Мутные воды [K. Ксандер] (fb2) читать онлайн

K.Ксандер Мутные воды

От автора

Приветствую тебя, мой дорогой читатель! Я не питаю большой надежды на то, что мое слово будет распространяться. Но хороший рассказ подобен травинке, способной прорасти даже сквозь трещинку в асфальте. История, которой суждено здесь быть изложенной, носит весьма личный характер. Возможно, она отзовется и в твоей душе. Я не стану упоминать ни место действия, ни условное время, ни происхождение моих героев, ибо подобное могло произойти где-угодно, с кем-угодно и когда-угодно. Предоставлю сие твоему воображению. Для меня происходящее здесь — своего рода исповедь, а посему с твоего позволения я предпочту оставаться анонимным.

K.Ксандер

P.S. Мне очень хочется поделиться источниками своего вдохновения. На сайте www.muddywatersbook.com ты найдешь мой плейлист, который поможет тебе очутиться в атмосфере истории. Приятного путешествия!

Часть I

«Бредя на ощупь среди призраков былого,

недолго и заблудиться.

Как страшно, что в минувшем недвижно

пребывает столько людей и вещей!

Живые, затерявшиеся в катакомбах времени,

так крепко спят бок о бок с мертвыми,

что уже неразличимы в общей тени».

Луи-Фердинанд Селин

Пролог

Изумрудно-зеленое ровное бескрайнее поле окутала абсолютная тишина. Заходящее солнце спряталось за хмурыми облаками, и небо стало наливаться свинцом. Природа замерла в ожидании неминуемого прихода бури. Вдали на узенькой тропинке показались темные фигуры. Они неспешно шагали будто в такт неуловимой музыки, их головы были опущены, а лица неразличимы, словно на них надеты маски. По мере их степенного приближения казалось, что мрачные одеяния, подобно большому грозовому облаку, несут за собой сумерки. В воздухе повисло преддождевое напряжение.

Таинственная процессия пересекла поле и наконец оказалась у кромки леса. Вдруг из толпы выделилась женская фигура, которая немного ускорила шаг. Подол черного платья волочился по пыльной дороге, мертвенно-бледные маленькие руки были мирно сложены впереди. Тонкие пальчики сжимали стебель огненно-красной розы. Женщина смотрела под ноги, но ее глаза, подобно незрячим, на самом деле были обращены куда-то в пустоту. Она будто плыла во сне. Наконец она очнулась — ее взгляд упал на зияющую яму рядом со старым высоким дубом, стоящим чуть поодаль от лесного массива. Он был подобен гостеприимному хозяину, который приглашал войти в свои владения.

Когда женщина посмотрела вглубь ямы, она пошатнулась от испуга. Цветок выпал из ее рук будто зажженная спичка, и дыра проглотила его. Она сделала едва заметный шаг назад, словно хотела развернуться и уйти, но в этот самый момент ее настигла шедшая следом толпа, и отрезала ей путь назад. Эти люди были похожи на статуи, они застыли то ли в ожидании, то ли их сковала печаль и скорбь. Только ветер казался живым. Он легонько срывал осенние листья с деревьев и украдкой приподнимал прозрачные вуали на женских лицах.

Человеческие фигуры, облаченные в траурные одежды, вросли в землю, их даже не спугнул постепенно расходящийся дождь. Но ту самую женщину, которая стояла чуть дальше от остальных, будто поразило некое открытие, шок, паника. Она ожила и стала тяжело глубоко дышать, а через несколько секунд резко повернулась лицом к безликой массе и сделала несколько шагов вперед в попытке прорваться сквозь нее. Но тут руки тех, кто стоял на ее пути, будто по беззвучной команде с силой оттолкнули ее назад, и женщина, не удержавшись на месте, начала падать вниз спиной прямо в яму. Она тщетно пыталась ухватиться за что-нибудь, но ни ветка, ни коряга, ни чья-либо ладонь не подвернулись ей под руку.

Теперь женщина видела перед собой лишь тяжелое темно-фиолетовое небо, затянутое низкими тучами. Капли дождя омывали ее лицо, на котором секунду назад отразились испуг и боль, а теперь — безразличие к происходящему, словно она сдалась и подчинилась своей судьбе, неизбежному. Она спала с открытыми глазами. Сложно сказать, как долго это продолжалось. Наконец женщина пошевелила рукой и провела пальцами по влажной холодной земле. Когда она попыталась привстать, ее будто что-то потянуло вниз, и она провалилась еще глубже.

Но это была не сила притяжения, а чьи-то руки, которые незаметно для женщины выросли словно из ниоткуда. Она поняла, что лежит в яме не одна и почувствовала, как теплые сильные пальцы впиваются ей в горло. Осознание опасности происходящего пришло не сразу, а потом стало слишком поздно: руки крепко сомкнулись на ее изящной белой шее.

Обычно при полном погружении в воду, чувствуешь тот момент, ту грань, когда нужно немедленно всплыть, чтобы вдохнуть кислород. Выныривая из последних сил, кажется, что слаще и вожделеннее первого и самого глубокого вдоха нет ничего на свете. И вот доли секунды спустя — ты будто рождаешься заново. Наступает облегчение и даже некоторая эйфория — ты существуешь дальше, ты не можешь надышаться. Тело и сознание человека привыкают к подобным погружениям. Они знают, что при малейшей необходимости стоит сделать лишь одно усилие — рывок вверх, и мозг насытится воздухом. По-другому быть не может.

Однако в этот раз что-то пошло не так. Слишком быстро и неожиданно. В нарастающей тревоге маленькие женские ручки попытались разжать мертвую хватку, но сколько бы не было приложено сил, ничего не выходило. И вот наступил тот самый момент для заветного, жизненно важного вдоха после «погружения», но его не случилось. Пролетали секунды — одна, две, три — и ничего. Это было совсем неестественным. Мозг не осознавал страшную реальность, тело тоже не понимало, что происходит, почему в системе оказался сбой. Оно инстинктивно отреагировало первым, прежде чем в сознании зародился настоящий испуг: женщина заколотила руками по земле, ногтями попыталась поцарапать душителя, но выходило так, что в итоге красные отметины от ногтей появлялись на ее же грудной клетке. Она жадно стремилась получить хоть немного кислорода, но затем почему-то закрыла рот своими же ладонями, будто сдерживая ужасный дикий крик, который никак не могла издать физически. Ей казалось, что ее беспокойные мысли пронзают воздух. Однако попытки что-то сказать успехом не увенчались — кроме собственного кряхтения она на самом деле ничего не услышала. Сильные руки будто стальной хваткой приварились к шее. Глаза пытались разглядеть наверху неравнодушные лица, ведь кто-то или что-то должно было помочь. Но все оставались безучастными. Никто ничего не видел, не слышал и не знал.

Тело продолжало подавать сигналы бедствия, а сознание все еще не верило в происходящее или же не поспевало за ним. Минута превратилась в целую вечность. Правая нога словно сама по себе начала интенсивно вздрагивать, и эту дрожь женщина была не в силах подчинить. Она поверила, что если перестать сопротивляться, то отпустит быстрее, надо лишь еще немного потерпеть. Но руки невидимки словно намертво вросли в ее горло. Тело совсем обмякло, и все вокруг поплыло. Впереди попеременно вместе с нависшим небом стала мелькать темнота. Теперь проваливалось не тело, а сознание. В голове в панике метались возбужденные мысли. Они кричали, что нельзя закрывать глаза и засыпать, нужно держаться, даже если тело сдается.

Это не должен быть конец. Это лишь дурной сон. Так не может быть. Так не бывает.

Глава 1

Белый морозный туман плавно крался по идеально выстриженному газону. Птицы, сидящие на веточках ухоженных деревьев, распевали рассветные трели, а вода в маленьком пруду на глазах испарялась и уходила в небо. Аккуратно вымощенные мелкими камешками дорожки вели через парковый ансамбль к громадному дому в викторианском стиле, который окружала облагороженная человеческими руками природа. Его темный фасад украшали каменные вороны, а по самому центру над парадными дверьми красовался фамильный герб, сообщающий о том, что обитателями поместья являлся уважаемый род. Дом выглядел немного странно. Создавалось ощущение, будто изначально он был гораздо скромнее, а потом его владельцам пришло в голову достроить дополнительные помещения и значительно расширить владения. В глаза также бросалось и то, что большинство окон в нем выглядели абсолютно мертвыми — их заколотили досками. По всей видимости, нынешние члены благородного семейства либо не нуждались в таком количестве комнат, либо у них не хватало средств на содержание всего доставшегося по наследству великолепия. И все же стоит отметить, что хозяева явно проявляли заботу о саде, раскинувшемся на прилегающей к дому территории.

Утреннее солнце постучалось в окна просторной спальни, однако ему не удалось осветить комнату из-за плотно задернутых бордовых штор. На огромной кровати с балдахином крепким сном спала девушка. Казалось, что она настолько глубоко погрузилась в сновидения, что ее ничто не сможет разбудить.

Несколько часов спустя тишину комнаты нарушил внезапный скрип медленно открывающейся двери. Вошедший осторожно прокрался на цыпочках к окну, огляделся и посмотрел на мирно спящую девушку, закутанную почти с головой в одеяло. Высокий худощавый блондин с аристократически изящными тонкими чертами лица изучал комнату так, будто оказался в ней впервые. Его взгляд остановился на красном шифоновом платье, которое висело на шкафу и над которым последние несколько недель трудился не один портной. Молодой человек перевел взор на сестру и несколько минут о чем-то думал. Видимо, вспомнив что-то позитивное, он ухмыльнулся, и в тот момент, когда он резко отодвинул темные шторы, вся комната мгновенно преобразилась и залилась солнечным светом. И все равно девушка не шевельнулась.

— Эми… — еле слышно произнес юноша. Он подошел к кровати, заглянул своей сестре в лицо и заботливо провел пальцами по ее светлым волосам.

— Эми, уже десять, тебя ждут внизу, — он продолжал всматриваться в ее спящее личико. Когда он понял, что все бесполезно и действовать нужно решительнее, он взял тяжелое одеяло за края и резко скинул его. Вот тогда она поежилась и нахмурилась.

— Что… — начала произносить девушка, она потянулась и слегка приоткрыла заспанные глаза. И тут…

— Арчи! Вон из моей комнаты! Как тебе не стыдно! — закричала она хриплым голосом, привстав с кровати и прикрыв тело руками. — Я скоро спущусь!

— Тебе надо уже торопиться, твоя устроительница праздников ждет тебя уже минут двадцать как, — начал оправдываться Арчи, пятясь назад от буйной девушки.

— Но это не дает тебе права так со мной себя вести, иди уже! — продолжала она немного тише, нащупав края одеяла, оказавшегося почти на полу.

— Все-все, я пойду. Ждем тебя внизу, — заулыбался молодой человек и поспешил покинуть спальню. Девушка уже успела вскочить с кровати и подбежать к двери, которую она захлопнула вслед за удаляющимся братом. Она облокотилась об дверь спиной и посмотрела в окно.

— Надо же, как я долго спала… — подумала она, затем прошла к комоду с зеркалом и села на пуфик. — Да, мисс Уэстер действительно придется еще немного подождать, — произнесла она вслух, приглаживая свои светлые длинные волосы.

Эмилия или Эми, как ее называли близкие, действительно не любила торопиться. Однако в этот день все было расписано буквально по минутам, ведь вечером впервые за много лет в доме должен был пройти праздник — ее день рождения. Эмилия быстро привела свои растрепавшиеся локоны в порядок и накинула на себя светлый атласный халат, который красиво раскрывал очертания ее стройной фигуры.

Девушка покинула свою спальню и отправилась в бальный зал навстречу испытаниям, которые сулил ей новый день. Половицы тяжело поскрипывали под ее ногами, лабиринт из плохо освещенных коридоров старого особняка вел ее вниз по многочисленным лестницам. Эми не раз задавалась вопросом, как архитектору взбрело в голову спроектировать настолько замысловатый дом. Периодически что-то приходило уже в полную негодность, но нынешние обитатели поместья старались беречь каждую мелочь, оставшуюся от предков. Дом не блистал богатым убранством, можно было только представить времена, когда по его залам и комнатам ходили леди и джентльмены в шелковых нарядах и праздно пили шампанское. Однако эти дни были давно в прошлом, и нынешним обитателям особняка пришлось изрядно похлопотать в последние недели, чтобы привести каждый его угол в порядок. Наконец Эми увидела в конце коридора массивные двери, за которыми журчали голоса, и ускорила свой шаг.

Тот самый молодой юноша, который несколькими минутами ранее побеспокоил сон Эмилии, вальяжно расхаживал по просторному и сверкающему в солнечных лучах залу и наблюдал за предпраздничными приготовлениями. Вокруг него суетился десяток людей — одни расправляли белоснежные скатерти и расставляли цветы по столам, другие развешивали оставшиеся гирлянды. Тут открылись двери, и в проеме показалась тонкая женская фигура — в зал вошла именинница.

— Боже… что это? — ахнула Эмилия. Она сразу же обратила внимание на отсутствие семейного портрета, который висел в центре над лестничным пролетом сколько она себя помнила. На его месте теперь красовался большой цветной плакат, который кричал:

«С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, НАША ЭМИЛИЯ!»

— Арчибальд! — закричала она в растерянности. — Что это такое?

Брат поспешил к ней и выставил вперед руки так, будто сдавался в плен разъяренной сестре.

— Это часть декораций, дорогая, — поспешил он ее заверить. Девушка продолжала стоять перед лестницей, не сводя взгляда со стены.

— Ты снял портрет?! Да как ты мог! — взревела девушка, в гневе повернувшись к несчастному юноше.

— Ну прости, я думал… Мы думали, что плакат будет лучше смотреться среди остальных декораций. Я для тебя стараюсь! Зато ты теперь точно проснулась, — Арчи явно пытался разрядить атмосферу.

— Это твоя идея? — с раздражением спросила Эмилия, указывая рукой вперед.

— Нет! — отрезал он, — это мисс Уэстер предложила, — на этом Арчибальд решил, что ситуация дальнейшего обсуждения не требует и поспешил оставить недоумевающую сестру.

Эмилия запрокинула голову и посмотрела на потолок, тяжело вздохнув, будто прося у всевышних сил на то, чтобы пережить этот день.

— Так, ладно. Где мисс Уэстер? Я хочу скорее закончить приготовления и позавтракать.

Пока мисс Уэстер отчитывалась о проделанной к празднику работе и слушала дальнейшие инструкции, а Арчи, он же Арчибальд, в недрах дома руководил операцией по эвакуации картины со своей родной стены в одну из комнат, на кухне царил настоящий хаос. Все вокруг булькало, парилось и запекалось. Казалось, что ароматные запахи уже впитались в стены и мебель нижних этажей. Туда-сюда сновали официанты, повара метались от блюда к блюду, сталкиваясь между собой и перекидывая друг-другу баночки со специями. У задней двери столпились посыльные из продуктовых лавок, которые спешили доставить свежие ингредиенты.

И лишь в погребе было тихо и спокойно. Молодой дворецкий мистер Трэвис в тишине и полумраке неспешно изучал содержимое винного шкафа, отбирая лучшие образцы для предстоящего праздника. Поместье Блэквуд действительно могло похвастаться богатой коллекцией редких и дорогих вин, которыми оно когда-то частенько баловало своих обитателей и их гостей. Как любил говорить Арчибальд: «Если мы продадим хотя бы часть коллекции, то можем еще лет десять жить, не задумываясь о тратах».

— Наверное, это то, что нужно… — подумал мистер Трэвис, разглядывая в своих руках черную бутылку, на пыльной поверхности которой оставались следы его пальцев. Он аккуратно положил ее в корзину, где уже покоились другие крепкие напитки, которые ожидали своего прибытия на праздник. Мистер Трэвис сверял записи из своей маленькой книжечки с тем, что видел на полках, и делал пометки. В какой-то момент ему показалось, что данные не сходятся, но он отвлекся. Виной тому были шаги, которые внезапно послышались у двери.

Покой погреба нарушил вошедший мужчина.

— Мистер Трэвис, я могу что-то уже отнести наверх? — тихо побеспокоил он увлеченного делом дворецкого, который вернулся к своим записям и не обратил на гостя никакого внимания.

— Да, пожалуй, мистер Дорнан. Возьмите эту корзину, я почти закончил. Спасибо, — ответил дворецкий, продолжая с невозмутимым видом изучать винные полки.

Мистер Дорнан взял корзину и не торопясь покинул погреб. Хотя со стороны он казался абсолютно спокойным, внутри его одолевали различные насущные вопросы. Вчера вечером Кристофер Дорнан прибыл в поместье к своему лучшему другу Арчибальду, чтобы помочь с приготовлениями к дню рождения Эмилии. Возложенные обязанности вовсе не тяготили его, он сам предложил свою помощь и таким образом в очередной раз попытался снискать внимание хозяйки дома.

Эмилия и Арчибальд Лордон уже как три года жили вместе под одной крышей. Молодые брат и сестра за это время стали завсегдатаями светских мероприятий города и его округи и прослыли неразлучной парочкой. Кто-то даже начал распускать о них грязные сплетни, однако тут же находилось опровержение. Арчи появлялся в различных местах не только в компании сестры, но и в окружении миловидных девушек, будучи весьма привлекательным и состоятельным молодым человеком. При всем напускном счастье и благополучии большинство комнат в поместье Блэквуд находились в забытии и запустении. Когда-то их занимали многочисленные члены семьи, старинного рода, но к моменту описываемых событий количество владельцев сократилось лишь до двух человек — родных брата и сестры, которые были одиноки и души в друг друге не чаяли. Состояние, оставленное почившими родителями, постепенно уходило в карманы владельцев питейных и прочих увеселительных заведений, а также многочисленным работникам поместья, которые пытались оживить некогда роскошный дом.

Праздник по случаю двадцатилетия своей сестры Арчибальд затеял из нескольких побуждений. Повторимся, что он любил веселье и вечеринки, но главное было не в этом. Арчи надеялся, что его одинешенька сестра наконец найдет себе подходящую пару и перестанет сопровождать его во время выходов в свет и отпугивать прелестных дам. Эмилия же ничего не подозревала о тайных мыслях брата. Более того, несколько лет назад именно с ее помощью молодой юноша органично вписался в компанию городских денди, с которыми теперь гулял каждые выходные. Она в свою очередь не любила шумных праздников и вечеринок, ее стихией была домашняя библиотека и кухня, где она часто творила кулинарные шедевры. Большая часть ее времени, свободного от домашних дел и хлопот, уходила на неспешные прогулки по саду или морскому побережью в компании книг.

Сложно было сказать, какие устремления и амбиции имели прекрасная светловолосая девушка и ее красавец-брат, если наблюдать лишь со стороны. Пожалуй, Арчи и Эми создавали впечатление беззаботных транжир, которые жили одним днем. При этом все, кто их знал, отзывались о них как о добродушных, щедрых и гостеприимных людях. Возможно, это было ложное впечатление, ведь по-настоящему близко брат и сестра ни с кем не общались, и никто, кроме их друга Кристофера, не мог сказать наверняка, какие они и что происходит за дверьми поместья. Поэтому не будем спешить и делать преждевременные выводы, вернемся к нашим героям.

Кристофер прошел на кухню, оставил корзину с вином на столе и окликнул повара:

— Миссис Вэнди, Эмилия еще не спускалась к завтраку?

— Нет, мистер Дорнан, ее сегодня еще не видели. Наверное, она решила поберечь фигуру для вечернего торжества, — сказала с улыбкой полная немолодая женщина и поспешила снять с плиты кастрюлю.

Тут в кухню буквально влетел один из официантов, нанятых специально в этот день, и закричал, оглядывая всех присутствующих:

— Здесь есть мистер Дорнан?!

— Да, это я, — ответил Кристофер, который оказался по правую руку от запыхавшегося парня.

— Вас срочно просят наверху, там что-то случилось! — с облегчением ответил официант, и Кристофер поторопился за ним.

Когда оба молодых человека поднялись в просторный холл, они услышали звонкий женский крик, доносившийся из зала. Крис вошел туда и увидел, как Эмилия в чуть спадающем с нее атласном халатике бегает по залу за Арчибальдом, держа в руке какие-то листки, и пытается ударить его.

— Ты с ума сошел?! Я проверяла списки три дня назад! Как ты это провернул? — прокричала девушка, чуть не споткнувшись о табуретку, попавшуюся ей на пути.

— Да что в этом такого? Я просто решил разнообразить компанию! Будет весело! — оправдывался в ответ юноша, который пятился назад и уклонялся от ударов сестры.

— Разнообразить компанию?! Зачем ты позвал Локвуда и Дэвидсона? Это самые занудные люди в стране! А это кто… — запнулась девушка. Она резко прекратила погоню, прищурилась и вгляделась в список на бумаге. — Ты позвал Артура Шарпа? — внезапно спокойно спросила Эмилия.

Арчибальд решил немного приблизиться к ней и так же тихо ответил:

— Да, я узнал, что он сейчас в городе. Мы ведь никогда его не видели. Ну я, по крайней мере. Интересно же посмотреть, что из себя представляет кузен.

Арчи хотел тронуть сестру за плечо, но не успел: девушка вручила ему в руки бумаги и решительно направилась вон из зала.

— Эми… — начал он жалобно ей вслед, но та его прервала и сказала, не обернувшись:

— Я переодеваться и завтракать, — отрезала она.

Наблюдающий всю эту сцену Кристофер ухмыльнулся и наконец подошел к другу.

— Ты думал, что будет иначе? — спросил он, похлопав Арчибальда по спине.

— О, ты наконец нашелся! То ли еще будет… Помоги мне со стульями.

Через полчаса Эмилия вошла в столовую, куда ей подали завтрак, в более спокойном расположении духа. Ее мысли витали вокруг ее вечернего образа и того, как все пройдет. Последний раз она отмечала свой день рождения в широком кругу лишь в далеком детстве и помнила все очень смутно. Она не любила повышенное внимание к своей персоне, и на каждой вечеринке, куда тащил ее с собой Арчи, она, как правило, меланхолично сидела где-нибудь в саду или на балконе в компании таких же тихонь и компаньонок по неволе. Эмилия плохо представляла себе, как она на правах хозяйки вечера будет активно общаться со всеми многочисленными гостями, некоторых из которых видеть явно не хотела.

Находясь в глубоких раздумьях, Эмилия не заметила, как в комнату зашел Кристофер.

— Прекрасно выглядишь, именинница! — сказал он, окинув взглядом задумавшуюся с чашкой в руках девушку.

— Спасибо, рада тебя видеть! Как хорошо, что ты уже здесь, — лицо Эмилии мгновенно просияло, и она переключила свое внимание на друга.

— Все будет в порядке, вот увидишь. Арчи так старается для тебя. Ну и я тоже, — продолжал он, глядя ей в глаза. Его голос в разговоре с Эмилией всегда становился тише и бархатистее, чем обычно.

— Да уж, знаю я ваши старания, — улыбнулась девушка и смущенно опустила взгляд.

Она всегда была обходительна и весела с другом, даже чаще, чем со своим братом, с которым иногда происходили жаркие споры, длившиеся при этом не дольше десяти минут. Кристофер был самым близким, а может и единственным настоящим другом Арчибальда уже многие годы. Он почти все время проводил в компании богатого наследника и помогал ему в различных делах. Для Арчи симпатия Кристофера к Эмилии не была секретом с того самого дня, как они познакомились три года назад. Он желал своему другу самого лучшего, но вот их отношения с сестрой вызывали у него неоднозначные чувства. С одной стороны, Арчи был рад, что его самые близкие люди нашли общий язык и явно симпатизируют друг другу. Но в то же время их финансовое состояние оставляло желать лучшего, и ему на правах пускай и младшего брата, но единственного мужчины в их маленькой семье все же виделось, что при своей красоте, уме и добродетели Эмилия могла бы найти себе более подходящий вариант для замужества. Он не делился открыто своими мыслями с сестрой, лишь в шутку, однако всячески подталкивал ее к правильным, на его взгляд, вариантам. И именно Арчибальд был тем, кто нарушил текущее уединенное времяпрепровождение Эмилии и Кристофера.

— А вот и я! — громогласно заявил Арчи, появившись в дверном проеме.

— Куда вы отнесли портрет? — деловито спросила Эмилия, отрезая ножом кусочек свежеиспеченного пирога.

— Ты все еще переживаешь? Его отнесли в кабинет отца. На днях водрузим обратно. Тем более он весь в пыли и каких-то пятнах, я позову реставратора или кто там такими вещами занимается? Пусть займется семейной реликвией, будет как новенькая, — ответил Арчи, перехватив у Эмилии аппетитный горячий кусок, который уже почти оказался у нее в тарелке.

— Это намек на то, что до вечера мне не полагается ни крошки? — с иронией сказала Эмилия, провожая взглядом пирог, который вмиг исчез у Арчибальда во рту.

— Ну это решать не мне, — промямлил он в ответ. — Я пошел дальше. Крис, за мной! Опять нужна твоя помощь, — скомандовал Арчи, пытаясь прожевать сухомятку, и вышел из столовой.

Кристофер закатил глаза и подмигнул Эмилии.

— Что ж, видимо, уже до вечера! — сказал он ей и исчез в коридоре вслед за другом. Девушка вновь осталась одна наедине со своими тревожными мыслями.

К вечеру беспокойство именинницы сменилось равнодушием. Все происходящее казалось ей каким-то сном. Она стояла перед зеркалом во весь рост у себя в спальне и изучала собственное отражение.

— Вроде платье сидит отлично, — думала она, поворачиваясь то так, то эдак и изучая складки тонкого шифона, которые спадали с ее талии и уходили в пол. Она подошла ближе к зеркалу и попыталась пригладить непослушные локоны, выбивающиеся из прически.

В дверь громко нетерпеливо постучали. Девушка не сомневалась в том, кто это мог быть.

— Войдите! — неохотно сказала Эмилия, подождав несколько секунд.

— Все гото… Ух ты! — воскликнул Арчибальд, завидев сестру. Он часто видел ее в ослепительных нарядах и уже перестал удивляться восхищенным в ее сторону взглядам. Но сегодня увиденное превзошло все его ожидания. Сам же он облачился к вечеру в свой лучший черный смокинг.

— Обычно ты врываешься по-другому…

— Ты шикарна, Эми! Вечер обещает быть незабываемым! — ликовал Арчи.

— Ох, не знаю… Будь что будет, — уныло ответила она.

— Приободрись! Скоро встречать гостей. Я проверил все и могу заверить, что праздник пройдет на высшем уровне. Чего стоят лишь одни цветочные композиции и накрахмаленные салфетки с фамильными инициалами… — хвалился он, продолжая разглядывать сестру.

— Я верю тебе, Арчи, — умоляющим тоном сказала она. — Надеюсь, твои старания будут не напрасны. Я и не думала, что ты настолько разойдешься, — наконец вяло заулыбалась девушка.

— У меня просто не было повода для раскрытия своего потенциала, — самодовольно отвечал он. — Иди сюда.

Арчибальд подошел к Эмилии взял ее лицо в руки и глядя в глаза сказал:

— Эй, все будет хорошо, доверься мне! Я буду с тобой! Не воспринимай это как пытку, я же для тебя старался.

— Да, я понимаю, — застенчиво с мягкой улыбкой произнесла девушка и попыталась опустить руки брата. — Пойдем вниз. Чем дольше я готовлюсь здесь, тем больше волнуюсь.

Они спустились в зал, где никого не было и стояла полная тишина.

— Настоящее затишье перед бурей, — подумалось имениннице, которая разглядывала преобразившееся пространство вокруг себя. — Хотя должна признать, братец превзошел самого себя.

В этот же момент в зал вошел Кристофер, который выглядел так же великолепно в своем темно-синем фраке. Строгий костюм ему несомненно был к лицу, а его темные вьющиеся волосы были старательно уложены. Он увидел девушку со спины и застыл в предвкушении встречи. Эми и Арчи одновременно обернулись на звук шагов позади.

— Да будет бал! — не унимался в своем ликовании мистер Лордон и пошел на встречу другу. — Здорово выглядишь, не узнать!

Но Кристофер не слышал этих слов, он в немом благоговении уставился на Эмилию, на лице которой сияла нежная улыбка. Она оценивающе взглянула на Криса и медленно начала прогуливаться по наряженному залу, оглядываясь вокруг и изучая новые детали праздничного декора, которые появились здесь за последние дни.

С самого начала идея масштабного празднования дня рождения Эмилии принадлежала, конечно же, Арчибальду. Девушке и в голову не могло прийти, чем обернется ее неуверенное «Ну можно попробовать» в ответ на, казалось бы, невинный вопрос: «Стоит ли нам затеять небольшую вечеринку?». Фантазия брата развилась за считанные часы, но достигла своего апогея неделю назад, когда Эмилия увидела счета за оформление и провизию для кухни. Уже тогда она задумалась, что в этом всем есть какой-то подвох.

— Сколько ты заплатил за гирлянды? — не поверив цифрам в чеке спросила она в прошлую субботу утром во время завтрака.

— Я сэкономил на салюте! Подумал, что приберегу идею для следующего раза, — отчитался Арчи, промакивая рот краешком белоснежной накрахмаленной салфетки.

— Следующего раза? Мы еще этот не пережили! — возмущалась девушка, — и откуда такая сумма за кухню? Может, миссис Вэнди ошиблась в расчетах?

— Нет, я все пересчитывал, — невозмутимо продолжал молодой человек, принимаясь с аппетитом за яичницу.

— Эми, вот увидишь, тебе понравится! Ты ведь ни разу не отмечала свой день рождения так широко. Стоит только попробовать! — пытался переубедить виновницу торжества Кристофер, сидящий с друзьями за одним столом.

Но за прошедшую неделю ее мнение едва поменялось. Чем ближе был вечер торжества, тем больше вопросов появлялось у девушки.

— Просто Арчи давно хотел использовать бальный зал по его прямому назначению, — к такому выводу пришла она.

В то время, как Эмилия тщетно пыталась подсчитать про себя конечную сумму расходов на все предстоящее менее, чем через час пиршество, в одной из дверей показались официанты, которые под командованием мисс Уэстер промаршировали в зал с очередной порцией отполированного до блеска сервиза. Она деловито прошагала за ними и начала свой контрольный обход вокруг вверенных ей семейных реликвий.

Через десять минут, которые прошли в почти немом волнительном ожидании, все присутствующие в зале услышали ускоренный шаг лакея. Он прошел сквозь центральные двери и с огнем в глазах торжественно объявил:

— Едут!

Сердце Эмилии дрогнуло, для нее этот возглас был равен сигналу начала битвы. Ей хотелось стать невидимым призраком, который лишь наблюдает происходящее вокруг. Она проводила взглядом Арчи, который радостно подбежал к граммофону, стоящему в углу в окружении симфонии благоухающих цветов. Он ловко справился с пластинками, и воздух внезапно пронзила ободряющая музыка.

Арчибальд подбежал к Эмилии и взял ее за руки.

— Идем, дорогая, твой вечер начинается! — успокаивающе произнес он так, чтобы слышала лишь она и потянул ее за собой в холл к входным дверям.

Первыми на белой дорожке, ведущей к парадному входу и обрамленной фонариками и клумбами сирени, показались силуэты весело болтающих молодых людей. Эмилия увидела знакомые лица и застенчиво улыбнулась.

— Эми, с днем рождения! — грянули хором низкие мужские голоса.

Спустя час в зале было яблоку негде упасть, множество голосов сливались вместе с музыкой в один неразборчивый гул. Одни гости сновали туда-сюда в поисках своих знакомых под звон бокалов, другие дежурили за столами в ожидании появления первых блюд, третьи уже заполнили и оживили танцевальный паркет. Публика была примерно одного возраста и состояла в основном из многочисленных друзей Арчибальда и их знакомых.

К удивлению Эмилии, она быстро привыкла к приветственному ритуалу, состоящему из дежурной улыбки, объятий и символических поцелуев в щечку. Она поймала себя на мысли, что среди пребывающих гостей ей не терпелось увидеть своего кузена Артура, которого к ее неудовольствию пригласил Арчи. То ли из простого любопытства, то ли благодаря родственным чувствам, пробудившимся где-то глубоко внутри, она хотела взглянуть на мальчика, которого видела последний раз в далеком детстве, когда тому не было и пяти лет. Зато она с теплотой вспоминала его родителей — своего родного дядю Генри и тетю Матильду, у которых часто гостила в то время. В ее ранних воспоминаниях жили моменты, когда вся семья собиралась вместе. Свое детство она вспоминала в ярких красках, и, пожалуй, эти мгновения были для нее одними из самых счастливых в жизни. Сейчас ей даже показалось странным то, что за столько лет близкие родственники ни разу не общались друг с другом. Особенно учитывая то, что они были почти сверстниками и тот факт, что Артур, как Эми и Арчи, остался сиротой. Удивительно, что за последние три года с момента возвращения Эмилии на родину, она ни разу не вспомнила о существовании юноши, с которым, как, вероятно, надеялись их родители, Эми могла бы быть по-дружески близка.

— И действительно странно… Он ведь живет недалеко отсюда, насколько я слышала, — подумалось Эмилии в перерыве между гостями, которые только что вошли в дом и теми, чьи фигуры едва показались в отдалении у ворот.

— Эми, ты тут? — тихо позвал ее брат, заметивший, что сестра явно отвлеклась на свои мысли. Поток гостей уже начал заметно редеть, пора было официально начинать торжественный вечер, а гостя, лица которого ни Эмилия, ни Арчи себе даже не представляли, все еще не было.

— Я полагаю, что нам стоит уже присоединиться к празднику, — шепнула она Арчи, который по совместительству выполнял обязанности швейцара. Как раз в этот момент рядом оказалась мисс Уэстер, она также предложила хозяевам бала переместиться под праздничные своды.

Брат и сестра вошли в озаренный множеством ламп зал, и собравшиеся гости приветствовали их ликующими возгласами и аплодисментами. Молодой хозяин чувствовал себя звездой, властелином мира и объектом всеобщего обожания (конечно же он заметил жадные взгляды, которые на него бросали пестро разодетые девицы, и он уже приметил, кого пригласит на танец). Эмилия скромно спрятала глаза в пол, и, хотя она чувствовала себя красивой и желанной, ей хотелось стать невидимкой. Однако вечер только начинался.

Арчибальд проделал путь сквозь плотную толпу друзей, подбежал к оркестру, который занял весь постамент у огромных окон, и привлек внимание дирижера. К брату именинницы подошел один из официантов и предложил ему бокал шампанского с подноса. Не осталась без внимания обслуживающего персонала и Эмилия, которая шла за Арчи словно хвостик и у которой от волнения давно пересохло в горле. Арчи постучал маленькой серебряной ложечкой по бокалу, и в зале воцарилась гробовая тишина: все глаза были устремлены на молодых хозяев бала.

— Дорогие дамы и господа! — начал громогласно Арчибальд. — Я торжественно объявляю о начале сегодняшнего вечера и предлагаю поднять тост за виновницу торжества, — он сделал паузу и повернулся к Эми, которая еле держала бокал и была уже готова упасть в обморок. — Мою дорогую сестру и вашу подругу Эмилию! — воскликнул юный оратор.

— За Эмилию! — хором взревела толпа гостей, и будто по взмаху палочки дирижера по залу пронесся звон сотни бокалов.

Бал открылся вальсом, который начали хозяева вечера. Пожалуй, это был единственный момент, когда Эмилия смогла дышать спокойно, и ее пульс выровнялся, несмотря на прилагаемые физические усилия. В объятиях брата она чувствовала себя защищенной и расслабленной, поэтому смогла раствориться в музыке. По признанию многих, Эми была одной из самых виртуозных танцовщиц в светском обществе, хотя и редко в нем появлялась. Когда завершился последний тур, все вокруг разразились аплодисментами, и к хозяевам вечера подбежала толпа восхищенных поклонников.

Все дальнейшие события именинница вспоминала потом как один миг, пролетевший перед глазами. Перед ней мелькали многочисленные лица, которые смешались и перепутались между собой. Она слушала бесконечные поздравления и комплименты, и уже начала забывать, кому и какой танец обещала. Спутницы кавалеров хвалили ее образ и не переставали спрашивать, кто же был автором ее платья. Женские разговоры и сплетни мало интересовали Эмилию. Среди присутствующих особ не было ни одной ее подруги, если вообще можно сказать, что они у нее были. С виду она была приветлива и общительна, но внутри — чувствовала себя невероятно уставшей и эмоционально опустошенной. Несколько дней назад глубоко в ее душе теплилась надежда на то, что вечер принесет радость. Процесс праздничных приготовлений и хлопоты в какой-то момент даже приносили ей удовольствие. Однако сейчас в разгар самого торжества ей захотелось просто устроиться в тихом углу вдали от эпицентра праздника. Под маской счастливой именинницы скрывалась запуганная и растерявшаяся девушка, которая сама никак не могла увидеть причину нахлынувшей печали.

В свою очередь Арчибальд летал по всему залу от компании к компании словно бабочка, опыляющая цветы, и выглядел невероятно счастливым человеком. Периодически он подбегал к центральному входу, откуда появлялись запоздавшие гости, и приветствовал их. Ему тоже не терпелось увидеть таинственного кузена, однако никто из пришедших не назвался его именем и фамилией.

Вдруг Эмилия вспомнила о том, что с начала приезда первых гостей не видела Кристофера. Она оглянулась в его поисках, но не нашла его.

— Он был бы сейчас так кстати здесь… — подумала она с сожалением, будто ее друг был спасительной соломинкой.

И тут рядом с ней возник Арчи.

— Ну как ты, сестренка? Справляешься? — запыхавшись сказал он с улыбкой на губах, и пытаясь перекричать музыку продолжил:

— Пойдем кое с кем тебя познакомлю.

Эмилия вяло улыбнулась, но поддалась предложению брата и последовала за ним.

За то, что происходило далее, именинница была готова разделаться с братом и повесить его за шиворот к свежеотреставрированной люстре. «Кое-кем» оказался высокий слащавый и самовлюбленный повеса, которого Арчи как-то приметил в одном из мужских клубов. Не успел юнец выстроить диалог с Эмилией, как перед взором девушки появилась его полная противоположность, которую Арчи сзади буквально подталкивал к ней. Это был грузный и насупившийся молодой человек, который в своих толстых очках был и впрямь похож на какого-то умного филина. Он начал сыпать заумными фразочками и высказал точку зрения о том, что «бездумная трата финансовых средств не способствует формированию нравственного образа молодого поколения…». Предыдущему ухажеру явно не понравилось появление конкурента, и он попытался взять Эмилию под руку и увести ее за столик под предлогом того, что девушка не съела ни кусочка.

Но тут появился Арчибальд в компании еще двух молодых людей, которые явно только что пришли и которых Эми видела впервые. Оба самодовольно озирались по сторонам и оценивали всех окружающих. Один был весьма приятным на лицо и выказывал заинтересованность происходящим, второй надменно смотрел на окружающих его людей и явно раздумывал над тем, как поскорее покинуть мероприятие.

— Эми, господа, позвольте представить Николаса Локвуда и Питера Дэвидсона, — подсуетился юный сводник.

— Рада познакомиться, добро пожаловать в поместье Блэквуд! — сказала уже заученную фразу Эмилия и повернувшись к Арчи схватила его за лацкан и агрессивно прошептала на ухо:

— Я убью тебя! Что ты делаешь?!

Однако Арчи проигнорировал угрозу и иронично ответил:

— Здоровая конкуренция, сестра! — и после того, как подтолкнул Эмилию к двум городским пижонам, исчез в соседней компании.

Девушка попыталась поддержать светский разговор в сформировавшемся окружении, но удавалось ей это с великим трудом. Слащавый молодой человек был явно недоволен появлением конкурентов и предпринимал тщетные попытки увести Эмилию. Парень с физиономией филина смотрел на искусно расписной потолок и бормотал что-то несвязное себе под нос. Мистер Локвуд начал монолог о своем увлечении академической греблей, а мистер Дэвидсон продолжал оглядываться вокруг со скучающим видом. Эми чувствовала, что тонет, в то же время ей не хотелось подвести брата и свести на нет его старания по интенсивной социализации девушки (как ей это представлялось).

Через пять долгих мучительных минут взгляд Эмилии внезапно упал на фигуру, которая стояла в отдалении в единственном углу зала, где царил легкий полумрак и почти никого не было (как же ей самой туда хотелось!). Это был юноша небольшого роста со взъерошенными во все стороны черными волосами. Он стоял на месте, скрестив руки за спиной, и внимательно изучал происходящее вокруг с видом ученого, наблюдающего за экспериментом. Одет он был весьма повседневно в эксцентричный зеленый костюм в клетку, который был ему явно большеват. Можно сказать, что официанты, бегающие по залу, были просто франтами по сравнению с ним. Что уж говорить об остальных гостях, которые уже полвечера хвалились перед знакомыми качеством эксклюзивных материалов, обволакивающих их фигуры, и скрупулезно продуманными деталями гардероба. Но молодого человека как будто бы это все не волновало. Он выглядел абсолютно чужеродным на фоне всех остальных.

По всей видимости Эмилия надолго переключила свое внимание на загадочного гостя, потому что, когда кто-то из окружающих ее юношей попытался тронуть ее за руку, девушка вздрогнула от испуга и повернулась обратно.

— Эмилия, кажется, начинается наш танец, — произнес «слащавый» и в очередной раз потянул девушку за собой.

— Я прошу прощения… — начала она еле слышно, даже не глядя на него. Она смотрела в другую сторону, туда, где только что стоял таинственный незнакомец. Но его уже там не было.

— Кто же это был и куда он делся? — обеспокоенно подумала она.

К ее сожалению, «слащавый» оказался настойчивее, чем она ожидала и, несмотря на ее явное нежелание, через мгновение они оказались в центре танцевального паркета. Только что окружавшие именинницу молодые люди жалобно проводили девушку взглядом, но никто не осмелился ее спасти.

Гости закружились в очередном танце. Партнер Эмилии пытался поймать ее взгляд, однако девушка искала по сторонам привидевшегося юношу и Кристофера. Оба будто куда-то исчезли, но Эми поворачивала голову в разные стороны, тщетно разыскивая их в толпе. «Слащавый» начал ей что-то говорить на ушко, но и его слова не привлекали внимания девушки. Когда музыка стихла и вокруг раздались аплодисменты, возвещающие о том, что танецокончен, Эмилия сердито подумала про себя: «С меня хватит!» и глядя в глаза партнеру постаралась сказать как можно жалостливее и убедительнее:

— Я прошу прощения, но мне правда нужно отлучиться, — в этот же момент она высвободилась из объятий партнера и начала стремительно от него отдаляться.

— Буду тебя ждать! — с надеждой ответил он, но Эмилия едва услышала этот посыл, она уже успела убежать на приличное расстояние в сторону дверей, ведущих в бесконечные глубины поместья.

Праздник остался за спиной именинницы, и она наконец окунулась в тишину и мрак коридоров.

— Где же они могут быть? — спрашивала она себя. Ей пришло на ум два наиболее подходящих варианта. Первый из них находился совсем рядом. Девушка поспешила к первому же лестничному пролету наверх и оказалась в просторной комнате, которая находилась над залом. На этаже было темно, огни горели лишь на огромном балконе, к которому она и направлялась. Подойдя к прозрачным стеклянным дверям Эмилия заметила, что они закрыты. Нажав на дверную ручку она резко их открыла, но увидела перед собой совершенно пустое открытое пространство.

Тогда оставалось последнее, как она думала, место, где она могла найти тех, кого искала. Она вернулась на этаж и около минуты шла прямо в соседнее крыло. Из соображений экономии в нем почти никогда не зажигали лампы, поэтому Эмилия почувствовала предвкушение грандиозного открытия, когда увидела в дали свет, исходящий из отцовского кабинета. Она ускорила шаг, но, подойдя ближе к приоткрытой двери, перешла почти на цыпочки. Услышав, как минимум, один знакомый голос, Эми все же решила не ждать и нарушить уединение присутствующих внутри. Предупредительно постучав, она распахнула перед собой дверь.

— Арчи? — неуверенно спросила она, но увиденное подтвердило ее догадку.

Арчибальд стоял посреди кабинета вместе с тем самым незнакомцем во плоти, которого Эмилия приметила в зале. Двое молодых людей одновременно обернулись.

— А вот и она! — не растерявшись сказал Арчибальд, увидев в дверном проеме сестру. — Эми, спешу тебе представить Артура Шарпа.

— До того, как я обнаружила вас здесь, ты явно не торопился нас знакомить, — язвительно произнесла девушка. — Эмилия. Рада, что вы пришли, — с улыбкой ответила она и протянула руку юноше в зеленом костюме, обратив на него все свое внимание.

— Спасибо, что пригласили, — раздался в ответ приятный низкий голос.

Несколько секунд воссоединившиеся родственники пристально изучали друг друга. Эмилия отметила небесного цвета глаза, которые ярко контрастировали с черными волосами, и в целом довольно приятную наружность очень юного молодого человека. Он в свою очередь разглядывал яркую элегантную блондинку, которую приметил еще в зале, но предпочел не усугублять своим появлением и так явно тяжелую для девушки ситуацию. Арчи наблюдал за ними с мягкой улыбкой на лице и продумывал, что же сказать дальше.

— Ну… Я думаю, вам будет, о чем поговорить. А я пойду развлекать гостей, — он наконец нарушил тишину.

— Стоять! — выпалила Эмилия, не сводя глаз с кузена. — Мы пойдем вместе. Больше одна я там не останусь, — продолжила она, уже повернув голову в сторону родного братца.

— Артур с удовольствием составит тебе компанию, идемте, — непринужденно парировал Арчи, двинувшись к выходу.

Все трое покинули кабинет и направились в сторону громкой музыки. Эмилия решилась нарушить неловкое молчание:

— Где Крис? — прошептала она на ухо брату.

— Не знаю, давно его не видел, — ответил Арчи так же тихо.

— Вы уже бывали здесь? — на этот раз девушка обратилась к новоявленному родственнику.

— Возможно, я точно не помню. Думаю, я был слишком маленьким, чтобы помнить, — ответил Артур, пытаясь разглядеть во мраке интерьер дома.

Когда они вернулись в зал, Эмилии показалось, что, к ее облегчению, народу в нем стало немного меньше. Арчибальд уже растворился где-то впереди среди гостей. Девушка обратила внимание на часы, стоящие неподалеку.

— Надо же! Как быстро пролетело время! — отметила она про себя. И вдруг вспомнила, что за весь вечер действительно не взяла в рот ни кусочка. Живот как будто ждал момента и предательски заурчал.

— Я вижу свободный столик в противоположном углу, и, если мы ускоримся, то имеем шанс его занять, — сказал Артур, будто прочитав ее мысли.

Эмилия улыбнувшись кивнула и вместе с кузеном стала пересекать огромный зал сквозь толпу гостей, стараясь держаться к нему поближе во избежание встречи со «слащавым» или еще с кем похуже.

Осилив пару кусочков горячего блюда и почувствовав небольшой прилив сил, Эми поняла, что наконец может вернуться к разговору с Артуром, хотя до этого как такового диалога им построить не удалось. Пока девушка с аппетитом уплетала стряпню миссис Вэнди, черноволосый юноша не без интереса изучал кузину, хотя делал вид, что его больше интересуют другие присутствующие на празднике люди.

— Я понимаю, мы чужие друг другу люди, хотя и кровные родственники… — неуверенно начала она.

— Ну насколько я заметил, близкими людьми для тебя здесь мало кого можно назвать, так что я мало чем отличаюсь от остальных, — прервал ее Артур.

Эта фраза ей показалась подготовленной, словно кузен обдумывал ее заранее и репетировал перед зеркалом. Девушку ошарашило то, насколько быстро юноша увидел суть происходящего, а также то, что он внезапно перешел с ней на «ты».

— Что ж… — продолжала она. — Этот вывод ты сделал в результате своих наблюдений? — Эмилия не знала, как вывести кузена на диалог.

— Не совсем, — отрезал он и замолчал, глядя куда-то в сторону.

Эмилии почему-то совсем не хотелось продолжать пустой разговор с собеседником.

«Детство давно кончилось, у нас нет ничего общего, кроме крови. О чем нам разговаривать?» — вот что подумала она, когда увидела его имя в финальном списке приглашенных. Хотя чуть позже в этот же день она вспомнила о других гостях и поняла, что о многих из них она знает примерно столько же, сколько и о нем. То есть ничего, кроме имени.

— Наверное, когда-то мы бегали и веселились здесь все вместе, — это были мысли Эмилии вслух.

Но мистер Шарп будто и не слышал этих слов. Он сосредоточенно глядел туда, где еще утром висел семейный портрет Лордонов. Девушка поняла, куда он смотрит и тут же вспомнила, где обнаружила братьев чуть более получаса назад.

Не успела она поразмышлять над появившимся вопросом, как вдруг музыка резко замолчала. Тому виной был Арчибальд, который вновь занял место подле дирижера, отдал команду сложить инструменты и привлек внимание гостей. В этот момент через одну из дверей въехала большая сервировочная тележка, на которой возвышался пятиярусный торт.

— О, боже… — еле слышно сказала именинница, предчувствуя новую волну внимания к своей персоне.

Эмилия с нетерпением ждала окончания «четвертого акта», когда все приглашенные пересекут порог ее дома, займут места в своих автомобилях и покинут территорию ее маленького мира. Они с Арчибальдом стояли у лестницы, ведущей к парадным дверям и прощались с гостями, которые стройным ручейком неспешно выходили из дома. В конце концов пришел черед кузена Артура пожимать руку именинницы на прощание. Им так и не удалось пообщаться, если это вообще было возможно.

— Наверное, до встречи, старина, — радостно сказал Арчи, когда гость подошел к нему и стоящей подле Эмилии.

— Думаю, что да, — спокойно ответил Артур. — Еще раз с днем рождения. Надеюсь, мой подарок понравится, — обратился он к Эмилии с холодной улыбкой.

— Спасибо и до встречи, — произнесла девушка, про себя подумав:

«С такой занудой я вряд ли захочу провести еще один вечер, хотя интересно, что же он мне подарил».

Среди покидающих дом гостей оказались и новые знакомые. При виде молодого человека, которого Эми окрестила прозвищем «слащавый», она поежилась, но все же дала поцеловать свою руку и лукаво пообещала как-нибудь встретиться с ним во время своей следующей поездки в город.

— А ты молодец, — иронично заметил Арчи. — За сегодня явно улучшила свои навыки общения.

— Не без твоей помощи, дорогой братец. Мы еще позже поговорим, — ответила она с хитрым выражением лица.

