Сила и соблазн [Эми Лорин] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Эми Лорин Сила и соблазн

1

Тина Холден Меррит стремительно шла по улице. Как всегда, ее стройная фигура и длинные ноги притягивали восхищенные взгляды мужчин, но она совершенно не обращала на них внимания. Она вообще ни на что не обращала внимания – ни на холодные порывы ноябрьского ветра, ни на сгущающиеся серые тучи, готовые вот-вот разразиться дождем, а то и снегом. Хотя ее классически правильное, красивое лицо казалось совершенно безмятежным, внутри ее бушевала ярость, ставшая для Тины в последнее время привычным душевным состоянием.

Будь он проклят!

Полы ее коричневого с белым твидового плаща развевались от быстрой ходьбы. Войдя в дом, где она снимала квартиру, Тина улыбнулась дежурному, пересекла устланный ковром холл и подошла к лифту. Постукивая в нетерпении ногой, она заставила себя несколько раз глубоко вздохнуть.

Будь ты трижды проклят!

Убедившись, что никакая дыхательная гимнастика сейчас не поможет, Тина вошла в лифт и резко нажала на кнопку шестого этажа. Пока кабинка поднималась, молодая женщина прикрыла сверкающие гневом карие глаза и попыталась представить себе того, кто довел ее до такой ярости.

Как бы она ни гневалась, бессмысленно было отрицать тот факт, что Дирк Тэнджер – великолепный образчик зрелой мужской красоты. Тина и не пыталась отрицать очевидное, она просто слишком ненавидела этого человека, чтобы поддаваться его чарам. Какое ей дело, что он высок и потрясающе сложен? Или что белизну ровных зубов подчеркивает загар красивого бронзового оттенка? И что этот загар великолепно сочетается с золотистым блеском волос и сапфирово-голубым цветом глаз?

Вероятно, множество сбитых с толку, не слишком проницательных дам не могут устоять перед всем этим, язвительно думала Тина, выходя из лифта и направляясь к двери своей квартиры. Но ведь эти бедняжки и не знают Дирка так, как знала его она, а значит, заслуживают лишь сожаления. Бросив сумку из мягкой кожи на стул, Тина вытащила из кармана смятый лист бумаги и швырнула плащ вслед за сумкой. Расправив бумагу, она, стиснув зубы, наверное, в пятнадцатый раз прочитала вполне вежливо сформулированное послание.

В этот момент Тина не сомневалась, что способна своими руками задушить этого надменного, самодовольного Дирка Тэнджера… пусть даже ей пришлось бы встать на лестницу, чтобы дотянуться да его горла! Конечно, это было некоторым преувеличением, ведь она была не настолько ниже его ростом.

Как посмел этот человек отказать ей в праве распоряжаться ее собственными деньгами! Причем уже не в первый раз! И это нельзя объяснить тем, что Дирк не знал, в каком она положении. В письме, которое Тина написала ему, было ясно и четко сказано, что, если он не выплатит ей требуемую сумму, она почти наверняка потеряет все. Акцент был сделан на слове «все».

И вот, как будто сам факт отказа не был уже достаточно возмутителен, это чудовище поручило секретарше послать официальный ответ!

Опять скомкав письмо, Тина бросила его на рабочий стол и стремительно подошла к окну, за которым вырисовывались силуэты небоскребов Манхэттена. Глядя вдаль невидящим взглядом, Тина с силой сжала кулаки, так что ногти впились в ладони, и прикусила губу. Но ничто не помогло. Горькие слезы хлынули из глаз и полились по щекам, оставляя на ней черные следы потекшей туши.

Да, она вовремя ушла из салона, подумала Тина, тяжело вздыхая и вытирая лицо. Прочитав полученное утром письмо, она стала по малейшему поводу набрасываться на подчиненных и даже едва не уволила Поля Рамбо – своего лучшего стилиста-парикмахера. Если так пойдет дальше, в салоне просто некому будет работать. Хотя какая разница, ведь если она не достанет денег, салон все равно придется закрыть.

Ну где же все-таки взять эти деньги? Прижавшись пылающим лицом к холодному стеклу, Тина закрыла глаза. Она уже полностью исчерпала возможности банковских кредитов. Брать у друзей было бы глупо – они пока не знали о ее финансовых затруднениях, и пусть лучше не знают. Значит, оставался только один источник – Дирк Тэнджер, ее финансовый опекун.

Оторвавшись от окна, Тина взглянула на свои дрожащие руки и горько усмехнулась. Можно подумать, она на грани нервного срыва. Ну нет, она ни за что не пойдет клянчить деньги у Дирка в таком состоянии.

Пройдя в спальню, Тина остановилась перед зеркалом, мрачно рассматривая свое отражение. Полоски туши на лице делали ее похожей на удрученного горем енота. И даже после умывания она выглядела бледной и измученной, под глазами залегли темные круги. Густые темно-рыжие волосы только подчеркивали эту бледность.

Неужели же это только результат бессонницы? – молчаливо вопрошала себя Тина.

Действительно, последнее время ей редко удавалось проспать более двух часов подряд.

Отдохнуть бы тебе как следует, девочка! – посоветовала она своему отражению. Да, вот что ей сейчас необходимо – отдых в тихом месте, без суеты, проблем и просроченных счетов. И, конечно, не там, где много туристов. К сожалению, в результате развода, состоявшегося почти год назад, она лишилась чудесного домика в горах. Как тяжело ей было с ним расставаться! Лучше даже не вспоминать.

Продолжая размышлять на эту тему, Тина стала раздеваться, намереваясь принять душ. Стянув высокие замшевые сапоги, она сняла шерстяную юбку, бледно-зеленый вязаный свитер, затем кружевной бюстгальтер цвета мяты. Сняв и бросив прямо на пол тонкие колготки и кружевные трусики, она прошла в ванную.

Тина любила свою ванную, выложенную бело-золотистой плиткой. Правильнее сказать, она любила всю свою квартиру. Оглядевшись вокруг, она печально вздохнула. От квартиры тоже придется отказаться, она просто не может себе позволить и дальше платить за нее. Усиленно моргая в отчаянной попытке побороть новый приступ слез, Тина шагнула под душ. Теплые струи потихоньку расслабляли напряженные мышцы.

Сначала машина, удрученно думала она, теперь, судя по всему, и квартира. А если она не достанет денег – причем много денег! – она потеряет и остальное.

И все потому, что этот человек разыгрывает из себя Господа Бога в отношении ЕЕ наследства! Скрежеща зубами в бессильной злости, Тина выключила воду, схватила белое с золотой каймой банное полотенце и стала судорожно вытираться, прежде чем ступить на мягкий пушистый коврик.

– Я просто убить его готова!

То, что она произнесла это вслух, каким-то образом уменьшило владевшее ею напряжение. Направляясь в спальню, Тина принялась с мрачной усмешкой перебирать разные способы убийства Дирка Тэнджера.

И, приведя в порядок комнату, продолжала рисовать в воображении наиболее кровавые из них. Потом, накинув халат и уныло понурив плечи, поплелась на кухню.

Так куда же ей податься, чтобы набраться сил для предстоящей схватки с людоедом, распоряжающимся ее состоянием?

Припомнив, а затем отвергнув несколько мест, Тина приготовила салат из тунца, почти наверняка зная, что не будет его есть. С каждым днем груз финансовых проблем становился все тяжелее, совершенно лишая ее аппетита. Будучи достаточно высокой, Тина к тому же еще совсем недавно могла похвастаться женственной и стройной фигурой. Теперь же молодая женщина начинала выглядеть излишне хрупкой и даже тощей, и знала это.

– Куда же мне поехать? – задумчиво спрашивала она себя, опуская в чашку пакетик травяного чая.

Отправляйся домой.

Рука застыла над чашкой. Тина нахмурилась, осознав, что ответил ей внутренний голос.

Домой?

Механически пережевывая салат и не чувствуя его вкуса, Тина обдумывала неожиданно всплывшее в сознании слово.

Домой.

Ну конечно же! Поднося чашку ко рту и впервые за несколько месяцев по-настоящему улыбаясь, Тина решительно кивнула. Сейчас ей требуется уползти в нору, чтобы зализать свои душевные раны, а где найдешь более уединенное место, чем маленький приморский городок в ноябре? Лучше ничего и быть не может, твердо сказала она себе, заметно приободрившись. С неожиданно проснувшимся аппетитом Тина доела салат и откинулась на стуле, попивая чай и обдумывая предстоящую поездку.

Тина родилась в городке Кейп Мэй, штат Нью-Джерси, и всегда гордилась тем, что это старейший в стране морской курорт и памятник архитектуры.

Она с улыбкой вспомнила, как расхваливала свой город в колледже, рассказывая всем и каждому о его прославленных викторианских постройках и о посещавших его знаменитостях, от шести президентов до Джона Филипа Сузы [1]. Даже Форд и Шевроле, по некоторым сведениям, устраивали гонки на пляжах Кейп Мэя.

Внезапный приступ тоски по дому охватил Тину. Она вскочила с места, подошла к оранжевому телефону на стене и решительно набрала домашний номер Поля Рамбо, своего ближайшего помощника по салону.

Поль поднял трубку после третьего звонка, его приятный низкий голос звучал просто чарующе.

– Эта всего лишь я, Поль, – произнесла Тина с легкой улыбкой, – не трать понапрасну свое обаяние. – Усмехнувшись в ответ на его разочарованное хмыканье, она нежно проворковала, поддразнивая: – И кого же, интересно, ты ожидал услышать сегодня вечером?

Поль всегда держал при себе не менее трех поклонниц, причем каждая женщина прекрасно знала о существовании двух других. Это успешно позволяло ему не связывать себя серьезными отношениями ни с одной из них и оставаться независимым.

– Серину, – ответил Поль подчеркнуто скучающим тоном. – Так что у вас на уме, мадам? Или вы спохватились, что выпили из меня еще не все соки сегодня днем? – продолжал он, лениво растягивая слова.

Конечно, Поль мог позволить себе спокойно воспринимать ее вспышки. Насколько ей было известно, по крайней мере четверо ее конкурентов из кожи вон лезли, стараясь переманить к себе талантливого мастера. Эта мысль заставила ее поморщиться. Неужели она вела себя сегодня как мегера? Нет, вынуждена была она признать, не только сегодня, она ВСЕГДА ведет себя как мегера. Говоря по справедливости, Поля нельзя будет упрекнуть, если когда-нибудь он не устоит перед соблазном и уйдет от нее.

– Прости, что я так сорвалась сегодня, Поль. – Тина безуспешно попыталась рассмеяться. – Вернее, прости, что я каждый день срываюсь! – добавила она.

– Да успокойся, детка! – Как всегда в личном разговоре, Поль оставил свой поддельный изысканный французский акцент и перешел на почти уличный жаргон. – Я знаю, на тебя последнее время наезжают с требованием «зелени». Ты, главное, расслабься! Все образуется.

Тине хотелось и смеяться, и плакать. То, как легко красавец Поль Рамбо, с его холодно-аристократическим видом, перешел на сленг, рассмешило ее, но от неподдельной дружеской теплоты, которая чувствовалась за его словами, на глаза наворачивались слезы.

– Поль, я… я решила на какое-то время уехать, – сказала Тина, проглотив комок в горле.

– Так в чем же дело? – мягко проговорил Поль, подчеркнуто растягивая слова.

– Могу ли я оставить на тебя весь этот бедлам на несколько недель? – спросила она, уже уверенная в ответе.

– Могут ли птицы летать? – сухо поинтересовался Поль. – Могут ли рыбы плавать? Может ли Рекс Рид…

Тина театрально застонала.

– Надо полагать, это означает «да»? – прервала его она.

– Безусловно да, моя красавица! – ответил Поль уже серьезно. – Можешь выметаться из города хоть на несколько недель, хоть на несколько месяцев. А кредиторы пусть немного подождут. И не волнуйся, – Поль слегка хохотнул, – клиенты будут счастливы, уж я прослежу за этим… так или иначе.

Через несколько минут, повесив трубку, Тина все еще улыбалась. Поскольку клиентуру составляли в основном женщины, можно было не спрашивать, каким образом Поль собирается их осчастливить, если какую-то из них вдруг не удовлетворят профессиональные услуги.

Последняя просьба Тины касалась машины Поля, маленького спортивного «Ниссана», который он ценил намного больше, чем любую из своих дам. Поль без колебаний согласился одолжить ей машину, и это лучше всего показывало, какие доверительные отношения установились между ними за три года совместной работы. Их связывала не только дружба, но и глубокое взаимное уважение. Доказательством служило и то, что Поль никогда не позволял себе проверять на Тине неотразимость своего несомненного мужского обаяния.

Уже в гораздо более веселом настроении Тина направилась в спальню. Поскольку Поль собирался оставить машину у ее дома утром, перед тем как открыть салон, Тина решила заранее собраться и пораньше лечь спать. Кто знает, подумала она, вытаскивая чемодан из стенного шкафа, возможно, даже удастся проспать целую ночь – для разнообразия!

Стрелка спидометра стояла на пятидесяти пяти, когда Тина въехала на Гарден Стейт Паркуэй. Миновав деловой район Оушен-сити, она вдруг с удивлением ощутила давно забытое чувство голода. Как раз вовремя, с улыбкой подумала девушка. Очень скоро она будет дома. Надо будет сразу же пройтись по магазинам и купить продуктов.

Въехав наконец на тихую, усаженную деревьями улицу, Тина едва сдерживала нетерпение. Сбавив скорость, она скользила затуманившимся взглядом по знакомым зданиям. И вот в самом конце улицы показался домик – маленький, не такой впечатляющий, как большинство викторианских особняков рядом, но это был ее родной дом.

Остановив машину у обочины, Тина минуту сидела, всматриваясь. Она не была тут более пяти лет. Интересно, каким покажется ей ее жилище, может быть, слишком маленьким? И в каком оно теперь состоянии? Есть только один способ узнать это, сердито сказала она себе, – пойти и посмотреть.

Решительно выбравшись из машины, Тина подошла к ступеням, ведущим на крыльцо, и… застыла в изумлении. Ей показалось, что в окне мелькнуло женское лицо. Должно быть, это галлюцинация, подумала она, зажмурившись, здесь просто не может никого быть.

Когда Тина открыла глаза, лицо исчезло, кружевная занавеска по-прежнему закрывала окно. Нервно посмеиваясь, Тина сунула руку в висящую на плече вместительную сумку и вытащила огромный старомодный ключ. Похоже, она нуждается в отдыхе даже больше, чем ей представлялось сначала! Но прежде чем ключ коснулся замка, дверь вдруг широко распахнулась.

Тина ахнула, не в силах поверить собственным глазам. Перед ней стояла маленькая женщина с аккуратно причесанными седыми волосами, именно ее лицо только что почудилось Тине в окне.

– Чем я могу вам помочь? – спросила незнакомка, приветливо улыбаясь.

– Да… то есть… я…

– Вы, должно быть, хотите снять комнату? – предположила женщина.

Снять комнату? Тина нахмурилась. В своем собственном доме? Тина даже смешалась. Что происходит? Решив для начала разобраться с этим, Тина улыбнулась женщине в ответ.

– Вы сдаете комнату? – полюбопытствовала она.

– В ноябре? – Смех женщины был таким же приятным, как и ее улыбка. – Все комнаты в доме свободны. – Отступив от двери, она жестом пригласила Тину войти. – И я буду очень рада обществу, – продолжала она, пока потрясенная Тина входила в красиво обставленный холл. – Здесь сейчас скучновато, но ближе к Рождеству станет повеселее, когда прибудут туристы.

– Да, наверное, вы правы, – неопределенно отозвалась Тина, хотя знала обо всех развлечениях, которые город мог предложить туристам в Рождество. Но в данный момент ее интересовало другое – Тина оглядывалась вокруг, примечая перемены, и не думала о празднике, который наступит через шесть недель. Сообразив, что слишком увлеклась этим, она обернулась к женщине.

– Вы давно здесь? – осторожно спросила она.

– Уже пятый год, – ответила женщина, приглашая ее в гостиную. – Я Элизабет Харкнес, но все зовут меня Бет. – И, улыбнувшись, добавила: – А как вас зовут?

– Тина… Тина Меррит.

Бет протянула свою миниатюрную ручку.

– Какое чудесное имя. Мне действительно будет очень приятно, если вы поселитесь в этом доме. – Она сделала гримаску. – В середине ноября здесь и впрямь несколько одиноко. Сколько вы собираетесь пробыть тут? – Живые темные глаза смотрели на Тину с надеждой.

Очарованная этой маленькой дружелюбной женщиной, Тина рассмеялась.

– По правде говоря, я еще не решила. Может быть, несколько недель, – она пожала плечами.

Темные глаза женщины засияли.

– Замечательно! Присядьте, дорогая. Нет! Не садитесь! – Бет улыбнулась. – Давайте я сначала вас устрою.

Повернувшись, она направилась к двери. Тине не оставалось ничего другого, как последовать за ней.

– У вас много вещей? – спросила Бет, открывая дверь.

– Нет. Только чемодан и сумка.

Пройдя через веранду и спустившись на тротуар следом за Бет, Тина оглядела пустынную улицу.

– Надеюсь, с машиной здесь все будет в порядке, – сказала она и подумала, что у нее будут большие неприятности, если с машиной Поля что-нибудь случится.

– Все будет хорошо, дорогая, – заверила ее Бет. – Как видите, здесь небольшое движение.

Они перенесли вещи в дом. Тина поднялась за Бет по лестнице, соединявшей три этажа дома. Спальня, в которую Бет ввела Тину, была несколько иной, чем раньше, но все же знакомой. В этой самой комнате прошло детство Тины, именно сюда переселила ее мать, когда решила, что пора переводить дочку из расположенной рядом с родительской спальней детской в настоящую собственную комнату.

– Здесь… здесь чудесно, – проглотив комок в горле и едва сдерживая слезы, Тина направилась к единственному в комнате узкому окну, выходившему в сад.

– Да, – пробормотала она, – просто чудесно.

– Тогда я ухожу, а вы устраивайтесь, – сказала Бет деловито. У двери она задержалась. – Вы завтракали?

– Нет. – Тина повернулась к Бет. – Я надеялась позавтракать где-нибудь, когда приеду.

– Ну, вот вы и приехали. – Бет улыбнулась ей. – Завтрак будет готов через пятнадцать минут. Этого времени вам хватит?

– Вполне. – Тина кивнула в знак согласия. – Я хочу только немного освежиться. Я могу распаковать вещи позже.

– Да, кстати, – спохватилась Бет. – Здесь нет отдельных ванных. На каждом этаже есть общая ванная комната. На этом этаже она через две двери отсюда. – Бет собралась было уходить, но снова задержалась, со смехом добавив: – Конечно, ванная пока будет в вашем полном распоряжении, – по крайней мере, в течение ближайшей недели. – И она удалилась, осторожно прикрыв за собой дверь.

Стоя у окна, Тина медленно осмотрелась. В горле опять запершило, и слезы ручьем потекли по ее лицу. Когда она жила в этой комнате, стены были окрашены в яркий желтый цвет, и вся мебель была белого цвета.

Сейчас все изменилось. На стенах обои в мелкий голубой цветочек, темная дубовая мебель. Цветы в горшках и кашпо придавали свежесть убранству комнаты.

Тина закрыла глаза, и ей показалось, будто она вот-вот услышит, как мать или отец зовут ее к завтраку или обеду.

Тряхнув головой, Тина вытерла мокрое лицо и поспешила в ванную, где также отметила про себя массу перемен.

«Нет, – сказала она себе печально, – я никогда больше не услышу голоса родителей».

Ополоснув лицо холодной водой и вымыв руки, Тина несколько успокоилась и твердо решила выяснить, как же случилось, что ее дом стал пансионом для приезжих. С присущей ей грацией она сбежала по лестнице и безошибочно нашла дорогу к кухне, которая тоже претерпела перемены, но все же была узнаваема.

– Как вкусно пахнет! – воскликнула Тина, входя в большую старомодную кухню, в которой все современные удобства были умело замаскированы под старину.

– Морские моллюски с гарниром, – улыбнулась Бет, – по-манхэттенски. И салат из шпината по моему рецепту. Присаживайтесь. – Бет указала на прочный дубовый стул. – Не хотите ли кофе? Крепкого?

– Спасибо, с удовольствием. – Тина выдвинула стул из-под стола и села. – Я ехала из Нью-Йорка без остановок и буквально умираю от жажды. – Она не добавила, что после слез у нее жжет горло. – Могу ли я помочь вам?

Эти слова у нее вырвались совершенно непроизвольно. Тина всегда помогала матери на кухне.

– Не надо, дорогая, – Бет покачала головой, ставя перед Тиной чашку дымящегося кофе. – Вы же постоялица в пансионе: просто сидите и отдыхайте.

Тина склонилась над чашкой и вдохнула ароматный пар. Лучшего кофе ей давно не приходилось пробовать, решила она, наблюдая, как Бет суетится, сервируя завтрак. Очень приятная особа, подумала Тина. Но как она попала сюда? В мой дом? Необходимо все же с этим разобраться, как бы там ни было.

Попробовав три ложки густого вкусного супа, Тина пришла к выводу, что Бет не просто приятная особа, а настоящее сокровище!

Всегда щедрая на похвалу тому, кто, по ее мнению, таковую заслужил, Тина одобрила и суп, и салат – настоящее чудо с ломтиками помидора, кусочками хрустящего бекона, гренками, грецкими орехами, перемешанными с темно-зелеными листьями шпината и с острой приправой.

Тина отложила свои расспросы до окончания завтрака, и, когда они с Бет стали пить кофе, она осторожно приступила к делу.

– Скажите, разве есть какая-нибудь выгода в сдаче комнат с завтраками в межсезонье, как сейчас? – спросила Тина с намеренным безразличием.

– Для меня – да, – рассмеялась Бет. – Я получаю жалованье каждую неделю, независимо от того, полон дом или пуст.

– Понимаю, – пробормотала Тина, уверенная, что так оно и было. – Вы управляете этим домом в отсутствие владельца? – Собственно, Тина могла и не задавать этого вопроса, ей все стало ясно. И в ней снова начала закипать злость, приглушенная впечатлением от встречи с Бет Харкнес.

Бет кивнула:

– Я каждую неделю получаю по почте чек, который включает мое жалованье, расходы на ремонт и прочее. – Она мягко улыбнулась. – Дирк никогда не спрашивает о сумме расходов.

Тина подавила готовый вырваться стон. Сохраняя спокойный тон, она спросила:

– Дирк?

– Да. – В улыбке Бет определенно было что-то материнское. – Дирк Тэнджер. Замечательный человек.

Тина поперхнулась кофе, который отхлебнула, к несчастью, именно в этот момент. Замечательный! Конечно, старина Дирк мог позволить себе быть замечательным – и, главное, щедрым: он же тратил ее деньги. При этой мысли Тина осознала, что ей придется платить за комнату – за свою собственную комнату!

Овладеть собой было очень нелегко, но, сжав зубы, она справилась со своим гневом.

– Сколько я должна вам за неделю? – спросила она голосом, звучавшим несколько приглушенно из-за того, что она говорила сквозь сжатые зубы.

Мило улыбаясь Бет назвала сумму. Вполне умеренную, Тина это знала, – но не для человека, испытывающего финансовые затруднения. Быстро подсчитав в уме стоимость комнаты, бензина для машины и возможного питания вне дома, Тина сообразила, что сможет прожить здесь до первой или второй недели января. Грустно вздохнув, она достала кошелек.

Бет написала расписку за врученную Тиной сумму и сказала:

– В стоимость входит и еда за время вашего пребывания, – ее лицо расплылось в лукавой улыбке. – Обычно включается только завтрак, но… – Бет пожала плечами, – я так рада вам, что добавляю обед и ужин в качестве премии.

Тина помогла Бет убрать кухню и отправилась в свою комнату распаковать вещи. Злость, которую она ощущала накануне, вернулась и безжалостно затерзала ее душу. Стараясь не хлопать ящиками стола, бормоча проклятия в адрес самонадеянных нахалов, которые выдавали себя за хозяев дома, используя чужие деньги, Тина сложила мелкие вещи в ящики туалетного столика и повесила несколько привезенных с собою платьев и юбок в единственный в комнате стенной шкаф.

Разобрав вещи, Тина задвинула чемодан и сумку под кровать и в нерешительности остановилась посреди комнаты. «Что дальше? – подумала она, проведя ладонями по бедрам, обтянутым дорогой хлопчатобумажной тканью. – Ты приехала отдыхать, верно?» И мысленно ответила на свой вопрос: «Так отдыхай».

С поникшими плечами она подошла к окну. Уныло отметив перемены, вызванные временем и вмешательством людей, она остановила взгляд на ажурной, выкрашенной в белый цвет железной скамейке под раскидистыми голыми ветвями дерева, которому, как она знала, было более ста лет.

Рядом со скамейкой проходила выложенная кирпичом дорожка, пролегавшая через весь сад. Дорожка существовала столько же, сколько Тина помнила себя. Изменилось только расположение розовых кустов и живых изгородей.

«Все как прежде и, однако, по-другому. Как и я сама, – подумала Тина угрюмо, отходя от окна. – Я та же Тина, которая спала в этой комнате, та же Тина, которая проводила дождливые дни в мечтах, сидя у этого окна. И в то же время я другая Тина, взрослая, зрелая женщина, с тяжелым бракоразводным процессом в прошлом».

Тина быстро пересекла комнату. Схватив замшевый жакет с кровати, она вышла из комнаты и сбежала по лестнице. Лишь на мгновение она приостановилась и заглянула в гостиную. Не обнаружив там Бет, она вышла из дома, надеясь, что быстрая ходьба остудит вновь сжигавший ее гнев.

Быстрым ритмичным шагом Тина обошла улицы, заново знакомясь с родным городом. Под ногами шуршали листья, такие же серые и безжизненные, как ее воспоминания. Усилием воли сохраняя на лице маску полного спокойствия, внутренне Тина опять кипела яростью.

Она во всем винила Дирка. Во всем, что случилось с ней после смерти отца, был виноват Дирк. Тина раздраженно засунула замерзшие руки в карманы. Во всяком случае, во всем плохом, что случилось с ней, – так будет точнее. Даже ее развод – и тот на совести Дирка!

Выйдя на причудливую старинную аллею Вашингтон-стрит, Тина замедлила шаг. Тяжело дыша, она брела по аллее, заглядывая в витрины магазинов, но ничего не замечая. На пути ей попалось кафе: миновав его, она потом вернулась и вошла внутрь.

Сидя за чашкой кофе, которого на самом деле ей вовсе не хотелось, Тина оставалась равнодушной к очарованию викторианского убранства помещения; она проклинала в душе единственного человека на земле, державшего в своих руках все ее будущее. Задумчиво отхлебывая темный напиток, она обдумывала, как ей освободить из-под его железного контроля то, что по праву принадлежит ей, – ее собственные деньги и ее собственную жизнь.

Отвергнув один за другим все способы, промелькнувшие в ее усталой голове, Тина заплатила за кофе и вышла.

Солнце уже отбрасывало на землю длинные тени, но оставалось еще одно место, которое она хотела навестить до возвращения домой.

Уже не торопясь, Тина покрыла небольшое расстояние от аллеи до пляжа. И здесь, стоя на песке, она устремила взгляд на вечно волнующийся океан и забыла обо всем.

– Он заставляет почувствовать свое ничтожество, не так ли! Океан?

При звуке этого столь знакомого голоса Тина, пораженная, обернулась.

Совсем близко от нее, у парапета набережной, стоял Дирк Тэнджер – золотистые волосы взлохмачены ветром, голубые глаза сверкают от удовольствия, на губах усмешка. Такой потрясающе привлекательный, мужественный, более чем готовый ко всему.

– Привет, столичная штучка, – мягко произнес он. – В трущобы потянуло?

2

Потрясенная, ошеломленная видом Дирка, беззаботно прислонившегося к парапету, Тина с изумлением уставилась на него. Откуда, черт возьми, он появился?

– Ничего подобного. – Когда Тина наконец ответила на его «шпильку», порадовалась той небрежности, которая, как она надеялась, прозвучала в ее тоне; внутренне же она дрожала, как осенний лист. – Могу я спросить, что ты сам здесь делаешь?

– Можешь. – Лениво улыбаясь, Дирк оторвал свое обманчиво худощавое тело от скалы. – Я могу даже тебе ответить. – Он сверкнул белыми зубами на загорелом лице, улыбнувшись еще шире. – За кружкой пива, – добавил он с вызовом.

Тина собралась было бросить ему холодное «нет», но спохватилась. Стараясь выиграть время, она гордо откинула голову и со скучающим видом оглядела его. И взгляд ее вынужден был зарегистрировать одни сплошные плюсы!

Даже в простых коричневых вельветовых брюках, в грубом вязаном свитере, цвет которого подчеркивал сапфировую голубизну его глаз, в свободном вельветовом пиджаке цвета старинного золота, в коричневых кроссовках он казался элегантным… черт его побери!

По какой-то необъяснимой причине ее дрожь усилилась.

«Я еще не готова говорить с ним!» – мысленно воскликнула она. И тем не менее пробраться в стан врага – это ли не лучший способ наметить план будущей битвы? Тина в раздумье уставилась на кончик своего замшевого сапога, который все глубже зарывала в мокрый песок.

– Эй, – скучающим голосом окликнул ее Дирк, – дома есть кто-нибудь?

Вскинув голову, Тина бросила на него испепеляющий взгляд.

– Ты всегда был остроумен до омерзения, – заметила она язвительно.

– Я рад, что ты помнишь, – усмехнулся Дирк.

– Или просто омерзителен, – почти проворковала она, ощутив нечто похожее на страх, когда глаза Дирка сузились от гнева.

– Я никогда не вел себя с тобой омерзительно, – жестко бросил он, похоже, глубоко задетый ее колкостью.

– Неужели? – Тину вдруг охватила ярость при воспоминании, ярость, поглотившая страх. – Ты хотел бы, чтобы я напомнила тебе время и место? – поинтересовалась она и увидела, как он покраснел.

– Черт возьми, Тина! – воскликнул Дирк резко. Затем, овладев собой, добавил уже тише: – Так ты выпьешь со мной пива или нет?

– Почему бы и нет? – Она безразлично пожала плечами. – Если… – Ее голос замер. Она могла бы поставить ему много условий: если ты гарантируешь, что мы будем пить в общественном месте, если ты обещаешь не дразнить меня и, главное, если ты дашь слово не давать волю рукам.

– Если? – осторожно переспросил Дирк.

Тина решила быть благоразумной и снова пожала плечами.

– Если ты возьмешь мне вина вместо пива, – солгала она с напускным равнодушием.

Взгляд, которым он окинул ее, выражал сомнение. Он ни на секунду не поверил тому, что ее беспокоил выбор напитка, и Тина знала это. Ироническая улыбка предвещала беду, это Тина также понимала.

– Моя дорогая Тина, – произнес он ровным голосом, – ты можешь пить хоть шампанское, если пожелаешь.

Наступила короткая пауза, а затем он подпустил свою собственную колкость:

– Поскольку я все равно буду платить твоими деньгами.

Тина буквально задохнулась от гнева.

– Ты наглый негодяй! Ты высокомерный сукин…

– Я имел в виду только сегодня.

К счастью, слова Дирка прервали ее совсем не подобающую даме вспышку. Он взял ее за локоть.

– Идем?

Тина выдернула руку.

– Я могу прекрасно обойтись сама, спасибо, – сказала она холодно и направилась к улице.

Тина шагала, надменно глядя перед собой, когда Дирк поравнялся с ней, пристраиваясь к ее шагу. Тина искоса взглянула на него, и волна удовлетворения захлестнула ее при виде его напряженного лица.

– Ты так злишься из-за письма, которое я послал тебе, не так ли? – сказал Дирк.

– Совсем нет, – поправила она его холодно. – Я злюсь из-за всех писем, которые ты когда-либо посылал мне!

Они приближались к ресторану, расположенному на Вашингтон-стрит, и Тина прошла бы мимо, если бы он не придержал ее за плечо.

– Мы можем выпить здесь, – кратко предложил он, когда она бросила на него сердитый взгляд. Открыв боковую дверь, он жестом пригласил ее внутрь.

Даже сейчас, почти в обеденное время, в межсезонье в ресторане было всего несколько постоянных клиентов, да и те сидели в одном конце зала. Выбрав стол в другом конце, Дирк отодвинул стул для Тины. Когда она села, он обошел стол и сел напротив. Официант подошел почти сразу же.

