Утро нашей любви [Эйна Ли] (fb2) читать онлайн

Эйна Ли Утро нашей любви

Пролог

Техас, 1893 год

— Прах к праху, земля к земле.

Кэтлин Маккензи Драммонд в оцепенении наблюдала, как ее брат, дяди и кузены опускают гроб ее мужа в глубокую яму. Негромкий стук земляных комьев о деревянную крышку отозвался в ее ушах барабанным боем. Вздрогнув, она судорожно вздохнула и не смогла сдержать рыдания. Мать сжала ее ладонь, а сильная рука отца обняла за плечи. Закрыв глаза, Кэтлин прислонилась к его надежной груди.

Скромная церемония завершилась, и пастор Фрэнк подошел к ним. Тепло его ладони приятно согревало ее ледяные пальцы, пока он произносил слова утешения.

— Спасибо за все, преподобный Фрэнк, — проговорила мать. Отец обменялся с пастором несколькими словами, мужчины пожали друг другу руки, и пастор отбыл.

— Пойдем домой, котенок, — сказал отец.

— Вы идите, папочка. Я скоро приду.

Он поцеловал ее в лоб, и дни с матерью двинулись вслед за остальными по склону холма.

Кэтлин долго смотрела на свежую могилу. С юных лет они с Тедом были неразлучны, несмотря на перенесенную им в детстве тяжелую болезнь, давшую осложнение на сердце. Постепенно их дружба переросла в любовь, и три года назад, когда все поверили, что Теду удалось преодолеть свой недуг, они поженились. Вчерашний приступ случился неожиданно: без каких-либо тревожных признаков, не дав ей возможности попрощаться и еще раз сказать Теду, как сильно она его любит. А теперь его нет. Никогда больше не ощутит она его прикосновения, никогда не услышит смеха нежного и преданного мужчины, за которого когда-то вышла замуж.

Слезы струились по ее щекам, пока она стояла, пытаясь смириться с жестокой реальностью.

— Я так тебя люблю, милый! Прости меня, пожалуйста, потому что я себя никогда не прощу…

Глава 1

1895 год

Китти въехала на гребень холма и осадила кобылу. Взгляд ее, скользнув по расстилавшимся вокруг окрестностям, остановился на группе мужчин в отдалении, собравшихся вокруг костра. Она нежно улыбнулась, увидев подъехавших к ним отца и дядюшек. Спустя считанные минуты вновь прибывшие включились в работу наравне с более молодыми работниками.

Обычные весенние заботы: сбор и клеймение скота. Была ли в ее жизни хоть одна весна без этого? Вздохнув, Китти спешилась и опустилась на землю. Вокруг, сколько видел глаз, простиралось ранчо «Трипл-Эм». Здесь не было уголка, который бы она не изъездила вдоль и поперек, с тех пор как в шестилетнем возрасте отец посадил ее на пони.

Помрачнев, Китти окинула взором поросшую шалфеем долину с рощицами из белоствольных берез и развесистых сосен. На протяжении двадцати двух лет она карабкалась на вершины окрестных холмов, исследовала плато и каньоны, купалась в речушках и ручьях, извивавшихся вдоль ущелий и оврагов. Собирала колокольчики весной и терпела зимний холод. «Трипл-Эм» всегда будет центром ее вселенной. Но пришло время покинуть его. Опечаленная, Китти села в седло и двинулась в обратный путь.

Прощание с семьей, состоявшееся на следующее утро, чуть было не поколебало ее решимости. Стоя на платформе в ожидании отправления поезда, Китти видела смятение в глазах родителей, слышала в их голосах неподдельную боль.

На глаза у матери навернулись слезы.

— Сколько же тебя не будет, солнышко?

— Понятия не имею, мама. Наверное, сколько понадобится.

— Ответ в духе твоего отца, — улыбнулась мать сквозь слезы.

— Я и вправду не знаю. Поживу у Кэррингтонов в Далласе, пока не решу, что делать дальше.

— Все же я считаю, что девушке неприлично разъезжать одной, — ворчливо заметил отец, пытаясь скрыть тревогу за внешней грубоватостью.

— С каких это пор, папочка, ты стал таким поборником приличий? — поддела его Китти. Впрочем, она прекрасно знала, что отец является одним из самых уважаемых людей в округе. До того как осесть на месте и заделаться фермером, Люк Маккензи заслужил репутацию самоотверженного поборника закона как среди тех, кто его любил, так и среди тех, кто боялся.

— Между прочим, вы не слишком-то огорчились, когда Джош уехал из «Трипл-Эм».

— Но он же вернулся, правда?

— Когда-нибудь я тоже вернусь.

— С чего ты взяла, что отъезд твоего брата не огорчил нас? — удивилась мать. — Просто мы понимали, почему он так поступил.

— В таком случае постарайтесь понять и меня.

— Это не одно и то же, Китти. — В голосе отца прозвучал упрек. — Вполне естественно для молодого человека опробовать свои крылья, но никуда не годится, чтобы девушка…

— Папочка, прошло два года после смерти Теда. Я пыталась как-то наладить свою жизнь, но у меня ничего не получится, пока я остаюсь здесь, где все напоминает о нем. Я должна найти свой путь, если у меня есть хоть капля вашей силы и твердости. А вы не даете мне ступить и шага, словно я фарфоровая кукла, которая разобьется, если, не дай Бог, споткнется и упадет.

«Ах, Тед, не потому ли ты остался, что стремился меня защитить, как и все остальные?»

— Папа, разве мама и тетя Гарнет не поступили так же, когда были молодыми? А тетя Эйди вообще сбежала из дома. Да и Эм с Роуз никто не опекал, когда они встретились с Джошем и Заком.

— Ты что, тоже собираешься работать в привокзальных буфетах?

— Возможно. Не знаю. В одном я уверена, папа, нужно перестать отсиживаться за вашими спинами. Будь я более независимой, то поощрила бы Теда начать собственное дело где-нибудь в Другом месте. Вместо этого я предпочла остаться дома, где чувствовала себя в безопасности. Если бы я думала о счастье Теда, а не о собственных удобствах…

— Китти, у Теда было слабое сердце, — мягко возразила мать.

— Знаю, но…

— Тогда перестань считать себя ответственной за его смерть.

— Возможно, Тед был бы счастливее в другом месте.

Последнее замечание задело отца за живое:

— Проклятие, чем тебе не нравится «Трипл-Эм»?

Китти понимала, что обижает его. Но как объяснить ему? Отец любит ранчо, как и его братья, как она сама, как Джош и их кузены. У него просто не умещается в голове, что может быть иначе.

— Выходит, ты уезжаешь, чтобы искупить вину перед Тедом? Это не вернет его, дочка.

— Не сердись, папа. Пожалуйста, постарайся понять.

Мать стиснула ее в коротком объятии.

— Он все понимает, солнышко. Мы оба понимаем. Просто мы беспокоимся о тебе; нам кажется, что ты убегаешь от проблемы, вместо того чтобы остаться здесь и встретиться с ней лицом к лицу, как и подобает…

— …истинному Маккензи, да, мама?

— Осознаешь ты это или нет, дорогая Китти, ты такая же Маккензи, как твой брат и кузены. Но, видимо, тебе придется убедиться в этом самой.

Шипение пара и скрежет металла положили конец разговору.

— Прошу садиться, поезд отправляется, — провозгласил кондуктор.

— Я напишу вам из Далласа.

— Обязательно, и не забудь передать привет Бет и Джейку.

— Хорошо, мама.

Они обнялись, поцеловались и постояли еще немного, глядя друг на друга. Всю свою жизнь Китти видела этот взгляд, способный сказать о любви и поддержке больше, чем можно выразить словами.

Она повернулась к отцу и оказалась в его крепких объятиях. Закрыв глаза, Китти ощутила привычное чувство защищенности. Сколько она себя помнила, сила отца, словно каменная стена, ограждала ее от всех невзгод. Она подавила искушение снова укрыться за ней.

— Я люблю тебя, папа.

Она поцеловала отца и, не оглядываясь, вошла в вагон.

Рана, полученная в Индии, безбожно ныла, и Джаред вышел из вагона, чтобы размять ногу. Внимание его привлекли молодая женщина и супружеская чета постарше, стоявшие на платформе. Судя по выражению их лиц, это была сцена прощания. Обе женщины промокали глаза платочками.

Будь они неладны, эти женщины! Почему они не могут обойтись без слез? Плачут даже в тех случаях, когда человек отбывает, преисполненный самых радужных надежд. Вот и его мать так же проливала слезы когда-то, провожая его в Вест-Пойнт. Джаред пребывал тогда в радостном волнении, предвкушая поступление в военную академию, а она плакала. Больше они не виделись — она умерла спустя шесть месяцев. Эти слезы так и остались его последним воспоминанием о матери.

Кондуктор снова призвал пассажиров занимать свои места, и девушка направились к поезду. Несмотря на свойственную женщинам слезливость и явную печаль, походка ее была твердой, а лицо выражало неколебимую решимость. Джаред не мог не восхититься ее выдержкой.

Девушка скрылась за клубами пара, оседавшего в прохладном утреннем воздухе, и на какое-то необъяснимое мгновение Джаред вообразил ее на цветущем лугу, смеющуюся в ярких лучах солнца. Когда пар рассеялся, девушка уже исчезла в вагоне. Джаред тряхнул головой. Что за нелепые фантазии? Должно быть, он еще не оправился от простуды. Припадая на больную ногу, он забрался в поезд.

Вернувшись на свое место, Джаред обнаружил, что оно уже занято незнакомкой с платформы.

— Сударыня, мне очень жаль, но это мое место. — Девушка, видимо, не слышала его, продолжая смотреть в окно. Он кашлянул и настойчиво повторил: — Сударыня, вы сели на мое место.

На сей раз ему удалось привлечь ее внимание. Девушка повернула голову и подняла на него печальный взгляд темно-голубых глаз.

— Прошу прощения?

— Вы заняли мое место, сударыня, и я буду крайне признателен, если вы пересядете.

— О, извините. Я не сообразила, что это место занято. — Она бросила взгляд на противоположное сиденье. — Не могли бы вы сесть туда, сэр? Видите ли, меня укачивает, когда я сижу спиной к движению.

— Сожалею, сударыня. Если вам не подходит это место, я с удовольствием попрошу кондуктора устроить вас в другом вагоне. Видите ли, меня раздражают препирательства. Они портят мой мягкий характер.

— Едва ли, сэр, ваше поведение свидетельствует о мягком характере. — Явно недовольная, девушка встала и забрала с сиденья свои перчатки и сумку.

Внезапно поезд резко ускорил ход. Раненая нога подвела Джареда, и он рухнул на сиденье в тот самый момент, когда девушка двинулась к противоположному месту. Ее отбросило назад, и, потеряв равновесие, она плюхнулась к нему на колени. Инстинктивно обхватив ее руками, Джаред обнаружил, что смотрит в изумленные голубые глаза. Впрочем, скорее сапфировые, опушенные длинными черными ресницами. Он зачарованно замер.

— Прошу вас! — требовательно произнесла девушка. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что он крепко сжимает незнакомку, а она пытается высвободиться из его хватки. Он разжал руки, и она скользнула на противоположное сиденье.

Джаред нагнулся и поднял с пола упавшую перчатку. Обворожительные глаза неприязненно сверкнули, когда он протянул ее хозяйке.

— Спасибо, — отрывисто бросила она, поправляя съехавшую на лоб шляпку, украшенную несуразно длинным пером. Вытащив булавку, она безуспешно пыталась пришпилить головной убор к своим темным кудрям.

— Я посоветовал бы вам снять это чудовищное сооружение, пока оно не ослепило кого-нибудь.

— Я не нуждаюсь в ваших советах, сэр. — Отказавшись от бесполезных усилий, она отложила шляпку.

Поскольку испепеляющий взгляд, брошенный в его сторону, не стер с лица Джареда насмешливого выражения, девушка отвернулась и уставилась в окно.

Кипя негодованием, Китти смотрела на проносившиеся мимо окрестности. Что за ужасный тип! Она еще не встречала подобного грубияна. Неужели это образчик того, с чем ей придется сталкиваться теперь, когда она покинула уютные стены родного ранчо? Впрочем, мужья трех кузин ее отца, родившиеся далеко за пределами «Трипл-Эм», неизменно вежливы. Из чего следует, что ей попался исключительно мелочный и невоспитанный субъект.

Бросив осторожный взгляд на своего попутчика, Китги обнаружила, что его глаза закрыты.

На нем была военная форма, что не являлось редкостью для тех мест, где она выросла. Собственно, большинство мужчин в Техасе состояли либо в кавалерии, либо в отрядах рейнджеров. Если, конечно, он техасец.

Мужчина был высоким, ладно скроенным, с темными волосами и карими глазами. Тем не менее, Китти не назвала бы его красивым, возможно, из-за длинного шрама, тянувшегося вдоль левой щеки. Из-за этого уголок брови казался постоянно приподнятым, что придавало его лицу ироничное выражение. Это был недавно заживший рубец, выпуклый и багровый, и Китти невольно задалась вопросом, где он его получил.

Впрочем, отнюдь не шрам делает его таким отталкивающим, решила она, а невыносимое высокомерие. И конечно, отвратительный характер.

Мужчина открыл глаза, и она быстро отвернулась, снова уставившись в окно.

Как только поезд прибыл в Даллас, Китти поспешила покинуть вагон. Получив багаж, она забралась в кеб и увидела своего попутчика, направлявшегося к элегантному экипажу. Он заметно прихрамывал.

Китти ощутила укол вины. Пожалуй, она отнеслась к нему предвзято. С таким жутким шрамом и хромотой, вполне возможно, у него имеются веские основания для раздражительности.

«Больше никаких поспешных суждений», — поклялась она, затем весело рассмеялась. Поистине, они вели себя как две черепахи, претендующие на одно и то же местечко под солнцем, а точнее, на одно и то же место в поезде.

Улыбаясь собственной глупости, Китти откинулась назад на сиденье, чтобы полюбоваться видами Далласа.

По обеим сторонам Роуз-авеню, по которой продвигался кеб, высились монументальные здания с декорированными двориками и ухоженными лужайками. В этих великолепных домах проживала элита Далласа.

Впервые Китги попала в Даллас еще в детстве. Майкл Джейкоб Кэррингтон, а для членов семьи и близких друзей просто Джейк, был богатым предпринимателем, женатым на кузине ее отца Элизабет Маккензи. Китти не могла забыть своего первого впечатления от хрустальных канделябров, мраморных полов, резных перил красного дерева, тянувшихся вдоль изящной лестницы, и высоких потолков роскошного особняка Кэррингтонов.

Не успел кеб свернуть на длинную подъездную аллею, как навстречу выскочил грум, чтобы помочь ей выйти из экипажа. Парадная дверь отворилась, и на пороге тотчас же появились Бет и Джейк. Спустя несколько минут Китти уже сидела в уютной гостиной, угощаясь чаем и пересказывая заинтересованным слушателям последние новости из жизни клана Маккензи.

— Коул еще не вернулся с Аляски? — поинтересовался Джейк.

— Нет, но он заверил дядю Клива в письме, что в самом скором времени найдет золотую жилу.

Джейк фыркнул:

— Зная Коула, я бы не удивился.

— А что с Джебом? — спросила Бет. — От него не было известий?

— Ни одного, с тех пор как он отправился вслед за Коулом. Тетя Эйди просто извелась от беспокойства. Она боится, что он передумал и записался в армию.

— О Боже! — ужаснулась Бет. — Он еще слишком молод.

— Ему двадцать.

Бет обеспокоенно покачала головой:

— Бедная Эйди. Нужно написать ей письмо.

— Знаешь, сын Джонатана Фрейзера, тот, что в армии, получил ранение в Индии, — сообщил Джейк. Бет кивнула:

— Слышала. Не представляю, что со мной будет, если Майку вдруг взбредет в голову вступить в армию.

— Не думаю, дорогая, что нам нужно беспокоиться по этому поводу, — заметил Джейк. — Только вторжение неприятеля на территорию Соединенных Штатов способно выманить нашего сына с ранчо. — Он подмигнул Китти. — Когда мы приехали из Ла-Паломы, наши детки вместе с кинкейдовскими отпрысками отправились на все лето в Колорадо погостить у Энджи и Джиффа в Раунд-Хаусе. Они не дадут им ни минуты покоя.

— Ничего, моя сестра обожает детей, — заверила его Бет. — И потом, поместье такое большое, что дети сумеют почувствовать вкус настоящего ранчо. Я уже скучаю по ним. — Она вздохнула и поднялась на ноги. — Хватит разговоров. Надо устроить тебя наверху, Китти, чтобы ты хорошенько отдохнула с дороги. Ты подгадала как раз вовремя, чтобы принять участие в званом обеде, который мы устраиваем нынче вечером.

— Надеюсь, я не нарушила ваши планы, Бет? Я могла бы остаться в своей комнате.

— Что за чепуха! И слышать не желаю об этом. — Бет подхватила Китти под руку, и они двинулись вверх по широкой лестнице. — Я так рада твоему приезду, милая. Без детей этот дом похож на мавзолей. Если бы не собрание акционеров, Джейк никогда бы не покинул Ла-Палому. Он хуже ребенка, когда дело касается ранчо.

Китти кивнула:

— Могу себе представить. Я начинаю думать, что это в крови у всех Маккензи. Не понимаю, что увлекательного в том, чтобы гоняться на лошади за коровами?

— Я бы сказала, что это в крови у всех техасцев, но моя сестра и зять ничуть не лучше. Проще вырвать зуб, чем вытащить Энджи и Джиффа с их ранчо.

«Ты был другим, Тед. Не так ли?» — удрученно подумала Китти.

Проводив девушку в отведенную для нее спальню. Бет задержалась, чтобы немного поболтать, пока та распаковывала вещи.

— Бет, тебя ведь посылали в школу на восток. Тебе там понравилось?

— Ты имеешь в виду школу или восток?

— Восток. Я еще не решила, куда поехать. Как ты думаешь, мне понравится Нью-Йорк?

— Это замечательный город, но я не хотела бы там жить. Я бы все время тосковала по Раунд-Хаусу. Правда, когда я вышла замуж за Джейка и уехала из Колорадо, то долго не могла привыкнуть и к Техасу. — Бет в нерешительности помолчала. — Китти, можно задать тебе личный вопрос? Почему ты уехала из «Трипл-Эм»? Мне всегда казалось, что ты очень любишь ранчо.

— Люблю, конечно. И уже скучаю по дому.

— Тогда зачем было уезжать?

— Я должна была это сделать. Моя жизнь потеряла всякий смысл, и я поняла, что должна изменить ее.

— И это все, дорогая?

Зная добрую и отзывчивую натуру Бет, Китти не сомневалась, что ее вопросы вызваны искренней заботой о ней.

— С тех пор как не стало Теда, я чувствую себя ужасно несчастной, Бет.

— Китти, я не вправе давать тебе советы, потому что не мыслю своего существования без Джейка, но ты так молода, дорогая… У тебя впереди вся жизнь. Я не вижу ничего плохого в переменах. Но беда в том, что наши проблемы всегда остаются с нами — от них невозможно убежать. Если ты все еще скорбишь по Теду, перемена места ничего не изменит. Только время способно излечить горе.

— Мама рассуждает примерно так же. Но в «Трипл-Эм» слишком многое напоминает о Теде.

Вздохнув, Китти опустилась на краешек кровати.

— Дело не только в горе, Бет. Я чувствую себя виноватой. Бет подошла и присела рядом.

— Виноватой?

— Мне кажется, Тед не был счастлив в «Трипл-Эм».

— Но почему? Твои родные его любили, разве не так?

— Конечно! Они знали Теда с детства.

— А он любил их? — поинтересовалась Бет.

— Полагаю, что так.

— Тогда что же заставляет тебя думать, что он был несчастлив?

— Ты же знаешь нашу семейку. Бет. Что ни Маккензи, то сильная личность. Тед был им полной противоположностью. Они подавляли его. Я сознавала это, но так и не предложила ему уехать из «Трипл-Эм».

— Если это правда, то инициативу должен был проявить он.

Китти поразилась жестким интонациям, прозвучавшим в голосе Бет.

— Бет, ты замужем за волевым, преуспевающим мужчиной, способным осуществить все, что пожелает. Тед был совсем другим.

— Я понимаю, Китти… но если он был несчастлив в «Трипл-Эм», то должен был так и сказать тебе, а не ждать, пока ты сама поймешь, что у него на уме.

— Видимо, его больше заботило мое счастье, чем собственное.

— Тем печальнее, поскольку это принесло больше вреда, чем пользы. Кстати, а кто из вас двоих предложил остаться в «Трипл-Эм», когда вы поженились?

Китти вспомнила день свадьбы и события, последовавшие за этим.

— Тед.

— Разве это не удивило тебя?

— Пожалуй… но я была рада, что не придется расставаться с ранчо.

— А для Теда это явилось решением всех проблем. Ему не пришлось заботиться о хлебе насущном для своей семьи.

— Бет, ты несправедлива! Тед трудился ничуть не меньше любого мужчины на ранчо. Содержать в порядке склад — это большая ответственность и пропасть работы.

— Ну, на мой взгляд, у Теда было не больше оснований чувствовать себя зависимым от твоих родных, чем у тебя считать себя ответственной за принятое им решение. Так что незачем наказывать себя, уезжая с ранчо.

— Это нужно в первую очередь мне самой. Бет. Полагаю, я достаточно независима, чтобы жить самостоятельно, но если я не докажу этого себе, то проживу всю оставшуюся жизнь с чувством вины.

— Ты справишься, дорогая. А пока можешь оставаться здесь сколько пожелаешь. В доме полно места.

— Ты очень добра, Бет, но я подумываю о том, чтобы отправиться на восток. Надеюсь, там у меня не останется времени предаваться жалости к себе.

Бет поднялась.

— Ты очень храбрая девушка, Китти. И у тебя есть характер. Вот почему уверена, что у тебя все получится, дорогая. А теперь тебе нужно отдохнуть. Обед назначен на восемь.

Хотя Китти чувствовала себя слишком возбужденной, чтобы спать, она прилегла на постель и не заметила, как заснула. Видимо, сказалась бессонница, мучившая ее последнее время. Ее разбудил стук в дверь. Подскочив на кровати, она увидела горничную.

— Прошу прощения, мэм. Меня зовут Нелли. Я принесла свежие полотенца, только повешу их в ванной и тут же уйду.

— Спасибо, Нелли.

Спустя несколько секунд девушка вернулась:

— Не угодно ли что-нибудь еще, мэм?

Все еще недоумевая, как это ей удалось заснуть, Китти взглянула на часы и ахнула, обнаружив, что уже почти семь. Она проспала полдня.

— Нет, Нелли. Спасибо.

Отпустив горничную, Китти не спеша приняла ванну, понежившись в теплой, благоухающей лавандой воде. Одевшись и приведя в порядок волосы, она спустилась вниз в тот самый момент, когда часы в холле пробили восемь.

Бет представила Китти гостям. За столом ее посадили рядом с седовласым джентльменом по имени Джонатан Фрейзер. Он оказался приятным собеседником, и вскоре Китти узнала, что ее новый знакомый является деловым партнером Джейка. Впрочем, Джонатан не стал распространяться на эту тему, предпочитая говорить о своих внучках-близнецах, в которых души не чаял. К тому времени, когда обед закончился, они уже обращались друг к другу по имени.

После обеда Фрейзер составил ей компанию, и Китти даже не заметила, как рассказала ему, что она вдова и собирается начать новую жизнь на востоке.

— Я восхищен вашей отвагой, дорогая, но как вы намерены зарабатывать на жизнь? — поинтересовался он. Китти на секунду замялась.

— Вообще-то не знаю. Я неплохо разбираюсь в разведении скота, но едва ли этому найдется применение на востоке. У меня нет секретарских навыков, правда, я помогала мужу в магазине у нас на ранчо. Может, мне удастся устроиться продавщицей.

— У вас есть дети, Кэтлин?

Когда она отрицательно покачала головой, Джонатан спросил:

— А вы умеете обращаться с детьми?

Китти рассмеялась:

— Еще бы! На ранчо полно ребятишек всех возрастов. «Трипл-Эм» — это целое сообщество, и дети его неотъемлемая часть. Мои двоюродные братья, сестры, дети работников — все мы выросли на ранчо.

— Ну, в таком случае, — сказал Джонатан, — почему бы вам не стать гувернанткой или учительницей?

Хотя предложение Фрейзера исключало всякую возможность вести собственное хозяйство, к чему Китти привыкла за последние пять лет, она не могла не признать, что идея неплохая.

— Я не случайно упомянул об этом, Кэтлин. Моим внучкам срочно нужна гувернантка. Та, что была, покинула нас и, признаться, довольно неожиданно.

— Едва ли я обладаю достаточной подготовкой, чтобы занять эту должность, Джонатан.

— Вы сделаете мне громадное одолжение, дорогая. Хотя бы на то время, пока я дам объявление и найму постоянную гувернантку. Прошу вас, подумайте над моим предложением, Кэтлин.

Китти все еще колебалась. Бесспорно, это позволит ей, не злоупотребляя гостеприимством Бет и Джейка, подумать о своем будущем. Возможно, она даже сможет подыскать работу по почте, что и следовало сделать, прежде чем уезжать из «Трипл-Эм».

Не успела она ответить, как подошла Бет и взяла ее под руку.

— Джонатан, как Джаред?

— Неплохо, Элизабет. Главное, теперь он дома. Доктор сказал, что его выздоровление — дело времени.

— Приятно слышать. Дженнифер с Ребеккой, наверное, счастливы, что папа вернулся?

— О да. К сожалению, у девочек было немного возможностей узнать собственного отца. Его выздоровление даст им шанс хотя бы познакомиться; — Он смущенно улыбнулся, что придало ему плутоватый вид. — Элизабет, я должен покаяться перед вами. Я пытаюсь убедить эту очаровательную особу стать гувернанткой моих внучек. Хотя бы временно, пока я не найму другую.

— Замечательная идея, Джонатан. А девочки просто восхитительные, Китти. Ты полюбишь их.

— Не сомневаюсь. Просто я не уверена, что справлюсь.

Фрейзер схватил ее за руку:

— Кэтлин, дорогая, вы справитесь с любым делом, за которое возьметесь.

Его искренняя убежденность явилась тем самым поощрением, в котором нуждалась Китти, чтобы избавиться от последних сомнений. Разве не для того она покинула родной дом, чтобы доказать свою независимость? Когда же начинать, как не сейчас?

— Хорошо, Джонатан. Я попробую… но только временно.

Позже, лежа в постели, Китти усомнилась в мудрости своего поспешного решения. При всей любви к детям ей никогда не приходилось заботиться о них изо дня в день. Что ж, в том и состоит ее новая жизнь, чтобы проверить свои силы.

Улыбнувшись, она закрыла глаза. В конце концов, любой может совладать с двумя девчушками!

Глава 2

Следующее утро выдалось ярким и солнечным. Китти поднялась рано и вышла в очаровательный садик Кэррингтонов, где сладко благоухали весенние цветы и цветущий кустарник.

В «Трипл-Эм» не было ничего подобного. Китти с матерью не раз пытались разбить цветник, но без особого успеха.

Опустившись на скамью, она вдохнула восхитительный аромат, цветущих яблонь, магнолий и сирени. Все вокруг дышало свежестью и покоем, и Китти с каждым мгновением проникалась все большей уверенностью, что поступает правильно. Этот день станет началом ее новой жизни.

С удовольствием позавтракав в обществе Бет и Джейка, Китти оделась для встречи с Джонатаном Фрейзером, упаковала свои вещички и с чемоданом в руке бодро зашагала навстречу судьбе.

Хотя до дома Фрейзеров было рукой подать, снаружи ее ждал экипаж. Привычная к неприхотливому быту на ранчо, Китти предпочла пешую прогулку. Несмотря на развлечения, которые мог предложить большой город, жизнь в одном из таких домов с дворецким и горничными, готовыми выполнить твое малейшее желание, не привлекала ее. Прелесть новизны быстро пройдет, а праздное существование приестся.

Расположенный в некотором отдалении от улицы белый особняк Фрейзеров, украшенный колоннами и портиком, казался таким же величественным, как и могучие дубы, высившиеся вдоль подъездной аллеи.

Дверь отворил дворецкий, одетый в ливрею, высокий и худощавый, с лысеющей головой и бесстрастным выражением лица.

— Доброе утро, миссис Драммонд. Мистер Фрейзер ждет вас в своем кабинете.

Он взял у нее чемодан, а затем проводил в большой, уютно обставленный кабинет. При виде девушки Джонатан вскочил на ноги, его живое лицо озарилось широкой улыбкой:

— Доброе утро, Кэтлин. Великолепное утро, не правда ли? Надеюсь, ваше появление означает, что вы не передумали.

— Нет, Джонатан, — заверила его Китти. — При условии, что наше соглашение является временным. Он восторженно хохотнул:

— Согласен, но я не стану возражать, если вы пожелаете остаться.

— Это маловероятно. Я твердо решила отправиться в Нью-Йорк. Говорят, это замечательный город.

— Хотелось бы надеяться, что мы сможем переубедить вас, — сказал Джонатан. Он дернул за шнур и повернулся к появившемуся на пороге дворецкому: — Чарлз, ты не мог бы пригласить сюда близнецов?

— Пригласить, конечно, можно, сэр, — ответствовал тот и удалился.

Китти нашла его ответ весьма необычным, но, поскольку Джонатан ничуть не удивился, она не придала этому значения.

— Сколько лет вашим внучкам?

— Восемь. Чудесные девочки, Кэтлин. Просто чудесные.

— Не сомневаюсь, — сказала Китти, подозревая, что мнение любящего деда более чем пристрастно.

— Бедняжки лишились матери в четыре года.

— Какая трагедия! — Охваченная сочувствием к маленьким сироткам, она спросила: — Как это произошло: в результате несчастного случая или болезни?

— Я бы сказал, приступа безумия. Мать бросила их. Сбежала в Европу с отпрыском какого-то итальянского графа. За четыре года она ни разу не удосужилась связаться с нами и поинтересоваться судьбой своих дочерей.

Китти была потрясена. Страстно мечтавшая о ребенке, она не могла поверить, что женщина, которой посчастливилось иметь детей, могла отказаться от собственной плоти и крови.

— А как же отец? Неужели он не попытался разыскать ее?

— Конечно, пытался. По всем законным каналам, но безуспешно.

— По законным каналам? Я думала, он последовал за ней лично. — Мужчины из ее семьи так бы и поступили.

— Мой сын профессиональный военный, Кэтлин. Последние четыре года он прослужил за границей, в Индии. Судя по всему, дети лишились не только матери, но и отца.

— Девочкам повезло, что у них такой любящий дедушка.

— Для меня нет ничего важнее благополучия внучек, Кэтлин. — Серьезное выражение его лица мгновенно изменилось при виде двух девочек, появившихся в дверях.

Джонатан ничуть не преувеличил: восьмилетние девчушки и в самом деле были чудесными. И совершенно одинаковыми — вплоть до длинных темных волос. Ярко-голубые глаза, обращенные на деда, светились любовью.

— Ты звал нас, Поппи? — хором спросили они.

— Да, входите, милые.

Близнецы бросились к Джонатану, каждая чмокнула его в щеку, после чего они расположились по обе стороны от его кресла, уставившись на Китти с нескрываемым любопытством.

— Девочки, познакомьтесь с миссис Драммонд. Она будет присматривать за вами, пока я не найму постоянную гувернантку. — Пока он говорил, две пары голубых глаз пристально изучали Китти. — Кэтлин, это мои внучки: справа Бекки, а слева Дженни.

Присев, близнецы хором произнесли:

— Здравствуйте, миссис Драммонд.

— Здравствуйте, девочки, — ласково отозвалась Китти: материнские чувства захлестнули ее, как весеннее половодье. — Я уверена, что буду наслаждаться общением с вами.

Переглянувшись, девочки загадочно улыбнулись.

— Спасибо, — сказали они.

— Почему бы вам не показать миссис Драммонд ее комнату?

Джонатан проводил Китти до двери.

— Не спешите, Кэтлин, устройтесь как следует. Увидимся за ленчем. Надеюсь, отец девочек присоединится к нам.

Близнецы ждали ее у подножия широкой лестницы, возвышавшейся над мраморным холлом.

— Вы, наверное, рады, что ваш папа вернулся домой, — сказала Китти, поднимаясь на второй этаж.

— Да, — отозвались девочки.

— Боюсь, что на первых порах мне будет трудно различать вас. Придется вам потерпеть, пока я привыкну.

— Хорошо.

— Вы всегда говорите вместе?

— Нет, — ответили они в один голос.

Второй этаж здания оказался не менее впечатляющим, чем первый. Китти онемела, когда близнецы ввели ее в просторные апартаменты с гостиной, спальней и отдельной ванной.

— Это мои комнаты? — воскликнула она, изумленно озираясь. Она и не подозревала, что жилище служащих может быть таким роскошным. — Очень элегантно. А где ваши комнаты?

— У нас общая комната, — сообщила одна из девочек.

— Ты Бекки или Дженни? — поинтересовалась Китти.

— Бекки. — Девочка указала на сестру: — А это Дженни. Я старше.

— Неужели? И намного?

— На десять минут. Китти подмигнула Дженни:

— Приятно иметь старшую сестру, да, дорогая? Жаль, что у меня ее никогда не было. — Судя по недоумевающим взглядам девочек, ее попытка пошутить позорно провалилась. — Я хотела бы посмотреть вашу комнату, девочки.

Они двинулись по коридору в другое крыло здания.

— Наши комнаты слишком далеко друг от друга, — заметила Китти. — Это довольно необычно и к тому же неудобно.

— Если хотите, Поппи выделит вам другую комнату, миссис Драммонд, — предложила одна из девочек.

— Не важно. Все равно я скоро уеду.

— Нет, не уедете, — возразили девочки, обменявшись одним из своих особых взглядов.

Близнецы занимали две смежные комнаты, одна из которых, судя по обилию игрушек, служила для игр. Здесь было все, что душе угодно, причем в двойном экземпляре.

— Откуда вы знаете, какая игрушка чья? — полюбопытствовала Китти.

— Все, что ее, мое, — заявила одна.

— А все, что мое, ее, — добавила другая. — За исключением Бонни и Бибби. — Она указала на пару кукол, сидевших рядышком в миниатюрных креслах-качалках. Поскольку куклы были совершенно одинаковыми и одинаково одеты, Китти усомнилась, что девочки в состоянии различить эти игрушки, как и все остальные.

Она просмотрела книги для чтения, лежавшие на столе, а затем полистала несколько учебников на двух письменных столиках в углу.

Нескольких коротких заданий оказалось достаточно, чтобы Китти убедилась, что близнецы довольно бойко читают, считают и неплохо пишут, под диктовку. Правда, различить их почерки не представлялось возможным.

Похоже, работа, за которую она взялась, сложнее, чем она ожидала.

Расставшись наконец с девочками, Китти вернулась к себе, но не обнаружила никаких признаков своего багажа. Полагая, что горничная уже распаковала ее вещи, она открыла верхний ящик комода.

— Кто вы такая и что, черт побери, здесь делаете? Вздрогнув, Китти поспешно задвинула ящик и обернулась. На пороге ванной стоял совершенно голый мужчина, не считая обернутого вокруг бедер полотенца.

— Вы! — ахнула она, узнав в нем своего неприятного попутчика. Несмотря на сомнительную ситуацию, Китти не могла не оценить его великолепной, пропорционально сложенной фигуры, казавшейся даже более мощной, чем в мундире. Видимо, он только что принял ванну, и на его широких плечах и мускулистых руках поблескивали капельки воды. Темные волосы, покрывавшие выпуклые мышцы груди, узкой полоской сбегали по плоскому животу и скрывались за кромкой полотенца.

На ранчо Китти часто приходилось видеть полуодетых мужчин с развитой мускулатурой, но ни один из них не производил на нее такого впечатления.

— Господи милосердный, вы же та злючка с поезда! Вы что, преследуете меня, сударыня?

Вспыхнув от негодования, Китти обрела наконец голос:

— Ничего подобного, сэр! Не будете ли вы так любезны одеться?

Если мужчина и испытывал неловкость, то внешне никак этого не проявил. Не спеша проследовав к постели, он поднял халат.

— Итак, кто вы такая? — Он надел халат и затянул пояс на талии.

— Миссис Кэтлин Драммонд. Меня наняли гувернанткой.

— Понятно. Впрочем, это отнюдь не объясняет, что вы делаете в моей комнате, шаря по моим ящикам.

— Мне сказали, что это моя комната.

— У вас поразительная склонность присваивать себе все, что приглянется. Вначале вы покусились на мое место в поезде, а теперь на мои апартаменты.

Его холодное презрение взбесило Китти.

— Это неправда! — воскликнула она, полыхая праведным гневом.

— Вы продолжаете утверждать, будто вам сказали, что это ваши комнаты?

— Да… — Китти запнулась, сообразив вдруг, что над ней подшутили. Близнецы вовсе не те ангелочки, какими кажутся. Ну, ничего, она вытерпела столько розыгрышей со стороны своих кузенов, особенно Зака и Коула, что не позволит восьмилетним плутовкам дурачить себя. Дайте только время, и она разберется с ними раз и навсегда.

А пока ей нужно разобраться с этим невыносимым и практически голым мужчиной.

Проглотив свой гнев, Китти с достоинством произнесла:

— Насколько я понимаю, вы Джаред Фрейзер, сын Джонатана.

— Совершенно верно, миссис Драммонд. Признаться, меня удивляет фамильярность, с которой вы упомянули своего нанимателя. Это тем более странно, что никто из слуг никогда не обращался к нему по имени, а ведь они находятся у нас в услужении долгие годы. Я предпочел бы, чтобы вы не делали этого в присутствии моих дочерей.

— Я учту ваше замечание, мистер Фрейзер.

— Капитан Фрейзер. Я служу в армии.

— В свое оправдание, капитан Фрейзер, я хотела бы заметить, что познакомилась и подружилась с вашим отцом до того, как он предложил мне работу.

— Я вас прекрасно понял… миссис Драммонд. — В его голосе явственно прозвучал оскорбительный подтекст, и гнев Китти вспыхнул с новой силой.

— Сомневаюсь, капитан Фрейзер, — сквозь зубы процедила она и пулей вылетела из комнаты.

Сердито шагая по коридору, она слышала приглушенные смешки и топот убегающих ног. Ладно, близнецами она займется позже, а пока нужно успокоиться: и узнать, где же все-таки ее комната.

К тому времени, когда она вошла к близнецам, девочки чинно сидели за столом, наряжая кукол в одинаковые платьица. Они подняли на нее невинные глаза.

— Это было очень смешно, девочки, но больше никаких фокусов.

— Что эти маленькие плутовки выкинули на этот раз? — Голос принадлежал молодому человеку, небрежно прислонившемуся к косяку двери.

— Дядя Сет!

Девочки вскочили со стульев и бросились к нему.

Он был точной копией Джареда Фрейзера, разве что моложе и красивее, с более изящным телосложением. Китти, только что лицезревшая телосложение Джареда, едва прикрытого полотенцем, могла судить об этом со знанием дела.

Молодой человек нагнулся и обнял девочек, подняв смеющийся взгляд на Китти.

— Я Сет Фрейзер, блудный сын. А вы, должно быть, новая гувернантка?

— Да. Меня зовут Кэтлин Драммонд. Он сразу понравился ей, являя приятный контраст со своим властным братом.

Сет сверкнул неотразимой улыбкой:

— Должен заметить, мисс Драммонд, вы гораздо привлекательнее последней гувернантки. Верно, девочки?

— Да, дядя Сет, — последовал дружный ответ.

— Благодарю вас, мистер Фрейзер, но я миссис Драммонд.

— Везет же некоторым мужчинам. Отец не сказал, что вы замужем.

— Мой муж умер два года назад.

Его покаянная улыбка была полна очарования.

— Прошу прощения, миссис Драммонд. Я и подумать не мог. Примите мои искренние сожаления.

— Спасибо, мистер Фрейзер.

— Просто Сет. Мистер Фрейзер — это мой отец.

— Ты, как всегда, ошибся, Сет. Для миссис Драммонд наш отец — Джонатан, — заявил Джаред, входя в комнату. Сет приподнял бровь, затем хмыкнул.

— Неплохо, миссис Драммонд. Старик нуждается в небольшой встряске.

Китти густо покраснела.

— Джентльмены, я не потерплю подобных намеков, — произнесла она с достоинством. — Вы себе слишком много позволяете.

— Как пожелаете, миссис Драммонд. Тем не менее, я вас благословляю. — Сет поклонился и вышел.

Ситуация была настолько нелепой, что Китти не могла поверить, что все происходит на самом деле. Наверное, она спит и сейчас проснется в своей постели в «Трипл-Эм».

Глубоко вздохнув, она постаралась взять себя в руки и повернулась к Джареду, хмуро взиравшему на дочерей.

Те стояли рядышком, потупив взоры, на удрученных рожицах не было и следа от улыбок, с которыми они встретили Сета.

— Извини, папа, — сказала одна.

— Ты должна извиниться не передо мной, Ребекка.

— Я Дженнифер, — поправила девочка.

Выходит, он даже не различает собственных дочерей! Этот напыщенный тип вовсе не такой непогрешимый, каковым себя считает. Китти не могла не посочувствовать малышкам.

— Извините, миссис Драммонд, — тихо вымолвила Дженни.

— Ребекка! — властно произнес Джаред, не утруждая себя лишними словами.

Бекки помедлила, набрав в грудь воздух, затем послушно произнесла:

— Извините, миссис Драммонд.

Господи, она способна сама постоять за себя! Незачем устраивать здесь судилище. В конце концов, это всего лишь детская шалость, а не преступление.

— Ничего страшного не случилось, девочки. Давайте забудем об этом недоразумении.

— Прошу прощения, миссис Драммонд, но позвольте мне самому судить, какое поведение приличествует моим дочерям.

— Конечно, мистер Фрейзер, — только и оставалось ответить Китти при столь очевидном напоминании о ее положении в доме.

— А теперь, юные леди, проводите миссис Драммонд в ее комнату. — Он исчез так же быстро, как и появился.

«Покорнейше благодарю, деспот несчастный!» Если кто-нибудь и должен извиняться, так это он — за свои возмутительные намеки.

— Вы нажаловались ему, — прошипела Бекки. Ну вот, а теперь еще девочки разозлились на нее. Впрочем, кое-какую пользу это происшествие все же принесло. Китти заметила, что Ребекка, прежде чем заговорить, приподнимает уголок рта. Пустячок, заметный только внимательному наблюдателю. Особенно такому, как Кэтлин Маккензи Драммонд.

Неловкость, которую Китти испытала, столкнувшись с полуобнаженным Джаредом, не шла ни в какое сравнение с атмосферой, царившей за полуденной трапезой. Казалось, она присутствует при столкновении характеров и ничем не прикрытых страстей.

Напряжение между Джаредом и Сетом было столь же ощутимым, как густой аромат свежесрезанных роз, украшавших стол, но куда менее приятным.

Мужчины почти не разговаривали, а отрывочные реплики, которыми они изредка обменивались, больше походили на язвительную пикировку, чем на светскую беседу. Ситуацию усугубляло открытое восхищение близнецов своим дядей. Сет постоянно шутил с ними и поддразнивал, завладев вниманием девочек до такой степени, что они полностью игнорировали отца.

Джонатан делал все возможное, чтобы направить разговор в более непринужденное русло, но его усилия не возымели успеха, и когда ленч закончился, Джаред удалился в хмуром молчании.

Китти говорила мало, отделываясь вежливыми ответами на вопросы Сета и Джонатана. Либо между братьями не было особой любви, либо Джаред являлся чужаком в собственной семье. Впрочем, скорее всего причина была и в том, и в другом. В конце концов, Джаред долго отсутствовал и вернулся лишь накануне.

Несмотря на неприятное начало, утро было слишком ярким и солнечным, чтобы не воспользоваться хорошей погодой, поэтому после урока грамматики Китти повела близнецов на прогулку. Девочки искренне радовались пребыванию на воздухе, и Китти предположила, что им нечасто выпадает подобная возможность. Их путь пролегал вдоль ручья, и девочки весело смеялись, перепрыгивая по камням с одного берега на другой и обратно.

По возвращении домой Чарлз сообщил Китти, что капитан Фрейзер хотел бы видеть ее в своих апартаментах.

Джаред восседал за письменным столом с хмурым и даже угрожающим видом. За прошедшее после ленча время его настроение явно не улучшилось.

— Как я понял, вы гуляли с моими дочерьми, миссис Драммонд.

— Совершенно верно, сэр.

— Надеюсь, впредь вы будете информировать меня о своих намерениях.

— Примите мои извинения, капитан Фрейзер, но у меня и в мыслях не было превышать свои полномочия. Я не знала, что нуждаюсь в разрешении, чтобы вывести девочек на прогулку.

Джаред откинулся в кресле, не сводя с нее испытующего взгляда.

— Дело не в ваших полномочиях, сударыня. Я всего лишь прошу, чтобы меня ставили в известность, когда мои дочери уходят из дома. Надеюсь, вы не сочтете мои пожелания слишком обременительными, миссис Драммонд.

— Ни в малейшей степени, капитан Фрейзер. Могу я быть свободна? —Она даже не пыталась скрыть своей иронии. Это не осталось незамеченным.

— Я не вполне понимаю, миссис Драммонд, почему вас удивляет естественное беспокойство отца по поводу местонахождения его детей. Что в этом необычного?

— До недавних пор вас это не слишком беспокоило, сэр. За последние четыре года вы почти не видели своих дочерей, а за все время моего пребывания здесь я ни разу не слышала, чтобы вы обратились к ним с ласковым словом. У девочек такой вид, словно они боятся вас. Тем не менее, я возьму себе за правило предупреждать вас каждый раз, когда мы соберемся на прогулку. — Полагая, что разговор закончен, Китти повернулась к двери.

— Есть еще одна тема, которую я хотел бы обсудить с вами, — сказал Джаред. — Как вы заметили — кстати, без особой деликатности, — мне трудно отличить одну девочку от другой. Поэтому я хотел бы, чтобы они перестали носить одинаковую одежду.

— Но близнецов принято одевать одинаково, капитан Фрейзер.

— Возможно, но на данном этапе я хотел бы, чтобы их одевали по-разному.

— Может, вам будет проще, если одну нарядить мальчиком, а другую девочкой? — не без ехидства предложила Китти.

— Это нелепо, миссис Драммонд.

— Я склонна думать, что ситуация, когда отец не различает дочерей, еще более нелепа.

— Вы слишком много себе позволяете.

— Возможно, но, как я заметила, у вашего отца с братом нет проблем с тем, чтобы отличить одну девочку от другой.

— А как насчет вас, сударыня? Вам это сложно?

— Нисколько.

Будь она проклята, если подскажет ему, как различить близнецов. Пусть сам догадается, как это сделала она. Китти проверила свое наблюдение на прогулке, и оно подтвердилось. Правда, кое-какие сомнения оставались, когда обе девочки молчали.

— Кстати, завтра утром я собираюсь взять ваших дочерей на прогулку.

— И что это будет за прогулка?

— Мы пройдемся по магазинам. Я скажу Чарлзу, что мы пропустим ленч.

— Миссис Драммонд, в доме имеется горничная, которая делает покупки для девочек, и кухарка, которая готовит для них.

— Если бы вы хоть немного понимали противоположный пол, капитан, вы бы знали, что для женщины нет ничего приятнее, чем делать покупки и выбраться куда-нибудь на ленч.

Уголки его рта дрогнули в едва заметной улыбке.

— Вот как? Надо будет запомнить. Всего хорошего, миссис Драммонд.

— Как же, всего хорошего! — буркнула себе под нос Китти, шагая по коридору. Она здорово сомневалась, что ее ждет что-либо хорошее, пока она находится в непосредственной близости от капитана Фрейзера.

Глава 3

Во второй половине дня, пока дети отдыхали, Китти вышла в сад, такой же очаровательный и безмятежный, как у Кэррингтонов. Планировка и цветущий кустарник напомнили ей картинки, изображавшие английские сады. Здесь был даже небольшой водоем с фонтаном посередине. Китти присела на каменную скамью, размышляя над словами Джареда. Девочки были удивительно похожи и так гордились этим фактом, что распоряжение отца явилось бы для них настоящим ударом. Китти решила повременить с неприятным известием и отложить его на следующее утро.

К тому времени, когда она вернулась к себе и переоделась, Чарлз объявил обед.

Атмосфера за столом была ничуть не менее напряженной, чем во время ленча. Джаред не произнес и дюжины слов, да и те адресовал отцу. Сет был несколько подавлен, только Джонатан сохранял свое обычное благодушие, поэтому близнецы общались исключительно с дедом.

После обеда вся семья перебралась в гостиную. Китти села на диван рядом с Джонатаном, а Джаред расположился в кресле у камина и уткнулся в газету. Близнецы подтащили Сета к пианино и уселись вместе с ним на скамью. Сет заиграл, и вся троица, не щадя голосов, исполнила «Старого сивого мерина». Китти и Джонатан бурно, с энтузиазмом аплодировали исполнителям, а Джаред, неотрываясь от газеты, страдальчески морщился при каждой фальшивой ноте.

— Идите сюда, Кэтлин, — позвал Сет, когда песня закончилась.

Он заиграл «Кувшинчик с элем», и Китти подхватила удалую мелодию. За ней последовала «Желтая роза Техаса» и даже Джонатан не устоял перед тем, чтобы присоединиться к общему хору. Наконец Сет сказал:

— А это лично для вас, Кэтлин.

Близнецы забрались на диван, прижавшись к деду, а Сет, аккомпанируя себе, запел трогательную балладу «Ты вернешься ко мне, Кэтлин».

Песня была одной из самых любимых в семье Маккензи. Слушая приятный баритон Сета, Китти вспоминала, сколько раз дома они вот так же собирались вокруг пианино и пели.

С увлажнившимися глазами Китти случайно поймала взгляд Джареда, смотревшего на нее поверх газеты. Вспыхнув, она отвернулась.

Сет вскоре ушел, и Китти повела близнецов наверх, чтобы уложить спать. К ее удивлению, Джаред не пришел пожелать дочерям спокойной ночи. Вернувшись в свою комнату, она разделась и легла в постель, размышляя о своем первом дне в доме Фрейзеров. Старший сын Джонатана оказался крайне неприятным субъектом, но едва ли это станет для нее проблемой, поскольку он предпочитает проводить время в одиночестве в своих апартаментах, а у нее хватит изобретательности, чтобы не пересекаться с ним на протяжении того короткого периода, пока она остается здесь.

С этой утешительной мыслью Китти повернулась на бок и протянула руку, чтобы погасить лампу. Внезапно ее обнаженная нога коснулась чего-то явно инородного. Девушка затаила дыхание, не осмеливаясь пошевелиться, и ощутила еще одно, едва заметное прикосновение. Что это? Паук? Змея? Китти едва удержалась, чтобы не завизжать и не вскочить с кровати. Однажды на ранчо в ее постель заползла змея, и отец велел ей не двигаться, пока он не избавится от рептилии, — только так ей удалось избежать смертельного укуса. Но ведь это город. Маловероятно, что ядовитые змеи здесь запросто ползают по домам.

А вдруг это скорпион или тарантул? Китти бессчетное число раз сталкивалась с ними на ранчо и знала, что их укусы довольно болезненны и могут привести к серьезным последствиям.

На лбу у нее выступил пот. Может, позвать на помощь? Но услышат ли ее? Ближе всего комната близнецов. Остальные комнаты размещаются в другом крыле. Похоже, ей ничего не остается, кроме как выбираться из этой переделки самой или не шевелиться до самого утра, если не позже, когда ее хватятся и начнут искать.

Внезапно она уловила звук, пробившийся сквозь панцирь сковавшего ее страха. Словно подброшенная пружиной, Китти вскочила с кровати и сдернула одеяло.

Громко квакнув, крохотный лягушонок, притаившийся в изножье кровати, сделал несколько неуверенных прыжков и соскочил на пол.

Итак, опять проделки близнецов. Интересно, что она такого им сделала, чтобы заслужить подобное отношение? Видимо, несмотря на ангельскую внешность, девочки недалеко ушли от своего папаши: такие же зловредные. Пора положить этому конец.

Китти надела халат и шлепанцы и потратила несколько минут, отлавливая лягушку. Затем налила в стакан немного воды и сунула туда несчастное земноводное. Комната близнецов находилась в нескольких шагах. Бесцеремонно распахнув дверь, Китти зажгла лампу и встряхнула спящих девочек.

Те сели на кроватях, зевая и потирая глаза.

— Что случилось, миссис Драммонд? Догадавшись, что это Бекки, Китти объявила:

— Нам нужно поговорить. Я хочу, чтобы вы усвоили одну вещь: больше я не потерплю никаких проказ.

— Я хочу спать, — захныкала Дженни.

— Никто не ляжет спать, пока мы не придем к взаимопониманию, — твердо сказала Китти. — Я требую, чтобы вы объяснили свое непростительное поведение по отношению ко мне.

— Нам не нужна гувернантка, — заявила Бекки, устремив на Китти мятежный взгляд.

— Мы сами можем позаботиться о себе, — добавила Дженни.

— Ваши поступки доказывают, что вы еще не дозрели до этого. Неужели вы и вправду надеялись, что сможете испугать меня какой-то лягушкой? Да я выросла на ранчо! Там нет мощеных дорожек, подстриженных газонов и шикарных домов. На ранчо пауки, лягушки, змеи на каждом шагу. Более того, юные дамы, вы должны понимать, что ваша выходка могла иметь серьезные последствия. Лягушка не может долго обходиться без воды, особенно если ее засунуть между простынями.

Округлившиеся от ужаса глаза Дженни наполнились слезами.

— Вы хотите сказать, что лягушонок умер?

— Вы убили его! — выкрикнула Бекки обвиняющим тоном.

— Нет, мисс Ребекка Фрейзер, я не убивала беднягу, но ваш жестокий, безответственный поступок мог стоить ему жизни. А что, если бы я легла позже? Несчастная лягушка могла бы просто задохнуться. Завтра наш первый урок будет посвящен земноводным. А теперь выбирайтесь из постелей и наденьте халаты и тапочки.

— Мы не хотим вставать, — хором возразили близнецы.

— Меня не интересует, чего вы хотите. Живо слезайте с кроватей!

Девочки нехотя выбрались из постелей и, как было велено, облачились в одинаковые халаты и тапочки.

Дженни начала хныкать:

— Мы расскажем Поппи, какая вы злая.

— И он вас выгонит, — пригрозила Бекки, вторя всхлипываниям сестры.

— Чему я буду очень рада! — отрезала Китти. — Но пока этого не произошло, помните: я Маккензи, а Маккензи держат свое слово.

— Что такое Маккензи? — выговорила Бекки сквозь всхлипывания.

Китти уперлась руками в бока:

— А вот это, маленькие плутовки, вы скоро узнаете. Где вы взяли лягушку?

— В ручье сегодня днем.

— Отлично. Следуйте за мной.

Китти решительно направилась в свою комнату, взяла стакан с лягушкой и в сопровождении понурых близнецов двинулась вниз по лестнице.

Вся эта суета произвела достаточно шума, чтобы привлечь внимание Джареда. Он вышел из библиотеки и остановился у подножия лестницы, поджидая странную процессию.

— Что, черт возьми, здесь происходит?

— Я попросила бы вас, капитан Фрейзер, не вмешиваться. Это дело касается исключительно меня и девочек.

— Которые, между прочим, являются моими дочерьми. Китти порядком надоело препираться то с дочерьми, то с отцом семейства. Она одарила его неприязненным взглядом:

— Я настаиваю на том, чтобы вы вернулись в библиотеку и позволили мне разобраться самой.

— Как я понял, речь идет о наказании, сударыня?

— Вы правильно поняли, сэр. Всхлипывания за ее спиной стали громче.

— Могу я спросить, что они сделали, чтобы заслужить наказание?

— Это также должно остаться между мной и девочками, капитан Фрейзер. Не могли бы вы посторониться?

Завязывая на ходу пояс халата, по лестнице сбежал Джонатан.

— В чем дело? — выпалил он, запыхавшись.

— Лучше не спрашивай, отец, если не хочешь получить нагоняй от миссис Драммонд.

Джонатан перевел озадаченный взгляд на Китти:

— Что случилось, Кэтлин?

— Как я уже объяснила вашему сыну, Джонатан, ничего такого, с чем я бы не справилась. Идемте, девочки, — велела она.

— Мы не хотим! — раздался дружный вопль. — Почему мы должны идти, Поппи?

— Делайте, что вам говорят, — пресек их протесты Джаред, прежде чем его отец успел произнести хоть слово.

Приглаживая взлохмаченные волосы, неведомо откуда появился Чарлз в сопровождении своей жены Милдред, служившей кухаркой. Китти решительно шагнула к двери, и опешивший дворецкий машинально распахнул ее.

Она вышла наружу и чуть не налетела на Сета Фрейзера. Тот, выставив перед собой руки, едва успел предотвратить столкновение.

— Прошу прощения, Кэтлин. — В его дыхании ощущался сильный запах виски.

Китти сухо кивнула и продолжила путь, сопровождаемая не только двумя хнычущими близнецами, но и Джаредом, Джонатаном, Чарлзом, Милдред и озадаченным Сетом.

Распахнутая парадная дверь давала достаточно света. Оказавшись в саду, Китти остановилась и вручила стакан Бекки.

— Думаю, пока сойдет и фонтан, а завтра вы сможете вернуть лягушку в ручей.

— В саду темно, — заныла Дженни.

— Моя сестра боится темноты, — сообщила Бекки.

— Только грешники боятся темноты. Вперед, девочки.

— Достаточно, миссис Драммонд, — вмешался Джаред. — Вы же слышали, ребенок боится темноты.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — осведомился Сет.

— Кажется, миссис Драммонд считает, что у нее есть основания наказать близнецов, — ответил Джонатан. — Я прав, Кэтлин?

— Да, — подтвердила Китти.

— Браво, Кэтлин! — воскликнул Сет. — Кто-нибудь должен был заняться этим. Как бы я ни обожал этих маленьких проказниц, иногда они заходят слишком далеко в своих шалостях.

— Папа, мы что, должны туда идти? — Жалобный призыв исходил от Бекки.

— Думаю, вам следует послушаться миссис Драммонд, — ответил Джаред.

— Ты такой же злой, как и она! — возмутилась Дженни. Девочки обратили полные надежды взгляды на деда.

— Поппи? — взмолились они.

Джонатан со скорбным видом покачал головой.

— Не бойся, Дженни, — сказала Бекки. — Я позабочусь о тебе. — Со стаканом в одной руке, она взяла сестру за руку и повела ее в темноту.

Взрослые взволнованно замерли, прислушиваясь к доносившимся из сада всхлипываниям. Все, кроме Китти. По ее мнению, близнецам слишком долго сходили с рук их жестокие проделки. Страх, испытываемый ими сейчас, не идет ни в какое сравнение с жуткими минутами, которые она провела в постели, ожидая смертельного укуса змеи. И только Богу ведомо, что они творили с ее предшественницами.

Спустя некоторое время девочки вернулись, и Бекки вручила Китти пустой стакан.

— Спасибо. Теперь можете ложиться.

К удивлению Китти, Джаред подхватил каждую из дочерей под мышку и понес в дом. Это был первый случай, когда она оказалась свидетельницей проявления отеческой заботы.

Оказавшись внутри, близнецы бросились вверх по лестнице, а взрослые разошлись по своим комнатам. Прежде чем уйти, Джаред помедлил и повернулся к Китти:

— Спокойной ночи, миссис Драммонд. — Его улыбка вызвала у нее даже большее раздражение, чем эта чертова лягушка с ее кваканьем.

Еще долго после того, как все домочадцы угомонились, Бекки и Дженни шептались, лежа в постели.

— От нее так просто не избавишься, не то, что от других, — посетовала Дженни, зевнув. Ей с трудом удавалось держать глаза открытыми.

— Что-нибудь придумаем, — заверила ее Бекки, прежде чем погрузиться в глубокий сон.

Джаред стоял в дверях спальни, глядя на спящих дочерей. Кто поверит, что эти ангелочки пугают его до смерти? Беда в том, что и они относятся к нему так же. Впрочем, чему здесь удивляться: ведь он для них совсем чужой. Что это за отец, который не может отличить одну дочь от другой?

«Это нечестно, девочки, вас двое, а я один», — подумал он, улыбнувшись.

Вот бы застать их поодиночке и поговорить по душам. Тогда, возможно, ему представился бы шанс узнать дочерей получше. Но они никогда не расстаются, даже ночью, предпочитая спать в одной постели.

Им просто необходима мать. Чертова Диана! Как она могла с такой легкостью бросить собственных детей? Пока ее поведение касалось только их двоих, Джаред мирился с ее бесконечными изменами, поддерживая ради близнецов видимость нормального брака. Но она все равно сбежала, пожертвовав дочерьми в угоду своему легкомыслию.

Что он знает о маленьких девочках? Он не имеет понятия, как говорить с ними, что сказать. Как выразить всю ту любовь и отцовскую гордость, что переполняют его сердце при взгляде на них?

Джаред проглотил ком в горле.

Ну не смешно ли? Он, Джаред Фрейзер, капитан армии Соединенных Штатов, ветеран военных кампаний, награжденный английским крестом и французским орденом Почетного легиона, — и боится двух маленьких девочек!

— Правда, ужасно непослушных, — произнес он с улыбкой.

Бросив последний взгляд на две темные головки, он повернулся и вышел из комнаты.

На следующее утро Джаред, склонившись над раковиной с помазком в руке, придирчиво рассматривал себя в зеркале. Под глазами у него залегли темные крути, а шрам на щеке, хотя и несколько поблек, по-прежнему имел отталкивающий вид. Неудивительно, что собственные дочери избегают смотреть на него и шарахаются от родного отца, как от чумы. Пожалуй, ему нужно отрастить бороду и длинные бакенбарды.

— Пропади все пропадом, — буркнул Джаред, яростно намыливая щеки. Он всегда предпочитал гладко выбритое лицо, и будь он проклят, если станет скрывать шрам под отросшей щетиной. Он решительно взялся за бритву.

К тому же он не выспался, взбудораженный событиями минувшей ночи. Всю жизнь Джаред предъявлял к себе жесткие требования и был неприятно удивлен, обнаружив по возвращении домой, что его дочери избалованы и ни в чем не знают удержу. Дед, разумеется, потакал им во всем, но даже это не оправдывало их поведения. Джаред не сомневался, что близнецы заслужили вчерашнее наказание, но их испуганные рожицы не выходили у него из головы. Вздохнув, он взял полотенце и стер с лица остатки мыла.

Что толку возлагать на отца ответственность за то, чем он сам так долго пренебрегал?

Джаред надел рубашку. Видит Бог, он был плохим мужем. Избрав военную карьеру, он редко виделся с семьей, так как Диана наотрез отказалась последовать за ним и терпеть неудобства гарнизонной жизни. Он снова взглянул в зеркало, на сей раз испытывая угрызения совести.

— А ты был слишком эгоистичен, чтобы уволиться из армии.

Впрочем, они были так молоды. Ни он, ни Диана не созрели для компромиссов, которых требует брак. Джаред, только что закончивший Вест-Пойнт, ликовал, получив назначение в армию, а Диана была ослеплена великолепием его военного мундира и аркой из перекрещенных сабель на их свадебной церемонии. Весь этот блеск быстро померк, когда его отправили в пыльный форт в Канзасе, а Диана забеременела. Она вернулась в Техас и больше не покидала пределов цивилизации.

Так Джаред на собственной шкуре узнал, что любовь и верность не более чем иллюзия, рассчитанная на наивных простачков. Тем лучше — больше он никогда не женится.

Женщины созданы для того, чтобы отравлять жизнь мужчинам и напоминать им о собственных неудачах. Диана, его дочери, даже полузабытые воспоминания о матери. А теперь ему приходится жить под одной крышей с этой мегерой Кэтлин Драммонд с ее невероятными глазищами. Кстати, не мешало бы разобраться, что же все-таки случилось вчера вечером. Что такого, черт побери, могли натворить близнецы? И, что более важно с точки зрения справедливости, соответствовала ли провинность суровости наказания?

Глава 4

Проснувшись, Китти оглядела незнакомую комнату. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, где она и как сюда попала.

После инцидента с лягушкой близнецы еще больше невзлюбят ее. Разумеется, она предпочла бы подружиться с ними, но им требуется твердая рука. И они ее почувствуют, если продолжат свои шалости.

Поднявшись с постели, Китти быстро оделась и отправилась будить близнецов. Ее приветливое пожелание доброго утра было встречено хмурыми гримасами.