Когда последняя машина скрылась за воротами, Эмилия вбежала в дом и взглянула на то, что осталось после банкета. Тут она заметила Кристофера, который уже помогал официантам с уборкой.

— Крис! Где ты был? Я тебя весь вечер не могла найти! — взмолилась Эмилия, приближаясь к парадной лестнице.

— Просто я затерялся среди десятка одинаковых фраков, — засмеялся он, передавая мимо проходящему юноше сервировочные салфетки. — Строгий дресс-код — это явно не твоя идея?

Эмилию догнал Арчи, судя по выражению лица которого ему ужасно хотелось продолжения торжества. Она повернулась было к нему и уже хотела сказать очередную колкость, но брат ее опередил:

— Я знаю, что ты устала, милая. Иди спать, а мы все разберем здесь. Я уже распорядился, чтобы остатки угощений разделила обслуга, — сказал он, мягко коснувшись плеча сестры.

У Эмилии действительно не было сил задавать вопросы. Она решила в который раз повиноваться указу Арчибальда, ведь все, чего она желала в эту минуту — это тишина и уют собственной спальни. Последнее, на что у нее хватило сил это:

— Спасибо! — с благодарной улыбкой на лице сказала она, крепко обняв брата в ответ. — Спокойной ночи! — и направилась к выходу из зала.

Вернувшись в комнату, Эмилия обратила внимание на подарки, которые были свалены в кучу в углу ее комнаты. И лишь одна из многочисленных коробок выделялась — на столике лежал красный футляр, перевязанный золотой ленточкой. Рядом лежала открытка. Эмилия приблизилась, чтобы рассмотреть. На открытке было краткое сообщение: «Эмилии от Артура».

— Ну что же… Посмотрим, — подумала девушка и потянула за края ленточки.

Внутри футляра покоилась цепочка с золотым кулоном в форме сердца.

— Как нескромно для первой в жизни встречи, — ухмыльнулась Эмилия.

Рассматривая подарок, она заметила, что кулон можно открыть. Слегка задев ногтями крохотное отверстие золотое сердечко раскрылось.

— Боже мой! — ахнула вслух девушка.

С одной половинки сердечка из-за тонкого стекла на нее смотрело улыбающееся личико маленькой девочки. Фотография была явно старой.

— Это же я… Мамин кулон? — спросила себя Эмилия, хотя уже знала ответ. — Как он оказался у Артура?

Она аккуратно провела пальцем по стеклышку и рассмотрела фото. На свой второй вопрос она ответить не могла и поняла, что это явно была не первая и последняя встреча с кузеном. Эмилия бережно закрыла сердечко и сложила драгоценность обратно в футляр.

Вдруг раздался бодрый стук в дверь.

— Да? — нерешительно откликнулась девушка. Дверная ручка медленно повернулась, и в проеме показался Кристофер.

— Эм… Прости, что побеспокоил, ты устала, — застенчиво начал он.

— Все в порядке, я… Я решила посмотреть некоторые подарки, — улыбнулась она.

— Да уж, на это все уйдет, наверное, целая неделя, — ответил он, подходя ближе. Эмилия заметила, что молодой человек что-то прятал за спиной.

— Я совсем забыл. А потом решил поздравить тебя в конце вечера, — продолжал он, скромно опустив глаза.

— Еще немного и ты бы опоздал, — Эмилия сделала шаг вперед.

Наконец Кристофер показал то, что прятал: у него в руке была маленькая черная коробочка. Он протянул ее девушке.

— Я долго размышлял, что тебе подарить. Надеюсь, тебе понравится. Это семена розы. Редкий сорт. Я знаю, что тебе нравятся белые, но я выбрал цвет зари, как мне сказали, не помню, как правильно называется…

— Крис! Ты гений! — перебила его разъяснения восторженная Эмилия. — Лучше и придумать нельзя было. Спасибо!

Эмилия на пару секунд обняла Кристофера и приняла в свои руки подарок. Ее лицо светилось неподдельной радостью.

— Что ж, я рад, — засмущался он, наблюдая как девушка вертит в руках коробочку.

— Завтра же посажу в оранжерее, — довольно продолжала Эмилия. Она бережно положила подарок на полку.

Молодой человек завороженно смотрел на нее и провожал взглядом каждое движение. Когда Эмилия подняла глаза на Кристофера, их взгляды встретились, и в воздухе повисла напряженная пауза. Девушка что-то почувствовала и опустила голову. Юноша хотел сделать к ней шаг, но она опередила его, положив руку на его плечо и преградив ему путь.

— Спасибо еще раз, — неловко повторила она, заметив на лице Кристофера странную эмоцию, похожую на разочарование.

— Доброй ночи, — ответил он, замешкавшись. Вероятно, он хотел сказать ей что-то еще, но решил, что не стоит. Он мягко улыбнулся, опустил руку Эмилии и быстро покинул комнату.

Произошедшее спугнуло сон. Едва девушка закрыла дверь спальни, ее тут же посетила мысль, прозвучавшая в голове скорее как приговор:

«Что со мной не так?» — ее взгляд упал вниз, туда, где заканчивался подол ее платья.

Она медленно прошла через комнату и открыла двери, ведущие на скромный балкон, который был заставлен ее любимыми цветами. Эмилия положила руки на ограждение и посмотрела вдаль. Впереди были различимы черные очертания леса, который простирался вплоть до горизонта. Внизу двумя этажами ниже суетились люди, которые освобождали старый дом от остатков праздничной роскоши. Эмилия провожала взглядом мужчин, которые выносили столы и отправляли их в грузовичок, стоящий у парадного крыльца. По тропинке, ведущей к воротам, прогуливались трое человек. Служанки и лакей переговаривались между собой, девушки звонко смеялись. Эмилия грустно улыбнулась, глядя им вслед.

Все, что произошло в этот день, казалось таким далеким и почти нереальным. Будто ничего и не было. Лишь гора подарков напоминала о том, что всего час назад в доме находилась сотня гостей. Эмилия тяжело воспринимала всякое вторжение в ее укромный тихий мир. Ей казалось, что священное спокойствие дома было нарушено, и теперь уйдет не один день на то, чтобы все вернулось на круги своя.

Свежий ночной воздух действовал на нее успокаивающе. Она глубоко вдохнула и посмотрела вверх на бескрайнее ночное небо, которое было усеяно звездами. Тихий прохладный ветер осторожно развивал ее растрепавшиеся волосы. Внезапный порыв воздуха коснулся лица, и тогда она почувствовала на щеке мокрую дорожку, появление которой она сама себе не могла объяснить.

— Мистер Лордон, извините! Вас очень просят к телефону! — тихо сказала худенькая молодая горничная, распахнув двери комнаты.

Было раннее утро. Арчибальд, который после праздника ожидаемо поздно лег спать, приоткрыл заспанные глаза и сначала даже не понял, кто его зовет.

— Сколько времени, Анита? — наконец прохрипел он почти минуту спустя.

— Девятый час. Мистер Лордон, что мне ответить? — взмолилась девушка, она явно очень нервничала. — Это важно.

— Да кто там в такую рань? И почему сегодня? — ответил Арчи, поглубже закутываясь в одеяло.

— Это… из полиции, мистер Лордон, — еще тише произнесла растерянная Анита.

— Что? Из какой полиции? — не веря своим ушам спросил юноша.

— Ну… Из нашей, из местной полиции. Они спрашивают вас.

— Что им надо, черт подери? Ступай, я сейчас подойду, — недовольно пробурчал Арчибальд.

Когда Анита скрылась за дверью, он неохотно высвободился из своего теплого кокона и, накинув старый тяжелый халат, покинул комнату.

— Арчибальд Лордон, чем могу быть полезен? — заспанным голосом сказал он, взяв телефонную трубку в гостиной.

— Мистер Лордон, вас беспокоит детектив Тернер, сэр. Я могу к вам зайти сегодня после обеда? — бодро отвечал полицейский.

— Ммм… Да, а что случилось?

— Я занимаюсь расследованием смерти мистера Дрейвика. Точнее его убийства, как предварительно полагает следствие.

— Убийства? Мистера Дрейвика? — эта фамилия показалась Арчибальду знакомой, однако он не мог вспомнить, откуда. — А при чем здесь я? — взволнованно спросил юноша.

— Пока не при чем, но мне нужно задать вам несколько вопросов. Итак, после обеда? — невозмутимым голосом продолжал сержант полиции.

— Да, хорошо, — растерянно ответил Арчи.

— Спасибо, до встречи, — отрезали на том конце провода и положили трубку.

Арчибальд не понимал, что происходит и на яву ли.

«Ну почему сегодня? Что за ерунда?» — вертелось у него в голове. «Где же я слышал про этого Дрейвика?»

Из-за дверей показалась Анита. Она прошла в гостиную и остановилась в нескольких метрах от хозяина.

— Сэр? — с осторожностью произнесла она.

— Черт знает что, — сказал сам себе вслух Арчибальд. Он протер глаза и уставился в окно, в которое вовсю светило утреннее солнце. — Что вообще у них там происходит?

Глава 2

Двадцать четыре часа назад

В полицейском участке небольшого тихого городка, одного из тех, где обычно ничего не происходит, а если и случается, то очень редко и громко, начинался новый рабочий день. Ночная смена спешила покинуть свой пост, а дневная — завершала завтрак и принималась за дела. Утро не сулило ничего существенно нового и увлекательного для Томаса Тернера — полицейского в третьем поколении. Молодой мужчина, вышедший на работу всего лишь год назад, уже привык к рабочей рутине и ему казалось просто ужасным, что ему предстоит заниматься все тем же еще лет сорок. Несмотря на пример отца и деда перед глазами, Томас еще будучи школьником мечтал поступить на службу и защищать невинных людей от преступников всех мастей. Его притягивала идея справедливости и торжества правосудия. И все же, как оказалось, его ждала судьба, которая была уготована большинству таких же наследников профессии, как и он — разочарование.

Но именно тому дню было суждено стать переломным в жизни молодого полицейского, хотя в то утро он таковым не казался вовсе.

— Сержант Тернер, зайдите ко мне! — раздался громогласный голос начальника участка. Томас только что собрался доесть последний кусок приготовленного матерью бутерброда. Он тяжело вздохнул, положил булку обратно на тарелку и отхлебнул горячего чаю, едва не подавившись. Полноватый, темноволосый кудрявый парень с немного торчащими в сторону ушами и приметной неуклюжестью проследовал мимо своих коллег к кабинету шефа. Те провожали его сочувствующим взглядом: этим утром Томас был избран первой жертвой.

— Здравствуйте, мистер Найт, — хриплым голосом поздоровался Томас, войдя в кабинет грузного мужчины в очках в самой толстой оправе. Горло парня страшно болело после того, как он ополоснул его наспех выпитым кипятком.

— Садись, Тернер. С утра подоспело дело, — пробурчал начальник, роясь в кипе бумаг на своем столе. — Звонил О’Коннор. Он заболел и, видимо, надолго. Дело придется перепоручить тебе.

— Мне? — удивился Томас. — Сэр, у меня самого столько работы, прошли уже все сроки… — он понимал, что признаваться начальству в своих проблемах было равносильно карьерному самоубийству, но молодой полицейский был уже к этому готов. Который раз на него сваливали заведомо нераскрытые дела, которые, как к ним не подойди, все равно заводили лишь в тупик. И каждый раз это была большая головная боль для начальника участка. Статистика — вещь невероятно важная, когда дело касается нераскрытых преступлений, ведь оно сулит лишение премий в конце года.

— Послушай меня, Томас, ты работаешь без вдохновения, — мистер Найт, откинувшись на спинку огромного кресла, пустился в философские измышления, которые так не любили его подчиненные, ибо все эти бесполезные рассуждения занимали львиную долю рабочего времени. — Зачем ты шел в профессию? Ради денег, а? Нет, наша работа — это призвание. Глядишь, может быть станешь однажды тем героем из местных газет, раскроешь какое-нибудь страшное преступление. И будет тебе всеобщая любовь, похвала и знак отличия от высшего начальства. Ну это если я распоряжусь. И на том, пожалуй, все. Да, я прямолинеен, не хочу, чтобы ты по-прежнему витал в мечтаниях. А потому скажу, что стать великим полицейским — уж точно ни твоя судьба, ни моя и никого в этом богом забытом местечке. Так что привыкай к рутине, если еще не привык. А чем больше всяких дел — тем быстрее проходит день. Еще спасибо скажешь, меньше будет времени на обед — не будешь таким толстым как я, кхм. Уже совсем скоро, вечером, ты сможешь вернуться домой в объятия своей ненаглядной, — расплылся в улыбке шеф, поправляя тяжелые очки на горбатом носу.

Томас залился краской:

— Мистер Найт, я с родителями живу, — смущенно ответил он.

— Так что ты сидишь? Марш за работу! Иначе так и будешь всю жизнь маменькины бутерброды есть над рабочим столом. Впрочем, кхм, разница небольшая…

Мистер Найт уже было пустился в очередные рассуждения о жизни и профессии, но Томас решился опередить его:

— Есть, сэр! — Но как только парень попытался встать, мистер Найт тут же вспомнил, зачем приглашал к себе молодого человека.

— Стой! Зачем я тебя вызывал… Ах да, — шеф вновь начал копаться в бесконечных бумажках. Наконец, он выудил из высокой кипы тонкую папку и передал ее в руки Томасу.

— Дело о смерти председателя клуба дворецких, прости боже, — со смешком сказал мистер Найт. — Удивительно, что такие еще водятся. Ничего сложного быть не должно. О’Коннор бы в два счета его раскрыл. Посмотрим, как справишься ты. Выезжаешь сейчас, наши ребята уже работают на месте.

— Но он же пенсионер, уже весьма в почтенном возрасте… — начал Томас, уже погрузившись в досье.

— Молодец, Тернер, на лету схватываешь! Но сам понимаешь, соблюдение формальностей и все прочее. Езжай, ускоришься — к обеду будет раскрытое дело. Скажешь потом спасибо О’Коннору за представившийся шанс.

— Да, сэр, — тяжело вздохнул Томас и поспешил покинуть кабинет начальства.

Молодой полицейский подошел к рабочему столу, на котором уже почти успел остыть чай. Томас со злостью выбросил кусок булки в мусорное ведро, взял ключи от машины и направился к выходу из участка.

Дорога заняла не более пятнадцати минут. Раннеосеннее солнце слепило глаза через лобовое стекло. Становилось все жарче, и Томасу пришлось снять куртку. Он приехал на спокойную городскую улочку в один из самых старых районов. По тротуарам мирно прогуливались пожилые пары с собачками, и все как один оборачивались при появлении полицейской машины. Стражи порядка были отнюдь не частыми гостями в этом квартале. Прогуливающиеся граждане сразу же принялись переговариваться между собой, и казалось, что слухи начали буквально передаваться по воздуху.

Наконец Томас Тернер оказался у дома номер шестнадцать, у которого уже стояла одна служебная машина. На звук отключения двигателя из дома вышла статная черноволосая женщина средних лет с грубыми чертами лица, она увидела Томаса и махнула ему рукой.

— Ну что, старина, иди сюда. Хоть научишься чему-то полезному сегодня, — поприветствовала его старшая коллега.

— С чем имеем дело, Элизабет? — серьезно спросил Томас, когда они входили в дом.

— Да ничего особенного. Старик помер, врачи и так не давали оптимистичных прогнозов по поводу его здоровья. Скорее всего ему нельзя было пить спиртное, и как видишь: чуть больше половины бутылки нет. Видимо, этого ему и хватило, — Элизабет указала на бутылку вина, стоящую на журнальном столике в центре гостиной.

— Инсульт? Есть свидетели? Он был один?

— Один. Его обнаружил утром сосед, я его уже допросила. Они договаривались встретиться, а наш герой не пришел и трубку не брал. Тело уехало на вскрытие, пока ты был в дороге. Джон быстро здесь все закончил. В общем, с тебя осталось заполнение бумажек, и можем идти пить кофе.

— Вы точно осмотрели все? — озабоченно интересовался Томас.

— Старина, у меня глаз к деталям наметан. Говорю же, можно закрывать. Вечером придут результаты вскрытия, и порадуешь шефа. Вот, держи бумаги и ручку, — беззаботно продолжала коллега. — А я пойду прикурю на дорожку. Табак у шефа нынче не в почете, он в который раз пытается бросить.

Томас остался в комнате один. Учась в колледже, он и представить не мог, что его работа будет по больше мере заключаться в ежедневном заполнении бесполезных бумажек. Ручка быстро запорхала по документу. Не прошло и пяти минут, как отчет был полностью готов. Томас услышал голоса переговаривающихся зевак у входа в дом. Он уже было хотел присоединиться к ним, но все же решил проявить самостоятельность и осмотреть жилище усопшего.

Везде, куда ни посмотри, царил идеальный порядок. Было видно, что хозяин очень скрупулезно заботился о чистоте, все комнаты были обставлены скромно, но со вкусом. На кухонном столике в коробочке лежали лекарства и какие-то бумаги (также в ровной стопке). Томас подошел, чтобы их рассмотреть: это были заметки, содержащие день и время принятия многочисленных лекарств.

— Он так пекся о своем здоровье, но не устоял перед бутылочкой вина? — подумалось Томасу. Он продолжил осмотр кухни и гостиной, но нигде не обнаружил шкафчика с горячительным.

— Если здесь нет кладовых, значит, он не пил вовсе. Откуда же взялось вчерашнее вино?

Томас аккуратно перешагнул через сигнальную ленту и начал пристально изучать само место смерти. На небольшом деревянном столике у дивана стояла бутылка красного вина, рядом с ней — почти пустой бокал. Томас отметил, что тридцатипятилетнее вино было явно дорогим и редким, вряд ли пенсионер мог позволить себе подобную роскошь. Трубка телефона, который лежал на полу, валялась рядом — по всей видимости, старик пытался позвонить. В тот момент, когда молодой полицейский уже хотел выйти на улицу, он понял, что его внимание привлекло нечто странное. Он еще раз огляделся и нахмурился. Через несколько секунд его лицо озарила внезапная мысль. Он что-то понял, но еще не мог это сформулировать.

Дверь в прихожей громко хлопнула.

— Тернер, ты закончил? Поехали, я умираю, как хочу кофе, — сказала напарница. — Тернер, ты чего застыл?

Томас не сводил глаз со столика у дивана.

— Элизабет, старик точно был один?

— Ну да, дверь была закрыта изнутри как минимум. Тебе что-то привиделось, Шерлок Холмс? — женщина издала самодовольный смешок.

— Он налил совсем немного вина, судя по «винным ножкам», так ведь?

Теперь старшая коллега рассмеялась во весь голос:

— Ножки у твоей подружки, Тернер! Ну или у мамочки!

Но Томас не обращал внимания на ее издевки.

— Правда, ты посмотри: выпита почти половина бутылки, а судя по разводам от вина на бокале — он наливал совсем немного, я бы сказал, что наливал меньше положенного. И пил только с одной стороны. Вероятно, брал бокал лишь пару раз. Значит, пил мало и недолго… — речь Томаса ускорялась, еле поспевая за ходом его мыслей.

— Черт подери, Тернер, что за ерунда? У старика случился приступ, вот и все! Если так беспокоишься, позвони на экспертизу пораньше.

Томас по-прежнему игнорировал комментарий коллеги. Он увидел открытую дверь, которая вела, по всей видимости, в спальню.

— Элизабет, там окно открыто.

— И что ты хочешь сказать? Пойдем уже! — нетерпеливая напарница уже была на пороге.

— Посмотри, какая идеальная чистота в доме. Перфекционист. Ты видишь, что книги и статуэтки на столике у открытого окна сильно сдвинуты. Они стоят не симметрично.

— Так, оставайся если хочешь, а я поехала. Ты ведь и сам на машине. Встретимся в участке, бумаги не забудь, — бросила на прощание коллега.

Томас услышал, как захлопнулась дверца машины, и тут же взревел мотор.

— Не нравится мне все это, — произнес Томас, оставшись в тишине.

Прибыв вслед за товарищем обратно в участок, молодой сержант-детектив (вторая приставка нравилась ему гораздо больше) открыл папку с делом о смерти бывшего дворецкого и начал внимательно изучать все данные, позабыв о той самой куче работы, которая дожидалась его с самого утра. Перечитав детали дела, он решил позвонить по номеру телефона, который оставил сосед. Трубку взяли достаточно быстро:

— Алло, дом Льюисов, — послышался достаточно молодой голос на том конце провода.

— Здравствуйте, Вас беспокоит сержант-детектив Тернер. Вы, наверное, миссис Льюис?

— Нет, я ее дочь, — после недолгой паузы испуганно сказала девушка. — Вам нужна моя мама, я так понимаю?

— Я хотел бы поговорить с Вашим отцом. Вы не могли бы вы попросить его к телефону, пожалуйста.

— Минутку!

Вскоре Томас услышал в трубке осиплый мужской голос.

— Ричард Льюис, слушаю! — отрапортовал явно пожилой человек.

— Мистер Льюис, это сержант-детектив Тернер из полиции. Звоню вам по поводу смерти вашего соседа, Иэна Дрейвика.

— Да-да, ужасное происшествие. У вас еще остались вопросы?

— Скажите, пожалуйста, часто ли мистер Дрейвик выпивал?

— Что? Иэн? Нет, слишком редко. Я бы сказал, он из тех немногих людей, которые почти равнодушны к алкоголю. Для меня, если честно, было сюрпризом увидеть, что Иэн скончался за бокалом вина.

— И вы не видели, чтобы кто-то вчера вечером заходил к нему?

— Нет, Марта, моя жена, возвращалась вечером домой и видела Иэна в саду. Было уже достаточно поздно, вряд ли он кого-то ждал в такое время. Видите ли, он ведь бывший дворецкий. Привык к режиму, всегда по часам жил. Работа закончилась, а привычки остались. Мы сегодня собирались на встречу с ним, он никогда не опаздывал, а тут… Я сразу заподозрил неладное, близкие знали про его диагноз. Хороший был, человек, царство ему небесное. Врачи прогнозировали ему недолго, так что он хотел со многими встретиться напоследок.

— Соболезную… И родственников у него не было?

— Он жил один, все верно. Жена давно умерла, детей у них не было.

Томас взял паузу, чтобы поразмышлять над следующим вопросом:

— О какой запланированной на сегодня встрече вы говорили?

— А, встреча в клубе дворецких, он был там председателем.

— Я так понимаю, все его друзья в основном были из клуба, верно?

— Ну на счет всех говорить не берусь, но многие были оттуда.

— Я могу сегодня посетить эту встречу? В рамках дела.

— Да… Но мы уже все отменили на сегодня. Я попробую обзвонить всех и собрать.

— Премного благодарен, мистер Льюис. Буду ждать вашего звонка!

Мистер Льюис сдержал свое слово и через двадцать минут перезвонил сержанту с приглашением на встречу клуба. Тернер, к удивлению коллег, внезапно схватил бумаги, подорвался с места и вновь направился к машине.

Как и ожидалось, уважаемые бывшие дворецкие с теплотой отзывались о своем почившем товарище. Один из его близких друзей выдвинул смелое предположение, которое также совпало с мыслями Томаса: у мистера Дрейвика не так давно был юбилей, и дорогое вино могло быть подарком от бывших работодателей. Ведь, как заведено в пышно обустроенных домах, на службе в которых мистеру Дрейвику довелось провести почти всю жизнь, всегда есть уютный погреб с коллекцией винных и прочих изысков. Тем более, что в главной местной газете не так давно вышла статья, героем которой стал наш почетный дворецкий, и прежние хозяева вполне могли напомнить о себе красивым жестом — прислать верному слуге бутылочку чего-нибудь коллекционного в подарок.

Вернувшись в участок, Томас достаточно быстро раскопал недостающую информацию о мистере Дрейвике: тот действительно всю жизнь проработал дворецким.

— Всего лишь два дома. Должно быть, он там уже был как член семьи, — подумалось детективу, — Все, хватит. Пора заняться делами, — он отогнал от себя тревожные мысли.

Томас отнес папку с делом и заранее заготовленным отчетом мистеру Найту, который, получив бумаги в руки, похлопал парня по спине со словами:

— Продвигаешься по службе, сынок!

Молодой полицейский вернулся к своему рабочему месту, встретившись по дороге с Элизабет в окружении коллег. При виде Томаса та заулыбалась и сказала:

— Ну что, нашел убийцу, детектив?

До конца рабочего дня уже оставалось полчаса. Томас углубился в написание очередного ежемесячного отчета о проделанной работе. Это вызывало у него неимоверную скуку. Он вновь вспомнил о том, что представлял себя рыскающим весь день по местам преступлений, в дождь и снег, в любую погоду, по городу и пригороду… Его же нынешняя работа была мало похожа на будни востребованного сыщика. Ход его мыслей внезапно прервал громкий телефонный звонок. Томас, вспомнив о захватывающей утренней поездке, сразу же схватил трубку:

— Сержант-детектив Тернер!

— Мистер Тернер, вы отвечаете за дело Дрейвика?

— Да, вы получили результаты экспертизы?

— Именно. У нас тут кое-что интересное. Наш клиент не просто умер, мы обнаружили следы яда. Вопрос в том, как он попал в организм. Скорее всего вместе с вином, как мы полагаем.

Мысли в голове Томаса завертелись со страшной скоростью, он ответил не сразу.

— Мистер Тернер? Пришлем наше предварительное заключение через полчаса, дождетесь?

— Да, я на месте, — полицейский плохо осознавал, что он говорит. По спине пробежал холодок.

Томас сразу же забыл о том, что делал до. Гипотезы рождались его в голове каждую секунду, и он не знал, с чего начать. Первое, что он сделал — это отложил все прочие документы в сторону, достал пустой лист бумаги и начал чертить схемы, чтобы яснее увидеть картину.

— Вино, вино… Откуда оно у него взялось?

Полицейский, храня тайну смерти старика, вновь бросился к машине, игнорируя расспросы коллег, поступающие по пути. В его глазах горел огонь, а на лице было написано что-то ужасно важное — редкая картина, как ни раз отмечал шеф. Томас вернулся в дом умершего и вбежал в гостиную. Все, что ему было нужно — это название и год разлива вина. Далее — у него оставался всего лишь час до завершения работы всех винных магазинчиков в округе. И везде сержант вел один и тот же разговор: он показывал фото Иэна Дрейвика (продавцы одинаково сетовали о том, как сожалеют о его смерти и каким замечательным человеком он был), но никто из его знакомых не припомнил, заходил ли он за последний месяц к ним за бутылочкой прелестного вина или нет. Все отмечали, что экземпляр достаточно редкий и дорогой и нечасто бывает на полках маленького городка.

К тому моменту, когда Томас вернулся в почти опустевший участок и взял в руки со своего стола отчет о вскрытии тела, он был уверен в своих дальнейших действиях. Он застал мистера Найта, закрывающего свой кабинет:

— Мистер Найт, мне нужно дело Дрейвика, сэр, это срочно — деловитым тоном произнес Томас, будто от него зависело решение дела государственной важности.

— Что? Дворецкого что ли? Ты получил результаты вскрытия? Утром занесешь, — мистер Найт уже был мыслями дома «в объятиях своей ненаглядной», как подумал Томас.

— Сэр, пожалуйста! Нужно… Нужно кое-что проверить, — взмолился он.

— Боже ты мой, Тернер, ну весь в отца! Шел бы домой! Ладно, папка сверху.

Томас забежал в кабинет, схватил заветные документы и горячо отблагодарил шефа.

— Вот, что бывает, когда нет девчонки, — улыбнувшись сказал вслед Томасу мистер Найт, и с чувством полного удовлетворения покинул участок.

Молодой детектив вынул из папки отчет, в котором теперь не было никакого смысла. Затем он еще какое-то время пролистывал дело в поисках нужной информации, и наконец он нашел ее.

— Реджинальды и Блэквуды … — он переписывал номера телефонов и адреса на клочок бумаги. — У последних он проработал почти пятнадцать лет до выхода на пенсию.

Томас хотел взять трубку и позвонить, но его взгляд упал на стрелки часов: уже было достаточно поздно. И хотя служебное положение позволяло ему нанести визит в жилище без предупреждения, он все же решил умерить свой пыл и дождаться утра.

— Тернер, куда ты? — окликнула Элизабет товарища, когда на следующий день она увидела Томаса, буквально вылетающего из участка на улицу и решительно направляющегося к парковке. Но тот ничего не слышал. Он почти не спал ночью, будучи в мыслях о деле. Пока его коллеги неторопливо собирались на обед, Томас совсем не ощущал голода. Он боялся упустить что-то важное, ему казалось, что он не успеет и ключ к разгадке дела ускользнет у него из-под носа. Сегодня же он предвкушал грандиозное открытие.

Примерно полчаса его старенькая машина неслась по дороге, зажатой между лесными массивами, отдаляясь от города, пока не достигла небольшой деревеньки. Путь лежал к самой ее окраине, где поодаль от всех домов за высоким забором виднелся грандиозный особняк. Томас в жизни не видел подобных домов. Проезжая сквозь ворота, он значительно сбавил скорость, ему хотелось рассмотреть территорию. Он проехал мимо уютного садика, в котором, как ему представлялось, должны неторопливо гулять леди в белых платьях и шляпках с зонтиками и томно щуриться от солнца. По пути его встречали яблоневые деревья и плотные кусты роскошных белых роз. В конце концов он выехал к небольшой площади перед крыльцом дома и остановил машину. Как только он заглушил двигатель и взял свой портфель, из дома показался «человек из прошлого» — с армейской выправкой и в идеально сидящем черном костюме.

— Мистер Тернер, добро пожаловать в поместье Блэквуд! Мистер Трэвис к вашим услугам, — чеканя каждое слово говорил с немного надменным видом молодой человек.

— Вы, эм, дворецкий? — неуверенно спросил Томас.

— Совершенно верно. Прошу, пройдемте за мной в дом. Мистер и мисс Лордон ожидают вас.

Томас ступил под своды старого особняка и почти что ахнул. Такое бывает, когда впервые попадаешь в дома, в которых сложно представить проживание людей вообще. Их жилище похоже скорее на музей, где нельзя ничего трогать. Обитатели дома и их прислуга здесь кажутся такими же антикварными, как и мебель, окружающая их. Не успел полицейский разглядеть резной потолок и мраморные колонны, как впереди появились двое молодых людей: лучезарно улыбающийся юноша примерно того же возраста, что и Томас, и миловидная девушка, которая была менее эмоциональна, чем ее спутник.

— Сержант Тернер, добрый день! Я Арчибальд Лордон, — расплылся в улыбке юный хозяин дома и протянул полицейскому руку для крепкого рукопожатия (при этом гость все еще пытался рассмотреть убранство холла).

— Здравствуйте, мистер Лордон, спасибо, что приняли, — ответил Томас, с гордостью демонстрируя свое удостоверение.

— Эмилия, это сержант Тернер, звонивший сегодня утром. Мистер Тернер, позвольте представить — моя сестра Эмилия, — казалось, что Арчибальд еще не вышел из своей вчерашней роли. Вот только о празднике, бывшем накануне, теперь напоминал лишь кричащий плакат, виднеющийся в отдалении по центру лестницы. Девушка лишь вежливо кивнула в знак приветствия.

— Простите за внезапное беспокойство, сэр… — начал оправдываться полицейский.

— Нет-нет, это ваша работа. Прошу пройдемте в гостиную, — дружелюбно пригласил гостя Арчибальд.

Томас последовал за хозяином поместья. Эмилия шла где-то позади, и, как отметил сержант, она скорее сопровождала брата, была его тенью, нежели чем полноправной хозяйкой особняка.

— Чай, может, кофе? — дворецкий пытался изо всех сил окружить полицейского вниманием и заботой. Томас даже не заметил, как у него из рук исчезло пальто.

— Эм… Чай, пожалуйста, — наконец скромно ответил он.

Сержант и хозяева дома разместились в просторной гостиной, которая находилась в соседнем крыле и больше походила на огромную библиотеку. Томас побоялся присесть на явно старенький диван, на который ему указал Арчибальд. И действительно, под весом своего тела, полицейский отчетливо ощутил пружины. Но как видно, хозяева дома гордились своим наследием и не обращали внимания на подобные пустяки.

— Что ж, мне нужно задать вам несколько вопросов, — уверенно начал Томас, открывая свой портфельчик. Он с трудом нашел в нем нужные бумаги и ручку.

Арчибальд и Эмилия, которые заняли места на диване напротив, пристально наблюдали за гостем и изучали все его движения, будто к ним пожаловал человек с другой планеты.

— Я не могу раскрывать детали дела… Могу сказать лишь, что мое расследование касается смерти мистера Иэна Дрейвика. А прибыл я к вам в связи с тем, что усопший много лет проработал в этом прекрасном доме дворецким и ушел отсюда на заслуженную пенсию.

В этот момент в комнату вошел с подносом мистер Трэвис, и при словах «усопший» и «дворецкий», прозвучавших в одном предложении, он явно напрягся, хотя и не подал виду.

— Чем мы можем помочь? — говорил уверенно Арчибальд.

— Скажите, есть ли в этом доме те, кто знал мистера Дрейвика при жизни? — Томас заглянул в свои записи, чтобы свериться с заранее подготовленными вопросами.

— Нет, к сожалению, — впервые подала нежный голос Эмилия. — Вероятно, он работал еще при моей бабушке и маме. Я его уже не помню. Моя бабушка проживает в другой стране, она не появлялась здесь уже много лет, а мамы давно нет в живых, — спокойно продолжала она.

— О, простите, мисс Лордон, — замешкался Томас. — То есть вы никак не поддерживали связь с бывшей прислугой? Я полагал, что человек, проработавший в семье почти пятнадцать лет, будет уже как член семьи.

— Нет, вся прислуга здесь сменилась, когда дом перешел во владение моего отца. Он выкупил поместье у моей бабушки перед ее отъездом, и решил сделать все по-своему. В этом деле мы вряд ли сможем вам что-то подсказать.

Томас спешил записывать за девушкой.

— Что ж… — на лице сержанта явно проскользнула тень разочарования.

— Могу поинтересоваться, что с ним случилось? — вмешался Арчибальд. — Я вспомнил, что недавно видел о нем заметку в газете. Что-то про слет дворецких.

— Да, именно. На нем он как раз и должен был вчера днем присутствовать, — полицейский развел руками и затем от волнения уронил бумаги с колен.

— Жаль, что мы не можем помочь. Возможно, миссис Блэквуд что-то помнит о нем, — Арчибальд взглянул на Эмилию, которая пожала плечами.

— Спасибо! Думаю, что пока нам не стоит ее беспокоить, мы ищем живых свидетелей, — со всей серьезностью и знанием дела заключил молодой полицейский.

— Чайку? — Арчибальд нарушил неловкую тишину, пока Томас пытался сообразить необходимые дальнейшие вопросы. Дело приняло неожиданный для него оборот.

— Да-да, спасибо! — Только сейчас сержант обратил внимание на то, что дворецкий словно статуя уже несколько минут как стоял подле него с подносом в руке.

Томас Тернер не заметил, как доехал обратно в участок. Все дорогу его одолевало чувство предстоящего неминуемого провала. Он вспомнил, с каким воодушевлением и восторгом пару часов назад уезжал с работы. Еще так недавновпереди маячили увлекательные приключения, а теперь он чувствовал полное разочарование. Обитатели поместья Блэквуд были его единственной надеждой в этом деле. Позвонив в дом Реджинальдов он выяснил, что никто из ныне живущих обитателей точно не знает мистера Дрейвика. Все хозяева также сменились много лет назад, и никто из прислуги не помнит старого дворецкого. Больше стоящих идей у Томаса не было. Все прочие — ни к каким зацепкам не вели.

— Шеф точно не обрадуется очередному тупиковому делу… И надо же было О’Коннеру заболеть! — горько сетовал он.

Глава 3

Едва за гостем закрылись двери, Арчибальд тут же зашелся хохотом.

— Что это было? Я тоже хочу работать в полиции! Если туда таких берут, то и меня должны принять.

— Арчи, перестань, — строго сказала Эмилия. — Он же все услышит!

— Ты заметила, как его голос дрожал? Наверняка он новенький, неопытный.

— Вот именно. Жаль, что мы не смогли помочь парню.

Входная дверь вновь открылась, и в проеме показался Кристофер, который обеспокоенно озирался вслед отъезжающей полицейской машине.

— Даже не спрашивай, — Арчибальд опередил напрашивающийся вопрос. — Ерунда, мы вообще не поняли, что случилось и причем здесь мы. Но это было забавно.

Кристофер перевел вопрошающий взгляд на Эмилию, поняв, что от друга вряд ли можно дождаться вразумительных объяснений.

— Умер дворецкий, который работал здесь давным-давно. Никаких деталей не сообщили, — сказала девушка.

— И стоило ради этого будить весь дом звонком с утра пораньше! — не унимался Арчибальд. — Крис, пойдем в кабинет, поможешь мне кое с чем.

Арчи зашагал в сторону лестницы, поманив за собой друга. Мимо них прошел мистер Трэвис, уносивший на подносе чашки с едва тронутым чаем. Эмилия тоже внезапно вспомнила о деле, которое запланировала еще вчера, и направилась в свою комнату. Зал опустел.

В тот теплый осенний день с огромного балкона, которым могло похвастаться поместье Блэквуд, открывался потрясающий вид на закат. Безоблачное небо над лесным массивом окрасилось в сочные цвета. Голубизна плавно сливалась с розовыми и оранжевыми мазками, словно природа позаимствовала кисть у художника и разрисовала свой небесный холст. Над зелеными кромками деревьев протянулась золотистая полоса, в центре которой оказалось солнце. Оно все больше тонуло в постепенно надвигающихся облаках, и с каждой минутой ореол вокруг желтого шара терял свою яркость.

За этим великолепием наблюдали двое: Артур, который не сводил глаз с горизонта, и Эмилия, совсем недавно присоединившаяся к брату.

— Я себя поймал на одной любопытной мысли, — сказал он мечтательно будто бы сам себе.

— Какой же? — спросила Эмилия, которая стояла у самого края и с высоты разглядывала оранжерею, расположившуюся неподалеку в саду. Всего пару часов назад она посадила там семена розы, и ей уже не терпелось увидеть результат.

— Наверное, это один из самых счастливых моментов в моей жизни.

— Почему ты так думаешь? — Девушка обернулась и удивленно посмотрела на юношу.

— Сложно сказать. Наверное, это ощущение абсолютного спокойствия. Тебя ничто не тяготит, все в жизни устраивает. Хочется навсегда остаться в этом мгновении.

— Не думаешь, что впереди тебя ждет что-то другое, но не менее счастливое? Ты не хочешь большего?

— Возможно, хотел бы. Но никогда не знаешь, чем оно закончится. Я не хочу гоняться за мечтаниями, не хочу преследовать амбиции. Пусть оно течет по жизни так, как есть.

Оба сделали небольшую паузу. Тишину нарушали лишь щебетание птиц и шелест листьев на деревьях. На дорожку, ведущую к воротам дома, неспешно вышла из черного входа прислуга.

— Помнишь нашу восточную поездку? — вновь нарушил молчание Арчибальд. Казалось, что он с головы до пят прирос к креслу, на котором сидел, а его юношеское лицо стало взрослее. — Последний раз именно там я поймал себя на такой же мысли. Думал, что тому виной атмосфера, но, видимо, нет.

— Я тоже тогда думала о подобном. Даже не хотела возвращаться домой. Много ли с тех пор изменилось? — Эмилии показалось, что она тоже переняла меланхоличное настроение брата.

— И да, и нет. Я боюсь той минуты, которая может изменить все. Того порога, переступив который, назад уже хода не будет.

— А вдруг тогда все будет еще лучше? И ты даже не вспомнишь сегодняшний вечер.

— Я обычно плохо помню те моменты, когда приходилось делать выбор, определивший всю дальнейшую жизнь. Не люблю я это. Хочется, чтобы все складывалось само собой.

— Ну как минимум один случай я могу тебе припомнить. Ты предложил мне остаться жить здесь с тобой после похорон отца.

На этой фразе Арчибальд наконец отвел взгляд от горизонта и обратил внимание на сестру.

— И в чем же то предложение определило мое дальнейшее существование?

— У тебя появилась невыносимая занудная соседка, без которой ты мог бы прекрасно обойтись, — улыбнулась девушка, и молодой человек засмеялся в ответ.

— Просто я понятия не имел, что мне одному делать с этим громадным домом.

— Ты почувствовал себя одиноким тогда?

— Наверное. Я не знал, что делать с пустотой внутри. Я привык опираться на отца, и вдруг его не стало. До того мне всегда казалось, что мне никто не нужен.

— Ты бы хотел семью?

— А что это? Разве мы — я, ты и Крис — не семья? Пока мне и этого достаточно.

Девушка помедлила с ответом.

— Да, семья. Еще ведь есть Артур, как оказалось. Что думаешь о нем?

— Ну я бы не рассчитывал на близкие отношения. Странный он очень. Конечно, быть может это лишь первое впечатление. Как считаешь?

— Мне показалось, что он такой же, как мы. Хотя и пытается это скрыть за надменностью и некоторым цинизмом.

— О чем ты?

— Он тоже из тех надломленных людей, которые себя чувствуют неуютно на празднике жизни, в толпе беззаботно веселящихся людей.

— Ты и меня к ним причисляешь?

— Просто ты вчера как обычно хорошо вжился в роль. Я прекрасно вижу, насколько ты сегодня опустошен. Для тебя это тоже было своего рода испытанием.

— Это другое. Почему ты считаешь, что я… Как ты сказала? Надломленный?

Эмилия подумала, что сболтнула лишнее.

— Я не говорю, что это плохо. Просто мы другие, вот и все.

— А как ты определяешь эту «надломленность»? Как ты ее видишь? Ты не знаешь, о чем страдали другие люди.

Девушке понадобилась минута, чтобы собраться с мыслями:

— Мы начинали жизнь заново. Это оставляет незримый отпечаток на лице.

Арчибальд задумался. Эмилия решила продолжить:

— Нам и так хорошо в нашем маленьком мире. Лично мне достаточно и этого. Ты — единственное, что держит меня здесь. Я не смогла бы жить в этом доме без тебя.

— Почему ты решила согласиться на мое предложение?

— Ты никогда меня об этом не спрашивал.

— И?

— Сейчас мне кажется это безумным, но тогда… Я почему-то почувствовала, что могу довериться тебе. Что знаю тебя, хотя мы говорили тогда первый раз в жизни. Я послушала свою интуицию и все.

— Да уж, сумасшедшая. Но в итоге вышло неплохо, как мне кажется.

Оба улыбнулись. Эмилия подошла к креслу, на котором сидел брат, и медленно провела рукой по его волосам.

— Интересно, как повернулась бы жизнь, если бы я отклонила твое предложение и уехала обратно за границу?

Арчибальд вновь тяжело задумался и в конце концов сказал:

— Все на свете могло бы быть другим, но имело бы тот же смысл.¹

Эмилия удивилась. За то время, что они прожили вместе, она никак не могла привыкнуть к тому, что в один момент ее брат мог быть дураком-разгильдяем, каких еще свет не видывал, а спустя минуту — серьезно раздумывать над смыслом жизни и выдавать умные книжные фразочки. Так или иначе, ей нравились все грани его характера. А главное — неутомимая жажда жизни, энергия, которой он заряжал всех вокруг и в которой она порой так нуждалась.

— Я люблю тебя, Арчи, — она произнесла это вкрадчиво, так, чтобы интонацией передать всю теплоту чувств, вкладываемых в каждый звук.

— Лучше бы ты сказала это кому-нибудь из тех, кто ходил вокруг тебя весь вчерашний вечер, — молодой человек вновь улыбнулся и нежно взял девушку за руку.

Эмилия закатила глаза и устало вздохнула.

— Ладно-ладно, я тоже тебя люблю, сестренка. Я рад, что все вышло так, как вышло. — Арчибальд встал и обнял Эмилию. Последний луч солнца спрятался за горизонт. Это случилось за доли секунды.

Эмилия посмотрела на брата и ей показалось, что он хотел что-то сказать, но внезапно на его лице появились совсем другие эмоции, будто он вмиг передумал. Арчибальд взглянул в сторону леса:

— Черт, пропустил тот самый момент. Ты специально меня отвлекла?

Эмилия рассмеялась:

— Какой момент? — Девушка тоже взглянула на горизонт.

— Когда исчезает последний кусочек солнца. Видишь, с той стороны уже подползает ночная синева.

— Если пойти к морю, то можно немного отсрочить наступление темноты. Пойдешь со мной?

— Я провожу тебя до пляжа и вернусь домой, хорошо?

Во всем доме было необычайно тихо и спокойно по сравнению с предыдущими днями. На первом этаже Эмилия и Арчибальд встретили Кристофера.

— На вас лица нет. Что случилось? — Спросил он, увидев их задумчивые лица.

— Нет, ничего, просто болтали на философские темы, — оживился Арчибальд.

— Я уже подумал, что опять пропустил что-то. Я поеду к себе, — Кристофер держал в руке небольшой чемоданчик.

— Не останешься? Пойдем погуляем, — предложила девушка.

— Прости, завтра рано вставать. Устал я тут с вами за последние дни. В другой раз, — юноши пожали друг другу руки, и Кристофер направился к выходу.

Через полчаса Эмилия вновь спустилась в зал, на этот раз сменив туалет для вечерней прогулки. Она не нашла брата у входных дверей и отправилась в гостиную, где Арчибальд проводил большую часть времени. Он сидел на диване, вновь уставившись в пустоту. Остановившись в дверях, девушка заметила, что его лицо все еще сохраняло строгость и сосредоточенность.

— Полагаю, что тебя все-таки беспокоит визит полицейского? — спросила Эмилия.

Арчибальд вздрогнул от внезапного появления сестры. Она могла поклясться, что угадала мысли брата.

— Не то что бы. Наверное, я тоже не выспался. Ты готова?

Эмилия и Арчибальд прогуливались по саду, над которым витали сладкие запахи цветов, чьи бутоны уже успели закрыться. Под ногами похрустывали мелкие камешки, которыми была засыпана дорожка, ведущая в сторону пляжа. Заметно похолодало, вечер наступал так стремительно, что казалось, будто становится все темнее с их каждым шагом. Эмилия, немного поежившись, скрестила руки перед собой на груди и стала пристальнее вглядываться себе под ноги. Пройдя через заросли кустарника, они вышли на извилистую дорожку, которая вела вниз по склону к морю. Молодые люди, занятые своими мыслями, прошли почти всю дорогу в полном молчании. Их думы прервал лишь собачий лай, который вскоре послышался впереди — это деревенские жители прогуливались со своими питомцами вдоль берега. Небо приобрело темно-синий, почти фиолетовый оттенок: оно слилось с морем и стало его продолжением. Недалеко виднелась башня старого маяка. Спокойные волны ласково, почти бесшумно, заливали берег. Над водной гладью парили чайки, время от времени пикируя к воде в поисках добычи.

— Я тебя оставлю здесь, мне еще обратно подниматься, — улыбнулся Арчибальд.

— Неужели ты нашел дела на сегодняшний вечер? — с издевкой поинтересовалась Эмилия.

— Мне нужно сделать телефонный звонок. Иди, — он тронул сестру за плечо, подталкивая ее вперед, и затем повернул обратно.

Девушка кивнула в ответ и продолжила свой путь. Чем ближе она подходила к морю, тем явственнее ветер доносил запах соленой воды. Она запрокинула голову и посмотрела вверх: ей нравилось ощущать необъятность неба над собой. Кое-где уже начали промелькивать первые звезды, а из-за облаков показался белоснежный месяц. Так же как Арчибальд не мог насытиться магией заходящего над лесом солнца, Эмилия была готова дни напролет проводить у воды, всматриваясь в морскую даль. Несмотря на периодически появляющиеся заметки в газетах о кораблекрушениях, она думала, что переплыть море на лодке не составит труда при должной подготовке. Обычно завидев на горизонте судно, она размышляла на тему того, чем же могли заниматься на борту моряки. Одиноко ли им, хочется ли вернуться на берег? Могла ли она жить так же?

Но в этот вечер ее голова на удивление была почти лишена раздумий. Девушка решила последовать примеру брата и просто насладиться природой и моментом — идеальным осенним вечером, когда все было в порядке и жизнь, как это часто бывает, не предвещала никаких потрясений.

Томас Тернер уже который час сидел за своим рабочим столом, стараясь не привлекать излишнего внимания. О его проблемах все коллеги узнали в тот момент, когда из кабинета начальника послышались жуткие вопли. Томас, лицо которого было белее простыни, вошел в кабинет в ожидании скорой расплаты за проявленное самовольство. Обвинение состояло в следующем: еще одна головная боль для шефа — дело, к раскрытию которого было почти невозможно подступиться за неимением почти что ничего.

Единственную полезную вещь, которую сержант успел сделать к концу рабочего дня — это вновь посетил место преступления и опросил еще нескольких соседей. Ни свидетелей, ни сторонних отпечатков пальцев и никаких явных следов пребывания чужака в доме усопшего обнаружено не было. Вино, стоящее на столе, не содержало яда. Однако появились две любопытных детали, подтвердивших догадку Томаса, которого прежде никто не слушал: мистер Дрейвик даже не притрагивался к бокалу с вином, так как на нем не было отпечатков пальцев. Более того, под диваном были обнаружены очень мелкие осколки стекла. Это означало, что после отравления убийца точно зачистил место преступления, избавившись от всех улик. Теперь сержант был уверен, что, несмотря на отсутствие следов борьбы, осколки явно имели отношение к событиям того вечера. Томас считал, что ничего не подозревающая жертва добровольно впустила в дом своего отравителя, и скорее всего Дрейвик хорошо знал гостя. Насильно ли старик принял яд, или же не устоял перед бутылочкой роскошного вина — с учетом новых вводных Томас склонялся к первой версии. Он внимательно изучил спальню, где было настежь открыто окно. Далее детектив вышел на улицу и осмотрел место, куда мог выпрыгнуть преступник, но ничего не обнаружил.

Что касается существования врагов и недоброжелателей — тут тоже оказалось пусто: ни один знакомый мистера Дрейвика не припомнил более-менее существенного конфликта в его жизни. Все отзывались о нем, как о приятном и дружелюбном человеке, который всегда был душой компании. Предположение о вероятном самоубийстве вызвало коллективный протест — по мнению друзей, соседей и просто знакомых, такого тем более быть не могло: у бывшего дворецкого была обширная программа как минимум на месяц вперед с учетом прогнозов его лечащих врачей. В подтверждение данных слов в письменном столе была найдена толстая записная книжка, в которой каждый день был расписан буквально по часам. Как и следовало ожидать — последний вечер в жизни почившего пенсионера был так же занят, но не приятным времяпрепровождением в компании интересного собеседника за бутылочкой красного вина, а работами по садоводству, которые завершились ровно за полчаса до отхода ко сну. И за последующие тридцать минут произошло что-то явно невходившее в планы пожилого человека.

