Без оглядки [Хельга Нортон] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Хельга Нортон Без оглядки

1

Они сидели в гостиной, служившей Линде также рабочим кабинетом. Здесь стоял ее мольберт, здесь обычно они играли с Мэнди или смотрели телевизор. Он и теперь был включен. Девочка сидела перед ним на ковре, но происходящее на экране ее мало интересовало. Обхватив руками колени, она положила на них голову и внимательно смотрела на мать.

Они были очень похожи – мать и дочь. Обе темноглазые с длинными, черными как смоль волосами. Детская мягкость в лице Мэнди придавала девочке особое очарование. Красота же Линды, высокой и гибкой как тростинка, была – возможно, из-за некоторой резкости черт – скорее утонченной, нежели броской.

– Мама…

– Что, моя радость?

– Мама! Почему дядя Джеймс хочет отдать тетю Энн? Она нам больше не нужна?

Линда улыбнулась, глядя на дочь, хотя внутри у нее все замерло, едва прозвучало имя Джеймса.

Линда постоянно ожидала неприятностей от своей сестры и сейчас почувствовала, что та опять что-то задумала.

Она оторвалась от рисунка, над которым работала. Что стало известно ее маленькой дочери?

Сегодня Мэнди ходила к бабушке пить чай, и Линда поняла, что она опять ухитрилась, притаившись где-то в уголке, подслушать разговор взрослых, не предназначенный для ее ушей. Линда старалась отучить Мэнди от этого столь любимого ею занятия, но сейчас ей очень хотелось узнать, что – же услышала ее дочь, и она не стала ее упрекать.

Мэнди лишь недавно исполнилось четыре года, но она была развита не по годам. И если этот маленький соглядатай и не все понимал, то уж запоминал превосходно.

– Конечно, она нам нужна, моя радость. Почему ты вдруг так подумала?

Мэнди нахмурилась, вспоминая, что именно удалось ей подслушать.

– Бабушка сказал… – Она вдруг замолчала, виновато глядя на Линду, сообразив, что выдала себя.

– Все в порядке, Мэнди, – успокоила ее Линда. – Так что же сказала бабушка?

– Ладно… – Мэнди подалась вперед, и глазки у нее заблестели. – Сегодня, когда мы пили чай, она сказала тете Энн… – Девочка собралась с духом. – Она сказала, что сегодняшний обед – прекрасная возможность для тети Энн попросить дядю Джеймса отдать ее.

Сердце у Линды упало. Теперь она догадалась, о чем шла речь. Ясно, что Энн хотела просить Джеймса быть посаженым отцом на ее свадьбе, которую собирались скоро отпраздновать в имении их отца в Истере. Джеймс Трентон был сводным братом умершего десять месяцев назад мужа Линды Стива. Мать и сестра понимали, что их просьба будет нарушением правил приличия, и поэтому не пригласили Линду на сегодняшний обед.

– Бабушка решила, что тетя Энн нам больше не нужна? – снова спросила Мэнди. – Из-за этого дядя Джеймс хочет ее отдать?

Линда негодовала. Это наверняка затея ее матери – попытаться ввести Джеймса в дом не просто как компаньона, а как члена семьи. Сам он, скорее всего, предпочел бы первое, да и Линда хотела бы видеть его только в этом качестве. Но ее мать, похоже, намеревалась таким способом наладить их отношения.

– Мама, почему ты улыбаешься? – Мэнди окончательно потеряла интерес к телевизору и, подойдя к матери, дотронулась до нее. – Это смешно, да?

Мэнди была еще слишком мала, чтоб понять – если она не будет улыбаться, то заплачет. Да, это было здорово придумано! Ровно через две недели Рождество. В любое другое время она, не колеблясь, позвонила бы матери и высказала ей все. Что думает по этому поводу. Но перед Рождеством так хочется мира и спокойствия. К тому же это первое после смерти Стива Рождество. Тем более не стоило затевать семейных ссор.

А если попытаться уговорить мать отложить разговор с Джеймсом хотя бы до конца праздников? Линда тотчас отбросила эту мысль. Все равно мать не послушает ее, скорее наоборот, не станет ждать ни минуты. Но Джеймс ненавидел, когда его о чем-нибудь просили. Оставалось надеяться, что он сам откажется от приглашения. В задумчивости она посмотрела на дочь, ради которой была готова на все. Ради нее она терпела даже частые визиты Джеймса в свой дом – дядя и племянница были очень привязаны друг к другу.

Линда погладила дочь по голове и снова через силу ей улыбнулась:

– Нет, моя хорошая, это не смешно.

Боже! Как ей нужен сейчас человек, который помог бы, подсказал, что же сейчас делать! Все так страшно перепуталось. Последние десять месяцев без Стива, проведенные вдвоем с Мэнди, были далеко не самыми легкими в ее жизни. Она наделала много ошибок и сама понимала это. Но рядом никого не было. Теперь все ее родственники – мать и Энн. Как-то мать предложила переехать к ней вместе с дочерью. Тогда Линда не смогла решиться, и это было воспринято как окончательный отказ. Время от времени мать и сестра приглашали Мэнди зайти к ним на чай или провести у них выходные. В остальном же они были настолько поглощены своими проблемами, что почти не вспоминали о Линде, ставшей вдовой в двадцать четыре года. А что, если она сама виновата в том, что их отношения зашли в тупик? Наверное, свой отказ надо было обставить как-нибудь иначе…

Ну вот! Снова начала себя жалеть. Сколько раз она зарекалась не делать этого. Если Джеймс хоть в чем-то почувствует ее уязвимость, то непременно воспользуется этим с присущей ему жестокостью.

Она прекрасно помнила их первую встречу. Ее поразило пренебрежение, с которым он к ней тогда отнесся. С тех пор они встречались много раз, но первая встреча всегда стояла у нее перед глазами.

Последние двенадцать лет Джеймс жил в Америке. Он не приехал на похороны Стива, объяснив потом, что ему сообщили о смерти брата слишком поздно. Спустя месяц семью созвали для оглашения завещания. Тогда Линда еще не пришла в себя после внезапной смерти мужа и жила в каком-то оцепенении. Но она помнит, как адвокат Левенштайн сказал ей, что вызвал Джеймса в Лондон. На сей раз у него нашлось время.

Мистер Левенштайн решил, что ее дом _ наилучшее место для оглашения последней воли Стива. В назначенный час Линда ждала приглашенных. Она была в комнате одна, сидела в своем любимом кресле, когда увидела входящего Джеймса. Его внешность поразила ее. Линда ждала сходства с мужем, даже боялась этой встречи. Но Стив был высоким, светловолосым и голубоглазым. Она же увидела неприятного человека, нисколько не напоминавшего ее мужа. За исключением роста Джеймс представлял собой полную противоположность сводному брату – смуглый, черноволосый, с темными, почти черными глазами. Лицо его было жестким и высокомерным, казалось, улыбка никогда не касалась его губ. Линда знала, что ему тридцать пять, но выглядел он старше. Обведя комнату тяжелым взглядом, он обратился к Линде:

– Безутешная вдова, как я понимаю?

Линда побледнела от оскорбительного тона. Но может быть, она не так его поняла?

– Да, я – Линда, – охрипшим от волнения голосом сказала она, поднимаясь и протягивая руку. – Очень сожалею, что наша первая встреча произошла при таких обстоятельствах.

– Сомневаюсь, что мы вообще когда-нибудь бы встретились, если бы не «такие обстоятельства», – раздраженно ответил он. – Ты не знаешь, почему меня так просили приехать? – Он глядел на нее. Прищурясь, не обращая внимания на протянутую руку.

Линда опустила руку и нахмурилась.

– Боюсь, что не знаю. Может быть, ваше имя упомянуто в завещании…

– Глубокая мысль! Но все же не понимаю, зачем адвокатам понадобилось тащить меня из Штатов из-за такой ерунды. Неужели нельзя было все сообщить в письме?

– Обычно при оглашении завещания присутствуют все, кто в нем упомянут, если, конечно, это возможно. – Линда старалась не замечать его агрессивности. Хотя давалось ей это с большим трудом.

– Я очень занятой человек, – буркнул он.

– Я уверена, что если бы вы объяснили…

– А, я объяснил. – Он устало отмахнулся, давая понять, что было нечто большее, чем простое объяснение. – Но мне сказали, что мое присутствие здесь совершенно необходимо.

Линде уже становилось дурно от такого разговора.

– И вам не сказали почему…

– Полагаю, что скоро мы обо всем узнаем. – Он смягчил тон, поскольку открылась дверь и показалось все семейство в сопровождении адвоката.

И они действительно узнали! Оцепенение, в котором она находилась все это время, по мере чтения завещания сменилось бескрайним удивлением. В происходившее нельзя было поверить!

Нет, она не верила в то, что сделал Стив! Ее мать тоже была ошеломлена. Настолько, что сестре пришлось крепко держать ее под руку, когда они выходили из дома после оглашения завещания. Вслед за ними ушел адвокат, и Линда вновь осталась наедине с Джеймсом Трентоном. Теперь она совершенно не представляла, о чем с ним разговаривать. Впрочем, он способен был говорить за них обоих.

– Должно быть, тебя все это шокировало? Меня тоже, – пробурчал он себе под нос, нахмурился и вдруг, резко повернувшись, взглянул на Линду. – Ты полагала, что после смерти Стива автоматически унаследуешь всю его долю в «Трентон и Грин»?

До последнего времени она никогда об этом не думала. Считалось, что Мэнди – единственная наследница и получит долю отца, когда ей исполнится двадцать один год, а пока Линда будет ее опекуном. Именно так они решили с Стивом. Почему же он изменил свое решение и ничего не сказал ей?

Самой Линде деньги Стива не были нужны. Она уже имела десять процентов акций компании, доставшиеся ей от отца, который погиб в автомобильной катастрофе всего за два месяца до смерти Стива.

Доля мужа в компании составляла тридцать пять процентов, и в завещании он распорядился так: десять процентов – Мэнди, а остальные двадцать пять – Джеймсу Трентону! Она все еще не могла в это поверить. Долгие годы Стив даже не разговаривал с Джеймсом после того, как тот отказался присутствовать на его свадьбе. Вернее, просто проигнорировал приглашение. Более того, не было даже намека, что Стив собирается сделать своего сводного брата основным держателем акций «Трентон и Грин»? Теперь же с долей Мэнди у Линды было двадцать процентов против двадцати пяти Джеймса. Тем не менее, она надеялась, Стив знал, что делал.

Она старалась не показать, насколько ее потрясло завещание.

– Это были деньги Стива, и он мог поступать с ними так, как считал нужным.

– Конечно, ведь все, что нужно было тебе, ты уже получила, выйдя за него замуж? – с издевкой спросил Джеймс.

Ее глаза расширились.

– Я вышла за Стива, потому что любила его…

– Продолжай, продолжай. – Губы Джеймса скривились в презрительной усмешке. – Он был на двадцать пять лет старше тебя.

– На двадцать три. – Краска бросилась ей в лицо. – Но это не влияло на мое отношение к нему.

– Как бы не так. Стив Трентон – партнер твоего отца, и ты выскочила бы за него, будь он хоть на сорок лет старше тебя.

Она даже задохнулась от оскорбления.

– Вы сами не понимаете, что говорите.

– Неужели?! – тихо сказал Джеймс. Его глаза сузились. – Я знаю о своей невестке больше, чем ты думаешь. Линда Грин – дизайнер изысканных одежд для женщин с туго набитыми кошельками! И всем этим ты обязана Стиву.

Это правда, Стив помог открыть ее первое ателье в Лондоне. Без него она до сих пор оставалась бы неизвестной. Но на самом деле эти «женщины с туго набитыми кошельками» не так уж богаты, и лучше было бы оставаться неизвестной. Но Джеймс Трентон, похоже, этого не знает. Он вычисляет, за какое время…

– Бедный Стив, как его одурачили! Я думал, у моего самовлюбленного братца больше здравого смысла и он не попадется на удочку. – Джеймс подыскивал самые оскорбительные слова.

Линда не выдержала.

– Убирайтесь. Вон из моего дома!

Ей стало совсем плохо, но она держалась. Не хватало только упасть в обморок в присутствии этого так быстро ставшего ненавистным ей человека.

– Да. Линда, мне пора. Я уеду в Штаты, как только закончу здесь все дела. Но я еще вернусь. Я еще обязательно вернусь… – Это прозвучало как угроза.

Спустя два месяца он стал главой компании «Трентон и Грин». Им приходилось часто встречаться, и он никогда не упускал случая поиздеваться над ней. Линда возненавидела его всей душой…


Пришлось объяснять Мэнди, что за чаем у бабушки речь шла о свадьбе Энн, что ее никто не собирается никому отдавать, а наоборот, ее тетя хочет просить дядю Джеймса о помощи. Отвлечь Мэнди от этой темы удалось, лишь напомнив ей, что пора купаться. Это девочка любила больше всего на свете. Большой овальный бассейн в ванной комнате был предоставлен в распоряжение Мэнди. Он был полон разноцветных игрушек, и сегодня Линда разрешила ей устроить «волны из пены», которые еще и сказочно пахли.

Пока дочь, визжа от восторга, плескалась в бассейне, Линда открыла шкаф в спальне.

Что же надеть для сегодняшнего визита к матери? Она не собиралась с ними обедать, у нее уже было другое приглашение. Но она решила все же ненадолго заехать к ним – нельзя просто так позволить сестре обратиться к Джеймсу с подобной просьбой. И если вдруг он застанет ее там, то снова примется язвить и, конечно же, обратит внимание на то, как она одета. Если она подчеркнет одеждой свою печаль, то вызовет презрительную насмешку, если просто выберет что-нибудь скромное, он непременно обвинит ее в лицемерии. Ей никогда не удавалось победить в их словесной дуэли. Он презирал Стива и ее как его жену еще до того, как они встретились. И это мнение он уже не мог изменить. Но он просто обожал Мэнди, и девочка платила ему тем же. Линде оставалось лишь надеяться, что это изменится. Когда ее дочь вырастет.

– Надень желтое платье! – крикнула ей из ванной Мэнди и тихо добавила: – Которое любил папа.

Рука Линды вздрогнула и непроизвольно потянулась к золотому платью. Стив всегда говорил, что в ее глазах вспыхивают золотистые искорки и потому оно ей так идет. На миг ей даже показалось, что эти слова произнесла не Мэнди, а Стив.

– Да, надень это – золотое, – повторил насмешливый голос. – В нем ты будешь похожа на жрицу.

Стив никогда не разговаривал с ней с таким пренебрежением. Линда изумленно обернулась. Стоящий в дверном проеме человек вовсе не был похож на ее мужа.

Джеймс Трентон! Младший сводный брат Стива, родившийся от второго брака их отца. Стив и Джеймс – разные как день и ночь, как свет и тень. Для нее было совершенно ясно – кто есть кто!

2

Линда медленно повернулась. Несмотря на внушительный рост, Джеймс умел ходить неслышно, как кошка, и его внезапное появление могло испугать кого угодно. Вот и сейчас, не услышав, как он вошел в комнату, она рассердилась. Но не успела возмутиться его бесцеремонным вторжением.

– Меня впустила миссис Хэмфри, – произнес он надменно, растягивая по обыкновению слова. – Она сказала, что Мэнди в ванной. Зазвонил телефон, и я поднялся сюда сам.

Этот человек делал только то, что хочется ему, ни с кем не считаясь. Однако она не позволит ему разгуливать по ее дому, как по своему собственному. Здесь они с Стивом прожили пять лет. Джеймс и так получил слишком много после его смерти.

Ее глаза сверкнули.

– Вы!..

– Дядя Джеймс! Дядя Джеймс! – С радостным воплем Мэнди выскочила из ванной и бросилась к Джеймсу, забыв, что за такое поведение ей потом влетит от Линды. – Это ты!

Джеймс подхватил девочку на руки, не обращая внимания на стекавшую с нее воду и мыльную пену. Судя по костюму, он пришел сюда прямо из конторы.

– Ах, баловница, – рассмеялся он, пряча лицо в мокрые волосы Мэнди.

Линда смотрела на них со смешанным чувством. Она восхищалась легкостью, с какой Джеймс сбрасывал сдержанность и цинизм, когда видел Мэнди. Она обижалась и негодовала, наблюдая их искреннюю привязанность друг к другу, возникшую при первой же встрече. Но ее и радовало, что у Мэнди есть хоть какое-то мужское общество. Ведь большую часть своего времени девочке приходилось проводить с женщинами: с Линдой, с тетей и бабушкой, с экономкой Кэрол Хэмфри. Даже преподавателем в школе, куда Мэнди начала ходить в сентябре[1], была вежливая дама средних лет. В то же время Линда сожалела, что ее дочь выбрала для поклонения такого человека. А Мэнди ему именно поклонялась!

Линде было больно видеть дочь на руках у Джеймса. Она вышла и вернулась с купальным полотенцем в руках. Стараясь избежать пристального взгляда Джеймса, что, разумеется, вызвало у него усмешку, Линда завернула Мэнди в полотенце.

– Вы испортите свой костюм. – Она, как всегда, попробовала занять оборонительную позицию. За последние месяцы он ни разу не попытался стать хоть чуть-чуть добрее к ней.

– Я всегда могу купить себе новый, – насмешливо произнес Джеймс, – а объятия этой молодой леди бесценны.

Просто удивительно, как этому человеку удавалось все повернуть. Он оказывался прав даже тогда, когда она задевала, как ей казалось, его слабые места. Но, честно говоря, сейчас Линда совершенно не думала о его шикарном костюме. Она просто хотела напомнить о своем присутствии и прекратить их игру. Она терпеть не могла его смех, когда он возился с Мэнди. И хотя прекрасно понимала, что не права, ничего не могла с собой поделать. Линда с ужасом наблюдала, как он заменял Стива в жизни ее дочери. Понимал ли это сам Джеймс?

С самого раннего детства Джеймс был в семье белой вороной. Когда Линда познакомилась с Стивом, их отец, Майкл Трентон, был уже давно разведен с матерью Джеймса: это произошло, когда его младший сын был совсем маленьким. Джеймс прожил в Америке много лет, не пытаясь встретиться ни с Стивом, ни со своим отцом. Он не захотел присутствовать на свадьбе брата, хотя Стив написал ему, что он будет для них самым дорогим гостем. Но может быть, поэтому он посчитает неудобным играть такую важную роль на свадьбе Энн?

– Вы согласны? – услышала она, подняв глаза. Джеймс пристально смотрел на нее сверху вниз. – Объятия Мэнди бесценны, – напомнил он, по-прежнему держа девочку на руках.

– Да-да, – смутилась Линда.

Она взяла Мэнди и поставила ее на ковер.

– Вам пора одеваться, леди, иначе вы простудитесь, – с улыбкой сказала она расстроенной девочке. – Я… О! Кэрол! – Она с облегчением заметила в дверях экономку.

– Я хотела подняться к вам и сообщить о приходе мистера Трентона, но в это время зазвонил телефон. – Взглядом Кэрол просила прощения за то, что допустила столь бесцеремонное вторжение мужчины. Будь они вдвоем, Линда успокоила бы пожилую женщину. Ведь не пускать сюда Джеймса – все равно, что пытаться остановить танк, хотя в случае надобности Джин попыталась бы сделать и это.

Кэрол Хэмфри было за шестьдесят. Она никогда не выходила замуж, а приставке «миссис» перед своим именем была обязана профессии. До женитьбы Стива все заботы по дому лежали на ее плечах. Стив уже привык вести беззаботную холостяцкую жизнь, и, казалось, не отважится что-либо менять в свои сорок два года. Тем не менее, он женился на Линде. Появление в доме новой двадцатилетней хозяйки расстроило пожилую женщину. Линда ее не осуждала, наоборот, старалась, особенно поначалу, не мешать, не менять заведенного в доме порядка.

Стив очень не любил, когда нарушалась его обычно спокойная жизнь. Иногда Линда его дразнила, что, мол, поэтому он и не хотел жениться. Он же считал причиной большую разницу в возрасте, отчего их совместная жизнь не может быть долгой. Но Линда была уверена, у них обязательно родится дочь, и сколько бы времени им ни было отпущено, эти годы станут самыми счастливыми для них обоих. Слава богу, любовь Стива оказалась достаточно сильной. И пусть их женитьба была поступком безрассудным, а в чем-то даже безответственным, все получилось именно так, как говорила Линда.

Хотя в первые месяцы после свадьбы Кэрол Хэмфри совершенно не признавала Линду. Все изменилось после рождения Мэнди.

Кэрол была без ума от маленькой девочки с самого первого дня и всегда относилась к ней как к собственной внучке. За месяцы, прошедшие после смерти Стива, Кэрол и для Линды стала больше чем другом. По сути, она заменила ей мать, которая не могла или не хотела поддерживать дочь, в чем та очень нуждалась.

– Джеймс решил подняться к вам и посмотреть, как купается Мэнди, – смущенно продолжала Кэрол.

Линда устало улыбнулась ей, зная, что запретить Джеймсу подняться было совершенно невозможно.

– Не могли бы вы согреть Мэнди молока и сварить нам кофе? – Линда вопросительно посмотрела на Джеймса.

На самом деле ей совершенно не хотелось пить с ним кофе. Но Мэнди расстроится, если Джеймс быстро уйдет, и тогда будет невозможно ее уложить. Она надеялась, что он откажется, сославшись на какие-нибудь дела, но он утвердительно кивнул. Кэрол ушла на кухню, а Мэнди была отправлена в спальню, чтобы как следует вытереться и надеть пижаму.

– Я, разумеется, не стал бы беспокоить вас, леди. Но я прямо из конторы, весь день был на ногах, и мне не повредит немного кофеина. – Он провел рукой по лицу, словно желая снять усталость.

Линда внимательно на него посмотрела. На его смуглом лице появились глубокие морщины. Еще вчера их не было. Он явно был чем-то взволнован. Глаза скрывали темные очки, которые он носил крайне редко.

– Неприятности в фирме? – Она внутренне напряглась, стараясь не показать этого.

На его лице появилась кривая ухмылка.

– А тебе это интересно?

– Конечно! Я… если ты помнишь, дела компании «Трентон и Грин» касаются меня в той же степени, что и тебя, – с вызовом сказала она, повышая голос.

Джеймс смотрел на нее, о чем-то размышляя.

– Ты это знаешь… – Она замолкла на полуслове. В комнату вбежала Мэнди уже в пижаме и остановилась перед матерью. Теперь нужно расчесать ей на ночь волосы – неизменная вечерняя процедура.

– Дядя Джеймс! Ты веришь, что Дед Мороз бывает на самом деле?

Линда замерла с расческой в руке и изумленно посмотрела на дочь. Первый раз в жизни Мэнди усомнилась в правдивости сказки. Конечно, девочка пошла в школу, и вполне естественно, что после общения со старшими детьми у нее появились сомнения. Хотя и в этом году они вместе выполнили обязательный предновогодний ритуал: послали Деду Морозу письмо на Северный полюс со списком подарков, которые он обязательно должен прислать Мэнди к Рождеству. Ходили с ней в тот магазин, где стоял Дед Мороз. Мэнди знала, что он не настоящий, но может передать настоящему записку на случай, если вдруг ее письмо потеряется по дороге. Мэнди помогала Кэрол готовить маленькие пирожки с мясом. Потом они положат их на тарелку вместе с восемью маленькими морковками, по одной для каждого северного оленя в упряжке Деда Мороза. Мэнди видела, как она наполнила стакан бренди – оно согреет замерзшего человека. И несмотря на все это дочь начинала сомневаться…

Джеймса этот вопрос тоже весьма озадачил.

– А почему ты спрашиваешь, малышка? – ушел он от прямого ответа.

Мэнди задумалась.

– Дед Мороз приносит подарки, только когда в него веришь. А мне так хочется получить побольше подарков!

Теперь и у Линды исчезли все сомнения: верит ли ее дочь в Деда Мороза.

– А вот мама верит, – сообщила она «секрет».

Мэнди сказала так, потому что Стив всегда засыпал Линду подарками, несмотря на ее протесты, и не только на Рождество. Сколько раз она говорила, что это расточительство, что ей не нужно столько вещей. Но он буквально обрушивал на нее ливень драгоценностей, нарядов, автомобили, стараясь сделать ей приятное. Ему самому доставляло огромное удовольствие делать подарки, может быть, даже больше, чем Линде их получать.

В этом году подарков от Стива уже не будет. По правде сказать, перед праздниками Линда чувствовала себя особенно несчастной. Год назад, перед самым Новым годом, погиб ее отец. Пьяные гуляки врезались в его машину. А через восемь недель от сердечного приступа скоропостижно умер Стив. Теперь под елкой уже не окажется его подарков. Хотя она, не задумывалась, рассталась бы с любой подаренной им вещью, если бы могла таким способом решить хоть одну из финансовых проблем, возникших у нее в этом году. Но, увы, их стоимости было явно недостаточно.

Джеймс посмотрел на помрачневшее лицо молодой женщины, не догадываясь о причинах ее печали. Ведь он считал, что их брак состоялся исключительно из-за денег, и было совершенно бессмысленно объяснять ему истинное положение дел.

– Если ты останешься с нами на рождественскую ночь, дед Мороз тебе тоже принесет много подарков, – авторитетно заявила Мэнди. – Ой, мама! Больно! – вскрикнула она, когда Линда задела ее расческой.

– Прости, дорогая, – Линда осторожно вытащила расческу из длинных спутанных волос дочери.

Весь вечер она с замиранием сердца ожидала чего-то в этом роде. Она чувствовала, что Джеймс хотел бы встретить Рождество с ними. Но его общество так ей неприятно. Он знает это и, может, у него достанет здравого смысла отказаться и не портить ей праздник.

– Ты так думаешь? – спросил он у девочки, но его пристальный взгляд остановился на вспыхнувшем лице Линды.

– Конечно! – уверенно кивнула Мэнди с такой серьезностью, что Линда непроизвольно улыбнулась. – Да, дядя Джеймс? Ты останешься с нами? У нас вот сколько комнат и… я так хочу, чтобы ты остался, – честно призналась она.

Линда гадала, сможет ли он отклонить такое искреннее приглашение. Она уже смирилась с желанием Мэнди и согласится ради ее удовольствия.

Глядя на нее, Джеймс понимал, о чем она сейчас думает. Его лицо смягчилось, стало почти приятным. Он подошел к Мэнди, опустился на колени и обнял ее. Его лицо оказалось на уровне ее глаз.

– Мне очень приятно, Мэнди, что вы меня приглашаете, – серьезно сказал он, – с мамой. – Не удержавшись с вызовом посмотрел на Линду. – Но я уже отправил письмо Деду Морозу. В рождественскую ночь он должен приехать ко мне. И очень расстроится, если меня не окажется дома.

– Значит, надо написать ему еще одно письмо о том, где мы будем. Мы так сделали в прошлом году, когда уезжали к бабушке.

Теперь уже Линда насмешливо подняла брови в ответ на растерянный взгляд Джеймса. Действительно, в прошлом году Линде пришлось придумать второе письмо Деду Морозу, когда ее родители пригласили их к себе на Рождество. Как она теперь рада, что они встречали тогда праздник всей семьей. Ведь уже перед Новым годом произошла первая трагедия.

Сколько же времени Джеймс собирается пробыть у своего отца? Видимо, недолго, если он вообще туда поедет. Вернувшись из Америки, Джеймс редко виделся с ним, и вряд ли их отношения изменятся даже в рождественские праздники. Линда сказала Мэнди, что они тоже обязательно заедут к дедушке в один из праздничных дней. Майкл был уже старым и слабым, и гости его утомляли, особенно если приезжала молодежь.

– Но разве нельзя нам поехать к нему всем вместе? – Мэнди чуть не плакала.

