Я слышу звёзды [Артур Дарра] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Артур Дарра Я слышу звёзды

Фейерверк тишины

1

В квартире расстелилось утро. Золотистой тканью, брошенной на следы убегающей темноты, мягким пением птиц оно заполнило мою комнату. Я проснулся и стал собирать это утро в ладони холодной водой из крана. Стал пропитывать им себя, ещё дремлющего. И так – каждый день. Вновь и вновь я пытаюсь собрать и впитать в себя своё утро. Такое чудесное, мимолётное и многообещающее.

Но оно всегда оказывается мне неподвластным. Всегда проваливается в торопливый полдень и веющий тревогой вечер. И всё чудо исчезает. А начинается лишь забег. Марафон на выживание.

У людей это называется просто – работа…


<•>


К полудню собран материал для газетного репортажа. О спортивном мероприятии. Посетил его, взял интервью у одного из участников, сделал пометки в блокноте – всё как полагается. Выхожу со стадиона, а в глубине души уже намечаю дату, когда брошу к чёрту работу в этой бессмысленной газете.

Иду по оживлённой улице. Захожу в банк, отправляю приятелю на кредитную карточку пятьсот рублей. Задолжал. Вечно с этими деньгами не вяжется. Следом захожу в книжный, что в соседнем здании. В разделе «Филология» хватаю «стилистику русского языка», а в «Современной прозе» – маленький покетбук Довлатова. У него, говорят, хороший, лёгкий слог. А я хочу научиться писать просто, не витиевато, как это у меня обычно получается на почве прочтения русских литераторов 19 века.

Шагаю домой, ослеплённый и изнурённый августовским солнцем. Две книжки в руках радуют глаз и сердце. Теперь мой слог станет ещё лучше, думаю я с надеждой, теперь я точно стану писателем.

Прохожу мимо людей. Некоторые смотрят на меня. На некоторых смотрю я. Только взгляды. Многозначительные взгляды. В последнее время это единственный способ контакта с внешним миром.

Взгляды…

Безмолвные надежды…


<•>


Душный день. Не менее душный вечер. И только сползшая на город ночь дарит наконец хоть какое-то умиротворение. Дышать. Дышать прохладой темноты – вот что остается горожанам в этот знойный август. А некоторым – неспящим, как я, – ещё и думать. Бесконечно о чём-то думать, грезить, вспоминать.

Интересно, о чём думают другие предосенними ночами? О том, что лето вот-вот кончится? О том, что они ещё не успели сделать? О том, что их ждёт в грядущем сентябре? О чём? О чём их мысли, когда тишина в небе особенно возбуждает прошлое? О чём их небо?

И главное – о чём оно для меня самого?

Кажется, я знаю, о чём…

О том, что своё двадцать четвёртое лето, лето, полное солнца и каких-то событий, я провёл в этой съёмной квартире. Безвылазно. Никуда, кроме работы, не выходя и ни с кем, кроме как по работе, не встречаясь. Один. Со своими рукописями и томиками Толстого, Тургенева и Булгакова. И снова не понимая, кто же я в этой жизни. О, это моя тошнотворная тайна! Тайна, которую я не в силах никак разгадать. Каждое утро я гляжу на неё в зеркало, вижу на земле её тень, слышу звук её шагов и нескончаемое дыхание…

Как вышло, что я стал… городским отшельником? Что живу один-одинёшенек в этой съёмной однокомнатной пещере? Почему больше не испытываю потребность в людях? Почему никого не хочу слышать, видеть, понимать? Почему чувствую особое наслаждение, когда этой ночью открываю окно? И почему эта ночь напоминает мне о том далёком, призрачном августе моего отрочества?..

2

…Тогда мне было пятнадцать. Я неожиданно решил поехать к родственникам в другую республику. На две недели, остававшиеся до сентября. Жили они в обычной деревне. Днём я помогал им по дому, вечерами гулял в окрестностях. Ничего необычного. Даже, можно сказать, скука смертная. От которой я бы, наверное, и подох, если бы не Милена.

Мы познакомились во время одной из моих прогулок. Каждый вечер, когда солнце уже сливалось с горизонтом, я бродил вдоль леса. Тётя сказала, что благодаря такой прогулке перед сном видишь чистые, светлые сны. Но в том-то и дело: чтобы видеть светлые сны, мне не нужно было спать. С Миленой я видел светлые сны наяву…


<•>


Она жила в соседней деревне. Часто приезжала к моей тёте, доставляя ей и другим желающим сметану, которую делала её мама. Я хорошо помню велосипед Милены. Старый, слегка заржавевший, но так чудесно смотрящийся под ней. Под её оголёнными загоревшими ножками, коротенькими синими шортиками и белым топиком. Вся свободная, лёгкая, летела она на велосипеде с корзинкой белых баночек…

Вскоре я стал причиной тому, что теперь Милена возвращалась домой только к рассвету. Перед встречей со мной она нередко припасала в корзинке лишнюю банку густой деревенской сметаны и испечённую ею самой буханку пшеничного хлеба. Что это было за объедение! Особенно у костра, когда уже темнота опускалась на деревню и холодок принимался шелестеть засыпавшей травой.

Укрывшись пледом, мы сидели в открытом поле. Его бескрайние просторы стали нашим маленьким уютным уголком. Я рассказывал Милене много историй о своём далёком городе. О том, как с детства мечтаю стать писателем. О том, что обязательно им стану. О том, что невозможно представить край Вселенной. И что в этом заключается наше великое человеческое несчастье!..

А Милена лишь молча слушала и намазывала мне на хлеб ещё сметаны. Ей почему-то не было дела до моих возвышенных мечт и пространных размышлений. И вот когда я, идеалистичный меланхолик, снова заговаривал о чём-то вечном и высоком, она, бывало, прижмётся ухом к моей груди и сидит так неподвижно. В такие моменты я иногда сердился: «Ты меня слушаешь вообще?!» А она отвечала: «Конечно, слушаю, конечно…»


<•>


За день до моего отъезда мы лежали на том же месте, в поле. Замёрзли, но домой не шли. Именно в эту ночь мы ясно почувствовали неизбежность близящейся осени. Мы ждали алую полоску рассвета. Это был наш обычай. Только после того, как она окрашивала небосклон, и язычок солнца показывался из-за горизонта, мы отправлялись по домам.

В то утро мы замёрзли как никогда до этого. Костёр давно потух, в воздухе метался противный ветер. И всё, что у нас оставалось, это мой плеер. Один плеер на двоих. И, конечно, поцелуи. Только ими мы и согревались. Только ими мы и продлевали себя друг для друга.

– Прощаться со мной придёшь? – спросил я.

– Приду, – тихо ответила она.

3

В день отъезда я не находил себе места. Ходил туда-сюда рассеянный. Тётя несколько раз звала меня помочь ей с чем-то, но я не слышал. Когда завтракали, молчал.

– Ты чего такой хмурый? – сказала тётя. – Устал от деревни?

Я ничего не ответил. Затем посмотрел в окно. Вдали виднелась колыхающаяся под ветром зелёная ткань убегающего до самых небес поля.

– Наоборот… – прошептал я.


<•>


Всё утро я не мог понять одну вещь. А почему я, собственно, должен отсюда уезжать?

Но тут же во дворе раздался рёв дядиной машины. Она проходила последние приготовления и тестировалась перед отправкой на железнодорожную станцию.

Да…

Я уеду…

Бесповоротно.

И уеду до следующего лета. А эта деревня и Милена останутся здесь. Без меня. И будет всё как прежде.

Взглянув на время, я предупредил родственников, что отлучусь на получасовую прощальную прогулку. Выйдя на освещённую зарёй и обтянутую сыростью тропку, я медленно двинулся к нашему полю. Дойдя, сел на влажную траву и принялся ждать.

Глядя вдаль на полевую дорогу, над которой солнце забиралось всё выше, иногда я видел девушку на велосипеде. Иногда где-то за спиной слышал приятное потрескивание баночек сметаны. Но дорога всегда почему-то оказывалась пустынной, и никого вокруг не было.

Минуты ускользали. Что-то странное закрадывалось мне в душу и постепенно поднималось к голове. Поднималось, пока не выстрелило в глаза влагой – пониманием, что она не придёт…

Я прождал ещё полчаса. Полчаса, из-за которых мог опоздать на поезд, и из-за которых дядя с тётей подняли потом невероятный шум. Затем вскочил, в последний раз бросил взгляд на пустую дорогу и со слезами убежал с этого поля…


<•>


Через полгода я узнал, что родственники, у которых я гостил в августе, переселились в другое село. И следующим летом ехать в ту деревню мне было уже не к кому.

