Атай-гул [Алексей Астра] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Алексей Астра Атай-гул
Я наяву вижу то,
Что многим даже не снилось,
Не являлось под кайфом,
Не стучалось в стекло.
А.Г. Васильев (рок-группа Сплин)
Часть первая РАЗЛОМ Утро наполняло город. На улице зашумели первые машины, затренькали трамваи, будя горожан не хуже будильников. Сумерки отступали под напором осеннего ветра – хулигана, носившему по двору жухлую листву, собранную накануне дворником в большие кучи. Утренник -подёрнул лужи тонкой корочкой льда Участковый, медленно шёл по двору, заразительно зевая. Ему невыносимо хотелось спать после ночного дежурства. Обойдя по поребрику большую лужу, он свернул в крайний подъезд старой обшарпанной хрущёвки. Он медленно поднялся по лестнице на площадку. Стены подъездаcместами осыпавшейся штукатуркой, были расписаны молодёжью, на острейшие темы, какие только могут возникнуть в голове у тинэйджера. Участковый остановился у двери в квартиру, поправил вываливающуюся из подмышки папку. Дверь была приоткрыта, милиционер распахнул её и уверенно вошёл в квартиру. В коридоре он споткнулся, под ногами что-то зазвенело. Он включил свет, прихожая была заставлена пустыми бутылками. Не снимая обуви, он прошёл на кухню. В воздухе витал тяжёлый запах перегара и табачного дыма. На столе стояла тарелка с остатками подсохшей варёной колбасы. В консервной банке торчал ёжик окурков. Под столом стояли пустые бутылки из-под водки. В раковине до потолка возвышалась стопка невымытой посуды. Это была образцовая холостяцкая квартира, где накануне удалась грандиозная попойка. Участковый приоткрыл форточку и прошёл в комнату. В углу на диване, благоухая дивными сивушными ароматами и запахом носков, храпело могучее тело. Участковый подошёл и легонько потряс спящего за плечо.
*** Огромные волны взметались до самого неба. Страшный гул шёл из-под воды. Волны беснуясь разошлись в разные стороны, словно табун гигантских взбесившихся лошадей. За тем они исчезли и появились волны песка, огромные барханы. Будто неведомый колдун превратил волны, за то, что они себе такое позволили, в волны песка. По барханам плыли корабли, ржавые обветшалые корабли с облезлой краской и выбитыми иллюминаторами. Сильный ветер гнал позёмку песка и было похоже, что стоявшие десятки лет корабли плывут по этим песчаным холмам, перемахивая через песчаные волны. Сергей услышал вкрадчивый женский голос, он был красивым и приятным. Женщина говорила на неведомом языке. Ни один человек на земле не знал этого мёртвого языка. Это был ари, очень древнее наречие. Сергей не мог знать этого языка, но он хорошо понимал эту женщину. – Ищи в седьмой лодке, – сказала она Что-то потревожило его, и Сергей проснулся. Сон вылетел у него из головы
***
– Серёга! Подъем! – Сергей Геннадьевич! Спящий повернулся и медленно открыл глаза. Увидев склонившегося над ним участкового, тихо проскрипел: – Вова, «мусор поганый», тебе чего…? Сергей, сев на краешек дивана и посмотрев на часы добавил: – Ты зачем меня разбудил. Семь часов утра ё… – Мне Мария Васильевна вчера позвонила, сказала, ты уже месяц гудишь. – Гудю,– согласился Сергей, и кивнул лохматой башкой. – Завязывать пора. – Мария Васильевна беспокоится, с теплотой сказал Сергей. Мария Васильевна – соседка Сергея и хорошая подруга его матери, когда-то учила математике Сергея и его одноклассника Володю. – Пойдём, – Сергей взял Володю за руку и поволок его на кухню. Сергей усадил участкового за стол, открыл холодильник, вытащил початую бутылку водки и банку солёных огурцов, за тем и достал два стакана и налил. – Мама ещё солила, кивнул он в сторону огурцов. – Светлая ей память, – сказал Володя и, не чокаясь, выпил. Помолчал немного и спросил друга – Чего гудишь то. – Да все как- то сразу навалилось, сначала бизнес накрылся. Кризис мать его так. Мою фирму за долги банк забрал, ты же знаешь, я перевозками занимался. Потом Машка ушла, точнее, выставила меня. Потом мама… Ну ты знаешь. Живу сейчас здесь у мамы. – Сейчас Кузьмич придёт, – посмотрел на часы Володя. – Поговоришь с ним. – А Кузьмич то на кой? – Трудоустраивать тебя будем! Кузьмич был старым другом отца Сергея, они всю жизнь вместе проработали на одном заводе, в одном цехе. По окончании техникума Сергей даже работал у Кузьмича в цехе. – Да не смеши меня, на завод что ли? – Тебе сейчас даже дворником не устроится, все тёплые места нарасхват. – Можешь «побомбить», машина где? – Ушла машина. – Продал? – Ага. Жить на что-то надо. Из прихожей послышалось кряхтенье и звон падающей стеклотары. – Кузьмич заходи, обувь не снимай, видишь какой срачь, – сказал Володя. На кухню зашёл невысокий мужичок лет шестидесяти с густой седой бородой, Сергей выдвинул табуретку, достал третий стакан и налил водки. Кузьмич присел на табурет, выпил и захрустел огурцом. – Узнаю огурчики! Отец твой, покойничек, такие на работу частенько таскал. – Значит так Серёга, пойдёшь ко мне в цех. Заказ пришёл военный. Мне люди во-о-о как нужны. Ты, когда на практике у нас был, 747 изделия умудрялся паять, а их не каждый слесарь с шестым разрядом сделать может. – Дык уж больше двадцати лет прошло с тех пор, – сказал Сергей. – Прошло, а изделия не сильно изменились, справишься – ответил Кузьмич. Да и зарплата приличная. Кузьмич озвучил сумму. – Да ну! – не поверил Сергей – Ну-у-у! – Лапти гну! – передразнил его Кузьмич. – Стране оружие снова понадобилось, проснулись ёптыть, а спецов нет. Володя поднялся и взял свою фуражку с подоконника. – Ну, вот и договорились! – Пойду я отсыпаться! – сказал Володя и вышел. Кузьмич протянул Сергею листочек. – Вот тебе разовый пропуск, собирайся, сейчас в заводскую баню пойдём, дурь выгонишь. А завтра в девять утра придёшь в «кадры» с документами и без опозданий.
***
Сергей спешил на новую работу. «Почему все заводы начинают работать в такую рань» – подумал он, протяжно зевнул и свернул к старому парку, срезая путь. Вдоль заваленной жёлтой листвой липовой аллеи стояли гипсовые фигуры: пионер с горном, девушка с веслом, футболист с мячом. Скульптуры от времени потрескались, а из некоторых торчали куски ржавой арматуры. Вдоль дороги стояли некрашеные, местами развалившиеся скамейки. Ещё лет двадцать назад по этой аллее под жизнерадостные песни репродуктора спешили на работу сотни людей. По парку расползалась дымка тумана, в котором кружились осенние листья. Вдали, в тумане показалась тёмная фигура. Навстречу Сергею топал бомж, эдакий великан, в грязных лохмотьях, в зимней шапке, с косматой рыжей, как у Бармалея, бородой. Он подошёл к Сергею ближе, от резкого запаха немытого тела Сергей отскочил в сторону. Бомж поднимал руки и резко опускал, как будто пытался взлететь. –Ыыыыууууууу, – завывал он. От мутного взгляда и вытаращенных глаз Сергею стало не по себе. Что-то неестественное происходило с этим человеком, бес или сам дьявол вселился в него. Сергей прибавил шагу, чтобы как можно скорее уйти подальше от этого приведения. Страшилище продолжало махать руками и завывать. – Ыыыыууууууу. – Ыыыыууууууу. Пройдя парк, Сергей перешёл улицу и зашагал вдоль заводского забора. Возле забора на деревянном ящике сидело ещё одно страшилище– грязная старуха с длинными седыми волосами, она поправляла на голове драную шляпу, больше похожую на треуголку петровских времён. Длинные лохмотья стелились за ею спиной как мантия. Вокруг гуляли вороны и клевали крохи хлеба, которые она крошила из заплесневелой булки. Увидев Сергея, она замычала и закатила глаза. – Стой Атай-гул, – громко сказала она. – Твоё время пришло! – Освободи нас. Казалось, голос не принадлежит старухе, она лишь транслирует чужие мысли. Он буквально вбежал в двери проходной. Достав из кармана пропуск, подошёл к турникету. Вахтером оказалось девушка лет двадцати пяти. Она была одета в форму и пилотку как у стюардессы. Девушка улыбнулась незнакомцу, а Сергей улыбнулся ей в ответ. «Если здесь все такие работницы, то дело идёт на лад, а то с утра одна жуть»,-подумал он и вошёл на заводскую территорию. На небольшой площадке перед входом стоял памятник ветеранам войны и труженикам тыла, рядом на стендах были изображены танки, ракеты, подводные лодки и корабли, для которых предприятие производило оборудование. Большинство цехов, построенных из красного кирпича, были возведены ещё во время войны. На этом заводе, как и на сотнях, других эвакуированных на Урал, делали оружие для борьбы с фашизмом. В этих цехах десяти –двенадцатилетние мальчишки работали в две- три смены, приставив к станку ящик, потому что из-за маленького роста недотягивались до ручек, а потом спали здесь же, прикрывшись грязной от заводской пыли рогожей. Позже в этих же цехах, вместо того чтобы делать пылесосы и скороварки утюги и торшеры, разорённая войной страна вынуждена была создавать самое грозное оружие, чтобы обеспечить паритет и не допустить самой страшной воины, не допустить гибель всего мира. Сергей поднялся по лестнице и зашагал по длинному коридору, вдоль которого располагались друг за другом множество производственных участков. На химучастке готовили клеи лаки и мастики, на сборочном, собирали блоки и припаивали провода, в покрасочной покрывали краской готовые изделия. Сергей свернул на сборочный участок. Здесь стояли два десятка верстаков. К каждому была подведена вытяжка для удаления дыма от пайки, вредных паров растворителей и флюсов. Участок был пуст, только над одним верстаком горел свет. За верстаком сидел слесарь лет пятидесяти в специальных увеличительных очках-биноклях и паял какую-то мелочь. – Я Сергей, буду у вас на участке работать. – Андрей, меня здесь все зовут просто – Андрюха, – сказал слесарь и протянул руку. – Кузьмич говорил о тебе, выбирай верстак. Сергей присел за верстак рядом Андрюхой. На участок вошёл Кузьмич. – Ну что познакомились? Давай Серёга дуй на склад, получишь халат, инструмент. – Андрей, а ты, когда 86-е закончишь? – Завтра сдам,– поворчал Андрюха.
*** Работа не была слишком сложной. Сергей вполне справлялся. Он припаивал проводки, вставлял элементы в электрические схемы, орудовал отвёрткой, собирая целые блоки. Многое было ему знакомо, он не потерял навыки, полученные двадцать лет назад. Андрюха помогал ему и подсказывал. – Здесь на участке раньше сорок человек работало, рассказывал Андрюха. – Как сорок паяльников враз задымят. – Выползешь из этого кумара на улицу, подумаешь: «Во даём!!!» Сергей почувствовал лёгкое головокружение. – Слышишь дурь пошла, – спросил Андрюха – Ага, башка кружится. – Это Рая печь там за стенкой включила, сердечники отжигает, угар идёт, со временем привыкнешь. Этажом выше на лестничную клетку цеха зашла уборщица с ведром и шваброй. Она включила тумблер на электрическом щитке, и на всех лестничных пролётах зажегся свет. Андрюха заговорщицки подмигнул красными глазами и сказал почти шёпотом: – Здесь разлом. – Я чувствую его. Ты тоже почувствуешь. Видишь? Шевелится муть. Атака! Сейчас прибежит. – Кто? Этот момент на участок забежала пожилая взъерошенная женщина. – Двадцать седьмые не пошли, -завизжала она. – Ты какой припой использовал? Я же говорила! Говорила! Андрей пожал плечами. – Я к начальнику цеха пойду, без премии останешься, – вновь завизжала она и убежала. – Говорила-говорила, – покачал головой Андрюха. – Говорила-говорила, – бормотал он и глядел мутными красными глазами. – Разлом! Действует прямо в мозг. Чувствуешь? Он указал пальцем в макушку. Сергей увидел еле различимую тёмную муть, она летала в воздухе как мелкая пыль, как сажа. Но эта сажа не оседала на его ладонях, а проходило сквозь них. Окружающий мир, на какое-то время, стал похож на старый черно-белый фильм. Появились мутные силуэты множества людей. Десятки человек сидели за верстаками. Поднимался дым множества паяльников. На стене длинный плакат: Выполним пятилетку в три года! По проходам сновали тележки с деталями. Прошёл рабочий с ворохом чертежей. В углу работал сверлильный станок Картина прошлого то становилась чётче, то меркла и наконец, пропала. На консолях, к которым были прикреплены лампы дневного света, под самым потолком сидел бородатый мужик с папиросой в рабочей спецовке. Его фигура была почти прозрачной. Незнакомец скидывал пепел в низ. – Это что за приведение? – спросил Сергей. Андрей сдвинул на лоб увеличительные очки, глянул наверх. – А, Егорыч. – Нет ему покоя. Он здесь в цехе умер лет восемь назад. Остался на ночь, бензухи напился. Народ утром пришёл, а он в курилке на лавочке калачиком свернулся, холодный уже. – Егорыч! – позвал Сергей и махнул призраку рукой. Но тот, никак не отреагировал. – Он никогда не отвечает. – Не видит нас, наверное. Через мгновенье весь морок исчез. Много заводского народу от бензухи сгинуло. Привычка пить бензо-спиртовую смесь, которая использовалась для промывки контактов электронных изделий, появилась во время знаменитой горбачёвской борьбы с пьянством, в конце восьмидесятых. Водку купить было почти невозможно. Выпивохи стали разводить смесь водой, спирт смешивался с водой, а бензин всплывал сверху. Всплывший бензин сливали, а оставшуюся дрянь пили. Андрюха посмотрел на часы. – Выключай паяльник, айда обедать. *** С утра Сергей принёс сделанные им детали на проверку в ОТК. По отделу носился его начальник Иван Нилыч. Ему было уже за семьдесят. Его лицо украшали большие очки и улыбка или скорее саркастическая ухмылка, означавшая, что её владельцу срочно полагается пошалить. Шалил Иван Нилыч регулярно. Жил он в пригороде и ездил на работу на электричке. Для бодрости духа утро он начинал с двух стаканов самогона. Передвигался по цеху бегом, в стиле спортивной ходьбы шуруя кулаками и локтями. Несмотря на годы, Иван Нилыч был большой поклонник женской груди. Появляясь на участке, где работали женщины, он, пробегая, успевал всех потискать. Большинство работниц было преклонного возрасти и обладали впечатляющими бюстами, поэтому, несмотря на плохое зрение и неважную координацию движений он не промахивался. Единственной кого он не домогался, была Рая. Обладавшая суровым характером, она могла разбить ему очки. Правда, изредка по забывчивости, пробегая мимо Раи, он прикасался к ней. И Нилычу приходилось менять разбитые стекла. Вот и сейчас он пронёсся по ОТК, за его спиной раздавались визги и писки. Пробегая мимо весящего на стене радиоприёмника, он включил громкость на полную. Хлопнул Сергея по плечу, дохнул на него перегаром и крикнул: – Серёга, хвост пистолетом! И выбежал в коридор, откуда раздались визги и писки. Сергея позвала контролёрша по прозвищу Бабуленька. Бабуленьке было около восьмидесяти. Стекла её очков были, наверное, сняты с бинокля или подзорной трубы и увеличивали глаза до невероятных размеров. Седые волосы были собраны в моток на затылке и проколоты накрест шпильками. Она все время тихонько что-то бормотала, даже когда никого не было рядом. С головой у Бабуленьки видимо были небольшие проблемы, которые ей самой нисколько не досаждали. Она протянула Сергею три детальки. – Здесь поры в пайке переделай. – Где? – С задней стороны. Сергей забрал детали и ушёл на рабочее место. – Не могу сообразить, чего не так. – Поры в контактах где-то увидела, – сказал он Андрюхе. – Бабуленька проверяла? Сергей кивнул. – Она почти ничего не видит. – А как же она проверяет? – Этого никто не знает. – Два года назад почти готовое изделие привезли, ракетная установка на колёсах. Не работало в ней что-то. Электроники пол вагона. Несколько инженеров с тестерами лазили, не могли найти. Бабуленька подошла, посмотрела на изделие, побормотала, и сказала в каком блоке, какой элемент сгорел. Его заменили, и все заработало как надо. – Чудеса! – удивился Сергей – Я думаю, это разлом на неё так подействовал, – сказал Андрюха. Он уже давно разучился удивляться. – А с этим как быть. – Сергей указал на детали. – Дай-ка. Андрюха взял деталь, контактные стержни почти вплотную прилегали к корпусу, он достал из ящика верстака крошечное зеркало на палочке, вроде тех, что пользуются дантисты, только ещё изящнее. Он завёл зеркальце за контактный стержень. – Вот тебе пора, – показал он Сергею небольшую дырочку. Он протянул Сергею тоненький пруток. – Заточи на наждаке и загни вот так. – Потом этой ковырялкой пору прочисть. Клей видимо попал. Потом по новой пропаяешь. Сергей взял пруток и пошёл к наждаку – заточному станку. Он почти обточил, когда в глаз ему прилетела искра. Он закончил работу, выключил станок, долго тёр глаз, моргал. Неприятное ощущение соринки не пропадало. Мелкая частичка металла застряла в глазу. Андрюха взял у него пруток и загнул плоскогубцами – Вот так. – Глаз то чего красный? Сергей продолжал его тереть – От наждака прилетело. – Серёга мля, ты ведь давно уже не пацан. Он подвёл Сергея к плакату по технике безопасности, где было сказано о защитных очках, и чуть не носом ткнул в него. – Очки надевать нужно, если без глаз не хочешь остаться, балбес! – Шагай давай к Склихасовскому. Происшествие сильно разозлило Андрюху. Сергей накинул телагу и пошёл в заводской медпункт. Он спустился на крыльце и закурил возле урны. Рядом курил мужичок в потёртой кожаной куртке и кепке. Лицо показалось Сергею знакомым. – Макс ты!? – Сергей Геннадьевич? – Вы -то здесь как? – Вот работаю пока. Максим Плотников работал у Сергея водителем на фуре и был на хорошем счету. Сергей уволил его одним из последним, до конца надеясь сохранить компанию. – А меня в заводской гараж на старый ЗИЛ взяли, через биржу труда. – Уж полгода как здесь. Таких заработков как у вас здесь конечно нет, но Завгар понимает и машину даёт, так что подхалтуриваю иногда на стороне. Через дорогу экскаватор ковшом ломал старый полуразвалившийся цех. Рабочие закидывали металлолом в кузов ЗИЛа. – Станки старые и металлический хлам на Втормет на металлолом вожу, да мусор на свалку, – продолжал Максим. Сергей отправил окурок в урну. – Бывай Макс, увидимся ещё, – попрощался Сергей и пошёл в медпункт. В здании заводской поликлиники было тихо и безлюдно. Раньше на двух этажах работало два десятка специалистов. Сейчас завод не в состоянии был содержать всех, да и рабочих на предприятии было в разы меньше. На входной двери кнопками была прикреплена картонка, на которой синей ручкой коряво написано «медпункт каб.106». Владислав Петрович с гордой фамилией Иванов, по прозвищу Склихасовский, был единственным заводским медиком. То ли от одиночества, то ли в силу характера Владислав Петрович очень любил поговорить. Болтал он без умолку, чем очень утомлял своих пациентов. Кто-то из работяг по-простому резко осадил доктора известной фразой из старой советской комедии – «короче Склихасовский», немного исказив фамилию великого врача. Так и пристало к нему это прозвище. Сергей со скрипом отворил дверь кабинета, чем разбудил дремавшего доктора. – С чем пожаловали? – поинтересовался врач. – От наждака в глаз стружка залетела. Владислав Петрович усадил, а точнее уложил Сергея в кресло дантиста, по какому-то недоразумению оказавшееся в кабинете, включил яркую лампу и надел на лоб круглое зеркало- рефлектор, с отверстием посредине. В руках у доктора появилось огромное увеличительное стекло с костяной ручкой. Такому оптическому прибору позавидовал бы и главный сыщик с Бейкер-стрит. – Шире глаз откройте. – Хорошо! – Вот наша соринка! – Вы молодой человек Гене Дорохову, не родня часом? – Сын. – Как похож на отца, просто копия. Доктор капнул лекарство в глаз. – Глазик не закрывать. – Вы знаете, что в древнем Перу почти тысячу лет назад уже делали операции на глазах и даже на мозге. Да-да не удивляйтесь даже на мозге. Индейцы использовали инструменты из золота. И что самое удивительное, операции проходили успешно. Находили черепа со сросшимися разрезами. Люди после этого жили и даже работали. Склихасовский почти десять минут болтал о достижениях древней индейской медицины, за тем плавно сменил тему. – А ведь картофель то тоже родом из Перу. Доктор ваткой на палочке вынул стружку из глаза, капнул новый раствор, и поведал что он уже несколько раз менял на своём приусадебном участке сорта картофеля, что нынче урожай плохой. Зато огурцы нынче уродились. По секрету он поведал Сергею пару рецептов засолки огурцов, особо отметив, что в них непременно нужно добавлять дубовый лист. – Готово. Можете открыть глаз. Сергей поморгал, остановив свой взгляд на книжной полке. – Как у вас много книг по психологии. – Это моё увлечение. – Кандидатскую пишу. Я ведь одно время психиатром работал. – А вы в привидения верите? – Уже встречались? Сергей промолчал. – Осторожней с приведениями и всякой местной чертовщиной! – На заводе за последние десять лет 23 человека в дурдом попали. Постарайтесь выработать иммунитет этим видениям. Относитесь к ним спокойно, как к особому природному явлению. Меньше внимания обращайте. – А откуда все эти особые природные явления берутся? – Здесь разлом. – Место такое. Может трещина в Уральских горах прямо под нами, излучение оттуда идёт и на мозги действует. Может местное оборудование какое-нибудь действует. А может одно на другое накладывается. На земле вообще много мест, где с психикой, ни с того ни с сего, подобные фокусы происходят. Место здесь такое. – Диссертация у вас на эту тему? Доктор кивнул, ему явно понравился интерес, к его научному труду и он минут десять в красках расписывал свою работу, в котором он своей неутомимой научной мыслью нырнул в глубины психиатрии. – Самое интересное это рисунки пациентов. – Вот полюбопытствуйте. Он протянул Сергею бумажную папку, завязанную тесьмой. Сергей раскрыл её и стал разглядывать рисунки. – Первым в психушку попал Лёша Мамин, а ведь крепкий дедок был всю войну в артиллерии. В нем осколков с десяток. На металлоискателе в аэропорту звенел все время. Я ему справку выписывал, что бы в самолёт пропускали. Это его рисунки. Шедевры были нарисованы не штрихами, а точками, как пикселями. Художник остро отточенным простым карандашом выстукивал рисунок. На первом листе – зверюга, похожая на крокодила, ела солдат в пилотках, вокруг валялись ноги руки и головы, рядом был нарисован дом с воротами. На воротах надпись КПП – ВЧ-7687 Э. На другом рисунке – вагончик на колёсах, похожий на компрессор для отбойных молотков, с корявой надписью на боку БУПВ. Рядом с вагончиком была нарисована щель в земле, из которой закручивался смерч и выползали то ли змеи, то ли черви. На следующем рисунке пять размытых фигур сидели на камнях вокруг костра. Над костром в сером облаке висело серое неровное яйцо. За яйцом зияла чёрная дыра с рваными краями. Дыра была нарисована настолько реально, что на неё было жутковато смотреть. Из этой нарисованной тьмы как будто кто-то наблюдал за тобой. – Можно выставку устроить! – У нас, а за тем за рубежом, денег заработаем! – пошутил Сергей. – Да ну вас… – Я рисунки коллегам психиатрам показывал. – Все только удивлялись. Редко такое увидишь. Сергей встал с кресла и накинул телогрейку. – Спасибо доктор за помощь. Пойду.
***
На обратном пути, когда Сергей проходил мимо участка, где работала Рая, оттуда его окликнул Кузьмич. Кузьмич и Рая сидели в углу участка за накрытым рваной, но чистой скатертью столом и пили чай. На столе стояло блюдо с пирожками. На участке стояло два фрезерных станка и несколько станков для намотки сердечников На стене висел запылённый плакат: Успешно претворим в жизнь решения XXVсъезда КПСС. Рая была небольшого роста. Она всегда ходила в белой косынке и чем-то напоминала мать Терезу. Но внешность была обманчива, Рая могла загнуть что-нибудь такое на великом и могучем русском языке, что вогнала бы в краску любого сапожника. Впрочем, сквернословила она, как правило, по делу. От неё доставалось и, заместителю директора и главному инженеру. Как-то проходила через цех высокая комиссия из Москвы и попала под её горячую руку, а точнее под острый язык. У Раи тогда сломался любимый станок, которому было лет пятьдесят. Рая им и высказала и о модернизации производства и о новейшем оборудовании. Через неделю ей поставили новый станок. – Серёга пирогов поешь. Чаю налить? – сказала Рая – Спасибо я только что поел из столовой иду. Не влезет больше. – Да чтоб твоя могила …уями поросла! – с наигранной обидой ругнулась Рая. – Сама ведь пироги пекла, с капустой. – Рая не обижайся. – Я завтра завтракать не буду и с утра приду поем. – Приходи с утра, только они уже не такие вкусные будут. – Ты присядь Серёга, – сказал Кузьмич. – Тут такое дело. В общем, подежурить надо в цехе несколько ночей. – Не пыльная работёнка. Через каждые три часа несколько щитовых проверять нужно, что бы индикаторы зелёненькие горели и в журнал галочки ставить. Оплата за ночь как в среднем за смену. Если что, дежурного инженера по заводу наберёшь. Внутренние телефоны ВОХРа и нашей пожарной части в журнале на всякий…. – У тебя с ночными дежурствами зарплата хорошая выйдет. – Весело тут ночью с призраками. – Вот ты, о чем… – Да нетронут тебя свои же – работяги. – Лады. Когда выходить то? – В эту и следующую пятницу. А там видно будет. На участок зашла Юрьевна с монтажного участка, с кислым лицом. – Ты чё такая непро..банная? – спросила её Рая. Сядь вон пирогов поешь. – Опять соседка затопила…. Кузьмич кивнул Сергею – Пойдём Серёга, я тебе пост покажу, журнал и спальное место.
*** На улице было уже темно. Шёл первый снег. Было сыро и промозгло. В цехе было тепло и уютно, грели неостывшие печи для отжига и сушки, тихо убаюкивающее гудели какие-то приборы. Сергей сидел за столом на своём посту и при свете настольной лампы читал Стивена Кинга, прихлёбывая горячий сладкий чай. Шёл восьмой час вечера. Уборщица вымыла главный коридор цеха и вышла на лестничную клетку. Она поднялась этажом выше, и включила тумблер на электрическом щитке, и на всех лестничных пролётах зажегся свет. Запиликал таймер на наручных часах. Сергей взял журнал и пошёл проверять щитовые. Сзади кто-то чихнул. Сергей обернулся. Мимо него почти бегом промчался Егорыч, пыхтя своей папироской. В темноте призрака было лучше видно, он еле заметно светился. Сергей уже привык к ним и относился как к неотъемлемой составляющей цеха. В дали коридора замаячили ещё две светящиеся фигуры, судя по одежде то же рабочие. Один низкого роста, полноватый и лысый, второй напротив долговязый с длинными как рок музыканта волосами. Весь этот массовый спиритизм скрылся за дверьми мастерской механиков. Сергей обошёл все щитовые и сделал пометки в журнале. Он отнёс журнал на пост и пошёл в мастерскую механиков. Посреди мастерской за большим столом сидели 5 призраков, они отчаянно ругались, стуча костяшками домино об стол. Наконец долговязый шабаркнул об стол костяшкой так, что стол едва не сломался. – Рыба! – крикнул он. Все скинули костяшки в кучу, и Егорыч стал их перемешивать. Толстяк, сидевший к Сергею спиной, спросил: – А кто это там пришёл? Егорыч не отрываясь от перемешивания, не глядя на Сергея, ответил: – Это Дорохова Гены сынуля. Толстяк повернулся к Сергею. – Шёл бы ты парень отсюда. Негоже тебе с мертвяками рядом быть, неправильно это. Сергей не пошевелился. – Иди с миром, а то сраться ещё начнёшь, – сказал толстяк и посмотрел ему в глаза таким жутким потусторонним взглядом, что Сергею стало не по себе. Он отвёл взгляд, выскочил из мастерской и почувствовал, что ещё немного и угроза могла воплотиться в жизнь. Плюнув на приведения, он пошёл на пост, плюхнулся на кушетку, укрылся телогрейкой и заснул. *** Рыжий песок заносил ржавые корабли. Они стояли на песке вереницей. Давным-давно они плыли по зелёным волнам, друг за другом, разрезая волны навстречу солёному и тёплому ветру. Но кто-то вынул пробку, и вода ушла, оставив их на песке. Которые стояли прямо, как плыли, а которые завалились на бок. Сергей услышал женский голос – Возьми стража в седьмой лодке. За тем он увидел своды пещеры, в центре которой горел огонь. Пламя было неестественно жёлтым и напоминало солнечный свет. Красивая женщина в нарядном красном сари поставила маленькую фигурку воина на камень у огня. Он снова увидел корабли, на которых мелькали отблески. Яркие плети молний били в барханы. Из-под земли шёл гул. Земля заходила ходуном. Заиграла электронная мелодия…
*** Сергей проснулся, выключил на часах будильник. Потянулся, нехотя поднялся с кушетки, подошёл к столу и отхлебнул из кружки холодного чая. Нужно было идти проверять щитовые. – Дорохов! – Младший! Сергей поднял глаза в двери стоял Егорыч. – Похож на батьку-то. – Андрюха говорил, что вы не разговариваете. – сказал Сергей. – Если надо, то разговариваем, – ответил Егорыч и сбросил потусторонний пепел на пол со своей неугасаемой папиросы. – Прекратить нужно это мракобесие. Тяжело нам как дерьмо в проруби болтаться, ни то ни сё. Мало радости по ночам по заводу бродить да людей пугать. – Вы знаете как? – Не знаю, но чувствую. – Пойдём. – Покажу. Егорыч привёл Сергея в подвал. В длинном коридоре подвала стояли старые токарные станки. Они были похожи на старинные паровозы. За ними в сумраке подвала виднелись штамповочные станки с большими маховиками с боку, они напоминали причудливых космических роботов. Воздух в подвале был затхлым, тянуло канализацией. Они стали пробираться через завалы по коридору. На стене подвала в свете фонаря Сергей увидел рисунки. Обратную свастику в круге, три воина в странных колпаках с копьями стояли вокруг извивающегося змея. Зубастый монстр, похожий на крокодила держал в зубах свастику в круге. – Это я знаю. – Краденное Солнце. – Чуковский, – попытался пошутить Сергей. Но веселей не стало. На душе скребли кошки. – Здесь. Егорыч махнул рукой в тёмный угол подвала – Мне ближе не подойти, не пускает. Пора с эти заканчивать. Иди Геннадич. Сергей шагнул во тьму подвала. Впереди стоял здоровенный станок. За ним тонкой ниточкой света вырисовывался прямоугольник двери. Из-за завалов из разного хлама ему пришлось перелезать через станок. Дверь была заперта на навесной замок. За дверью горел свет. Сергей вытащил из кучи хлама кусок арматуры и ударил по замку. Старый амбарный замок не поддавался. Он ударил ещё и ещё. За тем Сергей засунул арматуру под душку замка. Упёрся ногой в стену, и, навалившись всем телом, нажал на рычаг. Со скрежетом петля вместе с гвоздями вылезла из прогнившего косяка. Он взялся за ручку и потянул дверь. Он был готов увидеть кровавое капище для жертвоприношений или место поклонения нечистому с соответствующими реквизитами. Но за дверью обнаружилась небольшая комната. На стенах из неоштукатуренного кирпича висели старые плакаты по технике безопасности. У стены стоял запылённый стол и стул, рядом на металлических ножках стоял какой-то прибор – металлический ящик размером с кухонный стол. В тёмном углу комнаты стоял сейф с большой крутящейся ручкой на дверце. На сейфе находился потрёпанный осциллограф. Все в комнате было покрыто толстым слоем пыли. Комнату не посещали десятки лет. Прибор тихо гудел. На панели горели разными цветами лампочки. С боку прибора виднелся рычаг как у «однорукого бандита». В крайних точках, до которых мог дойти рычаг, стояли пометки «мин» и «макс». Рычаг находился почти в положении «мин». В воздухе витала знакомая чёрная «сажа». Сергей ощутил беспокойство и безнадёжность. Сажа вертелась волчками вокруг прибора. «Этот ящик надо выключить, похоже, все дело в нём» – подумал он. Черно-белая прозрачная фигура человека возникла за столом. Человек в больших очках сидел и что-то писал в толстую тетрадь. Он был одет в костюм, на лацкане пиджака был прикреплён значок-поплавок. Человек закончив писать, открыл сейф, убрал свои записи и закрыл сейф на ключ. Ключ он убрал под дно сейфа и вышел из комнаты. Морок исчез. От прибора тянулся толстый провод. Ни каких щитков и розеток не было и провод, прибитый жестяными скобами, тянулся по стене и по потолку к плафону светильника. Ни каких тумблеров и кнопок с «вкл» и «выкл» на приборе не было. На верхней крышке лежала отвёртка и плоскогубцы и пара винтов с шайбами. Сергей взял отвёртку встал на стул, и снял плафон светильника. Провода были прикручены на винтовой стяжке. Он ослабил винты, контакты заискрили, он сдёрнул провод. Провод повис. Лампочки на приборе погасли, и он прекратил гудеть. Пропала сажа в воздухе. Все мерзкие ощущения исчезли. В комнате не было ни розетки, ни щита, откуда можно было подключить электричество. Кто-то впопыхах подключил установку через освещение. Все лампы, на лестничных пролётах, включая и лампу в этой комнате, включались одним тумблером. Когда уборщица или кто-нибудь другой включал свет, прибор включался, и начинались особые природные явления. С торца у прибора была отвинчена крышка, которая стояла рядом у стены. Сергей заглянул внутрь. Хитросплетение трансформаторов радиоламп полупроводников и прочих элементов ясности не вносило. В центральной части находилась непонятная деталь похожая на 5 литровую рюмку, какую ему подарили приятели ради смеха. «Рюмка» была сделана из металла и покрыта зелёной краской сверху была нанесена непонятной маркировка. – Самая важная хреновина! – сказал он и слегка стукнул по «хреновине» рукой. Внутри что-то сбрякало. Он просунул руку в рюмку и вытащил каменную фигурку. Фигурка размером с пачку сигарет из темно зелёного камня походила на шоколадного Деда Мороза. На голове странный колпак, в руке копье – высеченное тонкой линией. На стопах были остатки эпоксидного клея. По-видимому, фигурка была приклеена, от вибраций она расшаталась, а от лёгкого удара отвалилась. Сергей поставил фигурку на стол, задвинул под него стул, присел на корточки и стал нащупывать ключ под сейфом. На полу ключа не было. Что-то кольнуло сверху. На днище сейфа был прилеплен ключ. Сергей отлепил ключ, но тот снова прилип обратно. «На магните». Достав ключ, он открыл сейф. Тяжёлая дверка сейфа отворилась с противным скрипом. В сейфе стояла не распечатанная бутылка коньяка и гранёный стакан, жестяная коробка, бобина с восьмимиллиметровым любительским кинофильмом, пачка бумаг, тетрадь в кожаном переплёте, какие -то радиодетали и радиолампы. Сергей достал жестяную коробку. Крышка не хотела открываться, и он поддел её отвёрткой. В коробке оказался пистолет, чёрный со звёздочкой на рукояти и пачка патронов. – Ни хрена! – ТТ! На правой стороне было выгравировано «Капитану Мамину А.И от Маршала Жукова Г.К.» Рядом с пистолетом на дне коробки лежал орден Красного Знамени. Сергей повертел пистолет и положил обратно в коробку и убрал в сейф. За тем он вытащил тетрадь. На титульном листе было написано «Журнал испытаний БУПВ-1003»(боевая установка психологического воздействия) Сергей взял коньяк, тетрадь, фигурку и фильм, закрыл сейф, спрятал на место ключ и вышел. Ему снова пришлось перелезать через станок. Подвал уже не выглядел так зловеще. Егорыча не было. И, наверное, уже никогда не будет – Покойтесь с миром, – прошептал он в темноту подвала. Выйдя на освещённое место, ему пришлось долго отряхивать спецовку от подвальной пыли. Он вернулся в цех, сел за стол и задремал. Запиликал будильник. Дежурство заканчивалось. За окном в это субботнее утро лежал снег. Он убрал журнал в стол, переоделся и пошёлдомой. На проходной в вахтерской на кресле спала знакомая девушка. Ложкой снег мешая, Ночь идёт большая, Что же ты, глупышка, не спишь.
Негромко запел Сергей Глаза девушки чуть дрогнули и открылись. Она улыбнулась и нажала педаль турникета. Пропуск можно было уже не показывать, она знала его в лицо. Он прошёл, остановился за турникетом и продолжал: Спят твои соседи Белые медведи, Спи и ты скорей, малыш.
(использованы стихи из колыбельной медведицы Музыка: Крылатов Е.Слова: Яковлев Ю)
Он вышел на улицу и пошёл по нетронутому снегу. Пушистый первый снег покрыл все вокруг, скрыв грязь и несовершенство мира. Улицы субботнего утра были пустынны. Настроение было прекрасным. На сердце легко. Как будто многотонный груз свалился с его плеч. Навстречу шёл уже знакомый бомж, он руками не махал, «Ыыыыууууууу» не завывал. Он попросил у Сергея закурить. Сергей дал ему сигарету. Видно было, что он продрог. Одежда была сырой. – Замёрз? – Ага. – Пойдём одежду тебе дам. Они дошли до Серегиной пятиэтажки поднялись на этаж. – Здесь подожди, – сказал Сергейи прошёл в квартиру. Он вынес старые отцовские вещи: ещё крепкие зимние ботинки, тёплые носки, потёртый шерстяной свитер, толстые брюки, пуховик и вязаную шапку. – Я знаю это ты! – Это ты закрыл разлом, – сказал бомж. – Храни тебя бог! Он взял вещи и ушёл. На растрескавшейся стене рядом с молодёжной графикой была нацарапана обратная свастика – древнеарийский символ солнца, и ни каких крокодилов.