— Уходите отсюда и оставьте нас в покое, — заявила Бекки.

— Мы хотим спать, — добавила Дженни, натянув на голову одеяло.

— Вставайте, девочки. После завтрака у нас будет небольшой урок, а потом, как насчет того, чтобы поехать за покупками и перекусить где-нибудь в городе?

Голова Дженни высунулась из-под одеяла, и близнецы сели на постелях.

— Вы возьмете нас в город? — Они уставились на нее со смешанным выражением надежды и недоверия.

— Конечно, если вы этого хотите.

— А разве вы не сердитесь на нас за вчерашнее? — поинтересовалась Дженни.

— Разумеется, нет. Вы были надлежащим образом наказаны, так что инцидент исчерпан. А теперь марш из постели, умойтесь, почистите зубы, а я пока приготовлю платья, которые вы наденете.

Девочки кубарем скатились с постелей и ринулись в ванную. Китти открыла дверцу гардероба и увидела висевшие в ряд платья, каждое в двойном исполнении. Вытащив розовое и белое, она положила одно на кровать Бекки, а другое — на кровать Дженни.

Близнецы, вернувшись из ванной, растерянно уставились на платья.

— Если вам не нравится, можете выбрать другие, но обязательно разные.

— Мы всегда одеваемся одинаково, миссис Драммонд, — сообщила Бекки.

— Боюсь, придется это изменить. С сегодняшнего дня вы будете одеваться по-разному.

— Не будем, — хором заявили они.

— Будете! — отрезала Китти не менее решительно. Бекки была на грани слез:

— Вы просто злитесь из-за лягушки.

— Нет, я же сказала, инцидент исчерпан. А что касается одежды, то так вас проще различать. — Китти не стала уточнять, что выполняет требование их отца. Зачем лишний раз напоминать девочкам, что собственный папаша не в состоянии отличить их?

Глаза Дженни наполнились слезами.

— Но мы всегда одевались одинаково. Сердце Китти сочувственно сжалось при виде ее неподдельного горя.

— Это совсем не так ужасно, как тебе кажется, милая, — ласково сказала она.

Натянув на Дженни белое платье, Китти повторила ту же процедуру с Бекки, но с розовым платьем. Расправив складки, она взяла девочек за руки и подвела к высокому овальному зеркалу в углу.

— Видите? Ничего не изменилось. Вы по-прежнему похожи друг на друга как две капли воды. А теперь несите свои щетки, я займусь вашими волосами.

Близнецы были слишком подавлены, чтобы спорить, пока Китти расчесывала их длинные темные локоны. Закончив, она завязала волосы Дженни белой лентой, а Бекки — розовой.

Они были полностью одеты и готовы к выходу, когда раздался стук в дверь и Чарлз сообщил, что их ждут к завтраку.

За столом сидели только Джаред и Джонатан, никаких признаков Сета не наблюдалось. Джонатан приветствовал их со своей обычной бодростью, а Джаред, не отрываясь от газеты, буркнул:

— Доброе утро.

— Вот так сюрприз! — воскликнул Джонатан. — Вы одеты по-разному?

— Это миссис Драммонд виновата, Поппи, — поспешила сообщить Бекки.

— Чтобы ей было легче нас различать, — неприязненно добавила Дженни, и девочки одарили Китти обиженными взглядами.

Джаред взглянул на них поверх газеты.

— Миссис Драммонд всего лишь выполнила мое распоряжение.

— Мы близнецы. Нам полагается выглядеть одинаково, — заявила Бекки.

— И вообще это ее проблема, а не наша, — добавила Дженни.

Джаред свернул газету и отложил ее в сторону.

— Миссис Драммонд…

— …в состоянии говорить за себя, — перебила его Китти. — И она не любит, когда ее обсуждают, словно ее нет в комнате. — Она сопроводила свои слова выразительным взглядом.

К счастью, в этот момент подали завтрак, и все принялись за еду. Джаред почти не разговаривал, но Кити заметила, что он то и дело поглядывает на дочерей.

После уроков чтения и географии Китти пошла в свою комнату, чтобы переодеться для выхода. Когда она спустилась вниз, близнецы уже ждали ее в карете: К тому времени, когда они добрались до улицы, где располагались магазины, стало ясно, что девочки снова принялись за свои фокусы:

Бекки теперь была одета в белое платье, а Дженни в розовое. И разумеется, они не забыли поменять ленты в волосах. Если маленькие чертовки думают, что могут и дальше морочить ей голову, их ждет разочарование.

Оказавшись в магазинчике, торговавшем детской одеждой, близнецы пришли в радостное возбуждение. Смеясь и приплясывая перед зеркалом, они примеряли одно платье за другим. Но когда Китти дала им понять, что нельзя покупать одинаковую одежду, ситуация резко изменилась: девочки поникли и потеряли всякий интерес к покупкам.

Чтобы поднять им настроение, Китти отвела их в отдел безделушек и предложила каждой купить сестре подарок за свои собственные деньги.

— Мы никогда этого не делали, — засомневалась Бекки.

— Тем больше удовольствия вы получите, — заверила ее Китти. — Только, чур, не подглядывать. Подарок должен быть сюрпризом, Бекки.

— Я не Бекки, я Дженни.

— Бекки — это я, — сообщила Дженни. — Разве вы не помните, миссис Драммонд, что у Дженни белое платье?

— У Дженни действительно было белое платье, но теперь на ней надето розовое, не так ли, Дженни? Близнецы изумленно воззрились на нее.

— Девочки, вы ни на минуту не обманули меня. Я еще вчера научилась вас различать.

— Почему же тогда нам нельзя одеваться одинаково? — хором спросили они.

— Потому что вы две разные девочки, и люди должны воспринимать каждую из вас как самостоятельную личность.

— Почему? — в один голос спросили они.

— Кстати, девочки. У нас в семье тоже есть близнецы, но они не говорят хором.

— Мы иначе не можем.

Не подумав, Китти спросила:

— Разве мама не учила вас хорошим манерам? Невежливо говорить одновременно с кем-то, даже если это твой близнец.

— Наша мама давно уехала, — сообщила Бекки.

— Но и тогда она нас ничему не учила, — грустно добавила Дженни.

— Она даже не попрощалась, — вздохнула Бекки.

Китти готова была откусить себе язык. Надо же сморозить такую глупость!.. Она почувствовала себя еще хуже, заметив печаль на лицах близнецов.

— Нужно хорошенько постараться, и у вас все получится — Она поклялась, что прежде чем уедет от Фрейзеров, сделает все, чтобы девочки поделились с ней своими переживаниями. До сих пор Китти считала их вполне счастливыми детьми, избалованными всеобщей любовью, но теперь поняла, что в их сердечках затаилась глубокая обида. Ладно, со временем все выяснится, а сейчас нужно поднять им настроение, а не бередить незажившие раны.

Китти объяснила близнецам, как поодиночке войти в магазин и выбрать подарки так, чтобы другая не видела. Они посмотрят их дома.

Стараясь не выпускать девочек из виду, Китти подождала, пока они сделают покупки. Вскоре близнецы вернулись, таинственно улыбаясь и пряча завернутые в бумагу пакетики. Возможно, это был первый случай, когда у них появились секреты друг от друга. Затем, вместо того чтобы нанимать экипаж, все трое прогулялись до ресторана при отеле, где можно было перекусить.

На публике близнецы держались безупречно, Китти не могла нарадоваться, глядя на девочек, с ангельским видом сидевших за столом, послушно сложив руки на коленях. Посетители ресторана поглядывали на них с умиленными улыбками. Китти и сама бы умилилась, не знай она, на что способны ее подопечные.

— Неужели глаза меня не обманывают и я действительно вижу трех самых прелестных дам в Далласе? — произнес знакомый мужской голос. Театрально взмахнув рукой, Сет Фрейзер сдернул с головы шляпу и поклонился.

Близнецы просияли улыбками.

— О, дядя Сет! — восторженно выдохнула Бекки.

— Ты такой смешной! — захихикала Дженни, когда он потрепал ее за нос.

— Что это вы здесь делаете, милые дамы, помимо того, что очаровываете всех мужчин в этом зале? — Его теплая улыбка была адресована Китти.

— Собираемся заказать ленч, — ответила она. — Не хотите ли составить нам компанию?

— С удовольствием. — Сет выдвинул стул и сел. — Как это мой брат упустил такую прекрасную возможность?

— Мне кажется, ленч в дамском обществе не совсем в его вкусе.

— Вы совершенно правы, Кэтлин. Он предпочитает армейскую столовую.

— Что такое армейская столовая, дядя Сет?

— Ну, это такая большая комната со столами и стульями, где питаются солдаты.

Дженни огляделась по сторонам:

— Как здесь? Это армейская столовая, да, дядя Сет?

— Нет, милая. В армии гораздо хуже кормят, и там не найдешь такую очаровательную компанию, — сказал он, бросив выразительный взгляд на Кити.

Китти залилась румянцем, а Бекки обменялась взглядом с Дженни. На протяжении всей трапезы Сет поддерживал занимательный разговор, приводивший в восхищение не только детей, но и Китти. Хотя ее и смущали его бессовестные комплименты.

Стоя снаружи ресторана, Джаред Фрейзер с тоской смотрел на веселую компанию, расположившуюся за одним из столиков. Нетрудно было догадаться, о чем они болтают. Его дочери ловили каждое слово, слетавшее с уст братца, а лицо Кэтлин Драммонд озарялось улыбкой всякий раз, когда Сет обращался к ней.

Да, в обаянии Сету не откажешь, люди тянутся к нему, как на звук волшебной дудочки. Тогда как он, Джаред, вызывает у окружающих прямо противоположную реакцию.

Джаред еще немного постоял, наблюдая за лицом Кэтлин Драммонд. Он случайно подслушал, как она говорила Чарлзу, где они собираются перекусить, и намеревался присоединиться к ним. Словно почувствовав его взгляд, Кэтлин повернулась к окну. Джаред поспешно отступил назад и зашагал дальше по улице.

Как только они переступили порог дома, девочки ринулись наверх, в свою комнату, чтобы обменяться подарками. Китти с удовольствием наблюдала, как Дженни развернула подарок Бекки и вытащила крошечный медальон.

— Какая прелесть! — воскликнула она.

— Я подумала, что ты можешь вставить туда нашу фотографию, — застенчиво сказала Бекки.

— Обязательно. А теперь открывай мой подарок. Улыбнувшись сестре, Бекки развернула пакетик и издала восторженный вопль при виде тоненькой золотой цепочки с брелком.

— Можно я посмотрю? — Китти поднесла брелок к свету. — Смотрите-ка, да это солдат.

— Совсем как наш папа, — сказала Дженни.

Китти не могла предположить, что она выберет что-нибудь в этом роде. Это лишний раз доказывало, что чувства девочек более глубоки, чем ей казалось раньше.

Как и накануне, ни Джаред, ни Сет не явились к обеду. Позже, пожелав близнецам спокойной ночи, Китти не сдержала грустной улыбки, когда каждая из девочек поцеловала свой подарок, прежде чем спрятать его под подушкой. Не странно ли, что дети, имевшие все, что можно было только пожелать, находят столько радости в дешевых вещицах, подаренных друг другу…

Вернувшись к себе, Китти безуспешно попыталась заснуть. Вспомнив о богатом собрании книг в библиотеке, она решила взять себе что-нибудь почитать.

Оказавшись в библиотеке, она с благоговением огляделась вокруг. Вдоль стен высились массивные книжные полки. Китти любила читать и вскоре увлеклась, просматривая тисненные золотом корешки.

Вытащив приглянувшуюся ей книгу, она заметила на одной из верхних полок знакомый томик, который мог понравиться близнецам. Китти встала на цыпочки, но смогла дотянуться до книги лишь кончиками пальцев. Как она ни старалась достать ее, все было напрасно.

— Позвольте помочь вам, — прозвучал голос у нее над ухом.

Вздрогнув от неожиданности, Китти выронила книгу и резко обернулась. Джаред Фрейзер стоял так близко, что она ощущала исходившее от него тепло и легкий аромат лосьона для бритья. Так близко, что она видела темные круги у него под глазами и насмешливые искорки, мерцавшие во взгляде, вселявшем в нее непонятное беспокойство.

Внезапно ее окатила жаркая волна, дыхание пресеклось, пульс оглушительно забился в ушах. Китти в ужасе почувствовала, что ослабевшие ноги подгибаются. Она попятилась и уперлась в неподвижную стену из книжных полок. Затаив дыхание, она наблюдала, как Джаред, придвинувшись вплотную, снял с полки злополучную книгу, а затем отступил назад и нагнулся, чтобы поднять с пола томик, оброненный ею. Выпрямившись, он протянул ей обе книги.

— Спасибо. — Китти с отвращением отметила, что ее голос дрогнул.

— Вы любите читать, миссис Драммонд? Джаред подошел к камину, и она поняла, что он, видимо, сидел в одном из уютных кресел, повернутых к огню.

— Извините, что побеспокоила вас, — сказала Китти, направляясь к двери.

— Едва ли вы понимаете, миссис Драммонд, до какой степени беспокоите меня. Но вы так и не сказали, любите ли вы читать?

Она повернулась к нему лицом.

— Вообще-то да. — Она вызывающе вздернула подбородок.

— По-моему, это замечательное качество. Его снисходительный тон задел Китти.

— Я не нуждаюсь в вашем одобрении, капитан Фрейзер.

— У меня и в мыслях не было выставлять вам оценки, миссис Драммонд.

Если она не научится держать себя в руках, преимущество всегда будет на его стороне. Китти примирительно кивнула.

— Очевидно, я неправильно вас поняла. Спокойной ночи.

На сей раз, ей удалось дойти до двери, прежде чем он задал очередной вопрос:

— Вы читаете для расширения кругозора или ради удовольствия, миссис Драммонд?

Китти глубоко вздохнула и снова повернулась к нему лицом:

— Какая вам разница, капитан Фрейзер?

— Просто любопытно.

— Ради удовольствия. На ранчо, где я выросла, было не так уж много развлечений.

— Значит, вы предпочитаете художественный вымысел, а не сухие факты?

— Вы правы. Но думаю, любая хорошая книга является источником знаний.

— Каких же?

— Понимания людей, их побуждений, жизненных ситуаций. По персонажам романов можно немало узнать о человеческой сущности.

— Но персонажи Джейн Остин весьма отличаются от персонажей Роберта Льюиса Стивенсона. Возможно, авторы просто стараются подделаться под читателя.

— Вы хотите сказать, что женская читающая публика отличается от мужской?

— Вот именно. Счастливый конец, который так обожают женщины, на мужчину производит удручающее впечатление. В реальной жизни не бывает удачных финалов — собственно, в конечном итоге мы все умрем.

— Оказывается, вы не просто циник, капитан, вы еще и агностик.

— Это не вопрос веры. Смерть неизбежна, сударыня, а все остальное — лишь краткие всплески страстей. Я не разделяю мнения, что человеческая жизнь не имеет смысла без любви. Вы должны это понимать лучше, чем кто-либо другой. Как я слышал, вы вдова?

— Да, мой муж умер два года назад от сердечного приступа.

— Примите мои соболезнования. Вы любили его? Гневно сверкнув глазами, Китти швырнула книги на стол.

— Это оскорбительный вопрос, сэр. Разумеется, я любила своего мужа. Я любила его с детства, но в отличие от вас, капитан Фрейзер, мой муж был полноценным человеком.

— Мои раны не столь ужасны, сударыня. Со временем они заживут.

— При чем здесь ваши раны, капитан? Мой муж обладал способностью любить.

Его насмешливый смех резанул ее по нервам. Китти стиснула кулаки.

— Итак, вы упрекаете меня в неспособности любить. Я бы скорее назвал это достоинством, а может, даже здоровым инстинктом.

— О каком это инстинкте вы толкуете? — осведомилась Китти.

— Об инстинкте самосохранения.

— Боюсь, ваш юмор выходит за пределы моего понимания, капитан.

— Я и не пытался шутить. Миссис Драммонд.

— Тем печальнее, сэр. Я нахожу трагичной вашу неспособность любить.

— А с чего вы взяли, что можете судить об отсутствии у меня нежных чувств?

— Ну, взять хотя бы ваше отношение к собственным детям. Они боятся вас. Ваше возвращение должно было стать счастливым событием в их жизни, но я не слышала, чтобы вы сказали девочкам хоть одно ласковое слово. Кстати, почему вы не приходите поцеловать их на ночь, когда они укладываются в постель?

— Полагаю, для их же пользы, миссис Драммонд.

— Чему научатся две маленькие девочки, сознавая, что ими пренебрегает собственный отец?

— Возможно, они поймут, — тихо заметил Джаред, — что должны дарить свою любовь только тем, кто того заслуживает.

— Заслуживает или нуждается в ней? Человек должен дарить любовь, не думая о том, что получит взамен.

— Когда-то я рассуждал так же. Но, как выяснилось, любовь — всего лишь помрачение рассудка, к счастью, кратковременное.

— Мне жаль, если таков ваш опыт. По моему глубокому убеждению, любовь рождается в сердце и не подвластна рассудку.

— Вас послушать, Кэтлин, так даже человек, не заслуживающий любви, может рассчитывать, что кто-нибудь проникнется к нему теплыми чувствами. А вы могли бы полюбить такого человека?

На мгновение, показавшееся бесконечным, их взгляды скрестились. Джаред представлял собой загадку. Как только Китти приходила к выводу, что не ошиблась в своем нелестном мнении о нем, он делал или говорил что-нибудь такое, что заставляло ее усомниться в этом. Складывалось, впечатление, что внутри его идет непрерывная борьба. Только с кем он воюет: со всем миром или с самим собой?

— Хотелось бы думать, что да. К счастью, большинство людей заслуживают любви. — Она повернулась к двери.

— Вы кое-что забыли, миссис Драммонд. — Он взял со стола книги, прочитал названия и протянул их Китти. — У вас довольно разносторонние вкусы.

— «Пиноккио» я взяла для близнецов. Любопытно, как они отнесутся к этой истории? Думаю, это поможет мне лучше понять их.

— Не хотите ли вы сказать, что мои дочери не всегда правдивы, миссис Драммонд?

— Ну что вы, капитан Фрейзер. Просто у них имеется некоторая склонность к плутовству.

Джаред хмыкнул. Этот теплый бархатистый звук удивил Китти.

— А почему вы решили перечитать «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда»?

— Полагаю, это поможет мне понять вас. Китти вышла, оставив ошарашенного Джареда смотреть ей вслед.

Позже, лежа в постели и перебирая в уме их разговор, она вдруг сообразила, что он назвал ее Кэтлин.

Как только Китти, пожелав девочкам спокойной ночи, вышла, Дженни проговорила:

— Здорово сегодня было, да, Бекки?

Бекки скользнула рукой под подушку, чтобы потрогать браслет с брелком, подаренный Дженни.

— Угу.

— Может, миссис Драммонд не такая, как другие гувернантки. Никто из них не водил нас за покупками и в ресторан.

— И все-таки она гувернантка, — вздохнула Бекки. — А нам гувернантка ни к чему. И потом, она не разрешает нам одинаково одеваться.

— Ой, я и забыла. Так что же нам делать?

— У меня есть идея. — Бекки перешла на шепот и посвятила Дженни в свой план.

Они притворились спящими, когда в комнату заглянула миссис Драммонд, прежде чем спуститься вниз. Дождавшись момента, когда она вернулась, девочки продолжили наблюдение, пока у нее в комнате не погас свет. Затем, выждав еще немного, выбрались из своих постелей, проскользнули по коридору и осторожно открыли дверь в ее комнату.

Оказавшись снова в своей постели, Дженни поинтересовалась:

— А что, если и это не сработает?

— Придумаем что-нибудь еще, — сонно откликнулась Бекки.

Глава 5

Китти спала как убитая и проснулась утром, чувствуя себя хорошо отдохнувшей. Повернувшись на бок, она попыталась встать и вскрикнула от боли. В ужасе она уставилась на свои волосы, прилипшие к какой-то массе на подушке. Придерживая подушку руками, она кое-как села.

Темная масса при ближайшем рассмотрении оказалась пластилином. Медленно, прядь за прядью, Китти разлепила спутанные волосы и, освободившись от подушки, подошла к зеркалу, чтобы оценить размеры ущерба.

У нее не было и тени сомнений, каким образом пластилин попал на ее подушку.

— Маленькие чертовки!

Выходки близнецов никогда не были безобидными, но последняя проделка была просто непоправимой — ей придется остричь волосы.

После вчерашней экскурсии в город Китти вообразила, что близнецы приняли ее. Теперь, глядя на длинную прядь волос со слипшимися концами, она поняла, что заблуждалась.

Отбросив расческу, она быстро обмотала голову шарфом и спустилась вниз.

В холле она столкнулась с Чарлзом.

— Доброе утро, миссис Драммонд.

— Доброе утро. — Китти прошагала мимо него и открыла парадную дверь.

— Куда вы идете? — спросил он.

— На прогулку. — Она миновала подъездную аллею и двинулась дальше по улице, пока не добралась до дома Кэррингтонов.

Бет и Джейк завтракали, когда дворецкий ввел ее в столовую.

Бет просияла улыбкой:

— Китти, какой сюрприз. Ты как раз вовремя, чтобы составить нам… — Она запнулась, заметив хмурую гримасу на лице Китти. — Что случилось?

Джейк поднялся, выдвинул для нее стул, и Китти рухнула на него.

— Вот полюбуйтесь! — сказала она и сдернула с головы шарф.

— Милостивый Боже! — выдохнул Джейк. Бет безмолвно взирала на нее округлившимися от ужаса глазами.

— В точности моя реакция, — заметила Китти, ощутив новую вспышку гнева, несколько улегшегося за время прогулки.

Бет подошла ближе и осмотрела ее голову.

— Что это у тебя в волосах?

— Пластилин, что же еще?

— Но как… кто…

— Эти маленькие чертовки.

— Ничего не понимаю. — Бет вернулась к своему стулу.

— Бекки и Дженни. Эта парочка по части проказ способна посрамить самого дьявола.

— Ты хочешь сказать, что они сделали это преднамеренно?

— Разумеется. С той самой минуты, как я переступила порог этого дома, девчонки только тем и заняты, что пытаются выжить меня.

— Но зачем им это?

— Они утверждают, что им не нужна гувернантка. Если они так же безобразно поступали с остальными, не представляю, где Джонатан находит гувернанток. Неудивительно, что последняя ушла так неожиданно.

— О, дорогая, — сказала Бет. — Теперь я припоминаю, что они действительно сменили нескольких гувернанток и учителей.

Китти подозрительно прищурилась:

— Сколько?

Бет сконфуженно потупилась:

— Я не считала.

— Не меньше дюжины, — сообщил Джейк.

— Трудно поверить, что с Ребеккой и Дженнифер могут быть какие-то сложности. — Бет покачала головой. — Они выглядят как настоящие ангелочки.

— Так что же произошло за эти два дня? — спросил Джейк.

Пока они ели, Китти рассказала обо всех ухищрениях, на которые пускались близнецы, пытаясь выжить ее из дома. К тому времени, когда она закончила, Джейк то и дело фыркал, а Бет безуспешно пыталась придать своему лицу сочувствующее выражение.

Их заразительное веселье охладило гнев Китти, и под конец рассказа все трое расхохотались.

— Я понимаю, что сейчас все кажется забавным, но тогда мне было не до смеха, — сказала Китти в заключение. Джейк ухмыльнулся:

— Представляю, что ты испытала, оказавшись наедине с Джаредом, прикрытым только полотенцем.

— Хм-м, — пробормотала Бет, постукивая кончиком пальца по щеке. — Я встречалась с ним лишь однажды, но, судя по моим воспоминаниям, это не такое уж тяжкое испытание.

— Даже не мечтайте, миссис Кэррингтон. Я единственный парень в полотенце, с которым вам позволено оставаться наедине, — заявил Джейк.

— Не стану отрицать, у капитана Фрейзера прекрасная фигура, но в тот момент я ничего не испытывала, кроме смущения.

— У капитана Фрейзера? — протянул Джейк. — Китти, после этого эпизода вы должны были перейти на ты. Китти покраснела, а Бет прикрикнула на мужа.

— Уже и пошутить нельзя. — Джейк поднялся. — Как ни приятно ваше общество, милые дамы, мне пора. — Он подошел, к Китти и чмокнул ее в щеку. — Волосы отрастут, дорогая, — добавил он, стараясь утешить ее.

Повернувшись к жене, он протянул руку и поднял ее на ноги.

— Я только провожу его до двери, Китти, и тут же вернусь, — сказала та.

Джейк обнял Бет за плечи, и они вышли из комнаты. Китти печально улыбнулась, глядя им вслед. Их любовь была столь же глубокой, как и чувства, связывавшие ее родителей. Иногда простой жест или взгляд украдкой способны сказать больше, чем слова.

Она нахмурилась, вспомнив собственную реакцию на близость Джареда: внезапный жар и слабость. Что это, шок, вызванный его неожиданным появлением, или подсознательный отклик на присутствие мужчины? При мысли о подобном предательстве губы ее задрожали. Нет, этого не может быть, она еще не готова отпустить Теда!

Вернулась Бет в сопровождении своей сестры:

— Смотри, кого я обнаружила на пороге.

— Синтия! — воскликнула Китти.

Синтия Маккензи Кинкейд была подобна фейерверку. Взбалмошная и непредсказуемая, она, будучи помолвлена ситальянским графом, посетила все европейские столицы, покоряя мужчин — от епископов до королей — своей чувственной красотой и необычайной энергией. Вернувшись в Америку, Синтия влюбилась в Дэвида Кинкейда, инженера, возглавлявшего строительство железной дороги, которое вела ее семья. Он оказался единственным мужчиной, способным противостоять ей, — и она вышла за него замуж.

В изящной парижской шляпке, лихо надвинутой на темные локоны, с живым блеском в сапфировых глазах Синтия обняла и расцеловала Китти. Затем отступила на шаг и скорчила гримаску:

— О Боже, Бет была права. Нужно что-то срочно делать с твоими волосами.

— Ужасно, да? — огорчилась Китти.

— Боюсь, придется их остричь, но с твоими чертами, золотко, ты останешься такой же очаровательной, как раньше, — заверила ее Синтия.

Кризис миновал. Китти знала, что Тиа сделает все, за что бы ни взялась, и сделает хорошо.

— Может, попробуем вначале лед? — предложила Бет. Тиа обследовала несколько особенно пострадавших прядей волос Китти.

— Попробовать можно, но приготовь заодно ножницы. Бет направилась в кухню, предложив:

— Поднимитесь ко мне в спальню, пока я схожу за льдом.

— Это обещает быть забавным, — объявила Синтия, увлекая за собой Китти вверх по лестнице.

Усадив Китти перед туалетным столиком спиной к зеркалу, Бет и Тиа попробовали избавиться от пластилина с помощью льда. Как и следовало ожидать, это не дало особого эффекта. Синтия отложила лед и взялась за ножницы.

— Не переживай, дорогая, — сказала Бет. — Тиа мастерски стрижет волосы.

Несмотря на веру в разносторонние таланты Синтии, сердце Китти ухнуло вниз, когда длинный локон упал на пол.

— Как, черт побери, такое могло случиться? Пока Синтия целеустремленно щелкала ножницами, Китти поведала ей о своих перипетиях в доме Фрейзеров.

— Мне нравится этот эпизод с Джаредом в полотенце, — заметила Синтия со смешинками в глазах. — Как насчет его мужских достоинств? Впечатляют?

— Синтия Маккензи Кинкейд! У тебя нет ни капли стыда, — провозгласила Бет.

— Знаю. — Синтия подмигнула Китти. — Ну, так как?

— Я не обратила внимания, — сказала Китти, тряхнув для пущей убедительности слипшейся гривой волос.

— А я бы обратила, — заявила Синтия таким тоном, что Китти не выдержала и расхохоталась, так что затряслись плечи. — Сиди смирно и не мешай мастеру заниматься своим делом.

— Тогда перестань шокировать нас своими возмутительными замечаниями, Тиа, — вмешалась Бет.

— Ну, что скажете? — спросила наконец Синтия, отступив назад, чтобы оценить результаты своих трудов.

Китти повернулась к зеркалу и потрясенно ахнула. Ее длинные темные волосы превратились в шапочку из коротких кудряшек и завитков.

— Восхитительно! — воскликнула Бет. — О, Китти, ты похожа на фею!

— Ладно, придется к этому привыкать. А что касается фей, пора вернуться к этим маленьким чертовкам. Не хотелось бы, чтобы меня уволили за пренебрежение своими обязанностями, хотя это и доставило бы капитану Фрейзеру бездну удовольствия.

— Таковы все мужчины, — заметила Тиа. — Вначале скомпрометируют женщину, а потом не чают, как от нее избавиться.

— Никто меня не компрометировал, Тиа. Ничуть не обескураженная сердитым взглядом Китти, Синтия подмигнула:

— Пока.

Бет покачала головой, смирившись:

— Не обращай на нее внимания, милая. Лучше скажи, что ты теперь будешь делать с близнецами?

— Будь моя воля, я бы запирала их на ночь в клетку. Но поскольку это невозможно, придется что-нибудь придумать или научиться спать с открытыми глазами.

Женщины вышли проводить Китти, обнялись и поцеловались.

— Спасибо, — прочувствованно сказала она. — Не представляю, что бы я без вас делала.

Сбежав по ступенькам, она зашагала по дорожке, когда Синтия окликнула ее:

— Держи нас в курсе, особенно если эпизод с полотенцем получит продолжение.

Когда она вернулась к Фрейзерам, дверь открыл Чарлз, уставившийся на нее с разинутым ртом, словно на циркового уродца. Китти прошествовала мимо, не вдаваясь в объяснения.

— Сожалею, миссис Драммонд, но завтрак уже закончился. Капитан Фрейзер просил вас зайти к нему, как только вернетесь. Но если пожелаете, Милдред принесет вам поднос с едой позже.

— Спасибо, Чарлз, в этом нет необходимости. Я уже поела, — сказала Китти, улыбнувшись.

Она уже собралась постучать в дверь Джареда, когда услышала повышенные голоса Сета и Джареда, доносившиеся изнутри. В ее намерения не входило подслушивать, но братья так кричали, что она поневоле оказалась в курсе их спора.

— Ты ничего не делаешь, только просаживаешь наследство, оставленное тебе матерью, на карты и женщин! — гремел Джаред.

— Это мои деньги! — парировал Сет не менее громко. — Я не обязан отчитываться ни перед тобой, ни перед отцом.

— Чушь собачья! Хотел бы я знать, сколько раз отец и его деньги вытаскивали тебя из беды, пока я отсутствовал.

— Это не твое чертово дело, братец.

— Ошибаешься. Одной этой сделки с закладными, в которую ты ввязался, вполне достаточно, чтобы опорочить доброе имя нашей семьи.

— Билли Фрэнке мне как брат. У меня не было причин сомневаться в его честности, когда он предложил мне вложить деньги в это предприятие.

— Любой, у кого есть хоть крупица здравого смысла, постарался бы провести собственное расследование, прежде чем соглашаться на участие в этом мошенничестве.

— Проклятие, Джаред, говорю тебе, я не знал, что это мошенничество!

— Зато теперь знаешь. И моли Бога, чтобы отец вытащил тебя из этой грязи, иначе ты окажешься за решеткой, и надолго. Впрочем, тюремное заключение, возможно, научит тебя ответственности.

— Да кто ты такой, чтобы рассуждать об ответственности? Где, к дьяволу, тебя носило, когда твоя жена сбежала в Европу с любовником? Наш отец был единственным отцом, которого знали твои дочери последние четыре года.

Китти отошла от двери, полагая, что услышала более чем достаточно. Конечно, и в ее семье случались ссоры, но никогда отец с братьями не набрасывались друг на друга с таким ожесточением, как Джаред и Сет.

Очевидно, Сет не шутил, назвав себя блудным сыном, и между братьями существуют глубокие противоречия, обусловленные несходством характеров и жизненного опыта.

Впрочем, у нее есть собственные заботы, не терпящие отлагательства. Вооружившись новой стратегией, Китти направилась в комнату близнецов. Девочки сидели за столом, играя в шашки. Одеты они были по-разному, как и Бонни с Бибби, расположившиеся рядышком в креслах-качалках. Напомнив себе, что она Маккензи, Китти с решимостью бывалого воина, бросающегося в кавалерийскую атаку, переступила порог комнаты.

— Доброе утро, миссис Драммонд, — пропела Бекки.

— Доброе утро, миссис Драммонд, — произнесла Дженни не менее приторным тоном.

— Что случилось с вашими волосами? — спросила Бекки, невинно округлив глаза.

— А как ты думаешь, Бекки? — поинтересовалась Китти. — Мне пришлось их отрезать из-за пластилина, который вы подсунули мне в постель.

Близнецы явно не ожидали, что их проделка приведет к столь серьезным последствиям. Они с ужасом переглянулись, и Дженни чуть не плача промямлила:

— Мы не думали, что вам придется отрезать волосы, миссис Драммонд.

Не повышая голоса и не выказывая ни тени раздражения, Китти сказала:

— Я хочу, чтобы вы знали, что я считаю вас самыми скверными девчонками из всех, что мне приходилось встречать. — Она смахнула с платья воображаемую пылинку и бодро заявила: — Боюсь, вы вырастете очень уродливыми, потому что уродство всегда всплывает на поверхность, как сливки в молоке.

Ничуть не тронутая слезами, заструившимися по щекам близнецов, Китти продолжила тем же невозмутимым тоном:

— Но как бы скверно вы себя ни вели, я останусь здесь ровно настолько, насколько собиралась. Меня учили никогда не сдаваться, любить тех, кто любит меня, и прощать тех, кто причиняет мне зло. Поэтому я прощаю вас за все, что вы уже сделали и собираетесь сделать в будущем. Вы мне не нравитесь, но из уважения к своим родителям я вас прощаю.

Китти подошла к двери и оглянулась. Девочки сидели на детских стульчиках, понурив головы, с залитыми слезами лицами, рядом со своими куклами, казавшимися их уменьшенными копиями.

Это было трогательное зрелище.

— А теперь мне нужно поговорить с вашим отцом, так что можете продолжать играть в шашки, пока я не вернусь.

Шагая по коридору, Китти чувствовала, как улетучиваются сомнения, тяжким грузом лежавшие на ее плечах. Похоже, ей удалось овладеть ситуацией. Она победила, несмотря на численное превосходство противника. Может, она и потерпела поражение в отдельных стычках, но выиграла войну. Разбила в пух и прах своих восьмилетних противниц!

Вся ситуация была настолько абсурдной, что Китти расхохоталась.

Остановившись перед дверью Джареда, она прислушалась. Либо ссора уже закончилась, либо братья поубивали друг друга. В ответ на ее стук раздался голос Джареда:

— Войдите.

Китти отворила дверь и вошла. Джаред сидел за письменным столом.

— Вы хотели меня видеть, капитан Фрейзер?

Он оторвал голову от бумаг:

— Боже милостивый, что вы с собой сделали?

— Подстриглась.

— Вижу. Но с какой стати?

— У меня были на то свои причины, сэр. Могу я узнать, зачем вы пригласили меня?

— Мне доложили, что вы ушли сегодня утром, даже не сообщив, когда вернетесь.

— У меня сложилось впечатление, что я обязана докладывать о передвижениях близнецов. Я не сообразила, что это распространяется и на меня.

— Никто не знал, что вас нет, сударыня, и дети остались без присмотра.

— В таком случае вам здорово повезло, что они не сожгли дом в мое отсутствие.

Его выгнутая бровь приподнялась еще выше.

— Как прикажете понимать это более чем странное замечание, сударыня?

— Вам не пришлось бы ломать голову, капитан, если бы вы проводили больше времени со своими дочерьми, а не отсиживались за закрытыми дверями, как страдающий герой готического романа.

Он рассмеялся:

— Готического романа! И кого же я вам напоминаю:

Рочестера Бронте или Ашера По? Или, не дай Бог, беднягу Ахава^[1], ковыляющего на деревянной ноге. — Он изобразил притворное раскаяние: — Ах, как же я мог забыть? Это ведь Джекил и Хайд в одном лице, не так ли?

Да этот тип просто расцветает, восстанавливая против себя людей! Только не на ту напал — она не позволит помыкать собой ни ему, ни его дочерям. Подавив желание расцарапать его насмешливую физиономию, Китти улыбнулась:

— Вы заслуживаете отдельного романа, капитан Фрейзер. — Она открыла дверь. — Впредь я буду предупреждать Чарлза о своих отлучках.

И, оставив последнее слово за собой, вышла.

Глава 6

На уроках близнецы вели себя непривычно тихо и послушно выполняли все, что от них требовалось. Китги даже засомневалась, не перегнула ли она палку, делая им внушение. Впрочем, девочки были отличными актрисами, и она не знала, страдают ли они от гнета вины или затевают новые шалости. Ей хотелось верить, что они искренне раскаиваются, но маленькие плутовки могли провести кого угодно, если бы только пожелали.

Спустя, два часа Китги велела близнецам закрыть учебники и собираться на прогулку. Она постучала в дверь к Джареду, чтобы предупредить его о своих намерениях, а когда ответа не последовало, зашла к себе в комнату и сунула в карман платья «Пиноккио». Прежде чем выйти, она посмотрелась в зеркало. Видеть себя с короткими волосами было крайне непривычно, но, как справедливо заметил Джейк, волосы отрастут.

Спустившись вниз, Китти заглянула в библиотеку, но и там никого не было. Она нашла Чарлза и Милдред в кухне.

— Мистера Джонатана и капитана Фрейзера нет дома сообщил дворецкий. — Мистер Фрейзер уехал на несколько дней, а у капитана назначена встреча за ленчем.

При этом известии Китти ощутила прилив вдохновения.

— Я хочу взять девочек на прогулку. Милдред, не могли бы вы упаковать нам ленч, чтобы мы перекусили на свежем воздухе?

— Как пожелаете, миссис Драммонд. — Милдред тут же взялась за дело и за считанные минуты собрала корзинку с бутербродами, нарезанным пирогом, салфетками и скатертью в красно-белую клетку.

— Думаю, пора вернуть лягушонка в ручей, — сказала Китти девочкам, когда они вышли из дома.

Лягушка грелась на солнышке возле фонтана.

— Может, лучше оставить его у нас в саду? — сказала Бекки.

— Но здесь ему не с кем играть, — вздохнула Дженни. — И потом, может, у него есть жена и детки, по которым он скучает… или они скучают по нему.

— А вдруг он мама, а не папа? — предположила Бекки. — Миссис Драммонд, этот лягушонок — мальчик или девочка?

— Не знаю, Бекки. — Не посвящать же девочек в секреты воспроизводства земноводных! — Но любое живое существо стремится к себе подобным.

Близнецы, однако, не считали тему исчерпанной. Бекки продемонстрировала аналитический подход к проблеме:

— Ну, если это лягушка-мама, а мы забрали ее у деток, это очень плохо.

Дженни печально задумалась:

— А может, она была рада их бросить…

Ее нижняя губка задрожала, и Китти поняла, что малышка думает о своей матери. Еще немного, и близнецы разразятся слезами и, возможно, она вместе с ними. Рассуждения девочек напомнили ей о том, как она соскучилась по собственным родителям.

— Давайте отнесем лягушонка в ручей, откуда вы его взяли.

Спустя короткое время все трое стояли на берегу, наблюдая за лягушкой, которая, плюхнувшись в воду, запрыгала к другой лягушке, сидевшей на камне.

Расстелив на склоне ручья скатерть, они сели на траву и с аппетитом перекусили. Когда с едой было покончено, Китти вытащила из кармана книгу, а близнецы растянулись на животах, положив головы на согнутые локти. История о деревянной кукле, у которой от вранья удлинялся нос, полностью завладела их вниманием.

Долгую минуту, после того как она закончила читать, девочки молчали, затем Дженни сказала:

— Пиноккио становился все уродливее, когда говорил неправду, да, миссис Драммонд?

— Но потом он перестал обманывать и превратился в обычного мальчика, — заметила Бекки.

— Значит, если мы перестанем делать плохие вещи, то не вырастем уродинами. Правда, миссис Драммонд? — спросила Дженни.

Похоже, ей удалось достучаться до них с помощью книги. Теперь Китти знала, что не зря праздновала победу. Она ласково улыбнулась:

— Правда, милая. Ты вырастешь настоящей красавицей.

Сняв шляпу, Джаред тяжело опустился на землю и прислонился спиной к стволу дерева. Нога дьявольски ныла. Как глупо с его стороны вообразить, что он способен пройти пешком две мили от дома Лоримеров до своего! Не помогло даже то, что он выбрал короткий путь вдоль ручья.

Джаред расстегнул пиджак и развязал галстук. День не задался с самого утра: он порезался во время бритья, потом состоялся странный разговор с Кэтлин Драммонд. Она вела себя словно кошка, проглотившая канарейку, — ему еще предстоит выяснить, в чем здесь дело. Затем он принял дурацкое приглашение на ленч, а теперь вот решил добраться до дома пешком. Что он пытается доказать? И кому?

Принять приглашение Стефани было верхом глупости. Наверное, им двигало любопытство — десять лет назад они были любовниками. Но он еще не готов появляться в обществе, тем более с бывшей подружкой, успевшей побывать замужем и овдоветь, а теперь подыскивавшей себе нового мужа.

Стефани вела себя как тигрица на охоте. Неужели она всегда была такой пустышкой? Когда ему было восемнадцать, он ничего не замечал, кроме белокурых волос, голубых глаз и соблазнительных округлостей. Все остальное не имело значения, пока она щедро одаривала его своей благосклонностью. И он наслаждался сексуальными радостями со всей ненасытностью восемнадцатилетнего юноши. Когда она вдруг вышла замуж за Брайана Лоримера, он был потрясен. Позже, оглядываясь назад, Джаред понял, что никогда не любил ее, как, впрочем, и она его. Поступление в Вест-Пойнт и встреча с Дианой Флеминг вытеснили из его головы все мысли о Стефани. Но когда он увидел ее сегодня, воспоминания ожили. Может ли секс между ними быть таким же замечательным, как раньше? «Безутешная вдова» предлагала ему себя каждым жестом, каждым взглядом, а ее бедный муж еще не успел остыть в могиле. Что ж, он мужчина с нормальными потребностями, глупо отвергать ее авансы. Но еще глупее принимать их — слишком легко попасть в расставленные сети. А он, черт побери, не желает постоянной привязанности.

Джаред хмыкнул. О чем это он? На свете не существует такой вещи, как постоянная привязанность. Разве не это он пытался втолковать Кэтлин Драммонд?

Вот уж кто действительно безутешная вдова. Ее муж уже два года, как отошел в лучший мир, а она все еще скорбит по нему. Джаред не мог не восхищаться подобной верностью. На секунду он даже позавидовал покойнику. Какими качествами должен был обладать этот Драммонд, чтобы заслужить такую любовь и преданность?

Звук голосов вывел его из задумчивости. Джаред попытался встать, затем снова опустился на землю при виде Кэтлин Драммонд и дочерей. Они не подозревали о его присутствии, и Джаред предпочел остаться незамеченным, глядя, как они распаковывают корзинку с едой.

Когда в последний раз он был на пикнике? Наверное, еще со Стефани. Они изобретали тысячи способов, чтобы найти местечко, где можно было уединиться.

Джаред с интересом наблюдал, как его дочери болтают с Кэтлин, а затем зачарованно слушают, как она читает. Что же мешает ему подойти к ним, как он того жаждет и как должен был поступить с самого начала? Что это, сознание вины или страх быть отвергнутым?

Он переключил внимание на Кэтлин. Подстриженная под эльфа, она казалась ненамного старше близнецов. Она настолько отличалась от Стефани и Дианы, что ставила его в тупик. И хотя она обладала удивительной способностью выводить его из себя, Джаред наслаждался ее обществом. Кэтлин не признавала мужского превосходства. Она никогда не стала бы угождать мужчине, но и не опустилась бы до хитростей и уловок, свойственных женщинам, которых он знал.

Неужели эта женщина пугает его? Если нет, то почему он трусливо прячется в кустах, вместо того чтобы открыто заявить о своем присутствии? Он коснулся рубца на щеке. Нет, нельзя подвергать других такому тяжкому испытанию, как зрелище его боевых шрамов. Зачем ставить людей в неловкое положение?

Решившись, Джаред встал, чтобы продолжить путь, как вдруг Кэтлин повернула голову и увидела его.

Проклятие! Очередная неудача, как и полагается в такой незадавшийся день. Теперь ему ничего не остается, кроме как присоединиться к ним.

Когда он приблизился, Кэтлин поднесла палец к губам, призывая к молчанию. Джаред остановился и увидел, что близнецы спят. Стараясь не разбудить девочек, Кэтлин осторожно встала и подошла к нему.

— Чарлз сказал мне, что не ожидает вас с Джонатаном к ленчу, и я решила устроить девочкам пикник.

— Вы выбрали очаровательное место.

— Сожалею, если причинила вам неудобства, капитан Фрейзер.

— Ни в коей мере, миссис Драммонд.

— Что заставило вас отправиться на поиски?

— Вообще-то, сударыня, я оказался здесь случайно. Срезал путь, возвращаясь от друзей.

— Вы меня утешили. Зная, как легко вас расстроить… Джаред напрягся:

— Миссис Драммонд, меня нелегко расстроить. Я боевой офицер, способный сохранять спокойствие в любых обстоятельствах!

— Если вы не успокоитесь, капитан, то разбудите детей своим криком.

Ее попытка сдержать смех позабавила Джареда, и они оба расхохотались.

Кэтлин села на траву, и Джаред последовал ее примеру.

— Девочкам понравился «Пиноккио»?

— Кажется, да. Это дало им пищу для размышлений.

— Ну и как, теперь вы их лучше понимаете?

— Не то слово.

— Что касается меня, то я был бы доволен, если бы научился хотя бы их различать.

— Вы должны проводить с ними больше времени, капитан. Как долго вы намерены оставаться дома?

— Пока не заживут мои раны, полагаю.

— И куда вы отправитесь потом?

— Куда пошлют.

— Джонатан как-то упомянул, что вы были ранены в Индии. Я не знала, что там размещаются наши войска.

— Там нет наших войск. Я был военным атташе в американском посольстве. В Индии множество народностей и религиозных сект. Не все из них приветствуют западное влияние, особенно американцев и англичан. Какие-то мятежники атаковали наше посольство. — Он машинально потер больную ногу. — И вот я здесь с памятными отметинами.

— Уверена, ваши раны заживут, капитан Фрейзер. У моего дяди Флинта был такой же шрам на щеке. Через несколько лет он превратился в тонкую, почти незаметную полоску.

— Меня заботит не столько лицо, миссис Драммонд, сколько нога.

— О, простите. Вас, наверное, мучают боли?

— Боль со временем пройдет. А вот хромота, боюсь, останется, и мне придется уволиться со службы.

— Я понимаю, что это может помешать вам принимать участие в боевых действиях, капитан, но вовсе не обязательно уходить из армии.

— Я могу только надеяться, что вы правы, миссис Драммонд.

Он поднялся и протянул ей руку. Когда она вложила в нее свою ладонь, Джаред ощутил, что его пульс участился. Заглянув в изумленные глаза Кэтлин, он понял, что она также потрясена.

— Спасибо, — сказала она, когда он поднял ее на ноги. На какое-то неловкое мгновение их взгляды скрестились, затем Джаред отпустил ее руку и кивнул:

— Всего хорошего, миссис Драммонд.

Китти проводила его взглядом. Сегодня его хромота была заметнее. Она подняла руку, еще хранившую тепло его ладони, и уставилась на нее, словно ожидала увидеть какую-то отметину, свидетельство внезапного волнения, вызванного его прикосновением. Почему она так на него реагирует? Джаред Фрейзер — сущий деспот, поглощенный лишь собственной персоной. И все же сегодня под его воинственной личиной она разглядела тревогу и неуверенность и даже прониклась к нему сочувствием. Какие еще страхи он прячет под маской неприступности и высокомерия?

Китти подняла голову, глядя вслед высокой фигуре, с трудом продвигавшейся вдоль берега ручья. Воистину Джаред Фрейзер — сложный человек; его терзает душевная боль, не менее мучительная, чем физические страдания, которым он противостоит с таким упорством.

Вернувшись к близнецам, Китти опустилась на землю, продолжая наблюдать за Джаредом, пока он не скрылся из виду. Вопреки собственной воле она все глубже увязала в проблемах этой семьи и не хотела, чтобы ее чувства оказались задетыми.

Обхватив руками колени, Китти задумчиво смотрела на воду. Только пение птиц и журчание ручейка нарушали тишину, пока она сидела, ожидая, когда проснутся близнецы.

Последний отрезок пути дался Джареду с таким трудом, что он едва нашел в себе силы подняться по лестнице. Усевшись за письменный стол, он торопливо просмотрел почту, доставленную в его кабинет Чарлзом. Вытащив из стопки конверт, помеченный штампом. «Администрация президента Соединенных Штатов», он некоторое время держал его в руке. С момента пробуждения сегодня утром его мучило мрачное предчувствие. Собственно, желание выбраться из дома и избавиться от этого чувства и побудило его принять приглашение Стефани.

Непослушными пальцами он взял нож для разрезания бумаги и вскрыл конверт.

Письмо начиналось с изъявления благодарности за мужество, проявленное им в Индии, и соболезнований в связи с полученными ранами. Далее говорилось, что по рекомендации полковника Хейеса, главного военного хирурга, Джаред увольняется с военной службы. Затем — после выражений благодарности за самоотверженную службу отечеству — следовало предложение поступить на дипломатическую службу.

В последнем абзаце Джареду предписывалось явиться на церемонию награждения в июле, где ему будет вручена высочайшая государственная награда — орден Почета, присуждаемый конгрессом. Письмо было подписано Гровером Кливлендом, президентом Соединенных Штатов.

Джаред налил себе виски и откинулся в кресле. Его худшие опасения подтвердились. Он прочел приговор в глазах полковника Хейеса, когда тот в последний раз обследовал его. Эта мысль стала кошмаром, преследовавшим его днем и ночью.

Джаред поднял бокал, салютуя самому себе:

— Да здравствует армия!

Залпом проглотив содержимое, он отшвырнул бокал и обхватил голову руками. Как он любил армию: своих сослуживцев, воинское братство и традиции! Он был уверен, что прослужит в ее рядах долгие годы, и теперь проклинал злую судьбу, которая привела его в это проклятое посольство в Индии!

Итак, армия покончила с ним: вышибла пинком под зад, похлопав по плечу и наградив орденом.

— Ладно, президент Кливленд, можете оставить при себе ваши чертовы благодарности и награды.

Тяжело поднявшись из-за стола, Джаред проковылял по комнате, поднял отброшенный бокал и плеснул себе еще виски.

Спустя несколько часов ему стало совсем худо: нога ныла, голова раскалывалась. Виски не помогло, и он порылся в аптечке в поисках чего-нибудь, что могло бы приглушить боль. До недавних пор он принимал лауданум, но тот закончился, чему Джаред был только рад. Не хватает еще привыкнуть к этому зелью!

Его вполне устроит таблетка болеутоляющего или хотя бы питьевая сода. Он обследовал апартаменты отца и Сета, но безуспешно.

— Можно подумать, что в этом чертовом доме никто не болеет!

Наверняка у Милдред найдутся лекарства на кухне. Спустившись вниз, Джаред услышал звуки фортепиано и подошел к двери в гостиную. Кэтлин и близнецы сидели за пианино, разучивая какую-то мелодию.

Взгляд Джареда задержался на гувернантке его дочерей. У нее был прелестный профиль, сочетавший изящную линию подбородка и гордую посадку головы. Привлекательность Кэтлин явно не ограничивалась поразительными глазами. Они настолько приковывали к себе внимание, что остального он просто не удосужился рассмотреть. Кэтлин ударила по клавишам и пропела:

— Та-ра-ра-бум-де-да. Кто видел моего кота? Близнецы пропели в ответ:

— Вчера на утренней заре его видали во дворе. Та-ра-ра-ра-ра-бум-де-де!

Джаред не мог не улыбнуться, прослушав несколько куплетов, где вместо жены фигурировал гуляка кот. Когда он в последний раз слышал эту песенку со сцены, она звучала куда более непристойно.

Когда близнецы потребовали новую песню, Китти сказала:

— Я сыграю вам вальс-минутку Шопена. Он длится восемьдесят секунд.

— Но, миссис Драммонд, в минуте только шестьдесят секунд, — напомнила Бекки. — Раз так, почему вы называете этот вальс минуткой?

— Потому что так его назвал Шопен, — сказала Китти. — Впрочем, если очень постараться, можно сыграть его и за семьдесят пять секунд.

Когда она закончила, Джаред не без изумления признал, что Кэтлин талантливая пианистка, хотя и сомневался, что ей удалось уложиться в семьдесят пять секунд.

Незамеченный, он отошел от двери и, только вернувшись в свою комнату, сообразил, что так и не раздобыл ничего, что могло бы облегчить боль.

Рухнув в кресло, он потянулся за бутылкой.

Джонатан не вернулся к ужину, Джаред также не появился, но их отсутствие с успехом компенсировал Сет. Со свойственным ему обаянием он легко завладел вниманием близнецов и беспардонно льстил Китти, подшучивая над ее новой прической. Китти не одобряла подобного поведения, но это было столь неотъемлемой частью его общительной натуры, что у нее не хватало духа одернуть его.

Позже, когда она укладывала девочек спать, Бекки спросила:

— Миссис Драммонд, а что мы будем делать завтра?

— Я еще не думала об этом, Бекки. А что, у вас есть какие-нибудь особые пожелания?

— Хорошо бы снова сходить в столовую, — мечтательно произнесла Дженни. Бекки засмеялась:

— Дядя Сет сказал, что это не столовая, а ресторан.

— Ну и что? Все равно я хотела бы снова туда пойти.

— Ладно, дайте мне подумать. Что-нибудь должно прийти в голову. — Китти поцеловала каждую из девочек в щеку и пожелала им спокойной ночи.

Оказавшись в своей комнате, Китти задумалась о завтрашнем дне. Она уже сводила девочек за покупками, в ресторан, на пикник и теперь предпочла бы занять их чем-нибудь другим. Наверняка есть немало способов развлечь восьмилетних девочек.

Вот если бы они были на ранчо, тогда… Ну конечно, они могли бы покататься на пони! Правда, придется попросить разрешения у Джареда, но едва ли он станет возражать.

Китти спустилась вниз и постучалась в его комнату. Не дождавшись ответа, она снова постучала.

— Капитан Фрейзер!

Судя по свету, пробивавшемуся из-под двери, он был в комнате и еще не лег спать. Китти снова постучала и позвала громче;

— Капитан Фрейзер, это Кэтлин Драммонд. Вы не могли бы уделить мне минутку?

— Убирайтесь! — рявкнул он. — Проклятие, я не желаю, чтобы меня беспокоили.

Господи, ну и хам! Джаред Фрейзер — самый вспыльчивый и непоследовательный человек, какого ей приходилось встречать.

Вернувшись к себе, Китти выместила свое раздражение на подушках и взяла со столика «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда». Возможно, книга поможет ей разобраться в противоречивой натуре Джареда Фрейзера.

Глава 7

На следующее утро, открыв дверь в комнату близнецов, Китти застыла на месте.

Столик для игр был усыпан прядями остриженных волос. Даже Бонни с Бибби пали жертвами ножниц.

— О Боже! Что еще вы натворили? — воскликнула Китти, кинувшись к ним.

— Вам пришлось остричься по нашей вине, миссис Драммонд, — сказала Бекки.

— Мы подумали, что будет справедливо, если мы тоже отрежем волосы, — добавила Дженни.

— О, девочки, — простонала Китти. — Что мне с вами делать?

— Вы опять на нас сердитесь, миссис Драммонд? — спросила Бекки, понурив голову.

Дженни подняла на Китти удрученный взгляд.

— Мы сделали это, потому что сожалеем. Бонни с Бибби тоже сожалеют.

Сердце Китти переполнилось нежностью и состраданием.

— О, девочки. — Чуть не плача, она опустилась на колени и притянула их в свои объятия. — Ваши волосы отрастут, милые, а вот у Бонни с Бибби вряд ли.

На минуту она прижала их к себе, борясь со слезами. Затем поднялась на ноги.

— Боюсь, ваших родных хватит удар. Давайте посмотрим, что можно сделать, чтобы свести ущерб к минимуму. — Китти взяла ножницы. — Бекки, начнем с тебя.

Она посадила девочку на стул и попыталась подровнять обкромсанные пряди. Когда она закончила, волосы едва прикрывали уши Бекки, а на лбу красовалась челка.

Китти отступила на шаг, чтобы оценить результат.

— Бекки, детка, теперь у тебя такая же прическа, какая была у Бонни и Бибби. Теперь ты, Дженни.

Китти принялась за стрижку, обрезая неровные вихры. Она приступила к челке, когда в комнату вошел Джаред.

— Вы соображаете, что делаете? — загремел он, с ужасом уставившись на дочерей.

Китти выпрямилась и повернулась к нему лицом. Гнев резче обозначил его черты, губы сжались, глаза яростно сверкали.

— Как вы посмели остричь моих дочерей, словно овец! На сей раз вы зашли слишком далеко, сударыня. Ваш выбор наказаний свидетельствует о злобной и мелочной натуре. Вы имеете дело с восьмилетними детьми, а не с закоренелыми преступницами.

— Капитан Фрейзер, вы не так поняли. Я всего лишь пытаюсь…

— Избавьте меня от ваших объяснений, миссис Драммонд. Мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Я требую, чтобы вы немедленно покинули наш дом. Когда упакуете вещички, зайдите ко мне за чеком.

Он выскочил из комнаты, не позволив ей сказать ни слова в свое оправдание.

На протяжении всей его тирады близнецы не проронили ни звука, окаменев от страха и потрясения. Но как только он вышел, разразились слезами.

— Ну-ну, девочки, — ворковала Китти, прижав их к себе. Бекки подняла к ней заплаканное личико:

— Это мы виноваты, что папа накричал на вас. Дженни крепко обхватила ее:

— Мы не хотим, чтобы вы уходили, миссис Драммонд.

Глаза Китти заблестели от сдерживаемых слез. Она с самого начала знала, что не задержится в доме Фрейзеров, но никогда не думала, что придется уходить таким вот образом. И теперь, когда пришло время расставаться, ощущала тяжесть на сердце — она привязалась к близнецам и чувствовала себя виноватой, оставляя их на милость деспотичного, поглощенного собой отца.

Поцеловав на прощание рыдающих девочек, Китти поспешно удалилась, опасаясь, что не выдержит и тоже разревется.

С каждым предметом, который она швыряла в чемодан, ее гнев нарастал. Самонадеянный болван! Подумать только, она чуть было не прониклась к нему сочувствием! Какая бездарная трата душевных сил с ее стороны!

— Да, Кэтлин Драммонд, это тебе не «Трипл-Эм», — произнесла она вслух. — Добро пожаловать в реальный мир. У парадной двери ее поджидал удрученный Чарлз.

— Мы с женой очень огорчены, что вы покидаете нас, миссис Драммонд.

— Спасибо, Чарлз. Вы с Милдред были очень добры. Когда мистер Фрейзер вернется, пожалуйста, передайте ему, что я сожалею, что не имела возможности попрощаться с ним.

— Обязательно, миссис Драммонд. Капитан Фрейзер просил передать вам это.

Китти взглянула на чек в руке Чарлза.

— Скажите капитану Фрейзеру, что он может взять этот чек и… и… подавиться им. До свидания, Чарлз. Спасибо за все.

Полыхая праведным гневом, она зашагала по подъездной аллее мимо Сета, подъехавшего в коляске. Он резко натянул вожжи.

— Эй, нянюшка Китти, куда это вы собрались?

— Капитан Фрейзер освободил меня от обязанностей гувернантки, так что я возвращаюсь в дом своей кузины.

Сет спрыгнул с коляски и выхватил, у нее чемодан.

— Давайте я вас подвезу.

— Не стоит. Это совсем близко, я могу дойти пешком.

— И слышать не желаю. У вас тяжелый чемодан, мисс Китти.

Он положил чемодан в коляску, затем усадил в нее Китти.

— Как вы узнали мое домашнее прозвище?

— Встретил Джейка Кэррингтона вчера вечером. Кстати, он рассказал, что случилось с вашими волосами. Эти проказницы — настоящая погибель для гувернанток, но я их обожаю.

— Признаться, я тоже. Мы преодолели наши разногласия и даже подружились.

— Тогда почему вы уходите, Китти? — Он остановил коляску перед крыльцом Кэррингтонов. — Отец будет огорчен, когда узнает об этом.

— Я же сказала: ваш брат освободил меня от обязанностей гувернантки.

— Вы хотите сказать, что он уволил вас? Но почему?

— Видите ли, близнецы, преисполнившись раскаянием, остригли собственные волосы.

— Милостивый Боже! — Сет покачал головой. — Бедняжкам необходима мать.

— Сет, возможно, я лезу не в свое дело, но мне любопытно, какой была их мать. Не понимающим надо быть, чтобы бросить своих детей.

— Вы бы поняли, если бы хоть раз увидели Диану. Джареду не следовало жениться на ней.

— Так вы считаете, что вина лежит на нем?

— Они оба виноваты. Возможно, если бы он не связал свою судьбу с армией, все сложилось бы иначе. Трудно сказать.

Он помолчал.

— Когда они познакомились, Джаред заканчивал академию. Он считался одним из самых завидных женихов в Далласе. Незадолго перед этим Диана, потерявшая родителей в железнодорожной катастрофе, переехала в Даллас к своей тетке. Оба были молодыми, но достаточно взрослыми, чтобы понимать, что делают. Джаред не скрывал своей любви к армии. Он с детства мечтал о военной карьере и, если бы его не приняли в Вест-Пойнт, по всей вероятности, поступил бы в действующую армию. Диана отлично это знала, когда выходила за него замуж.

— А Диана, о чем мечтала она?

— Быть Дианой. Я искренне полагаю, что она никогда не задумывалась о будущем. Возможно, в этом и заключался секрет ее обаяния. Она любила вечеринки, внимание, роскошь. Красивая, жизнерадостная девушка, с которой всегда легко и приятно.

— У меня есть кузина, вполне подходящая под это описание, но Синтия всей душой предана своему мужу и детям. Нет такой силы, что могла бы разлучить их.

— Говорят, противоположности притягиваются, и если на свете есть два человека, в наивысшей степени соответствующие этому утверждению, так это Джаред и Диана. У них не было ничего общего. К тому же Джаред вечно отсутствовал.

— Но ведь она могла поехать с ним.

— Она пыталась, но жизнь в военном гарнизоне показалась ей слишком скучной.

— Как может быть скучно в Индии? Это звучит так заманчиво.

— Назначение в Индию пришло намного позже. А вначале были пыльные форпосты на западных территориях. Я учился в школе, когда Диана вернулась домой и родила близнецов. Отец рассказывал, что вскоре после этого она… В общем, она начала встречаться с другими мужчинами и по прошествии четырех лет сбежала с одним из них.

— Пожалуй, это объясняет, почему она оставила Джареда, но не дает ответа на вопрос, почему бросила детей.

— Близнецы были частью ошибки, связанной с ее браком. Она покончила со всем этим, когда развелась с Джаредом.

— И что, с тех пор она ни разу не попыталась увидеться с ними?

Сет покачал головой:

— Даже не писала.

— А как отнесся Джаред к крушению своего брака?

— Не знаю; он ни с кем не делился своими переживаниями. Ну а теперь расскажите мне, почему мой братец решил уволить лучшую гувернантку, какая только была у его дочерей.

— Он вошел в комнату, когда я пыталась подровнять девочкам волосы, и обвинил меня в том, что я остригла их в качестве наказания.

— Почему же вы не объяснили ему, что случилось на самом деле?

— Он не дал мне и рта раскрыть. Просто велел выметаться из дома.

— Джаред вспыльчив, но справедлив и, если бы знал правду, никогда бы так не поступил.

Вспомнив ссору братьев, случайно подслушанную ею, Китти усомнилась, что Джаред способен быть справедливым хоть в чем-нибудь.

— Может, оно и к лучшему. Сет. Я ведь собиралась уйти в любом случае. Ваш отец уговорил меня присмотреть за девочками, пока он не найдет постоянную гувернантку.

— Что вы намерены теперь делать?

— Поеду в Нью-Йорк.

Сет помог ей вылезти из коляски. Вытащив чемодан, он поставил его на крыльцо, затем взял ее руку и поцеловал.

— Мне будет не хватать вас, Китти. Вы осветили мое унылое существование.

