Камень на счастье [Надежда Салихова] (fb2) читать онлайн

Надежда Салихова Камень на счастье

Слезы медленно текли по лицу, смешивались с дождевыми каплями, и Вера глотала эту чуть солоноватую влагу. Шла медленно, машинально переставляя ноги. А куда торопиться? Все равно уже промокла насквозь. И последний автобус, на который она так надеялась, уже не придет. То ли рейс отменили, то ли сломался. И такси не вызвать – телефон-предатель разрядился.

Вера зябко передернула плечами, съежилась еще сильнее и засунула озябшие руки поглубже в карманы. Нащупала небольшой твердый предмет в правом кармане. Вытащила и поднесла руку к самым глазам, с недоумением рассматривая плоский черный камушек. И откуда он у нее? Но потом вспомнила, что это соседский Левушка ей сегодня преподнес талисман, на счастье. Он так и сказал – «талисман на счастье». Вера еще улыбнулась, ее позабавила Левкина серьезность. Надо же – пять лет пацаненку, а знает, что такое талисман. Или толком не знает, а просто в сказке какой-то услышал слово?

Она постаралась не показать своей иронии, чтобы не обидеть малыша, приняла подарок, положила в карман и забыла. И как следует разглядеть подарок не смогла – тогда некогда было, а сейчас при отсутствии освещения тем более не получилось. Вера сжала камушек в кулаке и засунула руку снова в карман. «То же мне, талисман на счастье, – с горечью подумала она, – Счастья-то привалило, прямо не унести…»

Нет, в самом деле! Сегодня не везет, как по заказу. Мастер по бурению скважин так и не приехал, а она его ждала, ждала, да и задремала. Проснулась – за окном темно, его телефон вне зоны доступа. Можно было смело отправляться в город, но Вере все казалось, что как только она уйдет, тот человек обязательно приедет. И вдруг не получится договориться снова на ближайшее время? А скважину надо было сделать как можно скорее. Ведь тогда можно будет смело переезжать окончательно, и обустраиваться на зиму. Печка есть, очень даже хорошая, дрова заготовлены (спасибо соседу, помог – две упавшие за забором березы они поделили поровну). Оставалась только воду подключить.

Вере вполне можно было добраться до города с соседями. Но они ехали в другую сторону, и ей потом бы пришлось делать большой крюк, чтобы оказаться по нужному адресу. Знала бы она, что автобус не придет, лучше бы крюк сделала. Главное, в городе оказаться, а там, какой-никакой транспорт ходит, хоть и с пересадкой, но доехать можно.

Вера простояла на остановке почти целый час в гордом одиночестве. Неказистое и хлипкое сооружение, гордо именуемое остановочным комплексом, которое должно было защищать ожидающих пассажиров от ветра и осадков, со своей ролью не справлялось. Крыша его протекала, и ветер насквозь продувал дырчатые стены. Одинокий фонарь освещал это сооружение времен развитого социализма, и небольшое пространство около него. Его бледный желтый свет тепла совсем не давал, да и света, кстати, давал не много, а за освещенным кругом тьма казалась еще страшнее.

Поняв, что общественный транспорт на сегодня отменяется, Вера приняла решение идти пешком. До оживленной трассы всего-то километров шесть. (Если она правильно помнит). Час-полтора, и она доберется нужной остановки, а там транспорт ходит, даже в такое позднее время вполне сносно.

Она потерла камушек (талисман!) в кармане, сжала его посильнее, и шагнула под дождь. В голове пронеслась мысль: «Эх, как бы побыстрее до дома добраться!»

И вот она шла, и шла, дорога казалась бесконечной, и времени, по ее подсчетам прошло часа три, не меньше. Она промокла, замерзла, устала. И от всего пережитого расплакалась. Но это были какие-то безнадежные, тихие слезы – ни гнева, ни злости, ни истерики. Просто слезы текли и текли по лицу, смешиваясь с каплями дождя. Вере стало себя очень жалко. Она с надеждой ожидала перемен к лучшему в своей жизни, и казалось, что все плохое, вся нервотрепка с бывшим мужем позади. Ну и что, что ей после раздела имущества достался лишь дом в садовом товариществе. Зато дом, про который и, правда, говорят – моя крепость. Добротный, теплый, вполне можно зимой жить. Только с водой проблема образовалась – колодец осыпался. Но эта беда поправимая. За довольно большие финансы поправимая, но все-таки. Зато, какой тут у них воздух! А лес! Это не лес, а сказка. Не зря и товарищество называлось «Лесная сказка».

Соседи – люди замечательные, многих Вера знала почти всю свою жизнь. И большинство из них перебралось жить сюда из города на постоянное место жительство. Добираться до оживленных улиц в принципе, не проблема. У кого машины имеются, вообще сущие пустяки. А те, что вроде Веры, пользовались общественным транспортом, тоже не жаловались, автобус ходил регулярно. Только сегодня почему-то произошел сбой в расписании.

