Каждая ночь – твоя [Кристи Келли] (fb2) читать онлайн

Кристи Келли Каждая ночь – твоя

Моему мужу, Майку. Ты всегда верил в меня и настаивал, чтобы я занималась любимым делом.

Я люблю тебя, Майк!

Глава 1

Лондон, 1816 год

«Позволь мне любить тебя».

Расплывчатая фигура надвинулась на нее из темноты – она ощущала приближение этого мужчины каждой клеточкой своего тела. Чувствовала сжигающий его жар, его силу, его желание. А может быть, это было ее собственное желание. Она вся пылала, ей мучительно хотелось, чтобы он коснулся ее, хотелось ощутить руки на своем теле.

Она беспокойно задвигалась, все ее тело молило о том, чтобы он дотронулся до него. Казалось, оно лучше ее самой понимает, что ей сейчас нужно. Тень шевельнулась и сдвинулась с места. Теперь он был совсем близко от нее. Так близко, что достаточно было легкого движения ее руки, чтобы дотронуться до него. Его тело почти касалось ее… почти – и она судорожно всхлипнула, уже не владея собой, сходя с ума от мучившего ее желания. Его теплое дыхание ласкало ее кожу, исходивший от него густой, немного пряный, словно насыщенный каким-то неизвестными специями аромат ударил ей в ноздри, и голова у нее сразу стала пустой и легкой. Губы его, твердые и одновременно шелковисто-мягкие, ласкали ее шею. Судорожно застонав, она потянулась к нему, желая почувствовать тяжесть его тела. И в то мгновение, когда пальцы ее уже почти коснулись его груди, она услышала его голос: «Позволь мне любить тебя».

* * *

Нет! Эвис Коупли рывком села на постели, растерянно заморгав от тусклого света, заливавшего ее спальню, внезапно почему-то показавшегося ей ослепительно ярким.

Нет… только не этот проклятый кошмар, преследовавший ее уже которую ночь. Она сунула руку под подушку, извлекла от туда томик, который спрятала там накануне вечером, и с размаху швырнула его об стену. Это все она виновата, со злостью подумала она, эта проклятая книга!

С того самого дня, когда она почти две недели назад отыскала ее среди вещей своего покойного отца, даже во сне ее тревожили чувственные, эротические сны, в которых она изнемогала от желания, сводившего ее с ума. Каждая ночь превращалась для нее в пытку – и так продолжалось до тех пор, пока она не просыпалась, измученная, с пересохшими губами и болью во всем теле, изнывая от желания испытать то, о чем запрещала себе даже думать, поскольку это было для нее невозможно – близость с мужчиной.

Хрипло застонав, она натянула на голову простыню, завернулась в нее, обхватила себя руками и скорчилась в темноте, словно стараясь стать как можно меньше, чувствуя себя как никогда одинокой. Но и это не помогло – даже закрыв глаза, она видела все так живо, словно это происходило наяву. Картины, являвшиеся к ней во сне, вновь замелькали у нее перед глазами, и ее тело отреагировало мгновенно. Ее груди набухли и заныли от желания испытать на себе прикосновения чьих-то рук – поколебавшись, она сдалась и неловким движением погладила их, ощутив ладонями шероховатую ткань ночной сорочки. Но даже этого неумелого прикосновения оказалось достаточно – соски мгновенно затвердели и стали еще чувствительнее, чем прежде. Господи, что же она почувствовала бы, если бы их ласкали мужские руки, с ужасом и стыдом подумала она. Если бы мужчина коснулся ее обнаженной кожи? Если бы он обхватил ее груди руками, прижался к ним лицом… если бы его жаркие губы сжали ее сосок – если бы он повторил то, что делал во сне ее призрачный возлюбленный?!

От одной этой мысли все ее тело пронизала дрожь, кончики пальцев покалывало, кожа горела, низ живота словно налился свинцом, а нежное местечко между ног жарко пульсировало.

– Доброе утро, мисс.

О Господи, подумала она, более отвратительное утро даже представить себе невозможно!

– Доброе утро, Бриджет, – невнятно пробормотала она, не осмелившись высунуть голову из-под простыни.

– С днем рождения, мисс Коупли!

Еще и ее день рождения вдобавок! Ей еще решили напомнить, что сегодня ей стукнуло двадцать шесть лет! Двадцать шесть – а что она видела в жизни? Да в общем-то ничего.

– Пожалуйста, поставьте поднос с завтраком на стол, Бриджет.

– Хорошо, мисс.

Затаив дыхание, Эвис прислушалась. Звякнула чашка, ее горничная поставила поднос на стол. Потом хлопнула закрываемая дверь, и все стихло. Только после этого она осмелилась высунуться из своего убежища. В комнате было пусто. Эвис перевернулась на спину. Тупо разглядывая потолок спальни, она думала о том, что так больше не может продолжаться, у нее просто нет сил притворяться, что она действительно живет. Эвис знала – время пришло.

Да… пора принять решение, которое изменит ее жизнь…

Глава 2

– Я решила завести себе любовника! – выпалила Эвис.

Она не верила собственным ушам, уж не сошла ли она с ума, что ляпнула такое?! Столь откровенное бесстыдство было не в ее натуре. Это было до такой степени на нее не похоже… конечно, она знала, что не сможет утаить это от своих подруг, но чтобы объявить об этом во всеуслышание… Боже!

Дженетт застыла, так и не успев поднести к губам чашку с цветочным рисунком. У Софи отвисла челюсть. Эвис заранее пыталась представить себе, как они отреагируют на ее слова, но… Честно говоря, ей почему-то казалось, что они воспримут все это иначе. В комнате повисла такая тишина, что Эвис на миг показалось, будто она разом оглохла.

– Не может быть, чтобы ты это серьезно… – наконец не выдержала Дженетт.

– Подумай о своей репутации! – тут же присоединилась к ней Софи. – Ты ведь всегда так пеклась о ней! И тебе удалось сохранить ее безупречной, даже когда ты, отклонив предложение своего кузена, заявила, что, мол, желаешь с этого дня жить одна! Но это!.. Да ты с ума сошла! Неужели ты не понимаешь, что если ты пустишь к себе в постель мужчину, то разом уничтожишь все то, что так старательно оберегала до сих пор?!

– Да и потом, с чего бы ты вдруг решила это сделать? – взорвалась Дженетт.

Эвис, вскочив, принялась беспокойно расхаживать взад-вперед по расстеленному перед камином коврику.

– Поверьте, я очень много размышляла об этом. – Собственно говоря, все последние недели она вообще не думала ни о чем другом. Но признаться в этом подругам? Нет, ни за что, с содроганием решила Эвис. Они бы никогда этого не поняли. Вместо этого она решила скормить им состряпанную ею байку, которую она старательно обдумывала всю последнюю неделю. – Видите ли, мне кажется, я не в состоянии ухватить истинную… истинную суть взаимоотношений, связывающих моих героев. Проблема в том, что мне ведь ничего не известно о физической стороне любви.

– Как это? Но ведь ты же раньше целовалась с кем-то? – возмутилась Софи.

– Нет, – поспешно ответила Эвис – слишком поспешно, и отвернулась, чтобы избежать любопытного и насмешливого взгляда Дженетт. Только ей одной и было известно о первом и единственном поцелуе Эвис. Впрочем, поцелуй этот был «на пари», беда только в том, что сама Эвис о пари и знать-то не знала.

– Неужели? – Софи ошеломленно покачала головой, словно отказываясь верить в то, что женщина может дожить до двадцати шести лет и при этом не иметь ни малейшего представления о том, каково это – целоваться с мужчиной.

– Эвис, послушай, но почему сейчас? – спросила Дженетт.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, я хочу сказать, что всю прошлую неделю, точнее, со дня твоего рождения, ты просто сама не своя. Может, произошло что-то еще, о чем ты нам не хочешь говорить?

Эвис тяжело вздохнула:

– Послушайте, мне уже двадцать шесть. Многие семнадцатилетние знают о том, что происходит в постели между мужчиной и женщиной, намного больше меня!

Софи, по-птичьи склонив голову набок, метнула в сторону Эвис насмешливый взгляд.

– Почему бы тебе в таком случае просто не прочитать об этом в книге? – ехидно фыркнула она.

Нуда, конечно, в книге, мысленно скривилась Эвис. Именно с этого она и начала – и полюбуйтесь, чем это закончилось! Достаточно того, что теперь она чувствует себя так, словно от нее осталась одна лишь пустая оболочка. Не зная, что на это ответить, она обескуражено молчала.

– Боюсь, в книге вряд ли найдутся ответы на те вопросы, которые не дают мне покоя, – наконец с трудом выдавила она из себя.

– Знаешь, лучше бы ты бросила эту затею, – без обиняков заявила Дженетт. – В конце концов, ты рискуешь своей репутацией – надеюсь, это-то ты понимаешь?! Ты рискуешь всем, что ты так любишь – возможностью найти себе издателя, быть принятой в свете, блистать на балах, получать приглашения на приемы! В том числе и нашей дружбой, между прочим! Моя матушка ни за что на свете не позволила бы мне общаться с тобой, услышь она хоть слово из того, что мы сейчас обсуждаем!

– И потом… ты подумала, что будет с тобой, если у тебя родится ребенок? – мягко напомнила Софи.

Эвис пришлось признать, что об этой сложности она как-то не подумала, – правда, сделала она это весьма неохотно. Ребенок. Возможно, у нее никогда не будет детей – ведь появление на свет ребенка как-то само собой предполагало наличие супруга, а она скорее умрет, чем выйдет за кого-то из тех, кто ее окружает.

– Ну, есть, наверное, способы избежать подобных последствий, – беспечно махнула рукой Эвис. Правда, надо признаться, сама она понятия не имела о том, что это за «способы».

– Да, конечно, способы избежать нежелательной беременности существуют, однако они не такие уж надежные. Иначе меня не было на свете и я бы тут сейчас с вами не сидела! – хмыкнула Софи.

В глубине души Эвис, если честно, надеялась, что незаконная дочь графа и актрисы должна хоть немного разбираться в том, как предохраняться от беременности. Как выяснилось, все было не так просто.

– А может, тебе следует изменить свои взгляды на брак? – предложила Софи. – Знаешь, мало кто из мужчин обрадуется, обнаружив, что им подсунули… как бы это выразиться?.. «подпорченный товар».

– Я никогда не выйду замуж, – с нажимом в голосе объявила Эвис. – Нет, конечно, я понимаю, что в этом случае рискую своей репутацией, и не только ею. Я уже думала об этом. Если у меня родится ребенок, я просто продам дом и уеду в деревню, буду жить там под видом вдовы.

Она поднесла к губам чашку, отпила маленький глоток и продолжила, стараясь не дать терзающим ее сомнениям укрепиться и помешать ей привести в исполнение свой план:

– Дело в том, что помочь мне в этом деле может только идеальный мужчина. Такой, кто ни одной живой душе не проболтается о том, что между нами произошло.

– И кого же ты выбрала на роль жертвы? – поинтересовалась Софи.

Естественно, они жаждут услышать имя.

– Пока не скажу.

– Держу пари, она боится. Точно так же, как боится целоваться, – со смехом объявила Софи. При этих словах Дженетт ехидно захихикала.

Даже сердитый взгляд Эвис, которым она смерила обеих подруг, не подействовал – и Софи, и Дженетт откровенно смеялись ей в лицо.

– Очень хорошо! – не выдержала она. – Хотите знать имя? Эмори Биллингсуорт.

Смех стих как по мановению волшебной палочки. В комнате разом повисла напряженная тишина. Софи озадаченно нахмурилась. На лице Дженетт читалось откровенное сомнение. Обе подруги как будто онемели. Прошло, наверное, не меньше минуты, пока они снова обрели дар речи.

– Мистер Биллингсуорт? – растерянно выдохнула Софи. Дженетт смущенно поерзала на диване.

– До меня недавно дошел слух, что он и леди Хайд… ну, ты понимаешь? В общем, они в последнее время очень сблизились. Поговаривают даже, что она ждет не дождется, когда он сделает ей предложение.

– Будь это так, он обязательно сказал бы мне, – уверенно объявила Эвис, всем своим видом показывая, насколько смехотворным в ее глазах выглядит подобное предположение. – Ведь он рассказывает мне обо всем!

– Но разве стал бы он рассказывать тебе о другой женщине – тем более, когда вы…

– Он рассказывает мне все, – с нажимом в голосе повторила Эвис, прежде чем Дженетт успела упомянуть о тех деньгах, которые Эмори занимал у Эвис всякий раз, когда он в них нуждался, – иначе говоря, постоянно. Об этом было известно только одной Дженетт – и то лишь потому, что она случайно как-то раз подслушала их разговор.

– Кстати, насколько я знаю, мой брат о нем весьма невысокого мнения, – бросила Дженетт.

– Но почему? – удивилась Эвис. Не то чтобы ее слишком занимало, что именно думает о ее избраннике лорд Селби, – сама она была знакома с Эмори вот уже почти три года, и все это время он был ее другом. Но самое главное, в ее глазах он был образцом истинного джентльмена.

– Ну, точно не знаю, – протянула Дженетт, – просто не помню, чтобы он хоть раз сказал об Эмори что-то хорошее.

– А ты уже говорила с ним об этом? – поинтересовалась Софи.

– Нет. Последний раз мы виделись, когда он пришел поздравить меня с днем рождения. Он сейчас так занят, – сокрушенно вздохнула Эвис, – работает над новой книгой.

– Ах вот как! – с видимым облегчением протянула Софи. – Послушай, Эвис, а ты уверена, что он – именно тот человек, который тебе нужен?

– Конечно. Он ведь тоже писатель, как и я. И вдобавок чудесный, заботливый друг.

– Да, конечно. Но ты испытываешь к нему желание? – мягко спросила Софи.

От этого вопроса Эвис слегка опешила, и даже не нашлась, что сказать. Эмори был очень хорош собой, этого у него не отнимешь – светлые волосы, карие глаза, словом, ожившая девичья мечта, а не мужчина. А то, что у ее воображаемого возлюбленного, являвшегося ей по ночам, волосы были намного темнее, чем у Эмори, по ее мнению, ничего не значило. Кроме того, Эвис и не нужна страстная, безумная любовь – ей всего лишь хочется узнать, что происходит между мужчиной и женщиной в постели и что при этом чувствуешь, вот и все! Возможно, когда она это выяснит, ночные кошмары больше не будут ее преследовать.

– Да, я считаю, Эмори подходит для этого как нельзя лучше.

Почувствовав на себе испытующий взгляд Софи, Эвис смущенно поежилась.

– Ну, если ты так считаешь… – протянула Софи.

– Я решила поговорить с ним об этом завтра вечером, на балу у моего кузена. Там будет столько народу, что нам не составит труда ускользнуть незамеченными и спокойно все обсудить. – Эвис послала им торжествующую улыбку. – Вы ведь тоже приедете, да?

– Нет, нет. У меня уже есть планы на вечер. Нужно навестить тетушку Харрис, – поспешно пробормотала Софи, отводя глаза в сторону. Все ясно, догадалась Эвис, – выходит, ее кузен вычеркнул имя Софи из списка приглашенных.

– Да, мой брат предупредил, что лорду Уоттону нужно обязательно обсудить с ним одно дело, так что ничего не поделаешь, придется поехать, – кивнула Дженетт.

Ее слова не были для Эвис новостью – она знала, что ее кузен лорд Уоттон не слишком обрадовался, обнаружив, что в придачу к громкому титулу, который он только что унаследовал, он получил лишь груду замшелых камней в Уилтшире, носившую пышное название «родового замка», и весьма ничтожную сумму денег. Большая часть внушительного состояния, нажитого ее отцом за всю его долгую жизнь, после его смерти два года назад отошла к Эвис.

Ее мысли прервал стук в дверь. А через мгновение в коридоре послышался низкий, звучный голос лорда Селби.

Дженетт, покосившись на дверь, поспешно придвинулась к Эвис и зашептала ей на ухо:

– Подумай еще раз хорошенько о том, что ты собираешься сделать, дорогая! Очень может быть, Эвис, ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни!

– Не думаю, – прошептала Эвис. – Больше того – я уверена, что это не так.

Подняв глаза, Эвис увидела стоявшего в дверях старшего брата Дженетт – вид у Бэннинга был на редкость раздраженный. Вдобавок он имел неприятную привычку являться не вовремя и вообще старался всячески досаждать подругам. Вот и сейчас при виде лорда Селби она невольно всплеснула руками и чуть не застонала от досады – по его черным густым волосам стекали капли дождя, одежда промокла, и стекавшая с нее вода образовала уже целую лужу на мраморном полу ее комнаты. Эвис мысленно возликовала – ну, это ему с рук не сойдет! В конце концов, она уже несколько недель только и ждала случая отомстить Бэннингу за те ехидные замечания в свой адрес, говорить которые он был большой мастер.

– Вы смахиваете на мокрую крысу, Селби.

Он едва заметно поджал губы.

– Ну, едва ли я похож на крысу, мисс Коупли, Скорее уж на одного из легендарных шотландских селки.^[1]

На селки – подумать только! Поистине надменность этого человека не знает границ. Выведенная из себя Эвис вспыхнула.

– О! Но я думала… во всяком случае, легенды утверждают, что, обретя человеческий вид, селки становятся совершенно неотразимыми!

– Ну, – подмигнув ей, заявил Селби, – без ложной скромности должен признать, что о моей неотразимости говорят многие. Естественно, женщины, – с самодовольной ухмылкой добавил он.

– Многие – это далеко не все! – с едкой иронией отрезала Эвис.

– Помнится, вы недавно отпраздновали свой день рождения, – промурлыкал Бэннинг. – Кстати, сколько вам исполнилось?

– Меньше, чем вам! – буркнула она в ответ.

– Это верно, – не стал спорить он. – Но, видите ли, на холостого стареющего мужчину смотрят совсем иначе, чём на… эээ… безмужнюю девицу в возрасте.

– Бэннинг! – не выдержав, прикрикнула на брата Дженетт. – А ну прекрати! Немедленно!

Эвис демонстративно повернулась к лорду Селби спиной. В эту минуту она ненавидела не столько его, сколько себя – за то, что не может заставить себя не обращать внимания на ядовитые шпильки этого красавчика. И ведь что самое обидное – виновата во всем опять она одна, вернее, ее неуживчивый нрав.

Куда разумнее было бы попридержать язык, а вместо этого она опять ведет себя как настоящая мегера. Господи помилуй, они ведь знакомы почти восемь лет – почему же за все эти годы ей так и не удалось научиться скрывать неприязнь, которую вызывает у нее этот человек?!

– А где же остальные члены Клуба старых дев? – фыркнул Бэннинг, подпирая широким плечом притолоку двери.

Клуб старых дев. Именно он еще пять лет назад дал это прозвище пяти подругам – задолго до того, как их затянувшееся девичество стало притчей во языцех. А сейчас уже почти все их знакомые давно махнули на них рукой, примирившись с тем, что Эвис и четыре ее приятельницы так и останутся старыми девами.

– Виктория и Элизабет не смогли присоединиться к нам сегодня, – чопорно объяснила Эвис.

– Послушай, Бэннинг, по-моему, нам пора! – решительно объявила Дженетт.

– Не так быстро, я ведь еще не имел удовольствия, хоть и с опозданием, поздравить мисс Коупли с днем рождения, – отозвался Селби. – С днем рождения, мисс Коупли! Желаю вам счастья! – Взяв ее обнаженную руку в свои, он поднес ее к губам и запечатлел на ней легкий поцелуй.

Губы лорда Селби лишь скользнули по ее коже, но этого было достаточно, чтобы все ее тело покрылось мурашками. Эвис неловко отдернула руку и, покраснев, смущенно отвела глаза в сторону.

Бэннинг как ни в чем не бывало вновь вернулся на свое прежнее место возле дверей, но, похоже, уходить не собирался.

– Ах да, совсем забыла показать, что мистер Биллингсуорт подарил мне на день рождения, – спохватилась Эвис, обращаясь к подругам. В руках у нее была тоненькая ниточка жемчуга.

Селби пробормотал что-то себе под нос, отчего глаза у сидевшей рядом Софи округлились, но Эвис не смогла разобрать ни слова. Наверняка отпустил очередную мерзкую шпильку по поводу ее возраста, с досадой решила она.

– Прелестная вещица, Эвис! – объявила Дженетт.

– Да, ничего не скажешь, прелестная! – охотно подтвердила Софи. После чего снова как-то странно покосилась на лорда Селби.

– Еще раз – с днем рождения, мисс Коупли, – сказал он. – А теперь, боюсь, нам с сестрой пора.

– Спасибо, лорд Селби, – кивнула Эвис. Хлопнула дверь, в коридоре послышались его удаляющиеся шаги, и с губ ее сорвался вздох облегчения.

Бэннинг, подсадив в экипаж сначала Дженетт, потом Софи, уселся сам и покосился на обеих подруг, обе девушки после визита к Эвис как-то подозрительно притихли и почти всю дорогу молчали. Правда, после визита к дочери леди Ледбери, Энн, когда та до одури заговорила всех троих, на все лады расписывая музыкальный вечер, на котором побывала накануне, воцарившееся в карете молчание было для него как бальзам надушу. В настоящее время вокруг него не было ни одной молодой леди, которая заставила бы его пожалеть, что он еще не женат.

Леди Энн обладала всеми достоинствами, благородным происхождением, незапятнанной репутацией и внушительным приданым, но при мысли о том, чтобы провести остаток дней с этой особой в качестве жены, все внутри у него переворачивалось. Однако Бэннинг помнил о требовании матери – так или иначе решить вопрос с женитьбой и сделать это еще до окончания нынешнего светского сезона. Теперь, когда ему исполнился уже тридцать один год, он и сам понимал, что пришло время остепениться и завести семью. Но мысль о будущей жене мгновенно стерла улыбку с его лица.

Легкое, деликатное покашливание Софи заставило Бэннинга отвлечься от своих невеселых дум. Подняв глаза, он окинул взглядом обеих подруг и мгновенно насторожился, что-то явно было не так. Обе, похоже, были не в своей тарелке. Вместо того чтобы, как обычно, без умолку болтать всю дорогу, обе молчали, словно набрав в рот воды, только время от времени обменивались какими-то странными заговорщическими взглядами, словно вели безмолвный разговор, не предназначенный для чужих ушей.

Однако длилось это недолго – и первой не выдержала Софи.

– Мы не можем позволить ей это сделать! – выпалила она.

– Ш-ш… сейчас не время об этом говорить! – зашипела на нее Дженетт, опасливо покосившись на забившегося в угол Бэннинга.

– А может, как раз наоборот – самое время! – отрезала та. – Очень может быть, что твой брат сможет нам в этом помочь.

– Софи, ей позарез нужна наша с тобой помощь! При чем тут Бэннинг? Чем, по-твоему, он сможет ей помочь?!

Софи выразительно подняла брови.

– Лорд Селби, можно задать вам один вопрос? Что вам известно об Эмори Биллингсуорте?

В душе Бэннинга моментально всколыхнулось подозрение, и мысли, одна другой неприятнее, закружились у него в голове. Что за отношения связывают Эвис и Биллингсуорта, подумал он. Дружба? Или нечто большее?

– Ну, скажем так, Биллингсуорт – не тот человек, дружбой с которым я мог бы гордиться. И я бы не хотел, чтобы он водил дружбу с теми, кто мне дорог! – отрезал он.

Софи переглянулась с Дженетт, и лица их мигом омрачились.

– Почему это, интересно знать? – вызывающе осведомилась Дженетт.

– Он не из тех, кому можно доверять, – буркнул лорд Селби.

– Будь любезен, объясни толком, почему ты так считаешь? – возмутилась его сестра. – Почему ты считаешь, что ему нельзя доверять?

Бэннинг скривился. Нет, конечно, он не станет рассказывать им о Биллингсуорте то, что ему известно об этом человеке, но он постарается сделать все, чтобы они встревожились и предупредили Эвис, если, конечно, интуиция его не обманывает и они беспокоятся именно о ней.

– Эмори Биллингсуорт – человек с темным прошлым. Он живет исключительно на чужие подачки, кстати, мисс Коупли не единственная, кого он беспардонно обирает.

Софи нервно поправила складки платья.

– Итак, по-вашему, мистер Биллингсуорт просто использует мисс Коупли? Я правильно вас поняла? – уточнила она.

– Да. Совершенно верно. Экипаж остановился на Гросвенор-сквер, прямо перед Селби-Хаусом. Бэннинг вышел и протянул руку, чтобы помочь обеим девушкам выйти из экипажа, пока подоспевший лакей держал над ними зонтик. Решив, что этот неприятный разговор окончен, он вошел в дом, сбросил мокрое пальто на руки Баттенфорду и направился в свой кабинет. Он больше не желал ничего слышать о том, что творится в голове у Эвис Коупли. Чем меньше знаешь о подобных проблемах, подумал лорд Селби, тем спокойнее… по крайней мере, для него.

Напрасная надежда! Через минуту, сжав кулаки, Бэннинг уже метался из угла в угол, точно зверь в клетке. Нет, эта женщина положительно сводила его с ума.

Что она задумала? И какое отношение имеет ко всему этому Биллингсуорт?!

Ад и все его дьяволы! Эвис Коупли ничего для него не значит.

Твердо решив больше не думать об Эвис, Бэннинг подошел к стоявшему в углу кабинета шкафчику, вынул из него графин с бренди и налил себе бокал, чтобы прогнать озноб, пробиравший его до костей после прогулки под промозглым июньским дождем. Испытанное средство не подвело, раздражение вмиг куда-то исчезло, Бэннинг согрелся и повеселел. Сделав еще глоток, он опустился в низкое кожаное кресло, стоявшее за массивным столом из красного дерева, вновь напомнив себе, что вздорная барышня не стоит того, чтобы портить себе кровь.

Бэннинг с тяжелым вздохом уставился на лежавшие перед ним бумаги. Еще пара недель парламентских склок – и он сможет на несколько месяцев уехать из Лондона, с легким сердцем выкинуть из головы и Эвис, и осточертевшую ему столицу. Какое-то время он перебирал пачку скопившихся на столе конвертов, ничего интересного, официальные письма, счета и приглашения на балы, но тут чей-то деликатный кашель у него за спиной заставил лорда Селби оторваться от своего скучного занятия. Он оглянулся, позади него стояла Софи. Как ни странно, она смотрела не на него, а через плечо, словно хотела убедиться, что никто не заметил, как она проскользнула к нему в кабинет.

– Мисс Рейнард? – Брови лорда Селби взлетели вверх. Он встал из-за стола и удивленно уставился на нее, ожидая, что она скажет.

Наконец она повернулась к нему лицом.

– Лорд Селби, мне нужно с вами поговорить. Наедине.

– А где Дженетт?

Софи подошла к двери и закрыла ее за собой.

– Ваша матушка сказала, что она нужна ей наверху. У меня совсем мало времени. Очень скоро она заметит мое отсутствие и отправится меня искать.

– А в чем дело? – Он подождал, пока она сядет напротив него и снова уселся в свое кресло.

– В Эвис, – вздохнула Софи.

– Я уже догадался, из вашего разговора в экипаже, – усмехнулся он. – Так что же происходит с мисс Коупли?

– Она собирается сделать Эмори Биллингсуорта своим… своим…

– Своим – что?

– Своим любовником, – едва слышно прошептала она. От смущения щеки ее заполыхали огнем.

От такой новости у Бэннинга разом кровь застыла в жилах.

– А я и не подозревал, что она влюблена в Биллингсуорта, – пробормотал он, уставившись на стол перед собой.

– Не думаю, что она в него влюблена. Они ведут себя скорее как друзья, чем как любовники или хотя бы обычные влюбленные. Нет, я не верю в это.

– Тогда зачем ей это надо?

– Она сказала, что это поможет ей сделать своих героев более… более реалистичными.

Черта с два ей это поможет! И все же что-то в голосе Софи заставило его проглотить это замечание. Говорят, у нее бывают видения, вспомнил он. А еще ему не раз приходилось слышать, что она может предсказывать будущее. Интересно, подумал Бэннинг, а что, если она интуитивно догадалась, что представляет собой этот Биллингсуорт?

– Выходит, вы ей не поверили, не так ли?

– Нет. Не поверила. – Софи беспомощно пожала плечами.

– Ну хорошо. А для чего вы решили рассказать об этом мне? Эвис Коупли может делать все, что ей угодно, и любить кого угодно.

– Потому что, как мне кажется, вы знаете что-то такое, что может ей помешать.

Возможно, итак, мысленно хмыкнул Бэннинг. Беда только в том, что Эвис никогда ему не поверит. Учитывая, в каком она восторге от Биллингсуорта…

– И ваш долг – остановить ее, – прошептала Софи.

– Мисс Коупли и ее любовные дела меня совершенно не касаются! – резко бросил лорд Селби.

Мисс Рейнард посмотрела на него в упор.

– В самом деле? Вы уже забыли, что она – самая близкая подруга вашей родной сестры? А вы подумали о том, что будет, если Эвис заупрямится и все-таки сделает этого развратника своим любовником? Готова держать пари, что в этом случае пострадает не только ее репутация, но и репутация Дженетт – ведь об их дружбе известно всему Лондону!

Бэннинг сжал кулаки так, что даже костяшки пальцев побелели от напряжения.

Мисс Рейнард продолжала испытующе разглядывать его.

– Вы должны ее остановить, – повторила она.

– Но почему я?! – возмутился он. – Почему бы вам самой не взяться за это дело? В конце концов, ведь это вы ее близкая подруга, а не я!

– Видите ли, мне ничего не известно о мистере Биллингсуорте такого, что могло бы уберечь ее от него. А вот вам, я уверена, известно. Так расскажите ей все, что вы знаете об этом человеке.

– Очень сомневаюсь, что мисс Коупли мне поверит, даже если я последую вашему совету, – пробормотал он сквозь зубы.

Он выпрямился во весь свой рост искрестил руки на груди.

– Как, во имя всего святого, я могу помешать ей завязать роман с этим субъектом?!

– Нисколько не сомневаюсь, что вы обязательно что-нибудь придумаете, – сладким голосом промурлыкала Софи.

Вскочив со стула, она поспешно бросилась к двери. Но, уже взявшись за ручку, обернулась и, глянув на озадаченного Бэннинга, скороговоркой бросила:

– Сегодня вечером она собирается на бал к своему кузену. Там будет много народу, так что у нее появится возможность незаметно ускользнуть с мистером Биллингсуортом. Обычно с окончанием лондонского сезона он уезжает в Девон, в свое поместье, правда, дом в таком состоянии, что вот-вот обрушится ему на голову. Не дайте ей поговорить с ним до того, как он уедет. А к тому времени, как он вернется, надеюсь, она уже сама позабудет о своей глупой затее! – Выпалив все это на одном дыхании, Софи коротко кивнула ему на прощание: – Доброй ночи, милорд.

Дверь за ней захлопнулась. Лорд Селби пробормотал что-то ей вдогонку, но это совершенно точно не имело ничего общего с пожеланием доброй ночи.

Один день.

У него в распоряжении всего один день, чтобы составить план действий. Господи, как он позволил втянуть себя в эту историю?! Ведь Эвис Коупли ему даже не нравится! Ну… ладно, положим, это не совсем так, однако между словами «нравиться» и «желать» все-таки имеется существенная разница. А он желал Эвис Коупли, причем до такой степени, что в ее присутствии неизменно пребывал в самом отвратительном расположении духа. Встретившись, они немедленно начинали конфликтовать и цапаться, точно кошка с собакой. Правда, нет худа, без добра, мрачно хмыкнул Бэннинг. Их вечные свары оказались для него наилучшим способом держать свое вожделение в узде, и к тому же ссориться все-таки было куда лучше, чем затащить ее в свою постель и не выпускать ее оттуда, пока его желание не иссякнет или пока он вконец не обессилеет.

Да уж, заставить ее забыть о Биллингсуорте будет ой как непросто.

Но прежде всего ему необходимо лишить ее возможности заговорить с Биллингсуортом. На первый взгляд план казался простым, однако в лондонском свете не было человека, который бы не знал, до какой степени он презирает Биллингсуорта, – точно так же, как не было такого, кто не знал бы, до какой степени Эвис Коупли неприятен он, Бэннинг.

Да, нужно отдать ей должное – у Снежной королевы хорошая память.

– Простите, милорд, – донесся из-за двери голос Баттевфорда. – Приехал лорд Кесгрейв, он ожидает вас внизу.

– Проводи его в кабинет, – буркнул Бэннинг. Трей – вот кто сможет ему помочь!

– Бэннинг, предупреждаю сразу: у меня для тебя новость, которую тебе, вполне возможно, будет неприятно узнать, – прямо с порога объявил Трей. Упав в первое же попавшееся ему по дороге кресло, он с трудом перевел дух, потом вытащил из кармана платок и принялся вытирать мокрое после прогулки под дождем лицо.

Бэннинг молча плеснул немного бренди в бокал и протянул его Трею. После этого, прихватив свой бокал, тоже опустился в кресло и стал ждать продолжения.

– Итак, я тебя слушаю. Что случилось?

– Сегодня после обеда я завернул в «Таттерсоллз» – и знаешь, что мне сказали? Что жеребец Артур продан какому-то частному лицу, его даже не выставляли на аукцион, представляешь? Проклятие! Ах, какой жеребец! Настоящее сокровище! Он мог бы стать украшением нашей конюшни!

– Совершенно с тобой согласен, – кивнул Бэннинг. – Этот жеребец – действительно сокровище. И он станет украшением нашей конюшни. Сведем его с Далилой, когда у нее начнется течка.

– Проклятие, Бэн! – рявкнул Трей и даже головой потряс, словно не веря собственным ушам. – Да что ты за человек?! По-моему, ты всегда и во всем привык добиваться своего, разве нет?

– Во всяком случае, пытаюсь, – с улыбкой кивнул тот. – Но вообще-то я просто не мог допустить, чтобы кто-то обошел тебя на торгах, вот и решил подстраховаться на всякий случай. Ты ведь сам знаешь, как нам нужен хороший производитель.

Бэннинг поднес к губам бокал и сделал маленький глоток бренди, ломая себе голову, как незаметно перевести разговор на Эвис Коупли и как отыскать способ наилучшим образом справиться с ее проблемой.

– Ты собираешься завтра на прием к Уоттону? – продолжал между тем Трей. – Насколько я понимаю, он крайне заинтересован в том, чтобы как можно выгоднее вложить свои деньги. Очень может быть, ему понравится мысль о том, чтобы прикупить себе лошадей. В конце концов, лошади – неплохое вложение капитала.

Итак, одна проблема, можно сказать, решена.

– Да, поеду. Кстати, мне действительно понадобится твоя помощь, но Уоттон тут ни при чем.

– Вот как?

– Мне нужно найти способ подобраться поближе к Эмори Биллингсуорту.

Брови Трея взлетели вверх.

– Понятно… – озадаченно протянул он.

– Мне нужно помешать одному человеку поговорить с ним наедине.

– Кто-то, кого я знаю?

Бэннинг, отведя глаза в сторону, принялся внимательно разглядывать янтарный напиток в своем бокале.

– Нет. Не думаю, что вы знакомы.

Трей, запрокинув голову, оглушительно захохотал.

– Правильно, так мне и надо! Итак, насколько я понимаю, ты собираешься помешать кому-то поговорить с Биллингсуортом наедине, так? И, судя по твоему умолчанию, этот «кто-то» – женщина. Угадал?

– Возможно, – уклончиво пробормотал лорд Селби.

– Что ж… мне известно, до какой степени ты не выносишь этого типа. Так что можешь на меня рассчитывать, – кивнул Трей.

– И никаких вопросов насчет того, кого я пытаюсь от него защитить и для чего мне это понадобилось, да?

– Конечно. Буду нем как рыба, – с легкой гримасой кивнул Трей. – По рукам. Так чем я могу тебе помочь?

С этими словами он поднес к губам бокал, сделал небольшой глоток, после чего с рассеянным видом поболтал оставшийся бренди в бокале, будто этот разговор уже успел смертельно наскучить ему. Однако Бэннинг слишком хорошо знал Трея, чтобы понимать, что его друг просто ломает комедию. На самом деле Трея распирало любопытство.

– Мне нужно все время держаться поблизости от Биллингсуорта. А ты сам знаешь, до какой степени будет выглядеть странно, если я вдруг попробую затесаться в толпу его приятелей.

Трей перевел взгляд на потухший камин, и улыбка, постоянно сиявшая на его лице, внезапно увяла.

– Ясно. Итак, насколько я понимаю, нам нужно отыскать в его окружении кого-то из наших общих знакомых, с кем бы мы могли завязать разговор – так, чтобы это выглядело естественным?

– Совершенно верно. Кто-нибудь приходит в голову? – У Бэннинга уже возникла одна идея на этот счет, но он не был уверен, что Трей согласится.

– К сожалению, только Сомертон.

Из груди Бэннинга вырвался долгий вздох.

– Ты уверен?

– Увы, да.

Оба хорошо знали: если кто-то и способен выяснить о ком-то всю подноготную, так это Сомертон. У этого человека были знакомые повсюду. А Бэннингу позарез нужно было знать, как обстоят дела у Эмори Биллингсуорта.

– Ладно, я с ним поговорю, – с тяжелым вздохом объявил Трей. – Когда-то мы с ним вместе учились в Харроу. И хотя сейчас мы с ним вращаемся в разных кругах, я надеюсь, он об этом еще не забыл. Так что, думаю, он окажет мне эту маленькую дружескую услугу.

– Отлично. Значит, если он согласится, то нам нужно будет только сделать вид, что я хочу с ним поговорить.

– Что мы хотим с ним поговорить, – тут же поправил Трей. – Ты ведь не знаком с Сомертоном так близко, как я. На твое счастье.

– Что ж, хорошо, раз так! – бросил Бэннинг и слегка поднял свой бокал, отсалютовав Трею. Теперь дело за малым, мысленно вздохнул он, – как утихомирить ярость Эвис Коупли, если она вдруг поймет, что он замыслил? Эта женщина упряма, как мул, тоскливо подумал он. Впрочем, они с его сестрицей два сапога пара, уж коли забрали что-то в голову, так переубедить их обеих нет никакой возможности. Но на этот раз он сделает все, чтобы ей помешать – ради ее же собственного блага.

Глава 3

Одеваясь, чтобы ехать на бал к своему кузену, Эвис по-прежнему убеждала себя, что приняла правильное решение. Ее план должен был сработать. В конце концов, Биллингсуорт – настоящий джентльмен, ни одна живая душа никогда не узнает от него, что она стала его любовницей. К тому же он писатель и ее близкий друг – а значит, лучшего выбора, чтобы воплотить в жизнь сжигавшие ее страсти, она сделать не могла. Биллингсуорт – именно тот человек, который ей нужен.

Пока горничная суетилась вокруг нее, укладывая и подкалывая локоны, Эвис занималась тем, что мысленно подсчитывала плюсы и минусы будущей любовной авантюры. Возможность узнать на собственном опыте, что на самом деле происходит между мужчиной и женщиной в постели, – просто чтобы удовлетворить терзавшее ее любопытство, – можно было с полным правом занести в графу «Плюсы». Надежда навсегда покончить с измучившими ее ночными кошмарами – еще один плюс, с удовлетворением добавила она.

Но были во всем этом и минусы. Например, при мысли о том, что она рискует своей репутацией, ее кидало в дрожь. Обнаружить, что перед ее носом захлопнулись двери всех светских салонов… какой ужас! Нет, это совсем не то, чего она хотела. Впрочем, мысль о возможной беременности, которой могла закончиться подобная эскапада, пугала ее ничуть не меньше, чем вероятность оказаться опозоренной. Собственно говоря, с той самой минуты, как подруги напомнили ей о «последствиях», Эвис уже ни о чем другом и думать не могла.

Она всегда с удовольствием проводила время с подругами, обожала ездить на балы и в театр. Но ей уже как-никак двадцать шесть. И ей страшно хочется – нет, ей позарез нужно знать! – чего она добровольно лишает себя, упорно оставаясь в старых девах. И если у нее хватит духу довести до конца задуманное ею предприятие, то ей в любом случае потребуется провести с мужчиной всего одну-две ночи, не больше.

А как только она удовлетворит свое любопытство, они вернутся к прежним отношениям и из любовников вновь превратятся в добрых друзей, решила Эвис.

Закрыв глаза, она попыталась представить себе, как Эмори Биллингсуорт поцелует ее. К сожалению, образ, созданный ее воображением, не имел ничего общего с вышеупомянутым джентльменом – зато как две капли воды смахивал на лорда Селби.

Разозлившись, Эвис сжала кулаки. Лорд Селби – нахал, грубиян и… и вообще – он не джентльмен! Она ненавидит его! И уж конечно, скорее умрет, чем позволит ему поцеловать ее… еще раз.

– Все готово, мадам, – с довольной улыбкой сообщила горничная.

Встав, Эвис подошла к зеркалу. Ну, несравненной ее вряд ли назовешь, но женщина, которая сегодня предстала перед ней в зеркале, показалась ей незнакомкой. Эвис даже головой потрясла, подивившись, до чего непривычно она выглядит. До этого она всегда казалась себе обычным «синим чулком». А сейчас на нее из зеркала смотрела прелестная и весьма соблазнительная юная женщина.

Возможно, всему виной смелый, намного ниже обычного, вырез на новом изумрудно-зеленом платье, которое она, повинуясь какому-то инстинкту, выбрала для сегодняшнего бала. Это платье придавало всему ее облику немного дерзкой чувственности, к чему она, как правило, не стремилась. Каштановые волосы, завитые в локоны, были уложены на затылке короной, два локона, которые горничная намеренно не стала подкалывать, спадали вдоль щек, красиво обрамляя лицо.

Удовлетворенно кивнув на прощание своему отражению, Эвис отправилась на бал. Сегодня вечером она обо всем договорится с Эмори. Все было уже подготовлено. Приглашенных на бал так много, что никто не заметит их недолгого отсутствия. Во всеобщей суматохе они ускользнут с бала, и она, отпустив слуг на всю ночь, проведет его в дом. А после этого все, что ей останется, – это ранним утром выпустить его из дома через заднюю дверь, до того как слуги проснутся и приступят к своим обязанностям.

Экипаж остановился перед ее бывшим домом. Рослый лакей в роскошной малиновой, расшитой золотом ливрее бросился открывать дверцу, но прежде, чем он успел это сделать, ноздрей Эвис коснулся знакомый с детства аромат. Нет, она не скучала по этому дому – она скучала по матери. Вот уже десть лет, как мать умерла, но боль от этой потери была все еще свежа.

Сделав глубокий вдох и собрав все свое мужество, она спустилась по ступенькам. Бейтмен распахнул перед ней парадную дверь и приветствовал ее хорошо знакомой ей с детства широкой улыбкой.

– Добро пожаловать домой, мисс Эвис! – проговорил он, как будто это по-прежнему был ее дом.

– Добрый вечер, Бейтмен. Все готово?

– Да, мисс.

Эвис поднялась на второй этаж, улыбнулась и одобрительно кивнула. В зале все выглядело в точности так, как приказали они с Селией. В каждом углу стояли хрустальные вазы с розовыми и белыми розами на длинных стеблях, и точно такие же вазы с розами у каждой двери – все так, как она просила. Но, бросив взгляд на потолок, она от удивления открыла рот – желтый шелк, которым он был задрапирован, создавал иллюзию солнечного света, отчего казалось, что в зале стоит теплый летний вечер. Господи, эта девчонка понятия не имеет, как подготовить дом к балу!

– Эвис!

Обернувшись, она увидела спешившую ей навстречу новоиспеченную леди Уоттон – та почти бежала. Эвис вспомнила, как в свое время мать учила ее, что настоящая леди обязана всегда держать себя в руках. «Сначала вдохни поглубже, потом сосчитай до десяти, – говорила она. – Один, два, три, четыре, пять…»

– Почему потолок задрапировали желтым шелком? – Что ж, по крайней мере, ей удалось сосчитать до пяти – тоже неплохо.

– Зал выглядит потрясающе, верно? – Не в силах сдержать радостного возбуждения, Селия закружилась, пышные юбки ее бледно-желтого платья взметнулись вверх и закружились вместе с ней, а золотистые волосы образовали вокруг головы сверкающий нимб. Она была похожа на золотую канарейку в роскошной клетке.

– Я думала, мы договорились, что для потолка лучше всего подойдет бледно-розовый шелк, – буркнула Эвис.

Селия недовольно поджала яркие губы, – кажется, такая форма называется «лук Амура», вспомнила Эвис, – и между бровями у нее залегла складка.

– Но розовый совершенно не подходит к моему новому платью, – надулась она.

– Это верно – сдалась Эвис.

Хлопнула дверь, и звуки голосов в холле возвестили о появлениипервых гостей, положив конец дальнейшему обсуждению необходимости умело сочетать моду на женские туалеты с убранством бального зала.

– Я должна идти встречать гостей, – с легким смешком объявила Селия. Они под руку с лордам Уоттоном, как и положено гостеприимным хозяевам дома, встали у дверей в зал.

Эвис молча смотрела, как зал заполняется гостями, многих из них она знала, но сейчас ждала появления только одного человека. В очередной раз обежав взглядом зал, она с облегчением заметила появившегося на пороге Эмори. Аккуратно зачесанные назад пепельно-белокурые волосы писателя открывали широкий лоб и карие глаза. На нем были черные брюки и изумрудно-зеленый сюртук, сидевший на нем как перчатка, при одном только взгляде на его широкие плечи невольно напрашивалось сравнение с могучим дубом, мощные ветви которого покрывал слой мха. Шейный платок у него под подбородком был завязан каким-то необычным, весьма причудливым пышным узлом. Как великолепно они будут смотреться вместе, когда он пригласит ее танцевать, промелькнуло в голове у Эвис.

Эмори окинул взглядом бальный зал, но, похоже, не заметил ее.

Эвис была твердо намерена это исправить.

И как можно скорее – пока решимость еще не покинула ее.

Не сводя глаз со своей жертвы, она собралась с духом и через весь зал направилась прямо к Эмори. Но не успела она преодолеть и половины разделяющего их расстояния, как чье-то тяжелое тело с размаху врезалось в нее так, что она едва устояла на ногах. Налетевший на нее мужчина подхватил Эвис и крепко прижал к себе, чтобы не дать ей упасть. Подняв голову, она увидела прямо перед собой сверкающие синие глаза и едва удержалась, чтобы не закричать.

– Селби, вы с ума сошли?! Господи, как можно быть таким неуклюжим?! Вы вообще когда-нибудь смотрите, куда идете?

– Прошу прощения, мисс Коупли! К сожалению, я вас не узнал, – дерзко заявил он, окинув выразительным взглядом низкий вырез ее бального платья и соблазнительно приподнятые полукружия грудей.

Эвис вздрогнула и отпрянула от него как ужаленная.

– Вы – чудовище! – прошипела она.

– Хм… очень может быть!.. – с нахальной усмешкой бросил он в ответ.

Эвис бросилась прочь от него, взгляд ее перебегал с одного лица на другое, но Эмори, казалось, растворился в толпе гостей. Между тем музыканты успели уже настроить свои инструменты, и вот-вот должны были начаться танцы. Бросив напоследок возмущенный взгляд на своего обидчика, Эвис неохотно отошла к стене, чтобы освободить середину зала для танцующих. Мысленно она пожелала ему провалиться ко всем чертям. Этот человек раздражал ее до такой степени, что достаточно было только увидеть его, чтобы у нее испортилось настроение.

В конце концов, ей удалось отыскать Эмори взглядом. Он стоял, окруженный плотным кольцом мужчин, – это означало, что она лишилась возможности поговорить с ним без помех, по крайней мере, в данный момент. Что ж, ничего страшного, утешала себя она. В разработанном ею плане произошли небольшие изменения, но все остается по-прежнему. Она поговорит с ним немного позже. Незаметно выскользнув из бального зала, она спустилась по лестнице в холл и направилась в кабинет отца, только теперь он принадлежал уже не отцу, а ее кузену лорду Уоттону.

С трудом отогнав мучительные для нее воспоминания прошлого, Эвис взяла со стола лист бумаги, отыскала перо и обмакнула его в чернильницу. Несколько минут ушло на то, чтобы сочинить записку. И теперь единственное, что ей осталось сделать, – это найти возможность незаметно передать ему записку до полуночи.

Вернувшись в бальный зал, Эвис снова принялась оглядывать толпу, стараясь отыскать взглядом Эмори Биллингсуорта. Какова же была ее досада, когда оказалось, что он стоит буквально в двух шагах от того самого человека, которого ей хотелось видеть меньше всего на свете! В то время как Эмори, казалось, упорно не замечал ее настойчивого взгляда, Селби, к несчастью, моментально его заметил. Похоже, наглец взялся сегодня шпионить за ней, с раздражением подумала Эвис, хотя она понятия не имела, с чего бы ему вздумалось это делать. Решительно выкинув из головы все мысли о лорде Селби, она сделала знак лакею подойти.

– Да, мисс? – почтительно осведомился он.

– Передайте это вон тому джентльмену, который стоит у двери на террасу, – шепотом велела она, незаметным кивком головы указав ему на Эмори.

Лакей нерешительно затоптался на месте.

– Вон тому, – повторила Эвис, еще раз показав на Эмори.

– Понятно. Слушаюсь, мисс.

Она не стала смотреть, как он это сделает. Вместо этого повернулась и направилась к Дженетт – теперь она уже больше не сомневалась, что ее план вот-вот осуществится.

Между тем Бэннинг, поддерживая какой-то пустой разговор с одним из приятелей Биллингсуорта, продолжал ломать себе голову над тем, когда же Эвис сделает еще одну попытку переговорить с Эмори. Первую такую попытку ему удалось успешно пресечь, довольно хмыкнул он про себя, вспомнив, как едва не сшиб ее с ног прямо посреди бального зала. Но ведь она на этом не успокоится. А позволить Биллингсуорту выставить Эвис на посмешище… или, что еще хуже, сломать ей жизнь – нет, этого он не допустит. Бэннинг поклялся, что сделает все, чтобы не позволить Эвис отдаться этому порочному человеку.

– У меня для вас есть сногсшибательная новость, джентльмены. Я объявлю об этом в полночь, – заявил Биллингсуорт, обращаясь к группе окружавших его почитателей.

– А что за новость? – поинтересовался один из джентльменов.

– О моем новом романе. Уверяю вас, «Прогулка с Эмили» будет иметь ошеломляющий успех.

Бэннинг, следуя примеру остальных, изобразил на губах улыбку, недоумевая, с какой стати новый роман сможет иметь успех, тем более ошеломляющий, если Биллингсуорту до сих пор так и не удалось подыскать издателя, готового его напечатать. Размышляя над этим, он заметил лакея – держа в руках серебряный поднос с лежавшей на нем запиской, он явно направлялся в их сторону. За несколько мгновений до этого он заметил, как Эвис дала лакею какое-то поручение, и сейчас нисколько не сомневался, что она велела ему передать записку Биллингсуорту. Так вот что она задумала! Бэннинг незаметно придвинулся поближе к писателю, готовый в случае необходимости перехватить адресованное ему послание.

– Думаю, сэр, это просили передать вам, – почтительно проговорил лакей, обращаясь к Биллингсуорту.

– Вообще-то если эта записка от мисс Коупли, то она адресована мне, – с надменностью заявил лорд Селби.

Это сработало. Лакей не мог позволить себе усомниться в словах графа.

– Простите, милорд, – повернувшись к нему, с почтительным поклоном пробормотал он.

– Вы уверены, Селби? Возможно, леди имела в виду меня? Вдруг она решила назначить мне свидание? – с вульгарным смешком запротестовал Биллингсуорт.

Немногочисленные поклонники его литературного таланта подобострастно захихикали – не смеялись только Трей и Сомертон. Переглянувшись, они с любопытством уставились на Бэннинга, явно гадая, что за игру он затеял.

Однако он невозмутимо опустил записку в карман.

– Не думаю. Это касается одного деликатного дела, которое мне поручил ее кузен, лорд Уоттон, – спокойно заявил он.

– Конечно, конечно. Для чего нашей Снежной королеве назначать мужчине любовное свидание? Ведь ее греют ее собственные романы! – хохотнул Биллингсуорт, и толпа его прихлебателей вновь подобострастно захихикала.

Брезгливо передернув плечами, Бэннинг незаметно выскользнул из окружавшей Биллингсуорта кучки джентльменов, отыскал тихий уголок и развернул записку.

«В полночь ждите меня в кабинете.

Э.»

Именно это и надо сделать, ухмыльнулся про себя лорд Селби. Сунув записку в карман, он бросил взгляд на часы – десять минут одиннадцатого.

– Лорд Селби, вы забыли, что пригласили меня на танец?

Он невольно вздрогнул от неожиданности, услышав за спиной хорошо знакомый писклявый женский голос. Мисс Оливия Роубак, чертыхнулся он про себя.

Похоже, эта женщина не намерена оставить его в покое. Выбрав его в качестве жертвы, она упорно преследовала его весь этот сезон. Бэннинг, закусив губу, повернулся и оказался лицом к лицу с молодой женщиной. На первый взгляд она напоминала ангела – пепельно-белокурые волосы пушистым облаком локонов окружали миловидное личико, огромные голубые глаза смотрели на мир с наивностью ребенка, – однако ему хорошо было известно, какая железная хватка таится за этой маской невинности. Да, он действительно пригласил ее на танец – но, видит Бог, поступил так просто потому, что ее матушка буквально силой вынудила его это сделать.

– Конечно, мисс Роубак, – учтиво поклонился он. – Кажется, на кадриль. Или я что-то перепутал?

– Нет. Но сейчас объявили вальс. Или вы предпочитаете дождаться кадрили?

– Нет-нет! – немного слишком резко перебил он. – Я бы предпочел потанцевать с вами прямо сейчас. – «И покончить наконец со всем этим», – мысленно добавил он.

Оставалось только надеяться, что это не затянется надолго, добавил он. Не хватало еще опоздать на свидание, которое – сама о том не догадываясь – назначила ему Эвис!

Пока они, пробираясь сквозь плотную толпу гостей, проталкивались на середину зала, мисс Роубак безостановочно трещала, пересказывая какие-то светские новости, но Бэннинг упорно молчал, не отрывая глаз от своей жертвы. Эвис стояла в уголке, о чем-то разговаривая с его сестрой.

Как только танец закончился, Селби вручил обиженно надувшую губки барышню ее матушке и поспешил отыскать укромный уголок, чтобы хоть на какое-то время избавиться от их назойливого внимания. Взгляд его скользнул по залу, остановившись на стоявшей почти напротив него Эвис. На мгновение их глаза встретились, но уже через мгновение она отвела взгляд в сторону и уставилась в пол. Бэннинг неожиданно развеселился – он обожал смотреть, как ее щеки моментально становятся пунцовыми, стоит ей только почувствовать на себе его взгляд. Разглядывая смущенную Эвис, он вдруг попытался представить, что он ей скажет. Конечно, кое-какую часть правды о Биллингсуорте она обязана узнать, но вот стоит ли рассказывать ей все? Наверное, нет, решил он. До этого дня Бэннинг ни одной живой душе не рассказывал о том, как Биллингсуорт поступил с теми девушками, и не намерен был делать это сейчас.

Дождавшись удобного момента, он незаметно выскользнул из бального зала и спустился в холл как раз в тот момент, когда за спиной Эвис захлопнулась дверь кабинета. И тут им овладела нерешительность. Переминаясь с ноги ногу, Бэннинг уставился на дверь, гадая, что теперь делать.

Он обязан остановить Эвис.

Усилием воли отогнав сомнения прочь, он бесшумно приоткрыл дверь и вошел в кабинет.

При виде Бэннинга на пороге Эвис застыла – рот у нее приоткрылся, янтарные глаза потемнели и расширились.

– Что… что вы тут делаете? – придушенно пискнула она. Губы Бэннинга раздвинулись в улыбке.

– Вы ожидали увидеть кого-то другого? – бархатным голосом осведомился он.

Он даже не ожидал, что глаза у нее могут стать еще больше, но, как оказалось, ошибался. Глаза у Эвис стали размером с блюдца. Отшатнувшись от него, она прижалась спиной к массивному письменному столу.

– Вы должны уйти отсюда – немедленно! – прошипела она, указав пальцем на дверь.

– Простите, Эвис, не могу, – кротко ответил Бэннинг.

– Убирайтесь отсюда, Селби!

Не ответив, он неторопливо подошел к ней вплотную, теперь их разделяли какие-то несколько дюймов. Эвис тяжело дышала, и от этого стянутая корсажем грудь, подчеркиваемая низким вырезом платья, казалась еще соблазнительнее. Бэннинг невольно отметил про себя, что раньше она никогда не открывала ее столь щедро.

– Да, я жду здесь… другого человека! – воскликнула она. – Поэтому, будьте любезны, уйдите! Он не должен видеть вас здесь!

Громкий шум голосов и веселый смех, донесшийся из бального зала, заставили обоих вздрогнуть. Головы их, как по команде, повернулись к двери.

– Он не придет, – доверительно шепнул Бэннинг.

– Кто? – тоже шепотом спросила Эвис, вскинув на него непонимающие глаза.

– Эмори Биллингсуорт.

Глава 4

Эвис обеими руками вцепилась в стол, словно испугалась, что не удержится на ногах.

– Что вы имеете в виду, Селби? – пробормотала она.

Хвала Всевышнему, Бэннинг вспомнил, о чем болтала сегодня за завтраком любившая посплетничать Дженетт. Все разговоры за столом вертелись в основном вокруг леди Хайд.

– Тот смех, который вы сейчас слышали… Наверное, вы не догадываетесь, но Биллингсуорт только что объявил о своей помолвке с леди Хайд. Так что если вы надеетесь, что он придет сюда, то ошибаетесь.

– О своей помолвке?! – помертвевшими губами пробормотала она, покачнувшись. Потом несколько раз моргнула, словно пытаясь удержать слезы. – Выходит… Неужели он послал вас сюда… чтобы сообщить об этом мне?!

– Нет.

– Тогда как вы?.. – На ее лицо легла тень сомнения.

Не ответив, лорд Селби сунул руку в карман, вытащил оттуда записку и помахал ею перед носом Эвис. Вспыхнув, она вырвала у него листок бумаги и судорожно скомкала его в кулаке.

– Откуда это у вас?

– Получил от лакея, – лаконично ответил Бэннинг.

С силой оттолкнув его, Эвис обежала вокруг стола. Оказавшись по другую его сторону, она остановилась, пару мгновений разглядывала его, словно гадая, уж не снится ли ей все это, а потом внезапно выпалила:

– Вы забрали адресованную не вам записку и позволили себе прочитать ее?!

– Ну, не совсем так, Эвис. Вспомните, там ведь не было имени. Откуда же мне было знать, что она адресована не мне?

– Не важно! Как бы там ни было, вы не имели никакого права читать мою записку! – взорвалась Эвис. – Да, кстати, вы ведь только что сами сказали, что там не было указано имя. Так как же вы узнали, что записка предназначалась мистеру Биллингсуорту?

Проклятие… Действительно – откуда он узнал?

– Просто догадался, – вывернулся лорд Селби. – Кое-что сопоставил и сделал вывод. После чего решил избавить вас от возможности попасть в неловкое положение – нельзя же в самом деле умолять только что обручившегося мужчину о тайной встрече, да еще наедине?! Это уж верх неприличия, Эвис, вы не находите? К тому же это так не похоже на вас!

С этими словами Бэннинг, не сводя с Эвис глаз, невозмутимо уселся в стоявшее у стола кресло. Ее изумрудно-зеленое платье переливалось в свете свечей – однако взгляд Бэннинга привлекло отнюдь не платье, а его обладательница. В пушистых каштановых волосах Эвис, обрамлявших ее лицо, вспыхивали и гасли золотистые искорки, отчего янтарные глаза сразу стали ярче и казались таинственными, как у кошки. Взгляд Бэннинга спустился ниже – сам того не желая, он молча наслаждался столь неожиданно представившимся ему зрелищем.

– Итак, что же вы намеревались обсудить с Биллингсуортом? Какие-то проблемы с вашим новым романом? Хотели попросить у него совета? Или рассчитывали на его помощь?

– Не ваше дело! – буркнула Эвис. Выпрямившись, она надменно сложила руки на груди, смерив лорда Селби вызывающим взглядом.

Медленно, словно нехотя Бэннинг поднялся, а потом наклонился к ней так близко, что теперь их разделял один лишь стол. Эвис не шелохнулась, только участившееся дыхание выдавало ее волнение.

– Думаю, о чем бы ни шла речь, я смогу вам помочь, – негромко прошептал он, намеренно сделав ударение на слове «я». Губы его чуть заметно дрогнули и изогнулись, словно он с трудом сдерживал усмешку.

При этих словах у Эвис отвисла челюсть.

– Господи помилуй! Неужели Дженетт проболталась?! – Голос у нее стал пронзительным – казалось, он вот-вот сорвется. – Признавайтесь… вы все знаете?

Щеки Бэннинга вдруг опалило жаром. Он неожиданно почувствовал жгучий стыд, ощутив себя жалким школяром, оскандалившимся во время экзамена.

– Нет, Дженетт мне ничего не говорила. Я просто случайно услышал их с мисс Рейнард разговор, – пробормотал он.

Эвис молчала, переваривая услышанное.

– И что же именно вы услышали? – наконец ледяным тоном осведомилась она.

– Ну, насколько я понял, вы собирались завязать роман с мистером Биллингсуортом, – пожал плечами Бэннинг. – Вот я и решил занять его место, хотел помешать вам совершить самую большую ошибку в вашей жизни.

С лица Эвис сбежали все краски, и оно разом стало серым.

– Это вас не касается, Селби, – прошептала она.

– К сожалению, теперь касается.

– Почему?

Бэннинг тяжело вздохнул.

– Видите ли, Эмори Биллингсуорт – худший из всех…

– В отличие от вас, – ехидно перебила она. – По-вашему, вы – просто ангел, не так ли? – Ее глаза, своим мягким светом обычно напоминавшие ему драгоценный янтарь, внезапно потемнели и холодно сверкнули.

– Ну, положим, я никогда не утверждал, что я ангел, Эвис, – возразил он. – Однако могу поклясться, что даже в мыслях не совершал ничего такого, что на совести у Биллингсуорта. Вы не знаете этого человека. Он уничтожит вас, разрушит вашу репутацию.

– Я не верю вам! Не верю ни единому вашему слову, слышите? Я знаю мистера Биллингсуорта вот уже три года, и он всегда вел себя как истинный джентльмен. В отличие от вас, кстати, – не удержалась Эвис.

Бэннинг сжал кулаки.

– Эвис, вы просто не знаете, что он за человек, – повторил он.

– Но почему я должна вам верить?

– Я был в Итоне одновременно с ним. Мне известно о нем такое, о чем он никогда не рассказывал ни одной живой душе – не знаю, как ему удалось добиться, чтобы это не выплыло наружу. Потому что если бы о его делишках стало известно, двери всех домов захлопнулись бы перед ним. Скандал был бы такой, что он бы никогда уже не посмел появиться в свете.

– Ну, это было давно – он ведь тогда был еще совсем мальчишкой. Уверена, что в прошлом каждого мужчины есть нечто такое, что может бросить тень на его доброе имя. Я бы лично очень удивилась, если бы это было не так – даже если речь идет о вас, – снова съехидничала она.

– Эвис, – изо всех сил сдерживая раздражение, продолжал Бэннинг, – вы не должны решаться на подобный шаг. По крайней мере, с таким человеком, как Биллингсуорт. Подумайте хотя бы о леди Хайд. Она придет в ярость, если до нее дойдет слушок о том, что ее нареченный закрутил роман с другой женщиной.

Эвис внезапно закрыла глаза и словно окаменела. Так прошло не меньше минуты, хотя изумленному лорду Селби это время показалось вечностью.

– Что ж, хорошо, – очнулась она в тот момент, когда он уже окончательно перепугался. – Тогда мне придется найти другого… мужчину.

– Нет! – Это сорвалось с его губ прежде, чем он успел прикусить язык. – А если вам уж так непременно вдруг понадобился мужчина, то почему бы вам не выбрать меня?

Проклятие! Лучше б он онемел, идиот! И как ему такое в голову пришло?!

Тяжело вздохнув, он обошел стол, чувствуя подушечками пальцев его шелковистую гладкость. Еще два шага – и он уже прижал Эвис к груди.

– Отпустите меня немедленно, вы…

– Только не вздумайте снова назвать меня неуклюжим болваном!

Эвис оскорблено поджала, губы.

– И не надейтесь, Селби. Думаю, вы сами понимаете, почему я этого не сделаю.

Опустив голову, он коснулся губами ее уха.

– Эвис, но ведь это случилось уже почти восемь лет назад! Признаюсь, я повел себя тогда как последний дурак…

– Нет, не вы, – заявила она с легкой дрожью в голосе. Потом решительно вырвалась из его рук и отодвинулась от него, да так и осталась стоять.

– Вы не считаете, что я вел себя как дурак? – Тогда-то он точно чувствовал себя дураком, да еще каким. Конечно, мысль о том, чтобы поцеловать Снежную королеву, была обычной юношеской проделкой. Однако то, что начиналось как шутка, обернулось совсем иначе. Он до сих пор еще не забыл, как перепугался тогда, внезапно сообразив, что вот-вот потеряет голову. Одному Богу известно, чем бы все это закончилось, если бы у нее тогда не хватило присутствия духа оттолкнуть его.

Эвис ткнула пальцем ему в грудь.

– Нет, естественно, тогда вы вели себя как дурак. Только я, наверное, была еще большей дурой, раз вообразила, что я для вас что-то значу. Вы ведь сделали это на спор, верно? Заставь Снежную королеву растаять – и ты выиграл пари, да? Но с тех пор я поумнела, Селби. Захотели снова сыграть со мной ту же самую шутку? Так вот, вынуждена вас разочаровать – второй раз вам это не удастся.

– Господи… конечно, нет. У меня ив мыслях не было обидеть вас.

– Однако вы это сделали. Кстати, не единожды, насколько мне помнится. – Эвис повернулась и решительно направилась к двери. – Думаю, будет лучше, если мы уйдем отсюда.

– Один поцелуй.

Она так резко обернулась, что зеленые юбки с легким шуршанием взвились и улеглись вокруг ее ног.

– Что?!

– Один поцелуй – только для того, чтобы убедить вас в том, что я тот самый мужчина, который вам нужен. Даю вам слово, что если даже после этого вы не захотите иметь со мной ничего общего, я тут же оставлю вас в покое. И никому и словечка не пророню о ваших планах.

На лице Эвис отразилась гамма разнообразных чувств. Однако, судя по всему, он все-таки добился своего – заставил ее задуматься над его предложением.

– Значит, это все, чего вы требуете? И после этого вы оставите меня в покое? Один поцелуй – и вы выйдете отсюда, как будто ничего не произошло, и будете держать рот на замке? – с сомнением в голосе уточнила она.

– Совершенно верно. – «Скажи – да… скажи – да», – мысленно молился он, придвинувшись к ней почти вплотную. Он мечтал о ее поцелуе точно так же, как умирающий от жажды мечтает о глотке воды.

– Ладно, так и быть. Вы меня уговорили. Только давайте покончим с этим как можно быстрее.

Выходит, у него в распоряжении всего одна минута, а это значит, что ему придется пустить в ход все средства опытного и умелого соблазнителя, которые ему удалось накопить за эти годы. Очень осторожно Бэннинг привлек Эвис к себе. Потом медленно наклонил голову, пока губы его не коснулись ее губ так легко и незаметно, как бабочка садится на цветок. Одному Богу известно, чего ему стоило сдержаться и не сжать ее в объятиях. Каждый мускул в его теле, казалось, дрожал от едва сдерживаемого напряжения. Но вместо этого Бэннинг осторожно втянул в себя нижнюю губу Эвис, потом легким движением обвел ее языком. Она жалобно всхлипнула – одна победа одержана, возликовал он.

Осмелев, он крепче прижал ее к себе. Поцелуй его становился все более нетерпеливым, все более требовательным. Легкое веяние ее духов, в котором чувствовались нотки жасмина, ударило ему в голову, и Бэннинг понял, что еще немного, и он не выдержит. Он хотел ее. Проклятие! Сейчас он хотел ее даже сильнее, чем в тот чертов день восемь лет назад. Иметь возможность коснуться ее гладкой, как атлас, кожи, почувствовать привкус вина на ее языке – все это сводило его с ума.

Ее всхлипывание перешло в легкий стон, она вдруг отозвалась на его зов. Похоже, вторая победа также осталась за ним, но сражение было еще не выиграно. Он провел руками по ее спине, обхватил упругие ягодицы и одним рывком прижал ее крепче, чтобы она почувствовала бедрами его напрягшееся мужское естество. Эвис попыталась было отодвинуться, однако Бэннинг не позволил ей. Он снова опустил голову, припал губами к ее губам и принялся дразняще щекотать их языком, пока она, наконец, не сдалась, – обхватив рукой его шею, она прижалась к нему так, что он мог чувствовать ее теплое, мягкое тело. И тут уже застонал он сам.

Его губы проложили дорожку обжигающих поцелуев к ее уху.

– Скажи «да», Эвис, – прерывающимся голосом прошептал он. – Скажи «да», прошу тебя!

– Хорошо… только одна ночь, – выдохнула она.

Бэннинг слегка приподнял голову. Кажется, она сказала «одна ночь»?

– Даже целого месяца будет мало, чтобы научить тебя всему, что ты желаешь узнать о любви, – прошептал он ей на ухо.

– Ладно… одна неделя, – сдалась она.

Еще одним страстным поцелуем он заставил ее замолчать.

– Три недели, – прошептал он, куснув ее за ухо.

– Одна…

Он снова припал к ее губам – и целовал ее до тех пор, пока не решил, что у нее вряд ли достанет сил возражать.

Как выяснилось, он ошибся.

– Две недели, – беззвучно выдохнула Эвис, как только оказалась в состоянии это сделать. – Это мое последнее предложение. – С этими словами она решительно вырвалась из его рук и на подгибающихся ногах двинулась к двери. – Если вы завтра заглянете ко мне, мы сможем уточнить все детали, – нетвердым голосом добавила она. А потом дверь за ней захлопнулась, и она исчезла.

Какого дьявола… Во что он ввязался?!

Предполагалось, что он всего лишь постарается переубедить ее, заставит отказаться от мысли взять себе в любовники Биллингсуорта, а не станет занимать его место. Бэннинг со стоном оперся руками о стол. Но он потерял голову – и в результате все стало только хуже.

Добро бы ему была нужна любовница, мысленно чертыхнулся он. Да едва ли не каждая замужняя или овдовевшая женщина в этом зале готова была прыгнуть к нему в постель, только намекни он об этом! Но Эвис… Он играл с огнем и сам хорошо это знал. Могло случиться, что кто-то пронюхает о его любовной связи с невинной девушкой, и тогда ее репутация погибла. В этом случае он будет просто обязан жениться на Эвис, чтобы восстановить ее доброе имя, а если он не сделает этого, то поступит как грязный ублюдок. Бэннинга обдало жаром. Нет, конечно, он не допустит, чтобы это случилось. Если об их безумной выходке узнают в свете, последствия будут ужасные.

Но даже думая обо всем этом и призывая на помощь холодную логику и свойственное ему здравомыслие, Бэннинг заранее был уверен в одном: он сам этого хочет. И к черту последствия! Он хочет, чтобы Эвис принадлежала ему. И если их затея выплывет на свет божий, тогда он просто женится на ней и заткнет сплетникам рты.

Жениться на Эвис…

Раньше одна только мысль о женитьбе внушала ему непреодолимое отвращение. Сколько лет он старательно избегал брачных пут! И сейчас Бэннинг ожидал, что при одной только мысли о браке его охватит знакомый ужас… однако вместо того, чтобы удариться в панику, он неожиданно почувствовал какое-то умиротворенное спокойствие.

Жениться на Эвис Коупли? Ему?!

Снова усевшись в кресло, он попытался рассмотреть эту идею с разных сторон, чтобы заранее оценить все ее недостатки. Но неожиданно она ему понравилась. Если, конечно, не считать того незначительного факта, что Эвис терпеть его не может, никаких других изъянов обнаружить ему не удалось. А уж если вспомнить, с какой страстью они только что целовались… Бэннинг даже зажмурился. Теперь он склонен был даже предположить, что в действительности Эвис совсем не так ненавидит его, как она всегда утверждала.

Конечно, ему давным-давно пора жениться. В конце концов, у него даже были некие планы на этот сезон, например, подыскать себе подходящую невесту. Правда, учитывая ту давнишнюю историю, а также тот факт, что Эвис была лучшей подругой его младшей сестры, у него и в мыслях никогда не было рассматривать ее кандидатуру на роль будущей супруги. Бэннинг в рассеянности побарабанил пальцами по крышке стола. Эвис Коупли не была похожа на глупых пустышек вроде мисс Роубак или леди Энн. В ней чувствовались зрелость и тонкий ум – качества, которыми он всегда восхищался. К тому же она писательница – значит, у нее будет чем заняться и она не будет скучать в его отсутствие, когда ему придется уезжать в свое поместье или проводить долгие часы в парламенте. И вдобавок она чертовски красива… женщину с таким прекрасным телом любой мужчина был бы счастлив заполучить к себе в постель.

Нет, это точно безумие!

