В тихом омуте [Марина Никитична Власова] (fb2) читать онлайн

Марина Власова В тихом омуте

1.

Вероника не слишком любила математику и все с ней связанное, но училась хорошо слушалась маму и папу. А мама и папа настаивали, что дочке нужно поступать на математический после школы. Что это престижно, и невообразимо круто для девушки. Так ей говорили.

А она тянула математику на твёрдую четверку и никак не выше, но классная руководительница прощала девушке ее досадные ошибки по невнимательности. Например, вместо отрицательного числа Ника могла получить в ответе положительное. Ну, подумаешь, знак перепутала. Число-то правильное. Бывает…

Вероника – все же упорная и трудолюбивая, – поддавшись на уговоры родителей, поступила на физмат. О чем говорила не без гордости.

В группе было много мальчишек, и всего три представительницы прекрасного пола. Вероника была самой заметной из них: высокая, стройная, с длинными светлыми, чуть в рыжину, волосами.

Она и одежду выбирала более женственную: юбки, пальто, шарфики. В то время как одногруппницы по любому случаю предпочитали джинсы и футболку, сверху – куртку. Ребята с курса засматривались, но в ухажеры не набивались. Оставались в приятельских отношениях.

У Вероники ещё со школы была лучшая подруга. Аня. Вместе сидели за партой, вместе отмечали праздники. Были и другие подруги, но с Аней почти не было секретов.

– Ань, представляешь, меня на конкурс выбрали. – с порога заявила Ника, заходя в гости к подруге.

– Красоты? – полушуткой, полусерьезно спросила Аня.

–Ума!

Девушки засмеялись и прошли на кухню пить чай. Это уже была традиция: каждую неделю за чаем делиться новостями.

Отучившись два года, на третий, Ника каким-то образом попала на какой-то важный математический конкурс, известный в соответствующих кругах. Из их группы по результатам предварительных состязаний отобрали несколько человек.

В качестве помощи в подготовке к указанному конкурсу деканат выделил дополнительные факультативные часы.

– Так что на следующей неделе встретиться вряд ли получится. Из-за новых факультативов времени на подготовку к занятиям почти не осталось. Не хочется запускать… – грустно подвела итог Ника.

Подготовка шла интенсивно, как обычно, огромный пласт учебного и дополнительного материала нужно было освоить в кратчайшие сроки.

Ника ходила на факультативы исправно. И если другие студенты с ее потока частенько пропускали факультативные (то есть «необязательные») занятия, честно намереваясь «потом все переписать и выучить», то Ника такой привычки не имела, и даже «переписывать потом» одногруппники собирались именно у неё, заранее договариваясь между собой об очередности.

По-правде сказать, несколько раз Вероника оказывалась единственной слушательницей факультативного курса.

Вникая в теорию, она не всегда успевала за ходом мысли профессора, читающего курс. А он, увлёкшись математическими выкладками, чаще не обращал внимания на их доступность и понятность, продолжая записывать на доске формулы или перелистывать слайды презентации.

Профессор. Это слово почему-то прилипло к нему в качестве прозвища ещё до того, как само звание было присвоено, и студенты не только между собой, но и в лицо называли его так при обращении. Справедливости ради, нужно отметить, что звание сие в устах студентов звучало никак не уничижающе, а напротив, выражало уважение.

Профессором, кстати, он стал всего пару лет назад, и многие «знающие люди» прочили ему должность завкафедрой и даже декана в обозримом будущем.

Вероника слышала, что он женат, что жена молода и красива. Так говорили. Были ли у профессора дети Ника не знала, и не слишком интересовалась его личной жизнью.

Ника в очередной раз слушала лекцию в одиночестве, если не считать самого преподавателя. Писать приходилось много. Следить за ходом математической мысли Ника не успевала, и, решив, что попробует восстановить логику по записям, старательно записывала все выкладки в тетрадь, мысленно уже давно покинув скучную аудиторию, скудно освещенную лишь светом от ближайших к доске ламп. Для дальних рядов свет включать не стали по соображениям вездесущей экономии.

Ника, сидя за второй партой (первую она почему-то всячески избегала ещё со школы), слушала вполуха лекцию и поглядывала на часы.

Профессор прохаживался по аудитории, переключая пультом управления слайды. Проектор, свешиваясь с потолка в центре аудитории, бил прямым лучом.

Из-за яркого луча проектора, свешивающегося с потолка в центре аудитории, сумрак по углам аудитории сгущался и становился почти ощутимым.

Непродолжительное молчание лектора вывел девушку из забытья. Она слегка вздрогнула, быстро очнувшись от мерного течения собственных – далеких от темы лекции – мыслей.

Попыталась восстановить в памяти последнюю фразу преподавателя – не был ли задан вопрос? Нет. Она как раз дописывала сказанную фразу, и могла произнести ее дословно.

Непродолжительное молчание – и лекция продолжилась. Ника слегка наклонила голову и искоса бросила быстрый взгляд на профессора. Поняла, что он смотрел на неё, но, поймав ее взгляд, будто смутившись, отвернулся.

Этот, казалось бы, незначительный инцидент глубоко запал ей в душу. Она прокручивала его в памяти раз за разом.

2.

Когда профессор увлеченно рассказывал что-то студентам по своему предмету, казалось, что он не замечает никого и ничего вокруг. И не было разницы, полна аудитория, или слушатель только один.

Но с того дня Вероника заметила незначительную для других, но много значащую для неё самой перемену. Теперь профессор читал свои лекции, обращаясь именно к ней. Не глядя в упор, а вот так, подспудно, изредка бросая взор при объяснении, задерживая взгляд чуть дольше на ней, чем на ее одногруппниках.

Она много раз спрашивала себя – правда ли это, или иллюзия, не подкреплённая ничем, кроме вольных девичьих мечтаний.

– Ань, как думаешь, у меня какая-нибудь паранойя? Ну, не может это быть взаправду.

– Да? И почему, интересно?

– Как это – почему? У него – жена. Говорят, красивая.

– Ника! Это вообще не аргумент!

– Для меня – аргумент.

На следующей неделе Вероника сильно простудилась и взяла больничный.

Расслабиться она себе не позволила: на носу конкурс, к которому она столько готовилась. И так по-болезни придётся пропустить несколько последних лекций.

Укутавшись в тёплый плед, с чашкой ароматного травяного чая в одной руке и тетрадкой – в другой, Ника зубрила математику.

Ей не хотелось подвести своего профессора.

Едва эта мысль коснулась ее разума, как девушка вздрогнула, будто обожглась.

«Своего… С чего это он мой?» – мысленно спорила сама с собой Ника. И сама же понимала, как это глупо.

Через несколько дней Нику навестила подруга. Поедая на кухне пахнущие Новым годом мандарины, девушки разговорились:

– …ну, давай после пар проследим за «твоим» профессором. Может, узнаем что-нибудь интересное…

– И ничего он не мой! – по-детски возмутилась Ника. – и вообще, он на машине. А мы?»

– Тогда пригласи его куда-нибудь, – не унималась Аня.

– Ты что?! Куда я могу его пригласить? В деканат?

Аня чуть не подавилась от смеха:

– Почему в деканат?

– Потому что мы не разговариваем. То есть, разговариваем, конечно, – запуталась в объяснениях и смутилась девушка, – но только по теме занятия. Не на личные темы, понимаешь?

– Понимаю, – отозвалась подруга, – я шучу просто. Хотя в каждой шутке…

– Ну ты хоть сама о чем-нибудь с ним заговори. Глядишь, слово за слово, он тебя сам пригласит. Покататься на машине, сходить в ресторан. Хотя… А вдруг он окажется маньяком, – не унималась Аня.

– А он и есть маньяк, – со вздохом умиления ответила Ника. – Он до мании любит свою математику. Даже не представляю, как жениться-то умудрился…»

Аня хитро прищурилась. Ника опустила глаза. Смутилась. Никуда она его не пригласит, конечно. И он ее не пригласит. Да с чего ее приглашать? Может, ей вообще все показалось… Может, и не было никаких «особых» взглядов. Наверняка это она сама себе все напридумывала…

3.

Последнее факультативное занятие перед конкурсом – как раз накануне – носило больше организационный характер: рассказывалось, что можно принести с собой, чего нельзя, во сколько и куда приходить и т.д.

Все участники конкурса были на этом занятии в полном составе.

Подводя итог, профессор на минуту задержал взгляд на Веронике, и сказал, впервые прилюдно оказав ей знак внимания: «С выздоровлением. Рад, что вы поправились и присоединитесь к нашей команде завтра».

Ника была смущена и польщена этим знаком внимания. Это было неожиданно, но приятно. И в то же время совершенно «ничего не значило». Но она смутилась и покраснела.

Профессор же продолжал: «Все свободны. А вас, Вероника, разрешите задержать еще на несколько минут. Надеюсь, вы не слишком спешите?»

После того, как все студенты разошлись, и за последним закрылась дверь, Ника подошла к столу преподавателя. Тот встал, опустил глаза на тетрадь, которую держал в руках, и заговорил:

– Вы не слишком удачно написали прошлую контрольную, и после пропустили несколько занятий. Вас выбрали представлять наше учебное заведение на ежегодном областном математическом конкурсе среди студентов вузов. Если у вас остались какие-то вопросы, или что-то непонятно по темам, лучше выяснить все сейчас.

Их взгляды встретились. Повисло неловкое молчание.

– Можно? – Вероника протянула руку к тетради, которую профессор до сих пор держал в своих руках, и, казалось, не собирается отдавать.

– Да, пожалуйста!

Девушка пробежала взглядом по исписанным страницам. В некоторых местах были исправления красной ручкой:

– Н-нет. Вопросов нет. Все понятно. – вопросов было много, но все не по теме, – хотя… – Ника осознала, что они стоят сейчас и смотрят друг другу в глаза, а их первый разговор наедине сейчас закончится, так и не начавшись. И встречаться они будут теперь намного реже: факультатив закончился.

Она быстро, не думая, назвала первую тему, что пришла на ум.

Единственное, на что Ника рассчитывала – это побыть рядом чуть дольше.

Ей самой себе было стыдно в этом признаться. Ей хотелось быть с профессором рядом, хотелось ловить его молчаливые взгляды. Хотелось мечтать.

И в мечтах он не был женат. Потому что ей совсем не хотелось сложностей, не хотелось причинять боль своими светлыми чувствами.

Словом, чувство было самое платоническое. Без намёка на то, чтобы перейти в разряд «пережитого». И Ника лелеяла это чувство, не желая отпускать. И понимая, что оно вот-вот разрушится внешними обстоятельствами, на которые никак не повлиять…

Все это пронеслось в ее голове за секунду. И выражение его лица подсказало ей, что и он испытывает схожие чувства. Или?

4.

Они стояли у доски в опустевшей аудитории.

Он – преподаватель математики – высок, широкоплеч, хорош собой, с волевым подбородком, прямым носом, чёрными бровями и волосами. Хотя на висках уже есть по десятку седых волосков в его 38 лет. Всегда спокоен, вежлив, аккуратен и пунктуален.

Она – миловидная белокурая длинноволосая и длинноногая третьекурсница физмата. Прилежная, старательная, серьезная девушка. Дружелюбная, но шумных компаний избегает. Одевается стильно и со вкусом.

Они оба искали повода задержаться в этой аудитории подольше, благо подготовка к предстоящему математическому конкурсу открывала перед ними широкие возможности. И для обоих математика была лишь предлогом.

Он записывал маркером на доске уравнения и, как мальчишка, боялся взглянуть на неё. Она – кажется, она стояла слишком близко к нему и смотрела больше на него, чем на уравнения. Но больше всего в глаза бросалось… его обручальное кольцо.

Оно делало своего обладателя недоступным, будто он находился в этот миг не здесь, а на другом краю Вселенной.

Веронике предстояло на следующий день вместе с другими студентами отправиться на математический конкурс и представлять на нем свой вуз. Девушка основательно подготовилась и могла претендовать на высокие баллы.

Сверхурочная работа профессора по подготовке будущих конкурсантов давала свои результаты. А высокие баллы студентов открывали перед вузом новые перспективы и поднимали престиж заведения.

Но в этот момент, находясь наедине, Веронике было сложно ухватить логическую нить рассуждений профессора, как она ни старалась.

Мысли вихрем проносились в ее голове и будоражили, не позволяя сконцентрироваться на предмете.

«Как там Аня говорила? Пригласить его куда-нибудь?..»

«Ну, почему он женат? Как это все усложняет…»; «А вдруг я все себе напридумывала, и профессор вовсе не проявлял ко мне никакого особого внимания…»; «Интересно, что его жена думает, когда он так задерживается… и вообще, какая она из себя?», «… надо было проследить за ним по предложению Ани, теперь бы знала больше о нем»; «интересно, а как он… Так, стоп!»

Понимая, что мысли убежали слишком далеко от математики и сдерживать их не удаётся, Ника вознамерилась извиниться и уйти домой.

Но в этот момент профессор и сам остановился, повернулся к девушке и, улыбнувшись, произнёс:

– Наверное, я вас сильно задержал. Прошу прощения. И спасибо, что скрасили мой вечер.

«Что???»

– Разве вам не надо домой? – пролепетала Ника первое, что пришло ей на ум. – Вернее… вас же, наверное, ждут…

– Как и вас. Наверное. – улыбка стала грустной.

Вероника спохватилась:

– Ой! Извините, это вам пришлось из-за меня задержаться. Спасибо, что ещё раз объяснили тему, мне теперь все ясно… – засуетилась девушка.

– Вероника! – он решительно ее прервал, шагнув к ней, и, вдруг остановился, стушевавшись:

– Постарайтесь сегодня хорошенько отдохнуть, чтобы завтра быть в форме и набрать побольше баллов. – И все это, глядя Нике прямо в глаза, стоя на расстоянии вытянутой руки.

– Хорошо, – выдавила из себя улыбку Вероника. – Тогда… увидимся завтра?

«Почему это прозвучало как вопрос?» – сама себе удивилась девушка. «Я же не на свидание его приглашаю».

Эта мысль развеселила Нику, и она улыбнулась более непринужденно, взглянула в его глаза и шагнула к выходу.

– Да, увидимся завтра, – чуть слышно прозвучал ответ.

Профессор не двигался с места, провожая взглядом Нику.

Она не могла этого видеть, но догадывалась.

5.

А дома Нику ждал сюрприз: в гости приехала мамина подруга со своим сыном, которых девушка знала с самого раннего детства: в деревне у них дома через дорогу. Ника приезжала в бабушке на каникулы, а сын маминой подруги – Коля – жил там постоянно.

Ника пришла, когда милые и уютные домашние посиделки, на которых не хватало только самой Вероники, как раз перешли в фазу: «А помнишь, как было прекрасно, когда…, это вам не то, что сейчас!»

Веронике пришлось присоединиться к компании, но вскоре она с радостью сменила маму, и приняла на себя обязанности хозяйки, когда нужно было разобрать со стола и подавать чай.

Откровенно говоря, ей бы хотелось побыть одной, но, поскольку это было невозможно, то она убедила себя, что немного отвлечься разговорами тоже неплохо.

До той поры, пока «взрослые разговоры» не перетекли плавно в фазу: «А не сосватать ли нам вашу Никочку за нашего Коленьку?!»

Вероника потихоньку ушла в свою комнату. То ли «переждать», пока сменят тему, то ли вовсе дождаться окончания посиделок.

Она и сама не могла объяснить, чем неприятна была произнесённая полушутливая фраза про сватовство, но резануло будто ножом.

Спустя несколько минут Николай – высокий смазливый, слегка застенчивый паренёк – присоединился к Нике, покинув «старшее поколение» за столом. Ника отметила, что он сильно возмужал за то время, что они не виделись: мускулистый торс одеждой не спрятать. Кареглазый и светловолосый, со слегка удлинённой челкой на немного вьющихся волосах придавали ему некий романтический образ.

Ребята, бывшие когда-то беззаботными друзьями, вместе бороздившими лужи и соседские яблоневые сады, встретившись теперь, после того, как не виделись четыре или пять лет, не знали, о чем говорить. Особенно после такого неосторожного «сватовства».

Скупо обменялись сведениями о том, кто и чем занимался все это время. Оказалось, что Николай закончил техникум два года назад и теперь работает в большом фермерском хозяйстве, которое развернул один бизнесмен неподалёку от его деревни.

– А ты где работать собираешься? Говорят, что в нашей деревенской школе как раз учительница математики в декрет ушла. Так что если что, милости просим, – то ли в шутку, то ли в серьез проговорил Коля.

– Учту… только мне ещё два с половиной года до диплома. Боюсь, что учительница успеет выйти из декрета, – Нику все не покидало ощущение, что мальчишка, с которым она так непринужденно играла в детстве, бесследно пропал, а этот молодой человек – с виду похожий, но другой: незнакомый.

– Так может, она по-новой уйдёт?! – разговор начинал заходить в тупик.

– Слушай, мы, конечно, давно не виделись, но завтра мне предстоит важное мероприятие… хотелось бы хорошенько отдохнуть…

– Так завтра же выходной! Воскресенье! А может, в танчики сразимся? – парень с надеждой посмотрел на ноутбук, лежащий на письменном столе у окна. – Или FIFA? Или во что там девчонки рубятся? – не сдавался старый знакомый.

Взгляд девушки красноречиво ответил за неё.

– О, а шахматы у тебя есть? Они отлично развивают математические способности!

«Стоит ли объяснить, что я свои математические способности сегодня развивала с самого утра вплоть до вечера? С небольшим перерывом на физкультуру. И кому только пришла в голову идея, что чередовать умственный и физический труд нужно в самом прямом смысле слова?! Две пары по высшей математике, две пары по физре, затем – математическая физика?! Ну, и факультатив…». Но вслух Ника терпеливо объяснила:

– Коль, я, правда, очень устала, а завтра у меня важная миссия: защищать честь универа. Сбор в полвосьмого, значит подъем не позже шести. Так что извини, но я – спать!

– Ясно. Не буду настаивать. И, если что, я – на машине. Завтра могу подвезти, куда нужно, так что смело буди утром!

– Спасибо! – из вежливости ответила Ника. Она вовсе не ожидала, что ей придётся воспользоваться его любезным предложением.

6.

Утро началось с аврала, так как будильник кто-то (никто, кстати, не признался) беззаботно выключил раньше, чем Ника успела проснуться. И пришлось умываться, пить чай, делать мейк-ап практически одновременно и очень быстро.

Все равно Вероника сильно опаздывала и вынуждена была согласиться с предложением Николая подвезти ее.

Сбор был назначен около университета, где студенты должны были отметиться и занять места в автобусах, которые автоколонной при спецсопровождении должны были за два с половиной часа доставить конкурсантов к месту проведения мероприятия.

Выезжая из дома на видавшем виды Логане Николая (на иномарке, ага!), Ника позвонила Роману Алексеевичу, извинилась за опоздание и предупредила, что приедет через 15 минут. Но Николай, плохо зная маршрут следования, свернул не на том перекрёстке, и пришлось делать большой круг, петляя по узким улочкам, пытаясь срезать путь, и все же потерял ещё минут 15. Николай сначала хотел развернуться, пусть и не по правилам, но во время замеченная видеокамера предписывала следовать правилам.

Девушка уже пожалела, что не взяла такси. Но вслух ничего не сказала. Подъехав к университету, Вероника поняла, что сильно опоздала, и автобусы уехали без неё.

На стоянке было всего три машины. И одна из них – новенький Рэндж Ровер профессора. Он увидел девушку, как только она вышла из Логана. И под его укоризненным взглядом Ника почувствовала себя неуютно.

Вероника поблагодарила Колю за помощь, взяла свои вещи и подошла с виноватым видом к Роману Алексеевичу, сочиняя оправдания.

Но оправдываться не пришлось. Профессор перевёл грозный, даже какой-то злой взгляд с девушки на машину, в которой сидел Николай, не торопясь уезжать. Потом обратно – на Нику:

– Автобусы пришлось отправить по расписанию. Не стоило всех задерживать. И если вы не против, то дальше поедем на моей машине. – И снова грозный взгляд на Колю в Логане, который, в свою очередь отвечал пристальным немигающим взглядом.

– Нет, я не против. Роман Алексеевич, извините, что так получилось…

Но профессор ничего не ответил, даже не взглянул на девушку: молча сел за руль, завёл двигатель и рванул с места, едва Вероника успела закрыть дверь.

Резкая манера, с которой он вёл машину, красноречивее слов говорила о том, что профессор расстроен и зол.

Вероника понимала, что само по себе ее опоздание не было тому причиной. Неужели он ревновал?

– Роман Алексеевич, мне очень жаль, что я опоздала. Уверяю вас, это больше не повторится. Не нужно было слушать маму, а надо было вызвать такси. Просто Коля – он мамин друг… вернее, сын маминой подруги… он очень плохо знает город…

Роман Алексеевич внезапно взял вправо и остановил автомобиль. Взглянул прямо в глаза Нике и тихо произнёс:

– Вероника, вы вовсе не должны передо мной оправдываться. Вы – взрослый человек и сами можете принимать решения. И тем более, что ваша мама не против, – пожал плечами профессор с напускным равнодушием.

– Вам ведь пришлось меня ждать, когда все уехали… Спасибо, – девушка говорила совершенно искренне, но профессор, похоже, не проникся.

– Я – лицо, ответственное за явку конкурсантов. Это часть моей работы, – он отвернулся и смотрел теперь вперёд, на дорогу.

– В таком случае, догоните автобус (думаю, возможности автомобиля легко позволят это сделать) и пересадите меня к остальным конкурсантам, – почему-то едко отчеканила Ника, выделяя голосом последнее слово.

– Хороший план, – огласился мужчина, рывком выруливая на дорогу и стремительно набирая скорость.

Вскоре заиграло свои музыкальные хиты радио, ознаменовав окончание диалога.

7.

Агрессивное вождение профессора заставляло раздосадованную разговором девушку вжиматься в сиденье и отвлекало ее от мыслей (наверное, и ему таким образом удавалось отвлечься – от своих).

Не слишком ровный строй размышлений, прерываемый паническим внутренним «аааа!» при очередном опережении попутных автомобилей по, пусть и расчищенной, но зимней дороге, был примерно следующего содержания.

…Ну, разве я в чем-то виновата? И будильник завела, чтобы не опоздать (и кто, интересно, умудрился его выключить: все же знали, что мне рано вставать на важное мероприятие?), и согласилась, чтобы Коля меня отвёз на машине – тоже в надежде выиграть время, когда поняла, что уже никак не успею вовремя (ведь такси ещё найти и дождаться нужно). И извинилась уже два раза…

И что это, в самом деле, за обида такая? На профессора это совсем не похоже. Он обычно довольно сдержан и скуп на эмоции.

Вон когда Лёнька с Димкой ради шутки на его ноут вирус запустили, а тот часть его диссертации профессорской «съел» – и то спокойно отреагировал. Даже не пожаловался в деканат, не довёл до отчисления. А спокойненько так взял ребят в оборот, так что они ему и вирус удалили, и диссертацию восстановили (ну, это под вопросом: скорее всего, он сам переписал, а их просто «попотеть» заставил), и ещё программку-демонстрацию к диссертации написали. И по темам «прогнал» так, что Лёнька и Димка из отстающих сразу первыми по успеваемости в группе стали. Вон и на конкурс с нами едут.

А ведь мог и отчислить за неуспеваемость и «вредительство»…

А ещё Веронике вспомнился разговор с подругой, Аня тогда в шутку разрабатывала план, как бы профессор мог покатать Нику на машине.

И вот она уже в его машине, даже ничего сочинять не пришлось. Только при этом, кажется, успели поссориться раньше, чем вообще начали общаться. На отвлеченные от математики темы.

«Так. Стоп. Никаких отвлеченных тем. Он женат. Тема закрыта», – взгляд девушки упал на правую руку мужчины, и ее как молнией ударило: он без кольца.

«Как это?», – Ника ни разу не видела его без кольца на безымянном пальце, насколько могла припомнить.

Мозг услужливо воскресил в памяти, их вчерашнее прощание после занятий: ничего «лишнего» не было произнесено, но с эмоциями удавалось справляться с трудом – значит, не только ей.

«А вот и нет!», – не смела согласиться сама со своими выводами Вероника, – «Да мало ли, почему он без кольца…»

И тут она, подняв глаза к зеркалу заднего вида, рассмотрела, что за безделушка на нем висела: это была тонкая круглая рамочка размером с пятирублевую монету, по бокам – нити с разноцветными «детскими» бусинами. А в рамочке – лицо маленького ребёнка, девочки.

Ника подумала, что вряд ли это чей-то чужой ребёнок: обычно фотографии самых любимых людей помещают в рамочку или хранят в бумажнике…

А вот и автобусы показались впереди: перевозку студентов организовали по всем правилам: их сопровождали полицейские машины с мигалками.

Ника решила, что она сейчас пересядет в автобус, и запретит себе все «вольные мысли» в отношении женатых мужчин, имеющих детей. Тем более за личными переживаниями затерялась официальная цель всей поездки. Надо бы собраться с мыслями и настроиться на решение математических задач.

8.

Но Роман Алексеевич удивил Нику в очередной раз: проехав примерно километр следом за сопровождаемой колонной, он неожиданно пошёл на опережение по второй полосе, и вскоре оставил всю процессию далеко позади.

Через два десятка километров автомобиль свернул на заправочную станцию.

Мужчина заглушил двигатель, выдержал паузу, после чего своим спокойным и вывереным тоном произнёс:

– Вероника, сегодня непростой день. Давайте не будем поддаваться эмоциям. Думаю, что вы сегодня не успели нормально позавтракать, и пообедать удастся ещё не скоро. Здесь есть кафе. Я прошу вас составить мне компанию.

Ника сообразила, что сидеть и «дуться» в машине было бы глупостью и ребячеством, и приняла приглашение.

Кафе пользовалось успехом у проезжающих, и свободных мест было мало. Но профессор без колебаний направился к одному из свободных столиков, находившемся в углу около окна, с двух других сторон обнесённый декоративными перегородками.

– Присядьте здесь. Не думаю, что здесь раздают меню. Я отлучусь, чтобы сделать заказ. Что для вас взять?

Девушка заозиралась по сторонам, пытаясь определить, чем здесь потчуют публику. В основном предлагался фастфуд, шоколад, горячие и прохладительные напитки.

– Как на счёт, бургера с яйцом и ветчиной, блинчиков с творогом и чёрного чая?

– Было бы здорово, – ответила Ника, пытаясь найти, где он все это видит. Ей самой на глаза попадается лишь картофель фри, шаурма, шашлык, куриные крылышки и кока-кола.