Обида и безысходность скопились в ее сердце большой ледяной глыбой. Ну почему ей сегодня так не повезло? И мастер не приехал, и автобус отменили. И как назло, все случилось именно тогда, когда малыш Левушка вручил ей талисман на удачу. Как насмешка судьбы! Вера не особо верила во всякие обереги и талисманы, но как только мальчишка вложил в ее ладошку этот плоский камушек, в душе шевельнулось что-то теплое и тревожное одновременно. И захотелось, ой, как захотелось Вере счастья, простого женского счастья. А то вон, полтинник исполнился, а она все, как неприкаянная. И надежда в Вериной душе расправила свои крылья. Надежда на скорую и новую любовь.

Другие женщины в этом возрасте уж вовсю внуков нянчат, а они с мужем надумали разводиться, да имущество делить. Впрочем, Вера нисколько не жалела о случившемся. И всем родным и знакомым, которые либо жалели ее, либо посмеивались, отвечала, что в пятьдесят жизнь только начинается. Вера и правда, не чувствовала себя на свои пятьдесят, даже удивлялась, когда приходилось называть свой возраст. Кому пятьдесят? Ей? Да, ну, ерунда какая-то…

И с мужем отношения прекратились давным-давно. Жили, как соседи в коммуналке. И то, что родне казалось бредом, она приняла, как подарок судьбы – перебралась жить в сад. Это было ее самое замечательное лето, за последние…, пожалуй, десять лет.

И все было хорошо, но почему-то сегодня на Веру навалилась жуткая усталость. Даже не усталость – хандра и апатия. Она ощутила себя пони, которая все бегает по кругу, бегает, везет свою тележку, а зачем не понятно.

Вдруг рядом послышался шорох, потом непонятный возглас «Ууух!». Вера вздрогнула. И словно очнулась – что она делает здесь, одна на пустынной дороге, с двух сторон окруженной лесом? И чего ради, она потащилась в город? Домой? А что ей делать в том доме, который давно стал чужим? Надо было оставаться ночевать в том своем доме, что находился в «Лесной сказке». Столько времени проторчала на остановке, продрогла, но и это ее не вразумило – Вера даже не подумала вернуться обратно. Наоборот, приняла наиглупейшее решение идти пешком, по такой погоде, чуть ли не ночью. Нет, она точно ненормальная.

Вообще-то Веру нисколько не напрягали такие поздние походы, да по пустынным местам. Ни бандитов-злоумышленников она не боялась, а уж нечисти какой и подавно. Но меру все-таки знать надо – идти такое длительное расстояние пешком, да под дождем, испытание не из легких, да и не девочка она все-таки. Вот если бы попутка подвернулась! Вера снова машинально сжала в кармане камушек, подаренный Левой.

……………………………………………………………………………………………………………………………………………..

Вдалеке мелькнул огонек и погас. Вера оглянулась. Через полминуты появилось свечение, идущее словно из-под земли. А потом над взгорком показались желтые огни фар. Машина, первая машина, проехавшая по этой дороге, с тех пор, как Вера отчалила от остановки. Подберет, не подберет? Но руку, чтобы остановить машину, Вера не подняла. Она продолжала идти дальше, каждой клеточкой тела ощущая приближение машины.

С грохотом и лязгом мимо нее промчался старенький дребезжащий КамАЗ, обдав Веру запахом солярки. Но вот взвизгнули тормоза, и машина остановилась. Вера на мгновение тоже остановилась, словно решая что-то в уме, и тут же двинулась дальше. Как только она поравнялась с кабиной КамАЗа, дверца распахнулась, и из кабины высунулась голова водителя. При слабом освещении разглядеть что-либо было сложно, да и лицо водителя скрывал капюшон. Глухим и хрипловатым голосом мужчина спросил:

– Ну, что, красавица, подвезти?

И увидев, что Вера колеблется, усмехнулся:

– Не боись, девушек не ворую. Надобности нет…

Как ни странно, Вера не испугалась. А то, что водила принял за ее нерешительность и страх, была обыкновенная усталость. Вера ухватилась за дверцу, поставила ногу на ступеньку. И казалось, сил нет, подтянуть вторую, ноги, словно свинцом налились. Вере показалось, что она не сможет затащить себя в кабину, но тут водитель протянул ей руку. Рука была черная, или так казалось из-за плохого освещения? И, что Веру сильно удивило, очень и очень холодная. Он что, замерз? Ну, да, на улице не май месяц, сыро, промозгло, но в кабине по всему должно быть тепло. Если уж не от печки, то от работающего мотора точно.

Водила легко, точно пушинку потянул Веру на себя, и вот, она уже сидит на машинном сиденье, покрытом старым, вытертым ковром (от которого, кстати, исходил запах сырости и плесени). Женщина содрогнулась от озноба – в машине и правда было холодно. Видимо печка не работала, а мотор не мог нагреть воздух до нужной температуры. И поэтому такая рука у водителя… ледяная. Но, несмотря на холодную погоду, одет мужчина был довольно легко – на нем была болоньевая куртка с капюшоном, по всей видимости тоненькая, не утепленная. Капюшон был опущен низко и закрывал все лицо, как будто натянутый так глубоко мог защитить хозяина от холода.

