Золотая судьба [Патриция Мэтьюз] (fb2) читать онлайн

Патриция Мэтьюз Золотая судьба

ПАТРИЦИЯ МЭТЬЮЗ

ЗОЛОТАЯ СУДЬБА

Patricia Matthews

LOVE'S GOLDEN DESTINY

1979

УДК 821.111(73)

ББК 84 (7США) М97

Серия основана в 1999 году.

Художник M.B. Горняк.

Печатается с разрешения автора и литературных агентств Jay Garon-Brooke Associates и Permissions & Rights Ltd.

Роман / Пер. с англ. Ю.Я. Гольдберга. — М.: ООО «Издательство ACT», 2001. — 319, 1 с. — (Серия «Шарм: коллекция». Вып. 53).

ISBN 5-17-009896-0

© Pyewacket Corporation, 1980

© Перевод. Ю.Я. Гольдберг, 2001

© ООО «Издательство ACT», 2001

Глава 1

Шел 1898 год, но, глядя на открывавшийся с палубы «Чилкута» пейзаж, Белинда Ли подумала, что сто лет назад картина наверняка была точно такой же. Мелкая, обрамленная горами гавань Дайи была заполнена всевозможными судами, среди которых были настолько старые и ветхие, что девушка удивлялась, как им вообще удалось добраться до места. Берег представлял собой заполненную грязью низину, по которой люди, похожие на неуклюжих медведей в своей тяжелой одежде, пытались толкать, волочить или нести огромные груды снаряжения и продовольствия.

На Клондайке нашли золото, и вспыхнувшая «золотая лихорадка» привлекла тысячи золотоискателей в эту маленькую гавань, откуда начиналась Чилкутская дорога, ведущая на золотые прииски Клондайка.

По телу Белинды пробежала дрожь. Стоял жуткий холод, и, несмотря на то что по календарю был уже апрель, гребни виднеющихся в отдалении гор были покрыты снегом и льдом. Впервые после их отплытия из Сиэтла Белинда засомневалась в разумности своего решения предпринять это путешествие.

На борту корабля ходило много разговоров о трудностях высадки в Дайе, но она и представить себе не могла, что будет настолько трудно. Говорили, что высота прилива в Дайе составляет от двадцати до двадцати пяти футов и приливная волна накатывает на берег с устрашающей скоростью, нередко смывая драгоценный груз в море.

Белинда вытянула удачный жребий, номер десять, но ей в первую очередь предстояло позаботиться о том, чтобы перетащить свой багаж как можно дальше от берега, пока прилив не унес его в море.

На корабле имелось несколько яликов для высадки на берег — грубые посудины, наспех сколоченные из досок, — и Белинде удалось зарезервировать место для Аннабел, себя и багажа.

Девушка повернулась к своей сестре, которая стояла рядом и прятала покрасневшие нос и щеки в темный мех капюшона парки. Уголки ее полных губ были опущены, подбородок прижат к груди. Белинда вздохнула и в сотый раз задала себе вопрос, что заставило ее согласиться и взять с собой старшую сестру в это самое важное в ее жизни путешествие.

Такое место совсем не подходило для Аннабел, с ее темными, искусно уложенными кудрями, голубыми глазами и вечно надутыми губками. Ее место дома, в Нью-Йорке, где она может ходить на танцы со своими кавалерами, посещать театры и рестораны, ловить на себе восхищенные взгляды поклонников и большую часть времени предаваться безделью. Почему сестра захотела отправиться вместе с ней? И главное, почему она, Белинда, позволила себя уговорить?

Суета на судне усилилась. Люди сновали туда-сюда, кричали, ругались и перетаскивали свои пожитки поближе к сходням. В воздухе чувствовалась напряженность, но ее почему-то общее настроение оставляло равнодушной.

Женщин на судне было мало. Белинду предупреждали, что женщинам здесь не место. Но до этой минуты она не колебалась, несмотря на тяготы путешествия, безвкусную пищу и невозможность уединиться. Даже вид нескольких наскоро сколоченных домишек, мимо которых они проплывали, не уменьшил ее энтузиазма, хотя угрюмая, покрытая грязью равнина и трудности с выгрузкой на берег горы их вещей, и особенно дорогого фотографического оборудования, слегка подпортили ей настроение.

Девушка улыбнулась. «Ничего, — подумала она, — ты пока еще не побеждена».

Она хотела было заговорить с Аннабел, но, взглянув на сестру, передумала. Интересно, а как она сама выглядит в глазах Аннабел?

Считает ли Аннабел ее привлекательной? Белинда мысленно представила себе свое лицо. Ее подбородок был круглее, чем у сестры, нос не такой курносый, а глаза, хотя и имели ту же форму, были серыми, а не голубыми. Она не могла похвастаться и полной нижней губкой, придававшей лицу сестры капризное выражение. Впрочем, Белинда не обращала внимания на свою внешность, хотя многие мужчины восхищались ею. Ее волосы были почти такого же темно-каштанового оттенка, как у Аннабел, но совсем не вились, а ровной блестящей волной спадали до самой талии. Готовясь к путешествию, она значительно подрезала их.

Белинда подумала, что Аннабел, вероятно, красивее ее, но зато она, Белинда, сильнее, и ей придется нести на своих плечах все тяготы этого путешествия. Это было ошибкой — позволить Аннабел сопровождать ее. Стоя рядом с сестрой и глядя на берег, Белинда почувствовала, что впоследствии еще не раз пожалеет о том, что взяла с собой сестру.

В бинокль она разглядывала заливаемую приливом низменность. Среди высадившихся на берег пассажиров сновали фигурки приземистых людей, несущих на плечах огромные грузы. Вероятно, это местные индейцы-чилкуты, которые зарабатывали себе на жизнь тем, что доставляли грузы по чрезвычайно опасной Чилкутской дороге на золотые прииски. Она слышала, что индейцы способны переносить огромные тяжести.

Первый помощник капитана выкрикивал номера, и когда назывался очередной номер, вещи его обладателя перебрасывались через борт судна в ялик.

Белинда тронула сестру за руку.

— Нам нужно присмотреть за вещами и постараться найти помощника. Я знаю, что никто не должен брать свой багаж, пока все вещи не будут выгружены на берег, но большинство пассажиров не придерживаются этого правила, потому что им не терпится перетащить свои пожитки подальше от берега до начала прилива.

Аннабел лучезарно улыбнулась:

— Нам помогут, Би. Я уже попросила об этом нескольких молодых людей.

Она была так довольна собой, что Белинда, уже собравшаяся отругать сестру за легкомысленное поведение, прикусила язык. Стараясь, чтобы в ее тоне звучало как можно меньше сарказма, она сказала:

— Как это мило с их стороны! И чем мы отблагодарим их? Аннабел бросила на Белинду недовольный взгляд, но промолчала и последовала вслед за ней на корму, к груде укрытых брезентом сундуков и ящиков, аккуратно сложенных и привязанных к поручням.

Двое молодых людей, одетых в куртки и теплые свитера, уже отвязывали укрывавший вещи брезент. Увидев приближающихся женщин, они приподняли шляпы.

— О, Нед! — весело воскликнула Аннабел. — И Фредди. Как мило, что вы помогаете нам! Я уверена, что сами мы никогда бы не справились.

Белинда стиснула зубы. Разумеется, сестра права. Они не в состоянии обойтись без посторонней помощи, однако не в ее характере пользоваться женскими уловками, чтобы получить необходимую помощь, и она всегда расстраивалась, видя, как Аннабел кокетничает и беззаботно раздает обещания, которые никогда не будут выполнены. «Мужчины такие глупцы, — сердито подумала Белинда. — Достаточно хорошенького личика, и они уже наперегонки бросаются таскать вещи».

Когда молодой человек, которого звали Фредди, начал поднимать один из ящиков, тот выскользнул у него из рук, и Белинда громко крикнула:

— Осторожнее, прошу вас! Это очень ценный груз!

Фредди покраснел и перехватил ящик.

— Прошу прощения, мэм. Все уже в порядке. Я крепко держу его.

Белинда с облегчением вздохнула, и от ее дыхания в воздухе образовалось белое облачко. Фотографическая камера «Графлекс», висевшая в футляре у нее на боку, и новая пленка стоили целое состояние, но она надеялась с помощью фотографий окупить затраченные на них деньги.

К Неду и Фредди присоединились еще двое молодых людей. Они приподняли шляпы, приветствуя дам, а затем помогли спустить их багаж в ялик.

Белинда пометила все их сундуки и ящики, написав жирными буквами свою фамилию — Ли. Несмотря на недовольство Белинды, Аннабел везла с собой два больших сундука с одеждой; ее личные вещи занимали почти столько же места, сколько фотографическое оборудование и продовольствие, вместе взятые.

Как только последний предмет оказался на ялике, сестры заняли свои места на борту тяжело нагруженного суденышка. Теперь, когда их багаж был благополучно выгружен с корабля, настроение Белинды улучшилось. Первый этап их путешествия завершен, и, значит, следующий они тоже смогут преодолеть не менее успешно.

Она улыбнулась Аннабел, которая тесно прижалась к ней, но сестра в это время дерзко разглядывала молодого человека слева от нее, в то время как сидевший напротив Фредди тщетно пытался поймать ее взгляд. Белинда раздраженно вздохнула. Нужно будет как следует отругать Аннабел, хотя вряд ли это принесет пользу.

Как только ялик достиг берега, Белинда выпрыгнула на берег и тут же увязла по щиколотку в грязном песке. Она невозмутимо вытащила свои элегантные туфли из грязи и стала искать свободного носильщика.

На берегу царила полнейшая неразбериха. Множество людей выгружали на берег свои вещи и перетаскивали их подальше от линии прилива. Другие торговались с носильщиками, чьи похожие на салазки приспособления усеивали берег вперемежку с грудами багажа.

Белинда вспомнила ужасные истории, которые она слышала на борту корабля, и сердце ее упало — она представила себе, как волны смывают ее драгоценное снаряжение в море.

Вдруг она увидела большую телегу, которую тянули две тощие лошаденки. Тот, кого она посчитала владельцем телеги, о чем-то яростно спорил с широкоплечим мужчиной в тяжелой меховой парке. Белинда решила, что они не могут договориться об оплате.

Она поспешила к мужчинам.

— Извините, что вмешиваюсь, — сказала она, обращаясь к владельцу телеги, — но сколько бы ни предложил вам этот человек, я заплачу больше.

До этого момента она избегала встречаться взглядом с мужчиной в парке, но, услышав сорвавшееся с его губ проклятие, повернулась к нему. Это оказался молодой человек, года на три старше Белинды. Ростом он был невысок, но из-за широких плеч и длинных ног казался гораздо выше. Его чисто выбритое лицо с прямым носом и странными светло-голубыми глазами, пристально смотревшими на нее, притягивало к себе ее взгляд.

Белинда смутилась и отвернулась от него.

— Простите, — натянуто произнесла она, — но мне очень важно перевезти в целости и сохранности мои вещи.

С его губ слетел короткий резкий смешок.

— И разумеется, вы здесь одна в таком положении? Что, черт побери, вы думаете, я тут пытаюсь сделать? Или мой багаж менее ценен, чем ваш? Да?

Он был прав. Белинда была готова к его реакции, но грубость оказалось вынести труднее, чем она предполагала. Тем не менее дело должно быть сделано. Слишком многое она поставила на карту, чтобы сейчас уступить в споре.

— Прошу прощения! — Она гордо вздернула подбородок и повернулась к перевозчику: — Сэр?

Владелец телеги почесал затылок.

— Ну, цена за перевозку составляет двадцать долларов в час, это пока прилив не начался. Но если этот парень поторгуется со мной еще немного, начнет прибывать вода, и цена поднимется до пятидесяти долларов в час.

— Я заплачу вам по тридцать долларов, — отважно заявила Белинда, — если вы начнете грузить вещи немедленно!

— По рукам, маленькая леди! Где ваши вещи?

Белинда повернулась и показала на Аннабел, стоявшую рядом с их багажом. Очевидно, ее женские чары сработали еще раз. Фредди как раз выгрузил из ялика последний сундук и ставил его рядом с остальными.

Вскарабкавшись на сиденье рядом с кучером, Белинда повернулась, чтобы взглянуть на свою жертву — она так и думала о нем как о жертве.

Его губы гневно скривились, но Белинде показалось, что она заметила на его лице что-то еще. Может, изумление?

Впрочем, это не имело особого значения. Что действительно важно — так это то, что она уберегла их багаж от опасности и ей удалось нанять телегу!

При помощи друзей Аннабел огромная груда вещей была еще раз переложена — на этот раз в телегу.

Потребовалось два рейса большой, похожей на сани повозки, чтобы перевезти все их вещи на четверть мили от береговой линии. Наконец все драгоценные сундуки, коробки и ящики были сложены далеко за чертой прилива и аккуратно укрыты брезентом.

Холодный ветер свистел между грудами товаров, в беспорядке разбросанных по всему берегу, и Белинда изумилась, какое количество разнообразных предметов было здесь сложено. Печки, бочонки, латунные каркасы кроватей и даже пианино — все это валялось на песке подобно обломкам, вынесенным на берег после крушения корабля. Канадское правительство требовало, чтобы каждый, кто отправляется на золотые прииски, имел с собой не только необходимые вещи, но и запас продуктов по меньшей мере на год.

Нед и Фредди достаточно долго возились, прежде чем поставили палатку рядом с их вещами. Белинда проигнорировала протесты Аннабел по поводу того, что придется провести ночь на берегу.

— Я не собираюсь оставлять вещи без присмотра! — твердо заявила она. — Даже если я найму сторожа, как я смогу ему довериться?

— Но мы можем найти гостиницу в городе! — сказала Аннабел.

— Этот город еще только строится, и любая комната в гостинице будет представлять собой в лучшем случае наспех сколоченный ящик, в котором полно насекомых. В спальном мешке тебе будет тепло и удобно. Пока сиди здесь и присматривай за вещами, а я попытаюсь нанять носильщиков.

Не обращая внимания на недовольство сестры, Белинда решительно выбралась наружу. Посмотрев в сторону моря, она увидела, что приближается прилив. А на берегу, на расстоянии четверти мили, она обнаружила единственную улицу, застроенную кое-как сколоченными дощатыми хибарами. До нее доносились хриплые пьяные голоса и звук ружейных выстрелов.

Белинда похвалила себя за то, что в споре с Аннабел проявила твердость. Ночь в поселке Дайя могла бы плохо кончиться для двух одиноких женщин.

Услышав над ухом хриплый голос, она буквально подпрыгнула.

— Маленькая леди?

Девушка повернулась и оказалась лицом к лицу с долговязым возницей, который перевозил ее вещи.

— Да?

— Вы говорили, что вам очень нужны носильщики для путешествия по Чилкутской дороге. Я могу предложить вам одного. Скажите ему, что вы заплатите хорошую цену.

Он повернулся и похлопал по плечу смуглого улыбающегося мужчину. Незнакомец был приземистым, с мощными плечами, круглым лицом, украшенным редкими усиками, и с темными узкими щелочками глаз. Одежда на нем была грубая, башмаки испачканы грязью, но под распахнутой шерстяной накидкой красовались ярко-красные подтяжки. Он опирался на толстую трость с рукояткой в виде буквы «L».

— Это один из местных индейцев чилкутов, — сказал возница. — Его индейское имя не выговорить — язык сломаешь, и поэтому все здесь зовут его Чарли. — Он повернулся к индейцу: — Поздоровайся с маленькой леди, Чарли.

Индеец сдержанно кивнул:

— Привет, маленькая леди.

— Меня зовут Белинда, — сказала она. — Белинда Ли. И мне нужны носильщики. Сколько вы берете?

— Тридцать пять центов за фунт, миз Белинда, — не переставая улыбаться, ответил Чарли. — Вещи должны быть упакованы в прямоугольные тюки по двести фунтов. Тюки неправильной формы — дороже!

Белинда быстро сосчитала в уме.

— И как далеко вы доставите их за эту цену?

— До озера Линдерман. Двадцать семь миль.

— Возможно, я решу двигаться дальше, а сейчас мне нужны еще по меньшей мере двое носильщиков. Вы сможете найти их?

— Сколько вы заплатите?

— Вы сказали, тридцать пять центов… Вам я заплачу по сорок центов за фунт, а остальным обычную цену.

Белинда мысленно ужаснулась собственной расточительности. С тех пор как они покинули Нью-Йорк, она тратила деньги не считая, и средства ее заметно истощились. Ей на память пришли слова, сказанные когда-то отцом: «Деньги — вот что прокладывает дорогу в этом старом мире, девочка». И если все пойдет так, как она надеялась, деньги будут потрачены не зря.

Индеец, улыбаясь, протянул руку.

— Подходяще, миз Белинда. По рукам?

Она пожала протянутую руку и едва сдержалась, чтобы не поморщиться: ей показалось, что у нее трещат кости. Она ни словом, ни жестом не выдала себя и по одобрительному блеску темных глаз Чарли поняла, что ее подвергли испытанию, которое она успешно выдержала.

— Теперь спите. Чарли найдет еще носильщиков. Мы тронемся утром, рано. До Овечьего лагеря.

Кивнув, он удалился; движения его были полны достоинства и неподражаемой грации.

— Чарли — лучший носильщик в округе, мисс Ли, сказал возница. — Я отдаю вас в надежные руки.

Белинда отправилась назад к палатке. Готовясь к путешествию, она прочитала все, что только смогла найти, об этой местности и о «золотой лихорадке», и ей было известно, что Овечий лагерь был промежуточной стоянкой перед началом Чилкутской дороги. Он располагался в тринадцати милях от Дайи, и большая часть пути до него была относительно легкой, хотя нужно было преодолеть каньон шириной пятьдесят футов, по дну которого текла река. Каньон будет забит вьючными животными и людьми. Белинда была рада, что у нее есть знающий и добросовестный носильщик.

Белинда несколько месяцев планировала это путешествие, и теперь, когда цель была близка, ее охватило необычайное волнение.

Как ни странно, причиной, побудившей ее отправиться в это опасное и дорогостоящее путешествие, был отец — человек, покинувший жену и двух дочерей, когда Белинде исполнилось всего семь лет. Однако сильная личность Моргана Ли, его необыкновенное чувство юмора и жажда жизни отчетливо запечатлелись в ее памяти.

Белинда помнила красивого мужчину с раскатистым смехом и густыми усами, приятно щекотавшими ее щеки, когда он целовал ее. Она боготворила отца и после его внезапного отъезда несколько месяцев плакала по ночам.

— Твой отец — неудачник, распутник, бродяга. У него нет чувства ответственности, и мне не следовало выходить за него замуж, — эти слова мать часто говорила Белинде, когда речь заходила об исчезновении мужа.

Долгое время Белинда считала, что ее отец умер, только никто не хочет говорить ей об этом. Но потом, несколько лет спустя, она узнала, что мать один или два раза в год получает банковские чеки — иногда на большую сумму, а иногда на очень маленькую. Не было ни сопроводительных писем, ни обратного адреса, но банки, в которых выписывались чеки, были разбросаны по всем Соединенным Штатам, а последний чек, полученный несколько месяцев назад, пришел из Доусона.

После этого Белинда и стала думать о поездке в Клондайк. Разумеется, она понимала, что к тому времени, когда она доберется туда, Моргана Ли скорее всего там уже не будет, но она скучала в своей фотостудии в Нью-Йорке. Эта студия в течение трех лет — со дня внезапной смерти матери — давала ей возможность содержать себя и Аннабел, но Белинда мечтала о путешествиях в дальние края, где она будет зарабатывать себе на жизнь, продавая фотографии газетам и журналам.

Но неожиданно она обнаружила, что большинство редакторов иллюстрированных изданий не желают заключать контракт с женщиной. Они открыто потешались над ней, им казалась абсурдной мысль о том, что женщина может заниматься делом не только новым, но вдобавок еще исключительно мужским.

Белинде обещали, что ее фотографии будут приняты к рассмотрению, но только после их получения. Подготовка и финансирование поездки легли на ее плечи: ни одно издание не выдало ей аванса.

Решение Аннабел сопровождать ее только удвоило транспортные расходы. Поначалу Белинда была тверда в своем отказе, и настойчивость сестры чрезвычайно удивляла ее. Она полагала, что это просто очередной каприз Аннабел, о котором та скоро забудет, но Аннабел так и не изменила своею решения, и в конце концов Белинда была вынуждена твердо заявить сестре, что ей нечего делать в этом путешествии.

Именно тогда и выяснилось, что под милой и мягкой внешностью старшей сестры скрывается железный характер. Белинда не могла выносить драматических сцен со слезами, которые закатывала Аннабел, и после недели рыданий, просьб и упреков сдалась, признавшись себе, что все же ее пугала мысль о путешествии в одиночку.

Белинда надеялась заработать немного денег, делая портреты. Она предполагала, что люди будут хорошо платить за них, поскольку их можно будет послать домой. Кроме того, она была уверена в себе и не сомневалась, что сможет делать фотографии этой неосвоенной и дикой местности и издательства будут рады напечатать их. И если фотографии будут достаточно хороши, все забудут о том, что их делала женщина.

Ее абсолютно не интересовало золото.

Чарли разбудил Белинду рано утром, хотя, по ее убеждению, утро наступило только по часам. Она сомневалась, что когда-нибудь привыкнет к длинным ночам и таким же длинным дням в этих широтах. Она читала, что здесь, на Севере, были такие места, где солнце зимой целый месяц не всходит над горизонтом.

Чарли привел еще двух носильщиков-индейцев, очень похожих на него, только помоложе. Он не стал утруждать себя официальным представлением, а просто сказал:

— Они не говорят по-английски так, как я. — Он ухмыльнулся. — Но хорошие носильщики. Не такие сильные, как я, — добавил он, поведя мускулистыми плечами, — но хорошие. Мы отправляемся прямо сейчас.

Он стал складывать палатку. Аннабел, все еще спавшая внутри, проснулась и испуганно вскрикнула:

— Белинда!

— Моя сестра еще не встала, Чарли, — сдерживая смех, сказала Белинда. — Начинайте переносить другие вещи. К тому времени как вы вернетесь после первого перехода, мы соберем палатку и будем готовы.

Чилкут пожал плечами. Вместе с другими носильщиками он скрепил сундуки и ящики специальными ремнями, взвалил на плечи и тронулся в путь. Белинда была поражена размерами груза, который они несли без видимых усилий. Индейцы взяли больше половины их вещей!

Войдя в палатку, она увидела, что Аннабел свернулась калачиком и снова заснула. Белинда бесцеремонно толкнула сестру носком ботинка.

— Вставай, дорогая сестрица! Пора в путь.

Недовольно ворча, Аннабел вылезла из спального мешка и оделась. Белинда приготовила завтрак на спиртовке, затем сняла и сложила палатку. Было уже далеко за полдень, когда вернулись трое носильщиков. Она вызвалась нести несколько маленьких свертков.

Чарли выпрямился и обиженно произнес:

— Чарли нанимался переносить вещи.

Сдержав улыбку, Белинда поспешно вытащила из чемодана штатив и двинулась вслед за индейцами. Она хотела сделать несколько фотографий Дайи.

Аннабел тащилась рядом с ней и сердито ругалась, когда ей приходилось вытаскивать ботинки из грязи.

— Какое ужасное место! Здесь могут жить только неотесанные мужланы и, — она указала на носильщиков, — такие вот дикари.

— Тише, они тебя слышат, — осадила сестру Белинда. — И перестань жаловаться! Или мне нужно напомнить тебе, что эта была твоя идея, а не моя — отправиться вместе со мной в это путешествие?

— Я не думала, что все будет так плохо, — надувшись, ответила Аннабел. — Даже мужчины здесь так помешаны на золоте, что у них нет времени оказать соответствующее уважение даме!

Они миновали последнюю из спальных палаток и ступили на грязную улицу, по обе стороны которой выстроились салуны, игорные заведения, дощатые гостиницы и бревенчатые рестораны. Белинда заметила корявую надпись на покосившемся столбе: «Трейд-стрит». Она знала, что Дайя, индейский поселок, насчитывавший две сотни жителей, значительно разросся после открытия золота на Аляске и теперь его население составляло около десяти тысяч человек.

Трейд-стрит была заполнена людьми, тащившими на плечах поклажу, тяжело нагруженными вьючными животными и даже собачьими упряжками. Белинда заметила несколько ярко накрашенных женщин, бросавшихся к пешеходам и пытавшихся соблазнить мужчин.

Белинда взяла сестру под руку и вытолкнула ее из движущегося потока.

— Мы догоним вас, Чарли! — крикнула она. — Я хочу сделать снимок.

Белинда установила штатив и укрепила на нем камеру. Прямо напротив располагалось длинное деревянное здание, вид которого был приличнее, чем у остальных. Внимание ее привлекло большое панно на фасаде, изображавшее мужчин, пьющих за длинной стойкой, колесо рулетки, окруженное игроками, которые держали в руках мешочки с золотом, и зрителями — мужчинами и полуодетыми женщинами. Наверху жирными буквами были выведены два слова: «Заведение Лестера».

Белинда подумала, что панно служит прекрасной иллюстрацией того, что этот город дает золотоискателям, удовлетворяя их похоть, жадность и пристрастие к спиртному. Это будет хорошая фотография, подумала она, если выбрать правильный ракурс.

Настраивая камеру и время от времени окидывая взглядом улицу, она заметила высокого мужчину в котелке, модном костюме и пальто с перламутровыми пуговицами — его внешний вид выгодно отличал его от других мужчин. У него было длинное лицо с темными усиками, покрытое оспинами.

Он стоял у «Заведения Лестера», и Белинда вдруг обнаружила, что его холодные темные глаза пристально смотрят на нее. В его взгляде была непонятная враждебность, и она облегченно вздохнула, когда незнакомец повернулся и скрылся внутри. Но он почти тотчас вернулся в сопровождении другого мужчины. Второй мужчина был необыкновенно толст; его огромный живот выпирал из расстегнутого пальто. Он был почти так же высок, как его спутник, и так же аккуратно одет, хотя одежда сидела на нем не так ладно, как на его стройном приятеле.

Вздрогнув от неприятных предчувствий, Белинда увидела, что усатый мужчина показывает на нее. Затем они вдвоем стали пересекать улицу, прокладывая себе дорогу в движущейся толпе и явно направляясь к ней.

Они подошли достаточно близко, и Белинда могла рассмотреть лицо толстяка, безбородое, круглое, розовое и весело улыбающееся. Его маленькие карие глазки подмигивали ей. Белинда расслабилась. Несмотря на внушительные габариты этого человека, в его внешности в отличие от его спутника не было ничего угрожающего.

Тяжело дыша, толстяк выбрался из людского потока, сдернул с головы котелок и поклонился. Белинда с трудом сдерживала смех. Его голова была совершенно лысой, как яйцо, и блестела!

— Разрешите представиться, мэм, — елейным голосом произнес он. — Я Лестер Пью заведения, которое вы, кажется, хотите сфотографировать. Этот джентльмен — мой друг и компаньон Чет Хартер.

Выражение лица рябого мужчины нисколько не изменилось.

— Я Белинда Ли, — сдержанно ответила она, — а это моя сестра Аннабел. Вы можете назвать причину, по которой я не должна фотографировать ваше заведение?

— Это, мисс Ли, будет зависеть от вашей цели.

— Я по профессии фотограф и собираюсь заняться здесь продажей портретов. Кроме того, я надеюсь продать фотографии интересных мест «Леслис уикли», «Харперс» и другим изданиям.

Краем глаза Белинда заметила, что Чет Хартер нахально изучает Аннабел, и первым ее побуждением было резко одернуть его. Но почему это должна делать она? Аннабел — взрослая женщина и очень хотела вместе с ней поехать сюда, а учитывая ее кокетство, это не единственный мужчина, который будет иметь на нее виды.

Все это время Аннабел тихо и скромно стояла рядом, а рябой мужчина пристально смотрел на нее. У него была впечатляющая внешность, хотя его и нельзя было назвать красивым — принимая во внимание его испещренное оспинами лицо, — а кроме того, что-то в нем ее настораживало. Тем не менее она находила его привлекательным. Все прежние поклонники Аннабел благоговели перед ее красотой и были вежливыми до глупости. Как бы впоследствии ни вел себя этот мужчина, она чувствовала, что глупым он не окажется. Она ощутила, как по спине ее пробежала дрожь, и что-то ей подсказало, что она видит Чета Хартера не в последний раз. Похоже, в этой стране ей не придется скучать!

Белинда, все внимание которой сосредоточилось на Лестере Пью, увидела, что глаза толстяка блеснули.

— Такие намерения, мисс Ли, я полностью одобряю! Так сказать, бесплатная реклама моему заведению! Вы можете делать фотографии, какие ваша душа пожелает!

— Не хотите ли вы со своим компаньоном попозировать?

На мгновение любезный мужчина исчез, и Белинда поежилась от неприкрытой враждебности, таившейся в глубине его маленьких глаз. Затем толстяк снова стал доброжелательным.

— Прошу прошения. Будем считать, что я застенчив и не привык фотографироваться. Желаю удачи в вашем путешествии в нашу северную страну, мисс Ли. — Он водрузил котелок на голову. — Кстати, если ваши фотографии опубликуют, то я был бы очень благодарен за копию издания. Просто вышлите наложенным платежом в Дайю, Лестеру Пью. Меня все здесь знают… Пойдемте, мистер Хартер, пусть леди займется своим делом.

Не получив ответа, он повернул голову и только теперь заметил интерес Хартера к Аннабел. Выражение лица Пью осталось доброжелательным, но в голосе зазвучали резкие ноты:

— Мистер Хартер!

Хартер отвел взгляд от Аннабел и невозмутимо произнес:

— Да. Я прекрасно вас слышу, Эл Пи.

Они удалились и вскоре исчезли в заведении Пью. «Какая странная парочка», — подумала Белинда. Они вызывали у нее тревогу, особенно Чет Хартер.

— Высокий довольно привлекателен, — улыбнулась Аннабел.

— Привлекателен! — пожала плечами Белинда. — Это самый уродливый мужчина, которого я когда-либо видела.

— Знаю, — с готовностью согласилась Аннабел. — Именно это и делает его привлекательным.

Давно привыкшая к причудам сестры, Белинда выбросила Хартера из головы. Она терпеливо ждала просвета в людском потоке, двигавшемся по Трейд-стрит и заслонявшем «Заведение Лестера». Наконец она поймала момент и нажала на спусковой рычажок камеры. Затем убрала камеру в футляр, сложила штатив и махнула Аннабел.

Хотя Чарли и другие носильщики давно скрылись из виду, сестрам не составило труда найти дорогу к Овечьему лагерю, поскольку каньон был узким и весь поток двигался в одном направлении.

Когда они добрались до лагеря, где царили невообразимый шум и суматоха, оказалось, что Чарли уже поставил их палатку.

Он готовил ужин на походной печке; остальных носильщиков не было видно.

— Вам не обязательно готовить для нас, Чарли, — сказала Белинда.

Чилкут пожал плечами:

— Чарли хороший повар. Любит готовить.

Белинде было приятно, что Чарли опекает их, и она решила нанять его, чтобы он сопровождал их до самого Доусона.

Увидев надпись на фасаде одного из бревенчатых зданий, она обнаружила, что у нее есть еще одна причина испытывать благодарность к Чарли. Устав после долгого перехода, она подумывала о том, чтобы сегодня вечером не готовить еду и поужинать в ресторане. Надпись гласила:

«ТАЛИСМАН» — ГОРЯЧИТЕЛЬНЫЕ НАПИТКИ

И ГОРЯЧАЯ ЕДА. УЖИН — ОДИН ДОЛЛАР.

Белинду предупреждали, что цены здесь умопомрачительные, поэтому она с удовольствием поглощала приготовленную Чарли еду: тушеную говядину, соус, печенье и персики. Теперь она еще больше укрепилась в намерении приложить все усилия, чтобы удержать индейца у себя.

Обе женщины смертельно устали. Чарли предупредил, что завтра утром они отправятся в путь на рассвете, поэтому Белинда и Аннабел сразу после ужина забрались в спальные мешки.

Целую неделю мела метель, и слой снега толщиной в несколько футов ложился поверх и без того тяжелой поклажи. Чарли хотел одолеть перевал, прежде чем полуденное солнце размягчит снежный покров, что увеличи опасность схода лавин.

На следующий день, незадолго до полудня, Белинда сто яла рядом с грудой оставшихся вещей и со страхом оглядывалась вокруг. Она находилась в неглубокой долине, которая называлась Скэйлс; здесь начиналась Чилкутская дорога. Белинда была одна. Аннабел пошла вперед с Чарли и другими носильщиками. На вершине горы Чарли оставит Аннабел присматривать за вещами, которые они перенесли первым рейсом, и вернется за Белиндой и остальным грузом.

Она смотрела на склон горы — темная цепочка людей карабкалась вверх, держась строго друг за другом и преодолевая тысячу двести ступенек, вырубленных во льду. Скорость движения определялась самым медленным ходоком. Стоило только кому-то покинуть движущуюся цепочку, приходилось ждать несколько часов, прежде чем бедняге удавалось вернуться в нее.

Оглянувшись назад, на дорогу к Овечьему лагерю, где они провели ночь, Белинда увидела, что и в этом направлении цепочка людей тянется до самого горизонта.

Внезапно ее охватило необыкновенное волнение. Какая замечательная фотография может получиться!

Она поспешно извлекла из футляра «Графлекс». Снег здесь, на расстоянии двадцати ярдов от тропы, был плотно утрамбован, и ей не составило труда установить штатив.

Закончив приготовления, она задумалась, прикидывая, с какой точки лучше фотографировать. На мгновение ее отвлекла знакомая фигура, мелькнувшая в цепочке людей. Человек повернулся, и Белинда узнала широкоплечего мужчину, у которого перекупила телегу. Он нес огромный вьюк, весивший не менее двухсот фунтов, но шаг его был легким и составлял разительный контраст с тяжелой поступью его спутников. Как будто ощутив на себе взгляд Белинды, он посмотрел прямо на нее; его голубые глаза были такими же холодными, как лежавший под ногами снег.

Она поспешно отвела взгляд, чувствуя, как краска заливает щеки, и сосредоточилась на работе, фокусируя камеру на верхней части Чилкутской дороги.

Щелкнул затвор камеры — и одновременно раздался резкий звук, похожий на щелканье бича. Сверху донесся гул: стена снега не менее тридцати футов толщиной сорвалась с нависавшей над тропой скалы и с ужасающей скоростью понеслась вниз.

Целый кусок людской цепочки исчез, как будто его стер гигантский ластик, а затем лавина подобно огромной приливной волне устремилась с огромной скоростью прямо на Белинду…

Глава 2

Белинда замерла и, онемев от ужаса, смотрела на приближающуюся к ней стену снега и льда. Она знала — надо бежать, ведь неизвестно, как далеко спустится лавина, но ноги словно приросли к месту. Единственная мысль, мелькнувшая у нее в голове, была о том, какой прекрасный мог выйти снимок!

Внезапно что-то темное мелькнуло слева от нее, и в ту же секунду сильный удар сбил ее с ног. Падая, она успела заметить, как мимо нее прошагали ноги в тяжелых ботинках, а затем, подняв голову, увидела грузную фигуру в парке с капюшоном, протягивающую руку к укрепленной на штативе камере.

Ее переполняли растерянность и гнев. Что происходит? Что он собирается делать?

Она быстро поднялась на ноги. Человек стоял к ней спиной, и Белинда без колебаний бросилась ему на спину.

Мужчина, даже не поворачивая головы, с пугающей легкостью отбросил ее от себя. Белинда так сильно ударилась о землю, что у нее перехватило дыхание. Оглушенная, она беспомощно смотрела, как незнакомец схватил камеру со штативом и поспешно двинулся прочь. Этого просто не могло быть!

Затем у нее за спиной раздался крик, и, повернувшись, она увидела второго человека, быстро двигавшегося наперерез первому. Этот мужчина был ниже ростом, но почти так же широк в плечах и двигался с быстротой кошки.

Первый испуганно оглянулся через плечо. Он попытался идти еще быстрее, но его настиг передний край лавины. Сила ее почти иссякла, но два фута струящегося по земле снега сковывали движения убегавшего человека.

Затаив дыхание Белинда смотрела, как второй мужчина настиг убегавшего вора и грубо схватил его за плечо. Она поморщилась, когда вор бросил драгоценную камеру на землю и повернулся лицом к преследователю.

«О Боже! Сделай так, чтобы с камерой ничего не случилось! — взмолилась Белинда, а затем, устыдившись, что ее первая мысль была о камере, а не о спасителе, помолилась и за него: — Боже, пожалуйста, помоги ему победить!» Две фигуры, выглядевшие до смешного маленькими и ничтожными на безбрежном белом пространстве, дрались на обледеневшем снегу, и Белинда уже не могла бы определить, кто из них кто.

Она подумала, что нужно забрать камеру, пока они дерутся, но в этот момент один из дерущихся нанес другому сокрушительный удар, и схватка закончилась.

Теперь один из них лежал на снегу, раскинув руки в стороны, а другой наклонился, чтобы поднять ее вещи. Боже милосердный! Пожалуйста, пусть это будет ее спаситель!

В мучительном ожидании Белинда смотрела, как он взвалил на плечо штатив с камерой и направился к ней. Лежавший на земле человек поднялся на ноги и быстро заковылял прочь, затерявшись среди других, охваченных страхом и паникой людей.

И только когда ее спаситель оказался перед ней, Белинда узнала его и испытала настоящий шок, увидев эти светло-голубые глаза. Это был человек из Дайи! Человек, с которым она так грубо обошлась! Она почувствовала, что, несмотря на жуткий холод, лицо ее пылает огнем.

Он остановился перед ней и улыбнулся; морозное облачко его дыхания повисло между ними. «Его улыбка слегка напоминает волчий оскал», — подумала она.

— Кажется, это принадлежит вам, мэм.

Он протянул ей штатив с камерой, и Белинда с неприличной поспешностью схватила их.

Она быстро осмотрела «Графлекс». Слава Богу, все было цело, и даже отснятая пленка находилась внутри. Это казалось чудом.

Только закончив осмотр, она улыбнулась своему спасителю.

— Я перед вами в большом долгу. И примите мои извинения.

Его улыбка стала шире, и ее поразила — разумеется, только как фотографа — суровая красота его грубоватого лица. Когда он так улыбался, казалось, его холодные глаза оттаивают.

— Какой приятный сюрприз, — сказал он. — Знаете, во время нашей предыдущей встречи вы не показались мне благодарным существом. Как вы полагаете, почему я так подумал?

Белинда почувствовала, что щеки ее опять запылали. «Это нелепо, — подумала она, — он вгоняет меня в краску, как школьницу!» Впрочем, она была у него в долгу, и было бы неприлично не признать этого.

— Я извинилась! — сердито ответила она. — И я еще раз готова поблагодарить вас!

Белинда вдруг ощутила потребность объяснить ему свое поведение, но тут же передумала. Ему неинтересна история ее жизни, а она не обязана оправдываться перед незнакомцем.

Он откинул капюшон парки, и неяркий солнечный свет заиграл в его золотистых, с медным отливом волосах.

— Кстати, — сказал он, — по поводу того долга передо мной — как вы собираетесь расплачиваться?

Его тон был серьезным, но глаза смеялись, и Белинда почувствовала разочарование и досаду. Значит, он такой же, как все, — хочет превратить их разговор в обычную игру полов. Охотник за поцелуями! Но она не Аннабел, чтобы хлопать ресницами и глупо улыбаться, раздавая обещания, которые никогда не выполнит. Если он ждет вознаграждения, то он его получит, хотя и не в той валюте, на которую, очевидно, рассчитывает.

— И сколько вы хотите? — сухо спросила она. — К сожалению, в данный момент я несколько стеснена в средствах, но если бы вы могли подождать…

Он как-то странно посмотрел на нее и отступил на шаг, будто хотел получше рассмотреть ее. На губах его мелькнула кривая улыбка.

— Боюсь, вы меня неправильно поняли, мэм, — сухо сказал он. — Я всего лишь пытался поддержать светский разговор — занятие для меня непривычное, и я в нем не очень силен. Никакого вознаграждения не требуется. Просто признайте, что я поступил, ну, скажем, как добрый самаритянин и когда-нибудь вы поступите так же по отношению к кому-нибудь еще.

Белинда смутилась и вновь залилась румянцем. Попятившись, она споткнулась и, потеряв равновесие, неожиданно села на снег.

Окончательно смутившись, она попыталась подняться, а он стоял рядом и невозмутимо смотрел на нее.

Злясь на него и на себя, Белинда встала и торопливо стряхнула налипший на одежду снег.

— Мне следовало бы помочь вам, — серьезно сказал он, — но я подумал, что вы, наверное, будете чувствовать себя слишком в большом долгу передо мной. А это непомерно тяжелая ноша для такой девушки, как вы.

Она посмотрела на незнакомца уничтожающим взглядом, но это не произвело на него никакого впечатления.

— Я поняла и оценила вашу деликатность, — холодно произнесла она.

— Неужели? — загадочно ответил он.

Их взгляды встретились, и вдруг Белинду охватили те же чувства, что и при приближении лавины, — испуг и восхищение.

В горах теперь было очень тихо, если не считать доносящихся издалека криков. Белинда с трудом отвела взгляд, впервые за несколько минут вспомнив о лавине и людях на тропе.

Взглянув на гору, она увидела, что верхняя часть тропы исчезла под толстым слоем снега. Черная линия карабкавшихся вверх людей, напоминавшая цепочку муравьев, распалась на отдельные темные крапинки, с трудом продвигавшиеся сквозь рыхлый снег в поисках погребенных под лавиной грузов.

Белинда вздрогнула, только теперь почувствовав, как она замерзла, устала и измучилась и как близко к ней подходила смерть.

Ее взгляд вновь скользнул по тропе. Все ее имущество, за исключением камеры, штатива и того, что было на ней, находилось на перевале. От отчаяния она готова была расплакаться.

— С вами все в порядке? — участливо спросил незнакомец. Белинда совсем забыла о его присутствии.

— О да, все хорошо! — Она махнула рукой. — Но эти бедняги… Наверное, некоторые из них погребены под снегом.

— Думаю, да. И вероятно, много. Это суровая страна. Но вы теперь… Где ваши вещи?

Она молча показала на верхнюю часть тропы.

— Наверх нельзя будет подняться по меньшей мере до завтрашнего утра. Раньше тропу не очистить. Вам нужно где-то провести ночь и что-нибудь поесть.

К своей досаде, Белинда почувствовала, что глаза ее наполняются слезами. Она неожиданно осознала, на какие трудности добровольно обрекла себя. Безликая жестокость этой прекрасной холодной земли ошеломила ее, и она вдруг почувствовала себя слабой и ничтожной пылинкой, брошенной на произвол судьбы.

А потом она вспомнила о клоуне. И воспрянула духом.

Когда Белинда была маленькой, отец в одно из воскресений повел ее в кукольный театр, где главным героем был смешной клоун, на которого сваливались всевозможные беды. Но клоун выдерживал все испытания. Как его ни били, ни издевались над ним, он всегда поднимался на ноги, иногда медленно, даже с трудом, но в конечном итоге маленькая яркая фигурка всегда выпрямлялась, торжествуя победу.

Белинде тогда показалось, что у нее есть что-то общее с этим смешным человечком, и с тех пор всякий раз, когда ее преследовали несчастья, когда жизнь сбивала ее с ног, она вспоминала о маленьком клоуне, который неизменно вставал на ноги, и это помогало ей бесстрашно идти навстречу опасностям и с улыбкой и гордо поднятой головой отражать удары судьбы.

Она попыталась улыбнуться.

— Ну, я надеюсь, что мне как-нибудь удастся продержаться до завтра…

И вдруг Белинда почувствовала приступ дурноты и, покачнувшись, чуть не упала. В ту же секунду его рука обвилась вокруг ее талии, и она обнаружила, что стоит, прислонившись к его сильному телу.

— У меня во вьюке есть маленькаяпалатка и немного еды. Можете остаться со мной до утра.

Это был неподходящий момент для шуток по поводу благодарности и вознаграждения, и измученная Белинда оценила его чуткость; кроме того, у нее не было ни сил, ни желания спорить. Поддерживая за талию, он привел ее к небольшой пещере, образованной двумя валунами.

— Это место выглядит не хуже других. — Он усадил ее на камень. — Меня зовут Джошуа Роган, для друзей — Джош.

— Белинда Ли.

— Чудесно, Белинда Ли, — весело откликнулся он. — Сидите тут, пока я не поставлю палатку.

Упомянутая палатка выглядела маленькой даже для одного человека.

— Полезайте внутрь и заворачивайтесь в одеяла, — повелительным тоном сказал Джош. — Я разожгу печку и приготовлю что-нибудь поесть.

Белинда залезла в палатку, завернулась в одеяла и вытянулась на земле. Дрожь, сотрясавшая ее тело, постепенно проходила. Ее начало клонить в сон.

Белинду разбудил запах готовящейся пищи, и она почувствовала зверский голод. Она села, закутавшись в одеяло. Джош сидел на корточках спиной к ней у самого входа в палатку и что-то помешивал в железной кастрюльке, стоявшей на походной печке.

— Эй, Джош, — нерешительно позвала она.

Он повернулся и взглянул ей в лицо.

— Вам лучше?

Она кивнула:

— Да, гораздо. Но я умираю от голода. Меня разбудил запах. — Она кивнула на кипящую кастрюлю.

— Вряд ли эта еда доставит удовольствие гурману, но по крайней мере наши желудки получат кое-что горячее. Уже почти готово, Белинда. Не достанете ли вы тарелки и приборы из моего мешка?

Белинда вытащила две оловянные тарелки и передала их Джошу. Тушеное мясо было вкусным и обжигающе горячим. Расправившись со своей порцией, Белинда пожалела, что больше ничего не осталось.

Затем они сидели перед печкой, впитывая ее слабеющий жар, и пили чай из растопленного снега, как будто были знакомы уже много лет. Джош оказался умным и приятным собеседником.

— Как вы с сестрой оказались здесь? — спросил он. — Понимаете, очень непривычно видеть в этих краях молодую красивую женщину, не говоря уже о двух.

Белинда, тронутая его интересом, откровенно рассказала ему обо всем.

— Желаю удачи, — сказал он. — И мне кажется, что у вас все получится. Вы сильная женщина, Белинда Ли.

Белинда удивилась тому удовольствию, с которым приняла этот комплимент.

— А вы? — спросила она. — Что привело вас сюда? Поиски золота? Вы произвели на меня впечатление профессионала.

Он отвел взгляд и, прежде чем ответить, на несколько секунд погрузился в молчание.

— Ну, можно сказать, что я всю жизнь искал золото, да и сейчас занят тем же. И не я один. Здесь сотни профессионалов, охотящихся за золотом, включая бывших матросов и рабочих. — Он взглянул на Чилкутскую дорогу, которая была уже частично расчищена. — Здесь встречаются всякие люди, и негодяи, и честные. — Его лицо, казалось, стало жестче. — А есть и такие, которые с легкостью убьют человека, чтобы забрать его кошелек, вместо того чтобы работать и наполнить свой.

Он замолчал, погрузившись в свои мысли, наконец посмотрел на нее и улыбнулся:

— Думаю, нам обоим нужно немного поспать. К утру тропу расчистят, но идти по ней, вероятно, будет трудно. Нам понадобятся силы. — Он демонстративно потянулся и зевнул. — Вам лучше забраться внутрь, — ровным голосом сказал он.

Белинда заглянула в палатку. Она представила себе, как они лежат рядом, и у нее перехватило дыхание. Она смущенно посмотрела на него.

Он раздраженно отчитал ее:

— Это вопрос выживания, Белинда! Вам придется поверить моему слову, что я буду джентльменом и не воспользуюсь ситуацией.

Белинда кивнула, все еще не в силах вымолвить ни слова и чувствуя себя трусливой провинциалкой. Затем она быстро нагнулась и пролезла в низкое отверстие палатки. Устроившись среди одеял, она почувствовала, как Джош вполз внутрь вслед за ней.

Она сжалась в комочек, но в узком пространстве палатки, где едва помещался один человек, его тело оказалось в опасной близости от нее. У нее было такое ощущение, что она залилась краской от макушки до кончиков пальцев, и она потянула верхнее одеяло к себе, чтобы использовать его в качестве щита. Вдруг она почувствовала, как его пальцы осторожно дергают одеяло.

Подавив крик, она намертво вцепилась в грубую ткань.

— Белинда, — его голос звучал мягко, — я не собираюсь прикасаться к вам, но мы должны укрыться одним одеялом. Тогда наши тела выработают больше тепла.

Белинда быстро отпустила одеяло, кляня себя за ханжество и глупость. Он был прав — два тела выработают больше тепла. Впрочем, ее телу в данный момент было даже жарко. Несколько секунд он возился, расправляя и подворачивая одеяла, а затем наконец затих; его теплое дыхание шевелило волосы у нее на затылке.

Белинда была напряжена как натянутая струна — она не могла сразу отбросить впитанные с молоком матери представления о приличии.

Она спрашивала себя, неужели он тоже ощущает скованность и неудобство, и вздрогнула, услышав его негромкое похрапывание. Он спал! Она лежит рядом, смущенная и застывшая, как доска, а он спит! Белинда рассердилась и почему-то почувствовала себя обманутой, но тут же тихонько рассмеялась. Это сняло напряжение, и она погрузилась в глубокий сон.

Ночью она то просыпалась, то засыпала снова, пока в какой-то момент жуткий и пугающий волчий вой внезапно не разбудил ее.

Кончик ее носа, высовывавшийся из-под одеяла, был холодным как лед, и она натянула одеяло на голову, чтобы согреться в пропитанной запахом шерсти темноте.

За ее спиной пошевелился Джош, и она обнаружила, что во сне они приняли положение двух вложенных одна б другую ложек. Он прижался к ее телу и дышал ей в затылок. Вдруг он опять пошевелился и издал странный сдавленный звук.

И только тогда она почувствовала, что его рука пробралась ей под парку и теперь обхватывала ее правую грудь. На короткое мгновение она, к своему стыду, признала, что ей приятно и тепло ощущать его руку на своем теле, но вдруг поняла истинный смысл их позы.

Теперь его рука ритмично двигалась, ласково сжимая ее грудь. Белинду затопила теплая волна, но девушка тут же испуганно сжалась, когда сзади через толстые брюки и шерстяное белье ощутила настойчивое давление.

Ее охватила паника. Кто этот человек? У Белинды был скудный опыт общения с мужчинами, ограничивавшийся несколькими целомудренными поцелуями и сдержанными объятиями. Но она все же имела некоторое представление и том, что происходит между мужчиной и женщиной.

Из прочитанных романов и строгих поучений матери она знала, что возбужденный мужчина неуправляем и лучше не заходить слишком далеко, если ты не готова к последствиям.

Итак, похоже, Джош Роган был возбужден — если она не ошибалась относительно давления на свою спину, — и она оказалась с ним наедине, в его власти. Что она может сделать? И если она попытается убежать, куда ей идти?

Джош пробормотал что-то неразборчивое и опять сжал ее грудь. Несмотря на страх, приятное возбуждение вновь пронзило ее тело. Она ощущала, как Джош шевелится у нее за спиной, но, судя по всему, он так и не проснулся. Как это ему удается? Возможно, если она перевернется…

Белинда осторожно повернулась и легла на спину. Его тяжелая рука оказалась сверху и теперь касалась обеих ее грудей. Так ничуть не лучше. Она ничего не выиграла.

Затем неожиданно он закинул на нее одну ногу и крепко прижал к себе.

Белинда отпрянула и попыталась сесть, при этом ее рука коснулась чего-то странного и пугающего — большого, твердого и теплого предмета, который заполнил ее ладонь, и она бессознательно сжала его, а затем в испуге оттолкнула от себя. Боже мой! Что это? Ее разум отказывался признавать то, чем — она была уверена — это должно было быть.

Ее крик заполнил пространство маленькой палатки, и Джош в конце концов проснулся.

Белинда расплакалась от растерянности и гнева. На мгновение в палатке беспорядочно замелькали руки и ноги, и ее ладонь опять нечаянно коснулась пульсирующей выпуклости, которая, как оказалось, была частью тела Джоша.

— Боже мой! — услышала она его возглас.

Он отодвинулся от нее, и она вжалась в холодную брезентовую стенку. Джош беспокойно поворочался, а потом затих.

Они разворошили уютное гнездо из одеял, и она ощутила холод и почему-то почувствовала себя виноватой.

Она отчетливо слышала его тяжелое прерывистое дыхание. Наконец он не выдержал.

— Белинда? — нерешительно позвал он.

Она не отвечала.

— Белинда? Вы в порядке? Я… я обидел вас?

Она с трудом сглотнула застрявший в горле комок.

— Нет, я… думаю, нет. — В ее голосе слышались обвинительные нотки.

Он застонал.

— Боже мой, простите меня, Белинда! Вы можете мне верить. Я дал вам слово и, клянусь, был твердо намерен сдержать его. Понимаю, что это не оправдание, но я спал. Мне следовало бы знать… Я испугал вас?

— Да, — едва слышно ответила она.

— Господи Иисусе! Дайте мне одеяло.

Он потянул к себе одно из верхних одеял и выбрался из палатки. Его голос снаружи звучал тихо и смущенно.

— Простите меня, — сказал он. — Еще раз простите. Но вы должны понимать, Белинда, что мужчины так устроены, и когда их сознание спит, тело иногда действует самостоятельно. Я надеюсь, вы сможете простить меня.

Она услышала хруст заледеневшего снега — его шаги удалялись от палатки.

Довольная, что добродетель восторжествовала, но ощущая при этом странное разочарование, Белинда завернулась в оставшиеся одеяла. Неужели Джош действительно не контролировал свое поведение? И эта теплая плоть — на живая, пульсирующая часть его тела, которой она коснулась, — она все еще ощущала ее жар на своей ладони. Но телу ее пробегали мурашки, и кровь пульсировала в жилах от пришедших в смятение чувств и от воспоминаний о прикосновении Джоша к ее груди.

Глава 3

Лестер Пью, твердо упираясь широко расставленными ногами в землю, чтобы поддержать свое грузное тело, осторожно чиркнул спичкой и поднес ее к кончику турецкой сигареты, вставленной в мундштук из слоновой кости.

Он сделал глубокую затяжку и задержал дым в легких, глядя сквозь грязное окно своей конторы на единственную улицу Дайи. На его розовых пухлых губах играла улыбка, но взгляд оставался жестким, как эбеновое дерево, из которого была сделана стоявшая у стены трость.

Дайя пока была небольшим поселком, но он рос с каждым днем, и то, что он собой представлял сейчас, и то, чем он станет в будущем, будет принадлежать Лестеру Пью, так же как Скагуэй на той стороне Чилкутской дороги принадлежит Соупи Смиту.

Он осторожно покачался на пятках. Да, Дайя будет его городом — ему уже сейчас принадлежит большая его часть, а со временем он станет здесь полновластным хозяином.

Его злые маленькие глазки потеплели от этой мысли. Он постепенно, кусок за куском, захватывал поселок: игорные залы, салуны, банк. Все остальные были слишком заняты погоней за золотом и не понимали, что капитал можно сколотить прямо здесь, удовлетворяя желания и нужды огромной орды золотоискателей. Он уедет отсюда богаче любого из них — и без единой мозоли на своих ухоженных руках.

Соупи Смит… Вот человек, достойный восхищения и подражания! Он мог за завтраком, состоящим из яичницы с ветчиной, придумать больше махинаций, чем большинство людей за целый месяц!

Все смеялись над его последней проделкой. Несколько недель назад он открыл отделение телеграфа в Скагуэе. Люди штурмовали контору, чтобы отправить телеграмму домой, и платили по пять долларов за штуку. На следующий день они могли прийти и получить ответ на свои телеграммы, снова заплатив по пять долларов.

Фокус состоял в том, что в городе не было никакого телеграфа! Сообщения уходили не дальше задней комнаты конторы, где пьяный в дым бывший газетный репортер сочинял ответы на телеграммы.

Секрет раскрылся через несколько дней, и вся округа смеялась до упаду.

Пью вернулся мыслями к собственным планам. После того как Дайя целиком окажется у него в руках, он планировал расширить свои владения. В ожидании этого он уже начал покупать собственность в Доусоне, и его первыми приобретениями стали салун и казино. Он пришел к выводу, что всегда лучше начинать с собственности, приносящей гарантированный доход, поскольку полученная прибыль позволяла копить средства на приобретение другой собственности. Управлял его заведениями хороший парень по имени Монтана Лидс, честный, общительный, но весьма расчетливый человек.

Пью не возражал против честности других людей, если она служила его целям, а Монтана Лидс как нельзя лучше подходил ему.

По противоположной стороне улицы прошла женщина, нескладная в своей толстой юбке и парке, и Пью внимательно оглядел ее. Здесь пока еще было мало женщин, а те, кто приехал сюда, были либо проститутками, либо строптивыми ведьмами, соревнующимися с мужчинами в погоне за золотом. Вчерашняя встреча с этими двумя розовощекими и большеглазыми девушками была из ряда вон выходящей.

Эти девушки были очаровательными куколками, и если бы голова его не была занята другими вещами, он попытался бы соблазнить их. Но у него было дело, важное дело, которое в настоящий момент требовало всего его внимания. Вопрос с этим чертовым правительственным соглядатаем должен быть решен!

Счастье, что у него в Вашингтоне есть парочка друзей, которые шепнули ему, что здесь работает тайный федеральный агент, расследующий многочисленные обвинения в мошенничестве, воровстве и других нарушениях закона, включая убийство, которые выдвигались против Соупи Смита и его самого.

Когда Пью проинформировал Соупи о присутствии агента, тот отшутился:

— Пусть расследует сколько его душе угодно. Мне все равно.

Пью тоже не очень волновался, но ему было бы спокойнее, если бы удалось избавиться от соглядатая. У Пью было больше оснований для беспокойства, чем у Соупи. Он не был так же надежно защищен, как его друг: многие жители Скагуэя считали Соупи образцовым гражданином.

Во всяком случае, Пью запустил в действие план, направленный на то, чтобы решить возникшую проблему.

Он отвернулся от окна и двинулся к своему широкому письменному столу из резного дуба. На крышке стола в серебряной рамке стояла фотография бородатого человека, закинувшего ногу на стойку бара.

Пью взял фотографию в руки и посмотрел на изображение человека, пример которого побуждал его к завоеванию власти.

— Старина Соупи, — пробормотал он. — Я умнее тебя, дружище, и гораздо осторожнее. У меня будет то, о чем ты даже и не мечтал. И никто не сможет мне помешать!

Не успел Пью произнести последнее слово, как дверь в его контору распахнулась, и в комнату важно вошел Чет Хартер; шляпа его была лихо заломлена на затылок, а на лице застыло самодовольное выражение.

Несмотря на то что вид Хартера чертовски раздражал Пью, толстяк мягко сказал:

— Я был бы тебе благодарен, Чет, если бы ты стучал, прежде чем войти. Если мне не изменяет память, я уже говорил тебе об этом, и не раз!

Хартер лениво кивнул и покачался на пятках, сунув руки в карманы.

— Кажется, говорили, Эл Пи, но вы же знаете мою память — она совсем никуда не годится.

Пью аккуратно выбил из мундштука окурок сигареты в стоявшую на столе большую хрустальную пепельницу. Тон его оставался вежливым, но в маленьких карих глазках появилось выражение, от которого Хартер попятился и в глазах его мелькнуло что-то похожее на гнев или страх.

— Полагаю, тебе нужно поработать над своей памятью, Чет, — мягко сказал Пью. — Плохая память может создать человеку много проблем. А теперь скажи, достаточно ли хороша твоя память, чтобы вспомнить события сегодняшнего утра? Если да, то я с радостью послушаю, что произошло. Знаешь, Чет, я ведь не особенно терпеливый человек.

Черные усики Хартера дернулись, что у него означало попытку улыбнуться.

— Ну конечно, Эл Пи! Я хочу сказать, что именно поэтому ввалился сюда без стука. Мне не терпелось рассказать вам, что произошло. Но должен прямо сказать, дела не очень хороши.

Розовые губы Пью побледнели.

— Может, тебе лучше присесть, Чет, и начать с самого начала?

Хартер снял шляпу и толстую куртку, аккуратно повесил их на вешалку и сел в широкое кресло у стола, предназначенное для посетителей. Пью, прижавшись толстыми ляжками к краю стола, встал перед ним.

— Начинай, — произнес он.

Пью увидел бисеринки пота на лбу своего собеседника. Это хороший признак. Хартер неплохой помощник и исполнитель, но высокомерен и себе на уме. Время от времени приходится напоминать ему, кто здесь хозяин, и это помогает держать его в напряжении.

— Так вот, мы с Карлом Добером пошли вверх по тропе, — начал Хартер. — Дика Добера оставили внизу, а сами прошли примерно три четверти пути и сделали вид, что устали. Заложили динамит прямо под каменным козырьком, который был покрыт свежим снегом, и ждали сигнала Дика… До этого момента все шло гладко. Затем я увидел сигнал и взорвал заряд. Динамит отлично сделал свое дело — верхняя часть тропы была уничтожена, а под снегом осталось не меньше сотни человек. Мы с Карлом в этот момент были в безопасности, сошедшая лавина прошла в стороне от нас. Я был уверен, что дело сделано. Мы спустились в низину, как будто хотели оказать помощь, искали Дика и поначалу никак не могли найти. Потом обнаружили его в стороне от всех — он дрался с каким-то парнем. Мы подошли ближе, но я подумал, что было бы неразумно вмешиваться. Дика сбили с ног, и тот парень подобрал лежавшую на снегу камеру и какие-то приспособления. Только тогда я увидел девушку, ту самую, которая фотографировала вчера в городе. Которая побойчее. Помните их?

— Да, да, продолжай. — Голос Пью звучал напряженно, а его гладкие ладони сжимались и разжимались.

Хартер заторопился, стараясь поскорее закончить рассказ:

— Ну вот, Дик поднялся и заковылял прочь, а мы перехватили его и узнали, что произошло. Выяснилось, что Дик, черт бы его побрал, совершил ошибку. Он перепутал какого-то парня с этим федеральным агентом и подал нам сигнал, что тот уже добрался до верхней части тропы. Но агент еще не поднялся так высоко, чтобы его накрыла лавина, и поэтому остался цел и невредим…

— Идиот! — в ярости вскричал Пью. — Теперь придется начинать сначала!

— Это еще не все, Эл Пи. — Хартер наклонился вперед. — Конечно, Дик промахнулся, но потом попытался исправить ошибку. Поэтому он и подрался.

Пью сверлил Хартера взглядом.

— Да? Я жду.

— Так вот, когда динамит взорвался, Дик случайно увидел, что та дама, которая с камерой, фотографирует тропу. Она навела эту чертову штуку прямо на то место, где были мы с Карлом, и вполне возможно, мы оказались на одной из ее фотографий. Как бы то ни было, Дик решил, что лучше ему забрать эту камеру и все фотографии, которые могла сделать девушка. Он как раз занимался этим, когда на него набросился тот парень. Так что, боюсь, дела обстоят неважно, Эл Пи. — Он развел руками. — Мы упустили агента и, возможно, в камере этой девицы остались наши фотографии.

Пью ударил кулаком по столу.

— Меня окружают сплошные идиоты! Мне что, все нужно делать самому?

— Сдается мне, это я должен волноваться. Если фотография существует, то на ней изображен я. Это я попался.

— Но все знают, что ты работаешь на меня.

— Это была просто случайность, Эл Пи. Тут нет ничьей вины.

Пьюхолодно взглянул на него.

— Когда дела идут плохо, в этом всегда есть чья-нибудь вина. Всегда! Какого черта ты использовал братьев Добер для такого важного задания?

— Думаете, легко найти кого-нибудь для подобного дела? — стал оправдываться Хартер. — Практически все в этом проклятом городишке, кроме нас, охотятся за золотом. Я взял то, что смог найти, и мне не за что извиняться.

Пью пососал свою пухлую губу. В глазах его застыло задумчивое выражение, а голос, когда он заговорил, звучал г покойно:

— Теперь все в прошлом, и исправить уже ничего нельзя. Знаешь, Чет, я не из тех, кто плачет над пролитым молоком. Как бы то ни было, в будущем изволь тщательнее отбирать людей, которых ты собираешься нанять. Понятно?

Хартер кивнул, но лицо его оставалось угрюмым.

— А теперь, — сказал Пью, — мы должны подготовиться к путешествию. Подбери снаряжение, одежду и носильщиков. Мы отправляемся в Доусон.

Остаток ночи Белинда провела без сна. Когда утром Джош позвал ее, она с неохотой вылезла из палатки и увидела, что он молча прячет лицо под капюшоном парки.

Она все еще не могла прийти в себя, и его поведение вызывало в ней одновременно облегчение и разочарование. Они вместе сложили палатку и упаковали вещи Джоша. Тропа была уже расчищена, и нескончаемая цепочка людей вновь ползла вверх по склону.

— Ну, пора трогаться в путь, — бодро сказал Джош и направился к тропе. Белинда двинулась за ним.

Она надеялась, что к тому времени, как они достигнут перевала, прошедшая ночь сотрется из ее памяти. С ней рядом снова окажутся Аннабел и Чарли, и она больше не будет зависеть от милости незнакомых людей. Джош Роган пойдет своей дорогой, и они больше никогда не встретятся. Она отогнала краткую вспышку сожаления, мелькнувшую при этой мысли, и продолжила путь наверх.

Наконец они поднялись на гребень горы. Обрадовавшись, она огляделась и в стороне от большой палатки, перед которой развевайся канадский флаг, увидела Аннабел, Чарли и двух носильщиков. Позади них возвышалась груда багажа.

Аннабел махнула рукой, и Белинда с радостью двинулась к сестре. Вдруг она заметила, что Джош смотрит на нее. Их взгляды встретились, и на короткое мгновение оба замерли.

Она опустила голову и отвела глаза.

— Я хочу еще раз поблагодарить вас, Джош, — тщательно подбирая слова, произнесла она. — Вы сделали доброе дело, когда спасли мою камеру.

Следует ли ей извиниться за прошедшую ночь? Нет! Это была не ее вина.

Его губы слегка изогнулись, и он тоже отвел взгляд.

— Желаю благополучно добраться до Доусона, Белинда, — тихо сказал он. — Может быть, мы еще встретимся.

— Не думаю, — слишком поспешно откликнулась она и добавила, пытаясь сгладить свою оплошность: — Но я благодарна вам за то, что вы сделали. Возможно, когда-нибудь я смогу отплатить вам тем же.

Джош слегка наклонил голову.

— Все может быть, — сказал он и протянул ей руку. После секундного колебания Белинда ответила на его краткое пожатие, затем повернулась и стала пробираться по снегу к сестре.

На розовощеком лице Аннабел застыло гневное выражение, ее острый подбородок был упрямо вздернут — эти признаки были слишком хорошо знакомы Белинде. Сердце ее упало. Неужели что-то не так, или Аннабел просто раздражена, что ей пришлось провести ночь одной?

— Аннабел! — воскликнула Белинда, обнимая сестру. — Ты волновалась за меня?

— Да! А кроме того, у нас есть еще и другие поводы для волнения! — Голос Аннабел звучал расстроенно. — Расскажи ей, Чарли!

Чарли, сидевший на тяжелом тюке, встал и шагнул к ней.

— Большие неприятности, миз Белинда!

— Что такое? Что могло случиться?

— Слишком мало продовольствия, — печально сказал Чарли, качая головой. — Эти солдаты, — он кивнул толокой в сторону представителей Северо-Западной конной позиции, чьи алые мундиры яркими пятнами выделялись на белом снегу, — говорят, что у вас недостаточно продуктов на год. Они говорят, что вы не можете идти на Юкон, миз Белинда!

Глава 4

Белинда недоверчиво взглянула на сестру:

— Что он такое говорит?

Аннабел пожала плечами:

— Это правда, Би. Спроси у них сама. Они заявляют, что у нас должен быть годовой запас продуктов на нас двоих и что нам не хватит наших запасов! Почему ты не позаботилась об этом, Би?