Кроме того, Эвис – дочь виконта, она происходит из прекрасной семьи, ни одного из членов которой никогда не коснулась даже тень скандала, не говоря уж о том, что при этом она является обладательницей весьма внушительного состояния. Иначе говоря, она отвечает всем тем требованиям жены, которые когда-то советовал иметь в виду его отец. Если, конечно, не считать того, что при этом она упорно отвергает саму мысль о браке… с кем бы то ни было. Бэннинг улыбнулся. Он любил, когда ему бросали вызов. Женщины начали вешаться ему на шею, едва он вышел из мальчишеского возраста. Конечно, по большей части их привлекали громкий титул и огромное состояние лорда Селби, зато Эвис в отличие от них, похоже, даже не думала об этом. Другие женщины, казалось, только и ждали, когда он обратит на них внимание, но она неизменно давала ему понять, что не находит в нем ничего привлекательного. Только Эвис обладала умением одной едкой фразой спустить его с небес на землю. Только Эвис осмеливалась спорить с ним… бросала ему открытый вызов, ничуть не смущаясь, что их перепалку может слышать кто угодно. Только Эвис так отвечала на его поцелуи, что он забывал обо всем на свете, включая и свое хваленое хладнокровие, и умение владеть собой, – иначе говоря, все то, чем он всегда так гордился.

Только Эвис…

Где были раньше его глаза?

Ну, остается надеяться, что теперь все изменится.

Сидя в кресле в стороне от танцующих, Эвис размышляла.

Итак, она заключила сделку с дьяволом. Как это могло случиться? Как она позволила, чтобы ситуация вышла из-под контроля? Она привалилась к стене, обхватила себя руками и едва не застонала от досады. Единственный человек, которого, как она знала, ей было не под силу обвести вокруг пальца, разрушил столь тщательно разработанный ею план, и тот рухнул как карточный домик.

И все из-за обычного поцелуя.

Хотя – если уж быть до конца честной – поцелуи Селби не были «обычными»: они были жаркими, страстными, одурманивающими. Они действовали на нее как наркотик.

– С тобой все в порядке, Эвис?

– Эээ… да, спасибо, Дженетт. Так, голова слегка закружилась. По-моему, здесь немного душно.

– Я имела в виду – как ты себя чувствуешь после того, как мистер Биллингсуорт объявил свою новость? Может, ты хоть сейчас согласишься отказаться от своей затеи? Потому что, по-моему, она была на редкость дурацкая.

О Боже… не может же она заявить Дженетт, что охотно согласилась поменять Биллингсуорта на ее родного брата!

– Нет, просто теперь мне придется заменить его кем-то другим.

– Только не спеши, Эвис, сначала хорошенько взвесь все еще раз, чтобы не ошибиться. Это должен быть человек, которому ты полностью доверяешь, который скорее умрет, чем расскажет кому-то о том, что между вами было. Только имей в виду – очень немногие из мужчин на это способны.

Может ли она доверять Селби? Эвис сильно в этом сомневалась. Чувствуя себя неловко под испытующим взглядом Дженетт, она отвела глаза в сторону – и почти сразу же заметила Селби и лорда Кесгрейва, которые явно направлялись в их сторону. Нет, это невозможно, с досадой подумала она. После того, что произошло между ними, она просто не в состоянии смотреть ему в глаза.

– Дженетт, я тебя на минуту оставлю, – торопливо пробормотала она. – Мне нужно поздравить мистера Биллингсуорта.

Обойдя толпу танцующих, она пробралась в другую часть зала и сразу же отыскала глазами Эмори Биллингсуорта – он танцевал с леди Хайд. Как ни странно, она не испытывала ни малейшего чувства ревности, видя его с другой женщиной. В сущности, она никогда не чувствовала к нему физического влечения – ведь то, что связывало их, было не более чем дружеским расположением. Оба они были писателями, возможно, именно поэтому они без труда находили общий язык. В отличие от Селби, с которым у нее не было ничего общего.

Танец, наконец, закончился, и Эмори с поклоном отвел леди Хайд к тому месту, где стояли ее друзья. Потом оглянулся и, заметив Эвис, с улыбкой направился к ней.

– Мисс Коупли, как чудесно! Рад вас видеть.

– Благодарю, мистер Биллингсуорт, я тоже.

– Наверное, вы уже слышали о той новости, которую я только что объявил своим друзьям? – Эмори просто распирало от гордости. Напыжившись, он поправил лацканы сюртука, который и без того сидел на нем безупречно.

– Должно быть, вы очень счастливы. Да и может ли быть иначе?

– Конечно. В конце концов, Принни не каждый день приглашает какого-то писателя провести с ним месяц в Брайтоне – да еще летом, в разгар сезона! Я просто вне себя от гордости. Нисколько не сомневаюсь, что при его поддержке моя новая книга очень скоро будет напечатана!

Эвис растерянно заморгала. Может, она ослышалась? Принни? Лето в Брайтоне? О чем это он?!

– Простите… наверное, я что-то перепутала. Я почему-то подумала, что вы решили объявить о вашей помолвке с леди Хайд… – запинаясь, смущенно пробормотала она.

С губ Эмори сорвался какой-то визгливый, безумный смешок.

– Бог с вами, дорогая мисс Коупли! Чтобы я сделал предложение… и кому?! Леди Хайд! Совершенно исключено!

– В самом деле?

– Естественно! Конечно, она очень милая женщина, молода, хороша собой и к тому же вдова, но вряд ли ее можно считать подходящей партией для такого человека, как я. К тому же ее супруг оставил ей в наследство какие-то жалкие гроши.

Эвис, закусив губу, раз за разом пробегала глазами лица гостей, пока не заметила Селби. Видимо, он почувствовал на себе ее взгляд, потому что оглянулся, и на его губах появилась довольная улыбка. Не сводя с нее глаз, он саркастически поднял одну бровь, Эвис едва не лопнула от злости, сообразив, что это значит. Она готова была голову дать на отсечение, что Селби отлично известно, о чем они говорят.

– Поздравляю, мистер Биллингсуорт, это действительно большая удача. А теперь, надеюсь, вы меня извините, мне срочно нужно поговорить с Сел… с одним человеком.

– Я непременно заеду к вам сразу же после того, как вернусь из Брайтона, мисс Коупли. Нисколько не сомневаюсь, что вы захотите послушать мой рассказ о том месяце, который я проведу в обществе принца.

Но Эвис уже не слушала, она решительным шагом двинулась к Селби. Однако не успела она дойти и до середины залы, как Бэннинг, подхватив ее под локоток, быстрым движением повернул ее, и Эвис даже пискнуть не успела, как они оказались на террасе. Среди деревьев мелькали какие-то тени, однако лорд Селби отыскал для них укромный уголок и только там соизволил разжать пальцы, железным кольцом сжимавшие ее руку.

– Что-то не так? – осведомился он.

Эвис, вспыхнув от раздражения, вскинула голову и посмотрела на него в упор.

– Естественно, а вы как думали?! Вы обманули меня насчет мистера Биллингсуорта и сделали это намеренно, чтобы заставить меня принять ваше предложение. – Последние слова она произнесла едва слышным шепотом.

– Неужели обманул? Так, значит, никакой помолвки не было? – Губы Бэннинга дрогнули, будто он с трудом сдерживал улыбку. – Впрочем, не важно. Все равно я подхожу для этой цели гораздо лучше, чем он.

Нет, это просто невыносимо! Самодовольный наглец! Как же он ее бесит!

– А вот тут вы ошибаетесь, лорд Селби! – отчеканила она. – Теперь, когда мне известно, что мистер Биллингсуорт не связан никакими обязательствами, я думаю, будет лучше, если я вернусь к своему первоначальному плану. Просто теперь его придется отложить на пару недель, вот и все. А в ваших услугах, лорд Селби, я более не нуждаюсь!

Губы Бэннинга раздвинулись в коварной усмешке. Господи, да что с ней такое, в отчаянии подумала Эвис. Почему она не в силах оторвать глаз от этих полных чувственных губ? Губ, которые совсем недавно, всего несколько минут назад, обжигали ей рот, от прикосновения которых все ее тело пылало огнем?!

– Боюсь, ничего не выйдет, дорогая.

Даже в сгущающихся сумерках она успела заметить, как вдруг потемнели его глаза, еще совсем недавно светло-голубые, они вдруг стали пасмурно-серыми. На нее внезапно повеяло холодком, и Эвис почему-то невольно вспомнилось, что такого цвета бывает небо перед грозой.

– Это еще почему? – наконец спросила она, в очередной раз отругав себя за то, что думает совсем не о том, о чем следует. Вместо того чтобы слушать, что он говорит, она снова смотрит на его губы. Нет, это просто наваждение какое-то!

– Потому что если вы будете упорствовать, я вернусь в зал и во всеуслышание объявлю о вашем замечательном плане, – любезно объяснил Бэннинг.

Эвис застыла, словно пораженная громом, не в силах вымолвить ни слова.

– Вы готовы опозорить меня… Но почему? Зачем вам это нужно?

– Вы, по-видимому, забыли, что мы заключили сделку. И теперь вы обязаны сдержать свое слово, – жестко сказал он.

– Но вы ведь на самом деле не хотите меня… – в полном отчаянии пробормотала она.

– Простите, но вы ошибаетесь! – отрезал он. – Мне казалось тогда, в кабинете, я уже доказал вам, что это не так.

– Селби, вы с ума сошли? Да я назову вам десяток женщин, которые будут только счастливы, если вы остановите свой выбор на ком-то из них! Зачем вам нужна я?

– Вы правы. Я действительно не могу сказать, что вы мне нужны. – Он вдруг придвинулся так близко, что она почувствовала, как его теплое дыхание защекотало ей ухо. – Просто я вас хочу!

Боже милостивый, уж не ослышалась ли она?! Бэннинг Толбот, шестой граф Селби и, наверное, один из самых красивых мужчин в лондонском высшем свете, говорит, что хочет ее! И при этом недвусмысленно дает понять, о чем именно идет речь. Жаркая волна захлестнула ее, прокатилась по всему ее телу и сосредоточилась внизу живота. Единственный раз, когда она испытывала подобное желание – когда он являлся ей во сне.

– Есть еще кое-что, что вы обязаны уяснить, – не давая ей опомниться, веско добавил Селби. – С этого самого дня потрудитесь держаться подальше от Эмори Биллингсуорта. Вы меня хорошо поняли?

– Что?! – Эвис показалось, что она ослышалась.

– Держитесь подальше от этого человека…

– И не подумаю!

– Ага, вот вы где! – воскликнула Дженетт. – И, как всегда, ссоритесь! Впрочем, как обычно. Интересно, вы способны хотя бы пару минут побыть вдвоем и не поцапаться? Вот бы на это посмотреть!

Ну, это вряд ли, подумала Эвис, поскольку если они не ссорятся, то целуются. А она сильно сомневалась, что Дженетт так уж стремится стать свидетельницей их поцелуев. Интересно, какие еще условия намерен поставить ей Селби? Впрочем, поспешно решила она, это может подождать до завтрашнего утра. Уж он не замедлит объявить ей об этом, когда приедет к ней, как обещал.

У нее вдруг возникло неприятное предчувствие – Эвис внезапно представилось, как они станут с утра до вечера заниматься любовью, лишь изредка отрываясь от этого, чтобы поссориться. Не исключено, впрочем, что ссориться они будут, даже занимаясь любовью. Да, похоже, это будут самые тяжелые две недели в ее жизни, хмуро подумала она.

Глава 5

Маленькими глотками потягивая чай, Бэннинг с унылым видом разглядывал остывший и почти не тронутый завтрак. Этим утром еда казалась ему безвкусной. Время тянулось нестерпимо медленно – Бэннинг томился в предвкушении предстоящей встречи с Эвис, заранее предчувствуя грядущую ссору, поскольку ничуть не сомневался, что она сделает все, чтобы разорвать их сделку. Но чем больше он думал об этом, тем меньше ему этого хотелось. Теперь он уже не сомневался, что лучшей жены, чем Эвис, ему не найти. И мысль о том, что она отыщет-таки способ ускользнуть из ловушки, куда он ее загнал, была ему нестерпима.

– Ты, часом, не заболел, Бэннинг? Как ты себя чувствуешь? – Раздавшийся у него над ухом веселый голос Дженетт заставил Бэннинга очнуться.

– Нет, нет, со мной все в порядке. Чувствую себя превосходно, – вздрогнув, пробормотал он:

Расположившись на соседнем стуле, сестра ласково похлопала его по руке.

– Черта с два! – жизнерадостно выпалила она. – Во всяком случае, вид у тебя – краше в гроб кладут!

– Дженетт, – буркнул Бэннинг, мимоходом отметив, что пальцы Дженетт перепачканы краской, – сколько раз я просил тебя не чертыхаться? Молодые леди так себя не ведут. Это неприлично.

– Раз сто. Или двести. Не помню! – со смехом объявила она. – Какая разница?

Нет, его сестрица когда-нибудь загонит его в гроб, это точно, хмуро подумал он. Что ж, может, оно и к лучшему – по крайней мере, не придется ломать себе голову, как удержать Эвис от намерения забраться в постель к этому ничтожеству Биллингсуорту. Бэннинг не раз уже был свидетелем того, на что способен Биллингсуорт при обращении с женщинами.

Под личиной светского писателя и утонченного эстета в действительности скрывался жестокий негодяй. Чудовище, а не человек. Мужчина, способный до полусмерти избить жалкую шлюху только за то, что она осмелилась потребовать с него плату, которую честно заработала. У него и сейчас стояло перед глазами лицо девушки, избитой до крови, корчащейся от боли, пока он нес ее на руках к экипажу. Испуганный возглас, вырвавшийся из груди доктора при виде Бэннинга на пороге его дома с окровавленным телом на руках. Его собственная залитая кровью рубашка и вконец испорченный сюртук… и все из-за нескольких жалких шиллингов, которые эта несчастная заработала нелегким трудом и без которых она, возможно, попросту умерла бы с голоду.

И ведь это была не единственная жертва Биллингсуорта…

– Мне нужно ненадолго уйти, – проговорил он, обращаясь к сестре.

– Так рано? – удивилась она.

– Это не светский визит, Дженетт. Речь идет об одном деле.

– Ну а нам с мамой нужно снова отправиться по магазинам – докупить то, что мы не успели.

– Возможно, тебе стоит протереть руки скипидаром перед тем, как ехать в магазин, – шутливо бросил Бэннинг своей младшей сестре. – Иначе, боюсь, лавочники начнут возмущаться, если ты станешь хвататься за товары руками – даже в перчатках.

Дженетт, расхохотавшись, встала из-за стола, собираясь выйти из столовой.

– Ну да! Держу пари, запах скипидара в смеси с ароматом розовой эссенции произведет на них неизгладимое впечатление! Не волнуйся, дорогой братец, никто не узнает о моей маленькой тайне.

Бэннинг только головой покачал. То, о чем говорила его сестра, давно уже ни для кого не было тайной. Большинству их знакомых было хорошо известною ее увлечении живописью. Правда, мало кто догадывался, что кисти Дженетт принадлежали самые прекрасные пейзажи из всех, какие он когда-либо видел. И уж конечно, никто из них не подозревал о том, что она планирует отправиться в Италию сразу после того, как унаследует состояние бабушки. Бэннинг тяжело вздохнул. Будущее Дженетт внушало ему серьезную тревогу. Но сейчас ему и без того было о чем беспокоиться.

Сегодня в парламенте обойдутся без него, решил Бэннинг. Вместо того чтобы отправиться на очередное заседание, он прямиком поедет на Брутон-стрит, где живет Эвис. Кучер, которого он предупредил заранее, остановил карету, не доезжая до ее дома.

Обогнав какую-то парочку, которой вздумалось в такую рань отправиться на прогулку, он поднялся на крыльцо дома, взялся за дверной молоток, задумчиво подержал его в руке, потом, словно очнувшись, стукнул им по медной пластинке на двери.

Через минуту на пороге появился пожилой дворецкий – при виде раннего гостя лицо его приобрело суровое выражение.

– Лорд Селби?

– Мне нужно видетьмисс Коупли, – заявил Бэннинг, вручив дворецкому визитку.

– Прошу вас, милорд. Подождите внизу. Я узнаю, дома ли она.

Бэннинг, войдя в небольшой холл, огляделся, и губы его расползлись в улыбке. Комната удивительно подходила Эвис: простая функциональная мебель, никаких украшений, словом, ничего лишнего. В ожидании возвращения старого дворецкого он с рассеянным видом расхаживал по холлу.

– Лорд Селби, мисс Коупли ожидает вас у себя в кабинете.

Вслед за дворецким Бэннинг проследовал через холл. Старый слуга распахнул перед ним дверь кабинета, и лорд Селби увидел Эвис, сидящую за массивным письменным столом красного дерева. В строгом сером платье и с таким же строгим выражением лица она выглядела так, словно собиралась подписать очередной договор, а не обсуждать место и детали задуманной ею любовной авантюры.

– Милорд, благодарю вас, что так быстро откликнулись на мою просьбу и пришли, – чопорно проговорила она, пока дворецкий закрывал за собой дверь. Но не успел тот выйти, как Эвис ринулась в атаку: – Вы… вы просто чудовище! Я до сих пор опомниться не могу! Шантажировать меня, чтобы сделать своей любовницей!

– Неужели так уж необходимо снова вспоминать об этом? – лениво осведомился Бэннинг, опускаясь в мягкое кресло напротив Эвис. Потом с любопытством окинул взглядом комнату, увиденное явно произвело на него впечатление. – Кстати, должен признаться, кабинет у вас просто очаровательный.

– Спасибо. Это ваша сестра помогла мне обставить его и выбрать цвета: – Эвис сложила руки на груди. – Видите ли, подумав на досуге, я решила отказаться от этого дела.

– Вот как?

Она слегка наклонила голову.

– Мне кажется, вы и сами догадывались, что этот ваш план с шантажом не сработает.

Бэннинг, улыбнувшись краешком губ, придвинулся ближе к столу.

– Да? Неужели вы надеялись, что я так легко откажусь от своего плана?

Солнечные лучи, пробравшись в окно, заливали комнату ярким светом, и Бэннинг не мог не заметить, как вдруг побледнело ее лицо.

– Зато я не откажусь. Потому что твердо намерен заняться с вами любовью.

Глаза Эвис внезапно потемнели, однако Бэннинг сильно подозревал, что виной тому не гнев. Готова она была признаться в этом или нет, но ее тянуло к нему, в этом у него не было ни малейших сомнений.

– Ч-что? – ошеломленно прошептала она. Привстав, Бэннинг наклонился к ней через стол.

– Вы не расслышали? Я собираюсь заняться с вами любовью, Эвис. Я думаю о том, как буду ласкать каждый дюйм вашего тела. Как губами испробую, какова ваша кожа на вкус. Как я заполню вас целиком, а потом буду любоваться вашим лицом, когда вы закричите от сладкой муки, моля об избавлении. И потом… – Помолчав немного, он придвинулся еще ближе и прошептал: – А потом…

– Что? – едва слышно выдохнула она. Глаза ее расширились.

– Потом я сделаю это еще раз.

Эвис застонала сквозь стиснутые зубы.

Бэннинг как ни в чем не бывало снова уселся в кресло и с невозмутимым видом принялся разглядывать ее лицо, на котором сейчас отражалась целая гамма чувств.

От изумления Эвис приоткрыла рот. Какое-то время она молча смотрела на него, словно не в силах поверить, что это ей не снится, потом растерянно моргнула. После чего, сообразив, что спорить с ним бесполезно, неуверенно откашлялась.

– Может, все-таки перейдем к делу, милорд? – пробормотала она.

– Вот в этом и кроется ваша первая проблема, Эвис. Видите ли, любовная интрига вроде той, какую затеяли мы с вами, не имеет ничего общего с делами.

Эвис строптиво вскинула голову, саркастически изогнув тонкую, словно кисточкой нарисованную бровь.

– Знаете, милорд, по-моему, вы не правы! Очень даже имеет – учитывая, что дело дошло до шантажа!

Бэннинг небрежно откинулся на спинку кресла. С губ его сорвался легкий смешок.

– Ну, то, что я сделал, вряд ли можно считать шантажом.

– Неужели? Тогда как бы вы сами это назвали?

– Просто еще один способ настоять на своем. – Он пожал плечами.

– Вот как? А как насчет меня? Разве я не имею права стоять на своем?

Он окинул Эвис взглядом – и едва удержался, чтобы снова не засмеяться. Ее похожие на темный янтарь глаза возмущенно сверкали. Даже сидя в кресле, он мог чувствовать исходивший от нее легкий аромат жасмина. Нежный, сладковатый цветочный запах ее любимых духов придавал всему ее облику необъяснимую женственность, до странности противоречившую внешнему виду кабинета, который куда больше подошел бы мужчине, и строгому платью, которое было на ней в это утро.

– Думаю, принятое мной решение имеет то преимущество, что позволит нам обоим добиться своего, – в конце концов, заявил он.

– Послушайте, – но я ведь не просто так остановила свой выбор на Эмори Биллингсуорте! У меня была для этого достаточно веская причина.

– Хотите сказать, что он вам небезразличен? Вы что – влюблены в него?

– Нет, конечно, – пробормотала Эвис.

– Тогда по какой причине вы выбрали именно его?

– Ну, он ведь тоже писатель, как и я сама. И я уверена, что в данном случае он будет мне полезен более чем кто-либо другой.

– То, что он писатель, отнюдь не говорит о том, что он еще и хороший любовник, – возразил Бэннинг.

– Я не имела в виду одну только страсть. Он мог бы помочь мне с книгой, которую я пишу, с ее персонажами… сказать, удалось ли мне достаточно глубоко проникнуть во внутренний мир своих героев, словом, дать дельный совет – защищалась она. – И потом…

Смешок, слетевший с губ Бэннинга, заставил Эвис умолкнуть на полуслове.

– Звучит так, словно вам нужен не любовник, а читатель. Или критик.

– Вот уж кто мне точно не нужен, так это вы, милорд! – вспыхнула она.

Итак, она бросила ему вызов. Бэннинг, стремительно поднявшись, обогнул стол и оказался рядом с ней. Эвис хоть и успела выбраться из своего кресла, однако недостаточно быстро, чтобы спастись бегством. Воспользовавшись ее оплошностью, Бэннинг прижал ее к груди и, глядя на нее с высоты своего роста, улыбнулся:

– Нет, Эвис. Я вам нужен. Говорите что угодно, но вы меня хотите!

Эвис возмущенно затрепыхалась, попытавшись вырваться из его объятий. Тщетно.

– Нет, не хочу! – строптиво возразила она.

Бэннинг наклонил голову, почти коснувшись губами нежной раковинки ее уха, и прошептал:

– Нет, хотите…

Губы его медленно скользнули по ее щеке, обжигая кожу, спустились ниже, ища ее рот. Эвис слегка задрожала, поняв, что он собирается ее поцеловать. Господи помилуй, он действительно хочет ее! Эта мысль промелькнула у него в голове и тут же исчезла. Отбросив сдержанность, Бэннинг впился в ее губы, на мгновение дав ей возможность почувствовать силу сжигавшего его желания, мысленно он представил себе ее обнаженное тело, прижавшееся к нему, и этого было достаточно, чтобы он мгновенно воспламенился, и страсть его передалась Эвис. После минутного колебания он почувствовал, как ее губы зашевелились, отвечая на его поцелуй.

Забыв обо всем, он припал к ее губам, как умирающий от жажды к живительному источнику. Хриплый стон сорвался с его губ, когда он вдруг почувствовал, как их языки соприкоснулись: наслаждение было таким острым, что Бэннинг едва не потерял голову. Мысль о том, что эта женщина очень скоро будет принадлежать ему, подействовала на него как афродизиак. Повернув Эвис, он крепко прижал ее к себе, так что она оказалась зажатой между столом и его напрягшимся телом. Губы его проложили цепочку поцелуев вдоль нежного изгиба ее шеи. Мысль о том, чтобы опрокинуть Эвис на стол и заняться с ней любовью прямо здесь, в кабинете, вдруг овладела им с неистовой силой. Он представил, как уложит ее на стол, как сорвет с нее это проклятое платье вместе с бесчисленным количеством нижних юбок, приводивших его в бешенство, как вонзится, наконец, в самую глубину ее нежного, сладкого лона…

Больше всего на свете ему сейчас хотелось забыть о том, что она невинна – но он не имел права этого забывать.

Жадно хватая воздух пересохшими губами, Бэннинг заставил себя отодвинуться.

– Сдается мне, у нас с вами какая-то страсть целоваться именно в рабочем кабинете, – сделав над собой усилие, легкомысленно бросил он.

Эвис поспешно отодвинулась от него, но недостаточно быстро, чтобы он не успел заметить ее мгновенно заалевшие щеки.

– Похоже на то, – едва слышно прошептала она.

– По-прежнему будете утверждать, что не хотите меня? – хмыкнул Бэннинг.

В ответ Эвис только молча покачала головой.

– Ну вот и отлично. Тогда, может быть, перейдем к обсуждению деталей нашего плана? – предложил он.

На этот раз она неохотно кивнула.

Губы Бэннинга расползлись в торжествующей улыбке. Он даже вообразить себе не мог, что ее согласие доставит ему такое удовольствие.

– Сессия парламента закончится через неделю, так что я буду свободен и смогу уехать из Лондона. Возле Саутуолда у меня есть небольшое поместье, мы могли бы отправиться туда, поскольку там нам никто не помешает. Никому из моих родственников никогда и в голову не придет нагрянуть в Саутуолд – по-моему, они вообще забыли о его существовании. А так как я неизменно уезжаю туда каждое лето, мой отъезд никому не покажется странным.

– Но почему бы вам не приходить сюда, ко мне, после того как слуги удалятся в свои комнаты? – удивилась Эвис. – Думаю, вам не составило бы труда незаметно проскользнуть в дом?

– Слишком рискованно, – покачал головой Бэннинг. – Саутуолд – гораздо более безопасное место. Там нас никто не потревожит.

Глаза Эвис расширились, лицо стало медленно заливаться краской.

– Я должна приехать к вам туда? – запинаясь, нерешительно пробормотала она.

– Нет, не стоит. В следующий вторник ждите меня в гостинице «Уэйсайд инн», в Челмсфорде. Можете сказать своим слугам, что договорились встретиться там с леди Элизабет, после чего отправитесь на пару недель погостить в ее поместье.

– А если кто-то узнает правду?

– Никто ничего не узнает. К тому же… кому придет в голову подозревать, что мы с вами можем улизнуть из города – вдвоем?

– Что ж… хорошо. – Она помолчала немного, потом окинула взглядом письменный стол и только потом заговорила снова: – Селби, а у вас там много слуг? Я имею в виду – в этом вашем поместье? – нерешительно спросила она.

Он улыбнулся, сразу догадавшись, о чем она подумала.

– Всего двое. Им обоим можно доверять – ни один из них не проболтается, даже если я приеду туда не один.

– Всего двое? – удивленно нахмурилась она.

– Да. Вам этого мало?

– Нет… конечно, нет. Просто мне казалось, что в таком доме требуется гораздо больше слуг, – заторопилась она. Тон, которым это было сказано, показался Бэннингу немного странным.

– Если вас это тревожит, могу уверить вас – по большей части мы будем там вдвоем. Мистер и миссис Хатауэй живут не в самом доме, а в небольшом коттедже неподалеку. – Перегнувшись через стол, Бэннинг взял свою шляпу. – А теперь, думаю, мне пора идти. Увидимся через неделю.

Проводив его взглядом и услышав, как за Селби захлопнулась дверь, Эвис почти без сил упала в кресло. Неделя… всего лишь одна неделя, чтобы подготовиться к мысли о том, что ей предстоит провести наедине с мужчиной целых две недели!

Господи помилуй! Эвис почувствовала, что вся горит. Сегодня он мог взять ее прямо на письменном столе, а она скорее всего и пальцем бы не пошевелила, чтобы его остановить!

Негромкий стук в дверь кабинета заставил Эвис вернуться к действительности.

– Да?

В дверь просунулся Грантем.

– Прошу прощения, мэм, к вам пришли.

– Кто?

– Ваши подруги, мэм. Они внизу.

– Проводите их в гостиную, Грантем. И принесите нам туда чай с бисквитами.

Она никого сегодня не ждала, но, зная характер Софи, можно было не сомневаться, что та не успокоится, пока не выяснит, что же произошло вчера вечером на балу. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы не выдать себя, Эвис вышла из кабинета и направилась в гостиную.

Войдя туда, она убедилась, что все ее четыре подруги, устроившись в гостиной, нетерпеливо дожидаются ее прихода.

– Ну? – вместо приветствия бросила Софи, даже не дождавшись, пока Эвис сядет.

Та метнула в ее сторону испепеляющий взгляд.

– О Господи, ну, конечно, я все им рассказала, – досадливо махнула рукой Софи, моментально догадавшись о причине ее раздражения. – А что такого? В конце концов, мы твои ближайшие подруги, так что можешь не беспокоиться, ни одна живая душа ни о чем не пронюхает. Да Бог с тобой, Эвис! Неужели ты не знаешь, что мы все тебя любим?!

– Ладно, – кивнула Эвис, устроившись на диване. – Итак, у меня ничего не вышло – у мистера Биллингсуорта на это лето другие планы.

– Вот и хорошо! – обрадовалась Виктория. – Значит, ты можешь теперь выкинуть из головы весь этот вздор и вернуться к своей книге, – с облегчением в голосе добавила она.

Перехватив проницательный взгляд Софи, Эвис смущенно отвела глаза в сторону. Можно было не сомневаться, что та видит ее насквозь.

– Возможно, именно это я и сделаю, – кивнула она.

Ей пришло в голову, что стоит, пожалуй, перевести разговор в какое-нибудь другое, более безопасное русло.

– А какие у вас самих планы на лето? – поинтересовалась она, обращаясь ко всем подругам сразу.

– Отец решил, что всем нам до осени лучше уехать из Лондона, – объяснила Элизабет. К счастью, она, похоже, ничуть не возражала сменить тему. – И хотя лето в столице обещает быть достаточно интересным и насыщенным, он велел нам собираться, потому что намерен отправить нас в Озерный край.

– А я собираюсь приступить к работе над новым романом. Кстати, думаю, это поможет мне выкинуть всю эту безумную затею из головы. А для работы нужно одиночество. Так что запрусь в доме и прикажу никого не принимать.

– О, вот как! – встрепенулась Дженетт. – А о чем ты собираешься писать на этот раз? Расскажи, пожалуйста! Я просто сгораю от любопытства!

– Ну, об этом еще слишком рано говорить, – туманно объяснила Эвис. – Видишь ли, я еще сама толком не знаю, о чем будет этот роман. Вот через пару недель встретимся, тогда, думаю, можно будет уже что-то рассказать.

– Значит, на загородном приеме у Кесгрейвов? – уточнила дотошная Дженетт. – Помнишь, ты клялась и божилась, что обязательно приедешь к ним – и никакое нездоровье не удержит тебя в городе? Я почти уверена, что мама тоже обязательно соберется на пару недель в Толбот-Эбби, ну а мне, естественно, придется ее сопровождать.

Со всеми этими заботами и волнениями Эвис, конечно же, успела напрочь забыть как о загородном приеме у Кесгрейвов, так и о данном Дженетт обещании непременно приехать, даже невзирая на стойкую неприязнь к любым путешествиям. Да, мрачно подумала она, похоже, из-за Селби она вообще забывает обо всем.

– Эвис!..

Очнувшись, она подняла глаза и заметила, что Дженетт смотрит на нее и на лице у нее написано сомнение.

– Да?

– Так ты поедешь к Кесгрейвам?

– Да, конечно. Я обязательно приеду, – пообещала Эвис.

– Что ж, – заявила Виктория, задумчиво повертев в руках чайную чашку, – должна признаться, я очень рада слышать, что у каждой из вас на лето есть уже какие-то планы. Кстати, одна моя подруга пригласила меня приехать помочь ей, она собирается основать приют для сирот и чувствует, что одной ей не справиться. Поначалу я колебалась, но раз вы все так заняты, я, пожалуй, соглашусь.

– Получается, какое-то время мы не будем видеться, как обычно? – вмешалась Элизабет. – Я имею в виду, пока мы все не вернемся в Лондон?

При этих словах Софи закусила губу.

– Получается, что нет, – вздохнула она.

Эвис отчаянно пожалела, что ничего не может сделать для Софи. Бедняжку так и не приняли в свете – именно поэтому у нее было очень мало друзей. В результате летом, когда все аристократическое общество Лондона отправлялось в свои загородные поместья, она оставалась в столице. Раньше Эвис и Виктория, предпочитавшие Лондон, могли составить ей компанию. Но теперь Софи предстояло целых две недели скучать в одиночестве, без своих подруг.

Впрочем, Эвис тоже предстоит обходиться без них… ограничившись обществом лорда Селби.

Эвис изо всех сил пыталась справиться со странным чувством, неизменно охватывающим ее в присутствии Селби, но, к сожалению, это было не в ее силах.

Даже с другого конца зала она чувствовала пылкие взгляды, которые он посылал в ее сторону. Постепенно толпа гостей, окружавшая их плотным кольцом, незаметно рассеялась, и они остались вдвоем – изнемогающие от желания, не замечающие ничего вокруг. Эвис, вся дрожа, попыталась было отвести глаза в сторону. Тщетно, красивое лицо Бэннинга притягивало ее взгляд. В конце концов, спасение явилось к ней в лице миссис Роубак, которая подвела к Селби свою дочь Оливию. При виде недовольной гримасы, которую он скорчил, когда прыткая барышня повисла у него на руке и ему волей-неволей пришлось пригласить ее танцевать, Эвис едва не расхохоталась. Вид у Бэннинга был разъяренный – похоже, то, что ему помешали и дальше пожирать ее голодным взглядом, вывело его из себя.

Бал, который ежегодно устраивала леди Болтон, являлся кульминацией лондонского светского сезона. Молоденькие дебютантки в платьицах пастельных токов делали последнюю, отчаянную попытку подцепить жениха прежде, чем родители увезут их в загородное поместье, а холостяки, в свою очередь, не менее старательно делали все, чтобы избежать брачных сетей. Стоило ли удивляться, что подобное зрелище давно уже отбило у нее всякую охоту связывать себя брачными узами?

– О Боже, это ведь Оливия Роубак? Кажется, она опять танцует с моим братом? Невероятно! – воскликнула Дженетт, маленькими глотками потягивая из бокала ледяной лимонад. – Бедная девочка! Чудо как хороша, правда? Но увы, глупа как пробка. Ты никогда не пробовала с ней поговорить?

– К сожалению, имела это удовольствие, – хмыкнула Эвис. – И завела разговор о литературе. Представляешь, бедняжка взялась перечислить самых известных писателей. Наверное, решила похвастаться своими познаниями. К сожалению, дальше Шекспира дело не пошло, да и то она назвала его Гамлетом.

Дженетт насмешливо фыркнула, но тут же нахмурилась. Похоже, мысль, пришедшая ей в голову, не доставила ей удовольствия, потому что на лицо ее набежала тень.

– А вдруг ей суждено стать моей невесткой? Ужас!

– Ну, если твой брат будет так глуп, что угодит в расставленные этой дурочкой сети, значит, ничего лучшего он просто не заслуживает, – усмехнулась Эвис.

– Согласна. В этом случае остается его только пожалеть, с такой женой он попросту умрет со скуки. – Дженетт снова сделала глоток лимонада. – Однако я точно знаю, что Бэннинг всерьез подумывает о женитьбе.

Эвис поперхнулась и закашлялась до слез.

– Неужели?! Ты шутишь!

– Ничуть. Скажу тебе по секрету: весь этот сезон он был занят тем, что подыскивал себе жену, – хихикнула Дженетт.

– Вот как? Но в чем тогда проблема? По-моему, в Лондоне нет недостатка в юных леди. Кто-нибудь из них подошел бы на роль леди Селби. Почему же он до сих пор так никого и не выбрал?

Дженетт пожала плечами:

– Не знаю. Сдается мне, мой братец считает, что все они так же скучны и невыносимы, как эта глупышка мисс Роубак, А ему нужна сильная женщина. Такая, чтобы была ему под стать, умная и с характером, не сопливая девчонка, которая только и думает, что о балах да о нарядах.

– Я так понимаю, что для меня ты сделала исключение? – хмыкнула Эвис.

– Конечно, дорогая, ты исключение, В этом зале сегодня даже среди умных женщин практически нет тех, кто хотел бы обзавестись супругом, – со смехом заявила Дженетт.

Услышав смех, к ним подошла Элизабет.

– Над кем это вы смеетесь? – поинтересовалась она у обеих подруг.

– Да просто обсуждали, как мало в этом зале по-настоящему умных женщин, из числа которых мой брат мог бы выбрать себе жену.

Внезапно Эвис краем глаза заметила пробирающегося сквозь толпу гостей Селби, который не сводил с нее глаз, и оцепенела, мгновенно догадавшись, что он направляется к ней.

– Бэн, умоляю тебя, пообещай мне, что ты не женишься на этой девушке! – заметив брата, взмолилась Дженетт.

На его красивом лице появилась уже хорошо знакомая Эвис ленивая усмешка, и все внутри ее дрогнуло.

– Уверяю тебя, дорогая, тебе не о чем беспокоиться. – Взгляд его остановился на Эвис. – Можно поинтересоваться, о чем вы тут болтаете весь вечер?

– Обсуждаем нынешних дебютанток. Взгляните, как они напуганы, бедняжки! Сезон подходит к концу, а им так и не удалось подцепить себе мужа, – с улыбкой ответила Элизабет.

– О Боже, как это, должно быть, ужасно!.. – выразительно округлив глаза, протянул Селби. – Я решил подойти к вам, поскольку до конца бала остался всего лишь один танец, а у меня до сих пор нет партнерши. – Он умоляющим жестом протянул к ним руки. – Может быть, кто-нибудь смилостивится надо мной и спасет меня от ужасной участи танцевать с кем-нибудь вроде всем вам известной мисс Роубак?

Элизабет покачала головой:

– Нет, только не я. Мне сегодня и так уже пришлось слишком много танцевать. С меня хватит.

Заметив, что взгляд Селби прикован к ней, а на губах его вновь появилась уже знакомая ей улыбка, с помощью которой ему обычно удавалось добиваться своего, Эвис смущенно отвела глаза в сторону.

На выручку ей пришла Дженетт.

– Ладно, братец! – хихикнула она. – Я спасу тебя от всех этих скучных глупышек, которые спят и видят, что ты пригласишь их на этот последний танец. – Она приняла протянутую им руку, и брат с сестрой вслед за другими парами направились туда, где посередине бального зала оставалось свободное пространство для танцев.

Глядя вслед Дженетт, уходившей под руку с братом, Эвис невольно вздохнула, почувствовав нечто вроде легкого укола зависти к беззаботно улыбающейся подруге. Наверное, нужно было бы принять его приглашение – но она не смогла заставить себя это сделать.

– Какой чудесный человек! – негромко пробормотала Элизабет, не отрывавшая глаз от этой пары.

Эвис решила, что ослышалась.

– Это ты о Селби? – удивленно переспросила она.

– Конечно, – кивнула Элизабет.

– Тогда почему бы тебе не выйти за него? – буркнула Эвис. И тут же пожалела о вырвавшихся у нее словах. Не нужно было этого говорить – да еще таким язвительным тоном.

– Да будет тебе, Эвис! Я – и Селби?! – расхохоталась Элизабет. – Держу пари, даже тебе известно, что он называет себя коринфянином, хотя я не замечала, чтобы он увлекался спортом, как другие молодые повесы.

– Не увлекается спортом?! – удивилась Эвис. – Да Бог с тобой! Насколько я помню, Селби всегда был страстным охотником!

Элизабет озадаченно моргнула.

– Неужели – растерянно протянула она. – Как странно… Я помню, в прошлом году мой отец пригласил его приехать в свой охотничий домик, а он решительно отказался. Любезно извинился, объяснив, что получил слишком много других приглашений, поэтому никак не сможет вырваться из города. А потом Дженетт случайно обмолвилась, что все это время он безвылазно просидел в Толбот-Эбби. Забавно, правда?

Элизабет, наблюдая за танцующими, вдруг вздохнула:

– И, тем не менее, я ничуть не удивляюсь, что едва ли не все светские женщины в Лондоне буквально сохнут по Селби – чего стоит одно только его смуглое лицо, да еще синие глаза в придачу, правда? Сказать по правде, такой красавец, как Селби, даже меня мог бы заставить отказаться от своего намерения остаться старой девой! – Она шутливо закатила глаза.

– Ну а меня нет! – хмыкнула Эвис.

Даже мысль о его поцелуях не способна была победить ее отвращение к замужеству.

Глава 6

Оставшиеся до конца недели дни пролетели как одна минута, у Эвис оказалось столько дел, что она совсем сбилась с ног. Как бы там ни было, среди них была одна серьезная проблема, которую непременно нужно было решить прежде, чем она уедет с Селби в его загородное поместье. Она должна обязательно поговорить с Софи и выяснить наконец, как предохраняться от нежелательной беременности. Эвис не могла без дрожи в коленках думать о предстоящем ей разговоре, однако она хорошо понимала, что не имеет права дать жизнь ребенку, у которого никогда не будет отца. И, что еще важнее, у которого будет такая мать, как она. С каждой минутой ее решимость крепла. Наконец, собрав все свое мужество, она постучала в дверь дома, где жила Софи.

– Да, мисс Коупли?

– Добрый день, Тейлор. Мисс Рейнард дома?

Седой, похожий на доброго дедушку дворецкий приветливо улыбнулся:

– Конечно, конечно, мисс, где же ей быть? Входите, я пойду доложу о вас. А вы пока подождите в гостиной.

В отличие от Эвис, всегда предпочитавшей сочные, яркие краски, Софи явно отдавала предпочтение нежным пастельным тонам, в которых была выдержана ее гостиная. Здесь господствовал бледно-зеленый цвет, изысканность которого красиво подчеркивали прелестные золотисто-желтые гардины. Эвис опустилась на стул, выбрав самый яркий из всех, и принялась ждать Софи.

– Эвис, что тебя привело ко мне? Я тебя сегодня не ожидала!

Вместе с Софи в комнату ворвался аромат только что распустившихся цветов. Улыбнувшись подруге, она упала на диван, и пышные юбки взлетели в воздух и с легким шелестом опустились у ее ног.

– Мне нужно поговорить с тобой, – объяснила Эвис. – Наедине, – добавила она, бросив выразительный взгляд на открытую дверь.

– Тейлор, пожалуйста, подайте нам чай. А когда будете уходить, закройте дверь, чтобы нам никто не помешал.

– Да, мэм. – Дверь моментально захлопнулась, отрезав их от всего остального мира, дав подругам возможность почувствовать себя в безопасности.

– Итак, о чем ты хотела со мной поговорить?

Эвис смущенно поерзала на стуле. Ладно, решила она про себя, чем быстрее она покончит с этим, тем лучше.

– Я хотела попросить тебя, чтобы ты рассказала мне все, что тебе известно о том, как предохраняться, – неловко пробормотала она.

Тонкие, словно нарисованные кисточкой, брови Софи удивленно взлетели вверх.

– Предохраняться?! – озадаченно переспросила она. – Но позволь… я полагала, что ты передумала насчет мистера Биллингсуорта.

– Так оно и есть, – подтвердила Эвис.

– О! Как я понимаю, ты не собираешься объяснить мне, в чем дело? – проницательно заметила Софи.

– Именно так, – с легкой усмешкой кивнула Эвис.

– Ладно, дело твое. Думаю, я поняла, – понимающим тоном пробормотала Софи.

Оставалось только надеяться, что проницательность, свойственная Софи, все же на этот раз ее подведет и подруга не догадается, что она затеяла, а самое главное – кем она решила заменить Эмори. Софи молчала, дожидаясь, пока лакей подаст чай: Но едва за ним захлопнулась дверь и в коридоре послышался звук удаляющихся шагов, она тут же приступила к делу:

– Моя мать в свое время поведала мне о способах предупредить беременность. И я расскажу тебе о них, после того как мы попьем чаю и поговорим. Но главное, что я хочу сказать тебе… – Софи смущенно помолчала. – Ты не должна беспокоиться. Лорд Селби настоящий джентльмен. Лучшего выбора ты сделать не могла. Но очень может быть, что он не удовлетворится возможностью завязать с тобой просто легкую, необременительную интрижку, а потребует большего, – посерьезнев, сказала Софи.

У Эвис от удивления отвалилась челюсть.

– Как ты догадалась, что речь идет о Селби? – придушенно воскликнула она.

Софи загадочно улыбнулась. Глаза ее будто подернулись леткой дымкой. Эвис не удивилась, она видела такое уже много раз. Такой отстраненный, словно обращенный внутрь себя взгляд был у Софи, когда ей являлось одно из ее видений. Эвис многое отдала бы, чтобы знать, что видит сейчас ее подруга.

Вдруг Софи моргнула, словно пробуждаясь от долгого сна.

– Мужчина, которого я видела рядом с тобой, был темноволосым, очень высоким и мужественным – иными словами, полная противоположность мистеру Биллингсуорту. И потом, на прошлой неделе мне как-то случилось заехать к тебе. И я успела заметить отъезжавшую от твоего дома карету лорда Селби. Сопоставив все это, я догадалась, что ты передумала и выбрала его, а не Эмори. И кстати, абсолютно правильно сделала.

– Ты не должна…

Софи крепко обняла Эвис, не дав ей договорить.

– Перестань. Клянусь, я ни словечком не обмолвлюсь об этом ни Дженетт, ни кому-то еще. Просто пообещай мне, что будешь осторожна, хорошо?

– Хорошо, обещаю. – Эвис, высвободившись из объятий Софи, заглянула ей в глаза. – Может быть, скажешь, что сулит мне будущее?

– Ни за что! – Зажмурившись, Софи покачала головой и вдруг улыбнулась во весь рот. – Скажу тебе только одно – ты будешь очень, очень счастлива!

– А что-нибудь более определенное?

– Ни за что! Если я расскажу тебе больше, ты сделаешь все возможное, чтобы только помешать своему счастью.

Эвис нахмурилась:

– С чего бы я вдруг стала это делать?

– Да просто потому, что сама ты, возможно, представляешь свое счастье совсем иначе.

Где же она?!

Бэннинг уже в который раз обшарил взглядом все уголки гостиницы «Уэйсайд инн». Сам он приехал сюда уже более двух часов назад, сгущались сумерки, близилась ночь. По его расчетам, к этому времени Эвис давным-давно должна была бы уже присоединиться к нему. Тщетно гадая, куда она могла подеваться, он настойчиво отгонял мысль, которая упорно лезла ему в голову – что она попросту передумала. К несчастью, такое вполне могло случиться.

А что, если она все-таки решила уехать с этих ублюдком Биллингсуортом? Господи, даже подумать об этом страшно! Он ведь самая настоящая скотина, да еще и подлец к тому же. Прохвост и каналья, мстительно добавил про себя Бэннинг. Он вполне способен принять все, что может дать ему Эвис, после чего с легким сердцем отшвырнет ее в сторону, словно ненужную вещь. И она останется одна, да еще беременная вдобавок… Бэннинг скрипнул зубами. Вдруг он насторожился, скрежет гравия под колесами экипажа заставил его поднять голову. Позади него на дороге остановилась простая черная карета.

– Лорд Селби, какой сюрприз! Не ожидала встретить вас здесь! – проговорила Эвис, выбравшись из экипажа. – А ваша сестра с вами?

Мягкий звук ее мелодичного голоса заставил Бэннинга резко обернуться.

– Нет, мисс Коупли, Дженетт осталась в городе.

Кучер, маячивший за спиной Эвис, при этих словах нахмурился:

– Простите, мэм, я знаю, это не моего ума дело, но я никогда не прощу себе, если вы попадете в беду…

– Мы обсуждали эту тему уже много раз, Смит, – поморщилась Эвис. – И потом… вполне возможно, леди Элизабет уже здесь и ожидает меня.

– И, тем не менее, сдается мне, нужно проверить, так ли это, – не унимался кучер.

Эвис бросила взгляд на Бэннинга. Потом повернулась к кучеру.

– Но вы ведь видите, Смит, здесь лорд Селби! Брат леди Дженетт никогда не позволит, чтобы со мной что-то случилось.

Бэннинг учтиво поклонился:

– Ни в коем случае, мисс Коупли. Со мной вы можете чувствовать себя в полной безопасности. К тому же я почти уверен, что леди Элизабет уже приехала и сейчас отдыхает у себя в комнате.

– Спасибо, милорд, – слегка кивнув, ответила Эвис. – Значит, все в порядке, Смит. Можете отнести мой саквояж наверх, в мою комнату. А после этого возвращайтесь домой. А я вернусь через две недели, как и обещала.

– Как пожелаете, мэм. – Кучер бросил в сторону Бэннинга хмурый взгляд, говоривший о том, что только что разыгранный перед ним спектакль ни в чем его не убедил и он прекрасно понимает, что происходит. Достав из экипажа объемистый саквояж, он поволок его в гостиницу.

Из груди Бэннинга вырвался шумный вздох облегчения. Осторожно оглядевшись и не увидев поблизости ни одного знакомого лица, он окончательно успокоился. Потом повернулся к Эвис.

– Вы опоздали, – сердито прошептал он.

– А кто в этом виноват? – прошипела она в ответ. – Так случалось, что Дженетт приехала ко мне с утра пораньше. Если бы вы взяли на себя труд помешать ей это сделать, я бы прибыла вовремя!

– А где остальной ваш багаж? – раздраженным тоном осведомился Бэннинг. Он был зол: и на самого себя – за то, что не смог сдержаться и обрушился на нее, не дав ей и слова сказать, и на Дженетт – за то, что та стала невольной причиной ее опоздания.

– Смит только что отнес его в гостиницу, – пожала плечами Эвис.

– И это все, что понадобится вам в течение двух недель? – удивился Бэннинг. Честно говоря, он ожидал, что она привезет с собой сундук, а то и два. Его собственная сестра редко когда путешествовала, не прихватив с собой хотя бы пару увесистых сундуков с нарядами.

– Не думаю, что мне понадобится что-то еще из вещей. Разве что вы намереваетесь устроить в своем поместье бал или суаре по случаю моего визита, о котором мне ничего не известно, – с язвительной усмешкой проворковала Эвис.

Бэннинг улыбнулся – эта дерзость показалась ему и смешной и трогательной одновременно.

– Нет, конечно. Вы, как всегда, невероятно практичны, Эвис, – привезли с собой только то, что нужно, и ничего больше. Мы переночуем в гостинице, а утром тронемся в путь.

– Очень хорошо. – Она повернулась и двинулась к гостинице. – Тогда доброй ночи, милорд, увидимся утром.

Да уж, уныло подумал Бэннинг, слишком много волнений, чтобы думать о любви. Судя по всему, сегодняшнюю ночь ему предстоит провести в одиночестве. К тому же Челмсфорд намного крупнее того городка, где он первоначально планировал остановиться нынешним вечером. А следовательно, и вероятность столкнуться нос к носу с кем-то из общих знакомых тоже гораздо выше. Что ж, ничего не поделаешь, придется подождать до тех пор, пока они не доберутся до Стоунмаркета.

– Мы можем поужинать вместе? – вдруг бросил он вдогонку Эвис, сам не веря тому, что сказал.

Она остановилась. Потом повернулась к нему – лицо у нее было недовольное.

– Не думаю, что это разумно, милорд, – нахмурилась она. Да, возможно, она и права, смиренно подумал Селби.

– Но, как бы там ни было, вам обязательно нужно поесть, – проговорил он.

– Я распоряжусь, чтобы мне прислали наверх поднос с ужином, – пожала плечами Эвис.

Проклятие, выругался он про себя.

– Хорошо. Но завтра мы будем ужинать вместе.

– Посмотрим, – с улыбкой бросила Эвис. Через минуту дверь гостиницы захлопнулась за ней.

Проводив ее хмурым взглядом, Бэннинг убедился, что она исчезла, потом шумно вздохнул. Надо признаться, удача сегодня была не на его стороне, с раздражением подумал он. Он-то надеялся, что сегодня вечером они смогут хоть немного побыть наедине – хотя бы просто поужинать вместе, поговорить немного, как старые друзья, без обычных ссор и склок. В конце концов, должен же он получше узнать будущую жену, не так ли?

Проснувшись задолго до рассвета, Бэннинг первым делом спустился на кухню и велел, чтобы в экипаж к нему отнесли увесистую корзину с завтраком для них двоих. Если они уедут чуть свет и перекусят в дороге, то можно надеяться, что в этом случае они доберутся до Стоунмаркета еще до темноты.

Экипаж тронулся. Оба не знали, о чем говорить. Кучер, хлестнув лошадей, повернул на восток, к Саутуолду. Эвис, забившись в угол, молча смотрела в окно.

Разумеется, не желая изменять своим привычкам, она оделась в уже хорошо знакомом ему строгом стиле. Воротничок саржевого, с завышенной талией дорожного платья доходил почти до ушей, практически полностью скрывая от его жадного взгляда изящную линию ее шеи. Бэннинг досадливо поморщился и закрыл глаза, попытавшись представить ее в том потрясающем изумрудно-зеленом бальном платье, в каком она была на званом вечере у своего кузена.

– Селби…

– Мне казалось, мы договорились, что вы будете называть меня Бэннингом, – перебил он.

– Хорошо, Бэннинг, – послушно поправилась она, – думаю, нам с вами пора обсудить некоторые детали и прийти к соглашению касательно нашей с вами… нашего дела.

Что она снова задумала? Брови Бэннинга взлетели вверх.

– К соглашению? – переспросил он.

– Да. Видите ли, я не могу позволить себе… забеременеть. Я позаботилась захватить с собой кое-какие… ммм… средства, благодаря которым этого не случится, но меня предупредили, что я не смогу воспользоваться ими в самый… эээ… в самый первый раз.

– Скажите же наконец, чего вы от меня хотите, Эвис?

Эвис не знала, куда отвести глаза. Она смутилась до такой степени, что из розовых ее щеки стали совсем пунцовыми.

– Я… мне нужно, чтобы вы… – заикалась она.

– Ну же? – пришел ей на помощь Бэннинг, изо всех сил стараясь скрыть улыбку. Но бесполезно, губы его сами собой растянулись до ушей, и ему пришлось отвернуться, чтобы она не заметила, что он едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.

– Чтобы вы извлекли свой пе… пе…

– Ах вот оно что! Кажется, я начинаю понимать, что вы имеете в виду, – перебил он, чтобы избавить ее от этой пытки. У него уже просто не было сил слушать, как она заикается.

– Хорошо!.. – с облегчением выдохнула Эвис. – Значит, вы обещаете, что в самый первый раз сами позаботитесь обо всем?

– Конечно, обещаю – сделаю все, чтобы угодить вам. – Он повернулся и смотрел на нее до тех пор, пока по ее лицу не понял, что сексуальный подтекст, который он намеренно вложил в эту фразу, дошел до ее сознания. После чего поманил ее к себе. – А теперь довольно об этом. Идите сюда.

Эвис покачала головой:

– Не думаю, что это хорошая мысль.

– Вы ведь хотели узнать побольше о физической стороне любви, разве нет? – прищурился он.

– Да! – возмущенно произнесла Эвис. – Но если вы вообразили, что я собираюсь заняться этим в экипаже, где кучеру слышно каждое слово, да еще на дороге, когда любому любопытному достаточно заглянуть в экипаж и увидеть…

– Вы напрасно возмущаетесь. Я отнюдь не собирался заниматься с вами любовью в экипаже, – перебил ее Бэннинг. – Я всего лишь хотел вас поцеловать.

Закусив губу, Эвис, казалось, обдумывала его предложение.

– Эвис, чего вы, собственно, так боитесь? – нетерпеливо спросил он, уже заранее уверенный, что не услышит ответа, поскольку она ни за что не согласится признать, что чего-то боится.

Как оказалось, он ошибался. Эвис подняла голову и твердо встретила его взгляд.

– Вас, – невозмутимо ответила она.

– Меня?! – поразился Бэннинг. – Но ради всего святого, почему?

– Сама еще точно не знаю, – с обезоруживающей прямотой призналась она. – Видите ли, я до сих пор не могу понять, что вы за человек. Дженетт всегда твердила, что вы – просто образец истинного джентльмена… рассказывала, как вы галантны по отношению к женщинам. Но ведь со мной вы никогда не вели себя как джентльмен – о галантности я уж и не говорю! – Она махнула рукой. – Вспомните, вы побились об заклад, что поцелуете меня. А когда я сделала попытку разорвать наше соглашение, которое вы же сами мне и навязали, вы не постеснялись прибегнуть к шантажу! Вряд ли такое поведение можно назвать джентльменским, не так ли? – Эвис драматическим жестом воздела руки к небу. – Да что далеко ходить, стоит только нам с вами случайно оказаться в одной комнате, как мы начинаем говорить друг другу гадости. И так всегда!

Что ж, она права, с неудовольствием подумал Бэннинг. Действительно, пришло время вести себя иначе.

– Вы сами во всем виноваты, – брюзгливо проворчал он. – С вами нелегко поладить.

– Со мной?! – возмутилась она. – Да если хотите знать, вы – единственный, кто говорит, что со мной трудно поладить! И к тому же вы – единственный, с кем мне не удалось найти общего языка!

– Вот как? Возможно, это просто потому, что мы оба подспудно догадываемся, что произойдет, если мы поладим, – елейным тоном проговорил он.

– Неужели? И что же именно? – саркастически бросила Эвис.

– А вот что, – пробормотал он, придвинувшись к ней вплотную. Приподняв ей подбородок, он медленно прижался губами к ее полуоткрытым губам.

Эвис прекрасно понимала, что просто обязана оттолкнуть его, хотя бы для того, чтобы с возмущением опровергнуть все его чудовищные обвинения. Но его рот, ласкавший ее губы с такой осторожной нежностью, сотворил чудо, и она просто не нашла в себе сил не откликнуться на его призыв. Неторопливым движением он раздвинул ее губы, и они оба почувствовали вкус друг друга.

Ее действительно тянуло к нему – тянуло все восемь лет, прошедшие с того дня, когда он в первый раз поцеловал ее. В тот вечер, испуганная теми неведомыми ей чувствами, которые он пробудил в ее душе, Эвис оттолкнула его. Но сейчас… сейчас она скорее умерла бы, чем сделала бы это.

Он слегка отодвинулся. Бросив взгляд на его склонившееся к ней лицо, Эвис заметила, что он улыбается.

– Думаю, нам следует остановиться прежде, чем я нарушу данное вам слово и займусь с вами любовью прямо здесь, в экипаже, – хрипло прошептал Бэннинг.

Она растерялась, не зная, что на это ответить, и молча ждала, когда он вернется на прежнее место, но вместо этого Бэннинг вдруг быстрым движением приподнял ее и усадил к себе на колени, крепко прижав Эвис к своей широкой груди, Эвис уже готова была громко возмутиться, когда вдруг чистый, слегка отдающий какими-то пряностями аромат его тела окутал ее, затуманив ей голову. Мерное покачивание экипажа так и манило закрыть глаза и погрузиться в сои. Глаза у нее слипались.

Уже засыпая, она еще успела подумать, что при ближайшем знакомстве Бэннинг оказался очень даже приятным человеком – во всяком случае, для шантажиста.

Глава 7

Экипаж остановился у ворот дорожной гостиницы, в которой Бэннинг имел обыкновение ночевать всякий раз, когда ездил в свое поместье. В обычной ситуации он не преминул бы насладиться вкусным обедом и ласками самой красивой служанки в гостинице, но сегодня все это его не интересовало. Ведь рядом с ним была Эвис. Заранее предвкушая, что его ждет, он почувствовал, как сладко ноет и твердеет его плоть.

Эвис с недоумением повернулась к нему. Брови ее сдвинулись.

– Почему мы остановились? – недовольно спросила она.

– Дорога до моего дома займет еще целый день, – терпеливо объяснил Бэннинг. – Лошадям требуется отдых. Так что нам придется тут заночевать.

– Ни за что! Мы не должны этого делать!

Склонив голову, он с любопытством посмотрел на возмущенную Эвис.

– Вот как?

– Если кто-то увидит меня выходящей из вашей кареты, моя репутация погибла! – в ужасе прошептала она.

– Ничего не поделаешь – у нас нет другого выхода. Не беспокойтесь, Эвис, я обо всем позабочусь. – Кучер с поклоном распахнул дверцу кареты. – Подождите меня здесь, – велел Бэннинг, поставив ногу на подножку.

Оглядевшись, он направился к двери гостиницы, мимоходом спугнув толстую утку, важно шествовавшую по двору в сопровождении своего писклявого выводка. Знакомый густой аромат мясных пирогов и свежесваренного эля ударил ему в ноздри, и в животе у него заныло. Он распахнул дверь и вошел.

– Лорд Селби, – с почтительным поклоном приветствовал его хозяин. На толстощеком лице его сияла щербатая улыбка.

– Мистер Оуэне, я надеюсь, сегодня вечером у вас найдется для меня свободная комната?

– Для вас – только все самое лучшее,милорд!

Мистер Оуэне принялся копаться в бумагах. Наконец отыскалась книга записи постояльцев. Воспользовавшись этим, Бэннинг обвел взглядом зал в поисках знакомых лиц. Облегченный вздох вырвался из его груди, удача по-прежнему сопутствовала ему. Ни в зале, ни в небольшой столовой он не заметил никого из тех, кого он знал.

Повернувшись, Бэннинг подошел к небольшой стойке, где его уже ждал хозяин. После минутного колебания он взял в руки перо и размашисто написал в книге: «Мистер и миссис Толбот». После чего вручил хозяину более чем внушительную сумму – почти вдвое против того, что следовало за комнату и ужин.

– Я бы хотел, чтобы ужин подали к нам в комнату, – добавил он.

– Понимаю, милорд, – кивнул мистер Оуэне. – Все будет исполнено. Я сам принесу наверх поднос с ужином.

– Благодарю вас.

Еще раз облегченно вздохнув, Бэннинг направился к дверям, чтобы помочь Эвис выйти из кареты.

– Селби, – вдруг послышался издалека чей-то знакомый голос.

Ему не нужно было ломать себе голову, кому принадлежит этот голос, он узнал бы его даже ночью. Бэннинг поднял голову как раз в тот самый момент, когда его окликнули, самое неприятное было то, что голос доносился из его же собственного экипажа. Проклятие! Сомертон, должно быть, узнал карету, открыл дверцу и забрался в нее, решив, что Селби внутри, и наткнулся на ничего не подозревавшую Эвис. Большей неприятности, чем столкнуться нос к носу с этим человеком, Селби и вообразить не мог. Бегом бросившись к карете, он услышал голос Сомертона, видимо, тот тоже меньше всего ожидал увидеть там Эвис и был удивлен ничуть не меньше ее.

– Боже мой, какой неожиданный сюрприз! Кого я вижу! Мисс Коупли!

– Сомертон, – ледяным тоном процедила Эвис. Бэннинг сильной рукой покрепче ухватил Сомертона за плечо и едва не волоком вытащил того из кареты. Усмешка на лице Сомертона говорила лучше всяких слов.

– В интересной компании я вас нашел, Селби! – ничуть не смутившись, дерзко ухмыльнулся он.

Не ответив, Селби потащил виконта за собой, не дав ему возможности насладиться видом смущенной и окончательно растерявшейся Эвис.

– Ни слова никому об этом, Сомертон! Вы меня поняли? – угрожающе прошипел Бэннинг.

Сомертон запрокинул голову и издевательски захохотал.

– Вот так штука! Никогда не слышал ничего забавнее!

– Думаю, что у вас пропадет охота смеяться, когда свет узнает о вашем собственном прошлом, Сомертон!

– Как будто меня это волнует! – беспечно пожав плечами, с насмешкой в голосе фыркнул Сомертон. – Большинство наших общих знакомых и так о нем знают. Или же догадываются.

– Возможно. А как насчет настоящего? Как вы думаете, понравится им, если они узнают, что всем известный виконт Сомертон наживает немалые деньги, сдавая принадлежащие ему дома под бордели?

– Почему вы говорите о доме во множественном числе? На самом-то деле дом только один, – ничуть не смутившись, поправил Сомертон. – И к тому же, – с циничным смешком добавил он, – благодаря этому я имею значительную скидку на услуги, которые оказывают их обитательницы.

Бэннинг сжал кулаки, изо всех сил стараясь сдержаться и не дать волю своему гневу. Сомертон – хитрая каналья, к тому же умен и циничен, как сам дьявол. Надеяться, что такой человек способен держать язык за зубами, было бы безумием. Наверное, лучше всего будет пустить в ход угрозу просто на всякий случай, решил он.

– Дайте слово, что о моей тайне не узнает ни одна живая душа – и можете быть уверены, что жизнь ваша на этом не закончится, – будничным тоном проговорил он.

Сомертон рассмеялся ему в лицо.

– Да бросьте, Селби! Вы никогда меня не убьете!

– Вы меня искушаете?

– Не смешите меня! Интересно, чем вы собираетесь меня убить – уж не тем ли игрушечным кинжальчиком, который держите за голенищем сапога? – Сомертон сбросил с плеча руку Бэннинга. – Мы ведь с вами оба знаем, что вы ни за что не возьмете в руки пистолет, верно?

Бэннинг с такой силой сжал кулаки, что даже костяшки пальцев побелели. Он до сих пор не мог без дрожи вспоминать о том, что случилось во Франции и позже, уже в Лондоне. Но сейчас не время думать о прошлом, напомнил он себе, ведь на карту поставлено настоящее.

– Просто держите язык за зубами, вам понятно? – угрожающе проговорил он.

– Более чем! – фыркнул Сомертон.

Оставалось еще одно неприятное дело. Бэннинг терпеть не мог об этом просить, но, к сожалению, выбора у него не было – лучше Сомертона с подобным поручением не справится никто. Взяв его под руку, Бэннинг отвел его подальше от экипажа, чтобы не слышала Эвис.

– Мне нужна ваша помощь, Сомертон. Насколько, я знаю, вы всегда знаете все и обо всех, Не могли бы вы оказать мне одну услугу?

– Услугу? Какую? ……

– Мне нужна выяснить все, что только возможно об Эмори Биллингсуорте. Кое-что относительно его прошлого я итак уже знаю, однако я бы хотел быть в курсе его финансовых дел. Мне необходимо знать, где он берет деньги и как обстоят его писательские дела.

Сомертон скривился.

– Конечно, я могу все это выяснить, но тогда буду рассчитывать на ответную услугу с вашей стороны.

– Что за услуга?

– Думаю, в ближайшем будущем мне понадобится совет по части финансовых дел. Так вот, очень рассчитываю, что вы мне его дадите.

Финансовый совет, удивился Бэннинг. Еще чего не хватало! Господи помилуй, что у него на уме? Если речь пойдет о борделе…

– Хорошо, – стиснув зубы пообещал Бэннинг. – Можете на меня рассчитывать.

Сомертон, кивнув, направился к ожидавшему его экипажу.

– Будьте спокойны, Селби, я буду хранить вашу маленькую тайну, как свою собственную.

Оставалось только надеяться, что он сдержит слово. А теперь нужно поскорее успокоить Эвис. Дверца экипажа была до сих пор открыта, так что он мог видеть девушку – стиснув руки, она забилась в угол, глядя прямо перед собой широко открытыми глазами. Внезапно она пробормотала что-то – Бэннинг готов был поклясться, что услышал невнятное проклятие. Хорошо бы только это относилось к Сомертону, а не к нему самому уныло подумал, Бэннинг.

Он забрался в карету и, наткнувшись на ее разъяренный взгляд, вдруг с ужасом сообразил, что сейчас ему придется держать ответ. Если бы ее глаза были кинжалами, он давно уже был бы мертв. Возможно, угрюмо подумал Бэннинг, это было бы самым лучшим выходом. В конце концов, худший способ, как заполучить невесту, трудно было бы придумать.

– Прошу вас, – невозмутимо проговорил он, протянув Эвис руку, чтобы помочь ей выйти из экипажа. Бэннинг изо всех сил старался держаться так, словно ничего не произошло.

– Нет. Не думаю, что это хорошая идея.

– Эвис, я поговорил с Сомертоном. Он дал мне слово, что станет держать язык за зубами.

Ее глаза округлились.

– И вы ему поверили? – с горькой иронией фыркнула Эвис. – Да ведь всем известно, какой он негодяй!

– Совершенно с вами согласен. Сомертон – известная каналья. Но ему нужно от меня кое-что – так что мы заключили сделку. И теперь он будет молчать.

– Отвезите меня домой, Селби!

Вместо ответа он забрался в экипаж и захлопнул за собой дверцу.

– Нет! – спокойно отрезал он.

– Вся эта затея была ошибкой! – воскликнула она. – Совершенно безумная авантюра! Мне не следовало этого делать. Я… я просто поддалась внезапному порыву! Не знаю, что на меня нашло… обычно я никогда так не поступаю. Я… я не легкомысленная, поверьте мне! Я… просто скучная, унылая старая дева. Добрая старушка Эвис, к которой все бегут, чтобы поплакаться в жилетку и услышать разумный совет!

Он взял ее руки в свои.

– Эвис, что вы такое говорите?! Вы не старая, вы не скучная и уж, конечно, не унылая! Вы одна из самых волнующих и прекрасных женщин, каких я встречал за всю свою жизнь! Поверьте мне, это так!

– Вы все это говорите просто для того, чтобы затащить меня к себе в постель! – захлюпав носом, плаксиво возразила Эвис.

– Возможно, вы правы, – пряча улыбку, кивнул Бэннинг. – А как вы думаете, почему я этого хочу? Да просто потому, что вы вовсе не старая, не скучная и не унылая, а молодая и очаровательная. Вам это не приходило в голову?

Он поднес ее пальцы к губам и нежно перецеловал их один за другим.

– Возможно, вы не привыкли действовать, повинуясь внезапному порыву. Но прошу вас, попытайтесь хоть раз сделать что-то безумное, что-то такое, что подсказывает вам не рассудок, а сердце. Возможно, вы не будете разочарованы.

– Я не люблю рисковать, – прошептала она.

– Знаю. Но все равно попробуйте!..

Она снова посмотрела на него своими потрясающими янтарными глазами, и Бэннинг внезапно почувствовал, что тонет в их глубине. Забыв обо всем, он привлек Эвис к себе. Потом опустил голову и прижался губами к ее губам. Она без колебаний ответила на его поцелуй, и Бэннинг почувствовал, как уже знакомый жар разливается по всему его телу. Всякий раз, когда он целовал ее, все его хваленое хладнокровие моментально улетучивалось, испарившись, словно утренний туман под жаркими лучами солнца, и в эти минуты он мог думать только об одном – как затащить ее в постель?..

Однако Эвис, высвободившись из его объятий, мигом вернула Бэннинга к реальности.

– Думаю, будет лучше, если мы войдем в гостиницу, – со вздохом объявила она.

– Тогда опустите вуаль на шляпке, чтобы никто не увидел вашего лица, – предупредил он.

Первый раз за все это время она молча сделала, как он велел, без споров и препирательств, чему он, признаться, был очень рад. Дождавшись, когда она завяжет под подбородком синие ленты шляпки, Бэннинг выбрался из экипажа и подал руку, чтобы помочь Эвис выйти. И хотя ее лицо скрывала густая вуаль, она опустила пониже голову, пока они под руку с Бэннингом шли к гостинице.

– Как вы думаете, нас кто-нибудь, видел? – шепнула она, когда они уже были на лестнице.

– Не думаю, чтобы кто-то обратил на нас внимание. Да и с чего бы? В глазах остальных постояльцев мы с вами – просто еще одна супружеская чета, решившая остановиться здесь на ночлег.

– Слава Богу! – с трудом переводя дыхание, прошептала она.

Бэннинг провел ее в отведенную им комнату. Она оказалась довольно просторной, полной света и воздуха, правда, пастель выглядела достаточно убого. Но поскольку спать в эту ночь не входило в его намерения, в глазах Бэннинга это не имело особого значения.

– А ваша комната далеко от этой? – оглядев спальню, поинтересовалась Эвис.

– Вы сейчас как раз в ней и находитесь, – коротко бросил Бэннинг.

Между бровей Эвис залегла глубокая морщина.

– Тогда где моя комната?

– Сегодня вы проведете ночь со мной, – объяснил он.

– О-о-о! – округлив глаза, выдохнула она. Потом подошла к окну, дрожащей рукой отодвинула плотную штору и выглянула наружу.

Заметив, как она нервничает, он подумал, что неплохо бы успокоить ее, но подходящие слова, как назло, не приходили на ум. Господи, какие грандиозные планы у него были на эту ночь… а тут эта убогая кровать! Проклятие, чертыхнулся про себя Бэннинг.

– Я буду спать на полу, – пообещал он. Обернувшись, она бросила на него удивленный взгляд, и на губах у нее появилась слабая улыбка.

– Нет, – покачала головой Эвис. – К счастью, я сегодня отлично выспалась – проспала полдня, пока мы тряслись в экипаже. Так что постель ваша. А если я захочу спать, то посплю в кресле у камина.

Если он падет так низко, что позволит женщине спать в кресле, в то время как сам будет нежиться в постели, угрюмо подумал Бэннинг, то попросту перестанет себя уважать. Он уже открыл было рот, чтобы сказать ей об этом, но ему помешал негромкий стук в дверь.

– Мистер Толбот, это мистер Оуэне. Я принес ваш ужин.

– Входите! – крикнул Бэннинг.

Эвис снова отвернулась к окну, чтобы не дать хозяину увидеть ее лицо. Мистер Оуэне бочком прошмыгнул в дверь и оглядел комнату в поисках подходящего стола, на который можно было бы поставить тяжелый поднос. К несчастью, единственный стол, достаточно большой для того, чтобы расставить на нем принесенные блюда, находился в двух шагах от Эвис.

– Прошу прощения, мэм, – пробормотал он.

Эвис попыталась отвернуться, но безуспешно. Мистер Оуэне бросил на нее быстрый взгляд.

– Сегодня на ужин свежая рыба, милорд. Треска. Надеюсь, она придется вам по вкусу.

– Достаточно, мистер Оуэне.