Линда начинала злиться, а Джеймс улыбнулся.

– Мы с тобой встретимся на Рождество у твоей бабушки, и мы мне расскажешь, что тебе подарили. Она пригласила меня на обед.

Еще одна новость для Линды! Понимает ли вообще ее мать, что делает?! Джеймс им не родственник, для матери он никто, да и Линде – седьмая вода на киселе. За девять месяцев знакомства она не видела от него ничего, кроме неприятностей. Деловые отношения между ним и ее семьей вовсе не обязывали их водить с ним дружбу, тем более приглашать домой. Линде и без того не хотелось проводить рождественский день в доме матери, который казался ей пустым после смерти отца. А теперь надо будет терпеть еще и общество Джеймса. Но Мэнди была в восторге. Она бросилась к Джеймсу и обхватила его за шею.

– Значит, на Рождество мы будем все вместе! – Она запрыгала по комнате, хлопая в ладоши. – Как здорово! Вот если бы дядя Джеймс остался с нами насовсем! Пойду к Кэрол и расскажу, какое прекрасное у нас будет Рождество! – Она выбежала из комнаты.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Линда устало посмотрела на Джеймса и тут же пожалела об этом. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, сложив руки на груди – рот искривлен, насмешка в глазах. Надменный. Презрительный. Безжалостный. Перечислять подобные прилагательные можно было до бесконечности.

– Как я вижу, ты тоже взволнована тем, что мы проведем вместе рождественский день.

Взволнована! Она просто в ужасе. Провести замечательный праздник в обществе ненавистного ей человека!

– Так хочет Мэнди, – растерянно произнесла она. Это единственное оправдание всей затее.

Она осторожно положила расческу на ночной столик и зачем-то передвинула лежащие на нем щетку для волос и маленькое зеркальце, пытаясь чем-то занять себя. Она вдруг почувствовала неловкость из-за того, что находится наедине с Джеймсом в их с Стивом спальне.

– Мэнди очень любит, когда ты приходишь. – Линда старалась не смотреть на роскошную кровать – свадебный подарок Стива, – занимавшую большую часть комнаты. Хотя сейчас казалось, что всю комнату занимает этот человек.

– Но сегодня я пришел не к Мэнди, хотя ее общество мне, конечно, приятно.

Линда настороженно посмотрела на него.

– Это правда?

– Правда. – Насмешливая улыбка исчезла с его лица. – Поскольку ты – второй основной держатель акций «Трентон и Грин», я думаю, тебе надо знать, что я провел в компании финансовую проверку.

– Раньше ты ничего об этом не говорил…

– Не говорил, – мрачно согласился он, – так как не думал, что она к чему-нибудь приведет. Но последние шесть месяцев финансовая ответственность лежит исключительно на мне. Нужно было подготовиться к концу финансового года, и я приказал провести проверку, не ожидая никаких затруднений. – Он посмотрел ей в глаза. – Сейчас же мне стало кое-что известно.

Линда судорожно вздохнула и почувствовала, как бледнеет.

3

– Ты меня слышишь, Линда? – холодно спросил Джеймс. – Я говорю…

– Слышу.

Конечно, она знала, что это когда-нибудь случится. Но дела в ее собственной фирме шли очень плохо, и у нее просто не было возможности думать о «Трентон и Грин». Она испугалась взгляда этого опасного человека, когда вновь отважилась поднять глаза. Линда крепко сжала руки, пытаясь унять нервную дрожь.

– Мама, дядя Джеймс, вы будете пить кофе? – Мэнди уже вернулась в комнату, ей стало скучно, и она решила прервать их разговор.

– Я бы не отказался, – Джеймс посмотрел на часы, – но, к сожалению, у меня больше нет времени. Сегодня Пенелопа пригласила меня на обед.

Он решил продолжить разговор у матери в доме. Это ясно. Слава богу, ее там не будет.

Линда уже знала, зачем мать пригласила Джеймса на обед. Но дело не только в свадьбе Энн, хотя и это достаточно веская причина. Теперь Джеймс – глава «Трентон и Грин» и, значит, отвечает за прибыль компании. Мейсон, жених Энн, был помощником Джеймса. Они, несомненно, постараются извлечь выгоду из этого обстоятельства.

Джеймс смотрел на нее, ожидая ответа. И она догадалась: он тоже знает о планах ее матери и Энн, но поступит по собственному усмотрению.

– Хорошо, что тебя пригласила Пенелопа.

– Ты так считаешь?

Она хотела сказать, что ей все равно. Пусть он ходит обедать к ее матери хоть каждый день, она там не бывает. Тут Мэнди схватила Джеймса за руку и тормошила его, пока он не ушел, не давая продолжить разговор.

Линда была рада его уходу и еще больше порадовалась тому, что на этот вечер у нее другие планы.

Мэнди махала вслед своему дяде, пока огни его машины не скрылись.

– А дядя Джеймс не может жить с нами? – Она отошла от двери и взглянула на мать.

Линда глубоко задумалась, но вопрос дочери сразу вернул ее к действительности. Второй раз за вечер Мэнди спрашивала об этом. И чем скорее и тверже она ей ответит, тем лучше.

– Я хочу поговорить с тобой об этом, дорогая, – серьезно сказала она Мэнди, и та уселась на подлокотник кресла.


Линда специально приехала к матери пораньше, чтобы не столкнуться там с Джеймсом. Мать одевалась к обеду, и Линде пришлось ее ждать.

Сейчас, как никогда, важно держать Джеймса на расстоянии, не давая ему, по возможности, вмешиваться в жизнь семьи. Этот человек располагал властью и был безжалостен. Если он захочет, то может их уничтожить.

Было приятно сидеть в удобном бархатном кресле рядом с горящим камином. Все в комнате говорило о гостеприимстве хозяев: большой стол, уже накрытый к обеду, начищенное столовое серебро, кристально чистые искрящиеся в свете камина бокалы для вина, букет роз, удивительно гармонирующих по цвету с кремовыми тонами комнаты.

Вошла мать, и Линда встала. Из двух дочерей на мать была похожа только Энн. Обе были невысокого роста и полные, с мягкими чертами лица и ярко-голубыми глазами. Они вели беззаботную жизнь, не вникая ни в какие проблемы. Дважды в неделю посещали салон красоты. Приглашали к себе на обед друзей. Их часто можно было встретить в «интересных» местах, где и они были известны как «интересные» люди. Всегда носили «интересную» одежду, которую меняли по нескольку раз в день. Они бы, наверное, просто умерли от ужаса, предложи им поработать хоть один день в уплату за ту роскошь, которой они пользовались.

В их обществе Линда всегда чувствовала себя гадким утенком.

Ее удивляло, как мать и сестра могут так спокойно прожигать жизнь. Но и они считали ее образ жизни неправильным. Линда рассталась с матерью, когда ей было семнадцать лет. Тогда родители уже подыскали для своих дочерей великолепный частный колледж в Швейцарии. Однако она настояла на своем и поступила в художественную школу. Окончив ее через два года, Линда стала работать в самом лучшем доме моделей Лондона. Причем не дизайнером или манекенщицей, а лишь помощником дизайнера. Мать негодовала – ее дочь попала кому-то в подчинение! И хотя очень скоро Линда стала самостоятельным дизайнером, это нисколько не возвысило ее в глазах матери. Ведь дочь трудилась, сама зарабатывала себе на жизнь!

Когда Линда собралась выйти замуж, мать одобрила ее выбор. Но теперь, после смерти Стива, ей уже не занять достойного места в обществе. Мыслимое ли дело – остаться вдовой в двадцать четыре года.

В этот вечер мать, как всегда, была ослепительна. Каштановые с проседью полосы, совсем не старившие ее, прекрасно гармонировали с длинным черным платьем, надетым специально по случаю маленького обеда в семейном кругу. Она удивилась, увидев Линду в том самом золотистом платье, которое она выбрала по совету Мэнди.

Линда успокаивающе улыбнулась.

– Не волнуйся, я не собираюсь быть незваным гостем на твоем вечере, у меня назначена встреча.

Пенелопа не сдержала вздоха облегчения, поняв, что Линда не собирается задерживаться.

– Ты можешь приходить когда угодно.

– Да, спасибо. Но сегодня я договорилась встретиться с Прескоттом…

– Ты это серьезно? – Она была явно недовольна. – С этим страшным молодым человеком?

«Этот страшный молодой человек» был помощником Линды в ее ателье, где она продолжала работать. Он всячески старался поддержать ее в трудные последние месяцы. Но он не принадлежал к высшему свету. Более того, с точки зрения матери, был выходцем из низов, из рабочего класса. Для нее не имело значения, что он добр, заботлив и очень хорошо относится к Линде.

– Оставь Прескотта в покое, я пришла не для того, чтобы обсуждать его.

Она посмотрела на накрытый к обеду стол. Было видно – сегодня приглашены только самые близкие люди.

– Пять персон, мать?

Та немного смутилась.

– Сегодня с нами обедает Эндрю.

«С нами» означало: с Пенелопой, Энн и Мейсоном. Эндрю Мэрфи, давний друг семьи, стал очень нужен матери после смерти мужа. Теперь она таскала его за собой на всякие вечеринки. В свои шестьдесят Эндрю был законченным холостяком, и Линда в жизни не встречала большего зануды, чем он.

Линда удивленно подняла брови:

– А кто пятый?

– Джеймс, – небрежно ответила Пенелопа. – Мне его так жалко, он такой хороший, но, похоже, в Англии у него нет знакомых и…

– Ах, не надо его жалеть, – нетерпеливо перебила ее Линда. – Просто одиночество ему больше нравится.

Линда знала, что говорила. Каково бы ни было его отношение именно к ней, он был очень привлекательным человеком и при желании мог познакомиться с кем угодно.

– Может быть, и так. Но, тем не менее, он придет сегодня к нам обедать, – с вызовом сообщила Пенелопа. Вызовом, который Линда охотно приняла.

– А зачем?

– Я только…

– Зачем, мать? – повторила она еще раз, уже тверже.

Пенелопа заволновалась.

– Мэнди! – наконец догадалась она. – Она сидела здесь, когда мы говорили о… Но Энн имеет полное право кого угодно пригласить посаженым отцом на свою свадьбу, – стала защищать она младшую дочь.

– Не так давно Энн бегала за Джеймсом совершенно по другой причине, – сухо напомнила Линда.

Когда Джеймс вернулся в Англию, он очень понравился ее сестре. Однажды он принял предложение Энн прогуляться по Лондону, где он не был уже несколько лет. Но дальше дело у них не пошло, о чем однажды сообщила ей расстроенная Энн. Линда знала также, что Джеймс про себя посмеивается над ее сестрой.

Через некоторое время Мейсон сделал Энн предложение. Линда радовалась за сестру. По-видимому, Мейсон любил ее. Энн же называла его чувства к ней «примитивным влечением», считая, что в прошлом и Джеймс испытывал к ней то же самое. Однако все это – трудности сестры. Ее собственные проблемы сейчас были куда сложнее!

– Если он согласится. Это будет хорошо для нас всех, – разозлилась мать.

Линда пристально на нее посмотрела.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Разве непонятно? – Пенелопа старалась не смотреть Линде в глаза. Скажет ли она сейчас все, что ей известно?

– Будет очень хорошо, если мы сможем сохранить «Трентон и Грин» в руках нашей семьи, – заговорила Пенелопа, оживляясь. – Иначе, если Джеймс женится, в каком положении мы все окажемся?

Линда знала, в каком положении они оказались уже сейчас!

– Не усложняй, Линда, – сказала мать, – решение принято, и, что бы ты ни говорила, это ничего не изменит.

– Разве нельзя было посоветоваться со мной. К чему такая спешка?

– Никакой спешки нет. Мы просто хотели сделать ему приятное, что-то вроде рождественского подарка.

Да, действительно, под Рождество его уговорить будет проще. Момент выбран очень удачно.

– Мать…

– Прекрати называть меня матерью. Называй меня мамой или Пенелопой, если тебе так больше нравится. Можно подумать, что я какой-то тиран!

Было заметно, мать очень волнуется. Конечно, последний год, прошедший без мужа, для нее тоже был не легок. Но казалось, ее жизнь совершенно не изменилась. Что же могло нарушить ее привычное, размеренное течение? Мать явно что-то не договаривала. Мейсон – помощник Джеймса и, следовательно, должен знать о проведенной проверке. Может, поэтому?

Послышался негромкий стук в дверь, и в комнату вошел дворецкий.

– Мистер Мэрфи, мадам, – объявил он.

– Спасибо, Гриффитс. Проводите его к нам.

Она снова повернулась к дочери.

– Давай оставим этот разговор, Линда, – торопливо проговорила она, – все это совершенно ни к чему знать Эндрю.

– Я полагаю, куда лучше было бы сделать Эндрю посаженым отцом.

– Он только друг семьи, не более того, пусть даже он сам хочет более тесных отношений. А он как раз хочет более тесных отношений, – взволнованно повторила она. – Линда, Джеймс значит для нас очень много, и поэтому прекрати, пожалуйста, вмешиваться в наши дела.

Линда не успела ответить – вошел Эндрю, а вслед за ним Мейсон и Энн. Стало ясно, с минуты на минуту здесь будет Джеймс. Линда поспешила извиниться и уйти.

Она была настолько занята своими мыслями, что, встретившись с Прескоттом в ресторане, совершенно не могла поддерживать разговор. Но он не обижался. Их отношения были дружескими, даже братскими. Хотя вся ее семья считала их другими.

Прескотт появился в ее лондонском ателье три года назад. Тогда этому невысокому черноволосому человеку было двадцать шесть лет, хотя выглядел он совершеннейшим мальчишкой. Прекрасный вкус, чувство цвета и формы с лихвой компенсировали отсутствие у него профессиональных навыков. Он сразу же это доказал. Посмотрел ее рисунки и, раскритиковав их, предложил сделать новые. Его модели оказались настолько оригинальными, что она сразу же взяла его на работу, о чем потом ни разу не пожалела. Но и несомненный талан Прескотта не помог вывести дело из глубокого финансового кризиса. Сейчас она не знала, сможет ли оплачивать его работу даже после продажи дорогой коллекции весенней одежды.

Сегодня Линда постаралась закончить их встречу как можно скорее и поехала домой, по пути размышляя, как встретиться с Джеймсом и закончить разговор. Ей и в голову не пришло, что он уже ждет ее. Но, выйдя из машины, Линда оглянулась и увидела около дома его «ягуар». Значит, Джеймс решил не откладывать объяснение.

– Мистер Трентон в гостиной, – вышла Кэрол ей навстречу. Своим тоном она давала понять, что не в восторге от визита, но не могла запретить ему дожидаться возвращения хозяйки.

– Спасибо, Кэрол. – Линда оставила сумку на столике в прихожей, прошла в гостиную и плотно прикрыла за собой дверь.

Джеймс стоял возле камина и, прищурившись, смотрел на нее.

– Где тебя черти носили? – грубо спросил он.

Линда открыла рот от изумления.

– Какое твое дело! – взорвалась она.

– Ты прекрасно знала, что я рассчитывал встретиться с тобой у Пенелопы, – нетерпеливо перебил он.

Она покачала головой.

– Я не говорила, что собираюсь туда.

Они стояли, пристально глядя друг на друга. Прекрасно сшитый темный костюм и белоснежная рубашка придавали ему вид интеллигентного человека, но всего лишь внешний вид. Он даже не пытался вести разговор вежливо.

– Не говорила, – резко отозвался он, – но ты знала, что я думал встретить тебя там.

Линде было совершенно неинтересно, о чем он думал.

– Чего ты хочешь, Джеймс?

– Я хотел закончить прерванный разговор, – раздраженно сказал он, – но теперь мне хочется узнать, где и с кем ты была весь вечер.

Линда нахмурилась.

– По-моему, это не твое дело, – ей удалось наконец произнести такую фразу до конца.

– Наверное, с молодым Грэем. Да, Линда, я кое-что слышал о ваших нежных отношениях. – На его лице появилось брезгливое выражение.

– О чем? – изумленно переспросила она. – У нас с Прескоттом нет никаких нежных отношений. Мы с ним друзья…

– …И сегодня были вместе, – закончил за нее Джеймс.

– Да, – ответила она, и краска выступила у нее на щеках, – но как друзья. Не понимаю, каким образом это касается тебя…

– Ты вдова моего брата и мать моей племянницы. Поэтому мне хотелось бы знать о твоих мужчинах, с которыми…

– У меня нет «мужчин», только Прескотт, и он…

– «Только Прескотт», – передразнил Джеймс. – А его можно не брать в расчет, поскольку женщинами он не интересуется?

– Насколько я знаю, Прескотт интересуется женщинами, как всякий нормальный мужчина, – стала защищать Линда своего друга, – модельер – вовсе не означает гомосексуалист.

– «Насколько я знаю», – повторил Джеймс. Внезапно он шагнул к ней. – Он еще не пытался заняться с тобой любовь? – с вызовом спросил он.

Лицо Линды вспыхнуло.

– Конечно нет!

Он стоял совсем близко, и ей очень захотелось отстраниться. Джеймс коснулся ладонями ее разгоряченного лица изаглянул в глаза.

– Почему я должен тебе верить? Особенно сейчас, когда вижу твои чувства, обещание в твоих глазах. – Он провел пальцами по ее лицу, коснулся ее губ. – Когда в тебе столько желания. – Его рука скользнула вниз по шее и мягко легла на плечо. – Я не ошибся, – и страсть зазвучала в его голосе, – в этом платье ты действительно похожа на жрицу.

Линда чувствовала тепло его тела. Она и не предполагала, что его близость может разбудить в ней какие-то чувства. Она невольно подалась к нему и тотчас увидела вспыхнувшее в его глазах торжество. Она все поняла, но было слишком поздно. Джеймс оттолкнул ее и холодно взглянул.

– Нет, я не верю тебе. Должно быть, вы с Стивом стоили друг друга. Он был влюблен только в себя, а ты легко давала ему все, получая взамен то, что было нужно тебе.

– Убирайся! – закричала Линда. – Вон из моего дома!

Пока еще этот дом был ее.

Лицо Джеймса скривилось в усмешке.

– Как в старые времена, – вспомнил он их первую встречу. – Я ухожу, не волнуйся. Но я хотел с тобой поговорить, поскольку завтра уезжаю в Штаты…

– Ты завтра уезжаешь в Америку? – удивленно переспросила она. И сегодня он ни разу даже не намекнул на это!

Его глаза сузились.

– Что-нибудь не так?

– Да нет… Но…

– Ну и хорошо. Поговорим, когда я вернусь.

Он быстро направился к двери. Линда бросилась за ним.

– Но…

– Что, Линда? – Он повернулся так резко, что она едва не налетела на него. Перед ней суровое и холодное лицо. Какая жестокость. Ведь он прекрасно знал, что ей необходимо поговорить с ним как можно скорее. Ну и черт с ним!

– Ничего, – сквозь зубы выдавила она. – Подожду, пока ты вернешься.

На его лице появилась саркастическая улыбка.

– А что еще тебе остается?

После его ухода Линда долго стояла в гостиной. В доме было тепло, но ее бил озноб. Жестокое обращение Джеймса, не пожелавшего закончить сегодня их разговор, очень расстроило Линду. Но еще хуже другое. Что ему ответить, когда их разговор все-таки состоится? Она чувствовала, что разговор не сулит ей ничего хорошего.


Джеймс пробыл в Нью-Йорке всю следующую неделю. Чем дольше его не было, тем больше волновалась Линда: что дала бухгалтерская проверка «Трентон и Грин». Она была так занята мыслями о предстоящем объяснении, что совершенно запустила дела в своем ателье. Но как раз сейчас накопилось очень много работы – шла подготовка новой весенней коллекции одежды. Поэтому в воскресенье, когда бабушка пригласила Мэнди в зоопарк, Линда позвонила Прескотту и попросила его прийти поработать к ней домой.

Между двух кресел около камина был сервирован маленький стол, правда, оба бокала вина так и остались нетронутыми. Но все равно было очень похоже на вечеринку. Именно так наверняка подумал Джеймс. Когда появился здесь. С каким осуждением он на нее посмотрел!

Знай она, что он вернется именно сегодня, наверное, не пригласила бы Прескотта. Или все же пригласила? Ведь это ее дом. Она может звать к себе кого угодно. Джеймс не может ей этого запретить.

Раздался звонок. Линда услышала, как Кэрол открыла дверь, и тотчас внизу послышалось щебетание Мэнди. На сегодня работа была закончена. Она улыбнулась Прескотту, но тот и сам все понял и уже собирал образцы, разложенные на полу по всей комнате.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Мэнди. Она взахлеб стала рассказывать о зверях, о зоопарке. Слушая ее, Линда не сразу заметила, что кто-то вошел следом. Вдруг она поняла – это Джеймс, именно он привел Мэнди домой, а не Энн, не Мейсон, как обещала мать.

Джеймс уже в полной мере оценил интимную обстановку гостиной и теперь смотрел на Линду с нескрываемым презрением и гневом. Прескотт, заметив, как под этим взглядом сжалась Линда, пытался угадать, чего можно ожидать от этого человека, заставшего их вместе. У Прескотта тоже стал жалкий и виноватый вид, как у пойманного на месте преступления. Сейчас он, похоже, думал лишь о том, как бы поскорее выбраться отсюда. Боже! Не объяснять же Джеймсу, что они делали на самом деле. Нет, это ниже ее достоинства. Но почему-то она чувствовала себя виноватой.

Линда отбросила эти мысли и вернулась к действительности. Джеймс стоял перед ней аккуратный и подтянутый, в черном свитере и отутюженных черных брюках. Ей стало неловко за свой растрепанный вид. Ее джемпер и джинсы были далеко не новыми. И еще эта привычка отбрасывать рукой спадавшие на лицо длинные волосы. Ей не мешало бы причесаться.

– Здравствуй, Джеймс. – Она заставила себя улыбнуться. – Не знала, что ты уже приехал. – В ее словах сквозил упрек, ведь она хотела поговорить с ним как можно скорее.

– Вижу, – выразительно посмотрел он на Прескотта.

Линде стало жалко своего молодого приятеля.

– Большое спасибо, что ты привел Мэнди домой. Я думала, это сделает Энн или Мейсон.

Выходит, Джеймс весь день провел с ее семьей. Он и теперь умудрился стать хозяином положения.

– Я зашел к твоей матери: хотел поговорить с Мейсоном о делах. Вечером они с Энн собираются к священнику, по-моему, чтобы договориться о свадьбе. Поэтому Мэнди привез домой я.

Логичный. Методичный. Расчетливый. Холодный. Такие слова как нельзя лучше характеризовали этого человека.

Линда невольно вздохнула, слегка пожав плечами. Она снова оправдывалась.

– Это очень любезно с твоей стороны…

– Я пригласила дядю Джеймса выпить с нами чаю! – прощебетала Мэнди, дергая его за руку и глядя на него с обожанием.

В последнее время девочка стала очень гостеприимной. Казалось, в школе у Мэнди просто бесконечное число друзей. Но Джеймса никак нельзя отнести к ее школьным друзьям. Пока он не играл заметной роли в жизни дочери, Линда спокойно относилась к его визитам, которые он наносил время от времени. Но сегодня, вернувшись из Штатов, он сразу отправился к Мэнди. Линде это совершенно не нравилось.

– Если, конечно, мы не опоздали… – прервал ее размышления голос Джеймса.

Он взглянул на остатки ланча на столе. Было видно, что они ели еще днем – хлеб уже начал подсыхать. Но Джеймс как бы не заметил этого.

Кэрол знала по опыту, что Линде лучше не мешать, когда она работает. Именно поэтому сегодня она не заходила в гостиную.

– Я скажу Кэрол, чтоб она здесь убрала. – Линда повернулась к Прескотту. – Ты останешься пить чай? – Это была просьба. Ей так не хотелось оказаться наедине с разозленным Джеймсом. Но Прескотт был волен остаться или спастись бегством.

– К сожалению, на этот вечер у меня назначена встреча, – извинился Прескотт. Он только что это выдумал – она была совершенно уверена.

– Мистер Трентон! – поклонился он и шагнул к Линде, чтобы как обычно поцеловать ее в щеку. Но его остановил зловещий взгляд прищуренных черных глаз. Смешавшись окончательно, Прескотт нервно улыбнулся.

– Линда. Мэнди.

Он наконец добрался до прихожей, и через несколько секунд звук хлопнувшей двери известил о его уходе.

– Мистер Трентон! – с презрением повторил Джеймс. – У тебя все любовники так вежливы с твоими родственниками?

Линда на минуту растерялась. Он снова застал ее врасплох, напав внезапно. Но сейчас их слушала Мэнди.

– Я тебе еще раз повторяю: Прескотт – не любовник. – Она указала взглядом на Мэнди. – А ты мне не родственник, – твердо добавила она.

– Разве? – Он удивленно поднял брови. – Я дядя Мэнди и потому родственник тебе.

Сводный брат умершего мужа! Будь на месте Джеймса кто-нибудь другой, она, возможно, посчитала бы его родственником. Но Джеймс! Она никак не могла преодолеть свою неприязнь, которую, впрочем, он сам в ней поддерживал. Зачем? Совершенно непонятно.

О его личной жизни Линда знала мало и после того, как Джеймс вернулся в Англию и стал главой их компании. Майкл, отец Стива и Джеймса, мало рассказывал о своем младшем сыне, когда она приезжала с Мэнди к нему в гости. Вряд ли трещина в их отношениях, появившаяся еще до отъезда Джеймса и просуществовавшая все эти годы, сама собой исчезнет. Конечно, сейчас Майкл постарел, ослаб и большую часть времени проводил в одиночестве в своем беркширском доме. Ему было за семьдесят, и, хотя выглядел он неплохо, годы брали свое. Тем более стоило помириться с отцом…

– А что такое «любовник»? – прервала Мэнди размышления матери.

«Спрашивай, если не понимаешь», – всегда говорила Линда своей дочери. Теперь надо держать ответ.

– Почему бы тебе не спросить об этом дядю Джеймса, дорогая, – весело предложила она, с облегчением заметив стоящую в дверях Кэрол, – пока я буду помогать Кэрол готовить чай?

Она одарила Джеймса самодовольной победной улыбкой и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Конечно, это ребячество. Но он заварил кашу, пусть ее и расхлебывает.

В коридоре Кэрол удивленно посмотрела на нее.

– О чем это вы?

– Лучше не спрашивай.

– Я и не надеялась, что ты ответишь, – разочарованно сказала Кэрол. – Чай на троих, как я понимаю?

– Да. У нас ведь гость.

Однако сказать, что они вместе пили чай, было никак нельзя. Скорее, он пил чай с Мэнди. Присутствие Линды за столом было совершенно лишним: он обращался к ней лишь с просьбой передать печенье или сдобу. И то, и другое быстро исчезало со стола вместе с кексом, который испекла Кэрол. Линда не поинтересовалась, что же ответил дядя племяннице, но девочка выглядела вполне удовлетворенной. Да разве могло быть иначе?

Чаепитие закончилось, посуда была убрана со стола, но Джеймс не думал уходить. В привычное время он предложил искупать Мэнди, пообещав устроить в бассейне морской бой. Мэнди была вне себя от радости, и Линда не стала этому противиться. Она осознавала, что Джеймс уже основательно вошел в их жизнь. Но его по-прежнему не тревожило, что он задевает чьи-то чувства, тем более, если это чувства Линды. Иногда ей казалось, что Мэнди интереснее с этим человеком, которого еще девять месяцев назад она не знала, чем с ней. Тогда она пыталась уверить себя, что это ее ничуть не обижает.