Голова Томаса гудела. Он не знал, что еще можно придумать и сделать, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки в ближайшие дни. Он не мог думать ни о чем другом: шеф громогласно дал понять, что не допустит еще одного нераскрытого дела за этот месяц.

Жизни многих людей доказали, что судьба — подруга иронии. Одного человека она может поднять со дна наверх, а другого — безжалостно, незаслуженно и без предупреждения отправить на тот свет. И так бывает, что такое скверное событие способно обернуться большой удачей для другого человека. И именно это и должно было произойти в следующие минуты.

Внезапный телефонный звонок в соседнем кабинете заставил Томаса Тернера встрепенуться. Он настолько глубоко ушел в свои мысли, что не заметил, как почти задремал прямо на столе посреди бумаг. Полицейский взглянул на стрелки часов, которые указывали на то, что рабочий день уже закончен. На этот раз эта новость не принесла никакого мало-мальского удовлетворения несчастному сержанту. Вот так двадцать четыре часа могут вознести человека к абсолютной радости, а потом бросить в пучину разочарования. Томас не спеша начал собирать свой портфельчик, и в тот момент, когда он уже был готов надеть куртку и побрести к выходу, из кабинета, где полминуты назад зазвонил телефон, вышел его коллега с весьма озадаченным выражением лица. Из всех своих товарищей он обнаружил на рабочем месте лишь заспанного Томаса. Он прикрыл за собой дверь и объявил:

— Срочный выезд. Звонили из поместья Блэквуд. Там произошло убийство.

Глава 4

Ночную тишину спальни внезапно нарушил протяжный женский плач. Эмилия резко открыла глаза от того, что услышала собственный голос. Проведя рукой по шее, на которой только что сомкнулись чужие руки, она убедилась, что произошедшее с ней секунды назад было лишь ужасным сном. Девушка вспомнила то, что видела и чувствовала, и ей стало не по себе. Вернувшись в реальность, она осознала, какой наступил день и что ей предстояло. И это был именно тот момент, когда не понимаешь, что хуже — сон или настоящая жизнь.

В ее голове уже которые сутки крутилось лишь одно страшное воспоминание: она неспешно возвращается с пляжа, сначала поднимается по лесенке в гору, а потом бредет по тропинке к саду. Луна, так ярко освещавшая пляж, скрылась за деревьями, и Эмилия оказалась почти в полной темноте. О чем были мысли в тот момент — она уже не помнила. Окунувшись во тьму меж деревьев, она медленно брела по свежевыкошенной траве, смотря под ноги. Фонари в саду не включали уже несколько лет ради экономии средств, лишь блеклый свет из окон поместья слегка освещал ее путь. Среди кустарников, мимо которых она проходила, выделялись ее любимые белые розы. Их крупные бутоны было видно даже ночью, и потому извилистая дорожка, по краям которой были высажены розовые кусты, была отчетливо видна впереди. Но той ночью не они привлекли внимание девушки. Краем глаза она заметила, что под кленовым деревом неподалеку что-то лежало.

— Наверное, садовник забыл убрать что-то, — подумалось ей. Однако то, что покоилось на траве не было похоже на оставленные инструменты.

Эмилия замедлила шаг и решилась приблизиться к странному объекту. С какого расстояния ни посмотри, в очертаниях ничего не угадывалось, и поэтому девушка медленно подошла к дереву. В этот момент ее словно окатило волной шока и ужаса: перед ней лежал человек. На траве виднелись тонкие бледные кисти рук, лицо было неразличимо, так как человек лежал на животе. Девушка опустилась наземь рядом с телом, дрожащими холодными руками прикоснулась к плечу лежащего и аккуратно начала поворачивать его к себе. Она вскрикнула от испуга, глаза не обманывали ее: перед ней был ее брат. Арчибальд лежал неподвижно на руках Эмилии словно кукла.

— Арчи… — прошептала Эмилия, — Арчи, Арчи! — девушка перешла на крик. Она попробовала трясти брата за плечи, но он не шевельнулся.

— Арчи, очнись! Что случилось? — пронзал пустоту ее звонкий голос. Однако ответа она не услышала. Эмилия продолжала звать брата, она взяла его поудобней на руки и прижала к себе.

— Арчи! — позвала она в последний раз. — Помогите! — начала кричать она, обернувшись в сторону дома. — Пожалуйста, кто-нибудь!

Сколько она ни надрывалась, ее окружала лишь тишина. Пока она бережно укачивала брата на руках, по ее лицу катились горькие слезы. Эмилия не помнила, сколько сидела подле него. Чувство абсолютной беспомощности сменила ужасная паника. Она опустила тело брата на траву.

— Я сейчас, — тихо произнесла она, обращаясь к Арчибальду будто успокаивая его.

Она вскочила на ноги и что было сил побежала в сторону дома. Ворвавшись через парадную дверь в холл, она вновь начала звать на помощь, однако на ее крики отзывалось лишь эхо.

— Боже! — ее голос дрожал. Она была совсем одна.

Эмилия вбежала в гостиную и схватила телефонную трубку. Что происходило дальше — почти полностью исчезло из ее воспоминаний, остались лишь некоторые яркие отрывки. Она не понимала, зачем приехавшие вскоре медики поспешно вызвали полицию. Ей было непонятно, почему врачи медлят и не увозят Арчибальда как можно скорее в больницу. Один из приехавших полицейских пытался ее отвлечь и успокоить, однако Эмилия не хотела покидать места происшествия. Сколько бы он не уговаривал ее пройти в дом, все было тщетно: девушка отталкивала его в сторону и громко умоляла врачей сделать хоть что-нибудь. Ее брат по-прежнему не подавал признаков жизни. Его тело продолжало неподвижно лежать на холодной сырой траве, а собравшаяся вокруг него толпа различных специалистов с деловито-равнодушными лицами была занята исполнением своих профессиональных обязанностей…

Примерно так же сейчас лежала Эмилия в своей кровати. И несмотря на то, что она была под одеялом, девушка совсем не чувствовала тепла. Все, что было внутри — пустота и тьма. Ей хотелось поскорее заснуть, забыться, хотя она боялась увидеть продолжение кошмара. Поток воспоминаний прервали глухой звук шагов и скрип медленно открывающейся двери. Девушка опомнилась и слегка приподнялась с постели, чтобы увидеть силуэт вошедшего. Однако человека она узнала по голосу.

— Эми, ты кричала? Что случилось? — обеспокоенно произнес Кристофер. Он без колебаний присел на кровать рядом с Эмилией.

— Это было ужасно, — сказала она дрожащим голосом. Девушка потянулась к другу, и он обнял ее. — Страшный сон.

— Не хочешь рассказать мне? — успокаивал он ее, не размыкая объятия.

— Я не знаю, с чего начать… Там были похороны, но меня саму столкнули в яму, а потом… Меня душили, я не знаю кто или что, — Эмилия не могла успокоиться.

— Тихо-тихо, все закончилось. Это был просто сон. Ты дома, тебе ничего не угрожает, — Кристофер гладил девушку по голове и еще крепче прижимал к своей груди.

Они сидели в тишине еще несколько минут, пока Эмилия приходила в себя. В комнате было еще достаточно темно, но вдалеке над лесом небо уже стало светлее. Наступало утро тяжелого дня для них обоих.

— Попробуешь еще немного поспать? — прошептал молодой человек. — Я могу остаться с тобой, если хочешь… — нерешительно предложил он.

— Нет-нет, иди, тебе тоже нужны силы. Я постараюсь уснуть, — спокойно ответила она.

Кристофер нежно поцеловал девушку в лоб и медленно вышел из комнаты, убедившись, что та наконец успокоилась. Эмилия еще долго лежала без сна. За это время над лесом появились рассветные лучи. Ей удалось заснуть, но ненадолго, да и сон не был уже таким крепким.

Через пару часов дверь снова отворилась, и на этот раз в комнате появилась Анита.

— Мисс Лордон… Мисс Лордон, вам пора вставать, — мягко позвала она.

— Да, Анита, я уже не сплю, — мгновенно ответила Эмилия.

— Я принесу вам завтрак, — продолжала тихо горничная.

— Нет, спасибо. Я… я спущусь позже. Хочу сразу одеться.

— Кончено, мэм. Я накрою в столовой. Мистер Дорнан уже встал, он будет ждать вас внизу.

— Да, Анита, ступай, — еле слышно произнесла Эмилия. Она даже ни разу не взглянула на горничную, словно стыдилась чего-то.

Эмилия не чувствовала себя живой. Ей казалось, что все вокруг — продолжение ее сна. В комнате было достаточно темно, день обещал быть пасмурным — точно так же, как и в ее ночном кошмаре. Девушка поднялась с кровати и принялась за утренний туалет, стараясь сосредоточиться на рутинных действиях.

Кристофер тихо расхаживал по столовой в ожидании Эмилии. После визита к ней, он более не сомкнул глаз. Рано утром он встретил мисс Аниту, миссис Вэнди и мистера Трэвиса и раздал им поручения на наступающий день. Обычно этим занимался Арчибальд, он любил контролировать все, что происходило в его доме. Но сегодня хозяин не принимал в этом никакого участия. Он спал мертвенным сном, покоясь в деревянном гробу в одной из комнат дома.

— Мистер Дорнан, мисс Лордон спустится на завтрак сама, — обратилась Анита, войдя в столовую. Кристофер лишь кивнул ей в ответ.

В доме царила полная тишина, даже слуги старались ходить бесшумно, словно не хотели нарушить покой человека, который уже никогда не проснется. Эмилия также тихо шла по коридорам и спускалась по лестницам дома, лишь подол ее черного платья шелестел по полу. Она открыла двери столовой, взглянула на друга и тут же опустила глаза, слегка приподняв уголки губ. Кристофер заметил, что, несмотря на показное спокойствие и невозмутимость, ее глаза были красными и заплаканными. Впрочем, ничего другого он и не ожидал увидеть. Про себя же он отметил, что девушке дивно шло старомодное траурное платье, которое она достала из шкафа матери накануне. Анита потратила ни один час, чтобы привести его в порядок. В руке Эмилия держала маленькую черную шляпку с тонкой вуалью, а ее волосы были уложены в аккуратный пучок.

Друзья тихо сели за стол. Теперь мертвую тишину дома нарушали лишь звонкие удары столовых приборов и шаги мистера Трэвиса, который старался как можно меньше суетиться вокруг. В какой-то момент по оконному стеклу ударили капли дождя, но Эмилия ничего не слышала и застывшим взором продолжала смотреть на белую скатерть и почти не тронутую тарелку перед собой.

Последующие несколько часов прошли под командованием Кристофера. Он встретил работников кладбища, которым предстояло нести на своих плечах гроб, потом собрал всех в холле, чтобы к назначенному часу подойти к местной церквушке, которая находилась неподалеку от поместья. Горничная Анита глубоко сопереживала утрате хозяйки и старалась быть рядом с ней. Домашние служащие не чаяли души в Арчибальде: им казалось, что было в нем что-то простое и родное. Ни манерами, ни привычками он совсем не походил на человека, родившегося с золотой ложкой во рту.

Пока заместитель хозяина занимался вопросами организации похорон, девушки отправились в сад, чтобы набрать корзину белоснежных роз. Эмилия больше не хотела их видеть. Вместе с Арчибальдом ушло все то немногое, что она любила в этом доме. Она рьяно срезала ножницами их стебли, так что на ее пальцах появлялось все больше порезов и царапин. Но она будто и не замечала этого. Вскоре корзины были настолько заполнены бутонами, что девушки не смогли унести все сами и пришлось позвать на помощь мужчин. Эмилия смиренно наблюдала за тем, как корзины грузят на телегу, а мисс Анита стояла рядом и держала хозяйку под руку.

Один из распорядителей похорон подошел к Эмилии, чтобы уточнить, сколько ожидается гостей в церкви, но девушка словно и не слышала вопроса. К ним тут же поспешил Кристофер, который рукой поманил к себе распорядителя, давая знак, что девушку беспокоить не стоит.

— Придут только свои. Я не думаю, что будет много народу. Мы просили газеты не освещать широко, — тихо ответил он.

Действительно, на подходе к церкви нельзя было увидеть толпу людей, которая по обыкновению присутствует на похоронах знатных и богатых особ.

— Как это странно, горько и несправедливо, — подумалось Аните. — Еще даже неделя не прошла с такого шикарного праздника. Столько гостей было, столько друзей, а сейчас…

Похоронную процессию у входа в церковь поприветствовал священник, и все прибывшие двинулись за ним. Гроб установили на постамент у алтаря. Эмилии не верилось, что в нем лежал Арчибальд. Ей казалось, что это не он, а человек под странной маской. Его лицо было необычайно спокойно и не выражало абсолютно ничего. Лицо спящего человека всегда выглядит живым, даже если на нем не отражаются никакие эмоции. Лицо мертвого человека ни на что не похоже, оно скорее подобно некой пустой оболочке, за которой ничего не скрывается.

«Возможно, это и есть лик смерти, отпечатавшийся на человеческом лице», — вот о чем думала Эмилия в эти страшные для нее минуты.

Зал церкви действительно был почти пуст. Кроме церковных служителей и распорядителей похорон, в нем присутствовали лишь представители поместья Блэквуд. Когда стало понятно, что более никто не спешит на службу, священник начал свою речь. Эмилия, не дождавшись ее завершения и не обращая ни на что внимания, будто зачарованная встала со своей скамьи, подошла к огромным корзинам с розами, которые стояли подле гроба, и постепенно начала укладывать бутоны поверх тела брата, словно пытаясь его накрыть одеялом. Когда пастор завершил речь, к ней подошел Кристофер и обнял ее за плечи:

— Помоги мне, — шепотом произнесла она, в ее горле стояли слезы.

Молодой человек безмолвно удовлетворил просьбу девушки, так что через десять минут почти все тело покойного юноши было усыпано белоснежными бутонами.

— Эми, я думаю, достаточно, — произнес Кристофер и вновь коснулся плеча девушки.

Эмилии было невыносимо стоять без дела. Ей хотелось нарушить неловкую тишину, царившую в церкви. Вдруг она заметила женскую фигуру, которая незаметно очутилась на одной из скамеек чуть поодаль от всех. Девушка обернулась и разглядела достаточно пожилую женщину с седыми волосами, небрежно собранными на затылке. В руках она держала мокрый зонт, а ее одежда не была подходящей для похоронной церемонии: она выглядела весьма обыденно, будто старушка решила заглянуть в церковь по дороге по своим делам, оказавшись здесь в это время совершенно случайно. Кристофер тоже приметил незнакомку, однако не подал виду. Когда распорядители похорон решились подойти к нему, чтобы согласовать отправление на кладбище, Эмилия, словно почувствовав приближение неизбежного, сорвалась с места, подошла к гробу и опустилась на колени. Девушка не хотела верить, что ее брата скоро заберут на совсем. Она не хотела отпускать его одного в вечную темноту, оставлять в сырой и холодной земле.

И тогда произошло то, что ненадолго отсрочило этот момент. Двери церкви распахнулись вновь, на этот раз на пришествие нового гостя обратили внимание все присутствующие. По проходу шел Артур Шарп. Он не старался идти тихо, даже наоборот — стуком каблуков по старинному каменному полу он будто пытался привлечь всеобщее внимание и возвестить о своем появлении. Не обернулась лишь Эмилия, которая не сводила глаз с покойного, на чьем лице была маска Арчибальда.

Артур приветственно кивнул Кристоферу и пастору, а затем медленно подошел к гробу. В его руках лежали несколько алых роз. Эмилия обернулась к кузену и, не взглянув в его лицо, попыталась принять цветы в свои руки. Со стороны казалось, будто она охраняла покой брата.

— Позволь мне, — заговорил молодой человек, обращаясь к ней. Артур бережно взял одну из роз и положил к телу кузена. Эмилия молча, но не без волнения наблюдала за происходящим, а когда все алые розы присоединились к белым, впервые за последние дни она слегка улыбнулась и с восторгом произнесла:

— Как же он красив. Даже ангелы не так прекрасны… — из ее глаз вновь тихо заструились слезы.

«Надо же, как странно! Я слышал, что еще несколько дней назад здесь был большой бал, столько приглашенных… По рассказу местных, на деревенской дороге вереница машин стояла, давно здесь такого не видели. А сейчас… Вот уж действительно: смейся, и весь мир будет смеяться вместе с тобой. Плачь — и ты будешь плакать в одиночестве»,² — вот о чем думал полицейский Томас Тернер, когда вошел в поместье Блэквуд. Всего лишь два дня назад он и вообразить не мог, что вернется сюда с такой печальной миссией и более того, что дело, которое ему поручили, примет настолько драматический и запутанный оборот.

Томас оказался в зале, где на нескольких столах были уложены букеты с траурными лентами. Каждые полчаса к крыльцу подъезжала машина, которая привозила очередную охапку цветов, а посыльный передавал дворецкому стопку открыток. Людей в доме было совсем немного, периодически раздавался телефонный звонок, и мисс Лордон — теперь уже полноправной хозяйке дома — приходилось молча принимать соболезнования в связи с ее горькой утратой. Эмилия вместе с Анитой вернулась домой раньше всех, так как не решилась поехать на кладбище. В том ее поддержал Кристофер, в очередной раз взявший на себя обязанности похоронного распорядителя.

Вскоре к мистеру Тернеру присоединилась его коллега — та самая Элизабет, которая так недавно посмеивалась над неопытностью и наивностью своего товарища. Теперь же, почувствовав бремя ответственности и осознав сложность, с которой им пришлось столкнуться, она стала заметно собраннее и серьезнее. Инспектор Элизабет Смит подошла к Томасу и кивнула в сторону Кристофера, который ни на шаг не отходил от Эмилии.

— У нас нет времени. Давай переговорим с ним, думаю, мисс Лордон не стоит сегодня сильно беспокоить, — прошептал на ухо коллеге Томас.

— Да, пожалуй. Надо с чего-то начинать. Но нужно рассказать ей о заключении вскрытия, без этого никак.

Полицейские подозвали к себе Кристофера и сообщили о том, что предстоит услышать девушке. Несколько секунд он колебался и, извинившись перед полицейскими, вернулся к Эмилии.

— Крис, кто была та женщина в церкви? Ты заметил ее? — спросила она, положив трубку после очередного телефонного разговора. Девушка казалась весьма спокойной, ее лицо — каменным, будто она позаимствовала у покойника маску.

— Да, видел. Не знаю, нужно спросить. Вроде велась запись посетителей панихиды. Вдруг она что-то оставила.

— Узнай, пожалуйста. Сообщи мне, если вдруг обнаружишь что-то.

Кристофер кивнул и после недолгой паузы обнял подругу за плечи и сказал:

— Эми, нужно поговорить с полицейскими, они ждут нас. К сожалению, это необходимость, сама понимаешь.

Они пришли в уже знакомую Томасу Тернеру гостиную. Если сержант почти привык к непривычной роскоши дома, то инспектор еще озиралась по сторонам. Напарнику даже пришлось толкнуть ее локтем в бок, чтобы та сосредоточилась на деле. Элизабет собрала копну густых волос в тугой хвост на затылке и, присев на диван, начала:

— Мисс Лордон, вы должны выслушать важную информацию. Сожалеем о вашей утрате. Нам жаль, что приходится вести этот разговор в такой тяжелый для вас день, но сами понимаете, — говорила Элизабет соболезнующим тоном. Томас даже удивился, что его коллега действительно может быть профессионалом, когда не валяет дурака. Несмотря на свой возраст, она была поразительно ребячлива и имела мало общего с другими сотрудницами их полицейского участка.

— Это ваша работа, я готова… — Эмилия запнулась и с содроганием опустила взгляд: она поняла, что произнесла ту же самую фразу, которую говорил здесь ее брат всего пару дней назад на этом же самом диване. В этот момент Кристофер, сидящий рядом, обнял ее за плечо, и девушка вновь подняла на полицейских взгляд, полный напускной решимости и сил.

Элизабет поняла, что можно продолжать:

— Итак… Вскрытие тела и анализы показали наличие яда и алкоголя в крови. Эксперты полагают, что ваш брат пил вино перед смертью…

— Что? Яд? Вы шутите, — Эмилия старалась держаться, но ее голос дрожал.

— Нет, мэм, ошибки быть не может, — заверила ее инспектор. — Но это не самое сложное, к сожалению.

В этот момент Томас достал бумаги из портфеля и протянул их коллеге.

— Мисс Лордон, я к вам приходил два дня назад по поводу вашего бывшего дворецкого, мистера Дрейвика. Так вот: дело в том, что и покойный мистер Дрейвик, и ваш брат были отравлены одним и тем же ядом. Также они оба пили вино перед смертью. Пока мы исключаем версии самоубийства… — говорил Томас, показывая потрясенной Эмилии документы.

— Подождите, — девушка помотала головой. — Вы хотите сказать, что речь идет об… убийстве?

— Именно, скорее всего это так, — с сочувствием произнесла инспектор.

Эмилия в шоке закрыла руками рот и взглянула на Кристофера, который не знал, чем помочь и как придать ей сил. После недолгой паузы Элизабет продолжила:

— Мисс Лордон, нам необходимо провести тщательный обыск в вашем доме и на всей территории. С вашего позволения, мы хотели бы начать немедля.

Казалось, что девушка не слышала этих слов. Она схватилась за волосы.

— Этого не может быть. В доме никого не было, Арчи был один… — уверенно начала она.

— Мэм, поверьте, всякое бывает. Это задача следствия — выяснить, как все произошло и почему.

— Господа, — обратился к полицейским Кристофер и одобряюще кивнул им, как бы давая разрешение на начало действий. — Эми, ступай в зал, ты нужна там. А я сопровожу мистера Тернера и мисс Смит, хорошо?

Эмилия сидела в оцепенении, но почувствовав, как Кристофер берет ее за руки, она будто вернулась в ужасающую реальность.

— Да, я пойду, — она встала с дивана и резко направилась к выходу из комнаты, пройдя мимо полицейских.

Обыск всего поместья мог занять не один день. Томас и Элизабет понимали, что необходимо подкрепление, но все же решили позвать на помощь на следующий день из уважения к хозяйке.

— Мы не сказали, что нам нужно всех допросить, — призналась инспектор Кристоферу, который провожал детективов в комнату Арчибальда.

— Вы можете начинать, мисс Лордон даст показания позже.

Томас достал очередной документ из портфеля и протянул его другу семьи.

— Вот список. Пригласите, пожалуйста, весь домашний персонал.

Через несколько часов полицейским стало понятно, что дело обрастает новыми сложностями и вопросов появляется все больше. Томас надеялся обнаружить в доме то же самое вино, которое пил в ночь своего убийства мистер Дрейвик, однако ничего не нашел. И все же, поиски не оказались безрезультатными: дворецкий мистер Трэвис любезно сопроводил Томаса в погреб, где тот нашел несколько таких же нетронутых бутылок — именно то вино было на столе у бывшего дворецкого.

— Что же, хотя бы еще одно совпадение, — с облегчением подумал он. — Но большей ясности это не приносит.

Мистер Трэвис, увидев почти что ликование на лице сержанта, понял, что тот что-то обнаружил. И дворецкий еще до начала допроса поспешил начать свой рассказ:

— Вот что странно: утром в день рождения мисс Лордон я нашел такую же открытую бутылку в гостиной и отнес ее на кухню. Я не удивился, так как мистер Лордон любил пить вино по вечерам. Но больше я ее не видел. Возможно, миссис Вэнди, наша кухарка что-то знает. Возможно, она убрала ее куда-то. Более того, когда чуть позднее в тот же день я забирал вино из погреба, я отметил недостачу: не было двух бутылок. Я подумал, что одна из них скорее всего была как раз та самая…

— Что? Простите? Две бутылки? Одинаковые? — Томас не поверил своим ушам и поспешил достать блокнот с заметками. — Вот название вина и год его изготовления, вы говорите о нем?

— Именно, одно из лучших и самых старых вин в нашей коллекции, гордость Блэквудов.

— Черт подери… — вырвалось у Томаса. Он буквально чувствовал, как адреналин разливается по его телу. И это было именно то, что он ожидал от своей работы.

— Простите, сэр?

— Нет-нет, я… Проводите меня к мисс Смит, пожалуйста. И закройте погреб, мы опечатаем его. И кухню тоже, предупредите миссис Вэнди.

Обменявшись информацией о результатах обыска, полицейские предварительно пришли к одному неутешительному заключению: должно быть, убийства связаны больше, чем они полагали.

— Если с Дрейвиком все относительно ясно, то здесь… Дворецкий говорит, что видел вино на кухне, но его мог выпить кто угодно, — говорил Томас, не скрывая своего воодушевления. Он не мог поверить, что чутье его не подвело. — Надо же, я был здесь в тот день!

— Допустим, что убийство готовилось вновь. Но вот вопрос: как убийца рассчитал, кому именно оно попадет в руки? Был ли целью мистер Лордон? Нет, в тот вечер в доме явно был кто-то еще. Надо начинать допрос, — выражала мысли вслух инспектор.

— Мы не осмотрели соседнее крыло.

— Сходи туда. Если что, продолжим завтра.

Для Эмилии, как назло, день тянулся неимоверно долго. Когда за окном уже стало наконец заходить солнце, девушка поспешила закрыть парадную дверь. Она застыла на несколько секунд, поймав себя на мысли о том, что последний раз она наблюдала закат именно в компании брата. Тот вечер теперь был словно из другой жизни. Она подавила вновь подступившие к горлу слезы. В этот момент от крыльца отъехала полная цветов машина. Местные жители, собравшиеся за воротами поместья, провожали ее любопытными взглядами и, переговариваясь между собой, наблюдали, как она уезжает в сторону кладбища, которое находилось на другом конце деревни.

— Мисс, вам еще нужна моя помощь? — поинтересовалась горничная, приблизившись к хозяйке.

— Нет, спасибо Анита, можешь идти, — Эмилия держалась из последних сил. Ей безумно хотелось уединиться в своей комнате и по возможности больше никогда ее не покидать.

Анита скрылась в гостиной, где встретилась с выходящей оттуда миссис Вэнди. Женщина вытирала платочком глаза и нос и тихо приговаривала:

— Бедный мальчик… За что же его так!

Вся прислуга поместья собралась в одном зале. Те, кого уже допросили, поспешили домой. Полицейские все же решили не прерывать процесс с учетом выяснившихся фактов и вызвали подкрепление из городского участка, которое продолжало обыски в доме и в саду. Эмилия не обращала на все это никакого внимания. Она была настолько измотана, морально и физически, что была не в ее силах с кем-либо общаться, кроме Кристофера. Девушка нашла его у входа в гостиную.

— Я могу идти в свою комнату? Там уже был обыск? — спокойно спросила она, скрестив руки на груди и наблюдая, как Анита занимает место напротив инспектора. Все происходящее Эмилия уже воспринимала как данность. Крис закрыл дверь в гостиную.

— Да, то крыло уже осмотрели. Ступай, тебе нужно отдохнуть, а я закончу со всем этим здесь, — он смотрел на нее с пониманием и любовью. Ему как никогда хотелось позаботиться о ней и сделать все возможное, чтобы хоть как-то облегчить тяжелое бремя утраты.

Эмилия прошла мимо слуг, которые сидели в полной тишине. Она стала подниматься по лестнице и вдруг остановилась, увидев перед собой праздничный плакат, из-за которого она устроила разборку с братом в день ее рождения. Девушка замерла перед ним на несколько секунд, елеудерживая себя оттого, чтобы сорвать его и выбросить куда подальше. Усмирив внезапно пробудившийся порыв гнева, она быстро зашагала дальше наверх. На ее пути встречались полицейские и криминалисты, но Эмилия игнорировала их появление и хотела поскорее исчезнуть в своей комнате.

Полицейские уже который час обыскивали дом, но того, что могло хоть как-то помочь в расследовании дела, они так и не обнаружили. После допроса всей прислуги вырисовывалась следующая картина: в день своей смерти Арчибальд Лордон, прогулявшись с сестрой до пляжа, вернулся домой, где уже давно никого не было. В тот вечер хозяин дома распорядился отпустить всех пораньше, так как из-за праздника накануне всем пришлось трудиться больше положенного. Конечно, полицейские отмечали тот факт, что кто-то мог тайком и остаться или вернуться, но пока вся прислуга хором заверяла, что все покинули поместье чуть ли не одновременно еще до наступления сумерек. Что касается алиби Кристофера — его подтвердили соседи по дому, они видели, как он приехал вечером домой на свою скромную квартирку. После прогулки Арчибальд, вероятно, решил выпить бокальчик вина, которое обнаружить так и не удалось. Что касается бокала — то дворецкий мистер Трэвис клялся, что весь сервиз был на месте, будто его и не трогали. Как покойный мистер Лордон мог оказаться в саду? На этот счет Томас и Элизабет соглашались друг с другом в том, что он, по всей видимости, решил прогуляться и встретить сестру и именно там ему стало плохо. Алиби его сестры также пока сомнений не вызывало — как минимум несколько местных жителей (полицейские уже успели потрудиться в деревне и провести опрос) видели девушку на берегу уже после заката. Осмотр территории поместья также не выявил никаких улик. Мог ли кто-то пробраться извне? Пока на это ничего не указывало, однако эту теорию отметать было еще рано.

Ближе к ночи у Томаса начала побаливать голова. Он уже ни в чем не был уверен: он стал с подозрением посматривать на свидетелей и ставить под сомнение все их показания.

«Что им может помешать соврать? Одному или нескольким? А вдруг они в сговоре? Произойти могло все, что угодно!» — рой беспокойных навязчивых мыслей и теорий заговора не давали ему покоя. Он чувствовал, как почти засыпает на ходу, но при возникновении каждой новой идеи он вздрагивал и хватался за блокнот, чтобы успеть зафиксировать мысль.

Когда детективы уже собирались наконец покинуть поместье, в гостиной зазвонил телефон. Трубку взял Кристофер.

— Господа, приехал еще один свидетель, — поспешил он сообщить полицейским. Для вконец измотанных сержанта и инспектора эта новость не стала облегчением.

Кристофер вышел в парк навстречу приближающемуся автомобилю. Оказавшись у крыльца, задняя дверь открылась, и из машины вышел Артур Шарп.

— Спасибо, что приехал, — поприветствовал его Кристофер.

— А ваш сад опустел, — сказал Артур, оглянувшись на осиротевшие кусты роз, раскинувшийся за его спиной.

— Ты про цветы? Да, Эмилия почти все срезала.

Молодые люди вошли в дом, где сразу столкнулись с полицейскими. Артур достаточно быстро поведал о том, что знал: предположительно за час до своей смерти Арчибальд Лордон звонил кузену, чтобы договориться о будущей встрече. Он явно был дома один.

Кристофер, который ждал Артура в холле, увидел Эмилию, спускающуюся по лестнице вниз.

— Кто-то приехал? — сонным голосом спросила она.

— Да, твой кузен Артур. Он в гостиной, беседует с полицией.

— Артур? Как странно. Он что-то знает? — обеспокоенно спросила девушка.

— Не особо. Они говорили по телефону с Арчи в тот вечер и все. Артур мне рассказал об этом еще утром.

— Да, Арчи мне говорил, что ему нужно было позвонить и оставил меня на пляже. Так вот, с кем он беседовал, — вспомнила она с горечью в голосе. — Крис, я кое-что видела в кабинете у отца…

Тут дверь гостиной отворилась, прервав мысль девушки. Полицейские поспешили попрощаться с хозяйкой и сообщили, что в ближайшие дни следствие в доме еще продолжится. Кристофер вызвался их проводить.

— Как ты? — Артур решил проявить толику внимания и заботы.

— Ничего, спасибо. Ужасно спать хочется, — ответила девушка.

— Эми, ты что-то хотела сказать? — спросил быстро вернувшийся Кристофер.

— Ах, да. В кабинете отца… Портрет.

— Так ты видела его?

— Что произошло? — Эмилия явно нервничала.

— О чем идет речь? — вмешался Артур.

— Пойдемте вместе, — Кристофер поманил их за собой к лестнице.

Во всем доме горел оставленный полицейскими свет, и Кристоферу приходилось по пути заходить в комнаты и гасить его. В полном молчании они дошли до кабинета отца Эмилии и Арчибальда. Тут девушка подала голос:

— Полицейские это видели?

— Думаю да, но вряд ли их это заинтересовало. У вас половина дома заставлена старинным хламом. Какое им дело до какого-то портрета?

Семейный портрет Лордонов, ранее никогда не покидавший зал, теперь покоился в небольшой темной комнате, где еле помещался. С полотна на зрителя смотрели четыре фигуры: Джеймс — глава семьи, отец Эмилии и Арчибальда, грозно возвышающийся над своим семейством. Рядом с ним стояла четырехлетняя очаровательная светловолосая девочка в ситцевом платье персикового цвета — маленькая Эмилия. Она касалась ручками спинки кресла, в котором сидела ее мама Алиса, держащая на руках маленького мальчика. При том, что это был их единственный семейный портрет, за который была явно уплачена значительная сумма денег, изображенные на нем лица явно не светились радостью и вдохновением. Лицо мужчины выглядело суровым и отстраненным. Его жена была не менее строга во взгляде и сосредоточенно смотрела вперед, будучи мыслями где-то в другом месте, но точно не с семьей. Мальчик в ее руках был то ли несколько напуган, то ли художник переборщил и сделал его глаза слишком выпуклыми. И лишь Эмилия получилась органично — в ее доброжелательном взгляде была теплота, а скромная улыбка озаряла лицо малышки. Портрет был настолько большим, что зрителю приходилось задирать голову, чтоб разглядеть лица изображенных на нем фигур.

Взрослая Эмилия приблизилась к картине и внимательно начала изучать глубокие порезы, изуродовавшие старое полотно. Девушка провела пальцами по холсту и подумала: «Когда это случилось? Неужели поэтому Арчи затеял эту историю с плакатом… Почему же он мне ничего не сказал?»

— Арчи не хотел тебя расстраивать, — прозвучал ответ, но не у нее в голове, а наяву — в комнату вошел Кристофер и подошел к Эмилии.

— Крис, ты что-то знаешь об этом? — взволнованно спросила она.

— Явно не больше твоего. Я ничего не заметил в то утро и не присутствовал в тот момент, когда портрет снимали и уносили.

— Кто этим занимался? Нужно спросить у Трэвиса! — в голове Эмилии набирали скорость мысли.

— Насколько я помню, Трэвис тоже не присутствовал при этом, — с сожалением продолжал Кристофер.

— Что с ним случилось? — вмешался наконец Артур.

— Ты его видел? Вечером во время праздника? — Эмилия повернулась к кузену с горящим взглядом.

— Нет, мы просто прогуливались по дому, чтобы спокойно поговорить. Внизу было слишком шумно. Тогда я не обратил внимания на порезы на портрете, — заверил ее кузен.

— Здесь явно что-то не так. Если Арчи увидел, что портрет родителей кто-то обезобразил, почему он не сказал мне? Хотя стойте… Он вел себя немного странно в свой последний вечер. Мне показалось, будто он хотел поговорить со мной о чем-то. Возможно, он знал, как это случилось. Что сказала полиция?

— Я спросил у них. Ответили, что явно использовали острый предмет типа ножа, — продолжал Кристофер.

— Господи, — тихо вырвалось у девушки.

После короткой паузы Артур вновь напомнил о своем присутствии:

— Эмилия, я приехал, чтобы поговорить. Крис, оставишь нас ненадолго?

— Хорошо. Эми, мне остаться сегодня здесь? — задал юноша неловкий вопрос.

Девушка помедлила с ответом, а потом утвердительно кивнула.

Дождавшись, когда они останутся вдвоем, Артур начал:

— Слушай, я все понимаю. Наверное, это не лучший момент, но мне кажется, тебе не стоит сейчас оставаться дома. По крайней мере пока следствие не закончится.

— И почему же?

— Мы не знаем, кто это сделал с твоим братом и почему. Это убийство, Эмилия. А ты хочешь в это время продолжать жить здесь? Одна? Ну хорошо, допустим с Кристофером. И то я не уверен, что это хорошая…

— Куда я должна уехать?

— Поживи у меня в доме. Он не такой огромный и роскошный, конечно, но зато скорее всего безопаснее вашего в данный момент. Нам будет, о чем поговорить.

— Что? — девушка улыбнулась впервые за весь день. — Между прочим, я вообще тебя не знаю. Должна ли я себя чувствовать в безопасности в незнакомом месте с незнакомым мне человеком?

— Ну, хотя бы у меня по дому не разгуливает человек-невидимка, который нападает с ножом на семейные портреты… Не говоря уже про все остальное.

Эмилия отправилась провожать кузена до машины, которая по-прежнему дожидалась хозяина у входа в дом. Девушка смотрела исключительно себе под ноги, ей было невыносимо находиться в саду и замечать неподалеку следы, оставленные полицейскими во время работы на месте преступления. Артур в свою очередь вновь разглядывал изменившийся облик сада, теперь лишенного великолепия белоснежных бутонов.

— Так ты решила что-нибудь? — напоследок спросил он.

— Я позвоню тебе завтра. Спасибо, — немногословно ответила она и попрощалась, вежливо кивнув головой.

Автомобиль Артура проехал по территории поместья и покинул ее, побеспокоив по пути ночной покой жителей деревни, которые за последние дни уже почти привыкли к постоянно проносящимся мимо машинам.

На следующее утро Эмилия выглядела более живой, чем в прошедшие дни с момента трагедии. Она проснулась с решительной мыслью о том, что нельзя сидеть сложа руки, нужно действовать. И пускай она даже не представляла, с чего ей начинать, она знала, что в одном она точно немного опережает полицию: загадка с портретом — вот, о чем она думала прежде чем заснуть. Арчибальд явно что-то знал, это было нечто важное, требующее обстоятельного разговора, которого не случилось.

— Крис, я решила принять предложение Артура, — Эмилия нарушила тишину за поздним завтраком.

— Ты уверена? — Юноша растерялся. Он явно не ожидал, что подруга примет такое странное решение.

— Да, по крайней мере там меня не будут беспокоить полицейские, их бесконечные визиты, ленты по всему дому и … воспоминания. Я бы вообще уехала куда-нибудь подальше отсюда, но до конца следствия это невозможно.

— Если так для тебя лучше… Я попрошу Аниту, чтобы она собрала твои вещи.

— Нет, подожди. Я уже позвонила сегодня утром всем по поводу отпуска. Пришел только мистер Тернер, но и он скоро уедет.

Кристофер отметил необычайную собранность Эмилии.

— Я понял, тогда провожу тебя.

Спустя несколько часов приготовлений, хозяйка дома была готова отправляться в путь. Ей не терпелось покинуть родной дом, в котором произошло столько всего ужасного. Она уложила в чемодан немного вещей, так как надеялась, что не останется гостьей кузена слишком надолго. Эмилия и Кристофер сидели в холле в ожидании машины, посланной за ней Артуром. Девушка нервно посматривала на часы, а юноша явно нервничал и выглядел ужасно расстроенным.

— Крис, я сказала что-то не то? Что случилось? — мягко поинтересовалась подруга, заметив смятение на его лице.

— Нет, ничего. Просто мне кажется, что мы будто прощаемся надолго, — полным сомнений голосом отвечал он.

— Что ты, конечно же нет! Ты можешь приезжать к нам, когда захочешь! — с уверенностью сказала она. — У меня же больше никого нет. Правда, никого. И ты это знаешь.

Кристофер поднялся со своего места, подсел к на диван к Эмилии и приобнял ее.

— Все будет хорошо, дорогая. Мы обязательно во всем разберемся… — у обоих в глазах стояли слезы.

Вдали наконец послышался гул мотора — по ровным дорожкам поместья ехала машина. Эмилия резко высвободилась из объятий друга и хотела сама взять багаж, но Кристофер опередил ее. Не подарив дому и прощального взгляда, девушка обняла на прощание юношу и поспешила сесть в машину. Она смотрела только вперед, ей слишком не хотелось оборачиваться назад: оттуда ее провожали покинутый всеми дом-призрак и молодой человек, который выглядел как брошенный на произвол судьбы пес. На его лице отразились страшная тоска, печаль и одиночество.

Дом Артура Шарпа находился в городе в двадцати минутах езды от поместья Блэквуд. Он скрывался за невысоким забором в обрамлении зеленых кустов, и его можно было хорошо разглядеть с улицы. К скромному двухэтажному особняку из светлой древесины вела мощеная крупным серым камнем дорожка. В то утро светило яркое осеннее солнце, так что домик выглядел весьма гостеприимным. Но почти все пожилые жители окрестных улиц знали, что этот особняк имел два лица. Миловидный фасад лишь частично прикрывал внутреннее уродство и шрамы — стоило зайти за левое крыло дома, как перед глазами открывалась ужасающая картина: почти вся эта часть верхнего этажа была сплошным черным пепелищем. Окна, в которых почти не было стекол, выходили на кромку густого хвойного леса. Оттуда, с заднего вида, дом выглядел как заброшенное и проклятое место. Но прибывшая гостья пока не подозревала, какие сюрпризы ее ожидали. Она лишь успела слегка выдохнуть и настроиться на начало новой жизни, которая сулила ей отмщение и борьбу за справедливость.

Когда до порога Эмилии оставалось чуть более нескольких метров, ручка входной двери повернулась, и в проеме показалось знакомое лицо.

— Ты все-таки приехала, — со скрещенными руками на груди кузен вовсе не казался радушным хозяином.

В ответ девушка лишь улыбнулась. Она вошла в дом и огляделась: внутри он был таким же светлым, как и снаружи. Большие окна прекрасно освещали просторный холл. Интерьер особняка был очень похож на убранство поместья Блэквуд, только в миниатюре. Та же широкая лестница, ведущая из зала на верхний этаж, та же громоздкая мебель, запах старой древесины, поскрипывающий под ногами пол.

— Прислугу я почти не держу. Постоянно мне помогает только миссис Хабард, — в ответ на слова Артура из комнаты тут же вышла очень взрослая худая женщина, которая со строгой улыбкой поприветствовала гостью. Эмилии подумалось, что домработница была очень похожа на самого хозяина: как бы они не пытались улыбаться, их лица все равно не покидала некоторая серьезность. — Она покажет тебе твою спальню.

Поднявшись на второй этаж, девушка увидела, что коридор противоположного крыла был скрыт за большой железной дверью, явно выделявшейся из общего интерьера и которой изначально там не должно было быть. Седовласая миссис Хабард заметила любопытство гостьи.

— Мы недавно закрыли то крыло: оттуда в дом постоянно проникал жуткий холод. Хозяин пока не успел все привести в порядок, если это вообще возможно. Думаю, он сам проведет вам экскурсию чуть позже.

Эмилия ничего не ответила и продолжила разглядывать все на своем пути. Ее проводили в небольшую, но уютную комнатку в глубине коридора. По первому впечатлению девушки, тут совсем недавно убирались, и затхлый воздух еще не успел выветриться до конца. Таким образом открылось еще одно явное сходство с домом Эмилии: добрая половина комнат здесь также была давно необитаема и заброшена.

— Обед будет подан внизу в столовой через пару часов. А пока прошу располагайтесь, — по-прежнему с дежурной улыбкой на лице сказала миссис Хабард и удалилась, закрыв за собой дверь.

Оставшись в одиночестве, девушка опустилась в кресло, стоявшее у окна. В стекла громко постукивали ветки деревьев. Еще несколько дней назад она и представить не могла, что окажется здесь и при каких обстоятельствах.

После обеда, прошедшего в полной тишине (кузен уж слишком молчаливый человек — подметила про себя гостья), Артур действительно предложил показать девушке дом, хотя сразу же заявил:

— Смотреть здесь особо нечего, это не ваше поместье, конечно.

— Мне кажется или дома действительно похожи?

— Да, я тоже заметил некоторое сходство. Дом был значительно перестроен после старых владельцев. Скорее всего мой отец хотел сделать нечто вроде вашего, но результат получился значительно скромнее.

— А что случилось там? — Эмилия подняла голову наверх в направлении закрытого крыла.

— Та часть дома почти полностью сгорела много лет назад. Ужасный был пожар. Если хочешь, можем сходить туда, однако для визита тебе придется сменить твой белый наряд, — сказал Артур, окинув взглядом длинное светлое платье девушки.

— Тогда, может быть, в другой раз. Ты хочешь все восстановить?

— Планирую, но, видимо, не скоро. Мне нужны те комнаты для дела.

— Дела?

Молодой человек сделал глоток чая, тяжело воздохнул и, опустив чашку на блюдце, продолжил:

— Видишь ли, я пытаюсь распутать то, что не удалось сделать полиции. Все сложнее, чем у тебя с учетом того, что оно произошло почти четырнадцать лет назад. Ну об этом я расскажу позже, если захочешь. А сейчас предлагаю немного пройтись по территории, а потом приниматься за работу. Насущные проблемы не ждут.

После прогулки Артур пригласил Эмилию пройти в библиотеку, где устроил себе кабинет.

— Ну что же, пожалуй, здесь идеальное место для долгих разговоров, — сказал Артур, войдя в самую большую комнату в доме. Он указал Эмилии на два кресла, стоящих друг напротив друга, и жестом пригласил ее занять место.

— Так много книг… — Эмилия оглядывалась вокруг себя.

— Да, родители любили читать. Я тоже успел пополнить коллекцию.

Эмилия заметила, что библиотека была единственным местом в доме, где царил полный хаос. Бесконечные стопки книг, бумаг, карт и всего прочего занимали почти каждую свободную поверхность. И судя по слоям пыли, миссис Хабард сюда не особо допускалась.

Пока Артур освобождал место на столе, заваленном всем, чем только можно, девушка изучала названия фолиантов.

— О чем думаешь? — спросил Артур, относя содержимое стола в другой конец комнаты.

— Портрет… Я не понимаю, почему Арчи ничего мне не сказал. Ни в день праздника, ни потом. У него было столько времени, чтобы поговорить. Даже когда в первый раз пришли из полиции… — начала сетовать Эмилия.

— Подожди, постой. До этого момента мы обязательно доберемся. Я так же не отрицаю важность этого факта, — перебил ее Артур, возвращаясь обратно и занимая свое место напротив.

— Мы ведь были все вместе в кабинете отца во время праздника… — продолжала Эмилия все более взволнованно, ее сердцебиение усиливалось.

— Ничего он не показывал, я же говорил вчера, — спокойно отвечал Артур, взяв в руки карандаш и лист бумаги. — А теперь предлагаю начать с самого начала.

Девушка удивилась быстрой смене темы:

— Ты будешь задавать вопросы мне?

Своим суровым видом Артур скорее смахивал на врача, которому не терпелось услышать жалобу пациента.

— Сама подумай, мне со стороны виднее. Возможно, я смогу разглядеть то, чего не понимаешь и не видишь ты, — деловито продолжал он, уже производя какие-то записи.

— Хорошо, будь по-твоему, — смирилась Эмилия и поуютнее устроилась в старом пыльном кресле. Она тут же поймала себя на мысли о том, что где-то уже видела похожую картину. Ей на мгновение показалось, что перед ней сидит Арчибальд. Они также любили проводить время вдвоем в гостиной. Пока брат разбирался с многочисленными бумагами и документами, Эмилия имела обыкновение сидеть неподалеку на диване и листать страницы старых книг.

— Итак, — начал Артур. Его голос был тверд и холоден. Он обратил внимание на слабый огонь, потрескивающий в камине. Солнце за окном после дождя светило достаточно слабо, и в доме было весьма прохладно. Пауза затянулась, обоим собеседникам явно было необходимо настроиться на продолжительную и волнительную беседу.

Тишину нарушила Эмилия:

— И каков твой первый вопрос? — не удержавшись спросила она.

Артур не изменился в лице. Он словно и не слышал вопроса, завороженный танцем пламени. Он выдохнул, будто собираясь с мыслями и готовясь к чему-то важному. Несколько секунд спустя он перевел взгляд на Эмилию и посмотрел на нее строго в упор. Их глаза встретились. Резкая перемена в его эмоциях смутила девушку. И тогда он задал свой вопрос:

— Так кого же ты похоронила?

Глава 5

В холлах городского сиротского приюта стояла на редкость абсолютная тишина. Во всех комнатах были нараспашку открыты окна, и легкий ветерок гнал теплый воздух по пустым детским спальням и учебным классам. Вдруг на маленькой кухне засвистел чайник. Пар из длинного носика устремился к потолку, а в дверном проеме показалась полноватая женщина лет пятидесяти в ярком платье. Это был выходной день: основная часть обитателей большого дома отправилась на воскресные гуляния на свежем воздухе, а персонал наконец остался дома, чтобы посвятить свободное время своим собственным семьям и детям. Однако Джейн Гловер, директор и владелица богоугодного учреждения, была как никогда занята. В обычные дни она отдавала себя без остатка своим маленьким воспитанникам, которых бесконечно любила, а теперь у нее наконец появилось время для личных забот. Бог не дал ей собственных детей, но приютские были для нее как родные. Каждый раз, когда очередные выпускники покидали стены ее дома, у женщины болело сердце за дальнейшую судьбу своих птенцов. Вновь и вновь ей приходилось мириться с мыслью о том, что, научив их летать, они непременно покинут гнездо и отправятся в самостоятельное путешествие по непредсказуемой дороге жизни.

Коридоры приюта на первом этаже были увешаны большими фотографиями в рамках. Чем дальше от входа вел узенький проход, тем более выцветшими были изображения. Одинаковыми оставались лишь простенькая монохромная одежда на детишках и женщина, стоящая по центру композиции и обнимавшая сирот. В последнее время она все чаще расхаживала вдоль своей импровизированной галереи и все дольше останавливалась напротив каждого снимка, чтобы напомнить себе о былом. Теперь это стало своего рода обязательным ежедневным упражнением, без выполнения которого она чувствовала, что ее воспоминания безвозвратно ускользают.