Вера надеялась, что сев в машину она согреется, но не тут-то было. Она почувствовала холод… который даже сравнить ни с чем не могла. Избитое слово «леденящий» и то не отражало всей картины. Женщина даже зимой так не мерзла. Сейчас ей казалось, что холод атакует ее не снаружи, а идет изнутри. Руки и ноги отказывались ей подчиняться, она не могла даже пошевелить пальцами.

И еще одна странность – обычно, от сидящего рядом человека идет тепло. Пусть небольшое, но его можно ощутить. Даже, если человек очень сильно замерз. Но от водителя вместо тепла шел холод. Словно от каменной, промороженной стены. Но эта странность почему-то прошла по краю сознания, и не насторожила нисколько. Просто Вера отметила это, как факт, и не более. Видимо она так сильно устала, что ей уже было все равно.

В мыслях мелькнуло сожаление, что ей не удастся согреться, но она подумала, что тут ехать всего ничего. Автобус проходит этот путь за пятнадцать минут, и то, останавливаясь на остановках, но КамАЗ летел, и не думал останавливаться, а Вера какую-то часть дороги все же прошла пешком, так что ехать по ее меркам было минут пять. Не успеет замерзнуть.

Машина неслась стрелой, лязгая и гремя, как будто кузов был наполнен металлоломом. На кочках КамАЗ подскакивал, и Веру мотало из стороны в сторону. Она, то валилась на хлипкую дверь, то на водителя. Мужчина был настолько худ, что ощущения были одинаковые, что от соприкосновения с дверцей машины, что с его боком. Подскочив в очередной раз, и больно ударившись локтем, Вера вдруг подумала – а почему такая неровная дорога? Тут же недавно, буквально этим летом новый асфальт положили? Или это просто особенность машины – уж больно она старая, кажется, что вот подпрыгнет и тут же распадется на разные детали. Но все-таки, лучше плохо ехать, чем хорошо идти, а шла она, к тому же тоже не хорошо.

С натугой и ревом КамАЗ одолел очередную горку. Эта дорога напоминала американские горки – то вниз, то вверх. И как они только достигли вершины, прямо перед ними показалась луна. Огромная, серебряная, она занимала почти все пространство перед ними, ее свет заполнил кабину. Это Вере показалось странным – неужели дождь уже закончился, и все тучи разошлись? Только что хлестал, как из ведра. А сейчас вот, луна светит во всю Ивановскую…А на фоне холодного белого свечения водитель казался совсем-совсем черный – куртка, штаны, кисти рук и те черные. А лица все-таки не разглядеть, потому что капюшон скрывает все лицо…

Черт! Все лицо! А как он смотрит на дорогу?! Веру пронзила дрожь. К леденящему холоду прибавился еще и страх, прямо замораживающий страх. Она почувствовала себя куском льда, несущемся в черном, бездушном космосе, который летит в бесконечности бесконечное количество времени. И в голове возник закономерный вопрос – а который час? Они едут подозрительно долго, а до Чкалова, улицы, по которой ходят автобусы, троллейбусы и прочий транспорт, так и не доехали.

Язык слушался с трудом, когда Вера решилась задать вопрос:

– А сколько сейчас времени? – хрипло спросила она.

Водитель молча мотнул головой куда-то вверх. Вера проследила взглядом, и увидела электронные часы, закрепленные над лобовым стеклом. Красные циферки сменялись с неимоверной быстротой. Это секунды так бегут? А… где цифры, показывающие минуты? Ряд из четырех цифр, первые две из которых застыли, недвижимые, показывая двойку и тройку, а третья и четвертая торопятся, бегут, и такое впечатление, что последовательность цифр нарушена. За нолем идет семерка, а после пятерки девятка. Но возможно, Вере это только кажется. Ну, конечно, кажется. Она устала, и перед глазами все рябит.

Ну, ничего, скоро они доедут. Не может ведь дорога быть бесконечной, всему приходит конец… а странно, что водила молчит. Ей сначала показалось, что он разговорчивый – когда притормозил и высунулся из машины, предлагая помощь. А может он довезет ее до самого дома? Ну, вдруг ему по пути? Надо спросить. Но спросить Вера не успела.

– Девушка, а вы слышали, про разбившийся КамАЗ?

Голос водителя звучал глухо, совсем не так, когда мужчина предлагал Вере ее подвезти. Сравнение избитое, но только оно и напрашивалось – «словно из-под земли».

– Какой КамАЗ? – сипло спросила Вера. Дыханье у нее перехватило, и сердце вдруг забилось в груди с удвоенной силой. И снова накрыло волной страха, почувствовалась слабость в ногах. Странно, с чего бы…

– Давно это было… – проникновенно, и даже как-то задушевно начал рассказывать Верин собеседник, – Лет … сорок… да… назад… может чуть больше… Погода была… Да вот как сейчас – холодно, промозгло, и дождь лил, как из ведра. Видимость – ноль. Как говорится – добрый хозяин собаку на улицу не выгонит… А эти двое, идут себе, головы опустили, капюшоны натянули, и ничего не слышат.