– Вероятно, все письма, которые я когда-либо посылал тебе, вызвали твой гнев потому, что я просто не позволял тебе проматывать твои деньги, – сухо предположил Дирк, когда официант принял заказ и отошел.

– Проматывать? – Тина в негодовании уставилась на него. – Ты… ты… – Теряя власть над собой и осознавая это, она сделала глубокий вдох и понизила голос. – Черт возьми, Дирк! Ты не имеешь права говорить так. Я не проматываю деньги, – проговорила она с силой. Но приглушенная ярость ее слов вызвала у Дирка лишь насмешливую улыбку.

– Ну, по крайней мере, не так часто, как тебе хотелось бы, – парировал он. – И то только потому, что я не позволяю тебе.

Тина открыла было рот, чтобы возразить, но тут же закрыла, так как официант принес напитки. Пока он не отошел, она нервно крутила салфетку, а затем снова ринулась в бой.

– Я на грани потери всего, что у меня есть, – выпалила Тина. – И все потому, что ТЫ отказываешься выдать мне часть моих денег!

– Это не так, – покачав отрицательно головой, Дирк удобно откинулся на стуле и с наслаждением отпил пива из запотевшей кружки.

– Если ты и потеряешь хоть что-нибудь, то только потому, что растранжирила все, что имела, на этого слизняка, за которого вышла замуж. – Спокойный тон Дирка не соответствовал его неистовому взгляду. – Еще в тот день, когда ты вышла за него замуж, я принял решение, что он не получит ничего из твоих денег. – Насмешливая улыбка скривила его губы. – По крайней мере, пока тебе не исполнится двадцать пять лет. – И улыбка его стала откровенно ядовитой. – И он ничего не получил, так ведь?

Тина пристально смотрела на него. Число «двадцать пять» было для нее магическим, так как в двадцать пять лет она вступала во владение своим наследством. Конечно, ее брак не выдержал испытания временем. Обоснованно или нет, но ответственность за крах своей семейной жизни Тина возлагала на Дирка. И теперь глаза ее метали громы и молнии, и она выказала ему всю свою ненависть.

– Да, с Чаком у нас не получилось. – Тина намеренно подчеркнула имя своего бывшего мужа. – И это твоя вина.

Тина надеялась пристыдить его своим обвинением, но ответ Дирка буквально поразил ее.

– Отлично.

Спокойно улыбнувшись ее удивлению, Дирк осушил кружку до дна. Подозвав официанта, он попросил принести еще одну и поинтересовался, почему Тина едва прикоснулась к вину.

– Ты разве не хочешь пить? – Взгляд Дирка выражал насмешку над поднимающейся в ней злостью.

Игнорируя его вопрос, Тина прищурилась:

– Что, по-твоему, отлично?

Дирк рассмеялся.

– То, что ты сказала. – Взяв у официанта полную кружку, Дирк молча выпил за ее здоровье. – Если мой строгий контроль за твоими расходами как-то помог расстроить твой брак, то это… отлично. Я рад. И можно сказать, даже счастлив. – Он благодушно улыбнулся. – Я понятно объяснил?

– Ты действительно подонок, – прошипела Тина.

– Стараюсь. – Дирк пожал плечами, и это красноречивее слов говорило, что ему наплевать на ее негодование.

Расстроенная полной неудачей своей попытки задеть его, Тина глотнула вина, почти не ощущая бодрящего вкуса напитка, который заказал для нее Дирк.

Дирк молча, с нескрываемым интересом наблюдал за ней, пока она осторожно не поставила рюмку на стол.

– Хочешь еще?

Тина знала – внутренне он смеялся над ней. И сознание этого приводило ее в еще большую ярость.

– Почему бы и нет, поскольку плачу я, – резкостью тона Тина постаралась выказать всю свою горечь и злость.

На Дирка это не произвело никакого впечатления, что он и доказал, иронически ухмыльнувшись.

– Не хочешь ли поесть? Поскольку уже обеденное время… и поскольку все равно платишь ты.

Обеденное время. Бет Харкнес. ЕЕ дом. Мысли Тины заметались, разбередив еще одну рану. Приняв от официанта новую порцию вина, она преувеличенно жеманно поднесла рюмку к губам.

– Обед. – Ее резкий тон сменился почти мурлыканьем, смахивавшим отчасти на звуки, которые издает дикая кошка перед прыжком. – Это напомнило мне кое о чем. Ты знаешь, а ведь я плачу за ночлег в своем собственном доме. – Она изящно выгнула одну бровь. – Забавно, не правда ли?

Любой человек, хорошо знакомый с характером Тины, почувствовал бы себя неуютно от обманчиво мягкого журчания ее голоса. Дирк был далеко не просто знакомый, и он отнюдь не почувствовал себя неуютно – если верить его непринужденной позе и приятной улыбке.

– Не забавно, а просто возмутительно, – язвительно подхватил он.

– Конечно, Бет включает обеды в стоимость, – голос Тины стал еще нежнее и опасно вкрадчивее.

– Мило с ее стороны, – заметил Дирк. – Бет вообще на редкость мила.

Пальцы Тины сжали тонкую ножку рюмки.

– Если ты запустишь в меня этой рюмкой, – тихо предупредил Дирк, – я вымою твои волосы этим пивом.

Тина сцепила зубы, в глазах ее сверкнула ненависть. Дирк ответил приветливой улыбкой. В воздухе повисло невыносимое напряжение; нервы Тины натянулись до предела, ей было даже трудно дышать.

– Я так сильно хочу поцеловать тебя, что ощущаю вкус твоих губ.

У Тины совсем перехватило дыхание. Дрожа в своем теплом жакете, который не сочла нужным снять, она оцепенело уставилась на Дирка. Тот больше не улыбался. Выпрямившись, он пристально следил за ее реакцией.

– Это… это не смешно. – Тина попыталась вложить твердость в свои слова, но силы покинули ее.

– Нет, совсем нет. – Зато в его голосе силы было достаточно. – На самом деле, это очень серьезно.

Тина отпрянула, как будто он ударил ее. Это было нечестно с его стороны! Она все вспомнила, вспомнила в тот самый момент, когда столкнулась с ним на пляже. Но с его стороны просто непорядочно быть таким откровенным. Внутренне протестуя, испытывая мучительное страдание, Тина продолжала смотреть на него. И с внезапной усталостью подумала: «С какой стати я могла ожидать порядочности от Дирка?»

– Ты ведь тоже этого хочешь? – Наклонившись к ней через стол, он взял ее руки в свои. – Не пытайся отрицать, Тина. Твои глаза выдают тебя.

Проклятье… он сказал правду, хотя она ни за что не призналась бы в этом, особенно ему. Одно ощущение его разгоряченного взгляда на своем теле уже возбуждало ее.

– Ну ты и сукин…

– Милая, ты не знаешь даже половины того, на что я способен, – его тихий смех заглушил ее охрипший голос. – Я могу быть по-настоящему опасным, когда изголодаюсь, – прошептал он. – А я с каждой минутой становлюсь все голоднее.

К ее удивлению и смущению, он выпустил ее руки и откинулся на спинку стула.

– Так закажем обед?

Если Дирк надеялся сбить ее с толку, то ему это прекрасно удалось, призналась себе Тина неохотно, стиснув зубы, чтобы они не стучали. Еле переведя дыхание, она подыскивала подходящий едкий ответ, но тщетно.

– Я ухожу домой, – отодвинув стул, она сделала движение подняться.

– Сядь, Тина. – В его голосе не было ни угрозы, ни предостережения. И тем не менее что-то заставило ее сесть.

– Ты хоть немного представляешь себе, как я ненавижу тебя? – Тина заставила себя выдержать его взгляд.

– Да. – Его блестящие глаза затуманились на мгновение, словно от сильной боли, затем прояснились, в них сверкнуло желание – пугающее и волнующее одновременно.

– Пока ты вдали от меня, ты можешь ненавидеть меня всеми силами души. – Губы его изогнулись в понимающей улыбке. – Но разве не факт, что, когда мы рядом, эта ненависть заглушается физическим влечением?

Тина хотела выкрикнуть ему в лицо опровержение. Хотела – но не могла, просто потому, что он не поверил бы ей. В попытке подавить в себе странное ощущение, будто она рассыпается на части, Тина схватила бокал и стала жадно пить.

– Моя комната напротив твоей через холл.

Тина поперхнулась вином. Кашляя, она беспомощно глядела на него.

– Ах, Тина. – Покачав головой, Дирк поднялся и прошел к бару. Он вернулся со стаканом воды и двумя меню.

– Вот, выпей и успокойся, – посоветовал он почти с нежностью. – Я не собираюсь вышибать среди ночи твою дверь и набрасываться на тебя. – И добавил коварно: – Хотя это и довольно увлекательная мысль.

Дирк насмешливо наблюдал, как она с благодарностью пила холодную воду. Когда она отдышалась, он вернулся на свое место.

– Нет, Тина. Тебе никогда не придется в буквальном смысле вырываться из моих рук.

Глаза Дирка ласкали каждую черточку ее лица, и Тина не смогла скрыть, как это возбуждало ее. Очевидность ее отклика зажгла огоньки в глубине его глаз, губы сложились в улыбку.

– Ах нет, Тина. – Все ее тело пылало от звуков его бархатного голоса. – У тебя не будет необходимости бороться со мной.

Дирку не надо было прилагать никаких усилий, и он знал это. Тина прекрасно понимала, что бороться ей придется с ее собственной непреодолимой страстью к нему. Они оба сознавали это.

Тина медленно потягивала вино, злясь на судьбу и на Дирка, оказавшегося в Кейп Мэе именно в данный момент. Будь в ее распоряжении больше времени, чтобы прийти в себя, отдохнуть и справиться с отчаянием и злостью, доводившими ее до изнеможения, она бы сумела контролировать это физическое влечение. Она осторожно наблюдала за ним, чувствуя, что, если он прикоснется к ней, в ней вспыхнет пламя страсти, и тогда она возненавидит себя так же, как и его.

– Расслабься, милая, и заказывай обед. – Дирк вручил ей меню. – Ты ведь не думала, что я накинусь на тебя прямо здесь?

– Ты отвратителен!

Выхватив меню, Тина спрятала за ним разгоряченное лицо, ненавидя Дирка еще больше, так как знала, что, вздумай он соблазнять ее даже в общественном месте, она скорее всего не устояла бы.

– Мы могли бы начать с устриц, – деловито сказал Дирк, и Тина с подозрением взглянула на него. – Никогда не можешь знать заранее, когда тебе потребуется подкрепление.

– Я начну с лукового супа. – Тина мило улыбнулась.

Смех его прозвучал искренне и непринужденно.

– Спасибо, милая. Я давно так от души не смеялся.

Взгляд Дирка был таким открытым и доверчивым, что Тина не хотела «уколоть» его, но и упустить столь удобного случая не могла.

– Неприятности с маленькой женушкой, Дирк, – она чуть поколебалась, – милый…

Реакция Дирка была мгновенной и бросающей в дрожь. Черты его лица застыли, взгляд стал суровым.

– Больше нет. – Тон его стал таким же суровым, как и глаза. – И с тобой я не планирую их иметь тоже.

– Нет? – усмехнулась Тина. – Тогда я советую тебе обдумать свои планы заново… милый. Я причиню тебе такие неприятности, какие твоей жене и не снились. – Поставив локоть на стол, она подперла подбородок рукой и изобразила очаровательную улыбку. – Пожалуй, я закажу жареное мясо, – она кокетливо взмахнула ресницами, – как основное блюдо.

Поддразнивая его, она заметила, как Дирк расслабился, и вздохнула с облегчением.

– Отличный выбор. – Он одобрял ее тактику. – Странно, но я забыл, какое это удовольствие – бороться с тобой.

Притворившись, что ее интересуют посетители в другом конце зала, Тина отвела от него взгляд.

– Уверяю тебя, что на этот раз это не будет удовольствием, – сказала она твердо, снова проклиная его за то, что он ворошит прошлое.

– Возможно, для тебя и нет, – заметил он вежливо. – Но это и понятно, ведь ты проиграешь.

Медленно повернувшись, Тина посмотрела в его невероятно голубые глаза.

– Я удивляюсь, – сказала она саркастически, – почему твоя жена не убила тебя вместо того, чтобы развестись с тобой.

– Она не развелась со мной. – Губы Дирка скривила насмешка… над женой – или над ней?Последовало краткое и исчерпывающее объяснение: – Это я развелся с ней.

Тина никогда не встречалась с его женой, да и не хотела этого, но сейчас она испытала сочувствие к женщине, сделавшей ошибку и полюбившей столь безжалостного человека. Взглянув на меню, которое все еще сжимала в руке, она вздохнула и закрыла его.

– Вдруг расхотелось есть? – съязвил Дирк.

Тина покачала головой.

– Я как раз вспомнила, что Бет ждет меня к обеду, – солгала она, желая одного – как можно скорее отделаться от него.

Дирк тоже покачал головой.

– Нет, не ждет. Я сказал ей, что мы не будем обедать дома.

– Ты сказал ей? – прищурилась Тина. – Когда? Я же ушла из дома всего несколько часов назад.

– А я приехал менее чем через пятнадцать минут после того, как ты ушла. – Дирк насмешливо прищурился в ответ.

Снова проклиная судьбу, которая послала его сюда именно в это время, Тина спросила о том, что было и так ясно:

– Как ты узнал, что я здесь? Тебе сказала Бет?

– Конечно.

Он впился взглядом в ее лицо и оживился при виде того, как покраснели ее щеки от злости.

– Но это не было для меня новостью. Куда же еще ты могла деться?

Прикинув в уме, Тина осознала очевидное: Дирк знал, что она поехала домой. Только один человек мог сообщить ему. Сжав зубы, она пообещала себе, что уволит Поля Рамбо, как только вернется в Нью-Йорк.

– Я же просила Поля никому не говорить, где я, – вздохнула Тина. – Как тебе удалось вытянуть из него эту информацию?

– Значит, так его зовут. Этого типа с поддельным французским акцентом?

Тина кивнула.

В глазах Дирка появилось выражение, которое Тина не могла идентифицировать.

– Твой новый поклонник? – Его голос был ровным, как стекло или как лед. Никак не отозвавшись на это, она молча смотрела на него. – Чем он занимается? В салоне, я имею в виду?

– Он мой лучший стилист-парикмахер, – неохотно ответила Тина, предвидя его реакцию. Его отрывистый смех подтвердил ее правоту.

– Парикмахер! – Его снисходительный тон действовал ей на нервы. Но она стоически промолчала. – Как мило. – Смех сменился хихиканьем. Дирк поднял бокал. – За здоровье Поля… Еще одного из этих женоподобных.

– Самоуверенный негодяй! – Возмущенная, она вступилась за Поля, забыв о своем намерении уволить его. – Поль не только один из пользующихся наибольшим успехом парикмахеров в Нью-Йорке, но и один из пользующихся наибольшим успехом холостяков! У него женщин больше, чем у какого-нибудь богатого арабского шейха. – Она презрительно усмехнулась. – Прибереги свои издевки для себя.

Глаза Дирка угрожающе сверкнули.

– И ты одна из них? – тихо поинтересовался он.

Заносчиво вскинув голову, Тина повторила его жест, поднеся рюмку в шутливом приветствии.

– Не твое дело, – самым любезным тоном проворковала она.

С показным спокойствием Дирк поставил свой бокал и наклонился вперед. Только сверкание сапфировых глаз выдавало ярость, бушевавшую в нем. Схватив Тину за подбородок большим и указательным пальцами, он притянул ее лицо к своему.

– Ты спишь с ним?

Рассерженная, она вглядывалась в синюю глубину его глаз, ненавидя его – и одновременно желая его больше, чем воздуха для дыхания. Она не стала унижаться, пытаясь высвободиться, – просто сидела, не шевелясь и не отвечая, бросая ему вызов взглядом.

– Отвечай мне, черт возьми! – прорычал Дирк. – Ты спишь с ним? – Он сильнее сжал ее подбородок.

– Нет! – процедила она сквозь зубы. – Поль – мой служащий и друг, ничего более, а теперь убери руку!

Хотя Дирк и подчинился ее требованию, но лишь после того, как медленно, ласково провел пальцами по шелковистой поверхности ее щеки. Дрожь, которую Тина не могла скрыть, вызвала улыбку удовлетворения на его губах. Кончики его пальцев все еще обжигали ее кожу, когда он наклонился к ней.

– Ну же, Тина, – прошептал он с нежностью. – Придвинься чуть ближе и поцелуй меня.

Боже, какое это было искушение! Исходивший от него терпкий, чисто мужской запах притягивал ее, губы трепетали от жажды почувствовать прикосновение его губ. Тина смотрела на него, борясь с желанием утонуть в голубизне его глаз. И она уже почти потерпела поражение в этой битве, когда Дирк невольно помог ей.

– Ну же, любовь моя, дай мне свои губы.

При этом ласковом обращении Тина вся сжалась. Она вновь обрела способность сопротивляться. «Любовь моя». Так назвал ее Дирк в тот день пять лет назад. И она, юная наивная дурочка, приняла эти слова за чистую монету – чтобы потом горько пожалеть о своей доверчивости. Едва не поддавшись побуждению ударить его, Тина сделала глубокий вдох и, выпрямившись, прижалась к спинке стула, подальше от Дирка.

– Провались ты в преисподнюю.

Со смешанными чувствами – с удовлетворением и болью – Тина увидела, как голова Дирка дернулась словно от удара.

– Я был там, – произнес он с горькой иронией. – Предпочитаю доставить тебя в рай. – От его улыбки у Тины захватило дыхание. – Я прекрасно помню, что уже был там с тобой. – Взгляд Дирка ласкал ее побледневшее лицо. – Была ли ты там с тех пор, Тина?

Смысл вопроса был неприятным и оскорбительным: неприятным для Тины и оскорбительным для ее бывшего мужа. Обиженная, но, вознамерившись не показывать, насколько глубоко задел ее этот выпад, Тина заставила себя хранить спокойствие

– Ты действительно самодовольный негодяй, – проговорила она холодно.

– Возможно, – согласился, к ее удивлению, Дирк. – Но я вдобавок еще и честен. – Он печально усмехнулся. – И я честно признаюсь, что на своем роскошном супружеском ложе ни разу не испытал такого потрясающего наслаждения, как в твоей узкой девичьей постели.

Тина резко поднялась и направилась к выходу. Ей надо было уйти, иначе она бы его ударила, и, насколько она знала Дирка, последствия были бы ужасны.

Она прошла почти полквартала, прежде чем Дирк догнал ее и, схватив за руку, остановил.

– Ты всегда убегаешь, – сказал он с раздражением. – Разве ты еще не убедилась, что нельзя убежать от правды?

– Правды? – К ее собственному удивлению, у нее вырвался смешок. – Правда мужчины – это выдумка для женщин.

Ощущая себя на грани истерики, она попыталась вырвать руку, но Дирк держал ее крепко.

– Отпусти.

– Нет. – Его тон был непреклонным. – Не сейчас. И никогда больше.

Прежде чем Тина успела спросить, что означает эта угроза, он двинулся вперед, вынудив ее идти рядом.

– Ты так и не пообедала. – Окинув ее взглядом, Дирк добавил: – И, наверное, от этого немного не в себе. – И он потянул ее обратно к ресторану.

– Дирк! Прекрати! – Тина почти кричала; упершись каблуками в землю, она попыталась остановить его. – Я хочу домой. Я поем там.

И Дирк, как ни странно, подчинился. Повернувшись к ней лицом, он взял ее за плечи.

– Хорошо, Тина, пойдем домой. Мы пойдем домой, – произнес он, многозначительно выделив слово «мы».

Игнорируя ее возмущение, он отпустил ее плечи, но тут же зажал ее ладонь в своей руке. И на этот раз он направился к дому. Несмотря на присущую ей стремительную походку, Тина едва поспевала за ним. Вынужденная почти бежать, она не могла дать выход своему гневу.

К тому времени, как они прошли несколько кварталов по направлению к дому, Тина задыхалась от усталости и ярости. Самым трудным оказалось предстать спокойной и сдержанной перед Бет Харкнес.

– Вы уже вернулись? – улыбнулась Бет с удивлением, когда Дирк буквально втолкнул Тину в гостиную.

– Мы решили пообедать дома, – кратко сообщил ей Дирк.

Улыбка исчезла с лица Бет.

– О Боже! Я уже все убрала, хотя и нечего было особенно убирать. – Она беспомощно пожала плечами. – Я не очень хотела есть.

Отложив коврик, который вязала, она собралась встать.

– Сидите. – Распоряжение Дирка, хотя и отданное вежливым тоном, остановило Бет. – Мы сами справимся, не так ли, мисс Меррит?

Он бросил на Тину быстрый предостерегающий взгляд.

– Да, конечно, – отозвалась Тина, вымученно улыбаясь Бет. – Не осталось ли у вас того супа?

– Да, он в холодильнике. – Бет нахмурилась. – Ах, мисс Меррит, – пробормотала она укоризненно, – почему вы не сказали мне, кто вы?

Прежде чем Тина успела ответить, она простонала:

– А я еще потребовала с вас плату!

С откровенной злостью посмотрев на Дирка, Тина подошла к Бет.

– Наверное, я просто растерялась, – честно призналась она. – Ведь я рассчитывала, что в доме никого нет.

Так как Бет все еще продолжала хмуриться, Тина сказала мягко:

– Могу добавить, что ваш теплый прием оказался для меня очень приятной неожиданностью… и я для вас по-прежнему просто Тина.

– Конечно, она по-прежнему Тина, – проговорил Дирк из-за ее спины, своей близостью вызывая дрожь во всем теле Тины. – А сейчас мы с Тиной намерены опустошить холодильник.

Обняв за талию, он привлек ее к себе.

– Идем, детка, подкрепись немного.

Она чуть не задохнулась, когда его рука скользнула по ее бедру.

– Нам нужно откормить эту девицу, Бет, – бросил он через плечо, подталкивая Тину к кухне. – Она же на ощупь – настоящий мешок с костями.

– Мы сделаем все возможное, Дирк, – раздался им вслед смех Бет.

Зато Тине не было смешно; она сдерживалась лишь огромным усилием воли. Когда Бет не могла уже видеть или слышать их, Тина вырвалась из рук Дирка.

– Мешок с костями? – прошипела она, развернувшись. – Ты…

– Ладно, милая, – оборвал ее Дирк со смешком. – Ты просто худенькая, детка. Только и всего.

Тина, уже собиравшаяся открыть дверцу холодильника, резко выпрямилась.

– Я не худая, – огрызнулась она, вызывающе упершись руками в бока. – Я элегантно стройная.

Его смешок перешел в громкий хохот.

– Называй это как хочешь.

Подойдя к ней, он отвел ее руки от бедер и охватил их своими руками.

– И все же, по мне, ты слишком худая.

Хотя Тина вся напряглась, сопротивляясь ему, он притянул ее к себе.

– Однако это очень возбуждает, – прошептал он уже без улыбки, – мне нравится сжимать твои хрупкие косточки.

Вопреки ее воле, вопреки кипящей в душе злости, вопреки здравому смыслу сердце Тины заколотилось, как сумасшедшее. Чувство самосохранения требовало, чтобы она воспротивилась этой близости, оттолкнула Дирка и высмеяла страсть, горевшую в его глазах. Но жар этой страсти лишал ее сил, и Тина не могла протестовать. Кожа ее пылала от пламени его взгляда; завороженная, она наблюдала, как Дирк медленно склоняется к ее губам.

3

В его поцелуе было все, о чем помнила Тина, – и многое, многое другое.

Покоряясь сладости его поцелуя, Тина вздохнула, и губы ее раскрылись под нежным напором его языка. Дирк крепко обнял ее и со стоном прижал к груди.

– Тина…

Тина скорее почувствовала, чем услышала, как он пробормотал ее имя, и мгновенно вся кровь в ней вспыхнула огнем. О Боже, как она желала его! И в этом желании было столько райского наслаждения, сколько она когда-либо надеялась изведать, – но гораздо больше адской муки, чем ей когда-либо хотелось испытать.

В глубине души Тина знала, что должна остановить его, и скоро сделает это, но… Сначала она даст себе волю, хотя бы один лишь раз.

Обвив руками его крепкую шею, она так же жадно, как и он, отдалась поцелую, трепеща в унисон содроганиям его тела. Припав к Дирку, она мягко потеснила его настойчивый язык и погрузилась в горящие глубины его рта. Но едва нетерпеливые руки Дирка коснулись ее груди, Тина вырвалась и побежала, ища спасения в своей комнате.

Заперев за собой дверь, она прислонилась к ней, задыхаясь и всхлипывая. Потом медленно и осторожно провела языком по вспухшим от поцелуя губам, все еще мучительно желая его.

– Тина, – тихий голос Дирка из-за двери обдал ее одновременно и холодом, и жаром. – Открой дверь, любовь моя. Нам надо поговорить.

– Нет. Нет. – Качая головой, Тина закрыла глаза и мысленно заткнула уши. Ибо слова Дирка вновь зажгли в ней страсть, вызванную поцелуем.

– Тина, – в тоне Дирка, все еще нежном, возникла нотка нетерпения. – Открой дверь.

– Нет. – На этот раз Тина произнесла это вслух, хотя и приглушенным шепотом.

Дирк услышал ее. Тихо выругавшись, он потряс дверную ручку.

– Милая, ну выйди. Ты же так и не поела. Поужинай со мной.

Ужин? Ну, конечно, он хотел употребить ее на ужин! Закусив губу, Тина уже более решительно покачала головой.

– Я не голодна, – заявила она. – Уходи, Дирк. Я не открою дверь. – Оттолкнувшись от двери, она распрямила плечи. – Поговорим завтра… возможно.

– То есть как это «возможно»? – возмутился Дирк. – Ты же не можешь прятаться в своей комнате вечно, Тина.

Наступила пауза. Затем с угрозой в голосе он предупредил:

– И не вздумай сбежать ночью обратно в Нью-Йорк, потому что на этот раз я поеду за тобой. – Он опять помолчал. – Я не шучу, Тина. Если ты сбежишь, я все равно найду тебя, где бы ты ни пряталась. Ты ведь уже не ребенок.

Он понизил голос так, чтобы было слышно только ей, но не Бет.

– Я хочу и получу тебя. Даже если для этого придется преследовать тебя до самой преисподней.

Задрожав, Тина обхватила плечи руками. Через минуту, снова выругавшись, Дирк ушел.

«На этот раз я поеду за тобой». Мысленно повторяя его угрозу, Тина направилась к окну и села в кресло-качалку.

«Ты ведь уже не ребенок». Ребенок. Тина пыталась проглотить комок в горле. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как она была ребенком. Закрыв глаза, она попыталась представить себя ребенком, тем ребенком, которого Дирк баловал больше, чем свою собственную младшую сестру.

Тина не помнила времени, когда Дирка не было рядом с ней. Однако она знала, что он впервые появился в ее жизни, когда ей было пять, а ему четырнадцать лет. В то лето она создала себе кумира. Ее кумиром стал Дирк; честно говоря, ей так и не удалось до конца развенчать его.

Печально улыбаясь, она предалась воспоминаниям. Она тогда прыгала вокруг кухонного стола, а мать готовила обед. Вошел отец в сопровождении светловолосого подростка, высокого и угловатого.

– Вот и Дирк… наконец-то, Пам. – Джордж Холден подвел паренька к своей жене.

Широко раскрытыми от благоговения глазами Тина смотрела на юношу, который, по крайней мере ей, казался настоящим принцем из сказки.

– Как поживаете, миссис Холден? – Дирк вежливо пожал протянутую ему руку.

Губы матери тронула слабая улыбка.

– Очень хорошо, спасибо, – мягко сказала она. – И, как правильно сказал Джордж, рада наконец-то с тобой познакомиться. Я слышала много хорошего о тебе, Дирк.

– А вы действительно такая красивая, как говорил мистер Холден, – выпалил Дирк и покраснел. – То есть я хотел сказать…

– Не смущайся, – Пам тихонько рассмеялась. – Очень приятно, что после стольких лет Джордж все еще считает меня красивой.

– Я думаю, вы будете красивой всегда, – с достоинством ответил Дирк.

– Ну не говорил ли я тебе, что в этом мальчике что-то есть? – расхохотался Джордж. – А этот маленький постреленок, – сказал он, притягивая к себе Тину, – наша Тина.

В его голосе звучала отцовская гордость.

– Привет, Тина, – степенно проговорил Дирк и пожал ей ручку.

Именно в этот момент Тина влюбилась в него.

Дирка пригласили пообедать, и он с готовностью согласился. Выдвинув стул рядом со стулом Тины, он пошутил:

– Я сяду рядом с худышкой.

Заметив ее огорчение, Пам успокоила дочь:

– Не расстраивайся, малышка, ты просто растешь быстрее своего веса. Я уверена, что Дирк просто пошутил. – Пам погладила Тину по ее длинной косичке. – Со временем ты станешь настоящей красавицей.

– И тогда я женюсь на тебе, – ухмыльнувшись, он дернул ее за косичку.

И самое ужасное было то, что Тина поверила ему.

С этого дня Дирк стал постоянно бывать у них, по крайней мере в летние месяцы. Он проводил в доме Холденов больше времени, чем в доме своих родителей. Для Тины Дирк стал другом, братом, защитником – и рыцарем в блестящих доспехах.

В то первое лето Дирк научил ее держаться, а затем и ездить на двухколесном велосипеде. А в последующие годы – плавать, качаться на волнах, управлять лодкой, запускать змея и рыбачить с пирса и с лодки.

В остальное время, кроме Рождества, когда она регулярно находила под елкой подарок от него, Тина не получала никаких известий от Дирка – ни открытки, ни письма, ни телефонного звонка. Когда в первую зиму Тина стала сильно переживать из-за этого, отец однажды посадил ее на колени, погладил по голове и объяснил обстоятельства жизни Дирка.

– Ты, возможно, не поймешь всего, – начал Джордж. – Видишь ли, милая, Дирк очень занят в зимние месяцы, гораздо больше, чем все другие мальчики его возраста.

Будучи обычной девочкой пяти с половиной лет, Тина смотрела на отца с недоумением.

– Почему? – нахмурясь, спросила она.

– Ну, прежде всего, он учится в частной, а не в государственной школе, как большинство детей. – Джордж пощекотал ее за подбородок, пытаясь вывести из мрачного состояния. – Понимаешь, он очень способный мальчик.

Ну, конечно. Тина знала это. Ее герой был самым умным на свете, по крайней мере, она так полагала. Тина серьезно кивнула.

– Его папа – владелец банка в Уиллингтоне, и Дирка готовят к тому, чтобы он когда-нибудь занял место своего отца.

При этом Джордж улыбнулся, но Тина не поняла значения этой улыбки; более опытный человек уловил бы в ней сочувствие.

– Только летом он может жить сообразно своему возрасту, – вздохнув, продолжал отец. – И я знаю, что он очень хотел бы играть в футбол, – добавил он тихо. – Ну, думаю, отец Дирка знает, что делает.

– Сомневаюсь.

Необычно резкая нота в голосе Пам заставила Тину взглянуть на мать, а вовсе не значение этого единственного произнесенного ею слова. Пройдет много лет после того январского вечера, прежде чем Тина поймет суть дальнейшего краткого разговора между ее родителями.

– Послушай, Пам, – осторожно предостерег Джордж. – Говард Тэнджер – прекрасный человек, он был мне очень хорошим другом, как ты сама прекрасно знаешь. Кем бы я был сейчас, если бы не Говард?

– Право, Джордж, – мягко возразила Пам, – я знаю и одобряю уважение, которое ты испытываешь к Говарду. Твоя лояльность достойна похвалы, но…

– Но, если бы не Говард, я бы все еще работал на кого-то другого, – тоже мягко прервал ее Джордж.

Пам вздохнула.

– Ну, хорошо, он был единственным банкиром, поверившим в твою затею и давшим тебе ссуду, чтобы ты начал свое собственное дело; но я никогда не соглашусь, что ты не добился бы успеха, если бы не он! – Подняв руку, она удержала его от возражения. – Нет, дорогой, позволь мне закончить. Возможно, ты потратил бы на это больше времени без Говарда, но ты бы нашел способ начать дело. Что касается Дирка, – Пам глубоко вздохнула, – в нем есть все, что ты хотел бы видеть в сыне. – Ее голос перешел в шепот. – В сыне, которого я не смогла тебе дать.