Сердце Китти защемило. Если обвинения Джареда имеют под собой почву, что станет с этим обаятельным молодым человеком?

— Берегите себя, Сет.

Она печально смотрела, как он сел в коляску и уехал.

Кэррингтоны сидели за завтраком, когда Китти бодро вошла в столовую.

— Я опять вернулась, но теперь уже навсегда.

— Добро пожаловать, дорогая! — воскликнула Бет. — Ты как раз к завтраку. Садись и поешь с нами.

— Как я погляжу, Джонатану не потребовалось много времени, чтобы найти гувернантку, — заметил Джейк, выдвигая для нее стул.

— Не думаю, что он ее нашел. Вообще-то он уехал пару дней назад и пока не возвращался.

— Тогда я ничего не понимаю, — сказала Бет. — Разве ты не собиралась подождать, пока Джонатан найдет подходящую гувернантку для своих внучек?

Китти скорчила хмурую гримасу:

— Я-то собиралась, но меня уволили.

— Ты шутишь? — Бет недоверчиво улыбнулась.

— Ничуть. Джаред Фрейзер выставил меня. Пока они завтракали, Китти рассказала о событиях двух последних дней, за исключением подслушанной ссоры между Джаредом и Сетом.

Джейк подошел к проблеме практически:

— По-моему, это типичное недоразумение. Вам надо поговорить, и все разъяснится.

— Честно говоря, я испытываю облегчение. Хорошо, что все кончилось раньше, чем я успела привязаться к близнецам. И потом, может, это заставит Джареда уделять больше времени дочерям.

— Кстати, как он себя чувствует?

— Не уверена, что могу судить об этом, Джейк. Мой опыт общения с ним крайне ограничен и не слишком приятен. Мне кажется, он страдает от болей в раненой ноге. И…

Бет подалась вперед:

— Что, Китти?

— Он склонен предаваться меланхолии. У меня сложилось впечатление, что Джаред очень несчастен.

— Возможно, ты и права, — сказал Джейк. — Достаточно вспомнить, что его бросила жена, а теперь еще раны, полученные в Индии. — Он отложил салфетку и поднялся. — Увидимся за обедом, мои прекрасные дамы. Ведите себя хорошо.

Бет вышла, чтобы проводить мужа до двери, а Китти принялась строить планы на будущее. Сегодня же она узнает расписание поездов на восток и начнет готовиться к отъезду.

Из окна своей комнаты Джаред наблюдал за Кэтлин, шагавшей по подъездной аллее. Пожалуй, надо было заказать для нее экипаж, но маловероятно, что Кэтлин с ее упрямством примет от него даже элементарное проявление вежливости.

Проклятие, почему он вечно ошибается в женщинах? Вначале Диана, а теперь вот Кэтлин Драммонд. Он поверил в ее искренность, когда она рассуждала о том, что нужно дарить любовь тем, кто в ней нуждается, даже если нет надежды на взаимность. А вчера у ручья он был просто потрясен нежностью ее прикосновения.

Но все это сплошное притворство. Ни одна женщина, проповедующая бескорыстную любовь, не может быть такой мстительной и злобной. Нетрудно догадаться, что близнецы как-то причастны к тому, что Кэтлин остригла волосы, но разве нельзя было обсудить этот вопрос с ним, не прибегая к столь поспешным и неоправданно жестоким мерам. Что бы ни натворили девочки, они не заслуживают того, чтобы с ними обращались, как с малолетними преступницами.

Джаред с интересом проследил, как Кэтлин уселась в коляску Сета и парочка укатила. Похоже, неприступная миссис Драммонд не устояла перед обаянием его брата. Достаточно вспомнить, как она заливалась румянцем за столом в ответ на его ухаживания. Один Бог знает, как далеко могли зайти их отношения, пока они жили под одной крышей.

Только такой болван, как он, мог подумать, что Кэтлин Драммонд отличается от других женщин.

Джаред все еще стоял у окна, когда Сет вернулся. Судя по тому, сколько прошло времени, он отвез Кэтлин к дому Кэррингтонов.

Спустя несколько минут Сет постучал в дверь брата:

— Джаред!

Джаред не счел нужным отозваться. Не в том он настроении, чтобы слушать, что Сет думает по поводу увольнения миссис Драммонд. Может оставить свое чертово мнение при себе.

Постучав еще пару раз, Сет зашел к себе и вскоре снова уехал. Джаред вышел из комнаты и направился к близнецам.

Милдред принесла подносы с едой к ним в комнату, и девочки завтракали. При виде отца они снова залились слезами и, выскочив из-за стола, скрылись в спальне.

Милдред собрала подносы и вышла, одарив его испепеляющим взглядом. Милостивый Боже! Да что он ей сделал или своим дочерям, чтобы они с воплями разбегались кто куда, словно он какое-то чудовище?!

Неужели все женщины страдают недостатком здравого смысла или это какой-то дьявольский заговор, направленный на то, чтобы свести его с ума?

Джаред ощутил жгучую тоску по осмысленной четкости армейской жизни. Оказывается, проще обратить в бегство банду озверевших туземцев в Индии, чем совладать с женщинами в собственном доме.

Собравшись с духом, он вошел в спальню девочек.

Вернувшись из похода по магазинам, Китти и Синтия, смеясь, вошли в дом Кэррингтонов.

Китти задержалась перед зеркалом в холле. По настоянию Синтии она купила себе легкомысленную шляпку из абрикосовой соломки с желтым пером впереди и бело-желтыми маргаритками по бокам. Кокетливо сдвинутая набок, она теперь красовалась на еекоротких кудрях.

— Бет, где ты? — позвала Синтия.

— В гостиной, Тиа, — отозвалась та.

Подхватив Китти под руку, Синтия увлекла ее за собой.

— Ты только взгляни, какую прелестную шляпку… — Синтия осеклась на полуслове, когда мужчина, которого принимала Бет, поставил свою чашку и поднялся на ноги. — Капитан Фрейзер. Какая приятная встреча!

— Рад снова видеть вас, миссис Кинкейд. Вы, как всегда, неотразимы.

— Благодарю вас, капитан. Полагаю, вы знакомы с моей кузиной Кэтлин Драммонд?

Джаред перевел взгляд на Китти:

— Конечно.

Китти сожалела, что не может развернуться и уйти — это было бы грубо по отношению к кузинам. Бет поставила свою чашку.

— Капитан Фрейзер специально пришел, чтобы поговорить с тобой, Китти.

— Очень жаль, потому что у меня ужасная головная боль, и я собираюсь подняться к себе в комнату.

— Может, вы все-таки уделите мне пару минут, миссис Драммонд? Мне необходимо поговорить с вами.

— Что бы вы ни сказали, капитан Фрейзер, меня это совершенно не интересует. Сегодня утром вы высказались предельно ясно.

— Китти, не лишай человека возможности извиниться, — вмешалась Синтия, наливая себе чашку чая. Бет встала и забрала у нее чашку.

— Тиа, думаю, капитану и Китти лучше поговорить наедине.

— В этом нет необходимости, Бет, — возразила Китти. Она подошла к окну. Похоже, ее кузины симпатизируют Джареду. Ладно, ничего с ней не случится, если она выслушает его извинения.

— Оставайтесь здесь и пейте чай, а мы с капитаном можем выйти в сад.

Даже не обернувшись, чтобы убедиться, что он следует за ней, Китти быстро вышла. Присев на скамью, она сложила руки на коленях и глубоко вздохнула. Что бы он ни сказал, она не намерена выходить из себя.

— Я жду, капитан Фрейзер.

При виде его раскрасневшегося и искаженного гримасой боли лица Китти ощутила укол вины за то, что заставила его спешить. И как это ему удается вызывать к жизни ее худшие черты!

Она подвинулась:

— Садитесь, капитан. Извините, я совсем забыла о вашей ноге.

Он снял шляпу и вытер выступившую на лбу испарину белоснежным носовым платком.

— Сегодня довольно жарко, вы не находите?

— Да, но сомневаюсь, что вы явились сюда обсуждать погоду.

Он кашлянул.

— Мне нелегко говорить об этом, миссис Драммонд. Китти, не собираясь облегчать ему жизнь, только приподняла брови с выражением вежливого ожидания.

— После того как вы ушли нынче утром, у меня состоялся продолжительный разговор с моими дочерьми.

— Должно быть, впервые за долгое время.

Джаред вскочил:

— Черт побери, неужели нельзя обойтись без ядовитых замечаний!

— Так что же вы хотели мне сказать?

— Я сожалею, что поспешил с выводами сегодня утром, миссис Драммонд, и хотел бы принести вам свои извинения. Бекки и Дженни рассказали мне, как было дело, включая все хитрости, на которые они пускались, чтобы выжить вас из дома. Очень жаль, что вы не обратились ко мне.

— Я в состоянии сама постоять за себя, капитан Фрейзер. Его рот изогнулся в некоем подобии улыбки.

— Вы неоднократно давали мне это понять,

— А вы, как я понимаю, этого не одобряете?

— Естественно, мадам. Если бы вы четко выполняли мои распоряжения, мы избежали бы многих недоразумений.

— Мы не в армии, капитан Фрейзер, а я не ваш ординарец.

Джаред гневно сверкнул глазами:

— Проклятие, Кэтлин, признайте хотя бы, что вы непозволительно дерзки.

— Когда вы признаете, что совершенно нестерпимы.

Их взгляды в очередной раз скрестились, затем Джаред поднял руки и усмехнулся:

— Кажется, мы зашли в тупик. — Он снова сел и повернулся к ней лицом. — Прошу вас, Кэтлин, возвращайтесь к нам. — Его тон смягчился. — Девочки не перестают плакать, а все остальные готовы бежать из дома, лишь бы не слышать их горестных стенаний.

— Это ненадолго; к завтрашнему утру они забудут обо мне.

— Не думаю. Вам удалось добраться до их сердец. Если верить Чарлзу и Милдред, они никогда так не привязывались ни к одной гувернантке.

— В таком случае можно считать, что мы вовремя расстались. Вы же знаете, я не собиралась особенно задерживаться в вашем доме.

— Тогда, может, вы согласитесь подождать, пока мы подыщем вам замену. Не хотелось бы лишний раз травмировать девочек.

— Даже не знаю, капитан Фрейзер. Я планировала завтра же уехать из Далласа.

— Планы можно изменить. Я охотно возмещу связанные с этим расходы и повышу ваше жалованье до пяти долларов в неделю.

— В этом нет необходимости. Меня вполне устраивали условия, предложенные Джонатаном.

— Тогда почему вы так решительно настроены на отъезд?

Если из-за моей сегодняшней вспышки, то, обещаю, это больше не повторится.

— Сомневаюсь, капитан Фрейзер. Никакие извинения не могут изменить нашей взаимной неприязни. Боюсь, конфликты неизбежны.

— К сожалению, миссис Драммонд, я не могу перестать быть самим собой. Как, впрочем, и вы. Но неужели мы, два взрослых человека, не могли бы поддерживать приемлемые отношения хотя бы ради близнецов? — Он помолчал, вглядываясь в ее лицо. — Кэтлин, вы как-то сказали, что любви достойны даже те, кто ее не заслуживает. Могли бы вы простить меня, хотя я этого не заслуживаю?

— Наверное, капитан Фрейзер. Вообще-то я незлопамятна.

— Так докажите это тем, что останетесь, Терзаясь сомнениями, Китти отвернулась. Трудно что-либо решить, глядя в эти карие глаза, переставшие сердито сверкать и теперь устремленные на нее чуть ли не с мольбой.

Если она вернется, то еще больше привяжется к близнецам, а это не принесет добра ни ей, ни девочкам. Что им на самом деле нужно — так это любовь и забота собственного отца. Пожалуй, у нее есть решение этой проблемы. Китти повернулась к Джареду. Бледный и удрученный, он стоял, уставившись в землю.

— Я вернусь при одном условии, капитан Фрейзер. Он вскинул голову:

— Каком?

— Вы должны обещать, что будете проводить больше времени со своими дочерьми — хотя бы час в день. Джаред кивнул.

— Так уж получилось, что времени у меня сейчас более чем достаточно. — Он протянул ей руку. — Но я хотел бы кое-что добавить, миссис Драммонд.

Китти безмолвно простонала. Ну конечно, последнее слово должно остаться за ним.

— Что именно, капитан Фрейзер?

— Я согласен с Синтией. Шляпка действительно прелестная.

Глава 8

Пока они ехали домой, Джаред размышлял о событиях двух последних дней, перевернувших всю его жизнь. Скоро, совсем скоро он будет уволен со службы, и придется решать, как жить дальше. Однако ясно: напиваться до бесчувствия каждый вечер не выход.

Впрочем, Кэтлин дала ему дополнительную пищу для размышлений. Джаред всегда относился скептически к таким понятиям, как провидение, рок и прочее, что, по мнению многих, определяет судьбу человека. Индусы называют это кармой. Может, это карма, что Кэтлин Драммонд появилась в его жизни в момент кризиса?

То, что Кэтлин — необычная женщина, Джаред уже понял. Он никогда не извинялся перед представительницами слабого пола, не говоря уже о том, чтобы умолять. Но надо отдать ей должное, она выдвинула убедительный аргумент против своего возвращения. Если его дочери будут общаться с ней и дальше, то привяжутся к ней еще сильнее.

Как ей удалось так быстро завоевать их сердца? По утверждению Чарлза и Милдред, близнецы не испытывали ничего подобного ни к одной из ее предшественниц. Тоже карма?

Конечно, у Кэтлин, несмотря на ее невыносимое упрямство, немало достоинств. Она красива, решительна, у нее открытый взгляд, в котором светятся ум и уверенность в себе. Ее чувство юмора явно превосходит его собственное, хотя, если верить Сету, таковое у него начисто отсутствует.

Судя по той легкости, с какой она покорила его дочерей, Кэтлин просто знаток человеческой натуры. А если так, то совершенно непонятно, почему она постоянно бросает ему вызов.

Так, может, это провидение привело Кэтлин Драммонд на порог его дома? В тот самый момент, когда он и его дочери более всего нуждались в ней?

Когда они подъехали к дому, близнецы ждали у парадной двери. Джаред не представлял себе, как бы они отреагировали, если бы он вернулся один. В течение нескольких секунд он наблюдал, как девочки обнимали и целовали Кэтлин, словно вновь обрели свою потерянную мать. Затем прошел мимо их тесно обнявшихся фигур и поднялся по лестнице в свою комнату.

Сердце Китти болезненно сжалось, когда Джаред молча прошел мимо. У него был вид человека, потерпевшего поражение, чего не ощущалось раньше. Радостно возбужденные, Бекки и Дженни ни словом, ни действием не поблагодарили отца за усилия, которые он приложил, чтобы убедить ее вернуться. Джаред Фрейзер — гордый человек, и, возможно, с ее стороны не слишком красиво ставить условия, но, глядя вслед его одинокой фигуре, Китти окончательно убедилась, что поступила правильно, заключив с ним соглашение. Прежде чем покинуть этот дом, она сломает барьер между отцом и дочерьми.

Девочки последовали за ней в ее комнату и уселись на постель, ожидая, пока она распакует свои вещи.

— Ну вот, готово, — сказала Китти, задвинув ящик комода. — Боюсь, моя одежда износится раньше времени, если постоянно паковать и распаковывать ее. А теперь идемте в вашу комнату и закончим челку Дженни.

— Мне не нужна челка, — заявила Дженни. — Я хочу носить волосы на прямой пробор.

— Вот как? Но у твоей сестры челка.

— Да, верно, но мы две разные девочки и должны… должны… — Дженни наморщила лоб, бросив беспомощный взгляд на Бекки.

— Отличаться, — подсказала та. Дженни кивнула:

— …отличаться, чтобы люди…

— …считали нас самостоятельными личностями, — хором продолжили близнецы, расплывшись в широких улыбках.

— В точности мои слова! — восхитилась Китти. Но тут Дженни в полном противоречии с только что сказанным поинтересовалась:

— А теперь нам можно одеваться одинаково?

— Думаю, да, но вначале нужно узнать, согласится ли ваш отец.

Утвердительно кивнув, Бекки объявила:

— Вот видишь, Дженни, я же тебе говорила, что это папа во всем виноват.

— Да, это он не может нас различить, а вовсе не миссис Драммонд.

Китти поспешила сменить опасную тему. Ее цель — сблизить девочек с отцом, а не становиться между ними.

— Девочки, теперь, когда мы, наконец, подружились, я хочу, чтобы вы звали меня Китти, как и полагается друзьям. — Близнецы восторженно захихикали. — Что это вас так развеселило?

— Вы совсем не похожи на котенка, — сказала Бекки.

— Мое полное имя Кэтлин, а Китти — это уменьшительное имя, которым меня зовут дома. Так же, как тебя, Ребекка, все зовут Бекки.

Дженни все еще сомневалась.

— Но Поппи говорит, что невежливо называть взрослых людей по имени, пока они не дадут на это разрешения.

— Я даю вам разрешение. И поскольку Поппи велел мне учить вас, юные дамы, уму-разуму, пора приниматься за дело. Мы еще успеем заняться чтением до обеда.

Первое, что попалось Китти на глаза, когда они вошли в комнату близнецов, были Бонни и Бибби. Челка на лбу Бонни осталась нетронутой, а волосы Бибби были разделены на прямой пробор.

Что ж, по крайней мере, теперь ясно, какая кукла кому принадлежит.

С первых же уроков Китти заметила, что девочки обожают книги и неплохо читают. После получасовых занятий они упросили Китти почитать им вслух. Она выбрала «Остров сокровищ» и, расположившись в кресле, приступила к чтению. Близнецы растянулись на полу и притихли, поглощенные повествованием.

Китти прочитала не более двух страниц, когда в комнату вошел Джаред.

— Капитан Фрейзер, может, вы почитаете девочкам? Джаред с ужасом уставился на нее. Ее ответный взгляд безмолвно напомнил о заключенном между ними соглашении.

— Да, конечно, — оказал он, взяв книгу из ее протянутой руки.

Бекки и Дженни приподняли головы, обменявшись изумленными взглядами. Однако снова улеглись, когда Джаред начал читать.

Трудно было выбрать более подходящий момент, чтобы оставить отца наедине с дочерьми, однако Китти не устояла перед искушением посмотреть, что из этого получится. Она села в кресло и вскоре увлеклась, завороженная голосом Джареда.

Глубокий и проникновенный, он придавал особое звучание словам Стивенсона. Время от времени Джаред поднимал глаза и бросал на нее загадочные взгляды поверх книги.

Незаметно пролетел час, и Китти не сразу вернулась к реальности, когда Джаред отложил книгу.

— Думаю, на сегодня достаточно. Пора подготовиться к обеду, миссис Драммонд.

— Да, конечно, — сказала Китти, вскакивая на ноги.

— Китти, а папа тоже может называть тебя уменьшительным именем? — поинтересовалась Дженни. Джаред выгнул бровь:

— Что такое, миссис Драммонд?

— Китти разрешила нам называть ее уменьшительным именем, потому что мы теперь друзья.

— Это правда, Бекки? — Девчушка гордо выпрямилась, довольная тем, что ее узнали. В глазах Джареда мелькнуло веселье, когда он повернулся к Китти. — Вы позволите и мне называть вас так?

От бархатных ноток, прозвучавших в его голосе, по спине Китти пробежали мурашки.

— Да. Да, конечно, капитан Фрейзер. Джаред посмотрел на нее долгим взглядом:

— Мои друзья зовут меня Джаредом.

Он вышел из комнаты, а Китти ощутила, что дрожит. И почему она так странно реагирует на него? Чувствуя на себе вопросительные взгляды близнецов, она постаралась принять безмятежный вид.

— Думаю, нам всем нужно освежиться перед обедом, — сказала она и выскользнула из комнаты.

Бекки усмехнулась, глядя на Дженни:

— Ты думаешь то же, что и я?

— Конечно. Ты заметила, как он посмотрел на нее?

— Угу. По-моему, он хочет, чтобы она звала его Джаредом, — добавила Бекки с хитрым видом. Глаза Дженни загорелись.

— Я бы не отказалась, чтобы Китти стала нашей мамой. На щеках Бекки проступили ямочки.

— Я тоже. Похоже, нам придется позаботиться об этом.

Позже вечером, уложив девочек спать, Китти вышла в сад, спасаясь от духоты. Лунный свет серебрил лепестки цветов, и единственным звуком, трепетавшим в ночном воздухе, было журчание фонтана.

Китти села на скамью и принялась обмахиваться веером. Несмотря на все хлопоты минувшего дня, она испытывала удовлетворение. Даже обед прошел куда более гладко, чем можно было ожидать. Без Джонатана и Сета близнецы переключили все внимание на отца. Разговор в основном вертелся вокруг «Острова сокровищ». Между Джаредом и девочками завязалась оживленная дискуссия, дававшая им возможность продемонстрировать отцу свой живой ум и сообразительность.

Джаред даже подшучивал над их короткими стрижками, хотя и довольно неуклюже. Подобное поведение было настолько чуждо его натуре, что Китти не могла не оценить его стараний. Это был громадный шаг вперед по сравнению с его прежним отчуждением. И все благодаря ее усилиям, с удовлетворением отметила она и тут же усмехнулась:

— Осторожнее, Китти, как бы тебе не вывихнуть руку, похлопывая себя по спине.

— Простите, что вы сказали? — прервал ее размышления голос Джареда.

— О! — Китти вздрогнула, застигнутая врасплох его неожиданным появлением. — Я и не заметила, что разговариваю вслух. Эту фразу обычно произносил мой отец, когда ему казалось, что я или мои братья слишком довольны собой. — Она хмыкнула. — Вообще-то он хотел напомнить нам, чтобы мы не задирали нос.

— А вы довольны собой, Кэтлин Драммонд?

— Да. Я считаю, что девочки очень изменились. И вы должны были заметить за обедом, что им нравится ваше общество.

— По-моему, это слишком сильно сказано.

— Во всяком случае, начало положено. Они уже не трепещут в вашем присутствии, как раньше.

— Один обед не делает погоды, Кэтлин.

— У вас слишком циничный взгляд на жизнь, капитан.

— У меня есть для этого веские основания.

— Кажется, это Оскар Уайльд охарактеризовал циника как человека, который знает цену всему и не ценит ничего.

— Возможно, именно поэтому мистер Уайльд и считается юмористом. Жизнь слишком сложна, чтобы свести ее к простым понятиям.

Китти вскочила и резко повернулась к Джареду.

— О, вы самый невыносимый человек из всех, кого я встречала! Неужели вы не способны ни в чем видеть светлую сторону? Сегодня в ваших отношениях с дочерьми произошел перелом. Вы хоть это понимаете? Подумайте сами: сегодня вы извинились передо мной — что, как я понимаю, совершенно чуждо вашей натуре, и потратили целый час своего драгоценного времени — хотя не представляю, чем вы там заняты за закрытыми дверями, — читая книгу собственным детям. А после этого вы вместе пообедали, наслаждаясь обществом друг друга. Но вы ничего не цените!

Джаред помолчал и вдруг отрывисто произнес:

— Меня увольняют из армии, Кэтлин. Вчера пришло письмо.

Так вот чем объясняется его вчерашняя грубость. Зная, что значит для Джареда армия, Китти подняла на него светившийся сочувствием взгляд:

— О, Джаред, мне очень жаль.

— Это было неизбежно. Просто я надеялся, что… О, дьявол, надо же быть таким дураком! Впрочем, я никогда не верил в счастливые финалы.

— Джаред, все, что происходит, имеет скрытый смысл. Моя тетя Мод любила повторять, что Бог никогда не закроет дверь, не позаботившись о том, чтобы открыть окно.

Избавьте меня от нравоучительных поговорок, Кэтлин, — резко произнес он. — Я любил армию, в ней была вся моя жизнь. |

— Я понимаю, какое вы испытываете отчаяние, но у вас есть две дочери, нуждающиеся в вашей заботе. Может, теперь они обретут отца, который будет целовать их на ночь и защищать от страшилищ, подстерегающих маленьких девочек.

— Кажется, я уже слушал подобную проповедь.

— Но очевидно, не слишком внимательно?

— Пожалуй. — Джаред ссутулился и опустил голову. Он казался таким печальным, что Китти захотелось его обнять. — Хотите верьте, хотите нет, Кэтлин, но у меня нет ни сил, ни желания спорить.

— Ну и не будем. Когда вы должны вернуться на службу?

— Никогда, Кэтлин, меня вышибли! И у них еще хватает наглости требовать, чтобы я явился в Вашингтон для получения какого-то чертова ордена.

— Какого ордена?

— Ордена Почета.

Глаза Китти изумленно округлились.

— Ордена Почета?! Джаред, это же замечательно! Ведь это высшая награда…

— Да, да. Все это я уже слышал. Я не поеду. Мне не нужен этот чертов орден.

— Перестаньте называть его чертовым — это несправедливо по отношению к тем, кто его заслужил. И вы примете орден. Если не ради себя, то ради своих дочерей.

— Они даже не поймут, из-за чего вся эта суета.

— Возможно, сейчас они слишком малы, чтобы оценить такое событие, но когда-нибудь это произойдет. Не думаю, что в детстве я могла бы любить своего отца сильнее, чем любила; Когда я слышала от людей, каким уважением пользуется шериф Люк Маккензи, я не понимала, что это значит. Но когда я подросла, то ощутила гордость и уважение. И теперь уважаю своего отца ничуть не меньше, чем люблю.

— Ну, мои дочери не любят меня, а уважают и того меньше.

— Джаред Фрейзер, вам придется выслушать меня, хотите вы этого или нет. Когда мы с близнецами отправились по магазинам, я предложила им купить подарки друг другу. Знаете, что выбрала Дженни для Бекки?

— Не представляю.

— Браслет с брелком. Не догадываетесь, что это был за брелок?

— Нет, но уверен, вы меня просветите.

— К вашему сведению, господин циник, это была фигурка солдата, чтобы напоминать Бекки о папе. Джаред вскинул на нее изумленный взгляд.

— Поразительно, не правда ли? Из всех брелков ваша дочь выбрала именно тот, который напоминал бы ее сестре о вас. Неужели непонятно, Джаред? Дженни хочет, чтобы у них с Бекки был отец, которого можно любить.

— А как отнеслась Бекки к выбору своей сестры?

— Заснула, сжимая брелок в руке. Разве вы не видите, капитан? Дверь закрылась, но окно открыто. И хотя вы терпеть не можете поговорок, вот вам еще одна; прежде чем ходить, нужно научиться ползать.

— Или хромать, как в моем случае, — горько пошутил он.

— Я понимаю, вас беспокоит нога, но вы могли получить гораздо более серьезное ранение. Так что благословляйте судьбу, что отделались только хромотой, капитан. Нельзя допустить, чтобы это исковеркало всю вашу жизнь, как это часто бывает.

Китти замолчала и, громко ахнув, рухнула на скамью как подкошенная.

— О Господи. Так вот что пытались втолковать мне родители!

Джаред сел рядом с озабоченным выражением на лице:

— Что случилось, Кэтлин? Вам плохо?

Она посмотрела на него невидящим взглядом:

— Я только что поняла, чем занималась последние два года. Не жила, а хромала по жизни, опираясь на смерть Теда, как на костыль. Думаю, это последнее, чего он от меня хотел.

Джаред устремил на нее долгий взгляд:

— Сколько вам лет, Кэтлин?

— Двадцать два.

— И как вам удалось обрести такую мудрость к двадцати двум годам?

— У меня были хорошие и очень терпеливые учителя.

— Ваши родители? — Она кивнула. — Расскажите мне о них.

Китти фыркнула:

— Вы не представляете себе, на что напрашиваетесь. Я могу говорить о них часами. Мой отец был шерифом в Калифорнии, когда встретил мою мать. Во время войны, оставшись вдовцом с шестилетним сыном на руках, он решил, что ему нужна жена, и заказал себе невесту с востока по почте.

— Ваша мать была почтовой невестой? Любопытно. Как я вижу, это сработало.

— Не совсем. Получилось так, что моя мать заняла место девушки, за которой посылал отец. Когда это выяснилось, он арестовал ее в надежде, что она присмотрит за его сыном. Как и следовало ожидать, они влюбились друг в друга и поженились. Отец привез семью в «Трипл-Эм», где я и родилась.

— «Трипл-Эм»? Как я слышал, это громадное ранчо.

— Одно из самых больших в Техасе, — гордо сообщила Китти.

— У вас есть братья или сестры?

— Только Джош и я.

— Вы близки со своим братом?

— Не то слово. Я боготворю его. А он присматривает за мной, как и полагается старшему брату.

— У меня такое впечатление, Кэтлин, что вы боготворите всю свою семью.

— И не стыжусь этого, капитан. Все мои дяди, тетки и кузены тоже живут в «Трипл-Эм». И там найдется место для других членов семьи, когда они появятся.

— И все будут жить долго и счастливо, — подытожил Джаред не без иронии.

— Совершенно верно, капитан Фрейзер. И я не желаю слышать никаких скептических замечаний по этому поводу.

— Тогда почему вы так стремитесь на восток?

Китти не собиралась раскрывать перед ним душу. Джаред слишком циничен, чтобы понять, что ее гложет чувство вины.

— Я пришла к выводу, что смена обстановки поможет мне пережить потерю Теда. А потом я вернусь в Техас.

Китти сделала движение, собираясь встать, и уронила веер. Когда она нагнулась, чтобы поднять его, Джаред сделал то же самое, и их руки соприкоснулись. Его лицо было совсем близко, карие глаза неудержимо притягивали ее взор. Теплая волна окатила Китти, и все ее существо преисполнилось ожиданием, когда взгляд Джареда переместился на ее губы. Он медленно склонил голову, и Китти закрыла глаза.

Внезапно он встал и поднял ее на ноги. Открыв глаза, Китти встретила его задумчивый взгляд.

— Спокойной ночи, Кэтлин Драммонд.

Глядя вслед его высокой фигуре, постепенно исчезающей в темноте, Китти ощущала еще большее смятение, чем раньше. Еще долго после его ухода она оставалась в саду. Воистину Джаред Фрейзер непостижимая личность!

Глава 9

Когда спустя некоторое время Китти вошла в дом, она с радостью обнаружила, что Джонатан вернулся. Увидев ее прическу, он, заставил ее сесть и выложить всю историю. Проделки близнецов повергли его в шок, но более всего его поразило известие, что Джаред проглотил свою гордость и попросил ее вернуться домой.

— Похоже, мое семейство прониклось к вам симпатией, Китти. Осмелюсь сказать, даже Джаред, а ведь он отгородился от всех стеной отчуждения, с тех пор как вернулся.

— Вы уже поговорили с ним?

— Нет. Я как раз собирался подняться наверх, когда вы вошли.

— Должна предупредить вас, Джонатан, он сейчас очень подавлен. Вчера он получил уведомление об отставке из армии.

— Из-за ранения? Китти кивнула.

— Ему предложили дипломатический пост, но он и слышать об этом не желает.

— О Господи! Джаред не мыслит себе жизни без армии. — Джонатан горестно уставился в пространство. — Не представляю, что ему сказать.

Китти сжала его руку.

— Джонатан, наверное, рано еще об этом говорить, но все не так уж плохо.

— Кэтлин, сколько я его помню, Джаред всегда мечтал стать военным.

— Отставка позволит ему уделять больше времени дочерям. Им нужен отец.

Его добродушное лицо осветилось улыбкой.

— Вы правы, Китти.

— Кстати, вам будет приятно услышать, что правительство наградило Джареда орденом Почета. Джонатан пришел в восторг.

— Подумать только! Мой сын награжден орденом Почета! Он ничего не рассказывал о своих действиях во время нападения на посольство.

— Должно быть, они были героическими, раз Джаред удостоился такой высокой награды. Впрочем, он сказал, что не собирается ехать в Вашингтон на церемонию награждения.

— Как же так?.. Это большая честь.

— Он сейчас слишком угнетен. Видимо, это реакция на увольнение из армии. Ему нужно время, чтобы свыкнуться со своим новым положением. Недаром говорят, что время все лечит.

— Боюсь, душевные раны не затягиваются так быстро, как телесные.

— Тем не менее они заживут, Джонатан. Джаред сильный человек и не позволит, чтобы разочарование, пусть даже жестокое, разрушило его жизнь.

Джонатан помолчал, задумчиво глядя на нее.

— Мой старший сын всегда был очень замкнутым человеком, Кэтлин. Я удивлен, что он обсуждал с вами такие личные вещи.

Китти вспомнила, как Джаред обрушил на нее новости, словно не мог более держать их в себе.

— Порой даже самые замкнутые люди нуждаются в том, чтобы поделиться с кем-то своей болью. Джареду необходимо было выговориться, а я оказалась под рукой. Моя мама всегда говорила, что дать выход чувствам — это первый шаг к выздоровлению.

— Ваша мама права, Кэтлин, но далеко не перед каждым люди открывают душу. Для этого надо обладать особыми качествами. У вас они есть, дорогая.

— Спасибо, Джонатан. Но прежде чем исцелять других, неплохо бы излечиться самой.

— Вы вошли в нашу жизнь, Кэтлин, и мне бы очень хотелось, чтобы вы остались. Из вашего рассказа следует, что близнецы очень привязались к вам, а теперь и Джаред к вам потянулся.

— Джонатан, вы придаете слишком много значения поступкам Джареда. Это реакция на пережитое им потрясение. Не более того.

Не потому ли он чуть не поцеловал ее? В том, что Джаред собирался поцеловать ее, Китти не сомневалась. К счастью, он этого не сделал.

— Я не могу остаться, Джонатан. В течение двух лет я жила, сомневаясь в своей способности существовать за пределами «Трипл-Эм». Теперь я знаю, что могу. Я обнаружила, что достаточно независима, чтобы начать новую жизнь там, где пожелаю. Если я останусь здесь, я снова буду зависеть от других. Поймите, Джонатан, какие бы чувства я ни испытывала к вашим внучкам, я не могу вечно жить под чужой крышей. Впервые за два года я чувствую, что могу снова полюбить, иметь собственный дом и собственных детей. Общение с близнецами лишний раз доказало, насколько это важно для меня.

— Я все понимаю, дорогая. Простите мне мой старческий эгоизм. — Он встал. — Пожалуй, я отложу разговор с Джаредом на утро. У меня была тяжелая поездка, но дело того стоило. Не буду вдаваться в подробности, только скажу, что Сет оказался втянутым в коммерческую сделку, которая могла окончиться судом. К счастью, молодой Уильям Фрэнке признал, что Сет не замешан в преступном умысле. Правда, дело еще не закончилось, и, к сожалению, нам с Сетом придется отправиться в Нью-Йорк, чтобы утрясти все окончательно.

— Представляю, какое вы испытываете облегчение, Джонатан. — Китти была рада слышать, что Сету больше не угрожает тюремное заключение.

— Что поделаешь, Кэтлин, наши обязательства перед детьми не проходят с возрастом. Должен предупредить вас, дорогая, что материнство — это обоюдоострый меч. С момента рождения ребенка вы неразрывно связаны с ним. Где бы он ни был, часть вашей души всегда с ним. Когда ему больно, вы ощущаете эту боль как свою. Когда у него течет кровь, вы истекаете кровью.

— А другое острие, очевидно, родительские радости?

— Верно. Это ликование, переполняющее твое сердце, когда ребенок называет тебя папой. Тепло его маленькой ладошки, когда он держится за твою руку, и гордость, которую испытываешь, пожимая руку своему взрослому сыну. — Глаза Джонатана нежно засветились при воспоминании о минувших днях. — Можно сколько угодно убеждать себя, что дети выросли и не нуждаются более в твоих заботах. Но в глубине души всегда живет образ маленького мальчика, доверчиво цепляющегося за твою руку. — Он замолчал, явно смущенный собственной откровенностью. — Что-то я сегодня разболтался. Спокойной ночи, Кэтлин.

Она поцеловала его в щеку:

— Спокойной ночи, Джонатан.

На следующий день Джаред не появился ни на одной из семейных трапез, а Джонатан сказал Китти, что ему не удалось убедить сына поехать в Вашингтон.

Следующее утро началось так же-с ощутимого отсутствия Джареда за завтраком.

В полдень на пороге дома появилась женщина, откликнувшаяся на объявление о поисках гувернантки, помещенное Джонатаном в газету.

Как выяснилось, она недавно переехала из Бостона в Даллас и жила вместе со своей незамужней сестрой, с которой, как она сочла нужным сообщить, очень трудно ладить.

Гарриет Уиппл перевалило за сорок, но выглядела она старше из-за черных вдовьих одежд. Она продолжала носить их, хотя со смерти ее мужа прошло десять лет. Выражение ее лица было таким же унылым, как и платье, держалась она чопорно и официально.

Джонатан, желавший узнать мнение Китти, попросил ее составить им компанию за чаем. Соискательница не показалась Китти добросердечной женщиной, которой можно доверить двух близнецов, но Гарриет Уиппл представила два рекомендательных письма, свидетельствующих о ее познаниях и добросовестности.

— Сахар или лимон? — спросила Китти, протягивая ей чашку чая.

— Только сахар. Я люблю сладкий чай, — отозвалась женщина.

— У вас есть опыт общения с восьмилетними девочками, миссис Уиппл? — Китти с изумлением проследила, как та положила в чашку три полных ложки сахара.

— Весьма обширный, миссис Драммонд. До кончины моего мужа мы содержали приют для сирот.

— О, это впечатляет. Может, у вас есть какие-нибудь вопросы относительно характеров и пристрастий близнецов?

— Пожалуй, нет, мадам. Я предпочитаю делать собственные выводы.

— Разумеется. — Китти допила свой чай и поднялась на ноги. — Я должна вернуться к девочкам. Приятно было познакомиться, миссис Уиппл.

— Простите, я отлучусь на минутку, — сказал Джонатан и последовал за Китти в коридор. — Что скажете, Кэтлин?

— Насколько я могу судить, у нее большой опыт. Куда больше, чем у меня.

— Вы уверены, что не хотите остаться, Кэтлин?

— Да, Джонатан, вполне.

— Ну что ж. Тогда я скажу ей, что завтра она может приступить к работе.

— Вам не кажется, что прежде чем нанимать ее, следовало бы посоветоваться с Джаредом? — Он сказал, что полагается на мое суждение. Безразличие Джареда огорчило Китти. Что он за отец, если не считает нужным даже поговорить с будущей гувернанткой своих детей?

Ужин больше напоминал поминки; причем Китти ощущала себя покойницей. На сей раз Джаред присоединился к общей трапезе, как и Сет. Близнецы сидели как в воду опущенные, не поднимая глаз, несмотря на отчаянные попытки Сета приободрить их.

Джаред снова замкнулся в себе и не проронил ни слова, но прежде чем удалиться в свою комнату, поблагодарил Китти за работу и пожелал всего хорошего. Правда, вид у него при этом был не столько благодарный, сколько недовольный.

Поднявшись к себе, Китти долго плакала, пока не заснула с мыслью, что это ее последняя ночь в этом доме.

Прощание с близнецами, состоявшееся на следующее утро, было душераздирающим; Китти не знала, суждено ли им увидеться снова. Глотая слезы, она опустилась на колени и прижала к себе всхлипывающих девочек. Среди слез и объятий, подняв глаза, она увидела Джареда, наблюдавшего за ними сверху. В течение долгой минуты они смотрели друг на друга, затем он слегка кивнул и скрылся в своей комнате.

Пока Сет вез ее к дому Кэррингтонов, Китти пыталась убедить себя, что поступила правильно.

Несмотря на острое желание немедленно отправиться в Нью-Йорк, Китти последовала совету Бет и Синтии обратиться в нью-йоркские агентства по найму. Она написала несколько писем и осталась в Далласе в ожидании ответов.

Бет и Синтия лезли из кожи, стараясь найти ей занятие и развлечь походами по магазинам и вылазками в рестораны. Бет даже уговорила Китти сопровождать ее в больницу, где она работала на добровольных началах раз в неделю.

Все это было довольно приятно, но Китти не могла отрешиться от мыслей о Фрейзерах. Она отчаянно скучала по близнецам и ворочалась по ночам в постели, вспоминая мрачный взгляд Джареда и волнение от его близости. Ей не хватало даже их споров.

На пятый день, после очередной бессонной ночи, дворецкий Кэррингтонов сообщил Китти, что к ней пришли.

Радостный возглас сорвался с ее губ, когда, войдя в гостиную, она увидела Бекки и Дженни. Девочки бросились к ней на шею и после жарких поцелуев и объятий спросили, могут ли они остаться с ней.

— Милые, это невозможно. Это не мой дом: я сама здесь в гостях.

— А ты не можешь раздобыть себе дом, Китти? — спросила Дженни.

— Нет, дорогая. У меня нет денег, и в любом случае вам не позволят жить со мной. Но что такого ужасного случилось?

— Миссис Уиппл бьет нас!

— Что?

— Линейкой, — сообщила Дженни. Девочки протянули руки, на которых еще виднелись красноватые рубцы, оставшиеся после наказания. Китти ужаснулась:

— Зачем она это сделала?

— Она говорит, что это научит нас хорошо себя вести.

— И еще она сказала, что выжмет из нас всю гниль и уксус. Что это значит, Китти? — спросила Дженни. Китти пришла в еще больший ужас.

— Вы рассказали об этом дедушке?

— Поппи и дядя Сет в Нью-Йорке.

— А ваш отец?

— Он в свой комнате. Мы не видели его с тех пор, как ты ушла.

— Вы не видели своего отца пять дней! — Невероятно! Китти почувствовала, как ее охватывает гнев. — Пойдемте, девочки, я отведу вас домой. Мне нужно сказать пару слов вашему отцу. Уверена, он не станет терпеть миссис Уиппл, когда узнает о ее методах воспитания.

Когда они приблизились к дому Фрейзеров, навстречу им выскочила миссис Уиппл. Схватив девочек за плечи, она принялась их трясти:

— Только посмейте еще раз выкинуть такой фокус! Где я только не искала вас!

— Сейчас же отпустите их! — потребовала Китти.

— Я больше не намерена терпеть их непослушание!

— Девочки всего лишь навестили меня. Это в двух шагах отсюда, и мы уже возвращаемся.

— Я отвечаю за воспитание этих девочек, миссис Драммонд, и попросила бы вас не вмешиваться.

— Это не входит в мои намерения, миссис Уиппл. Но если вы продолжите применять к ним насилие, мне придется вмешаться.

— Физическое наказание не является насилием. Они получили то, что заслужили.

— А что такого они сделали, что вы сочли себя вправе бить их линейкой?

— Измазали патокой…

Китти выжидающе молчала. Наконец она спросила:

— Что? Вашу постель? Одежду? Пол? Что бы это ни было, уверена, это можно смыть.

Гувернантка с презрительным видом приподняла брови:

— Сиденье туалета.

— О Боже. И вы… — Она не решилась закончить фразу.

— Да. Я села на него.

— О Боже, — повторила Китти.

— А накануне я обнаружила золотую рыбку, плавающую в моей ванне.

Китти пригнула голову, пытаясь скрыть от разъяренной женщины неуместное веселье. По сравнению с тем, что пришлось вынести ей, фантазия близнецов заметно истощилась.

— И все же это не основание, чтобы бить детей, миссис Уиппл. Существуют другие формы наказания.

— Позвольте мне судить самой. Ни я, ни мистер Фрейзер не нуждаемся в ваших советах. — Схватив девочек за руки, она решительно зашагала к дому.

Дженни обернулась и помахала ей рукой с таким, жалобным видом, что сердце Китти сжалось. Вмешательство это или нет, но она должна поговорить с Джаредом! Он не потерпит, чтобы девочек били. Скорее всего дело закончится тем, что ей придется вернуться к Фрейзерам, пока они не найдут другую гувернантку.

Едва Китти успела посвятить Бет в свои намерения, как на пороге дома Кэррингтнов появился Чарлз.

— Что случилось, Чарлз? Эта неприятная особа опять обидела близнецов?

— Нет, когда я уходил, с ними все было в порядке. Я здесь совсем по другой причине. — У него был такой мрачный вид, что Китти встревожилась. Посторонившись, она сказала:

— Входите, Чарлз.

Он нерешительно вошел.

— Не хотелось бы беспокоить вас, миссис Драммонд…

— Пожалуйста, зовите меня Кэтлин. Что случилось?

— Мы с женой очень озабочены состоянием капитана Фрейзера. Он все время пьет и не покидает своей комнаты. Я приносил ему подносы с едой, но он едва притрагивается к ней и не вскрывает писем. В комнате у него беспорядок, однако он не позволяет никому убираться. Гонит всех прочь.

— Он очень подавлен из-за увольнения из армии. А мистер Фрейзер не пытался ничего сделать?

— Они с мистером Сетом уехали несколько дней назад. Мы с женой подумали, может, вы согласитесь поговорить с капитаном…

— Я как раз собиралась поговорить с ним о том, как миссис Уиппл обращается с близнецами. Но что касается его собственного поведения, маловероятно, что он станет слушать меня.

— Нам кажется, что станет. Вы всегда оказывали на него благотворное воздействие. Мы боимся, как бы он не навредил себе.

— Едва ли он может причинить себе больший вред, чем уже причинил. Я постараюсь сделать все, что в моих силах, но не питайте особых надежд. Капитан Фрейзер — редкий упрямец.

— Благослови вас Господь, Кэтлин. Капитан — прекрасный человек. Просто для него наступили плохие времена. Если вы готовы, экипаж уже ждет.

Китти наспех попрощалась с Бет и отбыла вместе с Чарлзом. Подъехав к дому Фрейзеров, она увидела Гарриет Уиппл, метавшуюся по лужайке. Дженни плакала, а Бекки лежала на земле.

При виде Китти и Чарлза гувернантка завопила:

— На помощь!

— Что случилось? — Китти подбежала к Бекки и опустилась рядом с ней на колени. Глаза девочки были закрыты, на лбу расплылось кровавое пятно.

— Она убила ее! — вскрикнула Дженни. — Она убила мою сестру.

Миссис Уиппл судорожно стиснула руки:

— Я всего лишь встряхнула ее, и она упала на землю. Должно быть, она ударилась головой о камень.

— Привезти доктора? — предложил взволнованный Чарлз.

— Нет! Позовите полисмена, и пусть он ее арестует! — выкрикнула Дженни.

Китти приложила ухо к груди Бекки, затем взглянула на Чарлза:

— Думаю, врач не понадобится. Гарриет Уиппл побледнела:

— Вы что, хотите сказать, что ребенок мертв?!

— О, моя несчастная сестра! — вскричала Дженни, ломая руки.

Китти выпрямилась и покачала головой:

— С ней все в порядке.

Дженни направила обвиняющий перст на гувернантку:

— Арестуйте ее! Отвезите ее в тюрьму!

— Дженнифер Фрейзер, прекрати этот нелепый спектакль! — приказала Китти.

— Дженнифер? — изумилась Гарриет Уиппл. — Но эта негодница уверяла меня, что она Ребекка.

— Я же говорила тебе, что она злая, Китти, — стояла на своем Дженни. — Спорим, она била и других детей — может, даже убила нескольких.

— Даже если так, сомневаюсь, что их кровь пахла кетчупом. Бекки, открой глаза и вставай, — приказала Китти. Бекки сонно заморгала.

— Значит, она не ранена? — Глаза гувернантки чуть не выскочили из орбит. — Ах вы мерзкие девчонки! — Прежде чем Китти догадалась о ее намерениях, Гарриет Уиппл подскочила к Дженни и отвесила ей пощечину. — До чего же я ненавижу тебя, маленькое чудовище! — Она круто развернулась и зашагала к дому.

Китти прижала к себе Дженни, на щеке которой багровел уродливый отпечаток.

— Ах, бедняжка. Нужно срочно приложить к твоей щеке мокрую салфетку. Но должна вам сказать, девочки, это была безобразная выходка. А что, если бы у миссис Уиппл было слабое сердце? У нее мог случиться приступ.

— Если у миссис Уиппл нет сердца, как же у нее может быть сердечный приступ? — ехидно поинтересовалась Бекки.

— Суть в том, что нельзя позволять себе подобные проделки. Рано или поздно кто-нибудь серьезно пострадает. Я хочу, чтобы вы обе извинились перед миссис Уиппл.

Бекки застонала:

— Это обязательно?

— Мы же только пошутили, — сказала Дженни.

— Разве тебе было смешно, когда она тебя ударила?

— Нет.

— Думаю, ей тоже было не до веселья. А если никому не смешно, то, может, шутка плохая? Дженни понурилась:

— Наверное.

Китти вытащила платок из кармана юбки, намочила его в фонтане и стерла кетчуп со лба Бекки.

— Конечно, миссис Уиппл не подарок, но ваша последняя проделка могла закончиться очень печально. Так что идите в дом и скажите миссис Уиппл, что сожалеете о случившемся.

— Но мы ни капельки не сожалеем, — возразила Бекки. — Ты же не хочешь, Китти, чтобы мы обманывали, правда?

— С каких это пор вы, два маленьких Пиноккио, прониклись таким отвращением ко лжи? Я пойду с вами, чтобы убедиться, что вы попросили прощения. Идемте, девочки.

Близнецы, понурив головы, побрели к дому.

Там царил хаос.

Милдред и миссис Уиппл, неистово размахивая руками, кричали друг на друга. Испуганные близнецы вцепились в Китти.

Подняв глаза к небу, Милдред воскликнула:

— Слава Богу, вы вернулись!

Миссис Уиппл пренебрежительно фыркнула:

— Отлично! Я больше ни минуты не останусь в этом доме. Эти отвратительные девчонки нуждаются в хорошей порке, а по их папаше тюрьма плачет! — Она подхватила черный чемодан и выскочила из дома.

— Скатертью дорога! — Милдред с грохотом захлопнула дверь.

— Что здесь произошло, Милдред? — спросила Китти.

— Эта старая ханжа уверяет, что близнецы подсыпали соль в ее сахарницу. В общем, она глотнула чаю и… — Милдред округлила глаза и поджала губы, едва сдерживая смех.

— Посмотрите на меня, девочки, — потребовала Китти, Близнецы попытались принять невинный вид, но безуспешно. — Как вы могли так поступить?

— Китти, она настоящая ведьма, правда, — сказала Бекки.

— А ночью превращается в летучую мышь и летает по нашей комнате, — добавила Дженни. — Я видела это собственными глазами.

— Если это так, то вам очень повезло, что она не превратила вас в жаб. А теперь идите в свою комнату и займитесь чтением. Мне нужно поговорить с вашим отцом.

— Хорошо, Китти. — Они схватились за руки и побежали вверх по лестнице.

— Милдред, капитан Фрейзер знает, что произошло?

— Старая склочница сказала, что пыталась поговорить с ним, но он даже не открыл дверь. Запустил чем-то в стену и велел ей убираться.

— Он уже выкидывал такие номера и раньше. Но теперь ему так просто не отделаться!

Китти поднялась по лестнице и постучала в дверь:

— Джаред, это Кэтлин Драммонд. Могу я войти?

— Убирайтесь!

— Джаред, мне нужно поговорить с вами. Откройте дверь. Замок щелкнул, но дверь не открылась. Выждав несколько секунд, Киттиповернула дверную ручку.

Джаред стоял спиной к ней, глядя в окно. В затхлом воздухе висел густой запах виски.

— Ради Бога, откройте окно и впустите сюда свежий воздух.

— Это все, что вы собирались мне сказать? — Он обернулся, и Китти с изумлением уставилась на него. Волосы его были всклокочены, одежда выглядела так, словно он в ней спал. Глаза налились кровью, а лицо покрывала недельная щетина.

— Джаред, что с вами творится? У вас такой вид, словно вы беспробудно пьете. Вы что, хотите уморить себя?

— Едва ли, сударыня, хотя эта мысль и кажется мне заманчивой.

— Вы только посмотрите на себя, — произнесла она с отвращением. — Капитан Джаред Фрейзер; офицер и джентльмен!

— Отставной капитан, — поправил он, щелкнув каблуками и отвесив шутовской поклон.

— Ну и что? Это еще не конец света.

— Это конец моего мира! — огрызнулся Джаред.

— Ваш мир! Ваши проблемы! Ваши желания! Неужели вас больше ничто не волнует? Что бы вы там ни думали, капитан, земля не перестала вращаться, небеса не рухнули на землю, а солнце не перестало светить только потому, что вам пришлось уйти из армии.

— Я не рассчитывал на ваше понимание, сударыня, и не желаю слушать ваш бодренький вздор.

— Вы просто трус! Я начинаю верить, что вы и в самом деле не способны существовать вне армии. Выйдите в сад, вдохните благоухающий цветами воздух, приласкайте своих дочерей. Одного этого достаточно, чтобы стоило жить. Но не для Джареда Фрейзера, капитана армии Соединенных Штатов, потому что такая жизнь, видите ли, не вписывается в придуманную им схему. Неудивительно, что жена бросила вас. Ни одна женщина не смогла бы вынести такого самовлюбленного типа, как вы! — выкрикнула Китти.

Лицо его побелело от гнева, в глазах сверкала ярость, руки сжались в кулаки. Китти испугалась, что он ударит ее.

— Вы бессердечная ведьма, сударыня. Убирайтесь прочь с моих глаз!

— Может, я и бессердечна, потому что потеряла человека, которого любила. Когда это случилось, я оцепенела от горя и отчаяния. Но хуже всего было ощущение полной беспомощности, сознание, что ты не в силах вернуть его назад. Однако мне ни разу не пришло в голову, что жить дальше не стоит. Если бы у вас было сердце, способное любить кого-нибудь или что-нибудь, кроме собственной персоны и армии, вы бы поняли, что такое потерять кого любишь по сравнению с потерей того, что любишь.

— Не хотелось бы разочаровывать вас, сударыня, но я пока еще не готов оставить этот мир. Просто мне требуется время, чтобы приспособиться к переменам в своей жизни. Так что убирайтесь отсюда и позвольте мне двигаться к этой цели без дальнейших помех.

— Нравится вам это или нет, Джаред Фрейзер, но вам придется воспринимать этот мир таким, каков он есть. Может, вы и эгоист, погрязший в жалости к себе, но если я что-нибудь понимаю в людях, вы не трус. — Она направилась к двери, затем остановилась. — Кстати, эта ужасная миссис Уиппл оставила ваш дом, так что крепитесь, капитан: я вернулась.

Глава 10

— Ты насовсем вернулась? — поинтересовалась Бекки, как только Китти перешагнула порог их комнаты.

— Девочки, сядьте и выслушайте меня. Вы должны прекратить эти фокусы с выживанием гувернанток из дома. Хотите вы этого или нет, но вам необходима гувернантка, пока вы не станете достаточно взрослыми, чтобы заботиться о себе.

— Но, Китти, почему ты не можешь быть нашей гувернанткой до тех пор? — спросила Дженни.

— Потому что у меня есть собственная жизнь. Когда-нибудь мне захочется снова выйти замуж и иметь детей. А это невозможно, если я останусь здесь.

Лицо Бекки просветлело.

— Ты можешь выйти замуж на нашего папу! Тогда мы будем твоими детьми.

— А ты будешь нашей мамой, — радостно добавила Дженни.

— Сейчас же выкиньте из головы эту нелепую идею. Я никогда не выйду замуж за человека, которого не люблю, а мы с вашим отцом даже не нравимся друг другу, не говоря уже о любви.

— Может, ты постараешься его полюбить, Китти? — взмолилась Дженни. — Нас ты тоже не любила, а теперь любишь, правда?

Бекки энергично кивнула головой в знак согласия.

— И потом, мы-то любим тебя, даже если папа не любит.

— Отношения между женщинами и мужчинами гораздо сложнее, дорогие. Вы слишком малы, чтобы понять это. Кстати, поэтому у вас и возникают проблемы с гувернантками. Вместо того чтобы довериться взрослым, которые желают вам только добра, и считаться с чувствами других людей, вы думаете исключительно о собственных желаниях — совсем как ваш отец. Это очень эгоистичный подход.

— Но мы больше не будем так поступать, — сказала Дженни, — потому что не хотим вырасти уродинами с длинными, как у Пиноккио, носами. Мы же обещали тебе, что будем хорошими, помнишь?

— И мы были бы, Китти, если бы миссис Уиппл не оказалась такой злой.

— Возможно, но я не верю, что все предыдущие гувернантки были злыми; тем не менее вы выжили их, всех до одной. Если бы вы действительно любили меня, как утверждаете, то сдержали бы свое слово. — Она встала и улыбнулась девочкам. — А теперь давайте сходим за моей одеждой.

Джаред стоял у окна, когда Китти с близнецами вышли из дома. Он вдохнул свежий воздух, радуясь, что последовал ее совету и открыл окно.

Совету! Джаред фыркнул. Скорее, приказу. Кэтлин Драммонд полагает, что может командовать им, как генерал безусым лейтенантом.

Может, она и имеет подход к детям, но ни черта не смыслит в мужчинах. Подумать только, обвинить человека в беспробудном пьянстве, когда он всего лишь хотел побыть один и подумать о будущем! Неужели так трудно понять, что его лишили единственного занятия, которое он любил, и единственной жизни, что он знал. Ему нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью и начать новую жизнь. А разве она сама не занята тем же самым? Что хорошо для гусыни, сгодится и гусаку, не так ли? Чертова женщина! Кажется, он заразился ее пристрастием к поговоркам.

Что плохого в том, что он пытался найти ответы на мучившие его вопросы? А где прикажете размышлять, как не в уединении за рюмкой бренди? Разве она сама не искала уединения, разъезжая по пустынным просторам того самого ранчо, которым так гордится?

Боже, как же он не заметил этого сходства раньше? Оба они вынуждены отказаться от того, что служило им убежищем долгие годы: он от армии, а она от своего обожаемого «Трипл-Эм».

Джаред снова посмотрел в окно. Вся троица, размахивая сцепленными руками, шагала по подъездной аллее. Что ж, надо отдать ей должное: она любит его дочерей ничуть не меньше, чем они ее.

Нельзя также отрицать, что он находит ее привлекательной. Настолько, что чуть было не поцеловал. Бог свидетель, она достаточно желанна, а он всего лишь мужчина.

Но как же она его раздражает! Что за манера спорить по любому поводу? Хотя, признаться, ее доводы довольно убедительны — если, конечно, она не берется судить о нем. А эти бесконечные придирки, будто бы он пренебрегает отцовским долгом!.. Неужели она и вправду думает, что он не любит своих дочерей? Не мечтает, чтобы они радовались ему и улыбались, как улыбаются ей, Сету, отцу? Ах, если бы он был рядом с ними, когда они подрастали! А так — он не видел их первых шагов, не слышал первых слов, а у них нет ни единого воспоминания о том, как отец утешал их, когда они плакали, или обнимал, когда им было страшно. Время упущено, и уже ничего не вернешь.

Каждый раз, приезжая в отпуск, Джаред прилагал массу усилий, чтобы сблизиться с дочерьми, но чем старше они становились, тем больше требовалось усилий — и тем сильнее они отдалялись от него.

Когда Диана сбежала, ему следовало перевестись в Соединенные Штаты или взять девочек с собой в Индию. Но он ошибочно полагал, что им будет лучше и спокойнее дома.

Как преодолеть эту отчужденность? Он боится близнецов, а они боятся его. Каждую ночь с момента своего возращения, когда весь дом засыпал, Джаред заходил в комнату дочерей и с болью в сердце смотрел на дорогие ему лица. Как тосковал он по ним все эти годы! И какую цену они заплатили за его эгоизм.

«Дьявол, Кэтлин, неужели мне никогда не избавиться от твоих обвинений?»

Джаред тряхнул головой. Вот до чего довела его эта женщина! Он уже ведет с ней мысленные беседы.

Будь проклята его неспособность выразить любовь к тем, кто ему дорог! Но было ли в его жизни время, когда он чувствовал себя любимым? Мать, обожавшая Сета, едва замечала старшего сына. Отец старался быть справедливым, но ласковый и открытый Сет всегда выигрывал по сравнению с замкнутым и сдержанным Джаредом. Даже с братом, казалось бы, любившим всех, у него не сложилось близких отношений. То же самое можно сказать и об армии: он дружил со многими, но никого не пускал в душу.

Тем не менее, он с дурацкой поспешностью женился, наивно полагая, что брак сам по себе является залогом супружеской любви, и жестоко просчитался.

И вот теперь ему предстоит сражение, самое тяжелое в его жизни: он должен завоевать любовь собственных дочерей. Неужели его опять отвергнут?

Взгляд Джареда снова обратился к трем фигуркам на подъездной аллее, прежде чем они исчезли из виду. Китти вернулась. Это карма. Добрая карма.

«Помоги мне, Кэтлин Драммонд. Умоляю тебя, помоги…»

Когда Китти с близнецами вернулись, в холле их встретил Чарлз:

— Кэтлин, не могли бы вы уделить мне минутку?

— Разумеется. Девочки, идите наверх и подождите меня в своей комнате.

— Почему мы всегда должны подниматься к себе, когда тебе нужно поговорить? — поинтересовалась Бекки. Китти в ответ только сдвинула брови. — Ладно. Пойдем, Дженни. Наверное, мы слишком малы, чтобы это понять.

Как только девочки удалились, Китти повернулась к Чарлзу:

— Так что случилось?

— Я хотел бы поблагодарить вас, Кэтлин. Сам Бог послал вас в этот дом. Не представляю, что бы мы с женой делали без вас.

— Вы же знаете, Чарлз, что мне небезразлична судьба близнецов.

— Дело не только в близнецах. Вы помогли и капитану Фрейзеру.

Китти покачала головой:

— Вряд ли. Боюсь, мои слова не произвели на него никакого впечатления.

— Не знаю, что вы там сказали, но это сработало. После того как вы ушли, капитан спустился вниз, велел немедленно навести порядок в его комнате и сказал, что выйдет к обеду. Затем принял ванну и переоделся.

— Вот так сюрприз! Капитан Фрейзер — загадочная личность. Не думаю, что я когда-нибудь пойму его.

— Вы слишком скромны, Кэтлин. По моим наблюдениям, вы его очень хорошо понимаете.

— Спасибо, но сомневаюсь, что капитан согласится с этим. Впрочем, я достаточно его понимаю, чтобы знать, что он никогда не делает того, чего не хочет.

Китти двинулась вверх по лестнице, но Чарлз задержал ее:

— Еще один вопрос, Кэтлин. Милдред просила узнать, не хотите ли вы чего-нибудь особенного на обед?

— А капитан Фрейзер ничего не заказал?

— Нет, мэм.

— Лично мне нравится все, что готовит Милдред, но если вас интересует мое мнение, то неплохо бы приготовить любимое блюдо капитана. Чарлз понимающе усмехнулся:

— Я передам ей.

Китти уже закончила распаковывать вещи, когда сообразила, что близнецы не пришли к ней в комнату. Поскольку это было весьма необычно, Китти поспешила к ним и замерла на пороге. В кресле сидел Джаред и читал вслух.

Он был чисто выбрит, аккуратно причесан и казался невероятно красивым в темно-бордовом смокинге и серых брюках.

— Не хотелось бы прерывать вас, капитан Фрейзер, но приближается время, обеда. Девочки должны привести себя в порядок, прежде чем спускаться вниз.

Бекки застонала:

— О Китти!.. Мы как раз остановились на самом интересном месте.

Джаред удивил Китти, вмешавшись:

— Книга никуда не денется. Милдред старалась, готовя обед, давайте хотя бы покажем ей, что мы ценим ее хлопоты.

— Но, папа, — возразила Дженни, — ты же сам почти никогда не спускаешься…

— Ладно, Дженни. Давай вымоем руки, — быстро сказала Бекки. Она схватила сестру за руку, и они скрылись в ванной.

— Похоже, близнец, родившийся на десять минут раньше, чуточку сообразительнее, — усмехнулся Джаред.

— Удивительно, что вы это заметили, капитан. Бекки верховодит в этой парочке.

— Такова жизнь, Кэтлин, кто-то верховодит, а кто-то подчиняется.

— И к какой же категории вы относите себя? Джаред ухмыльнулся.

— Это зависит от того, нет ли вас рядом, — заявил он и вышел из комнаты.

Хорошее настроение Джареда ощущалось на протяжении всего обеда, хотя сам он говорил мало. Близнецы оживленно болтали, не подозревая, что отец наблюдает за каждым их движением. Это, однако, не ускользнуло от внимания Китти. Джаред выглядел как кот, проглотивший канарейку, и она гадала, что же он затеял.

Позже, покончив с дневными делами, Китти вышла в сад в поисках тишины и покоя.

В воздухе пахло дождем. Сидя на скамье, она размышляла о неожиданном повороте, который приняли события минувшим днем. Да, жизнь в городе не назовешь скучной.

— Я так и думал, что найду вас здесь.

Китти не удивилась, когда Джаред присоединился к ней.

— Похоже, собирается гроза, — заметил он.

