Страсть и сомнения [Беверли Бартон] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Беверли Бартон Страсть и сомнения

Джону Сконьямильо – исключительному издателю и Ричарду Кертису – самому лучшему агенту.

С благодарностью вам обоим за отличное профессиональное руководство.

А также огромное спасибо Майклу Спелтцу – моему «партнеру в расследовании преступлений».

Пролог

Лулу Вандерлей была богатой, красивой – и к тому же блондинкой. Ей завидовали женщины. Ее домогались мужчины. У нее было все. Все, кроме… Тот единственный, с кем она хотела бы связать свою жизнь, никогда не будет принадлежать ей. Куинн Кортес. А сознание того, что она не сможет заполучить его, еще больше разжигало желание.

Они уже в течение нескольких месяцев были любовниками, с тех самых пор, как через общих знакомых познакомились на склоне Скалистых гор в Вейле. Вначале бурный роман устраивал их обоих. На первом же свидании Куинн дал понять, что не относится к тем, кто ищет прочных связей. И Лулу была прекрасно осведомлена о его репутации неисправимого волокиты. Но так было до того, как она влюбилась в этого великолепного самца, до того, как осознала, что хочет стать миссис Куинн Кортес. А Лулу, как правило, получала то, что хотела.

Она взглянула на свое отражение в зеркале и довольно усмехнулась. Еще ни одному мужчине не удалось устоять перед ней. Они с Куинном прекрасно подходят друг другу. Они очень похожи – пара роскошных, неотразимых любителей плотских утех.

Сегодня вечером мышеловка захлопнется – благодаря старому испытанному трюку, погубившему многих глупцов. Куинн не так уж неуязвим. Как и любой мужчина, он клюнет на женскую уловку и маленький невинный обман. Лулу будет рыдать и клясться, что не знает, как это произошло. В первую же ночь в постели она сказала ему, что на протяжении многих лет принимает противозачаточные таблетки, а поскольку и Куинн всегда пользовался презервативами, убедить его в том, что она «залетела», будет не так уж просто. Однако ее гинеколог развеет любые сомнения – у Лулу шестинедельная беременность.

Хотя Куинн и бабник, он не бессердечный грубиян. Если поверит в то, что она носит под сердцем его ребенка, есть шанс, что он поступит достойно и женится на ней.

А что делать, если он не захочет жениться?

Придется прибегнуть к аборту. Нет смысла связываться с визжащим младенцем, если такая жертва не поможет достичь цели.

На каминной полке пробили часы, напомнив, что скоро должен приехать Куинн. От волнения свело живот. Лулу рассмеялась. Никогда так не нервничала.

Все подготовлено. Шампанское охлаждается во льду. Вторая бутылка. Первая уже почата. Лулу выпила три бокала, чтобы снять нервное напряжение и немного расслабиться. Наверное, это не пойдет на пользу ребенку, но какого черта! На кровати ожидают шелковые простыни, звучит тихая музыка, на Лулу надета прелестная короткая черная ночная сорочка, в которой она выглядит особенно соблазнительно…

Куинн только что выиграл очередное громкое дело, на этот раз по защите исполнителя песен в стиле кантри Терри Макбрайера. Суд присяжных в Нашвилле признал Макбрайера, которого обвиняли в убийстве его менеджера, невиновным. Для Куинна Кортеса, являвшегося самым востребованным из адвокатов, выступавших защитниками в суде первой инстанции, эта победа была, конечно, лишь одной из многих в длинной череде выигранных дел.

То, что у Куинна была репутация безжалостного человека, возбуждало Лулу. Ее всегда привлекали плохие парни.

Когда она позвонила сегодня Куинну, поздравила его со знаменательной победой и предложила приехать в Мемфис, чтобы вместе отпраздновать это событие, он не проявил особого энтузиазма, однако ей в конце концов удалось уговорить его. Лулу сказала, что будет ждать его в спальне в одной ночной сорочке, сгорая от желания отсосать его член, и этим сломила сопротивление Куинна.

– Могу приехать часам к восьми, – сказал он. – Запасной ключ на обычном месте?

– Да. Там, где всегда, – ответила Лулу. – Так что просто входи. Я буду ждать.

От мысли о предстоящей ночи по телу Лулу прокатилась дрожь возбуждения. У нее было несколько десятков любовников, но ни один не мог сравниться с Куинном. Что ни говори, он настоящий жеребец. Все будет замечательно, а потом можно пристроиться на ковре у камина здесь, в ее спальне. После того как он расслабится и настроится на благодушный лад, она сообщит ему свою сногсшибательную новость.

«Представь себе, Куинн, ты станешь отцом».

Довольная собой, своим беспроигрышным планом, Лулу, смеясь, закружилась по комнате.

Послышался какой-то шум. Что это? Входная дверь? Учащенно забилось сердце. Куинн уже здесь. Быстро же он доехал. По-видимому, здорово давил на газ, преодолевая путь от Нашвилла до Мемфиса. Наверное, очень спешил к ней.

Лулу торопливо выключила свет и зажгла свечи, заблаговременно расставленные на современном комоде вишневого дерева. Теперь комнату освещали только свечи и мерцающие всполохи огня в камине. Очень важно создать нужную атмосферу.

– Куинн? Дорогой, я здесь, в спальне, жду тебя. Послышались его размеренные шаги. Вот он пересекает холл, идет по коридору.

– Как быстро ты доехал! – Лулу облизнула губы. Почему он молчит?

Она провела длинными ногтями по соскам, которые тут же затвердели.

– Иди сюда, большой мальчик. У меня есть все, что тебе нужно.

Лулу была на взводе. Она стояла у камина готовая, жаждавшая того, что должно было произойти. В дверях возник силуэт, и сердце ее едва не выпрыгнуло из груди. Она действительно любила этого мужчину, любила до безумия. Его высокая фигура четко вырисовывалась в дверном проеме. Широкие плечи, узкие бедра. Метр восемьдесят пять. И каждый сантиметр напоен мужской силой.

Лулу раскрыла объятия:

– Иди к мамочке. Позволь мне позаботиться о тебе.

Он сделал несколько шагов в ее направлении. Его иссиня-черные волосы вспыхивали в отблесках каминного огня. Господи, как же он красив! Эта грубая красота присуща только мужчинам смешанных кровей. Куинн был превосходным образчиком смешения мексиканской и ирландской крови.

По мере того как мужчина приближался к ней, Лулу успела отметить, что сегодня он выглядит особенно молодо и невероятно сексуально. Вероятно, все дело в освещении. Все мужчины смотрятся лучше при свете свечей. Сорок лет, а его телу позавидовал бы любой двадцатилетний. И из личного опыта она знала, что запаса его жизненных сил хватило бы на двоих.

– Привет, Лулу, – сказал он, и ей показался странным его голос. Что-то необычное было в нем.

Он сделал еще один шаг и вплотную приблизился к ней. Лулу взглянула в его пронзительные черные глаза и нахмурилась.

– Куинн?

– А ты ждала кого-то другого? Другого любовника?

– Нет, я не ждала никого другого. – Лулу вдруг охватило чувство тревоги. Что-то было не так. Куинн вел себя странно. И весь его вид был не таким, как всегда.

Может быть, дело все же не в нем, а в ней? Она ведь выпила целых три бокала шампанского. Возможно, ей мерещится что-то, чего на самом деле нет?

Куинн схватил ее за плечи. Она вздрогнула.

– В чем дело? Почему ты вздрагиваешь?

Лулу вглядывалась в напряженные черты его лица, ощущая боль от впившихся в ее плечи сильных пальцев. О Боже, неужели все это происходит сейчас с ней? Она не понимала, чего он добивается от нее.

– Ты ведешь себя так, будто боишься меня.

– Я… я… – Ей хотелось освободиться от его цепких пальцев. – Отпусти меня. – Но едва она попыталась сбросить его руки с плеч, он надавил на них, от чего Лулу пришлось выгнуть спину, и посмотрел на нее с откровенной ненавистью. – Я не понимаю…

Лулу была совершенно сбита с толку, ничего не могла понять, мысли ее путались.

Каким-то образом ей все же удалось вырваться. Чувствуя, что сейчас лучше быть подальше от него, она повернулась и побежала, надеясь закрыться в ванной комнате и оттуда вызвать кого-нибудь на помощь. Но прежде чем ей удалось добежать до ванной, мужчина настиг ее и, с силой вывернув ей руку, бросил Лулу на кровать.

Шелковые простыни отозвались холодом в ее плечах и бедрах. Тень человека, нависшего над ней, показалась ей враждебной и угрожающей. Как получилось, что она не смогла раньше осознать нависшую над ней угрозу?

«Ты выпила слишком много шампанского».

Он навалился на нее, зажав бедра между коленей и тем самым обездвижив ее. Лулу открыла рот в безмолвном крике, страх парализовал ее.

«Без паники. Возможно, он просто решил навязать мне грубую игру, а вовсе не собирается причинять боль».

– Ты глупа, Лулу, – заявил он тем же странным голосом. – А мне жаль глупых женщин.

– Что? О чем ты? Пожалуйста…

– Знаешь, что я делаю с глупыми женщинами?

Мужчина потянулся к изголовью кровати и взял большую подушку. Лулу попыталась сбросить его с себя, но безуспешно. Он был слишком большим и сильным. Придавив ей живот коленом, он пресек все ее попытки высвободиться и предоставил свободу действий обеим рукам.

– Я убиваю глупых женщин, – сказал он. – Убиваю их ласково… нежно и избавляю их от этого недуга.

– Нет! – успела прокричать Лулу, прежде чем ее лицо накрыла огромная подушка. О Господи, он действительно хочет убить ее. Задушить.

«Помогите мне. Ради Бога, помогите».

Она извивалась и корчилась. Крутила головой, стараясь вдохнуть воздух, но подушка плотно закрывала ее лицо. Через несколько секунд ее тело обмякло, руки безвольно опустились. Жутко зажгло в груди. Хотя лицо находилось в непроницаемой темноте под подушкой, перед глазами вдруг поплыли серые круги.

В мозгу пульсировала последняя мысль: «Я не могу дышать. Я не могу дышать!»

Глава 1

Джим Нортон знал, что скоро пойдет дождь. Пораженные артритом колени давали это понять на протяжении всего дня. Но чего еще можно было ждать на пороге сорокалетия бывшему спортсмену, многократно ломавшему кости, растягивавшему мышцы и связки? А бывшая жена ушла к мужчине с шестимиллионным состоянием из-за множества искусственных вставок в его теле.

Джим застонал. Этим вечером ему меньше всего хотелось думать о Мэри Ли. Их брак рухнул шесть лет назад. Все это в далеком прошлом, и он свыкся с этим.

– Ты что там мычишь? – спросил Чад Джордж. – Злишься, что инспектор Персер отрядил нас на это задание перед твоим отпуском?

– Да нет, дело не в этом. Особых планов у меня все равно нет. Мэри Ли воспротивилась моей идее отправиться с Кевином на недельку в горы. Так что мне не составит труда пересмотреть время ухода в отпуск. К тому же Персер отлично знает, когда следует вводить в бой лучшие силы нашего подразделения.

– Ну дела. Не думал, Джим, что ты так высоко ценишь мои способности.

– Пошел ты, красавчик Джордж.

Лицо Чада приобрело свекольно-красный оттенок, под стать его неизменно коротко стриженным темно-рыжим волосам.

– Меня уже достали все эти плоские шуточки по поводу моей якобы привлекательности и подколки, будто я должен был родиться девчонкой, – взвился Чад. – Что я должен сделать, чтобы ты и другие ребята перестали подкалывать меня? Разбить себе морду о стенку или подставить щеки под нож какого-нибудь наркомана?

Джим засмеялся:

– Мы подкалываем тебя именно потому, что ты заводишься. Делай вид, что тебе это до лампочки, и насмешки скоро прекратятся.

Недоверчиво хмыкнув, Чад вывел их черный форд «торас» на Галлоуэй-драйв.

– Хотелось бы верить в это.

– Вот и поверь.

В течение последних трех месяцев – после того как бывший напарник Чада Билл Делмар ушел в отставку – Джим работал по ряду дел в паре с первым красавчиком отдела по расследованию убийств. У Джима не было претензий к профессиональным качествам парня. Но в отношениях с людьми сержант Чад Джордж бывал жутко занудлив. Часто проявлял излишнюю самонадеянность и всегда был слишком обидчивым. Хотя в двадцать восемь лет давно пора уже было поумнеть. А уж тем более полицейскому их подразделения. Ведь такой полицейский не удержится долго на службе, если не научится должным образом дистанцироваться от профессии, иначе ужасы убийств и увечий могут завладеть всей его жизнью. Ни для кого не было секретом, что Чад жил только работой. Вполне вероятно, через несколько лет он станет лейтенантом и будет дальше продвигаться по службе. Ничего удивительного, когда есть такая «волосатая рука», как конгрессмен Харт – родной его дядя.

Джим и сам был во многом похож на Чада в его годы, за исключением «волосатой руки». Но он знал, что бессмысленно говорить парню, как следует действовать: все равно тот поступит по-своему. Десять лет назад он тоже не слушал умудренных опытом старших коллег и наставников, а они ведь уже тогда предупреждали его. Если бы он прислушивался к их советам, возможно, его первый напарник был бы сейчас жив. Может, и его брак с Мэри Ли не развалился бы, и он бы всегда видел своего сына, возвращаясь домой после работы, а не так, как сейчас, по решению суда, – раз в неделю да на пару праздников в году.

– Убийство в Чикасо-Гарденс – событие неординарное, – сказал Чад.

Джим бросил взгляд на особняки этого старого добропорядочного пригорода Мемфиса, где дома часто продавались по цене от одного до двух миллионов долларов. А ведь в таком штате, как Теннесси, дом стоимостью в миллион долларов может позволить себе купить далеко не каждый состоятельный человек.

– А кого послали из центрального округа?

– Пару патрульных полицейских. Я не знаю их имен.

Джим кивнул.

Через пару минут они подъехали к нужному дому. Путь преграждали две патрульные полицейские машины с красными и синими полосами, черный «шевроле-трэлблезер», карета «скорой помощи» и небольшая группа любопытствующих соседей. Чад припарковался позади двух патрульных автомашин, и полицейские направились по боковой дорожке к стоявшему в тени больших дубов двухэтажному кирпичному дому. Их продвижение сопровождалось любопытными взглядами и перешептыванием собравшихся зевак. Джим огляделся вокруг и отметил припаркованный на подъездной дорожке новенький серебристый «порше».

Перед входной дверью стоял молодой полицейский в форме. Он явно нервничал, поскольку, несмотря на прохладный весенний вечер, на его лбу проступали капельки пота. Чад подошел к нему, представился сам, представил Джима и обратился к толпе:

– Ребята, вынужден просить вас покинуть территорию. Ваше присутствие мешает проведению следственных мероприятий.

Несколько недовольных в толпе громко зароптали, тем не менее все послушно покинули двор.

Джим бросил взгляд на молодого полицейского, который выглядел совершенно растерянным. На его именном медальоне значилось «Джарниган».

– Медэксперт уже здесь? – Джиму показалось, что он узнал припаркованный за машинами полицейских внедорожник Юделла Уайта.

– Да, сэр, прибыл пару минут назад, – ответил Джарниган и судорожно сглотнул.

Чад посмотрел на Джарнигана, в котором Джим сразу же распознал новоиспеченного выпускника полицейской академии. А раз он новобранец, этим и объясняется его нервозность.

Иногда Джиму казалось, что и он только вчера окончил академию. Тогда он был молод и самонадеян, полагая, что покорит мир. А следовало быть умнее. Ведь его мечты стать профессионалом рухнули еще тогда, когда на последнем курсе университета он получил травму, положившую конец футбольной карьере. Правда, благодаря серии операций хирургам удалось восстановить двигательные функции, и физическое состояние Джима пришло в норму, по крайней мере в степени, достаточной для признания его пригодным к службе в полиции. Однако после вынужденного прощания с профессиональным спортом и множества совершенных ошибок – как в личной жизни, так и на профессиональном поприще – Джим уже не строил грандиозных планов. Просто жил сегодняшним днем.

– Кто еще из полицейских отозвался на вызов? – спросил Чад.

– Делл Трейси. Он внутри с медэкспертом, – ответил Джарниган дрожащим голосом.

Бросив предостерегающий взгляд на Чада, Джим поднялся на крыльцо, где стоял, охраняя открытую входную дверь, Джарниган, и положил руку на плечо полицейского:

– Не волнуйся, сынок. Все мы здесь – одна команда.

– Так точно, сэр.

– Это твой первый вызов на убийство?

– Так точно, сэр. – Джарниган тяжело вздохнул. Джим повернулся к Чаду:

– Сходи-ка к тем зевакам, перепиши их имена и заодно узнай, известно ли им что-либо о произошедшем. А здесь я сам разберусь.

Чад разозлился. И обиделся. Пусть Джим и старше его по званию, но мог же он послать Джарнигана для опроса любопытных, вместо того чтобы поручать такое дело напарнику. Однако впереди была долгая и утомительная ночь, поэтому Чад решил, что лучше не задираться и сохранять хладнокровие.

– Да, конечно, – пробурчал он и двинулся по подъездной дорожке на улицу.

Джим достал из внутреннего кармана плаща блокнот с шариковой ручкой и обратился к Джарнигану:

– Во сколько вы с напарником прибыли на место происшествия?

– В десять сорок семь.

Джим записал время, адрес места происшествия, температурные и погодные условия. Семнадцать градусов. Прохладно, ясно, небо звездное.

– Расскажи, что вы обнаружили по прибытии?

– Ну… э-э… парень, который звонил на 911, встретил нас в дверях. – Джарниган оглянулся через плечо. – Делл завел его в дом, они сейчас в гостиной.

– Продолжай.

– Парень сказал, что обнаружил потерпевшую по прибытии. Они… э-э… у них было назначено свидание. Он сказал, что, когда приехал, она была уже мертва.

– Я пройду внутрь, – сказал Джим. – Ты оставайся здесь. Поможешь сержанту Джорджу. И не позволяй ему запугивать себя.

– Нет, сэр. Я имею в виду, так точно, сэр, не позволю.

Джим прошел в большой холл с мраморным полом, окинул взглядом ведущую на второй этаж широкую лестницу. Над головой ярко сияла хрустальная люстра. Двустворчатая дверь слева была закрыта, но симметрично расположенная такая же дверь справа была широко распахнута, открывая взору гостиную размером где-то шесть на шесть метров. Дубовый паркет. Камин. Огонь не разожжен. Деревянная каминная полка с вычурной резьбой. Традиционная отделка, созданная, очевидно, очень дорогим дизайнером интерьеров.

Коренастый полицейский в черной униформе беседовал с мужчиной, одетым в дорогой темный костюм в сочетании с белой рубашкой и красным галстуком. Джим подошел к двери в гостиную, и мужчины уставились на него.

– Офицер Трейси, я лейтенант Нортон. Отдел по расследованию убийств.

– Да, сэр.

– А кто это с вами?

Высокий широкоплечий мужчина повернулся к Джиму. Волнистые черные волосы и черные глаза, бронзовая кожа и красивые, испанского типа, черты лица.

«Дьявол с приятной наружностью. Не то чтобы красавчик, как Чад, но здорово впечатляет», – подумал Джим.

– Я Куинн Кортес. – Прищурившись, мужчина взглянул Джиму в глаза. – Это я обнаружил тело мисс Вандерлей.

Куинн напрягся, разглядывая детектива из отдела по расследованию убийств. Где-то он уже видел это лицо. Грубые черты. Короткие каштановые волосы. Возраст – от тридцати пяти до сорока. У Куинна была хорошая память на лица. Полицейский представился Нортоном. Лейтенант Нортон был сантиметров на пять выше Куинна, худощавым, но с хорошо развитой мускулатурой. В утратившем вкус к жизни взгляде его проницательных синих глаз сквозила боль.

– Тот самый Куинн Кортес? – лишенным эмоций голосом спросил Нортон.

– Да, тот самый Куинн Кортес.

– Вы же только что выиграли дело Макбрайера в Нашвилле, – сказал Нортон. – Что привело вас в Мемфис сегодня вечером?

– Лулу… мисс Вандерлей позвонила мне днем и предложила вместе отпраздновать это событие.

– Не могли бы вы восстановить в деталях, как все было с того момента, когда вы подъехали к дому, и вплоть до приезда полицейских?

– Конечно. – Куинну была хорошо известна эта процедура. Будучи адвокатом по уголовному праву, он завязывал дружеские отношения и наживал врагов во многих штатах, где, помимо его родного Техаса, процессуальные нормы позволяли ему вести практику.

– Это ваш «порше» припаркован на подъездной дорожке? – спросил Нортон.

Куинн подтвердил это кивком. Неужели Нортон из тех, кто автоматически испытывает к человеку неприязнь уже только за то, что тот богат и пользуется известностью? В таком случае он пополнит ряды тех идиотов, что, зеленея от зависти, пытались испортить Куинну жизнь. Однако все они убедились в том, что не так-то просто запугать Куинна Кортеса. Правда, прежде он никогда не попадал в подобную ситуацию – никогда не был подозреваемым в деле об убийстве. Куинн прекрасно понимал, что, будучи любовником Лулу, который и обнаружил ее тело, он автоматически становится первым в списке лиц, подпадающих у полиции под подозрение.

– Я приехал сюда около половины одиннадцатого, – сказал Куинн. – Припарковался, покинул машину, подошел к двери и открыл ее ключом, который Лулу прятала под половиком. – Нортон бросил на него косой взгляд и нахмурился. Куинн кивнул: – Да, я знаю, что хранить ключ в таком очевидном месте было не очень-то разумно с ее стороны, но такой уж была Лулу. Ей нравилось играть с опасностью.

– Она всегда была такой?

– Да, черт возьми. Иначе почему бы она вела такой образ жизни? Коль скоро вы ничего не знаете о Лулу, позвольте сообщить вам, что эта женщина любила щекотать себе нервы. Она совершала затяжные прыжки с парашютом, занималась альпинизмом, подводным плаванием и, начиная с пятнадцати лет, постоянно путалась с плохими парнями.

– Вы так давно знаете эту женщину – с пятнадцати лет? – задал следующий вопрос Нортон.

Куинн покачал головой:

– Нет, но она любила откровенничать, а знавшие ее много лет люди подтверждали то, что казалось мне сущим вымыслом.

– Скажите, Кортес, а вы для мисс Вандерлей кем были? Очередным плохим мальчиком или кем-то особенным? – спросил Нортон.

Куинн пожал плечами:

– Я никогда не задумывался об этом, но полагаю, еще одним в длинном списке. Мы с Лулу во многом… были во многом схожи. Ни она, ни я не признавали серьезных отношений.

– Вы были любовниками?

– Да, от случая к случаю. Наши отношения трудно было назвать особыми.

– Когда вы в последний раз встречались с мисс Вандерлей?

– Около шести недель назад. Она приезжала на пару дней в Нашвилл.

– Хм… Ладно, вернемся к сегодняшнему вечеру, к тому моменту, когда вы вошли в дом.

– Я вошел и позвал Лулу, но она не ответила, тогда я прошел прямо в ее спальню. Я решил, что она ждет меня там.

– Спальня хозяйки находится внизу?

– Верно.

– И она была в спальне?

– Да. Лежала на кровати, на спине, в короткой черной ночной сорочке и… ну, вначале я подумал, что она спит. – Куинн стиснул зубы. В расслабленной позе, с закрытыми глазами, Лулу выглядела очень привлекательной. Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Но, едва дотронувшись до ее плеча – на что она никак не отреагировала, – понял, что она не просто спит, хотя ее кожа была еще теплой. Куинн тут же ощутил запах смерти и заметил даже в неясном свете свечей восковую прозрачность кожи. – Лулу была мертва. С момента смерти прошло не больше часа. Трупное окоченение еще не наступило, ее тело было теплым.

– Хм.

По тому, как лейтенант со спокойной задумчивостью разглядывал его, Куинн понял, что детектив скорее всего потащит его за задницу в свой отдел для дальнейшего опроса. Избежать этого можно было только посредством безоговорочного сотрудничества. Нужно убедить полицейского, что он и волоска не трогал на прекрасной головке Лулу.

Но удастся ли ему доказать, что он не убивал Лулу? Алиби на время ее смерти у Куинна не было. В это время он ехал из Нашвилла и по пути остановился, чтобы немного вздремнуть, когда понял, что засыпает за рулем. Он съехал с 40-й автострады где-то между Нашвиллом и Джексоном и проспал больше полутора часов.

Нортон пристально смотрел на Куинна.

– При том что вы с мисс Вандерлей были любовниками, похоже, вы не очень-то переживаете по поводу ее смерти.

– Я не отношусь к эмоциональным типам. Не расклеиваюсь в кризисных ситуациях. В противном случае я не был бы тем самым Куинном Кортесом. Но не сказал бы, что я совсем уж бессердечный негодяй. – Куинн посмотрел прямо Нортону в глаза. – Я хорошо относился к Лулу. Как друг. И как любовник. Если бы я мог предотвратить случившееся, то сделал бы это. Но теперь все, что я могу… что все мы можем, так это определить, как она умерла. И если она была убита, найти того, кто это сделал.

Нортон смерил Куинна скептическим взглядом.

– О нет, лейтенант. Я не убивал ее. У меня не было никаких мотивов.

Прежде чем Нортон успел ответить, в комнату вошел лысоватый мужчина лет пятидесяти с нависшим над ремнем животом.

– Это ты, Джим? – Спросил он.

Нортон повернулся и кивнул:

– Да, это я. Что там у тебя для нас, Юделл? Самоубийство? Несчастный случай? Убийство?

«Джим Нортон, Джим Нортон». Куинн несколько раз повторил про себя это имя, и вдруг его осенило. Джим Нортон двадцать лет назад был полузащитником университетской футбольной команды. Вот где его видел Куинн! Нортон был восходящей звездой, одноклубником Гриффина Пауэлла и его лучшим другом. Весь юг, включая Техас, следил за успехами двух парней. При том что по всем отзывам оба должны были стать звездами Национальной футбольной лиги, довольно странно, что ни один, ни другой так и не стали профессионалами.

– Убийство, – заявил медэксперт. – Удушение.

Куинн и сам подозревал, что это было убийство. Когда он обнаружил Лулу лежащей в спальне, ему отчаянно хотелось верить, что она жива, что ее удастся как-то спасти. Первым порывом было сделать ей искусственное дыхание, но когда он поднял ее безжизненную руку, чтобы проверить пульс, то понял, что приехал слишком поздно. Если бы не тот проклятый сон на полпути, он бы прибыл вовремя и предотвратил ее смерть.

– Есть еще кое-что, – сказал медэксперт.

– Что именно? – спросил Джим Нортон.

– Указательный палец на правой руке ампутирован. После смерти.


Аннабел Остин Вандерлей прекрасно исполняла роль распорядительницы мероприятия. Она была рождена и воспитывалась для исполнения этой роли – как и поколения других женщин в ее семье. Сегодняшнее вечернее торжественное мероприятие – шведский стол для пополнения фонда Кристофера Нокса Тредгилла – собрало цвет общества из Миссисипи, Алабамы и других прилегающих штатов. Цена каждого билета составляла тысячу долларов, и вся вырученная сумма поступала непосредственно на счет фонда, организованного Аннабел десять лет назад, вскоре после того, как ее жених Крис Тредгилл попал в ужасную автокатастрофу, в результате чего у него отнялись ноги. Фонд был предназначен не только для спонсирования научных исследований, но и для оказания материальной помощи парализованным больным и их семьям. Не многим паралитикам посчастливилось, как Крису, родиться в богатой семье, способной обеспечить наилучший уход за больным.

Прошло уже почти два года со дня смерти Криса, но Аннабел до сих пор не могла смириться с его кончиной. В течение многих лет он занимал главное место в ее жизни, хотя они так и не поженились. Это было его решение – не ее.

В родовом поместье, где жил дядя Луис, а сейчас проходил благотворительный ужин, Аннабел переходила из комнаты в комнату, стараясь держать под контролем все: от струнного квартета, игравшего в парадном зале, до лихорадочно суетившихся на кухне поставщиков провизии. Она была превосходной распорядительницей, способной с уверенностью циркача, жонглирующего полудюжиной шаров, одновременно решать несколько задач. Сегодняшнее мероприятие было уже третьим из тех, что проводились под ее руководством в этом месяце.

Когда двадцатитрехлетняя Аннабел собиралась выйти замуж за Криса, она полагала, что к тридцати четырем годам станет матерью нескольких детей и женой губернатора или сенатора. Ведь Крису на роду было написано последовать по стопам отца и деда и сделать политическую карьеру. Но мечтам Аннабел не суждено было сбыться. Она все еще была одинокой и бездетной и свои дни (а нередко и ночи) заполняла тем, что надзирала за деятельностью различных благотворительных организаций Остинов и Вандерлеев.

– Прекрасно выглядишь сегодня, Аннабел, – сказал кузен Уит Вандерлей, подкравшись сзади и обняв ее за талию.

Аннабел замерла. Затем высвободилась и с вымученной улыбкой повернулась к нему.

– Ну а ты красив, как всегда. – Уит был привлекательным мужчиной с аристократической внешностью, и женщины порхали вокруг него, как мотыльки у огня. И те из них, кто подлетал слишком близко, серьезно обжигались. Уит был откровенным мерзавцем, и Аннабел, несмотря на близкое родство с ним, терпеть его не могла. Он не оправдал надежд дяди Луиса, который оказывал щедрую поддержку и ему, и его младшей сестре Лулу.

– Прекрасная, но холодная Аннабел, – тихо, чтобы никто, кроме нее, не услышал, проговорил Уит. – Настоящему мужчине под силу смягчить тебя и отогреть твое застывшее сердце.

– Извини, но я должна…

Прежде чем Аннабел удалось сделать шаг в сторону и покинуть общество надоедливого кузена, тот схватил ее за запястье. Она посмотрела на него, взглядом требуя немедленно отпустить ее.

– Видишь ли, я готов добровольно взять на себя такую работу. Я тот мужчина, который мог бы разжечь тебя…

– Если не хочешь выставить себя на посмешище, то лучше отпусти меня. – Аннабел постаралась придать своим словам максимум убедительности. – В противном случае я буду вынуждена с помощью пощечины согнать самодовольную ухмылку с твоего глупого лица.

Уит тут же отпустил ее, но, наклонившись, прошептал:

– Ну погоди, ты еще у меня получишь.

Аннабел метнула на него убийственный взгляд:

– Может быть, и получу, но не от тебя.

Она быстро зашагала прочь, стараясь тем не менее не привлекать к себе внимания. Если бы Аннабел не обожала дядю Луиса и не испытывала к нему огромного сочувствия, ноги ее больше не было бы в этом доме, где она не раз подвергалась домогательствам двоюродного братца. Направляясь в сторону столовой, чтобы проверить, все ли там в порядке, по пути Аннабел одарила кого-то приветливой улыбкой, а с кем-то перекинулась парой слов. Она знала всех, кто хоть что-то представлял собой, и завязывала ни к чему не обязывающие приятельские отношения с той же легкостью, что и при исполнении обязанностей распорядительницы.

Не успела Аннабел войти в столовую, как к ней подошел дворецкий дяди Луиса, Хирам.

– Мисс Аннабел…

– Да, Хирам. Что такое?

– Шериф Броди стоит у парадных дверей, мэм. Хочет поговорить с вами.

– Шериф Броди? Он сказал, в чем дело? – Неужели Уит опять влип в какую-то историю? Не будь дядя Луис так богат и не имей он политических связей, Уит давно сидел бы в тюрьме за совращение несовершеннолетних. В их округе ни для кого не было секретом, что Уит Вандерлей испытывает склонность к юным девочкам. А также болезненную тягу к грубому сексу.

– Нет, мэм, но, похоже, ничего хорошего. Он сказал, что это касается мисс Лулу, и хотел говорить только с вами.

Какое отношение мог иметь шериф Броди к выходкам Лулу? Она ведь еще пять лет назад переехала в Мемфис и жила в старом доме матери в районе Чикасо-Гарденс. Этот дом дядя Луис купил своей бывшей жене в качестве части выплаты по договору о разводе, когда Лулу было двенадцать.

– Хирам, проводите, пожалуйста, шерифа Броди в кабинет дяди Луиса, но так, чтобы его не видели гости. Передайте, что я не заставлю его долго ждать.

– Хорошо, мэм.

Что бы ни привело шерифа в этот дом, Аннабел не хотелось, чтобы их гости узнали о присутствии здесь полицейского.

Обойдя столовую и убедившись, что шампанское в достаточной степени охлаждено и готово для поднятия тостов в приближавшуюся полночь, Аннабел тихо выскользнула из комнаты и поспешила в кабинет дяди. Как только она вошла в кабинет, шериф Броди, коренастый мужчина средних лет, снял шляпу и подошел к ней:

– Мисс Вандерлей, боюсь, я принес вам очень плохое известие.

У Аннабел сдавило сердце.

– Это известие касается Лулу?

– Да, мэм.

– Что? Она попала в аварию? Сильно пострадала?

– Мне очень не хочется выступать в роли вестника беды, но… ваша кузина Лулу мертва.

В желудке Аннабел затянулся тугой узел.

– Лулу мертва? Как? Когда?

– Сегодня вечером она была найдена мертвой в своей спальне. Полиция Мемфиса рассматривает дело по факту ее смерти как криминальное.

– Вы хотите сказать, что Лулу кто-то убил?

– Похоже, что так. Мне ужасно жаль, мисс Вандерлей. Если хотите, можете связаться с полицейским управлением Мемфиса сегодня же или завтра утром. Расследование ведет лейтенант Нортон.

Аннабел пожала шерифу руку и поблагодарила за то, что он лично пришел, чтобы сообщить ей столь ужасное известие. Когда она позвала ожидавшего в коридоре Хирама и попросила провести шерифа к выходу, единственной мыслью, безотвязно сверлившей мозг, было – как, в какой форме сообщить дяде о произошедшем. Ведь Лулу была светом в окошке для дяди Луиса. Он души не чаял в дочери, которая появилась на свет, когда ему было уже пятьдесят. Теперь же, когда его здоровье явно пошатнулось, весть о том, что его девочка, которую он постоянно баловал и любил до безумия, мертва, может просто убить его.

Глава 2

Сидя в одиночестве в тихом офисе на десятом этаже Центра криминальной юстиции на Поплар-авеню и ожидая адвоката, Куинн Кортес пил кофе и твердил себе, что дела не так уж плохи, как может показаться. В конце концов, полиция не арестовала его. Против него не выдвинуто обвинение в убийстве Лулу. Пока.

«Пока? Да никогда. Ты не убивал ее. Нет никаких доказательств, что это сделал ты. Даже если детективы подозревают тебя – а, по-видимому, так оно и есть, – шансов доказать, что ты убил Лулу, у них нет. Да, но и тебе не доказать, что ты этого не делал».

У Куинна раскалывалась голова. В висках стучало так, будто по ним колотили тяжелыми кувалдами. Откинув голову назад и прижав затылок к прохладной стене, он попробовал снять боль, массируя виски.

Еще тогда, когда Куинн проснулся после вынужденного полуторачасового отдыха на полпути из Нашвилла в Мемфис, он почувствовал тупую боль в висках, изгнать которую не удалось с помощью двух таблеток аспирина. Обнаружение тела Лулу и общение с полицейскими лишь усилили головную боль до размеров мигрени. Куинн всегда был здоров как бык, однако за последние восемь или девять месяцев он уже не в первый раз испытывал сильные головные боли. Происходило это так: перед глазами вдруг начинало все плыть, и на некоторое время Куинн терял сознание. Приходя в себя после такого приступа, он ощущал сильную головную боль, которая через некоторое время проходила. Наверное, ему следовало бы обратиться к врачу, однако он не спешил с этим, каждый раз полагая, что больше такое не повторится. В конце концов, этих приступов было не так уж много: всего три, включая сегодняшний.

Хотя у Куинна было бесчисленное множество подзащитных, обвиняемых в убийстве, сам он никогда не оказывался в таком положении. Никогда не был подозреваемым. И никогда не находил тел жертв преступления.

Бедная Лулу. Господи, ну кто мог убить ее? И почему? Может быть, как личность она не приносила особой пользы обществу, поскольку никогда нигде не работала и не оказывала помощи ни одной живой душе, но ведь и вреда никому не причиняла. Порхала по жизни, стараясь получить от нее максимум удовольствия. Заражала окружающих жизнерадостностью и весельем и была чертовски хороша в постели.

Куинн поморщился. Напомнил себе, что не пристало так говорить о покойных, и сокрушенно помотал головой. Кого он обманывает? Лулу была бы счастлива знать, что он считал ее непревзойденной в постели. Она гордилась своей гиперсексуальностью и вела себя в спальне как настоящая тигрица.

«Не знаю, кто и почему убил тебя, милая, но если полиции не удастся найти твоего убийцу, то я найду его сам».

Открылась дверь, и в дверном проеме показалась голова сержанта Джорджа, который провозгласил:

– Ваш адвокат явился.

Сержант Джордж оказался настоящим занудой, но лейтенант Нортон вел себя, как и подобало профессионалу.

Куинн потер пальцами виски, затем опустил руки на колени и посмотрел на нагловатого молодого полицейского. У него появилось внутреннее ощущение, что Чад Джордж никак не мог понравиться ему, независимо от обстоятельств встречи с ним.

– Мы не выдвигали против вас никаких обвинений и не допрашивали вас. Просто задали несколько вопросов, – сказал сержант. – Стоило ли вызывать адвоката?

– Думаю, стоило. – Куинн поднялся во весь свой стовосьмидесятипятисантиметровый рост и посмотрел прямо в глаза полицейскому. Джордж был невысокого роста – всего сто шестьдесят пять – сто семьдесят сантиметров – и для мужчины слишком красивым. Наверняка другие офицеры подтрунивали над его голливудской внешностью. Дразнили Брэдом Питтом или еще каким-нибудь киношным красавчиком.

Губы Джорджа чуть растянулись в полуулыбке, после чего он отступил назад, пропуская Кендал Уэллс. Та прошла мимо сержанта, словно мимо пустого места, и, войдя, закрыла за собой дверь. Куинн ухмыльнулся, представив возмущение полицейского, которого не только проигнорировали, но еще и захлопнули дверь перед его носом. Чад Джордж явно не привык к такому обращению со стороны женщин. Но Кендал была необычной женщиной.

– Надеюсь, ты не болтал лишнего. – Кендал подошла к Куинну, громко стуча по полу сапогами на высоких каблуках.

Куинн окинул свою адвокатессу внимательным взглядом. Мисс Уэллс выглядела впечатляюще. Высокая, подтянутая и длинноногая, она не отличалась классической красотой, но, несомненно, была очень привлекательной женщиной. Одевалась в лучшее, что могла позволить себе при ее приличных доходах. Сшитые на заказ костюмы. Неброские золотые украшения. Ярко-красный цвет ухоженных ногтей должен был служить предупреждением, что эта красивая женщина может быть и опасной, возможно даже, смертельно опасной.

Они были знакомы уже немало лет – с тех пор, как вместе вели первое дело, порученное Кендал адвокатской конторой «Гамильтон, Джеффри и Ллойд», которая, впрочем, впоследствии сменила название на «Гамильтон, Джеффри, Ллойд и Уэллс». В возрасте сорока четырех лет она выглядела максимум на тридцать пять. Поддерживая хорошую физическую форму, подкрашивая тронутые сединой волосы, Кендал легко вводила в заблуждение не знавших ее подлинного возраста людей. Но Куинн знал. Ему было известно о ней многое. Какое-то время они были любовниками, и Кендал нравилось болтать после любовных утех, причем в основном о себе. Несмотря на то что они не виделись около пяти лет, она была первой, о ком он подумал, решив, что ему срочно нужен высококлассный адвокат.

– Хорошо выглядишь, – сказал Куинн.

Кендал улыбнулась.

– А ты хреново.

Он почесал затылок:

– У меня жутко разболелась голова.

– У любого заболит голова, если ему приведется обнаружить мертвую любовницу.

Куинн пристально смотрел на Кендал.

– Я не убивал Лулу.

– Приятно это слышать.

– А они считают, что это сделал я? – Куинн сопроводил свой вопрос кивком в сторону закрытой двери.

– Возможно. Ты ведь и сам знаешь, что любовники и мужья первыми подпадают под подозрение.

– Я сообщил им о нашей с Лулу договоренности встретиться поздним вечером. Сказал, что приехал на автомашине из Нашвилла, прошел в дом и нашел ее в спальне мертвой. Но как только сержант Джордж начал намекать на то, что у меня были основания желать смерти Лулу, я отказался отвечать без адвоката.

– И позвонил мне. Умный мальчик.

– Миссис Кортес дураков не рожала.

– А у тебя были причины желать смерти Лулу Вандерлей?

Куинн бросил сердитый взгляд на своего адвоката:

– Не рано ли записывать меня в злодеи?

Кендал пожала плечами:

– Они в любом случае постараются повесить это на тебя. Ты ведь крупная птица. Все время на первых полосах газет. Подумай только, как это скажется на карьерах не только Джорджа и Нортона, но и окружного прокурора. Я знаю Стивена Кемпбелла. Он очень амбициозный тип. Осудить Куинна Кортеса за убийство – лучшего дела для него просто не придумать.

– У меня не было никаких причин убивать Лулу. Мы были друзьями… любовниками.

– Ваши отношения не были серьезными?

– Разве у меня с женщинами бывали когда-нибудь серьезные отношения?

– Хм… – Кендал окинула его задумчивым взглядом. – А Лулу? Ей не хотелось от тебя чего-то большего?

Куинн покачал головой:

– Насколько я знаю, нет. Недель шесть назад она приезжала в Нашвилл, где провела со мной пару дней. С тех пор я не видел ее. Она позвонила мне сегодня днем, поздравила с победой в деле Макбрайера и пригласила в Мемфис, чтобы вдвоем отпраздновать это событие.

– А другие ее ухажеры? Не знаешь, не встречалась ли она с кем-нибудь еще? С каким-нибудь ревнивым типом?

– Мы никогда не говорили о других любовных связях.

– Хотелось бы, чтобы у нее оказался ревнивый любовник. Это по крайней мере вынудило бы полицейских переключить внимание на другой объект.

– Послушай, мы можем обсудить детали позже. Мне хотелось бы выйти отсюда. Сейчас же.

– Это можно устроить. Если к тебе еще есть вопросы, мы можем вернуться утром. На такой ранней стадии расследования у них вряд ли найдутся веские основания для твоего задержания. – Кендал взяла его под руку. – У тебя есть место для ночлега?

– Сниму номер в «Пибоди» или…

– Проведешь ночь у меня.

Куинн испытующе посмотрел на нее. Последней дошедшей до него новостью о Кендал была та, что четыре года назад она вышла замуж.

– Мы расстались, – сказала она, будто прочитав его мысли. – Финальная процедура развода состоится в следующем месяце.

– Мне жаль, что твой брак не состоялся.

– Да, мне тоже. – Кендал пожала плечами. – Он неплохой человек. Вдовец. Двое детей-подростков. Мне казалось, это как раз то, что мне нужно, но я ошибалась. Мне больше подошел бы человек моего же плана.

– И что это за человек?

– Такой сволочной развратник, как ты, Куинн.


– Аннабел? – Голос Уита Вандерлея дрожал от нетерпения. – Хирам сказал, что ты срочно хотела видеть меня. Могу я надеяться, что ты изменила мнение по поводу…

Аннабел обернулась и одарила кузена презрительным взглядом.

– Помолчи, ради Бога.

Уит озадаченно посмотрел на нее:

– Ты плакала. Что случилось?

Он попытался было приблизиться к ней, но она протестующе выставила вперед руку.

– Только что здесь был шериф Броди. Он приехал, чтобы лично сообщить дурные новости… о… – Аннабел сглотнула подступившие вновь слезы… – Лулу.

Уит побледнел:

– Что с ней случилось? Она попала в аварию? Черт, сколько раз я просил ее не ездить так быстро.

– Дело не в аварии.

– Тогда в чем? Что случилось? Она в больнице? Нам нужно…

– Лулу убили, – с трудом выдавила из себя Аннабел. Стоило произнести это вслух, и реальность происшедшего навалилась на нее с ещебольшей тяжестью.

– Убили? – Уит потряс головой. – Но это невозможно. Кому понадобилось ее убивать? Все любили ее. Ты же знаешь. – Бледный и трясущийся, Уит ошалело смотрел на Аннабел.

– Сейчас же возьми себя в руки. Не раскисай. Нам еще предстоит известить об этом дядю Луиса.

– Папу? О Господи! Это убьет его.

– От тебя требуется только позвонить доктору Мартину, сообщить ему о случившемся и попросить немедленно приехать сюда. У меня назначено несколько встреч здесь, но, как только прибудет доктор Мартин, мы втроем отзовем дядю Луиса и скажем ему.

– Знаешь, я никогда не завидовал ей. – Уит улыбнулся, и на его лице появилось умильное выражение. – Мне было пятнадцать, когда она появилась на свет, и я должен был бы ненавидеть ее, но этого не было. Я полюбил малышку, едва только увидел. Знал ведь, что папа любит ее намного больше, чем меня, и тем не менее…

Аннабел не хотелось выслушивать его излияния. Тем более сейчас. У нее не было ни времени, ни желания выслушивать покаянные речи Уита. А все свидетельствовало о том, что ему не терпелось выговориться.

– Позвони отсюда доктору Мартину. – Проходя мимо кузена к двери, Аннабел приостановилась и сочувственно улыбнулась ему. Будучи от природы заботливой и чуткой, она вдруг ощутила желание обнять и приободрить его. И все же не смогла преодолеть неприязнь и заставить себя прикоснуться к нему.

По коридору Аннабел шла с высоко поднятой головой. Глаза были сухими. Но больно щемило сердце. Бедная Лулу. Какой бы взбалмошной она ни была, какую бы никчемную жизнь ни вела, как бы ни огорчала отца, смерти она не заслуживала. Сообщение об убийстве в Мемфисе светской львицы, дочери мультимиллионера, главы клана Вандерлей из штата Миссисипи, появится на первых утренних полосах газет. С утра первым делом нужно будет отправиться в Мемфис. Необходимо взять на себя ответственность представлять семью, исполнив таким образом свой долг. А еще Аннабел хотела лично проследить за поимкой и наказанием убийцы Лулу.


Куинн припарковал «порше» в центральном районе Саут-Блуфф, в двухместном гараже рядом с «БМВ» Кендал. Подождав, пока он достанет из багажника свою сумку, она придержала дверь и пропустила его через кухню в свой престижный дом. Проследовав в просторную гостиную, Куинн отметил, что интерьер отражает характер хозяйки. Сверкающий, опрятный и современный. Обилие стекла и черно-белых цветов с отдельными удачными вкраплениями желто-коричневого и кремового цвета. И все же помещению явно недоставало домашнего уюта.

У Куинна был пентхаус в Хьюстоне, бунгало на Ямайке и пай в сезонном посещении горнолыжного курорта в Вэйле. Но своего дома у него не было. Даже ранчо, купленное в холмистой местности рядом с поместьем старого друга Джонни Мака Кахилла, нельзя было назвать домом.

Ему не нужен был дом. Он всегда был слишком увлечен карьерой, сколачиванием состояния и не заботился о таких приземленных и несущественных материях, как дом. Сейчас у него было все, чего он хотел. И даже больше. Так почему же он ощущал такую пустоту? И такое одиночество?

Кендал остановилась у длинной стойки, отделявшей гостиную от сверкающей нержавеющей сталью современной кухни.

– Могу приготовить чай. А хочешь, можно чего-нибудь и покрепче.

– Я не против горячего чая и пары таблеток аспирина. – Куинн помассировал указательным пальцем правый висок.

– Горячий чай и аспирин – это я мигом. – Кендал кивнула в сторону уходящего вправо от гостиной коридора: – У меня две спальни для гостей. Выбирай любую. В обеих отдельные ванные комнаты.

Куинн кивнул:

– Мне все равно. Во всяком случае, сегодня. Спасибо, что предоставила мне место для ночлега. В такие моменты нет ничего лучше чашки горячего чаю и капельки сочувствия.

Кендал взглянула на него с подозрением, будто засомневалась в его искренности.

– Можешь пить чай, сколько захочешь, но сочувствия не дождешься.

Куинн издал глубокий вздох, сопроводив его горьким смешком.

– Я имел в виду сочувствие в буквальном, а не в метафорическом смысле. У меня и в мыслях не было, что ты пригласила меня к себе с какой-то задней мыслью.

Похоже, это удивило ее.

– А ты изменился.

Куинн пожал плечами:

– Если и изменился, то не очень. А от тебя я жду чашку чаю, пару таблеток аспирина… и, может быть, немного искреннего участия. Я не преступал закон с юношеской поры. Мне не нравится это ощущение: быть подозреваемым в убийстве. И хотя нас с Лулу не связывали серьезные отношения, она небезразлична мне.

– Настолько, насколько ты обычно бываешь небезразличен к женщинам. Ты это имеешь в виду, да?

– Неужели я заставил тебя страдать? Тогда, когда мы…

Кендал рассмеялась:

– Господи, какое самомнение. Нет, я вовсе не страдала из-за тебя. И прежде чем ты сделаешь очередной ошибочный вывод, хочу сказать, что я не сохла по тебе все эти годы. Просто я знаю тебя. Вернее – раньше знала.

– Вот уж не думал, что настолько неприятен тебе.

– Ты не был неприятен мне тогда, да и сейчас я не испытываю к тебе неприязни. Черт, Куинн, будь ты мне неприятен, я не бросилась бы по первому зову на твою защиту. И не пригласила бы тебя к себе, если бы…

Кендал остановилась на полуслове, следя за тем, как он бросил на пол свою сумку и двинулся к ней. Остановившись в полуметре, Куинн протянул руку и тронул кончиками пальцев ее щеку.

– Это не из-за меня, правда? Это из-за твоего бывшего. Мужик, наверное, доставал тебя, да?

Тяжело вздохнув, Кендал повернулась и направилась к буфету. Доставая с полки коробку с пакетиками чая, пояснила:

– Его зовут доктор Джонатан Майлс. Я безумно влюбилась в него. У нас был великолепный секс. Двое его детей были настоящими монстрами, и они ненавидели меня. Мы думали, что это пройдет, их отношение изменится. Не изменилось. В конце концов он выбрал детей. Не могу судить его за это. Ведь он все еще любил свою покойную жену, а это были ее дети.

– Хорошо, что ты покончила с ним, милая. Он не достоин тебя.

– Не достоин. – Кендал тяжело вздохнула, затем наполнила водой чайник и поставила на керамическую электроплиту. Чуть улыбнувшись, она взглянула на Куинна: – Почему бы тебе не выбрать спальню и не принять душ? К тому времени и чай будет готов. У тебя осталось не так уж много времени для сна.

Куинн кивнул и вышел в коридор. Нет, сегодня ему не заснуть. Он знал, что стоит закрыть глаза, и в его воображении предстанет лежащее на кровати безжизненное тело Лулу. Прекрасное и сексуальное даже в смерти. И ее окровавленная рука с отсутствующим пальцем. Кому понадобилось отрезать у нее указательный палец?


Из дальнего угла спальни Аннабел наблюдала за тем, как доктор Мартин суетится вокруг пожилого человека. Стоявший рядом Уит вел себя очень корректно, сдерживал свои эмоции, старался угодить отцу. Аннабел полагала, что он по-своему любил дядю Луиса.

– Нет, пожалуйста, скажите, что это неправда, – стонал Луис Вандерлей, затихая под действием успокоительного средства. – Моя маленькая Лулу. Моя драгоценная девочка. Она не может умереть.

– Ну-ка лягте на спину и расслабьтесь, Луис, – увещевал его доктор Мартин.

– Аннабел, – позвал племянницу Луис.

Она подошла к кровати. Доктор Мартин сочувственно посмотрел на нее и отошел в сторону. Аннабел наклонилась и взяла дядю за руку:

– Я здесь.

– Поезжай в Мемфис. Выясни, что произошло. Наша Лулу не могла умереть.

Аннабел сжала покрытую старческой пигментацией руку.

– Я отправлюсь туда рано утром. И позвоню тебе, как только что-нибудь выясню.

– Кто-то солгал нам, – прошептал Луис. – Лулу не умерла.

Наклонившись, Аннабел коснулась губами дядиного лба.

Он закрыл глаза и тяжело вздохнул. Отец Аннабел – самый младший ребенок в семье – был на пятнадцать лет младше старшего брата, дяди Луиса. Между ними родились две сестры: ушедшая в мир иной всего несколько лет назад Мета Энн – незамужняя бездетная деловая женщина, всю жизнь беззаветно помогавшая Луису в деле управления обширной империей Вандерлеев, и Аннабел, умершая еще в сороковых годах в возрасте трех лет от полиомиелита. И та, и нынешняя Аннабел были названы в честь прабабушки, которая прибыла из Франции, чтобы в 1855 году стать невестой Эдварда Вандерлея.

– Отдыхай, дорогой. – Аннабел обожала дядю Луиса, который сумел заменить ей родного отца, умершего от сердечного приступа семь лет назад. – Я выясню, что случилось с Лулу. Обещаю.

Доктор Мартин остановил ее на выходе из комнаты:

– Аннабел!

– Да?

– Ему уже семьдесят восемь, здоровье слабое, а это известие стало для него ужасным потрясением.

– Не хотите же вы сказать, что отец может умереть? – ужаснулся Уит.

– Тише. – Аннабел взглянула на дядю, который казался спящим, и сердито посмотрела на Уита. – Он может услышать.

– Он отключился, – ответил Уит.

– Должен вас предупредить, что вы должны быть готовы ко всему, – сказал доктор Мартин. – Луис вполне может пережить и это, но… Что ж, в некотором смысле все зависит от его желания жить. Мне приходилось иметь дело с пациентами, которые, утратив волю к жизни, угасали в течение нескольких месяцев или даже нескольких недель.

– Я знаю, ради чего дядя Луис захочет жить, – сказала Аннабел. – Когда он окончательно осознает, что Лулу мертва, ему будет важно знать, что ее убийца наказан. Только это придаст дяде Луису силы.

Доктор Мартин покачал головой:

– Месть может быть сильным мотивационным фактором. Только смотрите, чтобы она не сыграла с ним злую шутку. Да и с вами тоже.

– Я не имела в виду месть. Я уверена, что дядя Луис, как и я сама, будет молить Бога, чтобы восторжествовала справедливость.


Куинн лежал на спине, подложив под затылок ладони с переплетенными пальцами. Чашка чаю, пара таблеток аспирина и сочувственное внимание Кендал несколько способствовали ослаблению головной боли, но не помогли провалиться в сон. А ведь всего через несколько часов ему предстояло снова отправиться в полицейский участок, чтобы ответить на новые вопросы по поводу смерти Лулу.

Господи, как же ему хотелось вернуть время назад и… И что? Отказаться от приглашения Лулу приехать в Мемфис? Прибыть в дом Лулу раньше и успеть предотвратить убийство?

Куинн повернулся на бок и посмотрел на стоявший у изголовья будильник с цифровым табло. Четыре сорок три.

Насколько он знал, Лулу, как никто другой, любила жизнь. Она стремилась испробовать в жизни все. В ее двадцать семь лет у нее вся жизнь была впереди. Замужество, дети, развод, новые замужества и разводы. Куинн с тихим смешком вспомнил, как они вместе чудили. Лулу была женской копией его самого. Недоброжелатели называли ее шлюхой. Те же, кто хорошо знал, считали ее раскрепощенной. Она так же любила мужчин, как он женщин. У них, пожалуй, были одинаковые принципы отношений с противоположным полом. Никаких сдерживающих факторов. Для связи пригоден любой объект. Никаких обязательств. Никаких обещаний. Секс ради секса. И никакой любви. Любовь – для дураков. А Лулу была не глупее Куинна. Знала, что к чему.

Может быть, она связалась с кем-то, кто отказался играть по ее правилам? Может, кто-то решил, что если невозможно заставить Лулу принадлежать только ему, то пусть она не достанется никому?

Если полиция бросит все силы на то, чтобы доказать, что Лулу убил он, настоящий убийца может ускользнуть. Этого нельзя допустить. Нужно не только найти способ доказать свою невиновность, но и сделать все возможное и невозможное, чтобы привлечь убийцу Лулу к ответу.

Глава 3

Куинн грыз плитку высокобелковой смеси, предложенную Кендал с чашкой кофе. Кофе был хороший – черный и крепкий, как он и любил. Белковая же плитка имела вкус куска картона, покрытого тонким слоем дешевого шоколада. Куинн предпочитал на завтрак бифштекс и яйца. Он старался не изменять привычкам ни дома, ни в других городах, пользуясь услугами небольшого штата хорошо оплачиваемых работников, путешествовавших вместе с ним. Но вчера после оправдания Макбрайера он отослал обслуживающий персонал назад в Хьюстон, рассчитывая вернуться домой самолетом не позже чем в понедельник утром. Выходные же Куинн планировал провести с Лулу.

– У меня есть пшеничный хлеб с низким содержанием холестерина, – сказала Кендал. – Могу сделать тебе тосты.

Куинн посмотрел на сидевшую рядом за стойкой кухонного бара Кендал. Как ей удавалось выглядеть такой отдохнувшей и свежей в половине восьмого утра, если они разошлись по спальням только около трех? Желто-коричневый костюм, в тон сапогам и маленькой сумочке, лежавшей на стойке рядом с красным кожаным портфелем, великолепно сидел на ней. Все, что касалось Кендал, было превосходным: от модной короткой стрижки до неброского макияжа.

– Не беспокойся, я не голоден. – Куинн положил на салфетку недоеденную плитку и поднес к губам кофейную чашку.

– Ты поспал хоть немного?

– Немного, – солгал Куинн. Ему так и не удалось заснуть. Лишь пару раз он проваливался в дремотное состояние.

– Следует ли напомнить тебе, чтобы сегодня во время допроса ты мыслил как адвокат, а не как подозреваемый в убийстве?

– Буду спокойным, сдержанным и логичным, – кивнул Куинн. – Не буду поддаваться эмоциям и буду помнить, когда предоставлять слово своему адвокату.

– Пай-мальчик.

– Милая, я никогда не был пай-мальчиком. – Куинн Кортес был кем угодно, но только не хорошим мальчиком. Он полагал, что добродетель переоценивают, и предпочитал быть богатым, влиятельным и успешным. Возможно, на пути к успеху ему пришлось поступиться некоторыми важными принципами, но он не сомневался, что снова прошел бы тот же путь, ничего не меняя. Разве что ему довелось бы вернуться к самому началу, когда Рико Кортес женился на Шейле Куинн из-за того, что обрюхатил ее, а через несколько месяцев после рождения сына просто исчез.

Кендал рассмеялась:

– Мне нравится твоя самонадеянность, но советовала бы несколько умерить ее сегодня. И, ради Бога, постарайся показать, что тебя расстроила смерть Лулу Вандерлей, ладно?

– Я и в самом деле расстроен, – сказал Куинн. – Не могу сказать, что совсем сломлен, но… я хочу быть уверен, что кто бы ни был убийцей Лулу, он будет пойман и наказан.

– Если будет найден настоящий убийца, с тебя будут сняты все подозрения.

– Я хочу, чтобы убийца ответил за содеянное не из каких-то эгоистических соображений, а потому, что Лулу не заслуживала смерти. – Куинн стукнул чашкой о стойку, выплеснув немного кофе на руку.

– Ты действительно любил ее, да?

Куинн нахмурился.

– А тебе кажется странным, что я мог любить женщину, которая была моей любовницей?

– Нет. – Кендал задумчиво смотрела на него. – Что я нахожу действительно странным, так это то, что ты вообще способен любить женщину, любую женщину.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду? Я люблю женщин. Всех женщин. И ты тоже должна знать это.

– Да, ты можешь заниматься любовью с женщинами, с любыми женщинами. Но это не значит, что ты любишь их. Если бы ты любил женщин, то не поступал бы с ними так, как это у тебя принято.

– Ни одна из них не жаловалась, – непроизвольно вырвалось у Куинна.

– Уверена, что ни одна женщина не жаловалась на твои достоинства любовника. Но как быть со всеми разбитыми сердцами? Тебе никогда не приходило в голову, что десятки женщин мечтали бы видеть великого Куинна Кортеса на коленях, молящим о любви?

– По-моему, ты сказала, что я не причинил тебе боли, когда мы…

– Я говорю не о себе, а о твоей репутации. Неужели до тебя не доходит, что если Лулу сказала хотя бы одному человеку о своем желании получить от тебя больше, чем просто страстный секс, то полиции нетрудно будет состряпать вокруг этого целое дело? Вроде того что она цеплялась за тебя и ты не мог отделаться от нее иначе, как только убив.

– Лулу никогда не говорила, что ждет чего-то большего от наших отношений.

– Она не говорила этого тебе, но можешь ли ты быть на сто процентов уверенным, что она не говорила никому другому, что любит тебя и хотела бы большей определенности в ваших отношениях?

Куинн слез с высокого табурета и размял ноги.

– Я не могу знать точно, что могла или не могла сказать Лулу кому-то другому. И все же уверен, Лулу не искала постоянных связей ни со мной, ни с кем-то еще.

– Надеюсь, члены ее семьи и друзья подтвердят это. – Кендал отпила глоток кофе.

– Члены семьи Лулу… – Куинн охнул. – Я и забыл о них. У нее не очень-то здоровый отец и сводный брат где-то в Миссисипи. Старик все еще руководит империей Вандерлеев с помощью кузины Лулу. Кажется, ее зовут Аннабел. Да, точно. Лулу говорила: «Аннабел – святая, настоящая мученица. Я люблю ее, но она такая зануда». Наверное, полиция Мемфиса ее известила…

Кендал встала и обняла Куинна. Он посмотрел ей в глаза:

– Думаешь, они собираются обвинить меня в убийстве Лулу?

– Я думаю, что если не будет найден другой подозреваемый, то даже при наличии минимума косвенных улик они попытаются навесить это на тебя.


Сидя в знававшем лучшие времена пикапе «шевроле» и прихлебывая черный кофе из кружки-контейнера, Джим Нортон медленно ехал по запруженной Поплар-авеню в направлении Центра криминальной юстиции. Перед тем как покинуть свою квартиру, он опустошил миску кукурузных хлопьев, запив их кружкой высококалорийного варева. Ему удалось поспать около четырех часов. Ночью он безуспешно пытался дозвониться до бывшей жены. Ему не было дела до того, где или с кем находилась Мэри Ли, но очень хотелось знать, где его сын. Снова ночует у друга? Как только у Мэри Ли начинался сексуальный зуд, она отсылала Кевина на ночь к приятелю.

Можно было бы высказать свое возмущение. Раньше он так и делал. Но Мэри Ли тут же шла в наступление, говоря, что ему еще повезло, раз он хоть как-то участвует в опеке.

– Хочешь лишиться права на посещение ребенка? – спросила она, когда он предложил забирать Кевина к себе на время ее свиданий. – Будь доволен, что я вообще разрешаю тебе время от времени видеться с сыном. В конце концов, это я дала согласие на предоставление тебе права посещения…

Нужно будет позвонить ей позже, чтобы напомнить, что он собирается забрать сегодня вечером Кевина и пробыть с ним до утра понедельника. Джим хотел провести с сыном завтрашний день в семье своей сестры Сьюзен. Кевин с удовольствием общался с двумя кузенами-близнецами, которые были всего на год старше, чем он, и с кузиной, двумя годами младше его. Джиму нравилось, что сын мог видеть, как живет настоящая семья. Ему бы хотелось, чтобы и Кевин жил в такой же истинно американской семье с заботливой мамой, пекущей яблочные пироги. Но и он сам, и Мэри Ли сделали все, чтобы испортить друг другу жизнь. Из-за этого Кевин никогда не обретет того, чего так желал для него Джим.

Конечно, проще было свалить всю вину на Мэри Ли. И иногда, изрядно выпив, Джим так и делал. Но, будучи совершенно трезвым, при беспощадном дневном свете он не мог не признать и своей доли вины. Будучи молодым, отчаянным и обуреваемым честолюбием, Джим не очень-то баловал вниманием жену и сына. Из-за его заносчивости и самонадеянности был убит напарник, а сам он оказался в больнице, да к тому же еще со свалившимися на голову неприятностями в отделе. К моменту морального и физического исцеления он успел потерять жену, хотя развелись они тремя годами позже.

Припарковав машину на привычном месте и отстегнув ремень безопасности, Джим достал мобильный телефон и нажал кнопку вызова домашнего телефонного номера бывшей жены. К его немалому удивлению, после пятого гудка она ответила.

– Мэри Ли?

– Да. А ты кого хотел? Царицу Савскую?

– Я пытался дозвониться до тебя ночью.

– У меня было свидание.

– И ты задержалась допоздна, да?

Мэри Ли рассмеялась:

– Это было свидание на всю ночь. Я только что вернулась.

Если Мэри Ли думала, будто известие о том, что накануне она провела ночь с каким-то парнем, заденет его, то ошибалась. Джима ранил лишь один случай ее измены. Тот, когда он застукал ее в постели с тем тренером. После этого ему было все равно, с кем еще она трахалась. Правда, было неприятно, что у матери Кевина была репутация… какая? Может быть, нимфоманки, расставлявшей ноги по просьбе любого парня в Мемфисе? Мэри Ли всегда была неуемной в сексе и, видит Бог, отнюдь не была девственницей, когда они поженились, но Джим не придавал этому значения. Он безумно любил ее. Сходил по ней с ума. И она любила его. Он знал это.

– Я просто хотел напомнить тебе, что заберу Кевина сегодня в половине седьмого, – только и сказал Джим. Сейчас не время говорить Мэри Ли о том, что Кевин проводит слишком много времени в домах чужих людей.

– Он будет готов. С нетерпением ждет встречи с тобой.

– Да, мне тоже не терпится встретиться с ним.

– Джим?

– Что?

– Сегодня в «Коммерческом вестнике» я прочитала, что вы с напарником занимаетесь убийством Лулу Вандерлей. А Лулу Вандерлей была весьма влиятельной особой, не так ли? Так что если вам удастся найти ее убийцу и засадить его, ведь это никак не повредит твоей карьере, правда?

– Перспективы моей карьеры уже давно не волнуют меня.

– Тебя уже и многие другие вещи не волнуют.

– Такова жизнь. – Джим тяжело вздохнул. – Передай Кевину, что я заеду в половине седьмого.

Джим отключил телефон, не дожидаясь, пока Мэри Ли скажет еще что-либо неприятное. Все-таки нужно будет как-нибудь поговорить с бывшей женой без мыслей о том, как оно могло бы обернуться. Все эти «если бы только не…» – игры для идиотов.


Аннабел вышла из своего белого «кадиллака» и с глубоким вздохом забросила на плечо кожаную сумочку. По пути из Остинвилла она сделала около дюжины звонков по спутниковой связи, которая позволяла без риска отвлечься от дороги и спокойно вести машину. Переговорила с президентом и двумя вице-президентами компании «Вандерлей инк.» и помогла их заведующему отделом по связям с общественностью составить текст заявления по поводу убийства Лулу. Кроме того, она дважды звонила дяде Луису, и ее сердце сжималось при звуке его слабого, дрожащего голоса. Узнав, что доктор Мартин позаботился о том, чтобы за дядей был установлен круглосуточный уход в течение всей недели, Аннабел немного успокоилась.

Рано утром перед отъездом она успела ответить на несколько телефонных звонков репортеров газет и телевидения, как местных, так и штата, и даже национальных. Убийство ее двоюродной сестры оказалось в передовицах новостей не только в штате Миссисипи, но и по всему югу страны. Даже сейчас, через двенадцать часов после сообщения шерифа Броди, Аннабел было трудно поверить в реальность произошедшего. Смириться с потерей близких всегда трудно. Аннабел уже приходилось испытывать горе утраты – сначала это была смерть тети Меты Энн и родителей, потом она потеряла Криса. Когда умирает кто-то молодой, как Лулу, утрата кажется еще более болезненной из-за ощущения, что человек лишился возможности прожить полную жизнь. Такие чувства Аннабел уже испытывала два года назад, когда умер Крис. Он так долго был смыслом ее жизни, что сразу после похорон она совсем расклеилась. Но не в характере Аннабел было поддаваться депрессии и жалеть себя. Она взяла себя в руки, отбросила тяжелые мысли и снова окунулась в работу. Спасибо работе – сколько раз она спасала ее в трудные времена.

Входя в Центр криминальной юстиции со стороны Поплар-авеню, Аннабел попыталась вспомнить все указания обходительного офицера полиции, с которым она связалась час назад на подъезде к городу. Погруженная в мысли о том, как в этом огромном комплексе отыскать криминальное подразделение полицейского управления, а также о том, что ей скажут об убийстве Лулу, Аннабел не заметила, как вокруг нее начала собираться группка каких-то людей. Вдруг кто-то выкрикнул ее имя. Она вздрогнула и принялась оглядываться в поисках человека, окликнувшего ее.

– Мисс Вандерлей? Аннабел Вандерлей? – Невысокий юркий человек с камерой в руке двинулся к ней.

– Кто вы? – спросила она. – Что вам нужно?

– Вы ведь Аннабел – двоюродная сестра Лулу Вандерлей? – спросила подошедшая вплотную маленькая худенькая блондинка с микрофоном.

– Разрешите задать вам несколько вопросов, – вклинился еще один репортер.

– Мне нечего сказать вам, – ответила Аннабел. – Ответственное лицо по связям с общественностью компании «Вандерлей инк.» сегодня в полдень сделает по этому поводу заявление в штаб-квартире компании в Джексоне, штат Миссисипи.

– Правда ли, что Лулу убил ее последний любовник?

– Была ли она изнасилована перед убийством?

– Как ее убили? Застрелили? Задушили? Зарезали?

Вопросы сыпались на Аннабел один за другим, по мере того как репортеры продолжали обступать ее со всех сторон, тыча микрофонами и камерами в лицо.

– Пожалуйста, оставьте меня в покое. – Аннабел попыталась протиснуться сквозь обступивших ее репортеров, но теснившая со всех сторон изрядно увеличившаяся толпа не выпускала ее.

Но тут явившийся словно ниоткуда высокий широкоплечий мужчина прорвался сквозь ряды мучителей Аннабел и обнял ее за талию, отталкивая репортеров в сторону. В ответ на их протесты он остановился и издал рык, от которого у Аннабел перехватило дыхание. Она взглянула на своего спасителя. Его свирепый вид напугал бы и черта. Репортеры продолжали брюзжать, но попыток приблизиться к ней ближе не предпринимали.

– Вы ведь слышали, что сказала леди. Оставьте ее в покое. – У мужчины был низкий бархатный баритон.

Вздохнув с облегчением, Аннабел одарила своего рыцаря благодарной улыбкой. Она терялась в догадках, кто бы это мог быть? Может быть, полицейский в штатском?

Аннабел незаметно попыталась оценить его внешность. Это был чрезвычайно привлекательный мужчина со жгуче-черными волосами и большими темно-карими глазами. Однако миловидным его не назовешь. Учтивый, но жесткий, в элегантном, сшитом, вероятно, на заказ темно-синем костюме, что говорило о том, что он человек состоятельный. Тогда это вряд ли полицейский. Сомнительно, чтобы годовой оклад полицейского, даже детектива, превышал сорок – пятьдесят тысяч долларов. Костюм же этого человека стоил несколько тысяч.

По-прежнему обнимая Аннабел за талию, он крепче прижал ее к себе. Ее сердце учащенно забилось, живот пронизала дрожь. Аннабел постаралась убедить себя, что это просто нервная реакция.

– Большое спасибо вам, мистер…

– Кортес. Куинн Кортес.

– Я очень признательна за то, что вы пришли мне на помощь, мистер Кортес. – Они посмотрели друг другу в глаза. Ей показалось, что он хочет что-то сказать.

– Эти репортеры временами ведут себя как настоящие придурки, – сказал он. – Вы потеряли сестру…

– Откуда вы… А, наверное, прочитали о Лулу в сегодняшней газете.

Высокая темноволосая женщина, миновав толпу, подошла к Куинну:

– Я уверена, что с мисс Вандерлей уже все в порядке. У нас встреча, – постучав по золотым часам на запястье, сказала она. – Через пять минут. Ты не должен опаздывать.

Мужчина даже не шелохнулся и не убрал руку с талии Аннабел.

– Прошу вас, не рискуйте из-за меня опозданием на важную встречу, – сказала Аннабел. – Теперь я сама справлюсь. Не думаю, что они станут и дальше преследовать меня.

Ее охватил трепет под ласковым взглядом Куинна.

– Я должен убедиться в том, что вы беспрепятственно вошли в здание.

Вдруг один из газетчиков крикнул:

– Мисс Вандерлей, насколько хорошо вы знаете мистера Кортеса? По-видимому, вы не думаете, что он имеет какое-то отношение к убийству вашей кузины, верно?

«Что сказал этот репортер? Почему он решил, что мистер Кортес как-то связан с убийством Лулу?»

Аннабел отвела взгляд от Куинна и посмотрела на репортера:

– О чем вы говорите?

– Вас тоже связывают романтические отношения с мистером Кортесом, как и вашу кузину? – спросил тот же репортер. Заметив откровенное удивление на лице Аннабел, он добавил: – Судя по тому, как вы общаетесь с мистером Кортесом, и по тому, как он ринулся вам на помощь, смеем ли мы предположить, что вы с ним близкие… друзья?

– Я никогда… – Аннабел поняла, что не сможет найти достойный ответ. То, что она выглядит явно шокированной, только компрометирует ее.

– Не отвечайте им, – шепнул Куинн и повел ее дальше. Бегство было самым лучшим выходом из положения, так что Аннабел позволила ему повести себя к дверям здания.

– Мисс Вандерлей, вы ведь не убили Лулу, узнав, что та спит с Куинном Кортесом? – Трусившая вслед за Аннабел, Куинном и темноволосой женщиной блондинка тянула руку с микрофоном.

Аннабел повернулась к репортерше:

– Уйдите прочь. Не приставайте ко мне. Я не понимаю, о чем вы говорите, и меня это не волнует.

– Вас не волнует, что убили вашу кузину или что в этом, возможно, замешан мистер Кортес? – прокричал кто-то из толпы.

– Давайте войдем внутрь и отделаемся от них, – предложил Куинн. – Я потом объясню, что происходит.

– Объясните сейчас. – Аннабел отпрянула от него.

– Не предоставляйте им возможности трепать наши с вами имена и Лулу, – предупредил Куинн.

Аннабел стояла как вкопанная и смотрела на него.

– Вы с Лулу были… вы были…

Куинн заговорил тихо, чтобы слышала только она:

– Мы с Лулу были любовниками. Мы договорились о свидании на вчерашний вечер. Это я обнаружил ее тело.

Глава 4

Аннабел, ошеломленной признанием Куинна Кортеса, все же удалось сохранить самообладание. Хотя она и была на грани срыва. Но почему тот факт, что ее спаситель был одним из многочисленных любовников Лулу, так обеспокоил ее? Разве репортеры не намекали на то, что мистер Кортес мог быть каким-то образом связан с преступлением?

«Правда ли, что Лулу убил ее любовник?»

Когда один из репортеров задал именно такой вопрос, Аннабел не обратила на это особого внимания. Но теперь, когда она заглянула в глаза Куинна Кортеса, вопрос этот приобрел вдруг первостепенную важность.

– Так… это вы обнаружили тело Лулу?

– Помилуйте, мисс Вандерлей, только не здесь, не перед репортерами.

Аннабел кивнула:

– Да, конечно, вы правы.

Он взял ее за локоть, но она инстинктивно отшатнулась, хотя не стала возражать, когда Куинн и его спутница, с двух сторон отрезав ее от репортеров, сопроводили внутрь здания.

– Они последуют за нами, – сказала спутница Куинна. – Идите вперед, а я разберусь с ними.

– Спасибо. Буду ждать тебя наверху. – Куинн одарил свою компаньонку сногсшибательной улыбкой.

– Смотри не увлекайся, – ответила та, переводя взгляд на Аннабел.

– Не буду. – Взяв Аннабел под руку, Куинн повел ее дальше. – Уйдем отсюда, пока не поздно. Пусть Кендал разбирается с ними.

– Кендал?

– Кендал Уэллс, моя приятельница и адвокатесса.

Адвокатесса? Ему что, нужен адвокат? Значит ли это, что он виновен в преступлении? Может, он подозревается в убийстве Лулу?

Несмотря на замешательство, Аннабел охотно приняла его помощь в бегстве от репортеров и позволила провести себя в холл и дальше через металлодетекторы. Однако как только они подошли к лифтам, она, нахмурившись, отстранилась от него и нажала кнопку.

– Значит, вы были любовником Лулу? – спросила она в ожидании лифта.

– Да, мы были любовниками.

– Прошлой ночью у вас должно было состояться свидание, и вы нашли… обнаружили ее тело.

– Верно.

Открылись двери одного из лифтов справа от них. Аннабел вошла, нажала кнопку десятого этажа и повернулась к вошедшему в кабину вслед за ней Куинну.

– Полиция подозревает вас в связи с этим преступлением?

– Вероятно. В случае любого убийства подозрение обычно в первую очередь падает на ближайших родственников и друзей жертвы, во всяком случае, на начальной стадии расследования.

– Вы говорите так, будто вы…

– Я адвокат. Странно, что вы не слышали обо мне. Я достаточно известен. Теперь, скорее, печально известен, – саркастически пробормотал Куинн.

Глядя на него, Аннабел ощутила, как напряглись мышцы живота в мрачном предчувствии.

– Лулу часто в качестве друзей выбирала влиятельных и сильных мужчин. Причем обычно эти мужчины были лишь немного старше ее.

– Мне тридцать девять. Наверное, двенадцатилетняя разница в возрасте говорит о том, что я значительно старше Лулу. Но насколько я знаю, ей нравились и парни ее лет и даже моложе.

– Похоже, мою двоюродную сестру вы знаете лучше, чем я.

– Вы ведь не были с ней особенно близки. По крайней мере когда стали взрослыми, – сказал Куинн.

– Да, это так. Мы уже долгое время не были близки. Мы с Лулу выбрали разные дороги.

– Вы говорите об этом с оттенком превосходства, мисс Вандерлей. Как я понимаю, вы не одобряли гедонистического образа жизни кузины.

Лифт остановился на десятом этаже, и двери открылись. Аннабел вряд ли догадывалась о том, что им нужно выходить на одном этаже и, возможно, идти в один и тот же кабинет.

Вместо ответа на вопрос Куинна она сама задала вопрос:

– Мистер Кортес, вас сейчас будут допрашивать по поводу убийства Лулу?

Выйдя из кабины лифта, Куинн придержал дверь рукой, чтобы Аннабел не зажало при выходе.

– Со мной будут беседовать.

– Какая разница? – Она вышла из лифта, стараясь не касаться его.

Проигнорировав ее вопрос, Куинн сказал:

– Я хочу, чтобы вы кое-что знали, мисс Вандерлей.

– И что же это, мистер Кортес?

Они напряженно смотрели в глаза друг другу. Аннабел неосознанно затаила дыхание в ожидании ответа.

– Я не убивал Лулу, – сказал Куинн.

Аннабел нервно сглотнула. Почему ей так хочется верить ему? Какое ей, собственно, дело до того, виновен этот человек или нет?

– Не думаю, что есть смысл продолжать этот разговор или встречаться для новой беседы. Поэтому воспользуюсь возможностью еще раз поблагодарить вас за избавление от репортерской осады, но…

– Я, как и вы, очень хочу добраться до истины, узнать, кто убил Лулу. Нас с Лулу не связывали семейные узы, но мы были друзьями. Близкими друзьями.