Белинда оглянулась на Чарли:

— Но мы не собираемся оставаться на год! Я планировала пробыть там самое большее несколько месяцев. Разве ты не сказал им?

Чарли покачал головой:

— Они говорят, это не имеет значения. Они говорят, нужен годовой запас — или они вас не пропустят. — Он развел руками. — Что нам делать? Нести все вещи вниз?

Белинда подумала несколько секунд, затем твердо сказала:

— Нет, Чарли. Так легко я не сдаюсь. Подождите здесь. Я поговорю с начальником.

Ощущая на себе взгляды своих спутников, она, вскинув голову, двинулась к пропускному пункту. А что, если они ее не послушают? Что, если им придется вернуться? Нет, этого она не допустит!

Белинда подошла к одному из полицейских, который показался ей не слишком суровым. Он был молод и хорош собой.

— Сэр, — нерешительно произнесла она и повторила громче, потому что он, кажется, не слышал ее. — Сэр!

Полицейский взглянул на девушку, на лице его появилось изумленное выражение. Он прикоснулся к своей широкополой шляпе.

— Мэм… Чем я могу вам помочь?

— Мои спутники стоят вон там, — она показала на Чарли и Аннабел, — и моя сестра сказала, что вы отказываетесь пропустить нас на Юкон. Я бы хотела устранить это недоразумение.

Румянец на его щеках стал ярче.

— Мне очень жаль, мисс, но, боюсь, здесь нет никакого недоразумения, — твердо сказал он. — У вас недостаточно продуктов, чтобы продержаться год, а закон не разрешает отправляться на Юкон тем, кто не выполняет это требование.

— А разве моя сестра не сообщила вам, что мы не собираемся оставаться на целый год? Мы задержимся там на несколько месяцев, не больше, — раздраженно заявила она.

Полицейский покачал головой, и хотя ему не хотелось огорчать эту красивую леди, однако он обязан был сказать то, что говорил всем.

— Мне очень жаль, мисс, — повторил он, — но таковы правила. Не я их писал. Я просто выполняю их.

Белинда чувствовала, что еще немного и она потеряет контроль над собой. Проклятие! Она пожалела, что не похожа на Аннабел и не способна использовать женские уловки для убеждения и лести, но тут же вспомнила, что Аннабел оказалась здесь первой и, вне всякого сомнения, уже попробовала весь свой обширный арсенал на этих мужчинах — и, как выяснилось, без всякого успеха.

Справившись с разочарованием, она решила попробовать еще раз:

— Но я фотограф, сэр! Я не собираюсь искать золото, я хочу только фотографировать! Мы не будем никому обузой — ведь именно этого боится ваше правительство?

Полицейский развел руками:

— Мне очень жаль, мисс. У меня приказ.

Белинда упала духом. Ледяной ветер обжигал ей щеки, и слезы медленно катились по ее щекам. Она вытерла глаза рукавом парки и надменно спросила:

— Могу я поговорить с вашим начальником?

Молодой человек улыбнулся:

— Разумеется, мисс. Пройдите в ту большую палатку и спросите сержанта Маккензи.

Белинда подошла к палатке и нырнула внутрь.

Перед ней за маленьким письменным столом сидел худощавый молодой человек с волосами почти такого же цвета, как у нее. Он что-то быстро писал и взглянул на Белинду только тогда, когда закончил страницу.

У него было худое выразительное лицо с большими светло-карими глазами. «Он выглядит, — подумала она, — слишком ученым и образованным для полисмена из Северо-Западной конной полиции».

В отличие от тех, кто был снаружи, этот полицейский, казалось, не удивился, увидев на пропускном пункте молодую женщину. На его лице отразился всего лишь вежливый интерес.

— Чем я могу вам помочь? — спросил он.

У него был глубокий и, как ей показалось, добрый голос.

Белинда, приказав себе держаться спокойно и с достоинством, вновь объяснила ситуацию, закончив такими словами:

— Эта поездка очень важна для меня, сержант, и я верю, что она может оказаться полезной для обеих наших стран. «Золотая лихорадка» — это значительное историческое событие, и оно должно сохраниться для последующих поколений. Я здесь именно с этой целью. Дома мои фотографии ждут газеты и журналы. Неужели вы отправите меня обратно и разочаруете тысячи американцев, которые жаждут узнать, что здесь происходит?

Ей было немного стыдно за подобное преувеличение, но она сказала себе, что эта маленькая ложь необходима ради очень полезного дела.

Сержант задумчиво посмотрел на нее и, улыбнувшись, сказал:

— Исключения могут быть сделаны, например, для бизнесменов, которые должны ездить между Дайей или Скагуэем и Доусоном. Вы полагаете, что входите в категорию бизнесменов?

— О да! Совершенно определенно могу заявить, что я бизнесмен!

— В таком случае мы можем разрешить вам въезд на Юкон, но, разумеется, с условием, что вы не задержитесь там более шести месяцев.

— Согласна!

Она испытала радость и облегчение. Несмотря на внешнюю браваду, она очень боялась, что их отошлют обратно.

— Огромное вам спасибо! — поблагодарила она. — Это так много значит для меня.

— Я понимаю, — серьезно ответил он и, когда она повернулась, чтобы уйти, добавил: — Мисс Ли!

Она остановилась и оглянулась. Что еще?

— Вы говорите, что направляетесь в Доусон?

— Да.

Он, поколебавшись, сказал:

— Через несколько недель я сам перееду в Доусон. Если вы все еще будете там, позвольте мне навестить вас.

Удивленная неожиданной просьбой, Белинда не сразу нашлась что ответить. Она не думала, что в этих диких, первобытных краях может встретиться такая роскошь, как ухаживание мужчины за женщиной. Но он привлекателен и, похоже, джентльмен.

— Буду очень рада, — честно сказала она. — До встречи в Доусоне.

Выйдя из палатки, она сразу забыла об этом разговоре. С трудом сдерживая волнение, Белинда чуть ли не бегом направилась туда, где ее ждали Аннабел и Чарли.

Первый этап спуска с верхней точки Чилкутской дороги представлял собой приятный контраст по сравнению с подъемом. До самого озера Кратер вела плотно утоптанная, удобная для путешествия тропа, плавно спускавшаяся вниз, и индейцы старались побыстрее пройти этот отрезок пути.

Белинда, преодолев очередное препятствие, находилась в прекрасном расположении духа, и даже Аннабел, довольная легким спуском, выглядела веселее.

Озеро Кратер производило сильное впечатление — огромное пространство чистого льда в чаше вулканического кратера. Белинда остановилась, чтобы сфотографировать озеро и парусные сани, скользившие по его замерзшей глади.

Это была фантастическая картина: безбрежное белое пространство, бесконечная цепочка людей и их громоздкие сани с квадратными парусами, медленно пересекавшие озеро.

Она жалела, что нет времени проявить пленки. С этим придется подождать до той поры, когда они разобьют лагерь у озера Линдерман, где она собиралась соорудить временную фотолабораторию.

Когда они добрались до берега Кратера, Чарли объявил привал. Они поставили палатку. Утром Аннабел и Белинду разбудили доносившиеся снаружи звуки.

Белинда заставила себя выбраться из теплого кокона спального мешка и просунула голову через клапан палатки. Чарли и два других носильщика деловито грузили вещи и продукты на двое саней. В центре каждого из этих необычных средств передвижения располагался шест с поперечной рейкой, вокруг которого укладывались ящики и сундуки. Чарли ловко привязал к мачте большое коричневое одеяло, соорудив таким образом квадратный парус.

Оглядевшись, Белинда увидела, что все вокруг заняты укладкой вещей на сани. У одних сани были со стальными полозьями, у других — из жердей и веревок.

Быстро позавтракав, мужчины столкнули сани на присыпанный снегом лед. Так начался переход через озеро. Белинда знала, что за Кратером находится озеро Линдерман, где Чарли и остальные чилкуты должны были покинуть их. Она уже решила, что будет просить этих сильных индейцев остаться с ними.

Поначалу она представляла себе, как они с Аннабел храбро сражаются с препятствиями, встречающимися на их пути, но теперь вынуждена была признать, что от Аннабел нет никакой пользы. Если бы Чарли и остальные индейцы остались, это здорово выручило бы их, хотя платить им было нечем.

Аннабел проснулась и, едва выбравшись из палатки, разразилась потоком жалоб.

Белинда решила, что сестра поедет в первых санях, которыми будут управлять Чарли и один из носильщиков, а она сама сядет во вторые — их поведет третий индеец.

Ветер на озере был довольно свежим и дул не переставая, и сани, поначалу подталкиваемые чилкутами, вскоре стали двигаться с приличной скоростью.

Белинда, которая чувствовала себя довольно комфортно в парке, шерстяных брюках и толстых ботинках, находила путешествие необыкновенно волнующим. Время от времени через пространство, разделявшее двое саней, до нее доносился голос не перестававшей жаловаться Аннабел. Белинда не смогла сдержать улыбку. Бедный Чарли — и как он это выдерживает!

Она улыбнулась молодому чилкуту, неутомимо бежавшему рядом с санями, и его коричневое лицо прорезала белозубая улыбка.

Их догнали и медленно стали обгонять легко нагруженные сани со стальными полозьями, в которых сидел незнакомый человек.

Когда они достигли центральной части озера, Белинда, очарованная окружающим пейзажем, решила немедленно сделать несколько снимков.

Она махнула чилкуту, чтобы тот остановил сани, и объяснила как могла, что она собирается делать, а затем приказала ему подождать ее.

Индеец плохо говорил по-английски, но, похоже, понял ее, и ему не очень понравилось решение девушки. Он знаком показал, чтобы она вернулась в сани, но Белинда покачала головой.

— Подожди немного, — попросила она.

Взглянув на озеро, она заметила несколько сбившихся в кучу саней. Они почему-то остановились на льду, как будто ждали Белинду и ее камеру. Подхватив «Графлекс», она направилась к ним, не слыша, как индеец что-то взволнованно кричал ей вслед.

Лестеру Пью было очень неуютно. Несмотря на толстое пальто и высокие ботинки, несмотря на теплые наушники и шерстяной шарф, мороз пробирал его до костей, а жесткие ремни больно врезались в рыхлое тело.

Вместе с Четом Хартером они стояли в самом начале Чилкутской дороги, глядя вверх на узкую цепочку искателей счастья и свисавшие сверху тросы, похожие на нити гигантской паутины.

Лебедка на высоких опорах принадлежала транспортной компании из Такомы и использовалась для подъема грузов на перевал. Впрочем, большая часть золотоискателей тащила свои вещи на себе, а те, у кого были деньги, предпочитали тратить их более экономно, нанимая носильщиков-чилкутов для доставки груза к озеру Линдерман.

Но для Лестера Пью лебедка с тросом для подъема грузов была спасением. Без нее он никогда бы не преодолел крутой подъем.

Теперь, крепко стянутый ремнями, он сидел в импровизированной люльке и ждал, пока его поднимут на гору.

Стоящий рядом с ним Чет Хартер опустил меховые уши шапки.

— Знаете, Эл Пи, пожалуй, я лучше пойду пешком. Встретимся наверху.

Пью спокойно кивнул. Он доберется до вершины гораздо раньше Хартера и будет вынужден ждать своего спутника, но никакие слова не смогли бы убедить Хартера воспользоваться тросом. Чет сказал ему, что боится высоты, но Пью знал, что настоящая причина заключалась не в этом: Хартер не хотел, чтобы его видели висящим на тросе. Для его самолюбия было важно, чтобы люди знали, что он взбирался по тропе, как и все остальные.

Трос, поскрипывая, напрягся, и Пью почувствовал, как его ноги отрываются от земли. Кожаные ремни расправились и натянулись, он взмыл ввысь и медленно поплыл над головами карабкающихся наверх путников.

На вершине трос со скрипом остановился и стал раскачиваться из стороны в сторону. Наконец кто-то ухватил Пью за кожаные ремни и остановил его, а затем помог выбраться из хитроумного приспособления и спуститься на землю.

Пью стал осторожно сгибать руки и ноги, восстанавливая кровообращение. Он внимательно смотрел, как трос поднял наверх ездовых собак. На Юконе хорошая собачья упряжка ценилась на вес золота. Транспортные средства были в таком дефиците, что использовались не только хаски и маламуты, а любая собака, достаточно крупная, чтобы тянуть сани. Упряжка Пью была предметом его гордости, еще одним символом богатства и власти. Он распорядился, чтобы механик у подъемника впряг собак в сани, а сам пошел оформлять документы для въезда в Канаду.

К тому времени когда Хартер, тяжело дыша, достиг верхней точки тропы, Пью — благодаря учтивости сержанта Маккензи — влил в себя три чашки очень сладкого чая и уничтожил полтарелки печенья.

Пока Хартер загружал сани, Пью сидел в теплой палатке Маккензи. И только когда все было готово к отъезду, он мнил место в санях, где, завернувшись в меховые полости, устроился со всеми возможными удобствами.

Чет Хартер, без труда сохранявший равновесие на заднике подпрыгивающих саней, бросил быстрый и взгляд на громадную тушу своего работодателя.

Огромная меховая груда не шевелилась, и Хартер подумал, что Пью либо спит, либо плетет новые интриги, разрабатывает новые планы — планы, которые непременно ждет успех.

Темные усики Хартера приподнялись в кривой улыбке. Следует отдать должное этому жирному негодяю — в его круглой голове уместились отличные мозги! Такие изощренные и изворотливые, что лишь очень немногие люди могли бы тягаться с Пью.

Да, старина Эл Пи сделал немало для себя и для Чета Хартера. Хартер готов признать это. Но это не значит, что он доверял хозяину, что у него не было собственной мечты об успехе — мечты, в которой не оставалось места для толстяка.

Он знал, что Пью смотрит на него свысока, но Лестер Пью так относился ко всем, и Хартер считал это одной из его немногих слабостей. По опыту Чет знал, что можно нарваться на серьезные неприятности, если недооцениваешь противника, и старался никогда не допускать подобных ошибок.

Пью, например, недооценивал его, что Хартеру было весьма выгодно. Когда-нибудь, когда обстоятельства окажутся благоприятными и Хартер будет готов, он планировал избавиться от толстяка и завладеть маленькой империей Пью. Он еще не решил, как именно он это сделает, но то, что Пью не подозревал, с кем имеет дело, было ему только на руку.

Хартер улыбнулся. Да, старина Эл Пи однажды будет сильно удивлен. Но пока, решил Хартер, он будет ждать своего часа, делая то, что ему прикажут, и припрятывая свою — весьма значительную — долю добычи. Каким бы ни был Пью, но в скупости его упрекнуть было нельзя.

Хартер хлестнул бичом по спинам собак, и сани заскользили быстрее. Они мчались вперед, обгоняя перегруженные сани золотоискателей, подобно тому как парусник обгоняет гребные суда.

На озере Кратер, где многие путешественники поднимали импровизированные паруса, собачья упряжка пошла еще быстрее по ровной и гладкой поверхности льда.

Они были почти на середине озера, когда Хартер увидел женщину. Даже издалека он узнал ее — это была та самая, которую он встретил в Дайе, она держала в руках камеру и, очевидно, фотографировала сани.

Он натянул постромки, и собаки остановились. Хартеру не хотелось терять время, но он чувствовал, что такой шанс упускать нельзя.

Когда сани замедлили ход, он огляделся и заметил молодого чилкута, стоящего возле груженых саней. Похоже, он кого-то ждал, и Хартер догадался, что индеец ждет молодую женщину.

— Чет, могу я спросить, какого черта мы остановились?

Хартер наклонился к тому месту, где из груды меха торчало лицо Пью.

— Вон там! — Он махнул рукой. — Видите ее? Это та девица с камерой!

Пью высунул голову, посмотрел в ту сторону и кивнул:

— Точно! С ней кто-нибудь есть?

Хартер показал на сани и индейца.

— Я думаю, только носильщик с санями.

— Хм, интересно, где вся ее команда? Впрочем, не важно. Похоже, нам повезло.

— Еще как! — ухмыльнулся Хартер. В карих глазках Пью блеснул огонек.

— Знаешь, я не очень разбираюсь в фотокамерах, но не думаю, что фотографии лавины все еще находятся внутри, а?

— Я тоже так не думаю, — хмыкнул Хартер.

— Значит, скорее всего уже отснятые материалы должны находиться среди ее вещей. Может, на санях?

Хартер шутливо отсалютовал ему.

— Я вернусь через несколько минут, Эл Пи! Устраивайтесь пока поудобнее.

Пью глубже зарылся в меха.

— Именно так я и намерен поступить. Только недолго! Пока они беседовали, снег повалил гуще, видимость уменьшилась и сильно похолодало.

Женщина стояла спиной к Хартеру, занятая своей камерой, а остальные сани находились слишком далеко, чтобы их пассажиры могли хорошо рассмотреть и впоследствии узнать его.

Носильщик был молод и невысок, но Хартер знал легендарную силу чилкутов. Поэтому он обошел юношу сзади; индеец, казалось, дремал, прислонившись к саням.

Это заняло всего лишь мгновение. Когда ствол ружья Хартера опустился на его голову, молодой чилкут осел, как мешок с мукой. Обыск сундуков и ящиков занял больше времени, но вскоре Хартер понял, что тут нет ни пленок, ни готовых снимков. Разозлившись, он отпустил тормоз саней и расправил парус из одеяла. Толкнув сани ногой, он смотрел, как они удаляются, постепенно скрываясь за завесой снега. Проклятие! Наверное, фотографии лежат вместе с остальными ее вещами.

Ладно, если им повезет, они смогут избавиться и от женщины. Снегопад усилился, а она здесь новичок. На мгновение Хартер почувствовал жалость. Все-таки она была молода и красива, хотя, на взгляд Хартера, не так красива, как ее голубоглазая сестра. Если бы на ее месте была сейчас сестра — тогда другое дело. Но эта была стервой, которая считала, что ничем не уступает мужчине. Ну вот пусть и докажет это!

Он быстро пошел назад и занял свое место.

— Ну? — Голос Пью сквозь пелену падающего снега звучал приглушенно.

— Не удалось найти фотографий, — сказал Хартер. — Но мы постараемся избавиться от женщины. Думаю, она заблудится в этом буране — я отправил ее сани в путь без нее.

Груда меха задрожала — это Пью трясся от смеха.

— Действительно, печально! Она хорошенькая штучка. Но возможно, это решит наши проблемы не хуже, а, может, даже лучше, чем уничтожение фотографий.

Хартер взмахнул бичом и со щелчком, похожим на ружейный выстрел, опустил его на спины ездовых собак. Через мгновение сани уже быстро скользили по замерзшей поверхности озера.

Положив отснятую кассету в футляр, Белинда почувствовала, как холод пробирает ее до костей.

Вся дрожа, она упаковала камеру.

Метель сильно ограничивала видимость. Где же ее сани и чилкут? Они должны были быть прямо за ее спиной. Белинда смахнула снежинки с лица и надвинула парку на лоб. Страх, не менее коварный, чем холод, начал заползать в ее сердце.

— Эй! — крикнула она в сгущающуюся пелену, но звук ее голоса, казалось, утонул в снегу, и она не услышала ответного крика.

Она продолжала идти вперед, стараясь двигаться по прямой. Он должен быть здесь. Он не мог уехать без нее!

Она опять крикнула, и в ответ как бы в насмешку снег повалил гуще и вихри закружились вокруг нее.

Теперь все стало белым. Ветер усиливался, ледяные пальцы мороза проникали под одежду, и она уже не могла сдержать дрожь. Белинда была одинока и беззащитна в этом чужом, враждебном мире. Страх мгновенно нахлынул на нее, и она растерялась. Мысль, что на этом ее путешествие может закончиться, лишила ее сил.

Глава 5

Ветер усилился, и сани Джоша, снабженные стальными полозьями и брезентовым парусом, набирали скорость, несмотря на тяжелый груз. Остальные его запасыхранились на перевале, и он планировал оставить еще часть на озере Линдерман. Он купил сани у золотоискателя, который отказался от путешествия после того, как у него украли ездовых собак.

Джош обгонял тяжело груженные сани и ощущал прилив ничем не омраченной радости.

«Такие мгновения крайне редко выпадают в этом путешествии», — подумал он. Здесь редко можно встретить Что-то, что доставило бы удовольствие. За исключением, разумеется, девушки — Белинды Ли — с ее серыми глазами и нежным ртом, хотя он не мог с полной уверенностью сказать, что их встреча доставила ему радость.

Он усилием воли отогнал воспоминания. Бесполезно думать о ней. Даже если бы он располагал временем, чтобы разыскать ее, она ясно дала понять, что больше не желает иметь с ним дела, В конце концов, он здесь не для того, чтобы развлекаться. У него есть работа, важная работа, которая потребует от него много сил и умения.

Внезапный порыв ветра швырнул горсть снежных хлопьев ему в лицо, но он не решился освободить руку, чтобы смахнуть их.

Снег, падавший редкими мягкими хлопьями, внезапно повалил сильнее. Видимость ухудшалась, и при такой скорости сани могли опрокинуться. Джош ногой нажал на рычажок тормоза.

Раздался скрежет стали о лед, сани замедлили движение и развернулись, едва не опрокинувшись. Джош рукавицей смахнул снег с ресниц.

Сквозь пелену метели он заметил впереди что-то темное. Похоже, это были сани, которые мчались прямо на него, грозя ударить слева!

Он поспешно наклонился вправо, слегка изменив направление движения. Но сани по-прежнему двигались на него!

— Эй! — крикнул он. — Сворачивай!

Очевидно, его не услышали. Джош успел лишь пробормотать длинное ругательство, когда сани налетели на него. Он вновь нажал на тормоз, но в этот момент чужие сани ударили его в бок и остановились.

Джош рывком спустил парус и повернулся к саням, собираясь выругать того, кто управлял ими.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы убедиться, что там никого нет. Все тюки были развязаны, и некоторые вещи вывалились из них, свисая вниз.

Джош задумался. Должно быть, с хозяином этих саней случилось несчастье, и он, наверное, лежит где-нибудь на снегу, медленно замерзая. Джош передернул плечами — ему стало жаль беднягу.

Времени было в обрез. Он должен двигаться вперед с максимально возможной скоростью и пересечь озеро, пока буран не стал еще сильнее, но Джош не мог оставить человека умирать на снегу.

Поразмыслив, он связал двое саней вместе и укрыл парусами их содержимое. Затем вытащил из внутреннего кармана маленький компас, чтобы сориентироваться на местности.

Он быстро пошел в ту сторону, откуда появились сани. Парус был поставлен под определенным углом — значит, двигались они более или менее по прямой.

Вскоре он стал натыкаться на разбросанные по льду пакеты и свертки. Он ускорил шаг. Минут через пятнадцать впереди показалась темная фигура на белом снегу.

Это был молодой чилкут. Он получил страшный удар по затылку, но был жив. Джош взвалил парня на плечо и, сверяясь по компасу, двинулся назад.

Джош усадил юношу на защищенную от снега часть саней и, порывшись в своих вещах, влил несколько капель бренди ему в рот.

Чилкут открыл глаза и невольно вздрогнул при виде склонившегося над ним незнакомца.

— Все в порядке! — поспешно сказал Джош. — Ты в безопасности. Тот, кто тебя ударил, ушел.

Страх в глазах юноши исчез; он прикоснулся к своей голове и застонал.

— Тебя ударили по голове, — сказал Джош. — И похоже, обыскали сани. Ты не знаешь почему?

Чилкут покачал головой, а затем его глаза широко раскрылись — он вспомнил!

— Мисси! — воскликнул он. — Где мисси?

Джоша окатило холодом.

— Какая мисси? Кого ты имеешь в виду?

— Мисси, — повторил юноша. — Мисси Ли. Я ждал. Где мисси?

Джош старался говорить медленно:

— С тобой была молодая женщина — мисс Ли?

Чилкут пытался что-то изобразить руками.

— Ящик! — сказал он. — С ней был ящик!

Проклятие! Это была она. Почему-то это не особенно удивило его.

— Ты можешь встать? — спросил он юношу. Индеец кивнул и неуверенно поднялся на ноги.

— Чилкут сильный, — сверкнув зубами, сказал он.

— Хорошо. — Джош похлопал его по плечу. — Я помогу тебе собрать вещи. Затем ты пойдешь на тот берег озера. Думаю, остальные уже там. Расскажи им, что произошло. Я буду искать мисс Ли. Справишься?

— Скажу Чарли, — кивнул индеец. — Чарли понимает. К тому времени как вещи были собраны и уложены в сани, снегопад прекратился. Ветер ослаб, хотя сила его все же была достаточной, чтобы толкать сани.

Когда чилкут тронулся в путь, Джош достал из своих запасов фляжку бренди, немного печенья и вяленого мяса и рассовал все это По карманам.

Он понятия не имел, откуда начинать поиски, поскольку индеец сообщил ему только, что его ударили где-то на середине озера. За это время Белинда могла пройти значительное расстояние. В условиях метели она не смогла бы увидеть берег и скорее всего потеряла ориентировку.

Он не допускал даже мысли о том, что ее уже нет в живых. Буран был не таким уж жестоким, а она женщина сильная. Хотя очень часто бывало, что заблудившиеся и растерявшиеся новички сдавались, садились на снег и засыпали. Джош знал: стоит проявить слабость — и сон на снегу приведет к смерти. Он испытал это на себе, но, к счастью, не поддался искушению заснуть, чтобы не проснуться.

Джош стал описывать постепенно расширяющиеся круги. Прошло полчаса, час. Он стал замерзать; накапливалась усталость.

Что, черт возьми, могло случиться с Белиндой? Куда она подевалась?

Джош устало взглянул на компас. Еще один круг, и надо будет прекратить поиски. Ему едва хватит времени, чтобы до наступления темноты вернуться к своим саням. Выходит, придется провести эту ночь на льду. От холода и усталости он еле передвигал ноги, но упорно продвигался вперед, вглядываясь в ленивое кружение снежинок.

Внезапно он заморгал, пытаясь определить, не мерещится ли ему это. Кажется, впереди на снегу что-то есть?

Боясь даже надеяться, он двинулся вперед. Добравшись до того, что привлекло его внимание, он разочарованно вздохнул, уверенный, что это очередной снежный сугроб… Но нет! На снегу лежало что-то большое и темное.

Из последних сил он бросился к сугробу и упал перед ним на колени.

Его руки разгребли снег и коснулись чего-то мягкого. Он лихорадочно отбрасывал снег в сторону. Это была Белинда Ли, почти такая же холодная, как лед, на котором она лежала.

Джош сорвал с правой руки рукавицу и коснулся кончиками пальцев ее щеки. Она была холодной, но не замерзшей — пока; парка защитила ее ото льда и снега. Он нащупал пульс у нее на шее. Тот был слабым, но ровным. Слава Богу!

Просунув руку ей под спину, Джош приподнял ее. Она безжизненно повисла на его руке. Он открыл фляжку с бренди и осторожно прижал горлышко к губам девушки.

Жидкость текла по ее подбородку, но она даже не попыталась сделать глоток. Он повторил попытку, и на этот раз Белинда глотнула, бренди попало ей в горло, и она слабо закашлялась.

Он снова приложил горлышко фляжки к ее губам, потом подхватил девушку на руки и двинулся в сторону саней. Он знал, что следует проверить, не обморожены ли у нее руки и ноги.

Несмотря на усталость, Джош удивился, какой легкой казалась девушка.

Белинда открыла глаза и увидела яркое пламя. Паника захлестнула ее, и она громко вскрикнула. Где она? Последнее, что она помнила, — одиночество посреди пурги, ужасный страх и отчаяние и осознание того, что она смотрит в лицо смерти.

Мерцающее в темноте пламя внезапно вызвало у нее перед глазами картину ада, но потом она поняла, что рядом с ней кто-то есть. Ее крепко держали за руку. Она повернула голову, надеясь и одновременно страшась увидеть своего спасителя.

— Ш-ш, все в порядке.

Голос был знакомым.

— Это я, Джош Роган.

Теперь Белинда смогла разглядеть его белеющее в темноте лицо и сияние его волос. Светло-голубые глаза ласково смотрели на нее, и страх исчез так же быстро, как появился.

— Джош? — растерянно повторила она, чувствуя, что ей приятно произносить его имя. Тогда, во время метели, она думала, что умирает, но вот теперь она жива, и он, наверное, имеет к этому отношение. — Как я здесь оказалась? Что случилось с моим носильщиком и с санями?

— На вашего носильщика напали, а сани, обыскав, оставили на произвол судьбы, и ветер гнал их к противоположному берегу озера. Я наткнулся на них, или, вернее сказать, они врезались в меня. Вскоре я нашел на льду вашего носильщика. Он сообщил мне, что вы были с ним, и я стал искать вас и, слава Богу, нашел.

Она попыталась сесть, но почувствовала себя слабой и вялой, как после тяжелой болезни.

— Где он теперь? Я имею в виду чилкута.

— Я послал его к остальным, чтобы он сказал, что я ищу вас. Даже в худшем случае он добрался до них несколько часов назад.

Пламя вырывалось из спиртовки, расположенной в центре маленькой палатки. Огонь был слабым, но давал достаточно тепла. Джош снял со спиртовки кружку с каким-то напитком, от которого поднимался пар.

— Возьмите, здесь немного бульона. Это согреет вас.

Она с благодарностью взяла оловянную кружку. Бульон был сытным и вкусным, и Белинда выпила его до последней капли.

— Где мы? — спросила она.

— В самом центре озера, — криво улыбнулся он. — Было уже почти темно, когда я нашел вас. У меня едва хватило времени, чтобы отнести вас к моим саням и поставить палатку.

Оно пошевелила пальцами рук и ног.

— Кажется, я не обморозилась.

— Вам очень повезло, — покачал головой Джош. — Вероятно, я нашел вас почти сразу после того, как вы покоряли сознание. Знаете, вы доставили мне парочку неприятных часов.

Она почувствовала, как ее лицо запылало.

— Вы хотите сказать, что переживали из-за меня?

— Разумеется, нет! Я провел все это время, шагая по снегу и льду и разыскивая вас, просто ради собственного удовольствия, — раздраженно ответил он. — А теперь по этой же причине я собираюсь провести бессонную ночь!

Она вновь вспыхнула. Похоже, она никак не может найти верный тон с этим человеком. Что заставляет ее говорить подобные глупости?

— Почему бессонную ночь? — спросила она, надеясь сменить тему.

— Потому, — хмуро ответил он, — что теперь в вашем присутствии я не осмелюсь заснуть. Я не хочу, чтобы вы кричали по ночам.

На этот раз жар охватил все ее тело. Она молчала, не в состоянии вымолвить ни слова. Да и что она могла сказать?

Джош как-то странно посмотрел на нее. Наконец он нарушил неловкое молчание:

— И все же вам нужно попытаться немного поспать. Как только рассветет, мы двинемся через озеро.

Белинда послушно отодвинулась, пока Джош расстилал одеяла. Она заметила, что он выложил дно палатки водонепроницаемым брезентом и мехом.

Вскоре она уже лежала, вытянувшись в импровизированной кровати, и ей было комфортно и тепло. Джош погасил спиртовку, и она больше не могла видеть его, хотя и знала, что он рядом с ней.

Тепло ее тела быстро согрело сооруженный из одеял кокон, и она стала засыпать, но ощущение вины перед Джошем, который сидел, накинув на плечи всего лишь одно тонкое одеяло, не давало ей покоя. Это было несправедливо — он искал ее, нашел и спас и теперь проведет бессонную ночь, а она будет спать в тепле и комфорте.

Она вспомнила ту, другую ночь, которую они провели вместе. Его плоть, настойчивую и твердую, его теплые ладони на ее груди и страх, который нахлынул на нее. Она отогнала эти мысли. Это больше не должно повториться, и жестоко заставлять его провести остаток ночи на холоде и в неудобной позе.

— Джош? — тихо прошептала она.

Он промычал что-то неразборчивое.

— Джош, я прошу прощения за то, как вела себя в прошлый раз. Я хочу, чтобы вы легли рядом со мной. Завтра от вас будет мало проку, если вы хоть немного не поспите!

Ответом ей было долгое молчание, и она подумала, что он, наверное, не слышал ее. Затем раздался его низкий хриплый голос:

— Несмотря на то, что произошло прошлой ночью?

Белинда колебалась; ее охватило смятение. Она ощущала одновременно возбуждение и страх. В горле у нее пересохло, и она с усилием сглотнула.

— Да, несмотря на то, что произошло, — наконец твердо сказала она.

Почему она это сказала? Это звучит как… Боже мой! Она хочет его — по крайней мере какая-то часть ее. В волнении она ожидала его ответа.

И ответ последовал.

Она почувствовала его движение, а затем одеяла поднялись, и он скользнул под них — к ней.

Когда он устраивался рядом с пей, внутрь ворвался поток морозного воздуха, но затем опять стало тепло. Она слышала дыхание Джоша рядом со своим ухом. Она лежача, чуть повернувшись на левый бок, а Джош вытянулся на спине. Долгое время они не шевелились, а затем он, застонав, повернулся к ней.

Сердце ее учащенно забилось. Его губы прижались к ее губам, ласковые, настойчивые и теплые. Не задумываясь, она потянулась к нему.

Она и не знала, что бывают такие поцелуи, исступленные и нежные, заставляющие трепетать все тело.

Джош оторвался от ее губ и прижался щекой к ее щеке. Он шептал ей на ухо ласковые слова, и каждое слово еще сильнее разжигало поднимавшуюся в ней страсть.

— Белинда, моя милая Белинда! Я хочу тебя! О Боже, как я хочу ощутить твое тело! О, Белинда!

Их губы снова соединились, а его ладони блуждали под ее паркой, лаская теплые возвышенности ее грудей. Когда пальцы Джоша коснулись ее сосков, не испытанное прежде ощущение мгновенно разлилось по низу живота, и ее лоно стало пульсировать от сладкой смеси наслаждения и боли.

Белинда застонала. О Боже, она хочет его! Значит, это и есть любовь, могучая и непостижимая тайна, которая соединяет мужчину и женщину! Но должно же быть что-то еще! Поднимавшееся изнутри необычное желание требовало удовлетворения. Не отдавая себе отчета в своих действиях, Белинда начала расстегивать одежду, чтобы быть ближе к нему, почувствовать его тело. Из горла Джоша вырвался прерывистый смех, и он неловкими от нетерпения пальцами принялся помогать ей.

В мгновение ока барьеры из одежды были сметены, и обнаженные тела прижались друг к другу. Когда его мускулистые руки обняли ее и притянули к себе, Белинда чуть не закричала от наслаждения. Никогда в жизни она не прикасалась к другому обнаженному телу. Ее груди были прижаты к груди Джоша, а его мужское естество, волнующе большое и твердое, касалось укромных уголков ее тела. Белинда ощущала давление на свое лоно, и это было так приятно, что она подалась ему навстречу, усиливая это давление и возбуждаясь еще больше.

— Белинда! — исполненным муки голосом прошептал он. — Я больше не могу ждать!

Почти грубо он отстранился, перевернул ее на спину и перекатился наверх; его лицо оказалось у ее щеки, его дыхание касалось ее уха.

— Откройся мне, — прошептал он.

Она с готовностью подчинилась. Это казалось таким естественным и приятным.

Ее бедра раздвинулись, и она почувствовала, как его гладкая твердая плоть коснулась ее раскрытого лона.

От этого прикосновения волна острейшего наслаждения затопила все ее тело, а затем его плоть вдруг быстро двинулась вперед, и резкая, пронзительная боль заставила ее поморщиться. И вот он внутри ее…

На короткое мгновение Белинда почувствовала страх, холодный и отрезвляющий, как студеная океанская волна, угрожающий поглотить наслаждение, но затем его плоть стала быстро и ритмично двигаться, и каждое движение отзывалась в ней приливом восторга.

«О Боже, пожалуйста, пусть он не останавливается! Пусть это длится вечно!» — заклинала она.

Она прильнула к Джошу, забыв о боли, и вдруг по его телу пробежала дрожь, и движения его замедлились.

— Белинда! О, Белинда! — вскрикивал он, содрогаясь всем телом.

Ее тело все еще жаждало разрядки, и Белинда лежала в недоуменном молчании, не решаясь вслух произнести рвущуюся изнутри мольбу. Почему он остановился? Она беспокойно пошевелилась, ощущая на себе тяжесть его тела.

Джош прерывисто вздохнул.

— Прости, — тихо прошептал он. — Я был так… взволнован, что все кончилось очень быстро.

Он поцеловал ее в щеку и, приподнявшись, повернулся на бок и вытянулся рядом. Его прежде агрессивное мужское естество мягко коснулось ее бедер.

Руки Джоша ласково обняли ее, и он поцеловал ее в губы. Она с готовностью повернулась к нему; ее тело все еще пылало желанием.

— Милая, — прошептал он, — в следующий раз тебе будет лучше. Обещаю.

Его ладони гладили тело Белинды. Он знает, шает, подумала она, хотя и не была до конца уверена, что он имел в виду то же, что она. Но теперь это не имело значения. Нежные и опытные, его ладони исследовали ее тело. Сначала соски… И почему это его прикосновения к соскам вызывают волну трепета, спускающуюся вниз, к животу? А потом то сокровенное место, которое он только что заполнял своим естеством, — он гладил и ласкал его, пока она не изогнулась всем телом и не застонала от этой чувственной пытки. Ощущения ее становились все острее, и какая-то неистовая сила поднималась внутри ее, а движения Джоша становились все лихорадочнее и настойчивее.

Белинда услышала собственное прерывистое дыхание, а затем дыхание Джоша, еще более громкое. Он опять перекатился на нее и раздвинул ей ноги твердым стержнем своего естества. На этот раз он не останавливался. Вновь и вновь погружался он в ее лоно, и напряжение росло, достигнув почти невыносимого наслаждения.

Громко вскрикивая, сжимая ладонями его плечи и неистово двигаясь под ним, она приближалась к чему-то такому, что и представить себе не могла, а потом все кончилось, и она чуть не лишилась чувств от исступленного восторга, когда напряжение рассыпалось в беззвучном взрыве эмоций и чувств. Ее тело вновь и вновь сотрясали спазмы, лоно ее сжималось в такт движениям Джоша, а затем она стала медленно расслабляться, и он опять вскрикнул, разряжаясь в нее. Ее переполняло теплое чувство благодарности и любви.

Белинда заснула, положив голову на его плечо, ощущая тепло, безопасность и незнакомую прежде приятную усталость…

Казалось, прошло совсем немного времени, когда он ласковым прикосновением к плечу разбудил ее.

Белинда заглянула в его голубые глаза, которые раньше считала холодными, и волна смущения захлестнула ее. Она покраснела и отвела взгляд.

Рассмеявшись, он наклонился и коснулся губами ее лба.

— Все в порядке, любимая моя. В данный момент в мире все хорошо. Разве ты этого не чувствуешь?

Улыбаясь, она тихо прошептала: «Да» — и, коснувшись губами волос на его груди, удивилась его непривычному мужскому запаху.

— А теперь, — бодро сказал он, — нам пора в путь! Твоя сестра, наверное, волнуется, и нужно быстрее дать ей знать, что с тобой все в порядке.

Белинда кивнула, хотя ей хотелось остаться здесь навсегда, в этом маленьком милом гнездышке. «Как это не похоже на меня», — подумала она. Впервые она задумалась над тем, как хорошо быть обычной женщиной, радоваться теплу домашнего очага, ждать возвращения мужа…

Внезапно поверхность льда под ней зашевелилась, и раздался громкий треск. Казалось, этот звук шел сразу со всех сторон.

— Боже милосердный! — воскликнула она. — Что это?

Светлые глаза Джоша резко выделялись на загорелом до черноты лице.

— Всего лишь небольшое предупреждение! Начинается оттепель.

— Тогда нам нужно скорее уходить отсюда! — Она начала быстро одеваться.

— Успокойся, — тронул ее за руку Джош. — Лед не тронется еще день или два, а может, и больше. Это всего лишь первый знак. У нас масса времени, чтобы добраться до берега. При попутном ветре это займет не больше часа.

Она кивнула, но продолжала поспешно одеваться. Звук ломающегося льда разрушил очарование, вторгся в их маменькин мирок и напомнил об ответственности, вытеснив чувство непреходящего наслаждения.

Когда они уложили вещи в сани, Джош соорудил для нее сиденье среди тюков.

Белинда все время думала об Аннабел. Как она шла себя без нее? Держалась стойко или придиралась к Чарли? Белинда не хотела бы, чтобы сестра поссорилась с чилкутом. Если это случилось, Чарли, вероятно, не согласится и дальше сопровождать их.

Прошло, казалось, совсем немного времени, и перед ними появился берег озера, вдоль которого стояло множество саней. Их владельцы спускали импровизированные паруса, готовясь к переходу на озеро Линдерман.

Белинда нетерпеливым взглядом искала сестру и наконец обнаружила ее на некотором расстоянии от озера рядом с невысоким снежным заносом.

Джош вытаскивал сани на берег, а Белинда поспешила к сестре.

Аннабел, заметив ее, бегом бросилась к ней, и сестры радостно заключили друг друга в объятия. Белинда с изумлением увидела слезы на щеках Аннабел. Она была тронута до глубины души.

— О, Би! Я была уверена, что тебя нет в живых. Это было так ужасно! Всю ночь я думала о тебе, о том, как ты там замерзаешь в одиночестве. Я рада видеть тебя целой и невредимой!

— Я тоже. — Белинда поцеловала ее в щеку. — А носильщик вернулся?

Аннабел кивнула.

— Он там, — она показала на снежный сугроб, — вместе с остальными. Они играют в какую-то глупую карточную игру. — Она шмыгнула носом, а затем улыбнулась. — Но ты великолепно выглядишь! Что случилось?

Белинда покраснела от стыда. Если бы Аннабел только знала! Впервые в жизни Белинда ощутила превосходство над сестрой. Она была уверена, что Аннабел, несмотря на свое кокетство, все еще оставалась девственницей, а она сама, такая добродетельная, больше не могла похвастаться этим. Как странно все обернулось!

Стараясь сдержать эмоции, Белинда поведала сестре слегка приукрашенную версию ночного происшествия, но Аннабел, всюду видевшая романтическое приключение, хитро улыбнулась:

— Значит, он дважды приходил тебе на помощь! Как романтично! А он красив, этот твой спаситель?

Белинда не могла справиться с краской, заливавшей лицо.

— Думаю, да, — небрежно ответила она. — Но в суматохе я этого не заметила.

— Она думает! — надулась Аннабел. — Ты просто невозможна, Би! Тебе представляется чудесная возможность произвести впечатление на привлекательного мужчину, а ты не пользуешься ею! Как же ты предполагаешь поймать себе мужа? — Теперь в ее тоне звучала насмешка.

— Ну во-первых, — раздраженно ответила Белинда, — я не собираюсь, как ты мило выразилась, «ловить» мужа. Я ненавижу это выражение. Звучит так, как будто мужчина — это животное, на которое охотятся, а женщина — расчетливое существо, использующее свою женственность как наживку. Это ужасно!

Аннабел вновь надулась.

— Я всего лишь пошутила, Би. А кроме того, все так и есть на самом деле.

Появление Джоша избавило Белинду от необходимости отвечать сестре. Он шел к ним по свежему снегу, и его широкие плечи четко выделялись на белом фоне, а рыжеватые волосы пламенели на солнце.

— Боже милосердный! — выдохнула Аннабел. — Он такой милый, Би! Настоящий красавец.

Белинда ощутила укол ревности. Аннабел гораздо красивее и значительно искуснее в тех играх, в которые играют мужчины и женщины. А что, если Аннабел понравится Джошу больше, чем она?

Теперь он стоял прямо перед ними, улыбаясь.

— Вижу, ты нашла ее, — сказал он, кивком указывая на Аннабел.

— Да, слава Богу. Носильщики вон там, за сугробом, так что, похоже, все в порядке.

— Хорошо. — Он повернулся к Аннабел: — А это, насколько я понимаю, и есть твоя очаровательная сестра?

— Да, — взволнованно ответила Белинда. — Это моя сестра Аннабел. Аннабел, это Джош Роган.

Аннабел, улыбаясь и хлопая густыми ресницами, шутливо присела в реверансе.

— Рада познакомиться с вами, мистер Роган. Не каждый день доводится встретить мужчину, который дважды вел себя как герой.

— Я рад, что вы оценили мои достоинства, мисс Ли, — усмехнулся Джош. — Надеюсь, время от времени вы будете напоминать о них вашей сестре. Боюсь, она считает, что мои манеры лишены необходимого блеска.

Он бросил на Белинду ласковый взгляд, и она отвернулась, испытывая огромное облегчение. Он был вежлив с Аннабел, но, похоже, она не произвела на него особого впечатления.

— Ну ладно, дамы. Дни еще короткие, и если мы сегодня намерены пройти хоть немного, пора в путь. Прошу прощения, мисс Ли. — Он кивнул Аннабел. — Мне нужно сказать несколько слов вашей сестре наедине.

Аннабел улыбнулась и махнула рукой.

— Даю вам свое разрешение, сэр! Только не задерживайте ее слишком долго. В конце концов она моя младшая сестра, и я обязана присматривать за ней.

Джош взял Белинду за руку и отвел в сторону, где их никто не мог услышать. Там он взял ее ладони в свои.

— Белинда, — проникновенно сказал он. — Я хочу сказать тебе, что прошлая ночь — самая лучшая ночь в моей жизни и я всегда буду помнить ее.

Она с внезапной тревогой взглянула на него. Почему он так говорит? К чему он клонит?

— Это было… — Она колебалась, подыскивая подходящие слова. — Это было чудесно и для меня, Джош, но почему твои слова звучат так, как будто мы больше никогда не увидимся?

— Некоторое время не увидимся. — Его губы сжались, лицо напряглось. — Белинда, я сейчас не могу остаться с тобой, как бы мне этого ни хотелось. Я должен ехать в Доусон один.

— Но… — Внезапно неяркое солнце исчезло, и холод забрался под ее парку, коснувшись кожи, а затем проник внутрь, в самую середину груди, туда, где было ее сердце. — Но я думала… Я имею в виду прошлую ночь… Я думала, что она что-то значит для тебя.

Белинда попыталась вырвать руки, но он крепко сжал их и негромко застонал.

— Конечно, значит! Как сделать, чтобы ты поняла? У меня нет выбора, Белинда. Поверь мне. Если бы я мог, я бы поехал с тобой в Доусон, там бы мы поженились и больше никогда не расставались. Но сейчас это невозможно. Я должен отправиться в Доусон один и пока не имею права давать никаких обещаний.

— Но почему? — Ее вопрос прозвучал как крик боли. Джош поморщился:

— Сейчас я не могу ответить на твои вопросы. Я могу лишь просить тебя верить мне.

— Верить тебе? И ты просишь об этом теперь? — вскрикнула она, вырывая свои руки. — С этого момента я больше никогда не поверю ни одному мужчине!

Решительно сглотнув грозившие хлынуть из глаз слезы, Белинда побрела по снегу к ожидавшей ее Аннабел.

Глава 6

Лестер Пью раздвинул плюшевые занавески на окне своей комнаты, расположенной над принадлежащим ему салуном «Золотой кошелек», и взглянул на главную улицу Доусона — «Золотого города», или, как некоторые называли его, «Прямоугольника на болоте».

Половина верхнего этажа здания была превращена в апартаменты Пью, где он останавливался во время редких визитов в Доусон. Это были довольно удобные комнаты, даже роскошные по северным меркам, и теперь Пью решил проводить здесь все свободное время.

Новичку растущий город мог показаться унылым поселком, состоящим из наскоро сооруженных построек и пыльных тропинок, которые служили улицами, но Пью видел нечто иное — он видел открывающиеся перед ним возможности. Доусон рос с невероятной быстротой, и самые предприимчивые могли быть уверены, что очень скоро станут миллионерами, если правильно разыграют выпавшие на их долю карты.

Хорошо, что он не стал ждать и приехал в Доусон теперь. Возможно, федеральный агент оказал ему неплохую услугу, заставив стряхнуть с себя ленивое оцепенение.

Громкий стук в дверь отвлек его от размышлений.

— Войдите! — крикнул он.

Дверь распахнулась, и вошел Чет Хартер. Улыбка его была натянутой, глаза ярко блестели. Он снял шляпу и бросил ее на диван.

— У меня для вас новости, Эл Пи. Есть хорошие, есть плохие.

— И что это за новости? — Пью достал золотой портсигар, извлек из него сигарету, аккуратно вставил в мундштук и зажег. Нельзя было показывать Хартеру, что он волнуется.

Хартер подошел к столу с остатками завтрака, поднял кофейник и, обнаружив, что он пустой, поставил на место.

Пью мысленно отметил его манеру держаться. Хартер опять был преисполнен чувством собственной незаменимости. Настало время поставить его на место.

— Я задал тебе вопрос, Чет, — тихо произнес Пью. Хартер, прищурившись, посмотрел на него.

— Я прекрасно слышал, Эл Пи. Просто я проверял, не осталось ли здесь кофе, но, похоже, нет.

Он улыбался, но тон его был высокомерным, и Лью мрачно нахмурился, рассматривая тлеющий конец сигареты. Пора осадить наглеца!

Пью неторопливо взял трость и слегка покачал ее в руке. Хартер смотрел на него с улыбкой. Вдруг с неожиданной для его грузного тела кошачьей ловкостью Пью вскочил на ноги и вытянул руку с тростью вперед. Он нажал кнопку — и раздался щелчок.

Глаза Хартера широко раскрылись, лицо побледнело — он почувствовал у своего горла острый клинок. Пью усилил нажим, и маленькие капельки пота проступили на лбу Хартера.

— Какого черта, Эл Пи? — хрипло спросил он, боясь пошевельнуться. — Эта проклятая штука достаточно острая!

На губах Пью появилась злорадная ухмылка.

— Неужели? Эту маленькую штучку я приобрел у проезжего торговца, который привез ее из Франции. Трость с вкладной шпагой — так они ее называют. Думаю, это идеальное оружие для джентльмена.

Хартер шумно сглотнул.

— Но в чем дело, черт возьми?

Улыбка Пью стала шире, и он слегка надавил на трость, отчего лицо Хартера стало еще бледнее, а пот струйками стал стекать со лба.

— Дело в том, мой друг, что пора было привлечь твое внимание. Кажется, у меня возникли некоторые проблемы. Я много раз говорил тебе, Чесли, что меня нельзя назвать терпеливым человеком и что тебе следует это учитывать. Я говорил тебе это?

Хартер осторожно кивнул. Он очень не любил, когда его называли именем, данным ему родителями, и Пью знал это. Толстяк медленно опустил трость, нажал кнопку, и тонкое лезвие, шурша, вернулось в футляр трости.

— Ну, и на чем мы остановились?

Прежде чем ответить, Хартер вытащил из кармана огромный носовой платок и вытер лоб, на мгновение спрятав лицо под складками ткани. «Когда-нибудь, — с ненавистью подумал он, — этот жирный ублюдок зайдет слишком далеко, и я вспорю его толстое брюхо!»

Но когда он убрал платок, его лицо опять было бесстрастным.

— Этот агент. Он в городе. Насколько я понимаю, сукин сын добрался сюда раньше нас. Сделал заявку на участок и разбил лагерь около Медвежьего ручья. А вы уверены, что этот парень — федеральный агент? Я хочу сказать, что это довольно глупо — преодолеть столько трудностей и не искать золото.

Пью коснулся пальцами подбородка.

— Я абсолютно уверен, Чет. Абсолютно уверен. Но похоже, он умнее, чем я думал. Достойный противник. Пусть все остается как есть. Я не могу тратить на него много времени. Потом от него надо будет избавиться. Полагаю, что это была хорошая новость. А какова плохая?

— Эта сучка Ли, фотограф, — она тоже здесь. Ума не приложу, как ей удалось выбраться живой из той бури! Она открыла свое дело в палаточном городке в конце улицы. Мне следует еще раз попытаться добыть фотографию?

Пью поджал губы.

— Думаю, да. Но на этот раз действуй осторожно. Мы на канадской территории, и я не хочу привлекать к себе ненужного внимания. Это все?

— Да, за исключением того, что внизу я столкнулся с Монтаной и он просил передать вам, что бухгалтерские книги готовы и вы можете просмотреть их.

— Превосходно. — Пью стремительно поднялся на ноги, и его живот затрясся. — Мы спустимся вниз прямо сейчас.

Внизу, в маленьком кабинете в задней части здания, Монтана Лидс разложил на столе огромный гроссбух и расправил страницы.

Он знал, что все в полном порядке, но все же чертовски нервничал. Почему-то Лестер Пью всегда так на него действовал. В этом человеке была холодная безжалостность, чего не могли скрыть его наружность и мягкие, вкрадчивые манеры. Он предполагал, что Пью занимается темными делишками, но ему, Монтане, не было до этого никакого дела.

Монтана знал, что Пью — опасный человек, и не строил иллюзий относительно своей судьбы, если он совершит крупную ошибку, обманет Пью или каким-либо другим образом вызовет гнев этого толстяка, по поскольку Пью ему очень хорошо платил, он мог спокойно продолжать свою работу — по крайней мере пока.

Монтана вздохнул. Возраст его приближался к шестидесяти, но он оставался элегантным и еще красивым мужчиной с копной белых волос, веселым нравом и громким смехом. Он был слишком талантлив, чтобы работать на других, особенно таких, как Лестер Пью, но человек должен ведь как-то жить. Если бы все сложилось удачно…

Он криво улыбнулся. Похоже, обстоятельства всегда складывались для него неудачно. Так было всю жизнь. Одна сияющая мечта сменяла другую, и каждая обещала богатство и успех, а кончалось все одним и тем же — крахом.

Его последняя мечта — обогатиться на Клондайке — поначалу, казалось, начала осуществляться. Монтана и его компаньон нашли богатый золотом участок и застолбили его. Они тянули жребий, чтобы определить, кто поедет в Доусон, чтобы оформить заявку, и Джексон, его компаньон, выташил длинную соломинку. Монтана остался на участке.

Через неделю Джексон вернулся. Размахивая ружьем, он приказал Монтане убираться с принадлежащей ему земли. Джексон оформил заявку на свое имя.

И только то, что Джексон предусмотрительно взял ружье, спасло ему жизнь. Монтана пожаловался в полицию Доусона, но у них было столько похожих жалоб, столько неоконченных дел и, кроме того, из доказательств было только его слово против слова компаньона, что Монтана понимал — у него нет шансов когда-нибудь увидеть даже часть того богатства, которое полилось из найденной жилы. Все, что у него осталось, — это золото, которое он добыл, пока Джексон отсутствовал.

Он даже лишился возможности отомстить, поскольку Джексон вскоре продал заявку и уехал отсюда.

Человек послабее после такого случая мог посчитать себя неудачником, смириться и стать обычным обывателем, но он уже разрабатывал новый план. На этот раз ему должно повезти. Теперь это не было мечтой о славе и известности, за которыми он гонялся раньше, это было то, что ему следовало сделать давным-давно. Он собирался оставаться здесь, управлять салуном, копить деньги, пока не наберет достаточно средств для…

Его мысли прервал донесшийся снаружи звук тяжелых шагов. Он откинулся на стуле и придал своему лицу выражение, которое, как он надеялся, придется по вкусу драгоценному хозяину. В комнату вошли Лестер Пью и его помощник Чет Хартер.

«Вот так надо себя вести, чтобы добиться успеха», — подумал Монтана.

Белинда смотрела на фотографии, разложенные на столе в глубине палатки. Она одобрительно улыбнулась. Фотографии были хороши — она это точно знала!

Многие из них были отпечатаны в лагере на озере Беннет, где они вынуждены были ждать оттепели, прежде чем продолжить путь в Доусон.

Вспоминая это путешествие, она каждый раз переживала его заново. Слава Богу, у нее был Чарли, оставшийся с ней, хотя остальные носильщики вернулись к своим семьям в Дайе. Без знаний и сноровки маленького чилкута заключительная часть путешествия была бы просто невозможна.

Во-первых, следовало построить лодку, то есть свалить и распилить деревья. Затем нужно было плыть по коварным водам Юкона. Затем они пересекли озеро Беннет при сильном встречном ветре, отчего каждый шаг превращался в упорную борьбу с волнами, грозившими выбросить лодку на берег. После озера Беннет они преодолели озеро Тагиш, ожерелье овеваемых ветрами фиордов, центральная часть которого забирала больше жертв, чем водопады «Белая лошадь». Это просто чудо, что они миновали его целыми и невредимыми, и имя этому чуду — Чарли. Белинда считала, что они с Аннабел обязаны Чарли жизнью.

Теперь она сортировала фотографии, внимательно разглядывая каждую и складывая в стопки. Тут были волнующие снимки каньона Майлз, яркий флаг, предупреждающий об опасности, и дощечка с надписью: «Каньон».

Белинда взяла одну из более ранних фотографий, которую она сделала на Чилкутской дороге во время схода лавины. Несмотря на то что камера побывала в грубых руках напавшего на нее мужчины, пленка не пострадала, и Белинда проявила ее на озере Беннет.

Она поднесла снимок к свету, льющемуся в окно палатки, и наклонилась над ним, чтобы рассмотреть маленькое пятнышко сбоку в верхней части снимка. Странно, как это она не заметила его раньше! Пятнышко походило на человека, но что он делал так далеко в стороне от тропы?

Впрочем, это не имело особого значения, поскольку не портило общую композицию.

Она отложила фотографию в сторону, и в этот момент в палатку вошла Аннабел. На ней были розовое муслиновое платье и шляпка, подчеркивающие ее румянец. Белинда улыбнулась, подумав, какая восхитительная вышла бы фотография, если бы фотопленка могла передавать цвет.

— Хорошо провела время? — спросила она.

— Разве можно хорошо провести время в этом захолустье? — пожала плечами Аннабел. — Ужасное место, пыльное и мерзкое, а комары просто съедают тебя заживо! — Она швырнула перчатки на койку. — Би, когда мы переедем в приличное место? Я жутко устала жить в этой палатке!

Белинда, нахмурившись, вздохнула. Ей казалось, что она слышит от Аннабел одни лишь жалобы — то на одно, то на другое.

— Мы переедем, когда заработаем достаточно денег, чтобы построить дом, — коротко ответила она. — Я уже начинаю собирать деньги. Это не займет очень много времени. Золотоискателям не терпится получить свои фотографии, чтобы послать их домой. Каждый день приходит все больше и больше народу.

— Не понимаю, зачем нам ждать, — нахмурилась Аннабел. — Знаешь, здесь есть гостиницы. Это не бог весть что, но там по крайней мере настоящие стены и настоящие кровати. — Она с силой ударила по брезентовой койке.

Белинда покачала головой:

— Цены там умопомрачительные, а денег у нас пока нет. Впрочем, мне надо идти работать. Поговорим об этом позже.

Она с трудом сдерживала гнев, и это в последнее время случалось все чаще. Белинда хотела напомнить Аннабел, что та сама напросилась сопровождать ее, но потом сдержалась — она и так говорила об этом слишком часто.

Аннабел надулась:

— Я знаю, что разговора вообще не будет. Знаешь, Белинда, это я старшая сестра, а не ты. И я должна решать, где нам жить.

Белинда взяла теплую шаль и молча отвернулась. Кажется, Аннабел забыла, что все это время они жили на заработки Белинды, и это, по ее убеждению, давало ей право принимать решения. Она накинула шаль на плечи.

— Ты могла бы здесь немного прибрать, пока я работаю, — многозначительно сказала она. — Эта палатка напоминает свинарник.

Не дожидаясь ответа, Белинда вышла и направилась ко второй палатке, где находились ее камера и оборудование для фотолаборатории. Перед входом располагался низкий помост с разрисованным задником, на котором были изображены горы, русло реки и фигуры старателей, склонившихся над золотопромывочными ковшами и желобами. Куски породы и живопись были так искусно совмещены, что передний план выглядел очень натурально.

Белинда чрезвычайно гордилась своей съемочной площадкой. Задник разрисовал бродячий художник, а передний план она соорудила собственными руками.

Белинде очень хотелось заняться настоящей работой, и она проводила утренние часы, снимая то, что ее интересовало. Она фиксировала на пленке насыщенную жизнь быстро растущего Доусона и людей, которые приехали сюда за золотом. Но они с Аннабел нуждались в деньгах, и поэтому дневное время, с часу до четырех, она посвящала изготовлению портретов, за которые старатели очень хорошо платили. Вот и теперь ее уже ждали больше десятка человек, выстроившихся в очередь возле деревянной таблички, на которой крупными черными буквами было написано:

«Б. ЛИ, ФОТОГРАФ, ПОРТРЕТЫ И ПЕЙЗАЖИ КЛОНДАЙКА».

Вид этой таблички несколько подбодрил ее, и она, выбросив из головы личные проблемы, принялась за дело.

Аннабел со злостью разглядывала унылый зеленый брезент над головой. Ей было скучно, и она в который раз отругала себя за то, что настояла на этом злополучном путешествии.

Поначалу ее захватила перспектива увидеть далекий Юкон, мифический и таинственный, ощутить дух приключений, познакомиться с людьми, искавшими и, судя по сообщениям, находившими богатства, которые им и не снились.

Но кто мог предположить, что здесь будет так холодно и неуютно, а все приключения останутся в мечтах?

И Белинда к тому же становилась совершенно невозможной!

Дома, в Нью-Йорке, с ней тоже приходилось нелегко — она была властной, самоуверенной и резкой. Кто-то из знакомых мужчин как-то сказал Белинде — Аннабел сама слышала, — что «у нее мозги, как у мужчины». В его устах это был комплимент, и Аннабел призналась себе, что на нее он произвел впечатление, но Белинда в ответ лишь улыбнулась и с гордым видом заявила:

— Мужчины, похоже, этого не осознают, но на самом деле они понятия не имеют, что такое интеллект!

Аннабел подумала, что теперь, в этой Богом забытой глуши, Белинда стала еще более властной и безрассудной. Недавно у нее появилась привычка впадать в мрачное настроение, и она становилась колючей, как дикобраз. С ней просто невозможно было разговаривать!

— Тут есть кто-нибудь?

Звук мужского голоса у входа в палатку заставил ее мгновенно вскочить на ноги.

— Да? — нерешительно отозвалась она. — Кто там?

— Чет Хартер, мэм. Могу я войти?

Чет Хартер? О да! Франтоватый парень со зловещим, испещренным оспой лицом, которого она видела в Дайе.

Аннабел поднесла руку к волосам. Наверное, у нее смешной вид, но внутри палатки довольно темно. Следует ли впускать его? Ведь она здесь одна. А почему бы и нет? Ей было скучно, хоть вой!

— Войдите, мистер Хартер, — ровным голосом сказала она и быстро присела на край койки, красиво расправив юбку.

Клапан палатки отодвинулся, и вошел Хартер. Аннабел с интересом начала разглядывать его. Он был привлекателен — завораживающей зловещей красотой, которая одновременно пугает и притягивает к себе. Ее сердце учащенно забилось.

Она встала, опустив голову, а затем робко посмотрела ему в глаза — этот трюк она всегда считала чрезвычайно эффективным для привлечения внимания мужчин.

— Какая приятная неожиданность, мистер Хартер! Что привело вас в Доусон?

Он склонился к ней, возможно, чуть ближе, чем следовало, и приятные мурашки пробежали по спине Аннабел. Да он еще и дерзок!

— У меня здесь дела, и мне только что попалась на глаза вывеска вашей сестры. Я подумал, что тут вряд ли есть еще один фотограф по фамилии Ли, и поэтому решил выяснить, действительно ли это вы с сестрой. Чрезвычайно рад убедиться, что не ошибся.

— Я тоже очень рада вас видеть, — бойко ответила она. — Должна вам признаться, здесь ужасно скучно, и мне приятно видеть знакомое лицо. Вы надолго в Доусон?

— Вероятно, пробуду здесь некоторое время. Вы, кажется, собирались куда-то уходить?

Аннабел весело рассмеялась и тряхнула головой, так что ее локоны подпрыгнули.

— Я уже выходила в город, если можно так выразиться.

Он улыбнулся, обнажив ровные белые зубы. Его улыбку нельзя было назвать приятной.

— Да, я знаю, что это неподходящее место для дамы, мисс Ли, — сказал он. — Но Доусон быстро растет, и здесь уже есть парочкапортних и кондитерская. Можно сказать, что Доусон стоит на пороге цивилизации.

Аннабел рассмеялась и почувствовала, как у нее закружилась голова. Это были самые приятные минуты с начала этого несчастного путешествия! Ей так не хватало флирта, этой добродушной пикировки между мужчиной и женщиной, которая была неотъемлемой частью ее жизни в Нью-Йорке.

Она заметила, что он пристально смотрит на нее, и опустила глаза.

— У меня появилась идея, — сказал он. — Поскольку вы одеты для выхода… Что вы скажете, если я предложу вам отправиться в «Аврору» и пообедать? Еда там неплохая, несмотря на то что они дерут за нее непомерную цену.

Аннабел задрожала от радостного предвкушения. Но ведь Белинда придет в ярость, если она уйдет, ничего не сделав по дому.

— Даже не знаю. — Она встряхнула кудрями, а затем опустила глаза и снова подняла их, чтобы он имел возможность оценить длину ее ресниц и то, как красиво они лежат на ее щеках. — У меня много дел…

— О, я уверен, что дела могут подождать. Кроме того, такая милая девушка не должна работать в этот чудесный день. Пойдемте? Ваше общество доставит мне огромное удовольствие.

— Черт возьми, а почему бы и нет? — Она вскинула голову. — Беседа с цивилизованным человеком явно украсит мой день, и, кроме того, я не прочь немного перекусить. После прогулки у меня разыгрался аппетит.

— Великолепно! Тогда вперед!

— Я только оставлю записку Белинде.

Аннабел принялась рыться в шкатулке с письменными принадлежностями в поисках листа бумаги. Хартер прошел в глубь палатки и стал рассматривать разложенные на столе фотографии.

— Это снимки вашей сестры?

Аннабел, писавшая записку, слушала его вполуха.

— Да, их сделала Белинда.

— Они очень хороши, — задумчиво произнес Хартер. — Понимаете, я думал, что фотография для нее просто забава, но она разбирается в том, что делает. — Он взял один из снимков и стал внимательно разглядывать его. — Никогда не видел таких великолепных фотографий.

Аннабел сложила записку и рассмеялась:

— Скажите об этом Би! Это доставит ей удовольствие.

— Обязательно. — Он отвернулся от фотографий. — Ну, вы готовы? Пойдем?

Она радостно кивнула, впервые за несколько недель ощущая прилив сил. Как это волнующе!

— Всегда готова! — ответила она.

Он придержал перед ней клапан палатки, когда она выходила. Она с радостью приняла предложенную руку. Как приятно, когда с тобой вновь обращаются как с дамой, а Белинда может злиться сколько влезет. Аннабел знала, что предстоящее удовольствие стоит таких жертв.

Взглянув на соседнюю палатку, Аннабел убедилась, что Белинда занята съемками и не заметила ее ухода.

В кафе «Аврора» Чет Хартер распорядился отвести их в отдельный кабинет, и Аннабел, запоздало вспомнив о своей репутации, слабо запротестовала.

Хартер предупредительно повернулся к ней:

— Да, мисс Аннабел, в чем дело?

Аннабел стало немного не по себе. Неужели она ведет себя глупо, изображая наивную девушку? Но дома считалось неприличным обедать в таких кабинетах наедине с мужчиной.

— Я понимаю. Вас беспокоит отдельный кабинет. Но я просто хотел оградить вас от грубого общества, с которым мы можем столкнуться в общем зале. Но может, вы против?

— О нет. Все в порядке, — поспешно ответила она.

Хартер поверх ее головы кивнул официанту:

— Мы берем кабинет.

Аннабел почувствовала неловкость — она не привыкла к подобному ощущению и не любила его. На мгновение она засомневалась в разумности своего решения прийти сюда с этим человеком, но когда их отвели в маленький кабинет с бархатными занавесками и накрытым скатертью столом, эти мысли исчезли. Здесь было так изысканно — первая цивилизованная комната, которую она видела с тех пор, как они покинули Нью-Йорк. Аннабел вскрикнула от удовольствия и с размаху опустилась на диван, красная бархатная обивка которого гармонировала с занавесками.