4

Иногда, такими августовскими ночами, мне до безумия хочется всё бросить и уехать к Милене. Туда, где лето, сметана и бесконечная юность. Туда, где ещё не нужно проживать всё то, с чем я должен был столкнуться взрослея. Туда, где моя вечная, прямая дорога к счастью.

Туда, где каждую ночь над огромным изумрудным полем взрываются фейерверки тишины… Наши короткие праздники, что длились до алой полоски рассвета и до того, пока не разрядится мой плеер. Наши невидимые фейерверки тишины, которые мы запускали лёжа на траве. Мы глядели на них и видели таинственные мерцающие звёзды…

Туда, где я, ещё беззаботный подросток, твержу ей, простой деревенской девчонке, о смысле жизни и необъятности Вселенной!..

Часто я слышу подобные фейерверки здесь. В этом городе. Они взрываются оглушительно громко. И порой – до слёз. И в них, в их коротких, но в то же время ярких вспышках, я вижу нас.

Сейчас я бы всё отдал, чтобы снова уехать к Милене. Всё. Даже все свои рукописи и мечту стать писателем. Всё, чтобы снова быть с ней.

Но уже почти десять лет минуло с тех пор… И кто знает, взрываются ли ещё над повзрослевшей Миленой, некогда колесящей на велосипеде из деревни в деревню с мамиными баночками сметаны, фейерверки тишины? Помнит ли она эту самую алую полоску рассвета и один плеер на двоих? Думает ли хоть иногда обо мне?..

А может, уже стала взрослой, красивой женщиной, вышла замуж и живёт своей семейной жизнью? Живёт и даже не вспоминает о том мимолётном приключении. Ведь сколько их в детстве бывает, верно? Сколько всего такого проносится сквозь нашу жизнь!


<•>


Я стою у распахнутого окна. Обращённый к августовской ночи и наступающей осени. Стою, наблюдаю за фейерверками тишины и до сих пор задаюсь одним вопросом.

Почему она не пришла проститься со мной? Почему?..

И вот, кажется, только теперь понимаю. А ведь всё очень просто. Она не пришла, чтобы дать себе маленький шанс спасти своё сердце. Забыть всё, что между нами было, как о сне. Хорошем, светлом сне, который видишь после прогулки по свежему деревенскому воздуху. В отличие от меня, в тот день она подарила себе шанс стереть из души нашу алую полоску рассвета и один плеер на двоих…

Но только что делать мне? Мне, в этой одинокой квартире, в этом огромном бесцветном городе? Мне, идеалисту, пойманному в сети сурового прагматизма, что? Что делать мне такими невыносимыми ночами, когда в небе снова и снова взрываются эти мучительные фейерверки тишины? Радоваться мне или плакать?..


2015

Говори со мной, говори

13 февраля

21:26

Здравствуй, Виталий!

Да-да, не удивляйся. Это я! Случайно заметила тебя в списке друзей Лиды Кузнецовой. Глядя на твою аватарку, могу сказать лишь одно: ты невероятно изменился! Очень повзрослел. Встретила бы на улице, боюсь, не узнала бы. Хочется спросить, как ты поживаешь?



23:07

Очень рада, что у тебя всё хорошо!

А вот как у меня дела – даже не знаю, что ответить… Я сейчас в московской больнице. Всё дело в моём горле. Я потеряла голос. Полностью. Чёртов хронический ларингит… И теперь не знаю, смогу ли когда-нибудь ещё разговаривать. Вот…

В больнице лежу второй месяц. Тоска невыносимая. Но не подумай, что я написала тебе только из-за того, что мне нечем здесь больше заняться. Безусловно, это очень странно – не общаться столько лет, а тут вдруг взять и написать тебе… Но, по правде говоря, я давно хотела это сделать. И вот наконец не выдержала.



00:34

Я, признаться, в шоке от того, что я тебе снилась. Видимо, где-то внутри себя ты чувствовал, что я напишу. Ведь теперь всё моё общение сводится только к мобильному интернету. «ВКонтакте» стал для меня единственной возможностью продолжать быть частью мира. Да, я только сейчас понимаю, как же это важно – говорить. Говорить с людьми, обмениваться с ними мыслями.

Мама считает, что мой ларингит из-за того, что я часто открывала зимой окно и высовывала голову. Якобы поэтому и простудила горло. И вот сейчас мне только и остаётся, как слушать разговоры других…

Но что удивительно, теперь я начала слышать в голосах то, чего не слышала до этого. Интонацию, тембр, паузы. Я стала подмечать в голосах глубину, искренность, раздражённость. Так странно… сама не могу и слова вымолвить, а других готова слушать до бесконечности. Ну ладно, что-то я тут расфилософствовалась. Да и поздно уже.

Доброй ночи тебе!

14 февраля

07:41

Доброе утро, Виталий! Поздравляю тебя с Днём всех влюблённых! Не нашла у тебя фотографий твоей девушки. Неужели нет времени выложить их?! Видно, ты там совсем в своих делах законсервировался, да?



11:56

Вот уж не могла подумать, что самый красивый мальчик из нашего класса к 23-м годам будет без девушки! Ну что ж, видимо, у тебя на то свои причины. Не буду терзать и спрашивать от чего так всё сложилось (хотя, по секрету, мне это очень любопытно!). Лучше расскажи мне о том, как ты сейчас живёшь? Чем занимаешься? Что любишь делать?



22:12

Как здорово! Наверное, это безумно интересно – учиться на психолога! Иногда я, кстати, тоже читаю книги по психологии. Так увлекательно! Мне кажется, это именно та профессия, для которой ты и рождён. Ты всегда был каким-то особенным. В общем, молодец! Второе образование, работа – и как ты только всё это успеваешь совмещать?

Я вот совсем не такая. И поэтому мне сложно ответить на твой встречный вопрос. Наверное, лучше всего мою нынешнюю жизнь может описать один стих. Я написала его в свой день рождения. Он, конечно, совсем не радостный и вообще нескладный какой-то, но этим самым и отражает меня. Мне немного стыдно отправлять тебе его, но ладно – будь что будет. Надеюсь, сильно не осмеёшь.

Высылаю тебе его и, чтобы не устыдиться окончательно, выхожу из «контакта» и ложусь спать.

Доброй ночи!


-23


Сегодня мне исполнилось двадцать три,

Но кажется, что я уже как дотлевший уголь

И что в сердце Цельсий на отметке «минус 23»,

Я взрослею или, наоборот, иду на убыль?

Где же чувство меры и гармонии мира,

И отчего я с собой не могу совладать?

Где же уверенность в собственных силах,

Почему никому не могу доверять?

Во мне живут грозы – ночные метаморфозы,

Но строю снова на завтра позитивные прогнозы.

И сама же на утро в мгновение их рушу

Одной лишь краткой, но весомой мыслью:

«А смысл?..»

Теперь всё, что есть, – это потёртые воспоминания,

И в них я такая бесконечно счастливая —

Предательница нынешней меня,

Обитающей в тумане призрачно-нейронного небытия.

Я угодила в свой собственный «Сайлент Хилл»

И выбраться из него мне не хватает никаких сил.

А дальше? А что же будет дальше?..

Ну, здесь, наверное, всё как у всех:

Двигаться по спирали,

Закручиваться в боль, —

Вонзить бы укол в сердце

Вакциной имени «Стоп!».

Но снова чувствую раны – зато стихи тут как тут,

Ох, как же утомил этот замкнутый круг:

Влюбляться-разбиваться

Собираться, подниматься

Надеяться, крепиться

Настаиваться, вдохновляться

Снова влюбляться

И снова разбиваться…

И снова влюбляться

И снова разбиваться…

А потом вдруг понять, что ты не пазл и не ваза,

И полностью ограничить доступ извне.

Ведь когда не остаётся места в этом тесном мире,

Остаётся рыть дорогу лишь к самой себе.

Сегодня мне исполнилось 23 со знаком минус,

И чем дальше, тем мне холодней.

Неужели в конце превращусь я в айсберг?

В этом случае пусть меня убьёт какой-нибудь Титаник…

15 февраля

10:03

Спасибо за твой отзыв, Виталий! Рада, что стих тебе понравился.

Да, ты прав, все мы время от времени запутываемся в своих жизнях. Но я, кажется, оказалась совсем уж мастером в этом деле. Все эти годы я жила и была словно не я. У тебя бывало такое? Когда ты делаешь не то, что хочешь, когда говоришь не то, что думаешь на самом деле, – бывало? Даже не знаю, как я продолжала учиться в этом техническом университете. На черта он мне вообще сдался?!

