Дело о «Тихом хуторе» [Андрей Дмитриевич Константинов] (fb2) читать онлайн
- Дело о «Тихом хуторе» (а.с. Агентство «Золотая пуля» — 2 -7) 99 Кб, 24с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Андрей Дмитриевич Константинов
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Андрей Константинов Дело о «Тихом хуторе»
Рассказывает Максим Кононов
До работы в агентстве Кононов Максим Викторович, 33 лет, занимался коммерцией, знаком со структурой мелкого бизнеса, неплохо ориентируется в теневой экономике. Склонен к нестандартному мышлению, неплохо владеет журналистским стилем, правда, присутствует некий крен в «желтизну». Иногда злоупотребляет спиртными напитками, правда, на рабочей дисциплине это серьезным образом пока не отражалось…Из служебной характеристики
— Эй, журналюга, курить есть? Грязный башмак сверху ткнулся мне в шею. Что за дела? Я сжал щиколотку наглеца двумя пальцами и легонько крутанул. — У-у, бля! — завопил мой сокамерник. Шконка едва не треснула под ним. Кто-то в углу тихо застонал во сне. — Все заткнулись, быстро! — раздался мощный бас… Где ж я вчера так повеселился? Помню, я зачем-то поперся к супруге на работу. Получил в агентстве зарплату, наврал Спозараннику про срочную встречу в РУБОП, а сам дерябнул пивка и рванул в парикмахерскую на Галерной, где Юлька стала директором. Наше расставанье, как выяснилось, обеспечило ее карьерный взлет. Но разговора не получилось. Юлька вышла с феном — я ее, видите ли, от клиента оторвал. Сразу холодом обдала: зачем явился?.. Как будто я сам знал — зачем. Сказал, что хочу отцовский долг исполнить, бабки привез. Но купюра в пятьдесят баксов вызвала у Юльки презрительный смешок: «Оставь себе на опохмелку!» Я настоял: бери, пригодятся! А когда купюра исчезла в кармане ее халата, тут же ухмыльнулся: «Разве ты когда-нибудь от денег отказывалась!» Юлька аж побелела от злости — ох, любил я доводить ее до такого состояния… Ну а когда спиной повернулась — пришлось ее за руку схватить. — Сайд! На Юлькин крик вырос охранник — ни дать ни взять чеченский боевик. Как только им разрешают по городу гулять? — Слушай, джигит, дай мне с женой поговорить! — нахмурился я. Сайд изучающе оглядывал меня. — Не понимаешь, да? Вернись на исходную, Сайд — полевой командир Хаттаб тебя заждался… — Зачэм так говоришь? — Сайд сокрушенно покачал головой. Взгляд его был печален. Но присел я все-таки вовремя — кулак Сайда впечатался в обитую оргалитом стенку так, что горец взвыл от боли. На прощанье я лягнул его в коленную чашечку, услышал звон разбитого стеклянного столика и Юлькино верещанье: «Держи его, держи!» Как бы не так! Попробуй догони, сперматозоид мусульманский. Потом я отходил от пережитого в кафе. А потом… Я уж к дому подгребал, когда от стены отделилась размалеванная девчушка: — Молодой человек, отдохнуть не хотите? — Отдых закончен — работать надо! — объяснил я ночной труженице, с трудом ворочая языком. — Минетик всего за полтинник — недорого… А ведь правда — недорого. Мой трудный день нуждался в достойном завершении. Незнакомка уже из сумочки