— Как здесь красиво! — воскликнула она.

Хартер широко улыбнулся и потянулся за бутылкой вина, которую официант оставил в серебряном ведерке.

— Я рад, что вам понравилось, — сказал он, наполняя бокал густой темно-красной жидкостью. — Давайте выпьем немного вина, пока нам принесут еду.

Блюда были хорошо приготовлены, гораздо лучше, чем те, что подавались в большинстве заведений Доусона, и хотя Хартер ел с аппетитом, мысли его были заняты совсем не едой.

Он пребывал в прекрасном расположении духа и тайком разглядывал сидящую напротив молодую женщину. Разве мог кто-нибудь предположить, что ему так повезет в этом оторванном от цивилизации городе?

Да, это настоящая удача! Хартер надеялся, что палатка Ли пуста, и был немного разочарован, услышав ответивший на его оклик голос, но все обернулось чудесно. После того как он обнаружил снимок, сделанный Белиндой на тропе, не составило особого труда незаметно сунуть его в карман. Он не успел внимательно изучить фотографию, но, насколько он мог судить, там не было ничего, что могло быть поставлено ему в вину. Действительно, гора с плеч. А потом он обнаружил, что Аннабел отвечает на его ухаживания и что она даже красивее, чем он думал, — ему на самом деле сегодня везло!

Хартер взял бутылку и повернулся к Аннабел:

— Еще немного?

Ей-богу, она была лакомым кусочком — высокая грудь, тонкая талия. Большинство женщин здесь походили на рабочих лошадей или были настолько потасканными, что общение с ними не доставляло никакого удовольствия.

Аннабел хихикнула.

— Думаете, стоит? — произнесла она. — Я хочу сказать, что, кажется, совсем опьянела.

— Вы нисколько не пьяны, — ответил он, наполняя ее бокал до краев. — Всего капельку, чтобы не дать исчезнуть румянцу с ваших щечек. Прелестных щечек, должен вам сказать. — Он погладил ее.

Она опять засмеялась и покраснела.

— О, вы такой… такой… льстец! — Она залилась смехом. — О Боже!

Он рассмеялся вместе с ней:

— Давайте пересядем на диван, там нам будет удобнее.

— О, мне и так удобно…

Но Хартер уже подхватил ее под локоть и помог переместиться на обитый бархатом диван.

Он знал об Аннабел гораздо больше, чем она о нем. Он знал, например, что, несмотря на все ее кокетство, девушка неопытна. И хотя она была твердо уверена в своей власти над мужчинами и гордилась своей способностью укрощать их, Хартер не сомневался, что весь опыт Аннабел ограничивается юнцами ее возраста, неуверенными в себе и легко управляемыми. Тот факт, что она не представляла себе, что ее ждет, усиливал его удовольствие. Он любил девственниц. Он любил быть первым, подавлять и подчинять себе женщин, твердо веря, что так предначертано Богом: мужчина — хозяин, а женщина обязана служить ему.

Последний бокал вина начал действовать, и прекрасные глаза Аннабел остекленели. Хартер взял у нее бокал.

— Я чувствую себя немного… странно, — слабым голосом сказала она.

— Просто вы слишком взволнованны, вот и все. Все будет хорошо — вам только нужно прилечь. Давайте я расстегну ваш корсет, чтобы было легче дышать.

— Я… я…

Ее рука нерешительно поднялась, чтобы оттолкнуть его, но Хартер, шепча успокаивающие слова, начал сражаться с пуговицами на ее платье. Желание его все усиливалось. Глаза Аннабел были закрыты, и она, казалось, не сознавала, что происходит. Хартер увидел белую гладкую кожу над кружевами и лентами. Он осторожно раздвинул кружева и нащупал шнурки корсета. Боже, и как только женщины умудряются втиснуться во все это?

Наконец он добрался до мягких, женственных округлостей, несколько секунд любовался ими, а затем положил ладонь на правую грудь Аннабел, ощущая шелковистую гладкость кожи под своими огрубевшими пальцами и наслаждаясь ее теплом. Затем, уже не в силах справиться с желанием, он грубо сжал ее, и Аннабел вскрикнула.

Ее глаза открылись, и ужас, который он увидел в них, еще больше распалил его.

— Нет, нет! — крикнула она, преодолевая вызванное вином головокружение.

Она была пьяна, но уже понимала, что происходит. Он был доволен — именно это ему и нравилось.

Хартер грубо сдернул с нее юбку, порвав застежки, затем потянул вниз нижние юбки и кружевные панталоны, обнажив стройные ноги.

Его глаза жадно впились в треугольник вьющихся волос между бедер девушки. Теперь Аннабел плакала и слабо сопротивлялась, но Хартер был силен как бык.

Смеясь, он раздвинул ей ноги и уставился на ее лоно, одной рукой пытаясь расстегнуть брюки. Да сегодня у него действительно удачный день!

Глава 7

Легким и точным движением Белинда вставила рамку с пленкой в камеру.

Человек, позировавший ей, был типичным золотоискателем. Среднего роста, лет тридцати от роду, с густой бородой, он был одет в рабочую одежду — толстые штаны, заправленные в высокие, до колен, сапоги, линялую голубую рубашку и потрепанную черную шляпу с широкими полями. Он опирался на кирку, приняв соответствующую, по его мнению, позу: одна нога согнута, правая рука покоится на рукоятке кирки, левая протягивает к камере кошелек.

На его лице, прорезанном морщинами, была написана гордость. Белинда подумала о его оставшейся дома семье и о том, как они отреагируют на фотографию уехавшего в дальние края отца. Она надеялась, что он вернется домой победителем, сохранив все добытое им золото.

Белинда мягко нажала на рычажок камеры.

— Спасибо, мистер Джонсон. Фотографии будут готовы в понедельник.

— До свидания, мисс Ли, — кивнул старатель.

Он сошел с помоста, и его место тут же занял следующий.

— Я бы хотел сфотографироваться с ковшом для промывки золота, — робко попросил новый клиент.

— Тогда становитесь туда, к реке. — Она показала на нарисованную на заднике реку, и старатель неловко присел на корточки, делая вид, что моет золото.

Прежде чем вставить пленку, Белинда взглянула на небо. Из-за того, что летом солнце здесь практически не заходило, было трудно определить время по его положению, но Белинда решила, что сегодня это будет последний снимок.

— Отлично, — сказала она, — теперь не двигайтесь.

Белинда очень устала, гораздо сильнее, чем обычно. Она медленно собрала свое оборудование. Возможно, следует нанять помощника. Может, ей удастся привлечь к этой работе Чарли: он был ловок и сметлив и мог быстро научиться.

Белинда внесла все оборудование внутрь палатки, аккуратно поставив футляр с отснятыми пленками на рабочий стол. Она проявит их утром, чтобы освободить уик-энд для своей главной работы.

Белинда подошла к жилой палатке и неохотно откинула клапан. Ей не хотелось видеть Аннабел и слушать ее жалобы, но деваться ей было некуда. Она вскинула подбородок и вошла в палатку, готовая ко всему.

Внутри было темно и тихо. Неужели Аннабел ушла?

В тусклом свете, проникавшем сквозь пергаминовое окно, Белинда разглядела на койке сестры укрытую одеялами фигуру. Она что, спит?

Жаркая волна гнева захлестнула ее. Это очень похоже на Аннабел! В палатке по-прежнему беспорядок, а она спит, пробездельничав весь день!

Белинда сердито шагнула к койке, схватила одеяла и отбросила их в сторону.

Аннабел издала жалобный звук. Свет упал на ее распростертую фигуру, и Белинда ахнула. Платье сестры было изодрано, а лиф висел на одном плече.

— Аннабел! — окликнула Белинда. — Что с тобой?

Аннабел медленно повернулась к ней опухшим от слез лицом. Их взгляды встретились, и Белинда вновь вскрикнула, пораженная выражением глаз сестры, — это выражение настолько противоречило характеру Аннабел, что ей стало страшно.

Не говоря больше ни слова, Белинда обняла сестру. В голове ее вертелись сотни вопросов, но она лишь шептала на ухо Аннабел успокаивающие слова. Что, черт побери, могло произойти? Совершенно ясно, что Аннабел подверглась нападению, но кто это сделал и как далеко он зашел?

Аннабел долго плакала на плече Белинды. Сердце Белинды наполнилось твердой решимостью. Кто бы ни был этот человек, он заплатит за все! А теперь она обязана выяснить, что произошло.

— Аннабел, — ласково сказала она. — Аннабел, расскажи мне, что случилось. Я должна знать.

Аннабел потерла глаза; тело ее сотрясалось от рыданий.

— Это… это был Чет Хартер. Он…

— Какой Чет Хартер? — Белинда не могла вспомнить человека с таким именем.

— Мужчина… из Дайи. На улице — помнишь?

Белинда вспомнила, и ее губы сжались в тонкую полоску.

— Он приходил сюда?

Аннабел кивнула:

— Сегодня днем, сразу после того как ты ушла. Он… он пригласил меня на обед.

Сердце Белинды упало. О Боже! Значит, в том, что произошло, есть и вина Аннабел, раз она согласилась пообедать с этим человеком.

— И ты пошла? — Она старалась, чтобы ее голос звучал мягко.

Аннабел покаянно кивнула.

— Мы пошли в кафе «Аврора». Он попросил… — она отвернулась, — отдельный кабинет.

— О, Аннабел! — застонала Белинда. — Неужели можно быть такой глупой?

Аннабел подняла глаза, губы ее дрожали.

— Я знала, что не должна соглашаться, но он все объяснил. Сказал, что в общем зале могут быть грубые люди. И я… пошла с ним.

Белинда тяжело вздохнула:

— И после обеда…

— Он угощал меня вином. Я выпила довольно много. Слишком много, как я теперь понимаю. Все вокруг… все кружилось… — Она подняла глаза, в которых застыла боль. — О, Би! Это было так ужасно! Совсем не так, как написано в книгах. Он… мне было больно.

— Ш-ш, ш-ш. Ну все! — Белинда крепче обняла ее. Она понимала, что до этого момента Аннабел считала, что весь мир лежит у ее ног, особенно та его часть, которая состоит из лиц мужского пола. Ей поклонялись, за ней ухаживали, с ней обращались, как с принцессой на троне, а теперь этот человек опрокинул трон, сбросив ее в грязь, и Белинда почувствовала, что сестра больше никогда не будет такой, как прежде.

На мгновение в памяти Белинды всплыла ночь, проведенная с Джошем, и она обрадовалась, что у них все было по-другому. Впрочем, какая разница, если результат один? Она отдалась добровольно, а Аннабел изнасиловали, но в том, что касается чувств, они обе были жертвами мужчин.

— Я стала сопротивляться, и он ударил меня… — Аннабел дрожащим пальцем указала на темный кровоподтек на щеке. — И он смеялся, когда…

Аннабел зарыдала, и у Белинды от жалости к сестре слезы подступили к глазам. Аннабел при всех ее недостатках все же ее сестра, и хотя она могла быть легкомысленной и пустой, но она никому не делала зла. Насколько Белинда знала, Аннабел была не способна на сознательную жестокость, а это животное Хартер жестоко обидел ее. Белинда поклялась, что он заплатит за свой поступок. Она еще не знала как, но у нее есть время подумать об этом.

Джош Роган с удовлетворением окинул взглядом свой лагерь. Он выглядел точно так же, как лагерь любого другого золотоискателя. Его заявка, включавшая часть берега небольшого ручья, была выбрана из соображений удобства, а не с намерением найти золото. Тем, кто говорил ему, что он сглупил, выбрав это ничем не примечательное место, он, напуская на себя таинственность, отвечал, что у него предчувствие. Тот факт, что остальные старатели не изъявляли желания сделать заявку на соседние участки, был ему только на руку, поскольку Джош не собирался проводить здесь много времени и не хотел, чтобы его поведение привлекало к нему внимание.

Рядом с палаткой лежали кирка, ковш для промывки золота и лопата. Джош пришел к выводу, что картина достаточно достоверна — он тщательно сравнивал свой лагерь с лагерями других золотоискателей — и теперь можно приступить к своей настоящей работе.

Джош знал, что помощи ему ждать не от кого. Он работал один. Седой человек в Вашингтоне дал ему это ясно понять.

— Я не могу разбрасываться агентами, Роган. Все равно второй человек будет только мешать. Мы завалены жалобами этих проклятых золотоискателей — они жалуются на то, что их надувают, грабят, даже убивают. Я думаю, что все они глупцы — в первую очередь потому, что сидят там, — и заслужили большую часть того, что случается с ними. Но только не убийство! Мы не можем не обращать внимания на убийства! Жалобы идут из Скагуэя, Дайи и Доусона. Доусон — это забота Канады, но если тебе нужно будет отправиться туда, чтобы доказать убийство, поезжай. Там есть некая темная личность из Скагуэя, Соупи Смит, как он себя называет. Насколько я знаю, есть еще один, в Дайе. Они оба беспринципные типы, так что будь осторожен. Береги себя — я не хбчу отправлять туда еще одного агента для расследования твоей смерти!

— Тронут вашей заботой, сэр.

— Я вовсе не о тебе забочусь. У нас и так не укомплектованы штаты.

Вспоминая этот разговор, Джош усмехнулся. Он приучил себя не особенно задумываться о неприятных аспектах своей работы. Он понимал, что живет под постоянной угрозой физического насилия и даже смерти, и обычно это не беспокоило его, но с момента встречи с Белиндой Ли этот вопрос не давал ему покоя.

Нежданное счастье, которое он испытал той ночью в стоящей на льду палатке, распирало ему грудь, и ему приходилось прилагать усилия, чтобы загнать мысли о девушке в дальний уголок сознания. Но стоило ему расслабиться, как они вновь возвращались. Он должен ее увидеть, без нее он никогда не будет так счастлив.

Он знал, что человеку его профессии опасно и бессмысленно думать о прочных взаимоотношениях. Он видел, что произошло с его друзьями. Тревога за жену и детей делала их слишком осторожными, заставляла колебаться, когда надо было проявить решительность, и это уменьшало шансы агента остаться в живых.

Джош надеялся лишь на то, что Белинда подождет, не совершит никакой глупости, например, не сойдется с другим мужчиной. Он вздохнул и помолился, чтобы к тому времени, когда он сможет раскрыть перед ней истинную причину своего поступка, она была здесь и оставалась свободной.

Сержант Дуглас Маккензи с удовлетворением оглядел свой новый кабинет. Возможно, обстановка не такая изысканная, как ему бы хотелось, но комната явно больше и удобнее, чем палатка на пропускном пункте Чилкутской дороги.

Кроме того, его перевод можно было считать в некотором роде продвижением по службе. Несмотря на то что звание его осталось прежним, должность эта считалась более ответственной, и теперь под его началом находилось больше людей. Он твердо решил добиться успеха на новом месте, хотя знал, что здесь будет достаточно трудно. Доусон — быстро растущий город, и, как и любой подобный город, он мог быть грубым, вульгарным и жестоким.

Здесь встречались спорные заявки, вызывавшие скандалы, драки из-за собственности, нередко приводившие к увечьям, грабежи или угрозы грабежа — там, где есть золото, всегда существует опасность, что кто-нибудь попытается отнять его у другого. Случались пьяные скандалы, поножовщина и, несмотря на запрет канадского правительства привозить с собой оружие, даже перестрелки. Нет, поддержание порядка в Доусоне будет нелегким делом. Но он справится с ним и приложит все силы для выполнения своих обязанностей.

Дуглас улыбнулся. У этого перевода было еще одно преимущество. Он вновь, как это нередко бывало в последнее время, представил себе прелестную молодую женщину, Белинду Ли, которая попросила его помощи на Чилкутской дороге.

Он никогда не встречал женщины, которая так привлекала бы его. И дело не только в лице и фигуре — хотя и то и другое было великолепным. В ней ощущалось несомненное благородство духа, глубоко тронувшее его, и ему очень хотелось вновь увидеться с ней. Как только он здесь устроится и познакомится с подчиненными, он найдет ее.

Однако прошло несколько дней, прежде чем Дуглас смог выполнить свое намерение и разыскать Белинду Ли. В «Золотом кошельке», одном из самых больших салунов города, произошла поножовщина со смертельным исходом, и этот инцидент требовал его вмешательства.

Жертва, молодой золотоискатель из Новой Англии, незадолго до своей безвременной кончины громко жаловался, что его обманули. Человек, совершивший убийство, работал на владельца салуна. Он настаивал, что это был акт самозащиты, и действительно, когда Дуглас прибыл на место происшествия, на полу рядом с рукой убитого лежал длинный охотничий нож с широким лезвием. Тем не менее были и другие свидетели, которые считали своим долгом сообщить полицейскому, что во время ссоры в руке жертвы не было ножа; он появился только после того, как убитый потерял сознание.

Дуглас побеседовал с владельцем «Золотого кошелька» Лестером Пью, пытаясь точно установить, что на самом деле произошло, но хотя Пью и сожалел о случившемся, выражал свое беспокойство и желание помочь, у Дугласа сложилось неблагоприятное мнение об этом человеке.

Пью был слишком скользким, его манеры казались чересчур безукоризненными, голос звучал излишне подобострастно. Но было в Лестере Пью еще кое-что, что сразу бросалось в глаза. Такого огромного человека Дуглас никогда раньше не видел!

Дугласу не понравился и помощник Пью, Чет Хартер. Сразу было видно, что за этим парнем нужно присматривать. В общем, весь персонал «Золотого кошелька» не вызывал особой симпатии, за исключением, быть может, управляющего, Монтаны Лидса, который производил впечатление порядочного и честного человека. Дуглас удивлялся, как тот умудрился связаться с такой парочкой, как Пью и Хартер. К сожалению, Лидс не присутствовал при убийстве и ничего об этом не знал.

Дуглас отметил про себя, что не мешает также присмотреть за «Золотым кошельком» и мистером Лестером Пью. В Доусоне, несмотря на всю грубость нравов, совершалось относительно мало серьезных преступлений — благодаря присутствию Северо-Западной конной полиции, — и Дуглас намеревался позаботиться о том, чтобы так продолжалось и впредь.

Убийцу не судили. Странно, но люди, свидетельствовавшие о том, что у жертвы не было ножа и что не он затеял ссору, отказывались подтвердить свои показания в суде. Дуглас смирился, закрыл это дело и приступил к поискам Белинды Ли и ее сестры.

Найти их оказалось совсем нетрудно. Несмотря на огромное количество людей, приезжавших в Доусон и уезжавших из него, здесь существовала хорошо отлаженная система передачи сообщений, распространявшая сплетни и новости гораздо быстрее местной газеты, и две такие хорошенькие девушки не могли остаться незамеченными. Тот факт, что Белинда открыла фотомастерскую — первая женщина фотограф, которую большинство уже видели, — давал большую пищу для слухов и домыслов.

Остановившись у большой палатки, Дуглас почувствовал необычное волнение. Вспомнит ли его Белинда Ли? И главное, проявит ли она интерес? Мужчины здесь изголодались по женщинам, и хорошенькую девушку, молодую и к тому же красивую, должны осаждать поклонники. Эта мысль причиняла ему острую боль.

Поскольку двери в палатке не было, он решил окликнуть ее:

— Эй! Мисс Ли? Есть кто-нибудь дома?

Изнутри послышались шаркающие звуки, клапан палатки откинулся, и показалось круглое коричневое лицо чилкута. Смотревшие на Дугласа умные темные глаза превратились в щелочки, когда индеец улыбнулся.

— Да, — ответил чилкут. — Это палатка Ли. Я Чарли, помощник миз Ли. Чем могу помочь?

Дуглас улыбнулся.

— Я бы хотел увидеть мисс Белинду Ли. Она дома?

Чарли тряхнул головой, отчего его прямые черные волосы подпрыгнули.

— Миз Белинды нет. Она ушла фотографировать. — Он жестами показал, как она обращается с камерой. — Скоро вернется. Подождете? Могу сделать вам чай. Миз Белинда научила меня его готовить.

Дуглас колебался. Его ждала работа, но он был так близко от нее…

— Я останусь, — ответил он. — И с удовольствием выпью чаю. Спасибо, Чарли.

Когда они с Аннабел подошли к своей палатке, Белинда услышала доносящиеся изнутри мужские голоса. Один из них она узнала — он принадлежал Чарли. Другой же… на мгновение ее захлестнула безумная надежда, но Белинда быстро отбросила ее. Это не мог быть Джош, а даже если это и он, ей безразлично. На озере Кратер он ясно продемонстрировал свои чувства. Почему она должна все еще думать о нем?

Она посмотрела на Аннабел, которая испуганно прижималась к ней.

— Похоже, у нас гости.

Аннабел, раскрасневшись от быстрой ходьбы, молча кивнула, и Белинда испытала одновременно досаду и печаль. Она очень жалела свою веселую сестру и сердилась на неспособность или нежелание Аннабел прийти в себя после этого ужасного случая с Четом Хартером. Что-то сломалось в тот день в Аннабел, и Белинда ощущала свое бессилие.

«Ну что тут можно сделать, — подумала Белинда, — только вести себя как обычно и пытаться отвлекать сестру от тягостных мыслей». Поэтому она улыбнулась и взяла Аннабел под руку.

— Пойдем, выпьем чаю с теми пирожными, что Чарли принес из новой булочной.

— С удовольствием. — Голос Аннабел звучал равнодушно, однако она сделала попытку улыбнуться.

Это уже кое-что!

Как это часто теперь случалось, гнев на Хартера вызвал у Белинды приступ тошноты. Прошло уже две недели, а Хартер все еще не понес наказания и, вероятно, совсем не переживал по поводу того, что он сделал с Аннабел.

Белинда много раз представляла себе, как вступает в схватку с Хартером и его хозяином, но все это были лишь пустые фантазии. В конце концов она осознала, что они мало что могут сделать, во всяком случае, законным путем, но ее не покидала решимость заставить Хартера заплатить за свой поступок!

Они вошли в палатку.

— О, мисс Ли, как я ждал встречи с вами!

В тускло освещенной палатке Белинда никак не могла узнать высокого мужчину, поднявшегося со стула ей навстречу. Если бы не ярко-красный мундир, она не вспомнила бы молодого полицейского с пропускного пункта на Чилкутской дороге.

— О, да мистер… — Она не могла вспомнить его имя.

— Сержант Маккензи. Дуглас Маккензи. Вы проходили через мой пост на перевале.

— Ну конечно! Сержант Маккензи! — Ей было неловко оттого, что она забыла, как его зовут. Если бы не его доброта, ее бы сейчас здесь не было. — После улицы тут так темно…

— Я понимаю, — вежливо сказал он, не отрывая взгляда от ее лица.

— Пожалуйста, садитесь, сержант. Мы с Аннабел сейчас переоденемся и присоединимся к вам. Ты достанешь пирожные, Чарли? Мы проголодались после прогулки. Вы нас извините, сержант?

— Ну разумеется.

К тому времени как они переоделись и сели за стол, Чарли уже поставил блюдо с пирожными и заваривал свежий чай.

Чайный столик представлял собой всего лишь квадратную доску, положенную на маленький бочонок, но после того, как Белинда налила чай себе и сестре и наполнила чашку сержанта Маккензи, атмосфера в палатке стала уютной. Он сидел совсем близко от нее на маленьком брезентовом стульчике, и Белинда увидела то, что не заметила во время их короткой предыдущей встречи, — он был очень привлекательным мужчиной с необыкновенно мужественным, волевым лицом.

— Меня перевели в Доусон, как я и предполагал, — сообщил он. — Я только что обосновался на новом месте. Приняв дела, я сразу же решил разыскать вас.

— Я польщена, — медленно произнесла она, — что вы потратили время и силы, чтобы найти нас, сержант. Было бы хорошо иметь… друга в этом городе. Так много людей проходит через Доусон, что тут очень трудно рассчитывать на прочную дружбу.

— Прошу вас. — Он поднял руку. — «Сержант» звучит так официально. Вы не могли бы называть меня Дуглас?

— Хорошо… Дуглас.

Он сделал глоток чаю.

— Надеюсь, вы будете считать меня другом и разрешите навещать вас? Если позволите мне высказать свое мнение, это неподходящий город для двух одиноких женщин. Я рад, что вы, похоже, находитесь в хороших руках. — Он кивнул на Чарли, который улыбался так широко, что, казалось, у него лопнут щеки. — Тем не менее, если у вас будут неприятности или вы столкнетесь с чем-то таким, с чем не сможет справиться Чарли, пожалуйста, без колебаний обращайтесь ко мне. Я буду счастлив помочь. — Его, казалось, смутила собственная смелость, и это тронуло Белинду.

— Спасибо, Дуглас. Мы ценим ваше предложение. Правда, Аннабел?

Аннабел, не поднимавшая глаз от чашки, вздрогнула.

— Да, да, конечно, — тихо пробормотала она и вновь погрузилась в молчание.

Еще полчаса они ели пирожные, пили чай и болтали, и впервые после отъезда из Нью-Йорка Белинда расслабилась, ощутив подобие привычного общения, которым она наслаждалась дома. Было так приятно видеть перед собой воспитанного и умного собеседника! Но пора вернуться к работе. Она взглянула на висевшие у нее на шее часы-кулон.

— Прошу прошения, Дуглас, но мне нужно работать. Уже почти час, и меня ждут клиенты.

Кивнув, Дуглас поставил чашку на стол и поднялся.

— Могу я проводить вас до вашей… сцены? Кажется, так это называется?

— Это название ничуть не хуже других, — рассмеялась она. — Я даже позволю вам нести оборудование, если вы не против.

— С удовольствием! — Он улыбнулся, и его обычно серьезное лицо стало юным и беззащитным. Белинда впервые поняла, что он не намного старше ее, и подумала, что у них много общего.

Когда они в сопровождении Чарли шли ко второй палатке, Дуглас наклонился и прошептал ей на ухо:

— Белинда, я надеюсь, что вы окажете мне честь и позволите еще раз нанести вам визит. Возможно, вы даже как-нибудь разрешите пригласить вас на ужин?

Его лицо было чрезвычайно серьезным и искренним, и Белинда, внимательная к чувствам других людей, понимала, что ее ответ очень важен для него.

— Конечно, Дуглас, я буду рада видеть нас снова и с удовольствием как-нибудь вечером поужинаю с вами! — В ее голове промелькнуло воспоминание о том, какой была Аннабел после ее «вечера» с Четом Хартером, и Белинда поморщилась.

Дуглас одарил ее одной из своих редких улыбок, и она вновь удивилась тому, что такие мелочи могут сделать человека счастливым.

Очередь в этот день была длинной, и, закончив работу, Белинда с удовлетворением взглянула на мешочек с золотым песком и самородками. Да, им следует заняться постройкой настоящего дома. Аннабел это понравится.

Чарли уже собрал все оборудование и не спеша направился к палатке с фотолабораторией.

Было еще светло, и Белинда в который раз удивилась этому природному явлению, когда день, кажется, длится бесконечно. Поначалу ей было трудно засыпать при свете, но постепенно она приучила себя отдыхать в определенное время суток, а вот Аннабел, похоже, спала очень мало, если вообще спала.

Белинда вошла в жилую палатку. Ей хотелось есть, и она гадала, приготовила ли Аннабел ужин или все так же с отрешенным видом сидит на кровати, что случалось достаточно часто, устремив взгляд в пространство или плача.

— Аннабел! — позвала она, входя.

Ответа не последовало. Палатка была пуста. Мрачное предчувствие охватило Белинду.

— Аннабел! — снова крикнула она и торопливо отдернула одеяло, которое отгораживало шкафчик для одежды и гардеробную. Одежды сестры там не было.

Аннабел исчезла!

Глава 8

Лестер Пью аккуратно закрыл коробку с сигаретами. Когда его переполнял гнев, он обычно с особой тщательностью следил за тем, чтобы сохранять самообладание и ничем не выдать своей ярости, а в данный момент он был чрезвычайно зол.

Почему так трудно нанять компетентных людей? Возможно, это проклятие гениев — достигший вершины человек вынужден жить в окружении болванов и идиотов.

Он осторожно вставил сигарету в мундштук. Этот тупица Хартер! Сначала инцидент с поножовщиной — крупье, заколовший старателя-новичка, был нанят Хартером, — а теперь история с девчонкой. Давно известно, что причиной большинства проблем в мире является женщина.

Пью тяжелым размеренным шагом — признак глубочайшего волнения — ходил взад-вперед по комнате. Этот дурак не мог выбрать себе девчонку из лачуг или борделей! Нет, ему подавай красивую женщину, девушку, у которой есть сестра, способная доставить кучу неприятностей! А неприятности в данный момент нужны были Лестеру Пью меньше всего.

Он уже почти заключил очень выгодную сделку, в результате которой становился владельцем крупнейшей гостиницы Доусона, склада горнодобывающего оборудования и еще одного салуна — совершенно легальные или почти легальные предприятия. Он также установил превосходные отношения с поставщиком первоклассных проституток для борделей. И теперь все эти начинания были поставлены под угрозу из-за того, что у Чета Хартера мозги комара!

До настоящего времени жители Доусона были ослеплены «золотой лихорадкой» и слишком заняты своими личными делами, чтобы проявлять интерес к происходящему в городе. Но наступит время, когда Доусон разрастется и его обитатели обязательно заинтересуются этим. И тогда будет гораздо труднее создать тот деловой синдикат, который задумал Пью, поэтому до того, как это случится, он должен твердо стать на ноги и завоевать репутацию честного бизнесмена. Действия его должны быть так надежно прикрыты, а деятельность стала настолько неотъемлемой частью общественной жизни, чтобы ни у кого не возникало никаких вопросов.

И вот Хартер своей глупостью поставил все это под угрозу! Этому человеку следует преподать хороший урок!

Инцидент в салуне вызвал массу разговоров, и многие золотоискатели готовы были засвидетельствовать, что у юного старателя не было ножа и драку затеял крупье. Разумеется, дело замяли, но теперь полиция будет внимательнее приглядываться к «Золотому кошельку», а Пью совсем не хотел, чтобы они обнаружили, что молодую женщину изнасиловали и тайно увезли от сестры.

Сигарета догорела, и он выбил в хрустальную пепельницу дымящийся окурок из мундштука. Пришло время засвидетельствовать свое почтение счастливой парочке. С кислым выражением лица Пью покинул свои апартаменты, прошел по коридору к комнате Хартера и отрывисто постучал в дверь, выкрикивая его имя.

— Минуточку, Эл Пи! — Голос Хартера звучал хрипло.

Пью с неудовольствием подумал, что застал их в неподходящий момент. Если так, то это чертовски неудачно! Ничего, им придется отложить свои брачные игры, пока он будет говорить. Пью вновь постучал, на этот раз громче.

Дверь тут же открылась, и в проеме появился Хартер в рубашке с закатанными рукавами, с раскрасневшимся лицом и блестящими глазами. В руке он держал наполовину пустой бокал с вином, а по выпуклости под его брюками можно было определить, что он только приступил к делу.

Пью презрительно отвел глаза, а затем смерил Хартера ледяным взглядом.

— Хартер, мне необходимо кое-что сказать тебе и твоей… подруге, а потом я покину вас, и вы сможете закончить то, что начали.

— Конечно, Эл Пи, — вежливо ответил Хартер. — Я как раз рассказывал Аннабел, что всем, что имею, обязан вам. Правда, малышка? — Он бросил грозный взгляд на сидевшую на кровати девушку, и та безучастно кивнула. Одежда ее была в беспорядке, и выглядела она неважно.

«Да, — подумал Пью, — похоже, Хартер уже сломал ее. Действительно, жаль — ей это не пошло на пользу». Пью вспомнил, как она выглядела во время их краткой встречи в Дайе. Да, очень жаль, хотя это и не его дело. Его заботило лишь одно — не нажить себе неприятностей из-за ее присутствия здесь.

— Хотите что-нибудь выпить, Эл Пи? — Хартер поднял уже почти пустую бутылку.

— Нет, спасибо, Чесли, — холодно ответил Пью. — Я просто скажу то, что хотел… Мисс, — он взглянул на женщину на кровати, — вы здесь по собственной воле? Мистер Хартер не угрожал вам и не принуждал прийти сюда?

— Нет, — покачала головой девушка, — я здесь по собственной воле.

— Ну, Эл Пи, разве я способен на такое? — улыбаясь, сказал Хартер.

Пью яростным взмахом руки заставил его умолкнуть.

— Значит, вы готовы поклясться в этом перед своей сестрой или полицией, если в этом возникнет необходимость?

Она поколебалась, а затем, низко опустив голову, тихо прошептала:

— Да.

Пью пожал плечами, удовлетворенный ее ответом.

— Очень хорошо. В таком случае я не думаю, что возникнут серьезные проблемы. Хартер?

Он кивком указал на коридор, и Хартер неохотно вышел вслед за ним, плотно прикрыв за собой дверь.

— В чем дело, Эл Пи?

Пью пристально посмотрел ему в глаза, и Хартер поежился.

— Давайте, Эл Пи. Что вас беспокоит? Выкладывайте, чтобы я мог вернуться к этой хорошенькой маленькой куколке.

— Этой хорошенькой маленькой куколке, — спокойно и отчетливо проговорил Пью, — лучше не навлекать на нас неприятностей, Хартер. Я надеюсь — ради твоей же пользы, — что она говорила правду, заявив, что находится здесь по своей воле. И мне бы очень не хотелось испытать разочарование!

Хартер вспылил — верный признак того, что он что-то скрывает.

— Какого черта, Эл Пи! Вы же слышали девчонку. Я даже не знал, что она придет. Она просто объявилась здесь вчера вечером с саквояжем в руке. Вы же знаете, я не могу прогнать такую хорошенькую штучку, как она, правда? Думаю, через неделю-другую я уговорю ее помогать в салуне. Эти грубияны старожилы с радостью отсыплют несколько самородков или золотого песку, только чтобы рядом крутилась такая свежая, хорошенькая девица.

Пью кивнул, но лицо его осталось суровым.

— Возможно, это неплохая мысль. Посмотрим. А пока держи ее в узде и никому не показывай. Я не желаю иметь неприятностей от ее сестры или от полиции. Понятно?

— Само собой, Эл Пи, — беспечно ответил Хартер. — Не будет никакого шума. Положитесь на меня.

— Я очень на это надеюсь, — сказал Пью. — Ради твоего же блага, Хартер. Мне действительно не хочется нанимать нового помощника, честное слово!

Пью отправился к себе в комнату, размышляя о том, имел ли Соупи Смит у себя в Скагуэе столько же хлопот, сколько он здесь, в Доусоне. На пороге своих апартаментов он остановился и, положив ладонь на ручку двери, усмехнулся. Мысль о Соупи всегда вызывала у него улыбку. Разумеется, методы Соупи отличались от его собственных. Соупи был склонен к невероятным и нелогичным аферам, которые просто не могли привести к успеху, но они всегда имели успех — у Соупи! В этом заключалась его гениальность.

Пью взял со стола прибывшее вчера письмо и задумчиво взвесил его на руке. Соупи не мастер писать, но смысл послания был совершенно ясен: у Соупи неприятности, и Пью прекрасно понимал, что его друг не сознает, насколько они серьезные.

Судя по письму, высшее общество городка почувствовало, что Джефферсон Соупи Смит позорит доброе имя Скагуэя и Уайт-Пасс, делая этот маршрут непривлекательным для золотоискателей. Владельцы железной дороги объединились с влиятельными горожанами, и хотя в письме Соупи высмеивал их шансы на успех, Пью нутром чувствовал, что Соупи просто бодрится и не показывает свой страх. То же самое может произойти и здесь, в Доусоне, если он, Лестер Пью, не будет осторожен. Но он осторожен. Это еще одно различие между ним и Соупи Смитом.

Разумеется, путь Соупи был эффектнее, и по крайней мере одна из его проделок вошла в поговорку у старожилов. Это называлось «посмотреть на орла».

У Соупи был в Скагуэе салун под названием «У Джеффа», в котором разместился его штаб. На заднем дворе салуна жил прикованный цепью к насесту орел, а поскольку в салуне отсутствовали какие-либо удобства, это место также использовалось посетителями для отправления естественных надобностей. Благодаря звучности этой фразы местные жители вскоре стали называть свои визиты на задний двор «посмотреть на орла», а затем это выражение быстро вошло в местный жаргон.

Для некоторых посетителей, не проявлявших интерес к прелестям девушек или к игорным столам, визит к орлу имел неприятные последствия, потому что задний двор облюбовали грабители и всякого рода мошенники, и многие новички, выходившие «посмотреть на орла», возвращались с шишкой на голове и пустыми карманами. Поэтому выражение «посмотреть на орла» стало синонимом быть избитым и ограбленным.

Пью усмехнулся. Да, старина Соупи был настоящим пройдохой. Просто удивительно, как он был похож на его брата Вендела.

Пью вздохнул. Жив ли он еще?

После того как их родители погибли, их осталось всего двое — Вендел и Лестер Пью, два маленьких мальчика, и некому было о них позаботиться.

Пью засопел. Единственная вещь на свете могла привести его в сентиментальное настроение — воспоминания об их раннем детстве в Мичигане. Бедные маленькие дикари, семи и десяти лет от роду. Их единственной родственницей была престарелая тетка, Пенелопа Пью, родная сестра их отца. Они были не нужны ей, но она взяла детей из чувства долга и старалась, чтобы они не забывали, чем обязаны ей.

Она была неприятной и равнодушной женщиной, эта тетя Пенелопа, хотя, похоже, испытывала какое-то теплое чувство к Венделу. Она не любила Лестера, и он знал об этом, но не обижался и не завидовал старшему брату, ходившему у нее в любимчиках. Было трудно не любить Вендела с его обаянием, тихим голосом и мягкими темными волосами. Лестер смотрел на него снизу вверх и восхищался им, как только может восхищаться младший брат.

А затем произошел тот ужасный случай на озере. Они плавали на маленьком ялике — оба были хорошими мореходами, как и их родители, — и вдруг внезапно поднялся ветер. В мгновение ока Вендел оказался за бортом и исчез в волнах. Лестер не прекращал поиски. Через некоторое время он наконец нашел брата, захлебывающегося и почти потерявшего сознание. Несмотря на то что ему было только семь, Лестер втащил Вендела на борт и пригнал ялик к берегу. Тогда он в последний раз видел брата. На следующий день гостившая у них супружеская пара покинула дом тетки и забрала Вендела с собой. Они усыновили Вендела, но не взяли Лестера, поскольку у них в доме хватало места только для одного мальчика.

А Лестер, сбитый с толку маленький мальчик, ничего не понял; он лишь знал, что его любимого брата увезли, насильно оторвали от него.

Он помнил гнев, слезы, скандалы с тетей, мучительные вопросы «почему». Она не могла ему дать удовлетворительного ответа, а лишь говорила, что это к лучшему, что у Вендела будет хороший дом и что Лестер просто должен привыкнуть к изменившимся обстоятельствам.

С тех пор он всегда был одинок, поскольку они с тетей Пенелопой остались жить на озере после окончания сезона. Для него пригласили домашнего учителя, и хотя Лестер иногда скучал по забавам и друзьям обычной школы, он скоро привык. Уже тогда он осознавал себя исключительной личностью и не хотел смешиваться с толпой.

Именно поэтому Пью скорее всего и подружился с Джефферсоном Смитом, который выглядел так, как мог бы выглядеть взрослый Вендел. У Соупи были такие же обходительные манеры, хотя за его обманчивой внешностью скрывалась природная жестокость.

Пью оторвался от сентиментальных воспоминаний и придвинул к себе высокую стопку бумаг.

Незнакомец, прихрамывая, направлялся к участку Джоша. Это был один из самых странных людей, которых ему когда-либо приходилось видеть.

Невысокого роста, одетый в поношенную рабочую рубашку, доходившую ему почти до колен, и шляпу с обвислыми широкими полями, человек бодро продвигался вперед своей странной, прыгающей походкой. Седые волосы до плеч и густая седая борода придавали ему сходство с гномом, и Джош, ошеломленный и заинтригованный, удивленно смотрел на приближавшееся к нему существо.

Подойдя ближе, незнакомец замедлил шаг исдвинул на затылок шляпу, открыв морщинистое краснощекое лицо со сверкающими, как бриллианты, голубыми глазами.

— Привет! — Голос человечка был низким и глубоким, и то, что он выходил из такого хилого тела, производило комичное впечатление.

— Привет, — серьезно ответил Джош.

Почему-то он понял, что над этим странным человеком не нужно смеяться — возможно, виной тому были его глаза, чистые, правдивые и умные.

— Это твоя берлога?

Джош кивнул, и маленький человечек подошел ближе. Он снял шляпу, обнажив розовый кружок кожи на затылке.

— Я Попрыгунчик Сэм. Я переходил ручей и учуял, как пахнут бобы, что варятся у тебя в котелке. Подумал, что, может, ты не пожалеешь тарелки для голодного человека.

Джош, удивленный забавным произношением собеседника, постарался сохранить серьезный вид.

— Думаю, здесь хватит на двоих. Садись, Попрыгунчик Сэм.

— Премного благодарен. Я шел все утро, и ноги мои взывают об отдыхе, а в желудке такое ощущение, как будто там уже неделю ничего не было.

Он опустился на бревно рядом с костром, на котором Джош разогревал котелок с бобами и кофейник.

Пока Джош раскладывал бобы в две тарелки, старик поднял сначала одну ногу, а затем другую, исследуя подошвы своих тяжелых ботинок. Обе они оказались порядком изношены, а в правой прямо посередине виднелась большая дыра.

— Протерлась насквозь, — печально констатировал Попрыгунчик. — Я чувствовал, что это произойдет в ближайшие дни. — Он вздохнул. — Знаешь, что я тебе скажу, парень? В последнее время все труднее держать душу и тело вместе.

Блеск в глазах Попрыгунчика свидетельствовал, что старик доволен собственной шуткой, и Джош понимающе улыбнулся, подавая ему тарелку бобов и чашку крепкого кофе со сгущенным молоком.

Попрыгунчик Сэм с готовностью взял тарелку и мгновенно опустошил ее, тогда как Джош не успел еще справиться и с половиной порции. Затем старик звучно рыгнул и сделал глоток горячего кофе.

— Очень вкусно, парень. Похоже, ты продлил жизнь старика еще на один день. — Он ухмыльнулся, обнажив желтые от табака обломки зубов. — Ты ведь чечако, да?

Джош, знавший, что так на Клондайке называют новичков, кивнул.

— Да. А ты? — Он задавал вопрос, заранее зная, что этим вызовет возмущение старика.

— Я! — фыркнул Попрыгунчик и выпрямился. — Я старожил, дружок, и был им еще в юности. Знаешь, никто не живет тут дольше Попрыгунчика Сэма. Я исследую эту землю больше двадцати лет, и нет того, чего я не знал бы о добыче желтого металла. Поспрашивай старожилов, и каждый скажет тебе, кто такой Попрыгунчик Сэм.

Джош подумал, что если старик живет здесь так долго и знает все о поиске и добыче золота, то он давно мог стать богачом. Впрочем, спрашивать об этом он посчитал невежливым и придержал язык. Попрыгунчик развлекал и забавлял его, и, кроме того, что-то в нем вызывало уважение.

— Я знаю, ты задаешь себе вопрос: если этот старый ублюдок бродит здесь так долго и знает так много, то почему он не богат? — Он весело захихикал. — Понимаешь, парень, я был богат, как Крез, и беден, как черный раб. Я не раз наживал и терял состояние, но не виню в этом никого, кроме самого себя, потому что причиной всему моя слабость. Понимаешь, я слишком люблю приложиться к бутылке, и когда добираюсь до нее, то у меня не держатся ни деньги, ни золотой песок. Похоже, во мне сидит настоящий дьявол, заставляющий меня сорить деньгами, — не успеешь оглянуться, как уже потратишь все на крепкие напитки, слабых женщин и азартные игры, а потом снова начинаешь искать золото! — Он печально покачал головой. — Почему-то я никогда не извлекал уроков из своих ошибок.

Джош кивнул. Что можно было сказать в ответ на такую историю? Ему хотелось, чтобы Сэм рассказал что-нибудь еще.

— Какое интересное прозвище, старина, — заметил он. — Откуда оно у тебя?

Попрыгунчик вновь захихикал, ударяя себя по колену узловатой рукой, непропорционально большой для такого маленького человечка.

— Это все моя походка, — сказал он, не переставая смеяться. — Думаю, ты заметил, что у меня необычная, совершенно, если можно так выразиться, индивидуальная походка?

Джош постарался скрыть улыбку:

— Совершенно особенная.

Глаза старика сверкнули поверх густых зарослей бороды.

— Это ты здорово сказал. Да, именно особенная. Этой походкой я обязан медведю. Как-то летом на озере Кратер большой мишка заехал мне передней лапой прямо под коленку. — Он широко взмахнул рукой, сымитировав движение зверя. — С тех пор так и хожу. Некоторые парни считают, что это похоже на танец. — Он ухмыльнулся. — Послушай, а у тебя не найдется еще немного этой лосиной мочи, которую ты называешь кофе?

Рассмеявшись, Джош взял кофейник и наполнил чашку Попрыгунчика. Вдруг его осенило. Совершенно очевидно, что Попрыгунчик Сэм, каковы бы ни были его прошлые победы, теперь находился на грани нищеты. Джош не знал деталей, но из разговора со стариком создавалось впечатление, что в данный момент у Попрыгунчика Сэма не было ни собственного участка, ни инструмента, ни продовольствия. Именно такого человека он и искал!

— Скажи мне, старина, — спросил он, подавая старику банку сгущенного молока, — у тебя есть свой участок?

Попрыгунчик бросил на него колючий взгляд.

— Был. На Каменном ручье. Но теперь нет. Проиграл в карты. Сегодня как раз исполнилась неделя. И все мои инструменты в придачу.

На мгновение в глазах старика мелькнула настоящая печаль, а затем Попрыгунчик через силу улыбнулся.

— Все равно от этого дерьмового участка было мало проку! Никогда не находил там больше нескольких крупинок.

— Где ты теперь остановился?

— То здесь, то там, — пожал плечами Попрыгунчик. — У меня осталось еще несколько друзей, которым не все равно, что будет со старым Попрыгунчиком, хотя иногда я и удивляюсь этому. Миссис Биллингс, вдова, что держит ресторан в Доусоне, время от времени подкармливает меня, но мне кажется, что терпению ее приходит конец…

— Послушай, Попрыгунчик, а насколько сильна твоя тяга к бутылке? Я хочу сказать, как она проявляется? Постоянно, или просто время от времени ты впадаешь в запой?

Глаза Попрыгунчика погрустнели.

— Я — кутила. Могу держаться недели и месяцы, выпивая совсем немножко, только чтобы промочить горло, а затем что-нибудь заводит меня… обычно это полный кошелек. Похоже, я просто не выношу, когда в кармане есть деньги. Это странная вещь, и я такой не один. На Юконе найдется много людей, которые вкалывают целый год, копят деньги, а затем спускают их за несколько ночей в городе. Потрясающая вещь! Я много раз задумывался над этим.

— Ты прямо-таки философ, Попрыгунчик.

— Да, одинокая жизнь делает здесь из человека — думающего человека — философа. Во время этих длинных, темных зимних ночей занятий не так уж много — только и думай.

— Скажи, ты мог бы дать зарок некоторое время воздерживаться от выпивки?

— Мог бы, но этой клятве вряд ли стоило бы доверять. Джош, приняв решение, наклонился вперед.

— А ты не хотел бы стать моим компаньоном? Может, я здесь не разбогатею. Многие говорят, что это плохой участок. Но у тебя по крайней мере будут крыша над головой и что-то горячее, чем можно наполнить желудок.

Попрыгунчик задумчиво прищурился.

— В моем теперешнем положении я был бы круглым дураком, если бы отказался, но тебе-то какой от этого прок? Я только что признался, что я пьяница и законченный дикарь. Какая может быть польза от старого дурака вроде меня?

Джош улыбнулся.

— Ну во-первых, я собираюсь уехать на некоторое время. В Доусоне у меня есть еще дела, и я не хочу надолго оставлять свой участок без присмотра. Во-вторых, несмотря на твои дурные наклонности, о которых ты достаточно откровенно мне рассказал, у тебя есть то, что мне нужно. Опыт. Как ты правильно заметил, я чечако и не провел здесь еще и зимы. Я думаю, что ты с лихвой оправдаешь мое доверие.

Попрыгунчик серьезно взглянул на него.

— Это было бы просто здорово, и я всегда считал, что дареному коню в зубы не смотрят! В городе у миссис Биллингс остались мои вещи. Я заберу их и вернусь завтра утром.

— Отлично. — Джош протянул руку, и его ладонь почти утонула в огромной лапе старика. — Тогда до завтра… компаньон.

— Договорились!

Попрыгунчик с удивительной живостью вскочил на ноги и своей странной раскачивающейся походкой двинулся к Доусону. Голова его тряслась при ходьбе, и Джош не смог сдержать улыбки. Старый плут был умен и мог догадаться об истинной цели присутствия здесь Джоша, но тот почему-то был уверен, что, если это и произойдет, Попрыгунчик его не выдаст.

В известном смысле этот человек был подарком судьбы. Одному трудно было бы делать вид, что разрабатываешь участок, и одновременно заниматься делом, ради которого он сюда приехал. Теперь же на участке начнутся работы, лагерь будет под охраной, а Джош сможет приходить и уходить, когда ему заблагорассудится. Единственной проблемой могло стать пьянство Попрыгунчика. Но если старик говорил правду и он пускался во все тяжкие, только разбогатев, то никаких проблем не предвидится. На этом участке вряд ли обнаружится много золота, а Джош собирался давать Попрыгунчику денег столько, чтобы хватало лишь на насущные нужды.

Да, этот человек почти идеально подходил для его целей. Похоже, им обоим крупно повезло.

Глава 9

Белинда с трудом открыла глаза. Она не спала всю ночь, но к пяти часам утра погрузилась в беспокойную дрему, а через час ее разбудил шум проснувшегося города.

Она села и взглянула на пустую койку напротив. В глубине души теплилась надежда, что ночью Аннабел вернется домой. Отчаяние захлестнуло ее. Где может быть сестра? Почему она ушла?

Белинда выбралась из постели и быстро оделась. У Аннабел был тяжелый характер, и Белинда лучше других знала об этом, но та была ее сестрой, и она волновалась за нее.

Тот факт, что Аннабел взяла с собой все свои вещи, свидетельствовал, что ее бегство было хорошо продуманным, сознательным поступком. У нее должен быть какой-то план. Но какой? Белинда была твердо уверена, что Аннабел не покидала Доусона. Если бы в ее намерения входило возвращение в Нью-Йорк, то она в первую очередь попыталась бы убедить ее вернуться с ней вместе. Нет, она наверняка в какой-нибудь гостинице. Но у нее нет денег — значит, гостиницы отпадают.

Ей не давала покоя одна мысль. Может быть, сестра ушла к Чету Хартеру? Нет, это невозможно — после того, что он с ней сделал! Но эта мысль не отпускала ее, и Белинда беспокойно расхаживала по палатке.

Снаружи до нее донесся голос Чарли:

— Вы встали, миз Белинда?

Чарли вошел в палатку, глаза его сияли, зубы сверкали на смуглом лице.

— Что мы будем делать сегодня утром, миз Белинда? Хотите, чтобы Чарли повел вас за город фотографировать старателей, или хотите снимать в городе?

— Боюсь, ни то ни другое. — Она покачала головой. — Кое-что… кое-что случилось, Чарли. Мисс Аннабел пропала. Ее не было дома всю ночь!

Чарли тряхнул головой, и улыбка его стала еще шире:

— Миз Аннабел не такая, как вы. Она… — Он замялся. — Может, она просто где-нибудь развлекается. Она вернется. Вы не волнуйтесь, миз Белинда.

Белинда, несмотря на подавленное настроение, не смогла сдержать улыбки. В немудреной жизни Чарли это, вероятно, было не таким уж редким явлением, когда мужчина или женщина, развлекаясь, проводили всю ночь вне дома. Но ее удивило, что он считал ее «не такой». Неужели Чарли думает, что она не способна развлекаться?

— Нет, Чарли. Я боюсь, тут совсем другое. Я хочу попросить у тебя помощи.

— Конечно, миз Белинда, — пожал плечами Чарли. — Я сделаю все, о чем вы попросите. Вы это знаете. Где может Чарли поискать ее?

Белинда глубоко вздохнула.

— Например, в салуне «Золотой кошелек». У тебя есть друзья в городе, и ты знаешь обходные пути. Думаешь, тебе удастся найти Аннабел, если она там?

Глаза индейца широко раскрылись, и он изумленно уставился на Белинду.

— В «Золотом кошельке»? Вы думаете?.. — спросил он, а затем лицо его снова приняло бесстрастное выражение. — Хорошо. Я скоро вернусь. — Он направился к выходу из палатки, потом обернулся, глядя на нее полными беспокойства глазами. — Не волнуйтесь, миз Белинда. Чарли найдет, можете не сомневаться.

— Ничего не говори и ничего не предпринимай, Чарли. Просто выясни, там ли она, и дай мне знать. Это все, что от тебя требуется.

— Хорошо, Чарли понял. Вы не волнуйтесь. Выпейте чаю. Не унывайте.

Она опять не могла сдержать улыбки.

— Спасибо, Чарли. Я постараюсь.

Белинда была слишком взвинчена, чтобы работать, и поэтому, последовав совету Чарли, пила чай и грызла печенье, пытаясь читать последний выпуск местной газеты.

Хотя время тянулось медленно, уже через полчаса она услышала, как Чарли вытирает ноги у входа в палатку. Индеец вошел, чрезвычайно довольный собой.

Белинда сразу догадалась обо всем. Сердце ее упало.

— Ты нашел Аннабел?

Чарли кивнул.

— Вы угадали! Прямо там, где вы сказали. В салуне «Золотой кошелек»! Друг сказал, что она вошла туда вчера днем. Хотела видеть мистера Чета Хартера. Друг сказал, что она хорошо выглядела. Здоровой. Так что с миз Аннабел все в порядке. Правда? — У него был встревоженный вид.

Белинда без сил откинулась на спинку стула. Она не знала, радоваться ей или печалиться. Теперь ей было известно, где Аннабел, по тот факт, что она ушла — похоже, добровольно — к Хартеру, привел ее в ужас. Она должна увидеть сестру!

— Оставайся здесь, Чарли, и присмотри за палатками. Я пойду в «Золотой кошелек» и поговорю с ней!

Час спустя Белинда с раскрасневшимися щеками и высоко поднятой головой шагала по пыльной улице. Никогда в жизни ее еще так не оскорбляли! Этот наглый Чет Хартер! Хам!

Впереди она увидела обшитый досками дом, где располагалось отделение Северо-Западной конной полиции, и направилась туда.

Когда она пришла в салун, там было тихо и почти пусто. Бармен за длинной стойкой уклонился от ответа на вопрос, здесь ли Аннабел Ли. Тогда Белинда потребовала Чета Хартера.

В бар небрежной походкой вошел Хартер. Надменным тоном он сообщил, что Аннабел не желает говорить с ней. Белинда настаивала, и тогда он грубо приказал ей убираться вон.

«Ну, — подумала Белинда, — это мы еще посмотрим!»

Но в отделении Северо-Западной конной полиции ее стали одолевать сомнения. Нужно ли ей обращаться со своей проблемой в полицию? Занимаются ли они такого рода делами?

Она знала, что конная полиция является единственным представителем закона в Доусоне и кто-нибудь должен помочь ей.

За одним из столов сидел молодой человек. При появлении Белинды он поднял голову и подошел к ней.

— Чем я могу вам помочь?

— Могу я видеть сержанта Маккензи?

— Я доложу ему о вас, — кивнул полицейский и скрылся за дверью.

Белинда почувствовала, как напряжение спадает, и опустилась на один из деревянных стульев.

Полицейский отсутствовал несколько минут, и Белинда использовала это время, чтобы собраться с мыслями. Ее опять охватили сомнения. Правильно ли она поступает?

Но времени на раздумья больше не оставалось, потому что в дверях появился улыбающийся Дуглас Маккензи.

— Белинда, какой приятный сюрприз! Я так надеялся, что вы окажете мне честь и посетите наш участок.

— Можно поговорить с вами наедине, сержант?

Он удивленно посмотрел на нее:

— Ну разумеется. Пройдемте ко мне в кабинет.

Дуглас проводил Белинду в небольшую комнату.

— Садитесь сюда. У вас какие-то проблемы?

Как ни странно, его заботливость совсем лишила ее мужества. Она с трудом удерживалась, чтобы не заплакать, но все же ей удалось взять себя в руки.

— Думаю, можно сказать и так. Я… я не знаю, входит ли это в вашу компетенцию, но…

Он наклонился к ней через стол и мягко улыбнулся.

— Думаю, это в моих силах. Вы правильно поступили, что пришли ко мне. Если это дело не может быть улажено официальным путем, то я надеюсь, вы считаете меня другом, и мы будем действовать исходя из этого. А теперь расскажите мне, что случилось.

Белинда судорожно вздохнула и начала свой рассказ. Сначала она хотела рассказать ему только о событиях, которые произошли после исчезновения Аннабел, но затем природная честность и мысль о том, что Дугласу необходимо знать всю печальную историю, вынудили ее сообщить ему все, начиная с того дня, когда Аннабел подверглась нападению Хартера.

Когда она закончила, Дуглас откинулся назад и некоторое время молча обдумывал услышанное. Затем встал, обошел вокруг стола и взял ее руки в свои.

— Знаете, Белинда, некоторые мужчины заставляют меня стыдиться, что я принадлежу к их числу, и Чет Хартер — один из таких. Я уже имел с ним дело, и он не произвел на меня хорошего впечатления. Теперь я понимаю почему. — Он покачал головой и довольно неловко отпустил ее руки, как будто устыдился своего порыва. — Скажите-ка мне вот что. Вы ведь не подавали жалобу на Хартера, когда над вашей сестрой… было совершено насилие?

— Нет, не подавала, — покачала головой Белинда. — Ведь она пошла с ним добровольно, и было бы трудно что-либо доказать.

— Вы совершенно правы, — закивал Дуглас. — А сейчас тем более невозможно предъявить ему обвинения. По словам Чарли, Аннабел добровольно пришла в «Золотой кошелек». Я не ошибаюсь? Значит, тут нет ни похищения, ни насилия. К тому же ваша сестра совершеннолетняя. Боюсь, что официально я ничего не могу сделать. Но как друг я предлагаю вам свою помощь. Большинство бизнесменов в Доусоне предпочитают не преступать закон, и это обстоятельство может сослужить нам службу. Возможно, если я приду вместе с вами в салун и окажу некоторое давление на Хартера, то по крайней мере добьюсь того, что вы повидаетесь с сестрой. Но учтите, не в моей власти заставить ее говорить с вами. Белинда приободрилась. Это уже кое-что.

— Спасибо, Дуглас. Большего мне и не нужно… просто шанс поговорить с ней и выяснить, почему она это сделала. Разумеется, я не надеюсь, что она уйдет вместе со мной, но… мне надо хотя бы увидеть ее, убедиться, что с ней все в порядке…

Приближался вечер, и в «Золотом кошельке» вовсю бурлила жизнь. На улицу вырывались звуки расстроенного пианино, хриплые крики и грубый смех. Золотоискатели, поднакопившие немного золота, уже начали отмечать это событие, и праздник теперь окончится не раньше, чем опустеют их карманы.

На этот раз бармен, увидев ярко-красный мундир Дугласа, немедленно вызвал Чета Хартера.

Как и в тот день на улице Дайи, Хартер произвел на Белинду отталкивающее и пугающее впечатление. И как только Аннабел могла найти его привлекательным?

— Да? — Голос Хартера звучал настороженно, взгляд был непроницаемым.

— Мистер Хартер, я сержант Маккензи из Северо-Западной конной полиции. Кажется, мы уже встречались. Нам нужно поговорить с вами.

— Нам? — Хартер холодно скользнул взглядом по Белинде, затем жестом пригласил их следовать за ним. Он отвел их к пустому столику в глубине зала — тут было относительно тихо — и опустился на стул. — В чем дело?

— Мисс Ли обратилась ко мне с деликатной просьбой, — сказал Дуглас. — Ей известно, что ее сестра находится здесь, в «Золотом кошельке». Мисс Ли очень хотела бы увидеться с ней и убедиться, что она здорова и находится в безопасности. Но дело в том, что сегодня утром мисс Ли прогнали отсюда и не позволили повидаться с сестрой.

— Мне неприятно это говорить, сержант, — спокойно ответил Хартер, — но мисс Аннабел Ли не желает видеть сестру.

— Вполне возможно, мистер Хартер, но мисс Ли хотела бы услышать это непосредственно из уст сестры.

Дуглас Маккензи сидел очень прямо, являя собой суровое воплощение закона, и на Белинду произвело впечатление его умение противостоять такому опасному человеку.

— Я уверен, что вы можете понять желание мисс Ли поговорить с сестрой. Так что мы будем вам признательны, если вы позволите Белинде навестить мисс Аннабел Ли. Ненадолго, всего на несколько минут, а затем она уйдет. Если ее сестра не выразит желания покинуть это место, мы оставим вас в покое.

Хартер отвел взгляд.

— Ладно, думаю, так будет лучше. Пойдемте, я провожу вас наверх.

Поднимаясь по узкой деревянной лестнице, Белинда очень волновалась. Она увидит Аннабел, но что, если Хартер сказал правду? Что, если Аннабел действительно не хочет ни видеть ее, ни говорить с ней? Как тогда она сможет убедить ее покинуть это место?

Белинда заметила, что Хартер с опаской взглянул на первую закрытую дверь в коридоре, мимо которой они проходили, и повел себя довольно странно — прошел мимо нее на цыпочках. У следующей он повернулся к Белинде:

— Она там. Входите, только ненадолго. Нам с ней сегодня еще нужно кое-что сделать.

Дуглас тронул ее за руку.

— Я подожду вас здесь, в коридоре. Позовите меня, если я вам понадоблюсь.

— Вы ей не понадобитесь, — нахмурился Хартер. — Она сейчас убедится, что ее сестра не только не желает идти с ней, но даже и разговаривать. Повторяю, я вам буду очень благодарен, если вы поторопитесь. — Он демонстративно взглянул на карманные часы и зашагал к лестнице.

Белинда слабо улыбнулась Дугласу, повернула ручку двери и, не постучавшись, вошла.

Комната была задрапирована красным бархатом, а стены оклеены дорогими обоями. Главным предметом мебели была широкая кровать на четырех ножках с пологом — и как они умудрились протащить ее по Чилкутской дороге? В центре ее восседала Аннабел в красном бархатном платье, которого Белинда у нее раньше не видела, и усердно полировала ногти.

Белинда, раскрыв от изумления рот, смотрела на нее, ничего не понимая. Аннабел, совершенно здоровая, подняла голову и, узнав Белинду, с вызовом посмотрела на нее.

Белинда лишилась дара речи. Неужели это та самая Аннабел, которая последние две недели тенью бродила по палатке?

— Аннабел? — наконец воскликнула она. — Почему ты пришла сюда?

Аннабел пожала плечами:

— Мне кажется, такая умная девушка, как ты, должна была бы это понимать.

Белинда готова была накричать на сестру и высказать ей все, что она думает по этому поводу, но сдержалась и ласково сказала:

— Я беспокоилась за тебя. Ты не оставила даже записки.

— Ты же знаешь, я не люблю писать писем. — Аннабел упорно не поднимала глаз. — Я не могла придумать, что написать.

— Ты могла бы сообщить мне, что уезжаешь. Ты же стольким мне обязана!

Все внимание Аннабел было сосредоточено на пилочке, которой она с удвоенной энергией принялась полировать ногти.

— Я знала, что ты попытаешься остановить меня, и поэтому решила уйти тайком. Понимаешь, после того… что случилось… я чувствовала себя совсем подавленной. А от того, что я слонялась по палатке без дела, мне становилось еще хуже. Наконец мне пришло в голову, что поскольку я… ну… — губы ее скривились, — можно сказать, падшая женщина, то могу обратить это себе на пользу.

— Что, черт побери, ты хочешь этим сказать? — резко спросила Белинда.

Аннабел перестала полировать ногти и поджала губы.

— Вот видишь, как ты себя ведешь! Именно поэтому я сказала Чету, что не хочу говорить с тобой. Я знала, что ты устроишь скандал. Ты никогда не пыталась понять, что я чувствую!

Белинда глубоко вздохнула.

— Я как раз пытаюсь понять, — уже более спокойным тоном ответила она. — Я не хочу ссориться с тобой, Аннабел. Пожалуйста, помоги мне понять.

— Хорошо, только обещай не сердиться. В общем, я решила вот что: я все равно уже падшая женщина и страдаю от этого — ведь я страдала, правда? И поскольку я все равно страдаю, то почему же не насладиться теми преимуществами, которые дает мое положение? Я имею в виду те приятные моменты, которые во всем этом есть, — ты меня понимаешь? Чет — мистер Хартер — говорил мне, что я могу остаться с ним, но в тот момент, знаешь, я была так расстроена…

Ее голос прервался, и Белинда, с трудом заставлявшая себя молчать, не могла поверить своим ушам. Ее изумила наивность Аннабел, которая напоминала испорченного ребенка, и бессвязный рассказ сестры делал это сходство еще более очевидным.

— В общем, я все обдумала, — продолжала Аннабел, — и решила, что нет смысла оставаться в нашей палатке, носить одежду, которую ты называешь практичной, портить себе руки и лицо, когда здесь меня ждут чудесная комната и всяческие развлечения. — Она жестом обвела пространство вокруг себя, и Белинда поняла, что сестра говорит искренне и явно довольна совершенной сделкой.

— Значит, ты хочешь остаться… — заключила Белинда. Аннабел подняла голову и впервые посмотрела Белинде прямо в глаза.

— Да, хочу. Ради всего святого, пойми наконец, что я взрослая женщина! Не можешь же ты вечно заботиться обо мне, и, кроме того, почему ты считаешь, что тебе лучше знать, что хорошо для меня? Я теперь настоящая женщина. — На мгновение на ее лице промелькнуло самодовольство. — Возможно, ты поймешь меня, когда это произойдет с тобой.

О Боже, с отчаянием подумала Белинда, как это глупо! Сестра права в одном. У нее, Белинды, действительно нет никакого права пытаться вмешиваться в жизнь Аннабел. Пришло время рвать ту эмоциональную связь, которая соединяла их, но как это трудно! Сейчас главное не потерять сестру окончательно, иначе возникшая трещина в их отношениях не затянется никогда.

Она нежно накрыла ладонью руку сестры и присела рядом с ней на кровать.

— Хорошо, Аннабел. Я попытаюсь взглянуть на все это с твоей точки зрения. Ты должна сама распоряжаться своей жизнью и сама принимать решения, но уверена ли ты, что это именно то, чего ты хочешь? Я имею в виду, ты и Чет Хартер… то есть… — Белинда едва не поперхнулась, представив себе Аннабел в объятиях Хартера.

Аннабел улыбнулась, протянула руку и коснулась щеки Белинды.

— Понимаешь, Чет не такой уж скверный. И знаешь, все это не так уж плохо, когда привыкнешь. Должна признаться, что мне нравится его внимание. Он дает мне все, чего я хочу. Он очень великодушный человек, и, похоже, у него куча денег.

— Я желаю тебе только добра и надеюсь, ты будешь счастлива. — Белинда поцеловала сестру в щеку. — Только, пожалуйста, не теряй со мной связь. Навещай меня, а я буду приходить к тебе. Например, будем обедать вместе. Ладно?

Аннабел кивнула, теперь лицо ее сияло.

— О, Белинда, я никогда бы не ушла тайком, если бы знала, что ты поймешь меня. И не волнуйся, я буду тут счастлива. Ты же знаешь, как я люблю петь! Чет устроил, чтобы я пела здесь внизу, в баре. Он заказал для меня чудесный костюм.