Миссис Гловер открыла шкафчик, в котором хранился скромный сервиз. Обычно она доставала его в том, к сожалению, редком случае, когда в приют наносили визит представители городских властей, либо, когда ожидался приход потенциальных опекунов. Но сегодня ее гостем был другой человек. Она всегда спокойно относилась к тому, что у ее бывших воспитанников жизнь течет своим чередом и вряд ли их будет тянуть обратно в то место, откуда они столько лет мечтали вырваться. Как правило, обретя собственные крылья, дети стремились как можно скорее наладить собственный быт и обзавестись своей настоящей семьей, которой у них никогда не было. Однако со временем многие из них, натерпевшись очередных ударов судьбы, понимали, что единственным местом, где их всегда помнят, но увы уже не ждут обратно, являлся дом миссис Гловер. И вот как раз сегодня был один из таких дней, когда она вновь в этом убедилась. Пару часов назад женщина получила внезапный телефонный звонок от одного из ее самых любимых выпускников. Он объявился впервые за четыре года с момента отъезда, и теперь его приютская мама готовилась услышать слова любви и благодарности в свой адрес.

Джейн накрыла небольшой столик в своем уютном кабинетике. Когда она осматривалась вокруг, проверяя, готово ли все к приходу долгожданного гостя, где-то на улице послышался скрип калитки и затем — знакомый собачий лай. Ее сердце дрогнуло, и она поспешила к входной двери, по дороге поправляя руками свои короткие волосы.

Грозный пес быстро перестал ругаться на чужака, так как узнал в нем одного из своих старых друзей, и кинулся с поскуливанием облизывать его руки. Пока молодой человек пытался отбиться от восторженного приветствия собаки, хозяйка дома успела дойти до крыльца. Понаблюдав несколько секунд эту умилительную картину, она наконец воскликнула:

— Кристофер! Сынок!

— Тише-тише, приятель! Неужели он меня помнит, миссис Гловер? — смеясь ответил юноша.

— Стиви, оставь его! Скоро наши приедут, еще наиграешься, — начала уже злиться женщина. — Крис, заходи скорее!

Гость в последний раз потрепал веселого пса по холке и быстро преодолел несколько оставшихся метров до двери. Джейн крепко обняла и горячо расцеловала своего ребенка. Другого отношения у нее и быть не могло. И хотя для всех посторонних она считалась достаточно строгой и угрюмой, свои знали, что такого светлого и доброго человека, который настолько не чает души в своих воспитанниках, больше не существует.

— Проходи, я как раз только что накрыла на стол, — миссис Гловер попыталась обнять Кристофера за плечо, но еле дотянулась до заметно подросшего и возмужавшего молодого человека.

Он вошел под своды старого здания и почувствовал до боли знакомый запах, который не мог выветрить из дома даже самый сильный ветер — запах его детства. Они прошли вдоль по коридору, и Крис про себя отметил, что, кроме появления свежих фотографий выпускников, здесь мало что изменилось.

— Вы отлично выглядите, миссис Гловер! Так бодры, совсем не меняетесь, — сделал он комплимент своей маме.

— Ну что ты, спасибо, дорогой! — засмущалась женщина. — Гляди, а вот и ты! Как будто вчера это было. Как же быстро летит время! — она указала на выпускное фото, на котором среди других юношей можно было найти лицо Кристофера.

Однако они не задержались надолго у памятного снимка. Подойдя ко входу в кабинет директора, женщина с легкостью толкнула тяжелую дубовую дверь: сын успел опередить ее.

— Располагайся, пожалуйста. Ты дома.

На последнем ее слове юноша невольно поежился. Он мог согласиться с ней только лишь по тому, что в нем жила она — его приемная мама. В остальном же он не мог сказать, что его детство здесь было таким приятным и радужным. Он был рад покинуть эти стены и очутиться на свободе, которой ему так не хватало.

Пока миссис Гловер хлопотала вокруг гостя, в его памяти возник поток воспоминаний. Были и приятные моменты, но все омрачали события, произошедшие за последние дни. Молодой человек увидел перед собой маленького мальчика, который забился в угол в этом кабинете, прячась за книжным шкафом, и горько рыдал. Спустя какое-то время к нему подошла немного помолодевшая миссис Гловер, но даже она не смогла унять его обиду. В тот день один из старших мальчишек отобрал у него то единственное, что у него осталось от своей настоящей семьи — деревянную шкатулку, в которой он хранил свои маленькие сокровища. Кристофер уже не помнил, что ребята и он тогда не поделили, но отчетливо видел перед собой, как на его глазах хрупкая драгоценная коробочка разбивается в щепки, упав на землю с верхнего этажа. Он чувствовал невероятную боль и страшное отчаяние. В той ужасной ситуации ему смог помочь лишь один человек. Несколько часов спустя, его побеспокоил незнакомый голос:

— Эй, ты чего тут один делаешь?

Маленький Крис повернул свое заплаканное личико. На него любопытным взглядом смотрел мальчишка, вероятно, его сверстник. За спиной он держал немного потрепанного плюшевого мишку.

— Ты кто?

— Энди. А тебя как зовут?

— Я Крис, — отвечал он хриплым голосом, вытирая рукавом глаза и нос. — Откуда ты здесь?

— Меня сейчас пливезли. Я сбежал от нянек, пусть побегают за мной.

— Зачем?

— Что зачем? Глупые они, а так веселее. Хочешь, вместе поиглаем в плятки? Ты уже все здесь знаешь? — новый знакомый Криса расхаживал по кабинету и разглядывал разные интересные предметы вокруг.

— Я ничего не хочу, оставь меня.

— Почему? Будешь илиску? — Эндрю вынул из кармана штанов маленькую конфетку и протянул ее новому товарищу.

— Я не хочу сейчас, а спрятать ее… мне больше некуда, — Крис вновь почувствовал неприятное ощущение в носу, знаменовавшее подступление слез.

— А зачем плятать? Если хочешь, можем засунуть ее в моего мишку. Смотли, как у него ласстегивается кофточка! Бели, я лазлешаю.

Тот вечер мальчишки провели вместе, увлеченные игрой в прятки с вредными нянечками. Совсем скоро Кристофер позабыл о своей утрате. Потеряв одно, он обрел в два раза больше — плюшевого мишку, в которого можно было прятать что угодно и никто об не догадывался, и нового друга, с которым они каждый день переживали множество ярких впечатлений. Он и не подозревал, что их большой дом на самом деле мог быть таким интересным. В их фантазиях это был целый огромный мир, полный опасностей и приключений: от комнаты с огнедышащими драконами (а точнее драконихами), до джунглей с лавой под ногами.

— Крис? Тебе молочко наливать? Сахарок? — это послышался голос миссис Гловер из настоящего. Из той реальности, где Кристофер снова оказался в той же самой комнате, заново испытав чувство ужасной потери.

— Нет-нет, спасибо, я пью чай без ничего.

— А раньше не отказывался! — удивилась Джейн. — Что ж, расскажи мне, как ты живешь? Остепенился ли? Чем порадуешь свою старушку?

— Все в порядке, миссис Гловер. У меня самого все в порядке.

Несмотря на приподнятое настроение, женщина осознавала неизбежность тяжелого разговора. И по задумчивому выражению лица Криса, она поняла ход его мыслей.

— Я рада за тебя, мой дорогой. И понимаю, как тебе сейчас тяжело.

Наступила небольшая пауза, так как оба принялись за горячий чай. Вскоре миссис Гловер продолжила:

— Мне правда очень жаль, Крис. Он был замечательным человеком, я его очень хорошо помню, — здесь женщина не слукавила, так как Эндрю Райли она действительно помнила чуть ли не лучше всех. — И поэтому я не могла не прийти в церковь, чтоб проститься с ним.

Кристофер по-прежнему не отвечал и лишь изредка отпивал чай, уставившись куда-то в пустоту. Хозяйка приюта, поняв, что их встреча явно не будет такой радостной, как она себе это представляла, решила перейти сразу к делу.

— Крис, ты знаешь, что с ним произошло? — женщина перешла почти что на шепот, будто в комнате обсуждалась какая-то великая тайна.

— Пока нет уверенности, если честно. Да и полиция толком ничего вразумительного сказать не может. Но я надеюсь, что все прояснится.

— Дай Бог, чтоб так оно и было. Он не должен был уходить от нас так рано… Ты хотел у меня что-то спросить, так ведь?

— Да, миссис Гловер, простите. Вы не могли бы рассказать, как Эндрю здесь появился?

Женщина глубоко вздохнула и погрузилась в свои воспоминания.

— В приюте он оказался в младенческом возрасте, сразу после рождения. Затем он недолго жил в какой-то семье, но там что-то не сложилось, и его вернули. В то учреждение, где он находился прежде, его принять не смогли. Моя подруга, директор того приюта, попросила взять его к нам. Так он и очутился здесь. Мы забрали его, когда ему было лет шесть-семь. Он тебе не рассказывал?

— Нет, мы это никогда не обсуждали, он мало что помнил до своего появления здесь. Только то, что он был еще тем маленьким дьяволенком, — наконец улыбнулся Крис.

— Это уж точно! Но без таких детей, признаюсь, и нам было бы скучно.

Лицо молодого человека вновь стало серьезным.

— Если вы его так любили, почему отдали именно его?

Услышав этот вопрос, Джейн сначала не поняла его сути, но, когда до нее дошло, она чуть не выронила из рук свой драгоценный сервиз и трясущимися руками вернула чашку обратно на блюдце.

— Что? Что ты имеешь в виду — отдала?

— Миссис Гловер, я вас прекрасно знаю, — ухмыльнулся ее собеседник. — Вы не умеете лгать. Ну, пожалуй, если только вам это не выгодно.

В этот миг юноша мгновенно преобразился в глазах своей матери. Перед ней уже был не тот маленький беспомощный щенок, а взрослый волк, который научился показывать свой оскал.

— Я не понимаю, к чему ты клонишь, Крис, — растерялась женщина.

— Миссис Гловер, я все знаю про ту историю. Если кратко — Энди сам мне все рассказал еще тогда, когда был здесь.

В воздухе повисла напряженная пауза.

— Я как чувствовала, что эта семья не принесет ему счастья. Но очень надеялась на лучшее.

— Так почему же вы выбрали именно его? Из-за наиболее подходящей биографии, верно?

Джейн стыдливо опустила глаза, будто находилась на суде. Впервые перед ней появился человек, обличавший ее в грехах, в которых ей было страшно признаться даже самой себе.

— Ладно, на самом деле это меня волнует меньше всего. Не переживайте так, миссис Гловер, на вас лица нет.

Джейн почувствовала себя маленькой по сравнению со своим бывшим воспитанником. Он словно лишил ее дара речи, она не знала, что ответить.

— Скажите, у вас ведь сохранились все наши старые фотографии? Я так понимаю, вы храните их здесь у себя.

Женщина обрадовалась смене темы.

— Да, конечно, дорогой. Они в библиотеке. Ты хочешь взглянуть на свои фотографии?

— Да, мне очень любопытно посмотреть, — теперь Кристофер был неестественно любезен.

— Подожди минуточку, я сейчас их найду. Тебе подлить чайку? — как ни в чем не бывало спросила она.

— Нет, спасибо, мне достаточно.

Джейн буквально сбежала от своего гостя в приютскую библиотеку, где смогла наконец выдохнуть. Она всегда знала, что призраки прошлого в один прекрасный день появятся перед ней, но уж никак не думала она о том, что вестником беды окажется один из ее любимых детей. Женщина постаралась отогнать от себя тревожные мысли и выудила с самой дальней полки шкафа часть архивных фотографий, каждая из которых была аккуратно подписана и пронумерована. Ими так давно никто не интересовался, что, взяв увесистую папку в руки, Джейн чихнула от клуба пыли, поднявшейся в воздух.

Вернувшись обратно, она обнаружила Кристофера, сидящего все в той же позе. Теперь этот человек казался ей невероятно чужим.

— Вот, держи. Здесь должны быть все фотографии твоей группы. Хочешь сделать копии?

— Нет-нет, миссис Гловер, спасибо. Я лишь хотел взглянуть.

Кристофер принял в свои руки громадную папку и начал быстро отсеивать лишнее: он был не похож на человека, который хотел придаться воспоминаниям. Резкими движениями он откладывал ненужное на соседний столик, пока не дошел до определенных снимков. Джейн, сначала понаблюдав за ним, вновь покинула комнату, но на сей раз она прихватила с собой заварочный чайник, чтобы подлить кипяточку. Хотя это скорее был всего лишь предлог. Пока она возилась на кухне и успокаивала себя тем, что по сути ничего ужасного не произошло, Кристофер нашел то, что искал.

«Точно, я так и знал, что где-то его уже видел. Поразительно! Это не может быть совпадением», — с настоящим ликованием думал он про себя, разглядывая несколько старых фотографий.

Хозяйка не успела вернуться обратно со свежим чаем и тарелкой сдобного печенья, как услышала скрип, издаваемый резко отодвигающимся стулом в ее кабинете.

— Миссис Гловер, простите, но не могу более задерживаться. Мне пора идти, — послышался голос молодого человека.

Она вышла ему навстречу в коридор. К своему удивлению, женщина почувствовала небывалое облегчение и радость, но старалась этого не показывать.

— Ну что ты сынок! Я все понимаю. Ты же знаешь, что мы тебя здесь всегда ждем. Можешь заходить, когда захочешь, — слова из ее уст звучали невероятно фальшиво.

Однако же Кристофер не обратил на это никакого внимания, ему было абсолютно все равно. То, зачем он пришел сюда, он сделал и теперь не намеревался более задерживаться. У него остался лишь последний вопрос:

— Миссис Гловер, скажите, пожалуйста: малыш, который сидит у вас на руках на фото — вы знаете его дальнейшую судьбу?

Это стало последним ударом для несчастной женщины. У нее подкосились ноги. Кристофер успел подхватить ее под локоть. Она посмотрела на него испуганными глазами и ответила охрипшим от страха голосом:

— Не знаю, Крис. Клянусь, не знаю. Я никогда его больше не видела и ничего о нем не слышала.

— Что ж, спасибо, миссис Гловер, — как ни в чем не бывало отвечал молодой человек, будто и не замечая ее реакций. Он потянул вниз ручку двери, ведущей на выход, и как никогда был рад переступить порог своего бывшего дома. Напоследок он обернулся к бедной женщине и, понизив голос, сказал:

— Советую вам уничтожить фотографии, миссис Гловер. Если по делу Арчибальда сюда вдруг нагрянет полиция, боюсь, что они очень быстро все найдут и вам будет сложно уйти от неудобных вопросов. До свидания!

Молодой человек бодро зашагал по дорожке к калитке. Пес, спрятавшийся в своей будке, не вышел провожать своего старого друга, словно почувствовал настроение хозяйки.

Когда фигура бывшего воспитанника скрылась за соседним домом, миссис Гловер опустилась на лавку, стоявшую около крыльца. Просидев здесь несколько минут, она наконец немного пришла в себя, но, вдруг вспомнив последние слова гостя, резко сорвалась с места и вернулась в дом. Оказавшись у накрытого к чаепитию столика, она оцепенела. К сожалению, она нашла там то, что так боялась увидеть. Женщина села в кресло и схватилась руками за стол, чтобы не упасть. От вновь нахлынувшего волнения у нее закружилась голова.

Она уставилась на несколько снимков, которые были сделаны в один и тот же день. Они лежали на столе поверх остальных фотографий, и без сомнений это было именно то, что искал Кристофер. Обессилившей рукой она взяла одну из них и вгляделась в изображение, которое и так хорошо помнила: за двумя столами сидели две группы детишек. Несмотря на то, что фотография была сделана много лет назад, лица на ней были очень хорошо различимы. У всех мальчишек были похожие прически и все та же одинаковая одежда, которая передавалась из поколения к поколению. Кто-то не успел посмотреть на фотографа и по-прежнему сидел, уткнувшись носом в тарелку. Кто-то глядел в сторону и не обращал на происходящее никакого внимания. По центру стояла улыбающаяся женщина, которую, видимо, застали в этот момент врасплох. Она не успела принять позу для фото, и ее облик получился очень естественным. У нее на руках сидел крупный темноволосый мальчик с большими глазами лет трех от роду. Другие фото были примерно такого же содержания: та же группа детей, занятых разными делами, периодически попадающие в кадр нянечки и, конечно же, хозяйка приюта — молодая миссис Гловер, которая на всех кадрах так или иначе была рядом со своим самым маленьким воспитанником.

Джейн поняла, что Кристофера интересовал не его собственной детский снимок: как правило на всех фотографиях он был как раз в числе тех мальчишек, которые увлеченно были заняты чем-то посторонним и не реагировали на указания фотографа. На одном из кадров запечатлелся его лучший друг Энди, который, по всей видимости, примерно в тот момент и перешагнул впервые порог приюта миссис Гловер. Два мальчика мало чем отличались от своих товарищей, и их легко можно было спутать друг с другом или с кем-нибудь другим. А вот малыш везде был одним единственным и явно тем же самым.

Дикий страх вконец захлестнул сознание Джейн. Она сгребла часть фотографий в охапку и побежала вниз по лестнице, ведущей к подвальным помещениям. Там в одной из небольших комнат стояла белая каменная печка. И тогда женщина сделала то, чего никогда не делала в своей жизни — она не задумываясь разорвала фотокарточки на мелкие кусочки и смешала их в одну кучу вместе со старыми газетами, дожидавшимися часа своего сожжения, который должен был наступить сегодня вечером.

Вернувшись наверх, миссис Гловер быстро собрала все со стола, за которым еще недавно пила чай со своим гостем. Избавившись от немногочисленных следов его визита, она переоделась в свою обычную одежду и взглянула на часы: совсем скоро должны были вернуться ее дети. Она старалась вести себя и думать так, будто ничего не случилось. Однако в действительности это было почти невозможно, потому что все уже произошло. Но не сегодня. А семнадцать лет назад.

Глава 6

Эмилия почувствовала, как напряглась каждая клеточка тела. Она попыталась сохранить невозмутимое выражение лица, однако внутри ее трясло, будто окатили ледяной водой. Не в силах более выдерживать взгляд собеседника, девушка виновато опустила глаза, а он в свою очередь продолжал пристально наблюдать за ее реакцией. Наконец Артур, сделав глубокий вздох, решил нарушить гнетущую тишину.

— Он сам мне сказал, правда в общих чертах. Я хотел бы услышать более подробную историю.

После этих слов у Эмилии словно камень с плеч упал. Она попыталась унять сумасшедшее волнение.

— Об этом вы говорили во время вашей встречи? Там во время праздника, — ее голос дрожал.

— Было бы неверно начинать знакомство с родственником с большой лжи.

Девушка по-прежнему смотрела то себе под ноги, то куда-то в сторону и не понимала, с чего и как ей начать.

Тихим низким голосом Артур направил ход ее мыслей в нужное ему русло:

— Итак… Эндрю? — мягко и вкрадчиво произнес он.

— Да. Эндрю, Эндрю Райли. Мы познакомились три года назад после похорон отца. До этого я видела его лишь раз, когда он только появился в доме, но мы не успели пообщаться…

— Как это произошло?

— Откуда он взялся? Это все отец. Он искал Арчибальда много лет, и наконец нашел его. Ну, по крайней мере, он так думал, хотя наверняка начал догадываться в какой-то момент…

— Подожди. С самого начала. Я не настолько осведомлен о ваших семейных перипетиях.

Эмилия задумалась на мгновение, она так больше и не посмотрела на Артура. Ее глаза выглядели стеклянными, а взгляд медленно блуждал по стопкам книг на соседнем столе. Она начала свой рассказ:

— Мой брат, настоящий брат Арчибальд, пропал еще во младенчестве, ему было два года, мне — около четырех. Я помню совсем немного. Никто так и не понял, как это произошло. Его выкрали ночью из нашего дома, прямо из кроватки. Это была ужасная трагедия для всех. Крики отца разбудили весь дом. Помню, что я проснулась из-за шума, испугалась и побежала на громкие звуки, доносившиеся из зала. Отец метался как сумасшедший от дверей к телефону. Мама сидела на полу, закрыв лицо руками и замерев в шоке как статуя. На меня тогда никто не обратил внимания. Я наблюдала за происходящим с лестницы.

Для родителей это было страшное горе, особенно для отца. Поиски брата ни к чему не привели. А потом умерла мама. Папа очень изменился после этого, стал отстраненным и иногда даже жестоким. К счастью, он отправил меня за границу, чтобы я пожила у родственников, которые меня с радостью приняли. Я нехотела возвращаться домой. Мне кажется, я даже боялась папу. Он пытался заглушить душевную боль спиртным, за последующие девять лет он почти превратился в маразматичного алкоголика. Он еще больше зациклился на поисках пропавшего сына, и, видимо, в итоге вышел на след преступников.

Отец нашел Арчибальда в каком-то городском приюте недалеко отсюда. Я не помню, почему он тогда решил, что мальчик по имени Эндрю — его сын. Он ведь совсем ни на кого из нас не похож, даже по реальному возрасту старше настоящего Арчибальда и тем не менее, отец признал в нем своего сына и вернул его домой. У сироты Эндрю началась совсем иная жизнь.

Я узнала обо всем из письма, которое написал мне отец. Он был весьма взволнован и очень просил, чтобы я вернулась домой. Когда я приехала и увидела так называемого «брата», у меня сразу возникли сомнения по поводу действий отца. Я попыталась поговорить с ним, образумить его… — здесь голос Эмилии дрогнул, она сжала в руках подлокотники кресла, а ее взгляд сдвинулся с точки и начал метаться по стене напротив.

— Что произошло? — Артур впервые прервал ее.

— Это было ужасно. Мы страшно поссорились, он в ярости… Напал на меня, я до смерти испугалась. Очень плохо помню, что тогда произошло, но это было нечто нехорошее. Я еле вырвалась и сбежала. Он гнался за мной по всему дому, а я кричала о помощи. Помню, что уже была у входных дверей, когда на мои крики откуда ни возьмись выбежал Эндрю. Он схватил меня за руку и шепнул, что остановит разъяренного отца, который бросал проклятия мне вслед. Не знаю, почему я поверила мальчишке, но он помог мне выиграть время, чтобы схватить еще неразобранные после дороги вещи и выбежать из дома. Я лишь слышала, как отец кричит мне вслед: «Ты мне не дочь!». Больше я его никогда не видела.

— Как? Ты вновь уехала за границу?

— Да, обратно к родственникам. Спустя время я написала папе письмо, не знаю, зачем я это сделала. Возможно, я думала, что в чем-то была сама неправа. Он все-таки мой папа. Мы вели редкую переписку, а потом он перестал отвечать совсем. Следующее письмо я уже получила от Эндрю. Он рассказал о серьезной болезни отца и пригласил меня вернуться, чтобы проститься с ним и обсудить наследство и разные формальности. Но все закончилось гораздо быстрее: я опоздала на несколько дней, похороны уже состоялись.

И тогда… Эндрю предложил мне остаться и попробовать пожить дома в поместье. К моему удивлению, он сразу рассказал мне все о себе. Меня поразила его неподдельная открытость, честность. Отец оставил нам наследство, Эндрю досталась половина дома. Я вновь подумала, что могу довериться ему, как в тот страшный момент.

Мы прожили вместе три года. Три замечательные года. Мы были семьей, хотя и очень маленькой, — девушка слегка улыбнулась сквозь слезы, которые побежали по ее щекам. — Он действительно стал мне настоящим братом, лучшим другом, и я ни за что не променяла бы его ни на кого другого…

Артур дал девушке немного успокоиться и вытереть слезы, пока сам обдумывал полученную информацию.

— И… У тебя нет никаких догадок? Что могло случиться?

— Абсолютно никаких. Он самый любящий, жизнерадостный и добрый человек из всех… Был таким. Никогда никому не делал зла. Кому-то мог показаться надменным и высокомерным, но это всегда была лишь плохая игра. На самом деле он был достаточно замкнутым, видимо — это следствие жизни, проведенной в приюте почти с пеленок. У него особо не было друзей, только Кристофер — он тоже из того приюта.

— Кристофер? А что ты думаешь о нем? Насколько вы были близки? — Артур уже пожалел, что под рукой не оказалось хотя бы клочка бумаги для записи. Девушка говорила невероятно быстро.

— Что? Мог ли он? — она в недоумении закачала головой. — Зачем? У него в жизни тоже все складывается неплохо. Он всегда мечтал о своем жилье, сейчас у него маленькая квартирка в городе. Он успешно учится на юриста, надеется получить степень в дальнейшем…

По выражению лица Артура можно было сказать, что у него были большие сомнения насчет уверенности девушки.

— Его ведь не было с вами тем вечером?

— Да, он ушел еще до наступления темноты. Он торопился домой, мы остались одни.

— Ты точно видела, что он ушел?

Эмилия замешкалась и поняла, к чему клонит кузен.

— Да. Кроме нас двоих в доме никого не осталось…

— Кто может подтвердить, что он действительно покинул территорию поместья, а не скрылся где-нибудь, чтобы, например, переждать? — Артур говорил будто сам с собой, уже не глядя на девушку.

Эмилия не верила его словам и начала нервничать.

— Могу поклясться, что это не он! Кто угодно, но нет! Его же допрашивала полиция… У него есть алиби, — запротестовала она. Но Артур словно и не слушал ее.

— Мы проверим. Пока не разберемся во всем я бы настаивал на том, чтобы ты поменьше с ним общалась.

— Что?! — взревела девушка, вскочив с места.

Артур продолжал сидеть на месте и спокойно рассуждал:

— Погоди, я все понимаю. У тебя никого нет, но вся эта ситуация…

— Да что ты знаешь про такие ситуации? У меня больше никого нет! Никого! — Эмилия резко отвернулась, закрыла ладонями мокрые от слез глаза и отошла на несколько шагов.

В дверном проеме на секунду показалась хмурая миссис Хабард, очень похожая на работницу библиотеки, посетители которой нарушали тишину. Артур и без ее замечания понял, что не уловил тот момент, на котором нужно было себя остановить. Он нащупал в кармане платок и, подойдя к девушке со спины, аккуратно протянул его ей.

— Прости, но я-то как раз тебя понимаю. Мы с тобой, видишь ли, в одной лодке. И, наверное, даже больше, чем ты можешь себе представить.

Эмилия дрожащей рукой неохотно приняла добрый жест Артура и промокнула атласным платочком влажные ресницы.

— Что ты хочешь сказать?

— Как минимум то, что я тоже один. И давно привык к этому, знаешь ли.

После этих слов девушка будто пришла в себя и немного успокоилась.

— Один? Прости… Ты ведь тоже остался без родителей.

— Возможно, не совсем. Я верю, что отец еще может быть жив.

Эмилия обернулась и наконец посмотрела в сияющие голубые глаза юноши. Ее осенило:

— Это то дело, о котором ты говорил?

И тут Артур сделал кое-что неожиданное: он взял Эмилию за руку (от чего она тут же сильно напряглась), высоко поднял расклешенный рукав и указал на небольшой, еле видный шрам.

— Вот доказательство того, что нас объединяет. Мы оба были здесь в тот самый день.

Девушка обомлела.

— Как ты…

— Ты сняла кофту при входе в дом. Извини, я очень наблюдательный. Особенно к новым людям, — он освободил руку девушки, и вернулся в свое кресло. По дороге он сделал знак миссис Хабард, которая все еще дежурила где-то рядом со входом в комнату, чтобы та обновила воду в чайнике.

Эмилию все еще поражало то, насколько взрослым выглядел этот юноша в свои семнадцать лет. Ни капли ребячества, он был сама серьезность во всем, зрелая личность. И вряд ли можно было списать это на позерство или попытку создать нужное впечатление. Наоборот, его манеры казались очень естественными. Девушке даже подумалось, что лет в пять малыш Артур наверняка вел себя так же деловито, как и сейчас. Как эдакий маленький начальник.

— Расскажи, пожалуйста, над чем конкретно ты работаешь? — Эмилия медленно приближалась к тому месту, где сидела ранее. Ее голос был невероятно вежливым и мягким, будто она хотела загладить вину за свой гнев, выплеснувшийся несколькими минутами ранее.

— Позже. Моя история подождет. Четырнадцать лет уже прошло, и еще несколько часов ничего не изменят, — Артур принял чашку с горячим черным чаем из рук домработницы. — А вот в твоем случае каждый день может быть на счету.

— Что ты предлагаешь?

— Восстановить цепочку событий до мелочей. Люди, их действия и время.

— Разве полиция не то же самое делает? Я думала…

— Полиция уже зашла в тупик. Точно говорю. Они как минимум упустили несколько важных деталей и вряд ли скоро догадаются об этом.

Девушку начала раздражать манера кузена перебивать.

— И какие же это детали?

— Смотри, во-первых, они совершенно не обратили внимания на момент с похоронами. Никого из полицейских там не было, и действительно, с чего бы им? Но проверь они списки посетителей панихиды, они бы точно обнаружили, что там кое-кого нет.

— Неужели ты про…

— Женщину, да. Я столкнулся с ней неподалеку от входа в церковь, когда мы с водителем и одним из ваших похоронных помощников разгружали корзины с цветами. Она вышла из дверей и быстро прошла мимо нас, будто сбегала.

— Я тоже обратила на нее внимание, но…

— Дама выглядела достаточно бедно, издалека она показалась мне весьма пожилой, но, когда женщина приблизилась к нам, я понял, что весь ее внешний вид — фальшивка. Отдалившись от нас, она судорожно начала поправлять волосы, сняла с плеч старый платок… Ее обувь была добротной новой и чистой. В такую погоду на деревенской дороге чистая обувь? Ее походка была очень бодрой, она явно торопилась. В общем, было в ней что-то странное. После церемонии я отмечался в списке гостей и, по моим подсчетам, ее не оказалось среди немногих посетителей.

— Даже если так…

— Просто так в это время в такую погоду оказаться в церквушке на окраине деревни на мероприятии при закрытых дверях и без объявления… Сомневаюсь.

Девушка выждала небольшую паузу и, убедившись, что Артур наконец завершил свои рассуждения, продолжила:

— Даже если все так, как ты описываешь, как теперь ее найти?

— Надо думать.

— Хорошо, допустим. А во-вторых?

— О, это еще интереснее, на мой взгляд, — молодой человек встал с места и начал медленно расхаживать по библиотеке взад-вперед, не выпуская из рук чашку и блюдце.

— Портрет ваших, то есть твоих родителей. Ты сама сказала, что полицейские, должно быть, не обратили на него внимания.

— Именно…

— И это их вторая ошибка, — юноша сделал большой глоток чая. Эмилия не сводила с него взволнованный и одновременно восхищенный взгляд. После короткой паузы Артур продолжил:

— Понятно, что портрет убрали со стены недавно, скорее всего для украшения дома к празднику. Но неужели он висел в таком изуродованном виде все время? Нет, значит это случилось совсем недавно…

— Накануне моего дня рождения. Я видела портрет поздно вечером, и тогда он был еще невредим! А наутро…

— То есть мы можем заключить, что почти ровно за два дня до убийства Арчибальда кто-то проникает в ваш дом и уродует острым предметом семейный портрет? И его никто не видел? Кто был в доме в ту ночь?

— Я, Арчи и Крис…

— Кто находился в доме в ночь смерти Арчи?

— Никого не было…

— Кроме убийцы. Там был убийца.

— Что?

— Сама подумай. Орудие убийства — а мы знаем, что Арчи отравили пока тебя не было дома — не найдено. Значит, и его, и следы уничтожили. И сделали это невероятно быстро, возможно, еще в тот момент, когда в поместье находилась ты, полицейские, врачи и… Кристофер.

— Ты снова?

— Пожалуйста, подумай! — Артур схватил со стола блокнот и начал быстро зачитывать написанное:

— Девять часов двадцать минут — вы с Арчи направляетесь в сторону пляжа. На территории поместья никого. Крис был последним из тех, кто уходил и кого вы оба видели. Через час твой брат звонит мне из дома. Мы говорим, самое большее, пять минут, а в одиннадцать ты находишь его уже мертвым. Пятнадцать минут спустя в поместье появляются полицейские и врачи. А еще через пять — примчался Кристофер, которому ты позвонила сразу же после того, как вызвала службы, правильно?

— Да, и он был у себя дома. Откуда ты все знаешь?

— Я не терял даром время, пока вчера был у вас в доме. Итак, есть ли у нас доказательства, что существует связь между событиями, произошедшими с разницей в два дня?

— Арчи наверняка что-то знал, но ничего не сказал! Почему?

— Именно. Вел ли он себя обеспокоенно в последние дни?

— Нет. Он резко переменился после праздника, но это нормально для него. Вероятно, он немного эмоционально устал, поэтому на следующий день был более задумчив, чем обычно. Зачем он звонил тебе в тот вечер? Ты последний, кто с ним говорил.

— Он хотел встретиться, предложил приехать в ближайшие дни. Вот и все. Он был спокоен. Я не мог поверить в произошедшее, когда мне позвонили на следующий день с прискорбными новостями.

Эмилия и Артур на несколько секунд погрузились в свои мысли. Молодой человек остановился напротив окна и посмотрел на зеленую лужайку перед домом, а девушка сжала пальцы в кулак и, закрыв им рот, с напряженным выражением лица вновь уставилась в одну точку.

— Может, ему угрожали? — неуверенно спросила она.

Помедлив с ответом, Артур сказал:

— Предположим. Если ночь с портретом — это был некий знак, угроза, то какова была цель? Деньги? Долги?

— Никаких. Я не понимаю, кому он мог перейти дорогу. И почему он ничего не сказал мне…

— А кому мог еще сообщить? Кристоферу? — Артур обернулся и взглянул на Эмилию.

— Крис сказал, что и сам ничего не знает.

— У тебя есть в этом уверенность?

— Ты весь день пытаешься ее пошатнуть.

Артур тяжело вздохнул, опустил чашку с блюдцем на ближайший столик, подошел близко к Эмилии и посмотрел на нее в упор сверху вниз с серьезным выражением лица.

— Я не против него. Я хочу, чтобы ты трезвым рассудком, незамутненным чувствами и горем, могла рассуждать и анализировать произошедшее. Пока убийца не найден, ты ни в ком не можешь быть уверена.

Девушка ничего не могла ответить, она лишь посмотрела в лицо кузена и позавидовала беспристрастности его мышления.

— Итак, что мы знаем точно? Два вечера. Примерно одно и то же время. И дважды в доме находится тот, кого вы не замечаете. Человек-невидимка, — Артур театрально развел руками. Чем дальше он уходил в свои рассуждения, тем эмоциональнее становился. — Возможно ли попасть на территорию поместья, минуя ворота?

— Нет, вокруг очень высокий забор. Без должной сноровки не перелезть. Есть еще калитка, через которую проходит дорожка к пляжу, но кроме нас о ней никто не знает. Да и чтоб открыть ее нужен ключ.

— Этот человек был хорошо подготовлен, у него был план. И он хорошо вас знал, как и территорию поместья. Ты по-прежнему не думаешь…

— О Кристофере? — девушка нервно провела рукой по убранным волосам и покачала головой. — Я не знаю. Нужно с ним поговорить. Мы на самом деле почти не говорили все эти дни.

— Отлично, с этого и начни. Только не дай ему понять, что ты подозреваешь или что-то затеваешь. И еще, нам бы узнать, кто была та женщина в церкви…

— Может, рассказать полиции?

Артур издал тихий смешок.

— Поверь мне, они уже сегодня отложат дело твоего брата в дальний угол и забудут о нем. Мы справимся сами. Как я уже сказал, мы в одной лодке.

— Я могу наконец поинтересоваться, чем занимаешься ты?

Юноша вновь окинул взглядом платье девушки и спросил:

— Ну если ты еще не устала, тогда надень то, что не жалко. Или… Миссис Хабард!

За дверью тут же послышались мелкие шаги, и пару секунд спустя из-за поворота показалась седая шевелюра.

— Да, сэр?

— Миссис Хабард, вы не подберете что-то из оставшейся маминой одежды? Мисс Лордон переоденется.

Артур взглянул на Эмилию, которая была рада сменить тему разговора.

— Нам нужно успеть до заката. Тебя ждет увлекательная экскурсия.

Подходящий наряд нашелся очень быстро. Эмилия надела неизношенное, но уже состаренное временем серое платье, которое было ей немного велико. Она достала сапоги из чемодана, который еще не успела разобрать до конца, в полной готовности вышла из своей комнаты и направилась вдоль по коридору навстречу к Артуру, ожидавшему ее у входа в соседнее крыло. В руке хозяин дома держал два небольших фонарика, один из которых тут же вручил девушке.

— Держи. И вот еще, — он второй раз за день протянул ей платок, но на это раз влажный. — Запахи там не из самых приятных, да и пыль ужасная.

Артур достал из кармана темных старых брюк небольшой ключик и не без усилий открыл тяжелую железную дверь. Внутри было достаточно темно, несмотря на то, что послеполуденное солнце еще во всю светило в окна. Юноша аккуратно ступил внутрь, стал медленными шагами продвигаться вперед. В ответ на его движение под ногами зловеще поскрипывал пол, а клубы пыли постепенно покрывали обувь.

Эмилии подумалось, что они вошли в какой-то жуткий склеп. Свет фонаря освещал черный от грязи пол, который к тому же в некоторых местах был завален досками. Она не сразу воспользовалась платком, который держала в руке, но через несколько секунд поняла, что здесь действительно будет довольно сложно находиться. Воздух был невероятно затхлым и тяжелым. Пахло плесенью и сыростью. И вообще она не могла сказать, что ощущала нечто подобное в своей жизни. Со стен вдоль коридора отвалились обои, от которых почти ничего не осталось, как и от всего прочего вокруг. И чем дальше, тем больше копоти было повсюду. Впереди немножко промелькивал свет из нескольких комнат.

Когда молодые люди дошли до первой из них, девушка почти ахнула вслух от увиденного. То, как выглядело обитаемое крыло напротив, и то, что было здесь — являлось как минимум полной противоположностью. Сейчас вокруг нее — с пола и до потолка — была ужасная чернота, а впереди зияла огромная дыра, на месте которой некогда было окно. В очертаниях разных едва уцелевших предметов угадывался большой стол. Рядом в кучу были свалены доски — вероятно, то, что осталось от стульев. У окна друг на против друга стояли два дивана, еле различимая синяя обивка которых также выгорела. На полу рядом валялось нечто, оставшееся от каких-то игрушек. На стенах висели лишь голые рамки — огонь добрался и до картин. Под ногами слышался хруст мелкого стекла. В шкафчике у стены находились какие-то статуэтки, видимо, из камня. Эмилия была в немом шоке. Ей было жутко не столько из-за самого вида комнаты, а сколько из-за ощущений на душе: когда-то здесь кипела жизнь, а теперь не осталось ничего, кроме разрухи. Она оказалась в настоящем аду.

— Артур, где мы? — еле слышно произнесла она, на этот раз не отнимая платка от лица.

— Это была одна из гостевых комнат. Обычно дамы вроде тебя здесь пили послеполуденный чай, сюда же к ним приводили детей после сна. — Артур говорил с достаточно невозмутимым выражением лица. Он столько раз уже бывал здесь, что знал каждый предмет, каждую доску и осколок. — Идем дальше?

Эмилии хотелось, как можно скорее уйти отсюда, но любопытство было не менее сильным чувством. Она кивнула.

Они прошли мимо нескольких закрытых дверей. Затем, войдя в следующую комнату, Эмилия поняла, что это явно была детская: в углу стояла кроватка.

— Это… твоя комната?

— Да, первые три года жизни это была моя комната.

Чем дальше они шли, приближаясь к эпицентру пожара, тем хуже была картина вокруг. Огонь поглощал все на своем пути, посылая вперед себя ядовитый едкий дым, въедающийся во все живое и неживое.

Наконец они дошли до самого конца слегка извилистого коридора, и за поворотом показалась последняя дверь.

— Комната отца, отсюда все и началось.

Артур очень аккуратно толкнул дверь от себя. В черной комнате — от пола и до потолка — не было мебели, только какой-то мелкий мусор. Чуть поодаль впереди вместо окна виднелся широкий балкон, с которого открывался вид на густой хвойный лес.

— Внутрь не пойдем, есть угроза обвала пола.

Несколько минут они стояли неподвижно, каждый в своих мыслях. Затем Артур дал знак, что пора возвращаться. Он опередил Эмилию и пошел прямо по коридору к выходу, освещая себе путь фонарем. Молодые люди достаточно быстро покинули сгоревшее крыло дома, и, выйдя с этой закрытой территории, Эмилия попала в совершенно другой мир — чистый, комфортный, цветной и уютный. Мир, где здравствует жизнь. Пока Артур пытался справиться с плохо поддающейся ключу дверью, девушка смотрела вперед с нахмурившимся лицом, ей не хотелось оборачиваться назад. Ей казалось, что зловонный запах преследует ее и здесь. Когда замок в скважине наконец щелкнул, возвещая о том, что путь обратно во мрак перекрыт, она обернулась и с глубоко сочувствующим выражением лица произнесла:

— Артур, мне очень жаль. Это просто ужасно.

Юноша пожал плечами, словно не был до конца с ней согласен.

— Наверное, я привык к этому, — он указал на небольшой диванчик, стоящий напротив лестницы и пригласил кузину присесть. — Это мое место работы. По крайней мере, последний год я там бывал чуть ли не каждый день.

— Ты пытался что-то там найти?

— Не только. Я восстанавливал события того вечера, когда все произошло, старался найти хоть какие-то зацепки.

— Твой отец… — голос девушки будто бы стал еще тоньше.

— Да, был в той комнате. Версия следствия — на столике горела свеча. Возможно, она упала, и огонь каким-то образом перекинулся на плед, лежащий на кресле, а там… Никто не знает. Но верно одно — отец исчез из комнаты. Он точно находился там и по какой-то причине не смог выбраться. Я знаю, что почти полностью сгоревшую дверь выламывали, она была закрыта снаружи, а его останков внутри не нашли.

— Балкон…

— Да, я тоже так думаю. Он мог спрыгнуть, правда наверняка сломал себе что-то, высота все-таки немалая. А вот куда он делся потом…

— Его никто не видел после?

— Никто. По крайней мере, так сказали все опрошенные. Он будто испарился. Никаких следов. Найти его или наконец понять, что произошло с ним — моя главная цель, и я не отступлюсь от этого.

Эмилия опустила печальные глаза и провела рукой по платью.

— Это принадлежало твоей маме, верно?

— Да, она задохнулась. Ее слишком поздно вытащили. Из той самой комнаты, где дамы пили чай. Она там была с твоей мамой и с тобой в тот вечер.

Эмилия закрыла глаза руками, а потом обняла себя и прикоснулась к шраму, который скрывал плотно прилегающий рукав.

— А ты? Где был ты?

— Это все твоя мама. Тетя вытащила меня из детской, огонь почти добрался туда. Меня спасло то, что я был плотно укутан в одеяло и не успел надышаться гарью.

— Моя мама…

— Когда все происходило Алиса не находилась в чайной. Наверное, она сама бежала от пожара и, вероятно, либо знала, что я был у себя, либо услышала мой плач. Она выбежала с этажа со мной на руках и кинулась вниз по лестнице. Полагаю, она думала, что ты и моя мама первыми успели спуститься, так как их комната находилась дальше всего от очага возгорания. Поэтому она пробежала мимо. Но по какой-то причине, они не вышли… Мне очень жаль тетю. Насколько я знаю, она сама скончалась немногим позже от осложнений, верно?

— Да.

— Прости, что напоминаю тебе об этом. Я выжил и был в полном порядке благодаря ей, а вот ты… — Артур посмотрел руку Эмилии, которой она прикрывала шрам.

— Я была в тот момент с твоей мамой.

— Да. Ты отделалась шрамом, а мою маму спасти не успели.

— Я ничего не помню, к сожалению. Даже то, как получила ожог. Но почему тетя Матильда не успела убежать? Она ведь наверняка почувствовала запах дыма?

— А это вопрос, который делает обстоятельства той ночи тем более не простыми. Тогда погибла не только моя мама. В одной из комнат дальше по коридору находилась наша кухарка, и я не понимаю, что она там делала. Но и она по какой-то причине не успела оттуда выбраться. Есть еще кое-что интересное… Ты открыла мой подарок?

Эмилия резко оживилась.

— Да, конечно! Кулон моей мамы.

— Именно, его-то и нашли у останков тела кухарки во время обысков. Украла ли она его? Никто не знает, но теперь он наконец вернулся к своей законной наследнице.

Лицо девушки озарила улыбка.

— Спасибо тебе, это невероятно трогательно.

— И это еще не все. Меня все это время воспитывали родители мамы. Я перебрался сюда около года назад, получил небольшое наследство, этот дом, каким бы он не был. И не так давно я сделал новое открытие, а точнее это случилось благодаря миссис Хабард. Она наводила порядок на кухне, на которой какого только хлама не нашлось. И вот, что странно: среди всех многочисленных колбочек со специями нашлась одна очень любопытная, явно отличающаяся от всех… Снотворное, внутри было мощнейшее снотворное.

— Ты думаешь…

— Я пока не уверен, но полагаю, ты понимаешь ход моих мыслей.

— Пожар был неслучайным.

— Да. Слишком много странных обстоятельств. И если кто-то и устроил все это, то пока я не знаю ни его имени, ни мотивов. Слишком все запутано. Идем!

Артур взял Эмилию под локоть и повел вниз на первый этаж. Девушку изумила резкая перемена, произошедшая в поведении кузена. Он был необычайно эмоционален и увлечен тем, что рассказывал.

Они вновь оказались в библиотеке, Артур подвел Эмилию к самому большому столу.

— Вот, это все материалы дела. Я бьюсь над загадкой пожара каждый день. И каждую ночь я засыпаю с мыслями об этом. Я не сумасшедший, просто приходится доделывать работу за тех, кто должен был расследовать дело профессионально, — в голосе юноши слышалась горечь.

— Артур, я бы очень хотела тебе помочь… — девушка тоже коснулась его руки.

— У тебя своих забот сейчас хватает. Но вот что важно. Если мы не берем в расчет то, что на такое мог пойти кто-то из уже известных нам присутствующих, а это слишком маловероятно и практически невозможно… Есть деталь, объединяющая все наши истории, Эмилия, все наши трагедии. Это невидимый человек, скрывшийся со всех мест преступлений. Человек, которого в наших семьях, вероятно, знали, но почему-то не заметили. И я положу свою жизнь на это, но найду его.

— Мы найдем его.

Глава 7

«Стрихнин (входит в перечень особо ядовитых веществ — номер 83, первая категория опасности, образцы хранятся по списку А) — горький, белый кристаллический порошок, хорошо растворяющийся в воде и спирте. Оказывает мощнейшее возбуждающее воздействие на нервную систему. Легко всасывается из пищеварительного тракта. В малых дозах применяется в фармацевтике как тонизирующее средство. Средняя доза (0,005-0,01 г) приводит к сильному отравлению, требуется немедленная медицинская помощь. Действие проявляется уже через 10–15 минут после попадания в организм и выражается в возникновении приступов резких судорог. В значительных дозах (0,03 г и более) употребление стрихнина приводит к быстрому летальному исходу. Противоядия не существует. Характерны следующие реакции: тетанические судороги, помутнение сознания, сильнейшие сокращения мышц. Смерть наступает от истощения нервной системы или от острой асфиксии вследствие прекращения дыхания во время приступа…»

Глаза Томаса Тернера уже который раз пробегали по строчкам краткой справки, которую ему час назад вручила Элизабет. Его рабочий стол был завален еще большим количеством книг, документов и папок, чем обычно. На этот раз перед ним были открыты несколько увесистых томов по криминалистике и справочник по токсикологии, который, к удивлению всех сослуживцев, впервые оказался в этом полицейском участке. Напарница Томаса сидела рядом и вникала в суть судебно-химического заключения по трупному материалу.

— Просто так этот яд получить довольно сложно. Даже не все фармацевты им располагают… — рассуждала тихо вслух Элизабет.

— Тем более у нас. Я уже позвонил по двум местным номерам. Ни про какой «стрихнин» там никогда даже и не слышали… Редкая вещь, сейчас мало где используют, — после недолгой паузы подтвердил ее слова Томас. Он все еще не сводил глаз с засаленной книжной страницы.

— Хорошо, почему именно он? Наверняка существует масса других более простых вариантов… Мышьяк, например.

— Элизабет, давай сосредоточимся на совпадениях. Черт знает сколько времени уйдет на то, чтобы обнаружить происхождение этого… как его там? Стрихнина!

Женщина с изнеможенным видом положила бумаги на стол и вытащила из-под завалов огромный лист бумаги. Прикрепив его к стене, она села напротив и, закинув ногу на ногу, начала деловито рассуждать в слух:

— Совпадения, говоришь? Ну давай пройдемся по ним в десятый раз. Первое — даты смертей: разница составляет почти ровно двое суток. Второе — первая жертва — Дрейвик — работал дворецким в поместье Блэквуд, то есть в доме второй жертвы, более двадцати четырех лет назад. Его жена тоже, как выяснилось, была там прислугой. Третье — обе жертвы отравлены одним и тем же ядом в огромной дозе, которая поступила в организм вместе с алкоголем. Четвертое и самое интересное, следи за руками — отпечатков пальцев Дрейвика на его бокале нет, в найденной бутылке яда не содержится, а у Лордона мы не нашли ни первого, ни второго, зато дворецкий поместья подтвердил недостачу двух бутылок вина (абсолютно таких же, как в доме дворецкого). Также он обнаружил одну из них утром в гостиной на следующий день после смерти первой жертвы, что подтвердила миссис Вэнди, которая убрала ее куда-то на кухне, а теперь найти не может. Тщательные обыски ничего не дали, значит либо та бутылка просто затерялась, либо ее кто-то забрал специально. Вот и думай теперь…

— А что если убийца пытался выяснить у Дрейвика, как незаметно проникнуть на территорию поместья? Дворецкий, должно быть, знал там каждый угол, — лицо Томаса озарилось при мысли о возможной догадке.

— Мне кажется, это слишком сложно. Он работал там очень давно, многое могло поменяться… Нет-нет, там что-то другое.

Молчание надолго повисло в воздухе, ни у кого не было ни малейшей идеи, ни даже самой маленькой зацепки. Обыски в поместье Блэквуд пока ничего не принесли. У Томаса шла кругом голова в почти что прямом смысле — он не знал, как найти выход из замкнутой череды фактов и улик и хоть немного продвинуться в расследовании.

— Должна же быть связь! — молодой полицейский ударил кулаком по столу так, что его коллеги, занимающие рабочие столы в этой же комнате, резко проснулись: в отличие от Томаса и Элизабет у других офицеров полиции заботы были более скромного масштаба, поэтому в отсутствие шефа они могли позволить себе вздремнуть на рабочем месте.

— Я запросила в архиве информацию на семью Блэквудов и Лордонов, Питер обещал принести через полчаса, если что-то найдет, — бесстрастно продолжала Элизабет, все еще вглядываясь в белое полотно, изрисованное черными каракулями. — Вряд ли там будут еще какие-то зацепки, кроме того, что Дрейвик и его жена когда-то работали в том же поместье. Но ознакомиться все равно стоит. Из беседы с Льюисами ты ведь ничего нового не узнал?