презерватив достала, голову нагнула, когда ментовская дубинка шарахнула мне промеж лопаток. «Вот суки!» — успел я подумать и сразу же отключился… Лязг двери. — Кононов! — рявкнул мент. Я спрыгнул с лежанки. — Везет пидору, — вздохнул наверху сокамерник. Дежурный капитан, оскалив кривые зубы, изучал мое удостоверение. — Что ж ты, журналист! В таком солидном агентстве работаешь, а пьешь, как ханыга! Развратом в общественном месте занимаешься. Неужели нормальную бабу не найти? И вдруг протянул руку: — Звать меня Серегой. — П-приятно, — пробормотал я. Башка трещала. Кривозубый Серега достал из сейфа «Пятизвездную» и разлил по стаканам. Развернул сверток с бутербродами. Чокнулись. — Читал я все ваши книжки! Не думал, что живого журналюгу встречу у себя в обезьяннике, — хохотнул Серега. — Как же ты залетел-то? — Как будто не знаешь, — хмыкнул я. Водка прибавила мне смелости. — Хулиганов ловить надо, Серега, а не бизнесом заниматься вместе со шлюхами. — Ты на нашу зарплату поживи, еще и не таким бизнесом займешься! — обиделся капитан. — А на счет хулиганов — не надо, у нас в районе с раскрываемостью полный порядок. — Заявы не регистрируете — потому и порядок! — Ишь ты, умный какой! — удивился Серега. И налил еще водки. Выпили. — Есть одна темка интересная, — прищурился Серега, протягивая «Беломор». — Как раз для вашего агентства… — Раз такая пьянка, может, вернешь все, что у меня в карманах было? Серега придвинул мне бумажник, пейджер и ключи. Деньги оказались на месте. На пейджере — одно-единственное сообщение от Спозаранника, который волновался, успешно ли прошла моя встреча в РУБОП. Водка так подействовала, что я совсем обнаглел. — Ну а где полтинник, который я шлюхе дал? — развалился я на стуле, затягиваясь «Беломором». — Витек, — пнул ногой Серега спящего на диване опера. — Верни журналисту деньги. — Какие такие деньги, какие еще деньги? — нервно затараторил мигом вскочивший щуплый опер. — Не было никаких денег, знать ничего не знаю… — Витек! Человек заплатил полтинник, а за какое, спрашивается, удовольствие? Если денег нет — давай отрабатывай. Хочешь, — повернулся Серега ко мне, — Витек у тебя сам отсосет? — Он захохотал, довольный своей шуткой. На затравленного Витька жалко было смотреть. — Ну его, откусит еще, — махнул я рукой. И допил остатки водки. — Что за тема-то? — Понимаешь, — доверительно начал Серега, — привезли к нам недавно одного пьянчугу. Лыка не вязал… — Знаю я, как вы сюда привозите… — Да нет, — нахмурился Серега. — Конкретный пьянчуга, мочился возле ларька. Угрожал ребятам, всех нас посадить грозился. Ну, пришлось его утихомирить. А наутро выяснилось, что он прокурорский, вдобавок из нашего района. Теперь прокуратура нас за жабры взяла. Проверками, сволочи, задолбали. Начальника нашего жалко — хороший мужик, правильный, а его из-за этой твари вот-вот снимут. Может, напишешь про это? — Почему нет? — пожал я плечами. — Только с прокурорским тоже надо поговорить — вдруг все не так было… — Бля буду — именно так! — долбанул стаканом по столу Серега. И достал из сейфа вторую бутылку.