– Дорогая, не надо. – Если бы он не держал Тину, он бы вскочил, чтобы подойти к жене. – Ты же знаешь, что я не променял бы тебя на дюжину сыновей.

– Да, я знаю. – Пам широко улыбнулась. – А сейчас у тебя есть Дирк, по крайней мере, с июня до начала сентября. И меня очень огорчает, что только три коротких месяца в году он может быть мальчиком. Детство – и так слишком короткий период жизни, а он лишен его!

Так как беседа родителей представлялась Тине лишенной какого-либо смысла, она в этот момент заснула на коленях отца, по-прежнему тоскуя о своем новом друге Дирке.

Прошла зима, снова наступило лето, а с ним появился Дирк, немного выросший, но такой же угловатый. И так потекли годы их детства – для Дирка быстрее, чем для Тины. И в каждое последующее лето в них обоих происходили перемены, более заметные в Дирке, чем в Тине.

Свои летние воспоминания Тина берегла старательнее, чем скряга свое золото, – они и были для нее чистейшим золотом.

Золото! В горле Тины застряло не то рыдание, не то насмешливое фырканье. «При ближайшем рассмотрении это золото оказалось дешевой краской, заметно облупившейся за последние четыре года», – устало подумала Тина.

Дрожа от озноба, вызванного скорее ее внутренним состоянием, чем ветром, шумевшим за окном, Тина резко поднялась и застыла на месте. Шаги, прозвучавшие в холле, не были тяжелыми, но это и не были шаги Бет Харкнес. Шаги замерли у ее двери. Тина затаила дыхание. Когда шаги возобновились, она вздохнула с облегчением – но и с сожалением. Дверь напротив закрылась с легким щелчком, и Тина подошла к кровати и включила лампу на тумбочке. Теперь она была в безопасности: Дирк отправился спать. Взяв ночную сорочку с кровати и халат из шкафа, Тина приоткрыла дверь и прокралась через холл в ванную. Через пять минут она вернулась в комнату, заперла дверь, юркнула в постель под теплый пуховик и выключила свет.

Когда через несколько часов Тина наконец забылась беспокойным сном, одеяло и простыни были уже перекручены и смяты, а под ее опущенными ресницами залегли темные круги.


Под утро ее разбудил звонок телефона. Какое-то время после этого она находилась на грани сна и пробуждения. Она уже почти задремала снова, когда ей почудилось, будто нежные пальцы отвели пряди спутанных волос от ее виска и брови, и она услышала тихий знакомый голос.

– Не убегай. Пожалуйста, дождись меня, любовь моя, – молил он. – Дождись меня на этот раз.

Когда Тина окончательно проснулась, было уже довольно поздно. Не открывая глаз, она нахмурилась. Что-то было не так, но что именно? Приглушенный крик морской чайки вызвал улыбку: она была дома, а не в квартире на шумной улице Нью-Йорка.

Дирк.

Улыбка исчезла, и Тина снова закрыла глаза. Ей придется уехать, вернуться в город, в салон. Она просто не могла иметь дело с Дирком в таком состоянии.

Но даст ли ей Дирк уехать? Вопрос все еще мучил ее, когда она встала и направилась в ванную.

Под душем Тина вспомнила вчерашнее предупреждение Дирка. Она мысленно услышала его голос, низкий и напряженный, и дрожь пронизала все ее тело.

«Я хочу и получу тебя. Даже если для этого придется преследовать тебя до самой преисподней».

Дирк говорил всерьез, и Тина знала это. Она также знала, что именно он имел в виду.

Дрожа, она выбралась из ванны, уверяя себя, что дрожь вызвана отвращением, а не предвкушением.

Увидя свое отражение в зеркале, Тина не одобрила возбуждения, сверкавшего в ее золотисто-карих глазах.

«Стань наконец взрослой, дурочка!»

«Если тебе хочется совершить эмоциональное самоубийство, можно это сделать и без помощи Дирка Тэнджера!»

Оторвав взгляд от зеркала, Тина быстро вытерлась, надела халат и, внимательно осмотрев холл, стремительно пробежала в свою комнату.

Тина была уже на полпути к кровати, где лежала одежда, но вдруг резко остановилась и недоуменно прислушалась. Время приближалось к полудню… почему же в доме было так тихо? Или ее оставили одну?

Ее охватило любопытство. Она надела кружевное белье, темно-розовый свитер, сочетавшийся, как ни странно, с ее темно-рыжими волосами, и джинсы. Натянув сапоги, она пригладила щеткой волосы, не стала краситься и медленно спустилась по лестнице, на каждом шагу ожидая наткнуться на Дирка.

Внизу она осмотрелась: дом казался пустым. Но аромат свежеприготовленного кофе утверждал обратное.

Снова ощущая себя ребенком, Тина на цыпочках прокралась через столовую к кухне.

– Что это вы? – Стоящая у холодильника Бет подняла голову и вопросительно глянула на Тину. – Почему вы ходите по дому на цыпочках? Не беспокойтесь, вы никого не разбудите. Вы встали последней.

Покраснев от смущения, Тина облегченно вздохнула, обнаружив, что Бет одна в комнате.

– Я… не знала, – сказала она смущенно. – Было так тихо, я подумала, что, наверное, Дирк еще спит.

Бет хихикнула.

– Бог с вами, Тина, он уже давно уехал.

Тина уже более свободным шагом вошла в кухню.

– Уехал? – повторила она, боясь поверить этому.

– Куда уехал?

– Обратно в Уиллингтон. – Взяв пакет апельсинового сока из холодильника, Бет закрыла дверцу и покачала головой. – Бедняга, ведь он приехал вчера так поздно. По-моему, у него не было отпуска уже три года.

– Неужели? – с напускной небрежностью отозвалась Тина и опустилась на стул. Неужели эта странная слабость вызвана разочарованием? Подняв руку, она перебросила волосы за плечо. Конечно же, она не разочарована. Отогнав от себя эту мысль, она заставила себя прислушаться к тому, что говорит Бет.

– …и он так много работает. – Бет, стоя у столика возле раковины, наливала апельсиновый сок в фужер. Затем поставила стакан перед Тиной. – Вы слышали телефонный звонок утром?

– М-м, – отпив сока, Тина пробормотала: – Смутно…

Бет понимающе улыбнулась:

– В первую ночь на новом месте сон всегда неспокойный. – Подойдя к плите, она спросила: – Что вы хотите на завтрак?

Информацию. Она вовремя прикусила язык. Если она проявит терпение, возможно, удастся выудить у Бет, почему Дирк уехал так неожиданно.

– Я не из тех, кто плотно завтракает. – Она допила сок. – Гренок будет достаточно.

С присущей ей естественной грацией она поднялась и отнесла стакан в раковину.

Бет оценивающим взглядом окинула слишком тонкую фигуру Тины.

– Мне кажется, что вы вообще не из тех, кто ест, – мягко упрекнула она. – Тина, по-моему, вам все же следует съесть что-нибудь существенное. У вас очень хрупкий вид. У меня уже готово взбитое тесто для вафель, а вафли я пеку восхитительные. И к ним есть черничный соус.

– Горячий черничный соус?

У Тины потекли слюнки. Целую вечность она не ела вафель с черничным соусом.

– Точно, – подтвердила с улыбкой Бет.

– Договорились, – Тина улыбнулась в ответ.

Тина с удовольствием съела несколько воздушных вафель. Наколов на вилку последний кусочек, она обмакнула его в оставшийся соус и отправила в рот.

– О Боже, – простонала она, попивая кофе, который подала ей Бет. – Это было так чудесно. Вы бы не поехали со мной в Нью-Йорк? – с надеждой спросила она.

Бет покраснела от удовольствия, но покачала головой.

– Я не могу этого сделать. Дирка хватит удар!

Заново наполнив чашку Тины, она добавила:

– Особенно теперь, когда он буквально приказал мне любым способом откормить вас.

Пульс Тины участился. От злости, пыталась она убедить себя. Она недоверчиво посмотрела на Бет широко раскрытыми глазами.

– Дирк приказал… Что?

– Попросил меня проследить, чтобы вы хорошо питались, – ответила Бет благодушно.

Тина смущенно покачала головой.

– Когда?

– Утром, до своего отъезда. – Бет улыбнулась, наливая себе чашку кофе. – Когда обмакивал в соус последний кусочек вафли.

Как это ни смешно, но Тина испытала удовольствие от мысли, что им обоим пришелся по вкусу одинаковый завтрак. Удовольствие было недолгим, и она безжалостно спросила себя: «Ну и что?» Но любопытство взяло верх, и она, как бы между прочим, поинтересовалась:

– И почему же Дирку пришлось прервать свой первый за многие годы отпуск?

Как она ни старалась, ей не удалось произнести это без сарказма в голосе. Выражение удивления на лице Бет вызвало у Тины чувство раскаяния.

«Следи за своими словами, – предупредила она себя. – Бет не виновата, что ты ненавидишь Дирка. Она явно обожает этого негодяя».

– Утренний звонок был от его секретаря, – в голосе Бет прозвучала озабоченность. – Кажется, какая-то сделка подошла к критической точке быстрее, чем ожидалось. – Она беспомощно пожала плечами. – Он вынужден был вернуться, ведь он президент банка, как вы знаете.

– О да, – усмехнулась Тина.

ОНА-то знала это лучше, чем кто-либо. Президент и акционер с контрольным пакетом акций. Тина подавила пренебрежительное фырканье.

– Да, я знаю, – ответила она с притворной безмятежностью. – Очень жаль, что это случилось в самом начале его отпуска.

– Конечно, жаль, – вздохнула Бет. – Но тут уж ничего не поделаешь. Однако Дирк обещал, что вернется.

Так как Бет в это время поднималась со стула, она не заметила, как Тина вздрогнула от ужаса. Проводив взглядом Бет, она провела языком по пересохшим губам.

– Точно обещал? – осторожно переспросила она.

– Да. – Бет с улыбкой повернулась к ней. – И еще он просил передать вам кое-что.

– Что… именно? – Никакая сила воли не могла скрыть тревоги в ее голосе.

– Дирк сказал, чтобы вы отдыхали, кушали побольше и набирались сил к его возвращению. – Она простодушно улыбнулась Тине. – Должно быть, он задумал нечто увлекательное для вас обоих.

Увлекательное? О Боже! Тину затрясло. Слова Дирка были равносильны объявлению войны.

«Бежать!» – вскричала Тина про себя, глядя на Бет с напускным спокойствием. Но куда ей бежать, чтобы Дирк не нашел ее? Ни на секунду Тина не сомневалась, что предупреждение, сделанное ей Дирком накануне, было серьезным. Каковы бы ни были причины, Дирк настроился действовать решительно. И целью его действий была она.

Почувствовав, что задыхается даже в этой просторной комнате, Тина вскочила со стула.

– Я пойду прогуляюсь.

Она направилась к двери, но задержалась при виде грязной посуды в раковине.

– Вам помочь с посудой? – виновато спросила она.

– Тина! – засмеялась Бет. – Давайте поставим все на свое место. Я работаю на вас. Мне платят, в том числе и за мытье посуды. – Она сделала мягкое движение рукой. – Идите и подышите свежим морским воздухом; возможно, нагуляете аппетит к обеду. Я собираюсь приготовить курицу и пельмени. Это должно помочь вам поправиться.

Засунув руки в карманы жакета, Тина вышла на тихую улицу своего детства.

Как обычный турист, только без справочника, она бродила по улицам города, снова влюбляясь в него.

Она с улыбкой глядела на величественный отель «Чалфон», и в ее голове проносились воспоминания. Это здание в итальянском стиле было старейшей гостиницей города и по какой-то непонятной причине наводило ее на мысль о Новом Орлеане.

Глубоко задумавшись о своем прошлом и прошлом родного города, Тина углубилась в воспоминания.

По-прежнему внушительно выглядело здание «Куин Виктория». Чуть подальше находился особняк Мейнстей в викторианском стиле. О, как она восхищалась бережно восстановленными домами в старом районе города! Отдав дань уважения городу, она направилась к морю.

Тина прошлась по набережной, вдыхая соленый морской воздух и прислушиваясь к крику чаек. В этот момент она испытывала сочувствие к этим морским птицам. Только приличия удерживали ее от такого же крика тоски и одиночества.

Повернувшись спиной ко всем величественным старым и новым отелям, разбросанным по Бич-авеню, она спустилась по ступенькам к океану.

Было время отлива, и Тина быстро пересекла полосу песка. Шагая вдоль самой линии прибоя, она пыталась представить себе, что здесь происходило раньше. Как часто она слышала рассказы о том, как Генри Форд и Луи Шевроле устраивали гонки на автомобилях по широким в то время пляжам. Или о том, как люди на шлюпках, а затем и на пароходах совершали сюда морские прогулки из Филадельфии, Нью-Йорка, Балтимора и Вашингтона.

И эти рассказы, и городские пейзажи, и шум вечно беспокойного океана подтверждали один неопровержимый факт: Тина была дома. А дом для Тины означал и Дирка, факт менее приятный, но тоже неопровержимый.

Горькая усмешка появилась на ее губах. Чувствуя, как задрожала нижняя губа, Тина прикусила ее.

Хотя бы в одном Дирк был прав, устало подумала Тина. Ей действительно нужны отдых и хорошее питание. Она не могла вспомнить, когда еще чувствовала себя такой измученной.

Но достанет ли ей нескольких дней отдыха и хорошей еды, чтобы подготовиться к предстоящей борьбе с железной волей Дирка? Тина сомневалась в этом.

Озноб, охвативший Тину, имел мало отношения к ноябрьскому воздуху и холодным брызгам океана, блестевшим на ее темно-рыжих волосах. И все же она предпочитала считать, что просто озябла. Тина медленно побрела по песку к набережной, но вместо того, чтобы подняться по ступенькам, прислонилась к скалистому парапету, как сделал это Дирк накануне.

Неужели возвращение домой было ошибкой? Вздохнув, она подняла лицо к солнцу. Это место было связано со многими воспоминаниями, и хорошими, и плохими.

Да, возможно, ее приезд сюда был ошибкой. Ей нужно время, чтобы собраться с силами, побороть свою слабость и вооружиться для битвы, которая надвигалась так же неотвратимо, как и закат.

Здесь, в этом городе, где она смеялась и плакала и где слишком рано к ней пришло чувство невинной любви-поклонения, ее шансы на победу снижались наполовину. И главной причиной этого был объект ее девического поклонения, сам Дирк.

Размышляя так, она вдруг словно внутренне прозрела. О чем она думает? Время наивного обожания кумира давно прошло. Маленькой Тины с косичками больше нет на свете. Она стала независимой деловой женщиной. Прошлое не могло причинить ей вреда, опасность заключалась в будущем.

Выпрямившись, Тина поднялась по ступенькам на набережную и вышла на улицу. Так как дорога была пустынной, она пересекла ее на красный свет, усмехнувшись полицейскому, который сделал ей замечание,

Бежать. Прежняя паника охватила ее. Она решительно подняла голову. Бежать? Ха! Ни в коем случае! Ей нужно спасать свое дело от финансового краха. И значит, она обязана выдержать борьбу с единственным человеком, который способен помочь ей спасти это дело.

Тина бессознательно расправила плечи. Слишком много труда она вложила в свой салон. Никто и ничто не сможет отобрать его у нее, даже этот властный, надменный Дирк Тэнджер.

И, уже поворачивая на свою улицу, Тина решила: чего бы это ей ни стоило, но она пойдет на все, лишь бы спасти свой салон.

4

В роскошном кабинете, отделанном полированным деревом и устланном дорогими коврами, Дирк неподвижно сидел в кожаном кресле.

Его руки спокойно лежали на гладкой поверхности стола, черты лица сохраняли полную невозмутимость. Сапфирово-голубые глаза Дирка были устремлены на бизнесмена средних лет, просившего крупную ссуду для спасения своей фирмы от краха.

Всем сидящим за длинным столом сосредоточенность Дирка казалась обычной и выражала, как они полагали, глубокую заинтересованность. Знай они, о чем он думает, они были бы поражены до глубины души.

Она, конечно, сбежит. Возможно, она сейчас на пути в Нью-Йорк, – если уже не приехала туда. Проклятие! Почему это дело со ссудой возникло именно сегодня?

Ничем не обнаруживая своего внутреннего смятения и уже решив про себя, что даст этот кредит, Дирк давно не слушал бизнесмена.

Глядя на собеседника ясными, как бездонное голубое озеро, глазами, он думал совсем о другом.

Значит, нашей прекрасной и весьма независимой мисс Тине Холден Меррит нужны деньги? Она пылает гневом и готова к борьбе? И ненавидит Дирка Тэнджера? Чрезвычайно интересно!

Дирк удовлетворенно улыбнулся. Он, разумеется, поедет за ней. Разве он не предупредил ее об этом? Мысль о преследовании обожгла его. Он поймал себя на том, что сохраняет спокойствие с трудом.

«На этот раз не позволяй ей уйти! – строго приказал себе Дирк. – Будь у тебя голова на плечах пять лет назад, она не бросилась бы в объятия этого… этого жадного потребителя. Она была бы твоей, а ты позволил ей ускользнуть. Не повторяй этой ошибки снова».

И Дирк дал себе торжественное обещание. Если ему придется гнаться за Тиной до края земли, придется заставить ее подчиниться силой, он сделает все это. Ничто не остановит его на сей раз. Ни его совесть, ни ее отвращение к нему. Ничто!


Застонав от сытости, Тина откинулась на спинку стула и подняла чашку с кофе в знак благодарности Бет.

– О, Бет, еда была просто сказочная! Вы, наверное, приготовили эти пельмени из облаков и воздуха. – Тина расслабилась и пила кофе маленькими глотками. – А эта приправа из сметаны к салату просто великолепна. Я, по-моему, поправилась сразу на пять фунтов!

– Вряд ли. Но я рада, что они вам понравились. Очень скучно готовить только для себя. – Бет с сияющей улыбкой смотрела на Тину. – А как насчет десерта?

– Десерт! – воскликнула Тина и покачала головой. – Да я же лопну. Вы уверены, что не хотите поехать со мной в Нью-Йорк? – спросила она умоляюще.

– Да, уверена. – Бет хихикнула и покраснела, как девушка. – Тем не менее, спасибо за комплимент.

Обе женщины замолчали, смакуя крепкий кофе. Наполнив чашки снова, Бет вопросительно взглянула на Тину.

– Чем вы занимаетесь в Нью-Йорке, Тина? Если вы не манекенщица, то должны стать ею.

Тина рассмеялась.

– Нет, я не манекенщица. Я владелица и управляющая салоном.

– Салоном красоты?

– Да, что-то в этом роде, – объяснила Тина, – но не только. Это скорее оздоровительное учреждение, но тоже не совсем то.

Выражение лица Бет вызвало у Тины смех.

– О Боже! Так что же это?

– Это сочетание того и другого, – ответила Тина, пожав плечами. – Мы предлагаем всевозможные услуги: от простой прически до персональной программы оздоровления. Наш салон называется «Для всех», и мы обслуживаем женщин, мужчин и детей. Мы также устраиваем показы мод.

– И, конечно, цены у вас самые высокие, – продолжала выспрашивать Бет.

Тина снова рассмеялась.

– Конечно! Ведь мы используем все лучшее по части косметологии, физического оздоровления и моды. У меня работает один парикмахер, который способен из любых волос сделать самую роскошную прическу. – В ее голосе прозвучало восхищение. – Клянусь, Поль действительно гениальный мастер.

– Мужчина? – скептически прищурилась Бет.

– Да, – Тина хихикнула. – И еще какой!

– Как интересно, – Бет явно была заинтригована. – Мне хочется узнать побольше о вашем салоне. Расскажите мне еще что-нибудь.

При этих словах Бет Тина встрепенулась, как старая лошадь при звуке трубы. Наживка была мгновенно проглочена. Пока они наводили порядок на кухне, Тина изложила, как у нее возникла эта идея и как она претворила ее в жизнь. Единственное, о чем умолчала Тина, это то, что все ее усилия могут пойти прахом, если ей не удастся заполучить у Дирка свои деньги.

Тина и Бет провели остаток вечера в гостиной. В руках Бет с умопомрачительной скоростью мелькали вязальные спицы, а Тина углубилась в книгу о рациональном питании.

После беспокойной ночи накануне Тина с трудом подавляла зевоту, пока они смотрели по телевизору одиннадцатичасовые новости.

– Я отправляюсь спать, – заявила Тина, не в силах больше бороться со сном.

– Вы пропустите прогноз погоды, – насмешливо заметила Бет.

– Хм, – Тина поднялась и потянулась. – Я просто высуну завтра утром голову из окна. – Она зевнула. – В любом случае этот способ надежнее.

Сочувственный смех Бет сопровождал Тину, пока она медленно поднималась по лестнице, держась за полированные перила. Войдя в комнату, она забралась под одеяло, зевая уже во весь рот. Удобно устроившись, Тина устало закрыла глаза и вдруг почувствовала, что сна как не бывало.

Беспокойно поворочавшись с боку на бок, она выскользнула из постели, решив, что в комнате душно. Подойдя к окну, она подняла штору, отодвинула задвижку, открыла окно и вдохнула морской воздух.

В комнате стало свежо, и Тине совсем расхотелось спать. Вздохнув, она вернулась в постель и спрятала озябшие ноги под одеяло.

Что дальше?

Заложив руки за голову, Тина уставилась в потолок. Она устала. Очень устала, но мозг работал так напряженно, что это мешало ей уснуть. Она пыталась отогнать мысли, вертевшиеся в голове. Нахмурившись в темноте, Тина произнесла имя, которое все это время было у нее в голове, – Дирк.

Что он хотел от нее? Язвительная усмешка тронула губы Тины. Ну, конечно, она знала что! Но почему? И почему именно сейчас? Ведь за исключением двух неприятных встреч, они не виделись все эти пять лет. За это время она вышла замуж, он женился. Она не знала, как сложились семейные отношения Дирка, но знала, почему развалился ее брак.

Если бы не упрямство Дирка, она по-прежнему была бы замужем за Чаком.

Разве? Тина поморщилась. Возможно, не только Дирк виноват в том, что ее замужество оказалось неудачным. Но его твердый отказ передать Тине ее денежные средства, несомненно, способствовал этому.

А женщины Чака? – настойчиво подсказывало ей сознание. Но она никому и никогда не призналась бы в этих мыслях. Передернувшись, Тина сжала зубы, чтобы не закричать от отчаяния. Почему? Ну почему? Чего в ней не хватало, почему она не смогла удержать Чака, и он стал искать утешения с другими женщинами?

Может быть, она была слишком сильной? Или слишком слабой? Слишком властной? Слишком уступчивой? Может быть, слишком часто смеялась? Или слишком редко? Неужели она разочаровала его эмоционально и физически? Неужели не смогла удовлетворить его потребности?

А как насчет ее потребностей?

Тина закрыла глаза, полные слез. Разве ее потребности не в счет? Если Чак и чувствовал неудовлетворенность жизнью, то, видит Бог, он был не одинок в этом.

В то время, как Тина мечтала создать такой же домашний очаг, в каком выросла, Чаку требовалось роскошное обрамление для его красивой внешности. В то время, как она мечтала о приятных и тихих вечерах дома с задушевными беседами, он жаждал ярких огней и толпы разодетых шумных людей. Но самое большое потрясение Тина испытала, когда вызвала Чака на разговор о детях. Она призналась, что ей хотелось бы мальчика и девочку. Чак рассмеялся ей в лицо. Тина была уверена, что запомнит его язвительный смех на всю жизнь.

– Дети! Ты это серьезно? – Чак буквально исходил презрением. – Воспроизведение себе подобных – удел среднего класса. Я не желаю, чтобы даже один ребенок вносил беспорядок в мою жизнь.

Какой непростительной тупостью с ее стороны было позволить Чаку увлечь себя, втянуть в это скоропалительное замужество. Так всегда бывает, когда человек действует под влиянием порыва. Неудивительно, что их брак так быстро распался. К тому же Чак оказался паршивым любовником, начисто лишенным воображения.

Правда, у Тины имелся всего один пример для сравнения – Дирк.

Тина задумчиво покачала головой, словно отталкивая мучившее ее воспоминание. Нет, она не хочет думать об этом! Думать об этом невыносимо. Она сейчас слишком беззащитна, слишком устала, слишком опустошена. Свернувшись в клубок, Тина приказала себе не вспоминать о Дирке и о том прекрасном дне, который они провели вместе.

«Юные грезы любви! Романтизация обыкновенного физического акта впечатлительной девочкой», – безжалостно издевалась над собой Тина.

Тишину спальни нарушил горестный смех. Оказаться брошенной в любом возрасте оскорбительно, в девятнадцать лет это нанесло ей жесточайшую травму. Из чистого чувства самосохранения она надолго вычеркнула это событие из своей памяти.

Сейчас воспоминание вернулось, чтобы мучить ее, вызывать ее злость и ненависть – и снова зажечь в ней желание.

Не замечая слез, которые текли по пылающим щекам, она вонзила ногти в ладони, чтобы заглушить одну боль другой.

– О, будь ты проклят, Дирк Тэнджер! – прозвучал в темноте приглушенный возглас.

Сколько бы она ни проклинала его, правда заключалась в том, что она любитего!

– Я не стану любить его! – Сердито.

– Я не желаю любить его! – Возмущенно.

– Он не любит меня! – Безнадежно.

Открытая рана пульсировала и истекала горючими слезами, словно кровью. Уткнувшись в подушку, она рыдала, как ребенок, пока не уснула.


Она оставила окно открытым, поэтому рано проснулась от холода и вечных тоскливых криков чаек. Тина с трудом встала с постели и застонала, увидев свое отражение в трюмо, стоявшем у противоположной стены.

Медленно подойдя к зеркалу, она вгляделась в свое отражение и нахмурилась, увидев предательские следы многих беспокойных ночей.

– Зарядка, – пробормотала она бледному лицу, смотревшему на нее из зеркала. – Вот что тебе нужно, дорогая моя.

Оставаясь в короткой ночной сорочке, она энергично проделала разминочные упражнения. Через полчаса надела тренировочный костюм, носки, кроссовки и повязала лоб бархатной лентой. Затем зашла в ванную, почистила зубы и умылась холодной водой. Накинув на плечи полотенце, она быстро спустилась по лестнице, выскочила из дома и направилась к пляжу.

Чуть согнув руки в локтях и потряхивая кистями, Тина бежала к набережной. Там она немного постояла, сделала несколько глубоких вдохов и спустилась на пляж.

И снова она сделала разминочные упражнения: наклоны и растягивания. Окончательно избавившись от напряжения, вызванного ночными переживаниями, она побежала вдоль берега.

Настроившись на длительный бег, Тина держала ровный устойчивый ритм.

На самом деле ей не нравился бег, она, можно сказать, просто ненавидела это занятие. Оно причиняло ей боль. Чем дольше она бежала, тем больнее ей становилось. Легкие раздувались, как меха, сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот вырвется из груди, голова кружилась. Нет, Тине не нравился бег, но ей нравилось чувствовать себя в форме. И, как правило, Тина бегала каждый день, чтобы держаться в форме.

Сегодня утром она дорого расплачивалась за двухнедельную передышку. Больше всего ей хотелось выпить чашку приготовленного Бет кофе. Но она продолжала бежать. Почувствовав, что еще немного, и она может взлететь, Тина остановилась и повернула домой.

– Это вы, Тина? – крикнула Бет из кухни, услышав звук закрывшейся двери.

– Да, – откликнулась Тина, стоя у подножия лестницы.

– Вы готовы завтракать? – Бет появилась в дверях гостиной. При виде Тины брови от удивления взметнулись вверх. – Вы занимаетесь бегом?

– И еще как, – Тина закатила глаза. – Десять минут на душ и переодевание, и я буду готова съесть все, что вы приготовили. Умираю от голода!

– Не спешите, – засмеялась Бет. – Времени у меня сколько угодно.

«И у меня тоже», – промелькнуло в голове у Тины, пока она поднималась наверх. Она так привыкла работать, иногда без всяких передышек, что мысль о безделье выбивала ее из колеи.

«Чем же мне заняться?» – раздумывала Тина, подставляя лицо под душ. Скажем, она могла бы помочь Бет по дому. В конце концов, она несла ответственность за дом. Она была его хозяйкой.

От этой мысли у Тины стало теплее на душе. Очень плохо, что дом находится так далеко от Нью-Йорка. Будь он хоть немного ближе, она могла бы жить здесь. Тогда было бы не так важно, что ей придется отказаться от квартиры в Нью-Йорке.

При этой мысли Тина застыла. О чем она думает? Она же любит свою квартиру. Разве она не отправилась сюда с твердым намерением отдохнуть и заставить Дирка дать ей деньги? Неужели всего через два дня она уже забыла о цели своей поездки?

Закрутив кран, Тина резко покачала головой. «Соберись с силами для действий, – посоветовала она себе. – И твердо держись своего плана насчет решительной схватки с Дирком».

«И дело не только в квартире, – продолжала мысленно увещевать себя Тина, тщательно вытираясь насухо. – Это и твой салон, и любимая машина, от которой пришлось отказаться, и все эти годы, когда ты выпрашивала у него то, что принадлежит тебе по праву. И все эти годы этот наглый тип отвергал твои просьбы, смеясь тебе в лицо».

Он отверг тебя. Эта фраза крутилась в голове, пока Тина надевала мягкие шерстяные брюки и рубашку с длинными рукавами.

«Будь он проклят!» – Тина топнула ногой.

«Будь он дважды проклят!» – Тина топнула другой ногой.

Как он смел отвергнуть ее! В своем негодовании Тина сознавала, что ее мысли несколько смешались. Пять лет. Пять долгих лет. По-прежнему это причиняло ей такую боль, что она маскировала ее яростью. Но в глубине души, куда она отказывалась заглянуть, она испытывала муку.

Почему он отверг меня?

Будь я мужчиной, я бы избила его! Несмотря на несерьезность этой мысли, Тина наслаждалась ею, пока сушила, а потом расчесывала волосы. Наэлектризованные пряди потрескивали при прикосновении щетки. Бросив ее на столик, Тина встретилась в зеркале взглядом со своими мрачными глазами. Мысль о том, что она будто бы способна избить Дирка, вызвала горестную усмешку на ее нежных, красивых губах.

Ладно, от этого придется отказаться, но она найдет способ заставить его заплатить за все оскорбления, нанесенные ей за эти пять лет. Мрачно улыбаясь, Тина дала себе клятву. Как-нибудь она расквитается с Дирком. Слишком долго она плясала под его дудку. Пришло время расплаты. И на этот раз заказывать музыку будет она!

Чувствуя необыкновенную легкость, словно сбросив тяжелый груз с плеч, Тина тихо замурлыкала про себя, спускаясь по лестнице. Она все еще тихонько напевала, когда вошла в кухню.

– Ну, как дела? – улыбнулась Бет. – Если бег оказывает на всех такое влияние, может быть, и мне этим заняться?

Журчащий смех Тины развеселил Бет.

– Я чувствую себя великолепно! – сказала Тина, и снова прозвучал ее чарующий смех. – Готова к встрече с чем угодно… и с кем угодно!

– Я так довольна, – вздохнула Бет с явным облегчением. – Честно говоря, Тина, вы выглядели такой измученной, когда приехали два дня назад. – Она внимательно вгляделась в сияющее лицо Тины. – Я знаю, Дирк будет доволен, когда вернется. Он очень беспокоился о вас, дорогая.

Тина спустилась с облаков на землю. Дирк, Дирк, Дирк. Ей до смерти надоело это имя. Пожав плечами, она плюхнулась на стул.

– Дирк мне не сторож, Бет. Мне все равно, будет он доволен или нет, – довольно раздраженно отозвалась она.

В этот момент Бет наливала виноградный сок, и рука ее застыла на полпути к стакану. Она в изумлении посмотрела на Тину.

– Но… Тина, Дирк действительно очень беспокоится о вас, дорогая! – воскликнула она. – И разве он не ваш опекун?

– Нет! – Тина тотчас устыдилась резкости своего тона и от досады прикусила губу. – Извините, Бет. Дирк распоряжается моим наследством, пока мне не исполнится двадцать пять лет, но этим его роль и ограничивается.

– Но он так расположен к вам, – с упреком возразила Бет. – Любому это ясно. Это так же заметно, как… ну, например, нос у вас на лице.

– Значит, у меня большой нос? – Тина сделала слабую попытку сменить тему разговора. – А я-то всегда считала свой нос весьма аристократическим.