– Такими же друзьями, как с мисс Уэллс? – Аннабел тут же пожалела о том, что задала столь личный вопрос.

Губы Куинна дрогнули.

– Да, такими же близкими друзьями, какими мы были когда-то с Кендал.

«Ну вот я и получила ответ на свой вопрос. Их с адвокатом связывают не просто приятельские отношения, а нечто большее. И он не стал скрывать этого».

– Вы, несомненно, заинтересованы в обнаружении другого подозреваемого, не так ли? – Аннабел захотелось скорее расстаться с этим мужчиной. Он оказывал странное воздействие на нее, и ей это не нравилось. Она сознавала, что это не что иное, как его обаяние. По-видимому, этот мужчина всю жизнь очаровывал женщин. Нисколько не обольщаясь на свой счет, Аннабел не считала, что могла чем-то заинтересовать его. Разве что… Возможно, что мистер Кортес хотел бы понравиться ей как двоюродной сестре Лулу и официальной представительнице семьи Вандерлей? Ведь тогда ему легче было бы убедить ее поверить ему.

«Этот мужчина может быть убийцей Лулу. Не забывай об этом».

– Какими бы мотивами я ни руководствовался, мы с вами хотим одного и того же, – сказал он, окидывая ее волнующе откровенным взглядом. – Если бы мы работали вместе…

– Мисс Вандерлей, этот мужчина докучает вам? – раздался позади мужской голос.

Обернувшись, Аннабел увидела очень красивого молодого человека с коротко остриженными темно-рыжими волосами и безукоризненными чертами лица, который с очень серьезным видом смотрел на них.

– Нет, мистер Кортес не докучает мне, – ответила она. – Мы просто разговариваем.

– Не знал, что вы знакомы. – Молодой человек в упор посмотрел на Куинна.

– Мы и не были знакомы еще несколько минут назад, – ответила Аннабел. – Но мистер Кортес был так любезен, что спас меня от распоясавшихся репортеров.

Бросив неприязненный взгляд на Куинна, молодой человек сосредоточил все внимание на Аннабел и протянул ей руку:

– Я сержант Чад Джордж, мэм. Мой партнер и я занимаемся расследованием смерти вашей кузины.

– Смерти? Мне сказали, что ее убили.

– Да, мэм, убили. Позвольте принести свои соболезнования.

– От имени полицейского управления Мемфиса? – спросил Куинн. – Или же это ваши личные соболезнования, сержант?

Аннабел заметила враждебность, сквозившую во взглядах, которыми обменивались эти двое мужчин, и чисто женский инстинкт подсказывал ей, что призом в этом напряженном сражении им видится именно она.

– И то и другое, – резко ответил Чад и тут же, смягчив тон, обратился к Аннабел: – Мисс Вандерлей, если вам понадобится моя помощь…

– Я хотела бы поговорить с вами и с вашим партнером, да и с любым другим ответственным за это дело лицом. В данном случае я представляю нашу семью и надеюсь, что вы будете информировать меня обо всем, что связано с убийством моей кузины.

– У нас с лейтенантом Нортоном назначена встреча с мистером Кортесом. – Чад бросил взгляд на часы. – Уже сейчас, так что позвольте проводить вас в кабинет начальника управления. Он ждет вас и сможет ответить на некоторые вопросы. А как только мы с Нортоном освободимся, то со своей стороны будем рады сделать для вас все возможное.

Аннабел бросила косой взгляд на Куинна Кортеса:

– Мистер Кортес – подозреваемый?

Молчание. Аннабел переводила взгляд с одного мужчины на другого.

– Вы должны сообщать мне обо всем, что связано с убийством Лулу, и информация о том, является ли мистер Кортес подозреваемым, не может быть исключением.

Чад прочистил горло.

– Мистер Кортес обнаружил тело. Мы собираемся задать ему несколько вопросов в присутствии его адвоката.

Как по заказу, из подошедшего лифта вышла Кендал Уэллс.

– Что здесь происходит? Небольшое неофициальное обсуждение? – спросила она, подойдя к своему клиенту. – Надеюсь, ты хорошо вел себя, Куинн?

– Разве я когда-нибудь вел себя иначе? – ответил тот. Кендал внимательно посмотрела на него и перевела взгляд на сержанта:

– Итак, мы пришли вовремя и готовы ответить на ваши вопросы. Давайте побыстрее покончим с этим, чтобы мистер Кортес мог…

– Скоро мы займемся вами, – отрезал Чад, затем с любезной улыбкой повернулся к Аннабел: – Мисс Вандерлей, позвольте проводить вас в кабинет шефа Данли. – Он тронул ее за руку и повел вперед.

Аннабел последовала за ним, преодолевая желание оглянуться на оставшегося позади Куинна Кортеса.

– Не заставляйте нас долго ждать, – произнесла им вслед Кендал Уэллс.

– Приношу извинения за то, что никто не встретил вас и не проводил в здание, – негромко проговорил сержант Джордж, глядя на Аннабел. – Весьма сожалею, что вам пришлось встретиться с Куинном Кортесом, особенно сейчас.

– Можете мне объяснить, кто такой этот Куинн Кортес и почему он решил, что я должна была слышать о нем?

Чад хмыкнул.

– Эгоцентричный тип, защитник по уголовным делам. Считает, что весь мир должен его знать, потому что в нескольких случаях ему удалось помочь убийцам уйти от ответа. Только что он выиграл крупное дело в Нашвилле. Дело Макбрайера.

– Ах да, припоминаю. Слышала что-то в телевизионных новостях. – Аннабел ахнула, вспомнив, что говорил один из телекомментаторов о защитнике Макбрайера, имени которого она не запомнила. Мол, у него репутация не только крайне опасного оппонента в суде, но и настоящего сердцееда в личной жизни.

– По мне, так этот Кортес – просто дрянь, – сказал Чад. – Аморальный стяжатель, обделывающий темные делишки.

– Следует ли расценивать ваши слова так, что, по вашему мнению, у этого человека совершенно нет совести? А значит, он способен на убийство, верно? Вы ведь именно так рассуждаете? И считаете, что он убил Лулу?

Чад закашлялся, затем прочистил горло. Взглянув на него, Аннабел заметила проступивший на щеках сержанта румянец.

– Ну, вот мы и пришли. – Чад остановился перед закрытой дверью, ведущей в кабинет начальника полиции.

Аннабел поняла, что Чад Джордж вовсе не собирался отвечать на ее вопрос о Куинне Кортесе. Почему бы это? Неужели трудно ответить хотя бы «да» или «нет»?

– Шеф Данли, прибыла мисс Аннабел Вандерлей, – обратился сержант к закрытой двери.

– Не заставляй леди ждать, – раздался сердитый бас. – Иди за ней и приведи ее сюда. Нам и так пресса доставляет достаточно хлопот. Не хватало еще, чтобы… – Открыв дверь и увидев стоящую рядом с сержантом Аннабел, он резко оборвал свою тираду. – Мисс Вандерлей?

Она подтвердила это кивком.

– Пожалуйста, проходите в кабинет. – Данли строго посмотрел на Чада: – Разве вы не должны находиться сейчас совершенно в другом месте, сержант?

– Так точно, сэр. – Щелкнув каблуками, детектив повернулся и ушел, оставив Аннабел наедине с шефом Данли.


Джим Нортон, потирая ладонью лицо, разглядывал Куинна Кортеса. Тот самый Куинн Кортес. Было время, когда и о нем говорили: тот самый Джим Нортон, прославленный полузащитник и друг еще более прославленного ведущего игрока футбольной команды Университета Теннесси Гриффина Пауэлла. Джим отлично понимал, каково жить с опережающей тебя, а часто и сопровождающей всю жизнь, подобно призраку из прошлого, репутацией. Репутацией, от которой никак не отделаться.

Он внимательно слушал все, что говорил Кортес, и отмечал, как тот отвечал на вопросы. Инстинкт подсказывал Нортону, что Кортес не убивал Лулу. Во-первых, у него не было мотива. Во всяком случае, на данный момент так казалось. А во-вторых, Нортону импонировала реакция Кортеса на откровенную враждебность и грубость Чада Джорджа. Его партнер, похоже, задался целью любой ценой выбить из Кортеса признание в преступлении. Джим даже пару раз был на грани того, чтобы удалить сержанта из комнаты, прежде чем тот выйдет за рамки профессионального дознания.

Нортон соблюдал правила и всегда, точнее, уже долгие годы, старался не нарушать их, разве что – да и то лишь в случае крайней необходимости – мог чуть отойти от них. Общение с таким блестящим адвокатом, как Кортес, добавляло лишнюю головную боль управлению полиции Мемфиса, и для Джима важно было следить за тем, чтобы в их с Чадом работе не было даже намека на незаконные действия.

Такое уже бывало. Больше такие ошибки не повторятся.

– Ну что, закончили? – спросила Кендал, поднимаясь со стула и закрывая свой портфель.

– Возможно, – сказал Чад.

– Да, закончили, – поправил партнера Джим. – И хотим поблагодарить мистера Кортеса за сотрудничество.

– Значит, мой клиент может идти?

– Конечно.

– И может уехать в Хьюстон? – спросила она. Джим усмехнулся:

– На данном этапе не хотелось бы, чтобы вы приняли мои слова за официальные…

Мисс Уэллс шумно вздохнула.

– Значит, он может покинуть Центр криминальной юстиции, однако не может выехать из Мемфиса. Правильно я вас поняла?

– У нас пока еще не хватает фактов по данному делу, – сказал Джим. – Когда мы получим результаты вскрытия и опросим…

– Я не уеду из Мемфиса. – Кортес встал. – Если вам еще что-либо понадобится, я буду на связи. Но не принимайте мою готовность к сотрудничеству за уступку. Если вы непоторопитесь с поимкой убийцы Лулу, на шефа Данли будет оказано приличное давление со стороны общественности и семейства Вандерлей. Я не стану бездействовать и спокойно дожидаться, пока вы арестуете меня за убийство, которого я не совершал.

– В чем дело, Кортес? Если вы абсолютно уверены в своей невиновности, почему боитесь, что убийство повесят на вас? – Чад вышел из угла, в котором простоял последние десять минут. – Нам нужны неопровержимые доказательства для того, чтобы сделать это. Похоже, вас беспокоит, что мы можем найти такие улики.

Куинн устремил на сержанта тяжелый взгляд, который, как догадывался Джим, многих повергал в дрожь, и Чад, не отрывая глаз от Кортеса, отступил назад.

– Лейтенант Нортон, советую вам обуздать вашего партнера. – Кортес перевел взгляд с Чада на Джима.

– Пошли отсюда. – Кендал похлопала Кортеса по спине.

– Мы свяжемся с вами, – сказал Джим и услышал, как, проходя мимо Чада, Кортес тихо предупредил его:

– Не смей приближаться к Аннабел Вандерлей.

Прежде чем Чад успел что-либо ответить, Кортес с адвокатом покинули комнату. Джим сжал плечо напарника:

– Что все это значит?

Чад пожал плечами:

– Проклятый сукин сын. Ему самому следовало бы держаться подальше от мисс Вандерлей.

Джим потер шею и поводил из стороны в сторону головой.

– Чего еще я не знаю? Что там происходит между тобой, Кортесом и Аннабел Вандерлей?

– Ничего. Просто Кортес выступил перед ней этаким рыцарем, когда она подъехала и у здания ее осадили репортеры. Конечно, это нам следовало встретить ее и провести сюда…

– Я так понимаю, что эта мисс Вандерлей довольно привлекательна, чего не смогли не отметить ни ты, ни Кортес. – Джим сильнее сдавил плечо Чада. – Но упаси тебя Боже спровоцировать какие-то долбаные проблемы с Кортесом. Я…

– Это не я начал. Он сам…

– Мне нет дела до того, кто там что начал. Просто не вздумай влезть в неприятности. Держись подальше от Кортеса и общайся с ним только на официальном уровне. Ты понял меня?

– Клянусь не трогать Кортеса, пока мы не найдем против него каких-нибудь улик. Но уверяю тебя, улики должны быть. Не так уж он и умен, как полагает. Если он убил Лулу – а я уверен, что это так, – то должен был совершить какую-то ошибку, и нам нужно только определить какую.


Куинну не хотелось уезжать с Поплар-авеню, не увидев еще раз Аннабел Вандерлей. Но он отказался от этой идеи, да и Кендал недвусмысленно дала ему понять, чтобы он избегал контактов с кузиной Лулу. И ведь она права. То, что он ищет новой встречи с Аннабел только потому, что она не оставила его равнодушным, не сулит ничего хорошего никому из них. Лулу не раз упоминала в разговорах с Куинном об Аннабел, и у него сложилось впечатление, что она и любила, и ненавидела свою двоюродную сестру. Лулу называла ее прямой, сдержанной и чопорной, поэтому Куинн никак не ожидал, что у него дух захватит при первом же взгляде на Аннабел.

Лулу была эффектной женщиной. Этакая кукла Барби – блондинка с длинными ногами и пышной грудью. При этом настолько избалованная, насколько позволяли миллионы отца. Она вполне соответствовала вкусам Куинна, предпочитавшего женщин, которые без особых уговоров ложились в постель и не осложняли ему жизнь.

Аннабел же отличалась спокойной, сдержанной элегантностью. Красотой Грейс Келли с намеком на скрытый глубоко внутри огонь страсти, хранимый для одного какого-то счастливчика.

Не этим ли она так очаровала его? Или он воспринял Аннабел как вызов? Господи, когда же это было, чтобы он воспринимал женщину как вызов? Проклятие, ведь уже и не вспомнить.

После встречи с полицейскими Куинн вернулся в дом Кендал, заварил свежую порцию кофе и погрузился в размышления о своем положении. Кендал вручила ему ключ, сказав, что он может чувствовать себя как дома, и он оценил ее гостеприимство, но коль скоро придется задержаться в Мемфисе на неопределенное время, то лучше обзавестись собственным жильем.

Отставив кружку, Куинн позвонил по мобильнику Марси, которая ответила после третьего гудка:

– Алло?

– Марси, срочно найди Эрона и Джейса. Я хочу, чтобы вы втроем вылетели в Мемфис по возможности первым же рейсом.

– Что произошло? Я полагала, что ты собирался немного развлечься и отдохнуть, прежде чем приниматься за новое дело.

Марси уже почти десять лет была личной помощницей Куинна. Их деловой союз длился дольше, чем многие брачные. Куинн во всем полагался на нее, доверял ей и платил невероятную зарплату, чтобы она в любой день недели и в любое время суток была готова выполнить его задание. На протяжении всех долгих лет их сотрудничества Марси ни разу не подвела его, чего нельзя было сказать о подавляющем большинстве других женщин в его жизни. Вот почему Куинн никогда не пытался перевести их отношения из дружеских в интимные. Это не значит, что там не на что было польститься. Марси была прелестной, как нераспустившийся бутон. При росте чуть более полутора метров и весе около сорока пяти килограммов она была чрезвычайно соблазнительна. Но Куинн не поддавался соблазну из опасения потерять ее. Любовниц – хоть пруд пруди, а замечательных личных помощниц днем с огнем не сыщешь.

– Лулу Вандерлей была убита вчера вечером перед моим приездом к ней, – пояснил он. – Я обнаружил ее тело.

– Ничего себе.

– Вот именно.

– Что ж, раз ты звонишь не из полицейского участка, то, видимо, тебя не арестовали.

– Еще нет, но я главный подозреваемый.

– Как я понимаю, тебе запретили покидать город?

– Скорее это была просьба, а не требование.

– Нужно еще найти Эрона и Джейса. Они, по-видимому, смогут вылететь только завтра, но я могу быть на месте уже сегодня вечером, если нужно…

– Нет, дождись их, и прилетайте завтра втроем. Но ты можешь кое-что сделать для меня и сейчас.

– Говори что.

– Попробуй снять для нас какое-нибудь жилье в Мемфисе. Договорись об аренде на месяц, что ли. Я наверняка застряну на неделю или две, а если они попытаются повесить это на меня…

– Об этом я позабочусь. Что-нибудь еще?

– Раздобудь номер домашнего телефона Гриффина Пауэлла.

– Попроси еще переместить Прейт-Смоки-Маунтинс[1] на Гавайи.

Куинн засмеялся:

– Понимаю, для этого понадобится сотворить маленькое чудо, но для тебя ведь практически нет ничего невозможного.

– Лестью ты многого добьешься. Тем более что, сотворив маленькое чудо, возможно, я получу прибавку к зарплате.

– Я тебе и так переплачиваю.

– Хотелось бы думать. – Марси несколько секунд помолчала. – Куинн!

– Да?

– Я знаю, что ты не убивал Лулу Вандерлей.

– Так, наверное, считает всего лишь один человек на миллион.

– Вот и не забывай об этом.

– Не забуду. А если это и случится, ты ведь напомнишь мне.

– Даже не сомневайся.

– Постарайся как можно быстрее узнать номер Пауэлла. Он лучший из всех, а…

– Ты всегда покупаешь самое лучшее.

– Ты слишком хорошо меня знаешь. – Куинн хмыкнул. – Мне нужен собственный частный сыщик, который помог бы полиции Мемфиса в поисках убийцы Лулу. Если они в ближайшее время никого не отыщут, то остановят свой выбор на мне.

Глава 5

Он слышал ее приближающиеся шаги. Все ближе и ближе. Вот-вот она откроет дверь и войдет, как это бывало всегда, когда он вызывал ее неодобрение. Он так старался вести себя хорошо, чтобы доставить ей удовольствие, но ему никогда не удавалось угодить ей. Все, что бы он ни делал, было не так. Один его вид раздражал ее.

– Ты слишком красив,– постоянно твердила она. – Ты разобьешь слишком много сердец, если я не предотвращу этого.

– Я не буду. Обещаю, не буду.

– Ты всегда был лгунишкой. Не я, так Бог накажет тебя за твои грехи. Ты будешь гореть в аду, если я не выбью из тебя твои пороки.

Сидя на полу посреди своей комнаты, он с ужасом наблюдал, как поворачивается дверная ручка. Однажды он запер дверь, но она разъярилась и сорвала дверь с петель. Наказание последовало суровое. В тот раз она сломала ему руку. А в следующий раз, когда он спрятался в чулане, настолько жестоко выпорола его, что у него до сих пор остались шрамы на ягодицах.

Дверь открылась. Он затаил дыхание в ожидании того, что должно было произойти. Она отвела руку и наотмашь ударила его по лицу с такой силой, что он опрокинулся навзничь. Он беспомощно валялся на спине, в то время как она, тыча в него пальцем, принялась поносить его. Съежившись в жалкий комок, он замер в ожидании следующего удара. Ему не пришлось долго ждать. Она стянула с пояса толстый кожаный ремень, сложила его вдвое и с треском хлопнула по своей ладони. Он закричал от страха.

Он ненавидел этот ремень – орудие его пыток. Она носила его всегда, независимо от того, какие на ней были джинсы. Коричневый кожаный ремень с широкой латунной пряжкой.

Она продолжала что-то возбужденно говорить, до него не доходил смысл слов, но он и так знал, чтд она приказывала ему сделать. Трясущимися руками стянул пижамные брюки с бедер на дрожащие лодыжки и рывком высвободился из них.

«О Господи, помоги. Не позволяй ей снова бить меня».

Она подала ему знак, чтобы он повернулся на живот. Первый хлесткий удар по ягодицам жутко ожег кожу. Эти первые моменты экзекуции всегда были самыми худшими. После десятка ударов боль начинала распространяться по всем клеточкам тела и несколько притуплялась.

Его глаза были полны слез.

Извинения и мольбы не помогали. И все же он каждый раз извинялся и молил о пощаде.

– Я люблю тебя, мамочка. Я хочу слушаться тебя. Я буду стараться. Я буду вести себя хорошо.

Она снова и снова наносила удары; в конце концов он потерял им счет. На исполосованных ремнем ягодицах проступили кровавые полосы.

– Это мой долг – наказывать тебя, чтобы спасти от самого себя и от твоих дурных наклонностей.

По его щекам катились слезы.

– Ты ведь знаешь, что я делаю это для твоего же собственного блага? – У него не было сил ответить, и она схватила и встряхнула его. – Ты вел себя отвратительно.

Из груди вырвался протяжный стон.

Его подбросило вверх, и, открыв глаза, он сел в постели. Это не наяву. Уже нет. Это был кошмар. Он провалился в сон, и, как довольно часто случалось, из подсознания снова всплыли те ужасные картины детства. С сильно бьющимся сердцем и обильно выступившим на коже потом он сделал несколько глубоких вдохов.

Подобные кошмары постоянно терзали его. Чем бы он ни занимался, избавиться от них не удавалось. Независимо от того, сколько лет или километров разделяли их с матерью, она не оставляла его. И так, видно, будет продолжаться до самой его смерти.

«Но она не может причинить тебе боль, – сказал он себе. – Она больше никогда не причинит тебе боль».

* * *
Гриффин Пауэлл не ходил в офис по субботам и воскресеньям, если лично не вел какое-то дело; выходные он посвящал активному отдыху. Значительную часть дня Гриффин провел в тренажерном зале, который оборудовал в подвале своего дома в Ноксвилле. Он придавал большое значение поддержанию физической формы. Стерев пот с лица, он повесил маленькое белое полотенце на шею и направился в душ, но едва подошел к смежной с тренажерным залом ванной, как в коридоре появился Сандерс.

Сандерс уже немало лет был ассистентом Гриффина, с тех самых пор, как сопровождал Пауэлла в его путешествии в ад и обратно. Их связывали в некотором роде приятельские отношения, которые зиждились на взаимной зависимости друг от друга.

– Извините за беспокойство, сэр, но я должен сообщить о двух телефонных звонках, сделанных на ваш персональный номер.

Гриффин вопросительно посмотрел на ассистента.

– Один от Куинна Кортеса. Он хочет, чтобы вы взялись за расследование убийства. Накануне вечером он обнаружил труп своей любовницы, и, похоже, сейчас к нему проявляет повышенный интерес полицейское управление Мемфиса.

– Куинн Кортес? Хм, значит, тот самый Куинн Кортес. Я перезвоню сразу после душа.

– Был и еще один звонок.

– Более интересный, чем от Куинна Кортеса?

– Этот делает звонок Куинна Кортеса еще более интересным.

– И кто же звонил на этот раз?

– Аннабел Вандерлей.

– Аннабел? Почему же ты сразу не соединил ее со мной?

Гриффин припомнил тот единственный раз, когда он видел эту леди. А она была леди до мозга костей, рожденная и воспитанная, как принцесса, дитя от брачного союза, заключенного между представителями двух богатейших и влиятельнейших семей в штате Миссисипи – Вандерлей и Остин. Гриффина представил Аннабел их общий друг на одном из благотворительных вечеров три года назад в Чаттануге, и мисс Вандерлей произвела на него очень сильное впечатление. Он попытался ненавязчиво поухаживать за ней, но она проигнорировала все его намеки. Гриффин не привык, чтобы ему отказывали, и из любопытства попросил их общего друга ознакомить его с подробностями личной жизни мисс Вандерлей. Узнав, что у нее калека-жених и она хранит ему верность, он больше ни о чем не спрашивал. Не в его характере было вторгаться на территорию, занятую другим мужчиной.

– Я не знал, что вы знакомы с этой леди, – с невозмутимым видом ответил Сандерс.

– Нас познакомили несколько лет назад.

– И у вас сложилось благоприятное впечатление о ней?

Гриффин кивнул.

– Чего хотела Аннабел?

– Она тоже хочет нанять вас для расследования убийства. Похоже, накануне вечером была убита ее кузина, и…

– Черт! Кузина Аннабел и любовница Куинна Кортеса – одно и то же лицо, верно?

В знак согласия Сандерс кивнул гладкой лысой головой.

– Что вы намерены предпринять? Вам придется отказаться от одного из заказов. Если это поможет вам принять решение, то учтите, что мистер Кортес позвонил первым.

– Это не имеет значения. Позвони от моего имени им обоим. Естественно, никому из них ничего не говори о другом заказе. И закажи на сегодня же номер в отеле «Пибоди». Вечером я вылечу в Мемфис и сегодня же встречусь с мисс Вандерлей и мистером Кортесом. Скажем, часов в восемь.

– Вы собираетесь говорить одновременно с ними обоими?

– Не хочу терять время.

– Понимаю, сэр.

Когда Сандерс направился к лестнице, Гриффин сказал ему вдогонку:

– Покопайся в их прошлом, посмотри, с чем нам предстоит работать.

Сандерс ничего не ответил, но Пауэлл знал, что он все слышал. Они работали бок о бок столько лет, что буквально физически ощущали друг друга. Когда один из мужчин спасает другому жизнь, это, как ничто иное, связывает их.


Компания «Вандерлей инк.» располагала корпоративной квартирой в Мемфисе с тех пор, как стала вести значительную часть своих дел в этом городе. Аннабел по нескольку раз в год приезжала в Мемфис на проводимые семейством Вандерлей многочисленные благотворительные мероприятия. С тех пор как она в последний раз встречалась с Лулу, прошло уже больше года. Тогда Лулу согласилась поужинать вместе только после настойчивых уговоров Аннабел. Как обычно, они схлестнулись в споре. И как обычно, предметом спора были деньги. Дяди Луиса и Уита.

Аннабел раскрыла свою дорожную сумку. Она не знала, как долго пробудет в Мемфисе – сколько дней или даже недель, – пока полиция найдет убийцу Лулу и предъявит ему официальное обвинение. Если ей понадобится еще какая-нибудь одежда, придется послать за ней домой или купить что-нибудь в здешнем бутике. Обычно, когда она останавливалась в разных городах в принадлежащих компании «Вандерлей инк.» квартирах, то первым делом распаковывала сумку и определяла все вещи по своим местам. Аккуратность была ее второй натурой. Она не переносила беспорядка. Размещая свои туалетные принадлежности на столике в ванной, Аннабел ненароком взглянула в зеркало. На некоторое время задержала взгляд на своем отражении. Будучи детьми, они с Лулу были довольно близки, хотя Лулу была почти на семь лет младше. Многие отмечали внешнее сходство девочек – обе были голубоглазыми блондинками с типичными для членов семейства Вандерлей чертами. Но это было до того, как Лулу достигла зрелости и превратилась в очаровательную, длинноногую и пышногрудую копию своей матери – третьей жены дяди Луиса, которая была на двадцать пять лет моложе его.

Аннабел отошла от зеркала и вернулась в спальню. Последние пятнадцать лет Лулу считалась украшением семьи, а Аннабел – ее мозгами. Не секрет, что Лулу была безответственной и ветреной, однако Аннабел прекрасно знала, что жизнь у ее кузины была далеко не сладкой.

Не успела Аннабел закрыть сумку, как зазвонил телефон. Она сняла трубку:

– Алло?

– Мисс Вандерлей?

– Да. – Она не узнала голоса звонившего человека.

– Это Сандерс. Ассистент мистера Пауэлла. Я звоню по его поручению.

– Слушаю вас, мистер Сандерс.

– Просто Сандерс, мэм.

– Мистер Пауэлл просил что-то передать?

– Он будет в Мемфисе сегодня вечером и хотел бы встретиться с вами в восемь в «Пибоди». Могу ли я передать ему, что встреча состоится?

– Да, конечно. И передайте, пожалуйста, от меня «спасибо» мистеру Пауэллу.

– За что, мэм?

Аннабел была несколько озадачена этим вопросом.

– Ну… хм… Я полагала, что приезд мистера Пауэлла в Мемфис означает, что он согласился работать на меня.

– Возможно, но ничего определенного на этот счет сказать не могу.

– А, понятно.

– Всего хорошего, мисс Вандерлей.

Прозвучал сигнал отбоя, и Аннабел положила трубку. Звонивший показался ей довольно странным человеком. Неужели не понятно, что раз Гриффин Пауэлл приезжает сегодня в Мемфис, значит, он намерен заняться ее делом? Иначе зачем ему приезжать сюда?

Аннабел вспомнила, как несколько лет назад познакомилась с мистером Пауэллом на благотворительном мероприятии в Чаттануге. Он принадлежал к тому типу людей, что не забываются после первой встречи. Как, кстати, и Куинн Кортес. Гриффин Пауэлл обладал чудовищным животным магнетизмом, правда, ему нельзя было отказать и в своеобразной харизме. Когда Аннабел встретила мистера Пауэлла, центром ее вселенной был Крис. Она была обручена и беззаветно предана жениху; в другой ситуации, вполне вероятно, она приняла бы ухаживания Пауэлла.

В сознании Аннабел возникли образы трех разных мужчин. Крис – ее первая любовь. Она навсегда сохранит память о нем. Аннабел любила вспоминать то время, когда они были молоды, влюблены и строили планы будущей совместной жизни. Это было до аварии. Мысли же о последних годах жизни Криса угнетали ее. Его беспомощность. Раздражительность. То, как он уговаривал ее бросить его, устроить свою жизнь по-новому, и тут же цеплялся за нее. Гриффин Пауэлл – сдержанный, замкнутый человек, при мысли о котором ассоциативно вспомнилась старая пословица: в тихом омуте черти водятся. И Куинн Кортес – темная и опасная личность.

Аннабел поежилась.

Но если бы у полицейских были доказательства того, что он убил Лулу, они арестовали бы его. Верно? Конечно, арестовали бы. Он был любовником Лулу, первым обнаружил ее тело, поэтому естественно, что он возглавил их список подозреваемых.

«Прекрати думать о Куинне Кортесе. Если он невиновен, то не представляет для тебя никакого интереса. Сейчас для тебя важен лишь вопрос поимки и наказания убийцы Лулу».

Дядя Луис рассчитывает на нее. Он доверил ей то, чего в своем теперешнем состоянии не может сделать сам. Желание дождаться наказания убийцы дочери – это, вероятно, единственное, что заставляет его держаться за жизнь. Он ведь не раз говорил, что живет только ради Лулу. Не ради Уита. Бесхребетного пиявки-кровососа, как назвал его однажды дядя Луис.

Снова зазвонил телефон. Аннабел вздохнула. Кто на этот раз? Только бы не из дома с печальной вестью о дяде Луисе.

Дрожащей рукой она взяла трубку:

– Алло?

– Аннабел, дорогая моя девочка, это тетя Пердита. Я только что говорила с Хирамом, и он сказал мне, что произошло и как связаться с тобой.

– О, тетя Пердита, извини, что я сама не позвонила тебе, но…

– Не нужно извиняться. Я все понимаю. Как ты? Если я нужна тебе, то вылечу первым же рейсом.

– Спасибо, но незачем сюда приезжать. Со мной все в порядке.

– Ты уверена, дорогая?

Тетя Пердита знала ее лучше других. Аннабел поверяла младшей сестре матери свои тайны, рассказывала ей то, чего не рассказала бы никому другому. Тетя Пердита была единственным человеком, знавшим, что она изменяла Крису. У Аннабел были два коротких романа в течение более чем восьмилетнего срока их обручения.

– Сейчас я в каком-то оцепенении, тетя Пердита, – призналась Аннабел. – Но собираюсь начать действовать. Надеюсь, полиция быстро найдет убийцу Лулу, и я смогу вернуться домой.

– У полиции есть какие-нибудь соображения насчет того, кто и почему убил ее?

– Похоже, нет.

– Нет подозреваемых?

– Нет. – Нет, если не считать Куинна Кортеса, но Аннабел почему-то не хотелось думать о нем как о подозреваемом.

– Ну, если ты уверена, что с тобой все в порядке…

– В полном.

– Тогда я перезвоню тебе утром. И если понадоблюсь тебе, то примчусь тут же. Я знаю, как ты одинока.

Аннабел попрощалась и прошла на кухню, где заблаговременно была припасена кое-какая провизия. Кроме перехваченной рано утром чашки кофе и кусочка датского сыра, она весь день ничего не ела.

Аннабел достала из холодильника яблоко и бутылку минеральной воды перье. На ужин придется заказать что-нибудь на дом или зарезервировать на шесть вечера место в ближайшем ресторане. На восемь у нее назначена встреча с Гриффином Пауэллом в «Пибоди», и она не хотела опаздывать. Ей почему-то казалось, что мистер Пауэлл, как и она, ценит пунктуальность.

Усевшись на диване в гостиной, Аннабел включила телевизор, нашла исторический канал и, открыв бутылку, отпила глоток воды.

«Я знаю, как ты одинока». У нее не выходили из головы эти слова тети Пердиты.

Аннабел попыталась уверить себя, что тетя не права. Она совсем не одинока. В доме, который она унаследовала от своих родителей, жили слуги. У нее были секретарша, персональная ассистентка и десятки друзей. Как женщин, так и мужчин.

Уединенный образ жизни был ее собственным выбором. Аннабел предпочитала свободу. И ее не интересовало замужество ради замужества. Если она не полюбит кого-то так, как любила Криса, то нечего и ввязываться в серьезные отношения.


Войдя в свой дом, Кендал Уэллс сразу ощутила дразнящий аромат готовящейся пищи. Она с улыбкой бросила портфель, стянула пиджак и расстегнула две верхние пуговицы шелковой блузки. Кендал вздохнула, вспомнив, что во время их короткого романа Куинн Кортес показал себя не только искусным любовником, но и прекрасным кулинаром.

Она остановилась и сделала глубокий вздох, наблюдая за склонившимся над плитой Куинном. Облачившись в один из ее фартуков, Куинн помешивал какой-то замысловатый соус в стальной посудине и прихлебывал вино из бокала, который был у него в свободной руке. Вот это мужчина! Экзотически притягательный, с бронзовой кожей, тяжелыми прядями черных волос и глазами, такими темными и бездонными, что казалось, будто тебя засасывает в чувственную черную пропасть. Стоило женщине погрузиться в нее, и ей уже не суждено было всплыть.

– Добро пожаловать домой. – Куинн одарил ее обворожительной улыбкой, от которой у женщин мокли трусики. Боже, этот мужчина смертелен даже в малых дозах.

Кендал тут же одернула себя. Она даже мысленно не хотела связывать слово «смертельный» с Куинном, поскольку он подозревался в убийстве.

«Думай о чем-нибудь другом, а не о том, как тебе хотелось бы затащить его в постель и не вылезать из нее все выходные. И ради Бога, не смей даже предположительно рассматривать его как вероятного убийцу. Ты слишком хорошо знаешь Куинна».

– Как вкусно пахнет.

– Ничего особенного. Я тут порылся и нашел кое-что в морозилке и в шкафчике. Как ты относишься к свиным отбивным, спарже под голландским соусом, печеной картошке и грушевому салату?

– Неужели все, что нужно для этого, ты нашел в моей кухне?

Куинн кивнул.

– Сними туфли, сядь и позволь мне налить тебе бокал вина. Ты выглядишь усталой. Откуда у тебя столько дел в субботу?

Прежде чем дать какой-то ответ, Кендал сняла туфли, уселась на диван в гостиной и дождалась обещанного Куинном бокала вина.

– Сядь рядом со мной. – Она похлопала по диванной подушке.

Он сел рядом тоже с бокалом в руке.

– Ты работаешь в субботу по моему делу?

– Не нравится мне это дело, Куинн. Сержант Джордж молод и амбициозен. Если ему удастся повесить убийство на тебя, а окружному прокурору – добиться твоего осуждения, то и тот и другой обеспечат себе приличную карьеру. А средства массовой информации захлебнутся в восторге, если один из самых известных специалистов по уголовному праву будет арестован за убийство Лулу Вандерлей.

Сделав пару глотков, Куинн поставил бокал на кофейный столик, повернулся к Кендал и, положив ладонь на ее шею, нежно погладил ее. Она вздохнула. Его прикосновение было волшебным – эротически волшебным.

– Если произойдет худшее и меня арестуют, ты станешь знаменитой, добившись моего оправдания.

– Неужели ты так веришь в меня?

Он взял из ее руки бокал и поднес к ее губам. Кендал сделала глоток, не отрывая от Куинна взгляда. Его черные глаза гипнотизировали. Проклятие. Она-то думала, что все давно прошло и те чувства, которые она испытывала к нему, остались позади. Но нет. Сейчас, как и всегда, она хотела Куинна. А может, сейчас даже больше, чем всегда.

– Да. – Он поставил ее бокал рядом со своим. – К тому же я невиновен. Я не убивал Лулу.

– Я верю тебе. – У Кендал замирало сердце, когда он проводил пальцами по ее шее и волосам. Когда же, охватив ладонью затылок, Куинн притянул ее голову к себе, она ахнула, отлично понимая, что, если он поцелует ее, она окончательно сдастся.

– Кендал, я не хочу, чтобы ты думала, будто я пытаюсь использовать тебя… – Куинн выжидал, он не целовал ее, а только пристально вглядывался в зрачки. – Я бы солгал, если бы сказал, что не хочу тебя, но… – Он тяжело вздохнул. – Мы оба знаем, что глупо смешивать бизнес с удовольствием.

Кендал оттолкнула его и вскочила с дивана. Сексуально неудовлетворенная и поэтому задыхающаяся от злости, она выругалась вполголоса:

– Да пошел ты!

– Милая, мне жаль, если…

– Думала, я справлюсь с этим. Буду твоим адвокатом, ты остановишься в моем доме. Но оказывается, я не настолько безразлична к тебе, как полагала. Похоже, от Куинна Кортеса не так-то легко отделаться.

Куинн встал, не предпринимая попыток коснуться ее.

– Я подыскиваю себе жилье на тот случай, если мне придется задержаться в Мемфисе дольше, чем на пару дней. Моя команда подтянется завтра, и я уйду от тебя. А вот когда все это закончится…

Он ухмыльнулся, и его убийственная улыбка обезоружила Кендал.

«Убийственная улыбка? Смертельный? Прекрати использовать подобную терминологию в отношении Куинна».

Что это с ней? Ведь до сегодняшнего дня она абсолютно нормально воспринимала эти слова. Правда, это было до того, как Куинна стали подозревать в убийстве. До того, как ей в голову пришла мысль, что, возможно, он и в самом деле убил Лулу Вандерлей.

– Кендал, милая, с тобой все в порядке?

– Что? – Неужели эти сомнения отразились на ее лице? Господи, только не это.

– Я не хотел…

– Нет! – Кендал затрясла головой, чтобы отогнать дурацкие мысли. – Нет, ты здесь ни при чем. Я сама во всем виновата. Так что давай забудем все эти глупости. На данном этапе мы с тобой друзья и ничего более. Мы не говорим «нет» друг другу, просто время еще не пришло. Не сейчас.

– Согласен. – Куинн кивнул в сторону кухни: – Ужин готов, и было бы жаль этим не воспользоваться. Как насчет того, чтобы поесть, а потом вместе отправиться в «Пибоди» на встречу с Гриффином Пауэллом? В восемь часов у меня назначена с ним встреча.

– Гриффин Пауэлл? Ты нанимаешь Гриффина Пауэлла?

Куинн направился в кухню.

– Наполни бокалы, пока я поставлю все на стол. Если ты не против, я предпочел бы поужинать здесь, на кухне.

– Ты связался с Гриффином Пауэллом, чтобы нанять его? Для чего? – Кендал проследовала за Куинном на кухню.

– Я намерен воспользоваться любым шансом, если полиция не станет отрабатывать все возможные варианты. Мы оба знаем, что они могут направить все усилия на то, чтобы найти улики против меня. Поэтому мне нужен частный сыщик, который работал бы на меня. Тот, кто мог бы найти настоящего убийцу и доказать мою невиновность.

– Черт возьми, Куинн. Я твой адвокат. Ты не должен ничего предпринимать, не обсудив это прежде со мной.

– Я беру тебя с собой на сегодняшнюю встречу с Пауэллом. Так что ты будешь присутствовать при обсуждении.

– А если я не соглашусь с тобой?

– Насчет Пауэлла?

– Насчет всего.

– Милая, ты очень хороший адвокат. Но мы оба знаем, что самый лучший криминалист – это я. Я вполне доверяю твоим решениям, но своим – еще больше.

– Тогда, может быть, тебе следует самому защищать себя, если уж ты решил предстать перед судом?

Куинн впился в нее взглядом, и Кендал замерла. Она затаила дыхание, когда он подошел к ней и схватил за плечи.

– Не говори так. Ты злишься на меня, потому что… ну, потому что ты распалена и ты хочешь меня… потому что мы хотим друг друга, но мы договорились, что постель сейчас – не самая хорошая идея.

Она сердито смотрела на него.

– Кендал, ты мне нужна. Вместе мы составим непобедимую команду.

Она хмыкнула сквозь стиснутые зубы, признавая его правоту.

– Ладно, ситуация с убийством Лулу может обернуться так, что на карту будет поставлена твоя жизнь, так что я не буду спорить с тобой. К тому же я могла бы сразу догадаться, что играть в эту игру придется по твоим правилам.

Куинн улыбнулся:

– Я играю только так.

Глава 6

Открывший дверь номера Гриффин Пауэлл встретил Аннабел учтивой полуулыбкой. Ей показалось, что он совершенно не изменился с той первой и единственной их встречи – такой же непреодолимо притягательный, каким был и тогда. Высокий, широкоплечий мужчина с платиновыми волосами и темно-синими глазами.

– Входите, пожалуйста, мисс Вандерлей.

Аннабел прошла в гостиную.

– Не знаю, как вас благодарить за то, что согласились встретиться со мной. Надеюсь, мне удастся убедить вас взяться за это дело.

Последовав приглашающему жесту Пауэлла, Аннабел села на диван, положив руки на колени и скрестив лодыжки.

Гриффин опустился в стоявшее напротив кресло и, наклонившись, заглянул Аннабел в глаза.

– Мне очень жаль вашу кузину. Это вообще трагедия, когда умирают молодыми, но еще хуже, страшнее, если смерть насильственная.

– Да, вы правы. Через два месяца Лулу исполнилось бы двадцать восемь. Мне все еще трудно поверить, что она действительно умерла. Дядя Луис – отец Лулу – крайне тяжело переживает ее смерть. Он пожилой человек, и у него серьезные проблемы со здоровьем. Мне кажется, единственное, что удерживает его в этой жизни, – это желание найти убийцу дочери.

– И это должен сделать я?

– Да, я хочу нанять вас для расследования убийства Лулу.

– Но разве это не является обязанностью полиции Мемфиса?

– Да, конечно. Но я бы не хотела, чтобы в расследовании было что-то упущено. У полиции нет ни одного реального подозреваемого, а прошло уже почти двадцать четыре часа с момента убийства. Не они ли сами говорят, что первые двадцать четыре часа являются решающими для раскрытия убийства?

– Неужели так и говорят? – Гриффин удивленно поднял брови. Не зная, как расценивать его замечание, Аннабел предпочла проигнорировать его.

– Я не могу себе представить, зачем кому-то понадобилось убивать Лулу. Она была абсолютно безобидной и нравилась всем, кто ее знал. Она была такой экспансивной и…

– А вам она нравилась?

– Что, простите?

– Вам нравилась ваша кузина Лулу?

Аннабел помедлила, обдумывая ответ.

– Я любила Лулу – ведь мы двоюродные сестры и в детстве очень были близки. Она мне нравилась, по крайней мере временами. Но иногда Лулу бывала эгоистичной, безответственной, и я не одобряла тот образ жизни, который она вела. Я ответила на ваш вопрос?

Гриффин кивнул.

– А знаете ли вы, что средства информации, похоже, выдвигают собственные версии смерти Лулу? – спросил он. – Наиболее распространенной является та, в соответствии с которой Лулу убил ее последний любовник. Как вы расцениваете это?

– Я прекрасно знаю, что эта версия популярна не только у представителей прессы, но и в полиции.

– Вам ведь известно, кто был последним любовником вашей кузины, человеком, который обнаружил ее тело, не так ли?

– Да… я… встретила мистера Кортеса сегодня утром в полицейском участке.

– Вот как? И что же вы думаете по этому поводу? Мог ли он убить вашу кузину?

Аннабел не знала, как отвечать на эти неожиданные вопросы. Разве могла она сказать Гриффину Пауэллу, что ей не хочется верить в то, что Куинн Кортес способен на убийство, так как он сумел затронуть в ее душе чувствительные струны? Что любовник Лулу показался ей очень привлекательным мужчиной? Одно воспоминание о ее реакции на действия мистера Кортеса вызвало у нее ощущение собственной порочности. Это было совсем не в ее стиле.

– Я не настолько хорошо знаю мистера Кортеса, чтобы иметь на этот счет какое-то мнение, – ответила Аннабел.

– Хм…

– Если вы согласитесь взяться за это дело, то вам, естественно, придется заняться и мистером Кортесом, хотя я уверена, что полиция будет исследовать его под микроскопом.

– Да, я тоже так думаю, поскольку он был любовником Лулу и обнаружил ее тело. Они постараются исключить все возможные подозрения насчет его причастности к убийству, прежде чем двинутся в расследовании дальше, и по этой причине он… – Негромкий стук в дверь прервал его пояснения. – Прошу извинить меня. – Гриффин встал и прошел к двери.

Полуобернувшись, Аннабел смотрела, как он открывал дверь. У нее екнуло сердце, когда она увидела вошедшую в номер пару: Куинна Кортеса и Кендал Уэллс.

«Что они здесь делают?»

– Пожалуйста, пройдите в гостиную и присоединитесь к еще одной моей гостье, – предложил им Гриффин.

Увидев Аннабел, Кендал Уэллс остановилась как вкопанная. Куинн Кортес сердито посмотрел на Гриффина.

– Я вижу, у вас уже есть посетительница, – сказал Куинн. – Или я ошибся во времени? Может быть, наша встреча назначена на более поздний час?

– Нет, вы пришли как раз вовремя, – ответил Гриффин. – Это мисс Вандерлей пришла на несколько минут раньше.

– Что она здесь делает? – спросила Кендал.

Взгляды Аннабел и Куинна встретились. У нее засосало под ложечкой. Он смотрел на нее недружелюбно, почти враждебно, но глаз отвести она не могла.

– Похоже, мисс Вандерлей, как и мистер Кортес, нуждается в частном расследовании, – пояснил Гриффин. – Представьте себе, как я был поражен, обнаружив, что оба моих потенциальных клиента хотят, чтобы я расследовал одно и то же дело.

– Понятно, – сказала Кендал. – Стало быть, вы решили столкнуть лбами ваших потенциальных клиентов, а именно мисс Вандерлей и мистера Кортеса, и посмотреть, кто больше заплатит за ваши услуги?

– Хм-хм. – Звук, изданный Гриффином, сочетал в себе обескураженный смешок и досадливое негодование.

– Думаю, ты обидела мистера Гриффина, – обратился Куинн к Кендал. – Тебе следовало бы извиниться.

– Если я не права, я принесу извинения. – Кендал бросила испепеляющий взгляд на Куинна и снова сердито уставилась на Гриффина. – Так я не права?

– Нет, не правы, – спокойно, сохраняя непроницаемое выражение лица, ответил Гриффин. – Я устроил эту встречу, чтобы выяснить, не захотят ли мисс Вандерлей и мистер Кортес объединить усилия, чтобы найти убийцу Лулу Вандерлей.

– Вот как. – Кендал посмотрела на Аннабел, потом на Куинна, а затем обратилась к Гриффину: – Вы полагаете, что они оба наймут вас и объединят усилия, чтобы найти убийцу Лулу? Я вас правильно поняла?

– Но я… не думаю, что это получится, – сказала Аннабел. Ей совсем не хотелось снова общаться с Куинном Кортесом.

– Почему же не получится? – возразила Кендал. – Я нахожу эту идею блестящей.

– Но только в том случае, если мисс Вандерлей уверена в моей невиновности, – сказал Куинн, направляясь к дивану. Остановившись в полуметре от Аннабел, он посмотрел на нее в упор. – А вы ведь не совсем уверены, правда? Вы допускаете возможность того, что я убил вашу двоюродную сестру.


Эрон заставил голую девчонку нагнуться, распластав ладони на кровати. В то время как она задыхалась и трепетала, он пробежался руками по ее гладким ягодицам и направил свой член в нее. Черт, какое потрясающее ощущение! Схватив ее за бедра, он направлял ее движение взад и вперед, быстро увеличивая темп и силу толчков. Ее лоно было увлажнено выделявшимся соком, поэтому каждое столкновение их тел сопровождалось хлюпающим звуком. Несмотря на то что в этот вечер это был уже их третий «заезд», он чувствовал, что вот-вот кончит. Но ведь ему, черт возьми, всего лишь двадцать шесть, и у него несколько недель не было женщины. В нем скопилось много пара, и понадобится еще некоторое время, чтобы выпустить его.

Чем больше она мычала и стонала, тем возбужденнее становился он, приближаясь к оргазму. Скользнув рукой вниз по ее животу и дальше, меж ее ног, он нащупал клитор и начал ласкать его. Через пару минут она издала короткий гортанный всхлип и криком возвестила о том, что кончила. Ему этого вполне хватило, чтобы взорваться самому.

Потные и задыхающиеся, они упали на кровать. Лежа на спине и глядя в темный потолок, Эрон вздохнул. Он встретился с Галой только сегодня вечером в баре в центре города, и у них заладилось сразу же после приветствия. Ему понадобилось всего тридцать минут, чтобы уговорить ее поехать к нему на квартиру. Они буквально сорвали одежду друг с друга, едва войдя в дом, и Эрон овладел ею в первый раз в гостиной на диване. Во второй раз, часом позже, он уложил ее на кровати и оттрахал в миссионерской позиции.

– Я проголодалась, – заявила она.

– По-моему, у меня ничего нет, – ответил он, стянув со съежившегося члена презерватив и бросив его на валявшийся на полу возле кровати журнал. – Я только сегодня вернулся в город и не успел запастись провизией.

Гала прижалась к нему.

– Это правда, что ты работаешь на Куинна Кортеса?

– Да, правда. – Эрон потянул на себя простыню и одеяло. Накрыл себя до пояса, а девушку до плеч.

– И ты был с ним в Нашвилле, когда рассматривалось дело Терри Макбрайера?

– Все дни, пока он был там. Я же говорил тебе, что вхожу в число его персональных сотрудников.

– Каково это, находиться так близко к такому человеку, как Куинн Кортес? – Она намотала на указательный палец прядь растущих на его груди волос.

Гала была не первой женщиной, которую впечатлил тот факт, что он работает на Куинна, и наверняка не последней. Эрон как-то признался Куинну, что использует его имя при съеме телок, на что босс, рассмеявшись, заметил: «Если это помогает тебе уложить их в постель, то пользуйся». Куинн был такой. Когда нужно произвести впечатление на женщину, использовал любые ухищрения. В любви и в бою все средства хороши. А Куинн всегда выигрывал и там, и там. Эрон считал, что в мире нет такой женщины, которую Куинн не смог бы покорить. И в судебных баталиях он никогда не проигрывал.

Гала приподнялась на локте и посмотрела на Эрона:

– Знаешь, а ты немного на него похож. Черные волосы и карие глаза. Ты тоже испанского происхождения, да?

– Угадала. Мы с Куинном – одного поля ягоды.

Он не был испанцем даже наполовину, и любое сходство с Куинном было чисто внешним. Бабушка Эрона по материнской линии была из племени навахо и до сих пор жила в резервации. Но поскольку он вряд ли увидит Галу еще раз, зачем портить уже сложившийся в ее сознании образ?

Громкий, требовательный стук в дверь заставил Эрона соскочить с кровати, а Гала рванулась в ванную комнату, подбирая с пола разбросанную одежду.

– Ты кого-то ждешь? – спросила она, выглянув из ванной.

– Нет. – Эрон сознательно отключил домашний и мобильный телефоны, после того как они сделали «это» в первый раз. Он настроился на ночь любви и не хотел, чтобы что-то помешало ему.

– Кто бы это ни был, отделайся от него. – Гала подмигнула ему и закрыла дверь.

Эрон схватил свои джинсы, быстро натянул их и вышел из спальни. К этому времени стук усилился.

– Эй, парень, если ты дома, то открой эту проклятую дверь, – прокричал Джейс Морган.

Какого черта сюда притащился Джейс? После возвращения в Хьюстон Джейс, Марси и Эрон разъехались, как делали всегда после окончания деловой поездки. Штат сотрудников Куинна, несмотря на то что все они были очень разными, работал слаженно, как хорошо смазанный механизм, но после завершения дела они не вступали друг с другом в контакт, пока Куинн снова не собирал их вместе. После крупного дела обычно он предоставлял им по меньшей мере недельный отпуск. А дело Терри Макбрайера было одним из самых крупных. Эрон надеялся также получить приличное премиальное вознаграждение, что после выигранного дела также было в обычае у Куинна, который заботливо относился к своим работникам.

– Попридержи коней! – прокричал Эрон, пробегая гостиную. Открыв дверь, он был удивлен, обнаружив там не только Джейса, но и Марси Симс. Он мгновенно понял, что это неспроста. – Что случилось?

Не дожидаясь приглашения, Марси вошла в квартиру.

– У Куинна неприятности. Он хочет, чтобы к завтрашнему дню мы были в Мемфисе.

– Что за неприятности?

– Та Лулу Вандерлей, на встречу с которой он отправился в Мемфис, умудрилась оказаться убитой прошлым вечером. – Джейс тоже вошел внутрь и закрыл дверь.

– Вы издеваетесь надо мной?

– Куинн обнаружил ее тело, – сказала Марси. – Ты ведь понимаешь, что это значит.

– Что он – подозреваемый, – ответил Эрон.

– Но он не делал этого. Не убивал ее, – с жаром выпалил Джейс. – Босс никогда никого не убил бы.

– Да, ты прав, не убил бы, – согласился Эрон. – Но могу поспорить, что очень многим эта ситуация доставит огромное удовольствие. Самый известный в стране адвокат по уголовным делам, добившийся оправдания десятков убийц, сам может быть обвинен в убийстве.

– Нельзя допустить, чтобы Куинна арестовали за убийство. – От волнения у Джейса пылали щеки. – Мы должны сделать все возможное, чтобы помочь ему.

Иногда Эрона забавляло, как Джейс превозносил достоинства Куинна. Но ведь парнишка был многим обязан Куинну, пожалуй, даже больше, чем он или Марси. Они все трое были детьми, попавшими в беду, готовыми пойти на преступление. Изнасилованная отцом Марси оказалась на улице и в шестнадцать лет уже готова была обслуживать клиентов. Блондинка с большими карими глазами, она могла бы зарабатывать приличные деньги, став проституткой. К счастью, первым мужчиной, к которому подошла Марси, впервые выйдя на ночную работу, оказался Куинн Кортес – истовый поборник идеи спасения попавших в беду детей. Он нашел ей хороших приемныхродителей, помог поступить в колледж низшей ступени, а потом взял ее работать к себе личной помощницей.

История Эрона мало чем отличалась от истории Марси, разве что тем, что он оказался на ранчо судьи Харвуда Брауна. Это фермерское хозяйство было организовано и управлялось Куинном и несколькими парнями, которые когда-то тоже оказались в беде, но им помог старый судья Браун. Когда Эрону исполнилось восемнадцать, Куинн стал подбивать его на поступление в колледж, но тот не захотел. Эрон не был дураком, но и Эйнштейном тоже не был. Ему удалось убедить Куинна, что колледж ему не осилить. С тех пор он работал на Куинна в качестве водителя и мальчика на побегушках. Зарплата была хорошая, компенсационные выплаты – огромные.

Джейс – еще один воспитанник ранчо – работал на Куинна всего год. Это был прелестный паренек со светло-карими глазами и светло-каштановыми кудрями, которые он предпочитал коротко стричь. Но историю Джейса прелестной назвать было нельзя. Он признался, что когда ему было двенадцать, к нему приставал священник, и это отразилось на его психике. Усугублялось дело тем, что Джейс воспитывался без отца, а два года назад потерял и мать.

– Я заказала билеты на завтрашний утренний рейс, – сказала Марси. – И подыскала нам дом с четырьмя спальнями и машину на прокат. Надеюсь, полиция достаточно быстро распутает это дело, и мы все сможем вернуться домой через несколько дней, но…

– Эрон, кто это стучал в дверь? – В накинутой на плечи мятой рубашке Эрона Гала замерла в дверях между спальней и гостиной. – Ох, извините.

– Мы… э… уже уходим. – Марси попятилась к двери.

– Если из-за меня, то не уходите, – сказала Гала. – Побудьте еще. Я как раз собиралась заказать пиццу.

Марси выразительно посмотрела на Эрона:

– Джейс заедет за тобой утром в половине девятого. Будь готов.

– Нет проблем, – ответил Эрон.

– Пойми, Куинн рассчитывает на нас, – сказал Джейс, осуждающе глядя на Галу. – Мы не можем подвести его.

Эрон восторгался Куинном и относился к нему с большим уважением, в то время как Марси любила его, а Джейс боготворил. Тем не менее Эрон скорее позволил бы отрезать себе правую руку, чем подвел бы Куинна.


– Прошу вас проявить благоразумие, – сказал Гриффин Пауэлл. – По вполне понятным причинам я не могу иметь двух отдельных клиентов одновременно, даже если я поручу вести дело одного из вас кому-либо из своих сотрудников. Тем не менее если вы договоритесь, то сможете совместно нанять меня. В конце концов, я полагаю, вы оба хотите одного и того же: установить убийцу Лулу Вандерлей и удостовериться в том, что он понес наказание.

Аннабел кивнула:

– Да, я хочу именно этого. И считаю, что одному из нас следует обратиться в другое сыскное агентство.

– Гриффин Пауэлл – самый лучший сыщик. – Куинн вперил в нее жесткий взгляд. – Я нанимаю только лучших.

– Не предлагаете ли вы мне поискать кого-то другого?

– Именно так. Если вы не пожелаете сотрудничать со мной.

Аннабел недоуменно посмотрела на него, и он заметил нечто особенное в этих невозмутимых синих глазах. Неужели леди хочет, чтобы ее переубедили? Возможно ли, чтобы мысль об их сотрудничестве волновала ее так же, как и его?

«Ты глупец, Кортес. Тебе только и не хватает сейчас завязывать личные отношения с кузиной убитой, которая не исключает, что ты и есть убийца».

– По-моему, мы зашли в тупик, – сказала Кендал. – Очевидно, ни Куинн, ни мисс Вандерлей не хотят идти на уступки.

– Я польщен, – сказал Гриффин. – Но хочу, чтобы вы знали, если вы не договоритесь о совместном найме, я не возьмусь за это дело.

– Что? – Аннабел возмущенно уставилась на Гриффина. – Вы не можете так поступить.

– Если бы вы знали меня лучше, то не сомневались бы, что я всегда поступаю так, как говорю.

– Хорошо. – Куинн принял мгновенное решение, которое удивило не только всех присутствовавших в комнате, но и его самого. Он махнул Кендал: – Пойдем. Я отказываюсь нанимать вас, мистер Пауэлл. Вы вольны подписать договор с мисс Вандерлей как с вашей единственной клиенткой.

– Какого черта… – Кендал ахнула, когда Куинн схватил ее за локоть и потащил к двери.

– Подождите! – Аннабел поднялась с дивана. – Мистер Кортес, не уходите, пожалуйста.

Куинн остановился.

– Чего ты добиваешься? – тихо, чтобы никто, кроме него, не услышал, спросила Кендал.

– Почему вы меня остановили? – Куинн повернулся к Аннабел.

– Мистер Пауэлл прав. Мы хотим одного и того же. Если вы можете смириться с тем, что я не полностью доверяю вам, то думаю, мы могли бы сотрудничать.

– Вы не настолько хорошо меня знаете, чтобы доверять мне. Я готов подождать и заслужить ваше доверие. Я не убивал Лулу и так же, как и вы, очень хочу найти ее убийцу.

Аннабел посмотрела на Гриффина:

– Давайте выработаем какие-то основные положения.

– Хорошо. – Гриффин взглянул на Куинна. Тот кивнул.

– Первое и главное – мистер Кортес и я должны располагать всей информацией, – сказала Аннабел. – Вы будете работать на нас двоих, поэтому то, что вы скажете одному из нас, должно быть сказано и другому. Никаких секретов. Никаких тайных планов. – Она взглянула на Куинна: – И мы поровну делим все расходы. Вы согласны, мистер Кортес?

– Да, согласен. И коль скоро мы будем тесно сотрудничать, не лучше ли вам называть меня просто Куинн?

– Если вы так хотите.

– Да, я так хочу.

– Прекрасно. А вы называете меня мисс Вандерлей… потому что я так хочу.

Глава 7

Джим отпросился с работы на воскресенье, хотя его начальник настоятельно советовал не делать перерывов в разгар работы над таким громким делом.

– Послушай, Тед, мы с сыном планировали провести этот день вместе, и это очень важно для нас обоих. Мне не очень-то часто удается побыть с Кевином. Кроме того, Чад в курсе всех дел. Если он собирается извлечь славу из раскрытия этого убийства, пусть поработает.

Начальник отдела уголовной полиции, инспектор Тед Персер, немного поворчал, однако позволил Джиму воспользоваться выходным днем. Тед, как и Джим, и все другие в отделе, знал, что Чада Джорджа ждет карьерный рост. В то же время ни для кого не было секретом, что у Джимми Нортона не было никаких перспектив. Ему еще повезет, если удастся удержаться на нынешней должности до выхода на пенсию.

Предоставленный самому себе. Чад должен был непременно напортачить. Не потому, что глуп. Совсем наоборот. Он чрезвычайно умен. Нет, он проколется, потому что у него еще нет опыта в расследовании убийств, а из-за своей самонадеянности он не осознает, что ему еще нужно многому научиться. По мнению Джима, Чад был всезнайкой, с которого следовало бы сбить спесь. Однако сам он не собирался ничего предпринимать для этого. Нет, он знал, что нужно только подождать, и Чад рано или поздно сам себе все испортит.

Джим издал тихий смешок.

– Над чем ты смеешься, папа? – спросил Кевин.

Джим бросил взгляд на одиннадцатилетнего сына, сидевшего на пассажирском месте его разбитого старого пикапа, и усмехнулся. Кевин – единственное, что осталось ценного от женитьбы на Мэри Ли. Джим мог жалеть обо всех годах, потраченных на жизнь с женщиной, которая не настолько его любила, чтобы поддержать в трудные времена, и неоднократно нарушала брачные обеты, но он никогда не жалел о том, что произвел на свет Кевина. В самые тяжкие дни, когда казалось, что все идет не так, Джиму достаточно было вспомнить о Кевине, чтобы сказать себе, что ему есть для чего жить.

– Просто подумал о своем партнере, – пояснил он сыну.

– О Чаде Джордже?

– Да, ты же знаешь Чада. Я знакомил вас пару месяцев назад.

– Да, я знаю сержанта Джорджа.

Что-то в голосе сына насторожило Джима. Взглянув на Кевина, он заметил, что тот опустил голову и уставился в пол.

– В чем дело?

– Ни в чем.

– Это касается Чада?

– Я не должен говорить тебе.

– Кто просил тебя не говорить мне?

– Мама.

«Не выходи из себя. Нельзя ни в коем случае ставить Кевина перед выбором, чью принять сторону, твою или Мэри Ли, даже если он уже стоит перед таким выбором. Ты не должен давить на него».

Джим вырулил на шоссе, ведущее в Холли-Спрингс, где жила его сестра со своей семьей. Он выехал с таким расчетом, чтобы прибыть к Сьюзен как раз перед воскресным обедом. И сейчас ему нужно думать о положительных моментах, о том, как они с сыном проведут день в кругу семьи. Выпытывание же у Кевина секретов Мэри Ли может не только вконец испортить день, который они собрались провести вместе, но и разрушить и так не очень прочные отношения с сыном.

– Пап!

– Да?

– Тебе ведь все равно, с кем встречается мама, правда?

– Да, мне все равно. – Джиму действительно было все равно. Теперь. Хотя в течение нескольких лет после развода он ревновал Мэри Ли к каждому мужчине, с которым она встречалась. Но это было тогда, когда он еще любил ее.

– Тогда я не понимаю, почему мама не хочет, чтобы ты знал, что она встречается с сержантом Джорджем.

Джим сжал руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Мэри Ли и Чад? Проклятый сукин сын! Джим не мог не задаться вопросом: кто инициировал эти отношения? Это мог быть и он, и она. Мэри Ли очень хотелось, чтобы Джим узнал, что она трахается с его молодым напарником. Она думала, что он все еще переживает. А Чад? Боже, как ему-то должно быть приятно спать с бывшей женой Джима. А ведь по крайней мере четверо сослуживцев намекали Джиму, чтобы он не доверял Чаду.

– Так, значит, твоя мать встречается с Чадом?

– Уже пару недель. Но для тебя, я думаю, это не важно, правда?

– Мы с твоей матерью разведены, и каждый из нас имеет право встречаться, с кем хочет. Так что нет ничего плохого в том, что Мэри Ли встречается с Чадом.

Правда, Джим полагал, что их встречи проходили в основном в постели, в горизонтальном положении. Это был единственный тип взаимоотношений, в котором Мэри Ли знала толк. И Джиму было очень неприятно, что он до сих пор помнил, насколько хороша она была.


Аннабел надеялась спокойно провести этот день в своих апартаментах, просматривая накопившуюся за это время электронную почту и строя планы по организации похорон Лулу. И хотя этим планам не суждено было осуществиться, пока не закончат с вскрытием и не выдадут тело Лулу, Аннабел не хотела оставлять все на последний момент. Ведь ее близкие надеялись, что она учтет все детали и организует все так, что похороны Луизы Маргарет Вандерлей впечатлят всех присутствующих. Члены семьи Вандерлей всегда рождались и уходили из жизни с помпой. Такова была семейная традиция.

Проснулась Аннабел сегодня позже, чем намеревалась. По натуре она была рабой своих привычек и не любила менять время, отведенное на сон. Но сегодня она полночи металась и ворочалась и заснула только после четырех утра. Мысли о Лулу измучили ее. Аннабел задавала себе вопрос: могла ли Лулу остаться в живых, если бы она, Аннабел, приложила больше усилий для сближения с кузиной? Могло ли все сложиться иначе, если бы она побольше приглядывала за Лулу?

«Не будь дурой. Ты все равно не могла бы предотвратить случившееся».

Большую часть своей жизни Аннабел занималась тем, что заботилась о ком-то. Ей всегда была присуща потребность доставлять удовольствие другим, радовать их. Будучи единственным ребенком, светом очей для своих родителей, повзрослев, она могла превратиться в эгоистичную, требовательную стерву, но вместо этого взвалила на свои хрупкие плечи тяжелую ношу. Сначала Аннабел считала, что ее долг доставлять радость родителям, а затем это чувство распространилось и на всех окружавших ее людей.

– Ты так заботишься обо всех, – сказала ей как-то тетя Пердита. – Твоя привязанность к Кристоферу весьма похвальна, мое дорогое дитя, но иногда нужно подумать и о себе. Ты молодая здоровая женщина с нормальными женскими потребностями. И тебе нужен мужчина.

В этом тетя была права, но только наполовину. Аннабел нужно было, чтобы ее любимый мужчина, Крис, опять стал здоровым, таким, как раньше, – замечательным другом и любовником. Но эта ее мечта была несбыточной. Крис в течение почти девяти лет, до самой своей смерти, был обездвижен до пояса и бессилен в половом отношении. После двух коротких, предпринятых втайне ото всех адюльтеров Аннабел убедилась, что секс ради секса – совсем не то, что ей нужно. Временами она жалела, что не похожа на Лулу и не может так легко менять сексуальных партнеров. Она сомневалась, что Лулу когда-либо испытывала угрызения совести. «Интересно, каково это – быть такой?» – терялась в догадках Аннабел.

Поставив чашку с кофе на письменный стол рядом с ноутбуком, она выдвинула стул и села. Когда зазвонил телефон, Аннабел вздрогнула. Нервы были совершенно расшатаны. Не только мысли о Лулу не давали ей спать. Согласившись нанять Гриффина Пауэлла совместно с Кортесом, она пыталась объяснить себе мотивацию этого поступка.

После третьего звонка Аннабел сняла трубку:

– Алло?

– Мисс Вандерлей? – Голос был мужской.

– Да, это я.

– Это сержант Джордж, мэм. Осмелюсь поинтересоваться, можно ли подъехать к вам, чтобы кое о чем переговорить?

– Я… э… когда?

– Прямо сейчас, если это, конечно, удобно.

– У вас есть какая-то информация?..

– Нет, не совсем так. Ничего нового пока нет. Но если вы располагаете временем, то я хотел бы обсудить с вами некоторые моменты.

– Да, конечно. Насколько я понимаю, вы находитесь где-то поблизости.

– Да, мэм.

– Приезжайте. Я сделаю все, чтобы помочь полиции.

– Спасибо.

Положив трубку, Аннабел быстро переоделась в джинсы и белую рубашку. Она успела чуть подрумянить щеки и подкрасить губы, когда прибыл ее гость.

Распахнув дверь, Аннабел ахнула, увидев стоявшего перед ней мужчину. Это определенно был не сержант Джордж.

– Мистер Кортес, что вы здесь делаете?

В выцветших синих джинсах, бежевом свитере с высоким воротом, коричневой кожаной куртке Куинн отнюдь не выглядел преуспевающим адвокатом. Но даже в этой неброской одежде он излучал мощь и силу. И возможную угрозу.

– Я подумал, что нам нужно поговорить, – заявил Кортес. – Вчера, после того как мы уладили дела с Гриффином Пауэллом, вы так поспешно ушли, что нам не удалось обсудить сложившуюся ситуацию.

«Уходи. Отстань от меня. Я не хочу ни видеть тебя, ни говорить с тобой, ни думать о тебе».

– Нам нечего обсуждать, – ответила Аннабел. – Во всяком случае, до тех пор, пока у мистера Пауэлла не появится какая-нибудь информация для нас.

– Могу я войти?

– Не вижу необходимости. К тому же с минуты на минуту ко мне должны прийти.

– Это ненадолго. Что, если я зайду и побуду у вас, пока не придет тот, кого вы ждете? Потом я сразу же уйду.

Поскольку Аннабел не могла захлопнуть дверь перед его носом, хотя именно так ей хотелось поступить, пришлось уступить ему.

– Хорошо, мистер Кортес, можете зайти на пару минут.

Войдя в квартиру, Куинн остановился, и их взгляды встретились.

– По-моему, мы договорились вчера, что вы будете называть меня Куинн.

– Входите, пожалуйста, Куинн.

– Благодарю вас, мисс Вандерлей.

Когда он улыбнулся, у Аннабел сладко заныло в нижней части живота. Боже, неужели она превратилась в течную сучку из-за долгого воздержания? Что с ней происходит? Никогда в жизни она так не реагировала на мужчину. Аннабел прочистила горло.

– Хотите чего-нибудь? Я как раз заварила свежий кофе.

– Да, спасибо. Это звучит заманчиво. Пожалуйста, черный и без сахара.

– Присядьте, пожалуйста. – Аннабел чуть ли не выбежала из комнаты, обрадовавшись возможности оказаться подальше от Куинна.

На кухне она ухватилась за край стола и закрыла глаза.

«Сейчас же возьми себя в руки. Сейчас же».

Когда Аннабел вернулась в гостиную, то обнаружила, что Куинн расположился на диване как у себя дома. Он вел себя настолько непринужденно, словно контролировал все, что происходит в мире.

Из опасения случайно коснуться его она не стала подавать кофе ему в руки, а поставила чашку на столик для коктейлей. Потом села напротив Куинна на стул с прямой спинкой.

– Я не кусаюсь, – сказал Куинн, глядя на диванные подушки, где в соответствии с его ожиданиями она должна была бы находиться. – Разве что меня попросят.

– Вы находите ваше замечание забавным?

– Скажите, вы испытываете ко мне неприязнь, потому что считаете, будто я убил Лулу, или вас бесит то, что мы с ней были любовниками? А может, есть еще какая-то причина… личного характера?

Аннабел вскочила, нервно сжав руки в кулаки.

– Зачем вы, мистер Кортес, пришли сюда? Вы ведь прекрасно знаете, что нам не о чем говорить. Я согласилась быть вашей партнершей только потому, что хотела нанять мистера Пауэлла, и мне казалось, что я выбираю из двух зол меньшее. Но давайте проясним кое-что. У меня нет никакого желания узнавать вас ближе и становиться вашей подругой или любовницей.

Куинн так быстро вскочил с дивана и так ловко обогнул кофейный столик, что Аннабел глазом не успела моргнуть, как он оказался рядом с ней. От неожиданности она отпрянула, но наткнулась на стоявший позади стул.

Аннабел замотала головой и предостерегающе выставила перед собой руку. Куинн стоял близко. Слишком близко. У нее перехватило дыхание.

– Почему вы решили, что я хочу быть вашим другом… или любовником? – Куинн буравил ее своими черными глазами. – Боже мой, да вы, кажется, боитесь меня?

У Аннабел участился пульс.

– А почему бы мне не бояться вас? Возможно, это вы убили Лулу.

Губы Куинна скривились в усмешке.

– Нет, это не так. Вы боитесь меня не оттого, что считаете убийцей. Вы боитесь чего-то другого.

– Вы говорите глупости.

Куинн протянул к ней руку. Стараясь унять охватившую ее дрожь, Аннабел не сдвинулась с места, хотя ей очень хотелось убежать. Когда его пальцы коснулись ее щеки, у нее перехватило дыхание.

– Я знаю, что касается женщин, у меня репутация неважная, но, уверяю вас, я никогда не вступал в интимные отношения с женщинами без взаимного желания.

– Я… ничего не слышала ни о вас, ни о вашей репутации.

– Поверьте, мисс Вандерлей, мне ничего от вас не нужно, кроме сотрудничества. И вашего доверия. – Рука Куинна передвинулась на ее шею, при этом большой палец скользнул по ее нижней губе и задержался на подбородке. – Давайте вместе найдем убийцу Лулу. Но мне нужно, чтобы вы верили в мою невиновность.

Аннабел показалось, что она задыхается.

– Мы и так сотрудничаем. Мы вместе наняли мистера Пауэлла.

Куинн убрал руку и отступил. Аннабел облегченно вздохнула.

– Думаю, мы можем помочь Пауэллу и полиции, если вместе подумаем, у кого мог быть мотив желать смерти Лулу. Вы член ее семьи, а я из тех, кто общался с ней. Вместе мы с вами сможем вспомнить многих ее знакомых.

– В том, что вы говорите, есть смысл, – откликнулась Аннабел. – Но почему я должна верить вам? Ведь если вам удастся убедить меня в том, что вы не убивали Лулу, то и средства массовой информации, и полиция могут…

– Так скажите этим чертовым полицейским, что вы считаете меня виновным. Созовите пресс-конференцию и заявите журналистам, что думаете, будто это я убил Лулу. – Куинн схватил ее за плечи и энергично встряхнул. Аннабел поежилась. – Если вы этого хотите, то сделайте это.

Он отпустил ее так стремительно, что она потеряла равновесие и едва удержалась, чтобы не упасть на стул.

– Я пришел сюда с надеждой… черт, я не знаю, с какой надеждой я пришел сюда. Наверное, у меня что-то произошло с мозгами, если я подумал, что вы дадите мне шанс. – Куинн направился к двери.

Аннабел мысленно окликнула его: «Куинн, не уходи. Останься, я хочу верить в то, что ты не убивал Лулу. Я хочу доверять тебе».

Уже открыв дверь, он остановился и оглянулся.

– Вы сказали, что не хотите быть ни моей подругой, ни любовницей. Поверьте, вы многое теряете. Спросите любого из моих друзей, и вам скажут, что я надежный друг. Я стеной стою за своих друзей и готов сделать для них все. – Куинн окинул ее пренебрежительным взглядом. – А если бы я был вашим любовником, то удовлетворял бы вас так, как никто другой.

Куинн вышел и исчез в коридоре, а Аннабел еще долго стояла с распахнутыми глазами и открытым в изумлении ртом.

Глава 8

Куинн быстро ехал на своем «порше» по улице, стараясь не превышать разрешенную скорость более чем на пять миль. Ему совсем не хотелось, чтобы его остановила полиция. Он был сыт по горло общением с полицейскими Мемфиса, в частности с сержантом Джорджем. Выходя из здания, в котором жила Аннабел, Куинн заметил направлявшегося к нему красавчика полицейского. Они едва не столкнулись друг с другом.

Так вот кого она ждала! Можно было бы предположить, что Аннабел рассматривала приход сержанта Джорджа только как чисто официальный визит полицейского, но Куинн знал, что это не так. Любой, у кого есть глаза, не мог не заметить, как молодой детектив смотрел вчера на Аннабел.

Будто она была рождественским подарком в упаковке, которую ему не терпелось развернуть. Но разве можно его винить? Эта леди была воплощением образа недотроги, что мужчина не может воспринять иначе, как вызов.

Не поэтому ли и он сам решил встретиться с ней сегодня? Возможно. Куинн сожалел о некоторых своих поступках, которые лучше было бы не совершать, и о кое-каких непредпринятых действиях, которые лучше было бы предпринять. Однако по большей части он не оглядывался назад. В течение многих лет его взгляд был устремлен только в будущее, пока он пробивался наверх. Деньги и власть были его идолами, а романтические отношения с женщинами – его хобби.

Если его арестуют по обвинению в убийстве Лулу, все, чего он достиг в этой жизни, пойдет насмарку. Нет, он должен сделать все, чтобы спастись. Ведь он живуч, черт возьми! Если бы это было не так, разве он пережил бы свое детство? Только не с такой матерью, как Шейла Куинн Кортес.

«Забудь о попытках убедить Аннабел Вандерлей в твоей невиновности. Она тебе не нужна. Пусть сомневается. Пусть подозревает тебя. Пока она ничего против тебя не предпринимает, ты сможешь выбраться из этой неприятности и без ее помощи».

Но не без помощи Гриффина Пауэлла.

Нет, без сыщика, способного найти хотя бы еще одного реального подозреваемого, ему не выпутаться. Среди огромного множества мужчин, с которыми Лулу была близко знакома, должен быть хотя бы один ревнивец, затаивший на нее зло. Нужно только найти его.

Куинн резко свернул на подъездную дорогу, ведущую к дому Кендал. По крайней мере здесь его наверняка ждет теплый прием. Позже, во второй половине дня, ему предстоит ехать через весь город в дом, который Марси сняла на время их непредвиденной задержки в Мемфисе. Она с парнями прилетела сегодня утром и должна уладить все к концу дня. Но до этого Куинну хотелось как-то потешить свое самолюбие. А для этого никого лучше Кендал не сыщешь. Она ведь и сейчас готова ублажить его.

«Она твой адвокат. Не будь глупцом, не смешивай дело с удовольствием. Не забудь о своем основном правиле. Если нарушишь его, пожалеешь».

Кендал встретила его в дверях. С улыбкой. При этом выглядела она так сногсшибательно, что у него сразу возникла эрекция.

– Ну, как дела?

– Скажу лишь, что мне не удалось заслужить благосклонность мисс Вандерлей.

Кендал заглянула ему в глаза, и он понял, что она догадывается о том, что с ним происходит. Куинн обнял ее там же, в дверях, и она не раздумывая обхватила его руками и прижалась к его бедрам.

У Кендал был теплый, влажный и сладкий рот. Она проникла своим языком в его рот. Из его горла вырвался глухой стон. В сознании Куинна возник образ другой женщины. Ее рот должен быть еще слаще, еще ненасытнее.

Куинн втолкнул Кендал в прихожую и, протянув руку назад, закрыл дверь. Прильнув к ней в поцелуе, он запустил руки под ее эластичные брюки, в трусики, и ухватил за голые ягодицы. Она протиснула руку между их телами и ухитрилась расстегнуть его ремень и молнию на джинсах.

Откинув голову назад, Куинн пристально посмотрел на нее и спросил:

– Ты уверена, что хочешь этого?

Вместо ответа она выудила презерватив из кармана своих брюк. Потом сняла брюки и трусики.