* * *
— Я вижу, Максим Викторович, вы неплохо отметили получение зарплаты. — Спозаранник поднял глаза от компьютера. — Кажется, вы вчера отправились на встречу с источником в РУБОП. Представляю, насколько содержательно прошла эта встреча и как вам было нелегко явиться на работу в полдень. — Все туфта, Глеб! Зато мой источник свел меня с ментом, который работает на «земле». Есть классный компромат на одного прокурора! Видеть надо, как ноздри у Спозаранника раздулись! И глаза хищно заблестели. У Глеба такое бывает в двух случаях — когда он прокалывает дыроколом бумаги (щелк-щелк!) и когда слышит, что очередной работник прокуратуры влип во что-то нехорошее. Мы в отделе называем это состояние Спозаранника «томительный оргазм». Наверное, Глеб в своей супружеской кровати держит под подушкой дырокол или Закон о прокуратуре. А может, то и другое вместе… Дело лишь в том, что, когда Глеб начинал свою журналистскую карьеру и плотно работал с ментами, те ему внушили, что все прокуроры — сволочи, мешающие честным операм раскрывать преступления. Спозаранник выслушал историю о пьянчуге-прокуроре, потирая руки от удовольствия. — Отлично! Ставим в ближайший номер «Явки с повинной». Обязательно этого гада сфотографируем. Думаю, написать за неделю тебе будет несложно? — Как два пальца обоссать! — обнадежил я Глеба. Знал бы я, чем это все кончится…* * *
Оказалось, что даже добраться до райпрокурорского «следака» Голобородько — и то сложнее, чем обоссать два пальца. Секретарша меня послала к зам-прокурора, зампрокурора — к прокурору. А прокурор — грузный дядька в засаленном пиджаке — сидел за своим длинным столом и смачно хрустел огурцом. Выслушал он меня, утирая губы салфеткой. — Все контакты — через пресс-службу горпрокуратуры! — радостно выпалил прокурор. И достал второй огурец. Мне это ужасно не понравилось. — Жопа не треснет? — поинтересовался я. — Что-о? — прокурор привскочил на стуле и звучно пернул от возмущения. — Лучше бы огурец вместо затычки вставил! — бросил я на прощанье и хлопнул дверью что было сил. Но прокурор прощаться со мной не захотел. — Статья 319-я! Оскорбление представителя власти! — услышал я за спиной крики прокурора и его тяжелый топот. — Штраф от пятидесяти до ста МРОТ!.. Я прибавил ходу. — Исправительные работы от шести месяцев… — Уймите вашего пердуна, — бросил я постовому на выходе. Тот понимающе усмехнулся. — Убежал, Виктор Павлович! — в голосе мента слышалась трудно скрываемая радость. Через десять секунд я уже вскакивал в трамвай — и гори он огнем, Виктор Павлович, со своей пресс-службой и со своим Голобородько.* * *
В принципе, текст я мог написать и так, без встречи с пострадавшим следаком — менты мне слили массу информации. Я узнал даже, что скромный следователь райпрокуратуры ездит на черном джипе — красивая деталь для моей будущей статьи. — Увы, Глеб Егорович! — развел я руками, входя в кабинет своего начальника. — Повидаться с господином Голобородько никак не удалось — прокурор воспротивился… — Господин Голобородько тебя заждался, — кивнул Спозаранник на молодого человека в сером костюме, который сидел у окна и читал последний номер нашей «Явки с повинной». Он тут же встал и приветливо пожал мне руку, назвавшись Николаем Николаевичем. — А по поводу вашего инцидента с прокурором, Максим Викторович, вам придется объясняться с Обнорским. Кроме того, шефу сегодня зачем-то звонила ваша жена… Думаю, ему есть что вам сказать. Вот непруха так непруха… — Пойдемте, что ли, в буфет, — предложил я гостю. Мы сели в угол, взяв по чашечке кофе. — Можно ли присоединиться? — томно спросила Завгородняя, подваливая к нам со стаканом сока в руке. — Света, ну есть же свободные столики, — урезонил я