Сегодня Линда смирилась даже с тем, что он читал Мэнди на ночь сказку. Этого до сих пор не делал никто, кроме нее, даже Стив. Линда же каждый вечер, откладывая все свои дела, приходила к Мэнди почитать ей на ночь. Всегда, но не сегодня. Сегодня этой чести удостоился Джеймс.

Как странно! Вроде бы мелочь. Всего-навсего сказка перед сном. Но первый раз Линду лишили возможности выполнить эту приятную обязанность. Она чувствовала себя крайне нелепо и удрученно. Может, она слишком эгоистична? Или привыкла властвовать над дочерью?.. Нет, вряд ли…

Сидя на кровати в своей спальне, она услышала, как Джеймс вышел из комнаты Мэнди и спустился вниз. Надо было идти к нему, но она никак не могла решиться. Ее удивила собственная реакция на такое, в общем-то незначительное, событие. Через несколько минут она зашла посмотреть, уснула ли Мэнди. Оказалось, ей очень понравился новый чтец, и это снова задело Линду.

– Мама, правда дядя Джеймс очень хороший? – сонно произнесла Мэнди, не открывая глаз. Она не ждала ответа, и Линда промолчала, улыбаясь и с любовью глядя на засыпающего ребенка. А Мэнди, уставшая за полный событиями день, уже уснула. Какой невинной и беззаботной выглядела она во сне. Она была счастлива в своем маленьком мире. Слава богу, потеря отца не потрясла Мэнди, а сейчас она сдружилась с Джеймсом.

Линда, наконец, спустилась в гостиную и остановилась в дверях, пораженная. Джеймс спал. Видимо, присел на диван и неожиданно для себя уснул. Он, кстати, и во сне не выглядел невинным и беззаботным. Лицо было жестким, и, хотя длинные черные ресницы закрывали колючие глаза, от него даже сейчас исходила внутренняя энергия. Казалось, в любой момент он откроет глаза и пригвоздит ее к месту тяжелым взглядом. Именно так и произошло.

Линда задрожала под его взглядом, словно бабочка, посаженная на булавку. Он выпрямился, расправляя затекшие конечности.

«Любой на его месте был бы хоть немного удивлен и смущен, заснув так некстати. Но только не он, – раздраженно подумала она. – Джеймс всегда собран».

– Прости, – произнес он, но в его голосе совершенно не прозвучало извинение. – Самолет опоздал. – Он поморщился. – Я приехал из Штатов только сегодня утром.

«И сразу же вмешался в нашу жизнь!» – нахмурившись, подумала Линда.

– Зачем?

– Я подумал, может быть, ты хочешь меня видеть? – Джеймс насмешливо прищурился.

Да, она, конечно, хотела, когда будет к этому готова, обсудить с ним как с компаньоном финансовое положение их компании. Сейчас же она уязвлена и расстроена, и ей очень трудно говорить о делах.

– Раз так, я тоже хочу тебя видеть. – Его нисколько не смутило, что его реплика осталась без ответа.

– Да? – устало спросила она.

– Да. Почему бы тебе, Линда, не зайти в комнату и не закрыть за собой дверь? – Он говорил тихо, не поднимаясь с дивана. – То, что я хочу тебе сказать, – личное. Очень личное, – мягко повторил он.

Линда вдруг представила себе паука, плетущего паутину для ничего не подозревающей мухи. Но она все же кое-что подозревала. Да и Джеймс предупредил ее неделю назад. Да, положение незавидное. Он же для достижения поставленной цели будет пользоваться любыми средствами.

Однако никогда она сама бы не догадалась, что на самом деле он от нее хотел!

4

Линда испуганно смотрела на него.

– Что ты сказал? Повтори, пожалуйста.

Она не сразу поняла смысл сказанного, не могла, просто не могла поверить своим ушам. Ее реакция позабавила Джеймса.

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, – спокойно повторил он.

Действительно, в первый раз он сказал то же самое. Но зачем ему это надо? С самого начала как женщина она для него не существовала. Он презирал ее как жену столь нелюбимого им брата. Просто невозможно представить их мужем и женой. И, тем не менее, он сказал именно это. Он просил стать его женой.

Слава богу, она закрыла дверь в гостиную. Если бы сейчас вошла ни о чем не подозревающая Кэрол и услышала эту фразу Джеймса? Или еще хуже: могла спуститься Мэнди выпить воды, что иногда случалось среди ночи.

Линда хмуро посмотрела на Джеймса, стараясь по выражению его лица догадаться, о чем он думает. Но, как и следовало ожидать, оно ничего не выражало. Он привык держать свои чувства втайне от людей. В угольно-черных глазах лишь пренебрежение и вопрос. И больше ничего.

Происходившее было похоже на дурной сон. Но она видела перед собой Джеймса, спокойно и вопросительно смотревшего на нее. Увы, это был не сон, о котором, проснувшись, можно забыть.

Она глубоко вздохнула и крепко сжала руки, чтобы Джеймс не заметил охватившей ее дрожи. Без сомнения, он прекрасно понимал, какое впечатление произвели его слова.

– Зачем? – наконец удалось ей выдавить из себя.

– Ах, Линда. – Он улыбался, видя ее удивление. – Я думаю, что ты не станешь расстраивать меня.

Она нахмурилась еще сильнее. В чем все-таки дело? Может быть, перелет из Америки в Англию его сильно утомил и потому он несет такую чушь? Но тут она вспомнила, как свежо он выглядел по приезде. Но он заснул. Может быть…

– Только не надо театральных восклицаний: «Ах, Джеймс, это так неожиданно!» – Он явно насмехался над ней. – Или «Ах, Джеймс, ты не можешь быть заботливым мужем!»

Но это действительно было неожиданно. И конечно, он не может быть заботливым мужем.

– Еще раз тебя спрашиваю, Джеймс, зачем? – Он поднялся, и она непроизвольно отступила назад. Он насмешливо поднял брови, и краска еще сильнее выступила у нее на щеках. Джеймс по-прежнему улыбался, и эта улыбка лишила ее присутствия духа.

– Потому что, моя дорогая Линда…

– Я тебе не «дорогая»! – перебила она наконец разозлившись.

– Ты права. – Усмешка сбежала с его губ. – Но ты будешь моей женой, вот увидишь, – твердо сказал он, заметив, что Линда собирается ему возразить. – Ты сделаешь так, как я хочу. К тому же ты тоже этого хочешь.

Он выглядел очень самоуверенно. По-видимому, сейчас она услышит что-то очень важное.

– Дело в том, Линда, – спокойно заговорил он, засунув руки в карманы брюк и медленно покачиваясь на пятках, – тридцати пяти процентов в «Трентон и Грин», которыми я располагаю, недостаточно, чтобы нормально управлять компанией. – Он с вызовом посмотрел на нее.

Она не поняла и удивленно взглянула на него. Значит, ему нужны ее десять процентов, доставшиеся от отца. Это усилит его влияние в «Трентон и Грин»! Но если это и в самом деле так, что могла получить она от… Боже, нет! Она едва сдержала стон, какую сделку он ей предлагает. Да, похоже, дело именно в этом.

– Да, Линда. – На сей раз Джеймс улыбался дружелюбно. Он больше не собирался ее мучить. В руках у этого человека были все козыри. – Все дело в бухгалтерской проверке, которую я провел в компании. Ведь мы оба знаем, что за счета я обнаружил.

Линда судорожно попробовала прикинуть, сколь многое ему известно. Судя по победоносному блеску глаз, ему известно все.

Ее так потрясла кончина отца и внезапная смерть Стива, ее собственные дела в ателье шли настолько плохо, что она совершенно не думала о «Трентон и Грин». Только когда Джеймс стал главой компании, она в полной мере осознала, какие неприятности в скором будущем обрушатся на ее семью.

Но проходили дни, недели, а он не говорил никому ни слова о делах. Ей стало казаться, что дела в компании не так уж плохи. Просто Стив, рассказывая о них, слишком сгущал краски. Иначе Джеймс, безусловно, постарался бы выяснить, как велись дела в «Трентон и Грин» в последний год жизни обоих компаньонов. Так она считала до начала предыдущей недели, пока Джеймс не упомянул о финансовой проверке. Это касалось всей семьи, и Джеймс, конечно же, понимал, что любой скандал, связанный с компанией, коснется их всех.

Теперь ему известно, какая часть средств «Трентон и Грин» вложена в другую компанию и что один из компаньонов пользовался этими деньгами исключительно для своих нужд. В его лице не было ничего похожего на симпатию к ней, и она поняла, что, предлагая эту сделку, он просто хочет вернуть принадлежащие ему деньги, все до последнего пенса.

Губы ее пересохли.

– Каким образом это выяснилось? – Она не узнала собственного голоса, так сильно он дрожал. Слезы готовы были брызнуть из глаз.

– Надо сказать, все было проделано очень умно. Прекрасная работа. Путаница на путанице. Никак не мог понять, что к чему. Но недаром же я занимаюсь бизнесом на самом трудном рынке мира – в Нью-Йорке, где деньги значат все, и где нет джентльменов.

«Поэтому нельзя обвинять его в том, что он стал таким», – подумала Линда.

– Но сейчас я полностью во всем разобрался, – жестко продолжил он, – и могу сказать, что твой отец присвоил деньги из фондов компании и использовал их для собственных нужд.

Линда посмотрела на него, и краска снова сбежала с ее лица.

– Да, наверное, не очень приятно выслушивать подобные вещи, – произнес он без тени сочувствия в голосе, – но теперь ты понимаешь, при таких обстоятельствах будет только справедливо, если десять процентов фондов, ранее принадлежавших твоему отцу, вернутся к Трентону…

– Я тоже Трентон! – резко перебила она. Линда никак не могла собраться с мыслями. Джеймс холодно на нее посмотрел.

– Если ты выйдешь за меня, это действительно будет так. Но если твоим мужем станет какой-нибудь молокосос, вроде того, что я тут видел, все известное мне в тот же день станет…

– Я тебе еще раз повторяю, мы с Прескоттом просто дружим. Между нами никогда не было таких отношений, которые ты имеешь в виду! Мы связаны только работой.

В самом деле, в своей жизни ни к кому она не испытывала романтических чувств, кроме Стива, горячо полюбив его пять лет тому назад. И, конечно же, у нее не было мужчин за эти десять месяцев после его смерти.

Джеймс мрачно кивнул.

– Уверен, нам с тобой тоже еще предстоит «поработать». – Он презрительно фыркнул, давая понять, что конкретно имеет в виду. – Тебе так не кажется? – с вызовом сказал он и быстро подошел к ней. Шесть футов и три дюйма роста, сто восемьдесят фунтов веса. При этом он передвигался с удивительной легкостью, как тигр. По сути, он и был хищником, если верить его рассказам про Нью-Йорк.

Она растерялась. Что делать? Нельзя же стоять перед ним, как беззащитный кролик перед удавом, и ждать, пока он ее проглотит. Но было поздно. Джеймс обхватил ее руками, словно стальными обручами. Прижал к себе и склонил голову, закрывая собой весь свет и оставляя ее в полной темноте. Он коснулся губами ее рта, и это касание пронзило ее подобно удару электрического тока. Она хотела вырваться, но не смогла. Она уже полностью была в его власти. Где-то в глубине души она поняла это еще раньше, когда он сказал: «Ты будешь моей женой».

Его бешеный напор вызвал у Линды бур чувств. Кружилась голова, казалось, она плывет по волнам. Он все крепче и крепче сжимал ее в объятиях. Она чувствовала каждый его мускул, через свитер ощущала тепло его тела. Хотела, но не могла прервать этот бесконечный поцелуй. А Джеймс снова и снова целовал и гладил ее спутавшиеся волосы. Она была его пленницей, и он безраздельно властвовал.

Внезапно Джеймс, словно почувствовав ее молчаливый протест, поднял голову и посмотрел в пылающее лицо Линды. В глазах горела боль унижения – от полной своей беспомощности, от его дикой силы, а потом от вернувшейся холодности. Он снова наклонился, и она отшатнулась от его пугающих объятий. Но на сей раз его губы лишь осторожно коснулись ее рта. Теперь Джеймс был похож на человека, цедившего маленькими глотками редкое вино. Он нежно гладил ее лицо, снова и снова делал маленькие глотки, не спеша утоляя свою жажду. Линда вдруг с ужасом поняла, что такая же жажда есть и у нее. Ее охватило чувство, какого она никогда в жизни не испытывала прежде.

Джеймс прекрасно понял ее состояние. Он торжествующе поднял голову, но Линда старалась не встречаться с ним взглядом.

– Мы, кажется, неплохо «поработали». – Он, конечно, имел в виду охватившие их обоих чувства.

А на самом деле? Был ли Джеймс и впрямь возбужден этими продолжительными поцелуями или только хотел доказать, что в его объятиях она будет испытывать страсть?

Линда отвернулась, испытывая отвращение к себе. После смерти Стива к ней никто не прикасался. Конечно, взгляды мужчин ей вслед отнюдь не выражали сочувствия к ее утрате. Но никто даже не касался ее руки, не говоря уже об объятиях. Долгие годы Стив давал ей тепло и заботу. И они по-прежнему были ей необходимы, даже более физической близости, хотя и она играла в ее жизни не последнюю роль.

А ведь всего неделю назад она мечтала о человеке, который мог бы поддержать, помочь. «О боже! Перестань, Линда!» – перебила она саму себя. Сейчас речь идет только о Джеймсе. Неужели она настолько истосковалась по мужскому теплу, что согласится и на его предложение?

– Не старайся унять своего желания, Линда. – Джеймс по выражению ее лица понял, как она сейчас себя ненавидит. – Возможно, это единственное, что будет хорошо в нашей семейной жизни.

– Я не хочу быть твоей женой!

Сейчас вообще выходить замуж ей хотелось меньше, чем когда-либо в ее жизни. Taкое чувство, словно она сама себе изменила с этим человеком. Линда была готова расплакаться. Но нет, Джеймс больше никогда не увидит ее слабости. Этот циник воспримет ее слезы как обыкновенную женскую уловку и станет презирать ее еще больше.

– Я понимаю. – Он отошел и снова засунул руки в карманы. – Мне тоже не особенно хочется, чтобы ты стала моей женой…

– Тогда…

– Но мне нужна твоя доля в компании. Линда. – Сейчас это прозвучало еще более жестоко. Его лицо помрачнело. – А также я хочу обеспечить будущее своей племянницы.

– Мэнди?..

– Да, Мэнди. Ты же больше не в состоянии содержать свою дочь? Так?

Ему все было известно, даже в каком плачевном состоянии сейчас находился ее бизнес. Как ему удалось это выяснить? Боже! Конечно, так же, как и все остальное. Ведь это – Джеймс Трентон!

– Запомни, я не позволю тебе тратить долю Мэнди или воспользоваться ее деньгами, чтобы помочь своей компании. Ведь она сейчас в глубоком кризисе, я знаю.

У нее никогда не возникало даже мысли воспользоваться деньгами Мэнди, доставшимися ей от отца. Просто смешно говорить. Но на упрямом лице Джеймса было написано: она вполне способна воспользоваться деньгами дочери. Такое уж мнение сложилось у него о ее семье. Если ее отец растратил деньги им же организованной компании, то ничего удивительного, если она обворует собственного ребенка. И за Стива она вышла исключительно ради денег, а умирая, он ничего ей не оставил. Джеймс имел все основания так считать.

– Твой отец тоже не собирался обворовывать своего компаньона, к тому же своего зятя, не говоря уже о других держателях акций. Почему же я…

– Хватит! – холодно сказала Линда. Ее глаза гневно засверкали, руки самопроизвольно сжались в кулаки. – Ты можешь думать обо мне что угодно, но я никогда не сделаю ничего подобного по отношению к Мэнди.

Сейчас она думала о том, как легко она могла бы снять это обвинение с отца. Но зачем? Нет! Сейчас лучше промолчать. Но тогда надо выходить замуж…

С тревогой в сердце смотрела она на Джеймса и видела в нем сейчас только грубость. Стать его женой – все равно, что продать душу дьяволу. Как она могла выйти за него? А могла ли не выходить? Джеймс не оставил никакого выбора. По крайней мере, приемлемого выбора!

Итак, предлагается самый настоящий обмен. Они женятся: к нему переходят десять процентов «Трентон и Грин». Тогда он промолчит и обеспечит будущее Мэнди. Последний довод был особенно важен. С тех пор, как она поняла, насколько плохи ее финансовые дела, ее очень волновало будущее дочери.

Причиной финансовых неудач, по ее мнению, была философия Стива, полагавшего, что со временем все образуется само собой. В результате у нее не было денег даже на текущие расходы, и продать она могла лишь свою долю в компании. Действительно ли молчание Джеймса стоит ее доли?

Джеймс пристально смотрел на нее, словно старался угадать, какие мысли одолевают и так тревожат ее.

– Почему ты связываешь нашу свадьбу с растратой фондов? – с вызовом спросила она. – По-моему, таким способом я просто покупаю твое молчание.

– Если деньги, которые присвоил твой отец… на его лице появилась гримаса отвращения, – будут возвращены до конца года, никто, будь он хоть семи пядей во лбу, никогда не узнает о происшедшем.

Линда глубоко задумалась.

– Ты действительно в состоянии так сделать?

Он усмехнулся.

– Если у меня много денег, ты решишься выйти за меня замуж?

– Нет! Просто я удивлена, – обиженно заметила она.

Ей действительно не было дела до его денег. Не они определяли ее решение.

Он неопределенно пожал плечами.

– Я смогу легко уладить эти… трудности.

И больше ни слова о своем состоянии. Ясно, он нажил его за годы, проведенные в Америке. По словам Стива, Джеймс ушел из семьи с одним чемоданом и билетом на самолет. Он так груб и жесток. Живи они в другое время, Линда могла бы поверить даже в то, что он нажил свое состояние, торгуя рабами. Тем более, по его же словам, Нью-Йорк – не место, где джентльмен может вести дела. И неудивительно, что именно там к Джеймсу пришел успех.

Она знала, сколько денег растрачено в «Трентон и Грин». Пусть дела в ее собственной компании шли далеко не лучшим образом, но она надеялась компенсировать растрату. Хотя следовало бы сделать это уже давным-давно, не ожидая столь оскорбительного предложения.

– Если я и впрямь такая продажная, какой ты меня считаешь, – резко сказала она, – почему меня должны трогать твои планы? Ты хочешь дискредитировать моего отца, разболтав повсюду о растрате?

Она перешла в атаку. Если он растеряется, у нее может появиться шанс. Хотя очень сомнительно. Она чувствовала себя маленькой птичкой, пойманной в клетку, которая мед ленно, но неотвратимо закрывается…

Но Джеймс был полностью уверен в себе.

– Скандал перевернет всю компанию вверх дном…

– Ну и что?

Она металась по клетке, не думая о том, что это совершенно бесполезно.

– Когда в компании обнаруживается растрата фондов, ее, как правило, закрывают. Как я тебе только что сказал, у меня достаточно денег, и судьба компании меня мало беспокоит. Я просто соберу чемодан и уеду в Штаты. А твое благосостояние, как и благосостояние всей твоей семьи, рухнет, словно карточный домик. – Он поставил точку в разговоре. Но, чтобы внести полную ясность, добавил: – Мэнди. Что будет с ней?

Да, очевидно, он считает ее вполне способной обворовать собственного ребенка. Но неужели для Мэнди лучше, если компания разорится? Ведь ей больше неоткуда ждать наследства.

– Я позабочусь о Мэнди, – жестко произнес он, – и позабочусь таким способом, который сочту нужным, и на таких условиях, которые сочту нужными.

Линда представила себе эти «условия». Мурашки побежали у нее по спине от ужаса. Без сомнения, Джеймс способен выполнить эту свою угрозу.

Она тяжело вздохнула.

– Ты несправедлив ко мне, Джеймс… Да, именно несправедлив! – повторила она, поскольку он презрительно фыркнул. – Ты обвиняешь меня совершенно напрасно. Но, говоря, что ты несправедлив, я имела в виду другое.

Казалось, какая-то тяжесть пригибала ее к земле. Линда решительно выпрямилась.

– И все же я хочу сказать: «это так неожиданно, Джеймс». Мне нужно время, чтобы… чтобы обдумать наш разговор.

– Время, чтобы сделать выбор? – Он усмехнулся. В сущности, у нее не было выбора, иначе она бы уже отказалась.

– Да. – В глазах появились слезы, настолько беззащитной она себя чувствовала.

Как мог Стив поставить ее в такое положение! И не обеспечить свою дочь! «О боже!» – простонала она. К чему обвинять Стива, он мертв! И теперь только ей заботиться о Мэнди.

И все же она просто не могла так сразу покорно согласиться. По крайней мере, нужно обдумать все за и против.

Его глаза сузились. Он был неумолим.

– Сколько времени тебе потребуется?

Чем больше, тем лучше! Ведь речь идет o том, сколько дней человеческой жизни ей осталось. Она никогда не рассчитывала, что ее жизнь будет безоблачной. Но после смерти Стива так хотелось жить спокойно, радуясь Мэнди и отдаваясь своей работе. С карьерой теперь покончено. А если она выйдет за Джеймса, то обречена терпеть его присутствие. Ей некуда будет скрыться от его постоянных насмешек. Дальнейшая жизнь представлялась сплошным кошмаром. Надо попытаться найти хоть какой-нибудь выход.

– Я точно не знаю. – Она еще обдумывала, как ей поступить. – По крайней мере, до конца рождественских праздников…

– Я даю тебе время до сочельника. К этому дню ты должна будешь мне ответить, – потребовал Джеймс. – На Рождество я хочу объявить о нашей помолвке. Мы сыграем свадьбу еще до Нового года, я добьюсь разрешения.

– Так скоро! – воскликнула она, и ее глаза в ужасе расширились.

Неделя! Он давал ей лишь неделю, чтобы принять решение, от которого зависела вся ее дальнейшая жизнь! И всего через две недели она может стать его женой!

Он опять с легкостью прочел ее мысли.

– Слава богу, большие празднества неуместны при данных обстоятельствах. Свадьба не потребует особых приготовлений. Я, конечно, могу привести счета компании в порядок до того, как мы официально поженимся. Но вдруг ты решишь расстроить нашу свадьбу, надеясь, что, внеся деньги, я уже не буду поднимать шум.

Линда покраснела – он снова угадал ее мысли. Она как раз лихорадочно размышляла о том, каким образом, приняв его предложение, тянуть со свадьбой. Вдруг удастся что-то придумать и выкрутиться из этого положения? В то же время выхода у нее нет. Разве не думала она уже целый год, как вернуть деньги? Едва боль утраты немного прошла, появилась злость: на Стива, на себя. Очень было легко любить его – безответственного, очаровательного. Но как теперь не просто обеспечивать и Мэнди и себя! Сейчас у нее вообще ни на что не было денег. И этот человек…

О растрате фондов компании «Трентон и Грин» она впервые услышала от Стива. Он вскользь упомянул об этом вскоре после смерти отца. Тогда это ее буквально ошеломило. Но Стив с присущим ему оптимизмом заявил: пройдет время и все образуется само собой. Увы, времени ему отпущено было всего два месяца. С тех пор она жила в постоянном страхе, что в любой момент Джеймс может обнаружить растрату. Прекрасно понимая, что все равно рано или поздно это случится: речь шла о слишком больших деньгах.

Наверное, надо было в самом начале рассказать все Джеймсу, а не ждать, пока он начнет ее шантажировать. И попросить его найти какой-то выход из этого неприятного положения, пока о нем не узнали остальные держатели акций. Теперь, когда рядом не было Стива, она уже не была уверена, что все утрясется само собой. Что же делать? Или уже слишком поздно?

– Ведь Стив знал обо всем? – неожиданно спросил Джеймс. – Боже мой, конечно, он знал! – вдруг сам догадался он. – Ведь именно это его и убило! Разве я не прав? Это так, Линда? – повторил он с напором, хватая ее за плечи и сильно встряхивая, словно пытаясь вытрясти ответ. – Отвечай, черт побери! – встряхнул он ее еще раз.

Стив знал. Конечно, Стив знал! Как он мог не знать? Они были с ее отцом компаньонами. В праздники, год назад они обсуждали, каким образом можно возместить растрату. Они работали здесь, в этом доме. Ища выход из создавшегося положения и в тот вечер, когда отец Линды погиб по дороге домой.

Линду глубоко потрясла эта трагедия. А Стив пребывал в полнейшей растерянности и не видел выхода. Именно тогда он все рассказал Линде. Как маленький испуганный ребенок, он пришел к ней, прося помочь найти правильное решение. Но она ничем не могла ему помочь…

– Отвечай мне! – настойчиво потребовал Джеймс. Его черные глаза сверкнули, и он встряхнул ее еще раз.

Несколько секунд Линда бессмысленно смотрела на него.

– Да, – наконец выдохнула она, – да, его убило именно это! – уже не контролируя себя, прокричала она.

В этом она никогда не сомневалась. Ни одной минуты. Именно из-за этих переживаний у Стива случился сердечный приступ, хотя он был еще молод.

Джеймс, словно обжегшись, отдернул руки и взглянул на нее с глубоким отвращением. В который раз она оказалась виновата.

Этот человек полагал, что знает все…

5

– Джеймс никогда не упустит свой шанс, – сказала Энн, когда Линда и Мэнди приехали в дом к матери на сочельник. Они привезли всем подарки и должны были забрать игрушки для Мэнди якобы от Деда Мороза. Пенелопа специально вышла из дома и незаметно положила их в багажник машины Линды. Линда очень надеялась, что Энн и Мейсона уже не будет дома. Но, к сожалению, они еще не ушли.

Линда сразу поняла сестру и обеспокоенно посмотрела на Мэнди. Та раскладывала подарки для бабушки и тети под красиво украшенной елкой в углу элегантной гостиной.

– Давай обсудим это как-нибудь потом, Энн, – твердо сказала Линда.

Ее сестра насмешливо улыбнулась.

– Сейчас уже слишком поздно что-либо обсуждать.

Линда удивилась, на минуту забыв о Мэнди. Но девочка была полностью поглощена изучением подарков, лежащих под елкой.

– Что ты имеешь в виду?

Энн затянулась сигаретой и, прищурившись, посмотрела на сестру сквозь облако табачного дыма.

– Сорока принесла мне на хвосте, что Джеймс своими прекрасными черными глазами приглядывается к обручальным кольцам, – не спеша проговорила она. – Ты единственная женщина, которая виделась с ним в последнее время, и почти каждый вечер. Похоже… – Она насмешливо подняла брови. – Ты и есть та счастливая леди, кому предназначено нечто изготовленное по специальному заказу. Это приносили смотреть в контору.

Джеймс подыскивает обручальные кольца? Она собиралась дать свой ответ только сегодня вечером. Неужели он настолько уверен в ее согласии и такого высокого мнения о себе, что уже занялся поиском обручальных колец? Да, конечно, это именно так и есть!

Энн была абсолютно права. Действительно, на прошлой неделе Джеймс приходил к Линде каждый вечер. Но ей совершенно безразлично, откуда сестре это известно. Видимо, Энн доставляло удовольствие казаться столь осведомленной. Однако большую часть времени Джеймс в их доме уделял Мэнди – они все больше привязывались друг к другу.

Почти каждый вечер прямо из конторы он приходил к ним ужинать. Позавчера Кэрол даже спросила Джеймса перед уходом, ждать ли его завтра. На следующий день Кэрол доказала, что ее вопрос не был вызван праздным любопытством, подав роскошный обед, который готовила для них всю ночь!

Джеймс обедал у них каждый вечер. Но это вовсе не означало, что Линда приняла его предложение. Но его совершенно не волновало ее мнение на этот счет.