Белинда вздрогнула. Аннабел, украшение общества, будет петь в салуне? А что, если их друзья в Нью-Йорке узнают об этом?

Вероятно, мысли Белинды отразились на ее лице, и Аннабел успокаивающе и даже несколько снисходительно похлопала ее по руке.

— Я знаю, это звучит шокирующе, да? Но Чет заверил меня, что со мной будут обращаться уважительно. Он говорит, что настоящая леди здесь редкость и мужчины будут хорошо платить, чтобы видеть и слышать меня. И тебе нечего беспокоиться за честь нашей фамилии. Я собираюсь взять себе другое имя, и у нас уже есть кое-какие мысли на этот счет. Так что никто в Доусоне не будет знать, что твоя старшая сестра поет в салуне. — Она усмехнулась. — Ну, не хмурься так, Би. Это очень волнующе, и я решила, что в данных обстоятельствах это как раз то, чего я хочу.

— Да, это важно. — Белинда заставила себя улыбнуться и поцеловала сестру в щеку. — Наверное, мне пора идти.

— Да, пора. Я должна одеться и спуститься вниз, чтобы отрепетировать свои номера с пианистом. Но мы скоро увидимся, Би.

Белинда поднялась с кровати.

— Да, Аннабел. Скоро.

Она сохраняла на лице фальшивую улыбку, пока их с Аннабел не разделила дверь. Затем ее плечи поникли, глаза наполнились слезами.

— Белинда?

При виде озабоченного лица Дугласа Белинда упала в его объятия и разрыдалась.

Глава 10

Когда на следующее утро Попрыгунчик Сэм вернулся, Джош у ручья сооружал лоток для промывки золотоносного песка. Он даже не слышал приближения старика — тот ступал бесшумно, как индеец, — и обнаружил его присутствие, только когда услышал покашливание.

— Ну, парень, вот и я, со всем своим барахлом, можно сказать.

Джош, вздрогнув, повернулся и увидел Попрыгунчика, стоящего в трех футах от него и держащего в руках завернутый в медвежью шкуру сверток. У его ног примостилось странное животное — ничего подобного Джош в жизни не видел.

Это кот, догадался он, но о существовании таких котов он раньше и не подозревал. Необыкновенных размеров, с короткой темно-коричневой шерстью и желтовато-зелеными глазами, он не мигая смотрел на Джоша.

Его морду пересекал длинный шрам, что придавало ей разбойничий вид, но самыми удивительными были его уши, вернее, полное отсутствие таковых! Нет, отверстия были, и выглядели они странными белыми пятнами на голове кота, но верхняя часть отсутствовала напрочь. Только две светлые линии указывали места, откуда росли уши.

— Что, черт побери, это такое?

— Где? — Попрыгунчик невинно огляделся, затем захихикал и хлопнул себя по ноге. — Это Безухий Райли, мой компаньон и сердечный друг. Райли, это Джош Роган, и тебе лучше подружиться с ним, потому что с этого момента этот человек будет обеспечивать тебе пропитание.

— А его уши? Что случилось с его ушами, Попрыгунчик?

— Странно, что ты об этом спрашиваешь. — Попрыгунчик печально покачал головой. — Они отмерзли — вот что произошло. Понимаешь, на кошачьих ушах не так уж много шерсти, и, когда становится по-настоящему холодно, стоит коту выйти за дверь, как они отмерзают. Тогда их можно сбить кончиком пальца. — Он щелкнул средним пальцем по большому. — И что еще хуже, они почти полностью теряют слух — нечем улавливать звук. Но у Райли с этим все в порядке. Он не подпускает крыс и других вредителей к припасам и сам добывает себе пропитание. Вы с ним подружитесь.

Джош покачал головой, и кот угрожающе взглянул на него.

— Не сомневаюсь. Ладно, клади свое барахло в палатку и помоги мне с лотком для промывки. Уверен, что ты лучше меня знаешь, как его соорудить.

— Думаю, да. Пойдем, Райли, пора нам отрабатывать свой хлеб.

Устройство Попрыгунчика Сэма и Безухого Райли на новом месте не заняло много времени. Попрыгунчик кинул свой сверток в угол палатки, а Райли, брезгливо переступая лапами и помахивая хвостом, тщательно обследовал весь участок, а затем удобно устроился на койке Джоша и принялся умываться.

Довольный тем, что лагерь находится в надежных руках, Джош приступил к делу, ради которого сюда приехал.

Джош убедился, что все, о чем ему говорил седой человек в Вашингтоне, — правда. Аляску и Юкон захлестнула волна преступности. Многие преступления совершались одиночками, но огромное число актов насилия по отношению к золотоискателям было совершено подручными двух человек: Соупи Смита в Скагуэе и Лестера Пью в Дайе и Доусоне. Джош узнал, что Соупи Смит был недавно убит, и это означало, что его организация скорее всего распадется.

Однако оставался Лестер Пью.

Впервые Пью привлек внимание властей в местечке Паджет-Саунд в штате Вашингтон. Он управлял салуном и другими предприятиями. Его незаконная деятельность была раскрыта после того, как в переулке за салуном Пью был найден убитым молодой тайный агент полиции. В процессе расследования смерти агента выплыли наружу другие грязные делишки, и во всех оказался замешан Пью. Он имел отношение к торговле женщинами, контрабанде опия, продаже виски из денатурированного спирта, вызвавшего множество отравлений и даже несколько смертей, к нечестной игре в казино, разбойным нападениям и убийству.

Но все это было трудно доказать, и пока занимавшийся этим делом офицер полиции пытался собрать достаточно доказательств для привлечения Пью к суду, тот продал свои заведения в Вашингтоне и исчез.

В конце концов он объявился в Дайе и снова занялся бизнесом. Теперь за дело взялся Джош. Он обнаружил, что Дайя — транзитный город, который используется в основном в качестве перевалочного пункта теми, кто направляется на золотые прииски. Поначалу он удивился, что Пью выбрал это место для своей штаб-квартиры, но после небольшого расследования пришел к заключению, что Дайя, очевидно, была промежуточным пунктом и для Пью. Из собранных им сведений следовало, что Пью уже владел несколькими предприятиями в Доусоне и предпринимал попытки приобрести еще кое-какую недвижимость.

Джош был уверен, что Лестер Пью переберется в Доусон, где можно было быстрее разбогатеть. Однако Доусон находился на канадской территории и попадал под юрисдикцию Северо-Западной конной полиции, и поэтому Пью должен был проявлять осторожность. А это означало, что собрать против него улики будет очень сложно, и по этой причине Джош решил приехать в Доусон раньше Пью и выдать себя за обычного золотоискателя. Он надеялся, что к моменту приезда толстяка устроится в Доусоне, имея хорошее прикрытие. Надеждам его не суждено было сбыться — всего несколько дней спустя он узнал, что Лестер Пью уже в городе. Джош не собирался сдаваться и был намерен разыскать некоторых жертв Пью, по теперь ему следовало разработать новую легенду.

Он взглянул на карманные часы. Идти в Доусон еще рано. Правда, в салунах уже можно было кое-кого найти, но Джош в целях безопасности предпочитал смешаться с толпой и поэтому решил заглянуть в «Золотой кошелек» вскоре после полудня.

А пока он хотел посмотреть на работы по добыче золота, которые велись по берегам ручьев. Осмотр участков был широко распространенным явлением. Все давно привыкли к наблюдателям, которые смотрели, как хозяин участка занимается своим делом. И если ты не нашел золота, то стоило поприсутствовать при том, как кто-то другой открывает богатую жилу.

Таким способом Джош надеялся познакомиться с другими золотоискателями и выведать у них, что происходит в Доусоне. Много полезных сведений можно получить под видом непринужденной беседы, а Джош был специалистом по добыванию подобной информации — он умел так построить разговор, что в результате получал улики против злодеев. Раньше это срабатывало, и у него не было причин думать, что в этот раз будет по-другому.

Джош увидел покрытую дерном бревенчатую хижину, расположенную в глубине небольшого каньона. Рядом с хижиной протекал небольшой, но глубокий ручей, и у кромки воды двое мужчин, один высокий и толстый, а другой маленький и худой, пытались соорудить лоток для промывки золота.

Когда Джош приблизился, стараясь производить как можно больше шума — на Юконе считалось неприличным бесшумно подходить к человеку, — крупный мужчина выпрямился и сдвинул шляпу на затылок.

— Привет, — поздоровался Джош. — Я просто проходил мимо, увидел ваш участок и решил взглянуть на него. Если вы, конечно, не возражаете.

Мужчина дружелюбно улыбнулся. У него было чисто выбритое лицо с широкими квадратными скулами и добрыми светлыми глазами. Красная пуговка носа и широкий рот придавали его лицу мальчишеское выражение, хотя возраст его приближался к пятидесяти.

— Привет. Очень рад вам. Может, вы нам поможете с этой проклятой штуковиной! Никак не получается закрепить как следует все детали. Я Карл Хенли. Это моя жена Эдна. По крайней мере так я ее называю. Не могу выговорить ее индейское имя.

Небольшая фигурка выпрямилась, и Джош посмотрел на того, кого он принял за молодого паренька. Он увидел круглое смуглое лицо с карими глазами и веселой улыбкой. Джош представился и повернулся к Хенли, чтобы помочь ему с непослушным лотком. Через несколько минут они собрали его и скрепили скобами.

Хенли отступил на шаг и придирчиво осмотрел лоток.

— Ну вот, теперь он готов к работе! Спасибо, Роган. А не выпить ли нам в честь такого случая чего-нибудь освежающего — что ты на это скажешь?

Эдна услышала его слова и поспешно направилась к хижине. Хенли посмотрел ей вслед и восхищенно покачал головой.

— Прелестная малышка, правда? Знаешь, среди индейских девушек попадаются такие. И умная к тому же. Сияет, как новая монетка. Никак не возьму в толк, чего это она связалась с таким надутым старым сычом, как я!

— Ну, уж надутым вас никак не назовешь, — засмеялся Джош. — Это я могу точно сказать.

Глаза Хенли блеснули.

— Правда? А я всегда считал себя довольно серьезным типом. Это только подтверждает, как мало человек знает о себе самом.

Когда мужчины устроились в хижине за грубым деревянным столом, Эдна поставила перед ними две закупоренные коричневые бутылки, на которых блестели капельки влаги.

— Домашнее пиво, — сказал Хепли, вытаскивая пробку из своей бутылки. — Я сам сварил его и храню в ручье. Чертовски вкусно в такой жаркий день.

Он поднял бутылку и сделал большой глоток; Джош последовал его примеру. Пиво было горьким, но прохладным, и он пил с удовольствием.

— Давно вы здесь? — спросил он Хенли.

Хозяин опустил бутылку.

— Сейчас прикинем. Уже чуть больше года.

— И как успехи?

— На жизнь хватает, — пожал плечами Хенли. — Нашел немного золота. Этой зимой дела должны пойти лучше — теперь у меня есть дом и жена. — Он улыбнулся индианке, и она в ответ тоже улыбнулась. — Знаете, зимы здесь невероятно долгие и холодные, и эта нескончаемая тьма может свести человека с ума. Человеку нужно общество и немного отдыха. И Эдна очень помогает мне. Она сильна и не боится работы. Да, мы попробуем еще год, и если золота не станет больше, чем сейчас, я, наверное, соберусь и уеду домой.

Джошу захотелось спросить Хенли, возьмет ли тот с собой жену-индианку, но он подумал, что произносить это вслух было бы неделикатно.

— Но если на вашем участке нет золота, почему же вы не возьмете другой? — спросил он.

Хенли вновь пожал плечами:

— А, ты, наверное, новичок, правда? Мне повезло, что у меня есть этот участок. Все хорошие уже заняты. Если ты с самого начала сделал неправильный выбор, то с этой бедой уже ничего не сделаешь. Понимаешь, золотые прииски не так уж велики. Может, всего двадцать или тридцать квадратных миль, а здесь, в окрестностях Доусона, около двадцати тысяч человек роют землю, пытаясь выкопать что-нибудь для себя. А как насчет тебя, Роган? Как у тебя дела? — спросил Хенли и сделал еще один глоток пива.

Джош улыбнулся.

— Как вы правильно заметили, я новичок. Но мне удалось найти хороший участок.

— Тебе? — удивленно заморгал Хенли. — Где же?

— У Медвежьего ручья.

Хенли поставил бутылку на стол.

— Черт возьми, но там же ничего нет! Насколько мне известно, в тех местах никто не находил золота. Мне неприятно тебе это говорить, но, боюсь, ты впустую тратишь время.

— Мне не раз это уже говорили, — усмехнулся Джош. — Но знаете, у меня предчувствие. Думаю, там что-то есть.

— Тогда мне остается пожелать тебе удачи, — покачал головой Хенли. — Потому что она тебе очень понадобится.

— Скажите, Карл, поскольку вы живете здесь уже некоторое время… что представляет собой Доусон? Я имею в виду, удается ли полиции поддерживать порядок, или такой новичок, как я, может запросто лишиться кошелька?

Хенли со стуком опустил бутылку на стол и разразился хохотом.

— Черт возьми, дружище, ну ты прямо образец наивности! — Отсмеявшись, он вытер глаза полой рубашки и наклонился к Джошу. — А что касается ответа на твой вопрос… Да, полиция держит все под контролем — внешне. Но это максимум, что они могут сделать в таком городе, куда день и ночь приезжают тысячи людей и столько же уезжают отсюда. Здесь есть несколько приличных салунов, но от одного из них я советовал бы тебе держаться подальше.

— От которого же?

— «Золотого кошелька». В последнее время он стал приобретать дурную славу.

— В каком смысле?

Хенли удивленно взглянул на него:

— Черт побери, приятель, да во всех! «Золотой кошелек» был неплохим местечком, но после того, как его купил новый владелец, в городе начали рассказывать странные истории. Его управляющий, Монтана Лидс, честный человек, чего не скажешь о некоторых других служащих.

— Какие истории? — настаивал Джош, зная, что этот салун принадлежит Пью.

Хенли пожал плечами:

— Во всех салунах есть карточные шулеры, мошенники, обычные воры и размалеванные женщины, которые при первом удобном случае облегчат ваш кошелек. Но некоторые считают, что в «Золотом кошельке» опасность особенно велика. Я даже слышал, что там жульничают при взвешивании в пользу заведения. Ты, наверное, уже знаешь, что здесь мало у кого есть деньги и все расплачиваются золотым песком или самородками.

— Но вы сказали про опасность. Почему?

— Не так давно там зарезали золотоискателя. Совсем молодой парнишка.

— А убийцу арестовали?

— Нет, черт бы их побрал! Куча народу твердит, что у парня был нож и что он угрожал им крупье. Но я слышал, что многие другие утверждают, что у парня вовсе не было ножа и что крупье сам затеял драку.

— Тогда почему эти люди не пойдут и не дадут показания?

— Кто знает… — вскинул брови Хенли. — Некоторые не хотят отлучаться со своих участков. Другие уже на пути в Штаты. Остальные… ну, я думаю, им заплатили, чтобы они держали рот на замке. В общем, дело закрыли. Но могу сказать, о нем не забыли, по крайней мере те немногие, у кого есть мозги. В любом случае держись подальше от «Золотого кошелька» — вот мой тебе совет. И не ищи себе девочек в барах. Сюда недавно понаехала куча новеньких, и мне говорили, что у большинства из них сифилис. Если ты соскучился по женскому обществу, иди в «Салон Герти» или «Заведение мадам Икс». Я сам пользовался ими, пока не женился. Хозяйки там следят, чтобы твои деньги были потрачены не зря, и содержат заведения в чистоте.

— А чего-нибудь еще мне следует опасаться в городе?

— Да. — Хенли стиснул жену в объятиях. — Торговцы сдерут с тебя три шкуры за любую мелочь — так что будь к этому готов. А еще там бродит масса фальшивых старателей, которые занимаются всякого рода обманом и мошенничеством.

— Фальшивые старатели? — удивился Джош.

— Да. За плечами у них рюкзак, но в нем обычно ничего нет, а их профессия — надувать дураков и новичков. — Он печально покачал головой. — Никогда здесь такого не было. В этом месте теперь слишком много народу. Да, если до следующей зимы я не найду богатую жилу, то уеду. Эта территория становится населеннее, чем центр Нью-Йорка, только без всяких удобств.

Джош допил остатки пива и поставил пустую бутылку на стол.

— Спасибо за пиво, Карл. Заглядывайте ко мне, если выпадет свободная минутка.

Хенли пожал руку Джоша.

— Не думаю, что у меня будет много свободного времени, но если случится проходить мимо, обязательно зайду. Держись подальше от «Золотого кошелька».

— Я помню, — кивнул Джош. — Спасибо, Карл.

Если бы Карл Хенли вечером оказался в Доусоне, он бы презрительно фыркнул — Джош как раз собирался войти в «Золотой кошелек».

Но едва он толкнул плечом деревянную вращающуюся дверь, как его чуть не сбил с ног крупный мужчина в широких красных подтяжках, который с завидной скоростью вылетел из салуна.

Джош отскочил в сторону, а мужчина пролетел мимо, споткнулся и, отчаянно ругаясь, растянулся на пыльной улице лицом вниз.

Ухмыльнувшись, Джош вновь толкнул дверь, и на этот раз ему удалосьбеспрепятственно войти. Он увидел высокого широкоплечего человека в белом барменском фартуке, который как раз отошел от двери, отряхивая руки, — вне всякого сомнения, он был причиной насильственного выдворения Красных Подтяжек.

В большом зале со стойкой из красного дерева стоял невообразимый шум. Люди смеялись, кричали, ругались. Звенели бокалы, визжали женщины — и сквозь все это пытались пробиться звуки пианино, игравшего одну из модных мелодий регтайма.

Быстро оглядевшись, Джош стал прокладывать дорогу к бару, нашел себе местечко и заказал порцию виски.

Получив свой стакан, он оглядел зал. Боже, сколько народу! Он подумал, что из такой толпы Пью может выкачать достаточно денег и законным способом, не прибегая к помощи преступлений. За время своей службы в полиции он убедился, что для многих людей преступление было образом жизни. Он предполагал, что Лестер Пью именно такой человек.

Когда Джош уже допивал свое виски, на деревянную сцену в дальнем конце зала поднялся бармен. Он взмахнул руками и крикнул, требуя тишины, и уже через несколько секунд толпа притихла настолько, что Джош мог расслышать слова бармена.

— А теперь наш салун с огромным удовольствием представляет вам новую певицу! Женщина редкой прелести и очарования, чья красота сама по себе стоит дороже золота, с голосом не менее прекрасным, чем ее милое лицо. Только что из штата Нью-Йорк — мисс Алабастер Уайт!

Занавес на сцене раздвинулся, пианист взял первые аккорды, и на сцену изящной походкой вышла молодая женщина. Высокая, стройная, темноволосая, с прелестной грудью, видневшейся в вырезе синего атласного платья, отороченного черным мехом. В правой руке женщина держала огромный веер из перьев, в котором сверкали фальшивые бриллианты.

Она еще не начала петь, а люди около сцены уже стали громко аплодировать. Девушка была настоящей красавицей, и было очень необычно видеть это юное и свежее создание на сцене такого города, как Доусон.

Она поклонилась в ответ на аплодисменты, которые превратились в овацию, а затем выпрямилась и запела.

Ее чистый, приятный голос наполнил зал, и салун постепенно затих. Песня — Джош ее знал, она называлась «Я выйду замуж за мужчину, которого люблю» — была способна растопить самое суровое сердце.

Она закончила первый куплет, и только тогда Джош узнал в ней Аннабел Ли, сестру Белинды.

Это открытие ошеломило его, вызвав бурю противоречивых чувств, к которым он совсем не был готов. Поначалу он убеждал себя, что, наверное, это ошибка. Он лишь мельком видел Аннабел, но с трудом мог представить, что она будет петь в подобном месте.

Но когда она начала второй куплет, он понял, что не ошибся. Это действительно была Аннабел, и причины, заставившие ее петь в «Золотом кошельке», не могли, по его мнению, сулить ничего хорошего.

Может, они лишились всех денег? Или что-то случилось с Белиндой, и Аннабел осталась одна и была вынуждена согласиться на подобную работу?

Джош почувствовал, что в горле у него пересохло, и сделал знак бармену, который тут же поставил перед ним еще одну порцию виски. Джош быстро выпил, надеясь, что спиртное ослабит охватившее его смятение. Он пытался, правда, без особого успеха, выбросить из головы Белинду и все, что произошло между ними, хотя бы до того момента, пока не закончится его работа здесь. Но теперь не думать о ней и не волноваться было невозможно. Он должен выяснить по крайней мере, все ли с ней в порядке. Если да, то ему будет спокойно… ну более или менее.

Алабастер, или Аннабел, закончила песню под гром аплодисментов. Ее щеки раскраснелись от удовольствия, и она выглядела редкой красавицей — гораздо красивее всех, кого эти люди видели на протяжении многих месяцев. Мужчины топали ногами и выкрикивали ее имя. Она помахала им в ответ и сделала пианисту знак веером, чтобы он начинал следующую песню.

Джош решил увидеться с ней после представления. Девушка должна вспомнить его — ведь он спас ее сестру, и не один раз, а дважды.

Сидящий рядом с ним человек жадно смотрел на сцену, и на лице его была написана тоска. Она покорила весь Доусон, подумал Джош. Но, по его твердому убеждению, ей было далеко до Белинды. У Белинды было нечто большее, чем внешняя миловидность. Она обладала настоящей, внутренней красотой, и от мысли, что с ней могло что-то случиться, Джош ощутил такой прилив тоски, что вынужден был стиснуть зубы, чтобы не застонать вслух.

Глава 11

Аннабел спела всего три песни, и каждая последующая принималась все более восторженно. Закончив выступление, она покинула сцену под градом монет, среди которых попалось даже несколько самородков.

Занавес закрылся, и она нагнулась, чтобы поднять самые большие самородки. Когда Хартер встретил ее за кулисами, Аннабел, радостно улыбаясь, протянула ему золото.

— Посмотри! — воскликнула она. — Я им действительно понравилась!

Хартер самодовольно улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.

— Я же тебе говорил, что понравишься, помнишь?

Аннабел — она еще не привыкла думать о себе как об Алабастер, хотя ей очень нравилось новое имя, — скорчила гримасу и шлепнула его сложенным веером.

— Знаю, Чет. Но разве я могла быть уверена? Я никогда раньше не пела перед публикой.

— Может, в следующий раз ты будешь верить тому, что я тебе говорю. — Он притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы, лаская свободной рукой ее полуобнаженную грудь.

Аннабел не противилась. Прошло время, и она обнаружила, что с удовольствием ложится в постель с Четом. Только одно немного беспокоило ее: иногда, особенно когда он слишком много выпивал, Хартер становился грубым и резким, почти жестоким.

Мужчины в салуне все еще аплодировали, топали ногами и выкрикивали ее имя. Аннабел слегка отстранилась от Хартера и подняла голову.

— Может, мне еще спеть. Чет? Они хотят, чтобы я вернулась.

— Нет, — хрипло прошептал Хартер. — Ты должна научиться всегда оставлять их неудовлетворенными. Пойдем поднимемся наверх.

Она с притворной скромностью оттолкнула его.

— Но ты же сам только что сказал, что я должна оставлять их неудовлетворенными, а мы с тобой уже…

Он ухмыльнулся и повел ее по лестнице наверх.

— Это относится только к ним, малышка, к другим людям, но не ко мне. Просто делай так, чтобы я всегда был счастлив, и я буду хорошо обращаться с тобой.

— Да, Чет. — Аннабел улыбнулась и последовала за ним.

— Вечером ты можешь дать им еще один концерт, — сказал Хартер, когда они поднимались по лестнице. — Пойдут слухи, и народу будет битком. Через несколько дней твое имя будет греметь по всему Доусону.

Монтана Лидс стоял за стойкой, заменяя одного из постоянных барменов, и наблюдал, как Чет Хартер и хорошенькая новая девушка по имени Алабастер Уайт покинули сцену и направились наверх. Он не мог взять в толк, как такая с виду приличная девушка могла связаться с негодяем вроде Чета Хартера.

Монтана покачал головой. Совершенно очевидно, что девушка не привыкла к подобной жизни — она была предназначена для лучшей доли. Что привело ее сюда?

— Эй, Монтана! Ты что, спишь там? Вилли хочет выпить и угощает меня.

Монтана оглянулся и встретился со странным взглядом Мутноглазой Сью, одной из работавших в салуне девиц. Это была низкорослая мускулистая особа неопределенного возраста с копной вьющихся волос блекло-желтого цвета и агрессивно вздернутым носом.

Он налил напитки — виски для Вилли и подкрашенную воду для Сью — толкнул их вдоль стойки и взглянул на спутника девушки, очень пьяного молодого старателя.

Сью добродушно ткнула молодого человека локтем в бок. Он, казалось, спал стоя.

— Эй, Вилли, давай расплачивайся! Знаешь, тут не раздают бесплатные обеды.

Вилли ухмыльнулся и стал рыться в кармане в поисках денег.

Монтана с удовольствием наблюдал за странной парочкой, которая забрала свои стаканы и побрела прочь. Мутноглазая Сью. Ничего себе имечко!

Монтана, считавший себя литератором, вел дневник своих путешествий еще с тех пор, как покинул дом. Его восхищали прозвища и клички, встречавшиеся в городах золотоискателей, где ему приходилось бывать, особенно имена девушек в салунах. Он мог побиться об заклад на свое месячное жалованье, что новейшее приобретение «Золотого кошелька» тоже выступает под псевдонимом. Алабастер Уайт? По крайней мере оно не такое затасканное, как другие. В данный момент в баре присутствовали Беззубая Герти, Кейт Сломанный Нос, Сиваш Сэл и Жирная Пегги.

Прозвища мужчин, находившихся в баре, были менее колоритные: Большой Смит, Маленький Смит, Сиваш Кид, Чечако Кид и — что самое странное — Старый Кид^[1] .

Человек, сидевший прямо напротив стойки, заплатил еще за одну порцию, и Монтана наполнил его стакан. Этот мужчина был незнаком Монтане, но привлекал к себе внимание — широкоплечий, спокойный, уверенный в себе. У него были светло-голубые глаза, которые, казалось, не упускали ни одной мелочи. Мужчина внимательно осматривал зал. Может, ему просто любопытно — многие новички ведут себя так же.

Монтана отмахнулся от охватившего его неприятного предчувствия и принялся наполнять опустевшие стаканы. Теперь до самого закрытия «Золотого кошелька» он будет чертовски занят.

Эта мысль угнетала его. Нельзя сказать, что он боялся тяжелой работы, нет, он привык к ней, но поддерживать порядок в зале в самые горячие часы в последнее время становилось все труднее. Кроме того, происходили веши, которых он не одобрял. Слишком много несчастных случаев, слишком много драк, слишком много украденных кошельков и обманутых простаков. Атмосфера заведения менялась, и определенно не в лучшую сторону.

Монтана уже подумывал, не следует ли ему уволиться, взять накопленные деньги и отправиться назад в Штаты. И наконец вернуться к жене и детям. Но он не мог после почти двадцати лет отсутствия вернуться вот так — неудачником, без гроша в кармане. Нет, он будет держаться до конца, продолжать откладывать деньги и надеяться, что полиция не подберется к «Золотому кошельку» или что Пью с Хартером не совершат такой гнусности, после которой совесть не позволит ему остаться.

— Эй, Монтана! Что у вас тут нужно сделать, чтобы получить свою выпивку?

Монтана вздохнул и, изобразив на лице улыбку, протянул руку к бутылке.

Джош поставил новую порцию виски на стойку и вновь окинул взглядом зал. Он не мог оставаться здесь без стакана в руке — это выглядело бы подозрительно. В то же время ему следовало сохранять ясность ума, чтобы действовать эффективно. Ему хотелось поговорить с Аннабел. Правда, Джош видел, как она поднималась по лестнице вместе с Четом Хартером, и понимал, что побеседовать с ней в присутствии Хартера будет чертовски сложно, если вообще возможно.

Он уже решил отправиться в ресторан, но вдруг увидел Хартера, небрежной походкой спускающегося по ступенькам. Как только он растворился в толпе, Джош быстро направился к лестнице.

Наверху оказался длинный коридор с несколькими дверьми. Все двери были закрыты и очень похожи друг на друга. В какой комнате находится Аннабел Ли?

Он подошел к первой двери, негромко постучал и окликнул:

— Мисс Ли? Мисс Аннабел Ли?

Джош преодолел половину коридора, прежде чем получил ответ. Он уже собрался двинуться дальше, как вдруг изнутри донесся голос:

— Да? Кто там?

Джош приблизил лицо к двери.

— Мисс Ли, это Джош Роган, человек, который спас вашу сестру. Мы встречались на озере Кратер, помните?

На несколько секунд наступила тишина, а затем дверь осторожно приоткрылась. Джош увидел голубой глаз, внимательно рассматривавший его. Через несколько секунд дверь распахнулась.

Аннабел Ли выглядела совсем не так, как во время их последней встречи. Одетая в синее атласное платье, с завитыми волосами и гримом на лице, она была похожа на яркую разряженную куклу, прекрасную, но фальшивую.

— Входите, — быстро сказала она и захлопнула за ним дверь.

Похоже, она нервничала, и Джош, подумав, что она боится Хартера, поспешил приступить к делу:

— Наверное, вас удивил мой визит?

Аннабел пожала плечами.

— Я видел, как вы выступали. Я был… ну, я был удивлен, увидев вас здесь. Тут не такое место… — Он запнулся. Черт возьми, он все испортил! Похоже, он не в состоянии сказать нужные слова ни одной из сестер Ли.

Щеки Аннабел порозовели, на лице промелькнуло легкое недовольство.

— С этим местом все в порядке, мистер Роган, — с некоторым высокомерием ответила она. — Это приличное заведение, куда люди приходят выпить и развлечься. Все относятся ко мне с величайшим уважением, и…

— Да, да, я в этом не сомневаюсь. Прошу прощения, если мои слова… но я пришел затем, чтобы узнать, все ли с вами в порядке. Я имею в виду обеих — вас и вашу сестру. Я подумал, что, возможно, у вас какие-то трудности, или неприятности, или что-то случилось с Белиндой?

Аннабел резко отвернулась.

— Все в полном порядке, мистер Роган. Можете не сомневаться. И Би, и я абсолютно здоровы.

Джош облегченно вздохнул. Только теперь он понял, как сильно волновался.

— Значит, с ней все в порядке?

Аннабел насмешливо взглянула на него.

— Если вы ведете речь о моей сестре, то да. Именно поэтому вы пришли сюда — спросить о Би?

Джош, уставший от игры в вежливость, коротко кивнул:

— Да. Я подумал, что вы могли устроиться на работу в «Золотой кошелек» потому, что что-то случилось с ней. Я рад узнать, что это не так.

— Должна вам сказать, что вы поступили некрасиво! Мы прожили в Доусоне много недель, а вы ни разу не пришли к Би. А теперь вдруг заволновались. Мужчины всегда говорят, что не понимают женщин, но мне кажется, что именно мужчины ведут себя странно. На них просто нельзя рассчитывать!

— Возможно, вы правы, — ответил он, испытывая желание поскорее уйти. — Я рад слышать, что с вами обеими все хорошо и что вы здесь по своей воле, а не по принуждению.

— Я скажу Би, мистер Роган, что вы справлялись о ней.

— Нет, нет! — Он попятился к двери. — Я бы этого не хотел.

— Но почему? — От удивления она даже побледнела.

— У меня есть на то причина, и очень серьезная, но в данный момент я не хотел бы говорить на эту тему. Сделаете мне одолжение? Хотя бы потому, что я спас жизнь вашей сестре.

Аннабел нахмурилась.

— Ладно, — кивнула она, а затем сдержанно улыбнулась: — Приходите еще, когда у вас будет время для визитов. — Теперь она посмотрела ему прямо в глаза и взмахнула длинными ресницами.

— Разумеется, — вежливо сказал Джош. — С удовольствием. А теперь прошу меня извинить — у меня есть еще дела.

— Конечно, мистер Роган. Но сначала вы должны сказать мне, понравилось ли вам.

Он замер, положив ладонь на ручку двери.

— Понравилось? Прошу прощения…

— Ну, мое пение, разумеется! Вы сказали, что видели, как я выступала.

Он с трудом сдержал смех. Она просто невозможна!

— О да! Очень понравилось! У вас прекрасный голос, — честно ответил он, радуясь, что может сказать ей что-то приятное.

Она улыбнулась:

— Кажется, публике тоже понравилось? Они так аплодировали.

— Они действительно были в восторге, — заверил ее Джош.

Твердо решив положить конец этому абсурду, он повернул ручку, распахнул дверь — и оказался лицом к лицу с Четом Хартером. На лице Хартера сияла довольная улыбка. При виде Джоша лицо его исказилось от ярости.

Джош испытывал инстинктивную неприязнь к этому человеку, и в любое другое время с радостью схватился бы с ним, но в данный момент важно было не привлекать к себе особого внимания. Еще слишком рано. Вот уж не повезло!

Хартер на негнущихся ногах прошел в комнату, заставив Джоша отступить, и это взбесило его. С каким удовольствием он заехал бы кулаком прямо в рябое надменное лицо Хартера!

Хартер бросил на Аннабел сердитый взгляд:

— Что, черт возьми, это такое? Я отлучился всего на десять минут, а у тебя тут уже другой мужчина!

Аннабел побледнела, руки ее дрожали. У нее был такой вид, как будто она никак не могла решить, пугаться ей или сердиться.

— Как ты смеешь, Чет! — наконец выговорила она. — Как можешь говорить такое? Мистер Роган — наш старый друг. Он здесь только для того, чтобы спросить о Белинде.

Кулаки Хартера были по-прежнему сжаты, но выражение глаз смягчилось.

— Интересовался твоей сестрой, да? А зачем ему было приходить сюда, чтобы это сделать?

— Я же говорила тебе! — топнула ногой Аннабел. — Он наш старый друг. Мы не виделись несколько месяцев, а сегодня он увидел меня, когда я пела внизу. Совершенно естественно, что он пришел поздороваться со мной.

— Ну а теперь, когда он это сделал, он может убираться отсюда к чертовой матери! — прорычат Хартер и указал пальцем на дверь.

Джош едва сдерживал себя. Он повернулся к Аннабел и поклонился.

— До свидания, мисс Ли. Мне очень жаль, что я расстроил вашего друга. Спасибо, что рассказали мне о сестре. Где я могу ее найти?

— В палаточном городке. У нее там фотостудия.

Джош заставил себя улыбнуться:

— Еще раз спасибо. И, сэр, — не знаю вашего имени — мне очень жаль, что я причинил вам беспокойство.

Хартер не ответил. Джош повернулся и направился к двери. Когда он вышел в коридор, дверь с громким стуком захлопнулась за ним, и он сжал кулаки. Если бы только он был волен в своих словах и поступках! Да, плохо, что Хартер видел его. Теперь невозможно быть просто человеком из толпы, и это еще больше усложнит его задачу. Если бы он только не поднялся к ней!

Это еще раз доказывало, что женщины и работа в полиции несовместимы.

Глава 12

Хартер хмуро посмотрел на Аннабел.

— Ты сказала, что этот Роган — твой старый друг. Где ты с ним познакомилась?

Аннабел, встревоженная его сердитым взглядом, решила сказать правду или почти правду.

— Ну, несколько недель назад. В Дайе. Он дважды спас жизнь Би. Один раз, когда на тропу сошла лавина, а потом на озере Кратер, когда она потерялась в метель. Мы многим обязаны мистеру Рогану, и мне кажется, что с твоей стороны просто ужасно так грубо разговаривать с ним!

Хартер, казалось, слушал ее вполуха, и Аннабел почувствовала себя обиженной. Зачем он задавал вопрос, если не удосуживается выслушать ответ?

— Вот, значит, что произошло! — тихо произнес он, затем неожиданно улыбнулся и шлепнул Аннабел пониже спины. — Прости, куколка. Но я должен открыть тебе маленький секрет… Я ревнив и не хочу, чтобы кто-то болтался рядом с моей женщиной. Но если он просто друг — это совсем другое дело.

Улыбка его хотя и стала шире, но все равно выглядела фальшивой, и Аннабел, обиженная, отвернулась. Мужчины! Иногда их просто невозможно понять.

Услышав стук в дверь, Пью машинально произнес: «Войдите», — но мысли его в этот момент были далеко.

На столе перед ним лежала раскрытая газета. Соупи Смит убит — застрелен на улице Скагуэя своим старым приятелем. Теперь империя Соупи лежала в развалинах, а банда его подручных искала защиты. Это произошло неделю назад, и никто не потрудился сообщить ему!

Пью не помнил, когда он был чем-нибудь так расстроен. У него даже слезы выступили на глазах. Все, кого он любил, уходили от него: родители, брат, теперь его друг Соупи. Чем он заслужил это одиночество и эту боль? Неужели боги ревнуют?

— Эй, Эл Пи? Вы меня слышите? Я сказал, что хочу поговорить с вами. Это важно!

Наконец Пью заметил присутствие Хартера и заставил себя отвлечься от мрачных мыслей.

— О, Чет, — глухо произнес он. — Конечно. Я задумался. Ты слышал новости из Скагуэя?

Он сунул газету Хартеру, и тот бегло просмотрел ее.

— Провалиться мне на этом месте! Как такое могло произойти?

— Невезение и ошибка в расчетах, — сказал Пью и тяжело вздохнул. — Ты ведь знал, что мы с Соупи были близкими друзьями?

— Да, знал. — Хартер вернул газету. — Какое несчастье, Эл Пи!

— Да, это урок, который мы должны усвоить. Такое может случиться и с нами, Чет. Нам нужно действовать с величайшей осторожностью и не терять бдительности.

Хартер переминался с ноги на ногу, горя желанием сообщить Пью последние новости. Он никогда не понимал дружбы между Пью и Соупи Смитом. Лично он считал Смита мелким дельцом, которого больше интересует власть, чем деньги, — по мнению Хартера, это было совсем не то, на чем следовало заострять внимание. Кроме того, он не знал, чего ждать от Пью в его теперешнем настроении. Непредсказуемый в хорошем расположении духа, он мог быть опасным, когда дела шли плохо.

— Да, вы правы, Эл Пи. И это как раз связано с тем, что я хотел вам рассказать. Я только что видел Рогана, федерального агента.

Пью напрягся.

— Где?

— Прямо здесь, в «Золотом кошельке». Он приходил наверх, к Аннабел.

— Да? — Маленькие глазки Пью превратились в щелочки. — Интересно, зачем?

— Она говорит, что Роган искал ее сестру. Они старые друзья — он спас жизнь ее сестре на озере Кратер.

Пью с силой хлопнул ладонью по столу.

— Я предупреждал тебя, Чет, что произойдет, если эта женщина принесет нам неприятности? — Его голос был острым как бритва.

— Кто мог предположить, что он придет сюда? — быстро ответил Хартер. — Никаких неприятностей, Эл Пи! Его приход не имеет никакого отношения к нам.

— Ты в этом твердо уверен?

— Абсолютно, — сказал Хартер с убежденностью, которой на самом деле не испытывал.

Пью посмотрел на него и вздохнул.

— Ладно, на том и порешим. Пришло время заняться этим федеральным агентом. Если он не остановится, то меня ждет судьба бедняги Соупи. Ты понимаешь, Чет?

— Понимаю, Эл Пи. Я с удовольствием исполню это поручение, — сказал Хартер и по-волчьи оскалился.

Пью внимательно разглядывал его.

— Только пусть твое удовольствие не мешает тебе на этот раз как следует выполнить работу. Не забывай, что однажды ты уже потерпел неудачу. Лучше всего, если это будет выглядеть как несчастный случай. Главное, разумеется, чтобы его… м-м… исчезновение не связали с нами. Ясно?

— Ясно, Эл Пи. Я знаю, как делать свою работу. Вам нет надобности инструктировать меня!

— Уверен, что нет, — успокоил его Пью. — Но после того что произошло с Соупи, излишняя осторожность не помешает. Дай мне знать, когда все будет кончено.

Пью отвернулся, и Хартер вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь.

Пью с грустным видом взял фотографию Соупи Смита и положил ее лицевой стороной на стол.

— Бедный старина Соупи, — тяжело вздохнул он. — Ты был мне как брат.

День был чудесный, ясный и безоблачный, и Белинда пребывала в хорошем настроении, что с ней редко случалось в последние дни.

Она сделала несколько превосходных снимков старателей, трудившихся на своих участках, и ей не терпелось проявить пленки, чтобы иметь возможность оценить свою работу.

Белинда полной грудью вдыхала свежий теплый воздух. Да, она чувствовала себя великолепно. По-другому и быть не могло — природа подарила ей отличное здоровье и она занималась любимым делом. Тем не менее ее глубоко тревожила судьба Аннабел.

Белинда обедала с ней несколько дней назад, и сестра цвела как роза. Нет, Аннабел выглядела абсолютно довольной, даже несмотря на то что по поводу ее нового имени, Алабастер Уайт, сплетничал весь Доусон. Слава Богу, что Аннабел согласилась сменить имя. Белинда подумала, что должна радоваться тому, что Аннабел довольна судьбой. Но все равно здесь что-то неправильно.

Она попыталась проанализировать причину своего беспокойства. В конце концов она пришла к выводу, что Аннабел унизила себя, уйдя к Чету Хартеру, и было бы приличнее, если бы Аннабел страдала из-за своей ошибки, а не извлекала из нее выгоду.

Белинда засмеялась. В известном смысле она поступила точно так же, как Аннабел, — позволила мужчине овладеть ею. Неужели Аннабел заслуживает большего порицания только потому, что она, Белинда, не одобряет Чета Хартера?

Показались палатки, и Белинда увидела, что кто-то стоит перед ними. Прикрыв глаза ладонью, она различила красный мундир. Это был Дуглас Маккензи!

Чарли, просияв, повернулся к ней:

— Сержант ждет. Хорошо. Будет заходить в гости. Будет пить чай.

Чарли наслаждался чаепитием и не упускал возможности лишний раз отведать этот напиток. Он где-то достал огромный фарфоровый чайник, разрисованный маками, и разношерстную коллекцию чашек и блюдец. Чай у него всегда был горячим и крепким, с большим количеством сахара и молока. К нему подавалось огромное блюдо с пирожными, печеньем с джемом, и Чарли не успокаивался, пока не съедал все эти сладости.

Чарли очень любил Дугласа Маккензи, и Белинда знала, что возможность принять сержанта и подать ему чай будет для индейца настоящим праздником.

Когда они приблизились, Дуглас снял шляпу и улыбнулся.

Белинда пыталась выбросить из головы Джоша Рогана, но все равно думала о нем, и эта мысль, так же как и мысли об Аннабел, постоянно тревожила ее. Когда она видела привлекательного мужчину, как теперь Дугласа, она всегда вспоминала о Джоше, хотя и не могла думать о нем без горечи.

— Привет, Дуглас! — весело поздоровалась она. — Мы работали.

— Я вижу. — Он протянул руку, чтобы взять у нее небольшую сумку. — Сделали хорошие снимки?

— Надеюсь, — кивнула она.

Дуглас вошел вслед за Белиндой и Чарли в палатку и поставил сумку.

— На почте для вас было письмо. Я захватил его с собой.

Он достал из кармана куртки длинный желтый конверт. Белинда с волнением и некоторым беспокойством взяла его. Почта здесь работала медленно и ненадежно, и она получала очень мало писем. От кого бы оно могло быть? Она перевернула конверт, и в глаза ей бросилась надпись «Леслис уикли». Белинда негромко вскрикнула и надорвала конверт. Двое мужчин смотрели, как она прочитала письмо, а потом подняла на них сияющие от радости глаза.

— Дуглас, Чарли, это от «Леслис»! Они пишут, что хотят заказать фотографии и текст, если я смогу сочинить его! И обещают хорошо заплатить! — Она повернулась к Чарли: — Чарли, мы должны отпраздновать это грандиозным чаепитием!

— Можете не сомневаться! — просиял Чарли. — Я иду в кондитерскую за хорошим пирожным. Что скажете?

— Я скажу «да»! — радостно ответила Белинда. — Вы останетесь, Дуглас, правда?

Сержант стоял, ошеломленно глядя на нее.

— Да, — ответил он, — но только если вы обещаете все время быть такой веселой.

Белинда засмеялась, и радость ее была искренней.

— Обещаю, Дуглас! — Она не помнила, когда чувствовала себя такой счастливой. — Вы останетесь, да?

— С удовольствием, — сказал он.

Чай удался на славу. Чарли превзошел самого себя, и Белинда размышляла, что они будут делать с остатками торта.

Совершенно случайно в кондитерской оказался огромный шоколадный торт, изготовленный специально для чьего-то дня рождения. На его шоколадной глазури красовалась ярко-желтая надпись «С днем рождения, Лось, старая перечница!».

Но заказчик не забрал торт, и кондитер, жаждавший продать свой шедевр, пока тот не зачерствел, отдал его Чарли по сходной цене.

«Ладно, — подумала Белинда, — по крайней мере сладкоежка Чарли успокоится на несколько дней».

Она откинулась на стуле, ощущая себя сытой и довольной. Дуглас смотрел на нее взглядом, который она уже научилась понимать. Ну а почему бы и нет? Она женщина, а он мужчина. Довольно обычное явление. На мгновение она растаяла под его взглядом, чувствуя себя желанной и ощущая некоторое возбуждение. Дуглас наклонился к ней, собираясь что-то сказать, но в это время снаружи раздался голос:

— Эй! Здесь есть кто-нибудь?

Сердце Белинды радостно подпрыгнуло. Это был Джош Роган!

Ошеломленная внезапным напором чувств, она не могла вымолвить ни слова. Она не желала его видеть. Она отчаянно хотела его видеть. Белинда почувствовала, как тело ее обдала лихорадочная волна жара, сменившаяся холодом, и поняла, что Дуглас с любопытством смотрит на нее.

Она открыла рот, но слов не было.

Из этого состояния ее вывел Чарли. Вынырнув из-за занавески в глубине палатки, он подошел к выходу и откинул клапан. Белинда слышала его голос как будто издалека.

— А, мистер Роган. Рад вас видеть.

А затем она услышала голос Джоша, вновь всколыхнувший бурю чувств, которые она отчаянно пыталась в себе подавить.

— Мисс Белинда дома? Могу я поговорить с ней?

Скажи ему «нет»! Нет! Вдруг ее охватил страх, что она произнесла эти слова вслух.

— Да, она здесь. Принимает гостей. У нас много чая и сладостей. Входите. Думаю, она будет рада вас видеть.

Джош вошел в палатку и остановился у стола, настороженно глядя на Белинду и Дугласа своими странными голубыми глазами.

— Мисс Ли, — официально обратился он к ней. — Рад вас видеть. Я не знал, что у вас гость…

Она бросила быстрый взгляд на Дугласа, лицо которого было таким же настороженным, как и у Джоша. Мужчины с недоверием смотрели друг на друга, как давние враги, хотя виделись впервые.

— Сержант Маккензи, — поспешно сказала она, — это Джошуа Роган, мой… давний друг.

Мужчины кивнули, но никто не подал руки. Повисло молчание, и Белинда посчитала себя обязанной нарушить его.

— Вы не присядете, мистер Роган? — холодно предложила она. — Может, чашку чаю?

Джош, поколебавшись, покачал головой.

— Нет, я не хочу навязывать свое общество, когда у вас гость. Я просто зашел узнать, все ли у вас в порядке. Я говорил с вашей сестрой, и… — Он смутился и умолк.

Белинда почувствовала, как жар заливает ее лицо. Она начинала сердиться, хотя сама не могла сказать на кого: на Джоша — за то, что он пришел сюда, или на саму себя — за то, что его появление так расстроило ее.

— Очень любезно с вашей стороны, — сухо промолвила она, надеясь, что ее голос звучит достаточно враждебно. — Оставайтесь. Выпейте чаю.

Чарли наполнил чашку и передал Джошу, который машинально взял ее. Момент, когда он мог достойно уйти, был упущен.

Он нерешительно сел и глотнул обжигающей жидкости.

— Вы приехали на Юкон в поисках золота, мистер Роган? — откашлявшись, задал вопрос Дуглас.

— Да, — ответил Джош, не отрывая взгляда от лица Белинды.

Теперь она по-настоящему рассердилась. Зачем он сюда пришел? Чего хочет?

— Вы нашли место, чтобы застолбить участок? — спросил Дуглас. — Насколько я знаю, большая часть перспективных участков уже разобрана.

— Нашел. — Джош повернулся к сержанту, и их взгляды встретились.

Дуглас внимательно посмотрел в глаза Джошу. В голове канадца прозвенел тревожный звоночек. Это не тот человек, от которого можно быстро избавиться. Он интересуется Белиндой, и этот интерес носит романтический характер? Маккензи почувствовал, как его неприязнь усиливается. Дуглас уже собрался спросить Рогана, давно ли тот приехал в Доусон, но в этот момент Джош повернулся к Белинде:

— Могу я пару минут поговорить с вами наедине?

Белинда поперхнулась.

— Не думаю, что это было бы вежливо, мистер Роган. Вы прекрасно видите, что у меня гость, и я считаю, что в данной ситуации крайне неприлично просить меня о приватной беседе.

Джош опустил чашку на стол с такой силой, что чуть не разбил хрупкий фарфор. Горячий чай выплеснулся на скатерть.

— Черт побери, Белинда, это очень важно, иначе я не стал бы просить! Не играйте со мной!

Белинда, вскипев от гнева, отбросила стул и вскочила.

— Мистер Роган, я была бы благодарна, если бы вы ушли. Немедленно! Свои извинения можете прислать по почте!

Дуглас тоже поднялся.

— По-моему, все достаточно ясно, — небрежно бросил он.

Но Джош взмахом руки остановил его.

— Садитесь, Маккензи. Это личное дело. Мисс Ли и мое. Это вас не касается. — Он бросил на Дугласа презрительный взгляд. — А также ваших парней в красных мундирах. Скажите мне вот что, сержант… Меня всегда удивляло, как в таких ярких мундирах вы умудряетесь хоть кого-то поймать. Преступники могут видеть ваше приближение за целую милю!

Белинда охнула и прикрыла рот ладонью.

Лицо Дугласа стало почти такого же цвета, как его мундир, мальчишеские черты лица посуровели.

— Я был бы вам благодарен, Роган, если бы вы помнили, с кем разговариваете! В противном случае я могу забыть, что вы так называемый друг мисс Ли, и обращаться с вами так, как вы того заслуживаете. Убирайтесь, Роган, пока целы.

Джош напрягся, его голубые глаза сверкнули. Белинда почувствовала, как накалилась атмосфера. О Боже! Они собираются драться! Как ей остановить их?

Джош ткнул указательным пальцем в грудь Дугласа.

— Послушайте, Маккензи! Возможно, в этих краях вы олицетворяете закон, но даже закон не распоряжается отношениями мужчины и женщины. Мне нужно кое-что сказать Белинде, и я, черт возьми, намерен сделать это. И поскольку это личное, то не думаю, что вам нужно это слышать. Так что я полагаю, что выйти должны вы!

Белинда увидела, как напряглись руки Дугласа, как Джош сжал пальцы в кулак. Она громко хлопнула ладонью по столу. Чарли, стоявший на некотором удалении от них, вздрогнул от этого звука, а мужчины удивленно повернулись к ней.

— Прекратите! — крикнула она. — Оба прекратите! — Белинда понимала, что кричит, но ей было все равно. Она пристально посмотрела на Джоша: — Как мне заставить вас понять? Я не желаю слышать ничего из того, что вы собираетесь сказать. Вы понимаете? Ничего! Это мой дом, и я буду вам признательна, если вы покинете его. Немедленно. Я не хочу вас видеть, мистер Роган, и не хочу ничего слушать. Мы попрощались на озере Кратер, и, насколько я понимаю, навсегда. Вы совершенно определенно дали это понять. А теперь, пожалуйста, уходите, пока сержант Маккензи не арестовал вас за нарушение порядка!

Лицо Джоша побелело от гнева, и он молча повернулся и выскочил из палатки.

Не поднимая глаз на Дугласа, Белинда неловко опустилась на стул, с минуту помолчала, успокаиваясь, и наконец взглянула в лицо сержанта.

— Прошу прощения, Дуглас, — извинилась она. — Кажется, я доставила вам массу неприятностей, правда?

Гнев на его лице уступил место нежности.

— Вовсе не вы, Белинда. Вряд ли вас можно обвинить в том, что он ворвался сюда. Должен признать, что этот человек большой нахал!

Белинда оглянулась и увидела, что Чарли изумленно смотрит на нее. Гнев ее вновь прорвался наружу, но на этот раз он был направлен на чилкута. Боже правый, неужели они не могут оставить ее в покое!

— Чарли, — сдержанно сказала она. — Почему бы тебе не сходить к кому-нибудь в гости?

— Само собой, миз Белинда. Вернусь готовить обед.

Он исчез, и Белинда почувствовала угрызения совести из-за того, что выплеснула на него свое раздражение. Он не заслужил такого обращения и, кажется, даже не обиделся — от этого ей стало еще хуже — на ее резкие слова. Она опустила плечи и вдруг ощутила на своем локте сильную руку Дугласа.

— Вы устали. Подобная сцена может вымотать кого угодно. Прилягте на кровать.

Она почувствовала, что ее поднимают, и подчинилась. Как приятно было опереться на кого-то. Она позволила довести себя до кровати; он прав, сейчас лучше всего отдохнуть и не думать ни о чем.

Дуглас придвинул свой стул к кровати, сел и взял ее за руку.

— Просто расслабьтесь, Белинда, и дышите глубоко. Это поможет.

Его голос был тихим и заботливым, ладонь, гладившая ее руку, теплой и успокаивающей. Дуглас смотрел на нее с откровенным желанием, которого даже не пытался скрыть. Он убрал пряди влажных волос с ее лба.

— Как вы прекрасны, — нежно прошептал он.

Белинда почувствовала, что у нее перехватило дыхание, сердце забилось быстрее. Она не протестовала, когда его ласковые пальцы скользнули от ее лба к щеке и погладили нежную кожу. Их прикосновение было легким, как касание перышка.

Ее взгляд остановился на пульсирующей жилке на его шее, которая неистово билась, как запертая в клетку крошечная птица. Белинда на расстоянии ощущала жар его тела, и в ее собственном теле разгорался ответный огонь.

«Нет, — подумала она, — я не должна поддаваться ему».

Но когда их взгляды встретились, тепло и покой — странно чарующие — охватили ее, и она не могла оторваться от его глаз. Белинда была поражена, каким открытым и ранимым стало лицо Дугласа; все его чувства были написаны на его лице. Как приятно чувствовать себя желанной! Это заставляло ее острее ощущать свою женственность.

Его рука медленно скользнула по ее щеке вниз. Прикосновение Дугласа отозвалось в ней чувством, похожим на смесь наслаждения и боли, — робкое и одновременно напряженное ожидание, которое возбуждало и пугало ее.

Рука Дугласа нашла пуговицы ее блузки и замерла.

— О, Белинда, — простонал он, — как ты прекрасна! Я мечтал об этой минуте! Я не могу…

Белинда ждала, сама не зная чего. Казалось, она погрузилась в какой-то полусон и была не в силах ни говорить, ни двигаться.

Дуглас опустился на колени рядом с кроватью и уткнулся лицом ей в плечо. Его пальцы с силой сжали ее руки, и с его губ вновь слетело ее имя. Она нерешительно протянула руку и коснулась его жестких волос.

Он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. Когда его лицо приблизилось и его губы коснулись ее губ, она подумала, что нужно отстраниться, но не смогла этого сделать. Его губы были горячими и сладкими, как мед, их нажим все усиливался, и она почувствовала, что ее тело отвечает ему, зажигаясь ответным огнем. Ее захлестывало неудержимое желание, которое она уже испытывала в палатке на льду — с Джошем.

Перед ее внутренним взором промелькнуло, как упрек, лицо Джоша и воспоминание о его теле, но затем все исчезло, вытесненное другими руками, другими губами.

— Надо застегнуть палатку, — с трудом прошептала она.

Он отодвинулся от нее, и она почувствовала себя брошенной. Но затем Дуглас вернулся, и в жаркой тьме она уступила безумным желаниям своего тела. Каким-то образом они освободились от одежды, и непрочная кровать приняла два сплетенных борющихся тела.

Стремясь избавиться от мук, которые преследовали ее после того, как в ней пробудили чувственность, а затем покинули на долгие месяцы, Белинда не знала стыда в своих желаниях. Дуглас не уступал ей, и вскоре палатка наполнилась ее приглушенными криками, а затем Белинда застыла неподвижно, и с ее губ слетел тихий удовлетворенный вздох.

Глава 13

Утро было ясным и жарким, и хотя комары уже свирепствовали вовсю, дубленая кожа Попрыгунчика была нечувствительна к их укусам.

Безухий Райли, удобно свернувшись на невысоком пне, тщательно умывался. Он прервался только затем, чтобы хриплым мяуканьем поприветствовать Попрыгунчика, а потом вернулся к своим занятиям. Джош опять отправился в Доусон, и участок остался в их распоряжении.

Попрыгунчик откашлялся и потянулся.

— Доброе утро, Райли. Чудесный денек, правда?

Райли дернул лохматым хвостом и принялся обрабатывать лапы. Попрыгунчик прополоскал рот, зачерпнув ковшом воды из кадки, и принялся готовить себе завтрак, состоявший из поджаренного бекона, кофе и галет. Когда бекон зашипел на сковородке, Райли закончил умывание, неспешно подошел к Попрыгунчику и начал тереться о его ногу и мурлыкать.

— Ты совсем как женщина, старый плут, — засмеялся Попрыгунчик. — Подлизываешься и становишься слаще сахара, когда тебе что-нибудь нужно!

Райли фыркнул и замурлыкал еще громче. Его желтые глаза были круглыми и невинными.

— Вот безухий дьявол! — добродушно сказал Попрыгунчик. — Потерпи, уже скоро.

Когда немудреная еда была готова, Попрыгунчик отделил немного коту, а сам с аппетитом съел остальное. Уже несколько недель он не наедался досыта и, не зная, что принесет ему завтрашний день, намеревался взять все, что можно, от дня сегодняшнего.

Он подобрал оставшийся после бекона жир последней галетой и довольно рыгнул. Да, вот это жизнь! Ему здорово повезло, что он наткнулся на Джоша Рогана. Теперь у них с Райли есть еда и крыша над головой. Но нужно приступать к работе, чтобы оправдать свое содержание. Он не был мошенником и хотел сполна отработать предоставленные ему кров и пищу.

Убрав посуду, он потушил костер и направился к палатке за инструментом.

Джош говорил правду — эту местность давно уже считали бесперспективной. Но Джош также утверждал, что у него предчувствие, а Попрыгунчик всегда принимал в расчет интуицию. Он был свидетелем того, как многие подобные озарения приносили плоды, и поэтому не сбрасывал со счетов человеческие фантазии. И кроме того, ему больше нечем было заняться. Нужно как следует обследовать участок и выяснить, нет ли здесь чего-нибудь такого, что пропустили другие.

Вместе с Райли, который терся о его ноги, Попрыгунчик, громко ругая кота, своей неподражаемой походкой направился к небольшому холмику в конце участка в стороне от реки.

У подножия холма он обнаружил следы старого русла, по которому, вероятно, когда-то протекал ручей, журчавший теперь внизу. Старик удовлетворенно заворчал и поднял кирку. Можно начать с этого места.

Солнце припекало спину, грея его старые кости, и он почти не замечал стекавших с носа и подбородка капель пота. Приятно было вновь размахивать старой киркой, и его движения подчинились привычному ритму. Комья земли летели в разные стороны.

Попрыгунчик снова занимался любимым делом.

Джош шагал по пыльной улице Доусона к «Золотому кошельку», кровь бешено стучала у него в висках. Никогда еще он так не злился на себя. Как он мог позволить себе оказаться в такой ситуации? Зачем он вообще пошел к Белинде? Аннабел сообщила ему, что с сестрой все в порядке. Но ему нужно было убедиться самому. Что ж, убедился! Ясно, что с Белиндой все хорошо, она не теряла времени даром и нашла себе нового «друга». Он понимал, что последнее утверждение несправедливо, но присутствие полицейского не давало ему покоя. Он видел, что интерес канадца к Белинде выходит за рамки служебных обязанностей.

Он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Ему нужно работать. У него есть задание, и важно сохранить спокойствие и объективность. Спокойствие и объективность. Ха! В таком состоянии нечего и соваться в «Золотой кошелек». Он замедлил шаг, давая себе время собраться с мыслями, и усилием воли заставил себя думать о предстоящем деле.

Последнюю неделю он собирал все, что могло лечь в основу дела против Лестера Пью и его подручного Чета Хартера. В городе золотоискателей ходило множество слухов, и вскоре он собрал целую коллекцию сплетен, предположений и обвинений против этих двух людей. Тем не менее количество свидетелей, готовых подтвердить свои показания в суде, оставалось обескураживающе небольшим. Эта вечная для представителей закона проблема в Доусоне усугублялась тем, что золотоискатели не желали тратить время и покидать свои участки, чтобы окунуться в долгую судебную процедуру.

Но Джош упорно продолжал собирать сплетни, слухи и немногие факты, надеясь, что сможет поймать Пью и Хартера на чем-нибудь действительно серьезном. Он был вынужден признать, что Пью умен. Толстяк действовал под прикрытием законного бизнеса и был осторожен, очень осторожен.

Перед Джошем возник деревянный фасад «Золотого кошелька», и он вошел внутрь.

Джош кивнул нескольким знакомым, подумав, что его уже считают завсегдатаем. Высокий бармен узнал его, и, кроме того, он подружился с парочкой танцовщиц, среди которых было довольно любопытное создание по имени КрошкаМэг. Крошка получила это прозвище из-за своей миниатюрности и по-детски невинного личика. У нее были огромные темно-карие глаза, острый подбородок, и вся она напоминала несчастного беспризорного ребенка, брошенного на произвол судьбы.

Несмотря на то что большинству местных мужчин нравились пышные женщины, Крошка Мэг пользовалась успехом. Ее невинный взгляд вызывал у мужчин желание защитить ее, и она очень хорошо знала, как использовать это преимущество.

Как только Джош занял свое обычное место у стойки, он увидел, что Крошка машет ему рукой, подзывая к себе. На ее лице сияла широкая дружелюбная улыбка, и он несколько приободрился. Может, у нее есть что-то для него.

В самом начале их знакомства Джош хорошо платил ей за то, что он называл веселой болтовней. На самом деле эта болтовня состояла из обрывков слухов, которые Крошка передавала ему, но он умело просеивал их и запоминал то, что могло оказаться полезным. Крошка довольно быстро уловила связь между большими чаевыми и содержанием своей болтовни и теперь приходила к нему со все более полезными сведениями, причем Джош ни разу напрямую не попросил девушку стать его тайным осведомителем.

— Привет, парень, — высоким нежным голоском поздоровалась она и шутливо подмигнула ему большим темным глазом. — Не угостишь ли девушку? Я умираю от жажды.

— Какой разговор! — Он повернулся к бармену: — Пит, я бы хотел купить для маленькой леди стаканчик. Если ты, конечно, обслуживаешь несовершеннолетних.

Пит и Крошка рассмеялись. Подобные шутки были частью окружавшей Крошку атмосферы, и все, кто был знаком с ней, не отказывали себе в удовольствии пошутить. Кроме того, Джош знал, что она пьет спиртное, а не подкрашенную воду, как большинство девочек в салуне.

— У меня к тебе большой разговор, красавчик, — сказала она, игриво прижимаясь к руке Джоша так что ее маленькие груди оказались под его локтем. Он беспокойно поерзал: сегодняшняя ссора с Белиндой пробудила в нем мысли и чувства, которые он старался держать под контролем.

Он слегка отстранился и заглянул в большие глаза девушки.

— Это замечательно, Крошка. Пойдем поищем местечко, где бы нам никто не помешал.

Они быстро нашли свободный столик, и Крошка заговорщически наклонилась к нему. Сначала она просто болтала, а затем лицо ее стало серьезным.

— Я слышала одну вещь, которая, по-моему, может тебя заинтересовать. Говорят, в Доусоне находится агент правительства Штатов, имеющий отношение к правоохранительным органам, но никто не знает, зачем он здесь. Говорят также, что, когда они узнают, кто он такой, с ним произойдет несчастный случай — ты понимаешь, что я имею в виду?

Говоря это, Крошка не отрывала взгляда от лица Джоша, и он задавал себе вопрос, догадалась ли она, кто этот правительственный агент. Она умна, и, кроме того, нельзя сбрасывать со счетов женскую интуицию.

— Это интересно, — сказал он. — Говоришь, правительственный агент? Но кто это они, которые организуют несчастный случай?

— Сам знаешь, Джош. Просто они. — Она сделала широкий жест, который мог указывать на Пью и Хартера или на любого другого человека в салуне. Джошу очень хотелось копнуть глубже, но он понимал, что настаивать было бы слишком рискованно.

Глаза девушки потемнели, черты лица стали мягче.

— Джош? — вдруг спросила она. — Почему бы тебе не подняться со мной наверх?

Поворот в разговоре был столь внезапным и слова девушки прозвучали так неожиданно, что застигнутый врасплох Джош смог лишь удивленно взглянуть на нее.

— Я хочу сказать — неужели я тебе не нравлюсь? Мы с тобой вот так беседуем уже почти неделю, и ты угощаешь меня, но ни разу не попытался меня поцеловать или пощупать. Почему? — В ее голосе проступили жалобные нотки. — Я тебе не нравлюсь?

— Ну почему же, Крошка, — сглотнув, выдавил из себя Джош. — Очень даже нравишься. Ты милая девочка.

— Тогда почему ты не отведешь меня наверх? Тебе не обязательно платить. Ты дал мне уже достаточно денег.

Глядя в эти темные бездонные глаза, Джош не знал, что сказать. Действительно, почему бы и нет? У него не было склонности опекать женщин легкого поведения, но и ханжой его нельзя было назвать — он спал с ними раньше, а большинство из них, вне всякого сомнения, Крошке и в подметки не годились.

Воспоминания о ночи, проведенной в палатке на льду озера, не могут длиться вечно, тем более что Белинда, похоже, о ней уже забыла. С трудом усмиренные гнев и разочарование вновь вскипели в его душе, и Джош почувствовал, что его мужское естество пробуждается к жизни. Он беспокойно заерзал и ощутил легкое прикосновение ладони девушки к своему бедру. Затем ее рука скользнула ему между ног. Неистовое желание огненным мечом пронзило его, и он увидел, как лицо Крошки осветилось радостным пониманием.

— Давай, милый, — охрипшим голосом сказала она. — Пойдем наверх.

Радуясь, что на нем широкие штаны, помогающие скрыть его возбуждение, Джош стал подниматься по лестнице вслед за Крошкой. Ему казалось, что глаза всех присутствующих устремлены на него, но, оглянувшись через плечо, он увидел, что никто, похоже, не обращает на него внимания. Джош знал, что днем и ночью по этим ступенькам поднималась и спускалась вереница мужчин и работающих в салуне девочек, но сейчас этим мужчиной был он сам!

Комната наверху оказалась простой и скромно обставленной. Занавески были задернуты, а главным предметом мебели была большая кровать с пологом на четырех стойках.

Крошка, улыбаясь, подошла к Джошу и, привстав на цыпочки, потянулась к нему. Ее губы были прохладными, и он вдруг почувствовал, что желание его пропадает. Она была так похожа на ребенка! Но то, что произошло потом, заставило его забыть об этом сходстве. Когда их губы сомкнулись, горячий и нетерпеливый язык девушки проник в его рот. Одновременно она умело расстегнула ремень и пуговицы на брюках Джоша, и ее маленькие ладони сжали его напряженную плоть. Джош задрожал от нестерпимого желания.

Затем она отстранилась и быстрыми привычными движениями сбросила с себя платье. Без вороха одежды ее тело выглядело более женственным, чем можно было предположить, с крепкими, но маленькими грудями, тонкой талией, которую мужчина мог бы обхватить пальцами, и узкими бедрами, обрамлявшими темный треугольник ее лона.