– У вас прекрасный носик… Как и все остальное, и вы это знаете. – Бет сердито нахмурилась. – И не старайтесь увести разговор в сторону. Дирк Тэнджер – очень хороший человек. И к тому же очень приятной внешности.

«Неверно. Сказать о Дирке, что у него приятная внешность – значит ничего не сказать, – в отчаянии подумала Тина. – Беда в том, что он потрясающе привлекателен, черт бы его побрал!»

Против воли перед ее взором возник образ ее мучителя: блестящие золотистые волосы, сапфирово-голубые глаза, сверкающие белые зубы. Этот яркий образ вызвал чувственную дрожь во всем ее теле.

– Как бы там ни было, – сдержанно проговорила Тина, обращаясь то ли к себе, то ли к Бет. – Привлекательность Дирка не имеет никакого отношения к делу. И я совсем не уверена, что он так уж беспокоится обо мне.

Пакет сока со стуком упал на стол.

– Тина, по-моему, вы ужасно несправедливы. Я знаю Дирка более четырех лет, и он всегда был джентльменом.

«Да, но он не распоряжается вашими деньгами». Тина благоразумно произнесла это обвинение про себя. Подняв руки в знак капитуляции, она примирительно улыбнулась Бет.

– Если я соглашусь, что Дирк действительно джентльмен, – пошутила она, – могу ли я позавтракать?

– О Боже мой! – захлопотала Бет. – Извините меня, пожалуйста. Что вы хотите? Яйца? Оладьи? Завтрак по-швейцарски?

Тину привлекло последнее предложение.

– Завтрак по-швейцарски? – переспросила она. – А что это такое?

– Я вижу, что вы никогда не завтракали в Атлантик-Сити, – заметила Бет.

– Я не была в Атлантик-Сити с двенадцати лет, – призналась Тина. – Сначала я училась, потом занялась бизнесом, а позже просто не могла себе позволить проматывать деньги. – Тина нахмурилась. – Но какое это имеет отношение к завтраку по-швейцарски?

– Там я впервые попробовала его, – пояснила Бет. – Но затем составила свой рецепт. – Взяв пакет, она наполнила стакан Тины. – Могу сказать, что мой рецепт ничем не хуже оригинала.

– Охотно верю, – сказала Тина, скрывая улыбку. – Так что это такое?

– О, – Бет робко улыбнулась. – Холодная овсяная каша.

– Холодная овсяная каша? – Тина слегка вздрогнула. – Пожалуй, я откажусь.

Бет самодовольно улыбнулась.

– Может быть, вы поверите мне и попробуете?

Не ожидая ответа Тины, Бет подошла к холодильнику и достала небольшое блюдо. На обратном пути она достала из шкафа ложку. Зачерпнув немного каши, она передала ложку Тине, и та с осторожностью приняла ее.

Настроившись на отказ, Тина медленно жевала кашу, и на ее лице отразилось изумление.

– Очень вкусно! – воскликнула она с удивлением. – Что вы туда положили?

Взяв у Бет блюдо, Тина с жадностью начала есть.

– Всякие вкусные вещи, – спокойно проговорила Бет. – Кусочки груши, персиков, абрикосов, изюм, орехи, все заправлено сливками.

– Хм, – пробормотала Тина. – Божественно.

– Я так и думала, что вам понравится. – Бет налила кофе Тине и себе. – Это одно из любимых блюд Дирка.

Опять Дирк! К счастью, оставалась всего одна ложка каши: у Тины сразу пропал аппетит.

– Тогда очень плохо, что его нет здесь, чтобы насладиться этим, – дипломатично заметила Тина.

– Да, – вздохнула Бет. – Я надеялась, что он вернется сегодня.

Тина совсем не хотела этого, но воздержалась от комментариев.

– Он слишком много работает, – убежденно заявила Бет. – И всегда так работал, сколько я его знаю.

Это уж было слишком. Тина поднялась, подошла к стойке с кофейником и налила себе еще кофе. Меньше всего ей хотелось выслушивать похвалы его достоинствам. Насколько она знала, их у Дирка не было. Она вдруг решила, что ей надо поговорить со своим заместителем, и направилась к двери.

– Простите, Бет, – улыбнулась Тина, – мне надо узнать, как дела в салоне. Я оставлю вас ненадолго одну. – Взгляд ее упал на старомодный телефон, висевший на стене. – Здесь есть другой телефон?

– Да, конечно. – Бет махнула рукой в сторону второго этажа. – Он в комнате Дирка, напротив вашей. Вы можете забрать его в свою комнату, если хотите. Там есть розетка за столом.

Хотя Тине вовсе не хотелось заходить в комнату Дирка, она сделала это с намеренной решительностью: в конце концов, это был ее дом, уверяла она себя. Но, как оказалось, беспокойство ее было напрасным, потому что в помещении не было никаких следов его пребывания. Вздохнув облегченно, Тина взяла телефон, перешла в свою комнату и включила телефон в розетку.

Поль Рамбо ответил на третий звонок, и Тина с удивлением подумала, куда подевалась секретарша.

– Великий Рамбо сам отвечает на телефонный звонок? – спросила Тина. – Что скажет публика?

– Пусть публика держит свое мнение при себе, – отозвался Поль. – Кроме тебя, конечно. Но ты не публика, а босс.

– Мне кажется, ты какой-то странный, – засмеялась Тина.

– Не могу припомнить ни одного человека, который опроверг бы это мнение, – также засмеялся Поль. – Чем могу быть полезен, мисс Начальница?

– Для начала придержи язык. – При всей мягкости тона в голосе Тины прозвучало недовольство.

– Повтори это, дорогая, стрела не попала в цель. – Недоумение Поля было неподдельным. – Что я сделал не так?

– Я прекрасно помню, что просила тебя не сообщать никому, куда я поехала, – сказала Тина осторожно.

Наступила пауза.

– И я прекрасно помню, что я буквально выполнил инструкцию, – парировал Поль. – Что было совсем нетрудно, учитывая, что был всего один звонок.

– Тогда как же он узнал, где меня найти?

– Банкир? Откуда мне знать? Ты хочешь сказать, что он нашел тебя? Тина расслабилась, почувствовав искренность в его голосе: ей было бы неприятно думать, что Поль предал ее.

– Он приехал сюда через несколько часов после меня.

– Серьезно? – Поль рассмеялся. – Вот негодяй!

В точности ее реакция. Тина криво усмехнулась. Но вслух сказала:

– А ты не навел его на след?

– Дорогая, я не сказал бы ему даже, который час. Ты же знаешь.

– Извини, Поль. Зная его, я подумала, что он силой выудил у тебя какие-то сведения.

– По телефону? – рассмеялся Поль. – Дорого бы я дал, чтобы увидеть этот трюк.

«Не будь таким болтливым, – мысленно посоветовала Тина, – Дирк вполне мог бы сделать это».

– У вас там все в порядке? – переменила она тему разговора. – Без проблем? Не уволилась ли Дженис, к примеру?

– Я послал ее за «Оранжевым Джулиусом» для себя. – Поль громко причмокнул губами. – Люблю эти штуки. У нас все как обычно. – И тихо, озабоченно понизив голос, добавил: – Расслабься, моя красавица. Тебе нужен этот отдых. Наслаждайся им. Я все сделаю как надо.

Тина положила трубку и посидела еще несколько минут, глядя на телефон. «Как бы я пережила этот последний год без участия и дружбы Поля? – подумала она, медленно поднимаясь. – Если на то пошло, он был мне единственным, ничего не требовавшим взамен и верным другом с тех пор, как я взяла его на работу.

Поль заслуживает прибавки к жалованию, – решила Тина, выходя из комнаты. – И я дам ему прибавку – как только разделаюсь с Дирком!»

Весь день она выполняла поручения Бет в разных концах города. Это была приятная работа, потому что она не пошла пешком, а взяла машину Поля. Съев очередной вкусный обед, приготовленный Бет, они перешли в гостиную.

– Интересно, что случилось с моей коллекцией книг? – произнесла Тина и нахмурилась, оглядывая комнату.

– Все ваше здесь, дорогая, – Бет подняла голову от вязания. – Все собрано на третьем этаже.

Тина ухватилась за мысль чем-нибудь занять себя.

– Пойду посмотрю, – сказала она и встала.

– Вам понадобится ключ, эта комната всегда заперта, – улыбнулась ей Бет. – Это приказ Дирка. Ключ на гвоздике у двери в подвал.

Взяв ключ, Тина взбежала по лестнице на третий этаж, где была всего одна большая комната. Она открыла дверь и стала искать выключатель. Комната ожила, и тихое изумленное «Ой!» сорвалось с губ Тины.

Бет не преувеличивала. Все вещи Тины были здесь, не упакованы в коробки и спрятаны, а аккуратно расставлены в том же порядке, в каком раньше находились в ее комнате, этажом ниже, во время ее последнего приезда домой.

Застыв на месте, Тина изумленным взглядом обвела комнату и быстро заморгала, стараясь сдержать слезы. Вся мебель из ее девичьей комнаты, и книги, и даже фарфоровые безделушки, которые она коллекционировала в детстве…

Ее внимание привлекла односпальная кровать с пологом. Кружевная занавеска выстирана и выглажена, матрас накрыт покрывалом в тон ей.

Кусая губы, Тина уставилась на кровать, не в силах пошевельнуться от нахлынувших воспоминаний. Пять лет назад она потеряла, нет, скорее подарила свою невинность на этой самой кровати. Тот, кому Тина подарила себя, принял подарок – а затем отшвырнул его, на веки ее опозорив. Этот мужчина был ее кумиром с первого момента, когда, пятилетней девочкой, она увидела его, с детских лет, и это был Дирк.

Круто развернувшись, Тина выскочила за дверь и бросилась вниз по лестнице, словно комната одержима была демонами, хотя на самом деле это сама Тина одержима воспоминаниями. Рыдая, она вошла в свою комнату, бросилась в кресло-качалку у окна, и видения прошлого, которым она не могла больше сопротивляться, завладели ею целиком.

5

Тина так же сидела, свернувшись калачиком в кресле, в тот день пять лет назад, и тогда она тоже плакала. Слезы были вызваны потерей отца. Хотя Тина знала, что отец так и не пришел в себя после смерти жены двумя годами раньше, она не могла вообразить, что он доведет себя до смерти своим горем. Однако именно это и произошло с Джорджем Холденом. В девятнадцать лет Тина осталась сиротой.

Друзья были очень добры к ней, но пустота и боль, которые она ощущала в глубине души, разрывали ей сердце. А Дирк, ее кумир, ее лучший друг, ее тайная любовь, находился в тысячах миль от нее, в Германии. Дирк попрощался с ней меньше месяца назад, когда она возвращалась в колледж. Он и не подозревал о ее любви, которую она прятала глубоко в сердце.

Тот сентябрьский день был пасмурным. По стеклу текли струи дождя, оно словно плакало вместе с бледным отражением Тины. Девушка была так глубоко погружена в свое горе, что даже не услышала первого легкого стука в дверь. Она услышала второй стук по той простой причине, что он сопровождался звуком голоса – самого любимого на свете, теперь, когда обоих родителей не было в живых. Еще не веря себе, она резко повернулась к двери.

– Тина.

Дирк тихонько прикрыл дверь, быстро пересек комнату и, нежно подняв ее с кресла, заключил в свои объятия.

Вынужденная последние три дня держаться из последних сил, Тина при его прикосновении совершенно потеряла голову.

– Дирк! – рыдала она у него на груди. – Он умер. Папа умер. А меня даже не было здесь. Он не разрешал вызвать меня, пока не стало слишком поздно. О, Дирк! Папы нет в живых!

– Я знаю, милая, знаю. – В голосе Дирка звучали незнакомые ей доселе нотки. – Я приехал, как только услышал об этом. Проклятие, они должны были предупредить меня. Я был бы с тобой!

Участие Дирка, его нежное объятие усилили поток слез, и Тина рыдала, как беспомощный ребенок, обняв его за талию.

Осторожно повернувшись, Дирк сел в кресло, притянув Тину на колени.

– Поплачь, милая, – пробормотал он ей в волосы, поглаживая руки и спину. – Выплачь свое горе. Я поплачу с тобой. – И он заплакал.

Тина поняла это, почувствовав его теплые слезы на своей щеке.

Время шло, а Дирк продолжал обнимать Тину, поглаживая, покачивая ее, шепча ей нежные слова. Даже когда Тина перестала плакать, а затем и всхлипывать, он по-прежнему держал ее в своих объятиях, касаясь губами ее виска, без слов выражая свое сочувствие.

И вдруг, незаметно и естественно для обоих, наступила перемена.

Ощущая его теплоту и силу, Тина прижалась к нему теснее, подняла лицо, он опустил свое, шепча слова участия. Их губы соприкоснулись, разъединились, опять соприкоснулись… и прильнули друг к другу.

– Нет, – этот тихий протест вырвался откуда-то из глубины горла Дирка, протест против себя, а не против Тины.

Медленно, неохотно он оторвался от ее губ.

– Тина, милая, я…

Тина поцелуем заглушила эту мольбу о благоразумии, ее тихий вздох восторга слился с его вздохом.

Инстинктивно Тина раздвинула губы, затрепетав от новых чудесных ощущений, охвативших ее при страстном прикосновении его губ. Она издала тихий стон при первом движении кончика его языка вдоль ее нижней губы, что вызвало в ней непреодолимое желание.

Сначала неуверенно, а затем крепче обхватив его за шею, Тина притянула его к себе.

– Милая, я не должен, – простонал Дирк, прервав поцелуй. – Ты еще так молода, так… О Боже, я так хочу тебя!

Это было последнее, что он сказал, когда Тина провела языком по его губам, повторяя его движение.

Их губы соприкоснулись опять, затем сомкнулись и отъединили эмоции от разума. В мгновение поцелуй из нежного превратился в страстный. Без всякого удержу язык Дирка скользил по теплым глубинам ее рта, зубы жадно покусывали ее губы, руки лихорадочно гладили плечи и спину.

В одно мгновение бурные эмоции, охватившие Тину, стали сильнее ливня, хлеставшего в окно. Сжигаемая страстью, какой она никогда прежде не испытывала, Тина судорожно ощупывала грудь и руки Дирка, движимая желанием ощутить все его тело.

А Дирк, припав к ее губам, обучал ее чувственной эротической любовной игре языков. То чуть касаясь, то резко прижимаясь, язык Дирка взрывал ее чувства сокрушительнее, чем молния снаружи разрывала облака.

– Тина! – то был приглушенный крик отчаяния. – Любовь моя, помоги мне. Останови меня – сам я не могу остановиться!

Но одновременно с этой мольбой губы его опять нашли рот Тины, а рука властно легла на ее грудь.

Прикосновение его пальцев к груди было подобно факелу, поднесенному к сухой древесине. Все тело Тины запылало огнем. Реальность исчезла, в ней поднялась волна страсти, и, слепо повинуясь чувствам, Тина потеряла контроль над собой.

Ее руки дрожали от жажды прикоснуться к нему. Тина судорожно пыталась расстегнуть пуговицы его рубашки и наконец со вздохом удовольствия почувствовала теплую кожу под шелковой материей. И ощущение ее пальцев на своем обнаженном теле лишило Дирка последних остатков самообладания.

Издав звук, похожий на рычание, Дирк схватил Тину на руки и понес к узкой кровати с пологом. У самой кровати он, словно в знак предостережения, отпустил ее – так, что она скользнула вдоль всего его напрягшегося, возбужденного тела.

– Ты все еще можешь остановить меня, любовь моя, если хочешь.

Его теплое дыхание коснулось ее уха, и Тина задрожала. Ощутив ее реакцию, Дирк, сдаваясь окончательно, застонал.

– Я не причиню тебе боли, дорогая.

Осторожно и нежно Дирк снял одежду, которая разделяла их жаждущие соединения тела. Когда они наконец оказались совершенно нагими, взгляд Дирка выразил восхищение совершенством ее тела.

– Ты так красива, – с трудом выдохнул он. – Я всегда был уверен, что ты станешь красавицей.

И, не приближаясь, он протянул к ней руки.

– Иди ко мне, любовь моя… если ты все еще хочешь.

Тина не колебалась ни секунды. Ее карие глаза излучали любовь. Она шагнула в его объятия, обвила руками тонкую талию и прижалась к нему всем телом.

Они медленно опустились на кровать, и прикосновение теплой кожи Дирка помогло Тине отбросить последние сомнения.

Постанывая под сладкозвучную песню без слов, Тина покачивалась под напряженным телом Дирка, вспыхивая желанием от звуков его охрипшего голоса.

– Не спеши, дорогая, не торопись.

Он жадно целовал ее лицо, шею. Затем потянулся языком к соску. Когда его губы сомкнулись, Тина вскрикнула от восторга.

– Ты такая гладкая здесь, – говорил он, лаская пальцем округлость ее груди, – и такая возбуждающе твердая здесь. – С нежной страстью он покусывал твердый сосок. – Я хочу целовать тебя, кусать тебя, ощутить языком каждый дюйм твоего тела.

Нашептывая это и выполняя свои желания, он доводил ее до исступления, покрывая поцелуями от груди до кончиков пальцев ног.

И все это время он отдавал дань совершенству ее стройного шелковистого тела словами, которые свидетельствовали о долго подавляемой страсти.

– Я мечтал – вернее, даже боялся мечтать – об этом с того лета, когда тебе исполнилось шестнадцать. Когда я уезжал осенью, ты все еще оставалась застенчивой, неуклюжей девочкой. Когда же вернулся на следующий год, то обнаружил юную женщину.

– О, Дирк! Да! – Это было ответом не на его слова, а на острое ощущение от его зубов, нежно впивающихся в мягкую плоть ее бедра. Извиваясь от его любовных покусываний, она не могла произнести ничего более внятного.

– Сколько ужасных ночей я провел с тех пор! – простонал Дирк.

– Я люблю тебя. Я всегда тебя любила! И буду всегда любить. – В голосе ее звучала нежность, наивность молодости – но и уверенность также.

– Я знаю, любовь моя. Я был твоим братом, защитником, лучшим другом. А теперь я должен стать твоим любовником.

– Да! – От ее ответа Дирка бросило в дрожь. – О да, пожалуйста.

Мольба, прозвучавшая в голосе Тины, заставила его прильнуть к ней всем своим длинным мускулистым телом. Найдя губами ее рот, он стал жадно впитывать ее страсть.

– Теперь я знаю, почему твои волосы такого темно-рыжего цвета, – пробормотал он. – Ты – живой огонь, моя Тина.

С величайшей осторожностью Дирк соединил их тела, успокаивая ее поглаживаниями рук и ласковыми словами.

– Больше не будет больно, любимая. Доверься мне, моя Тина.

Ее ногти впились в гладкую, трепещущую кожу на его плечах. Именно такой реакции и ждал Дирк. Движения его тела усилились, он наклонился к ее лицу.

– Гори же для меня, мой огонь.

Она подчинилась гармонии его ритма. Ее глаза закрылись от мучительного наслаждения, мощными волнами сотрясавшего тело; она послушно откликнулась на настойчивый призыв, прозвучавший в его голосе.

– Да. Да, любовь моя. Прекрасно. Восхитительно. Сейчас!

– Сейчас!

Эхо приглушенного, пятилетней давности, крика Дирка отозвалось дрожью во всем теле. Тина, захваченная воспоминаниями того давнего дня, забыла настоящее. Ее тело жаждало прикосновений единственного в мире человека. Дрожащими руками она прикрыла лицо и разрыдалась в тиши комнаты.

– Я люблю тебя. Я всегда тебя любила. И буду всегда любить. – Звук собственного голоса, подобного жалобному воплю раненого животного, вернул ее к действительности. Измученная, но впервые за пять лет ощущая себя пробудившейся к жизни, Тина раскрыла свою душу… перед собой.

«Я всегда буду любить его».

Настойчивая трель телефонного звонка разбудила ее. С трудом разлепив опухшие веки, она нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда и как она очутилась в постели… Она продолжала лежать и после того, как телефон перестал звонить.

Нахмурившись, Дирк нетерпеливо слушал собеседника в течение нескольких минут, а затем грубо прервал его.

– Черт побери, Дерек! Я просил тебя перенести эту встречу! – Не желая слушать никаких возражений от своего обычно надежного помощника, Дирк жестко добавил: – Я уезжаю. Не до конца дня. Не до конца недели, а пока сам не пожелаю вернуться. Понятно?

– Но, Дирк! Что мне сказать…

Дирк не дал договорить Дереку Сондерсу, своему честолюбивому и очень компетентному заместителю. Еще раз лаконично выругавшись напоследок, Дирк бросил трубку на рычаг. Затем откинулся на мягкую спинку кресла за своим рабочим столом и с улыбкой вернулся мысленно к телефонному разговору с Бет Харкнес.

– Ну, конечно, она здесь! – воскликнула Бет. – Где еще она может быть?

– Я подумал, что она, возможно, вернулась в Нью-Йорк, – солгал Дирк и улыбнулся с явным облегчением. – Чтобы заняться своим салоном или еще чем-нибудь.

– Нет. – Бет помолчала, а затем продолжила: – Она действительно забрала телефон из вашей комнаты и позвонила в салон, но об отъезде ничего не говорила. По-видимому, этот управляющий, или парикмахер, или как его там, прекрасно справляется без нее. – И опять замолчала, прежде чем продолжить: – Мне позвать ее к телефону?

Дирк не успел ответить, как она добавила:

– Удивительно, что она еще не встала и до сих пор еще дома. Вчера в это время она уже вернулась после бега.

– Тина занимается бегом? – заинтересовался Дирк.

– Да, – Бет хихикнула. – До изнеможения! Вчера утром она вернулась домой вся в поту, как ломовая лошадь… И аппетит у нее был соответственный.

Дирк представил стройное, изящное тело Тины, покрытое капельками пота от усталости, и его охватило возбуждение. Зажав трубку вдруг повлажневшими ладонями, он судорожно набрал воздуха в легкие.

Боже, как он хотел ее. В этот момент желание, накопившееся за пять лет, превратилось в невыносимую боль, которая пронизывала каждую клеточку его тела.

– Дирк? – растерянный голос Бет несколько охладил жар, охвативший Дирка. – Вы меня слушаете?

– Да, конечно. Я… задумался. – Его суровое лицо смягчила усмешка. – Вы сказали, что Тина говорила с Рамбо?

– Да. И довольно долго.

Губы Дирка скривились от неудовольствия. «Если этот дешевый суррогат француза был ее любовником, я переломаю ему пальцы. Тогда мы посмотрим, какой он великий мастер!»

– Понятно. – Спокойный тон Дирка ничем не выдавал накала его чувств.

Не успел он ничего добавить, как Бет со смехом воскликнула:

– Вот! Я слышу, что она уже встала. Не кладите трубку, она сейчас спустится.

– Нет! – И более спокойным тоном он добавил: – Нет, не зовите. Скоро увидимся.

Дирка охватило предвкушение встречи, он вздохнул при мысли, что через несколько часов увидит Тину. Стараясь дышать ровно, чтобы успокоилось бешено бьющееся сердце, он мысленно определил будущее Тины. Она принадлежала ему. И будет снова принадлежать. На этот раз ничто на свете не отнимет ее у него. Тина могла сколько угодно изнурять себя бегом – все равно ей не удастся убежать настолько далеко, чтобы скрыться от него. Слишком долго она играла в жизнь и любовь. Настала пора встретиться с настоящей жизнью… и с ним.

По мере того, как мысли Дирка обретали конкретность и определенность, его дыхание становилось все более свободным.

Оживившись, Дирк вскочил на ноги. «Сколько времени потеряно на случайные связи! Но с этим покончено. Иди и возьми ее, – мысленно приказал он себе. – Неважно, во что тебе это обойдется, она должна быть твоей».

Бег Тины был ровным, а дыхание прерывистым. А думала она о том, к чему пришла прошлой ночью, и в ней нарастал внутренний протест. Нет, она не станет, не имеет права любить его. Столько лет она ненавидела Дирка Тэнджера… И ведь ничто не изменилось с тех пор. Она по-прежнему находится в финансовой зависимости от него. И он по-прежнему все тот же безжалостный негодяй. Ей нельзя поддаваться слабости – необходимо прислушаться к голосу разума.

Добежав до конца пляжа, Тина присела на песок. Она подтянула ноги, обхватила их руками, уперлась подбородком в колени и попыталась разобраться в раздирающих душу противоречиях, глядя на волнующееся море.

Она больше устала от своих мыслей, чем от бега, но не могла выкинуть их из головы. Полностью завладев ею, воспоминания вновь захватили ее.


Они любили друг друга весь тот день – и в темноте ночи. С неутолимой страстью он несколько раз довел ее до состояния экстаза.

Казалось, Дирк был вообще не в силах оторваться от Тины. И тем больнее оказался удар, когда он внезапно от нее отказался.

– Теперь я не могу вернуться в школу! – воскликнула Тина, задрожав от непреклонности его тона.

– Ты сможешь, и ты вернешься. – Сапфировые глаза Дирка были прикрыты и не выдавали никаких чувств, если таковые у него имелись. – А я должен вернуться в Германию.

– Обратно в Германию? – Тина опустила веки, чтобы скрыть боль, которую он причинял ей. – Дирк, пожалуйста, возьми меня с собой, – сказала она, задыхаясь.

– Я не могу этого сделать, и ты знаешь это. – Он неподвижно стоял перед ней, холодно и уверенно разрушая ее мечту о вечной любви. – Ты должна закончить колледж. Я должен принять участие в работе конференции.

Его тон немного смягчился, когда он заметил ошеломленное выражение ее лица.

– Вчерашняя ночь была ошибкой, Тина. Ошибкой, которой я, в моем возрасте, не должен был допустить. Я вернулся, чтобы утешить тебя. – На секунду голос его дрогнул. – И остался, чтобы украсть самый драгоценный дар, который тебе предстояло отдать своему будущему избраннику.

Он медленно вздохнул, словно собираясь с силами для нанесения самого сильного удара, и продолжал:

– Я сделал тебя женщиной. – Его губы скривились. От чего? От отвращения к ней или укора совести?

– Хотела ты этого или нет, но ничего уже изменить нельзя. – Его голос стал жестким. – Но я могу заверить тебя, что этого больше не случится, пока ты не повзрослеешь.

Дирк смотрел на нее пустыми глазами незнакомца, лицо его ничего не выражало.

– Возвращайся в колледж, Тина. И живи так, как положено молодой девушке в твоем возрасте. Я позабочусь о плате за твое обучение и буду высылать деньги на карманные расходы.

– Дирк! Нет!

Это все, что он позволил ей сказать.

– То, что произошло прошлой ночью, было случайностью, – продолжал он так, будто она не произнесла ни слова. – Достойной сожаления, но вполне объяснимой случайностью. Тина, мы оба в горе и, естественно, стремились найти поддержку друг у друга. А теперь каждый из нас должен продолжать жить, как планировалось раньше.

Последние слова Дирка стрелой пронзили ее сердце:

– Я не вернусь в Кейп Мэй следующей весной.

Не зажмурь Тина в тот момент глаза – а она сделала это, борясь с нахлынувшими слезами, – она бы увидела боль, исказившую лицо Дирка. Но она зажмурилась, потому что пыталась спасти хотя бы остатки своей гордости и не желала плакать перед ним или умолять его изменить решение.

Ко времени возвращения в колледж Тина пришла в себя, но с прежней беспечной и наивной юной девушкой было покончено. Тина стала взрослой женщиной, познавшей любовь и ненависть.

В последующие два года Тина никак не отвечала ни на звонки, ни на письма Дирка. Она беззаботно тратила присылаемые ей деньги и часто требовала еще. Дирк присылал ей дополнительные суммы, а затем однажды навестил ее в школе. Она приняла его холодно и отвергла все его попытки объясниться.

– Тина, пожалуйста, постарайся понять, – ему все же удалось взять ее за руку. – Я обязан был поступить так. Ты тогда еще не созрела для меня. Ты тогда еще не созрела даже для юноши, не говоря уже о взрослом опытном мужчине!

Дирк не шутил, и это было к лучшему, так как Тина не была расположена к шуткам. Она бросила на него взгляд, полный ненависти, ненависти зрелой женщины.

Тина вырвала у него руку.

– Никогда больше не прикасайся ко мне. Понятно? Ты отверг меня однажды. Отказался от нашей прошлой дружбы и от всего, что могло у нас быть в будущем. И тебе никогда не представится возможность сделать это снова. Ты понял?

– Тина. – Дирк глубоко вздохнул и печально улыбнулся. Тина не хотела ни видеть, ни слышать. – Я не отвергал ни тебя, ни наше прошлое или будущее. Я должен был отпустить тебя, дать тебе время повзрослеть настолько, чтобы ты могла принять разумное решение, а не чисто эмоциональное. – Наступила долгая пауза, а затем он снова вздохнул. – Ты совсем не слушаешь меня.

Высокомерно вскинув голову, Тина улыбнулась ему, как совершенно чужому ей человеку – да таким она его и считала.

– Иди к черту, Тэнджер.

Грациозно повернувшись, она удалилась и больше не видела его и не получала от него известий до тех пор, пока ей не пришлось обратиться к нему за деньгами. И до того момента Дирк тоже не видел ее и не получал от нее известий.


Увлекшись воспоминаниями, Тина не замечала прилива, пока волны не добрались до ее кроссовок. Возвращенная таким образом в настоящее, она вскочила на ноги, пробормотав:

– Какая глупость!

Она не стала разбираться, связана ли ее глупость с излишней углубленностью в воспоминания или с ночным признанием в любви к Дирку, а просто повернулась и помчалась домой, к относительному спокойствию родного очага, под крылышко Бет. Но представшая перед ней на кухне сцена отнюдь не обещала ей спокойствия.

Дирк сидел, развалясь на стуле. В руках у него была чашка дымящегося кофе, а на лице улыбка, делавшая его лицо чрезвычайно привлекательным. Тина почувствовала, как напрягся каждый мускул ее тела при виде единственного мужчины, которого она действительно любила. Почувствовала – и тут же отказалась признать это.

– Ну, – сказала она, как ей казалось, с издевкой, – дома охотник, он вернулся с гор… И банкир… явился неизвестно откуда, – перефразировала она Суха[2]:

Дома моряк, он вернулся с моря,
И охотник с гор вернулся домой.
Сапфирово-голубые глаза смотрели на Тину, которая с обманчивой беззаботностью прислонилась к дверному косяку. Она скрестила ноги и с вызовом ответила на его взгляд, незаметно проглотив застрявший в горле комок.

– Бегаем с утра? – Дирк медленно оглядел Тину с головы до ног и снова посмотрел ей в глаза. – Чем вы кормили эту мегеру, Бет? Ржавыми гвоздями и обломками затонувших кораблей?

– Не надо дразнить ее, Дирк, – пожурила его Бет. – Она, наверное, умирает от голода. – И улыбнулась Тине: – Выпейте кофе, дорогая, прежде чем принять душ. Должно быть, вы устали. Как можно бегать целых два часа?

– Да, Тина, расскажи нам о преимуществах бега. – В тоне Дирка звучала явная насмешка.

– Обойдешься. – Мило улыбнувшись сквозь зубы, Тина направилась к себе, бросив через плечо: – Дайте мне десять минут, Бет.

Время, которое понадобилось Тине для того, чтобы принять душ и подготовиться к встрече с Дирком, растянулось до тридцати пяти минут. И в каждую из этих минут она ломала себе голову над вопросом, что же он задумал.

Дирк преднамеренно разыскал ее. Это было очевидно. Но почему? И почему именно сейчас? Эти мысли не давали ей покоя. Наконец она заставила себя вернуться в кухню, так и не найдя ответов на бесчисленные вопросы. Больше всего ей хотелось убежать и зарыться в песок, как сделал бы это испуганный краб.

Это желание усилилось, когда она вошла в кухню и увидела, что Бет исчезла, а Дирк стоит у плиты. Войдя бочком в комнату, Тина осторожно посмотрела на Дирка.

– Бет ушла куда-нибудь?

– Сегодня четверг, – ответил Дирк, не поворачиваясь от плиты.

– Весьма вразумительный ответ, – огрызнулась Тина. – Так Бет ушла куда-нибудь? – повторила она вопрос.

– По четвергам Бет встречается с друзьями. – Медленно повернувшись, Дирк пронзил ее насмешливым взглядом. – Я заверил ее, что с удовольствием сам приготовлю тебе еду.

– И что же ты готовишь? – поддразнила Тина в ответ. – Отраву из поганок и ягод остролиста?