Я начала терять голос на первом курсе. Да, именно с приходом в университет я стала терять себя в окружающем мире. Знаешь… а я ведь тоже, как и ты, хотела уйти после девятого класса. Вот влюблённая дурочка была! Вслед за тобой хотела поехать в Уфу, представляешь? Но родители убедили остаться. Чтобы потом можно было сразу поступить в престижный ВУЗ.

Я помню, как ты уходил от нас. Сказать по правде, я тогда сильно расстроилась. Я не знала причины твоего решения уехать в Уфу, не доучившись до выпускного класса, но втайне желала тебе больших успехов.

Но ладно. Это в прошлом. Тебе, наверное, это так смешно сейчас читать. Ты ведь и подумать не мог, что я была с первого класса влюблена в тебя, верно?



15:17

Догадывался? Ого… тогда я растеряна… Мне казалось, что ты меня вообще никогда не замечал. Ты сидел всегда с Кузнецовой, и вас все называли женихом и невестой…



16:30

Правда? Никогда она тебе не нравилась? Тогда я уж совсем не знаю, что сказать…



23:01

Добрый вечер, Виталий!

Я готовилась ко сну и решила тебе кое-что написать.

Знаешь, я вот смотрю на всех этих людей в больнице и беспрестанно думаю: я не хочу быть, как они. Не хочу требовать у поваров на обед вторую порцию, не хочу ругаться с медсестрой, не хочу обсуждать события в стране, очередную серию какой-нибудь мелодрамы, не хочу… Они все говорят как бы не о том, что нужно. Не туда направляют свои голоса, понимаешь?

Ведь голос – это целая Вселенная, способная изменить наш мир. Иногда голос бывает очень тихий, превращаясь в шёпот. И таким голосом можно говорить любимому человеку о своих самых сокровенных чувствах. И эти звуковые волны могут дойти до самого его сердца и расцвести там приятным тёплом.

А иногда – голос может стать криком. Да таким, что тот, кто услышит тебя, тут же ринется на помощь или, наоборот, бросится в страхе удирать.

Голос – это наше всё. Это наш великий дар. Дар влиять друг на друга. Дар проявлять себя. Теперь я точно уверена, что мы пришли в этот мир, чтобы заявить о себе. Но тут же я задумываюсь… А как же я буду доносить до людей себя, не имея голоса? Как шептать близкому человеку о чём-то глубоком и важном?

Сейчас всё, что меня тревожит, это будет ли мой голос ещё звучать. Будет ли в нём прежняя сила?..

Я прохожу разнообразные методы лечения, сижу на диете. Мне нельзя холодного и горячего. Глотать больно. В такие мгновения говорю себе: «Эльвира! Всё будет хорошо! Ну ведь точно будет, никуда не денется!». Надеюсь на это. Очень.

Да… Много ли нужно слов, чтобы донести до человека что-то важное? Порой хватает и одного. Но оно должно быть настолько пропитано искренностью, чтобы суметь проникнуть в самую глубину сердца. Я поняла, искренность – это самая ценная валюта в наше время. Во всём: и в отношениях с другими, и в отношении к самому себе. Но люди привыкли обходиться недосказанностями, полумерами, тем самым отрезая что-то очень важное от своей жизни. Так я отрезала свой голос. Да, теперь я это понимаю…

Ни в школе, ни в университете у меня не было моего истинного Я. Оно всегда было погребено под залежами желания соответствовать чужим ожиданиям. Я теряла себя. Все эти годы только и делала, что теряла. И вот так постепенно стали исчезать части меня…

Но сейчас я будто очнулась и впервые смогла нормально посмотреть на свою жизнь, на тот ужас, что в ней творился. Знаешь, в чём заключается парадокс? В моей жизни не было меня самой. И это страшно. Страшно понимать, что все эти годы я не жила, а просто барахталась на волнах неосознанного желания встроиться в навязанные кем-то рамки. Да, теперь я это понимаю. И мне так противно от этого понимания, ты бы знал.

…Голос человека способен достучаться до сердца другого. Но есть ли шанс у электронного текста?

Надеюсь, эти буквы хоть чуть-чуть напоминают тебе мой голос.

Доброй ночи, Виталий.

16 февраля

09:17

А ты знаешь, я ведь очень хорошо помню твой голос. Да-да! Он был особенный. Такой глубокий и приятный, как будто родной. Да и ты сам всегда был такой живой, чувствительный.

Я, сказать по правде, была такой же. Только не показывала этого. Сидела себе на первой парте и думала только о том, как бы принести домой ещё одну пятёрку, чтобы порадовать родителей и свои амбиции. Меня так грели родительские слова, что я, умница, поступлю в один из лучших университетов Уфы!..

Ну и вот – поступила. До диплома оставалось всего полгода, а тут случилось это… Я взяла академический отпуск, но не знаю, смогу ли ещё когда-нибудь завершить обучение.

Теперь я учусь разговаривать со Вселенной молча. Без слов. Не знаю, понимает ли она меня? Можно ли жить без голоса? Порой к этому привыкаешь, знаешь, как будто принимаешь, что ты безголосое существо – и живёшь себе так. Ходишь, ешь, спишь – и всё молча. Но потом вдруг в какой-то момент, который ты никак не можешь предсказать, тебе так и хочется что-то вскрикнуть, что-то проговорить! Эх-х… Нужно терпеть. Нужно терпеть…

Виталий, а ведь так забавно получается: раньше люди посылали друг другу бумажные письма в конвертах, теперь же шлют мгновенные сообщения в соцсетях. Сейчас, когда я не могу произнести ни звука, это, пожалуй, единственное для меня спасение. Знай, я рада, что ты пишешь мне. Рада получать твои сообщения. От них мне так светло на душе становится, веришь? И это чистая правда!

Удачного дня тебе. Сегодня у вас холодно. Я посмотрела по «Яндексу»: в Уфе -21. Одевайся теплее!

26 февраля

13:08

У меня скоро операция… Врачи говорят, что после неё всё станет как прежде. Ох, я очень на это надеюсь! А знаешь… Я не надеюсь, а знаю! Всё будет отлично!



18:44

Виталий! Это так волнительно было читать. Я два часа не могла прийти в себя от потрясения. Но вот только… что будет потом? Ты приедешь, увидишь меня, что-то скажешь мне, а я… буду в ответ молчать? Писать тебе на бумажке слова? Ведь мне так захочется произнести твоё имя при встрече, поговорить с тобой, столько всего тебе рассказать…

Давай лучше поступим так: мне сделают операцию, неделю я буду молчать, восстанавливать силы, и уже потом, когда наступит весна, ты и приедешь ко мне. И мы с тобой будем говорить, сколько захотим. Хорошо?

Вот тебе на всякий случай мой номер: 8-9…

07 марта

12:17

Виталий… Операция не помогла. Мой голос практически не слышен. Говорить, как раньше, не удаётся. У меня нет слов, чтобы описать то, что я сейчас чувствую…



17:50

И зачем я дала тебе номер! Чего ты хотел добиться своим звонком? Услышать в ответ молчание? Решил поиздеваться надо мной? Не пиши мне больше. Давай представим, что нашей переписки не было, хорошо? Я её удалю. И ты тоже удали.

08 марта

09:39

Прости… Не знаю, что на меня вчера нашло. Я сожалею о своих словах. Ты ведь, вероятно, звонил, чтобы самому что-то сказать мне, а не пытаться услышать мой голос… Я дура. Признаю. Можешь не отвечать мне.

И спасибо за лилии с открыткой…

15 марта

11:51

Родители решили не сдаваться. Они повезли меня к какому-то целителю. Мне только одно не даёт покоя: я пообещала тебе, что мы с тобой встретимся и всласть наговоримся за все эти годы…

Прости меня.



13:15

Сейчас за окном машины так красиво, ты бы видел. Солнце как будто пролилось на поля и леса горячей янтарной жидкостью. Воздух тёплый, как в апреле. Настоящая весна.

Эх… как жаль, что всё случилось так.



17:48

Мы прибыли на место. Это маленькая деревушка в глубине леса. Здесь живёт какой-то знахарь. А может, шаман. Я так и не поняла.

Говорят, он творит чудеса. Родители возлагают на него все надежды. Последние надежды…



18:26

Родители уехали. Я не знаю, как этот человек будет лечить меня. То ли снадобьями из трав, то ли ещё чем, но теперь я не смогу писать тебе как раньше. Сеть здесь почти не ловит, в интернет не зайти. Сейчас я поднялась на холм, чтобы отправить это сообщение. Вот тебе фотография здешних мест. Красиво, правда?..