Куинн высвободил член, надел презерватив и поднял Кендал на руки, она обхватила его ногами, и он припер ее спиной к стене. Закрыв глаза, он представил себе, что трахает Аннабел Вандерлей, овладевая ею с животной страстью и удовлетворяя ее желание. Кендал первой достигла оргазма и с криком впилась ногтями в кожаную куртку Куинна. Он так же бурно кончил чуть позже, выплескивая всю злость и сексуальный голод, вызванный встречей с Аннабел.

Отпустив Кендал, он придержал ее, помогая встать на ноги, и увидел, что она пристально вглядывается в него.

– Спасибо, милая. Мне этого очень не хватало. – Осознав, как обезличенно прозвучало его замечание, Куинн добавил: – Мне очень не хватало тебя.

Грустно улыбнувшись, Кендал покачала головой:

– Неужели ты не видишь, что я все понимаю? Я знала, что ты вернешься разочарованным. Иначе зачем бы я запаслась презервативом?

– О чем ты?..

Она приложила палец к его губам:

– Помолчи. Не лги мне.

– Кендал, я…

– Ты трахал не меня. Ты трахал Аннабел Вандерлей. Когда ты уезжал, я чувствовала, что ты вернешься с поджатым хвостом. – Рассмеявшись, она пожала плечами. – Наверное, это из-за того, что я очень хотела тебя. Настолько, чтобы позволить тебе воспользоваться мной.

– Милая, мне жаль. Я не хотел…

– Я знаю. И со мной все в порядке. Правда. Не твоя вина, что мы, женщины, такие дуры – так и липнем к тебе. Ты ничего не обещаешь. Ведешь себя честно. И тем не менее мы готовы дать тебе все, что ни захочешь, даже зная, что сердца наши будут разбиты.

– Кендал!

– Больше это не повторится. – Она не поднимала глаз от его груди. – Впредь я только твой адвокат. Так будет лучше для нас обоих. Поэтому в следующий раз, когда тебе понадобится горячее тело, найди кого-нибудь другого. – Нагнувшись, Кендал подобрала разбросанную одежду и ушла.

Куинну хотелось бы сказать ей что-то ободряющее, но любые слова были бы сейчас неискренними. Черт, он чувствовал себя последним мерзавцем. Почему так происходит, что он непроизвольно ранит людей? У него никогда не было желания причинять кому-то боль, а тем более такой прекрасной женщине, как Кендал.

Уже не в первый раз его посетила мысль, что на нем лежит какая-то порча, потому что он ни разу в жизни по-настоящему не любил ни одну женщину.


Куинн сейчас там, трахает своего адвоката. Она такая же дура, как и все другие. Сколько их уже было? Сотни? Почему они все такие глупые суки? Они же ничего для него не значат – просто готовые на все сексуальные партнеры.

Его нельзя винить. Какой мужчина откажется, когда так охотно предлагают себя? Но сколько жизней он погубил? Сколько женщин сошли с ума, после того как он оставил их? И кому, как не мне, известно, каково приходится этим бедным глупым женщинам? Как они страдают. Как заставляют страдать других.

Но наконец-то он попал в западню, в которую сам же загнал себя. И пусть этот частный сыщик ищет другого подозреваемого. Вскоре всплывут факты, касающиеся других женщин.

Мне больше не следует здесь задерживаться. Кто-то может увидеть меня, запомнить мою машину. Никто не должен подозревать, что я веду наблюдение за Куинном, знаю о каждом его шаге.


Чад похлопал себя по груди, по тому месту, где находился внутренний карман его спортивной куртки. Возможно, найденный дневник Лулу Вандерлей и не поможет расследованию, но все же, если другие мужчины из тех, с кем встречалась Лулу, будут исключены из числа подозреваемых, можно будет направить все усилия на разоблачение Куинна Кортеса.

Чад снял копии двадцати страниц из дневника Лулу и взял их с собой, чтобы показать Аннабел. Вчера они с Джимом по нескольку раз перечитали эти записи, но ничего интересного не обнаружили. Кроме одного неожиданно возникшего имени. Не Куинна Кортеса. Какого-то Рэнди. Что это за Рэнди? Если судить по записям в дневнике, Лулу встречалась с ним раз шесть за последние пару недель. Однако друзья, знакомые, соседи, которых они опрашивали, понятия не имели, кто такой этот Рэнди, а может, и знали, но не говорили. Кроме имени Куинна и имени Рэнди, было также несколько странных записей о ком-то, кого Лулу называла только прозвищем – Бру. «Звонил Бру, и мы проговорили около часа». «Позвонила Бру и сообщила ему важную новость».

Кто такой Рэнди? Кто такой Бру? Мог ли кто-то из них убить Лулу? Хотя Чаду не хотелось, чтобы убийцей Лулу оказался кто-нибудь из этих людей. Он хотел, чтобы это был Куинн Кортес. Да, самому себе можно признаться. Арест такого известного человека, как Куинн Кортес, мог бы способствовать его карьере.

Кроме того, Кортес ему не нравился.

Лифт остановился на четвертом этаже. Чад вышел в коридор. Проходя мимо большого зеркала, он остановился и окинул себя придирчивым взглядом. Он знал, что красив – женщины обычно «велись» на его внешность и заигрывали с ним. У него никогда не было проблем в съеме девушек. Во время учебы в старших классах у него была постоянная подружка, но потом он поступил в колледж, и появилась другая. Затем Чад стал менять их примерно каждые полгода, обычно после того, как девушка обнаруживала, что он изменяет ей. С последней своей девушкой он расстался около месяца назад, после того как та неожиданно навестила его и застала в постели с Мэри Ли Нортон.

Чад знал, что через год-два ему придется жениться. Человеку с такими, как у него, серьезными устремлениями нужна особенная спутница жизни – леди, которая производила бы соответствующее впечатление на людей. Здесь, в Мемфисе, были две подходящие дамы, но Чад не мог определиться, кого из них выбрать. Правда, это было до того, как вчера утром он увидел Аннабел Вандерлей. В ней было все, что он хотел бы видеть в своей жене, и даже больше. А то, что у нее еще и денег куры не клюют, вообще замечательно. Кроме того, что Аннабел привлекательна и умна, она еще и настоящая леди. Сейчас он для нее никто. Но если удастся вовлечь ее в полицейское расследование, у него появится причина встречаться с ней чаще. Предстоящие дни будут тяжелыми для нее. Ей понадобится плечо, на котором можно будет поплакать. К тому моменту, когда он арестует убийцу ее двоюродной сестры, она уже будет относиться к нему как к лучшему и надежнейшему из друзей.

Тихо напевая про себя, Чад улыбнулся своему отражению и направился к двери квартиры, в которой остановилась Аннабел.


Уит Вандерлей налил себе еще виски с содовой. Третья порция за последний час. Сколько же ему понадобится, чтобы напиться вдрызг? Может, тогда ослабнет боль, и он сможет думать о Лулу без слез? Умом Уит понимал, что она мертва, но сердце отказывалось принимать это. Он любил Лулу больше всех на свете, но и ненавидел ее так же сильно. Она много значила для него все эти годы – то доставляя несказанную радость, то причиняя мучительную боль. Она играла на чувствах людей, как кукольник, которому нравится, дергая за нитки, управлять движением марионеток. Уита утешало то, что не ему одному приходилось плясать под дудку Лулу. Их отец был таким же рабом ее прихотей, как и он, а сейчас жизнь старого пня висит на волоске.

Их отец? Разве Луис Вандерлей относился к нему когда-нибудь как настоящий отец? Уит смутно помнил свое детство и редкие даже тогда встречи с отцом, а после смерти матери, когда ему исполнилось двенадцать, его отослали в военную школу. Отец тогда активно руководил компанией «Вандерлей инк.» и был слишком занят, чтобы заниматься ребенком, пусть даже собственным сыном. Но когда на свет появилась Лулу, все изменилось. Отец сразу привязался к ней. Уит тоже полюбил свою маленькую сводную сестру, но в то же время он и ненавидел ее за то, что пожилой отец любил, баловал дочь, уделял ей много внимания, чего так не хватало в свое время Уиту.

Хотя какое это имеет значение сейчас? Лулу мертва.

Уит отсалютовал бокалом:

– За тебя, Лулу, любимая. В конце концов, ты получила по заслугам.

Душевное волнение так сдавило грудь, что Уиту стало трудно дышать. Глаза опять наполнились слезами.

Скорбный стон рванулся из груди, трансформировавшись в горле в мучительный крик. Уит швырнул бокал в стену, и тот разлетелся вдребезги. Рухнув на колени, Уит разрыдался.

– А я ведь предупреждал тебя. Говорил, чтобы была осторожней. Но ты любила играть с огнем. Никто не любил тебя так, как я. Не говорил ли я тебе, что ты можешь рассчитывать только на меня, что я никогда не покину тебя?

Судорожно глотая воздух, Уит постарался восстановить дыхание и немного успокоиться. Сейчас не время расклеиваться. Он должен показать старику, что тот может полагаться на него в той же степени, что и на Аннабел. На дорогую кузину Аннабел. Святошу Аннабел.

Представлять семью Вандерлей в Мемфисе должен был он, конце концов, Лулу была его сестрой. Если бы вместо Аннабел туда поехал он, то мог бы сам известить отца о том, что убийца пойман и передан в руки правосудия.

«Еще не поздно, – подумал он. – Я и сейчас могу поехать в Мемфис, у меня есть полное право присутствовать там».

Уит выпрямился, постоял, покачиваясь, на месте и двинулся к стоявшему на прикроватном столике телефону. Сел на край кровати, поднял трубку и набрал номер.

Аннабел ответила после второго гудка:

– Алло?

– Видимо, у тебя нет никаких новостей для передачи отцу? – спросил он.

– Нет, Уит, никаких. Если бы были новости, я позвонила бы дяде Луису.

– Неужели полиция сегодня знает не больше чем вчера?

– Уит, ты что, пил? У тебя странный голос. Если ты пьян, то не вздумай навещать дядю Луиса, пока не протрезвеешь. Ему совсем ни к чему…

– Ты всегда знаешь, что кому нужно, да, Аннабел? Но ты ведь не знала, что Лулу нужна защита, правда? Ты не предвидела, чем это может кончиться, верно?

– Пожалуйста, не пей ничего больше, ладно? Скажи Хираму, пусть приготовит тебе кофе, и…

– Я еду в Мемфис.

– Что?!

– Лулу была моей сестрой. Я любил ее. Это я должен быть там и интересоваться расследованием, не ты.

– Уит, тебе не нужно приезжать в Мемфис.

– Приеду. И ты меня не остановишь.

Аннабел вздохнула. Уит терпеть не мог ее раздраженные вздохи, эти проявления недовольства, призванные показать, как он разочаровывает ее своим поведением.

– Если ты так рвешься в Мемфис, то подожди хотя бы, пока протрезвеешь.

– Я вылечу первым же утренним рейсом, – сказал Уит. – И тоже остановлюсь в нашей квартире.

– Нет, не пойдет. Закажи себе номер в «Пибоди».

Уит усмехнулся:

– Если не хочешь делить со мной принадлежащую семье квартиру, то сама переезжай в «Пибоди». У меня столько же прав на проживание там, сколько и у тебя. – И прежде чем Аннабел успела что-нибудь сказать, он положил трубку.

Кто-то должен наконец сбить спесь с любезной кузины Аннабел. Уж слишком она много воображает о себе, и ему надоело, что она все время смотрит на него свысока.

– Тебе, Аннабел, следовало бы лучше относиться ко мне, иначе пожалеешь. Готов поспорить, что Лулу пожалела о том, что плохо обращалась со мной, когда мы виделись в последний раз.

* * *
Слушая короткие гудки, Аннабел вдруг поняла, что кто-то звонит в дверь. Выждав немного, чтобы прийти в себя после неприятного разговора с Уитом, она положила трубку, распрямила плечи и выставила вперед подбородок. Решив, что это, наверное, сержант Джордж, Аннабел вздохнула. По крайней мере с молодым полицейским ей не придется ссориться. Достаточно с нее на сегодня ссор – сначала Куинн Кортес, потом Уит…

Открыв дверь, она встретила гостя приветливой улыбкой.

– Проходите, пожалуйста.

Чад вошел и подождал, пока она закроет дверь и первой пройдет в комнату.

– Спасибо, что согласились встретиться со мной, мисс Вандерлей.

– Могу я предложить вам выпить что-нибудь?

– Благодарю вас. Не сейчас. – Он вгляделся в нее. – С вами все в порядке?

– Да, все прекрасно. Почему вы спрашиваете?

– У вас раскраснелись щеки.

– О, ничего страшного. Просто я только что спорила по телефону со своим двоюродным братом, Уитом. Когда я волнуюсь, у меня всегда краснеет лицо. Это издержки чересчур светлой кожи.

Чад мягко улыбнулся и заметил:

– Уит – это брат Лулу, да?

– Сводный брат. У них один отец.

Чад кивнул.

– Сержант Джордж, присаживайтесь, пожалуйста. – Аннабел надеялась, что он не станет больше задавать вопросов об их размолвке с Уитом. Как и все другие члены семьи Вандерлей, она считала, что их семейные дела не подлежат обсуждению.

– Мне было бы приятнее, если бы вы звали меня Чадом.

– Хорошо… Чад. А вы можете называть меня Аннабел.

Усевшись на диван, Чад достал из кармана куртки аккуратно сложенные листки.

– Это копии записей из дневника Лулу за последние два месяца. Мы с напарником внимательно просмотрели их, но не нашли ничего, что могло бы помочь нам в расследовании. Разве что…

– Что?

Аннабел села рядом с Чадом и взяла протянутые им листки. Несмотря на то что она еще не совсем успокоилась после неприятных разговоров с Куинном Кортесом и Уитом, руки у нее не дрожали. Аннабел гордилась тем, что умела держать себя в руках, скрывать свои чувства.

– Дело в том, что, кроме Куинна Кортеса, есть еще двое мужчин, о которых Лулу упоминала в своем дневнике в последнее время, и я… мы… хотели бы выяснить, не знаете ли вы кого-нибудь из них.

Читать дневник Лулу было все равно, что вторгаться в ее личную жизнь. Глядя на небрежные короткие заметки, на нарисованных там и сям чертиков, Аннабел вспомнила, что Лулу, будучи подростком, всегда писала букву «i» с изящным сердечком вместо точки, используя ярко-розовые или пурпурные чернила.

– Вы не знаете, кто такой Рэнди? – спросил Чад.

– Рэнди? Не могу сказать наверняка, но это мог бы быть Рэндал Миллер. Или же Рэндольф Чамнесс. Насколько я знаю, у Лулу в прошлом была связь с Рэндольфом, но, по-моему, она не вспоминала о нем последние годы. Я бы начала с Рэндала Миллера. Обоих мужчин Лулу называла Рэнди. Точнее, она называла их «мой мальчик Рэнди-один» и «мой мальчик Рэнди-два».

– Рэндал Миллер живет в Мемфисе?

– Да, в Мемфисе. Он занимается недвижимостью.

– Это тот самый Рэндал Миллер?

Аннабел улыбнулась:

– Да, тот, кого рекламируют по телевидению и на многих рекламных щитах. Мистер Мемфисская Недвижимость.

– Но ему же под пятьдесят, и он женат.

– Да, это так.

– Мог у него быть мотив убить Лулу?

Аннабел почувствовала, что Чаду хотелось бы, чтобы она убедила его, что у женатого любовника ее кузины не было причины желать ее смерти. Похоже, сержант уже определил для себя виновного. И это Куинн Кортес. Но почему?

– Насколько я знаю, ни у кого не было мотива для убийства Лулу.

– Миллер – женатый человек. Если Лулу угрожала рассказать его жене…

– Это не в характере Лулу, – прервала его Аннабел. – Она не завязывала долговременных отношений, и ей не было никакого резона рассказывать жене Рэндала Миллера об их связи.

– Ладно. Мы проверим Миллера, зададим ему несколько вопросов. Если у него есть алиби на вечер пятницы, то оставим его в покое.

– А если нет?

– Будем копать глубже.

Аннабел пролистала страницы, и у нее замерло сердце, когда она наткнулась на первую запись с упоминанием о Бру. Быстро пролистав остальные страницы, она еще раз шесть встретила это прозвище.

– Какое еще имя интересует вас? – спросила она, прекрасно понимая, о ком еще Чаду хотелось бы узнать.

– Вы не знаете, кого Лулу называла Бру?

Сжав в руке листки дневника, Аннабел прикинула возможные варианты ответа. Их было два: сказать правду или солгать. Она выбрала первый.

– Бру – это прозвище. Так Лулу называла своего брата, Уита. Когда она еще была совсем маленькой, она не выговаривала слова «брат», как учил ее дядя Луис. Когда она пыталась сказать «брат», получалось «бру». Прозвище прилипло. По-моему, Лулу никогда и не называла Уита иначе.

– Значит, эти записи о телефонных звонках и свиданиях касались ее брата?

Аннабел кивнула:

– Да. Они были очень близки и регулярно поддерживали связь.

– Мне очень неприятно спрашивать это, но мог ли быть какой-то мотив…

– В пятницу вечером Уит был дома, присутствовал на благотворительном приеме, устроенном семьей Вандерлей.

Чад улыбнулся.

– И он никак не мог оказаться одновременно в двух местах, так?

– Полагаю, что не мог.

– Постарайтесь вспомнить подробности вашего последнего разговора с Лулу.

– Я позвонила ей, чтобы рассказать о визите доктора к дяде Луису.

Аннабел помнила, что Лулу сказала тогда: «Я рада, что папа держится. Передай ему, что я люблю его и что приеду домой на Пасху и привезу гостя. У меня большой сюрприз для папы, да и для всех вас».

Однако Аннабел не была уверена, что стоит сообщать об этом полиции. И в то же время она-то может считать, что это ничего не значит, но вдруг сказанное Лулу как-то поможет в расследовании?

– Лулу сказала мне, что у нее есть сюрприз для семьи, но даже не намекнула, что бы это могло быть.

– Говорила ли она что-нибудь еще?

– Только то, что привезет кого-то домой на Пасху.

– Она часто привозила на праздники домой гостей?

– У Лулу не было привычки приезжать домой на праздники. Она уже два года не приезжала даже на Рождество, а на Пасху в последний раз навещала отца четыре года назад.

– Как вы отнеслись к тому, что она сказала? – спросил Чад. – Гость на Пасху и большой сюрприз могли означать появление в ее жизни особого человека, а возможно, и предстоящую помолвку.

– Да, эта мысль приходила мне в голову.

– Ясно, что Лулу не собиралась замуж за Рэнди, поскольку он уже женат. Или за Бру, поскольку он ее брат. Используя метод исключения, приходим к выводу, что остается только один человек, упоминавшийся за последние шесть-семь недель в дневнике Лулу.

– Куинн Кортес.

– Если Лулу ожидала предложения, а его не последовало, она могла разозлиться на Кортеса, возможно, даже обрушиться на него с угрозами; он потерял голову и убил ее.

Аннабел стиснула зубы, чтобы не застонать. С того момента, как она узнала о смерти Лулу, ей удавалось справляться со своими эмоциями, чтобы заниматься делами семьи, но время от времени горе все же прорывалось наружу, несмотря на старания скрыть его.

Сглотнув подкативший к горлу тугой комок, Аннабел сказала:

– Чем она могла ему угрожать?

У Чада вытянулось лицо. Он усмехнулся:

– Да, вы правы. Этот сценарий годится только в том случае, если у Лулу было что-то, чем она могла оказывать давление на Кортеса.

– А насколько мы знаем, ничего такого не было.

– Насколько мы знаем. Но я инстинктивно чувствую, что если мы копнем немного глубже, то найдем что-нибудь.

– Вам хочется, чтобы виноватым оказался Куинн Кортес, верно?

Чад пристально посмотрел на Аннабел, затем взял ее за руку.

– Понимаете, Аннабел, я уверен, что он виновен. И намерен доказать это. Когда Кортеса привлекут к суду и осудят, ваша семья почувствует удовлетворение. Мне хочется сделать это для вас.

– Спасибо вам, Чад… спасибо.

«Но что, если Куинн Кортес невиновен?»

name=t10>

Глава 9

Джим ненавидел утро понедельника, особенно если накануне, в воскресенье, у него был выходной, и он проводил его с Кевином. А этот понедельник был даже хуже обычного. Начальник полиции, окружной прокурор и мэр, над головами которых дамокловым мечом висело убийство Лулу Вандерлей, требовали как можно скорее арестовать преступника. Если в ближайшее время не будет найден другой подозреваемый, то придется арестовать Куинна Кортеса на основании самых незначительных косвенных улик. Чад изо всех сил старался повесить обвинение на Кортеса, Джим же с не меньшим рвением хотел доказать его невиновность. «С чего бы это?» – задавался он вопросом. Действительно ли он верил, что Кортес не виноват, или просто автоматически действовал наперекор Чаду, личная неприязнь к которому не могла не влиять на его суждения?

В отделе по расследованию убийств кипела работа, о чем свидетельствовал несмолкаемый гул голосов. В данный момент инспектор Персер изображал из себя радушного хозяина перед вальяжным посетителем, от результатов встречи с которым зависело многое. Если у Рэндала Миллера не окажется алиби на вечер пятницы, то он, по мнению Джима, наверняка возглавит список подозреваемых, намного опережая Кортеса.

Прикончив третью за утро порцию кофе, Джим раздавил пластмассовый стаканчик и бросил его в ближайшую мусорную корзину.

– Первым допрашиваем Рэндала Миллера, – сообщил подошедший Чад. – Хочется покончить с этим и исключить его из числа подозреваемых, чтобы всерьез заняться Кортесом.

Джим бросил на него косой взгляд:

– Откуда такая уверенность, что Рэндал Миллер не убивал Лулу? У этого известного, весьма уважаемого женатого мужчины была связь с покойной. Согласно любому учебнику, это делает его главным кандидатом в подозреваемые.

– Я ставлю на Кортеса.

Джим хмыкнул. Проследив за направлением взгляда Чада, он увидел, как открылась дверь кабинета инспектора Персера. В вышедшем из кабинета безукоризненно одетом седовласом человеке Джим сразу узнал местного воротилу, Рэндала Миллера. Миллер пожал инспектору руку, обнажив в широкой улыбке два ряда великолепных, ослепительно белых зубов. Тед Персер явно чувствовал себя неловко, прекрасно сознавая, что его детективы только и ждут того момента, когда можно будет заняться Миллером. Тед был хорошим парнем и играл по правилам. Тем не менее положение обязывало его не допускать действий, которые могли бы вызвать раздражение начальника полиции или мэра. Тед, как и Чад, был командным игроком. Было время, когда и Джим Нортон был таким же, но с тех пор прошли годы. Сейчас же в профессиональном плане его волновал только вопрос сохранения своего нынешнего статуса на работе.

Перехватив взгляд Джима, Тед кивнул ему.

– Ну вот, пришла и наша очередь, – сказал Джим. Чад положил руку на плечо Джима:

– Не возражаешь, если я проведу весь допрос мистера Миллера?

Джим стряхнул потную руку Чада с плеча и, не ответив, направился к инспектору и Рэндалу Миллеру. Чад поспешил за ним и, прежде чем Джим успел поздороваться, протянул руку Миллеру:

– Доброе утро, мистер Миллер. Я сержант Чад Джордж. – Затем последовал кивок в сторону Джима: – А это мой напарник, лейтенант Нортон. – Чад обменялся энергичным рукопожатием с Миллером. – Если вы соизволите пройти с нами, мы постараемся завершить все как можно быстрее и безболезненнее.

Тед Персер удовлетворенно улыбнулся. По выражению его лица можно было понять, как он рад, что Чад будет бережно обращаться с опрашиваемым. Ведь ни для кого не было секретом, что Рэндал Миллер был одним из крупнейших инвесторов последней избирательной кампании мэра и состоял в одной студенческой организации с окружным прокурором, Стивеном Кэмпбеллом.

– Я в вашем распоряжении, – любезно ответил Миллер. Его улыбка от уха до уха раздражала Джима. – Я действительно хочу сделать все возможное, чтобы помочь полиции выяснить, кто убил бедную малышку Лулу. Такая очаровательная девочка. Моей жене и дочерям она очень нравилась.

– А вам, мистер Миллер? – спросил Джим, приглашая его пройти в направлении дознавательной комнаты.

Миллер взглянул на Джима. Его улыбка, сверкавшая до этого на тысячу ватт, вдруг потускнела до пятисот.

– Вам очень нравилась мисс Вандерлей? – уточнил вопрос Джим.

– Да, конечно. Нам всем она нравилась.

Значит, вот в какую игру он намерен играть. Якобы Лулу была подругой семьи, и все. Но это не вяжется с тем, что сказала Чаду Аннабел Вандерлей и что можно понять из записей в дневнике Лулу.

Через пару минут, когда все трое оказались в изолированном помещении и Миллер сел, Чад предложил:

– Может быть, кофе, мистер Миллер?

– Нет, спасибо.

– Как давно вы были знакомы с Лулу? – спросил Джим, пресекая попытки Чада играть роль радушного хозяина.

– Немногим более года, – ответил Миллер. – Мы с женой познакомились с ней на званом ужине в доме одного из моих друзей.

– Прошу извинить за то, что нам приходится задавать вам вопросы, – вмешался Чад. – Но ваше имя упоминается в дневнике Лулу Вандерлей, и, судя по записям, за последние два месяца она несколько раз встречалась с вами.

– Лулу собиралась продать свой дом и купить что-то более современное, – тут же охотно пояснил Миллер. Он продолжал улыбаться своей фальшивой, неискренней улыбкой, которую Джиму хотелось согнать ударом по ее лицу.

– Значит, все эти встречи с Лулу были сугубо деловыми? – спросил Чад.

– По большей части да. За бокалом вина мы говорили о делах, а также обсуждали некоторые личные вопросы.

– Какого рода личные вопросы? – спросил Джим.

– О, Лулу всегда справлялась о Валери и девочках, а я спрашивал ее об отце. Просто болтали.

Мужик был не прост. В этом Джим отдавал ему должное. Сидел расслабленно, улыбался, руки не дрожали. Миллер демонстрировал полную уверенность в себе, и это наводило на мысль – ему известно, что у полиции ничего на него нет.

– Еще всего пару вопросов, если вы не против, – снова влез в разговор Чад.

– Конечно.

– Не знаете ли вы кого-нибудь, кто хотел бы причинить зло Лулу? И еще, хотя и неприятно задавать такой вопрос, но вспомните, где вы были в прошлую пятницу между семью и десятью часами вечера?

Миллер перестал улыбаться и стиснул зубы, но уже через секунду взял себя в руки и начал отвечать:

– Я не могу представить себе человека, который желал бы Лулу зла. Она была очаровательной молодой женщиной. Что же касается того, где я был в пятницу вечером, то я допоздна задержался в офисе и приехал домой около десяти часов. Можете спросить мою жену. Она подтвердит это.

– Спросим, – пообещал Джим. Миллер мгновенно утратил дружелюбный вид, со злостью взглянул на Джима, а затем одарил Чада своей рекламной улыбкой.

– Если это все, сержант Джордж, я, пожалуй…

– Прежде чем вы уйдете, ответьте еще на один вопрос, – сказал Джим.

– И что же это за вопрос? – даже не глядя в сторону лейтенанта, поинтересовался Миллер.

– Ваша жена знает, что у вас была связь с Лулу Вандерлей?

Миллер, нахмурившись, посмотрел на Джима:

– Будьте поосторожнее, выдвигая необоснованные обвинения.

– Видимо, это следует понимать как то, что она этого не знает.

– Понимайте как хотите. Если это все, то я пойду.

– Конечно, это все. И спасибо вам за сотрудничество. – Чад проводил Миллера до двери, открыл ее для него и вышел вслед за ним.

Подойдя к двери, Джим крикнул вдогонку:

– Если у нас появятся еще вопросы, мы свяжемся с вами.

Миллер не ответил, он обменялся рукопожатием с Чадом и поспешил уйти. Чад повернулся к Джиму и осуждающе посмотрел на него.

«Давай, красавчик. Скажи, что я должен был предоставить допрос тебе одному. Скажи, что незачем было провоцировать враждебность Миллера. Спроси меня, почему я всегда напрашиваюсь на ссору. Скажи, к черту, хоть одно слово, и я вышибу из тебя дух».

«Не вздумай сделать это», – приказал себе Джим. Значит, он трахает Мэри Ли. Ну и что из того? Она перетрахалась с десятками парней до, во время и после их брака. Да, но никто из них не был его партнером, и никто из этих парней не спал с Мэри Ли только потому, что она была бывшей женой Джима.

Чад открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но тут в поле их зрения появилась вдруг Аннабел Вандерлей, направлявшаяся с каким-то худым долговязым парнем в кабинет инспектора.

Чад, как крадущийся к газели лев, двинулся наперехват мисс Вандерлей.

– Доброе утро, Аннабел. Не ожидал увидеть вас сегодня здесь. Могу я чем-нибудь помочь вам?

– Спасибо, Чад, но нет. Мне позвонил инспектор Персер и сказал, что сегодня утром можно будет ознакомиться с предварительными результатами вскрытия Лулу.

Чад взглянул на утонченного блондина, сопровождавшего Аннабел:

– По-моему, я не услышал вашего имени.

– Уит Вандерлей. Я брат Лулу.

– Мистер Вандерлей, примите, пожалуйста, мои самые глубокие соболезнования.

Джиму казалось, что его сейчас стошнит. Какой же подхалим этот Чад! И когда это он успел наладить такой контакт с Аннабел Вандерлей, что они обращаются друг к другу по имени? Наверное, вчера, когда задавал ей вопросы по дневнику Лулу. Он сам передал его Чаду, а тот быстро сориентировался.

– Спасибо. Как говорит моя дорогая кузина Аннабел, вы были очень внимательны к ней, сержант Джордж, – ответил Уит Вандерлей со слабой улыбкой. Он держался со снисходительной любезностью, считая, что занимает более высокое общественное положение, чем Чад.

Джим подумал, что Уит, наверное, слабак. Всем своим видом он демонстрировал свою утонченность, показывая, что слишком хорош для этого жестокого мира, в котором его угораздило появиться на свет. Инстинкт подсказывал Джиму, что этот парень – не просто придурковатый сноб; с этим парнем что-то не так.

– Надеюсь, сегодня пресса не доставила вам особого беспокойства. – Чад с обожанием таращился на Аннабел.

Джим решил, что с него довольно. Чад явно переигрывал.

– Теперь у меня есть телохранитель, который заодно выполняет и функции шофера, – сказала Аннабел. – Он разобрался с прессой и, проводив нас в здание, доставил на десятый этаж.

– Мне жаль, что вам пришлось нанимать телохранителя, – посокрушался Чад.

– А по-моему, это было мудро – нанять телохранителя для зашиты от прессы. – Джим подошел к ним, решив, что сейчас самое время вмешаться в разговор.

Аннабел повернулась к Джиму.

– Думаю, вам обоим следует знать, что я наняла Гриффина Пауэлла для расследования убийства Лулу, и это его агентство предоставило мне телохранителя на тот случай, если я подвергнусь преследованию со стороны прессы.

– Боюсь, Аннабел совершила несколько опрометчивый поступок. – Уит Вандерлей недобро улыбнулся Аннабел. – Она наняла мистера Пауэлла на паях с Куинном Кортесом.

– Что? – Лицо Чада потемнело от шока и злости.

– Мистер Пауэлл соглашался взяться за это дело только на таких условиях, – пояснила Аннабел. – Иначе он просто отказывался браться за него.

– Но Куинн Кортес все еще под подозрением… – Чад запнулся, прочистил горло и потом продолжил: – Он проходит по делу об убийстве вашей двоюродной сестры. Не понимаю, как вы могли согласиться на…

В этот момент дверь кабинета инспектора Персера открылась.

– Сержант Джордж, – обратился к Чаду появившийся в дверях Тед, – свяжитесь, пожалуйста, с Куинном Кортесом и попросите его как можно скорее прийти сюда.

Все уставились на инспектора.

– Да, сэр, – ответил Чад и пошел выполнять задание. Джим вопросительно взглянул на Теда.

– Мисс Вандерлей… мистер Вандерлей… прошу вас, зайдите, пожалуйста, в кабинет.

– Что-то случилось? – спросила Аннабел. Тед покачал головой:

– Ничего непредвиденного. Мне только что звонил медэксперт с сообщением о предварительных результатах вскрытия Лулу, и, как мне кажется, следует обсудить это в узком кругу.

Уит взял Аннабел за руку, но она выдернула ее и быстро прошла мимо Теда в его кабинет. Уит украдкой огляделся, чтобы определить, заметил ли кто-нибудь, как явно пресекла кузина его попытку коснуться ее, и последовал за ней.

Тед кивнул Джиму:

– Давай заходи. Чад присоединится к нам, когда свяжется с Кортесом.


Куинн выбрался из своего «порше», достал из багажника вместительную сумку и повесил ее на плечо. Накануне вечером он позвонил Марси и предупредил, что переедет в снятую ею квартиру только утром. У него не было в мыслях провести ночь с Кендал, но они оба забыли о своих добрых намерениях. Куинн использовал Кендал, и она знала это. Куинн хорошо относился к Кендал, однако он не мог дать ей того, чего она хотела. Кендал призналась, что любит его. Ему и хотелось бы чувствовать то же самое, но чувств не было. Он не любил ее. Он никогда никого не любил и даже не очень верил в существование такого чувства.

Едва Куинн подошел к центральному входу в кондоминиум, как дверь распахнулась, и в ней показалась хмуро смотревшая на него Марси. Он знал, что она не одобряет его донжуанских похождений. Джейс говорил Куинну, что Марси ненавидит всех его женщин, видимо, потому, что сама влюблена в него. Если Джейс прав, то у Куинна еще больше оснований и дальше сохранять исключительно дружеские взаимоотношения с молодой красивой помощницей. Он ни в коем случае не хотел причинить боль Марси.

– Джейс и Эрон тоже прилетели вчера вместе с тобой? – спросил Куинн, прекрасно зная, что так оно и было. Марси всегда в точности следовала его инструкциям.

– Эрон завтракает, а Джейс еще спит. – Марси протянула руку и взяла у Куинна сумку. – Я отнесу ее в твою спальню. В квартире их четыре – по одной на каждого, хотя две из них маловаты. Если ты голоден, на кухне есть кофе, разные крупы и фрукты.

– Кофе был бы в самый раз. – Куинн последовал за Марси через холл в полностью обставленную полированной современной мебелью квартиру. Светлое дерево, темная кожа. Хром и стекло. Все чисто, но обезличенно. Однако Куинн привык к такой обстановке и не ждал ничего другого. Единственным местом, где он хранил какие-то свои памятные вещи, был старый жилой дом на его ранчо в холмистой местности.

– Наверное, тебе хочется принять душ и побриться, – заметила Марси, направляясь к лестнице. – Иди за мной, хозяйские апартаменты на втором этаже.

– По какой такой особой причине мне нужно помыться и побриться?

– Какой-то сержант Джордж из полицейского управления Мемфиса звонил минут десять назад и напрашивался на встречу с тобой сегодня же утром в Центре криминальной юстиции.

Чад Джордж, ублюдок.

– Он сказал зачем?

– Он не вдавался в подробности. Наверное, у них появились к тебе еще вопросы. Я позвонила мисс Уэллс. Она будет ждать тебя там через полчаса.

– Кендал должна быть утром в суде, – сказал Куинн, следуя за Марси в свою спальню.

– Сегодня вместо нее в суде будет присутствовать другой представитель их адвокатской фирмы.

Марси открыла раздвижные деревянные двери гардероба и поставила сумку Куинна на пол. Куинн заметил, что в гардеробе аккуратным рядком висят шесть его костюмов, шесть шелковых галстуков украшали металлическую вешалку, и четыре пары туфель выстроились на обувной полке внизу. Он не сомневался, что в ящике разложены чистые выглаженные рубашки, белье и носки.

– Кендал следовало прислать на встречу со мной какого-нибудь коллегу, а самой идти в суд.

Марси осуждающе посмотрела на него.

– Не смотри на меня так. Кендал должна была бы знать, что я не жду, чтобы она из кожи вон лезла ради меня.

Марси фыркнула:

– Боже, Куинн, ты что, с Луны свалился? Ты провел с мисс Уэллс, занимаясь любовью, последние двенадцать часов. Конечно же, теперь для нее твое благополучие стоит на первом… выше всего остального.

– Как и для тебя, – прозвучал с порога низкий мужской голос.

Куинн и Марси одновременно повернулись. В дверях стоял босой ухмыляющийся Джейс Морган в футболке и покошенных джинсах.

– Я поднялся только для того, чтобы поздороваться с Куинном, и вовсе не собирался подслушивать.

Проигнорировав замечание Джейса, Марси повернулась к Куинну:

– Ты бы лучше поторопился. У тебя встреча через тридцать минут.

– Куда ты идешь? – спросил Джейс.

Джейсу ответила Марси, проходя мимо него в коридор:

– Куинн должен встретиться со своим адвокатом в главном полицейском управлении, где его уже ждут.

– Хочешь, я отвезу тебя? – предложил Джейс.

– Спасибо, не сегодня. – Куинн направился в ванную, но на пороге обернулся. – Послушай, может, не стоит говорить Марси такие вещи?

Джейс пожал плечами:

– Извини, просто вырвалось. Но ты ведь и сам знаешь, что она любит тебя. Стоит тебе чуть поддаться, и она тут же набросится на тебя.

– Даже если ты прав, Марси – моя помощница, и отношения у нас дружеские. И я хочу, чтобы они оставались такими же. Было бы неплохо, если бы она нашла себе парня. Может, пригласишь ее куда-нибудь?

Загорелое лицо Джейса мигом побледнело.

– Ну уж нет. Мне не нужны отвергнутые тобой женщины. Нужно быть глупцом, чтобы связываться с влюбленной в тебя женщиной. С тобой бесполезно конкурировать. Ты Мужчина с большой буквы.

Куинн не знал, как отнестись к словам Джейса. Как к комплименту, неодобрению или простой констатации факта в изложении Джейса.

– Просто не доставай ее больше. Ладно?

– Хорошо. Договорились, босс.

Куинн кивнул.


Куинн провел ночь с Кендал Уэллс. Она, как и Лулу, его любовница. Еще одна глупая, очень глупая женщина. Неужели она не знала, что он снова разобьет ее сердце? Неужели она не понимала, что он использовал ее так же, как использовал многих других женщин? Она ничего не значила для него. Как и все остальные.

Она заслужила смерть, как и все другие до нее, так что ее легко будет убить. Тяжело было убивать в первый раз, а потом с каждым разом, с каждой новой жертвой было все легче.

«Когда я накрываю ее лицо подушкой, то сознаю, что этим предотвращу ее страдания. Я уберегу ее от мук любви к Куинну Кортесу».

Голос из прошлого забрюзжал у него в голове: «Ты плохо вел себя, Куинн. Мне придется наказать тебя для твоего же блага».

«Нет, Господи, нет! Сделай так, чтобы ее голос пропал. Пусть оставит меня в покое. Неужели она не понимает, что все, что я сделал, – это хорошо, а не плохо. Я не причиняю им зла. Я помогаю им. Я дарю им покой. Я убиваю их мягко, нежно».


Аннабел расположилась напротив стола инспектора Персера на одном из металлических стульев с виниловым покрытием и низкой спинкой; Уит занял стоявший рядом. Прежде чем сесть, Аннабел отодвинула свой стул как можно дальше от кузена. Она сознавала, что слишком открыто демонстрирует раздражение по отношению к Уиту, но присутствующие были достаточно вежливы, чтобы по крайней мере не поинтересоваться, чем вызвана такая неприязнь к брату Лулу.

Уит, как и предупреждал ее, появился в корпоративной квартире вчера вечером. Аннабел надеялась, что он, как это часто бывало, просто решил попугать ее или проверить ее реакцию. Когда он все же приехал, она попыталась не пустить его, убеждая снять номер в «Пибоди». Уит рассмеялся ей в лицо.

– Не хочешь делить со мной квартиру – сама отправляйся в «Пибоди», – заявил он.

Именно так она и сделала. Собрала свои вещи и поехала прямиком в гостиницу. Уже в половине восьмого она сидела в номере Гриффина Пауэлла и ожидала, когда приготовят ее номер. В течение того часа, что Аннабел провела с Гриффином, он убедил ее, что ей нужен телохранитель, который сопровождал бы ее и оберегал от прессы.

– Я только что разговаривал с нашим медэкспертом Юделлом Уайтом о предварительных результатах вскрытия, – сообщил инспектор Персер.

Аннабел заставила себя отбросить все мысли о вчерашней выходке Уита.

– В свидетельстве о смерти причиной смерти будет указана асфиксия, – продолжил инспектор.

Кто-то открыл и закрыл дверь кабинета. Инспектор Персер взглянул на вошедшего.

– Садитесь, сержант.

– Слушаюсь, сэр.

– Вы сделали все, что нужно?

– Да, сэр.

Персер посмотрел на Аннабел, потом перевел взгляд на Уита.

– Лулу была задушена, что мы и так, в общем-то, знали. Душили ее на кровати перьевой подушкой.

– Она была… Была ли она изнасилована? – с дрожью в голосе спросил Уит.

Аннабел сердито взглянула на него.

– Никаких свидетельств изнасилования нет, – ответил Персер. – Собственно говоря, нет вообще свидетельств какой бы то ни было половой активности незадолго до смерти.

– Слава Богу. Невыносимо было бы сознавать, что ее еще и изнасиловали, – сказал Уит.

Аннабел скрипнула зубами. Она приказала себе не говорить и не предпринимать ничего такого, о чем впоследствии могла бы пожалеть.

Инспектор Персер снова посмотрел на Аннабел, а потом на Уита:

– Кто-нибудь из вас знал, что Лулу была беременна?

– Что?! – одновременно воскликнули Аннабел и Уит.

– Около шести недель, – сказал инспектор. – Как я понимаю, никто из вас этого не знал.

– Нет, я не знала, – откликнулась Аннабел и бросила подозрительный взгляд в сторону Уита: – А ты знал? Тебе она говорила?

– Нет, клянусь Богом, она ничего мне не говорила.

Аннабел не поверила ему. Этот ублюдок врал с такой непринужденностью и так часто, что у нее возникали сомнения, знает ли он разницу между правдой и ложью. Если Лулу была беременна, она должна была сказать об этом Уиту.

– Я надеялся, что она доверилась кому-то из вас, – сказал Персер. – Если бы мы знали, кто отец, это очень помогло бы расследованию.

Аннабел не могла говорить, она с трудом дышала. Господи, только бы это был не он. Только бы не он.

– Может быть, стоит попросить мистера Кортеса сдать образец на анализ ДНК? – вылез с предложением Чад. – Если он отец и Лулу рассчитывала, что он женится на ней, а он отказался, это могло оказаться мотивом убийства.

Глава 10

– Нет, это не мой ребенок. – Куинн с горячностью отверг брошенное сержантом Джорджем обвинение.

– Откуда такая уверенность? – Джордж в упор посмотрел на Куинна. – Вы ведь занимались сексом с Лулу Вандерлей, не так ли? Разве вы не были с ней примерно шесть недель назад?

Чувствуя, как в нем закипала ярость, Куинн прикрыл глаза. Затем взглянул на Кендал и, поймав ее предостерегающий взгляд, постарался унять гнев. Сейчас никак нельзя терять самообладание.

– Я никогда не занимаюсь сексом, не предохраняясь, – холодно сказал Куинн.

– Никогда? – переспросил Чад Джордж с притворной улыбкой. – Неужели никогда в жизни?

Куинн не ответил. Вопрос, по сути, не предполагал ответа. Да, конечно, когда он был очень молод и глуп, он трахался несколько раз без презерватива. Но, Господи, это было тогда, когда он был сексуально озабоченным подростком. Но даже и тогда он старался пользоваться презервативами.

– Презервативы рвутся, – сказал сержант Джордж.

«Ни фига», – подумал Куинн, но говорить ничего не стал. Скорее всего он здесь ни при чем. Но разве может человек вообще быть в чем бы то ни было уверенным на сто процентов?

– Я думаю, Лулу сказала, что носит вашего ребенка, и попыталась оказать на вас давление, чтобы вы женились на ней, – продолжал излагать свои догадки сержант Джордж. – Когда вы ответили, что не женитесь, она расстроилась и пригрозила вам чем-то, и вы потеряли самообладание и в приступе ярости убили ее. Разве не так все было?

Из горла Куинна вырвался глухой рык.

– А после того, как в приступе ярости задушил, еще и отрезал у нее палец? Раз у вас есть на все ответы, скажите уж, зачем я это-то сделал?

Куинн с вызовом посмотрел на сержанта. Рано или поздно им придется встретиться на узкой дорожке. Но не сейчас. Только после того, как с Куинна снимут подозрение. Те, кто знал Куинна, были в курсе, что он всегда расплачивается сполна.

– Мы хотели бы взять у вас образец для ДНК-анализа, – сказал лейтенант Нортон. – У вас есть какие-то возражения?..

– Я согласен сдать образец, – ответил Куинн. – Лулу была беременна не от меня. Ребенок, которого она носила, не мой, и я не убивал ее.

Куинн инстинктивно чувствовал, что ребенок не его. Он всегда был осторожным. Ему совсем не хотелось становиться отцом непредвиденного ребенка, поскольку он сам был одним из таких нежеланных, нелюбимых детей, которому мать в пору его детства ежедневно напоминала о том, что он сломал ей жизнь.

Взглянув на Куинна, Кендал обратилась к лейтенанту:

– Мистер Кортес согласился дать вам свой образец ДНК для сравнения с ДНК плода. Но мы хотели бы, чтобы это было сделано сейчас же. И я была бы вам признательна, если бы вы лично, а не сержант, занялись этим делом.

Ощетинившись, Чад Джордж открыл было рот, Куинн ожидал, что сейчас последует всплеск ярости, однако лейтенант Нортон не дал Чаду вымолвить ни слова:

– Чад, почему бы тебе не связаться с мистером Миллером насчет того дела, что мы обсуждали, а я закончу пока с мистером Кортесом, а?

– Ладно, если ты так хочешь, – с неохотой согласился сержант.

– Подождите здесь, а я схожу договорюсь с медиками.

Как только они остались одни, Кендал, сверкая глазами, уставилась на Куинна:

– Ты абсолютно уверен, что не мог быть отцом ребенка Лулу?

– Ты что, не веришь мне? Если мой собственный адвокат сомневается в моих словах, то что говорить о полиции?

– Не умничай. Просто ответь на мой гребаный вопрос.

– Уверен ли я на сто процентов? Нет. Но я всегда предохранялся, когда занимался с Лулу сексом.

– Но ты ведь спал с ней шесть недель назад, верно?

– Да, она приезжала на пару дней в Нашвилл во время суда над Макбрайером.

– Значит, по срокам выходит, что она могла забеременеть от тебя.

Да, по срокам выходит так. Но наверняка он был не единственным, с кем Лулу спала шесть недель назад.

– Ты понимаешь, что если твой ДНК совпадет с ДНК плода, то одно это уже сочтут основанием для обвинения тебя в убийстве Лулу? – нахмурилась Кендал.

Куинн встал и посмотрел на Кендал в упор:

– Даже если бы ребенок у Лулу был от меня, и она сказала бы мне об этом, чего она не делала, сомневаюсь, чтобы у нее появилось желание идти под венец. Черт, странно, что она не сделала аборт, когда узнала, что беременна.

– Если этот ребенок был твой… – Кендал закатила глаза к потолку. – Черт возьми, Куинн, ты же понимаешь, что сержант Джордж хочет повесить это на тебя. Окружной прокурор сможет найти десятки свидетелей, которые дадут показания, что ты бессердечный бабник, и столько же таких, которые под присягой заявят, что если тебя припереть к стенке, в тебе просыпается крутой нрав.

– Фактов, доказывающих, что я убил Лулу, нет. – Куинн втянул в легкие побольше воздуха. – И не забывай о том, что кто-то отрезал у Лулу указательный палец на правой руке. Исходя из моего опыта, это неопровержимо указывает на действие серийного убийцы.

– Возможно, ты прав. – Пожав плечами, Кендал взяла Куинна за руку. – Я верю, что ты невиновен, но… Послушай, у Лулу, наверное, были другие мужчины, и в полиции, вероятно, уже знают, кто это. Они постараются взять образцы ДНК у всех, с кем Лулу встречалась в течение последних двух месяцев. Но на тот случай, если полиция окажется не очень расторопной, тебе, пожалуй, следует попросить Гриффина Пауэлла выяснить, кто еще претендует на роль «отца года».

– Я позвоню ему, как только мы выйдем отсюда.


Рэндал Миллер налил себе бурбон. Чистый. Не в его правилах было пить так рано, до обеда, но и не каждый день полиция просила его сдать образец для ДНК-анализа. А если вдруг окажется, что это его ребенка носила Лулу? В этом случае он не сможет и дальше отрицать их связь. И если Валери узнает об этом – а она определенно узнает, если его арестуют за убийство, – сможет ли она его простить?

Одно дело – подозревать мужа в изменах, и совсем другое – если новость о его неверности будет предана огласке. Валери предпочитала делать вид, будто не замечает его амурных делишек, потому что ей нравилось быть миссис Рэндал Миллер. Она любила их дом, являвшийся местной исторической достопримечательностью. Дом был расположен в самом центре города, на улице Бельведер в районе Сентрал-Гарденс. А еще ей очень нравилось играть роль гранд-дамы из общества. Валери готова была любой ценой сохранять видимость их счастливого брака. Она скорее умерла бы, чем стала объектом насмешек.

– Что-то случилось?

Голос жены так напугал Рэндала, что он едва не выронил стакан. Он не ожидал, что она окажется сегодня дома. По понедельникам Валери, как правило, обедала со своими подругами в мемфисском загородном клубе, а сегодня был как раз понедельник.

Растянув губы в фальшивой улыбке, он повернулся к ней:

– Дорогая, почему ты дома?

– Тот же вопрос я могу задать тебе.

Что же ей сказать, чтобы она поверила? Лучше всего открыть правду, но не всю, а частично.

– Боюсь, я оказался втянутым в расследование убийства Лулу Вандерлей. Мне пришлось ответить на несколько вопросов о наших взаимоотношениях с девушкой.

Валери вошла в гостиную, сняла кашемировую куртку и положила вместе с кожаной сумочкой на диван.

– Я не знала, что у нас есть какие-то взаимоотношения с мисс Вандерлей.

Рэндал проглотил порядочную порцию бурбона, засопел и тяжело вздохнул.

– Мы ведь встречали ее в обществе, и я встречался с ней несколько раз, чтобы обсудить вопрос продажи ее дома в Чикасо-Гарденс.

– Неужели? – В глазах Валери застыл вопрос. – Ты никогда не говорил мне об этом.

– Разве?

Она покачала головой и поинтересовалась:

– Почему ответы на несколько вопросов в полиции так сильно взволновали тебя?

Рэндалу хотелось рассказать ей все, рухнуть на колени и молить о прощении. Ведь если полицейские начнут ее расспрашивать, то быстро выяснят, что в пятницу вечером его не было дома, поскольку он не поехал из офиса прямо домой, как сказал им.

– Похоже, кто-то подал полицейским бредовую идею, будто у меня была любовная связь с Лулу. – Рэндал выдавил из себя смешок, который даже ему самому показался наигранным.

Валери подошла вплотную к нему и заглянула в глаза:

– Тебя подозревают в ее убийстве?

– Нет. Пока нет.

– Ты убил ее?

– Валери!

– Убил?

– Нет, конечно, нет!

– У тебя есть алиби на время ее убийства?

– Не совсем.

– Что ты ответил, когда тебя спросили, где ты был?

– Я сказал, что допоздна работал в офисе, а потом поехал прямо домой.

– А Джинива станет лгать ради тебя?

Рэндал покачал головой, прекрасно сознавая, что его секретарша не станет лгать, выгораживая его:

– Не думаю. Но она честно подтвердит, что я был в офисе до семи.

– Ты сказал полицейским, что из офиса поехал домой?

– Я растерялся. Не мог собраться с мыслями. Сказал, что задержался в офисе, домой приехал около десяти.

– Это было очень глупо с твоей стороны, не так ли? – Валери взяла из его дрожащей руки наполовину опустошенный стакан и поставила на передвижной столик для напитков. – Если тебя снова спросят, скажешь, что перепутал время. Ты покинул офис в семь часов и поехал прямо домой. Мы с тобой провели вечер вдвоем, потому что по пятницам отпускаем слуг на ночь.

– Валери, моя дорогая, как мне благодарить тебя за…

Она приложила палец к его губам.

– Рэндал, ты похотливая скотина. Ты изменял мне с таким числом женщин, что я потеряла счет. Но ты всегда был хорошим отцом для наших дочерей и отличным кормильцем семьи. Я давно разлюбила тебя, и уже многие годы мне все равно, чем ты занимаешься и с кем. Меня совершенно не волнует то, что у тебя была связь с Лулу Вандерлей, и мне, честно говоря, наплевать, даже если ты убил эту маленькую сучку. Но чем бы ты ни занимался, я не допущу, чтобы это причинило вред мне или нашим дочерям. Я понятно излагаю? Что бы я ни делала, я делаю это не ради тебя, а ради себя и девочек.

– Если и так, я все равно признателен тебе. И клянусь, я не убивал Лулу.


Аннабел находилась в своем номере в отеле «Пибоди», когда позвонил Гриффин Пауэлл. Она тут же села в лифт и отправилась к нему. С Уитом она рассталась сразу же, как только они покинули полицейское управление, а когда он попытался увязаться за ней, предупредила, чтобы он держался от нее подальше, пока они находятся в Мемфисе. Уит достаточно хорошо ее знал, чтобы всерьез отнестись к предупреждению, тем более что Аннабел сопровождал Брюс Аскью, приставленный к ней Гриффином в качестве телохранителя. Аннабел ни разу не поддалась соблазну выложить Уиту, что ей известно о его омерзительных извращениях, но подозревала, что он об этом догадывается.

Вряд ли кто-нибудь из них сможет забыть тот день, когда Уит вскоре после похорон Криса пытался изнасиловать ее. Оправдываясь, он сказал ей, что просто неправильно оценил ситуацию, мол, думал, что она хотела его, потому что сама пришла к нему, чем и ввела его в заблуждение.

Ложь. Все ложь, созданная его больным воображением.

Когда Аннабел постучала в дверь Гриффина, он тут же открыл ей и провел в гостиную. Она вздрогнула, увидев Куинна Кортеса, который стоял у окна. Лучи послеполуденного солнца придавали его волосам сверкающий иссиня-черный оттенок. У нее свело живот.

– Вы мне не сказали, что мистер Кортес тоже здесь.

– Я полагал, что вы догадаетесь об этом, – ответил Гриффин. – Я работаю одновременно на вас обоих. Если мне нужно о чем-то известить вас, я обязан сообщить это одновременно обоим.

– Да, конечно, я понимаю.

– Давайте сядем, и я ознакомлю вас с тем, что нам удалось выяснить на данный момент. – Гриффин жестом указал, где они могли бы разместиться.

Мужчины подождали, пока сядет Аннабел. Она выбрала один из стоявших напротив дивана стульев. Только после этого Куинн и Гриффин расселись по углам обитого полосатым шелком дивана.

– Должен сказать вам откровенно, что когда я берусь за какое-то дело, то прежде всегда проверяю клиента, – признался Гриффин. – И данный случай не является исключением.

– Нашли что-нибудь интересное? – Скрестив руки на груди, Куинн окинул Аннабел оценивающим взглядом. – Очень хотелось бы услышать что-нибудь о мисс Вандерлей.

Гриффин взглянул на Куинна.

– Я узнал о каждом из вас то, что мне было нужно. А если вам хочется узнать что-то о мисс Вандерлей, советую спросить у нее самой.

Усмехнувшись, Куинн согласно кивнул:

– Пожалуй, я так и сделаю.

– Хм… – Гриффин кивком указал на лежавшую на кофейном столике папку: – Это предварительный отчет по делу Луизы Маргарет Вандерлей. Я сосредоточил усилия на последних двух месяцах, поскольку, согласно одной из версий полицейских, Лулу убил отец ее ребенка, и они готовы биться об заклад, что этим отцом являетесь вы, Куинн.

– Это не так, – сказал Куинн.

– Будем надеяться. – Гриффин устроился поудобнее на диване и положил ногу на ногу. – Отчет, естественно, не отличается глубиной, поскольку мы только начали расследование. Но нам уже известно, что в последние два месяца у Лулу были и другие мужчины.

– Да, я осведомлена об этом, – сказала Аннабел. – Полицейские показали мне записи из ее дневника. Так, она встречалась с Рэндалом Миллером, который уверял полицейских, будто их встречи были сугубо деловыми. Однако он солгал сержанту Джорджу, когда сказал, что Лулу советовалась с ним насчет продажи своего дома.

– Почему вы думаете, что он лгал? – спросил Куинн.

– Лулу ни за что не стала бы продавать свой дом.

Он слишком много значил для нее. Этот дом принадлежал ее матери, и Лулу с большой теплотой вспоминала то время, когда жила там с ней после развода родителей.

Гриффин кивнул.

– Рэндал Миллер женат и считается весьма уважаемым в Мемфисе бизнесменом. Если ребенок от него…

– У них была связь? – перебил его вопросом Куинн.

– Скорее всего, – ответил Гриффин. – Но Лулу встречалась и еще с одним мужчиной, правда, его мы должны исключить.

– Почему это? – спросил Куинн. Аннабел знала ответ:

– Потому что этим мужчиной был Уит.

– Да, – подтвердил Гриффин. – Одним из мужчин, с которыми она проводила время, был ее брат.

– Одним из мужчин? – уточнил Куинн.

– У них есть основания полагать, что Лулу вступала в половые отношения и по крайней мере один раз занималась сексом около шести недель назад еще с одним мужчиной.

– Значит, он и мог бы быть отцом ребенка Лулу, – сказал Куинн. – Кто это?

– Эрон Тулли. – Гриффин внимательно следил за реакцией Куинна.

– Кто такой этот Эрон Тулли? – Аннабел почувствовала, что это имя о чем-то говорит Куинну.

– Лулу спала с Эроном? – Куинн вскочил с дивана. – Откуда, черт возьми, у вас такая информация?

– Эрон Тулли работает у Куинна, совмещая обязанности слуги или дворецкого и мальчика на побегушках, – пояснил Аннабел Гриффин. – Что же касается вопроса о том, откуда у нас эта информация, то личная помощница Куинна, Марси Симс, утверждает, что как-то днем застала их, когда Лулу приезжала в Нашвилл. – Гриффин бросил взгляд на Куинна: – Вы в тот день были в суде. Лулу и Эрон занимались сексом… в вашей постели.

Куинн заметался по комнате, но спустя пару минут остановился и расхохотался.

– Просто чудо, что мальчишке удалось выжить в постели с Лулу. Если мужчина давал слабину, она имела обыкновение изжевывать его и выплевывать мелкими кусочками.

Гриффин кашлянул.

– Вы не забыли, что Лулу была двоюродной сестрой Аннабел?

Сощурив глаза до узких щелок, Куинн пристально посмотрел на Аннабел:

– У вас ведь нет иллюзий в отношении Лулу, правда? Вы знаете, какой она была, как обращалась с мужчинами. Лулу испытывала уважение только к тем мужчинам, которые могли дать ей столько же, сколько получали от нее. Она просто съедала мужчин. Настоящая людоедка. Если бы я знал, что она положила глаз на Эрона, то постарался бы удержать его от соблазна, защитить его.

– Я прекрасно знаю, что Лулу не была святой, но… – Аннабел хотелось бы объяснить, что были причины, побудившие ее стать такой. Но она должна хранить семейные тайны. А уж эта тайна будет похоронена вместе с Лулу. – Если она спала с Тулли, то он-то и может оказаться отцом ребенка. Нужно сказать об этом полиции. Им потребуется и от него образец ДНК.

– Гриффин может проинформировать лейтенанта Нортона, – сказал Куинн. – Я доверяю Нортону. И даже если окажется, что отцом является Эрон, полиция не сможет повесить на него убийство Лулу.

– Почему? – спросила Аннабел.

– В момент убийства Лулу его не было в Мемфисе. В пятницу вечером он вместе с Марси Симс и Джейсом Морганом вылетел самолетом в Хьюстон.

– Дело в том, что все было не так. – Гриффин встал и, наклонившись, взял папку. Пролистав лежавшие там бумаги, он вынул несколько листков. – Мисс Симс действительно вылетела из Нашвилла поздним рейсом в пятницу, а Джейс и Эрон оставались в Нашвилле до утра субботы.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Куинн. – Я считал, что они все вместе вылетели в Хьюстон в пятницу вечером.

– А почему они должны были ставить вас об этом в известность? – Гриффин вернул листки в папку и положил ее на столик. – Они же были свободны от работы, верно? Разве вы не предоставляете им выходные после того, как выигрываете столь крупное дело, как суд над Макбрайером?

– Да, конечно. И мне нет дела до того, чем они занимаются в свободное время, лишь бы не совали свои носы куда не следует. Вы уже, наверное, знаете, что у всех этих ребят были серьезные проблемы до того, как они стали работать на меня. Но я заявляю вам со всей ответственностью, что Эрон мог забавляться с Лулу, но совершить убийство этот парень не способен.

– И вы готовы поставить на кон свою жизнь?

Глава 11

Гриффин извинился и вышел в спальню, чтобы ответить на телефонный звонок. По тому, как Аннабел отводила глаза, и по ее напряженной позе Куинн понял, что прелестная мисс Вандерлей испытывает неловкость, оставаясь наедине с ним. То, что она была недоступна и не поддавалась его чарам, делало для Куинна ее еще более желанной. Она бросала ему вызов.

– Как вы думаете, этот телефонный разговор долго продлится? – глядя куда угодно, только не на него, спросила Аннабел.

– Трудно сказать. Если разговор личный, он может продолжаться довольно долго. Если же деловой, то все зависит от того, кто и по какому поводу позвонил.

– Неужели адвокаты не способны отвечать коротко?

Куинн рассмеялся.

Аннабел отважилась бросить взгляд в его сторону. Он воспользовался этим, чтобы улыбнуться ей и заглянуть в ее большие синие глаза. Куинн думал, что она отведет взгляд и постарается больше не смотреть на него, но, к его удивлению, Аннабел не отводила глаз. Куинну показалось, будто его подхватило подводное течение, закрутило его в водовороте, все глубже затягивая в неизведанную пучину. Что же такое есть в этой Аннабел, что так влечет и в то же время нервирует его?

В отличие от Лулу в качестве фотомодели для разворота глянцевого журнала она не подошла бы, однако ей была присуща элегантная красота. Аннабел нельзя было назвать блондинкой, скорее, она была русоволосой, по-видимому, то был ее натуральный цвет, тогда как Лулу почти совершенно обесцвечивала свои волосы. В то время как у Лулу кожа была загорелой, поскольку она помногу часов проводила в соляриях и на пляжах дорогих курортов, нежная кожа Аннабел была очень светлой.

– Как вы думаете, этот звонок связан с нашим делом? – спросила она.

– Нашим делом? – Улыбаясь, Куинн поднялся с дивана и, не отрывая от Аннабел взгляда, подошел к ней. Она тут же отвела глаза и напряглась, откинувшись на спинку стула и выпрямив спину. – Признайтесь, вам ведь неприятно сотрудничать со мной в этом деле, правда?

– Да.

Одно это слово сказало Куинну многое. Он понял, что Аннабел не станет лгать ему из вежливости или стремясь угодить. Будучи настоящей леди, она придавала большое значение хорошим манерам, однако при определенных обстоятельствах могла быть прямой и предельно честной.

– Мне жаль, что вы оказались в таком положении, – сказал Куинн. – Но мы действительно оба хотим одного и того же.

– Я хочу найти убийцу Лулу и убедиться, что он передан в руки правосудия.

– Именно этого хочу и я.

– Хотелось бы верить вам.

Куинн опустился на колени и потянулся к ней, намереваясь взять ее за руки. Аннабел отдернула руки и сжала их в кулаки.

– Это правда? Вы действительно хотели бы верить, что я не убивал Лулу? Я понимаю это так, что на данный момент вы не считаете меня виновным и хотите сохранить объективный взгляд на случившееся.

– Но какое значение для вас имеет мое мнение?

Куинн двумя пальцами взял ее за подбородок. Затаив дыхание, Аннабел смотрела на него в упор.

– Хотите знать правду? – спросил он.

– Да. – Ее голос слегка дрожал.

– Я не знаю, – признался он и отпустил ее подбородок. Его пальцы, будто сами по себе, мягко скользнули по ее шее и задержались на пульсировавшей жилке. – Обычно я не обращаю внимания на то, что обо мне думают. Я всегда жил своей жизнью и по своим правилам. Когда обладаешь богатством и властью, тебе везде стараются угодить. Вы как представительница рода Вандерлей должны понимать меня. Вы ведь всю жизнь наблюдали, каклюди лебезят перед вами.

Кончиками пальцев он почувствовал, как у нее участился пульс.

– Разница между нами заключается в том, мистер Кортес, что я родилась в богатой и привилегированной семье и меня с малых лет учили не злоупотреблять доставшимися мне богатством и властью. Родители говорили мне, что большие привилегии накладывают и большие обязательства. Я не живу по своим правилам, и меня волнует, что подумают обо мне люди.

Куинн отнял пальцы от шеи Аннабел и провел ими по ее плечу. Она вздрогнула. Он убрал руку, но остался в той же позе.

– Вам никогда не хотелось вырваться на свободу? Не мечтали ли вы иногда о том, чтобы поддаться своим чувствам, инстинктам? Хотя бы раз?

Она смотрела на него как на инопланетянина, говорившего на непонятном ей языке. Неужели в вечных заботах о делах семьи эта женщина совсем разучилась думать о себе? Какими они были разными – Лулу и Аннабел!

– Что вы имеете в виду? – спросила она после паузы.

– Отбросьте осторожность и доверьтесь своему инстинкту.

– Я не могу.

– Можете. И хотите этого. – Он поднялся с коленей и протянул ей руку. – Скажите, что вы знаете, что я не убивал Лулу, и мы вместе будем искать того, кто сделал это.

Аннабел посмотрела на протянутую руку, потом подняла глаза на Куинна.

– Мы и так работаем вместе, пытаясь остановить убийцу Лулу. Разве не достаточно того, что я согласилась нанять Гриффина на партнерских условиях с вами? Неужели вы думаете, что я пошла бы на это, если бы считала, что вы убили Лулу?

– Скажите же, мне нужно услышать это от вас. – Его коробила собственная настойчивость, просительные нотки в голосе, напомнившие о несчастном детстве. Догадывалась ли она, что он практически умолял ее поверить ему? До этого момента Куинн и не сознавал, насколько страстно хотел, чтобы Аннабел поверила в его невиновность.

Аннабел медленно, словно переборов себя, встала и, оказавшись в каком-то десятке сантиметров от него, вдруг качнулась вперед, как будто ее притягивало к Куинну невидимым магнитом.

– Я не думаю, что вы убили Лулу.

Куинн громко выдохнул, только сейчас осознав, что на некоторое время он затаил дыхание. Его охватило радостное возбуждение. Он не мог бы объяснить свои ощущения, разве что сказал бы, что это было похоже на чувство, возникающее при получении редкого и ценного подарка. Доверия Аннабел.

Куинну хотелось поцеловать ее. Но он сдержался.

«Не делай этого. Даже не пытайся. Если коснешься ее, тебе захочется не только поцеловать, но и чего-то большего».

– Прошу извинить меня, – сказал Гриффин Пауэлл, выходя из спальни.

Аннабел дернулась, будто подстреленная, и отшатнулась от Куинна. Напряжение, скрученное внутри его в тугой комок, сжалось в еще более тугую пружину.

Гриффин перевел взгляд с Куинна на Аннабел:

– У вас все в порядке?

– Да, – ответила она.

– Что это был за звонок? Имеет ли он отношение к нашему делу? – поинтересовался Куинн, пытаясь отвлечься от мыслей об Аннабел.

– Давайте сядем, – предложил Гриффин.

– Что вы узнали? – спросила Аннабел. – Что бы это ни было, расскажите нам.

– В завтрашнем номере «Коммерческого вестника» будет напечатана статья о жизни Лулу, – сказал Гриффин. – Они собираются выставить напоказ то, что считают настоящей жизнью Лулу, ее пороки и все прочее. И готов поспорить, что они не напечатают ничего такого, чего не смогут обосновать. Будут утверждать, что ни в одном слове нет ничего клеветнического и все написанное – сущая правда.

– Но зачем им это? – спросила Аннабел. В ее глазах блестели слезы.

– Чтобы продать больше газет, – ответил Гриффин и перевел взгляд на Куинна. – К тому же в результате предания огласке того факта, что у Лулу было множество любовников, создастся впечатление, что Куинн, хотя и обнаружил ее тело, является всего лишь одним из многих мужчин, которые могли бы иметь мотив для ее убийства.

– Вы хотите обвинить в чем-то меня? – спросил Куинн. – К примеру, в предоставлении газете информации, да?

– Корреспонденту, который готовит статью о Лулу, откуда-то стало известно о ее беременности. – Гриффин продолжал буравить взглядом Куинна. – Болтуном, конечно, мог бы быть работник отдела медицинской экспертизы или какой-то полицейский, но, согласно моему источнику, кто-то звонил сегодня в «Коммерческий вестник» из юридической фирмы «Гамильтон, Джеффри, Ллойд и Уэллс».

– Кендал? – Куинн не мог поверить, что его адвокатесса (и любовница) могла совершить такой неэтичный поступок, хотя при других обстоятельствах он и сам мог бы сделать нечто подобное. Чтобы победить, он не останавливался ни перед чем, насколько бы это ни было некрасиво с этической точки зрения или рискованно с точки зрения закона. – Вы думаете, Кендал Уэллс слила газете новость о беременности Лулу?

– Ну, доказать это никак нельзя. Однако я думаю, что ваша адвокатесса сделала этот упреждающий ход на тот случай, если вам выдвинут обвинение в убийстве Лулу. Она решила запятнать репутацию Лулу, оставаясь при этом чистенькой, и таким образом выгородить вас.

– Если это и сделала Кендал – причем я подчеркиваю, «если», – то я ничего не знал об этом. – Куинн повернулся к Аннабел: – Я клянусь, что не имел даже…

– Нет, только не сейчас. – Аннабел выставила вперед руку, предупреждая его движение к ней. – Я возвращаюсь к себе в номер. Мне нужно связаться кое с какими людьми и посоветоваться, нельзя ли предотвратить эту публикацию. Возможно, у нас найдутся рычаги для оказания давления на издателя. Если же не получится, нужно подумать, как минимизировать негативные последствия.

– Вашу кузину собираются облить грязью в «Коммерческом вестнике», а вас волнует только то, как справиться с негативными для компании «Вандерлей инк.» последствиями? – Куинн покачал головой. – Если это так, то я, по-видимому, заблуждался на ваш счет. Вы далеко не та женщина, какой я вас себе представлял.

Аннабел бросила на него осуждающий и в то же время исполненный горечи взгляд:

– Мне нет дела до того, что люди думают о Лулу, поскольку ее это нисколько не заботило. Иначе она жила бы по-другому. Но меня беспокоит то, что правда о драгоценной для дяди Луиса маленькой девочке – узнай он ее – разобьет ему сердце. Когда я говорила о минимизации негативных последствий, я имела в виду способ скрыть эти сведения от дяди, а если это не удастся, убедить его в том, что все, написанное о Лулу, есть не что иное, как нагромождение лжи.

Аннабел повернулась и буквально выбежала из номера. Окликнув ее, Куинн бросился за ней, но Гриффин остановил его, схватив за руку.

– Пусть идет, – сказал он. – Извинитесь перед ней позже.


Добираясь до снятой в Мемфисе квартиры, Куинн старался успокоиться и привести в порядок мысли. Если разобраться, виноват во всем был он сам. Какое право он имел набрасываться с обвинениями на Аннабел? И ведь он знал, что ее отношение к нему заметно изменилось; она даже призналась, что не верит в то, что он убил Лулу. А как он отплатил ей? Усомнился в достойности ее поступков. Да при этом так отвратительно вел себя. Хорошо еще, что не назвал ее холодной, бессердечной, расчетливой стервой. Боже, как он мог так поступить?

С другой стороны, с чего это он так разволновался? Аннабел Вандерлей – просто еще одна женщина. Привлекательная. Богатая. Образованная. С родословной от Адама и Евы. Ну и что? Разве ему не приходилось завоевывать женщин, обольщение которых было сродни подвигу?

Ладно, хватит думать о ней. Нужно сосредоточиться на более важных проблемах. Кендал, не посоветовавшись с ним, решилась на серьезный тактический ход по сливу информации о личной жизни Лулу в местную газету. Нужно с ней поговорить. Необходимо убедить ее в том, что, хотя она его адвокат, во всем, что касается его интересов, последним должно быть его слово. Но сначала нужно поговорить со своими помощниками: с той, которая настучала, и с тем, кто переспал с его любовницей в его собственной кровати. После выяснения отношений с Марси и Эроном он позвонит в юридическую контору и оставит у секретаря сообщение для Кендал с просьбой позвонить ему.

К тому времени как Куинн подъехал к своей мемфисской квартире, он почти успокоился и мог уже рассуждать более взвешенно. Он не собирался орать на Марси или Эрона, но хотел дать им понять, что впредь не потерпит такого поведения.

Открыв входную дверь, Куинн вошел в квартиру и удивился, не обнаружив никого в гостиной. Ступая по выложенному плиткой полу, он услышал доносящиеся из кухни голоса. Куинн открыл дверь кухни.

Джейс убирал посуду в посудомоечную машину. Устроившийся на высоком табурете Эрон, сгорбившись над барной стойкой, решал кроссворд. А Марси стояла у плиты и помешивала в сковородке нечто, по запаху похожее на соус для спагетти.

Джейс первым заметил наблюдавшего за ними с порога Куинна:

– О, Куинн, я не думал, что ты так скоро вернешься. Ну как, встретился с тем частным детективом?

– Да, все в порядке.

Марси уменьшила температуру нагрева плитки, положила деревянную ложку на сложенное бумажное полотенце и посмотрела на Куинна:

– Что-то случилось? Почему у тебя такой сердитый взгляд?

– Неужели? – Куинн подтянул другой табурет и сел рядом с Эроном. – Вероятно, это игра твоего воображения. А может, в тебе говорит нечистая совесть.

Марси покраснела. Эрон оторвался от кроссворда:

– С чего это вдруг у Марси нечистая совесть?

– У меня был очень интересный разговор с Гриффином Пауэллом. Поверите ли вы, что ему известно о моих работниках больше, чем мне?

– Я знаю, что надо было все рассказать тебе. – И голос, и глаза Марси просили о снисхождении. – Но мне не хотелось создавать напряженность между тобой и Эроном. Я боялась, что если ты узнаешь, разозлишься и…

Эрон сполз с табурета и, схватив Марси за руку, затряс ее.

– О чем ты говоришь? Что ты рассказала обо мне и кому?

Переводя взгляд с Куинна на Эрона и обратно, Марси высвободила свою руку.

– Я ни за что не стала бы ничего говорить, но мистер Пауэлл сказал, что для полиции очень важно знать обо всех мужчинах, с которыми Лулу Вандерлей спала за последние два месяца…

– Проклятие, Марси! – Эрон заметался по кухне, размахивая руками и мотая головой. – Ты же поклялась мне, что никогда никому не расскажешь! – Он остановился и повернулся к Куинну: – Послушай, это она домогалась меня, клянусь. Я пытался отделаться от нее, но она не признавала «нет». Боже, послушай, мне очень жаль, я…

Куинн слез с табурета, шагнул к Эрону и сжал его плечо.

– Меня не волнует то, что ты трахал Лулу. Вернее, правильнее было бы сказать, меня не волнует то, что Лулу оттрахала тебя. Но то, что ты занимался с ней сексом, заинтересует полицию, поскольку Лулу была беременна. Срок беременности – шесть недель.

– О Господи! – У Джейса кровь отхлынула от лица. Нервным движением он поправил на носу очки.

– Лулу была беременной? – простонал Эрон.

– Отцом ее ребенка мог быть любой, с кем она занималась сексом около шести недель назад. – Куинн посмотрел на Эрона. – Это мог быть я, Рэндал Миллер, ты или еще неизвестно кто. Полицейские считают, что тот, от кого она забеременела, возможно, и убил ее. И сейчас они предпочитают думать, что отцом являюсь я.

– Вот видите, поэтому я и сказала мистеру Пауэллу про Эрона, – вставила Марси. – Когда мистер Пауэлл сказал, что она была беременной…

От мойки послышались подозрительные звуки. Куинн, Марси и Эрон обернулись и увидели, что Джейс склонился над мойкой и блюет.

– Что с тобой? – бросилась к нему Марси.

Джейс поднял голову, оторвал лист бумажного полотенца и вытер губы.

– Ничего, все в порядке. Наверное, гамбургер был несвежим. – Он открыл кран, промыл мойку, затем бросил бумажное полотенце в корзину для мусора.

– Наверное, тебе лучше пойти прилечь, – обратился к нему Куинн. – У нас здесь все в порядке. Никто не собирается ни на кого набрасываться.

– По… по-моему, мне лучше прогуляться, подышать свежим воздухом. – Джейс взглянул на Марси: – Ты не против, если я возьму прокатную машину?

– Конечно, бери. А вообще я думаю, неплохо было бы каждому из нас взять машину. Ты не возражаешь, Куинн?

– Нет, делай так, как посчитаешь нужным, – отозвался Куинн.

– Я, пожалуй, позвоню в компанию по прокату и договорюсь насчет джипа. В него удобнее загружать продукты.

Джейс снял очки и протер линзы рукавом своего свитера. Затем взял ключи от машины и, взглянув на Эрона, сказал:

– Тебе не следовало делать это. Даже если Лулу Вандерлей была шлюхой, ты не имел права… Она была женщиной Куинна. – И Джейс выбежал из кухни.

– Бедный Джейс, он такой нервный и чувствительный, – сказала Марси.

– С ним будет все в порядке, – откликнулся, пряча глаза, Эрон. – И он прав насчет моего трахания с Лулу. Куинн, прости. Я пытался избегать ее, но не смог побороть искушения переспать с одной из твоих женщин.

– Все вы, парни, одинаковые, – возмутилась Марси. – Все, о чем вы думаете… хотя нет. Вы ведь не думаете. По крайней мере мозгами.

– Ладно, теперь, когда все высказались, предлагаю продолжить работу и не делать впредь подобных ошибок. – Куинн похлопал Эрона по спине и протянул руку Марси. Когда она подошла, он обнял их обоих. – Больше никаких стычек между нами. Мы одна команда. И должны действовать именно так. Согласны?

Они ответили в унисон:

– Согласны.

– Марси, а теперь иди заказывай себе джип. А ты, Эрон, если тебе нужна машина…

– Нет, не нужна. Мы с Джейсом обойдемся одной.

– Если передумаешь, можешь взять напрокат любую.

– Хорошо.

– Мне нужно сделать один звонок, после чего я снова уеду, – сказал им Куинн. – К ужину меня не ждите.

Решив, что теперь Марси с Эроном ругаться не будут и можно оставить их наедине, Куинн вышел в гостиную, достал свой мобильный телефон, сел на диван и набрал номер офиса Кендал.

– Это Куинн Кортес, – сказал он, дозвонившись до служащей приемной фирмы «Гамильтон, Джеффри, Ллойд и Уэллс». – Могу я поговорить с Кендал Уэллс?

– Минутку, сейчас соединю.

Куинн взял кружку с чаем и отпил несколько глотков. Странно. Чай был несколько горьким на вкус. Наверное, Марси купила новый сорт.

