Желание дракона [Катерина Небесная] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Желание дракона

Глава 1. БЕДНАЯ ОВЕЧКА

Они поднимались на холм одинаковым быстрым шагом. Шерстяные платья по щиколотку одного размера и фасона, собранные в косу темно-каштановые волосы и бледные печальные лица. Их принял бы за сестер любой, кто повстречал на вершине Старушки Хоуп, но на этом сходство заканчивалось. Ту, что шла справа, придерживая платье, чтобы не наступить на подол, звали Сьюзен Боук, дочь пряхи, выросшая под гнетом пьяницы отца, в память о тяжелой руке она вжимала голову в плечи и плотно смыкала бледные губы. Ту, что — слева звали Мэйгрид Вейр, она родилась в семье среднего достатка по меркам Низины, отец владел отарой, а мать считалась лучшей в изготовление сыра на всю округу.

Несмотря на одинаковое выражение лиц, печаль застыла на них по разному поводу. Сьюзен не хотела взбираться на Старушку Хоуп и заискивать перед Мейгрид, в надежде, что та замолвит слово перед родителями, когда ее брат Дункан сообщит, что собрался жениться на дочери не самого лучшего пастуха. Она чувствовала, что старшие Вейры окажутся умнее, чем сын, которому было достаточно пару раз увидеть ее голые щиколотки и дать потискать округлые бедра в темноте сарая. Мэйгрид же занимала лишь мысль о пропавшей овце, которую недосчитался Дункан, пригнав отару с пастбища. Услышав эту новость, она тут же выбежала из дома, схватив вилы, которые были воткнуты в стог сена во дворе, и теперь шла, опираясь на них.

— Ты слышала, что лорд Лоран ищет невесту? — Сьюзен пыталась найти тему для разговора, которая бы заставила её почувствовать себя лучше и в то же самое время удачно сочеталась с основной целью, понравиться сестре жениха. — Ветерок, ну где же ты? — и между тем пыталась дать понять, что она направилась с Мэйгрид на холмы не просто так. Если честно, то минус одна овца из хозяйства Вейров, считай без пяти минут ее и Дункана, это не то, чего бы ей хотелось от будущего.

Сьюзен перехватила Мэйгрид у ручья на краю деревни, когда та с вилами, бледная и решительная как никогда, на вопрос, куда она идет и все ли в порядке, сообщила, что овечка по кличке Ветерок потерялась, и она собирается ее искать. Они с самого детства не разговаривали дольше, чем в тот момент, поэтому Сьюзен посчитала, что это хороший знак, чтобы подружиться. Она не представляла, что придется взбираться на саму Старушку, самый большой холм в округе, поспевая за чужим быстрым шагом. Впрочем, ее это не так выматывало, как бесконечная стирка в ледяной воде или сидение за прялкой. Мейгрид шла также ровно, дыхание оставалось размеренным, несмотря на то, что белоручке вроде нее полагалось уже задохнуться от расстояния, что они прошли от края деревни.

— Ветерок? — повторила Мэйгрид, слабо и отчаянно. — Нет, не слышала. К чему мне это знать? Лорд, пусть женится…

Сьюзен показалось, что ее будущая золовка злится, она решила, что это оттого, что она завидует титулованным невестам. Лорд Лоран — хозяин Ёнизшира, о нем ходили слухм, в том числе о его прекрасном лике, который вводил в оцепенение всех дам, что имели честь быть с ним знакомы, а еще о том, что характер его — противоположность красивому лицу.

— Вот и свадьба будет, представляю! Цветы повсюду, а платье невесты… — она мечтательно закрыла глаза. — Хотя это ведь не главное, правда? Ветерок?! Главное, чтобы лорд любил невесту или хотя бы уважал. Во всяком случае, не колотил.

Мэйгрид издала неопределенный звук, который Сьюзен приняла за согласие. Они поднимались выше и выше, солнце уже начинало котиться к краю холма, а в спину задувал прохладный ветер, пришедший с моря, что не так уж далеко распростерло темные синие воды.

— А ты собираешься замуж? — невинно спросила Сьюзен. — Я бы хотела, ах, если бы меня кто позвал, да вот хоть твой брат! — она рассмеялась заученной трелью соловья. — Что я такое говорю! Разве я гожусь ему в невесты?

Мэйгрид закашлялась и даже покрылась красными пятнами, затем она поспешно достала из-под коричневого шерстяного платья белый камень на шнурке и приложилась к нему губами в беззвучной молитве. Кажется, ей совсем не хотелось заполучить Сьюзен в невестки. Дочь пастуха вжала сильнее голову в плечи и закусила нижнюю губу.

Вдалеке послышалось призрачное блеянье. Мэйгрид остановилась точно по команде и даже приподнялась на носочки, чтобы лучше расслышать, но отчего-то еще сильнее ухватилась за деревцо вил, которые зачем-то прихватила с собой. Она выглядела бледной, словно собиралась упасть в обморок.

«Все же усталость настигла белоручку», — промелькнула злая мысль в голове Сьюзен и тут же исчезла, потому что блеянье становилось все громче и жалостнее, а к нему прибавился звук, который вряд ли можно с чем-то перепутать, если слышал хоть раз.

Чарльз Первый, прапрадед Ричарда Второго — нынешнего короля, что восседал когда-то на троне Материка, заключил союз с ужасными существами, которые доводили до безумия не одно поколение честных тружеников, таская с пастбищ овец и коров, сжигая целые деревни и вытаптывая посевы. Он заключил с ними закон о перемирии и отдал им часть Материка у самой кромки моря, скалистый и холодный, продуваемый всеми ветрами. Взамен крылатые не трогали жителей и их скот, а жители не тыкали факелами и вилами в них. К тому же драконы, готовые защитить союзников от вторжения соседних стран, которые не прочь захватить немного не своей территории достаточно сильное преимущество. В общем, все остались довольны. У драконов появился свой дом, в который никто не посмеет вторгнуться, у пастухов стало меньше головной боли, а у королевства — удобный сосед.

Да, это были драконы, грозные и ужасные. Низина — дальняя деревенька западного Ёнизшира, которая находилась у самого края моря и Небесных островов — пристанища драконов. Деревня, которая не добирала до звания города, жители, что знают друг друга в лицо, вполне не плохая школа, а рядом известные конюшни сэра Томаса, прежде всего известные своим запахом, до ближайшего крупного города три дня пути, а зеленые бесконечные луга, холодная речка и холмы, пытались все это как-то скрасить.

Звук крыльев прокатился по склону вниз и драконы, которым полагалось сидеть на островах, а если и решили поохотиться, то использовать для этого королевские пастбища, показались в небе. Мейгрид вышла из оцепенения и дернулась вперед, Сьюзен успела ухватить ее за рукав.

— Ты, что пойдешь туда? — шепотом выдавила она.

Мэйгрид взглянула в небо, ее большие зеленые глаза, такие же зеленые, как и бока Старушки Хоуп, излучали праведный гнев и нетерпение.

Она злилась и поводов на это хватало.

Все началось с овечки, которую угораздило стать без пяти минут жертвой драконов. Ладно, все началось раньше, когда Сьюзен спросила, не собирается ли Мэй замуж. Хорошо, та совершенно не знала, что лед самообладания треснул и из груди готов вырваться страшный крик, и просто пыталась поддержать беседу, к тому же она пошла с ней, помогать искать Ветерка и первым делом спросила все ли в порядке, когда встретила ее у ручья. Порядком в тот момент уже и не пахло, потому что Мейгрид знала, что как только она найдет глупую овцу, спуститься с холма и вернется домой, ее жизнь больше никогда не будет прежней.

Пусть Вейров и считали средним классом по меркам Низины и ближайших поселений, но только Мэй и ее семья знали, как тяжело приходиться вгрызаться зубами в этот так называемый класс.

Отара? Это значит, что с утра до вечера ты занимаешься овцами, пасешь их, выхаживаешь, когда они болеют, стрижешь, смотришь, как они приходят и уходят из этого мира. Эта та еще работа, что заставляет вставать с восходом солнца и ложиться после заката. Помимо всего этого, приходилось продавать шерсть, той же матери Сьюзен, которая часть оплаты брала шерстью вместо того, чтобы они рассчитывались деньгами с ее мужем, который их тут же промотает. Да и единственного работника отец скорее взял из жалости, а не из-за пользы, а на другого работника денег не хватало, так что пришлось его родить. Они платили налоги ширу на имущество и жертвовали королю часть овец, как того требовал закон. Мать делала сыр из овечьего молока, помимо того, что вырастила троих детей, помогала с овцами, вела хозяйство и еще умудрялась встречать отца всегда с улыбкой на губах, когда он хмурый открывал входную дверь и тяжелыми шагами переставлял ноги за порог. Сама Мэй с малых лет крутилась возле матери и старшей сестры, которая в прошлом году вышла замуж и вот-вот собиралась разродиться. Она помогала накрывать на стол, затем готовить еду, вить шерстяные нити для одежды, затем ухаживать за собаками, что помогали отцу, а теперь уже ему и брату сгонять отару с холмов и приводить домой, убираться, заниматься огородом, стирать белье в проточной воде и поработать повитухой у овец. И это все для чего? Чтобы какие-то ленивые драконы решили поохотиться у себя под боком и утащить Ветерка?

Или чтобы труд жизни отца достался какому-то ширу? Который непременно запустит туда руки, потому что самому этому ширу как и его сыну, что унаследует этот титул от отца, нельзя иметь свое имущество в виде скота, а вот семья будущей жены может. Пожалуй, все началось именно с этого. С весенних танцев, когда Мэй будучи в новом платье и с хорошей прической не осталась стоять одна в стороне, а Рой Уилан пригласил ее размять ноги. Они кружились под звуки флейты и колокольчиков, смеялись и Мей скромничая, опускала взгляд и краснела из-под темных ресниц. Теперь шир Уилан, сидел у них на кухне и также между делом, с хитрецой во взгляде, как и Сьюзен, спросил, не собирается ли отец выдать ее замуж.

За кого? Да, хоть за Роя.

Дункан пришел вовремя, громко лязгнула входная дверь о стенку, и слава богам, никто не услышал, как сердце Мэйгрид также громко упало. Он, тут же разнервничавшись, не замечая гостя, заявил, что недосчитался одной овцы. Ветерка.

Конечно, имена давали не всем овцам, но с этой белой бестией было связано много историй, она и терялся в холмах, обрастая капканом из собственной шерсти, и болела чаще остальных, а совсем малышкой им пришлось по очереди выкармливать ее из бутылочки.

Теперь Мэй стояла на холме, сжимала вилы в руках и собиралась, если не спасти свою жизнь, то хотя бы несчастной овечки или покончить с обоими.

Выйти замуж за Роя Уилана? Нет! Да, он пару раз был с ней мил, но он определенно не тот, с кем ей хотелось бы провести свою жизнь. Он драчун, который не лезет за словом в карман, бьет свою сестру и после того, как Мейгрид подарила ему пару танцев, тут уже забылся с девчонкой Хилстаунов за сараем. Она видела его бледные ягодицы в темноте и ее длинные пальцы у него на затылке. К тому же шир, его отец, не дурак и явно выбрал не лучшую семью в деревне, а среднюю, чтобы все сказали, что это брак по любви, а не расчету.

Драконы снижались по мере такого, как воинственная жительница Низины взбиралась выше, вытянутые морды, переглядывались друг с другом, издавая тихое рычание.

— Ветерок! Иди сюда!

Услышав, знакомый голосок овечка дернулась в сторону Мэй или просто потому, что надеялась, что дракону понравится, добыча крупнее. Сьюзен осталось где-то ниже, прижавшись к траве и боясь пошевелиться.

— Вам нельзя здесь охотиться, — закричала Мэйгрид. — Летите и ешьте овец в королевских угодьях! — она пыталась махать рукой, привлекая к себе внимание.

Гигантские создания находили ее смешной. Они опустились на землю, и Мэйгрид чуть не сбило с ног потоком ветра, создаваемого движением крыльев. Огромные туши, покрытые чешуей, с бесконечным рядом зубов на остроносых мордах. Один из них зарычал, выбросив облако пара перед собой, что застелило все перед глазами, клацнули зубы совсем близко, ровно настолько, чтобы сердце ушло в пятки, а Ветерок заблеяла так, что стало тошно, а через секунду звон ее колокольчика разносился уже, должно быть, у подножья Хоуп.

Дракон повел мордой, и из ноздрей вырвалось пламя. Он легко оттолкнулся от земли, желая взмыть в небо, и дал понять, что несчастная Ветерок вряд ли сможет от него скрыться, а все правила насчет королевских угодий, он хотел чихать на это с драконьей колокольни.

— Не смей, — закричала она.

Дракон завис в воздухе, пары взмахов крыльев, этого достаточно, чтобы он вновь оказался на земле и насмешливо прижал морду к траве, обнюхивая Мэй, наподобие охотничьей собаки. Он провел языком по зубам, посчитал вкусной?

— Хочешь меня съесть? Знаешь что?

Она сама не поняла, как случилось ровно то, чего Чарльз Первый пообещал драконам лично больше никогда не делать самому и никому из своих подданных, а именно бить виллами по наглым мордам.

— А вот теперь можешь меня сожрать, если так хочется!

Долго просить не пришлось, Мэйгрид зажмурилась, собираясь закончить свою жизнь, как местная легенда о глупой девице, а дракон уже раскрыл пасть, чтобы проглотить целиком.

Мужской голос остановил все вокруг:

— Корри Сеттен, прошу вас. Давайте, будем благоразумными, заберем ее к королю, и пусть он решает, что делать с этой дикаркой?

Раньше Мэй никогда не доводилось видеть собственными глазами, как драконы развоплощаются в людей, и, тем более, дважды за одну минуту. К тому же она никогда раньше не встречала драконов, приближенных к их королю.

Все-таки эта история началась с одной овцы, что забрела не туда…

Глава 2. ХУЖЕ, ЧЕМ СМЕРТЬ

Аластер не понимал, он проигрывал Роберту, потому что тот король и этому обязывает этикет или потому что его противник за последнее время стал лучше. Конечно, не просто Роберт, а король Роберт Второй, властитель драконов в небе и истинный правитель. Они уже давно не птенцы, которые носились по коридорам замка, старый Фергус больше не кричит в след ругательства и теперь предполагается, что при короле следует млеть и сиять улыбкой как столовое серебро, а не обставлять на поворотах, расталкивая локтями. Сам Фергус, впрочем, уже превратился в тихое шептание ветра в закоулках восточной башни замка, много воды утекло с тех пор.

Роберт выглядел задумчивым, он явно размышлял над следующим ходом, а может над чем-то еще. Аластер заметил, что с момента последней встречи, у короля прибавилось морщин в уголках глаз.

— Уезжаешь сегодня?

Аластер кивнул. Он внимательно следил за тем, как длинные пальцы Роберта, унизанные новыми защитными кольцами, застыли над доской, затем он все же неспешно с изяществом истинного короля выбрал фигуру человечка с копьём и продвинул ее на одну клетку вперед.

— Жаль, я хотел бы сыграть еще партию.

— В следующий раз.

— Брось, ты не частый гость в замке, а те болваны, с которыми я играю, даже не стараются.

— Зато ты всегда побеждаешь.

— И что толку с этой победы, никакого удовольствия, — он скучающе подпер ладонью щеку, безучастно проследив за тем, как Аластер снес деревянную фигурку призрачной девой. — Горечь поражения или радость победы, я уже забыл, как это бывает по-настоящему.

— Милорд, — из-за деверей появился слуга, который все это время мирно ждал, пока король и его гость проведут партию, чтобы не мешать. Роберт не любил посторонних, что совали носы, в любое из его дел. Побыть одному или наедине со старым другом практически непозволительная роскошь. Вот и в этот раз. — Милорд, прошу прощения, но корри Сеттен просит аудиенции. С ним придворный маг и…

— Пусть подождут.

— Они просят аудиенцию по срочному вопросу, произошел инцидент, который… в общем, они ссылаются на вторую поправку в Соглашение о Драконах и людях.

На этом моменте у короля брови выразительно поползли вверх и губы дернулись в улыбке. По своему опыту Аластер мог сказать, что Роберт в восторге, он и сам не сразу понял, что означает замысловатое «поправка номер два». Король уже распорядился впустить просящих внутрь и занял эффектную позу на стуле, слегка откинувшись назад, одну ногу он положил на вторую, а между пальцами крутил фигурку призрачной девы с доски, которую умело снес последним ходом.

Аластеру прошлось занять место поодаль, он разместился у книжных полок, что занимали практически всю левую стену, впрочем, отсюда хорошо наблюдать за происходящим. Небольшой камерный зал, маленький, круглый столик, на котором умещалась лишь шахматная доска, два стула с мягкими спинками возле него, один сейчас пустовал, оставшись небрежно отодвинутым в сторону. Справа от короля большое витражное окно, разноцветный свет плясал по полу, придавая комнате уюта, картины на стенах, которые изображали известных сородичей, и одна стена оставалась ровно тем, чем была изначально, грудой камней, холодным гранитом.

Сеттен заскочил внутрь первым, а за ним проследовал Брайс. Аластер всего лишь мазнул взглядом по Сеттену, по обыкновению не обращения на него внимания. Еще с детства он привык, что тот всегда вертится радом с Робертом и пытается перехватить его внимание, а как только не получает, то тут же готов вытворять самые немыслимые поступки, поэтому было здорово притворяться, что его нет. Они с Раймером в детстве и юношестве обожали проделывать это снова и снова над несчастным, а Роберт просто не мог устоять, чтобы остаться в стороне.

И Брайс… от вида этого дракона Аластер сам превратился в холодный гранит, как и стены залы, во всяком случае, три из них прятались за дорогой отделкой, а четвертая в своем истинном виде открывалась всем. Он похолодел и перестал дышать. Нет никакого смысла ненавидеть Брайса за то, что он занял место придворного мага или за то, что его не занял Раймер.

Много воды утекло.

Сеттен уже говорил. Его тонкогубый рот импульсивно дергался, то округляясь, то расширяясь, и больше походил на пасть лающего пса, а не благородного корри, а на узком лице выступала и пропадала чешуя. Он, как всегда, визжал и жаловался, машинально приглаживая светлые короткие волосы, а Брайс стоял за спиной и пытался вносить разумные замечания. Высокий и худой, как гибкая ветка дерева, облаченный в золотую мантию. Раймеру бы она пошла намного больше.

— То есть ты хочешь, чтобы я наказал человека, что ударил тебя, корри Сеттен? Ударил тебя в твоем истинном обличии, как ты сказал? Вилами?

— Наказал! Да, мой король, я прошу о наказании, о том самом, что написано в Соглашение между Драконами и людьми! А именно о казни! Они совсем распустились, забыли кто мы такие! И какая-то нищенка посмела… — он задрожал и шумно втянул носом воздух, ноздри расширились, и он был готов к тому, что обратиться в животный облик и разнести комнату в груду булыжников.

Брайсу удалось успокоить его, положив руку на плечо, а второй сделав пару пассов. Аластер заметил, как осторожно сорвалась с ладони синяя дымка, и Сеттен незаметно для себя вдохнув, тут же стал более сдержанным.

— И где же твой обидчик, корри Сеттен?

Аластер мог поклясться, что Роберт хочет взглянуть на человека, который треснул Сеттена по его наглой роже, ему и самому хотелось, а еще пожать руку. Потребовалось немного времени, чтобы за преступником сбегали и доставили сюда уже в цепях. В эту паузу в покоях стояла тишина, перебиваемая сбивчивым дыханием обиженного дракона.