девушку. — А может, я хочу пообщаться! — заявила Светочка, глядя на ошалевшего Голобородько. — После, после, не мешай взрослым дядям, — шлепнул я ее по бедру. Света уселась за столик напротив и начала строить глазки моему гостю. Я же приготовился слушать. — Наш прокурор, Виктор Павлович — человек со странностями, — улыбнулся Голобородько. — Но он настоящий работяга и честный мужик. — Наверное, надо перед ним извиниться, — вздохнул я. — Он вспыльчивый, но отходчивый. Отправил вас в пресс-службу, потому что привык все делать по правилам… Но проблема не в этом, — Я весь внимание… — История такая, — начал Голобородько. — Я провожал двух своих друзей. По пути мы взяли по бутылке пива в ларьке. Шли к метро, разговаривали… Да, одному из них захотелось по пути отлить. Мы выбрали тихое место. Как оказалось — не самое тихое. Но это не повод для того, чтобы нас избивать и душить. Я, между прочим, две недели провел на больничном. Следы от удавки до сих пор не прошли, — он расстегнул верхнюю пуговицу и показал пятна на шее. — Но сотрудники милиции говорят другое! — возразил я. — А что бы вы еще говорили на их месте? — улыбнулся Николай. — Это же так очевидно — они друг друга никогда не сдают. Вам не случалось попадать в милицию? Я уклончиво пожал плечами. — Вам повезло, — сделал вывод Голобородько. — Почему вы больше верите им, нежели нам, работникам прокуратуры? Я снова пожал плечами. Нельзя сказать, чтобы меня не одолевали сомнения. — Для вас очень важно, чтобы появилась эта статья? — осторожно поинтересовался Николай. — Конечно, важно, — убежденно сказал я. — Этот вопрос уже решен на уровне начальства. — А если я подкину вам… (Ну-ка, ну-ка, сколько он, интересно, мне собрался подкинуть?) — …одну крайне любопытную тему, а вы взамен пообещаете не писать про меня — ваше начальство не будет против? — Смотря что за тема, — поскучнел я. — Адвокат-взяточник! — поднял палец Голобородько. — Собирает деньги с родственников клиента — якобы для следователя, для судьи. Обещает самый мягкий приговор. Но деньги присваивает себе. Приговор выносится самый суровый. А в ответ на претензии родственников адвокат заявляет: деньги ушли по назначению, судья не сделал того, что обещал, а с меня взятки гладки! И таких случаев много. Ведь, согласитесь, это же гораздо интереснее, чем какой-то прокурор, избитый в ментовке. Давно пора заняться адвокатами… — Ну а факты? — Дам факты! — Я должен обсудить ваше предложение со Спозаранником, — задумчиво сказал я. — Мы с ним уже обсудили, пока вас ждали. У Глеба Егоровича нет возражений, — улыбнулся Голобородько. На том мы и расстались. — Макс, — хмуро сказал мне в коридоре Обнорский. — Свои семейные дела, я думаю, ты решишь сам. Если что-то разбил в парикмахерской — надо заплатить. А с прокурорами нам ссориться не надо. Понимаешь? Старайся все-таки конфликты решать цивилизованно. Если, конечно, хочешь продолжать у нас работать. Я понимающе кивнул. — Максим Викторович, я вычеркиваю из вашего плана тему «писающий прокурор» и пишу вместо нее «адвокат-взяточник», — произнес Спозаранник, не поднимая глаз от компьютера, когда я вошел в кабинет. Я кивнул снова. Все оказалось совсем не так страшно. И уже через пару дней я имел полное досье на члена областной коллегии адвокатов Незовибатько. Я узнал, что у него три квартиры, «тойота-лексус», «форд» и 99-я. Я узнал, что он специализируется на защите молодых людей, обвиняемых в разбоях и других тяжких преступлениях. Любит рассказывать родственникам подзащитных о своих огромных связях в правоохранительной системе. Берет с них бешеные бабки, превышающие во много раз обычный адвокатский гонорар. Обещает оправдательный приговор. И каждый раз родственники остаются в дураках — и без оправдательного приговора, и без денег. Случаев, подобных тем, что мне рассказал прокурорский следак Николай, я имел в кармане целых три. Статью можно было написать за вечер.* * *