– Мне жаль, мистер Кортес, но мисс Уэллс нет в офисе, – услышал он голос секретарши Кендал. – Она ушла пораньше на встречу с клиентом, после чего собиралась сразу отправиться домой.

– Хорошо, спасибо. – Куинн сунул мобильник в карман, допил почти до конца содержимое кружки, затем поднялся и крикнул Марси и Эрону: – Я уезжаю. Ведите себя хорошо и не обижайте Джейса.

Сев в свой «порше», Куинн не стал сразу заводить двигатель. Некоторое время он раздумывал: не стоит ли переговорить с Аннабел, прежде чем ехать к Кендал? Вероятно, нет. Но можно остановиться у цветочного магазина и заказать цветы. Дюжину красных роз. Нет, красные розы – не для Аннабел. Он хотел послать ей что-то, отличное от тех стандартных красных роз, которыми он одаривал многих других женщин.

Желтые розы, золотистые, как ее волосы? Или розовые – мягкие и женственные, как она сама? А может, кремовые, под цвет ее кожи?

И если он хочет показать, как сожалеет о том, что наговорил ей у Гриффина, то, наверное, следует послать целых шесть дюжин – по две дюжины каждого из этих цветов.


Кендал прошла через гараж в квартиру, бросила на кухонный стол портфель, сумочку и ключи от машины и направилась в спальню. Ей хотелось побыстрее снять костюм, сапоги, колготки, принять душ и приготовить нехитрый ужин в микроволновой печи. Наверное, придется попозже связаться с Куинном и рассказать о предпринятом ею шаге: она заставила секретаршу позвонить Бобу Ригану из «Коммерческого вестника» и поведать ему всю правду о Лулу Вандерлей. Куинн, пожалуй, разозлится, но в конце концов ему придется согласиться, что она поступила мудро. Ведь он должен понять, что она сделала это из лучших побуждений и только ради него.

Раздевшись, Кендал уложила костюм в сумку, чтобы отдать его в чистку, а нижнее белье и колготки сунула в пакет, куда складывала вещи для ручной стирки. Затем отвернула краны в душе, чтобы стекла холодная вода. Когда она, повернувшись к туалетному столику, открыла баночку с кремом для лица, ей померещился какой-то посторонний шум. Откуда шел этот звук? Изнутри или снаружи? Кендал замерла и, затаив дыхание, прислушалась. Тишина. Абсолютная тишина. И тут она услышала, как звякнул в пластмассовом контейнере холодильника кусочек льда. Порадовавшись тому, что так быстро удалось определить источник звука, Кендал нанесла на лицо крем. Воспользовавшись салфеткой из махровой ткани, удалила макияж и промыла ее. Разглядывая себя в зеркале, она поморщилась. Хотя Кендал все еще была весьма привлекательной, годы начали сказываться на лице. Появились крохотные морщинки в уголках глаз, носа и рта.

Взяв свежую махровую мочалку из сложенной на столике стопки, Кендал открыла дверь душевой кабинки и встала под теплую воду, заструившуюся по ее нагому телу.

Снова раздался шум. Более громкий.

«Не впадай в паранойю, – одернула себя Кендал. – Еще даже не стемнело. Все эти звуки, вероятно, идут снаружи».

Следовало бы включить сигнализацию, но она всегда повторно активизировала ее только перед тем, как лечь спать. В своем доме она чувствовала себя в полной безопасности.

Кендал намылила волосы и начала массировать кожу головы.

Вот опять. Снова этот шум. Она замерла и прислушалась.

Что это? Шаги?

«Это твое воображение», – сказала себе Кендал.

И все же она поспешно промыла голову, смыла пену с тела и, открыв дверь кабинки, прислушалась. Тишина. У нее был пистолет в ящике прикроватной тумбочки. Но он не был заряжен. Если кто-то проник в дом, удастся ли ей добраться до спальни и зарядить пистолет, прежде чем взломщик набросится на нее?

Кендал обернула голову полотенцем, вытерлась другим и сняла с вешалки шелковый халат. Она стояла за закрытой дверью и вслушивалась. Тихо. Совсем никакого шума. Облегченно вздохнув, она открыла дверь и поспешила в спальню. И здесь, в проеме ведущей в коридор двери, она уловила мелькнувшую тень. Тень человека.

У нее тревожно забилось сердце. Страх клещами стиснул горло.

Кто проник в ее дом? Как попал внутрь?

«О Боже! О Боже!»

Тумбочка находилась по другую сторону кровати. Если она попытается добраться до нее, тот, чью тень она заметила, увидит ее. Помимо того что в тумбочке лежал ее пистолет, телефон тоже находился на ней. А мобильник остался в сумочке на кухонном столе.

Что же делать?

Тень двинулась.

Он входил в спальню.

Узкая полоса света из ванной высветила фигуру мужчины. Кендал затаила дыхание. Ей показалось, что она узнала явившегося без приглашения посетителя.

Со вздохом облегчения она окликнула его:

– Куинн, это ты? Господи, как ты напугал меня!

Она узнала его, назвала по имени и почувствовала облегчение, так как доверяла проникшему в ее дом человеку. Бедняжка.

Когда он приблизился к ней, на него упал сумеречный наружный свет, просачивавшийся в спальню сквозь зашторенные окна, и с лица Кендал сползла приветливая улыбка. Задалась ли она вопросом, что в нем изменилось? Осознала ли, что имеет дело с кем-то, кого совсем не знает? Тот ли это Куинн, который был ее другом и любовником?

Когда он остановился перед ней, она подняла руку, будто бы хотела коснуться его лица. Ее рука замерла на полпути. Он увидел осознание происходящего в ее карих глазах. Теперь она знала правду и смотрела на него с тем же ужасом, что и все другие.

– Бояться нет причин, – сказал он.

– Кто… кто это… Боже!

Он схватил ее руку, притянул к своей груди и прижал ладонью к сердцу.

– Обещаю, я сделаю это быстро и безболезненно.

Кендал вырвала руку.

– Нет. Нет… не надо…

Она хотела закричать. Он не мог допустить этого. Ее крик могли услышать. Его планы рухнут, если кто-нибудь придет к ней на помощь.

Он схватил ее и ладонью зажал ей рот. Она боролась. Почему они все так сильно сопротивляются ему? Ведь он хочет только положить конец их мукам? Разве они не понимают, насколько им будет лучше, если он освободит их от страданий?

Кендал изо всех сил старалась высвободиться, она отбивалась руками и ногами, как дикая кошка. Но он был намного сильнее, так что все ее попытки вырваться были бесполезны. Зажимая одной рукой ей рот, другой он потащил ее к постели. Когда он опрокинул Кендал на спину на кровать, ее халат немного распахнулся, приоткрыв грудь.

Она подняла на него полный ужаса взгляд. Наверное, решила, что он хочет изнасиловать ее.

– Это ты убил Лулу Вандерлей? – тихо спросила она с дрожью в голосе.

«Она же адвокатесса», – подумал он.

– Да, это мы ее убили.

– Мы?

Он рассмеялся:

– Правильно. Ты же никогда не видела плохого Куинна? До сегодняшнего вечера.

– Плохого?.. Так ты – плохой Куинн!

Он кивнул.

– Меня ты ведь тоже убьешь, правда?

Он снова кивнул.

Дрожащая, с посеревшим от страха лицом, Кендал глухо застонала, потом попыталась крикнуть, но из горла вырвался только надсадный хрип.

Оседлав ее, он нависал над ней, стискивая запястья заведенных за голову рук. Пригвоздив таким образом Кендал к кровати, он вглядывался в объятые ужасом глаза, проникаясь жалостью к этой несчастной, страдающей от любви женщине.

– Бедная глупышка, разве ты не знаешь, что любовь к тому, кто никогда не сможет ответить тебе взаимностью, безнадежна?

– О чем… о чем ты говоришь? – спросила Кендал дрожащим голосом.

Улыбнувшись, он ослабил хватку на ее запястьях.

– Мы никогда не сможем полюбить тебя.

Едва он отпустил ее запястья, Кендал взметнула руки вверх. Но прежде чем ей удалось вцепиться ногтями в его лицо, он схватил подушку и бросил ей на голову. Кендал размахивала руками и пыталась кричать.

– Сопротивляться бесполезно, – сказал он. – Так ведь лучше для тебя… для нас.

Он все сильнее прижимал подушку; а Кендал дергалась все слабее и слабее, пока совсем не затихла.

Убедившись, что она мертва, он встал, посмотрел на ее безжизненное тело и вздохнул.

– Так-то лучше, не правда ли? Больше тебе не придется страдать.

Сунув руку в карман куртки, он вынул небольшой стеклянный пузырек с формалином и поставил на тумбочку. Затем из другого кармана достал пружинный нож и со щелчком открыл его. Несколько секунд завороженно смотрел на сверкающее острое лезвие.

– Это будет совсем не больно. – С этими словами он поднял ее правую руку, выпрямил, отделив от других, указательный палец и отрезал по суставу две его фаланги.

Мурлыча что-то себе под нос, он закрыл нож, сунул его в карман и принялся разглядывать доставшийся ему приз. Красивый палец с накрашенным ярко-красным ногтем.

Открыв крышку пузырька, он опустил палец в формалин и, закрутив крышку, положил пузырек в карман.

Этот палец пополнит его коллекцию. Напоминание о его благодеянии. Еще одна глупая женщина избавлена от страданий.

Глава 12

Аннабел смотрела на единственную розу цвета слоновой кости, уложенную в длинную и узкую коробку, только что доставленную из цветочного магазина. Даже не читая приложенную записку, она знала, кто и почему прислал ей розу.

«Ты должна выбросить коробку, цветок и записку в мусорную корзину. И сделать это надо сейчас же, прежде чем ты отговоришь себя от разумного поступка», – убеждала она себя.

На полпути к мусорной корзине Аннабел остановилась, чтобы еще раз взглянуть на розу. На длинном стебле, благоухающая, безупречной формы. От Куинна Кортеса, который, наверное, дюжинами посылал красные розы десяткам женщин. Аннабел считала его человеком, не знающим меры, способным скупить половину имеющихся в магазине цветов. И вот – только один цветок. Цвета слоновой кости. Почему только один и почему белый? Странно, что она ошиблась в нем. Ее оценка людей, как правило, была безошибочной.

Внутренний голос убеждал ее не читать записку, но она ослушалась. Поставив коробку на туалетный столик, Аннабел вынула записку и прочла:

«Простите меня. Куинн».

Просто и лаконично. Было ли его раскаяние чистосердечным и искренним? Аннабел не знала, но ей хотелось, чтобы это было так. И это очень обеспокоило ее. Ей не должно быть до него никакого дела – если только он не является убийцей Лулу. А именно так и может оказаться. Нельзя забывать об этом.

Аннабел положила записку на цветок, закрыла коробку крышкой и сунула в мусорную корзину.

Извинение не принято.

В извинении, собственно, и нет необходимости.

Куинн ведь не знал ее, настоящую Аннабел Вандерлей, так же, как и она не знала его. Они, по сути, были незнакомцами, которых свела ужасная трагедия. И они временно связаны друг с другом только из-за делового соглашения с Гриффином Пауэллом. Если бы она могла доверить работу с Гриффином Пауэллом какому-то другому члену семьи, то никогда больше не встречалась бы с Куинном Кортесом. Но это дело доверить некому. Если бы Уит был настоящим мужчиной, достойным сыном, каким хотел видеть его отец, сейчас он представлял бы семью здесь, в Мемфисе. Но Уит – человек слабый, психически нездоровый, с извращенным мышлением.

Неприятные мысли о двоюродном брате были прерваны настойчивым стуком в дверь ее номера. Не ожидавшая никого Аннабел направилась к двери, когда ее осенила догадка: «Наверное, это Куинн».

Он, конечно, точно рассчитал время своего прихода и решил появиться у нее вскоре после доставки его покаянного послания. Аннабел растерялась; она не знала, как ей поступить.

Нервно облизнув губы, Аннабел посмотрела в дверной глазок и испытала острое разочарование. В коридоре перед ее дверью стоял не Куинн.

Открыв дверь, Аннабел приветливо улыбнулась:

– Добрый вечер, сержант Джордж. Есть какие-то новости?

– Я здесь, собственно, не как официальное лицо. Просто захотелось зайти и узнать, как у вас дела, не могу ли я чем-то быть вам полезен.

– Очень мило с вашей стороны. – Потрясающая привлекательность Чада Джорджа наводила на мысль об эталоне мужской красоты. Казалось, будто мать-природа смыла с него все физические недостатки. – Входите, пожалуйста.

– Благодарю. – Он прошел за Аннабел в гостиную. – Надеюсь, вы не сочтете, что я преступаю черту дозволенного, если предложу вам поужинать со мной? Никаких изысков. И если вам нужно поговорить с кем-то обо всем, что касается убийства Лулу, лучшего слушателя вам не найти.

Почему бы ей и не пойти поужинать с этим красивым детективом?

– Вы ведь не женаты, не обручены, не имеете никаких других подобных обязательств, верно? – поинтересовалась Аннабел.

Чад засмеялся:

– Нет, мэм. Если бы это было так, я не пригласил бы вас, несмотря на то что это, собственно, даже не свидание. Мне не хотелось бы ставить вас в неловкое положение.

– По мне, так это очень даже похоже на свидание, – с игривой шутливостью заметила Аннабел.

Чад довольно ухмыльнулся:

– Означает ли это «да»?

Она кивнула:

– Я буду готова через несколько минут.

– Не торопитесь.

Аннабел поспешила в спальню. Переодеваться не имело смысла, поскольку она выглядела весьма презентабельно, тем более что ее гардероб был довольно скромным. Она решила, что достаточно будет расчесать волосы, прополоскать рот, немного подрумянить щеки и освежить губную помаду.

Аннабел, которая уже забыла, сколько лет прошло с тех пор, как она в последний раз ходила на свидание, порхала от одного предмета к другому в предвкушении приятного вечера с Чадом. Да и какая женщина отказалась бы? В конце концов, он молод, красив, обаятелен и заслуживает доверия.


Куинн медленно отходил ото сна. Открыл глаза и огляделся. Он чувствовал себя разбитым и никак не мог сориентироваться. Где это он? Потом вспомнил, что, направляясь к Кендал, остановился у цветочного магазина, чтобы заказать цветы для Аннабел. Куинн решил послать ей одну белую розу, а не шесть дюжин, как намеревался ранее. Розу цвета слоновой кости, такую же гладкую и прекрасную, как безупречная кожа Аннабел.

Осознав, что он полулежит, скорчившись на сиденье автомобиля, Куинн выпрямился и сел поудобнее. Оглядевшись, он отметил, что уже темно. Так где же он и что с ним случилось?

«Думай, давай думай».

Итак, он вышел из цветочного магазина и собирался отправиться прямо в «Пибоди», к Аннабел, но потом решил, что это не совсем удачная мысль. Хватит пока розы и записки. Лучше немного подождать. Ей понадобится время, чтобы простить его.

Распрощавшись с мыслью о поездке к Аннабел, он решил последовать своему первоначальному намерению и направился в центр города. Но ведь он не доехал до Кендал, верно? Куинн смутно вспомнил о странном ощущении, которое охватило его в дороге. Ему нестерпимо захотелось спать.

Выглянув наружу, он понял, что машина припаркована на подъезде к ресторану и нескольким магазинам. Похоже, он свернул с главной дороги и припарковался здесь. Точно, именно так он и сделал. Куинн припомнил, что собирался выпить кофе, потому что почувствовал, что его неодолимо клонит в сон. Стресс, бессонные ночи, постоянная тревога. Наверное, организм не выдерживает и… Нет, все не так, и он знал это. Такое с ним уже раньше случалось – несколько раз за последний год. Это уже четвертый раз. Но прежние случаи, когда он вдруг чувствовал слабость, отключался и с ощущением сильной головной боли приходил в себя через час, а то и позже, разделяли месяцы. В этот же раз все произошло всего через несколько дней после последнего такого же приступа, случившегося в тот вечер, когда убили Лулу.

Может, не стоит больше откладывать визит к врачу?

Но ведь сейчас такое неподходящее время – он вовлечен в дело об убийстве и является одним из подозреваемых. Позже, когда весь этот шум вокруг гибели Лулу поутихнет, когда будет пойман и посажен за решетку настоящий убийца, он пройдет полное медицинское обследование. К чему торопиться? Ведь эти приступы не оказывают реального воздействия на его жизнь. Не стоит поддаваться панике из-за каких-то четырех случаев отключения сознания. В конце концов, приходя в себя через час или два, он способен нормально действовать, несмотря на длящуюся еще в течение нескольких часов головную боль.

Куинн провел ладонью по лицу и посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида. Выглядел он как обычно, разве что волосы чуть растрепались. Правда, сильно болела затекшая шея. Он помассировал ее и повертел головой из стороны в сторону.

Куинн взглянул на часы. Без восьми минут восемь. Черт, провалялся больше полутора часов. Пригладив руками волосы, он повернул ключ зажигания, завел мотор и выехал со стоянки. Влившись в поток машин на главной улице, Куинн понял, что находится всего в нескольких милях от дома Кендал, и ему показалось странным, почему он остановился здесь, а не попытался добраться до него.

Не прошло и десяти минут, как Куинн свернул на улицу, где жила Кендал, и сразу же увидел вращающиеся сигнальные фонари патрульных машин и машины «скорой помощи». Кольнуло в сердце. «Что бы это ни было, только бы не в доме Кендал. Не думай ни о чем плохом», – твердил он себе.

Куинн сбросил газ и медленно подъехал к веренице выстроившегося перед домом Кендал спецтранспорта. Поодаль стояли небольшие группки обеспокоенных соседей и любопытных зевак.

«Господи, только бы с Кендал было все в порядке. Она не должна пострадать. Не может она умереть».

Куинн медленно проехал мимо и припарковал «порше» на сотню метров дальше по улице. Заглушив мотор, он еще пару минут не покидал машину, стараясь взять себя в руки. Хотя инстинкт подсказывал ему, что нужно готовиться к худшему, Куинн все еще не допускал мысли, что с Кендал могло случиться непоправимое. Охваченный тем не менее дурными предчувствиями, Куинн вышел из машины и зашагал к дому Кендал. Около дома он увидел полицейского, который удерживал на расстоянии зевак и соседей. Не сбавляя хода, Куинн направился к входной двери, но на полпути был остановлен молодым веснушчатым полицейским.

– Вынужден попросить вас остановиться, сэр.

– Что случилось? – спросил Куинн. – Я знаком с проживающей здесь дамой. Кендал Уэллс. Она моя приятельница и мой адвокат.

– Извините, но сейчас ничего не могу сказать вам.

Из дома вышли работники «скорой помощи», и в тот же момент к выстроившимся в ряд патрульным машинам подкатил черный «шевроле-трэлблезер». Куинн сразу узнал вышедшего из машины человека. Это был медэксперт Юделл Уайт.

У Куинна сдавило грудь. В доме Кендал труп. Если это не Кендал, то кто? Медэксперт приблизился, взглянул на Куинна и, по-видимому, сразу узнал его.

– Этот человек обнаружил тело? – спросил медэксперт у молодого полицейского.

– Нет, сэр. Он только что подошел. А тело обнаружил бывший муж жертвы. Он в доме с…

– Кендал мертва? – Куинну стало совсем плохо. – Как… кто?..

– Кортес, вы подождите поблизости, – сказал Юделл Уайт. – Уверен, что Нортон и Джордж уже едут сюда. Они наверняка захотят задать вам несколько вопросов.

– Как она умерла? – спросил Куинн. – Ее убил бывший муж? Или это был несчастный случай? А может быть, грабитель?..

– Придержите его здесь, – направляясь к входной двери, поручил полицейскому Юделл Уайт, указывая большим пальцем назад, на Куинна.

– Я был бы вам очень признателен, сэр, если бы вы подождали в сторонке, – обратился к Куинну молодой полицейский.

Куинн с трудом кивнул раскалывавшейся головой и, подавляя подступавшую тошноту, направился к обочине тротуара. Не обращая ни на кого внимания, он сел на бордюр, свесив на грудь голову и сжав руки коленями. Как могло произойти, что в течение семидесяти двух часов погибли две его любовницы?


Аннабел получала удовольствие от общения с Чадом Джорджем. Устроившись за столиком и заказав ужин в ресторане «У Пата О'Брайена», расположенном на Бил-стрит в двух кварталах от «Пибоди», они ни словом не обмолвились ни о Лулу, ни о ее убийстве. Чад рассказал немного о себе, то же самое сделала и она. Оказалось, что ему почти тридцать лет, он до сих пор не женат, его мать, вдова, преподавала английский язык в Университете штата Теннесси в Мемфисе. Дядя Чада – конгрессмен, а старшая сестра работает медсестрой в детской больнице и живет с мужем и дочерью в Хорн-Лейке, расположенном в штате Миссисипи, хотя это местечко скорее можно назвать пригородом Мемфиса.

Они уже успели поужинать и официант принес им кофе, когда загудел сотовый телефон Чада. Он посмотрел на высветившийся номер и, нахмурившись, заметил, что ему необходимо связаться с человеком, который пытается дозвониться до него.

– Конечно, звоните. – Аннабел поднесла к губам чашку с горячим кофе и, попробовав его, удовлетворенно кивнула. Вкусный.

Чад набрал на мобильнике номер. Услышав стон, Аннабел посмотрела на его озабоченное лицо.

– Повтори. – Лицо Чада окаменело. – Да, я понял. А с Нортоном ты связался? Хорошо, я выезжаю, встречусь с ним на месте.

– Что-то случилось? – спросила Аннабел.

– Боюсь, мне придется уехать. В районе Саут-Блаф произошло убийство. Мне нужно ехать, но я довезу вас до гостиницы.

– А я думала, у вас сегодня выходной.

Чад встал.

– Выходной, но это убийство… возможно, это убийство связано с одним делом, которое мы расследуем с моим напарником.

– С делом Лулу?

Она поднялась, и Чад обнял ее за талию.

– Жертва… убитая – Кендал Уэллс, – шепнул он ей на ухо. Аннабел ахнула:

– Убили адвоката Куинна Кортеса?

Взяв Аннабел под руку, Чад повел ее наружу к выходу.

– Я не знаю, что там произошло, но мисс Уэллс мертва, и туда вызвали медицинского эксперта.

– Не будем заезжать в гостиницу. Я поеду с вами.

– Это не самая лучшая идея.

– Я останусь в машине и не буду вам мешать, уверяю вас. Но коль скоро Кендал Уэллс убили и ее смерть как-то связана со смертью Лулу, я должна знать все.

– Я не могу взять вас с собой, – сказал Чад, подводя Аннабел к припаркованной машине, но она так умоляюще посмотрела на него, что он сдался: – Вы можете пообещать, что останетесь в машине и будете вести себя тихо?

– Да, обещаю. – Она схватила Чада за руку и, наградив признательной улыбкой, сжала его ладонь: – Спасибо вам.

Когда Джим Нортон прибыл на место происшествия и увидел Куинна Кортеса, сидевшего на бордюре тротуара перед домом Кендал Уэллс, у него возникло ощущение дежа-вю.

Кивнув в сторону Куинна, Джим спросил веснушчатого полицейского, представившегося Викерсом:

– А он что здесь делает? Только не говорите, что это он обнаружил тело. – Гибель адвоката Кортеса сама по себе была из ряда вон выходящим происшествием, но если Кортес еще и обнаружил тело, то вряд ли кто-либо усомнится в том, что он убил ее. Ведь он уже и так является главным подозреваемым в деле об убийстве Лулу Вандерлей.

– Нет, сэр. Это просто друг и клиент жертвы, который появился несколько минут назад, – объяснил Викерс. – Тело обнаружил бывший муж мисс Уэллс, доктор Джонатан Майлс. Он был неподалеку и заехал сказать, что, несмотря на предстоящий развод, они вполне могут оставаться добрыми друзьями. Подъехав к дому, он заметил распахнутую боковую дверь, вошел внутрь и окликнул мисс Уэллс. Она не ответила, тогда он отправился на поиски и нашел ее в спальне.

– Какова причина смерти? – спросил Джим. – Ее застрелили, зарезали?..

– Никаких видимых повреждений, кроме… – Викерс судорожно сглотнул. – У нее отрезан указательный палец на правой руке. И ее лицо было накрыто подушкой. Похоже, она была задушена.

– Проклятие, – проворчал Джим. – Юделл Уайт уже там?

– Да, сэр.

– Тот парень, что сидит там, на бордюре… – Джим указал на Куинна. – Что вы ему рассказали о происшедшем?

– Ничего, клянусь. Я ничего не говорил ему.

– Не говорили, что мисс Уэллс была задушена? Или что у нее отрезан указательный палец?

Викерс замотал головой:

– Нет, сэр. Я бы ни за что… Я же знаю, что можно, а чего нельзя. Я не такой уж новичок. Уже больше года на службе.

Джим похлопал парня по спине:

– Уверен, что ты правильно вел себя. Дело в том, что тот парень на бордюре – это Куинн Кортес. Он возможный подозреваемый в недавно совершенном убийстве и…

– Так это Куинн Кортес? А я-то думаю, почему мне его лицо показалось знакомым? Не странно ли, что всего через несколько дней после убийства его подружки погибла и его адвокат? Думаете, здесь есть какая-то связь?

– Возможно. Но поскольку мы пока не располагаем никакими фактами о смерти Кендал Уэллс, рано строить какие-то предположения, – ответил Джим, подумав, что идентичность действий этого убийцы и убийцы Лулу Вандерлей не может быть простым совпадением. – Я пройду внутрь, переговорю с медэкспертом. Сообщи мне, когда появится мой напарник. – Джим направился в дом, но остановился и обернулся. – Присматривай за Кортесом, ладно? Позже мне нужно будет задать ему несколько вопросов.

Джим показал дежурившему внутри дома полицейскому свое удостоверение, потом посмотрел на сидевшего на кухне мужчину средних лет, по бледному лицу которого струились слезы. Решив, что это бывший муж Кендал, Джим прошел дальше по коридору. Дверь в спальню была широко распахнута. Он осмотрел помещение и отметил, что на первый взгляд все находилось на своих местах. Кровать была застелена, но покрывало под телом было смято, словно Кендал Уэллс боролась с кем-то. Она лежала, застыв, на кровати. Ее голова все еще была обмотана полотенцем, из-под которого на лоб выбилось несколько темных прядей. Под правой рукой с отсутствовавшим указательным пальцем на покрывале растеклось небольшое темное пятно крови.

– Что можешь сказать? – спросил Джим обернувшегося к нему Юделла Уайта.

– Я бы сказал, велика вероятность того, что мы имеем дело либо с серийным убийцей, либо с подражателем. Похоже, жертва была задушена подушкой. – Юделл указал на лежавшую в ногах кровати большую подушку. – Она была у нее на лице. Имеются следы борьбы. Складывается впечатление, что женщина оказывала сопротивление напавшему, но он оказался сильнее ее. И как ты можешь видеть, убийца отрезал у нее указательный палец на правой руке. – Юделл завершил комментарий молчаливым покачиванием головы.

– Это очень похоже на убийство Лулу Вандерлей, – сказал Джим.

Юделл кивнул:

– Как и в случае с Вандерлей, скорее всего жертва знала убийцу. Нет никаких признаков, указывающих на то, что она убегала от него или начала бороться, прежде чем он повалил ее на кровать.

– Время смерти?

– От силы пара часов назад.

Джим задумался. Что-то не складывалось в этих двух преступлениях. Если предположить, что Лулу Вандерлей убил в приступе ярости Куинн, потому что та была беременна и требовала, чтобы он женился на ней, то кто и почему убил Кендал Уэллс? Даже при наличии очень веского мотива Кортес должен быть идиотом, чтобы пойти на второе убийство, да к тому же тем же способом. Идиотом или психопатом. А Джим не считал его ни тем, ни другим.


Припарковавшись позади других машин, Чад предупредил Аннабел, чтобы она оставалась на месте, а сам, подойдя к дому, заговорил со стоявшим возле него полицейским. Аннабел странно было думать о Кендал Уэллс как о мертвой. Неужели ее убили, как и Лулу?

От этих мыслей Аннабел стало немного не по себе. Стараясь отвлечься, она огляделась. Это был прекрасный район с дорогими современными домами. На улицах собирались люди. Видимо, соседи. Аннабел задержала взгляд на человеке, сидевшем на бордюре тротуара, обхватив руками опущенную голову. Одинокая фигура была довольно хорошо освещена уличным фонарем. У Аннабел замерло сердце. Нет, этого не может быть. Что ему здесь делать? Но тут мужчина поднял голову, и Аннабел ахнула.

Куинн Кортес?

Что он здесь делает? Вдруг это он обнаружил тело Кендал – как и тело Лулу? Неужели полицейские думают, что он убил собственного адвоката? Хотя полицейские арестовали бы его, если бы подозревали в убийстве Кендал Уэллс. Они не оставили бы его одного на краю тротуара. Уловив выражение его лица, Аннабел постаралась прогнать ощущение невольного сострадания к нему. У него был вид охваченного скорбью человека.

Интуиция подсказывала Аннабел, что Куинн не был убийцей. Ее рука потянулась к ручке дверцы, и, не успев опомниться, Аннабел оказалась на улице. Словно притягиваемая какой-то непреодолимой силой, она обошла машину и направилась к Куинну. Но тут увидела, что с другой стороны к нему торопится Чад, и остановилась, затаив дыхание.

– Кортес! – рявкнул Чад.

Куинн взглянул на него и поднялся на ноги. Чад остановился в полуметре от Куинна, и они с неприязнью уставились друг на друга.

– Это вы убили ее? – громко спросил Чад.

– Сержант Джордж, какого черта вы там делаете? – крикнул вышедший из дома Джим Нортон.

Аннабел перевела взгляд на лейтенанта Нортона, направившегося в их сторону.

– Значит, она действительно… мертва, – с запинкой проговорил Куинн.

– Да, она мертва, – ответил Чад. – Чистое совпадение, не правда ли? Сначала ваша последняя любовница, а потом и ваш адвокат. И ведь Кендал Уэллс тоже была одной из ваших любовниц, не так ли?

– Проклятие, –выругался себе под нос Джим Нортон, приблизившись к ним. – Мистер Кортес, завтра нам, вероятно, нужно будет задать вам несколько вопросов, а сейчас почему бы вам не поехать домой. Утром я свяжусь с вами.

Куинн кивнул.

– Ее… Кендал убили?

– Вы прекрасно знаете это, – вклинился Чад. – Что с вами, Кортес? Получаете кайф, убивая своих любовниц?

– Хватит! – одернул Чада лейтенант Нортон, вставая между ними.

Куинн зарычал. Аннабел видела, как заполыхали яростью его темные глаза, затрепетали ноздри и сжались челюсти. Поддавшись инстинкту, она подбежала к ним и, встав рядом с Куинном, взяла его под руку. Мышцы его были каменными.

– Мне нужно вернуться в гостиницу, – сказала она. – Не будете ли так добры, мистер Кортес, подвезти меня до «Пибоди»?

– Аннабел, нет… – Чад вытянул руку, пытаясь удержать ее. Джим Нортон перехватил руку Чада со словами:

– Мы должны выполнить свою работу. Не знаю, как мисс Вандерлей попала сюда, но, думаю, будет лучше, если мистер Кортес отвезет ее в гостиницу.

– Все в порядке, Чад, – сказала Аннабел. – Мы поговорим позже. Завтра или тогда, когда вы будете свободны. – Она повернулась к Куинну: – Поехали, если вы готовы.

Куинн молча кивнул и повел ее вниз по улице. Подойдя к серебристому «порше», он открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья. Когда Аннабел села в машину, обошел капот, сел на место водителя и замер, глядя на дом Кендал Уэллс.

– Разве вам не страшно находиться наедине со мной? – с горечью проговорил Куинн.

– А должно быть?

Он повернулся к ней, и Аннабел отреагировала чисто по-женски, с трогательным сочувствием – протянула руку и коснулась его щеки.

– Вам не безразлична мисс Уэллс. Сейчас вы страдаете, оплакиваете ее смерть.

Куинн вглядывался в ее глаза, и на какую-то долю секунды показалось, что он собирается открыть ей свою душу. Но вдруг Куинн резко дернул головой, как будто прикосновение Аннабел обожгло ему щеку.

– Зачем вы это сделали? – Вставив ключ зажигания, он завел машину.

– Что именно?

– Пришли на выручку сержанту Джорджу. Вы видели, что я был на грани того, чтобы ударить его, верно?

– Да, я чувствовала, что вы можете совершить какую-нибудь глупость, например, ударить Чада.

– Чад? Ха. Похоже, вы близко подружились. Вы с ним сюда приехали?

– Да. Мы вместе ужинали, когда ему сообщили об убийстве мисс Уэллс. – Куинн горько рассмеялся. – Но почему вы решили, что я защищала Чада?

Он полоснул по ней недоуменным взглядом.

– Возможно, я выручала не его, а вас. Такая мысль не приходила вам в голову? Если бы вы ударили полицейского, то обрели бы кучу неприятностей. Не кажется ли вам, что у вас и так достаточно проблем?

– Вы хотите сказать, что увели меня оттуда не для того, чтобы защитить Чада Джорджа, а чтобы спасти меня?

– А вдруг я почувствовала, что нужно спасать вас от самого себя?

Глава 13

В дверях Марси встретил Джейс Морган:

– Где тебя, черт возьми, носит? Я вернулся, а дома никого нет. Эрон только что пришел и сказал, что ходил в магазин. Оставляли бы хоть записки, что ли.

– В чем дело, Джейс? Боишься темноты? Прошу тебя, сейчас оставь меня в покое, ладно? У меня болит голова, день был ужасный, а вы все еще злитесь на меня за то, что я настучала на Эрона.

– Вовсе нет. Ведь это совсем и не расстроило Куинна. Ты же знаешь, как он относится к женщинам. Ни одна из них не имеет для него особого значения.

Марси тяжело вздохнула. Джейс прав. За те десять лет, что она работала на Куинна, женщины, сменяя друг друга, появлялись в его жизни и исчезали из нее. В своих фантазиях Марси часто представляла себя именно той, кто овладеет наконец его сердцем, воображала, что однажды Куинн посмотрит на нее и поймет, что она и есть та единственная, которая нужна ему. Пару раз ситуация складывалась так, что, если бы она воспользовалась моментом, они могли бы стать любовниками. Однако Марси не хотела быть просто очередной любовницей Куинна. Она хотела стать любовью всей его жизни.

Марси ненавидела всех этих женщин Куинна, особенно тех, кто вновь и вновь возвращался в его жизнь. Таких, как Лулу Вандерлей и Кендал Уэллс.

– Марси, вернись на землю. – Джейс помахал ладонью с растопыренными пальцами перед ее лицом.

– А?

– Ты где?

– Не твое дело.

– Черт, ты и впрямь не в себе. Мне нет дела до того, где ты околачивалась весь вечер. Я просто поинтересовался, о чем ты задумалась? Ты витала в облаках.

Марси не успела вникнуть в вопрос Джейса – из кухни вышел Эрон с банкой колы в руке.

– Разве ты не знаешь, что каждый раз, когда Марси уносится мечтами в облака, она думает о боссе?

Резко повернувшись, Марси обожгла Эрона гневным взглядом:

– Заткнись. Ты ничего не знаешь.

– Я понял, что ты сохнешь по Куинну, как только стал работать на него. – Эрон надолго припал к банке с колой.

– Я сказала, заткнись!

«Держи себя в руках. Не реагируй так остро. Эрон знает, как вывести тебя из себя. Ему нравится провоцировать тебя».

– Эй, оставь ее в покое. Босс не хочет, чтобы мы доставали ее. – Джейс хмуро смотрел на Эрона. – Она ведь ни в чем не виновата. Какая женщина устоит против Куинна?

– Знаешь, старина Джейс, это твое преклонение перед Куинном начинает немного надоедать, – парировал Эрон. – Все мы любим Куинна. Благодарны ему за то, что помогает нам, что он хороший босс и настоящий друг. Но он не ждет поклонения и расшаркиваний и меньше всего хочет, чтобы его возводили на пьедестал.

Эрон направился в гостиную. Устроившись на диване с пультом дистанционного управления телевизором в руке, он поинтересовался:

– Где вы оба пропадали? Я хотел заказать пиццу, но вас все не было.

– Я катался по городу, – ответил Джейс. – Проехался по центру, полюбовался на Бил-стрит.

«Думай быстрее, Марси, – приказала она себе. – Не их дело, где ты была и что делала. Да Эрону, собственно, все равно. Просто поболтать хочется. Можно ограничиться полуправдой. Этого с них достаточно».

– Я договорилась в прокате автомобилей, что выберу себе джип, – сказала она. – Тогда нам не придется довольствоваться одной машиной.

– Хотите, я закажу пиццу? – спросил Джейс, пытаясь перевести разговор в другое русло и таким образом разрядить атмосферу.

– Конечно, парень, дерзай, – кивнул Эрон. – Закажи и на долю Куинна. Вдруг он вернется сегодня домой. Не забудь, что он любит с острыми колбасками.

Джейс улыбнулся и направился в кухню. Как только они остались вдвоем, Марси встала так, что закрыла собой экран телевизора, в который уставился Эрон, притом что звук был выключен.

Эрон вопросительно посмотрел на Марси:

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты перестал насмехаться над Джейсом. Он еще совсем мальчишка, ему и двадцати нет. Он преклоняется перед Куинном, стремится подражать ему.

– Джейс знает, что я болтаю без злого умысла, но если ты считаешь, что мои подколки достают его, то могу прекратить это.

– Была бы тебе признательна.

Марси продолжала стоять перед ним, и Эрон требовательно взглянул на нее:

– Что-нибудь еще?

– Ты ведь не станешь отрицать, что не только Джейс стремится подражать Куинну, правда? Пусть и по-своему, но ты восхищаешься им не меньше. Ты хотел бы быть таким же, как Куинн, и поэтому переспал с Лулу Вандерлей.

Эрон передернул плечами:

– Решила подвергнуть меня психоанализу? Думаешь, полностью разобралась во мне, да?

Вскочив с дивана, Эрон надвинулся на Марси, напугав ее. Она смотрела на него, задрав голову вверх, потому что он был намного выше. У нее тревожно забилось сердце, когда он вдруг схватил ее за плечи.

– А ты никогда не задумывалась о том, что на самом деле мне нужна только одна женщина Куинна? Та, которой он никогда не обладал?

У Марси перехватило дыхание. Эрон стоял слишком близко. Он смущал ее своими действиями и словами. Что он имеет в виду? Что хочет ее? У них сложились дружеские отношения с тех самых пор, как шесть лет назад Эрон начал работать на Куинна, но никакого сексуального влечения в их взаимоотношениях никогда не было. По крайней мере с ее стороны. Правда, она так зациклилась на Куинне, что едва ли замечала других мужчин.

– Я… я не знаю, что сказать.

Эрон перестал сжимать ее плечи и одной рукой обнял за талию, а ладонь другой положил на ее шею.

– Скажи, что ты вдруг поняла, что тебе лучше будет со мной, чем с Куинном.

У Марси бешено застучало сердце.

– Я ничего не понимаю… Иногда ты ведешь себя так, будто я очень раздражаю тебя.

– Ты чертовски раздражаешь меня, особенно, когда стонешь по Куинну.

Эрон смотрел на нее, как на самого для него дорогого человека в мире. Ей оставалось только встать на цыпочки и поднять к нему лицо – и он поцеловал бы ее. Но хотела ли она этого? Хотела ли она, чтобы Эрон…

– Я заказал пиццу. Доставят через двадцать пять минут, – громко объявил из кухни Джейс.

Марси и Эрон шарахнулись друг от друга, словно были застигнуты на месте преступления. Марси ощутила внутренний жар, у нее запылали щеки и выступили капельки влаги над верхней губой и в ложбинке меж грудей.

– Попробуй найти что-нибудь интересное по телевизору, а я пойду переоденусь и сразу же вернусь. – Марси улыбнулась появившемуся из гостиной Джейсу и быстро вышла. Но все же успела взглянуть на Эрона, у которого было очень странное выражение лица. О чем бы он ни думал, в голове у него, наверное, была такая же сумятица, как и у нее. Теперь, когда он открылся и сказал, что хочет ее, отношения между ними уже никогда не будут такими, как прежде. В двадцать восемь лет Марси должна была бы уже обладать приличным сексуальным опытом, но это было не так. Конечно же, она не была девственницей. В одиннадцать лет ее изнасиловал собственный отец и продолжал издеваться над ней до тех пор, пока в шестнадцать она не убежала из дому. С тех пор она не видела своих родителей и в глубине души надеялась, что их обоих уже нет в живых. Она винила мать в той же степени, что и отца, потому что та знала, что проделывал с дочерью отец, но ничего не предпринимала, чтобы остановить его. А потом Марси встретила Куинна, который спас ее и помог обрести новую жизнь. И она влюбилась в него.

Оказавшись в спальне, Марси сразу прошла в смежную с ней малогабаритную ванную, отвернула кран и несколько раз ополоснула лицо холодной водой. Затем вытерла лицо полотенцем и уставилась на свое отражение в зеркале.

– Ну, и как тебе Эрон? – вслух спросила она у своего зеркального отражения.

«Тебя охватил внутренний трепет, когда он коснулся тебя. Ты занервничала, и у тебя замерло сердце. А когда тебе показалось, что он хочет поцеловать тебя, ты не отвернулась. Тебе хотелось, чтобы он поцеловал тебя?»

– Да, – сказала она своему отражению. – Я хотела, чтобы Эрон поцеловал меня.

Куинн не проронил ни слова с тех пор, как они отъехали от дома Кендал Уэллс, только крепко стискивал большими руками рулевое колесо. Глядя на его напряженное лицо и устремленный на дорогу взгляд, Аннабел не просто чувствовала, как он взвинчен, а ощущала исходившее от него нервное беспокойство. Сидя рядом с ним в тесном салоне «порше», она задавалась вопросом, что заставило ее прийти на помощь и увести его оттуда, где, как она полагала, ему грозила опасность. Да, это в ее характере – защищать, проявлять заботу, утешать и выхаживать. Но почему выбор пал именно на Куинна Кортеса?

«Разве ты забыла, что он подозревается в убийстве Лулу?»

Нет, Аннабел не забыла. И она прекрасно понимала, что его станут подозревать и в убийстве Кендал Уэллс. Но инстинкт подсказывал ей, что он не убийца.

И все же главной причиной было то, что она всем своим женским естеством тянулась к мужскому началу Куинна. Она еще никогда ни к одному мужчине не испытывала такого физического притяжения, такого сексуального влечения. Эти странные, но сильные ощущения сбивали Аннабел с толку. Как могла она так увлечься незнакомцем, причем, возможно, опасным? Умная женщина постаралась бы держаться подальше от него или по крайней мере разузнать все о нем, прежде чем терять голову. Интересно, позволит ли ей Гриффин Пауэлл ознакомиться с полученными им сведениями о Куинне, если она обратится к нему с такой просьбой?

Осознав, что они уже подъезжают к гостинице, Аннабел вдруг в панике поняла, что они вот-вот расстанутся. «Сделай же что-нибудь, иначе он высадит тебя и уедет», – уговаривала она себя.

Она сказала первое, что пришло ей в голову:

– Как вы думаете, у Гриффина может быть сообщение для нас?

Куинн испустил протяжный вздох, словно почувствовал облегчение от того, что она нарушила молчание.

– Сомневаюсь, чтобы появилось что-либо существенное.

– Можно позвонить или просто зайти к нему в номер.

Куинн остановил «порше» у центрального входа гостиницы «Пибоди».

– Если не хотите, чтобы я уехал, то так и скажите. – Он повернулся и, положив руку на спинку пассажирского сиденья, наклонился к ней.

У Аннабел перехватило дыхание.

– Я не хочу, чтобы вы уезжали.

Сощурившись, Куинн задумчиво вглядывался в ее лицо.

– Я источник неприятностей. Жутких неприятностей. Неприятностей с большой буквы. Вы уверены, что вам это нужно?

Нервно стискивая кулаки, Аннабел покачала головой:

– Когда дело касается вас, мистер Кортес, я ни в чем не уверена.

* * *
Уит выскочил из лифта и побежал по коридору в направлении квартиры, принадлежавшей компании «Вандерлей инк.». Он был возбужден. Сердце едва не выпрыгивало из груди. Руки тряслись так, что, пытаясь открыть дверь, он едва не выронил ключ.

Господи, что, если кто-то видел его? Если кто-нибудь узнает, где он был и чем занимался… Нет, такого не могло быть. Ему не откажешь в предусмотрительности, он предпринял все необходимые меры предосторожности. Но что, если полиция уже занимается этим?

Ухитрившись наконец вставить ключ в замочную скважину, Уит открыл дверь и быстро прошел внутрь. Хорошо, что Аннабел переехала в гостиницу, иначе она сейчас была бы здесь и могла бы догадаться о том, что он натворил.

Уит закрыл за собой дверь и сразу прошел в ванную. Нужно было освободиться от одежды и принять душ. Завтра утром он прежде всего отправит одежду в чистку. Просто на всякий случай. Во избежание любых случайностей.

Раздевшись и встав под струи приятной теплой воды, Уит вздохнул. Нет, она не опознает его. Он позаботился об этом. Он совсем не хотел причинять ей боль. Никогда не хотел причинять боль никому из них. Но иногда просто не мог остановиться.


Гриффин Пауэлл перечитал полученные факсы. Гнетущее предчувствие беды охватывало его по мере того, как он вникал в смысл двух последних сообщений, хотя без дополнительных фактов какие-то выводы делать было рано. С самого начала к расследованию убийства Лулу Вандерлей он привлек трех своих лучших сыщиков. В то же время и полиция Мемфиса изо всех сил старалась найти и арестовать убийцу. Его люди понимали, как важно по возможности держаться вне поля зрения правоохранительных органов. Наступать на пятки представителям закона было бы себе дороже. «Сыскное агентство Пауэлла» не столько сотрудничало с полицией, сколько работало параллельно с ней, но никогда против.

Пауэлл снова внимательно прочитал первый факс, присланный из его офиса в Ноксвилле. Если все, о чем сообщается в нем, правда, то Уит Вандерлей – настоящий псих. Гриффин хмыкнул. Он не испытывал симпатии к сексуальным извращенцам, независимо от степени их психического расстройства или от того, каким издевательствам они когда-то подверглись сами. Гриффин верил в фундаментальные, старые, как мир, истины, согласно которым некоторые люди не имели права на жизнь. Будь его воля, он бы стер с лица земли всех сексуальных извращенцев. А если даже половина из того, что раскопали его люди в отношении Уита Вандерлея, правда…

Сообщать Аннабел о полученных сведениях ни к чему. Не сейчас. Возможно, ей ничего не известно о подлинной натуре кузена Уита. Однако съехала же она с принадлежащей компании «Вандерлей инк.» квартиры, как только там появился Уит, и это уже о чем-то говорило.

Гриффин положил второй факс поверх первого. Это сообщение породило у него множество вопросов. Вопросов, на которые он хотел бы получить ответы. Вопросов, для получения ответов на которые трех сыщиков было явно недостаточно.

Если бы не один и тот же способ совершения преступления и если бы в этом не был замешан Куинн Кортес, то Гриффин мог бы отнести это к простому совпадению. Уже в самом начале он дал своим сотрудникам головного офиса в Ноксвилле распоряжение обратить самое пристальное внимание на совершенные ранее не только в Теннесси, но и в соседних штатах преступления, схожие с убийством Лулу Вандерлей.

Так вот, в Новом Орлеане в своей квартире была убита выступавшая в клубах и ресторанах певица Джой Эллис. Она была задушена. Следов изнасилования не было. И никаких улик, которые позволили бы выйти на подозреваемого. Другие сыщики не стали бы копать глубже, но его агентство потому и называлось лучшим, что его сотрудники всегда были на шаг впереди остальных. И в данном случае они выяснили, что у жертвы был отделен указательный палец правой руки. Посмертно. Этот факт не просочился в прессу.

Гриффин хмыкнул. «Черт тебя возьми, Куинн, если ты знал, то почему не сказал мне? Нанимая меня, ты должен был бы догадаться, что я докопаюсь до этого». Хотя не исключено, что Куинн не знал, что Джой Эллис, с которой у него была очень короткая интрижка почти год назад, когда он отдыхал в Новом Орлеане, была убита в день его отъезда из города.

Возможно ли, чтобы Куинн убил их обеих: и Лулу, и Джой?

Гриффин до сих пор был жив только благодаря интуиции. Она помогла ему выжить во многих опасных ситуациях. Он никогда не пренебрегал своим внутренним чутьем. А внутренний голос подсказывал ему, что Куинн Кортес, как он сам, да и большинство людей, способен убить при определенном стечении обстоятельств. Но в то, что Кортес был убийцей, Гриффин не верил.

– Прошу прощения, сэр. – В дверях возник Сандерс.

– Да, в чем дело? – спросил Гриффин, не поворачиваясь к старому приятелю.

– Вам следовало бы включить телевизор. Прервали программу, чтобы показать репортаж с места событий. Убийство в районе Саут-Блаф.

Гриффин взглянул на Сандерса, кивнул, затем взял пульт дистанционного управления и включил телевизор.

– Третий канал. Вечерние новости, – подсказал Сандерс. Гриффин нашел нужный канал и уставился на экран.

– Полицейские не сообщают о подробностях убийства, – говорил репортер. – Нам стало известно, что начальник полиции, Джей Данли, примерно через час выступит с официальным заявлением. На протяжении семидесяти двух часов это уже второе убийство известной и уважаемой жительницы Мемфиса, и все теряются в догадках, существует ли между ними связь, учитывая тот факт, что обе женщины были так или иначе связаны со знаменитым судебным адвокатом Куинном Кортесом.

У Гриффина свело живот. Он бросил хмурый взгляд на Сандерса и снова повернулся к экрану.

– Кендал Уэллс была адвокатом мистера Кортеса, и ходят слухи, что на протяжении нескольких лет их связывали близкие отношения, – продолжал репортер.

Гриффин выключил телевизор, положил пульт на кофейный столик и направился к телефону. Набирая номер, он поднял глаза на Сандерса:

– Попробуй связаться с Кортесом. Я хочу увидеться с ним. Сегодня же.

– Хорошо, сэр.

Гриффин кивнул и, дождавшись ответа Клариссы, администраторши «Сыскного агентства Пауэлла», сказал:

– Это Гриффин Пауэлл. Разыщи Бена Салливана и передай, чтобы срочно связался со мной. Мне нужны еще шесть человек для работы по делу Кортеса и Вандерлей, причем еще вчера.

– Поняла, сэр. Я найду мистера Салливана и передам ему ваше указание. Что-нибудь еще, мистер Пауэлл?

– Ничего, Кларисса, если только ты не обладаешь телепатическими способностями, чтобы сказать мне, является ли один из моих клиентов убийцей.

Глава 14

Они пересекали холл гостиницы «Пибоди», направляясь к лифтам, чтобы подняться в номер Аннабел, когда вдруг зазвонил мобильный телефон Куинна. Аннабел насторожилась. Раскрасневшаяся от сделанного только что признания о своем явном интересе к Куинну, Аннабел старалась не думать о предстоящем вечере наедине с ним. Рациональная часть сознания предостерегала ее, что, вступив с ним в любовную связь, она лишь пополнит список обольщенных Куинном Кортесом женщин. Однако эмоциональная ее часть, действовавшая и реагировавшая на уровне инстинктов, не руководствуясь логикой, влекла ее к Куинну, как ни к какому другому мужчине.

Куинн вынул из кармана мобильный телефон.

– Мне нужно перезвонить.

Остановившаяся рядом Аннабел кивнула и оглядела холл гостиницы. Вокруг не было ни служащих, ни постояльцев. Возникало довольно странное ощущение, будто они остались единственными людьми на планете. Идиотская мысль.

– Это Кортес, – сказал по телефону Куинн.

Заметив, как он нахмурился, Аннабел предположила, что ему сообщили неприятную новость. Да и откуда взяться хорошим новостям, если за последние семьдесят два часа были убиты две женщины, занимавшие важное место в его жизни?

– Хорошо, Марси. Спасибо за сообщение. Мы с Аннабел Вандерлей сейчас находимся как раз в «Пибоди», так что направимся прямо в номер мистера Пауэлла. – Куинн сложил и убрал в карман свой мобильный телефон.

– Мы идем на встречу с Гриффином? – спросила Аннабел. Куинн взял ее под руку, вызвал лифт и нажал кнопку этажа, на котором находился номер Гриффина.

– Звонила моя помощница. – Куинн обнял Аннабел за талию и повернул к себе. Когда она подняла на него глаза, он продолжил: – Думаю, Гриффин услышал о Кендал. Полагаю, это уже передали в теленовостях.

– Скажешь ему, что не убивал Кендал, и он поверит тебе.

«Так же, как верю тебе я. Или по крайней мере отчаянно хочу верить. Я не могу допустить, чтобы человек, которым я так увлечена, был убийцей».

– А ты веришь мне? Можешь ли сказать, что абсолютно точно знаешь, что я не убивал ни Лулу, ни Кендал?

– Я думаю, что ты не убивал их, – помолчав, тихо сказала Аннабел. – Есть ли тень сомнения в моей душе? Да, есть. Я не знаю тебя. Совсем не знаю. Мы ведь едва знакомы. И в твоей жизни, возможно, есть темные стороны, о которых я могу даже не догадываться.

– Я сказал тебе, что от меня одни неприятности. Должен признаться, мой «послужной список» по части женщин очень велик. Но у меня никогда не было единственной, особенной женщины, той, что на всю жизнь. Обязательства, верность – это не по мне.

– Это я уже поняла.

Исказившая лицо Куинна гримаса выдала едва сдерживаемую злость.

– Что же касается темных сторон моей жизни… то я никогда никого не убивал. Хотя в тринадцать лет был очень близок к тому, чтобы забить до смерти одного парня. Знаешь, у меня было дерьмовое детство. Без отца, со стервозной, никудышной матерью. Когда один из сожителей матери принялся жестоко избивать ее, я вступился и в полной мере отплатил за нее.

– Я бы сказала, что у тебя были основания сделать это. Ты же защищал мать.

У Аннабел вдруг появилось желание обнять Куинна, прижать к себе и сказать все те слова, какие ему хотелось бы услышать. Все те слова, каких он, по-видимому, никогда не слышал от своей матери. Что он особенный. Умный. И любимый.

Лифт остановился на этаже Гриффина Пауэлла.

Куинн вышел из лифта, Аннабел последовала за ним. Взяв ее за руку, он сказал:

– Знаешь, я думаю, что тебе лучше пойти в свой номер и предоставить мне возможность поговорить с Гриффином наедине. А утром я позвоню тебе.

– Не по своему желанию, но я оказалась вдруг причастной к происходящему вокруг тебя. Мы наняли Гриффина на партнерских условиях, и мы… ну, нас что-то связывает. Мы не друзья.

– И не любовники. Пока еще. И если у тебя есть голова на плечах, то уходи и держись от меня подальше.

Она отрицательно покачала головой.

– Но не говори потом, что я не предупреждал тебя.

Куинн взял ее под руку, подвел к номеру Гриффина Пауэлла и постучал в дверь.

– Тебе стоит попросить Гриффина, чтобы он познакомил тебя с собранными обо мне сведениями, – сказал Куинн, пока они ждали, когда их пригласят в номер. – Я дам ему разрешение на это. Думаю, то, что ты узнаешь, заставит тебя бежать от меня как можно быстрее и как можно дальше.

Дверь открыл высокий мускулистый человек с бритой головой и проницательными черными глазами.

– Меня зовут Куинн Кортес, а это мисс Аннабел Вандерлей. Мистер Пауэлл ждет меня.

– Да, сэр. Входите, пожалуйста.

Они вошли, и впустивший их человек тут же сообщил Пауэллу об их прибытии.

Гриффин встретил прибывших в гостиной.

– Думаю, вы слышали, что произошло с Кендал, – сразу же заговорил Куинн.

– О да. Это уже прозвучало в местных теленовостях, и уверен, что убийству мисс Уэллс будет посвящена первая страница завтрашнего выпуска «Коммерческого вестника». – Гриффин жестом предложил Аннабел и Куинну сесть.

– Предупреждая ваш вопрос, скажу, что я ее не убивал. – Не последовав примеру Аннабел, Куинн продолжал стоять.

Гриффин сердито посмотрел на него:

– Ваше положение, похоже, усугубляется. Полагаю, что на этот раз, так же как и в случае убийства Лулу, вы будете подозреваемым номер один. Как вы к этому относитесь?

Аннабел, затаив дыхание, следила за двумя сильными мужчинами, которые стояли, словно готовы были наброситься друг на друга. Ей хотелось заступиться за Куинна, но она молчала. Аннабел инстинктивно чувствовала, что Куинну не понравится, если она станет защищать его.

– Как, черт возьми, я могу к этому относиться? – Куинн смотрел прямо на Гриффина. – Как мне защищаться, если я не могу доказать, что никого не убивал? Для этого вы и нужны мне. Надо найти другого подозреваемого. – Куинн скользнул взглядом по Аннабел и снова сердито уставился на Гриффина. – Две женщины, которые были мне не безразличны, мертвы, а я не могу даже оплакать их, потому что слишком озабочен поисками способа избежать ареста в качестве подозреваемого в их убийстве.

– У вас есть алиби на сегодняшний вечер? – прямо спросил Гриффин.

Куинн не торопился отвечать. Он с шумом втянул в себя воздух. Аннабел вдруг почувствовала дурноту. «Господи, прошу тебя, пусть у него будет алиби».

– Я не знаю точно, когда была убита Кендал, – сказал Куинн. – Но как я думаю, это произошло, когда я находился в своей машине, направляясь к ее дому.

Гриффин разочарованно присвистнул:

– Час от часу не легче. Сначала вы обнаружили тело Лулу, а сейчас у вас нет алиби на время убийства Кендал Уэллс. У вас была связь с обеими женщинами, и они обе теперь убиты. А когда полицейские докопаются еще и до того, что произошло в Новом Орлеане с Джой Эллис…

Заметно насторожившись, Куинн подозрительно взглянул на Гриффина:

– Джой Эллис?

– Думаю, вы помните ресторанную певичку, которую подцепили в Новом Орлеане, где были около года назад.

Куинн фыркнул:

– Я знаю, кто такая Джой, но понятия не имею, что с ней случилось.

Аннабел показалось, что черты лица Гриффина смягчились, словно он почувствовал облегчение.

– Когда вы в последний раз виделись или как-то иначе связывались с Джой Эллис? – спросил Гриффин.

– В прошлом году перед самым моим отлетом из Нового Орлеана, – ответил Куинн. – У нас был очень короткий роман, который мы старались не афишировать. Как вам-то удалось узнать об этом?

– Хорошая работа моих сотрудников. Ваше имя, собственно, нигде не фигурировало, но, сложив два и два, мои детективы, как и следовало ожидать, получили четыре. Похоже, Джой рассказывала о вас, вернее, о ваших достоинствах своей подруге. Подруга сообщила об этом полиции, но не смогла назвать имя мужчины, а способность полицейских складывать два и два оказалась не столь уж хорошей. В полицейском управлении Нового Орлеана вычислить вас не смогли.

– О чем, черт побери, вы говорите? – вскричал Куинн.

– Джой Эллис была убита, и преступление до сих пор не раскрыто. Мало кто знает об этом, но Джой, как и Лулу, задушили подушкой и у нее отрезали указательный палец на правой руке. Думаю, излишне вам говорить, что и Кендал Уэллс была задушена и у нее не хватает на правой руке указательного пальца.


– Зачем тебе понадобилось приглашать его сюда? – Чад Джордж мерил шагами комнату, бросая на Джима злые взгляды. – Мы можем допрашивать бывшего мужа Кендал Уэллс всю ночь и что получим? А настоящему убийце ты позволил спокойно уйти, нет, уехать с места преступления с Аннабел Вандерлей. Мы оба знаем, что Кортес виновен. За семьдесят два часа он убил здесь, в Мемфисе, двух женщин и продолжает безнаказанно ходить по городу.

– Успокойся и сбавь тон, – посоветовал ему Джим Нортон. – У нас нет никаких улик против Кортеса. Только потому, что он знал обеих женщин…

– У него была интимная связь с этими женщинами.

– Ладно, пусть у него были сексуальные отношения с Лулу и Кендал, но разве это доказывает, что он их убил?

– Уверен, должна быть какая-нибудь зацепка. Просто мы еще не обнаружили ее. Но мотив убийства Лулу Вандерлей нам известен. Она забеременела от Кортеса и хотела, чтобы он женился на ней, а когда он отказался, устроила сцену, и он в приступе ярости убил ее. Трудно сказать, что спровоцировало убийство Кендал Уэллс. Возможно, мисс Уэллс шантажировала его. А может, она представляла для него какую-то угрозу. Мы обязаны засадить этого парня за решетку. Оставь меня с ним наедине всего на десять минут, и я…

– Если останешься наедине с Кортесом без наручников, то он либо перехитрит тебя, либо отключит. – Джим издал смешок. – Ты ведь не читал справку о Кортесе, правда? Он умнее тебя, и, кроме того, у него не только черный пояс по каратэ – а у тебя его нет, – но он к тому же и отменный стрелок.

Чад судорожно сглотнул.

– Черт, Джим, он же опасен. Нам не следовало позволять Аннабел ехать с ним.

– Это-то тебя больше всего и беспокоит, не так ли? Вы оба положили глаз на Аннабел Вандерлей, а она уехала с ним.

– Ты что, намекаешь на какие-то отношения между ними?

– Не думаешь же ты, что она вмешалась, чтобы не дать Кортесу вздуть тебя? Совершенно ясно, что она помогла ему избежать дополнительных неприятностей с представителями закона. Ведь если бы Кортес отдубасил тебя, мне пришлось бы его арестовать.

Лицо Чада стало пунцовым. Некоторое время он молча сверлил Джима злым взглядом.

– Я позвоню Персеру и постараюсь убедить его, что нам следует сосредоточить все усилия на Кортесе. Если же инспектор со мной не согласится, я отправлюсь прямиком к шефу Данли.

– Давай, действуй, только не забывай: если арестуешь невинного человека, это подпортит твой послужной список.

Не удостоив Джима ответом, Чад с ненавистью взглянул на него и направился к своему столу.

«Идиот. Наглый, заносчивый идиот».

Джим вошел в дознавательную комнату, где доктор Джонатан Майлс сидел с полицейским Доббсом. У доктора дрожала рука, когда он подносил чашку с черным кофе ко рту. «Бедный парень», – подумал Джим. Он видел, в каком жалком состоянии находился доктор. Майлс рыдал в доме Уэллс, да и потом лил слезы при каждом упоминании имени бывшей жены. Сыграть так мог бы разве что актер, удостоенный премии «Оскар».

– Приношу извинения, что заставил вас ждать, доктор Майлс. – Джим закрыл за собой дверь и знаком велел Доббсу остаться. Затем сел за стол напротив Майлса. – Наверное, это было ужасно обнаружить жену… вашу бывшую жену мертвой.

Глаза доктора Майлса снова наполнились слезами.

– Кто мог это сделать? Не могу поверить, что она мертва.

– У нас пока нет подозреваемых, но не сомневайтесь, мы сделаем все возможное, чтобы найти убийцу мисс Уэллс.

– Она лежала там с подушкой на лице, – дрожащим голосом сказал доктор Майлс. – Мне показалось это странным, но сначала я не понял, что она… потом я заметил кровь… и ее палец… – Голос его прервался. – Кендал… Кендал… – Опустив голову, он закрыл лицо руками и зарыдал.

Странно, но Джим даже немного позавидовал способности доктора Майлса плакать навзрыд, подобно ребенку. Сам он не был способен выплескивать свои эмоции перед людьми. Мэри Ли неоднократно обзывала его бесчувственным ублюдком. Но она никогда не понимала его. Ведь нельзя сказать, чтобы он ничего не чувствовал. Он чувствовал. Просто не мог выразить это словами или выплеснуть свои эмоции.

Джим жестом подозвал Доббса. Тот подошел:

– Да, сэр?

– Проследи, чтобы доктор Майлс благополучно добрался до дома, а завтра первым делом займись тем, чтобы его машину перегнали ему к дому.

– Слушаюсь, сэр. Здесь у нас всё? Заканчиваем?

Джим взглянул на Майлса, у которого от тихих рыданий сотрясались плечи.

– Да, всё.

Когда Доббс вывел Джонатана Майлса из дознавательной комнаты, Джим поудобнее уселся за стол и принялся вновь прокручивать в голове все известные по делу об убийстве Лулу Вандерлей факты, сравнивая их с тем немногим, что ему было известно о сегодняшнем убийстве Кендал Уэллс. Способ убийства, похоже, был один и тот же. Тем не менее это еще не означало, что обеих женщин убил один и тот же человек. Правда, не все связанные с убийством Лулу факты были преданы огласке, так что убийца-подражатель не мог знать всех деталей.

Куинн Кортес был пока единственным известным им связующим звеном между Лулу и Кендал. Но уже одного этого оказалось достаточно, чтобы кое-кто вынес ему приговор. Чад, похоже, был твердо убежден, что убийца – Кортес.

«Черт, возможно, я и ошибаюсь. Может быть, в этом случае прав Чад».

Джим повернул голову на звук открываемой двери и увидел вошедшего в комнату Чада. Он нахмурился.

– Инспектор Персер хочет, чтобы завтра же утром Куинна Кортеса вызвали на допрос, – торжествующе заявил Чад.

– Для допроса по делу об убийстве Кендал Уэллс?

– Естественно. Если у Кортеса не окажется алиби и мы сможем определить мотив, тогда, как говорит инспектор, сможем затребовать ордер на его арест.

Джим кивнул.

Если у Кортеса нет алиби. Если у него был мотив.

Джим расценил это так, что Тед пытается успокоить Чада, понимая необходимость унять рвение племянника конгрессмена Харта, но в то же время держать его под контролем. В конце концов, возможно, они и арестуют Кортеса, но только при наличии железных доказательств его вины. На данный же момент у них нет даже косвенных улик для предъявления Куинну обвинения. Сам Джим скорее арестовал бы Рэндала Миллера. Но это вряд ли получится. Джим знал, что и против Миллера у них не было никаких улик. Кроме того, Чад до смерти хотел надеть наручники на Кортеса.

Но если бы Тед Персер считал, что может повесить одно или оба убийства на Кортеса, он уже связался бы с окружным прокурором Кэмпбеллом и запросил ордер на арест.

– Кортесу придется нанять нового адвоката, – вслух сказал Джим. – В свете последних событий интересно посмотреть, кого он наймет.

– Кого бы ни нанял, это уже не имеет значения. Его вина очевидна, и я собираюсь сломать его.

Джим кивнул и усмехнулся. «Да, парень, ты только об этом и мечтаешь. Вообще на кой черт они навязали тебе напарника, если я тебе не нужен»?

– Пойду домой, пожалуй. – Джим устало поднялся со стула. – Предлагаю и тебе сделать то же самое. Нужно выспаться. Завтра будет трудный день.

– Да, ты прав, но я думаю по пути заскочить в «Пибоди». Надо проверить, все ли в порядке с Аннабел.

Джим положил руку на плечо Чада:

– На твоем месте я не делал бы этого.

– Почему? – Чад насупился. – Полагаешь, что она может оказаться не одна?

– Никаких предположений, просто руководствуюсь очевидными фактами. Помимо того что она женщина не твоего круга, ты не тот мужчина, к которому она проявляет интерес. – Почувствовав, что Чад ощетинился, Джим похлопал его по спине. – Почему бы тебе не воспользоваться уже проверенным вариантом? – Джим направился к двери, открыл ее и, не поворачиваясь к Чаду, добавил: – Если тебе нужна женщина на сегодняшнюю ночь, почему бы тебе не позвонить моей бывшей жене?

Джим закрыл дверь и ушел, не дожидаясь ответа напарника.

Глава 15

Эрон погасил свет, запер входную дверь и поплелся по коридору к своей комнате. На время поездок с Куинном Марси всегда снимала трех– или четырехкомнатную квартиру, а то и большой номер в гостинице, в котором могли бы разместиться четыре человека. Хотя Эрон предпочитал иметь собственную комнату, он не возражал против совместного проживания с Джейсом. Парнишка был буквально до фанатизма чистоплотным и малоразговорчивым. Когда Джейс влился в их команду, у них с Эроном сложились дружеские отношения, хотя закадычными друзьями они не были.

Эрон не знал, сколько еще они пробудут в Мемфисе, но в любом случае столько, сколько понадобится Куинну, чтобы разгрести все дерьмо, связанное с этими двумя убийствами.

Если Куинн сегодня и вернется, он откроет квартиру своим ключом. Но насколько Эрон знал босса, тот, по-видимому, отправился куда-то зализывать раны. Может, пьет где-то, а может, перепихивается с какой-нибудь красоткой. У него и так полно проблем с полицией из-за Лулу, а теперь, после убийства Кендал Уэллс, его положение еще больше осложнилось.

Проходя мимо закрытой двери спальни Марси, Эрон остановился. Как она поступит, если постучать в дверь? Прогонит прочь или пригласит войти?

«Топай дальше, приятель. Ты не нужен этой девчонке».

Дверь в комнату Джейса была приоткрыта; парень лежал поверх одеяла с наушниками на голове. Джейс был странным парнишкой, настоящим одиночкой. И насколько было известно Эрону, у него не было никакой сексуальной жизни. Эрон никогда не видел его с девушкой или, на худой конец, с парнем. Джейс ничего не рассказывал ни о своем прошлом, ни о своей семье. Но с другой стороны, Эрон и Марси тоже не рассказывали о том, как жили до встречи с Куинном. Они словно получили второе рождение в день, когда влились в команду босса.

Эрон вошел в свою спальню. Подхватил чемодан, положил его на кровать и начал распаковывать вещи. Открыв дверцы шкафа, он небрежно совал одежду на полки, не заботясь о том, что она помнется. Затем, оставив пижамные штаны, чистую футболку и несессер с бритвенными принадлежностями, закрыл шкаф. По пути в ванную, которой они пользовались на пару с Джейсом, он снова заглянул в его комнату, собираясь предупредить, что занимает ванную, и пожелать парню спокойной ночи. Но Джейс лежал с закрытыми глазами и подергивал головой в такт музыке.

Пятнадцатью минутами позже Эрон шел из ванной, направляясь в свою спальню. Но что это за странный звук? Эрон остановился и прислушался. Плач? Кто-то плакал. Он подкрался к двери Марси. Звук шел из ее комнаты.

Эрон тихо постучал.

Ответа не последовало, но плач прекратился.

– Марси, – тихо окликнул он ее.

Дверь немного приоткрылась, и она выглянула в образовавшуюся щель.

– Ты в порядке? – спросил он. – Мне показалось, что ты плакала.

– Я в порядке.

Он видел, что глаза у нее припухли и покраснели.

– Может, хочешь поговорить?

– Не о чем говорить.

Эрон нажал рукой на дверь, шире приоткрыв ее. Марси отпрянула и сердито посмотрела на него. Он окинул ее внимательным взглядом. Растрепавшиеся светлые волосы. Пижама в сине-белую полоску. Босые ноги с ногтями, покрытыми ярким лаком кораллового цвета.

Усмехнувшись, Эрон облокотился о косяк двери.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты потрясающе выглядишь без макияжа, с растрепанными волосами и в нескладной пижаме?

Марси удивленно посмотрела на него:

– Ты что, пытаешься копировать Куинна?

– Неужели похоже? – Эрон широко улыбнулся. – Возможно, это как-то передалось мне из-за постоянного общения с ним.

– Возможно.

Он протянул руку и коснулся пальцем ее щеки.

– Я не такой потрясающий парень, как он, но если ты согласна на заместителя, то я вполне гожусь на эту роль.

– Как ты можешь говорить такое!

– Я мужчина, ты женщина, и мы оба нуждаемся в чем-то. – У Эрона появилась эрекция от одного взгляда на Марси. Он хотел ее. Она нуждалась в нем. Почему бы им не доставить друг другу облегчение? – Послушай, что я тебе скажу. Ты совершаешь большую ошибку, что бережешь себя для Куинна Кортеса. Ты его друг и ценная помощница. Не станет же он все это портить только для того, чтобы затащить тебя в постель, а потом бросить. Если бы он собирался переспать с тобой, то сделал бы это много лет назад.

Марси закрыла глаза. В уголках ее глаз появились слезы и покатились по щекам.

– Ну что ты… Марси, не надо. – Эрон вошел в комнату и ногой захлопнул дверь. – Ведь Куинн не единственный мужчина в мире.

Марси открыла глаза и кивнула.

– Он сейчас с Аннабел Вандерлей. Ты можешь в это поверить? Полиция подозревает его в убийстве Лулу, а ее двоюродная сестра, похоже, наверное, кувыркается с ним в постели.

Бросив на кровать свой несессер, Эрон обнял Марси за шею и потянул к себе. Она посмотрела на него широко распахнутыми глазами, но не попыталась отстраниться. Когда он наклонил голову, Марси приподнялась на цыпочках и подставила губы для поцелуя. Эрон жадно впился губами в ее рот. Едва она, задохнувшись, приоткрыла рот, он воспользовался моментом и просунул внутрь язык. Его вздыбившаяся плоть, бугрившая пижамные штаны, упиралась ей в живот. Марси подняла руки и обняла его за шею, побуждая к дальнейшим действиям. Опустив руки, Эрон сжал под пижамой ее маленькие упругие ягодицы.

Застонав, Марси сунула руки ему под футболку и начала гладить его спину.

– Я хочу заняться с тобой любовью, – прошептал Эрон ей на ухо, высвободив при этом одну руку, чтобы сжать ее грудь. – Я давно хочу этого.

– Мне… мне кажется, я тоже этого хочу, – задыхаясь от поцелуев, ответила Марси. – Но ты должен знать, что я не люблю тебя… Куинн – вот кого я хочу на самом деле.

– Да, я знаю это.

Эрон стянул ее пижамные штаны с бедер, и те соскользнули на пол. Марси отбросила их ногой в сторону и запустила пальцы под пояс пижамы Эрона.

– Я ни с кем еще не делала этого. Я имею в виду… я не девственница, но у меня нет опыта.

– Если я сделаю что-то, что тебе не понравится, просто скажи.

Эрон снял пижаму, подхватил Марси за талию и поднял. Она обхватила ногами его бедра, и он понес ее к кровати.

– Эрон!

– Что? – Он бережно опустил ее и склонился над ней, расставив колени по обе стороны от ее бедер.

– Мне кажется, что я хочу тебя. – Марси выделила слово «тебя».

– Все хорошо, милая. Даже если тебе хочется принимать меня за Куинна, я не против. Но только в этот первый раз. – И прежде чем она успела ответить, он ввел в нее два пальца, чтобы проверить ее готовность. Она была мокрой. Достаточно мокрой. Эрон торопливо лизнул один ее сосок, потом другой и улыбнулся, отметив, что они сразу же стали твердыми, как камешки.

Эрон протянул руку и, схватив свой несессер, быстро открыл его и достал презерватив. Он не мог припомнить, когда в последний раз испытывал такое нетерпение.

Эрон приподнял бедра Марси и мощным толчком вошел в нее. Внутри было тесно и горячо, ее плоть сжимала его. Из горла Марси вырвалсяклокочущий звук. Эрон замер, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке, и, когда она задвигала бедрами, призывая и его к движению, подался назад и снова вперед. И еще раз. Марси быстро уловила его ритм и задвигала бедрами в унисон с его мощными толчками.

Несмотря на недостаток опыта, Марси отдавалась с такой неистовой страстью, будто не могла насытиться. Эрон понимал, что она занималась любовью не с ним, а с Куинном. И в момент оргазма она прошептала ему на ухо имя Куинна. Но Эрона это не волновало. Не сейчас. Не тогда, когда его собственный оргазм был так близок.

И вот он тоже кончил. Излившись тугой струей, его сперма заполнила презерватив. Не имело значения, чье имя Марси назвала на этот раз, ибо в следующий раз единственным человеком в ее мыслях и в ее сердце, как и единственным именем на ее устах, будет Эрон Тулли.


Куинна словно обухом по голове ударило, когда он услышал об убийстве Джой Эллис. Они с Джой провели вместе всего лишь несколько дней – то были разгульные, веселые часы, подобные тем, что он проводил с десятками других женщин. Ни больше, ни меньше. Когда он встретил ее, Джой призналась, что у нее недавно закончился двухлетний роман и ей недостает немного веселья и страстного секса. Сейчас, по прошествии почти года с тех пор, в памяти Куинна мало что сохранилось, разве что пышная грудь, рыжие волосы и громкий смех.

– Вы хотите сказать, что три женщины, с которыми у меня была связь, мертвы, причем все они убиты одним и тем же способом?

Происходило что-то странное, непонятное. Он не убивал Лулу и Кендал и даже не подозревал, что Джой мертва.

– А когда именно была убита Джой? – поинтересовался он у Гриффина.

– В день вашего отъезда. Согласно сведениям, полученным моими детективами, ее смерть наступила утром, примерно за два часа до вашего вылета из Нового Орлеана, так что если у вас нет алиби на эти несколько часов…

– Я не припомню так сразу. Черт, это ведь было почти год назад. И я отдыхал от дел. Пил и тусовался больше обычного, и, если честно, у меня все те дни было непрерывное похмелье, что со мной происходит довольно редко.

– Возможно ли, чтобы в таком состоянии вы сделали что-то, о чем не помните? – Гриффин смотрел на Куинна в упор, будто призывая его солгать.

– Возможно все, но, уверяю вас, я не убивал Джой. Да, я провел с ней ночь накануне возвращения в Хьюстон, но на рассвете покинул ее квартиру. Я вернулся на такси в свою гостиницу и поспал пару часов перед отъездом в аэропорт. Это все, что я помню.

– В гостиничном номере вы были один?

– Да.

– И Джой Эллис была жива, когда вы покинули ее?

– Конечно, жива. – Куинн взглянул на притихшую Аннабел, которая сидела с побледневшим отрешенным лицом. Неужели она считает его убийцей? Могла ли она, узнав о смерти Джой Эллис, пересмотреть свой взгляд на его непричастность к убийствам Лулу и Кендал?

«Милая, прошу тебя, не теряй веру в меня».

Гриффин повернулся к Аннабел:

– Вы все еще хотите быть партнершей Куинна? Я задействовал двенадцать сыщиков для расследования этих убийств, и это будет стоить кучу денег. Вы согласны разделить с Куинном бремя расходов или выйдете из соглашения?

– Я сам все оплачу, – сказал Куинн. – А вы продолжайте копать, продолжайте искать того или тех, кто убил Лулу и Кендал. И Джой.

– Кортес, вы либо невиновны, либо у вас раздвоение личности. А может, вы изо всех сил стараетесь надуть меня. – Гриффин пристально смотрел на Куинна, словно пытаясь определить, какой из вариантов наиболее приемлем.

– Я не хочу выходить, – тихо, дрожащим голосом сказала Аннабел. Казалось, она вот-вот заплачет. – Сделайте все возможное, тратьте сколько потребуется, только найдите того, кто убил Лулу.

Гриффин кивнул.

– Из того, что нам уже известно, следует, что все три преступления были совершены одним и тем же способом. Свидетельств сексуального насилия нет. Создается впечатление, будто убийца не хотел причинять боль этим женщинам. Он просто хотел лишить их жизни. Между погибшими мало общего. Лулу было всего двадцать семь лет, она не была замужем. Эта стройная блондинка являлась богатой наследницей и никогда в жизни не работала. Кендал было прилично за сорок; стриженая брюнетка, разведенная, она служила в адвокатской фирме и была партнером этой фирмы. Джой Эллис было тридцать шесть, это была полногрудая рыжеволосая ресторанная певица; у нее осталась тринадцатилетняя дочь, которая сейчас живет со своим отцом. Единственное, что объединяет всех этих женщин, – это вы, Кортес. Похоже, вы и есть тот самый общий знаменатель.