— Если и нет, мы всегда можем устроить собственное представление с громом и молнией.

— У вас замечательное чувство юмора, Кэтлин. А вкупе с красотой получается просто неотразимое сочетание.

— Воистину сегодня день сюрпризов. Это был комплимент, капитан, или мне почудилось?

— Вам не почудилось.

— Тогда позвольте ответить вам тем же. Вы приложили сегодня героические усилия, чтобы наладить отношения с близнецами. Не знаю, что вас подвигло на это, но я очень рада и хотела бы извиниться, если мои слова прозвучали слишком резко.

— Не более чем обычно, Кэтлин. Мы с вами только и делаем, что ссоримся, независимо от обсуждаемой темы.

— Пожалуй.

— Как вы думаете, если очень постараться, мы могли бы обуздать себя?

— Вы предлагаете перемирие, капитан?

— Ради детей, разумеется.

— Если вы действительно этого хотите, я согласна, — сказала Китти.

Ее насторожило выражение «кошки, проглотившей канарейку», снова появившееся на его лице, но если это пойдет на пользу близнецам, то она последний человек, кто станет возражать.

— Пожмем друг другу руки?

Джаред протянул руку, и она вложила в нее свою. Прикосновение его теплой ладони отозвалось покалыванием в пальцах и волной возбуждения, прокатившейся по ее телу.

Китти не могла отвести глаз от его завораживающего взгляда. Она чувствовала, что должна что-то сделать, сказать, чтобы прервать затянувшееся молчание, становившееся все более напряженным.

— Вы не передумали насчет поездки в Вашингтон? — спросила она, осторожно отняв у него руку. Внезапный контраст был подобен погружению руки из пылающего огня в ледяную воду.

— Кэтлин, перемены во мне, которые вы изволили заметить, имеют свои пределы. Не требуйте от меня слишком многого. Вы же сами говорили, что, прежде чем ходить, нужно научиться ползать.

— А как насчет вашего будущего? Вы пришли к какому-нибудь решению?

— Вообще-то да. Я решил написать книгу.

— Неужели? Как интересно! И о чем же? Наверное, что-нибудь эпическое, вроде описания осады Спартака в Фермопилах или подробного изложения битвы при Бородино, состоявшейся между русскими и французскими армиями.

— После длительных размышлений я решил написать роман, где главным действующим лицом будет армейский офицер.

— Ну, вы меня утешили, — сказала Китти.

— Тем, что предпочел художественный вымысел?

— Что это не автобиография.

Джаред запрокинул голову и расхохотался. В его смехе, теплом и хрипловатом, звучало искреннее веселье.

— Невероятно! Оказывается, вы способны смеяться.

— Не дай Бог, если это превратится в привычку, — отозвался он с притворным ужасом. Китти рассмеялась:

— Сомневаюсь, что такое возможно, капитан. Очень сомневаюсь.

Сверкание молнии и последовавший за этим раскат грома напоминали о быстром приближении грозы. Вздохнув, Китти набрала полную грудь душистого воздуха, и они поспешили в дом, когда крупные капли дождя застучали по земле.

Китти села на постели, разбуженная раскатами грома, столь оглушительными, что казалось, сотрясается весь дом. Даже сквозь занавешенные окна она видела зигзаги молний, рассекавшие ночное небо.

Внезапно дверь распахнулась, и две маленькие фигурки кинулись к ее кровати. Китти приглашающим жестом откинула одеяло, и Бекки с Дженни, прижимая к себе Бонни и Бибби, забрались в постель по обе стороны от нее. Их маленькие тела сотрясала крупная дрожь. Обхватив девочек руками, Китти притянула их ближе.

— А ты не боишься молнии, Китти? — тихонько спросила Бекки.

— Во всяком случае, не так, как раньше. Пожалуй, меня больше пугает гром.

— Ты хочешь сказать, что не боялась молний, даже когда была маленькой? — недовольно воскликнула Дженни.

— Ну, тогда я очень боялась. Никогда не забуду одну ночь. Мне было тогда шесть или семь лет. Обычно, когда начиналась гроза, я забиралась в постель к родителям, но в ту ночь их не было дома. Они отправились в город и не успели вернуться вовремя, так что мы с братом остались одни. Джошу тогда было четырнадцать. Гром так грохотал, а молнии сверкали так ослепительно, что я решила, будто наступил конец света.

— И что ты сделала? — спросила Дженни, прижимаясь еще теснее.

— Я так испугалась, что вылезла из своей постели и забралась в родительскую. Я уткнулась носом в мамину подушку, чтобы ощущать запах ее духов, а руку положила на ту сторону постели, где обычно спал папа. Мне казалось, что так они будут ближе и смогут защитить меня своей силой и теплом.

А потом пришел Джош и спросил, не боюсь ли я грозы. Мне не хотелось, чтобы он считал меня неженкой, и я сказала, что нет. Помню, он улыбнулся и сказал: «Ты молодец, котенок». И вдруг мне стало совсем не страшно.

— Почему, Китти? Гроза кончилась? — спросила Бекки.

— Нет, милая, не кончилась. Просто я почувствовала себя в безопасности, окруженная любящими людьми.

— Но ведь твои родители еще не вернулись домой, — сказала Дженни.

— Да, физически их там не было, но, лежа в их постели, я ощущала их присутствие, знала, что они любят меня и беспокоятся обо мне. И это позволяло мне чувствовать себя в безопасности. А теперь я открою вам один секрет, если вы пообещаете никому о нем не рассказывать.

Девочки дружно кивнули:

— Обещаем.

— Хотя я стала взрослой, каждый раз, когда меня что-нибудь пугает, я думаю о своих маме и папе, и мне больше не страшно.

— У нас нет мамы и папы, — вздохнула Дженни. — У нас только папа.

— А вот и нет, — возразила Бекки, — у нас тоже есть мама. Каждый должен иметь папу и маму.

— Почему? — спросила Дженни.

— Потому что так полагается, — заявила Бекки. — Даже если они тебя не любят.

— Вот почему я хочу, чтобы у нас были папа и мама, — грустно сказала Дженни. — Они любят своих детей. Если бы мы знали, что нас любят, мы бы тоже не боялись молнии.

Китти чуть не расплакалась от жалости к двум крохам, отчаянно нуждавшимся в родительской любви — той самой, которую она воспринимала как должное, когда росла. Как трагично, что Джаред Фрейзер не в состоянии понять, насколько близнецы нуждаются в его любви.

— Дженни, твой папа любит тебя.

— Нет, — сказала Дженни. — И потом, он скоро уедет, как уехала наша мама.

Китти почти приветствовала очередную вспышку молнии: это отвлекло близнецов от рискованной темы.

Бекки втянула голову в плечи, напуганная раскатом грома.

— Китти, а отчего бывает молния?

— Это связано с электростатическими процессами, которые протекают в атмосфере;

Дженни высунулась из-под одеяла, от страха натянутого на голову.

— В чем?

Китти понадобилось несколько секунд, чтобы понять вопрос.

— В атмосфере, Дженни. Так называется воздух, окружающий землю.

— А что такое электро-какие-то процессы? — полюбопытствовала Бекки. — Я слышала, как Поппи говорил дяде Сету, что хочет провести в дом электричество. Что, у нас в доме тоже будут сверкать молнии? — Ее глаза округлились.

— Нет, дорогая. Он имел в виду электрический ток, который возникает при взаимодействии положительных и отрицательных зарядов.

— А что это такое?

— Не имею ни малейшего понятия, — призналась Китти, что вызвало радостные смешки близнецов, закончившиеся дружным смехом всех троих. — Я читала, что один человек, по имени Томас Эдисон, придумал, как использовать электрический ток для освещения, — сказала Китти. — Об этом и говорил ваш дедушка. Вот что: завтра утром мы раздобудем книгу, где все это описывается, и прочитаем. — Она поцеловала каждую в лоб. — А теперь давайте спать, девочки. Гроза скоро кончится.

— Нам с Бибби слишком страшно, чтобы спать, — пробормотала Дженни в полудреме.

— Нам с Бонни тоже, — вымолвила Бекки, с трудом удерживая глаза открытыми.

— И мне, — сказала Кити, закрывая глаза.

Гроза разбудила Джареда. Встревоженный, что раскаты грома испугали близнецов, он сел на постели, а затем встал и набросил халат. Завязывая пояс, он вдруг вспомнил, как боялся вспышек молний в их возрасте. Впрочем, он и теперь испытывал трепет — надо быть совсем безмозглым, чтобы не относиться с должным почтением к неистовству природы.

Он поспешил в комнату близнецов и обнаружил, что их нет в постели.

— Бекки, Дженни, — тихо окликнул он и вошел внутрь, полагая, что они спрятались от грозы. Не дождавшись ответа, Джаред зажег лампу и проверил ванную и туалет. Даже заглянул под кровать. Где бы они ни прятались, в комнате их не было.

Теряясь в догадках, Джаред вышел в коридор и только сейчас заметил, что дверь в комнату Кэтлин распахнута настежь.

Очередная вспышка молнии осветила картину, запечатлевшуюся в его памяти навеки. Кэтлин спала, обнимая его спящих дочерей, свернувшихся калачиком по обе стороны от нее.

Они являли собой совершеннейшую картину, какую мечтает изобразить каждый истинный художник.

В течение долгой минуты Джаред благоговейно взирал на них, затем вернулся в свою комнату.

Никогда еще собственная постель не казалась ему такой пустой.

Глава 11

Разгул стихии уже начал стихать, когда в последнем яростном порыве удар молнии расколол надвое березу, росшую неподалеку от дома. Часть загоревшегося ствола рухнула на крышу, пробив в ней огромную дыру.

Искры от пылающего дерева попали на стопку старых журналов, и пожелтевшие страницы мгновенно воспламенились. В считанные секунды пламя охватило стоявшее поблизости кресло и перекинулось на сложенные у стены книги. Шипя и потрескивая, огонь быстро распространился по чердаку, проникая во все закоулки и яростно пожирая все на своем пути. Клубы дыма вырывались наружу через дыру в крыше и просачивались вниз сквозь щели в полу.

Когда дерево обрушилось на крышу, дом основательно тряхнуло. Вскочив с постели, Джаред услышал испуганные крики близнецов и тут же ощутил запах дыма. Распахнув дверь своей спальни, он обнаружил, что коридор затянут серой пеленой.

— Капитан Фрейзер! Капитан Фрейзер! — донесся снизу крик Чарлза.

— Чарлз, дом горит. Вызовите пожарную команду и уведите Милдред. Я позабочусь об остальных.

— Джаред, — позвала Китти.

— Иду! — крикнул он в ответ.

Хотя на верхнем этаже пока еще не было пламени, дым сгущался с каждой секундой, затрудняя дыхание. Нужно было срочно вывести всех из дома.

Взяв близнецов за руки, Китти быстро повела их по коридору. Выскочивший навстречу Джаред подхватил одну из девочек под мышку и взял Китти за руку:

— Давайте выбираться отсюда.

Дым уплотнился, и видимость ухудшилась еще больше.

— Держите меня за пояс, Китти, — велел он, отпустив ее руку. Почувствовав, что она взялась за его пояс, Джаред осторожно двинулся вдоль стены к лестнице и с облегчением обнаружил, что может видеть первый этаж.

Внезапно Дженни воскликнула:

— Бибби! Я забыла Бибби! — Она вырвала руку у Китти и побежала назад.

— Дженни, стой! — крикнула Китти. Она кинулась было следом, но Джаред удержал ее на месте и вручил ей Бекки.

— Выведите ее из дома! — приказал он, устремившись назад.

— Дженни! — крикнул он и закашлялся от дыма, попавшего в легкие. Глаза слезились. Дым был таким плотным, что Джаред ничего не видел и двигался на ощупь вдоль стены. Тот же самый дым лишал воздуха и его маленькую дочку. Что, если она уже потеряла сознание, а он прошел мимо? — Дженни, ты слышишь меня? — в отчаянии закричал он. — Дженни, ты здесь? Ответь мне.

— Папа!

Слабый голосок донесся откуда-то спереди, и Джаред сообразил, что она должна быть в комнате Китти.

Жар усиливался, в густом дыму уже вспыхивали искры.

При мысли, что потолок может в любой момент рухнуть им на головы, ему стало совсем плохо.

Он добрался до распахнутой двери, которая вела в комнату Китти, но ничего не увидел. Ориентируясь на звук всхлипываний, Джаред нашел Дженни, свернувшуюся в комочек на полу. Подхватив девочку на руки, он в отчаянии огляделся. О том, чтобы возвращаться к лестнице, не могло быть и речи. Они задохнутся в дыму. Единственная надежда на окно.

Черное облако дыма вырвалось через образовавшееся отверстие, как только он поднял оконную раму. Джаред высунул голову, судорожно вдыхая воздух в горящие легкие. Посадив Дженни на подоконник так, чтобы ее голова находилась снаружи, он лихорадочно озирался по сторонам в поисках выхода. За окном росло дерево, но оно находилось слишком далеко, чтобы перебраться на него даже без ребенка на руках.

Внизу он увидел Кити с Бекки и экипаж, стремительно подкативший к дому. Из него выскочили супруги Кэррингтоны, а также Синтия и Дэвид Кинкейды. Увидев Китти, они бросились к ней.

— Мы возвращались домой из оперы и увидели огонь. С вами все в порядке? — спросила Бет.

— Джаред и Дженни внутри!

— О Боже! — выдохнула Бет.

Синтия скинула свой плащ и закутала в него Бекки.

— Золотко, давай посадим тебя в экипаж, чтобы ты не мокла под дождем, хорошо? Бекки покачала головой:

— Я никуда не пойду без моей сестры. Синтия попыталась отвлечь девочку:

— Ты только посмотри, милая, твоя кукла совсем промокла.

— Бонни тоже не хочет уходить без Дженни и Бибби. Как только Джаред увидел вновь прибывших, у него забрезжила надежда. Услышав его крик, они бросились к дому и столпились под окном.

— Мы застряли здесь, и это единственный путь наружу! — крикнул он.

— В конюшне есть лестница? — спросил Дейв.

— Не знаю.

— Пойду посмотрю. — Дейв умчался.

— Джейк, потолок вот-вот рухнет. Если я брошу Дженни вниз, вы сможете поймать ее?

— Ты чертовски прав, мы поймаем ее! — крикнул Джейк. — Мы вытащим оттуда вас обоих. Дейв вернулся, сокрушенно качая головой:

— Ни лестницы, ни даже паршивой веревки.

— Джаред хочет бросить девочку из окна.

— Похоже, это единственный выход, — согласился Дейв. — Нам понадобится твой плащ. Бет.

Китти и обе пары растянули плащ как можно шире.

— Держите его крепче и постарайтесь не выпустить из рук, когда она упадет, — распорядился Дейв.

Чувствуя, что время уходит, Джаред взглянул на дочь. С округлившимися от страха глазами она судорожно прижимала к себе куклу.

— Солнышко, ты должна быть очень храброй. Сейчас я помогу тебе встать на подоконник, ты прыгнешь, а внизу тебя поймают.

— Нет, я боюсь! — взвизгнула Дженни. Джаред вытащил куклу у нее из-под руки.

— Смотри, милая. — Он отпустил куклу, та полетела вниз и приземлилась на середину растянутого плаща. — Видишь, с Бибби все в порядке. А теперь давай ты. — На секунду он прижал ее к себе и поцеловал в щеку. — Я люблю тебя, солнышко.

Группа внизу застыла в напряженном ожидании, не обращая внимания на дождь, заливавший лица.

— Господи, прошу тебя, Господи, — повторяла Китги снова и снова. Бекки стояла рядом с ней, безутешно рыдая, не в силах смотреть на происходящее.

Схватив Дженни за локти, Джаред выставил ее наружу, удерживая на вытянутых руках.

— Это как прыжок в бассейн, милая, — заверил он девочку и посмотрел вниз. — Готовы?

— Готовы! — отозвался Джейк.

Все крепче ухватились за концы полотнища.

— На счет «три»! — крикнул Джаред и принялся громко считать, а затем отпустил девочку.

Дыхание со свистом вырвалось у Китти из груди, когда Дженни приземлилась на плащ. Сила удара была такова, что чуть не сбила Китти с ног, но ей удалось удержать свой край.

Они быстро закутали Дженни в плащ, и Синтия отвела обеих девочек в укрытие кареты.

Их радость была недолгой.

— Как быть с Джаредом? — спросила Китти. Густой дым, валивший из окна, скрывал стоявших внизу людей. Глаза Джареда нещадно слезились, непрекращающийся кашель сгибал пополам. Несмотря на освежающее действие дождя, дышать было все труднее, а жар становился нестерпимым.

Он услышал голос Китти, окликавшей его снизу:

— Джаред, прыгайте, мы поймаем вас!

Вряд ли. Он приготовился к неизбежному. Какая ирония: только он обрел цель в жизни, как приходится умирать.

Сквозь дым и дождь Китти увидела, как Джаред обвис на подоконнике.

— О Боже, кажется, он потерял сознание! — вскрикнула она. — Не сдавайтесь, Джаред. Мы вытащим вас. Вернувшаяся Синтия обняла ее за плечи.

— Дейв, ты же инженер, неужели ничего нельзя придумать? — обратился Джейк к своему шурину.

Дейв в отчаянии огляделся:

— Что, если забраться на это дерево и бросить ему веревку? Он мог бы повиснуть на ней, раскачаться и…

— У нас нет веревки, — заметила Китти. Дейв посмотрел на экипаж:

— Но у нас есть…

— …вожжи, — подсказал Джейк.

Когда мужчины убежали, Китти обеспокоено сказала:

— Если Джаред потерял сознание, что нам дадут вожжи?

— Дорогая, если понадобится, Дейв или Джейк сами воспользуются вожжами, чтобы запрыгнуть в окно. Доверься Дейву, Китти. Он очень изобретателен, особенно в критические моменты. Ты не слышала, как однажды мы с ним оказались на неисправном дирижабле? Дейв сумел спустить нас на землю целыми и невредимыми.

— Тиа, я тебя очень люблю, но сейчас мне не до твоих историй.

— Понимаю, дорогая. — Синтия на секунду прижала ее к себе. — Просто я пытаюсь убедить тебя, что если в данной ситуации можно что-то сделать, Дейв придумает как.

Китти с изумлением уставилась на нее. Каждая секунда была на счету, а Синтия держалась с безмятежностью генерала, устраивающего смотр своим войскам перед битвой. Ее уверенность, что Дейв найдет способ спасти Джареда, была неколебима — и удивительна.

Китти на минуту стало легче. Она тоже поверила, что все еще может закончиться хорошо.

Мужчины вернулись с длинными вожжами. Джейк опустился на одно колено, сцепил руки и, когда Дейв поставил на них ногу, выпрямился, подсадив шурина на нижнюю ветку. Тот обвязал вожжи вокруг ствола и перекинул другой конец Джейку, который, ухватившись за него, забрался на дерево. Вся процедура заняла не более тридцати секунд.

Мужчины вскарабкались выше, пока не оказались на уровне окна.

— Джаред, это Дейв Кинкейд. Вы меня слышите? Голос Дейва пробился сквозь туман, окутавший сознание Джареда. Он поднял голову:

— Дейв?

— Мы здесь, Джаред. Напротив вас, на дереве. Если мы бросим вам веревку, у вас хватит сил раскачаться? Джейк подхватит вас и перетянет на дерево.

Джаред взглянул вверх. Сквозь дым можно было разглядеть красноватое сияние. Еще несколько секунд, и потолок рухнет, охваченный пламенем.

— Да, и поскорее — потолок может не выдержать.

— Дьявол! — выругался Дейв, когда веревка даже не долетела до окна. — Джейк, снимай ботинок, живо!

Джейк протянул ему ботинок, и Дейв привязал его к концу веревки.

— Ради Бога, Дейв, быстрее! Комната уже горит! — крикнул Джаред.

Он умудрился поймать ботинок, но слишком ослаб, наглотавшись дыма, чтобы оттолкнуться достаточно сильно. Не долетев до дерева, Джаред повис в воздухе, раскачиваясь, как маятник.

Китти и Синтия бросились к нему и придержали за ноги, пока Дейв и Джейк спускались с дерева.

Руки Джареда дрожали от напряжения, он был слишком измучен, чтобы удерживать вожжи дольше. Они выскользнули из его пальцев, и он рухнул бы на землю, если бы подоспевшие мужчины не смягчили удар.

Сотрясаясь от кашля и держась за раненую ногу, он лежал на траве, пока его легкие избавлялись от дыма. Китти осла рядом и положила его голову себе на колени.

— Джаред, помощь уже близко. Постарайтесь не шевелиться.

Он закрыл глаза. Боль в ноге и хлеставший в лицо дождь удерживали его от обморока — и он наслаждался каждым мгновением. Он жив!

— Джаред. — Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним Джейка Кэррингтона. — Как дела, приятель? — спросил тот.

— Я в долгу перед тобой и Дейвом.

— Еще бы! Ты только что испортил пару четырехсотдолларовых башмаков.

Резкий звук рожка возвестил о прибытии пожарной команды. Четверка тяжеловозов, запряженная в повозку с цистерной, фыркая и поводя боками, пронеслась по подъездной аллее и остановилась у дома. Следом подкатила карета «скорой помощи», и, пока пожарные устанавливали шланги и насосы, чтобы качать воду, Джареда и Дженни увезли в больницу. Китти и все остальные последовали за ними в своем экипаже.

Удостоверившись, что дыхательная система Джареда и Дженни освободилась от дыма, врачи объявили, что пострадавшие вне опасности, но настояли на том, чтобы они остались на ночь в больнице. Бекки категорически отказалась покидать сестру, поэтому Китти, поблагодарив родственников за помощь, провела остаток ночи на стуле у кровати Дженни с прикорнувшей у нее на коленях Бекки.

Утром утомленная четверка вернулась домой. Благодаря дождю дом не слишком сильно пострадал снаружи. Крышу уже очистили от мусора, а поврежденную часть накрыли просмоленным брезентом. Но Китти боялась даже думать о том, что творится внутри.

В холле висел тяжелый запах гари, однако, не считая урона, нанесенного водой, первый этаж уцелел. Стены, разумеется, нуждались в покраске, шторы и мягкую мебель следовало просушить и, возможно, частично обновить, но в целом ущерб был минимальным.

На втором этаже все крыло, находившееся непосредственно под чердаком, претерпело значительные разрушения. Комната Китти полностью выгорела. Из чего следовал неутешительный вывод, что у нее не осталось никакой одежды, кроме той, что была на ней.

Хотя огонь не добрался до комнаты близнецов, вся мебель и вещи пропитались водой, просочившейся сверху, когда пожарные заливали пламя, охватившее чердак. Когда девочки увидели, во что превратились их игрушки, Бонни и Бибби удостоились дополнительных объятий и поцелуев от своих лишившихся дара речи хозяек.

К счастью, как и нижний этаж, помещения в другом крыле почти не пострадали и не требовали ничего, кроме тщательной уборки, проветривания и покраски.

Китти увидела все, что хотела. Абсолютно все вещи, привезенные ею с ранчо, включая их с Тедом свадебную фотографию, сгорели в огне. Близнецы последовали за ней вниз и побежали на кухню, чтобы поделиться жуткими впечатлениями о минувшей ночи с Чарлзом и Милдред.

Приняв ванну и сменив одежду, Джаред нашел Китти в библиотеке.

— Жаль, что ваша комната пострадала больше всего, Кэтлин. Мы охотно возместим вам все, чего вы лишились. Китти равнодушно пожала плечами:

— В основном это была одежда, а ее всегда можно заменить. — Она пробежалась пальцами по рядам книг. — Хорошо, что библиотека уцелела. Не хочется даже думать, что все эти книги могли сгореть.

Внезапно она почувствовала неловкость и умолкла, не зная, что сказать. Джаред, похоже, испытывал то же самое. Запах гари рассеется, материальный ущерб будет возмещен, но эмоциональный стресс, пережитый ими этой ночью, нельзя устранить с помощью ведра воды и тряпки или нового платья и пары башмаков.

— Вы сообщили Джонатану, что произошло? — поинтересовалась она в попытке завязать непринужденный разговор.

— Об этом позаботится наш адвокат. — В ответ на ее вопросительный взгляд Джаред пояснил: — Он приходил в больницу утром.

— Понятно.

— Кэтлин… — Он запнулся, видимо, подбирая слова. — Кэтлин, моя семья задолжала вам гораздо больше, чем одежда. То, что вы сделали для близнецов и меня, не может быть оценено в долларах и центах.

— Джаред, прошу вас, ни слова больше. У вас такой вид, словно это вы подожгли дом, а не молния.

— Вы же прекрасно понимаете, Кэтлин, что речь не о пожаре. — В его голосе прозвучала несвойственная ему мягкость. — А знаете, вы были правы.

— В чем?

— В том; что можно любить кого-то больше, чем себя. Когда я услышал, как Дженни в испуге зовет папу, никакая сила не могла воспрепятствовать тому, чтобы я добрался до нее. И когда я нашел ев и поднял на руки, мысль, что она может погибнуть, была столь ужасающей, что я ни на секунду не задумался о грозящей мне самому опасности. В моем мозгу не было ничего, кроме сознания, что я люблю ее и должен спасти любой ценой. Подумать только, я никогда не позволял себе любить в страхе быть отвергнутым… Каким же я был дураком — и сколько лет потерял!

Китти не знала, что сказать. Она даже не решалась взглянуть на Джареда, поражаясь тому, сколько скрытой боли таилось за его жесткими манерами и самоуверенным видом. Теперь, когда он приоткрыл ей свою душу, она увидела, до какой степени он беззащитен и уязвим. Ей хотелось обнять его, утешить. Мысль об обидных словах, которые она наговорила ему, терзала ее сердце.

— Прошлая ночь явилась тяжелым испытанием для всех нас, Джаред. Но, как говорится, нет худа без добра. Мы вынесли нечто полезное из этой трагедии.

— Еще один аргумент в пользу вашей философии «открывшегося окна»? — произнес он со снисходительной улыбкой. — Настоящая трагедия в том, Кэтлин, что понадобилась реальная трагедия, чтобы я увидел то, что все время было у меня перед глазами.

— Ну что ж, я рада за вас, Джаред, и за близнецов. Пожалуй, мне следует воспользоваться моментом, чтобы уехать. Вы более не нуждаетесь ни в ком, кроме друг друга. К тому же, учитывая ремонт и все прочее, я буду только мешать.

— Вы не можете уехать сейчас, Кэтлин. Прошлая ночь — это только начало, так сказать, первая страница романа. Я достаточно хорошо вас знаю, чтобы надеяться, что вы захотите прочитать его до конца.

— Я и так знаю, чем все кончится, Джаред: «Они будут жить долго и счастливо».

— Вы уверены, Кэтлин? Без вас? Сомневаюсь. Вы стали таким же членом нашей семьи, как и все остальные.

— Все это очень лестно, но вы точно так же кинулись бы спасать Дженни, не будь меня в этом доме. Не я вселила любовь к детям в ваше сердце, Джаред, она всегда была там. Прошлой ночью всего лишь открылось окно, позволившее ей вырваться наружу.

— Прошлая ночь сблизила меня с дочерьми, Кэтлин, но не уменьшила их любви к вам. И не отменила заключенного между нами соглашения. Неужели вы забыли о нем?

— Я не из тех, кто пренебрегает взятыми на себя обязательствами. Просто, исходя из практических соображений, трудно выбрать более удобный момент, чтобы уйти.

— Дорогая Кэтлин, в сердце нет места для практических соображений.

Китти недоверчиво рассмеялась и покачала головой:

— Вы последний человек, от которого можно было ожидать подобных слов.

Джаред хмыкнул, в его потеплевшем взгляде мелькнуло веселье.

— Вы меня перевоспитали. К тому же любой военный скажет вам, что лучшая защита — нападение.

— А если вы победите в этой схватке, капитан Фрейзер, где вы намерены содержать пленных?

Он опешил:

— Собственно, я рассчитывал, что у вас есть какие-нибудь идеи…

— О, у меня есть прекрасная идея, капитан. Не могу вообразить себе лучшего момента, чтобы изменить ваше решение относительно Вашингтона. Думаю, мы успеем проветрить ваш мундир, чтобы вы могли прилично выглядеть на церемонии награждения.

В его глазах сверкнуло восхищение.

— Кэтлин Драммонд, вы достойный противник. Беда только в том, что я никогда не знаю, кто я: победитель или побежденный?

Прежде чем она успела ответить, в дверях появился Чарлз:

— Миссис Драммонд, к вам миссис Кэррингтон и миссис Кинкейд. Они в саду с близнецами.

— Спасибо, Чарлз. Я сейчас приду. — Она посмотрела на Джареда. — А вам не приходило в голову, капитан, что бывают ситуации, когда выигрывают все?

Глава 12

Близнецы ворвались в библиотеку, опередив Бет и Синтию, вошедших следом. Синтия воскликнула со свойственной ей бодростью:

— Джаред, вы прекрасно выглядите, учитывая, через что вам пришлось пройти этой ночью!

— Я и чувствую себя прекрасно. Просто удивительно, что делают с человеком горячая ванна и чистая одежда. Жаль, что бедная Кэтлин не может себе этого позволить. Она лишилась всех своих вещей.

Бет скорчила гримаску:

— О, неужели?

— Да. Моя комната и все, что я привезла с собой, полностью уничтожены. Придется телеграфировать домой, чтобы выслали деньги и вещи, что еще остались в «Трипл-Эм». Нужно купить столько мелочей: зубную щетку, расческу… Пожалуй, мне нужно сесть и составить список, чтобы ничего не забыть.

— Я же сказал, что возмещу все, что вы потеряли, Кэтлин, — сказал Джаред.

— О, Китти, ты только представь, какое это удовольствие покупать новую одежду — и за чужой счет, — лукаво усмехнулась Синтия.

Бет подошла ближе и взяла Китти за руку:

— Давай отложим это на завтра, дорогая. А пока все, что тебе нужно, найдется у меня. И вообще, почему бы вам всем не перебраться в наш дом? Китти с близнецами смогут принять ванну, чтобы смыть с себя всякое напоминание о прошлой ночи, а затем мы все вместе пообедаем.

— Вы очень добры, Бет, — сказал Джаред, — но я не хотел бы обременять вас нашими проблемами. Джейк с Дейвом уже достаточно сделали для меня, чтобы быть обязанным им до конца своих дней.

— Ну, если вы настолько нам обязаны, то не вправе отклонить мое предложение. Это будет черной неблагодарностью с вашей стороны, капитан Фрейзер, — безмятежно улыбнулась она.

— Вы же не хотите нас обидеть? — осведомилась Синтия с кокетливой улыбкой.

— Сразу видно, что вы из одной семейки. Неужели все женщины Маккензи обладают столь сильным характером? Китти сложила руки на груди:

— Если вы такого мнения о женщинах, посмотрим, что вы скажете о мужчинах Маккензи.

— Ваша взяла, милые дамы, — примирительно сказал Джаред. — Я понял, что вас не переспоришь, поэтому мы принимаем предложение Бет. Кэтлин с близнецами могут отправиться прямо сейчас, а мне придется задержаться. Нужно кое-что обсудить с Чарлзом, написать письма, позаботиться о ремонте и починке мебели. Я приду позже.

Китти тут же возразила:

— Джаред, если кто-нибудь и нуждается в отдыхе, так это вы. Разве эти дела не могут подождать до завтра.

— Я задержусь не более чем на пару часов.

— Тогда пойдем, Китти, — бодро предложила Бет. — Зачем сидеть здесь и нюхать этот ужасный запах?

Китти все еще колебалась:

— Здесь полно дел, которыми я могла бы заняться. Проветрить одежду, постель, ковры, отобрать вещи, нуждающиеся в стирке. Можно даже начать упаковку картин, которым требуется реставрация.

— Глупости! Я найму дополнительную прислугу, и она все это сделает, — заявил Джаред.

— У меня такое ощущение, что я ухожу и оставляю другим всю грязную работу.

— Кэтлин, вы гувернантка девочек. И они нуждаются в ваших заботах ничуть не меньше, чем этот дом. Синтия взяла Китти подруку и повела к двери.

— Он абсолютно прав, дорогая. Джаред, мы с Дейвом договорились встретиться за ленчем. Вы не могли бы подвезти меня в своем экипаже, если вам это по пути?

— Разумеется.

Китти, все еще сомневаясь, правильно ли она поступает, забралась в коляску Бет.

— Тиа, может, вы с Дейвом придете к нам на ужин? — предложила Бет, прежде чем они отъехали.

— Я бы рада, но у нас уже назначена встреча. Пока, милые, — попрощалась она с близнецами.

— До свидания, миссис Кинкейд, — отозвались те хором, чего не делали уже давно.

Оглянувшись на дом, Китти с благодарностью подумала, что девочки, слава Богу, живы и могут это сделать.

Часом позже, отмокнув в горячей ванне и смыв запах дыма с волос, Китти недоумевала, почему она вообще противилась приглашению Бет.

Как только они приехали к Кэррингтонам, девочек перепоручили заботам горничной Нелли, сразу же занявшейся их мытьем и одеждой.

Близнецов поселили рядом со спальней Китти и комнатой покойной бабушки Джейка, которую приготовили для Джареда.

Прошлой ночью Китти спала не более двух часов, и Бет настояла, чтобы она отдохнула перед обедом. Впрочем, ее не пришлось долго уговаривать. Облачившись в одолженный у Бет халат, Китти свернулась калачиком на постели и заснула, как только ее голова коснулась подушки.

Проснулась она уже в сумерках. Пока она спала, комнату заполнили коробки. Открывая их, Китти чувствовала себя, как ребенок на Рождество. Бет превзошла самое себя. Помимо предметов туалета, здесь были кружевные сорочки, корсет, блузки, юбки, дневные платья, тонкие чулки и даже туфли.

Нижнее белье не имело ничего общего с хлопковым, какое она обычно носила. Сшитое из полупрозрачного шелка, отделанное кружевами, оно льнуло ко всем изгибам тела. Китти не могла не улыбнуться при мысли, что вследствие печальных обстоятельств у нее появилась возможность узнать, как одеваются богатые женщины. Облачившись в бежевую юбку и белую блузку с пышными рукавами и складками на груди, она причесала свои короткие кудри и добавила капельку румян на щеки и губы. Среди прочего нашелся флакончик духов, и Китти с радостью обнаружила, что это лаванда, которую она всегда любила. Довольная своим внешним видом, она спустилась вниз, где уже собрались остальные.

Джаред и Джейк стояли у камина, наслаждаясь бокалом виски перед обедом. Бет и близнецы, расположившись за столиком в углу, играли в шашки.

— А вот и Спящая красавица, — сказал Джейк. — У тебя отдохнувший вид, Кэтлин.

Джаред молчал, не отрывая от нее взгляда.

— Мне так стыдно, что я столько проспала. Надеюсь, я не задержала обед?

— Китти, дорогая, ты прелестно выглядишь, — сказала Бет, подходя к ним.

— Бет, как мне отблагодарить тебя за такую щедрость? Одежда совсем новая.

— Я здесь ни при чем, Китти. Все купил Джаред. Взгляд Китти метнулся к Джареду.

— Вы? Но откуда… — Она сделала глубокий вдох. — Откуда вы знаете мой размер?

— Я посоветовался с Синтией. Она сказала, что у вас одинаковый размер. Бет рассмеялась:

— Представляю, как вы намучились. Выбор женской одежды — занятие не для слабонервных.

— Вообще-то мне оно показалось увлекательным. Просто удивительно, сколько приходится надевать на себя западной женщине по сравнению с индианкой.

Китти вспыхнула, вспомнив о надетом на нее полупрозрачном белье.

— Видимо, это дополнило ваши познания о различиях между востоком и западом, капитан, — сказала она и, чтобы скрыть смущение, отошла, направившись к близнецам.

— Кто выигрывает?

— Я, — сообщила Бекки.

— Это потому, что ей достался первый ход. В следующей партии я буду ходить первой и выиграю, — заявила ее сестра.

Это была интересная теория, но поскольку близнецы мыслили одинаково, Китти готова была согласиться, что первый ход решает исход игры.

— Конечно, выиграешь, милая, — сказала она. Несколько минут Китти наблюдала за ходом игры, однако так и не смогла избавиться от будоражащих ее мыслей. Растревоженная, она подошла к дверям, распахнутым в сад. Привлеченная благоуханием цветов, она вышла на веранду и глубоко вздохнула, надеясь, что сад окажет на нее обычное умиротворяющее воздействие. Но она недолго оставалась одна — подошел Джаред и вручил ей бокал вина.

— Вы сердитесь. Почему?

Китти помолчала, не решаясь взглянуть на него.

— Я не сержусь. С чего вы это взяли?

— Мне кажется, я научился разбираться в вашем настроении, Кэтлин.

— У меня нет причин сердиться. Напротив, я благодарна вам за вашу щедрость.

— В таком случае что вас беспокоит? Китти сделала глоток вина, затем повернулась к нему. Вероятно, досада. Я уехала из «Трипл-Эм», чтобы доказать, что могу ни от кого не зависеть, и вместо этого оказалась в полной зависимости от других людей, вплоть до того, что они покупают мне одежду.

— Извините, я поступил бестактно. Наверное, мне следовало посоветоваться с вами насчет одежды. — Он усмехнулся, пытаясь поднять ей настроение. — Я слышал из авторитетного источника, что женщины обожают делать покупки. Мне не следовало лишать вас этого удовольствия.

— Дело вовсе не в этом, Джаред. И не считайте меня неблагодарной. Это было очень любезно с вашей стороны.

— Я хотел лишь выразить свою признательность за все, что вы сделали для моей семьи, Кэтлин. Если вас не устраивает мой выбор, можно вернуть все назад и выбрать по вашему вкусу.

Китти заставила себя улыбнуться:

— У вас прекрасный вкус, Джаред. Мне все очень понравилось.

— Тогда в чем дело? Вы явно расстроены.

— Я чувствую себя беспомощной, словно лишилась возможности управлять собственной жизнью.

— Думаю, последние события повлияли на всех нас не лучшим образом.

На сей раз ее улыбка была искренней.

— Наверное, вы правы. Я слишком ношусь с собой, простите меня.

Чего Китти не могла объяснить ему, так это страха и замешательства, царивших в ее душе. Две недели назад она даже не подозревала о существовании Джареда Фрейзера, а теперь он выбирает для нее такие интимные вещи, как белье. Они посвятили друг друга в свои сокровенные мысли, с каждым прошедшим днем их жизни все теснее переплетаются, и, сколько бы она ни пыталась уйти, обстоятельства неизменно возвращают ее назад. Словно она находится во власти неведомой силы — рока, который невозможно остановить. Неужели это сама судьба встала на их пути?

В течение нескольких секунд, длившихся вечность, Китти смотрела на Джареда, и ей показалось, что она видит в его глазах такое же смятение.

Забавно, как быстро они поменялись ролями. Она так погрязла в собственных переживаниях, что даже не заметила, каким потрясением минувшая неделя явилась для каждого из них, включая близнецов, увлеченно игравших в шашки.

Что ж, как любила повторять тетя Мод в минуты семейных кризисов: жизнь порой похожа на лодку с пробоиной в днище — либо хватайся за ведро и вычерпывай воду, либо иди ко дну.

Видимо, пришла пора и ей, Китти, хвататься за ведро.

Бет и Джейк были гостеприимными хозяевами, и обед прошел в такой приятной обстановке, что не мог не развеять ее мрачного настроения.

Ближе к концу трапезы Джейк спросил:

— Джонатан уже знает о пожаре?

— Да, — ответил Джаред. — Я говорил с ним сегодня по телефону из конторы моего адвоката. Какое замечательное изобретение! Подумать только, ваш голос передается по проводу.

— Совершенно с вами согласен. Я собираюсь телефонизировать свою контору. Джаред кивнул.

— Техника развивается такими темпами, что, осмелюсь сказать, к концу века каждый город в Америке будет освещаться электричеством и иметь телефонную связь.

— Я шагнул бы даже дальше. Уверен, к тому времени появится межконтинентальное сообщение. Бекки озадаченно нахмурилась:

— Какое сообщение, мистер Кэррингтон?

— Межконтинентальное, солнышко, — сказала Китти.

— Это означает связь между континентами, Бекки, — пояснил Джейк. — Например, мы сможем разговаривать по телефону с Лондоном.

— Я далека от того, чтобы принижать значение технического прогресса, дорогой, — вмешалась Бет, — но я предпочла бы, чтобы во всех городах провели канализацию, прежде чем беспокоиться о таких излишествах, как телефон.

Время за разговорами летело незаметно, и, когда обед закончился, близнецам уже пора было ложиться спать. К удивлению Китти, Джаред поднялся вместе с ними наверх. Когда девочки были уложены в постель, он поцеловал их на ночь.

Прежде чем уйти, Джаред спросил:

— Вы спуститесь вниз, Кэтлин?

— Да. Через минуту.

— Китти, мы будем жить у мистера и миссис Кэррингтон, пока наш дом не отремонтируют? — поинтересовалась Бекки, когда он ушел.

— Нет, солнышко, у вашего папы другие планы.

— А когда вернутся Поппи и дядя Сет? Я соскучилась по ним, — сказала Дженни.

— Думаю, скоро. Дженни хихикнула:

— Вот Поппи удивится, когда увидит дом.

— Наверняка. Спокойной ночи, милая. — Китти нагнулась, чтобы поцеловать девочку, и та обняла ее за шею.

— Я люблю тебя, Китти. И Бибби тоже тебя любит.

— И мы с Бонни, — сказала Бекки.

— А я люблю вас обеих и Бибби с Бонни.

— А папу ты тоже любишь? — спросила Бекки. Китти была слишком поражена вопросом, чтобы ответить.

— А он тебя любит, — сказала Дженни.

— Что за глупости, девочки, ваш папа не любит меня.

— Любит, любит! — настаивала Бекки. — Уж мы-то знаем.

— Ничего вы не знаете. А теперь, утятки, выкиньте эти нелепые мысли из своих головок и засыпайте. — Она поцеловала Бекки и поспешила прочь.

Джаред любит ее? Китти недоверчиво покачала головой, спускаясь по лестнице. Откуда близнецы могли набраться таких безумных идей?

После того как Китти ушла, Бекки сказала:

— Ты видела, как папа смотрел на нее, когда спросил, спустится ли она вниз?

— Да, — отозвалась Дженни.

Переглянувшись, девочки захихикали, затем обняли своих кукол и закрыли глаза. Так они и заснули с улыбками на губах.

— Так когда вы должны вернуться на службу? — поинтересовался Джейк, когда они расположились за мраморным столиком, чтобы сыграть партию в бридж.

— Я увольняюсь из армии.

— Неужели? И каковы ваши планы на будущее?

— Мне предложено поступить на дипломатическую службу, но я не уверен, что соглашусь. Первое, что мне нужно сделать после возвращения из Вашингтона, — это решить, где мы будем жить, пока не отремонтируют дом.

— Вы хотите сказать, что едете в Вашингтон, чтобы подать в отставку?

Китти скользнула на стул напротив Джареда.

— Разве Джаред не сказал вам? Его наградили орденом Почета.

— Бог ты мой! — Джейк пожал Джареду руку. — Поздравляю. Это ж надо, орден Почета! Бет, ты знала, что мы принимаем в своем доме настоящего героя?

— Не имела понятия. — Бет перегнулась над столом и поцеловала Джареда в щеку. — Поздравляю, Джаред. Китти, почему ты нам ничего не сказала?

Китти не хотелось признаваться, что Джаред только сегодня согласился принять награду.

— Да как-то забыла за всей этой суматохой. — Она издала короткий смешок. — Пожалуй, Джейк с Дейвом тоже заслуживают награды. Если бы не они, пришлось бы награждать Джареда посмертно.

— Китти, какая мрачная мысль, — укоризненно заметила Бет. — А вот у меня есть прекрасная идея. Джейк собирается по делам в Лондон, и, учитывая, что дети проведут все лето в Колорадо, мы решили поехать вместе. Устроим себе второй медовый месяц. Так что вы можете остаться здесь или, если захотите, отправиться на ранчо.

— Идея действительно заманчивая, Бет, — сказал Джаред. — Отец снял дом в Нью-Йорке и предлагает нам приехать к нему. Честно говоря, я предпочел бы остаться здесь и наблюдать за ремонтом.

— Чем вы предполагаете заниматься после выхода в отставку? — спросил Джейк.

— Подумываю о том, чтобы написать роман. Всегда имел пристрастие к литературе.

— В таком случае ничего лучше ранчо не придумаешь. Ла-Палома — уединенное и живописное место. Через неделю работники погонят стадо в Форт-Уэрт и останутся там на родео. Ранчо будет в вашем распоряжении целый месяц.

— Близнецам это понравится, Джаред, — с надеждой сказала Китти. Она так соскучилась по жизни на ранчо. — А если хотите, мы могли бы поехать в «Трипл-Эм». У меня там собственный дом. — Она подмигнула Бет. — Правда, там нет слуг, выполняющих все ваши прихоти.

Джаред бросил на нее недовольный взгляд.

— Едва ли это подойдет, Кэтлин. Я предпочел бы держаться поблизости от Далласа. Бет прервала разговор:

— Я думала, мы собираемся играть в бридж.

— Вы должны извинить мою жену, друзья. Она заядлая картежница. — Интимный взгляд, которым обменялись супруги, наводил на мысль, что за этим утверждением кроется какая-то история.

Китти наслаждалось игрой, за исключением тех моментов, когда ловила на себе взгляд карих глаз Джареда, заставлявший ее нервничать.

«Он делает это преднамеренно!» — кипела она. Знает, что на ней надето под блузкой и юбкой, и дает ей это понять своими пристальными взглядами, будь они неладны.

Тем не менее, она наслаждалась компанией, и вечер прошел гладко.

Поправив сбившуюся простыню, она укрыла девочек, запечатлев их образ в своей памяти.

Внезапно она ощутила чье-то присутствие. Повернув голову, Китти увидела темную фигуру, расположившуюся в стоявшем в углу кресле. Это был Джаред.

Он поднялся и подошел к ней.

— Они просто чудо, верно? Китти кивнула:

— Да.

— Остается только удивляться, как что-то, столь совершенное, могло получиться из такого неудачного брака. — Его следующий вопрос застал Китти врасплох: — Как вы думаете, она хоть когда-нибудь любила меня?

Очевидно, он имел в виду свою жену.

— Несомненно, — ответила она и добавила: — Как и вы ее.

— Мне хотелось бы верить в это. В прошедшие годы я часто задавался этим вопросом.

— Любовь часто бывает мимолетной, а может быть вечной.

— Как та, что вы испытывали к своему мужу?

— Да. — Она всегда будет любить Теда, но последние недели вселили в нее надежду, что она в состоянии начать новую жизнь.

Опасаясь разбудить девочек, Китти вернулась в гостиную. Джаред последовал за ней.

— Как это ни парадоксально, Джаред, но, чтобы любить, нужно прежде всего позволить себе любить.

— Ну, да, и сделать себя уязвимым.

— Так вот чего вы боитесь? Неужели вы верите, что любовь ослабляет человека, а не придает ему силы?

— Я уже не знаю, во что верить, Кэтлин. Все это ново для меня, а незнакомое, как известно, пугает.

— У нас обоих сейчас сложный период, Джаред. Мы изменились, и, глядя на вас, я надеюсь, что в лучшую сторону.

— Спасибо, Кэтлин. Как видите, даже такой болван, как я, способен учиться.

— Я тоже кое-что узнала, капитан. Он придвинулся ближе, так что она ощутила его тепло и притягательный мужской запах.

— Что же, Кэтлин? — В его голосе прозвучали хрипловатые нотки, наполнившие ее пьянящим чувством.

Повинуясь притяжению его взгляда, Китти подалась вперед, и руки Джареда сжали ее плечи.

— Вы не ответили мне, Кэтлин. Что вы узнали?

Его карие глаза мягко мерцали, не отрываясь от ее лица.

— Что вы совсем не такой болван, как мне казалось. Секунды летели, пока они в молчании смотрели друг на друга. С каждым мгновением его близость становилась все более завораживающей.

— Я получил удовольствие от сегодняшнего вечера, Кэтлин.

— Я тоже, Джаред.

— Не припомню, когда в последний раз мне было так хорошо. — Его взгляд и голос действовали на нее как возбуждающий напиток.

— Должно быть, все дело в компании.

— Определенно.

— Бет и Джейк — замечательная пара.

— Я имел в виду всю компанию. — Он склонил голову и поцеловал ее в лоб. — Спокойной ночи, Кэтлин.

Он вышел, и Китти ощутила пустоту, лишившись его тепла. Удивительно, как она могла считать Джареда Фрейзера холодным?..

Глава 13

Следующий день прошел в проветривании одежды и сборах. Близнецы пребывали в радостном волнении, не в силах дождаться завтрашнего дня, когда они сядут в поезд и отправятся в путешествие на восток.

Вечером Китти и Джаред снова играли в бридж, и Джаред принял предложение Кэррингтонов пожить на ранчо, пока не закончится ремонт дома.

Солнечным утром они погрузились в поезд, следовавший в Вашингтон, округ Колумбия. Хотя у них было два купе — в одном разместилась Китти с близнецами, другое предназначалось Джареду, — все дни они проводили в купе Джареда, читая или играя в карты.

Особое удовольствие близнецы получали от посещения вагона-ресторана. Это был волнующий опыт, но к тому времени, когда поезд пересек Миссисипи и добрался до Чикаго, железная дорога потеряла для них свою привлекательность. В Чикаго им предстояла пересадка, и Китти обрадовалась, когда Джаред предложил провести ночь в городе, прежде чем продолжить путь.

Все в этой некоронованной столице Среднего Запада поражало воображение: озеро Мичиган, монументальные здания и громадные толпы людей, которые не только одевались иначе, но и разговаривали не так, как техасцы.

Чикаго был крупнейшим железнодорожным узлом. Наблюдая за разгрузкой скота с платформ, прибывших из Канзаса, Китти захлопала в ладоши и прослезилась от восторга при виде клейма «Трипл-Эм» на шкурах животных.

— Китти, если бы я знал, что вы так соскучились по бычкам, то свозил бы вас на скотопригонный двор в Форт-Уэрте, — лениво протянул Джаред.

— Папа, ну ты и скажешь, — скорчила гримаску Дженни.

— Китти потому разволновалась, что бычки с ее ранчо, — объяснила Бекки.

— Не удивлюсь, если я пасла некоторых из них, — сказала Китти, утирая слезы.

— Вспомните об этом, когда будете есть бифштекс сегодня за обедом, — поддразнил ее Джаред.

Она одарила его негодующим взглядом и взяла близнецов за руки.

— Пойдемте, девочки, в наказание мы заставим его пройтись по магазинам.

— Вот что, милые дамы, — сказал Джаред, — можете выбрать по одному подарку — при условии, что он уместится в вашем чемодане.

Покидая знаменитые скотопригонные дворы Чикаго, они увидели на одном из зданий объявление о представлении, повествующем о Диком Западе с участием пяти индейцев и мисс Анни Оукли по прозвищу Верный Глаз.

Подпрыгивая от волнения, близнецы обратились к Джареду:

— Папа! Папа! Можно мы пойдем?

— На сегодняшнее представление мы уже опоздали, девочки. А следующее будет только завтра.

— Пожалуйста, папа! Джаред посмотрел на Китти:

— Что скажете?

— Ну, если наши железнодорожные билеты позволяют это, не вижу причин, почему бы нам не задержаться здесь еще на один день.

— Я опасался, что вы скажете что-нибудь в этом роде.

— Не морочьте мне голову, капитан Фрейзер. Будь вы против, то пресекли бы эту тему в зародыше. Он усмехнулся:

— Ах, миссис Драммонд, вы видите меня насквозь. Давайте посмотрим расписание поездов.

Они съездили на вокзал, закомпостировали билеты, а потом прошлись по магазинам. Близнецы выбрали себе сумочки, а Китти — белые перчатки. Затем все вернулись в отель. Китти и близнецы занимали смежные комнаты, а Джаред разместился напротив. Отдохнув и освежившись, они спустились в ресторан и заказали обед.

— Хороший был день, правда, папа? — сказала Беки — Да, я получил удовольствие, — отозвался он.

— А ты, Китти, хорошо провела время? — поинтересовалась Дженни.

— Очень хорошо, милая.

Переглянувшись с сестрой, Бекки произнесла заранее отрепетированную фразу:

— Папа, а правда Китти выглядит просто прелестно в этом голубом платье? Оно так подходит к ее глазам.

— Я учитывал это, когда покупал его, — ответил Джаред, явно забавляясь.

— Китти, а правда папе идет мундир?

— Да, дорогая, очень идет. — Девочки вели себя так, словно что-то затеяли, и чем быстрее это пресечь, тем лучше. — Если все уже пообедали, я хотела бы вернуться к себе.

Когда они покидали ресторан, метрдотель учтиво поклонился:

— Позвольте пожелать вам доброй ночи, миссис Фрейзер. Китти не стала поправлять его, ограничившись кивком:

— Благодарю вас.

Джаред шел последним, и она слышала, как метрдотель сказал ему:

— У вас очаровательная семья, капитан Фрейзер.

— Спасибо, я тоже так считаю, — отозвался тот. Девочки захихикали, и Китти поспешила увести их, пока они не смутили всех каким-нибудь неуместным замечанием.

— Тише, — шепнула она. — Некоторые люди способны сказать все, что угодно, ради чаевых.

По всей видимости, это сработало, потому что Джаред пожал мужчине руку и вручил ему щедрые чаевые.

Последняя мысль, мелькнувшая в голове Китти, прежде чем она погрузилась в сон, была о том, что метрдотель прав. С каждым днем они все более напоминают семью и, что гораздо важнее, начинают ощущать себя таковой.

На следующее утро Джаред отклонил предложение Китти продолжить вместе с ней и близнецами осмотр городских достопримечательностей. Он остался в отеле и провел время за чтением газет. Они встретились за ленчем, а затем отправились на представление.

Близнецы сидели с разинутыми ртами, наблюдая за парадом всадников, размахивающих разноцветными флагами и вымпелами. Вместе с остальными зрителями они хлопали в ладоши и вопили, подбадривая актеров, когда шайка улюлюкающих индейцев преследовала дилижанс, и во время ожесточенной схватки между отрядом кавалеристов и бандитами. Это было захватывающее зрелище, волнующее и красочное, особенно сцены с участием лошадей.

Но подлинной звездой представления была Анни Оукли. Меткость, с которой она разила врагов, произвела впечатление даже на Джареда, хотя сам спектакль показался ему слишком театральным.

— А ты умеешь палить из револьвера, как Анни Оукли, Китти? — спросила Бекки.

— Нет, милая, на ранчо от него мало прока. Но отец всегда настаивал, чтобы я не выезжала из дома без ружья.

— Спорим, ты стреляешь не хуже, чем она, — заявила верная Дженни.

— Не думаю, милая, хотя меня и учили попадать в цель. На ранчо, если тебе пришлось схватиться за ружье, нужно стрелять и стрелять быстро. Чтобы убить, к примеру, змею или изготовившегося к прыжку хищника. Это совсем не то, что стрельба по мишени.

— А ты носила портупею, как Анни Оукли?

— Нет, Дженни, у меня же не было револьвера. Но когда я была в вашем возрасте, девочки, все мужчины на ранчо ходили с «кольтами» за поясом.

— А ты когда-нибудь сражалась с индейцами, как в этом представлении?

— Нет, Бекки. К тому времени большинство индейцев уже находились в резервациях.

— Спорим, твой папа сражался, — сказала Дженни.

— О да. В молодости моему отцу и его братьям пришлось повоевать с индейцами и бандитами. Джаред счел нужным вмешаться.

— То, что вы видели, девочки, — это художественный вымысел. В настоящем сражении люди гибнут, — мрачно заметил он.

После представления близнецы бросились туда, где Анни Оукли и Буффало Бил подписывали программки. Пока они ждали, Китти сказала:

— Мне показалось, что вам не понравилась подобная интерпретация Дикого Запада.

— Наверное, потому, что Запад больше не дикий. Этот образ жизни канул в Лету, как и добрый старый Юг после Гражданской войны. На наших глазах исчезли рабство и южная аристократия, так же как и эпоха освоения Запада с ее виселицами и перестрелками. Мы взрослеем как нация, Кэтлин. Прошлое стало историей и принадлежит теперь летописцам и писателям.

— Но это же просто развлечение, Джаред. Как водевиль или любое другое театральное представление.

— Буффало Билл был армейским разведчиком, охотником на бизонов, ветераном индейских войн. В 1872 году конгресс наградил его Орденом Почета. А теперь, устраивая подобные представления, он принижает все, что он и ему подобные сделали для освоения Запада.

Китти молчала, устремив на него удивленный взгляд.

— В чем дело? — спросил он.

— Оказывается, в душе вы романтик, Джаред Фрейзер, как бы вы ни старались убедить всех в обратном.

— Не понимаю, о чем это вы толкуете? Китти улыбнулась:

— Думаю, понимаете.

Утром следующего дня они продолжили путь. Их поезд прибыл в Вашингтон накануне Четвертого июля^[2], на которое была назначена церемония награждения. Джонатан с Сетом приехали раньше, и после короткой, но радостной встречи с близнецами мужчины уединились, чтобы посвятить Джареда в ход судебного разбирательства.

Близнецам не терпелось посмотреть город, но Китти проявила строгость и усадила их за урок истории Белого дома.

Вечером Джонатан заявил, что Китти нужно передохнуть от обязанностей гувернантки, и предложил сыновьям сводить ее в ресторан, пока он посидит с близнецами.

Сет встретил предложение с энтузиазмом в отличие от Джареда, не желавшего покидать отель.

— Тогда оставайся с отцом и девочками, — заявил Сет. — Я поведу Китти в ресторан, и мы будем танцевать всю ночь напролет.

Джаред, будучи не в восторге от этой идеи, вынужден был согласиться. Когда они уходили, он не мог не заметить, как очаровательно выглядит Кэтлин. Лицо ее светилось, глаза сверкали от радостного возбуждения. Сет всегда оказывал на нее подобное действие.

Его раздражение еще более усилилось при виде знаков внимания, которые Сет расточал Китти на протяжении всей трапезы. Когда она ненадолго отлучилась, Джаред указал на это брату:

— Послушай, Сет, Кэтлин не какая-нибудь пустышка, с которыми ты привык иметь дело. Как бы она не отнеслась серьезно к твоим ухаживаниям.

Сет фыркнул:

— Когда это ты научился разбираться в женщинах, Джаред? Учитывая то, каких подружек ты выбирал в прошлом, я бы сказал, что ты сам нуждаешься в совете.

— Кэтлин не похожа на них. Вот почему я не могу допустить, чтобы она пострадала. Она слишком прямодушна и наивна, когда дело касается мужчин.

— Вот как? — протянул Сет, забавляясь. — А мне казалось, что ты считаешь всех женщин легкомысленными и не заслуживающими доверия.

— Кэтлин другая. У нее достаточно здравого смысла, и близнецы ее обожают.

— А как насчет тебя?

— Я испытываю к ней глубокое уважение, — ответил Джаред, смущенный оборотом, который принял разговор.

— И не более того?

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Чертовски хорошо понимаешь. Ты влюблен в нее, Джаред?

— Как обычно, Сет, ты порешь чушь. Мы с Кэтлин достигли взаимопонимания, что идет на пользу моим дочерям. И я не позволю, чтобы все пошло прахом из-за твоей беспечности.

— И это я слышу от мужчины, который некогда прельстился Стефани Лоример, а затем женился на Диане Флеминг! — ухмыльнулся Сет. — Врач, исцелись сам.

Возвращение Китти прекратило разговор, становившийся все более накаленным, и Сет увлек ее на танцевальную площадку.

Взгляд Джареда следовал за парой, кружившейся в вальсе. Видит Бог, Сет прав относительно его предыдущего опыта, но Кэтлин не имеет ничего общего ни с Дианой, ни со Стефани. Взять хотя бы ее вчерашнее замечание, что у него романтическое сердце. Кому еще пришла бы в голову подобная мысль, кто еще мог бы догадаться, как он жаждет любви и понимания? Ее невероятные глаза, казалось, легко читают в его душе. И чем больше она это делает, тем более уязвимым он себя ощущает.

Когда вальс закончился, Джареда за столом не оказалось. Оглядевшись, Китти увидела его недалеко от входа, где он разговаривал с каким-то мужчиной в военной форме.

— Сет, мы поступили невежливо, надолго оставив Джареда одного.

— Джаред всегда предпочитал собственную компанию любой другой. Мы оба знаем, что он интеллектуальный сноб, Китти.

— Как можно говорить такое о собственном брате? — воскликнула она, неприятно пораженная ядовитым замечанием Сета. — Джаред сильно изменился.

— Но не благодаря себе. Китти ощутила вспышку гнева.

— Жизненные обстоятельства иногда подталкивают человека к переменам, но изменить себя может только он сам. Джареду нужно время, чтобы приспособиться к новой жизни. Тем не менее, он сумел наладить отношения с близнецами, и теперь они обожают отца. Вы же знаете, что он очень замкнутый человек, и, должно быть, ему непросто взять на себя ответственность за воспитание дочерей.

— Мне лично кажется, что это вы, Китти, воспитываете близнецов.

— Вы несправедливы к Джареду, — сердито сказала она. — Почему бы вам не отдать вашему брату должное, когда он того заслуживает… — Она осеклась при виде широкой усмешки, появившейся на его лице. — Сет Фрейзер, вы говорили эти ужасные вещи только для того, чтобы позлить меня, да?

Он потянулся через стол и взял ее за руку.

— Вы влюблены в него, не так ли?

— Конечно, нет! Просто теперь я его лучше понимаю.

— Разве можно обманывать друзей, нянюшка Китти? — Он сжал ее руку в своей ладони. — Вы замечательная девушка, Кэтлин Драммонд. Вы лучшее, что случилось в жизни Джареда после близнецов. Что бы вы там ни думали, я люблю своего брата. Возможно, когда-нибудь мне представится возможность доказать это.

Вернувшийся к столу Джаред задержал взгляд на их сцепленных руках.

— Я устал и намереваюсь вернуться в отель.

— Пойдемте вместе, — предложила Китти, отнимая руку у Сета.

— Не стоит. Я бы не хотел портить вам вечер. — Он круто развернулся и зашагал прочь.

Сет тихо присвистнул, провожая его взглядом.

— Да, он здорово изменился, ничего не скажешь.

— Он устал, Сет. — Китти встала и поспешила вслед за Джаредом. Когда Сет присоединился к ним, швейцар уже подозвал кеб.

За завтраком Джаред почти не разговаривал, но Китти было не до него. Все ее мысли были заняты предстоящим посещением Белого дома, которого она ждала с не меньшим волнением, чем близнецы.

К тому моменту, когда они закончили осмотр резиденции, наступило время церемонии награждения.

Джаред, высокий и необычайно привлекательный в офицерском мундире, шагнул вперед. Лицо его хранило непроницаемое выражение, пока президент перечислял его заслуги.

— 31 января 1895 года, действуя с исключительным героизмом, с риском для собственной жизни капитан Джаред Фрейзер во главе шести моряков флота Соединенных Штатов и двух гражданских служащих держал оборону посольства Соединенных Штатов в Калькутте против банды бесчинствующих повстанцев, пока на помощь к осажденным не прибыло подкрепление.

Несмотря на серьезные ранения, капитан Фрейзер в лучших традициях армии Соединенных Штатов мужественно защищал апартаменты американского посла и его семьи, когда несколько мятежников проникли в посольство.

Сегодня, 4 июля 1895 года, мне выпала почетная миссия от имени конгресса Соединенных Штатов и благодарной нации вручить капитану Фрейзеру высшую награду страны — орден Почета.

Слезы подступили у Китти к горлу, когда президент надел на шею Джареда орден и пожал ему руку. После того как шесть моряков и двое штатских получили свои награды, оркестр исполнил марш «Всегда верен», и церемония закончилась.

Внимание прессы сосредоточилось на Джареде. Когда близнецы с поцелуями и объятиями подбежали к отцу, засверкали вспышки камер, увековечивая момент, украсивший впоследствии первую страницу каждой газеты в стране.

Увенчанных наградами героев пригласили на ленч в Белый дом, а затем Фрейзеры вернулись в свой отель.

После ухода Джонатана и Сета, возвращавшихся в Нью-Йорк, все четверо вышли из отеля, чтобы осмотреть город до начала парада по случаю Четвертого июля.

На празднично украшенных улицах продавалось все, что угодно: от американских флагов до булочек с сосисками, сдобренных горчицей, кетчупом и соленьями. Они посетили Смитсоновский институт и Арлингтонское кладбище, наблюдали за парадом оркестров всех родов войск, а затем расположились на склоне холма, откуда открывался великолепный вид на главный вашингтонский монумент, в ожидании грандиозного фейерверка.