Улыбка Дирка вызвала у Тины паническую дрожь.

– В этом нет надобности, – промурлыкал Дирк. – Очень скоро, Тина, я, возможно, решу довести тебя до смерти своей любовью.

6

– Прикрой рот и садись, любовь моя. Пока ты вне опасности.

Тина, повергнутая в транс его предыдущей колкостью, невольно сомкнула челюсти, и это вернуло ее к действительности: бледный солнечный свет падал из окна на раковину, голые ветви деревьев раскачивались под порывами ветра за окном; с плиты доносилось шипенье поджариваемого бекона и бульканье кипящего кофе; и в ней самой кипели жизненные силы. И в центре всего этого – виновник ее треволнений: светлые волосы блестят на солнце, стройное тело напряглось от возбуждения, глаза прикованы к ее лицу.

– Боже! – Насмешливый голос Дирка заставил Тину содрогнуться. – Какое счастье, что меня не коснулись эти щелкающие челюсти!

Готовая убежать, вся взвинченная, Тина все же попыталась успокоиться, и, как ни странно, ей это удалось.

– У тебя весьма своеобразное чувство юмора, Дирк. – Тина уселась на стул, за который до этого держалась, чтобы не упасть. – Своеобразное и несколько мрачное.

Дирк усмехнулся и отвернулся к плите.

– Неизбежное следствие крушения надежд, – ответил он, лишь наполовину шутя.

Нахмурившись, Тина смотрела на его широкую спину. Ему ли говорить о крушении надежд! Она могла бы написать тома на эту тему, и Дирк Тэнджер фигурировал бы в них как главная причина всех ее несчастий!

– Есть желание съесть омлет?

Тина с трудом переключила внимание, на лице ее отразилось изумление. Неужели он всерьез готовил для нее еду? Так оно и оказалось: он уже взбивал яйца.

– А… это было бы чудесно, спасибо. – Она с трудом сохраняла спокойствие. – Но тебе совсем не обязательно готовить его. – Тина неловко, с усилием поднялась со стула. – Я могу сама.

По-прежнему стоя к ней спиной, Дирк медленно вылил смесь из яиц и молока на сковородку.

– Сиди, Тина, – сказал он, не поворачивая головы, – не то запутаешься в собственных коленках, и сломаешь одну из своих великолепных ножек.

До смешного разволновавшись от этого неуклюжего комплимента, Тина опустилась на стул и стала наблюдать за уверенными движениями Дирка, пока тот добавлял в омлет кусочки лука, зеленого перца, ветчины и грибов.

– Похоже, ты действительно умеешь готовить? – пробурчала Тина с ноткой уважения в голосе.

Ее вопрос был скорее риторическим, она не ожидала ответа и уж, конечно, не того, который Дирк насмешливо бросил ей через плечо:

– У человека, который был настолько глуп, что женился на стрекозе, нет оснований удивляться, если она отказывается подвергать себя риску опалить крылышки у плиты.

– Таким способом ты иносказательно доводишь до моего сведения, что твоя жена не умела готовить?

– Совсем нет. – Он наконец обернулся к ней, и презрительное выражение его лица заставило Тину пожалеть об этом. – Таким способом я совершенно прямо довожу до твоего сведения, что моя жена наотрез отказалась готовить. – Насмешливая улыбка промелькнула на его губах. – Она предложила мне либо нанять повара, либо научиться готовить самому.

Перед ее изумленным взором Дирк перевернул омлет, еще с минуты подержал сковородку на плите, а затем осторожно переложил золотисто-коричневую лепешку на тарелку. И с довольной улыбкой поставил еду перед Тиной.

– Просто замечательно, – искренне восхитилась Тина.

– Это же просто яйца. – Дирк подошел к стойке и налил в две чашки кофе. – Уверен, что даже ты можешь приготовить это, – съязвил он.

Тина попробовала взбитую массу.

– Хм! Восхитительно! – сказала она, прежде чем ответить на его вопрос. – Между прочим, я прекрасно готовлю. На предпоследнем курсе в колледже я посещала занятия по кулинарии.

– Предпоследний курс, – глаза Дирка потемнели. – Тот год, когда я в первый и единственный раз навестил тебя.

Тина нервно облизнула губы. Она увидела, как посуровело его лицо при этом воспоминании и напряглось тело от злости. Она осторожно, сдерживая волнение, наблюдала, как Дирк поставил чашки на стол и сел рядом.

– Если память мне не изменяет, – проговорил он ровным, но таящим угрозу тоном, – ты в тот день послала меня к черту.

«Я была так молода. Я была расстроена, обижена», – все эти и многие другие оправдания промелькнули в голове Тины, но она отвергла каждое из них. Упрямо вздернув подбородок, она спокойно встретила его сверкающий голубизной взгляд.

– Правильно.

Искра восхищения проблеснула в глазах Дирка, но затем взгляд его снова стал холодным.

– Мне тогда следовало немедленно забрать тебя из этого проклятого колледжа. – Дирк окинул ее обжигающим взглядом. – Все равно тебе так и не понадобились ни твой диплом, ни полученные в колледже знания.

– Не понадобились? – вспылила Тина. – Еще как понадобились. Я и сейчас пользуюсь ими.

– Разве нужен диплом по физическому воспитанию, чтобы завивать волосы какой-нибудь шлюхе? – усмехнулся Дирк. – Разве нужен диплом, чтобы нанимать разных изнеженных типов…

– Дирк! – резкий голос Тины остановил его издевательский монолог. – Поль Рамбо – вовсе не изнеженный тип! Поль –очень талантливый парикмахер. И я не обслуживаю шлюх.

Пытаясь не сорваться на крик, Тина со стуком бросила вилку на стол.

Дирк фыркнул.

Тина окончательно пришла в ярость. Вытянув шею, она прошипела ему прямо в лицо:

– Я использую свой диплом и знания каждый день и с гораздо большим толком, чем делала бы это, стань я учителем физического воспитания в школе. И я зарабатываю при этом гораздо больше денег.

– В самом деле?

Если бы Тину не ослепила ярость, она бы непременно заметила поставленную ей Дирком ловушку, в которую немедленно и угодила, поскольку разъярена была до последней степени.

– Да, – вызывающе отчеканила она. – В самом деле.

– Тогда, возможно, ты объяснишь мне, почему ты постоянно находишься в таком трудном финансовом положении?

Тина была сражена. Но не желая признавать себя побежденной, проговорила с запинкой:

– Мне… мне нужны деньги для…

– Всех твоих кредиторов? – прервал ее Дирк. – И для того, чтобы оплатить счета за отопление, электричество, воду и телефонные звонки? Не забудем также непомерную плату за твою квартиру, твое увлечение дорогими спортивными машинами и нарядами по последней моде. – Дирк саркастически улыбнулся. – Ты это хотела сказать, любовь моя?

Только позже Тина осознала, как близка она была к тому, чтобы ответить ему ударом по физиономии. И также позже она осознала, насколько ей повезло, что она удержалась и ответила ему лишь словесно. Как бы там ни было, реакция Дирка оказалась для нее совершенно неожиданной.

– Ты в самом деле отъявленный мерзавец! – наконец процедила она сквозь зубы.

Дирк с силой отодвинул свой стул.

– Мне надоели твои оскорбления, Тина. – Грубо схватив за плечи, он поднял ее с места и притянул к себе. – Пять долгих лет ты осыпала меня оскорблениями, в лицо или за глаза, – и больше я этого не потерплю.

– Грубиян!

Простая бравада толкнула Тину на эту резкость. И за свою браваду она была наказана поцелуем.

Пробормотав проклятие, Дирк впился ей в губы, бесцеремонно раздвинув их. Когда Тина начала вырываться, он придержал ее голову, запустив пальцы в волосы. Она продолжала биться в его руках, пытаясь высвободиться, но Дирк только сильнее прижал ее к себе.

Затем медленно и постепенно поцелуй из дерзкого превратился в ласковый и нежный. Осторожно касаясь языком уголков ее рта, Дирк вызвал у Тины отклик, который она не в силах была контролировать.

Опустив руку вдоль ее спины, он приподнял Тину, и бедра их соприкоснулись. Прижав ее к себе обеими руками и касаясь языком ее языка, он довел ее до исступления, и сопротивление ее завершилось тихим вздохом. Обхватив его голову ладонями, она задрожала и отдалась его объятиям.

– О, Тина! – Эти слова вырвались из самой глубины души Дирка. – О Боже, Тина. Ты чувствуешь? Ты чувствуешь, что делаешь со мной? Никогда, ни с одной женщиной я не испытывал ничего подобного.

Дирк высвободил руку из ее волос и дрожащими пальцами начал расстегивать пуговицы ее блузки.

Тина понимала, что обязана остановить его. Если она не сделает этого немедленно, потом уже будет поздно. Но прикосновение его пальцев к ее разгоряченному телу решило все. Она выгнулась и вскрикнула, когда он тронул губами ее трепещущую грудь.

Она ощутила потребность прикоснуться к нему сейчас же. Просунув руку под свитер Дирка, Тина почувствовала теплоту его кожи и вздохнула с облегчением. Ласковые движения ее рук вызывали у Дирка стон восторга.

Все было, как и должно было быть: жар его губ на ее груди, теплота его тела под ее руками, терпкий мужской запах, сводивший ее с ума. Дирк поднял ее на руки, понес по лестнице, и это было частью восхитительного взлета в рай. Даже грохот закрывшейся за Дирком двери не встревожил Тину.

Утонув в потоке желания, Тина черпала наслаждение в движениях его тела, его рук, в его горячих поцелуях.

– Я хотел бы любить тебя часами, – пробормотал он ей в ухо. – Но я не могу. Я не могу. Я так долго мечтал об этом… так долго. Я хочу взять тебя, Тина. Я должен взять тебя сейчас. – Да… Да, – беззвучный стон согласия пронизал все ее существо. «Так долго я ждала, хотела… всегда… только тебя. Даже с Чаком – всегда…»

Эти неясные мысли проносились в голове Тины, набирали силу, и наконец она вынуждена была принять их неоспоримую суть: даже в объятиях Чака она всегда хотела принадлежать Дирку.

– О Боже!

Осознание этой истины вызвало дрожь отвращения к себе, а затем и холодную отстраненность от Дирка. Почувствовав ее оцепенение, Дирк поднял голову и взглянул на нее затуманенными страстью глазами.

– Тина?

А Тина смотрела в их голубую глубину – и, через годы, в тот день, когда он сделал ее женщиной и навеки своей.

И с той поры все ее стремления, вся ее лихорадочная физическая и деловая активность, все психологические выверты на самом деле маскировали одно-единственное желание – желание уйти от этой унизительной истины.

– Тина? В чем дело?

– В тебе. Во мне. Главным образом во мне. – Мозг Тины теперь работал с потрясающей ясностью. – Во мне, в том, что я насквозь фальшива. – «Ты омерзительна». Тина бросила себе это обвинение сначала мысленно, а затем повторила вслух: —Омерзительна!

– Что с тобой? – Дирк уставился на нее так, словно у нее выросли рога.

Вырвавшись из его рук, Тина начала судорожно застегивать пуговицы.

– Я… прости. Я не могу. Я…

– То есть как это? Еще минуту назад ты также сильно хотела меня, как я тебя! – Дирк угрожающе надвинулся на нее. И, когда Тина отступила, проговорил с горечью: – Тебе, видно, доставляет удовольствие заводить мужчин, а потом издеваться, наблюдая за их страданиями. Уж не потому ли твой муж пытался установить рекорд по количеству женщин, с которыми он переспал?

Тина отпрянула, как будто Дирк ударил ее. С застывшими от ужаса глазами она покачала головой, не замечая написанного на лице Дирка сожаления о нанесенной ей обиде, не замечая вообще ничего вокруг. Ибо сейчас она смотрела в себя, и ей была ненавистна женщина, которую она видела там.

Кое-как застегнувшись, Тина бросилась к выходу. Схватив сумочку и жакет со стула у двери, она выскочила из комнаты. Дирк, пораженный, будто прирос к месту. Сбегая по лестнице, Тина услышала его крик:

– Черт тебя побери! Куда тебя понесло?

Куда ее несет? Она прикусила губу, пытаясь удержать поток слез, застилавших глаза. Куда она могла деться от правды, если правда в ней самой? Целых пять лет она обманывала всех… но больше всего себя.

Сбегая по ступенькам веранды, Тина заметила элегантный серебристый «Севиль», припаркованный за машиной Поля. Несомненно, он принадлежал Дирку.

Тина шарила в сумке в поисках ключей от машины, когда услышала звук открывающейся двери, а затем и раздраженный голос Дирка:

– Ради Бога, Тина! Подожди!

Скользнув за руль маленькой машины, Тина включила зажигание. Через секунду машина пришла в движение и с ревом понеслась по тихой улице.

«Подожди меня! Подожди меня!» Призыв Дирка все еще звучал в ее мозгу, когда она повернула на Уэст Перри и поехала к мысу. Печальная улыбка появилась на ее вздрагивающих губах, когда она поняла, куда направляется. С шестнадцати лет, когда она научилась водить машину, Тина всегда уезжала на мыс, если ей нужно было обдумать какую-то проблему или выплакаться. Проносясь мимо маяка, она бросила на него быстрый взгляд и поморщилась при воспоминании о том, как впервые Дирк повез ее туда на прогулку и одновременно прочитал ей историческую лекцию о значении света маяка для мореплавателей.

Теперь, когда направление определилось, Тина изо всех сил нажала на акселератор и очень скоро достигла Сансет-Бич. Внезапно резко затормозив, она вышла и побрела к воде. Она лишь слегка вздрогнула, но продолжала идти, когда услышала скрип тормозов автомобиля, остановившегося рядом с «Ниссаном».

Без летних туристов, бродивших по пляжу в поисках чистого кварца, известного под названием «кеэп-мэскаго» – бриллианта, пляж выглядел безлюдным и спокойным.

Устремив невидящий взгляд на «Атлантус», старый полузатонувший корабль, находившийся невдалеке, Тина почувствовала, как покой проникает в ее душу.

– Будь добра, расскажи мне, что же, собственно, произошло там, дома.

Ресницы Тины дрогнули. Дома. До боли знакомый спокойный голос напомнил ей о доме. Но не о том доме, где сдаются комнаты с завтраками и из которого Тина только что сбежала. Возникший в ее воображении дом был домом ее детства, счастливых лет с родителями, времени безопасности и надежности, поклонения кумиру и романтики… Времени с Дирком.

– Как ты думаешь, он погрузился еще глубже? – взгляд Тины остановился на остове старого корабля.

– Не очень заметно, – ответ Дирка прозвучал так же осторожно, как и вопрос Тины. И, как много лет назад, рука его легко легла ей на плечо.

Дом.

Тина так устала от борьбы, она чувствовала себя такой беззащитной. Не было больше того безжалостного Дирка, который спокойно наблюдал, как она теряет все, чего с таким трудом добилась. Не было больше той деловой женщины, которая скрывала свои чувства за фасадом яростной независимости.

На Сансет-Бич стоял прежний Дирк, чуть ироничный старший друг, заботливый и надежный, и она сама – доверчивая девочка, благодарная за каждую минуту, которую он мог ей уделить.

– Прости меня за то, что я сболтнул о твоем муже. – Даже голос его изменился и напомнил голос молодого Дирка.

– Но так оно и было действительно, – мягко возразила Тина. – Хотя, как это обычно случается, я узнала об этом последней.

– Я прошу прощение не за то, что он сделал, – ласково поправил ее Дирк. – Я прошу прощение за то, что сказал об этом, чтобы позлить тебя.

Губы Тины дрогнули от искреннего изумления. Это был прежний Дирк, мягко упрекавший ее за недогадливость. Как всегда, когда Дирк справедливо укорял Тину, она придвинулась к нему, под его защиту. И, как всегда, сказала ему правду:

– Я обманула его.

– Как это? – В вопросе не было осуждения – только просьба объяснить.

– Тем, что согласилась выйти за него замуж.

В наступившей тишине слышался лишь шум волн. После столь откровенного признания больше нечего было сказать, по крайней мере на эту тему. И Дирк предложил новую и в то же время старую тему.

– Сколько раз мы наблюдали закат солнца именно с этого места? – спросил он.

– Четыре тысячи двести семьдесят семь.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Рука, обнимавшая ее за плечо, сжалась.

– Я мог бы поклясться, что только семьдесят шесть.

По сравнению с недавней яростной вспышкой в спальне Тины Дирк был само спокойствие.

Тина ответила столь же миролюбиво.

– Нет, – сказала она убежденно. – Я вела счет постоянно. Определенно семьдесят семь.

Наклонив голову, Дирк шутливо наморщил лоб.

– Включая или исключая сегодняшний день?

Тина в ответ тоже свела брови.

– Поскольку сегодня мы еще не видели заката, то, значит, исключая.

– Правильно.

Опять воцарилось молчание. Его нарушила Тина.

– Сколько раз ты говорил мне, что камни, которые я находила, – вовсе не бриллианты?

– По крайней мере миллион. – На этот раз взгляд Дирка явно выражал нежность. – Бедняжка, тебе ведь так и не удалось найти его? – Нет, – Тина покачала головой. – Но это не имело значения. Удовольствие заключалось в поиске.

– Так же, как в тех играх, в которые вы с подружками пытались вовлечь меня? – усмехнулся Дирк. – И вы всегда умудрялись выйти победителями.

– Это когда мы прятали «сокровище» – старую бижутерию наших мам – и убеждали тебя, будто нашли карту с указанием, где зарыто настоящее сокровище?

Дирк громко рассмеялся, его смех проник в самую глубину сердца Тины.

– Какими же сорванцами вы были. Вы ни к чему не могли относиться серьезно.

И, порой соглашаясь друг с другом, порой споря, они предались воспоминаниям. Солнце склонилось к горизонту и коснулось поверхности моря. Они замолчали и стали следить, как вслед за закатом постепенно наступает темнота. Зачарованная красотой этого зрелища, Тина зябко повела плечами. Дирк немедленно забеспокоился.

– Пора, детка. Надо возвращаться домой.

Не снимая руки с ее плеча, Дирк повел ее к машинам.

– Не превышай скорость. – С усмешкой он усадил ее на водительское место. – Если ты намотаешь эту груду металла на столб, тебя придется вытаскивать с помощью консервного ножа.

– Очаровательная перспектива, – наморщила нос Тина.

– Нет. – Его грубоватый тон заставил ее взглянуть ему в лицо. – Ужасная. Веди машину осторожно.

Резко повернувшись, Дирк пошел к своей машине. Тина в изумлении смотрела ему в след.

Это изумление не покидало Тину всю дорогу до дома. Тина послушно и осторожно следовала за автомобилем Дирка и мечтательно улыбалась воспоминаниям, вызванным их разговором.

Погруженная в прошлое – их общее прошлое, – она припарковала машину и поспешила присоединиться к Дирку, скользнув под его протянутую руку; казалось, между ними никогда не было никаких ссор.

Так приятно было ощущать его близость. Как же они потеряли то драгоценное чувство товарищества, которое возникло между ними с первой встречи?

Эта мысль нарушила ее спокойную умиротворенность. Она точно знала, как они потеряли то чувство. Дирк взял всю ее любовь, а затем безжалостно отказался и от нее, и от самой Тины.

Осторожно освободившись от его руки и скрывая вновь пробудившуюся горечь, она стала суетливо вешать их верхнюю одежду в маленький шкаф в вестибюле и, покончив с этим, молча направилась к лестнице.

– Эй, детка! – воскликнул удивленный Дирк. – Куда же ты? А я хотел приготовить тебе чашку чая.

А как насчет сочувствия? Тина остановилась на третьей ступеньке и через плечо посмотрела на него.

– Я спущусь через минуту, только умоюсь. – Как она ни старалась, ей не удалось скрыть холодка отчуждения, закравшегося в душу.

– Тина? – Острый взгляд Дирка подмечал больше, чем ей хотелось. – В чем дело? Что случилось?

– Да ничего! – Тина понимала, что опять готова сорваться; с этим необходимо было справиться. – Честное слово, ничего. Я просто хочу освежиться. Ты… ты иди и поставь чайник. Я вернусь через минутку, – последние слова она произнесла, уже поспешно взбегая по лестнице.

Оказавшись в относительной безопасности своей комнаты, она тоскливо понурила плечи, размышляя, как ей набраться смелости, чтобы спуститься к Дирку. Дирк, несомненно, задумал что-то, но что именно?

Тряхнув головой, Тина подошла к туалетному столику и пригладила растрепанные ветром волосы.

Дирк – хозяин положения, и отлично знает это. Так почему, после стольких лет отчуждения, в нем вдруг взыграли снова дружеские чувства?

Дирку что-то нужно от нее. Осознание этого повергло ее в ужас. Когда это случилось? Когда она позволила ему перехватить инициативу? Ведь это она приехала домой отдохнуть и разработать план, по которому надеялась заполучить кое-что от него. В какой момент она утратила свою целеустремленность?

Тина горько усмехнулась. Нечего притворяться перед самой собой. Она отлично знала, когда это произошло. Она перевела взгляд на то место, где еще так недавно Дирк держал ее в своих горячих объятиях. Тина медленно прикрыла глаза.

«Все время, – мысленно простонала она, – все годы, пока я ненавидела его и питала себя этой ненавистью, в действительности я ненавидела себя. Причем вполне обоснованно».

Тину всю скрутило от этой мысли. Только в двадцать четыре года она смогла наконец правильно оценить поступки Дирка пятилетней давности. Как ужасно молода она была, как ужасно незрела, как ужасно наивна. Неудивительно, что он бежал от нее, как от чумы. Сегодня девять лет разницы между ними не имели значения. Пять лет назад между ними лежала пропасть. И за то, что Дирк не навязал себе на шею ту неопытную девочку, Тина пять лет наказывала каждого, кто подворачивался под руку, и в первую очередь своего мужа.

Почувствовав внезапную слабость, Тина опустилась на край кровати. Какая напрасная трата времени, усилий и денег… ее денег. Неужели она вышла замуж за Чака с холодным, пусть даже бессознательным расчетом?

При этой мысли ее пробрала дрожь. Чак изменял ей и был беспринципным, но ведь Тина-то никогда не было дурой. Разве она с самого начала не понимала, на что обрекала себя с Чаком? Конечно, понимала – в глубине души.

И тут ее осенила еще одна, даже более неприятная догадка. Как это Дирк выразился? «Я прошу прощения за то, что сказал об этом, чтобы позлить тебя». Эта фраза занозой засела у нее в мозгу.

Разве сама она не использовала Чака, чтобы позлить Дирка? Разве она не знала, что Чак станет требовать у нее денег? И ей придется просить их у Дирка? Разве она также не знала, что Чак будет искать удовлетворения на стороне из-за ее пассивности в супружеской постели – и тем самым избавит ее от необходимости признать тот постыдный факт, что она спит с одним мужчиной, любя совершенно другого?

– Спускайся, Тина! – позвал ее снизу Дирк. – Твой чай уже почти замерз.

И не только чай. Тина поежилась.

– Иду. – В голосе Тины звучала безнадежность. Как она посмотрит ему в лицо? Как решится просить его спасти ее от последствий поступков, вызванных ее же бессмысленной злобой? И все же она должна как-то заставить его дать деньги. Именно теперь она не могла потерять салон: ведь это все, что у нее осталось в жизни.

Тина неловко, с усилием поднялась и медленно пошла к двери. Нет, руки она не помыла, зато достаточно покопалась в своей нечистой совести.

– Тина! – донесся из кухни нетерпеливый голос Дирка, когда она спустилась по лестнице. Не отвечая, Тина все так же медленно приблизилась к двери.

– Где… – Дирк умолк при виде ее застывшего лица. Он весь сжался, словно в ожидании удара. – Я ничего не понимаю, милая, – пристально вглядевшись в нее, он покачал головой. – Но по какой-то причине ты опять отдаляешься от меня. Ладно, давай, выкладывай. Так в чем я теперь провинился?

7

Тина улыбнулась… вернее, сделала попытку улыбнуться.

– Боюсь, все та же старая история. – Она пожала плечами. – Мне нужны деньги. Ты отказываешься дать их мне. В этом все противоречие.

Стоя по другую сторону стола, Дирк оценивающе осмотрел ее с головы до ног – от блестящих рыжих волос до кончиков пыльных сапог.

Ощутив на себе его взгляд и заметив подозрительный блеск в его глазах, прежде чем он прикрыл их, Тина насторожилась. Этот блеск убедил ее, что, какие бы мысли ни мелькали в его голове, они означали для нее беду.

– Есть один способ, – начал он, но в это время пронзительно зазвонил телефон. – Проклятие! – Сердито нахмурясь, он подошел к телефону и схватил трубку. – Алло? – прорычал он в трубку. – Да, она здесь, позову, если это так необходимо, – сухо добавил он, протягивая трубку Тине.

– Я не ошибся – это ведь был обворожительный голос твоего милого банкира? – проговорил Поль, как только она ответила.

– Да.

– Сколько счастья – и все одной женщине. К сожалению, я должен сообщить тебе неприятную новость.

– Боюсь даже спрашивать, – вздохнула устало Тина.

– Ты действительно не заметила пустяковую сумму в семь тысяч долларов – долг за машину Чака? – осведомился Поль.

Тихо застонав, Тина прислонилась головой к холодной стене. Как она могла забыть свое обещание оплатить машину, обещание, данное Чаку, чтобы получить его согласие на развод? Конечно, со стороны Чака это был откровенный шантаж. Но в тот момент Тина дошла до такого отчаяния, что согласилась бы пообещать что угодно.

– Тина? – в голосе Поля прозвучала тревога.

– Да?

– Слушай, дорогая, не расстраивайся. Я заплатил за тебя. Вернешь мне деньги, когда сможешь. – Поль говорил быстро, пытаясь снять напряжение, которое передалось и ему.

– Ах, Поль! – Чуть не плача, Тина прикусила губу. – Я… не знаю, что и сказать.

– Скажи «до свидания».

Приказ раздался из-за спины Тины, а не из трубки, и исходил от Дирка. Поль также услышал эту команду.

– Чего этот парень хочет? – стальные нотки в голосе Поля удивили Тину: его практически невозможно было вывести из состояния равновесия. – А не хочет ли он получить удар в зубы? – продолжил Поль, доказав Тине, что иногда случается и невозможное.

– Все в порядке, Поль, я… – Тина вскрикнула, когда трубку вырвали из ее рук и бросили на рычаг. – Да как ты смеешь? – вспылила она. – Ты не имеешь права вме…

– Я покажу тебе, как я смею! – Схватив ее за руки, Дирк привлек ее к себе. – Я смею, любовь моя, потому что кошелек в моих руках. Или не помнишь?

– Разве ты когда-нибудь позволял мне забыть об этом? – усмехнулась Тина.

– Нет. – Дирк мягко встряхнул ее. – И не собираюсь позволять этого сейчас. – Затем, вкрадчиво поинтересовался: – Что нужно было Рамбо?

– Деньги, что же еще? – резко рассмеялась Тина, но тут же пожалела об этом, так как он сильнее сжал ее руки.

– Ты платишь ему?

– Конечно, я плачу ему. Ведь он работает на меня.

– Я не это имел в виду, – многозначительно пояснил Дирк. – И ты знаешь это. Ты платишь ему, как платила своему мужу, – за интимные услуги?

– Нет. – Тина закрыла глаза, тошнота подступила к горлу. Она слышала, как он прошептал проклятие, прежде чем обнять ее.

– Тина, не надо, милая, не смотри на меня так. Извини меня. Дорогая, пожалуйста, перестань дрожать. – Тина почувствовала и услышала его глубокий вздох. – Ну почему мы всегда терзаем друг друга? Мы же раньше не имели обыкновения сначала ударить побольнее, и лишь потом задавать вопросы, верно?

– Верно, – Тина фыркнула. – Пока я не выросла.

Дирк охватил ее лицо ладонями и заставил взглянуть себе в глаза.

– Признайся, ведь именно в этом дело! Ты выросла из своих косичек и доросла до бюстгальтера! Открыла для себя мальчиков своего возраста – и сразу обнаружила во мне массу недостатков, – лицо его исказила гримаса боли.

Потрясенная мыслью, что она, пусть невольно, но заставила Дирка страдать, Тина принялась оправдываться:

– Я никогда не хотела причинить тебе боль, Дирк. Ты всегда для меня был рыцарем в блестящих доспехах.

– Да, но, когда твой отец умер, я их несколько подпортил.

Итак, наконец он заговорил об этом после пяти долгих лет молчания. Жгучие слезы покатились из ее глаз. Тина закрыла глаза и опустила голову.

– О, Тина. И хуже всего то, что я не могу заставить себя сожалеть о случившемся. Ничто в жизни не затронуло меня так глубоко, как то, что произошло в тот день. Никогда после я не чувствовал такого полного удовлетворения. Я так хотел тебя тогда. – Медленно он наклонился к ее губам. – И хочу тебя еще больше сейчас.

– Дирк, пожалуйста, не… – Протест был заглушен поцелуем. Тина утонула в желании, преследовавшем ее все эти пять лет.

Время, пространство, она сама – все закружилось в неистовом вихре. Она ничего не ощущала, кроме надежных рук, в объятиях которых давно мечтала очутиться. Жадно отвечая на его поцелуи, она целиком доверилась Дирку. Она принадлежала ему сейчас, как и всегда, хотел он этого или нет.

А поступки Дирка явно свидетельствовали о том, что он определенно хотел ее. Бормоча нежные слова, он во второй раз за этот день расстегнул пуговицы ее блузки. Освободив затем грудь Тины от бюстгальтера, он буквально обжег ее страстным взглядом и осторожно коснулся ее губами.

Выгнув шею, Тина выдохнула чувственное «да», запустила пальцы в его шелковистые волосы и теснее прижала его губы к соску. Ощутив язык Дирка на своей воспламененной коже, Тина испытала небывалый прилив желания. Нежные и настойчивые движения его губ вырвали у нее крик экстаза. И на внезапный звонок телефона оба отозвались стоном протеста.

– Если это снова Рамбо, я сам поеду в Нью-Йорк и задушу его! – прорычал взбешенный Дирк, увлекая с собой Тину к телефону. Прежде чем ответить, он сделал несколько глубоких вдохов.

– Алло? – В его голосе звучало нетерпение. Но постепенно напряжение спало, и он заговорил спокойно: – Нет, Бет, извините. Я… был занят. – Слушая Бет, Дирк не сводил глаз с лица Тины. – Нет, конечно, нет. Идите развлекайтесь. Мы с Тиной найдем, что поесть.

– Бет собирается поужинать с подругами. Она беспокоится за нас. – Взгляд его озорно блеснул. – В крайнем случае мы могли бы проглотить друг друга.

В этом был весь прежний Дирк, ее вечный герой, – Дирк со смешинкой в глазах и добродушными остротами. Тина выскользнула из его объятий, застегивая блузку, откинула назад растрепанные волосы и улыбнулась.

– Я бы предпочла омара. И гору французского жаркого. И греческий салат с сыром. И горячие хрустящие булочки. И….

– Эй, малышка! – Дирк изобразил суровость. – Если ты съешь что-нибудь еще, тебе будет плохо.

И Тина с напускной скромностью добавила:

– Я хотела бы еще только бокал джина с тоником – только тоника побольше.

Дирк вдруг посерьезнел:

– Дурное настроение прошло, да?

– Да, – Тина робко улыбнулась. – Дурное настроение – или сумасшествие – прошло.

Со страхом она ждала, не вернется ли опять новый безжалостный Дирк. Она нерешительно протянула руку.

– По-прежнему друзья? – спросила она, не замечая своего умоляющего тона.

Подойдя к ней, Дирк обнял ее.

– Да, любовь моя, по-прежнему друзья. У нас будет долгий разговор, если не за ужином, то после. Надо покончить с нашими разногласиями, Тина.

Тина провела языком по губам.

– Я знаю, – сказала она. – Но давай не будем думать об этом сейчас.

Выскользнув из-под его руки, она припустила к лестнице.

– Спорим, что я приму душ и оденусь раньше тебя, – бросила она ему с тем же дерзким видом, как бывало в детстве.

– Принято, – согласился Дирк, следуя за ней. – Какие ставки?

Тина задержалась у двери своей спальни.

– Проигравший платит за ужин.

– Договорились. – И Дирк исчез в своей комнате.

Тина выиграла пари. Когда они вышли из дома, Дирк все еще продолжал ворчать, что она обманула его и не была в ванной.

