоронено капитаном Киприаном Саутаком в последующие несколько недель. Что же стало с остальными членами команды? Эту тайну море хранит уже без малого три столетия.

Судьба других участников этой истории тщательно задокументирована, и здесь почти не остается места для фантазий. Пол Уильямс впоследствии объединился с французским пиратом Луисом Лебусом и провел лето 1717 года, разбойничая у побережья Новой Англии; затем уплыл к Мадагаскару, где успешно занимался своим промыслом. Черная Борода был убит в 1718 году в кровавом сражении у побережья Северной Каролины. Что же касается тех людей Сэма, которые во время крушения «Уэсли» находились на других судах, то об их судьбе известно следующее: все лето 1717 года они провели в бостонской тюрьме, а в октябре 1717 года предстали перед судом за пиратство, грабеж и прочие преступления, совершаемые в открытом море. Морской суд под председательством губернатора Сэмюела Шата пришел к выводу, что двое из них оказались людьми подневольными, поэтому они были оправданы. Другие же – в том числе Томас Бейкер и Саймон ван Ворст – были признаны виновными и приговорены к казни через повешение.

В наши дни «Уэсли» снова появился на Кейп-Коде благодаря самоотверженности Барри Клиффорда, который в 1984 году нашел его на глубине тридцати футов неподалеку от Маркони-Бич, где его останки пролежали двести с лишним лет. То есть старый пиратский корабль наконец-то обрел свой покой.

Но по-прежнему на побережье Массачусетса рассказывают о призраках, которые бродят по берегу темными штормовыми ночами. Однажды ночью три года назад я отправилась туда во время весеннего шторма, чтобы убедиться в правдивости старых легенд.

Люди часто спрашивают меня: видела ли я что-нибудь?

В ответ я просто улыбаюсь.

Я никогда не расскажу.

Данелла Хармон

Кейп-Код, Массачусетс

Февраль 1991 года

Примечания

1

Перевод стихов О. Кириченко.

(обратно)

2

Следователь, ведущий дела о насильственной смерти.

(обратно)

3

Вы говорите по-английски? (фр.)

(обратно)

4

Нет (фр.).

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Эпилог

От автора

*** Примечания ***