***
Сергей включил телевизор, заварил крепкого чая. Несмотря на насыщенное событиями дежурство он не чувствовал себя усталым, но чувствовал себя голодным. Ни чего так не утоляет голод как колбаса. Сергей был не просто тупым пожирателем, а истинным ценителем этого продукта – одного из величайших изобретений человечества. Он и колбаса были просто созданы друг для друга Докторская с батоном и сливочным маслом или сервелат с ржаным свежим хлебом, а можно и вообще без хлеба. Кислое безвкусное салями или краковская ветчина толщиной с трёхлитровую банку, и даже «деревянный» суджук об который можно было сломать зубы, на какое-то время могли сделать его счастливым. Готовить колбасу умеет не каждый. Работников дьявольского порождения – отечественного общепита, которые режут колбасу на диски толщиной в волос, только за это следовало бы четвертовать. Чтоб им дети в старости так колбасу резали и давали по одному кусочку. Сергей в этом вопросе придерживался твёрдой позиции –отрезанный кусок колбасы должен с трудом влезать в рот. Он подошёл к трясущемуся в конвульсиях и никак не могущему 50 лет сдохнуть, отечественному холодильнику и распахнул дверь. Все полки были завалены любимым лакомством. Нечасто случается увидеть истинное гастрономическое великолепие в отдельно взятом холодильнике. Большинство людей безответственно относятся к этому вопросу. В среднестатистическом холодильнике в лучшем случае в самом дальнем углу удастся найти крохотный остаток с хвостиком. Подкрепившись, Сергей достал свои ночные трофеи. Он поставил на стол коньяк. Сергей не был знатоком этого напитка. Судя по этикетке, коньяк разлили ещё в Союзе. На этикетке гора Арарат пять звёзд. Крышка с козырьком. Надписи на армянском языке. – У меня не прокиснет! Отставив коньяк, он взял в руки фигурку воина. – Тяжёлый пупсик. Мутный зелёный камень, из которого была сделана фигурка, был тёплым. Казалось, он светится изнутри. Осталась пыльная тетрадь на первой странице которой было написано:
Журнал испытаний (черновик) Боевая установка психологического воздействия БУПВ-1003 Подготовил: Инженер-конструктор Мамин А.И. Характеристики: Назначение – Нелетальное поражения живой силы противника. Поражающий фактор – направленное излучение гамма7 Дальность поражения – до 200км Площадь поражения – до 1кв. км Закамуфлирована под передвижную воздушно компрессорную станцию ЗИФ-55 Далее шли потребляемая мощность, габариты, вес. Тетрадь была исчерчена графиками диаграммами электрическими схемами Между страницами тетради была вложена фотография, на которой запечатлён вагончик на колёсах – компрессор для отбойных молотков, какие до сих пор можно встретить на стройке или на ремонте дорог, рядом два бойца в советской военной форме, в пилотках со звёздочками. Судя по всему, прибор, который Сергей выключил сегодня ночью в подвале цеха, был уменьшенной копией и прототипом где-то реально существующей доработанной и прошедшей испытания БУПВ-1003. Установка, возможно, принята на вооружение и является очень засекреченным оружием на «новых физических принципах». На одной из страниц была изображена знакомая рюмка- главная «хреновина». Чертёж сверху был подписан: Рефлектор Гамма 7. Размеры рефлектора были в три раза больше чем у того что он видел в подвале. Внизу чертежа в табличке месте с другими характеристиками было указано: Материал изделия – платина 999 пробы Вес 23,3 кг – А «хреновина» то из платины!
Пролистав почти до половины, Сергей дошёл до результатов испытаний. Место испытаний: Объект «МЫС» ВЧ-7687 Э При испытании на расстоянии 70 км на максимальной мощности у всей контрольной группы заключённых №3 тяжёлые необратимые поражения психики. При испытании на расстоянии 110 км на средней мощности (55%) у контрольной группы заключённых №2 проявлялось непреодолимое чувство страха, исключающее сопротивление наступающему противнику. У 20%контрольной группы заключённых №2 зарегистрированы психические расстройства, поддающиеся лечению. Установку БУПВ-1003 рекомендовано применять на расстоянии от 0,1 до 130 км на мощности 50%, при данном режиме военнопленные не требуют медицинской помощи, легко поддаются внушению и способны к физическому труду. Не рекомендуется применение установки БУПВ-1003 на учениях в отношении частей СА. Поражающее излучение экранируется только защитными экранами из металлов платиновой группы. – Интересно было бы посмотреть на солдат в платиновых балахонах, работающих в зоне поражения или танки, покрытые благородным металлом. Никакой бюджет такого не потянет, – усмехнулся Сергей Вторую половину тетради была дневником. Текст начинался с другой стороны тетради. Автор по какой-то причине не ставил даты «Вчера приехали на этот долбаный МЫС. От местной воды полчаса не слазил с горшка. Днём до 50градусов жары, спасаемся кок-чаем, купили у местных арбуз». «В подчинение выделили четверых солдат. Теперь мы боевой расчёт. Бупсика таскаем на старом «Студебеккере». Двигаться можно по точно указанным дорогам. Местами границы дороги ограждены красными флажками. На объекте испытывали ядерное оружие разных типов. Много мест с сильным радиоактивным заражением». «В пустыне много военной техники пушки самолёты танки БТР автомобили Ж.Д. вагоны и целые локомотивы. Техника разных времён как в музее. Хотел посмотреть Командир части строго запретил. Сказал, что вокругмины». «Готовимся к испытаниям проехали больше половины полигона по периметру, обратно возвращались кругом через аул. Купили продуктов. Фрукты бесподобные и недорогие. Если верить спидометру внутри полигон больше почти в два раза. До сих пор ломаю голову над этой загадкой». «С трудом объезжая опасные участки, добрались до места испытаний. Расчёт приготовил установку к использованию. Метрах в пятидесяти перед нами пробежал сайгак. Забежав на серую плешь, в долю секунды превратился в кровавое пятно, которое сразу же впиталось в землю. Командир части называет эти плеши плюшками. Он сказал, что рад, что мы увидели «плюшку» в действии, что за флажки нам идти, теперь не захочется. Расспрашивать про плюшки не стал, наверное, секретное оружие». «Провели испытания на всех запланированных режимах. Бупсик показал себя отлично. Считаю, может идти в серию». «Видел заключённых после воздействия на них нашей установки в режиме максимальной мощности. Они даже стоять не могут, глаза пустые в разбежку, взгляда нет, нет разума, есть, самостоятельно не могут. Кормят внутривенно. Чувствую себя погано. Ведь установку спроектировал я. Командир части рассказал, что на каждом заключённом по нескольку убийств и жалеть их не стоит. Все равно на душе паршиво». «Все 10 человек заключённых умерли. Санитар по секрету сказал, что врач что-то специально добавил им в физраствор, что бы ни мучились. Всё равно никто проверять не будет». «Вспомнил самые тяжёлые бои под Ржевом в сорок втором, была бы тогда такая установка, применил бы без всяких сомнений на полную мощность». «Два дня сидим в предгорье. Сержант из пистолета сумел подстрелить сайгака. Жарили мясо, пригодилась фляжка». «Утром было землетрясение. Думаю, испытали атомный заряд. По рации получил приказ оставить установку и уходить с полигона. Через горы. По дороге нам обратно не проехать. Технику как могли, законсервировали, закрыли установку тентом». «Вышли в пустыню, где нас подобрал газик. На полигон не поехали, там какое-то ЧП. Вокруг посты внутренних войск, на МЫС не пускают» «Вызвали в управление в Москву. Сменился главный. Проект закрыли. Основная причина: в качестве источника излучения я использовал фигурку из темно зелёного нефрита, изготовлена предположительно в эпоху неолита. Фигурка найдена при раскопках в Самарканде. Геологические образцы аналогичного нефрита с разных месторождений, необходимое излучение не дают. Поскольку нет источников в необходимом количестве, изделие в серию запущено быть не может. Финансирование дальнейших исследований прекращено». «Встретил в министерстве однополчанина, берет меня замом главного инженера на электромеханический завод, даст мне в тихушку помещение для исследований». «Четвёртый месяц как на новом месте. У меня в распоряжении большое помещение. Начал делать опытную установку. Хорошо, что снял платиновый рефлектор от старой опытной установки. На заводе можно достать почти любой радиоэлемент и изготовить любую деталь. Времени из-за основных обязанностей не хватает» «Написал ректору в горный институт, присылают образцы нефрита с разных мест, пока нужного не нашли. Очень хочу сделать оружие, которое не убивает». «Для обкатки гонял установку 5 суток на разных режимах. Поражающий столб направил в землю. Вечером видел приведение. Видимо установка действует на меня. Я все время нахожусь с ней рядом». «Приведение видели несколько человек, табельщица даже опознала его, сказала, что это электрик из третьего цеха, которого убило током несколько лет назад. Похоже на коллективные галлюцинации». «Кроме основного поражающего излучения существует другое. Пока не знаю, чем его измерить. Я его просчитал. Это совсем другая физика». Далее шли расчёты, с какими-то невероятными формулами. Сергей имел представления о физике и о высшей математике на уровне выпускника техникума. В этих расчётах он не увидел ни чего знакомого. «Сопутствующее излучение установки независимо от режима мощности осуществляет пробой параметрики. Смешно сказать, (хотя на самом деле совсем не смешно) поражающим фактором установки на самом деле являются инфернальные явления – «Голос Инферно». «Кусок нефрита действует, как своего рода магнит, он может, как сдерживать «голос», так и усиливать его». «Эврика! Облучил установкой разные образцы нефрита. Они стали фонить. Излучение у них в разы слабее, но теоретически его можно усилить» «Сны замаяли. Такая чертовщина снится страшно вспомнить. С сильными таблетками сплю без снов. Установку не включал уже неделю, пока воздержусь. Теоретической работы полно». «Руководство на заводе сменилось. Помещение отобрали. С трудом выпросил комнату в подвале. Меня перевели мастером на монтажный участок». Дневник прервался. На следующей странице был знакомый рисунок – обратная свастика в пасти у крокодила и надпись «Атай-гул закроет дверь» Сергей отложил тетрадь. Трудно было поверить в события, описанные в тетради. Но если ты подружился с привидениями и гуляешь с ними по ночным заводским подвалам, поверить в пробой параметрики не так уж и трудно. Он достал жестяную коробку и вытащил из неё бобину с восьмимиллиметровой киноплёнкой. На свет кадры было не разглядеть. Слишком мелкие. Сергей достал с антресоли коробку с кинопроектором. Убрав слой пыли с коробки, он вытащил проектор. В коробке лежали плёнки с мультфильмами. На картинке волк в тельняшке и порванных клёшах оскалился на зайца. Коробку Сергей не доставал уже десятки лет с самого детства. Когда отец подарил десятилетнему пацану это чудо, счастью не было предела. Вся окрестная ребятня собиралась вечером, повесив простыню на стену, и смотрела «Ну погоди». Сергей заправил плёнку, повесил простыню. Он закрыл шторы, налил чаю и включил проектор. Под монотонное щёлканьем механизма катушки завертелись. По изображению то и дело пробегали чёрточки, черные точки, потёртости похожие на волосинки. Как в советском провинциальном кинотеатре. Спецэффекты под «ретро». На экране по грунтовой дороге шли три солдата и офицер. Сергей узнал их. Эти лица он видел на фотографии, вложенной в дневник. Военные подошли к армейскому бортовому грузовику. Оператор, повернув камеру, снял видневшиеся в дали горы и пустыню вокруг. Бойцы запрыгнули в кузов, и машина двинулась, таща за собой прицепленную БУПВ-1003. Дальше бойцы позировали возле убитого сайгака, один из солдат показывал пистолет, которым, по-видимому, добыл зверя. Бойцы жарили на углях мясо и разливали из фляжки в жестяную кружку спирт. Кружка шла по кругу. Дальше было снято испытание установки. Солдаты чётко развернули установку. Один из бойцов снял боковую крышку и небольшой ручкой стал крутить, регулируя настройку рефлектора. Второй боец выставил рычагом мощность и по команде офицера нажал на пуск. Внешне никак не было видно, что установка произвела импульс. Потом все повторилось снова. Установку испытали в другом режиме мощности. За тем была показана больничная палата. Ко койкам лежали несколько заключённых в номерной каторжанской одежде. Врач в белом халате поднял руку одного из них. Рука безвольно упала. Глаза на сухом измождённом лице заключённого были широко открыть. Глаза скорее были похожи на стеклянные. В них не было осмысленного взгляда и вообще жизни, как будто они принадлежали кукле, а не человеку. Смотреть на это было не по себе. Фильм кончился. Сергей убрал проектор на место. История была не просто необычной. У Сергея создалось впечатление, что его кто-то медленно втягивает не просто в авантюру, а в настоящее приключение. И ведь он сам был не прочь. ***
С утра ударил морозец. Сергей с Андрюхой пошли в соседний цех за комплектующими. Сергей пожалел, что не одел телогрейку. С торца цеха, сносили старый, одноэтажный пристрой, за которым был вход в памятный Сергею подвал. Маленький погрузчик с трудом вытаскивал из подвала массивный токарный станок. Рядом стоял бортовой «ЗИЛ». В кузове грузовика засыпанная кучей мусора стояла опытная установка психологического воздействия. В кабине насвистывая блатную песенку, курил Макс. – Макс привет! Ты куда эту бандуру повёз? – Здравствуйте Сергей Геннадьевич! На свалку всё. – Когда поедешь? – Минут через сорок. – Слушая я вон из того ящика радиодетали хочу взять. Подождёшь меня за территорией возле парка. – Да не вопрос. Хоть весь кузов забирайте. – С меня бутылка. – Я вас за язык не тянул. Через сорок минут Сергей, разбирая кучи мусора в кузове грузовика, подбирался к установке. – Макс дай два ключа на 22 и большую отвёртку. Получив инструменты, он с трудом развинтил прикипевшие гайки и снял Рефлектор. – Мля, тяжёлая хреновина! – Золотая?! – хохотнул Макс, заглядывая через борт – Платиновая! – захохотал Сергей – Тогда мне вискарь! – Приняв за шутку слова Сергея, сказал Макс. – С содовой! – ответил Сергей.
Он вытащил из кучи мусора торчавший полиэтиленовый пакет с ручками, вытряхнул из него строительный мусор и положил в него ценный груз. – Спасибо Макс! *** Давид Маркович Бакинский к комиссарам, никакого отношения не имел. За исключением разве что тех случаев, когда уполномоченные товарищи в штатском, обращались к Давиду Марковичу какк крупному специалисту. Имея крепкие иудейские корни, трудился Давид Маркович ювелиром. В своей нелёгкой работе он никого не обманывал, старался не лезть в криминал, с органами дружил, но сильно не откровенничал. Имел друзей по обе стороны закона. Почему и дожил до семидесяти трёх лет и не сел, несмотря на потуги тогдашнего ОБХСС.Пятьдесят лет он посвятил любимой профессии. Давид Маркович сидел в своей мастерской и через древний цейсевский бикуляр рассматривал простенький камень, который только что вставил в колечко. Камешек был не дорогой, но красивый. – Здравствую дядя Дава! Ювелир,сдвинув оптику на лоб, осмотрел гостя. – Серёжа! Как вырос то. А худой какой! Тебя не узнать. С Сергеем Давид Маркович жил в одном доме. ДочьДавида Марковича Мила ходила с Сергеем в детский сад, они вместе рассказывали стихи на утреннике, потом учились вместе в школе в одном классе. Она строила ему глазки, а он носил ей портфель. Может быть, из этого что-нибудь и вышло, но Мила уехала учиться в Москву, а Сергей пошёл в местный техникум.Супруга Давида Марковича работала на заводе вместе с отцом Сергея. – Мне приснились тучные коровы дядя Дава. – Какой хороший сон! И сколько их было? – Их было так много что я не смог их сосчитать! – сказал Сергей и вытащил из пакета платиновый рефлектор – Что это Серёжа? – Это платина. – Сергей покачал в руке рефлектор. – Килограмм пять – шесть. Ювелир взял в руки ценный металл и стал осматривать его через бикуляр, найдя пробу, тихо спросил: – Где «отработал»? – Обижаешь Давид Маркович. Я ведь как Ося Бендер кодекс чту. На заводе оборудование старое вывозили. Что в металлолом, а что на свалку. Эту хреновину на свалку свезли, я случайно перехватил. Давид Маркович достал электронные весы включил их в розетку и взвесил рефлектор. – Шесть килограмм, триста семь грамм. Что с этим хочешь? – Поменять на зелёные деньги. Сергей написал на бумаге цифру и отдал ювелиру. – Серёжа побойся бога, откуда у меня такие деньги? Я ведь знал твою маму, пил водку с твоим папой, – немного наигранно с одесским шармом сказал ювелир. Давид Маркович написал другую цифру и передал Сергею. Сергей поглядел и снова написал свою цифру. После этого безмолвного торга, ювелир кивнул. – Отличный гешефт. Хорошо, что работаю в коллективе, один бы не потянул. Ты Серёжа сходи ещё на эту помойку вдруг снова подфартит. Завтра после работы будь дома, а металл я в сейф с вашего позволения. На следующий день к дому Сергея подъехала машина. Вдоль кузова на синей полосе была написано название охранного предприятия. Из машины вышел высокий, спортивного телосложения молодой человек в форме с красивыми нашивками, поднялся на этаж и позвонил вквартиру. Сергей открыл дверь. – Сергей Геннадьевич? – Он самый. – Вам посылка. Можно паспорт. И вот здесь распишитесь. Денег,присланных Давидом Марковичем, хватало бы и на квартиру, и на машину, и на дачу. Но Сергею хотелось восстановить фирму. А ещё ему хотелось узнать где находится Объект «МЫС» ВЧ-7687 Э и установка БУПВ-1003 с платиновым рефлектором весом 23 килограмма.
*** Всему прочему транспорту Сергей предпочитал железнодорожный. А на людей, путешествующих на дальние расстояния на автомобиле, смотрел с сочувствием. Ехать, скрючившись сутками и непрерывно следить за дорогой, он считал даже не глупостью, а тяжёлой клиникой. Самолёт уважал, но пользовался крайне редко по причине дороговизны, а также по причине того, что самолёты иногда падают. В поезде же даже в плацкарте, имелся столик, на столике любимая колбаса и огненная вода и проча чем бог послал, меняющийся пейзаж за окном, и конечно попутчик, а ещё лучше попутчица и конечно невероятные истории, которые он любил рассказывать и слушать. Сергей возвращался из отпуска, который с трудом выпросил у Кузьмича. Почти месяц он пропитывался черноморским воздухом и солнцем. Под Геленджиком его дядя, отставной подполковник, приобрёл себе домик с видом на море. Дядя ещё на срочной службе попал в Афган, потом носило его по всем горячим точкам. Имел дядя несколько орденов и несколько ранений. Из-за последнего ранения ему пришлось оставить службу и заняться сельским хозяйством. На своём участке дядя выращивал несколько сортов винограда, делал божественное вино и коньяк. По морю ходил на собственном катере на рыбалку, коптил рыбу, а когда сезон заканчивался, помогал местному патриотическому клубу восстанавливать военную технику. В гараже у дяди имелся немецкий мотоцикл и крыло от мессершмитта. Любимого племяша дядя ежедневно доверху наполнял ароматной изабеллой, фруктами и шашлыками. За тем окунал его в целебные солёные воды Чёрного моря и брал с собой на рыбалку. Сергей поправился на несколько килограмм и покрылся бронзовым загаром. Дядя проводил Сергея до купе, помог разложить по углам бесчисленное количество корзин с фруктами, бутылей с вином, здоровенный арбуз. И зная предпочтения племяша положил на столик домашнюю копчёную колбасу. «Построил» и отчитал проводника, чтобы тот приглядывал «за радостью его очей». Помахал Сергею в окошко, и пустил слезу. Сергей нарезал любимой колбасы, налил полный стакан вина, игравшего сквозь грани стакана благородным рубиновым цветом и поехал. На следующей станции в купе подсел сосед, грузный мужик лет пятидесяти. Поначалу хмурый и неразговорчивый сосед оказался милиционером и возвращался домой он из ведомственного санатория. От вина отказываться не стал и после третьего стакана сосед повеселел, достал жареную куру, помидорчики. Пир шёл горой. Сергей рассказал десяток анекдотов, Дмитрий, как звали соседа, рассказал несколько анекдотов про ментов. За тем Сергей поведал несколько баек из армейской службы. А захмелевший Дмитрий поведал ему историю, которая произвела на Сергея очень сильное впечатление:
– Пацанами ведь совсем ещё сопливыми были, только присягу пару месяцев как приняли. Я во внутренние войска попал, наша часть под Аральском стояла в Казахстане. До подъёма ещё час, а нас по тревоге подняли. Сержант помню выматюгался очень сочно и сказал, что тревога боевая. Автоматы выдали и по рожку боевых патронов. И по машинам. Я сначала подумал, что резня какая-нибудь, район там такой, тут казахи рядом узбеки, каракалпаки, уйгуры, люли. Редко да бывают межнациональные конфликты. Вперёд ДШБ кинули, а нас на усиление. Часть там поганая стоит – полигон, оружие всякое испытывали химию, атомное оружие и ещё какое-то дерьмо, объект «МЫС», мать его. Поставили нас по периметру части. Приказ – никого внутрь не пускать и никого не выпускать, огонь на поражение без предупреждения. Рядом с частью зона, зеков человек семьсот, руду они вроде урановую там добывали. И вот прут на нас зеки с той стороны человек сто. Идут неестественно не как люди, не прячутся прут во весь рост. А сержант парень толковый, приказал автоматы на одиночный огонь переключить. Патронов то всего ничего, за секунды выпустишь в «молоко». А потом что? В штыковую идти? Нас на посту пять человек вместе с сержантом. До соседнего поста метров шестьсот. Все залегли без приказа не стрелять. А эти чешут на нас в грязных серых каторжанских робах. Уж номера на робах видно стало и глаза. Глаза волчьи не безумные, спокойные, мол, овцы вы, задавим мы вас. Нам «очково» конечно, но задним умом понимаешь, подпустишь близко, они тебя руками разорвут. И тут один зек, который ближе к нам был «замигал», как голограмма. То есть он, то нет его. Потом исчез совсем. А за ним другой также помигал и исчез. И так один за другим зеков 5 пропали. Потом команда «Огонь!» Укладывать их стали по одному. А они даже не залегли прут и всё даже ускорились. Уж метров 50 до нас осталось. Полигон то колючкой огорожен, а возле колючки с ихней стороны среди сухой травы проплешина метров пять в ширину. И вот зек на проплешину выскакивает, а его хлоп как молотком в землю, только пятно кровавое на земле. Ещё трое выскочили и от них только мокрое место. В общем, с десяток их, наверное, на этой плеши расплющило. А к нам уже с соседних постов бойцы бегут наши. Очередями лупят. А зеков почти всех положили, говорят в этой зоне все душегубы, особый режим. Наш пост поменяли сразу же, мы весь боекомплект израсходовали. Нас в часть отвезли. Что там дальше было, не знаю. Потом подписка о неразглашении, благодарность в личное дело. А как дембельнулся в милицию без разговоров на хорошую должность взяли. Вот такая история. – Да чего только не бывает, -удивлённо покачал головой Сергей. Помолчав немного Сергей налил по полной вина и спросил: – А далеко от Аральска этот полигон. – От Жаслыка километров семьдесят на юг. До моря рукой подать. Сейчас, правда, море то высохло. Говорят, что случайности неслучайны, и Сергей снова почувствовал, что неведомая сила нарочно столкнула его с Дмитрием Дмитрий сошёл на следующий день вечером, ему на смену в купе появилась молодая пара с девочкой лет пяти. Девочка бойко рассказывала стихи и просила у всех конфеты. Мужчина, тёзка Сергея, красненькое видимо уважал, но при супруге и ребёнке воздерживался. Так Сергей и проспал на верхней полке до самого дома. На вокзале, чтобы довести все его пожитки, пришлось нанять носильщика с телегой. На привокзальной площади его встретил Володя, которому он позвонил заранее, и с мигалкой на служебном уазике довёз до самого подъезда. Сергей вручил другу пятилитровую бутыль вина и корзину с фруктами для ребятишек. И пошёл домой приводить себя в порядок. С утра нужно было быть на работе.
***
Сергей всерьёз подумывал уйти с завода и снова заняться перевозками. Денег для начала было вполне достаточно, да и безработных водителей со своими фурами хватало. Он обсудил дело с бывшими партнёрами. Его бывший менеджер, трудился на еле дышащей транспортной компании, посоветовал повременить с этой затеей. Рынок еле шевелится. И можно прогореть. А через год-полтора ситуация должна улучшится. Работа на заводе Сергею наскучила. А из головы никак не выходил приаральский полигон и БУПВ с четвертью центнера благородного металла. Бросить и всё сразу и умотать в среднюю Азию он не мог, не хотел подводить Кузьмича. А тут как по заказу к ним на участок приняли троих молодых парней, выпускников техникума. Сергей поймал в коридоре Кузьмича. – Уволиться хочу, дела на лад пошли. Пойду опять в бизнес. – Добро! Иди, ты мне и так здорово помог. Пацанов Андрюхе помоги выучить и свободен. В течение двух месяцев они с Андрюхой натаскивали молодёжь. А когда те сносно смогли работать, Сергей покинул ставшее родным предприятие.
***
Объект «МЫС» находился на территории Узбекистана. В Ташкенте жил армейский друг Сергея Нияз. Служили они в войсках связи под Уфой. Нияз- чистокровный узбек, его отец был военным и служил в Ростове на Дону. Перед армией Нияз окончил Ростовский радиотехникум и говорил по-русски не хуже, чем по-узбекски. Сергей нашёл его в контакте, списался и решил наведаться в гости. Одежду и все необходимое для похода в Аралкум дешевле было приобрести на месте. Имело смысл подготовить легенду. Сергей подошёл к этому вопросу серьёзно. Когда-то он занимался перевозкой газет и журналов и был хорошо знаком с редактором одного местного издания и за незначительную сумму получил от него редакционное удостоверение- пластиковую карточку с его фотографией и надписями на русском и английском свидетельствующие о принадлежности его к четвертой власти. Он даже пообещал редактору фотографии среднеазиатской действительности, а если сподобится и репортаж, хотя писал последний раз сочинение в школе. Репортёр работающий возле высохшего моря и фотографирующий последствия экологической катастрофы, не вызовет ни каких вопросов в отличии от шатающегося по пескам бродяги.
Пьяный ветер в облаках, Пыль дорог на сапогах, Через горы, через лес Мы бредём в страну чудес, Там говорят, теплей, чем здесь. Сергей Галанин
Часть вторая Территория Будь благословен цветущий, хлебный город Ташкент и весь Узбекский край. Древняя земля с удивительной историей, тёплым климатом и трудолюбивым и гостеприимным народом. Сергей шагнул на платформу из вагона пассажирского поезда. – Серёга! – крикнул полноватый узбек в тюбетейке, в широкой нарастопашку, белой рубахе и шлёпанцах на босу ногу. – Нияз!? Сергей не узнал друга. За эти годы он пополнел, отрастил пышную бороду. Только хитрые бегающие глаза остались неизменными. Сергей обнял товарища. – Ну и отожрал ты пузо старик. – Тебя не узнать. – Ты тоже изменился. – Поседел, постарел. – А худой какой? – Тебя такого девушки не будут любить. – Ни чего, откормим! Нияз закинул вещи в багажник старенького со снятой крышей, американского джипа, и протёр от пыли стекло. – Тебе, зачем внедорожник Нияз, у вас дороги плохие что ли? – Увлечение это. У нас тут банда целая, внедорожники тюнингуем и по пустыне по песку гоняем. – Свозишь покататься? – Спрашиваешь. – Конечно, съездим. Нияз промчал через весь город, по широким улицам, мимо густых зелёных скверов, многочисленных кафе. Он жил на окраине города в махале, в пригороде, в частном секторе. Когда-то это был отдельный колхоз. Но Ташкент вырос и расширился и колхозные земли отошли городу. Во дворе под тенью небольших деревьев был накрыт царский стол, а точнее эмирский достархан. Нарезанные свежие огурцы и помидоры множество зелени, посредине на огромное блюдо перевернули казан с горячим пловом. Запотевшая бутылка водки, гармонично вписывалась в восточный стол. Вокруг достархана хозяйничала молодая девушка в простом узбекском пёстром платье. Сергей не смог отвести от неё глаз. Именно так он представлял восточных принцесс из «Тысячи и одной ночи». – Это твоя жена? – шёпотом с придыханием спросил Сергей. – Сестра. Жена к тёще уехала, – ответил Нияз. – Что влюбился? – засмеялся он. – Даю пятьдесят баранов! – сказал Сергей. – Ты что обидеть хочешь? – улыбнулся Нияз. – Сто баранов и точка! – Да я бы тысячу дал, – весело сказал Сергей на удаляющуюся девушку. – Обсудим, – сказал Нияз и присел за достархан. Он разлил ледяную водку по стопкам. – За встречу! Сестра принесла кассы – фарфоровые миски. – Замира! – сказал Нияз. – Хватит на моей шее сидеть, пойдёшь за Серёгу, он за тебя тысячу баранов даёт. Девушка хитро улыбнулась, поставила посуду и ушла на женскую половину дома. У Сергея от этой улыбки аж дыханье перехватило. – Эх,Серёга! Плохи твои дела, за неё вся махаля сватается. – Она всех посылает подальше. Утром Нияз убежал по делам, а Сергей пошёл прогуляться по городу. Доехав в центр на автобусе, он не спеша пошёл вдоль площади Независимости. Город сильно изменился с советских времён и выглядел очень современно. Если отойти от центра, и свернуть в проулки, можно найти старую чайхану со стариками в тюбетейках. Молодёжь предпочитала европейскую одежду, их редко можно было встретить в национальном головном уборе. Прогулявшись по городу-саду, Сергей вернулся обратно. – Ты где бродишь? – спросил Нияз. – Город смотрел. – Поехали к ребятам, а потом покатаемся. На самой окраине, где начиналась бескрайняя пустынная степь. Стояли старые железные гаражи. Трое молодых узбеков прямо на улице снимали двигатель с древнего «Лендровера». Вокруг стояло несколько внедорожников разных марок. На всех машинах были установлены широкие шины для езды по песку. – Потом доделаете, – сказал Нияз. – Ко мне армейский друг приехал. – Поехали, покатаемся. Закатив разобранную машину в гараж, друзья Нияза сели в свои внедорожники поехали прямо по степи поднимая пыль. Особо выделялся сделанный с большим мастерством советский старичок ГАЗ-69. Проехав с десяток километров, любители песчаных гонок добрались до барханов. Покатушки походили на американские горки, с восточным колоритом. Сергей попробовал проехать сам и тут же стал фанатом. Под конец он выторговал у одного из гонщиков газик. И важно подъехав к дому Нияза, побибикал. Замира выглянула из калитки. – Смотри, какая у меня машина, – сказал Сергей. – Я теперь завидный жених.
***
Видавший виды старый армейский ГАЗ-69 с широкими импортными шинами уверенно шёл по песку. Газик, прямой потомок американского «Виллиса», был отлично приспособлен для пустыни. Узбекские «кастомайзеры» увеличили объем родного движка. Установили дополнительный радиатор с несколькими вентиляторами, чтобы двигатель меньше грелся, и широченные шины, которые не вязли в песке. Сергей свернул брезентовую крышу. Прикрыл голову расшитой разноцветными нитями круглой тюбетейкой. Надел круглые солнцезащитные очки. Встречный ветерок приятно обдувал. Жары ещё не было, Сергей удачно выбрал для своей поездки апрель. Он уже целый день ехал по пустыне и не понимал, что покрытая фантастически красивыми цветами равнина и есть пустыня. Разноцветные ковры цветов расстилались до горизонта. Жёлтые, оранжевые и красные цветы с понятным названием – эфемероиды пронзительных цветов превращали окружающий мир в сказочный. К вечеру пропали все цвета кроме красного. Сергей остановился и вышел на обочину дороги. Невысокие красные цветы очень походили на маки. Их стебельки редко дрожали от ветерка, а порывы посильнее гнали волны по этому красному море. Наверное, где-то здесь мыши тянули спящего сказочного трусливого льва. Ненавязчивый пряный, горько-медовый запах кружил голову. Вот какие духи подойдут любой женщине. Но даже мысль заточить этот дух свободной и молодой пустыни в маленький пузырёк была кощунственной. Через неделю эта сказка исчезнет до следующей весны. А на смену прейдут жёлтые безжизненные пески, растрескавшиеся такыры и колючий саксаул. Сергей посмотрел на карту, до последнего аула осталось километров пятнадцать. Он проехал пару километров, когда впереди показался человек. В потёртой афганке и кирзовых сапогах, на голове выцветшая форменная панама, через плечо перекинут холщовый мешок. Пешеход был европейцем лет тридцати. – Эй, шурави, подбросить? – поравнявшись с парнем, спросил Сергей. – Если нетрудно, – улыбнулся незнакомец. Он кинул свой мешок на заднее сидение и сел рядом с Сергеем – Сергей. – Саша. – Русский? – Нет. – Немец, из поволжских, из ссыльных. – А форма то не немецкая, – улыбнулся Сергей. – В немецкой упреешь, я её на день победы надеваю,– пошутил Саша. – Афганка отцовская ещё. Он в ней с армии пришёл, с тех пор не надевал. А мне пригодилась. В двух местах прострелянная, но крепкая ещё, хорошо раньше шили. – А в мешке что, если не секрет? – Кобра. – Змеелов? – Подрабатываю иногда. – Анекдот слушай. – Отец с маленьким мальчиком идут по зоопарку. Мальчик увидел в вольере кобру с раздутым капюшоном и рисунком на нём и говорит «– Папа смотри кобра двух очковая!» А папа пива отхлебнул «– Да?! А где у ней второе очко?» Похохотав, Саша спросил: – А ты к кому в аул едешь? – Да мне дальше к Аралу. – Я журналист пишу про море. Мне бы проводника, может, в ауле порекомендуешь кого-нибудь? Я заплачу! – Найдём тебе проводника! – У меня остановишься.
Они въехали в аул. Селение было небольшим домов двадцать, прямоугольных глинобитных с плоской крышей. Саша попросил остановить у чайханы. Рядом с чайханой был привязан ишак. – Пойдём! Саша зашёл в чайхану. За достарханом сидели четыре старика в тюбетейках, а самых старый с длинной белой бородой, сидевший на почётном месте, был в белой чалме. Саша подошёл, прижал левую руку к груди, каждому поклонился и с каждым поздоровался за руку. – Это Сергей! Он журналист. Писать будет про нашу пустыню, – представил он гостя. – Сергей так же, как и Саша поздоровался с каждым. Гостю освободили место рядом со старцем. Молодой парень, в белом потрёпанном фартуке, принёс чай в большом закопчённом кумгане и разлил понемногу в пиалы. Аксакал улыбнулся и обратился к Сергею: – Мы тебя Сергей с утра ждём. – Думаем, вот Сергей сегодня приедет. Расскажет нам как дела в России. Другие старики заулыбались, закивали. Ведь самое их любимое занятие пить чай и делится новостями, вести неторопливую беседу. И чем больше рассказов и чем они интереснее, тем большее уважение к рассказчику. Сергей начал рассказывать. Им было интересно всё. Он рассказывал о ценах в магазинах, о величине зарплат и пенсий. О том, как много строится новых зданий небоскрёбов и торговых центров, Какие машины люди покупают. Какая погода сейчас и как холодно было зимой. Про задание редактора – написать о высохшем море. Саша извинился перед стариками и сказал, что нам нужно идти, по важному делу. – Знаем твои дела, опять змей притащил, – ворчливо сказал один из них.
Они доехали до окраины кишлака и остановились у дома с железными воротами. На крыше дома была установлена спутниковая тарелка. Саша открыл ворота. Сергей заехал во двор и остановился вплотную у нового японского белоснежного джипа. Двор был ограждён высоким глиняным забором, вдали стояли хозяйственные постройки. Перед домом росли фруктовые деревья. – Серьёзная у тебя машина, – сказал Сергей. Саша закрывал ворота. – Три сезона пришлось на неё работать. Саша вытащил второе кресло на крытую, но не застеклённую веранду. – Падай. За тем он поставил мангал, засыпал угля. Притащил из холодильника мороженые колбаски и упаковку баночного немецкого пива. Он поставил колбаски жариться на решётке, пододвинул кресло поближе к мангалу, и, не вставая, стал переворачивать решётку над углями. Он кинул банку Сергею и открыл свою. Они молча сидели, пили холодное пиво и смотрели вперёд. Впереди за забором до горизонта тянулась пустыня. Цветы начинали засыхать, и местами виднелся жёлтый песок. – Ты один живёшь? – Один. Мне шестнадцать лет было, когда отец решил в Германию уехать. Союз распался, в Узбекистане тогда совсем, туго приходилось. Я пожил в Германии три года и не смог дальше. Не моё. Хотя язык немного знал. У нас дома бабка и дед на немецком говорили. Немцы правда нас с трудом понимали. В общем, уехал я. Узбекистан моя родина. Тепло мне здесь. Без песков этих жить не могу. Да и люди там не люди, а пародия какая-то. Отец сказал, что я правильно решил. Он бы и сам вернулся, да со здоровьем плохо было, без тамошней медицины он бы быстро загнулся. Дом наш так и стоял не тронутый. С работой намучался. Потом переводами через интернет занимался с немецкого на узбекский, с русского на немецкий оплата небольшая. А потом Матвей появился. Пришёл прямо из пустыни, да ещё в разгар лета, так прямо у чайханы и упал. Мы его отпаивали всем аулом, выкарабкался. Он зек бывший. После войны взяли его за то, что партийца избил, а он на допросе двух энкаведешников убил, как только его самого не убили. Смертную казнь тогда отменили, влепили ему двадцать пять лет особого режима, потом ещё накрутили. Он хоть и зек, а мужик хороший был. Помер в прошлом году. Он меня змей и научил ловить. Он змей сначала в Ташкент возил. А потом яд на месте начал доить, за яд деньги очень приличные дают.
Он глотнул пива и вывалил готовые колбаски на блюдо. – А ты возле Арала, где хочешь побывать? – Есть там часть военная, бывший полигон, объект «МЫС». – Да ты чего, оттуда живыми не возвращаются, жопа полная. – Значит, впереди меня ждёт занимательная проктология. – Ты это серьёзно? – Более чем. – Ладно, завтра на эту тему поговорим, на трезвую голову. Стемнело очень быстро, с пустыни подул прохладный ветерок. Остатки углей догорали в мангале. Им обоим невыносимо захотелось спать.