– Отлично! – мужчина быстро направился к кассе, не позволив девушке произнести, что себе она все это закажет и оплатит сама.

Через несколько минут перед Вероникой стоял поднос с лучшими яствами придорожного кафе.

– Сколько я вам должна? – немного заносчиво уточнила Вероника.

– Вы мне должны что-то порядка ста баллов за конкурс. Плюс-минус. Чтобы оправдать оказанное вам высокое доверие отстаивать честь родной Альма-матер на межобластном математическом конкурсе.

– А в денежных единицах?

– У чести нет денежного эквивалента. – Слова, произнесённые то ли в шутку, то ли всерьёз, заставили Нику опустить глаза и задуматься.

Еще вчера она и подумать не могла, как и под каким предлогом смогла бы оказаться в кафе (пусть, и придорожном) со «своим» профессором. Происходящее сегодня казалось ей сном. Но чувство, что что-то омрачает исполнение вчерашнего желания, не покидало. И она точно знала, чем было это «что-то».

Это была фотография маленькой девочки на зеркале в автомобиле. Это была его дочь вне всяких сомнений. И ещё его жена, хотя сегодня он по какой-то причине «забыл» обручальное кольцо.

Ника заставила себя позавтракать. Странное это чувство, когда аппетита нет, хотя голод чувствуется.

Но время не ждёт, совместный завтрак, прошедший почти в полном молчании, подошёл к концу, и надо было продолжать путь.

Все темы, на которые можно было беззаботно разговаривать, улетучились. Но и молча ехать дальше было в тягость.

Поэтому остаток пути разбирали различные задачи, которые могли «попасться» на сегодняшней проверке знаний и эрудиции.

К месту назначения прибыли вслед за автобусами, и, присоединившись к группе, постарались выбросить из головы все лишнее.

9.

Конкурс прошёл в штатном режиме. Вероника вместе с другими студентами своего вуза показали хорошие результаты, но на окончательный подсчёт баллов и присуждение призовых мест требовалось время.

Сначала говорилось о том, что все будет подсчитано в течение полутора часов, но счетная комиссия заседала уже гораздо дольше, а результатов и официального распределения призовых мест ещё не было.

Уже было решено отправить студентов домой, не дожидаясь оглашения победителей, но все же организаторы разобрались с возникшими затруднениями, и проведена процедура награждения по сильно сжатой программе.

Университет Ники по результатам вошёл в «тройку лучших», ребята получили памятные медали, сфотографировались и отправились в путь.

На этот раз Ника заняла место в автобусе, собираясь проспать всю дорогу. Она уже позвонила домой и договорилась, что Николай встретит Нику на машине, так как автобусы вернутся уже за полночь.

Но поспать Нике не удалось.

Едва автобус тронулся, как девушка на соседнем сиденье завела с Вероникой разговор. Вероника сначала отвечала неохотно: столько всего произошло, хотелось просто помолчать и подумать.

Но потом Ника втянулась в разговор со своей новой знакомой – Таней, и даже была рада отвлечься от своих мыслей. Татьяна быстро втерлась в доверие, и к концу поездки девушки уже разговаривали так, будто давно дружат.

Они обменялись телефонными номерами и договорились созвониться и встретиться. Тем более, что следующий день – понедельник – был объявлен выходным днем для конкурсантов.

Выйдя из автобуса на парковке около университета Вероника с удивлением отметила, что два автомобиля – Николая и Романа Алексеевича – стоят так же, как утром: точно друг напротив друга, а их обладатели сидят на водительских местах.

Смотрели ли они друг на друга, в темноте разобрать было сложно, и как долго продолжалась эта сцена до приезда автобуса, Ника точно не знала.

Но как только она забралась на переднее сиденье Логана, оба автомобиля, сначала Колин, а вслед за ним – профессора, тронулись с места и покинули территорию вуза.

На перекрёстке две машины разъехались в разные стороны.

В квартире к моменту ее возвращения спали все, кроме мамы Ники, которая, убедившись, что все в порядке, быстро ушла в свою комнату.

Вероника приняла душ и отправилась спать. Но сон не шёл. Теперь в голову лезли самые разные и причудливые мысли.

Ника взяла телефон и написала в мессенджере:

– Ань, спишь?

– Уже нет.

– Надо поговорить.

– Валяй!

– Не здесь.

– Что-то случилось?

– Что-то случилось… Мы третье место заняли.

– Поздравляю. Хочешь отметить?

– Да я вообще-то о другом…

– Р.А.?

– Да.

– Что?

– Ребёнок. Кажется.

– Это ожидаемо.

– Ань, завтра можно с тобой пересечься? У меня день свободный.

– Ник, боюсь, завтра точно не получится.

– ок (

10.

Утром, проснувшись, Вероника обнаружила, что все разошлись по своим делам, и она одна. Пока она завтракала, ей пришло сообщение от вчерашней новой знакомой с предложением встретиться. Ника согласилась, и уже через час она была в торговом центре, где встретилась с Таней – своей вчерашней попутчицей.

Ника не ожидала, что будет ещё кто-то, но новая подруга сказала, что на фуд-корте уже ждут «друзья» и заверила, что они довольно милые.

Вскоре Веронике пришлось познакомиться с Таниными друзьями. Карина – девушка, одетая в готическом стиле во все чёрное: джинсы, короткая дутая куртка, темные очки (которые она не снимала в помещении), высокие узкие сапоги на плоской широкой подошве, чёрный кожаный рюкзак и бандана на длинных темных распущенных волосах дополняли образ.

Кроме того, были ещё два молодых человека – оба в синих джинсах, в чёрных куртках. Оба такие «среднестатистические», каких можно встретить в толпе или на улице, что Ника, к своему стыду, моментально забыла их имена.

Сама Таня носила зауженные джинсы с курткой оверсайз цвета милитари, ботфорты без каблука, маленькую сумочку на цепочке вместо ремешка через плечо.

Компания выглядела разношерстно, некоторые люди вокруг задерживали на ребятах взгляды, но, поскольку молодые люди вели себя не шумно, никому не мешали, то вскоре они перестали привлекать внимание.

Вероника немного жалела, что пришла. Но отступать было поздно, она решила присоединиться к компании.

Сначала было даже весело: заказали фастфуд, колу, рассказывали разные забавные истории.

Затем кто-то предложил (и его поддержали) заказать что-то покрепче.

Но заказать не получилось, зато можно было «сбегать» в супермаркет на первом этаже торгового центра.

И вот знакомство продолжилось уже в более «тёплой» атмосфере.

Для Вероники такие «посиделки» в начале дня не были свойственны, и она не обрадовалась такой идее. Однако боясь быть осмеянной (или по какой-то другой причине) она поддалась на уговоры и «поддержала» компанию.

Вскоре разговор зашёл о том, как Никита («Ага, вот как его зовут!») однажды вынес из магазина мимо кассы пару шоколадных батончиков, и никто не заметил.

Карина сразу оживилась и «вспомнила», как она из магазина одежды вынесла на себе несколько вещей, надев их под своё платье.

Слово за слово, ребята разошлись не на шутку.

Никита стукнул ладонью по столу (это, видимо, означало, что ему в голову пришла гениальная идея):

– Так, стоп! Челлендж! Каждый. По очереди. Заходит в любой магазин. И выносит оттуда любой товар. Заходим по двое. Остальные ждут снаружи. Покупка не засчитывается! Кто не вынес – тот лох!

Идея была встречена радостными криками и аплодисментами. Ребята быстро поднялись со своих мест и отправились на приключения.

Первым зашёл в магазин посуды Никита. Следом (будто бы не с ним) вошла Карина. Молодых людей не было минут 10, наконец они появились. Из кармана куртки Никита извлёк две чайные ложки и консервный нож.

Его поддержали радостными вскриками, а следующей «на очереди» была Карина.

Ее «поход» в магазин игрушек увенчался успехом: она вынесла под курткой небольшого плюшевого медвежонка.

Вероника должна была идти последней. Девушка сама не поняла, как позволила втянуть себя в подобную авантюру, но отступать было поздно, и, подзадориваемая новыми знакомыми, девушка отправилась в магазин одежды. Долго выбирала, ходила по рядам. Взяла с собой много вещей в примерочную, чтобы не слишком заметно было, что чего-то не хватает.

Но выйти из магазина с неоплаченным товаром у Ники не получилось. Ее поймали охранники, вызвали администратора магазина.

«Друзья», ожидавшие девушку неподалёку от выхода, мгновенно исчезли из вида. Но охрана торгового центра уже обратила внимание на странное поведение группы молодых людей, и не выпустила никого из них из здания.

Когда у них нашли вынесенные из разных магазинов вещи, и ни одного чека, подтверждающего покупки, всех нарушителей собрали в комнате охраны.

Сначала администратор магазина, где поймали Веронику, хотела разрешить ситуацию миром и предложить либо оплатить, либо вернуть украденную вещь.

Но когда обнаружилось, что действует группа лиц по предварительному сговору, сразу вызвали полицию.

Вот когда Вероника по-настоящему испугалась.

11.

Сначала ребятам не позволяли никому звонить, но потом все же разрешили сделать звонок. Вероника не знала, кому позвонить. Ей было стыдно: перед родителями, перед мамиными гостями, которые пока еще не уехали.

Девушка никак не могла поверить, что оказалась в таком положении. Теперь ей придётся платить штраф или ещё что похуже… Может, из университета отчислят, когда узнают…

Ника, пролистывала список контактов в телефоне. Она сильно нервничала. Руки дрожали.

Девушка остановила свой взгляд на слове «профессор». «Если долго раздумывать, то не смогу набрать номер», – Ника моментально нажала кнопку набора номера.

***

После звонка профессору прошло не более получаса, как он сам явился в торговый центр в комнату охраны.

Полиции ещё не было. Он взглянул на Веронику. Ей было стыдно, и она опустила глаза. Профессор, не теряя времени, отправился поговорить со старшим охранником, а также с администратором торгового центра.

Через пятнадцать минут он вернулся за Вероникой, которую – одну из всех задержанных охранниками ребят – отпустили без возражений.

Профессор взял Веронику под руку и молча вывел из помещения. В дверях они разминулись с сотрудниками полиции.

– Не думаю, что на этом дело закончится. Скорее всего, придётся побеседовать с полицией. Камеры зафиксировали ваши перемещения вместе с той группой, – мужчина смотрел вперёд, не поворачиваясь к Веронике, когда обращался к ней.

Девушка молчала. Она была напугана, хотя то, что прямо сейчас удалось уйти, вселило в неё надежду и дало небольшую передышку.

Профессор подвёл ее к своему автомобилю и, усадив на переднее сиденье, закрыл дверь. Затем он позвонил кому-то по телефону, а, закончив разговор, сел за руль и завёл двигатель.

12.

Профессор сел за руль и завёл двигатель. Он хотел что-то сказать, но передумал и нажал на педаль газа.

Вероника смотрела в окно, в глубокой задумчивости кусая губы.

Ника никак не могла ни понять, ни оправдать свой поступок.

Она думала: «В сущности же я не преступница. Я никому не желала зла. Я вполне обычный заурядный человек… Как так получилось, что вляпалась в дела, квалифицируемые как кража по сговору двух и более лиц?… да ещё с отягчающим обстоятельством – под действием спиртного?.. Если бы только возможно было все отмотать назад. Зачем я вообще с Танькой встретиться согласилась? Почему сразу не ушла? Ну, хорошо, если не сразу, то когда пошло что-то явно противоправное…

Я могла в любой момент остановиться, но предпочла продолжить. Значит, я, действительно, достойна того, чтобы меня судили – вместе со всей «честной компанией».

Как удалось профессору меня так быстро забрать? Зачем он вообще приехал? Как я могла ему позвонить? Как я могла ЕМУ позвонить, в такой момент? Предстать какой-то преступницей…

Если мне предъявят обвинение, то что будет? Как я расскажу родителям? Им будет за меня ужасно стыдно и больно…», – такими самообличающими мыслями была занята девушка, не замечая, в каком направлении движется автомобиль, пока он не остановился перед автоматически открывающимся воротами частной территории элитного многоэтажного дома.

Очнувшись от глубокой задумчивости, Ника огляделась:

– Куда вы меня привезли?

– К себе домой. Разрешите предложить вам чашку чая?

– Роман Алексеевич, спасибо, что выручили меня там, в торговом центре. Извините, но я бы хотела как можно быстрее попасть домой. Думаю, что вскоре мне предстоит встретиться с полицией… Простите, что не оправдываю ваших надежд…

– Вероника… – мужчина старательно подбирал слова. – Я ценю то, что в сложной для вас ситуации вы обратились за помощью именно ко мне. Сложилась… непростая ситуация. Но давайте не будем впадать в отчаяние.

Ника опустила глаза. В другой ситуации она была бы рада пообщаться с профессором, жаль, что поводом для общения всегда была лишь математика. Мужчина тем временем продолжал:

– И… раз уж вы доверились мне, позвольте помочь вам.

– Вы мне уже очень помогли, Роман Алексеевич. Спасибо вам большое. Не хочу злоупотреблять, – Вероника отвернулась, так как почувствовала, что слёзы наворачиваются на глаза.

Далее произошло то, чего Вероника в этот момент менее всего ожидала.

Мужчина взял руку девушки в свою:

– Ника! Знаю, что сейчас в это не верится, но все будет хорошо, – поднёс к губам и поцеловал кончики ее пальцев. Вероника почувствовала, как ее сердце пропустило удар. Она бросила изумленный взгляд на профессора.

Он мягко, даже робко, улыбнулся, их глаза встретились. Держа одной рукой ее руку, другой – отвёл волосы от лица девушки, ласково провёл пальцами по ее щеке – до подбородка.

Мужчина, склонился в ее сторону, и выждав пару мгновений, как бы оставляя ей возможность отступить, притянул девушку к себе и нежно поцеловал ее в губы.

Это был долгожданный и желанный поцелуй. Много раз Ника мысленно представляла его себе, но внутренний протест не позволял насладиться им в полной мере.

«Это не правильно, все не должно было быть так… Так вообще не должно быть!» – пронеслось в голове у девушки, и взгляд сам собой скользнул по фотографии, закреплённой на зеркале заднего вида.

«Впрочем, кто я такая, чтобы судить, что правильно, а что нет?!» – сама себя упрекнула Ника, вспомнив, как именно она оказалась в машине профессора на этот раз.

Вид у неё при этом бы довольно смущенный. Она отстранилась, пряча глаза.

– Простите, Вероника. Не хочу, чтобы вы подумали, что я пытаюсь воспользоваться ситуацией в корыстных целях.

Собственно, ничего «такого» девушка не подумала, зато плакать и жалеть себя ей сразу расхотелось, но не стала разубеждать профессора:

– В таком случае, зачем мы приехали сюда?

– Ника, у меня есть план действий. Алгоритм, которого мы будем придерживаться. Мы сейчас выйдем из машины и зайдём ко мне домой. Скоро придёт один мой давний приятель. Он адвокат по гражданским делам. Я хочу, чтобы вы с ним поговорили. Как можно более честно и откровенно. Он подскажет какой стратегии поведения придерживаться. Договорились? Послушайте, я не брошу вас в беде. Вы… верите мне?

Ника улыбнулась:

– Роман Алексеевич, вы бываете очень убедительны. Вам сложно не верить. Однако не побеспокою ли я вашу жену, приняв приглашение?

«Почему бы не расставить все точки над и?» – рассуждала Вероника.

Но мужчина ответил сухо, без заминки:

– Она здесь не проживает.

И, прокрутив своё обручальное кольцо, снял его со словами:

– Об этом не стоит переживать. Вопрос уже решается. Остались формальности.

Вот теперь Ника начала осознавать, что все серьезно. Она внимательно посмотрела в глаза сидящего рядом мужчины, пытаясь найти ответы на не заданные вслух вопросы.

– Хорошо, действуем по вашему плану, – наконец-то согласилась она без тени улыбки.

Они вышли из машины. Мужчина, нажав кнопку брелка, включил сигнализацию. И, обернувшись к Веронике, протянул ей руку: идти по талому снегу было скользко. Она приняла помощь.

Не смотря на то, что дом был современной постройки, пассажирский лифт в нем был узким – на манер советского прототипа.

Профессор впервые был рад этому, стоя рядом с Вероникой лицом к лицу – все двенадцать этажей. И чем выше поднимался лифт, тем более накалялась атмосфера.

Доехав до места назначения и выйдя из лифта, мужчина, не совладав с эмоциями, обнял девушку за талию, развернув к себе, и страстно поцеловал. На этот раз она ответила на его поцелуй. Ее страсть была неменее сильной, пробуждающей в нем огонь желания.

Он прижимал ее к стене, осыпая поцелуями, и понимая, что теряет контроль, обуреваемый чувствами.

Щелкнул замок соседней двери, отрезвляя и рывком возвращая в реальность.

***

Войдя в квартиру, Ника отметила, что здесь было довольно уютно. Квартира казалась просторной благодаря хорошему ремонту и грамотно подобранному сочетанию мебели.

Оглядевшись, девушка заметила, что квартира была «бездетная»: не было ни намёка на то, что здесь мог бы жить ребёнок. Ни игрушек, ни детской одежды на вешалке. Это удивило Веронику. Она осмотрелась ещё раз. Нет, ничего.

Сидя на кухне у Романа Алексеевича за чашкой чая, Вероника прокручивала в голове утренние события, в результате которым оказалась там, где оказалась. И эти события теперь казались ей не такими ужасными. Хотя последствия проступка представлялись мрачными:

– Роман Алексеевич, как вы считаете, меня теперь отчислят? Ну, за то, что я сделала…

И для полной ясности добавила:

– В магазине.

– Нет, мы не допустим этого.

– Почему вы не отчитываете меня за этот поступок? – озвучила свои мысли девушка.

– Ника! – мужчина, до этого сидящий напротив, через стол, пересел так, что оказался совсем рядом, и с абсолютно серьёзным видом спросил, – Как вы считаете, мы с вами уже можем перейти на «ты»?

По выражению лица девушки было заметно, что такую возможность она не рассматривала. Обоим стало смешно.

***

В этот момент раздался звонок домофона. Через пару минут на пороге уже стоял мужчина лет сорока в сером деловом костюме, поверх которого было накинуто пальто, из-под воротника виднелся серо-чёрный клетчатый шарф. В руках – чёрный кожаный портфель. Знакомый адвокат Романа Алексеевича, и в самом деле, пришёл довольно скоро.

Ника постаралась вспомнить и рассказать все, как было. Профессор дополнил то, что знал сам. А именно, что, получив определенную сумму, администрация торгового центра не станет выдвигать обвинения против Вероники. Но есть камеры наблюдения, которые зафиксировали совместное времяпрепровождения Ники с сомнительной компанией. Факт кражи каждым из группы лиц – подтверждён.

Адвокат – Олег Владимирович, как представил его профессор – сделал себе пометки в блокноте. Предупредил, чтобы без него Ника никакие протоколы и другие бумаги не подписывала.

– Вероника, вот вам мой номер телефона. – Олег Владимирович протянул свою визитку. – Пожалуйста, не стесняйтесь, звоните, если вам понадобится моя помощь. Я имею в виду, если понадобится вас сопровождать или проконсультировать по телефону. Я всегда на связи. Или, если вам так удобнее, будем поддерживать связь через Романа.

Адвокат бросил взгляд на профессора, и продолжил:

– Что ж, тактику выберем следующую. Во-первых, будем настаивать, что здесь не было предварительного сговора, а, напротив, было подстрекательство к совершению преступления со стороны… тех малознакомых вам лиц; во-вторых, у нас не кража, а лишь покушение; на сумму менее 1000 рублей. На суде пригодится хорошая характеристика с места учёбы. Роман Алексеевич нам ее обеспечит.

И, пожалуйста, не расстраивайтесь так. Все это можно уладить. Отделаемся административкой.

И, повернувшись к Роману Алексеевичу, добавил:

– А по нашему предыдущему вопросу все готово. Электронкой скину тебе: ознакомишься, если все устроит, дадим делу ход в таком виде.

Вероника не знала, о чем речь, а пояснять для неё не стали. Вникать в чужие дела было невежливо, и Ника сделала вид, что не слушает.

Уже уходя, в дверях, пожимая руку профессора, адвокат вымолвил:

– Очень рад был познакомиться с вами, Вероника. Примерно так я вас себе и представлял.

Ника смутилась, а мужчина продолжил:

– Рома мне о вас рассказывал. Обязательно звоните, если будут вопросы! Всего хорошего!

Едва за адвокатом закрылась дверь, девушка устремила вопрошающий взгляд на профессора:

– Это что сейчас было? Почему он так сказал?

– Видимо, хотел быть любезным.

– Постойте-ка, вы… рассказывали ему обо мне?

– Думаю, что без посторонних мы все же можем общаться на «ты»…

– Хорошо… И при каких обстоятельствах ты рассказывал ему обо мне?

Со вздохом неизбежности объяснений, мужчина ответил:

– Олег – хороший юрист. Он будет моим представителем при разводе.

– То есть… вы разводитесь?

– Да, Ника, я развожусь. Прежде в этом не было необходимости, и даже напротив: статус женатого мужчины играл мне на руку. Но в этом маскараде больше нет смысла. И Олег будет представлять мои интересы при разделе имущества.

– И почему же? То есть, это, наверное, не мое дело… но почему вы разводитесь?

– Очень просто: я встретил тебя.

– Меня? Вы разводитесь из-за меня? Вы хотите сказать, что я виновата ещё и в том, что вы бросаете свою жену и… кажется, у вас есть ребёнок?

Мужчина заметно помрачнел и отстранился:

– Точнее, был ребёнок. Об этом очень сложно говорить, даже по прошествии нескольких лет. Да, у нас была девочка, дочка. Но… она заболела, и врачи ничем не смогли ей помочь… сказали, лейкемия, агрессивная форма. У меня так и стоит ее образ перед глазами, как она лежит на больничной койке, худенькая и бледненькая такая…

– Мне очень жаль. Сколько ей было?

– Два с половиной. Знаешь, после ее ухода… будто вся жизнь рухнула. Было трудно понять, зачем вставать и заниматься какими-то делами, трудно найти во всем этом смысл… Тогда и наша с женой совместная жизнь закончилась. Мы просто перестали понимать друг друга, разговаривать. Она переехала обратно к родителям. Мы не общаемся, не знаю точно, чем она сейчас занимается… Так что, семья перестала существовать задолго до встречи с тобой. Остался только штамп в паспорте.

– … и кольцо, которое ты исправно носил.

Он слегка скривил губы в улыбке:

– Заметила? Значит, тебе не все равно.

Она опустила глаза, смутившись:

– Все видели кольцо, это же не секрет. А вот вчера, в день конкурса, кольца не было.

Он кивнул, одобрив наблюдательность Вероники:

– Вчера мне хотелось откровенно поговорить с тобой. Я продумывал наш разговор до мелочей. Оставил кольцо дома, чтобы оно не смущало тебя. Но… тебя привёз к университету Николай, к тому же с опозданием. Худшие подозрения по этому поводу тут же засели в голову, так что, кажется, я вёл себя как влюблённый дурак.

– Да уж, машину можно было вести поспокойнее. Страшно было рядом сидеть.

– Прости. Как-то надо было избавиться от лишних мыслей. Говорю же: влюблённый дурак.

Профессор сделал паузу. По выражению лица видно было, что он сомневается, стоит ли говорить то, что собирается. И, решившись:

– А вот скажи-ка мне лучше, почему же ты с сомнительными лицами с раннего утра тусовалась, а не на Логане с тем милым парнишкой – Колей – каталась? Поссорились? – приторно-участливо спросил профессор. Но, ожидая ответа, весь напрягся, как струна.

– Вовсе нет. С чего нам ссориться? Делить нам нечего. – простодушно ответила Вероника. – Он по своим делам отправился. Сегодня они с матерью домой уезжают.

– Очень жаль. Когда же вы увидитесь?

– Не имею ни малейшего представления. До этого четыре года не виделись. Может, и ещё столько же не увидимся.

– Разве вы не встречаетесь? – подобрался мужчина к волновавшему его вопросу.

– Нет, – последовал простой ответ, – нас и друзьями нельзя назвать, просто знакомые. Это наши мамы всю жизнь дружат.

Кивком Роман выразил, что ответ Вероники его вполне устроил… «если это правда…»

Девушка в задумчивости стояла у окна, наблюдая, как неспешно падают снежные хлопья.

– Роман Алексеевич… Рома, – как же Нике непривычно так обращаться! – уже поздно, мне пора возвращаться домой.

– Да, конечно, тебе пора… Я отвезу тебя, ты не против?

– Нет, не против. Спасибо.

И он притянул ее к себе и очень нежно обнял.

– Ах, профессор… – вырвалось у девушки.

13.

Роман и Вероника договорились пока не афишировать свои отношения в университете. Встречаясь, здоровались и обращались друг к другу на «вы», разговаривали лишь об учебе. Приезжали и уезжали по-отдельности. Но и расписание у них не совпадало.

Зато по вечерам они могли позволить себе встречаться. Роман приезжал к дому Вероники, но по ее просьбе не заезжал во двор.

Родители девушки пока тоже ничего не знали об отношениях дочери с преподавателем университета.

Собственно, отношения только зарождались, и хотелось сначала самим быть уверенными в своих чувствах, прежде чем начинать отстаивать право на их существование перед окружающими.

Обычно Ника говорила, что идёт прогуляться (одна или с подружками), шла в условленное место, где Роман ждал ее на своём Рендж Ровере, и они ехали либо кататься по городу, либо выезжали за город и гуляли там пешком, но и без кафе-кинотеатров не обходилось.

Мужчина был всегда пунктуален, внимателен и предупредителен. А Вероника чувствовала себя счастливой рядом с ним. И старалась сделать счастливым его.

Встречались всегда на «нейтральной» территории. К нему домой девушка – сама не зная, почему – ехать отказывалась.

Они никогда всерьёз не ссорились, даже если не сходились во мнениях по какому-то вопросу.

Тем временем расследование по поводу кражи в магазине продолжалось. Адвокат и друг Романа – Олег Владимирович – сильно помог девушке.

С расследованием долго затягивать не стали. Через месяц был суд, на котором Вероника вновь увидела ребят из злополучной компании. В зале суда они выглядели вовсе не крутыми, а какими-то жалкими и помятыми.

Профессор присутствовал на процессе лично.

Адвокат хорошо подготовил Веронику: что нужно говорить, как себя вести.

Судью больше заинтересовала компания из двух молодых людей и девушки – Карины. В ходе расследования дознаватели смогли доказать их причастность к ещё нескольким подобным эпизодам. А рецидив преступлений – это основание для присуждения более серьезной меры наказания.