Близнецы, утомившиеся за насыщенный событиями день, заснули. Подложив руки под голову, Джаред вытянулся на траве и закрыл глаза.

— Вам нечем заняться со мной, кроме как спать? — поинтересовалась Китти.

Он открыл глаза и посмотрел на нее:

— Вы не хотите иначе сформулировать свой вопрос, миссис Драммонд, прежде чем я отвечу?

Китти вспыхнула:

— Вы прекрасно поняли, что я хотела сказать. Джаред хмыкнул и снова закрыл глаза:

— Честно говоря, я не прочь отдохнуть.

— Да, день был утомительный, но очень волнующий.

— Угу, — согласился он.

— Спасибо, Джаред.

— За что? — спросил он, почти засыпая.

— Ну, что взяли меня с собой в эту поездку. Я получила колоссальное удовольствие.

— Не сделай я этого, мне пришлось бы оставить близнецов дома, а их гувернантка извела бы меня попреками, что я лишил девочек возможности лицезреть, как их отцу вручают награду.

— Они запомнят этот день на всю жизнь. И я тоже. Джаред открыл глаза и сел.

— Почему, Кэтлин? Почему это так важно для вас? — тихо спросил он, внезапно охрипнув.

Китти мучительно захотелось протянуть руку и обвести кончиками пальцев шрам на его щеке и контуры губ. У него был невероятно выразительный рот, твердый и чувственный. Он притягивал ее взгляд, как магнит.

Склонив голову, он шепотом повторил:

— Почему, Кэтлин?

Китти ощутила непреодолимое желание ощутить его губы на своих. Она подняла голову, ее губы приоткрылись.

Залп фейерверка сотряс тишину и осветил небо разноцветными сполохами. Близнецы, проснувшись, дружно вскрикнули. Джаред поспешно отстранился и потянулся к Дженни, Китти прижала к себе Бекки.

Следующие полчаса они провели, наблюдая за необыкновенно красочным зрелищем. Но ослепительные вспышки света бледнели в сравнении с волнением, теснившимся в груди Китти, от присутствия мужчины, сидевшего рядом.

Глава 14

На обратном пути в Даллас Китти перепробовала все, что можно было только придумать, чтобы занять близнецов, но купе поезда не предоставляло особого выбора.

Она купила ноты и теперь учила девочек вальсировать под слова популярной песенки.

Джаред читал статью о четырехцилиндровых двигателях, которые с каждым днем становились все более популярными и, как утверждал автор, должны были в скором времени вытеснить экипажи, запряженные лошадьми. Однако, несмотря на все его старания сосредоточиться, он то и дело поглядывал поверх газеты на Китти и близнецов. Все трое, взявшись за руки, танцевали, насколько это позволяло ограниченное пространство.

Его взгляд остановился на Китти. Она казалась удивительно живой и всех заражала своим энтузиазмом.

Кружась в танце, она пропела:

— Кейси с блондинкой танцует вальс… Близнецы подхватили:

— А музыка играет.

— Красотка не сводит с Кейси глаз…

— А музыка играет, — продолжили девочки.

Джаред не смог сдержать улыбки. Похоже, они довольны обществом друг друга и неплохо проводят время, чем бы ни занимались.

Мысли его постоянно возвращались к ужину в ресторане, где они были вместе с Сетом; Неужели Китти влюблена в его брата? Сет не упустит возможности заморочить девушке голову. Одно время Джаред думал, что так и случилось, но с тех пор он лучше узнал Китти, и здравый смысл подсказывал ему, что он ошибался.

Впрочем, где был его здравый смысл, когда он чуть не поцеловал Китти во время фейерверка? Это было бы вопиющей ошибкой. С каждым днем, проведенным вместе, желание поцеловать ее, обнять, заняться с ней любовью росло. И когда это произойдет, вполне возможно, что она сбежит от него, как испуганный кролик, и они больше никогда не увидятся. Проклятие, почему он не может выбросить ее из головы?! Преисполнившись отвращения к самому себе, Джаред уткнулся в журнал.

Но не прошло и нескольких минут, как он опустил его снова.

К тому времени, когда они, наконец, прибыли на железнодорожный вокзал в Роки-Маунтин, где пересели на местный поезд, направлявшийся в Даллас, все четверо мечтали добраться до дома и предпринять длительную прогулку по берегу ручья. Но вместо этого им предстояла двадцатимильная поездка на лошадях до ранчо Кэррингтонов.

В поезде было душно, и знойный ветерок, залетавший в открытые окна, не приносил облегчения. Китти смотрела в окно, вспоминая прохладные воды пруда, в котором любила купаться в «Трипл-Эм». Джаред сидел рядом, углубившись, по обыкновению, в журнал, а расположившиеся напротив близнецы рисовали.

— Что там еще? — проворчал Джаред, когда поезд неожиданно замедлил ход и остановился.

Когда он встал, чтобы выяснить, в чем дело, мужчина, занимавший место через проход, поднялся и направил на него «кольт».

— Сиди где сидел, приятель!

Китти заметила этого подозрительного субъекта, еще когда он садился в поезд на предыдущей остановке.

— Это налет, ребята, так что без глупостей, — приказал мужчина. — К тебе это тоже относится, приятель.

Женщины испуганно загомонили, и он осадил их грозным окриком:

— Умолкните, дамы, и оставайтесь на своих местах! Мне нужны только ваши деньги и драгоценности. — Он схватил Бекки за руку и сдернул ее с сиденья. — Возьми у отца шляпу, поможешь мне собирать барахлишко. Можешь начать со своих папаши и мамаши.

— Не буду! — огрызнулась Бекки. — Вы мне не нравитесь. Вы грязный, вам надо хорошенько вымыться.

— А тебе не помешает хорошая оплеуха! — прорычал он.

— Только попробуй тронуть ее, — предупредил Джаред.

— Тогда скажи своему отродью, пусть делает, что велят, — заявил бандит, — и никто не пострадает.

— Возьми, Бекки, — сказал Джаред, протягивая ей свою шляпу.

— Пока она у тебя, брось-ка в нее свой бумажник. И колечко с вашего пальца, дамочка.

— Это мое обручальное кольцо, — попробовала возразить Китти.

— Ничего, муженек будет только рад купить вам другое. Давай не тяни!

— Отдайте кольцо, Кэтлин, — велел Джаред.

Со слезами на глазах Китти сняла золотой обруч, надетый ей на палец Тедом в день их свадьбы, и опустила его в шляпу.

Бандит следовал за Бекки по проходу, дабы удостовериться, что никто из пассажиров не утаил ничего ценного.

К поезду подъехал всадник, ведя в поводу трех оседланных лошадей, и Китти увидела, как из другого пассажирского вагона вылез вооруженный мужчина и еще один спрыгнул с паровоза.

Выхватив у одной из женщин сумку, бандит вывалил в нее награбленное добро, затем швырнул Джареду его шляпу.

— Бери свою шляпу, приятель. — Он мерзко ухмыльнулся, обнажив желтые зубы. — Благодарствую, ребята, за вашу щедрость. Можешь вернуться на свое место, соплячка, — сказал он Бекки.

— Вы противный! Я вас ненавижу! — Она лягнула его в лодыжку.

— Ах ты, маленькая… Не суйся, кому говорят! — рявкнул он, увидев, что Джаред вскочил со своего места. — Не хотелось бы продырявить твой нарядный мундир.

Он схватил Бекки и, прикрывшись ею, как щитом, попятился к двери.

Джаред ринулся следом:

— Убери от нее свои лапы! В последний момент бандит толкнул Бекки к Джареду, спрыгнул с поезда, и все четверо мужчин ускакали прочь, прежде чем кто-либо из пассажиров успел достать из багажа оружие.

Джаред взял Бекки на руки и вернулся на свое место.

— С тобой все в порядке, солнышко? — спросила Китти, целуя и обнимая девочку.

— Какой злой дядька! — сказала Бекки, ничуть не обескураженная происшедшим.

— Ты что, совсем не испугалась? — удивилась Китти.

— Нет, просто он мне не понравился. Урод какой-то.

Китти снова стиснула ее в объятиях:

— Ты вела себя очень храбро, солнышко.

— А теперь послушайте меня, — мрачно заявил Джаред. — Если бандит наставил на вас пистолет, нужно выполнять все его приказы без разговоров. Понятно? Тебя могли застрелить, Бекки.

— Или вас, — тихо, чтобы не слышали близнецы, произнесла Китти.

Налет развеял скуку, остаток путешествия пролетел незаметно, и не успели они оглянуться, как сошли с поезда в Далласе.

На станции им пришлось задержаться, пока шериф опрашивал свидетелей налета. Джаред описал бандита, ограбившего их вагон, а машинист и пассажиры сообщили приметы его сообщников.

Выслушав рассказ Китти о лошадях, на которых скрылись налетчики, шериф поблагодарил их за содействие и собрался уходить.

— Еще одна деталь, шериф, — сказала Китти. — У него были шпоры.

— Обычное дело для этих мест, мэм.

— Ковбои надевают шпоры, только находясь в седле. Помню, я еще подумала: как странно, что человек едет в поезде в сапогах со шпорами. Наверное, потому я и заметила, что на левой шпоре не хватает колесика.

— Спасибо мэм. Нам это очень пригодится, когда мы их схватим.

Джаред остановил кеб, и, когда они тронулись, Бекки спросила:

— А зачем на шпорах колесико, Китти?

— Понимаешь, это такое маленькое колесико с острыми шипами, закрепленное на концах шпор. Мужчины надевают их, чтобы заставить лошадь скакать быстрее.

— Спорим, это больно, — сказала Дженни.

— Пожалуй. Мой отец не позволяет пришпоривать лошадей в «Трипл-Эм».

Дженни расплылась в улыбке:

— Спорим, мне понравился бы твой папа.

— Спорим, ты бы ему тоже понравилась, милая. — Китти стиснула девочку в коротком объятии. — Он посадил бы тебя перед собой в седло, как это делал со мной, когда я была маленькая, и показал бы тебе ранчо.

Дома их тепло встретили Чарлз и Милдред. В воздухе еще ощущался слабый запах гари, но ковры были вычищены, отполированная мебель сверкала, стены покрывала свежая краска.

На втором этаже также не осталось следов пожара. Обгоревший хлам вынесли, полы и стены восстановили, комнату Китти оштукатурили, а остальные помещения покрасили. Трудно было поверить, что это то самое место, которое они покинули две недели назад.

— Почему бы нам не переночевать здесь, Джаред? — предложила Китти. — Мы с близнецами могли бы расположиться в комнатах вашего отца и Сета.

— Пожалуй. Нам не мешает передохнуть от путешествий, прежде чем отправляться дальше, на ранчо Кэррингтонов.

Близнецы предпочли комнату деда, поэтому Китти заняла спальню Сета. Уложив девочек в постель, она вышла в сад. Этот уголок стал для нее местом, где она всегда могла найти покой и уединение, как бы бурно ни прошел день.

— У вас на ранчо есть сад? — раздался в темноте голос Джареда, сидевшего на скамье.

Китти подошла ближе и села рядом.

— Увы, нет. А я так люблю цветы…

— Жаль, если учесть, какое удовольствие вы получаете от нашего сада.

— Наверное, именно поэтому я его так ценю. А вам, Джаред, нравится сад?

— Признаться, никогда не задумывался об этом. Это было нечто, что воспринималось как должное. Сад посадила моя мать, когда мы были детьми. Она заставляла нас с Сетом помогать, уверяя, что мы получим удовлетворение, когда все вырастет. — Он сардонически улыбнулся. — Если мы и оценили сад, то только когда начали приводить сюда девушек и…

— Можете не продолжать, все ясно. По-моему, вам в детстве не хватало сестры.

— Не представляю, каково это — иметь сестру. Впрочем, глядя на близнецов, я начинаю понимать, что присутствие девочки украсило бы мои детские годы.

— Как говорится, чего не знаешь…

— …о том и не скучаешь, — закончил Джаред. — Тем не менее я сожалею, что не был знаком с девочкой по имени Кэтлин Драммонд.

— Тогда меня звали Кэтлин Маккензи, — поправила она.

— И вы были очень близки со своим братом.

— Да, Джош всегда стремился меня защитить. Правда, это не мешало ему вместе с нашими кузенами подшучивать надо мной. А вы с Сетом дружили в детстве?

— Думаю, мы никогда не были так близки, как полагается братьям. Сет вечно попадал в беду. Онне изменился, но по крайней мере мне больше не приходится отвечать за его проделки. Боюсь, как бы от его последней авантюры не пострадало доброе имя нашей семьи.

— Я понимаю, что лезу не в свое дело, но как продвигается разбирательство в суде?

— Отец сказал, что весьма обнадеживающе. Обвиняемый в мошенничестве подтвердил, что Сет ничего не знал. Якобы он втянул Сета в эту аферу ради имени Фрейзеров, рассчитывая нажить капитал на безупречной репутации моего отца.

— Жаль, что Сет проявил такую беспечность.

— Это еще мягко сказано, — раздраженно буркнул он.

— Вы совсем не похожи друг на друга. Лицо Джареда приняло жесткое выражение.

— Мне это говорили множество раз. Собственно, все время, пока мы росли. Спокойной ночи. — Он встал, собираясь уйти.

— Джаред! — позвала она, и он обернулся. — Вы не поняли. Когда мы встретились, мне казалось, что собственное благополучие для вас важнее всего, даже дочерей. Но теперь я знаю, что вы совсем не такой.

Он пристально посмотрел на нее, затем снова сел.

— И какой же я?

— Вы сильный. О, Сет очень милый и обаятельный, но у него нет характера. Он так и не вырос, не правда ли? Между тем как вы успели прожить целую жизнь и стоите на пороге новой.

— У меня сложилось впечатление, что вам нравится Сет.

— Конечно, нравится. Его нельзя не любить — как любого ребенка. Но, зная вас обоих, я понимаю, что сделало вас такими разными. Видимо, вас просто не замечали рядом с очаровательным и жизнерадостным Сетом.

— Если вы думаете, Кэтлин, что я не люблю своего брата, то глубоко заблуждаетесь.

— Нет, Джаред, я вовсе так не думаю. Я хочу сказать, что, когда вы росли, Сету, видимо, доставалось все внимание родителей, а вы были предоставлены самому себе. Поэтому вы выросли серьезным и независимым, а Сет очаровательным и беспечным. Возможно, когда-нибудь он встретит подходящую женщину, изменится и остепенится. Но если это и произойдет, то не скоро.

— Мне кажется, он ее уже встретил.

— Вот как? — обрадовалась Китти. — И кто же это?

— По-моему, вы.

Ее глаза недоверчиво округлились.

— Я! С чего вы взяли?

— Вы просто светитесь, когда находитесь в его обществе. Вот я и подумал, что…

— Джаред, я обожаю Сета, как и близнецов, и вашего отца, но не питаю к нему романтических чувств. Я, конечно, хотела бы иметь ребенка, но не в качестве мужа.

Джаред расхохотался:

— Кэтлин, у вас просто восхитительная манера выражаться.

Китти с радостью отметила, что его настроение заметно улучшилось.

— Пожалуй, мне пора спать. Не могу дождаться завтрашнего утра.

— Признаться, я тоже, Кэтлин. Я тоже.

В дружелюбном молчании они вернулись в дом.

Глава 15

На следующее утро, пока Джаред обсуждал вопросы ремонта с плотником, Китти вместе с близнецами прошлась по магазинам. Она закупила подходящую одежду и многое другое, что, по ее мнению, могло пригодиться во время месячного пребывания на ранчо.

— Мы же отправляемся не на край света, Кэтлин, — посетовал Джаред, загружая ящики с продуктами и другими припасами в коляску. — Джейк сказал, что там неподалеку есть городок, Ривер-Бенд, где можно купить все, что понадобится.

— Спасибо за совет, Джаред, но должна вам сказать, что мы с Тедом делали все закупки и вели учет товаров для магазина в «Трипл-Эм».

— О, у вас был магазин!

— Ну, не совсем. Товары выдавались бесплатно, за счет ранчо. Во всяком случае, не надо было мотаться в город за каждым пустяком. На ранчо, где постоянно проживает несколько семей, это очень удобно.

— Не сомневаюсь, Кэтлин. Но, судя по числу ящиков, вы по-прежнему запасаетесь на целый поселок. Нас всего лишь четверо.

Китти не стала спорить, с удовлетворением наблюдая, как он втискивает в коляску последний ящик.

— Несмотря на ваше ворчанье, Джаред, вы все отлично загрузили.

Пока Джаред давал Чарлзу последние указания, Китти отловила расшалившихся близнецов, и к его возвращению они уже сидели на своих местах.

Он забрался в коляску, взял вожжи, и они тронулись в путь. Оказавшись за пределами города, Китти с близнецами запели, и даже Джаред присоединился к ним, исполнив пару куплетов.

Ранчо Кэррингтонов располагалось в двадцати милях к северу от Далласа и к западу от реки Тринити. Джаред свернул на дорогу, помеченную указателем «Ла-Палома», и двинулся вдоль ручья, который вел к усадьбе, окруженной могучими дубами и соснами.

Навстречу вышли Слим и Марта Слоукам, предупрежденные об их прибытии заранее. Пожилая чета имела на ранчо собственный дом и находилась на службе у Кэррингтонов еще с тех времен, когда Джейк был ребенком. Слим сразу же огорошил их известием, что заболела сестра Марты, и они с женой отбывают завтра в Форт-Уэрт, где проведут две недели.

Изначально хозяйский дом состоял из просторной кухни, гостиной и двух спален. После рождения детей Джейк пристроил еще две спальни и дополнительную ванную. Здесь не было роскоши и изящества, характерных для особняка Кэррингтонов в Далласе, но удобство и домашний уют привели Китти в восторг. Может, это и не ее дом, но кухня будет в ее полном распоряжении весь следующий месяц!

Китти с близнецами заняли две соседние спальни, соединявшиеся через ванную, а Джаред расположился в комнате, принадлежавшей, по всей видимости, Джейку и Бет. Спустя час багаж и припасы были выгружены из коляски и разложены по местам. С момента прибытия близнецы донимали всех просьбами научить их кататься на лошади, но Джаред проявил твердость и попросил Слима и Марту показать им ранчо.

Длинный барак, в котором раньше жили работники, служил теперь складом, а вместо него появилось строение большего размера с гостиной и водопроводом. Кроме того, на ранчо были коптильня, кузница и громадный амбар со стойлами для лошадей и сеновалом, сразу же завоевавшим симпатии близнецов. Они принялись резвиться, взбираясь на самый верх и спрыгивая вниз на мягкие охапки сена.

Жеребая кобыла, мирно жевавшая сено в соседнем стойле, некоторое время невозмутимо наблюдала за ними, а затем вернулась к своему занятию. Джаред тем временем выпряг лошадей из коляски и отвел их в два пустующих стойла.

Пока он изучал уздечки и упряжь, висевшие на вбитых в стену колышках, Китти наслаждалась видом знакомых с детства предметов.

Марта уже приготовила ужин, поэтому остаток вечера Китти провела, знакомясь с кухней.

Перед тем как лечь спать, она вышла наружу и огляделась, с удовольствием взирая на расположенные вокруг хозяйственные строения и огороженный загон для скота. Как приятно снова оказаться на ранчо, даже если это не «Трипл-Эм»!

На следующее утро Слоукамы собрались в путь. Слим объяснил Джареду, что скот нужно держать напоенным и накормленным, а близнецов — подальше от южного пастбища, где пасется громадный бык-производитель.

— Не подпускайте к нему малышек. Обычно старик Самсон не причиняет никому хлопот, но сейчас, когда телок не хватает, он стал малость беспокойным.

— Понятно.

— Блубоннет ожеребится не раньше чем через пару недель, а к тому времени мы вернемся. Жаль, некогда обучить вас кличкам лошадей, но большинство из них отзывается на свист. — Он пронзительно свистнул, и лошади со всех концов загона галопом понеслись к изгороди.

— А те два пони достаточно смирные для детей? — поинтересовался Джаред.

— А как же! Юные Джейкоб и Рейчел только на них и ездят. Того, с отметинами, зовут Берри, а другого — Стро. Седла и остальную упряжь вы найдете в амбаре.

Пока Слим напутствовал Джареда, Марта показала близнецам, как кормить кур и собирать яйца.

— Только учтите, делать это нужно каждое утро, — сказала она.

— Мы не забудем, — пообещали близнецы, воодушевленные возложенной на них ответственностью.

— Все-таки нехорошо, что мы оставляем вас здесь совсем одних, — посетовала Марта, залезая в коляску.

— Все в порядке, Марта, — заверила ее Китти. — Я выросла на ранчо.

— Вы и вправду ничего не имеете против?

— Я так соскучилась по сельской жизни, что мне не терпится заняться делом. Они немного постояли, глядя вслед отъезжающей паре.

— Китти, а что такое отметины?

— Это белые пятна на морде или гриве лошади.

— Спорим, ты знаешь все-все про ранчо, — с благоговением произнесла Дженни.

Китти радостно огляделась вокруг и ощутила небывалый прилив сил.

— Ты права, милая. Едва ли здесь найдется что-нибудь, чего бы я не знала.

Ее взгляд переместился на загон, где среди других лошадей паслась пара рыжеватых пони.

— Ну-ка, девочки, идите переоденьтесь для верховой езды. — Она подмигнула близнецам и, когда те умчались в дом, направилась в амбар, Джаред вошел следом.

— Что вы делаете?

Китти сняла со стены уздечку и взяла одно из седел, подвешенных на деревянной раме.

— Собираюсь оседлать лошадь.

— Может, мне сначала опробовать ее?

Она обернулась и посмотрела на него.

— Прошу прощения?

— Позвольте мне проехаться на ней, чтобы убедиться, что она смирная.

— Джаред, я езжу на лошадях с девятилетнего возраста, а на пони с шестилетнего. Вообще-то я собиралась предложить то же самое вам, если вы намерены кататься.

— Может, я и не служил в кавалерии, Кэтлин, но, уверяю вас, провел немало времени в седле за годы службы.

— Я имела в виду вашу раненую ногу. Мне кажется, вам лучше пользоваться коляской, пока она не заживет окончательно.

— Уверен, что смогу забраться на лошадь. Вы уже сделали свой выбор?

— Пока нет. — Она исчезла за дверями амбара. Джаред сдернул с колышка уздечку и подхватил седло.

— Ради Бога, Кэтлин, куда вы так торопитесь? — воскликнул он, устремившись следом. — Мы приехали на месяц. Пять минут ничего не меняют.

— Для вас, возможно, но я мечтала об этом с той минуты, как покинула «Трипл-Эм».

Китти набросила седло на верхнюю перекладину изгороди, затем забралась на нее и уселась, зацепив каблуки за дощечку внизу. Джаред подошел ближе и остановился за ее спиной.

— Ну, какая лошадка вам приглянулась?

— Мне нравится та чалая кобылка. Он забрался на изгородь и сел рядом.

— Вот, значит, как выглядит настоящая Кэтлин Драммонд.

— Что вы имеете в виду?

— Юбку с разрезом, сапоги и ковбойскую шляпу. Китти рассмеялась:

— Вообще-то нет.

Он иронично выгнул бровь:

— Неужели?

Она одарила его озорной усмешкой:

— В «Трипл-Эм» я обычно ходила в джинсах, из которых уже вырос мой брат.

Увидев, что рыжие пони затрусили к ним, Китти извлекла из кармана два куска сахара и протянула руку.

— Вы всегда прибегаете к взяткам, чтобы заслужить чью-либо привязанность? — поинтересовался Джаред, глядя, как они осторожно берут сахар с ее ладони.

— Прежде чем сажать девочек на пони, нужно, чтобы они привыкли к моему запаху.

— Это что, один из обычаев, принятых на вашем семейном ранчо?

Китти бросила на него раздраженный взгляд.

— А это один из высокомерных вопросов, типичных для Джареда Фрейзера?

— Или неудачная попытка Джареда Фрейзера пошутить. Не стоило и пытаться.

— О, Джаред, только не отказывайтесь от этих попыток. — Весело блеснув глазами, она добавила: — Какими бы трогательными они ни казались. — И спрыгнула с изгороди, сжимая в руках уздечку.

Взгляд Джареда следовал за ее фигуркой, уверенно двигавшейся среди лошадей. Добравшись до чалой кобылы, Китти потрепала ее по холке, затем вытащила из кармана очередной кусок сахара и скормила его животному. Похлопав лошадь еще пару раз, она набросила ей на шею уздечку и сунула в рот мундштук. Наблюдая за ее ловкими движениями, Джаред пришел к выводу, что не существует ничего, чего бы эта женщина не умела делать.

С уздечкой в руках он слез с изгороди, не сводя глаз с черного жеребца. К сожалению, у него не было сахара, чтобы приманить коня, и тот попятился. Тем не менее после двух неудачных попыток жеребец подпустил его к себе и позволил надеть уздечку. К тому времени, когда он подвел его к изгороди, Китти уже оседлала свою кобылу.

— Вам помочь? — спросила она, закрепляя стремена.

— Я в состоянии сам оседлать лошадь, мисс Зазнайка.

— А я думала, что в армии за вас все делали ординарцы, капитан Фрейзер. — Ухмыльнувшись, Китти ловко вскочила в седло и, подъехав к воротам, нагнулась, чтобы отодвинуть засов.

— Как, разве вы не будете перепрыгивать через изгородь? — осведомился Джаред, в отличие от Китти неуклюже взбираясь в седло.

— В «Трипл-Эм» мы не скачем через изгороди ради забавы и не носимся по полям наперегонки с гончими, капитан Фрейзер.

Джаред пустил жеребца в галоп и проскакал сотню футов, чтобы привыкнуть к лошади. Удовлетворенный, он развернулся на полном скаку и помчался к изгороди. Жеребец перепрыгнул через нее, не снижая темпа.

Китти сердито сверкнула глазами, когда он остановился рядом.

— Ну и что вы этим доказали? Что умеете управлять лошадью? А если бы она не взяла преграду?

— Миссис Драммонд, то, что я не вырос на ранчо и не ездил на пони в шестилетнем возрасте, еще не значит, что я не способен оценить возможности лошади.

— Капитан Фрейзер, я не собираюсь устраивать состязания типа «кто кого переплюнет», но, думаю, мой опыт наездника превосходит ваш.

Джаред расхохотался:

— Кто кого переплюнет, миссис Драммонд? Вы шокируете меня.

Китти смущенно усмехнулась:

— С моим братом и шайкой непутевых кузенов можно нахвататься еще и не таких выражений. Давайте лучше займемся обучением близнецов, хорошо? — С этими словами она поскакала к дому.

Когда Джаред подъехал к коновязи, Китти уже спешилась.

— Схожу за близнецами.

Прошло довольно много времени, прежде чем она появилась снова и цветисто объявила:

— Леди и джентльмены, а сейчас начинается главный аттракцион, которого вы все с нетерпением ожидали. Позвольте представить вам звезд этого представления, двух несравненных, восхитительных и отважных красоток из Далласа — Ребекку и Дженнифер Фрейзер! — Она отвесила поклон, повернулась к двери и взмахнула рукой: — Прошу!

Одетые в юбочки в складку, жилеты, ковбойские сапоги и шляпы, близнецы вышли на крыльцо и торжественно исполнили «Ранчо, милое ранчо».

Они выглядели очаровательно. Джаред был так доволен, что чуть не свалился с лошади во время исполнения, а когда оно закончилось, лихо свистнул и разразился аплодисментами.

— Тебе и вправду понравилось, папа? — взволнованно спросила Дженни.

— Очень, ангелочек.

— Как ты думаешь, мы похожи на девушек из спектакля о Диком Западе? — поинтересовалась Бекки.

— Ну, вы гораздо круче.

Бекки бросила нетерпеливый взгляд в сторону загона:

— А теперь нам можно покататься на пони?

— Вначале вам нужно привыкнуть к лошади, — сказала Китти. — Когда я была маленькой, папа сажал меня перед собой в седло и катал по ранчо. Ваш папа возьмет одну из вас, а я возьму другую, и мы немного покатаемся.

— А можно Бибби с Бонни тоже поедут?

— Конечно, они ведь тоже члены семьи, — отозвался Джаред.

«Да, Джаред Фрейзер, ты здорово изменился!»

Возбужденно переговариваясь, девочки скрылись в доме и вскоре вернулись со своими куклами.

Дженни подбежала к Джареду, он подтянул ее вверх и усадил перед собой. Она восторженно захихикала, когда он обхватил ее руками и взялся за поводья.

Китти посадила Бекки на свою лошадь, затем запрыгнула в седло позади девочки, стиснула ее в коротком объятии и потянулась за поводьями.

Бок о бок они выехали со двора, собираясь обследовать окрестности. Усмехнувшись Джареду, Китти начала насвистывать «Ранчо, милое ранчо». Вскоре все четверо во весь голос распевали куплеты песенки.

Глава 16

Никогда в жизни Джаред не ощущал себя таким довольным, как на протяжении минувшей недели. Он не знал, в чем тут дело: в покое, царившем на ранчо, или в присутствии Кэтлин. Забавно, она так разозлила его при первой встрече, а теперь действует на него, как бальзам на душу.

Разговор, состоявшийся между ними перед отъездом из Далласа, явился для него откровением. Признаться, он испытал большое облегчение, узнав о ее истинных чувствах к Сету. И вообще, что касается Кэтлин Драммонд, он во многом был не прав.

Джаред открыл книгу и попытался читать, но не мог сосредоточиться на словах. Что задерживает Кэтлин? Прошел уже битый час, как она пошла укладывать близнецов в постель. Может, она тоже легла?

Отложив книгу, Джаред направился к комнате девочек, откуда доносились голоса. Дверь была открыта, и он увидел, что вся компания сидит посередине постели и полирует друг другу ногти.

Он усмехнулся, слушая оживленное обсуждение того, как важно содержать ногти в порядке. Китти стойко терпела, пока Бекки полировала ногти у нее на руках, а Дженни — на ногах. Затем девочки переключились друг на друга. Джаред не мог оторваться от этого зрелища, пока все трое не удовлетворились результатом.

Уложив девочек в постель, Китти села в кресло и начала читать тихим, успокаивающим голосом.

Джаред вернулся в гостиную и тоже взял книгу.

Хорошая все-таки штука жизнь!

Близнецы быстро научились управляться с пони. Бонни и Бибби, видимо, тоже, и теперь девочки ожидали, когда смогут взять своих обожаемых кукол на пикник, намеченный на сегодня. Китти с удовольствием наблюдала, как Джаред седлает пони и подшучивает над нетерпением дочерей.

Пребывание на ранчо сотворило с ним чудо. Он всем был доволен и легко вписался в деревенскую жизнь. Физические упражнения помогли разработать ногу, а шрам на щеке едва угадывался под густым слоем загара. Джаред даже начал делать заметки для будущего романа.

Видно было, что он обожает дочерей, девочки платили ему тем же. У них установились теплые непринужденные отношения, где каждый открыто выражал любовь, не стесняясь проявления чувств. Смахнув внезапно набежавшие слезы, Китти вспомнила трогательные слова, сказанные ею Дженни несколько недель назад: «Да, солнышко, твой папа стал таким, о каком ты всегда мечтала».

Закончив паковать корзинку с продуктами, Китти вышла из дома.

Джаред держал место проведения пикника в секрете, ограничившись заверениями, что оно ей понравится. На ранчо оставалось еще немало неразведанных уголков, и Китти надеялась, что не будет разочарована. Ее ожидания полностью оправдались, когда Джаред привез их на поросшую соснами вершину холма.

— Я наткнулся на это место случайно и подумал, что при вашей любви к цветам оно должно вам понравиться.

Китти ахнула от восторга. Простиравшаяся перед ними долина напоминала цветочный ковер. Она схватила близнецов за руки, и они побежали вниз по склону холма.

Посмеиваясь над их воодушевлением, Джаред медленно двинулся следом, щадя ногу. Тем не менее, крутой спуск утомил его, и он присел в тени дерева. Китти остановилась, восхищенно оглядываясь вокруг, а близнецы с веселым смехом побежали назад и уселись рядом с отцом.

— Ты был прав, папа, Китти здесь нравится, — сказала Дженни.

Взгляд Джареда следовал за Китти, взбиравшейся к ним по склону.

— Дело не столько в этом месте, сколько в образе жизни. Китти не горожанка, Дженни, ей не нужны роскошные дома и парижские туалеты. Чтобы быть счастливой ей достаточно цветущего луга.

— А тебе нравится жить на ранчо, папа?

— Я никогда не жил на ранчо, Бекки, а про скот знаю только то, что предпочитаю бифштекс полусырым.

— Зато ты здорово ездишь на лошади, — кинулась на его защиту Дженни.

— Спорим, ты можешь узнать все-все про скот, если только захочешь.

— Да, папа. Ты самый умный из всех, кого я знаю, — заявила Дженни. — Ну, может, кроме Поппи, — добавила она.

Рассмеявшись, Джаред взлохматил ее короткие кудри. Близнецы дружно засмеялись, и этот звук отразился звонким эхом от окрестных холмов.

Бекки вскинула голову:

— Слышишь, папа, холмы смеются вместе с нами. Дженни схватила его за руку.

— Хорошо бы всегда жить на ранчо!

— А ты бы не соскучилась? У вас здесь нет друзей.

— Есть. Бекки — мой лучший друг.

— А Дженни — мой, — заявила Бекки.

— Значит, вы совершенно уверены, что вам понравится жить на ранчо?

— О да, папа, — ответили они в один голос.

— А как же насчет таких, столь любимых женщинами привычек, каковые вы недавно приобрели, как хождение по магазинам и завтраки в ресторанах?

Огонек надежды, теплившийся в глазах Дженни, вспыхнул, как сигнальный маяк.

— А разве нельзя это делать, живя на ранчо?

— Мы могли бы поселиться близко от Далласа, вот как здесь, — добавила Дженни. Джаред хмыкнул:

— Что-что, а спорить вы умеете, маленькие плутовки. Воодушевленная его словами, Бекки продолжила уговоры:

— Только представь, папа, как там будет тихо…

— И ты сможешь писать свой роман, — закончила Дженни.

— Это Китти вбила в ваши головы эту идею?

Девочки обменялись понимающими улыбками. Джаред не сомневался, что Ева вот так же улыбалась, протягивая Адаму яблоко.

Они покачали головами.

— Мы сами додумались, — гордо сообщила Бекки. — Но спорим, ей бы это тоже понравилось.

Джаред ощущал себя послушной глиной в их ловких пальчиках и наслаждался этим.

— Ладно, я подумаю, но ничего не обещаю.

— Ура! — закричали девочки и, бросившись на него с объятиями и поцелуями, повалили на землю.

Их заразительный смех привлек внимание Кити. Повернув голову, она увидела Джареда и близнецов, барахтающихся на земле, и улыбнулась. Как жаль, что у нее нет собственных детей! Она уже привыкла думать о близнецах как о своих — и, что более опасно, начала считать своим Джареда. Как только такая идиотская мысль могла прийти ей в голову? И сколько прошло времени с тех пор, как она в последний раз думала о Теде?

Казалось, Джаред и близнецы вытеснили из ее сознания всех остальных. Она больше не тосковала по дому, не говоря уже о том, чтобы терзаться мыслями о своем замужестве. Неужели началось выздоровление, о котором ей столько говорили?

Очередной взрыв смеха близнецов, за которым последовал низкий смешок Джареда, снова вызвал на ее губах улыбку.

Да, выздоровление началось.

С помощью близнецов Китти расстелила одеяло, и, устроившись в тени дерева, они с аппетитом перекусили. От яблочного пирога, который она испекла утром, не осталось ни крошки. Когда с едой было покончено, Джаред растянулся на траве и закрыл глаза.

Как только Китти отошла, чтобы привязать к седлу пустую корзинку, Дженни склонилась над ним:

— Хороший был пирог, да, папа?

— Угу, — промычал Джаред.

— Китти — хорошая кухарка, правда? — спросила Бекки.

— Угу.

— Спорим, Китти — лучшая кухарка на свете, — заявила Дженни.

— Точно, — произнес Джаред, ожидая очередной реплики Бекки, которая незамедлительно последовала:

— Спорим, если Милдред заболеет, Китти сможет готовить для всего дома.

— Вне всякого сомнения, — согласился Джаред и ухмыльнулся, догадываясь, чего добиваются маленькие плутовки. — И кофе она делает отменный.

Вернулась Китти, и близнецы тотчас исчезли.

— Вы спите? — спросила она.

— Нет.

— Почему девочки так быстро убежали?

— Думаю, биться об заклад.

— Биться об заклад? Это что, такая игра?

— Нет, это у них вполне серьезно.

— Что они затеяли на этот раз?

— Лучше вам этого не знать. — Он так и лежал с закрытыми глазами и улыбкой на губах.

И почему он так долго медлил, не решаясь открыть сердце двум девчушкам, дороже которых у него никого нет? С каждым днем, проведенным с ними, ему все легче любить. Теперь он знает, что никогда не будет отвергнут. И все это благодаря Китти. Она помогла ему поверить в себя и научила доверять другим. Впервые в жизни он понял, что на свете нет большей силы, чем это короткое словечко «любовь».

Китти открыла книгу, которую захватила с собой, и села в тени, наслаждаясь тишиной и покоем. Время от времени она поднимала глаза, чтобы взглянуть на близнецов, собиравших полевые цветы у подножия холма. Временами и Джаред приоткрывал глаза, чтобы посмотреть на нее.

Вечером заразительный смех, доносившийся из комнаты близнецов, привел Джареда к их двери.

— Что там у вас происходит? Вы так хохочете, что стены трясутся.

Из ванной выглянули близнецы и Китти, их головы покрывали шапки мыльной пены. Китти уложила волосы близнецов в некое подобие рожек, торчавших по обе стороны головы, что придавало им сходство с Паком из «Сна в летнюю ночь». Они, в свою очередь; закрутили волосы Китти в один рог, украшавший ее голову посередине.

Джаред весело рассмеялся:

— Я не верю своим глазам.

— Иди сюда, папа, мы намылим и твою голову тоже. Джаред склонился над раковиной. Близнецы, действуя в четыре руки, мигом намочили и намылили его волосы, взбили пену, а затем усадили его на стул. Поскольку его короткие волосы и бакенбарды не давали достаточного простора для воображения, они прилепили их к голове и украсили его подбородок пышной белой бородой.

Отступив назад, чтобы полюбоваться плодами своих трудов, Дженни задумчиво отметила:

— Папа, с белыми волосами ты выглядишь совсем как Поппи.

Лица близнецов погрустнели, и, нагнувшись, они поцеловали Джареда в щеки.

— Мы скучаем по тебе, Поппи.

Смывать мыло досталось Китти. Когда дошла очередь Джареда, она усадила его на стул, нагнула его голову над раковиной и принялась мыть.

— До чего же приятно, — сказал Джаред. — Намного лучше, чем когда это делает парикмахер.

Китти взяла полотенце и энергично вытерла его голову.

— Боюсь, некоторое время вы будете сладко благоухать. Джаред поднялся и заглянул ей в глаза:

— Так же сладко, как вы?

Бекки и Дженни обменялись довольными улыбками. Позже, когда она уложила их в постель, Бекки поинтересовалась:

— Правда, у нашего папы хорошие волосы?

— Очень хорошие, милая, — отозвалась Китти. Она подошла к Дженни и подоткнула одеяло.

— Они такие мягкие и волнистые, да, Китти? — сказала та.

— Да, дорогая, очень мягкие и волнистые.

— Как, по-твоему, Китти, папа красивый? — спросила Бекки.

— Пожалуй, да.

— Тебе нравится наш папа? — последовал очередной вопрос.

— Конечно. Мы с вашим отцом прекрасно ладим. А теперь давайте спать, и пусть вам приснятся сладкие сны, мои хорошие.

Когда она вышла из комнаты, Дженни промолвила:

— Угу, сны о тебе и папе, Китти. — Улыбнувшись, она прижала к себе Бибби и закрыла глаза.

Сквозь открытое окно лились яркие лучи солнца, заливая светом комнату и дразня сомкнутые ресницы Китти. Она открыла глаза и сладко потянулась, наслаждаясь солнечным теплом.

До возвращения Слоукамов оставалось меньше недели. Дни летели быстро, и Китги чувствовала, что не успеет оглянуться, как надо будет возвращаться назад. Она не хотела даже думать об отъезде с ранчо. Им так хорошо здесь — как в волшебной сказке! Но, к сожалению, рано или поздно она закончится.

Китти встала с постели и подошла к окну. В этот час на ранчо все спали, но солнечное утро предвещало день, идеальный для того, чтобы заняться стиркой.

Оторвавшись, наконец, от окна, Китти натянула джинсы и клетчатую рубашку, чтобы постирать все свои платья. Затем пошла на кухню, приготовила кофе и овсянку, собрала всю грязную одежду и полотенца и вынесла наружу. Наполнив корыто горячей водой и мыльными стружками, она выстирала полотенца и отжала их, воспользовавшись ручным прессом, прикрепленным к краю корыта. Она уже развесила белье на просушку, когда Джаред с близнецами вышли из дома.

— Овсянка на плите, можете завтракать. А я пока закончу стирку.

— Пошли, девочки, — сказал Джаред и направился в кухню.

Бекки и Дженни задержались во дворе, разглядывая ручной пресс.

— Можно тебе помочь, Китти?

— Когда поедите. — Она шлепнула в воду грязные джинсы близнецов. — Чем это вы занимались, девочки, валялись в грязи? Мне понадобится стиральная доска, чтобы отстирать их. Идите в дом и поешьте, а я поищу стиральную доску.

Она отодвинула засов, закрывавший вход в крошечную кладовку, и распахнула дверь. Изнутри дохнуло жарким воздухом. Все углы и полки тесного помещения были завалены старыми садовыми инструментами, железными клеймами и прочим отслужившим свой век имуществом.

Китти вздохнула и приступила к поискам.

Джаред смаковал кофе, когда в кухню вошли близнецы.

— Садитесь, я положу вам овсянки. Девочки переглянулись, затем Бекки сказала:

— Мы сами справимся. Китти просила передать, что ей нужна твоя помощь. Она ищет стиральную доску в старой кладовке.

Джаред допил кофе и поднялся:

— Ешьте свой завтрак.

Он вышел из дома и направился в кладовку.

— Что вы потеряли в этой душной клетушке?

— Стиральную доску. Чтобы отдраить грязь с джинсов близнецов.

Внезапно дверь захлопнулась, и помещение погрузилось во мрак, не считая тусклого света, сочившегося сквозь запыленное оконце, расположенное высоко вверху.

— Осторожно, Китти, не споткнитесь. Постарайтесь не двигаться, пока я не открою дверь.

Китти замерла в ожидании, прислушиваясь, как он пробирается к выходу.

— Проклятие! — вдруг выругался он.

— Что случилось?

— Дверь заклинило. Она не открывается. Как только глаза привыкли к темноте, Китти подошла к Джареду, безуспешно пытавшемуся вышибить дверь плечом. Она присоединила свой вес к его усилиям, но все было тщетно. Прочное дерево не поддавалось.

Спустя несколько минут Джаред отошел от двери и смахнул выступивший на лбу пот.

— Бесполезно. Не знай я, что это невозможно, то поклялся бы, что дверь закрыта на засов.

— Кто мог сотворить такое… — Она осеклась на полуслове, пораженная догадкой. — О нет, они не могли…

— Еще как могли. — Судя по его голосу, он смирился с неизбежным.

Китти обессилено прислонилась к двери.

— Зачем они это сделали?

— А вы не догадываетесь? — Он подошел ближе. Вкрадчивый тон, которым был задан вопрос, заставил ее остро почувствовать не только его близость, но и интимную обстановку, в которой они оказались. Голова Китти пошла кругом при воспоминании о схожей ситуации в библиотеке, о его хрипловатом голосе и возбуждении, вызванном его близостью. В течение двух лет она не испытывала ни малейшего желания ощутить прикосновение мужчины. Почему же Джаред Фрейзер оказывает на нее такое воздействие?

Он уперся ладонями в дверь по обе стороны от ее головы и навис над ней.

— Никогда не поверю, что сообразительная гувернантка моих дочерей еще не поняла, что у них на уме.

Неужели он думает, что она в состоянии соображать, когда он стоит так близко? Не осмеливаясь взглянуть на него, Китти потупила глаза.

— Тем не менее, это так.

— Все-то вы понимаете, Кэтлин Драммонд. Они возомнили нас персонажами одного из романов Бронте, которыми вы их потчуете. Беда в том, что они слишком нетерпеливы, чтобы ждать естественного развития событий, и решили их ускорить. Самое малое, что мы можем сделать, — это подыграть им.

Он обхватил ладонью ее затылок и медленно склонил голову.

Китти закрыла глаза и приоткрыла в предвкушении рот.

Джаред не заставил себя ждать. Губы его были теплыми и твердыми, поцелуй — возбуждающим и пьянящим. Ее слабая попытка воспротивиться привела только к тому, что их губы слились еще сильнее. Долго подавлявшееся желание превратилось в неодолимую потребность, накрывшую обоих жаркой волной.

Когда они оторвались друг от друга, Китти дрожала. Джаред, судя по его виду, пребывал не в лучшем состоянии. Губы их все еще хранили вкус поцелуя, возбужденные тела требовали большего. Он снова приник к ее губам со страстью, которая должна была отпугнуть ее, но вместо этого воспламенила еще больше.

Скользя ладонями по ее спине, Джаред жадно целовал ее, будоража прикосновениями языка, покусывая, отстраняясь и снова приникая к ее губам. Разделявшая их одежда казалась досадной помехой, и Китти чуть не вскрикнула от восторга, когда он расстегнул ее блузку и скользнул теплой ладонью внутрь. За рукой последовали губы, проложившие огненную дорожку по ее шее и верхней части груди.

Спустив с ее плеч блузку, Джаред быстро справился с пуговицами сорочки и обнажил ее грудь. Склонив голову, он прошелся языком по чувствительным вершинкам, затем взял один из сосков в рот. Китти ахнула и обвила руками его шею, удерживая его голову у своей груди, наслаждаясь обжигающими прикосновениями, пока ее прерывистые вздохи не превратились в стоны экстаза.

Внезапно Джаред вскинул голову и быстро натянул блузку на ее плечи.

Нет! Не сейчас, когда ее тело жаждет удовлетворения.

И тут она услышала звуки, послужившие причиной столь резкой смены в его настроении:

— Китти, папа!

Джаред принялся лихорадочно застегивать перламутровые пуговки на ее сорочке. Китти отстранила его руки:

— Я сама.

— С вами все в порядке, Кэтлин? — В его глазах светилась такая нежность, что не оставалось сомнений в том, что он так же, как и она, потрясен несвоевременным вторжением близнецов и так же возбужден. Будь Китти более опытной, она не стала бы обманывать себя, сваливая все, что произошло между ними, на двухлетнее воздержание. Поцелуй и прикосновение Джареда, а не что иное пробудили дремавшую в ней страсть.

Эта мысль до смерти испугала ее.

— Кэтлин, с вами все в порядке? — повторил он.

— Да… да, все прекрасно.

— Вы уверены? — Он казался таким удрученным и уязвимым.

Китти заставила себя улыбнуться:

— Конечно.

— Мне очень жаль, Китти.

— Мы оба виноваты, Джаред. Больше это не повторится.

— Почему? Эта глава еще не закончена.

— Должна закончиться.

— Но не раньше, чем мы дойдем до той части, где они заживут долго и счастливо.

На короткое мгновение их взгляды встретились, затем он коснулся ее губ в легком поцелуе.

— Девочки, откройте дверь. А после того, как сделаете это, бегите, если вам дорога жизнь.

Глава 17

Дверь со скрипом распахнулась, и Китти с Джаредом вышли на яркое солнце. Близнецы стояли с покаянным видом, потупив глаза. Минуту-другую Джаред привыкал к свету, затем сложил руки на груди и свирепо воззрился на дочерей.

— Итак, я вас слушаю. Почему вы задвинули засов, зная, что мы с Китти находимся внутри? — Девочки молчали. — Я жду.

— Мы сожалеем, — сказала Бекки.

— И есть о чем. Вы обе заслуживаете хорошей порки.

— Дженни не виновата; это я придумала. Она не считает, что это была хорошая идея.

— Она права. Там темно и жарко и достаточно острых инструментов, чтобы пораниться. Поэтому мне хотелось бы понять, почему вы так поступили с теми, кто вас очень любит. Дженни, раз тебе не понравилась эта идея, может, ты объяснишь нам причину?

Девочка подняла на него взгляд — в глазах блестели слезы.

— Потому… потому что мы любим вас обоих.

Джаред всплеснул руками в безнадежном жесте:

— Ну, это все объясняет. А поскольку мы вас тоже любим, видимо, нам придется запереть вас в кладовке, чтобы доказать это.

По щекам Дженни заструились слезы.

— Но я боюсь темноты.

— Это моя вина, папа! — воскликнула Бекки. — Запри меня, а ее не надо.

Китти положила руку на его локоть.

— Джаред, можно я задам вопрос?

— Пожалуйста.

— Дженни, ты сказала, что вы заперли нас, потому что любите. С чего ты взяла, что это служит доказательством любви? — Девочки обменялись полными слез взглядами, но не ответили. — Бекки, милая, может, ты скажешь, раз это была твоя идея? — Ей было любопытно узнать, насколько Джаред прав в своих предположениях.

Губы Бекки задрожали.

— Мы знаем, что вы нас любите, вот я и подумала, что, если запереть вас вместе, может, папа поцелует тебя и, может, ты его тогда полюбишь.

Джаред взглянул на нее, с трудом сдерживая смех.

— Хотел бы я знать, миссис Драммонд, откуда девочки почерпнули такие нелепые идеи. Может, из романов, которые вы им читаете?

Китти не разделяла его веселья:

— Можно поговорить с вами наедине, Джаред?

— Вы хотите вернуться в кладовку?

Она схватила его за руку и оттащила в сторону.

— Ладно, вы были правы, но я не позволю вам запирать их в этой клетушке.

— У меня этого и в мыслях не было, Я придумал кое-что получше.

Он вернулся к девочкам.

— Надеюсь, вы поняли, что я больше не потерплю никаких шалостей по отношению ко мне, Китти или любой другой гувернантке, которая имела бы несчастье связаться с вами. Понятно?

— Да, — отозвались они.

— Да, сэр! — поправил Джаред, чеканя слова.

— Да, сэр.

— А теперь идите и очистите лошадиные стойла от навоза.

— О, папа! — простонали близнецы.

— Вы поняли, что я сказал?

— Да!.. — Они в ужасе переглянулись.

Джаред нахмурился:

— Что?

— Да, сэр, — промямлили близнецы и побрели к амбару. Усмехаясь, он проследил, как они исчезли в дверях, затем посмотрел вслед Китти, шагавшей со стиральной доской в руках. Его взгляд задержался на ее покачивающихся бедрах, обтянутых джинсами.

— У нас с вами осталось одно незаконченное дельце, Кэтлин Драммонд.

К полудню жизнь вернулась в обычное русло, и Китти пообещала взять близнецов на верховую прогулку, как только снимет высохшее белье. Она надеялась задержать их до возвращения Джареда из города, чтобы отправиться вместе, но девочкам не терпелось двинуться в путь. Они забрались в загон и играли с пони на дальнем конце пастбища.

Китти почти закончила намеченные дела, когда услышала лошадиное ржание. Она бросила обеспокоенный взгляд в сторону загона.

Что-то явно встревожило лошадей, и это не могли быть девочки. Либо на пастбище заползла змея, либо животные учуяли запах медведя или кугуара. Поскольку никаких признаков диких зверей не наблюдалось, Китти предположила, что это змея.

— Бекки, Дженни, уходите оттуда! — крикнула она, но близнецы находились слишком далеко, чтобы услышать. Поставив корзинку с бельем, Китти бросилась к загону. И увидела, что испугало лошадей.

По пастбищу брел Самсон, громадный черный бык Кэррингтонов. Видимо, в поисках телок он смял проволочное заграждение, разделявшее соседние пастбища, и теперь двигался по направлению к лошадям и девочкам.

Быки отличались опасным и непредсказуемым нравом. Они были злобными по натуре и, хотя обычно сохраняли невозмутимость, могли рассвирепеть по самому неожиданному поводу и напасть.

Китти сложила руки рупором и закричала:

— Бекки! Дженни! Бегите сюда скорее!

На сей раз близнецы услышали ее и оглянулись.

Забравшись в загон, она постаралась успокоить жавшуюся к изгороди кобылу. Седлать ее было некогда, и, ухватившись за гриву, Китти запрыгнула на спину лошади. Вся процедура заняла считанные минуты, но в ее отчаянном состоянии они показались ей часами.

К этому моменту девочки уже заметили быка и теперь с криками неслись во весь опор к воротам. К несчастью, Самсон тоже увидел их, и его тяжеловесная рысца перешла в громоподобный галоп. Китти понимала, что должна отвлечь животное.

Она поскакала наперерез. Внезапно, к ее ужасу, Дженни споткнулась и упала на землю. Бекки остановилась и побежала назад, чтобы помочь сестре подняться, между тем как бык стремительно приближался к беззащитным девочкам.

Китти перерезала ему путь, чудом избежав смертоносных рогов, способных выпотрошить человека или лошадь. Как она и рассчитывала, бык повернул за ней. Оказавшись достаточно далеко от близнецов, которые уже поднялись и бежали к изгороди, она развернула лошадь и остановилась.

Вздымая облако пыли, бык замедлил ход и тоже остановился, разглядывая новую мишень, словно боксер, примеривающийся к противнику на ринге.

— Йо-хо-хо! — закричала Китти, намеренно дразня Самсона, чтобы удержать его внимание.

С поразительным для такой горы мускулов проворством бык переступил копытами и пригнул голову, изготовившись к броску. Быстрый взгляд в сторону девочек подсказал Китти, что им осталось пробежать не менее двадцати — тридцати ярдов.

Когда бык ринулся в атаку, она выждала до последнего мгновения, а затем заставила лошадь отскочить в сторону. С грохотом промчавшись мимо, Самсон развернул свой массивный корпус и снова уставился на нее. Из его ноздрей шумно вырывался воздух, взметнувший облачко пыли, когда он пригнул голову, готовясь к новой атаке.

Китти повторила маневр, снова уклонившись от быка, и оглянулась. Близнецы уже перелезали через изгородь. Облегченно вздохнув, она быстро развернула кобылу, но в спешке выпустила гриву и соскользнула с лошади. Несколько секунд она лежала на спине, слишком изумленная, чтобы пошевелиться, — она ездила без седла бессчетное число раз, и не было случая, чтобы она свалилась. Когда она поднялась на ноги, кобыла уже ускакала.

Нечего было и надеяться удрать от быка — но будь она проклята, если станет покорно дожидаться, пока он ее прикончит! Китти кинулась бежать, преследуемая по пятам Самсоном.

Джаред как раз подъехал к коновязи возле дома, когда к нему бросились близнецы. Тыча пальцами в сторону пастбища, они наперебой кричали:

— Папа, папа, скорее! Там Китти! За ней гонится бык!

— Идите в дом и оставайтесь там! — крикнул Джаред, переводя коня в галоп. Жеребец на полном скаку перемахнул через изгородь и понесся по пастбищу. К тому времени, когда он поравнялся с Китти, бык находился в нескольких ярдах от нее. Джаред склонился в седле, протянул руку и, когда Китти ухватилась за нее, забросил ее на спину лошади позади себя. Она крепко обхватила его за талию, сознавая, что была на волосок от смерти, и они поскакали к воротам, быстро оторвавшись от быка.

Самсон, лишившись цели, потерял всякий интерес к гонкам. Он развернулся и потрусил прочь.

Все еще дрожа, Китти с помощью Джареда вошла в дом и обессилено опустилась на стул.

— Поздравляю, это был смертельный номер. Кто-нибудь объяснит мне, что здесь, черт побери, произошло? — осведомился Джаред.

Близнецы, как обычно, хором заговорили, а Китти молча ждала, пока прекратится дрожь.

Выслушав всю историю, Джаред притянул к себе девочек, поцеловал каждую в кудрявую макушку, а затем велел подождать в их комнате, пока он поговорит с Китти.

— Мы любим тебя, Китти, — сказали близнецы и, поцеловав ее в обе щеки, побежали к себе.

Джаред опустился на колени и взял ее за руку:

— Вы в порядке, Китти?

— Буду, как только перестану дрожать.

— Это был очень храбрый поступок. Вы спасли моих дочерей. Я никогда не смогу отблагодарить вас в достаточной мере.

— Вы напрасно думаете, что все позади, Джаред.

— Что вы имеете в виду?

Она бросила на него несчастный взгляд.

— Как нам выдворить этого проклятого быка из загона?

Оставшуюся часть дня они продержали близнецов возле дома. Китти приготовила обед, а Джаред с девочками вымыли посуду. Раскладывая по местам выстиранное белье, Китти перебирала в уме последние события.

Это был насыщенный переживаниями день: вспышка желания утром в кладовке, ужас, когда за ней погнался бык… восхитительное тепло рук Джареда на ее груди… смех близнецов, отжимающих мокрую одежду… возбуждение от поцелуя Джареда… тревога из-за быка, свободно разгуливающего по ранчо… обольстительные нотки в хрипловатом голосе Джареда.

Все, хватит!

Китти с грохотом задвинула ящик и взглянула на себя в зеркало. Что особенного произошло? Такое то и дело случается между мужчиной и женщиной. В конце концов, они провели в тесном контакте несколько недель, не говоря уже о том, что этот поцелуй напрашивался чуть ли не с самого начала. А теперь всепозади, и, слава Богу. Вполне возможно, что завтра они вместе посмеются над этим.

Она энергично кивнула собственному отражению в зеркале:

— И дело с концом.

«Едва ли», — возразил внутренний голос. Остаток вечера прошел за обычными делами. Китти уложила близнецов спать, мечтая о том, чтобы погрузиться в горячую ванну и смыть с себя суету и тревоги минувшего дня. Перед тем как удалиться на покой, она зашла в гостиную, чтобы пожелать Джареду спокойной ночи.

— Китти, не могли бы вы присесть на минуту? Мне кажется, нам нужно обсудить то, что произошло сегодня.

— Это была случайность, Джаред. Бык вырвался на свободу, но такие вещи иногда происходят. К счастью, никто не пострадал.

— Я не имел в виду этот кошмарный инцидент. Я говорю о том, что произошло между нами в кладовке.

— К счастью, там тоже никто не пострадал. — Она слабо улыбнулась.

— Это может случиться снова, Кэтлин.

— Нет, если это сколько-нибудь зависит от меня, — возразила Китти.

— Вы не в состоянии остановить это, как, впрочем, и я.

— Мы взрослые люди, Джаред, и можем управлять собственными желаниями.

— А я желаю вас более чем когда-либо, Китти. И готов жениться на вас, если это то, чего вы хотите. Она выгнула бровь:

— Вы готовы принести такую жертву только ради того, чтобы уложить меня в постель? Как романтично!

— Я вовсе не хотел сказать, что это будет жертвой. Просто я знаю, что вы не согласитесь ни на какие другие условия.

— Мы уже заключили соглашение, которое прекрасно работает: я гувернантка ваших дочерей.

— И сколько, по-вашему, продержится это соглашение, если я не могу смотреть на вас, не испытывая желания? Даже сейчас я хотел бы… — Он раздосадовано всплеснул руками. — Боже, какой смысл препираться с женщиной! Мне следовало бы отнести вас в постель и заняться любовью.

— При чем здесь любовь, Джаред? То, о чем вы говорите, доступно и быку на пастбище.

— Желание, связывающее мужчину и женщину, — это разновидность любви, Кэтлин.

— Едва ли! Любовь удовлетворяет сердце и душу, а желание — только тело.

— Вы хотите сказать, что каждый раз, когда мужчина и женщина бывают близки, они жаждут духовного блаженства, а не физического наслаждения? — Он уставился на нее с изумленным видом. — Боже мой, да вы никогда не испытывали настоящей страсти, верно?

Черт бы его побрал! Как он смеет вторгаться в область ее тайных сомнений!

— Не будьте смешным! Конечно, испытывала, ведь я была замужем три года. — С каждой минутой разговора она ощущала себя все более неловко.

— Я не имею в виду добродетельный секс по субботам при погашенном свете. Я говорю о страсти, не знающей ограничений, когда в голове не остается ни одной мысли, кроме удовлетворения физического желания, и последнее, о чем вы думаете, — так это о романтических чувствах партнера.

Китти встала.

— Думаю, я выслушала достаточно, потому что, если вы правы, я рада, что мне неведома подобная страсть. Спокойной ночи, Джаред.

Она двинулась к двери, но он схватил ее за руку и, круто развернув, привлек к себе.

— А я думаю иначе, Кэтлин. Я уверен, что такая темпераментная женщина, как вы, создана для страсти. Более того, я видел ее проявление сегодня в кладовке. — Он прижался к ее губам в обжигающем поцелуе.

Китти попыталась оттолкнуть его, но он только крепче притянул ее к себе.

Задыхаясь, она приоткрыла рот, и Джаред воспользовался моментом, чтобы ворваться языком в его влажную глубину. Китти продолжала сопротивляться, но ее усилия не помешали ему опустить ее на пол.

— Если вы это сделаете, это будет насилие, — выдохнула она, когда он, наконец, оторвался от ее губ.

— Я не собираюсь ничего делать против вашей воли, Китти. Просто я хочу, чтобы вы осознали физическое притяжение, существующее между нами.

Ее глаза презрительно сверкнули.

— Я не испытываю к вам физического притяжения.

— Посмотрим.

Он прошелся языком по ее шее, и она резко втянула воздух.

— Что бы вы ни пытались доказать этими нелепыми действиями, у вас ничего не получится. Только напрасно потеряете время.

Скользнув рукой в вырез ее блузки, Джаред обхватил ладонью ее грудь. Китти дернулась.

— Приятно, да, Кэтлин? — Он потер сосок большим пальцем, продолжив ласки.

— С чего вы взяли, что мне может быть приятно, когда меня лапают?

— Не отрицайте. Вам это так же приятно, как и мне. Чувствуете мою руку, Китти? Только не говорите, будто не испытываете внизу живота этакого томления, которое медленно нарастает, пока не взорвется в ослепительном экстазе.

Что ж, если она не может противостоять ему физически, то сможет победить в противостоянии характеров, задев его гордость.

— Боюсь, вы переоцениваете свои способности, Джаред, поэтому, прошу вас, отпустите меня. Я хотела бы лечь в постель.

— Я хочу того же, но когда я представлю вам все свои доводы, не думаю, что мы успеем добраться до кровати.

Он убрал руку с ее груди и принялся расстегивать пуговицы на блузке. Китти вздрогнула, когда прохладный воздух коснулся ее разгоряченной кожи.

— У вас что, совсем нет гордости? — выдохнула она.

— Еще немного, и у вас ее тоже не будет. — Его жадный взгляд скользнул по ее груди. — Я столько думал о вашей груди, Китти: как она выглядит, каково это — прикоснуться к ней или попробовать на вкус. — Джаред опустил голову и прошелся языком по ее затвердевшим соскам. — Я представлял себе эти розовые маковки, напрягшиеся и заострившиеся, как сейчас, со смуглыми ореолами. — Он обвел языком контур соска, а затем взял его в рот.

Дыхание Китти стало прерывистым, и она невольно заерзала под ним. Движение еще больше возбудило его. Ощутив это, Китти замерла.

— Джаред, остановитесь и подумайте, что вы делаете.

— Я только об этом и думаю. Я думаю об этих сливочно-белых возвышенностях, — прошептал он. — Как они насыщают младенца, как утоляют мой голод. А еще я думаю о том, что сделаю с ними. — Он склонил голову и принялся нежно и страстно ласкать ее грудь, пока Китти, несмотря на всю свою решимость, не начала всхлипывать, ощущая внутри нарастающую пульсацию. В панике она попыталась скинуть его с себя.

Джаред завел ее руки за голову и прижал к полу.

— Жаль, что вы не можете видеть себя; ваши сапфировые глаза потемнели от желания. Неужели это та самая страстность, которую вы так долго сдерживали? Дайте ей волю, Китти. Покажите мне настоящую женщину, которая упорно прячется за вдовьими одеждами.

— Я никогда вам этого не прощу. — Она отвернулась, отказываясь смотреть на него.