*** Сергей поднялся рано. Было около шести утра. Он уселся в кресло и закурил. Ветер гнал за горизонт последние жидкие облака, последние перед летним пеклом. По пескам бегали агамы –ящерицы размером с крысу, поднявшись на возвышенность, они замирали и грелись в лучах всходящего солнца. В низинах, прыгали ушастые тушканчики. В высоте парили две хищные птицы, высматривая добычу. Сергей затушил окурок и пошёл прогуляться по аулу, поразмять ноги. Он дошёл до чайханы. За достарханом сидел один аксакал в чалме. Сергей поздоровался. Старик позвал его. Он сел рядом. – Воссалом воалейккум! – Воалейккум воссалом! – Я семьдесят лет жду тебя Атай-гул – Давненько. Старик достал походную сумку и вытащил свёрток, размотав тряпицу, он поставил перед Сергеем знакомую фигурку воина из нефрита. Такая же фигурка лежала в его машине. – Откуда она у вас? – Мне дал её хромой Тимур. Возьми. – А Александр Зу-ль-Карнайн мне ничего не передавал, – пошутил Сергей. – Ни чего, – серьёзно ответил старик. Сергей взял фигурку в руки и ощутил знакомое тепло. – Зачем она мне? – Ответы ничего не дадут тебе кроме других вопросов, твой путь был начертан давным-давно. Когда пройдёшь его до конца поймёшь все сам. Сергей забрал фигурку, молча вышел, и пошёл обратно. Он зашёл во двор и убрал подарок в сумку на заднем сиденье газика. Саша проснулся и жарил яичницу с ветчиной. – Доброе утро! – Доброе. – Тебе два или три яйца – Три. – Далеко ходил? – До чайханы. – Там уже старик в чалме сидит. – А! Дедушка Ачилбай! – Его очень уважают. Странный он, правда. Сколько себя помню, с самого раннего детства, он каждую весну приезжает на своём ишаке и кого-то ждёт. Говорит, что Аллах сказал ждать ему Идущего. А кто его спрашивает об Идущем, он отвечает, что кого это касается – знает, а кого не касается – ему это знать не нужно. И ведь за эти годы нисколько не изменился. А когда его спрашивают, сколько ему лет, он говорит, что живёт так давно, что не помнит сам. Позавтракав, Саша спросил: – Поможешь мне у кобры яд взять? Сергей немного опешил от такого предложения. – Страшновато как-то. – А ещё в МЫС собрался, там в тысячу раз опасней будет. – Не дрейфь, я змею холодной водой из скважины окачу, она вялой будет. Иди вискаря возьми в холодильнике, хлопни стопочку. Виски был ирландским, вполне приличным, 12 летней выдержки. Сергей налил пол стакана, отрезал яблоко, выпил залпом, куснул яблоко и пошёл во двор. В углу двора под навесом стоял большой стол, на столе лежало стекло. Саша принёс мешок, вылил на него несколько вёдер холодной воды из скважины. Он развязал мешок и вытряхнул змею на землю. Кобра еле шевелилась, он подхватил её ниже головы. – Серёга бери за хвост, и понесли на стол. Сергей нехотя взял змею за хвост. Держать её было неприятно, она была холодная и скользкая. Грязновато-жёлтая с черными полосами, около полутора метров. – А где у неё второе очко? – Я тебе потом покажу, – ответил Саша и заржал. Они положили её на стол, Саша взял со стола небольшую стеклянную банку, сверху вместо крышки была натянута плотная ткань. Саша большим и указательным пальцем надавил сбоку за пастью. Пасть открылась, сверху торчали два острых изогнутых жёлтых зуба. Саша воткнул зубы в ткань, и снизу в банку начал капать яд, светло жёлтый густой, он брызгал сначала отрывисто струйками, за тем капал. Когда яд закончился, они аккуратно через калитку вынесли кобру в пустыню и положили на песок. Змея, опешившая от такого обращения, долго приходила в себя и не шевелилась. За тем оклемавшись, потихоньку уползла в подсыхающую траву. – Уползёт в пустыню подальше от людей. В ауле змеи почти никогда не появляются, людей боятся.– Страшно было? Сергей кивнул. – Хорошо, что боишься, я вот перестал бояться, а это опасно. Они зашли обратно во двор. Сергей взял банку и стал рассматривать яд. – На тысячу баксов вытянет, – сказал Саша и унёс банку в дом. Вернулся он с упаковкой холодного пива. – У тебя с пивом полный порядок, – сказал Сергей, поймав банку. – Мне один «новый узбек», проспорил, сказал, что я кобру голыми руками не поймаю. Я поймал, теперь, как в город еду, он меня под завязку пивом нагружает. – Ты поможешь мне с Мысом? – Это не прогулка Серёга. – И кроме радиации там ещё тысяча причин, какие могут в одно мгновенье отправить тебя к Аллаху.– Тебе обязательно туда нужно? – За этим я и приехал. – Было бы глупо поворачивать обратно. – Что тебе там нужно? – В предгорье стоит старый грузовик «Студебеккер». – Знаю, там древний компрессор ещё к грузовику прицеплен. – Сможешь туда провести? – Хорошо я помогу тебе, ты поможешь мне. – Я уже давно туда собирался, да все откладывал. Я сегодня уеду в город, завтра соберёмся, послезавтра двинем на Территорию. ***
Газик легко взбирался на небольшие барханы. Солнце поднялось в зенит и нещадно палило. Они выехали затемно, чтобы успеть проехать как можно дальше. Пришлось натянуть брезентовую крышу, чтобы хоть немного укрыться от солнца. Двигатель, не смотря на дополнительное оборудование, начинал капризничать. – Нужно остановиться, дать отдохнуть машине иначе загоним, – сказал Сергей. – Саша кивнул. Сергей, перемахнув через очередную гору песка, остановился и выключил двигатель. Они натянули белый тент над машиной. Вытащили по бутылке минеральной воды из пенопластового ящика. Большая часть бутылок попала в ящик в замороженном виде. Вода растаяла, но оставалась прохладной – Долго нам ещё ехать? – Полдня, – ответил Саша. Они собирались три дня. Составили список, чтобы ничего не забыть. Газик под завязку был набит ёмкостями с водой, канистрами с бензином, армейскими сух пайками и прочими необходимыми вещами. Весна ушла из пустыни, пропали цветы. Хотя в низинах, в тени барханов они ещё иногда попадались. Сергей откинул сидения, поудобнее укутался в чапан и задремал. Саша настоял, чтобы они одели чапаны – национальные узбекские стёганые халаты. Они служили отличной теплоизоляцией, в жару спасали от перегрева, а в холод не давали замёрзнуть. Сергею приснился дурацкий сон. Будто в доме у него поселился Гитлер. Бабушка очень сердилась на Гитлера. Она пекла блины, все кушали со сгущёнкой, а Гитлеру бабушка блинов не давала. Гитлер обижался и тихо поскуливал «Дойчен зольдатен, унтерофицирен», но бабушка была неуклонна. На улице повсюду висели немецкие флаги, ездили немцы на мотоциклах в своих рогатых касках. Народ спокойно ходил по улице и на фашистов внимания не обращал. Сергей подумал, что надо что-то делать, срочно связаться с партизанами и проснулся. Солнце клонилось к закату, жара спала. Саша на газовке кипятил чай. – Как поспал? – Да бредятина, какая-то снилась. – А отдохнул хорошо. Они заварили зелёный чай прямо в железных солдатских кружках. Саша развернул карту. – К полуночи доедем до старых границ Арала, завтра к обеду будем на месте. Чай был горячий, кружка нагрелась, и приходилось прихватывать ручку рукавом. Чай бодрил и давал сил. Водой напиться в жару невозможно, она противно булькает в животе, а пить все равно хочется. Сергей дул на чай и пил, обжигаясь маленькими глотками. Сонливая дурь выветривалась из головы с каждым глотком. Саша свернул тент и скинул брезентовую крышу. Ночь опустилась быстро. Оранжевые от заката барханы стали темными тенями. Сергей завёл двигатель и включил фары, высветив на ближайшей возвышенности варана. Варан недоуменно помотал головой и скрылся от яркого света. Сергей включил передачу, и газик медленно пополз на холм. Словно кораблик, газик взбирался на барханы и спускался вниз, поднимался снова, неудержимо двигаясь к своей цели. На небе расцвёл небесный ковёр тысячи звёздный. Звезды были такими яркими, что казалось, можно дотянуться до них рукой. В свете фар по песку шныряли ящерицы. За тем свет спугнул джейрана, спящего на песке и перед капотом, мелькнули копыта, унося джейрана в тень. Ушастые тушканчики, сверкнув бусинами глаз, спешили скрыться подальше. Долгое время впереди перед машиной летела сова, она хватала попавшего под свет зазевавшегося тушканчика или ящерицу исчезала и через какое-то время появлялась вновь и продолжала охотиться. В низине в трещинах такыра мелькнул змеиный хвост. Пустыня жила своей жизнью. Огромная луна медленно всплыла из песков, как в какой-то неземной фантастической картине, не хватало только полуобнажённой красотки на белоснежном единороге с мечом или копьём. Мотор урчал как котёнок, широкие заморские шины, не погружаясь в песок, катили песчаный кораблик. Приборы на приборной панели светились зелёным светом. Сергей притормозил на очередной возвышенности, включил музыкальный центр, выбрал в меню и включил PinkFloyd. Музыка окончательно превратила реальность в сказку. К четырём часам ночи барханы стали мельчать, а под шинами стало похрустывать. Сергей высмотрел песчаный холм побольше, и въехал на него. Глаза слипались. Саша спал, откинув голову на подголовник. Сергей накинул крышу и заглушил машину. Фары потухли, стало тихо. Слышно было шорох песка и трещотку кузнечиков или сверчков. На высоких дюнах на горизонте виднелись тени кораблей. Сергей надвинул на лоб тюбетейку, опустил сидение, устроился поудобнее и захрапел.
***
– Вставай засоня, – сказал Саша и поставил перед Сергеем кружку со свежезаваренным чаем. – Сколько время, – спросил Сергей, потирая глаза. – Восемь часов. – Поспать не дал, – недовольно проворчал Сергей. – Поехали пока не жарко. Солнце начало подниматься над горизонтом. Жары ещё не было. Вместо такыров в низинах белел налёт соли. Солончаки виднелись везде до самого горизонта. Здесь начиналась территория высохшего моря. Ветерок из-за обилия соли напоминал морской бриз, но это был мёртвый бриз. Наспех позавтракав, они двинулись дальше. Впереди показались корабли. Ржавые, обшарпанные, словно призраки, они всем своим существом будто вопили «Мы корабли, и мы плывём, а здесь море». Но этот гласвопиющего не был услышан небесами. Песок, соль, тяжёлый воздух, и жаркое солнце старались разрушить их. Но стальные колоссы не поддавались и твёрдо стояли на своём «Мы корабли, а здесь море» Сергей притормозил у ближайшего судна. На растрескавшейся белой краске едва различимыми буквами было написано название «Каракалпакия». Объехав корабль кругом, Сергей двинулся дальше на северо-запад, стараясь, держатся старой береговой полосы. Машину слегка трясло на каменистом покрытом солью бывшем дне. – Это невероятно, – сказал Сергей, когда корабли скрылись из виду. – Сколько раз видел их по телевизору на фотографиях. Вживую, это что-то особенное. Странное чувство и грустное, и восторженное. Ни на что не похожее. Саша промолчал, он не в первый раз видел эти суда на песке и каждый раз не мог остаться равнодушным к этой унылой картине Они долго молчали, думая каждый о своём. Пейзаж за окном постепенно менялся. Вдоль бывшей береговой линии отвесно поднимались скалы похожие на разрез каньона. Здесь обнажались слои пород- страницы геологических эпох. Подул встречный ветер, поднимая тучи песка. Странное вытянутое пятно показалось у горизонта. Ветер завывал, песок противно шипел, ударяясь о лобовое стекло. Пятно медленно приближалось. – Смерч идёт. «Нам бы спрятаться», – сказал Саша. Сергей сбросил скорость и медленно катился вдоль стены скал. Увидев небольшую расщелину, он направил автомобиль туда. Объехав огромный валун, он развернулся и прижался ближе к скале. Из расщелины был хороший обзор. Смерч, шёл по барханам, поднимая кубометры песка, создавая песчаное облако. На пути у этого облака показалась корма лежащего на боку судна. Смерч легко как пушинку поднял корабль и перекинул через себя. Судно, перевернувшись в воздухе, и упав, всей своей массой, буквально взорвало огромный бархан, расплескав песок на сотню метров. – Шайссе – выругался на родном, и не менее могучем немецком, Саша. – Точно мля. – Лучше и не скажешь, – не отрываясь от завораживающего зрелища, ответил Сергей. Гул от падения судна дошёл до них. Машину слегка тряхнуло. Сергей, не отрываясь, провожал взглядом смерч. Навстречу вихрю двигалась человеческая фигура. – Это ещё кто? Не поверил своим глазам Сергей. Саша достал из бардачка армейский бинокль и посмотрел вдаль. – Женщина! Похоже на индианку. Узбечки так не одеваются. – Дай-ка. Сергей взял бинокль. Фигура была ему знакома. Женщина в красном сари из его сна. Женщина не спеша двигалась прямо к смертоносному волчку. Она протянула руки к нему. Смерч замер на мгновенье и будто потянулся к ней. Женщина сделала шаг и исчезла в крутящемся вихре. Смерч продолжил свой разрушительный путь. – Езжай быстрей! – прокричал Саша. – Может жива. Сергей включил передачу и медленно поехал вперёд. – Не переживай это не человек. – А кто же? – Призрак или видение, сам не пойму. Но барышню эту я уже видел. – Где это тебя угораздило? – Давай не сейчас. – Как-нибудь, может, позже расскажу. Сергей не хотел рассказывать о снах и призраках, отчасти потому что он не хотел создавать себе имидж не здорового на голову человека, отчасти потому что было просто лень. – Как знаешь, но давай все -таки подъедем туда. Когда они подъехали к месту, где прошёл смерч, машина стала вязнуть в песке, который стал рыхлым. Никакой женщины, ни её следов не было. Ветер стих, а поднятый песок продолжал оседать, попадая за шиворот и в рукава, и противно скрипел на зубах. Впереди к западу виднелась впадина несколько километров в окружности. На дне впадины, местами, из-под песка, прогладывалось скальное основание. Шесть кораблей, выстроенных друг за другом, находились прямо в центре низины. Эти корабли были знакомы Сергею, свои красочные сюрреалистический сны он помнил во всех подробностях. Он нашёл пологий склон и начал спускаться в сторону кораблей – Ты куда, – спросил Саша. – Ищи в седьмой лодке, задумчиво пробормотал Серей. – Чего? – Должна быть седьмая лодка, а их всего шесть. – Объясни по-человечески. – У меня есть информация, что здесь должно быть семь лодок и в седьмой спрятана какая-то вещь, не знаю, что это, но что-то очень важное. – Не густо у тебя с информацией. – Это точно! – оглядев пески, по-суховски, радостно ответил Сергей. Он доехал до кораблей и стал вертеться вокруг. Наконец он увидел в метрах ста в торчащий из кучи песка нос лодки. Эта лодка была деревянной, покрытая листами проржавевшего железа. Видневшийся деревянный каркас походил на скелет доисторического ящера. – Здесь, – воскликнул Сергей и резко остановил машину. Саша устав от загадок и недомолвок, молча сидел и наблюдал за приятелем. Сергей прыжком выскочил из машины, перемахнув через борт, и сразу по щиколотку увяз в песке. Он подошёл к судну, отогнув дырявый железный лист, и вполз внутрь. В чреве древней лодки стоял странный запах пыли и высушенного прелого дерева. Здесь было темно и прохладно. Глаза после яркого солнца постепенно привыкали к сумраку. Дно трюма было занесено песком. За полуразрушенной перегородкой проглядывали тени механизмов. Сергей прополз дальше. В следующем отсеке посредине стоял дизель. На настенных полках и на полу валялись гаечные ключи части механизмов. В углу машинного отделения возле лестницы, ведущей наверх, на крючке висела перекидная сумка. Сергей взял сумку и не спеша выбрался наружу. Сумка, принадлежащая, наверное, ещё Ходже Насреддину, была такой ветхой что распалась, когда Сергей начал её открывать, посыпался какой-то, прах мусор и песок. Сверху на кучу трухи упала фигурка. Сергей выбросил остатки сумки и поднял фигурку. Две точно такие фигурки воина лежали в его рюкзаке. Одну он нашёл внутри опытной установки в подвале цеха своего завода, другую дал ему дедушка Ачилбай. И вот третья фигурка, найти которую наказала ему женщина из его снов, которую он воочию наблюдал три четверти часа назад. «Что же дальше?» Он вытащил с заднего сидения свой рюкзак и достал остальных воинов. Сергей поставил их вряд на приборной доске сел за руль и задумчиво разглядывал нефритовые изваяния. – Что это? – спросил Саша. – Это загадка, ответ на которую я так хочу найти, что даже кушать не могу, – сказал Сергей и грустно улыбнулся. – Ну, хоть чаю попей. Саша открутил крышку термоса, налил чаю и протянул Сергею.
*** Июнь 1941года мавзолей Гур-Эмир Самарканд Узбекская ССР.
К исторической науке студент мехмата МГУ Лёша Мамин отношение имел. А точнее он имел отношения с Верочкой Перовой студенткой истфака. Верочка как комсорг привлекла рядового комсомольца Мамина к необходимой работе в качестве штатного электрика и разнорабочего в археологическую экспедицию. Руководство экспедиции, в качестве рабочей силы активно привлекало студентов комсомольцев. Хитрость была в том, что после включения в штат экспедиции, Лёше в деканате автоматом проставили текущую сессию, и он умотал вместе с любимым комсоргом в Среднюю Азию. Впрочем, отрабатывать зачёты и экзамены пришлось по полной программе. Зато вечером он дотемна засиживался с Верочкой в чайхане. Потягивал из пиалы недорогое вино. И почти до рассвета гулял с любимой по ночному Самарканду. В обед он успевал сбегать на рынок и принести Верочке первые фрукты. Он не особо вникал в древнюю историю, просто делал свою работу. Зато Верочка все уши ему прожужжала про древнего завоевателя, про важность открытий. Она с азартом рассказывала ему обо всем этом, а он смотрел в её глаза. И хотя многое что она говорила, пролетало мимо его ушей. Он желал, чтобы это продолжалось всегда, чтоб она рассказывала ему неважно что, а он смотрел в эти голубые, самые красивые на свете глаза. Этим вечером они сидели в чайхане на самой окраине города. Здесь было тихое место и в это время не было посетителей. Лучшего места для двух влюблённых было не найти. Лёша заказал любимого вина. Верочка хвасталась новыми открытиями и разложила на достархан ворох бумаг. – Это профессор Плетнев нашёл. – Их группа на севере работает, за морем. Она развернула рулон. Здесь был чётко зарисована чёрная тряпка с оборванными краями. Она была исписана белыми письменами- ни на что не похожими странными закорючками. – Ты не поверишь это шкура мамонта, а на ней древний эпос, какая-то очень ранняя разновидность санскрита. – Как же она сохранилась? – удивился Мамин. – В том то все и дело. Шкура была пропитана нефтью. – Тогда все чёрное должно быть, как читать? – Писали белыми чернилами, из чего их делали пока неизвестно. Но ты прав, когда шкура нашли, она была чёрная и не чего не прочитать. Плетнев гений. Он просветил шкуру рентгеновскими лучами. Установку нашёл в Ташкентском госпитале и сделал оттиск на фотопластинку. А это я перерисовала. Переводить ещё долго будут – десятилетия. Но кое-что удалось перевести уже сейчас. У документа названия ещё нет только инвентарный номер. Я назвала его «Легенда об Атай-гуле». – Сама что ли переводила? – Нет что ты! – Это Плетнев, он просто умница! – А кто этот Атай-гул? – Тай, – это очень древняя фонема означает – мир, свет, страна, земля. Частица «а», сохранилась во многих современных языках, означает отрицание или противоположность. Атай – это не мир или не этот мир, не свет, а тьма. – Тот свет, – усмехнулся Мамин. – И это тоже. Гул – производная от глагола идти, двигаться. Плетнев перевёл Атай-гул как «Идущий во тьму». Тьма здесь имеет больше потусторонний смысл, чем отсутствие света. Причём, Атай-гул, это не имя собственное, а что-то вроде способности или профессии, что-то вроде воина света. Я из кусочков в очень вольной форме изложила эту легенду. Только не смейся. Обещаешь? Лёша улыбнулся. – Постараюсь. – Любимец Солнца Айгур получил от него божественную силу. Гора закрывала от него Солнце, и он сокрушил гору. Солнце рассердилось на Айгура и забрало у него свою силу, что бы он ни тратил её понапрасну. Под горой жила тьма. Тьма выбралась на свет, и появилось в мире зло. Зло проникло в сердца людей и стали люди делать плохие вещи. Но в людях был и свет, который дало им Солнце. Сказало Солнце Айгуру – «В наказание ты будешь вечность стеречь тьму, чтобы она не расползалась по всей земле. Родится от крови твоей Атай-гул, ему я дам свою силу, и заточит тьму обратно и исчезнет зло на земле. Верочка свернула бумаги обратно. – Ну как? Мамин глотнул вина. – Очень интересно. – Только эпос должен быть в стихах. – Как ныне взбирается вещий Айгур гору покидать за ворота… – Ну я же просила не смеяться – А я и не смеюсь, главное рифму правильно подобрать. Он обнял и чмокнул в щеку надувшуюся Верочку.
***
Сегодня работа была попроще. Он установил прожекторы в древнем подземелье вокруг могилы «допотопного» царя. Расставил штативы, размотал кабеля и подключил их к стоящему на улице дизель-генератору. Рабочие монтировали подъёмный блок с лебёдкой над надгробной плитой, которая весила не одну тонну. К Лёше подошёл Малик один из кинооператоров. Он попросил сдвинуть один прожектор, чтобы свет попадал в тёмные углы. К мавзолею подошли востоковед Семёнов и писатель Айни, они горячо спорили: – Пойми, Садриддин, Тимура нет ни здесь, ни в Герате. Его спрятали в Афганистане! – В Герате он, дорогой Александр Александрович, только в Герате. Спорщики спустились в подземелье. Лёша запустил дизель и пустил ток. Подземелье наполнилось ярким светом, какого никогда ещё не было в этих мрачных стенах. Рабочие начали поднимать надгробную плиту, исписанную арабской вязью. Плита неохотно шевельнулась, и погас свет. Раздался вскрик Верочки Перовой, которая записывала каждый шаг происходящего. Лёша поднялся наверх к генератору и откинул крышку у заглохшего дизеля. С техникой пришлось повозиться. Завести заморский агрегат, категорически не выносивший среднеазиатскую жару, песок пыль и советскую солярку, удалось через час. Недовольный Лёша, измазанный машинным маслом, спустился в низ, где продолжилось научное надругательство над могилами усопших. После долгих усилий удалось приподнять плиту и по катам отодвинуть в сторону. Под плитой оказалась земля. Убрав землю, археологи обнажили ещё одну плиту. Вторая плита долго не пускала учёных, за тем и она сдалась. По мавзолею растёкся сладковатый пряный запах. Странное чувство тревоги, безнадёжности и присутствия потустороннего на миг отозвалось в сердце каждого из присутствующих. Оправившись от оцепенения, археологи начали доставать кости и выкладывали на белую ткань в приготовленный заранее короб, за тем достали череп. Застрекотала кинокамера Малика. Лёша поморщился, и подумал «Ну что за работа кости истлевшие из могил доставать, тьфу, дрянь какая». Антрополог Герасимов поднял берцовую кость и поднёс её близко к одному из прожекторов, он взял в руку свои очки, и, пользуясь ими как лупой, стал осматривать потемневший от времени сустав. – Это он, – сказал Герасимов. – Без сомнения это он, Тимур ибн Тарагай Барлас. – Вот след от ранения правой ноги. Приглушенный ропот пробежался по мавзолею и вылетел наверх на улицу. Кто-то крикнул: – Нашли! – Тимура нашли! Народ, толпившийся на улице за ограждениями, заволновался. Археологи продолжили доставать кости, в ногах у усопшего стояли три каменные фигурки. Герасимов взял фигурку – Сан Саныч! – А это здесь откуда. Семёнов взял в руки фигурку то ли воина, то ли охотника с примитивно выцарапанным копьём в странном колпаке. – Странно. – сказал он. – Похоже на поздний неолит. А почему из нефрита? Надо Плетневу показать. Лёша поднялся на улицу, достал пачку «Казбека», выбил папиросу и закурил. Следом поднялся Малик. Он бережно убрал в футляр кинокамеру и сложил треногу. – Главное отснял, – сказал Малик. – Они там описывают каждую косточку, это у них надолго. – Пойдём в чайхану чаю попьём, – позвал Малик Лёшу. Они прошли три квартала вниз по узкой улочке. Достарханы были вынесены на улицу в тень низкорослых деревьев с густой кроной. Мальчик лет двенадцати в аккуратном белом фартуке принёс на подносе фарфоровый чайник и две пиалы. Лёша хотел заказать вина, но рабочий день ещё не кончился. А за питье на работе могли серьёзно наказать. Пришлось ограничиться чаем, свежей лепёшкой и фруктами. К чайхане подошли двое пожилых путников, которые вели ишака. На ишаке сидел совсем дряхлый старик. Привязав ишака, троица села рядом с Лёшей и Маликом. Одетые в белые чалмы и потрёпанные халаты аксакалы с редкими длинными бородами, заказали чаю. Узбеки постарше признали в них дервишей – странствующих монахов, которых последний раз видели ещё до революции. Удивлённый необычными гостями хозяин чайханы вышел сам и обратился к путникам. – Что подать Ата? – Свежие лепёшки, горячая шурпа, палов будет готов через четверть часа. Плату с дервишей не принято было брать. Старик покачал головой, двое других попросили немного фруктов. Вокруг начал собираться народ. – Правда, что могилу Тимура открывают? – спросил старик чайханщика. – Да Ата! – Ни чего святого у этих безбожников нет. – Темнота вы! – сказал Малик – Это наука археология! Установят, что это точно Тимур и обратно зароют. А по черепу памятник точный сделают. – Ты откуда знаешь? – спросил Малика чайханщик. – Я у них главный, – с улыбкой ответил Малик. – Нельзя открывать могилу большая беда, смерть приедет ко многим народам. Отношение к старикам на востоке всегда был уважительным. А если о чем-то говорил пожилой мудрец, народ воспринимал это как непоколебимую истину. Народ зашептался и заволновался. – Приведи старшего, – сказал старик Малику. Малик почувствовал, что народ может взбунтоваться, пошёл к начальству. – Не нужно волноваться правоверные, – обратился старец к присутствующим. – Как Аллах решил, так оно и будет. – Расходитесь, не делайте из нас возмутителей спокойствия. Малик добежал до начальника экспедиции. – Ташмухамед Ниязович! – Там народ волнуется, как бы ни взбунтовались? – Старики вас просят. Начальник был готов к волнению. Рядом был расквартирована бригада войск НКВД, большинство бойцов в штатском находились в людской толпе. Но ему не хотелось омрачать важнейшие археологические открытия, стычками с местными жителями. Нужно было поговорить и объяснить людям цель экспедиции. Начальник направился в чайхану, с ним пошли востоковед Семёнов и писатель Айни. Они сели за достархан напротив аксакалов. – Я Ташмухамед Ниязович Кары-Ниязов, начальник археологической экспедиции. – Что вы хотели уважаемые. – Нельзя открывать могилу Тимура, – сказал старик. – Беда большая будет. – Мы не воры и не грабители могил. – Все изучим и закроем обратно. – Ведь никто точно не знает, где похоронен великий полководец. Одни горят в Герате. Другие в Афганистане. Мы установим истину, узнаем, как выглядел Тимур, какого был роста, в каком возрасте умер. Мавзолей нуждается в реставрации. Да что мавзолей на территории республики тысячи памятников древней архитектуры мирового значения. Это только первый шаг. Советское государство собирается восстановить все памятники, которые будет возможно. – Мы понимаем, – сказал старик. – Тимур и его потомки ценили науки. – Но дело в пророчестве. – Если могила хромого Тимура будет вскрыта, случиться война, какой не было с сотворения мира. Прольются реки крови. И если положить тела убитых, то во все пределы до горизонта все будет усеяно телами на несколько дней пути. – Откуда такое пророчества, – спросил Семёнов. – Из старой книги, – ответил старик. – Можно посмотреть? – попросил Семенов. – Ачилбай, принеси книгу. Один из сопровождавших старца, немногим моложе его пошёл к ишаку и достал древний увесистый фолиант. Старик раскрыл книгу и начал нараспев читать по-арабски, водя пальцем с права на лево. Семёнов встал рядом и смотрел в раскрытую книгу. – Понимаете? – спросил он у начальника. Нет на востоке человека, который не поверит этой книге. Семёнов на древнем арабском диалекте сказал, что видит и не верит своим глазам и что слышит и верит своим ушам. Чем вызвал удивление и искреннее уважение у старца. – Ты и верно большой учёный, и мудрец, – сказал старик. Семёнов попросил прощения у аксакалов и отвёл в сторонку Начальника – Эта книга, настоящая легенда, открытие, по сути, в разы важнее, чем останки Тимура. – Нужно любыми путями взять её у стариков. – Это всемирная бесценная реликвия. – Нужно по-тихому, когда они уйдут, за городом аккуратно изъять. – Если сейчас сунемся, народ нас на клочки разорвёт. – Я сейчас оперативникам распоряжусь, – ответил начальник. Они вернулись за достархан, но тот аксакал, которого звали Ачилбай, исчез, вместе с ним пропала и книга. Старики словно в воду глядели. – Могила уже открыта, – сказал начальник. – И этого уже не исправить. – Посмотрим на сколько права ваша книга, время покажет. Старики склонили головы. Тяжёлая скорбь темнела в их глазах. Они как будто постарели на десяток лет. Аксакалы, молча, вышли. Им не о чем было больше говорить. Старец сел на ишака, а второй не спеша повёл серого прочь. Старики скрылись за углом. Подоспевший оперативник кинулся за аксакалами, но за углом, никого не было. Дервиши как сквозь землю провалились. На следующий день в четыре часа утра немецкие войска перешли границу СССР. ***
После разговора со стариками, к концу рабочего дня Лёшу вызвал к себе начальник экспедиции академик Ташмухамед Ниязович Кары-Ниязов. – На западном берегу Арала, работает экспедиция профессора Плетнева, они там раскопали древнеарийский храмовый комплекс, а под ним поселение первобытное, эпохи позднего неолита. – Нужно отвезти эти предметы Плетневу. Ниязов достал из портфеля три каменные фигурки – Может он подскажет, какая связь между этими примитивными фигурками и Тимуридами. – Освещения нам пока не нужно и электрик не к чему. Послать кроме тебя некого. Поедешь на моей машине до Муйнака, до самого Аральского моря, от Муйнака к экспедиции периодически ходит катер. Вот тебе письмо Плетневу. Он завернул фигурки в газету, уложил в перекидную узбекскую сумку, которую удобно носит через плечо или накидывать на ишака, и протянул её Мамину. – Корреспондент тут ещё французский навязался, чтоб он провалился, с тобой поедет. – Я бы не разрешил, да распоряжение Первого секретаря ЦК республики товарища Юсупова. – Езжай Лёша! Езжай прямо сейчас. И не волнуйся, я Верочке все объясню, куда ты делся «Ромео», – сказал академик и улыбнулся.
*** Начальник порта Муйнак, грузный лысый узбек, получивший телеграмму от партийного руководства республики, лично проводил Лёшу и француза до причала и посадил на катер с нежным названием «Лиза». Капитаном, матросом и всей корабельной командой катера – был шестидесятилетний коренастый русский мужик, с лохматой рыжей бородой – Афанасий Поликарпович Лыков. Родом капитан был из осевших здесь казаков, и с шестнадцатилетнего возраста бороздил Арал и знал его как свои пять пальцев. – Как звать? – спросил он и протянул огромную ладонь – Лёша. Алексей. – Поликарпыч! – Афанасий Поликарпович! Представился капитан. – А этот глухой што ли? – Француз, газетчик из Парижа, его Анри звать, – ответил Лёша. – По-русски плохо понимает. – Понимает! С сильным акцентом ответил журналист. – Анри Топа, – представился он. – Поднимайтесь на борт, хлопцы! – Погода благодать, до Плетнева быстро дойдём. Поликарпыч отвязал швартовы, запустил двигатель. Выпустив вверх струю чёрного дыма малооборотистый дизель пару раз чихнул и уверенно басовито забормотал. Каюты на катере не было, путники устроились на широком диване прямо в рубке. Капитан включил передачу и закрутил небольшим штурвалом. Волн не было только лёгкая рябь. Катер ринулся в свою стихию, словно пёс с поводка, разрезая форштевнем зелёную солёную воду. Поликарпыч достал расшитый восточным орнаментом кисет, смачно лизнул белую ровно отрезанную бумагу, проворно скрутил цигарку и задымил крепким самосадом. – Чего хлопцы, то жа копать едете? – спросил он. – Да ну их, учёных этих, – поморщившись, сказал Лёша, вспомнив могильные кости. – Откапывают дрянь всякую. – Математика – вот наука, физика – наука, электротехника, а это копание ерунда какая-та. Я вообще электрик, а меня курьером послали. – А Анри у нас газетчик, статьи про наши раскопки писать будет. – Электрик! – Да тебя мне бог послал! Удружи, носовой прожектор погас, в рубке и трюме то же света нет. – Попробую. Лёша спустился в машинное отделение, повесил сумку на крюк и занялся проводкой. В машинном отделении было темно и жарко. Пахло соляркой и машинным маслом. Света, проникавшего через приоткрытые люки, было мало. Вскоре глаза привыкли к этому сумраку, Лёша нашёл отвёртку и соорудил примитивную прозвонку из лампочки. Он прозвонил всю нехитрую плеть проводов, нашёл три обрыва и заменил предохранитель. Он возился полтора часа. Рубашка промокла насквозь, пальцы ныли от жёстких проводов, которые пришлось скручивать руками. Мамин выбрался на палубу, почти ничего не видя, от яркого солнца, он, щурясь на ощупь, добрался до рубки и уселся на диван. Француз, надвинув шляпу на глаза, мирно посапывал. Поликарпыч подправлял штурвал и напивал старую казачью заунывную песню. – Пробуй, – сказал Мамин. – Долго ты возился, я уж думал, ты там заснул. Поликарпыч стал щелкать тумблерами и нажимать кнопки. От шума проснулся Анри. – Фонарь работает! – Подсветка! – Реле! – радостно кричал Поликарпыч. – Ну, Лёшка! Ну, кудесник! Удружил! Век не забуду! На море поднимался встречный ветерок, загуляли небольшие волны. Солнце нещадно палило. Лёша посмотрел на скучающего француза, на бескрайнее море и сказал. – А хорошо бы нам, Афанасий Поликарпыч, вина попить?! Поликарпыч захохотал. – Держи штурвал. Лёша встал на мостик и положил руки на ручки. – Правь по волне, чтоб не качало, – сказал капитан и нырнул в трюм. Катер шёл по курсу, а когда он начинал уклоняться, Лёша небольшим движением штурвала ставил его обратно на курс. Теперь капитаном был Лёша. Стоя на мостике, он чувствовал каждое движение судна, лёгкую дрожь двигателя, каждый удар волны, еле заметным качком передавался через штурвал. Наконец появился Поликарпыч, с двумя бутылками и протянул вино Мамину. Лёша нехотя передал штурвал Афанасию. –Холодные какие! – У меня в трюме туша говяжья, льдом засыпана ну и вино сверху поставил. – Вино царское ещё! Игристое! Четыре мили на запад от Муйнака барк затонул ещё до революции. Я год назад на него наткнулся случайно, чуть борт не пробил. Вот два ящика нарыбачил. Лёша открутил потемневшую проволоку, раскачал пробковую пробку и с лёгким хлопком открыл бутылку. Увидев бутылку, француз оживился. Поликарпыч выдал мятую алюминиевую кружку. Лёша налил корреспонденту в кружку, а сам вышел на палубу, встал на носу, облокотился на ограждения и глотнул прямо из бутылки. Холодное розовое газированное вино в меру кислое и в меру сладкое прекрасно освежало. Встречный ветер ерошил непослушные волосы. Внизу под килем пенились разрезанные волны. Впереди до самого горизонта расстилалась нескончаемая зелёно-голубая равнина, освещаемая жарким азиатским солнцем. Мамин не спеша потягивал холодное игристое, наслаждаясь идиллией. Слегка захмелев, он долго всматривался вдаль, пытаясь разглядеть далёкий берег. Выкинув пустую бутылку за борт, он спустился в машинное отделение за папиросами. Он нащупал сумку, вытащил свёрток, сунул его в карман, чтоб не потерять в темноте, нащупал на дне сумки пачку. Лёша устроился на корме и закурил. Он развернул свёрток и достал фигурку. Воин с мрачным лицом в смешном колпаке, будто недовольно смотрел на него. Мутно-зеленоватый камень, из которого была изготовлена фигурка, был тёплым и светился изнутри. Вторая фигурка была похожа на первую, а третья, по-видимому, осталась в сумке. Лёша решил показать фигурки попутчикам. Анри, сидевший на диване в рубке, посмотрел на часы. Он взял лежавший в углу массивный гаечный ключ, поднялся и ударил им по голове Поликарпыча. Ключ ударил плашмя прямо по капитанской фуражке. Капитан, молча кулём, рухнул на пол рубки. Когда Лёшавошёл в рубку, Поликарпыч лежал на спине, по виску из-под фуражки текла кровь. Анри держал в руках ключ. Мамин от неожиданности попятился назад. Анри бросил ключ, выхватил из кармана пистолет. – Jungspund! GehFischefüttern! (–Молокосос! – Отправляйся кормить рыб!), – перешёл на немецкий француз. Мамин как комсомолец и активист был наслышан о врагах революции, шпионах, врагах народа и прочей контре. От ненависти к врагу он заскрипел зубами и сильно сжал фигурки в руках. Невыносимая лютая злость как неведомая сила наполнила каждую клеточку его тела и медленно потекла к фигурке. Фигурки стали горячими, но Лёша не выпустил их из рук. Анри отшатнулся, будто кто-то ударил его и выронил пистолет. Он закатил глаза, нелепо раскинув руки, попятился назад. Дойдя до ограждения борта, он упёрся в него, покачнулся, и перевалившись за борт, полетел в воду. Мамин не понял, что произошло. Он сунул фигурки в карман и кинулся к Поликарпычу. Разорвав рубаху на полоски, Лёша перевязал голову капитану. Катер, потеряв управление, вилял, поставляя волнам то правый, то левый борт. Судно болтало из стороны в сторону. Ещё десять минут назад Поликарпыч слегка изменил курс, направив катер на юго-восток, чтобы обогнуть гряду подводных скал. Сейчас катер шёл прямо на них. Мамин нашёл бутыль с пресной водой и плеснул Поликарпычу в лицо. Поликарпыч замычал и открыл глаза. Его мутный взгляд скользнул по потолку и остановился на Лёше. – Чего это. ааа? – Француз это тебя, Афанасий Поликарпыч, гаечным ключом по башке приложил. – За бортом эта контра, рыб кормит. В этот момент раздался удар. Судно налетело на подводную скалу. Катер тряхнуло, и он завалился на бок. В трюм хлынула вода. Дизель заглох. – За борт, прохрипел Поликарпыч. – А то засосёт. Мамин сдёрнул со стены рубки спасательный круг, размахнулся и кинул за борт. Он с трудом помог Поликарпычу подняться, перевалив его через ограждения, толкнул капитана за борт и прыгнул туда сам. Капитан, не смотря на рану, отлично плавал. Ухватившись за круг, они поплыли прочь от катера. Судно зафыркало, выпуская пузыри воздуха и пошло на дно. На воде в этом месте образовалась воронка, которая засасывала в себя плавающий вокруг мусор и обломки. Поликарпыч и Лёша уже отплыли на безопасное расстояние. Когда вода успокоилась, Лёша выловил ещё один круг. На востоке проглядывалась тонкая полоска земли. – Туда, – указал Поликарпыч и поплыл к земле. «Лиза» покоилась на дне, вместе с говяжьей тушей, третьей фигуркой воина, и ящиком дореволюционного игристого. О последнем Мамин сожалел больше всего. В гостях у Аральского Посейдона пребывал французский корреспондент Анри Топа. Настоящее имя Анри было Вальтер Штрейхер, он носил звание гауптштурмфюрера СС и был одним из основателей Аненербе. Его целью было похищение «арийских стражей» – мистических статуэток, с помощью которых, по легенде, потомок пророка Мухаммеда суфийский мудрец Мир Саид Барак, помог Тамерлану выиграть битву с ханом Тохтамышем. Неизвестный в научных кругах, древний пергамент, на арабском языке содержащий сведения о битве Тамерлана и Тохтамыша попал в Аненербе случайно из музея в Неаполе, где числился как сура из Корана, пока местный профессор не перевёл его. А когда сведения о раскопках могилы Тамерлана достигли Берлина, Аненербе незамедлительно отправила на место раскопок своего адепта. Лёше и Поликарпычу, истории былых времён были до лампочки, единственной их целью было доплыть до берега, до которого оставалось не более морской мили. Ветер стих, и незаметное подводное течение невольно помогало им плыть к цели.