В то время как про Веронику и Татьяну было понятно, что они случайно связались не с теми людьми. Но ответственность за свои действия все же нужно нести. Обеим студенткам назначили административное наказание в виде штрафа.

А вот зачинщиков помимо штрафа и выплаты компенсации ущерба приговорили к исправительным работам и условному сроку.

На следующий день, когда в деканате каким-то образом узнали о суде над студентками, их вызвали для серьезной «беседы».

Вероника, почувствовав, что миром эта беседа не кончится, позвонила профессору.

– Ника, сейчас же иди домой и бери больничный. С деканом я поговорю, я его давно знаю. Только, пожалуйста, сама даже близко не подходи. Не то под горячую руку ему попадёшься!

Вероника послушалась, а чуть позже Таня ей написала в мессенджере:

– Привет. Ты почему не ходила в деканат?

– Заболела. Что там было? Ругали?

– Ага! Если бы! Предложили добровольно забрать документы, если не хочу скандала.

– Что? Отчисляют?!

И ничего нельзя сделать?

– Ничего, увы! Других вариантов не озвучили.

– Жаль, что так все получилось.

– А мне как жаль! Из-за своей глупости так попалась. И зачем только впуталась?..

– Тань, а про меня ничего не говорили?

– Про тебя не говорили при мне. Но ты готовься.

– И что ты теперь будешь делать?

– Ну, что делать? Работать пойду. Слава богу, не в армию…

После этой переписки Нике стало не по себе. Она попыталась дозвониться до Романа Алексеевича, но тот не брал трубку.

«Наверное, на паре», – догадалась девушка. И написала СМС: «Срочно перезвони, как освободишься».

Но перезвонил Роман не сразу, а спустя час. Вероника успела понервничать и накрутить себя.

– Что-то случилось? – голос в трубке звучал обеспокоено.

– Случилось. Таню отчисляют. Ты разговаривал с деканом?

– Да, все в порядке, тебя не станут трогать.

– Рома, спасибо, конечно. Но, кажется, этого не достаточно.

– В смысле?

– Ты можешь поговорить, чтобы Таню тоже не отчисляли?

– Ника, вообще-то это она втянула тебя во всю эту передрягу. Если бы она тебя не позвала тогда…

– Она же не специально… Зачем человеку жизнь ломать?

– Чаще всего человек сам себе жизнь ломает. Без посторонней помощи.

– Ну, сам подумай: что я, что Таня – мы в одинаковом положении. Только за меня ты просишь, а ее – отчисляют. Ну, разве это справедливо? И как-то подозрительно.

– Я посмотрю, что можно сделать.

– Спасибо.

– Что-то ещё?

– Ещё я хотела спросить… ты не знаешь, где можно по-быстрому заработать денег? Мне надо штраф оплатить…

– Знаю. Расскажу при встрече. Мне пора.

***

В коридоре университета к Нике подбежала Таня:

– Ника! Представляешь, меня оставляют! Чудеса просто! А ты как?

– Нормально, вроде бы все успокоилось, – неопределённо ответила Вероника.

– Интересно, как этот профессор вообще узнал о суде?

– Ты о чем?

– Ник, ну, как о чем? Вот что он делал на суде? Откуда взялся? А потом сразу в деканат вызвали. Ну, ясно же, что он настучал. А нас чуть не отчислили!

– И ничего тебе не ясно! – обида слишком явственно прозвучала в голосе девушки. – Да это, если хочешь знать, только благодаря ему нас и не отчислили! Молчи уж лучше, если не знаешь, кто за тебя вступился! – Вероника осеклась, понимая, что сердцах сболтнула лишнее.

– Вероника, а что ты обо всем этом знаешь? – Таню явно заинтересовало только что сделанное заявление. – С чего это вдруг профессор должен за кого-то вступаться перед деканатом?

– А с того! – Ника поняла, что уже не выкрутиться, и совсем по-детски нахмурилась. – Тань, не будь такой наивной.

– Ну, тут у меня два варианта. Либо за деньги, либо…

– Ой, Тань, лучше помолчи!

– Ника, колись давай, раз начала!

– Только никому, слышишь?! Да, просил он изначально за меня, и, как ты понимаешь, не за деньги…

– Так вы…

– Таня! Никому! Ты обещала! Не забудь, что ты здесь все ещё учишься именно благодаря Роману Алексеевичу. Не подведи его.

Вероника сама не знала, зачем наговорила все это. Возможно, правильнее было оставить Татьяну с теми выводами, что она сама себе напридумывала, а не открывать перед ней все карты.

Но назад поворачивать было поздно.

Татьяна, зная безупречную репутацию профессора в университете, не могла поверить словам подруги.

Но тут она заметила, что вся группа Вероники как раз заходит на математику в аудиторию, где преподаёт профессор.

Наверное, Тане хотелось убедиться в правдивости только что услышанных слов, поэтому она поспешила вслед за подругой.

Вероника же, войдя в аудиторию, бросила мимолетный взгляд на преподавателя, устало проронив: «Добрый день», – тот ответил – точно так же, как и любому другому студенту.

Ничего необычного не заметив, Таня села рядом с Никой за парту – с любопытством театрального зрителя продолжая наблюдать.

Вероника выложила на стол все необходимое для занятия, косясь на Таню. Наконец, не выдержала:

– Аудиторией не ошиблась?

– Ник, вот ты в коридоре сейчас надо мной прикололась, что ли?

– А… так ты с проверкой… – и села рядом на соседний стул.

– Слушай, – прошептала Таня, – а ты уверена, что… ну, ты точно ничего лишнего себе не напридумывала? Про кого угодно я бы поверила, но не про этого человека. Кажется, что в его жизни вряд ли кто-то может конкурировать с… математикой.

– Я, помнится, тоже тоже так рассуждала, – улыбнулась Вероника своим мыслям.

До начала занятия ещё оставалось время, и девушки продолжали общаться:

– Слушай, ты уже оплатила штраф? – так же шепотом поинтересовалась Таня.

– Да, оплатила, – смутившись, опустила глаза Ника.

– Отец будет в ярости. Он ещё ничего не знает. А мама, кажется, что-то подозревает. Ты как своим рассказала?

– Да ничего я им не рассказывала. Это… Роман Алексеевич одолжил мне денег… В-общем, он сам и оплатил штраф за меня. – Ника спрятала лицо в ладони.

– Ну… ладно… хорошо… я же не твоя мама… я не буду тебе мораль читать… – протянула Таня.

Взгляд исподлобья заставил ее ретироваться со словами:

– Пойду-ка я на информатику. С вашей математикой мне все ясно…

Когда закончилась пара и все, кроме Вероники покинули помещение, Роман Алексеевич выжидательно посмотрел на Веронику:

– Я вас внимательно слушаю.

Та, неспешно проходя между рядами, в задумчивости протянула:

– Роман Алексеевич, а все ли мы правильно делаем?

Он понял настрой девушки, но предпочёл отшутиться:

– Отвечу вам на этот вопрос после того, как проверю самостоятельные работы. Там все будет очевидно, кто и в чем ошибся… А Татьяна зачем приходила?

– Просто поболтать.

– Ты ей о нас рассказала?

– Я ей о нас красноречиво намекнула.

– Что ж, это меняет дело. – Роман Алексеевич присел на край своего стола и притянул Нику к себе в объятья.

– Кажется, мы с тобой договаривались… Впрочем, это была твоя идея, и, видимо, она потеряла актуальность.

– Ром, не сердись. Ну, хочешь, приходи к нам домой, я познакомлю тебя с родителями… – смутившись, девушка склонила голову к его плечу.

– Это ты серьезно? – Мужчина слегка отстранился, чтобы разглядеть лицо девушки.

– А у нас с тобой точно все серьезно?

– Тебе нужны доказательства?

Вероника промолчала.

– В таком случае разреши пригласить тебя сегодня на романтический ужин.

– Стоит ли напоминать, что кто-то сегодня ведёт пары до девяти? – накануне сессии в расписание профессора были добавлены занятия у заочной группы.

– Кто-то – да! Но кто-то другой будет совершенно свободен уже через два часа. – Это он про Веронику.

Вероника заинтересованно склонила голову на бок и прищурив глаза, пошутила:

– Предлагаешь устроить романтический ужин с помощью он-лайн конференции?

– Лучше. Предлагаю лично встретиться у меня и поужинать. – Он протянул Веронике ключи от своей квартиры.

Вероника помедлила. Она только однажды была у Романа дома – после происшествия в торговом центре. Что именно ее останавливало – она сама толком не могла сказать, но каждый раз отказывалась, едва речь заходила о том, чтобы «зайти в гости».

– Хочешь, чтобы я приготовила ужин к твоему приходу?

– Это было бы шикарно. Но нет. Прошу, чтобы ты просто дождалась, пока курьер доставит нам еду, и сервировала стол.

Девушка посмотрела недоверчиво, выискивая слабые места в озвученном плане.

– Справишься? – вольная интерпретация фразы «тебе слабО?»

– Конечно! – Ника забрала ключи и положила их в карман.

И как раз вовремя: чья-то любопытная голова заглянула в приоткрытую дверь аудитории.

14.

Она взяла ключи от его квартиры. Она согласилась остаться на ужин. Она согласилась остаться на ночь. Оба это понимали.

По дороге домой она сжимала рукой ключи в кармане пальто, то ли боясь их потерять, то ли желая удостовериться, что все взаправду.

Дома пришлось придумывать, как объяснить родителям ее ночное отсутствие. Ника пока ничего не рассказывала им о Романе Алексеевиче.

На уровне интуиции родители догадывавшись, что Ника с кем-то встречается, но вслух ничего произнесено не было.

Пришлось вовлечь Аню в историю, попутно ей признавшись, зачем ей понадобилось, чтобы подруга подтвердила, что Ника ночует сегодня у неё.

Миллион вопросов Ани только усилили волнение и сомнения Вероники, которая всерьёз подумывала все отменить и остаться дома.

Она приехала к квартиру Романа Алексеевича на полтора часа раньше оговорённого времени.

Прошлась по всем комнатам, будто убедившись, что больше здесь никого нет, присела в гостиной, внимательно изучая обстановку.

Портьеры везде опущены, создавая полумрак: видно, что хозяин здесь лишь ночует, дневное время проводя в другом месте.

В квартире было уютно, но заметно, что мужчина живет здесь один: минимум вещей на открытых полках и в ванной комнате, на подоконниках не было привычных для городских квартир цветов, на стенах не было ни картин, ни фотографий.

Ника вспомнила, что фото маленькой девочки было даже в машине. Дома же не было ни одной фотографии на видном месте.

Лишь одна картина – абстрактное переплетение геометрических фигур – висела над кроватью.

Из любопытства Вероника заглянула в холодильник. Там, если так можно выразиться, царил почти идеальный порядок: ни кастрюль, ни сковородок, ни тарелок. Единственное, что портило впечатление, что холодильник только что привезли из магазина и распаковали, – что в кармане двери стоял кетчуп, майонез и лежал десяток яиц.

«Ну, по крайней мере яичница на завтрак обеспечена», – подумала Вероника и закрыла холодильник.

Зато своё почетное место рядом с СВЧ занимала кофемашина. Ника не отказалась бы выпить кофе, но не была уверена, что сможет правильным образом запустить аппарат.

С опозданием девушка подумала, что на романтическом ужине должны быть свечи.

«Может, найти в программе-навигаторе ближайший магазин, быстренько сбегать и купить?»

Ника наобум открыла один из верхних кухонных шкафов, надеясь обнаружить там свечи, но их там не оказалось.

Раздумывая, прилично ли будет пролезть по всем шкафам в поисках (скорее всего, тщетных) свечей, или лучше позвонить хозяину квартиры и напрямую спросить (заодно признаваясь в собственной забывчивости), имеется ли у него нужный атрибут, Ника, подчиняясь интуиции, вскарабкалась на стул, чтобы достать до верхних полок шкафа.

Свечей там не оказалось. Зато была небольшая коробка с елкой и елочные игрушки. Вообще-то в это время года ёлке положено стоять наряженной.

Девушка спустила вниз обнаруженные коробки, и ещё раз поднялась на стул. В глубине полки она обнаружила фотоальбом.

Не удержавшись, она открыла первую страницу. Это была свадебная фотография. Молодая улыбающаяся пара крупным планом: Роман со своей супругой.

Он выглядел гораздо моложе на фотографии, и взгляд совсем другой – беспечный. Она… (почему Веронике так неприятно смотреть на неё? почему она неосознанно пытается найти в ней недостатки?) ухожена, красива, белозубо улыбается. Макияж и прическа – от профессионалов, это видно сразу.

«Это же свадебное фото, так и должно быть!»

Вероника перевернула страницу. Там были ещё несколько фотографий со свадьбы: молодожены с родственниками, обменивающиеся кольцами, целующиеся, с голубями, с огромным тортом, с воздушными шарами, верхом на лошадях, и другие.

Далее – фотосессия в осеннем парке, в рождественском стиле у елки (у женщины уже заметен животик), какие-то фотографии с банкета в ресторане – пара везде вместе, в обнимку, улыбаются.

Затем – выписка из роддома с розовым кулёчком. Счастливые лица новоиспеченных родителей, счастливые улыбки встречающих родственников.

После – фотографии младенца: когда спит, когда ест, с мамой, с папой, на крестины, на прогулке, на первый Новый год, на первый день рождения…

Вероника рассматривала чужую жизнь со стороны, как кадры из фильма. Она знала, что в конце этой истории будет трагедия.

На последних фотографиях в альбоме она видела ребёнка в больничной палате, с родителями, которые вымученно улыбались сквозь слёзы.

На последней фотографии Роман обнимает дочку – ту самую девочку, чья фотография висит на зеркале в машине.

Далее – пустые чёрные страницы альбома.

К глазам подступили слёзы, в носу защипало.

Вероника вернула альбом на место.

Елку наряжать уже не хотелось. Тем более, что Новый год уже наступил, и Новогодние праздники остались позади.

Возвращая коробки с елкой и новогодними игрушками на место, Вероника нашла гирлянду.

«А это будет отлично смотреться на столе, не хуже, чем свечи».

Скатерть девушка не нашла и всерьёз задумалась: может, от неё требовалось принести весь набор атрибутов с собой?

Девушка сервировала стол на двоих – прямо на кухне, не зная, стоит ли переносить ужин в одну из комнат (и, если да, то в какую), выложила по краю стола и частично закрепила на стене гирлянду (благо рядом со столом нашлась необходимая розетка).

Обстановка сразу стала праздничной, настроение немного улучшилось.

В дополнение Ника придумала, как включить музыку: она обнаружила беспроводную колонку, воспроизводящую музыку с телефона по Блютус. Колонка была небольшого размера, и ждать от неё громкой музыки не приходилось, но громко и не надо было.

Вскоре курьер принёс заказанный Романом ужин. Количество коробок девушку удивило: может, они ждут на ужин кого-то ещё?

Вероника расставила все на столе. Места едва хватило. Меню было разнообразное: и шашлык из курицы с овощами, и печёный картофель, и шампиньоны на мангале, и овощи гриль, и рулетики из баклажанов, и стейки из лосося, два вида салатов, две бутылки вина (белое сухое и красное полусладкое). И капкейки с кремом на десерт.

Едва Ника успела расставить все на столе, раздался звонок в дверь.

С того момента, как Вероника взяла ключи от квартиры Романа, и до самого момента встречи они не общались. И чем ближе было время свидания, тем отчетливее внутренний голос мужчины задавал вопрос: «Придёт ли она? Не испугается ли?»

В их отношениях было все: доверие, забота, совместное времяпрепровождение, поцелуи у подъезда, цветы, романтика и совместные мечты. Не было одной важной детали: близости.

Каждый раз, забирая Веронику около ее дома, Роман привозил ее к назначенному часу на то же место, подчиняясь сложившемуся ранее сценарию. Оба по своим причинам не торопились переходить на новый этап отношений.

Однако обоюдное влечение, желание и страсть, сдерживаемые на людях, искали выхода. И, наконец, свели их вместе в квартире профессора.

Роман стоял на пороге, держа в руках очаровательный букет из розовых роз, фиолетовых ирисов и белых орхидей прямо в керамической рельефной белой вазе вместо оберточной бумаги.

Вероника отступила назад, пропуская Романа, тот, переступив через порог, без слов протянул букет девушке.

То, что она ждала его, говорило ему о многом.

Освободившись от уличной одежды, он сгрёб ее в охапку:

– Как же приятно приходить в дом, где тебя ждут…

***

Свет гирлянды, тихая музыка и цветы в дополнение к вкусным блюдам. Один раз ужин прервался на танец – когда Вероника услышала любимую мелодию.

Когда подошло время десерта, пара забрав его с собой переместилась в гостиную. Профессор включил романтический фильм. Они разместились прямо на полу, облокотясь на диван, как на спинку.

Им было весело, они разговаривали, смеялись, пока мужчина не оборвал разговор поцелуем. И Ника сразу посерьезнала, поправила волосы и опустила глаза.

Перемена в настроении девушки не могла остаться не замеченной.

– Ника?

– Ром, может быть… у тебя найдётся что-нибудь покрепче вина?

– Что-то случилось?

– Я… искала гирлянду, и… случайно наткнулась на фотоальбом… я не могу перестать думать обо всем этом… – призналась девушка.

– Понятно…

Мужчина вышел и через пару минут вернулся с коньяком и бокалами.

Озвучивать горькие мысли, блуждающие в головах, не хотелось, поэтому разговор вернулся в нейтральное русло.

Коньяк возымел своё действие, напряжённость спала.

– Я не люблю об этом говорить… То, что произошло… Страшнее участь сложно представить. Это дико, невыносимо больно, несправедливо. И, как ни странно, я научился с этим жить. Но с тех пор зарекся заводить серьезные отношения. И, знаешь, выходило, ведь. Со стороны-то все гладко: семейный человек, с работы-на работу, а всю правду мало кто знает.

Прикрылся я идеальным браком, которого нет. Уже сколько времени так живу! Пока тебя не встретил.

Вероника, что ты со мной сделала? Я просто потерял голову! И зарок свой забыл, лишь бы ты рядом была…

Девушка поверила и поддалась чувствам. Он был несчастен и нуждался в ней. Она чувствовала его отчаяние и пыл, решимость и опыт, уязвимость и покровительство.

Ничто не могло остановить этот душевный порыв принадлежать ему без остатка. Он нуждается в ней. Она – его спасение. Она бы не отдала свою первую ночь никому другому.

А он – никому другому не доверился бы и не открыл своих чувств.

15.

Утром Вероника приехала в университет вместе с профессором. Они больше не боялись, кто и что подумает.

Было решено в ближайшее время познакомить Романа с родителями Вероники.

Дело о разводе Романа с первой женой было запущено: поданы документы на раздел имущества. Назначена дата судебного заседания.

Роман не очень надеялся решить вопрос миром, поэтому, по совету адвоката, направил заявление в суд.

Для Вероники Роман сделал второй комплект ключей, чтобы она могла бывать в его квартире в его отсутствие, приходить и уходить по своему усмотрению.

Ника, одухотворенная любовью, решила привнести в его квартиру что-то новенькое. Она, к счастью, не затеяла ремонт, но изменила кое-какие детали.

Повесила другие шторы на окна, купила новое зеркало и заставила Романа просверлить под него стену, перевезла и разложила по полкам в шкафу и ванной некоторые свои вещи, на подоконниках расставила цветы.

Помещение больше не казалось угрюмым. Пространство стало более светлым и легким. Или это любовь и новые надежды витали в воздухе?

Знакомство с родителями состоялось в первый выходной марта: приподнятое настроение по поводу наступившей весны и безотчётная радость от предвкушения тёплого периода вселяли в людей большие надежды на счастье и гармонию .

Сначала хотели встретиться на нейтральной территории – в каком-нибудь кафе. Но встал вопрос «Кто будет платить?» и «Удобно ли заплатить за все родителям, или стоит разделить чек пополам? А если и делить, то почему пополам, ведь кавалер – один, а Ника с родителями – уже трое…»

Зайдя в тупик с такими рассуждениями, решили по-старинке встречать гостя дома. Накрыли праздничный стол. Хотя Ника предлагала просто «тихо посидеть – попить чайку».

Родители Вероники были лишь ненамного старше профессора, и как они к этому отнесутся, можно было лишь догадываться. Девушка об этом не упоминала. Она не хотела заранее настраивать родителей негативно против Романа из-за разницы в возрасте, но ожидала, что вопросы возникнут в любом случае. «По крайней мере, они будут видеть конкретного человека перед собой, а не абстрактное число, обозначающее возраст».

На все вопросы Ника с замиранием сердца отмахивалась: «Сами все увидите».

В назначенный день Роман пришёл с двумя букетами цветов – для Вероники и ее мамы – и с подарочными пакетами. Набор ароматного чая и конфеты для мамы, коробка элитного коньяка с фужерами – для папы девушки.

Его довольно приветливо встретили и проводили к накрытому столу в гостиную.

Мама Вероники постаралась: было много закусок, салатов, запечённое мясо, рыба и овощи гриль – словом, Романа ждали.

Вероника представила избранника:

– Роман Алексеевич, профессор, преподаватель математики в нашем универе.

И родителей:

– Это мои мама и папа, Ольга Анатольевна и Александр Петрович.

Гость и хозяева дома расселись за столом. Родители с нескрываемым интересом разглядывали знакомого дочери, стараясь говорить приветливо, но чувствовалась сильная напряжённость.

Давно уже профессор не чувствовал себя сдающим экзамен. Обычно он выступал в противоположной роли.

От родителей Вероники поступали самые каверзные вопросы:

– был ли женат, есть ли дети

– не рановато ли стал профессором

– наличие жилплощади

– планы на будущее

– зарплата

– чем занимается в свободное время

– ездит ли в отпуск, куда

– планируется ли свадьба, когда

Но все же за столом соблюдались правила приличия, никакого негатива высказано не было, все ответы принимались с улыбкой и, на вид, доброжелательно.

Но Вероника-то знала, что доброжелательность напускная, она не помнила, чтобы родители таким образом себя вели с кем-то.

Веронике не приходилось видеть родителей в таком состоянии . Мама с усердием следователя выведывала все подробности жизни Романа.

Когда потребовалось сменить блюда на столе, мама попросила Веронику помочь ей. Они обе оказались на кухне. Ольга Анатольевна, убедившись, что дверь плотно закрыта, сделала «страшные глаза»:

– Ника, это вообще – кто? Зачем ты его сюда привела?

– Это… мой молодой человек! – Ника заняла оборонительную позицию.

– Ты сама себя слышишь? Этот человек уже не молодой. И то, что он «твой» – это большой вопрос! Я правильно поняла, что он женат? – Мама едко выделила последнее слово.

– Мам, все вовсе не так плохо. А придраться и отыскать недостатки можно у каждого. У нас с Романом все серьезно, мы любим друг друга, хорошо понимаем друг друга и настроены решительно. Я, в конце концов, совершеннолетний человек и не нуждаюсь в вашем одобрении. – запальчиво прокричала шёпотом Вероника. – Но все же было бы здорово, если бы вы с Романом поладили, – примирительно добавила девушка.

Ольга Анатольевна только покачала головой. Было не время и не место выяснять отношения, да и вряд ли это имело смысл и дало бы желаемый результат. Она подхватила блюдо с пирогом и понесла его на стол.

Вероника осталась заваривать чай.

После чаепития отец девушки предложил Роману «выйти покурить», хотя ни один из них не курил, и было понятно, что ожидает непростой разговор.

Мужчины – почти ровесники по годам, и все же отец Вероники старше – вышли во двор, накинув на себя куртки, но «позабыв» про головные уборы.

Черный Рендж Ровер профессора стоял прямо перед подъездом. Выглядел он мощно и выигрышно перед другими авто во дворе.

Александр Петрович, отец Вероники, молча постоял, оперевшись о перила рядом со входом в подъезд.

Роман также не торопился начинать разговор.

Наконец, Александр Петрович, кивнув на автомобиль, небрежно произнёс:

– Это твой, что ли?

Получив утвердительный ответ, всем корпусом повернулся к Роману, и, глядя ему в глаза, негромко и отчетливо произнося каждое слово, выдавил:

– Слушай, я понятия не имею, зачем тебе наша Вероника. И что она в тебе нашла… Не знаю, да и не хочу знать, насколько далеко у вас все зашло.

Но я очень хочу, чтобы она была счастлива! И не стану чинить ей препятствий. Но теперь обеспечить ей это самое счастье – твоя задача! И не дай Бог тебя угораздит разочаровать ее или обидеть! Ты очень сильно пожалеешь об этом! – и, развернувшись, ушёл, не оглядываясь, и не позволяя Роману хоть слово вставить.

Оставшись один, профессор постоял ещё пару минут на улице, размышляя, и тоже вернулся в дом.

Чай пили довольно миролюбиво, и в разговорах больше не касались личных тем, а «пробежались» по тому, что делается в мире, по политике и образованию, и другим «общим» темам.

После чаепития гость засобирался домой, Вероника вызвалась проводить до машины.

Сидя рядом с профессором на переднем сиденье, Ника извиняющимся тоном сказала:

– Я даже и не знала, что расположение родителей так сложно завоевать!

Но Роман рассудил иначе:

– А по-моему, совершенно нормальная реакция. Просто они тебя очень любят, и сильно за тебя переживают.

– Разве при этом они не должны прислушиваться к тому, чего хочу я?

– О, Вероника, их опыт подсказывает, что не всегда то, чего желает ребёнок ему во благо.

– Но я-то уже не ребёнок!

– Ну, да! Иди, расскажи это людям, которые 20 лет считали тебя ребёнком! Для родителей дети – всегда дети, в любом возрасте.

– Значит, ты не обиделся на весь этот допрос за столом? – уточнила с надеждой девушка.

– Конечно, не обиделся! И ты, пожалуйста, не обижайся. А сейчас иди к ним, и проведите вместе остаток выходного дня, чтобы они почувствовали, что все ещё нужны тебе, Ника. Они, ведь, тоже боятся перемен, боятся, что потеряют тебя, или что отношения с тобой больше не будут открытыми и искренними.

– Ты домой?

– Да, нужно ещё приготовиться к занятиям и проверить дипломы.

– Завтра увидимся?

– Конечно! Созвонимся, чтобы договориться. – Нежный поцелуй отмёл все негативные мысли, настроив на позитивный лад, на то, что все обязательно будет хорошо.

16.

После знакомства Романа с родителями Вероники прошёл уже почти месяц. Дома у девушки чувствовалось напряжение, когда речь заходила о Романе, в любом контексте: когда Ника собиралась на свидание или когда почему-то упоминали его в разговоре.