С каким коварством он вошел в ее жизнь. Если она выйдет за него замуж, то еще больше возненавидит его. Если она еще выйдет за него! Боже мой, они оба знали, что у нее нет никакого выбора. Если она откажет ему в назначенный день, это лишь немного отодвинет неизбежное. Она чувствовала себя рыбой, попавшей на крючок. А Джеймс медленно, но неуклонно подтягивал леску. И все же до последнего момента она пыталась бороться за свою жизнь.

Почему Энн сказала о «прекрасных черных глазах»? Они всегда казались Линде холодными и требовательными, напрочь лишенными теплоты.

– Не знаю, откуда ты об этом узнала, Энн, – раздраженно сказала она, – но…

– Из весьма достоверного источника, можешь мне поверить.

Линда верила. Скорее всего, Джеймсу правда принесли кольца в контору компании «Трентон и Грин». С него сталось бы потребовать такого сервиса. Несомненно, это увидел Мейсон и по большому секрету рассказал Энн.

– Если тебя интересует, что у нас с Джеймсом было в начале этого года, – доверительно сказала ей сестра, видимо совершенно не понимая молчания Линды, – то можешь не волноваться. Мы никогда не были любовниками. Мне не повезло, – грустно сказала она. – Но у меня чувство – он должен быть незабываемым любовником. Я права? – спросила она с живым интересом.

Линда лишилась дара речи, настолько ее поразили слова сестры. Значит, Джеймс с ее сестрой никогда не были…

Энн хотела, чтобы он стал первым мужчиной в ее жизни. Несколько месяцев она уделяла ему очень много внимания. Но потом стало очевидно – Джеймсу она совершенно не интересна.

Между Джеймсом и Линдой также ничего не было с того самого вечера. Тогда он доказывал, что они вполне могут наслаждаться физической близостью друг друга. Не то чтобы она хотела его объятий, не то чтобы очень… Боже! Ведь сейчас она себе лгала. Как она была взволнована тогда! Как удалось ее взволновать человеку, которого она ненавидела! Это пугало…

– Можешь не трудиться отвечать, я знаю, это так, – хихикнула Энн, поднимаясь. – Мне пора одеваться, сегодня вечером мы с Мейсоном кое-куда идем. Позволь мне дать один совет, – добавила она, – расскажи поскорее о своей помолвке матери, иначе от неожиданности она может упасть в обморок.

И Энн поспешила из комнаты.

Дверь клетки захлопнулась, щелкнула задвижка, и уже не будет никакой возможности выбраться.

– А что такое помолвка, мама?

Невинный голосок прервал размышления Линды. Значит, Мэнди все же услышала их разговор. А ведь казалось, она полностью поглощена своими делами. О чем еще они говорили с сестрой?.. Ох, нет!

– Почему дядя Джеймс хочет тебе что-то подарить? Он хочет что-то подарить тебе на Рождество?

Линда облегченно рассмеялась, радуясь, что только это заинтересовало ее дочь. Могло быть намного хуже.

– Да, дорогая. – Она обняла девочку. – Это именно так!

Вскоре появилась мать. Слава богу, она, судя по всему, ничего не знала о возможной помолвке. Сестра, видимо, проявила немного такта, решив не волновать мать. А может быть, она ничего не сказала, потому что Джеймс был начальником Мейсона. О боже, она становилась такой же циничной, как Джеймс. Надо радоваться, что пока никто еще в полной мере не осознал, насколько будущее их семьи зависит от Джеймса…

Хорошо, что Энн промолчала – Линда вела с матерью спокойную беседу о пустяках. По-настоящему озабочена была только Мэнди, которая со всевозрастающим волнением ждала Деда Мороза.

Однако мать не удержалась и попыталась перед их уходом выяснить, почему все-таки они не хотят остаться у нее на Рождество, а предпочитают встретить праздник одни.

Совершенно бесполезно в который раз объяснять, что если она останется здесь, то будет вспоминать прошлое Рождество, когда и Стив, и ее отец были живы. Какой прекрасный был тогда праздник…

Линде совсем не хотелось видеть сейчас Джеймса, но он уже ждал ее. Она ставила свою машину на одно и то же место, поэтому всегда можно было определить, дома она или нет. «Ведь он знал, что мы не вернулись, тем не менее, вышел из машины и позвонил в дверь», – раздраженно подумала она. А Кэрол, не задумываясь, впустила его. Она уже привыкла к его посещениям.

Они с Мэнди, открыв дверь своим ключом, вошли в дом. Из гостиной доносились голоса – Кэрол разговаривала с Джеймсом.

– Дядя Джеймс! – побежала к нему через комнату Мэнди.

На столе стоял поднос с чашкой и дымящимся чайником. Значит, Джеймс приехал недавно.

– Я принесу вторую чашку и молоко для Мэнди. – Кэрол улыбнулась и, выходя, взъерошила волосы Мэнди.

Линда напоила дочь чаем еще до того, как они поехали к матери, зная, что, когда они вернутся, скорее всего, она будет возбуждена и у нее пропадет аппетит.

– А вот и я! – Кэрол быстро вошла в комнату, неся еще одну чашку и стакан молока. И то и другое, наверное, уже давно дожидалось на кухне.

Линда благодарно улыбнулась ей и собралась заговорить, но ее перебила Мэнди.

– Дядя Джеймс, а какую вещицу ты собираешься подарить маме на Рождество?

Услышав вопрос, Линда судорожно глотнула воздух.

Итак, у матери она напрасно теряла время, пытаясь отвлечь Мэнди от этой темы. У нее ровным счетом ничего не вышло. Просто Мэнди решила подождать встречи с Джеймсом и попросить объяснения у него, раз мать не могла или не хотела ничего рассказывать.

Мэнди вопросительно глядела на Джеймса, устроившись у него на коленях.

– Не смотри на меня так! – Линда поймала на себе его взгляд.

Кэрол поспешила извиниться и уйти под предлогом обеда. В дверях она остановилась, вопросительно посмотрела на Линду и, наконец, вышла, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Мэнди услышала разговор тетушки Энн, – сказала Линда так, словно это все объясняло.

Действительно, судя по выражению лица, ему все стало ясно! Он с улыбкой глядел на прижавшуюся к нему Мэнди.

– Видишь ли, я хочу ей подарить… Эй! – Он, играя, нажал на ее курносый нос, как на кнопку. – Если я тебе сейчас все расскажу, то на Рождество не получится сюрприз для твоей мамы.

Мэнди вздохнула, плотно сжала губы и виновато посмотрела на Джеймса. Такая причина была вполне понятна.

Кажется, Джеймс знал, что Энн мне все расскажет, раздраженно подумала Линда. Почему ей так показалось? Нет, просто у нее сейчас путались мысли, она была не в состоянии трезво мыслить.

– Я не хотела, – виновато произнесла Мэнди, – не надо…

– А почему ты до сих пор не выпила свое молоко и мне приходится об этом напоминать? – сердито спросил Джеймс. – Давай-ка! А потом перед сном мы все вместе поиграем в «Мышеловку»: покаКэрол будет готовить нам обед.

– Не хочу спать! – запротестовала Мэнди. – Я…

– Конечно, ты можешь попробовать сегодня не спать и увидеть Деда Мороза, который принесет тебе подарки.

Мэнди задумалась.

– Да? Можно попробовать?

Конечно, Линда надеялась, что этого не случится. Она не могла дождаться, пока Мэнди ляжет и уснет, чтобы заняться подарками для нее. Ей по-прежнему тяжело было смотреть на близость дочери и Джеймса. Можно подумать, Джеймс здесь уже жил и они близкие родственники.

– Я пойду поищу игру. – Линде было просто необходимо выйти из комнаты хотя бы на несколько минут.

Джеймс увидел ее растерянный взгляд и, как ей показалось, усмехнулся. Словно ему было известно, какое отчаяние она сейчас испытывает: все, даже время, против нее.

Выйдя в коридор, молодая женщина закрыла за собой дверь и обессиленно прислонилась к ней. Как все это вынести? Как?!


– Давай я просто отдам тебе свои акции? Десять процентов моего отца.

Мэнди уже была в постели, хотя, конечно, не спала – ждала Деда Мороза.

Джеймс сидел, расслабившись после обеда в кресле напротив Линды.

– Ведь это именно то, чего ты хочешь.

Интимная обстановка в вечерней гостиной около камина совершенно не соответствовала настроению Линды. Ее нервы были натянуты как струны.

– Я хочу также позаботиться о Мэнди, – ответил он. – Твои десять процентов будут свадебным подарком.

Она резко поднялась.

– А взамен я получу твое молчание, – презрительно произнесла она. – Похоже, этот обмен невыгоден для меня!

Его глаза зловеще сузились, хотя он по-прежнему расслабленно сидел в кресле.

– Ты получишь намного больше и прекрасно знаешь об этом.

У семьи останется финансовая независимость. Он обеспечит будущее Мэнди, чего она желала еще больше, чем он. Станет ли он хоть чуть-чуть добрей, если рассказать, как все было на самом деле? «Нет», – ответила она сама себе. Она уже слишком хорошо знала Джеймса и понимала, он даже не станет вникать в ее объяснения. В его представлении она просто какая-то злодейка. Непонятно почему, но ему очень хотелось видеть ее такой. Это был факт, с которым приходилось считаться.

– Я жду твоего ответа, черт возьми! – раздраженно произнес он. – Сейчас же! Я и так уже жду слишком долго!

Она опустила глаза, чувствуя, что загнана в угол. Хмуро спросила:

– Почему ты хочешь жениться на женщине, которая тебя не любит…

– Любовь! – с презрением повторил сидящий напротив нее Джеймс. – Однажды мне показалось, что я влюбился! Я быстро понял, что если даже любовь и существует, то это быстро проходящее чувство. Чувство…

– Ты ошибаешься. – Она покачала головой. – Ты очень ошибаешься! Любовь – это все! – Она всплеснула руками. – Любить и быть любимой, что может быть лучше! Тогда весь мир начинает сверкать новыми красками, наполняется смыслом, начинает радовать…

– Или становится мрачным, приносит боль и опустошение, – резко перебил ее Джеймс, и его щека нервно задергалась. – Мне не нужна любовь, Линда. Я бежал бы от нее, как от огня! Сейчас я всего лишь хочу услышать твой ответ. Что ты предпочитаешь: скандал или свадьбу? Выбор за тобой.

Ничего себе выбор!

Она отвернулась, чтобы не видеть его жесткого лица, и посмотрела в окно. На ясном звездном небе сияла луна. Полная луна. Луна Трентона?

Боже, ей в голову начинала лезть всякая чертовщина. Джеймс – обыкновенный человек. Холодный, властный, деспотичный, но все-таки самый обыкновенный мужчина. Добрый и заботливый с Мэнди. Значит, кроме презрения и жестокости в нем было что-то человеческое. Скорее всего, этот человек добр к детям и беззащитным животным и безжалостен ко всем остальным. Тем более к своей будущей жене, которую презирал! Все же он до сих пор для нее загадка.

Луна Трентона продолжала лить на землю свой свет… Она услышала, как задвижка на дверце клетки отодвинулась…

Линда медленно повернулась. В ее глазах легко читалось: наконец она смирилась с неизбежным. Но если он думал, что дальше все пойдет так, как хочет он, то глубоко ошибался!

– Хорошо, я выйду за тебя, Джеймс, – спокойно ответила она. – Но это все, что я сделаю, – добавила она, и в его глазах померкло вспыхнувшее было торжество.

– Что ты имеешь в виду?

Линда с вызовом подняла голову, надеясь, что не заметно, как дрожат у нее колени.

– Наша женитьба будет фиктивной, Джеймс, – резко сказала она, – вот что я имею в виду!

– Свадьба по договоренности, – наконец понял он.

– Эта договоренность лично мне ничего не дает, – вспыхнула Линда. Ее глаза лихорадочно блестели.

Он же был совершенно спокоен.

– Ты действительно считаешь, что в данной ситуации имеешь право ставить условия? – мягко проговорил он.

Боже! Как хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы с его лица исчезло выражение самодовольства, выбить почву у него из-под ног, спровоцировать на какой-нибудь, пусть некрасивый поступок. Но это не в ее силах.

– Трудно поверить, Джеймс, – сказала она с сожалением в голосе, – ты дожил до тридцати пяти лет и так и не понял, что вещи не всегда такие, какими они кажутся на первый взгляд.

Его глаза сузились.

– Не могла бы ты объяснить попонятнее?

Если бы он не был таким, как он есть!

– Нет, – сказала она и тяжело вздохнула.

– Я так и думал. – Он пренебрежительно скривился. – Относительно женитьбы по договоренности, Линда. С кем ты будешь спать?

– Ни с кем. – Ее передернуло. – Таких отношений я не хочу ни с кем!

– Вспомни воскресенье, по-моему, это говорит об обратном, – произнес он, усмехаясь.

Ее лицо вспыхнуло, так явственно вспомнились его объятия. До сих пор она ошеломлена чувствами, которые неожиданно вспыхнули в ней в тот вечер. Он не был великодушным и не забыл этой ее слабости. Как говорил сам Джеймс, он не был джентльменом. Теперь видно, что это распространялось не только на его бизнес, но и на его личную жизнь.

– Вот как раз один из тех случаев, Джеймс, когда вещи кажутся не такими, каковы они на самом деле.

Ее очень обидела эта насмешка.

– А что насчет моей постели, Линда, – вежливо поинтересовался он, – с кем буду спать я?

– С кем тебе угодно! – резко ответила она.

Этот человек мог презирать любовь как чувство, но его сексуальность не вызывала сомнений. Она уже знала, каким страстным он мог быть, и какое удовольствие могла получать женщина от его объятий. Именно поэтому ее приводила в ужас перспектива разделить с ним постель. Если они по-настоящему займутся любовью, то ее неприязнь может попросту забыться. И если это произойдет… Не стоит даже думать об этом!

– Это меня совершенно не касается, – добавила она.

– И ты не будешь возражать, если я заведу себе любовницу?

Она, конечно, будет выглядеть полной дурой, когда ее новоиспеченный муж приведет в дом другую женщину, но альтернатива была еще более ужасающей!

– У меня нет никаких гарантий против этого, даже если бы мы делили с тобой постель, – пожала плечами она.

– Я не собираюсь обманывать тебя, скрывать свои связи.

– Это нельзя назвать обманом. Ведь я буду знать и дам свое согласие, – устало заверила его Линда.

Джеймс, прищурившись, посмотрел на нее, затем медленно поднялся и пошел через комнату к ней. Она непроизвольно сделала шаг назад.

– Похоже, ты очень озабочена тем, чтобы между нами не было физической близости, – вкрадчиво произнес он. – С чего бы это?

Он стоял перед Линдой, и она смотрела на него широко открытыми глазами.

– Разве тебе не понятно?

Она пыталась сопротивляться ему, хотя его близость полностью лишала ее присутствия духа.

– Это будет насмешкой над моим представлением об отношениях между мужчиной и женщиной.

Ее голосу явно недоставало убежденности. Он стоял вплотную к ней, и его близость, как в прошлый раз, оказывала на нее гипнотическое воздействие.

Он обхватил ее сильными руками и, прижав к себе, припал к ее рту. И она ответила на его поцелуй. Как и в прошлый раз, она почувствовала разлившуюся по всему ее телу сладкую истому. Все это время она пыталась себя обмануть. Она хотела этого человека. Человека. Человека, который должен был стать ее мужем.

Она отстранилась, как только Джеймс прервал свой долгий поцелуй, и смущенно посмотрела в его суровое, безжалостное лицо. Она вышла за Стива, потому что любила его. Их физические отношения устраивали ее и после того, как прошло первое увлечение и новизна чувств. Даже когда Линда поняла, что он не такой уж надежный человек, как казалось, она продолжала любить его. Она не любила Джеймса, но хотела его, несмотря на все причиненные ей страдания.

– Можем продолжить насмешку. – Джеймс сверкнул черными, словно уголь, глазами.

Линда отстранилась от него еще дальше.

– Джеймс, я имею в виду вот что, – твердо сказала она, сжав руки перед собой, – если ты продолжаешь настаивать на свадьбе, то брак будет фиктивным.

Она бы с радостью сделала все для любимого человека, но принести Джеймсу в жертву и душу, и тело просто не могла.

Он изучающе посмотрел на нее и медленно кивнул, словно соглашаясь с ее мыслями.

– Если ты все же захочешь изменить свое решение…

– Нет! – поспешно ответила она.

Слишком поспешно? Ох, черт бы побрал этого человека!

– Но я хотела бы гарантий: в случае чего, ты понимаешь, о чем я говорю, твоя доля в компании перейдет к Мэнди. – Сейчас она смело встретила его взгляд.

– Я еще раз спрашиваю, неужели ты считаешь, что в твоем положении можно диктовать условия? – медленно произнес он.

Ее глаза вспыхнули.

– Эти деньги принадлежат Мэнди по праву! – отрезала она. – Она…

– Успокойся, – насмешливо перебил ее Джеймс, – я защищаю интересы Мэнди и ничего не собираюсь у нее отнимать. Я достаточно богат, чтобы самому обеспечить детей, которые у нас с тобой будут…

– Я только что сказала тебе. – Этот человек ее даже не слушал. – Между нами не будет физических отношений, а, следовательно, не будет и детей.

Боже! Она возбуждалась от одной мысли, что у нее может быть от него ребенок!

Каким бы отцом он стал? Судя по Мэнди, он мог бы ладить с детьми. Но у них никогда не будет детей! Она верила, для Мэнди он станет любящим отчимом, но отцом не станет никогда!

– Как скажешь, – произнес Джеймс, заканчивая разговор. Ему, очевидно, надоела эта тема.

Надоела! Боже мой! Линда взвинчена его присутствием, а он теряет интерес, словно они разговаривали о пустяках! Словно этой проблеме было уделено и так больше времени, чем она того заслуживала!

– Как ты считаешь, сейчас подходящий момент, чтобы сделать тебе подарок, о котором сегодня упомянула Мэнди?

Линду пугало, что ей придется носить обручальное кольцо, подаренное этим человеком. У нее на пальце всегда было кольцо, которое с любовью преподнес ей Стив. Как могла она теперь вместо него надеть кольцо Джеймса?

На крышке коробочки стояло название фирмы, и Линда догадалась: кольцо обязательно должно быть оригинальным. Но когда Джеймс открыл крышку, она была просто поражена ослепительным блеском драгоценных камней. Изумруд в форме сердца окружали прекрасные бриллианты, отбрасывающие светлые блики на их лица. Это было чудесное украшение. Завороженно глядя на него, Линда покачала головой.

– Я не смогу носить его. – Она боялась взглянуть ему в лицо, в глазах стояли слезы. Он превратил свое предложение в насмешку.

– Если тебе не нравится это кольцо, то мы всегда можем купить другое…

– Не в этом дело, – взволнованно ответила она.

– Тогда в чем же? – В голосе прозвучала озабоченность.

Он взял ее за подбородок и увидел полные слез глаза.

– Линда, что…

– Мама… – Недовольный голосок нарушил напряженную тишину.

Линда и Джеймс обернулись и увидели Мэнди, одиноко стоявшую в дверях и державшую под мышкой плюшевого зайца, которого она всегда брала с собой в кровать.

– Мама, я не могу уснуть! А если я не усну, то Дед Мороз совсем не придет! – всхлипнула девочка.

Линда подошла к дочери и сквозь слезы ей улыбнулась.

– Он придет обязательно, моя дорогая. – Она стала на колени, нежно убирая назад с обиженного и заспанного, лица девочки спутанные черные волосы.

– Он мне еще ничего не принес и… даже не заходил к нам в дом! – расплакалась малышка, заметив пирожки, бренди и морковь для Деда Мороза нетронутыми около камина.

Линда поблагодарила Бога, что все было на месте. Если бы еда была убрана, а подарки еще не разложены, ей пришлось бы на ходу придумывать объяснение.

– Я еще не ложилась, дорогая, – призналась ей Линда, бросая на Джеймса предостерегающий взгляд. В ответ он насмешливо поднял брови. Ее передернуло. Он словно говорил, еще чуть-чуть, и Мэнди могла бы обнаружить их обоих в спальне Линды.

– Дед Мороз приходит только когда все спят, дорогая, – уверенно сказала она.

– Значит, дядя Джеймс сегодня останется у нас? – с надеждой спросила она.

Скорее всего, Мэнди не была бы расстроена, если бы в спальне обнаружила их обоих.

– В следующий раз – обязательно, моя хорошая. – Джеймс поднял Мэнди на руки.

Мэнди заметила открытую коробочку, которую он все еще держал в руке.

– Что это?

У Линды перехватило дыхание. Только-только она смирилась с мыслью о свадьбе, и теперь надо было думать о том, как все это объяснить Мэнди. Правда, судя по всему, девочка вовсе не собиралась возражать. По решительному выражению лица Джеймса Линда поняла: ситуация уходит из-под ее контроля. Он собирается рассказать Мэнди о помолвке прямо сейчас. Тогда уже не будет пути назад. И, несомненно, Мэнди обожала Джеймса и относилась к нему почти как к отцу.

Боже мой, почему сейчас все это не остановить? Воззвать к лучшим чувствам Джеймса, сказать ему правду: фонды компании растратил не отец, а Стив!.. А разве есть у Джеймса «лучшие чувства»!

В сущности, для Джеймса не имеет значения, кто виноват в растрате. Это никак не повлияет на его решение жениться на Линде и присвоить ее долю. Ясно, он решил добиться этого любой ценой. Получится, что она выдала Стива просто так. Она не могла предугадать реакцию Джеймса, когда он узнает, что фонды «Трентон и Грин» присвоил именно Стив и перевел их в свою собственную компанию…

Обычно важные решения ее отец и Стив принимали вместе, обсуждая, во что стоит вложить деньги, а что не заслуживает внимания. И долгие годы успех компании «Трентон и Грин» объяснялся именно согласованными действиями компаньонов.

Три года назад им предложили вложить деньги в недвижимость. Отец отказался, считая, что сделка не принесет никакой выгоды. Стив ухватился за предложение, рассчитывая удачно поместить капитал. Он был настолько уверен в успехе, что внес свои собственные деньги, а недостающую сумму взял в кредит. Но вскоре на рынке недвижимости разразился длительный кризис, как и предсказывал отец, а выданный банком кредит было необходимо возвращать. Откуда Стив мог взять деньги? Только из фондов компании «Трентон и Грин». Это решение было одобрено обоими компаньонами. Тогда Стив ей признался, что чувствовал себя в дурацком положении. Ведь ее отец с самого начала был уверен, что в это дело не стоит ввязываться! Стив потерял миллионы. Недвижимость, которую он с такой уверенностью приобрел, теперь не стоила и четверти отданной за нее цены.

Нуждаясь в поддержке, Стив все рассказал ей сразу после внезапной кончины ее отца. И конечно, она всячески старалась ему помочь. Она – его жена и должна ему помогать, даже если чем-то недовольна. И она поддерживала его, зная, все равно рано или поздно придется расплачиваться за то, что он сделал…

Как воспримет это Джеймс? Она никак не могла отважиться и рассказать ему все. Сейчас он поступал очень умно, говоря, что единственная причина их женитьбы – обеспечить будущее Мэнди, а для этого ему требовалась доля Линды. Сказав правду, она ничего не выиграет, а даст лишь еще один повод для насмешек. В конце концов, она решила не рисковать и не говорить пока ему правду, хотя сейчас ей хотелось кричать, проклиная свою судьбу.

– Это… – Джеймс медленно поднял коробочку, чтобы Мэнди могла заглянуть внутрь, – судьба, которую я дарю твоей маме на Рождество. – Он с вызовом посмотрел на Линду.

Увидев в коробочке кольцо, Мэнди хихикнула:

– Это не судьба, это…

– Сейчас слишком поздно, чтобы рассуждать о кольцах и судьбах, – резко перебила ее Линда. Намного резче, чем хотела.

Мэнди ничего не понимала.

– Вам пора вернуться в постель, юная леди, – решительно сказала она дочери, забирая ее у Джеймса. Она улыбнулась, стараясь сгладить раздражение, прозвучавшее в ее голосе.

Линда была настолько возбуждена, что вполне могла бы раскричаться. Несомненно, Джеймс был бы только рад этому.

– Если мы вскоре не ляжем спать, то Дед Мороз может оставить нас всех без подарков.

В дверях Линда остановилась, держа Мэнди на руках.

– Джеймс, захлопни за собой дверь, когда будешь уходить.

– Хорошо! – насмешливо произнес он. Ясно, он никуда отсюда не уйдет, пока не добьется ответа.

На сей раз уложить Мэнди было намного проще. Она по-настоящему устала за день, полный волнений, и уже не возражала, что ее укладывают. Линда поправила одеяло и нежно поцеловала дочь в лоб.

– Ты тоже скоро ляжешь, мама?

Она хотела бы лечь, уснуть и, проснувшись, понять, что происходящее – всего-навсего ночной кошмар.

– Скоро, моя радость, – пообещала она, – я только схожу вниз погасить свет. «И закрыть дверь за Джеймсом», – добавила она про себя.

Но Линда была не в состоянии сразу спуститься вниз. Она тихо прошла в свою спальню, села на постель и посмотрела на кольца, которые она с гордостью носила на левой руке: на кольцо с бриллиантом, которое ей подарил Стив, когда попросил стать его женой, и на простое золотое, которое надел ей на палец на свадьбе три месяца спустя. Как она могла их снять и надеть вместо них кольцо Джеймса с изумрудом и бриллиантами?

Нужно ли сказать Джеймсу правду? Поверит ли он ей? Станет ли он вообще ее слушать?

Да, Стив был эгоистичным, а иногда и безрассудным. Но когда после смерти отца он пришел к ней и рассказал обо всем, она долго не могла поверить. Просто невероятно, как он мог сделать такое и ничего не сказать об этом ей. И, тем не менее, он был ее мужем и отцом Мэнди. И пусть Мэнди никогда не узнает, что ее счастливчик отец, которого она так любила, на самом деле был совершенно безответственным человеком, ввергшим их в такие долги.

По щекам Линды покатились слезы. Она сняла кольцо, подаренное ей Стивом в день их помолвки, а потом и обручальное и надела их на правую руку. Решение было принято…

6

В это солнечное морозное рождественское утро Майкл Трентон выглядел слабее, чем всегда. Когда они приехали, он сидел в оранжерее, наслаждаясь обычной для него в это время чашкой кофе. Солнце грело сквозь большие стекла, и казалось, что на улице теплее, чем было на самом деле.

Майкл поднялся поприветствовать их.

Ему было семьдесят восемь. Некогда черные волосы теперь поседели. Худощавый, все еще интересный мужчина, он производил впечатление человека, много повидавшего на своем веку. Линде всегда нравился ее свекор. Хотя временами она испытывала перед ним какой-то страх, но относилась к нему с почтением, как к своему деду.

Джеймс же, видимо, не испытывал к отцу подобных чувств. Он не стал дожидаться, пока ему предложат сесть, и без приглашения уселся рядом с отцом.

– Садись, Линда, – небрежно предложил Джеймс. Она все еще неловко переминалась с ноги на ногу. – О Мэнди не беспокойся. Она в гостиной играет с кукольным домиком, что ты ей подарила… – И сухо добавил: – То есть который дед Мороз принес ей на Рождество.

Мэнди была просто вне себя от радости от подарков, найденных утром под елкой. Линда же удивилась, когда там обнаружилось кое-что и для нее. Под елкой оказалась, по крайней мере, дюжина красиво оформленных подарков. Их не было, когда она, разложив все игрушки для Мэнди, наконец, отправилась спать. Ее дочь же ничуть не удивилась. Было абсолютно нормальным, что Дед Мороз и на сей раз оставил что-то и для Линды: ведь так было каждый год.

Едва увидев коробки, Линда сразу догадалась, от кого они. Каким образом они очутились под елкой – это уже другой вопрос. Но она без труда выяснила и его, поговорив с Кэрол. Джеймс оставил подарки для Линды ей и попросил положить их под елку, когда все лягут спать.