Водитель замолчал, а у Веры в голове, словно картинка какая-то забрезжила. Что-то давнее, забытое, и… страшное. И тут машина снова подпрыгнула на кочке, да так высоко, и луна оказалась совсем близко, как будто машина зависла в нескольких метрах над землей. И тут перед лобовым стеклом показалась сова. Большущая белая сова, она летела, распластав крылья. Послышался ее глухое «Ухух!» Вере показалось, что сейчас птица врежется в лобовое стекло. Женщина зажмурилась, и…

………………………………………………………………………………………………………………………………………………

Татьянин халат был длинный, широкий и без пуговиц. И поэтому постоянно распахивался на груди. Вера одной рукой придерживала полы халата, другой держала в руках хрустальную стопку.

Подружки сидели на тесной кухонке, маленький стол ломился от разных закусок. Гостеприимная Танюха и горячие пирожки выставила, которые сумела настряпать буквально за полчаса. И гроздья винограда, матово зеленели на широкой расписной тарелке. И аппетитные кружки колбасы веером расположились на блюдце. А центральной фигурой стола была, конечно же, бутылка фирменной настоечки Татьяниного мужа Гоши.

– Ну, Веруха, давай, за твое здоровье! – Татьяна опрокинула рубиновую жидкость в рот, крякнула и потянулась за колбасой.

– Мммм, хороша! Да, Жоржик мой конечно мастер, – она зажевала колбаску и продолжила, – Ну, давай дальше, что там еще сегодня с тобой приключилось? Че, сова прямо в машину чуть не врезалась? Она так низко летела?

Вера жевала пирожок, и поэтому только помотала головой. И лишь через полминуты ответила.

– Не, она высоко летела. Вроде… Мне вообще показалось, что это мы взлетели.

– Да ладно врать, как машина может летать? Это ведь не самолет.

– Я и сама не знаю как. Но мы сначала подскочили, высоко… как-то уж очень высоко. Помню только яркий лунный свет, – Вера запнулась, – И вот еще странность – откуда взялся лунный свет? Дождь ведь как из ведра лил! Ничего не понимаю…

Вера сидела, опустив плечи, и смотрела перед собой. Потом повернулась к подруге.

– Ой, Танька, прямо мистика какая-то. Сначала дождь… Да такой сильный, словно всемирный потоп начался… Потом этот КамАЗ раздолбанный подъехал, и водитель какой-то странный оказался. И вдруг раз – и яркая луна, и дождь сию минуту кончился. И я словно сразу же оказалась на остановке, а КамАЗа, как и не бывало.

– Так может тебе приснилось? – Татьяна отщипывала виноградины и закидывала их в рот. Устала, вот и привиделось.

– Тань, ну как так привиделось?! – Вера чуть не плакала. Я что на ходу спала? Вот шла, шла под дождем и спала?

– В машине задремала.

– Ага, в ней задремлешь – мотало так, что до сих пор локоть болит, которым я о дверцу ударилась.

– Я вообще не понимаю – ну как ты могла в машину сесть? К незнакомому человеку, ночью можно сказать. Нет, ну ты ненормальная!

– Мне почему-то сначала совсем не было страшно, – задумчиво протянула Вера. Но я испытывала какие-то странные ощущения – словно я тут, и в то же время не в этой реальности… Это потом меня страхом накрыло. И водитель хотел рассказать про то, как КамАЗ разбился, но ничего, по сути, и не сказал. Последняя его фраза: «Ладно, живи, девчонка!» Это как раз после того, как сова ухнула, и луна… А потом я сразу раз – и на остановке стою как ни в чем не бывало. Вот я и решила к тебе ехать. Я как на освещенной остановке оказалась, так меня и заколотило всю. Ну и подумала – ну что мне в той квартире делать? Вещи почти все перевезла. Одной в квартире тоскливо. А если Максимов там, то еще хуже. О чем мне с ним говорить?

– Ну, да, вы за свои двадцать пять лет все разговоры переговорили. У людей серебряная свадьба, а они разводиться надумали. Хотя я вообще не понимаю, зачем надо было эти двадцать пять лет ждать? По моему разумению разводиться надо было после года совместной жизни, – Татьяна снова наполнила стопки, – Ну, давай еще по одной. Тебе полезно прогреться.

– Ну, еще какие-нибудь подробности своего сегодняшнего приключения расскажешь?

Вера помотала головой:

– Да я и не помню больше ничего. Только ощущения такие, словно с потусторонними силами столкнулась.

Послышались шаркающие шаги. Кухонная дверь приоткрылась и показалась седая встрепанная голова.

– Чего, пап? – спросила Татьяна, – Кушать хочешь?