Но запрета на встречи не было, в семье старались не ругаться и держать себя в руках, отпустив события развиваться своим чередом.

Хотя мама нет-нет, да и спросит, не познакомилась ли Ника с каким-нибудь мальчиком помоложе. Девушка старалась не поддаваться на провокацию, и побыстрее меняла тему.

Весна постепенно вступала в свои права: под ногами бежала вода от тающего снега, солнце все ощутимее пригревало, и настроение у прохожих было приподнято-весеннее. Некоторые слишком поспешно сменили тёплую зимнюю одежду на более лёгкую, и теперь мёрзли на остановках, стараясь не задерживаться в тени, а погреться на солнышке или забежать в помещение какого-нибудь магазина.

Вероника в это время порхала от воодушевления и ожидания чего-то прекрасного. Она частенько без предупреждения забегала в квартиру профессора, даже в его отсутствие, наводила там свой порядок, готовила что-нибудь вкусненькое, или просто ждала его с работы.

В один из таких дней, когда профессор допоздна задерживался в университете, а у Вероники оставалось много свободного времени, она пришла к Роману Алексеевичу домой. В планах у девушки было приготовить вкусный ужин – порадовать любимого.

Она хозяйничала на кухне, вспоминая и пытаясь воплотить один из маминых коронных рецептов. Ника слушала музыку и пританцовывала перед плитой, как вдруг в дверь позвонили.

Вероника легкомысленно распахнула дверь и замерла от неожиданности.

Перед ней стояла женщина, беременная. Хорошо одетая, ухоженная. И лицо ее было Нике знакомо. Это была жена Романа. Марина.

Она – в коротком серо-голубом распахнутом полушубке с объемным капюшоном. В обтягивающих джинсах, в чёрных полусапожках на шпильках. Длинные мелирование русые волосы, завитые «пляжными волнами», небрежно ниспадая, придавали их обладательнице непринужденный, легкомысленный и независимый вид.

Время пошло Марине только на пользу. Стоя в дверях, выглядела она даже эффектнее, чем на свадебных фотографиях.

Изумленная Вероника не знала, как реагировать. Она просто стояла, округлив от удивления глаза, пока Марина не прервала затянувшееся молчание:

– Может быть, позволите войти? – уверенным тоном скорее повелела, чем спросила Марина.

– Д-да, конечно, – Ника отступила вглубь квартиры, пропуская гостью, и не сводя с неё глаз. Ника все равно ее впустила бы: нехорошо прогонять беременную женщину.

– Будем знакомы, – тоном хозяйки дома проговорила та, – супруга Романа Алексеевича. Законная. С кем имею честь?

Появление Марины, ее беременность, ее уверенность в себе и цветущий вид сокрушительно подействовали на Веронику. Все те устои, на которых зиждились их с Романом отношения, вдруг зашатались.

– Вероника, – пролепетала чуть слышно девушка. – А Романа Алексеевича здесь нет.

Марина, с величественным видом осмотрела ее с головы до ног.

– А Роман Алексеевич не говорил мне, что стал сдавать квартиру студентам… – ей удалось произнести это столь заносчиво и уверенно, что Ника совсем поникла.

Постаравшись собраться с духом, девушка как можно более уверенно выпалила:

– Я не снимаю квартиру. Мы с Романом встречаемся. А с вами он разводится, он сам говорил мне.

Нужно отметить, что с самообладанием у Марины было все в порядке.

Она успела, не разуваясь, пройти и заглянуть во все комнаты, (Вероника следовала за ней по пятам, и теперь уже сомневалась, правильно ли она сделала, что пустила незваную гостью в квартиру). На ходу Марина протянула как бы сама с собой:

– Ах, ты ж, старый черт! Неплохо устроился. Седина в бороду, бес в ребро!

Марина неожиданно обернулась к Веронике, оказавшись с ней лицом к лицу:

– Вы же понимаете, что у Романа к вам не может быть ничего серьёзного? Сами видите мое положение… меня жалеет, вот и завёл интрижку на стороне. Ну, мы с ним ещё поговорим!

– Нет, не может этого быть! – постаралась отстоять «своё» Вероника.

– Ну, хорошо! Хотите доказательств? – притворно миролюбивым тоном молвила законная жена.

Она порылась в своей сумочке, нашла там паспорт:

– Про «семейное положение» Ромы вы уже в курсе… А знаете ли вы, что у него есть ребёнок?

Сначала Ника подумала, что речь идёт о той дочке, про которую Роман ей рассказывал, и которую она сама видела на фотографиях.

Но речь шла не о ней. Марина раскрыла страницу «дети» в своём паспорте и, держа разворот открытым, протянула документ так, что он оказался перед самым носом Ники.

То, что прочла девушка, не влезало в ее понятие этого мира. Паспорт содержал сведения о сыне Романа (если судить по отчеству и фамилии) трёх лет.

Дав время девушке ознакомиться с содержанием, Марина убрала паспорт обратно в сумочку и состроила жалостливо-сочувствующую гримасу:

– Как вы понимаете, семейная жизнь у нас бьет ключом, – на этих словах она посмотрела на свой заметно выпирающий животик, нежно погладила его.

– Этого просто не может быть… – все ещё не верила в реальность происходящего Вероника, – не может быть!

– Вероника (я правильно запомнила ваше имя?). Мой вам совет: идите домой и никогда сюда не возвращайтесь. Знаете поговорку: милые бранятся – только тешатся? Ну, возникла у нас с мужем размолвка… помиримся! Я, в любом случае, не дам Роману развода, мое положение это позволяет.

Речь была сказана уверенно и спокойно. Будто Марина не отсутствовала неопределенный срок неизвестно где, а лишь сегодня утром покинула квартиру, а вернувшись, встретила дома любовницу мужа и решила поставить ее на место.

Вероника, чей мир в эти мгновения перевернулся с ног на голову, схватила свою сумку, куртку и бросилась к двери, даже не притормозив, чтобы одеться.

– И ключи оставьте перед уходом, милочка, будьте добры! – рявкнула «хозяйка» уже безо всякой учтивости.

Натянув на ходу в подъезде куртку и шапку и выскочив на улицу, Вероника огляделась в слезах. В тайне она надеялась, что сейчас явится Роман, все объяснит, поставит на место Марину, заверит ее, Веронику, что это все не правда… но, увы, Романа поблизости не было. Девушка точно знала, что ещё два с половиной часа он будет в университете. А звонить ему и просить все ей объяснить она не станет. Ей хватило унижения! Она больше с ним ничего общего иметь не будет!

«И как только я могла ему поверить? С родителями знакомила! А он как проникновенно играл! Ведь мама меня предупреждала! А я… развесила уши…»

Девушка сама не заметила, как добралась до дома. Там она закрылась в своей комнате и ни с кем не хотела разговаривать. Есть тоже отказывалась. Родители не на шутку встревожились, подспудно догадываясь, что (а вернее – кто) всему виной.

Отец просил дать ему номер телефона Романа, чтобы поговорить с ним по-мужски. Но Вероника просто удалила контакт из телефона.

Единственное место, где Александр Петрович мог найти обидчика дочери – университет. Но идти туда и учинять разборки на месте означало при всех опозорить Веронику, что было совершенно неприемлемо.

Мама уговорами и лаской старалась разговорить Нику, но ничего не помогало. Девушка пропускала занятия, никуда невыходила из дома и ничему не радовалась.

17.

Телефон Вероника выключила сразу, сильно переживая и не желая ни с кем общаться.

Родители никак не могли допытаться, что именно произошло, и чем так ее обидел Роман. (То, что все дело в Романе, они догадались).

В первые два дня после внезапного исчезновения Вероники (а девушка буквально испарилась, оставив в квартире мужчины следы своего пребывания) Роман сам приезжал к Веронике домой, но это было в дневные часы, когда родители были на работе, а Вероника не стала открывать, даже не подошла к двери.

Профессору пришлось уехать.

Потерпев неудачу в попытках разговорить дочь, мама Вероники позвонила Ане и пригласила ее зайти в гости. Та пришла вечером.

Аня, школьная подруга Вероники, была чуть ниже ее ростом, нормального телосложения, натуральная блондинка с прямыми волосами до плеч и большими серыми глазами.

Зайдя в комнату Ники, она увидела подругу, лежащую на диване и свернувшуюся калачиком. Увидев Аню, девушка села, вытерла ладонями мокрые щёки:

– Привет, как дела? Мама тебя позвала?

– Привет. Угадала. Что случилось?

– Ничего! – Ника отвела взгляд, не желая делиться переживаниями.

Аня присела рядом на диван.

– А я звонила тебе. Ты недоступна.

– Знаю. Выключила телефон.

– Зачем?

– Не хочу ни с кем разговаривать! – обиженно выпалила Вероника.

– Совсем ни с кем? – проницательно уточнила Аня, – или с кем-то конкретным?

Угрюмый взгляд Ники исподлобья красноречиво ответил за девушку.

– Слушай, не хочешь прогуляться? На улице по-весеннему тепло, снег почти растаял… – Аня правильно поняла, что дома поговорить не получится: родители, хоть и не специально, могут услышать разговор, а, видимо, этого Вероника и избегает.

***

Девушки неспешно бродили по улицам. Снег на дорожках уже растаял, но на обочинах все ещё лежали грязные сугробы. В некоторых, открытых солнцу, местах асфальт уже высох, в других – ручьи и лужи образовывали слякотное месиво, и приходилось старательно выбирать место для следующего шага.

Но прогретый воздух отчетливо пах весной, а удлинившийся световой день вселял первобытную бессознательную радость.

Вероника изливала свои переживания. Аня не уставала удивляться и понимающе кивать:

– Ну, надо же! Кто бы мог подумать! Вот и верь после этого людям! А сам-то каков! Прикидывался одиноким и несчастным, а у самого жена на сносях! Ник, а это все точно, что она рассказала? Вдруг это какой-то злой розыгрыш?

– Ань, ну, если живот и можно подделать, то запись о ребёнке в паспорте – уже проблематичнее…

– Да, ты права.

А Вероника в задумчивости продолжала:

– Честно говоря, версия Марины выглядит правдоподобно. Ну, сама посуди: кто я такая против законной жены? Любовница… – девушка сама скривилась от своих же слов. – Все, что мне известно про жизнь Романа, я знаю только с его слов. А это же классические «сказки»: с женой давно нет взаимопонимания, живем как чужие люди, не разводился, потому что не было веских причин, но теперь обязательно разведусь…

– Да, такое часто встречается… – не могла отрицать очевидного Аня. – А Марина, получается, вернула тебя в реальный и жестокий мир обманутых жен, неверных мужей и наивных доверчивых глупышек вроде тебя…

– Если ты так хотела посочувствовать, то получилось не очень…

– Да ты что! Я же полностью за тебя! Вот никогда не понимала, что же этим мужикам ещё надо? Зачем надо заводить отношения на стороне, если есть своя привлекательная жена, дети?..

– Ага, квартира, машина, работа – полный комплект!

– Вот именно! И чего же им, подлецам, ещё не хватает?!

– И все же я не могу отделаться от ощущения, что Роман говорил правду… – противореча самой себе, заявила Вероника. – Ну, не может человек так виртуозно лгать. Этот человек не может…

– А по-моему, ты необъективна!

– Он мне очень сильно помог. Помнишь, тогда… ну… в торговом центре… – девушка имела в виду свою причастность к магазинным кражам, – и с адвокатом помог, и на суде, и штраф заплатить… И с родителями приходил знакомиться… Ну, скажи, разве пошёл бы человек знакомиться с родителями, если у него нет серьезных намерений?

– Даже не знаю. На что только не пойдёшь, чтобы покорить девушку…

Вероника грустно опустила плечи.

– Да, наверное… Как думаешь, что мне следует делать дальше: переводиться на заочное или сразу на другой факультет? – спросила совета Вероника, – не думаю, что смогу и дальше встречаться с профессором на занятиях, как ни в чем не бывало… Ведь совсем бросать учёбу было бы глупо?

– Однозначно! – Аня старалась поддержать подругу, как только могла. Девушки долго гуляли, не замечая, как пролетает время за разговором. Наконец, они почувствовали, что замёрзли, и пора расходиться по домам.

Вероника, увидев на пути салон сотовой связи, воспользовалась моментом, чтобы погреться и купить себе новую сим-карту. Оставаться совсем без связи было неудобно. Девушка восстановила все контакты кроме Романа Алексеевича.

Вечером Вероника позвонила Татьяне – своей подруге из университета. И, хотя знакомство у девушек прошло не очень гладко, в последнее время они все же стали довольно тепло общаться.

– Таня, привет. Это Вероника.

– Привет! Ты куда пропала?

– Да знаешь… я пока на больничном… Как там в универе дела?

– Все в порядке, в общем-то. Только Роман Алексеевич несколько раз про тебя спрашивал. А я и сама ничего не знала. По телефону до тебя не дозвониться… Ты номер, смотрю, сменила…

– Да, сменила. Тань, хочу тебя сразу попросить… Если Роман Алексеевич будет ещё спрашивать про меня, не говори ему, пожалуйста, мой новый номер.

– Ник, вы поссорились?

– Мне не хотелось бы это обсуждать. Просто ничего ему не говори, и все.

– Ну, хорошо. Это ваше дело. С тобой можно как-нибудь встретиться? Или ты сильно разболелась?

– Нет, не сильно. Давай, завтра в кафе. Я Аню тоже позову, не против?

– Зови, конечно! Вместе даже веселее!

Девушки договорились встретиться в кафе – пообщаться. Ника чувствовала, что ей все ещё нужна поддержка, и была рада встретиться с девчонками.

***

В кафе девушки много болтали и смеялись, Ника очень старалась не думать о плохом, и старательно избегала всех тем, которые так или иначе затрагивали ее отношения с Романом Алексеевичем. Прошло уже четыре дня после встречи Вероники с женой Романа. Ника всеми силами старалась на что-нибудь «переключиться» и не думать больше ни о профессоре, ни о его жене.

Но Таня, не подозревая, что произошло у подруги с возлюбленным, решила сообщить, что как раз с того момента, как Ника «заболела», профессор стал сам не свой: то он задумчив, то излишне строг на занятиях, а то рассеян.

Вероника не хотела продолжать разговор, и не придумала ничего лучше, как извиниться, на время покинуть столик и скрыться за закрытой дверью дамской комнаты.

Аня, конечно, шёпотом отругала Татьяну за «недогадливость» и коротко поведала грустную историю несчастной любви подруги, добавив, что «все мужики – одинаковые».

Но Татьяна, которая, в отличие от Ани, лично (хоть и не близко) знала Романа Алексеевича, почему-то не спешила соглашаться:

– Что-то тут не так…

– Да уж, конечно, не так! Разве честно так поступать?! А ещё преподаватель! Профессор!

– Я не про то… Понимаешь, Ань, это не такой человек, который будет… путаться со студентками ради забавы. У него кристальная репутация на этот счёт. Да я даже не поверила сначала, что у Вероники с ним… ну, ты понимаешь… Думаю, что «зацепила» его именно Ника, и это все не просто ради развлечения…

– Да брось ты! – Аня твёрдо стояла на стороне подруги. – И когда же он собирался рассказать о сыне и о беременности жены? Или это «так», мелочи?!

– Не мелочи. – Согласилась Таня. – Но ты видишь ситуацию лишь с одной стороны. Нужно выслушать «вторую сторону», чтобы объективно судить. У нас сегодня была математика. Профессор явно «не в своей тарелке», это заметно.

– Ага! Жена по шапке надавала за то, что гулял «налево», вот и «не в своей тарелке»!

– Ань, а, скажи, тебе не показалось странным, что жена Романа именно сейчас объявилась? Ника говорила, что он подал на развод, и вот она: тут как тут.

– Нет! Мне показалось странным, что Ника позволила запудрить себе мозги!

– Ну, серьезно, что-то здесь не так! Я видела профессора «до Ники», видела, когда они встречались, и вижу теперь. Он по-настоящему переживает. И, повторюсь, он совсем не из тех, кто совершает такие легкомысленные поступки – закрутить легкий роман со студенткой при беременной жене – это совсем на него не похоже!

– Таня! Вот откуда ты знаешь, что на него похоже, а что – нет? Внешнее впечатление может быть обманчивым! Ника правильно сделала, что порвала с ним.

– И все же: им нужно объясниться! Может, Вероника что-то недопоняла.

– Тань, не будь наивной! Что тут можно недопонять? В паспорте – четко написаны фамилия-имя-отчество ребёнка. Это ребёнок профессора. Или его полного тёзки, что маловероятно. Ну, профессор-то, конечно, сможет найти подходящее объяснение всему. Ника ему поверит, простит. Но ситуация-то не изменится! Жена, ребёнок, и второй – на подходе! Зачем Веронике во все это впутываться снова?

– Но…

– Так, ты слышала Нику: она запретила давать ему ее номер телефона. Не хочет она с ним разговаривать. И я – на ее стороне. А ты – на чьей?

– Тоже на ее… – грустно вздохнула Татьяна, не получив поддержки, но и не изменив своего мнения.

Спор зашёл в тупик, и Таня не стала его продолжать. Вскоре вернулась Вероника с заплаканными глазами. Хоть она и пыталась скрыть это под обновлённым макияжем.

Девушки ещё просидели в кафе около часа, после чего разошлись по домам.

***

В то время, когда девушки встречались в кафе, Роман Алексеевич предпринял ещё одну попытку найти Веронику. В этот раз он пришёл в вечернее время, когда родители были дома.

Дверь открыла Ольга Анатольевна – мама Вероники.

– Что вам здесь нужно? – строго, но негромко спросила женщина. Испуг от встречи читался на ее лице. Она держала дверь полуоткрытой, не позволяя мужчине пройти в квартиру.

– Добрый вечер. Я бы хотел увидеть Веронику. Она дома? – профессор был вежлив и старался не показывать своего волнения.

– Нет! Ее нет! И прошу вас больше ее не беспокоить! – категорично, но все так же негромко ответила Ольга Анатольевна. Она повернулась, прислушиваясь. Складывалось впечатление, что она старается сохранить в тайне приход незваного гостя от домочадцев.

– Я хотел бы узнать, все ли у неё в порядке… Она… не посещает университет и не отвечает на звонки. Я за неё волнуюсь.

– Не стоит! За Веронику есть, кому волноваться! – отрезала мама девушки. – Вам не следует здесь больше появляться!

Женщина хотела закрыть дверь, но тут совсем рядом прозвучал голос отца Вероники:

– Кто там? Оля, с кем ты там разговариваешь?

Она не стала отпираться и обманывать, хотя именно от мужа она хотела скрыть визит профессора: она боялась, что тот слишком бурно отреагирует на обидчика дочери.

Так и произошло. Едва увидев в дверях Романа, Александр Петрович набычился и ринулся на визитера:

– А, это ты! Сам пожаловал! Что, соскучился? – решительно наступал на гостя хозяин. – А я, ведь, предупреждал, чтоб ты не обижал Нику!

Отец сжал кулаки; защищая честь дочери, он еле сдерживался.

– Саша, не надо! – пыталась урезонить распаляющегося мужа Ольга Анатольевна.

Но тот не ответил. Переступив через порог, он натиском шёл вперёд. Роман отступил на шаг, затем ещё. Рост и весовые категории мужчин были примерно одинаковы. Встав вплотную к противнику – глаза в глаза – Александр Петрович сквозь сжатые в гневе зубы, процедил:

– Что ты ей сделал?

У Романа ответа не было. Он был не в курсе того, что произошло в его отсутствие в его собственной квартире между его любимой девушкой и его же законной женой. Придя домой, он никого уже не застал. По всему выходило, что Вероника просто ушла, исчезла без объяснений.

Роману нечего было ответить отцу девушки, кроме:

– Ничего. Я ей ничего не сделал. Надеюсь…

Последовал резкий рывок и хук справа в челюсть. Внутри квартиры раздался предобморочный «Ах!»

Роман пошатнулся, но устоял. На рассеченной губе заалела капля крови.

Он не поддался на провокацию и не сменил своей спокойной позы на боевую стойку. Лишь на миг закрыв глаза и стиснув зубы после удара, он вновь устремил свой взгляд в глаза Александру Петровичу. И тихим уверенным голосом произнёс:

– Чем я обидел вашу дочь?

Теперь ответа не было у Александра Петровича.

Отец Вероники колебался между «Ах, ты ещё спрашиваешь, чем обидел? На! Получай!» и признанием, того, что владеет ситуацией ничуть не больше самого Романа.

Мужчины буравили друг друга взглядом. Спустя полминуты отцу Вероники пришлось сдаться и признать, что он точно не знает, что именно сделал Роман, и в чем провинился перед Никой.

– Она сейчас дома?

– Нет. Слушай, не знаю, зачем ты пришёл… Оставь девочку в покое, не пудри ей мозги! Найди себе другое развлечение! – с этими словами Александр Петрович развернулся и скрылся в квартире, не забыв запереть за собой дверь.

О том, что приходил Роман разыскивать Веронику, решено было ей не сообщать, чтобы не бередить больную рану.

А, вернувшись с прогулки, Ника вдруг заявила, что утром отправится погостить у бабушки в деревне. Вот так: никого не предупредив в университете, и никаким образом не решив вопрос с учебой, посреди семестра она просто решила уехать.

Благо, что пропустила она пока всего одну неделю, а развеявшись два-три дня на свежем воздухе, может ещё вернётся с новыми силами и возьмётся за учебу. Так рассуждала мама Вероники.

А утром – это была пятница – Вероника уехала в «на побывку» деревню.

18.

Бабушка Вероники держала небольшое хозяйство: куры, индейки, две козы, да огород. Двор охранял здоровый пёс на цепи, а в доме постоянно крутились под ногами два кота.

Привычных занятий в деревне не так много для городской девушки. Днём Вероника пыталась помогать своей бабушке. Та терпеливо принимала помощь, хотя сама справилась бы быстрее, да и объяснять, что и как не пришлось бы. Зато с Никой веселее, чем одной.

А девушка изо всех сил старалась угнаться за бабушкиным ритмом жизни. Казалось, та ни на минуту не присядет за день. А если и присядет, то только по делу: за вязание, например, или чтобы заняться рассадой, ведь впереди – огородный сезон.

Ника, желая помочь, предлагала покормить кур, пока бабушка занята другим делом. Но в результате получалось, что бабушка бросала своё занятие и шла вместе с внучкой кормить кур – во внеурочное для этого время, ведь Ника не знала правильного распорядка, давно заведённого бабушкой.

А в курятнике куры (почему-то) разлетались и разбегались с кудахтаньем, едва девушка переступала через порог. И она не могла понять, как можно держать таких бестолковых созданий. Вот, например, собака или кошка – другое дело, они запоминают своих хозяев. А эти? Разве способны они что-то запомнить? Да их даже не знаешь, как подозвать, как показать, что еду им принёс…

Но удивительно: стоило только Веронике отойти немного назад, а бабушке, наоборот, подойти, как куры окружали хозяйку и кудахтали уже совсем иначе, не от испуга, а от ожидания лакомств.

Уход за козами также требовал немалой сноровки. Ника не могла самостоятельно даже покормить их. Козы так и норовили толкнуть рогами, едва девушка отвлекалась на что-то другое.

– Почему они так делают? – возмущённо вопрошала она.

– А это они меня от чужих так защищают! – был ответ.

«Ну, приплыли! Козы-охранницы!»

А уж про то, чтобы подоить коз – и говорить нечего… Нет, подпустить к себе с ведром – козы подпускали. Но молоко (и почему, интересно?) не текло, как девушка ни старалась.

А вот бабушка справлялась с этой работой легко и непринужденно…

После нескольких таких попыток Ника пришла к выводу, что лучше она будет помогать по дому: убирать-готовить. А на дворе – хотя бы не мешать.

Предлагала ещё собаку кормить, но оказалось, что бабушка, когда идёт коз поить похлебкой, то «и собаке в миску из того же ведра вольёт по дороге».

В общем, деревенская жизнь – это вам не городская. Здесь сноровка нужна.

А вечер пятницы Вероника проводила со своим другом детства – Николаем. Их дружба недавно возобновилась – когда он со своей мамой приезжал в гости к Ольге Анатольевне – маме Ники.

С момента их прошлой встречи Коля скучал по Веронике: девушка ему нравилась.

Но он помнил грозный взгляд профессора, когда по-дружески подвёз Веронику до университета. Коля все пытался выяснить, что такого произошло, что Вероника, давненько не казавшая носа в деревню, вдруг посреди семестра срывается и приезжает, причём не может определенно сказать, на какой срок…

Коля понял для себя, что дело все-таки в том самом профессоре. Однако не оставил попыток к романтическому продолжению дружбы.

Вечер молодые люди проводили вдвоём в автомобиле Николая за его домом, болтая обо всем на свете (в деревенский клуб и другие «злачные» по местным меркам места он ее не повёл – пожалел). Разговоры становились все более душевными. Будто не было перерыва в несколько лет в их общении.

В какой-то момент Николай придвинулся ближе к девушке, и, приобняв, притянул ее к себе. Он потянулся своими губами к ее, а она непроизвольно слегка склонила голову вниз, уходя от поцелуя. Он пальцами коснулся ее подбородка, поворачивая ее лицо к себе и заглядывая в ее глаза, а она вспоминала, как так же сидела в другой машине – не Колиной, и другой мужчина касался ее лица и рук и целовал.

Воспоминания нахлынули и оглушили, и тоска по такому далекому и недоступному любимому человеку защемила сердце. Вновь подступили слёзы, но в этот раз она не дала эмоциям взять верх: сдержалась.

Убрала от себя Колины руки, устремила унылый взгляд сквозь окно куда-то вдаль.

– Это значит, сердце красавицы занято?

– Скорее, это значит, что сердце красавицы разбито вдребезги, и соберёт она его ещё не скоро…

– О, как!

– Коль, вот, скажи, – девушка так решительно повернулась к молодому человеку, будто нашла, кто владеет тайнами мироздания. – Ну, почему даже порядочные с виду люди оказываются на поверку двуличными?

– Ну, не все же… Я, вот, например, перед всеми кристально честен. Ну, кроме тех случаев, когда отцу надо огород вскопать трактором. Я тогда тишком трактор после работы домой гоняю. И сразу обратно! – Николай даже открытую ладонь поднял в знак честности.

Это выглядело забавно и Вероника улыбнулась.

– Ты его любишь, да? – с серьёзным видом спросил Коля. – Своего профессора, который чуть дыру во мне не просверлил своим взглядом?

Ника не ответила, лишь опустила глаза. И это был самый выразительный ответ.

– И что же между вами произошло? Или это слишком «личное»?