Догадаться, почему он это сделал, было нетрудно. Мэнди постоянно рассказывала Джеймсу, что на каждое Рождество ее мама получала «много-премного подарков». Однако Линда не обманывалась на этот счет: на самом деле Джеймс преподнес эти дары вовсе не для того, чтобы сделать ей приятное.

Он доставил ей столько тяжких переживаний своим предложением. Но теперь оно уже не казалось Линде таким ужасающим. Если Джеймс так добр к Мэнди и делал это для ее пользы, значит, есть надежда, что он не такой уж плохой.

Придя прошлой ночью к такому заключению, она спустилась вниз, где ее ждал Джеймс, и скрепя сердце приняла его предложение, взяв кольцо. Правда, надев на палец это украшение с изумрудом и бриллиантами, она старалась по возможности держать руку так, чтобы его никто не заметил. Джеймс это прекрасно видел и недовольно нахмурился, когда Линда, опустившись на стул рядом с Майклом, протянула ему подарок правой рукой, стараясь, чтобы он не заметил кольца на левой.

– С Рождеством, Майкл! – Она наклонилась к свекру и поцеловала его в щеку, протянув красиво упакованную бутылку его любимого солодового виски. Он наслаждался им каждый вечер после обеда.

– Спасибо вам за подарки для Мэнди и для меня! – Она улыбнулась, словно прося прощение за отсутствие дочери. Мэнди, едва поздоровавшись с дедом, убежала обратно в дом, где Джеймс оставил ее подарок.

Как только Мэнди увидела кукольный домик, сделанный в старинном стиле и обставленный такой же мебелью, все остальные подарки попросту перестали ее интересовать. И сегодня совершенно невозможно было выйти из дома, не прихватив с собой эту новую драгоценность.

Весьма кстати, что сейчас Мэнди не было поблизости. Глаза у Джеймса лихорадочно блестели, и Линда уже не ждала ничего хорошего от их визита.

– Да, отец, – медленно проговорил он, – спасибо и за то, что ты подарил мне.

Майкл, прищурившись, посмотрел на своего младшего сына, который, по-видимому, и для него оставался загадкой.

– Я тебе ничего не дарил! – раздраженно сказал он.

– Именно, – ответил ему Джеймс. – Ты не стремишься доказать, что под Рождество тебя обуяли отцовские чувства. Это было бы явным лицемерием.

Линда чувствовала себя неловко, присутствуя при подобном разговоре. Они напряженно смотрели друг на друга, и она поняла, что им сейчас до нее нет никакого дела.

Джеймс заехал за ними сегодня утром, чтобы они все вместе навестили его отца, прежде чем отправиться на обед к ее матери. Сама Линда собиралась к свекру только в конце рождественских праздников. Она сожалела, что согласилась приехать сюда сегодня: было неприятно смотреть на их натянутые отношения. Ясно, что эти двое терпеть не могут друг друга. И все же Джеймс был молодец, что решил к нему заехать: иначе старик провел бы рождественские праздники в полном одиночестве. Судя по всему, за последние девять месяцев они вряд ли провели вместе хотя бы несколько минут.

Перед тем как обернуться к Линде, Майкл недовольно посмотрел на сына.

– Я надеюсь, это просто совпадение. Что вы приехали сюда вместе… – нахмурился он.

– Да? – насмешливо отозвался Джеймс. – К сожалению, мне придется тебя огорчить, – сказал он без тени сожаления, – это не так.

Казалось, что Майкл его не слышит. Он смотрел на Линду голубыми, как у Стива, глазами и был явно встревожен ее бледностью.

– Линда? – наконец устало произнес он. Дай ей бог силы сказать ему все!

– Майкл, я…

– Мы с Линдой собираемся пожениться, отец, – с вызовом в голосе перебил ее Джеймс. Он словно не замечал ее замешательства. И почему, собственно, он должен был его замечать? Ему совершенно наплевать, что о нем подумают другие.

Майкл выглядел глубоко потрясенным. Его лицо посерело и выглядело еще более худым, чем обычно. Когда он повернулся к сыну, его глаза потемнели и казались такими же черными, как у Джеймса.

– Зачем? – грубо спросил он.

Джеймс рассмеялся. Он сидел, развалясь, и с виду был совершенно расслаблен. Но Линда заметила, что его пальцы сильно сжимают подлокотники плетеного стула.

– Затем, естественно, что мы так хотим, – ответил он медленно, растягивая слова, встретив жесткий взгляд отца.

Несколько безумно напряженных для Линды минут Майкл молча смотрел на сына. Наконец он повернулся к ней, и она увидела боль в его глазах.

– Ты хочешь выйти за Джеймса? – устало спросил он.

Она быстро взглянула на Джеймса. Его холодный взгляд говорил: перед тем как ответить, хорошенько подумай. Он явно не желал, чтобы его отец знал о подлинных причинах их свадьбы.

Она тоже не хотела рассказывать Майклу правду. Временами поведение Стива крайне раздражало старика. Если он узнает о поступке сына, это может его просто убить.

– Конечно, – заверила она Майкла. Ей пришлось собрать всю свою волю и выдержать его проницательный, полный недоверия взгляд. У нее возникло ощущение, что она застигнута штормом в открытом море. Волны негодования бушевали вокруг нее. Насколько раньше ее трогала дружба между Майклом и Стивом, настолько ей сейчас тяжело было смотреть на противостояние Майкла и Джеймса.

– Тогда я повторяю, Джеймс… – Майкл посмотрел на сына ледяным взглядом. – Почему ты хочешь жениться на Линде?

Джеймс усмехнулся.

– Ты спросил для того, чтобы я мог сделать Линде комплимент? Она прекрасная женщина…

– Она вдова твоего брата! – резко перебил его Майкл.

От негодования, с которым были произнесены эти слова, у Линды перехватило дыхание. Когда она, наконец, отважилась посмотреть на Джеймса, он был страшно бледен.

Она не замечал Линду. Словно ее вовсе не было в комнате. С холодной яростью он смотрел на отца.

– Я знаю об этом. И также знаю, что она собирается стать моей женой.

Сейчас он всем своим видом олицетворял вызов.

– Не делай этого, Джеймс! – грубо предостерег его Майкл, и глаза старого человека наполнились болью. – Не надо ворошить прошлое.

Джеймс зло рассмеялся.

– И ты можешь говорить мне такое?! Всю жизнь меня заставляют платить за мнимые грехи моей матери. И ты осмеливаешься говорить, чтобы я не ворошил прошлое. Нам пора, Линда! – холодно и неумолимо сказал он, поднимаясь.

Казалось, мужчины совершенно забыли о ее присутствии, и ей хотелось, чтобы о ней не вспоминали как можно дольше. Из разговора ей кое-что становилось ясно, но, увы, не слишком многое.

Что же случилось в прошлом?

Она знала: Майкл развелся с матерью Джеймса, когда тот был совсем маленьким. После развода младший сын остался жить с отцом и старшим братом. Но почему это произошло и в чем причина сильной обиды Джеймса на Майкла, которая не исчезла даже за эти долгие годы? Она чувствовала, что если ей удастся все это выяснить, то она сможет понять, почему Джеймс стал таким холодным и жестоким.

– Линда! – раздраженно повторил он, становясь позади нее.

Она резко поднялась и, словно извиняясь, улыбнулась Майклу. Тот подошел к ней пожать на прощание руку и заметил кольцо.

– Я еще заеду к вам до Нового года, – поспешно пообещала она.

– К Новому году мы собираемся пожениться, – строго сказал Джеймс.

– Так скоро?! – Боль вспыхнула в глазах Майкла с новой силой. – Со смерти Стива еще не прошло и года.

Эта фраза вывела Джеймса из себя.

– Мы с Линдой не можем ждать дольше, чем до Нового года, – отрезал он и властно обнял Линду одной рукой, тем самым как бы кладя конец ее разговору с Майклом.

– Так? – настойчиво спросил он у нее.

Линда чувствовала, он взволнован и раздражен, но злится не на нее. Сейчас ему самому необходима поддержка.

Линда не знала, что произошло между матерью Джеймса и Майклом, но это оставило тяжелую отметину в сердце их сына. Боль не улеглась даже тогда, когда он повзрослел.

Она не могла себе представить, что двенадцать лет назад заставило Джеймса уйти из дома, но теперь знала: он был очень одинок: никого не подпускал к себе близко, боясь, что потом близкий человек нанесет ему удар.

Поскольку Линда все это поняла, Джеймс не представлял для нее такой опасности, как прежде. Но все равно, она не могла позволить себе смягчиться по отношению к нему, просто не могла!

Она резко отстранилась.

– Вы приедете к нам на свадьбу, Майкл? – спросила она с мольбой в глазах.

– Там будет мать, – неожиданно объявил Джеймс.

Линда резко повернулась. Непонятно почему, но она была уверена, что мать Джеймса умерла. Нелепое предположение: почему она должна была умереть, если Майкл, который старше ее на десять лет, был жив и чувствовал себя вполне сносно.

Возможно, она так решила только потому, что Джеймс казался очень одиноким человеком, у которого никого нет и которому никто не нужен.

Но у него была мать. Женщина, с которой Майкл развелся еще в те времена, когда развод не был столь обычным делом, как сегодня, и оставившая после развода своего ребенка с отцом. Женщина, бывшая мачехой Стиву, с которой Линда никогда не встречалась, и о которой он ей никогда не рассказывал.

Майкл обернулся к Джеймсу и вопросительно посмотрел на него.

– Могу я считать, что вы меня пригласили?

– Конечно, – проговорил Джеймс, – я не хотел бы, чтобы ты пропустил мою свадьбу.

– В чем мы были к тебе несправедливы, Джеймс, – печально спросил он, – в чем?

– Не «мы», – раздраженно ответил Джеймс. – Только ты! Ну и Стив, конечно. Золотой ребенок, – презрительно добавил он.

Сначала показалось, что Майкл его даже не услышал, но, помолчав, он не удержался:

– Ты в самом деле сын своей матери.

– Я такой, каким меня сделал ты, – усмехнулся Джеймс. – Я сделан по твоему подобию, просто ты этого не замечаешь.

Его отец покачал головой.

– Может быть, но ты похож и на Сандру…

– Оставь меня в покое! – грубо оборвал его Джеймс. – Вы со Стивом – просто невинные младенцы, и вы никогда…

– Не надо об этом при Линде, Джеймс!

Майкл поднялся. Он был так же высок, как его сын, но годы брали свое. Джеймс был сильнее и имел более ясную голову.

– Почему при ней нельзя говорить правду? Она твоя родственница.

Линда никогда не видела его таким возбужденным.

– И очень скоро они с Мэнди станут и моими родственниками, – сказал Джеймс с торжеством в голосе.

– И ребенок тоже… я как-то забыл об этом, – устало покачал головою Майкл. Казалось, разговор утомил его настолько, что он едва держится на ногах. – Джеймс, ты не можешь вовлекать такое невинное дитя, как Мэнди, в эту вендетту против нас со Стивом.

– Я тоже был невинным ребенком, – раздраженно ответил ему сын. – Но тогда никто из вас об этом даже не подумал.

– Но Мэнди…

– Восхитительный ребенок, – холодно согласился с ним Джеймс, – я ее уже успел полюбить и никогда не сделаю ничего такого, что могло бы ей повредить. Никогда!

Майкл пристально взглянул в его упрямое лицо, на плотно сжатые губы и в холодные черные глаза, где был вызов и что-то еще… Что-то еще – более опасное.

– Заботься о них обоих, Джеймс, – наконец твердо сказал ему Майкл. – Если с ними что-нибудь случится, тебе за это придется отвечать передо мной.

Джеймс улыбнулся.

– Отец, я уже не ребенок и буду поступать так, как считаю нужным!

Линда знала, что Джеймс был искренен, сказав, что любит Мэнди и никогда не сделает ничего такого, что могло бы ей повредить. Но как насчет матери Мэнди? Линда задумалась.

По мнению Джеймса, Стив, как и отец, так же виноват в его бедах. Что же случилось двенадцать лет назад, когда Джеймс ушел из дома? Теперь она хотела побольше узнать о его прошлом. Может быть, если бы она знала… конечно, Джеймс не стал бы меньше ее презирать, но, возможно, она смогла бы понять его. Однако тут была ловушка: если она поймет Джеймса, то перестанет его ненавидеть, а, перестав ненавидеть, вполне может полюбить.

Нет! Она просто не могла полюбить такого человека!

– Держись подальше от моего отца, Линда, – холодно предостерег Джеймс, когда они ехали на машине к ее матери. Мэнди на заднем сиденье нежно болтала с куклой, которую Джеймс подарил ей на Рождество: кукла была великолепна, казалось, вот-вот она заговорит. Сидевшая рядом с Джеймсом Линда недовольно посмотрела на него.

– Он одинокий старый человек, Джеймс. Мы с Мэнди – все, что у него есть…

– У него еще есть я, – резко оборвал он и сильнее сжал руль. Он не отрывал пристального взгляда от дороги, ибо гнал вовсю. – Но ты видела, как он высоко меня ценит.

Да, она видела их взаимную обиду. То ли Джеймс не понимал, почему Майкл развелся с его матерью, то ли Стив как-то повлиял на их отношения?

Услышанное ею сегодня пока не изменило решение не рассказывать Джеймсу о растрате Стива. Но ей необходимо во всем этом разобраться, хотя бы для того, чтобы успокоиться самой.

– Твои отношения с отцом меня не касаются, – сказала она Джеймсу. – Он дедушка Мэнди и я…

– …Буду навещать его, когда мне заблагорассудится! – закончил за нее Джеймс. – Разве ты еще не поняла, я не люблю, когда меня не слушаются?!

Надменный тон, которым он это произнес, просто взбесил Линду.

– Дурак, разве ты еще не понял, что я не люблю, когда мне приказывают!? – яростно парировала она.

– Правда? – насмешливо произнес он. – По-моему, я тебе за это очень неплохо плачу.

– «За это» означает «за принуждение»?

Она понизила голос, ведь могла услышать сидящая сзади Мэнди. Если бы не дочь, она бы сейчас кричала!

– Называй это как хочешь, – безразлично ответил Джеймс.

Она вдруг поняла, как опасно, что в какой-то момент этот человек ей понравился. Нет, ему нельзя было ни сочувствовать, ни пытаться его понять. Боже мой! Сейчас он был высокомерным, бессердечным, бесчувственным… Просто свиньей! И больше она ничего не хотела о нем знать!

– Я не собираюсь тебе докладывать, к кому я хожу в гости, а к кому нет, Джеймс! – твердо сказала она. – Майкл – дедушка Мэнди…

– Да, – вспыхнул он, – но я хочу, чтобы до свадьбы ты держалась подальше от моего отца! Неужели я прошу так много?

При сложившихся обстоятельствах – да! Она обещала Майклу приехать, и она к нему приедет.

– Кстати о женитьбе… – Она указала взглядом на Мэнди. – Если мы собираемся сегодня сказать об этом матери и Энн, я думаю, что Мэнди неплохо было бы узнать это заранее.

Лицо Джеймса потемнело.

– Но я думал, что ты уже… Черт возьми! – Он резко затормозил. Свернув к обочине и заглушив двигатель, посмотрел на Линду. – Я думал, что ты ей уже все рассказала, и меня тревожило, почему она совершенно не взволнована, ничего не сказала мне.

Он посмотрел назад. Мэнди по-прежнему была занята куклой.

Она ничего не сказала дочери о предстоящей свадьбе, поскольку боялась реакции Мэнди. И не потому, что та будет против. Наоборот. Просто она сама только в прошлую ночь, когда Мэнди увидела кольцо, поняла до конца, что пути назад нет.

Она пристально посмотрела на Джеймса.

– Почему ты считаешь, что сказать ей должна именно я? Ты не заметил, но я вовсе не взволнована нашей предстоящей свадьбой, – насмешливо сказала она.

Джеймс поморщился.

– Нет, я заметил. Но это вовсе не помешало принять и носить мои подарки. – Он указал взглядом на серебряную брошь, приколотую у нее на воротнике. Это была прекрасная вещь, она отлично подходила к ее черному свитеру с длинным воротником.

Линде брошь понравилась сразу же, как, собственно, и все остальные подарки, которые она нашла под елкой: великолепная пудра в красивой пудренице, швейцарский шоколад, замечательный пурпурный шарф, томик Диккенса, который восхитил и удивил ее – она и не подозревала, что Джеймс успел изучить ее книжные полки и понять, что это один из ее самых любимых авторов. Под елкой оказались также симпатичные носовые платки с ручной вышивкой, великолепная фарфоровая статуэтка – дама в костюме эпохи королевы Виктории, компакт-диск Доминго – одного из немногих любимых ею оперных певцов, и многое другое, на покупку чего Джеймс, видимо, потратил немало времени.

Подарки были подобраны так тщательно, что если бы их преподнес кто-нибудь другой, Линда восхитилась бы заботой подбиравшего их человека. Но это был Джеймс. Оказывается, ему хорошо известны ее симпатии и антипатии. Это пугало, делало ее более уязвимой и беззащитной. Казалось, ему известно о ней все.

Она даже не нашла в себе мужества поблагодарить его за подарки. Ее не покидало странное чувство, что они каким-то образом усиливали их близость.

Перед его дарами меркли безликие золотые запонки, которые она передала Мэнди, чтобы та подарила их Джеймсу. Он убедил девочку, что восхищен ими, и они оба смеялись, когда Мэнди помогала ему надевать их.

Увидев странные отношения Джеймса с его отцом, Линда гадала, сколько еще подарков получил Джеймс на Рождество. Скорее всего – ни одного.

Он был очень одинок здесь. Если у него и были друзья, то, очевидно, в Америке. Линду так и подмывало спросить, есть ли среди них женщины…

Девять месяцев назад он прибыл без нее, но это еще ничего не означало. Причиной его внезапного отъезда в Америку на прошлой неделе вполне могла быть женщина. Да, она сказала, что ее совершенно не интересует, с кем он будет спать, как до свадьбы, так и после. И просто удивительно, как разожглось ее любопытство, едва она подумала о возможно существовавшей любовнице Джеймса…

Ее щеки вспыхнули. Он пристально смотрел на ее руку, непроизвольно коснувшуюся броши.

– А разве это все принес не Дед Мороз? – насмешливо сказала она.

– Точно, – кивнул он и повернулся назад. – Мэнди! – Его требовательный голос моментально отвлек девочку от игры, и она с любопытством посмотрела на него. – Как ты отнесешься к тому, что мы с твоей мамой поженимся, и я приду к вам жить насовсем?

У Линды даже перехватило дыхание, настолько в лоб он задал вопрос. Все-таки стоило сообщать эту новость как-нибудь помягче. Но по восторженному взгляду и сияющему лицу Мэнди она поняла, что напрасно бы теряла время, стараясь подготовить ее.

– Правда? – Глаза девочки засветились. – Ты правда придешь к нам жить навсегда и насовсем?

Джеймс улыбнулся: настолько забавно она сейчас выглядела.

– Навсегда и насовсем! – кивнул он.

Мэнди пригнулась к ним и обняла их обоих.

– Это так здорово! – Она плюхнулась обратно на сиденье и захлопала в ладоши. – Дед Мороз мне все-таки сделал самый главный подарок!

– Какой еще подарок? – хмуро спросила Линда, заранее зная, что ответ ей не понравится.

– Чтобы дядя Джеймс пришел жить к нам! – откровенно призналась ее не по годам развитая дочь.

Линда была ошеломлена. Она даже не допускала мысли… Она отвернулась, зная, что расплачется, если взглянет в его ликующее лицо.

– И когда же ты попросила об этом Деда Мороза? – сухо спросила она у Мэнди.

Линда сама помогала Мэнди писать письмо Деду Морозу, и, конечно, там не было ни слова о Джеймсе. Она не могла забыть такое. Ее дочь по-прежнему улыбалась до ушей, ничуть не подозревая, что она вовсе не в восторге от «навсегда и насовсем».

– В школе мы писали письма Деду Морозу, и я вспомнила, что в первом письме забыла попросить его об этом. Ну, тогда я и написала. Мне помогла учительница!

Линда не могла поверить, неужели миссис Грейсон могла так поступить.

– Дед Мороз еще за это ответит! – пробурчала она.

– Не расстраивайся, – засмеялся Джеймс. – Ведь Мэнди могла попросить чего-нибудь на самом деле невозможного!

Боже! Еще неделю назад для Линды не могло быть и речи о свадьбе с Джеймсом!

7

– На следующей неделе! – изумилась Пенелопа.

Она на самом деле была удивлена. Линда с Джеймсом собираются пожениться и ставят ее об этом в известность всего за неделю до свадьбы!

Джеймс подождал, пока все уселись за стол: Энн и Мейсон, Пенелопа и Эндрю, Мэнди, Джеймс и Линда, и только тогда сообщил всему семейству, что они собираются пожениться.

Энн одарила Линду понимающей насмешливой улыбкой. Мейсон их поздравил. Эндрю был просто ошеломлен, а Пенелопа… Ее первая реакция была похожа на облегчение. За ним быстро последовала радость. Сейчас же ее мать была в ужасе.

– Мы просто не сможем организовать свадьбу к следующей неделе! – запротестовала она.

– А от вас этого и не требуется. – Джеймс властно накрыл ладонью лежащую на столе руку Линды. – Мы с Линдой вполне взрослые люди и можем сами организовать свою свадьбу.

Пенелопа нахмурилась, недовольная, что он отверг ее помощь.

– Конечно, я…

– Кроме того, – перебил он, – у нас все будет очень тихо. Мы так хотим.

Линда действительно хотела, чтобы все прошло как можно тише и об этом знало как можно меньше людей.

Мать изумленно покачала головой, совершенно забыв про обед.

– Это очень печально. Ты ничего не хочешь мне сказать, дорогая? – она озабоченно взглянула на Линду.

Кажется, мать начинала ее понимать. Но когда Линда увидела ее лицо, отвращение охватило ее с новой силой.

– Маленьких Трентонов у нас пока не будет, если это то, на что ты так деликатно намекаешь. Причина спешки совершенно другая.

Пальцы Джеймса больно сжали ее руку, но он тотчас расслабился, когда она замолчала. Неужели он подумал, что она хотела рассказать правду и попросить защиты у своей семьи? Она-то прекрасно знала – это совершенно бесполезно.

– Мы любим друг друга, Пенелопа, – произнес Джеймс, – и хотим быть вместе. Полагаю, вы знаете, как это бывает?

– Ты помнишь, Пенелопа, как начиналась ваша совместная жизнь с Давидом. – Эндрю сиял при виде «счастливой пары».

Ее родители были хорошей парой, и Пенелопу глубоко потрясла смерть мужа. Но представить свою мать в те далекие дни, когда они с отцом любили друг друга и ничто на свете, кроме любви, для них не имело значения, очень трудно. Однако Джеймса представить в этой роли было еще труднее.

– Да, конечно… – Ее мать слегка раскраснелась. События развивались слишком быстро. – Но все равно…

– Мы так оба хотим, Пенелопа! – твердо сказал Джеймс. Он был настроен миролюбиво, его ладонь лишь слегка касалась руки Линды.

– Примем неизбежное с благодарностью, моя дорогая, – взволнованно сказал Эндрю Пенелопе. – Такие люди, как Джеймс, не могут долго тянуть со свадьбой, когда расцветает сад любви!

– Я не смог бы сказать этого лучше, Эндрю, – улыбнулся Джеймс пожилому джентльмену, найдя в нем союзника. – А сейчас нам следует приняться за обед, иначе он совсем остынет.

В отличие от всех остальных, сидящих за столом, Линде не доставляли удовольствия ни прекрасно приготовленный рождественский обед, ни шумные разговоры, ни даже Мэнди, которой разрешили встать из-за стола и разнести каждому по куску пирога, в один из которых был запечен подарок. Если Мэнди сейчас была в ладу со всем миром, то для Линды весь мир рухнул. Она была уверена в этом.

– Похоже, новость всех обрадовала, как ты считаешь? – сказал довольный Джеймс, когда они втроем приехали домой, и он отнес уснувшую по дороге девочку наверх.

К тому времени Кэрол уже пришла от своейсестры, где она всегда встречала Рождество, и легла спать. Линда была уверена, что Джеймс отнесет Мэнди и уйдет. Она так мечтала поскорее лечь! Но, как обычно, Джеймс вел себя так, как хотелось ему! Пока она стелила Мэнди постель, он спустился в гостиную, разжег в камине огонь и удобно устроился в одном из кресел у огня. Держа в руках стакан бренди, он согревал его теплом ладоней и отхлебывал маленькими глотками. Было ясно, он не собирается отсюда уходить ни сейчас, ни в ближайшем обозримом будущем.

Линда опустилась в кресло напротив него и подумала: со стороны все выглядит очень уютно и по-домашнему. На самом деле она готова сейчас расплакаться. Наверное, так и случится, если Джеймс быстро не уйдет.

– Да, ты прав, – наконец ответила она на его вопрос.

Она и не ожидала, что кто-нибудь из ее родственников будет протестовать, когда они с Джеймсом объявят о помолвке.

Джеймс пристально посмотрел на нее. Он заметил ее бледность и то, как подозрительно блестят ее глаза.

– Линда… – тихо позвал он.

Она ответила, с трудом сдерживая слезы:

– Уже поздно, Джеймс. У нас был очень длинный день, и я… Я устала!

Он медленно поднялся и подошел к ее креслу. Присев перед ней на корточки, он нежно приподнял пальцами ее подбородок и заглянул в глаза.

– В чем дело, Линда? – грубовато спросил он.

Она нервно усмехнулась. Ее душили слезы. В чем дело? Да во всем! В этом дне, в ее родственниках, в Джеймсе! Весь день она провела в окружении самых близких людей: дочери, матери, человека, за которого она собралась замуж. И еще никогда в жизни она не чувствовала себя так одиноко.

Во всем! В подарках, в семейном обеде и чае, в поздравлениях родственников, в взволнованности Мэнди, в присутствии Джеймса. Хотя на самом деле все вели себя именно так, как она и предполагала. Так отчего же она так подавлена?

Она качала головой.

– Просто я глупая! – Стоявшие в ее глазах следы высохли.

На лице Джеймса появилась недовольная гримаса.

– Оставь! Я никогда не считал тебя такой, – сухо произнес он.

Его пальцы жгли ее словно электрическим током, хотя он едва касался ее подбородка.

– Ох, поверь мне, Джеймс! Я могу быть глупой, очень глупой! – с чувством добавила она.

Джеймс нахмурился, подивившись ее странному состоянию. Он поднялся и сел на подлокотник ее кресла. Приподняв ее подбородок, заглянул в лицо. Сейчас его лицо не было хмурым. Его суровые черты смягчились, глаза были добрыми и заботливыми, в них застыл немой вопрос.

Линда едва успела подивиться этой внезапной перемене, как он стал все ниже и ниже наклоняться к ней и осторожно коснулся ее губ. В какой-то момент, очень короткий, внезапно Линда забыла обо всем на свете. Она ответила на поцелуй и, обняв Джеймса за шею, притянула к себе. Горячая волна наслаждения разлилась по всему ее телу. Первый раз за этот день она почувствовала, что по-настоящему живет.

Теперь они оба сидели в одном кресле, тесно прижавшись. Своей тяжестью он больно давил ей на грудь, но ей нравилась эта боль. Поцелуи становились все продолжительнее и были уже не такими осторожными, как вначале. Разгоравшееся у обоих желание вытесняло все остальные чувства, ничего другого больше просто не существовало.

Джеймс стянул с нее джемпер, с себя рубашку, и теперь лишь узкая полоска бюстгальтера Линды разделяла их обнаженные торсы. Она чувствовала странное опустошение, словно Джеймс, целуя ее, высасывал из нее все чувства.