19 марта

14:30

Здравствуй, Виталий.

Чувствую себя очень плохо. Лечение началось. Я пью какие-то горькие настойки. От них невыносимо жжёт горло и болит голова. Шаман говорит, что я потеряла свой голос, потому что не делала и не говорила того, чего искренне желала душой. А ларингит был лишь спусковым крючком полной потери голоса.

Помимо питья горьких настоек, он заставляет делать меня странные вещи. Рисовать пальцами картины на бумаге, мять какой-то вязкий и липкий состав, очень похожий на глину, погружаться в транс под пугающие звуки его бубна. Из дома меня не выпускает. Только если в туалет.

Сейчас я снова на том холме. Надеюсь, он этого не заметит. Он очень строгий. Но если всё это поможет вернуть мой голос, то я готова терпеть.

Очень рада твоим сообщениям. Не беспокойся обо мне. Я справлюсь. Надеюсь. Пора бежать обратно. Буду с нетерпением ждать следующего раза, когда смогу прочесть твои сообщения и ответить на них.

27 марта

17:09

Виталий…

Лечение становится ещё тяжёлее. Настойки уже просто невыносимы. И теперь мы совершаем с этим шаманом какие-то обряды. Он, под ужасные крики, вызывает духов. Мне в такие моменты страшно…

Днём я убираюсь в доме, стираю, готовлю кушать. Чувствую, что выйду отсюда отъявленной домохозяйкой. Только вот выйти бы…

Он не говорит, когда завершится лечение. А уже кончается март. Снег потихоньку тает, становится тепло. Так хочется погулять в окрестностях, побыть на солнце.

Родители приезжали позавчера проведать меня. Я попыталась с ними говорить, но получилось лишь короткое мычание. Они сильно расстроились. И я тоже…

Шаман говорит, что лечение проходит успешно. Что голос вернётся, когда я сама этого захочу. Но только вот в чём проблема… Я не знаю, что говорить родителям. Я о стольком думала все эти дни, пока лежала в больнице, пока жила в этом маленьком доме, что теперь не знаю, что сказать им.

Теперь я даже боюсь того момента, когда снова заговорю. Я хочу если и говорить, то только по делу. Только искренне, не тратя понапрасну энергию голоса. А то вдруг он снова исчезнет.

Да… Теперь, если я буду говорить, то только о том, что действительно желаю сказать. Если голос вернётся ко мне, я хочу, чтобы он был как радио, вещающее из самой души…

11 апреля

10:26

Виталий!

У меня хорошие новости! Я иду на поправку! Кажется, голос стал возвращаться. Сегодня, когда проснулась, я посмотрела в окно на апрельское утро и случайно вымолвила: «Солнце…» Представляешь?! Это моё первое слово спустя столько времени! Я была в шоке. Да я до сих пор в шоке!! Но больше я ничего не говорила. Не хочу тратить свой голос впустую. Этот звук моей души должен проявляться осторожно и выборочно.

Я очень многое хочу сказать тебе. Поблагодарить за всё. Да, именно тебе в первую очередь я хотела бы подарить свои первые слова после нескольких месяцев молчания. Но боюсь. Боюсь снова увильнуть, свернуть с дороги честности на скользкую тропку мнимого неволнения и отстранённости. Но нет… Больше так продолжаться не может. Я не буду рисковать своим даром. Теперь нужно говорить только правду!

Я хочу попросить тебя, чтобы ты сегодня в 19.00 по уфимскому времени был у телефона. Я снова поднимусь на этот холм и позвоню тебе. Ох, знал бы ты, как мне страшно даже просто писать тебе об этом, не то что звонить! Но я решила. Теперь я буду сама собой. Без тени, в которую всегда пряталась. Пожалуйста, будь в это время у телефона. Свои первые слова я хочу сказать именно тебе. Ведь только благодаря тебе я не сдавалась и верила в счастливый финал.

И ещё… когда я позвоню, ты, пожалуйста, только не молчи. Умоляю, не молчи в трубку. Ты говори со мной, Виталий, говори!


2015

Я слышу звёзды

1

– Дэнчи-и-ик! Дэнчик, давай скорей! Сегодня летим!

Как только Денис Ржевский услышал эти слова, он тотчас же кинул ложку в тарелку с недоеденной манной кашей, сорвался с места и помчался в прихожую.

– Ну что там у вас опять? – отозвалась из ванной комнаты мать, стирая вручную вещи прямо в старенькой разломанной стиральной машинке.

– Сегодня мы летим! – бросил на ходу Денис.

– Куда летите?!

– Куда-куда! – Денис остановился перед самым выходом. – В Космос, мама, в Космос!

– Ай, балбес! – улыбнулась мать. – И ведь даже кашу не доел!

Но Денис этого уже не слышал, несясь по серо-грязной лестнице. Выбежав из-под накренившегося козырька подъезда, он замер, окружённый старыми трёхэтажными хрущёвками. Откуда-то из арки потянул осенний, пахнущий листьями ветерок.

– Рамон уже был? – прокричал Денис.

– Нет! – ответил с детской площадки мальчишеский голос. – Ждём с минуты на минуту!

Денис подбежал к качелям, у которых стояли два его друга.

– Ну что? Летим?! – Коля протянул руку подошедшему Денису.

– А то! Сегодня или никогда!

– Может, вещи нужно было какие-нибудь собрать? – сказал Слава, тоже пожимая ладонь друга.

– Да какие вещи! – Денис махнул рукой. – Если мы прозеваем Рамона, тогда вообще всему полёту крышка. Давайте следить, а то пройдёт мимо, пока мы тут болтаем!

Слава и Коля одобрительно кивнули.

– Ты – становись сюда! – отдал распоряжение Денис, указав Славе на арку. – А ты – вон туда! – И указал Коле на дорогу меж двух домов. – А я буду глядеть сверху, чтобы ничего не упустить из виду.

Два мальчика разбежались по назначенным зонам.

Денис, ещё раз внимательно осмотревшись по сторонам, поёжился от утренней сентябрьской прохлады. Качели дрожали, слегка раскачиваясь от ветра. Песочница, никем давно не тронутая, запустелая, выглядела, как какой-то музейный экспонат. Но помимо этих атрибутов детской площадки было здесь кое-что ещё…

Денис протянул руку и взялся за металлическое сооружение. Метра три в высоту, полтора в ширину. Сооружение состояло из трёх крохотных этажей, соединяемых вертикальными лесенками. Макет космической ракеты, установленный много лет назад местным – ныне закрытым – заводом.

Ловко и умело добравшись до самого верхнего яруса ракеты, Денис подстелил под себя зелёный шарф, который связала мама, и принялся сосредоточенно оглядывать двор. Тесные жёлто-коричневые, с бесчисленными трещинами, с повалившимися вперёд балконами стояли грустные трёхэтажки. На их ржавых крышах кучковались сонные голуби. У подъездов несколько берёз медленно, тихо, словно сами того не желая, расставались с изжившими свой срок листьями. Денис поднял голову… На небесном тёмно-голубоватом полотне раздвигалась облачная рябь, уступая место пунцовой заре. И кругом – благоговейная утренняя тишина выходного дня.

Денис ещё раз поёжился. Потом посмотрел на своих напарников. Слава стоял у арки, глядел в её черноту, то и дело озираясь на друзей. Денис дал ему знак, что тот делает всё верно. Затем взгляд метнулся к Коле. Тот стоял у дороги, прислонившись к выцветшему железному заборчику. Двор был маленький, и поэтому с носа ракеты хорошо просматривался.

– Сейчас появится, – шептал самому себе Денис, беспрестанно оборачиваясь и боясь что-то упустить из виду. – Должен появиться… Ну же, Рамон… Где ты? Уже почти девять…

Но никого по имени Рамон не было. Только бабка Люба прошла через арку, хмыкнула на бездельничающих в это раннее воскресенье мальчишек и шмыгнула в подъезд.

– Ну где же ты?.. – Денис уже замерзал, вытянув из-под себя шарф и обмотав его вокруг шеи.

Первым пост покинул Коля. Не прошло и часа.

– Кажись, не придёт, – сказал он. – Наверное, выбрал себе другой маршрут.

– Придёт! Ведь каждое воскресенье приходил!

Через минуту подбежал изрядно замёрзший Слава.