— Нет, ничего. Марта Льюис была последней, кто видел Дрейвика. Это было около десяти часов вечера. Соседи ничего не слышали и не видели. Улица тихая, все друг друга знают уже не первое поколение.

— Но не мог же убийца пройти как призрак! Неужели никто ничего не видел? — Казалось, что Элизабет заразилась яростью Томаса. — Хорошо, вернемся к самому любопытному совпадению. Предположительно, то самое вино, которым отравили дворецкого, всего спустя несколько часов после убийства оказывается в поместье Блэквуд. Как? Я не верю в простые совпадения.

— Я думал, что это кто-то из прислуги. Но, конечно, никто кроме мистера Трэвиса и миссис Вэнди ничего про это не слышал и не знал… Правда, в тот день в доме была куча народу, всякий приглашенный персонал, там же готовились к празднику. Местные сказали, что с самого раннего утра на территорию поместья проходили самые разные люди. Хозяева даже не закрывали ворота, кто угодно мог проскользнуть незамеченным. Что нам делать? Искать и опрашивать каждого, кто переступал через порог дома?

— И не только в то утро. Помнишь, что говорил, мистер Трэвис? Допустим, поверим ему, что он ведет еженедельную отчетность по винным запасам поместья. Последние записи были сделаны за пару дней до обнаружения недостачи. А это значит, что именно в это время из погреба исчезли бутылки. Но опять же никто ничего не видел! — последнюю фразу Элизабет отчеканила и произнесла так громко, что коллеги, сидевшие за соседними столами, стали вновь в недоумении оглядываться. — Вероятно, мы ищем человека, который посещал дом именно в эти временные отрезки… Черт подери, принесите мне кто-нибудь кофе! — окончательно рассвирепела инспектор Смит.

— Кофе не обещаю, зато вот вам кое-что интересное, — послышался голос только что вошедшего в комнату рослого светловолосого полицейского. — Держи, Лиззи.

Питер окинул взглядом рабочий стол Томаса и, не найдя свободного места, решил вручить громоздкую папку лично в руки коллеге. Та незамедлительно раскрыла ее и углубилась в чтение с горящим от любопытства взглядом: толщина папки указывала на то, что в полицейских архивах явно завалялось кое-что значимое.

Через пару часов на этом же месте можно было наблюдать следующую картину: сержант Тернер, стоящий почти что на коленках с карандашом в руке, аккуратно добавлял сведения в разрастающуюся сводную таблицу, которая получалась на месте прежнего, и теперь уже можно сказать, скромного листа бумаги. Элизабет с кружкой свежего горячего кофе в руке сидела за столом и диктовала напарнику сведения, которые казались ей наиболее важными. Томас иной раз предпринимал попытки поспорить с инспектором:

— Элизабет, это дело четырнадцатилетней давности! Мы не можем приписывать сюда все нераскрытые дела. Неужели ты думаешь, что они имеют отношение…

— Я пока не знаю, что я точно думаю, но давай хотя бы сопоставим факты. Возможно, что-то заметим.

Она наконец оторвалась от документа, обернулась и подошла к творению Томаса, чтобы разглядеть все детали. Он в свою очередь тяжело опустился на освободившийся стул и потер колени с гримасой боли и усталости на лице. Ближе к вечеру полицейский участок значительно опустел, но именно в том небольшом уголке, где трудились два офицера, уже который день почти без остановки кипела работа, как будто бы компенсируя отсутствие деятельности у всех остальных сотрудников.

— Сначала похищенный ребенок, потом двое погибших в пожаре и один без вести пропавший… И ни одного подозреваемого! — Элизабет была поражена открывшимися фактами. — А еще нас за плохую статистику раскрываемости отчитывают! Ты только посмотри.

Томас протирал вспотевший лоб рукой и уже думал о том, как бы поскорее очутиться дома подальше от всей этой головоломки.

— Не будь я реалистом, точно бы думал, что в этом поместье обитает злой дух. Или проклятье какое преследует семью. Все, кто там жили или работали, как правило, умирают непонятной смертью.

— А Карен?

— Жена Дрейвика? Собственная смерть, слабое здоровье. Ничего сверхъестественного, видишь?

Прежде чем сержант Тернер взялся за составление списка всех гостей поместья Блэквуд за обозначенное Элизабет время, он позвонил своему отцу, а затем набрал номер его давнего друга, того самого мистера О’Коннора, благодаря внезапной болезни которого ему выпала тяжелая ноша. Томас решил переговорить со старшим более опытным коллегой, чтобы, быть может, услышать что-то полезное. Тем более, когда он обратил внимание на папку с делом Блэквудов, оставленную вчера на столе… После нескольких гудков на том конце телефона послышался хриплый бас:

— О’Коннер, слушаю!

— Добрый вечер, сэр! Это сержант Тернер, как вы…

— О! Это вы там с мисс Смит взбаламутили наше спокойное болото?

— Эм… Наверное, да, сэр, — стыдливо отвечал Томас. — Вы не могли бы подсказать по важному делу…

— Подскажу, если сделаешь одно одолжение. Хотя Найт и не разрешает выносить дела из участка, попрошу тебя все-таки взять две папки с моего стола. Там уголовные, затягивать больше нельзя. Привезешь мне? Вот тогда и изложишь, с чем тебе там подсказать надо. Только Найту ничего не говори, сынок. Иначе обоим крышка, понимаешь?

Томас сглотнул комок сомнений и почти что через силу ответил:

— Да, сэр. Постараюсь привезти вам все.

— Замечательно! Жду сегодня и как можно скорее.

Инспектор О’Коннор был почти что настоящим ветераном местной полиции. Каждый новобранец, впервые зайдя в участок, непременно стремился познакомиться со знаменитым детективом. Сейчас же герой городских легенд находился на пенсионном покое, лишь изредка по своему желанию принимаясь за запутанные и сложные дела по просьбе начальства. Томас знал этого человека с самого детства и чаще называл его просто «дядей Гэрри». Но в те редкие моменты, когда требовалась профессиональная поддержка, тучный седовласый и улыбчивый дядя Гэрри превращался в грозного и строгого наставника. И сегодня, когда инспектор услышал слово «сэр», произнесенное таким знакомым голосом, он понял, что речь пойдет о чем-то действительно важном.

По самому первому шагу, который Томас сделал, переступив порог маленького дома в нескольких минутах ходьбы от участка, Гэрри О’Коннор всем своим нутром почувствовал ностальгию по временам, когда он сам не досыпал ночами, испытывая неутолимую жажду как можно скорей найти преступника и распутать очередное дело. Это было невероятное чувство азарта, адреналин, разливающийся по телу. Тогда казалось, что весь мир мог подождать, ведь мозг был занят исключительно важной миссией.

— О, сразу вижу, что происходит, сынок. Как ощущения? Это наконец именно то, ради чего все приходят к нам на работу, верно? — ухмылялся старик, закрывая входную дверь и поправляя концы задравшейся рубашки.

— Видимо так, сэр. Был бы хоть какой-то толк, какое-то продвижение… — горько сетовал Томас. Он снял легкий пиджак и бросил его на ближайшее кресло в крохотной гостиной. Сзади на спине отчетливо проступили капли пота.

— Ну что ж, выкладывай, что хотел спросить. Мою просьбу выполнил?

— А, да. Вот, держите, — молодой человек выудил из своего портфельчика две прошитые папки с документами.

— Молодец, благодарю! Мне тут передали два дела, надеются, что я их закрою. Хотя, я сказал, что предварительно копать там больше некуда. Ну да ладно, рассказывай, зачем пришел. Чай будешь?

— Нет, спасибо. Я к вам по-быстрому решил зайти, время не ждет.

Полицейские устроились в креслах друг напротив друга, и Томас, потирая все еще побаливавшие коленки, начал:

— Тут дело такое, сэр… Вы возможно слышали про убийство в поместье Блэквуд?

Услышав два последних слова, пожилой инспектор сразу же нахмурился.

— Да, кто же об этом не слышал? Но я полагаю, ты здесь по другой причине.

— Сэр, вы ведь были следователем по делу, связанным с обитателями этого поместья много лет назад. Прошу, расскажите об этой семье.

О’Коннор провел рукой по голове и тяжело вздохнул. Пожалуй, именно об этом старом деле ему было говорить труднее всего.

— Странная, семейка, странная. Знаешь, мне всегда думалось, что у богатых свои заморочки. Им не надо задумываться о том, что они будут есть завтра, оттуда и появляются их надуманные проблемы. То ли деньги так портят людей, право, не знаю. До сих пор не уверен. А что до участников той истории — никого уже нет в живых, как я понимаю. Какой смысл копаться в этом сейчас?

Томас уловил явное нежелание дяди Гэрри говорить об этом деле.

— Возможно, это хоть как-то прольет свет на то, что происходит сейчас. Маловероятно, что поможет, но инспектор Смит уверена, что нужно прояснить эти моменты.

О’Коннор вновь недовольно вздохнул и продолжил:

— Мальчишка, который умер или которого убили на прошлой неделе — вам выносить заключение — неизвестный мне персонаж. Его мало кто видел вообще. Знаю, что жил он в приюте у миссис Гловер, а потом мистер Лордон, тогдашний хозяин поместья, заявляется туда и забирает его, якобы это его пропавший сын. Десять или одиннадцать лет он его искал чуть ли не по всей стране, и внезапно мальчик оказывается здесь, прямо у него под носом. Не чудеса ли? Мистер Лордон был известен здесь как очень уважаемый человек, хотя не земляк. Много для города хорошего сделал. Люди отзывались о нем, как об очень скрытном, замкнутом человеке, а уж тем более после того пожара, в котором погибли его брат с женой, а потом и его собственная супруга. Поместье Блэквуд превратилось в необитаемую крепость, мало кто туда заходил и выходил оттуда. И вот он забрал мальчишку из приюта, да сам помер немного погодя, я читал в газетах. А что там дальше… Про девчонку ничего не знаю. Это ведь сестра его, наверно, старшая, так ведь?

— Да-да, Эмилия. Я видел ее.

— В общем, мало что могу тебе подсказать, сынок. Скажу только, что много непонятных вещей происходило в той семье, да и сейчас, как видно, происходит. Девчонка последняя осталась, я так понимаю. А, и еще один мальчишка есть — Артур. Фамилия у того другая вроде стала, не припомню. Взрослый уже поди. Тот был еще малышом, когда я вел дело о пожаре. Сиротой остался бедняга.

— Вы так и не раскрыли то дело? — осторожно поинтересовался Томас, понимая, что наступает на все еще ноющую рану пожилого инспектора.

— Мы с твоим отцом не раскрыли это дело. Тогда-то мы и познакомились, долго корпели над ним, но безрезультатно, как видишь. Отец твой тоже явно не захотел все это вспоминать?

— Да, буркнул что-то типа: «Занимайся своим делом, расти профессионально сам, а это оставь в покое».

— Ну вот, видишь. Маялись мы долго, сколько раз опрашивали всех, обыскивали дом миллион раз, но так ничего и не нашли. Был ли поджог? Я думаю, что был. Да вот только не обнаружили ничего и никого, вот и пришлось написать про несчастный случай. И еще этот пропавший брат его, Джеймса в смысле. Сгорел он, это я без сомнений говорю. В этом твой отец со мной не согласился, но там такое пепелище было! Как в аду. Ничего живого, ни клеточки не осталось. Так что действительно, кончай лезть туда, где уже давно ничего не отыскать. Занимайся своим делом, а я своим.

Томас опустил глаза в пол и решил, что пора возвращаться в участок, где его уже, должно быть, искала напарница.

— Том, вот, взгляни, — внезапно вновь начал инспектор, размахивая перед лицом молодого человека двумя папками. — Видишь, два дела, два убийства. Хотя первое двухлетней давности я лично все-таки квалифицирую как самоубийство за недостатком улик, и все же… Не всем преступлениям суждено быть раскрытыми. Иногда мы ничего не можем поделать и некоторые, даже самые ужасные преступления и самые жуткие истории так навсегда и останутся за завесой тайны.

— Наверное, сэр…

— Порой мы действительно просто бессильны. А сажать, знаешь ли, тоже огромная ответственность. Только представь, что ты обвинил и посадил не того. А с этими богачами деньги творят дела еще пострашнее. Даже мать родную не пожалеют. Ну… Ладно. Может, у тебя что-то и получится. Я часто бывал в тупике и никогда не забуду те, моменты, когда внезапно возникало то удивительное чувство просветления, и ты начиналвидеть то, к чему раньше был как будто бы слеп. Ступай, сынок.

— Где ты гулял? Я одна тут должна трудиться, не видя сна? — набросилась на Томаса Элизабет, едва завидев его в дверном проеме.

— Да к О’Коннору ходил. Не обольщайся, — поспешил сразу заверить ее сержант. — Ничего интересного не сказал. И отец мой тем более. «Занимайся своим делом» — вот, что.

— Чертовы старики, — выпалила Элизабет и уставилась на огромную схему на стене, заправив за ухо непослушную прядь черных как смола волос. — Список готов?

— Еще нет. Прежде чем, приглашать на допрос половину города, давай сделаем вот что, — Томас порылся в одном из ящиков, достал чистый лист бумаги и схватил первый попавшийся под руку карандаш. — Смотри сюда.

Молодой человек начал быстро заполнять полотно своим неразборчивым почерком, а напарница старалась поспевать за ходом его мыслей.

— Итак, берем отчетность Трэвиса за пару дней до праздника. Кто был на территории поместья, кроме хозяев и постоянной прислуги в то время? Приезжали из доставки, но никто из рабочих не входил в дом…

— Бутылки могли передать…

— Миссис Вэнди и мухи не пропустит на свою кухню, а винный погреб находится как раз рядом. Она бы заметила что-то странное. Сама же сказала, что никто, кроме Трэвиса, туда и не заходит. Кухарка и дворецкий заканчивали работу вечером, значит, попасть в погреб незамеченным можно было только ночью. Кто у нас остается?

— Никто, в доме были только хозяева.

— Вспомни, кто приехал в поместье накануне праздника и там остался на ночь? Кто, кроме хозяев, еще там был?

— Кристофер Дорнан, друг Арчибальда. Он приехал под вечер, часов в семь, как подтвердили некоторые из прислуги. И остался там.

— Тогда он должен был позже покинуть поместье. Но кто может подтвердить, что он уходил, кроме Арчибальда и Эмилии? Дрейвика убили примерно в два-три часа ночи. В начале девятого мистер Льюис уже позвонил в полицию. Значит, убийца проделал путь от дома дворецкого до поместья примерно в промежутке между двумя и восемью часами утра.

— Почему двумя? Он же мог уйти раньше и пойти бог знает куда?

— Убийца зачищал место преступления, забыл? Осколки, подставные бутылка и бокал, помнишь?

— Точно. Он должен был убедиться, что яд подействовал и затем избавиться от улик. И мы точно знаем, что Трэвис нашел бутылку около девяти утра.

— Еще любопытно, почему ее оставили именно в гостиной. Кто первый приехал в поместье в то утро?

— Анита, горничная мисс Лордон и еще кто-то из прислуги. Миссис Вэнди пришла примерно в то же время, это точно. Они бы также заметили кого-то постороннего. Рабочие и, как ее там, мисс Уэстер приехали уже около десяти. До этого никого из посторонних в поместье не было! Нам нет смысла никого из них беспокоить…

— И что ты хочешь сказать?

Еще немного поразмыслив, Тернер добавил:

— Дай мне карту.

Спустя несколько минут нашлась подходящая карта города и прилегающей местности. Элизабет развернула ее на весь стол, и Томас начал ставить на ней отметки.

— Где же? Где же? Вот! Дом Дрейвика. А вот здесь у нас поместье Блэквуд. Как и за сколько времени убийца мог пройти это расстояние?

— Думаю за пару часов, если не идти по основным дорогам. Хотя расстояние будет примерно одинаковое.

— Нужен телефон горничной. Кто там в поместье отвечает за чистоту и порядок?

— Зачем?

— Элизабет, в ту ночь не переставая шел проливной дождь. Тот, кто прошел такой долгий путь как минимум притащил в дом кучу грязи…

— Черт, а ты прав! Постой, сейчас найду в записной книжке.

Томас сильно вспотел. Ему потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, но мысли в его голове продолжали рождаться со скоростью света: «И еще вопрос, куда убийца дел улику — разбитый бокал Дрейвика. Осколков нигде, кроме как под диваном, мы не нашли. Нам понадобятся дни, чтобы прочесать весь радиус…»

Элизабет набрала телефон горничной. На удивление трубку взяли сразу.

— Алло!

— Миссис Кроули, это инспектор Смит из участка. Простите вновь за беспокойство и поздний звонок, но у нас появился важный вопрос по делу, — уверенно начала Элизабет.

— Да, инспектор, слушаю вас, — не без трепетного волнения в голосе отвечала женщина.

— Вы нам рассказали все, что видели и знаете. И все же скажите, утром в день праздника вы не обнаружили где-либо… грязь? Будто с дороги.

Миссис Кроули почувствовала надежду инспектора на положительный ответ.

— Нет, честно нет. Все было в порядке… — она взяла небольшую паузу. — Разве что…

— Что? Прошу вас, миссис Кроули, говорите, — взмолилась мисс Смит. Томас, сидевший рядом, старался уловить каждое слово, доносящееся из трубки.

— Я в общем-то уверена, что видела, как утром, мы как раз подходили с миссис Вэнди к черному входу… Как мистер Дорнан что-то выбрасывал. Что-то очень пыльное. Я четко не разобрала, расстояние было приличное. Он поздоровался с нами и стоял еще несколько минут там во дворе, отряхивая свою одежду.

— Миссис Кроули, вы уверены в том, что видели? Это невероятно важно, — Элизабет задыхалась от волнения, а у Томаса рядом сердце выпрыгивало из груди.

— Да, пожалуй. А что? Кристофер очень приятный и приличный молодой человек. Я надеюсь, что не сказала не то…

— Спасибо, миссис Кроули. Мы разберемся. Хорошего вам вечера!

Сержант и инспектор уставились друг на друга. У обоих глаза сияли от восторга.

— Дорнан? — чуть тихо произнес Томас.

— Не знаю… У нас нет никого, кто мог бы подтвердить или опровергнуть его отсутствие в ту ночь. Видели, как он приехал. И все.

Тернер повернулся к схеме на стене и начал вчитываться, слегка прищурившись, в попытках разобрать собственный почерк.

— Ночь убийства Арчибальда… У Дорнана есть алиби, он был дома в этот момент. Он не смог бы так быстро вернуться в поместье для совершения убийства. Невозможно.

— А если был в сговоре с кем-то?

— Если… Снова «если».

Глава 8

Эмилия резко открыла глаза. Обычно утреннее пробуждение давалось ей весьма тяжело, но на этот раз с первых же секунд она почувствовала странную бодрость.

«Сколько же я спала?» — спросила она себя. По ощущениям сон длился часов десять, хотя стрелки часов указывали на то, что на самом деле прошло всего лишь четыре.

Еще через несколько мгновений она поняла вероятную причину — в комнате было ужасно холодно, и ледяным было все вокруг, к чему не прикоснись. Эмилия поежилась, потерла руки и, накинув на себя плед, решила подойти к окну, за которым светило ленивое солнце, абсолютно не согревавшее своими лучами. Плотный утренний туман, застилал траву, словно одеяло. Внизу открывался вид на часть сада и лесной массив. В отличие от поместья Блэквуд, этот сад был в весьма запущенном состоянии. Зеленые насаждения разрослись хаотично, покрыв собой узенькие извилистые дорожки. Ветки деревьев устремились в высь и вширь так, что при малейшем ветре угрожающе стучали в окна дома. Девушка не понимала, почему же в ее комнате так холодно, ведь окно было закрыто. Она прошла к деревянной двери и даже еще не раскрыв ее почувствовала мощную волну сквозняка, прорывающегося через щели внизу: это ветер гулял по коридору второго этажа.

«Боже мой, как здесь можно жить?» — вопрошала гостья дома. И даже несмотря на неудобства и полное отсутствие уюта, она решила для себя, что все же здесь ей будет лучше. По крайней мере, тут за ней не гонялись призраки воспоминаний о навсегда ушедших временах и людях.

Осознав, что сон явно более не придет, Эмилия быстро оделась. Платье сделалось неприятно влажным от окружающей утренней сырости. Тихо покинув свою спальню и быстро пройдя вдоль по темному от отсутствия окон коридору, она вышла к винтовой лестнице, ведущей на первый этаж. Из соседнего крыла на нее уставилась та самая зловещая железная дверь, за которой стояла мертвая во всех смыслах тишина. При воспоминании о вчерашнем визите по ту сторону, у Эмилии по спине вновь пробежал неприятный холодок.

«И все-таки я надеюсь, что не задержусь здесь надолго», — подумалось девушке, заново представив то, с чем ей приходилось соседствовать.

Оказавшись внизу, она поняла, что даже не знает, с чего начать сегодняшний день. После вчерашней длительной беседы с кузеном Эмилия была настолько морально истощена, что не смогла четко сформулировать для себя задачи на грядущий день. В голове выстраивались хаотичные схемы, формулировались вопросы, остающиеся без ответов. При этом ей казалось, что абсолютно нельзя терять напрасно время, ведь каждый день все дальше отдалял ее от разгадки трагедии.

Она свернула направо в библиотеку-гостиную. Девушка вновь подметила для себя тот любопытный факт, что поместье Блэквуд и дом Лордонов были весьма похожи по планировке и интерьеру. И судя по первому этажу, она попала в уменьшенную копию собственного дома. Заходя в гостиную, она также обратила внимание на то, что телефон находился, как и в ее поместье, рядом с дверью на высокой тумбочке. На секунду она ощутила внезапный приступ дежавю, но не успела разобраться, что же его вызвало — входная дверь резко скрипнула, в прихожую ворвался холодный поток воздуха, и следом за ним показался Артур. На вид он будто бы и не ложился спать.

— О, ты тоже рано встаешь? — удивился он при виде Эмилии.

— Обычно нет, но сейчас почему-то совсем не спится, — еще заспанным голосом ответила она.

— Что ж, тогда предлагаю не откладывать завтрак.

Артур повесил тонкий плащ, который явно был на пару размеров великоват, на ближайшую вешалку и, взъерошив еще больше свои и так непослушные волосы, указал девушке в направлении небольшой столовой.

«Надеюсь, хотя бы завтрак будет согревающим», — таковы были ее мысли.

Через несколько часов Эмилия и Артур уже были поглощены каждый своим делом. Молодой человек никак не мог привыкнуть к присутствию его гостьи в доме. Особенно странным для него было то, что теперь приходилось делить «рабочий кабинет», как он называл гостиную, с кем-то еще. Его кузина в свою очередь также чувствовала себя немного неуютно. Она заняла старое кресло подальше у окна, и, взяв в руки бумагу и карандаш, обдумывала дальнейший план действий.

Вскоре в гостиной раздался телефонный звонок.

— Наверняка это тебя ищут, — сказал молодой человек, не сводя глаз со страницы свежей газеты. — Я обычно никому не нужен.

Эмилия быстро поднялась с кресла, и, проделав несколько шагов до телефонного аппарата, сняла трубку. На том конце она услышала уже знакомый голос полицейского Тернера. Он говорил как обычно задыхаясь от волнения и с таким трепетом в голосе, будто разговор предвещал нечто ужасно важное.

— Просят меня приехать домой, у них появились какие-то вопросы, — с разочарованием в голосе сказала девушка после короткого диалога с детективом.

— Скоро это закончится, не переживай. Побеспокоят еще пару раз и отстанут, — заверил ее кузен, по-прежнему сидя как каменная статуя на старом диване в окружении книжных завалов.

Несмотря на то, что Эмилия находилась в его компании всего лишь сутки, она подчеркнула для себя большую разницу в манерах и темпераменте между Артуром и покойным Арчибальдом. Первый был таким же отчужденным и холодным, как и все в этом странном доме. На его лице редко появлялись эмоции, а улыбка почти не касалась его тонких обычно сжатых губ. И это сильно контрастировало с поведением бывшего хозяина поместья Блэквуд — как правило необычайно энергичного, чрезвычайно общительного и порой без причины веселого.

Эмилия решила не откладывать появившееся дело на потом и поспешила взять машину. Оказавшись через полчаса у главного входа в поместье, к своей досаде она не увидела там полицейских. Сначала она подумала, что стоит подождать их прямо здесь у дверей: ей совсем не хотелось заходить одной в огромный пустой дом. Однако она тут же поняла, что даже не помнит, каким она его оставила, покидая в спешке.

Войдя в просторную прихожую, ее внезапно настигло то же самое чувство, которое уже возникало сегодня утром — ощущение дежавю. Она попыталась сосредоточиться на нем и стала медленно пересекать холл. Эхо от стука ее каблуков разносилось по всему этажу. В воздухе летали частицы пыли, которые были очень хорошо различимы под светом прямых солнечных лучей, проникающих в дом через огромные окна. Жизнь здесь будто остановилась. Бросив взгляд в сторону гостиной, которая была такой же захламленной, как в доме Артура, только в три раза больше, Эмилия внезапно поежилась и застыла на месте. Ее память пыталась ей что-то подсказать. И это было именно то, о чем она успела немного поразмышлять накануне перед сном.

Ее, как и всех, кто взялся вести дело о странной смерти ее брата, помимо всех прочих странных обстоятельств, несомненно беспокоил факт исчезновения главной улики, а именно того самого вина, которым отравился несчастный юноша. Эмилия уже который день прокручивала в голове события страшной ночи, но как она не пыталась восстановить в памяти цепочку событий, воспоминания представлялись ей лишь некоторыми несвязными отдельными отрывками, нежели чем вереницей плавно следующих друг за другом эпизодов.

И в тот самый момент, когда она вновь переступила порог родного дома, перед ее глазами вдруг возникло яркое воспоминание: она врывается в дом, пытается позвать на помощь, а на ее крики отзывается лишь эхо ее собственного голоса. Она бежит в гостиную к телефону… И в этот миг буквально на секунду замечает тот недостающий пазл, потеря которого препятствовала завершению картины: на небольшом деревянном столике, всегда стоящим у кресла, которое обычно занимал Арчибальд, стоят та самая бутылка и почти пустой бокал. С тех пор здесь так ничего и не изменилось, тот столик и то кресло по-прежнему были на своих местах.

«Неужели мне не показалось», — ахнула Эмилия. «Это значит, что к моменту прибытия полицейских улики действительно исчезли!» — девушка стояла на месте и не могла поверить своему внезапному открытию.

«Но что если я ошибаюсь… Я не могу соврать следователям», — ее одолевали беспокойство и паника. Она вновь начала перебирать обрывки воспоминаний.

«Так, я вызвала врачей, потом позвонила Кристоферу и попросила его приехать…».

Ответ на вопрос напрашивался сам собой. Единственным человеком, заходившим в дом после нее и до прибытия полицейских, был ее лучший друг.

«Я не понимаю, этого не может быть, это просто совпадение», — Эмилия схватилась за голову и медленно начала ходить по прихожей зад в перед. «Что же мне сказать полиции? Что если они заподозрят Криса?».

Тяжело дыша, она вошла в гостиную и опустилась на ближайший стул. В попытке унять волнение она обняла себя, скрестив руки, и на минуту закрыла глаза.

«Нет, так сразу я не могу им об этом сказать. Нужно быть уверенной в том, что я видела».

Эмилия стала рассматривать предметы в комнате. Здесь все было как раньше, будто ничего и не произошло. Лишь стулья и кресла были непривычно сдвинуты: то было следствие присутствия здесь полиции и проводимого ею допроса свидетелей и прислуги. Что теперь делать со всем этим — у девушки не было ни малейшей идеи. Одна, совсем одна в этом неуютном доме. С таким количеством книг на полках, которые она за всю свою жизнь не успеет прочитать.

«Хотя, погрузиться в них с головой и уйти от реальности, возможно, уж не такая и плохая идея…».

Ее взгляд вновь упал на стол, за которым обычно работал Арчи, и тут Эмилия поняла, что она настолько стремительно уехала отсюда, что не взяла с собой ни одного важного документа, которые хранились здесь у брата. Она подошла к столу и еще раз оглядела беспорядок: все было именно так, как было при нем. Даже на салфетке осталась стружка от карандаша, будто хозяин только что его точил, а потом просто на минуту вышел. Посреди этого хаоса оказалась стопка книг, явно ей незнакомых и выделяющихся из общей массы. На корешке не было никаких надписей, они выглядели весьма потрепанными, будто учебники из школьной библиотеки. Эмилия удивилась, заметив странную находку, и взяла ту, которая лежала сверху. В отличие от фолиантов, давно лежавших здесь, на ней не было ни пылинки.

«Без обозначений… Откуда она взялась? Да еще и не одна…», — подумалось девушке.

Как только она открыла книгу, почувствовался запах старой пожелтевшей от времени бумаги. Все страницы были полностью исписаны крупным витиеватым почерком, который в некоторых местах был исключительно каллиграфическим, а местами превращался в набор трудночитаемых каракуль. Почти везде можно было увидеть даты более чем десятилетней давности. Некоторые части текста были достаточно смазаны, будто на них пролили воду, растворившую чернила, пятна от которых также проступали на некоторых листах.

Эмилия не посмела сесть в кресло брата. Стоя у его стола, она с огромным любопытством начала вчитываться в текст. И совсем скоро поняла, что нашла настоящее сокровище, можно сказать — портал в прошлое. Глазами автора она могла увидеть события давно прошедших дней и познакомиться с людьми, которые обитали в этом доме, но которых уже нет в живых. И все это рассказывалось в мельчайших подробностях и любопытнейших деталях, с настроением и чувством.

8 апреля

«Я вновь плохо спала прошлой ночью. Даже согласилась попробовать тот противный отвар миссис Коулсон, но, видимо, бесполезно. У меня совсем нет настроения, все раздражает. Пока сидела днем на лавочке у крыльца, слышала, как в гостиной Джеймс с кем-то громко и долго говорил по телефону. В какой-то момент мне захотелось бросить в окно камень, просто чтобы он наконец заткнулся! Я знаю, что это все скорее всего из-за отсутствия сна, но не представляю, что с этим делать.

Вечером было еще хуже — Джеймс пригласил своих друзей. Он никогда не интересуется тем, как я себя чувствую. Мы живем просто как соседи. Наверное, даже те уважительнее относятся друг к другу. Сейчас я сижу у себя в комнате, но даже здесь я слышу, как они смеются. Мне просто хочется тишины и покоя, я в отчаянии, мне так плохо. От бессилия готова разрыдаться, закопать себя под землю, чтобы меня больше никто не побеспокоил. Я просто хочу исчезнуть. Еще я стала замечать, что мне сложно бывать в людных местах. Мне хочется уничтожить радостные смеющиеся лица вокруг. Разорвать их. Все, что происходит в моей жизни — ошибка. Да и я сама по себе — ошибка. И все становится только хуже».

17 мая

«Сегодня был великолепный день. Погода наконец стала теплой, штурмовой ветер, который мучал нас половину недели, наконец-то стих, и мы смогли провести пикник на пляже. Дети впервые в этом году с восторгом играли в мокром песке, а я не могла налюбоваться красотой горизонта. Единственное, что немного досаждало — это бесконечная глупая болтовня Лауры, которую Джеймс отправил шпионить за нами. Но в конце концов без нее я бы совсем одичала здесь…».

Громкий стук в дверь вернул Эмилию обратно в настоящее. Она так увлеклась чтением, что даже и не поняла, откуда эти звуки. Когда спустя пару секунд они стали настойчивее, она вспомнила, что это, должно быть наконец приехали следователи и, аккуратно положив книгу на стол, поспешила к дверям.

На пороге с ноги на ногу переминался мистер Тернер, он был в явном нетерпении.

— Мисс Лордон, я увидел вашу машину. Решил, что вы уже в доме…

— Да, я приехала немного раньше.

Эмилия увидела, как к дверям приближается детектив Смит, как всегда с напряженным лицом и серьезным взглядом, полным недоверия ко всему окружающему.

— Проходите, пожалуйста. Предлагаю пройти в гостиную, — хозяйка пропустила вперед гостей и закрыла за ними дверь изнутри.

Оказавшись вновь в комнате, Эмилия бросила беспокойный взгляд на стол Арчибальда и тут же вспомнила то, о чем хотела поговорить с полицейскими. Однако, она чувствовала, что по-прежнему не уверена в том, стоит ли. Инспектор Смит заметила взволнованность девушки.

— Мисс Лордон, у нас появился один важный вопрос. Дело касается вашего друга Кристофера Дорнана, — начал Томас.

Услышав имя Криса, Эмилия чуть ли не подскочила на месте. Она глубоко вздохнула и приготовилась услышать что-то плохое.

— Накануне праздника он приехал сюда и остался ночевать, верно? Вопрос заключается в том, не видели ли вы, чтоб мистер Дорнан все же покидал ночью дом?

Девушка опустила глаза в пол, на несколько секунд задумалась и ответила:

— Да, он приехал в тот вечер. Мы ужинали все вместе, а потом… Кажется, у меня заболела голова, я достаточно рано ушла к себе в комнату и больше не выходила. Видимо, разнервничалась перед праздником, столько было хлопот и проблем… Я не знаю, где был Кристофер. Вероятно, они с братом могли уйти вместе, прогуляться. Но наверняка вам может сказать сам Крис.

Томас почувствовал разочарование. Далее задала вопрос мисс Смит:

— А утром? Быть может, вы видели что-то странное?

— Нет, совсем нет. Я спустилась уже поздно, в зале кипела работа, все были в сборе. Ничего странного не помню. Только…

— Только что? — хором отозвались полицейские, слегка поддавшись вперед.

— Только Арчибальд убрал семейный портрет из зала, его исполосовали чем-то вроде ножа. Скорее всего накануне… Я увидела его уже после похорон брата. Но что-то произошло, я уверена.

— И ваш друг ничего не может об этом рассказать? — с недоумением в голосе спросил Томас.

— Нет, он сказал, что сам ничего не знает и ничего не видел, — глаза Эмилии блуждали по полу: она все еще раздумывала, сообщить ли следователям о своем воспоминании.

Полицейские растерянно посмотрели друг на друга, они не произнесли ни слова, но оба поняли, что именно хотят сказать.

— Мисс Лордон, помните ли вы какие-нибудь ссоры между вашим братом и мистером Дорнаном? Какие у них были отношения? — с надеждой в голосе вновь спросил Томас.

— Они очень давно были знакомы, старые друзья. Арчибальд доверял Крису как себе. Он был ему как брат, если хотите. И я не могу вспомнить ни одной ссоры между ними.

— А из-за денег? Вы же понимаете разницу ваших статусов, — мисс Смит произвольно обвела взглядом комнату, как бы намекая на масштабы поместья и соответствующие ему материальные блага семьи.

— Арчи умел виртуозно тратить деньги, никогда не скупился кому-то помочь. Я особо не вникала в его финансовые дела, он всегда справлялся сам. Но могу сказать, что не так уж много у него оставалось, вряд ли кто-то стал бы охотится за его весьма исхудавшим состоянием.

Томас опустил взгляд в пол и сжал губы. «Неужели он чист… И не подберешься ведь», — думал он.

Элизабет ткнула его локтем в бок и также молча дала понять, что искать здесь нечего.

— Мисс Лордон, если вы что-то вдруг вспомните… Мы понимаем, что вы все еще шокированы тем, что произошло… Если вдруг есть то, что могло бы нас заинтересовать в рамках дела, вы всегда можете нам позвонить, — сказала инспектор, стараясь заглянуть Эмилии в глаза.

— Да, я поняла вас, инспектор Смит, — как можно убедительнее постаралась ответить Эмилия. На секунду она испугалась, подумав о том, что она сама каким-то образом выдала свои мысли. Но в глубине души обрадовалась словам Элизабет, так как это давало ей пространство для маневра и возможность сообщить о том, что ее действительно встревожило чуть позднее.

Она хотела покинуть дом одновременно с полицейскими, но потом взглянула еще раз на стол Арчибальда и решила, что ей будет спокойнее, если они уедут без лишних вопросов. Через десять минут она и сама выехала за ворота поместья. На сиденье рядом с ней лежали три книги, те самые без обозначений на корешке, бережно завернутые в картонную бумагу. Эмилии не терпелось добраться до дома Артура и снова погрузиться в чтение. И пускай к текущему делу это отношения не имело, она решила, что три-четыре часа существенной роли все равно не сыграют.

13 октября

«Вчера днем произошло то, что не выходит у меня из головы. Я была так поражена случившимся, что почти не спала ночью. Во время прогулки с Эми и Арчи я встретила одну женщину. Она увидела меня на противоположной стороне дороги и не сводила с нас взгляд. На улице, конечно, много странных людей, и я сначала не обратила на нее внимания. Немного погодя я поняла, что она идет прямо за нами. Хорошо, что Лаура была со мной, и помогла присмотреть за детьми. Оказавшись на пляже, я увидела, что та безумная все еще преследует нас. Я решила подойти к ней, думала, возможно, немного милостыни решат проблему. На близком расстоянии я поняла, что это вряд ли то, что ей нужно Она неплохо выглядела, это достаточно молодая женщина, крепко слажена, одежда была опрятной и чистой… То, что она мне рассказала мучает меня и я не знаю, как поступить. И я боюсь ей поверить, хотя сказанное безумно похоже на правду: она мать Арчибальда.

Эмма, так ее зовут, рассказала, что и как произошло три года назад. Об этом никто, кроме нас двоих с Джеймсом знать не может! Все встало на свои места. Теперь ясно, зачем нам пришлось так надолго уезжать, и каким образом у меня на руках оказался малыш… Джеймс говорил, что это случайность, ошибка, он не хотел так поступать. Я разочаровалась в нем окончательно еще до этого, поэтому задала лишь вопрос о том, где мама мальчика. На что, как сейчас помню, он ответил, что ее больше нет! Чем угодно могу поклясться, но он точно так и сказал. Тогда тем более я решила смириться с этим, а теперь… Эмма сказала, что давно знает, где он, но никак не решалась, так как уверена в том, что Джеймс не отдаст ей Арчи. Она умоляла вернуть ей сына. И я не знаю, что делать. Я понимаю ее как мать и буду честна — мне хочется просто уничтожить Джеймса за то, что он натворил. Я понимаю, что с ним говорить бесполезно, он ни за что не согласится. Для него вся эта история — давно улаженное дело. Эмма сказала, что еще тогда он заявил о том, что ни в какой роли не хочет ее видеть — ни как няню, ни даже просто как гостью в доме. Он вычеркнул ее из жизни, смыл как грязное пятно, о котором никогда более не хочет вспоминать.

Сегодня за завтраком я не могла на него смотреть. Мне было противно. Это невероятно, удивительно, как с виду в таком благодетельном красивом человеке может быть столько гнили. И как жаль, что я сразу ее не увидела, не почувствовала этот смрад. И чем дальше, тем хуже, тем больше мерзостей мне приходится узнавать. Сейчас я испытываю некоторое удовольствие от того, что у меня есть способ наконец втоптать его в грязь, заставить его почувствовать унижение. Вряд ли что-то сравнится с той болью, которую он причинил и продолжает причинять мне. И как оказывается, делает это с другими.

Завтра Эмма снова придет на пляж. Я обещала дать ей ответ».

25 октября

«Этот дневник НИКОГДА НИКОМУ не должен попасть в руки. Глупо рассказывать здесь то, что я хочу сказать, но мне нужно как-то справиться с эмоциями.

Я в невообразимом предвкушении. Все свершится уже через пять часов. Знаю, что не смогу уснуть, а значит, что придется делать как можно более убедительный естественный вид, и вообще проявить недюжинные навыки актерского мастерства, в наличии у себя которых я весьма сомневаюсь… Я чувствую трепет внутри, ручка выскальзывает из моих влажных рук.

Что ж, план запущен в действие, и отступать теперь некуда».

29 октября

«Мне кажется, то, что я натворила мне еще придется осознать. Джеймс убит. Я сделала с ним то, что так хотела. Он до сих пор в ужасе и бешенстве. Разъяренный, как дикий зверь. Как и в ту ночь — мечущийся из угла в угол, ревущий, страдающий. Меня пугает то, что я хотела его увидеть таким. В моей голове до сих пор стоит его крик. Я наконец вытрясла из него эмоции, увидела, как ему больно и как у него все горит внутри. Так же как горело у меня. И я могла бы хладнокровно наблюдать за его мучениями, если бы не мои собственные сомнения в содеянном.

Он подозревает меня, и я знаю, что сама себя сдаю. Вчера он ударил меня по лицу. Мне показалось, что щека онемела на несколько часов. Но это было даже приятно. Он понимает, что я его победила. И это доказательство его бессилия передо мной. Он ничего не сможет мне сделать, никак не сможет меня наказать. Сделает мою жизнь здесь еще хуже? По крайней мере, мучиться теперь буду не я одна. Отнимет дочь? Он и так сделал это в наиболее возможной степени. Больше он ничего сделать не сможет, иначе поползут слухи и возникнут вопросы, что несомненно повредит репутации, о которой он так печется. За это я не боюсь. Нужно было видеть, как он сдерживался в присутствии прислуги. Сколько же всего они пропускают, когда за ними закрываются двери дома! Столько зрелищ, о которых они могли бы судачить и распускать слухи еще не одну неделю.

Я пока не понимаю, сожалению ли я о том, что сделала или нет. Моя душа болит за мальчика. Мне бы хотелось знать, что с ним все в порядке, и что каким-то образом у него в жизни все сложится хорошо. Я верю и надеюсь, что прежде всего выиграет именно Арчи, обретя по-настоящему любящую его мать, семью. Этого никогда не заменят никакие, даже самые большие деньги. Неизвестно, кого бы вырастил из него Джеймс. Я очень боялась однажды увидеть в мальчике такое же отвратительное чудовище, скрывающееся под маской очаровательного и обаятельного джентльмена. Что ж, теперь этого точно не случится».

* * * * * *

— Мисс Томпсон, откройте дверь! Кого там к нам занесло в такой поздний час? — миссис Гловер сидела в своем кабинете и заполняла бумаги. Судя по тому, что пес во дворе наконец унял лай, она поняла, что ее помощница выполнила просьбу, и теперь можно было прислушаться к диалогу на крыльце. Через выходящее во двор окно она могла отчетливо уловить два женских голоса, однако содержание разговора оставалось тайным. Через пару минут Джейн сняла толстые очки, бережно положила их на стол и взглянула на часы: было уже достаточно поздно, на город опустились сумерки, и она не могла вспомнить, что бы на сегодня была назначен чей-либо визит. Минуты бежали, а за окном все еще шел разговор.

— Мисс Томпсон, кто там? — в нетерпении прикрикнула хозяйка приюта. Она привстала со стула и выглянула в окно, отодвинув старый тюль, но на ее вопрос реакции не последовало. Еще через несколько минут любопытство взяло верх, и миссис Гловер пыхтя от недовольства покинула комнату.

— Мисс Томпсон, почему вы вынуждаете меня повышать голос? Неужели так сложно ответить? — женщина почувствовала прилив раздражения, она не могла терпеть, если все шло не по плану или же не по расписанию.

— Простите, я пыталась убедить эту даму, что вы сегодня уже не принимаете посетителей. Но она так настоятельно просит, — ответила темноволосая худосочная няня, слегка прикрыв входную дверь.

— Что ей нужно? Давай я уже разберусь. Иди, скоро укладывать… — Джейн схватилась за ручку двери и протолкнула помощницу впереди себя, чтоб та протиснулась внутрь дома. Затем выглянув наружу она сначала увидела тонкий силуэт женщины, а потом подняла глаза, чтоб разглядеть ее. Светловолосая незнакомка тут же начала что-то говорить, но миссис Гловер не слышала ее, она всматривалась несколько секунд в показавшиеся ей знакомыми черты. Перебирая в памяти лица, она никак не могла вспомнить, кто же это мог быть, и лишь услышав фамилию, на нее сошло озарение. И это заставило ее буквально замереть на месте.

— Мэм? — девушка, стоящая на пороге, уже второй раз пыталась вывести собеседницу из оцепенения.

— Простите? Как вас зовут?

— Эмилия Лордон, мэм. Простите за внезапный визит, но это очень важно…

— Л… Лордон? — неуверенно переспросила Джейн.

— Да. Извините, вам плохо?

Миссис Гловер облокотилась на стену и смотрела на лицо гостьи взглядом, полным страха и непонимания. Со стороны она выглядела так, будто ее вот-вот хватит удар.

— Вы из того дома, верно? Из поместья? — еле живым тихим голосом спросила она.

— Да. Вам точно не нужна помощь?

Та неуверенно покачала головой, она вновь взглянула на гостью.

— Нет-нет. Кажется, я помню вас. Так странно…

Молодая женщина, все еще стоящая на пороге, смущенно улыбнулась.

— Не думаю. Я здесь никогда не бывала, и мы вряд ли знакомы.

— Но почему… Как вас зовут?

— Эмилия… Вероятно, вы могли знать мою маму.

Перед глазами Джейн закрутился вихрь воспоминаний.

— Да, ее я скорее всего и вспомнила.

Прошла еще минута, в течение которой хозяйка приюта продолжала смотреть на Эмилию, а та не могла понять, что вызвало подобную реакцию. Неловкую сцену нарушил внезапный детский визг, доносившийся из соседней комнаты. Только тогда миссис Гловер ожила.

— Да… Что ж, проходите, — наконец сказала она, приглашая гостью войти. Внутри нее ожили давние опасения, и она совсем не была уверена в том, что поступает верно. Все происходящее казалось плохим сном, который сбывался наяву.

Эмилия прошла внутрь и стала заинтересованно озираться по сторонам. Она почувствовала отчетливый запах свежесваренной каши, который тянулся из столовой. Проходя мимо нее, девушка увидела деток лет десяти, сидящих за столами и охотно работающих ложками в тарелках. На всех была примерно одинаковая одежда, только по длине волос сзади можно было различить мальчиков и девочек. Между столами суетились две молодые нянечки, которые также выглядели весьма невзрачно и были похожи между собой как сестры.

Пока любопытство задержало гостью у входа в столовую, миссис Гловер успела ее обогнать.

— Мой кабинет находится дальше по коридору, — сказала она, все еще с опаской поглядывая на девушку. Хозяйка приюта ускорила шаг, ей хотелось как можно скорее выяснить, что привело сюда мисс Лордон. Она не могла поверить, что Кристофер, навестивший ее только вчера, был настолько прав.

— Вы сказали, что вам нужна помощь… — Джейн убирала со своего рабочего стола документы, хотя они никому там не мешали. Ей пришлось чем-то занять руки, чтобы унять невероятное волнение, которое нарастало с каждой секундой.

Эмилия, занявшая место на стуле рядом, вернулась к своим мыслям о цели визита, и, убрав непослушную прядь волос за ухо, ответила:

— Верно. И правда я не знаю, с чего начать… Вы вероятно читали в местной газете о том, что произошло в моем доме несколько дней назад.

— Да, слышала об этом. Примите соболезнования. Но при чем здесь я и мое заведение? — женщина заняла место за столом напротив девушки и, скрестив руки перед собой, старалась говорить невозмутимым голосом.

— Дело в том, что… Я думаю вы знаете. Мой младший брат, тот который умер, был усыновлен моим отцом из вашего приюта пять лет тому назад. Он сам мне об этом сказал, сразу же признался, что его скорее всего… продали, — Эмилия старалась быть осторожной в выражениях, но последнее слово явно спровоцировало бурю эмоций у ее миссис Гловер.

— Простите? Что значит «продали»? — выпалила она в негодовании, слегка отодвинувшись от стола.

Девушка испугалась такой реакции и попыталась сразу же исправиться.

— Извините, возможно я не совсем правильно выразилась, но… Но Арчибальд… То есть Эндрю, рассказал мне о том, как все было.

Судя по тому, как изменилось лицо женщины при прозвучавшем имени, Эмилия поняла, что свернула на правильную дорогу.

— Эндрю Райли. Да, он действительно воспитывался здесь, — спокойно ответила Джейн. — Но все не так, как вы могли подумать.

— Я здесь из-за него. Точнее из-за одной небольшой детали в его истории.

Эмилия открыла небольшую сумку, которую держала все это время за спиной, и миссис Гловер тут же обратила внимание, что в ней лежал крупный сверток, который почти там не помещался. Эмилия вынула плотную ткань небесно-голубого цвета и разложила ее на коленях. В уголке золотистыми нитками были вышиты крупные инициалы «А.Л». Увидев это, Джейн ахнула и закрыла одной рукой рот.

— Это было у Эндрю, когда он оказался в поместье, и это ему не принадлежало. Я здесь за тем, чтобы узнать, откуда оно было у вас?

Миссис Гловер не сводила глаз с полотна. Она сжала кулаки и строго посмотрела на девушку, будто пыталась защититься.

— Я не собираюсь оправдываться перед вами, мисс.

— Поверьте, я здесь не для того, чтобы осуждать вас. Моего брата убили. Эндрю убили. Мне нужно выяснить, кто это сделал и с какой целью. Я пришла сюда за помощью и надеюсь, что информация от вас хоть немного поможет. Я же вижу, что вы неравнодушны к Эндрю. Вы были там, в церкви, — Эмилия старалась говорить, как можно убедительнее в надежде пробудить доверие собеседницы. Вспомнив прием инспектора Смит, она встретилась взглядом с миссис Гловер, и посмотрела прямо в ее выпуклые испуганные серые глаза.

Женщина перевела взгляд с Эмилии на одеяло и обратно.

— Эмма? — неуверенно спросила девушка.

— Господи помилуй, это откуда вы знаете? — вновь опешила Джейн.

— От мамы, она записала то, что произошло с настоящим Арчибальдом. Я поняла лишь то, что, возможно, вы знаете, где он может быть.

— Нет, я этого не знаю.

— Но вы вероятно знаете или знали Эмму… его маму, — Эмилия только сейчас смогла словами выразить то, о чем она узнала всего пару часов назад.

Несколько минут миссис Гловер решалась на то, чтобы открыться. Она повернулась к окну, будто бы хотела убедиться, что их никто не видит и не подслушивает. А затем вновь взглянула на гостью, в чьих глазах читалась мольба.

— Что ж… Никакой Эммы не существует. Та Эмма, с которой, как вы вероятно поняли, встретилась ваша мама — это была я. Но я не мама Арчибальда…

— Прошу вас, расскажите… Это останется между нами. Здесь.