Джаред улыбнулся и усилил атаку на ее чувственность. Хриплым возбуждающим шепотом он принялся описывать ее тело и рассказывать, что он сделает с каждой его частью руками, губами и языком, если только она попросит. Он описывал приемы, о которых узнал в Индии, способные доставить женщине немыслимое наслаждение, и что она, Китти, может, в свою очередь, сделать для него. Чем более эротичным становился его шепот, тем больше она возбуждалась. Каждое произнесенное им слово находило отклик в ее женском естестве, пока все ее тело не охватило пламя, а в голове не осталось ни одной мысли, кроме жгучего желания ощутить его поцелуй, прикосновение и проникновение.

Китти начала всхлипывать и извиваться под ним.

— Вы по-прежнему утверждаете, что не испытываете физической страсти? Ну, признайтесь, Китти. Признайтесь, что вы хотите, чтобы я сорвал с вас одежду и позволил вам раздеть себя. Разве это неправда?

— Нет! Неправда! — выкрикнула она, пытаясь убедить не столько его, сколько себя.

— И долго еще вы намерены обманывать себя?

Желание, охватившее ее с такой силой, внезапно рассеялось — то ли от его насмешливого тона, то ли от сознания, что он прав.

Джаред запечатлел на ее губах легкий поцелуй и поднял ее на ноги.

— Сколько еще вы намерены притворяться, будто ваше тело не отвечает? Не стыдитесь своих мыслей и чувств. Наслаждайтесь ими. Освободите в себе женщину, Китти. Дайте ей то, чего она хочет. Освободите ее, ради Бога.

Китти ощущала скорее горечь, чем стыд. Она была так обескуражена, что не могла даже злиться на Джареда. Он прав. Кто бы мог подумать, что она способна так реагировать на прикосновение и слова мужчины? В этом было что-то порочное.

— Зачем вам это понадобилось, Джаред? Неужели ради того, чтобы доказать свою правоту, стоило разрушать нашу дружбу?

— Я хочу вас, Кэтлин. Но я хочу ту женщину, что сжимал в своих объятиях несколько секунд назад и которой мог бы овладеть. Однако сделай я это, вы бы возненавидели меня. Поэтому я подожду. Наступит день, когда вы сами придете ко мне. А пока, Кэтлин Драммонд, все будет как прежде.

— После того, что случилось? Не знаю, как вам, а мне будет неловко.

— Я буду тверд. — Он покачал головой. — Извините за двусмысленность. Но я уверен, что справлюсь, а такая замечательная женщина, как вы, Кэтлин, и подавно. Давайте просто забудем об этом.

Как ни странно, Китти понимала, что Джаред прав. Сегодня вечером она узнала о себе нечто новое и была потрясена этим открытием. На какое-то невероятное мгновение она ощутила себя удивительно раскрепощенной и оказалась во власти восхитительных ощущений, которых не испытывала раньше. Определенно Тед никогда не возбуждал в ней подобной страсти. А Джаред смог.

То, что он пытался показать ей, выходило за рамки секса. Он увидел в ней несостоявшуюся женщину — и был прав. Страсти не было места в ее браке, а тем более в супружеской постели. Вот почему она чувствовала себя такой виноватой, когда потеряла Теда. Она готова была винить себя, «Трипл-Эм», даже жизнеспособность мужчин Маккензи, но только сейчас поняла, что дело совсем не в том, что было, а в том, чего не было. Она позволила Теду сойти в могилу, не узнав по-настоящему женщину, ставшую его женой. И, как это ни трагично, он был вполне доволен этой женщиной. Правда в том, что виноваты они оба — и ей больше не придется нести бремя вины одной.

Сегодня вечером Джаред показал ей, что две женщины, живущие в ней, так же отличаются друг от друга, как двое мужчин: Тед, довольный тем, чем она была, и Джаред, не согласный на меньшее, чем она может быть.

И как женщина она может состояться только с последним.

Кэтлин взглянула на Джареда и не ощутила неприязни, только благодарность. Он помог ей посмотреть в глаза правде, к которой еще надо привыкнуть. И он это понимает.

— Спокойной ночи, Джаред.

— Спокойной ночи, Кэтлин.

Как только дверь ее спальни закрылась, Джаред вышел из дома, сбросил одежду и окунулся в холодный ручей.

Когда Джаред вернулся, дом был погружен во тьму, только в гостиной горела единственная лампа. Он погасил ее и лег спать, но еще долго лежал, вопреки доводам рассудка надеясь, что она войдет в дверь. Наконец он погрузился в сон.

Дверь открылась, и Китти, проскользнув внутрь, закрыла ее и прислонилась к ней спиной. Она стояла в потоке лунного света, обрисовывавшего контуры ее фигуры. Шелковая ночная рубашка, которую он ей купил, льнула к округлостям ее груди и стройным бедрам, когда она шагнула к кровати. Он так возбудился, что испытывал боль.

Горло его пересохло, он не мог произнести ни слова, даже глотнуть, когда она остановилась у кровати и спустила бретельки с алебастровых плеч. Изящным движением бедер, отозвавшимся в его чреслах бешеной пульсацией, она сбросила сорочку до лодыжек и предстала перед ним обнаженная.

— Я не могла ни о чем думать, кроме восторгов, которые ты обещал мне. Вот я, Джаред. Чего же ты ждешь?

— О Китти! Китти! — Потянувшись к ней, он перекатился на бок и очутился на полу. Ошеломленный, Джаред сел и оглядел темную комнату. — Проклятие!

Глава 18

— Китти, я хочу заняться с тобой любовью, — прошептал Джаред, лаская теплой ладонью ее обнаженное тело.

— Мне нужна твоя страсть, а не любовь, — заявила она.

— О Китти! Китти…

Кровать заходила под ней ходуном.

— Китти, Китти!

Китти распахнула глаза и увидела Бекки и Дженни, которые нещадно трясли ее, пытаясь разбудить. Вид у них был встревоженный.

— Китти, вставай. С Блубоннет что-то случилось. Китти резко села на постели:

— Что с ней?

— Мы пошли покормить ее, как всегда утром, а она лежит на боку.

В голубых глазах Дженни отразилась печаль.

— Кажется, она сильно заболела, Китти.

— Я сейчас оденусь, а вы пока разбудите папу.

— Уже разбудили. Он пошел в амбар.

Облачиться в джинсы и рубашку было делом одной минуты. Кобыла, видимо, жеребилась, и хотя Китти часто видела, как это происходит в «Трипл-Эм», ее помощь никогда не требовалась. Натянув носки и сапоги, она помчалась в амбар, сопровождаемая испуганными близнецами.

Джаред стоял на коленях рядом с лежащей лошадью.

— Она жеребится?

Он кивнул:

— Да, и ей туго приходится.

— У нее что, сейчас будет ребеночек? — поинтересовалась Дженни.

— Похоже на то. — Китти указала на копну сена неподалеку: — Девочки, идите туда, сядьте и постарайтесь не мешать.

Губы Дженни начали дрожать.

— Блубоннет не умрет, Китти?

— Нет, милая. С ней все будет в порядке, когда она ожеребится. А теперь идите и сядьте там, где я сказала.

Прижав к себе Бибби и Бонни, девочки забрались на сено и уселись, устремив на несчастную кобылу полные ожидания взгляды.

Джаред мрачно заметил:

— Боюсь, ей потребуется помощь.

— Бедняжка. — Лошадь начала мотать головой, и Китти потрепала ее по холке, стараясь успокоить. — Ну, ну, Блубоннет, — проворковала она. — Все скоро кончится, девочка. — Она взяла пучок сена и принялась вытирать пот со шкуры животного.

Судя по всему, кобыла пребывала в таком состоянии уже несколько часов: бока ее тяжело вздымались от усталости, выпуклые глаза помутились от боли и страха. Дернувшись от новой схватки, она попыталась подняться на ноги.

— Держите ее! — крикнула. Китти. — Не позволяйте ей вставать. — Общими усилиями они удержали кобылу на месте. Бедняга вытянула морду и закатила глаза от приступа боли.

Следующий час они провели, склонившись над страдающим животным.

— Господи, такие тяжелые роды я видела только однажды. Это было, когда жеребенок неправильно шел.

— Думаете, сейчас как раз такой случай?

— По-видимому. — Китти подняла на него взгляд. Джаред не успел надеть рубашку, и его мускулистые плечи и руки, напрягшиеся от усилий, блестели от пота. Даже темные волосы на груди увлажнились и прилипли к коже.

— И что вы тогда сделали? — спросил он.

— Отец связал жеребенку ноги и засунул его назад. Словно в ответ на ее слова тело кобылы дернулось в очередной схватке. Китти с ужасом увидела показавшиеся наружу тонкие ножки.

— Нам придется связать их, Джаред. Он окинул взглядом амбар в поисках чего-нибудь подходящего:

— Вон там, на колышке, вожжи.

Китти подскочила к стене и сдернула их.

— Скорее, Китти. Все четыре ноги показались. Еще несколько драгоценных секунд ушло на поиски предмета, с помощью которого можно было бы обрезать вожжи. Увидев топор, она отрубила полоску нужной длины и кинулась назад, в стойло.

Стараясь припомнить действия отца, Китти сложила ноги жеребенка вместе, бережно связала их, а затем засунула назад.

— Быстрее, — выдохнул Джаред, напрягаясь изо всех сил, чтобы удержать силившуюся встать лошадь.

— Так, а теперь самое трудное. Держите ее крепче, не давайте двигаться. — Китти набрала полную грудь воздуха и ввела руку в родильный канал. Нащупав жеребенка, она начала осторожно его поворачивать.

Кобыла рванулась, протестуя против вторжения, и Джареду пришлось навалиться на нее всей тяжестью. Тем временем Китти успела повернуть жеребенка и начала медленно вытаскивать его. Блубоннет напряглась, тужась, и наружу показалась голова жеребенка, а затем и все клинообразное тельце, заключенное в защитную белесую оболочку.

Джаред в благоговении уставился на крохотное создание:

— О Боже!

Китти хотелось смахнуть слезы радости, но нужно было сохранять спокойствие.

— Мне понадобится нож, чтобы разрезать вожжи. Он бросился на поиски, а она поспешно вытерла глаза краешком рубашки.

Джаред вернулся с ножом, они избавились от вожжей, и жеребенок смог распрямить свои тоненькие ножки.

— Ну, разве он не красавчик, Джаред?

— Такое впечатление, что он состоит из одних ног. — Он обратил на нее восхищенный взгляд. — Вы молодчина, Кэтлин!

— Слава Богу, все обошлось. Что ж, мы сделали что могли, а теперь лучше уйти и позволить Блубоннет выполнить свою часть работы. — Она поднялась и вышла из стойла.

Джаред помедлил у двери, чтобы бросить последний взгляд на новорожденного. В изумлении покачав головой, он закрыл стойло и задвинул засов.

На протяжении всей эпопеи близнецы тихо сидели, завороженные происходившим на их глазах чудом.

Дженни первая обрела голос:

— Это мальчик или девочка, Китти?

— Мальчик, милые. Он такой красивый! Если влезть на чердак, можно увидеть все, что происходит в стойле. — Она не предложила этого раньше, опасаясь трагического исхода, но теперь, насколько она могла судить, кобыла и жеребенок чувствовали себя прекрасно.

Джаред последовал за близнецами на чердак, где все трое растянулись на животах. Он обнял дочерей за плечи и притянул к себе. Китти тоже поднялась наверх и села рядом, подтянув колени к подбородку.

Близнецы с горящими от любопытства, глазами наблюдали за сценой внизу.

— Китти, что это Блубоннет делает? — поинтересовалась Бекки, когда кобыла начала вылизывать жеребенка.

— Спорим, она его целует, — сказала Дженни.

— Нет, милая, она его моет.

— Я могла бы его вымыть, — с готовностью предложила Дженни, — если мне разрешат.

— Она не просто очищает жеребенка, Дженни, она приучает его к своему запаху и привыкает к нему сама.

Близнецы зачарованно наблюдали, как кобыла вылизывает новорожденного. Закончив, она начала нежно тыкаться в него носом, слегка подталкивая.

— А теперь-то она его целует? — спросила Бекки.

— Нет. Жеребенку пора встать и опробовать свои ножки.

— Младенцы не могут стоять, — заявила девочка.

— Человеческие не могут, Бекки, — сказал Джаред. — А животные запросто.

— Смотрите! — воскликнула Дженни. — Он встает. Близнецы затаили дыхание, глядя, как жеребенок поднимается на нетвердые ножки. Несколько секунд он покачивался, грозя упасть, затем ему удалось выпрямиться и твердо встать на ноги под бдительным оком матери. Все захлопали в ладоши, а Дженни тут же спросила:

— Можно его покормить, Китти?

— Нет, нам следует держаться подальше от жеребенка и не мешать Блубоннет заботиться о нем. Едва ли ей понравится, если все кому не лень станут трогать ее малыша.

— А кто будет чистить стойло?

— Пусть ваш папа займется этим, — усмехнулась Китти, бросив лукавый взгляд на Джареда.

— По-моему, лучше поручить это дело Китти, как вы считаете, девочки? Она настоящий знаток лошадей.

Маленькие предательницы дружно закивали в знак согласия:

— Точно, папа, Китти — настоящий знаток лошадей.

— Мы же не хотим, чтобы Блубоннет рассердилась.

— Спасибо, Джаред, — отозвалась Китти елейным тоном. — Но у нас осталось еще одно незаконченное дельце: старина Самсон. — Она сладко улыбнулась Джареду. — К счастью, ваш папа — эксперт по быкам.

Она встала и спустилась с чердака;

Вернувшись домой, Китти и Джаред приняли ванну. Чистые и надлежащим образом одетые, они засиделись за чашкой кофе, а близнецы, позавтракав, нашли себе занятие в своей комнате.

— Бык все еще бродит поблизости, Китти. У вас есть какие-нибудь предложения?

— Надо обследовать северную часть ранчо. Никогда не поверю, что здесь совсем нет телок. У Кэррингтонов обычно немного скота, но не могли же они продать все стадо.

— И что вы хотите сделать? Отогнать к ним быка?

— Гораздо проще пригнать несколько телок сюда и с их помощью выманить быка.

— А если мы не найдем телок?

— Ну, можно было бы вывести лошадей из загона, однако быку ничего не стоит проломить и эту изгородь, если ему взбредет в голову такая причуда. Я была бы намного спокойнее за близнецов, если бы нам удалось вернуть его туда, где он должен находиться. Пары телок для этого вполне достаточно.

— Ладно, мэм, я к вашим услугам. Так и быть, поищем Далилу, чтобы порадовать старину Самсона. Вы уверены, что с Блубоннет ничего не случится за время нашего отсутствия?

— С ней все будет в порядке; единственное, что ей требуется, — это свежее сено и вода. А вот нам понадобится повозка.

— Зачем?

— Чтобы отвезти колючую проволоку на южное пастбище. Наверняка изгородь нуждается в починке, иначе Самсон не смог бы выбраться оттуда. Я пойду за лошадьми, а вы поищите проволоку в кладовке.

— Предоставьте лошадей мне, Китти. Никогда не знаешь, что может выкинуть этот бык.

— Ни в коем случае, капитан. Я и шагу не сделаю к той кладовке. Уж лучше встретиться с быком.

Спустя некоторое время они запрягли пару лошадей в повозку, куда загрузили проволоку и все остальное, что могло понадобиться, включая седла, веревки и арканы, чтобы поймать и привести скот. Близнецы нашли все эти приготовления необыкновенно захватывающими.

Добравшись до пастбища, они обнаружили там несколько дюжин телок с телятами, лениво пощипывающих траву.

— Надеюсь, вы не собираетесь перегонять всех коров? — поинтересовался Джаред.

— Нет, хватит и полудюжины.

— Полдюжины! А чем плоха одна?

Китти посмотрела на него со страдальческим видом:

— Из-за чего, по-вашему, Самсон так рвался на свободу? Неужели у вас совсем нет жалости к бедной телке? Ладно, давайте распряжем и оседлаем лошадей.

— А как же близнецы?

— Поедут с нами.

Отлов скота, проявлявшего порой ослиное упрямство, был непростым делом, и Китти пришлось здорово помучиться, чтобы, не имея опытных помощников, заарканить шестерых телок. Когда она, наконец, добилась успеха, они направили лошадей к южному пастбищу, ведя в поводу телок, за которыми следовали телята, не желавшие расставаться с матерьми.

Добравшись до цели, они без труда нашли место, где Самсон выбрался наружу. Пока Джаред выпрямлял опоры, Китти отделила двух телок и повлекла их за собой в загон. Поскольку они находились с наветренной стороны, Самсону не потребовалось много времени, чтобы учуять их запах. Грохоча копытами, он понесся к ним через пастбище.

Завидев быка, Китти затащила телок назад за проволоку, где они потрусили к остальному стаду.

Когда Самсон промчался мимо, даже не удостоив их взглядом, Джаред с усмешкой заметил:

— Сразу видно, мужчина при деле.

Китти не сочла нужным отвечать на эту реплику.

— А теперь надо заделать этот проход и как можно быстрее.

— Кэтлин, я никогда в жизни не натягивал колючую проволоку.

— Ничего, сейчас научитесь. — Она вручила ему ножницы для резки проволоки. — Установка и починка изгороди — это первое, чему учат новичков на ранчо.

Они завершили работу, не опасаясь угрозы со стороны Самсона — тот был слишком занят.

День был долгим и напряженным, но таким, который можно вспоминать всю оставшуюся жизнь.

После обеда, вымыв посуду, Китти и близнецы расположились на полу, нанизывая на нитку бусины.

На этот раз Джаред даже не пытался прятаться за книгой или газетой. Он открыто наблюдал за ними, не догадываясь, что ухмыляется во весь рот, прислушиваясь к их разговору.

Близнецы все еще находились под впечатлением родов, наблюдать которые им довелось утром. Когда они вернулись домой, то первым делом бросились в амбар, где провели целый час на чердаке, созерцая Блубоннет и жеребенка.

— А можно мы дадим малышу имя? — спросила Дженни, нанизывая на нитку сверкающую бусину.

— Он же не наш, милая. Блубоннет и жеребенок принадлежат Кэррингтонам.

— Жаль, что у нас нет своего ранчо, — вздохнула Бекки. — Тогда у нас тоже были бы жеребята, и мы могли бы придумывать им имена.

Дженни склонилась ближе и прошептала:

— Папа сказал, что купит ранчо.

— Неужели? — Китти бросила на него удивленный взгляд. Джаред пожал плечами:

— Я сказал, что подумаю.

— И где же это ранчо будет располагаться?

— Он хочет, чтобы рядом с Далласом, как здесь, — сообщила Бекки.

Китти рассмеялась:

— Боюсь, такое непросто найти. Здесь в основном джентльменские ранчо, а не рабочие.

— Что это значит, Китти?

— Ну, это когда люди, владеющие ранчо, не живут за счет производимой на нем продукции. В сущности, это скорее летние резиденции, где можно отдохнуть от городской суеты. Моя тетя Гарнет родом из Джорджии, и она рассказывала, что до Гражданской войны такие загородные дома были весьма популярны среди богатых южан. Ранчо Кэррингтонов больше соседних поместий, но Джейк Кэррингтон очень богатый человек, как и остальные владельцы.

— Все это так, Китти, — сказал Джаред, — но я знаю Джейка с юных лет. Он искренне любит ранчо, просто его больше интересует бизнес. Железные дороги, банки, техника всегда притягивали его. Недавно он сказал мне, что «черное золото» принесет Техасу процветание.

— Черное золото? А что это такое, папа?

— Нефть, Бекки. Когда-нибудь она станет цениться, как золото. Собственно, он сделал значительные инвестиции в полоску земли под названием Спиндлтоп под Бомонтом, что на восточном побережье, и убедил меня последовать его примеру. Однако не будь Джейк Кэррингтон столь проницательным, когда дело касается бизнеса, он, возможно, расширил бы Ла-Палому до размеров «Трипл-Эм».

— А у твоего папы тоже джентльменское ранчо, Китти?

— Нет, Дженни, «Трипл-Эм» — рабочее ранчо. Для моего отца, его братьев и их семей — это единственный источник средств к существованию. Каждый, кто живет на ранчо, полностью зависит от него. Мы постоянно держим от сорока до пятидесяти тысяч голов скота.

Глаза Бекки округлились.

— Ну и ну! Это же такая уйма коров!

— Спорим, у вас и лошадей полно, — сказала Дженни.

— Верно, милая. И полно людей, которые на них ездят. Ну-ка, дай сюда твой брелок.

Бекки сняла браслет, с которым не расставалась с того момента, как получила его в подарок от сестры. Дешевая цепочка позеленела, но брелок выглядел как новенький. Китти продела нитку в брелок, и он скользнул к остальным бусинам.

— Смотри, как красиво. Когда закончишь, сможешь носить его на шее, как Дженни подаренный тобой кулон.

— Вот так идея, Китти! — восхитилась Дженни.

— У Китти всегда замечательные идеи, — согласилась Бекки.

«Что да, то да», — подумал Джаред. За последние недели он не переставал восхищаться тем, как работает ее голова. Она никогда не уклонялась от вызова и всегда находила свежие и оригинальные решения.

Чего не скажешь о его идеях, а самая безумная из них посетила его прошлым вечером. С чего это он взял, что можно так близко подойти к тому, чтобы заняться с ней любовью, а потом делать вид, будто ничего не случилось? Боже, как же он ее хочет! Проклятие! Если он не выбросит эту мысль из головы, то снова закончит день холодным купанием в этом чертовом ручье.

Джаред поднялся и вышел, чтобы избавиться от наваждения.

Китти проводила взглядом его мощную фигуру, исчезнувшую за дверью. Неужели ему наскучила жизнь на ранчо? Последние два дня никак не назовешь скучными, но, возможно, это не то волнение, которого он жаждет.

А может, он думал о прошлом вечере, о тех невероятных мгновениях страсти, пережитых ими? Конечно, они решили не возвращаться к этой теме, но как можно не думать об этом?

Они открыли ящик Пандоры, и закрыть его теперь невозможно, как бы они ни убеждали себя в обратном.

Глава 19

На следующее утро Джаред запряг повозку, и они отправились в Ривер-Бенд. Крохотный городок размещался в излучине реки Тринити, там, где она поворачивала к Далласу.

Расположенный ближе к Форт-Уэрту, чем к Далласу, город возник вокруг испанской миссии, основанной еще во времена конкистадоров. В начале столетия покинутая служителями церкви миссия превратилась в бордель, посещаемый в основном офицерами мексиканской армии, пока Техас не добился независимости. Во время Гражданской войны нападение команчей лишило город большей части его населения. Те, кто выжил, перебрались в более обжитые места, такие как Даллас и Форт-Уэрт, ставшие в последующие десятилетия крупными узлами на пересечении знаменитых техасских маршрутов по перегону скота.

Ривер-Бенд был одним из сотен разбросанных по всему западу поселений, обреченных на вымирание с появлением железных дорог. В удаленный от железнодорожных путей город можно было попасть только на лошади или по реке. Раз в месяц здесь останавливался небольшой пароход, совершавший регулярные рейсы из Форт-Уэрта. Местные торговцы полностью зависели от обитателей окрестных ранчо и проезжих путешественников.

Единственным преимуществом жизни в таком городе было полное отсутствие соблазнов для преступников. Здесь не было ни салуна, ни проституток, ни банка, который можно было бы ограбить, что исключало всякую надобность в шерифе. В городе не издавалось ни одной газеты, но он мог похвастаться телеграфом и католической церквушкой, оставшейся со старых времен. Протестанты отправляли свои религиозные потребности, собираясь по воскресеньям в заднем помещении магазина Бена Уилкса.

Китти влюбилась в Ривер-Бенд с первого взгляда, хотя он был совсем маленьким и не таким благоустроенным, как Калико, ближайший к «Трипл-Эм» город.

Пока Китти находилась в лавке, приобретая товары по списку, Джаред зашел на телеграф, служивший также почтовым отделением, чтобы узнать, нет ли для них писем. Близнецы остались снаружи, глазея на броненосца, томившегося в огороженном загончике.

— Фу, ну и уродина, — сказала Бекки спустя некоторое время.

Дженни согласно кивнула:

— С такой чешуей его даже на руки не возьмешь. Не представляю, зачем он кому-то понадобился.

— Наверное, потому что он такой чудной.

— Я бы лучше завела жеребенка. По крайней мере, на него приятно смотреть и можно погладить.

Они сели на землю, упершись локтями в согнутые колени и положив головы на руки, и продолжили наблюдение.

Спустя несколько минут сосредоточенного созерцания Бекки сказала:

— Он даже не двигается.

— И не издает звуков, — добавила Дженни.

— Глупо держать животное, которое не двигается и ничего не произносит. Собака хотя бы лает, а кошка мяукает.

— Угу, а лошадь ржет, корова мычит.

— Даже осел кричит «и-а-а», а это бестолковое животное ничего не делает, — заявила Бекки.

Каждый раз, когда кто-нибудь из прохожих останавливался, чтобы взглянуть на броненосца, прежде чем двинуться дальше, девочки переглядывались и качали головами.

— Точно, никому он не нужен.

— Угу.

Наконец Дженни сказала:

— Пойдем отсюда. На солнце жарко, и потом, мне надоело ждать, когда он пошевелится.

Они поднялись и отошли в тень здания, где снова уселись.

— Давай подождем еще немножко. Может, он как раз собирается пошевелиться, а мы пропустим.

Две пары ног, облаченные в джинсы и пыльные сапоги со шпорами, проследовали перед их глазами и остановились возле броненосца. Бекки резко выпрямилась, заметив, что на шпоре левого сапога одного из мужчин не хватает колесика. Она подняла глаза и узнала бандита, ограбившего поезд.

Ткнув Дженни в бок, она прошептала:

— Смотри, это тот дядька из поезда.

— Что нам делать?

— Давай поищем папу.

— Но у папы нет пистолета, — возразила Дженни. — Что, если они застрелят его?

— Да, лучше не надо. Иди и скажи Китти. Она наверняка знает, что делать. А я останусь здесь и послежу за ними. — Мужчины двинулись дальше. — Скорее, Дженни, пока они не скрылись.

Дженни бросилась в магазин, а Бекки последовала за двумя бандитами.

Мужчины зашли в платную конюшню. Одна из дверей была распахнута настежь. Осторожно приблизившись к ней, Бекки оглянулась назад, но никаких признаков Китти или кого-либо другого не наблюдалось.

Бекки подкралась ближе и заглянула в конюшню. Внезапно оттуда высунулась рука и втащила ее внутрь.

— Какого дьявола ты здесь рыщешь? — Мужчина оказался намного моложе, чем тот, кого она видела в поезде.

— Ищу свою кошку.

— Здесь ее нет. — Он отпустил девочку. — Убирайся отсюда.

В этот момент из-за стойла вышел другой бандит. Он мгновенно узнал ее.

— Эдди, это девчонка с того поезда, что мы грабанули! Бекки повернулась и кинулась прочь. Эдди догнал ее в дверях и схватил за шиворот, оборвав нитку бус у нее на шее. Ожерелье упало, и хрустальные бусины рассыпались по земле. Бандит втащил ее назад, в здание конюшни.

— Смотри, что ты наделал, — порвал мои бусы! — Она так рассердилась, что лягнула его в щиколотку. Выругавшись, он схватился за ногу.

Бекки снова кинулась наутек, но оказалась в лапах второго бандита.

— Отпусти меня! — Она лягалась и извивалась, пытаясь вырваться, но он не ослаблял хватки. Когда она принялась звать на помощь, он крепко зажал ей рот ладонью, но Бекки больно укусила его.

— Заставь ее замолчать! — крикнул бандит, захлопывая дверь. — И задвинь этот чертов засов, пока кто-нибудь не вошел.

Эдди заткнул ей рот своим шейным платком, а его напарник отрезал кусок веревки и связал ей запястья, а затем и ноги.

— Что, к дьяволу, с ней теперь делать? — поинтересовался Эдди.

— Возьмем с собой, а потом избавимся от нее.

— В таком деле я тебе не помощник, Гас. Давай лучше оставим ее здесь и уедем.

— И получим себе на хвост добровольцев из Комитета бдительности? Это похуже, чем шериф. Они повесят нас на месте. Нет уж, надо взять девчонку с собой. А когда ее хватятся, мы будем уже далеко отсюда. Так что седлай лошадей и поехали.

Китти только что расплатилась за покупки, когда в магазин ворвалась Дженни:

— Китти, мы видели его! Он здесь!

— Кто, Дженни?

— Бандит, который ограбил нас в поезде. Он там с еще одним типом.

— О нет! А где Бекки?

— Она следит за ними.

— О Боже!

— Что нам делать, Китти?

Китти взглянула на владельца магазина:

— Здесь есть шериф?

— Нет, мэм. У нас есть Комитет бдительности, но мы редко прибегаем к его услугам.

— Сейчас как раз такой случай — в городе видели грабителей поездов.

— Должно быть, они здесь проездом, мэм. И пока они не создают нам проблем, у нас нет к ним претензий.

Китти не стала тратить время на разговоры с этим недоумком, когда Бекки, возможно, в опасности. Она выскочила из магазина, чуть не угодив в объятия Джареда, как раз собиравшегося войти.

— Эй, что за спешка? — Ему хватило одного взгляда на нее, чтобы его тон изменился: — Что случилось, Китти?

— Близнецы узнали бандита, ограбившего нас в поезде. Дженни прибежала сказать нам, а Бекки осталась следить за ним.

Они выбежали на улицу, но нигде не было и признаков девочки. Китти начала громко звать ее по имени.

— Куда она могла деться?

— Мы найдем ее. Дженни, вернись в магазин и оставайся там.

— Но я хочу помочь найти Бекки.

— Я сказал, чтобы ты оставалась здесь.

Дженни вернулась в магазин, но, когда Китти с Джаредом поспешили прочь, последовала за ними.

Они обшарили каждую улицу, но девочки нигде не было. И не было способа узнать, не последовала ли она за бандитами в одно из зданий.

Добравшись до платной конюшни, они обнаружили, что обе двери закрыты изнутри.

— Бекки! — крикнула Китти.

Ответа не последовало. Джаред принялся звать дочь, затем подергал дверь.

— Заперто. Придется проверять все… — Он нагнулся и поднял горсть земли.

— Что там, Джаред?

Среди крупинок грязи сверкали хрустальные бусины.

— Разве это не…

— Да. Она там. Должно быть, они ее обнаружили. О, Джаред, что, если они причинили ей вред? Он взглянул на высокие окна.

— Я залезу туда.

— Как?

— С помощью вот этого. — Он указал на несколько охапок сена, сваленных снаружи.

Они сложили сено под окном, Джаред вскарабкался наверх и проник внутрь. Услышав голоса, он осторожно приблизился к краю помоста, тянувшегося по периметру всего здания, образуя чердак. Внизу, в стойле, находились двое мужчин, в одном из которых он узнал бандита с поезда.

— Ты же слышал, Гас, ее зовут. Нужно забыть про девчонку и сматываться отсюда, пока не поздно.

— Заткнись, Эдди, дай подумать. Видишь, никто больше не кричит, наверное, ушли. Самое время уносить ноги.

Оглянувшись, Джаред увидел Китти, пробравшуюся вслед за ним на чердак. Взгляд его обшаривал конюшню в поисках Бекки и, наконец, остановился на извивающейся связанной фигурке в одном из пустующих стойл. Вспышка ярости на секунду ослепила его.

— Эдди, поднимись на чердак и посмотри, нет ли кого снаружи.

Джаред и Китти нырнули за кипу сена в темном углу. Когда Эдди забрался наверх и подошел к окну, Джаред подобрался к нему сзади и постучал по плечу. Эдди обернулся и, получив удар в челюсть, с глухим стуком приземлился на пол. Сухая солома посыпалась с чердака вниз.

— Чем, к дьяволу, ты там занят? — крикнул Гас. Джаред приложил палец к губам, призывая Китти к молчанию, Затем вытащил из кобуры Эдди револьвер и вручил ей.

— Эдди, что там происходит? — заорал Гас.

— Я упал, — невнятно отозвался Джаред, подражая голосу Эдди.

Спуститься вниз незаметно для Гаса было невозможно, из чего следовало, что придется прыгать.

— Эдди, снаружи все чисто?

— Да.

Гас открыл дверь конюшни и пошел за Бекки.

— Пора ехать, соплячка.

Джаред понял, что лучшего шанса ему не представится. Спрыгнув с чердака, он приземлился на Гаса, и они оба повалились на землю. Острая боль прострелила ногу, и в течение нескольких секунд Джаред боролся с мраком, грозившим поглотить его сознание. Гас, воспользовался этими драгоценными мгновениями, чтобы откатиться в сторону, и потянулся к револьверу на бедре.

— Даже не пытайся, — приказала Китти. Она стояла на верхней перекладине лестницы, направив оружие на Гаса. — Если тебе дорога жизнь, ты очень медленно вытащишь свой «кольт» и положишь его на пол. — Послышался красноречивый щелчок взведенного курка. — Слышишь, Гас? Я не буду дожидаться второго щелчка. Понял?

— Ладно, леди. — Он сделал, как она велела, а затем поднял руки.

— Где твои остальные два дружка, Гас?

— Откуда я знаю? Мы уже несколько недель, как разбежались.

— А что ты сделал с кольцом, которое забрал у меня во время ограбления поезда?

— Думаешь, я помню, что сделал с какой-то дешевой побрякушкой? Наверное, отдал его первой попавшейся шлюхе.

— Для тебя, Гас, оно, может, и было дешевым, а для меня представляло большую ценность. Надо бы всадить в тебя пулю — хотя бы ради удовольствия.

— Предоставь его мне, Китти! — прорычал Джаред. — У нас с Гасом осталось одно незавершенное дельце!

— Ты уверен, что с тобой все в порядке, Джаред?

— Да. Позаботься о Бекки. — Не обращая внимания на боль в ноге, он двинулся на бандита, сжав кулаки.

Китти развязала Бекки, прислушиваясь к звукам ударов и хриплому дыханию дерущихся мужчин. Она боялась за Джареда, но вмешиваться не решалась.

— Они не обидели тебя, милая? — спросила она, обняв девочку.

— Нет, просто связали и сказали, что избавятся от меня. — Бекки нахмурилась. — Они такие же бестолковые, как тот броненосец. Если они хотели избавиться от меня, зачем брать меня с собой?

— О, милая. — Китти снова прижала ее к себе, понимая, что могло случиться самое ужасное, если бы они опоздали.

Тем временем Джаред нанес Гасу решающий удар, и тот рухнул на пол. Убедившись, что бандит отключился надолго, Джаред подошел к Бекки и крепко обнял ее:

— Ну, как ты, детка?

Бекки обхватила его руками за шею.

— Теперь, когда ты здесь, папа, хорошо. — Она принялась ползать на четвереньках по стойлу и не успокоилась, пока не нашла свой драгоценный медальон.

— Я куплю тебе для него цепочку, дорогая, — заверил ее Джаред.

Китти заметила мелькнувшую в дверях тень и догадалась, что это Эдди пришел в себя и потихоньку спустился с чердака. Сорвав с ближайшего колышка лассо, она выбежала наружу. Ей не пришлось искать сбежавшего.

Эдди застыл на месте, с разинутым ртом уставившись на стоявшую на его пути Дженни.

— Как ты здесь оказалась? Я только что видел тебя внутри.

Тут он приметил Китти и бросился бежать. Раскрутив лассо над головой, она кинулась вдогонку. Эдди оглянулся, чтобы посмотреть, далеко ли она, и не заметил препятствия: броненосец подрыл ограду загона и теперь лежал поперек дороги. Споткнувшись о толстокожее животное, бандит замедлил бег. Китти прицельно бросила лассо и, когда петля обвилась вокруг его плеч, резко дернула. Эдди опрокинулся навзничь. Ловким движением она стянула веревкой его запястья и лодыжки, связав по рукам и ногам.

Подбежала Дженни. Довольно улыбаясь, Китти сказала:

— Может, это и не рекорд скорости, но я не была бы Маккензи, если бы не заарканила животное.

Подошла Бекки, и девочки, всплеснув руками, уставились на броненосца, снова начавшего зарываться в землю.

— Смотри, этот бестолковый броненосец наконец-то зашевелился, — сказала Бекки. Дженни кивнула:

— Ага, может, он не такой уж бестолковый. Джаред подтащил Гаса к группке горожан, успевших собраться вокруг заарканенного преступника.

— У вас в городе есть тюрьма? — спросил он.

— Да, но мы редко ею пользуемся, — отозвался владелец магазина.

— Эти двое ограбили поезд, и не исключено, что поблизости бродит парочка их сообщников. Отправьте телеграмму в Даллас, рейнджерам или шерифу. Либо те, либо другие будут просто счастливы избавить вас от этих мерзавцев. — Он посмотрел на Китти. — Вы готовы продолжить путь, Анни Оукли?

— Когда пожелаете.

Джаред взял Бекки за руку, Бекки схватила руку Дженни, а та сунула ладошку в руку Китти. Так, взявшись за руки, они дошли до повозки и тронулись в обратный путь.

Вскоре после их возвращения на ранчо прибыли Слим и Марта. Мужчины пошли в амбар, где Джаред рассказал Слиму о событиях, произошедших в его отсутствие.

После обеда он устроился в кресле в гостиной и прочитал телеграмму от Чарлза, где сообщалось, что ремонт закончен и комнаты готовы принять своих обитателей. Похоже, они могут вернуться в Даллас хоть завтра.

Рано утром следующего дня после трогательного прощания с жеребенком и пони опечаленные близнецы забрались в коляску.

Когда они въехали на вершину холма, Джаред придержал лошадей и все обернулись назад, чтобы бросить последний взгляд на ранчо, уютно разместившееся среди деревьев.

В загоне мирно паслись лошади, а два рыжих пони стояли у ограды, вытянув морды в их сторону.

Близнецы, по щекам которых струились слезы, подняли руки и помахали:

— Прощай, Стро, прощай, Берри.

— И вы туда же? — сказал Джаред, увидев, что глаза Китти тоже увлажнились. — Ох уж эти женщины! — Он щелкнул вожжами. — Вот что я вам скажу, дамы: учитывая все эти гонки с быками, рождение жеребят и преследование преступников, ранчо — не самое подходящее место для тех, кто ищет тишину и покой.

Китти лукаво скосила на него глаза и запела:

— Здесь, на небе бескрайнем, солнце вечно сияет. Остальные подхватили, и четыре голоса слились в гармонии над катившей по дороге коляской:

— Ранчо, милое ранчо…

Глава 20

Как только они приехали домой, близнецы помчались наверх. Все печальные мысли вылетели из маленьких головок при виде заново отделанныхкомнат. Оставалось только заменить испорченные игрушки, и девочкам, не терпелось приступить к этому занятию.

Комната выглядела так элегантно, что Китти пришла в восхищение. По словам Милдред, именно Джаред настоял на том, чтобы декоратор воспользовался обоями с цветочным узором.

Когда она спустилась вниз, чтобы поблагодарить его, в дверь позвонили. Не обнаружив никаких признаков Чарлза, Китти сама отворила парадную дверь. На пороге стоял невысокий мужчина, облаченный с головы до пят в серое, включая цилиндр на макушке и гетры. Тоненькие усики образовывали узкую полоску под его необычайно длинным носом, а губы были почти такими же тонкими, как усы.

— Бонжур, мадам. Вы хозяйка этого дома?

— Нет. Вообще-то здесь нет хозяйки. Дом принадлежит холостяку, а я гувернантка детей.

Мужчина вставил в правый глаз монокль и пристально посмотрел на нее.

— Понятно. — Он приподнял бровь, и монокль выпал из глаза.

Инстинктивным движением подхватив упавший монокль, Китти обнаружила, что он держится на золотой цепочке, прикрепленной к лацкану пиджака. Она отпустила монокль, и тот повис, покачиваясь на цепочке.

— Извините, я думала, он падает.

Длинный нос мужчины задергался, как у кролика.

— Не могли бы вы передать капитану Фрейзеру, что его хочет видеть месье Франсуа Пуанже, мадам.

— Капитан Фрейзер редко принимает посетителей, месье…

— Пуанже. Франсуа Пуанже. — Его губы вытянулись в еще более тонкую линию, чем усы. — Капитан Фрейзер ожидает меня, мадам.

— О, прошу прощения. Пожалуйста, входите. — Китти посторонилась, пропустив его внутрь.

— Могу я быть чем-нибудь полезен, миссис Драммонд? Китти обернулась, с облегчением увидев Чарлза. Теперь посетителя можно передать на его попечение.

— Чарлз, этот джентльмен…

— Месье Франсуа Пуанже, — перебил ее француз, четко и ясно выговаривая каждый слог.

— Месье Пуанже хотел бы видеть капитана Фреизера, Чарлз.

— Сожалею, сэр, но капитан Фрейзер никого не принимает. Он поправляется после ранения.

Пуанже поджал губы, так что вместо рта осталась узкая щель.

— Мне назначено, — прошипел он сквозь зубы.

— Очень хорошо, сэр. Если вы изволите присесть, я уведомлю капитана Фреизера, что вы здесь.

Пуанже опустился на стул и скрестил руки в серых перчатках на рукоятке трости.

— Я сама скажу ему, Чарлз. — Китти двинулась вверх по лестнице, миновав спускавшихся вниз близнецов. — Я сейчас вернусь, девочки. Подождите меня на крыльце.

При виде незнакомца девочки замерли.

Пуанже снял шляпу:

— Бонжур, мадемуазель.

— Вы кто, мистер? — поинтересовалась Бекки.

— Меня зовут Франсуа Пуанже. — Он вставил в глаз монокль и уставился на них.

— А вам больно, когда он растет? — спросила Дженни.

— Прошу прощения?

— Ваш нос, — объяснила Бекки. — Он у вас как у Пиноккио. Моя сестра интересуется, больно ли вам, когда он растет?

— Кто такой этот Пиноккио, мадемуазель?

— Маленький мальчик, у которого удлинялся нос каждый раз, когда он обманывал.

Глаза Дженни восхищенно округлились.

— Ну, мистер, вы, наверное, такого насочиняли, что ой-ой-ой!

И рука об руку они проследовали дальше, оставив ошарашенного француза с открытым ртом.

Услышав голос Джареда, откликнувшегося на стук, Китти приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

— Джаред, внизу вас ждет месье Франсуа Пуанже. Джаред поднял голову от письма, которое читал:

— Что?

— Не что, а кто. Месье Пуанже уверяет, что договорился с вами о встрече.

— О встрече? Ах да, совсем забыл. Должно быть, это ресторатор.

— Ресторатор? — Китти вошла в комнату. — Вы собираетесь устроить прием? — Ей не верилось, что Джаред Фрейзер когда-либо посещал приемы, не говоря уже о том, чтобы устраивать их.

— Да. Я решил, что вел слишком замкнутый образ жизни после своего возвращения из Индии.

— И это еще мягко сказано.

— К тому же гувернантка моих дочерей считает, что для их блага я должен больше общаться с людьми. Точнее, как она изволила выразиться, «перестать отсиживаться за закрытыми дверьми».

— В таком случае вам не следует заставлять посетителя ждать. — Китти направилась к двери, затем повернулась: — Кстати, мы с близнецами собираемся на прогулку.

— Вообще-то я надеялся, что вы примете участие в этом разговоре. Хотелось бы услышать ваше мнение.

— Я обещала близнецам. Сейчас они ждут меня на крыльце. И потом, Джаред, я не имею понятия, как устраиваются шикарные приемы. У нас дома все ограничивалось танцами и пением.

— Может, вы хотя бы выслушаете его? Я доверяю вашим суждениям, Китти. Скажите девочкам, что, если они потерпят, я поведу их куда-нибудь на ленч.

— Трудно отказать в такой милой просьбе. Я не знала, что вы доверяете моим суждениям.

В его взгляде отразилось изумление.

— Вы это серьезно? Как вы можете сомневаться в этом после того, как я доверил вам своих детей? — Он подошел к двери. — Идемте, мы заставляем ждать месье Пуанже.

Спустившись вниз, Китти сообщила близнецам об изменении планов. В восторге от предстоящего выхода в город, девочки кинулись наверх переодеваться.

После уточнения времени и даты месье Пуанже отправился в небольшую экскурсию по первому этажу. Когда они вошли в столовую, он широко развел руками и объявил:

— Ковер и мебель придется убрать, капитан, и, конечно, стол и стулья в холле.

— И куда прикажете все это деть, месье Пуанже? — поинтересовался Джаред снисходительным тоном.

— У вас есть чердак, капитан?

— Да, но я предполагал устроить прием в саду. Ресторатор возмущенно вытаращил глаза:

— Франсуа Пуанже не для того готовит изысканные блюда, чтобы они стали добычей мух и прочих насекомых.

В надежде остудить накаляющиеся страсти Китти вмешалась в разговор:

— То есть вы намерены подавать еду в помещении?

— Разумеется, мадам. Итак, продолжим. Когда они вошли в кухню, Пуанже поднес к глазу монокль и огляделся.

— Размер подходящий. — Он снял серые перчатки, достал из кармана белые и натянул их.

Милдред, подбоченившись, наблюдала за манипуляциями француза, который занимался тем, что расхаживал по кухне, проводя пальцем по шкафчикам и проверяя, не осталось ли на перчатке следов пыли.

— Хм-м. — Нагнувшись, он открыл дверцу плиты и сунул туда голову.

Чарлз поспешно положил руку на локоть жены, когда та, не выдержав, шагнула в сторону француза.

Наконец Пуанже снял белые перчатки и снова надел серые.

— Вполне приемлемо, капитан.

— Вы не представляете, Пуанже, как вы меня утешили. Зная характер Джареда, Китти чувствовала, что он на грани того, чтобы схватить коротышку француза за шкирку и вышвырнуть из дома. Огоньки, сверкавшие в глазах Милдред, красноречиво свидетельствовали о том, что если этого не сделает Джаред, то сделает она.

— Теперь можно обсудить меню, капитан.

— Почему бы нам не пройти в библиотеку? — Китти подхватила Пуанже под руку и буквально вытащила из кухни.

Следующую четверть часа Джаред и Пуанже провели за обсуждением местных и иностранных вин, икры и паштетов, сандвичей с семгой и пирожков с курятиной и, разумеется, пармезана с пирожными на десерт, чему месье Пуанже придавал громадное значение. Наконец они перешли к вопросу о главном блюде.

— Могу я порекомендовать ягненка, тушенного в луковом соусе, капитан?

— Нет. Большинство моих гостей разводят коров, а не овец.

— Тогда, может, свиные отбивные в слоеном тесте?

— Пусть это будут говяжьи отбивные и жаркое на ребрышках. Ну и, пожалуй, окорок, зажаренный на вертеле. Пуанже в отчаянии всплеснул руками:

— Капитан, Франсуа Пуанже не жарит мясо на вертеле. Он готовит изысканные блюда.

— Пуанже, капитан Фрейзер не подает своим гостям блюда, которые не стал бы есть сам. И, что более важно, мне требуются не изысканные блюда, а блюда с изысканным вкусом. Кстати, жаркое на ребрышках должно быть слегка недожаренным.

Пуанже побледнел:

— Как пожелаете, капитан. Что из овощей вы предпочитаете?

— Картофель.

— В каком виде, капитан?

— Оставляю это на ваше усмотрение, Пуанже, Я люблю картошку в любом виде.

— Как насчет десерта?

— Разный, но один обязательно должен быть шоколадным. Мои дочери любят шоколад. — Он взглянул на Китти. — И цветы. Чтобы везде были цветы. Миссис Драммонд обожает цветы.

Когда они вышли проводить Пуанже до дверей, Бекки и Дженни сидели на ступеньках лестницы. На их кудрявых головках красовались новые хорошенькие шляпки, в руках близнецы сжимали сумочки.

— Поздравляю. Вы победили, — сказала Китти, когда за французом закрылась дверь.

— В чем? — поинтересовался Джаред.

— В состязании, кто из вас двоих больший сноб. Джаред покаянно хмыкнул, вызвав улыбку у нее на губах.

— Я знал, что могу рассчитывать на ваш голос, сударыня, — сказал он. — Ну что, идем на ленч?

Китти вскоре обнаружила, что Джаред весьма популярен в обществе. Он повел их в тот же ресторан, где они с девочками обедали в прошлый раз. Метрдотель приветствовал Джареда с распростертыми объятиями и обрушил на официантов поток указаний, дабы убедиться, что их обслужат по первому разряду. Пока они шли к своему столику, Джаред несколько раз останавливался, чтобы пожать руки или обменяться словами приветствия со знакомыми.

В ответ на заинтересованные взгляды, обращенные на Китти, Джаред ограничивался тем, что представлял ее, не делая попытки объяснить, что она гувернантка близнецов.

Когда они сели, к их столику подошла эффектная блондинка:

— Джаред, какой сюрприз!

Он поднялся на ноги и поцеловал ей руку:

— Здравствуй, Стефани.

— Вот уж не ожидала встретить тебя здесь, дорогой, — проворковала та.

— Я обещал сводить дочерей на ленч. Девочки, познакомьтесь с миссис Лоример. Стефани, это мои дочери, Ребекка и Дженнифер.

— Как поживаете, миссис Лоример? — хором произнесли девочки.

— О Джаред! — Рука Стефани вспорхнула к груди. — Подумать только, эти очаровательные крошки — твои дочери!

— И позволь представить тебе миссис Кэтлин Драммонд.

Голубые глаза женщины сузились, когда она перевела взгляд на Китти.

— Как поживаете?

— Прекрасно, благодарю вас, — отозвалась Китти.

— Мы не встречались раньше, миссис Драммонд?

— Не думаю, миссис Лоример.

— Миссис Драммонд — кузина Элизабет Кэррингтон и Синтии Кинкейд.

— Неужели! Я довольно близко знакома с обеими. Вы давно в Далласе, миссис Драммонд?

— Несколько недель.

— Мы должны как-нибудь позавтракать вместе, дорогая.

— Да, конечно, — отозвалась Китти, с облегчением подумав, что не собирается надолго задерживаться в Далласе. Стефани снова повернулась к Джареду:

— А когда ты намерен навестить меня, несносный мальчишка?

Близнецы захихикали.

— Папа не мальчишка, миссис Лоример, — сказала Бекки.

— Ты права, милая. — Стефани обольстительно улыбнулась Джареду. — Твой отец — настоящий мужчина.

Китти опустила глаза, уставившись на стоявшую перед ней фарфоровую тарелку. Она чувствовала, что заливается румянцем, хотя почему она краснеет, было для нее загадкой. Если кто и должен смущаться, так это Стефани Лоример. Ее откровенный флирт выглядел отвратительно.

Приподняв ресницы, она украдкой взглянула на Джареда и с радостью отметила, что он едва сдерживает раздражение. Хотя какое ей дело до его реакции?

— Ну, побегу, меня ждут друзья. Приятно было повидать вас всех. Джаред, дорогой, зашел бы как-нибудь. Ты же знаешь, я тебе всегда рада.

Китти подняла голову как раз вовремя, чтобы заметить, как Бекки взглянула на Дженни, закатив глаза.

— Миссис Лоример красивая, папа?

— Да, Дженни, она весьма привлекательна.

— Но не такая красивая, как Китти, правда, папа?

— Красота в глазах того, кто смотрит, Бекки. — Он посмотрел в лицо Китти. — Миссис Драммонд очень красивая.

Чтобы скрыть очередную вспышку румянца, Китти раскрыла меню и спряталась за ним.

На протяжении всего ленча Джаред развлекал дочерей историями о слонах и бенгальских тиграх. Китти, слушавшая с не меньшим интересом, чем близнецы, вдруг сообразила, что он впервые рассказывает о том, что пережил в Индии. Мало-помалу он раскрывал себя дочерям и ей.

Поздно вечером, уложив близнецов в постель, Китти постучала в дверь Джареда. Когда она вошла, он, как обычно, сидел за письменным столом.

— У вас найдется свободная минутка, Джаред?

— Конечно. О чем вы хотели поговорить, Кэтлин?

— О предстоящем приеме.

— Какое совпадение! Я только что закончил список гостей, чтобы отнести его завтра переписчику.

— У меня каллиграфический почерк, Джаред. Если хотите, я могу написать приглашения.

— Не хотелось бы обременять вас, Кэтлин.

— Не беспокойтесь. Я с удовольствием займусь этим, тем более что подобная возможность представляется редко. Кстати, может, мне стоит поискать в Нью-Йорке работу, где требуется твердая рука?

Он протянул ей несколько листков бумаги:

— Вот приглашение, а это список примерно из пятидесяти имен.

Китти прочитала текст приглашения и пришла к выводу, что его будет несложно размножить. Как и все, что говорил Джаред, он был кратким и выразительным.

Глаза ее вспыхнули от внезапной идеи.

— Если вы возьмете на себя девочек, я смогу посвятить этому весь день и закончу все приглашения до завтра. Джаред хмыкнул:

— Бойтесь данайцев, дары приносящих. Я буду просто счастлив провести день, развлекая своих дочерей.

— И конечно, не упустите возможности поделиться со мной своими впечатлениями.

— Непременно. Так о чем вы хотели поговорить со мной, прежде чем я вас отвлек? — спросил он.

— Как вы относитесь к тому, чтобы купить близнецам новые платья для предстоящего приема? Мне кажется, они будут в восторге.

— По-моему, вы покупали им обновы совсем недавно. Я не хотел бы баловать девочек.

— Вообще-то в прошлый раз они отнеслись к этому без особого интереса, так как не могли выбрать одинаковые платья.

— Ну, поскольку теперь я их запросто различаю, пусть одеваются как хотят.

— Спасибо. Они будут рады.

— Между прочим, вы только что убедили меня согласиться с двумя вашими предложениями. Вы удивительная женщина, Кэтлин Драммонд. Будь вы на стороне Наполеона при Ватерлоо, над Британской империей развевался бы сегодня французский флаг.

Китти ощутила законную гордость. Как Джаред справедливо отметил, ей удалось склонить его к двум решениям, которые, несомненно, пойдут на пользу близнецам. Еще одно доказательство того, что он совсем не тот людоед, каким казался поначалу.

С другой стороны, нельзя забывать, что Джаред Фрейзер — военный, а они, как известно, не сдаются без боя. Неужели за невозмутимым взглядом его карих глаз скрывается какая-то долгосрочная стратегия? Китти поняла, что нужно срочно менять тему:

— Вы полагаете, двух недель достаточно, чтобы уведомить ваших гостей, Джаред?

— Не волнуйтесь, все придут. Хотя бы из любопытства. Им не терпится взглянуть на мои боевые шрамы.

— Джаред, вы слишком циничны.

— Я знаю здешнее общество, Кэтлин. Мне следовало устроить маскарад и обмануть их ожидания.

— Если вы ждете от меня сочувствия, то напрасно. Рана на вашей щеке зажила, остался тонкий шрам, да и тот становится все менее заметным. Более того, когда вы ведете себя так, как сейчас, ваш шрам производит менее удручающее впечатление, чем ваш характер. Он одарил ее раздраженным взглядом:

— А вы иногда ведете себя как сущая мегера, Кэтлин. Я уже не раз задавался вопросом, почему я все это терплю.

— В самом деле, почему, если вам это так досаждает?

— Потому что у меня только две возможности: либо уволить вас, чего я не собираюсь делать, либо жениться, на что вы не согласитесь.

Это неожиданное заявление застало Китти врасплох. Она решила, что это шутка, и рассмеялась.

— Рад, что смог позабавить вас, Кэтлин, — бросил Джаред с неприязненными нотками в голосе. Он подошел к окну и уставился в него, сложив за спиной руки. Судя по его напряженной позе, он был в бешенстве.

Китти сдержала порыв подойти к нему и успокоить.

— Извините, Джаред. Я думала, вы шутите. С чего это вы так завелись?

Он круто развернулся и устремил на нее потемневший от гнева взгляд:

— Потому что вы бесите меня, Кэтлин.

Китти обладала не менее пылким темпераментом, чем Джаред, но в отличие от него не срывала свое плохое настроение на тех, кто оказался под рукой.

— Если это правда, вам следовало бы уволить меня. Его гнев угас так же быстро, как вспыхнул, голос стал задумчивым:

— Вы же знаете, что я этого не сделаю. Честно говоря, я получаю большое удовольствие от наших отношений. Вы понимаете меня, а это нечасто встречается.

— Я тоже дорожу нашими отношениями, Джаред, но с самого начала предполагалось, что мое пребывание здесь не продлится долго.

— А если я скажу, что хотел бы постоянных отношений, Кэтлин? Время, проведенное на ранчо, привело меня к мысли, что мы могли бы неплохо поладить.

Китти не могла поверить своим ушам.

— Вы что, серьезно предлагаете мне выйти за вас замуж?

— А что, если да?

— Джаред, вам не нужна жена, вы просто хотите, чтобы у девочек была мать.

— Мне лучше знать, чего я хочу, Кэтлин. Более того, многие успешные браки совершаются по расчету. Совпадение интересов долговечнее, чем любовь.

— И вы полагаете, что если мы поженимся, это будет успешный брак?

— Я полагаю, это будет замечательный брак.

— Как бы то ни было, Джаред, я пока не собираюсь выходить замуж. Разумеется, рано или поздно я это сделаю, поскольку хочу иметь детей, но я никогда не свяжу судьбу с человеком, которого не люблю и который не любит меня.

— Тогда почему нам бы не рассмотреть другую возможность?

Китти потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он имеет в виду. Ошарашенная, она спросила:

— Вы предлагаете мне стать вашей любовницей?

— Почему бы и нет? Физически мы не испытываем отвращения друг к другу, в чем имели возможность убедиться на ранчо Кэррингтонов.

— Это становится смешным. Прошу прощения, но мне пора спать, — холодно сказала Китти.

Не успела она дойти до двери, как он схватил ее за плечи и развернул лицом к себе. В его глазах появился опасный блеск, и Китти различила неприкрытое желание, мелькавшее в их темных глубинах.

— Вам смешно, Кэтлин? Неужели так смешно думать, что когда-нибудь вы воспылаете ко мне такой же страстью, какую питали к своему покойному мужу? — Китти попробовала отвернуться, но он не позволил, сжав ее лицо в ладонях. — Что смешного в том, чтобы надеяться, что когда-нибудь и я удостоюсь тех нежных улыбок, которые вы расточаете моим дочерям, отцу и брату? Разве мы не были счастливы на ранчо?

— Да, мы были счастливы, но там вы были другим человеком. Неужели это город так действует на вас? Или ваши друзья? Здесь вы превращаетесь в циничного, высокомерного сноба. Вы совсем не тот человек, которого узнали и полюбили ваши дочери. Вы говорите о браке, но за которого из двух Джаредов Фрейзеров я должна выйти замуж? Вы предлагаете мне освободить настоящую женщину, живущую внутри меня, выпустить ее на волю, но то же самое касается и вас. Я хотела бы знать, каков настоящий Джаред Фрейзер, кто вы: Джекил или Хайд?

Не в силах выдержать его завораживающий взгляд, Китти снова отвернулась.

— Пожалуйста, Джаред…

Дыхание ее пресеклось, когда он обхватил пальцами ее подбородок и снова повернул к себе ее лицо. Склонив голову, он прошептал:

— Пожалуйста, что, Кэтлин? Вы молите отпустить вас или обнять? — И припал к ее губам.

Поцелуй его был таким мастерским, таким чувственным и обольстительным, что каждый ее нерв откликнулся на его призыв. Китти пыталась противиться соблазну, но, по мере того как поцелуй углублялся, ее тело наполнялось страстным томлением.

Джаред на секунду оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание, а затем снова приник к ним, творя языком и губами уже ставшее знакомым волшебство. Сомкнув отяжелевшие веки, Китти наслаждалась каждым мгновением.

Когда она открыла глаза, он смотрел на нее с тем же ошеломленным выражением, которое запомнилось ей по их первому поцелую.

— Если вы сейчас скажете, что не желаете меня так же страстно, как я вас, клянусь, я никогда больше не притронусь к вам. Ну, Кэтлин, скажите мне, что не будете этой ночью ворочаться без сна, думая обо мне, как и я о вас.

— Я не собираюсь говорить вам ничего подобного, потому что это ложь. Но чтобы брак строился только на сексуальном влечении?.. Едва ли я когда-нибудь пойду на это. Мне нужно время, Джаред. Все это так неожиданно… Я должна подумать.

— Сколько времени вам нужно?

— Я дам вам ответ после приема. В течение долгой минуты Джаред не сводил с нее испытующего взгляда, от которого у нее подкашивались колени. Затем, возбуждающе скользнув ладонями по ее рукам сверху вниз, отпустил ее и отступил назад:

— Спокойной ночи, Кэтлин.

— Спокойной ночи. — Она выскользнула за дверь.

Растревоженная, Китти вернулась в свою комнату. Жизнь совершила очередной вираж, поставив ее в сложное положение. Раздеваясь, она не переставала думать о Джареде. Сколько раз она размышляла о том, чем мог закончиться эпизод в кладовке или другой — на полу в гостиной. Размышляла! Скорее была одержима фантазиями на этот счет.

Джаред, похоже, убежден, что можно построить брак на сексуальном влечении. Раньше она полагала, что не способна испытывать желание к человеку, которого не любит. Джаред доказал, как сильно она заблуждалась; она желает его ничуть не меньше, чем он ее. Но разве этого достаточно для брака? Впрочем, это не единственное, что их связывает. У них много общего: любовь к близнецам, к литературе, не говоря уже о прочем. А удовольствие, с которым они то и дело бросают вызов друг другу, не даст им скучать.

Но ей необходимо чувствовать себя любимой. Их союз с Тедом, возможно, не был чувственным и страстным, но они по крайней мере любили друг друга. Нет, она не может представить себе брак без любви. Сможет ли любовь близнецов восполнить этот пробел? Губы Китти изогнулись в нежной улыбке при мысли о девочках. Достаточно ли сознания, что она никогда не расстанется с ними, чтобы чувствовать себя счастливой в браке? Едва ли. Тело ее, возможно, будет удовлетворено, но душа — никогда.

Нет! Нельзя построить брак и иметь детей без любви.

Если Джареду нужна мать для близнецов, пусть обратится с подобным предложением к той белокурой пожирательнице мужчин, которую они встретили в ресторане. Ясно, что они близко знакомы. Как же она ее ненавидит! И как завидует ей…

Китти села за туалетный столик, чтобы расчесать на ночь волосы. Склонившись к зеркалу, она вгляделась в свое отражение. Припухшие губы все еще хранили память о его поцелуях. Подняв руку, она дотронулась до них и ощутила покалывание в кончиках пальцев, словно коснулась губ Джареда. Боже, как же она желает его!

Отдернув руку, Китти вытащила заколку из прически и принялась яростно расчесывать волосы, пока не заболели корни, но так и не избавилась от терзавшего ее любовного томления. В раздражении она отложила щетку и горестно уставилась в зеркало.

— До чего же у тебя жалкий вид! Мало того, что тебе приходится бороться с ним, тебе еще приходится сражаться с предательством собственного тела.

Глава 21

После того как Кэтлин ушла, Джаред еще долго стоял в глубокой задумчивости, уставившись на бокал с бренди. Будь она неладна, эта женщина! Настоящая колдунья! Он сделал большой глоток. Упрямая? Да! Настырная? Боже, да! Безрассудная? Вне всякого сомнения! И, тем не менее — колдунья. Самая очаровательная и желанная женщина из всех, кого он встречал.

Его дочери обожают ее. Кэтлин не какая-нибудь тщеславная, поглощенная собой особа, как Диана, или хищница, занятая погоней за мужчинами, как Стефани. Нет, Кэтлин Драммонд — само совершенство, явившееся из его снов. Она обладает умом, способным бросить вызов его интеллекту, и чувственностью, способной зажечь в нем страсть. В ее сердце хватит любви и сострадания, чтобы стать матерью его дочерям и женой ему. Бог свидетель, он не намерен терять ее, и женится на ней, даже если она все еще любит своего мужа!

Следующий час Джаред провел за безуспешными попытками читать, затем отложил книгу и вылез из постели. Боль в чреслах становилась невыносимой. Сапфировые глаза Кэтлин, ее решительно вздернутый подбородок и обольстительные изгибы тела не выходили у него из головы. Она воспламеняла его кровь. С первой же их встречи мысли о ней не давали покоя его уму и телу. А события на ранчо доказали, что его страсть не осталась безответной. Просто она слишком упряма, чтобы признаться в этом хотя бы себе самой. Но он прочитал правду в ее глазах, и, благодарение Богу, она не стала ничего отрицать.

Впрочем, вряд ли это поможет ему сейчас. Будь он проклят, если прикоснется к ней еще хоть раз, не будучи уверен, что получит физическое удовлетворение.

А может, стоит поторопить события и скомпрометировать ее? Тогда ей придется выйти за него замуж, чтобы спасти свою репутацию. Но она может возненавидеть его за это, а он не вынесет ее ненависти — ему нужна ее любовь.