Поняв намек, хозяин засуетился, сунул под мышку пустой поднос и засеменил к двери.

– Доброй ночи, милорд, – пробормотал он, плотно прикрыв за собой дверь.

– Мне очень жаль, что так получилось, – тихо сказал Бэннинг, едва его шаги стихли в коридоре.

– Все это было ужасной ошибкой, – покачала головой Эвис. – Сначала виконт Сомертон, и вот теперь это… Знаете, мне кажется, будет лучше, если мы выбросим из головы наш безумный план и вернемся в Лондон.

– Эвис, мы не можем этого сделать, – терпеливо сказал Бэннинг.

Она резко повернулась, отодвинувшись от окна, и он, заметив блеск в ее глазах, тут же понял, что Эвис едва сдерживает гнев.

– Конечно! – с едкой иронией в голосе бросила она. – Ведь тогда вы приметесь рассказывать всем и каждому, что я самая обыкновенная ш… шлюха! – Было заметно, что она вот-вот расплачется.

– Ш-ш-ш… не смейте так говорить!

Бэннинг подошел к ней и обхватил руками ее лицо. Имея дело с Эвис, нельзя торопиться и подгонять события, напомнил он себе. Придвинувшись поближе, он медленно наклонил голову и заглянул ей в глаза. Губы его приблизились к ее губам, его дыхание смешалось с ее собственным, но прежде чем он успел поцеловать ее – что он, собственно, и собирался сделать, – Эвис неожиданно вырвалась и оттолкнула его в сторону.

– Может быть, мы все-таки поедим? – ехидно поинтересовалась она.

Шумно выдохнув, Бэннинг с трудом подавил раздражение и уселся за стол, благоразумно отодвинувшись от Эвис подальше. Пока они ели, он краем глаза поглядывал на нее, ловя каждое ее движение, и за это короткое время узнал больше о ней, чем за все эти годы. Она с аппетитом съела рыбу, едва пригубила вино и принялась гонять по тарелке горох, ковырялась, ковырялась, да так ничего и не тронула. При этом она почти все время молчала. Либо вообще не любила разговаривать за столом, либо все еще дулась на него. Зная, какое прекрасное воспитание она получила, Бэннингу ничего не оставалось, как признать, что Эвис скорее всего не испытывает ни малейшего желания общаться с ним.

– Расскажите мне о вашем детстве, – внезапно попросил он. Эвис поперхнулась вином, которое как раз пила, и закашлялась так, что он уже было испугался, что она задохнется.

– О моем детстве? – отдышавшись, удивленно переспросила она.

– Да. Где вы тогда жили – наверное, в загородном поместье? Ездили верхом, лазали по деревьям – я угадал?

Эвис остановившимся взглядом уставилась на каплю, повисшую на краю ее бокала с вином. Ей и раньше случалось слышать рассказы о подобном идиллическом детстве. Возможно, благоразумнее было бы солгать ему… состряпать на скорую руку парочку-другую историй о своем якобы счастливом детстве, которым он без труда поверит, промелькнуло у нее в голове. Но почему-то язык у нее не поворачивался лгать Бэннингу.

– Отец действительно летом уезжал в наше загородное поместье. Ну а мы почти всегда оставались в Лондоне. Так что вынуждена вас разочаровать – мне никогда не доводилось лазать по деревьям.

– А почему вы и ваша мать не уезжали за город вместе с отцом? – удивился Бэннинг.

«Потому что это была единственная возможность хоть ненадолго почувствовать себя в безопасности, – хотелось крикнуть Эвис. – Хоть какое-то время пожить спокойно…»

– Моя мать предпочитала жить в городе, – вместо этого лаконично сообщила она.

Бэннинг понимающе кивнул:

– Ясно. Кстати, мою матушку тоже клещами из столицы не вытащишь. Хотя она постоянно твердит, как приятно иногда летом выбраться из Лондона и хоть на время избавиться от царящей в городе жары и духоты.

Эвис подумала, что это хорошая возможность увести разговор в сторону, а то еще, чего доброго, он снова примется расспрашивать ее о детстве и прежней жизни.

– Расскажите мне о себе, – попросила она.

– Это на редкость скучная тема, уверяю вас, – с усмешкой сказал Бэннинг.

– Ни за что не поверю. – Эвис вдруг попыталась представить его себе маленьким мальчиком, и губы ее против ее воли расплылись в улыбке. – Думаю, что в детстве вы, наверное, доставляли своей матушке немало головной боли.

Он рассмеялся.

– Да уж, что было, то было! – кивнул он. – После моего рождения мать только и твердила, как ей хочется иметь дочку. А потом родилась Дженетт. И оказалось, что с моей младшей сестренкой ей досталось хлопот куда больше, чем со мной.

Поднявшись из-за стола, Бэннинг протянул Эвис руку, которую она приняла без малейших колебаний. Прихватив бокалы с вином, они пересели в удобные кресла перед камином, где сейчас не горел огонь. Любопытство Эвис не было удовлетворено – наоборот, она мечтала узнать как можно больше об этом человеке, чей характер до сих пор оставался для нее настоящей загадкой.

– И каково это – с самого рождения знать, что в один прекрасный день тебе суждено унаследовать пышный титул графа? – с улыбкой спросила она.

– Графа? Ах да… Но вообще говоря, я меньше всего об этом думал. Видите ли, я ведь был вторым сыном, – пояснил Бэннинг.

– Вторым сыном? В самом деле? – удивилась она. – Как странно… я и не подозревала, что у вас был старший брат. Да и Дженетт никогда ни словом не упоминала о еще одном своем брате. – Эвис поднесла к губам бокал с вином и сделала маленький глоток. Оставалось надеяться, что Бэннинг не поспешит тут же свернуть разговор.

– А Дженетт вряд ли даже помнит его, – пожал плечами Бэннинг. – Видите ли, Джеффри умер, когда она была совсем крошкой, в тот год ей еще и четырех не исполнилось. Да и потом, – саркастически хмыкнул он, – даже будь он жив, сомневаюсь, что она вообще заметила бы его существование – ну разве что ему вздумалось бы урезать ее расходы на туалеты!

– Бэннинг! – возмутилась Эвис.

– Молчу, молчу. Но признайтесь, это ведь правда? – с доброй усмешкой проговорил он.

Вообще говоря, у Дженетт была какая-то маниакальная страсть к нарядам – таким количеством туалетов не могла бы похвастать ни одна их знакомая.

– Ладно, признаю – так оно и есть. А сколько лет было вам, когда умер ваш брат?

– Одиннадцать. – Он вдруг вскинул на нее глаза и улыбнулся. – Похоже, вам все еще не надоело это слушать, не так ли?

Эвис энергично затрясла головой.

– Мой отец был женат первым браком на женщине, которая родила ему сына Джеффри. К несчастью, по мере того как он рос и взрослел, становилось все более очевидным, что несчастный ребенок унаследовал ту же самую болезнь сердца, которая несколькими годами раньше свела в могилу его мать. Едва ему исполнился двадцать один год, Джеффри женился, чтобы подарить своему отцу наследника.

Бэннинг замолчал, поднес к губам бокал и сделал глоток вина. И только потом заговорил снова:

– Но не прошло и двух лет, как здоровье Джеффри ухудшилось настолько, что вряд ли он уже смог бы иметь детей. А наследника у него между тем не было. И тогда мой отец решил, что его долг – жениться во второй раз.

– Боже милостивый, – ахнула Эвис, – к тому времени он ведь, должно быть, был уже не молод!

– Да, конечно. К тому времени, как он встретил мою мать и женился на ней, ему уже перевалило за пятьдесят.

– А ваша матушка, должно быть, была еще совсем юной в то время? – вздохнула Эвис.

Бэннинг невозмутимо пожал плечами:

– Да, это был типично светский брак. Союз, который был выгоден и той и другой семье, поскольку обе от него выигрывали.

– Брак по расчету – ради денег и положения в обществе. И ни слова о любви, – с горечью добавила она:

– Совершенно верно, – жестко подтвердил он.

Эвис очень хотелось знать, что он в действительности думает о браке своих родителей – был ли такой брак счастливым? – а заодно и о любви, но она не осмелилась спросить. Дженетт когда-то обмолвилась, что отец с матерью любили друг друга до безумия. Внезапно ей захотелось попросить его замолчать и не говорить больше ничего. Ей не следует обсуждать с Бэннингом такие личные темы, как любовь, брак и семейное счастье, – в конце концов, для нее самой все это ничего не значит. Большинство знакомых ей мужчин считали, что любовь не имеет никакого отношения к браку. Положение в свете, деньги, земля – вот основа удачного и, главное, счастливого семейного союза. Все это лишь укрепляет брак, говорили они. Возможно, они были правы, с горечью подумала Эвис. Взять, к примеру, ее мать – она вышла замуж по любви, и это уж точно не сделало ее счастливой.

Иногда глубокой ночью, лежа без сна, Эвис гадала: неужели все браки столь же ужасны, как союз ее родителей? И бывает ли, что двое, полюбив друг друга, становятся мужем и женой, а потом живут счастливо и любят друг друга до конца своих дней?

Она не знала ответов, и ее мучили сомнения.

Глава 8

– Просыпайтесь, – прошептал ей на ухо чей-то низкий, звучный голос, выхватывая Эвис из объятий сладкого предутреннего сна.

Какое-то время она еще полежала с закрытыми глазами, наслаждаясь неведомым до сих пор блаженством оттого, что ее голова лежит на сильной груди Бэннинга, и мягким покачиванием экипажа. После того как они проговорили большую часть ночи, Эвис уснула почти мгновенно, едва карета отъехала от гостиницы. Очень даже неплохой способ провести день, сонно подумала она, удобно устроившись в его надежных объятиях.

– Я знаю, что вы проснулись.

Даже не открывая глаз, она готова была поклясться, что слышит, как он улыбается. Зажмурившись, Эвис попыталась представить себе его улыбку – две глубокие ямочки на щеках, белые зубы, которые можно было бы смело назвать безупречными, если бы не два передних, поставленных чуть косо. Почему-то этот крошечный дефект казался ей особенно трогательным. В конце концов, совершенными, думала Эвис, бывают разве что статуи.

– Эвис, – прошептал он.

– Отстаньте, – пробурчала она, уткнувшись носом в лацкан его сюртука.

С губ Бэннинга сорвался тихий смешок. Эвис сонно подумала, что с радостью пролежала бы весь день в его объятиях, чувствуя щекой биение его сердца, наслаждаясь тем, как его пальцы перебирают ее волосы.

Внезапно до нее дошло, что экипаж больше не двигается.

Он стоял!

Они добрались до его дома, а она так и сидит, свернувшись калачиком у него на коленях! Эвис торопливо соскользнула на сиденье, наспех пригладила растрепавшиеся волосы и водрузила на голову шляпку.

– Вы выглядите великолепно, – поспешил успокоить ее Бэннинг.

– Бросьте, – отмахнулась она. – Я выгляжу, как будто мы с вами…

– Пока что нет, но скоро мы это исправим.

В ответ Эвис смерила его испепеляющим взглядом.

– Вы чудовище! – прошипела она.

– Знаю, – с мальчишеской улыбкой кивнул он. Протянув руку, он осторожно заправил ей за ухо выбившуюся из тугого пучка прядь волос и шутливо подмигнул.

Пора было выходить. Спрыгнув на землю, Бэннинг протянул руку, помогая Эвис выбраться из экипажа. Не успела она ступить на подножку, как пропитанный ароматом соли морской ветерок игриво дунул ей в лицо и принялся играть завязанными под подбородком лентами шляпки. Не веря своим глазам, Эвис удивленно разглядывала дом, перед которым остановился их экипаж. Это был маленький коттедж, прелестнее которого она в жизни не видела. Могучая виноградная лоза почти полностью покрывала стены из красного кирпича, взбираясь наверх до выложенной серым шифером крыши. К дверям, разрезая надвое пестрый ковер цветов, вела вымощенная камнем дорожка. Любуясь цветущими кустами, обрамлявшими ее с обеих сторон, Эвис изумленно покачала головой.

– Откровенно говоря, я ожидала увидеть здесь что-то наподобие вашего загородного поместья в Суррее, – прошептала она. Ей довелось как-то раз побывать в их фамильном поместье, когда семья Бэннингов устраивала там бал, и она еще не успела забыть то впечатление, какое произвел на нее господский дом – он оказался чудовищно огромным, как настоящий феодальный замок.

– Да, согласен, этот немного поменьше, – со смехом кивнул Бэннинг.

Вот уж действительно, фыркнула про себя Эвис, да ведь весь этот коттедж без труда поместился бы в гостиной их особняка в Суррее! Прислушавшись, она услышала рокот прибоя – это бились о берег волны..

– Какой он чудесный! – с искренним восхищением воскликнула она.

Бэннинг широко улыбнулся:

– Очень рад, что он вам понравился. Но возможно, вам захочется сначала посмотреть, каков он внутри, а уже потом выносить окончательное суждение.

Обняв Эвис за плечи, он подвел ее к дому и широко распахнул дверь. Но прежде чем Эвис успела переступить порог, Бэннинг неожиданно подхватил ее на руки и внес в дом. Значение этого жеста не укрылось от Эвис.

– Добро пожаловать, милорд! – раздался приветливый голос. К ним навстречу, улыбаясь во весь рот, спешила кругленькая, опрятная пожилая женщина.

– Вы всех своих женщин привыкли вносить в дом на руках? – шепотом осведомилась Эвис, когда Бэннинг поставил ее на пол.

– Вы – первая женщина, которую я привез в этот дом, – тоже шепотом ответил он.

На этот счет у нее были сильные сомнения, но она благоразумно решила их проглотить.

– Миссис Хатауэй, я потрясен: сегодня вы выглядите еще свежее, чем всегда! – отвесив поклон, галантно воскликнул Бэннинг.

Дородная седовласая женщина зарделась, как девочка.

– О Боже, милорд, вижу, вы, наконец, решили порадовать нас и привезли свою невесту! – Она радостно захлопала в ладоши, – руки ее были по локоть в муке, и в воздухе повисло белое облачко. – Поздравляю вас от всей души! Я всегда знала, что в конце концов вы найдете себе женщину по сердцу!

Вот уж действительно «О Боже!», промелькнуло в голове у Эвис.

– Но я не… – попыталась она возразить. Однако Бэннинг прервал ее.

– Конечно, дорогая, пора вас, наконец, познакомить, – пророкотал он мягким, но решительным жестом привлекая ее к себе. – Но, уверяю тебя, ты зря волнуешься. Миссис Хатауэй прекрасно понимает, что ты провела весь день в экипаже…

– Конечно, конечно, миледи, – закудахтала экономка. – Представляю, как вы устали! После такой-то долгой поездки!

– Подыграйте мне, – прошипел Бэннинг ей на ухо.

– Леди Селби, – миссис Хатауэй присела в реверансе, – служить вам для меня величайшая честь!

Гнев на Бэннинга, имевшего дерзость представить ее как будущую леди Селби, захлестнул Эвис, грозя вырваться наружу, однако ее с детских лет воспитывали в убеждении, что истинная леди никогда и ни при каких обстоятельствах не должна выдавать своих чувств.

– Благодарю вас, миссис Хатауэй, – невозмутимо кивнула она.

– Милорд, миледи, располагайтесь поудобнее, а я пойду потороплю Гарри, чтобы он принес горячей воды наверх, чтобы вы смогли принять ванну. И тем временем приготовлю ужин.

– Отлично, – кивнул Бэннинг. – Тогда накройте ужин в гостиной, миссис Хатауэй. А я пока покажу моей невесте дом.

Решительным жестом взяв Эвис под руку, Бэннинг подтолкнул ее в сторону комнаты, выдержанной в мягких зеленоватых тонах.

– Вот это и есть гостиная, дорогая. А сейчас я проведу тебя в твою комнату. Надеюсь, она тебе понравится. Там ты сможешь переодеться.

Вслед за Бэннингом Эвис поднялась по лестнице и оказалась на втором этаже, где было две спальни.

– Ни слова, пока она не оставит нас в покое, договорились? Потерпите немного. Пусть она уйдет, тогда и дадите волю своему возмущению. Можете кричать на меня, как базарная торговка, – только не вздумайте делать это сейчас. Я не потерплю, чтобы вы уронили свое достоинство перед моей старой экономкой, – угрожающе проговорил он.

Эвис с негодованием вырвала свою руку, которую он сжал так, что у нее едва не хрустнули суставы пальцев.

– Очень хорошо, милорд, – чопорно прошептала она. – Но как только она уйдет… уж мне найдется что вам сказать, поверьте!

– Ничуть в этом не сомневаюсь, – скривился Бэннинг, окинув ее с ног до головы оценивающим взглядом. – Только умоляю вас, когда будете переодеваться к ужину, выберите что-нибудь менее… строгое, хорошо?

Менее строгое? Ну что ж, она ему покажет «менее строгое», хмыкнула про себя Эвис, заранее предвкушая, какое удовольствие она получит, когда спустится к ужину и увидит выражение его лица. Она привезла с собой не так уж много платьев, включая и то изумрудно-зеленое, которое вызвало у него такое восхищение. Однако за свою дерзость он заслуживает хорошего щелчка по носу. Дождавшись, когда Бэннинг уйдет, Эвис извлекла из саквояжа домашнее платье унылого коричневого цвета с длинными рукавами, бросилась к зеркалу и приложила его к себе. То, что надо, удовлетворенно хихикнула она.

Дожидаясь, когда мистер Хатауэй принесет наверх горячую воду для ванны, она подошла к открытому окну и с наслаждением вдохнула полной грудью – в отличие от шумного Лондона с его смогом здесь был такой кристально-чистый воздух, что его хотелось пить большими глотками, точно родниковую воду. Как только летняя жара накрывала столицу, вонь от нечистот, выливаемых в сточные канавы, становилась нестерпимой.

– Миледи, я принес вам ванну.

Распахнув дверь, из-за которой прозвучал мужской голос, Эвис увидела перед собой мужчину, которому, судя по седым волосам, вероятно, давно уже перевалило за шестьдесят, однако благодаря широким плечам и прямой спине он выглядел намного моложе своих лет.

– Мистер Хатауэй?

– Я самый и есть, – добродушно закивал он, снимая с плеча блестящую медную ванну и ставя ее на пол. – Подождите пару минут, хорошо? Будет вам и горячая вода.

– Благодарю.

Пока мистер Хатауэй споро таскал в ее комнату одно ведро за другим, Эвис задумчиво разглядывала лежавшее на постели платье. Выглядело оно на редкость убого. Обычно она надевала его, только когда усаживалась писать. Но сейчас, разглядывая его, Эвис решительно поджала губы: будь что будет, но она должна с самого начала дать ему понять, что она не станет беспрекословно выполнять все его пожелания. Она не из тех женщин, которые только рады ублажать этого самонадеянного наглеца!

– Все готово, миледи, – объявил мистер Хатауэй, после чего с поклоном удалился, плотно прикрыв за собой дверь.

Горячая ванна, над которой поднимался пар, в особенности после дальней дороги, выглядела на редкость соблазнительно. Добавив в воду несколько капель своего любимого масла с ароматом жасмина, Эвис стащила с себя покрытое пылью дорожное платье и брезгливо швырнула его в угол. Зажмурившись от наслаждения, она окунулась в горячую, ароматную воду, и из груди ее вырвался долгий, блаженный вздох. И хотя она, проспав добрую половину пути, почти не устала, однако дорожная пыль и тряска по ухабам так надоели ей, что сейчас она, прикрыв глаза, с удовольствием откинула голову на край ванны и едва не замурлыкала от удовольствия.

Она до сих пор не могла поверить тому, что она здесь, в загородном коттедже Бэннинга – сидит, обнаженная, в ванне, в комнате, куда он может ворваться в любую минуту. И это она – она, такая рассудительная, благоразумная, никогда не любившая рисковать! Эвис с трудом верилось, что все это происходит с ней. Она никогда не имела привычки действовать очертя голову. Напротив, обычно она тщательно обдумывала каждый свой шаг, учитывая малейшие детали и взвешивая последствия. Да, так было всегда… однако в этом мужчине явно было нечто такое, что заставило ее отбросить привычную осторожность и пуститься в эту безумную авантюру. Похоже, ему удалось задеть в ее душе какую-то жилку, о существовании которой она прежде и не подозревала.

– Еще осталась горячая вода? – услышала она из коридора знакомый ей низкий мужской голос.

– Да. Минуту терпения, милорд. Я уже заканчиваю.

Торопливо выбравшись из ванны, она хихикнула и добавила в воду еще несколько капель своей любимой жасминовой эссенции. Потом вытащила все шпильки и заколки, расчесала густую массу вьющихся темных волос и снова скрутила их в тугой высокий узел на затылке. После чего облачилась в свое унылое коричневое платье, на плечи накинула кружевную косынку и подошла к зеркалу.

Беглого взгляда на свое отражение оказалось достаточно, чтобы убедиться: Бэннинг Толбот получит именно то, чего заслуживает.

Сбежав по лестнице на первый этаж, Эвис решительным шагом вошла в гостиную и обнаружила Бэннинга, мирно читавшего в ожидании ее какую-то книгу. Похоже, он не услышал, как она вошла, Эвис с коварной усмешкой взялась за ручку двери.

– Я уже приняла ванну. Вся оставшаяся вода в вашем полном распоряжении. А я пока помогу миссис Хатауэй на кухне, – проговорила она.

Юркнув за дверь, она сделала несколько шагов в направлении кухни, потом притаилась за углом и стала прислушиваться. С шумным стуком упала на стол отброшенная книга, потом она услышала тяжелые шаги по коридору, и, наконец, пару раз скрипнули ступени лестницы. Плечи Эвис затряслись от едва сдерживаемого смеха. Представив себе лицо Бэннинга, когда тот опустится в ванну, она едва удержалась, чтобы не захохотать на весь дом. Когда он вернется в гостиную, то будет благоухать, как июньский день, весело подумала она, придя в восторг от своей проказы.

Войдя в кухню, Эвис предложила миссис Хатауэй помощь, но пожилая экономка с суровой нежностью велела ей отправляться в гостиную и отдыхать после долгой дороги.

– Я уже все приготовила миледи. Все, что вам понадобится, уже на столе. Когда поедите, оставьте все как есть, а я утречком встану пораньше и приберу.

– Что ж, спасибо, миссис Хатауэй, и доброй ночи, – кивнула Эвис. Вернувшись в гостиную, она окинула взглядом стол, ломившийся от разнообразной еды, и с жадностью потянула носом'. Ее желудок, съежившийся, казалось, до размеров детского кулачка, тоскливо заныл при одном только взгляде на все это великолепие. Ничего не поделаешь, придется ждать Бэннинга, уныло подумала она. Наконец лестница опять заскрипела под тяжелыми мужскими шагами, и Эвис радостно обернулась.

– Какого дьявола? Во что это вы вырядились, позвольте спросить? – захохотал он, войдя в комнату.

Эвис возмущенно вспыхнула – более нахального человека она в жизни своей не видела.

– Может быть, вы будете столь любезны, что прекратите потешаться надо мной? – ледяным тоном процедила она.

– Хм… помнится, я попросил вас надеть к ужину что-нибудь менее строгое, а вместо этого вы нацепили на себя нечто невообразимое! Можно подумать, вы ждете своего поставщика, а не любовника. – Бэннинг с недовольным видом скрестил руки на широкой груди. – И как, по-вашему, я должен реагировать на выходку столь непокорной… жены?!

Глаза Эвис сузились, и Бэннинг заметил, как в них вспыхнул опасный огонек.

– Я… я… – заикаясь, пролепетала она. Однако тут он шагнул к ней и Эвис проглотила остаток фразы. Что она собиралась сказать, так и осталось неизвестным.

«Непокорной жены?!»

Господи, сколько раз она слышала эти самые слова в устах разъяренного отца, а в следующее мгновение его тяжелая ладонь взлетала в воздух, чтобы, с размаху опуститься на лицо матери! Что она наделала? Как она не сообразила, что вызовет его гнев?! Какой же дурой она была! И как она могла допустить такую ошибку – она, так хорошо знавшая истинную природу мужчин?!

Бэннинг угрожающе надвинулся на нее, прижав ее спиной к столу.

– Что… что вы делаете?! – растерянно пискнула Эвис. Но вместо ответа на губах у него опять появилась хорошо знакомая ей ленивая усмешка, от которой сердце Эвис сладко сжалось, а потом ухнуло куда-то вниз и закатилось в туфельки.

– Что ж, раз уж вы не сочли возможным выполнить мою просьбу, придется мне внести кое-какие изменения в ваш туалет! – пророкотал Бэннинг.

С этими словами он положил обе руки на стоявшие за ее спиной стулья, тем самым отрезав ей путь к бегству. Не обращая внимания на онемевшую от возмущения Эвис, Бэннинг стащил с нее косынку. Невесомый клочок кружева пролетел через всю комнату и с легким шелестом опустился на пол в углу. Потом он протянул руку к шпилькам, удерживавшим тяжелый пучок ее волос, и принялся вытаскивать их одну за другой. С мелодичным звяканьем шпильки сыпались на пол, и вот уже ее волосы густым водопадом рассыпались у нее по плечам. Запустив в них пальцы, Бэннинг с удовлетворенным вздохом откинул их назад.

Эвис разом окаменела.

– Да как вы смеете?! – взвизгнула она, обретя наконец голос. – Какая наглость! Вы… вы – негодяй…

Страстная обличительная речь была прервана еще более страстным поцелуем. Эвис раздирали самые противоречивые чувства – гнев, злость и желание боролись в ее душе, но, в конце концов, желание победило.

Она крепко прижалась к нему всем телом, чувствуя охватившее его возбуждение, его горячую восставшую плоть. Стараясь не поддаваться сладкому яду его поцелуев, Эвис заставила себя следить за каждым движением Бэннинга. Но… какое разочарование! Она-то надеялась, что почувствует исходящий от него густой аромат жасмина – а вместо этого пряный запах его любимого мыла, смешавшись с цветочным, образовал экзотическую смесь, от которой у нее закружилась голова.

Горячие губы Бэннинга проложили цепочку поцелуев вдоль нежного изгиба ее шеи, пока не наткнулись на лихорадочно бившуюся жилку, к которой он припал, как умирающий от жажды к ручейку с чистой водой.

Поцелуи Бэннинга вливали сладкий яд в ее кровь, одурманивали ее нежностью, лишали ее всякого желания сопротивляться.

Губы Бэннинга скользнули вниз по ее шее. Обжигающее желание пронзило его с такой силой, что он понял, что умрет, если не возьмет ее прямо здесь – и сейчас. Он ожидал, что Эвис будет яростно сопротивляться – но ничего этого не было.

Однако… с Эвис было что-то не так.

Бэннинг вдруг разжал объятия.

– Как насчет того, чтобы поужинать? – произнес он. Эвис открыла было рот, собираясь что-то сказать, но так и не решилась. Потом нерешительно кивнула.

Бэннинг, последовав ее примеру, тоже уселся за стол.

– Суп будете?

В ответ – тот же робкий кивок.

Бэннинг налил супа в ее тарелку, потом наполнил свою. За столом царило молчание. Он искоса бросил на нее обеспокоенный взгляд, увидел ее побледневшее лицо и почувствовал острый укол вины.

– Наверное, мне следует извиниться за свое поведение, – смущенно кашлянув, проговорил он. – Вообще-то у меня нет привычки срывать с женщин одежду, тем более когда они сами этого не хотят.

На бледных щеках Эвис медленно проступила краска, и лицо ее стало того восхитительно розового цвета, который сводил его с ума.

– Похоже, мне тоже следует извиниться, – запинаясь, пробормотала она.

– Однако я считаю, что в данной ситуации виноват я один – и уж никак не вы.

Эвис смущенно отвела глаза в сторону.

– Раз вы так думаете…

– Да. Я уверен.

Ели они в полном молчании. Атмосфера в комнате постепенно разрядилась.

– Расскажите мне о своей новой книге, – внезапно попросил он, поднося к губам бокал с вином.

Эвис вяло отмахнулась.

– Не думаю, что вам это будет интересно, – поморщилась она.

– Почему? – удивился он. – Как раз наоборот.

– Правда?

– Если бы мне было не интересно, я бы не просил, – улыбнулся он.

– Ну… это романтическая история о двух молодых людях, между которыми внезапно вспыхивает страстная любовь. Лорд Шипли всего за два года до этого потерял свою первую жену, он уверен, что жизнь его кончена и он уже никогда больше не сможет полюбить.

– А ваша героиня?

Эвис поднесла к губам бокал с вином и сделала глоток.

– Ее зовут Сара. Импульсивная, впечатлительная, совсем еще юная девушка, которая приезжает в столицу в надежде встретить мужчину, которого она полюбит, – это ее первый лондонский сезон. Сара мечтает о любви, но ее мать заботит только громкий титул и состояние будущего жениха.

– А у лорда Шипли есть и то, и другое, – понимающе сказал Бэннинг.

Эвис кивнула:

– Да. Матушку Сары вполне бы удовлетворил титул графа.

Бэннинг усмехнулся:

– Разумеется.

Изысканная еда и хорошее вино подействовали на Бэннинга умиротворяюще. Судя по поведению Эвис, тоже самое произошло и с ней: лицо смягчилось и стало спокойным. Бэннинг с довольным вздохом отодвинул стул и встал, протянув Эвис руку.

– Я собираюсь выпить бренди, – проговорил он. – Составите мне компанию?

– Вообще-то я не привыкла к крепким напиткам…

– Тогда, может, всего один глоток? – Бэннинг, взяв ее за руку, провел ее в комнату в задней части дома. Эвис огляделась. В дальнем углу уютной комнаты стояло фортепьяно, из окон в дальнем конце ее во всей своей дикой красоте было видно море. Из всех комнат в доме это была его самая любимая.

Эвис устроилась на небольшом обтянутом темно-красным бархатом диванчике напротив окна и залюбовалась морем. Наполнив два бокала бренди, Бэннинг присел возле нее. От его острого взгляда не укрылось, как она вся сжалась, когда он придвинулся поближе.

– Благодарю, – пробормотала она, разглядывая темно-янтарную жидкость в бокале, на фоне которой ее хрупкие пальцы казались особенно белыми. – Должна признаться, Бэннинг, у вас очаровательный дом.

Он сделал небольшой глоток и прикрыл глаза, наслаждаясь восхитительным ароматом бренди.

– Не ожидал, что дом вам так понравится, – пробормотал он. – Большинство знакомых мне женщин предпочли бы что-то более внушительное. Вроде Толбот-Эбби, например.

– Ваше поместье в Суррее нравится мне ничуть не меньше, – заявила она, – но, на мой взгляд, оно уж слишком большое. А этот коттедж – уютное гнездышко. И как нельзя более подходит для… – Эвис запнулась и покраснела.

– Для интимных свиданий? – с готовностью подсказал Бэннинг.

– Э-э-э… да. – Эвис, смутившись, сделала большой глоток бренди. И тут же закашлялась, когда ароматная тягучая жидкость обожгла ей горло.

– Лучше пить маленькими глотками, – посоветовал Бэннинг.

Она благоразумно последовала его совету – сделала, как он сказал.

– М-мм… а мне нравится, – промурлыкала она. – Сразу как-то согреваешься, правда?

Она заметно расслабилась. Откинувшись на мягкую спинку дивана, она маленькими глоточками потягивала бренди.

– Уж не рассчитываете ли вы напоить меня? – поинтересовалась она, заметив, что Бэннинг с усмешкой то и дело поглядывает на нее.

Он улыбнулся:

– Бренди поможет нам обоим избавиться от неловкости. По крайней мере, в первый раз.

– Это я заставляю вас нервничать? – Брови Эвис поползли вверх.

– Нет. – Он поднялся и, взяв графин, плеснул бренди в опустевшие бокалы. – Но видите ли… я никогда этого не делал…

Эвис, покрутив головой, недоверчиво усмехнулась:

– Никогда?

Бэннинг, запрокинув голову, рассмеялся:

– С девственницей – никогда.

Вздохнув, Бэннинг ласково погладил ее по щеке, с наслаждением ощутив бархатистую гладкость ее кожи.

– Давайте не будем торопиться, хорошо? В нашем распоряжении две недели, так что если вы предпочитаете подождать пару дней, я готов.

– Возможно, так действительно будетлучше, – с признательностью прошептала она. – Если бы мы узнали друг друга получше…

– Да, я тоже думаю, что так будет лучше, – кивнул Бэннинг.

– Благодарю.

Он с улыбкой поцеловал ее в макушку.

– Пожалуйста. – Мучительная пульсирующая боль в паху к этому времени стала нестерпимой. Бэннингу казалось, что еще мгновение – и он взорвется. Но если ей нужно время, чтобы привыкнуть к нему, он готов подчиниться – даже если он заболеет от этого.

– Ну, думаю, мне пора идти спать, – пробормотала Эвис, вставая с дивана и бросив на него последний взгляд. – Доброй ночи, Бэннинг.

– Не хотите поцеловать меня на прощание? По-моему, это вполне прилично.

Он встал и неторопливо наклонился к ней, не сводя глаз с ее лица. Эвис прижалась к нему. Губы их встретились, и он почувствовал, как ее язык нежно скользнул по его губам. Наслаждение было острым, почти нестерпимым, но Бэннинг хорошо понимал, что если сейчас он откликнется на столь откровенный призыв, то назад дороги уже не будет. Вряд ли он сможет сдержать данное ей слово и ждать, когда она будет готова принадлежать ему. Обуздав свое желание, он неохотно отодвинулся, слегка погладив ее по щеке.

– Спокойной ночи, Эвис, – хрипло пробормотал он.

Эвис приоткрыла еще сонные глаза и окинула непонимающим взглядом небольшой столик возле кровати, на котором стояла ваза со свежесрезанными цветами. Только потом она вспомнила, что находится не у себя дома, а в загородном коттедже Бэннинга, на побережье. Белые хлопчатобумажные шторы на окне трепетали, словно приспущенный флаг на крепости, уже готовой сдаться на милость победителя.

Затаив дыхание, Эвис прислушалась, не понимая, что за непонятный звук встревожил ее. На первый взгляд все было нормально, гулкий рокот прибоя, шорох волн, бившихся о прибрежные скалы, шелест листьев за окном…

Но что это? Чуть слышное похрапывание где-то совсем близко заставило Эвис подскочить на кровати.

Похолодев, она не могла заставить себя обернуться. Когда же он успел пробраться к ней в комнату, вся дрожа, думала она. И почему ему вздумалось спать здесь, а не в другой спальне? Медленно тянулись минуты. Потом она все же не удержалась и, тихонько повернувшись, принялась разглядывать лежавшего в ее постели Бэннинга.

Лунный свет, выложив серебряными плитами дорожку на поверхности моря, проскользнул сквозь неплотно задернутые шторы, растекся серебристой лужицей на постели, выхватив из темноты лицо спокойно спавшего Бэннинга. Эвис с трудом удержалась от соблазна протянуть руку и потрогать жесткую черную щетину, уже успевшую покрыть его щеки и подбородок. Любой скульптор многое отдал бы за то, чтобы иметь такое лицо в качестве модели: высокие скулы, мощная челюсть, упрямый подбородок. Будь она художником, с восторгом подумала Эвис, она могла бы писать его лицо с утра и до позднего вечера – и никогда не устала бы восхищаться им.

Как странно лежать в одной постели с мужчиной, с которым тебя связывают всего несколько страстных поцелуев да еще долгие годы постоянных стычек и ссор, и при этом чувствовать, что между ними установилась какая-то непонятная близость.

Словно почувствовав на себе ее взгляд, Бэннинг пошевелился, потом перекатился на бок и, протянув руки, обхватил ее грудь. После чего собственническим жестом притянул Эвис к себе и удовлетворенно вздохнул. Она и глазом не успела моргнуть, как оказалась в его объятиях. Конечно, нужно было отодвинуться, но… вместо этого Эвис закрыла глаза и с наслаждением вдохнула уже знакомый ей чистый запах его тела.

Его рука, тяжело лежавшая на ней, шевельнулась, сползла вниз и удобно устроилась у нее на груди.

Глаза 9

– Ну вы и соня! Никогда бы не подумал, Эвис, что вы такая лежебока! – громогласно заявил Бэннинг, ворвавшись в ее спальню с подносом в руках.

Разбуженная Эвис зевнула и сонно потянулась, чувствуя, что просто не в силах заставить себя выбраться из своего уютного теплого гнездышка под одеялом. Потом хмуро покосилась на Бэннинга – вероятно, он принадлежал к числу тех странных людей, которые ничего не имеют против того, чтобы их вытащили из постели в несусветную рань, и еще способны вдобавок энергично двигаться и разговаривать при этом! Ей самой это всегда казалось диким, однако Бэннинг был бодр и весел, точно жаворонок. Темная щетина уже не покрывала его щек, наверное, он успел побриться и принять ванну. И даже переоделся в свежую рубашку и брюки. Словом, вид у него был такой, словно он с нетерпением ждет завтрака.

Он еще не успел подойти к постели, как комнату наполнил аромат горячего шоколад и малины. Эвис потянула носом, и брови ее поползли вверх.

– Ягоды? – с любопытством спросила она.

– Да. Миссис Хатауэй расстаралась. Между прочим, она печет удивительно вкусные пшеничные лепешки с малиной. Готов поспорить на что угодно, ничего вкуснее вы в жизни не пробовали! – объявил Бэннинг.

Эвис завозилась, выбираясь из-под одеяла. Бэннинг, убедившись, что она проснулась, поставил поднос с лепешками и шоколадом на столик возле постели. Он только нагнулся, собираясь протянуть ей блюдо с лепешками, но Эвис оказалась проворнее и уже успела стянуть одну из них и даже впиться в нее зубами.

– Боже милостивый, какая прожорливая малышка! – рассмеялся он.

– По утрам я всегда просыпаюсь голодная как волк! – с набитым ртом объяснила Эвис. – Потом я могу не есть весь день, но упаси вас Бог утром встать между мной и горячим завтраком! – Она подоткнула под спину подушку, уселась поудобнее и откусила еще кусок лепешки. И зажмурилась от наслаждения. – М-мм… просто тает во рту! Бесподобно! Такое ощущение, что я в раю!

– И это при том, что я еще даже не притронулся к вам, – не упустил случая добавить Бэннинг.

Эвис облизнула перепачканные сладким соком губы.

– Неужели? А тогда чья же рука обнимала мою грудь этим утром? – ехидно прищурилась она. – Скажете, это были не вы?

Бэннинг притворно нахмурился:

– А я-то считал, что вы спите.

– Нет, вы действительно чудовище!

– Принято, – кивнул он. – Один раз вы уже успели назвать меня чудовищем, так что на сегодня достаточно. Я решил ввести для вас некоторые ограничения, так что теперь вы имеете право называть меня чудовищем всего один раз в день. Не больше.

Он пристроился на кровати возле нее, вытянул поудобнее свои длинные мускулистые ноги и через мгновение тоже впился зубами в лепешку.

– Я ведь, собственно говоря, только за этим и пришел, – набив полный рот, в качестве оправдания заявил Бэннинг.

Эвис сделала глоток горячего шоколада и блаженно закатила глаза, еще раз подумав, что такое ни с чем не сравнимое наслаждение, наверное, можно испытать только в раю.

– Вы должны забрать миссис Хатауэй в Лондон.

– Конечно. И если бы я это сделал, вы наверняка навещали бы Дженетт гораздо чаще, чем до сих пор, не так ли? – ухмыльнулся Бэннинг.

Поскольку это было чистой правдой, Эвис сочла благоразумным оставить его слова без ответа.

– Чем собираетесь заняться сегодня? – поинтересовался Бэннинг, повернувшись к ней.

– После такого потрясающего завтрака было бы неплохо прогуляться. Может, пройдемся по берегу? – предложила она.

Бэннинг, протянув руку, осторожно стряхнул прилипшую в уголке ее рта крошку, потом нежно обвел кончиком большого пальца нижнюю губу.

– Решили немного поразмяться? Если так, то я знаю куда лучший способ согнать лишний вес.

Эвис как завороженная, уставилась на него, словно утонув в глубине его синих глаз. Раньше она считала себя смелой женщиной и немало этим гордилась. Но одна мысль о том, что он имел в виду, одно присутствие этого неординарного человека заставили ее похолодеть от страха. Внутренний голос подсказывал ей, что ее опасная затея может завести их обоих гораздо дальше, чем оговаривалось в условиях сделки, которую она заключила с Бэннингом. И это пугало ее.

– Поцелуй меня, Эвис. Мы всегда сможем остановиться, если ты не захочешь, – прошептал он.

Она сама не понимала, как это произошло, голова ее безвольно поникла, и губы сами собой потянулись к его губам. Прикосновение было таким легким и мимолетным, как будто губ коснулось крыло бабочки. Но ей хотелось совсем другого. Она мечтала о страсти, о всепожирающем пламени. Она хотела почувствовать, как сжигает его страсть – хотя бы для того, чтобы доказать самой себе, что ей, простушке Эвис, уже успевшей примириться с участью «вечной старой девы», вполне по силам разжечь в крови Бэннинга желание.

Легким движением она кончиком языка раздвинула ему губы, и из груди его вырвался стон. Его поцелуи имели привкус ванили и шоколада, ей казалось, она смакует ароматное печенье… или она ошиблась и этот аромат принадлежал ей самой? Она не знала… но ощущение было восхитительным.

Бэннинг опрокинул ее на спину, его поцелуи становились все более жадными, более требовательными. Вся сжавшись, на мгновение она оцепенела, потом усилием воли заставила себя расслабиться. А это оказалось не так-то просто, учитывая, что в этот момент он осыпал жаркими поцелуями ее шею. С губ Эвис сорвался стон. За все двадцать шесть лет своей жизни она не испытывала ничего более потрясающего, чем прикосновения губ Бэннинга к своей пылающей коже.

Быстрым движением он расстегнул жемчужные пуговки на ее ночной сорочке, и прохладный воздух коснулся ее правой груди. Внезапно он отодвинулся, и Эвис украдкой бросила на него взгляд из-под ресниц, С чувственной улыбкой на губах Бэннинг не сводил глаз с ее груди.

Протянув руку, он осторожно обвел ее кончиком пальца и слегка коснулся соска. Одного этого легкого прикосновения оказалось достаточно, чтобы по всему ее телу пробежала дрожь. Эвис догадывалась, что Бэннинг просто дразнит ее, но ей хотелось большего. Да, большего – но чего? О чем еще она мечтала? Чего хотела?

Всего.

Она хотела, чтобы Бэннинг делал с ней все то, о чем она прочитала в книге, но чего так и не смогла до конца понять.

– Какая ты красивая, Эвис! Ты изумительная женщина, – прошептал он, – Настоящая красавица!

Красавица?! Должно быть, он шутит. Но стоило только ей почувствовать, как его рука тяжело легла ей на грудь, а его пальцы коснулись ее соска, и все эти мысли разом улетучились у нее из головы, и Эвис стало уже безразлично, действительно ли он считает ее красивой или, по своему обыкновению, просто морочит ей голову. Пусть говорит что хочет – лишь бы только не останавливался!

– О Боже! – выдохнула она, когда на том месте, где только что лежала мужская рука, внезапно оказались его губы. Жаркая волна прокатилась по всему ее телу, опалив Эвис огнем, и сосредоточилась в тайном местечке между ног. Почувствовав какую-то неловкость, она поерзала под ним. Однако в результате добилась только того, что его напряженное, окаменевшее копье с силой вдавилось ей в живот, спустилось ниже и оказалось у нее между ног. Эвис, застонав, бессознательно потерлась об него бедром, почувствовала, какое оно твердое, и оцепенела от ужаса.

– Что-то не так? – шепотом спросил Бэннинг.

– Думаю, нам лучше остановиться, – запинаясь, пролепетала Эвис. Впервые почувствовав, как напряженное мужское естество прижимается к ее телу, она пришла в ужас, ощутив, какое оно огромное – как оно сможет поместиться в ней, не разорвав ее пополам?

– Тебе когда-нибудь раньше доводилось видеть обнаженного мужчину? – невозмутимо поинтересовался Бэннинг.

– Что, прости?..

Бэннинг с улыбкой закинул руки за голову и немного расслабился.

– Может, тебе будет легче, если я предоставлю тебе возможность разглядеть меня как следует?

– Разглядеть тебя как следует? – озадаченно повторила она.

– Ну да. Я разденусь – и ты можешь рассматривать мое тело сколько тебе заблагорассудится. Можешь делать со мной все, что захочешь.

Прежде чем Эвис нашлась что ответить, Бэннинг сел и резким движением стащил через голову рубашку, обнажив мускулистую грудь. Гладкая смуглая кожа была покрыта завитками темных волос, и Эвис с трудом подавила желание запустить в них пальцы.

– О Господи… – пробормотала она.

– Продолжать? – насмешливо прищурился Бэннинг.

– Да! – выдохнула она до того, как мужество окончательно покинуло ее.

– Обожаю любопытных женщин! – промурлыкал Бэннинг, потом встал, повернулся к ней спиной и быстрым движением выбрался из брюк.

Забившись в уголок постели, она могла видеть его спину, любоваться тем, как вздуваются и перекатываются мускулы под гладкой кожей. Но вот он выпрямился во весь рост и повернулся к ней лицом – и у Эвис перехватило дыхание. Широкие, горделиво развернутые плечи Бэннинга переходили в выпуклую грудь с тяжелыми плитами мышц. Взгляд Эвис скользнул ниже, к животу… потом робко опустился еще ниже.

Она изо всех сил пыталась сделать невозмутимое лицо, но это было свыше ее сил. В глазах Эвис метнулся страх. Теперь, увидев его воочию, она точно знала, что у них ничего не выйдет. Он… он слишком большой, в панике думала она.

– Хочешь дотронуться до меня? – неожиданно предложил Бэннинг.

Его пылающий взгляд был прикован к ее лицу, и она внезапно почувствовала, как в ней растет желание.

– А можно? – робко спросила она. И, не дожидаясь ответа, подвинулась к краю постели.

Бэннинг вытянулся на кровати на спине возле нее и с улыбкой смотрел, как Эвис, едва дыша от волнения, ощупывает его грудные мышцы. Внезапно она запустила руку в густую поросль волос, пропустила между пальцами упругие завитки, обвела подушечкой плоский коричневатый сосок и игриво потянула – и из груди Бэннинга вырвался хриплый стон. Это внезапно придало ей мужества, и Эвис с удвоенным пылом взялась изучать распростертое перед ней мужское тело. Бэннинг блаженно прикрыл глаза, однако вздрогнул, когда ее пальцы коснулись его копья. Кто бы мог подумать, что она осмелеет до того, что окажется в этом доме, наедине с мужчиной в его холостяцкой спальне и будет трогать его, ласкать… и при этом не просто какого-то мужчину, а Бэннинга?! Уж точно не она. Приди ей такое в голову, Эвис решила бы, что она сошла с ума. И, тем не менее, она здесь, и даже осмелела настолько, что трогает его, где ей вздумается, любуется его окаменевшим лицом, наблюдает, как он лежит, закусив губу, словно изо всех сил стараясь сдержать возбуждение.

Схватив ее руку, он отвел ее в сторону.

– Нет, нет, милая. Понимаю, что ты сгораешь от любопытства, но не сегодня. Мы же договорились, что не станем спешить, не так ли?

– Ты уверен? – Эвис не понимала, что с ней происходит… почему она дышит, как загнанная лошадь – словно ей отчаянно не хватает воздуха. Ей безумно хотелось узнать как можно больше о нем… о нем самом и его великолепном теле.

– Да. На сегодня, думаю, лучше остановиться, – мягко сказал он.

– Ладно, как скажешь, – понурилась она.

– По-моему, ты предлагала отправиться на прогулку по берегу? – спохватился он, спрыгнув с постели и натягивая брюки. – Вообще говоря, лично мне сейчас не помешало бы окунуться в холодную воду. Море тоже подойдет.

– Думаю, прогулка будет полезна нам обоим. – Откинувшись на подушки, Эвис увлеченно следила за тем, как Бэннинг натягивает на себя рубашку и недовольно нахмурилась, когда он заправил ее в брюки, лишив ее возможности и дальше любоваться его великолепной грудью. Выходит, она не ошиблась, предположив, что любой скульптор был бы счастлив заполучить такую модель, как Бэннинг.

– Одевайся и спускайся вниз. – Он направился к двери, но на пороге обернулся. – Пошли, я тебе что-то покажу.

Эвис поспешно накинула на себя пеньюар и вслед за Бэннингом выбежала в коридор. Он распахнул дверь в соседнюю комнату. Эвис оцепенела: большой письменный стол напротив выходившего на море окна, полки вдоль стен, на них ровными рядами стоят книги и громоздятся кипы чистой бумаги. Это был рабочий кабинет…

При виде щедрого дара, сделанного ей Бэннингом, сердце Эвис благодарно дрогнуло. Взвизгнув, она кинулась ему на шею и расцеловала его в обе щеки.

– Спасибо!

– Только не забывай о том, что ты приехала сюда в первую очередь для того, чтобы узнать все о страсти. А выяснить это, запершись на замок в этой комнате, тебе будет трудновато, – засмеялся он. – Ладно, беги оденься для прогулки.

– Слушаюсь, милорд! – Приподняв кончиками пальцев пеньюар и ночную сорочку, Эвис присела перед ним в церемонном реверансе.

Почти час они, взявшись за руки, бродили по песчаному берегу. Разговаривать не хотелось, но постепенно между ними возникло странное чувство почти товарищеской близости. Обратно они брели нехотя – возвращаться в дом почему-то не было никакого желания.

– Может, хочешь побыть какое-то время одна и спокойно поработать над своей книгой? – неожиданно предложил он.

– Это было бы замечательно, – с признательностью сказала она.

Бэннинг, кивнув, повернулся, чтобы уйти, но Эвис успела заметить, что брови его недовольно сдвинулись. Странно, удивилась она, чем она могла вызвать его досаду?

– Может, встретимся позже за обедом? – поспешно предложила Эвис.

– Да, конечно. И давай пообедаем на террасе, хорошо? – Отвесив ей легкий поклон, Бэннинг повернулся и вышел, оставив Эвис одну.

Она поднялась в кабинет, обвела его взглядом и вновь горячее чувство признательности за его щедрость и доброту горячей волной захлестнуло ее. Она невольно вспомнила родительский дом, в первую очередь там учитывались желания отца, именно он был властелином, королем, почти богом. Все его прихоти и капризы должны были исполняться мгновенно, и да поможет Бог тому несчастному, кто осмелится встать у него на пути. В особенности если это была его жена.

Усилием воли заставив себя загнать поглубже мрачные воспоминания прошлого, Эвис попыталась сосредоточиться на своей книге.

Ее размышления прервал негромкий стук в дверь.

– Леди Селби, могу я войти? Мне нужно кое-что вам сказать…

Леди Селби?! Эвис на мгновение опешила. Ах да, спохватилась она. Как же она забыла, что здесь принимают ее за его жену?

– Да, миссис Хатауэй. Пожалуйста, входите.

Пожилая экономка тяжело переводила дух.

– Спасибо, миледи. Я вот что хотела спросить – пока вы здесь, вы, наверное, будете сами заказывать, что приготовить, верно?

– Спасибо, мисс Хатауэй, но, по-моему, вы великолепно справляетесь и без меня. Поэтому я с радостью готова вверить заботу о наших желудках в ваши надежные руки, – с улыбкой ответила она.

Пожилая женщина от этой похвалы зарделась, как девочка.

– Миледи… – замялась она, видимо, не зная, как продолжить.

– Да?

– Простите, если что не так… – Экономка всплеснула пухлыми руками, смущенно глядя на Эвис. – Конечно, я понимаю, что это меня не касается, но…

– Миссис Хатауэй, если вас что-то беспокоит, прошу вас, не стесняйтесь и скажите, в чем дело, – подбодрила ее Эвис.

Экономка торопливо закивала.

– Видите ли, миледи, мы тут, в деревне, привыкли обходиться без особых церемоний, не то, что городские слуги. – Она смущенно откашлялась, после чего продолжала: – Уж и не знаю, как я решилась… наверное, просто потому, что лорд Селби сидит там внизу один-одинешенек, играет на фортепьяно, да что-то такое грустное, аж жалость берет. И вы тут тоже сидите одна, шуршите своими бумагами. Я вот что хотела сказать, оба вы выглядите не слишком-то счастливыми для новобрачных. И мне так тревожно стало, миледи… может, у вас что не так? – Пожилая женщина смотрела на Эвис с материнской тревогой.

– Нет-нет, что вы, у нас все в порядке.

– Ну-ну… только если вас что-то тревожит, скажите мне. Мы с моим Гарри женаты вот уже, почитай, сорок лет. И я думаю, мало найдется чего-то такого, чего я не знаю о семейной жизни.

– Спасибо, миссис Хатауэй, я вижу, вы очень проницательны, раз обо всем догадались. – Эвис смущенно опустила глаза и принялась разглядывать свои перепачканные чернилами руки. – Видите ли, мы с лордом Селби очень мало знали друг друга до того, как стали мужем и женой. Поэтому он предложил, чтобы мы немного привыкли друг к другу, познакомились получше, до того как… ну, вы понимаете. – Она покосилась на экономку. Та понимающе кивнула в ответ, и Эвис стало немного легче. Она вдруг почувствовала, что не только щеки ее, но даже уши полыхают огнем, и отвела глаза в сторону.

– Понимаю, миледи, – сочувственно пробормотала, подойдя к столу, миссис Хатауэй. – Но лорд Селби – хороший, добрый человек. Он знает, как сделать, чтобы с вами все было в порядке. А теперь, позвольте, я расскажу вам все, что вам нужно знать.

Добродушная старая дама, уже не колеблясь больше, приступила к делу, она поведала Эвис обо всем, что той следовало знать, и даже намного больше. Сорок лет счастливого брака, опыт и житейская мудрость облегчили ей задачу, и ошеломленная Эвис узнала все, что стремилась узнать – даже о таких деталях, которые ей и в голову не приходили.

Бэннинг разглядывал разбушевавшееся море. Волны вздымались выше обычного и бились о берег с большей яростью, чем всегда, он почти не сомневался, что надвигается шторм. Вытащив из жилетного кармана часы, он бросил на них взгляд и нахмурился. Засев за книгу, Эвис, должно быть, утратила всякое представление о времени.

Он подумал, что стоит, наверное, подняться в кабинет и лично напомнить ей о том, что пришло время обеда. Взбежав по лестнице, Бэннинг торопливо распахнул дверь в комнату, которая обычно именовалась «гостевой спальней», хотя никаких гостей в ней никогда не было. Но картина, открывшаяся его взгляду, заставила застыть на месте. Губы его сами собой расплылись в улыбке. Голова Эвис покоилась на столе, глаза были закрыты. Подложив под голову руку, Эвис мирно спала.

На цыпочках подойдя к столу, Бэннинг бросил любопытный взгляд на лист бумаги, тот самый, на котором лежала ее голова. На нем большими буквами было написано всего одно слово – СТРАСТЬ. А под этим были жирно зачеркнуты какие-то слова и обрывки фраз – вероятно, то, что сама она подразумевала под этим словом. С трудом разобрав кое-что из зачеркнутого, Бэннинг с трудом подавил смешок. Да, похоже, эта очаровательная женщина хочет его до безумия!

Бэннинг, наклонившись, нежно поцеловал ее в макушку.

– Что ты делаешь? – возмутилась она.

– Я делаю только то, что мне подсказали твои собственные щеки.

– Подсказали мои щеки?! Ты с ума сошел?

– Ничуть. Вот тут так прямо и написано, – хмыкнул он, кончиком пальца коснувшись ее щеки. – П-О-Ц-Е-Л-У-Й! Ах, прошу прощения, я ошибся – не поцелуй, а поцелуи, во множественном числе. Но это легко исправить.

И снова склонился к ней, явно собираясь поцеловать ее снова. Однако прежде, чем он успел это сделать, Эвис, вывернувшись из его рук, вскочила.

– Что случилось? Твои глаза вдруг потемнели и цветом сейчас похожи на море во время шторма, – сказала Эвис.

Эти слова вернули Бэннинга к действительности, разогнав любовный туман, в который он было погрузился.

– Вряд ли тебе захочется это узнать, – подмигнул он.

– Вот как? – с лукавой улыбкой переспросила она. – Что ж, возможно, попозже я расскажу тебе, о чем мы сегодня беседовали с миссис Хатауэй!

– Попозже – это когда?

В ответ она только загадочно улыбнулась. Вид у Эвис был такой, словно она приготовила ему потрясающий сюрприз, и Бэннинг вдруг почувствовал, как его будто налившаяся свинцом плоть подрагивает от сладкого предвкушения. Но сейчас не время – нужно как-то обуздать себя, иначе он окончательно потеряет голову. А ведь на террасе их ждет восхитительный обед тет-а-тет. Женщины обожают все романтическое, и Бэннинг был твердо настроен сделать все, чтобы Эвис запомнила этот обед на всю жизнь.

– Ну так как, пойдем обедать? – негромко спросил он. Эвис окинула взглядом свое измятое коричневое платье и тяжело вздохнула.

– Похоже, стоит все-таки переодеться, – хмыкнула она.

– Не стоит так переживать, Эвис. И переодеваться к столу тоже не обязательно. Это не Лондон. В этом помятом платье и с растрепанными волосами ты выглядишь совершенно очаровательно!

Эвис улыбнулась:

– Ладно, тогда не буду переодеваться. Пошли обедать. Предложив Эвис руку, он повел ее на террасу. Взгляд Эвис упал на накрытый к обеду стол, и она, споткнувшись на пороге, застыла как вкопанная. Ароматные лепестки роз вместо скатерти покрывали стол и были разбросаны по полу. А на столе под серебряными крышками исходили аппетитным паром какие-то очередные кулинарные шедевры, приготовленные заботливыми руками миссис Хатауэй.

– Как очаровательно! – промурлыкала Эвис. Поднеся к лицу пригоршню лепестков, она уткнулась в них лицом, вдохнула нежный аромат, а потом подставила ладони ветру, который тут же подхватил лепестки и закружил их в воздухе.

– Садитесь, миледи. И позвольте мне прислуживать вам. – Бэннинг с поклоном отодвинул для нее стул.

Она тихонько рассмеялась и села. Аромат ее духов, смешавшись с запахом роз и соленым морским ветром, ударил Бэннингу в голову. Он с невозмутимым лицом сел за стол напротив нее, мысленно представляя себе, как прижмет ее к стене террасы и одним мощным толчком войдет в нее.

Стиснув зубы, он задушил свою не к месту разгулявшуюся фантазию и приступил к исполнению обязанностей хозяина. Окинув взглядом стол, он приподнял серебряные крышки, под ними обнаружились еще теплый, только что выпеченный хлеб, истекавшая соком ветчина и ароматный пудинг.

– Бэннинг, почему ты так стараешься для меня? – не выдержала Эвис.

Он бросил на нее взгляд через стол, и на губах у него вспыхнула улыбка.

– А почему бы и нет?

– Потому! – сердито ответила Эвис. – Скажи честно – ты помнишь, чтобы за последние восемь лет ты хоть раз попытался быть со мной милым?

Да, тут она права, с раскаянием в душе подумал Бэннинг. Годами делая все, чтобы избежать брачных цепей, он, в конце концов, решил, что пришло время обзавестись семьей, и выбрал ее, поскольку подумал, что более подходящей жены ему не найти. Нет, он остановил свой выбор на ней вовсе не потому, что любил Эвис, конечно, нет! Просто он был уверен, что, если его женой станет Эвис, то брак, возможно, окажется не таким уж тяжким ярмом, каким он мог бы стать, если он выберет в жены одну из дам лондонского света.

– Ну? – нетерпеливо спросила она.

Ах да, спохватился Бэннинг. Ей интересно, – почему он вдруг старается быть милым…

– Потому что сильно сомневаюсь, что смогу заманить тебя к себе в постель, если снова стану бесить тебя, как делал это всегда, – невозмутимо ответил он.

– Это уж точно. Но я всегда считала, что шантажист просто обязан быть грубым, нахальным и злым. Разве не так? – пряча улыбку, сказала Эвис.

– Я вовсе не шантажировал тебя! – взвился Бэннинг. – Я просто пытался защитить тебя от… – Он закусил губу, вовремя остановившись. Еще немного, и он бы выложил ей все.

– Защитить меня? Но от чего? – удивилась Эвис. Возможно, если она узнает хотя бы часть того, что известно ему, это пойдет ей на пользу, подумал Бэннинг.

– От возможности быть обманутой Эмори Биллингсуортом, – резко бросил он. – Этот человек понятия не имеет в том, что такое честь! Он не видит ничего плохого, чтобы обсуждать всех женщин, которые имели несчастье пустить его в свою постель. Очень сомневаюсь, что ты бы обрадовалась, узнав, что твое доброе имя треплют на каждом углу, ведь тогда твоя репутация была бы погублена навсегда. – «Не говоря уже о том, во что могло бы превратиться твое прекрасное тело», – мысленно добавил он.

Эвис, нахмурившись, проглотила кусочек ветчины. По ее лицу было заметно, что она ему не верит.

– С чего ты это взял?

– Ты мне не веришь? Хорошо. Тогда, может, хочешь послушать о леди Сьюзен Хайд и ее манере вести себя в постели? Биллингсуорт позаботился, чтобы об этом стало известно.

– Леди Сьюзен была его любовницей? – Эвис в раздумье закусила губу, словно гадая, правда это или нет. – Но почему я должна тебе верить? Откуда мне знать, может, ты только что это выдумал?

– По словам нашего «писателя», она предпочитает заниматься любовью с двумя мужчинами одновременно, а у него нет ни малейшего желания участвовать в этих оргиях, потому как его, мол, просто тошнит от подобных женщин.

Вилка Эвис со звоном упала на тарелку. Брови ее поползли вверх, рот приоткрылся. Увидев потрясенное выражение ее лица, Бэннинг едва не рассмеялся.

– С двумя мужчинами?! Одновременно?! Господи, спаси и помилуй… вот уж никогда бы не подумала! Да как такое вообще возможно?!

– Ну… я тебе как-нибудь объясню. В другой раз, хорошо? – давясь смехом, пробормотал Бэннинг.

Нет, все-таки она удивительная женщина, с нежностью думал Бэннинг. Он просто не мог дождаться, когда сможет показать ей, какая страсть скрывается в ней самой.

Глава 10

Проведя весь вечер наедине с Бэннингом за разговорами об искусстве и литературе, Эвис по-прежнему терялась в догадках, что же он за человек. Ей казалось, она знает двух Бэннингов. Один – старший брат ее ближайшей подруги, с которым она знакома без малого восемь лет и все эти годы ссорилась и пререкалась. И другой, совершенно незнакомый ей мужчина – с ним ей было легко, удобно и никогда не было скучно. Она гадала, догадывается ли Бэннинг, что с каждым часом, проведенным в его обществе, ее все сильнее и сильнее тянет к нему, а узы, связывающие их, становятся все крепче. С каждой минутой Эвис открывала в этом человеке все новые, до сих пор неизвестные ей качества, о которых раньше она и подумать не могла. И по мере того как она узнавала его, он все больше ей нравился.

Она свернулась калачиком на оттоманке возле окна и любовалась морем, а он играл для нее на фортепьяно. Ей и раньше доводилось слушать чужую игру, но Бэннинг играл так, что она впервые пожалела, что ее никогда не учили музыке.

– Это Моцарт?

Он улыбнулся и покачал головой, а его пальцы еще быстрее забегали по клавишам. Эвис сдвинула брови и задумалась.

– Тогда Гайдн?

– Нет.

Ей стало стыдно. Она даже представить не могла, до каких пределов простирается ее невежество.

– Сильно сомневаюсь, что тебе удастся угадать автора, – проговорил он. Доиграв до конца, он повернулся и с улыбкой посмотрел на нее.

– Ладно, сдаюсь, – пожав плечами, улыбнулась Эвис.

– Это один малоизвестный английский композитор, имени которого никто не знает. Возможно, потому, что его произведения звучат только в этой комнате, – ухмыльнулся Бэннинг.

– Неужели ты?! – выдохнула она.

– Да. Ты удивлена? Это мое любимое хобби, чтобы как-то скоротать вечера, которые я провожу здесь в полном одиночестве, – объяснил он.

– Но это же просто… просто великолепно! – восторженно воскликнула Эвис. – Почему ты никогда не исполняешь свои произведения?

Встав, Бэннинг подошел к открытому окну и некоторое время молча любовался морем.

– Но ведь я – граф, Эвис, ты забыла? – тихо проговорил он. – Это моя главная роль в свете. А музыка… музыка – просто увлечение.

Она сорвалась с дивана и подбежала к нему.

– Не просто увлечение! Это то, что ты любишь! У тебя талант.

– Возможно, это и так, – согласился он. И, наклонившись к ней, легко поцеловал ее в щеку. – Но мой долг и мои общественные обязанности для меня превыше всего. А сейчас для меня на первом месте ты.

Схватив Эвис в объятия, он крепко прижал ее к себе и поцеловал долгим, страстным поцелуем. Потом отодвинулся.

– Почему бы тебе не переодеться к ужину?

Эвис молча кивнула. Сегодня вечером она готова сделать для него все, что он только пожелает, лишь бы доставить ему удовольствие. Она не будет отталкивать его – наоборот, станет с радостью принимать его ухаживания. Твердо решив соблазнить Бэннинга, она вытащила из саквояжа единственный наряд, подходивший для этой цели.

Изумрудно-зеленое платье самым выгодным образом подчеркивало ее прелести, во всяком случае, так уверяла ее портниха. Миссис Хатауэй, охая и ахая от восторга, помогла ей застегнуть его, но потом отправилась на кухню присмотреть за приготовлением еды. Поскольку она не привезла с собой свою горничную, которая могла бы помочь ей причесаться, выбор у Эвис был невелик. Она могла бы, как обычно, заколоть волосы тугим узлом на макушке или оставить их распущенными. Поразмыслив, она предпочла последнее, вспомнив, что Бэннинг всегда восхищался тем, как они темным водопадом спускаются ей на спину. Благодаря теплому влажному воздуху волосы завились кудрями, поэтому, повертевшись перед зеркалом, Эвис пригладила их щеткой, подкрутила пальцами локоны у висков, чтобы те тугими спиральками обрамляли ей щеки, и решила, что выглядит неплохо.

Низкий вырез платья, до половины открывавший грудь, придавал ей кокетливый вид, она чувствовала себя привлекательной и готовой к любовным подвигам – и она решила, что сегодня вечером ни в коем случае не позволит, чтобы подобное настроение пропало даром. Ей страшно хотелось чувствовать себя соблазнительной, а еще больше ей хотелось, чтобы Бэннинг нашел ее желанной.

Она чинно спустилась по лестнице и прошла в маленькую столовую в передней части дома. Кроме рассчитанного лишь на четверых стола и миниатюрного буфета в углу, тут не было ничего – по мнению Эвис, столовая как нельзя лучше подходила для интимного ужина вдвоем.

Услышав легкий стук ее каблучков, Бэннинг обернулся как раз в тот момент, когда Эвис проскользнула в комнату. При виде ошеломленного выражения его лица она едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Но вместо этого она просто послала ему улыбку – улыбку, полную невероятного соблазна.

– Ты выглядишь… потрясающе! – пробормотал он.

– Благодарю. Просто я вдруг вспомнила, как ты говорил, что мне очень идет это платье… что я тебе в нем нравлюсь, – пробормотала она.

– Ты понравилась бы мне ничуть не меньше и без платья, – буркнул он.

Эвис не нашлась, что ответить, она внезапно обнаружила, что пересохшие губы отказываются ей повиноваться. Бэннинг смотрел на нее таким взглядом, что она не знала, куда девать глаза, – ей казалось, что платье куда-то исчезло и она стоит перед ним совершенно обнаженная.

– Думаю, нам лучше сесть за стол, – хрипло проговорил он.

Несколько минут прошли в молчании. Потом, наконец, завязался разговор – о важных и не очень важных проблемах. К сожалению, им не удалось прийти к согласию по поводу необходимости как можно скорее отменить Закон о торговле зерном, но они с удовольствием отметили про себя, что во время спора оба умудрились оставаться в рамках вежливости. Понемногу это начинало сводить Эвис с ума. Бэннинг и говорил и держался так, словно это был обычный званый ужин, один из тех, на которых им часто доводилось присутствовать, бывая в свете. Эвис же не терпелось поскорее покончить с едой. Она умирала от желания броситься в его объятия, вновь почувствовать на губах его поцелуи.

– Ты не будешь возражать, если я попрошу дать мне почитать твой новый роман? – вдруг спросил он, заставив Эвис вернуться с небес на землю.

– Извини, я не поняла… – Ей показалось, она ослышалась.

– Мне бы хотелось почитать книгу, которую ты написала, – повторил Бэннинг.

Эвис закусила губу. Она сама не понимала, что заставляет ее колебаться. В конце концов, Эмори ведь уже читал его – с ее разрешения, разумеется. Да и Дженетт тоже.

– Даю слово, что не стану очень уж критиковать его и вообще буду проявлять сугубую сдержанность в оценках, – торжественно пообещал Бэннинг.

Эвис тихонько рассмеялась.

– Могу ли я считать это согласием?

– Наверное, да, – отозвалась она. Он попросил ее о такой малости – как могла она ему отказать?

– Вот и замечательно. – Бэннинг отодвинул стул и встал из-за стола. – Как насчет того, чтобы выпить бренди в гостиной?

Почему бы нет, подумала Эвис… по крайней мере, их тогда не будет разделять стол. Возможно, если она положит руку на его колено, когда они устроятся вместе на диване, он сообразит, в чем дело, и поймет ее невысказанный намек.

– Да, немного бренди было бы неплохо.

Он бросил на нее какой-то странный взгляд, но ничего не сказал, просто взял ее под руку и провел в гостиную. Эвис уселась на диван и подчеркнуто отодвинулась в самый угол, чтобы Бэннинг заметил, что тут вполне достаточно места для них двоих. Однако он, подав ей бокал, устроился в кресле возле окна.

– Что-то не так, Эвис? – с легкой иронией в голосе осведомился он.

От неожиданности она сделала слишком большой глоток – бренди обжег ей горло, она закашлялась и судорожно закивала.

– Да, – сдавленным голосом выдавила она. Потом отпила еще немного, отставила бокал в сторону и робко взглянула на него. – Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, – прошептала она.

– Мне казалось, мы договорились, что не будем торопиться.

– Да. Договорились.

– И?..

Она догадывалась, что ему хочется услышать.

– Я передумала… – прошептала Эвис. – Мне не хочется больше ждать.

– Слава Богу! Иди ко мне…

– Мы не поместимся в этом кресле вдвоем.

– Кресло тут ни при чем. Ты сядешь ко мне на колени.

На колени? Мысль ей понравилась – учитывая, сколько возможностей она таила в себе.

Она послушно направилась к Бэннингу и остановилась перед ним, но он, к ее величайшему удивлению, не сделал ни единого движения – просто сидел и смотрел на нее. Сгущались сумерки, по полу протянулись длинные тени.

– Ты снимешь с себя платье, если я тебя попрошу? – хрипло прошептал он.

– Если ты этого хочешь, – пробормотала Эвис, чувствуя, как ее мужество начинает понемногу улетучиваться.

– Не сейчас.

Протянув к ней руки, он усадил Эвис к себе на колени и снова молча принялся любоваться ею. Потом осторожно намотал на палец один из ее локонов, поднес его к лицу и вдохнул аромат ее волос.

– У тебя на редкость красивые волосы, – прошептал он. – Когда я впервые увидел тебя, то решил, что они просто каштановые. Но потом я вдруг заметил, что когда на них падает свет, они начинают переливаться всеми оттенками золота.

Бэннинг осторожно обвел подушечкой пальца контуры ее губ.

– Чего же ты ждешь, Эвис? Поцелуй меня.

Чего она ждет?! Эвис опустила голову и робко прикоснулась губами к его губам. Это было приятно, однако чего-то в этом поцелуе не хватало. Набравшись смелости, она осторожно раздвинула кончиком языка его губы и принялась исследовать его рот, наслаждаясь исходившим от него ароматом бренди. Губы Бэннинга шевельнулись в ответ на ее молчаливый призыв, и между ними будто пробежала искра. Жаркая волна прокатилась по всему ее телу. Руки Бэннинга запутались в ее распущенных волосах, потом легли ей на спину, обжигая кожу даже через ткань платья. Он с хриплым стоном привлек ее к себе, и она оказалась полностью в его власти.

Очень скоро она почувствовала, что уже не владеет собой. В тот момент, когда губы Бэннинга шевельнулись, отвечая на ее поцелуй, она поняла, что пропала, полностью отдавшись тем ощущениям, которые пробуждало в ней жадное прикосновение его губ к ее губам. Теперь уже все решал Бэннинг – и Эвис вдруг почувствовала, что ничего не имеет против этого. В первый раз за всю жизнь она поняла, как это чудесно – позволить кому-то решать за тебя, – и радостно приняла новые для себя ощущения.

Каждый нерв в ее теле дрожал от восхитительного предвкушения чего-то неизведанного. С каждым поцелуем Бэннинга мужество Эвис все крепло – теперь она уже ничего не боялась. Внезапно холодный воздух обжег ее плечи, и она, опустив глаза, увидела, как Бэннинг, потянув за рукав, спустил с ее плеч платье. Это произошло так быстро, что Эвис даже не почувствовала, когда он успел расстегнуть на спине длинный ряд крючков. Она постаралась высвободить руки – иначе платье могло упасть к ее ногам.

– Не нужно, – прошептал он ей на ухо.