— Ее настоящее имя — Мэри, Мэри Марч, а я всего лишь ее близкая подруга. Помню, как она в слезах рассказывала мне всю эту тяжелую историю, связанную с вашим отцом. Уж простите, что приходится говорить о нем так. Мэри встретила вашу маму и что-то подсказало ей, что, возможно, она могла бы согласиться вернуть ей сына. Она попросила у меня помощи, так как боялась, что у нее одной ничего не получится. Проблема заключалась в том, что ваш отец, с его ресурсами и деньгами, мог достать кого угодно даже из-под земли. И нам пришлось изрядно постараться, чтобы этого не произошло. Она была моей лучшей подругой. Я не могла видеть ее страдания из-за сына и вызвалась ей помочь. Иногда я жалею об этом. Эта страшная история и мое участие в ней преследуют меня до сих пор.

Миссис Гловер сглотнула комок в горле и продолжила.

— Мы с вашей мамой придумали план, заключавшийся, если говорить кратко, в похищении Арчибальда. Все прошло идеально. Конечно, спустя всего несколько дней ваш отец появился в доме Мэри. Но сколько он не пытался буквально выдавить из нее информацию, у него ничего не вышло. Она правда не знала, где ее сын. Вместе с мальчиком и моим мужем мы уехали на какое-то время далеко отсюда. Хотели подождать, пока все более-менее не уляжется, пока полиция не опустит руки. Так и получилось. Примерно через полтора года мы вернулись сюда, в наш город. Я начала работать здесь, в приюте. А потом я передала мальчика Мэри. Куда она уехала я не знаю, она слишком боялась, говорила мне, что поменяет имя и фамилию, место жительства. Поменяет все, лишь бы только жить спокойно. С тех пор мы не виделись, и я не знаю, где она сейчас.

Женщина повернулась к шкафчику, стоящему за столом, и достала небольшую коробку. Немного покопавшись среди бумаг, она вытащила квадратную карточку и протянула ее Эмилии. Та обратила внимание, что фотографию будто бы пытались сжечь.

— Я решила оставить хотя бы одну. Чтобы помнить ее лицо.

Эмилия увидела двух совсем юных улыбающихся девушек, которые стояли в обнимку посреди летнего сада. В лице одной из них явно угадывались черты молодой миссис Гловер, тогда еще худенькой высокой девчушки. Рядом с ней стояла ее подруга — также симпатичная школьница, закрывающая часть лица рукой из-за явно яркого солнца.

— Вот такими мы были. Быть может, она слышала о том, что ваш отец уже мертв и в поместье живет… простите, жил другой Арчибальд. Но тогда Мэри с ужасом думала о том, что через меня полиция сможет проследить всю цепочку и найти ее и сына. Мы не были уверены в том, что делает миссис Лордон, ваша мама, поэтому предприняли все меры предосторожности.

Эмилия аккуратно вернула фотографию ее владелице. Та еще раз взглянула на нее и сквозь подступившие слезы продолжила.

— Я боюсь признаться себе в том, что случившееся с вашим братом, то есть с Эндрю — это также и моя вина. Если бы не я, он бы мог прожить совсем другую жизнь. Был бы жив…

— Он хорошо жил и правда был счастлив, — Эмилия также почувствовала, что ее глаза становятся влажными. — Но это не ваша вина.

— Ваш отец никогда не переставал искать сына. В этом Мэри была абсолютно права. Я понимала, что она и мальчик в безопасности. Понимаете, я долгое время хранила кое-что важное с той ночи, когда все произошло. То, что вы держите сейчас в руках.

Эмилия провела пальцем по вышивке на одеяле, а Джейн вновь углубилась в рассказ.

— Наверное, ваша мама думала, что когда-нибудь, если Арчибальд захочет вернуться домой к отцу, то ему понадобится какое-то вещественное доказательство. Мальчик был завернут в это самое одеяльце. Я понимаю, что должна была избавиться от него ради своей же безопасности, но в итоге надежно его припрятала. И годы спустя… Это не было предательством Мэри, ни в коем случае. Так уж вышло. Вряд ли это может служить оправданием, но нам с мужем никогда не хватало денег. Приют, благотворительность — из этого мало что можно получить, кроме как удовлетворение для души, сами понимаете. Я отправилась в полицию, показала им одеяло и рассказала про мальчика, который попал к нам в приют. Мне нравился Эндрю, он был сложным ребенком, но хорошим. Понятно было, что нам нужен был тот, которого получится должным образом подготовить, чтобы он вжился в легенду. Мы с мужем подумали, что могли бы неплохо обустроить его судьбу, да и получили бы за это хоть какое-то вознаграждение. Наши старания действительно оправдались: мистер Лордон приехал к нам после первого же звонка из полиции. Конечно, он смотрел на Эндрю с недоверием, но когда я достала то самое одеяло и рассказала историю жизни мальчика… Он будто бы растаял и в тот же день сделал все так, чтобы его можно было скорее забрать. Возможно, будь он в лучшем здравии, он бы постарался прояснить ситуацию… Но нам повезло. Пожалуй, вот я вам все и рассказала.

Джейн взяла в руки чашку с недопитым и уже холодным чаем и сделала небольшой глоток.

— Вы правда подарили ему несколько очень счастливых лет жизни, миссис Гловер. Я думаю, что Эндрю вам очень благодарен. И вы вовсе не виноваты в том, как сейчас все обернулось.

— Но полиция же ищет убийцу?

— Да, но пока тщетно. Ни улик, ни свидетелей. Ачто самое странное — я даже не понимаю мотива. Эндрю никому ничего плохого не сделал.

— Милая, у вас есть деньги, роскошная собственность. Подумайте об этом: кому была выгодна его смерть? С учетом выяснившихся обстоятельств… Об этом знает очень узкий круг людей. Вчера я была поражена тем, что, как оказывается, Кристофер тоже в курсе этой истории…

— Простите? Кристофер? Он был здесь? Вчера?

— Да, заходил. И вел себя странно. Я никогда его таким не видела и не помнила.

Эмилия почувствовала внутри нарастающую тревогу. Уже второй раз за день она с опаской думала о Кристофере.

— Он просто так заходил?

— Я не поняла, если честно. Он был спокоен, расспрашивал о прошлом Эндрю. Потом попросил посмотреть фотографии и ушел… И после его визита я избавилась от снимков, на которые попал тот мальчик. Настоящий Арчибальд. Я и не помнила о них.

— Подождите? Кристофер искал фотографии с Арчибальдом? Когда он был здесь у вас?

— Он смотрел именно те фотографии, я уверена в этом.

Последующие несколько минут Эмилия сидела в оцепенении. В руках она все еще держала одеяльце, а внутри ее переполняли смешанные эмоции.

Миссис Гловер же чувствовала себя намного легче, будто после исповеди. Для нее все самое страшное осталось позади. Она долго смотрела вслед Эмилии, которая медленно брела на выход к калитке. Для пожилой женщины это был некий ритуал прощания с прошлым, которое, как она надеялась в эту минуту, больше никогда ее не побеспокоит.

Что же касается Эмилии, то она ощутила невыносимое бремя сегодняшних открытий. Голова почти что кружилась от обилия информации, и она очень боялась забыть все важные детали. Представления о ее счастливой, хотя и несчастной семье, как и многие ее воспоминания, были перекроены. А друг, который еще совсем недавно казался одним из самых близких людей, внезапно превратился в абсолютно чужого человека, о котором она на самом деле мало что знала и чьи действия сейчас было сложно объяснить. По пути к дому Артура она рассуждала про себя о том, как иллюзорны могут быть наши представления о прошлом, о реальности. И как легко они разбиваются вдребезги простыми фактами, которые мы всеми силами стараемся не видеть. Что еще она могла не замечать все это время? Сколько тревожных звоночков, непростых совпадений она упустила? Теперь она никому и ничему не доверяла.

Сейчас для Эмилии совершенно очевидно было одно: Кристофер рьяно ищет настоящего Арчибальда. Напрашивался само собой вопрос — зачем? И может ли быть это связано со смертью Эндрю? Интуиция подсказывала ей, что вряд ли он ответит на ее вопросы прямо, раз уж действует за ее спиной. А значит, что теперь ей придется быть предельно осторожной с ним и выход остается лишь один — опередить его.

Глава 9

Дверь квартиры на последнем этаже старого трехэтажного дома хлопнула так, что в окнах дрогнули стекла. Единственный обитатель скромного жилища был в ярости. Он повесил длинный плащ песочного цвета на вешалку, бросил мокрый зонт на коврик у двери и прошел в небольшую комнату. В помещении с низкими потолками было еще темнее, чем обычно. По подоконникам барабанили капли дождя, который все еще хлестал на улице. Ливень был такой сильный, что на тротуарах лужи начали сливаться в целые озера. Смотря вниз на спасающихся от стихии людей, молодой человек подумал, каково сейчас должно быть на кладбище. Он представил, как струи воды стремительно впитываются в землю и постепенно, просачиваясь все глубже и глубже, достигают крышки деревянного гроба. А там… Он поежился и попытался сменить направление мыслей.

«Эмилия… Что она сейчас делает?» — спросил он себя. Ему казалось, что с того момента, как они расстались на пороге поместья, прошло уже много времени, хотя на самом деле это было лишь вчера утром. За последнюю неделю в их жизни произошло столько событий, перевернувших все с ног на голову, что в это было невозможно поверить. Оборвавшаяся нить судьбы одного человека изменила все. Оказалось, что вокруг хозяина поместья Блэквуд вращался целый мир. Эндрю Райли, он же Арчибальд Лордон, для нескольких людей был стержнем их жизни, правителем невидимой империи, существование которой после его кончины неминуемо катилось к закату, а его ближайшие сторонники все с большим подозрением и недоверием смотрели друг на друга.

Кристофер Дорнан занял место за своим рабочим столом и нехотя начал разбирать накопившуюся кипу бумаг. Он взял в руки небольшой блокнот, который приобрел буквально вчера, но уже успел исписать почти наполовину. Юноша по-прежнему сомневался в своей затее. Он не понимал, действует ли правильно и несколько раз он спросил себя о том, что бы подумал и как бы отреагировал Эндрю. Но у него не было ответа.

Молодой человек погрузился в беспокойные мысли. Он вновь вспомнил про Эмилию, и тут же ощутил, какая пропасть лежала между ними. За все те несколько лет, проведенных вместе, они так и не смогли сблизиться по-настоящему. Кристофер понимал, что совсем не знал девушку. Он долго раздумывал над тем, почему так произошло. Ее характер, ее поведение так и осталось для него загадкой. Что он сделал неправильно? Что мог не знать? Почему она вела себя с ним так? Эмилия, которая общалась тепло и открыто исключительно с «братом», была настолько холодна к Кристоферу, что на следующий же день после похорон сбежала в другой дом. В чужой дом к незнакомому человеку. И хотя сейчас Кристофер прекрасно осознавал все обстоятельства, побудившие ее это сделать, ему все же было ужасно досадно, что он так и не мог стать ей хоть в какой-то мере опорой и поддержкой. Все происходящее указывало на то, что теперь они сами по себе.

Наконец Кристофер открыл блокнот, который вертел в руках последние несколько минут. Он пролистал несколько страниц. «Все это какой-то бред… Миссис Гловер никогда ничего не расскажет. И какова же вероятность, что моя догадка окажется верной?». Накануне вечером Кристофер ломал голову, пытаясь понять, как его бывшая воспитательница и хозяйка приюта может быть связана с настоящим Арчибальдом Лордоном. Одна теория была безумнее другой, но ни одна из них не давала ответ на вопрос, где же теперь мог находиться настоящий мальчик, и был ли он вообще жив. «Если он был некоторое время с нами в приюте… Его ведь не усыновляли. Куда же он делся? И почему миссис Гловер не вернула его мистеру Лордону? Как он к ней попал? Что же это за темная история?».

Осознав свое бессилие, Кристофер почувствовал внутри поднимающуюся волну злости и сжал в руке бумагу. Он обратил внимание на то, что было написано.

«…открыл двери с парадного входа для мисс Уэстер, она приехала с тремя помощниками. Они расположились в зале и последующие часы его не покидали. В кухню входили только официанты, они прибыли позже …».

Память перенесла Кристофера в поместье Блэквуд в день праздника. Перед его глазами появилась бойкая маленькая громогласная женщина средних лет с прической-«тортом» на голове, которая лихо управлялась с оравой молодых людей, под ее командованием готовивших дом к вечернему мероприятию. Вдруг он услышал, как мисс Уэстер писклявым голосом кричит на весь дом: «Мистер Вэнс, вы разве не видите куда идете? Разобьете хоть одну тарелку и в жизни не расплатитесь! Это всех касается. Смотрите под ноги и поторапливайтесь».

Вэнс? Молодой человек понял, что эта фамилия о чем-то или о ком-то ему говорит. Где же он мог ее еще слышать? Причем совсем недавно. Кристофер быстро перебирал многочисленные бумаги, покрывающие старый деревянный стол. В основном все они так или иначе касались событий последних дней. То были чеки, квитанции, выписки, договоры, касающиеся организации похорон его друга. В руки ему попались также некоторые документы, которые Эндрю оформлял, когда умер его названный отец несколько лет назад. Они понадобились Кристоферу, чтобы иметь хоть какой-то пример ведения похоронных дел. Среди бумаг он обнаружил список немногочисленных гостей, который вел сам в день отпевания Джеймса, и там же, пробежав глазами строки, увидел: «Вэнс Маргарет». Молодой человек пытался вспомнить тот далекий день. Кто же это был? Он погрузил свое лицо в ладони, пытаясь увидеть в темноте лицо незнакомки, но тщетно. Не может ли это быть просто совпадением?

Взглянув на часы Кристофер решил, что еще не поздно сделать звонок и взял трубку телефона, лежавшего рядом на столе. Он быстро сообразил, как выяснить то, что ему так было нужно. Возможно, он сошел с ума от подозрений и надуманных теорий, но хуже уже точно не будет. На том конце провода быстро ответили.

— Уэстер, чем могу помочь? — послышался знакомый тонкий голос.

— Мисс Уэстер, здравствуйте! Это Кристофер Дорнан, мы с вами работали в поместье Блэквуд на прошлой неделе, помните?

— Здравствуйте, мистер Дорнан! Конечно, я вас помню.

— Вы не подскажете, среди ваших работников есть некто по фамилии Вэнс? Мы тут в доме кое-что нашли, вещица с его подписью. Среди гостей праздника никого с такой фамилией не было. Вот мы и подумали, что это мог быть кто-то из ваших.

— Вэнс? Ах да, Роберт. Он из моих. А что он забыл? Я ему передам.

— Не стоит забот, мисс Уэстер. Может, вы свяжете меня с ним, и я сам с ним договорюсь? Он местный?

— Да, он живет здесь недалеко в городе. Запишите его номер телефона, у него как раз выходной.

Кристофер поблагодарил женщину за помощь и закончил короткий разговор. Он положил локти на стол и сложил руки перед собой будто в молитве. Перечитывая цифры на бумаге, продиктованные ему секунды назад, он пытался усмирить трепет внутри. Возможно ли, что он наткнулся на что-то важное? Он дрожал от предвкушения. И чувствовал, что удача на его стороне.

* * * * * * * * *

— Кристин, у нас сегодня ночью случилось кое-что странное.

— И ты уже знаешь! Откуда?

— Мне только что соседка рассказала из дома напротив, мы встретились на улице. Говорит, что видела из своего окна, как миссис Блэквуд на рассвете сидела у наших ворот. Прижав колени к себе и вроде плакала. Примерно полчаса или чуть больше, потом она ушла. Что это было?

— Как же так? Ее же увезли в больницу… Как она оказалась у вас?

— Я не знаю. Что произошло?

— И я толком не поняла. Вчера был абсолютно обыкновенный вечер. Но поздно ночью ни с того, ни с сего, когда все уже спали, я услышала шум внизу и спустилась. Алиса кричала, просила о помощи, но я не могла понять, что с ней. Она говорила, что не может дышать и хваталась за ребра. Ее платье было будто бы в крови, в темноте не разобрать. Ей было так плохо! И как только появился Джеймс… Это был ужас, я такого в жизни не видела. В Алису будто бес вселился. Она тут же бросилась бежать из дома. Тот догнал ее уже где-то в деревне. Мисс Уотсон сказала, что Алиса умоляла вызвать врача. Джеймс пробовал забрать ее, но она отбивалась и кричала, что не вернется. Лежала там на земле и рыдала. Ее истерику слышала вся округа.

— Господи милосердный. Чем все кончилось? Как она оказалась у нас?

— Джеймсу удалось дозвониться до городской скорой, он не знал, что делать с Алисой, никто не мог справиться. Ее увезли… Все это на глазах у проснувшихся соседей. А что Генри? Хозяева не видели, что она там сидит? Почему не впустили? Она вернулась позже домой, уже светало. Даже не представляю, как она добралась обратно. Она была босая!

— Я не знаю, видели они или нет, меня ведь не было в доме. Как думаешь… Это его рук дело?

— Джеймса? Наверняка. Вконец довел бедняжку. Миссис Блэквуд так исхудала, ни крошки в рот не берет которую неделю. Совсем тростинкой стала. За столом только и говорит, что аппетита нет и смотрит в пустую тарелку как завороженная. Одевается она странно. На улице уже тепло, а она вся в закрытом ходит, все время в черном будто в трауре. Энни как-то говорила мне, что заметила у миссис Блэквуд ужасные синяки и царапины на всем теле. Быть может, поэтому…

— Господи, какой ужас. Тогда неудивительно, что она хотела сбежать из дома.

— А в ее спальне вечно ужасный бардак. Бывает, что она целыми днями не выходит оттуда и никого не пускает…

Так в представлении Артура Шарпа выглядел диалог между двумя горничными, первая из которых заправляла здесь, в доме его родителей, а вторая — распространяла сплетни из поместья Блэквуд. То, о чем судачили две женщины рано утром за несколько дней до пожара, уже давно не давало ему покоя. Он не обращал внимания на разбушевавшуюся за окном грозу, и не сводил глаз со своих записей — свидетельств очевидцев, которые с таким трудом собирал последний год. На папке, которая лежала перед его глазами, значились два слова: «Поместье Блэквуд». Артур понимал, что то, что происходило там, в нескольких километрах от его дома, явно имело связь с трагедией, так скоро разразившейся здесь.

Из отдельно скрепленных листов, разложенных по его правую руку, была собрана карта. А рядом на бумаге его почерком в деталях до минут был расписан день пожара: кто где был и что происходило. Артур столько раз читал эти строки, что мог процитировать их, даже если бы его разбудили посреди ночи.

Двадцать девятое мая (суббота) — день Х

19 ч 30 мин — приезжает Алиса Блэквуд. В доме находятся: мама, я, Эмилия (ее привезли в гости еще утром). После небольшой совместной прогулки по саду они почти сразу идут на второй этаж в чайную. В доме также присутствуют: кухарка (мисс Томпсон), горничная (миссис Смит) и лакей (мистер Кларк).

20 ч 40 мин — на пороге дома появляется отец. Он заходит в кухню и быстро ужинает (его видели мисс Томпсон и мистер Кларк).

21 ч — мистер Кларк провожает отца в его комнату и уходит заниматься своими делами в подвал. Отец спальню больше не покидает.

— 21 ч 20 мин — Миссис Смит относит ужин в чайную. Несколько минут спустя туда вбегает мисс Томпсон с растерянным видом. Миссис Смит показалось, что та будто призрака увидела, настолько у нее было напуганное лицо. Далее обе уходят, в комнате остаются мама, я, тетя Алиса и Эмилия.

— 21 ч 50 мин — Миссис Смит, находясь в моей комнате, замечает Алису — она быстро проходит мимо по коридору второго этажа обратно в сторону чайной и соседнего крыла. (Где она была?? В комнате отца? Единственная комната вглубь коридора была закрыта на ключ!)

22 ч — Миссис Смит забирает меня из чайной (Алисы там не было, только мама и Эмилия) и относит спать в мою комнату. Уходя, она слышит шаги в комнате отца. Затем она спускается вниз и идет в библиотеку.

— 22 ч 25 мин — Миссис Смит чувствует запах гари на первом этаже. Она выбегает к лестнице, кричит, но никто не отзывается. Она тут же звонит в пожарную. Далее она поднимается наверх, но дым уже слишком густой, она спускается обратно. На первом этаже сталкивается с мистером Кларком, и просит его открыть ворота для пожарных.

В течение получаса:

— Миссис Смит выходит на улицу, она искала мисс Томпсон на первом этаже, но нигде ее не нашла. Она слышит звон разбившегося стекла где-то за домом.

— Мистер Кларк помогает приехавшим пожарным, которые делятся на две группы: первая заходит внутрь через центральный вход, вторая группа под его предводительством огибает дом со стороны горящего крыла.

— Из дверей выбегает Алиса со мной на руках. Миссис Смит помогает мне и тете прийти в себя.

— Откуда ни возьмись появляется дядя Джеймс (о происшествии ему никто не сообщал). Он и миссис Смит останавливают Алису, которая пытается забежать обратно в особняк, так как выясняет, что Эмилии и моей мамы нигде нет.

— Дядя делает попытку пройти в дом, но быстро возвращается. Миссис Смит замечает у него на шее кровь. Начинается дождь.

Немного позднее

— Пожарные заканчивают тушить, выносят маму и Эмилию, обе без сознания. Миссис Смит остается со мной, а дядя Джеймс забирает Алису и Эмилию и они уезжают.

— Приезжает полиция.

— Пожарные обнаруживают останки мисс Томпсон в соседней комнате с детской (при ней был кулон Алисы). Тела отца в его комнате — эпицентре пожара — нет. Дверь была закрыта, в комнате разбито стекло…

Артур взглянул на часы: Эмилия ушла из дома достаточно давно. Миссис Хабард сказала, что девушка приезжала домой с книгами в руках, сидела какое-то время в своей комнате и потом вновь уехала. Артур уже знал, что это были за книги. Более того, два тома с такими же темно-красными обложками лежали сейчас перед ним. Они выглядели толще и потрепаннее от того, что между страниц были вставлены закладки. Молодой человек взял в руки один из них и начал поглаживать тонкими бледными пальцами старый переплет. Всего пять книг — пять дневников он обнаружил здесь несколько месяцев назад. Они были спрятаны под дощечкой в подвальном полу, куда по счастливому стечению обстоятельств добралась с уборкой его домработница. Для него найденное представляло особый интерес, так как, с учетом свидетельствований очевидцев, именно его дядя и тетя вызывали у него больше всего подозрений. Почему Алиса вышла из чайной и что она делала, вероятнее всего, в комнате у его отца? Неужели она устроила пожар? Что произошло между ней и дядей Джеймсом? Как тот оказался на месте пожара и откуда на его шее взялась кровь? Почему у покойной мисс Томпсон был кулон, принадлежавший Алисе? И почему она была напугана?.. Десяток вопросов и сотня противоречий занимали его голову уже долгое время, и все же он не понимал мотивов преступления — кому и зачем понадобилось убивать его отца? Было ли это дело рук Алисы или Джеймса, или же они оба приложили к этому руку? И в конце концов, почему дневники Алисы оказались спрятанными здесь?

Молодой человек взъерошил рукой свои черные волосы, и несколько кучерявых прядей упали ему на лоб. Он думал о том, стоит ли делиться с Эмилией своими подозрениями. В день ее рождения он привез ей в подарок не только кулон. Он также передал Арчибальду три дневника ее матери, но тот, вероятно, не успел их вручить. Три из пяти. Два остальных он бережно хранил у себя. На их страницах Алиса описывала события, произошедшие в течение года до пожара в его доме и после него. Артур тщательно читал и анализировал каждую деталь, но, к его сожалению, ясности не прибавлялось. Одна надежда оставалась на последние двадцать страниц заключительного дневника, который Алиса вела незадолго до своей смерти.

Артур каждый день спрашивал себя о том, зачем он все это делает. Даже если он соберет по крупицам прошлое и узнает правду, ему никто не вернет семью и нормальное детство. Несколько раз он бросал дело, но обнаруженные недавно дневники и кулон вновь разожгли в нем любопытство. А факт убийства Арчибальда, в котором он не сомневался, доказал ему еще раз, что история не закончена, и, возможно, их еще ждет продолжение.

Дождь не унимался. Из-за громких ударов капель и частого рокота грома Артур не услышал приближающихся к двери шагов. Но как только входная дверь громко хлопнула, он подскочил на месте, схватил дневники и спрятал их в первый попавшийся под руку ящик. В следующую секунду в гостиной появилась Эмилия. Она была бледнее, чем обычно, с ее волос ручьем стекала вода, будто она только что намочила голову в ванной. В одной руке она держала маленькую сумочку и помятый сверток, а в другой — подол платья, который, как и вся ее одежда, был безнадежно пропитан дождем.

— Ты что, решила прогуляться пешком в такой ливень? — это было первое, что пришло молодому человеку на ум. Он быстро понял, что кузина явно не заметила его поспешных действий, так как ее уставшее лицо было обращено исключительно перед собой в пол, а мокрые пряди длинных светлых волос почти полностью закрывали ее глаза.

— Нет, он пошел так внезапно. Я уже возвращалась сюда пешком и вдруг… Ах! — Эмилия обернулась и заметила, что оставила за собой целую дорожку из стекающей воды.

— Миссис Хабард! Несите полотенца! — закричал, ухмыльнувшись, Артур, и через пару минут в библиотеку зашла домработница, на морщинистом лице которой гримаса недовольства быстро сменилась явно поддельным выражением сочувствия.

— Мисс Лордон, как же вы так? Скорее пойдемте наверх, вы же простудитесь! — женщина, суетясь, подхватила Эмилию за локоть и потянула ее в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

Артур обернулся девушке вслед, и поймал себя на мысли, что на его губах застыла улыбка.

«То ли еще будет», — подумалось ему. Он бросил взгляд на ящик, который был приоткрыт лишь на дюйм, и слегка надавил на него коленкой так, чтобы тот закрылся до конца.

Где-то рядом ударила молния, комната на мгновение озарилась яркой вспышкой и затем вновь погрузилась в предзакатные сумерки. Артур встал с кресла и подошел к большому панорамному окну, из которого открывался вид на небольшой садик, стихийно разросшийся под окнами. Порывы ветра срывали с белых роз лепестки и разбрасывали их по всей траве.

«И здесь она. Повсюду ее присутствие», — перед глазами юноши вновь возник образ миссис Блэквуд. Артур так привык за последние недели к ежедневным погружениям в ее воспоминания, что ему казалось, будто она все еще жива или же ее незримый дух обитает где-то рядом с ним. Теперь, также благодаря ее записям, он знал, что именно тетя Алиса посадила здесь эти цветы. И в эту минуту по ту сторону стекла он видел ее — длинноволосую худую брюнетку с тонкими чертами лица. Она сидела на траве и еле слышно напевала какую-то мелодию, увлеченная своим занятием. В ее темных карих глазах, в ее сосредоточенном взгляде горел огонь, а ее пальцы были черными от влажной земли. Она не обращала на это внимания, так как знала, что совсем скоро здесь, на этом самом месте, появится роскошный белый куст. А грязь с рук она всегда успеет смыть.

«Алиса, что же ты наделала?». Артур увидел в окне собственное отражение. «Она также, как и я сейчас, стояла перед окном в тот день». Он медленно закрыл глаза и вернулся на одну из страниц ее дневника…

Двадцать один год назад

Это был приятный теплый вечер в один из последних дней лета. Дождевые темные тучи постепенно застилали небо, а усиливающийся с каждой минутой ветер давал понять, что вот-вот неминуемо грянет ливень. Богато одетые дамы и господа шли по дорожке, усыпанной мелкими камешками и ведущей к великолепному особняку: сегодня в нем давали грандиозный оркестровый концерт с участием балета. У лестниц, чьи ступеньки поднимались к широкому балкону, начали скапливаться гости. Вдали уже послышались раскаты грома. Те счастливчики, которые уже оказались в доме, усердно размахивали веерами, так как внутри все еще было душно из-за дневной жары, и с любопытством рассматривали внутреннее убранство.

Между двумя рядами протискивалась молодая пара: мужчина с задумчиво-меланхоличным выражением лица и следующая за ним женщина, приветливо улыбающаяся всем вокруг. В отличие от всех их окружающих людей они почти не разговаривали друг с другом и были похожи либо на смущенную пару на первом свидании, либо на супругов, которые выбрались вместе в свет после недавней крупной ссоры и пытались скрыть неловкость и напряжение. Девушка пару раз пыталась заговорить со своим спутником, но он почти что все время смотрел куда-то по сторонам и периодически здоровался с мимо проходящими знакомыми.

Она оглядела людей вокруг. В основном ее окружали семейные пары разных возрастов, и понять это было довольно легко: так или иначе многие женщины и мужчины часто переговаривались друг с другом, обсуждая предстоящий концерт. Некоторые женщины прильнули к своим суженным, а те в ответ ласково брали их за руки. И только Алиса понимала, что для нее это роскошь. Это то, что она сделать не может. Точнее сказать, это будет бесполезным, так как от Джеймса никакой реакции ждать не стоит.

Почти после года брака они так и не смогли найти общий язык. Радость счастливой семейной жизни обернулась для Алисы тихим горем. Несмотря на все усердия с ее стороны, муж оставался холодным и неприступным, хотя в самом начале их знакомства он был таким заботливым и любящим. Все изменилось слишком внезапно и по непонятной причине. В один день Алиса не узнала его, он стал абсолютно чужим, будто его подменили. Все время занимающийся своими делами и проблемами, у него никогда не было времени для нее. Порой ей казалось, что она играет в доме не большую роль, чем мебель. Она нередко винила себя в произошедшем, спрашивала себя, что она могла сделать не так? Надежды на то, что Джеймс изменится, на то, что его безразличное сердце оттает, и все будет как прежде, не оправдались. И вот в этот прекрасный вечер она вновь поняла это, глядя на окружающих и чувствуя себя не такой, как все. Отвергнутой, одинокой, лишней.

Наконец, когда все гости заняли свои места, из комнатки, примыкающей к залу, показался статный мужчина. Дирижер поклонился публике и, заняв свое место, торжественно взмахнул палочкой. Некоторые зрители вздрогнули: воздух резко и громко пронзили звуки скрипок. Оркестр играл «Грозу» Вивальди…

Алисе подумалось о том, как верно музыка и буря, разыгравшаяся за окном, отображают ее внутреннее состояние и настроение. Она смотрела в пустоту перед собой и чувствовала, как внутри накапливается горечь и обида, как к глазам подступают слезы. На миг она немного повернула голову в сторону сидящего рядом мужа, но тот полностью погрузился в музыку и не замечал ничего вокруг.

Вдруг краешком глаза она заметила, что на нее кто-то смотрит из ряда в противоположной стороне зала. Она повернула голову и встретилась глазами с Генри Лордоном, чье лицо тут же засияло. Девушка смущенно также ответила улыбкой и вернулась к просмотру представления. И тем не менее она чувствовала, что Генри теперь не сводил с нее взгляда. «Наверное, он опять заметил мое угрюмое выражение лица», — подумалось ей. Ведь это было уже не в первый раз.

Генри часто поддерживал супругу брата, наблюдая ее разочарование, и давал надежду на то, что Джеймс наконец начнет уделять своей жене внимание. Но даже к его удивлению этого не происходило. И вот снова он видел, как ее душа мучается. Он неоднократно жалел о том, что познакомился с Алисой лишь после ее свадьбы с его братом. Случись их встреча раньше, ее страдания можно было бы предотвратить.

Молодой человек долго колебался, но в этот раз наконец принял решение. В тот момент, когда Алиса вновь взглянула на него, он слегка кивнул и встал с кресла, удерживая взгляд. Девушка удивилась, поняв, что Генри зовет ее за собой. Он аккуратно обошел сзади стоящие ряды кресел и незаметно для всех, кроме нее, скрылся за ближайшей дверью.

Алиса резко повернулась обратно лицом к сцене и почувствовала внутри странное волнение, ее сердце забилось чаще. Она слегка повернула голову, чтобы увидеть лицо Джеймса, который сидел, уставившись на сцену и абсолютно ее не замечал. Как ей хотелось, чтобы он хоть одним глазком взглянул на нее! Он был абсолютно глух к ее внутреннему крику, обращенному к нему. Алиса смотрела на Джеймса умоляющим взглядом, и в этот миг ей подумалось, что сейчас она дает ему последний шанс. Она медленно приблизила свою руку к его руке, но он даже не шелохнулся. Прошла еще минута, но реакции от мужа по-прежнему не последовало. Она понимала, что, наверное, это глупо и наивно так вести себя здесь, но она осознавала точно, что это последняя капля, у нее не осталось ни надежды, ни сил. Ей захотелось оборвать все прямо сейчас, выплеснуть то, что так долго копилось внутри. Эмоции захлестнули ее разум. Игнорировать зов чувств стало более невозможным, и она решила поддаться ему.

Сжав волю в кулак, она медленно поднялась: Джеймс и теперь не обратил внимания. «Все, с меня хватит!» Она осторожно прошла мимо соседних кресел и двинулась в направлении двери, через которую несколько минут назад покинул зал Генри.

Оказавшись по ту сторону, она увидела перед собой плохо освещенный длинный коридор, уводящий в глубины дома. «Он не мог далеко уйти, он где-то здесь». Алиса стремительно шла вперед, периодически дергая ручки дверей, но либо все были закрыты, либо в помещениях явно никого не было. Коридор был таким узеньким, что она слышала шелест шлейфа своего длинного платья о его стены. Музыка осталась позади и чем дальше она шла, тем хуже ее становилось слышно и тем сильнее и чаще билось ее сердце, будто предвещая или предупреждая что-то. Но Алиса не обращала внимания на дрожь внутри. Наоборот, этот адреналин гнал ее вперед. Дойдя почти до конца коридора, она нажала на ручку одной из оставшихся дверей, и та с легкостью открылась, но внутри вновь никого не было. «Куда он мог пропасть?». Девушка не знала, что ей делать. Она медленно вошла в небольшую комнатку, которая почти ничем не отличалась от предыдущих. Алиса подошла к окну напротив и вгляделась в дождевые дорожки, которые бежали друг за другом по стеклу. Снаружи поднялась такая буря, что низкие деревья с их тонкими станами почти пополам согнулись под его напором. Вдруг девушка с испугом обернулась, так как увидела в окне отражение человека, стоящего за ее спиной: в комнату кто-то вошел и захлопнул за собой дверь.

Зазвучало протяжно плачущее соло скрипки, и зрители оживились, услышав оригинальное завершение знакомой мелодии. «Гроза» подходила к концу. Джеймс, с виду пристально наблюдавший за всем происходящим, но на самом деле блуждал далеко в своих мыслях. Его внимание, как и всех вокруг, привлек скрипач, и он наконец взглянул на то, что происходило на небольшой импровизированной сцене: пара танцоров, которые, по всей видимости, изображали любовников и их страстные переживания, порхали по сцене в такт музыке. Их руки изящно переплетались, пальцы едва касались друг друга. Балерина виртуозно увиливала от объятий, в которые пытался заключить ее партнер. Очутившаяся в ловушке, она, словно птица металась из угла в угол, стараясь взлететь пока силы не покинули ее. Джеймс от неожиданности широко раскрыл глаза и чуть не вскочил с места: на миг ему привиделось, что у танцовщицы до боли знакомое лицо, волосы, фигура… Он резко поморгал, чтобы скинуть пелену с глаз и развидеть происходящее. Как же так? Возможно ли, что ему показалось? Вдруг вспомнив о своей жене, он повернул голову, полностью уверенный в том, что увидит ее сидящей в соседнем кресле, но, к его огромному удивлению, ее там не было. Он вновь вернулся к происходящему на сцене: птице сломали крылья.

Глава 10

Едва небо за окном посветлело, и послышались утренние песни птиц, в комнате раздался внезапный звон. Из-под толстого одеяла тут же появилась женская рука и потянулась за будильником. Как только спальня вновь погрузилась в тишину, Элизабет Смит скинула с себя одеяло, чтоб более не заснуть, и с трудом открыла сонные глаза: ночью она то и дело просыпалась и сейчас явно не чувствовала себя отдохнувшей. Ей казалось, что ее мозг не переставая продолжал работать и подкидывал ее воображению все новые версии и теории, которые имели отношение к текущему расследованию. Она взглянула на часы: на раннее утро у нее была назначена встреча с Томасом Тернером. Вчера они разъехались по домам уже достаточно поздно, но сейчас Элизабет думала о том, что они и не расставались вовсе: всю ночь во сне она наблюдала, как напарник что-то пишет и говорит. Она призналась самой себе, что этот странноватый и суетливый юнец ей уже изрядно поднадоел, но интуиция подсказывала, что его хваткий ум еще не раз может помочь им выйти из тупика.

Инспектор встала с кровати, накинула халат поверх теплой пижамы, дошла до ванной комнаты, где быстро умылась, завязала свои густые черные волосы в тугой хвост на затылке и направилась в кухню. К ее удивлению, там уже горел слабый свет.

— Доброе утро, мам! Почему не спишь? — хриплым голосом спросила Элизабет.

К ней обернулась немолодая полноватая женщина низенького роста с седыми волосами, которые, как и у ее дочери, были собраны в крупный пучок на голове. Ее очки слегка запотели, так как она стояла над плитой и что-то жарила.

— Ой, не знаю. Не спится, наверное, погода резко меняется. Я вот уже завтрак приготовила. Будешь? — миссис Смит указала на стопку свежеиспеченных блинчиков, от которых еще исходил чудесный аромат.

— Спасибо, попробую чуть позже. Мне явно нужен кофе, и побольше, — инспектор достала старую кофеварку и занялась приготовлением бодрящего напитка.

— Я смотрю, ты пьешь его, не переставая, уже почти неделю как.

— Ты о чем?

— О кофе! Ты кружку из рук не выпускаешь в последнее время. И я вижу, что ты устала, — миссис Смит нахмурила брови, наблюдая за дочерью.

— Есть такое, и я не знаю, как долго это еще будет продолжаться.

— Все еще проблемы на работе?

— Да, и надо поскорее их решать. Надеюсь, что хотя бы сегодня я не буду засыпать на ходу. Работать будем «в поле».

— Где?

— Патрулировать будем, мам. Наблюдением заниматься. Да, кстати, я тогда возьму папину машину, пока он в отъезде. Боюсь, нам сегодня не одна понадобится.

— Хорошо. Только будь осторожна, Лиз, — сказала пожилая женщина, ловко переворачивая румяный блин на другую сторону. — Постой, неужели вам в участке не могут дать дополнительную машину?

— Это секретное наблюдение. Нельзя, чтобы полицейскую машину видели.

— А, ну тогда понятно.

В коридоре зазвонил телефон.

— Боже мой, кто это в такой ранний час? — удивилась миссис Смит, взглянув на часы на стене.

— Я подойду, мам, — Элизабет быстро оказалась у аппарата и сняла трубку, почти что не сомневаясь в том, кто это мог быть.

— Тернер, ты?

— Доброе утро вообще-то! Да, я уже в участке. Решил сразу заехать и забрать все необходимое.

— Тогда не забудь взять адреса, мы сразу разъезжаемся, я правильно понимаю?

— Да, давай так и поступим. Ты возьмешь свою машину? Кто куда едет?

— Возьму. Допустим, я поеду к особняку Лордонов. Напомнишь мне адрес?

Элизабет услышала, что в кухне что-то громко упало.

— Записывай: улица Лейстер, дом шестнадцать. Эмилии звоню я?

— Хорошо! Не забудь рацию. Будь на связи!

— На связи!

Инспектор положила трубку и вернулась к матери, у которой был весьма обеспокоенный вид.

— Мам, что случилось?

— Что-то произошло в том доме?

— В каком?

— Под номером шестнадцать на улице Лейстер.

— Нет, ничего там не случилось. Просто кое за кем понаблюдать нужно.

Элизабет выключила огонь на плите, достала небольшую чашку для кофе, а затем еще раз взглянула на растерянное лицо миссис Смит.

— Мам, да что такое?

— Аккуратна будь, дочь. Нехороший это дом.

— Так ты о том пожаре? Это в прошлом же.

— Пожар в прошлом, а люди те же. Поверь мне, я знаю…

Инспектор подняла кофеварку и хотела вылить ее содержимое в чашку, но, услышав эти слова, медленно опустила ее обратно.

— Подожди… Не ты ли там работала? — ошеломленно спросила Элизабет.

— Там, да. Но правда не очень долго. Тебе лет пятнадцать было тогда. Не помнишь?

— Как я это проглядела?! — девушка схватилась за лоб.

— Что?

— Мам, откуда ты знаешь, кто там сейчас живет?

— Мальчик мне тот звонил, про родителей спрашивал и всякое такое.

— ЧТО? Мама, нам нужно поговорить. Оставь уже блины и пойдем присядем. Кофе хочешь?

Элизабет взяла мать за руки и усадила ее на диван в небольшой гостиной. Затем быстро принесла две чашки кофе.

— Итак, миссис Смит. Скажите мне, пожалуйста, почему ваших показаний нет в деле? — начала она деловитым голосом, усаживаясь рядом.

— В деле?

— О пожаре, мама. Ты ведь была там?

Женщина тяжело вздохнула и стыдливо прикрыла глаза.

— Дочь, не терзай меня, пожалуйста. Все уже в прошлом.

— Мамочка, умоляю! Я последние два дня перечитывала дело десятки раз и не видела протокола допроса миссис Смит. Твоего допроса, мама! Господи, я и подумать не могла, что это именно ты. Вот же идиотка!

— Не ругайся так! Потому что допрашивать было нечего. Я ничего не видела, — всплеснула руками старушка.

Элизабет улыбнулась и издала смешок.

— Все так говорят. А почему тебе звонил Артур Шарп?

— Интересовался своей семьей. Бедняжка родителей почти не помнит. Ему было-то три года от роду, когда весь этот кошмар случился. Да и он еле выжил, я на руках его держала.

— И только про семью спрашивал?

— Хорошо-хорошо, про тот вечер еще.

— И ты ему все рассказала? А полиции что?

— Дочь, не разговаривай со мной так, будто ты при выполнении служебных обязанностей. У меня свои причины были, пойми.

— Мамочка, расскажи! Ты же хочешь, чтобы мы раскрыли дело скорее? Чтобы я перестала этот мерзкий кофе литрами пить? Если хоть что-то знаешь, скажи!

— Ох, и как вам сейчас это поможет? Ну да ладно. Джеймса Лордона ты наверняка знаешь?

Инспектор резко утвердительно закивала головой.

— Так вот, он мне денег дал, чтоб показания полицейским не давала и помалкивала. Ты знаешь, как страшно иметь дело с людьми при деньгах? Откажись я тогда, к каким угрозам он мог бы прибегнуть? Кто знает? Помню, как плакалась твоему отцу, как страшно было.

— Я не виню тебя, мам. Ты что-то видела? Зачем Джеймс пошел на подкуп?

— Вот в том-то и дело, Лиз, не знаю я. Не видела я ничего такого. Было несколько странных вещей, но я не инспектор полиции, чтобы из этого что-то выудить. Забыла как страшный сон и все.

— Ладно, позже расскажешь. Главный вопрос: почему ты решила рассказать все мальчишке?

— Джеймс-то помер, я в газете читала. Никому теперь эта информация не навредит. А мальчика жалко. Да еще и там в доме ведь живет. Не представляю, как. Я по той улице вообще стараюсь не ходить. Как вспомню тот ужас, в душе все поднимается, мурашки по спине бегут…

— Хорошо. Про подкуп, надеюсь, ты Шарпу не рассказала?

— Мальчику? Нет, конечно. Позор такой! Я и так ему много поведала.

Элизабет быстро допила свой кофе и посмотрела на часы: пора было собираться. Она оставила чашку и взяла с тарелки пару блинов, которые начала есть прямо на ходу.

— Ну как? — моментально приободрившись спросила миссис Смит, провожая взглядом дочь, исчезающую в одной из комнат.

— Вкусно! У меня разыгрался аппетит!

Через полчаса инспектор вышла из дома и направилась к старой отцовской машине, которая была припаркована неподалеку. Девушка торопилась, ее дыхание стало учащенным, и она заметила, что изо рта шел пар. Вместо полицейской формы на ней были надеты обычный темно-синий свитер и штаны в крупную клетку. Под черными армейскими ботинками похрустывали опавшие листья. На плече висела большая вязанная сумка, куда ее мама в последний момент успела положить несколько сытных бутербродов, большой термос с чаем и зонт на всякий случай. День обещал быть долгим, а погода — холодной и дождливой.

Элизабет Смит, в отличие от своего напарника, не унаследовала профессию от родителей. Напротив, ее выбор стал сюрпризом для всех. Хрупкая, худенькая девочка, которая всегда была балластом в школьной спортивной команде и не отличалась крепким телосложением, ловкостью и быстротой, однажды заявила о том, что хочет «бороться со злом во всех его проявлениях». Желание быть полезной людям, стремление приходить на помощь в самых безвыходных и опасных ситуациях, жажда справедливости, острый ум и недюжинное упорство — привели ее на порог полицейской академии, которую она закончила с лучшими результатами на своем курсе. И теперь ей конечно же хотелось повторить свой успех в реальном деле. Дело об убийствах мистера Дрейвика и Арчибальда Лордона были своего рода лакмусовой бумажкой ее профпригодности. Она почувствовала, что ее проверяют, когда шериф, мистер Найт, вводил ее в курс дела. При общении с ним Элизабет чувствовала себя ребенком, будто ей нужно было разъяснять все больше, чем остальным. И это несомненно раздражало ее.

Вчера вечером, прежде чем она и Томас Тернер последними покинули участок, напарники договорились, что доведут дело до конца, пускай на это уйдет все их время в ближайшие недели, но все же во что бы то ни стало они принесут мистеру Найту отчет о закрытии дела. В последующие дни они решили провести наблюдение за главными с их точки зрения подозреваемыми — Эмилией Лордон, Кристофером Дорнаном и Артуром Шарпом. Последнего они записали в этот список менее суток назад, когда узнали, что мисс Лордон так внезапно переехала жить в дом к своему кузену. А после утреннего разговора с матерью Элизабет убедилась еще раз в том, что молодой человек может оказаться явно не лишней переменной во всей этой головоломке.

— Вот и ты! — воскликнул Томас при виде напарницы, когда та захлопнула за собой дверцу машины. Он еще немного опустил оконное стекло. Как и инспектор, сержант Тернер сменил привычную полицейскую форму на повседневную одежду, и сейчас в своей клетчатой выцветшей рубашке и очках без стекол он выглядел на десяток лет старше.

— Привет, — Элизабет обошла автомобиль Томаса и села рядом на пассажирское сиденье.

— Ты не поверишь, Тернер. Видимо, дело о пожаре у Лордонов придется открывать заново.

— Да ну! Ты что-то узнала?

— Причем из первых уст. Моя мама работала там, она была в том доме в тот самый вечер.

— Черт возьми! И ты сразу этого не поняла?

Элизабет укоризненно посмотрела на Томаса и сжала губы.

— У меня вчера голова от всего шла кругом.

— Вот это дела, — Томас подставил руку под голову, облокотившись о руль. — И что же она сказала?

— Я не обо всем успела спросить, это немного подождет. Когда ты хотел звонить Эмилии Лордон?

— Через пару часов. Встречаемся у поместья Блэквуд?

— Да, недалеко оттуда. Только возьми рабочую машину и не забудь переодеться. Я буду ждать тебя на углу улицы Бонн, рядом с заправкой. Я оставлю машину и поедем.

— Отлично. Ты уверена, что нам не нужно подкрепление? Нас только двое, а их трое.

— Давай посмотрим, как пойдет. Возможно, что не понадобится.

Полицейские проверили работу раций, и Элизабет вернулась в свою машину. Она проследила за Тернером, автомобиль которого быстро скрылся за поворотом. Внутри нее росло волнение, она переживала, что Томас выдаст себя и уж тогда им точно придется несладко.

Через десять минут она медленно подъехала к дому Лордонов, и остановила машину через дорогу на углу, на пересечении улицы и узкого переулка. Оттуда хорошо просматривались окна второго этажа и часть окон первого — там, где вид не загораживали плотные кусты роз и другие садовые насаждения. Черный кованный забор позволял увидеть все, что происходило на участке перед домом, так что подъезжать ближе и рисковать необходимости не было.

Элизабет пересела на пассажирское кресло, немного откинула его спинку назад и приспустила серую шторку на окне. Затем она достала из сумки небольшой бинокль и положила под руку, чтобы быть наготове. Судя по стрелкам на часах,до отмашки Тернера ей оставалось ждать еще около двух часов. Девушка открыла термос и начала потихоньку отпивать кипяток, чтобы еще немного взбодриться.

Спустя всего двадцать минут она, к своему удивлению, заметила не спеша проходящего по улице Артура Шарпа. Он, засунув руки в карманы плаща, смотрел вперед с абсолютно ничего не выражающим лицом. Пройдя сквозь черную калитку, он также медленно прошел к дверям дома и, дернув за ручку, вошел внутрь. Инспектор Смит мгновенно открыла небольшой блокнот и сделала в нем запись об увиденном: «Где же ты был?» — пронеслось у нее в голове. «Вряд ли бы он вернулся из хлебной лавки с пустыми руками».

Следующий час она провела, периодически просматривая окна через бинокль. Пару раз она видела миссис Хабард, которая суетилась у заднего входа. Потом мимо на велосипеде пронесся мальчишка-газетчик, выкинувший сверток на газон, и в дверях вновь появился Артур, который забрал свое утреннее чтиво и вернулся в дом. Вскоре Элизабет заметила в окне первого этажа женский силуэт — это явно была Эмилия, она прошла несколько раз мимо окна и в какой-то момент устроилась в кресле напротив. Совсем скоро мисс Лордон вдруг вскочила с места и вновь скрылась из виду — Элизабет взглянула на часы и поняла, что, должно быть, в доме зазвонил телефон. Через пару минут рядом с ней ожидаемо «проснулась» рация: Томас подтвердил встречу в поместье Блэквуд, и Элизабет поспешила завести мотор и отправиться в пункт назначения.

Далее все прошло гладко: полицейские встретились, Элизабет быстро сменила повседневную одежду на служебную форму и вот, они въехали на территорию поместья. Инспектор почувствовала некоторую неловкость, завидев Эмилию в дверях. Она понимала, что слежка за человеком вполне себе входила в круг ее обязанностей и прав в рамках расследования, но все же ей казалось, что она свершает что-то противоправное. Успокаивало ее то, что это был ее первый подобный опыт и, возможно, ей нужно было немного времени, чтобы к этому привыкнуть.

— Она была растеряна или даже напугана. Я ведь не одна это заметила?