Смотреть на преступника оказалось просто смешно, тощая девица, которой по человеческим меркам исполнилось едва ли двадцать лет, оковы, что почти свалились с тонких запястий. Бледная и напуганная, она пыталась храбриться, но к тому моменту, как предстала перед королем драконов, растеряла свой пыл. Стражники усадили девушку на колени, и Роберт жестом приказал им выйти.

— Это и есть ужасная преступница, корри Сэттен?

Тот кивнул и с ненавистью уставился на девчонку, желваки ходили на щеках, но он уже не пытался обратиться, а просто с наслаждением ожидал дальнейших событий.

— Подними глаза на меня, дитя.

Она не хотела, явно боялась, ресницы дрожали, она вцепилась пальцами в ворот шерстяного платья у самого горла, самого простого из тех, что Аластер когда-либо видел. Такие не носили даже прачки в замке. Взгляд все же подняла и замерла, словно настигнутая хищником добыча, которая поняла, что сопротивляться бесполезно.

Или потому что ее чисто по-женски поразил сам Роберт. Король умел производить впечатление, к этому моменту он уже поднялся с места, хоть и продолжал вертеть между пальцев призрачную деву. Для дракона он обладал средним ростом, хотя обычному человеку мог казаться высоким, особенно тому, кто смотрит на него, стоя на коленях. Зеленые глаза сверкали на бледном лице драгоценными камнями, приятные тонкие черты лица, Аластеру не хотелось судить или признавать, что даже для мужчин, Роберт казался красивым. Самое впечатляющее, это его волосы — огненно-красные, блестящие и гладкие, собранные в высокий хвост, украшенные небольшой короной с крыльями. В черных одеждах, с красными кожаными вставками и высокие сапоги, на которых сейчас играли разноцветные искры теней от витража — что ж, он умел производить впечатление.

— Как тебя зовут? — спросил король.

— Мэйгрид Вейр, Ваше Величество.

— Откуда ты, девочка?

— Из Низины, милорд.

— Ты ударила корри Сеттена? — спросил он, затем повторил, чтобы вывести девушку из оцепенения.

— Да… Ваше Величество.

— Позволь узнать, за что же именно?

— Он пытался утащить Ветерка, это овечка из отары отца, она потерялась. Я хотела ее защитить, — голос звучал робко, напоминал слабую трель колокольчиков, что разносится над холмами, когда отара передвигается с места на место. Она стояла на коленях перед королем драконов, держа ладонью ткань ворота, очевидно, пряча, там что-то вроде амулета, потому что время от времени ее губы дрожали в беззвучной молитве.

— Смелый и глупый поступок, — констатировал Роберт. — Хорошо, корри Сеттен, ты можешь идти, я позабочусь о наказании для этой девушки.

Ситуация почти разрешилась и Аластер ожидал, что сейчас все закончится и они продолжат партию, он даже уже заранее присмотрел, что сейчас лучше всего сходить паладином. А что до бедняжки? Девушку тихо вернут домой, чтобы не принимать посла от короля Материка, если такой появится на пороге замка, и не проводить все церемонии по этикету или же оставят прислугой в замке, что более вероятно. Обычно поступали подобным образом, когда соглашение редко, но нарушали.

— Мой король, при всем уважение, я имею право, как оскорбленный присутствовать на ее казни, — лицо Сеттена ничего не выражало, он расправил плечи и повертел пальцами правой руки кольцо с рубином. — Я имею на это право по закону.

Роберт едва заметно поджал нижнюю губу, голос звучал все еще расслаблено, хотя ситуация накалялась с каждой секундой:

— Ты действительно уверен, что хочешь именно этого, корри Сеттен?

— Именно этого, мой король. Деревенская нищенка посмела ударить меня, а теперь еще и клевещет, что я собирался утащить овцу. Зачем мне это? — он показал свое кольцо. — Да за одну эту побрякушку я могу купить всех овец ее отца, ее мать и ее саму, и даже их немощную бабку. Ты король драконов и я требую очистить мою честь через ее смерть. Ты ведь не станешь защищать человека, король, человека, а не своего подданного?

Мерзавец знал, куда бить, есть древние законы, которые не может обойти ни один король, Роберт смотрел прямо перед собой, фигурка призрачной девы, он смял ее пальцами и показал осколки.

— Хорошо, сделаем это завтра на закате.

— Сегодня, мой король.

— Не забывай, Сеттен с кем разговариваешь.

— Я всего лишь требую то, что может потребовать любой из нас, если будет нарушено Соглашение.

Плечи девчонки дрожали, она прекрасно осознавала свою судьбу, но совершенно непонятно, зачем на нее подписалась. Роберт пытался оттянуть казнь, чтобы дать остыть вспыльчивому придворному и позволить передумать, но тот не собирался.

— Подсудимая сказала, что корри Сеттен пытался утащить овцу, понимаю, как это звучит глупо, мой король, зачем нашему благородному другу это было бы нужно? — Аластер оторвался от книжного стеллажа и впервые за все время, что длился этот фарс, обратил на себя внимание. Сеттен вытаращился на него с круглыми глазами, пытаясь понять, что тот затеял, а Брайс стоял на месте, не отрывая взгляда от девчонки. В его пальцах мелькнул небольшой флакон, который он переложил из одного кармана мантии в другой. — Только если предположить, что эта селянка приняла двух драконов за похитителей, а что она могла еще подумать? И решила защитить свое. Ровно то, что она и сказала.

Роберт едва заметно приподнял брови и благосклонно кивнул:

— Продолжай, корри Аластер.

— Она защищала свое, как ей казалось от похитителя, а наш благородный Сеттен не такой, он вспыльчив, но добрый малый, скорее всего, просто увидел одинокую овечку и не удержался. Решил отдать дань инстинктам, верно? Только, видимо, забыл, ведь все знают, что драконам по Соглашению разрешено охотиться только в королевских угодьях, а они далеко от Низины, откуда эта девочка.

Сеттен скрипел зубами, которые судя по звуку, должны были посыпаться мелкой крошкой от усилий. Брайс же теперь смотрел на Аластера, внимательным немигающим взглядом. Его рука едва заметно дернулась и с нее сорвалась фиолетовая дымка, направленная в сторону Аластера, от которой он на удивление легко отмахнулся.

— Ты не можешь врать своему королю, корри Сеттен. Прав корри Аластер или нет? — спросил Роберт.

Тот покраснел и, чешуя вновь проступила на лице, поэтому в словах больше не было смысла.

— Соглашение двустороннее и в нем говорится, что за нарушение дракон обязан поставить мешок с драгоценностями по весу равному убитому или похищенному им человека или животного, — продолжил Аластер, теперь уже не сводя взгляда с Брайса.

— Не переживай, нищенка, твои родители получат мешок по твоему весу, но ты не увидишь этого, потому что я все еще требую сатисфакции, — процедил Сеттен, сквозь плотно сжатые губы.

— В соглашение также говорится, что если за жизнь человека вступиться кто-то из высших драконов, то он может забрать его себе и сам определить, что ему делать с преступником, — Роберт смотрел на Аластера, во взгляде читался приказ или мольба, но другого выхода и, правда, не оставалось. Сеттен упрямился и собирался увидеть, как девушка упадет вниз с Небесного моста. Да, она ударила дракона, одного из них, не просто обычного дракона, а приближенного к королю, но заслужила ли она смерти?

Брайс сделал шаг вперед и подошел к девчонке вплотную, от неожиданности она вскинула лицо, он подцепил пальцами тонкий шнурок, на котором повис белесый камень, который та, очевидно, сжимала все это время, и теперь придворный маг прищурил глаза, рассматривая его.

— В чем дело, Брайс? — спросил Роберт.

— Ничего, мой король, просто увидел, как она молится, и решил, что, возможно, мне пригодится амулет для экспериментов. Забрать его под Небесным мостом, мне не хотелось бы, поэтому сейчас, но это просто морской камень… Ерунда, не больше. Видимо, селянские поверья…

Они оба уверены, что Сеттен добился своего. Брайс даже, как стервятник высматривал, что можно прибрать к рукам, а его дальний родственник криво улыбался.

— Я согласен взять на себя эту ношу, — слова звучали тихо, но и в комнате висела звенящая тишина. — Я, корри Аластер, готов взять на себя ношу и стать тем, кто позволит человеческой девушке, искупить свой грех против нашего рода. Я позабочусь, чтобы ее жизнь была ровно такой, как она и заслужила.

Король едва заметно выдохнул, а Сеттен сжал губы в тонкую полосу так, что они почти исчезли с лица. Брайс сделал шаг назад, все еще не сводя взгляда с камня, что снова исчез под вырезом платья, и тут же был накрыт ладонью.

— Корри Сеттен, исполни свой долг и передай ее семье мешок с драгоценными камнями по весу средней овцы, а ты девочка, остаешься навсегда в собственности у корри Аластера, и больше никогда не сможешь вернуться домой. Поверь, Сеттен, остаться с Аластером для нее будет большим наказанием, чем смерть, — сказал Роберт.

Сеттен поднял взгляд на короля, затем перевел его на Аластера и криво улыбнулся, скаля зубы.

— Что ж, в этом есть истина, мой лорд.

На том и закончилась партия.

Аластер полюбовался на взбешенное лицо Сеттена и получил неожиданный подарок, с которым теперь нужно было что-то делать.

Глава 3. (НЕ)ПРАВИЛЬНЫЙ ХОЗЯИН

Мэй открыла глаза, ее кровать никогда не казалась настолько уютной, как в это утро. Она потянулась и позволила себе для начала высунуть одну ногу из-под одеяла. Ее, конечно, удивило, что мать позволила спать дольше обычного, и что Дункан прекратил хлопать дверьми, словно он единственный жилец дома. Отца неслышно, это понятно, он уже давно погнал овец на холмы, прихватив с собой собак. Кажется, сегодня день стирки. Мэйгрид высунула вторую ногу, чтобы заставить себя встать, тело казалось ватным и совсем не слушалось. Ничего, она еще полежит минуту, а потом возьмет себя в руки и пойдет помогать матери. Стирки набралась целая гора и придется тащить тюк к речке, чтобы как следует пробить одежду палкой, а затем прополоскать между камней, особенно одежду Дункана, который потеет как молодой бычок.

Лучи солнца светили так ярко, хорошо, если бы еще и грели, и вода с холмов успела насытиться солнцем. После стирки нужно будет отнести отцу обед, а вечером…

Мэйгрид резко села на кровати. Широкой, с мягкой периной и абсолютно чужой. Это не ее дом, он даже звучит и пахнет по-другому. Нет привычного треска досок на первом этаже, когда мать ходит по кухне, не голосят кошки, которые по весне становятся абсолютно дикими, не пахнет деревом или затопленным очагом.

Она вскрикнула и тут же зажала рот ладонью, вспомнив, что произошло вчера.

Мэй с трудом осознавала, что осталась жива. Еще хуже давалась мысль, что она никогда не вернется в Низину, не увидит мать, сестру, отца с братом или даже идиота Роя. Теперь неизвестно, что хуже: выйти за него замуж или стать собственностью дракона.

Из-за нервной дрожи, что била ее с момента, как мощные лапы схватили и унесли высоко в небо, она мало что запомнила: обрывки чужих слов, каменных коридоров, допрос, яркое пятно короля драконов и его слова насчет того, что новый хозяин для нее большее наказание, чем смерть. Она не помнила, как покинула замок, кажется, во время перелета потеряла сознание, а когда очнулась, то застала себя на тесной кухне, допивающей какую-то дрянь. Потом ее затолкали в одну из комнат, которую закрыли на ключ, и она провалилась снова в пустоту.

Сейчас Мейгрид чувствовала себя легче, дрожь не била, да и в обморок она не собиралась падать, даже ясность мыслей вернулась, не хотелось бить вилами никакого дракона, да и если подумать, стоило поступить как-то разумнее.

Мэй решила рассмотреть свою темницу во всех деталях, впрочем, это была вполне себе нормальная комната, с большим окном, как уже стало понятно, удобной кроватью, скромным камином, гардеробом, в котором очень аккуратно висело знакомое шерстяное платье, а внизу на полке стояли башмаки. Стены отделаны камнем и глиной, вот и все. Она выглянула в окно, чтобы разведать обстановку, оно выходило на улицу, та пустовала. Каменные мощеные дороги, напротив другое приземистое здание, с балкончиком, с металлическими перилами, а больше ничего и не видно. Мэйгрид стянула платье с вешалки, та громко лязгнула о деревянную стенку, но никто не отозвался на звук, дальше поторопилась, чтобы надеть его, затем башмаки. Она не знала, чего теперь ждать или делать. Даже если попытается сбежать из этого дома, то она совершенно не понимает, где она и куда идти, и главное, где ее… хозяин.

От этого слова передернуло. Мэй поджала нижнюю губу и решила все-таки выяснить, заперли ли ее в комнате, которая во вчерашней ночи казалась тесной коморкой или клеткой с металлическими прутьями.

Дверь оказалась не заперта, она легко поддалась на прикосновение к медной ручке.

Что ее ждет дальше? Жизнь в качестве прислуги? Это бы отличалось от жизни с Роем? Если, конечно, отец согласился на этот брак. Теперь вчерашний страх показался таким наивным, в конце концов, может быть, отец решил, что Мэйгрид сама сможет выбрать мужа.

Жаль, теперь она никогда не узнает об этом. Сердце сжалось от тоски, и Мэй выскользнула в темный коридор, который оказался тесным и коротким, кроме ее здесь было еще две двери, но она предпочла спуститься по лестнице, которая книзу расширялась деревянными ступенями, тем более что оттуда пахло чем-то вкусным.

Она сразу же попала на кухню, небольшую, совершенно неподходящую для замка или пещеры. Во всяком случае, до недавнего момента она считала, что драконы живут в пещерах, а теперь она, похоже, в каком-то замке в крыле для слуг? Интересно, тут есть люди, кроме нее?

Мэй застыла на последней ступеньке. На небольшой белобокой печке стояла чугунная сковорода, сквозь дыру в печи искрились языки пламени, сковорода стояла поодаль, уже снятая с огня. Яичница с беконом и зеленью. В животе заурчало, и Мэйгрид поняла, что она слишком голодна. Никого больше не наблюдалось, словно еду только что приготовили и вышли в другую комнату, она не знала, что делать, успела только облизнуть пересохшие губы и сглотнуть слюни, которыми заполнился рот. Подождала минуту-другую, прислушалась к тишине дома, затем все же спустилась с лестницы и подошла к сковороде.

За этим делом ее и застали. Она обернулась, испуганно ойкнула, ожидая увидеть перед собой толстенькую повариху в белом переднике или мелкого поваренка в высоком колпаке, или другую служку, кто нагрузит ее работой. Вместо этого взгляд уткнулся в широкую грудь, затянутую в черную рубашку и твидовую жилетку в тон с рядом золотых пуговиц. Она тут же изобразила подобие поклона, соображая, что, лучше сказать, как представится, но ее опередили:

— Голодна? — мужской голос прозвучал отстраненно и сдержанно.

Мэйгрид удивленно задрала голову и застыла на месте. Голову пришлось задрать еще выше, а для этого полностью распрямится, мужчина перед ней оказался высок, длинные ноги, обтянутые в кожаные штаны, высокие сапоги на манер охотничьих с отворотами выше колена, знакомая рубаха и жилет. Лицо… Конечно же, у него было лицо, но Мэй затруднялась, как его описать. На ее вкус мужчина уж слишком красив, неопределенного возраста от двадцати до тридцати лет, с подбородком, который будто кто-то стесал резким движением, широкие скулы и большие глаза, серые, с хищным разрезом, подчеркнутым бровями вразлет.

Конечно, она его узнала. Это он ее хозяин и тот, служение которому хуже, чем сама смерть.

— Простите, господин, — Мэй резко попятилась назад. — Я не знала, можно ли мне выходить из комнаты и вообще не знала, что от меня требуется. Прошу простить меня, если сделала что-то не так…

Он сделал резкий шаг вперед, и в первую секунду показалось, что для удара. Его рука так стремительно дернулась в ее сторону, что Мэй уже занесла ногу, чтобы сделать еще один шаг назад, но ее грубо перехватили и дернули вперед за ткань на талии. Теперь она знала, что у дракона горячие руки, свежее дыхание, а близи его глаза напоминают серебро.

— Там же печь, она горячая, — словно танцевальное па и поворот.

Мэй теперь стояла у грубо сколоченного стола и тяжело дышала от смущения, а дракон совершенно спокойно взял сковородку и деревянную подставку, а затем все это поставил на стол.

— Обед готов.

Садиться сейчас или подождать, пока он уйдет? Она не знала, как отреагировать правильно, поэтому продолжала стоять на месте, пока не осознала, что вместо того, чтобы развернуться и покинуть кухню для слуг, дракон остался здесь и даже уселся за стол, взял вилку и принялся за еду.

— Если будешь стоять так, то тебе ничего не достанется, — спокойно заявил он.

Мэйгрид сглотнула и села на соседний стул, не время водить носом и отказываться от еды. Горячо и вместе с тем вкусно, она сделала один укус, затем второй, в животе становилось тепло и сытно. Она старалась не смотреть на дракона, да и он держал исключительно взгляд на сковороде.

— Простите, господин, — осмелилась Мэй, не понимая, как ей следует вести себя. — Спасибо за еду, я хотела бы знать, что мне предстоит делать и, — она замолчала, выдержав пауз, подбирая слова, — и как теперь жить … — «и почему вы завтракаете вместе со служкой», — хотелось добавить, но она не стала.

— Для начала выпей вот это, — он поднялся, подошел к деревянному серванту и достал оттуда бутылку с мутным содержимым, часть которого вытряс в кружку, нечто шлепнулась прямиком на дно с характерным звуком, и пододвинул к Мэйгрид. — Пей. Здесь ничего такого, просто настойка на травах, позволит спокойнее воспринимать новое положение дел. Успокоит нервы.

Мэй узнала ее тошнотворный вкус, с которым познакомилась еще вчера ночью.

— Можешь обращаться ко мне корри Аластер. Не нужно называть меня господином или хозяином, этого будет вполне достаточно. Честно сказать, я совсем не понимаю, что мне с тобой делать. Моя мать хороша в части содержания слуг, а я, как видишь, живу скромно… — он пожал плечами, а затем, повертев головой, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, так как если бы ему стало нестерпимо жарко. — Это единственная кухня в доме, я занимаю два этажа. Здесь кухня, гостиная и кабинет, на верхнем этаже две спальни, одна из них твоя, ну и место, где можно справить… нужду.

Он выдохнул.

— Что ж, доедай и полагаю, что нужно пройтись по магазинам.

Зачем Мэй так и не поняла, зато она быстро убедилась, что дракон не врал, он действительно жил один, и то, что она видела, это не часть замка или, на худой конец, пещеры. Это действительно маленькая темная кухня, единственная в доме, дальше ее ждала небольшая гостиная, в которой царил порядок, светлая прихожая и вот они уже оказались на улице.

Клок зеленой лужайки, крашенный в белый забор и ящик для писем. Аластер остановился у него, многозначительно побарабанил пальцами по железной крышке и сообщил:

— Вот, можешь забирать почту хоть каждый день. Писем не читать только передавать лично в руки или класть на стол в кабинете.