Когда они рухнули на кровать, Джош поначалу боялся, что причинит ей боль, — она казалась такой крошечной и хрупкой, — но через несколько секунд контакта с ее гибким телом страх прошел. Это была необузданная тигрица, и любовь ее была дикой и неистовой, как у норки. Несколько мгновений яростного безумия — и все закончилось. Джош лежал на спине, ловя ртом воздух, а Крошка свернулась клубочком рядом с ним.

Он вдруг пожалел о своем поступке. Но ему не дали возможности углубиться в свои переживания — ее умелые руки вновь принялись за дело, гладя и лаская его поникшую плоть, медленно и уверенно возвращая ее к жизни.

— Знаешь, милый, — прошептала она ему на ухо, — иногда я занимаюсь любовью для удовольствия, с тем, кто мне нравится, кто меня привлекает. Мне действительно хорошо с тобой. А тебе?

— Да, — честно ответил Джош. — Мне очень хорошо.

Правда, признаваясь в этом, он не ощутил никакой радости. Ему действительно было хорошо, и ему нравилась Крошка, но, произнесенные вслух, эти слова казались ему обещанием, а он не хотел принимать на себя подобных обязательств.

Он задыхался, тело его изогнулось дугой. Ее умелые руки и губы довели его до той точки, где разум был уже не властен над его поступками, и ему оставалось только одно — отдаться неистовой страсти, которую Крошка разбудила в его все еще не удовлетворенном теле.

Когда Джош покинул комнату над салуном, был уже вечер, хотя здесь, в стране незаходящего солнца, в это трудно было поверить.

В коридоре было достаточно светло, и он увидел идущую ему навстречу Аннабел Ли. Она узнала его. Он замер, а затем снял шляпу.

— Добрый день, мисс Аннабел.

Ее взгляд метнулся к закрытой двери, а затем вернулся к Джошу. Она усмехнулась.

— Постарайтесь запомнить, мистер Роган, что я теперь Алабастер Уайт! — сказала Аннабел.

Она проскользнула мимо него по коридору и захлопнула за собой дверь.

Джош растерянно смотрел ей вслед. А вдруг она расскажет Белинде, как он выходил из комнаты Крошки Мэг?

Он усмехнулся. Зачем ему волноваться о том, что знает и чего не знает Белинда? У нее теперь есть этот полицейский.

Он нахлобучил шляпу на голову, с грохотом скатился по лестнице и выскочил из салуна.

Шагая по улице, Джош ощущал умиротворение и легкую грусть. Он не испытывал особенной радости от того, что произошло между ним и Крошкой, и попытался проанализировать свое настроение. В конце концов он мужчина, а у мужчин есть определенные физиологические потребности. Специфика его профессии исключала какие-либо длительные отношения, и он приучил себя довольствоваться тем, что мог получить в данный момент. Тогда откуда такая неудовлетворенность? Крошка была привлекательна и мила, и он явно нравился ей. Вполне возможно, что даже слишком нравился, но ведь такое случалось и прежде. В отличие от многих мужчин Джош всегда сразу предупреждал подругу, что не сможет остаться с ней и что их отношения долго не продлятся.

Джош не мог с уверенностью сказать, что верит в предчувствия, но то, что он переживал сейчас, с самого начала было неправильным. Он чувствовал, что с Крошкой ему не повезет. Или, может, все это из-за Белинды?

Он в который уже раз выругал себя за мысли об этой девушке. У него есть работа, а он впустую потратил почти весь день, сначала из-за Белинды, а затем из-за Крошки. Женщины, слишком много женщин!

Джош приближался к окраине города. Горячий ветер поднимал с дороги облачка пыли, забивавшейся в глаза и нос. Опустив голову, он устало тащился к своему участку и перебирал в голове свидетельские показания, которые ему удалось собрать против Пью и Хартера. Он вздохнул. Не достаточно, далеко не достаточно.

Увидев наконец свой участок, он испытал чувство облегчения. «Человеку просто необходимо место, — подумал он, — куда бы он мог вернуться, даже если это всего лишь старая палатка».

В лагере было тихо — никаких признаков присутствия Попрыгунчика Сэма и его странного кота. Джош решил подождать.

Горячий ветер не стихал, и Джош укрылся в палатке. Внутри было слишком жарко из-за накопившегося за день тепла, но Джош все равно вытянулся на спальном мешке и закрыл глаза, чтобы тщательно просеять уже накопленную информацию и обдумать план сбора новых сведений. Ветер зловеще завывал вокруг палатки, и мысли Джоша путались. Он задремал…

Что-то плотно прижалось к его рту и носу, что-то влажное и тошнотворно-сладкое, проникающее в ноздри, заполняющее его легкие, затуманивающее мозг.

Джош почувствовал, что проваливается в огромную черную дыру. В голове раздался звон, и тьма поглотила его.

Он забарахтался, как утопающий, стремящийся вынырнуть на поверхность. Джош ощущал запах гари и жар, но все это было где-то очень далеко. Затем грубые руки подхватили его под мышки и потащили по земле, он услышал чей-то тихий голос и снова потерял сознание…

— Эй! Эй, парень! Очнись! Ты меня слышишь? Давай, мальчик!

Джош понимал, что эти слова должны были что-то означать, но сейчас он воспринимал их как набор раздражающих звуков.

— Очнись же наконец! Давай, мальчик! Дыши глубже!

Что-то ударяло его по щекам, отчего голова его моталась из стороны в сторону, но боли Джош не чувствовал. Он вообще ничего не чувствовал. Голова его была как будто набита ватой, и тошнотворный запах обволакивал его со всех сторон.

Он открыл глаза и увидел перед собой морщинистое лицо Попрыгунчика Сэма, оно расплывалось перед ним, принимая неясные очертания, и он никак не мог сфокусировать на нем свой взгляд.

Сознание возвращалось медленно, рывками, перемежаясь с глубокими провалами, но в конце концов он начал воспринимать окружающее и увидел Попрыгунчика, который склонился над ним и, одной рукой поддерживая его голову и плечи, другой резко бил его по щекам.

— Какого дьявола? — наконец произнес Джош, задыхаясь. — Попрыгунчик, что ты, черт побери, делаешь?

Попрыгунчик перестал хлестать его по лицу и широко улыбнулся:

— Должен тебе сказать, Райли, кажется, мы с тобой заслужили обед! Хвала Господу!

Джош глубоко вздохнул и зашелся в кашле. Сладковатый запах все еще преследовал его, вызывая тошноту. Голова раскалывалась от боли.

Он попытался подняться на ноги, но тут же рухнул на землю. Что, черт возьми, происходит? Последнее, что он помнил, — он заснул в палатке.

В палатке? Он оглянулся. Позади него на земле виднелась большая куча углей и обгоревшее дерево.

— Палатка? — спросил он, переведя взгляд на Попрыгунчика.

— Не мог спасти ее, парень, — пожал плечами Попрыгунчик. — Она горела вовсю, когда я вытаскивал тебя оттуда.

— Горела?

— Да, как настоящий костер, — кивнул старик. — Мне неприятно тебе это говорить, парень, но, если бы я не подоспел вовремя, ты бы изжарился заживо и был бы непригоден даже для ужина! — Он хихикнул. — Что случилось? Ты курил одну из этих новомодных сигарет и заснул?

— Нет, Попрыгунчик, — покачал головой Джош. — Я не курю.

На лице Сэма появилось задумчивое выражение.

— Знаешь, мне кажется, я чувствовал запах нефти, когда тащил тебя из палатки. — Он пристально взглянул на Джоша. — Ты о чем-то умалчиваешь? Может, расскажешь мне?

Джош покачал головой. Мозг его все еще работал плохо, но ему не нужно было особенно напрягаться, чтобы понять, что палатка загорелась не сама по себе. Кто-то поджег ее, предварительно усыпив его хлороформом, чтобы он погиб в огне. Если бы Попрыгунчик Сэм вовремя не вернулся, все это выглядело бы как несчастный случай. Люди печально покачали бы головами, жалея молодого старателя, который сгорел в своей палатке, но никто не задал бы никаких вопросов. Да благословит Господь Попрыгунчика Сэма!

Джош сел, и на этот раз ему удалось с трудом подняться на ноги.

— Наверное, искра от утреннего костра, — сказал он, не желая, чтобы старик заподозрил неладное. — Может, огонь не был как следует потушен, а при таком ветре…

— Может, ты и прав, — скептически отозвался Попрыгунчик. — Но я точно помню, что после завтрака залил этот костер ведром воды. Но вопрос этот ри-то-ри-че-ский, правда? Главное — огонь оставил нас без жилья и, что еще хуже, без большей части наших припасов.

Джош сглотнул. После хлороформа он все еще ощущал тошноту и головокружение. Кое-что из продуктов он припрятал на приподнятой над землей каменистой площадке, а основная часть хранилась под грубо сколоченным навесом рядом с палаткой. Огонь их не коснулся, так что почти все инструменты и запасы на зиму были в целости и сохранности.

— Не волнуйся, Попрыгунчик, — рассеянно ответил он. — Я храню все в разных местах. Нам понадобятся новая палатка, кое-что из одежды и свежие продукты. Завтра пойду в Доусон и восполню все наши потери.

Глаза Попрыгунчика горели любопытством.

— Должно быть, ты побогаче большинства новичков! Почти все после оформления заявки остаются без гроша в кармане.

— Не волнуйся, — раздраженно повторил Джош. — Я справлюсь.

— Как скажешь, парень. — Попрыгунчик поднял руки. — Думаю, мне лучше заняться приготовлением кролика, которого я поймал. Мой желудок считает, что наступило время ужина. Хотя, сдастся мне, нам придется провести эту ночь под звездами.

Старик принялся разводить костер, а Джош уставился на кучу углей, которая раньше была его палаткой и вещами. В голове его теснилось множество вопросов, но он был слишком слаб, чтобы задумываться над ними. Он прислонился спиной к пню, который Попрыгунчик использовал в качестве сиденья, и закрыл глаза.

— Правильно, парень. Отдохни немного и приди в себя, пока я приготовлю ужин. Гарантирую, что моя стряпня вернет тебе аппетит. Этот рецепт дала мне старуха алеутка, которая жила в Скагуэе. Конечно, было бы лучше, если бы на ужин у нас была вяленая медвежатина и достаточно мяса, чтобы продержаться неделю-другую.

Джош, довольный, что болтовня старика помогает ему отвлечься от собственных мыслей, улыбнулся.

— Я никогда не пробовал медвежатины, старина. Какой у нее вкус?

Пожав плечами, Попрыгунчик вспорол брюхо кролику и вывалил внутренности зверька рядом с Райли.

— Оно сладковатое. Грубее, чем у лося или оленя, однако вкусное, очень вкусное. Но поскольку мои старые зубы сточились почти до основания, я не могу есть настоящее мясо. Похоже, совсем скоро мне понадобятся эти вставные челюсти, о которых так много говорят.

Попрыгунчик ловко и быстро разрезал кролика на несколько частей, а затем сложил все в железный котелок, который висел на треноге над огнем. Внезапно он засмеялся:

— Скажи, ты слышал историю про Старого Мозеса и медведя?

Джош, который уже почти пришел в себя, покачал головой и выжидательно посмотрел на него.

Попрыгунчик залил кролика водой из стоящего рядом ведра, а затем стал подкладывать дров в костер.

— Значит, дело было так. Старый Мозес был настоящим старожилом, одним из первых, нелюдимый старый ублюдок, крепкий, как лосиные сухожилия, и резкий, как волчья моча. Настоящий одиночка. Его участок находился высоко на холмах, у истоков ручья, и он нашел там приличную жилу.

Старый Мозес был не только мрачным и нелюдимым, но еще и жадным, как голодный медведь. Он на своем участке намыл больше золота, чем мог унести, но не хотел уходить, чтобы доставить золото в город. Он собирался разрабатывать жилу, пока она не истощится.

И вот где-то в октябре он обнаружил, что продуктов у него почти не осталось, — он же не ходил в город. Он работал весь сентябрь, затем пошел снег, а у него почти кончились припасы, и не было возможности их пополнить.

Но Старый Мозес был упрям. Он каждый день ходил на охоту и, поскольку был отличным стрелком и следопытом, приносил много дичи. Лоси, олени, кролики, медведи. На морозе мясо хорошо хранилось, и он не знал забот, пока не стал терять остатки зубов. Он умирал от голода и замерзал рядом с огромным количеством мяса, но без зубов, чтобы его жевать.

Но я уже говорил, что Мозес был упрям. Он отрезал кусок от старой кастрюли и соорудил пластину, чтобы надевать на десны. А потом сделал себе золотые зубы. Да, он сделал себе зубы из чистого золота и вставил в железную пластину! Некоторое время он прекрасно жевал. Но вскоре зубы стерлись — золото ведь мягкое, — а он не хотел больше тратить впустую драгоценный металл, и ему в голову пришла новая идея. — Попрыгунчик развязал маленький мешочек и бросил немного соли в закипевшую воду. — Понимаешь, он недавно убил медведя, и у него оставалась медвежья шкура, с головой и всем прочим. Старый Мозес взял медвежью голову, вырвал зубы — коренные! — и вставил их в ту пластину! Ими жевать было в два раза легче, чем золотыми, и Старый Мозес прекрасно продержался до весенней оттепели. Когда он наконец спустился с холмов со всем своим золотом, то каждому рассказывал историю, как он ел старого медведя его же собственными зубами!

Попрыгунчик запрокинул голову и громко рассмеялся своим кудахтающим смехом. Джош, несмотря на все случившееся, тоже расхохотался. Старик умел рассказывать занимательные истории! Попрыгунчик занялся приготовлением жаркого из кролика, и Джош остался один на один с мыслями, которые до этого времени гнал от себя.

Джош был убежден, что никто не знает, кто он такой, но кто-то тем не менее пытается его убить. Поскольку ни у кого не было причин убивать золотоискателя Джоша Рогана, логично предположить, что хотели избавиться от федерального агента Джоша Рогана. Это означает, что кому-то известно, кто он такой, из чего следует, что ему нужно заняться Пью и Хартером как можно быстрее, пока его не убили или пока его настоящая профессия не стала известна всем, что сделает его работу неэффективной.

Глава 14

Лестер Пью опустил свое огромное тело в большое кресло за письменным столом и махнул Хартеру и Карлу Доберу, чтобы они устраивались поудобнее. Он совершил свой обычный ритуал по зажиганию турецкой сигареты, а затем снизошел до разговора с Добером, который по-прежнему стоял у другого края стола.

Сдерживая гнев, Пью медленно поднес мундштук к губам и затянулся. Нервозность Карла Добера свидетельствовала о том, что он принес плохие новости. Хартер сглупил, использовав эту парочку слабоумных братьев в прошлый раз, и теперь это аукнулось им. Сначала нужно выяснить, чего хочет этот недоумок, поскольку было совершенно ясно, что ему что-то нужно.

Пью откинулся назад и ласково взглянул на Добера:

— В чем дело, Карл? Что привело тебя в Доусон, мой мальчик?

Добер мял свою потрепанную шляпу в огромных, покрытых шрамами руках.

— Ну, мы с Диком попали в небольшую передрягу в Скагуэе. Бедняга Дик сейчас в тюрьме, и если бы мне не повезло, то я бы сидел там вместе с ним.

— Это все же не объясняет, зачем ты приехал в Доусон, — продолжал настаивать Пью, и в голосе его проступило беспокойство.

— Ну, сэр, мистер Пью… — Руки Добера по-прежнему мяли шляпу. — Мне очень нужно немного денег, мистер Пью.

— Хм. — Пью посмотрел на тлеющий конец своей сигареты, а затем перевел взгляд на Хартера, как бы говоря: «Вот видишь, к чему это привело!»

Хартер отвел взгляд. Он видел, что Пью в ярости, и начинал ощущать беспокойство, не понимая, что у толстяка на уме.

— А какое отношение это имеет ко мне, Карл? — спросил Пью. — Я имею в виду отсутствие денег?

— Ну, я подумал, что поскольку я делал для вас кое-какую работу… то есть мы с Диком… — Добер опустил взгляд на измятую шляпу, а затем вновь посмотрел на Пью: — Ну, я подумал, что вы могли бы поддержать меня, пока я, как говорится, снова не встану на ноги.

Пью не ответил, и Добер пошел в атаку.

— Знаете, под той лавиной на Чилкуте погибло больше шестидесяти человек и все в Дайе сильно переживают. Бьюсь об заклад, полиции было бы очень интересно узнать, что лавина сошла не сама по себе. — Он хитро взглянул на Пью и облизнул губы. — Не то чтобы я сказал им. Нет, сэр! Я никогда этого не сделаю, но мне кажется, что из чувства, так сказать, благодарности за мое молчание вы могли бы ссудить мне несколько сот баксов, чтобы я мог справиться с трудностями.

Выражение лица Пью не изменилось, но у Хартера внутри все похолодело. Бедняга Добер уже покойник, хотя болван даже не догадывается об этом!

Пью отложил сигарету и наклонился вперед:

— Мне только что пришло в голову, что я проявил недостаточное гостеприимство. Не хочешь ли выпить, Карл?

Добер облизнул губы, и его взгляд метнулся от Пью к Хартеру.

— А почему бы и нет, мистер Пью? Вы очень добры. Пью нагнулся, выдвинул нижний ящик письменного стола, затем закрыл его и покачал головой:

— Боюсь, я забыл пополнить свои личные запасы. Напомни мне об этом завтра, Чет. А не спуститься ли нам вниз, где можно удобно устроиться за столиком, выпить и обсудить наше дело? — Он встал и взял в руки трость, которая была прислонена к столу.

Добер с готовностью закивал головой, и Хартер почувствовал жалость к нему. Несчастный ублюдок думает, что ему дадут денег. Хартер не хуже Пью понимал: этот человек опасен, и от него необходимо избавиться, но ему не нравилось, что Пью играет с ним в кошки-мышки. Хартер не отличался сентиментальностью и считал насильственную смерть обычным делом, но она всегда была связана для него с необходимостью защиты или с выгодой, и ему было противно смотреть, как Пью наслаждается, играя со своими жертвами. Он считал это капризом, который мог обернуться против них. Но Пью сейчас опасен, как гремучая змея, поэтому он не пытался высказывать свои чувства, чтобы не навлечь гнев толстяка на себя самого.

Пью протиснулся в дверь, и Хартер с неохотой последовал за ним. Замыкал шествие Карл Добер, напоминавший дворняжку, преданно следующую за хозяином.

Монтане Лидсу не спалось. Он лежал в кровати, ворочаясь с боку на бок, и голова его была полна мыслей и страхов.

Несмотря на безумные цены в Доусоне, он скопил некоторое количество денег, поскольку комната и стол входили в его жалованье в «Золотом кошельке».

Кроме того, пьяные золотоискатели, находясь в хорошем настроении, иногда давали ему самородок или щепотку золотого песка. И хотя он испытывал угрызения совести, беря деньги у людей, не отдающих себе отчета в своих действиях, разум подсказывал, что эти люди все равно так или иначе потеряют, потратят или подарят эти деньги, так пусть лучше они достанутся ему. Итак, он накопил достаточно, чтобы возвратиться к жене и детям, но слишком мало, чтобы вернуться победителем, как мечтал все эти годы. Во всяком случае, у него хватит средств на маленький домик, где он может осесть и заняться каким-нибудь делом.

Он не видел своих детей восемнадцать лет! Готовы ли они принять отца, которого не видели с детства? А жена? Как она отреагирует? Он, конечно, время от времени посылал ей деньги, когда появлялась такая возможность, но обрадуется ли она встрече с ним или вновь прогонит его? Он не стал бы винить ее за это — после стольких лет отсутствия.

Монтана вздохнул и сел на постели. Похоже, выпить ему сейчас не помешает. Он не очень-то большой любитель спиртного, но время от времени, когда он бывал взвинчен, несколько глотков снимали напряжение и помогали ему заснуть.

Монтана встал с кровати, обулся и как был, в ночной рубашке, вышел из комнаты и направился вниз. Зажигать свет не было нужды. Часы показывали два ночи, но солнце светило достаточно ярко, чтобы освещать бар, создавая в нем мягкий полумрак.

Зевая, Монтана прошлепал по ступенькам и вошел в пустой зал.

Зайдя за стойку, он нагнулся и взял бутылку хорошего писки из стоящей внизу батареи напитков. Не успел он выпрямиться, как услышал звуки голосов. Пью и Хартер спускались по лестнице в сопровождении третьего мужчины, голос которого был Монтане незнаком.

Монтана быстро поставил бутылку на стойку и притаился в углу.

— Ну, вот мы и на месте. Посмотрим, что здесь можно найти.

Монтана услышал звук тяжелых шагов Пью, который приближался к бару, и желудок его сжался от страха. Ему не нужно было прятаться — пусть бы они увидели его. Теперь Пью наверняка решит, что он шпионит за ними, или еще что-нибудь похуже. Что он скажет ему, если Пью обогнет стойку и обнаружит его тут?

Но Пью не стал обходить вокруг стойки. Он остановился, и Монтана услышал его голос прямо у себя над головой:

— Что это у нас тут? Бутылка хорошего виски, прямо на стойке. Хартер, напомни мне утром, чтобы я поговорил с ночным барменом. Это небрежность — так бросать первосортный товар.

Монтана облегченно вздохнул. Слава Богу, что он оставил бутылку на виду.

— А теперь нам нужны стаканы.

Монтана затаил дыхание и закрыл глаза, а Пью направился к другому концу стойки, чтобы взять стаканы с полки. Пью не заметил его, поскольку стойка была длинной, а в помещении царил полумрак.

Услышав звук отодвигаемых стульев и звяканье стаканов, Монтана вновь осмелился дышать. Похоже, опасность миновала. Слава тебе, Господи!

За столом Пью одним быстрым движением вылил себе в рот виски и дружелюбно взглянул в лицо Карла Добера.

— Итак, дружище, на чем мы остановились? Ах да, ты подумал, что в благодарность за твою превосходную работу в прошлом я мог бы поддержать тебя, так? Несколько сот долларов?

Добер проглотил виски, закашлялся и кивнул:

— Ну да, сэр, именно так я и подумал. Учитывая все обстоятельства, то есть тех людей, что остались под лавиной.

Пью доброжелательно улыбнулся:

— Так, так. А могу я спросить, что будет, когда эти деньги закончатся? Вполне возможно, что ты вернешься, чтобы попросить у меня еще?

В глазах Добера мелькнула тревога, и он засуетился.

— О нет, мистер Пью, я думаю, вы ошибаетесь. Я никогда не…

Пью, раскачивавшийся на задних ножках стула, что служило своего рода испытанием для крепкой мебели, неожиданно с грохотом опустил передние ножки на пол и ударил ладонями по столу.

— Ты думаешь! Боюсь, тут какая-то путаница в терминах. Никогда за всю твою жалкую жизнь твой мозг не был способен на процесс, отдаленно напоминающий мышление! Ты дурак и растяпа, Карл Добер, и ты совершил ужасную ошибку, попытавшись шантажировать Лестера Пью!

Глаза Карла Добера внезапно наполнились ужасом, и он быстро вскочил, с грохотом опрокинув стул.

В то же мгновение встал и Пью, нажав кнопку на своей трости. Прежде чем Добер успел повернуться, чтобы попытаться спастись бегством, острое, как игла, лезвие уперлось ему в грудь. Онемев от страха, он опустил взгляд.

— Прощайте, мистер Добер, — улыбнулся Пью.

У Добера хватило времени лишь на то, чтобы негромко вскрикнуть, как пойманный поросенок, и тут сверкающее лезвие вонзилось ему в сердце.

При виде удовольствия, осветившего лицо Пью, Хартер отвернулся.

Скорчившийся под стойкой бара Монтана едва сдержал подступившую к горлу тошноту. В зеркале бара он видел все происходящее. Тело человека по имени Добер рухнуло на пол, и Пью вытер лезвие шпаги.

— Так меньше крови, — спокойно заметил Пью. — Убери его, Чет, и избавься от тела. Черт бы побрал это солнце! Если бы было темно, ты мог бы просто выскользнуть наружу и бросить его в каком-нибудь переулке.

— Ага. — Сглотнув, Хартер взглянул на лежащее на полу тело, а затем провел рукой по своему рябому лицу. — Что вы мне предлагаете, Эл Пи? Убили его вы, и я не хочу, чтобы арестовали за это меня.

Пью вздохнул:

— Ты просто лишен воображения, Хартер. Есть много способов избавиться от него. — Он обвел взглядом комнату. — Например, возьми вон тот сундук. — Он указал на большой деревянный сундук у стены. — Положи его туда, поставь сундук на тележку, запряги мулов и увези из города. С этим способен справиться даже ты. Кинь его в заброшенный шурф или в реку. — Он зевнул. — А теперь я хочу отдохнуть. Когда я утром проснусь, то надеюсь услышать, что наш друг благополучно испарился, а все следы его… исчезновения смыты. Понятно, Чет?

— Да.

Хартер смотрел вслед тяжело поднимавшемуся по лестнице Пью. «Этот жирный надутый ублюдок всегда оставляет грязную работу мне», — с ненавистью подумал он. Ладно, скоро с этим будет покончено! А когда они поменяются ролями, Пью на собственной шкуре почувствует, как приятно быть подчиненным.

Он подтащил обмякшее тело Добера к деревянному сундуку, поднял крышку и перебросил тело внутрь.

Монтана скрючившись сидел под стойкой и не отрывал взгляда от зеркала. Мускулы ног сводило от напряжения, он онемел от отчаяния и ужаса после всего, что увидел. Он с трудом смог дождаться, пока Хартер закончит свое черное дело.

Наконец он услышал, как деревянный сундук протаскивают в дверь, и, осторожно распрямив непослушные ноги, выглянул из-за края стойки. Бар был пуст.

Схватив первую попавшуюся под руку бутылку виски, Монтана кинулся к лестнице. Добравшись до нее, он взлетел наверх, перескакивая через ступеньку, вбежал в свою спальню и запер за собой дверь.

Опустившись на кровать, он открыл бутылку и сделал большой глоток, как будто надеялся, что крепкий напиток поможет ослабить охватившие его боль и ужас.

Но виски не помогло. Он знал, что Пью и Хартер негодяи и подлецы, но то, чему он стал свидетелем, — ведь это же хладнокровное убийство!

Главный вопрос — что ему делать? Бросать работу? Сообщить полиции о том, что он видел? Или просто взять накопленные деньги и бежать?

Мучительно размышляя, он сделал еще один глоток, и по телу его пробежала дрожь.

Белинда стояла перед грудой продовольствия и снаряжения, проверяя список, чтобы убедиться, что ничего не забыла. Теперь, приняв решение совершить это путешествие, она успокоилась.

Решение далось ей нелегко. Она все больше и больше привязывалась к Дугласу Маккензи. Но это, разумеется, было только одной из причин, побудивших ее уехать. Она не могла сохранять ясность мысли, чтобы принять какое-то решение по поводу их взаимоотношений, когда они постоянно виделись…

Белинда по-прежнему испытывала некоторое смущение, думая о физической стороне их знакомства. Ей казалось, что они бывают вместе слишком часто и что она ведет себя неприлично и это напоминает неумеренный аппетит за столом в присутствии посторонних. Но даже мысли об этом вызывали прилив крови к щекам и теплую волну, растекающуюся по всему телу. И это ей не нравилось.

Кроме того, Белинда не была уверена в своих чувствах к Дугласу. Она считала его достаточно привлекательным, но готова ли она к постоянным отношениям? И если да, тот ли человек Дуглас, рядом с которым она хотела бы провести всю жизнь?

Вот почему она решила совершить путешествие в глубь Аляски. Оно позволит ей взглянуть на их отношения со стороны, а также заняться фотографированием местных индейцев — эта идея привлекала ее с самого начала.

Белинда отправила первую серию материалов в «Леслис уикли». Она была довольна своей работой и надеялась, что журнал тоже будет доволен. Она была уверена, что после того как еженедельник опубликует ее фотографии, другие газеты и журналы тоже захотят воспользоваться ее услугами, и эта мысль наполняла ее волнением.

Существовала еще одна причина для ее временного отсутствия в Доусоне. Прежде чем решиться на путешествие, она договорилась с подрядчиком о строительстве в городе постоянной студии. Первоначально она планировала с наступлением зимы вернуться в Нью-Йорк, но тогда еще не представляла, сколько времени занимает в этих местах переезд с места на место. Теперь, вспомнив о том, как долго ей пришлось добираться до золотых приисков, и об ограничениях, которые накладывает суровая зима, Белинда решила задержаться здесь на некоторое время.

Она мысленно вычеркнула последнюю строчку списка — безделушки, которые купила по настоянию Чарли. Все здесь. Они будут готовы отправиться в путь завтра утром.

Самым трудным оказался разговор с Дугласом. Она видела, что он обижен и не понимает ее желания отправиться в глубь территории только для того, чтобы сфотографировать индейцев. Разумеется, она не могла объяснить ему, что ей нужно на время уехать от него, — это уязвило бы его еще больше.

Мужчины! Они всегда утверждают, что женщины более эмоциональны, менее логичны и разумны, но по опыту Белинда знала, что все обстоит как раз наоборот.

Странно, подумала она, что ее первая сексуальная связь была с мужчиной, который ее отверг, а вторая — с тем, кто отказывался отпускать ее, но не был ей необходим. Да и кто знает, может, она очень скоро надоест Дугласу, и он тоже бросит ее? Логика подсказывала ей, что мужчины ведут себя по-разному, но ей было трудно не учитывать собственный горький опыт.

На Белинду упала чья-то тень. Она подняла голову и увидела возвышающуюся над собой грузную фигуру. Солнце светило из-за спины мужчины, и Белинда, поначалу приняв его за Лестера Пью, с отвращением отпрянула. Но затем он снял шляпу, и при виде густой копны рыжих с сединой волос у нее вырвался вздох облегчения. Это был незнакомый человек, а не Лестер Пью.

— Вы не могли бы подсказать мне дорогу к ближайшей гостинице, мэм? — вежливо поклонился незнакомец.

— Да, конечно. — Она с облегчением улыбнулась. — Идите вдоль улицы, пока не увидите салун «Золотой кошелек». Гостиница в следующем здании.

— Большое спасибо, мэм.

Мужчина вновь поклонился, водрузил шляпу на место и пошел в указанном направлении. В одной руке у него был огромный кожаный саквояж, в другой — маленький чемоданчик. Он был одет в городской костюм, и Белинда, улыбнувшись, подумала, что он не похож на человека, для которого Клондайк — дом родной.

Ее мысли вновь обратились к предстоящему путешествию. Чарли, проявив обычную для него ловкость, достал лошадь и мула. Лошадь явно знавала лучшие времена, но была большой и крепкой, и Чарли заверил Белинду, что животное может пройти много миль не уставая.

Мул был полон энергии, но считал, что лучше знает, куда нужно идти. Чарли уверял ее, что справится с непослушным животным, и Белинда, радуясь, что у них будет транспортное средство помимо собственных ног, поверила ему на слово.

Белинда подробно расспрашивала Чарли о живущих в глубине Аляски индейцах и поинтересовалась, есть ли у него там родственники. Чилкут широко улыбнулся:

— Моя двоюродная сестра вышла за мужчину из другого племени. Это атабаски, они живут в деревне ниже по реке. Очень плохо, что у вас не было времени сфотографировать мою деревню около Дайи, миз Белинда. Тлингиты лучше атабасков. У них интереснее. У тлингитов большая деревня. Они строят вигвам, делают тотем, имеют шамана. Атабаски бедные. Обыкновенные. Не такие, как морской народ вроде алеутов, эскимосов и тлингитов.

Слушая объяснения Чарли, Белинда осознала, как мало осведомлена о коренных жителях этих мест. Она полагала, что все индейцы одинаковы, все принадлежат к одному племени, и только теперь узнала, что чилкуты, народность, к которой принадлежал Чарли, были частью племени тлингитов.

Белинда смотрела на пустое место, где раньше стояли ее палатки. Часть вещей они взяли с собой в дорогу, а остальные были упакованы и оставлены на хранение в городе, поскольку по возвращении она надеялась переехать в новый дом. Оставалось только одно дело — устроиться на ночь в гостиницу.

К ней торопливо подошел сияющий Чарли.

— Идите спать, миз Белинда. Чарли будет здесь первым. В шесть часов утра, с лошадью, мулом и вещами. Договорились?

— Договорились, Чарли, — улыбнувшись, кивнула Белинда. — Я буду готова.

— Хорошо! — Чарли качнул головой и поспешил прочь.

Хотя было еще рано, Белинда решила лечь спать. Завтра будет длинный день, и ей нужно хорошо выспаться. Она направилась по улице в сторону гостиницы, почти жалея, что попросила Дугласа не приходить. Она сказала ему, что ей надо отдохнуть, и он с неохотой покорился. Но когда Белинда оказалась в комнате гостиницы на незнакомой кровати, ей захотелось, чтобы он был рядом, чтобы обнял и успокоил ее. Она повернулась на бок и попыталась взбить примятую подушку. А потом закрыла глаза и быстро заснула.

Аннабел аккуратно вставила фотографию в рамку и отошла в сторону, чтобы еще раз полюбоваться ею.

Это была ее фотография, и Аннабел считала ее превосходной. На ней было одно из ее концертных платьев, а в руке она держала большой веер из перьев. В другие две рамки были вставлены фотографии матери — этот снимок был сделан за несколько лет до ее смерти — и Белинды.

Аннабел была вынуждена признать, что Белинда постаралась на славу. Ей удалось запечатлеть выражение невинности и кокетства на лице сестры — Аннабел считала, что оно идет ей больше всего.

Белинда сделала снимок и проявила пленку два дня назад, торопясь закончить работу до начала путешествия. Она сделала несколько отпечатков, и Аннабел собиралась попросить Чета поместить один из них на вывеске перед салуном, которая восхваляла достоинства «мисс Алабастер Уайт».

Аннабел улыбнулась своему изображению. Дела обернулись лучше, чем она предполагала, когда пришла к Чету Хартеру с чемоданчиком в руке. Большая часть из того, что она в тот день говорила Белинде в своей комнате, было правдой: Чет не так уж плох, если ему не перечить и позволять играть первую скрипку.

Аннабел привыкла соглашаться с мужчинами. Таков удел всех женщин. А Чет был с ней щедр, покупал все, что ей хотелось. Разумеется, она кое о чем не рассказала Белинде. Например, о том, что, когда Чет напивался, он бывал с ней груб, или о своих подозрениях, что он не во всем с ней откровенен. Но опять-таки это присуще всем мужчинам, и женщины должны закрывать глаза на подобные вещи. Исходя из того, что видела и читала Аннабел, все женщины поступали именно так.

Дверь спальни открылась, и в комнату вошел Чет Хартер. Аннабел повернулась к нему.

— Взгляни, Чет! — Она протянула ему снимок. — Это моя фотография. Ее сделала Би. Правда, здорово?

Хартер взял фотографию и взглянул на нее без особого интереса.

— Выглядит отлично, милая! Совсем как ты.

Аннабел оживилась:

— Смотри, она дала мне несколько копий. Я подумала, что ты можешь прикрепить одну к афише рядом с салуном. Будет здорово, как ты считаешь?

Она озадаченно умолкла. Хартер смотрел на пачку фотографий в ее руке, и на его лице застыло очень странное выражение.

— Чет, дорогой, что случилось? — Она нерешительно положила ладонь ему на руку.

— У тебя есть копии этой фотографии? — медленно произнес он.

— Конечно. — Она протянула ему снимки. — Видишь? Теперь я могу дать одну в газету, если они захотят написать обо мне статью, или подарить друзьям, или…

Хартер взглянул на нее:

— А твоя сестра может сделать отпечаток с любого снимка?

— Если у нее есть негатив, то может сделать столько, сколько захочет, — кивнула Аннабел.

— Негатив?

Аннабел не удержалась и хихикнула, рискуя рассердить его. Он явно ничего не знал о фотографии, но она понимала, что не должна заострять на этом внимание, даже если это выглядело довольно смешно.

Она подавила смех и сделала серьезное лицо.

— Понимаешь, Чет, когда фотограф делает снимок, он использует пленку, как Би. Потом она что-то делает с этой пленкой, и на ней появляется обратное изображение, все такое смешное и темное. Затем она делает фотографии с негатива, как это у них называется. Все это очень сложно. Би могла бы объяснить гораздо лучше меня. — Она весело рассмеялась. — Но именно благодаря негативам фотограф может сделать сколько угодно копий.

На лице Хартера появилось угрожающее выражение.

— Я понял, — сказал он, возвращая ей фотографию. — Мне нужно идти. Вернусь позже. — Он быстро вышел из комнаты.

Надувшись, Аннабел поставила рамку с фотографией на туалетный столик. Как странно он себя ведет!

Она пожала плечами. Ладно, нет смысла из-за этого волноваться. Интересно, идут ли они сегодня ужинать в недавно открывшийся ресторан? Чет обещал.

Мрачное предчувствие подгоняло Хартера — он вышел из салуна и быстро зашагал к студии Белинды. Есть только один способ избавиться от фотографий — уничтожить все ее негативы, или как там она их называет! А самый надежный способ сделать это — сжечь ее палатку!

Шагая по широкому тротуару, он чуть не столкнулся с высоким грузным человеком, который неспешно шествовал по улице. Хартер уже собрался сказать все, что он думает о незнакомце, но заметил, насколько тот велик и как легко двигается. Хартер сдержался и, сердито проворчав что-то, продолжил свой путь. Черт возьми, этот огромный ублюдок был здорово похож на Лестера Пью!

Мысли Хартера вернулись к Белинде Ли и ее фотографиям. Может, он и зря волнуется, но его не оставляло предчувствие, что существует снимок Чета Хартера, стоящего рядом с Чилкутской дорогой за несколько секунд до схода лавины. Могут возникнуть вопросы, если фотография попадет в чужие руки. У Хартера заныла шея, как будто на пей затягивали петлю.

Он хотел посмотреть на студию девушки и решить, с какой стороны лучше поджечь ее. Он сделает это сегодня ночью, когда на короткое время станет темно, и проблема будет решена раз инавсегда. Если Белинда Ли — сучка, от которой одни неприятности, — в это время окажется внутри палатки, это даже к лучшему. Она больше не будет крутиться рядом, забивая голову Аннабел всякими глупостями.

Он правильно поступил, связавшись с Аннабел. Она была — насколько это вообще возможно — идеальной женщиной для него, красивой, покорной, всегда готовой угодить. Хартер даже по-своему любил ее. Но после визитов сестры Аннабел несколько дней была не такой, как обычно, что-то ее тревожило. Хартер не видел никакого противоречия в том, что собирался убить сестру женщины, к которой питал нежные чувства.

Палатка должна быть где-то здесь…

Он остановился и растерянно оглянулся. Она должна была стоять после палатки с вывеской «Прачечная», но на этом месте располагалась другая палатка, большая и белая.

Он сердито позвонил в колокольчик, висевший у входа в прачечную и, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стал ждать. Из палатки вышла маленькая сутулая женщина.

— Да, что вы хотите?

— Скажите, палатка фотографа, Белинды Ли, — разве она не стояла рядом с вашей?

— Совершенно верно, — кивнула женщина. — Такая милая девушка, и…

— А где же ее палатка? Куда она переехала? — перебил женщину Хартер.

Он пришел сюда не затем, чтобы выслушивать похвалы Белинде Ли.

— Ну, она отправилась в путешествие — фотографировать. Уехала отсюда позавчера. Вниз по реке в индейские деревни — так она сказала. Говорила, что хочет сделать снимки для каких-то журналов в Нью-Йорке. Не понимаю, зачем кому-то нужно смотреть на фотографии индейцев!

Хартер с трудом скрывал свое разочарование.

— А куда она дела свои вещи?

— Она оставила все на хранение где-то в городе, но я не знаю где. Она строит или уже построила здесь, в Доусоне, настоящую студию. Насколько я понимаю, она переедет туда, когда вернется. Хотите оставить ей записку? Я обещала, что передам ей все сообщения.

— Нет, мадам, спасибо. Никакой записки. Благодарен вам за помощь.

Он улыбнулся женщине — оскал его зубов заставил ее испуганно отпрянуть — и зашагал прочь.

— Проклятие! Черт бы побрал это невезение! — зло сказал он.

Оставалось только одно. Он должен отправиться вслед за ней и позаботиться о том, чтобы она никогда не вернулась назад. Если ее не будет в живых, не останется никого, кто мог бы увидеть на снимках то, что видеть им совсем не обязательно.

Хартер решил не рассказывать об этом Пью. Толстяк и так уже начал злиться на него из-за Аннабел, и он, Хартер, уже клялся ему, что уничтожил единственный снимок. Если Пью узнает, что может существовать копия…

Он вздрогнул. Нет, единственная возможность сохранить благосклонность Пью — это избавиться от Белинды Ли и сообщить хозяину об уже свершившемся факте. Когда он сделает это, со всеми их сегодняшними проблемами будет покончено. Теперь, когда он устранил с дороги федерального агента — воспоминание о том поджоге вызвало улыбку на лице Хартера, — их единственной проблемой оставалась Белинда.

После того как он разделается с Белиндой, самодовольно подумал Хартер, Пью придет в очень хорошее настроение, и ему, Хартеру, от этого будет только польза!

Глава 15

Утро было ясным и солнечным, но в воздухе ощущалась прохлада, предвестник приближающейся зимы.

Белинда и Чарли провели в дороге уже несколько часов, и Белинда, ехавшая верхом на старой костлявой лошади, расслабленно покачивалась в седле.

Шел третий день их путешествия, и Чарли уверял ее, что до деревни теперь уже совсем близко.

Белинда убедилась, что поступила правильно, отправившись в эту экспедицию. Даже сам отъезд из Доусона открыл перед ней новые горизонты и снял напряжение, которое она ощущала в последнее время. Разумеется, проблемы никуда не делись, и она знала, что решать их все равно придется, но среди этой первобытной и дикой природы, где мужчина или женщина были лишь крошечной хрупкой частью пейзажа, все ее проблемы казались ничтожными.

Прошел еще час, и показалась деревня.

На излучине реки, у самого берега, Белинда увидела первые примитивные жилища — каркасы из шестов, покрытые листьями и тонкой корой. Грубые шалаши выглядели очень непрочными, и Чарли, как будто прочитав мысли Белинды, махнул рукой в сторону деревни и сказал:

— Это временная стоянка. Только летний лагерь. Зимой крепкие вигвамы из шкур карибу. Иногда даже деревянные дома. Но не такие, как в деревне тлингитов. Деревня тлингитов гораздо лучше.

Улыбнувшись тому, как Чарли нахваливает свое племя, Белинда пришпорила лошадь.

Сначала ей показалось, что в деревне никого нет, хотя то тут, то там можно было увидеть небольшие костры.

Кроме непрочных вигвамов, она заметила приподнятые на столбах или укрепленные на деревьях платформы, которые, вероятно, использовались для хранения продуктов и других припасов. На берегу лежали разложенные для просушки сети. Над деревней витал запах протухшей рыбы, и Белинда, закашлявшись, вытерла глаза.

— Тут никого нет, Чарли, — сказала она.

— Нет, они здесь. — Чарли ухмыльнулся. — Будьте уверены. Они просто смотрят. Пытаются понять, друзья мы или враги. Подождите, они скоро придут.

С этими словами Чарли присел на корточки — в таком положении он мог оставаться часами. Белинда, не обладавшая подобным терпением, осталась в седле, отмахиваясь от назойливых мух и комаров.

Некоторое время они слышали лишь звуки, которые издавали птицы и звери в зарослях кустарника, а также шелест листьев на деревьях. Затем в дверях самого большого вигвама мелькнула тень, и оттуда вышел мужчина.

Он был выше, стройнее и смуглее, чем любой из чилкутов, которых приходилось видеть Белинде, и больше походил на равнинных индейцев.

Он был босиком, одет в европейскую рубашку и кожаные штаны. Грубые черные волосы были обрезаны ниже ушей и тщательно расчесаны.

Чарли поднялся с корточек и вытянул руку ладонью вперед. Индеец повторил его жест.

Они вступили в беседу, за содержанием которой Белинда, естественно, следить не могла. Через некоторое время, показавшееся Белинде вечностью, Чарли махнул ей, чтобы она слезала с лошади. Белинда спешилась, и ее без дальнейших церемоний проводили к большому вигваму в центре деревни.

Ей пришлось нагнуться, чтобы войти внутрь, но зловоние внутри вигвама едва не заставило ее повернуть обратно. Жуткая вонь от протухшего мяса, рыбьего жира и человеческих испражнений ударила ей в нос, и на глазах ее выступили слезы.

Сглотнув, она усилием воли подавила спазмы и желудке и улыбнулась.

На полу прямо перед ней на возвышении лежал соломенный тюфяк с грудой одеял и шкур. На этом помосте сидел старый индеец с изборожденным глубокими морщинами лицом. Он был одет в расшитую кожаную тунику и штаны, которые явно знавали лучшие времена, но его белоснежные волосы были аккуратно заплетены в косички и перевязаны цветными ленточками, и он выглядел гораздо чище, чем встретивший их мужчина.

Старик знаком пригласил Белинду и Чарли сесть, и Чарли тут же опустился на пол, большая часть которого была прикрыта шкурами карибу. Белинда тоже села, с некоторым трудом скрестив ноги, стараясь подражать сидевшему перед ними вождю.

Беседа мужчин, казалось, длилась не один час. Время от времени Чарли переводил, когда вождь задавал вопрос непосредственно Белинде — зачем она здесь и что собирается делать, — нов основном мужчины говорили о своих делах. Белинда почувствовала, что от жары и вони ей становится дурно.

Когда она уже стала склоняться к мысли, что лишится чувств, если не выйдет наружу, Чарли поднялся и подал ей руку. Он приветственным жестом вытянул ладонь, как при встрече с первым индейцем, и Белинда, повинуясь внезапному порыву, повторила его жест.

Старый вождь, похоже, удивился, но Белинде показалось, что она заметила слабый блеск в его глазах, который мог означать одобрение.

Когда они оказались снаружи, она сделала глубокий вдох.

— Слава Богу! Я бы не выдержала там больше ни минуты! Ради всего святого, почему так долго?

— Сначала нужно поговорить, — улыбнулся Чарли. — Вежливая беседа. Рассказать новости, рассказать, что происходит в верховьях реки. Нужно преподнести подарки. Это занимает много времени.

— Да, понятно, — кивнула Белинда. — Ну и что он сказал? Он позволит нам побыть тут немного?

— Конечно, — кивнул Чарли. — Мы останемся. Потому что привезли с собой еду. Здесь бедное племя. С трудом добывает себе пищу. Сегодня они устроят для нас праздничный ужин, но они не могут долго кормить лишних людей. Вождь сказал, что мы можем поставить свой вигвам вон там, под деревьями.

Белинда посмотрела в указанном направлении и увидела свободное место на некотором удалении от остальных жилищ.

— А как насчет фотографий? Ты объяснил, что я хочу снимать?

Чарли вновь кивнул:

— Вождь сказал, что разрешает. Теперь, миз Белинда, вы понимаете, зачем Чарли просил вас привезти всякие безделушки? Вы делаете снимок и даете подарок. Некоторые индейцы боятся камеры. Думают, что это черная магия. Но вы даете подарок — и они рады. Все рады. Точно?

— Все рады. Точно, — рассмеялась Белинда.

Джош с опаской шел по главной улице Доусона. Это было его первое посещение города с тех пор, как сожгли его палатку, и он все время был настороже. Кто-то знал, кто он такой, и теперь нельзя было чувствовать себя в безопасности даже на оживленных улицах.

Он долго ломал голову над тем, кто покушался на его жизнь, и наконец пришел к выводу, что такого человека мог послать либо Пью, либо Хартер. В это было трудно поверить, но им все же каким-то образом удалось узнать о его миссии. Только эти двое выиграют от его смерти.

В любом случае он намерен пойти в «Золотой кошелек» и, держась как можно естественнее, посмотреть, не появится ли удивление на лицах его знакомых.

Несмотря на то что салун располагался в другом конце города, Джош вдруг обнаружил, что идет через палаточный городок. Он не стал углубляться в исследование причин своего поведения и, проходя мимо места, где располагалось обиталище Белинды, лишь искоса взглянул в ту сторону.

То, что он увидел, приковало его к месту. И жилая палатка, и лаборатория отсутствовали! На их месте стояла другая палатка.

Забеспокоившись, он ускорил шаг. Что могло произойти? Куда исчезла Белинда?

Прокладывая дорогу через запрудившую улицу толпу, он двинулся в сторону «Золотого кошелька», стараясь думать только о том, что будет делать в ближайшие несколько минут. Он разыщет Аннабел, и она ему все объяснит. Вероятно, ничего серьезного. Может, Белинда всего лишь переехала в гостиницу.

Войдя в салун, он сразу направился к лестнице, но не успел дойти до середины бара, как почувствовал чью-то ладонь на своей руке.

Джош раздраженно повернулся и взглянул на поднятое к нему детское личико Крошки Мэг.

— Привет, парень, — тихо сказала она. — Похоже, ты ужасно спешишь. У тебя не найдется минутки, чтобы выпить со старым другом?

— Прости, Крошка. — Джош старался не выдать своего нетерпения. — Я тебя не заметил. Послушай, мне нужно закончить одно важное дело. Я вернусь через несколько минут. Скажем, через полчаса. Ладно?

— Ну ладно, — Крошка, надувшись, выпятила нижнюю губу. — Только не больше.

Джош заставил себя улыбнуться:

— Обещаю. А теперь мне нужно идти.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и направился к лестнице. На первый стук никто не отозвался, и сердце его упало. Ее нет! Он постучал снова, на этот раз громче, и через несколько секунд дверь открылась. В коридор выглянула Аннабел.

— О, мистер Роган! — Она улыбнулась чарующей улыбкой. — Вот уж не думала, что вы снова навестите меня. Входите!

Надеясь, что Чета Хартера нет в комнате, Джош снял шляпу и вошел.

Слава Богу, Аннабел была одна. На маленьком круглом столике стоял чайный сервиз, и Аннабел махнула ему рукой:

— Может, выпьете со мной чашечку чаю, мистер Роган? Пытаясь соблюдать приличия, Джош покачал головой:

— Я пришел у вас кое-что узнать, мисс Ли. О вашей сестре…

— Вы просто ужасный человек, — кокетливо надула губы Аннабел. — Приходите ко мне только затем, чтобы поговорить о Би! Ну, что случилось на этот раз?

Джош тяжело вздохнул:

— Я только что проходил через палаточный городок и заметил, что ее палатка исчезла. Вы не могли бы сказать, почему и куда она уехала?

Аннабел вздохнула и быстро прошла к столику с чайным сервизом. Там она аккуратно налила себе чашку чаю.

— Она отправилась путешествовать. Вместе со своим индейцем. Ониспускаются вниз по реке, чтобы фотографировать индейцев или чего-то там еще. Она убрала палатку и сдала ее на хранение вместе с остальными вещами, потому что строит в городе постоянную студию. Она переедет туда, когда вернется.

— О!

Джош почувствовал, что его захлестывает радость. С Белиндой не случилось ничего плохого, и он вновь свалял дурака, беспокоясь о ней.

Аннабел повернулась, чтобы взять фотографию с туалетного столика.

— Смотрите, этот мой портрет Белинда сделала перед самым отъездом. Правда, неплохо?

Джош мельком взглянул на фотографию.

— Да, — ответил он. — Очень здорово.

— Но может, мне не нужно было его вам показывать, — печально усмехнулась Аннабел. — Вчера я показала снимок Чету и с тех пор больше его не видела. — Она поставила портрет на столик. — А мы собирались с ним пообедать в этом новом ресторане. Ох уж эти мужчины!

— Что? — переспросил Джош, пытаясь найти крупицы смысла в этом потоке слов.

— Он просто исчез, — сердито сказала Аннабел. — Я оделась, а он не вернулся и даже не оставил для меня записки. Я не представляю, где он!

Джош неожиданно вспомнил, как Белинда потерялась во время метели на озере Кратер, и внутри у него все похолодело. Тут что-то не так.

— Говорите, это случилось вчера? Сразу после того, как вы показали ему вашу фотографию, которую сделала Белинда?

Аннабел кивнула, и ее завитые локоны подпрыгнули.

— Я показала ему фотографию, и мы говорили о том, чтобы поместить один из моих снимков на рекламный щит перед салуном. — Она хихикнула. — Знаете, он понятия не имел о том, что с пленки можно сделать не один, а много отпечатков. — Лицо ее стало задумчивым. — Он вел себя немного странно, когда я сказала ему об этом, хотя я совсем не смеялась над ним. А потом он убежал, даже не сказав куда. — Она пожала плечами. — Это возмутительно!

Джош схватил ее за руку.

— Когда уехали Белинда с индейцем?

Аннабел задумалась.

— Три дня назад.

— А Хартер исчез вчера? В какое время?

— Кажется, около полудня. Во всяком случае, именно тогда я видела его в последний раз.

— Благодарю вас, Аннабел, — сказал Джош, надевая шляпу. — Надеюсь, ваш друг Хартер скоро вернется.

— Я тоже надеюсь, — улыбнулась Аннабел. — Мне тут ужасно скучно одной, — добавила она, а затем ее лицо просияло: — Правда, у меня есть мои выступления.

— Это хорошо, — рассеянно ответил Джош.

Мысли его уже были заняты Белиндой и неожиданным исчезновением Хартера.

Джош был уверен, что Хартер бросился в погоню за Белиндой и Чарли. Пока, правда, он не мог себе представить зачем.

Несомненно одно — намерения Хартера были недобрыми, совсем недобрыми!

Во время торжественного обеда в индейской деревне, устроенного в их честь, Белинда радовалась, что они привезли с собой продукты. Мясо, которое тушили в котле индейцы, выглядело протухшим и червивым, а другие ингредиенты были еще менее аппетитными.

Во время трапезы она делала вид, что ест, в то время как Чарли поглощал еду с завидным аппетитом — к большому удовольствию хозяев.

Потом были танцы, в которых участвовал и Чарли, и Белинда, спросив разрешение у вождя, снимала танцоров, самого вождя и его многочисленных жен. Она не забыла совет Чарли и щедро раздавала всем подарки.

Они оставались в индейской деревне два дня, и все это время Белинда не расставалась с камерой, фотографируя индейцев во время работы и отдыха. Среди стариков и старух она обнаружила несколько на редкость выразительных лиц.

Утром на третий день Чарли упаковал их вещи, и после долгого и церемонного прощания они направились к следующей деревне, которая, по словам Чарли, находилась не очень далеко.

Когда они двинулись вниз по течению реки, небо заволокли тучи и подул холодный ветер.

Белинда, замерзшая в продуваемой ветром тонкой куртке, окликнула чилкута:

— Скажи, Чарли, будет еще хуже?

— Не знаю, — пожал плечами индеец. — Это странное время года, точно. Скоро погода начнет сильно меняться. Зима. Бр-р!

Белинда засмеялась:

— Но ведь еще только август!

Чарли вновь пожал плечами.

— Тут короткое лето. Всего несколько месяцев. Потом все замерзает. Как железо. Золотоискатели в Доусоне уже уезжают назад, в Дайю, за припасами на зиму. Вернутся как раз к тому времени, когда пойдет снег.

— В таком случае и нам нужно запастись продуктами, не так ли? Как только мы вернемся, да?

— Да, — кивнул Чарли. — Но мы останемся в городе. Так проще. Но все равно нужно сделать запасы на зиму. Зимой поставки уменьшаются. Запасы кончаются. Лучше подготовиться. Чарли уже сделал заказ мистеру Хуперу в универсальном магазине, зимний заказ. Все предусмотрено, будьте уверены.

Он с сияющей улыбкой взглянул на Белинду, и она уже не в первый раз ощутила прилив симпатии и благодарности к этому коренастому смуглому человеку. Когда-нибудь она сделает для него что-то действительно важное, чтобы выразить свои чувства к нему, но пока…

— Ты просто чудо, Чарли! — улыбнулась она ему в ответ. — Мне так повезло, что ты работаешь у меня.

Чарли смущенно опустил голову, но Белинда видела, что он польщен.

Время шло, и небо все темнело, а ветер усилился до такой степени, что Белинда заставила Чарли остановиться и достать из вьюка ее теплую куртку.

После краткой остановки и холодного ленча они продолжили путь, двигаясь навстречу приближающейся буре.

К удивлению Белинды, Чарли все время подгонял животных и сам быстрой рысью бежал рядом с мулом. Глядя на его озабоченное лицо, Белинда предположила, что он торопится найти удобное место для ночной стоянки.

Но время шло, они миновали уже несколько, казалось бы, подходящих местечек, и она начала беспокоиться. Наконец, устав от долгой тряски в седле, она не выдержала:

— Чарли, мы не могли бы сделать привал на ночь? Я ужасно устала!

— Нам нужно пройти еще немного, миз Белинда, — серьезно сказал Чарли, и на его всегда веселом лице появилось озабоченное выражение, которого Белинда у него никогда не видела. — Пожалуйста, заставьте свою лошадь бежать быстрее.

Обеспокоенная его настойчивостью, Белинда не стала задавать вопросов. Чарли занял позицию позади ее лошади. Впервые она видела Чарли, не похожего на то жизнерадостное дитя природы, каким она привыкла его считать. Кроме того, она удивлялась, почему он едет сзади. Раньше они с мулом всегда задавали темп.

Она заставила лошадь ускорить шаг, и та неохотно подчинилась, перейдя на рысь, и немилосердная тряска отозвалась болью во всем теле Белинды.

С такой скоростью они проехали около мили и приближались к участку тропы, проходившему у самой реки, когда прозвучали выстрелы. Два выстрела подряд, один за другим. Белинда успела лишь бросить быстрый взгляд через плечо, когда второй выстрел заставил ее лошадь пуститься неровным галопом.

Но то, что она успела увидеть, поразило ее в самое сердце. Она заметила, что Чарли схватился за грудь и, пошатываясь, попятился к кромке воды; на лице его были написаны удивление и боль. Он начал падать, но в этот момент резкий рывок лошади заставил ее посмотреть вперед, а потом она уже ничего не видела, кроме мелькания зеленых и коричневых пятен, — лошадь свернула с тропы и вихрем понеслась к деревьям. Ветки свистели у нее над головой, а одна из них, как гигантская рука, грубо вырвала ее из седла и ударила о землю. Острая боль захлестнула ее тело, притупив все остальные чувства.

Как сквозь туман она слышала еще выстрелы, пронзительный визг мула, человеческий крик. Чарли?

Затем ее сознание угасло, и она провалилась в заполненную болью тьму.

Джошу потребовалось всего несколько часов, чтобы выяснить, что Хартер взял напрокат лошадь в единственной конюшне Доусона и сказал конюху, что, возможно, будет отсутствовать несколько дней. Джош также узнал, что Хартер взял с собой две седельные сумки, доверху набитые провизией, одеяло и ружье. Он покинул конюшню вчера около двух часов дня.

Все еще сомневаясь в своих выводах, Джош направился в палаточный городок и поговорил с бывшими соседями Белинды, чьи жилища располагались по обе стороны от ее палатки. Державшая прачечную женщина сказала ему, что человек, по описанию похожий на Хартера, был здесь вчера и спрашивал Белинду Ли.

Это окончательно убедило Джоша. Бесспорно, он рассуждал несколько пристрастно, когда дело касалось Белинды Ли, и, вне всякого сомнения, излишне беспокоился за нее, но ведь Чет Хартер уехал из города сразу после разговора с Аннабел, выяснив маршрут Белинды у соседки! И это больше, чем просто совпадение. Теперь он знал — Хартер по какой-то причине преследует Белинду.

Время едва перевалило за полдень. Если он поторопится, то до темноты успеет проехать несколько миль.

На платной конюшне была всего одна лошадь — гнедой жеребец с провисшей спиной, но Джош с благодарностью взял и его, а затем поскакал на свой участок, находившийся как раз по пути. Он нашел Попрыгунчика, занятого работой на дальнем конце участка.

Джош сообщил старику, что уедет по делам на несколько дней, затем уложил в седельные сумки продовольствие и амуницию. Привязав скатанное одеяло и плащ позади седла, он отправился в путь.

Белинда и Чарли опережали его на три дня, а Хартер почти на два. Джошу оставалось надеяться, что Хартер еще не нагнал их и не исполнил своего намерения.

Он скакал пять дней, почти не делая остановок на отдых. К вечеру пятого дня он въехал в полосу надвигающейся бури, но, подгоняемый нетерпением, не остановился, чувствуя, что уже почти нагнал Белинду и Хартера.

Индейцы в деревне, мимо которой он проезжал рано утром, охотно рассказали ему о красивой белой скво и ее камере. Они также говорили еще об одном мужчине, который не вошел в деревню, а прятался поблизости, вероятно, не догадываясь о том, что индейцы видели его.

Эти новости вызвали волну леденящего страха в его душе. Скоро он должен их догнать, если буря ему не помешает. Джош думал, что к этому времени Белинда с индейцем уже разбили лагерь, но, судя по всему, они продолжали двигаться вперед, и Джош ломал голову, пытаясь понять причину их поведения. Чилкут знал особенности местного климата и должен был при приближении бури быстро разбить надежный лагерь, чтобы переждать непогоду.

Джош подгонял гнедого, но лошадь устала. Они оба нуждались в отдыхе.

А затем он услышал принесенный ветром звук выстрела, который невозможно было ни с чем спутать. Он вонзил пятки в бока гнедого, и животное с неохотой подчинилось, перейдя на неуверенный галоп.

Джош услышал звук второго выстрела, доносящийся с того места, где тропа приближалась к реке.

Миновав поворот, он увидел, как чилкут пятится назад, прижав руки к груди, а затем ничком падает в реку. Впереди верхом на вставшей на дыбы лошади сидела Белинда. В тот момент, когда Джош заметил девушку, ее испуганная лошадь понесла. Он успел увидеть только побелевшее лицо Белинды и ее полные страха глаза, когда лошадь не разбирая дороги бросилась в рощу справа от тропы.

Все это произошло за долю секунды, но мозг Джоша за эти мгновения успел оценить увиденное и выработать план действий.

Он не мог сейчас заниматься спасением Чарли, не подставив себя под пули невидимого стрелка. А если его убьют, то Белинда окажется во власти убийцы, которым скорее всего был Чет Хартер.

Джош соскользнул с седла. Он бросил поводья, оставил лошадь на тропе и, пригнувшись, зигзагом побежал под прикрытие нескольких больших валунов, которыми в этом месте был усеян берег.

Джош был уверен, что Хартер прячется справа от него. Присев на корточки за валуном и вытащив пистолет, он внимательно изучал местность, пытаясь уловить какое-либо движение. Несколько секунд все было тихо, но когда он наклонился вперед, чтобы передвинуться ближе к реке, раздался выстрел, и пуля отколола кусочек камня над его головой. Джош отпрянул, прячась за валун, и усмехнулся. Он увидел, откуда был произведен выстрел, и понял, что не ошибся в своем предположении — Хартер прятался справа от тропы.

Джош осторожно обогнул валун и, пригнувшись, побежал под прикрытие другого камня, приближаясь к Хартеру. Пуля ударилась о валун позади него, но Джош благополучно выполнил свой маневр. Он огляделся и заметил поля мужской шляпы и часть ноги, обтянутой черными штанами. Джош прицелился в незащищенную ногу и плавно нажал на спусковой крючок.

Пуля попала в цель, и Хартер, вскрикнув, отдернул ногу. Джош услышал звук, похожий на звяканье упавшего на землю оружия. Он тут же выскочил из-за валуна и бросился к Хартеру, используя те скудные укрытия, которые располагались между ним и противником.

На бегу он заметил отблеск света на стволе ружья среди камней и упал ничком за низким валуном. Пули взметнули фонтанчики пыли в нескольких дюймах от его головы. Джош чувствовал себя уязвимым, но, во всяком случае, ему удалось подобраться достаточно близко, и теперь он услышал негромкие ругательства, непрерывным потоком слетавшие с губ Хартера.

Джош прицелился в расщелину между камнями, за которыми прятался Хартер, и выстрелил. Ответом ему был сдавленный крик.

Все стихло, и Джош слышал лишь собственное неровное дыхание.

До него донесся голос Хартера:

— Роган, это ты?

— Это я, Хартер!

— Я тяжело ранен, Роган. Помоги мне.

— Выброси оружие, и я помогу тебе, — отозвался Джош. Хартер ответил после короткой паузы, и голос его звучал слабо:

— Я не могу двинуть руками. Ты ранил меня в грудь. Я истекаю кровью. Господи, неужели ты бросишь меня умирать?

Джош задумался. Хартер мог притворяться. С другой стороны, его задача состояла не в том, чтобы убить Чета Хартера, а в том, чтобы отдать его под суд за совершенные преступления. Сам Джош предпочел бы оставить этого негодяя и убийцу лежать здесь, истекая кровью. Он убил чилкута, один раз уже пытался убить Белинду и едва не преуспел в этом теперь…

Джош вздохнул. Черт возьми, он не может так поступить! Если бы он убил Хартера в открытом бою, это было бы совсем другое дело. Но так… Это не в его правилах.

— Роган?

Джош, не ответив, стал подкрадываться к скрывавшим Хартера валунам, обходя их справа. На его пути было одно место, шириной ярдов десять, где он будет полностью открыт. Джош набрал полную грудь воздуха и рванулся вперед. Преодолев примерно половину этого расстояния, он уловил движение за камнями и понял, что Хартер лгал. Пуля задела его висок, когда он откатывался в сторону. На голове осталась всего лишь царапина, но, когда он попытался опереться на ногу, чтобы отпрыгнуть в сторону, нога подвернулась, и он распростерся на земле.

И тут он увидел, что Хартер выглянул из-за валуна. Несмотря на неудобное положение, Джош быстро выстрелил и попал в ствол ружья. Хартер вскрикнул и выронил оружие.

Джош, голова которого кружилась от полученной раны, выстрелил еще, но на этот раз промахнулся, и Хартер, прихрамывая и с повисшей вдоль тела рукой, исчез среди деревьев.

Джош попытался броситься в погоню, но когда он встал, острая боль пронзила его лодыжку, и он вновь рухнул на землю. Он беспомощно смотрел в спину удаляющегося противника. Хартер уходил, и он не мог ему помешать. Услышав стук копыт, Джош с трудом приподнялся на локте и увидел, что Хартер, припав к шее лошади, выехал из зарослей на тропу. Гнедой Джоша скакал впереди Хартера, и через несколько минут оба животных скрылись за излучиной реки.

Джош вновь опустился на каменистую землю и лежал так до тех пор, пока в голове не прояснилось и он не почувствовал, что может подняться. Лодыжка распухла и ужасно болела, но он должен был найти Белинду.

Джош ухватился за дерево и встал. Прислонившись к стволу, он огляделся. На тропе неподвижно лежал мул — очевидно, его убили раньше. Белинды нигде не было. Чилкут тоже исчез. Если он и не погиб от пули Хартера, то нашел свою смерть в ледяных водах Юкона.

— Белинда, где ты? — крикнул Джош и, затаив дыхание, прислушался, но ответа не было.

Он должен найти ее. Преодолевая боль, он, хромая, направился к деревьям, где она исчезла. Каждый шаг давался ему с трудом, но он упрямо плелся вперед.

По дороге он срубил прочную ветку с развилкой на конце. Опираясь на иее, как на костыль, он двинулся дальше.

И в тот момент, когда он понял, что больше не в силах сделать ни шагу, Джош нашел ее, распростертую на земле, под невысоким деревом. Лошади нигде не было видно.

Лежавшая на траве Белинда выглядела очень маленькой и хрупкой, ее тело было обмякшим и неподвижным, а лицо измазано запекшейся кровью. Похоже, кровь текла у нее из головы, и Джош, опустившись рядом с ней на колени, издал сдавленный стон. Ему показалось, что она не дышит.

Неужели в последнюю минуту он потерял ее? Неужели она умерла?