— Возможно, что так. Но я плохо понимаю, как люди ведут себя после смерти близких, — ответил, широко зевая, Томас, когда полицейские подошли к своей машине после разговора с Эмилией.

Когда они проезжали мимо ворот, Элизабет вдруг схватила одной рукой руль, и сержант Тернер резко нажал на педаль тормоза.

— Эй, ты что? Мы бы в кювет сейчас улетели! — запаниковал он.

— Прости, у меня внезапно возникла идея: я хочу вернуться туда и попробовать последить за мисс Лордон.

— Хочешь рискнуть?

— Буду осторожна. Подожди меня на заправке. Отсюда пешком минут двадцать, там встретимся. Рацию я возьму на всякий случай.

— Хорошо, надень мою куртку!

Инспектор аккуратно пробралась через заросли обратно на территорию поместья. Она едва успела скрыться: Эмилия вышла из дома и решительно направилась к машине. В руках у нее были какие-то книги. Девушка быстро заняла водительское место, и резко тронулась. Элизабет наблюдала, как машина скрывается из виду за деревьями, а потом достала рацию.

— Тернер, прием! Она уже выехала. Езжай обратно к дому Дорнана, а я в доме еще осмотрюсь.

— Уверена? Полезешь через окно?

— Там черный вход должен быть открыт. Конец связи.

Мисс Смит повернула за угол дома и вошла в небольшой дворик. Там она подошла к небольшому сараю, который служил здесь для хранения мусора. В глубине души она надеялась, что вдруг там можно отыскать то, что мог выбросить Кристофер Дорнан в утро праздника. Но открыв его, как она и предполагала, в нем оказалось совершенно пусто. Пройдя дальше мимо различной хозяйственной утвари, в беспорядке оставленной прислугой, она нашла черную металлическую дверь и с облегчением вздохнула: на ней не было замка. Сорвав сигнальные ленты и оказавшись внутри, инспектор достаточно быстро сориентировалась, так как за прошедшие дни она уже успела досконально изучить план дома и понимала, что и где находилось. Пройдя по длинному темному коридору, она попала сначала на кухню, а потом, вбежав по узкой лестнице, остановилась у двери, которая вела в большой холл. Элизабет медленно стала пересекать зал, ее взгляд был устремлен вперед — туда, где все еще висел плакат с поздравлениями недавней именинницы. Внутри вновь отозвалось щемящее чувство стыда: «Что я делаю здесь? Ну нельзя же так вторгаться в чужой дом!». Но в то же время она понимала, что простое сидение за столом в полицейском участке результатов не принесет.

Очутившись прямо перед плакатом, инспектор аккуратно взяла полотно за край и приподняла его. «Неужели это то, о чем говорила Эмилия?» — ахнула она про себя. На темных тканевых обоях в нескольких местах красовалось несколько длинных и глубоких порезов, которые плакат как раз прекрасно скрывал от глаз. Элизабет провела ладонью по стене: теперь она не сомневалась, что это было сделано именно с помощью крупного лезвия, которое буквально вдавили в стену. «Сколько же сил нужно было приложить, чтобы такое сделать. Так еще и через холст!».

Девушка опустила плакат и продолжила путь на второй этаж. Там она сразу же свернула в правое крыло и начала заглядывать в помещения, находящиеся по левой стороне.

«Ну и бардак мы тут оставили», — подумала она, увидев разбросанные повсюду вещи и всякий хлам. — «Это должно быть где-то здесь».

Наконец Элизабет добралась до нужной комнаты, обозначенной на карте, по ее воспоминаниям, как «кабинет Джеймса Лордона». Она не видела тот самый семейный портрет в день похорон Арчибальда, а если бы и зашла сюда, то действительно не придала значения тому, что он был изрезан явно чем-то острым. Элизабет подошла поближе к полотну, достала крохотный карманный фонарик, поднесла его к разрезам, затем взяла в руки карандаш, лежавший рядом на столе, и попробовала сделать несколько движений, эмитируя «атаку» на портрет.

«Тот, кто это сделал, был наверняка очень зол. Чтобы так сильно пробить полотно, да еще и сделать такие длинные разрезы… Тут явно нужны были крупный нож и много сил».

Инспектор обратила внимание на то, что стол в комнате был покрыт толстым слоем пыли, что наверняка указывало на то, что ее коллеги полицейские тут ничего не осматривали. Элизабет решила открыть ящики стола и проверить их содержимое самостоятельно. Мгновение спустя она обнаружила там несколько длинных использованных свечей, пару больших деревянных крестов и много льняных веревок.

«Черт возьми, а это все для чего?» — Элизабет слегка отшатнулась назад. Она еще раз оглядела кабинет. «Судя по слою пыли на поверхностях, сюда не заходили как минимум год, а скорее всего дольше». Все, что лежало в ящиках стола было таким же пыльным и грязным. «Значит, это все тоже здесь очень давно. Чем они тут занимались?» — недоумевала она. В ее воображении возникли картины таинственных ритуалов, во время которых люди в мантиях ходят по кругу вокруг алтаря и читают заклинания. «Бред какой-то! Сейчас это все не имеет никакого смысла», — подумала Элизабет и поспешила убрать найденное туда, где нашла.

По дороге обратно к дому Артура инспектор Смит размышляла о том, как на одну семью могло в одночасье свалиться столько страшных несчастий. Она вспомнила все то, что узнала за последние сутки, и осознала, что вся эта история повлияла не только на судьбу ее семьи, но и, возможно, в некотором роде и на нее саму. «Если бы не тот пожар в доме Лордонов, мама не осталась бы без работы». Элизабет только сейчас поняла причину, по которой ее мама, миссис Смит, с тех пор решила стать просто домохозяйкой. «После таких ужасов вряд ли захочешь работать в чужих домах». Она вспомнила себя пятнадцатилетней девочкой, не понимающей, почему мама вдруг стала каждый день оставаться с ней дома. Родители были в растерянности и не могли толком ничего объяснить. Но как теперь было странно возвращаться после школы домой и, открыв дверь, входить не в пустой холодный дом, а видеть перед собой на пороге улыбающееся родное лицо. Теперь Лиз не приходилось готовить себе обед и ужин в тишине и одиночестве. Кухня за короткое время просто преобразилась: в ней постоянно витали запахи свежей выпечки, там поддерживалось тепло из-за без конца включаемой духовки, а на столе лежало что-то вкусное. Теперь после тяжелого дня она всегда могла выговориться, рассказать о своих проблемах и переживаниях, ведь наконец у мамы появилось достаточно времени, чтобы выслушать ее и просто поговорить по душам. Девочка чувствовала, что у нее будто бы появилось больше сил, но не от уменьшенного количества домашних обязанностей, а от того, что дома она стала отдыхать душой. Эта перемена несомненно радовала ее, так как раньше ни мама, ни папа не проводили с ней столько времени.

Остаток этого дня полицейские провели на своих позициях, занимаясь слежкой. Если у Томаса все было спокойно и скучно (и скорее всего он пару раз заснул), то у Элизабет были моменты поинтереснее. Ей даже пришлось спрятаться в машине, когда Эмилия прошла всего в нескольких метрах от нее. Инспектор последовала за ней, стараясь оставаться незамеченной, и мисс Лордон привела ее в неожиданное место — приют, в котором, как помнила мисс Смит из материалов дела, некогда жил покойный Арчибальд. Примерно через пару часов ожидания она увидела, как Эмилия появилась на пороге, за ней закрылась дверь, и та медленно побрела в сторону дома. «На ней лица нет вовсе» — подумала инспектор. Ей было жалко девушку: внезапный ливень настиг Эмилию на полпути, и она за считанные минуты вымокла до нитки. Машина Элизабет медленно кралась за девушкой, но та ничего не замечала вокруг: она смотрела лишь себе под ноги и, кажется, была где-то слишком далеко в своих мыслях.

Элизабет и Томас договорились встретиться завтра поздно вечером в полицейском участке, чтобы обменяться новостями, но им пришлось увидеть друг друга на несколько часов раньше назначенного времени. Дело было в том, что на следующий день Кристофер отправился с визитом в дом Артура, и сержанту Тернеру пришлось быстро пересесть в машину Элизабет, дабы два автомобиля, на которые, к слову, уже обратили внимание жильцы соседних домов, не вызывали подозрений.

— Значит, они общаются! Как думаешь, что обсуждают? — спросил Томас, захлопнув за собой дверь.

Элизабет не сводила глаз с окон дома Лордонов.

— Не знаю, но я почти уверена, что эти трое заодно. Вот только вопрос: за что? С учетом вчерашнего, я теперь почти не сомневаюсь в том, что мисс Лордон и мистер Шарп явно самостоятельно занимаются расследованием.

— Мы знаем, что Эмилия наверняка что-то не договаривает. Покрывает?

— У меня пока в голове единственная догадка: деньги. Ей нужно было наследство брата. А там…

— А что вчера было в доме? Рассказывай! — глаза Томаса вдруг засияли от любопытства.

— Я даже не знаю, с чего начать, — тяжело вздохнула Элизабет. — В целом ничего нового. Но эпизод с портретом я все-таки нахожу подозрительным. Там даже стена прорезана насквозь чем-то очень острым. А в комнате, где сейчас находится портрет, я нашла свечи, кресты, веревки и еще бог знает что…

— Лиззи, пригнись!

На противоположной стороне дороги Томас заметил миссис Хабард, которая несла две тяжелые сетчатые сумки с продуктами. Поравнявшись с калиткой у дома Лордонов, она внезапно остановилась и уставилась прямо на их машину.

— Черт! Заметила? — прошептал сержант.

— Думаю да, но она не знает, что мы из полиции. Как не вовремя она явилась! — ответила с искренним сожалением Элизабет, аккуратно поднимая голову.

Полицейские не рискнули больше задерживаться и вскоре вернулись в участок. Заварив очередную порцию кофе на общей кухне, инспектор направилась к рабочему столу, который выглядел явно самым загруженным среди всех остальных. Элизабет положила свою сумку на свободный стул и буквально упала на небольшой старый диванчик, стоящий рядом у стены. Там ее радостно встретил напарник, до этого уткнувшийся в свои записи.

— Сегодня утром я успел кое-что сделать.

— И? — инспектор Смит затянула потуже хвост на голове и закрыла от усталости глаза.

— Когда я ходил позавчера к мистеру О’Коннору, он просил меня привезти ему два дела, — Томас немного понизил голос. — Конечно, я краем глаза видел содержимое. Одно из них было решено возобновить буквально на днях. Знаешь, что там?

— Тернер, не томи!

— Квалифицировано как самоубийство. Отравление. По описанию все точно так же как у мистера Дрейвика и мистера Лордона. Яд под вопросом, но очень похож на наш.

— Это ты так «краем глаза» увидел?

— Ох, ну хорошо! Я вчера все время думал об этом, совпадение это или нет. В итоге пока тебя не было я позвонил О’Коннору, он подтвердил все.

— Подробности?

Томас открыл свой маленький блокнот и начал второпях искать там записанную информацию.

— Эрик Тэйт, двадцать девять лет. Из богатой семьи, у них дом в километрах тридцати отсюда. К слову, это его родители потребовали возобновить дело после того, как прочитали в газетах про наши два последние случая.

— Когда это произошло?

— Два года назад. Тэйт достаточно давно не жил с родителями, но его нашли здесь в городе, он снимал номер в отеле на выходных. Утром в понедельник он должен был сдать комнату, но так и не появился. Позже днем горничная обнаружила его тело в номере, оно пролежало часов десять и больше. Судмедэксперты констатировали «быстрое наступление резкого трупного окоченения, свидетельствующее об отравлении стрихнином и другими ядами, вызывающими судороги». В крови был алкоголь, в номере кое-где были обнаружены засохшие капли…

— Красного вина?

— Да, Элизабет. Но больше ничего.

— И никаких подозреваемых?

— Вообще никого. Никто ничего не видел. Тогда в город съехалось много народу на праздник, все номера были заняты. Отель был как проходной двор. Родственники сказали, что тот уехал в город просто развлечься. Вроде у него тут были знакомые. Никаких подозрений та поездка не вызвала. И тут внезапно самоубийство. Конечно, они не поверили. Но следствие ничего вразумительного не дало.

— И тут у нас случаются почти два убийства подряд.

— Я боюсь, что это…

— Серийник? — у Элизабет от этой ужасной мысли пробежал холодок по спине.

— О’Коннор в сомнениях. Инспектор сказал, что может дать нам ознакомиться, но лишь при условии, что пока ничего не скажем шефу. Потом решать будем. Было бы здорово, если к нам подключится коллега.

— Хорошо, думаю, нам следует изучить дело самим. Вдруг найдем параллели. Ох, не нравится мне все это, — обреченно сказала мисс Смит с горечью в голосе.

Томас отложил свои записи и взглянул на ту самую таблицу, над которой недавно трудился.

— Кстати, а что вчера сказала твоя мама? По поводу пожара у Лордонов.

— Ах да, Джеймс Лордон подкупил ее, чтоб она не сказала что-нибудь лишнее полиции. Фактически он ей угрожал.

— А она могла что-то сообщить? — сержант вытаращил глаза.

— Мама говорит, что Джеймс появился у дома в разгар пожара словно из ниоткуда. Никто не видел, как он приехал. И непонятно, ждали ли его приезда. Потом она видела у него на шее кровь. Да еще и его жена вела себя предельно странно. В общем, там было, к чему подкопаться.

— Вот дела! О’Коннор будет в шоке!

— Не смей говорить, Тернер! Я тебе по секрету сказала. Мама до сих пор переживает, хотя тех уже нет в живых. Оставим это все и сосредоточимся на наших делах.

— Ладно-ладно, я понял.

— Давай поедим и отправимся к О’Коннору. Я не вижу смысла это оттягивать. Жалко, что нам пришлось уехать сегодня. Думаю, придется завтра доложить обо всем шефу.

— Да, нам явно нужна еще одна машина.

Через пятнадцать минут Элизабет и Томас столкнулись у выхода из участка с молодым коллегой, сержантом Уильямсом. Он что-то бурчал себе под нос и с большой неохотой натягивал куртку, готовясь выйти на улицу, где опять расходился сильный дождь.

— Фил, не подбросишь нас? Тут рядом, две минуты.

— Извини, брат, мне срочно надо на вызов съездить.

— И что у тебя такого?

— Да ерунда на самом деле, только что позвонили. Женщина упала с лестницы. Наверное, несчастный случай, поеду проверю. У нас тоже работа есть, не вы одни тут в запаре.

Глава 11

Каблучки женских сапог звонко стучали по влажному асфальту. Утренний туман, окутавший городок, постепенно начал рассеиваться, и вот впереди за строем хвойных деревьев уже показались две башенки дома Лордонов. Единственный человек, на котором держалось все его хозяйство — миссис Хабард — боялась опоздать на работу, ее шеф в свои юношеские годы отличался педантичностью и особой любовью к порядку. Войдя в дом, она, к своему удивлению, не застала Артура Шарпа, обычно в это время уже читающего газету за чашкой чая в своем кресле. Но в этот день она чуть ли не впервые за все время работы в этом доме увидела, что хозяин еще не успел забрать газету, оставленную на газоне у ворот, а потому ей пришлось сделать это самой. Повесив пальто на вешалку и оставив зонтик в прихожей, седовласая женщина заглянула в библиотеку: там действительно никого не было. Она прошла вглубь комнаты, вынула из сумки газету, страницы которой уже успели впитать немного росы, и положила ее на большой рабочий стол на самое видное место.

«Что-то здесь не так», — подумалось ей. Взгляд задержался на красивой круглой пепельнице, стоящей в углу стола. Каждые две недели домработница бережно смахивала с нее пыль. Вещь была достаточно старая, и, по мнению миссис Хабард, несмотря на свое скверное прямое назначение, изделие являлось почти что предметом искусства: сделанное из керамики песочного цвета, оно представляло собой арену для боя быков. На трибуне с ровной спиной и гордо поднятой головой сидел непропорционально большой мальчик-тореадор в черной треугольной шляпе и золотом костюме с голубыми камнями, а на его коленке лежала алая ткань, которая ниспадала в центр амфитеатра. Мало того, что статуэтка покинула свой шкафчик, где хранилась всегда, так, к ужасу домохозяйки, ее еще и осквернили самым поганым образом: внутри лежал пепел и несколько коричневых сигаретных окурков. «Боже правый, омерзительно!» — воскликнула она про себя, не поверив своим глазам.

Оглядев комнату, миссис Хабард заметила еще кое-что. В комнате царил привычный беспорядок, состоящий в основном из разбросанных повсюду книг и бумаг, но теперь в глаза бросилось еще и то, что пластинки для винилового проигрывателя также лежали не на своем месте, а крышка самого аппарата была открыта. Рядом на журнальном столике, стоящем между двух кресел, стояли два бокала с недопитым красным вином.

«Что здесь вчера было?!» — пронеслось в голове у домработницы. Это совсем не походило на образ жизни семнадцатилетнего Артура. Не скрывая эмоций, она подошла к окну, открыла его настежь, а затем, намеренно громко стуча каблуками о темный деревянный пол, стремительно вышла из комнаты и поспешила приступить к своим рабочим обязанностям, к которым добавилось еще и устранение беспорядка в библиотеке.

Хозяин дома появился в холле не менее, чем через час. Услышав шаги этажом выше, миссис Хабард специально посмотрела на настенные часы, стрелки которых уже приблизились к десяти утра. Как только она увидела перед собой заспанное лицо юноши, домработница смерила его суровым осуждающим взглядом.

— Доброе… утро, сэр, — сказала она громко.

Артур вздрогнул так, будто кто-то резко провел ногтями по стеклу. Судя по серому цвету лица молодого человека, она поняла, что тому требуется вода, да побольше. Артур приветственно кивнул в ответ и медленно побрел в кухню (женщина могла поклясться, что он немного покачивался на заплетающихся ногах).

«Неужели, это девчонка? Смотри-ка, всего-то третий день здесь, а уже втягивает джентльмена в такие непристойности!» — продолжала она сетовать про себя, подметая пол.

С опозданием на несколько часов сидя в кушетке в гостиной напротив раскрытого настежь окна, Артур смотрел замутненным взглядом вдаль. К возмущению миссис Хабард, он до сих пор был одет в свой утренний халат. На столе по-прежнему лежала нетронутая газета, но, казалось, что сегодня новости не заботили молодого человека вовсе. Рядом на столике покоился один из книжных томов, в знакомой темно-красной обложке. Периодически юноша принимался за чтение, но как только у него вновь начинала кружиться голова, он тут же откладывал книгу, отпивал из стакана прохладную воду с долькой лимона, и пять минут сидел, не двигаясь, ожидая, что приступ пройдет. И в этот момент он клялся себе, что «такого как вчера уж точно больше не будет, никогда!» Он погрузился в свои мысли о прочитанном — об очередном отрывке из дневника Алисы Блэквуд:

25 марта

Вчера вечером случилось кое-что неприятное. Я сама не понимаю, как. Поздно вечером я гуляла по пляжу, вдруг начал накрапывать мелкий дождь, и я отправилась скорее домой. Сторожевой, должно быть, не знал, что я вышла, и запер нашу калитку, поэтому мне пришлось делать большой круг и возвращаться домой через деревню. Дождь быстро превратился в ливень, и домой пришлось бежать. Мне оставалось всего метров сто до ворот и тут я упала. Дорога, конечно, старая, но без ям, где можно было бы споткнуться.

В то мгновение, когда я оказалась на земле и не смогла встать, я осознала, что это было не просто случайное падение. Я оступилась не просто на дороге. Я споткнулась в жизни. Что-то пошло не так и не в ту сторону, но я не могу понять — что и как это произошло, в какой момент? Жизнь, которой я живу сейчас, кажется мне чужой. Все тело ныло, ладони горели, а колени будто вышибли, дышать было трудно, грудную клетку сдавило, словно в нее пришелся удар кулаком. Я лежала вот так плашмя еще пару минут. С огромным трудом поднявшись, добрела до небольшого магазинчика в нескольких метрах и села у его дверей на ступени. Оглядев мостовую, я так и не нашла камень или выступ, на который можно было бы свалить вину. Как же так? Как же я могла упасть на ровном месте?

Спустя минут двадцать я наконец добрела до дома. Еще на улице я разглядела силуэт в окне: Джеймс не спал. А сегодня утром последовал очевидный вопрос — где я так долго гуляла и почему не позаботилась о том, чтобы вернуться домой пораньше. Беда в том, что у меня ужасно болит правая стопа, и я едва могу ходить. Не хочу, чтобы Джеймс увидел меня хромую. Значит, обойдусь без прогулок в ближайшие дни. Но ничего, мне не привыкать сидеть дома взаперти.

Артур услышал, что кто-то спускается по лестнице. Его лицо приобрело озабоченное выражение. Он быстро убрал дневник в один из ящиков ближайшего шкафа. Едва он захлопнул дверцу, как в комнату вошла Эмилия, которая на ходу расправляла складки белой юбки. Длинные кудри были заколоты на затылке, несколько выбившихся непослушных прядей красиво обрамляли лицо с фарфоровой кожей. У нее был слегка «помятый» вид, она только что встала с постели, но в отличие от кузена была бодра и чувствовала себя прекрасно. Она посмотрела на него в упор своими большими карими глазами, нежно улыбнулась и заправила волосы за ушко.

— Привет! Сколько времени?

Артур отреагировал не сразу. Он вглядывался в лицо Эмилии, наблюдал за ее движениями и мимикой. Наконец он сделал глубокий вздох и через несколько секунд неуверенно произнес:

— Уже скоро обед… Почти двенадцать.

— Ничего себе! Я вчера, конечно, устала, но не настолько же. И легла спать вроде не поздно…

В этот момент мимо девушки прошла миссис Хабард (Эмилия почувствовала свирепый взгляд, обращенный к ней). Артур, увидев кувшин в руках домохозяйки, тут же за ним потянулся, подставил свой стакан для воды и начал жадно пить. Так, будто он вернулся из недельного похода по пустыне. Эмилия удивленно посмотрела на него.

— С тобой все в порядке, Артур? — спросила она, наморщив от удивления лоб.

Опустив стакан на столик, кузен облизнул сухие губы, надавил пальцами на веки и после небольшой паузы сказал:

— Лучше не бывает.

За спиной Эмилии зазвонил телефон. Она хотела было ответить, но Артур вскочил со своего места и молниеносно преодолел половину комнаты с возгласом:

— Постой! Это звонят мне!

Девушка отшатнулась в сторону с непонимающим взглядом. Миссис Хабард в свою очередь направилась на выход из комнаты. Ее лицо было в недоумении: она уже сомневалась в том, что гостья их дома была причиной неподобающего состояния молодого человека. Эмилия также с не менее озадаченным видом последовала за женщиной. Ей не терпелось позавтракать и наконец заняться делами. Пока она приводила себя в порядок в своей комнате, у нее в голове созрел план действий и ей не хотелось терять ни минуты, ни дня.

* * * * * * * * *

— Ты спятила? Ты не задумываешься о том, что это может быть опасно? — возмутился Артур, услышав слова кузины. Он косил траву за домом газонокосилкой (это был единственный вид физической активности, который его привлекал), а Эмилия незаметно подкралась к нему и решила завести разговор. Она предвидела его реакцию.

— Нет-нет, я недоговорила! Мы будем в людном месте. Локвуд собирает гостей, там будет большое мероприятие. Что может случиться?

— Кто такой этот Локвуд?

— Да так, один знакомый Арчи… Самый жуткий сноб и зануда в стране.

— Это Кристофер предложил тебе там встретиться?

— Да, нейтральное место. Странно с его стороны, он мог бы попросить прийти сюда…

— И у тебя это подозрений не вызывает? Ты же понимаешь, что у него что-то на уме, а ведешься с такой легкостью!

— При большом количестве людей, многие из которых знают нас в лицо, ничего не произойдет! Мы просто поговорим и все, — умоляюще твердила девушка.

Этот диалог происходил спустя три дня после того, как Артур наконец пришел в себя, поборов «болезнь». Он бесконечно злился оттого, что тогда почти целый день прошел насмарку, и теперь он стремился перевыполнить план по своим делам. Через несколько часов он ожидал посыльного из магазина с важной доставкой. Сегодня был важный день.

— Я не знаю этого Кристофера, но поверь мне, судя по его действиям, он не такой глупый как кажется, — продолжал Артур, вытирая рукой выступивший на лбу пот.

— Нет, он умный. Он был мне как брат… — оправдывалась девушка, смягчив тон голоса.

— Эмилия, вы больше не играете в игры. Сейчас все серьезно и опасно, особенно для тебя. Ты должна показать ему, кто ты, и что ты можешь сама себя защитить. Помни свое место, ты должна за кадык держать его, чтобы в случае чего сломать его к черту. Пусть поймет, что ты его сожрешь с потрохами, потому что это теперь твоя песочница. И песок твой, и все остальное тоже. Чтоб я слов про «брата» и «мы были хорошими друзьями» не слышал больше.

Девушка обомлела от этих слов и буквально приросла к тому месту, где стояла. После того, как Артур сложил свой инвентарь в коробку (впрочем, не обращая внимания на ее реакцию), она пришла в себя и ответила:

— Я буду предельно осторожна и быстро вернусь. Мне только надо заехать домой забрать приглашение из почтового ящика и переодеться. Оттуда как раз недалеко ехать.

Молодой человек недовольно закатил глаза.

— Еще и домой на место преступления она собралась… Поступай как знаешь, помни мои слова.

Девушка слегка улыбнулась и зашагала прочь в сторону входа в дом.

— Позвони на всякий случай из поместья, когда будешь выезжать, — крикнул Артур ей вслед. Эмилия обернулась и послушно кивнула.

На сегодня у нее также были большие планы. Во-первых, она собиралась встретиться с Кристофером. Впервые с того момента, как они расстались на пороге ее дома на следующий день после похорон Арчибальда. Вчера вечером мистер Дорнан позвонил в дом Артура и сам попросил Эмилию о встрече. Она пока не знала, что ему сказать и о чем спросить. Ей было лишь понятно, что с ним следовало быть действительно осторожной: история про то, что он раскапывает дело, касающееся исключительно ее семьи, не давала ей покоя и наводила на различные теории. Но от этого ситуация не прояснялась. Во-вторых, ей нужно было подготовиться к поездке, которую она уже запланировала на завтра. Ее путь лежал в городок в трех часах езды от дома Артура. Именно оттуда ее родители вернулись на руках с сыном и именно там она хотела попытаться найти родных Мэри Марч, матери настоящего Арчибальда Лордона. Надежда была небольшая, но попробовать стоило. Путешествие должно было занять, по ее примерным расчетам, несколько дней: за это время она надеялась отыскать эту семью и, возможно, убедить их рассказать хоть что-нибудь. До того, как Эмилия отправилась сообщить кузену о сегодняшнем вечере, она как раз закончила собирать вещи в дорогу.

Артур категорически не поддерживал идеи кузины. Он находил их рискованными, так как считал, что, пока дело об убийстве Эндрю не раскрыто и потенциальный убийца разгуливает на свободе, ей не стоило лишний раз покидать стены временного пристанища. По крайней мере, здесь было безопасно. Также он объяснял свою точку зрения тем, что вот-вот закончит свои дела (он небезосновательно был уверен, что как никогда близок к разгадке дела о пожаре в своем доме) и сможет помочь Эмилии.

Миссис Хабард все эти дни ходила по дому с еще более строгим «пасмурным» лицом, чем обычно. Она искренне полагала, что девчонка плохо влияет на ее хозяина, тот совсем мало спал и все дни напролет сидел, уткнувшись лицом в свои бумаги, позабыв о еде. Ей казалось, что кузены пытаются выиграть друг у друга какое-то соревнование, о котором никому не говорят. С другой стороны, присутствие Эмилии немного оживило обстановку в темном доме, где всегда стояла такая мертвенно-гробовая тишина, будто он сам до сих пор скорбел об умерших здесь. Несмотря на свою замкнутость, девушка была главным инициатором разговоров во время чаепитий и ужинов, а уютными осенними вечерами она пыталась что-то играть на пианино, которое стояло там же в библиотеке и обычно выступало в роли очередного стола. Артур сначала с трудом сдерживался, чтобы не подойти и не захлопнуть крышку, но потом ему начала нравится непосредственность кузины. И к его удивлению, ему стало приятно возвращаться домой, хотя прежде особых чувств к этому месту он не испытывал.

Через два часа после разговора с Артуром Эмилия вышла за ворота дома Лордонов и села в машину. Молодой человек услышал звук заведенного мотора снаружи и выглянул в окно — автомобиль девушки быстро скрылся из виду. Потом он проверил время: посыльный должен был вот-вот приехать. Юноша был в безумном волнении, он ужасно боялся, что его план не сработает, и он опять очутится в тупике. Пока кузина собирала чемодан для поездки, он тщательно готовился к целой операции, которую предстояло провести сегодня.

Его теория состояла в следующем: отца убили, и его тело спрятали где-то рядом здесь. На это указывало несколько вещей. Он почти не сомневался в том, что это сделал его же дядя — Джеймс Лордон. Возможно, по сговору с тетей Алисой, но слишком многое пока не сходилось. В дневниках (которые Артур все еще судорожно прятал от Эмилии) она путалась или сомневалась в своих воспоминаниях о том вечере, но клялась, что не устраивала поджог и уж тем более не знает, куда и как пропал Генри. К большому сожалению Артура, записи Алисы после пожара велись гораздо реже, они не были наполнены деталями, как прежде. Несколько раз она писала об одном и том же, будто забывала о том, что уже рассказывала про это. Тетя неоднократно утверждала, что видела, как ее муж вышел откуда-то из-за дома со стороны леса («у него был неопрятный вид, рубашка порвана…»), хотя он не говорил о том, что собирался приехать. Там же было подтверждение того, что говорила Артуру горничная миссис Смит: у Джеймса правда была на шее кровь, но Алиса ее заметила еще до того, как он предпринял попытку прорваться в горящий дом. И самое любопытное — в последствии он обвинял в поджоге именно свою жену. Якобы он даже ничего не сообщил полиции, чтобы прикрыть ее.

Артур полагал, что его отец выпрыгнул из окна во время пожара, предварительно его разбив. Вероятно, ставни были крепко закрыты и пришлось действовать быстро. Где-то внизу Генри поджидал Джеймс, и скорее всего у них завязалась драка, во время которой последний и получил удар в шею. Однако ему все-таки удалось либо прикончить брата, либо серьезно его ранить, и времени на то, чтобы избавиться от тела у него почти не было. Из этого следовало, что он спрятал его где-то совсем рядом…

Снова и снова прокручивая в голове данный сценарий, Артур расхаживал по библиотеке и нервно теребил свои черные волосы. На заднем дворе он уже приготовил целую коробку всего, что могло бы пригодиться. Он засучил рукава старой рубашки, подошел к окну и, скрестив руки на груди, уставился на калитку, гипнотизируя ее взглядом так, словно это могло приблизить момент прибытия посыльного. И действительно, тот не заставил себя ждать. Едва полноватый парень с крючковатым носом и в огромных очках постучал в ворота, как хозяин дома выбежал к нему навстречу. В кузове машины лежал, свернутый в несколько колец, толстый крепкий канат. Молодой человек понял, что дотащить его до заднего двора будет тяжело и ему пришлось ходить за садовой тележкой. Теперь все было готово. Артур предупредил миссис Хабард о том, что уйдет недалеко в лес может быть на пару-тройку часов. Женщина внимательно изучила его внешний вид с ног до головы: выглядел он так, будто собирался выполнять какую-то грязную работу. Не задавая лишних вопросов, она утвердительно кивнула и поспешила на громкий свист вскипевшего в этот миг чайника. На лужайке за домом Артур свалил все нужные вещи в телегу и повез ее по тропинке в сторону лесного массива.

Около десяти минут он мучился, пытаясь провезти свою ношу по неровной земле. Тут и там встречались корни деревьев, палки, кусты, ямки и камни. Но он не сдавался. Артур достал карту, которую нарисовал вчера, и сверился с ней — он шел в правильном направлении. Он поднял голову и посмотрел на небо: лучи солнца прорывались сквозь листья деревьев, но в лесу было прохладно и темно. Наконец он пришел в место, которое обнаружил пару дней назад. Кто-либо посторонний, оказавшийся здесь, никак не смог бы догадаться, что перед ним не просто плотные заросли кустов: они скрывали каменные стены колодца, которым не пользовались уже много лет.

Артур расчистил деревянную круглую крышу от листьев и веток, нашел железную рукоятку и начал медленно сдвигать. Как только щель немного открылась, из глубин колодца вырвалось жуткое зловоние. Некогда источник с чистой ключевой водой превратился в самое настоящее гнилое болото. Молодой человек даже пожалел о том, что не взял с собой прищепку для носа, хотя запах был такой смрадный и въедливый, что она вряд ли бы помогла. С трудом вытащив канат из телеги, он прочно обвязал один конец вокруг толстого дуба, стоящего рядом, а другой конец сбросил в колодец. Внизу раздались глухое эхо и всплеск воды. Судя по тому, как веревка вошла в воду, глубина там была совсем небольшая. Артур надел на голову налобный фонарь, а в нагрудные карманы рубашки сложил несколько фонариков поменьше. Из телеги он также достал ведро, которое привязал к веревке и спустил его на дно. За ним отправились старые ржавые грабли.

Теперь все было готово. Юноша сам не верил, что собирается решиться на такое. Он еще раз проверил, все ли сделал правильно, затем надел перчатки, взял в руки канат, перелез через каменный бортик, выдохнул и начал аккуратно спускаться вниз. В воображении Артура все должно было быть намного легче, но на деле спуск давался ему трудно. Булыжники, которыми были вымощены стены колодца, были покрыты слизкой растительностью, поэтому он не раз поскользнулся. Примерно к середине пути у него ужасно болели руки, он с ужасом представил, каких усилий ему будет стоить подъем наверх. Последние несколько метров он почти пролетел в свободном падении.

Неудачно приземлившись, Артур оказался почти по грудь в воде, а мутная жижа облила ему лицо. Он вытер рот, выругался и посмотрел наверх: над ним возвышалась стена метров в десять. В конце тоннеля было кольцо, в котором можно было увидеть немного неба. Если бы не фонарь, бедняга оказался бы почти в полной темноте. Работать нужно было быстро, до заката оставалось не очень много времени. Он только сейчас понял, что явно поторопился, и эта нетерпеливость могла дорого ему стоить.

Взяв в руки грабли, Артур начал очень аккуратно водить ими по дну. Сначала ему вперемешку попадались водоросли, ветки, мелкие камни и какой-то мусор. Он стоял почти на одном месте, но, когда сделал шаг, ощутил на дне какой-то объект покрупнее — подняв его со дна, молодой человек увидел что-то напоминающее ему мужской ботинок. В этот момент он словно перестал дышать, его сердце сжалось, а руки задрожали. Видимо, в глубине души он надеялся, что его затея обернется провалом, и он ничего не отыщет. Потом он выудил несколько дугообразных и прямых палок угольно-черного цвета. Затем еще и еще — разной формы и длины. Теперь ему было страшно и горько, потому что он понимал, что держит в руках. Он стал бережно складывать кости в ведро. Вскоре, после того, как Артур еще несколько раз вытащил остатки неистлевшей ткани, спицы вновь наткнулись на что-то крупное. Его поразил ужас: в его руках был череп, самый настоящий человеческий череп. Он понимал, чтобы извлечь все останки со дна, здесь понадобится не один день и не одна пара рук. Юноша почувствовал, что начал не на шутку замерзать. Он постарался успокоиться и взять себя в руки. Все, что ему нужно было найти — он уже нашел.

Проверив крепление веревки на ведре, он обхватил канат руками и постепенно начал ползти наверх. Пару раз он срывался, и начинал снова. Не только физические силы были на исходе, он был истощен морально. В какой-то момент он даже испугался, что переоценил свои силы и не выберется отсюда. К счастью, ему повезло. Оказавшись наверху, прежде чем упасть от бессилия на землю, его вырвало. Он опустился на коленки и пытался отдышаться. Мышцы всего тела ужасно ныли, мокрая одежда прилипла к телу. Уровень адреналина резко снижался, и его тело начало дрожать от холода. Лежа на траве, он жадно вдыхал свежий лесной воздух, он чувствовал, как его легкие прочищаются. Вечерние сумерки постепенно сгущались над кронами деревьев, ветер усиливался. Через пять минут Артур заставил себя подняться и закончить работу.

Миссис Хабард волею случая оказалась как раз на заднем дворе, когда из-за деревьев показалась мужская фигура. Увидев хозяина в жутком состоянии, она схватилась за голову.

— Мистер Шарп, что вы там делали? Что случилось?

Артур не смог ответить. Он остановился в десяти метрах от нее и поставил ведро на траву — это все, с чем он вернулся, остальное не имело никакой ценности. Домработница не должна была увидеть его ужасающую находку. Артур открыл дверь стоящего рядом сарая, снял с ржавого крючка старое большое полотенце, и накрыл сверху ведро. Минуту он колебался, не понимая, что теперь делать. Пока вариант был лишь один: оставить ведро в сарае и закрыть его.

Он сжал ключ в кулаке и, не обращая внимания на присутствие миссис Хабард, прошел мимо. Женщина сморщила нос: от молодого человека невыносимо воняло гнилью. Она все еще стояла в оцепенении, закрыв руками рот от ужаса и непонимания.

— Мистер Шарп… — необычайно тихим и тонким голосом произнесла домохозяйка ему вслед, когда он уже подошел к задней двери, ведущей в дом.

Артур замешкался и медленно обернулся, не поднимая глаз.

— Миссис Хабард, Эмилия звонила?

— Нет, сэр. Никаких звонков не было. Я была все время в доме и точно бы услышала.

Молодой человек поджал губы и сурово сдвинул брови, его сердце вновь начало биться чаще, разгоняя по телу кровь и тревогу.

— Черт подери! Подготовьте чистую одежду, мне срочно нужно ехать.

* * * * * * * * *

Во дворе отгремел салют, но он его не видел и не слышал. Звуки вокруг смешались и превратились просто в один звенящий в ушах шум. Перед ним мелькали лица, но сегодня он не узнавал никого и ничего перед собой не видел. В этот вечер он был просто живой куклой, которая выполняла команды. Ему даже нравилась эта пустота в голове и отсутствие эмоций. Так было проще.

— Мистер Вэнс, вас ждут в кухне. Смена блюд готова, — его плеча коснулась мисс Уэстер. Она уговаривала его как могла не выходить пока на работу, предлагала взять несколько выходных дней, но он от всего отказался. Что было толку оставаться дома? Скорбеть и ощущать пустоту внутри? Он вообще не хотел приходить домой и даже договорился с другом пожить пока у него. Нет уж, — решил он для себя. Он надеялся, что работа его отвлечет, хотя на деле его мысли все равно блуждали где-то далеко, ведь он еще не до конца осознал случившееся.

Совсем юный на вид молодой человек поправил рукава белоснежной рубашки и направился к помещениям для прислуги. Сегодня утром он впервые гладил ее сам, а потому переживал, что выглядит она не так опрятно и идеально, как раньше. Проходя по коридору с низким потолком, ему приходилось немного нагибаться. Он остановился у зеркала и зачесал пальцами назад соломенного цвета волосы. Он отметил про себя, что под глазами образовались синяки: за последние несколько дней он едва ли спал, его зеленые глаза совсем потускнели. Когда он вошел в подсобное кухонное помещение, откуда должен был забрать партию тарелок, он столкнулся со своим товарищем. Тот жалостливо на него взглянул и пожал плечами:

— Дружище, мы уже все взяли. Подежурь лучше наверху.

Роберт тяжело вздохнул и почувствовал прилив злости. Кто знает, сколько еще к нему будут относиться как к немощному калеке? Сейчас ему действительно не оставалось ничего, кроме как вернуться наверх в бальный зал, где вечер был в самом разгаре, и попробовать быть хоть немного полезным. Это была его первая работа, он совсем недавно окончил школу и теперь надеялся накопить на учебу в медицинском колледже и уехать в большой город. И как это ни прискорбно, теперь его на самом деле ничто и никто не держал здесь.

Сегодня вечером он трудился в одном из самых шикарных загородных особняков. Ему нравились мероприятия, на которых ему доводилось быть лакеем, официантом, швейцаром и еще бог знает кем. Он часто наблюдал за лицами красивых счастливых людей, живущих беззаботной праздной жизнью, и ему казалось, что все они ревностно хранят секрет своего благополучия. Кого-то он уже даже знал в лицо, так как в округе было не так много семей, которые могли позволить себе подобные торжества. Где-то в глубине души Роберт надеялся, что когда-нибудь станет похожим на них и, быть может, войдет в их круг, но пока собственное отражение в зеркале и самоощущение были далеки отжелаемого. Впрочем, он всегда старался воспользоваться шансом и завести нужные знакомства. Например, недавно на одном из таких светских ужинов ему повезло встретиться с выдающимся профессором медицинских наук, который пригласил его как-нибудь посетить тот самый колледж, о котором так грезил юноша. Но сейчас он уже и не помнил про это. Мыслями он был где-то в прошлом, оплакивая те моменты, которые не ценил, и испытывал гнетущее чувство вины.

— Роб, помоги мне открыть окна. Становится душно, — коллега прервал его тягостные мысли.

Они подошли к огромным окнам в позолоченных рамах, которые выходили на зеленый сад, похожий на лабиринт. Небо окрасилось в румяные предзакатные цвета. В зал ворвался поток прохладного вечернего воздуха, и гости сразу оживились, особенно дамы, задыхающиеся в тугих корсетах. Пару раз игру небольшого оркестра прерывал с речью хозяин. Помпезно одетый молодой человек, вероятно, не сильно старше Роберта, поблагодарил собравшихся и объявил о своем намерении в скором времени отправиться в долгое путешествие за границу. После продолжительных аплодисментов пространство снова заполнили звуки музыки, и голоса вновь слились в тихий гул.

Внезапно Роберт приметил женщину, явно выделяющуюся из общей массы приглашенных, она только что вошла в зал. Судя по взглядам, которые многие бросали на нее, не один обратил внимание на то, что та нарушила дресс-код мероприятия, облачившись во все черное. Он даже услышал позади себя перешептывающиеся голоса. Сначала он не понял, кто это был, да и откуда ему знать? Но, когда светловолосая девушка оказалась в метрах десяти от него, он узнал ее лицо — это была та самая именинница, на дне рождения которой он работал около десяти дней назад. Роберт вспомнил, как подавал ей бокал с шампанским. Тогда его восхитило то, насколько она была не похожа на окружающих ее людей. Такая хрупкая и застенчивая, ей явно было тяжело находиться в центре всеобщего внимания. Он помнил ее меланхоличный взгляд и глаза олененка. Представители присутствующего общества по сравнению с ней казались шакалами, ищущими наживы. Ее невольно хотелось защитить, и огородить от мира, к которому она не принадлежала.

Но в этот вечер он узнал ее с трудом. От той нежности во плоти и уязвимости не осталось и следа. Его невероятно поразила перемена, произошедшая с ней. И это выражалось абсолютно во всем: в ее уверенной походке, хищном и высокомерном взгляде, неестественно ровной спине, внутри которой можно было легко представить выкованный стержень. Весь ее элегантный строгий облик напоминал доспехи. Перед ним была холодная королева, вступающая в бой.

Несколько человек, мимо которых она прошла, также растерялись при ее появлении, но в итоге кивнули в знак приветствия. Она улыбнулась и склонила голову в ответ. И это была не та мягкая улыбка, которую он видел прежде. Уголки ее губ поднялись лишь слегка, но при этом не было ни толики проявления эмоций, лишь снисхождение. Она пришла сюда явно не для того, чтобы обмениваться светскими любезностями.

Затем перед глазами Роберта разыгралась следующая картина: из толпы навстречу девушке вышел молодой брюнет среднего роста в элегантном темно-синем костюме. Роберт мог поспорить, что реакция у мужчины была примерно такая же: тот наверняка подумал, что обознался, но через десять секунд все же разглядел знакомые черты. Теперь те двое пристально смотрели друг на друга, будто ожидая, кто бросится вперед первым.

— Эй! Ты чего уставился? Нас позвали, скоро будем выносить десерт, идем, — парень в такой же белой рубашке встал прямо перед Робертом и загородил ему всю сцену. Когда они покидали зал, Роберт пару раз огляделся назад: девушка и ее спутник сначала о чем-то шептались с серьезными лицами, а потом он взял ее за руку и повел ее танцевать. Начали играть последний вальс.

Спустя пару минут Роберт и его товарищи вернулись с огромными подносами на руках. У него из головы не выходила ни девушка в том приметном черном платье, ни та немая сцена. Он помогал организовывать сервировку столов, но все время вертел головой в поисках двух молодых людей. Обнаружил он их не сразу, а в тот момент, когда во время танца партнер поднял ее на вытянутых руках, а потом медленно стал опускать. Их глаза друг от друга отделяла лишь пара сантиметров. Роберт застыл на месте, но его толкнул в бок его товарищ.

Когда оркестр заканчивал композицию, юноша вновь обернулся в центр зала и увидел, как девушка грубо оттолкнула своего спутника. Две фигуры словно птицы выпорхнули из толпы и решительно направились в сторону балкона, выходящего в сад. Роберт не мог дать ответы на вопросы, заданные самому себе: в чем была причина его заинтересованности? Что между теми двумя приключилось? Почему девушка так преобразилась?

Как на зло именно сейчас его отвлекла мисс Уэстер, которая как всегда жутко переживала за окончание мероприятия: все шло безупречно, и она не могла позволить, чтобы что-то пошло не так, когда очередной триумф был так близок. Работа немного отвлекла его от навязчивых мыслей. Ему несколько раз пришлось сбегать в кухню за сладкими соусами и недостающей посудой. От усталости и нервной изможденности у него немного ослабли ноги, и он чуть не споткнулся в коридоре. К своему ужасу, это заметила начальница и немедля подскочила к нему.

— Мистер Вэнс, идите-ка вы домой! Отдыхайте, мы управимся, тут немного осталось, — она не стала кричать лишь, потому что понимала всю горесть ситуации, в которой оказался ее подчиненный.

— Спасибо, мэм, — робко произнес он, и передал сервиз в руки проходящему мимо товарищу. Роберт медленно стал пересекать зал вдоль стены, ему нужно было выйти к черному выходу, где обслуживающий персонал оставил свои вещи. Он еще раз огляделся, но не нашел девушку. Да и какой в этом был смысл?

Роберт почти покинул зал, когда вдруг у стеклянных дверей, ведущих в сад, послышался мужской возглас:

— Врача, срочно нужен врач! Здесь есть врач?

Музыка неестественно стихла, все обернулись по направлению к саду: кричали с той стороны. Роберт не видел, кто это был. Он остановился и в растерянности огляделся вокруг: то ли люди не расслышали, что кому-то требуется помощь, то ли не решались откликнуться.

— Кто-нибудь, пожалуйста! Женщине плохо! — вновь раздался умоляющий крик.

Роберт был не уверен в том, что сможет помочь. Он давно увлекался медициной, но ему ни разу не доводилось применять свои знания на практике. Несколько человек, которые закрывали ему обзор, расступились и в отдалении предстал он — тот самый мужчина, с которым танцевала девушка в черном.

— Я врач! — вырвалось у Роберта, который сначала даже не понял, что это он и сказал. Он махнул рукой и поторопился навстречу, пробираясь сквозь толпу.

— Скорее! — с облегчением на лице воскликнул молодой человек в темно-синем костюме. Вдвоем они выбежали на балкон и спустились по каменной винтовой лестнице в сад. Любопытные взгляды гостей устремились за ними. Неподалеку у деревьев на земле лежала женская фигура в черном облачении. Это была она! Роберт усилил бег и, резко затормозив у ее тела, упал рядом на колени.

— Что с ней? — спросил он. Девушка лежала на животе.

— Я не знаю, она внезапно упала и, кажется, ударилась головой о камень.

Роберт проверил пульс: она была без сознания, биение почти не прощупывалось. Юноша разглядел какую-то грязь на светлых волосах, собранных на затылке. Он прикоснулся к ее голове и ощутил что-то липкое и теплое. На его пальцах была кровь.

— Ее надо немедленно везти в больницу! — выпалил он.

— Возьмете ее? Я за машиной!

Роберт не успел ничего добавить. Спутник девушки развернулся и побежал со всех ног куда-то за дом, не оглядываясь. Его силуэт скрылся за деревьями. Молодой человек очень бережно перевернул девушку лицом к себе и взял ее на руки. Когда он проходил мимо лестницы, ведущей в бальный зал, с нее спустились его коллега и какой-то незнакомец из числа гостей. Те предложили свою помощь.

Каково было их удивление, когда на лужайке у ворот, где были припаркованы все машины, никого не оказалось. Сторожевой и швейцар отрицательно кивнули, когда Роберт в недоумении спросил их, не заводил ли кто пару минут назад машину.

В этот момент из дома в спешке появился виновник торжества с весьма обеспокоенным видом.

— Что случилось? — он был явно напуган.

— Девушке срочно нужно в больницу! — в панике ответил Роберт.

— Кто это? — мистер Локвуд приблизился к ним и рассмотрел лицо.

— Господи! Эмилия? Мистер Барнет заводите машину, отвезите их в больницу! — скомандовал он, обращаясь к мужчине в ливрее, стоящему позади него. — Отправляйтесь с ней. А я позвоню к ней домой и предупрежу кого-нибудь.

Автомобиль мчался по проселочной дороге в сторону города. Роберт сидел на заднем сиденье вместе с Эмилией и придерживал ей голову. По его белоснежной рубашке расползалось алое пятно.

— Что же с тобой произошло? — спрашивал он себя, вглядываясь в ее лицо и прокручивая в уме события последних пятнадцати минут.

Прищурившись, он пытался рассмотреть дорогу, все-таки надеясь увидеть машину того парня, приближающуюся к ним. Но со всех сторон к ним подступала лишь густая ночная тьма.

* * * * * * * * *

Артуру даже не пришлось дергать за ручку массивной тяжелой двери, ведущую в поместье Блэквуд: она уже была открыта. Он вошел в темный холл и прислушался к гробовой тишине. Внутри никого не было — он слышал эхо собственного дыхания. Дом, словно старец, неприветливо встретил его скрежетом половиц. Он нашел включатель электричества и поднял рычаг. В этот момент пустынный зал озарился светом сотен ламп.