В глубине ящика светилась лишь пустота и Мэй с любопытством начала разглядывать все вокруг. Сомнений не оставалось, она на драконьих островах. Их прозвали именно так или называли Небесными, потому что при помощи магии когда-то драконы оторвали их от земли Материка и переместили в небо. Да, можно дойти до края острова и увидеть океан, что распростер свои воды внизу, или зеленые холмы и где-то между ними спрятавшуюся Низину. Удивительно, но отвар действовал. Мэй не хотелось плакать или горько всхлипывать, жалея себя. Она словно отправилась в путешествие и хотела изучить новый мир, знать, как живут драконы, чем их быт отличается от людского и что ждет именно ее. Конечно же, и то, что отец ответил на предложение шира, а еще какие были глаза у матери, когда на пороге появился посланец с мешком драгоценностей.

Дома на безымянной улице казались сплошь одинаковыми, выложенными из камней, тесно прижатыми друг к другу и с небольшими участками зеленой травы перед крыльцом. Аластер неторопливым шагом подался вправо по улице, а Мэйгрид старалась от него не отставать. Хотя это и давалось нелегко, тесное ограниченное пространства стройным рядом домов, это не то, что она ожидала увидеть. Все вокруг казалось удивительным. Особенно то, что по брусчатке то и дело мелькали быстрые тени. Она задрала голову вверх и ахнула. Драконы… Они парили в небе, летели поодиночке или по несколько особей за раз. Мэй даже оступилась и чуть не упала с бордюра, но Аластер ее вовремя подхватил за руку.

До торговой улицы дошли пешком. Оказалось недалеко. Здесь волшебный народ встречался чаще, Мэйгрид не составило труда понять, что сплошь высокие люди, с чуть вытянутыми лицами, яркими глазами различных оттенков это и есть драконы. Они прогуливались по делам, кто-то спешил и обгонял прохожих, кто-то, наоборот, шел вальяжно и не торопился. Мужчины и женщины, в одеждах, которые мало чем отличались от горожан Ёнизшира. Часто рядом с ними на один шаг позади с тяжелыми сумками шли люди. В такой толпе они легко угадывались по росту. Сама улица опять же представляла собой тоннель из строя одинаковых с виду домов, с нависающими балкончиками, но в отличие от той улицы, с которой они вышли, здесь первые этажи занимали бесчисленные магазины. Яркие, пестрые вывески, окна во всю стену, через которые легко можно понять, что там продают. Вот магазин сладостей, нарисованные конфеты на стекле и ящики с яркими обертками выставили так, чтобы хорошо виднелись с улицы, следом продают хлеб всевозможную сдобу, запах свежей выпечки настойчиво приглашал зайти внутрь, в здание напротив — одежду, а рядом пряжу и шерсть.

— Я думала, драконы живут в пещерах, а у вас здесь все как у людей.

Аластер хмыкнул и повернулся к ней лицом. Он задержал на ней взгляд, а затем скользнул куда-то за спину и слегка нахмурился.

— Мы жили когда-то в пещерах, так и было. Тогда нас было гораздо меньше, потому что люди веками охотились на нас, считая, что наши клыки приносят удачу, а чешуя может служить лучшим доспехом, чем железо, — он обращался к ней, в то самое время, как его взгляд следил за кем-то другим. — Мы проводили почти все время в истинном обличии, а теперь все изменилось. Мирные времена, драконов стало больше, а места не так много, поэтому мы стали больше времени проводить в теле человека, и как закономерность наши дома стали меньше.

Они вновь зашагали дальше, пока не завернули в один из магазинов, где высокая женщина, с собранными вверх светлыми волосами, принялась суетиться вокруг Аластера. Мэй она не замечала в упор, пока Аластер не указал на нее рукой и не попросил приготовить платья. Для дома и для выхода. Кажется, ей это не совсем пришлось по вкусу, когда Аластер отвернулся, она закатила глаза, вышло очень по-человечески.

После того как Мэйгрид заставили примерить каждое платье и вытаскивали каждый раз на потеху Аластеру, который в этом момент пил чай, и кивал или неодобрительно поджимал нижнюю губу, одежду наконец-то упаковали в фирменные коробки с логотипом в виде ажурных букв «А&М», пообещав отправить по указанному адресу. После этого настала очередь магазина с обувью, там пока Мэйгрид предлагали различные туфли от высоких шпилек, на которых невозможно ходить до грубых башмаков, она невольно скользнула взглядом по витрине, потому что в какой-то момент ей показалось, что в окно кто-то заглядывает. Она оказалась права, узкое лицо со взъерошенными волосами оказалось прижато к витрине на секунду, а затем, встретившись с ней взглядом, незнакомец тут же поспешил скрыться из вида. Аластер на это лишь нахмурился, а затем распорядился упаковать четыре пары и повел Мэй в следующий магазин.

К вечеру в дом дракона доставили столько коробок, что создавалось ощущение, что Мэйгрид попала не в услужение, а наоборот. Словно произошла ошибка и это Аластер должен отныне ей служить иугождать. Он позаботился обо всем, чтобы у нее было все — от постельного белья до зубной щетки и необязательных средств гигиены. Она могла бы спокойно умываться обычной водой, но он купил для нее какой-то лосьон, который пах как ромашковое поле.

А что касается до ее новых обязанностей? На протяжении двух следующих дней их приходилось откровенно выпрашивать.

— Можешь поливать растения, — отмахнулся дракон. Стоило ли упоминать, что у него на весь дом был один захудалый горшок с кактусом.

— Я могла бы убирать дом и стирать вещи.

— Нет, я не могу оставить госпожу Арайну без работы. Она забирает вещи и возвращает их стиранными и отглаженными. Она и твои будет забирать.

— Тогда… я могла бы… ходить в магазин за продуктами.

— Их доставляют напрямую по вторникам и пятницам.

— Хотя бы я могу готовить еду? — Мэй взмолилась. Хозяин достался ей какой-то неправильный и несговорчивый. Для начала он потратил на нее деньги, так если бы она была его любимой родственницей, у которой в дилижансе похитили весь багаж. Затем лишил всякой надежды на работу. — Я должна хоть, что-то делать, иначе я просто сойду с ума. — И это близко к правде. Мэйгрид Вейр не привыкла бездельничать с самого детства, и отсутствие работы не просто наводило тоску, а постоянную мигрень.

— Почему бы тебе не написать письмо родителям? Не хочешь им дать знать, что ты в порядке?

— Так, что насчет готовки? Хотя бы завтрак? Погодите, что вы сказали? Написать родителям?

Через пару часов они уже толпились на почте, Мэйгрид прижимала белоснежный конверт к груди. Оказалось, отправить письмо для простого человека не так уж и просто. Она собиралась переправить его в Ёнизшир, это требовалось сделать через специального сотрудника в специально отведенном для этого окне, а также перед отправкой дракон должен расписаться в том, что он не возражает и ознакомлен с содержанием. Людям здесь не особо-то доверяли.

Помимо этого, по дороге на почту Мэй узнала, что острова соединены между собой мостами, и по ним совершенно спокойно мог передвигаться человек и пройти даже большая телега, драконы предпочитали использовать крылья, но Аластер сделал исключение и прошелся с ней, даже не обращая внимания на удивленные взгляды встречающихся на пути людей. К слову, Мэй довольно часто выхватывала в толпе низкие фигуры и простые округлые лица, и вряд ли все они когда-то в своей жизни ударили дракона вилами.

Служащие почты держались приветливо и с дежурными улыбками, разодетые в одинаковые фирменные курточки, к дракону они относились с формальным почтением, на нее не обращали никакого внимания, если бы он заявился в сопровождении собаки, эмоций бы этот факт вызвал куда больше.

Аластер вручил Мэй разрешение и отправил к свободной девушке, которая в отличие от коллег, не сверкала белозубой улыбкой, хмуро пробежалась по содержанию сопроводительного листа, затем тонким пальцем указала на место, куда следовало положить письмо, а дальше начала переспрашивать все, что было и так написано на конверте. Мэй только благодаря зелью хватило сил пережить все это, и когда она направилась к Аластеру с квитанцией о том, что письмо принято и будет отправлено в течение трех дней, она заметила, что он не один.

Дракон стоял, почтенно согнувшись над дамской ручкой, затянутой в ажурную перчатку, и едва касался губами. Девушка сжалась так, словно ядовитая змея прикоснулась к ней. Она со странным выражением лица посмотрела в сторону своего кавалера, разодетого в клетчатый костюм, дракона, который рубленым кивком головы дал понять, что разделяет ее чувства, но как только Аластер принял исходное положение, они улыбались ему как ни в чем не бывало. Пара коротких реплик и они разошлись по своим делам, что-то с чувством обсуждая, так что джентльмен, который держался позади них, удивленно посмотрел в сторону Аластера, но тот лишь одарил его упрямым ничего не выражающим взглядом. Мужчина резко отвернулся, слишком резко и больше не искал встречи со взглядом серебряных глаз.

С наступлением следующей недели в жизни Мэйгрид ничего не изменилось. По несколько раз на дню она проверяла почту, следила за госпожой Арайной, за тем, как та проходилась тряпкой по всем полкам и подоконникам, с грустью не находя для себя работы после нее, чуть не залила единственный цветок и продолжала пить напиток, успокаивающий нервы. С Мэйгрид дракон держался вежливо и отстраненно, они часто вместе завтракали, а все остальное время Аластер либо проводил в своем кабинете или вне дома, то ли загружен делами, то ли просто не выносил ее общества. Мэй же читала книги, в доме их оказалось достаточно, время от времени выходила на улицу подышать воздухом или же смотрела в окно. Как-то, раз она даже заметила молодого мужчину со всклокоченными волосами из магазина обуви. Того самого из витрины, один раз он проходил мимо, когда она забирала почту и второй раз она видела его стоящим на углу улицы.

Чем больше проходило дней, тем отчетливо Мэйгрид понимала, что в этом доме для нее нет занятия, Аластер взял ее к себе из жалости, чтобы бедняжку не убили, а теперь не мог придумать, что с ней делать. А может это и есть зверский план, заставить ее умереть от скуки?

Впрочем, ближе к концу недели, произошло нечто, что заставило ее в первый раз по-настоящему оживиться между серыми буднями. Мэй была в своей комнате, когда услышала, что внизу кто-то ходит, она быстро спустилась, надеясь, что это вернулся дракон, но вместо него застала в гостиной невысокую по здешним меркам девушку с чуть вытянутым лицом, темные волосы убраны в замысловатую косу. Она удивленно смотрела на нее в ответ, не мигая большими желтыми глазами.

— Вы пришли к корри Аластеру? — спросила Мэй, непонимания как гостья попала внутрь.

Та молчаливо улыбнулась и кивнула.

— Присаживайтесь, уверена, он скоро придет.

Будь она в своем доме, она бы трижды подумала, пуская незнакомого человека на порог, но эта драконица была уже внутри, и неизвестно как сюда вошла, входная дверь вроде бы не хлопала. В любом случае Мэйгрид старалась вести себя согласно статусу:

— Хотите чаю, госпожа?

А вот теперь дверь хлопнула, спустя пару секунд, на пороге возник Аластер, он выглядел удивленным, точь-в-точь, с тем же одинаковым выражением лица, как минутой ранее у незнакомки.

— К вам гостья, корри Аластер, мне подать чай?

Он ответил не сразу, разлилось неуместное молчание, которое разрушило короткое:

— Нет, спасибо.

Драконица заинтересованно разглядывала Мэй, затем перевела взгляд на Аластера и продолжала молча смотреть в его все еще не собравшееся с мыслями лицо. Он периодически отвечал «да» или «нет», так если бы диалог шел полным ходом, но губы девушки не шевелились.

Затем она словно отвлеклась и посмотрела прямо на нее, пристально, все так же безмолвно, но в голове зазвучал хрустальный голос: «Это хорошо, что послание, наконец, нашло своего адресата».

Глава 4. ГНЕЗДО

Замок Эрблад расположился рядом с Низиной. Деревенские дети целыми поколениями испытывали нервы на прочность, заходя в его развалины по одному и выкрикивая имя старого барона, который когда-то правил замком. Разумеется, каждый клялся, что видел привидение собственными глазами, слышал его зазывания и ужасный скрежет цепей. Видели шаркающие по полу ноги, или кровавый плащ, в который он завернул тело покойной жены. Даже взрослые говорили о том, что видели тени в зарослях у стены в виде скулящих собак или в темных просветах окон различали женскую фигуру, что пытается звать на помощь. Историй ходило предостаточно и каждая краше другой. Только Мэйгрид за все время ни разу не удалось увидеть приведение или даже услышать хоть что-то в шуме ветра, гоняющего мусор по каменным развалинам. Она даже расстраивалась по этому поводу, потому что чуть ли не каждый житель деревни испытал на себе непреодолимый ужас и ползучий страх, кроме нее. Правда, стоило только оказаться на драконьих островах, как она тут же встретила духа.

Мэй поняла это не сразу, Аластеру пришлось немного поговорить со странной гостьей, которая молчала, но дракон все же отвечал на немые реплики, затем Мэйгрид вернулась с чайной парой на серебряном подносе. Боясь уронить, она смотрела исключительно под ноги, в тот самый момент и заметила, что ноги есть только у двоих из трех присутствующих.

Чашки звякнули друг об друга, истерично подпрыгнули, но удержались. Колыхнулся подол темно-синей юбки гостьи, который парил над полом на добрых десять сантиметров.

— Да, похоже на то, — Аластер ответил незнакомке, хоть и перевел взгляд на Мэйгрид, а потом уже добавил для нее. — Мариэль неприведение, она дух защитник моей семьи, — вкрадчиво и по слогам, словно успокаивая.

— А, — выдавила она из себя. — Как скажете, корри Аластер.

— Поставь, пожалуйста, поднос, — ему все же пришлось прийти на помощь и заставить Мэй разжать пальцы, чтобы забрать его, в попытке сохранить ковер с цветочными мотивами в целости и сохранности. — Не бойся, — и тут же резко добавил: — Я не обязан этого делать.

Лицо духа не двигалось и даже не менялось отстраненное выражение лица, но дракон через какое-то время, словно выслушав длинную монотонную речь, махнул рукой:

— Хорошо, я приеду, только не один. Пусть распорядится забрать вещи.

Кивнув Мэйгрид на прощанье, гостья растаяла прямо в воздухе, словно видение, а Аластер рухнул в ближайшее кресло. Настроение резко испортилось и в комнате стало мрачно, так если бы за окном набежали тучи и закапал дождь.

— Нужно будет собрать вещи, завтра уезжаем.

— Куда? — спросила Мэй, будучи плохой слугой, она взяла кружку с чаем, которую сама же принесла и сделала глоток горячей жидкости, чтобы прийти в чувство. Для дракона это все привычно, а ее сердце колотилось, как у бешеного зайца после скачки.

— Пришла пора навестить семейное гнездо.

— О, — только и смогла выдавить она.

***

Семейным гнездом Аластер назвал огромный замок, врезанный в скалу. Мэй заметила его еще до того, как они подлетели к острову, к которому не вел ни один из мостов. Скалистый, с небольшими зелеными участками, которые при приближении оказались верхушками деревьев, где-то редели исхоженные тропинки, по бокам острова торчали высокие каменные башни для отшельников или похищенных принцесс, но главным украшением, конечно же, был сам замок. Темный, вырезанный из породы скалы, с высокими шпилями, грубыми стенами и сторожевыми башнями, зажженными факелами по всему периметру.

Мэйгрид даже на секунду забыла, что в лапах по небу ее несет дракон, и что единственное, почему она все еще жива, это успокаивающий напиток, который не дает сердцу разорваться от испуга, и то, что Аластер помнит, что не следует разжимать лапы.

Да, она увидела своего хозяина в первозданном виде, это обескураживало: огромный дракон с острой мордой, рядом зубов в огромной пасти, черной чешуей, примерно как та скала, с которой выползли его предки, и знакомые глаза. От вида лап с когтями откровенно стало плохо, но он на удивление изящно обхватил ее, она не чувствовала боли или особого дискомфорта, к тому же отчего-то верилось, что не станет выкидывать ее в море, как бы случайно, решив, что сделал все что мог, чтобы наказать наглую девчонку.

Приземление вышло плавным. Мэй бы хотелось не волноваться, но там, среди ряда факелов их уже ждали. Одна высокая фигура впереди, две сзади, в тени стен. Аластер опустил ее так, что она смогла без проблем встать на ноги, затем пара взмахов крыльев, и он уже стоял рядом в том образе, к которому она успела привыкнуть. Темные волосы, прямой подбородок, слегка резкой формы, хищное выражение глаз и брови вразлет.

Женщина вышла вперед.

Мэй сразу поняла, кто она, несмотря на тугой корсет, что украшал все еще тонкую для возраста талию, жемчуг в ушах и светлые золотистые волосы, что делали ее не похожей на сына. Чуть вытянутое лицо с острым подбородком, синие глаза и массивные браслеты на тонких запястьях. Она застыла, словно не знала, что следует сделать дальше. Лицо на секунду оживилось, уголки губ радостно приподнялись, она оглядела Аластера со всех сторон с придирчивой заботой, затем взгляд словно заволокло поволокой, уголки губ опустились, и она сжала пальцы в замок.

— Я велела приготовить твою прежнюю комнату, — вместо приветствия сообщила она. — Для слуги тоже место готово.

Драконица мазнула взглядом по Мэйгрид, которая решила, что лучше всего сейчас будет смотреть в пол и держаться за спиной Аластера.

К Мэй тут же двинулся мужчина, с отвратительно надменным выражением лица, который рассмотрел ее, словно вещь на рынке, и с брезгливым подергиванием верхней губой спросил, как ее звать и что она умеет делать, а затем велел идти за ним следом. Она беспрекословно подчинилась, чувствуя, что вот так должна была начаться ее новая жизнь, а не с уютного дома Аластера или его странной заботы. Мэй обернулась лишь на секунду, потому что не понимала, сколько придется провести здесь времени, дракон едва заметно кивнул ей, но она совершенно не поняла, что это могло бы значить. Прощание?

У мужчины впереди в такт его движениям покачивался хвостик с унылым бантиком из атласной черной ленты, а при внимательном осмотре со стороны, стало понятно, что он еще косолапит на одну ногу. С открытой площадки под небом она попала в коридор, каменные стены, факелы, тени от которых, причудливо ложились на пол. Ее тень и вовсе вытянулась и бежала впереди. Наконец, ее доставили до места назначения и передали толстой женщине, которая обрадовалась лишним рукам.

Как однажды сказал Аластер, его мать определенно умела обращаться со слугами. Мэй оказалась на огромной кухне, которая по размерам не уступала поляне у холмов. И тут кипела не только вода в кастрюлях, которые громоздились на огромных печах, но и буквально все. Мелкие поварята носились между столов, счищая мусор и выкидывая его в специальные баки, забирали доски, ножи и приносили новые. В одном углу стояли мешки с провизией и возле несколько тазов, где чистили и намывали овощи, в другом углу рубили мясо, мужчина в белом переднике вытер тыльной стороной ладони лоб и вновь принялся за дело.

Женщина, коротко спросив имя Мэй, отвела ее к тазам и мешкам, над которыми уже склонились две девушки, обе из которых были людьми.

— Это Мэйгрид, она вам сегодня поможет и завтра, а там, как повезет.

— Новенькая? — спросили они хором, игнорируя начальницу, которая уже засеменила к своему месту.

Мэй кивнула. Девушки, на первый взгляд, показались улыбчивыми и беззлобными. Они шустро орудовали ножами, и картофель только успевал отлетать в таз, в то время как отчистки летели в мешок. Обе одетые в простые платья из добротной ткани светло-голубого цвета, в передниках уже за сегодня видавшие не первую порцию овощей. Мэй в своем вишневом платье казалась тут явно лишней.

— Видишь эти мешки, — одна из них, та, что казалась старше с рыжей косой, указала на знатные запасы. — Это все нужно сегодня перечистить. Вот нож, вот таз. Не стой просто так, сестричка, дел много. Ты, кстати, откуда такая?