– Я не знал, что у Джой был ребенок. – Потирая ладонью шею, Куинн расхаживал по комнате. Оглядываясь назад, он не мог не признать, что обычно не интересовался тем, как живут женщины, с которыми у него была связь. Исключением была Кендал, но они знали друг друга многие годы.

– Я работаю на вас, Кортес, – сказал Гриффин. – Согласно одному из общих правил, которыми я руководствуюсь в своей работе, добровольно я ни с кем не делюсь информацией о моих клиентах, в том числе и с полицией. Но в данном случае я работаю также и на Аннабел. – Он перевел взгляд на нее: – Вы хотите, чтобы я сообщил полиции обо всем, что мне известно о Джой Эллис?

Куинн почувствовал, будто ему на шею набросили невидимую петлю, и только Аннабел может решить, стоит ли окончательно затянуть ее.

– Не ставьте ее перед этим выбором, – сказал он. – Позвоните лейтенанту Нортону и расскажите ему все.

– Нет! – Вскочив, Аннабел перевела взгляд с Куинна на Гриффина. – Не сейчас. Вы ведь знаете, что как только полицейские узнают об убийстве еще одной знакомой Куинна, они посчитают его виновным во всех трех преступлениях.

– А вы так не думаете? – спросил Гриффин.

Куинн затаил дыхание в ожидании ее ответа. Он не мог припомнить другого случая, когда бы ответ женщины на какой бы то ни было вопрос так много значил для него. Но это был далеко не ординарный вопрос, и Аннабел Вандерлей, уж конечно, не была ординарной женщиной. Даже самому себе Куинн не мог бы объяснить, почему его так сильно влекло к ней. Конечно, ему хотелось переспать с ней. Но было и нечто еще. Он толком не знал что. И только одно он знал точно: ему отчаянно хотелось, чтобы она верила в него.

– Нет, я не думаю, что он убил Лулу или кого-то еще из этих женщин. – Аннабел посмотрела заблестевшими от слез глазами на Куинна, наткнулась на его благодарный ответный взгляд.

– Я солидарен с вами, – сказал Гриффин. – Интуиция подсказывает мне, что Куинн никого не убивал. Но и интуиция, и опыт также подсказывают мне, что, кроме этих трех женщин, могут быть и еще жертвы.

– Что? – одновременно воскликнули Куинн и Аннабел.

– Это одна из причин, почему я привлек такое количество сыщиков к работе по этому делу. У меня ощущение, что мы имеем дело с серийным убийцей.

– Тогда, может быть, следует рассказать полиции? – Аннабел сделала движение в сторону Куинна.

– Еще рано. Пока это только догадка, – ответил Гриффин. – А мне нужны доказательства. И нам следует разыскать что-то такое, что отвело бы подозрения от Куинна, а не указывало бы на него.

Чувство облегчения мягкими, успокаивающими волнами накатывало на Куинна. В него верила не только Аннабел, но и Гриффин. Вместе они смогут противостоять обвинениям и докопаться до правды, какой бы она ни оказалась.

Куинн взял Аннабел за руку. Она стиснула его ладонь.

– Если ваша догадка верна и тот человек убил большее количество женщин, по какому такому странному совпадению три из них оказались моими бывшими любовницами? – спросил Куинн у Гриффина.

– Если моя догадка верна, то все жертвы – будь их три или тридцать три – окажутся вашими бывшими любовницами.

– Вы полагаете, что кто-то убивает только женщин, вступавших в интимную связь с Куинном? – Аннабел нахмурилась. – Но зачем?

– На данном этапе это только теоретические умозаключения. Убийцей может быть женщина, желающая устранить тех, кого она считает конкурентками. Если же убийца мужчина – а серийными убийцами чаще всего бывают мужчины, – то мотив может основываться на извращенном чувстве ревности или мести.

– Мы не станем обращаться в полицию ни с какой информацией, пока вы не сможете доказать или опровергнуть вашу догадку, верно? – Вопрос Аннабел прозвучал скорее как распоряжение.

– Верно. – Гриффин в упор посмотрел на Куинна. – Вы могли бы оказать существенную помощь, перечислив женщин, с которыми вступали в связь за последние пару лет. Если моя догадка верна, то где-то должна быть отправная точка. Год… два года… пять лет назад.

Пять лет назад? Стольких женщин он не вспомнит. Но если бы было убито так много его бывших любовниц, то это давно выплыло бы наружу. Да и не хотелось Куинну перечислять всех своих бывших любовниц в присутствии Аннабел. Быстро прикинув в уме, он насчитал двух женщин в этом году. Всего двух. Лулу и Кендал. А в прошлом году? Джой Эллис, затем парижская модель Клодетта, когда он в мае летал во Францию. После нее была Карла – специалистка по дизайну интерьеров в Хьюстоне. На День благодарения он встретил Лулу, связь с которой то прерывалась, то возобновлялась. Вот и все. Да, он сбавлял обороты. Было время, когда в течение года у него была связь не менее чем с дюжиной женщин.

Не желая перечислять имена при Аннабел, Куинн умоляюще посмотрел на Гриффина, и тот, все правильно поняв, сказал:

– Будьте добры, сядьте за тот стол и напишите интересующие меня имена. А я тем временем позвоню одному своему приятелю – адвокату из Чаттануги, который, возможно, захочет оказать мне услугу и приехать в Мемфис, чтобы представлять ваши интересы.

Куинн озадаченно посмотрел на Гриффина:

– А кто этот ваш знакомый адвокат из Чаттануги?

– Джадд Уокер.

– Так я и думал. Несколько лет назад, когда он работал в офисе окружного прокурора там, в Чаттануге, мы с ним серьезно схлестнулись. Вряд ли он согласится представлять мои интересы.

– Он лучший адвокат в штате Теннесси. И он у меня в долгу. – Гриффин усмехнулся. – И это еще не все. Я собираюсь связаться со своим старым другом, который работает в мемфисской полиции и сейчас ведет расследование двух этих убийств. Мы с Джимми Нортоном играли в одной университетской футбольной команде.

– Лейтенант Нортон – ваш старый товарищ по футбольной команде? – запоздало ахнула Аннабел.

– Когда все это закончится, я буду вашим должником, – сказал Куинн.

– Да, будете. И возможно, однажды я востребую этот долг. Но сейчас, пожалуйста, напишите те имена, пока я буду звонить.

Помня, о чем он говорил с Аннабел, Куинн обратился к Гриффину:

– Пока мы оба с вами будем заняты, не могли бы вы дать Аннабел для ознакомления те сведения, что собрали обо мне?

– Вы хотите, чтобы она прочитала досье?

Куинн подтвердил это кивком.

– Вы уверены?

– Уверен. – Куинн порывисто сжал руку Аннабел, затем отпустил ее и направился к письменному столу.

– Хорошо. Я дам вам его. – Из ящика своего стола Гриффин достал тоненькую папку, вручил ее Аннабел и вышел из комнаты.

Аннабел положила папку на стоявший перед диваном кофейный столик. Глубоко вздохнув, она откинула назад голову и прикрыла глаза. Хотя представленное досье было очень сжатым и содержало всего три страницы, в нем была точно изложена вся жизнь Куинна Кортеса от рождения до настоящего времени. Несчастный ребенок, выросший на улицах Сан-Антонио, у которого начиная с десяти лет постоянно были нелады с законом, закончившиеся арестом за бродяжничество в Хьюстоне. Знаменитый хьюстонский судья Харвуд Браун был известен тем, что старался спасти попавших в беду подростков. И он помог Куинну всего лишь за несколько лет кардинально изменить свою жизнь. Получив разрешение на практику после окончания юридического факультета, Куинн стал жадным до власти и денег задиристым молодым адвокатом, готовым ради успеха на все. Он преуспел. Его считали самым лучшим адвокатом по уголовным делам, а астрономические гонорары сделали его мультимиллионером.

Куинн выигрывал дела в девяносто пяти случаях из ста, и его репутация вызывала у других адвокатов дрожь в коленках. На личном фронте он пользовался славой латинского любовника, дамского угодника и распутника. Никогда не был женат или обручен. Отношений, хотя бы похожих на постоянные, не было.

Вот таким был человек, которому, несмотря ни на что, она доверяла, в которого верила, рядом с которым хотела быть. Но почему она решила, что он не использует ее, как использовал многих других женщин?

– С тобой все в порядке? – спросил Куинн, поднявшись из-за стола, на котором оставил составленный для Гриффина список.

Аннабел открыла глаза и посмотрела на него.

– Сколько женщин в том списке?

Куинн взял список, пересек комнату и протянул листок Аннабел. У нее едва заметно дрожали пальцы, когда она взяла его.

Аннабел взглянула на список. Всего пять имен. Пять любовниц за два года. У нее было три любовника за последние одиннадцать лет. Черт, за всю жизнь у нее было всего три любовника, причем только одного из них стоило брать в расчет – это был ее жених, которого она действительно любила. Возникшее где-то глубоко внутри нервное хихиканье вдруг прорвалось безудержным смехом.

– Аннабел… милая…

– Ты не должен мне ничего объяснять. Ты и так достаточно честен со мной, и я ценю это. – С трудом справившись с собой, Аннабел вернула Куинну список. Сцепив руки на коленях и уставившись на них, она старалась не встретиться с ним взглядом. – Я хочу отплатить тебе тем же. Ты должен знать кое-что обо мне. – Аннабел остановилась, собираясь с духом. – Я ненавижу себя за то, что увлеклась тобой. Ты не тот человек, с которым мне хотелось бы вступить в связь. Даже несмотря на то что я верю в твою невиновность, полностью я не доверяю тебе. Ты мог бы с легкостью разбить мне сердце.

Куинн присел рядом с ней на корточки и схватил ее за руки:

– Посмотри на меня, милая.

Аннабел заставила себя поднять глаза. Их взгляды встретились, и она стиснула зубы, чтобы не разрыдаться. Ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы Куинн обнял ее, поклялся, что ей нечего бояться. Что его чувства к ней особые и не имеют ничего общего с тем, что он испытывал к другим женщинам.

– Ты права. Я мог бы разбить тебе сердце. Но я не стану делать этого. – Он горько усмехнулся. – Ты не представляешь, как я хочу тебя. Но я хотел многих женщин и имел почти всех, кого хотел.

– Ты снова пытаешься отговорить меня?

– Да, я хочу убедить тебя со всех ног бежать от меня.

Войдя в комнату, Гриффин Пауэлл кашлянул. Куинн выпустил руки Аннабел и поднялся навстречу Гриффину.

– Джадд ждет у телефона, он хочет поговорить с вами, – сказал детектив.

– Вы не проводите Аннабел до ее номера, пока я буду говорить с Джаддом?

– Конечно.

Как только Куинн скрылся в спальне Гриффина и закрыл за собой дверь, Аннабел поднялась с дивана.

– Вы ведь сделаете все возможное, чтобы помочь Куинну, правда? – спросила она.

– Вы говорите так, будто выходите из игры, покидаете его.

– Так и есть. Я вынуждена уехать. – Аннабел последовала за направившимся к двери Гриффином.

– Вы возвращаетесь домой, в Миссисипи? – спросил тот, открывая перед ней дверь.

– Да, как только мне позволят забрать тело Лулу, я отвезу ее домой, к дяде Луису. Он должен лично убедиться, что похороны проведены должным образом и Лулу погребена на семейном кладбище.

– А после похорон вы вернетесь в Мемфис?

– Если в этом будет необходимость, то вернусь. Но мне хотелось бы, чтобы, пока я отсутствую, вы поддерживали со мной связь. Я хочу знать обо всем, что вам удастся выяснить насчет убийства Лулу. И рассчитываю, что вы сделаете все возможное для доказательства невиновности Куинна, и не важно, сколько это будет стоить.

Глава 16

Он столько лет просил Бога помочь ему стереть из памяти ужасные картины прошлого. Но понял, что невозможно избавиться от преследовавших его во сне и наяву кошмаров. Не было способа положить конец не только его, но и ее страданиям. Ведь невыносимо страдал не только он, но и она. Она по-своему любила его, хотя и проявляла иезуитскую жестокость. Разве не так?

Ее голос звучал у него в голове. Он закрыл руками уши, пытаясь отгородиться от обличающих слов. Но бесполезно. Он был обречен оживлять в памяти картины своего мучительного детства снова и снова.

– Не прячься от меня, чертенок!

Он лежал под своей кроватью, уткнувшись носом в пол и затаив дыхание. Может быть, она уйдет, если лежать тихо и не выдавать себя.

«Боже, прошу тебя, сделай так, чтобы она оставила меня в покое».

Ее любимую пепельницу он разбил случайно. Протирал ее влажной тряпкой после того, как вытряхнул пепел и окурки. Он не знал, как это случилось. Вроде бы только что держал ее – и вдруг она выскользнула из пальцев.

Она услышала звук разбившегося стекла, когда пепельница ударилась об пол, и вскочила из-за стола, за которым сидела с банкой пива.

– Что ты там опять натворил, тупой недоносок?

Он взглянул на нее, увидел сверкавшие яростью светло-карие глаза и, не думая о последствиях, бросился вон из кухни в свою комнату.

В его голове все еще стоял звон разбивающегося стекла. Этот звук повторялся снова и снова, как надоедливый музыкальный фон, который он не мог отключить.

– Я думала, ты придумаешь что-нибудь более разумное, чем прятаться от меня, – крикнула она ему вдогонку. – Ты ведь знаешь, что когда я найду тебя, то накажу вдвойне. За то, что разбил мою любимую пепельницу, и за то, что убежал и спрятался.

Распластавшись на холодном полу, стараясь не дышать, он слушал, как она в ярости крушила все в его комнате.

– Так, где же ты прячешься?

Он не видел ее лица, но знал, что она улыбается. У него не укладывалось в голове, как она могла радоваться, причиняя ему боль. Когда она направилась к кровати, он крепко стиснул зубы. «Нет, пожалуйста, не надо. Не делай мне снова больно!» Она встала на колени и заглянула под кровать, и его сердце забилось так сильно, что казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Он отодвинулся к самой стене, подальше от нее. Она была такой большой, а он таким маленьким. Вся власть была в ее руках. Он так старался быть хорошим, доказать, что любит ее, но ей всегда чего-то не хватало.

– Если мне придется лезть туда и вытаскивать тебя, ты пожалеешь.

Он оцепенел от страха.

Она легла на живот и протиснулась под кровать ровно настолько, чтобы дотянуться до его ноги. Едва она коснулась его, как он намочил в штаны.

Теперь она накажет его и за это.

Она вытащила его из-под кровати, поднялась на ноги и, со злостью уставившись на него, нависла над ним угрожающей громадой.

– Почему ты это делаешь? – с наигранным недоумением спросила она. – Почему ты не можешь вести себя хорошо?

Он открыл рот, чтобы сказать, что старался, очень старался вести себя хорошо, но слова застряли у него в горле.

Стоя над ним, она сунула руку в карман рубашки и вынула пачку сигарет и зажигалку. Затем присела на край его кровати и, положив назад в карман пачку и зажигалку, с удовольствием затянулась сигаретой.

– Посмотри на себя, весь мокрый, вонючий. Снова обоссал штаны, да? Думаешь, если такой симпатичный, то для тебя правила не писаны? Думаешь, если я люблю тебя, то позволю поступать как захочешь? Нет, ты ошибаешься. Сильно ошибаешься! – Она подняла ногу и пнула его в ребра.

Боль пронзила его тело, но он стерпел. Ей нравилось, когда он плакал, но он не станет плакать ей в угоду. На этот раз не станет. Ни за что!

Зажав сигарету во рту, она наклонилась и, схватив его за запястья, рывком подняла с пола.

Совершенно беспомощный, он с ужасом наблюдал, как она вынула изо рта сигарету и приложила к его предплечью. Когда горящий кончик прижег кожу, он тихо застонал, но не заплакал. Она переместила сигарету немного выше и снова приложила к его коже. Его глаза наполнились слезами. Он изо всех сил стиснул зубы. Она снова и снова повторяла пытку, пока у него на коже не появилось восемь ожогов – по четыре на каждой руке.

– Плачь, черт тебя возьми! Каждый нормальный ребенок плачет, когда его наказывают.

Она сдернула с него джинсы вместе с хлопчатобумажными трусами.

– Не надо, пожалуйста, не надо. Я буду плакать, мама, я заплачу.

– Слишком поздно, маленький говнюк.

Когда он попытался выскользнуть из ее цепкого захвата, она схватила его за плечи, оторвала от пола и бросила на кровать.

Тогда он заплакал, заплакал от отчаяния, очень громко и горько.

Но это не возымело на нее никакого действия. Она все равно собиралась сделать то, что задумала. Он попытался прикрыться руками, но она отвела его руки и, не давая ему вырваться, приставила горящий кончик сигареты к его крохотному отростку.


Валери Миллер подождала, пока экономка поставила перед ней тарелку с ее завтраком, налила в чашку кофе и вернулась на кухню, и только тогда обратилась к мужу. Рэндал сидел за другим концом стола с газетой в руках. Его глаза были прикованы к первой полосе «Коммерческого вестника».

– Что-то интересное в сегодняшнем выпуске?

Рэндал положил газету на стол рядом с тарелкой.

– Убита еще одна женщина. Кендал Уэллс. Она была адвокатом Куинна Кортеса.

– Интересно. Он ведь тоже один из подозреваемых в убийстве Лулу, не так ли?

– Проклятие, но я-то не подозреваемый, Вал. Полиция просто задала мне несколько вопросов, потому что мое имя упоминалось в дневнике Лулу.

– Ты был бы подозреваемым, мой дорогой, если бы полицейским стало известно, что у тебя нет алиби на время убийства Лулу. – Валери нравилось, что судьба мужа оказалась в ее руках. Если бы она сказала полицейским правду, у него были бы крупные неприятности. Она не знала, убил ли Рэндал Лулу Вандерлей, да ей это, собственно, было все равно. Эта женщина была дрянью. Богатой дрянью.

Рэндал взял газету и протянул ей:

– Тебе не мешало бы взглянуть на это. Репортер чуть ли не обвиняет Куинна Кортеса в убийстве и Лулу, и Кендал Уэллс. Мое имя даже не упоминается в статье. Тебе это должно понравиться.

– Не обольщайся, дорогой. Пока никого не арестовали и не осудили за убийство Лулу, расслабляться тебе нельзя.

У Рэндала вытянулось лицо. «Вот так-то лучше», – подумала Валери. Она хотела, чтобы он помучился, хотела, чтобы он страдал.

– Тебе ведь нравится это, правда? – Рэндал с ненавистью взглянул на жену.

– Нравится ли мне смотреть, как ты потеешь от страха? Да, нравится. До тех пор, пока тот факт, что ты замешан в этом деле, не предан огласке, я буду на твоей стороне, играя роль верной и любящей супруги. Однако если против тебя выдвинут обвинение в убийстве Лулу, я сменю роль на обманутую мученицу, которая не могла даже предполагать, что ее муж – настоящий монстр.

– Я не убивал Лулу. Сколько раз повторять тебе это? – Рэндал в сердцах шлепнул сложенной газетой по ладони. – В этой статье говорится, что эти два убийства связаны и связующим звеном является Куинн Кортес. Вал, ради Бога, при чем здесь я? Ведь я даже не был знаком с Кендал Уэллс.

– Надеюсь, полицейские поверят тебе.

– Почитай статью. – Рэндал швырнул ей газету через стол.

Валери взглянула на нее и невозмутимо поднесла к губам фарфоровую чашку с кофе, наблюдая поверх чашки за поведением расстроенного мужа.

– У тебя есть алиби на время, когда была убита Кендал Уэллс? Если нет, возможно, тебе опять понадобится мое лжесвидетельство.

Рэндал недоуменно посмотрел на жену:

– Зачем мне нужно алиби?

– Может так случиться, что полицейские выяснят, что на самом деле ты знал Кендал Уэллс. Ведь ее фирма представляла интересы твоего друга Тома Уилсона, когда полгода назад он обвинялся в непредумышленном убийстве за то, что сбил человека и скрылся с места происшествия.

Рэндал побледнел.

– Я… я совсем забыл об этом. Но то, что она была одним из адвокатов Тома, совсем не означает, что…

– Это означает, что ты знал ее. Ты ведь давал свидетельские показания в суде, расписывая безупречную репутацию Тома?

– Давал, но…

– Возможно, там ты и познакомился с мисс Уэллс. Насколько я тебя знаю, ты вполне мог завести интрижку с этой женщиной. Изменивший один раз мужчина легко может изменить и во второй раз.

У Рэндала отвисла челюсть. Валери улыбнулась:

– Конечно, я никогда не подала бы такую идею полиции. Разве что…

– Что захочешь. Только скажи. Только назови цену.

– Цену? – Она тихо рассмеялась. – Если я скажу «прыгай», ты спросишь только «как высоко?».


Куинн чувствовал себя совершенно измотанным. Он вернулся домой около полуночи и, не раздеваясь, рухнул в постель. Но спал плохо, урывками и в конце концов в шесть утра поднялся. Такой неразберихи в его жизни не было со времен бесшабашной юности, когда он оказался на улице предоставленным самому себе. В те времена у Куинна все получалось не так, как надо, и этот рок висел над ним до тех пор, пока он не встретился с судьей Харвудом Брауном. С этого момента его судьба изменилась, и ему удалось пробиться наверх. Задача не из легких – пробиваться с самых низов.

Ему всегда были чужды эмоции. Но Лулу все-таки была ему небезразлична. Он тосковал по ней. По их безумно страстным встречам. Какого черта кому-то понадобилось убивать ее?

А Кендал? Куинн не мог бы сказать, что любил ее, но он высоко ценил ее исключительную одаренность как адвоката и считал близким другом. Ему трудно было осознать тот факт, что она тоже мертва. Тем не менее она была убита тем же способом, что и Лулу, и, если верить умозаключениям Гриффина Пауэлла, обе женщины погибли из-за того, что обе они были любовницами Куинна Кортеса.

Приняв душ и побрившись, Куинн выбрал в своем гардеробе повседневные брюки цвета хаки и легкую голубую рубашку с пуговицами. Он знал, как важен бывает внешний вид. В это утро из Чаттануги должен был подъехать Джадд Уокер. Куинн всегда серьезно относился к выбору одежды перед встречей с друзьями, клиентами, деловыми партнерами и соперниками. Даже при неформальном общении он никогда не забывал, что правильный выбор одежды важен не только для достижения, но и для демонстрации успеха.

Накануне Джадд сказал, что встретится с ним в восемь часов утра. Вынимая из кофеварки колбу с приготовленным напитком, Куинн взглянул на часы. Что ж, сейчас без пятнадцати восемь.

Куинн отодвинул стул, но не успел даже сесть, как в дверях появился Джейс со свежей газетой в руках. Куинн сам послал его десять минут назад за утренним выпуском «Коммерческого вестника». Там наверняка должна была быть большая статья, посвященная убийству Кендал, и Куинн готов был поспорить, что корреспонденты не только не преминут связать это убийство со смертью Лулу, но и упомянут там о Куинне Кортесе. В конце концов, все только и делали, что говорили ему о том, что он является единственным связующим звеном между этими двумя женщинами.

– Марси и Эрон еще не проснулись? – спросил Джейс, протягивая ему газету.

– Пока не появлялись, – ответил Куинн. Марси обычно вставала около семи и готовила всем завтрак.

Эрон же, если его не предупредить, чтобы поставил будильник, мог спать до полудня.

– Хочешь, чтобы я разбудил их?

– Пожалуй, если они не встанут в ближайшие пять минут. К восьми должен подъехать Джадд Уокер, адвокат из Чаттануги. Мы вчера разговаривали с ним. Возможно, я найму его вместо Кендал.

– То, что произошло с мисс Уэллс, ужасно. Я знаю, что она очень нравилась тебе, что вы были давними друзьями и не только… – Джейс замялся. – Неужели полицейские считают, что ты убил ее? Нужно быть сумасшедшим, чтобы выдумать такое.

– И все же меня вполне могут упрятать за решетку, потому что, как и в случае с Лулу, у меня нет алиби.

– Как получилось, что у тебя не оказалось алиби? Ты ведь был здесь вместе с нами перед тем, как отправиться к мисс Уэллс, а до ее дома ехать не более получаса. Только эти тридцать минут ты и был один.

– По пути я сделал остановку, – ответил Куинн, но не стал вдаваться в подробности. Ему не хотелось рассказывать о странных приступах, случившихся с ним в те оба вечера, когда произошли убийства.

– А тебя кто-нибудь видел в том месте, где ты останавливался? – спросил Джейс.

Куинн покачал головой, поставил кружку с кофе на стол и наконец сел. Кивнул на газету:

– Ты просмотрел ее?

– Да.

По тону Джейса Куинн понял, что ничего хорошего он в ней не найдет. Взяв в руки «Коммерческий вестник», Куинн взглянул на первую полосу. Ничего себе! Все намного хуже, чем он ожидал. На первой странице были помещены три фотографии. Слева Кендал, справа Лулу, а в середине, как удар под дых, его фотография. Заголовок гласил: «КОРТЕС – САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ СЕРДЦЕЕД».

– Ты ведь можешь подать на них в суд за клевету, правда? – Голос Джейса дрожал от негодования.

– Похоже, что нет. Существует тонкая грань, разделяющая такие понятия, как свобода прессы и клеветнические нападки. По-моему, они остановились в миллиметре от провозглашения меня убийцей.

Куинн пробежал глазами статью. Как и следовало ожидать, смысл сводился к тому, что он находился под подозрением, поскольку единственное, что связывало этих двух женщин, были их личные отношения с Куинном Кортесом.

Взгляд Куинна невольно задержался на одной фразе: «Хотя полицейские не вправе разглашать детали ни того, ни другого преступления, у нас появились сведения, что обе женщины были убиты одним и тем же способом, поэтому полицейские склонны полагать, что и Кендал Уэллс, и Лулу Вандерлей были убиты одним и тем же преступником».

– Я хочу встретиться с Джаддом Уокером наедине, поэтому, когда разбудишь Эрона и Марси, сходите позавтракать в какое-нибудь кафе. За мой счет, конечно. – Куинн отложил газету в сторону и поднес к губам кружку с кофе.

– Ты что, не доверяешь нам? – обиженно спросил Джейс.

– В моей просьбе нет ничего обидного. Ведь все, сказанное мной адвокату, является конфиденциальной информацией.

– О да, ты прав. Извини, я не подумал.

Куинн дружески потрепал Джейса по плечу. У мальчишки отсутствует самолюбие, но другого такого впечатлительного парня Куинн не встречал. Он прямо-таки расцветал от оказываемого ему боссом внимания. Эрон говорил, что парнишка избрал его объектом преклонения. Не приведи Господь. Куинну совсем не хотелось бы, чтобы кто-то выбрал образцом для подражания его личную жизнь.

Самому себе Куинн мог признаться, что убийство Лулу, а затем и Кендал изменило его взгляд на жизнь. А если быть честным до конца, то в переоценке ценностей сыграли роль не только смерти близких ему женщин. Последние несколько месяцев что-то тревожило Куинна. Ни работа, ни секс не доставляли прежнего удовольствия. А потом появилась Аннабел Вандерлей – настоящая леди, которая зацепила его так, как не удавалось еще никакой другой женщине. Да, ему многого удалось достичь в жизни; он стал богатым и влиятельным, несмотря на скромное происхождение, но за все деньги на свете не купить того, чем обладала Аннабел. Класс. Настоящий класс. И ее богатство при этом не играло никакой роли. Он очень рисковал, позволив Аннабел ознакомиться с составленным на него Гриффином Пауэллом досье. Но, даже узнав всю правду, она не утратила веру в него. Ему не удалось прогнать ее от себя.

«Ты полагал, что хочешь ее так же, как хотел бесчисленное множество других женщин. Но это не так. Она совсем не похожа на женщин, которых ты знал. И ты хочешь ее совсем по-другому, потому что она совсем другая».

– Я сейчас разбужу Эрона и Марси и повезу их в город, – прервал его раздумья Джейс. – Тебе нужно еще что-нибудь от меня?

– Ничего не приходит в голову. Дайте мне часок побыть наедине с Джаддом Уокером, и, если мне придется уехать раньше, чем вы вернетесь, я оставлю записку. Думаю, полицейским сегодня захочется пообщаться со мной.


Марси услышала громкое «Ах!». Она открыла глаза и села на постели. Только тогда она осознала, что совершенно голая и не одна. Подтянув вверх простыню, чтобы прикрыть грудь, она метнула взгляд в сторону открытой двери. Там стоял Джейс с удивленно вытаращенными глазами и ошарашенным выражением лица.

– Как это понимать?! – срывающимся голосом вскричал Джейс. – Ты спала с Эроном? Я думал, ты любишь Куинна. Как ты могла…

– Прекрати сейчас же. – Эрон повернулся на бок, зевнул и положил руку на живот Марси. – Не твое собачье дело, с кем спит Марси. Черт возьми, мы все любим Куинна, но никто из нас не трахается с ним, так что приходится искать развлечений на стороне.

Марси ткнула Эрона под ребра. Схватившись за бок, он соскочил с кровати. Стоя абсолютно голым, с вздыбленным от утренней эрекции членом, он подмигнул Марси в ответ на ее сердитый взгляд.

– Ты не находишь, что это пошло, Эрон? – Гримаса отвращения исказила лицо Джейса.

Эрон поднял с пола свои пижамные штаны и натянул их.

– Да. Ну и что? Нашел чем удивить. Скажи лучше, почему ты входишь в комнату Марси без стука?

– Я постучал, но она не ответила, и я вошел, чтобы разбудить ее. Куинн хочет, чтобы мы на ближайший час ушли из дома. Он с минуты на минуту ждет прихода какого-то адвоката из Чаттануги и должен переговорить с ним наедине.

Марси хотелось вскочить и выбежать из комнаты – от этой неловкой ситуации, от объяснений с Эроном после того, как всю ночь занималась с ним сексом. Три раза. В первый раз она представляла себе, что это Куинн, но в два последующие раза Марси уже точно знала, кто доставляет ей такую массу удовольствия. Но все равно она была уверена, что не влюблена в Эрона.

– А как зовут адвоката? – как можно более бесстрастным тоном поинтересовалась Марси.

– Джадд Уокер. Слышала когда-нибудь о таком?

– Джадд Уокер? Да. Единственный проигранный Куинном за семь лет процесс проходил в Чаттануге, – сказала Марси. – Тогда Уокер работал в офисе окружного прокурора. Он хороший юрист – раз уж ему удалось переиграть Куинна…

– Может, Уокер действительно хороший юрист, и, возможно, он выиграл то дело, но ему никогда не сравниться с Куинном, – категорично заявил Джейс.

– Нет, конечно, нет. – Эрон закатил глаза. – Джейс, ты должен уяснить себе кое-что. Куинн – не Бог!

У Джейса запылали щеки.

– Давай собирайся. Куинн хотел, чтобы мы позавтракали в кафе. – Джейс отвернулся от Эрона и Марси, и в этот момент зазвенел дверной звонок. – Поторопитесь. Это, наверное, мистер Уокер.

– Пойди открой, – сказала Марси. – Мы с Эроном будем готовы через минуту.

Как только Джейс ушел, Марси выскользнула из постели, обмотавшись простыней.

– Думаю, парень еще девственник, – сказал Эрон. – А может быть, даже бесполый. Никогда не замечал, чтобы он засматривался на какую-то девчонку или хотя бы парня. И ни разу не заметил, чтобы у него вставал.

– Ты всегда обращаешь внимание на то, как у парней встает?

Эрон засмеялся:

– Девочка, ведь мы с Джейсом иногда спим в одной комнате. А парни в девятнадцать, как Джейс, обычно просыпаются со стоящим членом. А он нет. Такие вещи бросаются в глаза.

– Чего бы ты там ни заметил, не говори ему об этом. Он славный мальчик. Немного странный, но славный.

Эрон подошел к Марси сзади и сорвал с нее простыню. Марси фыркнула.

– Забудь. Больше это не повторится.

– Сейчас или вообще?

Хороший вопрос. Хотелось ли ей повторения вчерашней ночи? А если Джейс расскажет Куинну, что она спала с Эроном? Ну и что? Куинну это по фигу.

Марси быстро подобрала свои вещи, валявшиеся на полу.

– Сейчас.

Эрон шлепнул ее по голым ягодицам.

– Я сейчас быстренько приму душ. Не хочешь присоединиться ко мне?

Натягивая пижамные штаны, она повернулась и сердито посмотрела на него:

– У нас нет времени. Ты же слышал, что сказал Джейс. Куинн хочет, чтобы мы срочно убрались из дома.

– Куинн, Куинн. Меня скоро тошнить будет от этого имени. Даже сегодня ночью в первый раз ты кончила с его именем на устах.

Марси вспыхнула.

– Извини.

– Не бери в голову. Я знал, что ты представляла не меня, а его.

Марси хотела сказать, что так было только в первый раз, но не сказала. Не стоило давать Эрону повод думать, будто их может связывать что-то кроме секса. Возможно, Куинн никогда не будет принадлежать ей, но это не значит, что она перестанет его любить.


Аннабел проворочалась всю ночь, думая о Куинне и пытаясь отделаться от этих мыслей. Куинн Кортес стал каким-то наваждением. Он нагло проникал в ее сознание и овладевал ее сердцем. Она не знала, как назвать это чувство, но оно оказалось сильным и захватывающим.

Куинн не был тем мужчиной, с которым ей хотелось бы связать свою судьбу. Он совсем не походил на доброго, нежного, надежного и благородного Криса. Но ее чувство к Крису было далеко от тех неукротимых эмоций, что вызывал в ней Куинн. В них было что-то примитивное и необузданное, похожее на идущий из глубины души неутоленный голод. Если Крис вызывал в ней нежное чувство, которое принято называть любовью, Куинн будил грубое желание.

Аннабел положила на тарелку недоеденный тост и, прервав завтрак, встала из-за стола.

«Подними трубку, позвони Гриффину и спроси у него номер сотового телефона Куинна. Потом позвони Куинну. Скажи ему, что тебе нет дела до тех женщин, которые были у него раньше. Скажи, что ты хочешь его, хочешь вступить с ним в связь».

«Нет! Так нельзя. Ты ведь не из таких женщин. Если решишься удовлетворить свой сексуальный голод, став очередной любовницей Куинна Кортеса, то потом будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь».

У Аннабел не было секса с Крисом на протяжении девяти с половиной лет, что он прожил после аварии. Они, конечно, целовались, обнимались и даже обменивались интимными ласками, но сексом Крис заниматься не мог. Тетя Пердита склоняла Аннабел к сексу на стороне, и даже Крис говорил, что отнесется с пониманием, если она получит от другого мужчины то, чего не может дать он. Прошло пять лет, прежде чем Аннабел провела ночь с одним из старых друзей, встретившись с ним во время деловой поездки. После этого ее долго грызло чувство вины. От признания в совершенном грехе ее отговорила тетя Пердита, настаивавшая на том, что это не принесет ничего хорошего и только заставит Криса страдать. После этой единственной измены она вернулась к монашескому образу жизни, который длился еще два года, пока Аннабел не встретилась с Лансом Холтом. Жена Ланса уже три года была прикована к коляске из-за паралича ног, и он хранил ей верность. Аннабел и Ланс познакомились в ходе ее работы в Фонде Кристофера Нокса Тредгилла и сразу же подружились. У них было очень много общего. Их объединяли похожие трудности. Взаимное расположение друг к другу разожгло обоюдную страсть, но не любовь. Каждый осознавал потребность другого лишь в физической близости, не осложненной романтическими отношениями. Их периодические встречи оборвались без взаимных обид через шесть месяцев. Умерла жена Ланса, и он обретал свободу любить.

С тех пор прошло четыре года, а у Аннабел никого не было. Сейчас она могла бы сказать, что ей нужен просто секс, любой мужчина. Не Куинн. Но это было не так. Возможностей провести с кем-нибудь ночь или завести короткий роман было сколько угодно. А если бы она хотела вступить в серьезные отношения или даже в брак, то и в этом случае было из кого выбирать.

«Признайся честно – ты хочешь Куинна Кортеса. И только его».

Почему его? Столько мужчин вокруг! Почему же ее тело жаждало его? Почему ее сердце взывало к нему?

Аннабел напомнила себе, что, по мнению полицейских, Куинн убил Лулу.

Нет, он никого не убивал. Ни Лулу. Ни Кендал. Ни Джой Эллис.

Именно в это ей хотелось верить. Куинн не способен на убийство, он невиновен. Она почувствовала бы, если бы он был убийцей. Или нет?

Взгляд Аннабел задержался на лежащей на столе газете. Она внимательно прочитала всю статью и была удручена той уродливой картиной, которую нарисовал репортер, – это касалось и Лулу, и Кендал, и Куинна. Автор статьи не переступил черту, отделяющую правду от клеветы, но определенно был очень близок к этому. Аннабел позвонила в дом дяди Луиса и напомнила слугам и сиделке, чтобы они по-прежнему следили за тем, чтобы в руки дяди не попадал «Коммерческий вестник», особенно сегодняшний утренний выпуск.

Аннабел насторожилась, услышав стук в дверь. Первое, о чем она подумала, что ранний визитер – Куинн. Ей хотелось, чтобы это был Куинн.

«Господи, пожалуйста, пусть это будет Куинн».

Запахнув полы шелкового халата и завязав пояс, она поспешила к двери и посмотрела в глазок. За дверью стоял Чад Джордж. Какое разочарование!

Изобразив приветливую улыбку, Аннабел открыла дверь:

– Доброе утро, сержант. Входите, пожалуйста.

Прежде чем войти, он внимательно посмотрел на нее, будто пытался обнаружить на ее лице печать порока, наложенную Куинном Кортесом. Неужели Чад хотел узнать, провел ли Куинн с ней ночь и здесь ли он еще?

– С вами все в порядке? – поинтересовался Чад.

– Конечно. Почему вы спрашиваете?

Чад вошел. Аннабел закрыла дверь и провела его в гостиную.

– Я беспокоился, когда вы вчера уехали с Куинном Кортесом. Я хотел отправиться за вами, но… – Он пожал плечами. – Аннабел, вы поступили рискованно и беспечно. Вы это понимаете? Куинн Кортес, возможно, убил двух женщин, а вы уехали с ним.

Аннабел слушала и думала: «Трех женщин. Убиты три бывшие любовницы Куинна. Но он их не убивал. Я чувствую это».

– Я была в абсолютной безопасности. Мы с Куинном Кортесом ездили на встречу с Гриффином Пауэллом – частным детективом, которого мы вместе наняли для расследования убийства Лулу.

– Вы не очень-то доверяете полицейскому управлению Мемфиса, не так ли? Представляете, каково мне сознавать, что вы не верите, будто я смогу без посторонней помощи найти убийцу Лулу?

Это он-то найдет убийцу Лулу? Очевидно, Чад считает, будто только он один и может задержать убийцу Лулу и Кендал. До чего же самонадеянный молодой человек.

– Извините, Чад, я вовсе не хотела обидеть вас тем, что так неожиданно уехала вчера с Куинном. Это было спонтанное решение. – Собственно, объяснять что-то Чаду необходимости не было, но и ссориться с ним не стоило. – Что же касается Гриффина Пауэлла…

– Не могу понять, зачем вам понадобилось нанимать частного сыщика на партнерских условиях с Кортесом?

Аннабел вздохнула.

– Мы с Куинном независимо друг от друга связывались с мистером Пауэллом, и тот согласился взяться за это дело, только если мы наймем его совместно. Поскольку мы оба хотим одного и того же, то есть найти убийцу Лулу, причин для отказа от объединения усилий у нас не было.

Чад мягко взял Аннабел за плечи, отчего она напряглась, а от его улыбки ей стало просто не по себе.

– Знаете, Аннабел, вы слишком доверчивы. Вам не приходило в голову, что Кортес не остановится перед тем, чтобы использовать вас, если посчитает, что это может помочь ему? Не следует ему доверять. Даже пытаться не стоит. Ведь все указывает на то, что именно он убил Лулу и Кендал Уэллс.

– Что значит,все указывает на то, что это именно он?

Чад погладил ее плечи, затем провел ладонями вниз по ее рукам и сжал пальцы.

– Я не имею права раскрывать подробности расследования. Просто поверьте мне. Куинн – опасный человек, и вам следует держаться подальше от него.

Обдумав все сказанное Чадом, Аннабел пришла к выводу, что у него нет никаких не подлежащих разглашению подробностей и никаких улик против Куинна. Значит, он лгал ей. Но почему?

«Он ревнует».

Она высвободила свои руки.

– Я больше не буду встречаться с Куинном без крайней необходимости.

У Чада рот растянулся в улыбке, как у ребенка, которому только что пообещали купить игрушку, которую он уже не надеялся получить. Аннабел почувствовала себя неловко. Похоже, для Чада она как эта игрушка, как какой-то приз, который можно выиграть или проиграть. И он инстинктивно чувствовал, что Куинн Кортес – очень серьезный его соперник.

Однако она не является ни для кого призом. Ее нельзя ни выиграть, ни проиграть. И нет никакого соперничества. Аннабел не собиралась решать, какой из мужчин лучше.

Сердце Аннабел уже решило это за нее.

Глава 17

Джим Нортон последний раз видел Гриффина Пауэлла несколько лет назад. Тогда агентство Пауэлла работало на местного торговца произведениями искусств Монти Эддиса, из галереи которого были украдены картины и скульптуры на несколько миллионов долларов. В тот раз им с Гриффином пришлось сглаживать разногласия между Эддисом и полицейским управлением. Обе стороны выражали друг другу недоверие. А закончилось все тем, что Джим и Гриффин вышли на преступников, которыми оказались жена Эддиса и ее любовник.

Вчерашний звонок Гриффина не был сюрпризом для Джима. Он знал, что его старый напарник по университетской футбольной команде работает на Куинна Кортеса и Аннабел Вандерлей. Эти двое казались ему странной парой. Вообще Джим неплохо разбирался в людях, несмотря на прокол в выборе жены, и считал, что мисс Вандерлей является именно той, какой и кажется, другими словами, богатой, воспитанной аристократкой. А Куинн Кортес, независимо от его богатства, влиятельности и успехов в уголовном суде, по натуре – головорез. Более мягко его можно было бы охарактеризовать как неотшлифованный алмаз. Но даже самые дорогие костюмы, часы «Ролекс», машина «порше» и маникюр никогда не превратят Кортеса в настоящего джентльмена.

Помощник Гриффина Сандерс открыл дверь и провел Джима в номер.

– Лейтенант Нортон, – провозгласил он и скрылся в одной из двух смежных с гостиной комнат.

Гриффин сидел за обеденным столом с чашкой кофе в одной руке и утренним выпуском «Коммерческого вестника» в другой. Увидев Джима, он бросил газету на стол и сделал приглашающий жест:

– Присоединяйся, позавтракаем вместе. Я заказал два омлета по-западному и печенье из пахты. Насколько помнится, в прошлый раз, когда мы вместе завтракали, ты заказывал именно это.

– У тебя хорошая память. – Джим подошел к столу, взял кофейник и наполнил чашку горячим черным напитком.

– Спасибо, что согласился встретиться со мной, – сказал Гриффин. – Полагаю, ты знаешь, что я работаю на Куинна Кортеса.

Джим выдвинул стул и сел за стол.

– И на Аннабел Вандерлей.

Гриффин кивнул:

– Да, и на мисс Вандерлей.

– Тебе не кажется, что эти двое как-то плохо сочетаются? Для нее ведь это все равно что спать с врагом. – Джим поднес ко рту чашку.

Гриффин с любопытством посмотрел на него:

– Я бы не сказал. Все не совсем так.

– Значит, между ними нет ничего личного?

– Этого я не говорил. – Гриффин снял крышку со своей тарелки, взял вилку и разделил на пласты свой омлет. – Связывает ли Куинна и Аннабел что-то личное – это их дело и никого другого, ведь так? Что же касается моей работы на них обоих, то это компромиссное решение, поскольку они связались со мной практически одновременно. Мне оставалось либо отказать им обоим, либо попросить их объединить усилия.

– Удивительно, что они согласились. Особенно мисс Вандерлей. Она не похожа на тех, кто легко может подпасть под обаяние Кортеса с его латинской харизмой.

– Почему же? Она женщина.

Джим засмеялся:

– Зацепила она тебя, да, Гриф?

– Так я тебе и сказал. – Усмехнувшись, Гриффин отправил в рот кусок омлета.

Сняв крышку со своей тарелки, Джим разломил пополам печенье, намазал маслом, а сверху положил ежевичный джем. Ну и Гриффин. Не забыл, что это его любимый джем. Вообще голова у парня – что надо. Когда они играли в футбольной команде, то он был одним из немногих, кто не только блистал на поле, но и отлично учился. Этот гигант окончил университет с отличием. Джим, правда, и сам неплохо учился. Тем не менее Гриффин Пауэлл всегда выделялся и на поле, и в аудитории. При этом, как ни странно, Джима вполне устраивало пребывание на вторых ролях, да и других членов университетской команды тоже.

Все знали, почему Джимми Нортон не стал профессионалом. Полузащитник с двумя раздробленными коленками не годится для профессиональной команды, даже если во всех других отношениях он в прекрасной физической форме. Но никто не знал, почему Гриффин Пауэлл не продолжил карьеру в профессиональном футболе. На их первой после окончания университета встрече, которая произошла более восьми лет назад, Джим хотел было докопаться до причин этого. Но парой тонких замечаний Гриффин ясно дал понять, что обсуждение таинственного десятилетнего исчезновения старого друга из поля зрения всех, кто его знал, является запретной темой.

За завтраком старые друзья вели ни к чему не обязывающий разговор о спорте, о мемфисской ночной жизни, об Элвисе Пресли и о прохладной для марта погоде. Когда они покончили с омлетом и налили себе по третьей чашке кофе, Гриффин с серьезным лицом повернулся к Джиму.

«Начинается серьезный разговор», – подумал Джим.

– Я не прошу у тебя никаких одолжений, – начал Гриффин. – И конечно же, не жду от тебя никакой конфиденциальной информации. Пользоваться преимуществами старой дружбы – не в моих правилах, так что не переживай, я не собираюсь подвергать сомнению твою порядочность.

– Это хорошо, потому что порядочность – единственное, что у меня еще осталось, хотя некоторые сомневаются и в этом.

Гриффин кивнул:

– Понимаю. Неприятный развод, оплата алиментов жене и содержания ребенка, свидания с сыном только по разрешению бывшей жены, никаких перспектив карьерного роста и деньги в количестве достаточном разве что для сведения концов с концами.

– Хм. – Улыбаясь, Джим покачал головой. – И что ты собираешься делать? Собирать досье на меня? – Махнул рукой, словно извиняясь за глупый вопрос. – Конечно же, ты это уже сделал.

– Если тебе когда-нибудь надоест тратить попусту время в мемфисской полиции, позвони мне. В агентстве Пауэлла всегда найдется место для первоклассного сыщика.

– Ты действительно обо мне такого мнения? – Джим давно уже не удосуживался похвалы – ни на работе, ни в личной жизни.

– Я знаю, что ты именно такой.

– Но ты ведь знаешь, что несколько лет назад я сломался? Да и слухов обо мне ходило много.

Гриффин подтвердил это кивком и добавил:

– Да, я слышал. Что ж. У всех у нас бывают кризисы. – Гриффин пожал плечами.

– Я подумаю над твоим предложением.

– Ты можешь воспользоваться им в любое время.

«Об этом действительно стоит подумать». Однако Джим понимал, что в случае перехода на работу к Гриффину ему придется часто выезжать из Мемфиса, а это значит, что он будет далеко от Кевина.

– А сейчас что тебе нужно от меня? – спросил Джим. Гриффин поставил пустую чашку на стол и повернулся к Джиму:

– Мне нужно услышать твое мнение.

– Мое мнение?

– Как я понимаю, сегодня утром вы будете допрашивать Куинна Кортеса по поводу убийства Кендал Уэллс. На данный момент он единственный человек, имевший какую-то связь с обеими женщинами.

– Да, похоже, это так.

– Считаешь ли ты, что Лулу и Кендал убил Кортес?

– Ах вот оно что. Сам-то ты уже, по-моему, определился с ответом. Но у тебя нет стопроцентной уверенности в своей правоте. Ты руководствуешься только интуицией или же располагаешь фактами, подтверждающими твое мнение?

– Мы не обмениваемся конфиденциальной информацией, помнишь? Во всяком случае, пока.

Джим прищелкнул языком:

– Ладно. Хочешь знать мое мнение о Кортесе, скажу. Да, он бабник, достаточно беспринципный адвокат и в определенных обстоятельствах, возможно, способен на убийство, но этих женщин убил не он. По моему мнению, у него не было сильного побудительного мотива убивать Лулу, даже если она забеременела от него. А какой мотив мог быть у него для убийства собственного адвоката?

– Спасибо, Джим. Я тоже не думаю, что Кортес убил Лулу или Кендал, но все же похоже, что убиты они именно из-за связи с ним.

Уху! В мозгу Джима сработал предупредительный сигнал.

– Тебе известно что-то неизвестное нам, да?

– Возможно.

– Сокрытие улик является…

– Это только мои теоретические выкладки. Если они приведут куда надо, я позвоню тебе, но прежде извещу Кортеса и Аннабел. А пока делай все возможное, чтобы удержать окружного прокурора и шефа Данли от ареста Куинна. – Гриффин рассмеялся в ответ на недоуменный взгляд Джима, явно означавший «разве это не одолжение?». – Ведь если вы засадите за решетку не того человека, представляешь, какой резонанс это получит в прессе, когда мы поймаем настоящего убийцу и докажем невиновность Кортеса?


Куинну и в голову не могло прийти, что настанет такой день, когда он наймет в качестве своего адвоката Джадда Уокера. Если бы еще неделю назад кто-нибудь сказал ему, что они будут сидеть за одним столом, пить кофе и обсуждать проблемы Куинна, он рассмеялся бы этому человеку в лицо.

– Давайте сразу проясним один момент, – сказал Уокер. – Мы не обязаны нравиться друг другу для того, чтобы я представлял и наилучшим образом защищал вас.

Куинн усмехнулся:

– Я всегда говорю то же самое новому клиенту.

– С одной только разницей, Кортес.

Куинн вопросительно изогнул бровь.

– У вас, наверное, бывали и такие подзащитные, которых вы не считали невиновными. Я же, если не уверен в невиновности клиента, отказываюсь от дела.

– У каждого человека есть право на защиту, даже у виновного.

– Согласен. Но я не обязан быть его защитником.

– Вы человек щепетильный, высоконравственный, вы как трастовый фонд для дряхлых «денежных мешков».

Уокер рассмеялся, очевидно, совсем не обидевшись на последнее замечание Куинна.

– А я-то считал, что не нравлюсь вам из-за того, что являюсь одним из немногих оппонентов, наголову разбивших вас в суде. Оказывается, вы ненавидите меня за то, что я родился в сорочке, а вы нет.

– Вы сами сказали, что нам незачем любить друг друга. Итак, каково ваше решение? Будете вы представлять мои интересы или нет? Виновен я или невиновен?

– Я ведь здесь, не так ли?

– И значит?

– Значит, Гриффин Пауэлл считает вас невиновным, а у него безошибочная интуиция.

– Приятно узнать, что Пауэлл верит в мою невиновность. Но как считаете вы?

– Я думаю, вы слишком умны и если бы захотели убить кого-нибудь, то сделали бы это таким образом, что никто никогда не заподозрил бы вас. Возможно, вас кто-то подставляет.

Куинн моментально напрягся при мысли о том, что кто-то может подставлять его. Неужели кто-то убил трех женщин, чтобы свалить на него вину? А если это так, то кто и почему?

– Пауэлл рассказал вам о третьей женщине?

– Джой Эллис? Да, рассказал. Он также сказал о вероятности обнаружения других жертв. Других убитых женщин, которые когда-то были вашими любовницами. Ему придется передать эту информацию в полицию, хотя не исключено, что там получат ее из своих источников. Но если Гриффин обнаружит, что были убиты и другие ваши бывшие любовницы, трудно предугадать, какие это будет иметь последствия. Полицейские могут посчитать, что вы убили их всех, или же начать поиск другого подозреваемого, кто по какой-то причине хотел подставить вас.

– Господи, надеюсь, что других нет.

– Время покажет. Сейчас же нам нужно сосредоточить усилия на тех двух убийствах, в которых вас подозревают. Давайте восстановим события поминутно с того момента, как вы вчера покинули этот дом, до того, как подъехали к дому Кендал Уэллс. Кроме того, я хочу, чтобы вы рассказали мне все о том вечере, когда была убита Лулу Вандерлей.

Куинн согласно кивнул.

– Если нужны подробности, я могу сообщить их вам, но основная проблема заключается в том, что у меня нет алиби на время совершения ни того, ни другого преступления. Я был где-то на полпути из Нашвилла в Мемфис, когда убили Лулу, но не могу доказать этого. То же самое и с убийством Кендал. Я ехал отсюда к ней домой, когда ее убили, но ведь я мог оказаться там и раньше, убить ее, уехать, а потом вернуться, чтобы это выглядело так, будто я не имею отношения к убийству.

Уокер нахмурился:

– Как я понимаю, хотя вы об этом и не говорите, в обоих случаях имеются какие-то промежутки времени, за которые вы не можете отчитаться. Не хотите ли рассказать, что вы делали в тот и в другой раз?

Куинн напрягся. Нет, ему не хотелось рассказывать о странных приступах затмения даже своему новому адвокату. Особенно своему новому адвокату. Меньше всего хотелось Куинну показать Джадду Уокеру свою слабость или уязвимость в любом проявлении. Кроме того, признание в том, что у него были какие-то фантастические приступы, вынуждавшие его останавливаться и на пути к дому Лулу, и на пути к дому Кендал, вряд ли поможет в доказательстве его невиновности.

Однако клиент должен быть предельно честным со своим адвокатом, иначе, если утаенный факт позже всплывет, это может нанести непоправимый вред делу. Но ведь Куинн не арестован, и ему не предъявлено обвинение в преступлении. Пока еще нет. Если же это произойдет, у него будет достаточно времени, чтобы открыться Уокеру.


– Он, наверное, самый удачливый сукин сын в мире. – Чад Джордж стоял возле комнаты для проведения дознания и через стекло наблюдал за сидящими там двумя мужчинами, занятыми спокойной беседой.

– Почему ты так решил? – Джим знал, что Чад имел в виду то, что Куинн Кортес в течение ночи сумел нанять лучшего в штате Теннесси адвоката.

– Как он это провернул, интересно знать. Ведь говорят, эти двое ненавидят друг друга с тех пор, как столкнулись лбами в суде и Кортес проиграл дело.

– Кортесу нелегко было отважиться на контакт с Джаддом Уокером, – заметил Джим.

– Еще бы. У Уокера связи с большими шишками.

– Пошли. Надо кончать с этим. По-моему, мы зря теряем время, пытаясь навесить это на Кортеса, не имея никаких улик.

– Мы найдем их. Они обязательно должны быть.

– А если нет, тогда что? Потерянное время можно было использовать для розыска настоящего убийцы.

Чад пристально посмотрел на Джима:

– Что с тобой? Может, это Гриффин Пауэлл убедил тебя не слишком налегать на Кортеса?

Джим глубоко вздохнул.

– Я посоветовал бы тебе заткнуться, парень.

У Чада заалели щеки. Не говоря больше ни слова, он вошел в дознавательную комнату и представился Джадду Уокеру. Выждав пару минут, Джим последовал за ним и закрыл дверь.

– Это мой напарник – лейтенант Нортон, – представил его Уокеру Чад.

– Вы обвиняете моего клиента в совершении преступления? – без обиняков спросил Уокер.

– Нет, – ответил Джим.

– Тогда почему мы здесь? – Уокер смотрел на Джима, совершенно игнорируя Чада.

– Нам нужно задать мистеру Кортесу несколько вопросов, касающихся его отношений с Кендал Уэллс, как профессиональных, так и личных. А еще потому, что он уже опрашивался в связи с другим убийством, явно схожим с убийством мисс Уэллс.

– Мистер Кортес не обладает сведениями, которые могли бы помочь вам в расследовании убийства Кендал Уэллс.

Чад скривил губы в подобие улыбки с таким видом, будто получал удовольствие от чего-то, известного только ему. Он уставился на Кортеса. Их взгляды встретились.

– Где вы находились вчера между четырьмя и семью часами вечера? – спросил Чад.

– До начала пятого я был в снятой мною здесь, в Мемфисе, квартире. Позвонил в офис Кендал, и мне ответили, что она ушла с работы раньше для встречи с клиентом, после чего поедет домой. Вы можете проверить время у моей помощницы Марси Симс. От дома я ехал через город, сделал одну остановку, хотя не думаю, что кто-нибудь сможет подтвердить это. Когда я приехал к Кендал, там уже были полицейские.

– Значит, вы утверждаете, что поездка от вашего дома до дома Кендал Уэллс заняла более двух часов? – спросил Джим, прекрасно знавший, что такая поездка даже в час пик не могла занять более тридцати минут, а то и меньше.

– Нет. Я остановился, не доехав до дома Кендал. Я плохо почувствовал себя. Возможно, съел что-то за обедом. Я заехал на стоянку и поискал туалет. Затем какое-то время я просидел в машине, чтобы быть уверенным, что меня опять не прихватит.

Джим не поверил Кортесу. В его рассказе чего-то не хватало, но он не мог сказать, чего именно. Пока Джим обдумывал свой следующий вопрос, Чад уперся обеими ладонями в столешницу и, наклонившись над столом, приблизился к лицу Кортеса. Одним духом он выпалил целую серию агрессивных, обличительных вопросов. Джиму и раньше приходилось видеть, как его напарник задавал вопросы автоматными очередями с целью лишить подозреваемого присутствия духа. Однако Кортес выглядел невозмутимым. Он сидел и, прищурившись, смотрел на Чада, не отвечая ему ни словом, ни жестом.

Когда Чад угомонился и выпрямился, Джадд Уокер встал и сказал:

– В следующий раз, когда потребуется присутствие моего клиента, предлагаю зачитать ему его права. Вы, сержант Джордж, преступили тонкую черту между опросом и допросом.

Встал и Куинн Кортес.

– Нам здесь нечего делать, – сказал Уокер.

И, не дожидаясь ответа, Кортес и Уокер с достоинством покинули дознавательную комнату. Чад попробовал было двинуться следом, но Джим остановил его:

– Пусть идут.

Чад резко обернулся и со злостью посмотрел на Джима.

– Ты собираешься отпустить его?

– Мы не можем арестовать Кортеса. Он ответил на наши вопросы…

– Он ответил далеко не на все мои вопросы.

– Но ты ведь и не ждал, что он ответит. Уокер сразу понял, чего ты добиваешься. Кортес, конечно, тоже. – Джим схватил Чада за локоть и в упор посмотрел на него. – Ты забыл, что имеешь дело с двумя блестящими и опытными адвокатами? Твоя тактика пригодна только для запугивания шпаны, а уж никак не таких парней, как Кортес и Уокер.

– Если ты такой умный, то что предлагаешь?

– Я предлагаю делать свою работу и продолжать расследование двух убийств. И пока у нас нет реальных улик против Кортеса, нельзя исключать вероятность того, что он невиновен и что кто-то другой убил Лулу и Кендал.


Аннабел рассеянно положила на место телефонную трубку. Только что позвонили из офиса коронера.[2] Они могут выдать тело Лулу завтра во второй половине дня. Теперь она могла заняться вопросом отправки кузины домой, в Остинвилл, штат Миссисипи, где глубоко вросли корни семьи Вандерлей.

За последние несколько лет у них было слишком много похорон. Аннабел потеряла многих дорогих сердцу людей. Родителей, тетю Мета Энн, жениха, а теперь и кузину. Судя по его состоянию, дядя Луис тоже вряд ли протянет долго. Он и так был нездоров, а смерть Лулу совсем подкосила его. Зная, что дни дяди Луиса сочтены, Аннабел делала все, чтобы организовать похороны Лулу в соответствии с его пожеланиями.

Она будет делать то, что делала всегда. Будет сильной, собранной, ответственной за семью. Другие члены семьи зависят от нее. Аннабел не могла их подвести, особенно сейчас.

Если бы только не в одиночестве проходить через это испытание! Ведь ей придется демонстрировать надежную опору для всех, включая отважную тетю Пердиту.

Неожиданно в сознании возник образ Куинна Кортеса. Что же такое особенное нашла она в этом человеке, если может не обращать внимания на его очевидные недостатки? С тех пор как умер ее отец, в жизни Аннабел не было ни одного сильного мужчины, к широкой груди которого можно было бы прислониться, в заботливых руках которого можно было бы обрести покой и уют. Если бы она могла довериться Куинну! Если бы могла обратиться к нему и попросить, чтобы он был рядом с ней в эти трудные для нее дни. Но такое возможно лишь в мечтах.

Глава 18

Аннабел хотелось вернуться в свой дом, навевавший чудесные воспоминания о жизни с родителями. Она мечтала о привычном порядке, о собственной кровати с пологом, о потертом и удобном кожаном кресле в библиотеке. Но дядя Луис настоял на том, чтобы она осталась в его доме, Вандерлей-Холле. Отказаться она не могла, поскольку знала, как нужна ему. Уит мало чем мог помочь отцу, да и кому бы то ни было. Мысль о том, что скорее всего ей придется отбиваться от нежелательных приставаний кузена, вызывала у Аннабел отвращение. К счастью, тетя Пердита вернулась в Остинвилл и согласилась тоже пожить в Вандерлей-Холле.

Обед проходил в тягостной обстановке. Сидя во главе стола и едва притрагиваясь к еде, дядя Луис говорил о дочери и утирал слезы. Покинув столовую, все перешли в большую гостиную; за ними последовали Хирам и одна из служанок. Уит помог немощному отцу разместиться на антикварном викторианском диване и встал за его спиной. Слуги внесли серебряный сервиз и разлили послеобеденный кофе в фарфоровые чашки.

– Ты ведь связалась со всеми, да? – Луис, держа чашку в дрожащих руках, посмотрел на Аннабел. – С губернатором, сенатором Джонсоном, сенатором…

– Не волнуйся. Я все сделала, – прервала его Аннабел, принимая чашку от служанки. – Все будут на похоронах в пятницу, а многие появятся здесь завтра вечером для выражения соболезнования.

– Я хочу, чтобы она была здесь, а не в похоронном бюро. – Хрипло кашлянув, Луис прочистил горло.

– Я уже договорилась с мистером Тарбервиллом, чтобы все происходило здесь, в большой гостиной. Завтра вечером Лулу привезут сюда, в Вандерлей-Холл.

– Отвези утром ее вещи в похоронное бюро. – Луис перевел взгляд на портрет, висящий над каминной полкой. – Я хочу, чтобы Лулу была в этом платье. Она надевала его на свой первый бал.

– Да, я знаю. – Аннабел отставила нетронутую чашку с кофе, встала и подошла к дяде. Сев рядом с ним, она взяла в ладони его дрожащие, усыпанные пигментными пятнами руки. – Конечно, ты хочешь, чтобы на ней были бабушкины жемчуга – ожерелье и серьги. И я уже договорилась с Мэри, которая уложит волосы Лулу и нанесет макияж. А Джейн из «Цветов Остинвилла» подтвердила, что подготовит сто орхидей для использования их в качестве покрывала в гробу.

Дядя Луис ответил ей слабым пожатием руки.

– Мне следовало знать, что ты все сделаешь превосходно.

– Я постаралась предугадать все твои желания, организовать достойное прощание с Лулу. На завтрашний вечер я заказала струнный квартет. В пятницу до и после заупокойной службы будет играть волынщик, а квартет станет аккомпанировать Марселе Касале, которая будет петь во время погребения.

Луис вздохнул.

– Ты подумала обо всем, дорогая Аннабел.

– Разве она не делает это всегда? – проникновенно сказал Уит, однако брошенный им на Аннабел взгляд вызвал у нее озноб.

Отвернувшись от Уита, Аннабел улыбнулась дяде:

– Ты выглядишь усталым. Не хочешь ли, чтобы Хирам проводил тебя в спальню?

Луис кивнул:

– Я действительно чувствую себя усталым, но ведь я отдыхаю.

– Именно это тебе и нужно, – сказала Пердита. – Ты сможешь выдержать напряжение этих двух дней, только если будешь беречь себя.

– Я выдержу завтрашний и послезавтрашний дни, – твердо сказал Луис. – И буду жить, пока убийца Лулу не найден.

Медленно повернувшись всем корпусом, Луис взглянул на сына.

– Уит говорит мне, что у мемфисской полиции есть тот, кого они подозревают в убийстве моей Лулу. Это какой-то техасский адвокат, его зовут Куинн Кортес. У него были любовные отношения с моей Лулу. Когда его арестуют, я поеду в Мемфис, чтобы посмотреть этому зверю в глаза.

Аннабел напряглась и непроизвольно сжала руку дяди.

– Боюсь, Уит ввел тебя в заблуждение. Мистер Кортес является просто одним из нескольких людей, которых опрашивала полиция. У него было назначено свидание с Лулу на тот вечер, когда она была убита. Он… именно он обнаружил тело. Но он не убивал ее.

Луис пристально посмотрел на Уита:

– Это правда? Ты солгал мне?

У Уита порозовели щеки.

– Нет, я не лгал. Я просто высказал тебе свое мнение и мнение сержанта Джорджа, одного из детективов, расследующих убийство Лулу. Аннабел же предпочитает считать мистера Куинна невиновным.

– Человек невиновен, пока не доказана его вина, – сказал Луис. – Никто не хочет больше меня, чтобы убийца Лулу был пойман, но мы должны быть уверены, что полиция арестует настоящего убийцу.

– Его обязательно арестуют. – Аннабел снова сжала руку дяди. – Ладно, хватит разговоров на сегодня. Я настаиваю на том, чтобы Хирам проводил тебя наверх и передал в руки сиделки.

– Она опять даст мне это проклятое снотворное, – проворчал Луис, однако не стал возражать, когда Хирам подошел и помог Аннабел поставить его на ноги. Чуть покачиваясь, Луис повернулся к Пердите и сказал: – Я еще не хочу спать. Ведь нет и девяти часов. Почему бы тебе не подняться со мной и не порадовать рассказом о чем-нибудь? Ты всегда была прекрасной рассказчицей.

Пердита вопросительно посмотрела на Аннабел, и когда та одобрительно кивнула, встала, подошла к Луису и взяла его под руку.

Поддерживаемый Хирамом и Пердитой, Луис вышел из гостиной.

– Ты должна быть благодарна мне за то, что я не рассказал папе о твоем увлечении человеком, который убил Лулу, – мерзко улыбаясь, сказал Уит. – И если ты хочешь, чтобы это оставалось тайной, я могу подсказать, как убедить меня в этом.

Аннабел резко обернулась и обожгла кузена презрительным взглядом:

– Не смей угрожать мне, ты, бесхребетный хорек. Мне нечего беспокоиться, что дядя Луис что-то узнает обо мне. Это тебе нужно беспокоиться.

Улыбка сползла с лица Уита.

– Тебе только кажется, что ты что-то обо мне знаешь, да и доказательств у тебя нет.

– Думаешь, нет?

Уит впился взглядом в лицо Аннабел, мучительно пытаясь определить, блефует она или нет. На его верхней губе выступили капельки пота.

– Ты не посмеешь рассказать папе! Ты слишком любишь старика, чтобы причинить ему такую боль.

– Ты прав. Я люблю дядю Луиса и не хочу причинять ему боль, особенно сейчас, когда он потерял Лулу. Но предупреждаю тебя, дорогой кузен, придет время, когда тебя никто не будет оберегать.

Нервное напряжение спало, и губы Уита скривились в улыбке.

– Тебе известно, что ты выглядишь очень сексапильной, когда проявляешь силу и напористость?

– Ты заслуживаешь презрения.

Уит медленно с угрожающим выражением лица двинулся к Аннабел. Она заставила себя оставаться на месте. Когда он приблизился к ней вплотную, вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.

– Ну и каков Кортес как любовник? – спросил Уит, стоя так близко от нее, что она ощущала его дыхание, смешанное с выпитым за ужином вином. – Как он это делает? Грубо? Обычно такие типы, как он, предпочитают грубость. Он проделывал с тобой грязные штучки? Тебе это понравилось? Готов поспорить, что понравилось. Или нет?

Аннабел дала ему пощечину. Без подготовки, чисто рефлекторно.

Ахнув, Уит приложил ладонь к покрасневшей щеке и уставился на Аннабел, явно ошеломленный ее поступком. Взвинченный, с выпученными глазами, он стоял, поглаживая щеку.

– Злая сучка! Теперь, когда я знаю, что ты любишь грубые игры…

– Ты будешь держаться от меня подальше, иначе пожалеешь.

– А что ты сделаешь, если не буду? Натравишь на меня Кортеса? – съязвил он.

Аннабел улыбнулась и, решив добить его, заявила:

– Пожалуй, я расскажу Куинну о твоих сексуальных домогательствах. Хочешь узнать, что он с тобой сделает?

Аннабел повернулась и вышла из большой гостиной, а Уит с открытым ртом и вытаращенными глазами так и остался стоять на месте.

Только оказавшись в приготовленной для нее спальне и закрыв дверь на ключ, Аннабел почувствовала себя в безопасности. Прислонившись спиной к двери, она судорожно глотала воздух и никак не могла отдышаться. Аннабел понимала, что Уита давно уже следовало отправить в тюрьму как извращенца и полового садиста, но влияние Вандерлеев и деньги оберегали его. Ведь и она тоже хранила в тайне его мерзкие деяния. Ради дяди Луиса. Чтобы не опорочить имя Вандерлеев. Да еще потому, что Лулу умоляла ее никогда никому об этом не рассказывать. Но как долго сможет она хранить столь неприглядную правду?


Выражение соболезнований по поводу смерти Лулу стало грандиозным событием. Вандерлей-Холл почтили своим присутствием все представители высших слоев общества. Дядя Луис несколько раз повторил Аннабел, как он благодарен ей за то, что она организовала все по высшему разряду. Поскольку вечер заканчивался и огромная толпа рассеялась, Аннабел занялась поиском своей тети и обнаружила ее в столовой с небольшой тарелкой вареных креветок в руке.

– Дядя Луис хорошо держался, правда?

– Сиделка так накачала его лекарствами, что он едва ли сознавал, где находится, – ответила Пердита, погружая креветку в соус. – Но это и к лучшему. Бог знает, как он иначе прошел бы через все это. Я думала, у меня сердце не выдержит, когда он склонился к Лулу в прощальном поцелуе. – Она положила в рот облитую соусом креветку.

– Было бы правильнее, чтобы мистер Тарбервилл отвез ее сегодня назад в похоронное бюро. Но дядя Луис строжайшим образом распорядился оставить Лулу здесь до завтрашней заупокойной службы.

– Может, тебе все же стоит нарушить его распоряжение? Ведь если оставить Лулу здесь, он захочет снова увидеть ее… еще раз попрощаться с ней.

Аннабел вздохнула:

– О Господи, скорее бы это все закончилось.

Пердита поставила тарелку на ближайший стол и обняла Аннабел.

– Знаю, от меня было мало помощи. Разве это правильно, что ты везешь весь воз на себе? Этот презренный Уит должен был бы помогать тебе.

– Я не хочу, чтобы Уит даже приближался ко мне, – не задумываясь, отреагировала Аннабел.

Пердита внимательно посмотрела на нее:

– Неужели этот подонок снова сделал что-то…

– Ш-ш… – призвала тетю к молчанию Аннабел, поскольку в столовую вошли несколько работников поставляющей провизию фирмы.

– Мисс Вандерлей, уже можно убрать все это? – спросила Джоанна Макинтайр, поставщик провизии из Джексона, к услугам которой всегда прибегали семейства Вандерлей и Остин.

– Да, конечно. Почти все уже ушли.

– Почему бы нам с тобой не пойти и не попрощаться с последними визитерами? Проводим их и поднимемся наверх. Переоденемся и поговорим, хорошо?

Аннабел кивнула. Тетя была единственным человеком, кому она доверяла свои тайны. Только тетя Пердита знала, что Уит однажды пытался изнасиловать ее.

– Да, мне очень нужно поговорить, – пробормотала Аннабел. – С кем-то надежным, кто выслушает меня и посоветует, как поступить.

Пердита обняла Аннабел за талию и вывела из столовой. В дверях она остановилась и повернулась к Джоанне Макинтайр:

– Приготовьте две тарелки с разнообразными закусками и через двадцать минут пришлите их вместе с бутылкой вина наверх в комнату мисс Аннабел.

– Хорошо, мэм, – ответила Джоанна.

– Мне кажется, я не смогу съесть ни кусочка. Совершенно пропал аппетит, – пожаловалась Аннабел.

– Глупости. Хорошая еда и заслуживающая доверия наперсница – это именно то, что тебе нужно.

Пердита подмигнула, и Аннабел не смогла сдержать улыбку. Она с признательностью обняла тетю:

– Ты себе представить не можешь, как я рада, что ты здесь.


Я должен быть очень осторожным. Достаточно закрыть дверь на ключ и выключить свет, чтобы никому и в голову не пришло меня беспокоить. Если бы узнали, они не поняли бы. Иногда я и сам не понимаю, почему я делаю это.

Но я не сумасшедший. Я пытался объяснить ей, но она не слушала. Она сама виновата. Это все ее вина.

Мне жаль, мама. Мне так жаль.

Но почему мне должно быть жаль? Я не должен оправдываться перед ней. Она была не права, считая меня плохим мальчишкой. Больше так не будет. Мне никогда больше не придется просить пощады. Теперь вся власть у меня. Власть над жизнью и смертью.

Ты очень гордилась бы мной, мама. Я увожу их от их страданий, совсем как тебя. Я убиваю их нежно. Ласково. Без боли. Для них намного лучше умереть, чем страдать, как это было с тобой в течение многих лет. Разве ты не говорила, что тебе лучше умереть, чем жить в таких мучениях?

Мои глаза привыкли к темноте, но свет луны слишком слабый. Если я достану ящичек, то, чтобы взглянуть на свои сувениры, мне придется воспользоваться фонариком. Но нужно будет вести себя очень тихо. Я не хочу, чтобы кто-нибудь, проходя мимо моей комнаты, понял, что я еще не сплю.

Может, не стоит доставать ящичек из укромного места, в которое я его припрятал? Ведь прошло всего три дня с тех пор, как я заглядывал в него, когда пополнял свою коллекцию очередным экземпляром.

«Но ты же хочешь посмотреть на них опять? Ты же знаешь, что хочешь, – сказал навязчивый внутренний голос. – В конце концов, поэтому ты и таскаешь этот ящичек с собой, правда? Ты не расстаешься с ним, чтобы можно было посмотреть в любое время, когда захочешь».

Да. Да, конечно. Я могу делать все, что мне захочется. Никто не скажет мне, что я не могу достать ящичек из потайного места, открыть и взглянуть на его содержимое.

Вот так. Иди и возьми большую сумку, потом отстегни клапан на днище.

Это так просто. Большая сумка лежит на полу возле телевизора. Там, где я оставил ее.

Подними ее.

Да, подниму.

Положи на кровать.

Кладу.

Отстегни клапан на днище.

Мне нужен фонарик.

Ты оставил фонарик у телевизора. Протяни руку и возьми его.

Да, конечно.

Только посмотри на эти маленькие стеклянные бутылочки, сияющие желто-белым светом. Их пять. Они стоят в ряд, бок о бок, и они прекрасны.

Мои сувениры.

После того, что я сделал с мамой и с теми другими женщинами, убив их самым мягким способом и избавив от мучений, я заслужил маленький подарок, не так ли? Что-то на память о них.

Я дожидаюсь, когда они умрут и не будут чувствовать боли, прежде чем беру свой приз. Я ни за что не хотел бы причинить кому-то боль, потому что знаю, как это страшно, когда больно. Нехорошо причинять боль.

Что это за звук? Кто-то стоит за дверью?

Нужно убрать мои призы. Я не могу позволить еще кому-то увидеть их. Никто не поймет. Я должен немедленно спрятать их!


Пердита Остин в ярко-бирюзовом восточном халате на плотной шерстяной подкладке лежала в шезлонге в спальне Аннабел. Несмотря на отсутствие макияжа, Пердита и сейчас выглядела моложе своих лет. Никто не дал бы ей больше сорока пяти, хотя Аннабел прекрасно знала, что ее тете уже пятьдесят семь.

В правой руке Пердиты был хрустальный бокал с вином, а на коленях пристроилась тарелка с деликатесами.

– Если ты не съешь хотя бы половину того, что лежит на твоей тарелке, я очень рассержусь на тебя, Анни Белли.[3]

Сидевшая у античного столика перед окном Аннабел рассмеялась:

– Уже много лет ты не называла меня Анни Белли.

– О, моя девочка, ты мне как родная дочь, а я почти не общалась с тобой после того, как скончался Кристофер. – Пердита грустно покачала головой. – Я полагала, что теперь, когда он умер, ты слишком занята, чтобы нуждаться во мне. Окунулась в новую жизнь, заводишь любовные связи. Но видимо, я ошибалась, да? У тебя никого не было с тех пор, как умер Кристофер?

– Не было.

– Почему же? – Пердита положила в рот облитую шоколадом клубнику.

Аннабел пожала плечами:

– Никто не встретился.

Пердита задумчиво посмотрела на нее:

– Это ерунда. На свете полно замечательных мужчин. – Прищурившись, Пердита внимательно разглядывала Аннабел. – Надеюсь, тот отвратительный инцидент с Уитом не отвратил тебя от мужчин?

– Нет. Конечно, нет.

– И все-таки надо было тогда вызвать полицию, пусть бы арестовали негодяя. У меня кровь стынет в жилах, едва только представлю себе, что могло произойти, если бы он не был пьян и тебе не удалось бы вырубить его той мраморной статуэткой. – Пердита поцокала языком. – Чертовски жалко эту хорошенькую статуэтку. Я привезла тебе ее из Венеции.

– Раскрыть правду об Уите значило бы убить дядю Луиса.

– Но если он когда-нибудь еще раз попытается проделать то же самое, я лично ножом отрежу ему член.

Аннабел улыбнулась:

– Не думаю, что это потребуется. Я и сама отлично справляюсь с Уитом. Он еще несколько раз подкатывался ко мне после той ночи, но никогда не переходил от слов к делу. Я думаю, что после того удара статуэткой по голове он немного побаивается меня.

Пердита хихикнула:

– Мне нравится думать, что Уит боится тебя.

Из сумочки Аннабел зазвучала музыка Моцарта, на которую она запрограммировала свой мобильник.

– Это твой телефон? – спросила Пердита.

– Мой сотовый. – Аннабел поспешила к прикроватной тумбочке, где оставила свою сумочку. Открыв ее, она достала и раскрыла телефон. Вряд ли это деловой звонок. Не в десять же вечера накануне похорон Лулу.

– Алло.

– Аннабел?

Ее сердце замерло, когда она узнала голос звонившего.

– Да.

– Возможно, ты не станешь говорить со мной, но я должен был позвонить, – сказал Куинн Кортес. – Если хочешь, чтобы я положил трубку, я сделаю это.

– Нет, не надо. Все в порядке. Правда. – Аннабел бросила взгляд на тетю Пердиту, которая следила за ней ястребиным взором.

– Я беспокоился о тебе. В других обстоятельствах я обязательно был бы завтра рядом с тобой.