– Коль, я не хочу об этом говорить. Он вовсе не такой, каким казался, и мне бы лучше влюбиться в любого другого, вот, хотя бы в тебя. Но сердцу не прикажешь, а быть вместе с ним у меня не получится.

– Это ещё почему? – Николай, забыв, что мгновение назад сам претендовал на сердце девушки, теперь готов был вместе с ней отстаивать ее право на счастье.

– Да потому что он – женат. – Со вздохом признала Вероника.

Молодой человек нахмурился, сопереживая подруге:

– Ты об этом не знала?

– Знала. То есть… он говорил, что разведётся.

– А теперь передумал?

– Я не знаю, что там он передумал. Я с ним не разговаривала. Я разговаривала с его женой. Беременной, между прочим!

Николай присвистнул, сочувственно глянув на Веронику:

– Ладно, все образуется! Завтра – в субботу – тут у местных свадьба намечается. Хочешь, пойдём – развеешься. Будешь моей приглашённой гостьей.

Девушка даже обрадовалась: на деревенской свадьбе ей гулять не приходилось.

Но, подумав, вдруг спросила:

– А можно мне с собой тоже подружку взять? А то я, ведь, там совсем никого кроме тебя не знаю. А я Аню и так приглашала приехать на выходные. Просто скажу, чтобы пораньше выезжала… Можно?

Познакомиться с подружкой Николай был не против.

***

Совсем поздно вечером, попрощавшись с Николаем, Ника созвонилась с Аней, пригласив ее приехать, пообещав показать местное развлечение – свадьбу. На самом деле, Вероника схитрила: у неё не было договора с Аней, что та приедет на выходные. Эта идея просто пришла девушке в голову во время разговора с Колей, и она надеялась, что Ане она тоже понравится.

Она не была уверена, что Аня сможет приехать, ведь заранее ее не предупредили. Но оказалось, что у той не было срочных планов, и она с радостью приняла приглашение.

***

А утром – буквально перед отъездом – Аня созвонилась с Татьяной – просто пообщаться и заодно сообщить, что в выходные она будет не в городе, а навестит Нику в деревне.

В субботу у Тани по расписанию была математика, и вёл ее Роман Алексеевич. Ещё с самой встречи подруг в кафе Таня задумалась, а не стоит ли ей немного вмешаться, ведь не спроста же профессор спрашивал ее о Веронике. Если в других ситуациях отношения пары обходились без ее участия, значит теперь профессор не находил другого выхода, кроме как обращаться к знакомым за помощью.

Целых две пары, пока шла математика, Таня боролась сама с собой: рассказать ли профессору все то, что она узнала от Ани про Нику (и, вообще-то обещала молчать) или оставить все как есть и не вмешиваться в чужие дела.

После окончания занятий девушка дождалась, когда последний студент ее группы покинет аудиторию и решительно подошла к профессору:

– Роман Алексеевич, можно с вами поговорить? – Взгляд почему-то все время сам собой спускался к рассеченной губе профессора против воли девушки.

– Я вас слушаю. Что-то с Вероникой? – сразу догадался, о чем пойдет речь, мужчина.

– Да, то есть не совсем… можем мы поговорить с глазу на глаз? – Татьяна покосилась на дверь, в которую вот-вот должна была ввалиться новая толпа студентов.

Роман Алексеевич, заинтригованный, протянул девушке ключ от аудитории.

Сам же присел на край своего стола, скрестив руки на груди, и исподлобья наблюдал за действиями студентки.

Его отчаянные попытки узнать что-то вразумительное о Веронике за эту неделю потерпели фиаско и привели к тому, что он с долей скепсиса относился к происходящему, ожидая всего: от какой-нибудь бредовой подставы «студентка и препод заперлись в аудитории» до недобрых новостей о Веронике «она в больнице в тяжелом состоянии».

Татьяна повернула ключ в замке и оставила его там же. Затем развернулась лицом к профессору, и, казалось, растеряла всю свою решимость, будто пришла на экзамен неподготовленной.

Но взяла себя в руки и заговорила:

– Роман Алексеевич, разговор предстоит приватный, и мне, честно говоря, неловко, что я оказалась в курсе некоторых подробностей вашей личной жизни. Уверяю вас, что в любом случае не стану никому об этом рассказывать.

– Таня! Продолжайте, пожалуйста, что произошло? – поторопил девушку профессор.

– Я знаю, что Ника очень обижена на вас. И она запретила мне сообщать вам что-либо о ней. Но, по-моему, вам все же нужно самим поговорить друг с другом.

– Именно этого я и добиваюсь, но пока безрезультатно. Вы скажете, как мне найти ее?

Татьяна пристально посмотрела на профессора:

– Скажу. А вы… правда любите Веронику?

– Правда. Люблю. – Стараясь не терять самообладания, признал мужчина, – что это за детский сад?

– Просто… знаете, Веронике… сложно в это продолжать верить после встречи с вашей женой. – И Таня поведала все, что узнала от Ани.

В заключение она добавила:

– Вероника убеждена, что все, что ей наговорила ваша жена – правда. Поэтому и ушла. И телефон сменила. И вообще уехала. Понимаете, она доверяла вам всей душой, а теперь… рассматривает варианты перевода на другой факультет, лишь бы не встречаться с вами…

Для Романа все, что рассказала Таня, было откровением. Он серьезно посмотрел на девушку, взвешивая, насколько сумбурны будут его объяснения и вызовут ли они доверие:

– Это не мои дети. Даже если по документам числятся моими. Я впервые от вас, Татьяна, это услышал, и, по правде говоря, с трудом в это верю. Но и другого объяснения поведению Вероники не нахожу. То, что вы поведали, – пока самое логичное объяснение происходящего… Спасибо, что рассказали.

За дверью уже собралась группа студентов, жаждущих знаний и рвущихся в запертые двери аудитории.

Профессор стремительно подошёл к девушке, крепко сжал ладонями ее плечи, и, глядя в глаза, произнёс:

– Таня! Скажите мне, где сейчас Вероника? Где я могу ее найти?

– Она сейчас у своей бабушки в деревне.

– Как называется деревня? Дорогу знаете? – Роман уже убирал разложенные на столе вещи в свой портфель и был готов сорваться с места в ту же секунду, как только узнает направление движения.

– Н-не знаю точно. Но могу уточнить… Аня как раз сегодня поехала к Веронике. Я ей сейчас позвоню.

Пока Татьяна разговаривала с подругой, преподаватель на доске написал темы и задания для самостоятельного изучения студентами, и обрадовал их тем, что занятия отменяются.

19.

Таня созвонилась с подругой выяснить точный адрес. Аня назвала, но тут же спохватилась: зачем это ей?

Пришлось сознаваться:

– Ань, Ника рядом?

– Вообще-то нет, позвать?

– Нет! Наоборот. Не говори ей пока. Я рассказала все профессору. Тот совершенно ничего не знал. Хочет приехать – поговорить с Никой.

– Ты что! Она же тебя просила! Да как ты…

– Аня! Пусть они сами поговорят и во всем разберутся. Это будет по-взрослому.

– Ладно. Хотя мне это совершенно нравится, – уступила Аня, – слушай, как добраться…

Пока Таня разговаривала с Аней Роман Алексеевич созвонился со своим адвокатом и, по-совместительству, другом.

– …представляешь себе? Да у меня такое даже в голове не укладывается! – делился он «последними» новостями о жене.

В ответ услышал:

– Не очень понятно, для чего ей это было нужно… Но если она беременна, это несколько усложняет развод… Ждём ее реакции. Если предоставит справку о беременности и сообщит о нежелании разводиться, то придётся ждать. До исполнения ребёнку года без ее согласия не разведут.

– Так я ж не имею никакого отношения к ее беременности! Почему я должен ждать ещё год? – возмущался Роман Алексеевич.

– Таков закон. Я составлю бумагу об оспаривании отцовства. Суд назначит ДНК-тест. Но это только для ребёнка, который уже рождён. А до суда (мой тебе совет) будь поосмотрительней. Не знаю, что там Марина задумала, но это может быть связано с наследством.

– Понял. Действуй. Я еду за Вероникой. – и отключился.

***

В деревне с самого утра гуляли свадьбу. Со всеми полагающимися этапами от выкупа невесты до прогулки и фотосессии с последующим банкетом прямо в клубе.

Из любопытства Вероника и Аня тоже «постояли рядом». Активного участия во всех этих квестах для жениха и невесты они не принимали, однако в сопровождении Николая смогли побывать на всех этапах, даже на торжественной церемонии в местном ЗАГСе (он был, конечно, не в самой деревне, а в ближайшем городишке в десяти километрах) – куда попали далеко не все желающие по причине малой вместимости зала.

Сами молодые – «виновники торжества» – Веронике не приглянулись. Он – высокий, худощавый с рытвинами на лице и жиденькими усиками. В качестве свадебного выбрал серо-серебристый костюм «пиджак-брюки», но почему-то и то, и другое – с лампасами по швам. На ногах ожидаемо кроссовки. Зато новые и чистые, с крупным логотипом Адидас. Поверх костюма накинута полудубленка, на голове – маленькая спортивная шапочка.

Невеста тоже выглядела колоритно. Первое, что бросалось в глаза – это ее неохватные объемы. При росте не выше 160 см ее вес явно переваливал за сотню. Платье – объемное многослойное, естественно, белое, на кольцах (что делало ее визуально ещё круглее). Верх платья был выполнен в виде декольте (что опять же не скрывало особенностей фигуры девушки). Белая меховая накидка вряд ли хорошо согревала, но была под стать платью. Пышная свадебная причёска на высветленных волосах ниже плеч – со множеством завитков и шпилек гармонично влилась в этот образ. Со стороны невеста напоминала круглое воздушное пирожное-безе.

Пара явно была душой компании, вся местная молодежь собралась поздравить их со счастливым началом семейной жизни. Среди «молодежи» были и какие-то «мутные» полутрезвые мужички под тридцать, которые мгновенно заприметили Веронику с подругой. Но рядом был Николай, живо спроваживающий подобный контингент подальше.

К началу банкета в клубе Вероника и Аня успели порядком замерзнуть от длительной прогулки молодоженов, которые хотели побольше фотографий, в то время, как все приглашённые гости хотели погреться и покушать. В конце прогулки девушки уже не выходили из Колиной машины на очередной остановке свадебного кортежа около некой местной достопримечательности для увековечивания памяти о столь важном дне.

К радости гостей, в клубе было тепло, светло, и столы были накрыты. Был даже тамада, не позволяющий никому расслабиться и наслаждаться праздником, а постоянно сдергивающий то одних то других с насиженных мест для участия в бесконечных глупых конкурсах за гранью приличия.

Тамада, заприметивший милых незнакомок – Веронику и Аню – вызывал их на конкурсы вдвое чаще остальных, пока Коля не подошёл к нему и на ухо не передал отказ девушек от дальнейшего участия. Больше их не беспокоили, а внимание тамады вернулось к молодоженам.

Были объявлены танцы, и гости радостно потянулись на танцпол. Николай галантно пригласил Аню, затем, спохватившись, повернулся к Веронике:

– Пойдёшь с нами?

Девушка рассмеялась:

– Идите, идите! Я попозже присоединюсь.

Молодые люди удалились на танцпол. А Ника слегка заскучала.

***

Таня сидела в Рендж Ровере профессора, мчащемся по трассе, и пыталась дозвониться до Ани.

Роман, отгоняя плохое предчувствие, проронил:

– Ну что? Не берет?

– Не берет.

Таня в очередной раз набрала Анин номер телефона. Она хотела знать, где именно искать Нику. Вдруг в трубке ответили:

– Алло! Тань, это ты? Здесь плохо слышно! – трубку взяла Вероника.

– Ника? А… как у тебя дела?

– Хорошо. А у тебя?

– Нормально. Ника, ты сейчас где?

– На свадьбе в клубе местном. Музыка орет, мне очень плохо слышно!

– А где Аня? Можешь ей трубку передать?

– Сейчас не могу. Она немного занята: у неё тут романтическое свидание на танцполе. Ей что-нибудь передать?

– Нет, ничего не нужно передавать. Хотя… пусть перезвонит мне побыстрее.

Таня отключила вызов и повернулась к Роману Алексеевичу:

– Они где-то в клубе, где сегодня свадьба. Думаю, что на месте подскажут, где именно этот клуб находится.

– Только я сомневаюсь, что он именно в той деревне, куда мы едем. Он может быть и в соседнем селе, и даже в ближайшем городе…

***

Ника не удивилась, что Таня звонила Ане: после того, как Ника их познакомила, те отлично поладили. После разговора с Таней Ника убрала Анин телефон обратно в сумочку девушки. Аня, уходя танцевать, оставила сумочку на стуле, где сидела.

Внимание Вероники привлёк какой-то шум рядом с женихом и невестой. Один из подвыпивших друзей жениха навязчиво что-то им доказывал и куда-то тянул невесту.

Жених и свидетель, не зная, как от него избавиться, оглядели зал и наобум показали на одиноко сидящую за столом Веронику, мол, что ты к замужней даме пристаешь, смотри, какая красотка за столом скучает.

Местный Дон Жуан моментально переключился на новый объект, напрочь забыв о том, что только что хотел доказать и куда так настойчиво тянул невесту.

Вероника обратила внимание, что Дон Жуан нетрезвой походкой направляется именно к ней.

У девушки не было желания заводить сомнительные знакомства, но и отступить ей было некуда. Да и Коля с Аней куда-то пропали из вида. Ника поискала их взглядом, но не обнаружила. Наверное, они вышли подышать свежим воздухом.

– Ах, какие люди и без охраны! И что это такая кралечка у нас скучает? – дыхнул перегаром новый поклонник, расплываясь в щербатой улыбке.

Ника постаралась избавиться от навязчивого ухажёра, но сделать это было не так-то просто. Он схватил ее за руку и потащил танцевать. Она выдернула руку и четко выразила своё нежелание куда-то с ним идти.

На шум стали оглядываться люди, некоторые выкрикивали, чтобы он оставил девушку в покое. Какая-то дородная женщина – то ли мама, то ли тетка невесты загородила собой Нику, ругаясь на парня и грубо его прогоняя.

Ее он сразу послушался и вышел из клуба.

Ника чувствовала себя неловко от всеобщего внимания, а больше – от того, что являлось причиной оного.

На шум явилась и новоявленная пара: Аня и Коля. Стали спрашивать, что и как. Но не успела Ника толком объяснить, как у Ани зазвонил телефон и она в поисках места потише вышла на улицу. Оказалось, что Роман с Татьяной уже рядом, и девушка принялась подробно объяснять, где и в какую сторону нужно свернуть, чтобы добраться до места.

Николай, удостоверившись, что все в порядке также быстро затерялся в толпе гостей.

Тем временем обиженный Дон Жуан никак не мог смириться со своей неудачей на любовном поприще. Он, не теряя времени, подговорил своих дружков – тоже бывших навеселе и не слишком хорошо отдающих себе отчёт в том, что они, собственно, делают – любыми путями вывести Веронику на улицу и усадить ее в его оттюнингованную «Ладу-седан».

Весь тюнинг заключался в сильно заниженном дорожном просвете и нарисованной обычной оранжевой краской по чёрному капоту, крыше и багажнику машины полосы по типу спортивного автомобиля.

Владелец «Лады-седана» (обычной старенькой девятки, по-сути), уже подогнал транспорт к самому выходу из клуба, потеснив гостей, вышедших покурить.

Кто-то из них возмущённо выкрикнул ему:

– Эй, что, другого места не нашлось? Здесь, вообще-то люди отдыхают!

Тот примирительно вскинул руки и ответил:

– Не кипишуй! Эт всего на пару минут, ша отъеду!

В это время его сообщники безо всяких церемоний просто силой вывели Веронику из здания и затолкали в машину главаря.

Удивительно, но у них все получилось настолько быстро, что никто из собравшихся не успел среагировать, а Аня лишь раскрыла рот от изумления и негодования.

Взревел мотор, оглушив округу, и авто Дон Жуана рвануло с места с пробуксовкой, оставив облачко дыма и удивленных зрителей действа.

Испуганная Вероника оказалась на заднем сиденье между двумя другими пареньками (они тоже смотрели голливудские фильмы и знали, как нужно усаживать «жертву похищения»: между двух «своих»).

Однако управление автомобилем сильно подвыпившему похитителю давалось с трудом. Машину заносило на подледеневшей к вечеру дороге и разогнаться не получалось, хоть и очень хотелось.

Николай запоздало выбежал на улицу из клуба, узнав, что случилось. И бросился к своей машине, но она оказалась заблокирована: кто-то приехал позже и, не найдя свободного места, встал за Логаном Коли. Ему только оставалось смотреть вслед удаляющейся виляющей вправо-влево Ладе.

Нет, он, конечно, не стоял и не ждал: стал громко разыскивать владельца авто, мешающего проезду, но время было упущено.

20.

Роман Алексеевич, направляемый указаниями Ани по телефону, притормозил перед съездом на второстепенную узкую дорогу, ведущую к клубу, чтобы осмотреться.

Вид на клуб с заасфальтированной насыпи открывался чудесный: менее 200 метров, и никаких насаждений, лишь сугробы снега вперемешку с огромными лужами талой воды в грязи по обочинам – все как на ладони.

Сцена похищения Вероники предстала во всей красе.

В первый миг Роман и Татьяна не осознали, что Вероника там участвует в качестве главного трофея, но реакция Ани, которая все еще была на громкой связи, четко прояснила ситуацию.

К клубу вела лишь одна дорога, и по ней быстро приближалась «девятка». Принимать решение о том, что делать дальше, нужно было безотлагательно.

Роман Алексеевич частично съехал с главной дороги и поставил свой автомобиль поперёк узкой второстепенной, полностью преградив своим внедорожником путь тюнингованному седану похитителя.

У того не было возможности объехать препятствие, не увязнув в грязи колёсами с заниженной подвеской.

Расстояние и скорость позволяли Ладе притормозить. Однако разгоряченный алкоголем и раздосадованный неудачами, уже плохо соображающий Дон Жуан вместо тормоза вдавил педаль газа, приближаясь к возникшему препятствию, словно желая смести его с дороги.

В последний момент он резко крутанул руль вправо, догадываясь, что если на скорости въехать в неподвижное препятствие, то худо будет не только автомобилю.

Лада, проскрежетав своей левой фарой по низу заднего бампера внедорожника, лишилась оной, увязла передней частью по самый капот в грязном месиве талой воды и перегноя и засела там намертво.

На этом пыл неудавшегося героя-любовника не остыл: не сразу сообразив, в какую переделку угодил, он открыл свою дверь, прокричал: «Эй, ты чё тут раскорячился на своём драндулете?!», вышел… и обнаружил себя по колено в той же жиже, что и авто.

Выбираясь, он грубо ругался, выдавая все самые замысловатые выражения, какие когда-либо слышал.

Тут свадьба во главе с молодоженами начала подтягиваться к месту нового развлечения: всем хотелось поучаствовать. «Ну, теперь уж свадьба точно удалась! Будет, о чем рассказать!»

Через единственную – левую заднюю – дверь, подход к которой был относительно чистым, выволокли (так как отказывался выходить добровольно) одного из соучастников похищения – свои же, деревенские.

Следом помогли выйти Веронике. Роман оказался рядом, и сразу же закрыл собой от любопытных взглядов (теперь каждому хотелось рассмотреть в подробностях, что это за неведомая городская красавица, из-за которой столько шума).

Девушка находилась в шоковом состоянии от пережитого волнения и, оказавшись на свободе, была дезориентирована.

Внезапное появление Романа ещё больше обескуражило ее. Оказавшись с ним лицом к лицу, она глянула на него загнанным зверьком, ушедшим от одного хищника, и угодившем в когти другого.

И почему вместо радости от чудесного спасения она почувствовала стыд, что снова вляпалась в опасную историю на его глазах?

Роман не знал, как Вероника отреагирует на его появление , поэтому действовал как можно более деликатно. Он не смел ее обнять, но лишь еле заметным прикосновением к ее плечам направил в нужную сторону – к своей машине.

Вероника, стараясь рассуждать здраво (насколько это возможно в подобной ситуации), послушно пошла за Романом Алексеевичем, осознав, что, в отличие от похитителей, тот никогда не станет действовать силой против ее воли, и заключив, что его машина сейчас – самое тихое место в округе, где можно укрыться от лишних глаз.

«Хоть он и подлец, и при других обстоятельствах, я бы и находиться рядом не стала», – мысленно выговаривала Вероника.

Профессор осторожно провёл девушку сквозь столпившихся зевак и усадил на заднее сиденье внедорожника. Сам остался снаружи.

Роман нашёл глазами Татьяну, которая вышла осмотреться, и жестами указал ей вернуться в машину и побыть с Вероникой. За тонированными стёклами девушек не было видно снаружи.

Тем временем, похитителей скрутили – все те же местные жители. Поняли, что дело плохо может кончиться. Постарались вразумить их. Но те реагировали буйно и шумно, не желая успокаиваться.

Роман вызвал полицию: ДТП оформлять, а также – составлять заявление о похищении человека.

При этом кто-то стал выкрикивать, что городские «сами виноваты: напросились», другие – встали на сторону пострадавшей стороны. И словесная перепалка завязалась уже между «деревенскими». Возникла опасность рукопашной.

Роман благоразумно держался в стороне. Осмотрев повреждения автомобиля, он сделал несколько снимков, а затем, встретив Николая и Аню – единственных знакомых здесь людей – отошёл с ними на некоторое расстояние от места происшествия для того, чтобы подробно расспросить обо всех злоключениях Вероники.

Народу вокруг машин собралось больше, чем гуляло на свадьбе: новость разнеслась по деревне за пять минут, и почти все жители деревни пришли посмотреть на редкое в этих местах зрелище, как на перекрёстке не разъехались две машины, полностью заблокировав проезд.

По поводу последнего, кстати, совершенно никто не сокрушался: никто никуда не торопился. Напротив: люди громко обсуждали, «как это было», и кто что увидел, а кто что пропустил. Были даже те, кто, воспользовавшись ситуацией, делал селфи на необычном фоне.

Один защитник «своих» от «заезжих беспредельщиков» на «дорогих тачках», «внезапно» преграждающих путь «честным трудягам» окликнул Романа:

– Эээ! Слышь! А ну иди сюда к нам! Есть разговор!

Николай в этот раз оказался в нужном месте и быстро угомонил переговорщика. Он чувствовал свою вину за то, что оставил Веронику одну надолго, и старался как-то ее загладить.

Роману Алексеевичу все же пришлось выслушивать различные претензии, советы, сочувствующие речи по поводу повреждений автомобиля, а также выводы по поводу того, кто прав, а кто виноват, и какое будет наказание за все учинённое безобразие.

***

Вероника, оставшись вдвоём с подругой, постепенно пришла в себя после шока, и, вытирая слезы и потекшую тушь, обличительно спросила:

– Ну, и как все это понимать? Как он здесь очутился?

Вопрос был, скорее, риторический: понятно, как!

Татьяна, удивленная, как быстро девушка перешла в наступление, ответила:

– Мы искали тебя. И, как оказалось, совсем не напрасно! – намекнула Таня на счастливое избавление Ники от плена «пылкого воздыхателя», – а ты разве не рада? Вернуть тебя в ту машину?

Таня небрежным жестом с оттопыренным большим пальцем указала на разбитую Ладу, ещё сильнее увязшую в грязи, как в болоте.

Ника замолчала, отвернувшись в окно: обиделась.

– Слушай, ну, что ты как маленькая? Тебе, и правда, нужно все растолковывать? Серьезно? Тогда слушай: человек, которому ты безразлична, не станет несколько дней кряду разыскивать тебя всеми возможными способами, не помчится к тебе, сломя голову, бросив все дела, едва узнав, где тебя можно найти, не подставит, в конце концов, бок своей крутой тачки под удар этого корыта.

Ника во все глаза смотрела на разгорячившуюся в праведном гневе подругу и единственное, что могла вставить:

– Он меня обманул, Тань! Самым наглым образом! Пусть теперь кого хочет разыскивает.

Но та продолжала:

– То есть, ты готова поверить человеку, которого видела единственный раз в жизни? Тебе должно быть стыдно из-за любой сплетни бросаться в бегство вместо того, чтобы предоставить любимому человеку возможность сказать хоть что-то в своё оправдание!

Ника знала, что Татьяна права, хотя признавать этого не хотелось. Ей, действительно, было совестно взглянуть на себя со стороны.

Но вопрос, мучивший ее, заключался в том, как мог Роман лгать ей о том, что их отношения с женой давно сошли на нет, в то время как его жена привела убедительныедоказательства обратного.

Таня вздохнула:

– Лучше бы ты задала этот вопрос другому человеку. И гораздо раньше. Видишь ли, все дело в том, что они официально женаты. А для рождённого в браке ребёнка автоматически официальным отцом становится муж его матери. Немного запутанно звучит. Но сотрудники ЗАГСа, выдающие свидетельства о рождении, не знают, «живут» ли вместе супруги. Есть штамп о браке – есть отец. Другое дело, зачем Марине понадобилась эта мутная схема. Роман Алексеевич говорит, что за пять лет ни разу ее не видел. Но… ДНК тест ему в помощь.

Понимая, что Марина ее, судя по всему, обвела вокруг пальца, а Ника ей так легко поверила, девушка готова была провалиться сквозь землю.

Таня приободрила подругу, и, поискав, но не увидев профессора в толпе, набрала его номер:

– Роман Алексеевич, можете сейчас подойти к машине? Вам с Вероникой есть о чем поговорить!

И, положив трубку, обратилась к Веронике:

– У вас полно времени до приезда полиции.

***

– Я ей все рассказала, – шепнула профессору Таня, выходя из машины.

Пропустив Татьяну, Роман занял ее место на заднем сиденье – рядом с Вероникой.

Девушка смотрела на него, прикусив нижнюю губу и слегка вздёрнув брови, отчего вид у неё был виноватый.

Он, не зная, с чего начать разговор, и страшась, что она снова не станет его слушать, также как избегала встречи с ним целую неделю, взял паузу и осмотрелся. Обведя глазами салон автомобиля, мужчина отметил про себя, что с этого непривычного ракурса все выглядит совсем иначе, чем с водительского кресла, которое он всегда занимает.

Ника по-своему истолковала такой осмотр:

– Роман Алексеевич, – не выдержала она, и почему-то снова перешла на «вы», – Простите, пожалуйста, за разбитую машину…

Он с недоумением посмотрел на девушку, ничего не ответив. Она могла попросить прощение за то, что сбежала без объяснений, могла, наоборот, накинуться с обвинениями в том, в чем считала его виноватым (он и это мог бы счесть логичным).