Месяца три назад, когда Юлька узнала, что я стал журналистом и, стало быть, златые горы мне не светят, она где-то раздобыла мой рабочий телефон и начала меня доставать. — Займись нормальным делом — я помогу тебе получить кредит! — убеждала меня жена. Я отбивался, говорил, что все это уже у нас было — и кредиты, и долги, и наезды. Но Юлька не унималась: — Завтра тебе позвонит Потапыч, у него сестра в банке работает, все расскажет — сколько, на каких условиях… Я швырял трубку, она перезванивала снова. Я ее успокаивал, но через несколько минут опять вскипал. Спозаранник, слушая наши беседы, сдержанно хмыкал. Жора Зудинцев с Зурабом усмехались. Нонна высокомерно поджимала губы, и только в глазах ее новоиспеченного мужа — Мишки Модестова — я находил долю сочувствия. Как-то я сорвался и послал Юльку по телефону куда подальше. Звонить она перестала. Тогда, выждав паузу, начал звонить я. Но в парикмахерской, едва услышав мой голос, говорили, что Юльки нет. Я стал наносить ей визиты, последний из которых и закончился разбитым столиком. Сейчас я шел в парикмахерскую, чтобы заплатить за него сто пятьдесят баксов. На жизнь оставалось с гулькин нос… Знакомый мне джигит стоял перед телевизором и пил из банки кока-колу. Кисть руки у него была перевязана. Я тихонько присвистнул — Сайд дернулся. — Сайд! Ты зачем убил моих людей? Горец печально глянул мне в глаза. Классику советского кино он не знал. — Зачэм так говоришь? — Сайд неторопливо двинулся мне навстречу. Но тут же из зала вылетела, как вихрь, Юлька, шандарахнула его по голове феном, оттолкнула и подскочила ко мне: — Принес? Я разжал кулак — баксы исчезли в кармане ее халата. — Все! Теперь — уходи. — Юль, он тебя трахает? — кивнул я на Сайда. — Где же твой патриотизм? Теперь феном по башке получил уже я. Но спорить не стал — это могло опять чем-нибудь кончиться. Мне оставалось лишь утешиться «соткой» водки с парой бокалов пива в «Любаве» да светским трепом с буфетчицей Ларисой. А у дома меня окликнули.* * *
— Кононов! Незнакомец из черной «тойоты» дружелюбно помахивал мне рукой. Их оказалось даже трое. Два здоровых «шкафа» и юркий чернявый человечек. — Господа, а что будет, если я не сяду в вашу машину? — полюбопытствовал я. — Ничего! — усмехнулся «шкаф». Я плюхнулся на заднее сиденье и достал сигарету. Чернявый тут же щелкнул зажигалкой. — Алексей Юрьевич Незовибатько, — представился он. — Такая солидная фамилия, а вы такой миниатюрный, — выразил я недоумение. «Шкаф» хохотнул. — Не валяйте дурака, Кононов! — обиженно дернулся чернявый. — Вы, наверное, знаете, что нам сейчас нужно… — Освежить дыхание? — ухмыльнулся я. Теперь захохотали оба «шкафа». Чернявый натянуто улыбнулся. — М-да, комик… Не случайно вас называют Безумный Макс. — Так в чем проблема, Алексей Юрьевич? — Вам очень важно, чтобы ваш материал обо мне появился? Я промолчал. — Триста баксов, — сказал Незовибатько. — Сколько? — возмущенно воскликнул я. — Хорошо, четыреста, — поспешно исправился адвокат. — Но ни копейки больше! — Я, можно сказать, душу вложил в этот материал — а вы мне предлагаете такие гроши… — вздохнул я и приоткрыл дверцу «тойоты». — Алексея Юрьевича просто оклеветали, — сказал «шкаф». — На самом деле он очень квалифицированный и порядочный адвокат. И поэтому у него много завистников. — А вы, простите, его клиент? — Я его коллега, — «шкаф» протянул мне визитку, на которой значилось: «Абрам Фляшман, юридические услуги». — Вы тоже адвокат? — обратился я ко второму «шкафу». Тот широко