— Из Низины.

— И как ты тут оказалась? — подхватила вторая, перекрикивая кухонный шум. — Сама захотела пойти в служки драконам или сбежала от ревнивого муженька?

— Не совсем…

— Погоди! — воскликнула собеседница, не прекращая дела. — Корри Аластер ведь вернулся, ты, что та самая?..

Теперь они побросали работу и вытянули шеи, рассматривая ее лучше и внимательнее. Даже, признаться, с неким восхищением, отчего Мэй тут же смутилась.

— Тут тебе этого никто не скажет, сестрица, но, — шепотом добавила рыжая, — ты местная героиня среди наших, многие хотели бы себе такое позволить. Кстати, меня зовут Гленна, а ее, — не выпуская ножа, она указала на соседку. — Джинна. Только все равно мы все сидим тут и чистим картофель, будь он неладен.

— И еще много предстоит почистить, — добавила Гленна. У нее были светлые волосы, убранные под белый чепец, густая челка упрямо пыталась выбиться из-под него во что бы не стало, и та периодически поправляла ее, оставив на лбу пару пыльных следов. — Завтра прибудут гости, целый пир, придется провести тут полночи. Кстати, как там жить среди людей? Тебе, наверное, пока все кажется удивительным и интересным.

— Пожалуй, а вы как сюда попали?

— Родились считай, моего предка угораздило давно попасть к драконам, потом встреть прабабку, теперь тут и живем и многие так, а вот Джинна, ее мать продала драконам еще совсем грудной, не могла прокормить и обменяла на золотишко.

Мэй не знала, что к такому добавить, поэтому просто принялась за картофель. Через час руки уже начали ныть, неужели за неделю, что она провела у Аластера, стала такой неженкой? Хотя честно ей никогда не приходилось столько орудовать ножом и это даже не конец. Ныли руки, ломило спину, она постаралась сменить позу, то согнув, то разогнув ноги.

— Как тебе служится у корри Аластера? — Джинна закусила нижнюю губу, словно спросила что-то лишнее, а Гленна на нее грозно глянула.

— Хорошо, — вдаваться в подробности она не стала, наоборот, решила расспросить сама. — Я так понимаю, что семья корри Аластера весьма…

— Могущественная?

— Влиятельная?

— Я догадалась, когда увидела замок, но все же хочется знать, есть вещи, которые я не могу спросить у хозяина прямо…

— Повезло, что тут есть мы, сестрица. Если хочешь знать, то эти драконы очень могущественные, их род много лет служит королям, и часто из них получаются золотые драконы. Тебе повезло, лия Кенна хоть спуску никому не дает, но весьма справедлива и сыновей растила также, во всяком случае, когда умер их отец. Говорят, что он был строг, характер хуже, чем у жены и дышал огнем при любой ерунде.

Проведя целую неделю с драконом под одной крышей, она не узнала о нем ничего, а пара часов с кухонными служками, и уже в курсе, что отец Аластера умер давно, у него есть брат и он и, правда, приближен к королю, его семья точно. Оставалось только понять, почему он так не хотел возвращаться сюда, почему ютился в мелком домишке, пещерой по сравнению с замком, в котором мог бы жить. А еще мать… то как ее уголки губ опустились при взгляде на сына, не давало Мэй покоя.

— Ты видно, правда, везучая, что он решил тебя спасти от смерти. Слышала, что корри Сеттен, — она почти прошептала его имя, — тот еще… дракон. Как считаешь, он это сделал, чтобы искупить грех?

Джинна взвизгнула, потому что Гленна наступила ей на ногу.

— Какой еще грех?

— Ты не знаешь?

Они втроем склонились над тазом:

— Говорят, он убил своего брата. Специально или нет, никто не знает… — Джинна виновато улыбнулась. — Так говорят, я не знаю…

— … но сплетни несу всякие, да, девочка? — толстоватая главная по кухне драконица нагнулась к ним и указательным пальцем ткнула в макушку заводилы.

Сердце Мейгрид застучало в груди так сильно, как не билось во время полета.

— Не слушай вздор, милая, корри Аластер, я его еще мальчишкой сопливым знала, он от своего братца ни на шаг не отходил, — она шумно втянула носом воздух. — Такие славные ребятишки были, да и вообще. Знаешь, какая радость, когда в семье драконов рождается ребенок, а когда их двое и один за одним? Благословение! Все знали, что эти мальчики будут творить историю, корри Раймер готовился стать следующим Золотым… Они росли при дворе, дружили с детства с королем, небо храни его, никого больше в свою компанию особо не пуская, а как они похожи были друг на друга, учиться особо не любили, конечно…

Старшая нагнулась ниже, затем все же убедилась, что все заняты своим делом, и продолжила:

— А потом любовь случилась, как известно, все беды от нее и бывают. Угораздило влюбиться в одну драконицу, обоим, она между ними выбирала, мозги пудрила, а потом все же…

— Выбрала корри Раймера, — закончила за нее Джинна, которой хотелось сообщить все самые интересные подробности самой. Рыжая болтушка старательно делала вид, что Гленна не пытается ее ткнуть локтем в бок. — У корри Раймера на тот момент какие-то проблемы с магией начались и корри Аластер вызвался ему помочь, забрать мучительную магию на себя, стать Золотым, разошлись они по башням, и в итоге… умер Раймер, а сила, которую брат его должен был забрать, ему так и не далась, как и девушка… Говорят, что корри Аластер нарочно это сделал, хотел силу брата и его невесту.

— В общем, — Гленна махнула рукой. — Паскудная это история…

Глава 5. ТАЙНА БАШЕН

Аластер пришел за ней лично. Его появление вызвало переполох на кухне, все пытались тут же сделать вид, что заняты больше, чем на деле. Толстенькая драконица расплылась в широкой улыбке и заискивающе согнулась, словно пыталась уменьшиться в размерах, но Аластер прошел мимо нее, он игнорировал каждого, кто появлялся на пути и искал только Мэй. Издали казалось, что он растерялся от количества пар глаз, что смотрели на него со всех углов кухни с интересом, страхом и нескрываемым вопросом. Дракон сжал пальцы в кулаки, пытаясь скрыть истинные чувства, которые бушевали в нем с того самого момента, как Хэмиш сказал, что определил девчонку на кухню.

Конечно, старый козел не мог поступить иначе, он выбрал для нее то место, где она быстрее всего узнает свежие и застарелые сплетни. Впрочем, в замке последние годы обсуждали только одно: убил ли он Раймера на самом деле или его просто оправдал Роберт, потому что они друзья детства. Именно поэтому он и раздумывал над тем, стоит ли брать Мэйгрид с собой в замок. В иное время он бы просто оставил ее дома, но уже слишком настораживал тот факт, что Сеттен через своего человека проявлял интерес к ее жизни. Заметить неуклюжую слежку — проще простого, даже сама глупышка, будь внимательнее, заметила бы неприятного узколицего типа, ошивающегося возле их дома. В чем дело? Боялся, что Аластер отправит девчонку на Материк? Искал повод бросить Роберту в лицо, что друг снова его подвел?

Взгляды казались острыми иглами, которые впивались в тело, от этого движения выходили резкими и надрывными.

Мэй он все же нашел, вставшую от удивления с грубо сколоченного табурета во весь рост, она сжимала в пальцах полу очищенный клубень. Глаза выдавали все. Виноватые лица служек, которые побелели при виде дракона. Здесь тоже все понятно.

Аластер размашистым шагом преодолел расстояние, разделявшие их и ровным тоном приказал следовать за ним.

Они шли по извилистому холодному коридору, девчонка семенила следом, не успевая; раздавались эхом торопливые шаги. Дракон думал об одном, почему он ринулся через весь замок, когда узнал, что Мэйгрид приставили к кухне. Конечно, ответ на поверхности. Аластер не хотел, чтобы она узнала, чтобы не смотрела на него тем самым взглядом, гадая, убийца он или нет. Он и не думал, что ему придется по душе, что эта девочка совершенно не понимала, кто он. Она пыталась прижиться в новом месте, клянчила работу, чтобы не скучать, готовила неплохой завтрак, и каждый раз так искренне удивлялась, когда он проявлял к ней простое внимание или заботу. Это все напоминало прежние времена, до того как его мир стал темницей сотканной из ненависти близких.

Теперь все закончилось.

Она стояла напротив в кабинете, который когда-то занимал отец, дрожа от понимания, к кому угодила. Хорошенькое личико с плавными чертами лица, пальцы цепляются за ткань платья, это гораздо лучше того шерстяного, в котором он увидел ее впервые.

Аластер пытался рассмотреть в ее позе страх и ненависть.

— Полагаю, на кухне было интересно, узнала много нового? — спросил он.

Пальцы девчонки так и остались перепачканы землей, она странно посмотрела на них, а затем спрятала руки за спину.

— Кое-что слышала, корри Аластер.

Заныло под ребрами, дракон в кривой усмешке выдвинул вперед челюсть, словно пытался расслабить. Мэй говорила не зло, голос не дрожал, она скорее просто излагала факты, прямые и упрямые, как углы мебели из темного дерева, что окружала их.

— Если хочешь, я могу оставить тебя в замке.

Он предложил ей спасение. Остаться в замке и на драконьих островах, искупить вину перед народом крылатых, но в то же самое время держаться от него как можно дальше. Ему тоже станет проще, снова привычное одиночество, тихий дом, где никто не осуждает, а чужие взгляды на улице можно просто заткнуть одной лишь усмешкой, но только не здесь. Здесь он обречен, среди знакомых стен, среди мебели, картин, людей, которые моментально отправляли в прошлое.

Теперь Мэй смотрела вперед, прямо на него, не отводя взгляда, не пытаясь казаться сильной или бесстрашной, а скорее просто изучая.

— Прошу простить меня за дерзость, вы предлагаете мне это, потому что считаете, что я не захочу остаться в услужении у убийцы?

Слова больно резанули, у Аластера дернулось лицо, как от удара. Он набрал в легкие воздух и протяжно выдохнул так, что из носа повалил пар.

— Не просто убийцы, а дракона, который убил своего брата, пытался украсть его невесту и забрал его силу.

Он злился, хотелось накричать, прижать ее к стене и попытаться напугать так, чтобы страх пронзил ее до кончиков пальцев. Она должна понимать с кем связалась. Еще этот жар, который овладевал им каждый раз, как девчонка оказывалась рядом. Кровь закипала в венах. Нет, конечно, не в одном конкретном участке тела и не метафорически. Он чувствовал огонь, что разрывал его, а еще магия в нем становилась сильнее, чего просто не могло быть.

Молчание вышло долгим. Аластер был терпелив, и давал Мэйгрид шанс на побег, несмотря на все в чем следовало бы разобраться.

— Вы в ответе за меня перед родом драконов, вы поручились, глядя в глаза королю, — сказала она. — Кто я такая, чтобы нарушать вашу клятву?

Аластер прикрыл глаза. Ресницы дрожали, он плотно сжал губы, девчонка сделала свой выбор, что ж он даст ей время передумать.

Для начала он отправил ее в комнату, которая отвелась для нее, этажом ниже, где располагался колокольчик на случай, если ему что-то понадобится. Хэмишу пришлось вытерпеть, когда он отчитал его, что Мэйгрид хотели поселить с остальными слугами, она его и должна находиться рядом. К тому же пришлось придать ей статус не просто слуги, а личной помощницы, чтобы оправдать отдельные покои и постоянное присутствие рядом, Хэмиш вытерпел и это. На его надменном лице не проскочило ни единой эмоции, кроме нетерпения и желания как можно скорее удалиться из покоев молодого хозяина.

Конечно, он в первую очередь подчинялся матери, лие Кенне. Это ее он оберегал с момента смерти отца, был правой рукой и неизменной тенью. Он считал себя вторым человеком в замке после лии Кенны, и ему казалось, что он имеет моральное право наказывать Аластера, за то, что тот причинил матери боль.

На следующее утро Аластер распорядился приготовить для Мэйгрид платье на выход в свет, позвать служку, которая поможет ей привести себя в порядок и до вечера оставил в покое. Ее не станут привлекать к работе на кухне или в другой части замка, просто будет сидеть в комнате и думать над тем, что произошло. У бедняжки должен быть шанс повернуть назад.

До этого времени он делал то, что обычно случается в каждый приезд в родовое гнездо. Они просидели с матерью в малой гостиной, общаясь исключительно общими фразами.

— Я слушала, ты был недавно при дворе короля?

— Да.

— Как наш дорогой Роберт?

— Не жалуется.

Слава давались с трудом. Они как два заключенных, которые вынуждены терпеть общество друг друга, хотя уже давно стоило разрушить эти стены и стать свободными. Аластер любил мать и быть рядом с ней, зная, что это он причастен к гибели ее сына, невыносимо. Это он виноват в том, что она разом потеряла обоих, одного забрала смерть, а другого ее боль и сомнения.

— Как проходит подготовка к приему?

— Хорошо, что напомнил, мне нужно еще сделать пару дел, — плавным движением она встала с кресла, за которым последний час вышивала.

— Я буду вместе с помощницей.

Лия Кенна обернулась лишь на секунду, впрочем, не замедлив шага:

— Я думала она просто прислуга.

— Нет, она моя личная помощница.

Не отреагировала никак, в былые времена мать устроила бы скандал наподобие того, какой она закатила им, когда Раймер объявил, что собирается жениться, и озвучил имя избранницы. Лия Кенна долгое время оберегала репутацию дома и не могла позволить сыну загубить ее, теперь же на фоне незавидных слухов и сплетен, история о том, что Аластер взял в помощники человека — всего лишь сущая ерунда, которая не стоит никакого внимания.

К самому вечеру, когда прием уже начался, а бутылка крепкого ёнизширского вина допита до дна, настала очередь явиться во всей красе на праздник.

Для начала он, конечно, встретил свою новоиспечённую помощницу. Тут же захотелось распить еще бутылку, Аластер никак не ожидал, что вечернее платье и искусная прическа превратят деревенскую девчонку в настоящую красавицу. Тугой корсет, который подчеркивал тонкую талию, и позволял убедиться, что Мэй обладает женскими прелестями. Он задержал взгляд на ажурной виньетке на шее, нежно девичьей, украшенной россыпью родинок, похоже, она сняла свой талисман. Одета роскошно, но в меру, чтобы оттенять, а не затмить, своего блистательного дракона. Она выглядела спокойной и сосредоточенной, несмотря на то, что он перестал давать ей настойку. Опять же, чтобы у нее остался шанс поддаться эмоциям и сбежать.

— Разве я должна идти с вами? — спросила она.

— Я повысил тебя от слуги до помощницы, так что теперь ты можешь сопровождать меня на приемах и раутах.

— Как скажете, корри Аластер.

— Я дам тебе время передумать до сегодняшней полуночи, поняла? Если решишь, что хочешь остаться в замке… только до полуночи. Не считай себя ничем мне обязанной.

Эмоции и сомнения она спрятала за длинными ресницами, что прикрыла, пытаясь смотреть исключительно где-то в район груди Аластера.

— Что ж, пойдем, повеселимся.

Пусть она увидит, кого выбрала. Он думал исключительно так, поэтому решил для себя сделать сегодня все, чтобы Мэйгрид молила о пощаде, а не пыталась быть наивной овечкой. Он привел ее к гостям, даже покружил перед всеми, чтобы оценили новую игрушку, которую он отобрал у корри Сеттена. Рассказал в веселой манере, как решилась ее судьба и как он, герой грустного придания, решил позаботиться о девочке, чтобы искупить вину, за жизнь неспасенного брата. На лицах, что слушали рассказ Аластера, отражался весь спектр эмоций: разочарование, ненависть, стыд.

Мать подготовилась к приему гостей, как всегда, с присущим ей изяществом и желанием показать, в чей дом они пришли. Длинный стол в центре каменной залы ломился от еды, узкие окна украшали красные портьеры с золотыми полосами, ковровые дорожки на полу с вензелями, хрусталь на столе. Живые цветы повсюду, многочисленные горшки и вазы, делали зал похожим на сад.

Аластер во время ужина усадил Мэйгрид на соседний стул, следил за тем, чтобы у нее в бокале не заканчивалось вино, и неуместно громко смеялся над каждой шуткой, своего дяди, который старался этого не замечать. Раймер бы аплодировал ему стоя, он так мастерки раздражал всех вокруг. Только что ему дела до тех, кто терпел его только из-за милости короля?

Мэйгрид сидела рядом, держа на ногах белую салфетку, как того требовал этикет, она почти не притронулась к еде или напиткам. Ей явно хотелось сбежать подальше от званого ужина и чужих проблем. К тому же алкоголь притупил магическую лихорадку, и праздник рисковал стать веселее:

— Как тебе вечер? — он уперся ладонью в спинку ее стула и наклонился ближе.

— Все хорошо, благодарю, — губы сжаты в линию, она старалась не сутулиться и теперь повела плечами так, словно проверяла, не сжалась ли она в маленький тугой комок, полный страха.

— А мне кажется, что начинаешь подозревать, что сделала неверный выбор. Тебе страшно, Мэй, ты ведь до конца своей жизни будешь терпеть все это…

— Я думаю, на сегодня хватит вина, корри Аластер. Вы явно устали, позвольте, я провожу вас в ваши покои, вам сейчас лучше всего лечь спать.

— Пойти? А почему бы и нет.

Только не спать. Аластер, у которого уже начинало, ломит виски от алкоголя и собственных попыток выставить себя дураком, повел ее не в покои, а через коридоры, которые вели наружу, где открывался проход сквозь скалу и можно попасть в лес. Коричневые стволы деревьев стремились проткнуть небо зелеными пиками. На улице начало темнеть, окна замка горели яркими огнями как глаза чудовища.

Он вел ее знакомой до скрежета зубов тропой, который шел Раймер в ту ночь. На пути встречались те же самые валуны, которые лежат тут не одну сотню лет, мох покрывал мелкие камни, делая их похожими на неаккуратную ковровую дорожку. Мэйгрид не задавала вопросов, она упрямо шла следом, не отставая ни на шаг. Вероятно, эта прогулка, чем-то напоминала ей родные просторы и холмы. Он только сейчас услышал ее дыхание, словно все время до этого она боялась дышать, а теперь могла вдохнуть полной грудью.

Впереди темнели стены башни, которая с каждым шагом становилась все ближе, тучи в насмешку сгущались над островом, затягивая небо черным, даже луна, спутница всех его проклятий, не появлялась на небе.

Спустя минут двадцать они, наконец-то, пришли. Мэйгрид пыталась разглядеть магическое сооружение, пронзающее небо, она упрямо задрала подбородок, смотрела вверх и не задавала лишних вопросов.

Аластер зажмурился, в месте, где стояла его упрямая помощница, которая отчего-то решила его пожалеть, три года назад лежало тело Раймера, накрытое белой тканью. Его вынес сюда он сам, когда прибежал с другой части острова, когда понял, что связь оборвалась. Он помотал головой, отгоняя страшные видения, и шагнул внутрь башни, приказав Мэй оставаться снаружи.

Глава 6. ЭЙЛИН

Аластер оставил Мэйгрид одну.

Ночь заявила права на окружающий мир: звезды засеребрили небо, луна не торопилась показаться среди облаков. В тесном корсете, к которому Мэйгрид совершенно не привыкла, дышалось с трудом. Пытаясь не вывихнуть руки, она с нескрываемым раздражением попыталась зацепить ленты, с помощью которых надежно стянули ребра по всем канонам красоты, последние явно требовали, чтобы женщина страдала. Корчась, встав на цыпочки от усилия, ей все же удалось зацепить ленту двумя пальцами и развязать узел, который спрятали под плотной шнуровкой.