– Неужели я похожа на женщину, которая способна вылить на себя полфлакона духов и утверждать, будто помылась? – засмеялась Тина, подходя к машине.

– Нет, – неохотно согласился Дирк. – Но как тебе удалось так быстро собраться? Насколько я припоминаю, раньше ты вечно копалась, – он ухмыльнулся. – Даже собираясь на пляж, где ты все равно сразу же обмазывалась кремом для загара и вываливалась в песке.

– Работа научила меня экономить время, – произнесла Тина серьезно. – Это уже стало привычкой. У меня все рассчитано до минуты. Привести себя в порядок и одеться – на это у меня не уходит много времени, куда бы и с кем я ни шла.

Дирк медленно обвел ее оценивающим взглядом от сверкающих волос до лакированных итальянских туфель на высоком каблуке.

– Результат весьма впечатляющий, – признал он. – Мне нравится это платье. А не холодно тебе будет? – спросил он, прикоснувшись к серой накидке, которую она набросила на плечи.

– Нет.

«Возможно, даже слишком жарко», – подумала про себя Тина. Стараясь казаться равнодушной, она тоже оглядела его.

Для нее Дирк всегда был красив. Одетый для выхода, он смотрелся великолепно. Свежевымытые золотистые волосы блестели; гладко выбритые щеки покрывал ровный загар. Ослепительно белая рубашка прекрасно гармонировала с твидовым пиджаком, свободно охватывающим широкие плечи; искусно завязанный полосатый галстук подчеркивал цвет и элегантность пиджака. Даже его темно-коричневые брюки, обтягивающие стройные мускулистые ноги, тревожили воображение… в чем она не согласилась бы признаться даже самой себе. От ее равнодушия не осталось и следа. Проглотив сухой комок в горле, она молча направилась к машине.

– Послушай! – удивленный, Дирк последовал за ней. – Так какую ты мне выставляешь оценку? По шкале от единицы до десяти?

Пятьдесят два. Тина не могла не улыбнуться при мысли о цифре, промелькнувшей в голове. Она не подозревала, что улыбка выдала ее мысли.

– Неужто так хорош, а? – Открывая перед ней дверцу, Дирк наклонился и прикоснулся губами к ее щеке. – За этот невысказанный комплимент я с удовольствием заплачу за ужин. – Садясь в машину, она приподняла подол платья, и, дерзко глядя на ее обнажившиеся бедра, он добавил: – А за этот проблеск рая я даже потанцую с тобой.

Стук закрывшейся двери заглушил вырвавшийся у Тины судорожный вздох. Рая? Тина нервно натянула платье на колени. Неужели Дирк действительно чувствовал себя с ней в раю? В раю бесконечного физического наслаждения…

Пульс Тины участился. Должна ли она реагировать на это откровенное замечание? Все еще находясь в приятном возбуждении, она искоса взглянула на Дирка, когда он сел за руль рядом с ней. Его ответный взгляд был так же красноречив, как и его слова:

– Не тревожься, любовь моя. Ты же знаешь, что я умелый и спокойный… танцор.

У Тины перехватило дыхание при этом слабо завуалированном намеке. Кровь вспыхнула наподобие расплавленного огня, подхлестнув ее воображение и воспоминания. На одно короткое восхитительное мгновение она почувствовала тот же экстаз, какой испытала, «танцуя» с ним в тот давний день.

– Ты всегда любила меня.

Это утверждение, произнесенное тихим голосом, вернуло Тину к реальности.

– Да. – Одновременно и признаваясь в поражении, и торжествуя, Тина выпрямилась и бесстрашно встретила его оценивающий взгляд. – Да, – четко повторила она. – Я всегда любила тебя.

– Как брата?

– Да.

– Как любовника?

– Да.

– Как мужчину?

– Да.

Тина затаила дыхание, пока сапфировые глаза Дирка изучали, одну за другой, каждую черточку ее лица. И выдохнула, лишь когда этот сверкающий взгляд погрузился в ее глаза. Она принадлежит ему. Всегда принадлежала ему и в глубине души всегда знала это. А теперь и он знал об этом.

– Как я уже говорил, есть один способ… – Голос его замер на вопросительной интонации.

Даже в своем нынешнем несколько одурманенном состоянии Тина мгновенно вспомнила, что Дирк действительно уже говорил это днем, перед тем как позвонил Поль.

Говорил в ответ на ее просьбу о деньгах, сейчас Тина кивнула и продолжила за него:

– И этот способ заключается в том, чтобы?..

– Выйти за меня замуж.

Тина с удивлением уставилась на него, но выражение лица Дирка не оставляло никаких сомнений в серьезности его предложения. Почему же она сама никогда не допускала такой возможности? Но с какой стати мужчина должен покупать то, что может получить бесплатно? Внезапно ее осенило. Неужели он пришел к выводу, что она будет отказываться танцевать, пока он не заплатит за музыку?

– Итак, Тина? – спросил он нетерпеливо.

– Неужто тебе это необходимо? – язвительно заметила она.

– Да. А тебе?

Тина закрыла глаза. Было очевидно, что Дирк имел в виду два совершенно разных вида необходимости: физическую, в его случае, и финансовую в ее. Тина устало пожала плечами. Какое это имеет значение? – спросила она себя с болью в сердце. Она все равно принадлежит ему, с ним ли она, или нет. Теперь, когда ей предоставлялся выбор, Тина понимала, что ей предпочтительнее быть с ним, нежели где бы то ни было еще на земле. Так какая разница, почему он хочет быть с ней?

– Да.

Ее согласие было ответом на оба вопроса: да, ей это необходимо, и, да, она выйдет за него замуж.

– Когда?

Тина решительно тряхнула головой, отбрасывая волосы за спину.

– Да когда угодно, – ответила она беспечно.

– Хорошо. Тогда в следующий четверг, – он мрачно усмехнулся. – У нас будет дополнительный повод быть благодарными в День Благодарения.

Тина совсем забыла, что до праздника осталась неделя. Глядя в его суровые глаза, Тина кивнула в знак согласия.

– Как скажешь.

– Посмотри на меня, Тина. Мы оба уже сделали попытку, с другими, и потерпели неудачу. Я не знаю. Может быть, наши жизни слишком тесно связаны. – В его тихом смехе чувствовалась ирония. – Для меня это почти смахивает на кровосмешение. Ты всегда была мне как сестра, ты была мне больше сестрой, чем моя родная сестра.

– Дирк. – Протест Тины остался без внимания.

– Но я действительно хочу тебя. Мечты, мысли и желания слишком долго мучили меня. Мои муки окончатся через неделю.

– Или только по-настоящему начнутся? – Эта мысль пронзила сознание Тины. Почувствовав внезапный озноб, Тина закуталась в накидку. Дирк ощутил эту дрожь кончиками пальцев.

– Пора ужинать, – сказал он решительно. – Ты замерзла от долгого сидения в машине и, наверное, умираешь от голода. То, как я заботился о тебе до сих пор, вряд ли рекомендует меня как хорошего будущего супруга, не так ли?

– Ты всегда относился ко мне с особой бережностью, – спокойно напомнила Тина.

– Потому что ты всегда была для меня особенной, – последовал немедленный ответ. Дирк быстрым движением включил зажигание.

Его руки всегда были умелыми. Тина знала это. Ему удавалось все, за что бы он ни взялся. Он умел лучше всех ездить верхом, кататься на волнах, управлять лодкой, ловить рукой рыбу с лодки. Довести женщину до экстаза. Да, она побывала с ним на седьмом небе – в раю. И страстно желала этого снова, каждый день в течение последних пяти лет.

Тина очнулась от своих мыслей, когда машина вдруг остановилась. В замешательстве она огляделась. Машина была припаркована на стоянке гостиницы «Маркиз де Лафайет». Нахмурившись, Тина повернулась к Дирку, который наблюдал за ней с лукавой улыбкой.

– Мы будем ужинать здесь?

– Очевидно. Ты предпочитаешь другое место?

– Нет. Это чудесно. Я просто подумала, зачем мы поехали на машине?

– Потому что может похолодать до нашего ухода. – Дирк бросил красноречивый взгляд на ее накидку. – Сомневаюсь, что тебе будет в ней тепло.

Не ожидая ответа, он открыл дверцу и вышел. Тина уже стояла на тротуаре, когда он обогнул машину.

– Очень самостоятельная, да? – проговорил он, кладя руку ей на талию.

– Конечно. – Тина тоже обхватила его, но обеими руками и засмеялась.

– К тому же и нахальная, – заметил Дирк сухо и, не отпуская ее, быстрым шагом двинулся вперед. – Надеюсь, у тебя нет привычки обниматься с мужчинами на автостоянках… или где бы то ни было еще, если на то пошло.

– Только с теми, кого знаю почти двадцать лет, – парировала Тина и взвизгнула, когда он в отместку крепко сжал ее талию.

Весело смеясь, они вошли в гостиницу и отправились на шестой этаж в ресторан. Более пяти лет Тина не была здесь, и тем не менее их приняли тепло и по-дружески, словно постоянных посетителей.

Когда Тина увидела столик, к которому их пригласили, она ощутила болезненный укол в груди. Она ясно вспомнила, как увидела Дирка за этим самым столом июльским вечером, когда отец привел ее сюда ужинать. Воспоминание было и горьким, и сладостным. Занятая своими мыслями, Тина не замечала направленного на нее проницательного взгляда Дирка.

Еще не зная, что это будет последний ужин в ресторане с уже больным отцом, Тина с нетерпением ждала этого вечера. Не успели они сесть за столик у окна, откуда хорошо был виден океан, как ее радостное возбуждение испарилось вместе со всеми надеждами, которые она питала относительно Дирка.

Дирк сидел за столом в противоположном конце зала, но он был не один. Рядом с Дирком сидела незнакомая ей женщина. Женщина была потрясающая: блондинка, загорелая, красивая и явно увлеченная своим партнером.

Это означало конец всех ее девичьих мечтаний о счастливом будущем с Дирком. С болью в сердце Тина наблюдала за парой. Занятый меню, отец не заметил Дирка и его прелестной спутницы. Занятый своей спутницей, Дирк не заметил Тины и ее отца. По сей день Тина не могла бы вспомнить, о чем они с отцом говорили в тот вечер, что она заказала и ела тогда. Конечно, неважно было, что она ела, но тот разговор с отцом оказался практически последним.

– Тина, где ты?

Вернувшись из прошлого, Тина задумчиво посмотрела на Дирка. Как же невероятно наивна она была! Так наивна, что ей даже не приходила в голову мысль, что Дирк может общаться или даже нуждаться в общении с женщинами. То, что она увидела его со спутницей, которая ловила каждое его слово, глубоко ранило ее тогда. И Тина чуть заметно горько улыбнулась.

– Тина? – Хотя Дирк говорил очень тихо, Тина ощутила оттенок беспокойства в его голосе. – Так о чем ты задумалась?

– О вечере пятилетней давности, – ответила Тина. – Папа тогда привел меня сюда на ужин. – Она вздохнула. – Это был наш последний вечер вне дома. И впервые я увидела тебя с женщиной.

– С женщиной? – Дирк посмотрел на нее в замешательстве. – Кто это был?

Тина пожала плечами.

– Понятия не имею. Я не видела ее раньше.

Так как было совершенно очевидно, что Дирк не вспомнил, о ком речь, Тина улыбнулась:

– Но она была сногсшибательная загорелая красавица блондинка.

– Блондинка, загорелая, да еще и красавица, – наморщив лоб, повторил Дирк. – Хм, интересно… А, королева диско! – воскликнул он и тихо рассмеялся.

– Королева диско? – заинтригованная, Тина вопросительно приподняла бровь.

– Ее интересовали только танцы, – объяснил Дирк. Затем в его смехе проскользнула нотка чувственности, вызвавшая раздражение Тины, и он добавил: – Ну, пожалуй, ее интересовало и кое-что еще.

– Например, плавание? – с фальшивой улыбкой, вкрадчиво осведомилась Тина.

– Разве что на надувном матраце, – сухо отозвался Дирк. – Клянусь, эта женщина была…

– Меня это вовсе не интересует, – резко оборвала его Тина и почувствовала, как к щекам прилила краска, когда Дирк разразился хохотом. – И я не вижу в этом ничего смешного.

– О, Тина, – вздохнул Дирк, – ты нисколько не изменилась. Ты все такая же чопорная и достойная молодая леди.

– Зато ты совершенно изменился, – огрызнулась Тина. – Ты раньше не был надменным него…

– Я уже предупредил тебя насчет оскорблений, Тина. – В спокойном голосе Дирка звучал металл. – В моей семейной жизни я не намерен терпеть ругани.

– Ты что, угрожаешь мне? – удивилась Тина, чувствуя, как к ней возвращается старая злость.

– Только предупреждаю, любовь моя, – мягко поправил Дирк. – Я терпеливый человек, но не потерплю, чтобы моя жена осыпала меня бранью.

– У тебя пока нет жены. И при таком твоем поведении, может, и не будет – по крайней мере этой.

И она ткнула пальцем себе в грудь.

– Неужели? – На Дирка эта тирада явно не произвела никакого впечатления. Сардонически улыбаясь, он лениво откинулся на спинку стула. – Тогда, – почти промурлыкал он, – каким образом ты достанешь деньги, которые нужны тебе, чтобы выбраться из долгов?

Точное попадание. На этот раз Тина чуть не выругалась. К счастью, официант принес выпивку. Последовав примеру Дирка и напустив на себя притворное спокойствие, она исподтишка стала следить за ним, попивая охлажденное белое вино.

– Никаких возражений? Никаких уверений, что я тебе не нужен?

«Он знает слишком хорошо, как нужен мне». Сознание собственной уязвимости лишило ее сил. Как бы она хотела поставить Дирка на место какой-нибудь колкостью. Но внутренний голос подсказывал, что, если она начнет нападать, Дирк сумеет ответить ей вдвое больнее, а она слишком устала, чтобы отражать его словесные удары.

Улыбнувшись, Тина подняла рюмку.

– За победителя – и все остальное, – произнесла она с горечью. – Попытаюсь держать язык за зубами.

– Надеюсь, не во всех случаях. Бывают ситуации, когда применение языка может быть очень волнующим.

– Ты просто невозможный человек! – тихо сказала Тина.

– К тому же весьма возбудимый сексуально, – невозмутимо дополнил Дирк. – И, по-моему, сегодня я дважды доказал это. – Не дожидаясь ее ответа, он поднял свою рюмку с ответным тостом: – За благословенное окончание пяти долгих лет полового воздержания.

Унижение, стыд и ярость чуть не задушили Тину. Она любила его до самозабвения, а ему нужно было только ее тело. Собравшись с духом, она сказала то единственное, что пришло ей в голову в данный момент.

– В нашу брачную ночь, – продолжила она его тост, ощутив мстительное удовлетворение, когда лицо его выразило удивление, которое он от растерянности не успел подавить.

– Ты действительно заставишь меня ждать? – спросил он насмешливо.

– Да, я действительно заставлю тебя ждать, – повторила Тина.

– Я мог бы согласиться дать тебе деньги раньше, – предложил Дирк. – Или ты забыла о кредиторах?

– Я заставлю подождать и моих кредиторов. – Несколькими глотками Тина осушила свою рюмку. – Успокойся, – посоветовала она язвительно. – Пусть в следующий четверг и тебе, и моим кредиторам будет за что благодарить меня.

К ее удивлению, Дирк рассмеялся. Она уже почти собралась оскорбиться по этому поводу, как он проговорил примирительно:

– Ладно, Тина, давай выпьем за День Благодарения. Праздник будет еще приятнее от долгого предвкушения.

Не в силах выпить более ни глотка, Тина чокнулась с ним пустой рюмкой и с усмешкой подумала: «И на этом празднике я буду индейкой».

8

Дирк медленно обгладывал кусок превосходного телячьего ребрышка и рассматривал сидевшую напротив него женщину, которая постоянно мучила его и приводила в ярость.

Занятая омаром, Тина, казалось, совсем не обращала внимания ни на его взгляд, ни на его присутствие вообще.

Проглотив проклятье вместе с куском говядины, Дирк проткнул вилкой дымящуюся картофелину. Склонять любую женщину к браку с помощью шантажа – сама мысль об этом была отвратительна. Тот факт, что он шантажировал именно эту женщину, вызывал у него физическое омерзение.

Все эти годы, все эти годы. Эти слова бесконечно крутились у него в голове. Годы, полные заботливого внимания, нежности и любви к Тине, его сестре, подружке и наперснице.

Но Дирк больше не воспринимал ее как свою младшую сестру, и это было главной причиной конфликта, который разъедал его совесть и вызывал недовольство собой.

Дирк любил Тину, в этом не было сомнения. Вопрос, мучивший Дирка, заключался в следующем: какой любовью он ее любил?

Делая вид, будто любуется стенной решеткой, Дирк внимательно следил за Тиной. Внутренне улыбаясь, он наблюдал, с каким изяществом она ест, и невольно вздрогнул, увидев, как Тина слизнула языком кусочек масла с губ.

Проклятие. Конечно, вопрос был не в том, как он хотел любить Тину. Дирк давно уже признался себе, что жаждет насладиться ею, как голодный жаждет оказаться за банкетным столом. Хотя долгие месяцы он гнал эту мысль от себя, он наконец посмотрел правде в глаза – той зимой, между ее шестнадцатилетием и семнадцатым днем рождения. И правда заключалась в том, что он, Дирк Тэнджер, гордость родителей и школы, здравомыслящий банкир с большим будущим, расчетливый бизнесмен, испытывал страсть к Тине Холден, несовершеннолетней дочери человека, который был ему отцом больше, чем его родной отец.

У него вдруг пересохло во рту, и он осушил полную рюмку красного вина. Сколько женщин он перепробовал в ту зиму, пытаясь подавить свою страсть к Тине? Довольно много, признался он печально. И не только в ту зиму.

«Боже! – подумал Дирк удивленно. – С лета, когда Тине было шестнадцать и до того сентябрьского дня,когда она уже была девятнадцатилетней, я провел почти столько же времени в женских постелях, сколько зарабатывал свое состояние».

Но если его деловые успехи были вполне удовлетворительными, то сексуальные удовлетворения не приносили вовсе. Сейчас он понимал, что с помощью многочисленных любовных связей просто пытался освободиться от власти, которую Тина имела над ним, но спасения не было.

Забыв о еде, Дирк снова наполнил свою рюмку и продолжал мрачно наблюдать, как Тина расправляется с омаром.

Боже, как она красива! Как изящна и как потрясающе желанна. Дирк хотел ее сейчас даже больше, чем когда-либо раньше. И ведь свою жену он использовал так же безжалостно, как и всех прочих женщин, – лишь бы не признаваться себе в тоске по Тине.

Этот грех он прощал себе, поскольку жена тоже использовала его. Чего он не мог простить себе, так это слабости, из-за которой стремился завладеть не только телом Тины, но и ее душой. Да, именно таковы были его намерения… и он будет владеть ею полностью.

– Что-нибудь не так с твоим ужином?

Взгляд Дирка задержался на ее губах, когда она задала вопрос.

– Нет. – Он поднял на нее глаза и сощурился, чтобы скрыть отразившееся в них желание. – Видимо, я не так голоден, как думал.

– Ты выглядишь… – Тина слегка пожала плечами. – Как-то сумрачно. Неважно себя чувствуешь?

«Совсем наоборот», – подумал Дирк.

– Вовсе нет, Тина, – уверил он ее. – Просто я не голоден. А вот ты явно была голодна. – Он кивнул на ее тарелку.

– Я люблю омаров, – Тина улыбнулась. – Кому, как не тебе, знать это.

– Да, я знаю это, дорогая, – Дирк улыбнулся в ответ. – Я же сам дал тебе попробовать, когда тебе было шесть. Помнишь?

– Да.

Произнесенный шепотом ответ Тины и мечтательное выражение ее прелестного лица пронзительной болью отозвались в сердце Дирка.

Когда Тина задумывалась о прошлом, их прошлом, на ее лице появлялось мечтательное выражение, и она снова становилась его милой младшей сестрой. Но были и другие времена, как в тот день, когда он нашел ее на пляже: глаза ее сверкали ненавистью, которую она испытывала к нему в настоящем.

Дирк был честен с самим собой. Он сознавал, что давние отношения связывали их крепкими эмоциональными узами. Он также осознавал, что, переступив черту и из брата превратившись в ее любовника, безвозвратно разрушил те драгоценные отношения. Но эмоциональные узы сохранились: любовь и ненависть оказались надежным скрепляющим материалом.

Придя к такому совершенно новому для себя выводу, Дирк углубился в дальнейшие размышления по этому поводу. Итак, судя по всему, не только он испытывал все муки ада, Тину также раздирали противоречивые чувства.

Он любил ее, нуждался в ней… и в то же время ненавидел ее за ту ненасытную страсть, которую она вызывала в нем.

Тина призналась, что любит его, нуждается в нем… и в то же время ненавидит, не только за то, что он разрушил ее девичьи мечты, но и за то, что держит ее в своей власти, контролируя ее наследство.

Он считал ее жадной стяжательницей, готовой использовать любого человека и любые средства, чтобы преуспеть в бизнесе.

Она считала его хладнокровным, безжалостным негодяем и распутником.

И поэтому они ненавидели друг друга.

И все же они любили друг друга.

Да, положение казалось тупиковым. Брак для обоих будет, вероятно, и раем, и адом. Но Дирк мог принять лишь этот единственный выход, так как на опыте убедился, что жизнь без Тины для него – ад, причем беспросветный.

Что ж, придется смириться с этим. Им обоим предстоит научиться жить с этим… и друг с другом. Он молча поднял рюмку в честь своей будущей невесты.

– За что ты пьешь? – Хотя голос ее был беззаботным, глаза выдавали замешательство.

– За нас. – Хотя Дирк произнес это совершенно спокойно, дума его была отравлена пониманием истинного смысла тоста. «За то, что мы наконец-то отомстили друг другу, любовь моя, – думал он мрачно. – Отомстили, связав наши жизни на будущее законными узами. И хоть внутри эта пилюля горька для нас обоих, все же снаружи она покрыта слоем восхитительной сладости – что является пусть слабым, но утешением».

– Дирк, – озабоченный голос Тины извлек Дирка из бездны захлестнувшего его отчаяния. – Что случилось? У тебя такой… страдальческий вид.

Глубоко вздохнув, Дирк отбросил свои горькие размышления.

– Ничего, милая. Мне почудился призрак, танцующий на моей будущей могиле.

Будущей могиле? Тина вздрогнула. Какая странная мысль! Наклонившись, она внимательно посмотрела ему в глаза, отыскивая признаки простуды или гриппа. Глаза его были голубыми и чистыми, да и цвет лица говорил о цветущем здоровье. И все же…

– Почему ты так изучаешь меня?

– Я не изучаю, – откинувшись назад, Тина нахмурилась. – Я хотела определить, не заболел ли ты.

Дирк рассмеялся.

– Я абсолютно здоров.

Затем он допил остатки вина, поставил рюмку на стол и поднялся.

– И чтобы доказать это, – продолжал он, – я заставлю тебя немного подвигаться. – Он протянул ей руку и улыбнулся. – Пойдем, милая. Потанцуй со мной.

Она удовлетворенно прижалась к нему, когда он крепко обнял ее за талию. И снова Тина вернулась в прошлое и вспомнила тот единственный случай, когда он так же обнимал ее в танце.

Это было поздней весной, вечером перед выпускным балом в колледже. Взволнованная, она была готова к балу задолго до прибытия своего кавалера, красивого юноши, который сидел позади нее на занятиях английским. Не в силах больше оставаться в своей комнате и желая увидеть реакцию отца, она сбежала по лестнице.

За несколько недель до этого Тина обежала буквально все магазины в городе в поисках подходящего платья. По изумленному выражению лица отца она поняла, что ее труды не пропали даром. Но именно горящий взгляд сапфирово-голубых глаз Дирка окончательно подтвердил правильность выбора именно этого белого кружевного платья.

Декольтированное, с плотно прилегающим лифом, платье подчеркивало ее оформившуюся грудь и тонкую талию. Снежная белизна кружев оттеняла розоватую кожу шеи, плеч и рук.

Тина застыла в дверях гостиной и, затаив дыхание, ожидала похвалы двух самых важных в ее жизни мужчин. И ей не пришлось ждать долго.

– Неужели это прекрасное создание моя худышка Тина? – спросил Джордж с благоговейным восторгом.

Дирк поднялся со своего места у окна и медленно подошел к ней.

– Ты выглядишь, как воплощенная мечта каждого мужчины.

Его странно охрипший голос заставил Тину в удивлении поднять на него глаза.

На какое-то мгновение ей показалось, что в его взгляде промелькнула нестерпимая боль. Но это прошло, Дирк одарил ее улыбкой.

– Так как твой кавалер еще не явился, – проговорил Дирк, протянув к ней руки, – я приглашаю тебя на первый танец.

Музыка была медленной и романтичной, соответствующей моменту. Дирк легко вел ее в танце, соблюдая некоторую дистанцию. Именно тогда Тина поняла две очень важные вещи. Первая заключалась в том, что она чувствовала себя так легко и естественно, словно они танцевали вместе сотни раз. И вторая – что даже при соблюдении разделявшей их дистанции она бы предпочла Дирка любому другому партнеру на свете.

Затем появился ее партнер, и Тина отправилась на бал, на котором основательно повеселилась. Но даже когда она смеялась, разговаривала с друзьями и танцевала с разными молодыми людьми, перед ее мысленным взором стояла маленькая гостиная, где она кружилась в танце в волнующих объятиях своего единственного кумира.

– По крайней мере, сейчас нас не разделяют километры ткани. – При этом замечании Дирка Тину охватил трепет. От легкого прикосновения его губ к виску ее плечи и руки покрылись гусиной кожей. – На этот раз я ощущаю движения твоего тела.

В полной гармонии друг с другом они подчинились ритму танца и не замечали другие пары. Тина нежно провела губами по изгибу его шеи, и у Дирка перехватило дыхание.

– Может быть, нам пора уйти, чтобы не шокировать приличных людей этого прекрасного города?

– А куда ты предлагаешь? – с напускным простодушием спросила Тина, дразняще запустив пальцы в волосы на его затылке.

Дирк затрепетал всем телом и сжал ее в объятиях.

– Мы могли бы потанцевать дома, – предложил он тихо. – В моей спальне… Я гарантирую, что тебе понравится ритм музыки.

Чувствуя, что теряет решимость, Тина прикрыла глаза: соблазн был слишком велик. Но здравый смысл заставлял призвать на помощь разум. Она любила Дирка и доверила бы ему свою жизнь в опасной ситуации, но не могла доверить ему свое будущее. Сейчас Дирк хотел ее настолько, что даже готов был жениться на ней и таким образом позволить ей распоряжаться не только ее наследством, но и его состоянием. Но если он получит желаемое физическое удовлетворение до того, как они будут связаны законными узами, где гарантия, что он выполнит свое обещание?

Абсолютно никакой. Ответ прозвучал из глубины ее сознания. Соблазн был велик… но не достаточно.

Покачав головой, Тина выскользнула из объятий Дирка.

– Думаю, нам лучше прогуляться по набережной. Что-то подсказывает мне, что тебе не мешает немного охладиться, прежде чем ты ляжешь в постель… один.

И Тина направилась к столу, призывно покачивая бедрами. Озадаченный Дирк последовал за ней.

Дирк заплатил по счету и вышел за Тиной из ресторана, заботливо накинув ей на плечи накидку. Они пересекли Бич-Драйв и вышли на пустынную набережную.

Холодный ночной воздух был насыщен соленой влагой, раздражал ноздри и прилипал к ресницам. Глубоко вдохнув запах моря, Тина снова вернулась в прошлое.

Сколько раз она гуляла по этой дорожке с Дирком? Волны ответили тихим шепотом: столько раз, что не пересчитать.

Ощущение руки Дирка, обнимавшей ее талию, было таким знакомым. Тина пристроилась к его легкому шагу, чувствуя себя уютнее в его объятиях, чем в родном доме.

– Прогуляемся по лунной дорожке? – вопрос Дирка был таким же знакомым, как и его объятие.

Где же эта серебристая полоска на темной поверхности океана? Ведь мысленно можно было пройти по ней до самого горизонта.

– А куда приведет нас эта дорожка? – отозвалась Тина, как делала это всегда.

Глаза Дирка потемнели при воспоминании о том, что он обычно отвечал на вопрос Тины: «Туда, где нет забот, а лишь свет, смех и любовь». Он впервые сказал Тине эти слова в то лето, когда ее отец ввел его в круг своей семьи. «Туда, где жизнь сверкает всеми цветами радуги».

Глаза Тины наполнились слезами жалости к пятилетней мечтательнице, поверившей в существование подобного места. Улыбнувшись печально, она перевела взгляд на беспокойный океан.

– Взрослеть ужасно, правда? – голос Дирка был полон глубокой горечи.

Что он знал о горечи? Эта мысль вызвала у Тины приступ гнева. Она сбросила руку Дирка и отскочила от него.

– Тина!

Не обращая внимания на оттенок мольбы в повелительном тоне Дирка, Тина сбежала по ступенькам на пляж, чувствуя, как песчинки набиваются ей в туфли. Она знала, что ей не убежать от него, и все же мчалась к воде. Она задыхалась от бега и не услышала, как Дирк догнал ее. Он остановил ее, схватив за плечо.

Страшно разозлившись, даже не зная почему, Тина попыталась вырваться. Дирк резко дернул рукой и, потеряв равновесие, Тина упала, потянув за собой и Дирка.

– Что случилось? – закричал Дирк.

– Ничего. Все. Я не знаю, – прерывисто дыша, ответила Тина. Она размахивала руками и безуспешно пыталась подняться. Потом, выбившись из сил, затихла, глядя в звездное небо.

– Почему ты попросил меня выйти за тебя замуж, Дирк? – прошептала она.

– Я думаю, ты сама знаешь ответ. – От его бесстрастного тона Тину пробрал озноб.

– Да. – Тина закрыла глаза и вздрогнула, вспомнив прикосновение его горячих губ. – Мы уничтожим друг друга. – В голосе Тины звучало отчаяние.

– Очень возможно. – Дирк помолчал немного, затем поднялся и посмотрел ей прямо в глаза. – Но возврата нет, нет выхода. – Несмотря на неумолимую решимость в его глазах, пальцы его дрожали, когда он нежно отвел ее волосы от виска. – Хочешь ты этого или нет, Тина, но нас связывают какие-то узы, эмоциональные и физические. Я никогда не верил в судьбу, но… – Он замолчал и пожал плечами. Его улыбка больно ранила Тину. – Кто знает, может быть, мы оба отрабатываем друг на друге нашу карму.

Судьба? Карма? Тина задрожала. Она отодвинулась от него, с усилием встала и стряхнула песок с платья.

– Но это нелепо. Мы управляем своей судьбой, и ты знаешь это. – Она хотела бы, чтобы в ее голосе было больше уверенности.

– Разве? – Дирк усмехнулся и вскочил на ноги. – Тогда как ты объяснишь ту страсть, которая продолжает притягивать нас друг к другу.

– Просто сексуальное влечение, – Тина отчеканила эти слова с гордо поднятой головой. – Мощная реакция химических веществ наших организмов.

Дирк расхохотался.

– Ну и ну! – воскликнул он, подавляя новый взрыв смеха. – И если ты думаешь, что я буду отрицать, что все эти химические вещества возбуждают меня, ты сильно ошибаешься. – С озорной усмешкой он обнял ее за шею и притянул к себе. – Сексуальное влечение, химия или что бы там ни было, но ты выйдешь за меня замуж. Разве нет? – Он коснулся губами уголка ее рта.

Тина ощутила во рту трепет, который потом медленно стал распространяться по всему телу. Она тихо вздохнула, покоряясь, и повернула голову к его губам. И испытала страшное разочарование, когда Дирк поднял голову, так и не поцеловав ее.

– Ну, так как? – В ожидании ответа он провел кончиком языка по ее губам.

– Дирк! – Возглас Тины был наполовину протестом, наполовину мольбой.

– Ты выйдешь за меня?

– Да, – она прильнула к его губам. – Да, – простонала она, раскрывая губы под напором его языка. – Да.

Тина не представляла, к чему приведет этот поцелуй, – да это было и неважно! Предавшись страсти под яростным напором Дирка, она очень скоро потеряла и способность мыслить, и даже инстинкт самосохранения. Она вложила все свое желание и отчаяние в этот поцелуй. Именно Дирк, явно потрясенный Дирк, спас Тину от самой себя.