Не отрываясь от ее губ, он положил ее на устланный ковром пол. Теперь его руки блуждали по всему ее телу, и Линда глубоко задышала, когда он провел рукой по ее обнаженной груди, осторожно коснувшись пальцами уже набухшего соска.

Он целовал ее шею, потом его губы скользнули вниз, и Линда, словно завороженная, смотрела, как он осторожно коснулся языком соска, словно дразня ее плоть. Она почувствовала, как выгнулось ее тело, когда он наконец целиком забрал его во влажную пещеру своего рта, то посасывая, то возбуждая быстрыми движениями языка. Линда закричала от охватившего ее неудержимого желания.

Его руки скользнули вниз и осторожно освободили ее от последней одежды. Линда и сама обнимала его, наслаждаясь игрой тугих мускулов.

Собственные движения показались ей грубыми и неуклюжими, когда она в свою очередь попыталась освободить его от одежды: ей хотелось, чтобы он был рядом совершенно обнаженным, хотелось чувствовать его всего, полностью.

При свете камина тело Джеймса отливало золотом и словно состояло из света и тени. Он был прекрасен!

– Обнимай меня! – простонал он. – Ради бога, Линда, обнимай меня!

И она обнимала его. Она дрожала от желания, снова и снова проводя руками по его телу.

– Не останавливайся, – простонал он, – не останавливайся, Линда! Я хочу тебя… Я не могу больше ждать.

Он сильно сжал ее в объятиях, зарылся лицом в ее длинные шелковистые волосы, глубоко вдыхая их аромат.

Но Линда и сама уже не владела собой. Она хотела его! Об этом сейчас кричало все ее тело.

– О, Джеймс! Пожалуйста, сделай это сейчас!

Их тела слились в удивительной гармонии, двигаясь в прекрасном, как балет, ритме.

Линда чувствовала сладкую боль, которая разлилась по всему телу, доходя даже до кончиков пальцев. Широко раскрытыми глазами она смотрела в прекрасное лицо Джеймса. Отдаваясь полностью его власти, она прижимала его к себе и словно до конца растворилась в нем.

Джеймс лежал, уткнувшись лицом ей в плечо, по-прежнему обнимая ее, а она, положив одну руку ему на грудь, другой нежно перебирала его волосы на затылке.

Линда больше себя не обманывала. Теперь она понимала, что сегодня была расстроена вовсе не тем, что в доме ее матери с ними не было ни Стива, ни ее отца. После разговора с Майклом она думала только об одном: она влюбилась в Джеймса. Одному Богу известно, когда и почему. С того вечера, когда сказала ему, что это будет женитьба лишь на его имени? С тех пор как Джеймс сделал ей предложение?

Линда его полюбила потому, что его полюбила Мэнди? Следовало ли ей резко отвергнуть предложение стать его женой и просто отдать ему свою долю в компании или, наоборот, радоваться, что он станет ее мужем? Раньше у нее не было времени как следует обдумать это: поняв наконец, чего он хочет, она была занята лишь тем, что пыталась унять свои чувства к нему. А теперь? Теперь она хотела, очень хотела стать его женой. Она любила его, человека, сказавшего ей, что он бежал бы от любви как от огня, если бы столкнулся с ней в жизни.

Линду смущало и удивляло, что ее чувство к Джеймсу не имело ничего общего с тем, что она испытывала к Стиву. Несмотря на то что, когда они поженились, Стиву было уже за сорок, он оставался полнейшим ребенком и постоянно нуждался в помощи. С Джеймсом все было наоборот: помогать хотел он. Находясь рядом с ним, она испытывала радость, которой раньше у нее никогда не было.

Стив… Как бы он поступил, узнав, что она полюбила его младшего брата? Несмотря на враждебность, долгие годы существовавшую между братьями, Стив пытался сузить разделявшую их пропасть. Пригласил брата на свадьбу, но этот жест доброй воли был отвергнут. Оставив ему после смерти большую часть своего состояния, Стив словно сделал еще одну попытку. От него Джеймс уже не отказался, хотя доля Стива и та головная боль по поводу компании, которую он приобрел вместе с нею, были ему абсолютно не нужны: по его словам, он был достаточно богат, и Линда не сомневалась, что он говорит правду. Может, Стив понял, что в данной ситуации только Джеймс может спасти компанию? Пусть даже таким образом.

Она любила Джеймса…

– О чем ты думаешь?

Она была настолько занята своими мыслями, что не заметила, как он смотрит на нее сузившимися глазами. Рука, гладившая его, замерла, и он сразу насторожился. Линда посмотрела полными боли глазами и всем телом подалась к нему.

Но холодный, черствый Джеймс уже занял место того страстного любовника, которым он был всего несколько минут назад, когда для него ничего не существовало, кроме нее. Когда он повернулся к ней, его лицо было мрачным.

– Думаешь о нем? – грубо спросил он и стал неторопливо одеваться.

Густая краска выступила на лице Линды, полностью ее выдавая. У нее перехватило дыхание, и она даже не смогла сразу ответить, заверить его, что это не так.

– Это не так, Джеймс, – наконец удалось ей выдавить из себя.

Показалось, что в какой-то момент, в очень короткий момент, его вновь потрясла красота ее обнаженного тела, на которое падал свет камина. Но тут же лицо его снова стало холодным. Теперь он, уже полностью одетый, отвернулся от нее и взял со стула брошенный на него пиджак.

– Я согласен на «свадьбу по договоренности», – зло сказал он. – Я больше не собираюсь занимать место Стива в твоем чувствительном воображении.

– Да, но…

– Можешь не вставать, – презрительно посмотрел он на обнаженную Линду.

Она стеснялась своей наготы, когда он так злобно смотрел на нее. Джеймс кинул ей свитер.

– Не нужно меня провожать.

– Джеймс, пожалуйста! – крикнула она, когда он был уже у двери. – Позволь мне объяснить!

Он резко обернулся.

– Здесь нечего объяснять. Я надеюсь, что ты приятно проведешь время, вспоминая в одиночестве своего умершего мужа… поскольку он больше никогда не разделит с тобой постель! – жестко добавил он.

Он вышел из комнаты, сильно хлопнув дверью. Она бросилась на пол и, закрыв лицо руками, разрыдалась так, как не рыдала со дня смерти Стива. В чем-то ей сейчас было даже хуже, чем тогда. Ей предстояли долгие годы замужества с Джеймсом, годы, которые она проживет, любя ненавидящего и презирающего ее человека.

8

– Ты выглядишь так, словно твой медовый месяц уже закончился, Линда. Хотя он еще и не начинался, – беззлобно пошутила Энн.

Линда, погруженная в свои мысли, недоумевающе посмотрела на сестру.

Она только что привезла сюда Мэнди, чтобы девочка провела этот день с бабушкой: у Линды была назначена встреча. К сожалению, до ухода ей, видимо, придется терпеть насмешки и двусмысленности сестры.

Мэнди в комнате не было. Узнав, что бабушка возится с цветами в столовой, она помчалась ей помогать.

Энн понимающе улыбнулась Линде.

– У тебя под глазами темные круги, наверное, от недосыпания?

Сестра, увы, была права. Однако она не высыпалась вовсе не потому, на что намекала Энн.

С самого Рождества Линда спала очень плохо. Она не находила себе места ни днем ни ночь. И опасалась, что эта рождественская неделя сломит ее окончательно. Джеймс не отходил от нее ни на шаг, постоянно отпуская насмешки в ее адрес, и едва ли производил впечатление только что помолвленного человека. Их постоянно видели вместе, но мало кто верил, что они любят друг друга: свадьба готовилась слишком поспешно.

Джеймс все-таки организовал свадьбу, хотя и не к Новому году, как хотел, а ко второму января. Первый рабочий день после долгих праздников, по его мнению, был также вполне подходящим. Именно к этому дню все счета компании должны быть в порядке. Для годового отчета…

Единственно когда Джеймс оставлял ее одну, – так это ночью. И долгими бессонными ночами Линда думала о нем, вспоминая тот их единственный вечер. Если верить ему, а у нее никогда не было повода усомниться в его словах, то этого больше никогда не будет в ее жизни. Энн была права: Джеймс – незабываемый любовник, и Линда просто изнемогала от желания снова провести с ним ночь!

– Я ни минуты не сомневалась, что Джеймс не станет дожидаться брачной ночи. Но ты, Линда, меня просто удивляешь! – колко добавила она. – Ты что, не могла совладать с собою? – Она подняла брови, словно приглашая к доверительному разговору.

Сестры никогда не были настолько близки друг другу, чтобы Линде хотелось вести доверительные разговоры. Сейчас, когда дело касалось Джеймса, она и вовсе не собиралась раскрывать перед ней душу. Тем более что Энн была так недалека от истины.

– Передай маме, что я вернусь, как только смогу, – сказала она Энн, давая понять, что исповеди не будет.

Последнее время Джеймс словно не замечал Линду, уделяя почти все свое время Мэнди. Девочка была этому только рада, да и Линда уже не возражала. Очень важен был хороший эмоциональный контакт между ними. Хотя, конечно, это ее задевало.

– У тебя встреча с Прескоттом? – ехидно спросила Энн, откровенно раздосадованная нежеланием сестры отвечать на колкости. По принятым в обществе правилам, Линде не следовало встречаться с посторонними мужчинами после помолвки. – Или это вы с Джеймсом решили тихо исчезнуть, чтобы провести романтический день? – Вопрос вполне мог остаться без ответа. Обе прекрасно знали, что Джеймс не из тех, кто будет незаметно исчезать, тем более, чтобы провести «романтический день».

– Я вернусь к чаю. – Линда продолжала вести разговор так, как было нужно ей. – Но если меня что-нибудь задержит…

– Думаю, мы сумеем покормить Мэнди, – сердито буркнула Энн. – Школьные каникулы сейчас совсем некстати. Правда?

Вот уж нет. В последние несколько дней она бы просто-напросто сошла с ума, не будь дома Мэнди. Когда же рядом с ней была ее жизнерадостная дочь, ничто на свете уже не могло казаться абсолютно черным.

– Счастливо, Энн, – сухо сказала она, направляясь к двери.

– Я с нетерпением жду репетиции этим вечером, – негромко сказала сестра ей вслед. Линда остановилась, чувствуя, что бледнеет, и медленно обернулась.

– Репетиции службы в церкви, – не без удовольствия пояснила все знающая Энн.

Линда ничего не ответила, оставив последнее слово за сестрой, чего той и хотелось.

Поскольку Джеймс очень спешил со свадьбой, то их брак, скорее всего, пришлось бы заверять в регистрационной конторе. Но Джеймс настоял и на венчании в местной церкви. Так как все должно было произойти в будний день, то договориться об этом со священником было несложно.

По мнению Линды, их венчание в церкви было насмешкой над церемонией, ведь свадьба была вызвана скорее недоверием друг к другу, нежели любовью.

– Не думаю, что это нужно тебе, – продолжила Энн разговор о репетиции, – но Джеймсу может и пригодиться. По крайней мере… подозреваю, что это так.

– До свидания, Энн, – жестко сказала Линда. Лучше скорее уйти, иначе сестра скажет еще какую-нибудь гадость.

Линда прежде не задавалась вопросом, был ли Джеймс когда-нибудь женат. Она была уверена, что нет. Разве не он смеялся над мыслью, что такой поступок можно совершить по любви? Хотя сам же признался и в том, что однажды вроде бы влюбился. Нет, она не могла поверить, что Джеймс когда-либо был женат: об этом он бы обязательно ей сказал… Сказал бы? А разве он не устанавливал для себя собственные законы?

Но Майкл должен знать. И сегодня она собиралась именно к Майклу.

Ей было трудно выбраться к свекру – в последние дни Джеймс не отпускал ее ни на шаг, словно зная о ее желании увидеться с Майклом вопреки его запрету. Но вот уже несколько дней его не было в конторе. И на сегодня у него назначена важная встреча, о чем он сказал ей только во время ленча. Так неожиданно у нее образовался свободный день.

Майкл очень обрадовался, когда она позвонила ему, едва Джеймс отправился в контору. И, разумеется, пригласил ее к себе.

Она ненавидела интриги, но в данном случае не было надежды улучшить отношения с Джеймсом, не прибегая к ним. Предстоящая встреча чем-то напоминала ей горькое, но необходимое лекарство. Линда собиралась услышать правду о его прошлом, и в то же время не была уверена, что хочет этого….

Возможно, она и сказала бы Джеймсу, что собирается к Майклу, но тогда неизбежна ссора. И Линда предпочла, чтобы она произошла уже после беседы с Майклом. Сегодняшняя встреча была ей нужна главным образом для того, чтобы успокоиться самой. Хотя ей было вполне достаточно своей любви к Джеймсу, все же не мешало – узнать о нем побольше до свадьбы.

Когда она приехала, Майкл снова был в оранжерее. Похоже, теперь он проводил там почти все время, ухаживая за садом. За садом, где Стив с Джеймсом играли еще детьми?

Некоторое время Линда стояла в дверях, наблюдая за старым человеком. Она не воспользовалась услугами дворецкого, поскольку сама прекрасно ориентировалась в доме.

Сквозь большое окно Майкл смотрел на лужайку, на величественные дубы, ветви которых сейчас так красиво были укрыты снегом.

Видел ли сейчас Майкл что-нибудь еще, кроме сверкающей белизны? Может, он видел двух своих сыновей, беззаботно резвящихся на снегу, смеющихся и кидающих снежки во что попало и друг в друга. Или между Стивом и Джеймсом никогда не было таких братских отношений? Ведь между ними – тринадцать лет разницы.

Ей трудно было представить Джеймса ребенком. Интересно, как он тогда выглядел?

В этот момент Майкл обернулся и увидел, как она, глубоко задумавшись, стоит в дверях. Он поднялся с кресла.

– Я очень ждал тебя.

Она приветливо улыбнулась.

– Я же обещала приехать.

– Да, – мягко согласился он, беря ее руку, – но я все же не был уверен, что ты приедешь.

Из-за Джеймса! Майкл знал, что его младший сын не желал их встречи.

Линда понимающе пожала руку Майклу.

– Давайте присядем, – вежливо предложила она. – К сожалению, сегодня я не взяла с собой Мэнди, – извинилась она.

– И хорошо. Ты хочешь узнать о Джеймсе, – сказал он, хотя она еще не успела задать никакого вопроса.

Майкл вздохнул, и его глаза сделались озабоченными. На самом деле она не хотела – ей было необходимо узнать!

Сейчас Майкл пристально смотрел на нее.

– Ты его любишь? – спросил он наконец. Она судорожно вздохнула:

– Да.

– А он тебя?

– Нет! – без колебания ответила она. То, что произошло между ними на Рождество, вовсе не говорило о любви Джеймса к ней.

Майкл нахмурился.

– Тогда не могла бы мне объяснить, почему ты все же решила выйти за него?

Она уже сама не знала этого. Что сейчас влияло на ее решение? То, что вопреки всему любит Джеймса, или его требование выйти за него? Еще несколько дней назад она была уверена – второе, но теперь уверенности у нее не было. Уже несколько ночей она провела без сна, пытаясь найти ответ на этот вопрос, и не могла. Потому-то она и приехала к Майклу.

– Разве недостаточно того, что я люблю Джеймса? – уклончиво ответила она.

– Поскольку речь идет именно о Джеймсе, то нет, – тяжело вздохнул его отец. – Джеймса не просто любить, и тебе следует об этом знать. – Он покачал головой. – Нет, я имел в виду не это. – Он разговаривал сам с собой, словно забыв про Линду. – С ним возможно счастье, и, кроме всего прочего, он мой сын. Но он не верит в любовь и не знает, что это такое. Нет, это тоже не совсем верно. – Он разозлился, ибо никак не мог выразить свою мысль…

Но Линда прекрасно поняла, что он имеет в виду. Главное, выяснить – почему Джеймс не признает любовь?

– Тебе, наверное, надо побольше узнать о нашей семье, – сказал Майкл на сей раз несколько грубовато. – Когда я женился на Гвендолайн – матери Стива, мне было двадцать два, а ей только-только исполнилось восемнадцать.

Он заговорил о своей первой жене, и его голос смягчился, лицо подобрело.

– Мы были молоды, любили друг друга и весь мир и не торопились с ребенком, поскольку сами были еще детьми. Когда же родился Стив, мы уже были готовы к ответственности, которая обязательна для родителей. Он был золотым ребенком…

Майкл замолчал, увидев, как вздрогнула Линда при этих словах.

– «Золотым ребенком» называл его Джеймс, я помню, – кивнул он, опечалившись. – А Джеймс был совершенно другим, как внешне, так и по характеру… – Майкл пожал плечами. – Я сам очень виноват, что мои сыновья так враждебно относились друг к другу. Я испортил Стива. – Он тяжело вздохнул. – Гвендолайн не стало, когда Стиву было всего десять лет. С ней произошел несчастный случай во время лыжной прогулки – случайность, отнявшая у меня любимую женщину. – Он, казалось, погрузился в воспоминания. – После этого сын стал мне еще ближе…

Линда видела, эта трагедия до сих пор волнует его. Но он женился во второй раз, и от второго брака родился его младший сын…

Майкл взглянул на нее и догадался, о чем она думала. Его лицо снова стало печальным.

– Я понимаю, тебя удивляет, что я женился снова всего через два года после смерти Гвендолайн, но…

– Да нет. – Разве вправе она его за это упрекать? Разве она сама сейчас не поступала точно так же?

– Я был очень одинок, – вздохнул Майкл, откидываясь на спинку стула. – С Сандрой, матерью Джеймса, мы время от времени встречались на вечеринках. Она не была моим другом, скорее хорошей знакомой. После смерти Гвендолайн она стала ко мне добра, всегда была готова сесть и выслушать, понять, если надо, подставить свое плечо, чтобы я мог на нем поплакать. Но мне не стоило жениться на Сандре только из-за этого. – Он тяжело вздохнул. – А может, это она женила меня на себе. Ведь она знала, что я горюю о своей жене, – нахмурился он.

Линда не сомневалась, что при данных обстоятельствах он обязательно скажет это.

– Так или иначе, – резко сказал Майкл, – мы поженились. Она злилась на Стива за то, что я провожу с ним много времени, на мою любовь к нему. Утверждала, что я забочусь о нем больше, чем о ней. Конечно, здесь она была права. Наша семейная жизнь была обречена, и тут выяснилось, что Сандра беременна.

Джеймс! – с болью в сердце поняла Линда. Боже, бедный Джеймс. Нормальная семейная жизнь его родителей окончилась еще до того, как он родился. Сколько времени ему потребовалось, чтобы понять это?

– Да-да, – согласился Майкл, заметив переполнявшие ее эмоции. – Невинный ребенок, родившийся на поле брани. А когда родился Джеймс, стало еще хуже. Теперь ее ненависть к Стиву возросла настолько, что она попыталась вовсе выгнать его из дома и сделать Джеймса своим единственным наследником. Я, естественно, отказался, и она стала настраивать Джеймса против нас со Стивом, говоря ему про нас все, что взбредет ей в голову… Бог знает, что только она ему тогда не наговорила, – неприязненно произнес он. – Она полностью отгородила Джеймса от нас и стала вести свободную жизнь. У нее появились новые друзья, в основном мужчины. Наша семейная жизнь превратилась в кромешный ад. Стив, конечно, понимал происходящее и при первой же возможности уехал учиться, поступив в университет и предпочитая не жить на поле боя. Поэтому он не видел всех наших схваток с Сандрой, и словесных, и физических. Сандра, не испытывая никаких угрызений совести, набрасывалась на меня, как только что-нибудь получалось не так, как ей хотелось.

Линда просто не могла себе представить: этот почтенный, солидный человек жил такими тяжелыми эмоциями. Как он должен был ненавидеть такую жизнь. И, тем не менее, он терпел так долго, как только мог. А причина могла быть только одна – Джеймс, его младший сын, которого мать намеренно настраивала против отца и родного брата…

– К тому времени, как Джеймсу исполнилось восемь лет, я понял, что так жить больше не могу. После очередного скандала с Сандрой по поводу ее нового любовника я решил с ней разойтись. Но я не мог допустить, чтобы после нашего развода Джеймс остался с матерью. Она полностью отравила бы ему жизнь, согласись я на это. Вскоре состоялся суд, на котором также произошел скандал.

Он на минуту замолчал. Ему явно не хотелось делиться подробностями о его второй женитьбе.

– Когда во время слушаний суда Сандре наконец стало ясно – ребенка с ней не оставят, она заявила, что я Джеймсу не отец и, следовательно, не имею на него никаких прав! – Он покачал головой и неприязненно поморщился.

Линда смотрела на него широко раскрытыми глазами. Джеймс не был его сыном?

– Конечно, это ложь, – уверенно сказал Майкл, – последняя атака этой гремучей змеи. Хотя она стала гулять налево и направо, как только мы развелись, я никогда не сомневался в том, что Джеймс мой сын. – Он заметил, как Линда побледнела, и улыбнулся ей, хотя улыбка вышла вымученной. – Напомни, чтобы я тебе как-нибудь показал фотографию деда Джеймса, – проговорил он, – они похожи как две капли воды. Его дед, кстати, был таким же грубияном…

Майкл всего лишь одним словом так схватил характер Джеймса, что Линда улыбнулась, и ее напряжение исчезло.

– Я бы с удовольствием посмотрела ваши семейные фотографии… и фотографии Джеймса, – добавила она.

Майкл наклонился и сжал ее руку.

– Мы обязательно их посмотрим. За чашкой чая. Если уж мы решили ворошить прошлое, – мрачно добавил он и откинулся на спинку стула.

– Что заставило Джеймса двенадцать лет назад отправиться в Америку? И что произошло между Стивом и Джеймсом. – Она вопросительно посмотрела на него.

– Как ты уже, наверное, догадалась, – тяжело вздохнул Майкл, – дело было в них обоих. Неприязнь Джеймса к Стиву, с самого рождения внушаемая ему матерью, не кончилась и после того, как она ушла из дома. После развода Сандра на долгие годы полностью исчезла из жизни Джеймса, и он объяснил это наиболее простым для себя способом – обвинив во всем нас со Стивом. Может, я действительно был виноват. – Он покачал головой. – Ведь я не попытался наладить с ней отношения. Нельзя обвинять во всем одну Сандру. Но Стив здесь совершенно не виноват. Каким образом он мог ее вернуть? Прости меня, – виновато сказал он, – должно быть, я нарисовал слишком мрачную картину, но…

– Нет, нет, Майкл, – поспешила успокоить его Линда. Некоторое представление о жизни Джеймса у нее уже сложилось. Но она хотела выяснить все до конца.

– Теперь он, конечно, может быть, очень полезен для нее, – сказал Майкл, и в его глазах загорелся недобрый огонек. – Видимо, поэтому между ними сейчас существуют какие-то отношения.

Джеймс даже не пытался познакомить Линду со своей матерью. Но она приедет к ним на свадьбу…

Майкл покачал головой.

– На протяжении всех этих трудных лет, пока Джеймс не вырос, Сандра им практически не интересовалась и навещала крайне редко. Потом отношения со Стивом несколько улучшились. Стив занялся бизнесом с твоим отцом, а Джеймс поступил в университет…

Линда вздрогнула, вопросительно посмотрев на него.

– Мне как-то даже не пришла в голову мысль, что, когда мой отец и Стив организовали «Трентон и Грин», Джеймс еще был в Англии, – удивленно сказала она.

Она действительно была удивлена, что не подумала об этом раньше. Ведь ее отец сотрудничал со Стивом на протяжении пятнадцати лет. И если бы отношения между братьями не были такими странными, она могла встретиться с Джеймсом еще давным-давно… Хотя когда Джеймс уехал в Америку, ей было всего тринадцать лет. И все-таки жаль, что она не встретилась с ним тогда, до того как он разругался со своей семьей и уехал из страны… Может, в то время он был другим? Как странно, что они могли встретиться давным-давно…

– Я должна была подумать об этом, – вновь вернулась она к разговору.

Майкл улыбнулся.

– В те дни Джеймс был диким, – заметил он, словно угадывая ее мысли. – Он любил карты, выпивку, женщин. – Его лицо снова потемнело. – По иронии судьбы новый раздор в нашей семье опять произошел из-за женщины. Салли была очень похожа на Сандру, – печально сказал он. – Может, именно это и привлекло к ней Джеймса. И одному Богу известно, что нашел в ней Стив. – Он неприязненно покачал головой.

Линда затаила дыхание, ее сердце сильно забилось. Женщина! Стив с Джеймсом поссорились из-за женщины! Она никогда не думала о том, что ссора между ними могла произойти по этой причине… Хотя сейчас она вспомнила: Джеймс говорил, что однажды был влюблен, и любовь не принесла ему ничего, кроме горя. Теперь понятна и настойчивость Майкла, с которой он попытался выяснить у Джеймса – почему он собирается жениться на ней.

– Стив увел Салли у Джеймса, – печально сказала она, все наконец поняв.

Вот та причина, по которой Джеймс хочет жениться на ней. Их женитьба никак не связана с ее долями в компании. Это была месть Джеймса Стиву за то, что произошло много лет назад. Ей стало плохо…

– Не совсем так, – сухо ответил Майкл, словно не замечая, как побледнела Линда. Ее глаза остановились, и круги под ними стали еще темнее. – Просто Салли сама предпочла страстному, но все еще не устроившемуся в жизни Джеймсу его спокойного и уверенного в себе старшего брата. Она встречалась с Джеймсом несколько месяцев, но уже через неделю после того, как познакомилась со Стивом, Салли бесстыдно бегала за ним.

Стив никогда ничего не говорил Линде о Салли. Конечно, она никогда и не думала, что он будет ей рассказывать обо всех своих связях. В конце концов, он был намного старше ее и у него, конечно, раньше были женщины. Но Салли была первой любовью Джеймса, и именно из-за нее братья поссорились. Поэтому Стиву следовало бы рассказать о ней Линде.

Но может, он не хотел ее разочаровать? Но за время их совместной жизни он разочаровывал ее столько раз, что, узнай она еще и об этом, она нисколько бы не удивилась и тем более не обиделась бы на него.

– Что было, то было, Линда. – Майкл смотрел на нее с жалостью, заметив ее состояние.

Случившееся было страшным ударом для Джеймса. Сейчас она это прекрасно понимала. Он, видимо, любил Салли, и она вроде бы отвечала ему взаимностью. Ради нее он был готов на все, а она изменила ему с его же собственным братом. Самое худшее, что только можно придумать.

Боже, ничего удивительного, что Джеймс так удачлив в бизнесе. Все эти годы его сжигала ярость. Ему было необходимо доказать отцу, Стиву и Салли, что они ему не нужны, что ему вообще никто не нужен…

Она посмотрела на Майкла.

– А Салли? Что стало с ней?

Он пожал плечами.

– Стив не был ею ослеплен и быстро разобрался, что она собою представляет. Вероятно, он объяснил ей, что, в отличие от Джеймса, не собирается на ней жениться. Поэтому она решила опять вернуться к Джеймсу. – Майкл покачал головой. – Но она, конечно, его больше не интересовала.

– Вы его обвиняете в том, что он ее любил?! – воскликнула Линда. Через какие испытания пришлось пройти Джеймсу!

– Нет, – ответил Майкл, – конечно, я не могу обвинять его. Но, несомненно, Стив оказал ему добрую услугу…

– Но Джеймс так не считал, – уверенно сказала она, перебив его.

Майкл покачал головой.

– Из-за этого-то Джеймс и взорвался, и между нами произошла жуткая ссора. Он сказал, что ему больше от нас ничего не нужно, что он никогда не был членом нашей семьи, что он устроится где-нибудь в другом месте, подальше от нас, где никто не знает его проклятых родственников. – Майкл вздохнул. – И, судя по всему, ему это удалось.