–А чего это вы тут делаете, а, девчонки? – беззубо заулыбался Татьянин отец.

– А мы, папа, сказки рассказываем, – серьезно ответила Татьяна, -Точнее Вера рассказывает, а я слушаю. А рассказывает она страшную сказку, как ехала на КамАЗе-призраке.

– Да, Павел Сергеевич, а вот ваша дочь мне не верит, – Вера нарочно сердито надула губы, – Я в жизни слова неправды не сказала.

Павел Сергеевич решительно пододвинул табуретку к столу, налил себе настойки в Татьянину стопку, выпил залпом, занюхал колбаской, крякнул и протянул:

– Дааа… Делааа…. – помолчал, потом заговорил будто нехотя.

– Да, ладно, девчонки, сами знаете поди. А, Вера? Ты-то должна помнить.

– Помнить… что? – запнулась Вера.

– Угу, не помнишь, значит, – Павел Сергеевич почесал затылок, – Было это аккурат в конце октября. Погода стояла мерзкая, все дожди и дожди. Уж снегу пора выпасть, ан нет, тепло. Мы с карьера песок возили. Ну, раньше за Макеевкой карьер песчаный был. Кажется там у вас, Верок, дача раньше была?

– Ага, – кивнула Вера, – Тот участок до сих пор за нами числится, я как раз туда и переезжаю жить.

– Ну, вот, а папка твой, помнится, на том карьере и работал. Как и я, впрочем. И там многим нашим участки нарезали, в Макеевке, значица. Только я не захотел. Зачем? У меня у тещи дом был в то время, куда мне еще на одном участке горбатиться? Ну, так вот, в тот день сменщик Вальки Чураева как назло на работу не вышел. Валька, значитца, смену отпахал, домой собирается, а бригадир и говорит, кто, мол, за твою машину сядет? Кто план будет выполнять?

Ну, народ заголосил. Большинство все-таки за Вальку – как ему вторую смену подряд за баранкой сидеть? Да еще погода, пакостная такая. Но некоторые твердят, что надо, дескать, выручать, пусть немного он поездит- поработает, хоть полсмены, потом его кто-нибудь подменит. А то план сорвется, и не видать премии, как своих ушей.

И вот поехал Валька Чураев в рейс. Уставший, промокший, голодный. И, само собой, злой. Пару раз съездил туда-обратно, забежал в буфер перекусить. Я с ним там и столкнулся, тоже во вторую робил. Он мне и говорит: «Дядь Паша, что-то мне нехорошо как-то. Муторно на душе и в сон клонит. И так пакостно…» Чаю горячего стакан выпил, и снова за баранку. Ёкнуло у меня что-то. Нет бы мне отговорить его, чтобы, значица, не ездил, начальство на уши поставить. Нет… Промолчал… Ругнулся только матерно в адрес бригадира.

Павел Сергеевич замолчал. Снова наполнил стопку. И Вера с Татьяной притихли. А он продолжил:

– Я на следующий день только узнал, что Валька разбился. Мне Лешка сказал, твой, Вера, отец. Нет, говорит, Пашка, больше Вальки. Все, погиб наш товарищ. На том повороте, что возле третьего участка. Так на полном ходу, груженый песком под завязку, не справился с управлением… – Павел Сергеевич вдруг всхлипнул, и, глянув на Веру, спросил, – Вы ведь, Верка, как раз там шли! Ты не помнишь что ли?

Вера расширенными глазами смотрела на Татьяниного отца. Она молча помотала головой, у нее в мыслях вертелись отрывочные воспоминания чего –то страшного, непонятного. Она должна помнить? Да, пожалуй… не зря, наверное, бывает – наваливается порой на нее неясная тревога, особенно в дождливые дни. А Павел Сергеевич продолжал:

– Покореженный КамАЗ долго валялся в кювете. Вальку похоронили, а машину все почему-то достать не спешили. А потом он пропал…

– Как пропал? – Вера с Таней переглянулись.

–А вот так, с вечера еще была эта груда железа, а утром ее не стало. Ровно, как и не было. Ни поломанных березок, ни перепаханной земли. Ни-че-го. И это еще не самое странное в этой истории. Пришли мы на девятый день на кладбище, Вальку помянуть, а там такое твориться! Холмик могильный словно перепахали, оградка и памятник покосились, а даты смерти на памятнике и вовсе нет. Дата рождения есть, а дальше пусто.

Общественность взбудоражилась, кто-то твердит, что надо батюшку привести, чтобы, значица, святой водой окропил, молебен отслужил. Начальство, те конечно же все партийные, неверующие, свое, знай твердят, что обычное, мол, хулиганство. Ну, заново все сделали – и памятник, и оградку, все починили. А на следующий день снова такое же безобразие.

Начальство опять про хулиганов речь ведет, и заставляют рабочих все восстановить. Но тут уже народ взроптал – нечистая тут, чур, мол, чур… И никого не могли заставить починить. Вызвался было один, деньги большие пообещало начальство, да. И работу у него приняли, а потом снова-заново обратно все перекорежено. И даты, даты смерти опять нет. Как так, понять никто не мог. А тот мастер-то напился, как работу сделал, так и все. Помер на следующий день.