улыбнулся: — Не, я водила, в натуре… — Ну что ж, господа, вы приятные люди, спешу откланяться… — Кононов! — остановил меня Алексей Юрьевич. И протянул толстый конверт. — Возьмите — почитайте. — Зачем? — Здесь кое-что гораздо интереснее, чем адвокат, на которого имеют зуб клиенты. Офицер РУБОП занимается открытым вымогательством! И продолжает служить. Это полное досье на него… Я открыл конверт. К стопке бумаг были приколоты четыре стодолларовые банкноты, которые я тут же аккуратно, держась за скрепку, передал Алексею Юрьевичу. — Боитесь даже пальчики оставить? — усмехнулся он. — Экий вы осторожный… — Перед сном обязательно почитаю, — пообещал я. — А писать о вас все равно придется — статья в плане стоит! Могу лишь рядом со статьей ваше интервью поместить с фотографией… — Почему вы не можете сказать своему шефу, что факты не подтвердились и поэтому писать не о чем? — Факты — упрямая вещь, — сокрушенно ответил я. — Они подтвердились — вот ведь загогулина какая! — Спорим, статьи не будет? — сказал Незовибатько. — Так что лучше возьмите деньги — они вам пригодятся. — Вам тоже! — улыбнулся я, пожимая руки всем троим. И уже поднимаясь по лестнице, подумал, что четыреста баксов мне были бы очень кстати.* * *
В конверте я нашел заявление в прокуратуру от гражданки Кравчук Зинаиды Николаевны. Она держала кафе на паях с подружкой. Затем подружка решила выйти из дела, Кравчук заплатила ей долю. Подружке показалось мало, она начала вымогать с бывшей компаньонши ежемесячно круглую сумму. Но не сама, а с помощью сожителя — офицера РУБОП Сивоголовко. Я нашел также фотографии Сивоголовко (похож на обкуренного Шварценеггера), ксерокопию его паспорта, данные его сожительницы и гражданки Кравчук. Еще там была аудиокассета, которую я тут же решил прослушать. Ничего особенного: обычный телефонный разговор, мужик требует бабки, женщина испуганно оправдывается, но при этом несколько раз явно умышленно называет мужика по имени — Ми-шаня. Что ж, если этот Мишаня — ив самом деле майор Сивоголовко, то материал может получиться интересный. Но сперва хорошо бы разобраться с этой чернявой «крошкой Цахес» — Незовибатько… — Вынужден вас огорчить, Максим Викторович, — заявил мне с утра Спозаранник. — Про вашего адвоката… как его — Небейкопытко?.. мы писать не будем. Так решил Обнорский — его полчаса обрабатывала по телефону Пафнутьева. Вот те раз! Железная леди Пафнутьева работала в прокуратуре, контролировала всех криминальных журналистов города и обязана была не допускать до печати ни одной публикации, которая хоть, как-то могла повредить ее родному ведомству. Когда я однажды, сидя в кабинете Пафнутьевой, отпустил ей комплимент по поводу ее ножек, она испепелила меня взглядом, и с тех пор я стал ее злейшим врагом. Из всех сотрудников нашего агентства с Пафнутьевой мог найти общий язык один лишь Соболин — у него вообще с прокуроршами все хорошо получалось… А по-моему, женщина-прокурор — это извращение какое-то. Все равно что мужчина-зоофил. — Что ей за дело до нашего адвоката? — удивился я. — Говорит, что прокуратура его проверяет, а публикация может помешать. В общем, это не наше дело — шеф не захотел с прокуратурой в очередной раз ссориться, тема закрыта. Похоже, ваш адвокат оказался крепким орешком. — Раз такая пьянка, Глеб Егорович, давайте займемся одним уродом из РУБОП… Я вкратце пересказал Спозараннику ночную встречу с адвокатом. — Все очень интересно, — задумчиво сказал Глеб, — только что-то мне в этой истории не нравится… Хорошо, я вычеркиваю у вас тему «адвокат-взяточник» и пишу: «рубоповец-вымогатель». Хоть мы с РУБОП и дружим, но если все окажется правдой — то почему мы должны молчать?* * *