Воздух хлынул в легкие так, что закружилась голова. Мэйгрид не удержавшись, рухнула на землю, подняв вокруг себя пыль на вытоптанной земле. Какая же она идиотка! Грезила о красивых нарядах, хотя на деле нет ничего удобнее милого платья, которое соткала мать Сьюзен, родных башмаков, променянных на высокий каблук по милости Аластера. Будь он неладен.

Глупая! Зачем ударила дракона? Зачем Аластер, вообще, за нее заступился? Слетела бы с моста и сказочки конец.

Мэйгрид насупилась, затем все же встала на ноги, со злостью отряхивая юбку. К чему эта игра в преданную служанку, готовую за хозяином в огонь и в воду? Могла бы выбрать замок, остаться на острове навсегда, завести семью, наплодить детишек.

Она со злостью смотрела в темный проход в башню, в котором исчезла фигура дракона, затем поджала нижнюю губу, медленно выдохнула и приказала себе успокоиться.

На кухне она услышала много интересного, в том числе и про эту башню и ту, что расположилась с другого края острова. Два места силы, которые позволяли совершать дикие, на ее взгляд, ритуалы и смертельные обряды. Мейгрид не особо разобралась, но семья Аластера много веков славилась магическими способностями, со слов толстой драконицы, которая, будучи старшей по кухне, делилась уже слишком многими сплетнями относительно семьи, которой служила.

Башни возвели с того самого дня, как король Ричард завещал драконам край Материка, именно с помощью этих башен предок Аластера поднял в небо землю и разделил ее на острова. Говорили и другое, что практически все драконы семьи по мужской линии становились Золотыми, но на славных братьях эта история закончилась и началась другая, о братоубийце Аластере. На кухне в основном болтали за любовь, что он сделал это лишь из мести за отвергнутое сердце, хотел украсть магию, а брат умер из-за неосторожности.

Выражение лица Мэй мрачнело, с той секунды, как она перебирала в голове слова, произнесенные шепотом над отчистками картофеля. Затем уголки губ и вовсе опустились, но лишь на секунду, пока она не вспомнила про минувший прием. Теперь она сжала их в тонкую полосу, прекратила чистить юбку и уперлась ладонью в каменную стену башни, ощутив прохладу.

Сплетники могли трепать языками сколько угодно, но Мэйгрид не верила, что Аластер убийца. Конечно, тут можно было сослаться на чары дракона, на его красивое лицо, которое поразило ее с первой секунды, когда она оказалась в состояние понимать, где она и что происходит вокруг. Можно приплести, что она чувствовала себя обязанной за спасенную жизнь и выторгованный мешок драгоценностей. С другой стороны, просто не верила и все. Аластер ни разу за это время не обидел ее, кроме сегодняшнего дня, когда он вел себя как беспросветный балван, но это скорее описывала его не как злодея, я наоборот. Он слишком старательно изображал из себя плохого парня, который в порыве благородства решил дать бедняжке право решать свою судьбу. Довел безумным поведением до припадка собственного дядюшку, который от каждого его истеричного смешка, пытался забиться в стул глубже. Густые усы, то и дело подпрыгивали от смущения и негодования вверх и вниз, а лицо залилось краской под цвет вина.

Выставил ее игрушкой, которую выторговал в замке у короля. Нужно отдать должное его матери, она, казалось, даже не заметила этого, и пока остальным было всего лишь стыдно находиться рядом с ним, лия Кенна не испытывала ничего кроме боли. Впрочем, как и ее сын, Аластер временами бросал взгляды на мать, и напоминал скорее брошенного котенка, а не могучего дракона, который решил избавиться от брата, потому что его отвергла женщина. В общем, его хотелось утешить, а не бежать от него, сверкая пятками.

В тени деревьев кто-то показался. Это заставило Мэй выпрямиться, вытянуться по ниточке, и напрячь слабое в темноте человеческое зрение. Хрустнула ветка. Она почти подпрыгнула на месте.

Небо затянуло темными тучами, россыпь звезд и явившаяся последней холодная луна. Ее серебряный свет выхватил фигуру, что смело, приближалась к башне. Высокая, тонкая, словно сотканная из мягких волн походного плаща. Атласная ткань мягко искрилась в ночи, а капюшон неспешно скользнул вниз, открывая бледное лицо. Вместо того чтобы испугаться Мэйгрид осталась заворожена, поначалу ей казалось, что она встретила лесную нимфу, что уведет ее глубоко в лес и скормит ручному зверю. Тонкие черты лица, аккуратный маленький нос, брови словно подвели углем, губы — мягкие и сочные, словно недавно ела землянику и целовалась с королем эльфов из сказок.

Девушка искривила рот в улыбке, которая предназначалась не ей.

Это Аластеру она улыбалась широко, насмешливо и вместе с тем, так что казалось, что это не улыбка, а лезвие охотничьего ножа.

— Эйлин.

Он замер в проеме, вернувшись вовремя, серебро вспыхнуло в глазах искрами.

Нимфа вздрогнула, он сделал резкий выпад вперед, поймав ее за рукав, но она выпорхнула изящно и быстро, взмыла в небо в человеческом облике в одно движение, а, пройдя сквозь облако, вынырнула ящером. Мантия только шелковым перышком успела приземлиться к ногам Мэй. Она тут же поспешила ее поднять, нельзя такой дорогой и красивой вещи, лежать в пыли.

Толчок и крылья Аластера ударили по земле, чуть не сбив потоком воздуха.

В небе так легко понять, кто есть кто. Даже если Мэй и не видела бы дракона в истинном обличии, то по мерцающей бледно-розовой фигуре понятно, что это девушка, а та мрачная туча рядом с ней, больше в размахе крыльев и холке и есть Аластер.

Они кружили в небе, нарезая круги на фоне луны, рычали, хлопали крыльями, они кричали друг на друга на непонятном для человека языке, а затем ринулись вниз на землю, стремительными молниями.

Первой перевоплотилась нимфа, раздались быстрые легкие человеческие шаги, зашуршала листва под ногами, а следом — Аластер, его поступь слышалась тяжелой и резкой. Мэйгрид не видела драконов, их укрыли стволы деревьев и пышные кусты, но она слышала крики:

— Прошлого не изменить, — шипела Эйлин.

— Не изменить, но разреши хотя бы помочь тебе.

— Я видеть тебя не могу, Аластер. Ты понимаешь это? Когда я смотрю на тебя, то вижу его лицо? Знаешь, как это невыносимо?

Аластер наверняка знал, если он похож на брата, о чем твердили Мэйгрид все вокруг, то не удивительно, что собственная мать не могла смотреть на него. А что чувствовал он сам, глядя каждое утро в зеркало?

Нифма выскочила из кустов, фурией, пронеслась к Мэй и выхватила мантию.

— И что мне сделать? Содрать с себя кожу? Разбить лицо о камни? Скинуться с края острова? — он закричал из темноты зло и отчаянно.

— Просто оставь меня в покое. Сделай вид, что не знаешь, что мы друг для друга незнакомцы. Я прошу так мало, дай мне все забыть.

— Забыть? Ты пришла сюда, чтобы забыть? Не смеши меня, Эйлин!

Поздно, она взмыла в небо ласточкой и исчезла из виду, оставь Мэйгрид наедине с тем, кому вскрыли раны без подготовки и спросу. Нужно отдать Аластеру должное, он даже попытался делать вид, что полностью себя контролирует. Не заметил, что помощница расслабила корсет и теперь лента неуместно болтается по юбке, задник в пыли, потому что она так и не смогла отряхнуть ее до конца, а сама Мэй встревоженно заглядывает ему в глаза.

— Давай вернемся в замок, кажется, ты была права и действительно нужно лечь спать.

Мэйгрид вновь следовала тенью за драконом, пока он вел ее назад в замок, хотелось что-то сказать, утешить, но любая из фраз, которая приходила на ум, казалось неуместной и несуразной, поэтому она решила, что лучше всего промолчать.

Аластера она довела до покоев, убедилась, что он снял ботинки и пиджак, он даже улыбнулся так, что Мэй стало не по себе, и закрыл за ней дверь, выпроводив спать, а она осталась стоять. Первые десять минут ничего не происходило, через пятнадцать прибежал мальчишка с хрустальной бутылкой и темной жидкостью внутри до половины.

По ту сторону дверей царило молчание. Мэйгрид тряхнула головой, пытаясь прогнать мысли о нимфе из леса. Только вместо этого с легкостью представила пышно украшенную каменную залу, в которой побывала сегодня, где два одинаковых парня резко оборачиваются на ту, что идет к ним навстречу. Смеется, в руках держит розу, а затем протягивает по очереди то одному, то второму, дразня, улыбаясь и никому так и не отдавая в руки.

Конечно, Мэйгрид лишь могла представить силу чувства, она к своим годам не успелавлюбиться в кого-то так сильно, чтобы сходить с ума, как написано в тех книжках, что читала Мэри, ее старшая сестра, почти все время пока не повстречала будущего мужа во время ежегодного сенокоса. О чем там говорилось? Ватных коленях и вздымавшейся груди? Она могла сравнить чувства Аластера лишь с тем самым разом, когда Дункан нечаянно угодил по ней кожаным хлыстом, когда играл в загонщика лошадей. Больно до слез в глазах и крика, что вырвался из самого нутра. Рана саднила еще несколько дней… только это лишь физическая боль.

Стоило уйти, не стоять как приклеенная, не ждать, пока Аластер перестанет мерить шагами комнату. Стоило уйти, когда мальчишка прибежал второй раз с такой же бутылкой и жидкостью, налитой уже до краев. Только Мэйгрид не могла, она оправдывала себя тем, что совершенно не способна ориентироваться в замке и не знает, куда ей идти, хотя могла бы спросить у любой прислуги, что встретит, хотя бы у этого мальчика. Она думала о том, что не может бросить Аластера из-за того, что он был добр и даже подарил ей священное право выбора, и она должна хоть как-то отплатить, а еще она думала о том, что ему никто не верит. Все считают его убийцей и даже та, кого он хотел любить, но уступил брату.

Хрусталь полетел в стену.

Мэй отпрянула от двери, послышалось пьяное бормотание и снова что-то разбилось. Он кричал, ругался, крушил мебель, возможно, в стену полетел стул или пуф, но Мэйгрид решила больше не ждать, она нажала на ручку и вошла внутрь, к разъяренному дракону в логово. Без умных слов, плана действий и понимания, зачем ей все это нужно.

Он застыл на месте, раскрасневшийся, лоб покрыт испариной, белоснежная рубашка расстегнута до половины, рукава закатаны. Не моргал, не шевелился, лишь растерянно уставился на нее, а затем рассмеялся и вытер, блестящий от выпивки рот, рукавом. Мэй сделала смелые шаги вперед, выхватила бутылку из рук, нашла на полу какой-то уцелевший стакан и налила горячительного напитка, а потом тут же выпила. Дорогое пойло до отвращения приятное в отличие от той бражки, которую варили в Низине.

— Нельзя пить в одиночестве, — наконец, сказала она.

— Уходи, — он всем своим видом показывал, что компания ему не нужна. — Уходи, Мэйгрид.

На это она лишь снова плеснула себе в стакан темной жидкости. Пускай о любви она еще ничего не успела узнать, но с алкоголем в Низине обстояли дела куда лучше, чем с достойным кавалером.

— Убирайся! Ну, же! — закричал дракон.

Мэйгрид прижалась к гобелену на стене, всем своим видом давая понять, что она намерена остаться, а если он и вытащит ее из комнаты, то вместе с этим самым гобеленом.

— Мне не нужна нянька! Уходи! — глухое рычание.

— А мне кажется, нужна, — пропищала она в ответ, голос резко сделался тонким и визжащим. — Если хотите забыться, то я просто составлю вам компанию. Не дело, чтобы такой уважаемый дракон, как вы, допились до состояния, что наблюете себе под ноги или уснете в собственной моче, кто-то же должен будет вас оттуда вытолкнуть, а вы, насколько я в этом разбираюсь, собираетесь именно до такого состояния и напиться. Не помню, чтобы в этом замке, кроме меня у вас был хоть один друг или помощник, так что не сомневайтесь, проснетесь утром, как я и сказала…

Он пожал плечами и махнул рукой. Затем все же опомнился и забрал у нее бутылку, отнес в другую комнату, что осталась не тронутой и больше походила на скромный по размерам кабинет. Стол, обтянутая сукном столешница, камин с догорающими углями, которых тоже угостили алкоголем, и они радостно зашипели языками пламени. Книжные полки, пустые, которые не так давно протерли дочиста. Кресло с маленьким пуфиком для ног, который валялся по частям в комнате, через которую они прошли. Кресло осталось не тронутым, накрытое клетчатым пледом, оно приняло в объятья Аластера, и он уселся в него, съехав вниз так, если бы пытался лечь.

Говорили правду, Аластер походил на брата. Большой портрет, с которого он не сводил взгляда, красноречиво говорил об этом. Мэйгрид заметила его сразу, как только переступила порог комнаты. В полный рост, в толстой золотой раме. Портрет висел справа относительно центра, а там, где должен был находиться второй — стена казалась ярче цветом и сейчас пустовала. Кому он принадлежал, догадаться нетрудно.

Такой же подбородок, пухлые губы и брови вразлет. Волосы темные, отросли почти до самого пояса, на портрете они тщательно убраны за уши, чтобы не скрывать красоту лица. Мужчина одет в какой-то странный наряд из кожи и меха, который выглядел слишком уж для Мэй и ее познаний в сельской моде. Все же брат Аластера выглядел по-другому, черты лица не такие резкие, аккуратный нос достался от матери, взгляд мягкий и нисколько не насмешливый. Дракону на портрете явно не нравилось позировать, ощущение складывалась, что он готов сорваться с места, это сквозило в скованной позе, сжатой как пружина, которая стремилась распрямиться. Уголки губ тянулись вверх, словно он привык улыбаться, позирующий смотрел куда-то в сторону…

— Знаете, у меня ведь тоже есть брат, — зачем-то сказа она, — Дункан, а еще старшая сестра есть, Мэри. Дункан младше меня на три года, а меня все время заставляли присматривать за ним.

Аластер не шевелился, он смотрел прямо, погруженный в свои мысли.

— Мне, конечно, это не нравилось. Хотелось веселиться с друзьями, но делать особо нечего, мать с сестрой заняты домашними хлопотами, отец — овцами. А Дункан мелкий и противный, то на табурет залезет и пытается оттуда прыгать, то на колодец любил лазить, когда я ходила воду набирать…

— И что, однажды ты за ним недоглядела, и он чуть не погиб? Хочешь рассказать мне слезливую историю? Упал в колодец? — дракон криво улыбнулся и приложился к бутылке.

— Не было такого, — Мэй сложила руки на груди. — Мой брат жив и здоров, слава Небесам! Только я не представляю, что со мной было бы… Мне сложно представить, что вы чувствуете.

Он поднялся с кресла, резким движением. Измерил комнату быстрым шагом, посмотрел в глаза брату и словно проследил за его взглядом в сторону единственного в комнате окна.

— Можешь идти к себе, не переживай, я не собираюсь вскрывать вены.

Мэйгрид улыбнулась и присела на край стола, словно ей кто-то разрешил:

— Ночь долгая, корри Аластер, почему бы вам не представить, что вы в захудалой корчме на границе Материка, а я случайный встречный.

Аластер медленно повернул голову в ее сторону. Он поджал губы, затем улыбнулся и даже рассмеялся, снова нахмурился, не мог определить, что сейчас должен чувствовать, только облокотился ладонями о край стола, чтобы поддерживать себя в вертикальном положении.

— И зачем мне это?

— Вы разве не слышали, что иногда незнакомцу гораздо проще рассказать о своих горестях и печалях? Я не знала вашего брата или ту девушку из леса, я не знаю ничего толком о драконьих островах в принципе, я просто выслушаю вас и не буду судить, правы вы или виноваты.

— Даже если история закончится тем, что я убил его?

— Я плохо вас знаю, корри Аластер, это правда, что за вечер на кухне я узнала про вас больше, чем за всю неделю, что прожила в вашем доме, — она замолчала, а затем вскинула голову и накрыла его ладонь своей, — но я верю, что вы не убийца.

Взгляд серебряных глаз встретился с зелеными, в них не было страха, предвкушения, стыда или печали, лишь представлялась зеленая трава, что шелестит по поверхности вековых холмов. Прохладная трава, в которую приятно зарыться макушкой и смотреть в бескрайнее чистое небо, перекатывая между зубов сладкий стебель. Аластер позволил себе перехватить теплую руку Мэйгрид и крепко сжать.

Он выдохнул и даже открыл рот, чтобы вместо слов благодарности сорваться злой шуткой, но вместо этого глаза округлились, а его пронзила мысль, от которой алкоголь тут же выветрился.

Эйлин… она сняла драгсих…

Глава 7. ДОМ

Вместо слов благодарности о том, что Мэй единственная, кто верит в Аластера и его невиновность, последующие полчаса он пытал ее расспросами, не видела ли она на драконице амулет, в виде крохотного крыла на тонкой цепочке.

— Да, что не так с этим медальоном? — выпалила она, потеряв терпение, а затем тут же закрыла рот, когда Аластер указал на портрет брата. Под самым горлом у него красовалось, идентичное описываемому украшение. Тонкая цепочка почти незаметно изображена мазками художника, а крыло деликатно блестело под невидимыми лучами солнца.

— Это драгсих, — он сделал паузу, которая должна объяснять все. Мэй вопросительно изогнула бровь, для нее это незнакомое слово, которое лишь набор труднопроизносимых звуков, поэтому он продолжил, — когда мужчина дарит драгсих девушке, а она принимает его, это означает, что теперь у них одна пара крыльев на двоих.

— У нас дарят кольца, — поразмыслив, ответила Мэйгрид.

— Я слышал, что кольцо можно снять с пальца, — Аластер уселся на стол рядом с ней, теперь они сидели, соприкасаясь плечами. Тихое дыхание и потрескивание огня, пожирающего бревна, в камине. — Можно выкинуть его в море или продать, если жених оказался не мил, драгсих — это больше, чем просто обещание любить друг друга, это обещание, которое нельзя нарушить. Мать до сих пор не сняла кулон, который подарил ей отец, хотя прошло уже больше десяти лет. — Мэй почувствовала, как изменилась поза Аластера, он пощелкал пальцами по столешнице, словно решил проверить ее на прочность. — Это люди могут позволить себе обещать луну и звезды одной, а бегать на сеновал к другим, у драконов есть только одна любовь — истинная и на всю жизнь.

— Ваш брат умер, возможно, она сняла амулет именно по этой причине… Или смерть — это не…?

— Оправдание. Только смерть не всегда освобождает от обещаний, — Аластер спрыгнул со стола и, сделав пару шагов по направлению к креслу, замер. Он тряхнул головой и запустил пальцы в волосы на затылке. — Снять амулет и начать новую жизнь не так уж и просто. Амулет зачарован и для этого нужен соответствующий ритуал.

— И почему вам это кажется странным?

— Не знаю, — он пожал плечами и обернулся вполоборота, позволив Мэйгрид беспрепятственно рассмотреть безупречный профиль. — Сложно объяснить человеку… Драгсих — это магическая связь между парой. Многие драконы могут жить в законном браке по десяткам лет, но так и не рискнуть обменяться Обещанием. Это не то что предлагают первой встречной или просто прекрасной прелестнице, это действительно то таинство, которое свяжет до самой смерти. Те, чья пара погибает, им тяжело забыть… Гораздо тяжелее тем, кто не связывал себя клятвой. Три года… Даже когда невеста проносила его всего половину от года — это ничтожно мало, чтобы боль прекратилась…

Мэйгрид расправила юбку, на черном небе светила луна, которая словно протиснулась сквозь тучи левым боком.