– Ой, Павел Сергеевич, какие вы страсти на ночь глядя рассказываете, – вроде шутливо, но с затаенным страхом в глазах сказала Вера.

– А это тебе не сказки. Ты и сама должна помнить ту аварию. И как мимо вас Валька несся на своем КамАЗе, и как потом по поселку слухи ходили.

–Не, не помню, вот честное слово не помню, – жалобно протянула Вера.

– Так и я не помню, пап, – подала голос Татьяна.

– Вы тогда с матерью у бабки в деревне жили, – отмахнулся от дочери Павел Сергеевич.

Он еще раз наполнил стопку. Настойка ему хорошо зашла – глазки блестели, речь стала не совсем четкая. Но он продолжал свой рассказ:

– Вот, девчонки, поэтому порой в самый дождливый день октября, появляется на той дороге призрак – старый КамАЗ.

– Ой, пап, ты уже хорошенький такой стал. Все, тебе больше не надо наливать. И вообще, иди-ка ты спать. Рассказываешь нам тут небылицы всякие.

– Это не… не… был.. лицы, – заплетаясь, проговорил Павел Сергеевич, Это истинная правда!

– Призрак просто так не появляется, – возразила Татьяна, – Вот если он кому-то отомстить хочет, счеты свести, другой разговор.

– А как знать, может и счеты… Ты, Верка, смотри, – Павел Сергеевич погрозил Вере кривым пальцем, – На том месте три человека пересеклись – Ты со своим батей и Валька. Бати твоего уж нет, царство ему Небесное, Вальки, понятно, тоже. И только ты осталась.

Он еще что-то хотел добавить, но только икнул, и Татьяна решительно повела его в комнату, спать укладывать. Вера осталась одна, и ей стало страшно – до дрожи, до жути, до полуобморочного состояния.

Прошло еще, наверное, полчаса, и женщины тоже последовали примеру Павла Сергеевича. Татьяна постелила подруге в гостиной – большой, комнате, с огромными окнами и полупрозрачными шторами. Татьянина квартира была на восьмом этаже, и поэтому в окно, особенно, если ты лежишь на диване, было видно только лишь небо. Дождя не было, тучи рассеялись, и небо бархатно темнело, залитое холодным лунным светом. А вот и сама ночная красавица, заглядывает в окно, и от этого все предметы в комнате, кажутся непривычными, таинственными.

………………………………………………………………………………………………………………………………………………

Вера ворочалась, ворочалась, и никак не могла уснуть. Из головы не шли эти две истории – та, что приключилась с ней сегодня, и ту, что поведал Павел Сергеевич. Похоже, они связаны. Но как много тут непонятного. И не только непонятного, а такого, которого на этом белом свете быть просто не может.

Ну, ладно, все россказни Танькиного отца можно списать на старческий маразм. Ко всему уважению к Павлу Сергеевичу, он, как ни как перешагнул восьмидесятый год жизни, поэтому и перепутать ему не грех, и присочинить что-нибудь. Павел Сергеевич утверждает, что Вера должна помнить эту историю… А она вот не помнит, и все тут! А может, и не было ничего, не шагали они с отцом в тот поздний вечер по дороге. Да и мама бы не разрешила ей, Вере, в такое позднее время разгуливать, хоть и с папкой.

Вера, наконец, задремала. И ей, то ли во сне привиделось, то ли подсознание свою работу выполнило, но как наяву она увидела дорогу, идущую через лес, темный вечер, льет проливной дождь. А по дороге идут двое – мужчина в плаще-дождевике защитного цвета и в черных резиновых сапогах, и девочка в желтых сапожках и красной курточке с капюшоном.

Девочка хнычет, она устала. Мужчина держит ее за руку, и, наклонившись, что-то говорит. Ласково и терпеливо. Но девочка не слушается, топает ножкой, вырывает руку из отцовской руки. В этой паре Вера узнала себя и отца. Она каждой клеточкой того, своего маленького тела ощутила усталость и безысходность. Она почувствовала ласку и нежность отца, но и его утомленность тоже вплеталась в калейдоскоп папкиных чувств.

И вот сзади нарастает грохот, нынешняя Вера его слышит, а те двое, из прошлого, они продолжают свой спор. Девочка капризничает, папа уговаривает… Маленькая Верочка с плачем дергает свою руку и делает шаг в сторону дороги, и тут послышался визг тормозов. Папа прижимает дочку к себе, оборачивается, и на его глазах КамАЗ круто взял влево, перевернулся и покатился с горы кубарем, сшибая по пути молоденькие березки и сосенки… Папка прижимает дочь к себе все сильнее, а малышка заходится в истерике…

Вера в страхе открыла глаза, и села на постели. Сон? Это был сон? Она снова откинулась на подушку. Если и сон, то он был такой… натуральный. Да, это было, было с ними, и как она могла забыть о таком страшном происшествии? Странно. Кажется, у детей такое бывает – срабатывает защитная реакция, и память блокирует страшные воспоминания.