*** В городском управлении милиции, небольшого приморского городка Казалинска, капитан НКВД Иван Фёдорович Ломов, третий час допрашивал потерпевших с потонувшего катера «Лиза». Вчера вечером рыбаки подобрали на берегу, в семнадцати километрах южнее Казалинска двух обессиливших граждан, в одном из которых опознали капитана катера «Лиза» – Афанасия Поликарповича Лыкова. У второго из документов имелся изрядно вымоченный морской водой, но вполне читаемый студенческий билет на имя Алексея Мамина, студента 4 курса мехмата МГУ. Ивана Фёдоровича очень заинтересовал шпион Анри Топа. Вся эта история не нравилась ему, что-то не сходилось, но это было дело отдела контрразведки. Он тщательно запротоколировал показания потерпевших, приложил телеграммы из Самарканда и Муйнака подтверждающие их показания. И собирался направить дело в Москву. – Товарищ Лыков! – сказал капитан, Поликарпычу. – Утром отправитесь в Муйнак, вас уже ждут. – А вы товарищ Мамин, прямо сейчас отправитесь в Военный Комиссариат. Объявлена всеобщая мобилизация. Война!
***
В Москву Младший Сержант артиллерии Алексей Мамин попал только через полтора месяца после учёбой. Их часть перебросили под Москву. Сегодня он выпросил увольнительную на 12 часов. Дверь в родную коммуналку открыла соседка, мама была на работе. Лёша, не снимая сапог, прямо в шинели, прошёл и сел свой письменный стол. Он вытащил из кармана две нефритовые фигурки, третья фигурка стража покоился на дне Аральского моря, и поставил их на книжную полку рядом с книгами по физике и математике. Время было мало. Вечером он должен быть в части, а ему обязательно надо было увидеть Верочку…
***
Сергей дремал на пассажирском сидении. Саша крутил баранку объезжая многочисленные валуны. Они уже давно проехали дно высохшего Аральского моря. Впереди на горизонте проглядывался горный хребет. Слева от хребта играло марево жаркого пустынного воздуха. Пустыня готовила новый сюрприз. – Серёга! – Гляди! Саша толкнул спящего товарища в плечо. Сергей открыл глаза и непонимающим взглядом посмотрел вперёд. По зелёно-голубым волнам под белым парусом почти не касаясь волн, летело парусное судно. Сергей потёр глаза. Парусник и море не исчезали. – Красиво, -изрёк Сергей и зевнул, различного рода видения, и привидения дано стали частью его жизни. – Только морского воздуха не чувствуется. – А хочется подышать им о не сухой пыльной пустыней. – К сожалению, мираж даёт только картинку. – Ни чего, скоро въедем в предгорье, там воздух посвежее. Вскоре они выехали на асфальтированную дорогу. Старый асфальт растрескался и был в ужасном состоянии, дорогой не пользовались десятки лет. Но ехать по дороге было в разы лучше. Местами дорогу замело песком, но через какое-то время она снова появлялась из песка. Кое-где остались следы от дорожной разметки. Солнце как в кино прямо на глазах закатывалось за жёлтые пески, даря на прощанье потоки лилового света. Край светила, какое время был виден из-за дюн, за тем исчез. Пустыню накрыла ночь и пришлось включить фары. Через несколько километров чуть в стороне от дороги замаячил свет. Красные всполохи то исчезали, то снова появлялись. – Что это? – спросил Сергей. – Дарваза. – Врата в ад. – Тут им самое место. Всполохи открытого огня взлетали из-под земли на десятки метров вверх. В воздухе висел запах гари и серы. На какое-то время огонь затихал, за тем гигантские «саламандры» продолжали свой феерический танец. Когда они подъехали ближе, стал виден, гигантский, метров сто в диаметре, кратер. По склонам кратера бегал огонь небольшими красно –жёлтыми петушиными хвостами, за тем вырывался большой поток, и пламя взвивалось до небес. – Геологи здесь бурили, наткнулись случайно на газ. Бур об камень скребанул. Газ загорелся. С начала огненным фонтаном бил. Потом газ взорвался, и такая ямища получилась. Геологи убежать успели, а буровая ушла в низ, в преисподнюю. Так и горит уже лет сорок. В пустыне ещё одна Дарваза есть, в Туркмении в Каракумах, но наша, побольше будет. Саша крутанулся возле кратера, проехав в паре мерах от края. – Полегче на поворотах! – Я в ад пока не собираюсь, – проворчал Сергей. Сделав круг вокруг Дарвазы, Саша покатил дальше. Через полчаса они остановились у КПП бывшей военной части №ВЧ-7687Э. В сумерках проглядывалось одноэтажное здание контрольно- пропускного пункта и железных покосившихся ворот. Саша заглушил машину. – Дальше пешком, ехать на машине это самоубийство. – Пойдём утром пораньше. Ночью на Территорию лучше не входить. Территория – слово как-то странно прозвучало, как будто Саша не сказал, а прорычал его. – Территория, – невольно повторил Сергей. Саша набрал в округе щепок и обломков досок от старого забора и мебели, разжёг костёр и подвесил котелок. Присев у костра Сергей закурил, морщась от горького дыма. Костёр прогорел, и небольшой ветерок раздувал угли, выдувая искры. Вода в котелке быстро вскипела, и Саша кинул в неё горсть заварки. Горько-пряный аромат зелёного чая пошёл из котелка. Звезды в предгорье были видны хуже, чем в пустыне, небо скрывала лёгкая дымка. У еле различимого, покосившегося забора части появилось бледное пятно. Мерцающая слабым сиянием прозрачная фигура приблизилась к костру. Саша сжал кулаки его начало слегка потрясывать. Фигура приблизилась к костру. Это был фантом военного, в форме офицера с кожаной портупеей и планшеткой, в майорских погонах со знаками отличия инженерных войск. – Присаживайся майор, и расскажи, чего бродишь по ночам, людей пугаешь? – спросил Сергей Саша видимо с призраками не сталкивался и его колотило не по-детски. Сергей достал фляжку с коньяком и протянул приятелю. – Саня расслабься, ну привидение, эка невидаль, мне надысь кобру твою двухочковую то же «очково» доить было. Саша присосался к фляжке. – Атай-гул, – сказал майор – Не признал. – Богатым буду, – усмехнулся Сергей. – Дождался значит. – Слава богу, – сказал майор. К баракам зоновским не ходи, а так должен пройти. – Пройду. – А ты шёл бы к лешему, а то проводника мне заикой сделаешь. Майор пожал плечами, отошёл и растворился во тьме. – Завтра ночью увидимся, – издали донёсся его слабый голос. Вскоре Саша пришёл в себя. – Утром двинем на Территорию. Обратно можем не вернуться. Пока ты мне не расскажешь, что ты здесь делаешь, я и пальцем не пошевелю. Мне твои загадки вот уже где сидят, – сказал он. – А мне, ты бы знал, где эти загадки сидят. Сергей взял у товарища фляжку, кинул в костёр немного дров и под треск костра не спеша рассказал ему свою историю с момента появления его на заводе. – Значит, ты Атай-гул и тебя уже лет тридцать каждую весну ждал дедушка Ачилбай. – Значит я. -Но мне от этого, ни тепло, ни холодно. А Ачилбай мне сказал, что ждал семьдесят лет и лично был знаком с хромым Тимуром. Психически здоровые люди такая редкость в наше время. Давай спать. Утро вечера…
***
Сергей проснулся рано. Утренние сумерки таяли от слабого света ещё не взошедшего солнца. В обе стороны от КПП тянулись ограждения из колючей проволоки. Первая линия ограждения была ржавой и сооружена давно. На второй линии проволока кое-где ещё блестела серебристым цинковым покрытием. На ограждениях были установлены знаки радиации и на русском узбекском и английском языках, было написано «Проход запрещён, опасно для жизни, высокий уровень радиации. Саша вылез из спальника и ворошил угли. – Могли бы не строить новые ограждения, – сказал он. – Туда силой никого не заманишь. Первое время, после развала, местные лазили на Территорию, да только никто не возвращался. А единицы кому удалось вернуться, умирали в течении нескольких дней в страшных мучениях от лучевой болезни или ещё какой дряни. – Только Матвей туда ходил. Дык он там пятьдесят лет прожил. Там до сих пор несколько зеков живут. Матвей меня научил Территорию чувствовать, ловушки обходить и радиацию. Мы с ним одно время оружие и цветмет оттуда таскали, а потом змеями занялись. Змеиный яд выгодней добывать и в разы безопасней. Саша достал из багажника ящик и вытащил из него ворох серебристой мишуры, новогоднего дождя. И напялил это ворох на себя, а сверху накинул рюкзак. Это было что-то вроде маскхалата, в рукава и в штанины было вшито множество нитей серебристой мишуры, голову покрывал капюшон в такой же мишуре. Напялив этот балахон, Саша был похож на серебристую Морру из мультика про Мумии Тролля. – Надевай. Саша кинул Сергею такой же ворох мишуры. Сергей глянул на Сашу и не смог сдержать смех. – Неее. – Это я не одену. – Лучше выглядеть идиотом, но оставаться живым, ответил Саша. – Одевай. – А без этого никак? – Без этого я дальше не пойду. Сергей поморщился и стал надевать балахон. У входа в КПП стояли две серебристые Морры. – Теперь наушник. Саша протянул Сергею наушник с проводом. – Надевай на ухо и провод в рукав. На руку на запястье он надел Сергею небольшой приборчик и застегнул ремешком как часы. В приборчик он присоединил провод он наушника. – Это дозиметр. Если в ухе начинает шуметь, значит, радиация повышенная, а на дисплее точный уровень радиации высвечивается. – Сейчас пройдём через КПП. Когда зайдём на Территорию,будет много интересных ощущений, так что держи себя в руках. – Я иду впереди, ты на два шага позади. Делаешь все в точности, как я говорю. Если наши мнениярасходятся, и ты начнёшь заниматься самодеятельностью, я возвращаюсь и больше в этом не участвую. Сергей кивнул и накинул рюкзак. Саша обошёл машину и стал собирать с обочины мелкие камешки- гальки и совал их в широкие штаны лохматого комбинезона. – Серёга камешков набери, понадобятся – Сколько нам до места идти. – Если напрямки, то километров двадцать. Но по Территории прямо не получится. И вот ещё что. Важно, какое у тебя настроение. Послушай, себя. Если страх умеренный не паника, любопытство, радость то нормально. Если нотки сомнения, злость или обречённость идти нельзя. Сергей прислушался к себе. – Немного волнуюсь, уверенность, и желание все закончить. – Что закончить? – Если бы я знал! – Территория ждёт, призрак, Ачилбай, женщина в красном сари, все ждут Идущего. Саша отошёл сторону и встал на колени и зашептал. Латынь в его устах была настолько неожиданно, как если бы он заговорил по-китайски.
Pater noster, qui es in caelis,
sanctificētur nomen tuum.
Adveniat regnum tuum.
Fiat voluntas tua…
Саша встал с колен и как ни в чем небывало направился к входу. – Молитву ещё бабушка заставила выучить, – сказал он. – Она поможет. – Так всё серьёзно? – Более, чем ты, можешь себе представить. Они вошли в обшарпанное одноэтажное здания контрольно- пропускного пункта. Над турникетом висел плакат «Народ и армия едины» Прямо две таблички «Стой» «Предъяви пропуск. За окошком дежурного стоял запылённый стол,а на стене на плакате, был изображён улыбающийся солдат в каске с красной звездой и перекинутой через плечо шинелью в руке. У солдата была винтовка с надетым штыком, позади мишень с десятком точных попаданий. И слоган в низу: Мы на мирный разговор Приглашаем нации, Но сумеем дать отпор Всякой провокации.
Саша повернул турникет, старая вертушка заскрипела. Медленно шаг за шагом как в замедленной съёмке он прошёл через турникет и вышел из здания КПП на улицу. От КПП вела длинная аллея, широкая дорога по краям была засажена высокими деревьями. По дороге стелился серый то ли туман, то ли дым. Саша ступил на распрысканный асфальт и кошачьим шагом двинул по дороге. Делая по три шага, он останавливался и оглядывался по сторонам. – Ступай за мной шаг в шаг, – сказал он. – Здесь что заминировано? – Считай, что заминировано. Они медленно пошли дальше по аллее. Вдали из тумана появился силуэт грузовика. Сергей посмотрел на небо, серая дымка тумана висела над ветвями деревьев. – Скоро солнце должно взойти, – сказал он. – На Территории солнца не бывает, – ответил Саша. Удар обрушился сверху. Сергей раскинул руки, хватаясь за воздух, чтобы удержатся, колени подогнулись. Но он чудом удержался и не упал на асфальт. Серое небоударив, давило сверху как будто оно было гранитным. Мир стал черно белым. Фокусируя взгляд, прилагая усилия, Сергей возвращал краски миру,но это было чрезвычайно трудным. Он почувствовал себя обречённым, все было тщетно, вся эта возня с походом на Территорию казалась абсолютно ненужной и бесполезной. Саша обернулся – Устоял! – Надо же! –Хороший знак. – Это Территория поздоровалась с тобой. Willkommen im Территория! (Добро пожаловать. нем.) Продержись минут пять, не падай и легче станет. Он улыбнулся каким- то оскалом смерти, от которого стало ещё больше не по себе. Сергей снова осторожно глянул вверх, удара больше не было. Видимо Территория приняла его. Только сейчас онувидел, что деревья мёртвые и на них нет ни единого листочка. Идти стало труднее, воздух стал густым. Как будто плывёшь в киселе. Саша вынул из кармана и кинул вперёд камушек. Камень скакнул несколько раз по асфальту и остановился. Стук от камня был громким и слышался со всех сторон, как будто отражался от стен коридора или огромного зала. Они дошли до грузовика. ГАЗ-66 с пробитыми шинами и разбитым лобовым стеклом стоял, слегка завалившись на бок. Над будкой-кузовом возвышалась антенна. Машина спецсвязи, если бы не колёса и стекло, была в приличном состоянии. Саша обогнул грузовик и открыл дверь в будку. Внутри светился белый огонёк. Сергей забрался в будку вслед за Сашей. Вдоль стены стояла радиоаппаратура, рядом стояли два сидения для радистов. Свет шёл от шкалы, которая показывала диапазон радиочастот. В динамике слышалось шипение и треск помех. За тем послышался вой сирен. Спокойный чёткий мужской голос произнёс: – До подрыва заряда осталось 45секунд. Сергей с Сашей переглянулись. – Какой ещё подрыв? – Полигон закрыт более сорока лет! – сказал Саша. – До подрыва заряда осталось 30 секунд, – сказал голос из динамика. Вой сирен продолжался. Сергей хотел взять стоявший металлический микрофон, но тот был прикреплён к столешнице. Тогда Сергей крикнул в микрофон; – Кто говорит?! Какой Подрыв! – Пятнадцать секунд, четырнадцать, тринадцать, двенадцать…– продолжал обратный отчёт голос из динамика. Приятели, немедля ни секунды, выпрыгнули из будки и покатились в кювет. «Лечь на живот ногами к взрыву и автомат под себя, что бы ни расплавился» – промелькнуло у Сергея в голове. – Подрыв, – донеслось из будки. Свет был виден даже сквозь веки, несмотря на то, что приятели лежали лицом вниз. Но это был не всепроникающий свет во много раз ярче солнца, как описывали его очевидцы, а мягкий более похожий на лунный свет. Сергей повернулся и открыл глаза, в направлении, куда вела дорога, поднимался гриб, занимавший половину неба. Гигантское кольцо разогнало облака. Ударной волны и тёплого излучения не было. Наушник в ухе молчал. Взрыв был неярким, это был, какой-то фантом. – Призрак взрыва, – сказал Саша. – Матвей рассказывал о нем. Не думал, что увижу, он очень редко бывает. Раз в десять- пятнадцать лет. Саша поднялся по насыпи на дорогу и не спеша двинулся дальше. Они прошли метров триста по дороге. Сергею стало легче идти. Небо давило, но было терпимо. Воздух был плотным, но Сергей преодолевал его без труда. Ему показалось, что ленточки мишуры на комбинезоне Саши поднимаются. На руках и капюшоне две три серебряные нитки поднялись вверх. – Саня нитки на костюме вверх…! – крикнул он. Саша сделал шаг и остановился. Все нити на его костюме встали дыбом. – Назад! – крикнул он и отпрыгнул. Приземлившись на ноги, он сунул руки в карманы и веером выкинул горсти камней. Слева от обочины мигнула вспышка как от фотоаппарата. Раздался звук как от выстрела. Второй камень долетел до места вспышки и замедлился. Мигнула вторая вспышка. Камень разлетелся в стороны мелкими брызгами, снова раздался звук выстрела. Вспышка помигала несколько раз и погасла. – Мигалка мля! – Расслабился я, если бы ты ни крикнул, то всё – ланфрен-ланфра- лети моя голубка. – Что за мигалка такая? – спросил Сергей. – Ловушка. – А если кто-то объяснит её физику получит десяток нобелевок. Трещины в асфальте начали тот ли, светится, то ли заполнятся лиловой светящейся жидкостью. – Мигалка корни пускает. Надо уходить с дороги, дальше по ней не пройти. Саша спустился с насыпи, кинул вперёд камень и двинулся в обход. Эхо от удара камня о землю ответило со всех сторон. Верхушки деревьев слегка закачались, хотя не было ни мановения ветра. Верхушки раскачивались вдоль всей аллеи, с треском обламывались небольшие ветки и падали на дорогу. Послышалась одиночные щелчки, переходя в хаотичную очередь, а за тем в шквал. По всей дороги засверкали вспышки, будто по ней ехала голливудская звезда, под фотовспышки репортёров. – Их там тысячи этих мигалок! – вскрикнул Сергей. – Говорят, ещё одна мигалка появляется, когда в мигалку попадает человек. Размножаются они так, – пробурчал Саша. Протиснувшись через заросли колючих кустарников, он вышел огромную проплешину в десяток футбольных полей, на ней не было ни травинки, ни кустика, всю площадку покрывала рыжая рассыпчатая глины, будто просеянная через сито. – Не нравится мне эта плешка, – сказал Саша. Он один за другой кинул камешки. – Вроде чисто, да только ни одного живого следа. Саша долго вглядывался, наконец, что-то заметил. – Видишь след возле палки? Он указал пальцем на обломок доски метрах в двадцати – Петельки какие-то? – Это эфа так ползает, змейка такая. Раз змея ползает, значит и мы пройдёт. Он кинул камешек и ступил на рыжую глину. Сергей двинул следом. Первые пятьдесят метров все было в норме. Слабая головная боль закралась в затылке. Ещё через метров через пятьдесят боль стала невыносимой. – Серёга, твой дозиметр что показывает? – Радиация в норме. – Голова болит, мочи нет – У меня тоже, – ответил Сергей. – Надо убираться отсюда. Их путь лежал на восток, куда и расстилалось это глиняное поле. Северный край поля был метрах в восьмидесяти. – Туда! Махнул рукой к краю Саша. Они ускорили шаг почти до бега. У Сергея стучало в висках, и стояли круги перед глазами. Голова кружилась. Он упал на колени, глаза закатились, сквозь сжатые зубы шла пена. Саша обернулся, чувствовал он себя немногим лучше. Он потянул шнурок на груди, открылся хитрый клапан кармана, он вытащил оттуда шприц тюбик. Саша зубами стянул защитный колпачок, воткнул иглу себе в шею и выдавил в себя мутную жидкость. Он подошёл к Сергею, взял за руку, взвалил на себя и потащил к краю проплешины. Невероятная сила нашлась в этом щуплом пареньке, судя по всему, действовало лекарство, которое он ввёл себе.
***
Сергей открыл глаза. Он приподнялся и присел. Головная боль отступила. Саша достал из рюкзака бутылку воды и протянул Сергею. – Я сам дошёл? – спросил Сергей – Почти. Я помог маленько. – Что это было? – Не знаю, не сталкивался. – На Территории много разных гадких чудес. Это одна из них. Можешь дать название, что-нибудь вроде- «Долина Мигрени», или – «Плешь головняков». – Или что-нибудь по романтичнее – «Плато Энцефало». – Не смешно. – Да уж куда веселее. – Пойдём, до темноты укрыться где-нибудь нужно. Ночи здесь ещё романтичнее. Сергей поправил рюкзак и с трудом поднялся на ноги. Голова кружилась. На северо-востоке, сквозь серую дымку, проглядывались горы. Едва различимый знакомый запах, становился ярче с каждым шагом. «Креозотом воняет, железная дорога рядом» – подумал Сергей. И тут же они вышли к железнодорожной насыпи. Дорога шла с запада на восток, в нужном им направлении. Ржавые рельсы, уходя вдаль, местами искривлялись. Саша присел возле насыпи, выбирая мелкие камушки, чтобы пополнить запас. Идти по шпалам было неудобно, но другой дороги не было, в низу под насыпью стелился колючий кустарник. Впереди на рельсах стояла техника. Вскоре стала различима труба и цилиндрический котёл паровоза. Этот «динозавр» путей сообщения величественно возвышался на насыпи. На барабане прожектора чудом уцелело стекло. Корпус гиганта покрывала рыжая ржавчина. На соединении огромных шатунов с ведущими колёсами блестела чёрная лоснящаяся смазка. Впереди на звезде местами сохранилась красная краска. У Сергея паровозы всегда вызывали положительные эмоции, но в этой машине что-то настораживало его. – В паровозе уголь должен быть, чаю согреем, передохнем, – сказал Саша и полез в кабину машиниста. В кабине было множество кранов, манометров, ручек и рычагов. В правом углу стояло металлическое сидение машиниста. Две створки топки закрывались с помощью противовеса. Массивный выступ котла был повсюду прошит крупными заклёпками. Сверху висела самая главная ручка, дающая гудок. Сергею хотелось, чтобы этот величественный механизм проснулся. Задышал и зашипел паром, подал пронзительный гудок и двинулся, пыхтя и набирая ход. Саша в дровяном кузове нашёл несколько кусков каменного угля, обложил их камнями прямо на железном полу кабины, разжёг и поставил сверху котелок. Сергей уселся на сиденье машиниста и дёрнул за ручку гудка. – Ту-туууу. – Кочегар подкинь пару лопат! – Не похож. – У машинистов фуражки форменные были, – сказал Саша. Он скинул с себя костюм и повесил на один из кранов. – Угля бы ещё немного. – Открой топку, может там уголь есть. Сергей надавил на рычаг, створки разошлись в сторону. Он загляну в топку, в глубине шевелилась чёрная масса, сотня микроскопических белых огоньков, словно глаз, уставились на него. Огоньки мигали, и это успокаивало, захотелось залезть внутрь, но Сергей удержал себя. Саша мельком глянул в топку. Огоньки завораживали. Он стал слегка раскачиваться. Он почувствовал лёгкое опьянение, как от пары бутылок пива. Осоловелые глаза слипались. Ему нестерпимо захотелось залезть в топку поближе к этим огонькам. – Я иду, – сказал Саша и на корячках пополз в топку. – Куда идёшь? – переспросил Сергей и посмотрел на приятеля. Ему очень не понравились его мутные, покрытые пеленой глаза. Саша, раскачиваясь на корячках, влезал в топку. – Стой! Ты куда? Сергей подхватил Сашу и откинул его от топки – Туда! – Надо! – почти плача промычал Саша, глядя мутными не отражающими ни чего глазами. Сергей пнул рычаг, и створки сомкнулись, закрывая топку. Он влепил Саше такого леща, что у самого зазвенело в ушах. – Очнись! – Слышишь? – Дерьмо там какое-то очередное! Саша медленно приходил в себя. Сергей усадил его на рюкзак. Саша сидел и не шевелился, уставившись на топку. Вода в котелке вскипела. Сергей заварил чай, и протянул кружку приятелю. Саша глотнул горячего чая и закашлялся. На лице у него появилось осмысленное выражение, он снова глотнул из кружки – Здорово меня приложило. Он снял свой балахон, висевший на гране над головой. – Костюм я зря снял. Матвей эти костюмы сшил. Он говорил никогда не снимать их на Территории. А я вспотел, проветриться хотел. – А тебя Серёга не зацепило? – спросил он, надевая костюм. – Слегка. – Я себя в руках держал, хотя в топку тоже залезть хотелось. – Пойдём дальше, плохое это место, здесь лучше не ночевать, – сказал Саша. Пришлось идти дальше по шпалам. Начали сгущаться сумерки. Рельсы были едва различимы в темноте. Саша надел налобный фонарь. Его бледный свет едва разгонял сумерки. В воздухе появилась морось. Какого-то грязно-бежевого цвета она висела в воздухе и постепенно заполнила окружающее пространство. Бежевая мгла закрыла все вокруг, и на вытянутую руку ничего не было видно. – Серёга держи. Из мглы вынырнула рука с концом верёвки. – Обвяжись, а то потеряемся. Сергей обернул верёвку вокруг пояса. Мгла стала гуще. Они словно находились в покрасочной камере, и кто-то густо распылял вокруг бежевую краску, при этом выключив свет. Свет фонарика еле различался бледным пятном. Саша шёл вперёд, нащупывая ногой рельсу. Периодически он останавливался и кидал вперёд камешки. И только услышав приглушенное падение, продолжал двигаться вперёд. Казалось, это продолжалось вечно. И эта бежевая мгла бесконечна. Настроение у обоих упало ниже плинтуса. Волнение переходило в апатию, апатия в страх. Страх в ужас, почти панику. Балансируя на грани паники, они, молча, шаг за шагом продвигались вперёд. И если бы ни рельса под ногой, единственный ориентир в этой непролазной мгле, они бы уже давно потеряли рассудок. Камень глухо брякнул, как если бы он угодил в деревянный ящик. Саша кинул следом второй камень. Звук повторился. Он замедлил шаг и вытянул вперёд руку. Через несколько шагов рука нащупала препятствие. Это похоже на шар, впрочем, сфера обрывалась – Это ещё что за хреновина! «Да это отбойник вагона!» – дошло до него. Саша прошёл ещё немного вперёд и нащупал деревянную стену вагона. – Серёга! – Тут вагон! «Столыпин»! Живём. Они осторожно прошли по краю насыпи и Саша, нащупав запор, с трудом отодвинул в бок дверь грузового деревянного вагона. Пятно света фонаря оперлось в дощатую стену вагона. Саша влез внутрь и помог Сергею забрать следом. Он закрыл дверь, и мерзкая грязно бежевая мгла осталась снаружи. Состояние немного улучшилось. Мироощущение изменилось. Кроме бежевой мглы ничего не существовало, во мгле был только это деревянный ящик, и они внутри ящика. Ни каких тебе китов, слонов и атлантов. Мгла, ящик и они в ящике. Сергей вытащил из рюкзака фляжку с коньяком, сделал приличный глоток, протянул фляжку Саше. – Думал всё, свихнусь, – сказал он. – Ну и денёк. – На Территории всегда так весело? – Бывает и ещё веселей. – Не надо! – Сам не хочу. Коньяк немного расслабил, и Сергею захотелось спать. – Я посплю немного. Ночью майор обещался прийти. Ты как Саша …? – После этого бежевого дерьма, пусть хоть сам чёрт приходит. – Не зови нечистого. – Одного майора вполне достаточно будет. – Как появится, разбуди.
*** Сергей проснулся от шума, кто-то негромко разговаривал. – Значит, это тебя старый зек по Территории два года назад таскал!? – Меня. Силуэт майора мерцал в темноте. Саша сидел, навалившись на стену вагона. – Я на Территории не новичок, но такую пакость как эта Бежевая мгла, даже представить не мог. – Что за мгла? – спросил призрак. – Та, что снаружи. – Там ни чего нет, вообще ни чего. Майор отодвинул дверь вагона, в проёме зияла пустота, чёрная пропасть, абсолютное ничего. Саша по привычке кинул в проем камень, но, никакого звука не было. Ему от этого стало не по себе. Он закрыл глаза, но пропасть не пропадала. – Развлекаетесь? – спросил Сергей. – Майор дверь закрой, хватит этих дешёвых фокусов. Нам сегодня уже хватило. Тебе, зачем два буйно-помешанных идиота? – Действительно ни к чему, – сказал призрак и закрыл дверь. Сергей нащупал фляжку, поморщился и допил остатки коньяка. – Лучше расскажи, что за чудеса творятся на Территории? – спросил он призрака. Призрак присел на корточки рядом с Сергеем. – Древняя, очень древняя сила дремала в этой земле. – Говорят, какие-то стражи охраняли эту силу, да куда-то подевались. Мы своими испытаниями разбудили эту силу. Было проведено десяток подземных взрывов и один наземный взрыв. Десятки разных установок, от лазеров, электромагнитных пушек, и прочих игрушек было здесь испытано. Ядерные бомбы не только на уране и плутонии, на шести разных радиоактивных материалах, здесь испытывались. Сила что дремала в этой земле, это совсем другая физика ни на что на земле не похожая. Здесь переплелись совершенно разные энергии, их сочетания и порождают все чудеса Территории. – А я здесь зачем? – спросил Сергей. – Атай-гул должен усмирить древнюю силу. – Это как же? – Тебе помогут, подскажут. – Ты поможешь? – Нет не я. Но с одной особой ты должен быть знаком. – Женщина в красном сари? Майор улыбнулся и кивнул головой. – Мне пора, – сказал он. Призрак подошёл к стене вагоны и ушёл сквозь неё. – Ещё больше голову заморочил болван бесплотный, – сказал Сергей, прилёг и положил рюкзак под голову.
***
Сергей проснулся от запаха еды. Дверь вагона была распахнута. За дверью простиралась Территория в знакомой серой хмари. Саша развёл костёр прямо на шпалах и варил гречку с тушёнкой. Каша была особенно вкусной. Последний раз они перекусили ещё вчера. Закончив с завтраком, они двинули дальше – Попробуем дальше по шпалам, – сказал Саша и кинул вперёд камень. Метров через пятьдесят Саша остановился. – Чего там опять, недовольно спросил Сергей. – Сам посмотри. Сергей подошёл ближе. – Кинь камень Сергей достал из кармана камень и швырнул его, как блинчик вперёд. Пролетев метров шесть, камень исчез. В месте, где пропал камушек, возникла серебристая пена. По пространству прошла лёгкая рябь. Рельсы и насыпь уходили вдаль. Знакомый серый туман стелился по шпалам. Пространство впереди как будто преграждала зеркальная плёнка. Влетевший в неё камень заколебал эту плёнку, и по её поверхности поплыла серебристая пена, расходясь по плоскости. – Очередная пакость Территории, – проворчал Сергей. – Давай вернёмся, идея есть. Они вернулись к вагону, в котором провели ночь. Дорога шла под уклон, и под колесо вагона был подсунут металлический башмак. Сергей вынул из-под колеса башмак. – Давай толкнём, – сказал он Саше. Они взялись за вагон, и опершись ногами в насыпь сдвинули вагон с места. Противно заскрипели подшипники колёсных пар, и вагон покатился под гору, набирая скорость. Докатившись до аномалии, вагон набрал приличную скорость. Раздался чавкающий или хлюпающий звук, будто булыжник влетел жидкую грязь, когда вагон влетел в неё. Вокруг вагона появилось много серебристой пены. Вагон исчез в аномалии, а на месте прорыва гигантский серебристый плевок расплывался по рябящей плоскости. Рябь расходилась в стороны метров на сто. Видимо там заканчивались границы пространственной аномалии. Когда пена отошла от места прорыва, стал виден железнодорожный путь. Рельсы было видно на несколько километров. Но вагона на них не было, он исчез неведомо куда. Путникам пришлось обходить очередную напасть. Им удалось преодолеть пару километров без приключений. Мелкий кустарник пока был единственным препятствием на их пути, на колючках кустов местами оставались серебристые нити мишуры от их костюмов. Впереди кусты зашевелились, и к путникам выскочил пёс. Собака остановилась, оскалилась и зарычала. Оба глаза животного были закрыты белыми бельмами. Собака была слепа. На свалявшейся густой шерсти местами белели плеши. Уродливые наросты покрывали её тело. Собака долго нюхала воздух, за тем фыркнула, недовольно тявкнула и побежала дальше. Несмотря на слепоту, зверь бежал свободно ничем не стеснённый, как он ориентировался в пространстве без зрения, осталось загадкой. Через километр кустарник закончилось, дальше расстилалась уже надоевшая путником пустыня, пески местами сменялись солончаками. Повсюду рядами стояла техника. Здесь были танки, самолёты, тепловозы, автомобили, автобусы, трактора и даже небольшие корабли. Корабли особенно поразили Сергея, ведь когда море ещё было половодным, оно находилось в десятке километров от Территории и что бы притащить сюда корабли посуху, нужно было очень постараться. Техника была разных годов. Её ряды тянулись на сотни метров. – Зачем здесь все это? – удивлённо спросил Сергей. – Военному руководству нужно было знать, как повреждается разная техника в зоне поражения ядерного взрыва. Саша провёл его к небольшому серебристому двухмоторному самолёту Ли-2, слизанного с американского Дугласа. – Здесь большинство техники фонит, а этот самолёт точно чистый. Мы здесь с Матвеем останавливались. Саша распахнул дверь и забрался внутрь. Он прошёл мимо рядов поломанных сидений, забрался в кабину пилотов и уселся в кресло пилота. Сергей, протиснувшись по салону, уселся во второе кресло. Из кабины был отличный обзор. Сергей с интересом разглядывал этот музей под открытым небом. – Смотри-ка Шерман М4. Массивный американский танк с высокой башней был покрыт чёрной копотью. – Аэрокобра. Изящный истребитель с красными звёздами на бортах казался игрушкой рядом с более старшими собратьями, но обладал для своего времени мощным пушечным вооружением, на таком воевал трижды герой Александр Покрышкин. Рядом стоял первый турбореактивный советский истребитель МиГ-15, на таком летал Гагарин. – У меня здесь заначка, – сказал Саша и вытащил из-под сидения бутылку приличного виски. – У тебя как раз коньяк закончился. – Пройтись хочется технику посмотреть поближе. – Она почти вся фонит, радиации нахватаешься, да и чудеса никто не отменял. – Завтра пройдём, посмотришь. Край этого механического кладбища стал лиловым, будто за него садилось солнце. Лиловый цвет, местами переходя в розовый и алый, медленно покрывал стоящие здесь механизмы. Как если неведомый маляр покрывал их из гигантского пульверизатора светящейся краской. Через пару минут цвет арт-объектов сменился на бронзовый. Вокруг все задрожало, в лобовом стекле самолёта картинка смазывалась и становилась нечёткой, а за тем снова прояснялась. Из-под земли между машинами начали всплывать сгустки похожие на спущенные воздушные шары. Сгустки медленно летели вверх, постепенно увеличиваясь в размерах, они светились лиловым цветом. Сергей взял у приятеля виски и не отрывая глаз от разворачивающейся за окном феерии, хлебнул прямо из горла. Долетая до стометровой высоты сгустки начинали светится бело-лунным, этот свет становился настолько ярким что на него невозможно было смотреть. Сергей снова глотнул виски и закурил, он решительно отказывался наблюдать местные чудеса на трезвую голову. Саша придерживался того же мнения и забрал бутылку у приятеля. Забравшийся выше всех сгусток взорвался ослепительной вспышкой, от которой в сторону прочертился лиловый трек, который постепенно растаял в воздухе. Сергей заколотил пальцами по приборной доске как по пианино, и запел хриплым голосом: You shake my nerves and you rattle my brain,
Too much love drives a man insane
You broke my will, but what a thrill
Goodness gracious, Great Balls Of Fire!
(Ты накаляешь нервы и заставляешь мозг звенеть,
Много любви может заставить с катушек слететь.
Ты сломала мою волю, в дрожь повергнув меня,
Благослови её, Господь! Этот огромный шар огня!)