Теплые ладони Бэннинга с удивительной нежностью ласкали ее шею, постепенно спускаясь ниже, пока не дошли до места, прикрытого тканью платья. Эвис беспомощно смотрела, как он потянул его вниз, потом быстрым движением распустил шнуровку корсета – и через мгновение эта деталь ее туалета уже лежала на полу.

– Боже… ты просто очаровательна! – произнес он, словно не веря собственным глазам. Потом повернул ее так, что теперь она сидела к нему лицом, и припал жадным поцелуем к ее шее. Эвис чуть слышно застонала. Губы Бэннинга становились все требовательнее, спускаясь все ниже, пока не коснулись ее соска. Обхватив его губами, Бэннинг медленно втянул его в рот, и Эвис окончательно потеряла голову.

По ее жилам вдруг разлился точно жидкий огонь. Уже не понимая, что делает, она все крепче прижимала его голову к своей груди, словно не могла насытиться его поцелуями. Какое-то ей самой неясное желание томило ее, и Эвис изнывала, страстно желая большего.

Она еще спрашивала себя, что может быть приятнее этого, когда вдруг почувствовала, как рука Бэннинга легла на ее обтянутое тонким шелком бедро, потом двинулась вверх, пока не отыскала прорезь в ее панталонах. На мгновение Эвис оцепенела. Но руки Бэннинга были настойчивыми – его палец легко отыскал крохотный бугорок, нежно погладил его и дразнящим движением чуть сжал шелковистую плоть, доводя Эвис до безумия.

– Бэннинг! – со стоном выдохнула она.

– Не нужно ни о чем думать, Эвис, – пробормотал Бэннинг, прижавшись лицом к ее груди.

Она вдруг почувствовала, как его палец раздвинул влажные складки ее лона, скользнул внутрь. За ним последовал другой.

О чем он говорит? Как вообще можно думать о чем-то, когда она вся пылает, когда он заставляет ее изнывать от всепоглощающего желания?! Ее томило желание оказаться еще ближе к нему, слиться с ним в единое целое. Ей хотелось почувствовать, как он погружается в нее, окончательно и бесповоротно сделав ее своей. Бросив на него взгляд из-под ресниц, Эвис заметила, как потемнели его глаза.

Каждое движение его сильных пальцев доводило ее до безумия, заставляя взмывать все выше – туда, где ждало что-то неизвестное, но восхитительное. Эвис непроизвольно сжала мышцы, втягивая его в себя.

– Не нужно – отпусти себя на свободу, – прошептал он.

Эвис закрыла глаза. Голова ее безвольно свесилась на грудь. Неистовый взрыв потряс ее, и, вся дрожа, она припала к Бэннингу, не понимая, что происходит.

– Бэннинг! – со стоном выкрикнула она.

– Ш-шш! Это оно и есть, любовь моя.

Устало уронив голову ему на плечо, Эвис хватала воздух широко открытым ртом. Сердце ее едва не вырывалось из груди, голова вдруг стала пустой и легкой. Она и подумать не могла, что заниматься любовью так… так упоительно!

Бэннинг слегка пошевелился под ней, и его напряженное, едва сдерживаемое тканью копье уткнулось в еще влажные складки ее тела. Если он смог доставить ей такое невероятное наслаждение, подумала Эвис, то она готова сделать все, чтобы доставить ему такое же.

– Что ты собираешься делать? – с низким гортанным смешком спросил он.

– Все, что ты захочешь, – прошептала она в ответ.

Его единственным ответом на ее слова был хриплый стон. Она стащила с него сюртук, потом нетерпеливо стянула через голову рубашку, обнажив его грудь.

– Можно?.. – смущенно спросила она.

– Все, что ты хочешь, дорогая. Делай со мной все,что захочешь, – хрипло простонал Бэннинг.

Спрятав улыбку, она опустила голову и прижалась губами к его мускулистой груди. Отыскав плоский сосок, она дразнящим движением обвела его кончиком языка и почувствовала, как он содрогнулся всем телом. Что ж, неплохое начало, лукаво подумала она. Решив, что будет делать то же самое, что только проделывал он, Эвис забрала в рот его сосок и слегка потянула за него.

– О Боже… Эвис! – задохнулся он.

Соскользнув с него, она опустилась на колени между его ног. Потом опустила голову и принялась осыпать поцелуями его плоский живот, спускаясь постепенно все ниже и чувствуя, как твердеют его мускулы под ее губами, пока не коснулась верха брюк. Пальцы Эвис нащупали застежку, пробежали по ней, осторожно расстегивая одну за другой пуговицы. Бэннинг застыл. Одним быстрым движением Эвис спустила с него брюки.

– Ты сама не понимаешь, что ты со мной делаешь… – пробормотал Бэннинг. – Послушай, Эвис… ты должна остановиться… иначе…

– Не нужно останавливаться, – с легким смешком перебила она. – Думаю, я более чем готова принять то, что последует дальше.

Голова Бэннинга бессильно упала на подголовник кресла. Это было не совсем то, о чем он мечтал, когда несколькими минутами раньше своими ласками довел Эвис до исступления. Все, к чему он тогда стремился, – это доставить ей наслаждение, помочь ей расслабиться перед тем, как он в первый раз возьмет ее. Но то, что она делала с ним сейчас, оказалось слишком даже для него. Ни о чем подобном он раньше и помыслить не мог. Безумное, ни с чем не сравнимое желание огненной лавой заструилось по его венам, сводя его с ума и заставляя изнывать от нетерпения. Выхода не было: Бэннинг прекрасно понимал, что не может сейчас заняться с ней любовью – просто потому, что не сможет доставить ей того наслаждения, какого она заслуживает в первый раз.

– Эвис, умоляю, прекрати, пока еще не поздно! – простонал он.

К счастью, она послушалась. Схватив ее руки, он положил их к себе на плечи, а потом закрыл глаза, понимая, что уже ничего не в силах изменить. Тело его содрогнулось. Наслаждение было настолько острым, что Бэннинг едва не закричал – ни с одной другой женщиной он никогда еще не испытывал ничего подобного.

– И как? – не выдержала она. – Тебе было больно? – По ее лицу было видно, что она изнывает от любопытства.

Господи, такой любознательной женщины он в жизни своей не встречал.

– С чего ты взяла? Конечно, нет! – Он со вздохом потянулся к ней и поцеловал ее в макушку. – Ты самая невероятная женщина из всех, кого я когда-либо знал, – с улыбкой прошептал он.

– Ну, это вряд ли. Я самая обычная женщина, просто желание узнать что-то новое во мне иногда берет верх над здравым смыслом, – застенчиво улыбнулась она. – Иначе бы я не оказалась тут, с тобой.

– Хочешь услышать правду? – прошептал он. – Именно это я в тебе и люблю.

– Миссис Хатауэй передает привет и надеется, что ее булочки с корицей понравятся тебе не меньше, чем вчерашние, с малиной, – объявил Бэннинг, внося утром в спальню тяжелый поднос.

Святые угодники, мысленно ахнула Эвис… до чего же странно звучат столь обыденные слова в устах такого необычайно красивого мужчины! В черных брюках и свободной белой рубашке с расстегнутым воротом, не скрывавшей мускулистой груди, он смахивал на пирата, ворвавшегося в комнату к своей беззащитной пленнице.

– Почему ты улыбаешься? – подозрительно осведомился он.

– Потому что сейчас ты ужасно похож на пирата.

На губах Бэннинга появилась саркастическая усмешка.

– На пирата, говоришь? М-мм… а что, прекрасная мысль! Кстати, роль пирата меня вполне устраивает. Но если я в твоих глазах – злодей и пират, тогда, значит, ты – моя покорная пленница!

– Может, ты выкинешь из головы эту чепуху и лучше дашь мне булочку? – нетерпеливо перебила Эвис.

Рассмеявшись, он поставил на столик нагруженный тарелками поднос с завтраком и вытянулся возле нее.

– Ты сегодня какая-то молчаливая. Даже непривычно, – пробормотал он, кладя в рот последний кусок булочки.

– Я же ем, – рассудительно объяснила Эвис.

– Да? А я уже поел. И, если честно, пирату теперь не терпится овладеть своей прекрасной пленницей!

Эвис и глазом не успела моргнуть, как Бэннинг одним махом стянул через голову рубашку, сбросил брюки и, опрокинув ее на спину, лег сверху.

– Ты уверен, что это прилично?

– Что именно? – поинтересовался он, целуя ее обнаженное плечо.

– Заниматься любовью по утрам?

– Напротив – это совершенно неприлично, – пробормотал он, поцеловав Эвис в живот. – Но ничуть не более неприлично, чем уехать из города с мужчиной, который не является мужем. Так что, думаю, для двух людей, которые и без того, похоже, очень мало заботятся о приличиях, это абсолютно нормально.

Пока она обдумывала его слова, признавая их справедливость, Бэннинг спустил с ее плеч ночную сорочку и загоревшимися глазами уставился на ее обнаженную грудь.

– У тебя потрясающе красивая грудь! – хрипло простонал он. Вероятно, одна мысль о том, чтобы прятать такое сокровище под одеждой, показалась ему святотатством, потому что он одним быстрым движением сорвал с нее сорочку и зашвырнул ее в угол.

А Эвис только и мечтала о том, чтобы ее пират заявил, наконец, права на свою добычу. Бэннинг странным образом возбуждал ту часть ее души, которая жаждала ощутить господство над собой, – причем мысль о том, чтобы подчиняться Бэннингу, по-видимому, нисколько ее не возмущала. Густая растительность, которой была покрыта его грудь, защекотала ей соски, и они моментально затвердели, превратившись в тугие бутоны. Швырнув то, что еще оставалось от булочки, на ночной столик возле постели, Эвис с жаром отвечала на его поцелуи. Болезненное желание, жаркой волной захлестнув ее, казалось, сосредоточилось между бедрами, низ живота будто налился свинцом.

Каждый нерв в ее теле напрягся и мучительно вибрировал в ответ на его прикосновения, пока Эвис не почувствовала, что полностью растворяется в нем – в его горячем дыхании, в чистом и пряном запахе его сильного тела, в его сладких поцелуях, от которых у нее на губах оставался привкус корицы. Поцелуи Бэннинга обжигали ей кожу – Эвис казалось, что еще немного, и она вспыхнет и заполыхает, как свеча, у него в руках. Застонав, она выгнулась дугой, чтобы еще теснее прижаться к нему, стать еще ближе.

Губы Бэннинга проложили цепочку поцелуев вдоль нежного изгиба ее шеи, отыскали бешено бьющийся пульс, потом спустились ниже, к груди. Голова Эвис заметалась по подушке. Какое-то время Бэннинг пощипывал губами ее набухший сосок, потом вдруг резким движением вобрал его в рот. Эвис со свистом втянула в себя воздух, застонала и задвигалась под ним, еще сильнее возбуждая Бэннинга. Даже пламя по сравнению с его губами, обжигавшими ее грудь, сейчас, наверное, показалось бы не таким горячим, промелькнуло у нее в голове. Прикосновения Бэннинга опаляли ей душу, каждый его поцелуй, каждое прикосновение губ точно ставили на ней тавро – знак того, что отныне она принадлежит ему.

Но вот его губы скользнули вниз, к ее животу, и Эвис замерла в экстазе – впервые в жизни она почувствовала себя предметом обожания. В объятиях Бэннинга она нашла не только покой, но и защиту от своего прошлого, от тягостных воспоминаний, долгие годы на дававших ей покоя. И вдобавок она чувствовала себя любимой. А губы Бэннинга между тем продолжали свой путь вниз, туда, где ее бедра расходились надвое – еще мгновение, и они запутались в шелковистых завитках. Точно молния пробежала по ее телу, когда она вдруг почувствовала, как его горячий язык коснулся набухшего, пульсирующего комочка в самом сердце ее женского естества. Эвис окончательно потеряла голову – забыв обо всем, она теперь могла только наслаждаться теми невероятными ощущениями, которые он так щедро дарил ей.

Внутри ее постепенно нарастало напряжение, но теперь Эвис понимала, что это означает. Палец Бэннинга осторожно проник во влажную расщелину ее тела, слегка раздвигая горячие складки. За ним последовал и второй – Эвис чувствовала, как Бэннинг ласкающими движениями растягивает узкую, тесную щель, через которую ему предстояло проникнуть. По жилам у нее будто разлился жидкий огонь. Его пальцы задвигались, с каждой минутой приближая момент экстаза, и жар от них распространился по всему ее телу.

– Бэннинг, прошу тебя, сейчас! – простонала она. – Пожалуйста! Я хочу тебя!

– Еще рано, дорогая, – прошептал он.

Эвис со стоном вцепилась в простыню, комкая ее, пока пальцы Бэннинга ритмично двигались взад-вперед, заставляя ее прижиматься к нему все теснее. Приподнявшись на локтях, он продолжал ласкать ее, взгляд Бэннинга ни на мгновение не отрывался от ее лица, подмечая на нем каждое изменение. А Эвис уже не принадлежала себе – закрыв глаза, она чувствовала что взмывает на волнах наслаждения. Напряжение набирало силу и нарастало, пока вдруг не разрядилось взрывом непередаваемого экстаза, продлившегося несколько долгих, неповторимых мгновений. Тело ее содрогнулось раз, другой, перед глазами вспыхнул и рассыпался сноп искр – и наступило освобождение.

Чуть только тело Эвис немного расслабилось, копье Бэннинга скользнуло внутрь, проникнув в еще влажные, горячие глубины ее тела. Эвис судорожным движением притянула его к себе, словно умоляя его проникнуть глубже, уничтожить наконец ту преграду, которая делала ее девственницей. И вот это произошло. Эвис вскрикнула и забилась в его руках.

– О-оо… – простонала она.

– Ш-шш, Эвис. Худшее уже позади, – прошептал он, целуя ее в ухо.

Он еще чувствовал, как ее тело содрогается под ним в последних судорогах экстаза, и это возбуждало его до такой степени, что ему потребовалось напрячь всю свою волю, чтобы не присоединиться к ней. Бэннинг стиснул зубы, вспоминая, как он всегда гордился тем, что умеет контролировать себя. Нет, закусив от напряжения губу, подумал он, нельзя позволить себе потерять голову, и надо сделать все, чтобы этот миг запомнился ей навсегда!

Бэннинг чувствовал, что самообладание его тает, словно снег под жаркими лучами солнца. Содрогания ее тела подстегивали его, возбуждая его до такой степени, что он уже не владел собой. Однако… ему удалось сдержать данное Эвис слово. В этот раз она не забеременеет.

Наступит день, когда он проделает все как следует, и если не произойдет ничего непредвиденного, то на следующий год он станет отцом. Мысль о детях, которых подарит ему Эвис, согрела ему сердце.

Обессилев, он почти упал на нее, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, едва не разрывая ему ребра. Теперь она целиком и безраздельно принадлежит ему. И очень скоро станет его женой.

Глава 11

Эвис чувствовала себя теперь совершенно другим человеком, словно превращение в женщину изменило ее раз и навсегда. Не физически, нет, – правда, нежное местечко между ног еще слегка саднило, но Эвис знала, что это скоро пройдет. Зато тот мир, в котором она жила до сих пор, ощущая себя в нем достаточно комфортно, разом как будто перевернулся с ног на голову.

И это сбивало ее с толку.

– Почему ты смотришь на меня с таким сердитым видом, да еще хмуришься? – спросил ее лежащий рядом Бэннинг.

Эвис с досадой закусила губу. Ей была очень приятна та почти товарищеская близость, которая в последние несколько дней установилась между ней и Бэннингом. И все же… Она чувствовала, что у нее просто не поворачивается язык спросить, что за чувства он на самом деле испытывает к ней. Эвис догадывалась, что ступает на скользкую почву – подобный вопрос мог легко разрушить эти еще столь хрупкие узы, вернув к жизни прежнюю вражду. И она решила, что будет благоразумнее оставить подобные мысли при себе.

– Эвис, что с тобой? – всполошился Бэннинг. – Уж не жалеешь ли ты о том, что произошло? – робко спросил он.

– Ничуть… Просто ломаю себе голову – почему мы раньше постоянно говорили друг другу гадости? – повернувшись к нему, выпалила Эвис.

– Ах вот ты о чем… – поморщился Бэннинг. Брови его сдвинулись. – И как по-твоему – почему?

– Странно… мы ведь все последние дни так замечательно ладим между собой, правда? Тогда почему до этого мы только и делали, что ссорились и раздражали друг друга?

Внезапно губы Бэннинга дрогнули в улыбке, а на щеках запрыгали смешливые ямочки.

– Может, подспудно мы оба чувствовали, что между нами что-то происходит? – ухмыльнулся он.

– Именно поэтому ты не постеснялся шантажировать меня, чтобы я поехала сюда с тобой? – напрямик спросила Эвис.

Бэннинг оцепенел. Лицо его разом стало серьезным.

– Конечно! – поспешно кивнул он – слишком поспешно, как показалось Эвис. Потом отвернулся от нее, сбросил с себя одеяло и потянулся за брюками.

Но прежде чем он повернулся к ней спиной, Эвис успела заметить, что он смутился.

– Бэннинг! – окликнула она.

– Что? – не оборачиваясь, спросил он.

– Так почему ты все-таки предложил себя вместо Эмори? – осторожно поинтересовалась Эвис.

– Ты ведь уже сама ответила на этот вопрос. Потому что меня всегда влекло к тебе. – Он застегнул пуговицы на брюках и, по-прежнему стоя к ней спиной, принялся натягивать рубашку. Все это выглядело на редкость подозрительно – как будто он избегал смотреть ей в глаза. Что-то тут не так, нахмурилась Эвис.

– Бэннинг, по-моему, ты что-то скрываешь от меня, – пробормотала она. У нее возникло такое чувство, будто он всеми силами старается избежать разговора на эту тему.

– Абсолютно ничего. Уверяю тебя, ты ошибаешься. – Бэннинг чуть ли не бегом кинулся к двери. – Пойду распоряжусь насчет горячей воды для тебя. Ты сможешь принять ванну, – бросил он через плечо.

И он выскользнул за дверь. Что ему известно такое, о чем он не может ей рассказать? Закусив губу, раздосадованная Эвис выбралась из-под одеяла и потянулась за своим пеньюаром. Потом подошла к окну. Шторм разбушевался не на шутку – волны с шумом и ревом бились о берег, вгрызаясь в песок, словно вознамерившись добраться до их коттеджа. Все вокруг выглядело угрюмым и мрачным. И Эвис внезапно почувствовала, как в душе у нее воцарилась тревога. Неужели Бэннинг все это время обманывал ее, тоскливо подумала она. Кто знает, может, его вовсе не тянуло к ней, как он неустанно повторял… просто он задумал сыграть с ней какую-нибудь злую шутку?

А вдруг… еще одно пари?! Эвис похолодела. Нет… не может быть! Она потрясла головой. Бессмыслица какая-то, решила она. В конце концов, он ведь уже не юный повеса, мечтающий приобрести репутацию отчаянного ловеласа, разбившего не одно девичье сердце.

Бэннинг, дожидаясь, когда вскипит вода, ломал себе голову, правильно ли он поступил, что сбежал. Из груди его вырвался вздох. Может, нужно было рассказать Эвис всю правду о Биллингсуорте? К несчастью, он до сих пор был уверен, что она так доверяет этому ублюдку, что не поверит ни единому его, Бэннинга, слову.

Спохватившись, он вдруг вспомнил, для чего он, собственно, спустился сюда. Отыскав медную ванну, Бэннинг взвалил ее на плечо и потащил на второй этаж; К своему удивлению, он обнаружил Эвис стоящей у окна. Она не могла не услышать, как он вошел, однако даже не подумала обернуться.

– С тобой все в порядке? – нахмурился Бэннинг.

Она молча кивнула. А он предпочел снова убраться на кухню.

Если бы Эвис узнала мрачные подробности тех двух ночей, которые навсегда врезались в его память, она была бы потрясена. Нет, незачем ей знать о таких вещах. Теперь это его обязанность – как ее будущего мужа – ограждать ее от любых волнений и неприятностей. И защищать от всех бед. Да и зачем ей об этом знать? Чтобы только мучиться, как некогда мучился он сам… чтобы мысли об этом до конца дней терзали ее душу? Бэннинга передернуло – меньше всего он хотел, чтобы Эвис стала циничной или навсегда потеряла веру в порядочность мужчин.

Бэннинг перелил горячую воду из котла в большую бадью. Потом, наполнив водой другую, понес их наверх. Эвис так и стояла у окна.

Он успел увидеть, что она потихоньку смахнула слезу, словно надеялась, что он не заметит, как она плачет. Бэннинг молча выругался про себя. Он не мог видеть женские слезы.

Не сказав ни слова, он поспешно вышел из комнаты, решив принести побольше горячей воды, чтобы Эвис могла искупаться, как он и обещал. Натаскав в комнату воды, Бэннинг вылил ее в ванну, заполнив на две трети. За все это время Эвис не сказала ему ни слова, но, поглядывая на нее украдкой, он заметил, что она уже больше не плачет.

– Твоя ванна готова.

– Спасибо, – шмыгнув носом, прошептала Эвис. Проклятие! Можно подумать, у него нет сердца! Бэннинг покосился на Эвис, тяжело вздохнул и притянул ее к себе.

– Почему ты плачешь?

– Я не плачу. Тебе показалось.

– Эвис, я ведь не слепой.

– Я чувствую, что ты что-то от меня скрываешь. И мне это неприятно.

Бэннинг уже открыл было рот, чтобы возмущенно отвергнуть эти обвинения, но потом передумал.

– Я уже сказал все, что тебе нужно было знать.

Эвис, возмущенно фыркнув, выкрутилась из его рук.

– Все, что мне нужно было знать?! – с негодованием повторила она. – Стало быть, если ты что-то от меня скрываешь, то предполагается, что мне этого знать не нужно, так, да? Может, все-таки объяснишь, почему ты предложил мне себя в любовники?

– Ты собиралась остановить свой выбор на Биллингсуорте, а я хотел, чтобы ты держалась от него подальше. Этот человек недостоин тебя, Эвис, – пробормотал Бэннинг. И мысленно похвалил себя за сдержанность. Во всяком случае, это звучало куда лучше, чем «Этот ублюдок способен избить тебя до полусмерти».

Эвис посмотрела на него в упор. Глаза ее были полны слез.

– Он, по крайней мере, всегда был добр ко мне!

Ну-да… в отличие от самого Бэннинга. Стоявший за этими словами невысказанный упрек заставил Бэннинга вздрогнуть, как от пощечины. Ему вдруг стало до того стыдно, что тошнота подкатила к горлу.

– Просто я не хотел, чтобы вы с ним стали любовниками, – с упрямством в голосе повторил он.

Эвис моргнула от неожиданности. Потом затрясла головой, и золотисто-каштановые волосы упали на ее лицо.

– Однако при этом ты, по-видимому, ничего не имел против того, чтобы самому стать моим любовником, так? – Помолчав немного, она выжидательно посмотрела на него. – Или же ты с самого начала планировал уговорить меня бежать вместе с тобой? Я угадала?

– Конечно, нет, Эвис! О чем ты, говоришь? – возмутился Бэннинг. – В конце концов, ты – незамужняя женщина и обязана думать в первую очередь о своей репутации. У меня и в мыслях не было бросить пятно на твое доброе имя. – Проклятие, чертыхнулся он про себя. Невозможная женщина! Она загнала его в ловушку! И как ему теперь прикажете выпутываться?!

– Неужели? – недоверчиво хмыкнула она. – Но ты, тем не менее, не просто предложил свою кандидатуру, но еще и шантажировал меня, чтобы я не ответила тебе отказом! Почему, Бэннинг? Зачем тебе это понадобилось? Ради чего ты ввязался в эту авантюру? Ведь ты же знал, что если кто-то пронюхает, где я сейчас нахожусь, то на моей репутации можно будет поставить крест!

«Потому что это был единственный шанс заставить тебя выйти за меня замуж – и я им воспользовался». Но у Бэннинга хватило благоразумия промолчать.

– Ну, я, конечно, мог бы тебе объяснить, – промямлил он, – только, боюсь, ты мне не поверишь…

– И как мы сможем это проверить, если ты будешь молчать и дальше?

Бэннинг с тяжелым вздохом уселся на край постели. Западня захлопнулась, уныло подумал он. Ему придется ей рассказать… пусть не все, но хоть что-нибудь. Иначе покоя ему не видать.

– Когда Биллингсуорт еще учился в Итоне, он избил проститутку. Я не хотел, чтобы он проделал такое с тобой, – мрачно проговорил он.

Эвис побелела как полотно. Ноги у нее подогнулись, глаза стали огромными. Она попятилась, наткнулась на край постели и тяжело опустилась на нее.

– Но почему? – с трудом выговорила она.

– Сказал, что она, мол, украла у него деньги.

– Ну…

Бэннинг вскочил, словно подброшенный пружиной.

– Только не вздумай снова выгораживать его – да еще в моем присутствии! – закричал он. – Я собственными глазами видел, что он сделал с этой несчастной! А ведь она всего лишь взяла то, что он ей обещал.

Эвис, закусив губу, смахнула с глаз слезы.

– Я не могу…

– Не надо! – прорычал Бэннинг, и глаза его угрожающе блеснули. – Я не мог позволить тебе уехать с ним, Эвис! Понимаешь – не мог! Ты хотя бы отдаешь себе отчет, какой опасности ты подвергалась, останься ты с ним один на один?!

Тяжело вздохнув, он подошел к ней и осторожно привлек ее к себе.

– Прими ванну, дорогая. А я пока побреюсь, – проговорил он, осторожно отодвинув Эвис в сторону.

– Ты собираешься остаться здесь, пока я… – Эвис не договорила – у нее просто не хватило смелости. И фраза повисла в воздухе.

– Ну, учитывая, чем мы занимались этим утром, думаю, что я уже успел увидеть все, что можно было увидеть, – хмыкнул Бэннинг.

Щеки Эвис заалели от смущения. Словно во сне она подняла руки и медленно сбросила с себя пеньюар. Тот упал к ее ногам и шелковой лужицей растекся по полу – этого оказалось достаточно, чтобы мысль о бритье разом вылетела у Бэннинга из головы. Он уже открыл было рот, чтобы объявить о том, что с этим можно подождать, но тут Эвис перекинула ноги через край ванны и со стоном наслаждения опустилась в горячую воду.

– О-оо… как чудесно! – восторженно ахнула она.

При виде Эвис, нежившейся в горячей воде, плоть Бэннинга моментально отвердела и ноющая боль разлилась внизу его живота. Взяв кусочек мыла, она намылила лицо и руки, потом опустилась в воду, чтобы все смыть. Бэннинг не мог оторвать от нее глаз. Эвис обхватила ладонями груди, пару раз плеснула на них водой, энергично потерла их, и под ее ладонями соски напряглись и снова стали похожи на розовые бутоны. Бэннингу казалось, что он сейчас сойдет с ума. Кусочек ароматного мыла исчез у нее между ног, и Бэннинг едва не застонал, чувствуя, что сейчас потеряет голову. Из покрытой мыльной пеной воды дразняще выглядывали розоватые кончики ее сосков, но даже вода была бессильна скрыть от его пылающего взгляда темнеющий треугольник кудрявых волос у нее между ног. Перед глазами у Бэннинга все плыло, в ушах стоял звон. И в таком состоянии он должен был взять в руки бритву и трясущимися руками скрести ею свое заросшее за ночь щетиной лицо?!

– Хочешь присоединиться ко мне? – промурлыкала Эвис, метнув на него взгляд из-под ресниц. Губы ее медленно раздвинулись в улыбке, которая могла бы соблазнить и святого.

– Проклятие… еще бы!

Дрожащими руками Бэннинг сорвал с себя рубашку, а затем и брюки и со стоном наслаждения забрался в ванну, усевшись напротив Эвис. Он и ахнуть не успел, как она устроилась у него на коленях и принялась невозмутимо намыливать ему шею. Тело Эвис было скользким от мыла. Запрокинув голову на край ванны, Бэннинг блаженно млел, чувствуя, как ее руки блуждают по его груди, – нащупав плоский сосок, она слегка потерла его, и он едва не вскрикнул от острого наслаждения.

– Что это у тебя? – с любопытством спросила Эвис, проведя кончиком пальца по шраму, о котором Бэннинг предпочитал не вспоминать.

Тот день ему хотелось навечно вычеркнуть из памяти… и много раз он пытался это сделать, но так и не смог.

– Меня ранили. Это случилось во Франции, – лаконично объяснил он.

– Кто-то стрелял в тебя? – Глаза у Эвис округлились.

– Да. Люди иногда стреляют друг в друга, это называется «война», – с сарказмом в голосе произнес Бэннинг.

И тут же едва не захлебнулся, когда Эвис плеснула ему в лицо водой.

– Я знаю, что такое война. Но мне и в голову не приходило, что ты был ранен, – протянула она. – Как странно… Дженетт вообще ни словом не обмолвилась, что ты воевал.

– А я и не участвовал в боевых действиях, – буркнул Бэннинг. – Я работал на разведку.

– Ты?! – ахнула Эвис.

– Да. Министерство внутренних дел обратилось с просьбой помочь. Нам с Треем довелось участвовать в нескольких операциях. Во время одной из них я и был ранен. Трей постарался поскорее переправить меня в Англию, потом дежурил около меня, пока я окончательно не поправился. Мы с ним были напарниками.

Уткнувшись подбородком ему в грудь, Эвис разглядывала его с таким любопытством, словно видела Бэннинга впервые в жизни.

– Вот это да! – присвистнула она.

Он прижался губами к ее губам и целовал ее – до тех пор, пока они оба не забыли обо всем на свете.

Пару дней они практически не вылезали из постели – даже не одевались. Наконец буря немного стихла. Натянув на себя одежду, о которой за это время оба почти успели забыть, Эвис с Бэннингом выбрались из дому и отправились прогуляться по изглоданному штормом берегу. Взявшись за руки, они резвились, как школьники на каникулах, собирали ракушки, выброшенные на берег морем, а когда вернулись в коттедж, Бэннинг взялся читать ее роман.

Эвис, забившись в угол дивана, нервно обкусывала и без того короткие ногти, со страхом ожидая, какой приговор вынесет Бэннинг ее книге. А то, что приговор будет, она не сомневалась. Так оно и вышло. Прочитав страниц двадцать или около того, Бэннинг вдруг возмутился.

– Послушай, – рявкнул он, – это ни на что не похоже! Должен тебе сказать, что ты абсолютно ничего не понимаешь в мужчинах!

– О чем это ты? – спросила Эвис.

– Да вот об этом! – вознегодовал Бэннинг, тыча пальцем в страницу. – Вот тут, на двадцать пятой странице, твой лорд Шипли признается главной героине в любви. Чушь и бред! Ни один нормальный мужчина не станет этого делать!

– Чего не станет делать нормальный мужчина? – уточнила Эвис. – Никогда не признается в том, что он ее любит? Или не признается ей в любви так быстро? – нахмурилась она.

Бэннинг со вздохом отвернулся к окну.

– Да, – буркнул он наконец. – Во всяком случае, не на двадцать пятой странице.

Он снова уткнулся в рукопись, и пытка продолжалась. С каждым его «Хмм…», «Вот еще!» или «Черта с два!» Эвис вздрагивала и съеживалась, корчась, словно грешник на медленном огне. Пальцы ее с такой силой сжимали подлокотник дивана, что даже костяшки побелели.

– Эвис, я, конечно, понимаю, что у тебя никогда не было брата, – объявил наконец Бэннинг, – но уверяю тебя, дорогая, ни один мужчина на это не способен.

– На что не способен? – поинтересовалась она.

– Влюбиться с первого взгляда.

– Почему? Разве такое невозможно?

– Может, и возможно. Но только не для мужчины! – решительно отрезал Бэннинг. Но, заметив недоверчивое выражение лица Эвис, веско добавил: – Так оно и есть, поверь мне.

– Никак не могу понять, на что ты намекаешь? Похоже, ты вообще не веришь в любовь, я угадала?

– Вовсе нет. На самом деле многие способны потерять голову от любви, – терпеливо возразил Бэннинг. – Но при этом я совершенно убежден, что брак бывает счастливым, только если в его основе лежат имущественные или семейные интересы. Земля, деньги, положение в свете – вот основа любого удачного брака. Дружеская близость между супругами только скрепляет брак, делает супружеские узы более прочными. А потом из дружбы уже рождается любовь.

– Выходит, ты все-таки не веришь в любовь, я правильно тебя поняла? – упавшим голосом проговорила она.

– Ошибаешься. Конечно, верю. Просто не представляю, как это можно влюбиться с первого взгляда, – поправил он.

Склонив голову набок, Эвис разглядывала его взлохмаченные ветром волосы.

– Стало быть, ты считаешь, я сделала глупость, когда заставила лорда Шипли признаться Саре в любви?

– Да нет, почему же? Пусть признается – зато представляешь, какой будет интересный поворот сюжета, если он объяснится ей в любви, а она вдруг поймет, что любит другого человека?

– Другого? Но кого? – удивилась Эвис.

– Не догадываешься? Вот же он – ответ. На тридцатой странице. – Бэннинг торопливо перелистал рукопись. – Помнишь то место, где Хейвуд смотрит на Сару? Лично я считаю, что эта сцена просто потрясающе тебе удалась!

– Хейвуд? Но это невозможно – он ведь лучший друг лорда Шипли!

– И что? – возмутился Бэннинг. – Любой мало-мальски проницательный читатель тут же поймет, что для такой отважной и пылкой женщины, как твоя Сара, Хейвуд – самый подходящий человек!

Эвис задумчиво покусывала губы.

– Ты так думаешь? Но Эмори сказал, что такой поворот сюжета неизбежно разочарует любую женщину.

Бэннинг криво улыбнулся.

– Да неужели? Прямо так и сказал?

Действительно, первой мыслью самой Эвис как раз и было сделать главным героем не лорда Шипли, а именно Хейвуда. Но Эмори тут же раскритиковал эту идею, и Эвис, хоть и неохотно, уступила. В конце концов, он ведь был писателем, подумала она. У него уже вышло несколько книг, так кому и знать, как не ему?

– Да. И он был совершенно прав, – решительно заявила она. – Такая женщина, как она, если и позволит себе влюбиться, то только в мужчину, который, по меньшей мере, будет равен ей по положению!

– О, как это прозаично, моя дорогая!

– Но… Хейвуд?! Кто он такой? Обычный сквайр, да еще к тому же азартный игрок. А она как-никак дочь графа! Союз между ними…

– …может стать завязкой весьма романтической истории, – вкрадчиво проговорил Бэннинг.

Эвис неожиданно почувствовала, что он по-настоящему заинтригован.

– Возможно, ты прав… – протянула она. – Мне тоже казалось… Понимаешь, всякий раз, стоит Саре только заговорить с Хейвудом, как между ними сразу же возникает… притяжение.

Бэннинг с улыбкой посмотрел на озадаченную Эвис.

– Именно. Хейвуд – вот самый подходящий возлюбленный для твоей героини!

– Ты так думаешь? Но мне казалось, что с его надменностью и высокомерием он не слишком подходит на роль влюбленного.

Бэннинг поднял брови:

– А что в этом дурного? Конечно, все хорошо в меру. – Положив рукопись на столик возле кресла, он подошел к Эвис. – Надеюсь, я тебя не обидел своей критикой? – Он с тревогой заглянул ей в глаза.

– Нет, – покачала головой Эвис. – Возможно, в чем-то ты и прав…

Но хватит ли у нее решимости последовать его совету, гадала она. Сможет ли она, выкинув из головы предупреждения Эмори, переписать свой роман заново, вернувшись к своему первоначальному замыслу? Эвис задумалась.

– Конечно, я прав, – весело объявил Бэннинг, подхватив Эвис на руки и прижав ее к себе; Она и не думала возражать – собственно говоря, она давно уже гадала, когда же он наконец это сделает.

Глаза Эвис затуманились. Перед ее мысленным взором пронеслась череда картин – чудесные летние дни, которые можно проводить за городом, так, как это делают они с Бэннингом… холодные зимы в городе, когда так приятно коротать время у жарко пылающего камина. В итоге ей в голову закралась крамольная мысль, что, возможно, их отношения не ограничатся двумя неделями… Как знать, может, они отыщут способ втайне ото всех видеться и в Лондоне – конечно, до тех пор, пока он не решит жениться. Потому что после этого она обязана будет отпустить его.

– Почему у тебя такой взгляд, будто ты за сто миль отсюда? – поинтересовался он.

– Вспоминаю тебя… – прошептала Эвис. А потом нежно поцеловала его в губы.

– Вспоминаешь меня?! – поразился он. – О чем ты? Мы ведь только-только узнали друг друга. А если бы ты знала, сколько еще у нас всего впереди!

– Неужели?

– М-мм… – промурлыкал Бэннинг, припав поцелуем к ее шее. – Например, как тебе идея заняться любовью на природе? Лично я это просто обожаю.

– Да? А что еще ты обожаешь?

– Лучше я тебе покажу. – Взяв Эвис за руку, Бэннинг потянул ее за собой. Они вышли из дома и оказались на открытой террасе. – Вот это! – Он показал на море. – Всегда, с самого детства, я мечтал стать капитаном корабля. Если бы ты только знала, как я люблю море!

Стоя рядом с Эвис, пока она смотрела на море, он любовался им вместе с ней. Рука Бэннинга обвилась вокруг ее талии, он привлек ее к себе, и она невольно вздрогнула, почувствовав его напрягшуюся плоть. Кожа ее покрылась мурашками, соски разом затвердели, и Эвис поморщилась. Господи, с досадой подумала Эвис, она становится совершенно ненасытной!

Вне всякого сомнения, от острого взгляда Бэннинга не укрылось, как напрягшиеся соски натянули ткань ее платья, потому что через мгновение его ладони обхватили ее грудь. Эвис со стоном выгнулась, почувствовав, как все ее тело пылает, точно в огне. Губы Бэннинга обожгли ей шею. Но потом он вдруг быстрым движением стянул с ее плеч платье, словно желая, чтобы весь мир мог полюбоваться ее красотой, и Эвис мгновенно оцепенела.

– Бэннинг, мы же не в доме! – пискнула она.

Губы Бэннинга ласково покусывали маленькую раковину ее уха, его горячее дыхание обжигало ей кожу, и Эвис даже поежилась от удовольствия, чувствуя, как по спине побежали мурашки.

– Тут все вокруг принадлежит мне, – прошептал он. – Уверяю тебя, тут на много миль вокруг нет ни одной живой души. Так что нас никто не увидит.

– Я…я… – пролепетала Эвис. – А как же Хатауэи? – вдруг спохватилась она.

– На их счет можешь не беспокоиться, готов поспорить на что угодно, они сейчас занимаются тем же, чем и мы с тобой, – хрипловато рассмеялся он.

Конечно, ей следовало остановить его… еще до того, как она сама потеряет голову настолько, что согласится на подобное безумие. Но жар поцелуев, которыми Бэннинг осыпал ее шею, казалось, испепелил то немногое, что еще оставалось от здравого смысла, бывшего некогда предметом ее особой гордости. Последнее, о чем она успела подумать – это почему она теряет голову всякий раз, когда рядом оказывается Бэннинг… Любовь…

Она была почти уверена, что начинает понемногу любить его. Какое безумие! Любить – это значит потерять себя. Любить – значит стать беззащитной. Любовь всегда ведет к насилию. Нет! Нужно остановиться, пока не поздно. Этого нельзя допустить!

– Ты совершенно невероятная женщина, – пробормотал вдруг Бэннинг.

Господи, о чем она только думает, вдруг обозлилась Эвис. Должно быть, она окончательно обезумела, раз согласилась, отдаться ему на террасе, где любой мог их увидеть. И виноват в этом, конечно же, Бэннинг. Это из-за него она вытворяет черт знает что! Такое, что ей даже в голову не могло прийти до того, как она узнала его поближе. Заниматься с мужчиной любовью среди бела дня, да еще под открытым небом… просто уму непостижимо! Причем в такое время и в таком месте, где их мог увидеть кто угодно! Она уехала с этим мужчиной, чтобы понять, наконец, что такое страсть, – и вот она уже ведет себя ничуть не лучше, чем обычная уличная потаскушка, которых полным-полно в любом порту! Да что с ней такое?! Эвис просто не узнавала себя.

Как она могла хотя бы на минуту поверить, что начинает любить этого человека?! Это было настолько… настолько абсурдно, что она не могла даже презирать себя за подобные мысли. Нет, конечно, она не любит Бэннинга. Влюбиться в него было бы безумием, подумала она. Нет, величайшим несчастьем в жизни, уточнила она, ведь он никогда не женится на ней.

Тогда чего же она хочет от Бэннинга?

Ей не нужна любовь. И ей не нужен брак. Ни к чему этому она не стремится. Ее собственная мать любила ее отца до безумия – любила, несмотря на то, что он постоянно оскорблял и даже бил ее. Поэтому теперь не было на земле человека, способного убедить Эвис, что ей необходимо обзавестись мужем.

Бэннинг осторожно вышел из нее, потом, не выпуская Эвис из объятий, повернул ее лицом к себе.

– Что-то не так? – требовательно спросил он.

Как он смог почувствовать, будто что-то не так, удивилась она. Как ему вообще удается всегда чувствовать ее настроение?

– Нет, нет, все в порядке, – пробормотала она, правда, без особой убежденности в голосе.

– Тебя так смущает то, чем мы только что занимались? – поинтересовался Бэннинг.

Эвис неопределенно пожала плечами.

– Послушай, Эвис, уверяю тебя, нас никто не видел. – Бэннинг сделал глубокий вдох. – То, что мы с тобой занимались любовью не в доме, а на берегу, совершенно нормально. Мы ведь любовники, верно? Просто страсть оказалась сильнее нас, вот и все.

С губ Бэннинга сорвался легкий смешок.

– Надо как-нибудь привезти тебя в Суррей, в Толбот-Эбби. Там у нас в саду есть небольшой лабиринт – мы могли бы заняться любовью, как только добрались бы до его середины. Ходят слухи, что это нечто невероятное!

Уж не ослышалась ли она? Может, Бэннинг тоже не прочь, чтобы это их приключение продлилось немного дольше, чем они предполагали ранее? Но нет… она не может так рисковать. Кто-нибудь может пронюхать об их отношениях, и тогда ей конец. Очень скоро это завершится, и они расстанутся. И не важно, что сердце ее разрывается на части – просто потому, что она мечтает совсем о другом.

Глава 12

Эвис, прислонившись спиной к широкой мускулистой груди Бэннинга, потерлась об него, почувствовала гладкость его обнаженной кожи и удовлетворенно вздохнула. Последние три дня пролетели как один миг. Один счастливый миг, добавила она про себя. Сказать по правде, она опасалась, что эти две недели наедине с ним окажутся довольно трудными, но ошиблась. То есть даже не просто ошиблась, а, что называется, попала пальцем в небо. Еще никогда в жизни ни с одним человеком она не чувствовала себя такой спокойной и умиротворенной – даже когда они в чем-то не соглашались друг с другом. За все это время Бэннинг ни разу не вышел из себя, не повысил на нее голос – не говоря уж о том, чтобы поднять на нее руку.

Натянув повыше простыню, чтобы прикрыть обнаженную грудь, Эвис протянула руку, взяла еще один лист своей рукописи, пробежала страницу глазами, после чего передала ее Бэннингу.

– По-моему, очень даже неплохо. А ты как думаешь?

Бэннинг, взяв у нее из рук страницу, внимательно прочитал ее до конца, пока Эвис читала следующую. Но тут она покачала головой и с тяжелым вздохом выронила исписанный ровным почерком лист.

– Ничего не получается, – с расстроенным видом пробормотала она.

Бэннинг в качестве утешения нежно коснулся губами ее обнаженного плеча. До этого он как-то не понимал прелести чтения в постели – и сам удивлялся, как мог быть так слеп.

– Почему? – полюбопытствовал он.

– Потому что лорд Шипли делает предложение, – пожаловалась Эвис. – А как он может его сделать, когда мы решили, что главным героем будет Хейвуд?

Губы Бэннинга скользнули вверх по ее шее, и Эвис блаженно зажмурилась, едва не замурлыкав от удовольствия.

– Только если… – пробормотала она. И тут же осеклась, глядя в одну точку.

– Продолжай, – прошептал Бэннинг, уткнувшись носом в ее плечо.

– Ты только попытайся представить себе трудности, с которыми предстоит столкнуться Саре! Ее мать наверняка станет настаивать, чтобы она вышла замуж за Шипли, а Сара будет упорствовать, поскольку уже поняла, что ее тянет к Хейвуду и она не в силах противиться этому.

– А мне нравится тут… и вот тут тоже, – промурлыкал Бэннинг, водя губами по ее шее.

– Прекрати это! – беззвучно выдохнула Эвис. – Я не в состоянии нормально думать, когда ты так делаешь! У меня мысли путаются, – пожаловалась она.

– М-мм… как приятно такое слышать!

– Перестань, Бэннинг… возьми себя в руки!

Эвис, в конце концов, пришлось признать, что редактировать написанное на пару с Бэннингом куда приятнее, чем заниматься этим в одиночестве. Даже оттого, что под рукой был кто-то, с кем можно было обсудить написанное, этот нелегкий процесс, который она терпеть не могла, давался ей намного легче. Опять-таки, стоило ей только почувствовать, что строчки начинают рябить в глазах, а руки уже не держат перо, ей достаточно было только поцеловать Бэннинга, и тут же находилось какое-нибудь куда более интересное занятие.

– По-моему, ты не работаешь, – нежно шепнул он ей на ухо.

– Заметил? Просто эта твердая штука, которая упирается мне в спину, совершенно не дает сосредоточиться! – со смехом пожаловалась Эвис.

– Можем, если хочешь, сделать перерыв.

– И чем мы займемся? – В глазах ее мелькнул огонек. Бэннинг провел ладонями по ее обнаженным рукам.

– Может быть, придумаем что-нибудь эдакое, – промурлыкал он ей на ухо. – Интересное…

– Из-за тебя я все время отвлекаюсь. Это ты виноват, что я не в состоянии сосредоточиться! – упрекнула она.

Но тут Бэннинг ласково прикусил мочку ее уха, и она замурлыкала, как сытая кошка.

Он со стоном откинулся на подушку.

– Что ж, мисс классная дама, так и быть. Но обещаю – позже мы вернемся к этому. Вы меня поняли?

– Конечно. Непременно.

Его ладонь скользнула по ее руке и внезапно замерла, коснувшись старого шрама на предплечье. Эвис машинально отдернула руку, пытаясь высвободиться, как она делала всегда, стараясь, чтобы шрам не попался никому на глаза, но замерла, почувствовав, с какой нежностью он провёл по нему подушечкой пальца.

– Должно быть, было очень больно, да? – сочувственно пробормотал Бэннинг.

Эвис с трудом проглотила вставший в горле комок.

– Знаешь, я уже почти и не помню… – уклончиво пробормотала она. – Мне тогда было всего семь лет. – Собравшись с силами, она попыталась сказать это небрежным тоном, но голос предательски сорвался, выдав ее волнение.

– Наверное, в детстве ты была мужественной девочкой. – Подняв ее руку к губам, Бэннинг нежно коснулся губами старого шрама.

Если бы его поцелуй мог заглушить всю ту боль, что годами копилась в ее сердце, с горечью подумала Эвис.

Отпустив ее руку, Бэннинг пробежал глазами еще один лист рукописи и удовлетворенно вздохнул.

– Просто замечательно! – одобрительно кивнул он.

– Что? – Эвис вздрогнула, очнувшись, когда голос Бэннинга разогнал собравшиеся вокруг нее мрачные тени прошлого.

– Твои описания приводят меня в восторг.

У Эвис перехватило дыхание. Она повернулась и робко подняла на него глаза.

– Ты правда так думаешь? – От похвалы Бэннинга щеки её слегка порозовели.

– Конечно. Из тебя получилась замечательная писательница! – Бэннинг шутливо растрепал ей волосы. – Жаль, что Бог не наделил меня таким же даром!

– А твои музыкальные способности? – запротестовала она. – А вот я в отличие от тебя не умею даже держать в руках инструмент и не знаю ни одной ноты.

– Спасибо, я польщен. А теперь предлагаю вернуться к работе.

Эвис улыбнулась:

– Ну и кто из нас больше похож на строгого школьного наставника?

Снова уткнувшись в рукопись, она сделала карандашом несколько пометок, чтобы не забыть, о чем станет писать, когда снова засядет за работу. Потом вернула лист с пометками Бэннингу и вопросительно посмотрела на него, ожидая, что он скажет.

– Прекрасная мысль, – одобрительно кивнул он.

– Это тебя нужно благодарить, – улыбнулась она.

– Нет, нет, это твоя собственная идея, – запротестовал он. – Когда читаешь рукопись, сразу становится понятно, в каком направлении должен развиваться сюжет. Ты заранее чувствовала это, когда писала.

Эвис до сих пор поражалась тому, как это она, почти целый год обсуждая с Эмори рукопись романа, так и не смогла понять, в чемее ошибка. А вот Бэннинг сразу же сообразил, где слабое место ее сюжета, – и сделал это, прочитав рукопись всего лишь до тридцатой страницы.

Какая-то смутная мысль промелькнула в ее голове… настолько невероятная, что допустить такое казалось чудовищным. Эвис потрясла головой. Нет, подумала она, Эмори не мог намеренно водить ее за нос.

Бэннинг уже не сомневался, что из них получится прекрасная пара. Единственное, что его смущало, – это то, что он до сих пор не мог придумать, как заговорить с ней на эту тему. Они были знакомы много лет, и он хорошо знал, что Эвис предпочитает оставаться незамужней, наслаждаясь той относительной свободой, которую дает ей статус старой девы. Но не может же она хотеть этого вечно, возмущался он. Она ведь нормальная женщина. В конце концов, когда-нибудь ей захочется иметь детей. Проведя с ней десять дней, Бэннинг чувствовал, что Эвис Коупли прочно вошла в его жизнь, при этом он не мог взять в толк, когда это случилось.

Он никогда не думал, что станет испытывать к своей будущей жене чувство, похожее на любовь. Он считал, что это невозможно, но теперь не был так уж уверен в этом. Строя планы на будущее, он предполагал, что в один прекрасный день встретит женщину, которая будет отвечать всем требованиям, которые он предъявлял к будущей жене. И если ему очень повезет и она окажется достаточно умна, то он найдет в ней прекрасную собеседницу, которая не будет сводить его с ума бессмысленными разговорами. Но ему и в голову не могло прийти, что он может влюбиться в нее.

Лежащая рядом с ним Эвис едва слышно простонала во сне. Бэннинг, приподнявшись на локте, с беспокойством вгляделся в ее лицо. На лбу Эвис залегли глубокие морщины. Внезапно она вздрогнула и умоляюще вытянула руки, словно защищаясь от какой-то неведомой опасности.

– Нет… нет… Папа, прошу тебя, не надо!

Бэннинг с тревогой следил за ней. Похоже, преследовавший ее во сне кошмар прекратился – тело Эвис расслабилось, выражение страха исчезло и лицо ее вновь стало спокойным. Оставалось только гадать, что такого сделал во сне ее отец, чтобы так напугать ее.

Ресницы Эвис затрепетали. Моргнув, она открыла глаза и, увидев, склонившегося над ней Бэннинга, слабо улыбнулась.

– Доброе утро, – чуть хриплым со сна голосом проговорила она.

– Доброе утро, дорогая. Тебе приснился страшный сон?

Эвис удивленно распахнула глаза, похожие на теплый янтарь.

– Откуда ты знаешь? – подозрительно спросила она.

– Догадался, – хмыкнул Бэннинг. – Ты разговаривала во сне.

– Я разговаривала? И что я говорила?

– Хм… попытаюсь припомнить. Что-то вроде «Нет… нет… Папа, прошу тебя, не надо!».

Эвис словно окаменела.

– Это все? Я больше ничего не говорила?

– Нет.

Она заметно расслабилась.

– Знаешь, а я ведь даже не помню, что это был за сон. Правда, странно?

Бэннинг молча кивнул. Еще как странно, угрюмо подумал он. Он был готов поклясться, что Эвис солгала – она прекрасно помнила, что ей снилось, однако не хотела, чтобы об этом знал он. Но почему?

– Чем собираешься заняться сегодня? – голосом сирены-обольстительницы поинтересовалась она.

Бэннинг ответил не сразу. Он очнулся, только когда она протянула руку и ласково провела кончиками пальцев по его заросшей щетиной щеке.

– Начну с того, что побреюсь, – хмыкнул он. – Иначе, если я этого не сделаю, ты уедешь отсюда вся исцарапанная до крови.

Эвис насмешливо показала ему язык.

– А тебе, между прочим, нужно еще заново переписать одну сцену в романе, – напомнил он. – Вот другая, в парке с Хейвудом, получилась замечательно. – Бэннинг, вскочив с постели, принялся одеваться.

– У меня был прекрасный учитель, – промурлыкала она.

Не сводя с Бэннинга глаз, Эвис медленным движением потянула вниз прикрывавшую ее тело простыню, пока не показался сначала один похожий на розовый бутон сосок, а вслед за ним и другой. Простыня мучительно медленно сползала с нее, дюйм за дюймом приоткрывая ее нежную кожу, цветом похожую на слоновую кость, и для Бэннинга это было ужаснее любой пытки. Когда же из-под простыни показался треугольник темных волос, он окончательно понял, что пропал.

– Проклятие! – буркнул он. – Похоже, мне сегодня вряд ли удастся побриться.

Стащив с себя брюки, которые он тщетно пытался натянуть, Бэннинг швырнул их в угол и снова забрался в постель.

– Подожди, – запротестовала она, отталкивая его нетерпеливые руки. – Я должна вставить тампон. – И потянулась к шкафчику возле кровати. – В нашем распоряжении осталось всего два дня, – прошептала она, прежде чем поцеловать его.

«Ну уж нет! – яростно подумал он. – Тут ты ошибаешься. В нашем распоряжении вся жизнь!» Но так и не осмелился сказать это вслух. Наверное, еще слишком рано заговаривать с ней о свадьбе, подумал Бэннинг. Эвис потребуется время, чтобы привыкнуть к той мысли, которая вот уже несколько дней не покидала его, что из них получится счастливая супружеская чета. Пусть. Он подождет. Но она непременно станет его женой.

Взглянув на крепко спавшего Бэннинга, Эвис потихоньку сползла с постели, бесшумно оделась и на цыпочках выскользнула из спальни; На столе в столовой их пробуждения дожидались корзинка со свежими булочками и кофейник с шоколадом. Потрогав его, Эвис нахмурилась – судя по всему, шоколад уже остыл.

Прихватив с собой поднос, она отправилась на кухню. Слава Богу, огонь еще горит, с облегчением подумала она, по крайней мере, не придется ломать себе голову, как разжечь плиту. Обшарив кухонные полки, она обнаружила небольшой котелок, в котором можно было подогреть шоколад. Повесив его на крюк над плитой, Эвис присела на низкий стул возле деревянного кухонного стола и принялась терпеливо ждать, пока шоколад согреется.

Итак, осталось всего три дня – три дня, которые она сможет провести с Бэннингом, в отчаянии подумала она. А потом ей предстоит вновь вернуться к своей скучной жизни. Что ее ждет? Унылые, серые дни, заполненные только работой над рукописью, да одинокие ночи… Странно, подумала Эвис, раньше ее вполне устраивало подобное существование – она предпочитала жить одна, наслаждаясь свободой и независимостью, которые давал ей статус старой девы. И ничего не имела против того, чтобы жить так и дальше.

А теперь при одной только мысли об этом на нее накатывала такая тоска, что хотелось волком выть. Бэннинг, словно прекрасный принц, вернул ее к жизни, показав, сколько радостей она таит в себе – и не только в постели, хотя, честно призналась Эвис, постель в данном случае сыграла немалую роль. Но главное, Бэннингу удалось разбудить в ней другую, незнакомую ей Эвис – живую, чувственную, соблазнительную. Это было так необычно, так волнующе – ощущать себя женщиной.

И вот через три дня все это закончится.

Негромкое бульканье и легкий пар, поднявшийся над котелком, заставили Эвис встрепенуться. Сорвавшись со стула, она бросилась к плите – шоколад уже вскипел и едва не выплескивался через край котелка. Не долго думая Эвис ухватилась за ручку – и тут же, зашипев, отпрыгнула в сторону. Обожженную руку пронзила острая боль.

– Обычно кухарка в таких случаях пользуется полотенцем – обматывает им руку, чтобы не обжечься, – наставительно произнес у нее за спиной Бэннинг. Эвис обернулась – он стоял в дверях, глаза его смеялись.

– Очень больно, правда, – с трудом пробормотала она, баюкая обожженную руку.

Медленным движением он поднес ее руку к своим губам и нежно коснулся губами обожженного места. Конечно, его поцелуй не мог успокоить боль, однако Эвис была тронута до глубины души.

Господи помилуй, с отчаянием подумала Эвис, как же она сможет расстаться с ним?! При одной только мысли об этом у нее разрывалось сердце.

– Ты не обидишься, если я предположу, что раньше ты и близко не подходила к плите? – прошептал он ей на ухо.

Эвис улыбнулась сквозь слезы, еще застилавшие ей глаза.

– А для чего мне было к ней подходить? – хмыкнула она. – Да и нужды особой не было, если честно. К тому же в качестве кухарки я совершенно безнадежна!

– Тогда ты должна подыскать себе мужа, достаточно состоятельного для того, чтобы у тебя был полный дом слуг, да еще и кухарка в придачу, – пробормотал он.

Эвис оцепенела – только молча смотрела на него, не зная, что на это сказать. В кухне воцарилось неловкое молчание.

– У меня достаточно денег, чтобы платить и слугам, и кухарке. Для этого мне вовсе не обязательно выходить замуж, – сухо напомнила она.

– Совершенно верно. Но ведь ни слуги, ни кухарка не смогут согревать тебя по ночам в твоей одинокой постели, – буркнул Бэннинг. Повернувшись к ней спиной, он взял полотенце и снял с плиты наполовину выкипевший шоколад, о котором оба едва не позабыли.

Какая чушь… не может быть, чтобы он имел в виду себя, подумала растерявшаяся Эвис. Бэннинг никогда не стал бы навязываться ей в мужья, а она сама и думать не желает о том, чтобы выйти замуж. Когда-то брошенная Дженетт фраза насчет того, что ее брат решил наконец жениться и подыскивает подходящую невесту, внезапно всплыла в ее памяти. Но вспыхнувшая надежда так же быстро угасла. Ему ведь известно, что она не испытывает ни малейшей склонности к замужеству, напомнила себе Эвис. Так что скорее всего их связь в его глазах не более чем любовная эскапада… небольшая передышка, которую он позволил себе, чтобы потом с еще большим рвением пуститься на поиски идеальной жены для себя. Ну и пусть, разозлилась Эвис, потому что никто не может быть дальше от идеала его жены, чем она сама!

Бэннинг, не подозревавший о ее мыслях, наполнил горячим шоколадом две чашки.

– Может, останемся здесь и… – Он бросил выразительный взгляд в окно, где вовсю сияло солнце. Время завтрака явно уже миновало. – И пообедаем прямо на кухне? – добавил он.

– Вот и чудесно – ничего не имею против. – Взяв корзинку, она высыпала булочки на блюдо. Бэннинг поставил перед ней чашку с горячим шоколадом и уселся напротив.

В кухне снова воцарилось неловкое молчание. После случайно оброненной им фразы насчет необходимости найти себе мужа Эвис уже не могла думать ни о чем другом. Тем не менее, у нее не было ни малейшего желания развивать эту тему дальше.

Только доносившееся из столовой негромкое тиканье стоявших на каминной полке часов нарушало царившую на кухне мирную тишину. Бэннинг ел торопливо, просто машинально совал в рот то, что было у него на тарелке, и на лице у него при этом застыло такое кислое выражение, будто вместо восхитительных, тающих во рту булочек, заботливо приготовленных для них миссис Хатауэй, он был вынужден жевать лимон. Впрочем, сама Эвис тоже практически не чувствовала вкуса того, что ест. Что булочки, что шоколад – сегодня все казалось ей одинаково безвкусным и пресным.

– Я собираюсь выйти ненадолго. Пойду прогуляюсь, – коротко буркнул Бэннинг, поднявшись из-за стола.

– Да? – Эвис ничуть не сомневалась, что он предложит ей составить ему компанию.

И, как оказалось, ошиблась.

– Вернусь через час или около того. Не хочу тебе мешать, так что у тебя появится возможность немного поработать.

Он уходит… один, без нее?! Даже не поинтересовавшись, нет ли у нее желания отправиться вместе с ним? Бэннинг вышел из кухни, не обернувшись. Эвис была потрясена. Чувствуя себя брошенной, она побрела наверх, в кабинет, который он в свое время так заботливо приготовил для нее. На письменном столе, словно приглашая ее углубиться в работу над рукописью, высилась аккуратная стопка листов, но сейчас Эвис было противно даже думать о том, чтобы взять в руки перо. Все валилось у нее из рук. Подойдя к окну, она невидящим взглядом уставилась вдаль. И не сразу заметила на берегу одинокую мужскую фигуру – сидя на песке, Бэннинг задумчиво швырял в воду камешки.

Подобрав небольшую ракушку, Бэннинг повертел ее в руках, после чего бездумно зашвырнул в воду. Мысли его витали далеко. Естественно, для него не было тайной то отвращение, которое Эвис всегда питала к замужеству – он знал об этом, еще когда уговаривал Эвис провести эти две недели наедине с ним. Правда, после того как минули первые десять дней, у него появилась надежда, что Эвис колеблется, что ему почти удалось победить то недоверие, которое она питала к браку. На какой-то безумный миг ему показалось даже, что она, возможно, полюбила его… или хотя бы готова полюбить…

Как выяснилось, он ошибался…

Каким же идиотом он был!

Нет, она не любит его. Единственное, что она любит, – это свою работу. А он для нее всего лишь терпеливый, умелый наставник в «науке страсти», с кривой усмешкой подумал он.

Тогда почему он по-прежнему хочет ее? Почему до сих пор с таким упорством верит, что более подходящей жены, чем Эвис, ему не найти? Что из нее получится идеальная возлюбленная – и не менее идеальная мать для его будущих детей?! Потому что так оно и будет.

Эвис – его женщина, сцепив зубы, повторил про себя Бэннинг. Она словно создана для него! Это подсказывали Бэннингу его разум, логика и трезвый расчет. И то же самое нашептывало его сердце. Каким же ослом он был, когда рассчитывал, что все сложится так, как он хочет, просто потому, что так угодно ему!

Как случилось, что он почти мгновенно влюбился в нее? Хотя почему мгновенно, тут же спохватился Бэннинг. В конце концов, он знаком с ней целых восемь лет – и все эти годы он почти каждый день слышал о ней от Дженетт… и, вероятно, все это время, даже не отдавая себе в этом отчета, он втайне желал ее…

И теперь в его распоряжении три дня – три коротких дня, чтобы убедить ее, что супружество, тем более счастливое, отнюдь не тюрьма. Бэннинг знал, что готов пообещать ей все, что угодно. Ей нужно время, чтобы писать? Пожалуйста! Он даст ей эту возможность. А еще он даст ей детей, которых она будет любить. И разве только это? Бог свидетель, он даст ей все, чего она только захочет!

Достаточно только одного ее слова – и он отдаст ей свое сердце.

* * *

– Бэннинг, с тобой все в порядке? – позвала Эвис, с трудом перекрикивая рев прибоя.

Оглянувшись, он смотрел на нее – на свою будущую жену. Морской ветер растрепал ее темные волосы, она придерживала их обеими руками, чтобы они не закрывали глаза. Темно-синее платье, обвиваясь вокруг стройных щиколоток, облепляя бедра, билось на ветру, словно флаг. Но в янтарных глазах Эвис, которые он так любил, сияла спокойная уверенность в том, что с ним все хорошо.

Она опустилась на колени рядом с ним. Губы ее сурово поджались.

– Может, хочешь поговорить?

– Нет, – буркнул он.

– Почему? Что с тобой? Ты какой-то расстроенный… похож на обиженного ребенка…

– Я не расстроенный. Просто мне захотелось немного подышать свежим воздухом. А тебе нужно было побыть одной, чтобы поработать над своей рукописью. – Обхватив Эвис за талию, он привлек ее к себе, усадив на колени. – Но поскольку ты уже не работаешь, у меня к тебе есть одно интересное предложение…

– Бэннинг! – возмущенно взвизгнула она.

Быстро поцеловав ее, Бэннинг разжал руки, вернув Эвис свободу. Побарахтавшись, она сползла с его коленей, но вместо того, чтобы встать, уселась рядом с ним на песок.

– Знаешь, у меня какое-то странное чувство… – не глядя на него, негромко произнесла она, – как будто ты все время хотел мне что-то сказать, когда мы были на кухне, но так и не решился. Я угадала?

Бэннинг пожал плечами:

– Понятия не имею, что ты имеешь в виду.

– Помнишь ту свою фразу – ну, когда ты сказал, что мне необходимо найти себе мужа, чтобы иметь слуг, и все такое?..

– Ну и что? Всего лишь обычная шутка – не более того, – отмахнулся он, старясь не смотреть на нее.

– Просто шутка?

– Да, конечно. – Бэннинг откинулся назад, опустившись спиной на мягкий песок. Время, которое им предстояло провести вместе, почти истекло, напомнил он себе. И если он не предпримет какие-то решительные шаги, причем немедленно, он рискует потерять ее навсегда. Но это невозможно – он не намерен сдаваться без борьбы. – Ты ведь отдавала себе отчет, что твоя репутация может пострадать, если о нашей поездке станет известно? – небрежным тоном спросил он.

– Конечно, – пожала плечами Эвис. – Правда, мы сделали все, чтобы о ней не узнала ни одна живая душа.

– Ну а если все же?.. – Он выжидательно посмотрел на нее. Опустив глаза, она задумчиво чертила пальцем на песке.

Бэннинг выпрямился, повернувшись так, чтобы видеть ее лицо, но Эвис по-прежнему старательно прятала от него глаза.

– Так что же? – не выдержал он.

– Что ж, ничего не поделаешь. Значит, я буду обесчещена, – равнодушно бросила она с таким видом, будто речь шла о погоде, а не о том, что вся ее жизнь отныне будет сломана.

– Или ты можешь выйти за меня замуж, и мы переживем этот скандал вместе, – пробормотал Бэннинг.

Эвис застыла, словно пораженная громом. Казалось, жизнь покинула ее – единственное, что доказывало, что она еще жива, было слабое трепетание в ее груди, словно она пыталась вдохнуть и не могла.

– Ты сошел с ума, да? – чуть слышно спросила она.

– Очень может быть.

– Но ведь ты знал, что я не собираюсь выходить замуж! – в отчаянии крикнула Эвис. – Ты знал об этом, уже когда мы строили планы!

Бэннинг невозмутимо пожал плечами.

– Это было несколько недель назад, – напомнил он. – Мне казалось, что за это время ты успела понять, какой разразится скандал, если кто-то пронюхает о том, что все это время мы были тут вдвоем. После этого перед тобой захлопнутся двери каждого дома.

– Мне все равно! – отрезала она.

Он не поверил ей. Что-то подсказывало ему, что ей отнюдь не все равно… что возможный скандал и потеря репутации беспокоят ее куда больше, чем она хочет показать. Тогда почему она отказала ему? Правда, надо честно признать, что предложение прозвучало довольно неуклюже… но тем не менее почему?

– Я думаю, тебе стоит серьезно обдумать мое предложение.

– Почему ты хочешь на мне жениться? – в упор спросила Эвис.

– Я думал, причина и так понятна! – безжалостно отрезал он. – Мне нужен наследник.

– Выходит, тебе нужна не жена, – с горечью усмехнулась Эвис, – а племенная кобыла!

– Нет, – еле сдерживаясь, сквозь зубы пробормотал он. – Мне нужна жена.

– Тогда тебе подойдет любая женщина.

– Нет. Не любая. Мне нужна только ты.

– Почему я? – беззвучно выдохнула Эвис.

– Потому что я люблю тебя.

Глава 13

Он не мог этого сказать! Не мог! Тем более ей! Эвис, вскочив на ноги, шарахнулась в сторону. Ей казалось, она сходит с ума. Он не мог ей это сказать… он не любит ее! Сердце Эвис колотилось в груди, едва не разрывая ей ребра – казалось, еще немного, и оно разорвется. Нет… этого просто не может быть, в отчаянии подумала она. Зачем она это сделала?! Она не должна была соглашаться… не должна была приезжать сюда вместе с ним! Дженетт ведь говорила ей – кажется, это было за несколько дней до их отъезда из Лондона, – что Бэннинг намерен подыскать себе жену еще до конца сезона. Только ведь ею не может… не должна быть она!

– Нет! – Она яростно замотала головой. – Ты не любишь меня! Как ты можешь меня любить, если ты вообще не веришь в любовь?!

– Я?! – возмутился Бэннинг. – Я никогда этого не говорил!

– Нет, говорил! Может быть, не теми же самыми словами, но я отлично помню, как ты говорил, что брак бывает счастливым, только если в его основе лежат имущественные или семейные интересы. Земля, деньги, положение в свете, как основа любого удачного брака. А дружба между супругами только скрепляет узы.

– Кстати, все это у тебя есть, – заявил он, смерив Эвис взглядом, – ну разве что кроме земель.

– Ясно. Тогда, получается, нам с тобой прямая дорога в Гретна-Грин, – саркастически бросила она. – Еще бы – послушать тебя, я такой лакомый кусочек! Не невеста, а мечта! Кстати, ты забыл упомянуть о моем происхождении, а зря. Я ведь из хорошей семьи. Ах да, – спохватилась Эвис. – Как это я забыла? Ко всему прочему, я ведь еще богата!

– Меня не интересуют твои деньги, – буркнул Бэннинг. Нужно как-то убедить его, что брак между ними невозможен… что даже думать об этом – безумие!

– Послушай, Бэннинг, ведь в твоем представлении любовь – не более чем удобство, так? Приятное добавление к браку. Ты решил, что мы должны пожениться, поскольку я как нельзя лучше соответствую, – Эвис сделала рукой неопределенный жест, – твоему представлению о той, которая может стать подходящей женой для тебя. И тебе показалось, что ты любишь меня. Вот и все.

– То, что я испытываю к тебе, никак не связано с какими-то практическими соображениями! – рявкнул Бэннинг.

– Неужели? А вот я думаю, что это не так. Еще как связано!

– Чушь! – прогремел Бэннинг. – Я ведь лишил тебя девственности! Ты уже забыла об этом? А твоя репутация? В глазах общества ты опозорена!

С губ Эвис сорвался горький смешок.

– Господи помилуй, неужели ты делаешь предложение каждой женщине, которую затаскиваешь к себе в постель?

– Только если она была девственницей! – отрезал он.

– Так, значит, ты заранее спланировал это? Твоя сестра говорила мне, что ты намерен подыскать себе жену. Выходит, все это не просто так… значит, ты вбил себе в голову, что я как нельзя более соответствую твоим представлениям об идеальной жене? – возмутилась Эвис, глядя на него в упор. Глаза ее сверкали.

– Нет. Никаких планов на этот счет у меня не было. – Гнев на Эвис, с непонятным упорством отказывавшуюся понять его, застилал глаза, грозя в любую минуту вырваться наружу. Вскочив на ноги, Бэннинг стряхнул с себя прилипший песок и встал рядом с Эвис, сверля ее взглядом. Руки его непроизвольно сжались в кулаки. – Ну? – прорычал он. – Кажется, я сделал тебе предложение!

– Мой ответ – нет.

– Что?! – Ему показалось, он ослышался.

– Бэннинг, я не могу выйти за тебя замуж.

Он со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

– Почему? – рявкнул он. – Почему не можешь?!

– Потому что…

Он не любит ее… не любит по-настоящему. Он вообще не знает, что такое любовь. Брак – это ловушка для женщины… в особенности если она любит своего мужа. Она становится его женой – и разом теряет все: свободу, независимость, все, что ей дорого. Все это одно за другим отбирают у нее… и вот в итоге она превращается в жалкую старуху. Или – что еще хуже – в женщину с разбитым сердцем, достаточно молодую, но не вызывающую ничего, кроме жалости. Такой была ее мать…

– Ну?

– Прости. Я не могу. – Эвис, подобрав широкие юбки, бросилась бежать. Ноги ее вязли в песке. К тому времени, как она добежала до дома, она совсем задохнулась.

Почти не сомневаясь, что он бросится за ней вдогонку, Эвис решила искать убежища в той комнате, которую он превратил в кабинет для нее. Влетев в нее; она кинулась лихорадочно искать ключ, чтобы запереться изнутри. Наконец он нашелся на самом верху старого бюро. Только заперев дверь и дважды повернув ключ в замке, Эвис почувствовала себя в относительной безопасности. Упав на стул, она хватала ртом воздух, стараясь отдышаться.

– Эвис!

Она вздрогнула. Судя по всему, Бэннинг был уже в холле.

Послышались тяжелые шаги. Сжавшись в комок, Эвис смотрела, как задергалась дверная ручка. За этим последовал грохот – дверь задрожала, но замок выдержал, не дав разъяренному Бэннингу ворваться в комнату.

– Немедленно отопри дверь! – прорычал он. – Нам нужно поговорить!

– Нет. Я уже все тебе сказала. Я не могу выйти за тебя замуж.

Но при этом другой, предательский голос в ее душе твердил ей, что она может… что она хочет этого больше всего на свете. Но… нет! Согласиться на это – значит, погубить свою жизнь.

– Отопри эту чертову дверь или я вышибу ее плечом!

Эвис едва сдержала улыбку. Ох уж эта его самонадеянность, подумала она. Можно подумать, у него хватит сил сорвать с петель тяжелую дубовую дверь! Но раздавшиеся в это мгновение грохот и треск древесины заставили ее оцепенеть. На месте, где только что была дверь, зияла дыра.