— Возможно, она провела его, этот ритуал? Я ничего не хочу сказать плохого, корри Аластер, но три года для молодой девушки это большой срок, даже если она и поклялась любить кого-то вечно. Ее жизнь не закончилась…

Дракон замотал головой, затем закрыл лицо ладонями и шумно выдохнул. Мэйгрид вначале показалось, что он ответил на ее вопрос, но Аластер погрузился в воспоминания, которые приходили к нему каждую ночь с того самого дня, как он встретил Эйлин. Вначале они казались радостными, будоражащими, а теперь не приносили ничего кроме желания залить себе бренди в горло и броситься камнем вниз с острова.

— Мы с Раймером могли часами до дрожи спорить, кто же встретил ее первым, а раз — даже подрались. Мне казалось, что она отдает предпочтение мне, всегда смеялась над моими шутками и любила смотреть, как я упражняюсь, а потом я застал их в лаборатории, она сидела на столе, как ты сейчас, а он застыл рядом и гладил ее щеку. Она не смеялась… Она смотрела на его губы и явно думала не о том, какой он веселый парень…

— Не похоже, что вы возненавидели брата после этого, — Мэй спрыгнула со стола и осталась стоять рядом, как, и положено добропорядочной помощнице.

— Признаюсь, было непросто, но он единственный, кому я мог бы доверить девушку, которую любил. В конце концов, она сама выбрала его и приняла драгсих из его рук, отвергнув мой…

Сказать на это, что-то трудно, Мэйгрид лишь позаботилась о том, чтобы хрустальный бутыль оказался у нее за спиной и исчез с поля зрения дракона, который собирался рухнуть в кресло вновь, но передумал:

— А теперь, она сняла его… У этого может быть только два объяснения… — Аластер не закончил фразу, он поджал нижнюю губу и шумно выдохнул. Мэйгрид впервые видела, как по его лицу пробежала тень чешуи.

Дракон развернулся к Мэй:

— Пойдем, я провожу тебя до твоей комнаты.

Она удивленно захлопала ресницами.

— Не переживай, я не собираюсь крушить мебель или спать в своей… как ты сказала?

Мэйгрид виновато улыбнулась, но повторять фразу не стала или рассказывать о том, что видела пару односельчан в подобном состояние и не единожды, но Аластеру она верила, что он вернется к себе и будет спать или, во всяком случае, мирно смотреть в потолок на чистых простынях.

Он вывел ее из покоев, провел на этаж ниже и уже у самой комнаты, прежде чем она успела взяться за ручку, тихо добавил:

— Спасибо, что не оставила меня… Мне все еще кажется, что ты пожалеешь о своем решении…

Мэйгрид подняла взгляд на Аластера и едва шепнула в ответ:

— Полночь уже позади, корри Аластер. Приятных снов.

— Спокойной ночи, Мэйгрид Вейр, полночь действительно позади, — он улыбнулся и коротко кивнул.

Договор есть договор.

Утром, а вернее, уже днем следующего утра, Мэйгрид первым делом порадовалась, что ей больше не придется надевать ужасный корсет. Ребра болели до сих пор, а еще немного ныла голова от вчерашней ночи в целом. Служку ей не прислали, поэтому пришлось наряжаться самой, как и убирать непослушные волосы в высокий хвост, бороться с петухами и пытаться воспользоваться косметикой. Сегодня ей хотелось выглядеть так же элегантно, как и вчера, но без корсета, ношение которого следует прировнять к орудию пыток. В целом она провела час, пытаясь привести волосы в божеский вид, в конце концов, ничего особо сильно не изменилось с первой попытки, и Мэй просто плюнула на это, завалившись на кровать в ожидание, что Аластер ее скоро позовет.

Сегодня утром она могла бы уже трудиться на кухне замка, чистить овощи, мыть посуду или выполнять любую другую работу, но она сделала свой выбор в пользу дракона и его семейных тайн. Мэйгрид рассматривала потолок и думала о том, что ее авантюра в любой момент обернется тем, что Аластер действительно убил брата, и она навсегда останется помощницей для преступника. Сейчас без вида его надломленной фигуры и печального взгляда, с которым он вспоминал Эйлин, мысль об этом казалась более вероятной. С другой стороны, она больше не служка хотя ей и до этого не нужно было проводить время, обстирывая дракона и убирая его дом, но представляться личной помощницей, чем молча опускать взгляд в пол — куда приятнее. Она и помыслить не могла о таком быстром карьерном росте за столь короткий срок. Еще полторы недели назад она только и занималась тем, что хлопотала по хозяйству, помогала матери, отцу с братом, возилась с овцами и понимала, что в скором времени нужно обдумывать и свое замужество. Сестре повезло, она вышла замуж по любви, а Мэй собиралась сделать это по расчету. Выбрать достойного парня, который будет не слишком уродлив, не обременен истеричной матерью, с достатком, как у ее семьи или чуть выше и совершенно точно, будет не Роем Уиланом. Теперь же ее жизнь поменялась настолько кардинально, что от этого кружилась голова, а еще от мыслей о доме делалось тошно. Пока Мэй пила напиток, успокаивающий нервы, вся ситуация казалась интересной и забавной, новый мир — увлекательным, похожим на приключения, о которых писали в бестолковых книжках Мэри. Сейчас же мысли о родных причиняли боль, она даже не успела попрощаться. Если бы знала, что больше не вернется домой, то обняла быть мать крепче, прижалась к отцу, который особо никогда не проявлял нежности, кроме того, как мог изредка дотронуться ладонью до ее макушки и улыбнуться, она бы не стала дерзить брату и крепко поцеловала Мэри в щеку, погладив по круглому животу.

Теперь все так, как есть. Больно, сердце ноет от тоски и сожалений, от свободного времени много мыслей лезет в голову, а Аластер, как назло, спит или занят другими делами. Он объявился только вечером, вернее, пришла служка, которая сообщила, что она поможет собрать чемоданы, которые доставят по адресу, а сам дракон будет ждать ее. Пока, конечно, помощница из нее получалась так себе. Это ей следовало разыскать служку, договориться о чемоданах и быть уверенной, что у ее господина есть все, что нужно дракону, который проснулся от жуткого похмелья. Что ж, ей еще предстоит поработать над собой. Во всяком случае, радовало, что они улетают из этого места и она больше не узнает новых семейных тайн…

Служка, оказалась, проворной девушкой лет пятнадцати, которую рыжая коса била при каждом шустром движении гибкого тела. Она бережно вынула из комода немногочисленную одежду Мэй и помогла убрать, затем проверила, что та ничего не забыла и сопроводила на башню замка, откуда путь до дома выглядел очевидным — сквозь облака в лапах чудовища. Вот о чем следовало подумать Мэйгрид.

Аластера никто не провожал, кроме того господина, что определил ее на кухню, косолапого и с черным бантом на жидком хвостике. Он держался сдержанно и отстраненно, но все же не смотрел на каменный пол перед собой, как остальные слуги, которые выстроились в ряд в отглаженных одинаковых передниках, а смотрел прямо на дракона.

— До встречи, Хэмиш, — Аластер едва заметно улыбнулся.

— Господин, — кивнул тот. Теперь он смотрел не на хозяина, а на Мэйгрид, буравил взглядом, проследил за тем, как она быстро преодолела расстояние, разделявшее ее от Аластера, и остановилась рядом с ним, пытаясь разглядеть следы хмельной ночи на чересчур свежем лице.

Мэй не понравился этот взгляд: липкий, скользкий, неприятно, когда он следит за тобой и непонятно почему к ней столь пристальное внимание, хотя Аластер, похоже, понял. Он хмыкнул, оттолкнулся от каменного пола и незамедлительно раздался шум крыльев.

Аккуратно, как и в прошлый раз, взял ее в лапы и поднял в небо. Прежде чем захватило дух, Мэй подумала лишь о том, не специально ли этот господин забрал ее сразу же на кухню, определил в помощницы к подружкам-сплетницам. Нет, она ничего не хотела сказать плохого про девушек, но они охотно поделились с ней тем, чем не следовало бы, тайнами дома, которому служишь. Не в этом ли и расчет? Аластер пришел за ней, как только узнал об этом, получается, он не хотел… по его замыслу, ей следовало оставаться в неведенье, но теперь уж как есть.

К моменту, как они начали свой путь из замка, солнце уже садилось за горизонт и под ногами Мэй мерцало море, сердце колотилось, как сумасшедшее, ей хотелось зажмуриться и не открывать глаза до самого прибытия, но она не могла, смотрела вниз, как завороженная. Если немного расслабиться, то можно представить, что это она летит по небу, что у нее крылья за спиной, от этого хотелось улыбнуться.

— Нравится? — она услышала голос Аластера, который прорезал облака. Видоизмененный, больше походящий на рокот, но все же его.

— Дух захватывает, — призналась она, а потом, Мэй поняла, что отсюда хорошо виден зеленый бок старушки Хоуп. Темнели его узнаваемые очертания. Признаться, что она тоскует по дому, хоть и прошло чуть больше недели? Зачем дракону это знать. Он и так сделал для нее многое, позволил отправить письмо домой, показал, как это делать и даже оставил письменное разрешение на почте на последующие письма.

Холм становился больше. За ним угадывались другие, темнела Низина в пологе между вершинами, горели огни… знакомые и родные.

— Куда мы летим? — спохватилась она.

— Мне кажется, ничего страшного не случится, если на пути домой, мы сделаем небольшую остановку. Тем более, если никто никому об этом и не расскажет.

— Ты… Вы… Корри Аластер, я смогу…

Он мягко опустил ее на траву, а затем приземлился рядом. Отсюда идти еще прилично, но Мэй могла бы проделать этот путь даже с закрытыми глазами. Она вдохнула душистый запах луга, родной и близкий и голова закружилась. Она знала эти места, как свои руки, помнила каждую выбоину на земле.

— Да, отсюда пешком, не хочу, чтобы жители славной Низины волновались, что на ближайшем холме приземлился дракон, тем более не думаю, что сейчас меня здесь особо жалуют, хоть я и не похищал тебя и не был тем, из-за которого ты нарушила Соглашение.

Щеки Мэй горели, она понимала, что через считаные минуты увидит родных, сможет их обнять, рассказать, что она в порядке, что ничего страшного не произошло. С ней все хорошо. Она сможет попрощаться, сделать то, на что она и не надеялась.

— Если ты не готова, мы улетим прямо сейчас.

— Я готова, — поспешно засеменила она. — Я не понимаю, чем заслужила, такой подарок с вашей стороны, корри Аластер, но я готова. Спасибо вам.

— Это моя благодарность, вот и все.

— Это не просто благодарность, — выпалила она. — Вы могли сказать «спасибо», купить мне новые вещи или дать комнату больше, но вы сделали то, о чем я даже пожелать не могла.

— Это всего лишь пара часов. Король запретил тебе покидать драконьи острова, так что я нарушаю его запрет, поэтому времени не так уж и много… Нехорошо, если об этом кто-то пронюхает.

Он вернул ее в реальность.

Пара часов не больше.

С этими мыслями Мэй вошла в деревню, прошлась по темной улице, что вела к дому, а Аластер следовал за ней немой тенью. Стемнело достаточно, чтобы лица путников остались неузнанными из окна. Она застыла у дверей, деревянных, ужасно скрипучих, потому что Дункан никак не мог смазать петли, а затем громко постучала.

Дверь открыла мать. Она моментально узнала дочь, хоть и не сразу поверила глазам, покатые плечи, накрытые клетчатым пледом, задрожали, и Мэй кинулась к ней в объятья. Теплые и родные. Та позвала отца и брата, мужчины прибежали оба, одновременно, не понимая, что случилось.

После вся семья ютилась на кухне за столом, а Аластер неуклюже жался в углу, осознавая, что ему тут не место. Дункан смотрел на него недобро, отец подозрительно, а мать старалась игнорировать, хоть ему и предложили чай и знаменитый козий сыр. За Мэри не стали бежать, она должна родить в скором времени и ей ни к чему еще больше волнений, чем и так доставила ей сестра.

Мэй рассказала все сквозь наворачивающееся слезы и подступающий ком к горлу. Она извинялась, сбивчиво говорила, что все хорошо и что корри Аластер спас ее.

— Я испугалась, когда шир сказал, что хочет сосватать меня за Роя. Испугалась и разозлилась, думала, что найду Ветерок и выиграю немного времени, чтобы подумать.

Мать тяжело вздохнула, отец ничего не говорил, только поджал губы и нахмурился, а затем накрыл ее макушку ладонью. Аластер смотрел в окно, он старался не мешать беседе и делать вид, что его тут нет. Хотя, должно быть, изрядно удивился, что глупая девчонка досталась ему в услужение, просто потому что не захотела выходить замуж за человека, за которого ее даже толком и не просватали. Он сидел, закинув ногу на ногу и расстегнув, верхние пуговицы, лицо покраснело, словно от жары…

— О, небо, Мэйгрид! Я бы костьми лег, но не позволил родителям выдать тебя за этого придурка, — Дункан ударил кулаком по столу. В нем угадывались черты Мэй. Темноволосый, с такими же зелеными глазами, но в отличие от сестры, его запястья выглядели совсем неизящными, а кулаки — внушительными. — Знаешь, пока тебя не было… Тут такое случилось, от Роя ведь пронесла его подружка… и всем это растрепала. Шир, мягко говоря, вне себя от ярости. О, Мэй!

Ей хотелось рассмеяться.

— И в кого я такая везучая? Так на чем я остановилась? Ах да… Корри Аластер спас меня, он выступил моим поручителем, и король драконов определил меня к нему… Мне нельзя покидать драконьи острова, так что у нас не так много времени, зато я могу писать вам письма, — поспешно добавила она. — Клянусь, буду писать каждую неделю. Со мной, правда, все хорошо. Кстати, что вы решили сделать с драгоценностями?

Родители переглянулись.

— Мы купили еще овец, — сказал отец. — Часть, конечно, отложили.

— Овец? — Мэй не улыбнулась. — Пожалуйста, овцы у вас и так есть, теперь не нужно готовить мне приданое, поэтому лучше потратьте на себя, съездите куда-нибудь, отдохните. Вы хоть однажды покидали Низину? Дункан, скажи им…

— А я, что — он виновато пожал плечами. — Я говорил. Кстати, они немного отложили на мою свадьбу… Я хочу сделать предложение Сьюзен, в конце концов, это она бежала сломя голову, чтобы рассказать, что тебя забрали драконы. Она успокаивала маму… помогала по хозяйству, она хорошая…

— Свадьба? Это здорово…

Аластер поднялся с места.

— Извините, но пришло время прощаться. Мэй, нам пора.

— Прошу вас, еще немного. Я хочу кой-что собрать дочери в дорогу, — мать поднялась с места следом, и Аластер кивнул на ее просьбу.

— Я подожду тебя на улице, — он поспешно вышел из дома.

Мать позвала ее наверх.

В отличие от лии Кенны по Бренде Вейр было видно, что она родила троих детей, вкусно пекла и никогда не носила изысканных платьев, но Мэй любила ее всем сердцем и даже больше.

— Мама, прости, я была такой глупой…

— Мэй, скажи правду, он действительно тебя не обижает?

— Нет, что ты. Корри Аластер добр ко мне, внимателен…

Она привела ее в комнату, которую Мэйгрид до недавних событий считала своей. Тут остались ее вещи, так как она их бросила. На заправленной кровати лежали платье и теплые чулки, на маленьком столике надгрызанное яблоко, которое не смогли убрать, оставив все как было при ней, словно она в любую секунду ворвется в эту дверь.

— Он не слишком добр к тебе? Одинокий мужчина и у него появилась молодая служка… Которую он спешит доставить к родителям, чтобы она проповедовала их. Не пойми меня неправильно, я очень счастлива, видеть тебя, но я никогда не слышала, чтобы драконы охотно отпускали людей проповедовать родных. Он ведь не обижает тебя…

— Мама, нет! Ничего такого, — щеки девушки вспыхнули. — Ни разу, ни словом, ни делом!

— Дочь…

— Не думаю, что я интересую его. Я видела, какие девушки ему нравятся…

— Одно дело нравится, а другое дело…

— Мама… пожалуйста, не надо, корри Аластер не такой. Он благородный дракон, приближенный к королю, я деревенская девчонка… Он не станет марать о меня руки, да и я не позволю… и не стану благодарить подобным образом за то, что повидалась с вами.

Бренда прижала ее к груди, шептала, что-то ласковое, целовала в волосы, а потом отпустила, сложила пару платьев, посетовав, что они не так хороши, чем то, что на ней, дала немного сыра и, в общем-то, и все.

Прощались коротко, глотая слезы, поэтому Мэй предпочла сбежать со ступеней родительского дома как можно скорее и спрятаться в темноте. Там вытереть слезы рукавом и вспомнить, что Рой обрюхатил девчонку, наверное, дочку Хилстаунов. Он бы не смог жениться на ней после такого позора…

Что ж, уже и неважно.

Аластер шагал рядом:

— У тебя чудесная семья, брат так мило смотрел на меня с ненавистью… почти все время.

— Они хорошие люди.

— У них хорошая дочь.

Они шли в сторону холмов, дальше от Низины. Прохладная ночь гнала слезы. Мэйгрид все же считала, что за ее веру и выбор, слишком щедрый подарок, конечно, она не думала, что Аластер попросит то, о чем говорила мать. При этой мысли у нее снова вспыхнули щеки, и она тут же по привычке достала амулет из-под платья и прикоснулась к нему губами.

— Золотой дракон и в моих краях…

Мэй только увидела, как вспыхнул огонь в лампе, и свет выхватил из темноты высокую фигуру в длинном платье. Распущенные взлохмаченные волосы и пояс с многочисленными склянками на талии.

— Ну, что же ты застыл как истукан? Если хочешь, чтобы я помогла тебе разобраться с твоими проблемами, следуй за мной, Золотой.

Глава 8. ВЕДЬМА БОЛОТ

Нельзя сказать чтобы Аластер сразу же направился за ведьмой, но и долго не раздумывал. Мэй заметила, что неожиданное появление ночной гостьи, стало сюрпризом и для него. Она и вовсе вскрикнула и по обыкновению прижалась к амулету губами.

Он был с ней давно, нашла на отмели, когда бегали с Дунканом и Мэри рыбачить, и с тех пор не выпускала из рук. Простой морской камень, белесый и мутный внутри, отец проделал в нем дырку и протянул шнурок, вот и все украшение. Только мысли Мэй придавали этому амулету магическое значение и, временами, поэтому казалось, что он действительно помогает. Может, и теперь убережет от чар болотной ведьмы.

Про нее ходили всякие сплетни, никто точно не знал, как давно она поселилась на болтах за холмами, ходили слухи, что людей она особо недолюбливает, но помогает, если случилось, что по-настоящему страшное. Расплачивались едой, выпивкой и украшениями, поэтому Мэйгрид спрятала амулет под ворот платья, на всякий случай.

— Это болотная ведьма, — шепнула Мэйгрид на ухо Аластеру, когда они шли следом по тропинке между высокой травой за фигурой, позвякивающей на каждом шагу. Удивительно, как они только не заметили ее приближение. Бесчисленные банки на поясе грохотали не хуже оркестра в городском саду — Саншира — ближайшего города к Низине. — Вы уверены, что нам стоит идти за ней? Вы ведь дракон, возможно, она…

— Хочу его сердце? — не оборачиваясь, фыркнула ведьма. — Глаза или зуб? Ты серьезно, девочка?