Тысячи сгустков начали один за одним взрываться, ослепляя и разрисовывая небо лиловыми полосами. Как неотразимый автор и исполнитель этой песни Джерри Ли Льюис, Сергей стал бить каблуком о приборную панель как по роялю. – Great Balls of Fire! – подпевалему Саша. Внезапно потемнело и не стало ни чего видно, шоу завершились. Сергей с Сашей от неожиданности перестали петь и молча, уставились в окно. За окном техника исчезла, и появился другой пейзаж. Бескрайнее поле подсушенной травы, по которой ветер гнал полны. Редкие крупные капли срывались с неба. Дождь постепенно усиливался, и наконец стена дождя накрыло поле. Но падающей воды не было слышно. Такой ливень должен шуметь, но не было слышно, ни звука. – Это морок, – сказал Саша. На Территории не бывает дождя. Видение пропало, и за окном всплыли знакомые силуэты машин в сером тумане. – У меня такое чувство, что Территория так разговаривает с нами, – сказал Сергей – И что же она говорит? – Ну что здесь этой свалки быть не должно, и если её не будет, то пойдёт дождь. – Ты сам сказал, что здесь дождя не бывает и солнца, Территория забрала всё это, а может и море она тоже забрала. И если здесь прибраться, убрать все что люди нагадили, все вернётся? – Хорошее у тебя воображение, – засмеялся Саша. – Если она и разговаривает, то скорее ругается, причём, крайне нецензурно. – Ты вчерашнюю бежевую мглу одну вспомни, да и все здешние чудеса –это изысканная брань. Может дело было в виски, а может так пожелала Территория, и оба приятеля захрапели удобно, расположившись в мягких пилотских креслах. Сергей проснулся от холода. Перед сном он снял ботинки, и его ноги закоченели. Размяв затёкшие и замёрзшие ступни, он надел ботинки и пошёл по нужде. Он распахнул дверь самолёта и вышел наружу. Холод от неожиданности заставил его вздрогнуть. Вся техника, была покрыта инеем. Тонкий белый снежный налёт полностью покрывал все металлические части машин, и делал их необычайно красивыми, будто слепленными из снега. Если бы у снежной королевы была армия, она выглядела именно так. Такая низкая температура была немыслима для этих широт, тем более в начале лета. Без очередного местного чуда здесь не обошлось. А может быть, это было связано с вчерашним вечерним представлением. Уже начало светать. Температура начинала подниматься, и на некоторых машинах были видны капли воды и подтёки. Белая сказка давала течь. Сергей вернулся в кабину. Он достал термос и налил горячего чая. Согревшись, он решил разбудить Сашу, пока не растаял иней. – Саня подъем. Он слегка потряс приятеля за плечо. Саша недовольно покуксился и открыл глаза. Сергей протянул ему кружку чая. – В окошко глянь. Саша уселся в кресло поудобней и посмотрел в окно. Покрытые серебристым инеем машины окончательно пробудили его. – Очередной морок? – Шоу продолжается? – Шоу маст гоу он, едрить–колотить. А насчёт морока это вряд ли, я тут по нужде выходил, чуть все хозяйство себе не отморозил. – Никогда о таком не слышал, заморозок о начале июня? Здесь зимой то такое редко бывает. Саша достал телефон и начал фотографировать. – Зачем тебе? – На стену потом повесишь? Декорация на тему ядерной зимы? – Просто красиво. – Хочу запечатлеть. – Валяй. – Немного согреется и пойдём. –На завтрак только печенье, костёр не из чего разводить. Они вышли, когда совсем рассвело. Иней растаял, танки и самолёты стояли мокрые. Нужно было пройти через кладбище техники. Пройдя метров сто, они остановились возле огромного армейского тягача. На подобных возят ракеты. У Сергея в ухе раздался лёгкий шорох. – Радиация, – сказал Саша. – Хорошо, что небольшая. Он завернул за тягач. Шорох в ухе не пропадал. Саша кинул камень. Камень полетел по дуге и в конце пути резко словно пуля, выстрелил в землю. – Плюшка! – Давненько не встречались. Он сделал шаг в сторону и кинул камень левее. Камень стрельнул в землю метрах в четырёх – Ещё одна! – Здесь нам не пройти. Они прошли дальше вдоль ряда техники и завернули за лежащий на боку бронетранспортёр. Шум в ухе утих. Они прошли вперёд мимо трёх рядов техники. По пути им попалось ещё пару плюшек и одна мигалка. Наконец они выбрались на край кладбища. Впереди раскинулся знакомый колючий кустарник, он был низкорослый и ходьбе почти не мешал. Через пару километров они наткнулись на останки солдата. Выцветшая зелёная форма превратилась в лохмотья, по погонам с буквами СА и чудом сохранившейся пилотке с красной звёздочкой, было ясно, что это советский солдат. От тела остались одни кости. Под пилоткой был виден белый череп. На сохранившемся кожаном ремне был прицеплен серебристый фонарик. Рядом валялся ржавый АК-47 с деревянным прикладом. Саша перекрестился, за тем аккуратно снял фонарик. – Покойся с миром, – сказал он. Саша разобрал фонарь и достал три круглых батарейки. Бумажные жёлтенькие, у Сергея в детстве в фонарике были такие же. – Серёга живём, уже не зря сюда припёрлись. – Ну, батарейки, а что такого-то? – При везении можно по тысяче баксов за штуку скинуть. Они не садятся никогда, вечные батарейки. Их изначально делали по спецзаказу долгоиграющими. А после того как они побывали на Территории они перестали садиться. Сергей взял батарейку. На маркировке после большой римской цифры десять шли три маленькие буквы «абр», получалось – «Х. абр». Ниже ещё более мелким шрифтом было написано: аккумуляторная батарея радиотехническая. Саша сунул батарейки к себе в рюкзак, кинул вперёд камень и двинулся дальше. – Что-то тихо как-то, – сказал он – Сплюнь, а то сглазишь, – проворчал Сергей. Местность изменилась. Вокруг торчали небольшие сопки. Как будто здесь поработал крот переросток. Идти по сопкам было труднее, приходилось всё время подниматься и спускаться. Ноги с непривычки стали ныть. Забравшись на вершину очередной сопки, Сергей увидел в километре от них черно мятно, словно кто-то посадил гигантскую кляксу. – Это что ещё? Саша, поднявшись на соседнюю сопку, прикрыв ладонью сверху глаза долго всматривался в перед. – Похоже на озеро. – На Территории есть озера? – Озер здесь нет. – Может лужа какая? Нефть или мазут разлили? – Пока поближе не подойдём не узнаем. По пути им встретились пару плюшек и четыре мигалки. Пришлось делать крюк к луже они подошли через три часа. Подойдя поближе, они увидели небольшой водоём шириной пару сотен метров. Вода была необыкновенно прозрачной. На поверхности не было ни волн, ни лёгкой ряби. Идеально ровная поверхность, словно отполированное зеркало. Саша подошёл поближе и по привычке кинул в воду камень. Камень, пролетев десяток метров, со стуком отскочил от поверхности, стукнулся ещё несколько раз, проскользил по глади остановился и остался лежать на поверхности метрах в тридцати от края водоёма. – Твёрдая вода! – удивился Сергей. Саша подошёл и ботинком постучал по поверхности. – Осторожно! – вскрикнул Сергей. – Ни чего страшного, – ответил Саша. – Я слышал об этой стеклянной луже. – Матвей рассказывал. Сергей подошёл к водоёму и наступил на твёрдую воду. Она была не похода на лёд, скорее на очень чистое прозрачное стекло, даже ещё прозрачнее. На дне просматривались все камушки. – А что это такое? Сергей постучал по поверхности кулаком. – Матвей говорил, что это вода, в которой время остановилось. – Днём она твёрдая, а ночью становится жидкой как кисель. Вот тогда она опасна. Прикасаться ни в коем случае нельзя. Сергей зашёл подальше и начал рассматривать дно. Глубина была с метр не больше. – Смотри там змея. На дне, словно в гигантском янтаре застыла змея. Тело её извивалось и казалось, что она ползла и на мгновение замерла. Саша подошёл и посмотрел вниз. – Гюрза, – приличная метра полтора, больше. – Яд у них в цене. Ловить, правда, посложнее чем кобру. Сергей прошёл ещё дальше. Идти было страшновато, словно по тонкому льду, того и гляди провалишься. Но вода была твёрдым монолитом. На глубине пару метров он увидел лежащего на спине человека. Расширенные глаза смотрели прямо на Сергея. Этот волчий взгляд пронзал насквозь. Сергей от неожиданности вздрогнул и отвёл глаза. По спине поползли мурашки. На чёрной истрёпанной одежде был пришит номер. Небритое худощавое лицо замерло в злобной гримасе. На руке была видна татуировка. – Саня здесь зек! Саша подошёл и едва не отпрыгнул в сторону. – Жуть какая, – сказал он и от неожиданности и нервно хохотнул. Саша скорчил зверскую рожу и завопил – Как выпрыгну, как выскочу, пойдут клочки по закоулочкам…! – Не смешно, – сказал Сергей и не спеша двинулся дальше к центру водоёма. Глубина увеличивалась, и метрах на пятнадцати на дне стоял бортовой военный грузовик. Вокруг грузовика в разных позах лежали десяток солдат. На капоте машины сидел офицер в кожаной портупее, с планшеткой на боку. Сзади на ремне была прицеплена кожаная пистолетная кобура. Офицер сидел как живой, фуражки на его голове не было, а на лысине был длинный шрам. Сергей присмотрелся получше, и увидел на его руке красную повязку с белой надписью «Контролёр». – Тут целый грузовик с солдатами. – Хватит бродить, а то ночью муть всякая сниться будет. – Майор придёт успокаивать начнёт. – Без майора обойдёмся, – ответил Сергей. Саша вышел на берег, побродив вокруг, нашёл старый поломанный деревянный борт от кузова грузовика. Он наломал подгнивших досок и зажёг костёр. – Кашу сварить надо, чаю заварить и с собой в термос налить. – Да и смеркается уже. Уходи с этой лужи, хрен её знает, когда она жидкой станет. Ночевать пришлось под открытым небом. Дров должно было хватить на всю ночь. Сергей нарвал сухой травы и устроил себе постель, положив под голову рюкзак. Ни палатки, ни спальников у них с собой не было, да и не к чему таскать с собой лишний груз. В это время года дождей и холодов в этих краях не бывает. Ни звёзд, ни луны видно не было, только серая хмарь скрывавшая небо над Территорией. Саша уже вовсю сопел, а Сергею не спалось. Он открыл рюкзак и никак не мог найти фляжку, куда перелили остаток виски. В руку ему случайно попала одна из фигурок, он достал её. Статуэтка была тёплой. Он поставил её рядом и наконец, нащупал фляжку. Сделав пару экономных глотков, закурил. Над лужей прямо у самой воды стелился, светящийся еле заметным синим цветом туман. Сергей вытащил из кармана камешек, размахнулся и швырнул его в лужу. Раздался негромкий всплеск. Сергею было видно, как расходятся круги по воде. – И впрямь ночью жидкая, – негромко пробурчал он. Он спрятал фляжку обратно в рюкзак, взял в руки фигурку стража. Она стала ещё теплее, и об неё можно было греть руки. «Эй, боец! Ко мне шагом марш» – Прозвучало у него в голове. Сергей сначала подумал, что ему показалось, но голос в голове повторился. «Ты, что приказа не слышишь? Сюда бегом» Сергей, откуда- то точно знал, что командует Контролёр со дна водоёма. Сергей услышал позади шагов. Чеканя шаг, к водоёму шагал Саша. В глазах его была пустота как позавчера у паровозной топки. – Стой! Саня назад! Но он только ускорил шаг. Сергей сбил его на землю подножкой. И вдруг до него дошло, что он сам не шагает к водоёму, потому что в руке у него страж. Фигурка стала горячей. Сергей взял руку Саши и положил её на стража. Саша быстро задышал и стал приходить в себя. Сергей почувствовал в себе силу и мысленно ответил Контролёру. «А самому выйти слабо? Вурдалак сраный!» «Смотри-ка, борзый попался. Никак Атай-гул, я сразу и не признал.» «Зачем звал?» «По привычке. А выйти извини, не могу, не пускает» Из темноты появилась светящаяся фигура, шёл призрак. Это был майор. Он подошёл к костру и не спеша уселся рядом. – Прикажи ему спать, – сказал майор – Контролёру? – Да. «Спи!» подумал Сергей и вложил в это приказ все неожиданно проявившееся в нем силы. Контролёр умолк. – Скоро хлопцы придут, – сказал майор. – Какие ещё хлопцы? – спросил пришедший в себя Саша. – Солдатики что на дне лежат, призраки их. Контролёр уже давно не человек. Я даже не знаю, что он такое. Чем больше рядом с ним душ, тем он сильнее. – Вот и заманивает всех, кого может ночью, когда вода жидкая. Жрёт он их, силу из душ тянет, тем и живёт. Возле воды стали появляться бледные силуэты. Саша пододвинулся ближе к костру. – Пакость, какая этот Контролёр, – сказал он. – Как магнитом к нему тянет, и ведь ничего не смог сделать. Призраки подошли поближе, но не решались подойти к костру и стояли поодаль. Ещё несколько бледных фигур было видно на другом берегу водоёма. Наконец один из них, самый высокий, подошёл. Это был заключённый. Татуировки, проглядывающие сквозь потрёпанную робу, выдавали в нем авторитетного сидельца. – Начальник, – обратился он к майору. – Нам что сейчас делать? – А что ты меня спрашиваешь? Делай что хочешь. Дальше Территории не уйдёшь. Впрочем, вот что. Этих двух ребят оберегать нужно. Днём понятно у нас не получиться, да и вмешаться ни во что мы не сможем при всем желании. А вот подсказать, дорогу поверить, обход вокруг ловушек найти. В общем, чем сможем надо помочь. И чем быстрее эти ребята дойдут до места, тем быстрее мы освободимся от такого тяжкого существования. – Поможем начальник не вопрос, – ответил зек. – Всё, расходимся! – приказал майор
Часть третья Матвей 1952 год Ленинград.
Матвей Петрович Мельников был человеком весёлым, но вспыльчивым. Обострённое чувство справедливости, делало его человеком уважаемым, но и приносило массу проблем. Родился Матвей Петрович в семье комбрига и героя революции в небольшой деревеньке в Псковской губернии. Единственным развлечением рослого детины Матвейки в юные годы были кулачные бои. Обладая крепким здоровьем и косой саженью в плечах, рубил он на спор дрова обухом топора. В семнадцать лет ударом кулака сбил наземь, разошедшегося быка, пока деревенские наблюдали засим, забравшись на заборы да на деревья. Отслужив положенное, в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, вернувшись в родную деревню, комсомолец, сын героя революции Матвей Мельников единогласно был избран председателем недавно сформированного колхоза. Колхоз процветал, и молотил положенное в закрома родины. И все бы ни чего, да приехал в их колхоз партийный деятель из района и с издёвками да поддёвками, стал учить молодого председателя кур выращивать. Тут на почве личной неприязни отметелил Матвей Петрович партийца прямо той курицей о кой спор зашёл. Прикатили чекисты, забрали председателя и влепили ему два года за хулиганство. Повезло Матвею, что не впаяли ему политическую 58 статью. А когда грянула война, с нар угодил Матвей Петрович в штрафной батальон. После очередной атаки, полевой хирург извлёк из его могучего тела пять пуль. Искупив вину кровью и провалявшись полгода в госпитале, вернулся он на фронт и попал в разведроту. В разведке Матвея ценили, и был он на хорошем счету. Только боевые товарищи раз и навсегда запретили ему брать языка. Потому как однажды проползли они пару километров через линию фронта по снегу и трескучему морозу. Забрался Матвей во вражеский окоп и ударил кулаком в лоб зазевавшегося немецкого офицера. Уж больно щегольски одет был офицер, видать важная птица. Проволокли его бойцы с километр, уж примеряют, где дырки для орденов вертеть, хвать, а он холодный, окочурился. А приказ есть приказ, пришлось обратно ползти. Добыли, на сей раз, ефрейтора. Про того офицера молчок конечно. А Матвею с тех пор языка брать не велели. После войны приехал Матвей в Ленинград к сестре, устроился в Метростой, дослужился до мастера. Его бригада не хуже Стаханова план перевыполняла. Пришёл как-то Матвей домой, а сестра в слезы. Она секретаршей в обкоме трудилась, а её партиец один домогаться стал. Муж у неё в войну погиб. Поймал возле работы Матвей да слегка отметелил партийца, легонько старался, чтоб не зашибить. Нос ему свернул, да синяк под глаз поставил, ювелирная, в общем-то, работа. А ночью взяли Матвея и на этот раз стали шить ему 58 статью УК РСФСР.
*** Следователь в звании капитана МГБ, полный мужик лет пятидесяти, небрежно бросил фуражку на зелёное сукно стола. Усевшись на скрипучее кресло, он открыл дело и стал пролистывать вшитые в него бумаги. В углу, за отдельным столиком, молодой старлей печатал что-то на машинке – Фамилия? – Имя? – Отчество? – начал допрос капитан. – Мельников Матвей Петрович. Процедура допроса была Матвею знакома, и он чётко без лишнего отвечал на вопросы следователя. – С какой целью вы планировали убить инструктора обкома товарища Бережко? – Да на хрен он мне нужен, убивать его, – ругнулся от неожиданного вопроса Матвей. – Так, морду набил, чтоб к сестре не приставал. – Вова он не понимает, – обратился к старлею капитан. Старлей, встал из-за стола, подошёл к Матвею и наотмашь ударил его кулаком в лицо. Матвей слегка покачнулся на стуле и слегка поморщился. Капитан подошёл поближе и продолжил: – Значит убийство инструктора, планировалось с целью ослабления советской власти. – Так? – Капитан, ты глухой что ли? – Морду я ему набил. Заслужил он. На это раз ударил Матвея капитан, с оттягом и метился в челюсть. Матвей снова покачнулся на стуле. «Работа у них такая, что же поделаешь» – подумал Матвей и стиснул зубы «Помолотят немного да отстанут». Но капитан только вошёл в раж. Он начинал работать ещё в тридцать седьмом году, и не привык, когда ему перечат. – Что же вы советские офицеры, а ведёте себя как фашисты, – начал стыдить их Матвей. – Что-о-о? – взревели они враз. Они метелили Матвея, не останавливаясь минут пятнадцать. – Значит из-за сестры, говоришь? – Из-за этой шлюхи? – спросил после очередного удара капитан. – Что же ты, из-за какой-то прошманодвки, Бережко хотел убить, – добавил старлей. Капитан с небольшого разбега ударил Матвея сапогом в голову. Матвей упал, и стул под ним сломался. Его очень взбесило последнее высказывание товарищей офицеров. Он дёрнул и разорвал наручники, поднялся во весь рост и подошёл к капитану. Капитан, опешив от такой наглости, сделал шаг назад. Матвей шибанул его так, что было слышно, как захрустели позвонки. Капитана откинуло на стену, он сполз по ней на пол, изо рта у него пошла кровь. Старлей потянулся к кобуре, но не успел достать оружие. Перелетев через стол, он снёс со стола пишущую машинку, лампу и стопку уголовных дел и зарылся в шкафу со стеклянными створками. Шансов у него не было. Матвей нахмурился и несколько минут стоял, не зная, что ему дальше делать. За тем он отворил дверь и выглянул в коридор. Рядом на скамейке сидел вертухай, который его привёл. – Зашиб я их. – Осерчал, – тихо потупив глаза, сказал Матвей. Конвоир вытащил пистолет, втолкнул Матвея в кабинет и уложил его на пол. Он подошёл к столу и нажал спрятанную под столешницей кнопку. По коридору затопали сапоги, бежал дежурный наряд.
*** Когда Матвея затолкнули в камеру, стоять он не мог, он трое суток отлёживался на шконке, почти ничего не ел, только пил грязную воду. На четвёртый день его вызвали на допрос. По коридору его вели двое конвоиров почти двухметрового роста. Руки дополнительно стянули верёвкой. Конвоир, который шёл позади в руках держал пистолет. Следователем был худощавый майор лет тридцати, с орденом отечественной войны на груди. Майор в отличие от тех следователей, которых убил Матвей, прошёл всю войну, и последние полтора года служил в СМЕРШе. Он недолюбливал этих штабных крыс, которые не нюхали пороху и выбивали показания кулаками. Его не сильно расстраивала гибель двух офицеров, которых убил Матвей. Он внимательно прочитал материалы дела, допросил сестру Матвея, получил информацию от важного источника из обкома. Картина произошедшего была для него ясна, Матвей набил морду инструктору обкома, а тот решил сгноить его в тюрьме, использовав свои связи в органах. Следователи при допросе издевались над Матвеем и бывший разведчик, не раз ходивший за линию фронта, не выдержал и голыми руками пришиб их. Майор справился у сослуживцев Матвея, которые дали ему прекрасную характеристику, узнал он даже о случае с немецким офицером, которого Матвей убил кулаком. – Ну что разведка, сказал он, грустно улыбаясь. – Наделал ты делов. – Следователей за что убил? – Они были очень невоспитанными грубыми людьми и грязно ругались. – Здорово они тебя видно отделали. – Ну да ладно сейчас уж ничего не изменишь. Расстрел отменили, слыхал? Матвей пожал плечами. – Тебе сейчас так и так двадцать пять лет дадут. – Так что давай не будем кота за яйца тянуть. Идёшь на полную сознанку и летишь на этап, такой богатырь не пропадёшь. – Идёт! Закурить дай. Майор протянул Матвею папиросы. – А если ещё за мной дела какие? – Все равно больше четвертака не дадут. – Нет. – Больше не дадут. – Дак это… -Организация антисоветская троцкистская. -Я в ней состоял. Значит, четверо нас в ней было, я, Беляев, Войчук и Бережко. – Бережко мы внедрили в партию, а он предать нас решил. Я убить его собирался. – Тебе это зачем? – спросил майор. – Бережко мразь, из-за него я здесь и сестре моей спуску не даст, загнобит. – Ну как знаешь. Следователь записал все показания Матвея, взял с него чистосердечное признание. Беляев и Войчукметростроевцы коллеги по работе оба не женатые и без детей, погибли при проходке неделю назад, на плывун нарвались. Неприятности грозили только Бережко, чего и добивался Матвей.
*** Расшатанный «Столыпин» мчал Матвея этапом, стуча стыками рельсов Турксиба. Вагон был разделён на две части железной решёткой. В одной части на остатках сваленного сена, кто сидя, кто, лёжа, ехали два десятка зеков. В другой три конвоира, двое из которых дремали, а один курил вонючую самокрутке с ППШ на перевес и периодически поглядывал на заключённых Матвей уже знал, что везут их в Туркестан, добывать руду. Почти весь этап составляли осуждённые за неоднократное убийство, разбой и бандитизм. Были здесь и полицаи и бендеровцы, и простые бандиты, у всех был срок «четвертак». Ещё на пересылке один зек сделал ему наколку в виде перстня на пальце, которая, по всем воровским канонам означала, что её владелец убил мента. Блатные да другая лагерная шантрапа уважительно относились к этой части его биографии. Матвей курил и поглядывал в маленькое зарешёченное окошко, через которое было видно только небо. В вагоне было жарко и душно. Они уже вторые сутки катили по Средней Азии. – Кувалда, дай добить, -попросил докурить один худой как скелет зек по прозвищу Дохлый. Погоняло «Кувалда» Матвей получил вместе с татуировкой на пересылке. Он отдал окурок Дохлому. – Граф велел сказать тебе, – шёпотом продолжил Дохлый. – Ты ему нужен, как в зону приедем, с местным вором непонятка может быть. Если кипеш начнётся, рубилово, нам поможешь, потом в шоколаде жить будешь, он слово дал. – Заточку ночью принесу, хотя говорят тебе заточка ни к чему, кулаком любого зажмуришь, – усмехнулся Дохлый. Законник Граф молча наблюдал за разговором из угла вагона, где перекидывался с другими блатными в карты. – Да мне по боку все ваши воровские дела. – Передай Графу, что бы на меня не рассчитывал. – Я сам по себе. – Смотри Кувалда, земля круглая. – Канай пока не потушил, – сквозь зубы зло ответил Матвей. Дохлый оскалился, как затравленный пёс, и отошёл в сторону. Вагон затормозил, у конвоиров началась возня, поезд приехал в пункт назначения. Дверь раскрылась, и толпа заключённых из разных вагонов под громкую ругань конвоиров строилась в колонны, которые под лай сторожевых собак двинулись в лагерь. Матвей затесался в крайнюю колонну подальше от Графа и его блатной свиты. Он попал в барак работягам, здесь не было блатных, и вряд ли бывали разборки. Матвей устроился на нижнюю полку подальше от входа. Утром их повели в шахту, из которой вручную зеки катили вагонетки с рудой. Матвею выдали однозубое кайло и обозначили фронт работ. Он начал ломать породу. Работа была ему знакома, он знал, как правильно ударить и легко сделал дневную норму. Бригадир похвалил его и на следующее утро поставил на другой участок, где порода была очень тяжёлой и плохо поддавалась. Матвей приноровился отбивать её короткими частыми ударами и снова управился. В обед в шахте появился Граф. Графу удалось договориться с местным вором и обошлось без потасовки. Он шёл по основному стволу, с шестью блатными. Работяги расступаясь, пропускали эту кодлу. – Кувалда, – позвал его Граф. Матвей обернулся, поставил на пол алюминиевую шлюмку с баландой. – Должок за тобой Кувалда. Блатные вытащили заточки и двинулись вперёд. – Я тебе ничего не должен Граф, – ответил Матвей. Блатные просчитались в одном, у Матвея было кайло. Он не стал ждать и напал первым. Матвей схватил кайло и запрыгнул на вагонетку гружёную породой. С короткого молниеносного удара он засадил кайло в плечо одного из наподдавших, выдрав клок мяса с костью, воткнул его в голову второго. С обратного удара попал обухом в третьего. Пока он размахивался, в него воткнулось две заточки, одна из которых сделала большую рваную рану на животе. Матвей воткнул кайло в спину убегавшего от него зека. Кайло застряло в его спине. Матвей не удержавшись упал на колени. Он увидел между шпалами крупный окатыш, схватил его и крепко сжав в кулаке, пошёл в рукопашную. И с двух ударов повалил ещё двоих на землю. Остался один Граф. Держа заточку в руке, он развернулся и побежал к выходу, но запнулся и растянулся на земле. Матвей подбежал к нему. Вор резко вскочил, и, поднырнув под кулаки Матвея, ударил его заточкой в живот. Но ему ни хватило силы, да и до живота он едва дотянулся. Заточка воткнулась лишь наполовину. Матвей схватил Графа за голову двумя руками и крутанул в бок. Раздался хруст. По шахте уже бежали конвоиры с автоматами. Матвей закинул руки за спину и повернулся лицом встал к стене штольни. Так его всего в крови и приволокли к начальнику лагеря. Матвей перетянул рваной робой раны на животе, но кровь ещё слегка сочилась. Заточка так и торчала, он не стал её вытаскивать, чтобы меньше кровило. Начальник скрипел зубами, добыча на время была остановлена. Он спокойно спросил Матвея. – Как звать? – Заключённый Мельников. – Что произошло в шахте? Кто заточку в тебя воткнул? Матвей присел на стул. – Да тут такое дело, значит, сижу в обед баланду хлебаю, и думаю какая же я сволочь, враг народа. – И такая меня злость взяла. Думаю, не должна такая сволочь как я по этой земле ходить. Схватил значит заточку и воткнул в себя. – Ты дошутишься! – рявкнул начальник. – Да я тебя и так шлёпну. – Ты семь человек завалил. – А что мне делать они пришли меня «на перо поставить». Чего пропадать-то. – Схватил кайло, да уделал всех. – Воевал? – спросил начальник. – Третий Белорусский. – Разветрота. – Теперь понятно. Начальник сам был фронтовиком и к фронтовикам даже зекам относился уважительно. – Ну и что мне с тобой делать? – Да спишешь ты эту блоть. – От них все равно толку как от козла молока. – А я тебе производительность раза в три могу поднять. – Ты чего несёшь? – Я два года уголёк на Донбассе добывал, шесть лет в Метрострое бригадиром отработал. Начальник замолчал, он прошёл задумчиво и сел за стол. За тем снова глянул на Матвея. – К врачу его уведи, – сказал он конвоиру. Матвей поволокли на выход. – Посмотрим, какой ты бригадир, – буркнул начальник. *** Матвей велел слегка подравнять скат из шахты и гружёные вагонетки почти без усилий легко катились под уклон, сохраняя скудные силы каторжан. Простой способ распределения труда по-стахановски – один породу ломает, другой оттаскивает, третий грузит, четвёртый вагонетку толкает, позволили существенно увеличить производительность. Матвей нашёл среди зеков кузнеца, который подкалил и поострее заточил концы каёлок, и ломать породу получалось ещё быстрей. Работа была налажена, начальника колонии все устраивало. Местный авторитет к Кувалде не лез, он даже был благодарен ему за то, что тот убил Графа. Рано или поздно между двумя ворами случилась бы стычка. Все более-менее наладилось. – Матвей сидел на большом камне возле входа в шахту и смотрел за работой. Шнырь –невысокий, ещё молодой зек, принёс ему кружку с горячим чифиром. – Ништяк яд, – сказал Шнырь поставил кружку и ушёл. Матвей, не спеша пил чифир. Внезапно в небе вспыхнула яркая вспышка, смотреть на неё было больно, и Матвей отвернулся. Он не знал, как выглядит ядерный взрыв. Как и не знал, что рядом с зоной, за забором с колючкой находится полигон, на котором военные испытывают оружие. Он с удивлением наблюдал за гигантским грибом, всплывшем на горизонте. Заключённые замерли на мгновенье, наблюдая за взрывом. Но услышав крик конвоира, продолжили работу. Позже он узнал от начальника лагеря о соседстве с полигоном и испытании оружия. Его это мало беспокоило, главное, чтобы работа и срок шли быстрее.
*** Лет семь Матвей был бригадиром и делал план, пока не сменился начальник лагеря. Новый начальник вводил свои порядки, что не шло на пользу работе. Матвей поругался с ним, за что слетел с должности бригадира и угодил в карцер. Он, впрочем, не особо огорчался этому, потому что в лагере не было больше человека, который мог правильно управлять этим хозяйством. Оставалось лишь ждать, пока из-за невыполнения плана снимут начальника, либо до него дойдёт, что Матвей здесь нужный работник, которого следует слушать. Пока Кувалда чалился ни киче. В кабинете начальника лагеря раздался телефонный звонок. – Валентин Иваныч! Здравствуй дрогой. Полковник Фёдоров беспокоит. Начальник лагеря и руководитель полигона редко общались друг с другом. Но по соседству иногда пересекались. – Мне человек двадцать заключённых надо, продолжал полковник – Зачем тебе? – Не могу сказать, ты же знаешь у нас все засекречено. Солдатиков мне поберечь нужно, а с твоими, если что случиться, дык не велика потеря. Душегубом меньше, дышать легче. – Мне с начальством согласовать надо. – Я уже связался, бумагу оформил. Завтра в десять утра два грузовика пришлю, грузи в каждый по десять человек. Начальнику жалко было людей, работы много план горит. Да делать нечего прошлось дать людей. Он собрал разный сброд, от которого было мало толку, сюда попал и сидевший в карцере Матвей. Утром к лагерю подъехали два грузовика с железными будками запиравшиеся на амбарные замки и газик сопровождения с тремя автоматчиками. Конвоир построил две колонны зеков и сказал, что в воинской части по соседству нужно помочь отремонтировать дорогу и что они поступают в распоряжение капитана. Капитан загрузил по десять заключённых в грузовик, и колонна двинулась на полигон. Машина, в которой находится Матвей, ехала почти три часа. За тем капитан, не отрывая будку, сказал заключённым, что машина сломалась. Чтопридётся подождать, пока привезут запчасти и отремонтируют автомобиль. Матвей не слышал, как газик сопровождения, вместе с водителем их грузовика отъехали. Грузовик с заключёнными остался посреди пустынной площадки. В сотне километров от грузовика расчёт Боевой Установки Психологического Воздействия – БУПВ- 1003, во главе с капитаном Алексеем Ивановичем Маминым, готовил установку к применению. Мамин не хотел использовать оружие на полную мощность. Он рассчитал оптимальную мощность, но руководству проекта необходимо было знать наверняка, на что максимально способно новое оружие. – Мощность 55% по первой цели Пуск, – скомандовал Мамин и пучок излучения Гамма -7 накрыл стоящий в 110 километрах грузовик. Установка слегка загудела, под ней завертелся еле заметный чёрный волчок из чёрной пыли. Импульс продолжался около секунды. – Мощность 100% по второй цели Пуск, через минуту повторил Мамин. Когда он увидел, что лампочка индикатора боевого применения погасла, скомандовал: – Расчёт! – Испытание завершено! – Установку обесточить и приготовить к транспортировке.
*** Матвей достал папиросу, помял её, но закуривать не стал. В будке грузовика было душно и без табачного дыма. Они уже час стояли, с наружи грузовика была подозрительная тишина. – Где их черти носят, – ругался один из заключённых У Матвея неожиданно закружилась голова. Стены будки стали давить со всех сторон, это было невыносимо, ему нужно было, чтобы дверь открылась, нужно, во что бы то ни стало увидеть открытое пространство. Приступ клаустрофобии сменился беспричинным страхом, усиливавшимся с каждой секундой. На этом свете не было причин, которые могли заставить появится страх в его сердце, да и на том свете таких причин немного. Причина была потусторонней, если бы Матвей мог соображать в этот момент, он сделал бы такой вывод. Он схватился за голову и упал на пол и сжался в позу эмбриона. Его трясло. Рядом колотило другого каторжника, изо рта у него шла пена. Все заключённые лежали вповалку. Приступ продолжался несколько секунд, для Матвея это была вечность. Когда разум вернулся, он попытался подняться, но не смог, тело не слушалось его. Все происходящее вокруг, стало безразлично, мир стал серым ненастоящим. Любой развитие событий совершенно не волновало его. Воля была полностью сломлена. Спустя час ему удалось подняться и сесть на скамейку. Машина завелась и сдвинулась с места, несколько заключённых лежали на полу, и вяло шевелились. Машина долго ехала, её изредка встряхивало на ухабах. Когда движение прекратилось, дверь неожиданно открылась, и в будку ударил яркий свет. Бодрый голос снаружи скомандовал. – Выйти из машины! В колонну по одному стройся! Каторжане медленно спрыгивали из кузова и строились, некоторые из них падали, но не спеша вставали и шли в строй. На улице возле большого двухэтажного барака их встречал взвод автоматчиков, десяток санитаров, в белых застиранных халатах и дурацких белых шапочках. Капитан медицинской службы и женщина врач в штатском руководили происходящим. Рядом стоял второй грузовик, из него санитары вытаскивали и укладывали заключённых. Это были живые трупы. Было видно, что тело у них в порядке, и нет ни каких повреждений, руки и ноги безвольно свисали с носилок. В опустошённых глазах отсутствовал только рассудок, некоторые из них обделались. Санитары воротили нос, но продолжали укладывать их на носилки. Капитан подошёл к строю зеков, выбрал двух которые выглядели пободрее. – Ты и ты, за мной марш. Заключённые, слегка покачиваясь, пошли за ним Капитан усадил их на деревянный стол, поставленный под раскидистым деревом у самого барака. Он достал молоток и гвоздь. – Руку на стол положи, – сказал он одному заключённому. Капитан наставил гвоздь на его ладонь, вручил зеку молоток и сказал ему: – Забивай гвоздь. Зек ударил раз, другой и пригвоздил собственную руку к столу. Заключённому было больно, но это не имело значения. Боль блуждала где-то далеко, и болело может быть не у него. – Стой. Капитан забрал у зека молоток, вытащил из кармана пассатижи и выдернул гвоздь из руки. Он взял у стоящего рядом санитара вату, смоченную спиртом и приложил к ране. За тем он зачерпнул с земли горсть дорожной пыли с катышками собачьего дерьма, высыпал на стол перед вторым заключённым. – Ешь. Зек взял рукой щепоть грязи сунул в рот и начал жевать. – Выплюнь. Женщина осматривала лежавшего на носилках, она ударяла молоточком по локтевым суставам и коленям, проверяла реакцию зрачка. Она сделал насколько, уколов иглой в разные чувствительные точки. Закончив, велела санитарам унести обследованного. Капитан отправил зеков обратно в строй, достал блокнот и стал делать пометки. Женщина присела рядом. – Что у третьей группы Маша? – Нервная система в норме, ЦНС тоже, мозг в норме, но не работает. Прогноз никакой, они уже не встанут. Если бы я была верующей, то сказала, что у них нет души. Капитан усмехнулся, он служил с Машей с 43года, они прошли через самые тяжёлые бои. Он точно знал, что среди прошедших войну атеистов нет. – У второй группы реакции в норме, но воля полностью сломлена из них можно лепить все что угодно. – Но в норму они придут. Я их приведу в порядок. Он убрал блокнот в карман и скомандовал караульным. – Вторую группу в карантинный медблок. Маша закрыла руками лицо и тихо сказала: – Во что мы с тобой вляпались Ваня. – Да! Все это дерьмо. – Но за океаном по этой теме далеко ушли вперёд. Ты видела фильм, как там психотропные средства испытывали? Маша кивнула – Мы не имеем права отстать и оказаться беззащитными. Испытания, опасные для людей, должны проводиться в исключительных случаях, когда без этого не обойтись.
*** Матвей лежал на нарах, условия здесь были гораздо лучше, чем в лагере, приличное питание. А самое главное здесь не было изнурительной каторжной работы. Каждое утро приходил военврач осматривал и разговаривал с каждым заключённым. У них брали анализы крови, проверяли какими-то приборами. Краски жизни постепенно возвращались, появились простые желания –покурить, поесть. До него постепенно дошло, что на них испытали новое оружие и что он мог оказаться в другой машине. Он спросил как-то у врача – капитана: – Что мы крысы или лягушки какие? – Догадался? Приказ знаешь, что такое? Дак вот я исполняю приказы и не обсуждаю их. – Что с нами дальше будет? – А ничего не будет, вернётесь в лагерь свои сроки досиживать. – Ты вот что капитан.… – В лагере не сахар, подержи нас здесь подольше, сколько сможешь. – Я уже второй раз вину кровушкой своей искупил. У капитана всплыли смутные воспоминания, лицо Матвея ему показалось знакомым. – Рубаху сними. Матвей скинул серую отстиранную в местной прачечной каторжанскую робу. Капитан подошёл и разглядел у него на груди пять шрамов пуль. – Как ты выжил штрафничок, пять пуль из тебя тогда вытащил. – Такое трудно забыть. –Продержу здесь сколько смогу, – сказал капитан и зашагал к выходу. Он недавно видел на стене в кабинете начальника полигона график испытаний. Завтра на три часа ночи было назначено новое испытания. Что должны испытать, знал только начальник полигона, да ещё человека три. Но все его медицинское хозяйство должно быть готово ко всему. Готовился и начальник полигона, и подрывная команда. Ядерный заряд был помещён в просверленную скважину на приличную глубину, инженеры уже протестировали все связи и сидели в бункере возле кучи приборов и ждали расчётного времени и приказа на подрыв.