Но Вероника предпочла извиниться за то, в чем не было ее непосредственной вины.

И это обращение на «вы» вмиг отдалило их, снова выстроив отношения преподаватель-студент, что, с его точки зрения, было совершенно неуместно.

Единственным плюсом было то, что девушка заговорила сама, первая.

Ника, снова истолковав реакцию Романа по-своему, уже с наворачивающимися на глаза слезами спросила:

– Очень дорого вам обойдётся ремонт?.. И зачем вы только сюда приехали? То есть, спасибо, конечно… Опять у вас неприятности из-за меня…

Профессор с серьёзным видом преподавателя, ругающего нерадивого студента, строго ответил (по ее примеру, обращаясь на «вы»):

– Соглашусь с вами, Вероника, искать неприятности вы умеете превосходно. В этом вам нет равных!

И выдержал недолгую паузу, во время которой Ника дорожащей рукой смахнула выкатившуюся слезу, кивнула и нахмурилась.

Но в этот миг мужчина вплотную приблизился к девушке, одной рукой обнимая за талию, другой – осторожно убирая выбившуюся прядь волос от лица.

–… но я давно не испытывал такую бурю эмоций, как с вами, – с чувством добавил Роман Алексеевич. Сердце Вероники бешеною забилось.

Вместо продолжения разговора профессор властно накрыл ее губы своими, целовал ее долго, все более страстно, легко придерживая ее голову сзади – одной рукой. Другой (как только Вероника робко откликнулась на поцелуй) – легко и ненавязчиво стал расстегивать ее пальто: сначала ремень – тот поддался сразу, затем – пуговицы, одну за одной, снизу вверх, пока и эта преграда не пала. И вот он уже мог ощущать сквозь тонкую ткань платья изгибы ее тела.

Девушка несмело обняла мужчину за шею. Он крепче прижал ее к себе. Она, решившись, расстегнула молнию на его куртке, провела руками по его плечам, груди, спине.

Дыхание – обоих – стало более тяжёлым и сбивчивым, зона поцелуев росла, перестав ограничиваться лишь губами.

Роман запоздало нащупал в кармане ключ-брелок и нажал кнопку. Сработал центральный замок, заблокировав двери от постороннего вторжения.

– Я чуть было не подумал, что навсегда потерял тебя. Я так скучал по тебе! – прошептал Роман, заглядывая в глаза Веронике.

– Мне тоже так казалось… Почему ты мне просто не рассказал все раньше – про Марину и ребёнка? – Веронике сложно было сформулировать свою мысль: действия мужчины не давали сосредоточиться.

– Я не знал, милая, не знал! – Роман Алексеевич нежно обсыпал поцелуями лицо, шею и ладони девушки – все, до чего мог дотянуться.

Пыл мужчины заставлял ее трепетать от его прикосновений. Их губы вновь встретились.

– Ром, где ты умудрился разбить себе губу? – не сдержала любопытства Вероника, зная, каким рассудительным и сдержанным человеком был профессор.

– Тебе не рассказали?

– Нет, кто должен был рассказать?

– Просто скажу, что твои родители тебя очень любят, и не дадут спуску обидчику, – с ироничной ухмылкой ответил профессор.

– Ты, что, с папой подрался? – опешила девушка.

– Нет, не подрался. Я его пальцем не тронул, не переживай.

– А он тебя, значит, тронул, – Ника нахмурилась.

– Не волнуйся, он все сделал правильно, – прошептал Роман над самым ушком девушки, и коснулся его губами, не желая более тратить время на разговоры. По ее телу пробежали мурашки, и она закрыла глаза, отдаваясь ощущениям.

Мужчина расценил это как знак для более решительных действий:

– Ника, что ты со мной делаешь… – Роман приподнял ее за талию и пересадил на свои колени лицом к себе.

– Рома! – опомнилась та, – мы же не одни здесь!

– Здесь мы одни, – не дал сбить себя с толку Роман.

– Но вокруг же люди! – Вероника оглянулась в окно.

– Которым нет до нас никакого дела… Я люблю тебя, моя девочка! Люблю до безумия. Всегда буду любить!

Ника ощущала себя счастливой, и знала, что никто не сможет это счастье у неё отобрать.

Она ещё отчетливее поняла, как ей не хватало его сильных и нежных рук, его поцелуев, объятий.

Стало жарко, окна запотели. Снаружи – люди. Но это – совершенно другой мир. Здесь, внутри машины – их собственная вселенная…

21.

Полиция приехала примерно через час после учинённого ДТП. Ещё примерно час заняла процедура оформления: выяснение всех подробностей, зарисовка схемы, составление протоколов. После участники ДТП (водители обоих транспортных средств) проехали на медицинское освидетельствование.

Веронике было предложено написать заявление о похищении. Она сначала отказывалась, но профессор настоял на том, что «нельзя оставлять безнаказанным подобные гнусные поступки».

Пришлось ехать в полицию. Но был в этом и положительный момент: Веронике не пришлось расставаться с Романом. В небольшом близлежащем городке отделение полиции было всего одно, и именно туда отправились активные участники вечернего действа со своими заявлениями.

Аня и Татьяна остались на это время на попечении Николая, тот пригласил их «на чай», так как по-сути, девушкам и податься-то было некуда: Вероника уехала, а без неё заявиться в дом к ее бабушке и рассказать, что случилось с ее внучкой, было, мягко говоря, неправильно.

Роман и Вероника освободились уже после одиннадцати, ближе к полуночи приехали к дому Вероники.

Из окна Колиного дома, стоящего напротив дома бабушки Вероники, было видно, как подъехала машина, и девушки, конечно, в сопровождении Коли, вышли навстречу Веронике.

Компания воссоединилась. А перед Вероникой теперь встал новый вопрос: где разместить на ночь Романа.

Бабушка Вероники была женщиной строгих правил: незнакомого мужчину в дом не пустила бы. По крайней мере, пока Ника гостила у неё.

А кроме того, у девушки и так две подруги были в гостях: Аню Ника пригласила, а Таня сама приехала с профессором. И о них нужно было позаботиться.

А Аня и Николай, сблизившиеся за вечер, пользовались ситуацией, что никто никуда не расходится, и все никак не могли наговориться друг с другом.

***

На шум у крыльца вышла бабушка Вероники:

– Ну что, все голубки в сборе? – молвила, с укором глядя на воркующих Аню и Колю.

Ника опустила глаза:

– Бабушка, ты только не волнуйся… – фраза, которая заставляет застыть в ожидании худшего, – вот, познакомься… мой молодой человек… Можно он у нас переночует?

Бабушка ахнула:

– Ещё чего! А на кой он сюда ночью-то приехал? Соскучился что ль шибко? До утра не дотерпел?

Пришлось объяснить, что произошло на свадьбе, сильно сглаживая момент похищения Ники местной гопотой, чтобы не волновать бабушку.

Та, слушая, только и причитала: «Ой-и-ой-то!». И это примерно означало: «Ах, какой позор на всю деревню, у меня просто нет слов!» Бабушка всегда очень боялась, чтобы «люди» не подумали «чего».

– Нет-нет! Не пущу его в дом! Пущай в машине своей ночует, раз такой нетерпеливый! И машину свою пусть у моего дома не ставит! Нечего людей дразнить! Слухи пойдут – потом не обелишься!

Спорить с ней было бесполезно.

Ника загрустила. Остальных же реакция бабушки позабавила.

Николай спас ситуацию. Хохотнув, гостеприимно пригласил профессора к себе, добавив:

– И машину к нам во двор загонишь.

Мужчины пожали друг другу руки в знак того, что забыты старые обиды и делить им нечего.

Наконец, все разошлись по домам: девочки – к Нике, мальчики – к Коле.

Девушки все разместились в одной комнате, а бабушкина комната была за стенкой. И они ещё долго слышали бабушкины сердитые причитания: «Это ж надо мужика своего в деревню притащить! Ещё переночевать ему! Ни стыда, ни совести! Вот выйдешь замуж – тогда и вози с собой! А в клубе что! Ну и позор! Чтоб мужики из-за тебя передрались! Да сроду этого в нашей семье не было!» И слышно было, как на кухне бабушка чём-то гремит, а Ника догадывалась, что та пьёт «валерианку».

Девушкам переживания бабушки казались забавными, и они, дурачась, грозили Нике пальцем, качали головами и приговаривали: «Ай-яй-яй», и потихоньку (чтобы не расстраивать пожилую женщину ещё сильнее) смеялись в подушку.

***

С самого утра Коля прислал ссылку на соцсети: там красовались фотографии со вчерашней свадьбы, и с места ДТП.

Последних – чуть ли не больше.

После завтрака вся компания собралась снова у Коли. В этот раз – вместе с профессором.

Тот, рассматривая фотографии своей поцарапанной машины с улыбающимися до ушей молодоженами, пошутил, что теперь их рейтинг в Инстаграмм взлетит до небес, и непросто будет кому-то их переплюнуть.

А повернувшись к Веронике, добавил:

– Но мы постараемся!

Та удивленно вздернула брови, а Роман очень серьезно признался при всех, что очень испугался за то, что навсегда потерял ее, и не хочет больше с ней расставаться. Молодые люди притихли, догадываясь, что будет продолжение:

– Вероника, – он не стал пафосно вставать на колени, но взяв ее руки в свои, развил свою мысль, – выходи за меня замуж!

Четыре пары глаз устремились на Нику в ожидании ответа.

Вихрем пронеслись в ее голове мыли, начинающиеся на: «а что, если…», «а вдруг» и «но ведь он…».

Но озвучивать их при ребятах означало обесценить своими сомнениями все лучшие чувства и намерения.

Наедине она бы поддалась и, наперёд желая гарантий, стала бы – как на собеседовании – уточнять: «а каким вы видите наше будущее через десять лет?» и разные мелкие и крупные детали «сделки». И, скорее всего, этим бы все испортила.

Но они были не наедине, а показывать все свои страхи прилюдно (спасибо бабушке) было не положено .

– Я согласна, – слегка пожав плечами и улыбнувшись, ответила Вероника.

Послышались аплодисменты и одобрительные крики друзей. Мама Коли, испугавшись, прибежала на шум.

Спустя несколько минут и родители Вероники были в курсе того, что дочь собирается замуж. Колина мама даже немного загордилась тем, что узнала такие новости раньше.

***

– Ну, что, тогда с помолвкой! Это надо отметить! Алексеич, вечером собираемся у тебя? – Коля умел «выключать» всякую деликатность. Все присутствующие как по команде устремили свои взоры на профессора, ожидая ответа. Уже не удобно было говорить, что сегодня отмечать не планировалось.

Пришлось соглашаться. Навскидку назначить время сбора – семь вечера. И объяснять, как проехать к дому профессора.

Вероника сидела и удивлялась: как так все быстро закрутилось. И, главное, при этом она и слова вставить не успевала, будто это все вообще не про неё.

Чтобы успеть все дела до вечера (читай – до вечеринки), решено было выехать как можно раньше. Была объявлена десятиминутная готовность всем, кто едет с Романом (а это Вероника с подругами), под угрозой того, что те, кто не уложится в отведённый срок будут добираться своим ходом. Десяти минут, ожидаемо, не хватило, но собрались все равно быстро.

Новоявленной паре – Коле и Ане – не позволили долго прощаться. Все равно вечером встретятся.

Больше всех переживала такой скорый отъезд Вероники ее бабушка. Она по-быстрому собрала для неё две объемные сумки «гостинцев»: яйца, молоко, творог, банку квашеной капусты, банку соленых огурцов и ещё какие-то пакетики, свертки и баночки. Вероника решила просто передать все маме: пусть разбирается.

Девушки – все трое – заняли места во внедорожнике Романа, и, посмеиваясь, что бабушка уже позаботилась о «столе» на вечер, молодые люди тронулись в путь, предвкушая как они отлично проведут время вечером.

Но не только они готовились сегодня навестить Романа Алексеевича.

22.

Все дела – в том числе поездка в страховую компанию по поводу ДТП – были переделаны, а время приближалось к вечеру, и пора было заняться приготовлением вечеринке, на которую всех ловко подбил Николай.

Вероника беспечно позвонила за час до назначенного срока:

– Я скоро приеду, помогу расставить тарелки. А что у нас на ужин?

Профессор терпеливо разъяснил, что он освободился буквально пятнадцать минут назад, и скоро уже приедет домой. Но про ужин подумать было некогда.

– Тогда давай закажем роллы и пиццу. Их, кажется, все любят! – внесла своё предложение девушка.

– Тебе не кажется, что это не совсем соответствует поводу? – попытался возразить Роман.

– Нет, мне кажется, что это быстро и вкусно. И не слишком манерно. Купи по дороге хорошего вина и все отлично «сложится».

Мужчина был вынужден согласиться: после напряженного дня он не имел сил спорить и выбирать разнообразное меню, тем более, что и время уже поджимало.

Вечеринка предназначалась «для своих» – для самых близких друзей. Приглашены были Коля, Аня и Таня. Со стороны Романа – только Олег. Больше для того, чтобы Таня не чувствовала себя неуютно среди двух сложившихся пар.

Раньше всех прибыл Олег. И их «скучный» разговор про страховую вытеснил Веронику в другую комнату, но вскоре тема сменилась на более животрепещущую для девушки.

– А как дела с разводом? Есть какой-то результат? – Роман говорил обычным тоном: Вероника, хоть и была в соседней комнате, все же могла прекрасно слышать.

– Да, я как раз хотел об этом поговорить… – Олег посмотрел на открытую дверь, сомневаясь, что Роман выбрал подходящее время для обсуждения.

Но выжидательный взгляд друга вынудил его продолжить:

– Пока все неутешительно. Смотри, что складывается: у неё старший ребёнок 3-х лет, записанный на тебя, и плюс она ждёт ещё ребёнка. Пока вы в браке, автоматически отцом будешь являться ты.

Она документально подтвердила свою беременность в суде. А ст. 17 Семейного Кодекса РФ ограничивает права мужа на развод, если жена беременна или новорожденному меньше 1 года (и при этом она возражает против развода). А Марина, как раз-таки, возражает. Не могу сказать, что ей даёт вся эта ситуация… На алименты она не подала. Пока она только тянет время.

– Вот ведь… Но дети-то не мои! Какие ещё алименты! – гневно выкрикнул новоявленный отец.

– Знаешь, у тебя два пути: либо договориться с Мариной развестись по обоюдному согласию, либо ждать, пока ребёнку, которого она носит, не исполнится год. После этого – подавать на оспаривание отцовства и на развод.

И, возможно, второй вариант лучше, так как она может потребовать у суда взыскать алименты на содержание не только ребёнка, но и себя самой до исполнения ребёнку трёх лет.

– Но ведь можно уже сейчас установить отцовство, и не ждать так долго! – Роман не ожидал, что все так затянется.

– По смыслу положений ст. 48 СК РФ ни материнство, ни отцовство не может быть установлено или оспорено до фактического рождения ребёнка. По общему правилу мужчина, состоящий на момент рождения ребёнка в браке с его матерью, будет считаться отцом, если им либо другими лицами не будет доказано иное.

– Тааак… – протянул Роман, – а если сразу после рождения подавать на оспаривание отцовства и на развод?

– Можно попробовать. Мы уже сейчас можем оспорить отцовство в отношении 3-летнего сына Марины. Но не понятно, поможет ли это в бракоразводном процессе: в положениях ст. 17 СК РФ не учитывается, должен ли быть ребёнок совместным. А значит, годичный запрет мужу на развод после рождения распространяется на любого ребёнка, даже неродного. – с сочувствием добавил адвокат.

– Выходит, что ещё года полтора без ее согласия и развестись нельзя… Зря я все откладывал. – Роман стукнул кулаком по стене, рядом с которой стоял.

– Невозможно предусмотреть все. Не переживай, будем искать способы решить все побыстрее. – Олег, стараясь ободрить Романа, по-дружески похлопал его по плечу.

Тот присел в задумчивости на подлокотник дивана. Догадываясь, что Ника все слышала, он позвал ее, чтобы объясниться, и чтобы не оставалось невысказанных упреков.

По еле сдерживаемым слезам и покрасневшему носу было видно, что девушка, действительно, слышала разговор мужчин, и была им опечалена.

– Ника, милая, – профессор легким движением привлёк ее к себе, обнимая и целуя в лоб. – Это ничего не меняет между нами, слышишь? Это все только формальности, которые мы уладим, вот увидишь!

– Ром! Ты забыл, по какому поводу мы сегодня ждём гостей? Разве это честно? Мои друзья придут поздравить меня с помолвкой. Но у тебя, оказывается впереди ещё минимум полтора года счастливого брака с другой женщиной! – Ника вспылила.

Предполагая, что назревает ссора, Олег удалился в другую комнату, пока идёт выяснение отношений.

Профессор проводил взглядом друга, и обратив все своё внимание на Нику, ответил:

– Да, это нечестно. Но это не я поступаю нечестно с тобой, не мы поступаем нечестно с твоими друзьями. Это Марина поступает нечестно со мной, со всеми нами.

– И пока у неё отлично получается вставлять нам палки в колёса, – в словах Ники послышался упрёк.

– Мне жаль, что я не могу оградить тебя от этого. Я бы хотел все исправить сейчас же, но это не в моих силах.

– Почему ты не подавал на развод так долго? Наделся, что вы снова будете вместе?

– Что? Нет, конечно! Просто… в этом не было необходимости. Я не строил планов повторно жениться. Пытался как-то жить дальше после… потери семьи. Потом и неважно стало: есть штамп – нет штампа в паспорте.– Роман обвёл глазами комнату, в негодовании подыскивая слова. – А уж о том, что Марина может по-тихому родить и записать меня отцом… даже не предполагал!

– И даже твой друг – адвокат – тебя не предупреждал на этот счёт? Уж у него-то должны были быть опасения?

– Он… проявлял такт в отношении частной жизни друга.

Служба доставки еды прервала диалог. А вскоре и приглашённые гости пожаловали.

Профессор улучил минутку прежде, чем все расселись за столом.

– Ника, – он внимательно посмотрел на неё, – мы всё ещё можем отменить вечеринку. Если ты считаешь, что у нас нет повода…

– Нет, все в порядке. – В выяснении отношений наступил тайм-аут.

Вечеринка началась с тостов и веселых поздравлений. И Вероника и Роман старались не думать о внезапно открывшихся трудностях и наслаждаться вечером.

Негромко играла музыка, после нескольких тостов беседа заметно оживилась.

Подруги Вероники даже поспорили, кто из них двоих будет свидетельницей невесты.

Роман намекнул, что свадьба будет скромная: только роспись в ЗАГСе. Тут уж Вероника не выдержала и высказала свою позицию относительно того, что свадьба бывает раз в жизни (ну, хорошо, иногда больше одного раза, но все равно: событие редкое и волнующее), и нужно ее отметить как следует: торжественно и в белом платье.

Роман нехотя согласился. Компания шумно одобрила пышность предстоящего торжества. Будущие молодожены не стали расстраивать собравшихся и умолчали о том, что свадьба пока откладывается на неопределенный срок.

Несмотря на подпорченное настроение в начале, вечер удался.

Молодые люди за разговорами успели познакомиться поближе, потанцевать, и вели неторопливую беседу, как вдруг Коля спросил (как обычно, бесцеремонно):

– Ну, а когда детишек вы планируете?

Детишек ещё пока не «планировали». Вообще такой разговор не поднимался. Но как Коле об этом потактичнее сказать? Да и давнюю рану Романа он неосторожно разбередил, сам того не предполагая.

Олег, Ника и Таня – те, кто был в курсе давней трагедии Романа – переглянулись, бросили на него виноватый и сочувствующий взгляд.

Татьяна быстрее всех сориентировалась:

– Коль, не гони коней. Нике бы университет закончить сначала.

Олег «решил» ситуацию по-своему:

– Ну, что, молодежь! Время уже позднее, а завтра – рабочий день! Пора и честь знать!

Все моментально засобирались по домам, будто только и ждали команды, хотя еще минуту назад не проявляли никакого беспокойства по поводу того, что долго засиделись в гостях.

Вызвали такси: после пары бокалов вина те, кто был за рулем, автоматически стали пешеходами.

23.

Вероника уехала позже всех: помогала разобрать со стола. Остаться не смогла: ей и так было сложно договориться с родителями о позднем возвращении после того, что она устроила из-за размолвки с Романом.

Про ночевку вне дома даже речи не шло. (Родители девушки, хоть и были рады, что она снова улыбалась, но виновником ссоры они считали Романа, и прямо-таки восстали против общения дочери с ним).

Из-за разлада с родителями, а также из-за новостей о том, что развод профессора с женой откладывается (а это делает родителей девушки не такими уж неправыми относительно избранника их дочери) Вероника уехала в подавленном настроении.

А вот Николаю профессор в качестве ответного гостеприимства предложил остаться и занять свободную комнату, и тот согласился. В планах у того было утром встать пораньше и сразу поехать на работу – в деревню. Лишние «круги» – на такси домой, затем снова в город за машиной – были не удобны. А стеснять домочадцев Вероники своим присутствием Коля не хотел.

Николай по-джентельменски проводил Аню до такси и, проходя мимо своей машины, заметил, что одно колесо сильно спущено. При осмотре в колесе обнаружился саморез, и хозяину не осталось ничего другого, как тут же на месте заняться ремонтом: приближалась полночь, а утром нужно быть на работе вовремя.

Ехать в шиномонтажную мастерскую после вечеринки правила дорожного движения не позволяли, но они ничего не говорили о том, что нельзя самостоятельно подлатать колесо.

Коля, мастер на все руки, сразу принялся за дело: домкрат и необходимые инструменты у него были в багажнике.

Ловко открутив болты и сняв пострадавшее колесо, Николай извлёк саморез, зачистил место прокола специальным шилом с абразивным покрытием из ремкомплекта, и залепил отверстие резиновым жгутом.

Ремонт занял не более пятнадцати минут, учитывая, что производился в темноте.

Снова приладив колесо на место, и полюбовавшись результатом, Коля начал собирать разложенные инструменты, когда позвонила Аня сообщить, что она уже благополучно добралась до дома.

Воркуя с девушкой по телефону, молодой человек сложил вещи обратно в багажник, закрыл автомобиль и направился к подъезду.

И лишь зайдя в лифт, обнаружил, что зачем-то прихватил с собой баллонный ключ, который все это время держал под мышкой.

Возвращаться к машине не стал. Просто посмеялся над своей рассеянностью, поднялся на нужный этаж, вошёл в квартиру и закрыл за собой дверь. С порога громким голосом оповестил хозяина, что вернулся, и прошёл в отведённую ему комнату.

Но сразу уснуть не удалось: некоторое время он ещё переписывался в чате с Аней.

Около полпервого ночи Коля попрощался с Аней и отложил было телефон, собираясь погрузиться в сон, но щелчок замка входной двери согнал пелену сна.

Николай перевернулся на другой бок и подумал: «Куда это Роман ночью?» Но следом он расслышал тихий шорох в коридоре, приглушённый стук: кто-то задел ногой пуф около двери.

А под дверью промелькнул луч света от фонарика.

Николай не выдержал, подошёл к двери и слегка ее приоткрыл. Он отчетливо понимал теперь, что это не Роман, а кто-то чужой крадётся: он разглядел два мужских, судя по габаритам, силуэта.

Один, что шёл первым, и уже приближался к комнате Романа, держал наизготовку биту.

Тот, что шёл следом, тоже, похоже, был вооружён. Коля не мог рассмотреть, но он предположил бы, что у того был нож.

Не привыкший долго рассуждать, Коля схватил так удачно прихваченный с собой из машины баллонный ключ (ничего другого, что могло бы хоть как-то сойти за оружие самообороны, под рукой не было).

Использовав эффект неожиданности (ночные гости явно не ожидали, что в квартире есть ещё кто-то кроме хозяина, так как целенаправленно шли в направлении той комнаты, где он должен был бы находиться, даже не оглядываясь по сторонам), Коля пробасил: «Это кто тут по ночам шастает?!» и первым атаковал ближайшего к нему незваного гостя, нанеся удар по той руке, в которой находилось оружие.

Нож со звоном выпал, а громила взвыл от неожиданно полученного удара по руке. Но уже через мгновение защищаться от ударов пришлось Коле, причём от двойной порции.

Особенно опасным теперь выглядел тот, что размахивал битой: к нему в тесноте коридора было сложно подобраться, а вот он с легкостью дотянулся до Коли. В последний момент тот прикрыл лицо, подставив под удар предплечье. На него и пришёлся сокрушительный удар.

Тем временем Роман проснулся и, выскочив в коридор, включил свет. На миг борцов ослепила вспышка.

Но в тот же миг громила с битой с оборота попытался достать профессора своим оружием. Тот успел увернуться, но, потеряв равновесие, был вынужден схватиться рукой за стену и отступить вглубь комнаты.

Хотя при свете было хорошо видно, куда отскочил нож второго бандита, тот не стал наклоняться, чтобы поднять его (Николай все ещё держал наготове свой баллонный ключ в не пострадавшей руке, прижимая другую к груди), вместо этого он извлёк из кармана внушительный кастет и, надев его на пальцы, несколько раз сжал и разжал кулак, разминаясь перед атакой.

Николаю с раненной рукой было сложнее уворачиваться. Но он, закаленный участием в деревенских драках (так уж получилось), не стал сдаваться без боя, а, слегка подав корпус назад, ушёл из-под прямого и слишком поспешного удара, одновременно выставив свою ногу под ноги противника и подтолкнув его плечом в направлении силы инерции.

В результате соперник оказался на полу, ногами – в коридоре, а верхней частью туловища – в комнате Николая. И сразу же был обездвижен: Коля просто наступил босой ногой ему на шею, не позволяя совершить никакой резкий манёвр.

Вторая пара борцов переместилась вглубь комнаты профессора, так что Коля без опаски осмотрелся в поисках подходящего приспособления для связывания.

Одежда противника для этого сгодилась как нельзя лучше: капюшон на голове имел завязку, которую Коля без церемоний вытащил и крепко связал руки за спиной налетчика. Одной здоровой рукой это сделать было не слишком просто.

Тот проскулил, что больно, но Николай не поддался на уловку, а затянул ещё сильнее.

Осталось связать ноги, чтобы налетчик не смог покинуть квартиру и скрыться, и Николай беглым взглядом осмотревшись в коридоре, не придумал ничего иного, кроме как воспользоваться поясным ремнём от висящей около входа куртки.

Покинув лежащего на полу обездвиженного неприятеля, Николай прихватил свой верный реминструмент и поспешил на помощь хозяину квартиры. По дороге подобрал выроненный нож и заткнул его сзади за пояс.