Глава 16

Белинда открыла глаза и почувствовала боль и пронизывающий холод. Все тело ныло, как будто ее избили, а в голове, когда она попыталась повернуть ее, нарастала дергающая боль.

Пока она была без сознания, небо потемнело еще больше, а ветви над ее головой шумели и трещали под сильным ветром.

Наконец Белинда пришла в себя и, застонав, подняла голову. Она увидела прислонившегося к дереву человека.

— Чарли? — с надеждой спросила она.

Человек наклонился над ней. На нее глянули холодные голубые глаза, и она приглушенно вскрикнула.

От изумления Белинда лишилась дара речи.

— Джош? Что ты здесь делаешь? Где Чарли? — засыпала она его вопросами, когда вновь обрела способность говорить.

— Мне очень жаль, Белинда. Кажется, он мертв.

Воспоминания о пятящемся к реке Чарли нахлынули на нее.

— О нет! Этого не может быть!

— Мне очень жаль, — тихо повторил Джош, — но это правда.

Она заплакала; слезы ручьем текли у нее из глаз, спазмы сжимали горло.

Джош устало улыбнулся. Его худое лицо, покрытое дорожной пылью, было бледным, на лбу запеклась кровь. Джош подвинулся к Белинде, и она заметила, как он поморщился и тронул рукой лодыжку. Он ранен, и ему больно! Что случилось? Как он оказался здесь?

Неловким рывком Джош наконец придвинулся к ней и, обняв за плечи, привлек к себе. Она прильнула к нему, тоскуя по теплу и надежной опоре, и он прижал ее к груди с такой силой, что у нее перехватило дыхание.

— Я думал, что ты умерла, — сдавленным голосом произнес он. — Ты была такая бледная и неподвижная. Я думал, что он и тебя убил.

— Убил? — Она подняла голову. — Теперь припоминаю. Выстрелы, а потом я увидела, что Чарли…

— Да, — кивнул Джош. — Я появился как раз в тот момент, когда Чарли упал с берега в реку. Течение там быстрое, а он был ранен. Я знаю, как ты любила его.

Белинда вытерла мокрые от слез щеки и попыталась успокоиться.

— Что тут произошло, Джош? Кто в нас стрелял и как ты оказался здесь? Я ничего не понимаю! Кому понадобилось убивать Чарли? И ты сказал, что подумал, что он убил меня тоже. Кто?

Джош вновь прижал ее голову к своей груди и погладил по волосам.

— Сейчас у нас нет времени. Я все тебе расскажу, как только мы устроимся на ночь. А теперь — если ты в состоянии — тебе нужно ходить за двоих. Надвигается сильная буря, и мы оба замерзнем насмерть, если всю ночь просидим тут.

Белинда села и огляделась.

— Где моя лошадь?

— Убежала. Правда, мул все еще на тропе. Он мертв, но все твои вещи у него на спине. У тебя хватит сил снять их и перенести сюда?

Она кивнула, радуясь, что нашлось занятие, которое отвлечет ее от теснившихся в голове вопросов.

Она стала подниматься, но Джош потянул ее назад.

— Подожди, — ласково прошептал он.

Она недоуменно посмотрела на него. Он нежно взял ее лицо в ладони и притянул к себе. Его губы прижались к ее губам, и воспоминания о проведенной в его объятиях ночи нахлынули на Белинду, согревая ее. О, как она скучала по нему! Несмотря на все попытки забыть его, несмотря на внутреннюю борьбу, правда заключалась в том, что ей ужасно его не хватало. Белинда не стала сопротивляться своим чувствам и ответила на поцелуй.

Отпустив ее, Джош улыбнулся.

— Это за то, что ты жива, а кроме того, нужно же, чтобы что-то согревало меня в твое отсутствие.

Белинда с трудом нашла в себе силы улыбнуться. Она осторожно встала на колени, а затем поднялась на ноги. Все тело болело, но, похоже, кости были целы. У Белинды закружилась голова, когда от резкого движения шишка на лбу стала пульсировать. Она чувствовала на лице засохшую кровь, но кровотечение, к счастью, не возобновилось.

Засунув руки в карманы куртки, Белинда побрела к тропе.

Ей потребовалось несколько ходок, чтобы перетащить все вещи к дереву, но теперь она чувствовала себя намного лучше. Тучи угрожающе повисли у них над головой, и дождь мог хлынуть в любую минуту.

Следуя указаниям Джоша и с его посильной помощью она поставила палатку, глубоко вбив колья в землю и на всякий случай привязав ее к стволу дерева.

Джош показал ей, как укрыть пол палатки брезентом, и она соорудила довольно удобную постель в центре, разложив по стенкам палатки остальные вещи, так что получилось уютное гнездышко.

Ветер рвал брезентовые стенки, но они забрались внутрь и зашнуровали клапан. Внутри было гораздо теплее. Джош со стоном повалился на груду одеял и вытянул больную ногу.

Белинда возилась с керосиновой лампой, и наконец ей удалось зажечь ее. В теплом мерцающем свете она осмотрела ногу Джоша. Она выглядела так устрашающе, что Белинда испуганно отпрянула.

— Что мы можем сделать? — Белинда со страхом смотрела на него. — У меня нет медикаментов!

— Увы, не очень много. — Он безнадежно пожал плечами. — Не думаю, что нога сломана. Просто сильный вывих, а в таких случаях можно сделать только одно — некоторое время не вставать на нее. Могу точно сказать, что сделал только хуже, когда шел с подвернутой ногой.

Белинда села на корточки. Она знала, что Джош шел, чтобы найти ее. Скольким же она обязана этому человеку!

— Если ты согреешь немного воды, Белинда, я опущу туда ногу. Это поможет ослабить боль. Потом я устрою ее повыше, и это все, что мы можем сделать. Боюсь, что некоторое время мне во многих вещах придется полагаться на тебя, пока нога не пойдет на поправку.

— Это самое малое, что я могу для тебя сделать. — Белинда опустила глаза. — Ведь ты подвернул ее, помогая мне.

Чтобы не тратить воду из фляжек, она взяла кастрюлю и побежала к реке наполнить ее. Снаружи стало гораздо холоднее, а низкие облака почернели и быстро мчались по небу. Когда она шла назад, несколько снежинок коснулись ее щек. К ее приходу Джош разжег небольшую печку. Белинда поставила кастрюлю на огонь.

— А теперь расскажи мне все, — решительно заявила она. — Что ты здесь делал и все остальное. Я схожу с ума от любопытства.

Джош поведал ей всю историю — или, во всяком случае, большую ее часть, — начиная с того момента, как он обнаружил, что ее палатка исчезла. Он умолчал о том, что является федеральным агентом и уже некоторое время наблюдает за Хартером и Пью.

Пока он говорил, вода в кастрюле нагрелась, и Белинда опустила туда его ступню. Затем она вытерла ногу Джоша и удобно устроила ее на скатанном одеяле.

С порозовевшими от жара щеками Белинда склонилась над печкой и стала готовить несложный ужин из их припасов. Вскоре она протянула Джошу полную тарелку. Он с жадностью набросился на еду.

— Боже, как вкусно! — с полным ртом пробормотал он. — Несколько дней у меня почти не было времени на еду и сон. Я даже не подозревал, насколько голоден.

Белинда не отвечала и лишь задумчиво ковыряла вилкой в своей тарелке. Она размышляла над тем, что сообщил ей Джош.

— Джош, ты говорил, что, по словам Аннабел, Хартер повел себя необычно, когда узнал, что с негатива можно сделать несколько фотографий, и что сразу после этого он бросился в погоню за нами. Тебе не кажется, что это звучит странно? Я верю тебе — Хартер хотел убить не Чарли, а меня. Но какое отношение к этому имеют мои снимки или негативы? Тут нет никакого смысла!

Джош, насытившись, откинулся на одеяла.

— Не знаю, Белинда. Но у Хартера была причина, чтобы так себя вести, и единственное разумное объяснение, похоже, связано с твоими фотографиями. Помнишь тот день, когда ты заблудилась во время пурги на озере Кратер?

Белинда вздрогнула и накинула одеяло на плечи.

— Конечно, помню! Разве можно такое забыть?

— Мы так и не выяснили, почему и кто напал на твоего носильщика. Твои сани обыскали, а вещи разбросали по льду, но ничего не взяли. Помнишь? Тогда это казалось бессмысленным, да и теперь тоже.

— Ты хочешь сказать, что это не несчастный случай? — Она плотнее завернулась в одеяло. — Что кто-то оглушил носильщика, чтобы я потерялась во время снежной бури и погибла? — Она покачала головой. — Нет, я не могу в это поверить. Это немыслимо!

Джош пожал плечами:

— Может, в твоих санях лежало то, что их интересовало, и им было все равно, останешься ты жива или нет.

— Но что в моих вещах могло их заинтересовать? У меня было то же, что и у тех, кто отправляется на Клондайк… одежда, еда, предметы первой необходимости.

— Но у тебя имелось еще кое-что. — Джош поднял вверх указательный палец. — Твое фотографическое оборудование и уже отснятые фотографии.

— Но большая часть всего этого находилась в других санях, во всяком случае, мои негативы.

— Может, поэтому ничего и не пропало? Может, они охотились за негативами?

— Снимки, Джош? — Белинда была в замешательстве. — Кто-то пытался убить меня из-за снимков? И ты говоришь, что Чет Хартер сегодня пытался убить меня? Это совершеннейшая бессмыслица!

— У меня нет никаких доказательств, но это единственная возможная причина, какой бы безумной она ни выглядела. — Он внезапно зевнул. — Знаешь, я сейчас слишком устал, чтобы думать об этом. Не помню, сколько прошло времени с тех пор, как я спал и этой ночью я намерен наверстать упущенное, и никакой ветер, снег и буря мне не помешают.

— Ты не думаешь, что Хартер может вернуться и попытаться закончить начатое?

Джош принялся подтыкать под себя одеяла.

— Нет, он сам серьезно ранен. Рука у него не работает, и я, кажется, попал ему еще и в ногу. Он сейчас направляется в Доусон, если, конечно, выдержит такой долгий путь, или на худой конец в эту индейскую деревню. Пройдет некоторое время, прежде чем Чет Хартер будет в состоянии что-либо предпринять…

Джош заснул, и Белинда долго сидела рядом, глядя на его освещенное мягким светом лампы лицо. Мысли ее метались в голове так же беспорядочно, как и ветер снаружи.

Она вновь и вновь вспоминала ту ночь, которую они провели вдвоем на озере Кратер, и от этих воспоминаний ее тело обдавало жаром, несмотря на проникающий в палатку ледяной ветер.

Охваченная дрожью, она приподняла одеяла и легла рядом с ним.

Там было тепло, как в гнезде, и Белинда прижалась к Джошу, надеясь, что ее близость разбудит его, но он продолжал спать. Она придвинулась еще ближе, но он лишь слегка пошевелился и что-то пробормотал во сне.

Как это дурно с ее стороны! Он смертельно устал и измучен болью. Он несколько дней скакал без отдыха — ради нее, а она хочет разбудить его! Бесстыдница, распутная женщина! Но воспоминания о том, как его руки обнимают ее, как его тело прижимается к ней…

Терзаемая желанием, она долго — ей казалось, что прошли часы, — лежала рядом с Джошем, а затем незаметно для себя заснула, обняв его за шею.

Белинда проснулась оттого, что кто-то снимал с нее одежду.

Испугавшись, она резко села, и память о вчерашних событиях обрушилась на нее. Куртки на ней не было, а блузка была расстегнута и спущена с плеча, открывая грудь прохладному утреннему воздуху. В пробивавшемся через брезент палатки тусклом свете она увидела улыбавшегося Джоша. Он выглядел здоровым и отдохнувшим, глаза его блестели.

Белинда перевела дух и опустилась на одеяло.

— В первый момент я не поняла, где я.

В ответ он улыбнулся и потянул блузку еще ниже, чтобы коснуться пальцами нежной кожи ее груди. Он ласково погладил сосок, и по телу Белинды пробежала дрожь.

— О, как ему хочется заняться любовью! — притворно нахмурившись, сказала она. — При свете дня, когда пора вставать.

Но Белинда не оттолкнула его руку, которая продолжила неспешное путешествие по ее телу.

— Это лучшее время, дорогая, — прошептал он. — Разве ты этого не знаешь?

«Как странно, — подумала она, — что в такие моменты его холодные как лед глаза становятся теплыми и нежными».

Он склонился к ней, ища губами ее губы, и у нее перехватило дыхание. Она была не в силах противиться. Чувства, терзавшие ее ночью, вернулись, и все тайные уголки ее тела наполнились пульсирующим жаром.

— О, Джош, — прошептала она, касаясь губами его шеи. Ей хотелось сказать, как она скучала по нему, но она сдержалась. Это было бы проявлением слабости, а она не хотела выглядеть слабой.

— Милая, милая Белинда! Боже, как мне тебя не хватало! Как я мечтал о тебе!

Его губы вновь прижались » ее губам, и между ними как будто пробежал электрический ток. Она вновь почувствовала себя возрожденной к жизни, как будто какая-то важная часть ее, разбуженная той ночью на озере Кратер, с тех пор дремала, ожидая прикосновений Джоша.

Его руки двинулись вниз. Пальцы скользнули по ее животу, и она затаив дыхание ждала продолжения. Но Джош остановился, и после мгновенного мучительного замешательства Белинда поняла, что он столкнулся с преградой из ее ремня и брюк. Издав нетерпеливый вздох, она помогла ему раздеть себя, а затем самому освободиться от одежды.

Возникло лишь одно затруднение — когда она освобождала из штанины распухшую ногу Джоша, он вскрикнул от боли, но вскоре они, обнаженные, лежали под одеялом, тесно прижавшись друг к другу.

Его теплые руки гладили спину Белинды, а затем он обхватил губами ее сосок.

— О, Белинда! Милая, как долго я ждал!

Затем он решительно, но нежно перекатился на нее, и Белинда почувствовала, как его плоть прижимается к внутренней поверхности ее бедра.

Она с готовностью раскрылась ему навстречу, жадно вбирая его в себя. Джош тихо застонал. Наслаждение, которое испытала Белинда, ощутив его внутри себя, выходило за грань чувственности. Как будто соединились не только их тела, но разум и души тоже слились воедино.

Что бы потом ни случилось, наполненная счастьем подумала она, даже если он вновь покинет ее, то, что она испытала сейчас, останется с ней навсегда, и она всегда будет помнить, что в ее жизни были счастливые мгновения, которые стоят принесенных ради них жертв.

Потом, когда они лежали рядом на одеялах, на Белинду нахлынули отчаяние и тоска. Они проведут здесь несколько дней — Джош не сможет ходить неделю, а может, и больше, а что дальше? Повторится ли то, что произошло на озере Кратер? Неужели Джош опять пойдетсвоей загадочной дорогой и оставит ее одну?

Она вспомнила, о чем думала несколько минут назад, — о том, что испытанное наслаждение стоит любых жертв. Возможно. Как это говорят о любви? Лучше иметь и потерять любовь, чем никогда не любить…

Белинда вздохнула, и Джош, приподняв голову, посмотрел на нее.

— Белинда, я хочу сказать тебе это сейчас, чтобы между нами больше не было недоразумений. Я люблю тебя, и ты единственная женщина, которая слышала от меня эти слова.

— Я тоже люблю тебя.

Белинде показалось, что ее сердце разорвется от счастья. Одарив его сияющей улыбкой, она потянулась к нему, но он остановил ее; лицо его было серьезным.

— Нет, сначала выслушай то, что я должен тебе сказать.

Улыбка ее медленно угасала: что он хочет ей сказать? То, что уже говорил? Что не имеет права давать никаких обещаний и что не может открыть причину этого?

Увидев выражение ее лица, Джош улыбнулся:

— Нет, нет, моя радость, это не то, о чем ты, наверное, думаешь! Просто есть вещи, которые я должен объяснить, но в данный момент не имею на это права. Верь мне и жди, пока я… ну не сделаю того, что должен.

Впившись взглядом в лицо Джоша, Белинда недоверчиво слушала его.

— Во-первых, у меня в Доусоне есть одно дело, и я по-прежнему не вправе рассказать о нем. Если я откроюсь тебе, то не только подвергну тебя опасности, но и нарушу правила, установленные моим работодателем. В любом случае, не закончив работу, я не смогу часто видеться с тобой. Сначала я должен сделать то, зачем приехал сюда.

— Значит, все точно так же, как и в тот раз, когда ты бросил меня на озере Кратер? — печально произнесла она. Радость ее испарилась без следа.

Он схватил ее за плечи и ласково встряхнул.

— Нет, глупенькая. Именно это я и пытаюсь тебе сказать. Теперь все не так. Все изменилось. Я имею в виду нас. Когда я закончу свою работу, то буду волен распоряжаться собой. И я хочу жениться на тебе!

Белинда была захвачена врасплох. Она приготовилась к худшему и даже не смела надеяться на такой исход. Обвив руками шею Джоша, она поцеловала его с такой страстью, что он вновь возбудился, и следующие полчаса они посвятили усердному празднованию взаимного признания в любви.

Через неделю лодыжка Джоша уже выглядела достаточно здоровой, и они могли продолжить свой путь. Все это время Джош и Белинда не отходили далеко от палатки. Буря, обрушившаяся на них в ту ночь, на следующий день стихла, и выпавший снег растаял под лучами выглянувшего солнца. Потеплело, и опять наступили погожие дни.

Белинде казалось, что время бежит слишком быстро. Никогда еще она не была так счастлива, и Джош, похоже, тоже был доволен просто тем, что находится рядом с ней.

Они разнообразили свое меню пойманной в реке рыбой и мелкой дичью, попадавшейся в силки, которые мастерил Джош. Остальное время было посвящено любви и разговорам. Любовники делились самыми сокровенными тайнами.

За все это время они не встретили ни единой живой души.

Когда нога Джоша зажила и он смог ходить, они упаковали вещи и двинулись вниз по течению реки к индейской деревне.

Шли они медленно. Лодыжка Джоша все еще давала о себе знать, и оба несли тяжелую поклажу: фотографическое оборудование Белинды, продукты и одеяла.

Два дня они отдыхали в деревне, и им удалось уговорить индейского вождя одолжить им единственную лошадь и предоставить сопровождение до Доусона.

После этого они стали двигаться быстрее. Их багаж был погружен на некое подобие саней; Джош и Белинда по очереди ехали верхом, а индейцы бежали рядом.

Белинда с нетерпением ждала, когда они окажутся в Доусоне. Она с радостью навсегда осталась бы с Джошем в маленькой палатке под деревом, но поскольку это было невозможно, ей хотелось, чтобы он быстрее покончил со своим делом, и тогда они снова будут вместе.

Джош, напротив, приближался к Доусону с неохотой. Лодыжка все еще причиняла ему боль, и некоторое время придется щадить ее, а ему важно было, вернувшись в Доусон, быстро довести до конца расследование, ради которого его сюда прислали.

Теперь было совершенно ясно, что Хартер знает, кто такой Джош Роган, а значит, об этом известно и Пью. Они захотят избавиться от него, и он должен первым добраться до них, причем лучше всего с ордером на арест, выписанным на основании неопровержимых улик, которых у него пока еще нет. Если бы нашелся хоть один свидетель или человек, пострадавший от их рук…

Другой человек на его месте послал бы все к черту и уехал из Доусона вместе с Белиндой. Уехал куда-нибудь подальше и жил бы в безопасности. Но он был предан своей профессии, своему делу и, чтобы жить в мире с самим собой, должен был закончить работу. Тогда он сможет уволиться с чистой совестью и наслаждаться счастьем с Белиндой.

Глава 17

Чет Хартер лежал на широкой кровати в комнате Аннабел и хмуро смотрел на девушку, которая сидела за резным туалетным столиком и делала прическу.

Его рука и нога чертовски болели, и злость бурлила в крови. Черт бы побрал этого Рогана! Хартер был уверен, что он мертв, погиб при пожаре палатки. И эта проклятая девица Ли! Эта парочка очень пожалеет, что они вообще услышали имя Чета Хартера!

Стиснув зубы, он переменил положение; нога отозвалась пульсирующей болью. Пуля прошла навылет, не задев кости, но рука повреждена гораздо серьезнее, и эта рана будет заживать еще долго. По крайней мере он жив, и никто, за исключением Аннабел и Пью, не знает, что он здесь.

После перестрелки у реки ему удалось добраться до индейской деревни, и старый знахарь слегка подлечил его, так что он смог доехать до Доусона и квалифицированного врача.

Обратный путь был сплошным кошмаром, однако настоящий ад начался в тот момент, когда пришлось предстать перед Пью и сообщить толстяку плохие новости. Теперь Пью был убежден, что Хартер совершенно ни на что не годен, и распекал его как мальчишку.

Нет, когда все это закончится, Пью придется держать ответ. Его долг теперь увеличивался с каждым днем. Его день еще придет. Он придумает план, с помощью которого отомстит всем.

Хартер раздраженно смотрел, как Аннабел щиплет свои щеки, чтобы сделать их более румяными. В его теперешнем настроении даже она раздражала его.

— Иди сюда! — резко бросил он.

Аннабел взглянула на него в зеркало.

— Что?

— Иди сюда, я сказал!

— Но твои раны! — Она всплеснула руками. — Ты ведь не можешь…

Он холодно улыбнулся:

— Есть много способов, о которых такая милая девушка, как ты, и понятия не имеет. Но я научу тебя, куколка.

Она нерешительно приблизилась к нему, и когда Хартер увидел ее испуганное лицо, улыбка его стала шире. Ему это начинало нравиться.

Стоя на ступеньках лестницы, Монтана Лидс обозревал зал салуна. Это был обычный вечер, шумный и немного буйный. Монтана машинально отметил это, хотя мысли его были далеко.

Он не находил себе места с тех самых пор, как три недели назад стал свидетелем убийства человека по фамилии Добер. Каждый день он вспоминал об этой сцене во всех подробностях, и каждую ночь она преследовала его во сне.

Он знал, что ему нужно сообщить о преступлении Северо-Западной конной полиции, но к чему это приведет? Сообщений о найденном теле не поступало, а этот человек, вероятно, был чужим в городе, и никто не разыскивал его. Что он скажет полиции? Что Лестер Пью и Чет Хартер хладнокровно убили человека, а в это время он, Монтана Лидс, трусливо дрожал под стойкой и не сделал попытки помешать им?

Монтана привык считать себя не трусливее других, но его пробирала дрожь при одной мысли о выражении глаз Пью, если толстяк узнает, что один из его работников донес на него в полицию.

И вообще, как он докажет преступление, если нет тела? Было бы глупо даже пытаться. Хуже того — это равносильно самоубийству. У него хватит денег, чтобы уехать отсюда через месяц или два и забыть об этом месте и Лестере Пью, как будто их вообще не существовало. Если бы только совесть не мешала ему сделать это!

Монтана вздохнул, злясь на самого себя, и взглянул на карманные часы. Пришло время объявлять начало представления. Он спустился с лестницы и пересек бар, направляясь к небольшой сцене.

Он произнес обычную цветистую фразу о талантах Алабастер, и толпа отозвалась привычной овацией. Маленькая леди явно становится популярной.

Когда занавес раздвинулся, Монтана спустился в зал и нашел себе место, откуда мог наблюдать за представлением. Ему действительно нравилось пение Алабастер. Ее голос был мелодичным и чистым, как весенний ручеек, напоминая ему о других временах и других местах, а чудесная кожа и темные волосы девушки вызывали в его памяти образ жены Мэри, когда она была молодой.

Пианист заиграл вступление, и Монтана, испытывая приятное волнение, стал ждать появления Алабастер. Он размышлял о Хартере, о том, что был бы только рад, если бы какой-нибудь меткий стрелок отправил его на тот свет.

Вдруг в зале послышался ропот, он нарастал, и вскоре толпа зашумела, проявляя недовольство. Монтана оторвался от своих мыслей и огляделся. Алабастер на сцене не появилась.

Где же она?

Наконец она выпорхнула из-за кулис — бело-розовое видение с огромным веером из перьев в правой руке.

Когда она опустила веер и запела, сердце Монтаны сжалось. Ради всего святого, что случилось с ее лицом? Даже толстый слой театрального грима не мог скрыть лиловый синяк у нее под глазом.

Пьяная и возбужденная публика, похоже, ничего не заметила, но Монтана почувствовал, как внутри его закипает гнев. Должно быть, этот сукин сын Хартер ударил ее!

Алабастер мужественно продолжала петь, но ее обычное очарование исчезло. Она пела механически, и хотя ее голос звучал так же чисто, как всегда, в нем не было чувства.

По окончании последнего номера она сразу же убежала со сцены, как будто хотела как можно меньше быть на виду. Она покинула сцену под привычный аккомпанемент аплодисментов и приветственных криков, и Монтана поспешно двинулся вслед за ней. Он хотел перехватить ее, прежде чем она успеет вернуться к себе в комнату, к Хартеру. Он нагнал ее в тот момент, когда она уже поднялась на верхние ступеньки лестницы.

— Алабастер! Мисс Уайт! — окликнул он девушку и тронул ее за руку.

Она испуганно сжалась, и Монтана мысленно осыпал проклятиями Хартера.

— Не пугайтесь, мисс Уайт. Я хочу помочь вам, — ласковым голосом сказал он.

Она неуверенно взглянула на него, а затем вскинула голову; глаза ее подозрительно блестели.

— Вы очень добры, мистер Лидс, благодарю. Но почему вы думаете, что я нуждаюсь в помощи? Все прекрасно, уверяю вас!

— Вы же знаете, что это не так, Алабастер… мисс Уайт. — Он нетерпеливо покачал головой. — Кто-то вас ударил, это совершенно очевидно, и я сделаю все, чтобы это больше не повторилось.

Она вспыхнула и прикрыла ладонью левую щеку.

— А, вы имеете в виду мое лицо! Никто меня не бил, мистер Лидс. Я упала! Да, я споткнулась и ударилась о дверь моей спальни. Как глупо! Я знаю, что у меня ужасный вид!

Она улыбнулась, кокетливо опустив ресницы, и сердце Монтаны сжалось.

— Послушайте, мисс. Если вы боитесь, что он причинит вам вред за то, что вы рассказали об этом, или мне за то, что я вмешиваюсь, не бойтесь.

Она покачала головой:

— Нет, мистер Лидс, все совсем не так. А теперь прошу меня извинить — мне нужно переодеться.

Монтана больше ничего не мог сделать, и ему пришлось отступить, освобождая ей проход. Он смотрел, как она идет по коридору к своей комнате, открывает дверь и входит внутрь. Прежде чем дверь захлопнулась за ней, он успел услышать сердитый голос Хартера.

Монтана повернулся, чтобы уйти, но остановился в нерешительности.

Закрывая за собой дверь, Аннабел чувствовала себя так, как будто закрывала путь к спасению. Но она не могла открыться Монтане Лидсу. Он не в силах помочь ей — Чет уволит его, если он вмешается. Кроме того, это может еще больше рассердить Чета, и весь его гнев обрушится на нее.

— Что ты там делаешь, черт возьми?

Отрывистый голос Хартера напомнил ей, что она стоит, прислонившись спиной к двери и закрыв глаза. Она отошла от двери и лучезарно улыбнулась.

— Просто немножко отдыхала, Чет. Знаешь, пение — это тяжелая работа. Я им понравилась сегодня, как и всегда. — Она принялась стягивать перчатки. — Я пела песню о…

— Кого, черт побери, волнует, о чем ты пела? Иди сюда и поправь постель. У меня такое ощущение, что здесь куча всякого мусора!

— Сейчас, милый.

Торопясь успокоить его, Аннабел отбросила перчатки и веер и подошла к кровати. Постель была усыпана крошками, и она стряхнула их на пол, затем расправила простыни и взбила подушки.

Хартер, застонав, вновь лег и устроился поудобнее. Затем пристально взглянул на Аннабел.

— Это новое платье, да? — Она кивнула, польщенная его интересом.

— Тебе нравится? Я думаю, оно мне идет.

Аннабел повернулась к Хартеру боком, затем спиной, демонстрируя платье, а когда вновь взглянула ему в лицо, заметила знакомый блеск в его глазах. О нет, только не это! Раньше ей доставляло удовольствие ложиться в постель с Четом, даже несмотря на то что иногда он бывал с ней груб. Но теперь, когда он прикован к постели, все изменилось. С каждым днем он становился все более требовательным и жестоким. Он заставлял ее делать такое!

Аннабел вздрогнула. Она не знала, что люди способны проделывать подобные вещи, и ей это не нравилось. Но она не сопротивлялась до вчерашнего дня, когда он приказал ей сделать то, что вызвало у нее глубочайшее отвращение.

Она коснулась пальцами синяка на щеке и вспомнила лицо Хартера в момент удара: его глаза сузились, и в них светилось странное наслаждение, природу которого она не могла понять. Однажды Чет сказал ей, что не доверяет Пью, потому что тот получает удовольствие, причиняя людям боль. Странно, почему он не замечал в себе эту же черту?

Его резкий голос вернул Аннабел к действительности.

— Иди сюда, куколка. Давай немного позабавимся, а?

Аннабел попыталась отпрянуть, но движение ее было недостаточно быстрым. Он схватил ее за руку и сжал с такой силой, что она вскрикнула.

— Мне нужно переодеться, — пробормотала она. — Дай мне повесить это платье…

Хартер улыбнулся одними губами.

— Нет. Я хочу, чтобы ты сделала это прямо так. Никогда раньше я не забавлялся с женщиной в таком нарядном платье.

Он с силой тянул ее к кровати. Аннабел боялась, что он может снова ударить ее, если она будет спорить, но все же сопротивлялась, отчаянно пытаясь освободиться от его пальцев.

— Нет! — закричала она. — Пожалуйста, Чет! Нет!

— Иди сюда, глупая сучка, — процедил он сквозь зубы. — Ты будешь делать то, что я тебе приказываю, и с удовольствием, черт возьми!

Сильным рывком он повалил ее на кровать, а затем отпустил, но как только она попыталась отползти от него, ударил тыльной стороной ладони по правой щеке. Голова Аннабел дернулась, и она вскрикнула от боли.

Распластавшись на кровати, она услышала треск ломающегося дерева. Аннабел приподняла голову и увидела, как дверь ее спальни распахнулась и на пороге появился Монтана Лидс; лицо его потемнело от гнева.

Хартер сел на кровати и поморщился.

— Какого черта!

Монтана в два шага пересек расстояние, отделявшее его от кровати, и взял Аннабел за руку.

— Пойдем, Алабастер. Я забираю тебя отсюда.

Аннабел поднялась; слезы текли по ее покрытому синяками лицу. Всхлипывая, она спряталась за широкую спину Монтаны.

— Ты, должно быть, сошел с ума, Лидс! — Хартер был в ярости. — Если Пью об этом узнает… — Он попытался встать, но рана на ноге не позволила ему этого сделать. — Ты немедленно уберешь свою тупую рожу отсюда, и тогда я, возможно — всего лишь возможно, — забуду о том, что произошло.

Монтану затрясло. Он вспомнил все, что ему было известно о Хартере.

— Послушай, ты, подонок! Я забираю мисс Алабастер отсюда, и лучше тебе не пытаться остановить меня — или я забуду про твою хромоту и так разукрашу твою гнусную физиономию, что ты долго будешь помнить об этом!

Голос его звучал угрожающе, и Хартер, побледнев, откинулся на подушки.

— Пойдем, Алабастер. — Монтана повернулся к девушке. — Пойдем отсюда. Я пришлю кого-нибудь из девочек за твоими вещами.

Он взял ее за руку и стал подталкивать к двери, но вдруг Аннабел рванулась назад.

— Подождите! Пожалуйста, всего минуту!

Метнувшись к столику, она взяла фотографии и прижала их к груди, позволив Монтане отвести ее в свою комнату — чистую, маленькую и скудно обставленную.

Монтана подвел ее к кровати, и она села, положив фотографии на колени.

Почему ей так не везет? Все ее начинания терпят крах. Слава Богу, она встретила этого милого человека. Если бы он не вмешался, Чет изуродовал бы ей лицо. Слезы текли по ее щекам. Поначалу все шло хорошо, во всяком случае, ей так казалось. А потом эта история с фотографиями. Чет, не сказав ни слова, уезжает и возвращается раненый и даже теперь не желает ничего объяснить. Он очень изменился после возвращения, стал злым и раздражительным. Сначала она думала, что его угнетает вынужденное безделье, но потом поняла: Чет Хартер — злой и жестокий человек, а она была слепа и не видела этого.

Что бы сказала мама, если бы была жива? При мысли о матери слезы хлынули с новой силой. Аннабел опухшими от слез глазами взглянула на снимки.

Монтана, склонившись над ней, нерешительно похлопал ее по плечу.

— Ну, ну, Алабастер, не плачь. Я позабочусь, чтобы Чет Хартер больше не смел приближаться к тебе.

Аннабел заплакала еще сильнее.

— Я не Ал… не Алабастер!

— Все в порядке, милая, — смущенно проговорил он. — Я никогда и не думал, что это твое настоящее имя. Здесь не так уж много людей пользуются своими настоящими именами. Кстати, меня тоже зовут не Монтана.

— О, — рыдала она, — какой позор! Сестра пыталась предупредить меня, но я не слушала. Что бы сказала мама, если бы она могла сейчас видеть меня?

Аннабел поцеловала лежавшую у нее на коленях фотографию.

— Это портрет твоей матери? — спросил Монтана.

— Да. — Она протянула ему снимки.

Монтана осторожно взял хрупкую рамку. Наступила долгая пауза — он молча рассматривал фотографии.

— Ты говоришь, что это твои мать и сестра? — странным прерывающимся голосом спросил он.

Аннабел, не глядя на него, кивнула.

— А как твое настоящее имя? Если ты, конечно, не возражаешь против моих расспросов?

— Аннабел. Аннабел Ли.

— О Боже, — задыхаясь, произнес он.

В комнате повисло такое долгое молчание, что Аннабел, несмотря на все свалившиеся на нее несчастья, разобрало любопытство. Подняв голову, она увидела, что лицо Монтаны побледнело, а его кадык дергался, как будто он пытался сглотнуть.

— Белинда? — прошептал он. — И Мэри?

— Мэри? — изумленно повторила Аннабел. — Это имя моей мамы! Откуда вы знаете, как зовут мою маму?

Монтана с трудом оторвал взгляд от снимков и посмотрел на нее. В его глазах стояли слезы.

— Девочка моя, — дрожащим голосом произнес он. — Я твой отец — твой и Белинды. Я Морган Ли!

Джош сидел, положив ногу на пенек, и просматривал записи в потрепанном блокноте. Лодыжка его была туго забинтована.

Он оставил Белинду в Доусоне, в ее новой квартире над фотостудией, в которой заканчивались отделочные работы.

Когда они добрались до города, Белинда хотела сразу же сообщить полиции о нападении Хартера, и Джошу стоило больших трудов отговорить ее.

Он не мог раскрыть ей истинную причину — если Хартера сейчас арестуют, он не сумеет доказать вину Пью, — и поэтому пытался убедить ее, что их обращение в полицию нанесет вред Аннабел, поскольку скорее всего Хартер вернулся в Доусон и прячется в «Золотом кошельке».

Взглянув на дело с этой стороны, Белинда неохотно согласилась, пообещав подождать несколько дней, пока ей не удастся забрать Аннабел из салуна и изолировать от Хартера. Она также согласилась не встречаться с сестрой, чтобы не подтолкнуть Хартера к насилию. Белинда пообещала ничего не предпринимать без его разрешения.

И теперь он пытался найти способ успешно завершить это дело.

Издалека доносился звук ударов кирки о грунт — это Попрыгунчик усердно долбил вечную мерзлоту, которую он разогревал костром. Пробить шахту было нелегкой задачей. Из-за вечной мерзлоты земля здесь весь год оставалась промерзшей на глубину до пятидесяти футов. Поэтому необходимо было развести большой костер, поддерживать его в течение десяти часов и лишь затем долбить.

Джош не понимал, зачем старый чудак так изнуряет себя. Участок был никудышным, и Джош говорил Попрыгунчику, что не стоит так усердно трудиться, но спорить с ним было бесполезно.

Джош вздохнул и вновь просмотрел свои записи. Он был уверен, что у него достаточно фактов, чтобы арестовать Хартера и Пью, если бы только он мог отыскать одного-двух свидетелей. Без них это дело развалится в суде, и все его усилия окажутся потраченными впустую. Пью и Хартер останутся на свободе и продолжат заниматься своими незаконными делишками.

Джош подумал о Хенли, золотоискателе, к которому он заходил в гости после появления Попрыгунчика. Похоже, Хенли был в курсе всего, что происходит в Доусоне, и у Джоша сложилось впечатление, что тот знает гораздо больше, чем говорит. Сможет ли он убедить Хенли выступить свидетелем в суде?

А эта история с Хартером и фотографиями Аннабел? В чем тут дело? Джош вздохнул, закрыл блокнот и отложил его. Подошел Райли и уперся передними лапами в бедро Джоша.

— Мяу? — вопросительно произнес кот.

Джош, который уже начал немного понимать его «речь», улыбнулся и взъерошил шерсть на голове Райли.

— Проголодался, да? Ладно, посмотрим, что у нас есть. В сооруженном из досок холодильнике, который был подвешен между двумя тонкими деревьями и накрыт влажными тряпками, Джош нашел кусок копченого окорока. Разрезав мясо на куски, он положил его на пенек перед котом.

Райли благодарно мяукнул и принялся за еду, а Джош вытер и спрятал нож.

Он пришел к выводу, что должен совершить еще одно путешествие вдоль реки и попытаться найти как можно больше свидетелей. Тогда он сможет наконец арестовать эту парочку.

Аннабел в полнейшем изумлении смотрела на Монтану Лидса. Она не могла поверить своим ушам.

— Что?

— Я твой отец, Морган Ли.

— Вы?

— Мне тоже в это трудно поверить. — Он удивленно покачал головой. — Но если это фотография твоей матери и ее зовут Мэри и если тебя зовут Аннабел, а твою сестру Белинда, то я могу твердо заявить, что я твой отец!

Глаза его наполнились слезами, и он неуверенно протянул к ней руки.

Аннабел почувствовала, как ее охватывает радость. Этот большой, добрый человек — ее отец, которого ей всегда так не хватало! С радостным криком она бросилась ему на шею, и он нежно обнял ее, покачивая в своих объятиях.

Наконец с влажными от слез глазами они отодвинулись друг от друга. Оба испытывали некоторое смущение.

— Ну вот, — нерешительно произнес он, — поскольку ты не можешь оставаться здесь, мне, наверное, нужно пойти и снять тебе комнату в гостинице.

— Нет, Монтана… — покачала головой Аннабел. — То есть папа… — Это слово звучало для нее непривычно. — Нет, я пойду к Белинде. Тут недалеко строят для нее дом — студию с квартирой наверху. Я не знаю, вернулась ли она из поездки, но даже если и пет, я могу там остаться. Ты попросишь кого-нибудь из девочек принести мои вещи?

— Конечно, — улыбнулся он. — То есть я попрошу кого-нибудь из девочек сложить твои вещи, а потом сам отнесу их. — Он погладил ее по волосам. — Подумать только, ты моя дочь! Я очень хочу увидеть твою сестру и твою мать. Как там Мэри? Она когда-нибудь говорила обо мне?

Аннабел отвернулась, глаза ее наполнились слезами.

— О, папочка! Разве ты не знаешь? Она… она умерла. Это случилось три года назад.

Лицо Моргана Ли побледнело, в его глазах мелькнула боль.

— Я ждал слишком долго! Я всегда хотел вернуться, каждый год считая последним, который я проведу вдали от дома и семьи. Но я слишком долго ждал. В этом беда всей моей жизни. Я никогда не умел рассчитывать время.

Ладонь Аннабел легла ему на руку.

— Она любила тебя, папа. Все эти годы она вспоминала тебя и никогда не отзывалась о тебе плохо, — солгала Аннабел. — Она всегда говорила, что когда-нибудь ты вернешься.

— Я был чертовски плохим мужем и отцом, да? — отрывисто произнес он. — Я не стал бы упрекать тебя или Белинду, если бы вы не захотели разговаривать со мной.

— Папа, посмотри на меня, — сказала Аннабел и, когда их взгляды встретились, серьезно добавила: — Я так счастлива найти отца после стольких лет разлуки, что не могу выразить это словами! Вот увидишь, Белинда тоже будет рада.

Но в этом Аннабел не была так уверена — временами Белинда с ее гордостью могла быть слишком бескомпромиссной и суровой.

Белинда вешала занавески в маленькой гостиной своей квартиры над фотоателье, когда услышала шаги на наружной деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.

Похоже, поднимался не один человек, и на мгновение сердце ее замерло, страх сжал горло. А что, если это Чет Хартер? Или кто-нибудь еще, кто хочет напасть на нее?

После возвращения в Доусон она постоянно пребывала в нервном возбуждении, пугаясь любых неожиданных звуков, а осторожность превратилась у нее почти в паранойю. Она не могла забыть беднягу Чарли и тот выстрел, что прозвучал неизвестно откуда и сбросил чилкута в реку. Она только теперь, когда его не стало, поняла, насколько полезен был для нее Чарли. Он был чем-то вроде буфера между ней и трудностями здешней жизни — маленький, кривоногий, но сильный и очень надежный человек.

Белинда обещала Джошу, что не пойдет к Маккензи заявлять на Хартера, пока Аннабел не окажется в безопасности, но душа ее жаждала мщения. Хартер убил Чарли и пытался убить ее! Ему место в тюрьме! Она считала, что нечего ждать, хотя признавала необходимость обезопасить Аннабел, прежде чем они попытаются арестовать Хартера.

Но когда же Джош вызволит Аннабел? Они вернулись в Доусон два дня назад, а от него еще нет никаких известий.

Шаги теперь раздавались на лестничной площадке перед ее дверью, а затем послышался стук в дверь, отчего ее сердце вновь учащенно забилось. Может, ей не отвечать? А если это Джош?

— Кто там? — крикнула она, стыдясь своего дрогнувшего голоса.

— Би? Это я, Аннабел. Я так рада, что ты здесь! Впусти меня! Случилось такое — ты просто не поверишь!

Дверная ручка задергалась, и Белинда, чьи страхи уступили место радости, побежала открывать дверь. Слава Богу, это Аннабел, и с ней все в порядке!

Она распахнула дверь и громко вскрикнула. Да, конечно, это была Аннабел, но такой ее Белинда никогда не видела. Ее щеки были лиловыми от синяков, глаза покраснели от слез. Но эти глаза — вот странно! — сияли от счастья. Аннабел бросилась в объятия сестры. Белинда в замешательстве смотрела на пришедшего с сестрой человека, высокого широкоплечего мужчину средних лет, который как-то странно смотрел на нее. Что происходит?

— О, Би! Подожди, я сейчас расскажу тебе, что произошло! Это такое чудо, что ты никогда, никогда в это не поверишь!

Белинда растерянно переводила взгляд с сестры на незнакомца, пока не вспомнила, что нужно посторониться, чтобы они могли войти в комнату.

— Во что я никогда не поверю? Ты дважды повторила это. И что случилось с твоим лицом?

Незнакомец закрыл за собой дверь и улыбнулся покровительственной улыбкой.

Аннабел, сгорая от нетерпения, схватила Белинду за руку.

— Знаешь, кто это такой, Би? Угадай! — Она протянула другую руку и сжала плечо мужчины.

Белинда, чувствуя себя Алисой в Стране чудес, смогла только покачать головой.

— Разумеется, я не знаю, кто он! — раздраженно сказала она. — Откуда мне знать, если я вижу его впервые в жизни?

— А вот тут ты ошибаешься! — Аннабел таинственно улыбнулась и набрала полную грудь воздуха. — Этот человек наш отец — Морган Ли!

Белинда заморгала. «Аннабел не в своем уме, — подумала она. — С ней произошел несчастный случай, и у нее помутилось в голове».

Аннабел робко улыбнулась:

— Мне тоже было в это трудно поверить, но это правда. Мы выяснили это, когда он увидел фотографию мамы. Скажи ей, папа, что это правда!

Высокий мужчина шагнул вперед, сжимая в руках шляпу.

— Я… я понимаю, что в это трудно поверить и еще труднее принять, но это так. Я женился на Мэри Кланехен в 1875 году, и у нас родилась девочка, которую мы назвали Аннабел. Через два года у нас появилась еще одна дочь — Белинда. То есть ты.

Белинда, почувствовав, что у нее кружится голова, нащупала стул.

— Это… это так неожиданно, — медленно проговорила она, а затем улыбнулась: — Но, насколько я помню, ты казался мне гораздо больше… Если я действительно тебя помню!

— А вы обе стали такими красавицами, что я и предположить не мог, — улыбнулся он в ответ. — Ты, Белинда, ужасно похожа на свою мать, мою дорогую Мэри, да упокоит Господь ее душу.

На лице его отразилась глубокая скорбь, и он отвел взгляд.

— Почему ты никогда не приезжал домой? — Белинда не могла заставить себя назвать этого человека отцом. Пока. — Все эти годы…

— Знаете, я всегда собирался вернуться, — вздохнул он. — Каждый год я говорил себе, что должен перестать гоняться за Синей птицей и вернуться к семье, но почему-то не делал этого. Такова печальная история моей жизни. Вы когда-нибудь простите меня за все эти потерянные годы? Клянусь, я всегда любил вас!

Он умоляюще посмотрел на сестер, сначала на одну, затем на другую, и Аннабел, разрыдавшись, упала в его объятия.

— Да, папочка, да!

Белинда колебалась, пытаясь разобраться в своих чувствах. Он был беспечным и эгоистичным, но следует ли ей из-за всех потерянных лет лишать их будущего, возможности вновь стать одной семьей?

— Знаешь, нужно иметь много нахальства, — сдержанно произнесла она, — чтобы просить нас принять тебя после стольких лет отсутствия.

— Знаю, — смиренно ответил он. — Но если бы у меня не было столько нахальства, то сегодня меня, вероятно, уже не было бы в живых.

Белинда рассмеялась и широко раскрыла объятия.

—  — Добро пожаловать домой, папочка! — Она обняла его, и Морган Ли крепко прижал обеих дочерей к себе.

Воссоединение семьи было прервано звуком шагов на лестнице и стуком. Белинда, которой радость придала уверенности в себе, без страха открыла дверь.

На лестничной площадке стоял Дуглас Маккензи. В руке он держал широкополую шляпу, а его красный мундир сверкал на солнце.

— Белинда, мне сказали, что ты уже вернулась в Доусон и тебя видели здесь. Почему ты не дала мне знать?

Он говорил сердитым тоном, но Белинда знала, что он очень рад видеть ее. Она взяла его за руку и втащила внутрь.

— Дуглас, случилось чудо!

Он проследовал в комнату, следя за ней настороженным взглядом.

— И что это за чудо?

Белинда улыбнулась:

— Дуглас Маккензи, позвольте представить вас моему отцу, Моргану Ли.

Дуглас бросил удивленный взгляд на Моргана, который вежливо кивнул и сказал:

— Мы с сержантом Маккензи уже встречались.

— Да. — Дуглас нахмурился. — Монтана Лидс, управляющий «Золотого кошелька». Я не ошибся?

— И имя, и должность — все это уже в прошлом, — развел руками Морган.

Дуглас перевел хмурый взгляд на Белинду:

— Ты никогда не говорила мне, что твой отец здесь, в Доусоне.

— Совершенно верно, потому что до сегодняшнего дня я сама об этом не знала. Это выяснилось несколько минут назад. История длинная, но я уверяю тебя, что это наш отец. Мы очень давно не виделись.

— Ну, тогда я лучше пойду, — несколько натянуто сказал он. — Вам, наверное, захочется отпраздновать встречу…

Белинда нежно сжала его руку:

— Не глупи, Дуглас! Оставайся, отпразднуешь с нами. Ты мой друг и, надеюсь, подружишься с Аннабел и моим отцом. Кроме того, — она серьезно посмотрела на него, — мне нужно тебе кое-что рассказать. Теперь, когда Аннабел в безопасности, я могу это сделать. Раньше не могла.

Он с любопытством взглянул на нее и немного расслабился.

«Мужчины такие странные, — подумала Белинда. — Их гордость так легко уязвить». Дуглас не хотел отпускать ее в путешествие по реке и был рассержен и обижен, когда она все равно поехала против его воли. Теперь же тот факт, что она уже два дня как вернулась домой и не сообщила ему об этом, очевидно, обидел его еще больше. Она могла лишь надеяться, что он не заявит: «Я же тебе говорил», когда она расскажет ему о смерти Чарли и собственном чудесном спасении. Поймет ли Дуглас, что она была вынуждена ждать, пока Аннабел не окажется в безопасности, подальше от Хартера? Белинда надеялась на это. Она кивнула Аннабел.

— Я заварю чай, и у меня есть булочки из кондитерской. У нас будет настоящий праздник!

— А где Чарли? — Дуглас оглянулся. — Чаем всегда занимался он. И внизу я его не видел.

— Чарли здесь нет, — уклончиво ответила Белинда. — А нижний этаж еще не готов… Пойду поставлю воду для чая.

Она поспешила в маленькую кухню, чтобы Дуглас не приставал к ней с расспросами. Белинда поставила чайник на огонь, и глаза ее наполнились слезами. Если бы Чарли сейчас мог присоединиться к ним, это был бы настоящий праздник!

Пока вода закипала, Белинда достала булочки и тарелки. Она расставляла посуду на подносе, когда открылась дверь и в кухню проскользнула Аннабел. Она обняла Белинду с нежностью, какой Белинда давно уже не замечала у сестры.

— О, Би! Я так счастлива! — воскликнула Аннабел. — После всех этих лет у нас опять есть отец!

— Я тоже, Аннабел. — Белинда похлопала ее по плечу. — И я рада видеть тебя здесь. Я хотела бы, чтобы ты осталась.

— Думаю, твое желание исполнится, потому что я ухожу от Чета. — Она опустила взгляд на свои руки. — В последнее время он бил меня. — Аннабел осторожно притронулась к синякам на лице.

Белинда задохнулась от гнева.

— Чет Хартер бил тебя?

— Да, — кивнула Аннабел. — Я пыталась убедить себя, что он на самом деле не такой, не грубый и не жестокий, что он так ведет себя потому, что ему больно и он прикован к постели, но теперь я все поняла, и, как ни тяжело мне это признать, ты была права насчет него.

Белинда крепче прижала к себе сестру и, как ребенка, похлопала по спине, а затем отстранилась и заглянула Аннабел в глаза.

— Аннабел, послушай. Я знаю, откуда у Хартера эти пулевые ранения. Он пытался убить меня. И он убил Чарли.

Аннабел охнула, и глаза ее сделались огромными и круглыми.

— Он следовал за нами от самого Доусона, — продолжала Белинда. — Я была бы уже мертва, если бы Джош Роган не решил разыскать меня. Он сказал мне, что нужно подождать, пока ты не окажешься вне досягаемости для Хартера, и это единственная причина, по которой я не пошла в полицию. Слава Богу, ты пришла сюда сама! Теперь я могу сказать Дугласу все.

Аннабел закусила губу. Ее лицо, покрытое лиловыми синяками, побледнело.

— Ты уверена, что это Чет? Я не могу поверить…

— Конечно, уверена! — Белинда пристально посмотрела на сестру. — Джош видел его, а он ранен в ногу и руку, ведь так? Это потому, что Джош попал в него. Почему ты спрашиваешь? В чем дело? Я думала, ты будешь рада, что Хартер понесет наказание за все, что он сделал!

— О да, конечно, рада! — быстро кивнула Аннабел. — Просто все это выглядит так… странно. Зачем Чет хотел убить тебя? Какая у него на это могла быть причина?

— Не знаю, Аннабел, — покачала головой Белинда. — Хотя мне кажется, что это как-то связано с фотографией или фотографиями. Ой, чайник закипает!

— Я все сделаю сама, — махнула рукой Аннабел. — Иди развлекай мужчин. Я… Мне нужно немного побыть одной.

Белинда внимательно посмотрела на сестру, но та отвела взгляд. Затем она снова взмахнула рукой и прерывающимся голосом сказала:

— Пожалуйста, Би!

Белинда пожала плечами и вышла из кухни. Когда он вернулась в гостиную, мужчины были увлечены разговором. «Похоже, они понравились друг другу», — подумала она.

Дуглас поднял голову и улыбнулся. Кажется, теперь он чувствовал себя свободнее.

— Твой отец рассказывает просто невероятные истории. Он много повидал во время своих странствий.

— Будет чем развлекать нас долгими зимними вечерами, которые скоро наступят, — рассмеялась Белинда. — Я уже умираю от желания услышать их. Однако, Дуглас, нам нужно поговорить кое о чем более серьезном. Я хочу сделать заявление и обвинить Чета Хартера в убийстве и в покушении на убийство.

Дуглас, нахмурившись, откинулся назад.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно серьезно, — кивнула Белинда. — Хартер убил Чарли, — ее голос задрожал, — и пытался убить меня.

По возможности кратко она изложила им все, что произошло, опустив только подробности их совместной жизни с Джошем. Но губы Дугласа все равно сжались, когда он слушал ее слова о том, что им пришлось разбить лагерь и ждать, пока лодыжка Джоша заживет и он сможет идти.

— Этот Роган… Это тот парень, которого я видел у тебя в палатке и который пытался закатить скандал?

Белинда молча кивнула, и от воспоминаний о том, что произошло сразу же после той сцены, щеки ее зарделись.

— Мне кажется, этот парень не очень-то заслуживает доверия, — задумчиво произнес Дуглас. — Он действительно видел, как Чет Хартер убил твоего чилкута, и готов подтвердить это в суде?

— Конечно, — твердо сказала Белинда. Аннабел в безопасности, и теперь уже нет причин скрывать что-либо от Дугласа. Нужно арестовать Хартера, пока его не предупредили и он не скрылся из Доусона. — Я хочу, чтобы его арестовали, — медленно произнесла она. — Он негодяй, и бог знает что еще он натворил в этом городе. Ты видел лицо бедняжки Аннабел. Это тоже его работа!

Ее прервал стук в дверь. Она пошла открывать, и на этот раз перед ней предстал Джош Роган. Лицо Белинды расплылось в радостной улыбке.

— О, Джош! Входи, милый, входи!

Джош, казалось, был ошеломлен таким восторженным приемом, и Белинда рассмеялась:

— У меня сегодня счастливый день, Джош, но сразу всего не расскажешь. Во-первых, Аннабел здесь. Она вернулась сама, без чьей-либо помощи… хотя и не совсем так. Входи же, и я все тебе объясню!

Джош держался настороженно, когда она представляла ему отца, а присутствие Дугласа Маккензи удивило его. Рассказав ему все, она ожидала увидеть улыбку и услышать слова одобрения, но вместо этого он сердито нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что сообщила этому полицейскому о Хартере? — Тон его был резким.

— Конечно! — Белинде показалось, что Джош допрашивает ее, как какого-то преступника, и она независимо вздернула подбородок. — А почему я не должна была этого делать? Аннабел ведь теперь в безопасности!

Внезапно атмосфера в комнате сделалась напряженной и неловкой, и Белинда не могла понять причину. Она взглянула на Дугласа и беспомощно развела руками. Маккензи шагнул вперед.

— Да, Роган, а почему она не должна была сообщать об этом мне? Разве все произошло не так, как она рассказала?

Джош сердито посмотрел на него и откинулся на стуле.

— Да, все произошло именно так! Проблема не в этом.

— Тогда в чем же? — Голос Дугласа звучал жестко. Джош вздохнул.

— Проблема в том, что если вы арестуете Хартера сейчас, то невозможно будет добраться до его босса, Лестера Пью, и связать его с этим преступлением и бог знает с каким количеством других, совершенных этой парочкой хищников за последние несколько лет. Понимаете, я хочу привлечь к суду не только Хартера, но и Пью. Пью — мозг этой пары. Если вы сейчас арестуете Хартера, Пью найдет себе другого подручного, и все останется, как прежде. Последуют новые убийства, ограбления и бог знает что еще!

— Но какое отношение все это имеет к вам? — поинтересовался Дуглас. — Если у вас есть доказательства, что Лестер Пью совершил преступление, то вы обязаны сообщить об этом мне. Почему вы этого не сделали, мистер Роган?

— Проклятие! — сердито воскликнул Джош. — Думаю, теперь это уже не важно! Маккензи, я агент правительства Соединенных Штатов. Я уже несколько месяцев иду по следу Лестера Пью и Чета Хартера. Я приехал сюда, в Доусон, чтобы собрать улики и выдвинуть против них обвинение.

Лицо Дугласа Маккензи стало пунцовым.

— Если это правда — а я не говорю, что хотя бы на секунду поверил вам, — то почему вы не связались со мной? Это наша территория, вам это известно, хотя вы, американцы, часто ведете себя тут так, будто вы у себя дома!

— Потому что я действовал тайно, — ответил Джош. — Мое начальство решило, что мне следует работать одному. Собрав все улики, я должен был обратиться к вам. А что касается моей персоны, то можете связаться с Вашингтоном. Они подтвердят мои полномочия.

— Подтвердят или нет, все равно у вас нет никаких полномочий на территории Канады.

— Черт возьми, парень, я прекрасно об этом знаю! Мы что, собираемся разводить тут дискуссию? Пью и Хартер — это исчадия ада! Мы будем спорить о полномочиях или попытаемся избавить обе наши страны от этой парочки?

Дуглас некоторое время пристально смотрел на него, а затем слегка тряхнул головой и натянуто сказал:

— Но у вас нет достаточных улик, чтобы арестовать Пью? Правильно?

— Почти, но не совсем так. Мне нужен свидетель. Всего один надежный свидетель какого-нибудь преступления Пью! — Он ударил кулаком по колену. — Я подобрался уже совсем близко… Если вы арестуете Хартера, все всплывет наружу. Я прошу вас, Маккензи, подождать несколько дней. Всего несколько дней.

Он просительно взглянул на Дугласа, и Маккензи отвел взгляд. Подбородок полицейского был упрямо вздернут. Мужчины были взвинчены и напряжены, и Белинда, внимательно следившая за их разговором, боялась, что дело закончится дракой. Она не особенно удивилась признанию Джоша насчет того, что он федеральный агент, но немного обиделась, что он не посчитал возможным рассказать об этом ей. Неужели это такой большой секрет?

Где же Аннабел с чаем?

Белинда уже решила отправиться на кухню, когда вперед выступил ее отец. Лицо его было мрачным.

— Вам нет нужды ждать, сержант Маккензи, — сказал он. Джош резко повернул голову и посмотрел на него, но Морган Ли успокаивающе вскинул руку.

— А вам больше нет необходимости искать свидетеля, Роган, потому что я тот человек, который вам нужен.

— Вы, Монтана? — вскинул брови Джош.

— Я больше не Монтана, Джош. Теперь я Морган Ли. — Он криво улыбнулся, а затем лицо его приняло серьезное выражение, и он повернулся, к полицейскому: — Мне следовало давно прийти вам, сержант, но у меня были причины не делать этого. Во всяком случае, я пытался убедить себя в этом. Теперь все эти причины отпали. Я готов предстать перед судом и свидетельствовать, что я видел, как Лестер Пью и Чет Хартер убили человека по имени Карл Добер и засунули его тело в сундук. Теперь вам осталось только найти тело — а это может оказаться не так-то просто!

Глава 18

Белинда распахнула дверь кухни, и Аннабел, испуганно вздрогнув, очнулась от глубокой задумчивости.

— Аннабел! Ради всего святого, что с тобой? Мы все ждем чай!

Аннабел выпрямилась; взгляд у нее был такой, как будто она только что очнулась от сна.

— Прости, Би. Сейчас все принесу.

Ставя поднос на стол в гостиной, Аннабел удивилась взволнованному выражениюлиц присутствующих.

— В чем дело? — спросила она.

Белинда улыбнулась и положила руки на плечи сестры.

— Наш папа собирается быть свидетелем у Джоша, то есть у Джоша и Дугласа. Теперь они смогут арестовать Лестера Пью и Чета Хартера и предъявить им обвинение в убийстве! И мы, и весь город навсегда избавимся от них! Разве это не чудесно?

— Конечно! — Аннабел выдавила из себя улыбку. — Я так счастлива.

Но в глубине души она сознавала, что это неправда. Ей не терпелось еще раз спросить Белинду, действительно ли человек, напавший на нее и убивший Чарли, был Четом Хартером, но она не осмелилась.

И хотя Аннабел прекрасно знала, как быстро Хартер выходит из себя — она коснулась синяка под глазом, — ей было трудно поверить, что он совершил то, о чем рассказывали Белинда и Джош Роган. В этом не было никакого смысла. Хотя какая ей разница? Хартер оскорбил ее, и она не собиралась возвращаться к нему, но какой женщине приятно думать, что она наслаждалась объятиями мужчины, способного на убийство. Аннабел была в растерянности, и при мысли об этом сердце ее пронзала боль.

Тем не менее она постаралась не портить всем настроение — они так радовались. Она налила себе чай и молча отхлебывала из чашки, пока остальные строили планы, как им арестовать Пью и Хартера после того, как они найдут тело человека по имени Карл Добер.

Ей не хотелось слушать, и она пропустила почти весь разговор, вернувшись к действительности, только когда мужчины, прощаясь, встали.

Джош и отец уходили вместе. Джош взял Белинду за руку и сказал:

— Твой дом станет нашим штабом. Каждый из нас будет оставлять здесь сообщение для остальных. Мы приступим к делу рано утром, так что пообещай, что вы с сестрой весь день не выйдете излома. И молись, чтобы мы быстро нашли тело Добера, пока не случилось еще чего-нибудь или пока Пью не догадался, что мы собираемся его арестовать.

Белинда улыбнулась ему — такой улыбки на лице сестры Аннабел никогда раньше не видела. Прозрение было для нее как пощечина — они влюблены друг в друга! Кроме того, было совершенно очевидно, что они любовники. Но вместо радости за сестру Аннабел почувствовала тоску и обиду.

Относя чашки на кухню, она услышала, как Дуглас прощается с Белиндой, и ее обида усилилась. Белинде всегда все удается. Теперь из-за нее чуть ли не подрались двое красивых и милых мужчин.

Когда дверь захлопнулась, Белинда пришла на кухню.

— Тебе помочь с посудой?

— Нет, я справлюсь сама, — покачала головой Аннабел.

Белинда взяла ее за плечи и повернула к себе.

— Аннабел, что случилось? Ты странно себя ведешь.

— Нет, ничего. — Аннабел сбросила ее руки. — Думаю, я просто устала. День был такой длинный, и произошло столько событий.

— Тогда оставь эти тарелки. Закончим завтра утром. Я хочу просмотреть мои снимки и отобрать те, которые стоит отправить в «Леслис уикли». Мне нужно отослать следующую серию с завтрашней почтой.

— Нет, я все доделаю. Здесь, в кухне, так мило и спокойно, а мне нужно подумать.

Белинда уже выходила из кухни и вдруг остановилась.

— Аннабел, ты помнишь тот снимок, что я сделала на Чилкутской дороге во время схода лавины?

Аннабел на секунду задумалась.

— Да, ты его проявила одним из первых.

— Точно. Я помню, что он был, но уже давно не могу его нигде найти, хотя обыскала все. Последний раз я его видела, когда просматривала первые отпечатки. В тот день… — Ее лицо вспыхнуло. — Ладно, это не имеет особого значения. Я всегда могу отпечатать еще один.

Вдруг кто-то постучал в дверь.

— Я открою, — сказала Аннабел.

— Не снимай цепочки! И не впускай никого, пока не увидишь, кто это.

Аннабел кивнула и приоткрыла дверь.

На лестничной площадке стоял маленький мальчик; в одной руке он держал шляпу, в другой конверт.

— Вы мисс Ли? — спросил он неожиданно низким голосом.

— Да.

— Мисс Аннабел Ли?

— Да, — кивнула она.

— У меня для вас письмо, мэм.

Аннабел просунула руку в щель. Мальчик вручил ей конверт. Он был жестким и холодным.

— Я… у меня ничего для тебя нет, — нерешительно сказала она.

Мальчик ухмыльнулся.

— Все в порядке, леди. Парень, который передал письмо, дал мне вот это! — Он показал ей монетку. — До свидания, леди.

— До свидания. Спасибо.

Аннабел заперла дверь, а затем остановилась, глядя на конверт, на котором крупными буквами было написано ее имя.

— Что в нем? — раздался из-за ее спины голос Белинды.

— Не знаю.

— Тогда открывай его, глупая!

Аннабел принялась медленно отдирать запечатанный сургучом клапан. Внутри оказался листок бумаги, на котором размашистым почерком было написано: «Алабастер, куколка, прости за то, что произошло сегодня. Я не хотел тебя обидеть. Очевидно, долгое пребывание в постели сделало меня раздражительным. Пожалуйста, вернись. Ты мне нужна, куколка. С любовью, Чет».

Она аккуратно положила записку на место и повернулась к Белинде, которая с любопытством смотрела на нее.

— Ну? И что там?

— Это всего лишь записка для меня, — сказала Аннабел и сунула конверт за вырез платья. Она не хотела, чтобы Белинда знала, от кого письмо.

Но Белинда, всегда отличавшаяся проницательностью, поняла, кто прислал эту записку. Она оторвалась от вороха фотографий, встала и пересекла комнату.

— Аннабел… Это от Чета, да?

Аннабел почувствовала, что краснеет.

— Ну а что, если и так? — раздраженно ответила она.

— Он хочет, чтобы ты вернулась к нему?

— Он просит прощения, — кивнула Аннабел.

По лицу Белинды пробежала тень раздражения.

— Аннабел, Аннабел! Извинения ничего не стоят. Разве они вернут бедного Чарли? От них заживет твое лицо? Разве сожаление уничтожит тот факт, что он пытался убить меня? Ты же знаешь, что Джош и Дуглас арестуют его и Пью, как только найдут тело того человека. Неужели ты захочешь теперь, зная, что это за человек, вернуться к нему!

Аннабел отвела взгляд. Резкие слова Белинды вызвали в ней чувство глубокой обиды.

— Конечно, нет, — тихо ответила она. — Просто мне его немного жаль.

— О! Ты невозможна! — всплеснула руками Белинда. — Этот человек — убийца и сутенер, а ты испытываешь к нему жалость!

— Я жила с ним, — возразила Аннабел с достоинством, на которое еще была способна. — Трудно жить с человеком, не испытывая к нему никаких чувств.

— А чья это была идея — переехать к нему? — Лицо Белинды смягчилось. — Прости, Аннабел. Я не хотела быть такой резкой. Почему бы тебе не пойти спать? Ты, наверное, устала. Завтра нам нужно рано вставать — на тот случай, если кто-то из мужчин придет к нам с сообщением. Надеюсь, они быстро найдут тело, и тогда все закончится. — Она поцеловала сестру в щеку.

Аннабел слабо улыбнулась. Она понимала, что Белинда желает ей добра, но сестра выводила ее из себя, когда разговаривала с ней снисходительным тоном, как с непослушным ребенком. Единственное, что она могла сделать, — это самой воздержаться от резкостей.

Она удалилась в спальню, но заснуть ей удалось не скоро.

Белинду разбудил утренний шум, доносившийся с улицы. Она с наслаждением потянулась и взглянула на сестру, лежавшую рядом с ней на большой двуспальной кровати.

Лицо Аннабел, несмотря на жуткие синяки, было безмятежным, волосы темной рекой растекались по белоснежной наволочке. Бедная Аннабел! Что с ней будет? Сможет ли она переступить через все это и начать новую жизнь?

Белинда взглянула на часы. Начало девятого. Лучше одеться. Мужчины, наверное, уже ищут останки убитого. Кто-нибудь из них может явиться сюда в любую минуту.

Выскользнув из-под одеяла, она торопливо оделась. Накануне она легла поздно, и все из-за того, что печатала ту фотографию, которую сделала на Чилкутской дороге. Последний раз она видела снимок в тот день, когда Аннабел впервые ушла с Четом Хартером, и у Белинды возникло подозрение, что существует какая-то связь между исчезновением снимка и внезапным интересом Хартера к фотографическому процессу.