Сон испарился. Вере было не по себе. Да что там не по себе – она испытывала страх. Да еще луна так светит ярко, даже зловеще. Вера встала с дивана, включила свет. Вот так лучше, со светом страх съежился, но неприятное ощущение осталось.

И это что получается – если все так и было, как она вспомнила, то значит она виновата в той давней трагедии? И она, и отец. Не отошли в сторону с дороги… А, может, и нет их вины? Во всяком случае ее, Вериной… Она ведь маленькая была, несмышленая, а отец – он взрослый мужчина, с него и спрос…

Но какая-то тяжесть давила на грудь мешала дышать. Вера сходила на кухню, хлебнула водички. Но воздуха ей прямо катастрофически не хватало. Накинув куртку, Вера вышла на балкон, постояла немного, вздрагивая от зябкой осенней сырости. Рука в кармане нащупала плоский твердый предмет. Камушек! Этот камушек ей сегодня Левушка подарил. На счастье. Ничего себе счастье! Такого адреналина она хапнула…

Вера задумалась. Она машинально гладила камушек пальцами и смотрела на луну. Мысли как-то рассеялись, успокоились. Страх и паника отступили. Да, она понимала, что память с ней сыграла интересную штуку – подкинула воспоминания сорокалетней давности. Сколько ей тогда на момент аварии было? Кажется, уже в школе училась… Но Вера поняла, что первый шок от сна наяву прошел, и она уже могла спокойно размышлять о том давнем происшествии.

Сколько Вера стояла на балконе, она не могла сказать, так как на часы не смотрела. Но замерзла и решила вернуться в комнату. Легла, натянула одеяло, завозилась, устраиваясь поудобнее. Но камушек из руки не выпустила. Так и уснула.

………………………………………………………………………………………………………………………………………………

Утро ее встретило запахом жаренной колбасы и крепкого кофе. Татьяна уже вовсю шуровала на кухне. И, похоже, спорила с отцом. Чего они не поделили с утра пораньше?

Вера заглянула на кухню и вопросительно посмотрела на Татьяну и Павла Сергеевича.

– Представляешь, кофе требует! – Возмущенно заявила подруга, – Это в его-то возрасте и с его давлением!

– Нормальное у меня давление! – скандалил Павел Сергеевич, – Ты на свое давление посмотри. Я еще здоровее вас обеих.

Вера налила себе кофе, села в уголок и с улыбкой наблюдала за перепалкой отца и дочери. Ей так было уютно и хорошо с ними. И она решила спросить на счет того, что вчера рассказывал Павел Сергеевич, уточнить некоторые моменты. Но к ее удивлению старичок замолчал, замкнулся.

– Не помню ничего, – нехотя ответил он, – Столько лет прошло… Ну, была авария, Валька разбился… но, как и что – забыл…

– Танька! – сварливо и громко сказал он, – Ты мне нальешь кофе иль нет? А то уйду я от тебя к соседке бабе Дусе…

Пока они препирались, Вера растерянно смотрела на Павла Сергеевича. А он старательно отводил глаза, чтобы не встречаться с ней взглядом. Почему он отказался от своих слов? Или же, выпив вчера настойки, на придумывал всякой всячины?

………………………………………………………………………………………………………………………………………………

Выйдя из Таниного дома, Вера потопталась немного, и решительно направилась на остановку. Нет, не пойдет она в свою старую квартиру. Что ей там делать? Погода настроилась, от вчерашнего дождя почти и следа не осталось. Солнце сияло и октябрьский день казался прозрачным. Сейчас на природе оказаться самое то. И работа на участке есть, она никогда не кончается. Да и просто побыть в доме, отдохнуть – это так здорово.

Вера стояла на остановке и ждала автобус. На десятичасовой она опоздала, а следующий будет почти в одиннадцать. Пешком? Нет уж, увольте. Хоть сейчас светло и с неба не льет, но пройти такое расстояние – это сущее безумие. Вот чего она вчера на это решилась, не понятно.

Чуть взвизгнули тормоза, и рядышком остановился КамАЗ. Вера от неожиданности вздрогнула. А КамАЗ издал звук, похожий на вздох большого зверя, и через пару секунд урчание мотора затихло. Водитель спрыгнул на землю, потом послышался звук захлопывающейся дверцы. И из-за кабины показалась худощавая фигура в черных спортивных штанах и черной толстовке.

Сердце Веры забилось вдруг сильно-сильно. Но в отличие от вчерашнего водилы, голова этого была открыта, капюшон болтался за спиной. Сначала Вере показалось, что мужчина очень молодой, но когда он поравнялся с ней, увидела кое-где пробивавшуюся седину, не столь заметную на светло русых волосах и тоненькие морщинки вокруг глаз. Скорее всего, он Верин ровесник.