Судя по грохоту и вскрикам, бой несколько затянулся. От двери Коля увидел следующую картину.

Профессор, стоя спиной к окну и не имея путей к отступлению, изо всех сил старался не пропустить удар битой находящегося в более выигрышном положении соперника, отмахиваясь от него не слишком удачно попавшимся под руку стулом.

Похоже, что не все удары удалось отразить: на скуле Романа наливался лиловым синяк, а из носа текла кровь.

Коля подкрался со спины к бандиту как можно тише, сделав знак профессору, чтобы тот не выдавал его, и замахнулся металлическим инструментом.

Удар прошёл по касательной: в последний момент преступник почувствовал, что сзади угрожает опасность и постарался увернуться.

На его лбу образовалась ссадина, а рука машинально потянулась потрогать раненное место. Теперь Роман, отбросив стул в сторону, атаковал взломщика, бросившись врукопашную. Противник был дезориентирован, потеряв своё выигрышное положение.

Поврежденная рука все сильнее давала о себе знать, и Коля, отбросив реминструмент, взялся за нож. Зайдя строго сзади, чтобы не позволить сопернику оценить своё плачевное состояние и найти болевую точку, нажал остриём на область заключичной артерии и хрипло приказал:

– А ну, медленно опустил биту и бросил ее на пол!

Бита упала к ногам.

Вдвоем Роман и Николай быстро скрутили и второго налетчика.

Николай сел на пол без сил. Рука, получившая удар, начала синеть и отекать, показывая признаки вероятного перелома.

Второй налетчик, оставленный на время без присмотра, все же предпринял попытку сбежать, но не преуспел в этом, запнувшись за порог. Самостоятельно развязать путы он не сумел.

Преступников связали понадёжнее. Затем вызвали полицию и «Скорую».

Наконец, можно было рассмотреть налетчиков, хотя это мало что дало. Двое неизвестных мужчин крепкого телосложения, в темной непримечательной одежде и в масках на пол-лица.

До приезда представителей органов правопорядка все, кто находился в квартире, разместились в коридоре, прямо на полу. Роман не решился оставлять громил одних, без присмотра, а собрав трофейное оружие около себя, сел напротив незваных гостей. На вопросы те не отвечали, поэтому ожидание проходило в тишине.

А вот подробности, которые позже выяснились в полиции, сильно озадачили Романа.

24.

Сотрудники полиции вскоре прибыли, все оформили и забрали налетчиков с собой. Скорая помощь же увезла с собой Романа и Николая – для проведения дополнительных исследований в условиях стационара и определения методов лечения.

В итоге Коле наложили гипс, Роман отделался сильными ушибами (в основном, на лице). Обоим открыли больничный и зафиксировали факт нанесения телесных повреждений – эта «справка» была приобщена к уголовному делу.

Ни Вероника, ни Аня ничего не знали о ночном происшествии: им не стали звонить и волновать, да и некогда было.

Вероника в понедельник пошла в университет, как ни в чем не бывало. После недельного отсутствия ей выписали допуск на занятия без уважительной причины, так как она заранее совершенно не позаботилась об объяснении своих прогулов.

По большому счёту это ни на что не влияло, поскольку в университете она была на хорошем счету, и девушка принялась за учебу.

И лишь когда отменили четвёртую пару (это должна была быть математика), Ника узнала, что Роман Алексеевич взял больничный и не вышел на работу.

В сильном волнении она позвонила профессору.

Тревога не утихла после сумбурных телефонных объяснений, но «встретиться прямо сейчас» не получилось. Оба: и Роман, и Николай после больницы были дополнительно вызваны в полицейский участок. Договорились созвониться позднее.

***

В полицейском участке Роман и встретил Марину. Впервые за пять лет. Она сидела в кабинете следователя и подписывала какие-то бумаги.

Преступники, вломившиеся в его квартиру, не стали покрывать своего заказчика, и сразу же выдали полиции жену профессора. А найти ее и доставить в участок не составило труда.

В полицию женщина явилась в том же образе, что и в квартиру Романа в его отсутствие, когда застала там Веронику: в серо-синем полушубке, сильно облегающих джинсах и на шпильках, которые никак не сочетались с ее выпирающим животиком. Длинные волнистые волосы были собраны в конский хвост на затылке. Маникюр и макияж – как только что из салона.

Роман давно уже свыкся с отсутствием жены в своей жизни, и нисколько об этом не жалел, считая их отношения давно исчерпавшими себя – ещё тогда, когда они не смогли найти в себе силы наладить отношения после тяжелейшей болезни маленькой дочки, унёсшей ее жизнь.

Но увидев Марину, почувствовал, что его сердце дрогнуло, и что-то всколыхнулось в памяти. Но лишь на мгновение, спустя которое пришло осознание, что это все же абсолютно чужой и чуждый человек, живущий своей собственной жизнью.

Увидя Романа и Николая, следователь засуетился, вышел вместе с ними в коридор, объяснил, что будет процедура очной ставки, попросил немного подождать, пока их позовут, и вкратце объяснил порядок.

Во время очной ставки выяснилось, что Марина наняла людей, что вломились в квартиру профессора, с целью его убить.

Роман Алексеевич, слушая эти слова, и понимая их смысл, никак не мог их осознать, и, похоже, не верил до конца в реальность происходящего.

Марина призналась. И даже объяснила свои мотивы.

Ради наследства. Пока суд не доказал, что ее дети – не от мужа.

Учитывая ее положение, ее не стали держать за решеткой, а взяли подписку о невыезде и на словах предупредили, что знают, где ее искать, и, если что случится с Романом, первой под подозрение попадёт именно она, и тогда уж никакого снисхождения не будет.

Выйдя из полиции и сев за руль своего поцарапанного во вчерашнем ДТП внедорожника, Роман некоторое время просидел в задумчивости. Осмотрел в зеркало свои боевые раны, по сравнению с которыми заживающая губа, попавшая под кулак отца Вероники, казалась царапиной.

Вот как так получилось, что с момента их сближения с Вероникой постоянно стали происходить какие-то неприятности? И как, интересно, ему удавалось всего этого избегать прежде? Неужели как только в жизни появляется женщина, то все идёт наперекосяк?!

Но после размышлений пришёл к выводу, что это закон Вселенского равновесия: если где-то что-то хорошо, значит, где-то в другом месте что-то другое плохо.

Из раздумий Романа выдернуло появление Марины. Ему было отлично видно, как она вышла из полицейского участка, осмотрелась по сторонам, словно, не зная, куда идти, и, наугад выбрав сторону, шагнула.

Роман, сам себя заранее обругав, опустил стекло и позвал Марину.

Та колебалась всего пару секунд, прежде чем решительно шагнуть в сторону Романа. Молча забралась на переднее пассажирское сиденье, бегло осмотрелась, бросила взгляд на мужа, и, отвернувшись к окну, сказала:

– Вижу, ты неплохо устроился.

– Вижу, тебе это не даёт покоя, – последовал ответ.

Марина решительно повернулась:

– Зачем позвал?

– Есть разговор.

– Ну, говори.

Мужчина пристально посмотрел ей в глаза, и будто сам с собой проговорил:

– И что же такое с тобой случилось, что ты стала способна на такую подлость?

И, так и не дождавшись ответной реплики, повернул ключ в замке зажигания и покинул стоянку.

– Куда тебя отвезти? – Роман, хоть и был обескуражен ее бесчестным поступком и коварством, не мог держать на неё зла даже теперь, когда выяснились подробности ее преступного плана. И уж, конечно, он ее не боялся.

– Все равно. Хоть до ближайшей остановки, – с таксистом – и то разговаривают приветливее.

– Ты у своей мамы сейчас живешь?

– Да.

– Как она себя чувствует? – поинтересовался здоровьем тещи Роман, заводя мотор и покидая парковку.

– Отлично! Лучше всех! – Марина посмотрела на мужа – с надменным и обиженным видом.

Признание своих ошибок никогда не было ее сильной стороной. Гордость не позволяла.

На пути попалась пельменная с аппетитными рекламными вывесками.

– Не хочешь перекусить? – спросил Роман, вспомнив, что с самого утра ничего не ел. Марина взглянула на зазывающие рекламные щиты, отвернулась и поджала губы. Все ясно. Он развернулся и припарковал машину у входа в заведение.

Идя следом за Романом, Марина всем своим видом показывала, что идёт не потому что она голодна и приняла приглашение пообедать, а потому что это Роман собрался пообедать, и ей приходится его сопровождать – куда ж деваться?

Официант принёс меню и с радостной улыбкой принялся рассказывать, какие у них сегодня выгодные предложения для «гостей». Особенно выгодное предложение на «семейный обед».

Роман, не дожидаясь, пока официант скороговоркой оттараторит заученный текст, поблагодарил и попросил дать время ознакомиться с меню.

Тот мигом ретировался за стойку в ожидании сигнала, что можно принимать заказ.

В зале было мало посетителей. Всего два других столика в разных концах помещения были заняты. Из двенадцати имеющихся. В качестве музыкального сопровождения использовалась одна из популярных радиоволн.

Марина без интереса пролистала меню и равнодушно закрыла:

– Закажи мне какой-нибудь салатик.

Ну, да, проходили… «Закажи мне только салатик, я всего пару ложечек съем из твоей тарелки…» – надо же, как память услужливо подбрасывает подробности, казалось бы, давно забытые.

Роман подозвал официанта, и заказал два комплексных обеда и салат. В ее положении нужно хорошо питаться. Делить с ней одну порцию на двоих он не намерен. Прошли те времена.

В ожидании заказа Роман первым нарушил молчание.

25.

– Говорят, что у тебя уже есть сын. Поздравляю. Сколько ему?

– Три.

– С кем он сейчас?

– С бабушкой. Познакомить? – прозвучало как вызов.

– Не стоит. – Был лаконичный ответ.

– Отчего же?

– А зачем мне знакомиться с чужим ребёнком?

– Ну, не такой уж он и чужой. Носит твое имя, между прочим.

– С этим досадным недоразумением мы ещё разберёмся. А что настоящий отец – не желает брать на себя ответственность?

– Это не твое дело!

– Согласен, не мое. Тогда, для начала, объясни мне то, что касается лично меня: это что такое вчера было? Кто это вообще такие? В какой подворотне ты нашла этих уродов и дала им ключ от моей квартиры?! Откуда у тебя вообще ключ?

– От Вероники. Она мне его оставила, когда убежала. – Легко созналась женщина.

– То есть все было продумано заранее…

– Вовсе нет, все вышло спонтанно… – возразила Марина и тут же сменила тему, – А эта девочка ничего так, хороша собой. Отличный выбор. В чувстве вкуса тебе не откажешь.

Роману не хотелось разговаривать в таком духе, будто они закадычные друзья, и могут вот так запросто обсуждать друг с другом свою личную жизнь.

– Я не нуждаюсь в твоём одобрении, – коротко и строго прояснил ситуацию мужчина, – и попросил бы тебя воздержаться от любых высказываний в адрес Вероники.

Ника почувствовала бы гордость, услышь она эти слова.

Роман продолжил:

– Марин, что не так?! Ты можешь нормально объяснить, что происходит? Я совершенно не лезу в твою жизнь: делай, что хочешь, живи с кем хочешь. Готов дать тебе развод и полную свободу. По поводу детей: отцовство буду оспаривать через суд, не надо вешать на меня все свои грехи. У детей есть настоящий отец, пусть он за них и отвечает!

Она промолчала, но взгляд не отвела: внимала.

– Итак, я готов тебя выслушать прямо сейчас. Если что-то случилось, если тебе просто нужна помощь, скажи. Я же знаю тебя. Ты не какая-нибудь преступница-рецидивистка! И нужно было дойти до полного отчаяния, чтобы решиться на всю эту… авантюру.

В этот момент официант принёс обед, прервав разговор. Не без интереса взглянул на выясняющую отношения пару, слишком явно демонстрируя мимикой своё сочувствие женщине и осуждение – мужчине. Нужно отметить, что Роман после ночного побоища выглядел не лучшим образом: на скуле красовался внушительный синяк, ссадина – на лбу, а начавшая заживать губа снова слегка кровоточила.

После ухода официанта Роман продолжил более сдержанно:

– Марин, зачем ты так? Вот просто интересно, как тебе духу хватило на всю твою затею?!

– Не знаю, – та с напускным легкомыслием пожала плечами, – может, гормоны шалят… Я сначала хотела просто с тобой поговорить по душам, для этого и пришла к тебе домой. А встретив там эту твою школьницу… разозлилась. Ром! – весело хохотнула женщина, – Где ты ее нашёл? Ей хоть восемнадцать-то исполнилось?

Роман сидел неподвижно, изподлобья наблюдая за женой, пережидая эту показную вспышку хохота и дурачества.

А Марина тем временем, не замечая неуместности своих слов, продолжала:

– Ооо! Я поняла! Это ты у неё вроде как преподаватель?! Я угадала? Слушай, ты круто придумал! Просвещать студенток по разным вопросам. А что, так можно было? – Марина заливалась смехом, и на неё стали оглядываться другие посетители.

Отсмеявшись, она продолжила обычным тоном:

– На меня тогда такая обида накатила. В общем, решила я тебе немного насолить, ну, и наговорила всякого этой… Веронике.

– Насолила, дальше. – Наконец, подал голос профессор.

– Ну, а что – дальше? Стала размышлять, как бы все сложилось у нас с тобой, не случись… того, что случилось… Ром, мы ведь были счастливы с тобой, помнишь? – на Марину нахлынула ностальгия. Поддавшись душевному порыву, она сжала руку Романа в своей.

– Были – не были. Это ничего не меняет, – он убрал ее руку. – Но не далее как прошлой ночью ты пыталась от меня избавиться окончательно и бесповоротно.

Марина подняла взгляд кверху, надула губки и вздохнула в стиле: «Ой, всё!»

В этот момент зазвонил телефон. Посмотрев на экран, Роман быстро поднялся со своего места и вышел на улицу для разговора.

Это была Вероника. Она волновалась. А когда встретилась с побитым Николаем, заволновалась ещё больше. Спросила Романа, где он сейчас находится, и когда можно с ним встретиться.

– Ника, ты, пожалуйста, не волнуйся. Я случайно встретил Марину, хочу воспользоваться случаем попытаться с ней договориться и решить дела миром, – он не стал уточнять, что это жена и устроила ночное покушение.

– Да? И где же вы «случайно» встретились? – вот, вроде бы, и причин для ревности пока нет, но голос девушки в трубке стал отстранённо-ледяным.

– Я тебе все расскажу при встрече. Сейчас мы в пельменной. Не накручивай себя, я же тебе честно признался, с кем и где. Вечером обязательно заеду.

***

– Ром, ты же должен понимать, что это было не всерьёз. – Попыталась оправдаться Марина.

– Правда? Мне так совсем не показалось! Все было очень даже всерьёз. Если бы не случайное обстоятельство, то твой замысел бы удался!

– А! – Марина с радостью ухватилась за возможность досадить мужу своим нелепым замечанием, – случайное обстоятельство – это то, что у тебя в квартире ночью оказался тот парнишка? Тоже, знаешь ли, интересныйфакт…

Марина уходила от важной темы, цепляясь за детали. Она поставила локти на стол, подперев двумя кулаками подбородок, демонстрируя чрезмерный интерес к обозначенному инциденту.

Подмигнув, будто и в самом деле уличила мужчину в чём-то постыдном, заговорщическим тоном проговорила:

– Неужели ты и с мальчиками не прочь?..

Понимая, что жена просто неисправима, он глухо ответил:

– Хватит ёрничать! Ты хоть осознаёшь, во что вляпалась? Что вообще дальше будет с тобой и твоими детьми?

С лица женщины пропала улыбка. Она вмиг вся подобралась, от расслабленности не осталось и следа.

– Вот именно! Что будет с детьми?! Кроме меня кто о них позаботится? А ты подаешь на развод и заявляешь, что я не могу претендовать ни на какое имущество… Ну, разве это честно?

– Все строго по закону.

– Да уж, вне всяких сомнений! Ром! У твоего отца же довольно прибыльный бизнес. Он все ещё им занимается? – у отца Романа, и правда, была своя строительная компания, которая приносила ему неплохой доход. Настолько неплохой, что он смог подарить на свадьбу сыну трехкомнатную квартиру с ремонтом в элитном районе. Но отец сильно не вмешивался в дела Романа, хотя несколько раз предлагал ему бросить университет и заняться «семейным делом».

– Бизнес отца к тебе не имеет никакого отношения. Это не он, а я имел неосторожность связать с тобой свою судьбу. – Позволил себе «лишние» эмоции Роман. Втягивать родителей в свои «разборки» с женой он совершенно не хотел.

Около столика снова возник официант: узнать, все ли в порядке, и не желают ли гости заказать что-то ещё (принесённый ранее обед был незаметно съеден за серьёзным разговором: «война войной, а обед по расписанию»).

Роман, не глядя на него, раздосадованный его появлением, сказал, что со стола можно убрать, а взамен принести десерт.

Официант начал перечислять имеющиеся десерты, не замечая, что его присутствие возле столика не желательно.

Роман выбрал что-то наугад, не вслушиваясь. Марина участия в беседе с официантом не проявляла никакого, бесцеремонно отвернувшись к окну.

После его ухода повисла пауза, которую изо всех сил старался заполнить рвущийся из колонок надрывный голос, сопровождаемый унылой мелодией.

– Так, давай ближе к делу, – мужчина бросил взгляд на часы, – ты в подробностях рассказываешь мне, что там у тебя случилось. Я подумаю, чем могу помочь.

В выражении глаз Марины за напускной маской безразличия на миг мелькнула надежда. И все же она с презрением ответила:

– Ром, хватит играть в благородство! Ты составил иск для суда о разделе имущества, где предельно четко указал, в какую сумму оцениваешь нашу совместную жизнь. А сейчас в тебе проснулась совесть?

– Я уже понял, что ты с этой суммой не согласна. Но давай проясним…

Жизненный опыт подсказывал ему, что начни он ругаться и обличать Марину, она окончательно «закроется», и конфликт только усугубится. Поэтому разговаривал он исключительно мирно и выдержано.

–… мое предложение помочь действительно только при том обстоятельстве, что ты немедленно даёшь своё согласие на развод на обозначенных ранее условиях, не затягивая процесс. Суд и так нас разведёт после твоего покушения, но добровольно выйдет быстрее.

– В таком случае, какую же помощь ты предлагал?

– Так ты ещё ничего не рассказала. Выкладывай, будем думать.

Марина медлила начать свой рассказ, но и не отказывалась от сделанного ей предложения.

Роман вопросительно посмотрел на жену:

– Мне повторить свой вопрос?

Этого не потребовалось. Марина, опустив ресницы, призналась:

– Просто мне нужны были деньги. Много денег.

– Вот так все прозаично. И… на что ты потратила бы «много денег»? – Роман уже мысленно перебирал варианты, способные подтолкнуть женщину в сложившихся обстоятельствах пойти на убийство мужа, и его догадка подтвердилась.

– Я бы купила дом. Себе и детям. В Турции.

– О, как! Ну, допустим. Хотелось бы полюбопытствовать, о какой сумме идёт речь.

Но ответить Марина не успела: снова зазвонил телефон. И снова Вероника. На этот раз Роман не стал выходить из-за стола:

– Да, Вероника, слушаю! Что случилось?

– Рома, мне сейчас Коля все рассказал. Вы в полиции с Мариной встретились, и это она организовала нападение на вас! – девушка говорила взволнованно. Роман невольно бросил беглый взгляд на свою спутницу. Та, конечно, не могла слышать слов Вероники.

– Об этом не стоит беспокоиться, все под контролем.

– А что если она снова попытается…

– Нет. Это исключено. Не переживай, я скоро приеду. Я же обещал!

– Ром, а вдруг она что-нибудь в еду тебе подсыплет, пока ты отвернешься? – Ника не сдавалась.

– Ну, теперь ты меня предупредила, и я буду начеку. Договорились?

Девушка, нехотя, согласилась. Роман убрал телефон в карман и вернулся к перерванному разговору:

– Так зачем тебе понадобился дом именно в Турции?

26.

– Понимаешь, Ром. – впервые Марина заговорила нормально: без шуточек и отговорок. У неё даже взгляд потеплел. – После нашего расставания я некоторое время жила у своей мамы. Решила съездить на недельку в отпуск в Турцию. Познакомилась там с местным мачо, закрутился курортный роман. Перед моим отъездом он позвал меня жить вместе. Я сначала, конечно, отказалась. Но после моего возвращения в Россию мы продолжили общаться через Интернет. В-общем, после всех тягот последнего времени нашей с тобой семейной жизни и расставания… такой легкий флирт, комплименты, обещания, радужные перспективы жизни в тёплых краях…

Роман не сдержал саркастической улыбки и невольно угадал дальнейшее развитие событий:

– И ты поверила обещаниям и прилетела на ПМЖ в Турцию.

– Да, оформила все документы, и прилетела в Турцию. И поначалу, между прочим, все было идеально: солнце, море, любовь, романтика. Но постепенно все это приелось, начался быт…

– Ну, не зря же говорят: «Хорошо там, где нас нет». – напомнил народную мудрость мужчина.

– Спустя примерно год узнала, что беременна. Замуж Гюрхан не звал, он знал, что я официально замужем, но жили мы в его доме. С другими его родственниками, правда. Но ко мне все нормально относились, доброжелательно.

Ребёнка я побоялась рожать там, всё-таки чужой язык, другие традиции… и поехала в Россию, а здесь новорождённого официально записали твоим сыном. Даже вопросов не задали.

Роман ухмыльнулся:

– Очень удобно, правда?

Марина опустила глаза:

– Ты не настоял на разводе, мне это тоже не было принципиально, только лишняя морока.

Роман «вспомнил», что и сам прятался за своим семейным положением от нежелательных разговоров и отношений.

– Мне и сыну пришлось оформить прописку у моей мамы. Первые полгода там и жили. Естественно, на алименты я не подавала: ты легко оспоришь отцовство, а Гюрхан вроде как и не при делах получился.

– Можно было сделать ДНК-тест.

– Ром, это международное право. Там хороший юрист нужен. Да и палка о двух концах. Если докажу, что ребёнок от турка, боюсь, как бы при малейшей нашей ссоре сына не отобрали, сколько таких случаев! Заберёт себе ребёнка, а меня выгонит. И что я буду делать?

– Да, это аргумент, – согласился Роман.

– Через полгода Гюрхан меня снова к себе позвал. Вроде как малыш уже окреп, выдержит переезд. Я согласилась. Все-таки, здесь у меня ни работы, ни жилья своего, а там… ну, в-общем, отец ребёнка меня всем необходимым обеспечивает, не могу на него пожаловаться. Он сына любит: играет, учит всему, одежду покупает… Приехала опять в Турцию, стали снова вместе жить.

А тут родственники Гюрхана начали настаивать, чтобы он женился. По местным обычаям, на турчанке какой-нибудь. Стали сватов приглашать. Те приходят, фотографии потенциальных невест приносят, рассказывают, какое приданое дают за ту или иную девицу. И все это прямо на моих глазах, – пожаловалась Марина.

Роман участливо покачал головой, и женщина продолжила своё повествование:

– А вскоре я узнала, что опять беременна. Аборт не решилась делать. А в доме Гюрхема сейчас оказалась на птичьих правах. Не сегодня – завтра он женится, выставит меня из дома, и куда мне идти? Нет, может, и не выставит, конечно. Но кем я буду в его доме? Кем-то вроде наложницы.

Вот и вся история. А как ещё и от тебя документы на развод пришли, то просто нервы сдали.

Роман подумал, что Марина умеет попадать в переплёт не хуже Вероники. Может, все-таки, где женщина, там беда?

Но вслух сказал другое:

– Теперь ответь, пожалуйста, чего ты хочешь? Вернуться в Турцию и пытаться смириться с ролью второй жены этого своего турка? И постоянно жить, опасаясь, что детей в любой момент попросту отнимут? Или остаться в России, найти работу, устроить в сад ребёнка, и жить своей независимой жизнью?

– В такой интерпретации ответ очевиден. Только какую работу можно найти, будучи на пятом месяце беременности? Да и в сад ребёнка надо было давно на очередь поставить, а теперь он и не попадёт уже: все группы переполнены. Да и какая независимость при полном безденежье? – скептически оценила план Марина.

– Вот здесь, как раз, можно что-то придумать. Поговорить, с кем надо… И поверь, живым я тебе больше пригожусь, – мужчина улыбнулся.

Он говорил правду: все озвученные вопросы были решаемы. Сидя напротив жены и выслушивая ее историю, он проникся ее проблемами – чисто по-человечески. Но она совершенно не вызывала в нем чувств, подобно тем, что пробуждала в нем Вероника.

В Марине он сейчас видел давнюю хорошую знакомую или родственницу. Но никак не женщину, не партнёра. В этом смысле Веронике не стоило волноваться.

Желание помочь зиждилось на том ощущении долга перед бедными родственниками, приходящими за помощью от отчаяния.

Внешне Марина выглядела безупречно, но то, что творилось в ее жизни и в ее душе – можно было лишь догадываться, услышав рассказанную ею историю.

Роман сам себя в тайне спрашивал: как могла женщина, которую он когда-то любил, опуститься до того, чтобы стать приживалкой в турецкой семье. И задавался вопросом: не было ли в этом и его вины. Что он мог сделать иначе «тогда». И пытался сам себя успокоить, тем, что не мог ничего подобного предвидеть и повлиять на события.

– Ром, ты… правда поможешь устроить все это?

– Помогу. Но ты должна понимать, что отцовство я буду оспаривать в любом случае. Слишком много юридических последствий несёт такая «невинная» запись в графе «отец».

– Я понимаю. – Согласилась женщина.

– Теперь про ночной инцидент. Я согласен пойти на примирение сторон, (это смягчит наказание), но при условии, что мы как можно быстрее оформляем развод, решаем все остальные дела, и ты исчезаешь из моей жизни и больше никаким образом не пытаешься в ней участвовать.

– Ясно.

– Если будет ещё хоть одна попытка покуситься на жизнь и здоровье – мое или любого дорогого мне человека (в том числе, Вероники, слышишь?!) – грозно уточнил Роман, – договор аннулируется.

– Поняла.

Вновь встретившиеся после долгой разлуки супруги обменялись номерами телефонов. Переговоры под видом обеда подошли к концу, и Роман был вполне доволен результатом.

Он довез Марину до дома ее матери, где она жила, по возвращении из Турции.

– Не зайдёшь в гости? С сыном познакомлю. Да и теща тебе обрадуется, – Марина все же предприняла попытку заманить Романа к себе.