– Нет его, – отчитался он. – Видать, не сегодня…

«Да чёрт бы вас всех побрал!» – крикнул про себя Денис и через мгновение уже стоял рядом с друзьями и сердито сплёвывал перед собой:

– Да где же он?!

– Хватит в лето играть! – донесся откуда-то женский голос. – Уже осень давно. Пора за учёбу браться!

– К чёрту учёбу! – Денис обернулся на знакомый голос и в следующую секунду нашёл глазами свою мать в окне третьего этажа. – Тут Космос, а ты «учёба-учёба»!

– Вон, значит, как мы заговорили? Где это ты таких слов понахватался?

– Не мешай, мама! Мы готовимся к полёту.

– Ну готовься, готовься. Только к обеду не забудь обратно приземлиться. А то без сосисок останешься.

– Вечно ты со своими сосисками!.. – краснея, огрызнулся Денис вполголоса, отворачиваясь от дома.

– Посмотрим, как ты заговоришь через часик! – засмеявшись, крикнула мать.

– Посмотрим!


В это время в квартире Дениса кто-то проснулся. Он лениво открыл глаза, встал, двинулся к ванной комнате, желая умыться. Однако стирка заставила изменить планы. Он заглянул на кухню и сразу же принялся за то, что лежало съестного на столе. Изредка посматривал на улицу.

– Чё эти балбесы там делают? – спросил он.

Из ванной комнаты показалось красное и в испарине лицо матери.

– Ждут Рамона… Он им обещал полёт в Космос.

– Это который бомж-стихоплёт, что ли? Хе… Ну и дебилы.

Оставив грязную посуду в раковине, он почесал живот, подтянул спадающие трусы и отправился отсыпаться дальше.


* * *


Вскоре Слава и Коля убежали обедать, и Денис остался один. Но через полчаса не выдержал и он.

Жуя спагетти с сосисками, Денис постоянно выглядывал в окно, не идёт ли?.. Но нет. Рамона не было.

Потом, одевшись теплее, он снова выбежал из дома, залез на ракету и принялся высматривать появляющихся во дворе людей. Замелькали соседи, неизвестные лица, стали отовсюду звучать голоса, жужжание машин. Но тот, кто был нужен Денису, так и не появлялся…


* * *


Поздно вечером, когда уже стемнело и похолодало, мать вышла из подъезда. Укутанная платком и в курточке, она подошла к ракете.

– Сидишь? – спросила она.

– Сижу… – тоскливо ответил Денис, у которого уже слёзы стояли в глазах.

– Может, завтра придёт?

– Но завтра ведь в школууу! – недовольно протянул Денис, сверху взглянув на мать. – Можно я не пойду в школу?

– Пойти нужно, – ласково ответила она.

– Ну вот видишь! И я о том же! – буркнул Денис, и слеза капнула на промерзший металл верхнего яруса ракеты.

– Он ещё появится. Вот увидишь.

– Но я так хотел улететь сегодня! Он ведь обещал! Обещал, что сегодня отправит нас троих в Космос! Что мы заслуживаем этого! Мы даже издеваться над ним перестали, обзывать его перестали, когда он в нашей помойке ковырялся. Бомж как бомж, думали мы, главное, что чародей! Главное, что отправит нас в Космос! Он ведь сказал, что знает, как это сделать. Он ведь пообещал, что сегодня придёт, произнесёт древнее заклинание, и мы на этой самой ракете умчимся в небесную даль!..

– Придёт, – с улыбкой произнесла мать, протянув Денису свою тёплую ладонь. – Обязательно придёт! А теперь – пойдём домой? Я блины испекла, стынут уже. А когда холодные, сам знаешь, не такие вкусные.

Денис, вытерев шарфом слёзы, посмотрел на маму. Мысль о блинах приятно лизнула его изнутри.

– Ладно… – произнёс он. – Но если Сашка всё съел, я выкину его одежду из окна!

– Не съел. – Взяв за руку, мать помогла Денису спуститься. – Я много напекла. Всем хватит!

2

На следующее утро Денис стоял за углом дома и с возбуждённым выражением лица что-то высматривал.

– Эй, ты что задумал? – спросил его сонный Слава.

– Мы найдём его! – твёрдо заявил Денис, оборачиваясь к друзьям, одетым, как и он, в школьную форму и с портфелями за спиной.

– Чего?! – озадаченно воскликнули мальчишки.

– Да тише вы! У меня мамка ещё на работу не ушла.

В этот самый момент из подъезда вышла женщина в малиновой куртке и вязаной шапочке. С пакетом в руке она прошла вдоль дома и исчезла в темени арки.

– Ну вот, теперь можно, – выдохнул Денис. – За мной!

– Да стой же ты! – Коля остановил его за руку. – Где ты собрался искать Рамона?

– Я уже всё продумал и составил план. – Денис вынул из кармана пиджака сложенный пополам лист. – Слава будет искать от Свободы до Кремлёвской, я – от Победы до Октябрьской, а ты…

– Стоп! – Коля поднял руку. – Ты что, собрался искать его… по всему городу?!

– Ну да. А что такого-то? Да и город-то у нас – одно только название. Маленький, как деревня.

– Как что такого? А если мы его не найдём?

– Найдём! Не мог же он бесследно исчезнуть. Поспрашиваем других бездомных, наверняка они что-то о нём знают.

– Да уж… – Коля почесал затылок. – И ради этого прогуливать школу? А потом, когда родители узнают, так надают по башке – в жизни потом гулять не отпустят! У меня отец – сам знаешь, какой… Зверь…

– Значит, чем быстрее найдем, тем лучше! – сказал Денис. – Он ведь нам обещал, помните?! Ну обещал ведь!

– Эх… фиг с тобой, – сдался Коля. – Где я там должен искать?..


* * *


Мама Дениса вышла из арки и отправилась на остановку. Утренний ветер тянул по асфальту, гоняя пыль и бумажки из развороченной собаками урны. Сев в троллейбус, она добралась до котельного цеха. Там – вынула из пакета платок, надела его на голову, следом достала резиновые перчатки и натянула их на свои иссохшиеся ладони.

– Как дела, Машуня? – спросил хрипло-весёлым голосом вошедший в каморку начальник котельного цеха. – Как детишки?

– Ничего, – улыбнулась Мария, оглянувшись. – Живём потихонечку.

– Учатся?

– Скрипя зубами! – засмеялась Мария. – Старший уже в техникум поступил, младший в пятый пошёл.

– Что ж, славно-славно! – Начальник закивал. – Денег-то, небось, не хватает на обоих? Без мужа ведь ты?

– Без мужа, без мужа…

– Ты меня извини, конечно, но что с ним стало?

– Машина сбила, когда шёл на рыбалку…

– М-м-м… Да, одной-то это очень даже тяжело, – задумчиво проговорил начальник. – И вроде хочется повысить тебе зарплату, Машуня, работаешь у нас не покладая рук, да не могу. Нет лишних средств совсем. Ну сам еле живу, веришь нет?

– Верю-верю! Не нужно, Олег Дмитрич, и на том спасибо!

– Да за что же это спасибо-то?! – горько пробурчал начальник. – За то, что ты каждый день с утра едешь в такую даль, чтобы за гроши полы тут мыть? Тебе ведь уже не тридцать лет. Ты ведь уже не молодая.

– Да, не молодая. – Слегка улыбнувшись, Мария кивнула, выжимая тряпку над ведром. – Но ещё справляюсь!

– Эх! – Начальник махнул рукой, обижаясь на какую-то вселенскую несправедливость, и пошёл дальше по своим делам.

А Мария продолжила в тишине наводить чистоту в котельном цеху. Но тишина продержалась недолго. Через минут десять в коридоре появилась шумная оператор Ира.

– Машка! – воскликнула она. – Ну как ты, девица моя?

– Ничего, – приветливо улыбнулась Мария. – Потихонечку.

– У нас в стране, я погляжу, у всех всё потихонечку. Как бы так нам всем не заглохнуть, а? А то замедляемся и замедляемся! Машка, ты мужика-то себе ещё не завела, а?

– Ну мужик ведь не домашнее животное, чтобы его заводить.

– Правда?! – Глаза оператора Иры округлились, а лицо исказилось от недоумения. – А а всю жизнь считала наоборот!


* * *


Мальчишки разбежались в разные стороны. В школьной одежде и лёгких ветровках бродили они по городу. Изредка попадались другие бездомные, роющиеся в помойных контейнерах, но Рамона никто не видел и не знал.