– Да, видимо, так, – дипломатично согласилась она, стараясь полностью осознать все, что услышала сегодня, и каким образом это может повлиять на их отношения с Джеймсом. У нее уже возникли кое-какие мысли на этот счет.

– Он стал преуспевающим бизнесменом, но с личной жизнью у него по-прежнему не получается. Мне ничего не известно о его жизни за последние двенадцать лет. – Он хмуро посмотрел на Линду. – Я, конечно, знал, куда он уехали, и несколько раз пытался с ним связаться, но он отверг все мои попытки. Я надеялся, когда мой сын повзрослеет, он посмотрит на эти вещи другими глазами, он поймет… Впервые за двенадцать лет я встретился с ним только в этом году, когда он приехал сюда в первый раз.

Майкл снова погрузился в собственные мысли.

– Он стал высоким и сильным. Судя по тому, что я слышал о его бизнесе, он очень жесткий, но всегда честный делец.

По иронии судьбы, Джеймс снова вернулся в Англию из-за Стива, поскольку тот оставил ему свои доли в «Трентон и Грин». И сделав это, он предоставил ей расплачиваться за все его грехи!

Жесткий, но всегда справедливый делец… Такие слова слышал Майкл о своем сыне. Но по отношению к ней Джеймс был каким угодно, только не справедливым. Теперь она знала, как надо поступить, и возможный результат ее действий в равной степени восхищал и пугал ее.

– А где те фотографии, Майкл, – громко сказала она, видя, насколько глубоко он погрузился в печальные воспоминания. Хватит ворошить прошлое, это нисколько не поможет ни ей, ни Джеймсу. – Я хотела бы их посмотреть, если вы помните, где они лежат.

В альбоме Майкла были тысячи фотографий его предков и детей. Линда вспомнила, что видела некоторые из них. Фотографии показывал им Майкл, когда они приехали к нему в гости после того, как Стив сделал ей предложение. Тогда она не обратила внимания на маленького черноглазого мальчика, не проявив никакого интереса к младшему брату Стива. Она никогда с ним не встречалась и не собиралась встречаться. В то время его волосы вились и были длиннее, чем сейчас. Теперь он предпочитал строгую короткую стрижку. Черные глаза, смотревшие на нее с фотографии, были не по возрасту строгими, и в них не было веселья, даже когда мальчик улыбался. С самого детства его взгляд был суровым и задумчивым. Сердце Линды сжалось от жалости к мальчику.

Здесь же были фотографии Сандры Трентон, оставленные только из-за того, в этом Линда была уверена, что она была сфотографирована вместе со своим сыном. Вообще же Майкл, очевидно, не хотел хранить фотографии своей второй жены. Линда не имела представления о том, как эта женщина выглядит сейчас, но тогда она была прекрасна: темноволосая, с голубыми глазами, высокая, стройная. Тонкие черные брови, вздернутый носик, чувственный рот.

– Хочу тебя сразу предостеречь: держись подальше от Сандры, если встретишь ее. – Майкл сейчас также смотрел на фотографию своей второй жены. – Укус этих симпатичных зубок смертелен, – твердо заверил он.

– Вряд ли я когда-нибудь с ней буду общаться, – ответила Линда, заранее зная, что ей не понравится Сандра Трентон. Как можно относиться к эгоистичной женщине, которая так поступила со своим ребенком?

Майкл удивленно посмотрел на Линду.

– Но я думал, что Джеймс решил пригласить ее на свадьбу.

Он был озадачен.

– Да, – неопределенно ответила Линда, не желая входить в объяснения. – Майкл, можно я, заберу с собой несколько фотографий? – оживленно спросила она.

– Да, конечно! Но…

– Я их обязательно верну! – пообещала она, вытаскивая из альбома фотографии, совершенно точно зная, какие именно ей нужны.

Майкл по-прежнему удивленно смотрел на нее.

– Линда, что ты собираешься с ними делать?

Она неуверенно пожала плечами.

– Пока не знаю, – честно призналась она. – Но я точно знаю, что в Джеймсе живет обиженный маленький мальчик, которого необходимо выпустить. Это причинит Джеймсу боль. Но когда она уляжется, он почувствует себя намного лучше.

– И ты думаешь, эти фотографии помогут? – недоверчиво спросил Майкл.

– Честно говоря, не знаю, – устало ответила она. – Единственно, в чем я уверена, кто-то должен попробовать сделать это.

Он посмотрел на нее с восхищением.

– Ты действительно любишь Джеймса.

– Очень! – кивнула она. – Я люблю его так сильно, что не позволю ему продолжать это. – Она не стала объяснять, что имела в виду под словом «это». – Всего хорошего, Майкл. Скоро увидимся!

– Надеюсь! – кивнул он, и глубокая печаль снова появилась в его глазах. – Я действительно очень надеюсь на тебя.

Она тоже очень надеялась. Но в то же время пока еще точно не знала, что именно будет делать. Когда она приехала к матери за Мэнди и узнала, что Джеймс там уже был и забрал девочку домой, то поняла – будет ссора.


– Где тебя весь день носили черти?!

Линда не сразу прошла в гостиную, где ее ждал Джеймс. Она сначала забежала на кухню – там Кэрол поила Мэнди чаем. Линда хотела удостовериться, что ее дочь хорошо провела время у бабушки и сейчас действительно за столом. Пока Мэнди пила чай со своими любимыми пирожками, Линда поняла, что ее присутствие здесь совершенно не требовалось.

Но и после этого Линда не спешила в гостиную, понимая, как Джеймс сейчас разозлен. Однако чем дольше она тянет, тем, скорее всего, злее он становится. Они с Мэнди вернулись сюда уже полчаса назад, и он успел, наверное, разозлиться как следует.

Она вошла в комнату, и он, засунув руки в карманы, отошел от окна. В темном костюме, белоснежной рубашке, с аккуратно завязанным галстуком, он выглядел еще более холодным и неприступным, чем всегда. Кэрол сказала ей, что Джеймс пришел к ним прямо из конторы. Потом он отправился к ее матери, узнав от Кэрол, что они с Мэнди там.

Линда не сказала никому, куда собиралась на самом деле. Она не хотела заставлять пожилую женщину врать Джеймсу. А Энн, скорее всего, не испытывая никаких угрызений совести, доложила, что Линда заехала к матери только для того, чтобы оставить Мэнди, и сразу же исчезла по каким-то своим таинственным делам. Энн очень любила доставлять неприятности другим.

Линда не собиралась скрывать от Джеймса свой визит к Майклу. При данных обстоятельствах это вряд ли вообще было возможно. Но она думала рассказать ему об этом, когда сочтет нужным и в той форме, в какой будет нужно. Теперь у нее такой возможности не было.

– Джеймс! – негромко позвала его она, тихо прикрывая за собой дверь. – Спасибо, что забрал Мэнди от матери…

– Не притворяйся вежливой и невинной, Линда, – грубо оборвал ее он, стремительно направляясь к ней через комнату и пристально глядя ей в глаза. – Я спросил, где ты была весь день! Если ты встречалась с этим молокососом Прескоттом…

– Не смеши меня, – ответила она, тоже резко, смело глядя ему в лицо. – Почему ты с таким упорством называешь его молокососом? Он старше меня, и совсем не мальчик! К тому же он – мой помощник. – Она торопилась все высказать ему. Вступившись за Прескотта, начинала злиться на Джеймса. – Я буду встречаться с ним тогда, когда сочту нужным!

– И сегодня ты сочла это нужным? – насмешливо спросил он.

Если бы эти слова произнес кто-нибудь другой, можно было бы подумать, что человек ревнует. В устах Джеймса такая фраза звучала просто очередным оскорблением. Линда проигнорировала его замечание. Если и она начнет злиться, из их разговора не выйдет ничего хорошего. Какой бы ответ его не разозлил? Если она скажет, что встречалась с его отцом, то придется сейчас же рассказать обо всем. И она ровным счетом ничего не добьется. Может, действительно лучше сказать, что она встречалась с Прескоттом? А когда его гнев утихнет, и он способен будет ее спокойно выслушать, рассказать ему обо всем. Но будет ли Джеймс вообще когда-нибудь способен ее выслушать?

– Какая из тебя мать! – напал он на нее. От этого нового обвинения все ее мысли разбежались. – Ты бросаешь своего ребенка, а сама в это время таскаешься по мужикам…

– Я не таскаюсь по мужикам! – гневно ответила она, уязвленная клеветой.

Руки Джеймса больно сжали ее плечи. Она видела его разгневанное лицо прямо перед собой.

– Сколько времени продолжается ваша связь с этим твоим «помощником»?

– Я тебе уже ответила…

– Она началась еще при жизни Стива? – продолжал он, не слушая ее. – Ты изменяла своему мужу, который был намного старше тебя, с этим молодым любовником? – с отвращением бросил он.

– Не суди обо мне по своей матери… – вырвалось у нее. Она тут же замолчала, поняв, что сейчас просто не имела права этого говорить.

Линда взглянула на Джеймса и побледнела как смерть. Джеймс был страшно спокоен. Он отпустил ее плечи.

– Что ты сказала? – зловеще спросил он. О боже!..

9

Эти слова вырвались у нее непроизвольно, Линда пока не собиралась говорить что-либо Джеймсу. И нельзя было реагировать так на его насмешку. Сейчас он слишком разозлен ее исчезновением на целый день. Ведь она даже не сказала ему, куда направляется.

Он отстранился. Его лицо было холодным, а глаза совершенно безжизненными. От страха по спине у Линды побежали мурашки.

Раньше она считала, что его жестокость идет от высокомерия. Как она ошибалась!

Она вытянула перед собой руку, но так и не отважилась к нему прикоснуться, опасаясь, что он просто взорвется.

– Джеймс…

– Ты была у моего отца, – сказал он бесцветным голосом, не обращая внимания на ее протянутую в мольбе руку.

Линда тяжело вздохнула, поняв, как плохо она сделала.

– Да! – честно призналась она, и ее протянутая рука упала. Она вся дрожала.

– Хотя я специально попросил тебя не делать этого…

– Ты приказал мне, Джеймс, – мягко поправила она. – Ты меня еще никогда ни о чем не просил.

Ее щеки слегка порозовели, поскольку она вспомнила его мольбы, когда он любил ее. Тогда он наслаждался ею, словно огонь ото льда, хотя огонь плавит лед… Но только не сейчас, Джеймс был очень холоден и не мог растаять, что бы она ему ни говорила. И вспоминать что-то было сейчас совершенно бесполезно.

– Ты ведь знала, я не хотел, чтобы ты ездила туда, – хмуро упрекнул ее он.

Она в ответ кивнула.

– Но я не обещала не делать этого, – грустно напомнила она.

В самом деле, когда они об этом разговаривали, ей удалось сменить тему разговора. Нельзя обвинить в том, что она нарушила слово. Она не давала ему никаких обещаний. Ей необходимо было встретиться с Майклом.

– Правильно! – раздраженно ответил он. – Ты не обещала. – Его рот скривился. – И теперь ты считаешь себя специалистом по истории моей семьи. Заметь, моей семьи, – пошутил он, хотя ему сейчас было явно не до шуток.

Линда глубоко вздохнула и сочла за лучшее ничего ему не отвечать, не обострять ситуацию.

– Я просто спросила твоего отца…

– И он тебе просто ответил, – сказал Джеймс, пристально глядя на нее. – Если ты хотела узнать о моем прошлом, какого черта ты не спросила сразу у меня?!

Она подняла черные брови.

– И ты бы мне все рассказал? – скептически спросила она, стараясь оставаться спокойной и глядя на его разъяренное лицо. Она вся дрожала, ожидая, что он вот-вот взорвется. Слава богу, он не видел, как дрожали ее колени.

– Да, я бы тебе все изложил не хуже, – кивнул он.

Она нервно вздохнула.

– Твой отец прекрасно помнит обо всем, что произошло…

– Его воспоминания отличаются от моих, – перебил ее Джеймс.

– Конечно! – Она сделала попытку разрядить обстановку. – Ты был ребенком, а Сандра – твоя мать.

– Мое отношение к матери не изменилось и сейчас, – насмешливо заметил он.

– Я не это имела в виду, Джеймс. Я только… Давай возьмем, к примеру, то, что произошло сегодня, – продолжила она. – По твоему мнению, я «подбрасываю» ребенка матери на целый день, а сама в это время где-то таскаюсь. А по мнению Мэнди, я привезла ее к бабушке, где она целый день от души шалила, а потом ее забрал домой любимый дядя. Взгляды взрослого и ребенка на одни и те же вещи совершенно различны.

Линда вопросительно посмотрела на него. Как он будет защищать свою детскую точку зрения, не признавая, что не прав, обвинив Линду в том, что она «подбросила» Мэнди. Несомненно, каким-то образом ему это удастся.

– Здесь все совершенно по-другому…

– Ничуть! – настаивала на своем Линда. – Твой отец рассказал мне о своей семейной жизни с точки зрения несчастного мужа, ты же обвинил меня за сегодняшнее отсутствие как обманутый жених. Не такая уж большая разница. – Ее черные брови поднялись. – Я думаю, что правда лежит где-то посередине.

Джеймс, прищурившись, посмотрел на нее.

– Так что же тебе рассказал мой отец о матери?

Внимание, Линда! – предостерегла она сама себя. Джеймсстановился очень чувствительным, когда речь заходила о его матери.

– Как я поняла, они были очень разными…

– Разными?! – презрительно отозвался Джеймс. – Мой отец продолжал вколачивать в мать добродетели его святой Гвендолайн до тех пор, пока она не была сыта ими по горло.

Линда и сама предполагала что-то вроде этого. Скорее всего, Майклу вообще не стоило жениться, пока он любил свою первую жену. И поэтому Сандра, выйдя за него, оказалась в ужасном положении. Но в то же время настраивать своего сына против семьи и заводить любовников, несомненно, не выход из положения. Теперь ей стало ясно, почему Джеймс так бурно реагировал, когда она подумала о Стиве после их близости. Хотел того Джеймс или нет, но поведение матери сильно сказалось на его характере.

Наверняка правда о прошлом лежала где-то посередине. И он, и Майкл были правы лишь отчасти.

Она кивнула.

– Я уверена, они достаточно скоро признали, что совершили ошибку…

– Мой отец признал, что он совершил ошибку?! – невесело усмехнулся Джеймс. – Плохо же ты его знаешь!

Она и не претендовала на то, что хорошо знает Майкла. За все время их знакомства сегодняшний разговор был самым продолжительным и доверительным. И из него она поняла: несмотря ни на что в прошлом, Майкл любил своего младшего сына так же сильно, как и Стива. Их натянутые отношения причиняли ему боль на протяжении всех этих лет. Боль, которую Джеймс не мог полностью понять.

– А я и не претендую на это, – мягко согласилась она. – Я только знаю, он очень хочет, чтобы отношения между вами складывались иначе…

– И именно поэтому он однажды даже попытался отрицать, что является моим отцом? – с неприязнью спросил Джеймс.

Линда нахмурилась. Она вспомнила рассказ Майкла. Ведь именно Сандра заявила суду, что Майкл – не отец Джеймса, пытаясь таким образом решить дело в свою пользу. Сандре нельзя было говорить об этом Джеймсу. Она, конечно, хотела внушить сыну, что она права. Внушить на всю жизнь. Что же за мать была Сандра Трентон?!

– И все же опеку над тобой взял именно он, Джеймс, – мягко напомнила Линда. И по его побледневшему лицу увидела, он прекрасно понимал, насколько необычно, когда одинокий мужчина берет опеку над чужим ребенком. Тем более что у него был сын.

– Да, – резко согласился он. – После того как ему доказали, что он мой отец, он не мог позволить мне остаться с матерью, хотя я ему был не нужен. – Он покачал головой. – Сейчас он, возможно, производит впечатление безобидного и одинокого старого человека, но тогда он не был таким, – с горечью сказал он.

– Почему же тогда на протяжении многих лет она тобою не интересовалась, словно тебя вовсе не было на свете?

– Отец сделал так, что у нее не было возможности встречаться со мной, – защищал он свою мать.

Да, Сандра Трентон хорошо «воспитала» сыночка.

– Ты говорил когда-нибудь об этом с отцом, Джеймс? – нахмурившись, спросила она.

– Разговаривать с ним? – Он принялся мерить шагами комнату. – Что бы это дало? Мне бы просто пришлось выслушать ту ложь, которую ты узнала сегодня, – усмехнулся он. – Какая же ты легковерная, Линда! Вот уж не ожидал.

Да, ему проще верить, что все женщины такие же непостоянные, как Салли. Конечно, за исключением его матери. Хотя именно она сформировала у него недоверие к женской честности. Если бы она вела себя иначе, то, возможно, он не реагировал бы так бурно на измену Салли, а воспринял бы ее как одну из небольших жизненных невзгод. Но этого Джеймс не понимал. И возможно, никогда не поймет.

Линда не хотела встречаться с Сандрой Трентон, поскольку не была уверена, что ей удастся сдержать свою злость на эту женщину за то, что она намеренно сделала со своим сыном во имя того, чтобы доставить неприятности его отцу и старшему брату.

– Я не легковерная, Джеймс, – печально возразила она, – просто я смотрю на вещи менее предвзято, чем ты.

Его рот упрямо сжался.

– Здесь мы с тобой никогда не придем к согласию, так что лучше забудем об этом. Что еще он тебе сказал? – Его глаза сузились. Сейчас он о чем-то размышлял. – Не могу поверить, что вы ограничились только этим.

Она все еще не собралась с духом рассказать ему про Стива. Но она обязательно должна сделать это до свадьбы. К этому времени между ними не должно остаться никаких секретов, по крайней мере, с ее стороны. Она его никогда не обманывала и не собиралась этого делать, пусть даже он полагал обратное. У нее оставалось четыре дня. И она непременно ему скажет!

– В чем дело, Линда? – усмехнулся он. Она все еще колебалась, не зная, как ответить на его вопрос. – Вы, наверное, поговорили и о том, что твой драгоценный Стив был не так уж безгрешен и не погнушался увести девушку у собственного брата.

– А я никогда и не думала, что он безгрешен, – спокойно ответила она. И это было правдой. – Твой отец рассказал мне о Салли, – закончила она.

Джеймс поморщился.

– Не очень красивая история, правда? – усмехнулся он. – Как оказалось, Стив питал слабость к молодым девочкам, которые годились ему в дочери. Салли было двадцать, когда ему было тридцать шесть.

Линда поняла, он хотел причинить ей боль, как-то отомстить за разговор о его матери. И, тем не менее, насмешка ее задела, она чувствовала себя уязвленной.

Стив разочаровывал ее все годы их совместной жизни, и она не могла притворяться, что это не так. Но речь шла сейчас о том, что произошло задолго до их знакомства. Правда о Стиве тоже лежала «где-то посередине». И она, и Майкл прекрасно знали – он не был безгрешным – и вовсе не считали его, как полагал Джеймс, ангелом. Он был обычным человеком со свойственными обычным людям недостатками.

Она глубоко вздохнула.

– Ты можешь думать что угодно, Джеймс, – спокойно сказала она, – но мы со Стивом друг друга понимали.

– Как ты помнишь – он звал меня как самого дорогого гостя на вашу свадьбу, – презрительно усмехнулся Джеймс.

– Да, – спокойно согласилась она. – Мы конечно же говорили об этом перед тем, как он тебя пригласил.

Джеймс резко кивнул.

– Это приглашение напоминало пощечину.

Действительно, Джеймсу могло так показаться. Стив снова оказался бесчувственным. Но она знала, он вовсе не хотел оскорблять Джеймса. Он совершенно искренне полагал, что если Джеймс приедет на свадьбу, это поможет объединить их семью. Хотя, чтобы вернуть Джеймса, ему, конечно, нужно было избрать какой-то другой, менее болезненный способ.

– Кстати о женитьбе… – Джеймс демонстративно посмотрел на часы. – Через час нам надо быть в церкви. Ты не знаешь, Энн с Мейсоном помнят о репетиции? Я не успел сегодня спросить Мейсона.

Он явно намеренно изменил тему. Ей сейчас тоже не хотелось продолжать этот непростой разговор, но она понимала, их беседа далеко не окончена…

– Энн ждет ее с нетерпением, можешь мне поверить.

Поскольку Энн с Мейсоном были свидетелями, их присутствие в церкви сегодня было необходимо.

Джеймс рассмеялся.

– Я уверен в этом. Вы со своей сестрой совершенно не похожи друг на друга, правда?

Линда внимательно посмотрела на него.

– Что ты этим хочешь сказать?

Он поднял брови, удивляясь ее защитной реакции.

– Я вовсе не собираюсь сейчас тебя критиковать, – насмешливо ответил он, имея в виду, однако, что-то совсем другое. Что же именно?

Они с Энн и впрямь не были похожи. Прежде всего, Энн, окажись она в такой ситуации, не позволила бы себя шантажировать. Она бы просто отправила Джеймса восвояси с его угрозами, нисколько не заботясь о последствиях. Уже в который раз Линда пожалела, что у нее не было решительности ее сестры. Тогда она не поддалась бы требованиям Джеймса. Понимал ли он это? Не поэтому ли он сделала предложение именно ей, а не ее сестре? Он сказал, что делает это также и ради Мэнди, но сейчас она уже сомневалась, что это правда…

Она посмотрела на него, и ее глаза сверкнули.

– То же самое можно сказать и о вас со Стивом.

Она хотела досадить Джеймсу, и по его глазам, превратившимся в узкие щелки, и по плотно сжатому рту она поняла, что ее укол достиг цели.

– Встретимся в церкви? – весело добавила она, глядя на него совершенно невинными глазами.

Некоторое время Джеймс задумчиво смотрел на нее.

– А может, вы с Энн не такие уж разные… – раздражаясь, медленно произнес он. – Кэрол уже готовит нам обед, – добавил он, – так что мы поедем в церковь вместе после обеда.

Линда была задета – он снова распоряжается в ее доме. Но что же делать, когда они с ним поженятся, от этого никуда не денешься.

Они не собирались надолго оставаться в этом доме после свадьбы. Джеймс сообщил, что первое время поживет в соседней комнате Стива, а сразу после Нового года они начнут подыскивать себе новый дом.

Линда не хотела уезжать отсюда, да и для Мэнди этот дом был родным. Однако нельзя было и представить, что Джеймс когда-нибудь согласится жить в доме первого мужа своей жены, тем более что им был Стив.

И как всегда, он сказал ей об этом, как о давно решенном деле. И как всегда, его не интересовало ее мнение.

Она усмехнулась.

– Значит, не все будет как на настоящем венчании, когда невеста и жених прибывают в церковь врозь?

Джеймс спокойно встретил ее насмешливый взгляд.

– Если бы все было по-настоящему, то сегодня ночью нам с тобой пришлось бы разделить постель. А у меня нет такого намерения.

Линда побледнела от нового оскорбления. Зачем она вообще ввязывается в перепалки с этим человеком? Ведь всегда проигрывает. Впрочем, после того как она побывала у Майкла, возможно, немного и выиграла…


Ее мать и Эндрю также присутствовали на репетиции. Около них вертелась взволнованная Мэнди, желавшая разобраться во всем происходящем.

О венчании в церкви Линда думала с ужасом. Их брак не был вызван взаимной любовью и, по ее мнению, вполне достаточно быстрой и стандартной процедуры в регистрационном бюро. Им все равно придется оформить свои отношения перед тем, как отправиться в церковь.

Прекрасная и торжественная служба еще раз заставила Линду вспомнить, что она выходит замуж за любимого человека, который не отвечает ей взаимностью.

Ей стало совсем не по себе, когда после репетиции священник, добрый и общительный человек с ярко-голубыми глазами и белоснежной шевелюрой, подошел с ними поговорить. Несомненно, он был бы шокирован и смущен, если бы узнал о настоящей причине их свадьбы.

Джеймс вел с ним светскую беседу, крепко сжимая руку Линды. Он словно говорил ей, что ему хорошо известно о панике, которую она сейчас испытывает. Она стремилась как можно скорее выбраться из церкви. Она боялась этого грозящего проклятием венчания.

Линда вздохнула с облегчением, когда они наконец вышли оттуда. Она едва нашла в себе силы попрощаться с родственниками и тут же села в машину рядом с Джеймсом, на заднем сиденье которой уже сидела Мэнди.

Пока они ехали домой, лицо Джеймса было угрюмым. Его мрачное настроение сулило ей возмездие, как только они останутся одни. И оно не заставило себя долго ждать.

Когда они приехали, Мэнди тут же уложили спать. Кэрол принесла им в комнату кофе и тоже оставила их.

– Господи, да прекрати же ты это наконец! – резко сказал Джеймс, взглянув на Линду, и засунул руки глубоко в карманы. – Ты выглядишь как привидение, с тех пор как мы вошли в церковь.

Она тяжело вздохнула.

– Я рада, что это наконец-то закончилось. – Что же с ней будет, когда наступит день настоящего венчания!

– Я уверен, что твоя мать будет очень довольна, когда мы обвенчаемся.

– Моя мать? – Линда вопросительно посмотрела на него. – Что ты имеешь в виду?

Он сказал это слишком насмешливо, и Линда не сомневалась, что в этой фразе скрыт второй смысл.

– Разве непонятно? Очевидно, твоя мать полагает, что, если мы поженимся, семейный секрет никогда не выплывет наружу.

– Семейный секрет? – повторила она, чувствуя себя полнейшей идиоткой. Она никак не могла понять… О боже, наконец она поняла! – Я очень сомневаюсь, что моя мать знала о… об этом, – ответила она.

Боже! Эти постоянные насмешки над ее отцом! Только потому, что Стив был также ее мужем, она еще не рассказала ему всю правду.

Он поднял брови и несколько сбавил свой напор. Ему снова удалось ее разозлить, и ситуация была под его контролем.

– У меня сложилось впечатление, что между твоими родителями были хорошие отношения.

– Да, – подтвердила она.

Если между родителями были хорошие отношения, то отец, несомненно, рассказал матери о том, что сделал.

И все же, знала ли ее мать правду? Знала ли она, что именно случилось с фондами их компании?

Отец обычно обсуждал свои дела с матерью, приходя вечером из конторы. И то, что сделал Стив, должно было их поразить. Ведь это было так чудовищно… Боже мой! Знала ли мать! Не потому ли она подсунула Джеймсу Энн, когда он приехал в Англию. Была так откровенно разочарована, когда выяснилось, что она его совершенно не интересует. А затем снова вздохнула с облегчением, узнав, что он решил жениться на Линде. Не потому ли мать делала все возможное, чтобы ввести Джеймса в круг их семьи пусть даже посаженым отцом на свадьбе Энн. Видимо, она надеялась таким образом удержать его от каких-либо нежелательных действий. Если это действительно так, то Линде многое становилось понятно.

Джеймс скривился в усмешке.

– Неужели ты и вправду считаешь, что твоя мать так радуется нашей свадьбе, потому что я ей нравлюсь? – Он с жалостью покачал головой. – Пожалуй, меня она меньше всего хотела бы видеть своим зятем.

А Стив? Что думала о нем мать, узнав, что он совершил поступок, поставивший их компанию на грань банкротства? Она ничего не сказала Линде, и это делало ей честь, но вовсе не означало, что в глубине души она не думала о зяте много «хорошего».

– Особенно после золотого ребенка Стива, – презрительно добавил Джеймс.

– Ради бога, прекрати его так называть! – воскликнула Линда. – Неужели ты настолько погряз в своих обидах, что не видишь, как отец и брат, которых ты во всем обвиняешь, любили тебя, а все эти годы тебе врала твоя мать!

– Я просил тебя оставить ее в покое!