*** Подземный ядерный взрыв с поверхности не виден. Только небольшое землетрясение свидетельствует о проведённом испытании. В 03:04 по местному времени по команде начальника полигона полковника Фёдорова был произведён подрыв нового вида заряда на глубине 800 метров, заряд должен был встать на ракеты морского базирования. Подрыв был проведён штатно, землетрясение в запланированном районе не превысило 5 баллов по шкале Рихтера. Все параметры уложились в прописанные в техническом задании. Начальник вышел из бункера на свежий воздух. Земля слегка дрожала, чего обычно не происходило. Небо окрасилось в необычный лиловый цвет. До восхода было ещё почти полтора часа. На лиловом фоне закручивались серые тучи, хотя на тучи он мало походили, а скорее на серый расползающийся дым или газ. Серая хмарь заволакивала небо и спускалась, ниже оседая в низинах. Из крупных серых облаков вытягивались черные нити с раздваивающимися и разтраивающимися концами, которые вонзались в землю. Два сильных толчка свалили Фёдорова на землю, по бетонной стене бункера прошла трещина. От землетрясения в двух сотнях метрах от бункера земля провалилась, образовав две огромные ямы, в которые мог поместиться пассажирский самолёт. Из бункера на коленях выползли три офицера расчёта все в белой цементной пыли, громко кашляя и матерясь. Один из них поднялся с колен, зажал уши руками и побежал прочь. Пробежав десяток метров, он запнулся и полетел в сторону пятна примятой травы. Половина его тела, словно превратилась в жидкость, со свистом влетев землю, всосались в неё. Ноги в хромовых сапогах остались лежать на краю плеши. – Плюшка! – Твою мать! – От бункера не отходить, – скомандовал Фёдоров. Гравитационные аномалии были не редкостью, но дальше 3-5 километров от эпицентра взрыва не встречались. На обитаемой части полигона их никогда не было. В толще горных отложений под Аральским морем в 17 километрах от полигона образовалась трещина, куда со скоростью небольшой речки стала уходить морская вода. Вода шла в систему карстовых пещер, раскинувшейся на десятки километров. В пределах полигона, лагеря и части предгорья вступала в права Территория со своими непонятными и убийственными для человека явлениями. В лагере заключённые начали выходить из бараков. Они брали инструмент кирки лопаты и шли в сторону, где располагались казармы ВОХРа. Их разумом руководила Территория. Заключённые были подчинены начальству лагеря, их воля была надломлена, и эта непостижимая сила легко подчинила их себе. С охранных вышек заметили движение заключённых, и раздались короткие автоматные очереди. Чёрная масса зеков, около тысячи человек, заполнили всё пространство между бараками. Толпа снесла вышки, с которых вёлся огонь. ВОХРовцы, поднятые по тревоге, в исподнем, с одними автоматами выбегали из казармы, и сразу открывали огонь. Но заключённые, у которых не было, ни страха, ни инстинкта самосохранения, уже подобрались вплотную и взмахами кирок и лопат месили охрану. Кровавые ошмётки плоти и крови летели во все стороны. Начальник лагеря позвонил дежурному по полигону и попросил подкрепление в связи бунтов в лагере. Не смотря на творящееся на полигоне, дежурный по тревоге поднял взвод охраны и послал подкрепление в лагерь. За тем дежурный связался с оперативным дежурным военного округа и по тревоге были подняты подразделения ДШБ и Внутренних войск. Потеряв около сотни человек, толпа заключённых хлынула на земли полигона. Им наперерез мчалось три грузовика – охрана полигона. Водители дали по газам и на всей скорости три машины влетели в толпу зеков, снося их бамперами давя их колёсами. Бойцы взвода охраны штык-ножами разрезали брезентовую крышу машин и вели шквальный огонь из автоматов со всех сторон. Одному зеку удалось воткнуть кирку в переднее колесо одного из грузовиков. Шина лопнула, машину занесло, и, перевернув на бок, понесло вперёд. Толпа ворвалась в кузов, и, не смотря на не прекращающийся огонь, превратила в кровавое месиво всех бойцов. Вторая машина, прорвавшись через толпу, влетела в плюшку. Машину смяло будто консервную банку, военный грузовик, рассчитанный на серьёзные нагрузки в мгновение ока превратился в металлически хлам, будто сверху по нему стукнули исполинским молотком. Весь личный состав стал кровавой кашей, которая тут же впиталась в землю. Каторжане тоже налетали тут и там на аномалии, попадали на плюшки и мигалки, невидимая сила косила их серую массу. Территория, устанавливая свою власть, вычищала свои владения от всех людей как от тараканов и вшей, воспринимая их как вредную заразу. Третья машина, проскочив толпу, прыгая как мячик, влетела в недавно появившийся гигантский провал. Провал был покрыт серо-зелёной дымкой. Летя вглубь провала, машина бесшумно погружалась в полужидкость-полугаз. Заключённые, сократившись в половину, продолжали двигаться по полигону в сторону основных зданий, где было сосредоточены основные силы личного состава. Через три часа периметр полигона блокировали части ДШБ и Внутренних Войск. Передовой отряд десантников, через главные ворота стал выдвигаться вглубь по основной дороге. Две группы бойцов короткими перебежками шли по асфальту вперёд, следом не спеша двигалась колонна грузовиков, впереди колоны шёл уазик. Один из бойцов замигал, он, то появлялся, то пропадал, а потом исчез, как будто его и не было. Шедший за ним боец, отскочил в сторону, и его расплющила плюшка. Колонна остановилась. На дорогу из-за деревьев, весь в крови в разодранной гимнастёрке без фуражки, с пистолетом в руке, выскочил полковник Фёдоров. Он вытянул вперёд ладонь и закричал: – Стой! Всех бойцов положишь! Из уазика вылез подполковник командующий ДШБ. – Полковник Фёдоров начальник полигона. – Подполковник Синицын. – Что тут у вас происходит, товарищ полковник. – Вам на территорию полигона нельзя, здесь испытывалось новое секретное оружие. –Ситуация вышла из-под контроля. – Видел, что с твоими двумя бойцами стало? Ты так всех положишь. – У меня приказ, зеков обратно в стойло загнать или уничтожить. – Свяжись с командующим скажи на полигоне в зоне операции высокий уровень радиации, предложи блокировать периметр полигона. – Связь сюда! – скомандовал Синицын Подошёл связист с рацией, пристёгнутой за плечами, и протянул микрофон-мыльницу и наушники подполковнику. – Заря я Сокол, приём. – Сокол я Заря, доложите обстановку. Сквозь шум помех донеслось из наушников. – Заря, в зоне операции высокий уровень радиации. – Двух бойцов потерял – Предлагаю блокировать периметр, дальше не соваться. – Вас понял Сокол, блокируйте периметр, бойцов поберегите. Армейская колонна развернулась, и выехала за ворота. Вдоль периметра стали устанавливать блокпосты, чтобы исключить прорыв заключённых за охраняемый периметр.
*** В медсанчасти, где лежал Матвей, заключённые то же стали сходить с ума, но их после испытаний БУПВ держали на небольших дозах транквилизаторов. А когда зеки повставали с коек дежурный наряд прикрутил их к койкам и вколол лошадиную дозу успокоительного. В медсанчасти слышали выстрелы, толчки землетрясения. Было видно, как лиловое небо заволакивала серая хмарь. Дежурный по медсанчасти, получил по телефону приказ от начальника полигона полковника Фёдорова, о немедленной эвакуации в связи с чрезвычайным положением. Весь личный состав покинул расположение медсанчасти. Остались только десять заключённых и старший научный сотрудник, вызвавшийся следить за ними, до отмены чрезвычайного положения. Территория, по какой-то причине обошла медсанчасть стороной, и в радиусе двухсот метров от неё аномалии не проявлялись. Периметр полигона был блокирован, отдельные группы заключённых пытавшиеся прорваться через кордон были уничтожены. Весь эвакуированный личный состав полигона 87 человек, был помещён в психиатрические клиники. Силы, проявившиеся после испытания, повлияли на рассудок каждого, кто находился на полигоне. Психическое здоровье удалось восстановить практически всем. Прибывшая из Москвы комиссия во главе с заместителем Министра обороны так и не решилась переступить периметр полигона, был составлен акт о закрытии полигона на 50 лет. Полковник Фёдоров был снят с должности и позже уволен из армии по состоянию здоровья. Почти в центре Территории на площадке бывшей медсанчасти в суматохе были забыты десять заключённых и врач.
*** Автор поднимался по крутой лестнице сталинской пятиэтажки. Выход своего нового романа он хотел отметить со старым другом, редактором одного из московских журналов. На третьем этаже возле окна курил военный в форме полковника, на ногах военного красовались домашние тапки. На подоконнике на свежей газете стояла начатая бутылка приличного коньяка, палка нарезанной сырокопчёной колбасы, открытая банка шпрот и небольшая баночка маринованных болгарских огурчиков. Полковник вытащил из лежавшей тут же пачки Герцеговины Флор папиросу и закурил. – Браток хлопни со мной стопочку, – обратился. – А то выпить не с кем! – Я бы с радостью да времени в обрез, – вежливо ответил Автор. Прошмыгнув мимо офицера, Автор поднялся на этаж выше. Он долго жал на звонок, но ему, никто не открыл. Он посмотрел на часы. Видно приятель задержался на работе. Пришлось спуститься и составить компанию весёлому милитаристу. Полковник, очень обрадовался и сразу разлил по пол стакана коньяка. – Народ и армия едины! – бодро сказал Автор, чокнулся с полковником, и залпом выпил коньяк. – Фёдоров…Александр Васильевич, – протянув руку, представился полковник. Автор пожал руку и представился то же. Подвыпивший полковник разлив по новой, и рассказал удивительную историю про взбесившийся военный полигон, пор невероятные фантастические явления. Про зоны с повышенной гравитацией, которые расплющивали людей в лепёшки, про мигалки через которые неведомо куда исчезали люди. Про голос, который на непонятном языке звучал в голове и сводил людей с ума. «Шикарный сюжет, зона, в которой происходят необъяснимые и опасные явления, отважные люди, ходящие в неё за чем-нибудь ценным. Только не у нас, а где-нибудь в Америке, в глуши». – подумал Автор. Наконец появился приятель, и Автор поднялся с ним в его квартиру, отставив полковника на площадке. Полковник продолжал курить, а по лестнице поднимались двое в штатском с угрюмыми лицами. Диссидент или фарцовщик безошибочно узнал в этих угрюмых серых фигурах сотрудников Комитета Государственной Безопасности. Сигнал о болтливом полковнике поступил ещё вчера, от одного из агентов, работавших в пивной неподалёку. Чекисты вычислили офицера и шли его брать. Они без лишнего шума завернули ему руки, посадили в машину и увезли. Впрочем, продержали его недолго, передав его в психушку, откуда он недавно вышел. В психиатрической клинике полковник пробыл пару месяцев и вернулся домой. Пить он бросил и посвятил все своё пенсионное время рыбалке и охоте, а болтать лишнего зарёкся.
*** Малыш Дэйв помнил себя с четырёх лет. Первое что чётко врезалось в его память – это страшный гусь, который шипел на малыша. Дэйв гулял по двору их старого дома на ферме в Техасе. Мама Паола отвлеклась на минуту и важная птица, гулявшая по двору, напугала ребёнка. Мать отогнала гуся и стала успокаивать ревевшего Дэйва. Отец Дейва, Чарльз Корнелл, прикатил с поля на тракторе. – Чего он орёт? – спросил он у жены. – Гуся испугался, гусь шипел на него? – Сегодня значит гусь на ужин. – Ни один гусь не может безнаказанно шипеть на Корнелла. Паоле к вечеру пришлось щипать гуся. Отец взял сына на руки и поднял высоко над головой. Сын заулыбался и когда отец поцеловал его, взялся маленькими пальцами за густую лохматую бороду. Чарльз походил на киношного крутого и тупого ковбоя. Он был необразованным, из школы его выгнали ещё в начальных классах. Зато работал как проклятый. И за счёт своего упорства выращивал кукурузы больше чем его соседи. А в воскресенье надирался в баре пивом, где редко обходилось без драки. Развлечений было немного в этом захолустье. Дейв рано узнал, что такое работа. С двенадцати лет он уже помогал отцу в поле и делал грязную работу на ферме. С детством у Дейва всегда ассоциировались трактор и семейный автомобиль Ford De Luxe 1942, чёрного цвета. На котором отец возил его в город за покупками и на пикники. Отец был очень строг с мальчиком. И если шалости и озорство он мог ещё простить. То неудачи в учёбе всегда закачивались для Корнелла младшего взбучкой. Отец жалел о том, что сам когда-то не стал учиться в школе и с трудом читал. Для Дейва он видел другое будущее и прилагал все усилия, чтобы сын хорошо учился. Он не жалел денег на книги. Дейв и сам пристрастился к книгам и запоем читал Жюль Верна и Герберта Уэлса. Кроме книг Дейв любил самолёты. В пятидесяти милях от их фермы стояла армейская авиабаза. И над их полем часто пролетали серебристые военные машины. С начала винтовые, а когда Дейв подрос, с рёвом проносились первые реактивные самолёты. На день рождения и рождество отец дарил ему модели авиационной техники. В детской комнате под потолком и на шкафах стояли любимые игрушки Дейва. Увлечение авиацией и тяжёлая папина рука помогли Дейву с отличием окончить школу и поступить в Массачусетский технологический институт. Оторвавшись от дома, Корнелл младший познал свободу. Здесь не было скорого на руку отца. Новоиспечённый студент вступил в студенческое братство. Выпив галлон пива, нужно было голой задницей сесть в тазик с десятком яиц и при этом кудахтать. И чем больше яиц раздавливалось, тем больше уважения к студенту. Дейв разбил все яйца и стал заводилой компании. Девушки марихуана и пиво стали неотъемлемой частью его жизни. Впрочем, учился Корнелл хорошо. А когда его и блондинку по имени Джейн поймали с косяком травки на чердаке общежития, спасло его от отчисления заступничество преподавателя, который высоко ценил своего студента. Окончив колледж с отличием, Дейв попал в компанию «Боинг», в отдел космических разработок. Он, вместе с сотней других инженеров, участвовал в работе по созданию легендарной ракеты «Юпитер-5», отправившей с миссией на Луну. Он присутствовал в центе управления полётом в Хьюстоне, когда полетел Джон Гленн и когда Нейл Армстронг говорил о своём шаге для человечества. Жизнь у Дейва Корнелла складывалась удачно. Он женился на скромной, но обаятельной девушке, которая была его младше на десять лет и пекла волшебные пироги. В сорок два он стал отцом двух близняшек. Дейв купил приличный двухэтажный дом в пригороде и шикарный Форд Мустанг Шелби 1967года. В тот вечер он ехал на своём Форде домой. Дорога была сырая. До рождества осталась неделя, и на работе приходилось оставаться допоздна. Водитель Доджа был пьян. Но виноват был Дэйв, он просто очень устал. Врачи не смогли спасти его. Он ушёл, немного не дожив до пятидесяти. Эта была настоящая насыщенная и трудностями, и радостями жизнь.
*** Матвей проснулся и с трудом поднялся с койки. Голова кружилось, и он еле держался на ногах. На соседних койках спали зеки. Кроме них палате никого не было. Он вышел в коридор. Коридор был пуст, пол был покрыт серой мелкой пылью. Его замутило, и он прислонился плечом к грязному дверному косяку, запачкав серую каторжанскую робу. На улице, небо было закрыто грязными облаками, в воздухе витала серая хмарь. Матвей вышел из здания и медленно плелся, не зная, куда ему податься. Навстречу ему попался Доктор. – Where am I? – спросил Матвей. – In hospital.What is your name? – спросил Доктор. – Dave. – Dave Cornell. – Матвей прейди в себя! – крикнул доктор и влепил Матвею пощёчину. Матвей вспомнил, что он МатвейПетрович Мельников и зек по кличке Кувалда. Но он также помнил, что потом он был Дейвом Корнеллом. Это было не раздвоение личности. Просто с начала он был Матвеем, а потом прожил ещё одну жизнь Дэйвом. От осознания этого в голове у Матвея помутилось, сознание покинуло его, и он рухнул на землю. Доктор вколол Матвею коктейль из глюкозы, кофеина и транквилизатора. Кувалда открыл глаза. Сознание, замутнённое препаратом, легче воспринимало дополнительно прожитую жизнь. Матвею было легче думать и говорить по-английски, но действительность говорила на русском. – Это шизофрения Доктор? – Нет. Вы просто прожили во сне ещё одну жизнь. – Это все эти эксперименты? – Может они, но не похоже. Тут что-то другое. Я тоже это испытал и прожил жизнь рыбака в Норвегии. Когда здесь началась заваруха, мы все заснули на полгода. – А что тут случилось? – Бомбу на полигоне какую-то особую взорвали, и мир превратился в это, – Доктор указал рукой на небо и на плавающую в воздухе серую хмарь. – Потом в лагере зеки взбесились, они все с ума сходили и начали крушить все вокруг. Войска вызвали и всех заключённых перестреляли. Весь личный состав части эвакуировали, а полигон закрыли, здесь сейчас особая Территория с разными необъяснимыми физическими явлениями, закрытая от всех посторонних. Одни мы здесь и никому до нас дела нет. – Может оно и к лучшему, – подумал вслух Матвей. – Да, плюсы определённо есть, – ответил Доктор. Матвей плотно перекусил и пошёл прогуляться. Доктор предупредил, чтобы он, не отходил от медсанчасти. После прогулки Кувалда захотел спать. Он снова уснул на полгода. И прожил ещё одну жизнь. В этот раз он родился в семье канадских эскимосов и мастерски научился ездить на собаках и оленях. Охотиться и ловить рыбу. Потом он проснулся и опять уснул. Так повторялось много раз подряд. Какие только жизни ему не пришлось прожить. Сантехником в Нью-Йорке, судьёй в Голландии, пастухом в Перу и мусорщиком из касты неприкасаемых в Индии. Пришло время, когда Матвей перестал впадать в спячку, как будто насытился другими жизнями. Он вернулся к привычному существованию, и начал знакомиться с окружавшей его серой реальностью. Он был свободен. Лагерь был покинут и почти все заключённые погибли. О нем забыли, и Матвей был предоставлен самому себе. Матвей не привык бездельничать и изнывал от скуки. – Мяса свежего хочется, – сказал как-то Доктор Матвею. Он почти все время проводил в лаборатории, или прогуливался по окрестностям, изучая аномалии и собирая образцы. – Ближе к предгорью сайгаки должны быть, сходил бы что ли поохотился, может мяса добудешь, – продолжил Доктор. – Да сними ты эту рванину тюремную. – А ружье где взять? – спросил Матвей. Доктор показал ему помещение взвода охраны. И помещение, где в пирамидах у стены стояло несколько экземпляров разных пушек. Матвей взял в руки ППШ, знакомая боевая машинка, не раз спасавшая его в бою, но не подходящая для охоты. Он повертел в руках АК -47, который никогда до этого не видел, и то же убрал в сторону. В углу стояла Мосинка. Взяв в руки трехлинейку, Матвей заулыбался. Стоявшая на вооружении с конца девятнадцатого века, была самым родным оружием для русского солдата. Винтовка, выпущенная в тридцать восьмом году, была в масле и ещё ни разу не использовалась. Матвей открыл затвор и заправил четыре патрона в магазин и ещё один загнал в ствол. – Хватит пяти патронов, чай не на войну собрался, – сказал он. На складе он оделся в новую офицерскую форму, нательное белье. Намотал байковые портянки и натянул хромовые сапоги. На складе полно было разной новой неношеной формы. Пройдя по улице чеканя шаг, он почувствовал себя солдатом, а не бесправным рабом- зеком. Это подняло его настроение и самооценку. Он не взял только фуражку, оставив непокрытой седую лохматую голову. Матвей взял с собой Лаптя, ещё одного проснувшегося и маявшегося от безделья зека. Лапоть был настолько деревенским, в каждом его слове и движении из него выпирала его крестьянская сущность. – На охоту пойдём? – спросил его Матвей. – Айда, – ответил Лапоть. – Будьте поосторожней, – сказал доктор. Что-то нехорошее там происходит. Матвей и Лапоть двинулись в сторону горного хребта. Не спеша они двигались по пыльной накатанной грунтовке, над которой висела серая дымка. Небо давило на голову. За пределами медсанчасти это чувствовалось сильнее. – Лапоть, ты за что в лагерь угодил? – В полицаи пошёл, как немцы пришли. С детства красноперых не терплю. – А ты? – Двух энкаведешников замочил. – Молоток. – А мы как-то в деревеньку в одну белорусскую зашли сразу в дом к председателю, я его суку вилами. Чего патрон тратить. И бабу его, то же вилами. И петуха пустил. Да там вся деревня красная была. У Лаптя в глазах блеснул недобрый огонёк. «И ребятишек, мразь, то же вилами» – подумал Матвей, но промолчал. Впереди дорогу переходил дикобраз. – Смотри, ёж переросток, – заржал Лапоть и побежал вперёд.
Пробежав несколько метров, зек оторвался от земли и с невероятной скоростью буквально влетел в землю. Его тело расплющилось, превратившись в красную кашу, которая тут же впиталась в землю. Только часть одной ноги в ботинке, словно отрезанная, осталась лежать на земле. Матвей застыл, не веря своим глазам. Он многое повидал на своём веку, но такое даже представить не мог. Прейдя в себе, он тихо сказал: – Туда тебе и дорога. Присмотревшись, он увидел, еле заметный круг примятой пыли. Матвей разглядел на земле ржавую большую гайку, видимо открутившуюся от автомобильного колеса. Он поднял гайку и бросил её в то место, где расплющило Лаптя. Гайка, пролетев по дуге, попав в центр круга, буквально выстрелила вниз. Так Матвей нашёл простой, но верный способ обнаруживать плюшки и мигалки. Он вернулся назад и рассказал все Доктору. Они вернулись к плюшке вместе. Доктор повторил опыт, кинув камень. Камень повторил движение гайки. – Это плюшка, – сказал Доктор. – Я слышал про неё. Этот круг, зона с сильнейшей гравитацией. Их раньше находили в районе проведения ядерных испытаний. Матвей, набрав камней пошёл дальше. Он кидал их перед собой и уверенно шёл вперёд. Несколько дней подряд он уходил и возвращался и наконец, добыл сайгака. Попотчевав Доктора свежим мясом, он снова пошёл на охоту. Его тянуло в этот опасный серый мир. С каждым днём заходя все дальше и дальше, он постепенно привыкал к Территории и становился её частью. Разбирая как-то шкаф на втором этаже казармы, по просьбе Доктора, он нашёл ящик с ёлочными игрушками. Несколько нитей мишуры прилипло к одежде. А когда он снова пошёл гулять по территории, мишура поднялась вверх возле плюшки, так же она реагировала на мигалки. Доктор посоветовал пришить нити к одежде погуще, и на ловушки реагирует и немного сдерживает радиацию. Матвей сшил костюм полностью покрыв его нитями мишуры, что позже не раз спасло ему жизнь.
Часть Четвертая Власть Круга Две фигуры в серебристых лохматых балахонах, вышли к старому двухэтажному бараку. Здесь давным-давно располагалась медсанчасть. Все вокруг было прибрано, дорожки подметены, скамейки покрашены. Поребрики побелены. Не было и следов того вселенского бардака, который царил на всей Территории. Сергей остановился, и снял с себя рюкзак. Саша присел на скамейку и достал термос с чаем. Из подъезда барака вышел человек лет сорока в белом врачебном халате. – Молодые люди, может, свежезаваренного чая попьём? – неожиданно раздался голос врача из-за спины. Путники резко от неожиданности обернулись и, увидев человека в белом халате, немного расслабились. – Можете снять свои костюмы, здесь нет опасностей, кроме двух ручных аномалий. – Вы доктор? – спросил Саша. Он не спешил снимать костюм, так ему наказывал Матвей, и он не забыл топку паровоза. – Меня зовут Геннадий Андреевич. – А доктором меня зеки прозвали. Вообще-то я биолог. – Я слышал о вас от Матвея. – А-а-а. – Матвей. – Как он? – Умер год назад. – Вот как. Матвей ушёл от нас почти пятнадцать лет назад. В этом году ему бы исполнилось 106 лет. – Не может быть! Ему шестьдесят было не больше, – воскликнул Саша. – Он бы ещё бы жил да радиации хватил. – Когда Территория установила свою власть, мы живущие здесь перестали стареть. Они прошли в здание. В одной из бывших больничных палат была оборудована настоящая медицинская лаборатория. Геннадий Андреевич стащил сюда всё что мог найти. Самые современные из приборов были выпушены в шестидесятые годы. На полигоне до катастрофы исследовали воздействие испытываемого оружия на живые организмы. Оборудование здесь было на тот момент самое современное, в том числе и импортное. В углу металлическом столе стоял электрический самовар. Доктор подошёл к массивному зеркальному микроскопу и заглянул в него. – Удивительно, но теломеры наших клеток не укорачиваются. Клетки, конечно, делятся, но в разы медленнее чем у нормального человека. – Сами посмотрите. Сергей заглянул в микроскоп, но ни чего из увиденного не понял Доктор включил чайник и достал жестяную коробку с заваркой. – Что же вы питаетесь? – спросил Сергей. – На складе ещё полно продовольствия. Я туда мигалку поселил. Изучал её воздействие и выяснил, что вокруг неё продукты не портятся вообще. Ну и решил поместить её прямо в продовольственный склад. Очень практично. Да и едим мы немного, ведь основное время мы спим. Хотя это, не совсем сон в обычном понимании, ведь он длится от нескольких недель до полугода и бывает, что ещё больше. Кроме этого у нас есть небольшой фруктовый сад. Да и джейраны иногда в мою ловушку попадаются. Выпив чаю, доктор повёл их по длинному коридору, плотно прикрыв дверь лаборатории. На двери была прикреплена пожелтевшая от времени табличка: «Блок биологических исследований. Ответственный тов. Болотный Г.А.» В одной изкомнат стояли десять древних металлических кроватей с панцирными сетками. На кроватях лежали девять человек в потрёпанной советской армейской форме без знаков отличия. – Переодел их во что-то более приличное, а то так в своих каторжанских робах с номерами и ходили. – А как вы с уголовниками язык общий находите, ведь они как волки, – спросил Сергей. – Это уже совсем другие люди. – Тут ещё одна загадка, к которой я даже не знаю с какой стороны подойти. Когда погружаешься в долгий сон, ты в нем проживаешь целую жизнь. И не осознаешь, что это ещё одна жизнь, ведь всё по-настоящему. А когда умираешь и просыпаешься, и осознаёшь, кто ты, становишься мудрее на целую жизнь. Эти люди прожили несколько десятков жизней, они знают несколько иностранных языков, освоили множество специальностей и профессий. Это по-настоящему мощнейший интеллектуальный потенциал, которому нет равных. Проблема только в том, что они находят интересным проживать все новые и новые жизни и всё время спят. Я тоже поначалу любил новые жизни, был рыбаком в Норвегии, журналистом в Штатах, бездомным в Перу, бандитом в Китае. Кем только не был. Потом надоело, а если не хочешь, то и не получиться. А эти проснутся, поживут недельку другую и опять спать. – А уйти с Территории к людям не можете или не хотите? – спросил Саша. – Сначала не хотел, новые жизни это было так увлекательно. – А потом, когда это надоело и идти не куда. Уж более пятидесяти лет прошло. Мне восемьдесят девять лет, никто и не вспомнит. Да и у меня никого там и не было. А зекам куда, срок досиживать? Да нас запрут в какой-нибудь закрытый институт и как крыс изучать будут. Может позже, а пока я явления Территории изучаю, нет ни чего более увлекательного. Доктор вышел на улицу и повёл их за барак. Там в окружении брёвен находилась полюшка. На краю полюшки на треноге вертелось колесо в виде солнца, к каждому из многочисленных лучиков был приварен трак от гусеницы танка или трактора в качестве груза, Касаясь края где была повышенная гравитация груз тянуло в низ за тем следующий груз, таким образом, вращая колесо. К колесу на ременном приводе был прицеплен электрогенератор. – Наша электростанция, работает без сбоев. Подшипник, правда, часто менять приходиться. – А как вы сюда плюшку притащили, – спросил Саша. – Плюшки и мигалки, если к ним поднести большой кусок дерева, бревно, например, они начинают медленно отползать от него в сторону. Несколько недель и удалось сдвинуть её почти на километр. – Пойдём, мигалку посмотрите. В темноте врытого наполовину в землю склада, виднелся белый лунный свет. Мигалка, окружённая со всех сторон брёвнами, была как будто замороженной. Причём замороженной в фазе угасания. Она походила на приручённое солнечное затмение. Только было немного неровно растянуто вверх. Светящаяся корона в метр шириной обрамляла чёрное пятнопару метров шириной и метра три длинной. Это темнота завораживала, казалось, в нем нет вообще ни чего. Ни материи, ни свет, ни радиации, эдакий абсолютный вакуум. Глаза доктора закрыла белая пелена. Он сказал заторможённым бездушным голосом, больше подошедшему роботу, а не человеку: – За мной. Доктор подошёл к мигалке и шагнул прямо в её тёмное пятно. Сергей и Саша как заворожённые двинулись за ним. У мигалки серебристые нити их костюмов встали дыбом. Когда Сергей шагнул во тьму, ему зажгло ногу под карманом, где лежал страж. Но он уже исчез в тёмном пятне, а следом шагнул Саша. Через мгновенье из мигалки вышел доктор, и какими-то механическими шагами направился к выходу. Когда доктор вышел на улицу, белая пелена спала с его глаз. Он как-то неуверенно оглянулся вкруг, будто кого-то искал.
***
Сергей почувствовал, что ни чего в этом мире не существует, нет никакого мира, вообще ни чего нет. И его самого тоже нет. Абсолютный вакуум. Великое ничего, у которого нет пространства и его границ или его бесконечности. Был только его разум, который сомневался в собственном существовании. Темнота отступала, и появлялись смутные очертания, словно как на фотографии в кювете проявителя. Под ногами хрустел и трещал крупный песок и мелкий камень. Над песком висела знакомая серая хмарь. Сумрачную долину освещал грязно бордовое небо, рассечённое длинными полосами с рваными краями. Оттуда проглядывало голубое, вполне земное небо с белыми барашками облаков. Вдали виднелись силуэты гор. Он был готов поклясться, что эта та же земля, с которой ушла жизнь- трава, деревья, животные. Эта была все та же Территория, стерилизованная, очищенная от жизни и следов человека. Рядом стоял Саша. Он видно уже пришёл в себя. – Какого лешего нас суда понесло? – спросил Саша. – Доктор сказал идти за ним, и как заворожило, мозги отключились, и ноги сами за ним пошли. Сергей вскрикнул от боли в ноге. Он сунул руку в карман и вытащил стража. Руку обожгло, и он невольно кинул его на песок. Фигурка была покрыта инеем. – На костюме все нити вверх поднялись, страж жжёт, всё вокруг кричит «Стойте», а мы попёрлись как бараны безмозглые. – Доктор где? – спросил Саша. – Завёл нас неизвестно куда, а сам смылся. Пространство вокруг просматривалось на несколько километров, но, ни доктора, ни мигалки не было – Попали как-то русский и немец на необитаемый остров. – А русскому страсть как выпить захотелось, ну он и говорит…. – Не смешно, – сказал Саша. Сергей вытащил из рюкзака фляжку с вискарем. – Что делать то будем? – спросил Сергей, сделав приличный глоток. – Я думаю, что вокруг нас все та же Территория. Ну, скажем, мы надели тёмные очки, или очки, которые позволяют видеть ещё кое- что, вроде дополнительной реальности. Саша сориентировался по знакомым силуэтам гор. – Туда пойдём, – он указал направление и бросил вперёд камень. Ощущения были такие же, как и раньше, камень упал, и звук от падения как будто отразился от стен пустого коридора, такое же ощущение давящего неба. Только песок необычно трещал под ногами. Сергей поднял стража с песка и сунул обратно в карман. Страж уже не жёг руку, а был холодным как кусок льда. Через километр они наткнулись на плюшку. На голом песке её было отчётливо видно. Плюшка вела себя очень необычно. Она медленно ползла, песок вокруг неё противно громко трещал. Плюшка подползла к камню размером с кирпич, Камень был белым как мел. Когда камень попал в её центр, он слегка приподнялся и повис. За тем камен с грохотом разлетелся на множество мелких осколков, которые тут же упали вниз и всосались в землю. Плюшка повернула в сторону и поползла в сторону другого такого же камня и все повторилось. – Смотри-ка, плюшка камни жрёт, – удивился Саша. – Кальция ей видно не хватает. Сергей прошёл вперёд, запнувшись за камень, брякнулся на землю. Чертыхнувшись, он встал на колено, потирая ушибленную ногу. На земле возле ноги лежал красный кристаллик размером с мизинец. Сергей повертел находку и сунул в карман. Впереди замаячил какой-то свет, похожий на фары автомобиля. Два светлых пятна, увеличиваясь в размерах, приближались. Два подобия шаровых молний, формой больше напоминавших веретено, издавали статический треск. В местах, где они касались земли, с шипением разлетался песок. Объекты крутились и вместе со статическим треском издавали низкий гудящий звук. – Это что за волчки? – Я таких на Территории не встречал, – сказал Саша. Волчки, словно услышав его голос, помчались прямо на них. Сергей достал стража и держал его на вытянутой руке. Волчки остановились метрах в пяти. Серебристые нити на костюмах, поднялись дыбом и колыхались во все стороны, словно их обдувало сильным ветром со всех сторон. Сергей фигуркой стража начертил в воздухе крест и сказал: – Изыди! Волчки разъехались в сторону, и, обогнув путников с обеих сторон, двинулись от них прочь, и скрылись из вида. Сергей икнул, от излишков виски и продолжил: – Вот что крест, животворящий делает. За небольшим холмом они наткнулись на скелет. По серым лохмотьям было ясно, что это каторжанин. Это было первое свидетельство того что здесь были люди. Скелет лежал в странной позе, на боку прижав колени к животу, обхватив их руками. Метров через пятьсот им открылось целое поле скелетов. Их здесь было, по меньшей мере, пара сотен. Скелеты лежали вповалку, как попало. Здесь были и зеки и военные, на некоторых военных сохранилась форма и пилотки с красными звёздочками. Кое-где лежали автоматы АК-47 с деревянными прикладами из первых серий. Автоматы были совсем новыми, как только что со склада. Перед этим полем смерти Саша заметил четыре мигалки, он кинул в одну их них крупный булыжник. Мигалка замигала, только это были вспышки не света, а вспышки тьмы, вспышки абсолютного вакуума, через который им прошлось пройти. – Может, в мигалку сунемся, и обратно попадём, – предложил Сергей. – Давай! Ты первый! – Немного позже, если ни чего лучше не придумаем. Оставив кладбище далеко позади, пройдя пару километров, они устроили короткий привал. Слева до самого горизонта виднелось огромное белое облако, которое казалось земли и поднималось вверх. Они шли по высохшему руслу реки, песок здесь был плотный, ноги не вязли, и идти было легко. Аномалии на русле не попадались и они с лёгкостью преодолели несколько километров. Белое облако приближалось, вскоре было видно что это белая стена, протянувшаяся в обе стороны на сколько только позволяло зрение. Стена уходила отвесно вверх. Неровная, она походила на белый пар, вату или снег, перемешанные между собой. Сергей подошёл вплотную стене. Нити костюмы резко поднялись вверх. Дальше идти не стоило. Сергей разглядел, что стена состоит из мелких пузырьков. Русло уходило под стену. Пришлось идти вдоль стены. Вскоре дорогу им преградил камень. Белая глыба размером с машину висел в метре над землёй. На камне в позе лотоса, спиной к стене, сидел человек в белых лохмотьях. Это был абсолютно лысый мужчина лет шестидесяти. Его застывшие вытаращенные глаза, не мигая, смотрели вперёд, он как будто был заморожен. Сквозь разрывы его ветхой одежды на груди проглядывала татуировка – обратная свастика. Камень со всех сторон был окружён плюшками и мигалками Сергей крикнул незнакомцу: – Уважаемый! Как пройти в библиотеку? Незнакомец не пошевельнулся. Голос возник у Сергея в голове. – Атай-гул, тебе не место здесь. – Ты кто? – Я Айла первый и последний страж. – А что ты тут делаешь? – Держу тьму. – У тебя с собой фигурки стражей, поставь их вокруг моего камня. Сергей достал трёх стражей. Когда он подошёл ближе к камню две плюшки разъехались в стороны. Он поставил фигурки вокруг камня. Айла вздрогнул, он не спеша расправил ноги и спрыгнул вниз. – Какое блаженство я не двигался уже несколько тысяч лет. Голос по-прежнему звучал у Сергея в голове: – Пять высших адептов жёлтого огня много тысяч лет назад случайно пустили тьму в наш мир, потом они стали пятью стражами и сдерживали тьму, не давая ей пройти в наш мир. Четыре стража покинули этот мир, подошёл их срок. Перед смертью они передали свою силу фигуркам стражей, что бы эти фигурки сдерживали тьму. Пришло время закрыть тьме путь в наш мир навсегда. Айла взял Сергея за руку, рука у него была горячей как фигурка стража во время опасности. – В тебе кровь Айгура, третьего стража, ступай Атай-гул и закончи начатое. – Я позвал Айшу, она выведет вас отсюда. Айла запрыгнул на свой камень, фигурки стажей выпрыгнули прямо под ноги Сергею, а плюшки вновь заняли своё место. – Поспеши во имя жёлтого огня, я так устал, как ни кто и ни когда не уставал. С востока показалась знакомая фигура. Женщина в красном сари шла вдоль стены. Она подошла к Сергею и долго смотрела ему в глаза. А потом так же безмолвно, как и Айла сказала: – У тебя глаза Айгура. Она повернулась и подошла к стене. Стена разошлась, и возникло знакомое чёрное пятно, через какое они попали сюда – Не сердись на лекаря, он не ведал что делал, когда завёл вас сюда, тьма усыпила его разум. – Идём. Айша шагнула вперёд.
*** На Территории царила ночь. Они вышли рядом с разрушенной постройкой. Саша пошёл к постройке наломать дров для костра. – Айша! – сказал Сергей. – Не уходи, побудь с нами. – Расскажи, что я тут делаю. – Расскажи всё. Саша принёс охапку ломаных досок и зажёг огонь. Огонь был ярко жёлтым, золотым как свет солнца. К костру начали подтягиваться призраки. Рядом с Сергеем молча, присел майор. Вокруг костра присели десяток призраков солдат и каторжников. Айша то же была как призрак и слегка светилась, но она была другой – живой. – Это было невыносимо давно, мой народ жил на берегу северного океана.
***
20 тысяч лет назад, побережье Северного Ледовитого Океана.