– Я хотела бы… я тоже хотела бы этого.

– Как ты там? Скажи правду.

– Со мной все в порядке.

– По твоему голосу этого не скажешь.

Как мог этот человек, который едва ее знает, со встречи с которым не прошло и недели, определить по звуку ее голоса, что она держится из последних сил, с трудом носит маску мужественности и контролирует свои эмоции?

– Ты очень проницателен.

– Аннабел… милая…

– Спасибо тебе за заботу, но со мной будет все в порядке. Со мной здесь моя тетя Пердита Остин, так что я не буду одна на похоронах Лулу.

– Я рад, что есть кто-то, кто сможет поддержать тебя.

– А как там у вас? – спросила Аннабел, не желая, чтобы разговор прервался. Звук голоса Куинна удивительным образом успокаивал ее.

– Здесь почти ничего не изменилось. От Гриффина нет ничего нового. И полиция от меня отстала, по крайней мере на какое-то время.

– Значит, у полиции нет никаких новых ключей к расследованию и никаких других подозреваемых?

– Ни новых ключей, ни новых подозреваемых. Только я. Аннабел вздохнула:

– Я… мне нужно идти…

– Я скучаю по тебе.

У нее перехватило горло. «О, Куинн. Я тоже скучаю по тебе».

– Спасибо за то, что позвонил.

– Аннабел…

Она нажала кнопку отключения и, сложив мобильник, бросила его на кровать. Что бы ни сказал Куинн, основные факты остаются неизменными. Первое: он подозревается в убийстве Лулу. И второе: она не должна доверять ему, как бы ей этого ни хотелось.

– Дорогая, кто это был? – спросила Пердита.

– Один друг.

Изогнув вопросительной дугой бровь, Пердита разглядывала Аннабел.

– У тебя порозовели щеки, и ты выглядишь как женщина, говорившая со своим любовником. Кто это был? И не ври мне. Я всегда, еще с тех времен, когда ты была маленькой девочкой, могла определить, когда ты врешь.

– Это был Куинн Кортес.

– Тот, кого подозревают в убийстве Лулу?

– Он не убивал Лулу.

Пердита принялась размышлять вслух:

– Ты встретилась с ним в Мемфисе после смерти Лулу, верно?

Аннабел кивнула.

– Как давно ты его знаешь? Всего пять или шесть дней?

– Да.

– О, моя дорогая девочка, ты влюбилась в него!

– Нет, я… – Слезы затуманили ее глаза. – Я не знаю. Может быть…

– О, моя…

– Из этого ничего не выйдет. Мы больше не увидимся.

– А вот в этом ты ошибаешься, Анни Белли. У тебя могут быть самые благие намерения, но закончится все тем, что ты не сможешь избегать его. Я знаю, что значит любить человека, которого не хочешь любить, человека, от которого одни неприятности. Мне остается только молиться, чтобы он не разбил твое сердце.

Глава 19

Утро пятницы было теплым и ясным. В ярко-синем небе ни облачка. Радостно щебетали пичуги, а вдоль выложенной кирпичом извилистой дорожки, ведущей к портику фасада Вандерлей-Холла, в лучах утреннего солнца поблескивали росинками желтые нарциссы. Аннабел открыла застекленные створки балконной двери и ступила наружу, чтобы лучше разглядеть начало этого важного дня – дня, когда Луиза Маргарет Вандерлей упокоится рядом с несколькими поколениями ее предков на частном семейном кладбище. Но погребение начнется только после рвущей сердце долгой заупокойной службы в остинвиллской пресвитерианской церкви на Хай-стрит.

Сегодняшний день, наверное, станет днем воспоминаний о хороших временах, счастливых моментах в жизни Лулу. Дядя Луис попросил Аннабел сказать панегирик. Она знала, что он попросит, боялась, что попросит, но после смерти отца смирилась с тем фактом, что ей выпало играть роль хранителя традиций семьи Вандерлей, которую прежде выполнял ее отец.

Вчера вечером, после того как тетя Пердита ушла к себе, Аннабел еще долго работала над составлением панегирика. Она надеялась, что подобрала справедливые слова о Луизе Вандерлей; о том, кем мог бы стать этот красивый ребенок с огромными глазами, стремившийся объять необъятное. Такую Лулу Аннабел помнила очень хорошо. Такую Лулу Аннабел любила.

Глядя на огромную лужайку усадьбы Вандерлей-Холл, которую поддерживала в идеальном порядке целая бригада садовников, Аннабел вспоминала свое детство, значительную часть которого провела здесь, в родовом поместье. Лулу была младше, но обычно они играли вместе. Это было время, когда Аннабел любила Лулу, как свою родную сестру. Днем они резвились в пруду на заднем дворе, а теплыми вечерами ловили светлячков. Хотя кожа у обеих была белая, Лулу загорала до черноты, а Аннабел часто обгорала до пузырей. Они любили играть в прятки и находили множество укромных местечек на территории поместья, где можно было надежно спрятаться. Всегда счастливые. Всегда в безопасности. Или Аннабел так только казалось?

Почему Лулу не рассказала, что с ней происходит? Если бы она обратилась к дяде Луису, тете Мета Энн или к родителям Аннабел! Или пришла бы к Аннабел и поделилась с ней. Но она хранила свою ужасную тайну, жила с ней, терпела это и позволила превратить себя из чудного, невинного ребенка в лишенное моральных принципов неистовое существо.

Если бы только у Лулу все сложилось иначе. Если бы только…

Слишком поздно для «если бы только». ДляЛулу не наступит завтра. Во всяком случае, не здесь, не в этом мире.

Держась за кованые перила, Аннабел вдыхала свежий весенний воздух и радовалась тому, что живет, как может радоваться жизни только тот, кто недавно потерял любимого человека. Смерть члена семьи напомнила ей о бренности и скоротечности жизни.

Из состояния задумчивости ее вывел телефонный звонок. Аннабел поняла, что это ее сотовый телефон. Неужели опять Куинн? Оставив двери на балкон распахнутыми, она бросилась в спальню, к прикроватной тумбочке, где лежал ее мобильник. Схватила телефон, раскрыла его и затаила дыхание.

– Алло.

– Аннабел?

Это был Куинн.

– Как у тебя настроение с утра? – спросил он.

– Хочется плакать. Нервничаю. Трушу перед чтением панегирика Лулу.

– Все будет в порядке. Ты скажешь очень правильные слова.

– Думаешь?

– Ты скажешь, каким чудесным человеком была Лулу, как ты ее любила, как близки вы с ней были в детстве. – Куинн замолчал, ожидая ответа Аннабел, но она тоже молчала, и он продолжил: – Лулу стремилась получить от жизни как можно больше впечатлений. Она хотела испробовать все, она любила рисковать.

– Ты же знаешь, что это лишь одна из ее сторон.

– Нет, к сожалению, не знаю. Мы не были настолько близки. Редко говорили о нашей личной жизни, детстве, семьях.

– Странно слышать, что вы не были настолько близки, когда вы были любовниками. Большей близости я себе и не представляю.

После длинной паузы Куинн сказал:

– Мы с Лулу занимались сексом. Это не любовь. Мы не любили друг друга. А секс не всегда сближает.

«А ты любил когда-нибудь?» – хотелось спросить Аннабел, но она не спросила.

– Я понимаю.

– Правда?

– Да.

– Если бы мы с тобой занимались сексом, близость была бы, – сказал он приглушенным низким голосом. Чарующим голосом.

По телу Аннабел прокатилась волна чувственного жара.

– Пожалуйста, не надо…

– Мне извиниться за то, что я хочу тебя?

– Нет. Но я не могу… мы не можем. Ты сам сказал, что хочешь меня так, как хотел бесчисленное множество других женщин.

– Я солгал. Ни одну женщину я не хотел так, как хочу тебя. Глухие удары бешено колотившегося сердца отдавались у Аннабел в ушах. Мышцы ее живота напряглись.

– Ты сказал, что не станешь разбивать мне сердце.

«Отрицай и это, – мысленно молила его она. – Скажи, что никогда не причинишь мне боль, никогда не разобьешь мое сердце. Поклянись, что я могу доверять тебе». Он молчал.

– Куинн!

– После похорон, когда ты сделаешь все, что нужно, возвращайся в Мемфис.

– Я подумаю, но сейчас мне нужно идти.

– Я буду думать о тебе сегодня.

«И я буду думать о тебе и желать, чтобы ты оказался здесь».

– Прощай, Куинн. – Аннабел отключила телефон, боясь, что скажет что-нибудь такое, о чем потом будет жалеть, даст обещание, которого не следовало бы давать.

Свет послеполуденного солнца, теплый и чистый, мерцал на белом гробу и сверкал на его позолоченной отделке. Легкий весенний ветерок овевал верхушки деревьев и ласкал кожу. Запах свежевыкопанной земли, горкой возвышавшейся на противоположном конце могилы, смешивался с ароматом свежескошенной травы. В конце своей короткой речи пресвитерианский священник, доктор Портер, процитировал Священное Писание, Аннабел взглянула на сидевшего справа от нее дядю Луиса. Он выглядел очень старым, очень усталым и невыносимо скорбным. Уит стоял позади отца и бережно держал его за плечи. Он вел себя, как подобает хорошему сыну, проявляя заботу о слабом здоровье и расстроенном эмоциональном состоянии отца. Несмотря на презрительное отношение к кузену, Аннабел не могла не признать, что сегодня он вел себя так, как надо, а не так, как всегда. Но ведь она тоже изменила себе, когда говорила панегирик Лулу. У дяди Луиса выросли плохие дети, судьба дочери была предрешена действиями сына. Лулу можно было простить. Уита нельзя.

Когда доктор Портер закончил молитву, волынщик сыграл «Удивительную благодать», и собравшаяся на церемонию толпа начала расходиться. В погребальной службе предстояло участвовать только членам семьи и близким друзьям. И только они вернутся потом в дом, чтобы разделить общую скорбь.

Перед началом скорбной церемонии Аннабел заметила в толпе снаружи сержанта Джорджа и подошла к нему, чтобы поблагодарить за то, что он приехал из Мемфиса на похороны. Он был преисполнен сочувствия и участия, предлагал сделать для нее все, что в его силах. Неожиданно для себя Аннабел пригласила его на погребение. Нельзя сказать, что она на самом деле хотела, чтобы Чад Джордж был сегодня с ней, но он был рядом, такой доступный и сговорчивый. Тогда как человек, который ей действительно был нужен – и сейчас, и вообще, – при всем его желании не мог быть с ней.

Поднявшись, Аннабел помогла Уиту поставить на ноги дядю Луиса. Они отвели его к лимузину и усадили на заднее сиденье. Затем Аннабел повернулась к Чаду, стоявшему в стороне ото всех и, по-видимому, поджидавшему ее.

– Пойдемте со мной, – сказала она.

– Вы уверены, что хотите, чтобы я там присутствовал?

– Уверена. Иначе я не пригласила бы вас. – Она протянула ему руку.

Чад мягко пожал ее руку.

– Вы ведь знаете, Аннабел, я все сделал бы для вас. Все, что угодно.

Она улыбнулась ему:

– Будьте сегодня моим другом. Моим заботливым, надежным другом.

– Почту за честь.

Когда они подошли к ее «кадиллаку», Чад предложил отвезти ее, и она охотно бросила ему ключи. Приятно было передоверить кому-то другому даже такую незначительную работу. Тому, на кого она безоговорочно могла рассчитывать.

Чад относился к тому типу мужчин, который должен был бы нравиться Аннабел. Он чем-то напоминал ей Криса. Пожалуй, он слишком красив для мужчины, однако это не помешало ему быть настоящим мужчиной. К тому же Чад был полицейским детективом, племянником конгрессмена. Видимо, из хорошей семьи. Не богатой, по меркам Вандерлеев, но респектабельной. Она могла доверять Чаду. Он не стал бы ей лгать. И не разбил бы сердце, если бы она вступила с ним в связь.

«Он не разбил бы твое сердце, потому что ты не любишь его. Он тебе нравится. Ты с уважением относишься к его профессии. И тебе хотелось бы испытывать к нему те же чувства, что к Куинну. Но ты не испытываешь таких чувств».

«Нет, не испытываю, но, может быть, все-таки испытаю?»


Обслужив сначала гостей, Сандерс подал бокал бурбона Гриффину, и мужчины отвлеклись на напитки. Куинн сделал несколько круговых движений рукой до образования водоворота в бокале, поднес его к губам и сделал глоток. Превосходно. Другого от Гриффина Пауэлла он и не ждал. Пауэлл обладал естественным, не выставляемым напоказ, своеобразным стилем, тогда как у Куинна то был всего лишь внешний, наносной лоск. Куинн не был знатоком хороших вин или прославленных крепких напитков. Когда ему хотелось почувствовать опьянение, он накачивался пивом, однако всем напиткам предпочитал чай со льдом. Может быть, пример матери, которая присосалась к бутылке с виски, когда он был еще мальчишкой, и впоследствии окончательно спилась, настроил его против спиртного еще в раннем возрасте.

– Я заказал ужин в номер, – сказал Гриффин. – Если не возражаете, к нам присоединится Сандерс.

– Я не против, – сказал Куинн. Интуитивно он чувствовал, что между Пауэллом и Сандерсом существует более сложная связь, чем взаимоотношения работодателя и служащего.

– Конечно, – добавил Джадд Уокер.

– Но прежде чем приняться за еду, обсудим дела. – Гриффин поставил на стол бокал с бурбоном и взял стандартный лист бумаги. – Сегодня я получил информацию, которая подтверждает мою теорию: кто-то убивает любовниц Куинна.

У Куинна свело живот.

– Только, пожалуйста, не говорите, что убита еще одна моя бывшая любовница.

– Вы помните Карлу Милликан? – спросил Гриффин.

– Да. Она – дизайнер по интерьерам. Мы встретились поздним летом на вечеринке, организованной нашим общим другом, квартиру которого она декорировала.

– Вы знали, что Карла была убита четыре месяца назад?

Куинну стало нехорошо. Застучало в висках.

– Нет, понятия не имел.

– Между вами были близкие отношения? – Гриффин сфокусировал внимание на глазах Куинна.

«Что он пытается там вычитать? Определяет, можно ли мне верить? Или выискивает признаки того, что я не стану врать ему?»

– Если бы Карлу убили в Хьюстоне, я узнал бы об этом из газет, а я не помню…

– За два месяца до своей гибели она переехала в Даллас.

– Ее убийцу поймали? – спросил Джадд. Гриффин помотал головой.

– А способ ее убийства был тот же, что и у убийцы Лулу Вандерлей и Кендал Уэллс? – спросил Джадд.

– Да. Карла была задушена. И у нее был отрезан указательный палец правой руки.

– Проклятие! – Куинн поставил бокал на кофейный столик и встал. – Ничего не понимаю. – Вдруг, что-то вспомнив, он встрепенулся. – Я был в Далласе четыре месяца назад. Совсем недолго. Слетал на один день и сразу же вернулся в Хьюстон.

– Вы прилетели в Даллас двадцатого ноября и улетели в Хьюстон двадцать первого, – сказал Гриффин. – Вы были приглашены в качестве консультанта. Старый приятель по юридическому факультету собирался раскрутить крупное дело и хотел использовать ваши мозги.

– Сейчас вы скажете, что Карла была убита двадцатого ноября.

– Вот именно. Она была убита в то время, когда вы были в Далласе. Можете вспомнить, что вы тогда делали между десятью вечера и часом ночи?

– Спал в своем гостиничном номере.

– Кто-нибудь может подтвердить это? – одновременно спросили Джадд и Гриффин.

– Нет, черт возьми! Как я могу доказать это, если я был один?

– Кто-то очень старается подставить вас, – сказал Джадд. – Если только вы не Джекил и Хайд и, убивая этих женщин, одна часть вашего «я» не знает, что делает другая.

– Не стоит шутить по этому поводу, – одернул Куинн своего адвоката.

«Боже, был ли у меня один из тех приступов затмения, когда я находился в Далласе? Думай, черт возьми, думай. Попытайся вспомнить. Первый странный приступ сна случился в Новом Орлеане около года назад. А в Далласе? Да. О Господи, да, в Далласе был второй. И оба раза были убиты женщины. Точно так же, как здесь, в Мемфисе, когда убили Лулу и Кендал. Возможно ли, чтобы это я убил всех этих женщин? Нет. Я не убийца. И у меня не было причин убивать ни Джой, ни Карлу, ни Лулу, ни Кендал».

– Четыре женщины, с которыми у вас была связь, мертвы, – сказал Гриффин. – Все они задушены, и у каждой на правой руке отрезан указательный палец. Здесь действует серийный убийца.

– Серийный убийца, который как-то связан с Куинном, – добавил Джадд.

Куинна все больше охватывала злость, заслоняя чувство вины. Ярость рвалась наружу. Он ходил взад и вперед по комнате, и адреналин заставлял его накручивать все новые круги. Ему хотелось наброситься на кого-то, что-нибудь разломать.

– Постарайтесь дышать глубже и успокойтесь, – посоветовал Гриффин. – Вы хотели бы выпустить пар, но это не поможет.

– Кто-то убил четырех моих любовниц, каждый раз подстраивая все так, чтобы подозрение пало на меня. Как я могу, черт побери, успокоиться? Четыре женщины погибли из-за меня.

– Гриффин прав. Вам нужно обуздать свой нрав, иначе сами же пострадаете от этого, – заметил Джадд, и его спокойная и по-адвокатски сдержанная манера вести себя еще больше разъярила Куинна.

– Не ваша вина, что какой-то псих выбрал мишенью женщин, с которыми у вас была связь. Но кто бы ни убил этих женщин, он, по-видимому, не хочет вашей смерти, по крайней мере пока. Ему надо, чтобы вы страдали, – сказал Куинну Гриффин. – Он хочет, чтобы вы разгадали его план, почувствовали свою вину и мучились угрызениями совести.

– При этом ему пришлось здорово потрудиться, чтобы удостовериться, что у вас нет алиби на все те случаи, когда совершались убийства, – добавил Джадд.

«А что, если он еще и здорово постарался, чтобы я наверняка отключался и не имел алиби на те пару часов, когда совершались убийства? Возможно, мои специфические сонные приступы специально кем-то организованы. Но кем? И как?»

Единственными достаточно близкими людьми, которые могли бы незаметно подсыпать ему какой-нибудь транквилизатор, были Марси, Эрон и Джейс. Три человека, которым он всецело доверял. Но они не были с ним ни в Новом Орлеане, ни в Далласе. Или кто-то из них последовал за ним? Нет, Господи, нет!

– Надеюсь, вы понимаете, что я должен проинформировать Аннабел Вандерлей? – сказал Гриффин.

– Да, я знаю. Нужно сказать Аннабел и сообщить в полицию.

– Однако полицейские могут расценить это как свидетельство того, что вы и есть серийный убийца. И все же для вас будет лучше, если мы скажем им, прежде чем они сами обнаружат факты, касающиеся Джой Эллис и Карлы Милликан.

– А вы считаете, что это реально? – спросил Куинн. Гриффин кивнул.

– Джим Нортон – чертовски хороший детектив. По-моему, он будет копать до тех пор, пока не найдет все, что можно, о вас и о любом другом, кого подозревает как возможного убийцу Лулу Вандерлей.

– Да, наверное, вы правы. – Куинн сделал пару глубоких вдохов, как советовал Гриффин, и добавил: – Я хотел бы поговорить с Джаддом наедине. Вы не против?

Гриффин покачал головой:

– Обмен информацией между клиентом и адвокатом?

– Да.

Гриффин без лишних разговоров покинул гостиную. Как только за ним закрылась дверь спальни, Куинн сел напротив Джадда Уокера и внимательно посмотрел ему в глаза.

– Почти год назад, когда я был в Новом Орлеане, со мной случился странный приступ безудержной сонливости. В то время я не обратил на это особого внимания. Подумал, что непривычно много выпил и несколько переутомился, проведя ночь с некой леди. С Джой Эллис. Я помню, что меня потянуло в сон внезапно. Я глубоко заснул в своем номере в гостинице и проснулся через пару часов с головной болью. Я успел забыть об этом, когда через несколько месяцев повторилось то же самое. В Далласе. В ту самую ночь, когда, как сказал Гриффин, убили Карлу.

– Позвольте мне отгадать, что было дальше, – сказал Джадд. – У вас были такие же приступы сонливости в тот вечер, когда убили Лулу, и тогда, когда была убита Кендал.

– Да. На пути из Нашвилла в тот вечер, когда погибла Лулу, мне пришлось на какое-то время остановиться. И так же произошло в прошлый понедельник, когда я ехал к Кендал. Я съехал с автострады и заснул.

– Почему вы не обратились к врачу по поводу этих странных приступов?

– Дело в том, что до недавнего времени у меня было всего два приступа. И произошли они с интервалом в несколько месяцев. Когда же еще два случились уже здесь, в Мемфисе, я начал думать, что, возможно, нездоров, и решил по возвращении в Хьюстон обратиться к врачу.

– Вы ведь прекрасно себе представляете, как полиция может интерпретировать эту информацию.

– Они посчитают, что я сумасшедший, который, полагая, будто он спал, на самом деле в это время убивал своих любовниц. И решат, что всех их задушил я.

– Возможно ли, что их действительно убили вы? – спросил Джадд.

– Нет! Нет, я не мог. У меня не было причин убивать их.

Глава 20

Джим Нортон посмотрел на разложенные на столе папки, содержащие информацию о двух убийствах, по которым в настоящее время работало полицейское управление. Предполагалось, что оба преступления связаны между собой и скорее всего были совершены одним и тем же человеком, и на Джима как на старшего детектива, ведущего оба этих дела, давил тяжелый груз ответственности. В то время как Чад уехал, чтобы попытаться заслужить благосклонность Аннабел Вандерлей, Джим оставался на работе. Когда утром Чад сказал ему, что уезжает в штат Миссисипи на похороны Лулу, Джиму очень хотелось спросить зачем. Но он знал зачем. Этот самонадеянный парень думал, что у него все еще есть шанс соблазнить мисс Вандерлей. Но Джим решил, что попытка вправить мозги партнеру вряд ли что-то даст. Аннабел сама в конце концов поставит его на место, это только вопрос времени. Возможно, Чад рассчитывал на то, что, когда Кортеса арестуют за убийства Лулу и Кендал, Аннабел понадобится плечо, чтобы выплакаться. Он надеялся на результаты анализа ДНК, которые должны были доказать, что отцом ребенка Лулу является Кортес.

Джим снова прочитал полученные менее часа назад результаты ДНК-анализа, чтобы убедиться, что при первом чтении он не ошибся. Сукин сын! По роду своей работы Джим встречал самых разных подонков, живущих на этой земле, и ему казалось, что его уже мало чем можно удивить. И тем не менее от некоторых вещей его все еще тошнило. Например, таких, как эти результаты анализа.

Он подождет, пока вернется Чад, и поделится с ним этой информацией. Вот уж Чад разозлится. А может, стоит сказать ему, что результаты будут готовы только завтра утром, ведь уже седьмой час, и раньше утра все равно не удастся собрать основных фигурантов.

– Собираешься сидеть здесь всю ночь, Нортон? – спросил такой же старый профессионал, как и он, лейтенант Эд Палмер, который, натягивая куртку, проходил мимо открытой двери кабинета Джима.

Джим помотал головой:

– Нет, уйду через несколько минут. Собираюсь поехать к бывшей жене на встречу с сынишкой. Он позвонил мне и пригласил на ужин.

– Будь осторожен, – предупредил Эд. – Когда бывшая жена начинает готовить для тебя, она хочет либо попросить об увеличении размера алиментов, либо помириться.

– Зная Мэри Ли, я бы сказал, что это наверняка первое. Да и сомневаюсь, чтобы она что-то приготовила. Скорее, заказала пиццу или какую-нибудь другую фигню на дом.

После ухода Эда Джим посидел еще несколько минут, размышляя о том, чего он ожидал от жизни и что получил. У него были старомодные взгляды на семейную жизнь, и он всегда мечтал о жене-хозяйке, какой была его мать. В его лексике не существовало слова «развод». Если бы все сложилось иначе… если бы Мэри Ли была другой… если бы он был другим.

«К черту, не вороши прошлое. Нечего изводить себя».

Джим поднял телефонную трубку и набрал номер сотового телефона Чада. Долго слушал протяжные гудки. Безрезультатно. Надо будет позвонить Чаду позже, по дороге к Мэри Ли.

– Привет, Нортон. – У его двери остановилась Сандра Холмс – одна из двух детективов-женщин в управлении. – Как дела?

При взгляде на Сандру первым делом в глаза бросалась ее пышная грудь. Так было и с Джимом. Но кроме пары сногсшибательных сисек, у Сандры были и другие достоинства. Она успешнее всех окончила Школу Джона Ди Холта и после восьми лет работы в управлении доказала всем, что является отличным полицейским.

– Идут, – ответил Джим. Он подумал, что неплохо бы пригласить Сандру куда-нибудь развлечься, однако у него не было уверенности, что она согласится. После того как три месяца назад Сандра развелась с мужем, каждый холостой полицейский и даже пара женатых сделали попытку пригласить ее на свидание. Она отказала всем. Даже Чаду.

Сандра протянула Джиму лист бумаги:

– Как ты и просил, я заполнила форму Программы классификации насильственных преступлений, введя туда информацию об убийствах Вандерлей и Уэллс, и получила вот такой ответ. Думаю, он тебя заинтересует.

Управление располагало специальной компьютерной программой, которая позволяла оформить запрос, соединявший запрашивающего с Программой классификации насильственных преступлений ФБР. Когда погибла Лулу, они не думали, что ее смерть могла быть связана с другими преступлениями, считая, что убийство совершено кем-то, кто лично знал Лулу. Но после убийства Кендал Уэллс расклад изменился. Хотя Чад и все в управлении по-прежнему считали виновным Куинна Кортеса, интуиция подсказывала Джиму, что убийцу нужно искать в другом месте.

Что, если обе женщины были задушены серийным убийцей? Кем-то, кто убивал раньше и будет убивать еще? В течение двух последних дней Джим обзвонил отделения ФБР близлежащих штатов, надеясь связать эти два убийства с другими преступлениями. Безуспешно. Ничего не обнаружилось ни в Алабаме, ни в Миссисипи, ни в Джорджии, ни в Арканзасе, ни в его родном штате – Теннесси. Предполагалось, что работу по Программе классификации насильственных преступлений сегодня проведет Чад, но поскольку он изображал из себя влюбленного идиота в Остинвилле, Джим попросил Сандру помочь ему. Теперь, после ознакомления с результатами ДНК-анализа утробного плода Лулу, он еще больше уверовал в то, что они имеют дело с серийным убийцей, а не с убийством в порыве страсти.

– Я очень тебе благодарен. – Джим взял из рук Сандры распечатанное электронное сообщение. Прочитав его, он издал тихий, протяжный свист.

– Обнаружились еще три трупа, способ убийства точно такой же, как и у нас, – прокомментировала полученную информацию Сандра.

Джим отметил полицейские управления и имена детективов, расследовавших убийства в каждом из трех случае.

– Одно в Луизиане почти год назад и два в Техасе – четыре месяца назад и… почти два года назад.

– Ведь Куинн Кортес из Техаса, не так ли? Одно из техасских убийств было совершено в Далласе, а другое в Бейтауне, который является практически пригородом Хьюстона, а именно там живет Кортес.

– Хм… – Джим прочитал имена трех жертв: Джой Эллис в Новом Орлеане, Карла Милликан в Далласе и Келли Флеминг в Бейтауне.

– Хочешь, я сегодня же свяжусь с каждым из этих управлений? – предложила Сандра.

– У тебя что, нет никаких других планов на вечер?

– На сегодня нет. Собиралась пойти домой, принять горячую ванну и залечь с хорошей книжкой. Но могу и остаться, чтобы сделать нужные звонки. Я дам им номер своего сотового телефона.

– Можешь дать им мой номер.

– Неужели тебе хочется, чтобы тебя отрывали от ужина с Кевином?

Джим удивленно посмотрел на Сандру, и она ответила улыбкой. У Сандры была приятная, открытая улыбка, хотя назвать ее красавицей было нельзя. Тем не менее ей нельзя было отказать и в явной привлекательности.

– Я слышала твой разговор с Эдом, – пояснила Сандра. – О том, что ты будешь ужинать с сыном и бывшей женой. Поэтому давай сделаем так – я обзвоню всех, дам им номер своего мобильника, а когда ты будешь возвращаться домой, заедешь ко мне, и я сообщу тебе все, что узнаю.

Должен ли он расценивать приглашение Сандры как нечто большее, чем помощь в получении информации?

– Это можно, – как бы со стороны услышал Джим свой ответ.

Сандра улыбнулась еще шире.

– Я живу на Юнион-авеню недалеко от центра в старом многоквартирном комплексе, который называется «Джорджиан-Вудс». – Она взяла ручку и стопку листков для записей со стола Джима, что-то написала и, оторвав верхний листок, вручила ему: – Мой адрес и номер телефона. Приезжай в любое время, даже очень поздно.

Джим вдруг ощутил жар во всем теле: от пересохшего рта до пульсировавшего члена.

– Да, понял. Значит, сегодня еще увидимся.

Когда Сандра ушла, он несколько минут сидел, выжидая, пока пройдет эрекция. Боже, да он совсем дошел, если у него встает от одной только мысли о возможном перепихе.

Перестав ощущать неудобство внизу живота, Джим встал, снял пиджак со спинки стула, надел его и покинул кабинет. Ладно, все по порядку. На первом месте для Джима всегда был его сын. Когда позвонил Кевин с приглашением к семи на ужин, Джим поинтересовался, спрашивал ли он у матери, прежде чем приглашать его.

«Это была ее идея, папа».

Как только Мэри Ли начинала хорошо относиться к нему – а приглашение на ужин можно было назвать хорошим отношением, – у Джима возникали разные подозрения. После развода Мэри Ли при каждом удобном случае старалась испортить ему жизнь, так что у нее должен был быть скрытый мотив, побудивший пригласить его на ужин и разрешить дополнительную встречу с Кевином.

«Не теряй бдительности, Нортон. Мэри Ли может вонзить тебе нож в спину тогда, когда ты менее всего ожидаешь этого».


Аннабел подвела Чада к двери и вышла с ним на веранду. В ясном небе мерцали яркие звезды, серп месяца выглядел кремово-желтым на чернильно-черном фоне. После захода солнца температура быстро понижалась, и черный шелковый костюм Аннабел был слабой защитой от вечерней прохлады.

– Не могу выразить, как я признательна вам за то, что вы приехали на похороны и остались после того, как все разъехались, – сказала Аннабел. Пусть Чад и не был тем, кого она хотела бы видеть рядом в этот скорбный день, тем не менее его им всем сам Бог послал. Даже дядя Луис был искренне рад встретиться с одним из детективов, расследующих убийство Лулу.

– Я рад, что смог хоть чем-то помочь. – Чад взял Аннабел за руку. – Аннабел, я надеюсь, вы знаете, как много вы значите для меня.

Она преодолела свой первый порыв – отдернуть руку – и одарила Чада натянутой улыбкой:

– Даже не знаю, что ответить на это. Мы встретились всего неделю назад, да и не при лучших обстоятельствах. Для нас неразумно было бы…

– Не говорите больше ничего. – Чад мягко сжал ее руку. – Я просто хотел, чтобы вы знали, что я чувствую. И я только надеюсь, что вы захотите ближе познакомиться со мной.

– Да, конечно.

Не отпуская ее руки, Чад притянул Аннабел к себе и неожиданно поцеловал в губы. Быстро, но отнюдь не робко. Пораженная его поступком, Аннабел онемела. С ее стороны было ошибкой увлекать его, настраивать на то, что между ними может быть что-то большее, чем дружба. Но как ему объяснить? Не могла же она ему сказать: «Вы мне нравитесь, Чад, но, по-моему, я самым непростительным образом влюбилась в Куинна Кортеса. Да, я знаю его всего неделю, да, я знаю, что он известный бабник и подозревается в убийстве Лулу. К тому же я уверена, что вы относились бы ко мне намного лучше, чем он. Но сердцу не прикажешь».

Внезапный звонок сотового телефона Чада заставил Аннабел вздрогнуть.

Чад откинул полу пиджака и вытащил мобильник из чехла на поясе.

– Извините за этот звонок. Большую часть дня телефон был отключен, я включил его совсем недавно. – Он нажал кнопку подключения и приложил телефон к уху: – Сержант Джордж слушает. Да, хорошо. Завтра утром. Конечно, я сообщу мисс Вандерлей. Да, я возвращаюсь в Мемфис сегодня же. Увидимся утром. – Чад спрятал телефон в чехол.

– О чем шла речь?

– Это Джим. Он сказал, что утром будут готовы результаты ДНК-анализа утробного плода Лулу.

– Так быстро?

– Я просил, чтобы сделали срочно.

– Вы думаете, что это ребенок Куинна Кортеса, не так ли?

– Да, думаю. А завтра мы будем знать наверняка. – Его взгляд горел желанием. – Я позвоню вам утром, как только смогу, и сообщу о результатах.

Аннабел кивнула:

– Спасибо.

Было похоже, что Чад намеревается повторить поцелуй, поэтому Аннабел отступила на несколько шагов назад, к прикрытой двери.

– Будьте осторожны за рулем. И еще раз спасибо вам за… за сегодняшний день.

– Берегите себя, Аннабел. И помните, что я от вас всего лишь на расстоянии телефонного звонка.

Она постояла на веранде и дождалась, чтобы Чад сел в машину, затем повернулась и вошла в дом. Там ее ждали тепло и тетя Перлита.

– Довольно интересный молодой человек, – сказала Пердита. – Он просто очарован тобой, моя дорогая.

– Чад мне нравится. Он хороший человек.

– И подходящий поклонник. – Усмехнувшись, Перлита взяла Аннабел под руку. – В задней гостиной нас ждет кофе.

– Мы будем одни? – спросила Аннабел.

– Да. По-моему, это замечательно. Могу тебе сообщить, что час назад Уит вышел через заднюю дверь, сел в машину и укатил. Во всяком случае, так мне сказал Хирам. Уит уже отыграл свое трагическое шоу для Луиса, остальных членов семьи и друзей, изображая мучительную скорбь по Лулу, а теперь рванул отсюда.

– Подольше бы он не возвращался.

Аннабел последовала по коридору за тетей в заднюю малую гостиную, которая в былые времена использовалась как дамская гостиная. Эта самая любимая Аннабел комната в доме была окрашена в светлые синие и зеленые тона и обставлена бесценной антикварной мебелью. Аннабел помнила, как когда-то этот дом был наполнен смехом и любовью. Теперь же в этих старинных стенах жила только печаль.

– Тебе нужно вернуться к себе, в свой дом, – сказала Пердита, наливая в чашку кофе из стоявшего на серебряном подносе серебряного кофейника. – Почему бы нам с утра не упаковать вещи и…

– Утром я поеду в Мемфис, – сказала Аннабел, принимая от тети чашку.

Пердита удивленно посмотрела на нее:

– Я думала, ты не собиралась возвращаться в Мемфис, во всяком случае, пока не разберешься в своих чувствах к этому Кортесу.

Аннабел села на один из стульев, окружавших чайный столик. Налив кофе и себе, Пердита устроилась напротив.

– Есть кое-что, о чем я не сказала дяде Луису, и вырвала у Уита обещание, что он тоже не скажет, – сказала Аннабел. – Понимаешь, Лулу была беременной. Примерно шесть недель.

Пердита открыла рот в молчаливом «ах-ха».

– Отец Куинн Кортес?

– Он считает, что нет. У Лулу были и другие любовники. У трех человек брали образцы ДНК для анализа. Чаду позвонили перед самым его отъездом и сообщили, что завтра утром будут готовы результаты.

– Тебе не нужно возвращаться в Мемфис только для этого. – Поднеся чашку к губам, Пердита посмотрела в глаза Аннабел и добавила: – Такая жалость, что ты не встретила мистера Кортеса при других обстоятельствах.

Опустив глаза, Аннабел вздохнула.

– Давай, давай. Называй меня дурой. Конечно, я и есть дура. Но я хочу быть там, с ним, когда станет известно, кто отец ребенка.

– О, моя бедная Аннабел. Жизнь порой жестоко шутит над нами, верно?


– Как идет расследование тех убийств? – спросила у Джима Мэри Ли. – Вы ведь не арестовали того важного адвоката из Техаса? Куинна Кортеса. Боже, у этого парня даже имя сексуальное.

– Нет, мы еще не проводили арестов. – Джим поднялся. – Пойду, пожалуй, пожелаю Кевину спокойной ночи и поеду.

Мэри Ли подошла к нему:

– Послушай, давай играть в открытую, ладно?

«Началось. Сейчас откроется причина, по которой она пригласила меня на ужин и позволила провести лишнее время с Кевином».

– Давай.

– Я знаю, что ты осведомлен о том, что у меня были дела с Чадом.

И это все? Из-за этого она пригласила его на ужин? Неужели Мэри Ли действительно не понимает, что ему наплевать? Да и беспокоило ли ее то, как он отреагирует, когда узнает?

– Да. И что?

– Тебя это не волнует? – Она придвинулась ближе, настолько близко, что ее грудь почти касалась его груди.

Было время, когда у него возникала эрекция, едва Мэри Ли входила в комнату.

– Почему это должно меня волновать?

Прижавшись к нему всем телом, она обняла его за шею.

– Ты что, ни капельки не ревнуешь? Почему бы тебе не остаться, а когда Кевин уснет…

– Я не могу. – Черт, его так и подмывало остаться. Какая-то часть его все еще хотела ее. Совершенно безмозглая часть. – У меня позднее свидание сегодня. – Он не лгал.

Мэри Ли часто и резко задышала, отчего у нее затрепетали ноздри. Значит, разозлилась.

– Это предложение действует только один раз, – сказала она. – Можешь принять или отвергнуть его, но знай, что больше я просить тебя не буду.

Будет. За годы, прошедшие после развода, она подкатывалась с этим предложением примерно раз в полгода, и он всегда отказывался, а она говорила, что это в последний раз.

– Эй, пап, я уже ложусь, – прокричал Кевин из коридора.

– Пойду пожелаю Кевину спокойной ночи. – Джим бросил быстрый взгляд на бывшую жену и вышел, оставив ее разбираться со своей злостью.

Когда же через десять минут он вышел из комнаты сына, Мэри Ли сидела перед телевизором и даже не повернула головы в ответ на его пожелание спокойной ночи.


Поднявшись к себе, Аннабел почти час пролежала в ванне, надеясь, что это поможет ей расслабиться. Но, оказавшись в постели, она не могла заснуть и лежала, созерцая высокий потолок и жалея, что не попросила у тети Пердиты какое-нибудь снотворное средство.

Ее тетя была ходячей аптекой: у нее всегда была с собой куча самых разных лекарств.

Может, стоит пойти и постучать в дверь тети? Но едва Аннабел откинула одеяло, чтобы встать с кровати, зазвонил телефон. Догадываясь, кто звонит, она схватила мобильник с тумбочки, раскрыла и поднесла к уху:

– Алло.

– С тобой все в порядке? – спросил Куинн.

– Теперь да, – честно ответила она.

– Тяжелый был день?

– Очень тяжелый.

– Думаю, ты уже знаешь, что у мемфисской полиции завтра утром будут результаты анализа ДНК.

– Да, я знаю, – сказала Аннабел.

– Тебе звонил Джим Нортон?

– Он позвонил сержанту Джорджу, а тот, в свою очередь, сказал мне об этом.

Молчание.

– Куинн?

– Чад Джордж присутствовал на похоронах Лулу? И он провел с тобой этот вечер?

– Да.

– Он неравнодушен к тебе, верно?

– Да, думаю, это так.

– А что ты к нему чувствуешь?

– Следовало бы сказать, что не твое дело, но… Он из тех, кого мои родители назвали бы подходящим молодым человеком.

– Он гораздо больше подходит тебе, чем я. С твоей стороны было бы глупостью отказаться от него ради меня.

«Скажи ему. Признай его правоту. Ты ведь не можешь и дальше лгать себе, зачем же лгать Куинну?»

– Ты ставишь меня в трудное положение.

Куинн сдержанно хохотнул.

– Да, пожалуй, я перестарался и слишком сузил для тебя рамки выбора.

– Куинн, утром я возвращаюсь в Мемфис. Я хочу быть там, когда ты узнаешь результаты анализа ДНК.

– Следовало бы сказать тебе, чтобы не приезжала, чтобы держалась как можно дальше от меня, но не могу сделать это. Видишь ли, милая, я эгоистичный метис. Мне хочется, чтобы ты хотела быть со мной.

– Увидимся утром, а потом… после полицейского управления пойдем куда-нибудь и поговорим. Я снова остановлюсь в «Пибоди», так что…

– Тебе нужно кое-что знать.

– Что? – У Аннабел екнуло сердце.

– Гриффин обнаружил, что еще одна моя знакомая, Карла Милликан, четыре месяца назад была убита в Далласе именно в тот день, когда я был там. Но клянусь тебе, Аннабел, я не убивал ее, как не убивал ни Лулу, ни Кендал, ни Джой Эллис.

Четвертая жертва. Убиты четыре любовницы Куинна. Эти убийства никак не могут быть совпадением.

– Ее… Карлу убили тем же способом, что и других?

– Она была задушена, и после смерти у нее был отрезан указательный палец правой руки. Гриффин и Джадд считают, что во всех случаях действовал психопат. Серийный убийца. И, судя по тому, что известно Гриффину на данный момент, первое убийство было совершено около года назад.

– Думаю, тебе надо рассказать об этом полиции.

– Возможно. Однако не исключено, что они решат, будто я убил всех четырех женщин, поскольку всегда оказывался там, где совершались эти преступления, и ни на один из четырех случаев у меня нет алиби.

– Но ты не убивал! Я знаю, не убивал. – Откуда у нее такая уверенность? Ведь то, что Куинн сводит ее с ума, вовсе не говорит о его невиновности.

– Я понимаю, что у тебя могут быть какие-то сомнения. Проклятие, если бы речь шла не обо мне, я и сам подумал бы, что виновен.

– Возможно, у меня в голове еще остались кое-какие сомнения, – призналась Аннабел. – Но в моем сердце их нет.

– Ах, Аннабел, милая. – В голосе Куинна слышалось неподдельное страдание. – Пожалуйста, пожалуйста, не позволяй мне причинить тебе боль.

Глава 21

Джим проснулся от жужжащего звука и запаха кофе. Он перевернулся на спину и открыл глаза. Это была не его кровать и не его квартира. Последние пять лет он жил на Секонд-стрит, в трех кварталах от Центра криминальной юстиции. Определенно, это была не его спальня. Во-первых, стены его комнаты не были выкрашены в бледно-желтый цвет, а во-вторых – он потрогал простыню, которой был укрыт, – у него никогда не было желтых шелковых простыней.

– Не паникуй, – послышался женский голос. – Еще только половина седьмого.

Он потянулся, лег на бок и увидел стоящую у кровати самодовольно улыбающуюся Сандру Холмс с ярко-красной чашкой в руке.

Теперь он все вспомнил. Сандру. Секс. Удовлетворение. Джим улыбнулся:

– Доброе утро.

– Да, сегодня утро доброе. И ночь была потрясающей. – Сандра присела на край кровати и протянула ему чашку, при этом ее футболка задралась, и стало очевидно, что трусики на Сандре отсутствовали.

Да, это была потрясающая ночь. Сандра была первоклассным полицейским, ни в чем не уступала мужчинам, но в постели она была только женщиной и никем другим. И его два захода прошлой, вернее, уже этой ночью были, пожалуй, не так уж плохи. По тому, как вела себя Сандра, когда оба раза кончала, можно было заключить, что он делал все правильно.

Джим сел на кровати, и простыня сползла на его бедра. Он взял у Сандры кружку:

– Надеюсь, это кофе.

– Горячий и черный.

– Как раз такой, как я люблю. – Отхлебнув кофе, он уставился на кружку, чтобы не смотреть на сидевшую рядом Сандру.

Джим не знал, о чем сейчас говорить. Он никогда не был разговорчивым по утрам после бурной ночи, а на этот раз ситуация была еще более странной, чем обычно, – он впервые спал с коллегой по работе.

– Я рада, что ты вчера заехал, – сказала она ему.

– Я тоже. – Он сделал очередной глоток кофе. Она издала горловой смешок.

– Все в порядке, Джим. Я ничего не жду от тебя сейчас. Этой ночью я просто хотела тебя, а ты меня…

Джим сделал еще глоток и вернул кружку Сандре.

– Я, пожалуй, пойду. Нужно еще заскочить к себе, чтобы принять душ, побриться и переодеться перед работой.

Сандра поднялась и, стоя к нему спиной, сказала:

– Я не работаю в эти выходные, так что до понедельника.

Не дожидаясь ответа, она прошла из спальни в смежную с ней ванную и закрыла за собой дверь.

Джим вылез из кровати, подобрал разбросанную одежду и быстро оделся.

«Уходи, пока еще можешь. Если сейчас не уйдешь, то ровно через три минуты будешь трахать ее прямо в душе».

Джим чуть ли не бегом бросился к входной двери и выскочил наружу. Уже спускаясь по лестнице, он немного замедлил шаг и принялся насвистывать.


Чад Джордж встретил Аннабел, когда она поднялась на десятый этаж Центра криминальной юстиции. Подъезжая к Мемфису, она позвонила ему на сотовый телефон и сказала, что хочет присутствовать при оглашении результатов анализа ДНК. Как бы там ни было, следовало предупредить Чада заранее, а не появляться перед ним без предупреждения.

– Вам совершенно незачем было приезжать сюда, – заметил Чад. – Я бы позвонил и сообщил обо всем. – Он взял ее под руку и провел в незанятую в этот час дознавательную комнату. – Позвольте, я принесу вам кофе.

– Нет, спасибо. – Аннабел оглядела комнату и посмотрела через открытую дверь на рабочее помещение офиса. – Я пришла первой?

– Мы с минуты на минуту ждем Кортеса с адвокатом и Эрона Тулли. Рэндал Миллер тоже должен подойти со своим адвокатом.

– Вы видели результаты ДНК-анализа?

– Нет, я прибыл всего несколько минут назад. Уверен, что отчет уже находится у моего напарника.

Аннабел отметила что-то новое в голосе и в выражении лица Чада. Злость? Да, именно. Замаскированная, но все же злость. Чем она вызвана? Тем, что его напарник, старший детектив по расследованию, первым увидел отчет?

– Вы останетесь в Мемфисе на ночь? – спросил Чад. – Если да, я хотел бы пригласить вас на ужин.

– Я останусь, но вынуждена отклонить ваше предложение. У меня уже есть планы на вечер. – У Аннабел не было желания рассказывать Чаду, что она собирается провести вечер с Куинном.

– О! – На лице Чада отразилось разочарование в сочетании с раздражением. – Тогда в другой раз.

Чад хотел было сказать еще что-то, и Аннабел знала, что он спросит, с кем она планирует провести вечер, но в этот момент в комнату, насвистывая, вошел так удачно выручивший ее Джим Нортон.

Увидев Аннабел, Нортон кивнул ей:

– Доброе утро, мисс Вандерлей. Не ожидал увидеть вас сегодня.

– Я решила, что должна присутствовать здесь как представитель нашей семьи. – «И быть рядом с Куинном, когда ему станет известно, является он отцом ребенка Лулу или нет».

– Мы, безусловно, рады вас видеть, – сказал Нортон. – Мемфисское управление полиции намерено делать все возможное, чтобы помогать вам и вашей семье.

Джим Нортон положил на стол принесенную папку и выдвинул стул. Отчет о ДНК-анализе? Аннабел замерла, внимательно глядя на лейтенанта полиции. Видно было, что он совсем недавно побрился; в глазах его таился озорной блеск. Аннабел чувствовала, что Нортон чему-то радуется. Возможно, это связано с событиями в его личной жизни.

– Ты читал отчет? – Кивнув на папку, Чад потянулся за ней. Однако Джим прихлопнул папку широкой ладонью, пресекая попытку Чада взять ее.

– Да, я прочитал его. И расскажу о результатах, как только соберутся все лица, имеющие отношение к делу.

Чад сердито уставился на напарника.

Снаружи послышались голоса, и в комнату вошли двое – седой человек в возрасте за пятьдесят и лысоватый – сорока с небольшим. Последовал обмен любезностями между Чадом и седым мужчиной, которого Чад называл мистером Миллером. Значит, это был еще один любовник Лулу, которого она называла Рэнди. Он был вдвое старше Лулу, но это не удивило Аннабел. Лулу любила мужчин постарше, чем она. А особенно обладавших богатством и властью пожилых мужчин.

– Давайте покончим с этим, – сказал Рэндал Миллер.

– Мы ждем мистера Кортеса и мистера Тулли, – пояснил Чад.

– Кто такой мистер Тулли? – поинтересовался Миллер.

– Еще один человек, который в последние два месяца занимался сексом с Лулу Вандерлей, – ответил ему лейтенант Нортон. – Еще один кандидат на роль папочки.

Лицо Миллера скривилось.

– Может быть, сядете, мистер Миллер? И вы тоже, мистер Болдуин. – Чад выдвинул стул для Миллера.

Аннабел не могла не заметить, насколько по-разному ведет себя Чад с Рэндалом Миллером и его адвокатом. Заискивание – вот как это называлось. Для нее стало очевидным, что Чад старался завоевать расположение людей, которые, по его мнению, могут так или иначе оказаться полезными ему. Интересно, какой помощи он ждал от «короля недвижимости» Миллера? И вообще, какие у Чада планы на будущее?

Аннабел поняла, что прибыл Куинн. Она почувствовала его присутствие еще до того, как он вошел. Словно какой-то странный женский радар подсказал ей, в какой именно момент Куинн появится в отделе убийств. Аннабел ощутила трепет в животе, заторопилось куда-то сердце.

Она посмотрела на Куинна. Их взгляды встретились, соединились и разъединились в течение полусекунды. Откуда-то из глубины пришло тепло и разлилось по всему ее телу. Чувственный огонь, разожженный в ней близким присутствием Куинна Кортеса.

– Когда все рассядутся, мы быстро со всем покончим. – Джим Нортон встал и указал на свободные стулья.

Чад выдвинул стул слева от Аннабел и, усевшись рядом с ней, положил руку на спинку ее стула. Аннабел укоризненно взглянула на него, и он сразу же убрал руку.

Аннабел посмотрела на двух мужчин, пришедших вместе с Куинном. Она предположила, что более молодой – это Эрон Тулли. Он был такого же роста, как Куинн, и такой же смуглый, но из-за юношеской худобы выглядел несколько долговязым. Другой мужчина – адвокат Джадд Уокер – показался ей знакомым, но она не моглавспомнить, где и когда они встречались.

Проходя мимо Аннабел, мистер Уокер приветливо кивнул и улыбнулся.

– Как поживаете мисс Вандерлей? Позвольте принести вам мои соболезнования по поводу гибели вашей кузины.

Аннабел улыбнулась в ответ:

– Спасибо, мистер Уокер.

Она вспомнила, где они встречались. На том же благотворительном мероприятии, проводившемся несколько лет назад в Чаттануге, где она встретила и Гриффина Пауэлла.

Куинн сидел через стол от Аннабел, но не смотрел на нее. Его адвокат не стал садиться, как и адвокат Рэндала Миллера. Сложив руки на коленях и скрестив лодыжки, Аннабел смотрела на лейтенанта Нортона и про себя молилась, чтобы отцом ребенка Лулу оказался Эрон Тулли или Рэндал Миллер. Тревожась за Куинна, она так хотела, чтобы это был не его ребенок.

Нортон раскрыл папку, взглянул на отчет, а затем обвел взглядом комнату, задержавшись на мгновение на каждом из присутствующих.

– Анализ ДНК безоговорочно доказывает, что Рэндал Миллер не мог быть отцом ребенка Лулу.

Миллер громко вздохнул.

– Могу я уйти?

– Конечно, – кивнул Нортон. – Но нам, возможно, потребуется еще раз опросить вас в ходе расследования.

– Мой клиент будет в вашем распоряжении, – заверил мистер Болдуин, последовав за Рэндалом Миллером, который, торопясь уйти, уже открывал дверь.

– Эрон Тулли также не был отцом, – сказал Нортон.

У Аннабел тугим узлом свело мышцы живота. Она бросила быстрый взгляд на Куинна, который сидел с каменным лицом. Она посмотрела на Чада. Он улыбался. Негодяй!

– И мистер Кортес. – Джим в упор посмотрел на Куинна. – Вы тоже не отец.

– Что?! – выкрикнул Чад.

Аннабел и Куинн обменялись долгим взглядом. Облегчение окатило Аннабел освежающим дуновением. И еще она ощутила то облегчение, которое испытал Куинн.

– Мистер Тулли, вы тоже можете идти, но, как и в случае с мистером Миллером, вы, возможно, понадобитесь для дальнейшего дознания, – сказал Нортон.

– Подождите минуту. – Чад вскочил со стула. – Если ни Кортес, ни Миллер, ни Тулли не являются отцами…

– Мисс Вандерлей, – прервал напарника Нортон, – не могли бы вы задержаться? Мне нужно поговорить с вами о результатах ДНК-анализа.

– Да, конечно. – По ее спине побежали мурашки.

«Боже мой, неужели он скажет то, чего я так боюсь услышать?»

– Лейтенант Нортон, мы с мистером Кортесом хотели бы кое-что обсудить с вами, когда вы освободитесь. – Джадд Уокер посмотрел на Аннабел: – Мисс Вандерлей, если хотите, можете присоединиться к нам.

– Собственно говоря, у меня тоже есть несколько вопросов к мистеру Кортесу, – сказал Нортон, – так что подождите, пожалуйста, снаружи, пока мы переговорим с мисс Вандерлей, это не займет много времени.

Куинн ничего не сказал Аннабел и проследовал за Эроном Тулли к выходу. Но в дверях он остановился и посмотрел на нее. Она поняла – он хочет сказать, что будет ждать ее и не уйдет без нее. Она кивнула, и Куинн спокойно вышел из дознавательной комнаты.

– Какого черта?! – накинулся на Джима Чад. – Ты должен был дать мне прочитать этот отчет по анализам ДНК до объявления результатов. И что это за приватная встреча, о которой толковал здесь адвокат Кортеса?

– Ты поздно объявился сегодня утром, – сказал Джим. – Ты опоздал и успел лишь встретить и поприветствовать мисс Вандерлей до прихода остальных. А что касается желания адвоката Кортеса поговорить со мной, то я не знаю, о чем будет разговор, но, коль скоро он пригласил мисс Вандерлей присоединиться к нам, я не стал бы называть это приватной встречей.

– А почему ты попросил Аннабел остаться? Или ты думаешь, что она знала еще об одном любовнике Лулу, но не сказала нам об этом?

Лейтенант Нортон с сочувствием посмотрел на Аннабел:

– Анализ ДНК утробного плода показал, что отцом ребенка был… – Нортон прочистил горло, – близкий родственник Аннабел.

Глаза Аннабел наполнились слезами.

– Боже мой! Ты хочешь сказать, что… – Чад наклонился к Аннабел: – Вы ведь не знали об этом, правда?

Нортон схватил Чада за плечо и отшвырнул его от Аннабел. Тот метнул на Нортона ненавидящий взгляд, но отошел и больше не подходил.

– Я сожалею, мисс Вандерлей, что пришлось сказать вам правду о ребенке, которого носила Лулу, но подозреваю, что вы знали о том, что у Лулу была интимная связь со сводным братом, верно?

Аннабел стиснула зубы. Она закрыла глаза, и слезы тут же побежали по ее щекам.

– Да, я знала.

– Почему вы не сказали нам? – спросил Чад.

– Потому что я молилась, чтобы в этом не было нужды. Уит не убивал Лулу. Когда ее убили, он был в Остинвилле. А мой дядя Луис не имеет понятия, что… Если бы он узнал, это убило бы его. Отношения между Лулу и Уитом – это наша отвратительная семейная тайна, которая, как я надеялась, была бы похоронена вместе с Лулу.

– Как вы узнали об их связи? – спросил Нортон.

– Лулу призналась мне несколько лет назад. – Она не станет рассказывать полиции больше, чем им уже известно. Какое теперь имеет значение, что они думают о Лулу? Разве Лулу освободится от грехов, если они узнают, что Уит начал приставать к Лулу, когда та была еще совсем ребенком?

Кому какое дело до того, что к пятнадцати годам Лулу думала, что влюблена в своего сводного брата? И незачем им знать, что их связь продолжалась уже и после того, как прошла ее страстная влюбленность в Уита.

– Обещаю вам сделать все от меня зависящее, чтобы сохранить эти сведения в тайне, – сказал Нортон. – Конечно, если дело об убийстве Лулу дойдет до суда…

– Я понимаю. – Аннабел встала и протянула лейтенанту руку. – Спасибо. Я благодарна вам за то, что вы никому больше не рассказали о результатах анализа.

– Никому больше это и не нужно знать.

– Я пойду немного приведу себя в порядок. – Аннабел смахнула слезы кончиками пальцев. – И сразу же вернусь, поскольку мистер Уокер пригласил меня присоединиться к вам.

Она поспешила выйти, надеясь, что Чад не предложит проводить ее к дамскому туалету. Поискав глазами Куинна, не обнаружив его и уже смирившись с этим, она вдруг увидела его и Джадда Уокера.

Куинн подошел к Аннабел и остановился на расстоянии шага от нее.

– Ты плакала. Расскажешь, что произошло?

– Позже. Когда уйдем отсюда и будем одни.

Куинн кивнул.

– Ты ведь догадываешься, о чем пойдет речь на встрече с детективами?

– Вы собираетесь сообщить им о Джой Эллис и Карле Милликан.

– Да. И когда они узнают об этом, развитие событий может пойти по одному из двух направлений. Либо полицейские обвинят во всех четырех убийствах меня, либо они решат, что я невиновен, и начнут искать серийного убийцу.

Аннабел захотелось дотронуться до Куинна, взять его за руку и сказать что-нибудь подбадривающее. И по тому, как он смотрел на нее, она понимала, что ему хочется того же.

Джадд Уокер, который до этого деликатно держался поодаль, подошел и положил руку на плечо Куинна.

– Лейтенант Нортон зовет нас. Думаю, он готов выслушать то, что мы собираемся ему сообщить.

Глава 22

Джим Нортон метнул сердитый взгляд на осмелившегося было открыть рот напарника. Чад, стиснув зубы, со злостью посмотрел на него, но смолчал.

– Мы не обязаны были предоставлять эту информацию, но, понимая, что это в интересах моего клиента, решили ознакомить вас с этими фактами, – сказал Джадд Уокер.

– Итак, вам стало известно, что еще две женщины, в прошлом любовницы мистера Кортеса, были убиты тем же способом, что Лулу Вандерлей и Кендал Уэллс. – Хотя сказанное было адресовано Джадду Уокеру, Джим следил за реакцией Куинна Кортеса. Джим никак не мог раскусить его. Этот техасский адвокат с дурной репутацией даже сам не причислял себя к хорошим парням. Но то, что он был крутым адвокатом по уголовным делам, еще не означало, что он мог совершить убийство.

– Да, – ответил Джадд и кивнул на папку, которую перед этим положил Джиму на стол. – Вся информация, которую добыло агентство Пауэлла, содержится там.

– Четыре убийства, один и тот же способ, и все четыре женщины связаны с мистером Кортесом. – Джим пододвинул к себе папку, но не стал открывать ее. – Могу предположить, что вы хотите заставить меня поверить, будто все эти убийства совершены каким-то таинственным убийцей.

– Мы наняли бывшего сотрудника ФБР для создания психологического портрета убийцы, – сказал Джадд. – Однако мне уже и сейчас представляется очевидным, что во всех четырех случаях действовал серийный убийца.

Остававшийся в дальнем углу Чад, по-видимому, не мог больше сдерживаться:

– Да, и этим серийным убийцей является Куинн Кортес.

– Это смешно, – возразил ему Джадд. – Мистер Кортес – такой же серийный убийца, как вы или я. И если вы будете продолжать травлю моего клиента, я буду вынужден…

– Никто не занимается травлей мистера Кортеса. – Джим предостерегающе посмотрел на Чада и перевел взгляд на Джадда. – Но хотя я склонен согласиться с вами, что эти преступления совершены серийным убийцей, я не уверен, что мы можем автоматически вычеркнуть вашего клиента из числа подозреваемых.

– Вот это чертовски верно, – поддакнул Чад.

Джим громко фыркнул. Его так и подмывало стукнуть по носу напарника, чья показная бравада не производила никакого впечатления на Аннабел Вандерлей. Если Чад надеялся своими жесткими нападками на Кортеса поразить мисс Вандерлей, то он был идиотом. Аннабел сидела у дальнего торца стола, настолько далеко от Кортеса, насколько можно было, находясь в одном помещении, но тем не менее Джиму удалось подметить, как она незаметно, но с явным интересом следила за Куинном.

– Я благодарен вам за то, что вы сообщили нам эти сведения, – сказал Джим. – Я был уверен, что Гриффин докопается до этой информации, но никак не ожидал, что он сумеет завладеть ею первым.

Чад резко повернул голову в сторону Джима и недоуменно уставился на него:

– Вы хотите сказать, что у вас уже была информация о Джой Эллис и Карле Милликан? – спросил Джадд.

– Да. И сегодня утром я разговаривал с ведущим детективом по одному из этих убийств, – сказал Джим. Благодаря проделанной Сандрой работе Джим получил список имен детективов, занимавшихся преступлениями, идентичными убийствам Лулу и Кендал. – Конрад Макаффери в Далласе вел расследование убийства Карлы Милликан. И сейчас я жду ответа из полицейского управления Нового Орлеана, и… Как я понимаю, Гриффин не интересовался событиями более чем годичной давности.

– Его агенты продолжают поиск, – ответил Джадд.

– Тогда они обнаружат еще одно имя – Келли Флеминг. Она была убита два года назад в Бейтауне, в Техасе.

– Эта женщина тоже была вышей любовницей? – спросил Чад, выйдя из своего угла и остановившись у стола напротив Кортеса и его адвоката.

– Мне ничего не говорит это имя. – Отвечая, Куинн смотрел на Джадда Уокера, а не на Чада.

– Может, вы просто забыли ее. В конце концов, это было два года назад. – Чад стрельнул глазами в сторону Аннабел и снова переключил внимание на Куинна. – Люблю, убиваю и забываю – так, видимо, вы действуете, Кортес?

Куинн приподнялся и навис над столом, буквально источая ярость. Джадд схватил его за руку. Куинн сбросил его руку, встал во весь рост и вперил горящий злобой взгляд в Чада.

– Сядьте, – попытался урезонить своего клиента Джадд Уокер, но Куинн словно не слышал его.

И тут тихим, спокойным голосом, поразившим находившихся в комнате мужчин, заговорила Аннабел:

– Куинн не убивал никого из этих женщин.

Ее слова не дали взорваться бомбе под названием «Кортес – Джордж». Куинн моментально расслабился, будто она коснулась его и отключила взведенный механизм. Чад уставился на Аннабел, в его взгляде было явное неодобрение.

– Давайте сохранять спокойствие, – сказал Джим. – Мистер Уокер, напомните своему клиенту, что ему следует держать себя в руках. – Джим перевел взгляд на своего напарника: – А вы, сержант Джордж, не забывайте, что представляете полицейское управление Мемфиса и что ваше непрофессиональное поведение бросает тень на всех нас.

– Да, сэр, – ответил Чад сквозь зубы.

– Итак, мистер Кортес, вы сказали, что не были знакомы с женщиной по имени Келли Флеминг. Это так?

Куинн кивнул.

– Я полагаю, Келли Флеминг была убита тем же способом, что и другие жертвы? – спросил Джадд Уокер.

– Это конфиденциальная информация, – встрял Чад.

– Агентство Пауэлла добудет эту информацию не позже чем завтра, – напомнил Джим напарнику, потом ответил Джадду: – Да, способ убийства тот же.

– Я бы сказал, что это пятое убийство женщины, которую мой клиент даже не знал, только подтверждает, что все эти женщины были убиты серийным убийцей, а не Куинном Кортесом, – заявил Джадд.

– Возможно. – Джим перевел взгляд с Куинна на Джадда. – Если мистер Кортес не знал Келли Флеминг и если он не был в Новом Орлеане, Далласе или Бейтауне, когда убивали этих женщин, то я соглашусь с вами.

Молчание.

Оглядев поочередно Кортеса, Уокера и Аннабел Вандерлей, Джим понял, что эта троица знает что-то, чего не знает он. Еще не знает. И они явно не собираются делиться с ним своими знаниями. Наверняка Кортес был в Далласе или в Новом Орлеане, когда там произошли убийства, но, если начать задавать ему дополнительные вопросы, Джадд Уокер не позволит своему клиенту отвечать. Так что лучше пока оставить эту тему.

– Если это все… – Джадд вопросительно посмотрел на Джима.

Тот кивнул:

– Да… пока все.

Джадд и Куинн одновременно встали. Куинн подошел к Аннабел, отодвинул стоявший рядом стул и подал ей руку.

– Аннабел, – позвал Чад.

Но она даже не взглянула в его сторону. Протянув Куинну руку, Аннабел вышла с ним из комнаты. Оставшись вдвоем с Джимом, Чад тихо выругался:

– Чертов сукин сын.

– Остынь, – посоветовал Джим.

– Да? А как это сделать? Аннабел только что ушла с ним. Она не имеет представления, на что он способен. Проклятие, Джим, он ведь может убить ее! Она может стать его следующей жертвой.

– Раз ты так беспокоишься о мисс Вандерлей и при этом уверен, что Кортес виновен, найди веское доказательство его вины.

– Именно это я и собираюсь сделать.

– Тебе, наверное, захочется начать с выяснения того, находился ли Кортес в Далласе, когда была убита Карла Милликан, и в Новом Орлеане, когда погибла Джой Эллис.


Аннабел и Куинн вышли из номера Гриффина вскоре после часа дня, оставив Джадда и Гриффина обсуждать возможные действия в защиту Куинна. Гриффин намеревался послать в Бейтаун Бена Салливана, одного из лучших своих агентов, чтобы тот раскопал как можно больше сведений о Келли Флеминг. Если ее смерть была как-то связана с четырьмя другими, значит, эти убийства начались не год назад, как они полагали, а раньше. А если Куинн не имеет никакого отношения к Келли Флеминг, не является ли просто совпадением то, что он оказался любовником остальных четырех?

– Продолжаешь считать его невиновным?

Гриффин кивнул:

– Да. А ты, Джадд? Неужели только два человека, я и Аннабел, верим в то, что Куинн не убивал тех женщин?

– Я согласился взяться за это дело, потому что ты убедил меня в невиновности Куинна. Но должен признаться, у меня возникли некоторые беспокоящие меня сомнения. Что-то в этом деле не так. Я предполагал, что некто убивал любовниц Куинна с целью подставить его. Но сейчас, когда обнаружилась жертва, с которой Куинн не был знаком, картина становится совсем запутанной.

– Вполне может оказаться, что Куинн все же знал Келли Флеминг, – заметил Гриффин. – Возможно, он знал ее под другим именем. Если удастся получить по электронной почте фотографию этой женщины, мы покажем ее Куинну.

Их разговор был прерван позывными сотового телефона Джадда.

– Извини, – сказал Джадд, доставая телефон. – Уокер слушает. – Черты его лица смягчились. – Нет, все в порядке. Я рад, что ты позвонила, родная. Подожди минутку, ладно? – Он с улыбкой отвел руку с телефоном в сторону и посмотрел на Гриффина. – Мне нужно поговорить. Это моя невеста.

Гриффин понимающе усмехнулся.

– Я пойду в спальню и позвоню Салливану, так что можешь свободно разговаривать здесь.

– Спасибо.

Гриффин прошел в спальню и закрыл за собой дверь. Итак, Джадд Уокер собирается жениться. Это должно стать большим разочарованием для всех настроенных на замужество женщин Чаттануги. Наследник солидного состояния Уокеров считался самым желанным потенциальным женихом в городе, а может, и в штате.

Гриффин поднял телефонную трубку и набрал номер мобильника Салливана. Бен ответил после второго гудка.

– Это Гриффин. Мне нужно, чтобы ты сейчас же вылетел в Техас, в Бейтаун. Соберешь всю, какую сможешь, информацию о женщине по имени Келли Флеминг. – Он повторил ее имя и фамилию по буквам. – Согласно данным полицейского управления Мемфиса, она была убита в Бейтауне около двух лет назад. Старшим детективом по этому делу был лейтенант Стовалл. Узнай все об этой женщине, и как можно скорее. Выясни, знала ли она Куинна Кортеса и имела ли к нему какое-то отношение. И постарайся прислать мне ее фотографию.

* * *
Куинн шел в номер Аннабел, ни на что не рассчитывая. Он был просто благодарен ей – ведь она вернулась в Мемфис для того, чтобы быть рядом с ним. Он скучал по ней, пока она в Остинвилле занималась похоронами Лулу. Разве бывало с ним такое когда-нибудь? При других обстоятельствах он поехал бы туда, чтобы присутствовать на похоронах Лулу. Поехал бы не столько для того, чтобы отдать дань уважения Лулу – хотя и это ему хотелось бы сделать, – сколько ради Аннабел.

Когда они с Аннабел проходили через холл, они всего лишь раз взглянули друг на друга и только в лифте держались за руки. Она улыбнулась ему, и Куинну показалось, будто его наградили главным призом какого-то очень важного состязания.

Боже, он ведет себя как влюбленный подросток. Нервничает. Куинн Кортес нервничает? Да у него всегда были стальные нервы и медные яйца. Он никогда не нервничал. Не потел. И не боялся ни одной женщины. Так было до сих пор.

Но Аннабел Вандерлей чертовски пугала его.

– Если ты голоден, можно заказать еду в номер, – сказала она, положив ключи и сумочку на стоявший у входа столик.

– Может, попозже? Но если ты хочешь чего-нибудь сейчас…

Она покачала головой:

– Мне просто хочется побыть с тобой.

Ее приятный голос обволакивал, подобно шелковому одеялу. Куинн закрыл глаза, чтобы обострить слуховое восприятие. «Не дай мне Бог причинить страдание этой женщине».

– Аннабел, я…

Куинн умоляюще смотрел на нее. Аннабел приблизилась к нему, и он, обняв ее за талию, притянул к себе. Она была так близко, что можно было ее поцеловать. Ему отчаянно хотелось целовать ее. Терзать ее. Раздеть догола и заняться с ней любовью. А потом начать все сначала и раз от раза доставлять ей удовольствие на протяжении всей ночи.

– Ты не знаешь меня, милая, – сказал он, почти касаясь ее губ.

– Я знаю все, что мне нужно. – Затаив дыхание, она закрыла глаза и слегка провела губами по его губам.

Мгновенная эрекция.

Он прижался щекой к ее щеке.

– Ты знаешь, что я всех женщин называю «милая»?

Аннабел склонила голову на его плечо.

– Ты хочешь сказать, что я такая же, как и все другие?

«Нет! Ты не такая, как другие, в этом-то и проблема. Меня никогда не волновало, что обо мне думают другие женщины, лишь бы считали отличным любовником. Но с тобой, Аннабел…»

– Ты поверишь, если я скажу «нет»? И что ты особенная? Совсем особенная.

Ее груди вмялись в его грудную клетку, его плоть уперлась в ее живот.

– Не говори так, если не уверен в этом, – сказала она, осыпая его шею легкими быстрыми поцелуями.

С трудом сглотнув, Куинн приказал себе не спешить, не терять контроль над собой.

Он взял Аннабел за плечи и посмотрел ей в глаза.

– Что?

– У нас с тобой все должно быть по-другому. Я хочу, чтобы это был не просто секс, а нечто большее. Я хочу, чтобы мы дарили друг другу любовь.

Аннабел вздохнула.

– Это то, чего хочу и я.

– Тогда давай сбавим обороты, милая. – Куинн усмехнулся. – Нет, не милая. Дорогая. Моя дорогая Аннабел. – Он выговаривал слова медленно, страстно растягивая их на техасский манер. Затем сказал по-испански: – Querida.[4]

Хотя отец его был мексиканцем, да и многие друзья, когда он рос, говорили по-испански, родным языком Куинна был английский, поскольку воспитывала его англоязычная мать. Шейла Куинн Кортес знала не больше дюжины испанских слов. Куинн же выучил испанский язык на улице – там же он научился и многому другому – и довольно свободно говорил по-испански.

Аннабел смотрела на него, как на самое дорогое для нее существо. И по ее взгляду Куинн понял, что может обладать ею. Прямо сейчас. Он мог взять ее на руки, отнести в спальню и…

– «Милая» – слово необременительное. Ничего не значащее проявление нежности – только и всего. К тому же, называя женщин милыми, я не рискую ошибиться в имени. – Куинн обхватил ладонью затылок Аннабел. – Но еще ни одну Женщину я не называл querida.

Он поцеловал ее. Изо всех сил сдерживая себя, чтобы не растерзать ее, он прильнул ртом к ее губам и принялся нежно смаковать их. Аннабел открыла рот, приглашая его проникнуть внутрь, и Куинн воспользовался приглашением. Их языки сплелись. Решительно – и в то же время нежно.

Ему было больно. Больно из-за неистового желания оказаться внутри ее.

Когда оба задохнулись, Куинн поднял голову и заглянул в глаза Аннабел. Ему хотелось знать, видела ли она в его глазах то же, что он прочитал в ее взгляде? Нечто, намного большее, чем простое желание. Надобность, рвущуюся из глубин души. Потребность, столь же необходимую, как воздух.

Что же это было между ними – сильное, властное, что невозможно выразить словами?

– Аннабел… querida… – Куинн взял ее лицо в ладони. – Почему я встретил тебя только сейчас, когда моя жизнь разваливается?

– Я задавала себе тот же вопрос. И единственным пришедшим в голову подходящим ответом было то, что судьба позволяет себе иногда злые шутки. Иначе чем объяснить, что я влюбилась в человека, которого едва знаю, и который подозревается в убийстве не только моей двоюродной сестры, но еще и четырех других женщин?

У Куинна появилось ощущение, будто внутри его полыхает пламя, разожженное признанием Аннабел.

– Я… я не знаю, что сказать. Аннабел, я…

Она приложила палец к его губам, призывая к молчанию.

– Я не хочу слышать твое признание в любви. Ни сейчас, ни потом, если в действительности ты не чувствуешь этого.

Куинн не знал, что такое любовь. Ему были ясны такие понятия, как дружба, преданность, долг, он почитал власть и деньги. Он всегда играл по правилам – но только по своим правилам.

– Я клянусь, что никогда не буду лгать тебе. Я отношусь к тебе так, как не относился ни к кому другому. Такого признания тебе достаточно?

– На сегодня достаточно.

Куинн поднял Аннабел на руки. Легко вздохнув, она обняла его руками за шею и прижалась щекой к его лицу. Он отнес ее в комнату и сел на диван, усадив Аннабел к себе на колени.

– Нам было бы удобнее в спальне, – сказала она, прижимаясь к его груди.

– Позже. А сейчас, думаю, нам нужно ближе познакомиться. Будем разговаривать, целоваться, немного ласкать друг друга.

Аннабел улыбнулась.

– Куинн Кортес, неужели ты пытаешься вести себя как джентльмен?

Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке.

– Si, querida,[5] пытаюсь, но это не так-то легко для такого плохого парня, как я.

Глава 23

Аннабел устроилась на диване, прислонившись спиной к груди Куинна и положив на стул вытянутые ноги. Ее затылок покоился на плече Куинна, а его подбородок упирался ей в макушку. Последние два часа они провели за беседой – большей частью о событиях последних дней – и за обедом, который Аннабел заказала в номер. Всего несколько минут назад они покончили с десертом и кофе. Остатками от обеда был заставлен стол, пустые кофейные чашки и десертные тарелки стояли на столике для коктейлей. Почти все время, за исключением времени, потраченного на обед, они просидели вместе здесь, на диване, перемежая разговор поцелуями и долгими ласками.

Уютное единение. Непринужденное и расслабленное. Без оказания давления. Без требований. Только приятная, нежная прелюдия к занятию любовью, радость двух людей, так нуждающихся друг в друге.

Куинн положил ладони на плоский живот Аннабел и поцеловал ее в висок.

– Расскажи, какой ты была в детстве?

– Жутко избалованной, поскольку родители обожали и баловали меня. Отец был одним из управляющих корпорацией «Вандерлей инк.», но семья для него всегда была на первом месте. – Она вздохнула. – А дядя Луис был весь в работе и упустил Уита; осознав свою ошибку, он много общался с Лулу. Однако и с дочерью ему не повезло. Он очень любил Лулу, но ему не удалось защитить ее от сексуальных притязаний сводного брата.

«Не думай об этом сейчас. Лулу уже ничем не помочь. По правде говоря, и несколько лет назад, когда Лулу рассказала наконец о своей связи с Уитом, помогать ей уже было поздно».

– А какой была твоя мать – похожей на тебя? – спросил Куинн. – Такой же красивой, умной и сексапильной?

– Сексапильная – я? – Аннабел повернула голову, чтобы заглянуть в его глаза.

Поддерживая ее голову ладонями, Куинн нежно поцеловал Аннабел в висок.

– Конечно, ты. Только не говори, что не знаешь о своей сексуальной привлекательности.

– Ну, если ты так считаешь… – Аннабел улыбнулась, затем устроилась поудобнее и снова положила голову на его плечо. – Моя мама была красивой, доброй и любящей. Я унаследовала ее фигуру и улыбку, но вообще я больше похожа на отца. Он был голубоглазым блондином. Этаким типичным Вандерлеем. А ты каким был в детстве? Не по годам развитым? Любознательным?

Куинн ответил не сразу, и Аннабел показалось странным, что он так долго обдумывает свой ответ. Может быть, ему тяжело вспоминать свое детство и он не любит рассказывать о нем?

– Мои родители вступили в брак, потому что отец обрюхатил мою мать. Она шаталась по барам, любила тусоваться, трахалась с кем попало. Для Рико Кортеса это было не более чем приключением на одну ночь, и он не очень-то обрадовался, когда она сказала, что забеременела от него. Они прожили вместе меньше года. Папаша слинял, когда я был еще слишком мал, чтобы запомнить его.

– О, Куинн, как это ужасно, что вы с матерью оказались брошенными. Значит, ты рос без отца? Или твоя мать снова вышла замуж?

– Пару раз она была помолвлена, но у женихов вовремя прояснялись мозги. А то, что отец бросил нас, – да, для меня это было плохо. Но ему повезло. Он отделался от матери, а я оставался при ней целых шестнадцать лет.

– Она была хорошей матерью?

Куинн хмыкнул:

– Скажем так – Шейле Куинн Кортес не присудили бы ни одной премии конкурса «Мать года». Иногда она на несколько дней оставляла меня на попечении любого, кого удавалось уговорить. Когда трезвела, возвращалась и забирала меня. Но чем дальше, тем больше она пила. У нас не было денег даже на еду, и мне приходилось воровать. Если бы у нее не было ее дружков… – Он фыркнул. – У меня было так много разных «дядей» за эти годы, что я потерял им счет.

– Но разве у твоей матери не было родителей? У тебя ведь, наверное, были дедушка и бабушка?

Аннабел почувствовала, как напряглось тело Куинна.

– Родители моей матери не хотели признавать ее ребенка от нелегального эмигранта. Как-то – мне тогда было пять или шесть лет – она повела меня к ним. Ей сказали, что она может остаться, но сына грязного, ленивого, никчемного мексиканца они в свой дом не пустят.

– Куинн… – Аннабел повернулась и прижалась к его груди. Как больно, наверное, было маленькому мальчику слышать от своих же дедушки и бабушки такие ужасные вещи о себе?