Оборвав поцелуй, он отодвинул ее от себя, глядя в ее объятые страстью глаза.

– Боже, Тина! – В голосе Дирка прозвучала боль. – Надеюсь, теперь ты признаешь, что между нами не только физическое влечение?

Тина чувствовала возбуждение в его дрожащих пальцах, которыми он держал ее за плечи. Тяжело дыша, она закрыла глаза.

– Дирк… Нет… – Это было все, что она смогла выговорить.

– Да. – Дирк слегка встряхнул ее за плечи. – Ты признаешь это, потому что у тебя, как и у меня, нет выбора.

– Ты ошибаешься! – Потрясенная этим заявлением, Тина широко открыла глаза. И чуть не зажмурилась снова – чтобы отгородиться от блеска его волос в лунном свете, от пронзительной голубизны его взгляда.

– Нет, Тина, я не ошибаюсь. Я, как и ты, мог бы сдержать простое физическое влечение. Но это нечто гораздо более сильное, более сложное, и ты знаешь это. Нет, дорогая, это скорее одержимость.

– Дирк! – не желая соглашаться, в отчаянии вскрикнула она.

– Успокойся, любовь моя. – Она дрожала всем телом, и Дирк нежно привлек ее к себе. – Прими это как неизбежность. Мы попробовали вкус запретного плода. И мы одержимы желанием насладиться всем яблоком.

Одержимость.

Это единственное слово не давало ей уснуть. Ее бросало то в жар, то в холод. Она то подтягивала простыни к лицу, то через минуту сбрасывала их.

Неужели она одержима потребностью принадлежать своему другу, своему кумиру, своему любовнику – и владеть им? Повернувшись на бок, Тина поднесла руку к глазам и вытерла непрошеные слезы. Сейчас не время плакать, сейчас время серьезно подумать.

Когда у нее все смешалось в голове? Устало вздохнув, Тина повернулась на другой бок. В день отъезда из Нью-Йорка цель ее была ясна, решение принято твердо. Уверенная в себе, она совершенно не сомневалась в возможности получить то, что ей нужно.

Сейчас Тина поняла, что допустила две явные ошибки в своих расчетах. Во-первых, она совершенно забыла, каким непреклонным и упрямым может быть Дирк… Во-вторых, по собственной глупости убедила себя, будто питает к нему ненависть.

Она удивилась собственному самообману и медленно покачала головой. Да проживи она хоть тысячу лет, она не могла возненавидеть Дирка. Она могла злиться на него, иногда сильно. Но ненавидеть?

Звук, похожий не то на рыдание, не то на смех, нарушил тишину спальни. Ведь даже человек самых средних умственных способностей мог бы определить разницу между злостью и ненавистью. Конечно, если только данному человеку не хотелось уйти от правды, которая скрывалась за этой злостью.

А правдой этой была любовь, настолько сильная, что даже холодность Дирка не смогла ее убить. Так можно ли назвать это чувство одержимостью?

Да.

Выбравшись из кровати, Тина бродила по комнате, как зверь в клетке; только решетки, ограждающие ее, были мысленными.

Тину охватило естественное желание бежать. Она опустилась на колени и начала искать под кроватью чемодан, который сунула туда в день приезда. Неужели прошло всего несколько дней? Боже, казалось, прошли недели с тех пор, как она закрыла за собой дверь своей квартиры.

Победил здравый смысл. Чего она добьется этим побегом? Смятение было внутренним, эмоциональным, и нельзя было убежать от него. Нет, решила она и покачала головой: побег исключается. Разве в определенном смысле она не пыталась убежать все эти пять лет? Неужели она так и будет убегать всю оставшуюся жизнь?

«Нет!» – раздался крик из глубины души. Она знала, что должна остаться и пройти до конца путь, связывавший ее жизнь с жизнью Дирка. Укрепившись в этом решении, Тина снова скользнула под одеяло. Может быть, они с Дирком смогут наладить совместную жизнь… если сумеют примирить свое прошлое с настоящим. С этой смутной надеждой Тина забылась беспокойным сном.

За другой закрытой дверью, через холл, не спал погруженный в размышления Дирк. Убедил ли он ее? Удалось ли ему убедить себя?

Дирк понял, что не сможет заснуть, поднялся и, подойдя к окну, выглянул на пустынную улицу.

– Проклятие! – тихо простонал он. Как могло так усложниться то, что началось так просто? Оглядываясь в прошлое, Дирк представил себя одиноким подростком, и как он шел с Джорджем Холденом к нему домой, чтобы познакомиться с его семейством.

С мягкой улыбкой Дирк вспомнил теплоту, с которой встретила его мать Тины, и сияние любви, казалось, окружавшее всех троих членов семьи Холденов. Безоговорочно они приняли впечатлительного юношу в свой круг, а он, став мужчиной, не оправдал доверия Джорджа Холдена. Улыбка Дирка уступила место горькой усмешке. Сейчас, уже совершенно хладнокровно и сознательно, он собирался предать своего друга во второй раз.

«Джордж, прости меня, – мысленно умолял Дирк, – но я должен взять твое самое драгоценное сокровище и сделать ее моей».

Дирк все еще мерил комнату шагами и боролся с собой, когда за окном появились первые проблески рассвета. Скинув трусы, он набросил махровый халат и направился в ванную. Цель брака ясна, и отступать он не собирался. Тина будет принадлежать ему.

Великолепный способ достижения этой цели пришел ему в голову, когда он стоял под обжигающе холодными струйками душа. Обдумывая свой план, он довольно улыбался.

Тина все еще колебалась, и Дирк знал это. Убежденный в необходимости их брака, он беспокоился, что она может передумать, а возможно, даже сбежать, прежде чем он женится на ней.

Дирк широко улыбнулся. Теперь он точно представлял, как надо вести себя с ней. Ответ оказался предельно простым.

Дирк надел халат, вышел из ванной и, тихо насвистывая, вернулся в спальню. Перед его мысленным взором стоял образ Тины. Смягченные воспоминаниями черты лица, мечтательные глаза. Тихим голосом Дирк стал напевать слова песни, которую до того насвистывал. Он надел простые брюки и вязаный свитер. Песня сменилась громким смехом.

Дирк натянул кроссовки, вышел из комнаты и сбежал по лестнице. Тактическая схема сражения четко оформилась. «Остается только претворить этот план в жизнь», – подумал он самодовольно. Насвистывая, Дирк вошел в залитую солнечным светом кухню. Но свист его оборвался, а от самодовольства не осталось и следа.

Бет стояла у плиты и готовила обед, как это делала миссис Холден много лет назад. Но взгляд и внимание Дирка привлекла другая женщина – с прыгающей за спиной рыжей косичкой, тонкая, высокая и грациозная, – которая хлопотала вокруг стола, расставляя тарелки и раскладывая столовые приборы.

У него болезненно перехватило горло; полное ощущение возврата в прошлое.

Глаза его затуманились воспоминаниями: не в силах оторвать нежного взгляда от стройной фигуры, замершей в ожидании у стола, он потерянно, как лунатик, сделал несколько шагов по комнате. Дирк планировал подчинить Тину своим желаниям воспоминаниями о прошлом, но сейчас сам попался в те же сети.

– Доброе утро, худышка, – единственное, что он смог прошептать.

9

При первом взгляде на остановившегося в дверях кухни Дирка Тина почувствовала, как ее обдало теплой волной. Когда он пробормотал свое приветствие, она вся обмякла. Зачарованная голубизной его глаз, она схватилась за край стола, чтобы не упасть.

За те мгновения, которые потребовались ему, чтобы подойти к ней, Тина опять очутилась в плену воспоминаний. Ей снова было пять лет, и она в смятении ожидала, когда раздастся голос отца, представляющего золотоволосого юношу улыбающейся матери.

– Завтрак почти готов, – прервал ее воспоминания голос Бет. – И если бы вы могли уговорить ее есть побольше, Тина не была бы такой худой.

Одновременно Тина и Дирк опомнились и понимающе улыбнулись друг другу; двигаясь в унисон, они закончили накрывать стол; случайные соприкосновения взглядов и рук невольно обостряли в обоих чувство взаимного тяготения.

– Тебе хорошо спалось? – его тихий голос действовал на нее как бальзам.

– Нет, – призналась Тина с грустной улыбкой. – А тебе?

– Нет. Я фактически не спал совсем. – Он нахмурился. – Ты бегала сегодня?

Отодвинув стул, он усадил Тину и подошел к плите, чтобы помочь Бет.

– Да, немного. Я не была готова к долгой пробежке.

– Удивляюсь, как вы вообще можете бегать, ведь вы так мало едите! – недовольно воскликнула Бет, ставя на стол тарелку с поджаренным беконом. За ней следовал Дирк с блюдом яичницы в одной руке и тарелкой с грудой гренков в другой.

– Не закрыть ли нам ее на весь день в комнате, если она не доест свою порцию? – сухо обратился Дирк к Бет.

– Это неплохая идея, но она может не сработать, – ответила Бет ему в тон. – Тине нужен человек, который заботился бы о ней двадцать четыре часа в сутки!

– Сторож? – рассмеялась Тина.

– Или муж, – спокойно вставил Дирк.

Бет посмотрела на Дирка, а потом на Тину.

– А есть кто-нибудь на примете? – прямо спросила она.

Тина покраснела, но прежде чем она собралась ответить, Дирк выхватил у нее инициативу.

– Да, – так же прямо ответил он. – Я.

В комнате повисла напряженная тишина; затем лицо Бет просияло одобрительной улыбкой, разрядившей накаленную атмосферу.

– Замечательно! – воскликнула она и схватила их за руки. – Когда все это решилось? И когда будет свадьба?

– Все решилось вчера, – сообщил Дирк, опять не давая Тине возможности заговорить. – А свадьба будет в следующий четверг, в День Благодарения.

– День Благодарения! – восхитилась Бет. – Это же просто великолепно! – И восторженно добавила: – Мы можем устроить небольшой прием прямо здесь!

Ошеломленные Тина и Дирк следили за тем, как Бет вскочила со стула и поспешила к шкафчику рядом с раковиной. Они обменялись смущенными взглядами: предложение Бет совершенно не устраивало их обоих.

– Прием? – прошептала Тина в ужасе. – Разве это необходимо?

Дирк покачал головой и, нахмурившись, повернулся к Бет.

– Мы не хотим никакого шума, Бет, – произнес он осторожно, не желая обидеть ее. – Я полагал, что после официальной церемонии мы втроем просто сходим куда-нибудь перекусить.

Тина почувствовала облегчение, но снова вся напряглась, увидев возмущенное выражение лица Бет, когда та вернулась к столу с ручкой и блокнотом в руке.

– Перекусить? Втроем? – Бет оскорбленно сжала губы. – Дирк Тэнджер, у вас в этом городе много друзей! – Взгляд, которым она смерила Дирка, напомнил Тине взгляд строгой учительницы – той, у которой Тина училась в шестом классе. Спрятав улыбку, вызванную исключительно нервозностью, Тина взглянула на Бет. – Не говоря уже о вашей семье и друзьях в Уиллингтоне, – добавила та.

Проявляя совершенно не свойственное ему, по мнению Тины, терпение, Дирк улыбнулся Бет.

– Видите ли, Бет, мы с Тиной предпочитаем… – начал он мягко, но Бет прервала его:

– А вы, Тина? Как насчет ваших друзей? Вы не думаете, что они оскорбятся, если вы выйдете замуж почти тайком?

– Тайком? – Тина и Дирк отозвались в унисон, и их слившиеся голоса прозвучали в тишине кухни очень громко. Кивком головы Дирк уступил слово Тине.

– Бет, мы не собираемся делать это тайком. Но мы оба предпочитаем тихую, скромную свадьбу. Ведь мы оба были уже женаты.

– Ну и что? – фыркнула Бет. – Где это записано, что нельзя праздновать вторую свадьбу? – Так как вопрос был явно риторическим, Бет не рассчитывала на ответ. – Боже мой! – упрекнула она. – Вы ведь женитесь! Неужели вам не хочется разделить вашу радость со всеми родственниками и друзьями?

– Но, Бет, вы не понимаете, – робко попыталась возразить Тина и обернулась к Дирку за помощью. – Знаешь, любовь моя, я начинаю думать, что Бет права.

Тина была настолько поражена, что молча уставилась на Дирка. Немного поколебавшись, Дирк поставил точку в этом вопросе. Излучая обаяние, он наклонился к улыбающейся экономке.

– Так что вы замыслили, Бет?

– Я бы приготовила стол с холодной закуской. Все традиционные блюда на День Благодарения, но с небольшими изменениями. Ведь это еще и свадьба. Соединив столовую с гостиной, мы могли бы втиснуть сюда человек сорок.

– Сорок? – Восклицание Тины осталось незамеченным, перекрытое оживленным голосом Бет.

– Конечно, времени разослать официальные приглашения не будет, но я уверена, что ваша секретарша сможет сделать это по телефону. – Она взглянула на Дирка: – Сможет?

– Конечно, – Дирку явно было по душе рвение Бет.

– Дирк! – Тина с таким же успехом могла бы промолчать.

– Вы должны дать мне список имен. И он мне нужен сегодня. – Она серьезно взглянула на обоих. – И к тому же вам надо еще многое проделать. Я имею в виду анализы крови, разрешение на брак и тому подобное.

– Правильно. – Дирк быстро поднялся, обошел Тину, нежно дернув ее за косичку. – Ты слышала? Давай поторопимся, детка.

Слегка ошеломленная, Тина встала и вышла за ним из комнаты. Она несколько пришла в себя, пока Дирк доставал их верхнюю одежду из шкафа в прихожей.

– Куда мы идем? – осведомилась она и тряхнула головой, как бы сбрасывая паутину.

– Бет права, Тина, нам действительно предстоит многое сделать. Нам нужно сделать анализ крови и получить разрешение. И существует трехдневный срок. Помнишь об этом?

– Да, но… – Тина вдруг очнулась, когда он обошел ее, чтобы застегнуть ей жакет. – Послушай, я без макияжа, и мне надо причесаться.

Стоя у открытой двери, Дирк скользнул взглядом по ее блестящей рыжей косичке, свежеумытому лицу, по свитеру, подчеркивающему грудь, и джинсам, обтягивающим бедра и ноги. Она всем телом почувствовала жар его взгляда.

– Тина. – Тихий голос Дирка стал хриплым от возбуждения. – Если мы не уйдем немедленно, я схвачу тебя и отнесу в свою спальню. Я бы предпочел остаться. Выбор за тобой.

Внезапно обессилев и борясь с искушением, Тина задумчиво смотрела на него и упивалась его мужественной красотой.

– Милая моя, решайся поскорее – пока выбор еще в твоих руках, – мягко предупредил ее Дирк.

Придя в себя, Тина метнулась мимо него к открытой двери, сопровождаемая его смехом. Когда он догнал ее на крыльце, смех сменился поддразнивающей улыбкой.

– Трусиха, – прошептал он, обхватив ее за талию.

Тина презрительно фыркнула, спустилась по ступенькам и направилась к своей машине.

Дирк остановил ее.

– Я думаю, мы поедем в моей машине. По крайней мере, я знаю, что за нее заплачено.

– За эту тоже, – жестом указала Тина на спортивную машину. – И она не моя.

Дирк весь напрягся; у Тины бешено заколотилось сердце.

– Не твоя? И могу я узнать, кому она принадлежит? – спросил он с пугающей официальностью.

На какое-то мгновение Тина растерялась, слова застряли у нее в горле, но затем она разозлилась. Что он о себе вообразил?

– Это машина Поля, – жестко и твердо проговорила она. – Мне пришлось отказаться от моей машины… благодаря тебе!

– Благодаря мне? Каким образом? – потребовал он ответа.

Тина сбросила его руку и поспешила к его машине.

– Ты отлично знаешь, каким образом, – огрызнулась она.

– Тина, прекрати! – Подойдя к ней, он схватил ее за плечо и слегка встряхнул. – Тебе известно, почему я так старательно оберегал твои деньги.

– Да, конечно. – Тина попыталась вырваться, но он удержал ее. – Ты делал все, чтобы Чак не промотал мои деньги. Так вот, у меня есть новость для вас, мистер Банкир. Я близка к тому, чтобы потерять все, что я заработала с таким трудом!

– Бездарное управление, – спокойно изрек Дирк, вызвав у Тины бурю гнева.

– Ничего подобного! – Тина едва удержалась от крика. – Я могла бы справиться, если бы… – Сообразив, что она чуть не проговорилась, Тина замолчала.

– Если бы Чак не требовал все больше и больше денег от тебя, – закончил за нее Дирк. – Ты это хотела сказать?

Вдруг у Тины прошло всякое желание спорить: она почувствовала невероятную усталость. Сколько раз они спорили об одном и том же? Сколько еще раз они будут переливать из пустого в порожнее?

Обессиленная, она подождала, пока он открыл дверцу машины, и послушно села. Следя затуманенным взглядом, как Дирк, обойдя машину, садится за руль, она тихо вздохнула при мысли, что он способен возбуждать ее, даже когда она на него зла. Она поняла бесполезность сопротивления.

– Все это позади, Тина. – Хотя тон Дирка был спокойным, в нем была решимость. – Через неделю ты сможешь подписать любые чеки и расплатиться со всеми своими долгами. И оплатить любой свой каприз. – Он взял ее за подбородок, приподнял ее голову и заглянул в глаза. – И в качестве первого каприза, будь любезна, купи себе машину. – Дирк наклонился к ней, коснулся губами и горячо прошептал: – Я хочу, чтобы эту машину вернули Рамбо как можно скорее.

Тина попыталась подавить волнение. Неужели в его повелительном тоне прозвучала ревность? Ее возбуждение угасло, когда она услышала слова Дирка: «Теперь ты принадлежишь мне, Тина. Исключительно». Угрожающе сощурившись, он взглядом буквально пригвоздил ее к сиденью.

– Я не имею обыкновения делиться своей собственностью с другими. Я ясно выражаюсь?

Раздираемая противоречивыми чувствами – отчаянием, гневом и разочарованием, – Тина промолчала. Она ощущала, как в нем разгорается гнев.

– Это понятно? – в его спокойном голосе прозвучал металл. – Пока ты моя жена, у тебя не будет других мужчин.

Ярость придала Тине сил, и она резко высвободила подбородок. Намек Дирка на ее безнравственность подействовал на нее, как горчайшая отрава. Едва дыша, она прошипела ему в лицо:

– Ты, надутый негодяй, я не буду ничьей собственностью! – Повернувшись, она схватилась за ручку двери. – Это понятно? – бросила она через плечо.

Дирк остановил ее, схватив за косу, которая как бы сама попала ему в руку от резкого движения Тины. У Тины вырвался крик боли.

– Сиди спокойно, тогда тебе не будет больно, – посоветовал он. – Я, кажется, предупреждал тебя насчет ругани.

– Отпусти меня, Дирк. – Тина не поворачивалась лицом к нему, чтобы скрыть слезы. – Я передумала. Я не выйду за тебя замуж. Я найду другого мужчину, который поможет мне справиться с трудностями до моего дня рождения.

– Прекрати! – Дирк проговорил это тем же властным тоном, к какому прибегал когда-то, чтобы погасить ее детские вспышки своенравия. И, подчиняясь этом тону, Тина притихла и закрыла глаза, а он отпустил ее косу и обнял за шею. Тина не сопротивлялась, когда он снова притянул ее к себе.

– Ты ведь знаешь, что выйдешь за меня замуж, поэтому избавь меня от этих сцен, пожалуйста. – Наклонившись к ее губам, он тихо добавил: – Будь послушной, дорогая, и разожми свои губы.

Нежность его поцелуя обезоружила ее. Осторожно, мягко он коснулся ее рта и не отрывался, пока не почувствовал, как обмякло ее напряженное тело.

Когда Дирк взглянул на нее, в его глазах не было гнева.

– Мы уже связаны друг с другом, Тина. Законные узы – это простая формальность. И ты знаешь это.

– Да.

Через несколько часов, когда механизм совершения этих формальностей уже был пущен в ход, Тина сидела за кухонным столом, размышляя об их утренней стычке и едва прикасаясь к еде. Она не прислушивалась, о чем говорили Дирк и Бет.

– По-моему, раз уж вы собираетесь проделать это, то лучше сделать все как следует. Что вы на это скажете, Тина?

– Что? Извините, я думала о другом.

Бет нахмурилась.

– Я спросила, не лучше ли будет, если вас поженит священник, а не судья?

Тина тоже нахмурилась.

– Я… я не вижу разницы. Как Дирк уже говорил, для нас обоих это не первый брак.

Теперь нахмурился Дирк.

– Но он будет последним, – решительно объявил он. – Поэтому, возможно, вы правы, Бет. – Он улыбнулся ей. – Ладно, ваша взяла. Приглашайте пастора.

Дирк поднялся и взглянул на Тину.

– Ты одобряешь это, дорогая? – спокойно осведомился он.

Тина пожала плечами: какая разница, кто совершит над ними обряд?

– Да, конечно, – пробормотала она и добавила: – Но я действительно против лишних хлопот. Скажите своему пастору, что мы предпочли бы пожениться в его кабинете или лучше даже здесь, дома.

– Тина! – воскликнула Бет. – Это же замечательная идея!

Она вскочила, обежала стол и крепко обняла Тину.

– И поскольку гостей совсем немного, мы можем пригласить их и на свадьбу, и на прием!

При упоминании о гостях Дирк сухо улыбнулся Тине. Бет уже пожурила их обоих за то, что они хотели пригласить очень уж мало гостей, но они остались непреклонными, и в списке гостей, переданном секретарше Дирка по телефону, было всего человек двадцать.

– Это все на сегодня? – Дирк устремил взгляд на Бет.

– Да, я думаю. А что?

– Потому что мы с Тиной собираемся прогуляться по набережной.

Тон Дирка не допускал никаких возражений.

– Пойдем, детка, – распорядился он.

– Но… но, – пробормотала Тина, когда Дирк схватил ее за руку, чтобы поднять с места. – Дирк! – Она вызывающе уперлась руками в бока. – О чем ты говоришь? – спросила она с раздражением. Да, утро выдалось не из спокойных. – По какой еще набережной?

– Атлантик-Сити. Я поведу тебя ужинать, а затем на шоу. – Дирк усмехнулся. – И если будешь хорошо себя вести, я, возможно, дам тебе немного денег, чтобы поиграть.

– Атлантик-Сити? – Голос Тины зазвенел от радостного возбуждения: ей так давно хотелось побывать в казино. – Правда?

– Да, правда. Так, может, пойдем собираться?

– Сейчас? – удивилась Тина. – Но ведь только половина второго. Мне показалось, ты говорил об ужине?

– Да, милая. – Обхватив за талию, Дирк вывел Тину из кухни. – Но я также говорил о прогулке по набережной. Быстрая ходьба возбуждает аппетит, верно?

Поездка в Атлантик-Сити оказалась успешной и послужила началом пяти самых приятных дней в жизни Тины. Возложив все приготовления к свадьбе на Бет, Дирк и Тина проводили дни в собственном мирке, по большей части погруженные в воспоминания об их общем прошлом.

В один из особенно тихих дней они отправились кататься на лодке под парусом. В другой день, когда, напротив, штормило, они бродили вокруг развалин маяка и орудийной батареи, и Дирк даже поиграл с Тиной в прятки, как делал это, когда ей было десять лет.

Они гуляли по пляжу и набережной днем и ночью, в любую погоду, держась за руки и вспоминая родных и друзей.

По утрам они вместе совершали пробежки по сырому песку.

Опутанная серебряными нитями воспоминаний, Тина была счастлива, как никогда. Она совсем не замечала ни мимолетных оценивающих взглядов Дирка, ни легкой улыбки удовлетворения, которая порой трогала его губы.

К тому времени, когда наступил наконец День Благодарения, Тина уже не только с радостью откликнулась на все предложения Дирка, но и с нетерпением ждала момента, когда станет его женой.

То утро они провели в счастливом, хотя и несколько возбужденном состоянии согласия, которое установилось между ними в предыдущие пять дней. Они обменивались тайком улыбками, без возражений выполняли распоряжения Бет и время от времени ускользали от нее, чтобы обняться или поцеловаться.

Во второй половине дня Тина надела белый костюм из тонкой шерсти и кружевную блузку в тон карим глазам, увидела в зеркале отражение молодой женщины с мечтательным взором и смутно удивилась изменениям в своей внешности, которые произошли за эти пять коротких дней.

Женщине, глядевший на нее из зеркала, не нужно было прибегать к помощи косметических средств, которыми Тина пользовалась всего несколько недель назад, чтобы скрыть морщинки возле глаз и рта. Ее кожа блистала свежестью, как распустившаяся роза, на нежных губах играла довольная улыбка, глаза сверкали предвкушением счастья.

Когда Тина отвернулась от зеркала, ее взгляд упал на узкую кровать, по ее телу пробежал трепет. Больше ей не придется лежать одиноко на этой односпальной кровати. Она взглянула на часы, и губы ее задрожали. Через несколько часов она вновь поднимется по лестнице, чтобы разделить ложе со своим другом, кумиром, любовником, мужем.

Свадебная церемония была короткой, но прекрасной. Так сказали Тине все. Сама же она была так увлечена женихом, что у нее остались лишь смутные воспоминания о торжественном обряде. Она повторила слова обета искренне, но автоматически и осознала происходящее, только когда Дирк поцеловал ее в конце церемонии.

Тина пригласила только Поля и еще двух служащих из салона. Со стороны Дирка, кроме его родителей и сестры с мужем, присутствовали его помощник, выступавший в роли шафера, и две пары из Кейп Мэй, – давние знакомые Тины. Бет гордо стояла рядом с Тиной, в качестве посаженной матери.

После поздравлений, рукопожатий и поцелуев гости с удовольствием приступили к уничтожению блюд, с любовью приготовленных Бет, запивая еду шампанским, купленным Дирком в огромном количестве.

Тина понятия не имела, о чем она беседовала с гостями во время трехчасового приема – исключение составлял лишь короткий, но серьезный разговор с Полем на кухне. Ей запомнилось только острое желание, чтобы все скорей закончилось и все разъехались по домам.

Новые родственники Тины ушли последними. Они помогли привести дом в порядок, пожелали новобрачным благополучия и всяческих радостей и отбыли, прихватив с собой уставшую, но счастливую Бет, которую намеревались завезти к подруге.

Попрощавшись с ними, Тина вернулась в холл, робко улыбаясь мужу. Он решительно захлопнул дверь, и улыбка сбежала с ее лица, когда Дирк повернулся, и Тина увидела его холодный взгляд.

– О чем это вы секретничали с Полем на кухне? – кратко спросил он.

Тон Дирка рассеял волшебный туман, который окутывал Тину в последние дни. Она тряхнула головой, приходя в себя.

– Тут нет никакого секрета, Дирк, – вздернув подбородок, она спокойно посмотрела на него. – По какой-то причине Поль решил, будто я собираюсь продавать салон. Он предложил купить его.

– По какой-то причине? – Дирк язвительно скривил губы. – Какая наивность, – пробормотал он.

– Что? – нахмурилась Тина.

Дирк пожал плечами и пошел в гостиную.

– Неважно. Ты приняла его предложение?

Он медленно повернулся и пронзил ее взглядом сверкающих гневом голубых глаз.

– Конечно, нет! – воскликнула она. – С какой стати?

– Действительно, с какой стати? – Черты его приобрели выражение ледяной невозмутимости. – Если, конечно, ты не задумывалась над тем, что твой салон находится в Нью-Йорке, между тем как наш дом будет в Уиллингтоне.

О Боже! Тина прикусила нижнюю губу. Она действительно ни разу не подумала о том, где они будут жить. И, честно говоря, вряд ли можно ожидать, что Дирк согласится жить в Нью-Йорке, продолжая заниматься банковским делом в Делавере. Значит, ей придется бросить свое дело? Все в Тине восставало против этой идеи.

Тина смотрела на Дирка, молчаливо умоляя его разрешить эту проблему.

– Ну? – Лицо Дирка по-прежнему оставалось каменным.

– Я… я не знаю, – Тина беспомощно пожала плечами. – Наверное, нам придется выработать какое-то соглашение.

– Понятно. – На его губах снова появилась язвительная усмешка, больно ранившая Тину.

– Дирк… – начала она, сама не зная, что скажет дальше. Она замолчала, так как Дирк резко отвернулся и направился в столовую.

– Я запру двери, – сказал он, не оборачиваясь. – Иди наверх, я приду через несколько минут.

Ощущая себя униженной и злясь на это, Тина, поколебавшись, побежала затем наверх и инстинктивно бросилась в свою спальню.

Дирк явно сердился на нее, и у него были все основания для этого.

О чем думала она всю эту неделю? – ругала она себя, рассеянно начав раздеваться.

В голове у нее проносились видения последних дней, заполненных приятным времяпрепровождением. Она вздохнула. Вместо того, чтобы развлекаться, им следовало обсудить свое будущее. Они этого не сделали – и вот возникла размолвка, прямо в первую брачную ночь. Ее глаза заблестели от подступающих слез. Тина вешала свой костюм в шкаф, когда дверь распахнулась.

– Какого черта ты делаешь… – начал Дирк резко, но при виде Тины смягчил тон. – Здесь? – закончил он хрипло, пожирая ее глазами.

– Боже, Тина, как ты прекрасна! – Глаза Дирка вспыхнули синим пламенем, и он медленно подошел к ней. Запустив пальцы в густые волосы, спадавшие ей на плечи, он приподнял один локон и прижался к нему губами. – И теперь ты моя! – Он поцеловал ее в шею.

Тина понимала, что должна остановить его: ведь им сначала надо поговорить и прийти к какому-то соглашению. Она знала это и все же, едва он коснулся ее кожи губами, предпочла все забыть. Закрыв глаза, она откинула голову.

– Моя Тина. – Его теплое дыхание возбуждало ее. – Наконец-то, – пробормотал он, взял ее на руки и понес в свою комнату.

Без колебаний и неловкости Дирк быстро и умело снял ее и свою одежду, небрежно бросив ее на пол. Затем, не отрывая от Тины восхищенных глаз, бережно опустил ее на кровать.

Приникнув к ее трепещущему телу, Дирк принялся ее ласкать – губами, руками и жарким шепотом.

– Я так долго ждал, так долго.

Тина дрожала от его поцелуев.

– О, любовь моя, сколько ночей я провел без сна, страстно желая твоейнежности, твоего тепла, сладости твоих губ.

Снова и снова он приводил ее к самой грани экстаза, успокаивал и опять доводил до исступления.

– Я хочу, чтобы это продолжалось вечно, я хочу, чтобы нам обоим было хорошо.

Задыхаясь, желая его со страстью, на какую никогда не считала себя способной, Тина все теснее прижималась к Дирку, отвечая на его ласки.

И когда бедра его прильнули к ее шелковистому лону, она вскрикнула от восторга. Их тела слились, любовь их была жаркой и сладкой, а порой яростной, так они изголодались друг по другу. Затем, сморенные усталостью, они заснули, не размыкая объятий.

10

– Ты принимаешь таблетки?

Все еще лежа в его объятиях, полусонная Тина взглянула в спокойное лицо мужа.

– Что? – тихо спросила она и встряхнула головой, чтобы сбросить остатки сна.

– Я спросил, принимаешь ли ты противозачаточные таблетки? – Голос Дирка был таким же спокойным, как и черты его лица.

– Нет. – Тина нахмурилась: к чему он ведет? – А в чем дело?

Дирк глубоко вздохнул.

– Ладно, что было этой ночью, уже не изменишь, – сказал он устало. – Но с сегодняшнего дня, пока ты не сходишь к врачу, чтобы взять рецепт, я позабочусь об этом…

Смущенная и напуганная, Тина с удивлением смотрела на него.

– Дирк, я не понимаю. Какая разница…

– Я очень беспокоился в тот раз, после смерти твоего отца. Я так ругал себя за легкомыслие.

Тина слушала его в полном ошеломлении. «Как странно, – подумала она, – обычно эта проблема волнует женщину». В то время, убитая тем, что он отверг ее, и поглощенная негодованием, она и не задумывалась о возможности забеременеть.

– Но, Дирк, – мягко упрекнула она. – То было давно. К чему нам предохраняться сейчас?

– Я мог бы сказать, что я ни с кем не хочу делить тебя. И хотя это правда, но это не вся правда.