— Извините, — поспешно откликнулась Мэйгрид, понимая, что с ведьмой лучше не ссориться. Ходили сплетни, что неугодных, она обращала в поросят, потом доводила до готовности в большой глиняной печи.

Дракон сжал ладонь Мэй и коротко кивнул, впрочем, руки ее он не выпустил, очевидно, думая, что так Мэйгрид будет меньше бояться. Он прав. Она чувствовала себя маленькой, беспомощной, сбитой с толку, но в сопровождении большого хищника, который твердо дал понять, что он на ее стороне — терпимо.

Жилище ведьмы обнаружилось после небольшого ручья. Его оказалось легко перепрыгнуть, а когда Мэй обернулась, то поняла, что после перехода, отсюда он напоминает уже уверенную в себе речку. Волшебство. Раньше она никогда не сталкивалась с ним воочию, помимо распространённых самовоспламеняющихся ламп, которые загорались и гасли при движении, «веселых» указателей — таблички, которые прыгали и зазывали в магазины посетителей, но это все в городах, а не в глуши.

— Заходите, — ведьма поднялась первой, уверенно перешагнула через две ступени, убедилась, что ее гости сделали то же самое, а затем просто хмыкнула.

Дом оказался небольшим, из грубо сколоченных бревен, от силы с двумя комнатами, одна из которых спальня хозяйки. Сами они разместились между кухней, забитой банками, травами, чем-то неподдающимися описанию и тем, что можно назвать гостиной частью: небольшой столик, со сваленными на него отчищенными шкурами мелких зверьков, возможно, белок, и пара кресел. Пахло внутри соответствующе его хозяйке: мази, настройки, как будто Мэйгрид очутилась в лавке у аптекаря, примешивались и неприятные запахи, особенно один шел, из кастрюли, что стояла на печи, с торчавшей из нее ногой петуха.

— Ты назвала меня Золотым, — начал Аластер, он, как и Мэй, осматривал обстановку, но в отличие от нее, похоже, она произвела на него не такое сильное впечатление.

— А что? Хочешь сказать, ошиблась?

— Ошиблась, — выдохнул он. — Мой брат был Золотым. Должен был быть…

— Тогда зачем пошел за мной, если я ошиблась? — она по-хозяйски уселась в кресло, предварительно отцепив пояс и кинув его сверху на шкуры. Теперь стало понятно, что она достаточно молода, старше, конечно, Мэйгрид, но далеко не старуха. Лицо не изрезали морщины, только взгляд искрился насмешками и лукавством, как бывает у тех, кто уверен в собственном преимуществе.

— Ты сказала, что можешь разобраться в моих проблемах. Откуда знаешь?

— Ты, что еще не понял, что я ведьма? — она хохотнула и указала рукой на бардак, царивший вокруг. — Ведьма, значит ведаю… вижу тебя насквозь, дракон, что горишь, словно изнутри… Не всегда, конечно, а только когда девица твоя под боком. Да, ты и сам понял уже…

— Продолжай.

— А ты не присядешь?

Аластер остался стоять на месте, не решая опуститься в соседнее кресло.

— Сгоришь, если ничего с этим не сделаешь, а ты не сделаешь, потому что считаешь себя умнее других. Полсилы, разве с этим можно что-то сделать? Так думаешь? Или о том, брата ты убил или нет?

— Ну, для этого ведьмой не надо быть.

— Не надо, ты прав, — она махнула длинными пальцами и откуда-то из-под завалов вылетела глиняная кружка, закружилась вокруг своей оси, к ней подоспел чайник, и прозрачная жидкость влилась в нее, сквозь облачко пара. Затем кружка приземлилась в руки хозяйки. — Считаешь, что если узнаешь прошлое, станет легче?

— А разве не так?

— Ты ведь и так уже все решил. Зачем ворошить-то?

Мэй совершенно не понимала, о чем они говорят. Она обеспокоенно переводила взгляд с одного на другую и сжимала в пальцах лямку сумки, которую ей предала мать. Расценив, что стоять так можно долго, она все же решила занять кресло, раз этого не делал дракон. Как только сумка коснулась закатанной обивки мебели, ведьма тут же сердито глянула на Мэйгрид, но та все же, набравшись смелости, уселась, счастливо вытянув ноги.

— Может, и решил, все равно никто в прошлое смотреть не может, как и в будущее.

— Никто кроме меня, Золотой, в этих краях. Мое имя Нэндэг — я охраняю эти болота слишком давно, ну, и эту кучку идиотов, что живет рядом. За мой век научилась кой-чему интересному.

Затем она встала, отставив чашку, та балансировала на шкурах, не без помощи магии, порылась возле раковины и достала ножницы, а потом сделала ровно то, что Мэй никак не ожидала, она срезала у нее прядь волос ниже уха, а затем кинула ее в огонь дровяной печи. Тут же полетел стакан с варевом, в котором плавала нога петуха и ведьма зашептала…

— Он не слишком добр к тебе? Одинокий мужчина и у него появилась молодая служка… Которую он спешит доставить к родителям, чтобы она проповедовала их. Не пойми меня неправильно, я очень счастлива, видеть тебя, но я никогда не слышала, чтобы драконы охотно отпускали людей проповедовать родных. Он ведь не обижает тебя… — появилось обеспокоенное мамино лицо, искаженное поднявшимися языками пламени в открытом проеме, но вполне узнаваемое.

— Мама, нет! Ничего такого, ни разу, ни словом, ни делом!

Ее явно сконфуженное лицо, сменило на картинке из огня мамино, и Мэйгрид вжалась в кресло, чувствуя, как щеки становятся такими же и в призрачном изображении.

— Дочь…

— Не думаю, что я интересую его. Я видела, какие девушки ему нравятся…

— Одно дело нравится, а другое дело…

Исчезло! Хвала небесам!

Спрашивать правда или нет, не стоило, Аластер и не стал при взгляде на Мэйгрид, все и так становилось понятно. Ведьму же увиденное развеселило, но она не стала вдаваться в подробности, лишь уставилась на дракона:

— Я могу показать тебе прошлое, возможно, оно даст тебе ответ на вопрос, но это ничего не изменит, Золотой.

— Покажи, — дракон изменился в лице, и вряд ли потому, что услышал вещи, которые не предназначались для его ушей. Чешуя проявилась на его щеках и исчезла, а он сжал в кулаки. — Проси что хочешь, ведьма, только покажи.

— Мне ничего от тебя не нужно, дракон. Не сейчас, во всяком случае. Просто дай слово, что сделаешь для меня то, о чем я попрошу рано или поздно.

Он кивнул, уверенно и поспешно, а затем они пожали руки. Мэй хотела крикнуть, что это ошибка и нельзя так просто доверять ведьме, но разве с Аластером в этот момент можно спорить? Глаза налились черным и сузились так, как только способны кошачьи зрачки, ногти удлинились, грозя, превратится в когти.

— Корри Аластер, — она все же подалась вперед. — Разве условия сделки, не следует обсудить более детально?

— Даю слово, что выполню любое твое желание, ведьма, если ты действительно покажешь мне прошлое. Тот его фрагмент, который я хочу видеть. Я выполню твое желание, если оно не будет угрожать жизни другого человека прямо или косвенно.

— Даю слово, — произнесла она, а затем, улыбнувшись, шепнула: — Поставь свою девчонку в круг.

— Зачем?

— Ты решил разобраться с прошлым, вместо того, чтобы решить, что делать с настоящим. Неумный поступок, но будь, по-твоему, так что делай, как я сказала и не мешай.

Круг оказался нарисован мелом на полу, но он обнаружился, только когда ведьма отогнула край ковра, а затем сместила его в сторону, чтобы не мешал. Жирная ровная линия, не стертая от размашистых шагов.

Мэй неохотно встала внутрь, вернее, ее туда запихнули уверенным жестом длинного указательного пальца.

— Стой прямо, девочка, — ведьма зашипела, как школьная учительница, не хватало только поправить очки на длинном носу. — А ты, дракон, встань за черту рядом со мной.

— И что никаких особых приготовлений? — удивился Аластер.

Та мотнула головой.

Мэйгрид не понимала в колдовских делах, поэтому происходящее вокруг казалось ей увлекательным, удивительным и невероятно неправильным. Последнее она уже считала со стороны личной помощницы корри Аластера. Дракон торопился, он заключил сделку с болотной ведьмой в обмен на призрачные обещания, одержимый лишь эмоциями.

— Простите, корри Аластер, но вам не кажется, что вы спешите? Вы уверены, что госпожа Нэндэг не пытается, как бы сказать, чтобы не обидеть… Она так внезапно появилась перед нами, я хочу сказать…

Нэндэг поджала нижнюю губу чересчур большого рта, а потом криво ухмыльнулась:

— Ну, хоть у кого-то мозги на месте, хотя удивлена, что именно у тебя. Не волнуйся, девочка, теперь это моя земля, я просто почувствовала Золотого вот и все. Решила взглянуть, зачем сюда явился приближенный короля, а он оказался с сюрпризом… У меня нет злых намерений, я просто помогаю, как и должна, но сам выбор делаю не я, девочка, а твой корри.

— Начинай, — Аластер стоял за чертой со стеклянным взглядом и вряд ли хотел, чтобы прелюдия затягивалась сильнее, поэтому Мэй замолчала. Ведьма права, как бы она сейчас ни кричала и не пыталась призвать к благоразумию, дракон уже сделал выбор, а ей, как его помощнице, остается захлопнуть рот и подчинится.

Она встала смирно, вытянула руки по швам и попыталась успокоиться. Нэндэг приказала слушать ее голос и мягко нараспев начала мурчать, подобно кошке, тихую песнь. Временами она прерывалась, чтобы дать указания и Аластеру, и тот, наверное, слушал, но ничего вокруг не менялось. Дом жил своими запахами и звуками, скрипели половицы, за окном шумел лес и едва слышно доносились брызги реки. Ничего, кажется, магия ведьмы не работала. Мэй продолжала стоять, пальцы на ногах занемели, и хотелось перекатиться хотя бы с пяток на носки. От нечего делать она начала про себя считать невидимых овечек, которые прыгали через крохотный заборчик, ведьма продолжала мурчать вдалеке свою песнь, а Аластера стоял, словно самое тихое в мире приведение.

Мэй подумала о нем, о том, какого ему сейчас. Нет, она никогда не сможет понять, что чувствует дракон, которого обвинили в смерти брата, даже собственная мать не верила ему. Она вспомнила ее теплый, полный заботы взгляд, который за секунду стал колким и безразличным. От этого ей стало больно, и мысленно захотелось прикоснуться к Аластеру, хотя бы положить ему ладонь на макушку.

Песнь ведьмы звучала тише.

— Покажи мне, — это голос Аластера, он просил.

— Да, покажи уже, — взмолилась Мэй, а потом от какой-то внезапно пришедшей к ней злости открыла глаза.

Она попыталась потереть ресницы, создавалось ощущение, словно ее прислонили к мутному стеклу или кружке с прозрачным сбитнем. Сквозь нее виделись три фигуры, которые шли впереди, одну из них Мэй узнала без труда, это был Аластер. Высокий, с темными волосами до лопаток, украшенные какой-то странной заколкой в виде цветка. Посредине шла девушка, чуть ниже ростом, шлейф ее юбки тащился по полу, талия, перехвачена тонким пояском, они явно смеялись все втроем. Второй мужчина со спины был точной копией Аластера, волосы, возможно, на полтона светлее и просто распущены. Он явно что-то сказал, затем пожал плечами и направился в противоположную сторону, в то время как оставшиеся двое повернули направо. При этом рука девушки едва заметно успела коснуться пальцев Раймера.

Кружку со сбитнем кто-то хорошенько тряхнул, потому что как только Мэй смогла вновь что-то увидеть, то картинка изменилась, теперь это было темное помещение, и Раймер сидел к ней лицом.

Похожи… сходство поразительное, что и на портрете, который она видела в замке. Красивое лицо, что привыкло улыбаться, волосы убраны за уши, свободно струятся по спине. Умный, пытливый взгляд, он смотрел куда-то сквозь нее, а затем улыбнулся:

— Спасибо, Аластер. Когда все это закончится…

— Когда все это закончится, Раймер, я буду плясать на твоей свадьбе как зачарованный, пока ноги не сотру в кровь.

— Не слишком достойный поступок для Золотого.

Они оба смеялись.

Опять тряска и новая картинка: Раймер лежит на земле, все та же темнота вокруг, в единственно светлом пятне исчезает стройная фигура, прячется, когда Аластер словно молния или вспышка появляется перед ним. Он падает на колени и трясет брата за плечо, просит очнуться, но все бесполезно.

У Мэйгрид сердце грохотало внутри, трепетало раненой птицей, что пытается вырваться на волю, в груди горел огонь, который разрывал ее на части и имя ему боль. Она не хотела смотреть больше. Безжизненный взгляд дракона — никогда не забудет этого, как никогда не забудет Аластер.

— Ты должна быть храброй, девочка. Ради него. Смотри же! — голос ведьмы раздался откуда-то из темноты, холодный и совсем непохожий на успокаивающую песнь, что она пела ранее.

Быть храброй? Словно это легко. Мэйгрид умела быть лишь безрассудной, когда того не требовали обстоятельства, как это произошло с тем драконом, которому она врезала вилами от внутреннего отчаянья и страха. Мэй зажмурилась, не желая больше смотреть. Она чувствовала, что Аластеру больно, но он хотел продолжения. Об этом шептал голос в ее голове. В груди больше не полыхало, а сделалось тепло.

— Девочка! Смотри!

Нет, она не станет.

— Почему я? Почему я должна? Я не хочу!

Нэндэг протяжно вздохнула, словно взвыла:

— Поздно, ты выбрала свою судьбу не сегодня. — Ведьма протянула руку откуда-то извне и крепко сжала Мэй за ворот платья, зацепив амулет, тот словно заныл. — Так следуй же ей, упрямая курица!

Мэй выдохнула, неспешно она открыла глаза, молясь, чтобы снова не видеть Раймера. Комната, в которой она оказалась, выгляделасветлой, заполненной солнечными лучами из большого окна, из-за этого фигуру возле него не было видно, а вот Эйлин она узнала. Драконица стояла к ней вполоборота, на ее груди, покачиваясь, весел драгсих — амулет с крылом. Пальцы девушки дрожали, губы дрожали и плечи то же.

— Вот, — сказала она, рывком сдернув с шеи цепочку. — Здесь то, что ты хотел… Ты доволен? Раймер мертв… Мертв из-за тебя!

— Из-за тебя, милая, — прозвучал искаженный голос. — Он доверился тебе, поэтому мертв. Что ж это даже к лучшему…

Раздался смех, холодный и злой.

Картинка изменилась, теперь вновь счастливое лицо Раймера, он стоял между высоких столов с колбами и пробирками, в которых кипела жидкость разного цвета, и клубились такие же разноцветные пары. Эйлин сидела на столе рядом, болтая ногами и громко смеясь, едва задевая пальцами две чайные пары в цветочек, неуместные для лаборатории. Сейчас она казалась особенно красивой, такой как может выглядеть влюбленная девушка, находясь рядом с возлюбленным. Они шутили, он пытался ее обнять и дул на кончик носа, а она жмурилась и продолжала смеяться, в шутку ударяя его кулачками по плечам. Затем Раймера словно отвлекли, позвали, и он отлучился лишь на пару секунд, но этого оказалось достаточно, чтобы Эйлин вытащила из выреза платья небольшой флакончик и вылила его содержимое в стакан Раймера.

Новое видение, другие декорации: драгсих опустился Эйлин в ладонь, и она болезненно сжала его пальцами, так что те побелели.

— Носи его, пока не придет время снять, никто не должен догадаться, что он бесполезен…

— Как же так получилось, что ты не получил чего хотел? Магия Золотого не принадлежит тебе, — настала ее очередь смеяться. Лицо дернулось от удара, и она приложила ладонь к разбитой губе.

— Я получил его смерть и бесплатный бонус, его тупого братца винят в его смерти… Король, конечно, помог ему, но пятна от людской молвы, он не отмоется…

Прекратилось.

Мэй открыла глаза в доме ведьмы, только когда хлопнула входная дверь, это Аластер выскочил наружу, она не успела его нагнать, черная тень взметнулась в небо, и раздался дикий рев.

Глава 9. ДЕЛО ДЛЯ ПОМОЩНИЦЫ

Дом ведьмы покинули на рассвете, пришлось подождать, пока Аластер перестанет нарезать круги по небу и придет в себя. Вначале Мэйгрид долго стояла на крыльце, подпирая дверь спиной, тревожно всматривалась в небо, затем долго сидела на крыльце, опустив голову на руки. На деле перед этим она ужаленной пчелой носилась по полю вдоль реки, высматривая Аластера и пытаясь до него докричаться.

Бесполезно.

Ближе к утру, обессиленным зверем он практически рухнул в траву, пробороздив мордой колею, и тогда Мэйгрид со всех ног бросилась к нему. Она бежала по траве, покрытой росой, скользила и пару раз чуть не упала, но все же удержалась на ногах и приземлилась на колени у самой морды. Вытянутой и клыкастой, как у всех драконов.

Он лежал, прикрыв глаза и тяжело дышал.

Мэйгрид не знала, что сказать, поэтому просто осторожно дотронулась ладонью до прохладной чешуи, твердой словно панцирь, а затем прижалась к нему лбом.

— Пожалуйста, не мучьте себя, корри Аластер, — все, что смогла она выдавить из себя.

Холодную чешую сменило тепло кожи, и лицо дракона оказалось на ее коленях, он зарылся в ткань юбки, а она осторожно гладила его по волосам, словно имела на это право. Затем, спустя время Аластер поднялся.

— Нам нужно возвращаться, — сказал он, поднимаясь по ступеням в дом, откуда вышла ведьма.

Она хмуро глянула на дракона:

— Ты сделал свой выбор, я предлагала тебе другой путь, так что будь добр, утри сопли и не натвори глупостей, — длинное тело подперло дверной косяк. Ведьма болот не выражала никакого сочувствия, лишь презрительно изогнула губы, словно порядком утомилась от затянувшейся сцены.

— Благодарю за помощь, Нэндэг. Ты сделала для меня многое, теперь я буду ждать, когда ты призовешь меня к ответу.

Она хмыкнула, поправив растрепанные волосы, и ушла в дом, а они вернулись на Небесные острова.

Мэй отправилась спать, а Аластер, похоже, не спал, она обнаружила его в обед, бродящим по дому все в той же одежде, со спутанными волосами и безумным взглядом. Как положено личной помощнице, она для начала отправилась на кухню, налила чаю, приготовила пару бутербродов, а далее зажала дракона в углу его кабинета, куда он пытался ретироваться, чтобы она не мешала думать.

— Поешьте, — произнесла она, тщательно копируя мать, тем самым железным тоном, который способен пригвоздить к табурету отца, он подействовал и на дракона. Тот послушно уселся за стол и принялся за еду.

Мэйгрид стояла рядом, наблюдая, чтобы доел до последней крошки, но, в целом просто осматривала обстановку кабинета, в которого до этого дня ни разу не заходила. Мужская обитель пропиталась духом аскетизма, по сравнению с покоями, которые они оставили в родовом замке Аластера. Стены здесь были не спрятаны за многочисленными стеллажами и гобеленами, а просто состояли из камней и глины, как и в ее комнате. Книги стояли пятью высокими стопками у одной из стен, рядом с пустыми горшками, в которых когда-то росли растения, но теперь лишь одиноко чернела земля. Массивный стол из дуба или другого внушительного дерева, стул с мягкой обивкой, бумаги, которые при беглом взгляде представляли собой счета на услуги и, в общем-то, все.