На пороге, подбоченившись, с перекошенным от ярости лицом, стоял Бэннинг.

– Уходи, Бэннинг! – взвизгнула она. – Я хочу побыть одна.

– Нет! – рявкнул он, войдя в комнату. – У меня еще остались к тебе кое-какие вопросы. И я намерен добиться на них ответа.

Эвис, встав, повернулась к нему лицом и решительно расправила плечи.

– Я не желаю выходить замуж – ни за тебя, ни за кого другого.

– Приведи мне хотя бы одну вескую причину.

В запасе у Эвис нашлось бы с десяток более или менее уважительных причин… Но, лихорадочно перебирая их одну за другой, она внезапно поняла, что ни одна из них не выдерживает ни малейшей критики. Что ж, ничего не поделаешь, тоскливо подумала она. Ей очень не хотелось причинять ему боль, но он просто не оставил ей выбора.

– Я тебя не люблю.

Вздрогнув, Бэннинг посмотрел на нее так, словно она его ударила. Казалось, это длится целую вечность. И под этим проницательным взглядом Эвис почувствовала, как задрожали и подогнулись у нее ноги.

– Я тебе не верю, – бросил он наконец.

Вскинув голову, Эвис посмотрела ему в глаза. И не узнала их. Его изумительные синие глаза, которые раньше всегда искрились весельем, радостью жизни, в которых она читала заботу, нежность, даже… даже любовь – теперь потемнели и казались холодными, точно суровые воды Северного моря.

Съежившись от холода, которым веяло от него, Эвис отвернулась.

– Это правда, – пробормотала она.

– Докажи это.

И прежде чем она успела спросить, что он подразумевает под этими словами, Бэннинг молча шагнул к ней. Подхватив ее на руки, он перекинул Эвис через плечо, словно она весила не больше перышка. И едва ли не бегом направился в спальню.

– Отпусти меня, слышишь? – завопила Эвис. – Сейчас, слава Богу, не Средневековье, чтобы ты имел право взять себе любую женщину, которая тебе приглянулась!

Он не слушал. Рука Бэннинга, пробравшись сквозь ее юбки, гладила ее бедра, лаская нежную кожу. Даже сейчас, заикаясь от злости, Эвис вдруг почувствовала, как с ней происходит то же самое, что и всегда, стоило ему лишь прикоснуться к ней. Странное дело – эта намеренная демонстрация силы не только не испугала ее… нет, она вдруг поймала себя на том, что ее это невероятно возбуждает!

– Поставь меня на пол!

Вместо ответа Бэннинг, разжав руки, позволил Эвис томительно медленно соскользнуть с его плеча. Ее грудь прижалась к его груди, и она почувствовала, как разом напряглись и затвердели ее соски. Она не хотела этого… кипя от злости и негодования, Эвис даже думать не желала о близости с ним – и эта собственная слабость была ей отвратительна. Но прежде чем она успела о чем-то подумать, губы Бэннинга с такой голодной страстью впились в ее рот, что Эвис против своего желания ответила ему.

Конечно, она понимала, что должна оттолкнуть его… должна объяснить, как это глупо с его стороны – пытаться соблазнить ее, когда она сказала ему, что не любит его, что никогда не согласится стать его женой. Но она не сделала этого. Все благие намерения разом вылетели у нее из головы. Оказывается, комбинация страсти и ярости дает потрясающе острые ощущения – это было последнее, о чем она успела подумать.

Через мгновение он сорвал с нее платье, открыв себе путь к ее обнаженному телу. Пора сопротивляться, промелькнуло в голове у Эвис.

– Оттолкни же меня, – пробормотал он, покрывая голодными поцелуями ее шею. – Скажи еще раз, что ты меня не любишь.

Да… наверное, он прав… именно так ей и следует поступить. Но… у нее есть всего несколько дней, которые она может провести с ним, а впереди… Впереди у нее целая жизнь и достаточно времени для того, чтобы хранить и лелеять воспоминания о том, когда они были вместе. Вместо того чтобы сделать, как он сказал, Эвис вдруг начала трясущимися руками срывать с Бэннинга одежду. Казалось, она изголодалась по нему ничуть не меньше, чем сам он – по ней. Тело Эвис уже не принадлежало ей – оно изнывало от желания принять его в себя, хотя бы еще один, последний раз пережить миг величайшего наслаждения, которое мог подарить только он. Руки ее обвились вокруг шеи Бэннинга – притянув его к себе, она вдруг почувствовала, как у нее подгибаются колени. Ноги уже не держали ее.

Подхватив на руки обмякшее тело Эвис, Бэннинг уложил ее на кровать. А через мгновение она уже почувствовала на себе тяжесть его сильного тела. Припав губами к ее груди, он глухо зарычал от едва сдерживаемого нетерпения.

– Повтори еще раз, что ты не любишь меня! – потребовал он.

– Я…а-ах!

Бэннинг втянул в рот ее сосок.

– Повтори! Ну же, Эвис! – Губы Бэннинга проложили цепочку обжигающих поцелуев к ее животу, скользнули вниз, к треугольнику волос между ногами. – Давай!

– Я… – Эвис задохнулась. Все, что она намеревалась ему сказать, разом вылетело у нее из головы, как только она почувствовала, что его горячие губы отыскали крохотный тугой бугорок, скрывавшийся под пушистым облачком волос. Наслаждение было таким острым, что она была не в состоянии думать ни о чем.

– Скажи же мне, Эвис! – снова потребовал Бэннинг, и она почувствовала, как его палец проскользнул в узкую щель у нее между ног.

Эвис закрыла глаза, мышцы ее инстинктивно сжали его палец. С каждым его движением напряжение возрастало, становясь нестерпимым, но ей уже было недостаточно этого. Она хотела его… в последний раз! Эвис извивалась от дикого, ни с чем не сравнимого наслаждения, чувствуя, что сладостный миг уже близко… и вдруг Бэннинг убрал руку. Эвис вскрикнула, но тут кончик его напряженного копья вонзился в нее… и замер. Она дернулась было, чтобы принять его в себя, однако тело Бэннинга придавило ее к постели.

Сжав ей запястья, он одним быстрым движением завел ее руки ей за голову, лишив ее возможности двигаться.

– Скажи мне, Эвис, – прошептал он ей на ухо, обжигая кожу своим жарким дыханием. – Скажи, что любишь меня!

Эвис почувствовала, что еще одно мучительное мгновение – и у нее просто разорвется сердце. Желание стало нестерпимым – теперь это уже походило на пытку. Медленным, томительно неторопливым движением Бэннинг отодвинулся, выйдя из нее… потом снова вошел, но лишь настолько, чтобы заставить Эвис застонать от нетерпения. Она почувствовала, что умрет без него. Она хотела его… Она его любила.

– Я люблю тебя!.. – со стоном выдохнула она.

Одним резким толчком Бэннинг ворвался в нее. Он заполнил ее целиком, овладев ею с такой дикой страстью, которой она даже не подозревала в нем. Потом провел ладонями по ее рукам вверх… и пальцы их переплелись.

– Позволь мне любить тебя… – чуть слышно прошептал он.

Вытянувшись на постели, Эвис смотрела на него во все глаза. Перед ней был мужчина ее мечты. Оказывается, все эти недели она мечтала о нем, о Бэннинге – и до сих пор не догадывалась об этом! Приподняв ноги, она обвила ими талию Бэннинга, с каждым новым его толчком все выше взмывая к вершинам экстаза. Почувствовав, что пик наслаждения приближается, Эвис выгнула спину – судорога освобождения пробежала по всему ее телу… раз… другой… и, всхлипнув, она упала на подушки, лишь ненадолго опередив Бэннинга.

Только когда ее сердце, немного успокоившись, перестало колотиться о ребра, Эвис вдруг поняла, что произошло.

Она не успела принять необходимые меры предосторожности. И что-то подсказывало ей, что Бэннинг прекрасно об этом знал.

Усталый, но счастливый Бэннинг уронил голову на плечо Эвис – голова его после их бурных занятий любовью была пустой и легкой и слегка кружилась. Думать ни о чем не хотелось. Достаточно того, что Эвис любит его – радость от сознания этого переполняла Бэннинга. Впереди его ждет крепкий, счастливый брак, и не по расчету, а по взаимной любви, и страстная жена, которая только и мечтает, чтобы он доставил ей наслаждение.

– Как ты мог?! – взвизгнула Эвис, с силой оттолкнув его в сторону. – Ты хоть понимаешь, что сейчас наделал?! – Выскользнув из-под Бэннинга, она спрыгнула с постели и принялась лихорадочно искать свою одежду. Наконец отыскав завалившийся в угол пеньюар, она набросила его на себя и, повернувшись к ничего не понимающему Бэннингу, смерила его испепеляющим взглядом.

– Что я такого сделал? – возмутился Бэннинг.

– И ты еще спрашиваешь?! Ты остался во мне, и теперь я могу забеременеть.

Бэннинг пожал плечами:

– Ну и что? Разве сейчас это так уж важно? Я просто получу специальное разрешение, и мы поженимся в течение каких-нибудь двух дней, так что наш ребенок появится на свет ровно через девять месяцев после свадьбы. И никакого скандала не будет.

Эвис, прижав руки к груди, судорожно стиснула кулаки.

– Разве ты не слышал, что я говорила? Я не хочу выходить замуж!

– Но ведь ты же призналась, что любишь меня? – рявкнул Бэннинг.

– Сказала, ну и что? Ведь ты заставил меня это сделать! – выпалила она.

– Заставил? – Брови Бэннинга взлетели вверх.

– Да, заставил.

– Называй это как хочешь, – проговорил он, чувствуя, как внутри его вновь просыпается гнев. Не желая больше спорить с ней, Бэннинг отвернулся и принялся собирать с пола разбросанную повсюду одежду. Потом, натянув на себя брюки, повернулся к ней лицо его было мрачно. – Если ты забеременела, то мы поженимся.

– Я не выйду за тебя замуж!

– Нет, выйдешь! – Это было сказано тоном, который ясно давал понять, что он больше не желает разговаривать на подобную тему. Бэннинг натянул рубашку и принялся торопливо застегивать пуговицы.

– Можно поинтересоваться, как ты заставишь меня это сделать? – с сарказмом в голосе полюбопытствовала Эвис.

Пальцы Бэннинга сжали последнюю пуговицу. Чертовски хороший вопрос, угрюмо подумал он. Отец Эвис давно умер.

Опекуна у нее нет, и к тому же она давно уже совершеннолетняя, стало быть, имеет полное право распоряжаться собой. Возможно, старый прием с шантажом, уже раз сослуживший ему службу, сработает и сейчас? Вряд ли… хотя стоит попробовать. В конце концов, что он теряет? Выбора-то у него ведь все равно нет.

– Может, мне стоит поведать лондонскому обществу, что Снежная королева вовсе не такая уж ледышка, какой ее всегда считали? – елейным тоном осведомился он. – Что на самом деле она очень страстная женщина, которая в объятиях мужчины до такой степени теряет голову, что готова даже сказать ему, что она его любит – только бы он удовлетворил ее!

– Что?! – пискнула Эвис. – Ни за что не поверю, что ты на такое способен!

Бэннинг угрожающе двинулся к ней. Эвис попятилась, но было уже поздно – Бэннинг навис над ней точно скала. Теперь их разделяло каких-нибудь несколько дюймов. Его дыхание обожгло ей щеку. Было заметно, что он едва сдерживается.

– А что я теряю? – пожав плечами, гневно прошептал он. – Людям, похоже, очень нравилось верить в то, что ты такая правильная, такая целомудренная и строгая… что ты просто не способна пустить кого-то к себе в постель. Но я-то знаю, какая ты горячая. Под этой личиной старой девы таится настоящий вулкан, не так ли? Уж мне-то хорошо известно, как порой ты просто изнываешь от желания. Попытайся представить, с каким удовольствием лондонский свет станет смаковать все эти пикантные подробности о женщине, которую знаю только я – и которую до сих пор именовали не иначе как Снежной королевой.

– Ты… ты ублюдок!

Увесистая пощечина, которой наградила его Эвис, прервала этот монолог, Бэннинг, вздрогнув, отшатнулся. Что ж, справедливо, уныло подумал он, что и говорить, он это заслужил. Однако у этой женщины тяжелая рука – лицо его горело, словно в него плеснули кислотой. Проклятие, как же больно, поморщился он. Он повернулся и, не глядя на Эвис, молча вышел из комнаты.

Он как раз спускался по лестнице, когда услышал, как кто-то постучал в дверь.

– Минуту! – крикнул Бэннинг.

Стоявший на пороге лакей был одет в ливрею Селби, но лицо его было Бэннингу незнакомо.

– Милорд, у меня к вам срочное письмо. От вашей сестры, – добавил он.

– Тебе велели ждать ответа?

– Да, милорд, – поклонился лакей.

Бэннинг пробежал глазами записку и глухо выругался сквозь зубы.

– Передай моей сестре, что я возвращаюсь домой немедленно, – буркнул он. – А сейчас беги во флигель, где живет моя экономка, и передай мистеру Хатауэю, что я велел заложить мою карету. И побыстрее, парень!

Юноша, закивав, бегом бросился по дорожке к флигелю, где жила чета Хатауэев. Бэннинг, снова выругавшись, с грохотом захлопнул входную дверь и взбежал по лестнице, прыгая через две ступеньки. Хватит, угрюмо подумал он. Он и так уже дал ей достаточно времени, чтобы успокоиться, прийти в себя и спокойно все обдумать! Пинком отворив дверь в спальню, он ворвался в комнату – и замер как вкопанный.

Эвис, сидя на полу, закрыв лицо руками, плакала навзрыд. Весь гнев Бэннинга разом улетучился. Присев возле нее на корточки, он осторожно попытался отвести ее руки и заглянуть ей в лицо. Но Эвис, вздрогнув, отшатнулась в сторону.

– Оставь меня! – крикнула она. – Уходи!

– И рад бы, да не могу. – Бэннинг со вздохом попытался обнять ее, но Эвис отпрянула как ошпаренная. – К несчастью, мы должны немедленно возвращаться в Лондон, Эвис. Герцог Кендал умер.

Герцог Кендал был старым и самым близким другом его семьи… и, что имело особое значение в глазах Эвис, был отцом ее ближайшей подруги.

– Что?! – охнула она. – О Господи… Элизабет!

– Нужно собраться и как можно скорее вернуться в Лондон. – С этими словами Бэннинг встал и принялся торопливо кидать вещи в саквояж.

Эвис ошеломленно кивнула, но так и осталась сидеть на полу, уставившись невидящим взглядом в цветочный узор на ковре.

– Прости… – прошелестела она.

– Мы поговорим об этом в другой раз, – не поворачивая головы, сухо бросил Бэннинг. – А сейчас поторопись. Иначе мы рискуем опоздать на похороны.

Протянув руку, он помог ей подняться. Несмотря на свое напускное равнодушие, Бэннингу было нелегко сохранять хладнокровие. Больше всего ему сейчас хотелось прижать ее к себе и поцелуями осушить ее слезы. При виде ее заплаканного лица сердце у него обливалось кровью.

– Пожалуйста, выйди, – твердо проговорила она. – Мне нужно переодеться.

– Я уже видел тебя без одежды, – пожал плечами Бэннинг. – И не раз.

– Время, которое мы отвели себе, подошло к концу. Пора вернуться к прежней жизни – к тем же правилам поведения, привычкам, моральным принципам и… и… – Она всхлипнула, с трудом подавив рыдание.

– Как тебе будет угодно! – сухо бросил Бэннинг.

Хлопнув дверью, он вышел из комнаты, дав ей возможность переодеться в дорожное платье. Сам он в это время собирал в кабинете пачки исписанных ею листов – незаконченный роман Эвис. Искушение заглянуть в него оказалось сильнее его – Бэннинг, воровато оглянувшись на дверь спальни, быстро пробежал глазами несколько страниц и невольно улыбнулся. И она еще твердила, что ей, мол, нужно узнать побольше о том, что такое страсть… Смешно, ей-богу… ведь в ее крови и без того горит огонь. Все, что ей нужно было, – это выпустить его на свободу. Ее пылкая натура взяла свое. И в результате данный ей природой талант смог проявиться во всем своем великолепии.

Ей осталось только освободиться от тех пут, которые она сама наложила на себя, когда приобрела привычку сдерживать свои чувства. Бэннинг задумался. Что-то – или кто-то – мешает Эвис стать его женой. Он стиснул зубы. Будь что будет, но он выяснит, что за тайну она скрывает от него!

Эвис в последний раз окинула взглядом спальню, в которую ей не суждено было снова вернуться. Белое покрывало на постели было аккуратно застелено – в прошлый раз, когда она смотрела на него, оно было скомкано, а складки на нем ясно выдавали ту страсть, с которой сплетались на нем их обнаженные тела. Шторы на окнах слегка шевелились – словно призраки, решившие навсегда поселиться в опустевшей спальне. Или, подумалось ей, точно призраки, которые станут преследовать ее всю оставшуюся жизнь.

Она снова оглядела спальню. Нет, не потому, что боялась что-то забыть. Она и так знала, что будет помнить эту комнату всю жизнь… и ничуть не жалела о том, что здесь произошло. Она сама этого хотела. Теперь у нее оставались воспоминания о счастливых днях, которые она провела здесь. Что ж… может, оно и к лучшему… Ей нужно вернуться к обычной жизни – а ведь то время, которое она провела наедине с Бэннингом, вряд ли можно считать «обычной жизнью»…

В течение всех этих дней, которые они провели вместе, она смеялась столько, сколько ей не довелось смеяться за всю жизнь. Она чувствовала себя в безопасности… она была счастлива, спокойна и – впервые в жизни – ощущала себя любимой. И все, что от нее требовалось, – это сказать ему «да». Такое совсем простое, коротенькое слово «да»…

Но жизнь никогда не бывает простой.

Брак – всегда тюрьма. Нет, решительно подумала Эвис, лучше уж жить в одиночестве до конца своих дней, чем выпустить на свободу демонов, которые, как она со страхом подозревала, обитают в ее душе. Она никогда не опасалась того, что, выйдя замуж, превратится в такое же покорное, забитое существо, каким была ее мать. Эвис с самого начала знала, что скорее умрет, чем позволит мужчине поднять на нее руку. Всю свою жизнь она только и делала, что пыталась обуздывать собственную вспыльчивую натуру. Ее мать пыталась научить ее сдерживать свои гневные порывы. И Эвис была уверена, что это ей удалось. Однако сегодня она не сдержалась, И ударила мужчину, которого любит.

Ударила – потому что сорвалась, не сумев удержать в себе то, что таилось в самых темных закоулках ее души и чего она боялась больше всего на свете.

Страшная для нее правда заключалась всего в нескольких словах.

Она унаследовала худшие качества своего отца.

Глава 14

Ни Бэннинг, ни сидевшая напротив Эвис за всю дорогу не проронили ни слова – внутри экипажа царило молчание, и грозовая атмосфера с каждой милей, которую они оставляли позади, сгущалась все больше. Поджав губы, Эвис не спеша натягивала на руки шелковые перчатки, старательно расправляя их палец за пальцем, и не поднимала на Бэннинга глаз. Еще до того, как уехать с ним, она уже догадывалась – точнее, знала, – каким нелегким окажется их расставание, однако утешала себя мыслью, что даже после столь интимных отношений они все же смогут вести себя как цивилизованные люди. Но, учитывая его упорное молчание, видимо, она поспешила принять желаемое за действительное.

Им ведь, так или иначе, придется постоянно сталкиваться, поскольку они оба принадлежат к одному кругу. К счастью, сейчас лето, с облегчением подумала Эвис, значит, ей пока еще рано переживать по поводу всех этих балов, раутов и званых обедов, которыми обычно так насыщена жизнь лондонского света.

До приема в загородном поместье Кесгрейвов остается еще пара недель – и это было единственное приглашение, которое она согласилась принять до конца лета. Она дала слово Дженетт, что на этот раз постарается не обращать внимания на то, что ее укачивает в экипаже, и приедет. Кстати, Бэннинг тоже обязательно будет там. Возможно, им даже придется переброситься парой слов – во всяком случае, в присутствии посторонних. Большеуже не будет долгих разговоров наедине… она не услышит, как он музицирует… они не будут, обнаженные, валяться в постели, обсуждая ее роман, конечно, это было слегка безнравственно, зато как упоительно прекрасно. Не будет ничего… только эта проклятая неловкость, вставшая между ними стеной.

Внезапно ее замутило. Содержимое желудка рванулось к горлу, во рту стало горько. Ей придется срочно выйти из кареты, в панике подумала Эвис.

– Бэннинг, пожалуйста, останови экипаж, – прошептала она.

Окинув ее внимательным взглядом, Бэннинг с силой громыхнул кулаком по крыше кареты. Экипаж остановился, и Эвис даже не стала ждать, пока спрыгнувший с козел кучер откроет дверцу. Протиснувшись мимо Бэннинга, она выпрыгнула из кареты и бегом бросилась к ближайшим кустам. Наконец ее желудок опустел. Чувствуя, что ноги у нее подгибаются, Эвис в изнеможении прислонилась к дереву. Свежий прохладный ветерок заставил ее бунтующий желудок понемногу успокоиться.

– Эвис, – послышался у нее за спиной озабоченный голос Бэннинга, и Эвис почувствовала, как он сунул ей в руку носовой платок. – Может, побудем здесь какое-то время?

– Нет. – Она покачала головой. – Мы можем ехать дальше.

– Это все из-за того, что тебя укачивает в дороге? Или нам нужно искать ближайшую церковь и срочно обвенчаться? – поинтересовался Бэннинг, с иронией подняв бровь.

Эвис, фыркнув, попыталась обойти его.

– Я не беременна! – отрезала она.

– Или просто еще не знаешь об этом, – очень тихо проговорил он.

Ноги ее подогнулись, решительно отказываясь ей повиноваться. Эвис, повернувшись, смерила Бэннинга испепеляющим взглядом.

– Меня тошнит всякий раз, когда я куда-то еду! – отрезала она.

– Но когда мы ехали сюда, тебя не тошнило, – поправил Бэннинг.

– Просто я проспала большую часть пути, – буркнула она.

– Хм… – протянул Бэннинг. Судя по выражению его лица, он не верил ни единому ее слову. – Помни, мое предложение по-прежнему в силе. И если обнаружится, что ты понесла от меня ребенка… в общем, ты знаешь, где меня найти.

В глубине души Эвис давно уже поняла, что из Бэннинга получился бы замечательный отец – для ребенка, которого родит ему любая другая женщина. Только не она. Она не может доверять себе настолько, чтобы позволить себе стать матерью. Достаточно вспомнить, как этим утром она ударила его по лицу, не сумев удержать бешеный гнев.

Не может быть, чтобы она забеременела, машинально потирая рукой старый шрам, твердила про себя Эвис. Хотя отметины на ее теле давно уже исчезли, боль от воспоминаний не утихнет никогда. Если она когда-нибудь забудется настолько, что в приступе гнева ударит беззащитного ребенка, она никогда себе этого не простит. И единственный способ не допустить этого – оставаться одинокой. Не выходить замуж, не иметь детей. И никогда больше не отдаваться мужчине.

И не важно, насколько нелегкой станет ее жизнь без Бэннинга, выбора у нее нет. Впрочем, «нелегкая» – явно не то слово, которое способно выразить то, в какой ад отныне превратится ее жизнь, тоскливо подумала она, чувствуя, что ее сердце разбито навсегда – и ни один мужчина на свете уже не сможет заставить его забиться снова.

Спотыкаясь, она побрела к ожидавшему их экипажу, двигаясь словно во сне, и забралась внутрь. Ей придется трястись в нем еще четыре часа, прежде чем они доберутся до гостиницы. Еще четыре часа наедине с ним. Мысленно Эвис взмолилась о том, чтобы Бэннингу удалось заполучить для них две отдельные комнаты.

Усевшись в карету, Бэннинг нагнулся и вытащил из-под сиденья подушку. Эвис молча смотрела на него. Положив подушку себе на колени, он похлопал по ней и вдруг невозмутимо предложил:

– Ложись и постарайся уснуть. А когда проснешься, все твои неприятности будут уже позади.

Эвис послушно сделала, как он сказал, хотя внутренний голос предупреждал ее, насколько опасно следовать его указаниям.

И стоило ей только опустить голову ему на колени, стоило только вдохнуть исходивший от него такой знакомый ей, такой родной запах, как мысли Эвис против ее воли устремились к тому, о чем она запрещала себе думать. К ее жизни без Бэннинга. Ее ночи больше уже никогда не будут такими, как раньше. Она не будет просыпаться, чтобы со счастливой улыбкой слушать, как он тихонько посапывает возле ее плеча… не почувствует тяжесть его руки, которой он обычно обнимал ее, прижимая к себе. Вместо этого ее будут ждать долгие ночи без сна в холодной, одинокой постели. Она закусила губу, чтобы не разрыдаться.

Чувствуя, как его теплая рука ласково гладит ее по волосам, Эвис незаметно для себя погрузилась в сон, успев подумать о тех неприятных сюрпризах, какие готовит ей жизнь.

А Бэннинг, не отрываясь, смотрел на красивую женщину, которая спала, уронив голову ему на колени.

Будь все проклято!

У него есть несколько вероятных способов достичь цели, рассуждал Бэннинг. Боязнь публичного скандала могла бы заставить ее согласиться отдать ему свою руку. Бэннинг хорошо знал, что она ценит светский образ жизни, любит бывать в обществе, встречаться с друзьями. Она согласится стать его женой, чтобы сохранить свою репутацию.

Хотя, конечно, это отнюдь не лучший выход из положения, вынужден был признать Бэннинг.

Оставалась еще одна вероятность. Если Эвис все-таки беременна, она согласится стать его женой – ради того, чтобы дать ребенку его имя и все, что за этим стоит.

Но, зная Эвис, нельзя исключить и того, что она предпочтет попросту сбежать. Она может даже уехать в другую страну, только ради того, чтобы не выходить за него замуж. Учитывая, до какой степени она ценит свою независимость, можно допустить и такое.

Будь все трижды проклято!

Так прошло несколько часов. Погрузившись в свои невеселые думы, Бэннинг очнулся только в тот момент, когда экипаж остановился у дверей гостиницы.

– Добро пожаловать, милорд, – жизнерадостно приветствовал его мистер Оуэне.

Бэннинг облокотился о стойку.

– Нам нужны две отдельные комнаты, – невозмутимо заявил он.

Мистер Оуэне сокрушенно покачал головой:

– Простите, милорд, только не сегодня. – Он пожал плечами. – Все спешат вернуться в Лондон из-за кончины герцога! Так что сегодня у меня осталась только одна свободная комната – все остальные заняты.

– У вас есть тут черная лестница? – осведомился он у хозяина.

– Разумеется, милорд, – с понимающей улыбкой закивал мистер Оуэне. Хозяин был сама любезность и предупредительность. – Как не быть? Проводите девушку к задней части дома, а уж там мы живенько доставим ее наверх.

Лицо Эвис стало бледным до синевы, когда Бэннинг сообщил ей об этом.

– Стало быть, я теперь ничем не лучше простой служанки или судомойки, – с горечью прошептала она. – Ожидаете ли вы, что я буду прислуживать вам, милорд?

– Эвис, не говори чушь! – нахмурился он. – К чему это? Впрочем, может, ты предпочитаешь рискнуть своей репутацией и войти через парадную дверь? Если так, давай. Меня лично это больше не волнует.

– Конечно, нет. Прости… – Эвис тяжело вздохнула. – Просто дурное настроение.

Они выбрались из кареты, свернули за угол гостиницы, прокрались мимо грядок с ароматными травами, распугав цыплят, которые копались в земле в поисках червяков. Кухня напоминала кипящий котел: повара и кухарки сбивались с ног, чтобы накормить проголодавшихся постояльцев ужином. Громыхали и булькали котлы, глухо позвякивали тарелки, мелодично звенело серебро, в зал один за другим проплывали тяжело нагруженные подносы. Никто и внимания не обратил на двух незнакомых людей, которые, прикрывая лица, проскользнули через кухню.

– Сюда, милорд, – послышался с лестницы приглушенный голос мистера Оуэнса.

Хозяин проводил их обоих на второй этаж, огляделся по сторонам – в коридоре не было ни души – и только после этого махнул им рукой. Комната оказалась в двух шагах от лестницы. Бэннинг плотно прикрыл за собой дверь, и из груди его вырвался облегченный вздох.

– Могу я предположить, что нам снова придется ночевать в одной комнате? – поинтересовалась Эвис, снимая с головы шляпку. Выбившиеся из прически кудрявые прядки запрыгали у нее по щекам.

Желание, мучительное и жгучее, вдруг шевельнулось где-то в глубине его тела, жидким огнем растекаясь по жилам. По голосу что-то не похоже, что она так уж расстроена перспективой провести с ним еще одну ночь. Возбуждение, охватившее Бэннинга, было столь велико, что он едва удержался от соблазна схватить ее в объятия.

– Да, – кивнул он, облизнув разом пересохшие губы. – Гостиница полна. Нам еще очень повезло, что у мистера Оуэнса отыскалась хоть одна свободная комната.

Эвис кивнула.

– Надеюсь, ты сказал ему, чтобы он принес нам что-нибудь поесть?

– Ну конечно.

– А ты уверена, что твой желудок успокоился и не намерен больше бунтовать? Мне доводилось слышать, что некоторые женщины мучаются тошнотой на протяжении всей беременности, – проговорил Бэннинг, просто чтобы еще раз полюбоваться, как ее лицо заливается краской.

Однако, вместо того чтобы ответить ему какой-нибудь резкостью, Эвис молча уселась в потертое кресло у камина и невозмутимо сложила руки на груди. Окончательно убедившись, что Эвис не намерена с ним препираться, Бэннинг снял сюртук и немного ослабил пышный узел шейного платка. Не поворачивая головы, Эвис краем глаза смотрела, как он расстегивает верхние пуговки рубашки.

– Устала? – заботливо спросил он.

– Ничуть! – резко бросила она. – Вдобавок если я просплю до утра, то завтра буду просто не в состоянии ехать в карете. Думаю, вместо того чтобы спать, мне лучше поработать над рукописью. Надеюсь, свечи не будут тебе мешать?

– Нисколько, – учтиво ответил Бэннинг.

Потом они тихо поужинали у себя в комнате. Как этот ужин отличался от того, какой был две недели назад, с горечью думал Бэннинг. Все, что он теперь ел, казалось ему безвкусным, как будто он жевал сено. А сидевшая напротив Эвис глотала с такой скоростью, словно каждая минута, которую она вынуждена провести в его обществе, доставляет ей невыносимые мучения.

Торопливо покончив с едой, она пересела за маленький столик в углу и принялась раскладывать на нем бумагу, перо и маленькую дорожную чернильницу. Искоса поглядывая на нее, Бэннинг стащил с себя оставшуюся одежду, не преминув отметить при этом, что Эвис изо всех сил старается не смотреть в его сторону – с каждой деталью его гардероба, которая оказывалась на полу, она как будто каменела. Он едва сдерживался, чтобы не улыбнуться. К счастью, ему это удалось, и Бэннинг вытянулся на постели с твердым намерением уснуть.

А Эвис провела ночь, уставившись невидящим взором в чистый лист бумаги, лежавший перед ней на столе. Она собиралась писать. Она хотела писать. Но увы, ни одна мысль, как назло, не приходила на ум. Ее персонажи сыграли с ней злую шутку, покинув ее в тот момент, когда она так рассчитывала на их содействие.

Окончательно убедившись в том, что не в силах сосредоточиться, она украдкой покосилась на спящего Бэннинга, успев заметить, что подбородок и щеки его уже успели покрыться щетиной. Эвис даже зажмурилась, так ей хотелось протянуть руку, провести ладонью по его лицу, снова почувствовать, как щетина щекотно покалывает ее пальцы. Но она так и не решилась это сделать. В конце концов она сама, своими руками, возвела ту стену, что сейчас разделяет их, напомнила себе Эвис. Так зачем сейчас ломать ее?

Бэннингу не нужна женщина, которая может ударить его, если он вдруг будет иметь несчастье ее рассердить. И уж конечно, он ни за что не женится на женщине, способной поднять руку на невинного ребенка!

За окном понемногу стало светать. А лежавший перед ней лист был по-прежнему девственно чист – за всю долгую ночь на нем не появилось ни строчки. Вместо того чтобы писать, Эвис всю ночь молча любовалась спящим Бэннингом, словно прощаясь с ним навсегда. Проклиная себя за слабость, она почти не замечала, как по лицу ее струятся слезы. Да, она не заслуживает его, повторяла она. Пусть его женой станет другая женщина… пусть она растит его детей… в то время как она будет потихоньку наблюдать за их счастьем… в одиночестве.

Близился рассвет. Эвис, смахнув с ресниц слезы, умылась, чтобы он не догадался, что она плакала.

– Просыпайся, – тихонько окликнула она Бэннинга. – Уже утро. Нужно позавтракать и снова отправляться в дорогу.

Он торопливо натянул на себя одежду, однако не настолько быстро, чтобы не заметить, как разочарованно вытянулось ее лицо, когда брюки скрыли его возбужденную плоть. Вот и хорошо, с удовлетворением отметил про себя Бэннинг. Видит Бог, ему в эту ночь пришлось помучиться изрядно.

– Я спущусь вниз и прикажу, чтобы завтрак принесли к нам в комнату, – объявил он, направившись к выходу.

Плотно прикрыв за собой дверь, Бэннинг спустился вниз – на этот раз по главной, а не по черной лестнице, как накануне. Заказав плотный завтрак, он решил подождать, пока он будет готов, чтобы прихватить наверх поднос. Окинув скучающим взглядом комнату, Бэннинг заметил пару знакомых лиц. Кое-кто кивнул ему в знак приветствия. Бэннинг нахмурился, мысленно чертыхнувшись про себя. Придется опять выбираться из гостиницы по черной лестнице, иначе кто-нибудь из присутствующих непременно узнает Эвис.

– Лорд Селби!

Проклятие, только этого ему не хватало! Мисс Оливия Роубак, самая большая его головная боль в этом сезоне… Увидев Бэннинга, она с сияющим лицом устремилась к нему. Следом за ней торопливо ковыляла ее матушка.

– Лорд Селби, какая приятная неожиданность! – восторженно защебетала Оливия. – Кто бы мог подумать, что мы можем встретиться здесь, да еще в такой ранний час? А что вы тут делаете?

– Возвращаюсь из своего поместья в Саутуолде. Мне только что сообщили о кончине герцога Кендала – пришлось все бросить и мчаться в Лондон.

Мисс Роубак кокетливо заправила за ухо локон, еще теплый после щипцов для завивки волос.

– Да, да, именно поэтому мы тоже возвращаемся в город. Как это замечательно, правда? Я так рада, что смогу снова увидеть всех своих друзей!

Прежде чем она успела ляпнуть очередную глупость, возле Бэннинга появилась одна из служанок с тяжело нагруженным подносом в руках.

– Желаете, чтобы я отнесла все это наверх, милорд, к вашей же… – почтительно осведомился она.

– Нет, – резко перебил он прежде, чем глупая девчонка успела брякнуть «жена».

Девушка, почтительно присев, вручила ему поднос и убежала на кухню.

– Боже, какой плотный завтрак! Не многовато ли для одного человека? – воскликнула несносная мисс Роубак.

Ее матушка, бросив взгляд на поднос в руках Селби, нахмурилась и закивала – было ясно, что она совершенно согласна с дочерью.

– А ваша сестра с вами? – поинтересовалась мисс Роубак.

– Нет, – неохотно буркнул он. – А сейчас прошу меня извинить. Хочу позавтракать прежде, чем все остынет.

– Вы можете присоединиться к нам, – с сияющим лицом объявила мисс Роубак, хлопая своими золотыми ресницами.

– Увы, вынужден отказаться. Мне необходимо срочно просмотреть кое-какие бумаги. Желаю вам приятного дня.

Обе дамы, сверля взглядом спину удаляющегося Бэннинга, что-то вежливо пробормотали в ответ.

Он бесшумно проскользнул в комнату. За то время, что его не было, Эвис успела переодеться в синее дорожное платье и уложить волосы в тугой пучок и сейчас сидела в том же самом кресле у окна, напряженно выпрямившись с таким видом, точно палку проглотила. Услышав, как скрипнула дверь, она вскинула глаза и выжидательно посмотрела на Бэннинга.

– Внизу, в столовой, полно людей, – проговорил он, без слов поняв ее взгляд. – К несчастью, я успел заметить кое-кого из знакомых.

– Я так полагаю, из этого следует, что мне опять придется выбираться из дома по черной лестнице? – с кислым видом осведомилась она.

– Если тебя это не устраивает, можем вместе спуститься по лестнице и выйти через парадный, – с ухмылкой предложил Бэннинг.

Она смерила его таким взглядом, что он предпочел прикусить язык.

– Нет. Не думаю, что нам стоит это делать! – ледяным тоном отрезала она.

Бэннинг пожал плечами:

– Как пожелаешь.

Оливия Роубак, извинившись, поднялась из-за обеденного стола.

– Простите, мне еще нужно поговорить с хозяином гостиницы по поводу моей перчатки. Ужасно! Просто поверить не могу, что потеряла тут одну из моих лучших перчаток!

– Подожди, я пойду с тобой, – пробормотала ее матушка, запихивая в рот очередное яйцо.

– Нет, мама, не стоит. Тебе нужно как следует позавтракать, – хихикнула Оливия, ее мать обожала поесть. Точнее, «обожала» не то слово. – Не волнуйся. Стойка хозяина вон там, видишь? – Она кивнула в сторону холла. – Так что я все время буду у тебя на глазах.

– Хорошо, – кивнул ее отец. Судя по облегчению, отразившемуся на его физиономии, ему тоже не улыбалась мысль отвлекаться от завтрака.

Оливия, подобрав юбки, вышла из-за стола и направилась к стойке, мимоходом отметив, что этот противный мистер Оуэне, как обычно, сидит за своей конторкой, уткнувшись в какие-то бумаги. Та, которая интересовала Оливию и куда она собиралась сунуть свой любопытный нос, лежала как раз на самом верху. Увидев девушку, хозяин встал.

– Мисс Роубак, могу ли я вам чем-то помочь? – с учтивым поклоном осведомился он.

– О, мистер Оуэне, какой ужас! – тоненьким, жалобным голоском прощебетала Оливия и по своей привычке жеманно захлопала ресницами. – Представляете, я потеряла свою шелковую перчатку! Может быть, вы мне поможете? Возможно, ее взяла одна из ваших служанок? Естественно, по ошибке. Поверьте, я вовсе не имела в виду, что…

– Боже мой… – Он поперхнулся. – Простите, мисс, мне ничего об этом не известно. Но если одна из моих девушек осмелилась… Впрочем, я сейчас все выясню.

– Прошу вас, – кокетливо взмолилась она. Взгляд мистера Оуэне точно приклеился к ее декольте. Признаться, там было на что посмотреть, привстав на цыпочки, мисс Роубак привалилась грудью к его конторке и шумно задышала. Прием сработал безотказно.

– Конечно, конечно, мисс, – засуетился хозяин. – Извольте подождать. Я мигом.

Он засеменил на кухню… у мисс Роубак в запасе было всего несколько минут. Но этого времени ей вполне хватило, чтобы повернуть к себе книгу записи постояльцев и пробежать глазами лист. Ничего. Нахмурившись, она прочитала его уже более внимательно – но так и не смогла обнаружить записи «лорд Селби». Перелистнув страницу, она просмотрела записи за несколько предыдущих дней, и палец ее замер на фамилии Толбот. Толбот… Толбот… она наморщила лоб. Так ведь это же фамилия их семьи, спохватилась Оливия Роубак. Но с чего это ему вздумалось подписываться ею, вместо того чтобы, как водится, воспользоваться собственным титулом, недоумевала она. И вдруг глаза у нее вспыхнули. В мозгу мисс Роубак молнией сверкнула догадка.

«Мистер и миссис Толбот».

Все ясно, мысленно ахнула она! Получается, лорд Селби остановился в гостинице с какой-то женщиной! Мысли, точно вспугнутые куры, закружились у нее в голове. Мисс Роубак лихорадочно обдумывала, что это ей дает. И тут коварная кошачья усмешка искривила ее губы. В хорошенькой головке мисс Роубак стал понемногу складываться хитроумный план. И, надо сказать, великолепный план. Однако чтобы он сработал, ей понадобится помощник… вернее, помощница. Поразмыслив немного, она усмехнулась – была одна женщина, которая идеально подходила на эту роль. Та единственная из всех, которая открыто презирала Селби, – самая добродетельная, самая целомудренная из всех старых дев, образовавших свой тесный маленький клуб. Мисс Эвис Коупли.

С помощью мисс Коупли, которую та, сама того не зная, окажет ей, подумала мисс Роубак, ее безупречный план непременно сработает. С губ Оливии сорвался злорадный смешок. Все складывалось просто великолепно. И если ей ничто не помешает, то еще до конца лета она станет леди Селби.

Глава 15

– Добрый вечер, милорд, – пробормотал Баттенфорд.

– Бэннинг! – раздался откуда-то сверху голос Дженетт. Взвизгнув, она кубарем слетела по мраморной лестнице и бросилась на шею старшему брату. – Как я рада, что ты вернулся!

– Как леди Элизабет? И ее сестры? – спросил Бэннинг, снимая шляпу и перчатки. Протянув их подошедшему дворецкому, он направился в гостиную. Дженетт последовала за ним. Наполнив бренди два бокала, он протянул один из них сестре, стараясь не думать о том, что совсем недавно точно таким же жестом протягивал бокал с бренди Эвис.

– А ты как думал? Горюют, конечно. Но у сестер Элизабет по крайней мере есть мужья, дети, семьи – а она после смерти отца теперь одна как перст!

Дженетт, выхватив из рук Бэннинга бокал, сделала большой глоток.

– Но дело не только в этом. Есть еще одна причина, почему я так расстроена.

– Вот как? Что случилось?

– Да все из-за Эвис! – с досадой бросила та. – Она предупредила своего дворецкого, что собирается погостить у Элизабет. Но Элизабет вместе со своей кузиной отправились в загородное поместье Даремов! Представляешь, оказывается, уже целых две недели никто не видел Эвис! Она пропала! – Дженетт в отчаянии закусила губу.

Ну, положим, не совсем так, с иронией подумал Бэннинг.

– Не стоит так волноваться. Скорее всего она просто уехала из города в какую-нибудь богом забытую деревушку, где ей никто не смог бы докучать, чтобы спокойно поработать над своей книгой.

– Очень надеюсь, что все так и есть. Если честно, я уже стала подумывать о том, чтобы нанять одного из сыщиков с Боу-стрит, чтобы он ее отыскал.

– Не нужно никого нанимать. Пока еще рано волноваться. Вот увидишь, она очень скоро даст о себе знать.

Появившийся в комнате лакей с подносом в руках с почтительным поклоном передал Дженетт какое-то письмо. Она нетерпеливо распечатала его, пробежала глазами листок, и на губах у нее появилась сияющая улыбка. Вскинув на брата глаза, она засмеялась.

– Право, ты настоящий волшебник, Бэннинг! Я попросила одного из лакеев Эвис предупредить меня, когда она вернется. Так вот – она вернулась домой сегодня вечером.

– Ну вот и хорошо. – Он залпом допил то, что еще оставалось в бокале, и, встав, направился к двери. – Наверное, мне нужно пораньше лечь. Что-то устал в дороге. Доброй ночи, Дженетт.

– М-мм… доброй ночи, Бэннинг. Нужно сообщить Эвис о смерти герцога.

– Она уже знает, – легкомысленно бросил Бэннинг. И тут же споткнулся, в ужасе сообразив, что он наделал. Не может быть! Какой черт дернул его за язык произнести эти слова, да еще в присутствии сестры?! Ну, теперь она ни за что не отцепится, пока не вытрясет из него правду, уныло подумал он. Хватке Дженетт мог позавидовать даже бульдог.

И конечно, оказался прав.

– Откуда ты знаешь? – подозрительно спросила она.

Бэннинг в полном отчаянии почувствовал, как его лицо заливается краской. Он попытался справиться с этим, но вряд ли преуспел.

– А как она может не знать? – с деланно невозмутимым видом бросил он. – По-моему, о смерти герцога известно уже всей Англии – во всяком случае, на постоялом дворе, где я останавливался, это знала каждая собака. Думаю, не очень ошибусь, если предположу, что именно поэтому она и вернулась в город.

– Очень может быть, что ты прав.

Лучше поскорее убраться отсюда, подумал Бэннинг, прежде чем его проклятый язык опять выдаст его с головой. Старательно избегая встречаться взглядом с сестрой, он выскользнул из комнаты, взлетел по лестнице и с облегчением укрылся в своей комнате.

Стащив с себя сюртук, Бэннинг бросился в кресло и принялся размышлять. Ему позарез нужно было выяснить, что же скрывается за отвращением Эвис к замужеству, и переубедить ее – иначе ему конец. Нужно сделать все, чтобы она согласилась.

Если не считать небольшой, но бурной сцены с Дженетт, когда подруга едва не придушила ее в отместку за пережитое ею волнение, и краткого визита к Элизабет, всю оставшуюся часть недели Эвис просидела, запершись у себя дома.

Проклятие, как же ей его не хватало!

Он заезжал к ней неоднократно на прошлой неделе – но всякий раз, когда Грантем докладывал, что ее желает видеть лорд Селби, она просила дворецкого передать, что ее нет дома. Вновь и вновь отвергать все его попытки увидеться с ней было мучительно. Эвис чувствовала, что сердце ее обливается кровью, – хотя скорее бы умерла, чем призналась в этом. Однако разве могла она поощрять его – она, которая даже себе не могла доверять?! Да и как она могла, когда в ее жилах течет бешеная кровь ее отца?!

Для чего ей понадобилось на этот вечер приглашать гостей? Учитывая тот немаловажный факт, что Эвис постоянно пребывала в нервном смятении, устраивать дома литературный салон было совсем уж некстати. Однако приглашения были разосланы несколько недель назад, и многие наверняка сочли бы странным, если бы она вдруг непонятно почему отменила прием. И вот один за другим начали прибывать гости, и Эвис, приклеив на лицо вежливую улыбку, изо всех сил старалась казаться радушной хозяйкой.

Вскоре гостиная заполнилась людьми, но Эмори почему-то все еще не было.

– Он приедет с минуты на минуту, – успокаивала она озадаченных гостей. Но при этом сама то и дело украдкой поглядывала в окно, стараясь не привлекать к себе внимания. Эвис не терпелось поскорее начать обсуждение. Чем раньше они приступят к этому, тем быстрее все закончится и гости, разъехавшись по домам, оставят ее одну. Наконец она заметила направлявшегося к дому Эмори, и с души ее точно камень упал. Слава Богу, он все-таки приехал, с облегчением подумала она. Однако, машинально бросив взгляд на карету, в которой прибыл Эмори, Эвис заметила еще один подъехавший к дому экипаж. На дверце его красовался хорошо знакомый ей герб. Ноги Эвис сразу стали непослушными, голова закружилась. Чтобы не упасть, она вцепилась в подоконник с такой силой, что даже костяшки пальцев побелели.

– Лорд Селби и мистер Биллингсуорт, – объявил Грантом.

– Добро пожаловать, милорд. – Эвис с преувеличенной вежливостью присела перед Бэннингтоном в реверансе. – Какая неожиданность! Не ожидала увидеть вас в моем литературном салоне!

– Почему же? – входя в гостиную, нарочито удивленным тоном осведомился Бэннинг. – Весьма благодарен, что вы вспомнили о моей скромной особе и прислали мне приглашение, мисс Коупли.

Как будто она его посылала, это самое приглашение, стиснув зубы, с бессильной злостью подумала Эвис.

– Мистер Биллингсуорт, сегодня вы наш почетный гость, – улыбнулась она.

Эмори, взяв ее руку в свои почтительно поцеловал ее пальчики.

– Счастлив вновь быть гостем в вашем доме, мисс Коупли. Пара минут, глоток воды – и я смогу приступить к чтению.

Лакей почтительно подал Биллингсуорту стакан воды. Как радушная хозяйка, Эвис позаботилась, чтобы ее гости заняли лучшие места, и только потом села сама – в самом дальнем ушу гостиной. Бэннинг, разумеется, устроился рядом, так близко, что она могла чувствовать его горячее дыхание у себя на щеке, пока они оба, повернув головы, дожидались, когда Эмори будет готов приступить к чтению. Наконец он занял свое место, и аудитория затаила дыхание. У Эвис задрожали руки – ее окутал хорошо знакомый ей аромат Бэннинга, и она почувствовала, что снова теряет голову.

Эмори приступил к чтению. Эвис видела, как шевелятся его губы, и изо всех сил старалась сосредоточиться, не думать о том, кто сидит в шаге от нее. Но тщетно – как ни старалась Эвис, она едва ли слышала хотя бы слово из того, что произносил Эмори. Однако при этом различала каждый вдох Бэннинга. Краем глаза поглядывая в его сторону, она замечала каждое его движение, как он закинул ногу на ногу, как слегка поерзал, поудобнее устраиваясь на стуле. Такого с ней никогда еще не было. Эвис сама не понимала, что с ней происходит… из всех гостей она видела и слышала только одного – Бэннинга.

Его рука легко коснулась локтя Эвис, скользнула по ее руке, заставив ее вздрогнуть. «Случайно ли это произошло?» – гадала про себя Эвис. Бэннинг чуть слышно пробормотал извинения. Эвис закрыла глаза. Перед ее мысленным взором встала картина – Бэннинг, обнаженный, лежит в постели, дожидаясь, когда она присоединится к нему. Она едва не застонала.

С некоторым усилием заставив себя оторваться от этого зрелища, Эвис открыла глаза, постаравшись сосредоточиться на том, что происходит в гостиной. Все, затаив дыхание, внимали Эмори. Эвис даже удалось разобрать несколько слов… но тут Бэннинг, как назло, снова шевельнулся, закинув ногу на ногу, и все усилия Эвис пошли прахом. Тепло, исходившее от его сильного тела, казалось, обжигало ей кожу, растекаясь по мышцам, превращая кровь в ее жилах в жидкий огонь. Она чувствовала, как плавится ее тело… и мысленно прикрикнула на себя, чувствуя, что еще немного – и она лишится последних сил. Собрав то, что еще оставалось от ее решимости, Эвис слегка отодвинулась в сторону, отчаянно жалея в этот момент, что сидит не на сквозняке – глоток холодного воздуха ей бы сейчас не помешал. Уж лучше простудиться, мрачно подумала она, чем так постыдно изнемогать от желания.

Украдкой покосившись в сторону Бэннинга, Эвис краем глаза заметила самодовольную улыбку, скользнувшую по его губам. И моментально разозлилась. Будь он проклят, чудовище играет с ней, словно кошка с мышкой!

Время тянулось медленно. Наконец кое-кто из гостей принялся задавать Эмори вопросы. В обычной ситуации Эвис наверняка оказалась бы среди тех, кто первым набросился бы на автора, стремясь поскорее выразить ему свое восхищение. Но сегодня она молчала – сейчас она не могла бы вспомнить, как ее зовут, не говоря уж о том, чтобы внятно высказать свое мнение о книге.

Только негромкий шелест аплодисментов вернул ее к действительности, напомнив о том, что Эмори скорее всего закончил читать. Толпа гостей не расходилась еще добрый час. Эвис, скользнув по собравшимся взглядом и не обнаружив при этом Бэннинга, догадалась, что он, вероятнее всего, постарался незаметно ускользнуть. Как странно, нахмурилась она. Это было совсем на него не похоже. Она могла бы скорее предположить, что он выкинет нечто рискованное… например, попробует устроить ей сцену… но нет. При мысли о том, что ей ничего не грозит, Эвис испытала невероятное чувство облегчения… к которому, надо сказать, примешивалась изрядная толика разочарования.

– Эвис, должен сказать, сегодня вы не похожи на себя, – отметил Эмори, поднося к губам бокал с портвейном. Он, единственный из всех, поспешил задержаться уже после того, как все разошлись, оставив их вдвоем. – Что-то не так?

– Что вы имеете в виду? – очнувшись, недовольно спросила она.

– У вас какой-то рассеянный вид. Как будто витаете где-то в облаках. Это так не похоже на вас. И вы не задали мне ни единого вопроса.

– Простите, Эмори, – смущенно пробормотала Эвис, лихорадочно гадая, что сказать. – Наверное, это потому, что все мои мысли сейчас прикованы к леди Элизабет. У нее ведь такое горе.

Эмори Биллингсуорт заботливо похлопал ее по руке.

– Конечно, конечно, я понимаю, – участливо закивал он. Казалось бы, обычная фраза. Но что-то было в ней такое, отчего по спине Эвис поползли мурашки. И это «что-то» заставило ее насторожиться. Сама не понимая, что с ней такое, Эвис осторожно убрала руку и огляделась по сторонам, гадая, куда подевались слуги. Странно… словно сквозь землю провалились. Эвис нахмурилась.

– Скажите, Эмори, – нарочито беспечным тоном проговорила она, – наверное, вы были так заняты, что не успели прочитать мою рукопись?

– Напротив, я ее прочел. И очень внимательно.

– И?..

Эмори, встав, отошел на несколько шагов.

– Что ж, мне представляется, что она стала заметно лучше.

Ей показалось – или она уловила нотку сомнения в его голосе?

– Но?.. – подсказала Эвис.

– Чего-то, по-моему, все-таки недостает, – задумчиво проговорил он. – Любовный роман между двумя главными героями вашей книги, конечно, стал интригующей завязкой сюжета, однако он принимает скандальный характер. Думаю, подобный мезальянс вызовет негодование большинства ваших будущих читателей.

– Негодование читателей? Но почему? – изумилась Эвис.

– Да потому, моя дорогая Эвис, что ваша героиня решила отклонить предложение графа и предпочла ему простого сквайpa, да еще и игрока вдобавок, – с ласковой насмешкой в голосе объяснил Эмори. – Не думаю, что светские дамы из числа тех, у кого дочки на выданье, позволили бы им совершить подобную глупость – вне зависимости от того, какая причина может лежать в основе столь необдуманного поступка.

– Но они же любят друг друга! – возмутилась Эвис. Эмори выразительно округлил глаза.

– Конечно. И, тем не менее, они обязаны придерживаться принятых в обществе традиций. А светское общество весьма неодобрительно отнеслось бы к подобному браку, разве не так?

Выходит, он хочет, чтобы она снова переписала рукопись – с учетом его замечаний, естественно, с тоской подумала Эвис. Эмори, сжав ее руки, заглянул ей в глаза.

– Эвис, как же вы не понимаете? Сейчас самое главное для вас, чтобы вашу рукопись напечатали. Я ведь сотни раз предупреждал вас: даже если кто-то из издателей и согласится купить ее у вас, вы обязаны сделать все, чтобы те, кто прочтет ее, остались довольны. Чтобы, закрыв последнюю страницу, они стали бы с нетерпением ждать, когда появится ваша новая книга. Живя в обществе, вы вынуждены играть по его правилам и следовать его законам. Любой роман, чтобы иметь успех, должен, во-первых, доставить читателям удовольствие и, во-вторых, не задеть ничьих чувств. Именно поэтому первый из моих романов имел такой успех. Не хочу, чтобы вы, дорогая, повторили мои ошибки – те самые, которые сделал я, когда писал свои последние книги. Вы ведь помните, их так до сих пор и не напечатали.

Эвис молча кивнула, борясь с желанием броситься в свою комнату, уткнуться лицом в подушку и выплакаться от души. Да… Эмори прав, с горечью думала она. Конечно, она ни о чем так не мечтает, как о том, чтобы увидеть свой роман на прилавках книжных магазинов… и ей нужно сделать так, чтобы не задеть ничьих чувств – иначе ее мечтам никогда не суждено стать явью.

Эмори шумно откашлялся – наверняка затем, чтобы привлечь ее внимание.

– Вы позволите мне завтра утром заехать, чтобы сопровождать вас на прогулку в парк? – церемонно проговорил он.

На прогулку? С Эмори? Эвис даже слегка опешила. Раньше он никогда не пытался проявить к ней хоть какие-то чувства, выходящие за рамки дружеского внимания. Правда, возможно, ему просто хочется поговорить с ней о своей новой книге… или рассказать о том, как они с принцем проводили время, спохватилась она.

– Конечно, Эмори. С удовольствием.

В ответ Эмори улыбнулся ей с таким видом, что Эвис вдруг почувствовала себя беззащитной птичкой, которую вот-вот закогтит ястреб.

– Вот и замечательно, – пробормотал он, склонившись к ее руке. – Я заеду за вами. Значит, до встречи в четыре?

Эвис молча кивнула в знак согласия. Дворецкий принес его пальто и шляпу. Как только за Эмори захлопнулась дверь, Эвис тут же объявила слугам, что до утра они ей не понадобятся, после чего поднялась к себе в кабинет. Итак, она хочет, чтобы ее роман напечатали, – значит, нужно сделать так, чтобы ее злосчастная рукопись понравилась читателям и вдобавок не оскорбила ничьих чувств. Или же ей придется решать, не ошиблась ли она, когда решила стать писательницей.

Эвис обреченно вздохнула. Как быть? Ей предстояло сделать нелегкий выбор. В глубине души она считала, что этот роман – лучшее, что она написала. Ей противно было даже думать о том, чтобы переписывать рукопись заново. Но какой смысл писать, если никто не захочет это читать?

Единственное, чем ей всегда хотелось заниматься, – это писать. Что же ей останется, если у нее отнимут и это? Чем она займет свои дни? Не имея ни мужа, ни детей, требующих ее внимания и заботы, лишившись возможности заниматься любимым делом, она обречена – жизнь ее станет пустой и бессмысленной. Эвис с досадой смахнула непрошеную слезу, изо всех сил стараясь справиться с раздражением.

Войдя в свою комнату, она зажгла несколько стоявших на письменном столе свечей, чтобы можно было читать, не рискуя испортить зрение. Потом с решительным видом уселась за стол, открыла рукопись и пробежала глазами несколько страниц… дочитала до конца первую главу.

– Нет, это ужасно! – воскликнула она. Потом резким движением разорвала лист до половины. Одинокая слезинка скатилась у нее по щеке… через мгновение за ней последовала другая. Выходит, ей никогда не суждено стать писательницей… увидеть на прилавках книжных магазинов свою книгу. Никто никогда не будет, затаив дыхание, читать ее роман, чувствуя себя таким же счастливым, как и она, когда уносилась на крыльях фантазии…

Взяв в руки другой лист, Эвис уже примеривалась порвать его, но тут две большие мужские руки, появившиеся откуда-то из-за ее спины, легли поверх ее собственных рук, помешав ей это сделать.

– Не нужно, – услышала она возле самого уха голос Бэннинга.

От изумления Эвис сдавленно ахнула. Как он оказался здесь, в ее кабинете?! Как ему вообще удалось пробраться в ее дом?! Кроме них, тут не было ни души – слуги, довольные, что хозяйка отпустила их до утра, наверняка уже спали крепким сном. Но странно… сейчас, наедине с Бэннингом, она чувствовала себя гораздо увереннее и спокойнее, чем несколько минут назад, сидя в гостиной и ощущая на себе пристальный взгляд Эмори.

– Что ты тут делаешь? – пискнула она.

– Ну, я ведь явился в твой литературный салон вовсе не за тем, чтобы слушать весь этот вздор, который нес Биллингсуорт – насчет того, какую, дескать, потрясающую книгу ему удалось написать! – усмехнулся Бэннинг.

– Тогда для чего ты приехал?

Даже не оборачиваясь, она почувствовала, что он улыбается, уткнувшись лицом в ее распущенные волосы.

– Не догадываешься? Странно… Ведь ты же сама приказала меня не пускать, так? Поэтому был единственный способ проникнуть в твой дом.

– А для чего мне было тебя впускать?

– Потому что нам с тобой еще многое нужно обсудить.

Эвис набрала полную грудь воздуха.

– Не вижу смысла, – упрямо пробурчала она. – По-моему, мы и так уже все обсудили.

– А по-моему, ты ошибаешься. – Бэннинг обхватил ее руками и привлек к себе. – У нас еще осталось одно незаконченное дело.

Эвис, оттолкнув Бэннинга, вывернулась из его сильных рук. В ответ он кивнул, потом невозмутимо пожал плечами и уселся в кресло напротив.

– Тогда давай покончим поскорее с этим делом, – фыркнула Эвис. – Только дай мне слово, что после этого ты уйдешь и оставишь меня в покое!

Губы Бэннинга изогнулись в сардонической усмешке.

– Как пожелаете, мадам! – невозмутимо бросил он. Однако чувственный взгляд, которым сопровождались эти слова, говорил о многом. Эвис ощутила, как каждый нерв в ее теле натянулся и завибрировал как струна.

– Зачем он сегодня был здесь? – мрачно спросил Бэннинг. Это прозвучало как допрос.

– Он? И кто же этот таинственный «он»? – Сделав вид, что не понимает, о чем речь, Эвис старательно отвела глаза в сторону. Пальцы ее нервно теребили складки платья.

– Биллингсуорт! – рявкнул Бэннинг. – Я ведь предупреждал тебя, и не раз, чтобы ты держалась от него подальше!

– Между прочим, ты не мой опекун, – едко заметила она.

– Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не оставалась с ним наедине? – прогремел Бэннинг.

– Я вольна проводить время с кем мне нравится! – повысила она голос.

– Но почему ты так стремишься проводить время с Биллингсуортом, да еще после того, что я тебе о нем говорил?!

– Он… помогает мне в работе над рукописью, – прошептала Эвис, старательно пряча от него глаза. Во взгляде Бэннинга она прочла упрек.

– В самом деле? – недоверчиво протянул он, встав. И ткнул пальцем в лежавший перед ней разорванный до половины лист. – Именно благодаря его ценным советам ты и решила, что эту главу необходимо переписать заново? Похоже, он убедил себя, что все это никуда не годится, так?

– Это действительно никуда не годится.

– Глупости! Полный бред! Немедленно выкинь это из головы, потому что это неправда! И к тому же ты не ответила на мой вопрос! – взорвался Бэннинг.

– Да, – с усталым вздохом вынуждена была признать Эвис. – Ты угадал – Эмори вернул мою рукопись и сказал, что получилось лучше, чем в прошлый раз, но, тем не менее, кое-что необходимо исправить, потому что в своем нынешнем виде моя книга наверняка заденет чувства наших светских дам.

Бэннинг, словно не веря собственным ушам, потряс головой. А потом вдруг оглушительно расхохотался.

– Над чем ты смеешься? – спросила озадаченная Эвис.

– Твой Биллингсуорт – просто завистливый ублюдок, – безапелляционно заявил Бэннинг.

– Что?! – Эвис решила, что ослышалась.

– Да как же ты не понимаешь? Если ему удастся уговорить тебя оставить попытки стать писательницей, он может смело считать, что выиграл это соревнование. Он ведь совершенно уверен, что ты не составишь ему конкуренции вплоть до того дня, когда ему удастся продать свои книжонки. А после этого он с легким сердцем избавится от своей благодетельницы. Разве ты не догадываешься, чего он добивается? Чтобы ты униженно обращалась к нему за советом – точно так же, как он всякий раз обращается к тебе за деньгами, когда остается без гроша в кармане. Эвис, ты ведь умная женщина, почему ты этого не видишь?! – Бэннинг аккуратно положил разорванный лист поверх рукописи и повернулся к ней.

Эвис с негодованием отвернулась. Щеки ее вспыхнули.

– Ты сошел с ума! – резко бросила она. – Эмори – замечательный писатель! Ему нет никакой нужды мне завидовать.

– Послушай, безотносительно к тому, как ты пишешь, он добивается только одного – чтобы ты продолжала платить его долги.

– Ты ошибаешься. То, что я пишу, до такой степени плохо, что никто не возьмется это печатать, – пробормотала Эвис, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал твердо. Не хватало еще Бэннингу догадаться, что она с трудом удерживается, чтобы не разрыдаться.

– Глупости! – отрезал он. – Ты пишешь великолепно!

– А вот Эмори сказал, что все это выглядит достаточно сомнительно… и что леди из общества никогда не станут читать такое.

– Ну и что? Все великие произведения вначале называли сомнительными! – невозмутимо отрезал Бэннинг.

Эвис так и застыла с открытым ртом. Что толку спорить с Бэннингом, устало подумала она. Все, что он ей наговорил, на ее взгляд, звучало как полный бред. С чего бы это Эмори вздумалось ей завидовать? А то, что она якобы платит его долги… вздор! Она просто поддерживает его – и то только до тех пор, пока не будет опубликована его следующая книга. Неужели это так страшно?

– Ты ошибаешься насчет Эмори, – сказала она. – Да и вообще… почему я обязана верить всему, что ты мне о нем наговорил?

– Послушай, Эвис, он обманывает тебя. Кредиторы взяли его за глотку. Поэтому он из кожи вон лезет, чтобы не дать тебе опубликовать свою рукопись. Ведьему хорошо известно, что, даже не став писательницей, ты все равно захочешь вращаться в литературных кругах и будешь по-прежнему снабжать его деньгами.

Теплое дыхание Бэннинга ласкало ей щеку, щекоча и дразня ее… оно напомнило ей о том времени, когда они были совсем одни – только он и она – в маленьком коттедже на берегу моря. И Эвис поняла, что пропала. Надо заставить его уйти, в панике подумала она, иначе она совершит какую-нибудь непростительную глупость. Например, поцелует его.

– Мне кажется, тебе лучше уйти, – слабым голосом произнесла она.

Губы Бэннинга внезапно оказались совсем близко от ее шеи, и Эвис ухватилась за крышку стола, чтобы не упасть. Словно жаркая волна прокатилась по всему ее телу, захлестнув ее с головой. Нет… она не может… не должна позволить ему снова поцеловать ее, повторяла она про себя. Собрав всю свою волю, она отшатнулась в сторону – подальше от него – и с упреком посмотрела ему в глаза.

Потерянное выражение ее лица многое сказало Бэннингу.

– Да, наверное, мне действительно лучше уйти. – Взяв со стула висевшие на нем пальто и шляпу, он со вздохом повернулся к двери. – Послушай, Эвис… – нерешительно проговорил он, – прошу тебя… все-таки держись подальше от Биллингсуорта.

– Нет, это ты послушай меня, Селби! – не выдержала она. – Неужели кто-то выполняет твои приказы, даже не пытаясь спорить?

– Да, – коротко ответил он. Потом, уже стоя на пороге, обернулся и бросил на нее прощальный взгляд.

Эвис вопросительно склонила голову набок.

– Подожди. Ты говорил, что у нас с тобой остался один нерешенный вопрос, верно? Что ты имел в виду?

Бэннинг медленно поднял голову, и по губам его скользнула чувственная улыбка. Не сводя с Эвис глаз, он сделал несколько шагов к ней, подойдя почти вплотную, так, что теперь их разделяло всего несколько дюймов. Господи… да ведь он собирается ее поцеловать, в панике подумала про себя Эвис. Ни за что! Она не должна ему это позволить! Губы Бэннинга медленно приблизились – теперь они были так близко, что их дыхание смешалось.

– Я просто собирался тебе сказать, что мое предложение все еще в силе, – едва слышно прошептал он.

И он исчез прежде, чем к Эвис вернулся дар речи и она смогла бы высказать ему все, что она думает о его возмутительном поведении.

Глава 16

Бэннинг вышел из кабинета Эвис, чувствуя, что находится в смятении. Этих нескольких минут наедине с Эвис оказалось достаточно, чтобы все в душе его перевернулось. Больше всего на свете ему хотелось схватить ее в объятия и целовать, целовать без конца. Стоило ей только войти в комнату, стоило ему почувствовать знакомый аромат ее духов, как его желание становилось нестерпимым, разливаясь мучительной болью во всем теле. Но Бэннинг знал, что обязан держать себя в руках. Он больше не имеет права целовать ее. Он должен сделать все, чтобы она сама, по доброй воле пришла к нему… хотя при одной только мысли, что ему придется держаться в стороне, ему казалось, что он вот-вот сойдет с ума.

Он уныло брел по коридору, направляясь к себе в комнату, когда вдруг раздавшийся из-за двери голос матери заставил его остановиться.

– Бэннинг, это ты?

– Да, мама, – со вздохом ответил он.

– Пожалуйста, зайди ко мне.

Его матушка сидела в своей маленькой гостиной, вышивая цветочный узор на куске какой-то ткани. Увидев на пороге сына, она оторвалась от пяльцев и окинула его внимательным взглядом.

– Хорошо провел вечер?

– Ужасно! – бросил Бэннинг.

– Вот как? Ну, тогда ничего удивительного, если он закончится еще хуже, – невозмутимо заметила она. Потом, отложив вышивание, выпрямилась и смерила Бэннинга недовольным взглядом. – По-моему, сынок, у тебя возникла небольшая проблема.

– Даже так? – поднял брови Бэннинг.

– Представь себе. Тебя видели, когда ты выходил из гостиницы «Холстед инн».

– Что в этом такого странного?

– С какой-то женщиной, – добавила мать.

Господи, спаси и помилуй… ей все известно!

– Мама, мне казалось, я уже достаточно взрослый, чтобы иметь право самому решать, как проводить время и с кем, – сказал он.

– Совершенно верно, – кивнула его мать. – Скажи спасибо, что ты узнал об этом от меня… а не услышал, как об этом перешептываются старые сплетницы, прикрывая рот веером. Пока никому не известно, кто была эта, женщина, однако общее мнение таково, что она леди, а не какая-то вертихвостка. И не дама полусвета.

– Выходит, лица ее никто не видел? – уточнил Бэннинг.

Его мать сгребла в охапку пяльцы с неоконченной вышивкой, игольницу, нитки и сунула все это в руки опешившему Бэннингу.

– Нет. Но я не позволю, чтобы из-за твоих развлечений с женщинами доброе имя нашей семьи оказалось замаранным. Так что постарайся, чтобы никто не пронюхал, кто эта девушка.

Поднявшись со стула, леди Селби царственно выпрямилась и смерила его надменным взглядом своих холодных голубых глаз. В такие минуты она всегда напоминала ему Дженетт – именно так выглядела его младшая сестренка, когда он, взявшись дразнить ее, своими шуточками выводил ее из себя. Правда, с Дженетт было куда проще – он обычно принимался тормошить ее, и очень скоро она вновь приходила в хорошее настроение. С его драгоценной матушкой такой номер не пройдет, уныло подумал Бэннинг.

– А еще лучше – постарайся, чтобы мне не стало известно, кто она такая. Иначе ты и глазом не успеешь моргнуть, как будешь стоять с ней перед алтарем! – грозно объявила она.

– Да, мама, – кротко кивнул Бэннинг. Величественным жестом она указала ему на дверь.

– А теперь иди. И помни, что я сказала.

– Эвис, вы меня слушаете?

Эвис, растерянно моргнув от неожиданности, очнулась и попыталась сосредоточиться на том, что говорит Эмори. Писатель развалился на сиденье экипажа напротив Эвис, ее горничная Бриджет скромно устроилась рядом со своей госпожой. Конечно, взять с собой горничную вместо компаньонки было не самым лучшим вариантом, вздохнула Эвис, но ничего другого она придумать не смогла. Все ее подруги, которых она просила составить ей компанию, решительно отказались – даже Софи.

– Простите, Эмори, – с покаянным видом пробормотала она. – Сегодня я какая-то рассеянная.

В ответ Эмори улыбнулся. Но – странное дело – глаза его при этом по-прежнему оставались холодными.

– Я рассказывал вам, что говорил принц по поводу моей новой книги.

Ну конечно, как же она забыла? Мыслями она витала далеко – замечтавшись, пыталась представить себе, насколько интереснее стала бы эта поездка, если бы ее сегодняшним спутником был не Эмори, а Бэннинг. Руки Эвис сами собой сжались в кулаки. Нет, это невыносимо, подумала она. Лучше всего просто запретить себе думать о нем. В конце концов, этот эпизод ее жизни уже отошел в прошлое.

– …а потом принц сказал, что находит мою книгу премилой, – продолжал между тем Эмори.

«Да, Эмори – просто идеал джентльмена, этого у него не отнимешь».

– Эвис, – с досадой воскликнул Эмори, – готов поклясться, вы не слышали ни единого слова из того, что я вам рассказывал!

– Простите, Эмори. Мне ужасно жаль, но я ничего не могу поделать. Вы прекрасный рассказчик. Но сегодня я какая-то рассеянная, – с извиняющейся улыбкой пробормотала Эвис.

Эмори склонился к ней и, улыбнувшись, покровительственно похлопал ее по руке.

– Что с вами такое?

Эвис, зажмурившись, сжала его руку.

– Я никак не могу заставить себя не думать об Элизабет. Бедняжка!

– Да, конечно, ей сейчас тяжело. Смерть отца – ужасный удар для нее, но со временем это пройдет. И потом – у нее ведь остались сестры.

– Да, конечно, Эмори. Вы, как всегда, правы.

Какой он все-таки чудесный человек, этот Эмори, растрогалась Эвис. Как она могла поверить Бэннингу, когда тот пытался очернить его, рассказывая, как Эмори когда-то избил проститутку? За все годы, что она знала его, он ни разу не совершил ничего постыдного… никогда не сказал ни единого грубого слова. Возможно, ей следовало бы сначала выслушать эту историю в его изложении… Но конечно, если он захочет ей рассказать…

– Эмори… – пробормотала она. И замолчала, чтобы собраться с духом.

– Да?

Нет, это слишком личное. Она не имеет права спрашивать его о таких делах.

– Эвис, о чем вы все время думаете? Вы ведь знаете, мы друзья. Вы можете спросить меня о чем угодно. У меня нет от вас секретов.