Обняв Аннабел, он погладил ее по спине.

– Может быть, она и была никудышной матерью, но в данном случае надо отдать ей должное – она сказала родителям, что они могут поцеловать ее везучую белую задницу, схватила меня за руку и потащила назад в нашу старую лачугу, откуда мы потом удрали.

– И все-таки ты ведь любил мать, правда?

Молчание.

Прижав ухо к груди Куинна, Аннабел слышала частое биение его сердца. Она ощущала его боль, понимала, какой неизгладимый отпечаток наложило детство на всю его дальнейшую жизнь.

– Куинн?

– Наверное, я любил ее. По крайней мере не меньше, чем ненавидел.

– Не твои ли отношения с матерью стали причиной того, что ты…

Он схватил Аннабел за подбородок и отвел ее лицо от своей груди. Она непонимающе уставилась на него, пораженная его резкостью. Но прежде чем она что-то сказала, Куинн наклонил голову и поцеловал ее.

Этот поцелуй отличался от тех нежных, почти благоговейных поцелуев, которыми они обменивались до сих пор. Его рот впился в ее губы не только с исступленным желанием, но и с отчаянной потребностью, словно он искал то, что, как он надеялся, дать ему могла только она. Было ли это любовью, к которой он неосознанно стремился? Этот поцелуй поглотил все мысли Аннабел, всецело овладел ее сознанием. Едва дыша, она поддалась страстному порыву Куинна и ответила на поцелуй с той же страстностью. Оторвавшись от ее рта, он продолжал целовать ее – в лицо, в шею. Когда Куинн наконец поднял голову и затуманенным взором посмотрел на Аннабел, она улыбнулась ему.

– Давай поговорим о моей матери и моем детстве в следующий раз, – сказал он. – Зачем портить такой прекрасный день?

Аннабел хотелось побольше узнать о его отношениях с матерью. Она чувствовала, что может объяснить, почему Куинн никогда не вступал в долговременные, предусматривающие взаимные обязательства отношения. Возможно, он вообще не доверял женщинам, поскольку не мог доверять собственной матери и полагаться на нее.

– Но ведь не все женщины одинаковы, – сказала Аннабел, снова удобнее устраиваясь у него на коленях.

– Мужчина действует, исходя из того, что у него здесь. – Куинн постучал пальцем по своему виску. – И здесь. – Сжав пальцы в кулак, он прижал его к своему животу.

Аннабел ухватилась за этот кулак, разжала пальцы и приложила его раскрытую ладонь к своему сердцу.

– Здесь тоже кое-что есть. – Она прижала его ладонь своей рукой. – И я хочу, чтобы именно оно определяло твои чувства ко мне и мои к тебе.

– У меня мало опыта в обращении за советом к сердцу, – признался Куинн. – Я использую свои мозги, свою интуицию, а иногда и свои животные инстинкты. Чувства – не мой конек. Я мало о них думаю и уж точно не говорю о них. – Он ловко высвободил свою ладонь и, взяв руку Аннабел, провел ею по ее телу вниз. – Я лучше знаю, что женщина чувствует здесь, чем то, что происходит в ее сердце. – Он прижал их сплетенные руки к ее лобку.

От этого прикосновения тело Аннабел затрепетало, излучая сигналы на сексуальной волне.

– Я хочу заниматься с тобой любовью, пусть даже это и есть все, что ты можешь мне дать, – я с радостью буду твоей любовницей. Но ты должен знать, Куинн Кортес, – хочу я большего. Я из тех женщин, которым нужно, чтобы в отношениях сочетались секс и любовь.

Куинн с неистовым пылом, но стараясь быть нежным, обнял Аннабел. Наклонившись к ее уху, он прошептал:

– Это должно было бы напугать меня и заставить бежать от тебя. – Он приподнял голову и потерся щекой о ее щеку. – Аннабел, дорогая моя Аннабел… ты заслуживаешь гораздо лучшего.

Куинн снова обнял ее. Дневная тишина, уединенность в номере Аннабел обволакивали их. Они лежали на диване, наслаждаясь обществом друг друга, получая удовольствие от физического и эмоционального сближения. Аннабел не променяла бы этот гостиничный номер ни на какое другое место на земле, и ей не нужен был никакой другой мужчина. Ни сейчас. И никогда.


Марси снова посмотрела на часы. Четверть девятого. Где же Куинн? Почему он не позвонил ей? Неужели не понимает, что она беспокоится о нем? Она бросила взгляд на висевший на кухонной стене телефон, призывая его зазвонить.

– Почему бы тебе самой не позвонить ему? – сказал вошедший в кухню Эрон.

– Что? – Марси обернулась и посмотрела на него.

– Босс не отзванивался весь день, и ты обеспокоена. Позвони ему.

– Не хочется надоедать.

Эрон обнял Марси за талию и притянул к себе.

– Раз ты беспокоишься о Куинне, то будешь кипятиться весь вечер, вместо того чтобы расслабиться со мной за бутылкой хорошего вина. Так что позвони-ка ему и узнай, где он и собирается ли возвращаться сегодня домой. Тебе ведь нужно знать это наверняка, чтобы он не застал нас на горячем. Ты же все еще фантазируешь, что в один прекрасный день станешь любовью всей его оставшейся жизни.

– Заткнись.

– В общем, позвони ему, ладно? – Эрон отпустил Марси, прошел к холодильнику и достал банку колы.

– Мне нужно знать, будет он дома ужинать или нет, – сказала Марси.

– Хороший повод.

Марси положила руку на настенный телефон и посмотрела через плечо на Эрона.

– Ухожу, – сказал он. – Я же понимаю, что тебе нужно поговорить с любимым человеком один на один.

Как только Эрон вышел из кухни, Марси сняла телефонную трубку и набрала номер сотового телефона Куинна. В трубке зазвучали нескончаемые гудки. Наконец, когда она уже решила ограничиться голосовым письмом, Марси услышала голос Куинна на фоне музыки и какого-то шума.

– Куинн, это Марси.

– Да? В чем дело? Что-то случилось? – спросил Куинн.

– Нет-нет. Все в порядке. Я… я просто хотела узнать…

– Говори громче!

Марси не заметила, что говорила почти шепотом.

– Ты где?

– В ресторане гостиницы «Пибоди». Мы ужинаем с Аннабел.

– О! – Он был с ней. С кузиной Лулу. Как он мог наслаждаться дорогими винами и изысканными блюдами с кузиной своей бывшей любовницы? И что же это за женщина, если она так легко поддалась ухаживаниям Куинна? – Думаю, это и есть ответ на мой вопрос.

– Какой вопрос?

– Я только хотела узнать, будешь ли ты ужинать дома?

– О, Марси, извини. Я должен был позвонить тебе. Я не подумал об этом. Мы с Аннабел провели весь день вместе, и я просто забыл позвонить.

Он провел с ней день. А любовью они занимались? Неужели Аннабел Вандерлей – любовница Куинна?

– Эрон сказал мне, что ни ты, ни он не имеете отношения к беременности Лулу. Это хорошо. Для вас обоих.

– Да, это так. Но к сожалению, с меня пока не сняли подозрения. Слушай, я завтра вам все объясню. Ладно?

– Ладно.

Марси показалось, что она услышала женский голос. Приятный, мягкий. Аннабел?

Куинн рассмеялся, и в его смехе прозвучали чувственные нотки.

– Марси, я сегодня не приду домой.

Не это ли сказала ему Аннабел? Марси показалось, что она слышала, как Аннабел сказала: «Скажи ей, что сегодня ты не придешь домой».

– Желаю тебе хорошо провести время, – с трудом выдавила из себя Марси.

– Увидимся завтра, милая. – Он отключился, а Марси стояла на кухне, сжимая телефонную трубку в руке, и плакала. «Идиотка! Ты такая глупая, Марси. Ты ведь знала, что у него будет другая женщина. Так было всегда. И ты догадывалась, что ею будет Аннабел Вандерлей».

Проклятая Аннабел. Черт возьми ее и всех других женщин, с которыми был когда-то Куинн. Марси ненавидела Аннабел. Она их всех ненавидела. Всех до одной.

Глава 24

Сандерс подал кофе Гриффину, который был занят проверкой поступившей электронной почты.

– Что-нибудь еще, сэр?

– Нет, спасибо. – Гриффин открыл сообщение лейтенанта Крейга Стовалла из полицейского управления Бейтауна. Стовалл был ведущим детективом по расследованию убийства Келли Флеминг. Бен Салливан уже утром будет в Бейтауне, где постарается найти фотографию Келли и собрать всю, какую удастся, информацию об этой женщине.

Быстро просмотрев сообщение, Гриффин задал компьютеру команду на распечатку и повернулся к покидавшему комнату Сандерсу:

– Минуточку. Сандерс тут же обернулся:

– Да, сэр?

– Попробуй связаться с Нортоном. Если удастся, попроси его, если он сможет, заехать ко мне вечером. А мне нужно сделать еще несколько звонков.

Сандерс кивнул.

Гриффин позвонил Бену Салливану и отдал ему дополнительные распоряжения с учетом поступившей сегодня информации. Затем позвонил в номер Джадда Уокера.

– Уокер слушает.

– Джадд, это Гриффин. Я только что получил электронное сообщение от лейтенанта Стовалла из полицейского управления Бейтауна. Завтра утром он пришлет мне по факсу фотографии с места преступления, и еще он сообщил мне кое-какие данные о Келли Флеминг. Ей было сорок лет, в Бейтауне она жила всего пару лет, работала официанткой. Близких друзей у нее не было. Жила обособленно. Соседи вспомнили, что с ней жил мальчик, подросток, но полиции не удалось найти ребенка. Он не был зачислен в школу, и никто не знал даже его имени.

– Это интересно, – заметил Джадд.

– Дальше еще интереснее. Келли Флеминг – это вымышленное имя. Ее водительское удостоверение, карточка социального страхования – все оказалось фальшивым. Полицейские поместили в газете ее единственную, имевшуюся в их распоряжении фотографию с просьбой откликнуться любого, у кого есть какая-то информация о ней, но откликов не получили.

– Вы думаете, Куинн мог знать эту женщину под другим именем?

– Да. Покажем ему фотографию с места преступления и послушаем, что он скажет.

– А полиция не выдвигала предположения, что ее мог убить мальчик?

– Эта версия была первой, еще одной стала та, что ее убил сожитель. Но ни мальчика, ни сожителя не нашли.

– Но этот подросток и мог быть ее сожителем.

– Конечно, – согласился Гриффин. – Рассматривалась также версия о серийном убийце, однако похожих преступлений обнаружено не было. Но сейчас можно предположить, что это убийство было первым из тех, которые как-то связаны с Куинном. Но вот зачем кому-то нужно было убивать подруг Куинна?

– Ревность, – предположил Джадд. – Женщина, которая хочет, чтобы Куинн принадлежал только ей, устраняет конкуренток.

– Хм… Или мужчина, который ненавидит Куинна и хочет повесить на него эти убийства.

– За свою жизнь Куинн, наверное, нажил немало врагов среди мужчин и еще больше разбил женских сердец.

– Искать возможного убийцу среди недругов Куинна – все равно, что искать иголку в стоге сена.


Держа в объятиях Аннабел, Куинн вел ее в медленном танце под льющуюся из радиоприемника приятную джазовую мелодию в стиле кул. Саксофон-альт негромко и мягко выводил печальные звуки под ленивый ритм бас-гитары. Аннабел танцевала, обвив руками шею Куинна и склонив голову на его плечо. Они почти не замечали, когда заканчивалась одна мелодия и после короткого перерыва начиналась другая; не размыкая объятий, они продолжали покачиваться в танце.

Куинну никогда не было так хорошо. Быть с Аннабел, держать ее в объятиях и целовать, танцевать с ней, чего еще он мог желать? Несмотря на жуткую ситуацию, связанную с нераскрытыми убийствами, сегодня им удавалось отгородиться от внешнего мира. После нежных, восхитительных часов, проведенных на диване в объятиях друг друга, Куинн позвонил в ресторан отеля и заказал столик, а после ужина попросил доставить в номер охлажденное шампанское с десертом.

И вот сейчас они пили шампанское, закусывали шоколадом и танцевали. В основном танцевали. Им все время хотелось касаться друг друга.

Куинн был далеко не новичком в обольщении женщин. Схема была отлажена: он угощал женщину вкусными блюдами и изысканными винами, что служило прелюдией к занятиям сексом с ней. Но к тому, что происходило у них с Аннабел, его прежний опыт не имел никакого отношения.

Не замечая времени, они по-старомодному наслаждались романтическими предварительными ласками. Долгие взгляды, которыми они обменивались. Нежные прикосновения, ласковые, трогательные. Поцелуи, вкусовые ощущения. Каждый удар сердца был согласован, дыхание осуществлялось в унисон.

– Мне хотелось бы, чтобы эта ночь никогда не кончалась, – сказала Аннабел чарующим голосом.

Куинн наклонился к ее лицу и шепнул:

– И я хочу того же.

Она запустила пальцы в его волосы.

– Мы не должны забывать, что перед нами стоят серьезные проблемы, но…

– Оставь проблемы на завтра, – сказал Куинн и, опустив руки, взял ее за ягодицы и, приподняв, прижал низом живота к своему эрегированному члену. – Сегодня нет никаких проблем. А завтра еще не наступило.

Они продолжали танцевать под дивную музыку, заполнившую гостиничный номер; затем Аннабел остановилась и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала Куинна.

– Никаких проблем. Никакого завтра. Есть только сегодняшняя ночь, и мы вдвоем.

Они целовались снова и снова, гладили, исследуя, друг друга. Когда Аннабел задохнулась и по ее телу пробежала дрожь, Куинн поднял ее на руки. Аннабел обняла его за шею. Подойдя к дивану, Куинн положил ее на мягкие диванные подушки и расположился над ней, опираясь на расставленные по бокам от нее колени и локти. Она приподнялась навстречу его поцелую. Куинн начал расстегивать маленькие перламутровые пуговки ее блузки, целуя каждый открывающийся при этом участок ее оголенной кожи. Аннабел последовала его примеру и принялась расстегивать его рубашку, потом вытянула ее из брюк и осыпала поцелуями гладкую мускулистую грудь Куинна. Он гладил ее по волосам и прижимал ее голову к своей груди. Когда Аннабел оторвалась от его груди, чтобы глотнуть немного воздуха, он расстегнул крючок на шелковом бюстгальтере и, сдвинув чашечки в сторону, открыл ее высокие, округлые груди. Куинн не смог устоять перед искушением и взял их в ладони. Они были не маленькими, но и не очень большими – в самый раз. Идеальные груди.

Когда он пощекотал подушечками больших пальцев соски, Аннабел тихо вскрикнула и, приподняв бедра, прижалась к его напряженно эрегированной плоти.

Он был давно уже готов. Непреодолимо хотел ее. Ему нужно было войти в нее прямо сейчас.

– О, Куинн, пожалуйста…

Он наклонился и поцеловал ее в ложбинку между грудями, потом расстегнул молнию на ее черных брюках и улыбнулся, увидев под ними черные шелковые трусики. Спустил ее брюки и, сдвинув трусики, обнажил покрытый светло-коричневыми волосами лобок. Потом провел языком дорожку от ее груди до завитков волос на лобке.

Сняв с нее брюки и трусики, Куинн завороженно смотрел на Аннабел, лежащую перед ним в распахнутой блузке с расстегнутым бюстгальтером.

– Ты прекрасна, – сказал он. – Но я знал, что ты окажешься именно такой.

Аннабел потянулась к его ремню, но Куинн мягко отстранил ее руки. Он боялся преждевременно кончить, если она коснется его плоти, а ему хотелось еще кое-чем заняться до того, как он войдет в нее.

– Что?

– Подожди, querida. Положись на меня, и все будет в порядке.

Куинн раздвинул ее ноги и расположился между ними, после чего, приподняв Аннабел, закинул их себе на плечи, получив доступ к ее лону. Затем по очереди поцеловал внутренние части бедер. Аннабел впилась пальцами в его плечи, а он водил языком вокруг ее наружных половых губ, вдыхая сладостный мускусный аромат. Аннабел дрожала.

Куинн захватилгубами мягкую розовую плоть и начал осторожно посасывать ее. Аннабел ахнула и тяжело задышала, когда он дотронулся языком до клитора.

– О Господи, Куинн.

Он ласкал языком ее чувствительное уплотнение. Безостановочно. Страстно. Чувствуя, что она приближается к оргазму, он протянул руки к ее груди и начал теребить соски. И вот ее настиг мощный оргазм, Аннабел вскрикнула и обмякла. Но Куинн не снизил темпа и продолжал ласкать ее. Продолжая трогать ее соски, он неистово работал языком, пока она полностью не иссякла и не попросила его остановиться. Ее тело сотрясалось и трепетало от серии мощных оргазмов, доводивших ее почти до конвульсий.


Джим и Гриффин почти час вспоминали старые времена, попивая пиво. Пауэлл специально послал Сандерса за этим пивом, так как вспомнил, как оно нравилось Нортону, когда они несколько лет назад вместе работали по делу о краже в художественной галерее. Гриффин понимал, что Джиму хотелось бы расспросить его о тех десяти годах его жизни, когда он таинственно исчез из поля зрения всех, но он не хотел говорить об этом даже со старым другом.

Когда в разговоре наступила пауза, Джим усмехнулся:

– Конечно, мне нравится сидеть здесь с тобой, и пиво хорошее, но ты не стал бы приглашать меня только для того, чтобы снова, после столь короткого перерыва, посмотреть на мою страшную рожу.

– Ты прав, у меня был скрытый мотив.

Джим хохотнул:

– Вот как?

– У меня есть клиент, в невиновность которого я верю, а единственный способ доказать его невиновность – это найти виновного. Мы с тобой, как и Куинн с Аннабел Вандерлей, хотим одного и того же. Да, мы все четверо, черт возьми, хотим одного и того же!

– Именно так. Все мы хотим найти того, кто убил Лулу и Кендал. – Джим поднял руку, призывая Гриффина не перебивать его. – И, конечно же, ты считаешь, что их, как и других трех женщин, убил один и тот же человек.

– Я думаю, мы должны работать вместе. У каждого из нас есть свои козыри, которые мы можем использовать, – у тебя как у работника правоохранительных органов, у меня как у частного сыщика.

– Я соглашусь лишь с тем условием, что наше сотрудничество будет неофициальным. Итак, с чего начнем?

– Наш серийный убийца непосредственно связан с Куинном Кортесом, – сказал Гриффин. – Это либо женщина, которая хочет устранить конкуренток, либо мужчина, желающий отомстить. Следует искать человека, у кого есть мотив причинить вред Куинну, вынудив его испытать чувство вины или повесив на него эти убийства.

– Объяснение разумное. – Джим сделал глоток из очередной бутылки «Гиннесса». – Но годится оно только в том случае, если Келли Флеминг была одной из женщин Кортеса.

– Полагаю, тебе тоже известно то, что я знаю о Келли. – Гриффин отпил немного крепкого темного ирландского пива.

– И что это? – с улыбкой спросил Джим.

– Ладно, начну первым. Ее имя вымышленное, удостоверения личности поддельные. У нее был либо сын-подросток, либо молодой любовник.

– Ты разговаривал с лейтенантом Стоваллом?

– Я оставил ему сообщение на автоответчике, и он передал мне электронное письмо с этими сведениями. А утром обещал прислать по факсу фотографию с места преступления.

– Значит, у тебя нет фотографии Келли?

Гриффин покачал головой. Джим отставил бутылку и достал из внутреннего кармана куртки сложенный лист бумаги.

– Я разговаривал с партнером Стовалла, парнем по имени Эстес. Он прислал мне фотографии по факсу буквально перед звонком Сандерса. – Джим развернул лист бумаги и передал Гриффину. – Он прислал несколько снимков, но этот – единственный, на котором хорошо видно лицо Келли.

Гриффин взял факсимильную копию фотографии и принялся внимательно разглядывать ее. Женщина казалась спавшей.

– Согласно фальшивому удостоверению личности, ей было сорок лет. Но выглядела она старше.

– Возможно, она и была старше. А может, сказался ее образ жизни.

– Возможны оба варианта.

– Она не красива, но и уродливой ее не назовешь, – заметил Джим. – Просто выглядит изможденной.

– Я знаю, о чем ты подумал.

– Знаешь?

– Тебе кажется, что эта женщина не того типа, что привлекают Куинна, – сказал Гриффин. – Остальные четыре были очень красивыми женщинами.

– Но Келли тоже могла быть когда-то привлекательной.

– Разве что давным-давно, только не два года назад, когда было сделано это фото.

– Тогда, видимо, между ней и Кортесом нет никакой связи и твоя теория ошибочна.

– Возможно, – согласился Гриффин. – И все же я так не думаю. Может быть, Келли была с Кортесом десять или пятнадцать лет назад, тогда, когда она еще выглядела совсем иначе.

– Это тоже не укладывается в твою теорию. Почему убийца столько лет ждал, чтобы убить ее? И почему начал именно с нее? Почему не убивал женщин, которые были у Кортеса позже?

– Очень хороший вопрос.

– Думаю, если мы найдем на него ответ, то сможем вычислить убийцу. – Джим замолчал, взглянул на Гриффина и добавил: – Если только в результате этим парнем не окажется Кортес.

Глава 25

Невероятно! Восхитительно! Какое потрясающее ощущение! Аннабел лежала на диване, пресыщенная, разморенная. Ее тело будто бы качалось на волнах полнейшего удовольствия. Куинн приподнялся и осыпал поцелуями ее тело – от лобка до груди. Когда он тронул языком ее сосок, Аннабел вздрогнула от удовольствия и боли, и он понял, что у нее в данный момент слишком обострены чувства. Издав тихий смешок, Куинн дотянулся до ее лица и поцеловал в губы. Она жадно припала к нему, отвечая на поцелуй, впилась в его рот.

– Как ты себя чувствуешь? – сверкая глазами, спросил он.

– Чудесно. Хотя нет, это не то слово. Лучше, чем чудесно. – Аннабел подняла руку и отвела с его лба свесившуюся прядь волос.

Куинн приподнялся и встал на пол. Затем, потянув за руку, поставил на ноги Аннабел.

– Мы только начали, querida. В нашем распоряжении вся ночь.

Аннабел глубоко вздохнула, представив себе новый виток в гонке за наслаждением, – она все еще была переполнена только что полученными ощущениями.

Куинн сгреб ее в объятия.

Она никогда не любила жизнь больше, чем сейчас. Любила и этот момент, и этого мужчину.

Он отнес ее в спальню и уложил на кровать, затем снял с нее расстегнутую блузку и бюстгальтер. Она скинула туфли, сняла гольфы, сдвинулась к середине постели и устроилась в полусидячем положении, упираясь плечами в спинку кровати. Сидя так восхитительно голой, Аннабел снова возбудилась просто из-за того, что рядом был Куинн.

Куинн, не спеша, разделся. Сначала снял рубашку. Бросил на тот же стул, где уже лежали блузка и бюстгальтер Аннабел, потом присел на край кровати и снял туфли и носки. Затем снова встал, и она смотрела, как он стянул с себя темные брюки и добавил к куче уже снятой одежды. Потом сунул руку в карман брюк и вынул три пакетика презервативов, которые положил на прикроватную тумбочку.

Аннабел разглядывала его грудь, крупные ступни ног. Мощные плечи, широкую спину, узкую талию. Круглые и упругие ягодицы. Когда он повернулся к ней и улыбнулся, в животе у нее запорхали бабочки. Вне всякого сомнения, это был самый сексуальный мужчина в мире.

Куинн стоял возле кровати, позволяя Аннабел разглядывать его с головы до ног. Когда ее взгляд остановился на его черных коротких трусах, бугрившихся от эрекции, он оттянул большими пальцами эластичный поясок и приспустил трусы с бедер.

В предвкушении Аннабел затаила дыхание. Поясок зацепился за вздыбленный бугор, и Куинн остановился как бы в нерешительности, явно поддразнивая ее.

– Сними их, – сказала она, облизнув губы.

Куинн снял трусы и переступил через них. Боже, какой впечатляющий вид!

Он сел на кровать, и Аннабел обняла его сзади, прижавшись грудью к его спине. Склонив голову набок, она прикусила его ухо, потом облизала это место и страстно зашептала:

– Займись со мной любовью. Я хочу почувствовать тебя внутри себя, почувствовать, насколько хорошо это может быть.

Куинн взял один из лежавших на тумбочке пакетиков, вскрыл его и вынул презерватив. Аннабел через его плечо наблюдала, как он прилаживал резинку.

Голый, изнемогавший от возбуждения и при этом демонстрировавший дикую мощь, Куинн повернулся, взглянул на нее и погладил по лицу. Его прикосновение было подобно электрическому разряду, вызвавшему трепет во всем ее теле. Закрыв глаза, Аннабел наслаждалась моментом. Куинн взял в ладони ее голову, притянул к себе и впился в ее рот поцелуем. Жестким. Требовательным.

Не отрывая губ от ее рта, продолжая поглощать его, Куинн повалил Аннабел на спину. Затем коленом раздвинул ее бедра и, втиснувшись между ними, прижался членом к ее лобку. Она энергично задвигала бедрами, побуждая его к дальнейшим действиям. Куинн отнял губы от ее рта и прильнул к шее, затем губы поползли вниз, сначала к одной груди, потом к другой. Он сосал ее грудь, и ее тело сотрясала дрожь от остроты ощущений. От страстного желания. От первобытной жажды совокупления.

– Давай же скорее, пожалуйста, Куинн, пожалуйста.

Просунув руки под ее ягодицы, он приподнял ее бедра, чтобы легче было глубоко проникнуть в нее с первым же толчком. Аннабел ахнула, когда он полностью вошел в нее, растянув упругие стенки ее тесного лона. И лоно ее с благодарностью приняло его.

Ощущение его в своем теле приводило ее в экстаз. А когда он начал двигаться вперед-назад, вперед-назад, удовольствие было неописуемым. В ответ на мощные толчки тело Аннабел задвигалось волнообразно в такт заданного Куинном ритма. По мере того как он увеличивал темп, внутри ее все быстрее и быстрее нарастала напряженность. Чувствуя приближение оргазма, Аннабел подзадоривала Куинна резкими чувственными выражениями, чуждыми ей и редко ею используемыми. Куинн тоже не скупился на недвусмысленные выражения, предупреждая ее о том, что собирается с ней сделать и как. Его вульгарная лексика вознесла ее на пик. Как только ее накрыла первая волна оргазма, Куинн взорвался внутри ее. Кончая, он дрожал и дергался и наконец издал протяжный гортанный стон.

Мокрые от пота и любовных соков, они, тяжело дыша, обменивались пылкими влажными поцелуями. Потом Куинн приподнялся, переместился на матрасе, улегся на бок и прижал к себе Аннабел.

Она лежала в его объятиях, и в ее затуманенный мозг пробилась лишь одна отчетливая мысль: «Это был самый лучший сексуальный опыт во всей моей жизни».


Как это часто случалось, опять навалился кошмар, казавшийся настолько реальным, будто происходило все в настоящий момент, а не в прошлом. Иногда, как, например, сегодня, он сознавал, что это сон, что он спит и в конце концов проснется мокрый от пота и дрожащий от страха. Если бы только он мог проснуться сейчас, до того, как придется снова пережить те ужасные моменты! Но его подсознание откажет ему даже в этой небольшой поблажке. В этот раз, как и всегда, ему придется вспомнить все – от начала до конца.

– Сколько у тебя подружек? – спросила она его обманчиво мягким и спокойным голосом.

– Ни одной, мама. У меня нет подружек.

– Ты врешь мне. Ты ведь знаешь, что врать нехорошо, верно?

– Я не вру. Клянусь тебе.

– Они звонят нам домой, спрашивают тебя. Только сегодня уже звонили две, хотя не прошло и получаса, как ты пришел из школы. Одна назвалась Шерри, а другая – Бриттани.

– Это просто знакомые по школе девчонки.

Она схватила его за руку и потащила через комнату. Он бросил на пол школьную сумку и попытался вырваться. С каждым днем он становился крупнее, выше ростом и сильнее. Настанет день, когда она не сможет справиться с ним. Ему было уже девять лет, и, даже будучи несколько мелковатым для своего возраста, он знал, что со временем перерастет ее. Когда же придет этот день…

Она схватила его за плечи и принялась трясти.

– Что я тебе говорила о забавах с девчонками? Ты слишком красив, слишком обаятелен. Ты будешь разбивать их сердца. А так нельзя поступать по отношению к другим людям.

Она перестала трясти его, но не ослабляла хватку. Длинные тонкие пальцы больно впивались ему в плечи. Ее глаза потемнели, взгляд остекленел. Он знал, что за этим последует, и испугался. Ее мысли витали где-то в другом месте и в другом времени. Что бы там ни произошло, наверное, это было ужасно, потому что воспоминания пробуждали в ней ненависть. И жестокость.

Воспользовавшись тем, что она отвлеклась, он вывернулся и успел отступить на несколько шагов, прежде чем она вернулась к реальности. На лице возникло осмысленное выражение, и она пронзила его ироничным, провоцирующим взглядом: рискни, мол. Он застыл на месте.

– Я не позволю тебе причинить боль кому бы то ни было. Ты меня слышишь?

Он качнул головой.

– Ты дал тем девочкам номер нашего телефона, да? Тебе хотелось, чтобы они позвонили и поставили себя в глупое положение. Обе думают, что нравятся тебе. Они обе считают себя твоими подружками. Ты лгал им, убеждал каждую из них, что она особенная.

– Нет, я не делал этого. Клянусь, не делал.

– Что-то сегодня ты слишком много клянешься.

– Я не… – Он спохватился, прежде чем возразить ей. Она не любила, когда он говорил, что она в чем-то не права. – Я сожалею, что дал Шерри и Бриттани номер нашего телефона, – солгал он. Не давал он девчонкам номер своего телефона. – Обещаю, что никогда больше не буду делать этого.

– Хорошо. Я рада, что ты понял, что поступил плохо.

Она поманила его к себе указательным пальцем. Он знал по прошлому опыту, что неподчинение только усугубит его положение.

Когда он остановился в полуметре от нее, она протянула руку и похлопала его по щеке. Он задохнулся.

– Ты ведь понимаешь, что вел себя скверно?

– Да, мэм.

– А что делают со скверными мальчишками?

– Их наказывают.

– Верно, дорогой.

Его била внутренняя дрожь, и он старался, чтобы это не было заметно.

– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. Если бы не любила, меня бы это не волновало. И я не старалась бы изо всех сил сделать тебя лучше.

Он кивнул. Над его верхней губой проступили капельки пота. Прижатые к бокам руки непроизвольно подрагивали.

Ухватив его за шею одной рукой, она отвела другую и наотмашь ударила его по лицу. От удара у него дернулась голова, но он не заплакал, хотя удар был очень болезненным. Вернув его голову в прежнее положение, она снова ударила. Еще сильнее. Он не смог сдержать вырвавшийся из горла крик боли. Она улыбнулась. Боже, как же он ненавидел, когда она так улыбалась.

Она била его снова и снова, пока не разбила губу, не поставила синяк на щеке и не подбила глаз. Тогда она остановилась и хмуро оглядела его.

– Почему ты заставляешь меня поступать так с тобой? В таком виде ты теперь несколько дней не сможешь ходить в школу.

– Пожалуйста, не оставляй меня дома, – принялся упрашивать он ее. – Я скажу учительнице, что упал с велосипеда.

– Она не поверит тебе. Ты же знаешь, какие они, эти учителя. Иди в свою комнату, – распорядилась она. – Сегодня останешься без ужина. Для скверных мальчишек еды нет.

Он был рад убраться подальше от нее, поэтому схватил валявшуюся на полу школьную сумку, повернулся и побежал по коридору в свою комнату.

Положив школьную сумку на кровать, он сел, открыл ее и достал тетрадь с заданием на дом. Прочитал первый вопрос, но не смог сосредоточиться. Он мог думать только о том, как болит лицо, какой противный вкус крови во рту и что сделает мать, когда придет в его комнату проверить, чем он занимается.

– Хочу, чтобы она умерла. Хочу проснуться однажды – и чтобы ее не было, чтобы ее прибрал Господь. Если она вознесется на небеса, то не будет больше страдать и не сможет причинять боль мне. – Он поднял глаза к потолку и принялся молиться: – Разве не лучше будет для нас обоих, если она умрет? Разве ты не можешь сделать так, чтобы она умерла? Пожалуйста.

Но он знал, что Господь не станет убивать ее. Господь оставляет такие дела людям, на их земной суд. Он понял, что Господь хочет, чтобы он сам помог матери.


Куинн метался и ворочался в кровати. Он вскрикнул и, повернувшись на бок, принялся махать рукой в воздухе, задевая ею Аннабел. Его беспокойство на протяжении последних нескольких минут потревожило сон Аннабел, но окончательно она проснулась только тогда, когда он уронил на нее тяжелую руку и застонал.

– Не надо. Пожалуйста, не надо, – говорил Куинн во сне. Аннабел тронула его лоб. Он был теплым и потным.

– Куинн!

– Убью вас… я убью вас. Пожалуйста, не надо, – пробормотал он.

Аннабел замерла в напряженном ожидании. Было ясно, что Куинн спал и не отдавал себе отчета в том, что говорил, но его слова тревожили ее. Слушая, как он умоляет кого-то, а потом говорит кому-то – что? что он убьет их? – она почувствовала страх.

Аннабел пыталась убедить себя, что ему просто приснился кошмар. Любого, кому довелось бы пройти через такое, посещали бы страшные сны о смерти и убийстве. Убиты четыре бывшие любовницы Куинна, и, хотя он не убивал их, он все равно ощущает свою вину.

– Нет! – вскрикнул Куинн, потом вскинулся вверх и сел в постели, прерывисто дыша и дико вращая глазами.

Аннабел обняла его:

– Все в порядке, дорогой. Тебе просто приснился страшный сон.

Выдохнув воздух из легких, Куинн сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, постепенно успокаиваясь. Аннабел почувствовала, как напряжение покидает его крупное тело.

– Извини. – Он повернулся к ней и заглянул в ее глаза. – Я не хотел будить тебя.

– Все в порядке. – Она подняла руку и убрала с его лба непокорные влажные пряди. – Хочешь рассказать мне об этом?

– О своем кошмаре?

Аннабел кивнула.

– Это старый кошмар, он уже много лет не посещал меня, но, по-видимому, после всех этих недавних событий… – Куинн взял ее руку и поцеловал в ладонь. – Я хотел проснуться пораньше, чтобы снова заняться любовью. – Он кивнул на прикроватную тумбочку: – У нас еще остался один презерватив.

– Ты сменил тему. По-моему, ты собирался рассказать о своем кошмаре.

– Тебе неинтересно будет это слушать.

– Интересно.

Он вопросительно взглянул на Аннабел:

– Я что-то говорил во сне? Что я сказал?

– Ты сказал «пожалуйста, не надо», а потом «я убью вас». Дважды повторил.

Куинн высвободился из объятий Аннабел и спустил ноги на пол. Он сидел совершенно голый в полумраке ее спальни, полную темноту которой разгонял только слабый свет от ночника из ванной.

– Коль скоро разговор пойдет о призраках прошлого, которые всё не оставляют меня в покое, то, пожалуй, я сначала выпью кофе. – Куинн встал, порылся в куче сваленной на стуле одежды и выудил оттуда свои брюки. Надев их, он взглянул на стоявшие на прикроватной тумбочке цифровые часы. – Уже почти пять часов. Так почему бы нам не выпить кофе вместе? А позже закажем завтрак. И если ты будешь хорошо себя вести, querida, мы с тобой сможем заняться любовью в промежутке между кофе и яичницей с беконом.

– Мне нравится все в этом плане, – сказала Аннабел, покидая постель. – И кофе, и яичница с беконом, но особенно предложение заняться любовью.

Она тоже порылась в сваленной в кучу одежде, нашла рубашку Куинна, надела ее и босиком последовала за Куинном в гостиную. Включив одну лампу, которая высветила лишь часть комнаты, Куинн отдернул шторы. За окном было темное, беззвездное небо. Крупные капли дождя забарабанили по окну. Вдали сверкнула молния, а вскоре донеслись отдаленные раскаты грома.

Аннабел открыла пакет с кофе, а Куинн наполнил водой кофейник. Ожидая, пока заварится кофе, они стояли, обнявшись, у окна и смотрели на размытые плотной завесой дождя городские огни.

– Тот сон связан с моей матерью, – очень тихо проговорил Куинн. – Я же рассказывал тебе, что из-за нее чуть не убил одного парня.

– Так тебе снилось именно это? Как ты защищал свою мать?

– Да, время от времени я снова переживаю тот вечер. Я вижу, как он бьет ее, уговариваю его прекратить, но он не слушает меня. Я умоляю его прекратить, но он продолжает бить ее. И тогда я говорю, что убью его, если он не оставит ее в покое. Я знаю, ты считаешь, что я не способен убить кого-то. – Он повернул Аннабел к себе и заглянул ей в глаза. – Но я могу. Не хладнокровно, а чтобы защитить того, кто мне небезразличен. Я хотел заставить того человека остановиться. И я убил бы его, если бы только это давало гарантию, что он больше никогда не ударит ее.

– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через такое. – Аннабел обняла его, желая утешить, стереть мучившие его тяжелые воспоминания.

– Все это в прошлом. – Обнимая Аннабел, Куинн гладил ее по спине. – И оно остается там, по крайней мере, большую часть времени. Он был не первым, кто бил мою мать, но прежде я был слаб физически, и у меня не хватало сил остановить их. Знаешь, Шейла ухитрялась связываться с настоящими подонками, включая моего отца.

– У твоих родителей должны были быть и какие-то хорошие качества, иначе им не удалось бы произвести на свет такого замечательного сына.

У Куинна скривились губы.

– Ты находишь меня замечательным?

– Замечательным. Исключительным. Потрясающим. – Аннабел улыбнулась.

Куинн поцеловал ее. Едва коснувшись. Нежно.

– Все эти слова относятся скорее к тебе, а не ко мне.

– Тогда ты должен испытывать ко мне те же чувства, что и я испытываю к тебе, – сказала Аннабел, пытаясь найти ответ в его глазах.

– Если тебе доставляет удовольствие быть со мной, заниматься со мной любовью, если ты хочешь меня больше всего на свете и не можешь оторвать от меня глаз, тогда да. Я бы сказал, что чувствую то же, что и ты.

Ее сердце радостно затрепетало. Осознавал это Куинн или нет, но он только что признался ей в любви.

– Не уходи, – сказала Аннабел. – Останься со мной. Останься на весь день и на ночь.

Он поцеловал ее в обе щеки, потом в лоб.

– Тебе и не удастся отделаться от меня.


Марси припарковала взятый напрокат внедорожник за гостиницей «Пибоди» и зашагала по улице, не обращая внимания на сильный дождь. Прошлой ночью она снова позволила Эрону оттрахать себя. И ей это понравилось, однако она не любила Эрона. Марси была бы рада полюбить его, а не Куинна. Но что делать женщине, если она влюблена как кошка в парня, который держится от нее на расстоянии только потому, что у него никогда не было лучшей долбаной помощницы?

Марси брела по улице, шлепая по лужам так, что во все стороны разлетались брызги, и задавалась вопросом: как отреагирует Куинн, если она пригрозит ему уходом?

«Ты дура. Он даст тебе уйти. Наймет себе другую ассистентку. Узнав о вакансии, они выстроятся к нему в очередь длиной в два квартала. А если даже произойдет чудо и Куинн станет твоим любовником, то он все равно бросит тебя, как и всех прочих. Ты просто будешь еще одной в бесконечной череде доступных женщин».

С ее стороны было идиотством ехать сюда, но она ничего не могла с собой поделать. Проснувшись в четыре часа утра, она выбралась из постели Эрона и направилась в свою комнату, но по дороге заглянула в комнату Куинна и увидела пустую кровать.

Он проводил ночь с Аннабел Вандерлей! Обнимал ее и занимался с ней любовью.

Даже с широко открытыми глазами Марси отчетливо представляла себе их наедине друг с другом. Голых. Трахающихся до изнеможения.

Марси ненавидела Аннабел. Ненавидела больше всех прочих любовниц Куинна, потому что чувствовала, что эта женщина значила для него больше прежних подружек, что она была не такой, как другие.

Марси вошла в комнату Куинна и легла на его кровать, представив себе, каково было бы лежать в его объятиях, заниматься с ним любовью. Она открыла двери его шкафа и потрогала сшитые на заказ костюмы, потом прошла в ванную, открыла крышку флакона с одеколоном… и чихнула.

Пару минут спустя в свитере и кроссовках она спешила к внедорожнику.

Как истинная психопатка, Марси неслась по пустынным улицам Мемфиса, пролетев раз мимо знака «стоп» и проехав на красный сигнал светофора.

И вот теперь она здесь. У гостиницы «Пибоди». Стоя под проливным дождем и глядя вверх, Марси гадала, где то окно, за которым находятся Куинн и Аннабел, и чем они сейчас занимаются. Лежат, обнявшись, в постели, прислушиваясь к шуму дождя? Или занимаются любовью на рассвете?

«Куинн, ты должен быть со мной, – кричало сердце Марси. – Никто не будет любить тебя так, как я».

На протяжении тех лет, что Марси работала на Куинна, она испытывала неприязнь ко всем его женщинам, но при этом говорила себе, что придет день, когда Куинн посмотрит на нее и поймет, что любит ее, и только ее одну. Но время шло, а Куинн все смотрел на нее лишь как на преданную помощницу, и в ней проснулась ненависть ко всем его женщинам. Но ни к кому Марси не испытывала такой сильной ненависти, как к Аннабел.

«Что ты будешь делать, если он любит ее?»

Она стояла на холодной темной улице, глядя вверх на окна гостиницы, и ее слезы смешивались с дождем. Она умирала от отчаяния. Умирала, но никому не было до этого дела. А Куинну меньше всех.

Глава 26

А в эти ранние утренние часы, удобно расположившись на диване, Куинн и Аннабел наслаждались кофе и смотрели, как занимается рассвет серого дождливого дня. Они обменивались какими-то фразами, но большей частью обнимались, наслаждаясь тихой уединенной обстановкой. А потом, когда ими снова овладела страсть, вернулись в постель и медленно, с нежностью занялись любовью, после чего заснули и были разбужены менее часа назад, в десять часов, телефонным звонком Гриффина.

Завтрак доставили всего несколько минут назад, и, пока Аннабел приводила себя в порядок в ванной, Куинн расставил тарелки и разлил по чашкам кофе. Аннабел вышла из ванной, когда он, сняв целлофановую обертку со стакана со свежевыжатым апельсиновым соком, делал первый глоток. Куинну нравилось смотреть на Аннабел, ему все нравилось в ней: от длинных шелковистых волос до изящных ступней, которые, как он обнаружил, были очень чувствительными. Остановившись в дверях, Аннабел улыбнулась ему, и у него защемило сердце. Куинн не очень-то понимал, что с ним происходит, является ли чувство, которое он испытывает к ней, любовью, но знал совершенно точно, что их отношения не ограничатся короткой связью. Он хотел много большего. Хотел проводить с ней дни… нет, недели напролет, касаться ее, держать в объятиях, заниматься с ней любовью. Да хотя бы просто смотреть на нее.

– Думаю, мы успеем поесть до прихода Гриффина. – Аннабел подошла и поцеловала Куинна, будто они не виделись несколько дней, потом взяла из его рук апельсиновый сок и отпила из его стакана.

– Если же не успеем, он может выпить кофе, пока мы будем завтракать. – Куинн усадил Аннабел за небольшой обеденный стол и только собрался присоединиться к ней, как в дверь постучали. – Наверное, это Гриффин. – Куинн посмотрел на наручные часы. – Точно в назначенное время. Ровно одиннадцать.

– Я налью ему кофе.

Куинн открыл дверь и обнаружил, что Гриффин Пауэлл пришел не один. Позади, немного сбоку от старого одноклубника, стоял лейтенант Нортон. При виде детектива в мозгу Куинна вспыхнул красный сигнал тревоги. В принципе он ничего не имел против Нортона, вот сержант Джордж – другое дело, но все же Нортон был мемфисским полицейским, а на данный момент мемфисское управление полиции было преследователем Куинна.

Мельком взглянув на Гриффина, Куинн внимательно изучал Нортона.

– Мне позвонить своему адвокату?

– Я не задержусь, – сказал Нортон. – Я пришел только для того, чтобы показать вам полученную нами фотографию Келли Флеминг. Не будет никаких вопросов и, уж конечно, никакого дознания, для которого понадобился бы ваш адвокат.

– Это хорошо, потому что Джадд вернулся в Чаттанугу, – сказал Куинн. – Какой смысл ему сидеть здесь, когда при необходимости можно, воспользовавшись самолетом, через час оказаться в Мемфисе?

– Мы в любое время сможем доставить сюда мистера Уокера самолетом семьи Вандерлей, – сказала, просовывая руку под локоть Куинна, подошедшая Аннабел.

В этот момент Куинн ощутил себя выросшим до потолка гигантом. И все из-за женщины, которая была рядом, которая верила в него. Доверяла ему. Любила его.

– Мы можем наконец войти? – крайне раздраженным тоном спросил Гриффин.

– Конечно. – Аннабел потянула Куинна за руку, чтобы он отступил назад и пропустил Гриффина и лейтенанта Нортона внутрь.

– Я налью еще две чашки кофе, – сказала Аннабел Куинну. – А ты закрой дверь и… – она понизила голос до шепота, – будь поприветливее с лейтенантом Нортоном.

Куинн ухмыльнулся, потом закрыл дверь, глубоко вздохнул и присоединился к остальным. Ни Гриффин, ни Нортон не садились.

– Хотите кофе? – обратилась Аннабел к Нортону.

– Нет, спасибо, мэм.

– А вы, Гриффин?

– Да, спасибо. – Гриффин взял предложенную чашку и повернулся к Куинну: – У Джима есть фотография с места убийства Келли Флеминг. Это все, что мы имеем на данный момент, однако нам известно, что Келли Флеминг – не настоящее ее имя.

Нортон достал большой желтый конверт и передал его Куинну:

– Взгляните и скажите, узнаете ли вы ее.

Куинн взял конверт, открыл его и вынул фото. Волнуясь, он вглядывался в лицо женщины. Узнает он ее или нет? И тот и другой результат мог сработать как в его пользу, так и против него. Прошло несколько томительных секунд.

– Я не знаю ее. – Куинн вложил фотографию назад в конверт.

– Мы так и думали. – Джим забрал конверт.

– А то, что я не знал ее, свидетельствует в мою пользу или, напротив, ухудшает мое положение? – спросил его Куинн.

– Ни то ни другое, – ответил Нортон. – По крайней мере на этой стадии.

– Джиму нужно знать, где вы были в день убийства Келли Флеминг, – пояснил Гриффин. – Поскольку Бейтаун расположен рядом с Хьюстоном и оттуда ничего не стоит доехать на машине, хотелось бы надеяться, что вас в этот день не было в городе, потому что это доказывало бы, что вы не могли убить Келли.

– Когда она погибла? Два года назад? – Куинн наморщил лоб. – Трудно вспомнить события такой давности, но могут помочь записи из моего офиса.

– Все, что мне нужно, – это ваше разрешение на доступ к этой информации, – сказал Гриффин.

– Позвоните мне, когда будете готовы дать ответ, – сказал Нортон. Затем в упор посмотрел на Куинна: – А вы пока не покидайте Мемфис.

Куинн смотрел прямо в глаза детективу.

– У меня нет никаких реальных зацепок, – признался Джим. – Но есть пара моментов, в которых я собираюсь основательно разобраться, и если повезет, то убийца будет найден.

Куинн и Джим Нортон обменялись рукопожатием, и Гриффин проводил своего друга до двери. У двери Нортон остановился, оглянулся на Куинна и сказал:

– Офис коронера разрешил выдачу тела Кендал Уэллс. Ее похороны состоятся во вторник.

– Спасибо, что сказали мне об этом, – поблагодарил его Куинн.

Нортон кивнул и вышел.

Закрыв входную дверь, Гриффин вернулся в гостиную, взял свою чашку и сел на диван.

– Вы завтракайте, а я буду рассказывать. Сегодня утром я разговаривал с Дереком Лоуренсом. Это бывший сотрудник ФБР, составлявший для них психологические портреты преступников. Мы наняли его, чтобы понять мотивы поведения нашего убийцы. Мы с Джимом сообща поработали над предварительным психологическим портретом, и в результате появилась пара идей насчет того, кем может быть этот убийца. Джим, естественно, высказывал свои умозаключения в неофициальном порядке.

– Неужели вы полагаете, что можно получить удовольствие от завтрака, слушая об убийствах и прочих ужасах? – Аннабел искоса взглянула на Гриффина.

– Прошу прощения, но если вы не хотите, чтобы я просидел здесь с вами весь день, то лучше покончить с этим сейчас. – Гриффин прочистил горло. – И позволю себе один совет, а именно: на вашем месте я оставался бы здесь и никуда не выходил, если вы не хотите, чтобы о любом вашем шаге сообщалось в программах новостей. Оператор по крайней мере одной телевизионной станции расположился на противоположной стороне улицы, и, как мне показалось, там же крутится пара репортеров.

– Они знают, что я здесь, в «Пибоди»? – спросил Куинн.

– Управляющий сообщил, что они уволили сегодня одного сотрудника, застав его за тем, как он звонил по телефону и говорил кому-то, возможно репортеру, что Куинн Кортес провел эту ночь в номере Аннабел Вандерлей.

– Проклятый сукин сын! – Куинн ударил кулаком по столу.

– Успокойтесь, – сказал Гриффин. – Пока вас не увидят выходящими вместе из «Пибоди», это только предположение. Так что, Куинн, когда соберетесь уходить, мы либо найдем для вас способ незаметно проскользнуть мимо репортеров, либо выйдем с вами вместе, а Аннабел благополучно останется в гостинице.

– Меня это не волнует. Пусть хоть весь мир знает, что Куинн провел со мной прошлую ночь. – Аннабел положила вилку и, протянув руку через стол, накрыла ладонью сжатый кулак Куинна.

Куинн посмотрел на нее, и у него появилось ощущение, что жизнь прекрасна, если есть такие люди, как Аннабел. Живущие без притворства. Без лжи. Без скрытых намерений.

– Если Аннабел все равно, то мне и подавно. – Куинн разжал кулак и нежно взял ее за руку.

Гриффин снова прочистил горло.

– Но сначала о деле.

Зардевшись, Аннабел высвободила свою руку.

– Конечно.

– Вы сказали, что уже получили ответ от фэбээровского психолога, – сказал Куинн. – Быстро, не правда ли?

– Что ж, получаешь то, за что платишь, а мы заплатили ему немало. Дерек Лоуренс – один из лучших. – Гриффин сунул руку в карман пиджака и вынул маленькую записную книжку. – Это, конечно, только предварительный психологический портрет, но все же он дает нам кое-какую пищу для размышлений.

– С чего бы вы начали поиск серийного убийцы? – спросила Аннабел.

– Мы начнем с этого психологического портрета, – ответил ей Гриффин. – Лоуренс говорит, что наш «клиент» – кочевник. Это понятно. Он – или она – не привязан к какому-то месту, к определенной территории. Убийства совершались в Техасе, Луизиане и Теннесси. Тридцать четыре процента серийных убийц – кочевники. Наш убийца, вероятно, верит, что его долг состоит в том, чтобы уничтожать женщин определенного типа. В данном случае женщин, которые спят с Куинном Кортесом.

– Что вы такое говорите? – Аннабел округлила глаза. Удивление? Страх? – Не все же женщины, с которыми спал Куинн, были убиты. А Келли Флеминг, или как там ее действительно звали, Куинн даже не знал.

– Если он не узнал Келли Флеминг, это еще не значит, что он не знал ее, – возразил Гриффин.

– Если бы я знал ее, то узнал бы по фотографии. – Выпалив это, Куинн вдруг подумал, что Гриффин мог оказаться прав. – Разве что с тех пор прошло много лет, и она изменилась до неузнаваемости.

– Повремените с предположениями, пока я не расскажу вам, как мы с Джимом представляем себе всю картину. Если все эти женщины, включая Келли, были любовницами Куинна, то в этом и заключается причина их убийства. Либо какой-то женщиной, поставившей перед собой цель убрать конкуренток, либо мужчиной, считающим своим долгом наказать этих женщин. Таким образом, этот человек – убийца по предназначению.

– Но почему убийства происходили только в последние два года? А фактически даже только в последний год? – спросила Аннабел.

– Хороший вопрос, – заметил Гриффин. – Если убийства начались с Келли и если нам удастся выяснить, почему она была первой, мы приблизимся к поимке убийцы.

– Итак, человек, которого мы ищем, – кочевник и убийца по предназначению, – сказал Куинн. – Что еще?

– В этих убийствах просматривается специфический подход к выбору жертв и способу убийства, – продолжил Гриффин. – Все жертвы были любовницами Куинна, а способ, которым они были убиты, один и тот же, как и посмертная ампутация указательного пальца правой руки.

– Кочевник, убивающий по предназначению, со специфическим подходом к выбору жертв и способу осуществления убийства. Ну и что это нам дает? – Аннабел скептически покачала головой.

– По словам Лоуренса, человек, которого мы ищем, будучи ребенком, вероятно, претерпевал жестокое обращение, перенес сильную душевную травму и, возможно, подвергался физическому насилию. Ампутация правого указательного пальца у каждой жертвы может символизировать некое авторитетное лицо женского пола. Эта женщина, наказывая, тыкала в него указательным пальцем. То могла быть мать, учительница, мачеха, монахиня…

– Людей, у которых было дерьмовое детство, миллионы, – сказал Куинн. – Я тоже один из них. На ранчо судьи Харвуда Брауна полно таких, кто пришел туда, не выдержав крайне тяжелой домашней обстановки.

– Коль скоро вы вспомнили о судье Брауне, я расскажу вам еще об одном нашем предположении, – сказал Гриффин. – За прошедшие годы вы помогли многим детям, в основном это были мальчики с этого ранчо, но было и несколько попавших в затруднительное положение девочек. Трое из бывших правонарушителей составляют ваше личное окружение. Что, если один из них по какой-то причине зациклился на вас и перенес всю ненависть к тому авторитетному лицу женского пола из своего детства на ваших любовниц?

– Не думаете же вы, что Эрон или Джейс могли…

– Я никого ни в чем не обвиняю. Но хотел бы попросить у вас разрешения покопаться в их прошлом. И установить слежку за другими «выпускниками» этого ранчо.

– Пожалуйста, копайте, – согласился Куинн. – Вы обнаружите, что и Эрон, и Джейс в детстве подвергались жестокому обращению. Но это не делает их убийцами.

– Не делает. Тем не менее, они ездят всюду с вами и знают ваше маршрутное расписание. Кстати, то же самое можно сказать и о Марси Симс.

– Марси? Серийная убийца? – Куинн рассмеялся. – Бог с вами, Марси и мухи не обидит.

– Не надо недооценивать ярость ревнивой женщины, – не согласился Гриффин.

– Я знаю, о чем вы думаете, и должен вам сказать, что вы глубоко заблуждаетесь. – Куинн посмотрел на Аннабел и наткнулся на ее пытливый взгляд. – Да, Марси увлечена мной. Уже много лет, но между нами не было никаких любовных отношений. Ради всего святого, когда я встретил ее, ей было всего шестнадцать.

– Повторяю, я никого ни в чем не обвиняю, а просто перечисляю возможные варианты. – Гриффин встал. – Вы пойдете на похороны Кендал Уэллс?

– Да, – не раздумывая, ответил Куинн.

– Там будет пресса. К тому же семья мисс Уэллс может быть против вашего присутствия.

– Да пошла она, эта пресса. А что касается семьи Кендал, то стоит ли о ней говорить? Ее бывший муж, несколько кузин, старая тетя. Кендал была единственным ребенком, и ее родители умерли.

– И все же там может возникнуть безобразная сцена. Ее можно избежать, если не ходить на похороны, – стоял на своем Гриффин.

– Кендал была моим другом и моим адвокатом, а не только давней любовницей. Пойти на похороны – это самое малое, что я могу для нее сделать.

– Если хочешь, я пойду с тобой, – предложила Аннабел. Гриффин обреченно застонал.

– Там будут болтаться охочие до сенсаций представители прессы. Вы оба так и напрашиваетесь на неприятности.

Аннабел улыбнулась Куинну, потом перевела взгляд на Гриффина:

– Когда мы с Куинном вместе, мы ничего не боимся.

Гриффин только пожал плечами и направился к двери. Но вдруг остановился и посмотрел на них, переводя взгляд с Куинна на Аннабел.

– Вы ведь знаете, что не все подвластно любви. Сегодня можно уединиться и отгородиться от мира, но потом наступит завтра… Аннабел, я думаю, вам нельзя оставаться одной. Наш убийца явно нацелен на любовниц Куинна, а теперь и вы входите в их число. Надеюсь, вы не будете возражать, если я приставлю к вам охрану на то время, когда рядом не будет ни Куинна, ни меня.

– Вы считаете, что мне грозит опасность? – спросила Аннабел.

– Гриффин прав, – сказал Куинн. – Пока мы не найдем этого парня, тебе нельзя оставаться одной. Когда я не смогу быть с тобой, рядом будет Гриффин или один из его агентов.

– Хорошо, если ты считаешь, что так будет лучше.

– Правильно, – одобрил Гриффин. – Я приду завтра, а может быть, еще и сегодня, если появятся важные новости.

Едва за Гриффином закрылась дверь, Куинн резко встал из-за стола, на котором остался его нетронутый завтрак.

– Что случилось, Куинн?

Стоя спиной к Аннабел, он делал глубокие вдохи и выдохи в попытке унять злость. Злость на себя. О чем он думал, когда навязался Аннабел в любовники? Черт, он вообще не думал – вот в чем проблема. Он хотел ее больше, чем кого бы то ни было. А Куинн ведь всегда получает то, что хочет.

– Я навлек на тебя опасность, став твоим любовником, – сказал он. – Господи, Аннабел, прости меня.

Из-за отдававшегося в ушах стука сердца Куинн не слышал, как она подошла, не понял, что она стоит сзади, пока она не обняла его и не уткнулась головой в его спину.

– Не мучай себя. Ты же знаешь, что не стал бы моим любовником, если бы я сама не хотела этого.

– Но что, если он начнет охоту на тебя? – Куинну была невыносима мысль о том, что с Аннабел может что-то случиться.

– Если начнет, ты остановишь его. Или Гриффин. Или лейтенант Нортон. – Вдруг Аннабел ахнула. – Куинн, а что, если… если полиции устроить ему ловушку, а меня использовать как приманку?

Куинн резко повернулся, схватил ее и стиснул в объятиях.

– Даже не думай об этом. И никогда, ни при каких обстоятельствах не предлагай этого полиции. Ты слышишь меня?

Она не ответила; он схватил ее за плечи и встряхнул:

– Аннабел? Ты понимаешь?

Она обвила его руками и прошептала:

– Да, понимаю.

Они никуда не выходили и весь день провели в номере Аннабел, занимаясь любовью. После завтрака Куинн позвонил кому-то по телефону, и вскоре появился посыльный, принесший небольшой пакет, в котором Аннабел обнаружила коробку презервативов.

– А что, если он расскажет репортерам? – поддразнила она Куинна.

– Тебя это должно волновать так же мало, как и меня.

Они с неистовством занялись любовью, потом поспали пару часов и заказали поздний обед. А затем снова занялись любовью.

Разве можно придумать лучший способ скоротать дождливый воскресный день? Аннабел какое-то время лежала на спине, закинув руки за голову, потом повернулась на бок и прижалась к Куинну. Ей показалось, что он напряженно раздумывает над чем-то. Может, он все еще беспокоится о том, что убийца, прознав об их связи, начнет преследовать ее?

– О чем ты задумался? – спросила она.

Он просунул руку под ее плечи и поцеловал в лоб.

– Не хочу, чтобы мы утаивали что-либо друг от друга, поэтому должен тебе кое-что сказать.

У Аннабел чуть ли не на полминуты перехватило дыхание.

– Что? – свистящим шепотом спросила она.

– Около года назад со мной произошел странный случай – неожиданный приступ сонливости, своего рода отключение сознания. И с тех пор подобное случалось еще три раза.

– Ты обращался к врачу?

– Нет. Первым двум случаям я не придал особого значения, объяснив каждый из них простым переутомлением. И даже в третий раз яне был уверен, что причина в чем-то другом. Когда же это произошло в четвертый раз, я понял, что здесь что-то не так.

– Мы договоримся о приеме у лучшего врача в Мемфисе и…

– Нет, не сейчас. Я не могу, я… – Куинн сел в кровати, притянув Аннабел поближе и повернув к себе ее лицо. Опустив руки и не касаясь ее, он просто смотрел, впитывая в себя ее образ. – Первый приступ случился в то утро, когда в Новом Орлеане убили Джой Эллис, а второй – в ту ночь, когда в Далласе была убита Карла Милликан.

Аннабел показалось, что у нее остановилось сердце. По крайней мере на какое-то время.

– А другие два раза?

– В тот вечер, когда убили Лулу, и в тот вечер, когда убили Кендал.

О Господи! Что он пытается втолковать ей?

– Аннабел… querida… Что, если я, отключаясь, не сознавал, что делаю, и в действительности это я убил…

Аннабел обхватила его руками.

– Нет! – закричала она. – Ты никого не убивал, и ты знаешь это.

Молчание.

– Куинн Кортес, я люблю тебя. И верю тебе.

– Ты не представляешь, что для меня означают сейчас эти слова. Я не думаю, что способен на хладнокровное убийство, но то, что я терял сознание каждый раз, когда были убиты мои любовницы, не может быть простым совпадением.

– Ты прав, это не может быть совпадением; это означает, что кто-то подмешивает тебе какой-то препарат. Кому-то хочется, чтобы ты пришел к мысли, будто этих женщин убил ты. И все специально делается так, чтобы у тебя не было алиби на время совершения убийства.

Куинн крепко обнял Аннабел и прижался щекой к ее голове.

– Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Клянусь, я защищу тебя. Если я потеряю тебя…

– Ты не потеряешь меня. Никогда.

– Это обещание?

– Это, мой дорогой, торжественное обещание.

Глава 27

У Джима Нортона не было подписки на ежедневное издание «Коммерческого вестника», как и на любую другую газету или журнал. Обычно он бегло просматривал газеты на работе, а о новостях, как и большинство людей, предпочитал узнавать из телепередач. Сегодня, опаздывая на работу, он даже не включал телевизор и пропустил новость, взбудоражившую в это утро вторника весь Центр криминальной юстиции. В лифте он слышал обрывки разговоров, которые показались ему достаточно любопытными. Что-то по поводу большой статьи в «Коммерческом вестнике», где речь шла о четырех любовницах Кортеса, ставших жертвами серийного убийцы. Выйдя из лифта на десятом этаже, Джим отправился на поиски газеты, найти которую не составило труда. Сандра Холмс, к кому он направился прежде всего, передала ему утренний выпуск газеты.

– Кое-кто окажется по уши в дерьме, – заметила она. – Этой информацией располагала всего лишь горстка людей, верно?

Джим прочитал заголовок «Беспощадный сердцеед», а затем пробежал и саму статью, в которой говорилось о связи Куинна Кортеса с жертвами четырех убийств, два из которых произошли совсем недавно здесь, в Мемфисе.

– Черт, – выругался себе под нос Джим. – Где Чад?

– Он в кабинете инспектора Персера. Начальник управления тоже там. Почему ты спрашиваешь? Не думаешь же ты, что Чад…

– Я на сто процентов уверен, что ни Кортес, ни его адвокат, ни Гриффин Пауэлл не сливали эту информацию прессе, так что остается только управление полиции Мемфиса. Я лично никому ни словом не обмолвился об этом, так что, действуя методом исключения…

– Джим, не ходи туда таким взвинченным и не выдвигай бездоказательных обвинений, – предупредила его Сандра. – Ты ведь знаешь, что Чад, если это сделал действительно он, сейчас прикрывает там свою задницу.

– Пусть только попробует попытаться впутать меня в это.

– Вряд ли он решится на такую глупость. Персер знает тебя много лет и не сомневается в твоей честности.

Джим едва заметно улыбнулся:

– Спасибо за вотум доверия.

В глазах смотревшей на него Сандры вспыхнул мягкий отблеск воспоминания о проведенной с ним ночи. Она призывно смотрела на него секунд тридцать, потом улыбнулась и перевела взгляд на газету, которую он держал в руках:

– Зачем бы Чаду или кому-то другому сливать эту информацию?

– Да чтобы направить общественное мнение в нужное русло. Чад хочет, чтобы виновным оказался Кортес, но у нас нет против него улик, позволяющих произвести арест. Если же общественность потребует арестовать его, это окажет должное давление на шефа Данли, который, в свою очередь, надавит на Теда Персера, чтобы тот произвел арест.

– Мне не нравится сама мысль, что кто-то из наших пытается манипулировать ситуацией. Я знаю, у Чада есть недостатки, но все же, возможно, ты ошибаешься на его счет? – Сандра схватила Джима за руку. – Прошу тебя – не делай и не говори ничего такого, о чем можешь потом пожалеть.

Джим высвободил свою руку и вернул Сандре газету.

– Все, что я собираюсь сказать Чаду, я выскажу ему в разговоре один на один. Но можешь быть уверена, что адвокат Кортеса потребует ответа на кое-какие вопросы. Замять это дело не удастся – пусть не надеются. Кто-то должен за все ответить, и совершенно ясно, что это буду не я.

– Нортон!

Узнав голос Теда Персера, Джим тяжело вздохнул.

– Джим, пожалуйста… – Сандра предостерегающе посмотрела на него.

Он улыбнулся ей, затем повернулся и направился к кабинету инспектора. Тед стоял в дверях, поджидая его.

– Что случилось? – Джим не торопясь, медленной походкой приближался к своему начальнику.

– Нам нужно поговорить. Прямо сейчас, – сказал Персер. Войдя в кабинет инспектора и закрыв за собой дверь, Джим оглядел собравшуюся здесь небольшую группу. Тед Персер, естественно. Шеф Данли. А еще Чад Джордж и окружной прокурор Кэмпбелл.

– Ты, конечно, видел утренний выпуск «Коммерческого вестника», – констатировал Персер.

Джим кивнул.

– Мне уже звонил адвокат Кортеса, – сказал шеф Данли. – Он требует, чтобы я срочно доставил ему чью-то голову на серебряном блюде.

– Я только что объяснял директору, что не верю, будто кто-то из моего отдела слил информацию, – сказал Тед Персер. – Чад уверял нас, что ни он, ни ты не вступали в контакт ни с одним репортером.

– Но мы с Джимом были не единственными, кто располагал информацией о связи Кортеса с четырьмя жертвами убийств, – заметил Чад. – В уголовном отделе есть и другие, кто мог бы сообщить эти факты прессе. Сандра Холмс осуществляла проверку…

Джим издал утробный рык. Чад оборвал фразу, прежде чем встретился с презрительным взглядом Джима.

– Я не говорю, что это сделала Сандра, – начал оправдываться Чад. – Ей это вовсе ни к чему. Правда, Джим?

– Это так, – кивнул Джим. – А нам нужно найти того, у кого была причина желать, чтобы общественность ополчилась против Кортеса, тем самым спровоцировав его арест. Ну и кто же это мог быть?

Чад покраснел. Инспектор Персер переводил подозрительный взгляд с Джима на Чада. Не уловив в словах Джима конкретного обвинения, шеф и окружной прокурор озадаченно смотрели на него.

Тед Персер прочистил горло.

– Мы проведем внутреннее расследование по этому делу. И вам следует знать об этом, поскольку именно вы вдвоем ведете расследование убийств Вандерлей и Уэллс.

– Это все? – спросил Джим.

– На данный момент да, – ответил Персер.

– Чад, ты идешь? – повернулся к напарнику Джим.

– Конечно.

Джим первым вышел из кабинета и остановился неподалеку в ожидании Чада, который не мог не понимать, что разговор неизбежен. Они прошли в комнату отдыха.

Чад огляделся и, удостоверившись, что они одни, не пытаясь скрыть раздражение, спросил:

– Какую игру ты затеял, Нортон?

Джим усмехнулся:

– Думаю, это мне следовало бы задать тебе такой вопрос.

– Практически ты обвинил меня в сливе информации газетчикам. Знаешь, я мог бы ткнуть пальцем в тебя, но не сделал этого. Ты мой напарник. Мое дело – прикрывать твою спину, верно? Я ожидал того же от тебя.

– Я не могу доказать, что ты передал в прессу конфиденциальную информацию, – сказал Джим. – Я даже не уверен на сто процентов, что это сделал ты. Но насколько я знаю, ты единственный, кто хочет, чтобы Кортес оказался виновным, и готов прибегнуть к закулисным, неэтичным способам, лишь бы засадить его.

– Тебе ли говорить о закулисных, неэтичных способах? Я по крайней мере никогда не выходил из себя настолько, чтобы забить до смерти убийцу напарника голыми руками.

Джим рассвирепел. Злость накатывала изнутри, все сильнее распаляя его. «Осторожнее. Он хочет достать тебя. Он знал, на что надавить, чтобы вывести тебя из себя. Не реагируй. Не доставляй ему такого удовольствия».

Джим шевельнулся, и Чад отскочил в сторону. «Этот маленький говнюк боится меня. Хорошо. Пусть боится».

Не сказав ни слова, Джим распахнул дверь и вышел из комнаты отдыха, оставив Чада переваривать произошедшее.


Заупокойная служба по Кендал Уэллс в часовне Мемориального парка в восточном Мемфисе проводилась без той помпы, что сопровождала похороны Луизы Маргарет Вандерлей, но была торжественной и достойной, с достаточным количеством присутствовавших, среди которых были не только Куинн и Аннабел, но и помощники Куинна. Марси Симс сидела между Эроном и Джейсом на той же скамье, что и Аннабел с Куинном. Время от времени в ходе службы Аннабел ощущала, что кто-то смотрит на нее, и дважды перехватила острый взгляд Марси. Марси явно по уши влюблена в Куинна и, видимо, ревнует к ней, чувствуя, что Аннабел стала его любовницей.

Один из партнеров Кендал по юридической фирме, Кальвин Джеффрис, произнес трогательный панегирик. Он не только рассказал о профессиональных успехах Кендал, но и вспомнил несколько историй из ее личной жизни.

Двое подростков стояли по обе стороны от бывшего мужа Кендал, доктора Джонатана Майлса, который зверем смотрел на Куинна. Очевидно, он прочитал статью на первой полосе утреннего выпуска «Коммерческого вестника» и, как большинство людей в Мемфисе, считал Куинна убийцей. Хотя нет, не просто убийцей, а серийным убийцей.

Аннабел и Куинн провели два последних дня вместе, занимаясь любовью, лучше познавая друг друга и пытаясь отгородиться в гостиничном номере Аннабел от всего остального мира. Но сегодня утром, как и в утро воскресенья, Гриффин напомнил им, что внешний мир все же существует. На этот раз таким напоминанием послужил принесенный им последний утренний выпуск «Коммерческого вестника».

– Я уже позвонил за вас Джадду Уокеру! – В восемь утра Гриффин со свирепым выражением лица ворвался в номер Аннабел, потрясая газетой. – Кому-то в управлении полиции Мемфиса это будет стоить рабочего места.

Несколько минут назад Гриффин разбудил их телефонным звонком и заявил, что зайдет сейчас к ним в номер. Поэтому Аннабел все еще была в ночной рубашке и халате, а Куинн – в мятых брюках и рубашке, которую не менял с субботы.

Куинн схватил газету, быстро пробежал статью и выругался про себя.

– Этот ублюдок, Боб Риган, разве что прямо не обвиняет меня в убийстве, но в его изложении я выгляжу настоящим монстром.

– Джадд свяжется с шефом Данли и потребует всестороннего расследования, – сказал Гриффин. – Джадд считает, что эта статья может стать основанием для привлечения газеты и здешнего управления полиции к суду. Он просил передать вам, что вылетит в Мемфис сегодня первым же возможным рейсом.

Пока Куинн с Гриффином обсуждали стратегию, Аннабел дочитала статью. Если бы она не знала Куинна, у нее сложилось бы ужасное мнение о сердцееде Кортесе. Боб Риган излагал факты, сообщив, в частности, то, что были убиты четыре любовницы Куинна, и полиции было известно, что у Куинна отсутствовало алиби на время совершения убийств в Мемфисе. Кроме самой Аннабел, Куинна, Гриффина и Джадда, этой информацией располагало только полицейское управление. Поскольку Аннабел была уверена, что никто из четверых не сообщал ничего Бобу Ригану, оставался единственный источник. Кто-то из полицейского управления сознательно поделился с репортером конфиденциальной информацией.

Прежде всего Аннабел подумала о Чаде. Неужели все это из-за нее? Неужели ревность к Куинну подтолкнула Чада пренебречь тем самым законом, которому он поклялся служить?

Потянув Аннабел за руку, Куинн вернул ее к действительности. Похороны Кендал. Только тогда она поняла, что служба окончилась. Настроившись на восприятие реальности, Аннабел поднялась со скамьи и, держась за руку Куинна, направилась к выходу из часовни. Вскоре должно было последовать погребение Кендал на кладбище Мемориального парка, но они с Куинном договорились заранее, что не примут участия в погребении.

Едва они вышли из Южной часовни, как на них, словно рой взбесившихся пчел, набросилась толпа репортеров. Объективы телекамер, тянущиеся к лицам руки с микрофонами, град бесцеремонных вопросов.

– Это правда, мистер Кортес, что вы убили четырех ваших бывших любовниц?

– Как вы убили их, Куинн? Залюбили до смерти?

– Вы не боитесь, что окажетесь его следующей жертвой, мисс Вандерлей?

– Что вы чувствуете, когда спите с убийцей, с человеком, который убил вашу двоюродную сестру?

Обняв Аннабел за плечи, Куинн старался пробиться сквозь толпу, но репортеры совместными усилиями удерживали их в кольце.

– Оставьте его в покое! – послышался вдруг женский крик.

Все головы повернулись на возглас, а стоявший ближе всех к закричавшей женщине репортер протянул к ней руку с микрофоном:

– Кто вы? И почему защищаете Куинна Кортеса? Вы тоже одна из его любовниц?

– Не имеет значения, кто я, – достаточно громко, чтобы привлечь внимание остальных репортеров, ответила Марси Симс. – Куинн Кортес никого не убивал. Вы не имеете права обвинять его в таких ужасных вещах.

– О Господи, – простонал Куинн. – Это Марси. Они сожрут ее с потрохами.

– Что мы можем сделать? – спросила Аннабел шепотом, дотянувшись до уха Куинна.

Куинн нервно огляделся вокруг, будто в поисках кого-то. Она проследила за его взглядом и увидела, как он кивнул Эрону Тулли, который вышел из часовни отдельно от Марси и Джейса.

– Может быть, Эрон сможет пробиться туда, – сказал Куинн. – Он ближе к ней, чем мы. К тому же мы в ловушке.

– Это Марси Симс. Единственная женщина в свите Кортеса. Она получает от него зарплату, – закричала одна корреспондентка, оповещая своих охочих до сенсаций коллег о статусе Марси. – Можете не сомневаться, она одна из любовниц Кортеса.

Репортеры дружно переключили свое внимание с Куинна и Аннабел на Марси:

– Вы влюблены в Кортеса, мисс Симс? Поэтому вы защищаете его?

– Расскажите нам, что вы знаете о Кортесе. Если вы его любовница, то почему вы еще живы?

– Да, я люблю Куинна! – По пылающим щекам Марси потекли слезы. – Я люблю его, и он очень хороший человек. Он не способен на убийство. Кто-то пытается подставить его. А вы делаете только хуже, изводите его, обвиняя в том, чего он не делал.

Эрон оттолкнул нескольких репортеров, пытаясь прийти на помощь Марси, но, прежде чем он добрался до нее, послышался вой сирен и на место происшествия прибыло несколько полицейских машин. Через пару минут полдюжины одетых в форму полицейских проторили в неуправляемой толпе коридор, по которому к Куинну и Аннабел приблизились Джим Нортон и Гриффин Пауэлл. В это же время Эрон подобрался достаточно близко к Марси, чтобы ухватить ее за талию.

– Вовремя подоспели, – сказал Куинн подошедшему Гриффину.

– Пойдемте, нужно поскорее увезти вас отсюда, – сказал Гриффин.

– Я не уйду без Марси, Эрона и Джейса, – уперся Куинн.

Джим посмотрел на Гриффина:

– Посади их в машину, а я сейчас приведу ту троицу.

Аннабел не успела даже осознать, что происходит, как оказалась не только под защитой Куинна, но также и Гриффина и еще двух человек в темных костюмах, которым Гриффин отдавал приказы. В одном из них она узнала временно исполнявшего обязанности ее телохранителя Брюса Аскью.

Когда они добрались до «порше» Куинна, тот отказался уезжать, пока не удостоверится, что его помощники в безопасности. Аннабел осталась ждать вместе с ним, и еще через несколько минут Джим Нортон и полицейский в форме подвели к Куинну Марси, Джейса и Эрона.

Куинн схватил Марси и горячо обнял ее. Она тоже обняла его, обмирая от счастья.

– О чем ты, черт возьми, думала, Марси? – Куинн схватил ее за плечи, отстранил от себя и заглянул в глаза.

Но Марси смотрела не на него, она пристально смотрела на Аннабел:

– Все это по вашей вине. Вы должны сейчас же уйти из его жизни, а не усложнять все еще больше.

Вырвавшись из рук Куинна, Марси двинулась к Аннабел, наставив на нее палец, как взведенный пистолет.

– Ты же не любишь его. Просто используешь так же, как это делали все остальные. Он не заслужил, чтобы с ним обращались как с преступником. – Марси бросилась на Аннабел, но Куинн и Эрон были начеку. Эрон схватил и оттащил ее, потом повернул к себе и встряхнул.

Весь запал Марси неожиданно иссяк, и она съежилась в объятиях Эрона.

– Мы с Джейсом отвезем ее домой, – сказал Куинну Эрон. – Может, проводив мисс Вандерлей в «Пибоди», ты приедешь домой и…

– Да, я скоро приеду. А пока позаботься о Марси, ладно?

– Обязательно.

Проводив взглядом Марси и Эрона, Куинн повернулся к Гриффину:

– Необходимо, чтобы вы или ваш человек остался с Аннабел. Я должен поехать домой и поговорить с Марси, а мне не удастся находиться одновременно в двух местах.

– Я отвезу Аннабел в гостиницу и позабочусь, чтобы она не оставалась одна, – сказал Гриффин.

Куинн погладил Аннабел по щеке:

– Я вынужден покинуть тебя, но мне нужно разобраться, что происходит с Марси. Я никогда не видел, чтобы она вела себя так, как сегодня. Ты должна понять, что на самом деле она не думает того, что наговорила тебе. Она была не в себе.

Аннабел взяла Куинна за руку:

– Поезжай и делай то, что должен делать. Со мной все будет в порядке. Гриффин позаботится обо мне.

Куинн поцеловал Аннабел, сел в свой «порше» и на скорости выехал с автостоянки, вынуждая людей отпрыгивать в сторону, чтобы не попасть под машину.


Потрясенную произошедшими событиями Аннабел била дрожь, когда Гриффин усаживал ее на пассажирское кресло взятого им напрокат черного «линкольна». Она безучастно смотрела, как Гриффин застегивал на ней ремень безопасности, потом сложила руки на коленях. Пару миль они проехали молча.

– Не может ли Марси Симс оказаться убийцей любовниц Куинна? – озвучила Аннабел вопрос, который, как она подозревала, задавал себе и Гриффин.