– С какой стати я должна оставлять ее в покое?! Ты боишься поговорить со своим отцом? Да?

– Я не боюсь никого, и его тем более. – В его голосе послышалась ярость.

– Тогда докажи это, – нетерпеливо потребовала она. – Поезжай к отцу, выслушай его. Если ты после этого не изменишь свою точку зрения, то мы на этом закончим. Только не держись за свои предубеждения, которым больше двадцати лет. А что касается Стива… – Она на секунду замолчала от охватившего ее волнения. – Я знаю, он не был ангелом…

– Это признание делает тебе честь, – насмешливо отозвался он.

– Замолчи, замолчи сейчас же! – Она пристально посмотрела на него. – В растрате фондов компании повинен Стив, а не мой отец, – набравшись смелости, наконец, выпалила она. В комнате воцарилась зловещая тишина.

Несколько напряженных минут Джеймс смотрел на нее безумными глазами. Затем он заговорил.

– Что ты несешь, Линда? Стив не мог этого сделать. Он…

– Но это так, Джеймс! – в отчаянии сказал она. Больше всего на свете она боялась, что он сейчас ей не поверит. – Я не говорила тебе об этом раньше, потому что… потому что…

– Уверяю тебя, Линда, я все как следует проверил, прежде чем с тобой об этом говорить, – убежденно сказал он. – Имени Стива нет ни на одном документе, относящемся к этому делу. Из них же следует, что это, несомненно, сделал твой отец.

Сначала Линда была готова расплакаться из-за того, что выдала Стива. Но сейчас она недоверчиво смотрела на Джеймса, видя по его лицу, что он сказал правду. Что же это значило? Откуда имя ее отца появилось на тех документах? Оно могло быть только в том случае, если виноват действительно он. И, кроме того…

– Чего ты хотела этим добиться, Линда? – раздраженно поинтересовался Джеймс. – Уверяю тебя, ответственность за растрату лежит на твоем отце. Хотя теперь не имеет никакого значения, кто из них это сделал. Результат одинаков: через четыре дня ты станешь моей женой.

Но для нее это имело значение! Зачем Стив ее обманул? Зачем?!

– А сейчас, по-моему, лучше заняться другим, – добавил Джеймс и, резко подняв ее на ноги, крепко поцеловал.

Этот разговор вверг Линду в оцепенение, и сейчас она ни на что не реагировала. Просто была неспособна противостоять его атаке.

Когда он наконец поднял голову, его лицо было еще более жестким.

– Я не отстану от тебя, Линда. Ты станешь моей женой! – Он оттолкнул ее от себя и быстрыми шагами вышел из комнаты. Через мгновение она услышала, как он вышел из дома, хлопнув дверью.

Линда стояла на том месте, где он ее оставил, не в силах пошевелиться. Теперь она должна убедить Джеймса: говоря ему сейчас об отце и Стиве, она думала, что это правда. Иначе их совместная жизнь превратится в сплошной кошмар!

10

Мать удивилась, снова увидев дочь у себя дома. Когда они сегодня расставались, Линда ничего не сказала о том, что собирается зайти к ней вечером. К тому же было уже поздно, одиннадцатый час. Но Линде стало необходимо увидеться с матерью сегодня же вечером; она не могла ждать до утра.

После внезапного ухода Джеймса она еще долго пребывала в раздумье, снова и снова прокручивая в голове то, что услышала. И все-таки это был отец, а не Стив! Бог знает, сколько времени эта мысль не кружилась у нее в голове, и ни о чем другом она не могла думать. Джеймс был уверен. Он был настолько уверен, что деньги растратил именно ее отец, что и она в этом больше не сомневалась.

Она долго думала, почему Стив взял вину на себя. Единственный ответ – из-за своей мягкости, оберегая ее. Он понимал, как ей будет больно, когда она узнает, что отец, которого она просто обожала, совершил такое. Стив, конечно, не мог предположить, что сам умрет через два месяца и проблема так и останется неразрешенной.

Она заплакала, пораженная глубиной его заботы. Хотя, конечно, таким образом, он хотел затушевать свои собственные недостатки, с которыми он не мог или просто не хотел бороться…

Как только ее слезы высохли, она поняла, что насчет матери Джеймс тоже прав. Она должна знать правду! Именно поэтому Линда сейчас к ней пришла.

– Что-нибудь случилось? – озабоченно спросила ее мать, откладывая в сторону книгу и поднимаясь с кресла. – Мэнди?..

– С ней все в порядке, она спит. В случае чего Кэрол всегда рядом, – успокоила ее Линда.

Она сняла пальто и перчатки, положила их на спинку стула: ее визит отнюдь не будет коротким. Потом пристально посмотрела на мать.

Услышав, что с Мэнди все нормально, Пенелопа вздохнула с облегчением. Но она была удивлена и чувствовала себя неуютно под пристальным взглядом Линды.

– В чем дело, Линда? – наконец раздражённо спросила она. – Ты снова поссорилась с Джеймсом?

Казалось ли это, или к матери на самом деле вернулось беспокойство, когда она задала это вопрос? Нет, ей не показалось. В глазах Пенелопы вспыхнула тревога при мысли, что визит ее дочери связан с Джеймсом.

– Нет, мы с ним не поссорились, – устало сказала она, – по крайней мере, не больше чем всегда, – сухо добавила она.

Ведь правда, сегодня вечером Джеймс разбушевался далеко не в первый раз. Но он вернется, в этом она не сомневалась. Он просто не может не вернуться! Ведь он сказал, что через четыре дня она станет его женой.

– Похоже, у вас с Джеймсом довольно… бурные отношения, – недовольно сказала мать. – Но в жизни иногда встречается и такое, и люди неплохо уживаются вместе. Это меня не особенно беспокоит…

– Давай изменим тон, прекратим болтать, – оборвала ее Линда. – Джеймс хочет жениться на мне только затем, чтобы получить мою долю в компании и контроль над акциями, которые Стив оставил Мэнди, – резко сказала она. – Так что уживемся мы или нет, не имеет никакого значения. На этот счет можешь не волноваться.

Мать открыла рот от изумления, и Линда была уверена, что она не притворяется.

– По-моему, здесь ты ошибаешься, Линда…

– Нет, – ответила она, бухнувшись на диван. – Тебе, мать, тоже лучше сесть, – заботливо посоветовала она. – Нам нужно о многом поговорить, и поэтому стоит устроиться поудобнее. Садись, мать! – резко повторила она, поскольку Пенелопа стояла, не двигаясь с места.

Ее глаза широко раскрылись от негодования, но, тем не менее, она села.

– Линда! – Она раздраженно поправила юбку. – Мне не нравится, как ты сейчас со мной разговариваешь!

– Учусь у Джеймса, – сухо ответила она.

– Когда мужчина немного грубоват, но, конечно, не переходит границы, это делает его привлекательным, – чопорно сказала Пенелопа, – но для женщины…

– Опять болтовня. Это самая отталкивающая черта как в женщине, так и в мужчине.

Слегка румяное лицо Пенелопы теперь побагровело от гнева.

– Когда закончилась твоя мятежная юность, я надеялась, что ты успокоишься и станешь более почтительной дочерью! – Мать повысила голос, стараясь хоть отчасти вернуть себе контроль над разговором.

Линду нисколько не испугал этот упрек. Ее глаза сузились.

– Именно поэтому ты вздохнула с облегчением, когда Джеймс решил вместо Энн жениться на мне? – вежливо спросила она. – Ты полагала, что я более сговорчива?

– Линда, ты не выпила? – нахмурилась Пенелопа.

– Нет, хотя следовало бы. Может, тогда мне было бы все равно. Ты не ответила на мой вопрос, мать! – Линда заметила, Пенелопа пытается изменить тему разговора. – Ты считаешь, что я более уступчива, чем Энн, особенно когда правда выплывает наружу?

Со щек Пенелопы сполз румянец, но остались багровые пятна, что делало ее похожей на клоуна.

– Какая правда, Линда? – Она рассмеялась от удивления, хотя сама почувствовала, как фальшиво звучит ее смех. – О чем ты? По-моему, болтаю не я, дорогая…

– Не надо разговаривать со мной как с маленькой, мать! – резко перебила ее Линда, повышая голос. – Как это произошло? К вам пришел Стив и сказал: ему известно о том, что отец растратил фонды компании? А когда отец умер, ты убедила Стива никому не говорить, что именно отец…

– Все было совсем не так! – горячо возразила ей мать, подаваясь вперед и садясь на самый краешек кресла. – Это была идея Стива не… – Она внезапно замолчала, увидев ликующее лицо Линды. Ее мать попалась в ловушку, которую она поставила. – Это нечестно, Линда! – сказала она дрожащим голосом.

Линда тяжело вздохнула – подтвердились ее худшие предположения.

– Да, – согласилась она и даже пожалела свою мать, которая сейчас выглядела на все свои пятьдесят два года. Ее лицо сразу осунулось и постарело. – Но была ли ты честна со мной, не сказав правды после смерти Стива?! – спросила она.

– Ох, Линда, когда это произошло, я просто не знала, что делать. – Мать была подавлена. – Последние десять месяцев были сплошным кошмаром. – Она покачала головой и глубоко вздохнула. – Я все время думала, что будет, когда Джеймс узнает.

– Ты допускала мысль, что он не докопается?

– Нет, я так не думала, но я надеялась…

– Я тоже! – Линда раздраженно кивнула. – А тебе не приходило в голову, что эти последние десять месяцев могли быть не такими уж кошмарными, держись мы все вместе, а не врозь?

На самом деле мать, конечно, не могла ей всего рассказать. Дело было в их отношениях. Пенелопа просто не понимала ее и не могла предугадать реакцию дочери на правду. Линда никогда не была ей так близка, как Энн, которая откровенничала со всеми независимо от того, нравилось это людям или нет.

– Ты не понимаешь, каким кошмаром все это было для меня. – Дрожащей рукой Пенелопа провела по лицу. – Эндрю настаивал, чтобы я вышла за него замуж. Все вокруг казалось мне настолько безнадежным, что я едва не приняла его предложение.

Бедный Эндрю! Весело ему было, если бы Пенелопа согласилась стать его женой!

– Тебе очень повезло – вместо тебя в жертву принесла себя я. Я имею в виду Джеймса. – Ее глаза вспыхнули.

– Я только хотела сказать…

Мать резко замолчала, в прихожей снова раздался звонок. Этот второй ночной визит ее очень удивил.

– Кто бы это мог быть, среди ночи… Наверное, Энн снова забыла ключ, – устало вздохнула она, сетуя на рассеянность младшей дочери. – Линда, я думаю, не стоит обсуждать все это при Энн.

– Она уже не ребенок! – оборвала ее Линда. – И не пора ли тебе прекратить оберегать ее, скрывая правду? Ей уже двадцать три…

– Я вовсе Энн не оберегаю, – страстно сказала Пенелопа. И по ее глазам Линда поняла, что она сказала правду. – Энн – болтушка. И можно не сомневаться, что она расскажет всем, во всяком случае, Мейсону. Я надеюсь, что пока еще не многим известно о случившемся, и лучший способ оставить все в тайне…

Дверь открылась, появился дворецкий, а следом за ним гость.

– Джеймс!.. – изумленно произнесла она и медленно поднялась, с ужасом глядя, как он быстрыми шагами входит в комнату. Линда тоже смотрела на него, пока еще не понимая, как относиться к его неожиданному появлению. Она знала, что он вернется, но не ожидала, что так скоро. Что ему понадобилось здесь?!

– Я вернулся, и Кэрол сказала, что ты здесь, – как всегда кратко ответил он на ее еще незаданный вопрос.

Зачем ему вообще понадобилось возвращаться? Она нахмурилась. Когда он уходил, было не похоже, что он собирается вернуться в скором времени. И как всегда, она ничего не могла прочесть на его лице. Придется ждать, пока он сам не соизволит все ей объяснить. Если соизволит.

– Спасибо, Гриффитс, – поблагодарила Пенелопа дворецкого, по-прежнему в замешательстве глядя на Джеймса. – Сегодня вы мне больше не нужны, если только… Джеймс, ты не хочешь кофе или еще чего-нибудь, – добавила она, смущенная, что не догадалась сразу спросить об этом.

Его рот скривился.

– Если захочу, я сам налью себе «еще чего-нибудь», – сухо сказал он, взглянув на стоящий в открытом баре графин с бренди. – В самом деле, – добавил он, как только дворецкий вышел из комнаты, – судя по вашему виду, нам всем не повредит глоток «чего-нибудь»!

Он подошел к бару и налил бренди в три стакана. Линда не выносила бренди. Мать тоже нельзя было отнести к любительницам этого напитка. Но если Джеймс сказал, что это им не повредит, то они, конечно, выпьют. Никто не собирался с ним спорить ни по какому поводу, они взяли предложенные стаканы. Мать по-прежнему нервничала, глядя на него. Линда тоже настороженно смотрела на Джеймса. Он, взяв свой стакан, подошел и сел на диван рядом с ней, хотя в комнате были свободные кресла. Он мог бы сесть как можно дальше от нее, продемонстрировав, что не собирается прикасаться к ней. Сегодняшняя его злобная выходка в счет не шла. Вместо этого он опустился рядом теперь они сидели, прижавшись друг к другу. Джеймс выпил бренди одним глотком и поморщился.

– Когда я вошел, вы, леди, кажется, о чем-то беседовали? – вежливо спросил он, посмотрев на них обеих.

Пенелопа отважно отхлебнула бренди из своего стакана и почувствовала, как огненная жидкость обожгла ей горло.

Линда гадала, как много ему удалось услышать из последней реплики матери. И было ли это важно? Она посмотрела на мать.

– Расскажи ему все, – спокойно предложила Линда.

Пенелопа тяжело вздохнула.

– Право, Линда, мне бы не хотелось беспокоить Джеймса…

– Я уже обеспокоен! – резко отозвался он. – Я очень обеспокоен. Ведь Линду уверили в том, что фонды компании присвоил и использовал в личных целях Стив, а не ваш муж.

– Джеймс, не надо, пожалуйста, – запротестовала Пенелопа. – Ты делаешь из Давида просто какого-то преступника!

Линда взглянула на Джеймса. Он поверил ей. Когда он уходил, он был с ней холоден, насмешлив, презрителен. А теперь, хотя не прошло и двух часов, он полностью изменил свое отношение. Что же с ним случилось за эти два часа? Чем вызвана эта перемена?

Он повернулся к ней, почувствовав на себе вопросительный взгляд ее черных глаз. Спокойно отставил стакан с бренди и взял ее за руку. Касание его пальцев было нежным и успокаивающим.

– А он им и был, – тихо ответил он. – То, что сделал ваш муж, – самое настоящее преступление…

– Господи, это были его собственные деньги! – возразила мать.

– Преступление. За которое, будь он сейчас жив, ему пришлось бы отвечать по закону, – уверенно закончил Джеймс.

Пенелопа побледнела.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что Давид это понимал и специально…

– Нет, я, конечно, не имел в виду, что ваш муж специально подстроил тот несчастный случай и покончил жизнь самоубийством, – перебил ее Джеймс. – Я только хочу сказать, что если бы сейчас хоть один из компаньонов был жив, то не стоило даже и думать о том, что происшедшее каким-то образом можно скрыть.

Он повернулся к Линде, почувствовав, как она напряглась.

– Не бойся, – мягко сказал он ей, – несмотря ни на что, я не нарушу свое обещание. Я только хочу узнать, что теперь собираешься делать ты.

Линда изумленно замерла. Ее сердце застучало так громко, что, казалось, его удары слышны по всей комнате.

– Ты уже не хочешь получить мою долю?.. Он усмехнулся, но теперь уже над собой.

– …Вместе с женой, которая меня ненавидит.

Ей стало душно. Джеймс больше не хотел, чтобы она стала его женой. О боже! Но она уже не представляла свою жизнь без него. Он был ей нужен!

Он непроизвольно сжал ее руку и снова повернулся к Пенелопе.

– Я силой заставлял вашу дочь выйти за меня, – честно признался он. – И она была готова принести себя в жертву, поскольку любит вас всех… и Стива, – грубовато добавил он. Он посмотрел на Линду, и в его глазах было извинение. – Должно быть, ты его очень любила и поэтому вынесла все те неприятности, которые я тебе доставил за два последних месяца. – Он со вздохом покачал головой.

– Да, – согласилась она, по-прежнему пребывая в оцепенении.

Она очень любила Стива, она любит его до сих пор. Но это была любовь скорее к своенравному ребенку, которого надо либо наказывать, либо баловать. Она же никогда не видела от него ни помощи, ни защиты. Джеймса же она просто любит за то, что он такой, какой есть, за то, что, несмотря на собственную уязвимость, он способен защитить другого человека, заботиться о нем… И теперь он освобождал ее от данного ему слова!

– Джеймс…

– Я больше не позволю тебе приносить себя в жертву, – резко сказал он. – Мы все одна семья, и во время шторма должны быть вместе, не ссориться, не обижаться друг на друга, а быть вместе, – убежденно сказал он.

Это было просто поразительно. Джеймс всегда поступал вопреки желаниям семьи, как ее, так и своей собственной. Но сейчас призыв к объединению прозвучал совершенно искренне.

– Я последовал твоему совету, Линда, и съездил к своему отцу, – произнес он в ответ на ее удивленный взгляд. – Это было для меня не просто, но я хотел помириться с ним. Я выслушал всю историю его отношений с моей матерью. И если даже не со всем согласился, то понял, что вещи не обязательно могут быть черными или белыми. Иногда они оказываются серыми.

Линда смотрела на него широко открытыми глазами.

– Но твоя мать…

Он поморщился.

– Она не ангел. Я уже много лет об этом догадывался, а иногда точка зрения другого человека очень помогает разобраться в своих мыслях.

Он тяжело вздохнул. Линда понимала, как нелегко ему было выслушивать подобные вещи и тем более признавать, что это правда.

– Мне очень жаль.

– А мне – нет! – Он попытался улыбнуться, но ему не удалось. – Может, лучше так, чем никак. – Он пожал плечами. – Мне стоит попробовать начать жить по-другому и перестать мстить близким людям. – Некоторое время он помолчал, а затем добавил: – Как только я урегулирую все дела, связанные с «Трентон и Грин», я возвращусь в Штаты и…

– Нет! – воскликнула Линда, напуганная тем, что он может уехать. Она резко встала и посмотрела на него с мольбой в глазах. – Не делай этого!

– Не волнуйся, – успокоил он ее, криво усмехнувшись. – Я не уеду до тех пор, пока не удостоверюсь, что дела в «Трентон и Грин» идут нормально.

– Ты ничего не понял, Джеймс! – сказала она, забыв о своей гордости. – Я не хочу, чтоб ты уезжал. Я… – она решила сказать ему все откровенно. – Я не хочу, чтобы ты расторг нашу помолвку. Я хочу… Я хочу…

Они с Джеймсом смотрели друг на друга, не замечая никого вокруг, словно были в комнате одни.

– А чего ты хочешь, Линда? – Сейчас он смотрел на нее настороженно. Он ждал и одновременно боялся ее ответа.

Боялся? Джеймс? Нет, это был не страх, скорее трепет. Казалось, от ее ответа для него зависело очень многое. Видимо, так оно и было… Но она боялась ему ответить, опасалась, что он снова посмеется над ней.

– Если ты уедешь, Мэнди будет тосковать, – грубовато ответила она.

Глаза Джеймса потемнели. Но как только он подумал о девочке, его лицо снова смягчилось.

– Я тоже буду тосковать по ней, – сказал он. – Может, ты позволишь ей иногда меня навещать?

– В Америке?

– Да.

– Тебя и твою жену?

Она не знала причин его отъезда в Америку. Если он на самом деле спешит вернуться к женщине…

Его рот скривился. Он снова смеялся над собой.

– Теперь я сомневаюсь, что когда-нибудь женюсь.

Она внимательно посмотрела на него, и в ее сердце вновь появилась надежда – из-за слова «теперь».

– Почему?

– Может, будет лучше, если я оставлю вас одних? – Пенелопа поднялась, напомнив о своем присутствии и справедливо считая себя здесь абсолютно лишней.

– Нет, не надо, – твердо ответила ей Линда, – Лучше уйдем мы с Джеймсом.

– Мы? – удивленно поднял он брови.

– Да, мы, – кивнула она. – Несмотря на то, что ты говорил раньше. Мы… Нам надо завершить репетицию свадьбы.

Сейчас она рисковала. Она рисковала, как никогда в жизни. И ставка была такая высокая, какую только можно придумать: ее будущее с Джеймсом.

Нахмурившись, он вопросительно посмотрел на нее. Линда спокойно выдержала его пристальный взгляд, хотя сейчас ее переполняла неуверенность. А вдруг она проиграет? Но в то же время она ничего не теряла. Если она не сделает попытки остановить его, Джеймс уедет, забрав все ее надежды на счастливую жизнь с ним. Проигрывать было нечего, а выиграть можно все. И она надеялась. Ведь что-то в ее характере заставило Джеймса изменить отношение к семье.

– Хорошо, – наконец охрипшим голосом ответил он.

И Линда снова стала дышать. Значит, все это она не выдумала.

Джеймс повернулся к Пенелопе.

– Насчет «Трентон и Грин» не беспокойтесь, – заверил он. – С этим я все улажу.

– Линда… – Мать неуверенно посмотрела на нее.

– Джеймс сказал тебе – не беспокойся! – Она успокаивающе пожала ей руку и поцеловала Пенелопу в щеку. – Я заеду к тебе завтра утром или после полудня, – пообещала она и посмотрела на Джеймса. Ее сердце громко забилось. Он был так красив, и она так сильно его любила…

– Пошли? – спросила она дрогнувшим голосом.

Когда они вышли на улицу, Линда вспомнила, что они приехали на разных машинах. Но именно сейчас она не хотела расставаться с Джеймсом.

– Мы поедем на твоей машине, – твердо сказала она. – Свою я смогу забрать завтра утром.

– Линда…

– Давай сначала вернемся домой, Джеймс, – попросила она.

Ей необходимо время. Чтобы собраться с мыслями перед следующим штурмом. Будет нелегко сказать Джеймсу, что она его любит, и тем более убедить его в этом. А что, если он все-таки отвергнет ее любовь? Она даже боялась подумать об этом.

– Как скажешь, – неожиданно легко согласился он. Вероятно, и ему нужно было как-то успокоиться.

Она надеялась, что он не станет теперь выстраивать ту свою защиту, которая делала невозможным разговор о действительно важных вещах. Им нужно попытаться разобраться в чувствах, которые они испытывали друг к другу…

Кэрол ничуть не удивилась, увидев, что они вернулись вместе. Заверив их, что Мэнди спит, и не заметила их отсутствия, она ушла, пожелав им спокойной ночи.

Линде так и не хватило времени, чтобы собраться с мыслями перед предстоящим разговором. Глядя на Джеймса через гостиную, она нервничала, как школьница. И Джеймс был таким же бледным и напряженным, как и она. Она просто не знала, с чего начать разговор.

– Я люблю тебя, Линда Грин-Трентон! – сказал он, нарушив неловкую тишину. – Я никогда не говорил этого ни одной другой женщине.

Вся ее нервозность, все сомнения, все, кроме того, что этот замечательный, восхитительный человек – теперь она была полностью согласна с Мэнди – любит ее, вылетело у нее из головы. Она была счастлива.

– О, Джеймс! – воскликнула она, бросаясь в его объятия. – Я тоже тебя люблю! Боже, как я тебя люблю!

Она осыпала поцелуями его суровое лицо, смеясь и плача одновременно. Но и ее слезы, и ее смех тут же утихли, как только Джеймс сжал ее в своих объятиях и поцеловал в губы. В этот огненный поцелуй он вложил свое чувство, чувство, которое он выразил уже однажды прикосновением губ и страстными объятиями в ту незабываемую ночь. Теперь она не сомневалась, что он любил ее уже тогда.

Он прервал продолжительный поцелуй и взволнованно заглянул ей в глаза.

– Как я люблю тебя, Линда, – простонал он. – Уже девять месяцев, с того дня, как я вернулся в Англию. Когда я увидел тебя, я понял: хочу, чтобы ты стала моей. Я за это себя презирал. Поэтому с самой первой нашей встречи я был с тобой не таким, какой я на самом деле, – печально сказал он. – Я разжигал в себе ненависть. Я не хотел любить тебя! Когда мне стало известно, что деньги компании растрачены, я решил: есть возможность жениться на тебе, не признаваясь в любви. – Он покачал головой, испытывая отвращение к себе. – В этом причина, а не в том, что ты вдова Стива.

Линда изумленно посмотрела на него и положила руку на его широкое плечо. После его страстного поцелуя она едва держалась на ногах.

– Все это время? – недоверчиво спросила она. Это невероятно!

– Да, – ответил он и вновь усмехнулся. – И все это время я постоянно спрашивал себя, как бы я поступил, если пять лет назад все-таки приехал на вашу со Стивом свадьбу и почувствовал к тебе то же самое.

Его глаза потемнели, наполнившись болью при этой мучительной мысли.

– Я любила Стива и не хочу отрицать это, – сказала она охрипшим голосом, – хотя далеко не всегда это было просто. Мне приходилось быть сильной.

Она замолчала.

– Я знаю, что ты любила его, – ответил Джеймс, – и всегда об этом знал. Но мне было легче верить, что ты его одурачила, выйдя за него замуж. Я заодно хотел убедить и себя, что ты не заслуживаешь ничьей любви. – Он печально покачал головой. – Любить намного сложнее, чем ненавидеть, Линда, – грубовато заметил он. – Когда сегодня вечером я увидел, что ты готова на все, чтобы только не выходить за меня, и даже примешала сюда Стива…

– Но тогда я действительно верила, что это правда! – возразила она, и ее глаза потемнели. Она вспомнила, как тяжело ей было от мысли, что она выдала Стива.

Джеймс кивнул.

– Выходя от тебя, я чувствовал, что ты поверила моим словам. Я сел, подумал и понял, ты действительно полагала, что это сделал Стив, и все время ты его защищала. Тебя действительно потрясли мои слова о том, что виноват не он. И я понял, что лишь один человек мог тебе об этом сказать: сам Стив. Когда я наконец понял это, мне пришлось признать, что мой брат не был таким эгоистичным, каким я его считал. Он любил тебя. Все эти годы я был его врагом и врагом твоего отца, и теперь у меня рухнули все надежды, что когда-нибудь мы с тобой будем вместе. Поняв это, я должен был отпустить тебя…

– Но я не хочу, чтобы ты отпускал меня! – горячо сказала она, обняв его.

– И я тоже не хочу отпускать тебя, но тогда у меня не было выбора.

– А теперь? – Она вопросительно посмотрела на него.

Он обвил ее руками.

– А теперь я хочу, чтобы ты стала моей женой! Я хочу, чтобы у нас были дети. Хочу быть всегда с тобой, все делить с тобой, состариться вместе с тобой…

– Ты никогда не состаришься, Джеймс. – Она любовно провела пальцами по его щеке. – Для меня – никогда. Теперь мне кажется, что я полюбила тебя с первого взгляда, когда мы с тобой встретились в первый раз девять месяцев назад. И, слава богу, что ты не приехал пять лет назад и не подверг нас всех этому испытанию. Неизвестно, как бы тогда все обернулось. – Она покачала головой, раздумывая над этим.

Он пристально посмотрел на нее.

– Ты выйдешь за меня, Линда? Выйдешь, после всего того, что я делал и что говорил?

– Пожалуй, об этом стоит подумать. – Она посмотрела на него сияющими от счастья глазами и прижалась к его широкой груди.

Примечания

1

В Англии дети начинают посещать занятия в подготовительных классах с четырех лет.

(обратно)

Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10
  • *** Примечания ***