– Как будто его и вовсе не существовало! – Денис сердито влепил кулаком в ладонь после очередной неудачной попытки получить информацию. – Да где же ты, Рамончик?!

Слава и Коля тоже не отличились успехом. Каждый из них, истерев грязью ботинки и школьные брюки, прошагал добрый десяток километров, но Рамона не нашёл. К обеду, когда обычно заканчиваются уроки, они, уставшие, двинулись по домам.

Вечером мальчишки-поисковики снова встретились на детской площадке у ракеты.

– Значит, у вас тоже ничего?.. – печально подытоживал Денис.

– Дэнчик, да не расстраивайся ты так.

– Да как можно не расстраиваться?! Знал бы ты, как меня уже тошнит от моего братца! Вчера он, козлиная морда, пришёл поздно ночью, когда я уже спал, и рухнул прям на меня. Он это специально, урод! Потом встал, говорит «ошибся случайно» и лёг на свой диван. А потом как начнёт храпеть, так до утра не заснёшь. Устал я! Устал от всего! Улетать мне нужно. Так что давайте завтра в это же вре…

– Не-е! – перебил его Коля. – Завтра я не могу. Два прогула подряд точно не останутся незамеченными для отца. Сегодня ещё ладно, пронесло, но завтра… нет, рисковать не стану.

– Ты что, не хочешь улететь?! – Денис изумлённо посмотрел на Колю.

– Хочу… Конечно, хочу! Но рисковать не буду… Завтра я не приду.

– Эх ты! – сказал Денис. – Ладно! Мы без тебя справимся!

– Я… тоже не смогу… – тихим голоском произнёс Слава. – Мне сегодня училка домой звонила. А у мамы как раз выходной был. Она мне такой выговор устроила… Сказала, если ещё хоть раз прогуляю – голову открутит. Так и сказала, я не шучу!

– Да чтоб всех вас! – обиженно буркнул Денис. – Разве вы не понимаете, что искать его нужно только утром? Они всегда в это время до приезда мусоровоза обходят помои. Наш Рамон всегда так и делал. С восьми до девяти обходил весь район… Ладно! Раз не хотите, тогда я сам его найду. И сам же полечу. Один! Без вас!

И развернувшись, Денис в сердитой гордости зашагал к своему подъезду.

…А в это время остывающее солнце постепенно терялось за крышей и плотными облаками, опуская двор в предночную дрёму. Голоса стали тише, детали менее различаемы, птицы не слышны. Близилась смятенная дождливая ночь.

3

В город вошёл октябрь. Улицы покрылись выпавшим на удивление горожан снегом и морозом. Здания стали ещё монотоннее и менее заметными, всё становилось молочно-серым, однообразным. Денис теперь каждый день после школы бегал по дворам города и искал того, кто обещал оправить его в Космос. Но сколько бы ни искал – тщетно. Рамона нигде не было.

И вот в один из таких дней, когда во дворе уже лежал вечер, тёмный и холодный, Денис, в шапке и укутанный шарфом, сидел на ракете и глядел куда-то вверх. Сидел уже третий час, о чём-то думая и периодически бросая тревожный взгляд на окна своей квартиры. За ними мелькали силуэты людей, доносилась музыка, какие-то голоса…

– Как же меня это достало! – сердито проговорил Денис, пнув от злости ракету.

– Чего такое? – вдруг раздался голос.

Денис замер.

– Рамон?

Из сумрака на свет дворового фонаря вышел сутулый человек. На нём была изорванная дряхлая олимпийка, а в руке какой-то мешок.

– Не Рамон, – ответил человек. – Рамон уже не ходит. Ноги отказали.

– Вы знаете Рамона?! – Денис оцепенел. – Где он?!

– А ты кто? Сам откуда его знаешь?

– Да ведь его все тут знают! Он мне, знаете, обещал… ну… да, знаю я его, хорошо знаю! Так где он? Скажите же!

– Так под пьяным конём, – бесстрастно ответил незнакомец. И медленно удалился.

Спустя полминуты Денис выдохнул, осознав полученный ответ. Он прекраснопонял, о каком «коне» шла речь… Пятиэтажка в форме буквы «Г». Все её в округе называли пьяным конём, поскольку там проживала целая куча алкашей. А то, что Рамон «под» пьяным конём, означало только одно – подвал.

Посидев в раздумье ещё какое-то время, Денис решился пойти домой. Зайдя в квартиру, он поморщился. В нос ему сразу же ударил табачный дым вперемешку с перегаром. Довольно частый аккомпанемент его присутствия в доме, когда мама уходила в дежурство на сутки.

– Эй, Санёк! Тут, кажись, твой браток пришёл.

– Пускай, – коротко отозвался голос из кухни, наполненной кучей подростков, утопающих в сизом табачном дыму.

Денис жил в двух мирах. Первый – это дневной. Это когда светло, школа, одноклассники, учителя. И ночной… Это когда мама уходила на вторую работу. Тогда ситуация в корне менялась. Саша устраивал вечеринки, и вся местная подростковая свора собиралась в их квартире и что только там не делала! Денис даже однажды случайно засвидетельствовал то, от чего был ещё далек. За это Саша оставил на его лице внушительную ссадину, пригрозив, чтобы тот ничего не рассказывал матери.

Впрочем, матери и умаявшиеся соседи могли сказать. Да она и так знала. Знала, но что могла поделать, еле укладываясь во временные рамки рабочих смен уборщицы котельной и администратора общежития?

– Нам тут не хватает маленько, – сказал Саша, войдя в их общую с Денисом комнату. – Не добавишь?

Денис, уже полчаса безрезультатно пытавшийся уснуть, неряшливо кинул в ответ:

– Отвали.

От Саши слов не последовало. Лишь через несколько мгновений Денис оказался подвешенным вверх ногами.

– А если хорошо подумать? – спросил Саша.

– Отпусти, урод! Скотина! – Денис пытался зарядить кулаком брату, но удары никак не попадали в цель.

Тут в комнате зажёгся свет. Вбежали обрадованные зрелищем подростки. У Дениса внутри всё похолодело: он был в одних трусах…

– Так где там у тебя деньжата спрятаны? – продолжал своё пьяный Саша. – Я ведь знаю, ты копишь.

– Отпусти! – крикнул весь зардевшийся Денис. – Ни копейки не получишь, козёл!

– Даю тебе последний шанс, – прошептал Саша ему на ухо. – Просто скажи, где лежат, и я тебя отпущу…

– Да пошёл ты, урод!!! Я всё маме расскажу! Скажу, что ты тут вытворя…

Денис не договорил.

Страшный визг прервал его.

Его визг.

Саша стащил с него трусы и выбросил в сторону, продолжая держать полностью обнаженного братишку перед всеми. Пацаны и девчонки взорвались от хохота. Кто-то уже снимал на телефон.

Денис молился. Молился, чтобы его в эту секунду что-нибудь убило. Но ничто его не убивало. А Саша всё держал его голым, судорожно пытающимся прикрыться руками. А затем бросил на пол.

Денис тут же вскочил и зарылся в одеяло, не видя никого из-за стены слёз, заполнивших лицо.

– А это не слишком? – спросил кто-то из толпы.

– Это ещё только начало! – огрызнулся Саша, выходя из комнаты. – Его ещё кое-что ждёт.

Потух свет, захлопнулась дверь. Денис остался один на один со своими слезами. Со своим жизненным горем. Горем, которое теперь выросло в цельную и понятную картину.

Он быстро оделся, вышел из комнаты, проскользнул мимо шумевшей на кухне и не заметившей его толпы. Затем вышел из квартиры во двор, приподнял воротник ветровки и посмотрел во тьму наступившей морозной ночи. И в сознании его ярким пламенем горела только одна фраза.

Пьяный конь.


* * *


В подвале пахло сыростью. Темнота была из тех, про которые говорят «хоть глаз выколи». Не помогал даже дисплей мобильного телефона. Всепоглощающая пугающая чернота.

Денис, не дыша и с оглушающими ударами в груди, пробирался всё глубже в эту черноту. Несколько раз он замирал на месте, чтобы ринуться назад, но что-то его останавливало. Вернее, кто-то. Образ Саши в голове. Ненавистный образ Саши! И Денис шёл дальше. Шаг за шагом отмеряя размеры своего страха. Шаг за шагом приближаясь к неизвестному.

«А вдруг тот человек ошибся? – в панике думал он. – Вдруг обманул, сказав, что знает, где Рамон? Вдруг его здесь нет?.. Вдруг меня здесь убь…»

В безмолвной темноте прогремел чей-то кашель.