Если Эмилия была здесь, почему она не позвонила? Юноша заглянул в библиотеку, подошел к телефону и снял трубку: тот прекрасно работал. Ранее снаружи дома Артур проверил почтовый ящик: он был пуст, значит, приглашение она тоже забрала. Он подошел к столу покойного Эндрю и ухмыльнулся: «Удивительно, да и мы и вправду как братья. По крайней мере семейная привычка устраивать беспорядок у него тоже присутствует». Он вспомнил свой последний разговор с ним. «Как я мог забыть? Документы должны быть где-то у него в столе». Он сообразил, что скорее всего они лежат на видном месте, раз уж Эндрю изучал их незадолго до своей смерти. Артур стал открывать ящик за ящиком, которые также были до предела переполнены бумагами. «Потрясающая возможность провести здесь ночь». Однако уже через двадцать минут, разворошив все и везде, он нашел то, что искал.

Положив бумаги на диван, он решил, что их содержимое подождет. Молодой человек направился на второй этаж, где, как он полагал, должна была находиться комната Эмилии, хотя ни разу там не бывал. Задача облегчалась тем, что половина помещений в этом громадном доме все равно были необитаемы и заперты. В итоге совсем скоро он остановился на пяти из них: первая явно принадлежала Арчибальду (ее опечатали), вторая служила гостевой, и в ней обычно останавливался Кристофер. Третья была тем самым кабинетом Джеймса Лордона, где сейчас жил портрет. Здесь Артура привлек тот факт, что ящики стола валялись на полу, хотя беспорядок присутствовал во всех комнатах. Он вошел и осмотрелся: на полу были разбросаны фотографии. Юноша собрал их в стопку, присел на стул с выцветшей темно-зеленой обивкой и начал рассматривать. На паре снимков он разглядел своих родителей, а на одной из фотографий — совсем маленького себя, Эмилию и Арчибальда, увлеченно играющих во дворе. У него в руках оказались и карточки, на которых были отлично различимы лица хозяев поместья Блэквуд. И в этот момент Артур впал в ступор. Он медленно перевел взгляд на портрет на холсте, стоящий прямо перед ним, и затем обратно на фото. По спине пробежал неприятный холодок. Он собрал остальные снимки, и в каждом из них он нашел подтверждение того, чего боялся и чему не мог найти никакого разумного объяснения. «Теперь надежда только на подсказку Эндрю и помощь Эмилии». В итоге он взял несколько нужных снимков и аккуратно положил их в карман пиджака.

Впереди оставались еще две комнаты. Одна из них больше напоминала детскую. Небольшая, но очень уютная светлая и, можно сказать наверняка, девичья. Почти все горизонтальные поверхности украшали живые цветы, растения и всевозможные флаконы. У стены стоял комод с зеркалом, рядом — бархатный пуфик. Повсюду висели гравюры в золотистых рамках, восхваляющие красоту и прелести деревенской жизни. Напротив большой кровати с балдахином и множеством подушек находилась дверь, ведущая на балкон. И это была единственная комната, где был порядок. «Да, здесь явно живет Эмилия».

Соседняя комната была выдержана в нейтральных кофейно-шоколадных оттенках. Помимо огромной кровати, в ней стояли два больших деревянных шкафа и два массивных кресла. В остальном здесь было достаточно пусто. Скорее всего когда-то это была комната родителей Эмилии. Но почему она была открыта сейчас? Артур прошел внутрь и увидел, что дверцы одного шкафа были распахнуты, а на кровати валялась гора одежды, будто кто-то что-то долго искал, собираясь в спешке, и бросил все, как есть.

В следующий миг он подскочил от испуга. Вдалеке этажом ниже раздался телефонный трезвон. Артур ринулся вниз, что было сил. К его счастью, кто-то был намерен дозвониться. На том конце провода послышался голос явно встревоженного человека.

— Поместье Блэквуд?

— Да… — Артур тяжело дышал в трубку.

— Это Фрэнсис Локвуд. Эмилия Лордон в больнице, кто-нибудь может туда приехать?

— Что? Эмилия? В больнице? — оторопел он. Даже он со своими негативными мыслями не мог ожидать настолько плохого исхода вечера.

— Да, ее туда сейчас везут.

— Спасибо, друг, — отрезал Артур и оборвал связь. Он бросился на выход к машине, но внезапно вспомнил про бумаги Эндрю, оставленные на диване. Пока он возвращался в библиотеку, а потом бежал к машине, он в ужасе представлял наихудшие варианты из всех возможных. Ту работу, которую он проделал сегодня. То, испытание, через которое прошел — было лишь серединой его пути. И если вдруг жизнь кузины оборвется вот так глупо и напрасно, то, вероятно, до конца жизни он будет нести бремя неразрешенных вопросов прошлого.

Глава 12

Он дышал часто и прерывисто, слышал, как по ушам бьет пульс. Вечерний прохладный воздух остужал разгоряченное тело и проникал в легкие. Голова шла кругом, все произошедшее казалось одной яркой вспышкой. Кристофер был страшно зол и разочарован. Все пошло не так, как он планировал. Про себя он посылал громкие проклятия, но даже ему было сложно разобрать, кому они были адресованы: вмешавшимся непредугаданным обстоятельствам или же себе самому и тому, что он натворил собственными руками? По спине пробежали мурашки: он был напуган и чем больше он прокручивал в уме возможные последствия, тем чаще он физически ощущал все новые волны страха и тревоги. Если он не рассчитал силу удара, то сегодня стал убийцей. Снова. Причем совершенно напрасно, эта жертва ровным счетом ничего не давала. Но если же он все сделал верно, то как минимум заработал бесценное время, и теперь только оставалось следить за дальнейшей ситуацией.

Он понимал, что Эмилия не пойдет в полицию, даже если ей в деталях расскажут, что произошло и кто это сделал. Не поверит, пока не убедится сама. Он очень хорошо ее знал, она не была способна на неконтролируемую ярость, необдуманные поступки и тем более клевету. Только не она. Артур Лордон, конечно мог бы позвонить следователям сам, но Кристофер был больше, чем уверен, что тот не решится. Молодой человек вспомнил свой визит в его дом втайне от Эмилии. Артур явно заметил, что Кристофер, посетив ее комнату, ушел оттуда со свертком, наспех засунутым в карман плаща. Но тот даже не поинтересовался, что его гость там искал и что забрал, а, значит, пустил все на самотек. У загадочного и более чем странноватого кузена было свое на уме, и ввязываться в разборки с ним он наверняка не станет, если его самого дело не коснется. Что касается мальчишки официанта — тут Кристофер был горд собой. «Так разыграть карту! Какая удачная импровизация!» При мысли о юноше он впервые улыбнулся, но не без капли сожаления. «И все же этот парень был обречен быть втянутым во всю эту историю по праву рождения».

Сейчас Кристофер не без труда пробирался в кромешной тьме по полю через густые заросли репейника. Его костюм был безнадежно испорчен: колючки и шипы крепко впивались в благородную ткань и разрывали ее, постепенно превращая в лохмотья. Но ему было все равно. Справа от него в сотне метров шла проселочная дорога, по которой минуту назад в сторону города лихо пронеслась машина. Он не сомневался в том, кто в ней был и куда она направлялась. «Главное, чтобы успели». Он осознавал, что им движет месть и отчаяние, он неистово горел желанием выиграть хоть что-нибудь от сложившихся обстоятельств. И все было бы проще, если бы не те вещи, объяснения которым он найти не мог. Они — черные лебеди в прямом и переносном смыслах — были неотъемлемыми участниками событий. И теперь его задача была в том, чтобы маневрировать и обходить препятствия, как сегодня. Он думал о том, что назад уже не повернуть. Но со старой жизнью было покончено еще в ночь гибели Арчибальда. Та прежняя реальность и человеческие отношения ныне не имели значения. Он зашел слишком далеко еще в тот вечер четыре дня назад, когда впервые осмелился переступить через всякую мораль.

Миссис Вэнс сама гостеприимно впустила в свой дом незнакомца, который вызвался прийти и лично передать вещь, якобы потерянную ее сыном. И ведь действительно она принадлежала ему, он не врал. Всего лишь детское одеяло, но с которым было связано столько всего. Когда на глазах у Маргарет из бумажного свертка появилась голубая ткань, она лишь нахмурилась, явно не припоминая, что это могло быть. Но секунды спустя она в диком испуге отшатнулась и тихо вскрикнула, увидев вышитые крупные инициалы «А.Л». Кошмар прошлого настиг ее тогда, когда все казалось уже далеко позади. Зато Кристофер насмешливо скривил губы, он не мог скрыть свое торжество: он пришел по правильному адресу.

— Прошу вас, не пугайтесь так, мэм! — поспешил он заверить ее, надев на лицо жалобную маску. — Мисс Лордон лишь хотела передать эту вещь и просила меня упомянуть, что ее кровный брат всегда может обратиться за помощью.

Миссис Вэнс, она же Мэри Марч, не пыталась выставить Кристофера за дверь. Маленькая хрупкая женщина средних лет, чье лицо было едва тронуто морщинами, не могла совладать с дышащим молодостью и силой человеком. Еще минут пятнадцать ушло на то, чтобы ее успокоить и убедить в том, что опасность миновала. Ее гость отправился в кухню, откуда принес для нее стакан воды. Затем Кристофер усердно убеждал ее, что мисс Лордон лишь хочет познакомиться с пропавшим много лет назад родственником и восстановить справедливость. В конце концов и он, сын Джеймса Лордона, пускай и внебрачный, имел право на часть наследства. Женщина осматривала гостя с таким выражением лица, будто взвешивала сказанные слова на ладони. Ей не верилось, что он владел таким количеством информации. Убрав рукой со лба непослушные пряди каштановых волос, она попыталась расслабиться: мышцы уже начали болеть от напряжения. Мэри, испытывая замешательство, предложила Кристоферу пройти в гостиную и выпить чаю. Он увидел, что по ее щекам пробежали две дорожки слез. Она явно растрогалась, ведь бремя, которое она носила на плечах половину жизни, наконец спало.

Пока ее не было в комнате, он заметил на полках среди книг несколько фотографий в рамках. И везде их было двое — мать и сын. Обаятельный парень на три головы выше нее с чистыми искрящимися глазами и приятной улыбкой. Почти точная ее копия. «Останься он в поместье, у окружающих точно возникли бы вопросы к его внешности».

За чаепитием Кристофер постарался расспросить женщину о ее сыне Роберте, которого он все-таки пару раз случайно назвал Арчибальдом (ее лицо при этом каждый раз искажалось). Выяснилось, что тот совсем недавно начал подрабатывать официантом.

— Да-да, он как раз работал у нас на мероприятии в поместье! Какое совпадение! — театрально всплеснул руками гость.

Далее он прощупывал почву насчет того, как Роберт может отнестись к предложению его единокровной сестры познакомиться и принять часть наследства.

— Я, право, не знаю, что сказать. Роберт абсолютно не в курсе всей этой истории. На его вопросы я отвечала, что его отец умер уже очень давно и все. Хотя он пытался меня расспрашивать о том, кем тот был, но я держала это в секрете. Мы почти каждые несколько лет меняли места жительства. Но с тех пор, как умер Джеймс, решили осесть здесь…

— То есть про наследство он не знает?

— Нет, конечно. Послушайте, я вряд ли предугадаю, как Роберт решит поступить. Он мечтает об учебе в медицинском колледже, я не могу обеспечить ему такую возможность, и он зарабатывает сам. Но вряд ли он примет решение сблизиться с сестрой лишь из корысти. Не так я его воспитывала.

— А где ваш сын сейчас? Может, я застану его сегодня? — поинтересовался Кристофер, сохраняя в памяти каждое слово женщины.

— Сегодня точно нет, он допоздна работает. И на этой неделе занят почти каждый день. Давайте поступим так… — она сделала глоток горячего чаю. — Я постараюсь найти правильные слова и все ему рассказать, и, если Роберт захочет, он с вами свяжется.

Все то, о чем шла речь дальше, проносилось уже мимо него. Главное Кристофер услышал, и у него было совсем мало времени, чтобы решить, что делать дальше. Чай в чашке заканчивался, счет шел на минуты. Он как мог оттягивал момент своего ухода пустым разговором, обдумывая в этот момент дальнейший план. Эндрю совсем не одобрил бы того, что Крис собирался сделать, но с другой стороны тот погиб фактически по собственной глупости. А Кристофер был уверен в одном: мир, в котором он жил, не был сказкой и чудеса просто так не случались. Жизнь показала, что за все следует неминуемая расплата. Эндрю получил свой расчет. И это ждет всех счастливчиков, тех, кому просто повезло — это лишь вопрос времени. Но теперь пришел его черед пожинать плоды. Все само шло к нему в руки.

«Нечаянно» пролив несколько капель чая себе на светлую рубашку, гость обвинил себя в нерасторопности.

— Не переживайте так, — улыбнулась Мэри, — быстро застирайте, и через полчаса не останется ни следа.

Кристофер уточнил, находится ли уборная на втором этаже, и, как и ожидалось, получил положительный ответ. Оказавшись наверху, он зашел в ванную, замыл пятно и затем притаился за углом, ведущим к лестнице вниз. Его сердце буквально выпрыгивало из груди, ладони вспотели. Облокотившись о стену так, чтобы его не было видно, он выжидал. Еще было время одуматься, изменить план. Сомнения раздирали Кристофера изнутри. «Да или нет?! Решать нужно сию минуту! А вдруг не выйдет?!»

Через пятнадцать минут хозяйка насторожилась: мистер Дорнан словно исчез, на ее оклики никто не отзывался. «Может, ручка двери заела», — подумалось ей. Миссис Марч направилась наверх вызволять юношу.

Как назло, именно в этот день, впервые за многие годы она потеряла бдительность. Окончательно распрощавшись с гнетущим прошлым, она наконец поверила в безоблачное будущее. Где ее сын, возможно, приняв себя и свое происхождение, воссоединится с частью своей семьи. И она, столько лет скрывавшаяся от призраков былого и неприкаянно скитавшаяся без определенного места в мире как изгой, порицаемый обществом и воспитанным им же внутренним голосом, обретет долгожданный покой. Вот о чем она думала, делая шаг за шагом и медленно поднимаясь по крутой высокой лестнице: «Так или иначе — покой».

Мэри не успела опомниться и сообразить, что произошло. Она повернула налево в направлении крыла, где находилась ванная комната, и в тот момент мужские руки крепко схватили ее за плечи, резко развернули и со всей силы скинули вниз. Воскликнув лишь короткое «Ах!», она оступилась и кубарем слетела на первый этаж, несколько раз перевернувшись через голову. Словно тряпичная кукла, приземлившись в странной неестественной позе, тело миссис Марч, моментально обмякло. Кристофер в ужасе застыл, стоя все там же наверху, он боялся сдвинуться с места. От увиденного его прошиб пот, он не мог поверить в то, на что оказался способен.

Медленно, едва слышно и почти не дыша он спустился вниз. С нервной дрожью аккуратно прощупав пульс на шее (и на всякий случай на запястьях), он убедился, что женщина не подает признаков жизни. Его тут же обуяла паника. «Что я наделал!» Он стоял, вновь замерев на месте и не понимая, что делать теперь. Сначала он попытался унять тревогу и восстановить ровное дыхание. «Спокойно, все по порядку». Он вспоминал, где ходил и каких предметов касался в доме. Стакан воды и чашку, из которой он пил чай — отнес на кухню, вымыл и положил на место, где хранилась прочая посуда. Одеяло, которое принес с собой — положил обратно в портфель. «Что если она не поверит? Мне нужны фотографии». Молодой человек, дебютировавший в роли убийцы, надел перчатки, вернулся в гостиную и выбрал один из портретов в рамках. Затем осмотрел еще несколько полок и нашел альбом с фотографиями: очевидно, что он был почти пуст. В очередной раз он испытал ликование, когда все-таки нашел нужное, чуть ли не единственное, изображение маленького Роберта. Фотографии он отправил в тот же портфель.

Оглядевшись вокруг он еще раз внимательно все изучил: «Это была случайность. Все выглядит вполне естественно». Оставался последний вопрос — как покинуть дом, но и это не составило труда. Широкие окна первого этажа позволяли спокойно вылезти через них, и запереть снаружи так, чтобы это не вызвало подозрений. Так как они выходили на задний двор, а за забором в вечерний час не было ни души, Кристофер сначала выбросил на траву портфель, а потом аккуратно выпрыгнул сам.

До дома путь был отнюдь не близким: дом Вэнсов находился в самом отдаленном районе городка, почти на отшибе. Не было причины полагать, что его кто-то будет преследовать, кроме как призрак скончавшейся женщины или его собственной издохшей совести. И все же почти всю дорогу он с подозрением оглядывался назад и по сторонам, пару раз чуть не споткнулся на ровном месте. При мысли о произошедшем, его оледенил нервный озноб. Отныне Кристофер чувствовал себя «помеченным», вышедшим из тени, он ощущал на себе отпечаток некоторой странной избранности. С одной стороны, он не мог поверить в то, что ему все сойдет с рук, но с другой — почему и не должно было? Все прошло гладко, будто так и должно было случиться.

* * * * * *

Прежде чем Эмилия открыла глаза после продолжительного сна, ее голову пронзила острая обжигающая боль. Она сморщила лоб и с трудом старалась разглядеть пространство перед собой: все было мутным и расплывчатым.

— Эми! — кто-то сидевший рядом позвал ее.

Послышался шорох стремительно складываемой газеты и последовавшие за этим шаги. По голосу ей подумалось, что это был Арчибальд. Но она ошиблась: перед ней замаячила копна густых взъерошенных темных волос. Эмилия сделала попытку привстать, но, когда в этот же момент в затылок ударила новая волна ноющей боли, она опустилась обратно на подушку.

— Лежи, не поднимайся! — Артур мягко дотронулся до ее плеча. — Как ты?

Девушка не понимала, что происходит, где она и что с ней.

— Вроде не очень. Голова раскалывается. Где я?

— В больнице, ты долго спала после операции.

— Операции?! — она шире открыла глаза и наконец разглядела больничную палату.

— Еще какой! Не окажись ты здесь вовремя и пиши пропало.

— Что произошло?

— У меня тот же вопрос. Ты ничего не помнишь?

Пару минут Эмилия разбирала хаос из воспоминаний, но четкой картины не сложилось.

— Сколько я спала?

— Почти сутки. Последнее, что ты помнишь?

— Я была дома в поместье. Решила взять кое-какие старые фотографии…

— В кабинете отца?

— Да, я пошла туда.

— А потом?

— Вроде достала их и…

— И что?

— И все, — девушка нахмурилась и сделала паузу. — Далее ничего не помню. Абсолютно.

— Как поехала на праздник к Локвуду или как там его. Встретилась с Кристофером, как он ударил тебя по голове?

— Что?! — Эмилия резко встала, но тут же схватилась рукой за затылок и почувствовала на ощупь плотную повязку из бинтов.

— Да лежи ты! Не вставай! — вскрикнул кузен, но было поздно.

— Что сделал Кристофер?

— Ну как я вижу, здорово ударил тебя камнем или чем-то в этом роде, и ты потеряла сознание. И чуть не умерла от потери крови.

— Не верю. С чего ты взял?

— Были очевидцы. Вариантов мало, и несложно сложить два плюс два.

Девушка недоумевающе смотрела на белоснежное одеяло, накрывавшее ее ноги. Больничная рубашка слегка сползла и оголила плечо. В мыслях было полное непонимание происходящего.

— Ты точно ничего не помнишь? Все как в тумане? — еще раз вкрадчиво спросил Артур.

Эмилия сжала в кулаке край простыни.

— Нет, вообще ничего. Меня будто выключило, и вдруг оказываюсь здесь.

Молодой человек привстал и потянул за веревку с колокольчиком у кровати. Затем они сидели несколько минут в тишине, каждый занятый своими мыслями. Артур протер веки: они почти сами собой закрывались от многочасового недосыпа. Он пригладил взлохмаченные волосы, и его ладоням тут же передался запах гнили, от которого он еще не успел отмыться.

За дверью послышался грузный топот, и кто-то нажал на ручку двери с противоположной стороны. В палату вошел статный седовласый и весьма обаятельный врач с белоснежной улыбкой. Он поприветствовал рукопожатием Артура и перевел взгляд на пациентку.

— Я доктор Беднарски, мэм. Рад видеть Вас. Как самочувствие?

Девушка вновь прикоснулась к повязке на затылке и неуверенно промямлила «да».

— Она ничего не помнит, сэр, — обеспокоенно отозвался Артур.

— Не помнит?

Оба посмотрели на Эмилию, и та немного засмущалась.

— Да, я не знаю, что произошло. Ничего не помню с одного момента…

— С какого? — Мистер Беднарски, не сводя с нее глаз, достал из халата маленький блокнот и карандаш.

— Когда начала собираться на праздник, где вроде как все и произошло, по словам кузена, — она кивнула в сторону Артура.

— Доктор, это может быть серьезно? — спросил тот.

— Нет, не думаю. Такое бывает, это вполне естественно после тяжелых травм. С вашим-то сотрясением вообще неудивительно. Память постепенно вернется, не переживайте. У вас подобное уже бывало? — Доктор Беднарски делал заметки.

— Вы имеете в виду сотрясение?

— Именно.

— Сотрясений вроде не было… — задумчиво ответила девушка.

— Вот и славно. Нужно будет несколько раз поменять повязку до полного заживления. Если хорошо себя чувствуете, завтра отпустим вас домой. Но необходимо соблюдать постельный режим и поменьше испытывать стресс.

Артур прыснул. «Поменьше стресса? Явно не в этом случае».

Эмилия прилегла на подушку, ощущая себя словно во сне. Все происходящее казалось чем-то невероятно странным. Доктор Беднарски осмотрел ее рану и, сделав еще несколько записей, дернул за колокольчик, чтобы вызвать медсестру. Он удовлетворительно кивнул в знак прощания:

— Выздоравливайте, мисс Лордон, — и вышел за дверь.

Артур расхаживал по палате взад-вперед, усердно обдумывая, что же делать теперь.

Его мысли прервал тонкий слабый голосок Эмилии:

— Ты ведь не звонил в полицию?

Артур остановился и повернулся к ней.

— Это тебе решать. На твоем месте, я бы конечно же сообщил. Пусть разбираются сами. Ради твоей безопасности прежде всего. Черт знает, что еще может произойти. Этот дурак сбежал, и его надо брать тепленьким.

Эмилия молчала, она и вправду не понимала, что делать. О чем она расскажет полиции? О том, чего не помнит? В мяслях вновь раздался вопрос врача. Сотрясений головы в ее жизни действительно не было, но вот память… Бывало и такое, что она не до конца помнила детали происходящего в состоянии шока. Взять хотя бы эпизод в доме в ночь смерти Арчибальда. Но то, что случилось с ней на празднике — будто бы стерли целый кусок воспоминаний. Ей стало страшно.

— Ты думаешь, это все-таки он? Он убил Арчибальда?

Артур замешкался, посмотрел себе под ноги, а потом вновь на кузину.

— Да, я не исключаю этого. Вопрос в том, что произошло там на празднике. У тебя есть какие-нибудь догадки? Почему он так мог поступить с тобой?

— Ни малейшей. Мы никогда не ссорились. Это все ерунда какая-то… Готова поклясться, что это был не он.

— Поговоришь с тем парнем. Возможно, с его слов что-то станет ясно.

— С каким?

— Там был один официант с мероприятия, я сказал тебе про свидетеля. Он же тебя сюда и доставил. Надо отблагодарить парня.

— Ты беседовал с ним?

— Да, но не долго, подробности не успел расспросить.

— Ты знаешь, как с ним связаться?

— Да, у меня есть номер телефона. Погоди, приди в себя немного, поедем домой, а там разберемся.

Эмилия вздохнула и мягко улыбнулась, хотя на душе было тревожно.

Последующие дни пациентка строго соблюдала рекомендации доктора Беднарски. Она почти не покидала свою комнату в доме Артура и выходила на небольшой балкончик в комнате в конце крыла. Кузен часто навещал ее и все время справлялся о здоровье, но при этом был как всегда немногословен. Девушка заметила, что он как никогда выглядел обеспокоенным и нервным, но сколько бы она не спрашивала о причине его состояния, он лишь хмуро говорил в разных вариациях «все в порядке» и на этом заканчивал беседу. И хотя с каждым днем Эмилия чувствовала себя лучше, а головные боли беспокоили ее все меньше (хотя на затылке было невероятно больно спать из-за заживающей раны), память по-прежнему не возвращалась. Она подолгу спала в надежде, что отдохнувший мозг все-таки выдаст хоть какую-то информацию, но тщетно. Единственное, что удалось узнать за несколько дней после произошедшего — это то, что по словам ее знакомых, которые присутствовали в тот вечер на мероприятии, они также видели Кристофера, и именно он позвал на помощь.

«Сначала ударил, а потом сам же побежал за врачом? Бред какой-то!» — в очередной раз размышляла Эмилия.

Она сидела на балконе с чашечкой свежезаваренного кофе, укутавшись в теплый плед. На улице моросило, погода с каждым днем все больше портилась, а земля покрывалась ковром из опавших осенних листьев. Девушка услышала, как сзади скрипнула деревянная дверь, и обернулась: Артур жестом поманил ее за собой.

— Спустишься? Или мне его сюда пригласить?

— Конечно, спущусь, я уже устала здесь сидеть. Или, быть может, ты меня специально тут держишь?

Но кузен не отреагировал на шутку. Он пропустил Эмилию вперед, и они оба отправились к лестнице, ведущей на первый этаж.

В библиотеке потрескивали дрова в камине. Дело шло к вечеру, и миссис Хабард заранее позаботилась о том, чтобы в доме было тепло. Хозяин очень не любил холод и сырость.

Посередине комнаты спиной ко входу стоял высокий юноша в сером приталенном костюме. Он разглядывал старые книги в длинном шкафу, который тянулся вдоль стены, и обернулся, услышав стук каблуков. В комнату вошла Эмилия. Она выглядела слегка сонной, домашнее синее платье простого фасона подчеркивало молочный цвет лица, а небрежные светлые волосы спускались до талии. В ее теплом взгляде читалось волнение и любопытство. За ней следовал молодой человек, который своим суровым видом напоминал ее охранника.

— Эмилия, это Роберт Вэнс. Тот, кому ты должна сказать «большое спасибо», — произнес Артур.

Девушка протянула руку и широко улыбнулась.

— Благодарю вас, сэр. Вы знаете, если бы не вы, то…

— Право, не стоит. Я просто очутился в нужном месте в нужное время, — Роберт застенчиво опустил глаза, а Эмилия жестом руки пригласила его присесть.

— Я оставлю вас, миссис Хабард занимается чаем, а мне нужно идти. Да, кстати. Эмилия, ты должна ему еще и новую рубашку. Выдела бы ты, сколько крови на нее вылилось… — он ехидно скривил тонкие губы и затем вышел за дверь.

В комнате повисло неловкое молчание. Роберт осмелился нарушить его первым:

— Как Вы?

— Гораздо лучше, быстро иду на поправку, — девушка заправила прядь волос за ухо.

— Отлично! Я тогда думал, что не успеем доехать до больницы.

Лицо собеседницы приобрело мрачный вид.

— Мистер Вэнс, вы не могли бы рассказать о том, что видели. Дело в том, что я почти ничего не помню. Точнее… вообще ничего.

— Да, конечно. С чего бы начать? — Роберт не поднимал на нее взгляд и все же чувствовал, как покрывается краской.

— Вы видели меня? С кем? Я разговаривала с кем-то?

— Да-да, я видел вас с молодым человеком, у него были темные вьющиеся волосы, темно-синий костюм, немного ниже меня ростом. Вы говорили с ним, а потом пошли танцевать. Чуть позже я потерял вас из виду, вы вдвоем отправились в сторону сада, как раз где все и произошло. Минут через десять-пятнадцать я уже собирался домой, как вдруг тот мужчина вновь появился в больном зале и начал звать на помощь.

— И вы пошли с ним?

— Да, я кое-что смыслю в медицине. Последовав за ним, я нашел вас лежащей на земле с сильным кровотечением. Ваш друг не представился и побежал за машиной. Но больше я его не видел.

Эмилия сложила руки на коленях и покачала головой.

— Я договаривалась встретиться с другом на том мероприятии. Неужели это он и был?

— Ну по крайней мере мне показалось, что вы явно были знакомы.

Девушка встала на ноги, но от резкого движения покачнулась: неожиданно боль снова прилила к вискам. Роберт успел схватить ее за плечи.

В этот же момент в библиотеку вошла миссис Хабард, на подносе у которой стояли три чашки, чайник и сахарница. Она немного растерялась от увиденного, а молодые люди робко спрятали глаза в пол. Они молча наблюдали, как домохозяйка расставляла посуду на маленьком резном столике, а затем, не оглядываясь, удалилась из комнаты.

— Я полагаю, вы хотели бы заявить в полицию. Что касается меня, я готов дать показания в качестве очевидца.

Эмилия присела на диван напротив и случайно ее взгляд упал на стол Артура: на нем царил непривычный порядок.

— Наверное, я должна это сделать, но что я им скажу? Я надеюсь, что память скоро вернется и тогда…

— Если он уехал из города или собирается скрыться, его придется дольше ловить.

— Я понимаю, но… я совсем не уверена. Если там все-таки был мой друг, он не мог так обойтись со мной.

— Что же… Решать вам, мисс Лордон.

Они одновременно притронулись к чаю и вскоре в комнату вернулся явно запыхавшийся Артур.

— Эмилия, скоро приедет медсестра, уже половина третьего.

— Ой, точно, — девушка взглянула на часы и обратилась к Роберту. — Что ж, я безмерно благодарна вам за помощь, еще раз спасибо за все. Если вам что-нибудь вдруг понадобится, можете всегда рассчитывать на мою помощь.

Юноша раскраснелся еще пуще прежнего. Артур это заметил и пустил смешок, прикрывая рот ладонью.

— Спасибо, мисс Лордон. Спасать людей — мое будущее призвание, я надеюсь стать врачом.

Улыбка не сходила с губ Эмилии. Она укоризненно посмотрела на Артура и вышла из комнаты, бросив прощальный взгляд на гостя. Тот в свою очередь провожал взором подол ее синего платья, исчезающего за поворотом. Затем он нашел на диване свой маленький портфель и уже хотел было пожать на прощание руку хозяина дома, как тот его остановил.

— Подожди, постой! Ты сказал, что учишься на врача?

— Нет-нет, пока лишь планирую. Готовлюсь к вступительным экзаменам.

— Но в медицине ты и так разбираешься, я полагаю?

— Многое знаю, но все же…

Артур остановил Роберта рукой, не давая ему пройти к выходу. На несколько секунд его лицо погрузилось в раздумья, его глаза бегали туда-сюда по полу. И вдруг он выпалил вслух мысль, которая только что созрела у него в голове:

— Тебе нужна работа? Временная? Уж точно поинтереснее, чем таскать тарелки, и весьма полезная для твоей медицинской практики.

— О чем вы?

— Можно на ты. Мне нужно уехать, неизвестно на сколько. Может, на неделю, две или три, как пойдет. А ее — Артур указал пальцем в сторону коридора, где только что скрылась кузина — оставлять одну нельзя. С такой травмой, да еще и при всех обстоятельствах.

— Вы хотите… Ты хочешь платить мне за то, чтобы я был сиделкой?

— Ну назовем это так. Сколько тебе платят на работе? Я готов дать гораздо больше. Часть отдам до отъезда и еще гонорар в двойном размере, когда вернусь, если с ней все будет в порядке. Ответственность на тебе.

Роберт растерялся, но по лицу было видно, что предложение его заинтересовало.

— И все же я не понимаю зачем взрослой девушке нужна сиделка, и чувствует она себя не так плохо…

— Ты сам знаешь, что произошло. В полицию она обращаться не хочет. Нет гарантий того, что она вновь не попадет в какую-нибудь историю. Твоя задача проста: проследить, чтобы этого не произошло. Но только так, чтобы она не догадалась, что я тебя об этом попросил. Ну и менять повязочки, идет?

— Но как? Как мне находиться сутками рядом? Мы знакомы один день.

— А вот это уже твоя проблема. Придумай! Можешь тут поселиться, я предупрежу мою экономку. Занимайся чем хочешь, будь как дома, только ты должен быть осведомлен, где она и чем занимается.

Роберт молча поправил рукава пиджака. В его нынешних жизненных обстоятельствах ему были нужны деньги как никогда. Артур уставился на него, пытаясь уловить знаки того, что его убеждение сработало. Поездка, которую он задумал, была неотложной, ждать было нельзя. Не в тот момент, когда лед наконец тронулся.

— Когда ты хочешь уехать?

— Если сможешь начать послезавтра, то было бы идеально.

Роберт утвердительно кивнул.

— Я подумаю и сегодня вечером позвоню, идет?

Судя по выражению лица юноши, Артур не сомневался, что предложение принято. Выйдя за ворота дома, Роберт оглянулся назад: он ничего не слышал ни об этом доме, ни о семье, которая в нем когда-то жила. Да и это было не столь уж важно. После похорон матери, состоявшихся почти десять дней назад, чувство пустоты и горя не исчезло. Изо дня в день он отчаянно искал то, что его могло бы отвлечь от тягостных мыслей. Может быть, предложенная работа была именно тем, в чем он так сейчас нуждался?

Эмилия спокойно наблюдала за тем, как в машину один за другим укладываются чемоданы. Происходящее было похоже скорее на переезд, нежели чем на короткий отпуск или деловую поездку. Артур лишь вчера вечером, после того как услышал заветное «да» от Роберта, сообщил кузине о том, что ему срочно нужно уехать на какое-то время. Он не рассказал о подробностях — куда и зачем. А она не стала спрашивать, считая, что молодой человек стараетсядержать некоторую дистанцию между ними. Было неясно, следствие ли это его замкнутого характера и закрытой личности, или же это было определенное персональное отношение. Эмилия отреагировала на новость весьма безразлично, но в глубине души ощутила зарождающуюся тревогу. Она никогда не жила одна, особенно в последние годы. Ей даже подумалось, что, вероятно, ее срочный переезд в дом Артура был в том числе связан с тем, что в огромном поместье она осталась бы в полном одиночестве. Несмотря на то, что в дом почти ежедневно приходила миссис Хабард, вряд ли девушка могла найти в ней компаньона. Та сливалась с окружающей обстановкой и как бы была частью этого неприветливого странного места. И сейчас чем ближе был час отъезда кузена, тем больше Эмилия испытывала беспокойство внутри.

Артур заметил, что она пристально наблюдает за ним, стоя на крыльце и обняв себя за локти. Алый платок, скрывающий заживающую на затылке рану, почти спал с ее волос. Молодой человек был спокоен: вчера он все детально обсудил с Робертом и, хотя вряд ли мог избавить кузину от переживаний, понимал, что все должно быть в полном порядке. Он обо всем позаботился.

— Ну вот и готово, — Артур захлопнул заднюю дверь машины и отряхнул руки. Можно было ехать. Он взглянул на Эмилию и ему на мгновение издалека показалось, что она прослезилась.

— Эй, я ненадолго уезжаю. Тебе страшно?

Девушка вяло улыбнулась.

— Нет, ерунда. Просто странно оставаться одной, вот и все.

— Ты не одна, тут как минимум остается миссис Хабард. И кстати, — в этот момент Артур приметил Роберта, который неспешно подходил к дому по ту сторону забора, — у тебя появится, новый друг, я полагаю.

Роберт шел по улице, разглядывая другие особняки, стоящие по соседству. Мыслями он был уже в работе. По задумке, он должен был помогать Артуру с его делами, пока того не будет в городе. Эмилии не нужно было объяснять их суть, в данный момент это мало ее волновало. Приподняв голову, он увидел ее, стоящую на крыльце дома, и Артура, который суетился вокруг чемоданов. Главное, нужно было вести себя естественно и не выдавать тот пылкий душевный трепет, который вызывала в нем девушка.

— Новый друг? — смутилась Эмилия.

— Ну это так, образное выражение. Мне понадобится помощник на время моего отъезда, так что он будет приходить сюда и работать в моем кабинете.

«Впрочем, какая разница?» — подумала она. В ее планах также значилось небольшое путешествие, как только станет возможным физически выдерживать большие нагрузки.

Из дома вышла миссис Хабард, в руках у которой был плотно набитый мешок. Артур тут же догадался о его содержимом.

— Миссис Хабард, ну зачем? — проныл он. — Я же сказал, что ничего не нужно. Я буду останавливаться на обед и ужин!

Домохозяйка проигнорировала его замечание и открыла переднюю дверь машины, чтобы благополучно оставить все на сиденье. Внезапный порыв ветра сорвал с кустов белых роз лепестки, и они закружились вихрем по саду словно крупные снежинки. В эту же секунду калитка открылась и через нее прошел Роберт. Он поежился, запахнул воротник плаща и поднял глаза: все присутствующие уставились на него, рассматривая с любопытством. И если на лицах Эмилии и Артура отражался простой интерес к малознакомому человеку, то миссис Хабард буквально просверлила его взглядом. Ей совсем не нравилось то, что какой-то посторонний парень будет теперь ежедневно здесь ошиваться. Она обратилась к Артуру:

— С вами можно будет связаться в случае чего, сэр?

— Боюсь, что нет, миссис Хабард. Надеюсь, никакой чрезвычайной ситуации не возникнет.

— Хорошо, сэр. Желаю вам приятного путешествия! — ответила она с таким же строгим выражением лица, с каким отчитываются перед генералами в армии, и поспешила скрыться в доме.

— Привет! — Артур кивнул Роберту.

— Как приготовления?

— Эм… нормально, — Артур не привык тратить время на пустую болтовню и пристально посмотрел на юношу, как бы посылая невербальный сигнал: «Мы все проговорили и друг друга поняли, да?»

К ним подошла Эмилия, она по-прежнему обнимала себя за плечи. Ветер усиливался, нагоняя серый тучи, и становилось прохладнее.

— Здравствуй, Роберт — сказала она с улыбкой, пытаясь утаить скверное настроение.

Двое следили за каждым движением Артура. Тот не стал вдаваться в прощальные речи и устраивать эмоциональные проводы. Он, лишь похлопав своего «помощника» по плечу и подмигнув кузине, сел за руль и немедля тронулся. Когда черный автомобиль скрылся за углом, ведущим на соседнюю улицу, в воздухе повисло безмолвное напряжение. Роберт смотрел свысока на девушку: та не сводила глаз с поворота, где секунды назад повернула машина, и, как ему казалось, стеснялась пошевелиться. Окинув взором небо бело-серого цвета, будто перед снегом, он первым решил прервать молчание:

— Погода портится.

Эмилия не промолвила ни слова. Медленно повернувшись к нему лицом, она прошла мимо, и Роберт уловил едва слышимые нотки ее аромата. Шифоновый алый платок ярко выделялся на фоне бледного неба, ее платья цвета ванили, на фоне дома из светлого дерева. Он был словно предупреждающее знамение, из тех, которые люди видят, но не хотят замечать. Столь притягательное, оно одновременно рождало чувство опасности и риска. Но мы игнорируем дурные предчувствия и все равно идем туда, куда не стоит, и следуем за теми, от кого нужно держаться подальше. Потому что только так мы можем вновь ощутить себя живыми.

Часть II

«Часто мы разрушаем то, что любим,

а после, еще сильнее любим то,

что уничтожили».

Хайнц Кербер

Пролог

Два года назад

По мощеной узенькой улочке, поднимающейся плавно в гору, неспешно текла река людей. Одни останавливались, разглядывая витрины магазинов, другие — озирались по сторонам, сверялись с картой или смотрели вверх, изучая архитектуру тесно стоящих друг другу зданий. В этот плавный поток постоянно вмешивались громко гудящие машины, велосипеды и трамваи, так что людям приходилось все время быть начеку. Из маленьких уютных кафешек тянулись запахи свежего кофе и ароматной выпечки. С каждой минутой день ускользал, над городом заходило солнце, и многие старались поскорее забраться повыше, чтоб насладиться великолепным видом.

И за всем этим кипящим жизнью хаосом с крыши наблюдали двое. У себя дома они прослыли заядлыми путешественниками. Их видели во многих столицах и отдаленных уголках мира. Со стороны казалось, что им предстоит прожить бесконечную жизнь. Они чувствовали себя вне времени, песчинками посреди вечности. Им не нужно было возвращаться домой, их нигде не ждали. Сейчас они находились на одной из самых высоких крыш, откуда открывался фантастически красивый вид на сотню маленьких домиков, рассыпавшихся на нескольких холмах. Они были окружены водной гладью — двумя морями, сливавшимися воедино. Сидя на просторной веранде и медленно попивая чай, брат и сестра уже на протяжении часа просто молча проживали момент.

— Эми, детка, посмотри на меня, — Арчибальд вдруг ласково слегка коснулся подбородка сестры и заглянул ей в лицо. — Ты так хотела уехать, и вот ты здесь. Как себя чувствуешь теперь?

Лицо сестры не выражало каких-либо эмоций. Она выглядела бледнее обычного, а ее взгляд блуждал где-то вдали в хаосе крутых улиц, спускавшихся со склона холма будто ручейки. Но внутри нее была выжженная земля. На ее сердце провели тяжелую операцию без наркоза, но что странно — сейчас она не чувствовала абсолютно ничего. Так, будто получила львиную долю анестезии, воздействующей не на тело, а на душу.

— Я рада, Арчи, правда, — говорила она безжизненным голосом.

— Ты боишься вернуться обратно? Боишься оказаться там, где было столько боли?

— Я не думаю сейчас о возвращении. Хочу побыть просто здесь и сейчас. Я не хочу думать о завтра и о будущем вообще.

— Хорошо, что тебе наконец захотелось «побыть», по крайней мере здесь и сейчас. Уже обнадеживает, — Арчибальд старался не переборщить с шутками (что обычно у него легко получалось) и не ранить чувства сестры.

— Да, — это все, что она смогла ответить.

Спустя минуту в каменном проеме, который вел с нижних этажей на крышу, показался силуэт Кристофера.

— Боже мой, наконец-то! Ты спас мне жизнь, — обрадовался Арчибальд. Он принял в руки бутылочку красного вина и начал искать, чем бы ее открыть. — Что за город! Ничего невозможно найти, я напился чаю на годы вперед.

Молодой человек ловко справился с помощью подручного ножа, и с нетерпением наливал красную жидкость в обычный стакан.

— Ну хотя бы так! Эми, Крис?

Оба отрицательно покачали головой.

— Нет-нет, вы как хотите, но я все-таки налью.

Закончив с вином, он взял два стакана в руки, с упреком посмотрел на сестру и друга, как бы вынуждая их принять импровизированные бокалы. Им пришлось подчиниться.

— Итак, предлагаю тост! Мы все оказались здесь. А благодаря кому? Эмилии, которая не смогла находится в родном доме из-за душевных страданий…

— Эй, ты что? — даже Кристофер удивился внезапно резкому тону друга и с опаской покосился в сторону Эмилии. Та смотрела на брата в напряжении, чувствуя усиливающуюся внутри дрожь и не понимая, чем заслужила все это.

— Я не закончил! Так вот из-за Эмилии мы все так внезапно оказались здесь, чему я очень рад. Но! Эмилия, ты не можешь постоянно сбегать от обстоятельств, как минимум у меня на это просто не хватит денег. А по сему, поднимем наши бокалы за торжество жизни, за то, что никто не умер и не умрет здесь…

Взгляд девушки немного смягчился, и она наконец смущенно улыбнулась. Кристофер понял, что буря миновала, и уже через секунду в воздухе раздался торжественный звон бокалов.

— Что ж, я, пожалуй, вернусь в комнату, я правда устал за сегодня. А вам явно есть, что обсудить, — Кристофер опустил бокал на маленький круглый столик и, похлопав Арчибальда по плечу, быстро покинул крышу.

— Да, он прав, — повернулся к Эмилии брат и посмотрел на нее строго в упор.

— Арчи, я не хочу об этом сейчас разговаривать… — Девушка вновь стыдливо посмотрела в пол.

— Я не про то, о чем ты подумала… Хотя и надо бы. Я о деньгах. Прости, что сейчас, но вот уж действительно: нам просто не хватит с такими темпами трат. Надо что-то делать, — Арчибальд сунул в карман пиджака руку, вынул оттуда небольшой конверт, а из конверта — исписанную мелким почерком бумагу. Сестра изумленно наблюдала за ним. Юноша начал читать вслух:

«…Эмилия, свою часть наследства ты найдешь, когда придешь к истине. Я слишком долго нес бремя правды, и я многое сделал неправильно. Если и есть Господь, то я иду к нему с повинной, хотя и поздно. Огонь уничтожил тело, но не душу».

— В который раз перечитываю, и ни на толику не становится понятнее, — говорил он, не сводя глаз с текста.

— Ну как минимум, отец сожалел о чем-то перед смертью. Это тяготило его, — тихим голосом заключила Эмилия после минуты раздумий. — Ты не помнишь, когда он написал это?

— Нет, несмотря на то, что в его последние дни я почти все время был рядом. Не понимаю, когда он успел. И почему бы ему просто не сказать…

— Была причина. Наверное, мы никогда этого не поймем… Что, не привык ломать голову над загадками? — улыбнулась девушка, увидев, как брат недовольно сжал губы.

— Да какая тут загадка? Сплошная нелепица! И на что только отец рассчитывал?

— Он наверняка думал, что мы потратим деньги с умом, а не вот так… Проматывая все день за днем и не рассчитывая, что будем делать, когда они закончатся.

— Как думаешь, там много? — мечтательно произнес Арчи после небольшой паузы и закинул руки за голову.

— Кто знает? Вряд ли нам следует на это надеяться, — девушка прикоснулась губами к стакану с вином. — Как думаешь, может, это из-за той нашей ссоры?

— Лишить тебя своей доли наследства из-за какого-то недопонимания?

— Я не знаю, Арчи, не знаю. Сколько бы не думала над его словами, я не понимаю, что он имел в виду, прости.

Юноша сжал письмо отца в руках, а потом вновь вгляделся в текст.

— «Огонь уничтожил тело… но не душу». Душу кого? А тело?

Эмилия пожала плечами.

— Если речь о том пожаре, то здесь загадок быть не может. Дядя и тетя погибли в ту ночь. Потом моя мама. У меня остался след от ожога, вот и все. Предельно ясно.

— Тогда я тем более не знаю, — Арчибальд с разочарованием на лице бережно сложил бумагу и вернул ее в конверт. Застегивая пиджак на одну пуговицу, он сказал, понизив тон голоса:

— Значит, на этом все. Будем надеяться, что когда-нибудь мы найдем твои деньги. А пока — тишина. Я никому не говорил об этом, даже Кристоферу.

— Хорошо.

— И никаких больше «хочу умереть или хочу сбежать», ты поняла меня?

Взгляд Эмилии вновь сделался тяжелым. Она смотрела в пустоту перед собой, медленно дыша, будто пробежала вверх по лестнице несколько пролетов и теперь восстанавливала дыхание. Ее молчание скрывало истерику, которая была готова вот-вот выплеснуться наружу. Арчибальду показалось даже странным то, что за последние несколько дней сестра не проронила ни слезинки. Это было бы нормальной реакцией, но ее не последовало. Девушку будто бы просто убили одним выстрелом, и сейчас перед ним сидел просто говорящий труп. Он видел, что она сдерживала себя.

— Эмилия, я серьезно. Ты вырвалась из тяжелой обстановки, сбежала от страданий, пытаясь заглушить свою боль. Но она все еще в твоей душе. Нет ничего важнее мира внутри тебя самой. Кричи, плачь, если хочешь, но не глуши ее…

— Мне больно, мне так больно! — с мольбой почти шепотом говорила девушка. — Я хотела умереть там, дома… — она закрыла глаза, и ее голос слегка дрогнул.

— И не решившись на это там, подумала воплотить желаемое здесь, так? Даже если мы с Кристофером тебя перехватили, ты все равно вольна делать так, как тебе задумается. Я хочу, чтобы ты поняла: совсем скоро тебе станет все равно. Ты вырастешь эмоционально, поднимешься над своим горем. Да, сейчас ты чувствуешь себя мертвой, но и это не навсегда. Ты уже смотришь на это со стороны, на расстоянии. Пройдет немного времени, и твое кровоточащее сердце заживет, а в жизни появятся новые планы, новое счастье…

— Не заживет. Оно осталось вчера там на острове. Теперь я надеюсь чувствовать себя лучше, — Эмилия тяжело вздохнула, примиряясь с мыслью. Сейчас она смотрела стальным взглядом вперед в сторону заходящего солнца. При таком ярком свете ее карие глаза приобретали карамельный цвет. Арчибальд на секунду отвлекся, заметив преображение сестры.

— Что осталось? Не понял.

— Сердце. Я спрятала его там, скажем так. Что бы его не беспокоили. Что бы оно больше не болело.

Арчибальд набрал в грудь воздуха и почти на одном дыхании певуче произнес:

— И ничто души не потревожит. И ничто ее не бросит в дрожь. Кто любил, уж тот любить не может. Кто сгорел, того не подожжешь.³

На несколько минут в воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь шумом города.

— Я счастлива, что мы все оказались здесь, — продолжила Эмилия. — И сейчас… Мне кажется, что я спокойна. Надеюсь, оно так и есть. Что это не просто мимолетное ощущение.

— Тогда насладись этим. Это же счастье — быть далеко от проблем не только физически, но и душой. Ощутить это спокойствие. Существование только здесь и сейчас. Не думая ни о прошлом, ни о будущем. Я тоже себя так чувствую, и это невероятно.

Лицо Эмилии внезапно разительно изменилось, она широко улыбнулась и повернулась к брату.

— Постой, зачем ты взял с собой папино завещание?

— Ну… На всякий случай. Что, если бы ты перед смертью поняла, где отец оставил наследство? Я бы тогда по крайней мере с деньгами остался.

Девушка шлепнула брата по руке. В попытке уклониться Арчибальд неуклюже задел ногой шаткий столик, и тот опрокинулся на бок, унеся за собой стаканы с драгоценным вином. Молодой человек издал демонстративно громкий стон и в следующее мгновение огрел Эмилию по голове подушкой, которая лежала рядом на диване. Оба зашлись громким смехом. И этот момент стал одним из самых счастливых в их жизни.

Следующая глава выходит каждый понедельник

Читайте продолжение на

https://www.litres.ru/k-ksander/mutnye-vody/

или на сайте

https://www.muddywatersbook.com/

Примечания

1

Теннеси Уильямс — американский прозаик и драматург.

(обратно)

2

Элла Уилкокс — американская поэтесса.

(обратно)

3

Сергей Есенин «Ты меня не любишь, не жалеешь» (1925 г.)

(обратно)

Оглавление

От автора

Часть I

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

Часть II

  Пролог

*** Примечания ***