Кафе «Тихий хутор» оказалось обычной разливухой, пропитанной дешевым пойлом, табачным смрадом и грилем. Пока я ждал директрису — дернул в баре сто грамм водки с бутербродом и обнаружил, что водяра паленая. Зинаида Кравчук оказалась крупной миловидной хохлушкой, с начесом, яркой косметикой и огромным количеством бижутерии. Тараторила она безостановочно, понять что-то в ее певучей жалобной речи было трудно… — Ой, да ж Мишаня, говорю, да разве ж по-людски это, в налоговую дай, ремонтникам дай, а тут еще СЭС пришла, садитесь, говорю, я ж вам стол накрыла, кто ж слова худого скажет, говорю, да ни в жисть, Мишаня, я ж с Нинкой рассчиталась, где ж я тебе найду… — Стоп, Зинаида Николаевна! — хлопнул я ладонью по столу. — Давай-ка по порядку… Через полтора часа я уже был сыт по горло — к счастью, не только рассказами Зинаиды, но и свиным шашлыком, который принес с графинчиком водки в ее кабинет нагловатый бармен. Как рассказала мне хозяйка кафе, раньше их с Нинкой «крышевал» рубоповец Мишаня Сивоголовко, которого Зинаида знала еще с детства. Затем Нинка сошлась с Мишаней, и они вдвоем решили кафе у Зинаиды отобрать. Для этого Нинка сперва вышла из учредителей, Зинаида залезла в долги, чтобы рассчитаться с ней, а теперь Мишаня наезжает на нее чуть ли не ежедневно. — Дело знакомое, — махнул я рукой. — Ну а кто тебе посоветовал разговор ваш записать и заяву накатать в прокуратуру? — Так друзья ж и посоветовали, но результата ж никакого, шо же делать — мне ж деньги отдавать надо, а народ не ходит, да тут еще Мишаня… Ну посоветуй, шо мне делать? — она доверчиво глянула мне в глаза. — А знаешь, Зинаида, почему народ не ходит? — закурил я сигарету из ее пачки. — Глянь в окно — улица перерыта, парковки нет, пока от перекрестка до твоего кафе дойдешь — ноги сломаешь. Эти трубы еще полгода перекладывать будут. А ведь план реконструкции давно был сверстан — вы бы с Нинкой поинтересовались, когда кафе открывали. А вы дешевой арендой соблазнились. Так? Она виновато кивнула. — Дальше. В кабинет тебе водку хорошую приносят, а за стойкой продают не «ливиз», а хрен знает что. У твоего бармена на роже написано, что он ворует! Один раз такое выпьешь — больше уже сюда не потянет. Дальше. Столы в зале когда последний раз протирали? Дальше. Телевизор орет так, что себя не слышно… Кто о клиентах будет думать? — Ой, ну ты прям такой умный, такой умный, — затараторила Зинаида, — а у меня уборщица уволилась, чем я ей платить буду, если ж ты умный, так помоги… Зинаида встала открыть форточку и как бы невзначай задела меня бедром, так что я не удержался и шлепнул ее по широкой заднице. — Ой, да ты ж всех женихов поотбиваешь — ну-ка одерни сейчас же, кому говорю! Я протянул руку одернуть юбку и обхватил Зинаиду за талию. Она не сопротивлялась. Когда наши губы соприкоснулись, я с удивлением почувствовал, что Зинаида мне уже совсем не кажется такой вульгарной, как при первом знакомстве. Я быстро расстегнул ее блузку и повернул ключ в двери. Через пять минут маленькая кушетка бешено раскачивалась под нашими телами, пол в кабинете ходил ходуном.* * *
— Все вопросы — в пресс-службу РУБОП, — заявил мне майор Сивоголовко. Мы стояли у здания Управления на Чайковского, майор поглядывал на часы и периодически переговаривался с кем-то по мобильнику. Я неторопливо закурил. — Думаю, пресс-служба вряд ли что-то знает о кафе «Тихий хутор»… Сивоголовко напрягся. — …и о его хозяйке, которая подвергается вымогательству со стороны одного из сотрудников РУБОП. Майор оглянулся, сделал пару шагов в сторону, подозвал меня жестами и угрожающе произнес: — Все, что связано с хозяйкой кафе — наша оперативная разработка! Никаких комментариев я давать не буду! И в ваших же интересах не допускать