Денис весь съёжился. Попятился. «Бежать! – закричали мысли в его голове. – Сейчас же! Бежать немедленно!!»

– Кто здесь? – сухо пробормотал мужской голос.

И кашель повторился. Но теперь уже почему-то не такой страшный. Теперь уже какой-то знакомый…

– Рамон?.. – вымолвил в темноту Денис.

– Э?.. Кого это ещё сюда занесло? – ответил голос, и в следующее мгновение темнота расступилась от вспыхнувшей спички.

– РАМОН!!! – вскрикнул Денис и подбежал к лежавшему на каких-то тряпках и картонках старика, державшего в пальцах горящую спичку. – Я тебя искал, Рамон!

– Ничего себе, – кашляя, засмеялся старик.

С трудом приподнявшись, он поджёг маленькую кучку бумаг перед собой. Сыпанув в этот миниатюрный костёрчик ещё каких-то щепок, Рамон, болезненно прокашляв, привстал.

– Болею я, товарищ Ржевский, болею. Недолго мне осталось. Порой даже пошевелиться сил нет. Лежу уж теперь всегда. Сегодня вот собирался помирать, а тут – гость ко мне пожаловал!


Каков товарищ Ржевский!

Идёт во мрак ночи!

Готов мечты свет бледный

Как знамя вознести!


…Смело, смело!

– Помнишь, ты обещал?.. – жалобно произнёс Денис.

– Помню-помню! Это-то мне и не давало покоя. И знаешь, я удивлён, что ты смог меня найти.

– Я тебе уже целый месяц ищу. Целый месяц!

– Так сильно хочешь улететь?

– Ты даже не представляешь как! – У Дениса навернулись слёзы на глаза. – Пожалуйста, Рамон, отправь меня в Космос. Отправь подальше отсюда!

– Что ж. – Рамон кивнул. – Раз обещал, значит сделаю. Только… теперь я не могу выйти отсюда. Ноги мои уже не ходят, товарищ Ржевский. Но я скажу тебе тайное заклинание. Оно всё сделает само. Но только в том случае, если ты сможешь его понять. И доверяю я его тебе исключительно потому, что ты искал меня. Ты искренне хотел улететь и поэтому заслуживаешь знать эту великую истину. Да и кроме того…


Тому, кто тайну знает,

Дано её стеречь.

Чтобы другим однажды

Поведать через речь.


Денис весь сжался от томящего душу предвкушения.

– Товарищ Ржевский… – тихо вымолвил Рамон, чуть пригибаясь к Денису и призывая его сесть поближе. – Слушай же и запоминай…

4

Мария сидела за столом и глядела в стеклянную перегородку – за ней разворачивалась коридорная мгла общежития. Затем опустила глаза на стол и принялась читать газету. Однако напечатанные слова почему-то никак не влезали в голову. А вот какие-то странные беспокойные образы – пожалуйста.

Мария встала, заварила чай, налила его в свою кружку и снова было уселась за стол, чтобы оседлать-таки периодику прошедшей недели, как вдруг вздрогнула.

Телефон.

Её мобильный телефон, от звонка которого можно приступ получить. А вот сменить его или сделать потише всё руки не доходили…

Мария взяла телефон, взглянув на маленький зеленоватый дисплей. Саша?..

– Что-то случилось? – тут же спросила она в трубку.

– Вы мама Александра? – вдруг ответила трубка голосом зрелого мужчины.

У Марии внутри всё похолодело.

– Да… – ответила она неуверенно. – А что случилось? Кто… кто вы? Где мой сын?

От последней своей фразы у Марии вдруг заболела грудь.

– Ваш сын… [пшш-пшш]… – связь стала пропадать, сменяясь треском и непонятным говором каких-то людей.

– Господи, что с ним?! – вскрикнула Мария.

– Украли… [пшш-пшш]… бежали… от полиции… [пшш-пшш]… упал… [пшш-пшш]… канализационный… [пшш-пшш]… насмерть… [пшш-пшш]…

«Украли? Полиция? Упал? Канализационный? Насмерть?..» – ужаснулась Мария, сама не заметив, как встала и прижалась спиной к холодной стене.

– О чём вы? – шёпотом спросила она, думая, что, наверное, это просто ошиблись. Звонят ей по нелепой ошибке. Такое бывает!

Но ведь нет… имя Саши было на дисплее…

Голос в трубке то снова прерывался, то снова вещал отрывки непонятных слов.


* * *


Мария бежала по ночным улицам. Бежала быстро и, когда оставила позади десятый пустынный перекрёсток, сообразила, что уже почти на месте.

Подбежав к арке, она замерла. Густая длинная чернота, и только где-то вдалеке – тусклый свет дворового фонаря. Пересилив себя, Мария сделала шаг. Второй. Медленно вошла в безмолвную арку… Но через секунду не выдержала и сорвалась на бег. В глазах её болью застыли слёзы.

Оставив наконец позади ужасную арку, Мария вбежала во двор – спящий, незыблемый, пугающий. И, взглянув на игровую площадку, у неё остановилось сердце.

– Господи! – вскрикнула она, упав на колени.

Ракеты не было.

Лишь покачивавшиеся от ветра ржавые качели и песочница, напоминавшая в свете бледного фонаря могилу.

– Улетел… – прошептала Мария. – Всё-таки улетел… Смог… Улетай… Улетай, сынок! Улетай далеко. Это место не для тебя, улетай, солнышко! Улетай!


* * *


Мария не помнила, как оказалась в подъезде, как замёрзшей рукой повернула в замке ключ и открыла дверь. Не помнила и того, как вошла в тёмную квартиру, пропитанную запахом сигарет. Не помнила, как…

Где-то раздался плач. Мария тут же вздрогнула. Испуганно приблизившись к своей комнате, она осторожно приоткрыла дверь. У тумбочки, возле окна, кто-то сидел. Силуэт чётко прорисовывался на фоне света луны.

Не обращая внимания на Марию, силуэт снова заплакал.

– Денис?.. – прошептала Мария.

Силуэт не ответил.

– Денис, Боже! Это ты! – Мария кинулась к нему. – Сынок! Как?.. Ты не улетел?! Я же думала… Я подумала, ты улетел… Подумала, что навсегда!..

– Всё из-за него! – плакал Денис. – Он и его дружки… Козлы! Ненавижу! Он хотел моих денег, а я ему не дал. Вот он со злости пошёл сдавать мою ракету на металлолом. Со своими дружками унёс её. Урод!

Мария ошеломлённо сидела и глядела на сына. Обмотавшись шарфом, дрожа, он сидел в отцовской шапке-ушанке, которую тот всегда надевал на зимнюю рыбалку.

Сдать на металлолом

И только теперь у Марии всё уложилось в голове, те слова из странного звонка: убегали от полицииупалканализационный люкнасмерть…

– Саша… – тихо вымолвила она, и слёзы снова болью полились из глаз.

– Саша – конченый урод! Да и не только он! Все вы, все! Все вы уроды! – закричал Денис сквозь рыдания. – А я слышу звёзды, мама! Я их слышу! А вы их не слышите! Вы должны умереть! Все! Вы должны умереть! Никак не можете понять, что ваше время ушло. Вы никто. Вы должны умереть! А те, кто слышит звёзды, они должны жить. Они поведут мир за собой! Я ведь почти улетел… Если бы не этот урод, то я бы уже был в открытом Космосе! Рамон сказал мне заклинание. Это священная тайна. Теперь её знаю только я… И мне оставалось только залезть на ракету и произнести волшебные слова – и улететь. Я уже почти сделал это!.. – Денис громко заревел, закрыв лицо руками.

– Мы все не очень хорошие, сынок, ты прав… – в слезах произнесла Мария, прижимая к себе сына. – Но только не ты. Ты у меня единственный и особенный. Ради тебя и живу. Теперь только ради тебя… Ты – моя единственная надежда на очищение, понимаешь? Ты. Поэтому, если бы ты сегодня улетел и не вернулся, представляешь, что со мной стало бы? Ты только представь, что стало бы с планетой, если бы она потеряла тебя?! Планета не может без таких смелых мечтателей, как ты. Вы показываете нам наше уродство и свет впереди. Понимаешь, сынок?..

– Ты правда так думаешь?.. – прошептал Денис, робко взглянув на мать.

– Правда, сынок! – ответила Мария, крепко прижав сына к своей груди.

– А что же делать с заклинанием, мам?.. Наверное, я бы и не смог улететь… Ведь я совсем его не понял… А Рамон сказал, что только тот, кто поймёт его, сможет прикоснуться к Тайнам Космоса. Но оно очень странное… совсем его не понимаю, мам. Совсем… Может, ты что-нибудь поймёшь, а? Может, ты сможешь его мне объяснить?..