Чем больше Джаред думал о Кэтлин, тем сильнее возбуждался. Как же прекратить эту пытку? Поколебавшись между холодным купанием и выпивкой, он остановился на последнем.

Графин на письменном столе оказался пустым. Зная, что все равно не заснет, он решил спуститься в библиотеку, где имелся изрядный запас бренди.

В комнате, освещенной пламенем очага, царил уютный полумрак. Джаред переступил порог и остановился как вкопанный, резко втянув в грудь воздух. На ковре перед камином сидела Китти, погруженная в глубокую задумчивость.

Он замер, лаская ее взглядом. Пламя золотило ее тонкие черты, высвечивая красноватые блики в блестящей массе темных локонов.

В это мгновение Джаред понял, что его чувства к Кэтлин не исчерпываются желанием физической близости — он любит ее. Некогда он поклялся, что не скажет этих слов ни одной женщине, но Кэтлин доказала, что он снова ошибся. Она проникла к нему в сердце, наполнила его жизнь радостью и смехом и, главное, вернула ему способность любить.

Оба они страдали от ран, телесных и духовных, и жаждали обрести душевный покой. Но сейчас для Джареда не существовало ничего, кроме этого вечера и мучительной потребности ощутить ее в своих объятиях.

Он шагнул в комнату, закрыл дверь и повернул ключ в замке.

Не подозревая о присутствии Джареда, Китти смотрела на огонь, зачарованная танцем пламени. Она не имела понятия, как долго он стоял, наблюдая за ней, прежде чем она ощутила его близость. Медленно повернув голову, она встретила его взгляд, полный неприкрытого желания. Женский инстинкт подсказал ей, что на этот раз не будет никаких отступлений — никаких отговорок в последнюю минуту.

Не двигаясь, она безмолвно наблюдала за ним. Джаред подошел ближе и остановился. В его взгляде светились страсть, нежность и любовь — все, чего так жаждала ее душа.

Опустившись на ковер рядом с ней, он протянул руку и обвел костяшками пальцев изящный контур ее подбородка. Нежность этого прикосновения поразила Китти.

— Мы упустили столько драгоценных моментов, Кэтлин. Неужели упустим и этот?

Свет пламени освещал твердую линию его челюсти, чувственный изгиб губ, мерцал в проникновенном взгляде карих глаз. Дыхание Китти участилось, вторя его неровному дыханию, сердце оглушительно забилось.

Подняв руку, она нежно провела пальцем по шраму на его щеке.

— Нет, Джаред, не упустим. — Со вздохом смирения она закрыла глаза и подняла к нему лицо.

Своим весом он медленно опрокинул ее на пол и завладел ее губами в настойчивом поцелуе, возбуждая, будоража, лишая дыхания.

Когда, задохнувшись, они оторвались друг от друга, Джаред осыпал ее лицо нежными поцелуями, затем снова припал к губам. Несмотря на жар их тел, Китти задрожала, когда он еще теснее прижал ее к себе и скользнул языком в ее рот, лаская его влажные глубины обжигающими прикосновениями. Обвив руками его шею, она ответила на его поцелуй со всем пылом собственной страсти.

— Китти, Китти! — лихорадочно повторял Джаред, освобождая ее от халата.

Склонившись, он проложил огненную дорожку поцелуев по ее стройной шее. Напрягшиеся маковки ее грудей, натянувшие тонкую ткань ночной рубашки, тотчас притянули его взор, многократно усилив желание. Взявшись за подол, он стянул с нее рубашку через голову. Обнаженная, Китти лежала перед ним, шелковисто мерцая в отблесках пламени. Его теплые ладони легли ей на плечи, скользнули по всей длине рук, а затем накрыли ее груди.

На мгновение она задалась вопросом, каким ему видится ее тело. Сравнивает ли он ее с Дианой или какой-либо другой женщиной, которую знал до встречи с ней? Но все мысли и сомнения тут же унес поток захлестнувшего ее возбуждения, когда губы Джареда сомкнулись на ее груди, дразня то один сосок, то другой, пока ее вздохи не превратились в стоны.

Он поднял голову, и она открыла глаза.

— Ты так прекрасна, Китти. Так прекрасна…

Она расцвела под его жадным взглядом. Он наполнял ее восторгом, разжигал страсть. Дрожащими пальцами она расстегнула его рубашку, спеша добраться до его кожи, и их обнаженные тела соприкоснулись.

Подражая его действиям, Китти медленно провела ладонями по его плечам и литым мускулам рук к темной поросли на груди. Мягкие волоски щекотали кончики ее пальцев. Склонив голову, она лизнула один из сосков.

Джаред судорожно выдохнул. Не в силах больше сдерживаться, он запустил пальцы в ее волосы и оторвал ее голову от себя. Затем сгреб ее в объятия и, перевернув на спину, припал к ее губам.

Мощное бедро, вклинившееся между ее ногами, вызвало в ее разгоряченном теле неистовое томление, доводившее ее до безумия, лишавшее способности мыслить. Обвившись вокруг него руками и ногами, Китти с изумлением обнаружила, что ее мягкие округлости идеально вписываются в его твердое мускулистое тело.

Пока руки, рот и язык Джареда познавали самые интимные уголки ее тела, Китти знакомилась с теми частями его тела, до которых могла дотянуться.

Когда ее любопытные пальцы коснулись его мужского естества, Джаред со стоном перекатился на спину. Подхватив Китти под мышки, он приподнял ее над собой, и она ощутила прикосновение его возбужденной плоти, отозвавшееся в ее лоне жаркой пульсацией. Он сомкнул губы на ее соске и начал сосать, пока она не выгнулась в экстазе, вцепившись руками в его плечи, всхлипывая и повторяя его имя.

Снова застонав, Джаред перевернулся и, оказавшись сверху, вошел в нее. Темп его движений ускорялся, приближая их к вершине страсти. Оглушенная ударами собственного сердца, тяжело дыша, Китти смотрела в его лицо. Губы его были плотно сжаты, на шее проступили выпуклые мышцы. Он поражал своей мощью и мужским началом.

Когда наступил момент развязки и их захлестнули волны неземного наслаждения, Джаред поцеловал ее и прошептал слова любви.

Прошло некоторое время, прежде чем его дыхание выровнялось. Вытянувшись на боку, он подпер голову ладонью и устремил на нее взгляд.

— О чем ты думаешь? — спросила Китти.

— Я должен исповедаться.

— По-моему, здесь неподалеку есть церковь. Священник охотно выслушает тебя, — поддразнила она его.

— Знаешь у меня была мысль, что, если мы займемся любовью, тебе придется выйти за меня замуж, чтобы спасти свою репутацию.

Китти села и натянула на себя ночную рубашку.

— Выходит, с вашей стороны это был холодный расчет, капитан Фрейзер?

Джаред откинулся на спину.

— Вот дьявол! Опять вы меня разоблачили, миссис Драммонд.

Она улыбнулась, ни на секунду не поверив ему.

— Должно быть, ты считаешь меня полной дурочкой.

— Никогда не считал.

Китти склонилась над ним, обводя пальцами его губы.

— И напрасно. Ты занялся со мной любовью, потому что хотел это сделать…

— Целую вечность, — ввернул он и, прикусив кончик ее пальца, втянул его в рот.

— Едва ли это возможно, учитывая, что мы совсем недавно познакомились. К сожалению, лучшая часть твоей жизни прошла без меня.

— Ты ошибаешься. Лучшая часть моей жизни началась, когда ты оказалась в одном поезде со мной, любимая.

— Будь ты неладен, Джаред. Ты доведешь меня до слез. Он коснулся ее губ в легком поцелуе.

— В таком случае должен тебя предупредить, что, как только ко мне вернутся силы, я намерен предпринять очередную попытку убедить тебя выйти за меня замуж. Я не отпущу тебя, Китти. Теперь уже нет.

Он притянул ее к себе, и она с умиротворенным вздохом склонила голову ему на грудь.

— Я рада, Джаред.

— Чему?

— Что ты не позволил нам упустить этот момент.

— Только одна вещь могла помешать мне заняться с тобой любовью, Китти.

Она подняла голову и увидела, что его взгляд стал серьезным.

— Какая?

— Если бы ты сказала «нет».

Китти нежно обвела контур его рта кончиком пальца.

— Я хотела, чтобы ты занялся со мной любовью, Джаред. Я хотела этого очень давно.

— А я думал, что ты все еще любишь своего мужа.

— О, Джаред, я всегда буду любить Теда, но до встречи с тобой я не понимала, чего не хватало моему браку. Теперь я знаю, что была ему скорее другом, чем женой. Скорее заботливой наперсницей, чем любовницей.

С самого детства я любила Теда и беспокоилась о его здоровье. Наш брак стал продолжением этой дружбы. Нам было хорошо вместе, мы никогда не ссорились и не сомневались в побуждениях друг друга. Ты бросил мне вызов, Джаред, заставил пересмотреть мои взгляды на брак и убеждения.

— Как и ты мои, любимая. Наверное, поэтому я в тебя и влюбился.

— Мы с Тедом знали друг о друге все. Даже занятия любовью превратились в некое удобство, как и все остальное в наших отношениях.

— Ты хочешь сказать, у вас не было необузданной страсти и срывания одежд?

— Никогда.

— Ни ссор, ни пылких перемирий?

— Ни одной.

— Выходит, он так и не узнал, как восхитительны твои глаза, когда ты сердишься. И не терзался желанием схватить тебя в объятия и целовать до тех пор, пока ты не станешь умолять о большем.

— А ты терзался?

— Чуть ли не каждый день с момента нашей встречи. Она провела пальцем по его темным бровям.

— А я не испытывала сердцебиения, когда он входил в комнату, ослепительной вспышки страсти, когда он целовал меня, и желания облегчить его боль своими поцелуями.

— А теперь испытываешь?

— Чуть ли не каждый день с момента нашей встречи.

— О Боже, Китти! — Он поцеловал ее со страстью, которая выходила за пределы телесного и требовала всю ее душу без остатка. Отныне, что бы ни случилось, она принадлежит ему.

Когда он, наконец, оторвался от ее губ, Китти судорожно перевела дыхание.

— Тед был самым милым, самым добрым человеком на свете. Его потеря оставила невосполненную пустоту в моей душе. Я нежно любила его и никогда не пожалею о том, что вышла за него замуж. Однако я уверена, он не хотел бы, чтобы я провела остаток жизни, скорбя о нем. Родители пытались убедить меня в этом, но тогда я была не в состоянии разумно воспринимать их доводы.

Джаред поцеловал ее в лоб и крепко обнял.

— Выходит, я не слишком поторопился, предложив тебе выйти за меня замуж?

Китти молчала.

Как бы ей ни хотелось ответить согласием, она не могла решиться на это, не будучи уверена, что он ее действительно любит. Ее брат и кузены часто подшучивали над тем, как просто перепутать секс с любовью. Может, и Джаред совершает ту же ошибку?

В его голосе появились настороженные нотки:

— Это несложный вопрос, Китти, достаточно сказать «да» или «нет».

— Я дам тебе ответ через две недели, Джаред, как и обещала. А теперь, думаю, нам пора ложиться.

— Давай останемся здесь, Китти. Пусть это будет нашей постелью сегодня ночью.

— А как мы объясним близнецам, чем мы здесь занимались, если они нас обнаружат?

— Ну, знаешь, эти маленькие плутовки просто мечтали, чтобы мы сошлись как можно ближе.

— Сомневаюсь, что их юные умы подготовлены к подобному зрелищу, Джаред Фрейзер. — Она попыталась увернуться от его рук, но Джаред, проявив недюжинное проворство, успел схватить ее за лодыжку. Китти упала и оказалась распростертой поверх него. Прямо перед собой она увидела его глаза, в которых танцевали дьявольские искорки. — Джаред, веди себя прилично. Подумай, что будет, если они явятся сюда в эту самую минуту.

— Они обнаружат, что дверь заперта.

— Ха… так ты действительно все подстроил. А я-то думала, что все произошло случайно! Вот уж поистине драгоценное, незабываемое мгновение.

— Не знаю, как ты, но я действительно никогда его не забуду. — Смешливые искорки исчезли из его взгляда, уступив место нежности. — Это было прекрасно, Китти.

Ее глаза мягко засветились.

— Пожалуй.

Протянув руку, он отвел с ее щеки растрепавшиеся пряди и усмехнулся, как расшалившийся ребенок. Китти подозрительно прищурилась:

— О чем это ты сейчас думаешь?

— О том, какая ты уродина.

Китти рассмеялась:

— О, ты просто невыносим! И почему только я тебя терплю?

Она попыталась встать, но он притянул ее назад. Смеясь, как дети, они перекатились по полу, и на этот раз Джаред оказался сверху. Внезапно он поморщился и скатился с нее. Судя по всему, ему было больно.

— Что с тобой? Болит нога?

Он откинулся на спину и вытянул ногу.

— Да, то и дело прихватывает судорогой. Китти посмотрела на толстый рубец, тянувшийся от колена до паха. Преисполнившись любви и сочувствия, она склонила голову и проложила дорожку нежных поцелуев вдоль шрама.

— О Боже, Китти, — хрипло вымолвил Джаред. — Ты такая сладкая. Немыслимо, невероятно сладкая. — Он снова притянул ее к себе. Кожа ее покрылась мурашками там, где их тела соприкасались, угасшая было страсть вспыхнула с новой силой. — Господи, как я люблю вас, Кэтлин Драммонд, — прошептал Джаред и впился в ее губы.

Всю ночь напролет они занимались любовью или, удовлетворенные, просто лежали в объятиях друг друга. Ближе к рассвету Китти заснула, прижавшись к Джареду и положив голову ему на грудь.

Пепел давно остыл в очаге, когда Джаред натянул брюки, собрал их разбросанную одежду и поднял Китти на руки, чтобы отнести в постель.

Помедлив в дверях, он оглянулся на лежавший перед камином ковер.

Сколько бы он ни прожил, он никогда не забудет это место.

Глава 22

— Проснись, Китти. Проснись.

Разбуженная тряской, Китти открыла глаза и увидела склонившихся над ней близнецов.

— Доброе утро. — Она села на постели и зевнула.

— Ты что, забыла, что сегодня папа устраивает вечеринку? — спросила Бекки.

— И мы наденем новые платья, — добавила Дженни с возбужденным блеском в глазах. Вечеринка меньше всего заботила Китти в этот момент в отличие от волнующих воспоминаний о прикосновениях Джареда. Каждое слово, каждое мгновение их страстных занятий любовью были свежи в ее памяти.

В течение двух последних недель, начиная с той восхитительной ночи в библиотеке, Джаред проводил с ней каждую ночь. Он вознес ее на такие высоты страсти, о существовании которых она даже не подозревала. В эти восхитительные часы они познали тела друг друга лучше, чем знали собственные.

— Ты бы только видела, Китти! — воскликнула Бекки. — Во дворе полно мужчин, и они развешивают фонарики между деревьями!

— И расставляют столы, — добавила Дженни. — Представляешь, как будет красиво!

— Звучит здорово. Идите к себе, девочки. Я зайду к вам, как только оденусь.

Близнецы спрыгнули с ее постели и помчались в свою комнату, откуда можно было наблюдать за происходящим внизу.

Китти приняла ванну, предаваясь воспоминаниям о прошлой ночи, навечно врезавшимся в ее душу и тело.

Осознание того, что она любит Джареда, пришло к ней внезапно, когда она наблюдала, как он раскачивает близнецов на качелях, подвешенных к тому самому дереву, что сыграло решающую роль в его спасении во время пожара. Этот образ вызвал в ее памяти вереницу воспоминаний о том, что они пережили вместе, и Китти поняла, что где-то здесь, среди этих воспоминаний, кроется правда о ее настоящих чувствах к Джареду. Это произошло не во время пылких объятий и чувственных восторгов, а в то мгновение, когда она смотрела на Джареда, играющего с дочерьми. Он больше не скрывал своей истинной сущности — нежного, любящего мужчины, обретшего наконец то, к чему стремился всю свою жизнь.

Это был тот Джаред, которого она полюбила.

В глубине души Китти надеялась, что их занятия любовью приведут к зачатию. Как чудесно было бы носить дитя Джареда! Но едва ли эти несколько ночей подарят ей то, что не смогли дать три года брака с Тедом. Ее сердце теперь принадлежит Джареду и, конечно, близнецам, но остается вопрос: принадлежит ли ей сердце Джареда?

Пока она уверена лишь в одном — память о Теде не помешает ей любить Джареда и посвятить ему свою жизнь. Когда-то это казалось невозможным, но теперь она преодолела чувство вины и примирилась со своей совестью.

Китти окунула губку в воду. Зачем терзать себя сомнениями? Сколько можно взвешивать все «за» и «против», без конца анализируя чувства Джареда и свои собственные? Хватит! Жизнь не дает никаких гарантий. Она достаточно взрослая — и достаточно умная, — чтобы понимать, что творится у нее в сердце.

Сегодня вечером она скажет Джареду, что выйдет за него замуж.

Одеваясь, Китти напевала от избытка чувств. Ей предстоит прекрасный день и еще более прекрасная ночь, когда Джаред придет к ней и она скажет ему, что принимает его предложение.

Помедлив на лестничной площадке, Китти бросила взгляд на резную балюстраду. Отполированные до зеркального блеска перила сияли. С первого дня своего появления в этом доме Китти боролась с ребяческим порывом воспользоваться ими вместо ступенек. Оглянувшись по сторонам, она убедилась, что никого поблизости нет, и лихо скатилась вниз.

Перила были скользкими как лед, и Китти с разгону врезалась в месье Пуанже, неожиданно появившегося из-за угла. Столкновение сбило его с ног, он упал, а она приземлилась поверх потрясенного француза.

— Мой Бог, мадам!

Китти вскочила:

— О, прошу прощения, месье Пуанже. Вы не ушиблись?

Когда он поднялся, она принялась отряхивать его одежду, но француз отстранил ее руки:

— Это лишнее, мадам. — Он распрямил плечи и, пробормотав что-то по-французски, удалился.

Хихикая, Китти направилась на кухню.

Близнецы сидели за кухонным столом в ожидании завтрака. Налив себе чашку кофе, Китти опустилась на стул рядом с ними.

— Говорят, здесь сегодня будет вечеринка. Девочки захихикали от восторга.

— О, Китти, ты не представляешь, какая красота там, снаружи, — сказала Бекки. Дженни кивнула:

— Как в волшебной сказке.

— Пусть все это снаружи и остается, — проворчала Милдред. — Доброе утро, дорогая. — Она поставила на стол блюдо с яйцами и тостами. — Ешьте, милые. Возможно, это последняя приличная еда, которую вы получите сегодня.

— Разве ты не рада, Милдред?

— Я была бы рада, если бы месье Фуфу держался подальше от моей кухни.

— Меня зовут месье Пуанже, мадам, — раздельно произнес француз, входя в кухню.

Милдред грозно потрясла огромной сковородой, сжимая ее ручку побелевшими от напряжения пальцами.

— А это моя кухня, месье наглец, и чтобы ноги вашей здесьне было!

Глаза Пуанже превратились в узкие щелочки, рот высокомерно сжался. Китти снова изумилась, увидев, что кончик его носа и в самом деле двигается.

— Насчет этого я поговорю с капитаном Фрейзером.

— Вот-вот, поговорите, месье Фуфу. Француз всплеснул руками и вылетел из кухни, бормоча себе под нос: «Фуфу, Фуфу».

— Милдред, а вы не перегнули палку? Едва ли его помощники смогут обойтись без кухни.

— Знаю, мисс Китти, но у меня от него мурашки по коже. Неужели у нас в Техасе своих жуликов мало, чтобы приглашать сюда эту заграничную лису?

Следующие несколько часов Китти была занята тем, что сдерживала энтузиазм близнецов, не давая им болтаться у всех под ногами. Но, к недовольству месье Пуанже, девочки хотели быть в курсе всего, что происходит. Француз то и дело безнадежно всплескивал руками, давая выход своему пылкому темпераменту:

— Франсуа Пуанже не может творить, когда его отвлекают, мадам! Он требует, чтобы юные дамы покинули дом или оставались в своей комнате.

Бекки в замешательстве поинтересовалась:

— А мы думали, что месье Франсуа Пуанже — это вы, мистер.

— Может, у него есть близнец? — предположила Дженни.

— Эй, мистер, у вас есть брат-близнец?

— У Франсуа Пуанже нет близнеца. — Он сложил перед собой ладони в молитвенном жесте и поднял глаза к небу: — Помоги мне, Боже.

Китти поспешила увести девочек. Поскольку нечего было и думать о том, чтобы усадить их за уроки, она повела близнецов на длительную прогулку вдоль ручья, чтобы они могли израсходовать хотя бы часть своей неукротимой энергии.

К моменту их возвращения домой Китти совсем изнемогла, а близнецы, казалось, еще больше возбудились.

Во второй половине дня Китти убедила девочек прилечь, поскольку они будут на ногах допоздна. Она сомневалась, что они заснут, но это давало ей возможность сбросить туфли, снять одежду и растянуться на постели перед тем, как принять ванну и одеться к вечеринке.

Услышав легкий стук в дверь, она села.

— Войдите.

Притворив за собой дверь, Джаред прошел в комнату и присел на краешек ее постели.

— Я не разбудил тебя?

— Нет. — Она снова легла, откинувшись на подушку. — Я отдыхаю. Девочки так возбуждены, что совершенно меня измотали. Представляешь, это их первая вечеринка! Им никогда не устраивали дни рождения и не приглашали в гости.

— Я не знал. Господи, сколько еще нужно сделать, чтобы наверстать упущенное!

— Ну, если мне будет позволено этим заняться, на следующий день рождения их ждут большие перемены. Джаред протянул руку и погладил ее по щеке.

— Я очень надеюсь, что ты этим займешься, — Склонившись, он прильнул к ее губам.

От его поцелуев, медленных и пьянящих, Китти охватила дрожь желания. Подняв голову, Джаред спросил:

— Ты не забыла, какой сегодня день?

Она обвила руками его шею:

— Как я могла?

— Ты решилась, Кэтлин?

Китти хотелось выкрикнуть ответ, так, чтобы слышали все, но будет романтичнее, если она подождет до вечера, когда напряжение и волнение, связанные с вечеринкой, останутся позади. Тогда они смогут заниматься любовью до рассвета.

— Подожди, Джаред. Я скажу тебе позже… вечером. Последнее слово она не столько сказала, сколько выдохнула, поскольку горячие губы Джареда прильнули к ее шее. Его терпкий запах действовал на нее как сильное возбуждающее средство, и волна дрожи прокатилась по ее спине. Она выгнулась, прижимаясь к его теплому твердому телу. Джаред снова завладел ее губами в требовательном поцелуе, на который она пылко ответила.

Но когда он распахнул ее халат, Китти запротестовала:

— Джаред, мы не должны. Не сейчас…

Его взгляд прошелся по ее обнаженному телу.

— Почему же не сейчас? — вкрадчиво прошептал он.

Склонив голову, он возбуждающе коснулся языком ее соска, затем втянул его в рот. В течение нескольких восхитительных секунд он дразнил и ласкал затвердевшую маковку, пока Китти не прижалась губами к его волосам, заглушая стоны наслаждения. Язык Джареда двинулся ниже, и ее сердце неистово забилось, когда она догадалась о его намерениях. Скользнув руками по ее бедрам, он развел ее ноги, между тем как его губы продолжили неспешный спуск.

Ее прерывистые вздохи превратились в стоны, когда его рот наконец достиг своей цели, кровь бешено пульсировала, тело содрогалось от сладостных конвульсий.

Некоторое время она лежала, приходя в себя после вспышки наслаждения.

Тем временем Джаред поспешно освободился от одежды. Желание, пылавшее в его взгляде, снова воспламенило Китти, и она залилась румянцем, стыдясь своей неодолимой тяги к нему.

Он навис над ней, слившись своими твердыми мускулами с ее мягкими изгибами. В его взгляде светилось такое обожание, что ее сердце готово было разорваться.

— Ты краснеешь, Кэтлин. Как это прекрасно!..

Он поцеловал ее и снова вознес к сверкающим вершинам экстаза.

Когда Джаред ушел, Китти быстро приняла ванну, затем заглянула к близнецам. К ее изумлению, они спали. Она разбудила их, причесала и помогла облачиться в новые платья, после чего вернулась к себе в комнату, чтобы завершить свой туалет.

Близнецы последовали за ней и, присев на краешек постели, следили за каждым ее движением. Стараясь не спешить, хотя первые гости уже начали прибывать, Китти привела себя в порядок и надела платье, купленное для нее Джаредом.

У нее еще никогда не было такого роскошного наряда. Кремового цвета платье струилось до мысков туфель того же оттенка, из-под отделанного фестонами подола выглядывала розовая нижняя юбка. Пышные, по последней моде, рукава состояли из нескольких слоев кремовой, лавандовой и розовой ткани. Элегантное в своей простоте платье имело узкий лиф и квадратный вырез спереди и сзади. С лавандового пояса, туго охватывающего талию, свисали две розовые ленты, доходившие до колен.

— Китти, ты такая красивая!..

— Спасибо, Дженни. Вы с Бекки тоже прелестно выглядите.

— Спорим, ты красивее этой миссис Лоример, — сказала Бекки.

Китти стиснула ее в коротком объятии:

— Спорим, что вы чуточку пристрастны, мадемуазель Фрейзер.

Она привлекла к себе обеих девочек, рассматривая их отражение в высоком зеркале.

— Мы неплохо выглядим, верно?

— Мы выглядим прекрасно! — воскликнула Бекки.

— Восхитительно! — с энтузиазмом подхватила Дженни. Китти кивнула:

— Пожалуй, вы правы. Ну что, пора спускаться? Смеясь и взявшись за руки, они поспешили вниз. Занятый разговором, Джаред взглянул вверх и резко втянул воздух. По лестнице спускалась Китти, держа за руки Бекки и Дженни. Они были так красивы, что его грудь переполнилась гордостью. Его семья! Джаред никак не мог привыкнуть к этому. В юности он питал надежду обзавестись любящей семьей, но неудачный брак лишил его иллюзий.

Теперь же его мечта казалась такой достижимой. Он не позволит ей проскользнуть между пальцами.

Увидев деда, близнецы бросились к Джонатану, а Джаред протянул руку Китти:

— Ты прелестно выглядишь, Кэтлин. Китти вспыхнула:

— Спасибо.

Ему нравилось, как она краснела от комплиментов. Это придавало особое очарование ее и без того красивому лицу.

Извинившись, Джаред отошел, чтобы поприветствовать вновь прибывших гостей, а Китти присоединилась к Джонатану и близнецам.

— Вы здесь самая красивая женщина, дорогая, — сказал он.

— Благодарю вас, Джонатан.

Китти с любопытством огляделась. Она не знала никого из гостей, за исключением Стефани Лоример, и облегченно улыбнулась при появлении Дейва и Синтии.

Вечеринка продолжалась, и становилось ясно, что она удалась. При всем раздражении, которое вызывал месье Пуанже лично, он доказал, что является мастером своего дела. Вкус поданных блюд оказался таким же превосходным, как и внешний вид.

Небольшой оркестр заманил многих из гостей в дом, и, хотя раненая нога не позволяла Джареду танцевать, Китти получила огромное удовольствие от вальса с Дейвом Кинкеидом, прежде чем пришло время укладывать близнецов в постель.

Глава 23

— Она даже не осознает, насколько красива, — сказал Джаред, наблюдая за Китти, вальсирующей с Дейвом.

— Что вы сказали? — переспросила Синтия.

Он даже не заметил, что говорит вслух.

— Да так, ничего существенного.

— Джаред Фрейзер, посмотрите на меня. — Когда он неохотно обратил на нее взгляд, Синтия тихо ахнула; — Вы влюблены в нее.

Джаред ощутил мгновенную вспышку раздражения.

— И вас это удивляет?

— Вообще-то не очень. Китти на редкость обаятельна.

— В отличие от меня, не так ли?

— Честно говоря, Джаред, вы никогда не производили на меня впечатления душевного человека.

— Что ж, этого следовало ожидать. Но Китти изменила меня.

— Очевидно. Джаред Фрейзер, которого я знала, никогда бы не сделал подобного признания. А Китти относится к вам так же?

— Вы имеете в виду так же, как я к ней, или так же, как вы ко мне?

Синтия восторженно засмеялась:

— Вот теперь я узнаю прежнего Джареда! Вы всегда были ужасным педантом!

— Все-таки женщины Маккензи — удивительные создания. Правда, на мой вкус, слишком независимые.

— Это у нас в крови, Джаред. Не думаю, что хоть один из наших мужей рассчитывал, что сможет держать нас на задворках своей жизни и вечно беременными.

— И, как я понял, ни одна из вас не собиралась становиться бледной тенью собственного супруга.

— Трудно представить себе что-нибудь более скучное. Скажите, Джаред, вам приходилось встречаться с родителями Китти?

— Нет, а почему вы спрашиваете?

— Ну, если на вас произвели такое впечатление женщины Маккензи, интересно, что бы вы сказали о представителях мужской половины нашего семейства? Я никогда не забуду своей первой встречи с Люком, отцом Китти, и его братьями Флинтом и Кливом. Их отец был единственным братом моего отца, но после того как Эндрю уехал из дома, связь между братьями прервалась, и мы даже не подозревали, что у нас имеются кузены. Во время золотой лихорадки отец отправился в Калифорнию и в конечном итоге осел в Колорадо. Позднее он узнал, что Эндрю умер в Аламо.

— Да, Китти упоминала, что ее дед погиб, сражаясь за независимость Техаса. Она очень гордится своим техасским наследием. Так как же вы встретились со своими кузенами?

— О, это было удивительное стечение обстоятельств. Мы с Кливом познакомились на корабле, возвращаясь из Англии, и случайно обнаружили, что мы родственники. Должна сказать, он был и остается самым красивым мужчиной, какого мне доводилось видеть. Разумеется, это не умаляет достоинств Дейва. — Она кокетливо улыбнулась. — В результате мои кузены вместе с женами прибыли в Колорадо на свадьбу Энджи и Джиффа, где мы все и познакомились. Вы ведь встречались с Джиффордом, не так ли?

Джаред кивнул, и Синтия продолжила:

— При одном взгляде на эту троицу просто захватывало дух. Высокие, невероятно красивые и мужественные. Целая армия в трех лицах. И все женились на женщинах под стать себе — таких же сильных и независимых.

— Синтия, а вам приходилось встречаться с мужем Кэтлин?

— О да, несколько раз. Тед Драммонд был приятным молодым человеком и искренне любил Китти, но, между нами, Джаред, он больше выгадал от этого брака.

— Ради Бога, Синтия, парень был болен. Он умер совсем молодым.

— Знаю, и это весьма трагично. Но, насколько я поняла, Китти заботилась о нем даже в юности.

— Кэтлин иначе не может. Я заметил, что она точно так же относится к близнецам. Она готова на все ради тех, кого любит.

— Вся ирония в том, что она покинула «Трипл-Эм», потому что считала, что родители слишком сильно ее опекают.

Джаред нахмурился, пораженный неожиданной мыслью.

— Вы полагаете, что она способна внушить себе, что любит человека только потому, что он нуждается в ее заботе?

— Вовсе нет. Она и в самом деле полюбит его.

— Хм-м. То есть чем слабее кто-то выглядит, тем сильнее она его полюбит.

Синтия бросила на него подозрительный взгляд:

— О чем это вы задумались, Джаред? Я не намерена стоять в стороне и смотреть, как вы манипулируете Китти, чтобы уговорить ее выйти за вас замуж.

— Я не собираюсь прибегать к подобным хитростям без крайней нужды. Но если понадобится, дорогая Синтия, я воспользуюсь любым средством, которое окажется в моем распоряжении, чтобы добиться от Кэтлин согласия. — Джаред слегка поклонился. — Благодарю вас, вы мне очень помогли. — Он подмигнул ей и отошел.

Когда вальс закончился, Китти пошла за близнецами, а Дейв подошел к Синтии.

При виде выражения ее лица он настороженно прищурился:

— Так-так. Я уже видел этот взгляд раньше. Что ты задумала, дорогая?

— О, ничего особенного, — небрежно отозвалась она. — К тому же ты, как всегда, скажешь, чтобы я перестала вмешиваться в чужие жизни и изображать из себя купидона.

Дейв застонал:

— Как, опять? Надеюсь, ты нацелила свои стрелы не в него?

— Кого ты имеешь в виду? — поинтересовалась Синтия с невинной улыбкой.

— Ты разговаривала с Джаредом Фрейзером, когда мы с Китти танцевали. Это он, не так ли?

— Ты угадал.

— А кто она?

Синтия покачала головой:

— Разве не ясно? Мужчины так слепы порой.

— Не тяни, Тиа, кто она?

— Китти, конечно.

— Китти?!

— Из них получится идеальная пара, к тому же она обожает его детей. Это один из тех браков, которые заключаются на небесах. Совсем как наш, любимый. — Синтия чмокнула его в щеку.

— А как насчет старомодного обычая жениться по любви?

— Милый, они влюблены друг в друга. Я всего лишь заронила кое-какие идеи в голову Джареда на тот случай, если остальные не сработают. Уверяю тебя, я действовала очень деликатно.

— Ну да, как слон в посудной лавке. — Он схватил ее за руку. — Пойдем лучше потанцуем.

Китти излучала прямо-таки родительскую гордость, когда близнецы с примерным видом вышли к гостям и пожелали всем спокойной ночи. Они выглядели как две маленькие дамы.

Джаред задержал ее у подножия лестницы:

— Ты спустишься потом?

— Да, побуду здесь хотя бы до ухода Кинкейдов.

— Отлично. Может, мне подняться с вами наверх?

— Ты же хозяин, невежливо оставлять гостей. Я скоро вернусь.

Стоя внизу, Джаред смотрел, как три самых важных в его жизни человека поднимаются по лестнице. Когда они добрались до верхней площадки, он повернулся и смешался с гостями.

Китти потребовалось некоторое время, чтобы уложить возбужденных девочек в постель.

— Мне ужасно понравилась эта вечеринка, — сказала Бекки, когда Китти укутала ее одеялом и поцеловала на ночь.

— Дядя Сет сказал, что мы были украшением бала, — мечтательно произнесла Дженни. — А скоро у нас будет новая вечеринка?

— Об этом нужно спросить вашего папу. Бекки скорчила гримаску:

— Мне кажется, ему было не очень весело.

— Почему ты так решила, милая?

— Бедный папа, — вздохнула Дженни. — Он не станцевал ни одного танца.

— Ну, его нога скоро заживет, и потом, это не последние танцы. Будут и другие.

— Хорошо бы, — протянула Бекки. — Эта миссис Лоример пригласила папу танцевать, но он сказал, что не может, потому что у него болит нога.

Дженни закатила глаза:

— Тогда эта миссис Лоример сказала, что вместо танца они могут посидеть в саду.

— Вот как? — Ей следовало обращать больше внимания на Джареда, вместо того чтобы отплясывать с другими мужчинами. — И что же, он пошел с ней?

Бекки покачала головой:

— Нет, папа сказал, что должен приглядывать за гостями. Близнецы залились смехом, и Дженни с хитрым видом сообщила:

— Он не хотел идти с ней, потому что все время наблюдал за тобой.

— А ты, между прочим, никакой не гость, — добавила Бекки.

— Значит, он наблюдал за мной? — переспросила Китти с довольным видом.

— Китти, а кто хочет тебя украсть? — посерьезнев, спросила девочка.

— Это потому папа наблюдал за тобой, да? Чтобы никто не украл? — поинтересовалась Дженни.

— О чем это вы говорите, милые?

— Мы слышали, как папа сказал Поппи, что ты такая красивая…

— Что того и гляди украдут, — закончила Дженни. — Спорим, он потому и наблюдал за тобой, чтобы не украли. Китти постаралась скрыть свое удовольствие:

— Хватит разговоров. Пора спать. Когда Китти нагнулась, чтобы поцеловать Дженни, девочка обвила ее шею руками.

— Китти, сделай для нас одну вещь, хорошо?

— Если это в моих силах, солнышко.

— Понимаешь, мы поцеловали на ночь тебя, Поппи, дядю Сета, но забыли про папу.

— Поцелуй его за нас, хорошо, Китти?

— Ну… да…

— Пожалуйста, Китти, — взмолилась Дженни. — А то никто не поцелует бедного папу.

— Взрослые обычно не целуются на ночь, девочки.

— Только мамы и папы, — твердо сказала Дженни.

— Ладно, посмотрим. Спокойной девочки.

— Спокойной ночи, Китти, — хором отозвались близнецы.

— Как ты думаешь, она его поцелует? — прошептала Дженни, как только Китти вышла.

— Если нет, мы придумаем что-нибудь другое.

Когда Китти спустилась вниз, многие гости уже разошлись. Джаред был в холле, прощаясь с Дейвом и Синтией. Китти не могла не улыбнуться, когда Дейв обнял Синтию за талию и повел к экипажу.

— У тебя очень довольный вид, — заметил Джаред.

— Я смотрела на Дейва и Синтию. Приятно видеть такую любящую пару.

— Ты уверена? Многие люди склонны притворяться перед публикой.

— Моя мама говорила, что по жестам всегда можно судить, как люди относятся друг к другу на самом деле. Джаред выгнул бровь, явно забавляясь:

— Впервые слышу. И что же это за жесты?

— Ну, легкие прикосновения, когда проходишь мимо, взгляды, обращенные друг на друга. Только что, например, Дейв обнял Синтию. И не потому, что это диктовалось необходимостью, просто таким образом он еще раз сказал ей о своей любви.

Джаред насмешливо улыбнулся:

— Вот уж не думал, что ты придаешь такое значение публичной демонстрации чувств.

— Дело не в публичности. Как раз естественность и непроизвольность подобных жестов придают им особую ценность.

— Кэтлин, когда мужчина похлопывает свою жену по арьергардной части, он думает не о любви. Мыслями он в спальне.

— Ты ошибаешься. Ты вообще ничего не смыслишь в любви. Это не игра.

— Тогда что это? Ты либо проигрываешь, либо выигрываешь, а ставкой является твое сердце.

— В твоих устах это и в самом деле звучит как игра.

— Потому что это и есть игра.

— Ты неисправимый циник, Джаред. Ты прав относительно сердца, но это не ставка в игре, а дар. Любовь подразумевает самоотверженность, преданность, компромисс и многое другое. Но этим она не исчерпывается. Любовь живет в трепете твоего сердца, когда любимый человек входит в комнату, и в улыбке, которую ты не можешь сдержать, вспоминая слова, что прошептал он, покидая тебя утром.

Китти вздохнула и назидательно продолжила:

— Любовь — в чувстве безопасности, когда ты слышишь его голос и знаешь, что он рядом, и в ощущении его близости, когда он далеко. — Она снисходительно улыбнулась. — Тебе еще многое предстоит узнать о любви.

Джаред взял ее руку и поднес к губам.

— К счастью, у меня прекрасный учитель, — сказал он, лаская ее взглядом.

Затем, к ее удивлению, он направился к танцевальной площадке, увлекая ее за собой.

— Можно пригласить тебя на вальс, Кэтлин?

— Но твоя нога, Джаред… Ты уверен, что не навредишь себе?

— Я весь вечер уклонялся от танцев, чтобы быть в состоянии пригласить тебя на этот вальс. Даже если потом меня унесут отсюда на носилках.

— В этом нет необходимости, Джаред. — Вспомнив, что рассказали близнецы, она лукаво блеснула глазами. — Вместо танца мы могли бы посидеть в саду.

Джаред улыбнулся с таким мальчишеским задором и обаянием, что у нее перехватило дыхание.

— Обязательно, но вместо следующего вальса.

Он подхватил ее за талию и закружил в танце. Китти закрыла глаза, наслаждаясь музыкой и ощущением полета.

— О чем ты думаешь, Кэтлин? Она открыла глаза и улыбнулась:

— Об этом прекрасном вечере. О музыке. О том, что танцую в объятиях человека, которого люблю. Это романтическая мечта каждой женщины.

— Ты признаешь, что любовь — всего лишь женская мечта?

— Ну, полагаю, у мужчин тоже имеются романтические мечты.

— О, разумеется. Только они обычно связаны со спальней, а не с танцами.

— Вопреки всем твоим убеждениям, Джаред, любовь не ограничивается пределами спальни.

— Милая, если ты имеешь в виду поглаживания и прочие, как ты выразилась, естественные и непроизвольные жесты, то этим можно заниматься и в спальне.

— Клянусь, в тебе нет и капли романтики. И зачем я позволяю тебе вмешиваться в мои мечты? Джаред рассмеялся:

— Зато у тебя их хватит на двоих. Разве этого недостаточно?

— Надеюсь. А теперь замолчи и позволь мне предаваться мечтам. — Китти закрыла глаза.

Если бы она открыла их снова, то увидела бы написанное на его лице обожание.

Это не прошло незамеченным для немногих оставшихся гостей, среди которых была и Стефани Лоример.

Когда танец закончился, Джаред взял Китти за руку и вывел наружу. Месье Пуанже и его подручные уже навели в саду порядок, убрали столы и стулья и отбыли восвояси.

Зная, что вокруг никого нет, Джаред притянул ее в свои объятия и приник к губам. Китти наслаждалась каждым мгновением этого неторопливого поцелуя.

— Между прочим, в этом нет ничего непроизвольного. Я планировал этот момент весь вечер. — Он теснее прижал ее к себе и снова поцеловал.

Когда они оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, Китти склонила голову ему на грудь.

— Я люблю тебя, Кэтлин, — нежно прошептал он у самого ее уха.

— Я тоже люблю тебя, Джаред.

— Ты выйдешь за меня замуж?

— Да, пришло время сделать из меня честную женщину.

Он отступил на шаг и настороженно прищурился:

— Это означает «да»? — Когда Китти кивнула, его лицо осветилось широкой улыбкой. — О, милая! — Он крепко прижал ее к себе и поцеловал. — Пойдем наверх.

— А как же гости?

— Ну их к дьяволу! Мне нужна только ты, Кэтлин! Джаред снова страстно поцеловал ее, нежно поглаживая ее волосы, руки, шею. Китти прильнула к нему, охваченная ответным жаром.

— Я не помешала, дорогой?

Удивленные, они отпрянули друг от друга. Вопрос исходил от элегантной женщины, стоявшей в дверях. У нее была высокая стройная фигура и белокурые волосы.

Китти не могла припомнить, чтобы они встречались раньше. Смущенная, она взглянула на Джареда. Он побледнел и выглядел таким потрясенным, словно увидел призрак.

— Может, ты представишь меня своей подружке, Джаред?

— Какого дьявола тебе здесь нужно, Диана? — произнес он дрожащим от сдерживаемого гнева голосом. Китти ахнула при упоминании имени. — Кэтлин, это моя бывшая жена, Диана… прости, не знаю, какую фамилию ты теперь носишь.

— Разумеется, Фрейзер, дорогой. Видишь ли, я все еще твоя жена.

Глава 24

Китти казалось, что она видит дурной сон. Все вокруг происходило так, будто время замедлило свой ход.

— О чем ты говоришь? Я подписал все бумаги, — с недоумением сказал Джаред.

— Зато я ничего не подписывала, дорогой, — отозвалась Диана. — А когда я увидела твою фотографию с нашими очаровательными крошками, мое сердце чуть не разбилось. Я поняла, что должна вернуться. Я совершила ужасную ошибку, Джаред. Мне не следовало оставлять близнецов. Они нуждаются во мне — своей матери.

— Проявлять материнский инстинкт уже поздно. Ты нужна была девочкам четыре года назад, когда бросила их, — холодно произнес он.

— Я была молода, Джаред. Безответственна, Скучала. Но я получила урок и усвоила его.

— Слишком поздно для сожалений. Я не подпущу тебя к близнецам.

— Суд может решить иначе, Джаред.

— Сомневаюсь. Ты еще не забыла, что бросила их? Сбежала с любовником. Закон имеет оговорки относительно передачи детей неверным женам.

— И относительно того, чтобы оставлять их с неверными отцами. Я, по крайней мере, не совершала ничего предосудительного под крышей того самого дома, где живут дети. Суд подумает дважды, прежде чем позволит тебе сохранить опекунство над девочками, учитывая, что ты поселил свою любовницу в одном доме с ними.

— И ты готова отдать их на попечение государства, лишь бы не оставлять со мной?

— А что, по-твоему, я должна делать, Джаред? Ты и твоя шлюха служите для девочек дурным примером. Как их мать, я обязана принять меры.

— Увидимся в суде, Диана. А теперь катись к дьяволу.

— Мне кажется, мы можем достигнуть компромисса. Вместо того чтобы позориться во время публичного процесса, мы могли бы разделить девочек, чтобы каждому досталось по одной.

— У тебя извращенный ум, Диана. Не может быть и речи о том, чтобы разлучить близнецов. Они обожают друг друга. Если понадобится, я буду бороться с тобой во всех судебных инстанциях, которые только существуют.

— Все так же рвешься в сражение, Джаред? Эти восемь лет тебя совсем не изменили.

— Ну почему же? Я больше не тот наивный кадет, поверивший однажды в то, что ты его любишь.

— Люблю? — Ее смех был таким же холодным, как и зеленые глаза. — Ты все такой же наивный, Джаред, но, поскольку мы женаты, я готова продолжать этот фарс ради близнецов. Хотела бы я знать, как отреагируют девочки, когда узнают, что их мать вернулась, а отец не пускает ее в дом.

Китти была слишком потрясена, чтобы слушать дальше.

— Прошу извинить меня, — сказала она и поспешила прочь.

— Кэтлин, подожди, — окликнул ее Джаред.

Не останавливаясь, Китти взбежала вверх по лестнице и заперлась в своей комнате. Затем тяжело опустилась на краешек постели. Ее трясло, как в ознобе. Она сделала несколько глубоких вздохов, пытаясь успокоиться, но это не помогло. Дрожь не проходила, ей было холодно. Ужасно холодно. Она легла на постель, подтянув колени к груди, и зарыдала в подушку. Спустя некоторое время раздался стук в дверь.

— Кэтлин, можно я войду? Нам нужно поговорить.

— Уходи, Джаред. Поговорим утром.

— Нет, мы должны поговорить сейчас. Прошу тебя, Кэтлин.

Китти поднялась и подошла к двери. Она чувствовала себя опустошенной. Глаза опухли и покраснели от слез, ей хотелось только одного — чтобы ее оставили в покое. Но Джаред не уйдет. Смирившись, она отперла дверь и распахнула ее.

— Я очень устала, Джаред. Это не может подождать до утра? — Он потянулся к ней, но она увернулась. — Пожалуйста, не трогай меня.

С таким же успехом она могла бы влепить ему пощечину.

— Боже мой, Кэтлин, неужели ты поверила ей?

— Я не знаю, чему верить. Чего она добьется ложью?

— Кто знает, какие у нее мотивы? Но правда все равно выйдет наружу.

— Она сказала, что хочет вернуть девочек, хотя бы одну из них.

— Она их не получит.

— Диана — твоя жена, их мать. Закон на ее стороне.

— Она не моя жена. Мы развелись.

— У тебя имеются доказательства?

— Тут есть небольшая проблема, но как только я свяжусь со своим адвокатом, она разрешится.

— Какая проблема?

— Я только что говорил с отцом. Оказывается, он считал, что документы по поводу развода у меня, а я думал, что их получил он. Кстати, он припомнил, что, когда я был в Индии, от моего адвоката прибыл большой пакет с официальными бумагами, но он не стал вскрывать их, поскольку они были помечены как личные. Я тогда продал кое-какую недвижимость, и он решил, что бумаги связаны с той сделкой.

Надежды Китти возросли.

— Значит, ты сможешь доказать, что развод состоялся?

— Есть одна сложность. Отец хранил их на чердаке и…

— Они сгорели во время пожара. — Она почувствовала головокружение и опустилась в ближайшее кресло.

— Ради Бога, Китти, у адвоката наверняка имеется копия. Беда в том, что он сейчас в Англии. Он также поверенный Джейка Кэррингтона и направился туда по его заданию. Утром я свяжусь с ним по телеграфу, и мы уладим это чертово недоразумение.

— Понятно. — У нее было нехорошее предчувствие, что все не так просто, как ему кажется. — Я устала, Джаред. Если ты не возражаешь, я хотела бы лечь.

— Хорошо, Кэтлин.

Джаред подошел к ней, но она не встала.

— Я понимаю, каким шоком это явилось для тебя. Я испытываю то же самое. Отдохни, любовь моя. Все образуется. Доверься мне. — Он приподнял ее подбородок, устремив на нее светившийся решимостью взгляд. — Я люблю тебя, Кэтлин. В мире нет силы, которая разлучила бы нас и забрала у меня моих дочерей.

Оставшись одна, Китти долго сидела молча. Ей предстояло принять самое сложное решение в ее жизни.

Хватит ли у нее силы духа?

Промучившись до рассвета в безуспешных попытках заснуть, Китти встала и собрала свои вещи. Лучшее, что она может сделать для Джареда и близнецов, — это уехать. О браке не может быть и речи, пока он женат на Диане, а, оставаясь в доме, она дает дополнительные основания для выдвинутых Дианой обвинений в супружеской неверности. Это может повлиять на решение суда по поводу опеки над близнецами.

Сама мысль о том, что Бекки и Дженни могут быть разделены между родителями, ужасала. Даже если Джаред разведется с Дианой, как он надеется, с его стороны будет более гуманно отдать ей обеих девочек, чем позволить их разлучить.

Хотя, если она уедет, Джаред вряд ли станет заниматься разводом. Весьма вероятно, что он снова закроется в своей комнате, но, по крайней мере, близнецы обретут отца и мать… ее глаза наполнились слезами… даже если это будут не те мама и папа, о которых так мечтала Дженни.

Но может, Диана изменилась, может, она осознала свои ошибки? Вполне возможно, что они с Джаредом оставят взаимные упреки в прошлом и начнут все сначала ради благополучия дочерей.

Как бы то ни было, ясно одно: этого никогда не случится, пока она, Китти, остается на сцене.

Завершив сборы, Китти села и написала письмо близнецам, еще одно Джонатану, но с Джаредом ей придется встретиться лицом к лицу.

Приоткрыв дверь в комнату близнецов, она остановилась на пороге, глядя на спящих девочек. Сердце ее так болело, что казалось, сейчас разорвется. Ей хотелось поцеловать их, в последний раз прижать к груди, но она не осмеливалась, опасаясь их разбудить — тогда у нее не хватит сил уйти.

Джаред прав. Только круглые дураки позволяют себе любить. Будь она умнее, не страдала бы сейчас от горечи разлуки.

Китти отвернулась и двинулась дальше по коридору.

Под дверью Джареда виднелась полоска света. Едва ли он спал этой ночью больше, чем она.

Китти постучала в дверь и вошла, не дожидаясь ответа. Джаред, стоявший у окна, обернулся. Ей не пришлось ничего говорить.

— Ты уходишь.

— Думаю, так будет лучше для всех, Джаред. Мое дальнейшее пребывание здесь принесет больше вреда, чем пользы.

— Ты не поверила ни одному моему слову, да?

— Я верю в твою искренность, просто ты ошибаешься. Диана не стала бы угрожать судом, если бы не могла доказать свои претензии.

— Китти, ты ее не знаешь. Она дьявольски хитра. Все это не более чем пустые угрозы.

— Джаред, но у тебя нет никаких доказательств, что развод состоялся. Как ты можешь рассчитывать, что выиграешь дело в суде?

— Оно не дойдет до суда. Она блефует.

— С какой целью?

— Да кто, к дьяволу, знает? Диана — это Диана.

— В том-то все дело: ты не знаешь. На карту поставлено гораздо больше, чем наши с тобой отношения. Ты же не станешь рисковать будущим близнецов? Что, если, прежде чем ты сможешь что-либо доказать, суд передаст ей опекунство над близнецами или хотя бы над одной из девочек? Если мы это допустим, то возненавидим друг друга.

— Если бы ты верила в меня, Кэтлин, то не спешила бы убегать. Или это образчик неустрашимости Маккензи, которой ты так хвасталась?

— Пожалуйста, Джаред, мне и так тяжело. Давай не будем опускаться до взаимных оскорблений. Что бы ты ни сказал, ты не убедишь меня остаться. Когда меня не будет, вы можете попытаться восстановить свой брак, если не ради себя, то ради близнецов.

— Раз уж ты распорядилась моей жизнью, может, скажешь, что намерена делать со своей? — саркастически спросил он.

— Не знаю. Наверное, вернусь в «Трипл-Эм». Жаль, что я вообще уехала оттуда.

— Ясно, побежишь домой, к мамочке и папочке. Почему бы тебе не выйти замуж за соседа? Будете жить себе припеваючи на ранчо. Бьюсь об заклад, он умеет палить из револьвера и бренчать на гитаре.

Китти сверкнула глазами:

— Может, я так и сделаю. Он всегда был ко мне неравнодушен.

— Неужели ты думаешь, что найдешь то, что было между нами, в объятиях другого мужчины? Когда-то ты согласилась на меньшее. Но устроит ли это тебя теперь?

— Как ты смеешь использовать Теда в качестве аргумента! — возмутилась Китти. — Он не имеет к этому никакого отношения.

— Имеет, и самое прямое. В свое время ты выбрала удобный брак, а теперь, столкнувшись с первыми трудностями, поднимаешь крик, словно душа Цезаря, взывающего из могилы. Но тебя никто не предавал, Китти, это ты предательница. Почему бы тебе, подобно Бруту, не воткнуть нож в спину человека, который тебе доверял?

— О, пожалуйста, Джаред, избавь меня от мелодраматической риторики. Я пыталась облегчить это для нас, насколько возможно, но с тобой бесполезно разговаривать. Ты так одержим собственными переживаниями, что не видишь дальше собственного носа. Пора посмотреть в лицо реальности. И потом, каким это образом я предала тебя?

— Тем, что убегаешь. Ты виновна в том самом грехе, в котором упрекаешь меня, — ты боишься любви, Китти. Ты убегаешь, когда она угрожает твоему спокойствию.

— Это неправда. Да, я не собиралась снова выходить замуж, но это было до того, как мы встретились.

— Я был дураком, когда поверил, что ты не такая, как другие, — холодно произнес Джаред. — До того размяк, что позволил тебе убедить себя, будто бы наши отношения — нечто большее, чем занятия любовью. Будь ты неладна, Китти! Зачем ты вообще вернулась?

— Мне казалось, что так будет лучше для близнецов, — сказала Китти, стараясь держать себя в руках. — Но потом я поняла, что была и другая причина.

— Какая же?

Она ответила с подкупающей простотой:

— Чтобы ты не остался один.

Впервые за весь разговор она увидела в его глазах проблеск надежды.

— Не бросай нас, Китти. Как-нибудь все образуется. Я не могу тебя отпустить.

В его отчаянной мольбе прозвучала такая мука, что сердце Китти сжалось. Она с трудом сдержала слезы.

— Боюсь, Джаред, у меня нет выбора. Я люблю тебя и твоих дочерей. Но для меня нет места в ваших жизнях. У тебя есть жена, у них — мать.

— Тогда уходи. Убирайся! И захвати с собой сказочки о вечной любви. Я не нуждаюсь в них. И не хочу больше видеть тебя! Его ожесточенная тирада дала ей силы дойти до двери.

— Однажды я уже просил тебя не уходить… теперь умоляю, но если ты сейчас выйдешь из этой комнаты, Китти, не думаю, что когда-нибудь я попрошу тебя снова.

Слезы застилали ей глаза, когда она взялась за дверную ручку. Не оборачиваясь, Китти сказала:

— Прощай, Джаред.

Китти направилась прямиком на железнодорожную станцию, где узнала, что поезд на Калико отправляется только на следующий день. Поскольку Бет и Джейк еще не вернулись из-за границы, она поехала к Кинкейдам.

Синтии хватило одного взгляда на нее, чтобы понять, что случилось что-то ужасное. Не в силах больше сдерживать слезы, Китти бросилась на шею кузине и разрыдалась.

— Может, поговорим? — предложила Синтия, когда она, наконец, перестала плакать. Китти кивнула, и они прошли в гостиную. — Как насчет чашечки чая?

— Я бы не отказалась.

— Ты поссорилась с Джаредом?

— Все гораздо серьезнее, Тиа.

Китти рассказала Синтии о появлении Дианы, ее обвинениях и угрозе забрать близнецов.

— Диана не посмеет обратиться в суд, Китти. Она годами изменяла Джареду, прежде чем они развелись.

— Теперь она утверждает, что не разводилась с ним.

— И добьется своего, если Джаред не докажет обратное. У Дианы всегда был нюх на богатых мужчин. Она вцепляется в них мертвой хваткой, как ищейка в беглого раба.

— Разве Джаред богат?

— Его мать происходила из семьи сталелитейных магнатов. Когда она умерла, Джаред и Сет унаследовали целое состояние. Ну и Джонатан, конечно, сделал себе немалое состояние, занимаясь банковским делом.

— Если Джаред настолько богат, а Диана так меркантильна, зачем было бросать его?

— Она любит мужчин, золотко, а Джаред вечно отсутствовал. Вот почему я не исключаю, что Диана не подписывала документы, связанные с разводом.

Скорее всего тот итальянский граф, с которым она сбежала, и не собирался жениться на ней. Наверное, он устал от нее и выставил вон. Может, потому она и вернулась.

— У нее есть личное состояние?

— Не имею понятия. Хотя вряд ли.

Вошла горничная с чайным подносом и блюдом свежеиспеченных круассанов. Китти была слишком огорчена, чтобы есть, но охотно глотнула горячий чай. Откинувшись в кресле, она чувствовала, как по телу распространяется тепло.

— Китти, Джаред сделал тебе предложение? Он дал мне понять, что это входит в его намерения.

— Да, я как раз ответила согласием, когда появилась Диана.

Синтия выгнула бровь.

— Ну, если Диана говорит правду, она вовремя вернулась. Не хватало только, чтобы Джареда судили за двоеженство.

Китти вымученно улыбнулась.

— Не знаю, что хуже: быть замужем за двоеженцем или любовницей женатого человека…

— Ну, золотко, если речь идет о Джареде Фрейзере, большинство женщин не стали бы жаловаться.

— И все-таки главное в этом деле — близнецы, Тиа. Надеюсь, ты не забыла о них?

Синтия потрепала ее по колену:

— Конечно, нет, милая. Просто я пытаюсь поднять тебе настроение.

— Я понимаю, Тиа. — Китти встала и подошла к окну. — Я люблю Джареда, хотя и не думала, что смогу снова полюбить. А теперь я потеряла и его тоже.

— Ты поступила правильно. И потом, насколько я знаю Джареда, когда все разрешится, он сам придет к тебе. Он сказал мне, что на свете нет силы, которая помешает ему жениться на тебе. Я ему верю.

Китти не могла не вспомнить последних слов Джареда. Она грустно улыбнулась:

— Мне бы твой оптимизм, Тиа.

Синтия подошла к ней и взяла под руку:

— Ну, раз ты завтра уезжаешь, давай пройдемся напоследок по магазинам, а затем где-нибудь перекусим.

— Тиа, я не в том настроении.

— Тем более стоит выбраться на люди. Я не позволю тебе сидеть здесь и хандрить. Пойдем.

Глава 25

Несмотря на все старания Синтии поднять ей настроение, Китти была не в силах разделить энтузиазм кузины, восхищавшейся витринами магазинов.

Синтия охала и ахала при виде очередной сумочки или шляпы, рассуждала о том, как, то или иное платье будет смотреться на Китти или Бет, и даже доверительным шепотом сообщила, что Дейв обожает видеть ее в полупрозрачном белье, как то, что на витрине. Но у Китти ни к чему не лежала душа.

Во время ленча, несмотря на героические усилия кузины втянуть ее в разговор, Китти отделывалась односложными ответами. Наконец Синтия сдалась:

— Ладно, Китти, я понимаю, что ты чувствуешь. Перед свадьбой я сбежала от Дейва, и решение расстаться с ним было самым тяжелым в моей жизни.

— По крайней мере, это было ненадолго. Не сомневаюсь, что вы быстро уладили свои разногласия.

— Да. И я убеждена, что, если суждено, то же самое произойдет с тобой и Джаредом.

— А если не суждено?

— Что ж, придется жить дальше. Разве ты не была в отчаянии, когда умер Тед? Но затем в твою жизнь вошел Джаред. Все, что происходит, имеет определенный смысл. Бог никогда не закрывает дверь, не открыв окно.

Пораженная, Китти пробормотала:

— О Боже…

Синтия бросила на нее встревоженный взгляд:

— В чем дело, дорогая?

— Это те самые слова, которые я часто повторяла Джареду. Он называет это проповедью «об окне и двери». Но я никак не думала, что дверь захлопнут перед моим носом. Так бы и вышибла эту чертову штуковину!

Синтия фыркнула:

— А вот это уже похоже на Маккензи. Я не слышала от тебя таких боевых интонаций с самого утра.

Впервые за последние двенадцать часов Китти искренне улыбнулась. Потянувшись через стол, он сжала руку Синтии:

— Спасибо, Тиа, что напомнила мне о том, что я выпустила из виду.

Синтия взглянула через ее плечо и побледнела:

— О Господи!

— Что случилось? — Обернувшись, Китти увидела, что так поразило Синтию: Диана Фрейзер и Стефани Лоример вошли в зал и усаживались за столиком у двери.

— Должно быть, скоро полнолуние, раз эта парочка вышла на охоту.

— Они близкие подруги?

— О да. Стефани хвасталась, что, когда ее муж был жив, они втроем часто гуляли вместе. Неудивительно, что Брайан Лоример умер от сердечного приступа: эти вампирши способны высосать из мужчины всю кровь. Она даже намекала, что они с Дианой экспериментировали друг с другом, чтобы расширить свой сексуальный опыт.

При одной мысли о том, что близнецов будет воспитывать подобная женщина, волосы зашевелись у Китти на затылке. Ее снова затрясло.

— Тиа, я не могу здесь оставаться, но, если мы уйдем, нам придется пройти мимо них.

— Предоставь это мне, золотко. Не смотри на них и не останавливайся.

Когда они проходили мимо их столика, Диана воскликнула:

— Синтия, дорогая! Какой сюрприз!

Синтия задержалась, чтобы ответить на приветствие, а Китти продолжила путь, как и велела ей кузина, и вышла наружу. Тем не менее, она могла слышать разговор и наблюдать за происходящим.

— Диана! — отозвалась Синтия. — Так ты вернулась из Европы? У тебя усталый вид, дорогая. Должно быть, плавание через океан было утомительным.

Зеленые глаза Дианы льдисто блеснули.

— Стефани сказала мне, что шлюха, с которой связался мой муж, твоя кузина.

— Неужели? Кого из моих кузин ты имеешь в виду, Диана?

— Кэтлин Драммонд, ту самую, что была с тобой.

— Кэтлин действительно моя кузина, но она определенно не шлюха. Разве это не твое амплуа, дорогая? Желаю приятной охоты при луне, только не переусердствуйте, девочки. Пока. — Синтия изящно помахала ошеломленным дамам ручкой и двинулась прочь.

Если Китти и надеялась, что весь этот кошмар быстро рассеется, вечерние газеты убедили ее в обратном. Целый раздел был посвящен предстоящим скандальным баталиям в суде. Китти никогда в жизни не испытывала подобного отчаяния и беспокойства. Она терзалась мыслями о том, как близнецы провели день и что сказал им Джаред по поводу ее ухода. Знают ли они, что вернулась их мать? Поглощенная мучительными размышлениями, она чувствовала себя совершенно беспомощной, сознавая, что судьба близнецов в руках правосудия.

Каким-то чудом ей удалось заснуть — видимо, сказалась прошлая бессонная ночь, — но рано утром следующего дня Китти уже была на ногах в полной готовности ехать на вокзал. К несчастью, поезд отбывал только в полдень.

Сгорая от нетерпения поскорее двинуться в путь, она беспокойно слонялась по комнатам. Остановившись у окна, Китти увидела мужчину в котелке и темном костюме, наблюдавшего за домом. Она припомнила, что видела его накануне.

— Тиа, ты знаешь этого человека?

— Впервые вижу, — отозвалась Синтия, подойдя к окну.

— Я уверена, что уже видела его вчера.

— И судя по одежде, он не техасец. Выглядит как житель восточных штатов. — Соседний дом выставлен на продажу; возможно, он потенциальный покупатель.

Спустя четыре часа, когда они вышли из дома, собираясь отправиться на вокзал, незнакомец подошел к ним.

Синтия взяла инициативу в свои руки:

— Сэр, могу я спросить, почему вы бродите возле моегодома?

— Я ищу Кэтлин Драммонд.

— Что вам от меня нужно?