– Не исключено. Марси явно влюблена в Куинна и, по-видимому, ненавидит всех его женщин. Она знает обо всех его перемещениях, так что у нее есть возможность совершить преступление там, где находится Куинн, зная, что у него не будет алиби.

«К тому же Куинн доверяет ей как своей помощнице, так что она вполне могла накачивать его дурманом, чтобы он не мог отчитаться за пару часов тогда, когда убивали каждую из женщин. Если только его действительно опаивали…»

– Вы можете выяснить, где была Марси, когда совершались эти убийства?

– Я уже дал задание своим людям, чтобы они проверили Марси. Кроме того, они должны раскопать всю подноготную Эрона и Джейса и проверить, где они находились во время убийства каждой из женщин. Правда, Джейс не работал у Куинна, когда убили Келли Флеминг, а Марси знает Куинна уже десять лет – так с чего бы это она вдруг теперь начала убивать его любовниц?

– Возможно, она наконец поняла, что Куинн никогда не будет принадлежать ей.

Гриффин хмыкнул.

– Если бы нам удалось привязать еще кого-нибудь ко всем этим пяти убитым женщинам… – Гриффин вдруг замолчал, вероятно, обдумывая пришедшую ему в голову мысль. – У Эрона Тулли была связь с Лулу. И он знал Кендал Уэллс.

– Вы считаете, что убийцей может быть Эрон Тулли?

– Я ни в чем не уверен. Но если исключить из числа подозреваемых Куинна, то… Я знаю, что вы любите Куинна и всем сердцем хотите верить ему, и все же глубоко внутри вас гложет крохотный червячок сомнения, правда ведь? Не бойтесь признаться в этом. То, что вы мне скажете, останется между нами.

– Я знаю, что Куинн не убивал тех женщин. Я верю в него. И доверяю ему. И в то же время не могу полностью отбросить тень сомнения.

– Что ж, в этом вы не оригинальны. Я тоже не думаю, что Куинн убил этих женщин, однако не могу сказать, что поставил бы на это свою жизнь.

Глаза Аннабел увлажнились слезами. Она отвернулась к окну, хотя ее совершенно не интересовал центр Мемфиса, по которому они проезжали. У нее заболело сердце. Как она могла хотя бы на секунду усомниться в Куинне? Разве Куинн способен убить? Но вдруг он совершал убийства, будучи невменяемым? Что, если эти приступы затмения…

Куинн невиновен. Это кто-то другой убил Келли, Джой, Карлу, Лулу и Кендал. Но кто? Марси? Эрон? Джейс? Или какой-то неизвестный серийный убийца, избравший мишенью любовниц Куинна из каких-то своих извращенных соображений?


– Она ушла в свою комнату и закрылась там, – сообщил Джейс приехавшему Куинну. – Эрон пытается поговорить с ней, но я не думаю, что у него что-нибудь получится.

Куинн кивнул.

– Кому из вас троих пришла идея пойти на похороны Кендал?

– Я не помню. – Джейс наморщил лоб, пытаясь вспомнить обстоятельства, предшествовавшие их поездке в Мемориальный парк. – Кажется, Марси за завтраком предложила нам появиться там, чтобы показать всем, что мы поддерживаем тебя.

Куинн вздохнул.

– Я понимаю, она хотела как лучше, только получилось – хуже некуда. Вы с Эроном догадывались, что она находится на грани срыва?

Ответил ему не Джейс, а Эрон:

– Нет, мы не знали, что она так разойдется. – Эрон, в глазах которого плескалась злость, вошел в гостиную и решительно направился прямо к Куинну. – Но, черт возьми, это было лишь вопросом времени. Она с ума сходит по тебе, а ты относишься к ней как к младшей сестренке. Сколько я ее знаю, она сохнет по тебе. Да она готова умереть за тебя. Ты должен был давно объяснить ей, что ты не полюбишь ее, как бы ей ни хотелось этого.

– Я знал, что она увлечена мной, но…

– Увлечена? – Голос Эрона сорвался на крик. – Увлечена! Не забавно ли называть увлечением то, что она чувствует по отношению к тебе?

– Не разговаривай так с Куинном, – вмешался Джейс. – Разве он виноват, что женщины влюбляются в него? Ты просто ревнуешь к нему, потому что запал на Марси, но даже после того, как вы стали любовниками, она все равно страдает по Куинну.

Молчание. Гробовое молчание. Джейс охнул, вдруг осознав, что проболтался. Эрон побледнел. Его злость улетучилась, и теперь он казался растерянным.

Куинн пристально смотрел на него.

– Так вы с Марси любовники?

Эрон кивнул.

– С каких пор?

– С тех пор как приехали в Мемфис.

– Ты любишь ее или просто хочешь, как еще одну из моих женщин?

– Марси никогда не была одной из твоих женщин.

– Не была моей любовницей, но…

– Марси небезразлична мне, – признался Эрон. – Да, возможно, я люблю ее. И ты здесь ни при чем. Или, скажем, был бы ни при чем, если бы Марси не была влюблена в великого Куинна Кортеса.

– Ты испытываешь ко мне ненависть? – Куинн даже не подозревал, что у Эрона могли быть какие-то отрицательные чувства по отношению к нему.

– Нет, черт возьми! Я не ненавижу тебя. Мне просто не нравится то, что Марси влюблена в тебя.

– Я поговорю с ней, – пообещал Куинн. – Я постараюсь убедить ее, что ты лучше меня и что у нас с ней ничего не может быть, кроме дружбы.

– Тебе не удастся убедить ее. Она будет продолжать обманывать себя, твердить себе, что когда-нибудь ты все же поймешь – именно она является любовью всей твоей жизни. И она не потеряет надежды, пока ты меняешь женщин как перчатки.

– А если я скажу Марси, что нашел женщину своей мечты? Если мне удастся убедить ее, что для меня Аннабел Вандерлей значит больше, чем все другие женщины?

Глава 28

Куинн оставил Эрона размышлять над сказанным им. Он не готовился заранее к разговору и не думал о своих чувствах к Аннабел. Но слова будто сами формировались в его сознании, и он легко отпускал их на свободу. Куинн покинул гостиную в непривычном эмоциональном состоянии, но надо всем доминировало отчетливое ощущение: он сказал Эрону правду.

«Я обрел любовь на всю жизнь».

Отрицать это не имело смысла. Куинн не мог бы сказать, как это произошло и почему именно сейчас. Его словно посетило озарение, и он вдруг понял, что любит Аннабел.

Теперь ему нужно было время, чтобы осмыслить свои чувства. Придется заняться тем, чего он, собственно, никогда не делал. Нужно подумать, что делать дальше. Сказать Аннабел об этом сейчас? Или лучше подождать?

Нет, прежде всего Марси. Необходимо позаботиться о ней, постараться, чтобы она безболезненно преодолела душевное расстройство.

Куинн подошел к закрытой двери, за которой скрывалась его помощница, и остановился. Бедная Марси. Он никогда не пытался соблазнить ее или вселить в нее несбыточные надежды. Тем не менее Эрон прав. Нужно было совершенно определенно дать ей понять, что между ними не может быть ничего, кроме дружбы.

Куинн уже поднял руку, собираясь постучать, когда заметил подошедших сзади Эрона и Джейса. Оглянувшись на них через плечо, он сказал:

– Все будет в порядке.

И постучал. Никакого ответа.

– Марси, – позвал Куинн.

Никакого ответа.

– Марси, милая, открой дверь, мне надо поговорить с тобой.

– Уходи, – ответила она.

– Я никуда не уйду, пока не поговорю с тобой.

– Нам не о чем разговаривать. Я знаю, что вела себя, как дура, и при всех поставила тебя в неловкое положение. Я сожалею. Правда, очень сожалею. У тебя есть все основания злиться и даже уволить меня.

– Марси, все в порядке. Я не злюсь и не собираюсь тебя увольнять. Но мы должны обсудить некоторые вещи, и сделать это нужно сейчас.

– Если ты собираешься сказать, что не любишь меня, то не трать слов попусту, я и сама это знаю.

– Это не совсем так. Я люблю тебя, но как хорошего друга, на помощь которого я всегда могу рассчитывать.

Куинн чувствовал, что Эрон и Джейс с не меньшим, чем он, волнением ждут реакции Марси.

Наконец в замке повернулся ключ, и Марси чуть приоткрыла дверь. Выглянув в образовавшуюся щель, она подняла глаза на Куинна, игнорируя Эрона и Джейса.

– Ты не сердишься? Не испытываешь ко мне ненависти? Ты… ты не собираешься уволить меня?

– Трижды нет – разом на все твои вопросы.

Марси распахнула дверь настежь и бросилась на грудь Куинна. Когда Куинн обнял ее и она заплакала, прижавшись к нему, Эрон ушел, а через минуту по дому разнесся грохот захлопнувшейся за ним входной двери.

– Если вдруг понадоблюсь, то я в своей комнате, – сказал Джейс и направился к себе.

Марси подняла голову и посмотрела заплаканными глазами на Куинна.

– Я все равно люблю тебя и ничего не могу с этим поделать.

Он разомкнул объятия и стер пальцами слезы с ее щек.

– Тебе только кажется, что ты любишь меня. На самом деле ты испытываешь ко мне чувство признательности. Находишь меня обаятельным и неотразимым, как все другие женщины. – Куинн улыбнулся, надеясь вызвать у нее ответную улыбку. И она улыбнулась. – А если бы мы переспали с тобой разок-другой, то потом, осознав, что я не люблю тебя, ты отказалась бы работать со мной и ушла бы от меня.

Марси открыла было рот, чтобы ответить, но Куинн шутливо щелкнул ее по носу.

– Я всегда находил тебя привлекательной, и было бы проще всего воспользоваться тем, что ты увлечена мной, но я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы посметь причинить тебе боль.

– Ты любишь меня? – спросила Марси с вновь обретенной надеждой в голосе.

– Как младшую сестренку. Ты хороший друг и отличная помощница. Я хочу, чтобы ты была счастлива, но со мной ты не обретешь того счастья, какое заслуживаешь. – Куинн взял ее за подбородок и посмотрел в глаза. – В один прекрасный день ты встретишь хорошего человека, который станет твоей второй половинкой, как это произошло со мной. Мне самому трудно поверить, что после всех этих лет я наконец встретил настоящую любовь.

– Аннабел Вандерлей, – прошептала Марси.

– Да, Аннабел.

По щекам Марси снова покатились слезы.

– Так я и думала. – Она сглотнула слезы. – Но я рада за тебя. Честно, рада.

– Ты ведь знаешь, что Эрон влюблен в тебя, правда? Кто знает, может, ты и есть любовь всей его жизни.

Рассмеявшись, Марси смахнула слезы со щек.

– Сомневаюсь. К тому же мне нужно еще найти способ преодолеть любовь к тебе, прежде чем я смогу переключиться на кого-нибудь другого.

Куинну захотелось сделать что-то приятное для Марси.

– Знаешь, давай закажем сюда ужин. Уже почти пять, и нам пора что-то поесть.

– Разве ты не поедешь в «Пибоди», чтобы поужинать с Аннабел?

– Нет, сегодня я останусь здесь, поужинаю вместе с вами. Уверен, Эрон немного проветрится и вернется.

– Да он скоро прибежит – голодный как волк, – усмехнулась Марси. – А ты бы позвонил Аннабел, поинтересовался, как у нее дела. Заодно сказал бы, что я приношу извинения за свое поведение. А я закажу ужин, пока ты будешь звонить.

Куинн провел по ее щеке тыльной стороной ладони. Марси прикрыла глаза и вздохнула. Он убрал руку и, повернувшись, направился в кухню. Неожиданно почувствовав жажду, он решил налить себе стакан чаю со льдом и взять его с собой наверх в спальню, откуда собирался позвонить Аннабел. Он будет очень скучать по ней. Но его присутствие необходимо здесь. Он нужен Марси.

Аннабел поймет. У нее добрая и преданная душа. И любящее сердце.

Да поможет им Господь. За последние пару дней Аннабел стала самым близким ему человеком.

«Так проходит слава мирская».

Куинн хмыкнул, открывая кухонную дверь.


Аннабел сменила траурную одежду на джинсы и футболку, а снятый костюм повесила в шкаф. Без Куинна гостиничный номер казался ей пустым. Тихим и нежилым. Странно, что за столь короткий период Куинн занял такое важное место в ее жизни. Она влюбилась по уши и ничего не могла с этим поделать.

Даже сейчас, когда она находилась одна в своем номере, за закрытой дверью, которую снаружи охранял Брюс Аскью, Аннабел было тревожно, будто вот-вот должно произойти нечто ужасное. Она решила, что обойдется без ужина – все равно не смогла бы съесть ни кусочка. Нервы были издерганы, ее мучила совесть. Как могла она признаться Гриффину, что испытывает какие-то сомнения в отношении невиновности Куинна?

«Но ты же человек. И несмотря на то что безумно любишь Куинна, ты в общем-то не знаешь его».

Аннабел взяла грязный кофейник, собираясь вымыть его и приготовить себе свежую порцию кофе без кофеина, когда раздался стук в дверь. Аннабел вздрогнула. Оставив кофейник, она подошла к входной двери и заглянула в глазок. В коридоре рядом с Брюсом Аскью стоял Гриффин.

– Аннабел. Это Гриффин.

Она открыла дверь.

Отпустив мистера Аскью, он вошел в номер.

– Я заказал для нас ужин.

– Это очень мило с вашей стороны, но я, право же, не голодна.

– Я не стану принуждать вас есть, но вы ведь можете составить мне компанию, пока я с удовольствием буду поглощать свой ужин, правда?

– Конечно. – Она вернулась к кофеварочному аппарату. – Я собиралась приготовить кофе без кофеина. Вы будете?

– С удовольствием. Ужин принесут только минут через сорок пять, так что кофе будет очень кстати.

Вымыв кофейник и залив в него чистую воду, Аннабел включила кофеварку и вернулась в гостиную. Гриффин, уже сидевший на диване, посмотрел на нее и улыбнулся.

– В моем номере на сегодняшнюю ночь устроился Джадд Уокер, а я планирую переночевать здесь, на вашем диване.

Аннабел открыла рот.

– А это необходимо?

– Я обещал Куинну не оставлять вас одну.

– Куинн может еще вернуться.

– Если он вернется, я тут же уйду.

– Вы остаетесь только потому, что попросил Куинн? Других причин нет?

Гриффин издал смешок.

– Не скрою, я нахожу вас очень привлекательной и желанной, моя дорогая Аннабел, но я далеко не дурак и понимаю, что у вас может быть только один мужчина, и мужчина этот не я.


Куинн поставил стакан чаю со льдом на при кроватную тумбочку, скинул туфли и присел на край кровати. Взяв телефон, он набрал номер Аннабел. В ожидании ответа взял заиндевевший стакан и глотнул несладкий чай.

Она ответила после четвертого гудка:

– Аннабел Вандерлей слушает.

– Привет, Аннабел Вандерлей.

– Куинн! – Он расслышал радостные нотки в ее голосе.

– Скучаешь по мне? – спросил он.

– Ужасно. Ты сегодня вернешься?

– Нет. Здесь еще нужно кое-что урегулировать. Но с Марси будет все в порядке. Она попросила извиниться за нее перед тобой и сказать, что она сожалеет о своем поведении. Сейчас она заказывает нам ужин. Джейс отсиживается в своей комнате, не желая оказаться свидетелем возможных эмоциональных срывов. А Эрон, которого угораздило влюбиться в Марси, ушел, хлопнув дверью, и сейчас злится и на нее, и на меня.

– Да, непростая у тебя там ситуация.

– Знаешь, я отношусь к Марси, Эрону и Джейсу как к своим детям. Забочусь о них и считаю своим долгом присматривать за ними.

– Понимаю. Ты остаешься там, чтобы заботиться о своих цыплятках.

– Я хочу быть с тобой. Ты ведь знаешь это, правда?

– Да.

– Гриффин поставил кого-нибудь у номера для твоей охраны?

– Он сам здесь.

– Что значит – сам здесь?

– Гриффин сейчас здесь, у меня. Заказал для нас ужин. Он в гостиной и собирается провести ночь на диване.

– Не сказал бы, что мне нравится мысль о том, что на твоем диване будет спать другой мужчина.

– Он будет спать на диване, а я, в одиночестве, в своей кровати. В своей кровати и сегодня, и всю оставшуюся жизнь я хочу видеть только одного мужчину.

– Рад слышать это.

– Правда?

– Я испытываю те же чувства.

– Неужели?

– Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе об этом, querida? Хочешь услышать эти слова?

– Да, я хотела бы услышать от тебя, что ты чувствуешь.

– Похоже, что не далее как сегодня днем я понял, что ты, Аннабел Вандерлей, – моя любовь на всю жизнь.

Молчание.

– Аннабел?

– Я здесь.

Куинн почувствовал, что она плачет.

– Я люблю тебя, – сказал он.

– Я тоже тебя люблю.

– Увидимся утром. Я приду, чтобы позавтракать с тобой и Гриффином.

Аннабел рассмеялась. Боже, как он любил звук ее голоса, ее смех.

– Спокойной ночи, – сказала она.

– Спокойной ночи, querida.

Куинн откинулся назад, опершись на спинку кровати, и стал пить чай со льдом, мечтая о будущей жизни с любимой женщиной.


Заказав ужин в ближайшем китайском ресторане, который осуществлял доставку заказов на дом, Марси вернулась в свою комнату, чтобы сменить платье, в котором она была на похоронах Кендал. Ей до сих пор не верилось, что она поставила себя в такое глупое положение, да еще на глазах стольких людей. Как она могла так потерять контроль над собой, чтобы открыто признаться, что любит Куинна, да еще едва не наброситься с кулаками на Аннабел Вандерлей?

«Куинн простил тебя, так почему бы и тебе не простить себя?»

В тот момент, когда Марси снимала колготки, ей послышались чьи-то шаги в коридоре. Наверное, Джейс. А может, Эрон уже остыл и вернулся домой. Как была, в трусиках и бюстгальтере, она бросилась через комнату к двери и, чуть приоткрыв ее, выглянула в коридор. Посмотрев во все стороны, никого не увидела. Странно. Неужели у нее слуховые галлюцинации?

Заглянув в шкаф, Марси остановила свой выбор на джинсах и просторной тенниске. После ужина нужно будет прибраться в кухне, а затем поговорить с Эроном. Да и вообще надо решить, что ей делать. Ей нравилось заниматься любовью с Эроном. Нравилось, что она небезразлична ему. Но сможет ли она полюбить Эрона? И удастся ли ей вырвать из сердца Куинна?

Принимавший у нее заказ парень из китайского ресторана сказал, что ужин доставят не раньше чем через час, так что у нее еще целый час времени. Марси решила, что Куинн разговаривает по телефону с Аннабел, а Джейс укрылся в своей комнате, подальше от «линии огня». Она успеет покрыть ногти на ногах недавно приобретенным лаком. Потрясающий розовый лак будет хорошо сочетаться с тем новым свитером, что она приобрела в одном из бутиков в торговом центре «Оприленд-Молл» в Нашвилле. Она купила этот свитер, потому что Куинн всегда говорил ей комплименты, когда она носила розовые вещи.

«Забудь о попытках произвести впечатление на Куинна. Дай своим фантазиям умереть естественной смертью. Он любит другую».

Расставив в ванной все принадлежности, необходимые для педикюра, Марси закатала джинсы и взяла жидкость для снятия лака. Но едва она смочила ватный тампон и начала стирать коралловый лак с ногтя большого пальца ноги, в коридоре снова послышался шум. Кто-то там все же был. Она бросила ватку в корзину для мусора и, покинув ванную, направилась через комнату к двери.

– Кто там ходит? – спросила она. Молчание.

– Джейс, это ты?

Никакого ответа.

– Эрон?

Тишина.

Марси ощутила странное беспокойство. Не страх. Просто тревожное ощущение. Она открыла дверь и оглядела коридор. Никого.

«Или кто-то ходит по коридору и не отвечает мне, или я схожу с ума».

– Куинн! – громко крикнула она. – Джейс!

Мог ли в квартиру незаметно для них проникнуть взломщик?

Неожиданно погас свет, и коридор оказался в кромешной тьме. Марси охватила паника. Она отступила в свою комнату, куда через единственное окно снаружи проникал сумеречный в этот час свет, отбрасывавший на потолок и пол причудливые тени.

– Эй, ребята, что происходит? – громко крикнула она в надежде, что кто-нибудь все же услышит ее.

– Электричество отключилось.

Чей это голос?

– Это ты, Куинн? – Марси заметила темную тень в проеме двери.

– Да. Не беспокойся. Я здесь.

Огромное чувство облегчения охватило ее. Куинн здесь. Все будет в порядке.

– Не знаю, есть ли в квартире свечи, но на кухне есть фонарик, – сказала Марси.

– Но нам же не нужен свет, правда? – спросил Куинн. Что это с его голосом? Говорит как-то странно.

– Ты в порядке?

– Да, все хорошо, – ответил он, направляясь к ней. Ростом выше метра восьмидесяти, широкоплечий, мускулистый, но подтянутый. Ей нравилось тело Куинна.

Когда он подошел ближе, она смогла различить его волнистые черные волосы и очертания резко выступающих скул.

– Бедная Марси. Ты страдаешь, не так ли? Ты полюбила человека, который никогда не полюбит тебя.

Почему он говорит ей такие вещи? Разве он не понимает, как ранит ее этим?

– Пожалуйста, не надо…

Обхватив за шею, он притянул Марси к себе и заглянул в ее широко распахнутые глаза. В его темных глазах не было ни доброты, ни мягкости. Это был не Куинн, не тот Куинн, которого она знала и любила.

– Ты, Марси, очень глупая женщина. А знаешь, что я делаю с глупыми женщинами? Я избавляю их от невзгод. – Он сильнее сдавил ее шею. – Я нежно убиваю их.

«О Господи, нет! Этого не может быть. Такое невозможно».

– Это ты убил всех тех женщин, да? – Марси изо всех сил пыталась вырваться из его цепких рук.

– Я избавил их от страданий. Успокоил их боль. Положил конец их агонии.

– И меня ты тоже собираешься убить? Но почему? Я никогда…

Он с такой силой надавил большим пальцем на ее трахею, что она едва могла дышать. Пока она безуспешно пыталась оторвать его сильную руку, он оттеснил ее к кровати и опрокинул на спину. Марси сражалась, как дикая кошка, отбиваясь руками и дрыгая ногами в надежде пнуть его в пах. Но он ухитрился усесться на нее сверху и, заломив руки ей за голову, сумел обездвижить ее.

Марси оглушительно завизжала.

– Тебя никто не услышит.

Она продолжала визжать.

– Бедная, глупая Марси.

Он схватил одну из лежавших на кровати подушек и накрыл ею лицо Марси, которая все продолжала кричать и извиваться, изо всех сил пытаясь вырваться.

– Все закончится очень скоро, милая.

«Нет, пожалуйста, пожалуйста, не убивай меня». Он плотно прижал подушку к ее лицу, полностью перекрыв доступ воздуха.

Глава 29

– Проснись, Куинн. Проснись, черт тебя возьми!

Куинн приоткрыл затуманенные сном глаза. Страшно болела и кружилась голова.

– А? Что?

– Встань и соберись, – сказал ему Джейс Морган. – Сейчас сюда приедет полиция. Ты должен быть в форме, когда они приедут, потому что у них будет много вопросов к тебе.

Куинн сел на кровати, потом повернулся и опустил ноги на пол. Последнее, что он помнил, был разговор с Аннабел, после чего он допил чай со льдом. Куинн посмотрел на прикроватную тумбочку. Стакана не было. Где же он? Разве он относил его на кухню?

«Вот дерьмо. Что же это я? Снова отключился?»

– Послушай, я знаю, что ты не делал этого, – сказал Джейс. – Но полицейские захотят узнать, как все произошло. Ты слышал что-нибудь? Видел кого-нибудь?

– О чем ты говоришь, черт побери? – Куинн помассировал гудящую голову.

– Марси мертва, – дрожащим голосом сказал Джейс.

Куинн вскочил, схватил Джейса за плечи и ошеломленно уставился на него:

– Марси мертва?!

– Да, ее обнаружил Эрон. Он сидит сейчас там, держит ее на руках и плачет. Я… я позвонил в полицию. Они сейчас будут здесь.

Наверное, ему снится кошмар. Вот в чем все дело. Это происходит во сне. Такое не может быть действительностью. «Проснись, – приказал себе Куинн. – Проснись сейчас же!»

Он не проснулся, не мог проснуться, потому что не спал. Это был не сон. Все происходило на самом деле. Джейс сказал, что Марси мертва. Но как такое могло случиться? Он ведь разговаривал с ней, успокаивал ее всего несколько минут назад.

– Который час? – спросил Куинн.

– Около половины восьмого.

– Половина восьмого? – Он поднялся в свою комнату, чтобы позвонить Аннабел, в начале шестого. Сейчас уже половина восьмого, значит, прошло больше двух часов. Опять. И снова смерть.

– Что случилось с Марси? – Хотя Джейс мог и не отвечать. Куинн знал, что убийца снова нанес удар, причем на этот раз в его собственном жилище.

– Я… я точно не знаю, но Эрон сказал, что у нее на лице была подушка, так что, наверное, ее задушили. – Джейс смотрел на Куинна широко раскрытыми, блестевшими за стеклами очков карими глазами. – Боже, Куинн, он… он отрезал ее палец. Точно так, как делал это с теми другими женщинами.

Тяжелый ком подкатил к горлу Куинна, во рту появился горький привкус.

– Ты ведь тоже был здесь, Джейс. Ты что-нибудь слышал?

«Господи, только бы он знал хоть что-нибудь, что могло бы отвести от меня подозрение. Я не мог убить Марси. Я не мог. Как не мог убить Кендал или Лулу. И других женщин».

– Меня здесь не было, – сказал Джейс. – Я взял внедорожник и поехал в аптеку, чтобы купить имодиум. Ты ведь знаешь, что происходит с моим желудком, когда я расстраиваюсь. А сегодня был очень неприятный день… даже до того, как убили Марси.

– Хочешь сказать, что я находился в доме один, когда была убита Марси?

– Ты вырубился и спал как младенец. Но ты был здесь не один. Здесь был убийца, тот, кто убил Марси и всех других женщин.

Куинн вышел в холл второго этажа, Джейс следовал за ним.

– Тело Марси обнаружил Эрон?

– Да.

– Представляю, как он переживает, как ему сейчас тяжело. Он любил ее. Мы все любили ее. – Куинн все еще не могповерить, что Марси мертва. Очаровательная маленькая Марси, со светлыми кудряшками и чудесной улыбкой. Господи, нет, только не это.

– С ним дело плохо. Он говорит ужасные вещи о тебе. Он… он думает, что это ты убил ее.

Они еще спускались по лестнице, когда Куинн услышал вой сирены, а потом звук захлопываемых автомобильных дверей. Растерянный, с затуманенными мозгами, он с трудом отдавал себе отчет в том, что происходит.

– Полиция. Откройте.

– Пойди впусти их, – сказал Куинн.

Джейс бросился к входной двери и, отперев замок, открыл ее. В квартиру вошли двое полицейских в форменной одежде.

– Это вы звонили? – спросил один из них. Джейс кивнул.

– Где тело? – спросил другой.

– Там, в ее спальне, – ответил Джейс.

– Вы трогали что-нибудь?

– Я… я не заходил в комнату. Это не я, а Эрон обнаружил тело.

– Вы Эрон? – спросил первый полицейский, обращаясь к Куинну.

– Я Куинн Кортес. Это моя квартира.

– Блин! – выпалил второй полицейский и нервно коснулся кобуры, будто собираясь срочно воспользоваться оружием. – Вы тот, кто… – Он повернулся к своему напарнику: – Свяжись с центром и передай лейтенанту Нортону, что у нас здесь Куинн Кортес на месте очередного убийства. В квартире Кортеса.

– Куинн не убивал Марси! – крикнул вдруг Джейс.

– Откуда вы это знаете?

– Я знаю. Куинн – не убийца.

– Ну-ка пройдите оба туда… – Полицейский махнул рукой в сторону гостиной. – Когда вернется офицер Григгс, который связывается сейчас с центром, он приглядит за вами, пока я буду осматривать место преступления.

– С ней там Эрон, – сказал Джейс. – Он может не подпустить вас к Марси.

– Что это за Эрон, о котором ты все время твердишь?

– Он ее… э-э… ее парень.

– Это он ее убил?

– Я не знаю. Меня не было. Когда я вернулся, то услышал крик Эрона и, подбежав к комнате, увидел, что он обнял Марси. Он рыдал навзрыд. Пару минут я стоял в дверях, а потом Эрон сказал мне, чтобы я вызвал полицию.

Полицейский повернулся к Куинну:

– А где были вы?

– Я был наверху. Спал.

– Что-то рановато вы легли спать.

– С учетом сложившейся ситуации, думаю, мне лучше ничего не говорить без моего адвоката.

В комнату вошел другой офицер:

– Только что подъехал медицинский эксперт. И лейтенант Нортон уже едет сюда.

По пути к месту преступления Джим Нортон сделал два телефонных звонка. Сначала позвонил Гриффину Пауэллу. Потом связался с напарником, которому, не называя имен, объяснил, куда нужно подъехать. Джиму было известно только то, что убита Марси Симс и что ее тело обнаружено в спальне в квартире, которую снимал Куинн Кортес. Когда репортеры пронюхают об этом, у них будет тот еще праздник.

Если Марси была задушена и у нее отрезан палец, то это будет уже убийство номер шесть. И это уже пятая женщина из шести, которую с Кортесом связывали какие-то личные отношения. Собственно говоря, Марси была другом и служащей, а не любовницей Куинна, но не далее как сегодня она призналась в любви к нему.

Припарковавшись за черным «шевроле» Юделла Уайта, Джим заметил нескольких соседей у дверей своих домов. Но никто не выходил на улицу. Пока.

Джим постучал в парадную дверь и был встречен полицейским Григгсом. Джим показал значок.

– Где медэксперт?

– Все еще там, у тела.

– Кто позвонил в полицию?

– Паренек по имени Джейс Морган. Совсем еще мальчишка. Он, Кортес и еще один парень по имени Эрон Тулли сидят в гостиной. Тулли на грани истерики. Нелегко было убедить его оставить тело мисс Симс и перейти в гостиную. – Григгс понизил голос: – Он сидел на кровати, держал ее на руках и рыдал. Нам с Бобом вдвоем еле удалось оттащить его от тела.

Джим нахмурился. Неприкосновенность места преступления была нарушена еще до приезда патрульных полицейских.

Проходя по гостиной, Джим увидел еще одного полицейского. На диване сидели рядом Куинн и Джейс, а Эрон с оцепенелым взглядом – напротив них. Куинн перехватил взгляд Джима, а тот поспешно отвел глаза.

– Куда идти? – спросил он.

– Дальше по коридору. Там дверь открыта, – ответил Григгс.

Когда Джим подошел к комнате Марси Симс, Юделл уже выходил в коридор. Остановившись, он заговорил с Джимом:

– Еще одна. Задушена насмерть. Отрезан указательный палец правой руки.

– Проклятие!

– Парень, который был рядом с ней – Эрон, что ли? – кричал, что ее убил Куинн Кортес, ведь только он был во время убийства в доме.

– Видимо, он понимал, что тоже может оказаться подозреваемым.

– Наверное.

– Можешь сообщить ориентировочное время наступления смерти? – спросил Джим.

– Прошло не больше двух часов.

Джим кивнул. Интуиция подсказывала ему, что Марси Симс была убита одним из тех трех человек, что сидели сейчас в гостиной. Один из них, возможно, был серийным убийцей. Но кто из них? Чад сказал бы, что это Кортес. И возможно, был бы прав. Если у Кортеса нет алиби, то это шестое убийство может стать последним гвоздем, вбитым в его гроб.

К тому времени когда прибыли Джадд Уокер и Гриффин Пауэлл, квартира Куинна кишела представителями закона. Куинн попытался предостеречь Джейса и Эрона от лишних разговоров до прихода Джадда. Джейс послушался. Эрон нет. Он говорил, говорил и говорил. О Марси и о том, как он любил ее. О Джейсе и о том, какой он никчемный кусок дерьма, потому что не защитил Марси от Куинна.

– Ты, сумасшедший сукин сын, это ты убил ее, да? – Эрон бросился на Куинна, и два офицера с трудом оттащили его.

Эрон был не в себе, обезумел от горя. Куинн молчал. Джейс сначала нервничал, суетился, каждые пять минут бегал в туалет, но потом вроде бы успокоился.

Джадд уведомил лейтенанта Нортона о том, что хотел бы поговорить со своим клиентом наедине, и Нортон предложил им пройти на кухню. Но когда они вошли в кухню, один из полицейских проводил там обыск.

– Я адвокат мистера Кортеса и хочу вывести его на задний двор, – сказал Джадд полицейскому. – Мы никуда не уйдем. Можете справиться у лейтенанта Нортона.

Как только они вышли из дома, Джадд повернулся к Куинну:

– Расскажите мне, что произошло.

– Я не знаю, что произошло. У меня опять случился этот чертов приступ полного отключения. Я спал, когда Джейс поднялся в мою комнату и разбудил меня.

Джадд нахмурился:

– Где вы были, когда была убита Марси?

– Наверху, в своей спальне. Спал.

– Вы помните свои последние действия?

– Я позвонил Аннабел, а потом выпил стакан чаю со льдом.

– Где тот стакан? Все еще в вашей спальне?

– Странная вещь, – сказал Куинн. – Я абсолютно уверен, что поставил его на тумбочку, но, когда Джейс разбудил меня, я обратил внимание на то, что стакана там не было.

– Я хочу, чтобы проверили, нет ли в вашем организме какого-то лекарственного препарата, – сказал Джадд. – Сегодня же.

– Думаете, в чай что-то подмешали?

– Очень даже может быть.

– Но кто?..

– Джейс или Эрон.

– Нет, это не они. Даже не думайте, что кто-то из них мог убить Марси. Эрон любил ее. И он не убийца. А Джейс… Такой робкий мальчишка. Он собственной тени боится.

– Если никто из них не убивал и нет признаков взлома, то остаетесь только вы. Вы ее убили, Куинн?

– Нет, я не убивал ее.

– Определенно вы только можете сказать, что не помните, как убивали ее. И если нам не удастся доказать, что вас чем-то накачали, то не избежать обвинения в убийстве, тем более что вы являетесь подозреваемым номер один в убийствах Лулу Вандерлей и Кендал Уэллс.

– Я видел, что с вами приехал Гриффин. Он был сегодня у Аннабел. Ей известно, что произошло? Он рассказал ей?

– Нет. Он извинился и сказал, что у него неотложные дела, а затем уехал, оставив одного из агентов охранять ее.

Куинн облегченно вздохнул. Услышав о смерти Марси, могла ли Аннабел решить, что это Куинн убил влюбленную в него молодую помощницу?

Открылась задняя дверь, и показалась голова Нортона.

– Вам обоим лучше вернуться в дом. Прямо сейчас.

– Я еще не закончил разговор с моим клиентом, – возразил Джадд.

– У вас будет возможность поговорить с ним в управлении, – сказал Джим.

– Что случилось? – спросил Куинн.

– Пожалуйста, пройдите внутрь.

Когда Джадд с Куинном вошли в кухню, Куинн увидел сержанта Джорджа, с самодовольной ухмылкой стоявшего у противоположной стены. Это был плохой знак. Очень плохой знак.

– Зачитай ему его права, – сказал Джордж. – Или хочешь, чтобы я сделал это?

– Что происходит? – спросил Джадд.

– При проведении обыска в спальне мистера Кортеса мы обнаружили доказательство его причастности не только к этому, но и к пяти другим преступлениям, – сказал лейтенант Нортон.

– Что это за доказательства? – Джадд смотрел то на Нортона, то на Куинна.

– В шкафу мистера Кортеса в коробке из-под обуви был обнаружен маленький ящичек, – сказал Джим. – А в этом ящичке – пять небольших флаконов, содержащих пальцы в растворе, похожем на формалин.

– Что?! – вскричал Куинн. – Но это невозможно. Это не мой ящик. Я…

– Внутри обувной коробки было еще кое-что. – Чад Джордж улыбнулся. – Мы нашли окровавленный палец, завернутый в маленькое полотенце для рук. Хотите оспорить, что это палец Марси Симс?

Глава 30

Отгоняя наседавших репортеров – некоторые из них всю ночь проторчали здесь в ожидании, когда Кортеса выпустят под залог, – Гриффин Пауэлл и Брюс Аскью эскортировали Куинна и Джадда к взятому напрокат «линкольну». Пока Гриффин и Брюс отбивали нападение шакалов от прессы, Джадд и Куинн юркнули на заднее сиденье, затем к ним присоединился и Гриффин. Брюс сел впереди, рядом с водителем, в котором Куинн узнал ассистента Гриффина, Сандерса. Как только все оказались в машине, Сандерс, не теряя времени, вдавил педаль газа в пол; взвизгнули, пробуксовывая, колеса, и тяжелая машина рванулась вперед, разгоняя в стороны незадачливых репортеров.

– А кто с Аннабел? – спросил Куинн, которого больше всего на свете, даже больше собственных проблем, заботила безопасность любимой женщины. – Надеюсь, вы не оставили ее одну? – С гибелью Марси пришло осознание того, что ни одна встречавшаяся на его жизненном пути женщина не застрахована от нападения безумного убийцы. Если что-то случится с Аннабел…

– Тобиас сменил Брюса около шести утра, – сказал Гриффин.

Куинн облегченно вздохнул.

– Сколько у вас агентов в Мемфисе?

– Три. Сначала здесь были только Брюс и Тобиас. А прошлым вечером подъехал еще и Бриджес.

– Вы разговаривали с Аннабел сегодня?

– Нет, я подумал, что будет лучше, если вы сами объясните ей сложившуюся ситуацию. Я велел Тобиасу проследить, чтобы ей в руки не попал утренний выпуск газеты, и попросил, чтобы все адресованные ей звонки переключали на меня.

– Придется вам поговорить с Аннабел. Я не стану встречаться с ней сегодня. Я вообще не хочу встречаться с ней, пока не будет доказано, что я не убивал Марси или кого бы то ни было. Пожалуйста, отправьте Аннабел назад в Остинвилл, и пусть ее круглосуточно охраняют, пока этот маньяк остается на свободе.

– Как славно вы все спланировали. – Гриффин фыркнул. – Я-то считал, что вы лучше знаете Аннабел. Неужели вы думаете, что, узнав о ваших неприятностях, она вернется в Остинвилл? Да теперь она ни на шаг не отойдет от вас.

– Ваша задача убедить ее…

– Ее не удастся убедить никаким способом. Что бы я ни сказал и ни сделал, она все равно не оставит вас.

– Тогда я позвоню ей и скажу что-нибудь такое, что вынудит ее уехать домой, где она будет в безопасности. По крайней мере в большей безопасности, чем рядом со мной.

– Так вы собираетесь позвонить ей? Что, боитесь встретиться лицом к лицу, да?

Раздался звонок мобильного телефона, прервавший их спор. Джадд Уокер достал из кармана свой мобильник. Куинн слышал повторенные несколько раз «угу», «да» и «спасибо». Затем Джадд убрал телефон в карман и посмотрел на своих соседей по заднему сиденью.

– Это был врач, который брал у Куинна кровь на анализ, – пояснил он. – Он распорядился, чтобы лаборатория срочно взялась за работу, и вот только что получил результаты.

Все, кто сидел в машине, за исключением Сандерса, который бросил только быстрый взгляд в зеркало заднего вида, выжидающе уставились на Джадда.

– Были выявлены следы некой разновидности бензодиазепина, – сказал Джадд. – Его родовое название лоразепам, а продается он под названиями альзапам, ативан, лораз и другими. Применяется против повышенной возбудимости как седативное, а также снотворное средство. При приеме большой дозы препарата человек отключается на час или два, после чего, придя в себя, оказывается дезориентированным. Препарат легко растворяется в кофе, чае и других жидкостях.

– Сукин сын! – не сдержался Гриффин. – Вы сказали нам, что вчера вечером непосредственно перед тем, как потеряли сознание, выпили стакан чаю со льдом, верно?

Куинн был настолько поражен услышанным, что был не в силах говорить; он просто кивнул. Значит, его осознанно опоили какой-то гадостью?

– Кто-то накачал тебя снотворным, – сказал Джадд. – Кто готовил чай со льдом, который ты пил?

– Марси.

Значит, он не болен и у него нет психического расстройства.

– Думаю, мы можем вычеркнуть ее из числа подозреваемых. – Гриффин прищурился, обдумывая что-то. – А в тех, других случаях потери сознания вы пили что-нибудь непосредственно перед тем, как чувствовали сонливость?

Куинн попытался вспомнить каждый случай, начиная с Кендал и прокручивая время назад.

– Перед тем как поехать к Кендал в тот вечер, когда она погибла, я дома пил чай со льдом. Меня так клонило в сон, что пришлось остановиться и… Черт! Да и в тот вечер, когда была убита Лулу, я взял с собой термос с кофе и пил его по пути из Нашвилла в Мемфис.

– Кто готовил вам кофе? – спросил Джадд.

– Я не знаю, но скорее всего готовила Марси, хотя, по-моему, термос принес мне Эрон, когда я уже сидел в машине и был готов уехать.

– Кто-то из ваших помощников специально подстраивал все так, чтобы вы теряли сознание и у вас не было алиби на время каждого из убийств, – заключил Гриффин.

– Это означает, что оказаться нашим убийцей может либо Эрон Тулли, либо Джейс Морган, – высказал Джадд напрашивавшийся вывод.

Куинн покачал головой:

– Нет, это невозможно. Я отказываюсь верить в то, что кто-то из них способен на хладнокровное убийство. Это не может быть ни один из них!

– И все же лучше вам поверить в это, – сказал Гриффин. – Ведь если нам не удастся доказать, что кто-то другой убил этих шесть женщин, вас могут осудить за тяжкое убийство нескольких лиц. И Аннабел будет оставаться в опасности.

* * *
Стукнуть официанта по голове и оставить истекающим кровью, без сознания, возможно, умирающим, было совсем не трудно. Он просто последовал за ним в служебный лифт, когда тот вкатывал туда тележку с завтраком. Этот придурок совершенно не ожидал нападения. Даже не понял, чем был нанесен удар. А это была рукоятка его пистолета. Вернее, пистолета, который формально ему не принадлежал, но был в его распоряжении, хотя и был зарегистрирован на имя Куинна Кортеса. Он вытащил официанта из лифта и перебросил через перила в лестничный колодец, посчитав, что пройдут часы, прежде чем кто-то найдет его.

Когда лифт остановился на нужном этаже, он сунул свою матерчатую сумку на нижнюю полку тележки, так что сумка оказалась надежно скрытой от посторонних глаз свисавшими краями скатерти, и покатил тележку по коридору, насвистывая какой-то легкий мотивчик.

Как он и ожидал, у входа в ее номер сидел телохранитель. Большой и крепкий черный парень, смахивавший на профессионального боксера.

– Доброе утро, – поздоровался он. – У меня завтрак для мисс Вандерлей.

– Насколько я знаю, мисс Вандерлей не заказывала завтрак. – Черный парень подозрительно взглянул на него, будто прикидывал, можно ли ему верить.

– Должно быть, заказывала. Меня со всем этим послали именно сюда. Здесь яйца, бекон, тосты. Горячий чай.

Он видел, что телохранитель раздумывает, как поступить в такой ситуации.

– Я позвоню вниз и проверю, делала ли она заказ.

– Да, конечно. А можете просто спросить у мисс Вандерлей.

Здоровяк кивнул.

– Оставайся на месте.

– Хорошо. – Он откатил тележку немного назад, чтобы показать охраннику, что он всего-навсего посыльный и ни для кого не представляет угрозы.

Телохранитель постучал в дверь номера Аннабел Вандерлей:

– Мисс Вандерлей? Это Тобиас.

Она тут же открыла дверь, причем распахнула ее достаточно широко, так что он смог хорошо рассмотреть эту женщину. Она не была такой эффектной, как Лулу, но эта мисс Вандерлей – несомненно, красивая леди. И, судя по тому, что он слышал о ней, именно настоящей леди она и была. Карла Милликан тоже была леди. Приятной леди. Кендал Уэллс была толковой адвокатессой. А Лулу была шлюхой, да и Джой Эллис тоже.

«А как насчет Келли?» – задал он себе вопрос.

Келли не была ни милой, ни приятной и уж никак она не была леди. Но и шлюхой она тоже не была.

Келли была матерью. Его матерью.

– Мисс Вандерлей, вы заказывали завтрак? – спросил охранник. – Здесь официант с подносом…

Быстро распахнув белую куртку официанта, он выдернул заткнутый за пояс коротковатых черных брюк пистолет. Стремительно рванувшись с места, он подбежал к двери, оказавшись непосредственно за спиной охранника.

– Берегитесь, мистер Тобиас! – крикнула Аннабел. Слишком поздно. Тобиас повернулся и тут же, получив пулю между глаз, рухнул как подкошенный, забрызгав все вокруг кровью. Аннабел снова закричала и попыталась подбежать к двери, но помешало лежавшее на пороге тело Тобиаса. Поняв, что ей не захлопнуть дверь перед убийцей, она повернулась и побежала в спальню. Он перепрыгнул через тело охранника и бросился за ней. Аннабел уже вбежала в спальню и попыталась захлопнуть за собой дверь, когда он настиг ее.

– Если еще раз закричишь, я пристрелю тебя. Поняла?

Аннабел заторможенно кивнула.

– Мы уходим отсюда, прямо сейчас. Спустимся на служебном лифте, и если попытаешься вытворить что-нибудь, я убью тебя.

– Так, значит, это был ты? – ошеломленно спросила она. – Ты же все это время был рядом.

– Заткнись и двигайся.

Когда они вышли в коридор, из некоторых номеров выглядывали встревоженные постояльцы. Он принялся размахивать пистолетом и выстрелил два раза в потолок. Все двери моментально захлопнулись. Он достал свою матерчатую сумку.

Спуск вниз занял у них всего несколько минут. Он оставил внедорожник на расположенной выше по улице парковке, но больше не собирался пользоваться этой слишком легко опознаваемой машиной. Перед тем как войти в гостиницу, он завладел небольшим грузовым фургоном для доставки продуктов на дом, предварительно разобравшись с водителем. Вообще-то ему было неприятно, что страдали невинные свидетели, но здесь ничего нельзя было поделать. Если все пройдет так, как он планировал, сегодняшний день станет кульминационным в череде насыщенных тяжелой работой на протяжении целого года дней. Сегодня лицом к лицу встретятся хороший Куинн и плохой Куинн. Наконец-то.

Он подвел Аннабел к фургону, открыл задние двери и заставил ее влезть внутрь. Затем втиснулся туда сам, подобрал заготовленную заранее веревку и связал ей руки и ноги.

– Куда ты везешь меня?

– В одно уединенное место, где ты сможешь провести некоторое время с плохим Куинном.

– Что?!

Он достал из кармана носовой платок и сунул ей в рот, завязав сверху специально приготовленной для этой цели тряпкой.

Вот так сойдет. Теперь она надежно упакована. Возможно, в пути ее немного помотает, может, она даже уткнется в безжизненное тело водителя, но это не имеет значения. Кричать она не сможет.


Сандерс затормозил перед входом в «Пибоди», и трое мужчин покинули «линкольн». Брюс Аскью остался в машине с Сандерсом.

– Вы с Куинном поднимайтесь прямо в мой номер. – Гриффин бросил Джадду ключ. – А я пойду переговорю с Аннабел, предложу ей вернуться в Остинвилл. Но если мне не удастся уговорить ее, вам придется самому встретиться с ней.

Куинн кивнул, и они вошли в гостиницу. Но не прошли и пары десятков шагов, как поняли, что происходит что-то необычное. Лифты были заблокированы гостиничной службой безопасности.

– Что бы это значило? – Джадд, остановившись, огляделся вокруг.

– Подождите здесь, я сейчас выясню. – Гриффин подошел к одному из охранников гостиницы и, совсем недолго поговорив с ним, кинулся назад, к Куинну и Джадду. – Не делайте поспешных выводов. – Он смотрел только на Куинна. – Но на том этаже, где расположен номер Аннабел, стреляли. Один человек убит. Возможно, Тобиас. А в лестничном колодце обнаружен едва живой официант; он без сознания.

– Он добрался до Аннабел. – У Куинна замерло сердце. Кто бы это ни был, но этот человек уже убил шесть женщин, расправился с агентом Гриффина и либо убил, либо вскоре убьет Аннабел. – Я должен подняться наверх, – сказал Куинн, но едва он двинулся в сторону лестницы, Гриффин отнюдь не ласково схватил его и прижал к стене.

– Вы с Джаддом отправитесь в холл и будете ждать меня там. Я же выясню, что произошло, и если – я подчеркиваю, если – дело касается Аннабел, тогда мы станем что-то предпринимать.

«Нет, – кричало сердце Куинна. – Я не смогу просто сидеть там и ждать. Я должен выяснить, что с Аннабел. Я должен что-нибудь делать».

Будто прочитав мысли Куинна, Гриффин сказал:

– Стоит вам сделать сейчас какую-то глупость, и это закончится вашим возвращением в тюрьму, и тогда вы уж точно не сможете ничем помочь Аннабел. Вы этого хотите?

Джадд схватил Куинна за руку и повел в сторону холла.

Сидеть Куинн не мог. Он нервно мерил шагами холл. Наконец через несколько минут, показавшихся ему часами, снова появился Гриффин. Взглянув на его лицо, Куинн сразу понял, что дела плохи.

– Тобиас мертв, – сообщил Гриффин. – Застрелен с близкого расстояния, пуля попала между глаз.

Куинн вдруг ощутил, что ему не хватает воздуха.

– А Аннабел?

– Ее нет. Несколько постояльцев из других номеров видели мельком молодого парня, который тащил за собой по коридору женщину. Их показания относительно внешности молодого парня сильно расходятся и вряд ли помогут нам. Молодой. Высокий. С каштановыми волосами. Одет в белую куртку и темные брюки.

– Молодой, высокий и с каштановыми волосами – это мог быть любой из твоих помощников, – заметил Джадд.

– Да, это мог быть и Эрон, и Джейс, – согласился Куинн, хотя ему очень не хотелось думать, что это мог быть кто-то из них. Два молодых человека, которым он помог наладить нормальную жизнь. Он всячески поддерживал их, доверял им, предоставил работу, считал их чуть ли не сыновьями.

– Сюда едет полиция, – сказал Гриффин. – Думаю, нам нужно позвонить лейтенанту Нортону. Аннабел похищена и находится в руках серийного убийцы. Нам сейчас понадобится любая помощь.


Аннабел не знала, как долго она находилась в кузове крытого грузовичка. Знала только, что, катаясь по полу, наткнулась на мертвое тело и долго беззвучно кричала. Возможно, прошел час, а то и два или больше. Время перестало волновать ее. Она находилась в руках безумца.

Солнце больно резануло по глазам, когда открылась дверь. Сильная рука потянула ее к выходу. Похититель торопливо освободил от веревки ноги Аннабел, затем вытащил ее из фургона и поставил на землю. У нее подкашивались ноги, идти она не могла, и он просто потащил ее за угол строения, которое Аннабел определила как мотель. Кто-то наверняка заметит их и поймет, что она похищена этим человеком.

«У тебя связаны руки и кляп во рту, но ноги ведь свободны. Не будь такой пассивной. Сделай что-то. Что угодно. Пни его и беги».

Именно так и поступила Аннабел. Правда, она промахнулась, и ее нога угодила ему в бедро, но он был настолько ошеломлен, что ей удалось вырваться. Она успела отбежать метра на три, прежде чем он нагнал и повалил ее на бетонную пешеходную дорожку перед мотелем. Аннабел лежала, придавленная им, не в состоянии вздохнуть. Ее тело кричало от боли. Он вытащил пистолет и приставил дуло к ее виску.

– Попробуй сделать нечто подобное еще раз, и мне придется пристрелить тебя. Я не хочу стрелять в тебя, Аннабел. Мне претит жестокость. Особенно по отношению к женщинам, которых мы любим. Я избавляю их от страданий, убивая мягко и нежно. И с тобой я поступлю так же.

О чем он говорит? О каких страданиях? Что он подразумевает под «мы»? Он ведь не мог полюбить ее. Он не знал ее и видел-то всего один раз.

Он поднял ее и повел мимо нумерованных дверей комнат мотеля. Аннабел посмотрела направо, налево в надежде увидеть кого-нибудь. Но в пределах видимости не было ни души. Ну конечно! Ведь на стоянке не было ни одной машины, а одноэтажное здание мотеля выглядело запущенным и нежилым. Мотель не функционировал, и, судя по всему, его ожидал снос. Похититель распахнул не запертую на ключ дверь десятого номера и втолкнул Аннабел внутрь. Воздух был спертым, насыщенным разными неприятными запахами. В помещении царил полумрак. Он подтолкнул ее к кровати:

– Садись.

Аннабел села.

– Я сейчас вытащу кляп из твоего рта, – сказал он. – Можешь кричать, если хочешь надорвать глотку. Все равно тебя никто не услышит.

Он развязал тряпку и вытащил платок из ее рта. Аннабел судорожно выдохнула и тут же сделала глубокий вдох.

– Пожалуй, я привяжу твои руки к спинке кровати, чтобы ты не пыталась убежать.

Как только он развязал узел веревки, Аннабел ударила его головой. Черт, больно! Ей было так же больно, как и ему. Но она воспользовалась тем, что застала его врасплох, вскочила на ноги и побежала к выходу. Он догнал ее, когда ее рука коснулась ручки двери.

Что-то тяжелое обрушилось на затылок Аннабел.


Зазвонил сотовый телефон Куинна. Он решил было не отвечать на звонок, поскольку в этот момент он, Джадд и Гриффин разговаривали с Джимом Нортоном.

– Думаю, стоит ответить, – сказал Гриффин. Куинн послушался и отошел в сторону.

– Кортес слушает.

– Привет, Куинн.

Он мгновенно узнал этот голос. От страха свело живот.

– Ты где?

– В одном отдаленном маленьком мотеле.

– Ты один?

– Конечно же, нет, глупый. Со мной Аннабел.

– Не трогай ее. – Стук сердца гулко отдавался у него в ушах. – Получишь все, что захочешь, только не трогай ее.

– Куинн Кортес просит. Хм… Мне это нравится. Ты когда-нибудь раньше просил, Куинн? Вот я просил. Она заставляла меня просить, умолять. Она тыкала в меня этим чертовым пальцем и смеялась, когда я плакал от боли.

– Кто это делал?

– А ты как думаешь? Келли. Моя мать. Та женщина, которую ты, попользовавшись, забыл. Ты уничтожил ее.

– Келли Флеминг?

– Флеминг – это не настоящая ее фамилия. У нее были разные фамилии. Она меняла их каждый раз, когда мы переезжали. Я думаю, настоящая ее фамилия была Форд. После того как ты бросил ее, она в конце концов вышла замуж за неудачника по имени Тони Форд, но он недолго жил с ней. – Он засмеялся. – Однако он по крайней мере женился на ней, а ты не сделал этого. Ты ведь не помнишь ее, правда, Куинн? Ту высокую худую девушку, которая натаскивала тебя по английскому языку на первом курсе колледжа. Ты пару раз трахнул ее, и она решила, что ты ее любишь.

– Келли… – «О Боже!»

Куинн смутно помнил странную молодую женщину, которая помогала ему в течение первого, самого трудного семестра. Но он забыл, что ее звали Келли. В те годы он использовал всех готовых отдаться женщин, и Келли не была исключением. Когда Куинн порвал с ней, она преследовала его в течение нескольких месяцев, а потом исчезла, и он больше никогда не видел ее. И, честно говоря, за все эти годы ни разу о ней не вспомнил.

– Так это ты убил ее? Свою мать?

– Да, я. Тех, других, тоже убил я и Аннабел убью. Я собираюсь избавить ее от страданий. Она влюблена в тебя так же, как были влюблены и другие; ты же только разобьешь ей сердце, и она…

– Аннабел для меня не такая, как другие. Я люблю ее. Ты слышишь меня? Я люблю Аннабел и хочу жениться на ней. Я никогда не разобью ей сердце. Уверяю тебя.

– Я не верю тебе.

– Это правда. Клянусь, это правда. Я могу доказать тебе, если захочешь. Только скажи, чем доказать, что я люблю Аннабел.

Молчание.

– Отвечай, черт возьми!

– Ну что ж. Если… если ты ее любишь, то можешь спасти. Но вместо нее придется умереть тебе. Готов пойти на это? Ты готов пожертвовать своей жизнью, заплатить ею за все свои грехи, чтобы спасти Аннабел?

– Да. Скажи только, где ты, и я приду к тебе. Ты отпустишь Аннабел и сможешь убить меня вместо нее. Договорились?


– Договорились. – Он выдержал паузу. – Но ты придешь один и без оружия. Если с тобой будет еще кто-то или если я обнаружу, что ты вооружен, я убью ее. Понимаешь?

– Да, понимаю.

Глава 31

Аннабел медленно, с трудом приходила в себя; голова ее гудела. В течение нескольких минут она не могла понять, где находится и что с ней происходит. Потом начала припоминать детали сегодняшнего утра с того момента, как открыла дверь мистеру Тобиасу и официант всадил в него пулю. Нет, не официант…

– Я рад, что ты наконец очнулась, – произнес кто-то знакомым, хотя и немного странным голосом.

– Куинн?

– Да, милая, это я. Плохой мальчик Куинн.

Аннабел попыталась сесть, но закружилась голова, и она снова легла, уронив голову на грязную подушку. Потом повернулась в ту сторону, откуда слышался голос, и у противоположной стены полутемной комнаты увидела неясную фигуру, контуры которой подсвечивались слабыми проблесками света, пробивавшегося сквозь образованную неплотно прикрытыми оконными шторами щель.

Другой человек напоминал Куинна. И голос был очень похож. Но Куинн не называл ее милой, и только они двое знали, что для него она была «его querida».

– Я не вижу тебя, – сказала Аннабел, предпринимая новую попытку сесть. И опять не смогла подняться, хотя на этот раз поняла из-за чего. Не из-за головной боли и незначительной тошноты, а из-за того, что оба ее запястья были привязаны к расшатанной спинке кровати.

Тень двинулась к ней. Чем ближе человек подходил, тем учащеннее билось ее сердце. Он остановился в метре от кровати. Аннабел на несколько секунд закрыла глаза, потом снова открыла, надеясь, что она видела мираж, который сейчас исчезнет. Но нет, он все еще стоял там. Черные вьющиеся волосы, дерзкая улыбка. Куинн – и все же не Куинн.

«Что в нем не так? – задала она вопрос самой себе. – Как можно быть настолько похожим на Куинна и все же не быть Куинном?»

– Подойди, пожалуйста, ближе, – попросила Аннабел. – Я почти не вижу тебя.

Он подошел к кровати, потом наклонился и уставился на нее в упор. У него были точно такие же темные глаза, как у Куинна. Между ними было удивительное сходство.

– Ты очень на него похож, – сказала Аннабел. Он рассмеялся:

– Я все же обманул тебя, пока стоял там, правда? Ты и впрямь подумала, что это Куинн Кортес.

– На расстоянии сходство поразительное.

– Да, я знаю, особенно с этим париком и темно-коричневыми контактными линзами. – Он снова заговорил своим голосом, не подражая голосу Куинна.

– Но зачем? – спросила она.

– Что «зачем»? Зачем я предпочитаю выглядеть как Куинн, делая одолжение его жертвам?

Неужели он считает любивших Куинна женщин его жертвами?

– Это ты убил тех шесть женщин, да?

– Я поступил правильно, это был единственный для них выход. Гуманный выход.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду?

– Они страдали, и я избавил их от страданий. То же самое я сделаю и с тобой.

Аннабел почувствовала, что ее охватывает самая настоящая паника. Она должна найти какой-то способ остановить его. Слишком многого ждала Аннабел от грядущей жизни, чтобы сейчас сдаться без борьбы. Она натянула веревки, связывавшие запястья.

Он снова рассмеялся, и она подумала о том сверхъестественном сходстве, которое достигалось всего лишь благодаря минимальным изменениям во внешности, и тогда этого человека легко можно было принять за брата Куинна. За его младшего брата.

– Тебе, наверное, хочется знать, почему я так похож на Куинна?

– Да, конечно. Ведь без парика и контактных линз сходства не ощущается, – сказала Аннабел. – Да и твои очки тоже меняют внешность.

– Цвет волос и глаз у меня от матери, – пояснил Джейс Морган. – Но черты лица во многом схожи с его чертами. И я того же роста и той же комплекции, что была у Куинна в юности. Так мне сказала мать пару лет назад.

– Кто твоя мать?

– Неужели еще не догадалась? Моей матерью была Келли Флеминг – одна из первых жертв Куинна. Келли, эта жалкая дура, до безумия втрескалась в Куинна, когда ему было столько же лет, сколько сейчас мне, – девятнадцать. Она забеременела, а он бросил ее. Она любила и в то же время ненавидела его. И никогда не давала мне забыть, что я его сын и что я похож на него. Наказывая, она обзывала меня плохим Куинном.

– Так Куинн – твой отец? – «О Господи!»

– Да. Это как удар ногой по башке. Великий Куинн Кортес – мой папаша. Правда, фамилию его я узнал только два года назад. Когда она злилась на меня, что происходило почти каждый день, то называла меня плохим Куинном. Я догадался, что так звали моего отца. Но только когда я вырос настолько, что мать уже не могла издеваться надо мной, она сказала мне, что моего отца зовут Куинн Кортес и что он богатый хьюстонский адвокат. Тогда я решил, что должен заставить его заплатить за то, как он поступил с ней… с нами. Он должен был страдать так, как страдала она… как я страдал.

– Куинн даже не подозревал о твоем существовании, – сказала Аннабел.

– Он знал. Она сказала мне, что он знал, но ему было наплевать. А она продолжала его любить и оставила меня только потому, что надеялась на его возвращение к ней. И тогда я понял, что должен сделать. Я должен был избавить ее от страдания. Это был единственный для нас обоих способ угомониться. Разве тебе понять, что, страдая, она и меня заставляла страдать?

– Значит, ты убил ее. – «Боже, собственную мать! – с ужасом подумала Аннабел. – И меня убьет, если я не найду способа остановить его».

– Она спала, когда я накрыл ее голову подушкой и держал, пока она не перестала дышать. Я не причинил ей боли, хотя она бессчетное количество раз делала мне больно. Я убил ее гуманным способом.

– Но зачем ты отрезал ее палец? – «Пусть больше говорит. Нужно выиграть время».

– Чтобы она не могла больше тыкать в меня этим пальцем, наказывая за плохое поведение. Плохой Куинн. Вот как она меня называла. Но я уже, по-моему, говорил тебе об этом.

– О, Джейс, мне так жаль. Если бы Куинн знал, что ты его сын…

– Скоро узнает. Он едет сюда. Думает, едет, чтобы спасти тебя. Я хотел, чтобы он повесился из-за всех этих убийств, но так даже лучше. Он предложил свою жизнь вместо твоей. Но жизнь без него тебе ведь ни к чему, верно?

«Куинн знает, где я?! Он едет, чтобы спасти меня? Нет, Господи, не надо. Он угодит в западню. Джейс собирается убить нас обоих».

– Он пытался убедить меня, что действительно любит тебя, и тогда я сказал ему, что единственный способ спасти тебя – это обменять его жизнь на твою. Как ты думаешь, настолько ли он любит, чтобы пожертвовать собой ради тебя?

«Да». У Аннабел не было сомнений, что Куинн готов пожертвовать собой и умереть за нее.


В точном соответствии с инструкциями Джейса Куинн припарковал свой серебристый «порше» возле мотеля, позади фургона для доставки продуктов на дом. По пути к этому заброшенному мотелю на задворках Мемфиса он думал только о том, чтобы спасти Аннабел. Она для него была превыше всего. У него не было желания умереть сегодня, но если это потребуется, чтобы спасти Аннабел, то он готов пойти на это. Ведь это по его вине ей грозит смертельная опасность. В юности он пару раз позабавился со странной девушкой по имени Келли Морган и, вероятно, разбил ей сердце, а сын этой женщины появился в его жизни, чтобы уничтожить его. Но почему? Почему сын его давнишней подруги так ненавидит его? Ненавидит настолько, что под личиной попавшего в беду и нуждающегося в спасении подростка втерся к нему в доверие.

Куинн ощупал внутренний карман своей кожаной куртки, чтобы лишний раз удостовериться, что пистолет «Глок-30», которым снабдил его Гриффин, по-прежнему находится там, откуда может быть извлечен в мгновение ока. Если ему только удастся сделать один точный выстрел… всего один. Это все, что ему нужно.

Гриффин пообещал оставить его одного на пять минут, давая возможность попытаться спасти Аннабел.

– Если в течение пяти минут вам не удастся взять ситуацию под контроль, то и в течение пяти часов ничего не получится, – сказал ему Гриффин. – Я прослежу, чтобы Джим держал своего напарника подальше от места действия, не то этот юнец еще задумает изображать из себя бравого ковбоя, в результате чего можете погибнуть и вы, и Аннабел, и еще Бог знает сколько людей.

– Главное, постарайтесь втолковать Нортону, что если Джейс хотя бы заподозрит что-то, то он убьет Аннабел прежде, чем я успею войти в мотель.

Куинн повернул за угол. Учащенное сердцебиение гулко отдавалось в голове, в кровь все в больших количествах поступал адреналин. Никогда еще ему не было так страшно. Впервые в жизни перед ним стояла такая важная задача, как спасение любимой женщины.


Громкий, настойчивый стук в дверь болью отозвался в до предела натянутых нервах Аннабел. Джейс дернулся, будто его подстрелили, и поспешно сел рядом с ней на кровать.

– Да? – крикнул он.

– Джейс, это Куинн. Я здесь. Пришел обменять себя на Аннабел.

– Ты и впрямь собираешься сделать это? – спросил Джейс.

– Да, ведь я же здесь.

Джейс приставил пистолет к голове Аннабел.

– Если попытаешься надуть меня, я убью ее. И это уже не будет мягкое и нежное умерщвление. Я просто вышибу ей мозги.

– Я понял, – ответил Куинн. – Никакого обмана.

– Ладно. Заходи, но держи руки так, чтобы я их видел.

– Нет, Куинн, не надо! – закричала Аннабел. – Он убьет тебя.

– Она права, – подтвердил Джейс. – Я собираюсь убить тебя.

– Но прежде ты отпустишь Аннабел.

Дверь распахнулась. Джейс вздрогнул, отчего дрогнула сжимавшая пистолет рука. Аннабел судорожно сглотнула. На пороге распахнутой двери стоял Куинн, солнечный свет высвечивал очертания его мощной фигуры. Солнце довольно сильно слепило Аннабел, и она понимала, что такой же эффект оно оказывает на Джейса. Она заерзала, надеясь помешать Джейсу, не дать ему причинить вред Куинну.

Но ее поведение раздражающе подействовало на Джейса, и он больно надавил дулом пистолета на ее висок.

– Я не войду, пока ты не уберешь пистолет от головы Аннабел и не развяжешь ее, – сказал Куинн.

– Подними руки вверх, – распорядился Джейс.

– Убери пистолет от ее головы и отойди от нее, тогда я сделаю то, что ты требуешь.

Джейсон опустил руку с пистолетом.

– Ну, входи.

В следующие девяносто секунд события развивались настолько стремительно, будто весь мир переключился на сверхзвуковые скорости. Куинн ступил с порога внутрь и с проворством, достойным стрелка времен Дикого Запада, выхватил пистолет и направил на Джейса.

Аннабел закричала:

– Не стреляй! Он твой сын.

Куинн промедлил какую-то долю секунды, которой хватило Джейсу для выстрела. Пуля попала Куинну в плечо. Аннабел вскрикнула и снова попыталась освободиться от пут. Прогремел еще один выстрел, и наставивший было на Аннабел пистолет Джейс рухнул на пол, не успев еще раз нажать на курок. Произведенный из-за спины Куинна единственный выстрел оборвал жизнь несчастного молодого безумца. Пуля прошила его голову навылет. Кровь вперемешку с мозгами забрызгала пол, кровать и стену.

К Куинну подошли лейтенант Нортон и Гриффин Пауэлл. Гриффин забрал так и не выстреливший пистолет из дрожащей руки Куинна.

– Рана серьезная? – поинтересовался он.

– Болит жутко, – ответил Куинн, сжимая плечо пальцами, через которые просачивалась кровь. – Но я выживу. – Он взглянул на лежавшее на полу безжизненное тело Джейса, осмотром которого занялся лейтенант Нортон.

– Только посмотрите, в этом черном парике он ведь ваша точная копия, Кортес.

Аннабел не терпелось обнять Куинна, помочь ему, и она снова и снова предпринимала безуспешные попытки освободиться, но он сам направился к ней. Обогнув тело Джейса и лишь мельком снова взглянув на него, он поспешил к кровати.

– Куинн, ты ранен. – Слезы затуманили взор Аннабел.

Куинн развязал ей руки и обнял ее. Она прильнула к его раненому плечу, и он вздрогнул от боли. Аннабел отшатнулась:

– Извини.

Куинн обхватил ладонью ее затылок.

– Это ты меня извини. Ты едва не погибла из-за меня.

– Но все еще жива – благодаря тебе же.

Куинн привлек ее к себе. Аннабел осторожно обняла его и склонила голову на его здоровое плечо.

– Он… сказал мне, что он твой сын. – Голос Аннабел дрожал. – Келли Флеминг была его матерью. По-видимому, он говорил правду. В этом черном парике и с коричневыми контактными линзами он был очень похож на тебя. – Она подняла голову и заглянула Куинну в глаза. В них стояли слезы. – О, Куинн, мне так жаль. Я не могла позволить тебе убить собственного сына, даже если этим ты спасал меня.

– Я ничего не знал, клянусь тебе, мне и в голову не приходило, что у меня есть сын.

Она погладила его по лицу.

– Я знаю это. У тебя полно недостатков, но ты никогда не бросил бы своего ребенка, как это сделал твой отец.

Лейтенант Нортон закряхтел, прочищая горло.

– Пожалуй, вам самое время покинуть это место. Сюда уже едет местный медицинский эксперт и группа для работы на месте преступления, а они предпочитают, чтобы все оставалось по возможности нетронутым.

– И нужно срочно отвезти Куинна в больницу, – напомнил Гриффин. – Я отвезу вас туда. Это быстрее, чем ждать «скорую помощь».


Гриффин оставался с Аннабел, пока оперировали Куинна, а когда после операции она отказалась уезжать, он тоже остался на всю ночь в больнице. Пауэлл уехал, только дождавшись, когда Куинн очнулся. Но перед отъездом он передал Куинну отчет, присланный его агентами из Техаса. В отчете содержалась вся добытая информация о Келли Морган Флеминг и Джейсе.

Сидя на краю кровати, Аннабел с ложечки кормила Куинна завтраком. Ее переполняло чувство благодарности Провидению за то, что она не потеряла Куинна. У нее не было уверенности, что если бы это произошло, она смогла бы жить дальше.

Съев половину завтрака и выпив целую чашку кофе, Куинн взмолился:

– Хватит. – Когда Аннабел откатила в сторону сервировочный столик, он схватил ее за руку. – Раз ты все еще здесь, хотя и могла бы бежать от меня, не означает ли это, что ты вообще не собираешься делать ничего подобного?

– Какой же ты глупый. – Она провела рукой по его лбу, отведя несколько непокорных прядей. – Неужели ты не понял, что отныне тебе до нашего смертного часа не отделаться от меня?

– Аннабел… – Куинн жалобно смотрел на нее. – Мое глупое, легкомысленное поведение в юности привело к появлению этого бедного мальчика. От меня забеременела девушка, а я даже не знал этого. А мой ребенок, мой сын,воспитывался сумасшедшей матерью, которая наказывала его за то, что он напоминал ей меня.

– Я не хотела, чтобы Гриффин передавал тебе этот отчет о Келли Флеминг и ее сыне сейчас. Я просила его подождать, пока ты выздоровеешь.

– Гриффин понимал, что мне нужны все факты, которые удастся раздобыть, и именно сейчас. Мне еще нужно работать и работать над собой, а я не смогу это сделать, не зная всей правды.

– Правда заключается в том, что ты совершал какие-то ошибки. Но кто их не совершал? Прошлого не изменить. Ты не можешь вернуться назад и спасти Джейса. Но ты можешь продолжать оказывать помощь попавшим в беду детям, как делал все эти годы. А я буду помогать тебе. Рядом с ранчо судьи Харвуда Брауна для мальчиков мы построим ранчо для девочек. Мы…

Куинн обнял Аннабел здоровой рукой и, прижав к себе, поцеловал. А потом улыбнулся ей:

– Никогда не покидай меня, querida. Ты моя единственная надежда на спасение. Ты ведь знаешь это, правда?

– Я знаю, что люблю тебя, а ты любишь меня. Несмотря ни на что, нам удалось встретить и полюбить друг друга, и мы обрели шанс на настоящее счастье. Я сказала бы, что ты для меня такое же спасение, как и я для тебя.

– Аннабел, выходи за меня замуж. Выходи за меня замуж и помоги мне стать лучше, чем я был до сих пор.

– А ты не думаешь, что женитьба, постоянная жизнь с одной женщиной может через несколько месяцев надоесть тебе?

– Нет, если этой женщиной будешь ты.

Ее лицо озарилось счастливой улыбкой.

– Тогда ответом будет «да». Да, Куинн Кортес, я выйду за тебя замуж.

Эпилог

Год спустя…

Аннабел и Куинн лежали на ковре перед камином в простом сельском доме на ранчо Куинна, расположенном в восточной части Техаса. Два с половиной месяца назад они обвенчались в маленькой местной церкви. Подругой невесты была тетя Пердита, а шафером жениха – его давний друг Джонни Маккахилл. Из гостей присутствовали только Гриффин Пауэлл, Эрон Тулли, а также семья Джонни Мака. Аннабел с первой же встречи подружилась с Лэйн, женой Джонни Мака, и привязалась к их детям.

На время медового месяца, который длился уже более двух месяцев и, кажется, не собирался кончаться, они с Куинном отгородились от внешнего мира и от прошлого со всеми его страданиями и огорчениями. Десять месяцев у них ушло на то, чтобы упорядочить свои жизни. Десять месяцев, в течение которых они стойко перенесли уход из жизни троих близких людей и пережили, поддерживая друг друга, эти трагические события.

Куинн похоронил своего сына, о существовании которого до последнего времени даже не подозревал. И хотя поначалу отвергал идею пройти курс психотерапии, все же поддался на уговоры и отправился на прием к уважаемому хьюстонскому консультирующему психологу. После месяцев посещения психолога Куинн смирился с реальностью произошедшего и с тем, что самоедство и ненависть к себе ничего не изменят, так что заниматься этим бессмысленно.

Всего через несколько месяцев после похорон Джейса Моргана тихо скончался во сне любимый дядя Аннабел – Луис. Они похоронили его в жаркий, душный июньский день рядом с его любимой Лулу на фамильном кладбище неподалеку от Вандерлей-Холла. Дядя Луис назначил Аннабел душеприказчицей, вверив ей свое огромное состояние. Не прошло и двух месяцев после смерти отца, как был арестован за изнасилование шестнадцатилетней девушки Уит. На деньги принадлежавшей Вандерлеям корпорации Аннабел наняла для него хорошего адвоката, но отказалась пускать в ход семейные связи, чтобы замять это дело. В прошлом семья подобным образом слишком часто спасала его от тюрьмы. Однако Уит так и не предстал перед судом. Отец изнасилованной девушки решил учинить собственный суд и как-то вечером в начале октября подкараулил Уита, когда тот вышел на веранду Вандерлей-Холла, и застрелил его из дальнобойной винтовки.

Аннабел крепче прижалась к мужу и улыбнулась ему.

– Признайтесь-ка, мистер Кортес, вам не наскучила семейная жизнь?

Он обнял ее и страстно поцеловал, потом, когда она почти задохнулась, поинтересовался:

– Я ответил на твой вопрос?

Опершись на локоть, Аннабел удовлетворенно вздохнула и заговорила уже более серьезным тоном:

– Ты же знаешь, так не может продолжаться вечно. У меня корпорация, которой нужно управлять, а у тебя адвокатская практика, которая может развалиться при твоем долгом отсутствии. К тому же из-за всех этих вкусных блюд, которые ты здесь готовишь, я уже прибавила в весе почти два с половиной килограмма.

– Да, я знаю. – Куинн погладил ее бедро. – И эти два с половиной килограмма тебе очень идут.

– Ты хочешь сказать, что тебе понравилось бы, если бы я стала толстой?

– Да, мне понравилось бы, если бы ты стала толстой и ходила в широком балахоне.

– Ах, Куинн…

Он ласково погладил ее по щеке.

– Я понимаю, что нам скоро придется вернуться в реальный мир. Ты уверена, что не хочешь, чтобы я перевел свою практику в Миссисипи? Я ведь знаю, что из Техаса тебе будет трудно следить за положением дел в «Вандерлей инк.».

– Я вполне могу выполнять обязанности председателя совета директоров, находясь в другом штате. В течение ближайших семи-восьми месяцев я собираюсь поставить на все ключевые посты толковых людей, чтобы не было необходимости в моем ежедневном присутствии и личном наблюдении за всем, что там происходит.

Куинн озадаченно посмотрел на нее:

– Зачем тебе это?

– Затем, чтобы у меня появилось больше свободного времени и чтобы я стала хорошей матерью, посвящающей всю себя уходу за нашим с тобой ребенком.

Аннабел умолкла и выжидающе посмотрела на Куинна. До него наконец дошел смысл сказанного ею, и его лицо просияло.

– Аннабел! Querida! Так ты беременна?

Она улыбнулась и кивнула.

– Как? Когда? Ты уверена?

– Как? Видимо, сказались наши с тобой занятия любовью. Что же до «когда», то, вероятно, в нашу брачную ночь. Уверена ли я? Да, уверена. Я воспользовалась очень надежным комплектом для проведения теста на беременность в домашних условиях. И у меня двухмесячная задержка. А сегодня утром меня тошнило, так что теперь по утрам я скорее всего буду неважно себя чувствовать.

Черные глаза Куинна влажно заблестели, когда он положил ладонь на абсолютно плоский живот Аннабел.

– Клянусь тебе, я постараюсь стать самым лучшим отцом. Я никогда не подведу ни тебя, ни нашего ребенка. Я буду…

Аннабел поцеловала его. Потом со слезами радости на глазах сказала:

– Ты будешь любить нас. Вот что ты будешь делать. А мы будем любить тебя… твоя дочь и я.

– Дочь?

– Или сын.

– Не имеет значения, верно?

– Не имеет. Важно лишь то, что ребенок – это часть тебя и часть меня. И зачат он в любви.

– И расти будет в атмосфере любви.

Куинн обнял Аннабел и нежно прикоснулся губами к ее виску.

Она закрыла глаза и удовлетворенно вздохнула. «Благодарю тебя, Господи. Благодарю».

Примечания

1

Great Smoky Mountains (англ.) – горный хребет, тянущийся от восточной части штата Теннесси до западной части штата Северная Каролина. – Примеч. пер.

(обратно)

2

Coroner (англ.) – следователь, ведущий дела о насильственной или скоропостижной смерти.

(обратно)

3

Belly (англ.) – живот, пузо, брюхо (здесь: пузатик).

(обратно)

4

Возлюбленная; любимая (исп.).

(обратно)

5

Да, любимая (исп.).

(обратно)

Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Эпилог
  • *** Примечания ***