Волн почти не было, еле заметная серебристая рябь сверкала от солнца. Три паруса виднелись в заливе, рыбаки ставили сети. Айша шла по тонкой извилистой тропке, которая тянулась вдоль берега на широкий холм, на котором стоял храм. Ей уже было четырнадцать лет, и она могла носить платье. Она сама соткала из грубой белой шерсти горных козлов полотно, научилась у матери правильно обвивать его вокруг тела и застёгивать на крючки из рыбной кости. Полотно она выкрасила в красный цвет соком лохматой водоросли, которую часто выбрасывает штормом на берег. Айша остановилась у края обрыва, берег здесь был крутым, и отвесная скала поднималась на десяток метров. Она посмотрела на залив. В прошлом году в залив заходили киты, они устроили целое представление. Громадные красавцы, выпрыгивали из воды и ныряли в глубину, поднимая целые каскады воды, которые расходились под ветром в мелкую водяную пыль, в которой на миг появлялась радуга. Гиганты выкидывали фонтаны на несколько метров, уж очень понравился им уютный залив. Киты почитались как добрые предвестники и сулили хороший год. По заливу под парусом шли лодки. Рыбы в этом сезоне будет много. Весной у диких выменяли много шкур мамонта и сделали ещё четыре лодки. Лодки делали из толстых прутьев, которые загибали в кипящей воде, и дублёной шкуры мамонта, которую пропитывали черным каменным маслом. Мамонты давно не забредали в их края, и приходилось выменивать шкуры у диких на бронзовые ножи. Дикие жили дальше от берега. В дремучем лесу, где мамонты встречались чаще. Айша прошла дальше, и где берег уже не был крутым, тропинка спустись к самому берегу. Она любила гулять по берегу и собирать разноцветные камешки. Здесь попадались зелёные окатыши нефрита, красная яшма, чёрный обсидиан. Дальше по берегу попадались окатанные и отшлифованные волнами кристаллы прозрачного горного хрусталя, малинового турмалина и почти фиолетового аметиста. У неё уже собралась пара десятков разных камней. А ещё она собирала здесь двустворчатых моллюсков размером с ладонь. У моллюсков было очень вкусное и нежное мясо. Она улыбнулась, когда вспомнила, как весной несколько дней подряд варила отцу похлёбку с моллюсками и диким перцем. Отец приходил домой с охоты уставший и совсем не обращал внимания на мать. Айше очень хотелось братика. На третий день похлёбка подействовала. Айша крепко уснула под охи и приглушенные вскрики, доносящиеся с родительского ложа, прикрытого широкой груботканой занавеской. Айша поднималась на холм, она остановилась на первой, вырубленной в скале ступеньке, и оглянулась на город. Город раскинулся вдоль побережья всего залива в устье небольшой речки, снабжавшей его жителей пресной водой. Вокруг города шёл широкий оборонительный вал. С наружи вала отвесно на семь метров поднималась стена, сложенная из толстых брёвен лиственницы. За брёвнами были насыпаны массивные камни, пересыпанные морским песком. Со стороны города вал был пологим, что позволяло любому без труда добраться до края вала и принять участие в обороне. Ещё пару десятков лет назад дикие и орды незнакомых племён нередко устраивали побеги. Сейчас такое случалось редко, Как правило, дикие приходили, вытянув перед собой обе руку с раскрытыми ладонями, что означало, что они пришли не воевать, а меняться. Закон открытых рук, дикие высоко чтили, и никогда его не нарушали. С тех пор как жрецы силой солнца сдерживали набеги, сторожевая башня стояла пустой. Стоило только захватчикам приблизиться к городу, как круг избранных жрецов, медитирующих вокруг священного огня в храме, нагоняли на них такую жуть, что пришедшие воины разбегались от беспричинного сильнейшего страха. Все дома в городе были построены из мягкого пористого вулканического камня, который скрепляли глинистым раствором, добавляя в него песок и навоз домашних коз. Стены штукатурили этим же растворам. В каждом доме была печь с круглой трубой, вылепленная целиком из глины с песком. В домах было тепло даже в самые морозные зимы, когда залив покрывался льдом. Айша поднялась до самого храма. С холма был виден весь город и залив, поля, на которых выращивали злак- близкий родственник ржи, и часть соснового бора, подступавшего с востока. Храм был круглым, сложенным из скалистого камня. Крыша была сделана из длинных толстых жердей, покрытых сверху выдубленными шкурами мамонта, пропитанных каменным маслом. На самой верхушке, где сходились жерди, было оставлено отверстия для выхода дыма священного огня, вдоль стены под навесом выдвинутой крыши лежали дрова. Каждый житель города был обязан в назначенное ему время приносить дрова к храму. Возле храма была выстроена школа, в которой обучали детей обращаться с силой солнца. Верховным и единственным божеством считалось Солнце, земной огонь считался частицей солнца. Солнце дарило жителям города тепло, свет и невидимую силу, с помощью которой они могли делать удивительные вещи. Айша училась на хранительницу священного огня, который, не угасая, горел в центре храма. Хранительница подкладывала дрова, которые горели очень долго, и подкладывать их было нужно только утром и вечером. Но самое главное, пользуясь силой солнца, она делала огонь жёлтым, как свет солнца. Вокруг огня по кругу на больших белых камнях, сидели жрецы. Погрузившись в транс, они с помощью силы солнца решали разные проблемы города. Храм был чрезмерно аскетичен, жрецы придавали преимущественное значение духовным силам. А внешние атрибуты, считали глупостью и отсутствием всякого смысла. На школьном дворе на расстеленной на земле козьей шкуре сидел мальчик лет семи. Малыш сидел с раскрытыми широко глазами, он застыл, как это делали жрецы. Умения его были скромны. Чёрная галька размером с орех медленно ползла по песку по кругу. Мальчик сопел и не отрывался от своего занятия. Научить пользоваться силой солнца мог не каждый. Даже самые сильные жрецы не умели этого делать. Только старик Айма мог учить этому. Когда в школу приводили нового ученика мальчика или девочку шести лет. Айма клал перед учеником небольшой камешек размером с горошину, просил его закрыть глаза. За тем, он, положа свою ладонь на голову ученика, слегка помогал двигать камень пропуская силу через ученика. Если ученик чувствовал текущую через него энергию, и помогал двигать, то он попадал в школу. Способных было немного, и чаще ученик проваливший экзамен шёл осваивать ремесло охотника или рыбака. Айша на экзамене сдвинула не только камень, но и Айгура, который сидел рядом и наблюдал за экзаменом. Девочку перевели сразу в третий класс, и занимались с ней отдельно. Айша зашла в храм. Круг был полным, пять жрецов: Айла, Айма, Айгур, Айтай и Айол, сидели на своих камнях. Дрова было подкладывать ещё рано, и девочка села на свой камень у входа и вошла в транс. Она подключилась к безмолвному общению жрецов. В зелёной дымке она увидела пять оранжевых расплывчатых силуэтов. – Айша с нами, – сказал Айгур. – Пускай учиться, она должна уметь заменить любого из нас, – сказал Айма. – Тёплая река в океане снова изменила своё направление, – сказал Айтай. Все увидели жёлтую полосу подводного течения на фоне синего океана, как будто с высоты выше полёта птицы. Айтай продолжил: – Три года назад такое уже случалось и у нас было холодное лето и неурожай, если бы не большие запасы рыбы, и мяса которые мы выменяли у диких, мог случиться голод. Я выправил течение, но его нужно поддерживать. Все попробовали, как удерживать течение и перешли к новому вопросу. Айгур занимался военным делом и предложил новое оружие для борьбы с захватчиками. Река и океан исчезли, и перед жрецами возникло ярко красное яйцо. – Я научился накапливать силу, почти месяц я не спеша скатывал её, если мы объединимся, сможем собрать яйцо силы, которое сможет уничтожить многотысячное войско, –сказал Айгур. – Как ты собираешь силу в яйцо? – спросил Айол. – Это оказалось не сложно, я покажу вам. – Мы успешно сдерживаем захватчиков, наводя на них ужас, зачем нам это? – спросил Айтай. – убивать столько людей? Людей и так не много. – Но ведь это небывалое могущество, мы сможем подчинить себе всех, – ответил Айгур. – Зачем нам все, управлять нашим городом не так просто, зачем нам управлять ещё и другими? – спросил Айтай. – Но на всякий случай мы должны попробовать, чтобы иметь в запасе самое мощное оружие. – Давайте накопим яйцо силы в течение месяца все в месте и снесём гору Белый Рог, – предложил Айгур. – Чем тебе гора помешала? – спросил Айтай. – В осенние месяцы, когда солнце спускается ниже, оно на несколько часов заходит за Белый Рог, мы снесём его в день обмена, когда дикие приходят меняться. Солнце будет дольше освещать город, а дикие убедятся в нашем могуществе и силе, которую даёт нам священное Солнце. Все согласились, лишь Айла засомневался: – Мы никогда не использовали такую могучую силу, вдруг это опасно? – Отбрось сомненья, мы должны возвеличивать силу солнца и показать всем его беспредельное могущество, – ответил Айгур. Круг согласился испытать оружие через месяц и перешёл к новому вопросу. Айла показал большой косяк трески в океане. – Давайте направим косяк трески в залив, где стоят наши сети, силы нужно немного, но мне одному не справиться. Жрецы начали подгонять рыбу в нужном направлении. – Айша, – обратился к ней Айгур. – Я видел у тебя зелёные камни, будь добра собери пять таких камней размером с кулак и передай их Вилаю, пусть сделает из них фигурки пяти воинов. В следующем месяце на собрание полного круга я хочу показать своё новое знание.
*** День обмена был солнечный, жрецы разогнали тучи, наступавшие с утра с севера. Дикие раскладывали свои товары прямо на траве. Здесь были шкуры мамонта, шерстистого носорога, и кости этих животных, использовавшихся жителями города для изготовления бытовых вещей. Дикие приносили травы грибы и шишки, которые не росли в окрестностях города. И использовались для изготовления лекарств. Обветренное, но свежее мясо мамонта и горного козла лежало завёрнутое в высушенные шкуры и переложенное пряными степными травами от мух и порчи. Между рядами сновали горожане, они приносили на обмен свежую и вяленную рыбу и морепродукты, изделия из кожи и кости, крашенные шерстяные ткани. Но самым желанным у диких было поменяться на бронзовый нож. Кузнецов в городе было трое, каменный уголь для плавки они добывали в отвесных скалах, на берегу, за медной рудой приходилось идти весь день и добывалось её мало, месторождение было скудное. За нож можно было выменять до пяти шкур или полтуши мяса мамонта, очень ценившееся горожанами. Но ножи на обмен появлялись редко и обходились остальными значимыми товарами. В рядах появился человек в белой одежде, по которому всем было понятно, что он представитель храма. Сами жрецы на рынок не ходили, считая это зазорным. Посланец храма сказал, что сегодня жрецы уберут гору Белый Рог, потому что она мешает им видеть солнце. Горожане откровенно удивлялись. У жрецов не было привычки шутить, то, что они говорили, всегда исполнялось с точностью. Дикие услышав новость, указывая пальцем на Белый Рог, который находился в дне пути от города, катались по траве от смеха. По земле прошёл низкий гул. Основная часть горы, в которую пришёлся удар нового оружия, мгновенно исчезла. Материя горы преобразовалась в энергию. Энергия ушла в энергетические слои, которыми манипулировали жрецы, Оставшаяся незначительная часть осколками разлетелась направленно в океан. На месте горы образовался кратер, который позже заполнился водой от протекавшей рядом реки, образовалось живописное озеро. Дикие увидев исчезновение горы, упали, уткнувшись от страха лицом, в землю дрожали и мычали что-то нечленораздельное. Горожане упали на колени и возносили молитву солнцу. Посланец жрецов, ходил среди диких и горожан и спокойным голосом вещал, что бояться не следует, и что божественное солнце помогает жрецам. Он говорил диким, что бы они передали всем племенам, что бы те приходили с миром, а кто прейдёт воевать, тот погибнет от беспредельного могущества силы солнца. Дикие потихоньку приходили в себя. Торговать они были не в состоянии, и, побросав товары, поспешили удалиться прочь.
*** Через месяц после сноса горы круг собрался в полном составе. Жители города всегда уважительно относились к жрецам. Вокруг храма были разложены полевые цветы, высший знак уважения. Сейчас их вера была сильна, как ни когда и все дела города шли успешнее прежнего, перед жрецом склоняли голову, а некоторые становились на колени. Жрецы, лишённые тщеславия быстро пресекали эти действия горожан, объясняя, что это не их рук дело, а воля священного божественного Солнца. Айша снова пришла на собрание круга, она уже стала хранительницей огня, так как старая хранительница из-за возраста ушла на покой. – С северо-востока летят дикие гуси на зимовку, – начал Айла. – Направим их на луг к вонючему болоту, они сядут там завтра к вечеру, пусть охотники ставят там сети. Айгур вышел из транса и достал из кожаного мешка пять нефритовых фигурок, которые сделал мастер Вилай. Он расставил их по кругу между жрецами и вернулся в прежнее состояние. Когда круг направил гусей, они обнаружили рядом с собой оранжевые силуэты ещё пяти жрецов. – Айгур это твои фокусы? – спросил самый старший и догадливый Айтай. – Это не фокусы, а важные вещи. Я попросил изготовить пять фигурок, изображающих нас, я немного наделил их силой. Если каждый наполнит фигурку своей силой, то можно будет поставить их вместо нас самих в круг, и один из нас с помощью фигурок может решать задачи за пятерых. А когда кто-нибудь из нас покинет этот мир, фигурка станет обладать всей его силой. Нам на смену прейдут другие жрецы и наши возможности увеличатся. Идея понравилась жрецам, но они отложили её исполнение, чтобы все лучше обдумать.
*** Охотники пробирались лесной тропой к озеру Белый Рог, там где ещё год назад стояла высокая гора. Три человека несли в руках длинные копья. У двух копей были обсидиановые наконечники, и только у одного копья было бронзовый наконечник. Группу вёл Ярны, отец Айши, он занимался охотой уже тридцать лет. В пятнадцать лет дед впервые взял его на охоту. Среди всех охотников города он был самый опытный. И бронзовый наконечник был на его копье. Группа шла проверить ловушки- глубокие ямы, закрытые лапником. Сверху на кусок коры насыпали выпаренную морскую соль. Олени и горные козлы проваливались в яму, охотники длинными копьями убивали добычу и доставали из ямы. Возле широкой лесной поляны, на которой распустились красные купавки, Ярны решил сделать привал. Это было старое место для стоянок, на краю поляны лежало толстое упавшее дерево, на котором удобно было сидеть. Возле дерева камнями выложено кострище. Здесь охотники жарили мясо и грелись в холодные месяцы. Костер разжигать не стали. Охотники перекусили чёрствой лепёшкой, и запили холодным отваром из лесных ягод и трав, который носили в небольших кожаных бурдюках. Отвар не только утолял жажду, но и давал силы. Ярны сидел на бревне, сняв новые ботинки, которые слегка тёрли ему ноги, дав отдых ногам. Два молодых охотника пошли через поляну проверить силки на зайца, которые поставили неподалёку. Ярны вытянул разутые ноги, смотрел в след охотникам. Один из них внезапно пропал, словно сквозь землю. Второй испуганно закричал, выкрикивая имя злого демона. Ярны взял копье и прямо босиком побежал к нему. Он увидел, как перемолотая с костями и мокрая от крови плоть всасывалась в землю, в центре круга примятой травы. Трава была примята ровным кругом и походила на лёжку, какие остаются от лежавших животных. Только лёжки оленей и были не ровными и не такими большими, а мамонты в их края не забредали, предпочитая степи на юге, да и мамонт бы натоптал почву тяжёлыми ногами, выворотив чёрную землю. Второй охотник кинулся на плешь, туда где пропал его товарищ. Ярны крикнул, чтобы остановить его, но не успел. Будто исполинским камнем второго охотника превратило в мокрое место и все повторилось, как и с первым. Ярны отошёл от плеши обратно к бревну, он поднял ладони вверх и произнёс короткую молитву солнцу, прося зашиты от темных сил. Он надел ботинки взял копье и побежал в город.
*** Айша привела отца в храм. Круг был не полным. Общее собрание круга должно состояться только через три дня. Вокруг огня сидели трое жрецов Айтай, Айгур и Айла. Кроме служителей в храм обычно никого не допускали, только, когда это было необходимо. Чуть поодаль от круга лежал чёрный камень, куда садился простой человек. – Подойди ближе Ярны, сядь на чёрный камень и закрой глаза,– сказал Айтай и показал на нужное место рукой. Ярны сел на камень. Он ещё ни разу не был в храме и чувствовал себя как очень религиозный человек, встретившийся с посланником бога. – Не волнуйся, а радуйся. – Сила солнца коснётся тебя. Айтай подошёл к нему и положил ему руку на голову. Слегка раскачивая голову, Айтай ввёл его в транс. Ярны увидел зелёную дымку и оранжевые расплывчатые силуэты жрецов, он чувствовал себя спокойно и умиротворённо. Все волнение как рукой сняло. – Покажи, где это произошло, – сказал Айгур. Его голос звучал прямо у Ярны в голове. Перед Ярны всплыла картина леса и озера, как будто он поднялся выше птиц. – Можно ли спуститься чуть ниже? – спросил Ярны. Картина чуть приблизился, и показалась еле видная поляна. – Здесь, – сказал он, и пятнышко поляны окрасилось бледным розовым цветом. – Добавьте мне сил, – сказал Айтай и темно зелёные волны остальных жрецов потянулись к Айтаю. Жрец, использовав все силы и все своё уменье, просматривал поляну, но, ни чего не увидел необычного. Ещё ни что не ускользало от его взгляда. Он ничего не сказал. Сомнения и промахи жрецов не должны доходить до простых горожан. – Ты можешь идти Ярны, – сказал Айтай. Когда Айша увела отца, он ещё раз посмотрел на поляну и снова ни чего не увидел. – Не нравится мне это, уже шесть человек пропали в этих местах, а дикие обходят их стороной и даже боятся говорить об этом, – продолжил Айтай. Айгур через три дня соберётся полный круг, я думаю надо зарядить силой фигурки, как ты предлагал. У нас будет круг из десяти, и хотя силы в фигурках хватит ненадолго, мне нужно будет только мгновенье, что бы просмотреть все до пограничных слоёв. В назначенный день впервые собрался необычный круг из пяти жрецов и пяти нефритовых фигурок. Жрецы выложились до предела и позже едва могли подняться со своих мест. Смотрел и показывал свои видения самый опытный и старый жрец Айтай. Жрецы увидели грязно жёлтые перья пограничных слоёв и зияющую дыру абсолютного ничего. – Пробой в другой мир, сказал Айтай. – Он появился, когда мы снесли Белый Рог. – Я даже представить не могу, чем это нам грозит. Через неделю во время следующего полного круга жрецы с новыми силами исследовали пробой и выясняли, что он еле заметно растёт, проявляя на участке вокруг Белого Рога непонятные смертоносные явления. Так неделю за неделей пробуя новые идеи и силы круг смог остановить расширения пробоя, и даже слегка уменьшить его. Но закрыть его, их сил не хватало и не хватило даже сил ста жрецов. Зато они смогли сдвинуть пробой на юг на два дня пути. Жрецы решили накопить много силы солнца в фигурках и закрыть пробой. Хотя на это по их расчётам ушла бы не одна тысяча лет. А пятно тьмы они решили сдвинуть далеко на юг в пустынные места, где нет ни людей, ни зверей.
*** Крыша храма была покрыта снегом. А залив затянула корка льда. Холода ещё не приходили так рано. Снег и лёд радовали только детей, устраивавших любимые зимние игры. В таком составе круг не собирался никогда. Сегодня в храм были приглашены три вождя племён диких. Диких в город никогда не пускали, это табу существовало всегда для безопасности города. А пустить их в храм было немыслимо. Тем не менее, три вождя без сопровождения согласились явиться в храм по приглашению. Гостям, зная их буйный нрав, предложили по чаше хлебного вина с травами, который действовал успокаивающе. Вожди были введены в транс. Перед их лицами проплыла картина побережья, залива, и части лесов, где проживалиих племена. – Наш бог посылает нам суровое испытание, – начал Айтай. – Холод уже не отступит, тепло не пройдёт. – Такова воля священного Солнца. – Мы приняли решение покинуть город, наш народ уходит на новое место на юг. Тот, кто останется, погибнет от холода и голода. Картина постепенно уменьшалась и сдвигалась на юг, залив стал еле виден. За широкой полосой леса, стал виден жёлтый степной край, с который пересекали две реки, которые объединяясь, образовали широкое русло. – Мы долго искали место пригодное для жизни, здесь есть и вода, и животные, на которых можно охотиться и земли, на которых можно выращивать зерно. Здесь нет людей, с которыми бы пришлось воевать. Холод не доберётся сюда. Я предлагаю нам объединить наши народы, так легче будет выжить. – Как долго идти до этого места? – спросил один из вождей. – Полгода, – ответил Айтай. – Что же мы будем есть в пути? – спросил другой вождь – Наших припасов хватит на четыре месяца, – ответил Айтай. Дальше придётся перейти на подножный корм. По пути будем охотиться, и ловить рыбу в реках. – Вожди всех племён, которые пойдут с нами будут введены в круг и получат новые знания. – Нам нужно подумать и обсудить со старейшинами, – сказал один из вождей. – Думайте, через неделю в полную луну мы уходим, – сказал Айтай. Вожди, покинув храм, с волнением обсуждали между собой случившееся, они сомневались и не хотели покидать обжитые места. Но авторитет храма был велик и, если жители города покидают его, значит дело плохо. Айтай умолчал, что причиной изменения климата и сдвига оси планеты, был пробой пограничных слоёв и появление пятна тьмы. И, несмотря на корректировку жрецами тёплой реки в океане, холод было не остановить, да и поток тёплой реки становился слабее. Через неделю длинный караван из телег с запряжёнными одомашненными оленями двинулся на юг. Весь необходимый скарб и провизию погрузили на телеги, посадив рядом маленьких детей. Рядом шли все, кто мог идти, по краям шли воины с копьями. Жрецы проложили путь по кромке лесов и степей, а там, где нужно был пересечь лес, шли по берегам рек. Сильный мороз застудил землю, и ехать было легче. К горожанам присоединилось два крупных племени, вожди которых приходили в храм и десять мелких племён, вожди которых узнали о переселении. Через месяц пути, разведчики наткнулись на долину со всех сторон закрытую горами. Долина была заполнена глубоким снегом, в котором виднелись спины мамонтов. Их было около сотни. Покрывший землю снег закрыл траву и в поисках пищи мамонты забрели в эту долину. Лавина закрыла вход, и животные оказались в западне. Снег закрыл траву в долине и обрёк шерстяных гигантов на смерть от голода и холода. Караван остановился на неделю и охотники, найдя пологий путь, спустились в долину и нарубили топорами мороженого мяса, столько, сколько смогли унести. Люди вволю наелись и пополнили запасы. Так гибель животных от стихии помогла мигрирующим людям предотвратить голод. Ещё через два месяца пути, у жрецов и вождей стали появляться разногласия
*** – Народ не доволен, люди требуют остаться в этих лесах, – сказал Айгур. – Людям нужен отдых, остановимся на неделю, – ответит Айтай. Круг собрался вокруг костра прямо на лесной поляне. Жрецы осматривали дальнейший путь и как могли, решали текущие вопросы. Главным вопросом было питание. Последний раз им удалось испугать стадо зубров и погнать его к крутому берегу реки. Туши с переломанными костями приходилось вылавливать на мелководье. Запасы мяса были пополнены. – Одно племя хочет остаться здесь, и я боюсь, что часть нашего народа присоединится к ним, – сказал Айгур. – Здесь тепло, но это может скоро поменяться. – Нам нельзя разобщаться, наша сила в единстве, – сказал Айма. – Я думаю собрать в круг всех людей и показать им наш путь, – сказал Айгур. – Выдумщик Айгур придумал что-то новое, – весело сказал Айла. – Мы используем кольцо страха, каким сдерживали врагов в городе. – Только вместо страха заставим их смотреть с нами, это не потребует слишком много сил, а чтобы узрели все одновременно, используем молитву восхваления солнца. На следующий день караван вышел на большое поле. Жрецы объявили, что знают о желании многих людей остаться в этих краях. Что бы решить это нужно воздать молитву всем и тогда солнце направит их в правильную сторону. Посреди поля был зажжён большой костёр, круг включал в себя и вождей. Все люди, заполнившие почти все поле, круг за кругом расселись, создавая невиданный доселе многослойный круг из тысяч. Айтай раскачиваясь, начал читать молитву, за ним присоединялись новые и новые люди. Он продолжал несколько десятков раз. Единовременно и синхронно весь народ читал молитву. Круг вошёл в транс и Айгур направил кольцо силы, а другие жрецы стали усиливать его. Кольцо, пройдя, как круговая ударная волна ввела всех людей в транс. Все увидели зелёную дымку, и пять силуэтов жрецов, которые черпали и распределяли силу солнца. Хотя на небе были тучи, здесь солнце вспыхнуло сверху ослепительным оранжевым шаром, даря тепло и умиротворение всем присутствующим. Перед всеми появилась картина той земли, куда вели их жрецы. Зелёные степи и холмы с небольшими рощами, полноводные реки и стада животных. За тем жрецы показали, как растекается холод и где его силы иссякнут. – В этом месте нельзя оставаться! – прозвучал голос Айтая у всех в головах. – Холод доберётся и сюда. – Нужно двигаться дальше. – Те, кто решит остаться, пускай остаётся. Это невероятное всеобщее собрание круга, объединило людей и дало им духовные силы, которые помогали преодолевать все трудности. От каравана не отстал никто. На исходе весны, пройдя тысячи километров уже единый, закалённый и сплочённый в трудном пути народ добрался до цели. На трёх холмах, в течении нескольких лет, выросло три городища, Неприкосновенный запас зерна, дал большой урожай, в реках водилось достаточно рыбы, а по степи носилось в достатке сайгаков, косуль и диких лошадей. Рядом нашлось богатое месторождение меди и вскоре бронзовые ножи, мечи и мотыги, уже не считались редкостью. На вершине самого высокого холма был построен новый храм, немного больше старого, но такой же простой. Переселенцы осваивали новые земли, строили новые города. От сытной и спокойной жизни население росло. В этих условиях у жрецов было мало забот. Отдав власть вождям, они отошли от управления городами, посвятив себя постижению духовных знаний и обучению новых служителей храма. Впрочем, школу закрыли, а поиск и обучение способной молодёжи прекратили. Причиной был ученик по имени Агай. Ходили слухи, что он был случайным сыном Айгура и тому были причины. На последнем году обучении Агай показал кругу созданное им яйцо силы. Такое же яйцо силы создал в давние времена Айгур, которым была снесён Белый Рог и создан пробой- пятно тьмы. Агай не дождался похвалы от круга. Жрецы были озадачены и долго молчали. За тем отправили Агая, чтобы обсудить, как быть дальше. – Мы уже увидели, что самое разрушительное оружие, о котором мы молчали, способный юноша придумал снова и нет ни каких гарантий, что это не повториться. – сказал Айтай. – Мы уже имеем пробой, из которого рвётся тёмная сила и пройдёт много лет прежде чем мы накопим силы что бы его закрыть. – Я вижу единственный выход прекратить обучение. – Направим развитие народа по другому пути. – Пусть укрощает естественные природные стихии – ветер огонь, воду, молнии. Круг не сразу принял решение, но от обучения пришлось отказаться. От религии остались только внешние атрибуты, обросшие символами. Огонь в храмах, молитвы и история создания мира и людей. Силой владел лишь круг. Жрецы остальных храмов не умели обращаться с силой солнца. Народ, пришедший с далёкого севера, расселялся все дальше и дальше. Он достиг и тех пустынных земель, куда жрецы круга сдвинули пробой – пятно тьмы. Потоп охвативший землю отвлёк их силы. Контроль над тьмой был ослаблен, пробой увеличился, и тьма стала проявляться в нашем мире. Жрецы благодаря силе солнца жили гораздо дольше простых людей, сотни поколений, но их срок подходил, и они это знали. Под конец они совсем отошли от людских дел и целиком посвятили себя борьбе с тьмой. Они поставили храм в центре клочка земли, которою позже люди назовут Территорией, и запретили, кому-либо появляться в этих землях. Храм расположился в горной пещере. Пять белых камней и неугасаемый огонь в центре. Немыслимой мощи невидимая сила наполняла своды пещеры. Когда один из жрецов уходил в царство солнца, его место на белом камне занимала фигурка из нефрита, которой передавалась вся сила его. Со временем все белые камни заняли зелёные фигурки, Призраки жрецов, ещё появлялись в храме, пока не закончили все приготовления. Остался Айла, на него была возложена последняя миссия, и призрак Айши. Айла вошёл в транс, качая силу из фигурок, и нырнут в самое сердце тьмы, очутившись в безжизненных песках без неба, на «спине крокодила». Он поставил белую стену- барьер между тьмой и нашим миром и сел перед ней, загоняя тьму обратно, откуда она пришла. Спустя века обладавший странной и неизвестной силой человек проник в храм и забрал фигурки. Айла, Айша и прибывшие на помощь призраки остальных жрецов ничем не смогли ему помешать. Впрочем, это уже не имело значение, пробой, покрытый жёлтым пушком пограничных слоёв, как коростой постепенно затягивался. Тьма притягивает другую тьму. Полигон для испытаний как по злому умыслу оказался над пробоем. Ядерный взрыв, всколыхнув все энергетические слои, накачал тьму силой. Стена, установленная Айлой, была сдвинута, и тьма снова начала всплывать, проявляться в нашем мире.
*** Самарканд Империя Тимуридов зима 1391год.
Первые проблески рассвета осветили город. Большие ворота между двух сторожевых башен распахнулись, и караван из полсотниверблюдов со среднеазиатской неспешностью начал выходить из города. Вокруг каравана на лошадях гарцевали воины в белых чалмах, с длинными копьями. Круглые, начищенные до блеска щиты пускали блики от лучей ещё не взошедшего солнца, изогнутый меч завершал вооружения воинов. С минарета слышался громкий протяжный голос муэдзина, поющего азан – призыв к молитве. Воины и участники каравана не последовали призыву муэдзина, они были на военном положении, и намеривались совершить молитву и отдать должное Всевышнему позже. Ведь даже Посланника Аллаха саллаллаху алайхи васаллам, в день сражения Хандак (Ахзаб) многобожники отвлекли от совершения четырёх намазов. Главным в караване был Мудрец, ещё не старый пятидесятилетний худощавый мужчина. Он был одет в простой белый халат и белую чалму и смотрелся простолюдином. Но когда кто-нибудь из воинов или других путников обращался к нему, можно было заметить, что даже к хану или великому эмиру, обращаются с меньшим трепетом и почтением. Наплечный широкий шарф – тайласан и длинный посох пристёгнутый к седлу верблюда, выдавали в нем представителя духовенства – суфия – странствующего монаха. Все обращались к нему просто – уважаемый Мудрец. Настоящего имени не называл никто. Путь каравана лежал на север через Алмалык в Узген, по пескам Каракума и Кызылкума по краю Аральского моря. Цель путешествия знал только один Мудрец. Неспешно караван преодолевал большие по тем временам расстояния. К вечеру на стоянке устанавливался большой шатёр, готовилась сытная еда для всего каравана. Мудрец ел очень скудно, иногда довольствуясь лишь чаем и сухофруктами. За песками Каракума появился неожиданный для пустыни свежий солёный воздух, а за тем и море, затерявшееся по воле Всевышнего в этих песках. Для проводящих свою жизнь в тёплой пустынной стране путников море было в диковинку, и они с удовольствием издали наблюдали волны и пену прибоя. Морской воздух нравился не всем, кое-кто с непривычки начал чихать. Рядом с Мудрецом ехал ещё один монах, бывший в прошлом язычником – огнепоклонником. Сейчас ставшим ревностным служителем Ислама. Пройдя четыре дня вдоль морского берега, караван остановился. Мудрец сообщил начальнику стражи, что он со вторым монахом должен удалиться в пустыню для размышлений и молитвы. Начальник стражи был растерян, он получил лично приказ от Великого Эмира защищать Мудреца, сопровождать его везде и во всем его слушаться. – Я вижу твоё смятенье, оно пустое. – Мы все в руках Аллаха, – сказал Мудрец. Он взял главного стражника за руку и посмотрел ему в глаза. Что успокоило воина. – Жди нас, через два-три дня мы вернёмся. Две фигуры на верблюдах скрылись за барханами, оставив озадаченного стражника и всех участников каравана. Монах, шедший рядом с Мудрецом, вёл его в заброшенный храм огнепоклонников. Будучи язычником, он бывал в храме ещё совсем ребёнком, его наставника-жреца позвали сюда древние духи и он взял с собой юного ученика. К вечеру они подошли в предгорье небольшого хребта. Привязав верблюдов к небольшому изогнутому от старости дереву. Проводник остановился у отвесной скалы. Он упёр ладонь в скалу и надавил на серую невзрачную породу. Ладонь медленно начала погружаться в камень, сопротивление ослабло, и проводник прошёл сквозь камень. Следом без всяких усилий прошёл Мудрец. В тёмном проходе путники зажгли заготовленные факелы. Пройдя по длинному круглому проходу, они очутились в просторной пещере, своды которой поднимались выше пяти человеческих роста. В потолке из отверстия сверху был виден свет. Пятно которого, падало на выложенное камнями кострище. Вокруг стояли пять белых камней. Мудрец подошёл к одному из камней и осветил его факелом. На камне стояла небольшая каменная фигурка. Мудрец взял фигурку и сунул её в перекинутую через плечо сумку и подошёл к другому камню, на котором стояла ещё одна фигурка. Проводник, стоявший за его стеной, упал на колени. Его словно ударило волной. Волной сильного страха. Леденящий ужас проникал в каждую клетку его тела. Его глаза были наполнены безумием. Тихо мыча, он пополз к выходу. Волна страха накатилась и на Мудреца. Но он, как ни в чем небывало, подошёл к следующему камню. Собрав четыре фигурки, он повернул к выходу. Пятая фигурка завалилась за камень и осталась в храме. На камнях появились призраки жрецов круга. Призраки светились слабым жёлтым тёплым светом. Жрецы сидели, не шевелясь с заставшими глазами. – Как ты выдержал страх? – Это не под силу смертному, – прозвучал в голове Мудреца голос Айтая – Что мне ваш страх. Во снах я спускался в царство Иблиса. Там было пострашней. – Верни то, что взял, – сказал Айтай. Мудрец, молча, пошёл к выходу. Копье солнца, накаченное всем кругом, ударило Мудреца в спину. Но пройдя сквозь него, ударилось в каменный свод пещеры и рассыпалось яркими жёлтыми искрами. Копье не встретило сопротивления его тела, словно это был мираж. – Да человек ли это? – воскликнул Айла. – Постой незнакомец – сказал Айтай. – Ведь больше всего на свете ты любишь тайные знания. Мудрец остановился и обернулся. – В этих фигурках заключена невероятная сила. – В этих землях тьма рвётся в наш мир. Если она прорвётся, весь мир погрузится во тьму. – Мы видим, что ты служишь свету. – Верни их на место, предотврати беду. – Я верну, сказал Мудрец. – Сделаю намеченное и верну. – Я чувствую, сейчас опасности нет. Он развернулся и вышел из храма. Путь ему преграждала стена солнца, которую поставил круг. Мудрец без усилий преодолел стену. Выйдя на улицу, он нашёл проводника возле верблюдов. Проводник лежал на боку его трясло. Безумия больше не было в его взгляде, в нем отражалось невыносимое страдание. Мудрец присел рядом и стал читать молитву. Потом он взял проводника за руку. Вся боль и страх ушли, осталась только слабость. Звали Мудреца, шейх Мир Сейид Береке, он был прямым потомком пророка Мухаммеда. Суфии, монахи, к ордену которых он принадлежал, собирали древние мистические знания. И были уважаемыми во всём мусульманском мире. К вечеру они были уже на стоянке каравана, а утром выдвинулись в Алмалык.
*** Многотысячное войско Великого Эмира Тимура ибн Тарагай Барласа расположилось станом, на расстоянии дневного перехода от Каспийского моря. Стоявшее в зените солнце уже не жарило так, как в пустыне. Дальше их путь лежал на север в приволжские степи. Среди шатров ржали кони, воины в доспехах готовили на кострах нехитрую пищу. Караван, вышедший из Алмалыка наперерез, с трудом догнал войско. Несмотря на усталость, Мудрец слез с верблюда и направился к шатру Эмира. Стажи вопреки обычаю не преградили ему путь перекрещенными копями, лишь склонив головы, попросили немного подождать Тимур разутый сидел на мехах. Стены шатра были покрыты коврами и шкурами, Невероятной красоты восточная женщина наливала ему чай из большого медного кумгана. Поставив поднос с разлитыми чашками, она удалилась. – Женщины забирают много сил Тимур, – после традиционного приветствия сказал Мудрец. – Китайские монахи мне говорили то же самое, но что за мужчина, если рядом нет женщины. Мудрец не стал развивать тему, он молча взял чашку чая и отхлебнул. – Ты нашёл, что искал Мудрец? – спросил Тимур – Да Великий Эмир. – Мы победим. – Да Великий Эмир. – Это так же ясно, как то, что сейчас день. Мудрец, говорил о победе как о свершившимся факте, и у Тимура исчезли тени сомнений о результате их похода. – Мой шатёр уже разложили, сказал Мудрец, и благословив Эмира, пошёл отдыхать после тяжёлого перехода.
*** Войско Тимура подошло к небольшой реке Кондурче, затерявшейся в приволжских степях, и остановилось на правом берегу. Часть войска ещё подтягивалась к стану расположившемуся на невысоком холме. Неделю, не прекращаясь, моросил дождь. Сегодня к обеду из облаков выглянуло солнце, высушивая отяжелевшее снаряженье воинов С противоположного берега переправлялось войско хана Тохтамыша. Войско неприятеля занимало все видимые холмы. Тимуру ещё не приходилось сталкиваться с таким многочисленным войском. Тохтамыш не имел такого боевого опыта как Тимур, но в его жилах текла кровь Тимуджина. Войско неприятеля остановилось на расстоянии десяти пролётов стрелы. Тимур, видя перед собой неприятеля приказал ставить шатры и готовить обед, а сам демонстративно повернулся к неприятелю спиной, как будто того и не было. В любую секунду лавина неприятельской конницы могла сорваться и в течение нескольких минут врубиться в стан Тимура. Воины Тимура, как ни в чем не бывало, разводили костры и готовили пищу. – Он что ослеп, – воскликнул Тохтамыш, готовый в любое мгновенье кинуть на Тимура все своё войско. Хана поразило поведение Тимура, он почувствовал неуверенность в себе, а сомнения главы, всегда передаются его войску. – Это какая-то хитрость, – сказал хан своему командующему. Командующий войском хана – старый седой монгол и сам был удивлён поведением Эмира. Их внимание было приковано к авангарду Войска Тимура. В это время на флангах шло боевое построения. Пехота Тимура установила, врыв опоры в землю, массивные щиты. Длинные копья с черными треугольными стягами, лежали приготовленными на земле. Чуть дальше от пехоты, разложив перед собой на земле стрелы, с луком наизготовку, присев на одно колено приготовились к бою лучники. Хан, опомнившись, бросил конницу в бой. Поднимая столбы пыли, лавина конников сорвалась в атаку. Хана смутило беззаботное поведение Тимура, находящегося в авангарде своего войска и он направил конницу сразу в оба фланга. Когда конница подъехала к флангам на выстрел, небо почернело от тучи стрел. Натренированные лучники Тимура успевали сделать два выстрела в секунду. Когда поредевшая конница прорвалась к флангам, и лошади дышали в лицо оборонявшимся, пехотинцы Тимура подняли многометровые копья, уперев их в землю, разя летевших на них и лошадей и конников. Конница поспешила зайти с тыла, но арьергард уже был готов, и все повторилось как с флангами. Сдержав первый напор и притормозив войско хана, Тимур бросил ему навстречу свои конные кулы. Хорошо обученные, натренированные и закалённые в боях воины Тимура действовали быстро и слаженно. Пехота хана двинулась в авангард. Здесь воины Тимура уже были готовы к удару. Всего несколько минут замешательства хана, хватило для подготовки к бою. Встречные конные порядки влились друг в друга разя кривыми мечами, самым грозным оружием в умелых руках. На холме поодаль от левого фланга, расстелив молитвенный коврик, молился шейх Мир Сейид Береке. За холмом в ложбине притаился засадный конный кул Тимура. Мудрец, закончив молитву, расставил перед собой нефритовые фигурки стражей. Оглядев поле битвы пронзительным взглядом, зачерпнув горсть земли, он бросил её вперёд. – Ягы кочди (враг бежал), – выкрикнул он по-тюркски. Войска хана как будто наткнулись на невидимое препятствие. В одно мгновение их обуял парализующий волю ужас. Бросив оружие, они кинулись прочь. Хан не смог сдержать своего войска, вскочив на коня, что есть сил, не оборачиваясь, бежал с поля битвы, бросив своё войско на произвол судьбы. Войско Тимура кинулось догонять бегущих, рубя их без пощады. Битва превратилась в бойню. Деморализованное, не защищающееся войско хана, безжалостно истребляли воины Эмира. Один из раненых конников хана сидя на коленях, сложа руки лодочкой, приложил их к лицу, и воздал молитву Всевышнему. Ударом меча промчавшийся мимо воин Тимура, срубил ему голову, которая упала лицом вверх. В последнем взгляде зафиксировав голубое небо и безмятежно плывущие по нему облака. Закатывающееся красное солнце, освещало тянущуюся до горизонта, багряную от крови, покрытую телами, землю. Эта приволжская земля не один век будет пропитываться кровью воинов. Может быть в этом секрет её плодородия.