– Нет, не имею такого желания. – честно признался Роман. – У меня ещё есть дела.

И, спохватившись, когда женщина уже выходила из машины, достал бумажник и протянул несколько купюр со словами:

– Я так понял, что вы здесь только на мамину пенсию живете?

– Она ещё подрабатывает в магазине… Спасибо. – Марина приняла деньги без уговоров.

– Я позвоню на днях. Не пропадай. Это в твоих интересах.

27.

Роман выполнил обещание: он поднял свои связи и помог устроиться на работу Марине (несмотря на то, что она была уже на шестом месяце беременности). Помог и ребёнка устроить в детский сад.

Марина, в свою очередь, тоже не стала больше предпринимать попыток испортить жизнь Роману и Веронике.

По факту покушения на жизнь Романа по результатам проведённого расследования в рамках уголовного дела, с учетом смягчающих обстоятельств (беременность, наличие малолетнего ребёнка, преступление совершено впервые при стечении трудных жизненных обстоятельств, а также по факту примирения сторон) Марина получила три года условно.

Также она дала согласие на развод, и вскоре Роман, к огромной радости Вероники, стал официально свободным. Имущество поделили по соглашению.

Запись об отцовстве в свидетельстве о рождении ребёнка Марины была аннулирована по решению суда.

После Роман по доброй воле все же помог Марине с ипотекой: подобрал лучшие условия и оплатил первый взнос.

У Вероники это вызвало двойственные чувства: с одной стороны, зачем отдавать бывшей жене «лишнее» – то, что можно было бы потратить на свою новую семью, а с другой, Вероника гордилась своим избранником за то, что не опустился до мести, а достойно вышел из всей этой ситуации, которую замутила Марина.

Но все же она настояла на том, чтобы Роман прекратил всякое общение с бывшей женой. Он был совершенно не против, считая свой долг перед ней выполненным.

***

Даже после официального развода Романа, которое состоялось менее, чем через месяц после первой встречи Романа с Мариной, Вероника не спешила переезжать к нему, а продолжала жить с родителями.

Роман ее не торопил. Отношение к нему родителей девушки оставалось довольно прохладным.

В один из весенних деньков Ника с подругами решили встретиться в кафе после учебы.

Делая свой выбор блюд, Вероника делала больше упор на маринованные овощи и, вдобавок, десерты с большим количеством крема.

Татьяна и Аня переглянулись. Аня деликатно поинтересовалась:

– Вероника, у тебя все в порядке? Ничего странного не замечаешь?

Ника посмотрела в недоумении:

– Это ты о чем?

– Ты… случайно не беременна?

– Что?! Конечно же, нет! – но подозрение все же закралось. Внешне не подавая вида, Вероника принялась мысленно сопоставлять известные признаки.

Выходило, что беременность не только возможна, но и вероятна.

По пути домой Ника зашла в аптеку за тестом. Дома опасения подтвердились. Тест оказался положительным.

Не зная, что теперь делать, Ника погрузилась в раздумья, но чем дольше она думала о своём положении, тем более мрачной ей представлялась картина.

Мысли роились в голове, зацикливались, не давая ни минуты покоя.

«Рассказать родителям? Нет, папе точно говорить не стоит пока. Тогда – маме. Держать в тайне эту новость я все равно не смогу. Как рассказать Роману? Что он скажет?

Он теперь свободен, мы могли бы пожениться. Но вообще-то про детей разговора не было. И что делать с учебой? Бросать? Брать академический отпуск?

Или… вообще никому ничего не говорить. Решить все по-быстрому, будто и не было ничего. Зато никаких упреков и тяжелых разговоров…

Нет, так нельзя. Роман должен знать, это же и его ребёнок тоже. И маме сказать тоже нужно…

Интересно, как долго можно все держать в тайне от окружающих?..»

Кое-как промучившись до утра, Вероника решила признаться маме.

Та, собираясь на работу, где ее ждал квартальный отчёт и кипы бумаг на столе, зашла в комнату дочери что-то сказать. Увидев ее унылое настроение, поинтересовалась, в чем дело.

Вероника, сделав глубокий вдох, выпалила:

– Мам, кажется, я беременна…

Одьга Анатольевна опешила, стоя напротив дочери. И на первое время потеряла дар речи.

– Вероника! Мне сейчас твоя беременность вот совсем не кстати! Будто других проблем не хватает! А тебе ещё учиться и учиться! – Мама, похоже, отказывалась верить, что все по-настоящему.

Ника, ничего не ответив, отвернулась и, молча заплакала в подушку, как только Ольга Анатольевна вышла из комнаты.

Весь день Вероника нервничала. Не получив поддержки от матери, к отцу она даже не пошла. «Тот выговорит ещё строже», – подумала Ника.

Но «пунктик» для себя отметила: «Маме моя беременность не нужна».

Оставался ещё один человек, которого стоило поставить в известность: Роман Алексеевич.

Ника еле дождалась окончания занятий, чтобы встретиться и поговорить с профессором. Предупреждать его о серьезном разговоре заранее она не стала, оставляя за собой возможность отступить в последний момент.

За целый день Вероника успела себя так «накрутить», что уже просто теряла голову.

Плюс «прелести» первого триместра будто только и ждали подтверждения беременности, чтобы дать о себе знать.

«Вдруг» появилась неприязнь к резким запахам и ощущение тошноты. Вообще-то эти признаки уже сопровождали девушку несколько дней, но сейчас стала ясна причина, и от этого неприятные ощущения стали четко выраженными и неконтролируемыми.

Время от времени Вероника устраивала себе перекусы между парами, так как от голода тошнота только усиливалась.

Промучившись до конца занятий, она вышла из здания университета и прошла к стоянке автомобилей – как раз к тому времени, когда Роман должен был выезжать с работы.

Увидев же представшую ее глазам картину, Ника просто остолбенела. Так и застыла на ходу, не дойдя до знакомой машины.

Роман выходил из здания университета с какой-то расфуфыренной дамочкой, которая что-то, не переставая, тараторила. Одета она была скорее для вечеринки, чем для работы: в броское ярко-красное обтягивающее платье до колен, в распахнутом пальтишке. Высокие каблуки безупречно вписывались в образ, а по плечам струились длинные темно-каштановые волосы.

Нет, эти двое не шли в обнимку или под ручку – ничего такого. Но ревность все же кольнула ей сердце и добавила переживаний к уже имеющимся.

Ника впервые видела эту девицу («Кто она такая?»), и шли они с профессором (что было, вообще-то, не характерно для него) непосредственно к его автомобилю («Куда они собираются ехать вместе?»).

Уже садясь в машину, он увидел Веронику. Посерьезнел, окликнул ее, шагнул навстречу, поинтересовался, что случилось.

А незнакомая девица, тем временем, с комфортом разместилась на переднем пассажирском кресле. Там, где обычно ездила Вероника, вообще-то.

Ника, с трудом отрывая взгляд от незнакомки в машине и переводя его на профессора, спросила:

– Кто это?

Роман ответил, что это новая преподавательница французского, дочь завкафедрой физики. Была на стажировке за границей, сейчас вернулась, будет работать в их вузе.

– А ты почему здесь? – Роман перевёл разговор на саму Нику.

– Мимо проходила. – почему-то девушка почувствовала себя обиженной, развернулась, чтобы удалиться.

Но Роман строгим преподавательским тоном остановил ее:

– Вероника, может, оставим в стороне это ребячество? – и уже громче, чтобы было слышно и дамочке в автомобиле (Роман оставил открытой дверь со своей стороны), добавил, – Елена Дмитриевна узнала, что нам в одну сторону и попросила ее подвезти. Присоединяйтесь к нам, и я с радостью вас познакомлю!

Вероника передумала уходить, обернулась. Роман еле заметно заговорщически улыбаясь, чуть слышно добавил:

– Ника, выручай! Она уже весь мозг мне проела своей болтовней!

И протянул ей руку ладонью вверх.

Девушка расслабленно выдохнула, отметив про себя: «Нервы лечить пора!», подала руку в ответ.

Не выпуская ее руки, профессор подвёл Нику к машине и галантно открыл перед ней дверь (Ника краем глаза все же увидела поскучневшее лицо «Елены Дмитриевны»).

Усевшись на заднее сиденье, Ника поздоровалась, как ни в чем ни бывало.

Роман представил девушек друг другу как преподавательницу и студентку, без уточнения, кем ему приходится последняя, но озвучивать это уже было не надо.

Проехав полпути в сторону дома Романа, новая знакомая, сказала, что ей нужно выйти «именно здесь», и ретировалась.

– Вряд ли она ещё попросит ее подвезти. – констатировал Роман, когда та удалилась.

– Жалеешь? – Ника так и осталась сидеть сзади.

– Было бы о чем! – беспечно бросил мужчина.

А Вероника вернулась к своим ненадолго оставленным переживаниям.

28.

На ужин была жареная картошка с котлетами из полуфабрикатов. С таким меню Роман легко справлялся сам.

Когда ужин был на столе, Вероника недоверчиво глянула в тарелку, прислушиваясь к ощущениям. Картошка была немного пережарена, а полуфабрикаты выглядели… как полуфабрикаты. Но чувство голода пересилило.

Некоторое время ужинали молча, пока, наконец, Вероника не решилась заговорить.

Только в этот раз она побоялась сообщать о своей беременности напрямую. Поэтому глубоко вздохнула и заговорила… почему-то совсем не про то, что ее так мучило.

– Скажи, а когда вы с Мариной только поженились… Ты был счастлив?

Роман напрягся, ожидая подвоха от такого начала разговора, но даже не предполагал, в чем он может заключаться.

– По всей видимости, был, – как можно более равнодушно ответил мужчина, пожав плечами, но встретившись глазами с Вероникой, поспешил уточнить, – но не так сильно, как с тобой!

– А когда у вас родился ребёнок – ваши отношения изменились?

Роман постарался вернуться в памяти к тем событиям, чтобы оценить то, о чем спрашивала Ника.

– Изменились, конечно!

– В лучшую или худшую сторону?

– Не в лучшую и не в худшую. Просто изменились. Стали другими. Появилось больше ответсвенности и обязанностей.

– Скажи, а если ребёнок появляется, когда его не ждут, и не очень-то желают? Тогда, может, ему лучше совсем не рождаться? – Вероника не могла сдержать нескладный поток своих мыслей.

– Видимо, да, если его не ждут. – Он ответил раньше, чем осознал, что у такого вопроса должна быть подноготная. Пронзённый догадкой, мужчина поднял серьезный и встревоженный взгляд на сидящую напротив Веронику.

– Я правильно тебя понял? Ты ждёшь ребёнка?

Она кивнула, потупившись и избегая зрительного контакта.

Он не знал, как ему следует реагировать. Те не самые удачные слова, которые подобрала Вероника для того, чтобы сообщить важную новость, запутали Романа Алексеевича.

Он не понимал, как Ника сама относится к своему положению и что намерена предпринять. Но склонялся к тому, что она решила прервать беременность – опять же, основываясь на ее словах и поведении: девушка сидела с виноватым видом.

А тем временем в ее голове раз за разом прокручивалась сцена разговора с мамой. Ожидая чего-то подобного и сейчас, Ника заранее внутренне готовилась к обвинениям. Поэтому настроилась на молчаливую оборону.

– Позволь поинтересоваться, собираешься ли ты сохранить… ребёнка? – профессор отодвинул свою тарелку в сторону, машинально взяв в руку салфетку и смяв ее.

У Вероники не было ответа. Зато было огромное количество вопросов из разряда «Что теперь будет?», на которые она не могла найти ответ самостоятельно.

Роман не мог догадаться обо всем, происходящем в этот момент в голове Вероники под действием гормонов и невесть каких других факторов.

Он видел лишь внешнее проявление, которое свидетельствовало о сожалении и разочаровании от происходящего.

В представлении Романа Алексеевича радостную новость сообщают совсем иначе. Он помнил, как светилась счастьем его первая жена, узнав о «двух полосках». И пытался разглядеть (и не находил) хоть тень той радости сейчас в мрачном взгляде Вероники.

Она, напротив, поджав губы, сдерживалась, чтобы не расплакаться, потому что тоже ожидала другой реакции от мужчины. «Почему он не рад? Почему не говорит, что все будет хорошо? Почему не обнимет, а сидит отстранённо?»

Вероника встала и направилась к выходу, молча сделав свои собственные выводы.

– Вероника! – Он окликнула ее, когда она была уже в дверях, – ещё один вопрос. Ты беременна… от меня?

Это уж было совсем оскорбительно. Ответив: «Да», – просто для ясности, она быстрым шагом покинула квартиру.

***

Оставшись наедине с собой, профессор снова и снова прокручивал в голове и этот разговор, и все недавние события.

Да, новость была несколько неожиданной, но нельзя сказать, что непредсказуемой или неприятной. Скорее, логичной и закономерной.

Но вот что не выходило у профессора из головы, это: почему Ника так переменилась к нему, узнав, что находится в интересном положении? Неужели он ошибался на ее счёт, и у неё в планах не было совместного будущего с ним? Она же знает, что может рассчитывать на него, тогда почему говорит, что ребёнок не вовремя и не желанный?

И пришёл к выводу, что, по крайней мере, ещё один разговор с Вероникой должен состояться.

***

Ника шла пешком по улицам, по щекам текли слёзы. Она была в растерянности: реакция людей, от которых она ожидала если не проявления радости, то, хотя бы поддержки, отвернулись от неё, не желая взваливать на себя ее заботы.

Было очень обидно осознавать, что в трудную минуту не с кем посоветоваться, поделиться переживаниями, рассчитывая на поддержку.

Ника присела в каком-то сквере на лавочку и позвонила Ане.

– Ты знаешь, вы с Таней были правы, я и правда – беременна.

Подруга хотела ответить: «Поздравляю», но по расстроенному тону Ники поняла, что не с чем. Спросила:

– Ты где сейчас?

Вероника ответила. Пересказала разговор с мамой и с Романом.

– Ань, я не знаю, что дальше делать, – Ника плакала в трубку.

– Так, спокойно, без паники. Здесь нужно посто все хорошо обдумать.

– Ну, что тут думать?! Оказывается, что не только мой ребёнок никому не нужен. Я сама никому не нужна, – делилась девушка с подругой своими умозаключениями. – Со мной даже поговорить по-человечески не пожелали! А с ребёнком я вообще буду всем мешать. Как думаешь, зря я всем рассказала? Наверно, стоило сделать аборт по-тихому и никого не волновать.

– Стоп! Вероника. Ты уверена, что все правильно поняла? И вообще, прежде чем принять окончательное решение, постарайся абстрагироваться от того, что хотят или ожидают от тебя другие, и решить для себя: желанный ли этот ребёнок. Для тебя.

– Желанный. Но как не вовремя!

– Вряд ли бывает по-другому. Всегда найдётся причина, почему не вовремя. Сейчас только ты решаешь, что будет с этим малышом. Появится ли он на свет. Только твое решение имеет значение. Ясно?

– Ладно. Я подумаю. Спасибо, что хоть ты поддерживаешь.

Вероника убрала телефон и огляделась по сторонам. Тёплый весенний вечер вывел на прогулку самых разных людей: молодые пары гуляли под ручку, пенсионеры – сидели на соседней лавочке и что-то бурно обсуждали. Молодые мамы с колясками или за ручку с малышами прогуливались вдоль дорожек.

За деревьями сквера пролегала дорога. Автомобили сновали туда-сюда, то подъезжая к торговому центру, расположенному как раз через дорогу от сквера, то отъезжая от него. Кто-то упаковывал в машину большие коробки и пакеты с покупками. Кто-то помогал выбраться из машины своим детям: тоже за покупками приехали. Молодые люди – большими шумными компаниями, по парам и по одиночке – входили и выходили из дверей торгового центра. Прохожие спешили по своим делам.

Жизнь вокруг кипела. Свежий воздух действовал умиротворяюще. Ещё полчаса назад Вероника выходила из дома Романа с убеждением, что избавится от ребёнка, раз он никому не нужен.

Но сейчас, когда напряжение спало, она решила не торопиться.

Она убеждала себя, что со своей стороны сделала все возможное: поставила в известность тех, кого это касается.

Она снова взяла смартфон, и стала искать в интернете ответы на свои вопросы. Главным из которых был: что делать.

Спустя некоторое время девушка поняла, что вне зависимости от того, какое решение она примет, нужно записываться к врачу. Так она и сделала, не отлогая в долгий ящик.

Среди предложенных дат посещения, девушка выбрала самую отдалённую, чтобы не принимать никаких решений прямо сейчас, а взять тайм-аут ещё на две-три недели.

Только Вероника убрала свой смартфон в сумку, как раздался звонок. Сначала она хотела сбросить вызов, но все-таки ответила:

– Я вас слушаю, Роман Алексеевич.

– Ника, нам нужно поговорить.

– Нет, не нужно. Больше не о чем разговаривать. – Вероника постаралась выразить голосом холодную неприступность и «положила трубку».

Она думала, что от этого станет легче, но не стало. Стало ещё обиднее.

Роман не сдался, перезвонил. Ника смотрела на звонящий гаджет. «Ты не захотел со мной сразу нормально поговорить, а теперь, когда тебе, наконец-то, захотелось что-то сказать, я должна выслушивать? Ну уж нет!»

И сразу же, наперекор своим мыслям, ответила на звонок.

– Вероника, пожалуйста, не вешай трубку. Нам действительно нужно поговорить. Не думай ничего плохого, прошу тебя. Где ты? Я сейчас буду.

Ника сказала.

– Никуда не уходи, я уже выезжаю.

Вероника сидела в замешательстве. Что вдруг случилось? Вроде бы, это у неё, беременной, должны шалить гормоны, и перепады настроения проявляться…

Теперь Вероника мысленно прокручивала в голове события вечера, стараясь отыскать причину такой сдержанной реакции Романа в квартире, и разгадать, почему он передумал и спустя час рвётся поговорить и все обсудить.

***

Роман подъехал к скверу, где сидела Вероника, через 20 минут после телефонного разговора. Остановился прямо напротив ее скамейки, хотя остановка в том месте была запрещена. Из машины Роман вышел с букетом красных роз, перешагнул через невысокое пешеходное ограждение, отделяющее проезжую часть от зоны отдыха, и направился к девушке.

Мужчина с букетом привлекал внимание прохожих. Люди оглядывались, улыбались.

Вероника тоже не могла сдержать улыбку.

Но, подойдя вплотную, профессор заговорил совершенно серьезно.

– Ника. Давай начнём наш разговор заново. Кажется, мы что-то упустили. – При этом мужчина попытался вручить девушке цветы.

Неожиданно для себя она обнаружила, что обычно едва уловимый аромат сейчас был ей крайне неприятен. Вероника, не взяв букета, непроизвольно отступила на шаг назад.

Роман не стал настаивать, а предложил присесть на скамейку, отложив отвергнутые цветы, и начал непростой разговор.

– Я вовсе не хотел тебя обидеть. То, что ты мне сказала за столом… это все правда?

Девушка снова автоматически заняла оборонительную позицию, улыбка исчезла с ее лица:

– А разве похоже на шутку? Роман Алексеевич, я поняла, что ребёнок вам не нужен. Не переживайте, никаких проблем вам я создавать не намерена.

– Так, стоп! Похоже, что мы вообще не с того начали. Ника, – мужчина едва заметно лукаво улыбнулся, – помнится, ты при свидетелях согласилась выйти за меня замуж. И поскольку теперь нам ничто не мешает сочетаться законными узами брака, предлагаю далее не откладывать и в ближайшее время подать заявление в ЗАГС.

Вероника, которая уже все сама за всех решила, была ошеломлена таким заявлением. Она не знала, что сказать. Радостно согласиться? Из упрямства – отказать?

– Вероника! – профессор заключил ее в объятья, прижимаясь своими губами к ее лбу. – ну, с чего ты взяла, что ребёнок мне не нужен?

Роман взял ее лицо в ладони, поймал глазами ее взгляд, и произнёс так четко, что сомнений не оставалось: он говорит совершенно искренне.

– Я люблю тебя. И буду любить нашего ребёнка. Никогда не думай иначе.

Он снова прижал ее к себе и прошептал на ухо:

– Ничего не бойся, все будет хорошо. Я рядом.

Вероника расплакалась. От обиды, что эти слова произнесены с таким опозданием, от облегчения, что она их всё-таки дождалась. От любви – к мужчине, что так нежно обнимал ее сейчас, и к зарождающейся новой жизни внутри неё.

Он утешал ее, гладя ладонью по волосам:

– Ну, что ты, милая моя, родная! Не плачь!

А она, пряча лицо у него на плече, не могла остановиться.

– Ром, почему ты сразу мне это не сказал? Почему позволил уйти?

Его лицо посуровело.

– А почему ты заговорила о том, что ребёнок не желанный и не нужный?

– Я думала, что так оно и есть. Что тебе не нужны лишние трудности… – она опустила глаза.

– Ты знаешь, у меня был ребёнок. Всего лишь один раз я был отцом, и это было огромное счастье, до тех пор, пока… не пришла беда и не уничтожила всю мою жизнь подчистую. Сегодня к этой новости я просто был не готов, понимаешь? Наверное, испугался.

– Значит, ты и теперь боишься?

– Боюсь. И ты будешь бояться, просто пока не осознала ещё. А как можно не бояться за собственного ребёнка? За ребёнка положено бояться – больше, чем за себя. Так устроен мир.

– Значит, ты не ответственности испугался?

– Нет! Не ответственности, не обязанностей и не лишних трат. Все это меня не пугает, в отличие от здоровья и счастья ребёнка.

Вероника успокоилась, но продолжала шмыгать носом. Роман предложил:

– Идём в машину, приведёшь себя в порядок, и у нас есть ещё одно важное дело.

– Какое? – изумилась Ника, вспоминая, что уже девятый час.

– Поедем к твоим родителям. Буду просить твоей руки. – подмигнул Роман, увлекая Нику в нужном направлении.

***

Ровно в девять Ника и Роман вошли в квартиру. Без предупреждения. Родители были этим удивлены, но ещё больше их изумила цель визита.

Роман перешёл к делу сразу после слов приветствия. Вероника стояла рядом с ним, у порога, не проходя внутрь квартиры.

– Александр Петрович, Ольга Анатольевна, прошу прощения за поздний визит «без звонка». Особые обстоятельства вынудили меня пойти на это. Наши с вами отношения не слишком гладко складывались, но с моей стороны нет совершенно никаких претензий на этот счёт: вами руководила забота о дочери, любовь к ней. Вы воспитали замечательного человека: ответственного, заботливого, трудолюбивого, честного – достоинства Вероники можно перечислять ещё долго. Мне немного жаль, что приходится говорить это не в торжественной обстановке, думаю, что в ближайшее время мы сможем это наверстать.

Александр Петрович, Ольга Анатольевна, я очень люблю вашу дочь и очень надеюсь, что вы одобрите наше с Вероникой решение вступить в брак. Думаю, что для вашей дочери было бы чрезвычайно важно получить ваше родительское благословение.

Ольга Анатольевна от волнения прикрыла рот ладонью. Она отлично понимала, с чего вдруг весь переполох, в отличие от отца Ники, которому она не посмела рассказать об утреннем разговоре с дочерью.

Теперь она смотрела на мужа в ожидании того, что он скажет. А тот, заподозрив неладное, вместо ответа спросил, обращаясь к Веронике:

– Я так понимаю, что со свадьбой мы торопимся?

Ника опустила глаза.

– Ну что, опозорила отца с матерью – довольна? – в сердцах бросил отец.

– Папа! – возмущённо воскликнула девушка, надеясь на совершенно другую реакцию на проникновенную речь Романа.

Но тот придержал ее за руку, предостерегая от ссоры. И ответил сам:

– Заявляю вам со всей ответственностью, что всю заботу о Веронике и будущем ребёнке я беру на себя. – Роман не проявлял ни робости, ни колебаний.

В этот момент ему его возраст и опыт играли на руку: он был на равных с родителями Вероники. Ему они бы не сказали: «Сопляк! Много ты в жизни понимаешь!»

Да и человек был не просто «с улицы», а с уже состоявшейся карьерой, с ученым званием. Он, действительно, мог позаботиться о Веронике и ребёнке, а не только красиво говорил.

Александр Петрович, прокрутив все это в голове, все же смягчился, поддаваясь обстоятельствам. Пусть это не совсем то, чего он бы желал своей дочери, но речь шла сейчас не о том, чего хочет он, а о том, чего хочет она сама.

– Ладно, будь по-вашему, – махнул он рукой. – Вас как: с иконами благословлять или на словах?

– Это на ваше усмотрение.

– Ну, что, мать, неси образа! – Александр Петрович повернулся к жене. У той глаза блестели от слез: единственная дочь замуж собралась.

***

А вот родители Романа Веронику приняли сразу как родную. Они жили в соседней области в загородном доме, и приехали только к свадьбе. Заранее представить им свою новую избранницу Роману не удалось. Но за то время, что они гостили у сына, успели пообщаться с Никой, и прониклись друг к другу взаимной симпатией. Они приглашали приехать погостить у них, когда будет возможность.

***

Вероника по совету Романа перенесла запись к врачу на самое ближайшее время.

– Понимаешь, нужно получить справку для ЗАГСа, потом в ЗАГСе подать заявление на определенную дату. Думаю, пары недель хватит, чтобы все подготовить?

– Что подготовить?

Роман улыбнулся:

– Я помню, что ты мечтала о торжестве и белом платье. За неделю-другую организовать реально?

– Наверное, нет, но придётся.

Несмотря на то, что организовывать пришлось в спешке, свадьба удалась. И родственников пригласили, и друзей, и некоторых преподавателей из вуза. Тамаду нашли, хоть и не без труда, торт заказали, платье купили такое, какое хотелось. Словом, все было на высоте.

Недели через три Вероника, собираясь на первое плановое УЗИ, в шутку пригласила будущего отца пойти вместе. Тот приглашение воспринял всерьёз, отправился вместе с Никой.

И здесь молодых супругов поджидал сюрприз. УЗИ показало двойню.

Выйдя из здания женской консультации, Роман, не сдержавшись подхватил Нику на руки и покружил.

– Сегодня я видел самое большое чудо на свете!

Ника согласно засмеялась, но волнение, как всегда пересилили:

– Ром, как я буду справляться сразу с двумя?

– Ни о чем не переживай раньше времени. У нас есть время все уладить. Мы можем пригласить мою маму тебе в помощь. А хочешь, я уйду в декрет и буду помогать тебе с детьми?

– Что?

– Я знаю, что так можно!

– Ну уж нет!

– Тогда можно нанять няню в помощницы тебе…

– Ром, у нас точно все будет хорошо?

– Даже не сомневайся!