– Видите ли, – решилась она наконец, – о вас ходят кое-какие слухи.

Отпустив ее руку, Эмори откинулся на спинку сиденья. Глубокая морщина прорезала его лоб, лицо потемнело.

– Что за слухи? – резко спросил он.

– Речь идет о том, что случилось много лет назад.

– Все было совсем не так, – поспешно проговорил он. Руки Эмори сами собой сжались в кулаки, лоб сразу заблестел от пота, на скулах вздулись желваки. Глаза его расширились, но он упорно отводил их в сторону, стараясь не встречаться взглядом с Эвис. – Я… я никогда и пальцем не тронул ту девушку. У меня есть свидетели.

Эвис, заметив его волнение, сочувственно улыбнулась:

– Я была уверена в этом. Учитывая, сколько юношей учатся в Итоне, это мог быть любой из них.

– В Итоне?.. – Эмори поперхнулся. Разжав кулаки, он бессильно откинулся на спинку обитого бархатом сиденья, и на лице его отразилось безмерное облегчение. – Эвис, послушайте, это было всего лишь маленькое недоразумение – не более того. Уверяю вас.

– Может, вы расскажете мне об этом?

Он вдруг смешался. После неловкой паузы, немного затянувшейся, как машинально отметила про себя удивленная Эвис, Эмори покорно кивнул:

– Дело было так. Один молодой человек, с которым мы тогда жили в одной комнате, привел туда шлюху. Потом между ними вышла ссора, он жутко разозлился, поскольку она попыталась стянуть у него деньги, крупную сумму, намного больше той, о которой они условились. Он вышел из себя и ударил ее. А недоразумение случилось, поскольку Джеймс тут же сбежал. Видите ли, он выбежал из комнаты, едва она упала, а на ее крик вошел я. Вот все и решили, что это я избил ее до полусмерти. Мне так никогда и не удалось заставить злые языки замолчать. В Лондоне немало людей, которые до сих пор считают меня чудовищем, способным поднять руку на беззащитную женщину, – с грустной улыбкой добавил Эмори, разглядывая свои руки.

Он по-прежнему старался не встречаться с ней глазами.

– Эмори, мне очень жаль, – сочувственно пробормотала Эвис.

– Спасибо, дорогая. Мне до сих пор неприятно говорить о том, что произошло тем вечером. Стоит мне только вспомнить об этом, как я мысленно переношусь в прошлое. Мне кажется, что я вновь стою в той комнате… вижу эту сцену… ощущаю на себе все эти взгляды, а потом начинаю оправдываться, пытаясь доказать, что не виноват, но никто мне не верит…

Эвис почувствовала острый укол вины – и в очередной раз попеняла себе за доверчивость.

– Спасибо, Эмори, – мягко проговорила она. – Представляю, как вам нелегко вспоминать этот ужасный случай.

Данное Эмори объяснение показалось Эвис на редкость логичным. На душе у нее сразу полегчало – тем более что Эмори во время прогулки держался безупречно, ни разу не дав ей повода усомниться, что его чувства к ней не выходят за рамки дружбы. Выходит, Бэннинг ошибался на его счет, подумала она. И точно камень разом свалился с ее плеч.

А в это время Бэннинг, решивший прогуляться верхом в Гайд-парке, угрюмо трусил рысцой, занимаясь уже привычным для себя делом, а именно – перебирая в уме способы убедить Эвис выйти за него замуж. В конце концов, он пришел к выводу, что ему необходимо поговорить на эту тему с Дженетт, но только так, чтобы его младшая сестренка ничего не заподозрила. Потому что если Дженетт узнает, что он говорит о ее лучшей подруге, она устроит ему такую жизнь, что он своими руками затянет у себя на шее петлю.

– Вы сегодня в одиночестве, Селби?

Моргнув от неожиданности, Бэннинг обернулся, и первое, что бросилось ему в глаза, была сардоническая усмешка на лице Сомертона. Он настолько погрузился в свои невеселые мысли, что даже не слышал, как тот подъехал почти вплотную.

– А что случилось с вашей приятельницей?

Бэннинг вдруг почувствовал, что начинает потихоньку закипать.

– Это вас не касается! – резко бросил он.

В ответ Сомертон невозмутимо пожал плечами:

– Возможно, вы правы. Но я подумал… как странно, что вы едете верхом в гордом одиночестве, в то время как ваша леди катается с Биллингсуортом вдоль Серпентайна.

– Что?! – рявкнул Бэннинг, напрочь забыв о том, что дал себе слово в разговорах с Сомертоном не выходить за рамки светской любезности.

– Они сейчас там катаются – Биллингсуорт и мисс Коупли, – терпеливо, как глухому, объяснил Сомертон. – Вдвоем. В качестве компаньонки мисс Коупли взяла с собой горничную.

С этими словами Сомертон, повернув коня, поскакал в сторону.

Бэннинг, решив, что времени терять нельзя, дат шпоры коню и галопом погнал его к берегу. Спустившись к воде, он натянул поводья и, привстав в стременах, окинул берег внимательным взглядом. День выдался чудесный. Погода стояла на редкость теплая, по дорожкам катились экипажи, немало было и таких, кто, подобно Бэннингу, предпочел проехаться верхом. Он мрачно подумал, что никогда не видел в парке такого количества любителей прогуляться на свежем воздухе. Поскольку ему никогда и в голову не приходило рассматривать, в каком экипаже разъезжает Биллингсуорт, Бэннинг слегка растерялся – он понятия не имел, как узнать его среди десятков других, которыми сейчас кишел Гайд-парк.

Внезапно один открытый экипаж чем-то привлек его внимание. А может, он просто заметил дамскую шляпку, запомнившуюся ему еще со времени их поездки в Саутуолд. Как бы там ни было, руки Бэннинга сжались в кулаки. Больше всего на свете он сейчас жалел, что не может пристрелить Биллингсуорта. Жаль, что это невозможно. Подумав об этом, он свирепо выругался и, повернув лошадь, поскакал домой. Если ему не под силу научить уму-разуму эту упрямицу, мрачно подумал Бэннинг, то высказать ей, что он думает по поводу ее прогулок с Биллингсуортом, ему никто не запретит!

Грантем распахнул дверь и, увидев на пороге лорда Селби, тут же открыл рот, собираясь что-то сказать.

Но Бэннинг не дал ему это сделать. Отстранив пожилого дворецкого, он с мрачным видом прошел мимо него в холл.

– Не трудитесь, милейший! – рявкнул он. – Я знаю, что вашей хозяйки нет дома. Так что когда она появится, передайте ей, что я жду в ее кабинете.

– Милорд… – неуверенно начал было Грантем, но Бэннинга уже и след простыл. Обернувшись, дворецкий с ужасом заметил, что граф уже поставил ногу на ступеньку лестницы. – Милорд! – в полном отчаянии завопил он вдогонку. – Милорд, вы должны понимать, как это… как это неприлично с вашей стороны! Мисс Коупли – незамужняя девица! Вы не должны врываться в ее дом столь неподобающим образом!

– Грантем, – обернувшись, бросил через плечо Бэннинг, – если вы намерены выставить меня за дверь, тогда позовите себе на подмогу кого-нибудь из лакеев покрепче, потому что мне необходимо срочно поговорить с вашей хозяйкой. И чтобы помешать мне, вам придется силой вышвырнуть меня из дома!

От этого заявления старик дворецкий даже опешил. Но потом лицо его вдруг просветлело и на губах мелькнуло нечто вроде улыбки.

– Эээ… думаю, я вас понял, милорд. Может быть, желаете освежиться, пока вы… эээ… ждете?

Бэннинг вытащил из кармана фляжку с бренди и помахал ею в воздухе.

– Благодарю вас, Грантем, у меня все с собой.

Опустившись в кожаное кресло у камина, где в это время года не разводили огонь, Бэннинг принялся ждать. Время тянулось бесконечно. Чуть слышно тикали каминные часы, томительно долго отсчитывая минуты. Прошел час, фляжка с бренди уже опустела наполовину, а Эвис и не думала возвращаться. Бэннинг почувствовал, что теряет терпение. Упрямство Эвис сводило его с ума. Как она может разъезжать в экипаже с этим ублюдком – после того, что он рассказал ей о нем? Что, если он нравится ей куда больше, чем она говорит? В конце концов, подыскивая мужчину на роль своего первого возлюбленного, она остановила свой выбор именно на Биллингсуорте, напомнил он себе. И хотя Эвис всегда утверждала, что Биллингсуорт никогда не вызывал у нее никаких чувственных желаний, возможно, теперь, после разрыва с ним, Бэннингом, она сочла его достаточно привлекательным… Будь все трижды проклято!

– Мне передали, что у меня гость, – раздался с порога нежный голос Эвис. На измученного ожиданием Бэннинга он подействовал как глоток чистого морского воздуха в жаркий день.

Обернувшись, он посмотрел на нее – и продолжал смотреть, пока у нее не вырвался досадливый вздох.

– Зачем ты приехал, Селби? – устало поинтересовалась она.

– Закрой поплотнее дверь, Эвис.

Она с тревогой измерила взглядом расстояние между ним и дверью.

– Не думаю, что это хорошая мысль, – в растерянности пролепетала Эвис.

Бэннинг, одним махом опрокинув в горло все, что еще оставалось во фляге, встал.

– Не слишком хорошая идея? Вот как? – Он рассмеялся. – А разъезжать с этим ублюдком в экипаже е одной только горничной в качестве компаньонки – это, по-твоему, хорошая идея, так?

– Ты шпионил за мной?! – вскрикнула Эвис, осторожно, мелкими шажками отодвигаясь назад, к двери.

– Шпионил?! Я?! – прогремел Бэннинг. – Интересно, сколько народу сегодня стали свидетелями, как ты каталась с ним по парку? Ты хоть понимаешь, о чем все они думали, увидев вас вместе? – С каждым словом голос Бэннинга становился все громче. В три прыжка он пересек комнату и навис над ней как скала. Эвис жалобно пискнула, когда пальцы Бэннинга стальным кольцом сомкнулись у нее на запястье. Схватив ее за руку, он рывком втащил ее в комнату и с грохотом захлопнул за ней дверь. – Ты не догадываешься, о чем они будут говорить? – прорычал он, прижав Эвис спиной к двери.

– А тебе-то не все равно? – прошептала она.

Он вдохнул хорошо знакомый запах ее духов с ароматом жасмина и насупился. Потом тяжело вздохнул:

– Нет. Мне не все равно.

Эвис искоса посмотрела на него.

– Я сегодня разговаривала с Эмори, попросила его рассказать о том, что произошло тогда в Итоне.

– Вот даже как? – поднял брови Бэннинг. – И что же этот мерзавец сказал тебе?

– Не смей называть его так! – вспыхнув от возмущения, резко бросила Эвис. – К твоему сведению, он все рассказал мне об этом недоразумении, – с вызовом добавила она.

– О недоразумении?! Вот, значит, как он это назвал? – присвистнул Бэннинг. Отвернувшись, он молча слушал весь тот вздор, который Биллингсуорт наговорил ей, пытаясь оправдаться в ее глазах. Но потом, заглянув в ее карие, с золотистыми искорками глаза, вдруг с ужасом понял, что Эвис полностью и безоговорочно верит Биллингсуорту.

– Все, о чем он рассказал тебе сегодня, ложь от первого до последнего слова, – глухо проговорил он. – Я сам был там, Эвис. У него не было никакого соседа по комнате по имени Джеймс. Клянусь тебе!

Эвис даже руками всплеснула от раздражения. А потом, поикав плечами, попыталась отодвинуться. Почему в его глазах все это имеет такое значение, с досадой подумала она.

– Разве это так важно? – бросила она.

Вместо ответа Бэннинг уперся руками в дверь и угрожающе навис над ней, так что Эвис, зажатая между ним и дверью, оказалась в ловушке.

– Важно – потому что в следующий раз он может ударить тебя.

– Послушай, Бэннинг, он никогда этого не сделает. Эмори – мой друг!

– Друг никогда бы не стал вытягивать у тебя деньги, зная, что не сможет их вернуть.

– А настоящий друг никогда и не требует, чтобы ему вернули долг, – парировала Эвис.

Схватив Эвис за запястья, Бэннинг завел руки ей за голову и грудью прижал ее к двери.

– Держись подальше от него, слышишь? – прошептал он, склонив голову. Губы Бэннинга приблизились к ее губам.

Эвис поспешно отвернулась в сторону, чтобы избежать его поцелуя. В результате губы Бэннинга, не встретив ее губ, обожгли ей шею, и все ее тело пронизала судорога желания. Близость Бэннинга сводила ее с ума.

– Эвис!.. – прошептал он. Горячее дыхание Бэннинга опалило ее кожу. – Выходи за меня замуж.

Даже чувствовать его так близко от себя было для Эвис пыткой. Она попыталась вырваться из его рук… отодвинуться в сторону, чтобы вновь вернуть себе то хладнокровие и здравый смысл, которыми всегда так гордилась. Тщетно – вместо этого Бэннинг только крепче прижал ее к себе.

– Будь моей женой, – прошептал он ей на ухо. – Мы с тобой будем заниматься любовью каждую ночь… прямо с сегодняшнего дня… или даже сейчас, здесь, в кабинете, если хочешь…

– О Господи… – пробормотала она, закрыв глаза и чувствуя, как горячий кончик языка Бэннинга ласкает ей ухо. При одной только мысли о том, чтобы заняться с ним любовью, все ее тело плавилось, точно воск под жаркими лучами солнца. Если он сейчас разожмет руки, промелькнуло у нее в голове, то она попросту рухнет на пол. Нет! Она не может этого позволить… они не могут снова заниматься любовью – как бы сильно она ни хотела этого. Она обязана оттолкнуть его – пусть даже ее тело изнывает от желания.

– Нет.

Бэннинг, тяжело дыша, прижался лбом к ее лбу.

– Эвис… – задыхаясь, прошептал он, – Эвис… это безумие! Мы ведь оба хотим друг друга! И мы любим друг друга. Мы должны пожениться!

Эвис закрыла глаза, чтобы не расплакаться. Бэннинг не должен видеть ее слабости, в отчаянии подумала она.

– Бэннинг, ты не понимаешь… Я просто не могу стать твоей женой.

– Но почему? – едва слышно произнес он.

– Я не могу выйти замуж – ни за тебя, ни за кого-то другого, – упрямо повторила она.

– Да почему, черт возьми?! Может, ты уже успела тайно с кем-то обвенчаться?! – Эта мысль заставила Бэннинга похолодеть.

– Конечно, нет! – возмутилась Эвис.

– Тогда назови мне хотя бы одну мало-мальски вескую причину, почему ты не можешь стать моей женой, – решительно потребовал он, прижавшись губами к ее лбу.

Хотя бы одну вескую причину?

Она всегда помнит о том, что в ее жилах струится кровь ее отца. Помнит затравленный взгляд матери, боль и ужас, застывшие в ее глазах, когда отец избивал ее. Помнит о сломанных руках матери, о синяках и ссадинах, сплошь покрывавших ее тело, о своих собственных синяках…

Все это вечно будет преследовать ее.

Эвис была уверена в одном – она скорее умрет, чем позволит своему ребенку пройти через весь тот ад, в котором когда-то жила она сама. И она скорее наложит на себя руки, чтобы не видеть, как любовь, светившаяся сейчас в глазах Бэннинга, превратится в презрение – а это неминуемо произойдет, как только он узнает ту страшную и постыдную правду о ней, которую она скрывает.

– Назови мне причину, Эвис! Всего одну! – повторил он.

– Просто я не могу выйти за тебя замуж. Не могу – и все. Извини.

– Едва ли это можно назвать веской причиной.

Пора положить этому конец, устало подумал Бэннинг. Он ведь еще раз сказал, что любит ее. И постарался, чтобы сегодняшнее предложение прозвучало более весомо, чем предыдущее, – чтобы она поняла, наконец, что он и не думает шутить. Похоже, Эвис понемногу начинает сдаваться. Очень может быть, что ему все-таки удастся раз и навсегда покончить с этим безумием.

– Я не хотела, чтобы ты приходил, поверь мне, Бэннинг! Оставь меня! Это… это просто глупо! По-моему, пора положить этому конец. – Эвис изо всех сил рванулась, высвободилась из его рук и, тяжело дыша, отодвинулась в сторону. Теперь, оказавшись на свободе, она наконец сможет снова соображать как нормальный человек.

– Конец этому будет, когда ты станешь моей женой, – скрестив руки на груди, проговорил Бэннинг. – А до тех пор я буду по-прежнему приходить к тебе.

Эвис, задохнувшись от возмущения, потрясла у него перед носом кулаком. Нет, она не заплачет. Она не позволит себе заплакать. Но как она ни старалась избежать этого унижения, слезы, которые она так долго сдерживала, вдруг хлынули у нее по щекам. Господи, в полном отчаянии подумала она, разве она имеет право так рисковать – зная, какое чудовище скрывается в ее душе?!

– Я никогда не буду твоей женой!..

– Будешь!..

Глава 17

К тому времени как Эвис добралась до поместья Кесгрейвов в Суффолке, вконец измученная, она уже не сомневалась, что никогда в жизни не сможет проглотить ни крошки. Нервы у нее были на пределе – наверное, из-за этого она так и не смогла уснуть в дороге. В результате ей пришлось то и дело кричать кучеру, приказывая ему остановиться, чтобы она могла выйти и дождаться, когда ее бунтующий желудок наконец успокоится.

Выбравшись из кареты, Эвис вцепилась в протянутую руку кучера и постояла какое-то время, держась за него, – голова у нее кружилась, ноги подгибались, так что она боялась растянуться на земле. Немного придя в себя, она направилась к старинному каменному особняку. Вдоль всего фасада, в традициях старины, тянулся длинный ряд узких стрельчатых окон. Над парадной дверью красовался деревянный щит, на котором была вырезана дата постройки – 1593 год.

Дверь распахнулась еще до того, как Эвис успела взять в руки тяжелый дверной молоток. Дворецкий с поклоном пригласил ее войти и проводил в элегантную гостиную. Лорд Кесгрейв и его жена Шарлотта с улыбкой поспешили ей навстречу.

– Эвис! – радостно заулыбалась Шарлотта. – Как замечательно снова увидеть тебя. Я так рада, что ты согласилась приехать к нам. Целую неделю вместе – это же просто замечательно!

– Мисс Коупли. – Лорд Кесгрейв учтиво склонил голову, приветствуя ее. – Дженетт приехала как раз перед вами. Она сказала, что будет ждать в бильярдной.

– Благодарю вас, милорд. – Эвис, покосившись на Шарлотту, сразу же заметила мягко округлившийся живот хозяйки – судя по всему, эта очаровательная женщина готовилась стать матерью. – Шарлотта, ты выглядишь просто чудесно!

– А я и чувствую себя великолепно, – засмеялась та. – Думаю, после такой долгой дороги ты первым делом захочешь подняться к себе, чтобы немного освежиться и привести себя в порядок?

Эвис благодарно кивнула. Что может быть лучше, чем чашка ароматного чаю и ощущение твердой земли под ногами – без этой тряски, когда тебя то и дело швыряет взад-вперед, словно мешок с картошкой!

– Да, спасибо.

Шарлотта привела ее в холл, где уже дожидался лакей.

– Проводите мисс Коупли в ее комнату, – сказала она. Она повернулась к Эвис, и на лице ее снова засияла улыбка:

– Зная о вашей дружбе с Дженетт, я велела приготовить тебе комнату рядом с теми, где будут жить Селби. Отдохни как следует, Эвис. Я прикажу, чтобы тебе принесли чай.

От этих слов у Эвис мгновенно пересохло во рту. Откуда-то вдруг появился нервный тик, и у нее задергалось веко. Закашлявшись, она изо всех сил старалась справиться с новой напастью. Интересно, насколько близко она окажется к нему, в панике гадала про себя Эвис.

– Как только ты устроишься на новом месте, с удовольствием покажу тебе дом, – продолжала Шарлотта.

– Благодарю.

Вслед за лакеем Эвис прошла через холл к исполинских размеров лестнице, которую украшали портреты, – поднимаясь по ней, Эвис имела возможность полюбоваться всеми без исключения предками нынешнего лорда Кесгрейва, чьи изображения в полный рост взирали на нее со стен. В конце концов, лакей провел ее в длинный коридор, по обе стороны которого располагались спальни.

Спальня Эвис была выдержана в палевых тонах. Вышитое маргаритками покрывало поверх массивной, на четырех львиных лапах кровати как нельзя лучше гармонировало с бархатными гардинами на окнах. А картины с изображениями нарциссов и тюльпанов в сочетании с цветочным узором на покрывале создавали в спальне атмосферу весны. Эвис не нужно было гадать, кто был автором всего этого великолепия красок. Одного взгляда на картины с цветами было достаточно, чтобы убедиться, что все они принадлежат кисти Дженетт.

– Мэм! – окликнули ее из-за двери.

– Да? – Эвис приоткрыла дверь и увидела на пороге Бриджет, свою горничную. – Входи. – Она приоткрыла дверь пошире, чтобы впустить рослого лакея, тащившею небольшой сундук, где лежали ее платья.

Бриджет помогла хозяйке переодеться в платье цвета слоновой кости, вырез которого украшал вышитый колокольчиками узор, а потом расчесала и уложила ее волосы.

– К ужину приготовь синее платье, Бриджет, – распорядилась она.

– Да, мэм. Я позабочусь, чтобы его погладили.

Не успела она спуститься вниз, как из-за двери гостиной выглянула улыбающаяся Шарлотта.

– Кажется, Дженетт уже разыскивает тебя. Пойдем, я провожу тебя к ней.

Пока они шли по коридору, хозяйка развлекала ее рассказами о поместье и его многовековой истории, но Эвис слушала вполуха – мысли ее были заняты Бэннингом. Рано или поздно им предстоит встретиться… «И что тогда?» – спрашивала себя Эвис. Легкий стук кия о шар, возвестивший о том, что они добрались до бильярдной, заставил ее вернуться к действительности.

– Вот мы и пришли, – улыбнулась Шарлотта. – А сейчас я тебя оставлю – нужно пойти заняться остальными гостями. Но я прикажу, чтобы вам с Дженетт принесли что-нибудь выпить.

Эвис, приоткрыв дверь, вошла в бильярдную – и застыла на пороге. Бэннинг, держа в руках кий, наклонился над бильярдным столом, собираясь ударить по шару. Желтовато-коричневые брюки туго облегали его сильные мускулистые ноги и выпуклые ягодицы. Сдавленный вздох сорвался с ее губ. Бэннинг повернул голову на этот звук, заметил точно приросшую к порогу Эвис и выпрямился.

– Мисс Коупли, – невозмутимо проговорил он.

– Лорд Селби, – кивнула Эвис. – Мне сказали, что меня ищет ваша сестра.

– Да, так оно и есть. – Подбоченившись, он окинул ее долгим взглядом. – Я не думал, что вы решитесь приехать, при вашей-то нелюбви к путешествиям.

– Я дала слово вашей сестре, – чопорно проговорила Эвис.

– Тогда понятно. – Кивнув, он вернулся к столу, ловким ударом загнал шар в лузу и снова бросил взгляд на Эвис. – Поскольку вы ничего не говорите, я так понимаю, все ваши проблемы благополучно разрешились… нет ничего такого, о чем мне следовало бы знать?

Проблемы? Неужели он о ребенке, который мог у них быть?

– Проблемы? О чем это ты, Бэннинг? – жизнерадостно бросила Дженетт, впорхнув в комнату, словно утренний ветерок, напоенный ароматом цветов. Увидев подругу, она кинулась к ней на шею. – Господи, как я рада, что ты все-таки приехала! – закричала она.

Потом, выпустив Эвис, отодвинулась и подозрительно оглядела их обоих.

– О чем это вы тут говорили, а? Что за проблемы? Почему я ничего не знаю?

Бэннинг с невозмутимым видом натирал мелом кий.

– Накануне я катался верхом в Гайд-парке и случайно наткнулся на мисс Коупли. Она свалилась с лошади. Такая неприятность, – пробормотал он.

Дженетт, вытаращив глаза, уставилась на Эвис, будто увидев восьмое чудо света.

– Ты ездила верхом?!

Эвис мысленно застонала – угораздило же Бэннинга из всех возможных объяснений выбрать именно то, которому его сестра ни за что не поверит.

– Я решила, что нужно попробовать преодолеть свой страх перед лошадьми, – покосившись на Бэннинга, неловко объяснила смутившаяся Эвис.

– Ну и как – попробовала?

– Мисс Коупли разрешила мне помочь ей справиться с этой небольшой проблемой, пока мы тут, – с кривой усмешкой бросил Бэннинг, не сводя глаз с Эвис. – Собственно говоря, мы уже договорились насчет уроков верховой езды, которые я обещал ей давать. Итак, завтра в восемь, мисс Коупли?

Дженетт рассмеялась:

– Ну, держу пари, на это стоит посмотреть! Учитывая, что вы двух слов не можете не сказать, чтобы не поругаться, вы наверняка замучаете бедную лошадь до смерти!

Эвис посмотрела на Бэннинга.

– Думаю, в этом нет необходимости, милорд! – с нажимом в голосе отрезала она. – Наверное, будет лучше, если я по-прежнему постараюсь держаться от них подальше.

– Единственный способ преодолеть страх – это взглянуть ему в лицо, – со знающим видом заявил Бэннинг. – Итак, завтра утром, мисс Коупли. Буду ждать вас в восемь возле конюшни. – И повернулся к сестре: – Сыграем?

– Нельзя же бросить Эвис. Это неудобно, – запротестовала Дженетт.

– Но я ведь не умею играть в бильярд, – вмешалась Эвис. – Так что вы играйте, а я посмотрю.

– А давай мы тебя научим? – предложила Дженетт. Ее голубые глаза смеялись.

– Великолепная идея! – поддержал ее брат. Подойдя к стойке с киями, он вытащил один и повернулся к Эвис. – Ты будешь играть против Эвис, пока я стану ее учить. Договорились?

Собственно говоря, Эвис была в такой растерянности, что даже под дулом пистолета не смогла бы выдавить из себя ни слова. Видимо, Бэннинг принял ее молчание за согласие, поэтому с поклоном вручил ей кий. На лице его сияла довольная ухмылка.

– Дженетт, начинай! – предложил он. После чего повернулся к Эвис. – Обратите внимание на то, как моя сестра наклоняется над бильярдным столом и делает первый удар, – нравоучительным тоном проговорил он. – И вы убедитесь сами, насколько это простая игра.

Эвис молча смотрела, как Дженетт, коснувшись кончиком кия одного мяча, ловким ударом разбила пирамиду из шаров, заставив их раскатиться по столу. И моментально пришла в отчаяние. Нет, глупо даже мечтать, что у нее когда-нибудь так получится, вздохнула она. Дженетт сделала еще два удара, но потом промахнулась.

Эвис наклонилась над столом, тщательно копируя стойку Дженетт, но прежде чем она успела взяться за кий, чье-то мускулистое тело придавило ее к столу, а сильные мужские руки легли поверх ее рук, показывая, как правильно держать кий. Почувствовав его прикосновение, Эвис задрожала, кожа у нее мгновенно покрылась мурашками. Как она сможет ударить по шару, когда руки у нее дрожат так, что она, того гляди, выронит кий?.. Опасливо покосившись на Дженетт, Эвис вздохнула с облегчением, убедившись, что подруга ничего не заметила – стоя к ней спиной, она наливала себе чай, который только что принес лакей.

– Немедленно отодвинься, слышишь? – прошипела она.

– Бей! – прошептал он в ответ. А в следующее мгновение она вдруг почувствовала, как губы Бэннинга обожгли ей шею.

Кий дернулся и слегка задел шар – удар оказался таким слабым, что тот откатился всего на несколько дюймов в сторону и, издевательски покачиваясь, замер в гордом одиночестве. Воспользовавшись тем, что Дженетт не смотрит на них, Эвис молча, но достаточно сильно ударила Бэннинга локтем по ребрам. Ее маленькая месть удалась. Сорвавшийся с уст Бэннинга болезненный стон и кривая улыбка доставили ей немалое удовлетворение.

– Не переживай, Эвис. У тебя получится. Бэннинг – прекрасный учитель. И в бильярд играет мастерски. Всему, что я умею, я научилась у него, – утешила ее Дженетт.

«Ну, положим, я у него тоже кое-чему научилась», – с горечью подумала Эвис. Близость Бэннинга сводила ее с ума. А он, заметив ее состояние, нахально пользовался любой возможностью прикоснуться к ней – то брал ее руку в свои, показывая, как лучше держать кий, то клал руки ей на плечи, добиваясь, чтобы удар получился под определенным углом, или, того хуже, наклонялся над ней, прижимая ее к столу, – и это было ужасно, потому что чувствовать, как его сильное тело прижимается к ней, было для Эвис страшнее любой пытки.

– Нет, нет, не так! – громко заявил он, когда она наклонилась над столом, прицелившись кончиком кия в откатившийся шар. Согнувшись, Бэннинг вытянулся рядом с ней. – Так бы хотелось заняться с тобой любовью прямо сейчас, – прошептал он ей на ухо, – на этом самом столе…

Эвис подпрыгнула как ужаленная, щеки у нее полыхали огнем. Бэннинг, ухмыляясь, не спеша выпрямился во весь рост, он был похож на кота, налакавшегося жирных сливок. Эвис молча сжала кулаки, с каким наслаждением она стёрла бы эту ухмылочку с его красивого лица!

– Прекрати это! – прошипела она.

– Мой брат опять дразнит тебя?

Господи… как ему удается приводить ее в такое состояние, что она забывает обо всем… даже о том, что рядом с ним Дженетт?! Эвис была в отчаянии. Этот мужчина просто сводит ее с ума. Поджав губы, она возмущенно дернула плечом.

– Его советы иногда излишни.

– Бэннинг, оставь Эвис в покое! – потребовала Дженетт. – Пусть попробует сама!

– Как вам будет угодно, – усевшись в кресло, хмыкнул он. Немного отдышавшись, Эвис нагнулась и снова уставилась на шары, потом, зажмурившись, ткнула кончиком кия в ближайший к ней шар – и, к ее величайшему изумлению, он с размаху ударил по другому шарику, и они оба, точно сговорившись, упали в лузу.

– Неплохо, мисс Коупли. Поздравляю, – проговорил Бэннинг.

– Спасибо, милорд, – чопорно ответила она.

– Ой, ради всего святого, к чему все эти церемонии?! Терпеть этого не могу! – фыркнула Дженетт. – Почему бы тебе не называть его просто Бэннингом? Вы ведь уже знакомы бог знает сколько лет!

– Извини, дорогая, но с моей стороны будет довольно неприлично называть твоего брата иначе, как «Селби»! – решительно отрезала она.

Ее подруга только безнадежно махнула рукой.

– А кого еще пригласили Кесгрейвы? – поинтересовалась Эвис, обращаясь к Дженетт.

– По-моему, ты всех знаешь.

– Я еще не поздоровалась с твоей матерью, – продолжала Эвис. – Она тоже здесь?

– А то как же! – прыснула Дженетт. – Моя досточтимая матушка и мать Трея уединились в салоне. И, насколько я понимаю, обсуждают предстоящую женитьбу моего брата.

Эвис невольно оглянулась на Бэннинга. Уголки его губ опустились, улыбка стала грустной.

– Смерти его хотят? – хмыкнула Эвис.

– Моя мать считает, ему давным-давно пора жениться и завести семью. Она говорит, что он и так уже нанес ей тяжкий удар, не успев подыскать себе невесту до конца этого сезона.

– Между прочим, Дженетт, я тоже тут! – прорычал из своего угла Бэннинг.

Дженетт, проходя мимо него, отвесила брату шутливый подзатыльник.

– О тебе забудешь, пожалуй! Как бы там ни было, – продолжала она, – леди Кесгрейв – я имею в виду вдовствующую леди Кесгрейв, разумеется, – просто потрясающая сваха!

– Ну, лично я никогда не соглашусь вручить свое будущее в руки любой из этих дам, – проворчал Бэннинг.

– Уверена, в свое время вы встретите женщину, которая станет вам идеальной женой, – чопорно поддакнула Эвис.

– Непременно, мисс Коупли, – пробормотал Бэннинг. – Нисколько в этом не сомневаюсь!

Дженетт моментально навострила уши.

– Неужели нашел? – ахнула она.

Вместо ответа Бэннинг только улыбнулся. Потом, украдкой бросив взгляд на Эвис, повернулся к Дженетт:

– Обязательно найду.

Бэннинг проводил уходивших девушек взглядом – Эвис и Дженетт оставили его, чтобы подняться к себе и переодеться к ужину. Впрочем, это даже к лучшему, угрюмо подумал он, – ему необходима была передышка.

С того самого дня, когда он впервые увидел Эвис, он почувствовал, что теряет голову… сходит с ума от желания… что он влюбился в нее.

– Так вот ты где! – воскликнул Трей, войдя в бильярдную. – Как сыграли?

Бэннинг пожал плечами:

– Дженетт уговорила меня стать наставником мисс Коупли и научить ее играть в бильярд.

Трей вскинул брови:

– В самом деле?

– Да, представь себе.

– Понятно. И когда свадьба?

– Что?! – опешил Бэннинг.

Трей, вынимая из луз закатившиеся туда шары, рассмеялся:

– Возможно, я и уехал из Лондона, но сплетни долетают и в нашу глушь. Имей в виду, мне уже доложили, что тебя видели выходившим из гостиницы, причем твоей спутницей была дама из общества.

– Только не напоминай мне об этом, умоляю! – простонал Бэннинг. Встав, он взял кий и подошел к столу. – Кстати, а с чего ты взял, что этой дамой была она? – поинтересовался он. – В конце концов, это могла оказаться любая женщина.

– Просто догадался, – пожал плечами Трей, складывая шары в пирамиду. – А то, что ты тут же принялся оправдываться, только подтверждает верность моей догадки. Ведь так?

Проклятие!

– Эта женщина сводит меня с ума, – признался Бэннинг. – Представляешь, она объявила, что не желает выходить замуж… никогда.

– Никогда? – Брови Трея поползли вверх.

– Никогда, – со вздохом подтвердил Бэннинг.

– Странно, – отозвался Трей. – Я еще не встречал такой женщины, которая бы не стремилась выйти замуж.

– А вот она не желает.

– Но почему?

– Будь я проклят, если знаю! – Бэннинг, склонившись над бильярдным столом, ударил по шару. Однако он слегка кривил душой, говоря, что не знает – кое-какие догадки на этот счет у него были. Страх… ничем не прикрытый страх, вот что удерживало Эвис от того, чтобы ответить согласием на его предложение. Но что ее так пугает? Он сам? Или замужество? – Понимаешь, Трей, она чего-то панически боится, но не решается мне сказать.

– Возможно, тебе стоит поговорить об этом с матерью. Не исключено, что она сможет подсказать тебе, чего так боится мисс Коупли.

Идея обратиться к своей матери с подобным вопросом не вызвала у Бэннинга особого энтузиазма. Если его досточтимая матушка пронюхает о тех чувствах, которые он в действительности питает к Эвис, то вопрос со свадьбой можно будет считать делом решенным – не важно, хочет того Эвис или нет. Так что эта идея может рассматриваться только в качестве последнего средства, к которому он прибегнет лишь в том случае, если остальные не дадут результата.

– Если ты уже перепробовал все другие способы, а я уверен, ты это сделал, – продолжал Трей, беря в руки кий, – тогда, думаю, пришла пора как-то подстегнуть события. Иначе тебе не видать мисс Коупли как своих ушей.

– И как же, по-твоему, я должен это сделать?

Трей искусным ударом разбил пирамиду, и шары с негромким стуком раскатились по столу.

– Ну, попробуй скомпрометировать ее публично. Чем не способ?

Бэннинг невесело засмеялся:

– Держу пари, что даже это не заставит Эвис выйти за меня замуж!

Трей шутливо ткнул друга кием.

– А почему бы тебе тогда не заставить ее ревновать?

Заставить Эвис ревновать… какое-то время Бэннинг прокручивал в голове эту идею, словно пробуя ее на вкус. На первый взгляд она казалась заманчивой. Но вот только удастся ли ему это?

– А что… по-моему, ты подал неплохую мысль, Трей.

– Время от времени со мной такое случается! – со смехом бросил тот.

Поскольку настало время переодеваться к ужину, Бэннинг отправился к себе. Поднявшись на второй этаж, он обратил внимание, что отведенная Эвис комната расположена рядом, в двух шагах от его собственной. Как удобно, хмыкнул он про себя. Интересно, успела ли Эвис это заметить?

Идея Трея о том, чтобы заставить Эвис ревновать, не выходила у него из головы. И чем больше Бэннинг думал об этом, тем больше она ему нравилась. Если он станет подчеркнуто уделять внимание другой женщине, возможно, Эвис начнет ревновать, и это заставит ее обнаружить свои истинные чувства. И если Эвис согласится довериться ему, он сможет, наконец, узнать, что именно внушает ей такой страх перед замужеством.

– Лорд Селби, вы меня слушаете? – осведомилась мисс Роубак своим писклявым голосом, от которого у него зачесались уши.

– Прошу прощения, задумался, – смиренно сознался Бэннинг.Конечно, это была неправда – просто все его мысли занимала Эвис. Сидя напротив Бэннинга, она непринужденно разговаривала о чем-то со своими соседями по столу. Даже отсюда ему было видно, как сияют ее глаза, когда она беседует о политике с лордом Фоллстоном.

– Я спросила, не согласитесь ли вы присоединиться ко мне после ужина – мы собирались сыграть в пикет, – кокетливо проговорила мисс Роубак.

– К сожалению, вынужден отклонить ваше приглашение, мисс Роубак. Дело в том, что у нас уже составилась партия в вист. – Точнее, составится, мысленно добавил Бэннинг, поскольку, как только можно будет встать из-за стола, он немедленно отправится на поиски партнеров. Ему хотелось поскорее удалиться от Оливии Роубак, от ее бессмысленной трескотни и высокого визгливого голоса.

Раздосадованная мисс Роубак ребячливо надула и без того пухлые губки.

– О… как жаль! Тогда в другой раз.

– Прошу прощения за свой поздний приезд.

Головы всех разом повернулись в ту сторону, откуда раздался этот голос – Эмори Биллингсуорт изысканным поклоном приветствовал сидевших за столом гостей. Бэннинг незаметно покосился на Трея и выразительно поднял брови. В ответ тот лишь слегка пожал плечами, давая понять, что сам удивляется, что понадобилось Биллингсуорту в его доме.

– Мистер Биллингсуорт. – Мать Трея поднялась из-за стола. – Как замечательно, что вы согласились покинуть столицу, чтобы навестить нас в этой глуши!

– Ну что вы, дорогая леди Кесгрейв! Я бы никогда не решился ответить отказом на ваше милое приглашение! – Биллингсуорт припал губами к руке вдовствующей хозяйки дома. – Я слышал, этим летом у вас здесь собирается большое общество, – добавил он, обводя взглядом гостей.

– Совершенно верно, – подтвердила леди Кесгрейв. Подоспевший лакей принес еще один прибор. Эвис, забыв об остальных гостях, тут же сосредоточила все свое внимание на Биллингсуорте. Бэннинг, который не преминул заметить улыбки, которые она расточала писателю, почувствовал, что начинает закипать. Проклятие! Похоже, Эвис безумно рада его приезду, с горечью подумал он.

К несчастью, он был бессилен этому помешать, ему оставалось только молча беситься, наблюдая за тем, как мило беседуют эти двое. До сих пор Биллингсуорт не сделал ничего, что могло бы возбудить подозрения Эвис, но сейчас, когда кредиторы буквально наступали ему на пятки, он был способен на самый непредсказуемый поступок. Женитьба на Эвис могла бы раз и навсегда решить все его финансовые проблемы. Бэннинг мог лишь молить Бога, чтобы успеть вовремя вмешаться, если этот ублюдок попробует ускорить события. Только вот как это сделать, гадал он. Не может же он в самом деле таскаться за Эвис по пятам?

И при этом он еще должен старательно притворяться, что его интересует другая женщина. Одному Богу известно, как ему удастся все это сделать!

Глава 18

Эвис уже в который раз напомнила себе, что все это ее нисколько не касается – Бэннинг волен поступать так, как пожелает. Хочется ему жениться на мисс Роубак – ради Бога! Поджав губы, Эвис комкала лежавшую на коленях салфетку.

То, что за столом ее посадили довольно далеко от Бэннинга, нисколько не волновало ее – до тех пор, пока она не обратила внимания, какие милые улыбки он расточает этой девице. Что ж, может, оно и к лучшему, грустно решила она, возможно, занявшись мисс Роубак, Бэннинг прекратит преследовать ее. По логике вещей, мысль об измене Бэннинга должна была бы обрадовать ее – но почему-то особой радости Эвис не испытывала. Наоборот, глядя на Бэннинга, по-видимому, совершенно очарованного этой маленькой вертлявой пустышкой, Эвис чувствовала, как у нее разрывается сердце.

– Мисс Коупли, – учтиво проговорил Эмори Биллингсуорт, – должен вам сказать, что сегодня вы совершенно очаровательны.

Что ж, мысленно вздохнула Эвис, по крайней мере, хоть кто-то заметил ее новое платье, бледно-голубое, с изящной линией декольте. А вот Бэннинг не удостоил ее даже взглядом. Впрочем, что ж тут странного, учитывая внушительные прелести сидевшей рядом с ним мисс Роубак, которая так щедро выставляла напоказ все, чем ее наделила природа, это неудивительно.

– Благодарю вас, мистер Биллингсуорт. Может быть, вы расскажете нам еще что-нибудь о вашей поездке в Брайтон?

– К несчастью, известие о смерти герцога не дало мне возможности побыть еще немного в обществе принца, поскольку Принни счел необходимым вернуться в Лондон, чтобы отдать дань уважения герцогу, почтив своим присутствием его похороны. – Казалось, Эмори Биллингсуорт был не столько опечален, сколько раздосадован смертью старого герцога, пользовавшегося в обществе всеобщим уважением. – Но должен сказать, Принни принял меня с удивительным радушием. Я был просто очарован. К тому же, надеюсь, с его помощью мне удастся найти себе покровителей, и моя книга вскоре увидит свет.

– Чудесно, – пробормотала она, украдкой бросив взгляд через стол на Бэннинга. Перехватив ее взгляд, тот сделал удивленное лицо.

Эмори, незаметно нагнувшись к ее уху, вдруг негромко предложил:

– Эвис, может быть, после ужина выйдем на террасу?

– Насколько я знаю, после того как вы, мужчины, покончите со своим бренди, будет игра в карты.

По тонким губам Биллингсуорта скользнула усмешка.

– Что ж, как я понимаю, это отказ. Надеюсь, не окончательный? Потому что во время бала я намерен повторить свою просьбу. И очень надеюсь, Эвис, что вы мне не откажете.

Ей мгновенно пришла в голову мысль пококетничать с Эмори, чтобы заставить Бэннинга ревновать, но она тут же устыдилась этого. У нее никогда бы не хватило жестокости так поступить. И к тому же что-то в словах Эмори внезапно заставило ее насторожиться. С того самого дня, когда они встретились после ее возвращения из Саутуолда, она почувствовала, что в отношении Эмори к ней произошла какая-то неуловимая перемена. И эта перемена почему-то очень не нравилась Эвис.

– Если вы так настаиваете… – нехотя пробормотала она.

– О, конечно, настаиваю, – перебил он, бросив быстрый взгляд на ее грудь, приоткрытую низким вырезом платья.

Судя по тем взглядам, которые то и дело бросал в ее сторону Эмори, и его двусмысленным улыбкам, он чересчур увлекся, отдавая должное вину, которым славился погреб лорда Кесгрейва, решила про себя Эвис. Она готова была поклясться, что почувствовала, как за ужином его нога под столом пару раз намеренно коснулась ее бедра. К счастью, ужин уже подошел к концу. Встав из-за стола, Эвис вместе с остальными дамами перешла в гостиную, где их ждал чай – и бесконечные разговоры. Но не успела Эвис переступить порог, как ее тут же перехватила мисс Роубак.

– Мисс Коупли, как я рада вас видеть! – прощебетала она.

– Да? – Эвис даже опешила немного.

– Ну конечно! Одно ваше присутствие придает оттенок респектабельности любому приему. Ведь ваша добродетельная жизнь и высокие моральные принципы всем известны!

Как-как? Респектабельности? Добродетельная жизнь?! Господи, что за чушь городит эта маленькая дурочка, подумала Эвис.

– Благодарю вас, мисс Роубак.

К счастью, заметив, что к ним направляется Дженетт, та оставила ее в покое.

– Что ей было от тебя нужно? – с любопытством спросила подруга.

– Понятия не имею, – пожала плечами Эвис. – Похоже, она вбила себе в голову, что я со своими высокими моральными принципами оказываю на общество облагораживающее влияние.

Дженетт, прикрыв лицо веером, едва удержалась от смеха.

– Ну конечно, – хихикнула она, – старая дева, которой не терпится подыскать себе мужчину, чтобы предаться любовным утехам, и не желающая связывать себя брачными узами, – просто образец добродетели!

Эвис шутливо шлепнула Дженетт веером.

– Тише! – прошипела она.

– Купаешься в славе, Эвис? – с ехидным смешком бросила Дженетт.

Лакеи между тем расставляли карточные столы для игры в вист и шахматные столики. Эвис, соскучившись, прошлась по комнате, однако ни карты, ни шахматы сегодня вечером ее нисколько не привлекали. Вместо этого она подошла к стеклянной двери на террасу, за которой стояла ночь, и стала вглядываться в темноту.

– Ну и как тебе ужин? Получила удовольствие от общения с Биллингсуортом?

Эвис, вздрогнув от неожиданности, вскинула голову и увидела в стекле отражение Бэннинга, стоявшего у нее за спиной.

– Несомненно. И думаю, не слишком ошибусь, если предположу, что мисс Роубак на редкость занимательная собеседница – судя по тем взглядам, которые ты бросал на нее за ужином, – с сарказмом ответила Эвис.

– Ревнуешь?

– Нисколько! – отрезала она, почувствовав, как внутри у нее разгорается искра гнева. – Просто не ожидала, что ты способен бросать на женщину столь бесстыдные, похотливые взгляды – и это на глазах у всех!

– Вот как? Помнится, совсем недавно я бросал такие же взгляды на тебя – но тогда ты, похоже, нисколько не возражала.

– Но ведь не при всех же! – возмутилась Эвис.

– Значит, ты за мной следила? – самодовольно ухмыльнулся Бэннинг.

– Ты просто чудовище, если разговариваешь со мной в подобной манере! – вспыхнула Эвис:

– Возможно, – кивнул тот. – Но, по крайней мере, у меня достаточно здравого смысла, чтобы держаться подальше от человека, когда меня об этом предупреждают.

– Эмори – мой друг! – выпалила Эвис.

– Он мерзавец, способный поднять руку на беззащитную женщину! – отрезал Бэннинг.

Но прежде чем онемевшая от возмущения Эвис нашлась что сказать, к ним подошла Дженетт.

– Эй, вы, двое! Опять ссоритесь?

– Ничуть, – отозвался Бэннинг. – Доброй ночи.

Эвис молча смотрела, как он пробирается через комнату – оставалось только надеяться, что никто из гостей не заметил, как он зол.

– С тобой все в порядке? – шепотом поинтересовалась Дженетт.

– Конечно, – ответила Эвис самым беспечным тоном, не отражавшим и половины тех чувств, какие она испытывала в этот момент. – Просто еще одна ссора с твоим братом.

– Конечно, – понимающе пробормотала Дженетт.

– Ну, думаю, мне тоже пора попрощаться, – вздохнула Эвис. Выйдя из комнаты, она прошла через холл и уже возле кабинета вдруг услышала, как голос Эмори окликнул ее из-за двери. Нет… не останавливаться, напомнила себе Эвис. Она не должна этого делать! В конце концов, он тоже приложил руку к тому, что ее жизнь превратилась в сплошной кошмар.

– Прошу вас, Эвис, не уходите. Выслушайте меня. Всего несколько минут.

Она заколебалась, невольно вспоминая, как странно он вел себя весь этот вечер. Если она войдет в кабинет, а кто-то застанет их там вдвоем, в глазах общества она будет скомпрометирована.

– Пожалуйста, – чуть слышно взмолился он. – Только на минуту! Никто нас не увидит.

– Хорошо, – вздохнула Эвис.

Проскользнув в кабинет, она увидела Эмори Биллингсуорта, сидящего в кресле у камина. Уронив голову на руки, он смотрел в огонь.

– Эмори, что с вами? – встревожилась Эвис.

– Не знаю… – Он медленно поднял голову и посмотрел на нее. – Мне кажется… я боюсь за нашу дружбу, Эвис. У меня такое ощущение, что я вас теряю.

Она села в кресло напротив него.

– Но почему?

– Это все началось в тот день, когда я пытался объяснить вам, что в действительности произошло тогда в Итоне. У меня какое-то странное чувство… по-моему, вы мне не поверили.

– Уверяю вас, вы ошибаетесь. – Эвис с улыбкой погладила его по руке. – Я… я верю вам, Эмори.

– Однако же кто-то все-таки посеял сомнения в вашей душе! – стоял на своем Биллингсуорт.

– Нет-нет, – запротестовала она; – Не волнуйтесь, Эмори, я ведь знаю вас много лет.

– Я верю вам, Эвис. Я вам верю. – Он порывисто прижался губами к ее руке.

– А сейчас я должна уйти. – Эвис встала. – Иначе кто-нибудь обязательно увидит, что мы с вами тут вдвоем.

– Конечно. – Биллингсуорт тоже встал. – Доброй ночи, Эвис.

– Доброй ночи, Эмори.

Проклятие! И пяти минут не прошло, как он оставил ее в карточной комнате – и вдруг он слышит, как она воркует с Биллингсуортом в кабинете! Проклятие!

Бэннинг не помнил, чтобы когда-либо испытывал что-то подобное, у него было чувство, будто почва разом ушла у него из-под ног и его стремительно затягивает в глубокую трясину.

Бросившись в свою комнату и сев в стоявшее у окна кресло, Бэннинг подпер голову руками и невидящим взглядом уставился в темноту, казавшуюся густой, как чернила. Мириады сверкающих звезд на фоне бархатного неба казались россыпью бриллиантов самой чистой воды. Неужели она влюблена в этого мерзавца Биллингсуорта? Учитывая, с каким упорством и бесстрашием она кидается на его защиту, такое вполне возможно. Вряд ли женщина будет так защищать мужчину, к которому она равнодушна. Так что единственным разумным объяснением может быть только то, что она питает к Биллингсуорту вполне определенные чувства. Причем чувства достаточно сильные – иначе говоря, такие, которых она не испытывает и не будет испытывать к нему, Бэннингу.

* * *

Он передумал жениться на ней…

Эвис рухнула в стоявшее у окна кресло и уставилась в окно. Вдалеке, в лесу, глухо и печально заухала сова – ночная птица словно оплакивала свое одиночество. От этого крика Эвис совсем упала духом – никогда еще она не чувствовала себя такой несчастной и покинутой. Зябко обхватив себя руками, она сжалась в комок, кусая губы, чтобы не расплакаться.

Он больше не хочет, чтобы она стала его женой…

Сердце Эвис разрывалось от боли, крича, что она сама виновата во всем. Это она оттолкнула его. Это ее вечные страхи подвигли Бэннинга к такому решению. И вот теперь Эвис терзалась сомнениями. Правильно ли она поступила? Что, если она совершила роковую ошибку? Всю свою жизнь она боялась стать такой, как ее отец, боялась до такой степени, что привыкла скрывать свои чувства под маской чопорной и добропорядочной старой девы. И вот теперь Бэннинг сорвал с нее эту маску, выпустив на свободу дремавшие в ее душе страсти.

Она вдруг поняла, что больше не хочет до конца своих дней оставаться старой девой.

Она хочет быть женщиной – любящей и страстной. Женщиной, которая жаждет заниматься с ним любовью по утрам… которая не выпустит его из постели, пока он не удовлетворит все ее желания, которая станет любить его так, что у него не останется сил встать с кровати. Только сейчас она поняла, что встретила единственного мужчину в своей жизни… Но если так, стало быть, она должна отбросить все свои страхи и сомнения.

И она может это сделать.

У горизонта небо стало уже слабо розоветь, а Эвис так и сидела у окна, по-прежнему гадая, что теперь делать. Ее сердце отказывалось примириться с мыслью о том, что Бэннинг никогда не будет принадлежать ей. Он был нужен ей – нужен, как воздух, которым она дышала. И сердце подсказывало ей, что и она нужна Бэннингу не меньше. Наконец она решилась – она поговорите Бэннингом начистоту, объяснит ему, почему ее так пугает замужество. Возможно, узнав, в чем дело, он сможет помочь ей справиться с этим.

Решительно вытерев слезы, Эвис бросила взгляд на маленькие часы, стоявшие на столике у постели. Семь утра – стало быть, в ее распоряжении всего один час, потому что в восемь они договорились встретиться возле конюшни. Кстати, вот и возможность сделать первую попытку победить терзающий ее страх. Почему-то необходимость взобраться верхом на лошадь казалась Эвис менее пугающей, чем предстоящая схватка с демонами, которые таились в ее душе.

– В чем дело? – спросил сонный голос.

– Иди сюда, – обращаясь к стене, потребовала Эвис. Из-за соседней двери донесся зевок, а потом недовольное брюзжание, но через минуту дверь открылась, и на пороге спальни появилась заспанная Дженетт в ночной сорочке. Во сне ее чепчик сбился набок, и густые черные, как вороново крыло, волосы торчали в разные стороны.

– С чего тебе вздумалось сдергивать меня с постели? Да еще в такое время, когда все нормальные люди спят?!

– Хватит ворчать, Дженетт. Мне необходима твоя помощь. – И Эвис поспешно принялась втолковывать подруге, что ей от нее нужно.

– Неужели ты действительно попросила Бэннинга научить тебя ездить верхом? Ты серьезно?! – вытаращила глаза Дженетт.

– Да. Серьезно.

Дженетт задумалась.

– У Шарлотты почти такая же фигура, как у тебя, правда, ты полнее, – нахмурившись, пробормотала она, – но совсем чуточку. Подожди пару минут – я мигом.

Нетерпеливо расхаживая по комнате в ожидании Дженетт, Эвис услышала, как открылась, а потом захлопнулась дверь спальни Бэннинга – вслед за этим тишину в коридоре нарушили тяжелые мужские шаги. Эвис задрожала – шаги замерли у двери ее спальни. Она затаила дыхание, ожидая, что он сейчас постучится к ней… или просто войдет, как бывало и раньше. Однако Бэннинг не сделал ни того ни другого. Эвис ушам своим не поверила, когда услышала, как его шаги удаляются по коридору в сторону лестницы.

Несколькими минутами позже дверь распахнулась и в спальню ворвалась Дженетт. Этого времени ей хватило, чтобы успеть переодеться в свое любимое желтое платье и даже кое-как пригладить взъерошенные волосы.

– Посмотри, что у меня есть для тебя! Правда, очаровательная амазонка?

Через руку у нее было переброшено платье травянисто-зеленого цвета.

– Тебе так пойдет этот оттенок зеленого! – возбужденно щебетала она. – А еще Шарлотта сказала, что оно ей немного велико, так что тебе, думаю, придется в самый раз! Господи, Эвис, ты будешь выглядеть восхитительно!

Эвис, выхватив у нее из рук амазонку, бросилась в гардеробную переодеваться, и принялась трясущимися от нетерпения руками натягивать на себя платье. Амазонка пришлась ей почти впору – правда, корсаж был немного тесноват в груди, но зато все остальное сидело замечательно.

– Ну как? – нетерпеливо окликнула из спальни сгоравшая от любопытства Дженетт.

– Думаю, пойдет, – пробормотала Эвис. И, выйдя из гардеробной, предстала перед подругой.

Дженетт неодобрительно поджала губы.

– Ну, если бы тебе захотелось соблазнить моего брата, ничего лучшего и придумать было бы нельзя, – фыркнула она.

– Ох, да будет тебе ворчать, Дженетт! – отмахнулась Эвис. – К твоему сведению, я всего лишь собиралась научиться ездить верхом.

Было уже около восьми. Нужно спешить, не то она опоздает. Эвис, подхватив юбку, выпорхнула за дверь и бросилась бежать. Только уже возле самой конюшни она перешла с рыси на шаг, чтобы Бэннинг не заметил, как она запыхалась. И вдруг заметила одинокого всадника, галопом удалявшегося в сторону луга. Сердце у Эвис упало.

Значит, он не дождался ее…

Эвис не знала, сколько она простояла возле конюшни, невидящим взглядом уставившись в ту сторону, где исчез Бэннинг. Она настолько погрузилась в свои невеселые мысли, что даже не услышала, как к ней подошла Дженетт.

– С тобой все в порядке? – участливо спросила та.

– Да… если не считать того, что меня оставили с носом. – Нуда, тебя оставили с носом, – хмыкнула Дженетт. – Только вот еще недавно, проделай мой братец с тобой подобную штуку, ты возмущалась бы, называла бы его мерзавцем, призывала бы небеса в свидетели его подлого поведения. А сейчас ты стоишь и молча смотришь куда-то с отсутствующим видом.

Эвис растерянно заморгала.

– Не расстраивайся. – Дженетт обняла подругу за плечи. – Кстати, хотела тебя спросить… сдается мне, ты немного лукавишь. Уж не положила ли ты глаз на моего непутевого братца?

Эвис нетерпеливо дернула плечом:

– Какой смысл это обсуждать?

– Тогда пошли в дом. Позавтракаешь, и настроение сразу поднимется, – ободряюще улыбнулась Дженетт. – Полный желудок – самое лучшее лекарство.

Эвис кивнула. Они вернулись в дом, где уже витали доносившиеся из столовой восхитительные ароматы.

Бэннинг завел жеребца в конюшню и бросил подскочившему помощнику конюха поводья.

– Позаботься о нем хорошенько, Джон, – велел он мальчику, шутливо взъерошив ему волосы. Потом нехотя побрел к дому – возвращаться ему не хотелось. Бэннинг очень надеялся, что прогулка верхом поможет ему справиться с раздражением и назад он вернется в более спокойном расположении духа – однако надежды его не оправдались.

Войдя в дом, он решил по пути заглянуть в столовую – если там сейчас нет ни души, он сможет спокойно позавтракать, избежав необходимости подниматься к себе, чтобы переодеться. Бэннинг осторожно высунул нос из-за угла – и тут же наткнулся на тех, кого меньше всего желал сейчас видеть. Эвис в изумрудно-зеленой амазонке и Дженетт в легком утреннем платье сидели за столом, словно только и дожидались его возвращения.

– Только не пытайся прятаться за углом, Бэн! – ткнув в его сторону столовым ножом, угрожающе прошипела Дженетт, пригвоздив его к месту испепеляющим взглядом.

Проклятие… все пропало – они его заметили!

– Простите, дамы, я вовсе не хотел вас задеть, – смущенно пробормотал он. – Мне… эээ… нужно подняться к себе и переодеться к завтраку.

– Чушь! – отрезала его сестра. – Нашел о чем волноваться!

– Мне нужно отыскать Шарлотту – хочу спросить ее, какие у нее на сегодня планы, – пробормотала Эвис и, поспешно выпорхнув из-за стола, исчезла за дверью прежде, чем Бэннинг успел ее остановить.

– Что это между вами происходит? – изумилась Дженетт. Брови у нее поползли вверх.

– Ничего, – буркнул Бэннинг. – Абсолютно ничего.

– Вот как? А почему тогда вчера вечером вы при всех шипели друг на друга, точно два разъяренных гуся? – с саркастической усмешкой хмыкнула Дженетт.

– Просто обычная размолвка, Дженетт. Не больше, уверяю тебя, – пожал плечами Бэннинг.

Дженетт недоверчиво поджала губы.

– И все-таки… мне бы очень не хотелось, чтобы между вами… Одним словом, я не хочу, чтобы ты морочил ей голову, слышишь?

– Да, матушка, – кротко сказал он.

– Ой, да брось ты, Бэн! – поморщилась Дженетт. – В конце концов, она моя самая близкая подруга. Что же тут удивительного, что я за нее переживаю? И потом… весь этот месяц Эвис была просто сама не своя. Разве ты не заметил?

– С чего ты взяла?

Дженетт какое-то время молчала.

– Знаешь, я, конечно, не уверена, но… Словом, после празднования своего дня рождения Эвис ведет себя как-то странно. Мне кажется, ее что-то тревожит. Но что? Мы пытались поговорить с ней, однако она упорно молчит.

Похоже, лучшая возможность, чтобы вытянуть что-нибудь из его младшей сестры, ему вряд ли представится, подумал Бэннинг. Отодвинув стул, он сел к столу. У него за спиной тут же появился вышколенный лакей – налив Бэннингу чай, он поставил перед ним тарелку, полную еды, и так же бесшумно исчез.

– Скажи, пожалуйста, почему она так упорно отказывается от мысли выйти замуж?

Дженетт, пожав плечами, поднесла чашку к губам.

– А почему это тебя так волнует?

Терпение. Терпение. Главное не спугнуть ее.

– Ты всегда обижалась, что меня совершенно не интересуют твои друзья, – притворно надулся Бэннинг. – Зато теперь, когда я спросил, ты тут же начинаешь подозревать, что в этом что-то кроется.

– Туше! – Дженетт какое-то время ощупывала взглядом его лицо, точно стараясь заглянуть ему в душу. Потом, откусив кусочек яйца, прожевала и только потом с тяжелым вздохом бросила: – Видишь ли… отец Эвис избивал ее мать…

Бэннинг уронил нож.

– И Эвис тоже?! – беззвучно выдохнул он.

– В основном ее мать. – Дженетт, оглянувшись, понизила голос до едва слышного шепота: – Но я бы лично нисколько не удивилась, узнав, что ей тоже доставалось от этого чудовища. Разве ты никогда не замечал шрам у нее на руке?

– Да, конечно. Подумал, что она еще девочкой просто упала и поранила руку… Проклятие!

– Как я слышала, – прошептала Дженетт, придвинувшись поближе, – это случилось, когда она была еще совсем маленькой. Эвис захотела вскарабкаться к нему на колени и попыталась обнять его. Но похоже, ее отцу в тот момент было не до нее. Поэтому он просто отшвырнул ее, как котенка. Эвис отлетела в сторону и обожгла руку о каминную решетку.

Бэннинг с силой сжал кулаки. На скулах его заходили желваки.

– Наверняка это был не единственный случай! – прорычал он.

– Думаю, да. А ее мать однажды муж избил так, что сломал ей ногу.

– Как умерла ее мать? – Бэннингу очень не хотелось задавать этот вопрос, но внутренний голос подсказывал ему, что это необходимо.

– Упала с лестницы. – Дженетт, догадавшись, куда он клонит, посмотрела ему в глаза. – Во всяком случае, именно это позже утверждали слуги. Думаю, он нашел способ заставить их так сделать.

Что ж, теперь понятно, почему она испытывает такое непреодолимое отвращение к замужеству, мрачно подумал Бэннинг, почему бледнеет при одной только мысли об этом. Да и можно ли ее винить? Как он может надеяться, что Эвис станет доверять ему – когда она не могла доверять даже собственному отцу?! Это не вина ее, а беда – просто ей не повезло. Возможно, сведи ее судьба с хорошим человеком – таким, по которому она могла бы судить о мужчинах, – и все могло бы быть по-другому.

Конечно, в глубине души Бэннинг понимал, что никак не может претендовать на эту роль. Почувствовав, что Эвис испугалась и ищет только повод отказаться от своей затеи с любовным романом, он не постеснялся прибегнуть к откровенному шантажу, чтобы помешать ей это сделать. Он вынудил ее признаться ему в любви. Он пошел даже на то, чтобы заставить ее ревновать. Господи… какой же он негодяй!

– По-моему, мне пора переодеться, – пробормотал он, вставая из-за стола. – Ты не знаешь, что наши хозяева запланировали на сегодня?

– По-моему, готовится пикник на свежем воздухе. И еще какие-то игры – и для взрослых, и для детей. Кроме того, кое-кто из приглашенных приедет только сегодня, а некоторые даже завтра. Насколько я знаю, во вторник утром состоится большая охота, а вечером – бал.

– Очень хорошо. Тогда увидимся позже. – Кивнув, Бэннинг вышел из комнаты. Сначала он пойдет переоденется, подумал он, а потом отправится на поиски Трея.

Спустя какое-то время ему удалось отыскать своего друга. Сидя на лужайке, тот предавался блаженному ничегонеделанию, с удовольствием наблюдая, как Шарлотта отдает распоряжения слугам, занимавшимся приготовлениями к пикнику. Заметив Бэннинга, Трей улыбнулся и кивком головы указал на озабоченную жену:

– Поразительная женщина, верно?

– Да, согласен. Впрочем, что ж тут удивительного? Так и должно быть – иначе ты вряд ли женился бы на ней, разве нет?

С губ Трея сорвался смешок.

– Очень верно подмечено! А как продвигаются твои дела? Удалось заставить мисс Коупли ревновать?

– Очень в этом сомневаюсь. Кстати, что тебе известно о ее семье?

– О семье мисс Коупли? – удивленно переспросил Трей.

– Конечно. О чьей же еще? – раздраженно буркнул Бэннинг, а про себя подумал, что Трей иной раз бывает редкостным занудой.

– Вообще говоря, немного. Слышал только, что отец ныне покойного лорда Уоттона был редкостным мотом, так что тот не унаследовал от него ничего, кроме долгов. Ему пришлось самому сколачивать себе состояние, и, признаться, он в этом преуспел. У него был просто талант удачно вкладывать свои деньги.

Все это, конечно, было весьма интересно, но не совсем то, что рассчитывал выпытать у него Бэннинг.

– А как складывалась его семейная жизнь?

Трей пожал плечами:

– Прости, Бэн. Тут я тебе не помощник. Моя мать или твоя собственная матушка могли бы пролить куда больший свет на это дело. Тем более что я видел-то его всего один раз.

Жаль… что ж, возможно, ему больше повезет в другом.

– А за каким чёртом тебе понадобилось приглашать Биллингсуорта? – в упор спросил Бэннинг…….

– Моя матушка вбила себе в голову, что он на редкость занимательный собеседник, – пожал плечами Трей.

Проклятие… от этих женщин одна головная боль, поморщился Бэннинг.

– По-моему, у него только две темы для разговора – он сам и его чертовы книжки, – раздраженно буркнул он.

– Совершенно с тобой согласен, – кротко согласился Трей. – Зато как забавно наблюдать, как ты бесишься при одном его появлении. В особенности когда он беседует с мисс Коупли, – ехидно добавил он.

– Прикуси язык, Трей! – прорычал Бэннинг.

– Как дела, Селби? – спросила, подойдя к ним, Шарлотта. Бэннинг галантно поднес ее руку к губам.

– Шарлотта, вы, как всегда, очаровательны.

– Спасибо, – с улыбкой кивнула Шарлотта. Повернув голову, она покосилась на скамейку в двух шагах от нее и лукаво подмигнула Бэннингу. – Посмотрите, там ваша матушка и леди Кесгрейв. И что-то мне подсказывает, что они обсуждают вашу будущую женитьбу. Посмотрите, как они увлеклись разговором. Хотите, спросим у них, так ли это?

– Нет.

– Кстати, леди Кесгрейв – потрясающая сваха.

– Не думаю, что мне понадобятся ее услуги.

– Августа, ты уже показывала это Шарлотте? – шепотом осведомилась Каролина Селби у своей подруги.

– Конечно, дорогая, как раз перед тем, как ты присоединилась ко мне, – ответила вдовствующая графиня Кесгрейв. – Надо сказать, моя невестка – на редкость умная женщина. Знаешь, что она сказала, прочитав записку от Софи? Что видит в этом руку провидения.

Каролина, еще раз пробежав глазами записку Софи, широко улыбнулась. При мысли об этом браке сердце ее пело от счастья. О вещих снах Софи в Лондоне давно уже ходили самые разные слухи. В обществе перешептывались, что она видит будущее. И хотя сама леди Каролина никогда не снисходила до того, чтобы обсуждать с Софи судьбу своих детей, записка, которую та ей прислала, стала для леди Селби воплощением самых заветных ее желаний. В ней Софи просила, чтобы Бэннинга при каждом удобном случае сажали рядом с Эвис – за завтраком, обедом и ужином. А также чтобы хозяева позаботились, чтобы во время танцев она как можно чаще оказывалась его партнершей.

– Мисс Коупли – прекрасная партия для вашего сына, поверьте мне, Каролина, – с улыбкой прошептала леди Августа.

Каролина Селби была ее ближайшей подругой.

– Если говорить откровенно, – кивнула та, – я бы тоже не могла желать для моего Бэннинга лучшей жены, чем Эвис.

– Да, и к тому же Софи никак не могла догадаться, что ты в глубине души мечтаешь об этом браке. Очень может быть, что из нее получилась бы, лучшая сваха, чем мы с тобой, вместе взятые, верно? – со смехом бросила леди Августа.

– Совершенно с тобой согласна, дорогая.

Глава 19

– Эвис!

Голос Эмори заставил Эвис обернуться. Она огляделась по сторонам – насколько можно было судить, в коридоре кроме них двоих, не было ни души, поэтому она тоже позволила себе маленькую вольность назвать его по имени:

– Что, Эмори?

– Могу я проводить вас к обеду?

– Конечно.

Эмори Биллингсуорт церемонно подал ей руку – и держал ее до тех пор, пока Эвис, сдавшись, не подала ему свою. Странно… стоило ей принять его руку, как у нее возникло странное и на редкость неприятное ощущение, как будто какие-то насекомые ползают по всему ее телу. И непонятно по какой причине у нее в памяти вдруг всплыли предостережения Бэннинга, уговаривающего ее не доверять Эмори…

– Учитывая, какая ужасная погода стоит этим летом, леди Кесгрейв выбрала удачный день для пикника под открытым небом.

– Думаю, вы правы.

– Как продвигается ваш роман?

– Неплохо. Уже успела внести кое-какие изменения в рукопись. В принципе я довольна тем, как продвигается работа над книгой.

Внезапно Биллингсуорт, точно вспомнив о чем-то, остановился и повернул Эвис так, что они оказались лицом к лицу.

– Я был бы польщен, если бы вы дали мне возможность прочесть вашу рукопись еще раз, – шепнул он.

– Еще раз?! – поразилась Эвис. Как странно… он ведь уже дважды читал ее.

Биллингсуорт обезоруживающе улыбнулся, блеснув белыми зубами. А потом вдруг притянул ее к себе.

– Да, – склонившись к ее уху, прошептал он. – Мы могли бы прочесть ее вместе. Только вы и я…

– Ой-ой-ой, это же совершенно неприлично, Эмори! – проговорила Эвис, шутливо хлопнув его веером по плечу. На губах ее появилась натянутая улыбка.

– Бог с вами, Эвис, вам ведь уже двадцать шесть! Думаю, самое время узнать хоть что-нибудь о физической стороне любви, – вкрадчиво промурлыкал он.

– О физической стороне любви?! – ошеломленно переспросила Эвис.

Эмори Биллингсуорт настойчиво привлек ее к себе, губы его внезапно оказались так близко, что она чувствовала его горячее дыхание.

– Я могу удовлетворить все ваши желания, Эвис… даже самые причудливые, – шепнул он.

Раздавшийся в коридоре звук приближающихся шагов заставил их отскочить друг от друга. Но Эмори, прежде чем юркнуть за дверь, успел-таки заговорщически подмигнуть ей на прощание.

А Эвис так и застыла, не в силах сдвинуться с места. Ей казалось, это был какой-то кошмарный сон. Чтобы Эмори предложил ей такое?! Нет… невозможно! Она оглянулась и заметила, как в самом конце коридора из-за угла выплыла чья-то тень, судя по всему, в ее сторону направлялся какой-то мужчина. Чувствуя, что просто не в состоянии видеть кого-то в этот момент, Эвис на подгибающихся ногах юркнула в бильярдную и обессилено привалилась к стене.

– Эвис!

Она зажмурилась, взмолившись про себя, чтобы обладатель этого низкого звучного голоса просто повернулся и ушел. Но нет, вместо этого сильные мужские руки обхватили ее за плечи, и Эвис вдруг поняла, что он не уйдет… Не уйдет от нее никогда.

– Почему ты вся дрожишь? – с тревогой спросил Бэннинг.

– Это все потому, что ты рядом.

Бэннинг иронически хмыкнул:

– Очень может быть и так. Конечно, мне лестно это слышать, но что-то подсказывает мне, что сейчас ты нервничаешь и дрожишь не только потому, что я рядом. Что-то случилось?

– Нет, нет… ничего такого.

– В самом деле? – допытывался Бэннинг.

– В самом деле, – тихо прошептала Эвис, наслаждаясь теплом, исходившим от его сильного тела. Страх ее вдруг куда-то улетучился. Близость Бэннинга всегда действовала на нее одинаково, в его объятиях она чувствовала себя в безопасности.

– Но хочу надеяться, что когда-нибудь ты все-таки надумаешь сказать мне правду, – пробормотал он.

Бог свидетель, как ей хотелось это сделать… но слова застряли у нее в горле. Эвис хорошо знала, как отреагирует Бэннинг, расскажи она ему о возмутительном предложении, которое только что сделал ей Эмори.

– Тебе лучше уйти, – слабым голосом пробормотала она. – Сюда может кто-нибудь войти. Если увидят, что мы…

– Ну конечно, – с горькой иронией в Голосе проговорил он. – Бот свидетель, я готов сделать все, что угодно, чтобы твоя репутация не пострадала. Ведь чтобы восстановить свое доброе имя, тебе придется выйти за меня замуж. Вправе ли я требовать от тебя столь великой жертвы?