С неохотой оторвавшись от нее, Дирк встал с постели.

Все еще не до конца проснувшаяся, Тина озадаченно вытаращилась на него.

– Дирк, я… я не понимаю.

– Думаю, для нас обоих будет лучше, если мы договоримся не заводить детей, – объяснил он каким-то странно хриплым голосом.

– Не заводить детей? – тупо повторила Тина. – Не заводить детей. Но почему?

Тина зажмурилась, чтобы скрыть слезы, и из-за этого не заметила гримасу боли, промелькнувшую на лице Дирка.

– Тина… – Дирк в волнении взъерошил себе волосы. – Дорогая, согласись, что ты женщина совсем иного склада, чем была твоя мать, – проговорил он смущенно.

– Моя мать? – эхом откликнулась Тина. – Дирк, какое отношение…

– Не забывай – уж мне-то известно, каково расти в доме, где мать слишком поглощена своими делами. – Не думая о своей наготе, он беспокойно заходил по комнате. – При всем восторге и энтузиазме, которые вчера явили мои родители, ты не хуже меня знаешь, что они никогда не вникали в повседневные проблемы воспитания своих детей.

Круто повернувшись к ней, Дирк безрадостно усмехнулся.

– Я допускаю, что они по-своему любят меня, но мы с сестрой были всегда на втором месте, у отца – после его работы, у матери – после ее общественных обязанностей. Настоящий семейный очаг я обрел только в ЭТОМ доме.

Каждое слово Дирка, произнесенное с болью и горечью, было правдой, и Тина знала это. Разве не слышала она в детстве, как отец много раз повторял то же самое в разговорах с матерью. И все же, какое это имело отношение к их браку? Она была в полном замешательстве. Конечно, Тина могла ожидать, что Дирк способен быть почти фанатичным в своем стремлении быть хорошим отцом, но не заводить детей вообще… Это ставило ее в тупик. И что он имел в виду, когда упомянул о ее матери?

– Дирк? – Тина села в постели, глядя, как Дирк достает из ящика комода белье, джинсы и рубашку. Когда он обернулся к ней, она выпалила:

– Куда ты собираешься?

– В душ, а потом выпью кофе. – Отвернувшись, он взялся за ручку двери.

– Подожди! – Тина стояла на коленях посередине кровати тоже обнаженная, и, забыв об этом, Дирк задержался, не отпуская ручку двери.

– Ну? – спросил он устало.

Испытывая боль за него и за себя, Тина сделала глубокий вдох, желая успокоиться. Она должна получить ответ.

– Мне бы хотелось узнать, что ты имел в виду, сказав, что я женщина иного склада, чем моя мать.

– Тина, по-моему, после вчерашнего ответ очевиден. Ты даже не задумывалась, где мы будем жить. Или даже будем ли мы жить вместе.

– Но… – начала Тина, покраснев.

– Я знаю, – прервал он ее. – Твоя карьера и дело значат для тебя все. – Он печально улыбнулся. – Именно это я и имел в виду, сравнивая тебя с твоей матерью. Единственное, что просила от жизни твоя мать, – это дом и семью. Она относилась к типу женщины-матери – хранительницы домашнего очага. – Улыбка сбежала с его лица. – А тебе необходима карьера – причем любой ценой.

Он повернул ручку и открыл дверь.

– Дирк! – Ее крик снова остановил его. – Мне так тяжело досталось мое дело.

– Я знаю. Я принял это и не стану просить тебя отказаться от дела. Ты не относишься к типу женщины-матери и хранительницы домашнего очага, Тина. Я предпочитаю не иметь детей в такой неустойчивой семейной атмосфере.

Выйдя в холл, Дирк тихо прикрыл за собой дверь.

Тина сидела, уставившись на дверь, пока пелена слез не превратила ее в смутное пятно. Что они сделали? Что она сделала? Что им делать теперь? Все, что сказал Дирк, было правдой. Она действительно была увлечена своей карьерой и связанными с ней риском и волнениями. Но она также любила и его. Она хотела иметь от него детей. Неужели Дирк не понимает этого?

Но мог ли он понять? Тина молча ответила на свой вопрос. Разве они сейчас знают друг друга на самом деле? Тина вздохнула. Да и как могли они снова узнать друг друга? Ведь они только препирались и старались уязвить друг друга все это время.

«Что же мне делать?» – думала она, обводя взглядом комнату, где познала значение слова «блаженство».

Они должны поговорить, решила она, выбравшись из постели и накинув халат на озябшее тело. Ей следовало настоять, чтобы они все обсудили, – прежде, чем с таким безрассудством соглашаться выйти за него замуж.

Безуспешно пытаясь вытереть слезы, текущие ручьем по лицу, Тина опустилась на краешек кровати. Почему они не обсудили все детали семейной жизни? Нахмурившись, она старательно перебирала в памяти каждую минуту, проведенную ими вместе после того, как Дирк впервые упомянул о женитьбе.

Поток слез уменьшился, а затем и вовсе прекратился, когда на нее снизошло озарение. Как ни трудно, почти невозможно было с этим согласиться, но она вдруг осознала, что Дирк соблазнил ее во второй раз, только на сей раз он соблазнил ее воспоминаниями. И она, дура несчастная, уступила ему во второй раз столь же легко, как и в свои наивные девятнадцать лет.

Ее прелестные черты исказились гневом и отвращением к себе. Она медленно покачала головой. Несмотря на страдание, разрывающее ее душу, Тина честно взглянула правде в лицо. Дирк не только соблазнил ее дважды, но дважды пренебрег ею: в первый раз, когда отправил ее в школу после того, как соблазнил, и несколько минут назад, посчитав недостойной растить его детей.

Какая жизнь могла ожидать их? Не в силах вынести мыслей о бесплодной пустоте этой жизни, Тина встала с постели и отправилась в ванную.

Минут тридцать спустя тщательно одетая, причесанная, с искусным макияжем, скрывшим следы слез, Тина вошла в залитую солнцем кухню с твердым намерением предстать перед мужем в наилучшем виде.

Дирк сидел за столом с кружкой кофе в руках. Когда она вошла, он поднял глаза, и у нее больно сжалось сердце при виде усталости на любимом лице.

«И оно всегда было и будет любимым для меня», – печально призналась себе Тина. Она пересекла комнату и налила себе кофе. Что бы ни ожидало ее в будущем, Дирк должен быть его частью. Она уже пыталась однажды опровергнуть эту истину, повторять свою ошибку не было смысла.

Тина подошла к столу и села напротив Дирка, который следил за каждым ее движением.

– Что будем делать? – спросила она спокойно.

– Делать? – Дирк вскинул бровь. – Мы будем наслаждаться медовым месяцем. – Он пожал плечами и сухо уточнил: – По крайней мере ближайшие десять дней. Через десять дней я должен вернуться в Уиллингтон. – И с язвительной улыбкой вежливо поинтересовался: – А тебе разве не нужно уладить финансовые дела?

– Да, – устало согласилась Тина. – Конечно, если ты позволишь распоряжаться моими деньгами.

– Разумеется. – Его холодный тон пробрал ее до костей. – Есть еще вопросы… любовь моя?

Собрав всю свою волю, чтобы сохранить невозмутимость, она отозвалась бесстрастно:

– Только один. Мы вообще будем встречаться, после того как уедем отсюда в понедельник?

– Конечно, – не колеблясь, хотя и равнодушно, ответил Дирк. – Я предлагаю встретиться здесь на Рождество и провести вместе первую неделю нового года. – Он снова вопросительно поднял бровь. – Разве ты не это подразумевала, говоря о «каком-то соглашении»?

Тина хотела было возразить, но не стала. Она действительно говорила эти слова, и даже если Дирк понял их неправильно, то какое это имело значение? Ведь хотя Дирк сказал, что их дом будет в Уиллингтоне, сейчас Тина поняла, что ему все равно, будут ли они постоянно жить вместе или только делить постель в течение нескольких недель.

– Так тебя устраивает это соглашение, Тина? – Дирк настаивал на ответе.

Тина поднесла чашку к губам и опустила ресницы, скрывая набежавшие на глаза слезы.

– Да, – прошептала она, глотая горячий кофе.

Тина не ожидала ничего хорошего от тех дней, которые им еще оставалось провести вместе. Но, снова приведя ее в замешательство, Дирк доказал ошибочность ее предположений, и буквально сразу же после того, как они поднялись из-за стола.

Остаток этого дня и последовавшие за ним девять дней Дирк делал все, чтобы Тина ощущала себя полностью счастливой. И если иногда его смех казался несколько напряженным, а объятия отдавали горечью, то одурманенная состоянием блаженства Тина не замечала этого.

Когда она очутилась за рулем машины и подъезжала к Нью-Йорку, было уже слишком поздно задавать вопросы: Дирк уехал из дома в Кейп Мэй задолго до того, как она проснулась в то утро.

Ухватившись за руль крепче после того, как она чуть-чуть не столкнулась с такси, Тина почувствовала, что щеки ее запылали при воспоминании о том, почему она проспала.

Они вернулись из последней поездки в Атлантик-Сити очень поздно, и она буквально кинулась в его объятия от избытка радости и возбуждения, вызванных тем, что она выиграла пятьдесят пять долларов в рулетку. Смеясь вместе с ней, Дирк подхватил ее на руки и поднялся наверх. Но смех умолк, когда он опустился рядом с ней на кровать, шепотом повторяя ее имя. Всю оставшуюся ночь до самого рассвета он почти не выпускал Тину из объятий, сгорая сам и сжигая ее в пламени своей любви.

Сейчас, возвращаясь в свою пустую квартиру и еще более пустую жизнь, Тина вздохнула при мысли, какой могла стать жизнь для нее и Дирка, будь его любовь к ней сильнее переполнявшей его горечи.

Вдали от Дирка время тянулось бесконечно. Но зато медленное течение дней привело Тину к одному определенному решению. Она не могла с уверенностью сказать, когда пришло это решение, но где-то на исходе третьей недели после их расставания она вдруг поняла, что в душе ее больше нет злости на Дирка. Теперь она просто любит его.

Когда она проснулась в то последнее утро их медового месяца одна и уже чувствуя себя одинокой, ее возмутила коротенькая записка, оставленная Дирком на подушке. Записка состояла всего из четырех слов, звучавших, как команда: «Рождественский вечер. Будь здесь».

Разочарованная, обескураженная, Тина в сердцах скомкала записку, но расправила ее, когда упаковала вещи и приготовилась к отъезду. Этот маленький клочок бумаги был единственным напоминанием о Дирке, которое она могла взять с собой. Аккуратно сложив смятый листок, Тина засунула его в сумочку; с тех пор эта записка постоянно была при ней.

Напряженность и ожидание, связанные с приближающимся праздником, возрастали, и настроение Тины менялось от плохого к худшему. Развешанные повсюду блестящие украшения, веселая музыка и смех вселяли в нее лишь уныние и тоску.

Убеждая себя, что ни в коем случае не станет делать этого, она тем не менее купила красивый, ручной работы свитер для Дирка в качестве рождественского подарка. Своим служащим она выписала рождественские премиальные чеки. И еще приобрела испанскую кружевную шаль для Бет.

Тина мало спала, а ела еще меньше. Она довела себя до такого состояния, что Поль Рамбо решил положить этому конец. Задержавшись в салоне после одного особенно суетливого дня, он решительно закрыл конторскую книгу, над которой трудилась Тина.

– Я хочу, чтобы ты выкатилась отсюда, – спокойно произнес он в ответ на сердитый взгляд Тины.

– Что? – пробормотала Тина, пораженная его поступком и словами.

– Причем как можно дальше, – с силой добавил Поль. – Посмотри на себя, Тина. – Наморщив лоб, он оглядел ее худую фигуру. – Бог мой, ты же стала такая хилая – физически и эмоционально, – что того и гляди развалишься от любого прикосновения.

– Я в полном порядке, – с жаром возразила Тина.

– Нет, дорогая. Ты совсем не в порядке. Ты на грани истощения, и я больше не желаю наблюдать это. Мне кажется, тебе пора ехать домой.

– В пустую квартиру? – Тина задыхалась от подступающих рыданий.

Поль мягко улыбнулся.

– Нет, Тина. К своему банкиру.

– Поль, ты не понимаешь.

– Правильно. Но я понимаю одно: если вы двое не разберетесь со своими проблемами, ты попадешь в больницу. – Поль наклонился и взял Тину за подбородок. – Осталось два дня до праздника. Я справлюсь со всем. Поезжай домой, Тина. Домой, в Кейп Мэй. Помирись с мужем… и с собой.

Мир. Да. Где-то около трех часов ночи Тина решила, что, наверное, пора заключить хоть какой-то мир с Дирком. Она выдержала пять лет необъявленной войны, холодной и горячей, она слишком устала, чтобы продолжать борьбу. Поль был прав: пора ей отправляться домой.

На следующее утро, усталая, взвинченная и полная тревоги, Тина позвонила в салон и попросила позвать Поля. Услышав его голос, она выпалила:

– Ты еще хочешь купить салон?

– Да, – кратко ответил Поль. – Ты решила продать его?

– Да, – столь же кратко отозвалась Тина.

В трубке прозвучал вздох облегчения.

– Я уверен, что ты поступаешь правильно, дорогая. Каждому мужчине нравится считать, что для своей женщины он на первом месте. И каким бы крутым ни был Дирк, я не сомневаюсь, что он ничем не отличается от прочих мужчин. И я знаю, что он любит тебя.

– Можно мне будет поплакать на твоем плече, если окажется, что ты не прав? – робко спросила Тина.

– Я сделаю лучше, – совершенно серьезно предложил Поль. – Ты только позови – я приеду и размажу его по полу.

Обещание Поля было единственными лучом света в тот мрачный и пасмурный день. Тина сложила свои вещи и красиво упакованные подарки в спортивную сумку, купленную неделю назад, и пустилась в путь, ни разу не оглянувшись назад.

Падал легкий пушистый снежок, когда Тина подъехала к дому.

– Вы приехали раньше! – воскликнула счастливая Бет, обнимая Тину. – Дирк велел мне ожидать вас обоих двадцать четвертого.

– Я почувствовала, что мне нужен отдых, – объяснила Тина и засмеялась, чтобы не расплакаться.

Бет окинула критическим взглядом ее тонкую фигуру.

– Я бы сказала, что он вам очень нужен, – пробормотала она расстроенно. – Тина, вы не заболели?

– Нет! Конечно, нет. – Сбросив плащ, Тина подошла к камину. – Я просто устала. Последние недели я очень много работала. Мне нужно отдохнуть – только и всего.

«И быть рядом с Дирком», – добавила она про себя.

– Дом выглядит так красиво, так празднично, – похвалила она Бет, разглядывая украшения, составленные из сосновых веток, орехов и фруктов, и мерцающие свечи. – А елка просто великолепна! – воскликнула она при виде мерцающей голубой елки высотой в шесть футов. – И… – Тина принюхалась, – мне кажется, вы испекли что-то очень вкусное!

– Все обычное, – скромно отозвалась весьма довольная Бет. – Печенье, мясной пирог и фруктовый торт.

– Пахнет, как дома. – Тина порывисто обняла Бет. – Да и чувствую я себя как дома.

Ощутив подступающие слезы, Тина быстро подхватила свою сумку и поспешила к лестнице. Она была уверена, что если немедленно не отойдет от Бет, то разрыдается у нее на плече.

К тому времени, когда Тина распаковала свои вещи в комнате, где они с Дирком провели десять столь счастливых дней, нервы ее были натянуты как струна. Она надела спортивный костюм и решила пробежаться, чтобы сбросить напряжение. Уходя, она предупредила Бет, что скоро вернется.

Пляж был пуст. Тишину нарушали лишь приглушенный шум волн и резкие крики чаек. Потом Тина не могла вспомнить, в какой момент она забыла о своем намерении побегать всего лишь полчаса.

Подавленная мыслью, что Дирк может опять отвергнуть ее, непрерывно перебирая в памяти счастливые и горестные дни, проведенные с ним, она все бежала и бежала вперед, потеряв представление о времени.

Ноги ее ритмично шлепали по мокрому песку; она не ощущала, что ее уже пошатывает. И когда ее окликнули в первый раз, она не была уверена, действительно ли услышала крик или ей почудилось.

– Тина!

Она нахмурилась в попытке сосредоточиться, но продолжала бежать, не в силах и не желая остановиться.

– Тина!

Дирк. О, Дирк! Она зарыдала и упала на колени. Дыхание со свистом вырвалось из ее груди, она закрыла глаза, когда коснулась головой песка.

– О Боже мой, Тина!

Она смутно услышала любимый, знакомый голос и потеряла сознание.

Когда Тина открыла глаза, она лежала на большой двуспальной кровати; комнату заливал утренний солнечный свет. Она не помнила, как вернулась домой и очутилась в постели. Одно было ясно: сейчас действительно было утро. Утро сочельника?

Сочельник. Дирк приедет сегодня!

Отбросив простыни, Тина приподнялась и застонала от боли в мышцах. Затем ее сознание прояснилось, и она вспомнила кое-что из вчерашнего дня: переутомление на пляже, чей-то голос, зовущий ее, свой обморок. Неужели это Дирк звал ее?

Не обращая внимания на боль во всем теле, Тина накинула халат и спустилась вниз.

Она обнаружила Дирка в кухне: он сидел за столом с чашкой кофе в руке, в точности, как днем после их свадьбы. Но в его внешности произошла разительная перемена. Дирк выглядел усталым и измученным, лицо его было бледным, под глазами залегли темные круги; больше всего поразило Тину то, что его одежда была помята, словно он спал, не раздеваясь.

Когда она вошла, Дирк быстро взглянул на нее, и у Тины перехватило горло при виде загнанного и опустошенного выражения его лица. Веки его глаз были красными. Неужели он плакал?

Потрясенная и все же не веря, что Дирк способен по какой-либо причине плакать, Тина направилась к кофейнику.

– Как ты себя чувствуешь?

Хриплый, неуверенный тон Дирка заставил ее остановиться на полпути. «Может быть, у него простуда?» – подумала она. Простуда могла быть причиной и хрипоты, и покраснения век. Глядя в окно и не оборачиваясь, Тина ответила:

– Ужасно глупо, и к тому же тело ноет. – Она повернулась и посмотрела прямо в его горящие глаза. – Это ты звал меня вчера? Ты принес меня домой и уложил в постель?

– Да. Бет помогала мне уложить тебя. Она очень расстроилась. – Дирк устало вздохнул. – А я испугался до смерти.

Хотя Тине пришлось закусить губу, она выдержала его взгляд.

– Мне… мне очень жаль, Дирк.

– Что ты там делала? – резко спросил Дирк и, со скрипом отодвинув стул, встал.

Задрожав, Тина сильнее прикусила губу.

– Ничего. Я… я не знаю.

– Ты так несчастна, Тина? – Голос Дирка звучал очень странно, как будто что-то застряло у него в горле.

– Да. – Не ощущая боли, по крайней мере в губе, Тина еще глубже вонзила в нее зубы.

– Из-за меня? – спросил Дирк очень тихо.

– Да. – Тина удивилась, ощутив вкус крови во рту. Кончиком языка она слизнула красную каплю.

– Потому что я заставил тебя выйти за меня замуж? – спросил он срывающимся голосом.

– Нет, – ответила Тина печально, – потому что ты не любишь меня.

– Не люблю тебя? – Изумление Дирка могло показаться смешным, если бы на лице его не было написано неподдельное страдание. – Я обожаю тебя. Я всегда обожал тебя.

Застыв на месте, бледный, он сурово продолжал:

– С первого дня, когда я вошел в этот дом, в эту самую комнату, я обожал тебя! – Он рванулся к ней. – Тина, я…

– Но это же не то! – заглушив его голос вскричала Тина. – Это не та любовь, которую мужчина чувствует к женщине! – Тина больше не сдерживалась, и слезы брызнули у нее из глаз. – Я уже не девочка, даже не подросток. Я женщина, и мне нужна… Дирк! – воскликнула она, когда он схватил ее за плечи и обнял.

– Мне тоже кое-что нужно, – прошептал Дирк, прикасаясь щекой к ее волосам. – Мне нужна ты, Тина, – простонал он. – Тина, обними меня. Люби меня. Эти недели без тебя были адом.

Дирк припал губами к ее рту и кончиком языка провел по нежной плоти.

Надежда и чувственное возбуждение охватили Тину. Ее горячий ответный поцелуй и обмякшее тело лучше слов сказали о том, что пережила она за последние несколько недель.

Хотя Тина и знала, что это ничего не решит, она не сопротивлялась, когда Дирк пылко прижал ее к себе, шепча о сжигавшей его страсти. Обхватив его руками за шею, она положила голову ему на плечо; а он тем временем направился к лестнице.

– Бет, – напомнила ему Тина о домоправительнице.

Дирк только сильнее стиснул ее в объятиях.

– Бет недавно уехала на два дня к сестре. Она всегда проводит этот праздник с ней, но сегодня не сразу решилась уехать. Она очень беспокоилась о тебе, Тина, – мягко выговаривал он ей, уже войдя в спальню и опускаясь рядом с Тиной на кровать.

– Мне… мне очень жаль.

– Должно быть, – нежно упрекнул он ее. – Ты вчера очень напугала нас обоих… а мы очень любим тебя, и ты знаешь это.

– Правда, Дирк? – спросила она робко, прямо не отрывая от него глаз.

– Да, – просто ответил Дирк. – По-разному, но я всегда любил тебя.

Он обхватил ее лицо ладонями, привлек к себе и наклонился к ее губам.

– Да, Тина, я люблю тебя. И думаю, что всегда буду любить тебя. Тина, пожалуйста, скажи, что ты тоже любишь меня.

– Люблю, – прошептала Тина. – Дирк, ты же знаешь, что люблю.

Все утро и большую часть дня они повторяли свои признания то страстным, то удовлетворенным шепотом. Вечер застал их в ванной, где они намыливали друг друга в промежутках между взрывами смеха и страстными поцелуями.

– Для человека, который почти не спал прошлую ночь, я чувствую себя довольно хорошо, – заявил Дирк, когда вышел из-под душа и встал на коврик рядом с Тиной. – Да и ты в неплохой форме, – поддразнил он ее.

– Но умираю от голода, – рассмеялась Тина.

– Боже мой, а ведь верно. – Дирк скользнул глазами по ее слишком худенькому телу. – Вчера ты пропустила ужин и совсем ничего не ела сегодня. – Он укоризненно покачал головой. – Знаешь, ты была права. Я действительно эгоистичный него…

– Дирк! – воскликнула Тина, купаясь в лучах его явной заботы. – Я запрещаю тебе так говорить о мужчине, которого люблю. Надеюсь, в доме есть что-нибудь поесть.

– Что-нибудь поесть? – рассмеялся Дирк. – Бет сбилась с ног, готовя для нас всякие вкусности. Холодильник ломится от еды.

– Так что же мы стоим здесь? – Бросив мокрое полотенце в корзину, Тина выскочила из ванной, Дирк – за ней.

– Давай накинем на себя что-нибудь и пойдем опустошим холодильник.

Через полтора часа с небольшим по столу были разбросаны лишь остатки их пиршества. Тина направилась к кофейнику, чтобы наполнить чашки, а Дирк резал толстые куски фруктового торта.

Случайно выглянув в окно, Тина прошептала тихо: «О!»

Сверкающий белый снег покрывал землю, деревья и изгороди.

Хотя восклицание было очень тихим, Дирк услышал его.

– Что там? – прошептал он и, подойдя сзади, обнял ее за талию.

– Снег. – Тина вздохнула и откинула голову ему на грудь. – Правда, он красивый?

– Да, – охотно согласился Дирк. – Почти такой же красивый, как и моя жена.

Его жена. Впервые с тех пор, как он надел ей на палец платиновое кольцо, Тина действительно почувствовала себя женой Дирка. Она прислонилась к нему, упиваясь ощущением его силы, чувствуя головокружение от его терпкого мужского запаха.

– Дорогая? – Тихий голос Дирка раздувал огонь, побежавший по ее жилам.

– Да? – Прижимаясь к нему ближе, Тина потерлась щекой о мягкую хлопчатобумажную футболку Дирка, наслаждаясь игрой его мускулов и теплом, исходившим от него.

Рассеянно он поглаживал ее по бедру.

– Дорогая… э… ты была у врача насчет противозачаточных таблеток? – с запинкой спросил он.

От неожиданности Тина напряглась.

– Нет, – призналась она.

– Хорошо, – тихо выдохнул Дирк.

Широко раскрыв от удивления глаза, Тина провернулась в его руках и уставилась на него.

– Ты не сердишься? – изумленно спросила она.

– Нет, дорогая, не сержусь, наоборот, я просто не могу описать тебе то облегчение, которое я сейчас чувствую, – охрипшим голосом проговорил он.

– Но, Дирк, – ошеломленная, Тина раскрыла рот, – ты же с такой непреклонностью заявил, что не желаешь иметь детей!

– Нет, нет, дорогая, – он энергично покачал головой. – Ты меня неправильно поняла. На самом деле я очень хочу иметь ребенка. Причем не одного, а несколько.

Тина наморщила лоб.

– И все же у тебя не было детей от первой жены, – пробормотала она. – Почему?

Тина еще больше удивилась, когда увидела, что Дирк слегка покраснел и облизнул губы, словно у него пересохло в горле.

– Я… ну… видишь ли… Ой, черт возьми, Тина. Я не хотел детей от нее. Я хочу их от тебя. – Он мягко улыбнулся. – Но она и сама не хотела ребенка. Но даже если она бы и захотела, я… я не смог бы.

У Тины мелькнула тревожная догадка: у него что-то не в порядке, он что-то скрыл от нее. Она не успела спросить. Прочитав ее мысль по выражению лица, Дирк печально рассмеялся.

– Нет, Тина, – мягко уверил он. – Я способен сделать ребенка. Проблема в том, что у меня вполне определенное представление насчет того, как должен выглядеть мой ребенок. В моем представлении это хорошенькая, маленькая худышка с косичкой.

Тина покраснела от удовольствия, одновременно нахмурившись от смущения.

– Дирк…

– Дорогая, я проклинал себя все эти дни за то, что сказал тебе о своем нежелании иметь ребенка. – Подняв руку, он погладил ее по щеке. – Я хочу, чтобы у нас были дети, любимая. – Он озабоченно оглядел ее хрупкую фигурку и добавил: – Но только после того, как ты прибавишь в весе. Ты, как видно, последние недели перерабатывала и недоедала к тому же?

– Да, – подтвердила Тина. – Но больше всего я тосковала о тебе.

Дирк со стоном обхватил ее руками, словно боялся отпустить от себя хотя бы на шаг.

– О Боже, любимая! Как ужасно то, что мы делали друг с другом эти пять лет – просто преступление. – Тяжело дыша, он прикоснулся губами к ее лбу. – Идем, любимая, пора исправлять это.

Он нежно улыбнулся ей, взял за руку и подвел к столу.

– Мы знаем, что физически устраиваем друг друга. – Он усмехнулся, увидев, как краска вновь заливает ей щеки. – Теперь нам остается разобраться с практическими проблемами.

Затуманенными от непролитых слез глазами Тина следила, как Дирк подошел к плите, наполнил чашки горячим кофе и вернулся к столу.

– Когда я говорил, что люблю тебя, я говорил правду. Это не были слова, сказанные в пылу страсти. Я влюбился в тебя, Тина, в то лето, когда тебе было шестнадцать лет.

– Дирк! Ты никогда…

– Дай мне закончить, любовь моя. А потом скажешь ты, хорошо?

Глядя на него блестящими глазами, Тина кивнула:

– Хорошо.

Прежде чем продолжить, Дирк отхлебнул кофе.

– Я был уже взрослым мужчиной тогда. И был потрясен, когда понял, что хочу тебя, как мужчина хочет женщину. Я терзался угрызениями совести. Затем, когда умер твой отец и я держал тебя в своих объятиях, я потерял контроль над собой. Поверь мне, те прежние угрызения совести не могли сравниться с чувством вины, которое охватило меня после того, как я сделал тебя женщиной.

– И ты искупил свою вину тем, что отказался от меня?

– Нет! – убежденно проговорил Дирк. – Я не отказывался от тебя. Я отправил тебя в колледж, чтобы дать тебе время, Тина. – Потянувшись через стол, он схватил ее руку дрожащими пальцами. – Дорогая, я хотел, чтобы у тебя было все, как у любой девушки. Свидания, развлечения… ну, словом, все, чего ты заслуживала.

– Но мне нужен был только ты! – возразила Тина.

– Дорогая, я считал, что ты еще слишком молода и сама не знаешь, чего хочешь. – Дирк сжал ее руку. – Ты была неопытна и доверяла мне. Я обманул не только твое доверие, но также и доверие твоего отца. Я… – По его лицу прошла судорога боли, и он прикрыл глаза. – Я отправил тебя в колледж, так как, глядя на тебя, вспоминал о своем предательстве – и я ненавидел себя. Когда я навестил тебя на предпоследнем курсе, я приезжал, чтобы просить тебя – нет, умолять – выйти за меня замуж. Я вынужден был приехать: я больше не мог бороться с собой. Ты послала меня к черту, – закончил он хрипло.

– Ты заставил меня страдать, Дирк, – объяснила Тина. – Это был ответный удар. Я хотела заставить тебя страдать тоже.

– О, тебе это удалось, любовь моя, поверь мне. И ты продолжала мучить меня своими сумасбродствами. Но мучительнее всего был для меня твой брак с этим… этим альфонсом.

Тина опустила глаза и сказала:

– Я знаю… теперь… что я выбрала Чака преднамеренно. Я воспользовалась им, Дирк. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Я воспользовалась им, чтобы причинить тебе боль.

– И всеми другими мужчинами с тех пор? – через силу выдавил из себя Дирк.

Тина возмущенно вскинулась.

– Никаких других не было, – отчеканила она. – Только Чак. И… – она почувствовала, что краснеет, но она обязана была сказать ему всю правду, – и даже когда я была с ним, я думала о тебе. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Дирк сочувственно улыбнулся.

– Даже слишком хорошо. Я использовал свою жену таким же образом.

– Какая нелепость, – грустно заметила Тина.

– Да, – согласился Дирк. – Но со всем этим покончено. Я приехал сюда вчера с намерением умолять тебя о том, чтобы мы стали супругами в полном смысле этого слова.

– Но это… – Тина собралась сказать ему, что приехала домой раньше по этой же причине, но он не дал ей закончить.

– Дорогая, я знаю, как много значит для тебя твое дело, но ты нужна мне! – Он наклонился к ней и нетерпеливо спросил: – Ты не могла бы открыть другой салон в Уиллингтоне и иногда ездить в Нью-Йорк?

– Нет.

Его лицо омрачилось при столь категорическом отказе. Чувствуя его боль и разделяя ее, она поспешила объяснить:

– Мне не нужно ездить в Нью-Йорк, дорогой. Вчера я согласилась продать салон Полю. И, кроме того, предупредила, что освобождаю квартиру. – Ее губы растянулись в улыбке при виде изумления на лице мужа. – И это теперь мой единственный дом.

Отбросив стул и вскочив на ноги, Дирк обогнул стол и заключил Тину в объятия.

– Я всегда готов приютить тебя, худышка, – поддразнил он подозрительно спокойным тоном.

– С одним условием, – твердо заявила Тина.

– Что ж, называй условия капитуляции, – с облегчением рассмеялся Дирк.

– К этому времени, на следующий год, – нежно проворковала она, – я желаю украсить детскую комнату, а не только рождественскую елку.

Глядя на Тину сверкающими голубизной, полными безграничной любви глазами, Дирк медленно, волнующе-чувственно улыбнулся. Как бы спохватившись, Тина добавила:

– Причем, не только здесь, но и в Уиллигтоне.

– Ты многого требуешь, любовь моя. – Его руки напряглись, и Тина затрепетала, ощутив его желание. – Но, поскольку я и сам собирался сохранить этот дом как наше тайное убежище, я принимаю твои условия… с одним моим условием.

– Каким? – шепнула Тина, поудобнее устраиваясь в его объятиях.

– С условием, что… – он страстно и многозначительно поцеловал ее, – мы приступим к выполнению твоих условий немедленно.

Примечания

1

Джон Филип Суза – (1864–1933) известный американский джазмен, автор многих популярных маршей, в том числе «Звезды и полосы».

(обратно)

2

Перефразировка стихотворения Р.-Л Стивенсона «Реквием».

(обратно)

Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10
  • *** Примечания ***