*** Разгромив армию Золотой Орды, Тимур вернулся в Самарканд. Он стал самым влиятельным правителем востока от Пекина до Марракеша. Ни одна армия не могла соперничать с его силами. Мрачный Эмир готовился принимать китайских послов. Быть великим полководцем не просто. Ещё сложнее содержать в порядке империю, раскинувшуюся на весь Мавераннахр. Мудрец прервал его размышления. Он вошёл в покои Эмира – Мне незамедлительно нужно отправиться в Каир. – Что случилось? – спросил Тимур. – Халиф просит приехать, его власть под угрозой. Потомок Посланника нужен всем. – Я оставлю это у тебя. Мудрец поставил сумку на ковёр, и вытащил фигурки стражей. – Это арийские стражи, они помогли нам одержать победу. – Я должен вернуть их. Они сторожат вход в царство Иблиса. Пока эта дверь заперта, но, если их не вернуть она может распахнуться. Тохтамыш собирает новое войско. Поэтому я пока оставлю их здесь. Мудрец вышел с караваном, не дождавшись утра. Путь был не близкий. Но караван не успел пройти и дневного перехода. Мир Сейид Береке преставился прямо в седле. Всевышний призвал его в пути. Караван повернул обратно. Похоронили мудреца в месте, которое позже назовут Гур-Эмир, и которое впоследствии станет усыпальницей Тимура и его потомков. На похороны из Бухары прибыл монах по имени Ачилбай, в узком кругу местных суфиев он был, самым страшим и уважаемым. Ни кто не знал сколько ему лет и самый старший из них сказал бы «– Я знал его ещё когда был юнцом, с тех пор он ни сколько не изменился» Ходили слухи что он один из четырёх праведных халифов, получивших власть от пророка Мухаммеда. Тимур вызвал Ачилбая. И протянул ему сумку – Это стражи арийские! Ачилбай вытащил одну фигурку и стал с интересом рассматривать. – Мне дал их Мудрец, – продолжил Эмир. – Он сказал, что они охраняли дверь в царство Иблиса и их нужно вернуть на место. – Узнай, как это сделать. Ачилбай взял одну фигурку – Мне нужно показать это знающим людям. Я постараюсь найти ответ на эту загадку. Забрав с собой одного стража, Ачилбай отправился искать ответ. Он объехал весь Мавераннахр. И на севере в Чимкенте он встретился с огнепоклонниками, которые кое-что рассказали ему, направив его поиски на восток Арала. Ночью ему приснилась Айша, которая велела собрать всех стражей. Забрать остальные фигурки он не успел. В Походе на Китай умер Тимур. Великого полководца похоронили рядом с Мудрецом. И с ним были похоронены фигурки стражей. Один из советников Эмира сказал, что они лучше всех будут охранять покой Великого полководца.
*** Сергей проснулся и стал раздувать едва дымившиеся угли. Саша ещё спал. Это утро на Территории было сырым и промозглым. У разгоревшегося костра сидела Айша. В утреннем свете её с трудом можно было разглядеть. Рядом сидели призраки, бывшие пленники Контролёра во главе с майором. Сергей не видел их, но ясно ощущал их присутствие. – Впереди Арахл, мы поможем тебе его пройти, но многое зависит от тебя Атай-гул, – сказала Айша. – Арахл? – переспросил Сергей ставя на огонь котелок. – Да. – Арахл. – Это место где Тьма в полной силе проявилась в нашем мире, –продолжила Айша – Что же я должен делать с этим Арахлом. – С начала ты должен победить себя. Это трудней всего. В самый трудный момент представь что солнце согревает тебя, почувствуй его тепло, почувствуй радость, какую чувствуют дети играя в яркий солнечный день. – Я помогу тебе. – Мы все поможем тебе, – сказал майор. Саша то же поднялся, прислушиваясь к беседе, и вытряхнул из рюкзака последние припасы. – Остались только армейские концентраты, сказал он, кидая Сергею плотную запаянную в пластик упаковку. Наскоро проглотив нехитрый завтрак, приятели двинули дальше, намереваясь сегодня, во что бы то ни стало закончить затянувшуюся прогулку. Впереди пошёл Сергей следом Саша за тем Айша и призраки. – Gho-o-o-st busters, – запел Сергей песенку из фильма про охотников за приведениями. Ему хотелось, чтобы вместе с шагающими позади призраками летела зелёная склизкая весёлая клякса. К полудню дорогу им преградило необычное мерцание воздуха чем-то походившее на марево от горячего воздуха. Предметы впереди расплывались, теряя очертания – Иди вперёд, – сказала Айша. Сергей сделал шаг, в похожий на закипающую воду, воздух. Остальные двинулись следом. С каждым шагом становилось темнее. Мир стал черно белым. Место, в которое он попал, не было похоже ни на что на Земле. Это был кусок чужого мира. Липкая мягкая грязно белая земля, похожая на не застывшую краску, едва заметно шевелилась под ногами, расходясь волнами и буграми. Небо, если оно вообще здесь было, заслонял похожий на серую пыль туман, или скорее застывший и нависавший сверху буран. Впереди расплывалось тёмное пятно. – Возьми стража в руку, – сказала Айша. Сергей скинул рюкзак и вытащил фигурки. – Дай одну Саше, иначе вам не пройти, – сказала она и пошла к призракам, которые плелись позади. Выстроившись цепью, и взявшись за руки они пошли дальше. Два десятка призраков, с одного края шёл Сергей а с другой шёл Саша, вытянув вперёд руку со стражем. – Он жжётся, – сказал он. – Не вздумай выпустить стража из рук, – крикнула Айша Саше. – Иначе нам всем конец. Она шла позади цепи, закрыв глаза. Пятно приближалось, приобретая очертания. Ствол дерева, или скорее коралла, разветвляясь на три ветви, терялся в нависавшем сверху тумане. Ближе к разветвлению шевелился комок, выглядевший на гигантский плевок. Или скорее похожий на икру, сгусток бежево- зелёные шаров или пузырей размером с небольшой арбуз склеенные мутной вязкой жижей. Если это была икра, то она явно была протухшей, во всяком случае, выглядела именно так. И где потусторонняя рыба, которое оставила здесь это «добро»? Сгусток медленно полз вниз. В каждом шаре светился еле заметный огонёк, словно синяя искорка. На Сергея словно навалился тяжёлый груз, он едва устоял на ногах. Ноги обмякли, и он едва передвигал их. Ощущение мерзости и невыносимого ужаса наполняло его с каждым шагом. Саша выглядел не лучше, его качало, и он едва не падал. – Окружаем. – услышал он голос Айши. Её голос шёл издалека, все происходящее казалось Сергею бредом лежащего в горячке человека. Он шёл вперёд, силу ему давал страж. Фигурка буквально горела в его руках. Цепь замкнулась. Сгусток перестал спускаться. Он замер и икринки как сотни глаз будто смотрели на окруживших их призраков и людей. – Уходите, – сказала Айша. – Медленно, не вздумайте бежать. – Идите к храму, к вечеру я вас догоню.
Сергей и его спутник отпустили руки призраков и стали, не спеша отходить. Хоровод из фантомов стал медленно двигаться вокруг сгустка. Дерево с неведомым существом стало таять, словно воск на сковороде. Фантомы продолжали движение вокруг. Сгусток вместе с деревом слились в единый ком и расплылись по земле грязным мутным пятном. Пятно засветилось и призраки расцепившись стали по одному двигаться к нему. Встав в центр пятна, они исчезали из этого мира. Их земной путь был закончен. Сергей с Сашей сделали ещё несколько шагов, и вышли под серое покрытое облаками небо Территории. На какое-то мгновенье в разрыве облаков мелькнуло солнце, осветив серые от усталости и истощения лица приятелей. Очередная пакость, подсунутая Территорией, осталась позади.
***
Сергей раздвинул ветки и вышел из зарослей карагача. До подножья хребта оставалось не более трёх километров. Путь преградила широкая, около трёх метров, трещина в земле, тянущаяся на сотни метров в обе стороны. В трещине висела серая хмарь и насколько она уходит в глубь земли, не было видно. Метрах в ста влево по трещине был виден силуэт грузовика. Подойдя ближе, они увидели, что передние колеса машины ушли в трещину и капот оперся в противоположный край щели. Сергей прыгнул на крышку кабины и зацепившись за край перевалился в кузов. Следом прыгнул Саша. Грузовик дрогнул, и покачиваясь начал сползать в лещину. – Прыгай, – закричал Сергей и выпрыгнул из кузова. Приземлившись на ноги, он перекатился подальше от грузовика. Саша спрыгнул, с другой стороны. Машина со скрежетом ушла в щель, потащив за собой прицепленный компрессор, а точнее установку БУПВ- 1003. Грузовик полностью ушёл в щель и застрял. Установка на половину свесилась в трещину, завалившись на бок. Сергей обошёл установку сзади. Саша лежал и матерился по-немецки. – Ни сломал, ни чего? – спросил Сергей. – Нет, ушибся только. Саша растёр ногу и поднялся. Сергей скинул рюкзак на землю, обвязался верёвкой и кинул второй конец Саше. Он осторожно залез на крышу и пополз вперёд. Скинув боковой щит, он опустился и повис вниз головой. Рефлектор был прямо пред ним. Сергей аккуратно засунул руку внутрь рефлектора и с трудом нащупал фигурку стража. Он сильно дёрнул на себя и оторвал статуэтку от дна рефлектора. – Потихоньку вытягивай меня, – крикнул он Саше. Саша стал подтягивать верёвку. Спрыгнув с установки, Сергей оглядел фигурку, она ничем не отличалась от других. Он достал из рюкзака блестящий небольшой разводной ключ, залез на установку и вновь свесился у её края. Гайки крепления рефлекторы прикипели и поддавались с трудом. Открутив гайки Сергей дёрнул рефлектор и он оторвавшись едва не слетел в низ. Сергей, уронив ключ, ухватился за него второй рукой. Он бы ни за что не выпустил из рук двадцать с лишним килограмм платины. – Очень аккуратно подтягивай. Саша лёг на землю врылся пятками сапог в землю и стал тянуть. Чувствовалась лишняя тяжесть. – Ты там пол установки открути что ли – Почти. Добравшись до края крыши, Сергей откинул подальше драгоценную деталь и спрыгнул вниз. Он вытряхнул все ненужное из рюкзака и с трудом всунул в него рефлектор. – Ну, дружище, не думал, что все получиться. – Половина здесь твоя. Он похлопал по круглому боку рюкзак. – Осталось свалить отсюда как можно быстрей. – Тебе ещё фигурки отдать надо. Они не знали, куда идти дальше, наломав веток сухого карагача, разожгли костёр и сели перекусить. Наевшись, легли передохнуть. Саша задремал, а Сергей пялился в угли. Уже в сумерках появилась Айша. Её светящаяся тёплым жёлтым светом фигура неожиданно появилась из темноты. – Вставай Атай-гул! – Пришло время исправить ошибку, совершенную твоим предком двадцать тысяч лет назад. Саша проснулся и нехотя стал собираться. Затушив костёр, они двинулись к горам. Дойдя до отвесной скалы, Айша шагнула прямо в неё. Морок, маскировавший вход в храм исчез. Сергей шагнул следом в тёмный круглый проход. Еле заметные отблески слабо освещали длинную пещеру. Просторный каменный зал освещало пламя жёлтого как солнце огня. Вокруг огня лежали пять белых камей. – Доставай стражей, – сказала Айша. Сергей вытащил фигурки и поставил перед собой на землю. Айша расставила их между камней. На белых камнях стали возникать один за другим призраки жрецов. Впервые за многие века собрался полный круг. – Нельзя терять ни минуты, – сказал Айтай. – Атай-гул, Айша садитесь в круг! Со своего камня встал Айгур. Он подошёл к Сергею и посмотрел прямо в глаза. – Нет ни кого в этом мире, кто бы мог увидеть такого далёкого потомка, – сказал Айгур. Он улыбнулся и продолжил: – Солнце смеётся над нами! – А когда над тобой смеётся солнце, нет большего счастья. Айгур вернулся на свой камень, Айша и Сергей сели в круг прямо на песок. У Сергея закружилась голова, и он увидел зелёный дым, который наполнял все вокруг. В дыму находилось одиннадцать расплывчатых оранжевых силуэтов. В центре круга зелёный дым стал расходиться и стали различимы грязно жёлтые перья пограничных слоёв. Сергей увидел и зияющую дыру абсолютного ничего. Он уже видел её и даже погружался, когда прошёл через замершую мигалку на «спину крокодила». Вокруг дыры стал закручиваться жёлтый вихрь, с концами, напоминающими солнечные протуберанцы. Пятно начало уменьшаться – Отдайте всю силу, которая есть, – крикнул Айтай. Сергей чувствовал в себе силу только раз, когда приказал Контролёру спать. Сейчас он снова ощутил её в себе и интуитивно отдал всю без остатка Айтаю. Он чувствовал, как сила солнца проходит через него, через Айтая и наполняет вихрь. Пятно тьмы стягивалось, становилось все меньше и меньше, и наконец, полностью исчезло. Вихрь исчез, и бледные перья пограничных слоёв закрыли розовую рану. Сергей снова оказался в пещере у жёлтого огня. Саша стоял у входа в храм и наблюдал что происходит. Видения круга коснулись и его. – Я ни мгновения больше не хочу задерживаться здесь, царство солнца ждёт нас тысячи лет, – сказал Айла и исчез. Следом исчезли и другие призраки. Они сделали все что могли, исправили свои ошибки и хотели немедленно уйти в царство своего бога. Больше их здесь ничего не держало. Айша подошла к Сергею. – Сейчас ночь. У вас времени до середины следующего дня, чтобы покинуть Территорию. Остатки темных сил будут, отсечённые от своей основы, в своей агонии будут очень опасны. Круг заморозил их и замедлил их время. – Я проведу вас до тропки в горах и немного провожу, перейдя горы, вы покинете Территорию. Айша вывела их из храма и повела вдоль подножия хребта. Она довела их до самого перевала и прежде чем исчезнуть навсегда, сказала: – Остался вход «на спину крокодила», и выход, там, где вы уже проходили. – Для этого мира это не опасно, а вам может пригодиться. Спускаться с гор в утренних сумерках было не просто. Сергей одел, налобный фонарь и прежде чем сделать шагнуть внимательно проглядывал путь. Саша по привычке продолжал кидать вперёд камешки. Когда они спустились вниз, было уже одиннадцать часов утра и священное солнце уже висело высоко и нещадно пекло. Спустившись, они сняли свои серебристые, уже надоевшие, костюмы, и устроили привал, чтобы позавтракать и попить чаю. – Сколько нам до машины шагать, – спросил Саша. – Километров шестьдесят по карте, – ответил Сергей. – За три дня дойдём. Неожиданно раздался треск моторов. По дороге поднимая клубы пыли, ехали мотоциклы. Сергей выскочил на дорогу и стал размахивать. Три мотоцикла, один за другим, остановились и заглушили моторы. Сняв шлем к Сергею подошёл улыбающийся азиат. – Вы как тут оказались? – спросил он по-русски. – Путешествуем, туристы из России! – ответил Сергей. – А мы из Казахстана, к Дакару готовимся. Мотоциклы были последними гоночными моделями. Разукрашенная защитная форма с рекламой и прочими атрибутами не вызывала сомнения что перед ними гонщики казахской команды. Сергей открыл карту и ткну в неё пальцем. – Сюда сможете нас подкинуть, у нас тут машина оставлена? – спросил он мотоциклиста. – Не вопрос, у нас маршрут как раз рядом проходит. – Садитесь быстрей и держитесь крепче, нам в нормативы по времени уложиться надо. Сергей и сам любил погонять на мотоцикле. Но то, что творили эти парни, можно было назвать мотобеспределом. На каждой кочке мотоцикл подкидывало, и он пролетал несколько метров, не касаясь земли. Сергей вцепился в мотоцикл, чтобы не слететь по дороге. Он никогда раньше так не хотел спуститься на землю и идти пешком. У Саши дела обстояли не лучше. Докричаться до гонщиков из-за треска моторов было невозможно. Дотянутся до водителя рукой, не получалось. Отдирать руку от мотоцикла означало с него слететь. А слетать не стоило, костей потом не собрать. Гонщики подъехали прямо к газику Сергея. Сергей и Саша сползли с мотоциклов и обессиленные опустились на землю. – Что укачало? – посочувствовал мотоциклист. – Ни чего сейчас пройдёт. Газанув, гонщики исчезли вдали пустыни. Сергей, молча, лежал и приходил в себя. За тем он поднялся, пошатываясь, подошёл к машине и достал из бардачка бутылку коньяка. – Саша лежал и заковыристо ругался. Увидев коньяк, он замолчал и протянул руку. – За полчаса долетели, – сделав глоток из бутылки, сказал он. – А ты говорил три дня. – Эти парни профессионалы, я полагаю, они ещё не гнали на полную. Сто двадцать километров в час для них не скорость. Сергей достал щётку и стал сметать песок, который за время их отсутствия, небольшим слоем покрыл крышу и капот машины. Песок попал и внутрь, пришлось устроить капитальную уборку салона. Закончив с уборкой, Сергей открыл капот. Саша решил размять ноги и шатался неподалёку от машины. Отойдя метров тридцать, он наткнулся на кобру. Змея вела себя странно, увидев человека, она не спешила скрыться бегством. Она слегка приподнялась, и вяло зашипела, не до конца раскрыв капюшон. Неподалёку, рядом с норой лежала ещё одна кобра. Змеи выползли из нор и укрытий. Саша знал, почему это происходит и посмотрел на машину. Рядом с газиком стоял массивный столб, с которого свисали обрывки электрических проводов. – Серёга машину от столба… Саша не успел закончить, как из-под земли пошёл низкий гул, переходящий в вой. Земля подпрыгнула, и Саша упал. Сергей, крутившийся вокруг машины, тоже не устоял на ногах. Не успели они подняться, ударил второй толчок, земля заходила ходуном. Не отойдя ещё от мотоциклетной поездки, вестибулярный аппарат Сергея на этот раз взбунтовался, голова сильно закружилась, и завтрак вылетел на песок. Толчки землетрясения не продолжались. Саша подбежал и к машине. – Сваливать надо подальше, смотри, что на Территории творится, – крикнул он. Хмарь грязным облаком поднялась, из-под неё шло лиловое свечение. Черные, раздваивающиеся и расстраивающиеся нити, как тонкие щупальца сотнями вылетали из хмари и впивались в землю, снизу поднимались узкие черные смерчи. Доносился визг и скрежет. Мелкие бледно-синие огоньки как стая светлячков- переростков носились среди этой вакханалии. Сергей запрыгнул в машину и завёл двигатель, Саша не заставил себя долго ждать и плюхнулся на сидение рядом. Сергей не стал гнать. Стрелка спидометра качалась в районе шестидесяти километров. В дрожавших зеркалах заднего вида было видно, как с территории вылетают гигантские черные кляксы или скорее плевки. Один такой плевок размером с машину, шлёпнулся на дорогу впереди машины и пополз ей навстречу. Сергей обогнул его по обочине и чуть увеличил скорость. Они отъехали километров пятнадцать, Территории уже не было видно. А внутри жижа из страха брезгливости, и какой-то мерзости вылезала наружу. Гадкие ощущения, дремавшие во всех частях тела, проснулись и нехотя выползали вон. Они пропитались Территорией насквозь и теперь очищались от неё. Машина выехала на крутой берег высохшего моря. Дорога шла в нескольких мерах от обрыва, а внизу раскинулось каменное плато. Сергей снизил скорость и аккуратно поехал, стараясь держаться подальше от края обрыва. Третий толчок подкинул машину, и она как мячик поскакала по дороге и едва не перевернулась. Сергей нажал на тормоза. Машина пошла юзом к обрыву. От землетрясения длинная полоса шириной около метра у края обрыва обваливалась в низ. Сергей дал по газам и отвернул в противоположную от обрыва сторону. Отъехав на безопасное расстояние, он остановил машину. Дно моря покрыла паутинка трещин, из которых сочилась вода, местами вода вырывалась фонтанами на несколько метров. Сергей достал с заднего сидения фотоаппарат и стал снимать происходящее. Толчки вызвали смещение горных слоёв, огромные карстовые полости, куда в своё время от ядерного взрыва ушла морская вода были придавлены обвалившимся скальным массивом горного хребта. Который, потеряв под собой опору, опускался, выдавливая, через карстовые пещеры воду обратно в море. С севера шли черные грозовые тучи. Порывы сильного ветра несли облака песчаной пыли. Сергей поплотнее закрыл дверь. Небо заволокло за считанные минуты. Из густых черных как дым от сожжённой резины, туч ударила молния, плеть десятка нитей серебристо белых ослепительных разрядов ударили в землю. Машина вздрогнула. Густую непроглядную тьму, покрывшую все небо, резали десятки электрических разрядов. Запах озона ощущался в машине. Хлынул дождь. Редкие капли стали стучатся в брезент крыши, переходя в барабанную дробь, за тем слились в монотонный шум. Стена воды была настолько плотной, что через лобовое стекло автомобиля не было видно его капота. Ехать при такой видимости было невозможно. – Похоже, это надолго, сказал Сергей. Он отложил камеру. Откинул спинку сидения назад, разгрёб разбросанные на заднем сидении разбросанные вещи, поставил на фанерный ящик газовку и стал разогревать чайник. Буря продолжалась. Такого дождя здешние пески не видели со времён всемирного потопа. Вода, прибывающая снизу и сверху, поднялась на метр. Стоявшие корабли начали ворчать и покачиваться и наконец, поднялись над дном, и, сталкиваясь друг с другом, медленно поплыли. Ржавые обшарпанные суда не верили, что моря нет, и ждали, когда снова пустятся вплавь. Выдавленные массы воды создали слабое течения, неся свои воды и заполняя возрождающееся море. И вереница страшных с разбитыми стёклами облезлой краской кораблей потянулись на запад. Парад летучих голландцев под росчерки молний, хотя и выглядел зловеще, знаменовал эру нового моря. Машину тряхнуло, небольшой подземный толчок погнал первые волны. Ещё невысокие, бурлящие белой пенной валы, заходили по поверхности. Караван раскачивающихся судов с воодушевлением встретил их. Сергей заварил чай и лапшу быстрого приготовления. С потолка в центре по шву проступали капли воды. Саша подставил между сидениями ведро. Толчки больше не повторялись. Друзья смертельно устав от всех последних событий, поев, уснули под аккомпанемент дождя и молний. Утром дождь не прекратился и лил так плотно, что дорогу было не разглядеть. Брезентовая крыша промокла насквозь. Влага собиралась там, где крыша провисала и капала в подставленное ведро. Саша сварил солдатскую сытную кашу с гречкой и тушёнкой. После которой снова захотелось спать. Путешествие по Территории вымотало их и высосало все моральные и физические силы до предела. Шум воды успокаивал и убаюкивал, молнии прекратились ещё ночью и друзья дрыхли «без задних ног». На третий день дождь стих, но и не собирался прекращаться. Черные тучи не давали пробиться и лучику солнца. От сырости было холодно. Сергей завёл двигатель и включил печку. Дорогу размыло, её просто не стало. Были видны промоины от ручьёв и намытый песок. Пришлось ехать по навигатору, в памяти которого сохранен их путь к Территории. Шины вязли в мокром песке, который налипал на мокрую резину. Машина шла тяжело, но верно, медленно перемахивая мокрые холмы, бывшие когда-то, барханами. Дорога назад из-за непогоды занимала гораздо больше времени. К концу четвёртого дня дождь прекратился. Тучи ушли, приоткрыв закат солнца. Ночью пустыню осветила луна. Стояла мёртвая тишина, все обитатели спрятались от невиданной напасти. Утреннее солнце стало прогревать землю, и над пустыней поднялся туман. На пятый день из земли стала пробиваться зелёная поросль. А на шестой пустыня покрылась цветами, второй раз в этом году. Стихия породила второе море – цветочное, которое раскинулось во все стороны красными, жёлтыми и оранжевыми волнами. Пряные запахи цветов кружили голову. Пустыня сошла с ума, все её обитатели вылезли из своих нор и, не обращая внимание на машину, шныряли везде, тушканчики и ящерицы, змеи птицы радовались незапланированной второй весне. Объезжая трещину, образовавшуюся от толчков землетрясения, Сергей отклонился на несколько километров на восток. Впереди замаячила вышка. Посреди пустыни стояла буревая установка, а рядом трёхосный грузовой «Урал». В сотне метров стоял вертолёт. Вокруг вышки суетились люди. Российская геологоразведочная партия, искала газ. Геологи радушно встретили измученных путешественников и накормили их свежим пловом. – Вы откуда едите? – поинтересовался рыжеволосый бригадир. – На море ездили. – Я корреспондент, репортаж делаю. Мы там в такой катаклизм попали, еле ноги унесли. Море возвратилось. – Мы слышали, – ответил бригадир. Нам по рацию уже все уши прожужжали. К вертолёту стаскивали вещи и двое пилотов в кожаных шлемах готовили машину к вылету. – Куда летите? – спросил Сергей одного из лётчиков. – В Астрахань. – Подбросьте до Астрахани, я заплачу! – Пилот кивнул. Серёга подошёл к Саше. – Возьмут меня на вертолёт, подбросят до Астрахани. – Один доедешь? – спросил. – Без проблем, – тут, не далеко уж осталось. – Я почти дома. Вертолёт загудел, и несущий винт стал медленно раскручиваться, набирая ход. – Надо пользоваться случаем, с моим рюкзаком через границу и таможню проблематично перебираться. Сергей крепко обнял друга, закинул на спину драгоценный рюкзак и зашагал к вертолёту – Счастливо сталкер, – крикнул ему в след Саша. – Я не сталкер. – Я Атай-гул, – ответил Сергей и поспешил к вертолёту. Вертолёт мягко оторвался от земли и взмыл вверх. Машина буровая и стоящие вокруг люди казались игрушечными. Машина непривычно вибрировала. Сергей первый раз летел на вертолёте, все было ему непривычно застывший и размножившийся несущий винт, край которого виднелся в иллюминаторе, дрожь и оглушающий шум. Через пару часов он увидел море. Вода ещё не дошла до старых границ. Но сомнений, что доберётся, не было. Процессы в недрах продолжались. Горный массив всё ещё оседал, а вода не переставала пополнять расширяющиеся море. Сергей вытащил фляжку, но она была пуста. Он сунулся в кабину. – Мужики выпить бы мне, хоть капельку, жутковато лететь. – Первый раз что ли летишь! – Ага. Сергею плеснули в его фляжку немного приличного коньяка, и лететь стало веселее. Они летели почти весь день, и уже в сумерках перемахнув через главное русло Волги, приземлились в Астрахани. Пересев на поезд Сергей завалился на верхнюю полку и покатил домой.
*** Поезд пришёл рано утром. Автобусы ещё не ходили. И Сергей, для приличия поторговавшись, за варварскую цену, сел в такси. Добравшись до квартиры, он бросил рюкзак в углу прихожей и пошёл в душ. Смыв дорожную пыль, он сварил пельменей и заварил крепкого чая. Подкрепившись, он с трудом нашёл номер редактора, который оформил его корреспондентом. – Семёныч! Доброе утро! – Доброе. – Это Дорохов Сергей. – Про море Аральское слыхал. –У меня запись минут на сорок на фотокамеру снимал. Я тебе на мыло кусок скину, посмотри. – Кидай, поглядим, что там у тебя. Сергей не стал тянуть время, переслал сообщение редактору, оделся, накинул рюкзак и решил прогуляться пару кварталов пешком. По дороге ему перезвонил редактор. – Серёга! Жесть! Такие кадры. Ты у нас Запрудера обскакал. Рождение моря – эпохально! А молнии какие. – Статью напишешь? – Семёныч, некогда мне, да и какой из меня писатель. Я тебе расскажу все что видел, а ты уж сам статью оформи. – Я сейчас подъеду ты дома? – Минут через сорок подъезжай. – До встречи. Сергей зашёл в ювелирную мастерскую. Давид Маркович внимательно оглядел его помятую одежду и щетину. – Серёжа! – Здравствуй! – Ты чего с рюкзаком? – В поход, что ли ходил? – Здравствуй дядя Дава! – Ходил в поход, вот, только что приехал. – Я молодой был, тоже походы любил. Комаров кормил и под гитару красивым девушкам пел: – Как здорово что все мы здесь сегодня собрались. Сергей поморщился, Давид Маркович не то чтобы фальшивил, он вообще в ноты не попадал. – Я послушался тебя дядя Дава и сходил на помойку. – Только не говори, что ты опять платину приволок. – Ладно, помолчу, – сказал Сергей и молча, вытащил из рюкзака платиновую деталь, положил на стол перед ювелиром. Давид Маркович снял очки и уставился на рефлектор. – Сколько здесь? – тихо спросил он. – Двадцать два килограмма. – Мне всё это не нравиться, – сказал Давид Маркович и искоса посмотрел на Сергея. – Не переживай Давид Маркович, все чисто без криминала. Я после прошлого раза документы кое-какие почитал и выяснил, что есть ещё более мощная установка, и что она на полигоне в Казахстане осталась. Съездил на полигон и нашёл. – Так не бывает! – Бывает. – Шлиман «Илиаду» Гомера прочитал и Трою откопал. – Возьмёшь металл? – На пять процентов дешевле, чем в прошлый раз! – Идёт, – не стал торговаться Сергей. – Половину завтра. Половину после реализации, через полгода не раньше. Мы изделия из прошлой партии металла только что реализовали, небольшой оборот есть. – Хорошо. – Вот ещё что, – сказал Сергей. Он достал из кармана бумажный свёрток, развернул и протянул ювелиру небольшой красный кристаллик, походивший на огрызок карандаша. Который он нашёл «на спине крокодила». – Что это такое? – Ценность представляет? Давид Маркович одел бикуляр и стал рассматривать кристаллик. Он молчал минут пять и просто впился взглядом в камень, за тем тихо сказал, не отрываясь от камня: – Ты где это взял? – В Казахстане недалеко от полигона, запнулся и случайно нашёл. – Скажи, какие молитвы ты возносишь Всевышнему, что он тебя так любит? –Pater noster, qui es in caelis,sanctificētur nomen tuum…, – начал Сергей. Давид косо посмотрел на него и не чего на это не сказал. Он ещё повертел в руках кристалл. – Я держал в руках такой камень только раз в жизни. – Двадцать лет назад в золотоносной шахте, что в 30 километрах он нашего города на горизонте 314 метров при проходке была обнаружена небольшая друза таких кристаллов. Камень условно назвали «Ред стоун», ни чего подобного ни у нас ни в мире больше не находили. Существуют два кристалла по непонятной причине отколовшиеся от этой друзы и куда-то пропавшие. Сейчас они у двух весьма состоятельных коллекционеров минералов. Один в Москве, другой у нас в городе. Я даже приблизительно не знаю, сколько он стоит. Этот покруче твоего металлолома будет. Кристалл я пристрою за двадцать процентов. Сергей отдал металл и камень, и почувствовав некоторое облегчение, пошёл домой. Возле подъезда его уже ждал Семеныч, они поднялись в квартиру. Сергей разлил из запасов, дядиного красного вина, показал запись рождения моря и подробно рассказал редактору о стихии, которую ему удалось увидеть в самом центре Аралкума. Семеныч обещал статью и эксклюзивные фото на первых полосах газет, с совместным авторством, его видеозапись в теленовостях и приличный гонорар. На следующий день действительно на отечественных и зарубежных новостных каналах вовсю крутили снятые им кадры. Сергей заработал на единственной видеозаписи рождения моря немногим меньше чем на платине.
Эпилог Пять лет спустя после возрождения моря.
Над морем кричали чайки. Лёгкий тёплый бриз гнал невысокую светло зелёную волну. По линии прибоя на прилизанном волной мокром песке неуклюже покачиваясь, полз краб. На берегу моря на небольшой возвышенности стояли два дома. Рядом строились ещё три коттеджа. Несколько состоятельных семей, решили построить небольшой посёлок «для своих». Подальше от городскойсуеты, на берегу недавно возрождённого моря. Во дворе одного из них домов, возился со своим «газиком» Сергей. Машина была в полном порядке и была способна пересечь любую близь лежащую пустыню, но как любой советский автомобиль требовала к себе внимания и ухода. Вокруг машины бегали и бесились двое смуглых пацанов – погодков четырёх и пяти лет, в ярко расшитых тюбетейках. Сергей вытер чумазые руки об тряпку и захлопнул капот. Он спустился по тропинке в сад. Сел на скамейку в беседке и достал бутылку пива из ведра с холодной артезианской водой. Вокруг росли ещё молодые плодовые деревья, виноградная лоза, которую привёз и посадил дядька Сергея. Дальше, ближе к морю, был распахан участок бахчи, где в зелёных листьях уже были видны подрастающие арбузы и дыни. – Замира! – позвал он жену. – Сколько время? – Полвторого, – ответила высокая, неземной красоты азиатка, которой все голливудские красотки и в подмётки не годились – В два часа Саша звал обедать, он там баварские колбаски по секретному рецепту готовит. На соседнем участке, за невысоким забором Саша колдовал у мангала. В его холодном погребе стояли деревянные бочки со сваренным им самим пивом. Собрав своё шумное семейство, Сергей отправился в гости к соседу. Пообедав, весёлая компания спустилась по песчаной дорожке к морю. В небольшой бухте у причала стояла небольшая лёгкая яхта. Сергей надел на своих сыновей оранжевые жилеты и повёл всех на своё судно. Выйдя из бухты в открытое море, он заглушил двигатель и распустил белый парус. Поймав попутный ветер, он направил яхту вдоль берега на юг. – Завтра устрицы попробуем, уже подросли! – сказал Саша. – Я заказал камбалу и большие креветки. Оплодотворённую икру должны на следующей неделе привезти. Стоят как самолёт. Друзья старались заселить почти пустое море и запускали в свою бухту разных морских тварей и рыб. На корме Замира, то и дело, строго поглядывала на ребятишек, как только они начинали беситься. Яхта была единственным местом, где им не позволялось шалить. Сергей оставил Сашу за штурвалом. Он пошёл в носовую часть и перевесился через перила. Он смотрел вперёд на зелёные волны и тянул холодное пиво.
*** Территория навсегда ушла из нашего мира. Но на полигоне на землях старой медсанчасти в подвальном помещении продовольственного склада осталась замороженная мигалка, через которую можно было попасть на Территорию, на «спину крокодила». А в белой стене, которую когда-то охранял Айла, был выход обратно в наш мир, который открыла Айша. Опасности эти «двери во тьму», для нашего мира не представляли Но на всякий случаи перед уходом в царство солнца Айша сказала об этом Сергею. Две фигурыв серебристых балахонах медленно двигались по Территории, изгнанной из нашего мира, этот участок тьмы был отпечатком куска земли- бывшего полигона. Сергей и Саша вошли сюда через замороженную мигалку на продовольственном складе бывшей медсанчасти полигона. Доктор и зеки пережили катаклизмы, происходившие здесь, когда Территория уходила,«хлопая дверью». Они вели привычный образ жизни и ни куда отсюда не собирались. Беды по непонятной причине обошли их. Доктор не успел спросить, куда они запропастились в прошлый раз, как снова потерял их на складе. Они прошли уже половину пути, по дороге то и дело нити из костюмов вставали дыбом, брошенные камни стреляли вниз, и приходилось обходить аномалии. Плюшки и черные мигалки попадались повсюду. Сергей остановился и стал переворачивать покрытые ржавчиной камни. Перевернув пару десятков, он остановился. – Есть! Он взял камень в руки, в небольшом углублении росли два красных кристалла, с острыми верхушками, размером с треть карандаша. Сергей кончиком ножа, чётким движением аккуратно отломил кристаллы. – Пора убираться отсюда. Жадность фраеров губит. Друзья прошли мимо белого камня Айлы и исчезли через выход в белой стене. На Территорию они стали появляться чаще. Иногда они доходили до края, где земля кончалась, а дальше начиналась пёстрая рябь, вдали которой мелькали тёмные тени. Они уверяли себя, что идут немного заработать. Кристаллы действительно приносили очень приличные деньги. Но они сами не понимали, что Территория манит их как магнитом и они не в силе этому противостоять…
*** Ачилбай вёл своего ишака вдоль глубокого ущелья. Внизу шумела горная речка. Впереди показался овринг – небольшой ветхий мосток, перекинутый через узкую расщелину, сплетённый из тонких прутьев. Перед оврингом стоял раскидистый куст весь увешанный разноцветными лентами, под кустом, валялся всякий хлам, старый позеленевший кумган, дырявый сапог, сбруя для ишака и много других вещей. Чтобы задобрить дэвов – местных духов нужно было оставить им что-нибудь, чтобы они не скинули в пропасть. Ачилбай привязал ленточку и осторожно перешёл через мостик, следом прошёл ишак. Поднявшись в гору, он привязал ишака у старого дерева, расстелил в тени молитвенный коврик. Его звали разными именами, первое из которых было Агай. Он был сыном Айгура, очень дальним родственником Сергея и самым старым человеком на земле. Сила солнца, которую он получал, садясь в круг и контакт с Тьмой, надолго продлили его годы. Он видел казни египетские и вместе с Моисеем был советником фирауна. Он был одним из трёх волхвов пришедших поклонится родившемуся Исе. Неисповедимы те пути, которые привели его в Ислам. Он был рядом с Мухаммедом и стоял у истоков становления новой религии. Был одним из первых халифов. Уйдя в странствующие монахи, бывал при дворе многих великих правителей востока. Ачилбай положил перед собой книгу чернильницу и перо. Он открыл книгу, закрыл глаза и начал читать молитву. Если бы он снял халат, то было бы видно, как на теле, руках и ногах проступают надписи арабской вязи, цитаты из Корана. Когда молитва закончилась, и он замолк, его тело приподнялось и висело на несколько сантиметров над землёй. Он грезил и в грёзах ему являлись видения важных событий будущего. Придя в себя, он распахнул книгу и на чистых страницах стал записывать пророчества…
Алексей Астра (Логинов А.Л.) Октябрь 2019
Последние комментарии
4 часов 54 минут назад
13 часов 46 минут назад
13 часов 49 минут назад
2 дней 20 часов назад
3 дней 31 минут назад
3 дней 2 часов назад