Поэтому она отыскала в папках негатив и впервые воспользовалась еще не достроенной лабораторией. Результатом ее усилий стали несколько снимков сходящей с гор лавины. Она внимательно изучила их при помощи лупы.

Белинда вспомнила, что, когда впервые рассматривала эту фотографию, заметила наверху маленькую фигурку, стоявшую у начала тропы. Вчера вечером она тщательно рассмотрела ее. Даже под увеличительным стеклом лицо человека было недостаточно четким, но это мог быть Хартер, и его присутствие в этом месте выглядело крайне подозрительно. Белинде не терпелось поделиться своим открытием с Джошем.

Когда Аннабел проснулась, завтрак уже был на столе, но она только лениво поковыряла в тарелке.

— Тебе нужно есть, — ласково уговаривала ее Белинда. — Ты стала ужасно худая и бледная.

Аннабел улыбнулась, но глаза ее оставались грустными. Белинда налила себе еще кофе.

— Ты все еще думаешь о нем?

Аннабел нахмурилась, но все же кивнула в ответ.

— Да, наверное.

— Не мучай ты себя так! — принялась уговаривать сестру Белинда. — Ты должна выбросить его из головы!

Широко распахнутые глаза Аннабел потемнели от волнения.

— Чет пишет, что я ему нужна!

— Ох, Аннабел! — раздраженно воскликнула Белинда. — Это же извечная уловка мужчин! Они знают, что женщины не могут сопротивляться, когда чувствуют себя нужными, и играют на этом. Скорее всего его беспокоит то, что ты находишься здесь, со мной, и он волнуется, не рассказала ли ты полиции о его возвращении.

— Это нечестно, Би! А что, если он действительно скучает по мне? — Глаза Аннабел наполнились слезами. — Или ты считаешь, что я не та женщина, по которой могут скучать мужчины? Кроме того, я не думаю, что он такой уж плохой, как ты утверждаешь! Я не верю, что это он убил Чарли и пытался убить тебя. Ты же не видела его — ты сама это говорила!

— Но его видел Джош, Аннабел! Не только видел, но и ранил его в руку и в ногу. А Хартер ранен — ты не можешь этого отрицать.

— А все, что говорит мистер Джош Роган, — это истинная правда?

Белинда теперь по-настоящему рассердилась. С Аннабел просто невозможно вести разумный разговор!

— До сей поры у меня не было причин сомневаться, — несколько резко ответила она. — Он всегда был со мной честен.

Аннабел скрестила руки на груди.

— Тогда, я полагаю, он рассказал тебе о той девице из салуна, Крошке Мэг, и о том, что он делал в ее комнате?

У Белинды было такое чувство, как будто ей в лицо плеснули стакан холодной воды.

— Его личная жизнь меня не касается, — с трудом сохраняя спокойствие, ответила она. — Джош нормальный мужчина, и, я полагаю, в его занятиях с этой Крошкой Мэг — не знаю, кто она такая, — не было ничего необычного.

— Она дешевка из бара!

— А кем ты была последние несколько недель?

Вскрикнув, Аннабел прикрыла рот ладонью и вскочила на ноги.

— Прости! — Белинда тут же пожалела о своих словах. — Я не имела права так говорить.

Но Аннабел уже не было в комнате. Белинда бросилась было за ней, но передумала. Конечно, гадко так себя вести, но это немного встряхнет сестру. Может, хоть теперь она увидит истинное лицо Хартера.

Утро прошло в напряженном молчании. Сестры мыли новую квартиру, распаковывали вещи и старались не встречаться друг с другом глазами. Никто из мужчин не появлялся, и Белинда волновалась. Означает ли это, что они ничего не нашли?

Кроме того, ее мысли все время возвращались к словам Аннабел, видевшей, как Джош выходил из комнаты той женщины. Мысль о том, что он мог там делать, заставляла ее дрожать от ревности, и она сердилась на себя за подобные чувства. В конце концов у нее же был другой мужчина, Дуглас Маккензи. И разве вправе она сердиться на Джоша за связь с этой Мэг? Все это случилось до трагедии на реке. Тем не менее эта мысль не переставала терзать ее.

После обеда Белинда все же решила выйти из дома. Она составила список необходимых вещей, оделась и подошла к сестре. Аннабел стояла у окна в гостиной и смотрела на улицу.

— Аннабел! — окликнула ее Белинда. — Мне нужно кое-что купить. Ты должна оставаться тут, пока я буду отсутствовать, — на тот случай, если появится кто-нибудь из мужчин с сообщением. Хорошо?

Аннабел кивнула, но не повернулась от окна.

Вздохнув, Белинда осторожно коснулась плеча сестры.

— Прости, Аннабел. Я не хотела тебя обидеть. Просто я тебя люблю, и мне не хочется видеть, как ты страдаешь.

— Все в порядке, Би. — Аннабел наконец повернулась к ней. — Я больше не сержусь на тебя. Иди, со мной все будет хорошо.

Белинда колебалась.

— Не отпирай дверь, пока не убедишься, что это Джош, Дуглас или папа. Только эти трое.

— Хорошо, Би, — слабо улыбнулась Аннабел. — Буду держать дверь запертой.

— Я вернусь примерно через час.

Аннабел наблюдала из окна, как сестра спускается по лестнице и выходит на пыльную улицу Доусона. Белинда ничего не понимает! Возможно, потому, что еще ни один мужчина по-настоящему не нуждался в ней. Но было еще кое-что, толкавшее Аннабел назад в салун, — воспоминания о выступлениях на сцене, об аплодисментах и восторженных криках толпы. Такого Аннабел еще никогда в жизни не испытывала, и если она не вернется в «Золотой кошелек», то о подобном поклонении можно будет забыть навсегда.

Она знала, что ей делать.

Подождав, пока Белинда удалится на достаточное расстояние, она поспешила в спальню и схватила фотографии в серебряной рамке. Задержав на них взгляд, Аннабел поставила рамку на туалетный столик и направилась к чулану, где отыскала старую соломенную шляпку от солнца, которая скроет ее разукрашенное синяками лицо от случайных взглядов.

Завязав ленты шляпки под подбородком, Аннабел выскользнула за дверь, спустилась по лестнице и быстро пошла в сторону «Золотого кошелька».

Хождение по магазинам заняло у Белинды несколько больше времени, чем она рассчитывала. В магазинах оказалось на редкость много народу, и ей пришлось обойти несколько мест, прежде чем она смогла купить все необходимое. Когда она наконец подошла к своему новому дому, то увидела высокую фигуру отца, спешившего ей навстречу.

Белинда остановилась у подножия лестницы и подождала его. Морган Ли широко улыбался, и лицо его раскраснелось от волнения.

— Они нашли тело, — без предисловия сообщил он, и Белинда поняла, что речь идет об убитом мужчине.

— Где? — спросила она, начиная волноваться.

— На дне оврага, в полумиле к югу от города. Он был заколот ударом в грудь, как я и говорил. Хартер или кто-то еще попытался прикрыть тело ветками и землей, но труп учуяли волки. Полицейские сейчас везут его в город, и сегодня Пью и Хартер будут арестованы. — Он помассировал себе шею и потянулся. — Ну и денек, черт возьми! Послушай, ты не откажешь старому человеку в чашечке кофе и сандвиче? Я не осмелюсь приблизиться к «Золотому кошельку», пока эта парочка не окажется в тюрьме.

Белинда улыбнулась ему. Он был ее отцом, но своей восторженностью напоминал мальчишку-переростка.

— Конечно, папа, с удовольствием! Пойдем наверх. Аннабел дома.

Морган забрал удочери большую часть свертков и стал подниматься по лестнице вслед за ней. На площадке Белинда открыла ключом дверь и вошла. За ней последовал Морган.

Она попросила отца положить покупки на деревянный стол в кухне и позвала сестру:

— Аннабел, мы пришли!

Ответа не последовало.

— О нет! — вскрикнула она и побежала в спальню.

Кровать была аккуратно застелена, на туалетном столике стояли фотографии. Где же Аннабел? Белинда знала ответ, но боялась признаться себе в этом. Она медленно вернулась в гостиную.

— В чем дело? — спросил Морган, взглянув на ее лицо.

— Она ушла, папа! — Белинда задыхалась от сжавшего ей горло страха. — Боюсь, что с Четом Хартером.

— Нет! — изумленно воскликнул Морган. — Она не могла так поступить! После того, что он с ней сделал? Зачем ей возвращаться?

— Вчера вечером она получила от него записку, — глухо ответила Белинда. — Он умолял ее вернуться. Аннабел сказала, что не вернется, но, похоже, она испытывала к нему какие-то теплые чувства из-за того, что он нуждался в ней. Может, она считала, что должна предупредить его? Не знаю, папа, просто не знаю!

— Боже мой, ты понимаешь, к чему это может привести? Если она предупредит его, то он и Пью приготовятся к встрече, и начнется стрельба. Погибнуть может не только она, но и бог знает сколько других людей!

— Понимаю, — вздохнула Белинда. — И Аннабел окажется в самой гуще этой заварушки.

Морган подошел к дочери.

— Может, он все же позволит ей уйти? Если у него есть хоть капля порядочности…

Белинда рассмеялась, и в ее смехе слышалась горечь.

— Я бы не рассчитывала на это, папа. Ты же знаешь, что это за человек. Скорее всего он возьмет ее в заложницы. Почему-то я не могу представить, что он вспомнит о порядочности, когда его жизни угрожает опасность…

— Боюсь, ты права, и мы можем только молиться, чтобы все оказалось не так, — Плечи Моргана поникли. — Мне лучше пойти в участок, к Маккензи, и предупредить их. Полиции следует знать это, прежде чем они отправятся в салун.

Он повернулся, чтобы уйти, но потом вернулся и поцеловал Белинду в щеку.

— А ты оставайся здесь. Хватит того, что одна моя дочь в опасности. Я вернусь к тебе, как только смогу, в зависимости от того, как пойдет дело. И постарайся не волноваться. Все обойдется — я знаю. С Аннабел все будет в порядке.

Он произнес эти слова так твердо и уверенно, что Белинда почти поверила ему.

В комнате над салуном, которую занимали Аннабел и Хартер, царила суматоха.

Чет Хартер, обливаясь потом и рыча от боли, пытался натянуть на себя одежду. Повязка на ноге очень мешала ему, и в конце концов Аннабел пришлось разрезать его штанину до самого колена. Когда процедура одевания наконец закончилась, Хартер был весь в поту.

Крошка Мэг, которую тоже заставили помогать, собирала чемодан Хартера, который он, грубо выругавшись, вырвал из рук девушки, когда она закончила.

Мэг и Аннабел переглянулись, и Аннабел увидела вопрос в глазах Крошки — вопрос, на который она не знала ответа. Зачем она пришла? Она думала, что Чет будет благодарен ей за то, что она предупредила его, и что он тепло попрощается с ней, прежде чем они с Пью уедут. Но он избавил ее от этого заблуждения.

Как только Аннабел увидела лежащего на кровати Чета, угрюмого и злого, она поняла, что не нужно было приходить. Тем не менее она не повернула назад, а предупредила его о возможном аресте, считая своим долгом отблагодарить его за проведенное вместе время. Но Чет, не выказав ни малейшей признательности, со злобой набросился на нее, обвиняя в том, что она сбежала к сестре и Джошу Рогану и выдала им его местонахождение.

Он с трудом встал и потребовал принести одежду. Аннабел беспрекословно выполнила его просьбу. Не переставая сыпать проклятиями, он сказал ей, что они уезжают немедленно и что ей лучше надеть что-нибудь подходящее для путешествия.

— Нет, я не еду с тобой! Я пришла предупредить тебя, и ты не можешь требовать от меня большего. Я остаюсь здесь, в «Золотом кошельке», где я смогу петь.

Аннабел бросилась к двери, но он грубо схватил ее за руку.

— И ты будешь тут петь для полиции, да? — Голос его звучал зловеще. — Нет, ты поедешь со мной, глупая сучка! Ты будешь моим пропуском из Канады. Они не посмеют тронуть меня, если я буду держать тебя как заложницу!

— Нет! Пожалуйста, Чет! — вскрикнула Аннабел.

Хартер поднял тяжелый кулак, и она, задрожав, сдалась. Поспешно открыв шкаф, она принялась переодеваться. Переполненная страхом и отчаянием, она с трудом сдерживала слезы.

Наконец они были готовы. Хартер оперся на ее руку и захромал к выходу.

Но не успели они дойти до двери, как она с треском распахнулась и в комнату ворвался Лестер Пью; лицо его было пунцовым от ярости.

— Хартер, мне нужно кое-что тебе сказать… — Увидев Аннабел, он умолк. — А что она здесь делает? Ты говорил мне, что она ушла!

— Я вернулась, чтобы предупредить… — выдавила из себя Аннабел.

— И вы хотели убежать без меня, так? — Пью не спускал глаз с Хартера, презрительно усмехаясь. — Такая преданность достойна вознаграждения!

Хартер попятился и опустился на кровать; лицо его побелело.

— Минутку, Эл Пи! Мы как раз собирались к вам, правда, Крошка?

Крошка Мэг вздрогнула и поспешно кивнула.

— Совершенно верно, мистер Пью. Чет попросил меня позвать вас, — тихо сказала она. — Я как раз собиралась уходить, когда вы вошли.

Пью не удостоил ее взглядом. Он продолжал пристально смотреть на Хартера.

— Так уж случилось, что твое предупреждение опоздало. Мои источники сообщили, что этот федеральный агент и сержант Маккензи везут сюда останки нашего старого друга Карла Добера.

— Какого черта! — перебил его Хартер. — Ну и что с того? Они не смогут ничего доказать.

— Один из твоих недостатков, Хартер, заключается в том, что ты недооцениваешь противника, — фыркнул Пью. — Мои источники также сообщили, что у полиции есть свидетель и зовут его мистер Монтана Лидс. Еще один пример необыкновенной преданности.

Когда прозвучало имя отца, Аннабел непроизвольно вскрикнула, но мужчины, казалось, этого не заметили.

— Полиция направляется сюда, и, возможно, они уже близко. — Голос Пью не предвещал ничего хорошего. — Я сейчас ухожу. Я пришел сказать тебе, Чесли Хартер, что ты снова подставил меня и что ты об этом пожалеешь — обещаю! Но я займусь этим в другой раз, когда у меня будет больше времени. Если бы я убил тебя сейчас, то не смог бы сполна насладиться мщением.

Пью неуклюже повернулся к двери.

— Вы хотите сказать, что уходите? Разве мы не вместе? — поспешно спросил Хартер.

— Поскольку совершенно очевидно, что ты собирался бросить меня и оставить один на один с Северо-Западной полицией, то я не могу доверять тебе. Нет, наши пути расходятся, Чесли, по крайней мере сейчас. Отныне тебе всегда придется жить с оглядкой, чтобы убедиться, что я не слежу за тобой!

Хартер подался вперед и схватил Аннабел за талию. Он действительно намеревался бросить Пью, но теперь, когда толстяк все узнал, решил, что лучше им держаться вместе. Хартер понимал, что в таком состоянии не способен путешествовать один, а Пью умен и хитер.

— Подождите! У меня есть девчонка! Я беру ее с собой в качестве заложницы. Даже если они догонят нас, она послужит нам пропуском.

Пью остановился и задумчиво поджал губы.

— Возможно, на этот раз ты прав. Ладно, будьте готовы — уходим через десять минут. Я кое-что предпринял, чтобы задержать погоню.

Он усмехнулся, и, услышав этот знакомый звук, Хартер немного расслабился.

— Итак, Чесли, временное перемирие. Мы нужны друг другу и потому отложим на время наши разногласия. Спасение важнее.

Пью выкатился за дверь, и у Хартера вырвался вздох облегчения. Он перевел взгляд на Аннабел и подмигнул.

— Ты слышала, что он сказал, куколка? Пойдем.

Аннабел была настолько испугана, что машинально делала все, что он говорил. Наконец-то она поняла ужасную правду: если она не подчинится, то Хартер без колебаний убьет ее!

Аннабел обхватила его за талию и повела по коридору, но на лестнице силы оставили ее. Крошка Мэг встала с другой стороны, и вдвоем они спустили Хартера вниз. Аннабел удивилась, увидев, что салун пуст. Она подумала, что Пью, очевидно, выгнал всех и запер двери.

Хартер прислонился к перилам лестницы. Ему и в голову не пришло поблагодарить Крошку Мэг.

Аннабел, раньше не обращавшая внимания на танцовщицу, теперь была благодарна ей за помощь и даже почувствовала к ней симпатию.

— Спасибо, Крошка, — поблагодарила она.

Мэг мрачно кивнула, на мгновение сжала ее руку и взбежала по ступенькам.

— Эл Пи, где вы? — крикнул Хартер.

— В кухне, — послышалось в ответ.

Внезапно Пью прижал палец к губам.

— Прислушайтесь. Слышите?

Хартер и Аннабел обратились в слух. Аннабел была озадачена: она ничего не слышала.

— Черт! — воскликнул Хартер. — Ни звука!

— Вот именно, мой недогадливый друг! — Пью бросил на него тяжелый взгляд. — В это время дня на улице обычно можно оглохнуть от шума.

— Ну и что это значит? — Хартер начал беспокойно вертеть головой.

— Это, вне всякого сомнения, значит, что Роган и полицейские уже снаружи и ждут, когда мы выйдем, — покачал головой Пью; лицо его было мрачным.

Хартер проковылял к окну, чуть отодвинул занавеску и выглянул наружу. Когда он вернулся, его рябое лицо было бледным.

— Не видно ни души, и это нельзя назвать нормальным. Вы правы, Эл Пи. Что же нам делать?

Лицо Пью засияло самодовольной улыбкой.

— Мы воспользуемся моей предусмотрительностью. Я принял кое-какие меры на случай подобных обстоятельств. — Он повернулся и махнул рукой двум служащим, занимавшимся укладкой продуктов, а когда они ушли, сказал: — Сейчас увидите!

Подойдя к огромному кухонному столу, располагавшемуся в центре помещения, он с силой толкнул его. На полу Аннабел увидела очертания люка.

Крякнув, Пью откинул крышку, и впервые за все время Аннабел поняла, насколько силен этот огромный человек. Возможно, он выглядит жирным и рыхлым, но под слоем жира скрывались стальные мускулы, и забывать об этом не следовало. Эта мысль почему-то испугала ее. Она чувствовала, что этот бездушный человек способен на самые мерзкие поступки. Она вдруг поняла, что боится его больше, чем Хартера. Ведь, несмотря на грубое обращение Хартера, она имела над ним некоторую власть, пусть эта власть распространялась только на его тело. Она даже до некоторой степени могла влиять на Чета, но была абсолютно уверена в том, что никто на свете не способен оказать влияние на Лестера Пью.

Подняв крышку люка, Пью выпрямился; лицо его было красным.

— Давайте! Вы, двое, спускайтесь первыми.

Аннабел колебалась, но, увидев лицо Хартера, вновь ставшее холодным и угрожающим, неохотно полезла в черную, бездонную дыру.

Осторожно ступая, она спускалась по лестнице, укрепленной на стенке колодца. Аннабел ужасно боялась темноты, но еще больше ее пугал Пью. Услышав, как мужчины ходят наверху, она почувствовала озноб. А что, если они захлопнут крышку и оставят ее умирать здесь?

Наконец ее ноги коснулись дна, и в этот момент над ней появилась зажженная лампа, освещавшая лицо Пью.

Аннабел молча взяла у него лампу и высоко подняла ее. Пью спустил вниз седельные сумки, а затем по ступенькам с трудом сошел Хартер.

Несмотря на все, что с ней произошло, Аннабел чувствовала жалость к нему. Нога его, наверное, сильно болела. Но вот наконец, хромая и охая, он очутился рядом с ней, и они стали молча ждать Пью. Толстяк, почти заполнив своим телом отверстие люка, спускался по лестнице, его движения были на удивление точны и уверенны.

Он закрыл за собой крышку и, достигнув дна, махнул Аннабел и Хартеру, чтобы они шли вперед.

Аннабел, высоко подняв лампу, уже успела окинуть взглядом небольшое помещение, надеясь обнаружить выход и убежать, прежде чем мужчины присоединятся к ней.

В струе желтого света она не увидела ничего, кроме ящиков с виски и рядов пыльных винных бутылок. Винный погреб. Никаких признаков выхода!

Что теперь собирается делать Пью? Спрятаться тут в надежде, что полиция не обнаружит люк? Если это так, то, возможно, ей удастся закричать или произвести какой-то шум, когда она услышит шаги наверху.

Но вскоре она поняла, что недооценила Пью, — он уже делал что-то у дальней стены, вдоль которой располагались стеллажи с вином. После каких-то манипуляций один из стеллажей повернулся внутрь, открыв узкий и низкий проход, ведущий в темноту.

Пью махнул рукой, приказывая Аннабел и Хартеру идти вперед, и Аннабел, держащая лампу в одной руке, а узел с одеялами в другой, была вновь вынуждена идти первой. Согнувшись, чтобы нырнуть в проход, она вдруг почувствовала странное спокойствие, как будто уже перестала испытывать страх.

Стараясь не удариться о низкий потолок туннеля, Аннабел продвигалась вперед, слыша у себя за спиной пыхтение и сопение Хартера и Пью. Она торопилась и думала только о том, чтобы поскорее добраться до конца туннеля. И вот наконец он показался — стена земли не дальше пяти футов от нее.

При виде этой картины ее опять охватила паника, и она едва сдержала крик. Они в ловушке!

Но прежде чем Аннабел успела испугаться, она увидела лестницу, похожую на ту, по которой она уже спускалась. Пью молча оттолкнул ее и первым полез наверх. Поднявшись, он согнул руки в локтях и уперся ими в потолок.

Часть потолка над лестницей медленно, со скрипом приподнялась и откинулась в сторону. Сверху полился серый свет. Пью с усилием выбрался из люка и исчез. Через мгновение в отверстии появилось его огромное бледное лицо.

— Давайте сюда вещи, — приказал он.

Когда одеяла и продукты были подняты на поверхность, Пью махнул рукой и сказал:

— Теперь девчонка!

Аннабел с радостью вскарабкалась по лестнице и оказалась в помещении, представлявшем собой что-то среднее между конюшней и складом. После того как Хартер с трудом выбрался наверх, Пью закрыл за ним крышку второго люка, затем отряхнул руки и самодовольно улыбнулся.

— Вот видите, — сказал он, ни к кому не обращаясь, — как полезно подготовиться заранее. Теперь мы возьмем лошадей и уберемся отсюда. — Он махнул рукой в глубину сарая. — Пока они ищут нас в салуне, мы будем уже далеко.

Пью повернулся и пошел в глубь строения. Аннабел разглядела в полумраке стойла. В двух находились гладкие, откормленные лошади, которые фыркали и шарахались в сторону, потревоженные светом лампы и звуками голосов.

— Где вы взяли лошадей? — В голосе Хартера проступало невольное уважение.

— У умного человека всегда есть секреты, Чесли, — усмехнулся Пью. — Но между прочим, я рассчитывал на двоих. Стало быть, девчонка поедет с тобой, Чет. Эй, красавица, помоги мне с сумками. Похоже, Чесли пока нам не помощник.

Аннабел послушно поставила лампу и пошла к толстяку. Она не очень понимала, что от нее требуется, но страх перед Пью заставил ее быть внимательной, и она старалась точно выполнять его указания. Наконец — ей показалось, что прошло много времени, — обе лошади были оседланы и готовы тронуться в путь.

Оттуда, где находился салун, по-прежнему не доносилось ни звука, и Аннабел недоумевала, чем же там занимаются Джош Роган и Дуглас Маккензи. Теперь у нее не было надежды, что ее освободят. «Хотя какая разница? — печально подумала она. — Сама впуталась в эту грязную историю».

И вообще, что с ней происходит? Почему ее чувства меняются так резко? Почему она хотя бы раз не может совершить правильный, разумный поступок, а постоянно ставит себя в такое положение, что причиняет боль самой себе и всем, кого она любит? Если ей удастся выбраться отсюда, она изменится! Обязательно! Теперь самое важное, чтобы не было стрельбы и никто не погиб из-за нее. А это — она понимала — зависит от того, сумеют ли они ускользнуть незамеченными.

От размышлений ее оторвал стон Хартера, которому Пью помог взобраться на лошадь. Затем толстяк махнул рукой ей. Встав на деревянный ящик, Аннабел при поддержке Пью села в седло позади Чета. Кожа Аннабел покрылась мурашками, когда Пью дотронулся до нее.

Она смотрела, как Пью, воспользовавшись тем же ящиком, сел на другую лошадь. Эта была крупнее первой, но даже она присела и тихо заржала, когда огромное тело Пью опустилось в седло. Аннабел плохо разбиралась в лошадях, но все же задумалась, как долго животное выдержит эту громадную тушу.

Но теперь было слишком поздно удивляться или беспокоиться. Теперь оставалось только молиться, чтобы их не заметили.

Пью, не слезая с лошади, открыл высокие ворота в задней части конюшни, и внутрь ворвался ослепительный свет.

Оглянувшись, Аннабел увидела лишь здание, которое они только что покинули, салуна видно не было.

Не слышно было ни шума, ни криков. Никто не заметил их, и через несколько минут лошади уже скакали по улицам Доусона, направляясь к окраинам города.

Аннабел сидела, прижавшись к спине Хартера. Из глаз ее градом катились слезы. Она мечтала вернуться в Доусон, хотя ненавидела его с самого начала. Тем не менее там была жизнь, там были люди, и Аннабел задавала себе вопрос, увидит ли она вновь этот город, сестру и отца.

Глава 19

Несмотря на запрет отца выходить из дома, Белинда была слишком взвинченна и взволнованна, и ей не сиделось на месте.

Не прошло и получаса после ухода Моргана Ли, а она уже не выдержала и отправилась к «Золотому кошельку».

Она не собиралась подходить слишком близко, и, кроме того, ей не хотелось, чтобы Джош или Дуглас знали о ее присутствии, — это могло поставить под угрозу все их действия. Но Белинда просто не могла сидеть в своей квартире, когда все, кого она любила, подвергались такой страшной опасности.

Улица жила обычной жизнью, и Белинда, спрятавшись за двухэтажным зданием недалеко от салуна, не заметила ничего необычного перед входом в «Золотой кошелек». Очевидно, Джош, Дуглас и отец еще не прибыли туда. Потом она увидела Дугласа, который шел по улице, останавливая прохожих и что-то объясняя им.

После каждого такого разговора люди поспешно уходили. Некоторые — она видела их лица, когда они торопливо шагали мимо, — выглядели испуганными и расстроенными.

Потом она заметила других полицейских, которые делали то же, что и Дуглас. За короткое время улица была очищена, и на ней не осталось никого, кроме Дугласа и его людей, которые приближались к салуну. Они двигались тихо, с ружьями наперевес, прижимаясь к стенам домов по обеим сторонам улицы.

Джош и Морган Ли появились из-за угла одного из домов и заговорили с Дугласом. Она старалась хоть что-то разглядеть, а потом, повинуясь бессознательному импульсу, стала подниматься по наружной лестнице здания.

Судя по вывеске на доме, тут располагались дантист, адвокат и врач. На верхней площадке перед дверьми был небольшой коридорчик. Только одна дверь оказалась открыта — в кабинет дантиста. Он выходил окнами на ту сторону дома, что была обращена к салуну.

Белинда заглянула в приемную. Комната была пуста, если не считать высокого грузного мужчину, вероятно, пациента, который стоял у единственного окна. Он даже не повернулся к Белинде, когда она заняла место рядом с ним. Из окна виднелись салун и приближающиеся к нему полицейские.

Джош, Морган Ли и один из полицейских расположились так, чтобы следить за дверью салуна, выходящей на задний двор, а Дуглас вместе с остальными занял позицию перед главным входом. Пью и Хартер никак не могли ускользнуть незамеченными. Белинда задавала себе вопрос, сдадутся ли они или будут сопротивляться, используя Аннабел как заложницу?

Белинда сжала кулаки. Боже, сделай так, чтобы Аннабел осталась цела и невредима! В таком случае, поклялась Белинда, она больше никогда не будет вмешиваться в жизнь сестры.

Внизу было необыкновенно тихо. Но в конце улицы толпа бурлила, как запруженная река.

Белинда и незнакомый мужчина довольно долго стояли рядом, но внизу ничего не менялось. Редкие перемещения какого-нибудь полицейского и толпа вдали были единственными признаками жизни. Наконец человек в красном мундире крадучись приблизился к салуну, а затем, прижимаясь к стене здания, проскользнул к вращающимся дверям здания.

Белинда, сжавшись, напряженно ждала выстрела, переживая за пробиравшегося вдоль здания полицейского. Но выстрела не последовало, даже когда он добрался до деревянных ступенек. Полицейский присел на корточки рядом с вращающейся дверью, и она услышала, как мужчина рядом с пей перевел дух. Белинда затаила дыхание: полицейский толкнул дверь, но та не поддалась — очевидно, была заперта.

Затем быстрым рассчитанным движением он вскочил на ноги и, держа в руке пистолет, с силой ударил ногой в дверь. Она треснула и с грохотом провалилась внутрь. Белинда со своего места отчетливо слышала этот звук.

И опять тишина и никаких признаков присутствия Хартера или Пью.

Полицейский исчез в салуне, и через несколько секунд раздался его крик. Дуглас Маккензи приказал своим людям начинать штурм здания, и полицейские ворвались внутрь.

Прошло несколько минут, показавшихся ей вечностью, и Белинда почувствовала, что от страшного напряжения у нее онемела спина и затекли ноги. Стоявший рядом с ней мужчина пошевелился, вздохнул и с улыбкой произнес:

— Похоже, драки не будет.

У него был низкий, звучный голос, и Белинда, испуганно вздрогнув, взглянула ему в лицо. Она узнала его. Это был тот самый человек, который спрашивал у нее дорогу в гостиницу. Тогда он произвел на нее приятное впечатление.

— Да, похоже на то, — ответила она. — И я этому очень рада.

Он вежливо кивнул и вышел из комнаты, а Белинда осталась у окна с твердым намерением досмотреть все до конца.

Через несколько минут Дуглас в сопровождении полицейских вышел из салуна и что-то крикнул Джошу и отцу Белинды, которые появились из-за угла и присоединились к остальным.

Белинда испытывала облегчение, что не было никакой стрельбы, но в то же время была озадачена. Очевидно, Хартера и Пью в здании нет. Но где же они? И где Аннабел?

Она бегом спустилась по лестнице и выскочила на тротуар. Полицейские, сдерживавшие толпу, расступились, и люди устремились на улицу.

Белинда поспешила к Дугласу, Джошу и Моргану Ли. Джош поднял голову, глаза его засияли. Она хотела улыбнуться, но вдруг вспомнила слова Аннабел о танцовщице из салуна и отвела взгляд.

Дуглас тоже увидел ее и нахмурился.

— Белинда! Твой отец заверил меня, что ты в безопасности, у себя дома!

— Не сердись, Дуглас! — Она подбежала к нему и взяла под руку. — Я все время старалась держаться подальше от вас. Я просто была не в силах сидеть на месте и мучиться от неизвестности!

Морган обнял ее.

— Их там не было, — с отчаянием в голосе сказал он. — И никто не видел, как они уходили.

Белинда посмотрела ему в лицо.

— Что с Аннабел?

— Ее там тоже нет. — Он покачал головой. — Никого нет, кроме двух девушек. Крошка Мэг сказала нам, что была с ними, когда они собирались в дорогу, но потом она ушла в свою комнату и понятия не имеет, когда они могли уйти и куда.

В этот момент кто-то окликнул Дугласа из салуна, и он бросился на зов.

— Но они были там, и эта Крошка Мэг, — Белинда намеренно выделила имя девушки, — помогала им собираться?

Морган кивнул.

— Они спустились вниз и попросту исчезли? — спросила Белинда, чувствуя, что Джош внимательно слушает ее.

— Так нам сказала Крошка, — снова кивнул отец. Белинда бросила быстрый взгляд на Джоша.

— Так вот, — едко произнесла она, — я не понимаю, почему мы должны доверять словам девицы вроде этой танцовщицы. Возможно, она лжет, защищая их. Всем известно, что это за особы!

— Ты не права, Белинда. — Морган нахмурился, услышав ее злые слова. — У девочки нет причин лгать. Я знаю Крошку Мэг, она хороший человек.

Белинда, устыдившись, отвела взгляд.

— Прости, папа. Просто я так волнуюсь за Аннабел.

— Мы все волнуемся, моя милая, все. — Отец похлопал ее по плечу.

Она подняла голову, встретила недоуменный взгляд Джоша и поспешно отвела глаза.

— Что вы теперь намерены делать? — спросила она. Не успел Морган ответить, как из салуна вышел Дуглас; лицо его было сердитым и растерянным одновременно.

— Теперь мы знаем, как им удалось ускользнуть. В кухне есть люк, ведущий в винный погреб, а оттуда подземный туннель ведет к конюшне во дворе. Очевидно, у них там были лошади, и они совершенно спокойно уехали, а мы в это время ждали на улице, пока они выйдут. Если мы выедем немедленно, то еще сможем их догнать. — Он взглянул на Джоша: — Полагаю, вы захотите присоединиться к нам?

— Можете не сомневаться, — усмехнулся Джош. Дуглас угрюмо кивнул.

— А вы, мистер Ли?

— Я должен найти мою девочку, — ответил Морган. — Теперь, когда дочери со мной, я не хочу потерять ни одну из них.

— Согласен, — кивнул Дуглас. — Думаю, мне удастся раздобыть лошадей для вас обоих. Нам потребуется не более получаса на сборы. — Он повернулся к Белинде: — Я хочу, чтобы ты знала — я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть твою сестру целой и невредимой, и позабочусь о том, чтобы эти люди предстали перед судом. Клянусь.

— Спасибо, Дуглас. — Она взяла его за руку. — Я знаю, что вы сделаете все, что в человеческих силах.

— Мы постараемся вернуться как можно скорее, — сказал он и, прощаясь, коснулся пальцами шляпы.

— Подожди! — крикнула Белинда. — Я поеду с вами.

Он остановился и сурово посмотрел на нее.

— Не говори глупости, Белинда! Ты не можешь ехать с нами. Ты — женщина.

Внезапный гнев вспыхнул, словно пламя, и Белинда не сдержалась.

— Глупости? — резко бросила она. — Сержант Маккензи, как это ни странно, но мне известно, что я женщина! Я еду с вами — я так решила!

Ошеломленный ее вспышкой, Дуглас перевел взгляд сначала на Моргана, а затем на Джоша, ища у них поддержки. Морган пожал плечами. Джош отвернулся, но Белинда успела заметить, что он ухмыляется, и это еще больше разозлило ее.

— Это невозможно! — отрезал Дуглас.

— Но почему? — вскричала Белинда и дернула его за рукав.

Дуглас вспылил:

— Мы будем преследовать двух опасных преступников! Возможно, нам придется стрелять. Нам нужно выполнять свою работу, а не присматривать за тобой!

— Просто дайте мне лошадь, сержант Маккензи, — неожиданно спокойным тоном сказала Белинда, — и я сама о себе позабочусь. Вам нет нужды присматривать за мной.

Она бросила быстрый взгляд на отца, а затем на Джоша, чтобы оценить их реакцию. Джош широко улыбался, и в его глазах плясали веселые искорки. Его явно забавляла эта сцена.

— Ты не едешь, Белинда, это окончательно, — сухо сказал Дуглас и махнул рукой остальным: — Пойдемте, джентльмены.

— Если ты не позволишь мне присоединиться к вам, то я поеду следом. И как вы меня остановите? Будете стрелять? Посадите в тюрьму?

— Можешь не сомневаться, я бы посадил тебя в тюрьму, — скрипнул зубами Дуглас. — Ты упрямая и своевольная женщина, Белинда Ли!

— Раз уж вы так хорошо изучили ее характер, Маккензи, — задумчиво произнес Джош, — то вам стоит разрешить ей поехать. Если вы этого не сделаете, она последует за нами, и тогда все мы будем волноваться за нее. Я присмотрю за ней, и она не создаст проблем ни вам, ни вашим людям.

Дуглас пристально посмотрел на Джоша, но сказать ему было нечего. Он потерпел поражение и в ответ лишь неохотно кивнул.

В другое время Белинда была бы благодарна Джошу за поддержку, но в теперешнем своем настроении она заметила лишь его снисходительность, выразившуюся в словах: «Я присмотрю за ней». Боже! Мужчины просто невозможны! Они обращаются с женщинами как с детьми и никогда не принимают их всерьез. Джош посмотрел на нее, явно ожидая одобрения, но она лишь молча пронзила его сердитым взглядом.

— Черт побери! — недовольно воскликнул Дуглас. — Давайте закончим с этим. Мы и так уже потеряли много времени.

— Проклятие! — Дуглас швырнул свою шляпу прямо в пыль перед пустым загоном, и Белинда подумала, что он сейчас начнет топтать ее ногами. Ворота загона были распахнуты, а в воздухе все еще висело облако пыли.

Полицейский, которого оставили в участке вовремя налета на салун, стоял перед ними с виноватым видом. Лицо его было красным.

— Виноват, сэр, — запинаясь, произнес он, — но я сидел в участке за конторкой, а когда услышал шум, они уже вырвались и убежали! Я даже не видел, кто открыл ворота. Просто услышал крик, а потом топот копыт.

У Дугласа было лицо человека, терпение которого подходит к концу.

— Возьми четырех человек, собери лошадей и рерни их сюда — немедленно! — прорычал он. — Понятно?

— Да, сэр! Сию минуту, сэр! — Полицейский отдал честь и бегом бросился к зданию участка.

Дуглас повернулся к остальным и устало махнул рукой:

— Можете идти за вещами. Пройдет не меньше двух часов, а может, и больше, прежде чем мы поймаем лошадей. Встречаемся здесь через час. — Тяжело ступая, он пошел прочь.

— Мне нужно сходить в «Золотой кошелек», — тронул дочь за плечо Морган. — Встретимся у тебя через полчаса, ладно?

Она кивнула и повернулась, чтобы уйти, но тут ее окликнул Джош:

— Белинда?

Она сделала вид, что не слышит, и быстрым шагом направилась к дому, но он догнал ее и, взяв за руку, остановил:

— Подожди! Что все это значит? Ты сегодня холодна, как кусок льда. В чем дело?

Белинда открыла было рот, собираясь бросить ему в лицо обвинение, что его видели выходящим из комнаты Крошки Мэг, но передумала.

— Я не хочу это обсуждать, — произнесла она и, гордо вздернув подбородок, пошла прочь.

Ей страстно хотелось услышать за спиной его шаги, но он не остановил ее. Настроение у нее испортилось.

Наверное, разлюбил, раз сдался так легко!

Джош смотрел Белинде вслед, и внутри у него все кипело. Женщины! Не стоит и надеяться, что мужчина сможет когда-нибудь понять их!

Вместе с этой девушкой они провели счастливейшие, ему так казалось, часы, и она была ласковой и теплой, а теперь вдруг превратилась в ледышку, и причину он не мог понять. Только этого ему не хватало перед погоней за Пью и Хартером! Ладно, сейчас необходимо выбросить из головы все личные проблемы, включая Белинду Ли. Когда все закончится, он с ней поговорит. Джош вполголоса выругался. Черт бы ее побрал! И это после того, как он заставил Маккензи взять ее с собой!

Джош решительно направился в сторону своего участка. Путь неблизкий, а ему еще нужно было собраться в дорогу.

Но как он ни старался отвлечься, Белинда по-прежнему занимала его мысли. О эти женщины!

— О эти женщины! — В устах Лестера Пью это слово звучало как ругательство.

Проклятая девчонка хныкала и жаловалась с того самого момента, как они покинули Доусон, и нервы Пью, и без того натянутые до предела, больше не могли этого выдержать. Этот идиот Хартер, казалось, не обращал внимания на ее нытье, хотя они ехали на одной лошади.

— Умолкни, женщина! — грозно прорычал Пью.

Он мельком взглянул на белое, испуганное лицо девушки — Аннабел повернулась к нему, а затем быстро спряталась за спиной Хартера. Пью довольно заворчал.

Беглецы медленно, но неуклонно удалялись от Доусона, и Пью знал, что они опережают преследователей по меньшей мере на несколько часов. Именно столько времени понадобится полиции, чтобы собрать разбежавшихся лошадей.

Он улыбнулся, представив себе удивление этого заносчивого сержанта, когда тот обнаружит, что загон пуст. Разумеется, конная полиция могла двигаться с большей скоростью, чем они, поскольку у них не было необходимости ехать вдвоем на одной лошади. Кроме того, Пью был вынужден это признать, его собственная лошадь несла на себе не меньший груз. Где-нибудь по дороге им нужно украсть лошадь для девчонки и.более крупное и сильное животное для него самого.

Пью застонал. Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз ездил верхом, и хотя навыков не утратил, нынешняя тучность делала путешествие мучительным. Но выбора не было, и Пью, очень не любивший физические усилия и старавшийся по возможности избегать их, был готов на любые жертвы ради собственного спасения, даже если придется трястись на лошади сотни миль до самой Дайи.

Он поерзал в седле и опять застонал. Сунув руку в карман, он достал пригоршню леденцов и украдкой забросил их в рот, предварительно убедившись, что его спутники не обращают на него внимания. Пью думал о том, что полиция скоро их настигнет, и поэтому нужно придумать способ, как перехитрить их.

Отряд преследователей наконец выехал из Доусона, но к тому моменту, когда он смог тронуться в путь, Пью и Хартер уже имели по крайней мере три часа форы.

Впереди скакали Дуглас и Джош, затем Морган и Белинда, а за ними двое полицейских, казавшихся Белинде такими юными, что им впору было еще ходить в школу.

Дуглас Маккензи считал неразумным оставлять Доусон незащищенным на время их отсутствия и поэтому решил взять с собой всего двух человек.

Перед отъездом все участники погони устроили короткое совещание по поводу того, куда могли направиться беглецы.

Дуглас считал Пью смелым и хитрым человеком — возможно, достаточно хитрым, чтобы рискнуть на долгое и трудное путешествие в глубь страны в надежде обмануть их и заставить взять неверный след.

Джош не согласился с ним. Он не сомневался, что Пью выберет кратчайший путь — в Дайю, где находилась его штаб-квартира, пока толстяк не перебрался в Доусон. Он привел неоспоримые доводы, и не успели они отъехать от Доусона, как правота его подтвердилась. Прохожий сообщил им, что видел двух мужчин, по описанию похожих на Хартера и Пью. Они выехали из города по дороге, ведущей в Дайю, и одна из лошадей везла мужчину и молодую девушку.

Эти новости заметно приободрили Дугласа.

— Мы сможем наверстать потерянное время, — уверенно заявил он. — Хартер с девушкой едут на одной лошади, а Пью весит столько же, сколько двое обычных людей. Они не могут двигаться очень быстро.

— Возможно, — с сомнением ответил Джош и пожал плечами.

Сержант бросил на него яростный взгляд. Джош понимал, что Дуглас Маккензи считает его самоуверенным и упрямым, но он знал Пью гораздо лучше и был убежден, что его нельзя недооценивать. Толстяк уже доказал это, когда ушел через потайной туннель и угнал лошадей. Это доказывало его дальновидность и предусмотрительность. Возможно, скорость беглецов не слишком велика, но Джош был уверен, что Пью что-нибудь придумает, чтобы задержать погоню, и эта мысль не давала ему покоя.

За отрядом полицейских, достаточно далеко, чтобы его не могли заметить, следовал одинокий всадник — высокий грузный человек, одетый в городской костюм и котелок. Он уверенно держался в седле, а его лошадь двигалась вперед легким галопом. В сухом воздухе было нетрудно следить за продвижением отряда — их путь сопровождало облако клубящейся пыли. Лицо мужчины было спокойным, и он что-то напевал себе под нос.

Глава 20

Пью ощущал усталость, раздражение и ломоту во всем теле. Когда они наконец остановились, чтобы устроиться на ночь — с приближением осени она теперь наступала все раньше, — он с большим трудом слез с лошади.

Чашу его терпения переполнило это глупое создание, Аннабел Ли! Хартер соскользнул с седла, а она осталась сидеть на лошади, как будто ждала чьей-то помощи.

Ладно, решил Пью, надо с самого начала поставить ее на место.

Они остановились на небольшой поляне, окруженной густым кустарником и валунами.

Хартер, страдавший от сильной боли, опустился на землю рядом с большим камнем. Пью не испытывал сочувствия к этому болвану: своей непроходимой глупостью он сам навлек на себя все эти несчастья.

Тем временем безмозглая девчонка все еще сидела на лошади, свесившись с седла и беспомощно озираясь.

Пью пристально взглянул на нее. «Лакомый кусочек, — подумал он, — но, как и все женщины, пригодна только для одной цели». Если бы не защита, которой она может им послужить, Пью с радостью избавился бы от нее прямо сейчас. Он сделает это, как только они окажутся в безопасности, хотя, возможно, сначала насладится ее телом.

Прошло уже довольно много времени с тех пор, как он последний раз взбирался на женщину. Желание посещало его уже не так часто, как в те годы, когда он был моложе и весил гораздо меньше. Тем не менее время от времени он испытывал потребность в сексуальной разрядке. А что касается аппетита, ей-богу, тут он был ненасытен!

— Ты! — неожиданно зарычал Пью, отчего и Хартер, и девушка вздрогнули. Он ткнул пальцем в Аннабел, а затем показал на землю: — Слезай с лошади и дай ей отдохнуть! Нужно кое-что сделать, а поскольку в данный момент Чесли не в состоянии, ты его заменишь.

— Я? — Глаза Аннабел широко раскрылись.

— Да, ты! Разве тут есть кто-то еще? Давай слезай с лошади и займись делом.

Аннабел полными слез глазами посмотрела на землю. До сих пор ей не приходилось ездить верхом, и она понятия не имела, как следует обращаться с лошадьми. Земля казалась ей очень далекой, но она понимала, что не получит никакой помощи от Чета.

Она неловко сползла вправо, пытаясь одной ногой достать до земли. Но как только вес ее тела сместился, лошадь заржала и встала на дыбы. Аннабел рухнула на землю, сильно ударившись правым боком.

— Не так, дура! — взревел Пью. — Никогда не слезай с лошади с правой стороны. Неумеха! Я обречен жить в окружении неумех! Давай поднимайся и набери воды в реке.

Аннабел встала; слезы боли и унижения потекли по ее щекам. Она отряхнулась, старательно избегая взгляда Пью.

— Хватит реветь, женщина! — вновь раздался его голос. — Принеси воды!

Аннабел растерянно оглянулась. В чем же она ее принесет?

— Котелок, глупая девчонка! Котелок! В седельных сумках.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы снять седельные сумки с лошади, которая нервно шарахалась в сторону, как только Аннабел пыталась к ней подойти, а затем достать котелок. Спотыкаясь от усталости и боли, поминутно вытирая слезы, она заковыляла к реке.

Наполняя маленький котелок в быстрой речушке, Аннабел тупо подумала, не попытаться ли ей убежать. Но если ей это удастся, что она будет делать дальше? Куда пойдет? Они находятся за много миль от Доусона, и она не сможет пешком преодолеть этот путь. Эта дорога была довольно оживленной, и когда-нибудь кто-нибудь проедет мимо, но до этого момента может пройти много времени, а она — Аннабел понимала это — плохо подготовлена к встрече с суровой природой. В это время года пурга могла начаться в любую минуту. Кроме того, в этой местности водились дикие звери. Нет. Она не будет пытаться сбежать. Это было бы глупо.

Когда она принесла воду, Пью уже расседлал лошадей и бросил на землю одеяла. Он раскраснелся и выглядел сердитым. Аннабел подумала, что толстяк не привык заниматься подобными делами и теперь злится на нее за ю, что она не поспешила ему на помощь.

Они приготовили холодный ужин из взятой с собой провизии. Пью съел столько же, сколько они с Четом вдвоем, закусив большой плиткой шоколада, которую достал из сумки.

Постель соорудили из разложенных на сосновых ветках одеял, и Аннабел догадалась, что ей, по всей видимости, придется спать вместе с Хартером. Стало темно, сильно похолодало, и она подумала, что вдвоем им будет легче согреться.

Кроме того, хоть она и сердилась на Чета за его грубое обращение с ней, но по сравнению с Пью он казался почти что добрым. Похоже, усталость и боль смягчили его, и он уже не думал о плотских утехах. Поэтому Аннабел прижалась к нему, радуясь теплу его тела. Она видела, что Пью взял себе вдвое больше одеял, чем отдал им, но не посмела высказать свое мнение по этому поводу. Толстяк завернулся в них и положил голову на седло.

Она проснулась от грозного окрика Пью, который приказывал ей вставать. Было еще темно, и она ощущала почти такую же усталость, как вчера, когда ложилась в постель.

Пью уже поднялся, его одеяла были скатаны, и теперь он седлал лошадь.

— Разбуди Чесли, — кратко распорядился он и ткнул пальцем в Хартера.

Аннабел вздохнула и потрясла Хартера за плечо. Наконец, с ворчанием и проклятиями, Чет проснулся.

— Седлайте лошадь! Пора двигаться, — приказал Пью.

— А разве у нас не будет времени для завтрака? — спросила Аннабел, презирая себя за дрожь в голосе. Она была голодная, грязная и очень несчастная. Аннабел сделала несколько шагов и обнаружила, что не может идти, не хромая.

— Пожуйте сухари. Это поддержит ваши силы, — коротко ответил Пью.

В тусклом утреннем свете Аннабел различила следы чего-то темного вокруг его рта. Шоколад, подумала она. Он тайком ел шоколад! Какая свинья! А им придется жевать сухари! В этот момент она возненавидела Пью, несмотря на то что все еще очень боялась его.

Аннабел порылась в сумке с продуктами и, найдя сухари, взяла два себе и два Хартеру. Она также обнаружила ломтик ветчины и, увидев, что Пью отвернулся, дерзнула прихватить и его, отдав половину Хартеру, который еще не совсем проснулся.

Вскоре они уже были на тропе.

— Как вы думаете, Эл Пи, далеко ли они от нас? — спросил Хартер.

Пью пожал плечами.

— С наступлением темноты им тоже пришлось сделать привал на ночь. Полагаю, им потребовалось часа два-три, чтобы вернуть лошадей в загон. Но зато у них скорость больше. Так что теперь мы опережаем их всего на час или два, — спокойно сказал он.

Хартер выругался и ударил кулаком по луке седла.

— Проклятие! Что мы будем делать? Если они так плотно сели нам на хвост, то быстро догонят нас!

— Мы задержим их, — сказал Пью.

— И как мы это сделаем? — В голосе Хартера проступил сарказм.

— Перегородим за собой тропу.

— Какого черта! — взорвался Хартер. — Какой от этого прок? Они просто объедут ее поверху.

Пью невесело усмехнулся:

— В том месте, где я намерен перегородить тропу, это будет трудно сделать.

Больше они не разговаривали, пока не добрались до узкого длинного каньона, в котором тропа шла параллельно реке, пробивавшей себе путь сквозь скалистое ущелье.

Аннабел начало подташнивать от голода.

— А мы не могли бы сделать остановку и поесть? — жалобно спросила она.

— Да, — поддержал ее Хартер. — Я тоже голоден. Эти сухари утром только разбудили мой аппетит.

Аннабел заметила, что Пью, прежде чем ответить, что-то запихнул себе в рот.

— Всему свое время. Немного поголодать даже полезно. А поскольку это ты, Чесли, поставил нас в затруднительное положение, тебе не пристало жаловаться.

Жирная свинья! Аннабел еле сдержалась, чтобы не крикнуть ему это в лицо. С тех пор как они покинули лагерь, Пью непрерывно жевал, доставая что-то из карманов. Неудивительно, что он не был голоден!

Хартер поерзал в седле. Аннабел подумала, что сегодня он выглядит бодрее — наверное, выздоравливает. Эта мысль обрадовала ее, потому что больной и беспомощный Хартер делал ее положение еще более опасным.

Она постоянно оглядывалась, надеясь заметить погоню, но не видела ничего, кроме поднятой ими же пыли. А что, если их не догонят?

Тропа становилась все уже. Слева протекал Юкон, а справа вздымалась ввысь огромная стена каньона. Далеко внизу бурлили пороги, быстрые, белые и беспощадные; камни, как оскаленные зубы, торчали из беснующейся воды.

Это было великолепное, но пугающее зрелище, и Аннабел, дрожа, прильнула к спине Хартера, молясь, чтобы тяжело ступавшая лошадь не поскользнулась.

Двигавшийся впереди Пью подобрался в седле. Спина его была напряжена, и Аннабел вдруг поняла, что он тоже боится. Но это не подбодрило ее, а, наоборот, только усилило ее страх. Она почему-то не сомневалась, что на свете существует не так уж много вещей, способных испугать Лестера Пью.

Аннабел крепко зажмурилась, надеясь, что они скоро минуют каньон, но лошадь, заржав, внезапно остановилась, и девушка испуганно открыла глаза.

Она увидела, что Пью неуклюже повернулся в седле и поднял руку.

Что он собирается делать?

— Слезай с лошади! — крикнул он, перекрывая шум воды внизу.

Аннабел не поняла. Он обращается к Хартеру или к ней?

— Ты, девчонка, слезай с лошади!

Боже мой! Он имеет в виду ее! Сердце ее учащенно забилось в груди, ладони стали влажными.

Почему он приказывает ей спешиться?

— Зачем? — крикнула она как можно громче.

— Слезай! — взревел Пью, и его лицо потемнело от гнева. — Делай, что я говорю, глупая сучка, черт бы тебя побрал!

— Чет, — нерешительно произнесла она, — зачем ему нужно, чтобы я слезла?

— Откуда мне знать, черт возьми? — качнул головой Хартер. — Но тебе лучше не перечить.

— Чет, — вновь спросила она, — ты можешь мне помочь? Хотя бы спроси у него, в чем дело.

— В данный момент я не могу помочь даже себе. — Хартер отрывисто рассмеялся. — Лучше делай то, что он говорит, пока он не рассвирепел. Поверь, тебе лучше не видеть по-настоящему рассвирепевшего Лестера Пью!

В словах Хартера ощущалась безысходная покорность судьбе. Аннабел поняла, что он тоже испытывает страх перед толстяком и поэтому бесполезно просить его заступиться за нее. Ничего не оставалось делать — придется слезть с лошади. Она вспомнила, что Пью кричал ей вчера вечером. Она должна слезать с левой стороны, там, где крутой обрыв спускался к протекавшей далеко внизу реке.

Она посмотрела вниз. Рядом с лошадью было достаточно места, чтобы стоять, но только если она не упадет, как это случилось вчера. У нее закружилась голова.

— Если я упаду, то полечу прямо в реку, — прошептала она Хартеру. — Ты мне не поможешь?

Он что-то проворчал и протянул руку:

— Цепляйся.

Аннабел крепко обхватила ладонями его напрягшуюся руку и благополучно спустилась на землю. Затем она быстро обошла нервно переступающую с ноги на ногу лошадь и прошла вперед, встав перед ее мордой.

Пью, сидя в седле, наклонился и что-то протянул ей.

— Иди сюда! — приказал он.

Аннабел осторожно двинулась вперед и взяла протянутый ей предмет. Это была связка из четырех цилиндров со шнурами на концах. Все четыре шнура были связаны вместе, образуя один очень длинный.

Она недоуменно уставилась на связку.

— Что это?

— А это, дура, маленькая связка динамита, которую я захватил с собой. Еще один пример предусмотрительности Лестера Пью!

При слове «динамит» Аннабел испуганно вздрогнула и чуть не выронила связку.

Пью побледнел.

— Черт побери, женщина, поосторожнее с этим!

— Динамит? — прерывающимся голосом переспросила она. — Ради всего святого, что я должна с ним делать?

— Это наш способ задержать погоню. — Пью холодно улыбнулся, поднял свою жирную руку и показал на нависшую над ними стену каньона. — Видишь уступ вон там, на гребне? Сейчас ты полезешь по склону и оставишь под уступом динамит, прямо под нависающим козырьком, понятно?

Аннабел сглотнула, и у нее все похолодело внутри. О чем это он? Она не верила своим ушам. Она не сможет залезть на эту скалу!

— Я спросил, видишь ли ты? — Голос Пью, как удар хлыста, заставил ее вздрогнуть.

— Вижу, — еле слышно ответила Аннабел, — но не понимаю вас. Я не могу влезть на этот выступ.

— Что? — переспросил Пью. — Я тебя не слышу.

— Я сказала, что не смогу влезть на скалу! — крикнула она, охваченная внезапной яростью, которая оказалась сильнее страха. — Почему я должна делать за вас всю грязную работу?

На мгновение ее охватило безумное желание бросить динамит в реку, но, посмотрев в лицо Пью, она сдержалась — если она это сделает, то он тут же пристрелит ее.

С неожиданной стремительностью, заставшей Аннабел врасплох, Пью наклонился и схватил ее за руку. Она взглянула в его огромное бледное лицо с крепко сжатыми зубами и жесткими, как камешки, маленькими глазками.

— Ты заберешься на эту скалу, безмозглая девчонка, и сделаешь это быстро! Положишь динамит, спичкой подожжешь фитиль, а потом еще быстрее спустишься и сядешь на лошадь. Если мы поторопимся, то успеем благополучно убраться из каньона до того, как динамит взорвется!

— Я не буду этого делать! — в страхе и отчаянии крикнула Аннабел.

Пью сильнее сжал ее запястье, и ей показалось, что она теряет сознание от боли.

— Твой дружок Хартер из-за собственной глупости не может этого сделать и я по очевидным причинам — тоже. Но у тебя, моя девочка, нет проблем ни со здоровьем, ни с весом, и если я сказал, что ты сделаешь это, ты это сделаешь. А на тот случай, если в твою глупую голову придет мысль положить динамит, но не поджечь фитиль, я заранее предупреждаю, что, если динамит не взорвется к тому времени, как мы покинем каньон, я убью вас обоих, тебя и твоего драгоценного Чесли, и столкну ваши тела в реку. Ты меня поняла, девочка?

Аннабел покорно кивнула, и Пью, отпустив ее руку, протянул маленькую жестяную коробку со спичками.

— А теперь давай наверх!

Она дрожа повернулась к скале, держа в одной руке динамит, а в другой спички, и Пью вновь закричал на нее:

— Дура, сунь динамит за пояс, а спички положи в карман! Как ты полезешь наверх, если у тебя заняты руки! Боже, избавь нас от неумех!

Тяжело дыша, Аннабел выполнила его распоряжения. Динамит не помещался за поясом, но ей удалось засунуть его под блузку. Спички она опустила в карман.

Скала на первый взгляд была неприступной, но когда Аннабел внимательно изучила ее, то увидела небольшие трещины, уступы и площадки, которые можно было бы использовать в качестве опоры. Ухватившись за нависавший над ней выступ, она пожалела, что в детстве не вела такого активного образа жизни, как Белинда, которая вечно куда-нибудь залезала и делала это столь часто, что матери в конце концов пришлось запретить ей такие неподходящие для леди занятия.

Белинда! Как ей не хватало сестры!

— Шевелись же, черт бы тебя побрал! — взорвался Пью у нее за спиной.

Резко выдохнув, Аннабел поставила ногу на первый уступ и начала карабкаться наверх. Мучительно медленно, дюйм за дюймом поднималась она по скале.

Казалось, время остановилось, и не существовало ни прошлого, ни будущего, только настоящее, где она цеплялась, вытягивалась и искала опору для рук и ног.

Земля летела прямо в ее поднятое вверх лицо, к глазам подступали слезы. Аннабел сердито моргнула.

Ее руки саднили и кровоточили, колено, которым она ударилась о камень, болело. Она не осмеливалась посмотреть вниз, но слышала под собой шипение и рев реки.

Несколько раз она была готова отступить, но страх перед Пью гнал ее вперед.

Наконец Аннабел добралась до утеса, на который показывал Пью, и смогла немного расслабиться, почувствовав себя в относительной безопасности. Она рискнула посмотреть вниз и увидела далеко под собой неправдоподобно маленькие фигурки Хартера и Пью с обращенными вверх бледными лицами, напоминавшими луну. У нее закружилась голова, и она, покачнувшись, отвела взгляд.

— Динамит! Положи динамит!

Крик Пью казался отсюда далеким и слабым, но Аннабел послушно поместила связку динамита в углубление между уступом и скалой, а затем достала из кармана коробку спичек.

Некоторое время она сидела на корточках, пристально глядя на фитиль, сжимая в руке спичку и размышляя, посмеет ли она ослушаться Пью. Нет, она должна это сделать. Она не сомневалась, что Пью выполнит свою угрозу и убьет и ее, и Чета, если она не выполнит его приказ. Кроме того, этот обвал не принесет никому вреда. Выбора у нее не было — нужно делать то, что ей приказали.

Она осторожно чиркнула спичкой и поднесла огонь к фитилю. Он загорелся, и пламя стало быстро приближаться к динамиту.

Устремив взгляд на шипящий огонек, она застыла на месте, пока до нее не донесся слабый крик Пью: — Спускайся вниз! Живо!

Волна паники мгновенно захлестнула Аннабел, и она тем же путем стала спускаться вниз, нащупывая опору дрожащими руками и ногами.

Почти достигнув тропы, она второпях промахнулась и на мгновение повисла на руках. Но затем — чудо из чудес! — ее нога нашла маленький выступ, и через несколько секунд Аннабел оказалась на земле.

Лошадь Пью уже галопом неслась по тропе. Аннабел с помощью Хартера быстро взобралась в седло.

Чет громким криком пустил лошадь в галоп, и Аннабел, уткнулась лицом ему в спину; она дрожала от изнеможения и страха, сердце ее бешено колотилось.

Они мчались по тропе, и, несмотря на исцарапанные руки и дрожавшие от напряжения мускулы, Аннабел ощущала приятное возбуждение. И хотя она не привыкла анализировать свои чувства, ее удивляло собственное приподнятое настроение. Потом до нее наконец дошло, что причина кроется в том, что ей удалось справиться — и успешно — с таким трудным и опасным делом. Не важно, что ее поступок послужит неправому делу и что она совершила его по приказу человека, которого ненавидит. Все-таки она справилась, используя только собственную силу и сноровку. Теперь Аннабел начала понимать Белинду. Вот что испытываешь, когда преодолеваешь трудности самостоятельно!

Едва они выехали из каньона, раздался взрыв. Хотя Аннабел и ждала его, она вздрогнула и, не сдержавшись, вскрикнула — таким громким был звук взрыва, за которым последовали треск и грохот падающих камней. Земля содрогнулась, и за их спиной поднялось огромное облако пыли.

Пью оглянулся через плечо и улыбнулся ей.

— Это немного задержит их, — с довольным видом произнес он. — А теперь мне нужно подумать, как задержать их еще больше.

С вершины небольшого холма Джош в бинокль рассматривал уходящую вдаль тропу. На самой границе видимости сквозь клубящуюся пыль он заметил два удаляющихся пятнышка.

— Это они! — сказал он.

Дуглас Маккензи протянул руку за биноклем и поднес его к глазам.

— Они опережают нас не больше чем на час. Если мы поторопимся, то к полудню, пожалуй, догоним их.

Джош согласно кивнул. Они с сержантом заключили временное перемирие, а иногда в их отношениях даже проскальзывало взаимное уважение. И хотя им случалось спорить по поводу дальнейших действий, до сих пор они без труда находили общий язык.

Но у Джоша были свои проблемы. Белинда по неизвестной причине вела себя с ним как с незнакомым человеком. Что происходит с этой женщиной? Несколько дней назад она призналась, что любит его, а теперь не желает даже говорить с ним! Это выше его понимания! Что он мог такого сделать? Если она будет вести себя так же и после свадьбы, то, может, лучше распрощаться с этой идеей?

Скакавший рядом с Джошем Дуглас Маккензи думал о вещах, не имеющих никакого отношения к делу. Он бросил через плечо быстрый взгляд на Белинду. Она расслабилась в седле и о чем-то глубоко задумалась. Она была такой красивой, смелой и сильной, и Дуглас страстно желал ее!

Он не знал, как вернуть ее симпатию, он видел, что она отдалилась от него, и не знал, как вести себя с ней. Мысль о том, что Белинда несколько дней провела наедине с Джошем, наполняла его яростью и отчаянием. Ему мучительно хотелось знать, была ли она близка с Роганом. Эти размышления буквально сводили его с ума.

Дуглас понимал, что не должен сейчас думать об этом, но не мог справиться с собой. Вот что значит брать женщину в такое путешествие!

Мысли Белинды тоже были не очень приятными, и она не могла отделаться от них. Белинда злилась на себя за то, что не сдержалась и устроила Джошу сцену ревности, а теперь не знала, как загладить свою вину. Он явно расстроен, и Белинда не могла его в этом винить. Но сейчас приставать к нему с извинениями было неуместно. Скоро они догонят Пью и Хартера, и в данный момент мысли Джоша и Дугласа были целиком заняты этой парочкой.

— С тобой все в порядке, Белинда?

Голос отца заставил ее вздрогнуть, и она через силу улыбнулась ему.

Белинда еще не привыкла называть этого человека папой, но знала, что это доставляет ему удовольствие. Она также видела, что Морган, как и она сама, очень беспокоится за Аннабел.

— Я не сомневаюсь, что с Аннабел все в порядке, — уверенно сказала она и протянула ему руку. — Они не причинят ей никакого вреда, потому что она нужна им в качестве заложницы…

Внезапно воздух содрогнулся от сильнейшего взрыва — как будто какой-то рассерженный бог опустил на землю свой гигантский кулак, — и лошади, заржав, попятились.

Вдали взметнулось вверх огромное облако пыли.

— Боже, что это?! — испуганно воскликнула Белинда. Ей никто не ответил. Лошади нервно пританцовывали на месте.

— Папа? — Белинда взглянула на Моргана Ли.

— Не знаю. — Он покачал головой, лицо его было озабоченным. — Но у меня такое чувство, что это не сулит нам ничего хорошего.

Наконец эхо взрыва утихло, пыль начала оседать, и стало видно, что в полумиле от них тропа попросту исчезла, погребенная под рухнувшей горой.

Позади них невидимый за поворотом дороги крупный мужчина на большом гнедом жеребце тоже остановился. Он осадил коня, ожидая, пока утихнут отголоски взрыва, и тут услышал слабый звук голосов. Мужчина не двигался, пока не раздался удаляющийся стук копыт, а затем отпустил поводья и прищелкнул языком, послав коня вперед.

Глава 21

Огромная груда камней перегородила тропу, сделав ее непроходимой.

— Ну, — спросил Морган Ли, — что мы теперь будем делать?

— Мы обойдем завал поверху. — Голос Джоша дрожал от едва сдерживаемой ярости. — Если понадобится, выберемся из каньона. Потребуется целый месяц, черт возьми, чтобы прорыть здесь дорогу, если мы вообще сумеем это сделать! Маккензи?

— Вы правы, Роган, — мрачно согласился Дуглас, — как ни тяжело мне это признавать. У нас нет выбора. Будь проклят этот толстяк! — Он ударил кулаком по луке седла. — Мы недооценили его!

— Мы? Это вы недооценили его… Ладно, ладно! — Джош поднял руки. — У нас нет времени на ссоры. Нужно двигаться вперед.

Морган внимательно рассматривал крутой склон каньона.

— Мы потеряем кучу времени, — сказал он Белинде и вздохнул. — Но иначе мы рискуем никогда не догнать их. Придется обходить завал поверху.

Потрясенная и подавленная, она кивнула. Он прав — ничего другого им не оставалось.

Джош и Дуглас уже разворачивали лошадей. Они выехали из устья каньона и направили животных вверх по каменистому склону. Настоящих гор здесь не было, скорее холмы, но склон оказался крутым, и не видно было даже признаков какой-либо тропы.

Позади них мужчина на гнедом жеребце наблюдал сквозь деревья, как группа всадников во главе с полицейским выехала из каньона. На мгновение ему показалось, что они двигаются назад, в Доусон, но они направили своих лошадей вверх по склону холма. Мужчина вздохнул и двинулся вслед за ними, стараясь оставаться вне пределов видимости.