никакой утечки об этом деле — я предупреждаю официально… — Слушай, майор, не надо гнать пургу! — ухмыльнулся я. Сивоголовко схватил меня за грудки, я тут же надавил ему на костяшки рук, но ослабить стальную хватку рубоповца оказалось нелегко. — Миша, проблемы? — полюбопытствовал крепыш в камуфляже. — Все в порядке, — процедил сквозь зубы Сивоголовко и отпустил меня. — Так вот, уважаемый, — продолжил я. — Комментариев ты можешь не давать, но объясняться с начальством после нашей публикации тебе придется! Расскажешь, как с хозяйки кафе бабки тряс… — Ты что, Зинкин «пахарь», что ли? — криво усмехнулся майор. — Ну, «пахарь», и что дальше? — Зинка осталась нам должна… — Если должна — так сядем, бумаги посмотрим и разберемся, кто кому должен! Думаю, что ты ей… — Миша, давай быстро! — раздался крик из автобуса, куда запрыгивали бойцы с автоматами. — В общем, так, — бросил мне Сивоголовко. — В среду в «Тихом хуторе» — в три часа. Если найдем общий язык — кое-что интересное подкину. — Только без «маски-шоу»! — предупредил я. Сивоголовко еще раз усмехнулся и исчез в автобусе, который тут же сорвался с места.* * *
Зинаида жила совсем рядом с агентством; только Фонтанку перейдешь — и ты уже на работе. — Спозаранник встал спозаранку! — поприветствовал я Глеба. — «Не уходи, пожалуйста!» — взмолилась румынская разведчица Позаранку. Но Спозаранника ждали великие дела… — Что-то, Максим Викторович, из вас пошлятина лезет, — поморщился Спозаранник. — И между прочим, уже одиннадцать часов. Понимаю, для вас это — «спозаранку». Судя по вашему виду, вы всю ночь развлекались с девушками вместо того, чтобы спать… — Глеб Егорович! — воскликнул я. — Давно известно: нет лучше влагалища, чем жопа товарища! Спозаранник опасливо посмотрел на. меня и на всякий случай отстранился. — Кстати, как дела с рубоповцем-вымогателем? — спросил Глеб. Этот простой вопрос застал меня врасплох. Я ведь так и не решил, что мне делать — то ли писать статью про Сивоголовко, то ли перетереть с ним и с Зинкой на предмет финансов… Если перетрешь — то писать уже нельзя. А если он «маски-шоу» устроит — то тем более будет не до писаний. Вот ведь попал… — Завтра — разберусь окончательно! — заверил я Глеба. И тут же решил посоветоваться с Кашириным и Шахом по поводу своей «стрелки» с майором Сивоголовко. В «курилке» я популярно обрисовал им ситуацию, не забыв упомянуть о своих отношениях с Зинкой. — Во дает! — захохотал Шах. — У меня такой же случай был. Здесь самое главное — не болтать лишнего во время встречи. Этот твой майор наверняка будет увешан микрофонами. И не ставь ему никаких условий — иначе под чистое «вымогалово» тебя подведут… — Бесполезно, — махнул рукой Родион. — Если они задумали тебя «закрыть» — все равно «закроют», даже если ты будешь молчать. Агентство подставишь — мы все потом не отмоемся. Лучше не ходи на «стрелку». — Не, ну как это — не ходи? Это уже западло! Раз бабе пообещал помочь, о стрелке сам договорился — отступать некуда! — возразил Шах. — Давай так — мы тебя завтра прикроем в кафе, свою «прослушку» установим и посидим рядом — все-таки два лишних свидетеля не помешают… Каширин без особого энтузиазма согласился.* * *
В кабинете у Зинаиды было спрятано аж два диктофона, а за стенкой в зале сидели за бутылкой водки Шах с Родионом. Народу почему-то набежало немерено. Музон ревел, как пробитый глушитель. Местная гопота, в дрезину пьяная, подпевала хором:— Крошка моя, я по тебе скучаю,
Ты далеко, и я в кулак кончаю!..
— Лежит хомяк, на нем — хомяк,
Хуяк-хуяк — еще хомяк![1]
Последние комментарии
6 часов 12 минут назад
11 часов 57 минут назад
13 часов 4 минут назад
14 часов 1 минута назад
14 часов 16 минут назад
23 часов 26 минут назад