Руки его разжались. Хлопнула дверь, и Эвис зябко вздрогнула, стоило только Бэннингу уйти, как блаженное ощущение покоя и защищенности разом исчезло. Эвис вздохнула. Когда она нуждалась в нем, он всегда оказывался рядом. Когда она чувствовала себя слабой, когда ей нужна была помощь, когда ей хотелось, чтобы кто-то утешил, успокоил ее – он всегда был тут, готовый протянуть ей руку. А она… она снова оттолкнула его…

Что толку притворяться и обманывать себя? Да, он нужен ей!

Но сейчас нет времени думать об этом, спохватилась Эвис. Нужно торопиться… она должна присоединиться к остальным гостям прежде, чем ее отсутствие будет замечено. Торопливо пробегая по комнатам, Эвис на ходу отметила множество новых лиц, которых не было вчера за ужином, судя по всему, гости продолжали прибывать. На лужайке перед домом красовались два покрытых льняными скатертями стола, гнувшихся под тяжестью китайского фарфора и массивного фамильного серебра. Середину каждого из них украшали миниатюрные вазы со свежесрезанными цветами. Проходя мимо одного из столов, Эвис бросила взгляд на карточки с именами гостей и заметила, что хозяйка решила усадить ее рядом с Бэннингом.

– Эвис, – окликнула ее Шарлотта, окруженная какими-то людьми, которых Эвис не знала. – Иди сюда. Хочу познакомить тебя с родственниками Трея.

Эвис послушно направилась к ним. Шарлотта быстро перезнакомила ее со всеми – как оказалось, это были двоюродные сестры лорда Кесгрейва со своими мужьями. Эвис обратила внимание, что молодая женщина примерно одних с ней лет внимательно вглядывается в ее лицо.

– Мисс Коупли, вы меня не узнаете? – с улыбкой проговорила она, пересадив малыша на левую руку. – По-моему, мы с вами начали выезжать в один и тот же год. Тогда меня звали Мэри Кларк. А сейчас я стала миссис Мартин.

Эвис порылась в памяти, стараясь припомнить эту женщину.

– Ну конечно, – улыбнулась она, – я помню. Только в те годы, каждой из нас был свой собственный круг друзей..

Мэри выразительно подняла брови.

– Совершенно верно, дорогая. Вы и ваши подруги ездили на балы из-под палки, только потому, что ваши родители заставляли вас это делать. В то время как я и мои приятельницы из кожи вон лезли, чтобы подцепить себе мужа, причем не позднее конца сезона.

– Как я понимаю, вам это удалось.

– Да, – с довольным вздохом подтвердила Мэри. Малыш, которого она держала на руках, радостно загукал. – Его зовут Итон Майкл, – сообщила гордая мать.

Крошечная девчушка с со светлыми кудряшками вцепилась ей в юбку.

– Мама! – требовательно закричала она.

– А это Сара, моя старшая дочь.

– Мама! – снова закричала малышка и потянула мать за юбку. – Мне нужно тебе что-то сказать!

– Что именно?

– Только не при ней, – прошептала Сара, кивнув в сторону Эвис. – Это… это…

– Тайна? – подсказала Эвис.

Сара с важным видом кивнула светловолосой головкой:

– Да.

– Эвис, вы не подержите Итона пару минут, пока я выясню, что же это за важная тайна, которую желает сообщить моя дочь? – с усмешкой попросила Мэри.

И прежде чем Эвис успела возразить, она уже сунула ей малыша.

– Но я в жизни не имела дела с грудными младенцами! – всполошилась Эвис.

– Ничего страшного, он сейчас уснет. Просто подержите его на руках, и все, – успокоила ее Мэри.

Она наклонилась к дочери, и та принялась что-то шептать ей на ухо. Пока мать с дочерью обсуждали срои секреты, Эвис, затаив дыхание, разглядывала крошечный сверток, который держала на руках. Легкий ветерок дунул ей в лицо, и Эвис почувствовала исходивший от малыша сладковатый аромат детской присыпки и молока. Губы ее невольно раздвинулись в улыбке. Ей еще ни разу в жизни не доводилось держать на руках такое крошечное существо, и теплое чувство, которое вдруг неожиданно для нее самой захлестнуло ее, стало для Эвис настоящим потрясением. Малыш, не просыпаясь, улыбнулся, и это было так трогательно, что на глаза у нее навернулись слезы. Сердце Эвис дрогнуло и невольно потянулось к нему.

Крохотные ручки сжались в кулачки – малыш замахал ими и потянул их в рот. Эвис невольно улыбнулась, когда он, сунув пальчик в рот, довольно зачмокал. Она даже представить не могла, что можно испытать такую бурю эмоций, просто держа на руках ребенка.

– Ну вот и все, давайте мне его, – проговорила Мэри Мартин. – Пора отнести его в дом и уложить в кроватку.

Эвис вернула маленького Итона матери – и невольно поймала себя на том, что делает это весьма неохотно. Незаметно сморгнув слезы, навернувшиеся ей на глаза, она постаралась отогнать мысль о детях, которых у нее никогда не будет. Как это ужасно, подумала она. Ей не суждено держать на руках своего ребенка… она никогда не узнает, какое это счастье, когда он смотрит на тебя глазами, полными любви.

Эвис машинально огляделась по сторонам в поисках Бэннинга. Наконец она увидела его – похоже, он не заметил ее состояния. Впрочем, что ж тут удивительного, поглощенный разговором с мисс Роубак, Бэннинг вряд ли был способен вообще что-то заметить, с горечью подумала Эвис. Что-то неладное происходило с ее сердцем, она не помнила, чтобы оно когда-нибудь так болело. Еще ни разу за все свои двадцать шесть лет Эвис так не жалела о том, что решила остаться одинокой… до этого дня.

И ведь все, что ей нужно сделать, – это отбросить прочь сомнения… ответить ему «да». Казалось бы, как просто… и тем не менее, Эвис понимала, что никогда не позволит себе это сделать. Демоны, живущие в ее душе, не должны вырваться на свободу.

А вот другие женщины, не знающие подобных сомнений, выходят замуж и, похоже, живут счастливо, с горечью подумала она. Шарлотта, к примеру… да и Мэри Мартин тоже. Эвис до сих пор не могла понять, как это два человека женятся – и при этом выглядят абсолютно счастливыми?! Может, все они просто притворяются… старательно делают вид, что у них все хорошо? Эвис внезапно почувствовала острое желание выяснить правду.

Проще всего это было сделать, поговорив с Шарлоттой. Отправившись на ее поиски, Эвис отыскала ее в саду – свернувшись калачиком в кресле на террасе, Шарлотта блаженствовала, потягивая маленькими глотками холодный лимонад. Рука ее покойно лежала на округлившемся животе.

– Эвис, как хорошо, что ты меня нашла. Тебе понравился обед?

– Да, конечно. У тебя прекрасный дом.

– Знаешь, я так рада, что ты, наконец, решилась приехать к нам сюда! Честно говоря, даже не ожидала, что ты согласишься. Дженетт рассказывала, что тебя укачивает в экипаже. – Шарлотта кивком головы указала ей на стоявший рядом стул. – Посиди со мной немного, – попросила она. – Трей постоянно твердит мне, чтобы я не забывала время от времени устраивать себе передышку.

Эвис села возле нее и принялась обмахиваться веером.

– Должно быть, замечательно иметь мужа, который так печется о твоем здоровье, – как бы невзначай заметила она. – Во всяком случае, ты выглядишь счастливой.

Шарлотта чуть слышно засмеялась:

– Счастливой? Конечно, я счастлива. Да и может ли быть по-другому? У меня есть любящий муж… а очень скоро у нас будет ребенок. Знаешь, я ведь даже никогда представить себе не могла, что такое случится!

– И тебе больше ничего не нужно? Ты ни о чем не мечтаешь – потому что у тебя теперь есть все, к чему ты стремилась? – не выдержала Эвис.

Заметив ее недоумение, Шарлотта, усмехнувшись, похлопала Эвис по руке.

– Вы с Дженетт обе так жадно любите жизнь… так стараетесь чего-то добиться! Ну а я смотрю на жизнь гораздо проще. У меня есть муж, друзья, есть мои лошади, на которых я буду ездить верхом, когда рожу и смогу снова сесть в седло. Трей высоко ценит мое мнение и прислушивается к моим советам во всем, что касается хозяйства и ведения дел, – так что, как видишь, у меня нет оснований чувствовать себя бесполезной. У меня много дел, я с удовольствием копаюсь в саду, поэтому не скучаю, когда Трею приходится ненадолго уезжать. Моя жизнь настолько полна, что иной раз я спрашиваю себя – можно ли хотеть большего?

Эвис понятия не имела, как ответить на этот вопрос. По сравнению с Шарлоттой ее собственная жизнь казалась пустой и бессмысленной. Единственный раз, когда она была по-настоящему счастлива, – это те две короткие недели, что она провела вдвоем с Бэннингом. И вот теперь он сам отверг ее… и ей некого в этом винить, кроме самой себя…

– Извини, что вмешиваюсь, но на твоем месте я бы отправилась спасать лордаСелби от когтей мисс Роубак, – лукаво проговорила Шарлотта, незаметно кивнув в сторону обеденных столов. – По-моему, у бедняги Бэннинга такой вид, будто у него руки чешутся затолкать ей в рот свой носовой платок.

– Не думаю, что даже кляп сможет заставить ее замолчать, – с усмешкой бросила Эвис.

Шарлотта расхохоталась:

– Возможно, ты права! Ну а теперь иди – мой ненаглядный супруг спешит сюда, чтобы проводить меня к столу.

Лорд Кесгрейв, подойдя к ним, кивнул поднявшейся с кресла Эвис. Поколебавшись немного, она направилась туда, где стояли Бэннинг и мисс Роубак.

– Рада видеть вас, мисс Роубак. Должна сказать, сегодня вы выглядите просто очаровательно, – проговорила Эвис. – Думаю, розовый – это ваш цвет. Он изумительно вам к лицу.

– Благодарю вас, мисс Коупли.

– Мисс Коупли. – Бэннинг приветствовал ее холодным кивком. – Боюсь, сегодня мы с вами оказались соседями за столом.

Мисс Роубак по-детски обиженно надула пухлые губки.

– Что вы, милорд, ничего подобного! Я уверена, что вы ошибаетесь. Я только что проходила мимо стола и собственными глазами видела карточку с вашим именем. Вы сидите справа от меня.

Эвис, которая отлично знала, что никакой ошибки тут не было, поскольку она тоже видела карточки возле каждого прибора, невольно насторожилась, заподозрив неладное. Могла ли мисс Роубак украдкой, незаметно от всех переставить карточки? Ответом на это был коварный огонек, вспыхнувший в глазах Оливии Роубак – она смахивала на кошку, притаившуюся возле мышиной норки. Вид у нее был такой, словно она что-то задумала. Однако абсурдность подобного предположения была столь очевидна, что Эвис невольно пожала плечами. Чтобы Оливия Роубак умела думать?! Чушь!

Бэннингу стоило невероятных мучений дотерпеть до конца обеда – он едва сдерживался, чтобы не придушить сидевшую рядом с ним женщину. И словно одного этого было мало, вдобавок еще сидевшая напротив него Эвис то и дело кидала на него удивленные взгляды. Счастье еще, что ему хотя бы не нужно было волноваться насчет нее и этого мерзавца Биллингсуорта, поскольку на этот раз писателя усадили достаточно далеко от нее. Однако от внимания Бэннинга не ускользнуло, что Эвис с каждой минутой выглядит все более подавленной. Он и представить себе не мог, что будет так мучиться, видя ее грустное лицо. Идея заставить ее ревновать поначалу ему понравилась – но сейчас, глядя на нее, он проклинал и себя и Трея за этот дурацкий план. Сердце у него разрывалось на части, но выхода теперь не было. Бэннинг понимал, что должен любым способом заполучить ее… должен отыскать способ завоевать ее сердце – ну а в войне и в любви все средства хороши, и ревность – не самый худший из них, утешал он себя.

К несчастью, его хитроумный план, по-видимому, внушил мисс Роубак ненужные надежды. Потому что как только Бэннинг попытался встать из-за стола, она тут же последовала его примеру и повисла у него на руке.

– Милорд, вы не проводите меня к креслам для зрителей, которые будут наблюдать за соревнованиями по стрельбе из лука? – кокетливо прощебетала она. – Я была бы счастлива, если б вы составили мне компанию, пока мы станем наблюдать за ними.

– К сожалению, вынужден отказаться, поскольку я сам являюсь одним из участников, – с поклоном ответил Бэннинг.

Боже, благослови старину Трея за его идею с этой стрельбой из лука, подумал Бэннинг. Трей, посоветовавшись с Шарлоттой, решил поставить участников парами, чтобы победители завтра вечером открывали бал. Бэннинг понятия не имел, кто будет его партнершей, но теперь по крайней мере мог быть уверен, что это не мисс Роубак, – и ему полегчало.

– Простите, я должен пойти отыскать свою партнершу, – извинился Бэннинг. Вежливо высвободив свою руку из цепких пальчиков Оливии Роубак, он отправился туда, где на дереве висел список участников состязания. Подойдя к иве, он заметил стоявшую рядом Эвис, которая в этот момент как раз изучала список.

– О Господи… – пробормотала она.

– Какие-то проблемы? – учтиво осведомился подошедший сзади Бэннинг.

Она обернулась так резко, что едва не столкнулась с ним. При виде Бэннинга на лице Эвис появилась унылая гримаса.

– Еще какая! – с тяжелым вздохом бросила она. – Оказывается, меня поставили в пару с тобой.

Бэннинг сильно подозревал, что идея дать ему в пару Эвис принадлежала Шарлотте. И он был доволен. Он мог разом убить двух зайцев – избавиться от приставаний мисс Роубак и заодно держать при себе Эвис, не беспокоясь о том, что Биллингсуорт снова будет кружить вокруг нее.

– О, вот как! – беспечно воскликнул Бэннинг, галантно подав ей руку. – Что ж, тогда предлагаю пойти поискать наши луки.

Она доверчиво вложила в его руку свою ладонь, и они двинулись в сторону поля, где уже все было готово к состязанию в стрельбе излука.

– Как прошел обед? – желчно осведомилась Эвис. – Надеюсь, мисс Роубак не дала тебе соскучиться?

Похоже, план Трея сработал, мысленно возликовал Бэннинг. В голосе Эвис явственно чувствовалась ревность.

– Нисколько, – учтиво ответил он.

– Надеюсь, ты способен на таком расстояния разглядеть цель? – съязвила Эвис, потянувшись за луком.

– Постараюсь, – хмыкнул он. – Конечно, я уже не так молод, да и зрение у меня с годами стало слабеть. А кстати, тебе известно, что мисс Роубак только-только стукнуло восемнадцать?

– Очень тебе сочувствую, – произнесла Эвис.

Эвис встала в двух шагах от него, и его окутал знакомый дурманящий аромат ее жасминовых духов, от которых у Бэннинга сладко закружилась голова.

– Я должен просить у тебя прощения за свое поведение нынешним утром – из-за меня твой урок верховой езды не состоялся. Жди меня завтра возле конюшни в тот же час. Надеюсь, с этим твоим страхом мы быстро справимся.

Эвис исподлобья бросила на Бэннинга взгляд – лицо у нее было смущенное.

– С этим моим страхом? – переспросила она.

– Да, с этим – самым незначительным из всех. А с остальными поработаем позже, – небрежно бросил Бэннинг.

– О! – Эвис приоткрыла рот.

Бэннинг, взяв в руку стрелу, невольно улыбнулся, бросив взгляд на ее изумленное лицо. Каждая пара стрелков имела право сделать шесть выстрелов по мишени. Две пары, которые покажут наилучшие результаты, будут потом состязаться между собой. Наконец подошла очередь Эвис – прищурившись, она вскинула лук и пустила стрелу. Та воткнулась в мишень совсем рядом с «бычьим глазом».

– Проклятие! – вырвалось у Эвис.

– Вообще-то совсем неплохо, – возразил Бэннинг. Потом с улыбкой натянул тетиву, и стрела, просвистев в воздухе, воткнулась в самый центр мишени.

– Из ружья и пистолета я стреляю гораздо лучше, чем из лука, – обиженно проворчала Эвис.

«И возможно, лучше, чем я», – подумал Бэннинг.

Стиснув зубы, он старательно отогнал мысль о собственном страхе, давно уже поселившемся в его душе. Все последние несколько лет он жил, изнемогая от ужаса при мысли, что его страшная тайна выплывет на свет.

После разговора с сестрой Бэннинг начал понемногу понимать, что страхи Эвис имеют под собой основание. Теперь он догадывался, что заставило ее оставаться старой девой, хотя в данном случае эти страхи были беспочвенными. Эвис ошибалась он скорее умрет, чем поднимет на нее руку.

Следующая стрела Эвис угодила точнёхонько в самый центр мишени.

– Дурак я был, что злил тебя. Напомни мне, чтоб я больше никогда этого не делал, – с усмешкой бросил он.

– Прости, мне давным-давно следовало предупредить тебя, что я отличный стрелок, – ответила Эвис. Хихикнув, она пустила в воздух последнюю стрелу и проводила ее взглядом. Однако она промахнулась – правда, совсем немного, хоть и сильнее, чем в первый раз. – Будешь меня смешить – мы никогда не выиграем! – пригрозила она.

– Зато, если выиграем, тебе выпадет честь открыть бал в паре со мной, – прошептал Бэннинг, почти касаясь губами ее уха. – Очень надеюсь, что это будет вальс, – мечтательно добавил он.

– Вальс или нет, какая разница? – с улыбкой бросила она.

– Э, не скажи! – возмутился Бэннинг. – Вальс – это же воплощение соблазна. Именно поэтому к нему до сих пор относятся с таким неодобрением. – Не дожидаясь, что на это возразит Эвис, Бэннинг вскинул лук и выпустил стрелу, попав в самый центр мишени. Губы его расползлись в улыбке. Он был счастлив. И не только благодаря удачному выстрелу, но в первую очередь из-за того, что стоявшая рядом с ним женщина снова напомнила ему ту Эвис, какой она была тогда, в коттедже. Веселую, жизнерадостную и теплую. Чем черт не шутит, подумал он, вдруг Эвис понемногу примирилась с мыслью о том, что их жизни отныне связаны воедино?..

– Осмелюсь предположить, что твой последний выстрел не оставил мне выбора – придется все-таки подарить тебе один танец.

Бэннинг самодовольно ухмыльнулся:

– Еще бы ты отказалась. Даже два танца, если мне удастся добиться своего. А это мне обычно всегда удается.

Глава 20

Эвис незаметно проскользнула в кабинет лорда Кесгрейва, свернулась калачиком в стоявшем у камина кресле и облегченно вздохнула. Слава Богу, удастся хоть немного побыть в одиночестве. Можно было бы, конечно, подняться в спальню, но Эвис до смерти не хотелось этого делать – болтливая Бриджет наверняка изнывает от нетерпения, дожидаясь возвращения хозяйки, а в других комнатах по-прежнему играли в какие-то шумные игры и веселились остальные гости. Можно было присоединиться к ним, но Эвис вдруг почувствовала, что просто умрет, если сию же минуту не сбежит куда-то, где сумеет побыть в тишине. Шумное веселье, смех и разговоры сводили ее с ума. Поэтому, сославшись на усталость, она постаралась незаметно ускользнуть и укрылась в кабинете хозяина дома.

Эвис бросила взгляд на часы – почти полночь. Скоро веселье начнет понемногу стихать, подумала она, и утомившиеся за день гости станут расходиться по своим комнатам. А как только дом погрузится в тишину, она потихоньку поднимется к себе наверх. К тому времени Бриджет либо уже уснет, либо будет слишком сонной, чтобы приставать к хозяйке с разговорами.

Эвис отыскала на письменном столе какую-то книгу, мимоходом отметив, что это сборник стихов. На столе горели две свечи, но их света было явно недостаточно, чтобы читать. Эвис со вздохом вернула томик на прежнее место и поудобнее устроилась в кресле.

Поскольку читать было нельзя, она принялась перебирать в памяти события сегодняшнего дня.

Ей до сих пор казалось странным, что после трех лет спокойной дружбы Эмори внезапно захотелось чего-то большего. Эвис ценила их дружбу, но ее никогда не тянуло к нему как к мужчине. Конечно, не появись в ее жизни Бэннинг, она, возможно, со временем смогла бы привязаться к Эмори. Но сейчас, узнав и почувствовав, что такое страсть и желание, Эвис понимала, что ее отношения с Эмори никогда не выйдут за рамки приятельских.

Как все-таки странно, думала она, прожив до двадцати шести лет, она уже успела примириться с тем, что мужчины, по-видимому, не находят ее привлекательной. Ни один мужской взгляд никогда не останавливался на ней с восхищением… она привыкла к этому и не роптала. И вдруг сразу двое мужчин, точно сговорившись, воспылали к ней страстью. Очень, очень странно, теряясь в догадках, думала Эвис.

Внезапно дверь кабинета хлопнула, и Эвис, испуганно прикрыв ладонью рот, поглубже забилась в кресло. Слава Богу, в кабинете было достаточно темно, может быть, ей повезет, и вошедший не заметит, что в комнате кто-то есть.

– Ну и что именно, ты считаешь, я должен сделать? – поинтересовался Бэннинг, вслед за лордом Кесгрейвом входя в кабинет.

– У тебя нет выбора, друг мой! – бросил тот в ответ.

– Она ни за что не согласится.

Эвис невольно принялась гадать, кто такая эта таинственная «она», о которой шла речь, и на что именно она никогда не согласится.

– Тогда скомпрометируй ее, черт возьми! – буркнул лорд Кесгрейв. – Только постарайся, чтобы при этом присутствовало как можно больше народу.

– Если я это сделаю, она возненавидит меня на всю жизнь, – с тяжелым вздохом ответил Бэннинг.

Судя по легкому бульканью, лорд Кесгрейв наполнил два бокала бренди. Потом Эвис услышала сдавленное проклятие.

– Ну и темно же тут! – чертыхнулся он.

О Господи! Эвис перепугалась не на шутку. Если он решит зажечь еще пару свечей, то наверняка обнаружит ее убежище. А Эвис страшно этого не хотелось. При обычных обстоятельствах она бы ни за что не стала подслушивать… однако этот разговор заинтриговал ее, и сейчас она многое отдала бы, лишь бы иметь возможность дослушать его до конца.

– Послушай, Бэн, если ты намерен сделать все, чтобы защитить ее от этого мерзавца, то особого выбора у тебя нет.

– Ну, она, возможно, никогда не согласится выйти за меня замуж. Знаешь, Трей, мне уже начинает казаться… а вдруг она не совсем равнодушна к этому типу?

– Но она ведь провела с тобой наедине почти две недели! Неужели даже после этого она не испытывает к тебе никаких чувств?

Господи… так они говорят о ней! Наверное, она совсем отупела от усталости, если сразу же не сообразила, что эти двое обсуждают ее. Гнев ударил ей в голову с такой силой, что Эвис моментально забыла о своем благоразумном решении остаться незамеченной.

– Просто ушам своим не верю! – воскликнула она, выпрыгнув из своего кресла, словно чертик из коробочки. – Так, значит, ты рассказал обо мне?!

– Добрый вечер, мисс Коупли. – Лорд Кесгрейв невозмутимо поднес к губам бокал с бренди. – Присоединитесь к нам?

Проигнорировав вопрос хозяина дома, Эвис, точно разъяренная тигрица, накинулась на Бэннинга:

– Ты… ты рассказал обо мне!

– Вообще-то, мисс Коупли, – вмешался лорд Кесгрейв, – Бэннинг ничего мне не говорил. Я сам догадался, что между вами что-то происходит.

Она, наконец, соизволила обратить на него внимание.

– Как вы могли об этом догадаться, – ее глаза горели яростью даже в темноте, – если он не рассказал вам об этом?!

– Видите ли, – вкрадчиво произнес Кесгрейв, – это я помог Бэннингу и не дал вам поговорить с Биллингсуортом в тот вечер, когда ваш кузен давал бал.

На мгновение Эвис оцепенела.

– И только поэтому вы вообразили, что мы с Селби стали любовниками? – саркастически бросила она, когда дар речи вновь вернулся к ней. – Это абсурд!

– Нет. – С губ лорда Кесгрейва сорвался гортанный смешок. – Кое-кто видел, как Бэннинг покидал гостиницу «Холсгед инн» с женщиной, в которой за полверсты можно было угадать леди из общества. Мне оставалось только сложить вместе два и два. Нетрудно было догадаться, что этой женщиной были вы, мисс Коупли, в особенности если вспомнить, что после бала у вашего кузена и вы, и он вдруг неожиданно куда-то исчезли и пропадали целых две недели.

– Нас видели? – упавшим голосом пробормотала Эвис.

– Ну, не совсем так, – вмешался Бэннинг, сделав шаг к ней. – Собственно говоря, узнали только меня. Твоего лица под вуалью не разглядел никто.

– Почему ты мне не сказал?!

– Не хотел, чтобы ты волновалась понапрасну, – пожал плечами он.

– О Господи… – стиснув дрожащие руки, сдавленным голосом пробормотала Эвис. – Это мне наказание… Кара Божья за мое безнравственное поведение!

– Глупости, – ответил Бэннинг, ласково погладив ее по щеке. – Ничего подобного! Немедленно выкинь это из головы!

– Ну, думаю, пора пожелать вам обоим доброй ночи, – окинув их взглядом, пробормотал лорд Кесгрейв. Допив то, что еще оставалось в бокале, он направился к двери, выскользнул в коридор и плотно прикрыл ее за собой, оставив Бэннинга и Эвис вдвоем.

Эвис не поняла, как это произошло, но ее голова сама собой опустилась ему на плечо. Сильные руки обхватили ее за плечи – и Эвис прижалась к его груди, чувствуя, как от него исходит ощущение уверенности и спокойствия. Так бывало всегда, стоило ей только почувствовать себя слабой, как рядом появлялся он, всегда готовый прийти ей на помощь. Как случилось, что с каждым днем она все больше и больше стала зависеть от него, гадала Эвис. Почему ей все труднее представить свою жизнь без Бэннинга?

– Трей будет молчать, клянусь, – уверенно проговорил он.

– Знаю, – прошептала она.

Нужно уйти прежде, чем кто-то, войдя в кабинет, наткнется на них с Бэннингом, вдруг спохватилась Эвис. И уперлась ладонями ему в грудь, чтобы он отпустил ее.

– Спокойной ночи, Бэннинг. Мне пора.

– Не уходи…

Эвис обернулась – тусклый свет свечей не мог скрыть пламени, которое горело в синих глазах Бэннинга.

– Я должна идти, – слабым голосом пробормотала Эвис. – Мы оба знаем, что будет, если кто-то обнаружит, что мы тут вдвоем…

Бэннинг с улыбкой притянул ее к себе.

– В кабинете? – подмигнул он.

– Да, – кивнула Эвис, отступая на шаг.

– Ну и что в этом такого? – снова шагнув к ней, едва слышно спросил Бэннинг.

Теперь она чувствовала исходивший от Бэннинга густой аромат бренди, который он пил. Смешавшись, Эвис сделала маленький шажок… потом другой, потихоньку отступая к двери, пока не прижалась к ней спиной. Бэннинг, не сводя с Эвис глаз, придвинулся ближе – в глазах его по-прежнему пылал огонь.

– Ну не можем же мы расстаться без поцелуя, верно? – прошептал он. – Ты согласна, что это было бы неправильно?

Да, конечно… но вот сможет ли он уйти после того, как поцелует ее? И хватит ли у нее самой сил и решимости это сделать? Воспоминания о том, как они с Бэннингом занимались любовью, внезапно нахлынули на нее, и Эвис задрожала всем телом. Она поняла, что снова хочет его. Она ведь никогда не переставала хотеть его.

Да, она всегда любила его… и будет любить до последнего своего вздоха.

Бэннинг медленно склонил голову, словно каждую минуту ожидая, что она оттолкнет его. Но у Эвис просто не было сил это сделать: все, на что она оказалась способна в эту минуту, – это смотреть, как его чувственные губы приближаются к ее губам. Но когда это произошло, она чуть не вскрикнула от досады, губы Бэннинга лишь на миг прикоснулись к ее губам. Это был поцелуй-вздох… поцелуй-насмешка…

Вцепившись руками в лацканы его сюртука, она притянула его к себе… По лицу Бэннинга скользнула легкая усмешка – он впился страстным поцелуем в ее рот.

Губы Бэннинга проложили дорожку поцелуев к ее уху. Осторожно прикусив зубами нежную раковинку, он прошептал:

– Пойдем ко мне в спальню…

Бог свидетель, как ей хотелось ответить ему «да»!

– Я хочу тебя, – пробормотал Бэннинг. – Прямо сейчас. Я умираю от желания снова почувствовать тебя в своих объятиях.

– Нет, Бэннинг.

Губы Бэннинга возле ее щеки слегка шевельнулись, и Эвис догадалась, что он улыбается.

– Ты ведь тоже хочешь меня, Эвис. Я слышу, как колотится твое сердце у моей груди. Я слышу, как ты задыхаешься. Попробуй, скажи мне, что ты не хочешь меня!

– Нет… не могу.

– Тогда пойдем ко мне.

– И этого я тоже не могу.

– Но почему?!

Какой простой вопрос, только вот ответов на него может быть слишком много.

– Я не могу стать твоей женой. И потом, помнится мне, ты сказал, что берешь назад свое предложение?

– Ах это! – хмыкнул Бэннинг. – Ну я ведь могу в любой момент сделать тебе еще одно!

– Можешь, – кивнула Эвис. – Но я не смогу его принять, – с сожалением в голосе добавила она.

– Послушай, я не такой, как твой отец, – прошептал он ей на ухо.

Эвис застыла, не веря собственным ушам. Он не мог этого сказать! Не мог, потому что об этом не знала ни одна живая душа, кроме самых близких ее друзей, а они ни за что на свете не выдали бы этой тайны. Тем более Бэннингу. Кроме… Дженетт!

– Это твоя сестра рассказала тебе о моем отце?

– Да.

Злость, захлестнувшая ее, придала ей силы – Эвис так энергично толкнула Бэннинга, что он качнулся и невольно сделал шаг назад.

– Она не имела никакого права обсуждать с тобой мою личную жизнь! – сдавленным голосом крикнула Эвис.

– Ты зря так расстраиваешься, – покачал головой Бэннинг, протянув руки, он попытался снова обнять ее, но она с яростью вырвалась, зашипев на него, как разъяренная кошка. – Жаль, что ты мне не доверяешь, иначе ты рассказала бы мне об этом сама, – вздохнул он.

– Вот, значит, как?! А по-моему, мои семейные дела совершенно тебя не касаются! – со злостью бросила она.

– Еще как касаются! – рявкнул он в ответ. – Особенно когда из-за них ты отказываешься от счастья и делаешь несчастным меня! Ведь ты поэтому не хочешь выходить за меня замуж, так? – Бэннинг взял себя в руки. – Ты ведь не похожа на свою мать. – Голос его невольно смягчился. – А я уверен, что у меня нет ничего общего с твоим отцом.

– Ты прав – я действительно не похожа на свою мать! – распахнув дверь, бросила Эвис через плечо. Окинув Бэннинга прощальным взглядом, она вдруг выпалила: – Я похожа на отца!

Дверь с грохотом захлопнулась у нее за спиной. Выругавшись, Бэннинг взял бокал с бренди и тяжело опустился в стоявшее рядом кресло. Как она может верить в то, что он такой же, каким был ее отец, недоумевал он. Судя по тому, что он услышал от Дженетт, этот человек был настоящим монстром.

К тому же она, оказывается, вбила себе в голову, что унаследовала все пороки своего отца. Бэннинг возмущенно фыркнул, не понимая, откуда она это взяла. Такая любящая, такая страстная женщина!

Господи, как случилось, что он по уши влюбился в нее? Бэннинг даже представить себе не мог, что когда-нибудь в его жизнь войдет женщина, которую он полюбит так глубоко и пылко… И захочет, чтобы она стала его женой и матерью его будущих детей – и его возлюбленной до конца дней.

Казалось бы, самым разумным решением было просто поговорить с ней. И однако всякий раз, стоило ему только заикнуться о свадьбе, об их будущей жизни вдвоем, она тут же отталкивала его – даже если перед этим таяла от его поцелуев. Бэннинг уже не знал, что и думать. В голову лезла какая-то чушь. Окончательно отупев от отчаяния, он принялся пить. И пил до тех пор, пока небо на востоке не посветлело. Розовые пальцы зари тронули облака над горизонтом, Бэннинг понял, что близится рассвет.

Бренди ударил ему в голову, и на смену размышлениям пришли злость и гнев. Злость на Эвис… гнев на самого себя.

Господи… ведь все должно было быть очень просто, в бессильной ярости думал он. А Эвис умудрилась так запутать их отношения, превратив их в какой-то гордиев узел, и сделать простое настолько сложным, что у него голова идет кругом. Бэннинг понятия не имел, что теперь предпринять. Он ведь скомпрометировал ее, а эта невозможная женщина по-прежнему отказывается выйти за него замуж! Он даже плюнул на свои принципы и признался ей в любви – а она все равно отказывается стать его женой!

Проклятие… что еще он может сделать?!

Гнев, обида, бешенство захлестнули Бэннинга с такой силой, что у него помутился рассудок. Он чувствовал, что просто сойдет с ума, если не даст выхода клокотавшей в душе ярости. Он забегал по комнате, потом вдруг выглянул в окно – и сообразил, как он может это сделать.

Выскочив из дома, он бросился в конюшню, вывел одну за другой лошадей и пустил их попастись на огороженный луг, а сам схватил вилы и снова отправился в конюшню. По опыту Бэннинг давно уже понял: лучшее лекарство от дурного настроения – это грязная, тяжелая работа. Сняв сюртук и шейный платок, он расстегнул рубашку, засучил рукава и принялся чистить денники. Покончив с одним, сбросил с себя грязную, перепачканную навозом рубашку, швырнул ее в сторону и принялся за другой.

– У меня хватает парней, которым я за это плачу, – послышался низкий, насмешливый голос.

Оглянувшись, Бэннинг заметил Трея, привалившегося спиной к двери конюшни, – на губах его друга играла ехидная усмешка. Лицо Бэннинга потемнело.

– Уйди, прошу, – прошептал он. – Оставь меня в покое! Вместо того чтобы уйти, Трей теперь ухмылялся во весь рот.

– Что-то мне подсказывает, что я вчера зря поторопился уйти и оставить вас вдвоем – похоже, ваша беседа с мисс Коупли закончилась не совсем так, как ты рассчитывал.

– Тебе следует убраться отсюда! – Бэннинг стиснул зубы.

– И лишить себя удовольствия видеть, как ты тут мучаешься? – Брови лорда Кесгрейва взлетели вверх. – Ни за что! Даже не надейся! – рассмеялся он.

Бэннинг, шумно вздохнув, попытался сделать вид, что не замечает Трея, – напрасная надежда. Если бы тот молчал, было бы еще ничего, но от души веселившийся Трей то и дело отпускал в его адрес ехидные шуточки. Наконец терпение у Бэннинга лопнуло. Разъяренно фыркнув, он с угрожающим видом двинулся к Трею.

– Проклятие… что тут смешного?! – прорычал он.

– Я прекрасно помню, как ты от души забавлялся, наблюдая, как я строю из себя дурака, неуклюже ухаживая за своей будущей женой. Представляешь, какое удовольствие сейчас испытываю я, наблюдая, как ты бесишься? – расхохотался Трей.

Бэннинг тяжело вздохнул.

– Проклятие, – дрожащим от возмущения голосом буркнул он. – Какие ухаживания?! Эта женщина и слушать не желает о замужестве!

– Ну, у тебя ведь всегда есть в запасе мисс Роубак! – Выпустив в него эту парфянскую стрелу, Трей пулей вылетел за дверь – раньше, чем выведенный из себя Бэннинг успел запустить в него попавшей под руку метлой.

Эвис набрала полную грудь воздуха, словно собираясь броситься с головой в холодную воду, выдохнула и направилась к конюшням. Лакей сообщил ей, что Бэннинг там уже около часа. Она так и не уснула, до рассвета провертелась в постели, ломая себе голову и пытаясь придумать, что делать, и в конце концов решила, что у нее нет другого выхода, кроме как рассказать Бэннингу все. Как бы там ни было, нельзя водить его за нос – Бэннинг имеет право знать, почему она не может стать его женой.

Идя по дорожке, Эвис гадала, дождется ли он ее – ей очень хотелось надеяться, что сегодня ее ожидания не будут обмануты.

По дороге она нос к носу столкнулась с лордом Кесгрейвом – судя по всему, он как раз возвращался из конюшни.

– Лично я на вашем месте подумал бы дважды, стоит ли идти туда, – предупредил он, пряча в глазах лукавую усмешку.

– Что-то не так? – удивилась Эвис.

– Бэннинг, – коротко объяснил Трей. – У него плохое настроение.

Странно… до сих пор ей еще никогда не доводилось видеть Бэннинга в дурном расположении духа. Ну разве что в тот день, когда она в первый раз отказалась выйти за него замуж.

– Понятно, – кивнула она. – Неужели все так плохо?

– Хуже не бывает. Он чистит конюшню, – бросил лорд Кесгрейв, как будто это все объясняло.

– О-оо! – округлив глаза, протянула Эвис. Лорд Кесгрейв подал ей руку.

– Могу я проводить вас туда? – учтиво осведомился он.

Эвис покусала нижнюю губу. Она понимала, пришло время сразиться со своими страхами лицом к лицу. Одним из них был страх перед лошадьми, другим – перед мужчиной, когда он в ярости.

– Нет, благодарю вас, милорд, – отказалась она. – Лорд Селби пообещал взять меня на верховую прогулку. И я думаю, он сдержит слово.

– Как скажете, мисс Коупли. – Откланявшись, лорд Кесгрейв оставил ее и пошел дальше.

Сделав глубокий вдох – для храбрости, Эвис зашагала к пристройке, где были конюшни. Дверь с легким скрипом приоткрылась, и Эвис тут же сморщила нос – резкий запах конского навоза, ударивший ей в лицо, оказался настолько густым, что у нее тошнота подкатила к горлу.

– Это снова ты, Трей? Я же велел тебе убираться!

– Это не Трей, – тихо пробормотала Эвис.

Он резко обернулся – синие глаза его горели яростью.

– Что тебе тут понадобилось? – рявкнул он.

– Мне казалось, мы договорились отправиться на прогулку. – Эвис беспокойно облизнула губы. – Если, конечно, тебе удастся заставить меня взобраться на лошадь, – пошутила она.

– Ты выбрала не самое удачное время, – буркнул Бэннинг, поворачиваясь к ней спиной, и снова принялся убирать из стойла перепачканное в навозе сено. Эвис заворожено смотрела, как при каждом его движении вздуваются и перекатываются мускулы на его спине.

– Бэннинг…

– Я хочу побыть один. – Схватив вилы, Бэннинг подцепил охапку свежего сена и принялся разбрасывать его по вычищенному деннику.

– Ты зол на меня? – грустно спросила Эвис. Бэннинг замер.

– На тебя, на себя… на всех!

– Прости… – прошептала она. И маленькими, осторожными шажками двинулась к нему, каждую минуту ожидая, что он сбежит. Набравшись смелости, Эвис обхватила его за талию и прижалась к нему, почувствовав, как моментально напряглось его тело. – Я не хотела причинять тебе боль.

Бэннинг молчал. Она прижалась щекой к его спине и закрыла глаза. Этого было достаточно, чтобы Бэннинг окаменел.

– Прости… – повторила она.

– Довольно, Эвис. – Высвободившись из ее рук, Бэннинг обернулся.

При виде его обнаженной груди сердце Эвис глухо заколотилось. Да, она хотела его. Но не только ради того наслаждения, которое он всегда дарил ей, – сейчас это было не главное. Ей хотелось успокоить его, облегчить его боль. Ей хотелось, чтобы он понял наконец, как сильно она его любит.

– Думаю, тебе лучше уйти, – выдавил из себя Бэннинг.

– А вот я так не думаю, – заявила Эвис. И шагнула к нему.

Бэннинг попятился – и продолжал пятиться до тех пор, пока не почувствовал спиной стену денника. Глаза его, еще совсем недавно синие, потемнели.

– Эвис… – хрипло предупредил он.

Вместо ответа она вскинула руки и положила ладони ему на грудь – даже под тканью перчаток чувствовалось, как напряглись его мускулы. Руки Эвис обвились вокруг шеи Бэннинга – привстав на цыпочки, Эвис закрыла глаза и поцеловала его. Однако губы Бэннинга, всегда такие мягкие, такие податливые, сейчас даже не дрогнули – Эвис показалось, она целует губы каменной статуи. Зол и даже не пытается это скрыть. Что ж… похоже, она это заслужила, смиренно подумала она.

Отодвинувшись, Эвис попыталась заглянуть ему в глаза.

– Пожалуйста, Бэннинг, помоги мне справиться с моими страхами, – взмолилась она. – Прошу тебя!

Что-то мелькнуло в его глазах. Из груди Бэннинга вырвался вздох, и Эвис почувствовала, как окаменевшие мышцы постепенно расслабились.

– Ладно, – кивнул он. – Так каким из твоих страхов займемся в первую очередь? Перед лошадьми? Или передо мной?

Эвис закусила губу. Странно… чем больше времени она проводила с Бэннингом, тем меньше его боялась.

– Я никогда не опасалась тебя, – прошептала она наконец. – Я боялась самой себя… того бешеного гнева, который иногда охватывает меня. Судя по всему, Дженетт рассказывала тебе о моей семье?

– Вполне достаточно. – Взгляд Бэннинга остановился на руке Эвис – той самой, на которой остался шрам.

– Тогда ты должен был догадаться, отчего мне так страшно. Я боюсь, что со временем стану похожей на своего неуравновешенного отца. Боюсь, что не смогу сдержать злость, и она выплеснется на тех, кого я люблю. Как я могу выйти за кого-то замуж, если знаю, что могу превратиться в такое же чудовище, каким когда-то был мой отец?! А что, если я ударю ребенка? Нашего ребенка?

Из груди Бэннинга вырвался вздох.

– Теперь я понимаю, чего ты боишься. Однако твои страхи напрасны. Поверь мне – выдержки у тебя намного больше, чем тебе кажется.

– А вдруг ты ошибаешься? Что, если я не смогу сдержаться?

– Я буду рядом. И помогу тебе это сделать, – прошептал он.

Эвис уронила голову ему на плечо.

– Знаешь, стоит мне только представить, как нечто в этом роде может произойти со мной, как я тут же вспоминаю, как жили мои родители.

– И твой страх просыпается с новой силой? – понимающе кивнул Бэннинг.

– Да.

Он ласково поцеловал ее в теплую макушку.

– Может, попробуем все-таки усадить тебя на лошадь?

Повернувшись, Бэннинг взял висевшие на гвозде сюртук и рубашку и зашагал к выходу.

– Пошли, Эвис, – скомандовал он. – Урок начинается.

Вслед за Бэннингом Эвис вышла во двор и стала смотреть, как помощник конюха седлает для нее кобылу. Чем ближе она подходила к ней, тем более огромной казалась ей лошадь. Ноги у Эвис стали непослушными.

– Бэннинг… – сразу вспотев от страха, пробормотала она. Обернувшись, он послал ей ободряющую улыбку:

– Не бойся, ты сможешь.

С трудом проглотив вставший в горле комок, Эвис сделала еще один шаг к кобыле.

– Как ее зовут?

– Лютик. Она очень смирная и ласковая. – Взяв Эвис за руку, Бэннинг заставил ее положить ладонь на голову лошади. – Она может почувствовать, что ты нервничаешь. Поэтому постарайся успокоиться.

– Не могу.

– Нет, можешь. К тому же я все время буду рядом с тобой, так что не бойся. – Бэннинг протянул ей руку. – Ну, готова?

Пытаясь успокоиться и взять себя в руки, Эвис несколько раз глубоко вдохнула… как будто это может помочь, промелькнуло у нее в голове, учитывая, что она оказалась зажатой между теми, кого боялась больше всего на свете – лошадью и этим мужчиной.

– Да, – наконец выдавила она.

Усадив Эвис в седло, Бэннинг поднял голову и шутливо подмигнул ей.

– Тебе когда-нибудь доводилось падать, когда ты была маленькой?

Эвис судорожно кивнула.

– Сколько тебе тогда было лет?

– Ш-шесть. – Лошадь под ней шевельнулась, и Эвис вцепилась в поводья мертвой хваткой.

– Ну же, Эвис, ты можешь это сделать! – Бэннинг вдруг шагнул вперед и оказался перед лошадью.

– Куда ты?! – вскрикнула Эвис.

– Возьму лошадь под уздцы и поведу ее, чтобы она не вздумала шарахнуться в сторону. – Взяв поводья, Бэннинг принялся медленно водить лошадь по кругу.

Все это время Эвис была занята тем, что старалась дышать и держать глаза открытыми. На самом деле в легком галопе, которым двигалась лошадь, не было ничего пугающего. И очень скоро Эвис поймала себя на том, что страх начинает потихоньку отступать.

– Ну как ты там? – поинтересовался Бэннинг, глядя на нее снизу вверх.

– Неплохо… можно даже сказать, замечательно. Знаешь, если честно, мне нравится!

– Я сразу сказал, что у тебя получится, – улыбнулся он в ответ. – Может, попробуешь сама? – Он протянул ей поводья.

– Нет!

Ответом на это был смешок, сорвавшийся с его губ. После нескольких кругов Бэннинг остановил кобылу и протянул руки, чтобы снять Эвис с седла.

– Ну, думаю, для первого урока достаточно, – объявил он.

– Да, – улыбнулась она ему. – Но, если честно, я не против это повторить.

Эвис окинула взглядом поля и обратила внимание на группу мужчин с ружьями, рысью трусивших через луг. Господи, она совсем забыла об охоте, спохватилась она. Спрыгнув на землю – естественно, с помощью Бэннинга, – она с удивлением спросила:

– А почему ты не поехал на охоту вместе со всеми?

Эвис заметила, как он слегка напрягся, а потом неловко отвел глаза в сторону.

– Мне сегодня не хотелось охотиться, – сказал Бэннинг. – А сейчас извини, мне пора идти. – И он быстро ушел. А Эвис так и осталась стоять рядом с кобылой, хлопая глазами и не зная, что делать дальше.

Даже Дженетт постоянно отмечала, до какой степени ее старший брат гордится своими познаниями в охоте… но сейчас она бы этого не сказала. Что же изменилось? Эвис вдруг споткнулась и застыла, кое-что вспомнив…

«Мы оба знаем, что ты никогда не решишься взять в руки пистолет…»

Кто же это сказал? Она наморщила лоб. Ах да, Сомертон – это случилось в тот день, когда они с Бэннингом разговаривали во дворе гостиницы, а она сидела в карете. Но почему он так сказал? Может, у Бэннинга появилось необъяснимое отвращение к пистолетам, недоумевала Эвис. Но если так, то почему?

Она чувствовала, что ей отчаянно недостает Бэннинга – стоило ему только уйти, как она ловила себя на том, что уже тоскует по нему. Ей не хватало его улыбки, его смеха, его шуточек, долгих, задушевных разговоров с ним. Но больше всего ей не хватало любви, которую она читала в его взгляде всякий раз, когда он смотрел на нее.

Эвис уже взялась за ручку двери, когда отчаянный детский рев заставил ее застыть на месте. Она оглянулась – рев несся из соседней комнаты. Поколебавшись, Эвис на цыпочках подкралась к двери и заглянула внутрь. Посреди комнаты, одной рукой прижимая к себе пронзительно вопящего младенца, топталась Мэри Мартин. Младшая дочка, всхлипывая, тянула ее за другую руку. По лицу девочки горохом катились слезы.

– Вам помочь? – спросила Эвис.

– Ох… да, пожалуйста, – со вздохом облегчения повернулась к ней Мэри. – Просто походите с ним немного. Может быть, он успокоится на руках и уснет.

Эвис осторожно похлопала маленького Итона по спинке и принялась ходить по комнате. Мэри и Сара скрылись за дверью детской. Расхаживая по комнате и поглаживая вопящего Итона, Эвис снова почувствовала исходящий от него сладковатый аромат детского тельца. А потом неожиданно для самой себя наклонилась и потерлась щекой о его лысую, теплую головенку.

– Ш-шш, Итон, не плачь, – прошептала она. – Мама сейчас вернется.

Итон издал еще несколько протестующих воплей, а потом уронил головку ей на плечо и моментально уснул. Она продолжала медленно прохаживаться по комнате, прижимая ребенка к себе и что-то мурлыкая себе под нос.

– Я тоже этого хочу… – вдруг неожиданно для себя прошептала она.

Глава 21

– Мисс Коупли, какое прелестное платье! – Судя по выражению лица, восторг Оливии Роубак не знал пределов. – Ах, я просто жду не дождусь, когда выйду замуж и смогу носить платья разных цветов! Если бы вы знали, как мне надоели эти противные пастельные тона! – Она капризно надула губки. – Хорошо старым девам, по крайней мере, никто не обращает внимания, что на них надето!

Эвис мысленно сосчитала до десяти.

– Благодарю вас, мисс Роубак, – сухо процедила она.

– Ах, как я вам завидую, что вам предстоит открывать бал в паре с лордом Селби! – вздохнула Оливия Роубак. – Я бы все отдала, чтобы оказаться на вашем месте!

Проведя остаток дня в детской, где Мэри Мартин в отсутствие заболевшей няни сбивалась с ног, Эвис чувствовала, что возможность потанцевать с Бэннингом нужна ей, как глоток свежего воздуха. И она не намерена была уступить ее этой болтушке.

– Ну а вдруг потом он пригласит и вас, и тогда вам представится такая возможность, – натянуто улыбнулась она.

В глазах мисс Роубак блеснул огонек.

– Непременно пригласит! – ледяным тоном отрезала она.

Эвис насторожилась. Уверенность, с какой это было сказано, почему-то страшно ей не понравилась. Провожая взглядом девушку, она гадала, какие козни строит эта пустоголовая куколка. Стоит, пожалуй, понаблюдать за ней, решила Эвис. И уже двинулась было за мисс Роубак, но тут рядом с ней с бокалом лимонада в руках возник Бэннинг.

Он окинул ее выразительным взглядом, и в глазах его вспыхнуло восхищение.

– Бог мой, мисс Коупли, вы очаровательны! Знаете, должен признаться, это серебристое платье нравится мне нисколько не меньше, чем то изумрудно-зеленое!

Взяв у него из рук лимонад, она сделала небольшой глоток, и губы ее дрогнули в улыбке.

– Я почему-то так и подумала, что вы его оцените.

Бэннинг незаметно придвинулся поближе.

– А знаешь, что бы мне понравилось еще больше? – заговорщически шепнул он ей на ухо. – Сорвать его с тебя.

– Сдается мне, я это уже слышала, и не раз. – Теперь она откровенно улыбалась, глядя ему в глаза. Внезапно ей стало жарко. Эвис поднесла к губам бокал и принялась маленькими глотками потягивать ледяной лимонад, чтобы успокоиться.

– Похоже, вот-вот объявят наш танец. – Бэннинг протянул ей руку. – Идем?

Они отправились в бальный зал. Лорд Кесгрейв, стоявший рядом с женой возле группы музыкантов, с улыбкой объявил:

– Леди и джентльмены, позвольте мне представить вам победителей в стрельбе из лука. Это лорд Селби и мисс Коупли!

Они вышли на середину зала. Собравшиеся гости приветствовали аплодисментами появление этой пары.

– Поскольку моя жена находится в деликатном положении, сегодня честь открыть бал предоставляется мисс Коупли и лорду Селби, – продолжал лорд Кесгрейв.

Бэннинг подал ей руку, и в этот момент музыканты заиграли вальс.

– По-моему, я слишком долго не практиковалась, – прошептала Эвис.

– Уверен, что ты прекрасно справишься.

Они, кружась, заскользили по залу, а через минуту их примеру последовали и другие пары.

– Ты великолепно танцуешь, – сказал он.

– Спасибо, – ответила Эвис.

К сожалению, вальс закончился слишком быстро, во всяком случае, по мнению Эвис. Бэннинг подвел ее к Дженетт и откланялся. А Эвис, покосившись на подругу, заметила, что в глазах у той прыгают чертенята.

– И каково это – танцевать… с моим братом? – хихикнув, поинтересовалась Дженетт.

– Мне понравилось, – лаконично ответила Эвис, не желая вдаваться в подробности. Потом обвела взглядом зал и заметила направлявшегося в их сторону лорда Дарема.

– Леди Дженетт, если не ошибаюсь, следующий танец вы обещали мне, – с улыбкой проговорил он.

– Да, – коротко буркнула Дженетт, потом взяла его под руку, и они присоединились к другим танцующим. К несчастью, после ухода Дженетт Эвис осталась стоять в одиночестве – и Оливия Роубак немедленно воспользовалась этим.

– Мисс Коупли!

От этого писклявого голоса у нее по спине поползли мурашки.

– Да, мисс Роубак?

Настырная девица, ничуть не смущаясь, подхватила Эвис под локоть и потащила ее в сторону террасы.

– Могу я поговорить с вами?

– На террасе? – удивилась Эвис.

– Да. – Уже возле самой двери она вдруг склонилась к Эвис и заговорщически прошептала ей на ухо: – Видите ли, мисс Коупли, у меня возникла небольшая проблема… и справиться с ней мне может помочь только женщина вроде вас. Я имею в виду – обладающая вашими добродетелями.

– Моими добродетелями?! – ошеломленно переспросила Эвис.

– Да. Ведь всем в свете известно, как вы заботитесь о своей репутации.

– Вот как? – Ситуация стала понемногу проясняться.

– Да. – Мисс Роубак похлопала Эвис по руке. – Ваша безупречная жизнь и высокие моральные принципы вошли в легенду. Вы – воплощенное целомудрие, мисс Коупли.

– Я?!

– Конечно.

– Но я живу одна, – запротестовала Эвис.

Мисс Роубак, остановившись, обернулась, и глаза ее блеснули.

– Вот именно! – с воодушевлением воскликнула она. – Всем известно, что у вас нет компаньонки, и при этом все знают, как вы заботитесь о своей репутации. Вы настолько добродетельны, что вас можно поставить в пример любой замужней женщине!

– К чему вы ведете, мисс Роубак? – подозрительно спросила Эвис.

– Видите ли, мне предстоит неприятный разговор с одним человеком… а ситуация достаточно… ммм… деликатная. Я очень надеюсь, что вы не оставите меня одну – иначе у меня, чего доброго, просто не хватит на это смелости.

– Конечно, конечно, – забормотала окончательно растерявшаяся Эвис, отчаянно гадая, о чем идет речь. Неужели кто-то осмелился усомниться в образованности или тонком интеллекте этой несчастной глупышки? Хотя, если честно, она сильно сомневалась, что Оливии Роубак хватило бы ума это заметить.

– Вот он, – объявила та, кивком указав на стоявшего возле лестницы Бэннинга.

– Лорд Селби?

– Да.

Что-то тут не так, успела подумать Эвис. Но мисс Роубак, схватив ее за руку, потащила ее за собой.

– Добрыйвечер, леди, – приветствовал их Бэннинг. Окинув Оливию Роубак взглядом, он слегка нахмурился, потом с удивленным лицом повернулся к Эвис, словно спрашивая, в чем дело.

– Лорд Селби! – решительно кивнув, бросила мисс Роубак.

Эвис молчала, в душе у нее шевельнулось неприятное предчувствие чего-то недоброго. Неужели Оливия Роубак видела их вдвоем? Или, может, подслушала их разговор?

– Лорд Селби, я попросила мисс Коупли сопровождать меня, поскольку считаю, что пришло время заставить вас ответить за то, что вы сделали.

Эвис почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Господи, в отчаянии подумала она, этого еще не хватало! Каким образом эта девчонка ухитрилась выследить их?

Бэннинг оцепенел.

– И что же именно я сделал, позвольте узнать?

– О! И вы еще спрашиваете? Можно подумать, вы не знаете! – Она обернулась к Эвис. – Вот полюбуйтесь, как этот человек ведет себя – и это после того, как он бесстыдно воспользовался моей неопытностью!

– Что?! – ахнула Эвис, гадая, уже не снится ли ей все это. В том, что Бэннинг никогда бы не позволил себе ничего неподобающего в отношении юной девушки, у нее лично не было ни малейших сомнений.

– Он отвез меня в свое поместье в Саутуолде, обольстил меня своими сладкими речами, клялся, что мы поженимся и все такое! – Мисс Роубак усиленно захлопала ресницами. В конце концов, ее усилия увенчались успехом, и ей удалось-таки выдавить из себя одну-единственную слезинку.

– Я – что?! – взревел Бэннинг. Эвис быстро встала между ними.

– Тихо, тихо, лорд Селби. Я уверена, мы сейчас во всем разберемся. – И немедленно, стиснув зубы, добавила она про себя. – Итак, мисс Роубак, вам слово. Уж не хотите ли вы сказать, что именно вы были той женщиной, с которой лорда Селби видели вместе в гостинице в Саутмаркете?

– Да, это была я. Хозяин гостиницы видел меня, он может это подтвердить.

– Но вы были там с родителями! – рявкнул Бэннинг.

– Нет, милорд. Я была там с вами. – Мисс Роубак вцепилась в руку Эвис. – Теперь вы понимаете, мисс Коупли, почему мне потребовалась ваша помощь? Этот человек погубил меня, а теперь делает вид, что ему нет до меня никакого дела! А ведь он даже в книге постояльцев записал нас как мистера и миссис Толбот – естественно, я сделала вывод, что он твердо намерен на мне жениться. Ооо… откуда же мне было знать, что он просто намеревался меня обольстить?!

Боже милостивый… нужно срочно что-то делать! Если эта маленькая лгунья станет кричать об этом на каждом углу, мистер Роубак, как оскорбленный отец, потребует, чтобы Бэннинг немедленно женился и сделал из его дочери порядочную женщину!

– Мисс Роубак, вы действительно ездили с ним в Саутуолд? Это правда? – Губы Эвис тронула улыбка.

– Конечно!

– Тогда не откажите в любезности описать мне поместье лорда Селби. Я слышала, оно очаровательно, – елейным тоном попросила Эвис.

Бэннинг, обретя, наконец, дар речи, откашлялся.

– Мисс Коупли, не кажется ли вам…

– Да, это так – поместье действительно очаровательно, – перебила его мисс Роубак.

– Большой дом, наверное?

– Огромный! – Оливия Роубак выразительно округлила глаза. – Множество спален, прелестный музыкальный салон, чудесный сад вокруг. А сколько слуг! – Она закатила глаза. – Просто не сосчитать!

– Множество спален?! – Судя по выражению ее лица, Эвис была потрясена. – Господи… похоже, дом и вправду огромным!

Сообразив, куда она клонит, Бэннинг слегка улыбнулся.

– Эвис, будь осторожна, – одними губами предупредил он.

– И однако, – невозмутимо продолжала Эвис, словно в задумчивости подняв глаза, – мне кажется, вы ошибаетесь. Помнится, в Саутуолде всего две спальни.

– Эвис, не нужно…

– А слуг всего двое, миссис и мистер Хатауэй. Они приглядывают за домом.

– Эвис!

– О Господи, что я слышу! Так это ты ездила туда с моим братом?! – раздался позади них голос Дженетт. Увлекшись разговором, они даже не заметили, как она подошла.

Эвис обернулась – и чуть не застонала от отчаяния, убедившись, что вокруг них уже собралась небольшая толпа. Человек пятнадцать из числа гостей, навострив уши, с интересом прислушивались к их беседе – это если не считать Дженетт и ее матери. Эвис молча уставилась на них, чувствуя, как загорелись у нее щеки.

– Да, да, именно это я и пыталась объяснить мисс Коупли, – торжествующим тоном объявила Оливия Роубак. – Да, это меня ваш брат увез в свое поместье. И теперь, как честный человек, он обязан на мне жениться!

Леди Селби, раздвинув толпу сгорающих от любопытства гостей, величественно направилась к ним. На лице ее сияла довольная улыбка. Дженетт двинулась вслед за матерью.

– Моя дорогая девочка, – снисходительным тоном заявила леди Селби, – позвольте вам сказать, вы совершенно зря пытаетесь убедить нас, что мой сын увез вас в свое поместье. Со всей уверенностью могу утверждать, что вы никогда не были в Саутуолде! – Она обернулась к стоявшим рядом Эвис и сыну. – Мисс Коупли, Бэннинг, жду вас в кабинете лорда Кесгрейва! Нам нужно поговорить.

– А как же я?! – захныкала Оливия Роубак. – Он ведь соблазнил меня… погубил мою репутацию!

– Чушь! – фыркнула леди Селби. – Ничего подобного он не делал! Если бы вы ездили в Саутуолд, милочка, то не могли бы не заметить – как заметила мисс Коупли, – что никакое это не поместье, а просто коттедж! И там нет ни множества спален, ни обширного сада, ни легиона слуг, о которых вы нам тут повествовали.

Отмахнувшись от нее, леди Селби покосилась на Эвис.

– Поэтому у меня возникает законный вопрос – как о коттедже в Саутуолде стало известно мисс Коупли? – в упор спросила она.

Колени у Эвис подогнулись, сердце ухнуло вниз и закатилось в мыски туфель. Понимая, что неровное дыхание может выдать ее, она попыталась взять себя в руки, но тщетно – дрожащие губы и краска, заливавшая ее лицо, выдали ее с головой.

– Мне… мне рассказала Дженетт, – пробормотала она. Дженетт смотрела на нее во все глаза.

– Просто ушам своим не верю… Ты ведь… я была уверена, что вы ненавидите друг друга!

– А ну, марш в кабинет! – скомандовала леди Селби. – Да, да, вы все!

Бэннинг, взяв Эвис за руку, провел ее через плотную толпу шушукающихся гостей.

– Я ведь пытался тебя предупредить, – шепнул он ей на ухо.

Они спустились в холл. Окружавшая их толпа постепенно поредела. Теперь их компания включала всего пятерых: леди Селби, Дженетт, лорда Кесгрейва, Бэннинга и Эвис.

– Прежде чем мы перейдем к обсуждению сложившейся ситуации, – начал Бэннинг, – я бы хотел сказать мисс Коупли пару слов. Наедине, – решительно добавил он.

Леди Селби обернулась и какое-то время смотрела в глаза сыну.

– В твоем распоряжении пять минут, – сухо процедила она.

– Хорошо.

Даже несмотря на ткань платья, Эвис чувствовала, какая у него горячая рука – обняв ее за плечи, Бэннинг втолкнул ее в комнату и захлопнул дверь, оставив остальных томиться снаружи. Потом повернулся и посмотрел ей в глаза.

– Что ты собираешься делать? – коротко спросил он. Она молчала.

Бэннинг принялся мерить шагами комнату, дожидаясь, что она скажет, и втайне надеясь, что это будет именно то, что он мечтает услышать. Эвис, закрыв руками бледное лицо, рухнула в кресло. Плечи у нее затряслись. Проклятие, мысленно ругнулся Бэннинг, украдкой бросив на нее взгляд. Меньше всего ему хотелось принуждать ее. Слегка подтолкнуть – да, конечно, но силой заставить ее стать его женой… нет, никогда!

– Эвис, – пробормотал он, опустившись перед ней на колени, – послушай меня. Что бы ты сейчас ни решила, пусть все будет, как ты хочешь. Я на все согласен. Если ты предпочтешь просто не обращать внимания на скандал, я помогу тебе его пережить. Если ты согласишься принять мое предложение и выйти за меня замуж, мы поженимся. Только не плачь, умоляю тебя! – взмолился он, пытаясь оторвать ее руки от лица.

Святые угодники… да ведь она не плачет! Во всяком случае, он не заметил ни единой слезинки. Только сейчас он понял, что плечи ее дрожали вовсе не от рыданий, а от едва сдерживаемого смеха. Непостижимая женщина, в очередной раз удивился он. Впрочем… может, это истерика, всполошился Бэннинг. В конце концов, из-за него ей только что пришлось испытать настоящее потрясение, от такого недолго и умом тронуться.

– Эвис, – осторожно прошептал он.

– Бэннинг, наверное, я испорченная женщина, – с кривой усмешкой объявила Эвис. – Ты хоть понял, что произошло? Я только что скомпрометировала себя перед лицом двух десятков людей. И ничуть об этом не жалею. Больше того – кажется, мне это понравилось.

– Ничего страшного – я всегда любил испорченных женщин, – прошептал он, взяв ее руки в свои. Пальцы их переплелись.

– А ты заметил выражение лица мисс Роубак? – расхохоталась Эвис. – Честное слово, ради одного этого стоило устроить скандал, согласен?

Губы Бэннинга тронула улыбка… и тут же исчезла с его лица, как будто кто-то стер ее тряпкой. Только сейчас до него дошло то, что она имела в виду. Нет, это невозможно… немыслимо! Неужели она согласна даже пройти через скандал, лишь бы только не выходить за него замуж – и это после всего, что было между ними?! На мгновение у него остановилось сердце. А он-то был уверен, что уж теперь-то она согласится стать его женой…

– О, Бэннинг, конечно, мне очень жаль, что так вышло. Я собиралась тебе сказать – но, конечно, не так. Я…

– Понимаю. – Он вздохнул, облизнув внезапно пересохшие губы. – Итак, все кончено.

– Я хотела сказать тебе после бала… – продолжала Эвис.

– Ну, думаю, это уже не важно. Ты ведь уже все решила, верно? – устало пробормотал он.

Больше он ничего не успел сказать – дверь с шумом распахнулась и на пороге выросла величественная фигура леди Селби. Позади нее маячила истомившаяся Дженетт.

– Пять минут истекли, – объявила его мать. – Встань с колен, Бэннинг. Поздно уже делать предложение.

Отряхнув брюки, Бэннинг встал. Потом, выпрямившись во весь своей немалый рост, повернулся, готовясь предстать пред грозные очи свой родительницы. Лицо леди Селби было сердитым, но синие, такие же, как у сына, глаза подозрительно блестели… только вот то выражение, которое он в них прочел, слегка озадачило Бэннинга.

– Что ты имеешь в виду? – подозрительно спросил он.

– Что вы с мисс Коупли обвенчаетесь немедленно – сразу же после того, как мы вернемся в Лондон! – безапелляционно отрезала леди Селби. – Если, конечно, вы не предпочтете отправиться в Суррей и сыграть свадьбу в твоем поместье.

– Мама, Эвис решила…

– У Эвис нет родственников, кроме молодого Уоттона, – с легким презрением в голосе проговорила леди Селби. Потом повернулась к Эвис, смерила ее взглядом и слегка нахмурилась, – Твоя мать когда-то была моей близкой подругой. Самой близкой. Слава Богу, она не дожила до этого дня, потому что если бы она увидела, что ты вытворяешь… Сбежала…

– …с моим братом, – улучив момент, вставила Дженетт.

– Тихо! – цыкнула на нее леди Селби. И, снова повернувшись к Эвис, продолжала: – Но поскольку твоей матери нет с нами, мой долг – предотвратить скандал и устроить все как положено. Итак, ты сбежала с моим сыном и провела с ним целых две недели. Очень легкомысленный поступок. Теперь тебе придется за это ответить.

– Мама, довольно! – решительно воскликнул Бэннинг. – У тебя нет никакого права вмешиваться в ее жизнь. И в мою, кстати, тоже.

– Помолчи, Бэннинг. Я только делаю то, что будет лучше для вас обоих; – Она со вздохом опустилась на диван. – В глазах света твоя репутация погибла, Эвис. Надеюсь, это-то ты понимаешь? – Леди Селби перевела взгляд на Бэннинга. – Скажу честно, от тебя я этого не ожидала!

Эвис откашлялась, решив, что пора вмешаться.

– Леди Селби, ваш сын вел себя как настоящий джентльмен. Все последние дни он только и делал, что уговаривал меня выйти за него замуж. Это я отказывалась стать его женой.

Леди Селби бросила взгляд на сына и удивленно подняла брови. Потом потерла рукой лоб, словно от всего этого у нее началась мигрень. Какое-то время она молчала, как будто обдумывая что-то, потом повернулась к Эвис и долго изучала ее лицо. Под этим пристальным, цепким взглядом Эвис невольно поежилась.

– Кажется, я поняла, наконец. Бэннинг, прими мои извинения, – царственным тоном бросила леди Селби. Потом махнула рукой. – А теперь выйдите все, слышите? Кроме Эвис, – добавила она.

– Мама…

– Уйди, Бэннинг! – рявкнула она, повелительным взмахом руки указав на дверь. – Можешь пойти сообщить всем, что твоя будущая жена вскоре присоединится к тебе – после того как побеседует со своей будущей свекровью.

Эвис покосилась на леди Селби – та молча разглядывала ее серебристое платье, словно надеялась отыскать в его складках ответ на мучивший ее вопрос, что теперь делать.

– Кажется, я догадываюсь, Эвис, чем так пугает тебя замужество, – пробормотала она. – В конце концов, мы ведь с твоей покойной матерью были очень близкими подругами.

Итак, главное уже сказано.

– Леди Селби, вы правы – брак с вашим сыном действительно пугал меня. Раньше.

– Раньше?

Эвис улыбнулась:

– Да, раньше. – Она опустила глаза, поправила складки платья, после чего, немного помолчав, вздохнула и решительно продолжала: – У меня было время как следует обдумать этот вопрос. Я… у меня оставались кое-какие сомнения, поэтому всякий раз, как Бэннинг делал мне предложение, я отвечала ему отказом. Но… он был очень настойчив и… в конце концов, я пришла к выводу, что у меня более нет оснований отказываться от брака с вашим сыном.

– Да, думаю, нет. – Леди Селби широко улыбнулась. – Тем более что Бэннинг, по всей видимости, любит тебя всем сердцем.

– Правда? – Сердце у нее забилось.

– Конечно. – Леди Селби невозмутимо пожала плечами. – А чего ради тогда моему сыну вдруг вздумалось ввязаться в любовную авантюру с женщиной твоего положения? Не думаю, чтобы он не понимал, чем рискует. Возможно, у моего сына много недостатков, но он отнюдь не дурак.

Эвис задумчиво покусывала губу. Интересная мысль… выходит, Бэннинг заранее решил жениться на ней – еще до того, как они уехали вместе из города.

– Решения, от которых зависит наша жизнь, никогда не бывают легкими, девочка моя. Но я рада, что ты, в конце концов, сделала правильный выбор. Мой сын не способен поднять руку на женщину – даже в гневе, – уверенно добавила она.

– Я это знаю, – прошептала Эвис. Да, она была уверена в этом. – Но… Леди Селби, а вам никогда не приходило в голову, что я могу… что когда-нибудь я стану похожа на своего неуравновешенного отца?

– Ты?! Вздор! – фыркнула та. – Ты, моя дорогая, унаследовала от своих родителей только самое лучшее. От матери – ее доброе, великодушное сердце, а от отца – упорство и целеустремленность. И если какой-то мужчина будет так глуп, что ударит тебя, ты никогда ему этого не простишь. Как бы ты ни любила его, ты найдешь в себе силы оставить его.

– Да, конечно. А если я ударю его… или, что еще хуже, своего собственного ребенка? – с дрожью в голосе проговорила Эвис.

– Знаешь, даже самые терпеливые матери иной раз сердятся на своих детей. Эти маленькие дьяволята отлично знают, как вывести мать из себя! – Леди Селби усмехнулась. – Поэтому в таких случаях матери лучше просто повернуться и уйти. И дать возможность няне все уладить.

– Спасибо, леди Селби. – Глядя на эту седовласую величественную даму с ярко-синими глазами, Эвис чувствовала: та хорошо понимает терзающие ее страхи. И тогда Эвис решилась… раз уж ей представилась такая возможность… задать вопрос, который вот уже много лет не давал ей покоя. – Как вы думаете, почему моя мать так и не решилась уйти от отца?

На губах леди Селби появилась понимающая улыбка.

– Возможно, ты не помнишь, но я много раз пыталась убедить твою мать это сделать. Ты тогда была еще маленькая.

– Вы пытались уговорить ее бросить отца?!

– Да. Мне хотелось ей помочь. Я предлагала ей деньги. Она могла бы взять тебя и уехать куда-нибудь, например, в Америку, или остаться в Англии, но скрыться и жить в каком-нибудь маленьком городе. Но увы – она любила твоего отца… любила слишком сильно, чтобы оставить его. Она надеялась, что со временем ей удастся заставить его измениться, – с горечью закончила леди Селби.

При этих словах у Эвис защипало глаза. Она отвернулась и украдкой смахнула с ресниц слезу.

– Спасибо, что рассказали мне обо всем, леди Селби, – прошептала она.

Пожилая дама ласково улыбнулась в ответ.

– Добро пожаловать в нашу семью, Эвис. Ты даже представить себе не можешь, как я счастлива, что Бэннинг выбрал именно тебя. Моему сыну нужна сильная женщина, – добавила она.

Беда в том, что сама Эвис отнюдь не чувствовала себя сильной. Всю свою жизнь, сколько она себя помнила, она только играла роль решительной, независимой женщины, которая ни в ком не нуждается, чтобы быть счастливой. Но на самом деле это было не так. Ей был нужен Бэннинг. И нужна семья – люди, которые будут любить и защищать ее.

– А теперь пойдем, – встав с дивана, решительно заявила леди Селби. – Пришло время объявить о вашей помолвке.

Словно камень свалился с ее души при этих словах – первый раз за все это время у Эвис стало легко на сердце. Она не могла дождаться минуты, когда скажет, наконец, Бэннингу, что любит его и счастлива стать его женой. Ей хотелось петь от радости.