Я слышу звёзд журчанье

В высоком далеке,

Тогда как звёзды эти

Уже живут во мне.


2015

Отправители

– Спокойно, спокойно! Не толпимся! Двигаемся дальше! Если кто-то вывалится из строя и заплутает, встречаемся у звезды Элофи. Так… следующая у нас на очереди… Галактика Млечный Путь, Солнечная система, планета Земля. Две трети поверхности покрыто водой. Населена семью миллиардами людей – так они здесь называются.

Полчища размытых сущностей глядели за спины двух высоченных худых существ, где открывался изумительный вид на красивую небесно-синюю планету.

– Итак… – Первое Существо посмотрело на список. – Сегодня у нас заявка на… 146 тысяч. Желающие, выйти вперёд!

Никто из многотысячной массы не сдвинулся с места. Лишь чей-то голос донёсся из плотного скопления парящих сущностей:

– А что ещё вы можете рассказать об этой Земле?

– Ну… что тут скажешь, – вступило в разговор Второе Существо, повернувшись к Земле. – Люди, населяющие эту планету, находятся ещё только в середине духовной эволюции. Ещё только подступают к Великому Пробуждению. Отсюда – войны, убийства, насилие. В общем – целая планета страданий.

– А что такое «война»? – выкрикнул кто-то из толпы.

– Да! – подхватили остальные. – Что такое страдание? Это интересно?

– Страдание? – задумалось Второе Существо. – Ну, допустим… Вот перед вами целая планета, на которой живёт огромное количество людей. Представили? И все эти люди, все до одного, состоят из биологической формы, очень легко поддающейся разрушению. И этой форме всегда нужно питаться и удовлетворять другие свои потребности, чтобы продолжать существование. От самого рождения и до самой смерти. И вот на почве этого возникают постоянные стычки людей между собой. Конфликты за право владеть большими ресурсами, чтобы как можно лучше удовлетворять свои потребности. И поэтому далеко не всем людям хватает возможностей для продолжительного пребывания на планете. Зачастую люди просто-напросто истребляют друг друга. Ещё не созрели, что поделать.

– А где же тут страдание? – донёсся чей-то голос из гущи сущностей.

– Да! Где оно?! – вторила ему хором толпа.

– Давай я сам, Хивис. – Первое Существо хлопнуло по плечу Второго. – Итак, смотрите сами! – И, создав воронку перед собой, Первое Существо метнулось в её вихрящийся центр, мгновенно затянув за собой всё скопление озадаченных сущностей.

Через секунду земного времени перед толпой раскинулось пространство, да такое разнообразное и интересное, что многие даже не успели ничего понять.

– Вот здесь у нас маленькая страна, – комментировало Первое Существо, указывая на возникающие земные декорации. – Тут живёт население, умирающее от голода и болезней. Обратите внимание на этих маленьких существ – они называются дети. Обратите внимание, как один из них только что упал. Это называется смерть.

Кто-то из толпы ахнул. Кто-то испуганно отодвинулся назад.

– А теперь двинемся немного южнее, – продолжало Первое Существо. – Та же страна, но здесь живёт другой человек. И у него ресурсов столько, что хватило бы прокормить всех голодных и больных детей в его стране. У него есть реальная возможность помочь организовать эффективную поставку ресурсов, способствующих выживанию умирающих. Но, как вы сами видите, он наблюдает за строительством своего нового пятиэтажного особняка и ждёт не дождётся, когда ему привезут новый автомобиль – это железное средство передвижения у людей; Хивис сейчас передаёт всем вам информацию обо всех этих вещах.

– А почему же он им не поможет? – точно гроза, зашумела толпа от негодования. – Он разве не знает, что они умирают?

– Его это не волнует. А вот вам ещё… Это уже другая сторона планеты. Вот идёт женщина по дороге. Она торопится после работы к своему ребёнку, который приболел. Смотрите: её безжалостно сбивает то самое железное устройство для передвижения. А точнее, один из пьяных людей, который управлял этим устройством. Посмотрите на лицо этой женщины, посмотрите с какими физическими муками она покидает своё тело. Вот это и есть страдание. Посмотрите – вот она и умерла. А тот, кто её убил, просто бесследно исчезает. Посмотрите – вон он теряется за поворотом. Видели? В ближайшие земные сутки его привлекут за это к ответственности, но он сможет избежать наказания благодаря своим большим ресурсам. Он поделится ими с другими, нужными людьми и благодаря этому останется на свободе. Хивис рассылает вам информацию, будьте внимательны при усвоении этого материала. А ещё, если посмотреть на другом материке, то…

– Ужасная планета!!! – вдруг выкрикнул кто-то из толпы. Большая её часть тут же поддержала и, возмущаясь, стала громко бранить планету Земля.

Первое Существо по имени Зинс внимательно оглядело негодующих и голосом, в разы превосходящим поднявшийся шум, проговорило:

– Так или иначе, сегодня на этой планете от голода, болезней, старости и прочих происшествий умрёт ещё около 146 тысяч людей. Поэтому сегодняшняя явка на Землю – именно такая. Так что давайте ещё раз: кто желает отбыть на планету Земля, ВЫЙТИ ВПЕРЁД! Хивис отметит вас перед отправкой.

Но подавляющая часть парящих сущностей продолжала недовольно кричать, категорически не желая выявлять инициативу.

Тут Зинс с улыбкой взглянул на Хивиса и сказал:

– Ну, вот и решено. Три, два, один… П-а-ашли!

Значительная доля толпы – та, что негодовала, – вдруг сгинула в мгновение ока.

И наступила внезапная тишина.

Всего несколько тысяч сущностей осталось на прежнем месте и недоумённо озиралось по сторонам.

– Но… почему вы отправили их? – спросил кто-то из них.

– Они отвергали увиденное, – спокойно ответил Хивис, завершая отмечать отбывших. – Значит, как раз они и должны отправиться туда. Чтобы получить урок. Чтобы научиться принимать свою ненависть и неприятие, научиться принимать несовершенство некоторых вещей и, в первую очередь, несовершенство самих себя. Ну ладно… Не будем задерживаться! Следующая остановка – Галактика Туманность Андромеды, планета Вернас. Там заявка поменьше, быстро закончим. Перемещаемся и не толпимся. Не толпимся, я говорю! И повторяем вам: кто выпадет из строя и затеряется в чужой галактике, встречаемся у звезды Элофи!

То, что осталось от былой гурьбы, неохотно сдвинулось с места и тут же унеслось с колоссальной скоростью вперёд.

– Да-а, – вздохнув, произнёс Хивис, взглянув на планету Земля. – Нелегко быть отправителем! Каждый день приходится видеть, насколько они ещё не готовы к следующему своему шагу. Насколько они не созрели.

– И не говори, Хивис! – согласился Зинс. – Раз за разом рассылать их по разным уголкам Вселенной для получения уроков, а на выходе получать то же самое – неприятие, отвержение. Сплошь невежество!

Пожалев друг друга за свою профессиональную участь, Хивис и Зинс наконец отправились за стайкой размытых сущностей в галактику Туманность Андромеды…


—–


– Тэн! Гляди-ка сюда!

Тэн приблизился к Лосу и нагнулся над Вселенной №781.

– Эти двое, Зинс и Хивис, снова меня разочаровали, – произнес Лос. – Ну хоть в этот-то раз, думал, переведём их на следующий уровень сознания! Но ведь нет! По-прежнему не принимают несовершенность своих отправляемых, представляешь? До сих пор отсылают их, считая, что они – нецелостные! Ведь ВСЁ УЖЕ ИЗНАЧАЛЬНО СОВЕРШЕННО. ВСЁ!

– Что ж, – печально вздохнув, ответил Тэн. – Тогда отправляй их туда снова и снова. Что поделать, Лос, – космическое невежество.

– Да, Тэн, да… Сплошь невежество!


2015

__________

Автор фотографии, использованной для обложки книги: Кристина Полетаева

Оформление обложки: Артур Дарра


Оглавление

  • Фейерверк тишины
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Говори со мной, говори
  •   13 февраля
  •   14 февраля
  •   15 февраля
  •   16 февраля
  •   26 февраля
  •   07 марта
  •   08 марта
  •   15 марта
  •   19 марта
  •   27 марта
  •   11 апреля
  • Я слышу звёзды
  •   1
  •   2
  •   3
  •   4
  • Отправители