— Вы Кэтлин Драммонд?

— Да.

— Почему вы не зашли к нам раньше? — поинтересовалась Синтия.

— Я ждал прибытия вот этого. — Он вручил Китти документ и снял шляпу. — Всего хорошего, дамы.

— Что это? — спросила Синтия, когда Китти прочитала документ.

Та подняла на нее растерянный взгляд.

— Это повестка в суд.

— В суд! Почему?

— Мне предписывается явиться в суд на следующей неделе, чтобы выступить свидетелем по делу Фрейзер против Фрейзера по поводу опекунства над Ребеккой и Дженнифер Фрейзер.

Синтия подняла чемодан Китти:

— Можешь распаковывать вещи, дорогая. Не думаю, что в ближайшее время ты куда-либо поедешь.

Всю последующую неделю газеты печатали ежедневные отчеты о ходе суда, сопровождая их снимками Джареда и Дианы. За отсутствием заслуживающих внимания новостей национального или всемирного масштаба все это с живейшим интересом читалось и обсуждалось публикой.

Интерес подогревался сведениями о богатстве Джареда и тем фактом, что он недавно удостоился ордена Почета.

Одна из газет, известная своим пристрастием к дешевым сенсациям, даже опубликовала фотографии близнецов, играющих во дворе, вместе с интервью Гарриет Уиппл, охарактеризовавшей девочек как избалованных и непослушных отпрысков богачей. Статьи о том, как Джонатан Фрейзер нажил свой капитал, пестрели намеками на незаконность сделок, но каких-либо фактов, подтверждающих эти инсинуации, не приводилось. То и дело упоминалось участие Сета в мошенничестве с инвестициями без всяких ссылок на то, что обвинения сняты.

Что касается Дианы Фрейзер, то она характеризовалась как любящая мать, которую лишили детей и изгнали из дома из-за ее скромного происхождения.

В газете Китти представлялась как любовница Джареда Фрейзера, проживающая в его доме под видом гувернантки, несмотря на тот факт, что она является дочерью владельца крупнейшего в Техасе ранчо. Даже ее кузины были втянуты в разбирательство, когда газеты оповестили общественность о родстве Кэтлин Драммонд с двумя наиболее влиятельными в Далласе семьями: Кэррингтонов и Кинкейдов.

Стараниями прессы к тому времени, когда Китти предстояло появиться в суде, ожидания публики достигли апогея. Накануне вечером Бет с Джейком вернулись из Европы, и Синтия ввела их в курс дела.

Джейк пришел в ярость, прочитав вечерний выпуск газеты.

— Бог мой, эта жалкая газетенка осудила и приговорила Китти с Джаредом, не дожидаясь суда! Вся семья Фрейзеров подверглась осуждению.

— Видимо, Диана удостоила своей благосклонностью этого тупицу репортера, — сказала Синтия.

— Не представляю, как Джаред все это терпит, — заметила Бет. — При его характере подобное вмешательство в личную жизнь, когда твою семью распинают у всех на глазах, должно быть невыносимым. Не пощадили даже близнецов!

— Это называется свободой печати, Бет, — отозвался Дейв. — Человека подвергают публичному осуждению, прежде чем выслушать, что скажет обвиняемый под присягой. Вы обратили внимание, что в газете полностью отсутствуют высказывания людей, которые могли бы положительно отозваться о Фрейзерах? Им нужна только сенсация, непредвзятое мнение никого не интересует.

— Я хотела бы поблагодарить вас всех за поддержку, — тихо сказала Китти. — За все время пребывания в Далласе вы не видели от меня ничего, кроме неприятностей. Наверное, вы будете рады, когда я уберусь восвояси.

— Чтобы я больше не слышала подобных речей, Кэтлин Драммонд! — одернула ее Бет. — Мы же семья, или ты уже забыла об этом?

Китти была слишком расстроена, чтобы поддерживать разумный разговор. Она ушла пораньше, сославшись на то, что должна отдохнуть перед грядущим судебным разбирательством, а затем долго ворочалась без сна, гадая, что принесет ей завтрашний день. Джаред, конечно, будет в суде, и Китти не представляла, как встретится с ним. И какие вопросы ей будут задавать? Она молилась о том, чтобы пройти через это испытание, не причинив имени Фрейзеров дополнительного урона, но сомневалась, что ей настолько повезет.

На следующее утро Китти в сопровождении Кинкейдов и Кэррингтонов отправилась в суд. При виде множества людей, собравшихся на улице и ступеньках здания, ее охватил трепет.

Когда Китти вышла из экипажа, засверкали вспышки камер и толпа с криками «Вон она», «Та самая гувернантка!» ринулась вперед.

Если бы не Джейк и Дэвид, ее бы просто затоптали. Мужчинам удалось протиснуться сквозь гущу репортеров, фотографов и зевак. Многие пришли из любопытства, но большинство выкрикивало насмешки и оскорбления.

Как ни странно, вместо того чтобы лишить ее остатков самообладания, агрессивный настрой толпы вызвал у Китти вспышку гнева. По какому праву они судят ее, даже не выслушав?! К тому времени, когда она оказалась под защитой стен суда, Китти, как никогда, чувствовала, что правда на ее стороне.

В вестибюле ее ждал поверенный Джареда, Мильтон Гамильтон, считавшийся одним из самых известных адвокатов в Техасе. Китти уже встречалась с ним, когда он приходил к Кинкейдам, чтобы побеседовать с ней. Удовлетворенный ее ответами, он отказался от дальнейших контактов, предпочитая, чтобы ее свидетельство звучало искренне и не казалось отрепетированным. После взаимных приветствий он попросил ее собраться с мыслями, отвечать на вопросы коротко и честно и, главное, не говорить того, о чем не спрашивают.

— Как я понял, вы очень привязаны к близнецам.

— Да, мистер Гамильтон, я их очень люблю.

— Тогда ради их блага постарайтесь сохранять спокойствие, Кэтлин. Адвокат истицы задаст вам много личных и неприятных вопросов, чтобы сбить с толку. Очень важно, чтобы вы не вышли из себя и не сказали что-нибудь, что нанесет вред нашему делу. Понимаете?

— Да.

Он похлопал ее по руке:

— Не волнуйтесь, я уверен, что вы отлично справитесь.

Зал суда был набит до отказа. При всей ее выдержке живот у Китти свело от страха, когда она принесла клятву и заняла свидетельское место.

Вопреки твердому решению не смотреть на Джареда Китти не смогла удержаться от искушения. Сердце ее сжалось при взгляде на него. Усталый и осунувшийся, он сидел с непроницаемым видом, глядя прямо перед собой. Ей было больно думать, что он ненавидит ее и считает предательницей.

Вся любовь, которую она испытывала к нему, нахлынула на нее, как приливная волна, и Китти с трудом удержалась, чтобы не броситься к нему через весь зал.

Опасаясь, как бы глаза не выдали ее чувств, она потупила взор, уставившись на свои колени.

Тем временем к свидетельскому месту подошел Мильтон Гамильтон.

Он задал ей несколько формальных вопросов о ее возрасте и происхождении и установил тот факт, что она овдовела за два года до приезда в Даллас.

Затем он спросил, как долго она прослужила гувернанткой в доме Фрейзеров, и установил, что она согласилась занять это место временно, пока не будет найдена постоянная гувернантка, после чего собиралась направиться в Нью-Йорк.

— Кто нанял вас в качестве гувернантки близнецов, миссис Драммонд?

— Мистер Джонатан Фрейзер, дедушка близнецов.

— Расскажите суду, что произошло между Джаредом и Дианой Фрейзер вечером двенадцатого августа.

— Фрейзеры устроили вечеринку, чтобы отметить завершение ремонта их дома, пострадавшего при пожаре. К тому моменту, когда появилась миссис Фрейзер, большинство гостей уже разошлись. Джаред… мистер Фрейзер был потрясен, когда она сообщила ему, что они все еще женаты.

— Почему же, миссис Драммонд?

— Он сказал, что подписал бумаги о разводе несколько лет назад, когда служил в Индии.

— Миссис Фрейзер отрицала это?

— Нет. Она заявила, что, поскольку она не подписывала никаких бумаг, они по-прежнему женаты. Эзра Пайк, адвокат Дианы, поднялся:

— Протестую, ваша честь. Это свидетельство с чужих слов.

— Это заявление одной из сторон, способствующее выяснению правды, ваша честь, — возразил Гамильтон.

— Протест отклонен, — объявил судья.

— Продолжайте, миссис Драммонд, — сказал Гамильтон.

— Ну, миссис Фрейзер сказала, что, увидев фотографию мистера Фрейзера с детьми в газете, она поняла, что скучает по своей семье, и предложила возобновить брак.

— Что ответил на это мистер Фрейзер?

— Он потребовал, чтобы она ушла, и тогда она пригрозила, что, если он не позволит ей вернуться в семью, она обратится в суд с требованием опекунства над одной из девочек.

В голосе Гамильтона прозвучало негодование:

— Вы хотите сказать, что миссис Фрейзер пригрозила разлучить восьмилетних близнецов только для того, чтобы свести счеты с их отцом?

По залу прокатился возмущенный ропот, и судья стукнул молотком, требуя тишины.

Пайк вскочил:

— Протестую, ваша честь. Свидетель не может знать, какими побуждениями руководствовалась миссис Фрейзер.

— Я отзываю свой вопрос, ваша честь. — Довольный достигнутым эффектом, Мильтон выглядел как кот, слопавший горшочек сливок.

— Какова была реакция мистера Фрейзера на угрозу передать дело в суд? — спросил он.

— Он сказал, что, поскольку она бросила близнецов четыре года назад, суд никогда не доверит ей опекунства над ними. Я не хотела далее присутствовать при этом разговоре и вернулась в свою комнату.

— Вы по-прежнему работаете у Фрейзеров?

— Нет, я ушла на следующее утро.

— Благодарю вас, миссис Драммонд. У меня больше нет вопросов, ваша честь. — Гамильтон вернулся за стол и сел рядом с Джаредом.

— Полагаю, это подходящий момент, чтобы прерваться на ленч, — объявил судья Говард. — Заседание продолжится через полтора часа.

Выйдя из зала, Китти присоединилась к Кэррингтонам и Кинкейдам, и вся компания направилась в ближайший ресторан. К этому времени толпа перед зданием суда поредела до нескольких наиболее стойких зевак.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — спросила Синтия, когда они расселись за столом.

— Хочу, чтобы все было позади.

— Ты прекрасно держалась, Китти, и говорила очень убедительно, — заверила ее Бет.

— Но худшее еще впереди, — предупредил Джейк. — У Пайка репутация скользкого и неразборчивого в средствах типа, так что будь начеку.

— Уверяю вас, я не жду ничего хорошего от перекрестного допроса, — сказала Китти.

За одним из столиков она заметила Джареда, Джонатана и Сета, погруженных в беседу с Мильтоном Гамильтоном. Китти старалась не смотреть на них, но ее взгляд то и дело устремлялся в их сторону.

К ее ужасу, закончив еду, все четверо подошли к их столику.

Джонатан и Сет тепло приветствовали ее, а Джаред представил Мильтона Гамильтона родственникам Кити. Затем взглянул на нее:

— Здравствуй, Кэтлин. Как поживаешь?

— Спасибо, хорошо. А как близнецы?

— Скучают по тебе.

— Ты не мог бы передать им, что я их люблю?

— Конечно.

— Кэтлин, я хотел бы поговорить с вами, прежде чем заседание продолжится, — сказал Гамильтон.

— Я в вашем распоряжении.

— Прекрасно. Давайте найдем местечко, где можно спокойно поговорить. — Он попрощался с остальными, и Китти последовала за ним.

Направляясь к двери, она услышала, как Джейк сказал:

— Как дела, Джаред?

— Очень многое зависит от сегодняшнего перекрестного допроса.

Слова Джареда не прибавили ей уверенности, но это сделал Мильтон Гамильтон. Они присели на скамью.

— Вы отличный свидетель, Кэтлин. Ваши искренние ответы внушают доверие.

— Мистер Гамильтон, мне кажется, что я встречала судью Говарда на обеде, который давала моя кузина, когда я приехала в Даллас. В тот самый вечер, когда я познакомилась с Джонатаном Фрейзером.

— Это не является основанием для самоотвода судьи. Судья Говард имеет репутацию честного человека. Ни друзья, ни газеты не могут повлиять на его решение. Он истинный служитель закона. Вот почему так важно правильно представить факты. Пайк не погнушается ничем, чтобы запутать вас. Вы должны предельно сосредоточиться и тщательно обдумывать ответы. Ошибочное «да» или «нет» в ответ на хитроумно поставленный вопрос может стоить нам дела.

— Понимаю.

Вернувшись на свидетельское место, Китти оказалась лицом к лицу с вертлявым человечком, обладавшим самой противной физиономией из всех, что ей приходилось видеть. Если бы ее дядя Флинт видел Пайка, то наверняка описал бы его как «ошметок коровьего навоза после того, как по нему пронесся табун лошадей».

Вспомнив совет Гамильтона сосредоточиться и предостережение Джейка, что худшее еще впереди, она устремила на Пайка твердый взгляд.

Глава 26

— Я понимаю, миссис Драммонд, насколько все это неприятно для вас, — начал Пайк, — поэтому постараюсь быть кратким. У меня к вам всего лишь несколько вопросов.

— Спасибо, — отозвалась Китти, ни на секунду не обманувшись его любезным тоном.

— Итак, как следует из ваших слов, сказанных ранее, вы были наняты в качестве гувернантки в дом Фрейзеров. Это так?

— Да, сэр.

— У вас имелся опыт, позволявший претендовать на эту должность?

— Я не претендовала ни на какую должность, сэр. Внучки мистера Фрейзера остались без гувернантки, и я приняла его предложение временно присмотреть за девочками, пока он не найдет мне замену.

— То есть вы не были знакомы с Джонатаном Фрейзером до того, как встретились с ним в доме своих родственников?

— Верно.

— Были ли вы знакомы ранее с Джаредом Фрейзером?

— Нет, сэр.

— Значит, это неправда, миссис Драммонд, что вы прибыли в Даллас на одном поезде с Джаредом Фрейзером? Эпизод в поезде совсем вылетел у Китти из головы.

— Даже если мы прибыли на одном поезде, сэр, мы не были знакомы.

— Вы утверждаете, что не знали его, между тем как вас видели в одном и том же купе. Мы можем представить свидетеля, который готов поклясться, что видел, как вы сидели у него на коленях. Вы отрицаете это, миссис Драммонд?

— Это произошло случайно. Поезд дернулся…

— Ответьте, да или нет, миссис Драммонд. Вы были в одном поезде с Джаредом Фрейзером?

— Да, но это совпадение.

— Совпадение! — саркастически повторил Пайк. — Видимо, такое же совпадение, как и то, что в тот же вечер вы получили работу в доме Фрейзеров.

Гамильтон вскочил:

— Протест, ваша честь. Мистер Пайк строит предположения. В чем состоит вопрос?

— Протест принимается, — сказал судья. — Перефразируйте свое утверждение в вопрос, советник.

— Да, ваша честь.

Китти начала ненавидеть коротышку адвоката, с лица которого не сходило самодовольное выражение; он оказался скользким и пронырливым, как и предупреждал Джейк.

— Правда ли, миссис Драммонд, что, не имея опыта работы гувернанткой, на следующий день после прибытия в Даллас на одном поезде с Джаредом Фрейзером вы переехали в дом Фрейзеров?

— Протест, ваша честь, — вмешался Гамильтон. — В вопросе заложен ответ.

— Протест принимается, — сказал Говард, бросив суровый взгляд на Пайка.

— Правда ли, миссис Драммонд, что, когда вы находились у него в услужении, Джаред Фрейзер покупал для вас одежду, среди которой были такие интимные предметы, как нижнее белье?

— Моя одежда сгорела во время пожара…

— Да или нет, миссис Драммонд? — повысил голос Пайк.

— Вы не даете мне возможности объяснить! — возмутилась Китти.

Пайк повернулся к судье:

— Ваша честь, не могли бы вы попросить свидетеля ответить на вопрос?

— Отвечайте на вопрос, миссис Драммонд, — распорядился судья.

— Да, это правда. — Она чувствовала себя так, словно этот хорек затягивает петлю у нее на шее.

— Правда ли, что вы совершили поездку в Вашингтон с Джаредом Фрейзером? И признаете ли вы, миссис Драммонд, — выпалил он следующий вопрос, не дожидаясь ответа, — что провели вместе с ним целый месяц на ранчо своих родственников, продолжая свои незаконные отношения?

Гамильтон снова вскочил со своего места:

— Протест, ваша честь. Адвокат истицы давит на свидетеля и не дает возможности ответить.

— Протест принимается. Суд признает обоснованность протеста со стороны защиты и выносит предупреждение адвокату истицы. Вы переходите дозволенные границы, советник, и не в первый раз.

— Да, ваша честь. Знали ли вы, миссис Драммонд, что Джаред Фрейзер женат, когда появились в его доме под видом гувернантки его детей?

— Нет, не знала! — выкрикнула Китти, возмущенная формулировкой вопроса.

Пайк повысил голос, придав ему обвиняющее звучание:

— Вы состояли в интимных отношениях с Джаредом Фрейзером все то время, пока проживали в его доме, не так ли?

— Нет, это неправда.

— Вы отрицаете, что были близки с Джаредом Фрейзером, проживая в его доме?

Ответ замер на губах у Китти. Она открыла рот, пытаясь заговорить, но не могла издать ни единого звука.

— Да или нет, миссис Драммонд? Китти бросила отчаянный взгляд на Джареда. Он подался вперед с выражением напряженного внимания на лице. Пайк грохнул кулаком по столу и рявкнул:

— Позвольте напомнить вам, миссис Драммонд, что вы находитесь под присягой!

Его выкрик отозвался в ушах Китти барабанным боем, лишив всякой способности мыслить, кроме желания избавиться от этих изощренных обвинений. Доведенная до предела терзаниями последней недели и унизительным допросом, Китти не выдержала, самообладание оставило ее.

— Да! — выкрикнула она и разрыдалась. — Да, мы были близки.

Гамильтон снова вскочил:

— Ваша честь!

— Сядьте, мистер Гамильтон, — велел судья. Гневно сверкнув глазами, он повернулся к Пайку: — Советник, суд уже выносил вам порицание за подобный стиль ведения допроса. Если вы продолжите в том же духе, я вынужден буду обвинить вас в неуважении к суду.

— У меня остался последний вопрос, ваша честь, — сказал Пайк.

— Может, вы хотите, чтобы суд сделал короткий перерыв, миссис Драммонд? — осведомился судья Говард.

Китти хотела только одного — чтобы все поскорее кончилось. Она вытерла слезы и покачала головой.

— Очень хорошо, — сказал судья. — Мистер Пайк, можете продолжать, но советую вам тщательно выбирать выражения.

Пайк с важным видом выступил вперед, готовясь нанести решающий удар:

— Правда ли, миссис Драммонд, что вы влюблены в Джареда Фрейзера?

Китти подняла голову и посмотрела на Джареда, затем перевела взгляд на ухмыляющееся лицо Эзры Пайка. Собрав все свое мужество, она ответила:

— Да, я люблю Джареда Фрейзера и буду любить его всегда.

— Настолько, что готовы продолжить эту незаконную связь, несмотря на то, что он женатый мужчина. Не так ли, миссис Драммонд? — презрительно закончил Пайк.

— Я предупреждал вас, мистер Пайк, — сурово произнес судья. — Я обвиняю вас в неуважении к суду.

Вытянув палец в сторону Китти, Пайк заявил:

— Это небольшая плата за разоблачение столь распущенной особы, как эта дама.

— Ах ты, сукин сын! — взревел Джаред. Рванувшись к Пайку, он схватил его за грудки и опрокинул на стол. Понадобились совместные усилия Мильтона Гамильтона и судебного пристава, чтобы оторвать Джареда от ошалевшего адвоката.

В зале воцарился хаос. Отталкивая друг друга, репортеры устремились к выходу, спеша донести скандальные новости до своих газет, фотографы пытались установить камеры. Среди всего этого столпотворения раздавался стук молотка судьи.

Когда шум улегся, судья приказал приставам очистить зал. Недовольно ворча, публика удалилась, оставив только участников процесса и их адвокатов.

Весь этот переполох Китти просидела с каменным лицом, пребывая в состоянии шока.

— Вы больше не нужны, миссис Драммонд, — сказал судья Говард. В ответ на ее недоуменный взгляд он пояснил: — Вы больше не нужны как свидетель, можете быть свободны.

Он коротко взглянул на Джареда, затем обратил властный взгляд на Гамильтона:

— Мистер Гамильтон, если вы не в состоянии сдерживать темперамент своего клиента, мне придется ограничить его свободу.

— Да, ваша честь, — отозвался тот.

— Прошу извинить меня, ваша честь, — сказал Джаред.

— Я не давал вам разрешения обращаться к суду, мистер Фрейзер, — отрезал судья, затем вперил гневный взгляд в Эзру Пайка. — Что касается вас, мистер Пайк, я никогда не наблюдал в суде более прискорбного зрелища, чем ваши действия. Миссис Драммонд не является ни ответчицей, ни соучастницей в этом деле. Ее личные качества не имеют никакого отношения к данному разбирательству, как и личные качества других свидетелей, которых вы опрашивали, а также тех, кто не счел нужным явиться в суд, включая субъекта, с которым ваша клиентка поддерживала тесные отношения в тот период, когда бросила своих детей.

— Мы пытались вызвать его, ваша честь, — вмешался Мильтон Гамильтон, — но джентльмен, о котором идет речь, обладает дипломатической неприкосновенностью.

— Ни слова больше, советник, — предостерег судья, сверкнув глазами.

Его внимание снова переключилось на Пайка.

— Это серьезное дело мистер Пайк, от исхода которого зависит судьба двух восьмилетних девочек. Совершенно очевидно, что ваши действия направлены на то, чтобы раздуть сенсацию, состряпанную газетами, а не найти решение, обеспечивающее будущее детей. Я обвиняю вас в неуважении к суду и приговариваю к штрафу в сто долларов. Если вы не внесете указанную сумму в ближайшие полчаса, то будете препровождены в тюрьму до решения дисциплинарного комитета.

— Вы не можете этого сделать, ваша честь, — запротестовал Пайк.

— Сумма штрафа только что увеличилась до ста пятидесяти долларов, советник, и у вас осталось двадцать пять минут для его уплаты.

— Судебное заседание закрывается до девяти часов завтрашнего утра, — объявил Говард, стукнул несколько раз молоточком в подтверждение своих слов и отбыл.

С момента возвращения из суда Китти то и дело принималась плакать. Она не находила себе места и принялась паковать вещи, не в силах дождаться завтрашнего дня, когда можно будет уехать. Ей не терпелось убраться из Далласа и вернуться в «Трипл-Эм». Она не могла понять, почему Эзра Пайк проникся к ней такой ненавистью, хотя прежде никогда ее не видел. Как он мог употреблять в ее адрес эти ужасные слова? Неужели она хуже его клиентки, интересы которой он представляет? Можно не сомневаться, что Мильтон Гамильтон не говорил ничего подобного Диане Фрейзер.

Стук в дверь прервал ее невеселые мысли.

— Китти, можно войти?

— Конечно, Тиа.

Синтия нерешительно переступила порог.

— Милая, внизу Джаред Фрейзер. Он хочет поговорить с тобой.

Сердце Китти учащенно забилось, но она медлила, не решаясь предстать перед Джаредом после сегодняшней унизительной сцены в суде. Вполне возможно, что ее неудачное свидетельство лишило его последней надежды выиграть дело.

— Скажи ему, что я уже легла.

— Ты уверена, что действительно этого хочешь? Ты не решишь своих проблем, спасаясь бегством, Китти.

— Ты не права, Тиа. — Китти издала циничный смешок. — Убежав из «Трипл-Эм», я решила проблему со смертью Теда. Как выяснилось, простейший способ решить одну проблему — это создать другую.

— Ладно, Китти, я скажу Джареду, что ты не можешь его принять. — В голосе Синтии прозвучала несвойственная ей резкость.

— Ты меня не одобряешь?..

— Это твоя жизнь, милая. Решай сама.

— А как бы ты поступила на моем месте?

— Боюсь, ты обратилась не по адресу, Китти.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что я пожелала Дейва, как только увидела его. Он был главным инженером на железной дороге между Колорадо и Далласом, которую строил мой отец. Забыв о гордости, я устроила на Дейва настоящую охоту и даже последовала за ним на место строительства. Я была легкомысленной девицей, мечтавшей только о развлечениях. Дейв, серьезный и трудолюбивый, являл собой полную противоположность. Он презирал меня и осуждал мой образ жизни. В течение двух последующих лет я наблюдала, как он прокладывает рельсы через горы и пустыни, строит мосты через реки, сражается с матушкой-природой и бандитами, чтобы исполнилась цель жизни моего отца. Для меня он олицетворял все: талант, несгибаемую волю, самоотверженность, преданность делу. И этот необыкновенный человек полюбил меня. Умный, сильный, преуспевающий. Я стала его женщиной — женщиной, которой он открыл свою душу и рассказал свои самые сокровенные секреты, у которой искал утешения и покоя, с кем делил радость достижений и горечь неудач и кого прижимал к себе по ночам. Мне было все равно, что подумают люди, что скажут обо мне. Я была его женщиной. Ничто не могло разлучить нас. — С извиняющейся улыбкой она сжала руку Китти. — Вот видишь, золотко, ты обратилась не по адресу.

— Но если бы на карту было поставлено благополучие его детей?

— Слава Богу, мне не пришлось стоять перед подобным выбором.

— Но если бы пришлось, Тиа, как бы ты поступила? Я должна знать. Неужели я ошиблась? И Джаред прав, обвиняя меня в предательстве?

— Стыдно признаться, но если бы мы с Дейвом столкнулись с той же проблемой, что и вы с Джаредом, решение пришлось бы принимать ему. Я для этого слишком слаба. У меня нет твоей силы духа, Китти. Ты очень храбрая женщина. Джаред не прав: ты предала не его, а свое собственное сердце. — Она направилась к двери. — Я скажу ему, чтобы он ушел.

— Не надо, я спущусь. Полагаю, это будет выглядеть по-детски, если я откажусь уделить ему несколько минут.

— Молодец, Китти. Я попрошу его подождать в библиотеке. Там вам никто не помешает.

Китти бросила взгляд в зеркало. Заметив, что глаза ее припухли и покраснели от слез, она слегка припудрила лицо.

Джаред стоял спиной к двери, листая книгу. Когда Китти вошла, он обернулся. Выражение его лица было непроницаемым, как обычно, но глаза пытливо вглядывались в нее.

— Извини, что побеспокоил тебя, Кэтлин.

— Ничего, все в порядке. Я как раз заканчивала паковать вещи. Кажется, я только этим и занимаюсь с тех пор, как приехала в Даллас.

— Значит, уезжаешь?..

— Это всегда входило в мои планы.

— Нью-Йорк совсем не похож на Даллас. Китти не видела смысла сообщать ему, что она решила вернуться в «Трипл-Эм».

— Зачем ты пришел, Джаред?

— Я хотел сказать тебе, что сожалею об испытании, через которое тебе пришлось пройти сегодня. Жаль, что я не смог предотвратить этого.

— Сегодняшнего скандала можно было бы избежать, если бы ты согласился принять Диану в качестве жены. Почему ты этого не сделал, Джаред? Близнецы теперь в еще большей опасности, чем раньше.

— Этой женщине не место в моем доме, Кэтлин.

— Итог сегодняшнего заседания суда может привести к тому, что скоро там не будет и твоих дочерей.

— Диана не получит опеки над девочками.

— О, ради Бога, Джаред, посмотри в глаза реальности. Диана их мать. Твоя жена. Даже если в конечном итоге вы разведетесь, к тому времени ты лишишься одной из девочек, если не обеих.

— Дело еще не закончено, Кэтлин. Если мы докажем, что она лжет…

— У тебя есть доказательства, что вы развелись?

— Пока нет, но сотрудники Гамильтона пытаются отследить записи, устанавливающие этот факт. И мы можем представить свидетеля, который подтвердит, что Диана была плохой матерью. Неужели ты хоть на минуту поверила, что ей и в самом деле нужны близнецы? Будь это так, она никогда бы не оставила их. У нее нет средств, чтобы содержать их, она живет за счет мужчин, переходя от одного к другому. В ее жизни нет места детям. Просто сейчас ей негде жить, и она вернулась, пока не подцепит кого-нибудь еще. И она уверена, что я скорее заплачу ей отступные, чем позволю забрать одну из девочек.

— В таком случае почему ты этого не сделал, прежде чем все зашло так далеко?

— Потому что это то же самое, что шантаж, Кэтлин.

Она истратит деньги и явится снова, чтобы потребовать еще. Я заставил ее раскрыть карты. Иначе она всегда будет представлять угрозу для близнецов.

— Надеюсь, ты не ошибся.

— Я уверен, что все получится. Жаль только, что ты не разделяешь моей уверенности.

— Ты для этого пришел, Джаред? Чтобы еще раз обвинить меня в предательстве?

— Нет. На сегодня обвинений более чем достаточно.

— И на том спасибо.

— Я здесь не для того, чтобы препираться. Я пришел сказать тебе, что поведение Пайка явилось для нас полной неожиданностью. Он обещал Гамильтону, что, если мы не будем давить на Диану, он поступит так же по отношению к тебе. Этот мошенник надул нас. Если бы я мог предположить нечто подобное, то не стал бы доводить дело до суда, а предпочел бы откупиться.

— Ладно, что сделано, то сделано. Как говорится, что толку плакать над пролитым молоком, хоть ты и не любишь поговорки.

— Совсем наоборот, это одна из твоих милых привычек, которых мне так не хватает, сейчас. — Его взгляд скользнул по ее лицу. — Одна из многих.

Сердце Китти пронзила боль, такая резкая, что перехватило дыхание. «О, Джаред, не делай этого со мной, я больше не вынесу!..»

— Я всегда буду любить тебя, Кэтлин. Каждый божий день я буду думать о тебе, о том, что мы имели и что потеряли.

— Как я уже говорила тебе, главное — научиться дарить любовь, не требуя ничего взамен.

— О да, у меня была прекрасная учительница. Эти слова прозвучали нежным эхом любви и радости, существовавших между ними, пока мир не обрушился им на головы.

— Что ж, я оторвал тебя от сборов. Если тебе что-нибудь нужно… если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, прошу тебя…

— Хорошо, — прервала его Китти. — Передай близнецам, что я их люблю.

Джаред положил книгу, которую, не замечая этого, до сих пор держал в руках.

— Наверное, я никогда больше не смогу взять в руки роман, не подумав о тебе. Прощай, Кэтлин.

— Джаред, — окликнула его Китти, когда он уже взялся за ручку двери. Он обернулся и посмотрел на нее. Как же она изголодалась по его прикосновениям! — Несмотря ни на что, я никогда не пожалею о том, что было между нами. Я бы снова поступила так же.

— Я тоже. Счастье было так близко, да, Китти? — Он улыбнулся, лаская ее взглядом. — Совсем рядом.

Она закрыла глаза, чтобы сохранить в памяти его улыбку.

На следующее утро Китти стояла на площадке поезда, махая рукой Бет и Синтии. Как бы она ни любила их обеих, она никогда больше не вернется в Даллас.

Глава 27

— О, смотри, Бекки. Она такая грустная!..

Выглянув из-за угла, Бекки увидела Китти, которая стояла на платформе, прощаясь с миссис Кинкейд и миссис Кэррингтон.

— Теперь надо пробраться в поезд, но так, чтобы никто не видел нас вместе. Люди всегда обращают внимание на близнецов.

— Тогда зачем мы оделись одинаково, а ты убрала челку под шляпку? — спросила Дженни.

— Чтобы все думали, что мы одна и та же девочка. Нам придется по очереди прятаться в дамской комнате.

— А что, если нас увидит Китти? Ее не проведешь.

— Значит, нужно постараться, чтобы она нас не заметила, иначе нас могут вернуть назад, — сказала Бекки.

— А что, если она не разрешит нам остаться, когда мы приедем в Калико?

— Дженни, ты же слышала, что папа сказал Поппи: наша мама хочет нас разделить.

Дженни удрученно кивнула:

— Я умру, если она это сделает.

— Вот почему нельзя, чтобы Китти нас заметила. Ладно, ты сейчас залезешь в вагон и спрячешься в дамской комнате. Я подожду несколько минут и тоже залезу.

— А что, если кондуктор увидит меня? — заволновалась Дженни.

— Скажешь ему, что Китти — наша мама. Мы же вчера обо всем договорились, не бойся, Дженни.

— Надеюсь, этот план сработает лучше, чем некоторые другие.

— Если нет, мы придумаем что-нибудь еще.

— Хорошо. Прощай сестричка. — Дженни чмокнула Бекки в щеку.

— При чем здесь «прощай»? Мы расстаемся всего-то на несколько минут. Постарайся, чтобы тебя никто не видел. Держа в одной руке Бибби, а в другой сумку, Дженни влезла в вагон.

Как только она скрылась внутри, Бекки кинулась к другому концу вагона, забралась в поезд и предъявила кондуктору билет.

— Ты путешествуешь одна, малышка? Бекки изобразила простодушную улыбку:

— Нет, сэр. Та красивая леди на переднем сиденье — моя мама.

— А почему ты не с ней?

— Потому что я хочу сидеть со своей бабушкой. — Она поспешно уселась рядом с пожилой дамой, занимавшей место в последнем ряду. — Привет, бабушка.

Старушка ласково улыбнулась:

— Здравствуй, детка. Может, хочешь сесть к окну?

— Нет, бабушка, спасибо.

— Счастливого пути, дамы, — сказал кондуктор и двинулся дальше.

Бекки потрогала свой нос, чтобы убедиться, что он не вырос.

Облегченно вздохнув, она встала со своего места, как только тронулся поезд, и направилась в дамскую комнату.

Там ее ждала Дженни.

— Сколько мне еще торчать здесь?

— Можешь выйти, а я пока останусь. Я сижу рядом с пожилой леди на последнем сиденье. Ее зовут миссис Маршалл, она едет в Альбукерке, чтобы навестить дочь и шестерых внуков. Китти сидит на переднем сиденье. Она очень печальная и все время смотрит в окно. — Бекки вздохнула. — Возвращайся минут через пятнадцать, и мы снова поменяемся местами. Это одна из самых лучших идей, что приходили нам в голову!

В течение следующего часа близнецы курсировали взад-вперед, меняясь местами каждые пятнадцать минут.

— Боже мой, детка, ты, наверное, выпила много воды перед отъездом, — сказала миссис Маршалл, когда Дженни снова направилась в туалет. — Если хочешь, я могу подержать твою куклу, пока ты не вернешься.

— Спасибо, миссис Маршалл. Бибби не любит оставаться с незнакомыми людьми.

— Бибби? Разве ты не сказала, что ее зовут Бонни?

Она отзывается на оба имени, мэм, — нашлась Дженни и поспешно удалилась.

Едва Бекки вернулась на свое место, как кондуктор объявил, что в два часа будет сервирован ленч. К ее облегчению, Китти осталась на месте, так что Бекки пошла в вагон-ресторан вместе с миссис Маршалл. Перекусив, они вернулись назад, и Бекки отправилась на встречу с Дженни.

— Иди в вагон-ресторан и поешь. Салат из цыпленка очень вкусный.

У входа в вагон-ресторан Дженни столкнулась с выходившим оттуда кондуктором.

— Разве вы только что не поели, мисс?

— Я съела не все, и мама сказала, что я должна вернуться и доесть.

— А почему твоя мама не ест с тобой? — полюбопытствовал он.

Дженни согнула пальчик и поманила его к себе. Он склонился ниже.

— Она ждет ребеночка и говорит, что, если поест, ее стошнит.

Кондуктор побледнел:

— О Боже! Нам это совершенно ни к чему, не так ли?

Дженни округлила глаза:

— Конечно, нет.

Бекки сидела на своем месте, когда Китти встала и направилась в вагон-ресторан. Бекки поспешно уткнулась лицом в плечо миссис Маршалл и притворилась, что спит.

Китти рассеянно ковыряла вилкой в тарелке, когда проходивший мимо кондуктор остановился у ее столика.

— Как, вы едите, мадам?!

— Да, благодарю вас.

— Я искренне надеюсь, что вам не станет плохо. Опешив, Китти взглянула на свою тарелку:

— А что, что-нибудь не так с едой?

— Вовсе нет, мадам. Просто я подумал, что в вашем деликатном положении чашечка чая была бы уместнее. — Он ушел, покачивая головой: «Что за странная семейка!»

«Какой странный человек!» Отодвинув тарелку, Китти вернулась на свое место.

Тем временем у Дженни тоже возникли проблемы. Салат из цыпленка не пошел ей впрок, и она решила выйти на свежий воздух, чтобы успокоить бунтующий желудок. Выглянув наружу, она убедилась, что горизонт свободен, и направилась на смотровую площадку.

На воздухе было так хорошо, что Дженни задержалась, не желая возвращаться в душную дамскую комнату. Ей было так грустно, что она готова была пойти к Китти и во всем признаться, если бы не предостережение Бекки, что они не должны этого делать, пока не сойдут с поезда.

Когда подошло время меняться местами с Бекки и она собралась вернуться в вагон, дверь распахнулась, и на площадке появился кондуктор.

Он озадаченно уставился на девочку:

— Это тебя я видел внутри, малышка?

— Да, много раз.

— Я имею в виду, только что.

— Мистер, как вы могли видеть меня внутри, если я снаружи?

— Верно. — Он покачал головой. — Будь поосторожнее здесь. — Он вернулся в вагон. — Наверное, у меня температура, — пробормотал он и приложил ладонь ко лбу.

К тому времени, когда Китти сошла с поезда в Калико, она чувствовала себя такой несчастной, что едва сдерживала слезы. Она предупредила родных телеграммой, и на вокзале ее встретил отец. Как только его сильные руки обняли ее, слезы неудержимым потоком хлынули из ее глаз.

Он терпеливо ждал, пока она выплачется; тепло его объятий принесло Китти большее утешение, чем любые слова. Когда слезы иссякли, отец поднял ее чемодан и повел ее к коляске.

— Китти! Подожди!

Китти обернулась и испытала самое большое потрясение в своей жизни.

На протяжении всего дня, проведенного в суде, Джаред постоянно возвращался мыслями к Китти, вспоминая мучительное прощание с ней прошлым вечером. После судебного заседания он направился прямо домой. Ему предстояло многое решить и хотелось остаться одному, чтобы иметь возможность все обдумать, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Когда он вошел в дом, Милдред утирала слезы, а Чарлз молча протянул ему конверт со словом «Папе», написанным детскими каракулями. Джаред разорвал конверт и прочитал вложенное в него письмо.

— О Господи! — Ошарашенный, он рухнул на стул.

— Я пытался передать вам это письмо, капитан Фрейзер, как только нашел его и обнаружил, что близнецы исчезли. Но меня не пропустили в зал суда.

— Я понимаю, Чарлз.

В этот момент прибыли Джонатан с Сетом. Джаред показал им письмо. Реакция обоих мужчин была в точности такой, как у Джареда.

— Что, если они не добрались до Калико? Или, не дай Бог, пострадали либо попали в лапы неведомо кого?

Джонатан сжал его плечо:

— Я уверен, что они с Кити.

— Как можно быть в этом уверенным? Она даже не знает, что они отправились следом за ней.

— Мы можем связаться с Маккензи по телеграфу, — предложил Сет.

— Это слишком долго. Я доберусь туда раньше, чем мы получим ответ. Если только есть подходящий поезд… Джаред вскочил на ноги. — Может…

Он выбежал из дома, забрался в экипаж, и тот понесся, как мифическая колесница из романа «Бен Гур». Подъехав к дому Кэррингтонов, он объяснил ситуацию Бет и Джейку.

— Они же совсем крошки! — запричитала Бет. — Не могу поверить, что они решились на такое. Мы с Синтией были утром на вокзале, когда Китти уезжала, и не видели никаких признаков близнецов.

— Я еду в «Трипл-Эм», чтобы узнать, добрались ли они туда. Вы поможете мне?

Джейк бросил взгляд на часы, затем поспешил к своему письменному столу и вытащил из ящика расписание поездов.

— Через пятьдесят минут из Роки-Маунтин отправляется товарный состав на Денвер. Вы можете успеть на него, если поторопитесь, Джаред.

— Спасибо. Я заскочу домой, чтобы предупредить отца.

— Хорошо, я заеду за вами через пятнадцать минут, — сказал Джейк.

Пока Джаред, вернувшись домой, бросал в чемодан самые необходимые вещи, в комнату вошел Сет:

— Я зашел попрощаться. Как только выяснится, что с близнецами все в порядке, я уеду, — сказал он.

— Куда ты собрался?

— Видишь ли, я в большом долгу перед тобой и отцом и хотел бы вернуть его. В общем, после того, как судья вынес вердикт, я поговорил с Дианой и предложил отвезти ее в Париж.

— Что? Проклятие, Сет, у меня нет времени для подобной чепухи. О чем, к дьяволу, ты толкуешь?

— Я считаю, что, пока Диана крутится вокруг Далласа, она будет создавать тебе и близнецам проблемы. Ей нужна кругленькая сумма и веселая жизнь, так почему бы не пойти ей навстречу?

Джаред повернулся и впервые внимательно посмотрел на брата.

— Сет, ты не обязан этого делать.

— Конечно. Но кто знает, может, мне это понравится.

— Даже не знаю, что сказать…

— Сделай мне еще одно одолжение, старший братец. Женись на Китти. Не позволяй своей дурацкой гордости все испортить.

— Вначале мне придется ее убедить.

— И поцелуй за меня этих маленьких плутовок.

— Обязательно.

Мужчины обменялись рукопожатием, затем Джаред притянул Сета к себе и крепко обнял. Он не мог припомнить, когда в последний раз обнимал младшего брата.

Спустя полчаса Джаред находился в служебном вагоне товарного поезда, направлявшегося в Денвер — с незапланированной остановкой в Калико, штат Техас.

Яркий диск солнца только-только показался над горизонтом, когда Джаред сошел с поезда и помахал рукой, прощаясь с машинистами.

Проигнорировав табличку «Закрыто», выставленную в окошке билетной кассы, Джаред дергал за колокольчик до тех пор, пока в задней части станционного здания не зажегся свет. Окошко отворилось, и в нем показался заспанный мужчина, облаченный в ночное белье:

— Мы открываемся только через два часа, мистер.

— Я всего лишь хотел кое-что выяснить. Вы знакомы с Кэтлин Драммонд?

— Конечно, с самого ее детства.

— А вы не заметили, вернулась она сегодня в Калико?

Мужчина смерил его настороженным взглядом:

— А вам какое дело, мистер?

— Меня интересует, не было ли с ней моих дочерей. Восьмилетних близнецов с короткими темными волосами.

— Вы не видели их?

— Я вот что скажу, мистер. Если вы попытаетесь причинить вред Китти, то скоро поймете, что откусили больше, чем способны проглотить. Кто-кто, а Маккензи своих женщин в обиду не дадут.

— Разумеется, нет. Я хотел лишь убедиться, что мои дочери благополучно прибыли сюда.

— Помнится, с ней и впрямь были две малышки.

— Слава Богу! Слава Богу! — воскликнул Джаред, разрываясь между облегчением и благодарностью. — Вы, случайно, не знаете, где они могут быть сейчас?

— Наверное, в «Трипл-Эм». Люк Маккензи приехал в город на коляске, и они укатили вместе с ним.

Джаред пришел в такое радостное состояние, что у него закружилась голова.

— Извините, что злоупотребляю вашим вниманием, сэр, но как мне добраться до «Трипл-Эм»?

— Поезжайте по дороге прямо через город; поворот на ранчо находится примерно в десяти милях отсюда.

— Еще раз спасибо. Где здесь можно нанять лошадь и отправить телеграмму?

— В платной конюшне и конторе Вестерн-Юнион, где же еще? Только они тоже открываются через два часа. А теперь, мистер, с вашего разрешения я пойду спать.

— Спасибо. Спасибо за все.

Местный ресторан тоже был закрыт. Лишенный возможности подкрепиться даже чашкой кофе, Джаред провел следующие два часа на скамье перед зданием телеграфа, нетерпеливо постукивая ногой, в ожидании открытия. Наконец, отправив телеграмму с радостными известиями отцу, он нанял лошадь и поскакал по дороге, ведущей из Калико в «Трипл-Эм» — бастион Маккензи.

Глава 28

Добравшись до усадьбы, Джаред подъехал к двум мужчинам, стоявшим перед одним из зданий.

— Чем можем быть полезны, приятель? — поинтересовался более высокий из двоих.

— Я ищу Кэтлин Драммонд.

Второй мужчина выпрямился во весь свой тоже немалый рост.

— Что вам нужно от нее?

— А это, сэр, касается только меня и миссис Драммонд. Его слова оказали на мужчин неожиданное действие.

Они приосанились, пристально разглядывая Джареда: один с неприязнью, другой с любопытством.

— Вот как? — Враждебно настроенный мужчина многозначительно сложил руки на груди. — В таком случае это касается нас с тобой, приятель. Поворачивай-ка лошадь и уноси свою задницу из «Трипл-Эм», пока я невышиб тебя пинком.

Джаред опешил от подобного приема:

— Прошу прощения?

— У тебя что, парень, уши заложило? — Мужчина сжал кулаки. — Мотай отсюда, пока я не вздул тебя как следует.

— Это было бы крайне опрометчиво с вашей стороны, сэр. Должен предупредить вас, я был чемпионом по кулачным боям в Вест-Пойнте.

Мужчина повыше шагнул вперед:

— Спокойно, джентльмены, давайте разберемся. Меня зовут Клив Маккензи, молодой человек. Может, ответите на вопрос моего брата, пока он окончательно не вышел из себя?

— Вы отец миссис Драммонд?

— Отец Кэтлин — я. Люк Маккензи. И меня тошнит от репортеришек желтых газетенок, которые рыщут вокруг «Трипл-Эм».

Джаред спешился и подошел к мужчинам. Клив Маккензи обменялся с ним рукопожатием, но Люк проигнорировал его протянутую руку.

— Как поживаете? Я Джаред Фрейзер. Рад, что, наконец, встретился с вами, мистер Маккензи.

— Фрейзер! Меньше всего ожидал увидеть вас здесь. Что вам нужно?

— Я собираюсь жениться на вашей дочери, сэр.

— Ну, насколько я слышал, у вас уже есть жена.

— У меня нет жены, мистер Маккензи. Это ошибка.

— Ее или ваша, Фрейзер?

— Не хочу быть грубым, мистер Маккензи, но это касается только нас с Кэтлин. И вы меня очень обяжете, сэр, если не будете вмешиваться. Где я могу найти ее?

Подошел Флинт Маккензи в сопровождении жены и невесток:

— Что за шум, а драки нет?

Заметив, что Люк свирепо взирает на молодого человека, Хани Маккензи подошла к мужу:

— В чем дело. Люк? Что случилось?

— Это тот парень, Фрейзер, из Далласа. Китти не желает иметь с ним дела.

— Что вам нужно, мистер Фрейзер?

— Вы мать Кэтлин, мэм?

— Да. — Она протянула ему руку. — Как поживаете, мистер Фрейзер? Я Хани Маккензи. А вы, должно быть, отец Бекки и Дженни?

— Именно так, — отозвался Джаред, заметно приободрившись.

— Очаровательные малышки, мистер Фрейзер. Так что там насчет Китти?

Слава Богу, нашелся хоть один человек, с кем можно разумно разговаривать.

— Пожалуйста, зовите меня Джаред.

— С удовольствием. Дело в том, Джаред, что Китти не хочет вас видеть. Почему бы вам не оставить ее в покое и уехать?

— Хороший вопрос, а то парень просто мастер уклоняться от ответов, — проворчал Люк, сопроводив свое замечание очередным свирепым взглядом, брошенным на Джареда.

Тот, не дрогнув, отразил его:

— Мистер и миссис Маккензи, я люблю вашу дочь.

— Весьма возможно, но разве вы не женаты?

— Нет. Именно это я и пытаюсь вам объяснить. В этот момент подъехал фургон, в котором сидела Китти с близнецами. Увидев Джареда, девочки спрыгнули на землю.

— Папа!

Джаред присел на корточки, и они бросились к нему с объятиями и поцелуями. Он был так рад видеть их, что чуть не прослезился.

— Ну, я жду объяснений, — произнес он, устремив на девочек суровый взгляд.

Китти, молча наблюдавшая за ними, сочла нужным вмешаться:

— Видимо, это я во всем виновата. — Она прошла мимо Джареда и скрылась в доме.

— Китти, нам нужно поговорить! — крикнул он ей вслед.

— Китти ни в чем не виновата, папа, — сказала Бекки.

— Она даже не знала, что мы в поезде, — добавила Дженни.

— Вы совершили ужасный поступок, девочки. Вы хоть представляете, как я беспокоился за вас? Как переживали дедушка и дядя?

— Но мы же написали тебе письмо, чтобы ты не беспокоился.

— Чтобы я не беспокоился! Как я мог не беспокоиться? — Он снова прижал их к себе.

— Мы боялись, что наша мама заберет нас, и потому убежали.

— Пусть вас это больше не тревожит. Судья предоставил опекунство мне, и это окончательно. — Он выпрямился.

— Рада слышать об этом, Джаред, — сказала Хани Маккензи. — Но поскольку вы женатый человек, вам все же лучше уехать.

— Поверьте, миссис Маккензи, я не женат. — Господи, да что они здесь, все глухие? Ладно, пришло время действовать. Джаред приподнял шляпу. — Прошу прощения, мэм. — Он устремился к двери.

Когда Джаред вошел в дом, Люк шагнул следом, но Хани положила руку ему на локоть:

— Не вмешивайся. Люк.

— Я не знаю, что у него на уме. Хани покачала головой:

— Да ничего он ей не сделает, Люк.

Из открытого окна донесся громкий голос Китти:

— Не прикасайся ко мне, Джаред!

— Ты слышишь? Ей нужна моя помощь.

— Успокойся, Люк, она не нуждается в твоей помощи, — заверила его Гарнет, жена Флинта. Эйди Маккензи покачала головой:

— Мужчины бывают так глупы, когда дело касается женщин.

Клив обнял ее за плечи:

— Я бы так не сказал. Я, к примеру, поступил очень умно, когда взял тебя в жены.

Китти поняла, что дело ее плохо, как только Джаред вошел в комнату. Она достаточно часто видела этот его взгляд, чтобы знать, что он не отступится.

— Не прикасайся ко мне, Джаред!.. В ее сапфировых глазах светился упрек.

— Господи, Китти, постарайся успокоиться и выслушать меня. Я все равно не уеду без тебя и близнецов.

— Не понимаю, чего ты добиваешься. Ты ясно дал понять, как относишься к моему так называемому предательству. Видимо, я высказалась недостаточно ясно. Я не стану твоей любовницей, Джаред. Но даже если бы я склонялась к этой мысли, ничто на всем белом свете не заставит меня вернуться в этот мерзкий город! Убирайся отсюда, пока я не начала вопить во все горло!

— Ты и так уже кричишь достаточно громко, чтобы тебя слышали в Далласе, — отрезал Джаред, отодвинув разделявший их стул. Китти поспешно ретировалась за стол, но он решительно шагнул следом.

— Если я позову на помощь, Джаред, мой отец и дяди примчатся сюда и сделают из тебя отбивную.

— Китти, я не боюсь твоего отца и дядюшек. — Он перепрыгнул через стол, но Китти удалось увернуться, избежав его хватки.

Она подозрительно прищурилась:

— Конечно, боишься, как и все остальные. Джаред глубоко вздохнул, испытывая смесь досады и раздражения.

— Китти, ты единственный человек, которого я боюсь. Китти застыла на месте.

— Что?

Джаред осторожно приблизился к ней, боясь спугнуть. Она медленно попятилась.

— Проклятие, Китти! Ты что, не можешь постоять спокойно? — Он ударился об угол стола и охнул от боли, прострелившей ногу. Схватившись за бедро, он привалился к столу.

— О, Джаред, твоя нога! — Бросившись к нему, Китти обвила рукой его талию. — Обопрись на меня. — Она помогла ему опуститься на ближайший стул. — Доктор сказал, что ты должен соблюдать осторожность. Я сейчас…

Он притянул ее к себе на колени и заглушил поцелуем ее удивленный возглас. Тотчас ее страстный гнев обратился в не менее страстное желание. Один поцелуй следовал за другим, пока оба не задохнулись.

— Джаред, ты не хуже меня знаешь, что ничего не добьешься этим, как бы сильно я тебя ни любила, — вымолвила наконец Китти, тяжело дыша.

Он нежно обхватил рукой ее щеку и заглянул в глаза.

— Китти, Диана солгала: развод был законодательно оформлен. Своим враньем она только загнала себя в угол.

— А опекунство над близнецами?

— Девочки ей совершенно не нужны. Она рассчитывала таким образом заставить меня раскошелиться. Но когда судья узнал все обстоятельства; он принял решение в мою пользу.

— Невероятно! — От радости сердце Китти готово было выскочить из груди. Он усмехнулся:

— Милая, мне нужно столько тебе сказать. Прости меня за то, что я наговорил тебе в день твоего отъезда. Просто я чувствовал себя таким несчастным и покинутым, что хотел причинить тебе боль, упрекая в предательстве. Я люблю тебя, Китти. Ты вернула меня к жизни, заставила снова поверить в любовь, научила доверять людям, радоваться и смеяться. Китти, ты открыла мое сердце и изгнала оттуда горечь и ожесточение, которым я предавался долгие годы. Я винил во всем Диану, чтобы оправдать жалость к себе. Но ты и здесь была права: неверность Дианы не извиняет того, что я исключил близнецов из своей жизни. Я боялся, что если дам волю своей любви, то буду страдать еще больше. Я вел себя как последний дурак, Китти, и мое единственное оправдание — это любовь к тебе.

— Что, верно, то верно, — согласилась она.

Джаред, преисполненный раскаяния, не стал спорить.

— Как мне убедить тебя, как много ты для меня значишь? Ты показала мне новую жизнь, о которой я даже не мечтал. Не отнимай ее у меня, Китти. Моя судьба в твоих руках. Так было с того мгновения, когда я впервые увидел тебя. Можешь сколько угодно обвинять меня в том, что я неотесанный медведь, лишенный какой-либо утонченности, не сомневайся только в одном: этот медведь без ума от тебя.

Долго таить зло было не в характере Китти, особенно на человека, которого она любила всем сердцем. Она нежно улыбнулась:

— Можешь снова поцеловать меня.

Чему Джаред и посвятил следующие несколько минут. Когда они оторвались друг от друга, Китти задыхалась. Протянув руку, она провела пальцами по его щеке и хрипло произнесла:

— Я люблю тебя, Джаред. Не думаю, что я смогла бы долго продержаться без тебя — замужем или нет. — Она довольно вздохнула и прижалась щекой к его груди. — Ты был прав. Я действительно убегала от любви. Когда умер Тед, я поклялась, что никогда больше не позволю себе влюбиться. Я закрыла свое сердце для того, в чем больше всего нуждалась. Затем, когда я узнала, что вы с Дианой все еще женаты, я решила, что это возмездие за нарушение той клятвы. Но, полюбив и потеряв тебя, я поняла, что человек не властен над своей судьбой. Мы не можем запретить себе любить. Именно это и пытались объяснить мне родители после смерти Теда.

Ее губы изогнулись в мягкой улыбке.

— Если бы ты знал моего отца…

— Я уже имел удовольствие познакомиться с ним, — произнес Джаред не без иронии.

Китти подняла на него лукавый взгляд:

— Ты и вправду не боишься моего отца и других Маккензи?

Джаред не мог не усмехнуться:

— Нет. А почему я должен их бояться?

— Ну, разве ты не находишь их… э… внушительными? Он кивнул:

— Я бы сказал, да.

— Ну и… тебя это не пугает?

— Милая Китти, я уже говорил, что ты единственная, кого которого я боюсь. — Он снова поцеловал ее.

Откинувшись назад в его объятиях, Китти отдалась чистой радости поцелуя, за которым последовало несколько других.

— Ну и, пожалуй, я немного побаиваюсь твою мать, — добавил Джаред, оторвавшись от ее губ.

— Мою маму! — Сама мысль показалась Китти смешной.

— Я подозреваю, что при необходимости она способна править железной рукой, хотя и в бархатной перчатке. Собственно говоря, женщины Маккензи производят куда более устрашающее и необузданное впечатление, чем мужчины.

— Ты, видимо, не знаешь, что мужчины Маккензи наводили трепет на самых отъявленных головорезов Техаса.

— Ну, поскольку я имел дело с представителями семейства Маккензи обоих полов, позволь мне остаться при своем мнении.

— Между прочим, я одна из женщин Маккензи, Джаред.

— Что только подтверждает мой вывод. Китти обвила руками его шею и притянула голову так близко, что их губы почти соприкоснулись.

— По-моему, нам нужно продолжить этот разговор в спальне, где я смогу показать тебе, насколько необузданными могут быть женщины Маккензи.

Подхватив ее на руки, Джаред поднялся со стула.

— Я принимаю вызов и предупреждаю, что не собираюсь сдаваться без борьбы.

Куснув его за ухо, Китти проворковала:

— Именно на это, капитан, я и надеюсь. Она издала смешок, в котором звучал столь восхитительный призыв, что Джаред засомневался, что они успеют добраться до спальни.

Люк предостерегающе поднял руку:

— Ну-ка замолчите! Слышите? Внутри все стихло. Вдруг он обидел ее, а мы тут прохлаждаемся в сторонке? Гарнет выгнула бровь:

— Успокойся, Люк, ничего он ей не сделал. Женщины обменялись понимающими взглядами.

— Там чертовски тихо. Что, по-вашему, там происходит? Хани недоверчиво покачала головой:

— Люк Маккензи, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить, что ты настолько наивен. Попробуй догадаться.

— Неужели все отцы такие тупоголовые? — поинтересовалась Гарнет. Женщины захихикали.

Люк сдвинул шляпу на затылок:

— Проклятие, что вы уставились на меня, как три кошки отведавшие сливок?

— Наши жены полагают, большой братец, что у Китти с Джаредом любовь, — сказал Клив.

— Любовь? — протянул обычно сдержанный Флинт. — Для влюбленных они подняли слишком много шума.

Это замечание вызвало немедленную реакцию со стороны Гарнет:

— У тебя короткая память, Флинт Маккензи. Вспомни, сколько мы с тобой ссорились, прежде чем ты, наконец, признал, что без ума от меня.

Клив хмыкнул, явно забавляясь:

— Что правда, то правда, братец Флинт. Вы с Гарнет всласть накричались друг на друга. Это просто чудо, что ваши вопли не обратили стадо в паническое бегство на том перегоне.

— Знаешь, младший братишка, ты иногда чертовски действуешь на нервы, — предостерег Флинт. Клив пожал широкими плечами:

— Что поделаешь, если я понимаю женщин лучше, чем мои старшие братья.

Его жена Эйди не могла упустить такую возможность.

— Может, это потому, что ты потратил полжизни на изучение женщин? — поддразнила она.

— Только до того, как встретил тебя, ангелочек. — Он сверкнул призывной улыбкой, от которой ее сердце всегда таяло.

Все еще колеблясь, Люк взглянул на Хани:

— Надеюсь, ты права насчет нашей дочери, сойка. Когда он называл ее так, Хани понимала, что боевой задор покинул его. Она взяла мужа под руку:

— Пойдемте в дом. По-моему, нам пора готовиться к свадьбе.

В этот момент подъехали Джош и Эмили. Поздоровавшись со всеми, Джош обратился к близнецам:

— Идите сюда, девочки, мы обещали показать вам Амигос Марида.

— Китти рассказала нам, откуда взялось это название, — сообщила Бекки.

— Это такая красивая история, — добавила Дженни.

— Она заставляет нас плакать…

— …каждый раз, когда мы слышим ее.

Флинт поскреб затылок и покосился на Клива:

— Тебе не кажется, братец, что эти малышки репетируют заранее все, что собираются сказать?

Тот хмыкнул и двинулся прочь, увлекая за собой Эйди. Люк покачал головой:

— А знаешь, сойка, если девочки говорят правду, у нас появятся восьмилетние внучки. Заниматься любовью с бабушкой — к такому еще надо привыкнуть.

Джош хлопнул отца по плечу:

— В таком случае, дедуля, начинай привыкать, потому что мы с Эм собираемся сделать объявление. У нас будет ребенок.

— Ну, самое время! — просияла Хани. — Вы только подумайте, какое прибавление в семействе: две чудесные девчушки, младенец и зять. — Со слезами радости на глазах она улыбнулась мужу. — Воистину Бог благословил нас, Люк.

— Здорово! — заявила Бекки.

— Значит, мы будем тетями? — поинтересовалась Дженни.

— Нет, милая, — ответила Эм, — кузинами.

— Кузинами? Хм-м. — Личико Бекки задумчиво скривилось. — Тоже здорово.

Это заявление вызвало взрыв смеха, который привлек внимание сына Флинта, Зака, и его жены Роуз. Они присоединились к остальным:

— По какому поводу веселье?

— Нам очень жаль, Зак, но мы больше не можем быть твоими кузинами, — сообщила Бекки извиняющимся тоном.

— Мы теперь будем кузинами ребенка, который родится у Джоша и Эм.

Зак усмехнулся Джошу:

— Похоже, нам надо поздравить друг друга. Роуз кивнула:

— Мы приберегали свою новость для подходящего случая, но, полагаю, можно сказать и сейчас. Я тоже жду ребенка.

— Ну и ну, будь я прок… неладен! — воскликнул Флинт, сияя от гордости, словно это ему, а не сыну предстояло стать счастливым отцом. — Да, со всеми этими младенцами на подходе хочешь не хочешь, а придется следить за своим языком. — Он крепко обнял свою невестку. — Спасибо, дорогая. Гарнет спит и видит, как бы понянчить малыша. — Он бросил любящий взгляд на жену. — Верно, Рыжик?

Вся компания, обмениваясь поцелуями и счастливыми восклицаниями, двинулась к дому.

Бекки и Дженни держались позади. Как обычно, выражения их лиц и мысли совпали.

Бекки нахмурилась:

— Быть кузинами маленьких детишек, конечно, здорово, но…

Дженни закончила мысль:

— Но гораздо интереснее иметь маленького братика. Бекки решительно кивнула:

— Придется заняться этим.

Дженни помолчала, напряженно размышляя, потом взглянула на сестру:

— Бекки, может, пусть лучше папа займется этим? Девочки посмотрели друг на друга, затем расплылись в одинаковых ухмылках.

— Он наверняка что-нибудь придумает, — сказали они хором.

И, взявшись за руки, побежали догонять остальных.

Солнце давно село, а Китти с Джаредом все еще лежали, обнявшись, в постели.

— Боже, мы пропустили обед! Как только я посмотрю в глаза родным? Представляю, что они думают!

— Что мы провели целый день в постели, занимаясь любовью.

— Вот именно! Джош и Зак сживут меня со свету своими насмешками.

— А я все жду, когда откроется дверь и появится твой отец с револьвером.

— Он никогда этого не сделает. Честно говоря, он самый мягкосердечный из всей компании. Просто быть патриархом в семье — большая ответственность.

Джаред прижал ее к себе:

— Знаю. Помнится, я обещал девочкам, что мы будем жить на ранчо.

— Так они, во всяком случае, сказали.

— Но я никогда не говорил, что это будет мое ранчо. В глазах Китти вспыхнула надежда.

— Ты хочешь сказать, что согласен жить в «Трипл-Эм»?

— Да, если Маккензи согласны терпеть в своей среде писателя.

— По-моему, им бы это очень понравилось.

— Что ж, придется сделать героем моего первого романа ковбоя.

Китти уютно свернулась у него под боком.

— Я люблю тебя, Джаред Фрейзер. И, уверена, мои родные тоже тебя полюбят.

Он поцеловал темные завитки на ее голове, прильнувшей к его груди.

— А я уверен, что полюблю этих несносных Маккензи.

— Надеюсь. Тот, кто женится на одной из Маккензи, получает в приданое всю семью.

— Ничего. Как-нибудь справлюсь.

Китти, блаженно счастливая, подняла голову и устремила на него обожающий взгляд:

— Пожалуй. Ты прекрасно со всем справишься.

Обхватив ладонью ее затылок, Джаред медленно притянул к себе ее голову. Но прежде чем поцеловать, прошептал:

— И мы будем жить долго и счастливо, любимая.

Примечания

1

Герой романа Германа Мелвилла «Моби Дик». — Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

День независимости Соединенных Штатов.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

*** Примечания ***