В коридоре Эвис и леди Селби разошлись, решив, что поодиночке быстрее отыщут Бэннинга. Эвис долго бродила по дому – но Бэннинг как сквозь землю провалился. Вместо него она, к своей немалой досаде, наткнулась на Эмори Биллингсуорта.

– Эвис, – с двусмысленной улыбкой протянул он. – Как хорошо, что я встретил вас. Признаюсь, то, что произошло, на террасе, стало для меня настоящей неожиданностью!

– Для меня тоже, – буркнула Эвис.

Подхватив Эвис под локоть, он сильно сжал ее руку и потащил за собой.

– Но, должен признаться, я был несколько разочарован.

– Вот как?

– Э-ээ… да. – Эмори повернул Эвис лицом к себе. – Потому что начал понимать, с какой силой меня тянет к вам, – прошептал он.

– В самом деле? – изумилась Эвис. Интересно, куда это все подевались, гадала она. Ночь выдалась теплая, она ожидала, что в саду окажется немало желающих подышать свежим воздухом, однако на террасе, кроме них с Эмори, не было ни души.

– Да. Желаете, чтобы я это доказал?

По спине Эвис пополз неприятный холодок. Предчувствие чего-то недоброго кольнуло ей сердце.

– Не думаю, что это так уж необходимо! – невозмутимо бросила она.

Эмори придвинулся поближе. Эвис попятилась – и продолжала пятиться до тех пор, пока не почувствовала спиной балюстраду. Вот тут ей стало по-настоящему страшно. Выбору нее был невелик – либо спрыгнуть вниз, в темноту, с риском сломать шею, либо попытаться защитить себя. Эмори, словно почувствовав ее страх, придвинулся вплотную.

– Не делайте этого, Эмори, – срывающимся голосом попросила Эвис.

– Чего не делать? – ухмыльнулся тот, показав два ряда очень белых зубов. В лунном свете они блеснули, как у волка, и сердце Эвис ухнуло в пятки.

Она похолодела от страха – Эмори был похож на бешеную собаку, когда, зажав ее в угол, весело скалил зубы. В его улыбке сквозило какое-то безумие. Эвис осторожно, бочком двинулась в сторону, но наткнулась на вазон с цветами. Покачнувшись, она потеряла равновесие и, взмахнув руками, вцепилась в первое, что попалось ей – в лацканы его сюртука. В ту же секунду Эмори обхватил ладонями ее ягодицы и с силой рванул Эвис к себе.

– Эмори, я хочу…

Но прежде чем возмущенная Эвис успела оттолкнуть его и высказать все, что думает о подобном поведении, Эмори опустил голову и впился губами в ее рот. От него сильно пахло джином. Эвис, скривившись, старалась оттолкнуть его, однако он, казалось, был выкован из железа.

Потрясенная, не в силах даже шевельнуться, Эвис оцепенела.

Глава 22

А Бэннинг, укрывшись за дверью кабинета Трея, в этот момент приканчивал второй бокал бренди. Его разум отказывался поверить в то, что между ними все кончено. Но, перебирая в памяти то, что говорила Эвис по поводу скандала, Бэннинг понимал – это конец. Теперь у него связаны руки – после всего, что случилось, у него не осталось ни единого шанса убедить Эвис выйти за него замуж. В очередной раз протянув руку к бутылке, чтобы долить себе бренди в бокал, он слегка повернул голову, и в глаза ему бросились две фигуры, в этот самый момент выскользнувшие на террасу.

Эвис и Биллингсуорт.

Проклятие! Значит, уже подыскала ему замену. Похоже, она не теряет времени. Впрочем, что ж тут удивляться… ведь она с самого начала собиралась взять себе в любовники Биллингсуорта. Непреодолимая сила заставила Бэннинга вскочить и бегом броситься на террасу. Будь что будет, но он должен собственными глазами увидеть то, что там происходит. Укрывшись в тени, он прижался к стене и вдруг увидел обнимавшуюся пару.

– Эмори, я хочу…

Руки Эвис вцепились в лацканы его сюртука. Они целовались. Бэннинг заскрежетал зубами. Она даже не пыталась оттолкнуть его. Это было как раз то, чего он боялся. Итак, все кончено. Он хотел доказательств? Вот они!

Эвис его не любит.

Проклятие!

Как слепой, он нащупал бутылку с бренди и одним махом опрокинул в себя все, что еще оставалось в ней, в надежде, что спиртное затуманит его разум и притупит боль, от которой разрывалось его сердце. Итак, все кончено. Но его разум, а может, его сердце отказывались в это верить. Да, он видел, что они целовались… но что-то настораживало его. Что-то в этом поцелуе было не так, хотя Бэннинг никак не мог сообразить, что именно.

Проклятие! Бренди сделал свое дело – мысли у него мешались, перед глазами все плыло.

Он снова выскользнул за дверь кабинета и направился к ним. Судя по всему, они разговаривали, однако Бэннинг стоял слишком далеко, чтобы услышать, о чем идет речь. Но когда Биллингсуорт, схватив Эвис за руку, чуть ли не волоком потащил ее за собой, Бэннинг понял, что худшие его подозрения подтвердились.

В конце концов, Эвис очнулась настолько, что обрела не только равновесие, но и способность соображать. Оттолкнув Эмори, она брезгливо вытерла губы.

– Не смейте больше дотрагиваться до меня, слышите?! – крикнула она.

Но Эмори лишь саркастически усмехнулся в ответ.

– Ну наверное, все было не так уж плохо, правда, дорогая? – ехидно хмыкнул он, – иначе почему вы не оттолкнули меня сразу?

– Вы застали меня врасплох! – возмутилась Эвис.

– Вот и хорошо. Вы явно нуждались в хорошей встряске, а то, я заметил, вы что-то слишком много думаете о Селби в последнее время. Ну а теперь, когда вы пришли в себя, ничто не мешает вам разорвать эту нелепую помолвку.

Эвис смотрела на него во все глаза – и ей казалось, она видит этого человека в первый раз. Господи… когда он успел так измениться?

– А что, если я не желаю этого делать?

Глаза Эмори потемнели от ярости и превратились в две узкие щелки. Схватив Эвис за руку, он сжал ее запястье с такой силой, что она чуть не закричала, а потом одним рывком стащил ее по ступенькам и поволок в сад. Эвис попыталась было вырваться, но ей казалось, что рука ее угодила в стальной капкан. Наверняка завтра появятся синяки, поморщилась она.

– Эмори, отпустите меня! – потребовала она. – Сию же минуту, слышите?!

– Нет. – Отыскав укромный уголок, он затащил ее туда и, схватив Эвис за плечи, повернул лицом к себе. – Он заставит вас бросить писать. Он сделает все, чтобы положить конец нашей дружбе! – как безумный, твердил он.

– Я люблю его, Эмори, – прошептала она.

– Любите? Его? – прорычал он.

– Ш-шш, – взмолилась Эвис. – Тише! Вас могут услышать.

– Вот и замечательно! Если Селби обнаружит нас вдвоем, тогда он сам расторгнет помолвку.

У нее было такое ощущение, что он ее не слышит.

– Эмори, вы оглохли? – возмутилась она. – Мы с Бэннингом любим друг друга!

– Проклятие, да что вы можете знать о любви?! – взорвался он. – Эвис, опомнитесь, вы же старая дева! Он был первым мужчиной, которому удалось затащить вас в постель, вот вы и вообразили, что влюблены в него! Чушь! Помилуй Бог, вы – независимая женщина с собственной волей и желаниями, и вы не из тех, кто готов плясать под дудку мужа.

– Вот как? Тогда приглашаю вас на свадьбу, чтобы вы имели возможность собственными глазами увидеть, как я стану его женой! – выпалила Эвис, прекрасно сознавая, что бросает ему вызов.

Лицо Эмори окаменело. Сжав кулак, он взмахнул рукой, и прежде чем Эвис успела сообразить, что происходит, кулак Эмори врезался ей в челюсть. Удар был такой силы, что она мешком свалилась на землю. Слишком ошеломленная, чтобы заплакать, Эвис могла только смотреть на него – потемневшее от злобы лицо Эмори было так страшно, что слова застряли у нее в горле.

– Вы никогда не выйдете замуж за Селби! – прорычал он, снова занося руку для удара.

Перепугавшись насмерть, Эвис отпрянула в сторону и сжалась в комок.

– Эвис!

Осторожно приоткрыв глаза, Эвис заметила, как исказилось лицо Эмори. Глаза его расширились, челюсть отвалилась, а потом он вдруг повернулся и кинулся бежать со всех ног. Эвис растерянно заморгала, не понимая, что это значит. А через мгновение сильные руки подхватили ее и рывком подняли с земли.

– С тобой все в порядке? – тихо спросил Бэннинг. Припав к его груди, Эвис могла только судорожно кивнуть.

– Как ты меня нашел? – пробормотала она сквозь слезы.

– Увидел вас в окно кабинета Трея, – ответил он, ласково приглаживая ее растрепавшиеся волосы. – Я уже собирался вернуться в город, когда вдруг услышал шум ссоры. А потом увидел, как он потащил тебя в сад.

– Эвис! – К ним подбежала запыхавшаяся Дженетт. Бэннинг, неохотно выпустив Эвис из объятий, сдал ее с рук на руки ничего не понимающей Дженетт.

– Позаботься о ней, – велел он.

– А ты куда? – в один голос спросили они.

– А я позабочусь о том, чтобы эта проблема была решена раз и навсегда. – И прежде чем ошеломленные девушки успели ему помешать, Бэннинг повернулся и исчез в темноте.

Эвис осторожно потрогала челюсть. И моментально сморщилась от боли. Губы кровоточили.

– Господи помилуй! – ахнула Дженетт. – Что это чудовище сделало с тобой?!

– Он… он ударил меня, – прошептала Эвис. По лицу ее ручьем хлынули слезы. – Дженетт, он ударил меня! Он действительно негодяй! Бэннинг ведь предупреждал меня!

Обняв Эвис за плечи, Дженетт усадила ее на ближайшую скамейку. Захлебываясь слезами, Эвис пересказала подруге историю об Эмори и избитой им проститутке.

– Я ведь так и не поверила ему, – прошептала она. – Мне и в голову не могло прийти, что Эмори способен поднять на кого-то руку… тем более на женщину.

Слишком ошеломленная, чтобы что-то сказать, Дженетт только вздыхала.

– Как ты думаешь… Бэннинг сейчас ищет Эмори? – шепотом спросила Эвис.

Дженетт молча кивнула.

– Эмори наверняка поспешил сбежать в город, – прошептала она.

– О Господи… Эмори его убьет!

– Мне кажется, ты могла бы с большим доверием относиться к своему жениху, – подколола ее Дженетт.

– Я не сомневаюсь в нем… только вот у меня есть основания полагать, что Бэннинг боится брать в руки пистолет.

– С чего ты взяла? – изумилась Дженетт. – Бэннинг обожает охотиться.

– Вот как? А скажи, когда ты в последний раз видела его с ружьем?

Дженетт озадаченно нахмурилась:

– Даже не знаю… Лет пять или даже шесть назад. Если бы ты не спросила, я бы и не вспомнила об этом.

– То-то и оно, – вздохнула Эвис. – А я слышала, как один человек сказал Бэннингу, что тот, мол, никогда не выстрелит в него, потому что у него не хватит духу взять в руки пистолет.

Дженетт бросила на Эвис решительный взгляд, который моментально напомнил ей о Бэннинге.

– Тогда мы обязаны этому помешать, – заявила она.

– Как?

– Нужно немедленно ехать в Лондон.

* * *

Их карета, тяжело переваливаясь, въехала в столицу на следующий день. Время уже близилось к вечеру, но перехватить Бэннинга в дороге им так и не удалось.

По пути Эвис не раз вспоминала то, что он пробормотал, когда нашел ее лежащей на земле почти без сознания: «Я возвращаюсь в город…»

Но почему… Почему он собирался вернуться в город еще до того, как должны были официально объявить о помолвке?! Никто бы не поверил, что они собираются пожениться, если бы они объявили об этом в отсутствие жениха! Неужели он собирался бросить ее?

Только на следующий день Эвис, собравшись с духом, решила, что пришло время встретиться с Бэннингом.

– Приготовьте мою карету, Грантем! – крикнула она из кабинета.

– Да, мэм. Я скажу Бриджет, что вы собрались выехать в город.

– Нет, нет, не нужно, Грантем. Я еду одна.

Грантем, неодобрительно пожевав губами, молча кивнул.

В старческих глазах дворецкого читалось осуждение, но Эвис постаралась сделать вид, что не заметила этого. Экипаж должны были подать через несколько минут. Эвис схватила перо, обмакнула его в чернильницу и принялась поспешно писать, одну за другой перечисляя причины, по которым Бэннингу не следовало защищать ее честь на дуэли. Раз уж ей предстоит спорить с Бэннингом, считала она, нужно привести в порядок мысли – иначе ее затея заранее обречена на провал. Дописав, она посыпала листок песком, потом сложила его и сунула в сумочку.

Итак, она готова встретиться с Бэннингом.

Не успела она выйти из экипажа, как парадная дверь распахнулась и на пороге возникла хорошо ей знакомая фигура Баттенфорда. Дворецкий невозмутимо ждал, пока Эвис поднимется по лестнице. И хотя там было от силы шесть ступенек, Эвис запыхалась так, словно вскарабкалась на гору.

– Добрый день, мисс Коупли, – с приветливой улыбкой поздоровался Баттенфорд. – Боюсь, леди Дженетт нет дома. – Оглянувшись через плечо, он придвинулся поближе. – По-моему, она отправилась с визитом к леди Элизабет, – заговорщическим шепотом проговорил он и снова оглянулся, точно боялся, что кто-то их подслушивает.

– Спасибо, Баттенфорд, – кивнула Эвис. «Ну же, не молчи, – прикрикнул на нее внутренний голос, – объясни ему, зачем ты на самом деле приехала!» – Собственно говоря, я приехала не к Дженетт. Видите ли, мне нужен лорд Селби, – с трудом выдавила она из себя.

– Э-ээ… боюсь, мэм, его тоже нет дома, – учтиво ответил дворецкий.

– О! – только и смогла выговорить Эвис, окончательно растерявшись. – А он скоро вернется?

Баттенфорд пожал плечами.

– Простите, мисс, ничем не могу вам помочь. Хозяин не сказал, когда вернется.

– Благодарю вас, Баттенфорд.

Волоча ноги, Эвис медленно спустилась по лестнице и снова забралась в карету.

– Мэм! – окликнул хозяйку кучер.

– Да?

– Домой?

– Нет, нет. К леди Элизабет, – приказала она.

Что ж, по крайней мере, там, у Элизабет, в кругу самых близких подруг, она сможет выплакать свои горести на плече у кого-то из них. Может быть, даже кто-нибудь сможет дать ей хороший совет. Только не Дженетт, конечно. Что скажет Дженетт, она заранее знала – что Эвис должна была, отпихнув дворецкого, ворваться в дом, после чего запереться у Бэннинга в кабинете и ждать, когда тот вернется домой.

До дома, где жила Элизабет, было рукой подать, но этих нескольких минут Эвис хватило, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. Интересно, вдруг подумала она, а что, если тетушка Элизабет укажет ей на дверь? Пока об их помолвке с Бэннингом не будет объявлено официально, в глазах света она опозорена. И все добропорядочные женщины имеют полное право не пускать ее на порог.

– Эвис! – Не успела она войти в дом, как Элизабет, вылетев из гостиной, кинулась ей нашею. – Как я рада, что ты приехала!

На губах Эвис появилась вымученная улыбка.

– О черт! – Губы ее задрожали, и она, не пытаясь сдерживаться, обняла Элизабет. – А я-то думала, что уже успела выплакать все слезы, – всхлипывала она.

– Пойдем, дорогая. Все уже здесь и ждут тебя. Сейчас прикажу принести чай, булочки и все остальное. – Элизабет, обняв Эвис за плечи, повела ее в гостиную.

– О Эвис! – словно сговорившись, хором приветствовали ее Дженетт, Виктория и Софи.

– Итак, все в сборе, можем начинать, – в присущей ей властной манере объявила Дженетт. – Бэннинг ушел из дома и отправился искать Биллингсуорта. Он уже успел вернуться к тому времени, как ты была у нас?

Эвис только молча покачала головой, говорить она не могла. Сил ее хватало только на то, чтобы утирать струившиеся по лицу слезы.

– Судя по твоему виду, до тебя уже успели дойти последние слухи? – тихонько спросила Софи.

– Какие слухи?

«Господи, что еще?» – в полном отчаянии подумала Эвис. Она ведь и без того уже скомпрометировала себя на глазах у всех… что может быть хуже этого? Усевшись на диван, она обреченно закрыла глаза.

Кто-то сдавленно зашикал. Эвис, открыв глаза, окинула взглядом побледневшие лица подруг.

– Что за слухи? – слабым голосом проговорила она. Только у Дженетт хватило духу ответить ей:

– Книга для записи заключенных в «Уайтс» пари буквально пестрит новыми пари. Все, кому не лень, бьются об заклад.

– О чем?

– О вас с Бэннингом, – понизив голос, прошептала Дженетт.

– И о том, будут ли Бэннинг с Биллингсуортом стреляться из-за тебя на дуэли, – добавила Элизабет.

– Итак, я окончательно опозорена, – севшим голосом пробормотала Эвис. – В глазах света я теперь падшая женщина.

Карета Бэннинга остановилась перед клубом «Уайтс» на Сент-Джеймс-стрит. Сомертон дал слово заглянуть туда и дать ему знать, если там появится Биллингсуорт. Бэннингу сообщили, что мерзавца уже видели в клубе.

Войдя в «Уайтс», Бэннинг обнаружил у окна свободный столик. Многие лица были ему знакомы. Кое-кто из мужчин кивнул ему, но он сделал вид, что не заметил. Заказав бутылку кларета, Бэннинг уселся за стол и обежал взглядом зал.

– Селби, – приветствовал его подошедший к столику Сомертон.

– Сомертон, – кивнул Бэннинг.

– Могу я сесть? – осведомился тот, указывая на свободный стул.

– Разумеется. – Бэннинг терпеливо ждал, пока Сомертон сядет, хотя вопрос, который он собирался задать, висел у него на кончике языка. – Где он?

– Терпение, старина.

– Похоже, у меня его осталось не так уж много.

– Я слышал, вы принимаете поздравления, – хмыкнул Сомертон, наливая в бокал кларет.

– Черта с два! – буркнул Бэннинг.

– Вот как?

– Думаю, многие уже поняли, что мисс Коупли остается старой девой исключительно потому, что она сама так хочет. К сожалению, ее мнение на этот счет не изменилось – она по-прежнему не желает выходить замуж.

– Честно говоря, мне трудно в это поверить, – усмехнулся Сомертон, поднося к губам бокал с кларетом и делая маленький глоток.

– Почему?

Допив кларет, Сомертон не спешил подняться из-за стола. На лице его играла сардоническая усмешка.

– Ну, даже я слышал слухи о том, как она скомпрометировала себя только ради того, чтобы вызволить одного графа из брачной ловушки, которую приготовила ему мисс Оливия Роубак. Немного странное поведение для убежденной старой девы, вы не находите?

Сомертон ждал, что он скажет, но Бэннинг упорно молчал, не поднимая глаз.

– Биллингсуорт в карточном зале, – так и не дождавшись ответа, продолжал Сомертон. – А кстати, – с лукавой усмешкой добавил он, – в книге записей пари свободного места уже нет. Многие бьются об заклад, что вы с мисс Коупли обвенчаетесь еще до конца недели. Между прочим, я сам поставил на вас крупную сумму. Так что вы меня очень обяжете, старина, если назначите свадьбу на четверг.

– Вот как? Что ж, постараюсь, – угрюмо буркнул Бэннинг. Оставалось только надеяться, что к четвергу он еще будет жив.

Кивнув, Сомертон отправился в карточный зал. Бэннинг проводил его взглядом – он знал, что обязан пойти туда и бросить Биллингсуорту вызов, но его словно парализовало. Ноги отказывались повиноваться ему. Бэннинг всегда знал, что в один прекрасный день дьявол, обитающий в душе Биллингсуорта, вырвется на свободу, и тогда Эвис увидит его истинное лицо. При мысли о том, чем все это закончится… дуэль на рассвете и смерть одного из них… все внутри его клокотало от ярости. Но стоило ему только представить себе, что его ждет, как кровь в его жилах превратилась в лед.

Рывком поднявшись из-за стола, Бэннинг отшвырнул стул и направился в карточный зал. Еще на пороге он обвел взглядом толпу и наконец обнаружил того, кого искал, – сидя спиной к нему за карточным столом, ублюдок играл в вист. Подойдя к нему, Бэннинг опустил руку на плечо Биллингсуорта.

– По-моему, у нас с вами осталось еще одно незаконченное дело, – нагнувшись, шепнул он ему на ухо.

Биллингсуорт, обернувшись, кинул на него хитрый взгляд.

– Вот как? Неужели решили вступиться за честь этой потаскухи? – Он вскинул брови. – Ох и горячая же штучка, особенно в постели. Настоящая тигрица. Сказать по правде, я уже думал, она так никогда и не насытится… ну, вы меня понимаете? – глумливо подмигнул он.

Встав из-за стола, он повернулся к Бэннингу.

– Предчувствую, что теперь, когда вы вышвырнули ее из своей постели, мисс Коупли будет умолять меня жениться на ней – не то ее репутации конец, – глумливо ухмыльнулся он.

– Черта с два она станет это делать! – Одним быстрым движением Бэннинг с размаху впечатал кулак в челюсть Биллингсуорта.

Все ахнули. Биллингсуорт рухнул навзничь – грохот опрокидываемого стола на мгновение оглушил всех. Раздался жалобный звон бокалов, карты веером разлетелись в разные стороны. В комнате повисла зловещая тишина. Потом Эмори медленно встал на ноги, Бэннинг молча ждал, пока тот придет в себя.

– Она по-прежнему будет писать! – прорычал он. – И она выйдет замуж за меня. А ты больше не получишь от нее ни фартинга, слышишь?!

Глаза Биллингсуорта расширились. На шее толстыми веревками вздулись вены. Сжав кулаки и нагнув голову, он, как разъяренный бык, бросился на Бэннинга.

Однако прежде чем тот успел снова ударить его, подоспевший Сомертон обхватил Бэннинга сзади и оттащил его от Биллингсуорта.

– Держись от нее подальше, ублюдок! – прошипел Бэннинг.

– Селби, – крикнул Биллингсуорт в ответ, – к кому я должен послать моего секунданта?

– Ко мне, – ответил из-за плеча Бэннинга Сомертон. – Пошли отсюда, Селби. – Он продолжал тащить за собой упирающегося Бэннинга, пока оба не оказались на улице.

– Наверное, мне нужно поблагодарить вас, старина. Вы вмешались чертовски вовремя – еще немного, и я бы прикончил его на месте, – пробормотал Бэннинг, почувствовав, что Сомертон наконец отпустил его.

– Ничего страшного, потерпите до утра – это удовольствие никуда от вас не уйдет, – мрачно бросил Сомертон. – Я с радостью сделал бы это за вас, но мне нужно помнить о своей репутации. Сами подумайте, что в этом случае скажет свет?

– Как будто для вас это имеет какое-то значение!

– Никакого, – пожал плечами Сомертон.

– Скажите, а для вас хоть что-нибудь имеет значение?

– Для меня? Вообще говоря, сомневаюсь.

– Я почему-то так и думал.

Подъехавший экипаж Бэннинга остановился перед ними.

– Ему ведь нужны только ее деньги, – пробормотал Сомертон.

– Знаю, – кивнул Бэннинг.

– Я поговорю с его секундантом и постараюсь уладить все как можно лучше, – посерьезнев, сказал Сомертон. – И конечно, сделаю все возможное, чтобы убедить его выбрать шпаги. Впрочем, надежды на это мало. Сильно подозреваю, что мерзавец не случайно оскорбил вас – рассчитывал, что вы выйдете из себя и ударите его. Тогда, как оскорбленная сторона, он имел бы право выбирать оружие.

– Да. Думаю, он это знал.

Сомертон нахмурился:

– Тогда вы, наверное, догадываетесь, что он выберет пистолеты. Хотите добрый совет? Выпейте галлон чая или кофе – на ваш выбор, но больше ни капли кларета! Вы меня поняли? Итак, до завтра.

Дверца кареты захлопнулась, и экипаж, мягко подпрыгивая на мощенной камнем мостовой, повез Бэннинга домой. Откинувшись на бархатную спинку сиденья, он закрыл глаза.

Потом со стоном потер лицо руками, пытаясь отогнать ужасные картины прошлого, упрямо встававшие перед его мысленным взором, стоило ему только закрыть глаза. Все кончено, устало подумал он. Итак, завтра ему придется вновь взять в руки оружие. Возможно, оборвать жизнь еще одного человеческого существа. И хотя мир без Эмори Биллингсуорта явно станет лучше, при одной мысли о том, что придется стрелять в человека, ему становилось не по себе.

Он знал, что выбора у него нет. Наградой для него станет Эвис. Открыв глаза, Бэннинг невидящим взглядом уставился на сиденье напротив, моля Бога о том, чтобы экипаж перестало подбрасывать на ухабах.

К тому времени, когда он, наконец, добрался до дома, мир перестал кружиться у него перед глазами. В голове у Бэннинга немного прояснилось. Экипаж остановился – он осторожно вышел и, крепко взявшись за перила, принялся подниматься по лестнице.

В запасе у него было всего несколько часов.

Еще немного – а потом ему придется взглянуть в лицо худшему из своих страхов.

Глава 23

Увидев вышедшего из экипажа Бэннинга, Баттенфорд широко распахнул дверь.

– Добрый вечер, милорд.

– Добрый вечер, Баттенфорд. – Бэннинг с каменным лицом вошел в холл.

– Милорд…

– Завтра, Баттенфорд. Сейчас я не в том настроении, чтобы что-то обсуждать. – При условии, что завтра он еще будет жив, чтобы иметь возможность это сделать, мрачно добавил про себя Бэннинг.

– Но…

– Спокойной ночи, Баттенфорд, – бросил он через плечо, добравшись до своего кабинета. В комнате горела всего одна свеча – впрочем, сейчас Бэннингу вполне было достаточно и ее. Он переступил порог. Вдруг что-то маленькое и мягкое, пролетев под самым потолком, с размаху шлепнулось ему на голову.

– Что за?!

Закончить Бэннинг не успел – потому что еще один такой же предмет ударил его в лицо. Ничего не понимающий Бэннинг опустил глаза вниз и увидел две валяющиеся на полу подушки.

Он успел поднять глаза как раз в тот момент, когда в воздух взмыла третья – к счастью, эту он успел перехватить в воздухе. Бэннинг ошеломленно уставился на Эвис. Ее карие глаза потемнели от ярости и сейчас казались почти черными. Грудь тяжело и часто вздымалась.

– Я так понимаю, что-то случилось? – осведомился Бэннинг.

– Мерзавец! – выпалила она. – Ты погубил мою репутацию.

– После того представления, которое ты устроила на террасе у Трея, ничего другого ты не заслуживаешь! – рявкнул Бэннинг.

Она швырнула в него другой подушкой.

– И чего же, по-твоему, я заслуживаю? Чтобы меня бросили? Чтобы любая порядочная женщина отказала мне от дома? И все это – в награду за то, что я попыталась вырвать тебя из когтей этой юной нахалки?!

Поймав на лету еще одну брошенную в него подушку, Бэннинг швырнул ее на пол и в три прыжка подскочил к Эвис.

– Да, ты это заслужила. А может, и не только это! – гаркнул он.

– Но за что? За то, что была такой дурой и не смогла в нужный момент промолчать? За то, что спасла тебя от мисс Роубак? – Эвис, увидев, что Бэннинг надвигается на нее, сделалашаг назад.

– Нет – за то, что целовалась с Биллингсуортом на террасе! – прогремел он.

– Так, значит, ты все видел?! – взвизгнула Эвис. – И не бросился меня спасать?

Бэннинг насмешливо склонил голову набок.

– Ну, знаешь, не похоже, чтобы тебя нужно было спасать! – фыркнул он. – Ты с такой силой вцепилась в лацканы его сюртука, будто тебя годами никто не целовал!

– Ах ты, осел! Тупица! Я просто поскользнулась! А он схватил меня и принялся целовать!

– Ну да! И вдобавок еще заставил тебя сказать, что ты его хочешь!

Он вдруг заметил, как Эвис смешалась. Потом глаза ее расширились.

– Я сказала, что хочу… я хотела потребовать, чтобы он немедленно убрал свои руки с моей… – Она покраснела.

– И разумеется, ты изо всех сил отбивалась, пытаясь вырваться из его объятий, – саркастически хмыкнул Бэннинг.

К сожалению, подушек больше не было – иначе одна из них неминуемо полетела бы ему в лицо. Эвис, выпрямившись во весь рост, посмотрела ему в глаза и топнула ногой.

– Ты сказал, что собираешься вернуться в город. Помнишь, после того, как нашел меня? Для чего? Решил восстановить мое доброе имя?

– По крайней мере, я подоспел вовремя – еще немного, и ублюдок избил бы тебя до полусмерти, – мрачно буркнул Бэннинг.

– А теперь ты собираешься драться с ним, чтобы защитить мою честь? Но при этом ты даже не соизволил дождаться, чтобы твоя мать смогла объявить о нашей помолвке?!

– Что?! Но я понял… Ты ведь сказала, что тебе наплевать на скандал!

– Я?! Ничего подобного! Когда мы говорили, что скандала не миновать, я думала, ты имел в виду, что сплетни все равно поползут – даже если мы объявим о нашей помолвке.

Он шагнул к ней, но Эвис моментально отпрянула назад. На этот раз ей не повезло – со всего размаху налетев спиной на некстати подвернувший стол, она покачнулась и стала падать. Бэннинг ринулся вперед, чтобы подхватить ее, – и не успел. В результате они повалились на стол вдвоем. Бэннинг, естественно, оказался сверху.

– Неуклюжий болван! Немедленно вставай! – возмущенная Эвис замолотила кулаками по груди Бэннинга.

Терпение у него лопнуло. Схватив ее за руки, он завел их ей за голову, после чего навалился на нее всей своей тяжестью.

– Хватит! – прорычал он.

– Ну уж нет! Просто уму непостижимо! Как ты мог подумать, что мне хотелось, чтобы он меня поцеловал?

– А что я, по-твоему, мог подумать? Помнится, когда ты вбила себе в голову, что тебе срочно нужен любовник, то выбрала его, а не меня. А когда я предупреждал тебя, что он негодяй, ты ведь даже слушать не хотела! Тогда зачем ты пришла ко мне?

– Чтобы не дать тебе стреляться на дуэли, вот зачем! И чтобы заставить тебя на мне жениться! – заявила она тоном, который иначе как приказным трудно было назвать.

– Заставить? Я не ослышался?

Желание прикоснуться губами к ее шее к этому моменту стало таким нестерпимым, что у Бэннинга не осталось сил противиться ему. Медленно опустив голову, он припал губами к трепещущей жилке на шее Эвис.

– Немедленно прекрати это! – отбивалась Она. – Нам нужно поговорить!

– Ни за что, – хрипло прошептал он, зарывшись лицом в нежную ложбинку у основания ее шеи.

– Не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, – дрогнувшим голосом проговорила она, однако особой убежденности в голосе не было.

– Но ведь ты, кажется, только что в приказном порядке потребовала, чтобы я женился на тебе, так? А если ты станешь моей женой, то будешь принадлежать мне. Ты будешь моей – иначе говоря, я буду иметь право трогать тебя, ласкать, гладить, заниматься с тобой любовью когда захочу.

– Только не против моей воли.

– И против твоей воли тоже, – прошептал Бэннинг, целуя ее шелковистую кожу. – Только не подумай, что я намерен брать силой то, что полагается мне по закону, – усмехнулся он. – Просто ты очень страстная женщина, – добавил он, припав поцелуем к ее груди.

– Так ты собираешься на мне жениться или нет?

Не поднимая головы, Бэннинг снова улыбнулся – итак, она все-таки пришла к нему, торжествовал он. На миг его охватило невероятное облегчение. Еще ни разу в жизни он не чувствовал себя таким счастливым, как в эту минуту, возможно, потому, что теперь он наконец добился всего, чего хотел. При условии, конечно, что ему удается пережить завтрашний день, угрюмо добавил он про себя.

Затаив дыхание, Эвис с нетерпением ждала ответа Бэннинга. Но вместо того чтобы что-то сказать, он обхватил губами ее напрягшийся сосок, и Эвис вдруг почувствовала, что не может дышать. Она пыталась вдохнуть – и не могла.

– Так как? – снова спросила она.

Подняв голову, Бэннинг посмотрел ей в глаза. Уголки его чувственных губ дрогнули и поползли вверх.

– Нет, – коротко ответил он.

И потянулся к ее губам, но Эвис увернулась. Она отказывалась подставить ему губы для поцелуя. Но помешать ему не смогла. Он поцеловал ее – и все доводы рассудка разом вылетели у него из головы.

– Но почему? – возмутилась Эвис. – В конце концов, это ты виноват во всем.

– Неужели? – Брови Бэннинга поползли вверх.

– Ну… в основном, – нехотя поправилась Эвис.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, – кротко попросил он. – Но мне казалось, я еще в Саутуолде просил тебя выйти за меня замуж.

– Ничего подобного! – вознегодовала Эвис. – Ты не просил! Ты просто заявил, что тебе нужна жена. Племенная кобыла, которая может подарить тебе наследника. Точнее, наследников.

– Именно так, – прошептал Бэннинг, поцеловав ее упрямо задранный вверх подбородок. – Очаровательных мальчиков и девочек с такими же кудрявыми темными волосами, как у их матери.

– Так ты собираешься снова попросить меня выйти за тебя замуж?

Бэннинг с усмешкой покачал головой. Эвис поймала себя на желании вцепиться ему в волосы – этот негодяй, похоже, просто дразнит ее… ему нравится играть с ней, как кошке с мышью!

– Боюсь, после того, что случилось на террасе у Трея, от моей репутации осталось одно воспоминание.

Эвис стукнула его по спине и расхохоталась.

– Твоей драгоценной репутации ничего не грозит. Еще одно преимущество из того множества, которыми пользуются мужчины. На ней нет ни пятнышка – в то время как моя погибла окончательно.

Опустив голову, Бэннинг поцеловал кончик ее носа.

– А вот тут, боюсь, ты ошибаешься – моей репутации был нанесен серьезный ущерб. – Лицо его стало серьезным. – Ведь пока вы с Биллингсуортом целовались на террасе, я сидел в темноте и пил. И, что хуже всего, после того, что произошло в клубе, двери его могут оказаться для меня закрытыми. Видишь ли, там как-то не принято махать кулаками, – помрачнев, добавил он.

– Кого ты ударил? – тихо спросила Эвис.

– Одного ублюдка.

– Биллингсуорта?

Бэннинг молча кивнул.

– Так, значит, он вызвал тебя? – Эвис нахмурилась. До сих пор она считала, что это Бэннинг вызвал Эмори на дуэль из-за того, что тот ударил ее.

– Знаешь, мне как-то не хочется сейчас о нем говорить.

– Бэннинг, так это он тебя вызвал? – вцепилась в него Эвис. Липкие пальцы страха сжали ей сердце.

– Да, – нехотя пробормотал Бэннинг.

– Будь он проклят! – Эвис завозилась, пытаясь вырваться из его рук, но он был слишком тяжел для нее. – Ты не можешь стреляться с ним!

Глаза Бэннинга подозрительно сузились.

– Почему, интересно знать? Боишься, что я его пристрелю?

– Чушь! Конечно, нет. Я боюсь за тебя, – прошептала она. Опустив голову, Бэннинг нежно поцеловал ее в губы.

– Ни слова больше! Забудем о Биллингсуорте, хорошо? Тем более что у нас есть и другие проблемы, которые нужно срочно обсудить.

– Какие, например? – прищурилась Эвис. Перекатившись через нее, Бэннинг встал.

– Например, подумать, как получить специальное разрешение на брак.

– Вот как? – Ну нет, подумала Эвис, она не позволит ему увести разговор в сторону, нужно любым способом заставить Бэннинга отказаться от дуэли, он не должен стреляться из-за нее.

– М-мм… в четверг тебя устраивает?

– Что-то я не припомню, чтобы ты просил меня выйти за тебя замуж, – усмехнулась она.

– Если моя память меня не подводит, мы оба этого хотим. Так есть ли необходимость делать официальное предложение? – Бэннинг погладил ее по плечу. – В конце концов, мы оба скомпрометированы, – усмехнулся он.

– Это точно. – По губам Эвис скользнула нежная улыбка. – И все равно… Предложение руки и сердца… это так романтично!

– Ладно, уговорила. – Он слегка куснул ее за плечо. – Тогда давай делай мне предложение, – насмешливо хмыкнул он.

– Да не я, а ты, чудовище! – рассмеялась Эвис.

Белые зубы Бэннинга сверкнули в темноте – он рассмеялся. Но лицо его почти сразу же стало серьезным.

– Эвис, ты будешь моей женой?

– Да, – прошептала она. Брови Бэннинга сдвинулись.

– Ты действительно хочешь выйти замуж?

– Только за тебя! – Она нежно поцеловала его. – Знаешь, я никогда не стремилась, к замужеству – до того самого дня, когда ты доказал мне, что я тоже могу быть терпеливой. И снисходительной.

– Это любовь делает нас такими, дорогая. Терпеливыми и снисходительными.

– Твоя любовь, – прошептала она. – Только твоя любовь.

– По-моему, я ощущаю настоятельное желание снова тебя скомпрометировать, – пробормотал Бэннинг ей на ухо. – Прямо сейчас.

– А что скажут твоя матушка и твоя сестра?

– Проклятие!

Он осыпал поцелуями ее шею, чувствуя, как она содрогается от желания. Да, похоже, страсть – нечто гораздо более приятное, чем ей когда-то казалось, промелькнуло у Эвис в голове. Губы Бэннинга скользнули по ее обнаженному плечу.

– Бэннинг… – простонала она.

– Я должен подыскать дом для матери и Дженетт – и как можно быстрее.

– Но я не могу столько ждать! Может, закроешь дверь?

Бэннинг оглянулся через плечо.

– Проклятие! – буркнул он.

– Ступай и закрой дверь, – попросила Эвис. – А еще лучше – запри ее, хорошо?

Глава 24

Бэннинг захлопнул дверь и повернул ключ. Негромко щелкнул замок. Удовлетворенно улыбнувшись, он стащил с себя сюртук и швырнул его на спинку стула. Конечно, это полное безумие, подумал он. Учитывая, что на рассвете у него дуэль, ему бы следовало отправиться спать, а вместо этого он ведет себя как обезумевший жеребец в период гона. Ничего более идиотского и придумать нельзя… и все же у него не было ни сил, ни желания сопротивляться. Бэннинг знал, что не сможет отказать себе в этом, несмотря на ту высокую цену, которую ему, возможно, придется заплатить. Он будет любить Эвис – и пусть все катится к дьяволу.

– Ты хоть представляешь, как давно я хотел тебя? – прошептал он.

– Мне кажется, да.

– Раздень меня, – сдавленным голосом попросил он, хотя при одной только мысли о том, что за пытка ему предстоит, когда пальчики Эвис будут скользить по его телу, у него мурашки побежали по спине.

По губам Эвис скользнула улыбка искусительницы.

– С удовольствием, – промурлыкала она. – Если бы ты знал, как я по тебе скучала!

– Я так хотел бы, чтобы все произошло как можно медленнее, – произнес он, – но чувствую, что не могу. У меня нет больше сил терпеть эту пытку. Я хочу тебя.

По губам Эвис скользнула нежная улыбка.

– Так зачем ждать? – шепнула она. – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Господи… как она могла даже думать о том, чтобы прожить всю жизнь без него?! Нет, никогда – она не позволит, чтобы их разлучили… не позволит, чтобы кто-то встал между ней и Бэннингом!

Подняв голову, она посмотрела в его глаза, ярко-синие в эту минуту, и прочла в них только одну безграничную любовь к ней.

– Прости, – прошептала она. Лицо Бэннинга омрачилось.

– Ты извиняешься? Но за что?

– За то, что сразу не рассказала тебе, почему меня так пугает брак.

– Что же заставило тебя передумать? – полюбопытствовал он, ласково пригладив ее спутанные волосы.

– Тому было много причин. – Эвис нежно поцеловала его в кончик носа. – Ты. Твоя мать. И еще одна моя старая знакомая.

– Вот как? И в чем же заключалась моя роль? – поинтересовался Бэннинг.

Эвис улыбнулась – иной раз мужчины бывают так непонятливы, подумала она.

– Ты помог мне понять, что любовь терпелива. Что любовь стоит того, чтобы рисковать. И что самое главное – любовь стоит того, чтобы ради нее забыть о страхе.

Бэннинг благодарно поцеловал ее.

– А моя мать?

– Она рассказала мне кое-что из того, чего я не знала. О моей матери… о том, каким был ее брак.

– А эта твоя знакомая?

– Мы с Мэри долго вчера разговаривали. Оказывается, ее отец тоже был тяжел на руку и не считал грехом время от времени поколачивать жену и детей. Но она убедила меня, что я сделала правильный выбор – потому что ты никогда не опустишься до того, чтобы поднять на меня руку, – улыбнулась Эвис. Помолчав немного, она со вздохом добавила: – И не только это. Что гораздо важнее, я, кажется, научилась больше доверять себе.

– Себе?! – изумился Бэннинг.

– Да. О, дорогой, я ведь как-то раз ударила тебя! – Она ласково провела рукой по его щеке. – Ударила человека, которого люблю. Мне стало страшно… Я боялась, что это повторится, что я снова ударю тебя или, что еще хуже, ударю невинного ребенка. Но чем дольше мы разговаривали с Мэри, тем яснее мне становилось, что этого никогда не будет. Она помогла мне понять, что я могу иметь детей… детей, которых я буду баловать и любить. – Слезы затуманили ей глаза, но она и не думала отводить их в сторону. – И теперь я понимаю, что у меня есть все, чтобы быть счастливой.

Эвис со вздохом уронила голову ему на плечо.

– Я поняла, что хочу от жизни гораздо большего, чем просто иметь возможность писать. Я хочу любить тебя. Хочу, чтобы у нас с тобой были дети. Хочу, чтобы ты любил меня всегда.

Бэннинг, держа Эвис в объятиях, баюкал ее, пока она не уснула у него на плече. Убедившись, что она спит, он осторожно поднял ее на руки и уложил на диван. Эвис вздрогнула, на мгновение открыла сонные глаза, но, увидев его лицо, широко улыбнулась, свернулась калачиком и тут же снова провалилась в сон. Укрыв ее одеялом и заботливо подоткнув его со всех сторон, Бэннинг оделся и сел за стол.

Если у него не хватит мужества пройти через то, что ему предстоит, если рука его дрогнет и он не сможет спустить курок, как это случилось в прошлый раз… что будет с ней, с ужасом спрашивал себя Бэннинг. Он будет опозорен навеки… а Эвис окажется женой обесчещенного человека. Но это еще не самое ужасное, угрюмо подумал он. Возможно, она беременна. Если он будет убит, Эвис останется совершенно одна, да еще с ребенком на руках – а высший свет с презрением захлопнет перед ней все двери.

Этого он не может позволить.

Бэннинг выдвинул нижний ящик письменного стола, и взгляд его упал на небольшую коробку с дуэльными пистолетами. Какое-то время он молча смотрел на нее, вспоминая прошлое – тот проклятый день в Уайтчепеле, который навечно врезался ему в память. Даже сейчас, спустя много лет, стоило ему только закрыть глаза, как перед его взором вновь вставали картины одна другой ужаснее, и он снова корчился от стыда и отвращения к самому себе. Но теперь выхода не было. Ему придется пройти через это. Сейчас на кон поставлена его честь… и честь Эвис тоже. И, что самое главное, Бэннинг понимал, что просто обязан остановить Биллингсуорта. Если он не сделает этого, мерзавец и дальше будет творить свои черные дела.

Эвис чуть слышно вздохнула во сне. Повернувшись на бок, она уютно положила ладонь под щеку, несколько спутанных локонов упали ей на лоб. Бэннинг смотрел на нее – и не мог оторваться. Она была очаровательна. И она принадлежала ему. Никто не посмеет оскорбить его будущую жену, с внезапно нахлынувшим бешенством поклялся он. Пока он жив, он не позволит никому прикоснуться к ней поцелуем или поднять на нее руку!

Даже если для этого ему придется взглянуть в лицо худшему из своих страхов.

Любовь стоит того, чтобы ради нее забыть о страхе. Теплые пальцы коснулись его щеки. И Бэннинг, закрыв глаза, потянулся к ней, гадая, как она умудрилась подойти к нему совершенно бесшумно, так, что он не услышал ни звука.

– Ты не должен этого делать.

– Снова защищаешь его? – прошептал он.

Эвис, не ответив, обхватила его голову руками, повернула ее к себе и указала пальцем на багровую ссадину у себя на скуле.

– Это сделал он.

– Знаю.

Она пару раз моргнула.

– Ты ведь не случайно ударил его, правда? Ты хотел защитить мою честь?

– Возможно.

– Это, конечно, очень благородно с твоей стороны, но я не позволю тебе стреляться из-за меня. – Завернувшись в одеяло, Эвис опустилась перед Бэннингом на колени и подняла на него испуганные глаза. – Мне все известно, Бэннинг. Я давно уже заметила, что ты никогда не берешь в руки оружие… даже ради охоты.

Бэннинг зажмурился, но перед глазами у него вновь встало то, что он всеми силами пытался забыть.

– Эвис, у меня нет выбора, – хрипло прошептал он.

– Нет, ты ошибаешься. – Она уронила голову ему на колени. – Теперь, когда мне удалось наконец справиться со своими страхами и нас ждет счастье, разве я могу позволить себе потерять тебя? И чтобы ты ради меня рисковал своей жизнью?

Бэннинг вздохнул, ласково поглаживая ее растрепанную голову.

– Если я откажусь стреляться, – печально улыбнулся он, – то и я, и ты будем обесчещены.

– Но я и так буду обесчещена, – в отчаянии крикнула она, – даже если ты будешь стреляться! Ведь все поймут, что ты делаешь это из-за меня.

– При условии, что у меня вообще хватит мужества взять в руки проклятый пистолет, – едва слышно прошептал Бэннинг.

Эвис насторожилась. Вскочив, она потянула его за руку и усадила на диван.

– Расскажи мне все, – потребовала она. Бэннинг, зажмурившись, тяжело вздохнул.

– Я ведь, кажется, уже как-то раз говорил тебе, что меня ранили во Франции? – пробормотал он.

– Да, как и многих других. Только, похоже, никто из них не стал после этого испытывать такого отвращения к оружию. Откуда оно у тебя?

– Сейчас объясню. Мы с Треем выслеживали одного шпиона – нет, не в Париже, он жил в небольшой деревушке за пределами города. Задача наша была довольно простой – либо привезти его в Англию, либо… убить.

– О Господи, – побелев, прошептала Эвис.

Бэннинг, высвободившись, встал и, подойдя к окну, застывшим взглядом уставился в темный сад – и вновь мысленно перенесся в прошлое.

– Мы выследили его до самого дома. Единственное, что нам удалось узнать о нем, – это то, что этот человек жил совершенно один. Естественно, мы решили, что нам вдвоем не составит никакого труда скрутить его и переправить в Англию.

Он немного помолчал, пытаясь собраться с мыслями.

– Мы выбили дверь, ворвались в дом – он прятался на кухне. Там мы его и нашли. Я поднял пистолет и приставил к его голове. Поверь, я не собирался убивать его.

– Ты случайно нажал на спуск? – сдавленным голосом спросила Эвис.

– Нет. Просто он тоже выхватил пистолет и наставил его на меня.

Бэннинг закрыл глаза, заново переживая тот жуткий миг.

– В тот самый момент, когда я нажимал на спусковой крючок, откуда-то выскочил и бросился к отцу сын. И моя пуля попала мальчику прямо в сердце. Эвис… ему было всего десять лет, – дрогнувшим голосом добавил он.

– О Господи, Бэннинг! – Она крепко обняла его, мягкие, нежные, теплые руки обвились вокруг его шеи. – А этот человек?

– Одновременно с этим он тоже выстрелил и ранил меня. И тогда лорд Кесгрейв его убил?

– Да.

Эвис прислонилась щекой к его спине.

– Это не твоя вина.

– Нет, моя! – бросил он жестко. – Мы должны были знать, что у него есть сын.

– Но откуда тебе было знать об этом?

– Сомертон должен был тем вечером встретиться с Треем. Как потом выяснилось, он уже знал о том, что в доме есть ребенок. Но мы не дождались его – хотели побыстрее разделаться с этим делом и вернуться домой.

– Так вот как Сомертон узнал об этом, – пробормотала Эвис.

– Да.

– Но откуда об этом стало известно Биллингсуорту? – недоумевала Эвис.

Бэннинг покачал головой.

«Не говори ей, – шепнул ему внутренний голос. – Она возненавидит тебя. Или станет презирать тебя за трусость – и будет права».

– Не знаю, – стыдясь самого себя, прошептал он.

– Получается, все это время ты терзался чувством вины – и ни разу не сказал мне об этом?

– Да. Но ты тоже не спешила поведать мне свои секреты.

Эвис смущенно отвела глаза в сторону.

– Бэннинг, я не могу позволить тебе рисковать из-за меня своей жизнью! Достаточно просто заплатить ему… Все, что нужно Биллингсуорту, – это деньги. Если я предложу ему достаточно крупную сумму…

– Нет! – отрезал он. – Мне все равно придется стреляться с ним.

Бэннинг молча высвободился из ее рук. Она не понимает, что для него значит эта дуэль. На карту поставлена его честь. Его репутация. Его мужество, наконец. Все то, что у него было когда-то… и чего теперь нет…

Эвис принялась лихорадочно одеваться. Был только один выход… но это ей придется сделать самой. Теперь, когда у нее есть Бэннинг, она не позволит какой-то идиотской дуэли поставить под угрозу ее счастье.

– Ты куда-то уходишь? – тихо спросил он, подойдя к ней.

– Да. Мне нужно вернуться домой.

– Нет!..

Она повернулась к нему.

– Я и так уже слишком задержалась. Слуги начнут волноваться.

Приподняв ей подбородок, Бэннинг заставил ее посмотреть ему в глаза.

– Скажи честно, ты ведь к нему собираешься? – сурово спросил он.

– Я сделаю все, чтобы помешать этой дуэли, – тихо, но решительно проговорила она. – Не станешь же ты драться со мной, верно?

Вывернувшись из его рук, Эвис кинулась к двери, вознамерившись удрать прежде, чем Бэннинг сможет ей помешать.

Не успела она взяться за ручку двери, как услышала позади себя голос Бэннинга:

– Я собираюсь стреляться не только из-за тебя.

Эвис точно приросла к полу.

– Не сомневаюсь, что девушка из Итона была бы польщена, но очень удивилась бы, что ты собираешься стреляться с Биллингсуортом, только чтобы защитить ее честь, – со вздохом проговорила она.

– Она тут ни при чем, – едва слышно пробормотал он.

– Господи… неужели есть что-то еще, чего я не знаю?!

– Да.

Эвис, повернувшись, привалилась спиной к двери.

– Что еще? – осипшим голосом спросила она.

– Если бы я оказался там всего на несколько минут раньше… – . Бэннинг не договорил.

– Что бы изменилось?

Бэннинг рассеянно взъерошил свои густые черные волосы, отчего они встали дыбом, придав ему диковатый вид. Эвис подняла на него глаза, и сердце у нее облилось кровью. Он был сам не похож на себя.

– Может быть, мне бы удалось ее спасти.

– Кого?

– Не знаю. Я так никогда и не узнал, как ее зовут.

– Бэннинг, что случилось? – холодея от ужаса, пробормотала она.

Рухнув в кресло возле камина, Бэннинг закрыл лицо руками.

– Это произошло через два года после того, как я вернулся из Франции, – глухо проговорил он. – Мы с Треем болтались в районе Уайтчепела, пили, играли в карты и все такое. Наконец я решил, что с меня хватит, мы распрощались, и я отправился домой. Я шел по улице, ища глазами свободный кеб, как вдруг мое внимание привлек какой-то шум, доносившийся из темной аллеи. Мне показалось, скулит раненое животное. Я пошел посмотреть. Свернул в аллею и увидел его.

– Эмори?

Бэннинг угрюмо кивнул.

– До меня не раз уже долетали слухи о том, что он проводит немало времени в здешних кабаках… но я и думать не мог, что когда-нибудь наши дорожки пересекутся… тем более в этот вечер. Когда я дошел до конца аллеи, то ужаснулся… он избивал ее так, словно намеревался забить до смерти.

У Эвис язык не поворачивался задать один вопрос… но она знала, что обязана спросить его об этом.

– И что ты сделал?

– Ничего. Я не смог этого сделать… – Схватив стоявший на столике бокал, Бэннинг с грохотом швырнул его в камин. – Понимаешь – не смог!

Она на цыпочках подошла к нему… осторожно, будто имея дело с раненым животным. Рука Эвис легла ему на плечо, и Бэннинг вздрогнул, как от удара хлыстом.

– Чего ты не смог?

– В тот вечер у меня был при себе пистолет… Я прихватил его на всякий случай. Ты же знаешь, что такое Уайтчепел, верно? Но стоило мне увидеть его перекошенное, дикой яростью лицо… как я понял – глупо надеяться, что его остановит вид пистолета. У него было лицо безумца. И тут до меня дошло, что иного выхода, кроме как убить его, у меня нет. Я вытащил пистолет, навел на Биллингсуорта… и понял, что пальцы не повинуются мне. Понимаешь? Я не мог заставить себя спустить курок даже ради того, чтобы спасти жизнь этой бедняжки…

– А Эмори? Что он сделал?

– У него тоже был пистолет. Он выхватил его и прицелился в меня. А потом велел мне убираться подобру-поздорову.

– И?..

– Я сбежал… как последний трус. В конце концов, мне удалось отыскать полицейского, но к тому времени, как мы вернулись туда, Биллингсуорта и след простыл, а бедная девушка была уже мертва.

Эвис бросилась к нему.

– Нет! Это Эмори виноват в ее смерти, а не ты! Но почему его не арестовали? – возмутилась она.

– Когда его спросили, что он делал в это время, он сообщил полицейским адреса трех человек, в компании которых якобы проводил время. Все это были люди его круга, и они дружно подтвердили его алиби. Одному Богу известно, где ему удалось отыскать деньги, но он заплатил им за молчание, нисколько не сомневаюсь в этом.

– Так вот откуда ему известно о твоем страхе перед пистолетами, – упавшим голосом пробормотала Эвис.

– Да.

Они долго молчали.

– Я обязан сделать это, Эвис. Это мой долг. Биллингсуорта нужно остановить. Если он совершит еще одно убийство, этот грех будет на моей совести.

– Да, я понимаю, – прошептала она. – Конечно…

– Сомертон вызвался быть моим секундантом. Он привезет с собой доктора… ну, на всякий случай.

Он притянул ее к себе и осторожно коснулся губами ее губ, наслаждаясь каждым мгновением, когда мог держать ее в объятиях.

– Я поеду с тобой, – неожиданно объявила Эвис.

– Нет! – отрезал он. – Если ты окажешься там, мне будет трудно сосредоточиться. Я буду думать не о дуэли, а о тебе. И тогда для меня все будет кончено.

Эвис закусила губу, но, подумав немного, кивнула:

– Ладно. Только не заставляй меня ехать домой, хорошо? Я хочу ждать твоего возвращения тут, – взмолилась она.

– Мне было бы спокойнее, если бы ты сейчас была с моей семьей.

– Бэннинг, – вдруг спохватилась она, – тебе не кажется, что Эмори в последнее время стал вдруг вести себя как-то странно?

То, что она, несмотря ни на что, снова назвала Биллингсуорта по имени, больно задело Бэннинга. Он невольно напрягся.

– Его по пятам преследуют кредиторы – требуют, чтобы он расплатился по счетам. Вспомни, как часто за последние годы ты давала ему деньги… и с каждым разом все больше – но ему все было мало.

– И все равно это как-то странно… – озадаченно нахмурилась Эвис. – Какой смысл сначала целовать меня, а потом швырнуть на землю и ударить по лицу… Чего он рассчитывал этим добиться?

– Подозреваю, что он повредился в уме, – пожал плечами Бэннинг. – Ходят слухи, что никто из книгоиздателей не хочет связываться с его новой рукописью.

Эвис поднесла руку Бэннинга к своим губам, а потом, словно кошка, потерлась о нее щекой.

– Так ты действительно думаешь, что он завидовал мне?

– Именно, – кивнул Бэннинг.

В этот момент в парадную дверь громко постучали. Эвис с Бэннингом, вздрогнув от неожиданности, переглянулись.

– Кто бы?.. – нахмурившись, пробормотала Эвис.

– Сомертон, – направившись к двери, бросил Бэннинг.

– Уже?! Но ведь еще только четыре часа!

– Уже начинает светать. – Бэннинг приоткрыл дверь кабинета как раз в тот момент, когда в прихожую высунулся заспанный лакей. – Впусти его! – крикнул он.

Лакей закивал и поспешно бросился открывать дверь, чтобы через пару минут появиться уже в сопровождении Сомертона. Войдя в кабинет, Сомертон увидел Эвис, и на губах у него мелькнула улыбка.

– Доброе утро, мисс Коупли – учтиво поздоровался он.

– Здравствуйте, Сомертон, – кивнула она.

– Надеюсь, вы извините нас, мисс Коупли, – проговорил он. Сегодня Сомертон был не похож на себя. Куда подевались его легкомысленный тон, насмешливая, слегка циничная улыбка? Сегодня лицо его было серьезным, даже хмурым, губы крепко сжаты.

– Она может остаться, – произнес Бэннинг. Сомертон покачал головой:

– Что ж… Мы обо всем договорились. Андерсон настаивает на пистолетах – впрочем, как и следовало ожидать.

– Конечно, – буркнул Бэннинг. Лицо у него окаменело, на щеках заиграли желваки.

– Я сделал все, что мог, чтобы уговорить его согласиться на шпаги. Но Андерсон заявил, что умение Биллингсуорта обращаться со шпагой, видите ли, оставляет желать лучшего.

– Я так и думал, – угрюмо пожал плечами Бэннинг.

– Смотрите себе под ноги и будьте осторожны, трава до сих пор мокрая от росы, можно легко поскользнуться, – предупредил Сомертон, потыкав в землю мыском сапога.

– Хорошо, – буркнул Бэннинг. Взгляд его был прикован к коробке с пистолетами в руках Сомертона.

– Просто думайте о мисс Коупли, – посоветовал Сомертон. – Думайте о своем будущем, о детях, которые у вас будут, о ночах, когда вы будете заниматься с ней…

– Довольно, – перебил его Бэннинг. Он и так уже понял, что имел в виду Сомертон.

Скрип колес заставил Бэннинга вскинуть голову – подъехал экипаж Биллингсуорта. Первым появился его секундант, Андерсон. Выпрыгнув из экипажа, он придержал дверцу, и следом за ним тяжело спустился Биллингсуорт. Покачнувшись, он сделал два неловких, спотыкающихся шага, как будто ноги плохо слушались его, и уцепился за руку Андерсона.

С губ Сомертона сорвался смешок.

– Чертов идиот! Небось пил всю ночь напролет – иначе у него вряд ли хватило бы духу взять в руки пистолет!

Он направился к Андерсону, чтобы обсудить последние детали, но основной задачей обоих секундантов было убедиться, что Биллингсуорт достаточно трезв, чтобы разглядеть своего противника.

Перчатки на руках Бэннинга были влажными от пота, в висках бешено стучала кровь. «Ты сможешь это сделать, – стиснув зубы, твердил он себе. – Просто думай об Эвис». Краем глаза он заметил, как секунданты кивнули друг другу, видимо, о чем-то договорившись. После этого Биллингсуорт, взяв в руку один из дуэльных пистолетов, осмотрел его, положил в коробку и вытащил другой. Сомертон, забрав коробку с оставшимся в ней пистолетом, вернулся к Бэннингу.

– Сейчас я его заряжу, и можно будет, наконец, покончить с этим, Биллингсуорт клянется, что он в порядке. Но на вашем месте, Селби, я бы поостерегся. Иной раз пьяница хуже труса, знаете ли. Потому что может выстрелить, не дожидаясь команды.

Бэннинг молча кивнул, не сводя глаз с пистолета в коробке, которую держал перед ним Сомертон. Это совсем другое дело, повторял он себе. На этот раз не будет ребенка, чтобы броситься на грудь Биллингсуорту. Надо просто протянуть руку и взять его.

Сомертон сам вынул из коробки пистолет. Бэннинг, не глядя, протянул руку, и секундант вложил пистолет ему в ладонь.

– Снимите перчатки, – шепотом напомнил ему Сомертон. Бэннинг послушался и через мгновение ощутил холодную, гладкую, отделанную слоновой костью рукоять пистолета. Рука его конвульсивно дернулась. Зажмурившись, он несколько раз вдохнул полной грудью, чтобы немного успокоиться. Бесполезно – руки его слегка подрагивали, и он знал, что ничего не сможет с этим поделать. Однако выбора у него не было. Чем скорее это закончится, тем лучше.

– Джентльмены, займите свои места.

Бэннинг и Биллингсуорт встали спиной друг к другу.

– Кстати, тебе известно, что она приходила ко мне сегодня утром? – едва шевеля губами, прошептал Биллингсуорт. – Наверное, хотела, чтобы я ее трахнул, но я отказался. Куда торопиться? У меня будет полно времени позабавиться с ней, после того как я избавлюсь от тебя.

Пальцы Бэннинга стиснули рукоятку пистолета с такой силой, что он их не почувствовал.

– Она была со мной.

– Неужели ты действительно думаешь, что у тебя хватит духу выстрелить из этой штуки? – словно не слыша, глумливо хмыкнул Биллингсуорт. – Я ведь еще не забыл, как в прошлый раз ты, помнится, даже не смог взять пистолет в руки!

– Двадцать шагов! – крикнул Андерсон, прежде чем Бэннинг успел ответить.

Будь он проклят! Бэннинг понимал, что Биллингсуорт надеется вывести его из себя. Ну уж нет, молча поклялся он.

– Повернитесь и стреляйте!

Бэннинг повернулся – и прямо перед собой увидел ухмыляющееся лицо Биллингсуорта. Сжав пистолет, он медленно поднял его, прицелившись в правое плечо своего противника. «Ну же, сделай это! – велел он себе. – Просто спусти курок, и все!» И в то же самое мгновение что-то прожужжало возле его уха. Бэннинг даже не сразу сообразил, что это пуля – забыв обо всем, он смотрел, как Биллингсуорт, схватившись за плечо, мешком свалился на землю.

Андерсон, бросившись к нему, что-то зашептал Биллингсуорту на ухо. Потом встал и, повернувшись к Бэннингу лицом, громко объявил:

– Честь удовлетворена!

– Нет! – прохрипел Биллингсуорт.

– Да! – жестко отрезал Андерсон. – Дуэль окончена.

Сомертон с размаху хлопнул Бэннинга по спине.

– Поздравляю, Селби! Я знал, что у вас хватит мужества нажать на спусковой крючок. Жаль только, что вы не пристрелили этого мерзавца!

– Забавно, – хмыкнул Бэннинг. – Когда-то я был уверен, что вы с ним приятели.

– Если не хочешь, чтобы твои враги застали тебя врасплох, держись к ним поближе, – хрипло хохотнул Сомертон. – Кстати, я тут побеседовал с Андерсоном и Вилкерсоном, и после легкого нажима с моей стороны оба вдруг надумали изменить свои показания. Оказывается, Биллингсуорта тем вечером с ними не было. Мерзавец просто шантажировал их, чтобы они подтвердили его слова в присутствии мирового судьи.

– С каких пор вы стали борцом за справедливость? Мне всегда казалось, что вам ни до чего нет дела.

Сомертон снова ухмыльнулся:

– И правда, Селби! С чего это мне вздумалось дурачить вас? Конечно, мне ни до чего нет дела.

– Тогда – благодарю. Сомертон молча кивнул в ответ.

Все, о чем Бэннинг сейчас мечтал, – это оказаться дома, почувствовать блаженное тепло обнимающих его рук. Эвис! Пронзительное ржание лошади заставило его вскинуть голову – и он успел увидеть, как знакомый экипаж стремительно удаляется в сторону города. Бэннинг проводил его глазами и улыбнулся.

* * *

– Бэннинг! – крикнула из гостиной Дженетт. – С тобой все в порядке?

Бэннинг вошел в комнату, где на диване рядышком чинно сидели его мать, сестра и будущая жена.

– Да, все хорошо. Этот тип был так пьян, что не смог бы наставить на меня пистолет, даже если бы от этого зависела его жизнь.

– Бэннинг, – ахнула Эвис, – ты его убил?!

– А тебя это очень огорчает, даже если и убил? – проворчал Бэннинг, стащив с себя пальто и сунув его в руки подоспевшему лакею.

Эвис нахмурилась, потом смущенно разгладила на коленях складки платья.

– Что все-таки произошло? – нетерпеливо вздохнула Дженетт.

– Да, Бэннинг, прошу тебя, перестань говорить загадками, – вмешалась леди Селби. – Лучше сядь и расскажи нам обо всем.

– Хорошо. Но сначала мне хотелось бы поговорить с Эвис, – возразил он.

– Ага, ну конечно, – с ласковой улыбкой кивнула его мать. – Пойдем, Дженетт.

Она взяла дочь за руку и потянула ее к двери.

– Но я всего лишь хотела узнать, что произошло, – упиралась Дженетт.

– Очень скоро узнаешь, потерпи. Дай брату время побыть со своей невестой.

Леди Селби подтолкнула Дженетт к двери и вышла вслед за ней, оставив Бэннинга и Эвис наедине. Оба молчали. Но едва услышав, как захлопнулась дверь, Эвис стремглав бросилась в объятия Бэннингу.

– О Господи, если бы ты знал, как я беспокоилась о тебе! – Ее руки обвились вокруг шеи Бэннинга, а в следующую минуту она уже целовала его.

– Помнится, я просил тебя не приезжать. Или я ошибаюсь?

Щеки Эвис заполыхали огнем.

– Да-а… – промямлила она.

Он ласково поцеловал ее в макушку.

– И как быть мужчине, которому выпало несчастье обзавестись столь непослушной невестой? – с мягкой насмешкой в голосе осведомился он.

– Непослушной? – с невинным выражением лица переспросила Эвис.

– Я своими глазами видел твой экипаж.

Эвис посмотрела в его сияющие синие глаза и вздохнула:

– Я должна была быть там, Бэннинг. Мне нужно было знать, что с тобой все в порядке.

– Понимаю, с улыбкой сказал он. – Я сделал это, Эвис, благодаря тебе.

– Но при чем тут я? Я ведь только выслушала тебя, и все.

– Кстати, Андерсон и Вилкерсон согласились изменить свои показания относительно того, что произошло той ночью.

– Как тебе это удалось? – ахнула она.

– Я тут ни при чем. Сомертону каким-то образом удалось их убедить.

– О-оо… Значит, Эмори арестуют?

– Да.

– И значит, он никогда больше нас не побеспокоит? – прошептала Эвис.

– Никогда, – подтвердил Бэннинг. Прижав к себе свою будущую жену, он наслаждался исходившим от нее теплом. – И с этого самого дня мы с тобой вместе будем справляться со всеми своими проблемами.

– Когда я с тобой, мне теперь уже ничего не страшно, – с сияющими глазами прошептала Эвис. И поцеловала своего будущего мужа.

Эпилог

Эвис в очередной раз покосилась на часы, стоявшие на столе в гостиной. После четырех месяцев замужества казалось странным, что она с таким нетерпением дожидается возвращения Бэннинга. Но сегодняшний день был особенным.

Да куда же он подевался? Пообещал, что вернется домой к четырем, а сейчас уже четверть пятого, а его все нет! Эвис терпела целых три недели, чтобы убедиться наверняка. И вот теперь отпали наконец последние сомнения.

– Чертова погода!.. – донесся из прихожей недовольный голос Бэннинга.

– Бэннинг? – Вскочив, Эвис ждала, когда он поднимется в гостиную. И вот он появился на пороге – улыбающийся, с ямочками на щеках, которые она так любила.

В три прыжка Бэннинг пересек комнату и схватил жену в объятия. Он делал так каждый раз – только сегодняшний день был для нее особенным. Губы Бэннинга ласкали ее с такой пронзительной нежностью, что Эвис испугалась, что не выдержит и разрыдается.

Нужно поскорее сообщить ему чудесную новость, промелькнуло у нее в голове, иначе он сам обо всем догадается, увидев ее слезы. Высвободившись из его рук, Эвис подняла на мужа глаза и улыбнулась.

– Ну как – собралась наконец с духом? А то я все гадаю, когда же ты решишься мне рассказать? – с хитрой ухмылкой спросил Бэннинг.

– Так ты догадался? – ахнула она.

Схватив жену в охапку, Бэннинг снова принялся целовать ее.

– Конечно, догадался, – кивнул он между двумя поцелуями; – Эвис, мы ведь теперь муж и жена. И если ты рассчитывала скрыть подобную тайну от своего мужа, то зря старалась.

– Ты не жалеешь? Может быть, нам следовало немного подождать…

– Конечно, нет! Больше того, я был бы счастлив, если бы ты была сейчас уже на четвертом… нет, даже на пятом месяце, – подмигнув, хмыкнул Бэннинг. – Хотя, думаю, моей матушке вряд ли пришлось бы по вкусу известие о том, что она станет бабушкой на несколько месяцев раньше, чем предполагала!

– Да уж, вряд ли ее это обрадовало бы, – хихикнула Эвис. – После того скандала на террасе у Кесгрейвов никто бы не поверил, что малыш появился на свет преждевременно!

– Ты сама-то рада? – с тревогой в голосе спросил Бэннинг.

– Еще бы! Ты даже представить себе не можешь, как я счастлива.

Улыбка на лице Бэннинга стала еще шире. Держа в руках серебряный поднос, на котором лежала какая-то записка, в гостиную вошел Баттенфорд.

– Это для вас, миледи, – почтительно объявил он. – Только что принесли.

Даже спустя столько месяцев замужней жизни Эвис до сих пор смущалась, когда дворецкий называл ее «миледи».

– Спасибо, Баттенфорд, – улыбнулась она.

Взяв записку, она бросила ее на столик возле дивана.

– Это от издателя, – вздохнула она. – Прочитаю ее потом, хорошо? Не хочу портить такой замечательный день.

– Почему ты решила, что там отказ? – удивился Бэннинг.

– Конечно, отказ. А что там еще может быть?

Бэннинг, взяв в руки письмо, распечатал его, не обращая внимания на протесты Эвис.

– Ладно, теперь уж ничего не поделаешь, – вздохнула она, подходя к окну. – Считай, что я готова услышать плохую новость.

– Ну, он говорит, что в общем и целом книга написана очень неплохо…

– Но ему не понравились герои, – подсказала Эвис.

– Да нет, герои ему как раз понравились, – покачал головой Бэннинг, пробежав глазами письмо.

– Но его не устраивает сюжет, – подсказала Эвис.

– Нет! – хохотнул Бэннинг. – Сюжет его полностью устраивает.

– Тогда роман показался ему слишком вызывающим, слишком чувственным – иначе говоря, нескромным.

– Нет, нет, ничего подобного, – улыбнулся Бэннинг. Чувствуя, что ее охватывает раздражение, Эвис повернулась к нему.

– Тогда в чем дело, черт возьми? По какой причине он решил мне отказать на этот раз?

– С чего ты взяла, что это отказ? – фыркнул Бэннинг. – Совсем наоборот – он пишет, что рукопись ему понравилась и он ждет не дождется, когда сможет издать ее.

– Он… что?! – Перед глазами у нее все завертелось. Покачнувшись, Эвис вцепилась в спинку стула, чтобы не упасть.

– Он намерен издать твою книгу! – Бэннинг, сорвавшись с дивана, подхватил Эвис на руки и закружил ее по комнате. – Ты становишься настоящей писательницей!

Странно… Эвис вдруг поймала себя на том, что не чувствует ничего, кроме спокойного удовлетворения. Казалось бы, известие о том, что ее роман будет опубликован, должно было привести ее в восторг – но нет. Возможно, она устала ждать. Но главное, только сейчас она поняла, что надежда стать писательницей была всего лишь частью – и даже не самой важной – того, что она стремилась получить от жизни.

А тот, без кого она не мыслила себе жизни, стоял, улыбаясь во весь рот, и весь сиял от счастья – потому что ее мечта наконец сбылась.

– Эвис? – осторожно спросил Бэннинг. – Что ты сейчас чувствуешь? По-моему, это как раз то, чего ты хотела.

– Просто слишком много радости в один день, наверное, – с широкой улыбкой пробормотала Эвис. И даже вздохнула от полноты чувств. – И не только потому, что мою рукопись напечатают… Ведь теперь у меня есть ты, а скоро на свет появится наш малыш и…

Голос у нее дрогнул и сорвался. О таком невероятном, немыслимом счастье она даже не смела и думать.

– Похоже, у меня теперь есть все, о чем я только мечтала, – прошептала Эвис, смахнув навернувшиеся на глаза слезы. – И все – благодаря тебе!

Примечания

1

Селки – в фольклоре жителей Оркнейских и Шетландских островов тюлений народ – добрые существа с карими глазами. Когда селки выходят на берег, то сбрасывают шкуры и превращаются в писаных красавиц. Если шкуру украсть, селки остаются на суше.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

href=#t6> Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глаза 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Эпилог

*** Примечания ***