От боли в мышцах Аннабел с трудом держалась в седле. Пью, настроение которого явно улучшилось после того, как они завалили тропу, что-то напевал себе под нос, прерываясь лишь затем, чтобы бросить в рот леденец.

Хартер, несмотря на свои раны, казалось, не испытывал особых неудобств. Он ехал расслабленно, опустив голову, но уверенно держался в седле, и Аннабел пришла к выводу, что он быстро выздоравливает.

Пытаясь перераспределить вес тела, чтобы дать отдых занемевшим мышцам, она наклонилась к Хартеру и тихо шепнула ему на ухо:

— Мы не могли бы остановиться, Чет, всего на минутку? Каньон перегорожен. Они не скоро смогут нас догнать.

Хартер в ответ лишь что-то промычал и дернул плечами, как измученная мухами лошадь. Быть может, он чувствовал себя лучше, но почти не разговаривал и, казалось, был вполне доволен своей ролью страдающего от ран человека.

— Чет! — повторила попытку Аннабел. — Может, тебе удастся уговорить Пью сделать привал и немного отдохнуть?

На этот раз он ответил ей:

— Пока нет. Думаю, Пью сначала хочет добраться до промежуточной станции.

— Промежуточной станции?

Он опять не ответил, и, только когда, впереди показалось какое-то строение, Аннабел поняла, что он имел в виду. Промежуточная станция оказалась группой невзрачных домишек с загоном для лошадей, построенных у дороги на некотором удалении от реки и с севера защищенных от непогоды холмом.

Какой бы убогой ни выглядела станция, Аннабел обрадовалась и этому. Она соскользнула с седла гораздо увереннее, чем раньше, — собственный опыт оказался превосходным учителем — и без всякого стеснения потерла ягодицы. Рядом никого не было, если не считать Хартера и Пью, занятых собственными мыслями и не замечавших ее.

Прежде чем спешиться, Пью направил лошадь к загону и взглянул на двух стоящих внутри коней. Только внимательно изучив их, он отъехал к покосившейся веранде и слез с седла. Аннабел показалось, что он чем-то очень доволен.

Он поманил ее к себе. Когда она осторожно остановилась перед ним, Пью тихим, угрожающим голосом произнес:

— Хочу тебя предупредить, девочка, прежде чем мы войдем внутрь: посмей только пикнуть об обстоятельствах, заставивших тебя поехать с нами, — и прощайся с жизнью! Все поняла?

Она молча кивнула.

Пью обнажил зубы в мрачной улыбке.

— Все равно ты тут никому не нужна — разве что взобраться на тебя. — Он усмехнулся. — Считай, что тебе повезло — иметь двух таких галантных кавалеров, как я и Чесли, которые охраняют твою честь!

Ее взгляд был исполнен ненависти, но Пью не обратил на это никакого внимания и махнул рукой, приглашая их войти в дом.

Внутри дом был таким же, как и снаружи, — невзрачным и запущенным. Несмотря на запах пыли и прогорклого жира, Аннабел почувствовала голодные спазмы в желудке. Запасы продовольствия подходили у них к концу, и Пью был чрезвычайно скуп, выделяя долю Хартеру и Аннабел, хотя не признавал никаких ограничений, когда дело касалось его самого.

Они попросили хозяина приготовить им хоть какую-нибудь еду, и на столе вскоре стояло жаркое из какого-то неизвестного Аннабел мяса. Она не стеснялась — быстро очистила тарелку и попросила добавки.

Дождавшись, пока она насытится, Хартер повернулся к ней:

— Пойдем. Нам лучше выйти.

Озадаченная, Аннабел вышла с ним на крыльцо и спустилась по ступенькам.

— Подожди здесь. Я сейчас приду, — вдруг сказал Хартер и быстро вернулся в дом.

Аннабел, чувствуя, что что-то назревает, но не понимая что, ощущала растущее беспокойство.

Вскоре Хартер вместе с Лестером Пью вышли из дома. Лицо Хартера избороздили морщины, а на круглой физиономии Пью сияла довольная улыбка. Аннабел вопросительно посмотрела на них, но мужчины уже спустились по шатким ступеням веранды и направились к загону. После секундного колебания она поспешила за ними.

Аннабел смотрела, как Хартер распряг лошадь, на которой ехал Пью, и она галопом помчалась к деревьям. Затем он привел двух свежих лошадей, и они с Пью оседлали их. Пью приказал Аннабел наполнить седельные сумки свежими продуктами из кухни.

Девушка хотела спросить, дал ли на это разрешение хозяин, но знала, что вопросов лучше не задавать. Она уже поняла, что единственный способ ладить с Лестером Пью — это как можно реже попадаться ему на глаза.

Она вошла в грязную кухню с черного хода и проверила содержимое буфетов. Продуктов оказалось немного, но их должно было хватить им троим до Дайи — по крайней мере Аннабел надеялась, что они направляются именно туда. Она торопливо упаковала еду, ожидая, что в любую секунду может ворваться хозяин и поинтересоваться, что она тут делает. Но никто не появился, и она без помех наполнила седельные сумки.

Выйти она решила через главный вход. В большой комнате было довольно темно, поскольку маленькие грязные окна, прорезанные высоко в стене, пропускали мало света. В доме стояла странная, почти пугающая тишина, и Аннабел ускорила шаг, стараясь быстрее пересечь комнату, где они обедали. Проходя мимо стойки, она краем глаза заметила что-то необычное на полу. Она остановилась и стала вглядываться в полумрак — любопытство пересилило в ней страх. Это что-то было похоже на ногу человека. Подойдя ближе, она нерешительно заглянула за стойку.

На полу лежал хозяин станции; голова и плечи его плавали в луже крови, глаза закатились. У него было перерезано горло.

Аннабел едва сдержала крик. Чувствуя, как съеденный недавно обед подступает к горлу, она обеими руками подхватила сумки и, ничего не видя вокруг, побежала к двери.

Выскочив из дома, она обнаружила отдыхающих на ступеньках веранды Хартера и Пью. Они подняли головы и посмотрели на нее.

Пью улыбнулся, и его глаза холодно блеснули.

— Такое желание угодить достойно похвалы, мисс Ли. А теперь, если вы принесете остальные сумки, мы сможем продолжить путь.

Аннабел покачала головой, не в силах вымолвить ни слова. Она не могла забыть глаза мертвого человека.

— Хозяин… Он там мертвый! — наконец, задыхаясь, произнесла она.

— Неужели? — округлил глаза Пью. — Должно быть, какой-нибудь бандит проник внутрь и перерезал ему горло.

Хартер нервно рассмеялся:

— Ладно, Эл Пи, я сам принесу их.

Аннабел оцепенело смотрела, как он, хромая, вошел в дом. Она опустилась на ступеньки и закрыла лицо руками. Пью негромко засмеялся, и ее охватил ужас, какого она никогда раньше не испытывала. Если Пью с такой легкостью может убить человека, то что он сделает с ней, когда она станет ему не нужна? Поможет ли ей Чет? Наверное, в момент убийства он был с Пью — ведь они вышли вместе. Нет, ей не стоит ждать помощи от Чета Хартера.

По ее телу пробежала дрожь, а в желудке было пусто и холодно, несмотря на только что съеденное жаркое. Теперь у нее есть своя лошадь, и, возможно, ей удастся сбежать. Но эта мысль исчезла так же быстро, как и появилась. Она плохо держится в седле, а Хартер и Пью теперь будут следить за каждым ее шагом.

Аннабел давно не была в церкви, но теперь закрыла глаза и стала молча молиться.

Белинда ощущала неимоверную усталость. Она обессиленно поникла в седле, уверенная, что лошадь сама пойдет за идущим впереди отрядом. Хорошо бы мужчины объявили привал, но она знала, что они не остановятся до наступления темноты.

Она не осмеливалась ни о чем их просить: в конце концов ведь именно она настояла на том, чтобы сопровождать их, и заявляла, что сама о себе позаботится. Она не жалела о своем решении, просто устала, и ей хотелось поскорее догнать преступников и освободить сестру.

Обернувшись, она посмотрела на Моргана Ли, который ехал вслед за ней. Его лицо осунулось и посерело от пыли, и впервые за все это время Белинда подумала, что он уже далеко не молод, и ей стало нестерпимо жаль его.

Им потребовалось много времени, чтобы выбраться из каньона и найти место, где они смогли подняться по склону холма, описав широкую дугу, чтобы обойти отрезок тропы, разрушенный обвалом.

Джош и Дуглас спешили достичь промежуточной станции, расположенной где-то впереди на пути их следования. Похоже, Дугласа беспокоило, что Пью сможет получить там свежих лошадей и это даст беглецам дополнительное преимущество. Она видела, что мужчины еле сдерживали раздражение, вызванное непредвиденными задержками. Белинда старалась им не докучать и держалась поближе к отцу.

Даже если бы все складывалось хорошо, у них все равно не хватало бы времени на общение друт с другом. Они скакали весь день, пока темнота не вынуждала их остановиться на ночлег. По этой суровой и опасной местности путешествовать ночью было невозможно. Они разводили костер, быстро ужинали и ложились спать. Утром, едва только рассветало, торопливо проглотив холодный завтрак, они запрягали лошадей и вновь пускались в путь. Белинда с трудом могла бы сосчитать, сколько дней провела в седле, — усталость делала их похожими один на другой.

Вскоре они добрались до промежуточной станции — группы невзрачных строений, показавшихся Белинде очень комфортабельными.

Все приободрились, и даже лошади ускорили шаг, вероятно, предвкушая еду и отдых. Станция выглядела необычно пустынной — в загоне не было лошадей, и никто не вышел к ним навстречу.

Белинда ощутила какое-то смутное беспокойство, ею овладели дурные предчувствия. Джош осадил лошадь рядом с Дугласом и что-то тихо сказал ему. Кивнув, Дуглас знаком приказал остальным отступить назад и ждать. Спешившись и вытащив пистолеты, мужчины пошли к основному зданию станции, а затем исчезли внутри.

Белинде показалось, что они оставались там очень долго, и она даже успела задремать в седле, сморенная теплыми лучами солнца.

Наконец они появились, и Дуглас окликнул двух молодых полисменов.

— Как ты думаешь, что там такое? — Белинда взглянула на отца.

— Не знаю, — покачал головой Морган Ли. — Но у меня такое чувство, что ничего хорошего.

Они смотрели, как двое полицейских о чем-то совещаются на веранде с Дугласом. Затем они вошли в дом, а Джош и Дуглас направились к Белинде и ее отцу.

— Что случилось? — спросила она Дугласа, который угрюмо смотрел на нее. — Что-то не так?

— Нет смысла здесь останавливаться, — ответил он. — Пью и Хартер уже успели побывать тут и забрали лошадей и всю еду.

Белинда почувствовала, что он что-то скрывает от нее. Заглянув ему за спину, она увидела, как из дома вышли полицейские с длинным, завернутым в одеяла свертком. Желудок ее сжался.

— Они кого-то убили, — уверенно заявила она. — Это не… не Аннабел?

— Нет, нет, — поспешно заверил ее Дуглас. — Это владелец станции. Я останавливался здесь раньше. Джед был по-своему неплохим парнем. — Он стиснул зубы. — Еще одна смерть, за которую ответит Лестер Пью.

— Если вы когда-нибудь поймаете его! — сказала Белип да и посмотрела на Джоша, который молча стоял рядом.

Их взгляды встретились, и в душе Белинды всколыхнулась целая буря чувств. Ей отчаянно хотелось поговорить с ним, восстановить их отношения, но он уже отвернулся.

— Не волнуйся, Белинда, мы поймаем его, — сказал Дуглас.

«Неизвестно только, успеете ли вы спасти Аннабел», — подумала Белинда, посмотрев на завернутое в одеяла тело, которое несли полицейские.

На берегу озера Кратер пересекавший тропу суслик испугал лошадь Пью, и она встала на дыбы.

Испуганное животное попыталось восстановить равновесие, но огромная масса Пью, сместившись в седле, заставила лошадь упасть на колени. Звук ломающейся кости был хорошо слышен в неподвижном воздухе.

Лошадь жалобно заржала, и Пью, немилосердно ругаясь, слез с седла и снял седельные сумки.

— Пристрели ее, — равнодушно сказал он Хартеру.

Хартер вытащил пистолет и выстрелил в голову лошади. Дернувшись пару раз, она вытянулась на земле и затихла. Аннабел сдавленно вскрикнула и отвернулась.

Пью огляделся — место было относительно удобным.

— Мы можем устроиться здесь на ночь. Все равно скоро стемнеет. Утром я возьму твою лошадь, Чесли, а ты можешь взять лошадь девчонки.

Хартер, привыкший улавливать любые нюансы в речи Пью, обратил внимание на последнюю фразу толстяка. Что у него на уме? Хартер бросил быстрый взгляд на Аннабел, проверяя, не слышала ли она слова Пью, но девушка смотрела на озеро. Очевидно, не слышала.

Хартер слез с лошади, стараясь выглядеть более немощным, чем был на самом деле. Его раны очень быстро заживали, и он чувствовал себя довольно сносно, но из осторожности не хотел показывать этого Пью. Он знал — наступит момент, и довольно скоро, когда толстяк попытается отомстить ему за предательство, и Хартер хотел получить все возможные преимущества.

Они были уже недалеко от Чилкутской дороги, и, насколько мог судить Хартер, преследователи теперь наверняка не смогут догнать их. Они беспрепятственно доберутся до Дайи и отплывут оттуда с первым же судном.

Из слов Пью он сделал вывод, что тот большене намерен держать Аннабел в качестве заложницы. Толстяк собирался оставить ее здесь. Но живую или мертвую — неизвестно. И этот вопрос весьма занимал Хартера.

Да, Лестер Пью, этот жирный ублюдок, очень удивится, когда обнаружит, что у Чета Хартера имеются собственные планы.

Во-первых, надо постараться, чтобы здесь осталась не Аннабел, а Пью. Губы Хартера растянулись в жестокой усмешке. Это будет неприятным сюрпризом для ублюдка, сюрпризом, который он готовил уже давно.

Кроме всего прочего, Аннабел весьма устраивала Хартера. Она его слушалась, легко подчинялась давлению и была хороша в постели. И еще — такой красивой женщины у него никогда не было, и ему нравилось показываться вместе с ней в обществе.

Да, она выглядела потрясающе, когда шла с ним под руку, и другие мужчины завидовали ему. Она была ценным приобретением, более ценным для него, чем для Пью, который сам теперь превратился в обузу.

Нет, рассуждать тут не о чем. Пью помог им выбраться, и теперь он больше не нужен.

Кроме того, Хартер знал о деньгах Пью, тех, которые были с ним, и тех, что хранились в сейфе салуна в Дайе. Пью не подозревал, что Хартер знает о них. Но Чет знал не только о деньгах — ему был известен и шифр сейфа! Там хранилась изрядная сумма — достаточная, чтобы открыть маленькое прибыльное дельце в каком-нибудь тихом местечке, где никогда не слышали о Чете Хартере.

Хартер согнул руку. Мышцы немного ослабли, но сил хватит, чтобы нажать на спусковой крючок висевшего у него на поясе пистолета. Да, сегодня ночью старину Эл Пи ждет самый большой сюрприз в его жизни!

Пью растянулся на широкой спине и положил под голову седло, чтобы иметь возможность наблюдать за Хартером и его женщиной. Желудок его был полон, мозг усиленно работал. Он был доволен собой. Все обошлось, и в основном благодаря его изобретательности и уму.

Скоро он будет в Дайе, где сможет без помех купить какое-нибудь судно, которое увезет его от этой замерзшей пустынной земли назад, к цивилизации. Хватит этой примитивной жизни! Все равно «золотая лихорадка» скоро сойдет на нет.

Он с нежностью подумал о грудах банкнот и золота, запертых в сейфе в Дайе. Этих денег ему хватит надолго, пока он не создаст новую организацию.

А теперь ему нужно покончить с кое-какими делами. Из-под низко надвинутой на лоб шляпы он пристально посмотрел на Хартера и девчонку. Хорошенькая. Такая юная и нежная! Даже теперь, после нескольких недель дороги, она все еще была чертовски привлекательна.

Пью ощутил легкое волнение внутри и улыбнулся. Его не часто посещали плотские желания, но сегодня, подогреваемый близкой свободой и предвкушением расплаты с Хартером, он почувствовал возбуждение.

Возможно, он развлечется с девчонкой, прежде чем избавится от нее. А почему бы и нет? В конце концов он заслужил немного удовольствия после этих жутких дней. Да, он может попользоваться этой девицей. Ему полезно немного расслабиться.

Он перевел взгляд на Хартера, растянувшегося на своем одеяле. Очевидно, Чесли еще не оправился от ран. Ну и ладно, скоро он вообще перестанет страдать. Ему не нужна девчонка, и Хартер тоже не нужен. Настало время избавиться от обоих, и ему доставит истинное удовольствие наблюдать удивление и ужас на лице Хартера, когда тот увидит, что Лестер Пью решил расплатиться по счету.

Он сел, с хрустом потянулся и позвал Хартера:

— Чет, ты не подойдешь ко мне? Нам нужно кое-что обсудить.

Хартер посмотрел на него усталым взглядом, и Пью улыбнулся. Наконец Хартер поднялся и направился к нему. Пью тоже встал. Он был доволен, что Хартер оставил ремень с кобурой на одеяле. Хорошо! Сам он предусмотрительно оставил трость с вложенной шпагой на виду, рядом с седлом.

Пью ласково подхватил Хартера под здоровую руку и повел в сторону от лагеря.

Хартер не сопротивлялся, а только спросил:

— В чем дело, Эл Пи?

— Это насчет девчонки, — прошептал Пью.

Теперь они удалились достаточно, чтобы Аннабел не могла услышать их. Хартер остановился и повернулся к нему:

— Да, думаю, пора поговорить о ней. Что ты задумал?

— А ты что предлагаешь? — Пью дернул себя за нижнюю губу.

— Не знаю, — пожал плечами Хартер. — Я хочу оставить ее при себе — по крайней мере на время. Она меня вполне устраивает.

— Меня удивляют твои мысли! А что ты скажешь, если я сообщу тебе следующее: я считаю, что мы должны убить ее? — произнес Пью с деланным спокойствием.

Ответ Хартера тоже был сдержанным, что очень удивило Пью, ожидавшего, что Чет выйдет из себя.

— Ну, я бы сказал, что нам нужно это обсудить, Эл Пи. Я бы сказал, что так было бы демократично.

Пью засмеялся:

— Демократично! При чем здесь демократия, Чосли? Я здесь главный, и так было всегда. Ты на меня работаешь! Я принимаю решения и отдаю указания, И я говорю что она умрет!

Лицо Хартера, которое до этого момента оставалось бесстрастным, исказилось в ухмылке, и Пью увидел, как дернулась его раненая рука. Через мгновение он увидел приставленное к его горлу длинное сверкающее лезвие ножа.

Пью похолодел и выругался. Идиот! Он сделал то, против чего так часто предостерегал Хартера, — недооценил противника. Его мозг, подхлестываемый сознанием близкой смерти, лихорадочно работал, рассматривая и отбрасывая прочь различные варианты спасения.

Ухмыляющееся лицо Хартера теперь было так близко, что Пью ощущал запах его дыхания.

— Значит, ты большой босс, а, Эл Пи? Ты отдаешь приказы, а я марширую, да? Нет, на этот раз, дружище, тебя перехитрили. Ты думаешь, что я настолько туп, что пойду с тобой, не позаботившись о собственной безопасности? Нет, теперь моя очередь, толстяк, и я собираюсь выпустить немного воздуха из твоего жирного брюха. Я давно ждал этого момента. Только давай сначала отойдем подальше от лагеря. Я не хочу расстраивать Аннабел. Я хочу, чтобы она была милой и спокойной, когда я вернусь, и чтобы мы могли отпраздновать конец Лестера Пью!

Он грубо подтолкнул Пью, и толстяк, ощущая холодное лезвие ножа на горле, не сопротивлялся.

Они двигались друг за другом. Одной рукой Хартер обхватил Пью за плечи, а другой держал нож у его горла. Пью споткнулся, и давление ножа на мгновение ослабло. Его рука нырнула в карман куртки и сжала спрятанный там «дерринджер».

На таком расстоянии он не мог промахнуться, и пуля попала Хартеру в живот. Пью с отвращением почувствовал, как кровь хлынула ему на руки и грудь.

С циничным любопытством он наблюдал, как Хартер, на лице которого отразилось комичное недоумение, выронил нож и обеими руками зажал дырку в животе. Пью повернулся и посмотрел в сторону лагеря.

Услышав звук выстрела, Аннабел вскочила и теперь стояла, пытаясь что-нибудь разглядеть в темноте. Она сделала шаг, а затем остановилась в тревожном ожидании, как дикое животное, которое вспугнули шаги охотника.

«Конечно, — радостно подумал Пью, — ей есть чего ждать!»

Он усмехнулся и носком сапога ткнул Хартера, чтобы убедиться, что тот мертв.

Глава 22

Аннабел почувствовала, что Чет встал и ушел со своего одеяла, но не придала этому особого значения. Она была расстроена гибелью лошади, и ей хотелось поскорее заснуть, чтобы по крайней мере на несколько часов забыть обо всех бедах и хоть немного отдохнуть.

Она уже почти спала, но звук выстрела вывел ее из дремотного состояния. Аннабел вскочила, испуганно озираясь, но в первый момент ничего не увидела. Через некоторое время она разглядела темную неясную фигуру, двигавшуюся в ее сторону. Кто это — Чет? Что означает этот выстрел и кто стрелял?

Фигура приблизилась, и при свете полной луны она увидела Пью.

Он молча, но неуклонно приближался к ней, и Аннабел почувствовала, как кожа ее от ужаса покрылась мурашками.

— Мистер Пью? А где Чет?

Теперь Пью был совсем рядом и возвышался над ней, огромный и грозный. Он рассмеялся, и от этого высокого пронзительного звука Аннабел окатила волна холодного липкого пота.

— Чесли больше нет с нами, моя милая! Он отправил ся, так сказать, к праотцам, если они у него были. Геперь девочка, тут только ты и я.

Чет мертв? Эта новость обрушилась на нес, как удар. Он убил Чета, и теперь она осталась наедине с этим монстром!

Она попыталась убежать, но было слишком поздно. Его огромные руки схватили ее за плечи и толкнули на одеяло.

— Да, только ты и я, моя девочка, и я чувствую, что нуждаюсь в женской ласке.

В его голосе было что-то такое, отчего зубы у нес клацнули от страха, и она отчаянно рванулась, пытаясь освободиться, но его руки с силой сжали ее плечи, и он легко притянул девушку к себе.

— А теперь, — смеясь, сказал он, — я предпочел бы, чтобы ты не сопротивлялась. И хочу предупредить: если ты попытаешься оказать сопротивление, я убью тебя — так же, как только что убил твоего любовника. Я люблю смирных и покладистых женщин, и если мне придется убить тебя, чтобы ты стала послушной, я так и сделаю. Это мне ничего не стоит!

В слабом свете луны Аннабел увидела, как сверкнули в ухмылке его зубы. Лицо Пью было совсем близко, и она ощущала его сладкое от шоколада дыхание. Неужели он способен убить ее?

Пью вновь рассмеялся и, сняв одну руку с плеча Аннабел, стал возиться с застежками ее блузки, а затем рывком разорвал ткань, так что пуговицы разлетелись в разные стороны.

Аннабел почувствовала, как его пальцы, словно слизняки, поползли по ее груди. Когда его влажное, горячее дыхание коснулось ее уха, жаркая волна ненависти захлестнула ее.

Нет, только не это!

Убьет он ее или нет — теперь ей было уже все равно. Лучше умереть, чем быть изнасилованной этой мерзкой свиньей. Мысль о том, что его плоть проникнет в нее, была невыносима.

Вспомнив рассказ одной из девушек в салуне, Аннабел разодрала длинными ногтями жирное лицо Пью, одновременно ударив его согнутым коленом в уязвимое место между ног.

Пью взвизгнул высоким женским голосом и согнулся пополам, схватившись за ушибленное место.

Аннабел вскочила на ноги. Вдруг она заметила кобуру, лежащую на одеяле в нескольких футах от нее.

Пока Пью катался по земле от невыносимой боли, она быстро подбежала к одеялу, схватила пистолет и, крепко сжимая оружие обеими руками, направила его в грудь Пью.

Она знала, что один палец необходимо положить на спусковой крючок, и, сделав это, набрала полную грудь воздуха, пытаясь унять бешено стучавшее сердце. Пью, не переставая стонать, с трудом поднялся на ноги. Из-за облака выглянула луна, и Аннабел увидела кровавые полосы в тех местах, где по его лицу прошлись ее ногти.

А затем он внезапно перестал стонать и посмотрел на нее, неподвижный и спокойный, как хищник перед прыжком.

— Не подходи, — дрожащим голосом предупредила она. — Или я буду стрелять!

Пью продолжал пристально смотреть на нее.

— Нет, не будешь, — наконец сказал он. — Ты не умеешь обращаться с пистолетом, а даже если бы и умела, не способна хладнокровно убить человека.

Он шагнул к ней, и Аннабел почувствовала, как ее охватывает паника. Неужели он прав?

Он улыбнулся и осторожно сделал еще один шаг. Аннабел лихорадочно нажала на спусковой крючок и почувствовала, как маленький закругленный кусок металла поддался под ее пальцем, но выстрела не последовало. Пью хохотал во весь голос. Он сунул руку в карман, презрительно глядя на нее.

Почему пистолет не выстрелил?

И тут Аннабел вспомнила, как Чет упражнялся в стрельбе. Курок! Нужно взвести курок!

Не успела рука Пью опуститься в карман, как Аннабел отвела назад курок и вновь нажала на спусковой крючок. От ужасного грохота в ушах ее зазвенело, и она почувствовала, как отдача отбрасывает ее назад.

Пью изумленно смотрел на нее, но, похоже, он не был ранен. Она промахнулась! Аннабел вновь направила на него оружие и снова взвела курок.

Пью поспешно поднял руки над головой, демонстрируя, что в руках у него ничего нет. Лицо толстяка подобно белой луне нависало над его темной одеждой. Напряженное молчание, казалось, длилось целую вечность. Затем Пью обреченно пожал плечами, опустил руки, повернулся спиной к Аннабел и пошел к привязанным лошадям.

Аннабел пришла в смятение. Следует ли ей отпускать его или нужно выстрелить ему в спину? Нет, она не могла этого сделать. Когда он пытался ее изнасиловать, она с радостью убила бы его. Но не так. Не в спину. Не хладнокровно.

— Стой! — слабым голосом приказала она, когда он подошел к своей лошади. — Я пристрелю тебя, если ты попытаешься удрать!

— Не думаю, — спокойно ответил он и, не поворачиваясь, сделал шаг в сторону, чтобы взять седло.

Тяжелый пистолет дрожал в руках Аннабел. Что ей делать? Она не может убить Пью и не может просто взять и отпустить его. Но вдруг она поняла, что может! Тщательно прицелившись, она выстрелила в землю перед привязанными лошадьми.

Пью вздрогнул, лошади заржали и, встав на дыбы, порвали непрочную привязь. Копыта мелькнули в воздухе. Следующая пуля, пущенная поверх голов, заставила их галопом умчаться в заросли. Пью повернулся, лицо его было бледным от ярости.

После секундного колебания Аннабел направила оружие на него.

— Если понадобится, то я убью вас, мистер Пью! — Она старалась, чтобы голос ее звучал как можно тверже. — Я хочу, чтобы вы это поняли. А теперь снимайте куртку — очень медленно — и положите ее на землю.

Пью колебался, кипя от ярости, и она чуть приподняла пистолет, прицелившись ему в сердце. Толстяк медленно снял куртку и опустил ее на землю.

— Теперь ногой отбросьте ее подальше от себя.

Вздохнув, он подчинился.

Аннабел была в замешательстве. Что ей делать? Она не может держать его на мушке до тех пор, пока не подоспеет помощь, но не осмелится приблизиться к Пью, даже если бы у нее было чем его связать.

Пью почувствовал ее неуверенность.

— У меня есть предложение, девочка. — Тон его был снисходительно-вежливым.

— Что вы имеете в виду?

— Я предлагаю отпустить меня! Совершенно очевидно, — насмешливо пояснил он, — что у тебя не хватит духу хладнокровно выстрелить в живого человека, и, кроме того, ты явно не знаешь, как со мной поступить, пока не прибудут твои друзья. Поэтому просто дай мне уйти.

Аннабел яростно замотала головой, и он, слегка улыбнувшись, пожал плечами.

— Подумай, девочка. Это единственный приемлемый выход. Позволь мне уйти. Я буду идти пешком. Какой вред я смогу причинить тебе?

С озера подул холодный ветер.

— Можно мне взять куртку? — вежливо спросил Пью.

— Нет! — Аннабел покачала головой. — У вас в кармане что-то есть, я уверена. Вероятно, пистолет, из которого вы убили Чета.

— У тебя в голове есть мозги, — с невольным восхищением сказал он. — Я отойду назад, а ты обыщешь куртку, возьмешь все, что, по твоему мнению, я могу использовать как оружие, потом позволишь мне взять куртку, и я уйду.

Аннабел усиленно размышляла, пытаясь усмотреть ловушку в его предложении, и в конце концов кивнула, понимая нелепость ситуации, когда ей приходится выполнять указания человека, которого она держит на мушке.

Пью отошел на несколько шагов, и Аннабел осторожно приблизилась к его куртке. Она обыскала ее, ни на секунду не отрывая взгляда от Пью. В правом кармане она нашла фупнокалиберный пистолет и три плитки шоколада, а в левом — портсигар Пью. Аннабел забрала «дерринджер» и, вызывающе посмотрев на него, шоколад. Затем отступила в сторону, чтобы Пью мог поднять куртку с земли и надеть ее.

— А теперь ты позволишь мне взять немного продуктов? — Он направился к седельным сумкам.

— Стой! — крикнула она. — Я сама вытащу их.

Не отрывая глаз от толстяка, она подошла к седельным сумкам. Порывшись в них, достала мешочек сухарей, пакет вяленого мяса, немного сушеной лососины и фляжку с водой. Бросив все это к ногам Пью, она вновь направила на него оружие.

Пью нагнулся и подобрал продукты.

— Можно мне захватить одеяло? — Он ухмыльнулся. — Неужели ты такая бессердечная и хочешь, чтобы я насмерть замерз?

Аннабел устало кивнула. Ей хотелось, чтобы он ушел и она могла наконец отдохнуть и прийти в себя. Она чувствовала, что ее душевные и физические силы убывают и она в любой момент может потерять сознание.

Она внимательно наблюдала, как Пью взял одно одеяло и завернул в него еду, соорудив нечто вроде мешка. Закончив, он повернулся к Аннабел и спокойно спросил:

— Я могу взять с собой трость? Она бывает нужна мне при ходьбе.

Аннабел, кивнув, дрожащими пальцами сорвала обертку с шоколадной плитки, откусила кусок и принялась жевать.

Пью выпрямился, пристально посмотрел на остатки шоколада в руке девушки и облизнулся.

— Я уверен, что мы еще встретимся, девочка! С нетерпением жду этого момента!

Держа в одной руке трость, а в другой узел из одеяла, Лестер Пью повернулся и пошел прочь. Аннабел смотрела вслед, пока тьма не поглотила его.

Когда он исчез из виду, она судорожно вздохнула и опустилась на одеяло. Ее била дрожь. Ей хотелось плакать, но глаза оставались сухими. Аннабел положила пистолет на колени. Может, он выждет, пока она уснет, и потихоньку вернется? Больше она не сможет ему сопротивляться. Ее силы кончились.

Нет, конечно, он не вернется. Лошади убежали, и ему тут нечего делать. Разумеется, его гордость уязвлена тем, что над ним взяла верх женщина, но было бы глупо рисковать всем ради мщения. Каким бы ни был Лестер Пью, глупым его не назовешь.

Тем не менее Аннабел была не в состоянии справиться с тревогой. Он мог быть где-то рядом, ожидая, пока она задремлет и он получит возможность убить ее. Страх заставлял ее сидеть, сжимая пистолет и вглядываясь в темноту, пока усталость не взяла верх.

Наутро, когда отряд преследователей выехал на поляну, Аннабел еще спала.

— Аннабел! — Отчаянный крик Белинды испугал лошадей.

Аннабел неподвижно лежала на одеяле, повернувшись на правый бок; ее пальцы крепко сжимали рукоятку пистолета. Только легкий утренний ветерок шевелил ее волосы.

Белинда стала слезать с лошади, но Джош подхватил ее на руки.

— Подожди. — Лицо его выражало тревогу. Белинда со страхом посмотрела на него.

Аннабел зашевелилась и перевернулась на спину, а затем открыла глаза и села. При виде Белинды и ее спутников из ее горла вырвался радостный крик. И вот она уже бежит, широко раскинув руки, к сестре и отцу.

Обливаясь слезами, девушки прильнули друг к другу.

— О, Би! — вскрикнула Аннабел, с жаром обнимая сестру. — Я думала, что уже никогда тебя не увижу!

Белинда крепко стиснула ее в объятиях; любовь к сестре переполняла ее сердце. Морган Ли обнял их обеих, а Джош и Дуглас принялись наперебой задавать вопросы.

Они развели костер, приготовили горячий завтрак, и Джош извлек из потайного карманчика своей сумки бутылку виски. Он щедро разлил спиртное в жестяные кружки.

Аннабел рассказала свою историю, и Белинда слушала сестру со все возрастающим удивлением.

— Ты заложила динамит?

— Да! — Аннабел улыбнулась. — Трудно поверить, правда? Я хотела оставить его там, не поджигая фитиль, но не осмелилась. Пью убил бы меня!

— Ты просто чудо, Аннабел! — покачал головой Джош. — Никто не смог бы действовать лучше. Теперь Пью вынужден идти пешком, и его арест — всего лишь вопрос времени.

Белинда с некоторым удивлением заметила, что Дуглас с интересом поглядывает на Аннабел, чего раньше за ним не замечалось.

— Мисс Ли, с вашей стороны было очень разумно спугнуть лошадей. Я уверен, что вы этим значительно облегчили нам задачу. Теперь мы успеем догнать Пью, прежде чем он доберется до Дайи.

Аннабел вновь сдержанно улыбнулась, и на щеках ее появились очаровательные ямочки. Она разрумянилась, и Белинда подумала, что, несмотря на накопившуюся за несколько недель путешествия грязь, сестра никогда еще не была так прелестна. Впервые на памяти Белинды Аннабел проявила силу духа и инициативу, и этот опыт явно пошел ей на пользу.

Полицейские смотрели на Аннабел с нескрываемым восхищением. Заметив взгляд Дугласа, Белинда ощутила укол ревности, но тут же устыдилась этого чувства. Почему бы ему не переключиться на Аннабел, если она привлекает его?

Отыскав взглядом Джоша, она увидела, что он вопросительно смотрит на нее. Белинда нерешительно улыбнулась, и его светло-голубые глаза стали яркими, как будто внутри них кто-то зажег свет.

— Ты сейчас чувствуешь себя лучше? — спросил он, подходя к ней.

Она кивнула.

Этой ночью Белинда, несмотря на усталость, не могла заснуть. Она остро ощущала присутствие Джоша, который лежал, завернувшись в одеяло, всего в нескольких футах от нее, и ей страстно хотелось оказаться в уютном кольце его рук.

Она вздохнула, и на губах ее заиграла нежная улыбка. Как хорошо жить! Как хорошо знать, что все, кого она любит, в безопасности, здесь, рядом с ней.

Звезды ласково подмигивали ей, и Белинда незаметно погрузилась в сон, самый крепкий и освежающий за последние несколько недель.

Крупный мужчина на гнедом жеребце разбил лагерь неподалеку от отряда полицейских, так, чтобы видеть уже угасающее пламя костра.

Под покровом темноты он подобрался поближе к лагерю, чтобы подслушать разговор сидевших вокруг костра людей. Теперь он знал, что его поиски подошли к концу. Это было долгое и трудное путешествие. Он предпочел бы заниматься другими делами, но это был его долг перед самим собой и перед прошлым. Этот долг следовало отдать, чтобы жить дальше в согласии со своей совестью.

Мужчина тяжело вздохнул и погрузился в сон.

Лестер Пью прокладывал себе путь в ночи. К счастью, вета хватало, чтобы пеший человек мог спокойно идти перед.

Одеяло, в которое были завернуты его скудные запасы, ттягивало плечо, но шаг Пью оставался твердым, хотя чем ольше он шел, тем более тяжелым и неровным становилось его дыхание. Он поднимался к перевалу, за которым ачиналась Чилкутская дорога.

Пью здраво рассудил, что полицейские не станут преследовать его ночью, и это давало ему пусть небольшое, но преимущество, поскольку до Чилкутской дороги ему еще предстояло пройти приличное расстояние. Все, что ему нужно, это добраться до Дайи и припрятанных там денег. Но теперь, когда он передвигался пешком, шансы его уменьшались с каждым часом.

Он упорно шел вперед. Что бы ни случилось, он не сдастся — именно это и есть признак силы. Выход обязательно найдется: умный человек всегда сумеет повернуть обстоятельства в свою пользу.

И вдруг Пью увидел костер, мерцавший в темноте. Огонь, казалось, манил его к себе, и толстяк улыбнулся. Боги сжалились над ним — возможно, это компенсация за то, что его вновь предали те, кому он доверял. Похоже, таков удел всех великих людей.

Пью проворно положил одеяло на землю. Медленно и бесшумно — что было удивительно для такого крупного человека — он подкрался к костру, держа в правой руке трость с вложенной шпагой. У огня сидел всего один человек — суровый пожилой мужчина в изношенной шляпе и кожаном жилете. Он помешивал какую-то еду в стоявшей на огне небольшой кастрюле с длинной ручкой.

Ноздри Пью затрепетали. От горячего варева исходил аппетитный запах, и в желудке толстяка заурчало от голода. Он почувствовал аромат кипящего в кофейнике кофе. Старик, казалось, был полностью поглощен своим занятием.

Пью быстро огляделся по сторонам и чуть не застонал от разочарования, не обнаружив лошади. Проклятие! Старик путешествовал пешком!

Но затем он услышал топот копыт и фырканье. Широкая улыбка осветила его лицо. Судьба опять на его стороне. И он не упустит свой шанс!

Пью поднял трость и нажал кнопку. Лезвие со свистом выскочило наружу, тускло блеснув в неярком свете костра. Двигаясь быстро, но бесшумно, Пью подобрался к старику сзади. Тот ничего не слышал, пока Пью не бросился на него, и обернулся лишь в последнее мгновение. Острое лезвие вонзилось ему в горло; глаза его удивленно раскрылись, и он умер, так и не успев понять, что произошло.

Оттащив тело от костра и спрятав его под кучей веток, Пью с удовольствием перекусил, радуясь тому, что наконец-то ест горячую пищу. Затем выпил горький кофе, жалея, что у него нет шоколада на закуску.

Проклятая девчонка! Как она посмела забрать его шоколад? За это он возненавидел ее еще больше.

Закончив с едой, он пошел взглянуть на лошадь. Оказалось, что это мул. Пью злобно выругался, но в конце концов решил, что ехать на муле все же лучше, чем идти пешком.

«Не очень подходящий транспорт для крупного человека, — подумал Пью, — но даже самому умному из людей часто приходится подчиняться обстоятельствам!»

Отряд полицейских наткнулся на убитого старика ближе к полудню.

Сестры стояли в стороне, пока мужчины хоронили очередную жертву в неглубокой могиле и произносили краткую надгробную речь.

Пью необходимо остановить, подумала Белинда, и глаза ее наполнились слезами. Бедный старик! Он ничего не сделал — просто имел то, что нужно было Пью, в данном случае лошадь. Сколько еще людей убьет этот мерзавец, прежде чем его схватят?

После похорон они не мешкая пустились вдогонку за Пью.

Мужчины молчали, но Белинда видела, что они обеспокоены. Пью вновь ехал верхом, и если он двигался всю ночь, а скорее всего так и было, то вполне мог добраться до перевала и спуститься в Дайю раньше них.

Они двигались вперед с максимальной скоростью, и, когда наконец подъехали к полицейскому посту в верхней точке Чилкутской дороги, было уже почти темно. Дуглас и Джош ворвались в полицейскую палатку.

Белинда соскользнула с седла и бросила поводья на землю. Лошадь устало опустила голову. Она услышала скрип троса, медленно наматывавшегося на лебедку. Девушка взглянула на длинный спуск, но не заметила ни одного путника.

Дуглас и Джош, выйдя из палатки, бросились туда, где стояла огромная грузовая лебедка с тросами, похожая на гигантское железное насекомое. Белинда слышала их громкие взволнованные голоса.

Белинда с Аннабел и отцом, не сговариваясь, побежали за ними. Механик, следивший за лебедкой, тянул длинный рычаг, а Джош и Дуглас осматривали склон, почти скрытый разыгравшейся метелью.

Примерно на середине спуска на ветру раскачивалось что-то большое и темное.

— Что это? — спросила подбежавшая Белинда. — Что тут за суматоха?

Джош повернулся к ней, лицо его сияло.

— Это Пью! — крикнул он, перекрывая визг лебедки. — Дежурный полицейский на пропускном пункте сказал, что Пью появился здесь за полчаса до нас и решил спуститься вниз на тросе. Механик меняет направление движения, чтобы вернуть его сюда. Наконец-то мы добрались до него!

— О, Джош! — Больше не в силах сдерживаться, Белинда бросилась в его объятия.

Он крепко поцеловал ее, и она, забыв о присутствии остальных, ответила ему страстным поцелуем.

Затем, смутившись, она отстранилась и увидела, что Морган задумчиво улыбается. Аннабел ободряюще кивнула ей, а лицо Дугласа было напряженным и холодным. Белинда почувствовала грусть, оттого что причинила ему боль, но счастье ее было слишком велико, чтобы печаль продержалась долго. Дуглас найдет себе другую. Возможно даже, Аннабел. Она весело улыбнулась.

Джош тихо рассмеялся.

— Отпразднуем позже, — шепнул он ей на ухо, и она покраснела.

— Все кончилось! — крикнула она Аннабел, беря сестру за руку. — Я просто не могу в это поверить!

Ее слова заглушил высокий жалобный скрип, и механика, обслуживающего лебедку, отбросило назад.

— В чем дело? — в замешательстве спросила Белинда. — Что случилось?

— Лебедку заело! — растерянно ответил Джош. — Он не может смотать трос!

Глава 23

Лестер Пью, закутанный в одеяло, в котором раньше были продукты, медленно раскачивался взад-вперед в сгущающейся тьме. Он дрожал от холода под сильными порывами метели.

Кожаные стропы косо свисали с поскрипывающего троса. Правда, неудобства придется терпеть недолго. Еще немного, и он будет внизу, на дороге в Дайю. Пью потер спрятанные под одеялом руки и улыбнулся. Он прибыл на пропускной пункт, когда только начало смеркаться и последние путники заканчивали подъем на перепал.

Лебедка для доставки грузов была свободна, а механик, помнивший Пью по предыдущим путешествиям, охотно соорудил специальные постромки и отправил его вниз. Теперь никакие преследователи не смогут догнать его. Попытка в темноте спуститься вниз по крутым ступеням была бы слишком рискованной. А что касается троса, то он задумал вывести его из строя, как только окажется внизу. Это позволит ему выиграть кучу времени.

Пью поерзал в неудобных постромках, изо всех сил стараясь не смотреть на проносящуюся под ним землю, над которой он парил подобно гигантской птице.

Да, теперь он в безопасности и рано или поздно вернется, чтобы отомстить тем, кто преследовал его. Пью был уверен, что наступит момент и он снова встретит их и тогда, попав в его руки, они будут страдать и молить его о пощаде. Он улыбнулся, представив себе, как они будут ползать перед ним на коленях, а затем сунул руку в карман куртки и достал одно из нескольких маленьких пирожных, которыми его любезно снабдил начальник пропускного пункта.

Но как только он стал запихивать сладости в рот, постромки дернулись вперед, затем назад, и ремни врезались в его тело.

Поперхнувшись крошками, Пью схватился за веревки, которые крепили постромки к тросу. Он сильно раскачивался и вдруг понял, что трос остановился.

А потом он вновь начал двигаться. Но теперь он двигался назад, в гору! Это невозможно! Но он действительно поднимался наверх.

Повернувшись, насколько позволяли ремни, Пью оглянулся и стал смотреть вверх. На вершине горы на фоне светлого участка неба ему удалось различить несколько фигур, суетящихся вокруг опор лебедки.

Дикая ярость захлестнула его. Они подтягивают его наверх, как пойманную на крючок рыбу! Какое унижение!

Внезапно трос опять с лязгом остановился, и от этого резкого звука, прокатившегося по всей его длине, он запел, как струна. Висящий на постромках Пью опять стал отчаянно раскачиваться. Когда размах колебаний немного уменьшился, Пью снова взглянул наверх. Фигуры около лебедки засуетились. На лице Пью появилась улыбка, напоминающая звериный оскал. Судьба вновь на его стороне! Очевидно, лебедку заклинило, и они не могут смотать трос и поднять его. Вдруг он помрачнел — ведь точно так же очевидно, что он не сможет спуститься вниз. В глубокой задумчивости он опустил руку в карман за следующим пирожным. Он найдет выход. До сих пор ему это удавалось.

Размышляя над возможными вариантами спасения, он вонзил зубы в очередное пирожное.

— Проклятие! — Джош ударил себя кулаком по бедру. Он стоял рядом с остальными и смотрел на трос и висящего внизу человека. — Ты можешь исправить лебедку?

— Не знаю, — пожал плечами механик. — Днем это было бы гораздо легче. Время от времени ее вот так заклинивает.

— И это должно было случиться именно сейчас! — сердито покачал головой Джош. — Пью чертовски везет! Каждый раз, когда кажется, что мы уже добрались до него, он совершает неожиданный поступок или ему улыбается удача!

Белинда взяла Джоша под руку и прижала его локоть к себе.

— Но на этот раз он никуда не денется. — Она показала на трос. — Может, нам и не удастся добраться до него, но и он никуда не убежит. Даже если нам придется ждать до утра, он все еще будет там.

Джош вздохнул.

— Ты так считаешь? Но будет ли он там? Знаешь, я становлюсь суеверным, когда дело касается этого человека. Я не удивлюсь, если он придумает способ спуститься вниз, даже если ему для этого придется вырастить крылья и улететь!

— Я понимаю ваши чувства, Роган, — криво усмехнулся Дуглас. — Но будь он самим дьяволом, при весе около трехсот фунтов он не сможет освободиться от ремней и с такой высоты спуститься на землю. Если лебедку не удастся починить сегодня, мы просто подождем до утра и тогда вытащим его наверх.

— Да, но утром тропа будет кишеть золотоискателями, если только мы не поставим кого-нибудь внизу перекрыть тропу, а они могут поднять шум. Говорю вам, у меня нехорошее предчувствие.

Помрачнев, они подошли к обрыву и посмотрели вниз. Темная масса, которая была Лестером Пью, медленно раскачивалась из стороны в сторону, как какой-то чудовищный маятник.

Висевший над землей в кожаных постромках Лестер Пью был занят. Ему удалось, хотя и с большими трудностями, вытащить из-под себя одеяло, и теперь он при помощи спрятанной в трости шпаги резал плотную ткань на узкие полосы. Если связать эти полосы вместе, то они достанут или почти достанут до земли. Пью сделал небольшой перерыв, чтобы дать отдых рукам, и отправил в рот последнее пирожное. Это поддержит его силы, пока он не доберется до Дайи, теперь он в этом не сомневался.

На вершине горы, держась в стороне от собравшихся вокруг опор лебедки людей, стоял мужчина, который следовал за ними от самого Доусона. В хмурой задумчивости он смотрел вниз, на склон. Он стоял так, пока преследователи не устали ждать и не отправились всей группой в полицейскую палатку. Остался только механик, при свете лампы возившийся с лебедкой.

Незнакомец направился к опорам лебедки, намеренно производя как можно больше шума, чтобы не испугать механика.

— Думаешь, тебе быстро удастся ее исправить? — спросил он.

— Сомневаюсь, — покачал головой механик, не отрываясь от работы. — На этот раз ее здорово заклинило. Боюсь, раньше утра ее не починить — тогда я хоть буду видеть, что делаю.

Мужчина вернулся к тому месту, откуда ему был виден склон. Он различал огромную фигуру Лестера Пью, раскачивавшегося из стороны в сторону. Вдруг он охнул и, прищурившись, стал смотреть вниз — горевший в низине костер ярко вспыхнул, и стало видно, что делает Пью.

Незнакомец внезапно принял решение и стал внимательно оглядываться вокруг. После долгих поисков он нашел нужный ему предмет — тот стоял у стены небольшого навеса, где хранились дрова.

Когда мужчина вернулся к опорам лебедки, на плече у него был тяжелый топор с обоюдоострым лезвием. Неторопливо он поднял руку, а затем резко опустил ее на шею механика. Тот беззвучно упал на землю.

Незнакомец быстро оттащил его в сторону и встал около троса. Затем поднял над головой топор и изо всех сил опустил его на трос.

Посыпались искры, и металлические нити стали рваться с жалобным стоном; трос завибрировал. Топор взлетел и опустился еще раз, и трос вновь запел. Он бил и бил по тросу, и наконец все нити оборвались, и трос исчез из виду, скользнув по склону горы подобно гигантской змее.

Снизу донесся жалобный человеческий крик, и все стихло.

Мужчина вздрогнул и уронил топор на землю. Молча постояв на краю обрыва, он снял шляпу и, прижав ее к сердцу, стал смотреть на склон горы; губы его шевелились в беззвучной молитве.

— Что это?

Испуганная высоким протяжным звуком и последовав шим за ним далеким человеческим криком. Белинда не выронила кружку с чаем.

Ее спутники замерли в молчании — они как раз подкреплялись горячим чаем и маленькими пирожными, ко торыми их любезно угостил начальник поста, — и вопросительно переглянулись.

Внезапно, не сговариваясь, Джош и Дуглас бросились к выходу из палатки и столкнулись друг с другом, одновременно достигнув узкого дверного проема. Остальные поспешили за ними, и через несколько секунд вес уже были у опор лебедки и смотрели на высокого мужчину, который стоял возле нее, прижимая шляпу к груди. Лежавший на земле механик пошевелился и застонал. Он с трудом поднял голову и недоуменно огляделся.

— Боже мой! — сдавленным голосом воскликнул Морган Ли. — Посмотрите!

Белинда и Аннабел дружно повернули головы. Трос, который должен был спускаться с горы, исчез, и лишь с укрепленного на лебедке конца свисали растрепанные металлические нити.

Внизу стояла зловещая тишина.

Джош взглянул на застывшего неподвижно высокого мужчину, поднял с земли топор, внимательно осмотрел затупившиеся лезвия и снова перевел взгляд на незнакомца.

— Кто вы такой, черт возьми?

Мужчина водрузил шляпу на голову и медленно повернулся.

— Я Вендел Пью, — тихо произнес он. — Брат Лестера.

Несколько полицейских спустились в темноте вниз, чтобы подобрать тело Лестера Пью. Белинда смотрела на них сверху, и цепочка фонарей, медленно двигавшаяся по ступенькам, казалась ей зловещей процессией, которая неуклонно приближалась к месту трагедии.

Позже один из полицейских описывал, как выглядело тело Пью, когда они нашли его:

— Он лежал там, совсем рядом с тропой; шея его была сломана, а голова расколота от удара о камень, как яичная скорлупа. Глаза его были открыты, а в уголках рта остались крошки пирожного. Одна рука была вытянута, как будто он хотел что-то взять. Но больше всего меня поразило удивленное выражение его лица, как будто он не мог поверить в то, что с ним произошло. Я едва не пожалел парня. Вокруг него были разбросаны нарезанные из одеяла полосы, причем некоторые оказались связанными вместе.

Белинда была рада, что Пью мертв, что все наконец закончилось и теперь все они могли свободно вздохнуть.

Они собрались в полицейской палатке, где Джош и Дуглас допрашивали человека, называвшего себя братом Лестера Пью.

Белинда, вспомнив, что видела этого человека в Доусоне, с любопытством разглядывала его. Сходство было несомненным. Имей Лестер Пью нормальный вес, он очень походил бы на этого мужчину, если не считать выражения лица. У незнакомца были мягкая линия рта и добрые, усталые глаза. Он не был похож на человека, способного совершить убийство.

— Вы назвались Венделом Пью, братом Лестера? — наклонился вперед Джош.

— Да, сэр, — кивнул мужчина.

Джош недоуменно покачал головой.

— Но зачем вы перерубили трос? Утром мы втащили бы его наверх.

Мужчина вздохнул и опустил глаза. Затем устало взмахнул рукой и сказал:

— Я должен вам все объяснить, хотя и не знаю, поймете ли вы. Что касается его подъема наверх, то на это не стоило рассчитывать. Он уже готовился сбежать. Мне удалось увидеть, что он делал со своим одеялом. Лестер всегда находил способ выйти сухим из воды. Это было почти сверхъестественно. Я просто не мог позволить ему сделать это еще раз.

Мы с Лестером не виделись много лет с тех пор как маленькими мальчиками жили у тетки. Даже тогда он был необычным. Очень умным, но эгоцентричным и абсолютно неспособным выносить, когда ему в чем-то перечили, — Вендел Пью покачал головой. — Он был младше меня, но я всегда задавал себе вопрос, не он ли виновен в смерти наших родителей…

Дуглас недоверчиво хмыкнул, и Вендел Пью, слабо улыбнувшись, кивнул.

— Знаю, трудно поверить, что такой маленький мальчик мог задумать или совершить подобное. Но, как я уже говорил, Лестер Пью был уникальным ребенком. Понимаете, в день своей смерти родители в качестве наказания заперли Лестера в его комнате. Они собирались на озеро, чтобы испытать новую парусную шлюпку, и все утро готовились к этому. Вскоре я увидел, как Лестер выскользнул из своей комнаты и пробрался на кухню, где готовился ленч для пикника, а затем в сарай, где держали шлюпку. Поскольку я не был ябедой и испытывал некоторую симпатию к наказанному брату, то ничего никому не сказал. Лодка пошла на дно, и наши родители утонули. После того как лодку подняли, в ее дне, под сиденьем, обнаружили большую дыру. Все подумали, что они налетели на скалу. Никто не мог объяснить, почему они не добрались до берега — оба были опытными пловцами. Как бы то ни было, их смерть официально объявили достойным сожаления несчастным случаем, и нас с Лестером оставили в покое. В то время я не задумывался над тем, что Лестер не выказывал по этому поводу никакой скорби, но однажды мне самому пришлось столкнуться с проявлением его недовольства.

После смерти родителей мы жили с теткой, и Лестер приобрел привычку командовать мной, несмотря на то что я был старше. Однажды, когда он измучил меня своим невыносимым поведением, я ударил его. Удар был несильным, но Лестер пришел в ярость. Однако позже он, казалось, успокоился и даже предложил мне покататься вместе с ним на ялике. После того как мы оказались на середине озера, Лестер выбрал момент, когда я повернулся к нему спиной, и столкнул меня в воду. Поскольку я был хорошим пловцом, он попытался утопить меня, ударив веслом по голове.

На этот раз его план не сработал. Я был выше и сильнее, вырвал у него весло и ухитрился забраться в ялик. Как только мы добрались до берега, Лестер тут же принялся кричать и звать тетку, а когда она обнаружила меня в полубессознательном состоянии, заявил, что спас меня! Но моя тетка была неглупой женщиной. У нее имелись собственные подозрения по поводу Лестера, а после того, как я рассказал ей, что случилось на самом деле, она отправила меня к ее друзьям, которые в то время как раз гостили у нас. Это была бездетная пара среднего возраста, которая очень хотела иметь детей. Больше я не видел Лестера, пока несколько недель назад не разыскал его в Доусоне.

Вендел Пью закончил свой рассказ, и в палатке наступила тишина. Наконец Джош покачал головой.

— В это трудно поверить, — тихо сказал он, но Вендел Пью услышал.

— Да, — криво улыбнулся он. — Если бы вы прочитали подобную историю в книге, то посчитали бы ее не слишком удачным вымыслом автора. Но знаете, в жизни часто случаются подобные вещи.

Дуглас, задумчиво прищурившись, придвинул стул ближе к столу.

— Скажите мне, мистер Пью, зачем после стольких лет и после того, что произошло, вы стали искать своего брата?

Мужчина вздохнул и показал на чайник.

— Можно мне чашечку? Я очень хочу пить.

— Конечно. — Дуглас налил ему чаю.

Вендел Пью с жадностью выпил и вытер губы носовым платком.

— На чем я остановился? Да. Так вот, несколько лет на зад мои приемные родители умерли. Затем, два года назад, умерла наша тетка. После нее осталось приличное наследство — я и не предполагал, что она так богата. В своем завещании она оставляла все свое состояние мне, даже не упомянув о Лестере.

Но, похоронив ее, я начал думать о брате; я хотел узнать, что с ним случилось и каким человеком он стал. Возможно он изменился. Ведь люди меняются. Возможно, это уже не ни эгоистичный мальчик, который не мог выносить крушения своих планов. Меня захватила идея найти его и выяснить, что из него получилось. Если он вырос в достойного гражданина, я бы поделился с ним наследством. В конце концов я разыскал его в Доусоне. — Он тяжело вздохнул. — Нет нужды говорить, что когда я нашел брата, то понял, что он ничуть не изменился — наоборот, стал еще более порочным и подлым, чем раньше. Наблюдая за ним, я обнаружил ваш, джентльмены, интерес к нему. Когда он сбежал из Доусона и вы бросились в погоню, я решил следовать за вами, чтобы поспеть к развязке.

Я видел, что произошло в пути. Я видел людей, которых он убил — вы хоронили их, — и понял, что его нужно остановить. Боже мой, мне страшно подумать, сколько смертей на совести моего брата! Затем, когда трос заклинило и я услышал, что вы собираетесь ждать до утра, меня охватило чувство, что это никогда не кончится, что Лестер опять ускользнет и снова продолжит свой кровавый путь. Именно тогда я и перерубил трос. Я рад, что все закончилось. — Он откинулся назад. — Остальное в ваших руках, джентльмены.

Когда он умолк, Джош и Дугласпереглянулись.

— Ну что, Маккензи, — сказал Джош, — вы намерены арестовать его? Это ваша юрисдикция.

На лице Дугласа появилось удивленное выражение, и он покачан головой.

— Нет, вы ошибаетесь, Роган. Лестер Пью был американским гражданином и этот человек — тоже. Кроме того, тело было найдено на американской территории. Поэтому я не думаю, что это моя юрисдикция. А как насчет вас?

— Нет, только не я, — покачал головой Джош. — Я только что оставил службу. И что мы теперь будем делать?

— Думаю, мы должны просто отпустить его, — с мрачным спокойствием заключил Дуглас.

Вендел Пью по очереди посмотрел на двух представителей закона.

— Вы меня разыгрываете, — медленно произнес он.

— Вовсе нет, сэр, — покачал головой Джош. — Вы свободны и можете делать все, что хотите. И не для протокола: мы выражаем вам благодарность. Только никому не говорите, что слышали от меня такое. Я буду все отрицать.

В глазах Вендела Пью медленно проступало облегчение. Он сжал руку Джоша.

— Спасибо, сэр. И вам тоже, сержант Маккензи.

Он поднялся из-за стола и, пошатываясь от усталости, вышел из палатки. Джош смотрел ему вслед.

— Единственное, чего мы не можем сделать, — задумчиво произнес он, — это освободить его от чувства вины, которое будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Он хороший человек и никогда не сможет простить себе того, что сделал.

Он улыбнулся Белинде, и она, охваченная нежностью, ответила на его улыбку.

— Завтра на рассвете мы отправимся в Доусон, — сказал Джош и сжал ее руку. — Иначе мы не успеем вернуться до зимних морозов.

Белинда повернулась в объятиях Джоша и прижалась губами к мягким золотисто-рыжим волосам, покрывавшим его грудь.

Не открывая глаз, он притянул ее к себе и поцеловал в макушку. Никогда еще она не была так счастлива.

Завтра они поженятся — или, вернее, сегодня, потому что скоро наступит утро. Джош, который больше не был федеральным агентом, обещал ей, что они пробудут в Доусоне до весны, чтобы Белинда могла сделать зимние снимки города и золотоискателей. А потом? Ну, это дело отдаленного будущего, и беспокоиться об этом пока еще рано.

Она потянулась, наслаждаясь прикосновением скользящих по обнаженной коже простыней и близостью мускулистого тела Джоша.

Они вернулись в Доусон по реке, и оказалось, как раз вовремя — на следующий день первая зимняя буря погребла Доусон под снегом.

Но теперь ей было тепло и уютно в объятиях Джоша. Ее отец и Аннабел остановились в гостинице, оставив их с Джошем одних в квартире над студией.

Владелец одного из лучших салунов Доусона уезжал в Ном — пошли слухи, что там нашли сказочно богатую золотую жилу. Он выставил свой салун на продажу, и Морган Ли решил купить его, чтобы превратить это заведение в приличное место с хорошей едой и изысканными развлечениями.

Белинда улыбнулась своим мыслям. За развлечения будет отвечать Аннабел, которая, разумеется, станет звездой. Она уже переполнена идеями насчет костюмов, тканей и новых песен. Не было сомнений, что Аннабел Ли — а вовсе не Алабастер Уайт — скоро станет самой знаменитой женщиной Доусона.

Белинду это немного смущало. Она привыкла считать, что женщинам не пристало делать определенные вещи, и пение в салуне приграничного города входило в этот список. Если женщина занимается чем-либо подобным, ее считают падшей, отверженной, обреченной на несчастную жизнь. Но теперь этим занималась ее сестра, и она не только добилась успеха, но и была счастлива.

Конечно, удовлетворенно подумала Белинда, ее собственное поведение, не освященное узами брака, тоже не вызвало бы одобрения в обществе. Тем не менее она счастлива, необыкновенно счастлива!

Размышляя так, она провела ладонью по груди Джоша, по его плоскому животу и наконец нашла то, что в немалой степени служило источником ее счастья. Плоть Джоша шевельнулась от ее прикосновения, и Белинда хрипло рассмеялась.

— Ты ненасытная женщина, — прорычал Джош ей на ухо. — Тебе об этом известно?

— Ты хочешь сказать — бесстыдная?

— Что-то вроде того.

— Ну, в таком случае я должна действовать в соответствии со своей репутацией, правда?

Прижавшись губами к его губам и не убирая руки, она опрокинулась на спину и потянула его за собой.

Страсть, утихшая после ночи любви, вспыхнула с новой силой, и Джош откликнулся на ее желание.

— Бесстыдная девчонка! Вот кто ты такая. Белинда Ли…

— Белинда Роган, — прошептала она. — Стану сегодня днем.

— Ни капельки стыда, — сказал он и сильным движением вошел в нее.

Белинда стиснула его плечи; мир вокруг перестал для нее существовать. Все исчезло, кроме этой комнаты, этой кровати, этого мужчины, и она погрузилась в сладкое забвение экстаза.

Вернувшись к действительности, Белинда заметила, что, пока они наслаждались друг другом, ночь подошла к концу и за окном занималась заря нового дня — дня ее свадьбы!

Лежа рядом с Джошем, она водила пальцами по его груди.

— Тебе известно, милый, что у тебя красивое тело?

— Нельзя называть мужское тело красивым, — пробормотал он, не открывая глаз. — Женское — да, но не мужское.

— А почему? — Она приподнялась на локте и посмотрела на него. — Почему тело мужчины и не может быть красивым?

— Ладно, ладно! — Он похлопал ее ладонью по спине, — Итак, у меня красивое тело. Что из этого следует?

— Ну… я хотела бы сфотографировать тебя обнаженным. Насколько я знаю, до сих пор ни одна женщина-фотограф не делала этого. Обнаженных женщин снимали, а обнаженных мужчин — нет…

— Что? Ты с ума сошла? — зарычал он. — Тебе никогда не удастся заставить меня голым позировать перед камерой!

— Не говори «никогда», Джош, дорогой, это слишком долго, — примирительно сказала она. — Просто подумай об этом. Ты увидишь, что…

Ее прервал оглушительный стук в дверь.

— Какого черта! Кто там? — крикнул Джош.

Стук прекратился, и послышался взволнованный голос:

— Это я, Попрыгунчик! Открой эту проклятую дверь, парень! Мне нужно сказать тебе что-то важное. Я ждал твоего возвращения, так что открывай эту чертову дверь, пока я не вышиб ее!

Застонав, Джош спрыгнул с кровати, завернулся в одеяло и поспешил в другую комнату. Белинда прислушивалась к доносившимся оттуда голосам. Затем Джош вернулся в сопровождении старика и… кота! Подумать только, это был кот без ушей! Он крадучись стал обходить комнату, обнюхивая все вокруг.

Джош, смирившись, представил старика:

— Этот чудак, Белинда, мой компаньон Попрыгунчик Сэм, а существо на полу — Безухий Райли, его кот. А это, Попрыгунчик, Белинда Ли. Еще до конца сегодняшнего дня она станет моей женой.

— Здравствуйте, мадам, — склонил голову Попрыгунчик. Похоже, он не подумал ничего плохого, обнаружив Белинду и Джоша в одной постели, и Белинда, расслабившись, принялась рассматривать старика. Лицо его раскраснелось, глаза сияли, губы растянулись в широкой улыбке. Он внес в комнату большой кожаный мешок, по виду достаточно тяжелый.

— Ладно, Попрыгунчик, — нетерпеливо сказал Джош, — какое такое важное дело заставило тебя вломиться сюда?

Попрыгунчик прошел мимо него к кровати. Белинда, внезапно смутившись, отпрянула и натянула одеяло до подбородка.

— Что ты собираешься делать, Попрыгунчик? — спросил Джош.

Старик не обращал на него внимания. Он приподнял мешок за один Конец и высыпал его содержимое на кровать.

Белинда в молчаливом изумлении смотрела на рассыпавшиеся по кровати блестящие самородки. Золото! Чистое, сверкающее золото! Безухий Райли запрыгнул на кровать и стал ловко прокладывать себе путь среди незнакомых предметов.

Белинда дотронулась до одного из самородков и подняла глаза на старика.

— Где вы все это взяли? — шепотом спросила она.

Из горла Попрыгунчика вырвался кудахтающий смех.

— На нашем участке, конечно! Где же еще?

Джош смотрел на него открыв рот.

— На нашем участке? Но это же невозможно! Он пустой. Все это знают.

Попрыгунчик снова засмеялся.

— Значит, все ошибаются, потому что это самое лучшее золото, которое я когда-либо видел. Я нашел это в старом русле, а там, откуда идет жила, его гораздо больше. Мы богаты, парень, — ты, я и старина Райли. И думаю, маленькая леди тоже.

Джош опустился на кровать рядом с Белиндой и взял один из самородков.

— Черт бы меня побрал! Я просто не могу в это поверить!

— Правда, у нас есть одна проблема, парень, — продолжал Попрыгунчик. — После вчерашнего снегопада земля стала твердой, как железо. До весенней оттепели мы не сможем разрабатывать жилу. Эти самородки на кровати — все, что у нас есть до весны.

— Значит, нам придется подождать. Попрыгунчик, — сказал Джош.

— Но я никогда еще не видел золота такого цвета, как там, внизу, — уныло произнес Попрыгунчик. — И я не могу достать его! Это будет очень долгая зима!

Джош и Белинда посмотрели друг на друга и громко, от души расхохотались. Испуганный Райли соскочил с кровати и принялся ходить по комнате, презрительно помахивая хвостом.

Внезапно лицо Джоша стало серьезным, и он прижал палец к губам Белинды, прервав ее смех.

— Я буду только рад долгой зиме, — тихо, чтобы не слышал Сэм, сказал Джош. — А ты?

Белинда молча кивнула.

Джош наклонился и крепко поцеловал ее в губы.

Примечания

1

В переводе с английского «kid» означает «ребенок», «малыш». — Примеч. пер.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

*** Примечания ***