Мужчина быстрым шагом забежал в киоск, пробыл там с минуту, и так же стремительно выскочил на улицу. В руках у него была пачка «Явы». Он уже прошел мимо Веры, но вдруг развернулся и, окинув женщину взглядом, спросил:

– Вам куда, красавица? Может вас подвезти?

Вера снова вздрогнула, сжала в кармане подаренный Левушкой камушек, и хотела было вежливо отказаться. Но неожиданно для себя ответила:

– Да, если вам не трудно, подвезите. Мне в «Лесную сказку».

– Вот это совпадение! – воскликнул мужчина, – Так и я туда еду. Торф везу. Не вам случайно?

Он улыбнулся, и такая у него была открытая улыбка, что невозможно было не улыбнуться в ответ.

– Нет, мне торф не надо. Мне скважину мне бурить надо. Я вчера ждала мастера, а он так и не приехал. Мне только скважину новую надо, а больше ничего, у меня все есть.

– Так уж и ничего? – говорил мужчина серьезно, а глаза смеялись, – А вскопать огород? А прибить-распилить разве не надо? Дрова поколоть?

– Нууу… – Вера не нашлась, что и ответить. А у самой перед глазами встала картина напиленных березовых чурбаков, которые как-то надо наколоть и в поленницу сложить.

– Я ведь по глазам вижу, что вам помощь мужская требуется. А я с удовольствием помогу. Знаете, – он заговорщицки понизил голос, – Я в школе тимуровцем был. Помогали стареньким и больным.

– Ага, – Вера сделала вид, что смертельно обижена, – Я, по-вашему, кто – старая или больная?

– Вы просто женщина, очень красивая женщина, которой, вот я точно уверен, не очень легко делать мужскую работу.

– А может у меня есть, кому делать мужскую работу? – вызывающе ответила Вера.

– Нееет, – хитро улыбнулся мужчина, – Я же вижу, я сразу понимаю, нужна женщине помощь или нет. Накопленный, знаете ли за долгие годы опыт.

………………………………………………………………………………………………………………………………………………

Мужчина помог Вере забраться в кабину, завел машину, и повернувшись к Вере, сказал:

– Ну, что, поехали? Кстати, меня зовут Валентин. Можно просто Валька.

Веру словно холодной волной окатило. Валька… КамАЗ… Совпадение? Но она взяла себя в руки, назвала свое имя. А потом разговор пошел легко, словно они знали друг друга давно.

К воротам садового товарищества они подъехали почти друзьями. За какие-то минут пятнадцать, что они были в дороге, Вера почувствовала такое расположение к Валентину, будто знала его всю жизнь. КамАЗ встал у ворот, как вкопанный, будто конь, послушный своему хозяину. Валентин первый выпрыгнул из машины, и подал Вере руку, помогая спуститься. Заскочил снова в кабину и крикнул:

– Ну, Верочка, готовь чай! Я быстренько пару рейсов сделаю, и в гости приеду. Заодно и гляну, что в твоем хозяйстве требует сильных мужских рук.

Уже и пыль от КамАЗа улеглась, а Вера все стояла возле ворот. Сжимала в кармане камушек (это за последние сутки у нее уже вошло в привычку) и думала – что это, новый поворот в ее судьбе, или так, ничего не значащая встреча? Потом тряхнула головой, словно отгоняя морок, и направилась к своему дому. Как будет, так будет. Она сейчас в таком возрасте, что надо радоваться каждой встрече с хорошими людьми. А Валентин, сразу видно, душевный человек.

Возле дома Вера встретила Левушку.

– Ну, что, – требовательно спросил мальчишка, – Помог тебе талисман? Я его специально заговорил на удачу.

– Талисман?

– Ну, конечно! Я же тебе вчера подарил красивый камушек. А он не только красивый, а еще и волшебный. Признавайся, было волшебство?

– Левка! Ты как со взрослыми разговариваешь? – на дорожке показалась Мария Ивановна, Левина бабушка, – Никакого уважения!

– Как никакого?! Я с большим уважением талисман подарил. И теперь хочу знать, подействовало мое заклинание или нет?

Вера серьезно посмотрела на мальчонку.

– Знаешь, оно подействовало. Только сначала что-то пошло не так… А потом…

Но тут она представила, что было бы, если не случилось вчерашней странной и страшной поездки, которая то ли привиделась, то ли была на самом деле. И без истории Павла Сергеевича, пожалуй, пазл бы не сложился. Пусть он сегодня отпирался, но Вера почувствовала – вчерашний рассказ, чистая правда. И если бы не было всего этого, сегодняшней встречи с Валентином не случилось бы. Или она прошла бы не так. Может и правда, ее талисман имеет магическую силу?

– Не может ничего пойти не так. Все всегда идет так, как и предопределено! – глубокомысленно заявил Левушка. Его серьезный вид с поднятым вверх пальцем вызвал у Веры улыбку. Но избитая фраза «Устами младенца глаголет истина» была тут очень даже кстати.

Для обложки использована фотография с сайта canva.com