— Благодарю, — он оставил тарелку в сторону, стараясь не смотреть на Мэй.

— Вам нужно поспать и набраться сил.

— Набраться сил действительно нужно, — Аластер кивнул, его взгляд рассеянно скользнул по кабинету и вернулся к пустой тарелке.

По комнате разлилось молчание, Мэй не торопилась взять тарелку с кружкой и унести на кухню, чтобы вымыть и убрать на место. Мысли будоражили не только дракона, Мэй и сама хоть и легла спать, но уснула с трудом, думая о том, что увидела в ведениях колдуньи. Аластер не убивал брата, это сделал кто-то другой, а Эйлин ему помогла.

Мэйгрид очень хотела представить, что сейчас чувствует Аластер, но не могла: девушка, которую он любил, виновна в смерти его брата.

— Могу я спросить? — зачем-то сказала она, хотя лучше держать язык за зубами.

— Да, конечно.

— То, что я видела…

Губы Аластера дрогнули в болезненной улыбке:

— Тебе лучше не думать об этом.

— Я не могу… та девушка, — Мэй не посмела назвать ее имя. — Вы поняли, с кем она говорила? Кто желал смерти вашему брату?

— С тем, кто хотел отнять его силу? — Аластер сцепил пальцы в замок, так что они побелели, а на руках выступила чешуя. — Догадываюсь, кто это мог быть. Есть только один дракон, кому это выгодно. — Брайс — он почти выплюнул его имя.

— Чем?

— Он стал Золотым вместо Раймера.

Аластер встал, отряхнулся, подал Мэй блюдце и вышел из кабинета, его шаги раздались уже на лестнице, а потом скрипнула дверь его комнаты, из которой он не выходил до следующего утра.

***

Мэйгрид стояла в людном переулке драконьего острова, того, что расположился севернее от зеленого бока Старушки Хоуп, по которому она скучала. Тогда жизнь казалась простой, предсказуемой и в этом есть своя прелесть, особенно когда все переворачивается с ног на голову. Теперь же она стояла, одетая в смешные штанишки на манер рабочих с двумя большими карманами спереди и отглаженной рубашке, на которую надета серая курточка. Волосы Мэйгрид спрятала при помощи шпилек и заколок под кепку с коротким козырьком, который натянула на глаза. Непримечательная внешность, которая отлично подходила, чтобы следить за домом одной госпожи.

Радуясь, столь быстрому карьерному росту, она никак не могла себе представить, что в задачи личной помощницы будет входить шпионаж. Мэй никто не обучал столь тонкому искусству, поэтому она просто подпирала собой стену, с ужасом замечая, что все ровно так, как и предсказывал Аластер — ее никто не будет замечать в упор. На людей здесь смотрели, как на камни на булыжной мостовой, поэтому драконы не утруждали себя тем, чтобы смотреть себе под ноги, это не у дел благородных господ.

Дома на Янтарном острове были значительно больше, с блестящей красной черепицей, металлические кованые заборы — выше, зелень перед парадной — гуще. Повсюду благоухали цветы, Мэй могла поклясться, что еще немного и щебечущие птички на ветвях, начнут петь веселые песни. Красиво. Возможно, также красиво в столице Ёнизшира — Изшире, она там никогда не бывала и вряд ли уже посчастливится. Есть ли там фонтаны, как на Янтарном острове? Здесь в пределах видимости объекта располагалось целых два, именно поэтому она могла слоняться между ними хоть целый день.

Оказалось, что шпионить крайне скучное занятие. Она стояла возле забора, сидела на траве у лужайки за терновыми кустами и даже жевала булку с мясом, запивая сладким морсом, которую принес Аластер.

— Не выходила? — спросил он.

На Аластере был надет строгий костюм, излюбленного им черного цвета, блестящие ботинки, и идеально белоснежная рубашка. От него пахло свежим ароматом, который, очевидно, остался на коже после использования лосьона. Выглядел он хорошо, застегнутый на все пуговицы, несломленный и непобежденный. Это и пугало больше всего.

— Нет, госпожа Эйлин не выходила из дома, — доложила Мэйгрид о проделанной работе.

— Хорошо.

— Мне нужно будет тут сидеть до самого вечера?

— Да.

— Тогда не могли бы вы принести еще немного еды и воды.

— На обратном пути непременно, — Аластер кивнул и отломил кусок от булки, закинув его быстро в рот, которую сам и принес.

— Значит, вы хотите влезть в ее дом и найти драгсих, я правильно помню?

Он кивнул, рассматривая дверь, выкрашенную светло-голубой краской, за которой начинались апартаменты Эйлин, его бывшей возлюбленной, без пяти минут жены его покойного брата. Сейчас дверь почти скрывали терновые кусты и деревья, которые отделяли их от той, кто причастен к гибели Раймера. Он мог бы ворваться туда и взять свое силой, но предпочел более изящный ход.

— Я доверяю только тебе, Мэйгрид, — сказал он, положив ладонь ей на плечо.

— Спасибо, корри Аластер. Я не подведу, — Мэй сильнее опустила козырек на лицо, чтобы никто не разглядел ее зардевшихся щек. — Вы, правда, уверены, что… да, спасибо, что дослушали.

Аластер исчез из вида быстро и стремительно, а светлая дверь, наконец-то, открылась и из нее вышла девушка в знакомой мантии, капюшон которой она накинула на голову. Плавные и быстрые движения, она двигалась изящно, словно плыла по воздуху, а не шла на высоких каблуках по булыжной мостовой.

Смотреть ей в спину, словно пытаясь прожечь насквозь, при этом доедая угощение, сидя попой на траве — то еще занятие. Мэй старалась думать только о трех вещах: первое — Аластер ей доверяет, второе — она должна только проследить за тем, как часто Эйлин уходит из дома и во сколько возвращается, третье — они должны раздобыть доказательство виновности того дракона Брайса, и если она правильно поняла, то есть шанс, если Аластер осмотрит драгсих Эйлин.

Все эти разговоры о том, что драконы влюбляться один раз и на всю жизнь, они смешили и в то же самое время, Мэйгрид совершенно не хотелось, чтобы корри Аластер, который однажды отдал свое сердце чужой женщине, поплатился за это сейчас. Одно дело знать, что она просто предпочла другого, и знать, что она причастна к смерти брата… Что ж, оставалось надеяться, что выдержка ее хозяину не откажет.

Мимо проходили драконы, он прогуливались возле фонтанов, иногда все же бросая на нее косые взгляды, но скорее с осуждением к тому, чей она слуга и кто позволил ей тут рассесться, но из-за того, что благородных господ хватало, каждый думал друг на друга. Эйлин вернулась спустя два часа.

За следующие полторы недели, за которые Мэй успела сменить несколько нарядов, чтобы не привлекать внимание к одному и тому же лицу, слоняющемуся возле фонтанов, она узнала следующее: передвижения Эйлин довольно хаотичны. Все же удалось кое-что разузнать, поковырявшись в ее ящике для писем, а именно найдя там приглашение на званый вечер какой-то госпожи Пэг. С учетом того, что последующие дни Эйлин вернулась с пакетами из магазина одежды, а потом ей доставили туфли из обувной Ла Фэра, значит, на праздник она все же собиралась и получается — вот он шанс. Еще Мэй узнала, что во время ее отсутствия Аластер разыгрывал целый спектакль, например, соседи видели, что она перемыла все окна в доме, а еще пару раз выходила трясти ковровые дорожки. Соседская же служанка, которая ей и сообщила о ее излишней продуктивности, смотрела на нее крайне косо и неодобрительно, как бы намекая, что от такого упорства ей тоже прилетело дел по дому, которыми она не собиралась заниматься ближайший месяц.

— За тобой следят, — таков был ответ дракона, когда неделю назад он поставил ее в известность, что с завтрашнего дня она будет шпионить за домом Эйлин.

— Кому нужно за мной следить? — удивилась Мэй, садясь за крохотный грубо сколоченный стол. Наступило время завтрака, и она только закончила готовить, а затем подала на стол кашу с кубиком масла сверху, которое по задумке должно как раз растаять и придать завершенный вкус блюду. — Когда, как?

— Я думал это человек Сеттена, хотел удостовериться, что при первой возможности я не верну тебя домой, а сдержу слово. Теперь я думаю, что дело в Брайсе.

Мэй сразу же вспомнила узкое лицо парня в витрине магазина и что, потом она видела его несколько раз. Очевидно же, что такое совпадение неслучайно, но она решила не заострять на этом внимания, а еще, видимо, поэтому Аластер взял ее с собой в фамильное гнездо, несмотря на то, что опасался, что лишится компаньонки, первой за все время, кто не смотрел на него с чувством страха или стыда.

— Зачем Золотому какая-то человеческая девушка? — ложку она так и не взяла в руки, наблюдая, как над тарелкой поднимается полупрозрачная дымка пара.

— Не знаю, — он пожал плечами, — но думаю, что дело в том, что рядом с тобой я становлюсь сильнее, и он сразу же это понял, когда я случайно отклонил его заклинание в тот день, когда поручился за тебя, теперь я думаю, что оно было не такое же уж и простое. Я много думал об этом, временами, когда ты рядом я чувствую, как магия взывает внутри меня. Я чувствую ее прилив и силу, а так быть не должно… Понимаешь, двух Золотых не может существовать одновременно. Думаю, он стал следить за тобой, чтобы понять ошибся он или прав… и как быстро я догадаюсь, в чем дело.

— Двух Золотых?

— Магия Золотого — это не просто тот дар, которым обладают многие колдуны и маги, это гораздо большее — настоящая сила, которая призвана сохранить род драконов на долгие годы. Она выбирает лишь одного хозяина, она выбрала моего брата, как выбрала до этого моего отца и его отца. Меня она не выбирала, я лишь согласился стать ее временным пристанищем, потому что с Раймером начало происходить странное… Магия выбрала его, а затем словно оттолкнула… Когда Раймера не стало, а я из-за прерванного ритуала не получил ее полностью, она выбрала новый сосуд — Брайса.

Аластер вытер лицо ладонями, словно пытался прогнать воспоминания.

— Считаете, что такие важные доказательства госпожа Эйлин хранит в доме?

— Не уверен, но начать с чего-то нужно. К Золотому мы не сможем вломиться при всем желание, а вот к ней, другое дело. Тем более что там, где драгсиху положено висеть — его там нет, — дракон криво улыбнулся и безжалостно воткнул ложку в кашу. Дальше он поведал, что после того, как с амулетом добровольно расставались, его приносили к специальному древу, к которому привешивали за атласные ленты, где он останется до конца веков.

О том, что амулет с крылом Эйлин совершенно точно дома не хранила, они узнали только через два дня, когда Мэйгрид с Аластером, оставаясь в засаде за кустами, убедились, что драконица направилась на вечеринку и все же решились проникнуть в дом.

Аластер, вернее, не решался, он действовал холодно и решительно, а Мэй просто следовала за ним. Она старалась гнать от себя мысли, что если их поймут с поличным, то, вероятнее всего, дракон отправится в замок к матери на перевоспитание, а она гнить за решетку или ее просто сбросят с Небесного моста, как и планировалось ранее. С другой стороны, она должна помочь, Аластер не убивал брата, и они должны найти доказательства, которые помогут расправиться с настоящим убийцей.

Думая об этом, Мэйгрид вошла внутрь вслед за Аластером, когда тот, поковыряв шпилькой в замке, легко и изящно отворив его, как по волшебству. Впрочем, это, скорее всего, оно и было, но Мэй решила не вдаваться в подробности.

В отличие от аскетичного дома дракона, обиталище Эйлин пропиталось роскошью без элегантности, мраморные полы, ковры с мягким ворсом, гобелены и картины на стенах, шкура зверя у камина, статуи и… всего много и чересчур, словно ее одаривал чересчур щедрый поклонник без чувства вкуса.

Бродить здесь в темноте, опасаясь, что хозяйка вот-вот вернется, то еще удовольствие.

Аластер велел быть аккуратным и не наводить беспорядок, чтобы присутствие гостей осталось тайной для хозяйки, поэтому Мэй принялась копаться в вещах, стараясь запоминать их точное расположение, чтобы вернуть на место. Ничего особенного. Простые безделушки и украшения, возможно следовало поискать что-то похожее на тайник? Она светила маленьким фонариком, ища потаенные места. На первом этаже ничего не обнаружилось и пришлось подняться на второй. Пара пустых комнат и спальня хозяйки. Дом пустовал, даже половицы не скрипели, хорошо слаженные умелым мастером. Служанка — за время наблюдения установлено точно — одна, приходила по определённым дням и сегодня им никто не мешает осмотреть каждый угол. Кстати, об углах, Мэйгрид мысленно успело пожалеть несчастную драконицу, которая стирала пыль с кучи бесполезного хлама.

Спустя время не найдя ничего стоящего, Мэй подошла к Аластеру. Он стал над письменным столом, слабый луч от его фонарика выхватил простую деревянную рамку с портретом улыбающихся Раймера и Эйлин.

— Я бы хотела, чтобы ты положил его назад, — раздался голос. — Он мне дорог как память.

Глава 10. ПО ДУШАМ

В комнате зажегся свет.

Первые секунды Мэйгрид не могла смотреть, столь ярким он казался, затем глаза все же привыкли, и она смогла различить источник голоса — Эйлин, которая не удивилась визиту незваных гостей.

В экипаж, что увез ее на вечер госпожи Пэг, она садилась в прекрасном сиреневом платье, светлые волосы убраны в высокую прическу и украшены драгоценными камнями. Сейчас она стояла в дверном проеме столь же красивая и изящная, как и в первую их встречу, в руках блестел нож, очевидно, взятый с кухни. Длинный и мощный, для разделки мяса. Драконица не улыбалась, бледное лицо серьезное и внимательное, брови, словно подведенные углем, нахмурены.

От осознания, что их поймали, Мэйгрид сделалось дурно, тут бы пригодилась великая настойка для успокоения нервов. Воры из них получились невпечатляющие, но Аластер решительно вышел вперед и изобразил галантный поклон.

— Прости за вторжение, Эйлин.

Хозяйка дома, не выдавая лишнего беспокойства, но и не выпуская нож из рук, уселась на высокий стул и откинулась на его спинку, закинув ногу на ногу.

— Объяснишь?

— А, может, ты? — он остался стоять на месте, сложив руки на груди, а Мэйгрид ничего не оставалось, как встать за его спиной. Она не смогла найти себе достойное занятие, чтобы в такой обстановке позволить сохранить лицо, не думая о том, что сказала бы ее добрая мать. Возможно, она предпочла бы, чтобы дракон оказался развратником и лицедеем, а не просил ее дочь шпионить и влезать в чужие дома.

— Что именно, Аластер?

— То, например, как ты заставила моего брата отдать тебе драгсих.

По губам пробежала тень улыбки, которая тут же исчезла. Выражение светлых глаз в обрамление пушистых черных ресниц оставалось печальным и настороженным. За спиной драконицы висел чудесный гобелен с вышитыми оленями и цветами. Подле него стоял комод, украшенный толстыми свечами и подсвечниками, на который Мэй недавно наткнулась и как она уже знала, в этом комоде Эйлин хранит белье. От знания этой маленькой тайны она сделала еще шаг за спину Аластера, чтобы не встречаться взглядом с хозяйкой шелкового пеньюара и кружевных трусиков.

— Также как я заставила тебе отдать свой драгсих?

Аластер замер, спина напряглась, но он держал себя в руках, и голос почти не дрожал:

— Я был идиотом.

— Идиот ты сейчас, — тут же парировала она. — Влез в мой дом, что если я вызову констебля?

— Ты услышала, что кто-то ходит наверху, но вместо того, чтобы побежать за констеблем, взяла нож и поднялась сюда, так что не думаю… Кажется, ты была готова к гостям.

Воцарилась тишина, в которой, если прислушаться, можно услышать, как мимо проехала возница. Элин смотрела на него в упор, выражение лица оставалось таким же внимательным и печальным, затем она вздохнула и покрутила холодное оружие с длинной толстой деревянной ручкой между пальцев.

— Признаюсь, — хохотнула она, — но не сегодня. Вечеринка вышла скучной, и я решила улизнуть домой. Обидно, что это случайность? Ты ведь так хорошо подготовился, наверное, следил за мной или это она?

Аластер выдержал едкий взгляд с достоинством:

— Напротив, я даже рад, что мы сможем наконец-то поговорить. Так ты расскажешь мне, ради чего Раймер умер?

— Раймер умер из-за вашего ритуала.

Тени стали чернеть или это воображение нарисовала Мэйгрид такую картину? Ей захотелось съежиться, стать маленькой незаметной, но вместо этого она заставила себя расправить плечи. Если пойдет по худшему сценарию и Аластер все же захочет задушить Эйлин прямо сейчас, то ему кто-то должен будет помешать.

— Не ври мне. Я знаю, что ты сделала и что за этим стоит кто-то другой. Я не знаю как, но ты напитала драгсих магией Раймера и передала ее в чужие руки… только что-то пошло не так… я прав?

Мэй невольно вспомнила те картинки из прошлого, которые она видела. Драконица отдала драгсих кому-то другому. Зачем она это сделала? Какие в себе он хранит тайны? Аластер, похоже, разобрался в этой головоломке. Еще бы это его мир. Магии дракона учили с детства, другое дело, что он не готовился к участи Золотого, но в пазл из разрозненных картинок все же сложил.

— Ты ничего не знаешь, Аластер. Не знаю, что и как тебе удалось разнюхать, но ты даже не представляешь. Просто забудь обо всем и живи дальше, я сделаю вид, что мы не встречались сегодня ночью.

— Значит, это Брайс, я прав?

Тень отбросила длинный силуэт, который неимоверно вытянулся и расправил крылья. У Мэйгрид волосы встали на загривке, она ощутила волну мурашек, что побежали по позвоночнику вниз и ей это сильно не нравилось.

— Я ничего тебе не скажу. Хочешь, возьми этот нож и приставь к моему горлу, — она протянула оружие как доказательство своих слов, но дракон остался стоять, даже не взглянув не него. — Тебе лучше все оставить как есть. Ты был слепцом, который только и верил в то, что мир вращается вокруг тебя и Раймера, так оставайся же им. Я многое потеряла и не хочу терять еще больше, понимаешь меня? — она качнула головой. — Вижу, что не понимаешь. Просто уходи и оставь это навсегда. Так будет лучше для всех. Раймер бы этого хотел.

— Думаешь, он хотел умереть?

Свечи за ее спиной вспыхнули ярким пламенем. Аластер злился, а присутствие Мэй придавало силу его магии. Тени за спиной Эйлин заплясали в страшном танце. Она тоже ощутила гнетущую атмосферу, которая переменилась в ее комнате и теперь испугалась. Зрачки расширились, она сжала сильнее нож и опустила обе ноги на пол.

— Он хотел защитить тебя, а теперь убирайся. Уходи из моего дома, если не хочешь, чтобы я стала кричать, и сюда сбежались все соседи…

— Ты не станешь!

— Еще как стану! Мне нечего тебе сказать. Я не буду извиняться, оправдываться или хоть что-то говорить. Думай что хочешь. Твой брат сам выбрал свою судьбу и буду до конца жизни благодарна ему за это. Не иди по его пути, оставь все как есть, — из глаз драконицы брызнули слезы.

— Боюсь, уже не смогу.

— Ты пришел в мой дом, чтобы найти драгсих, не теряй время, его здесь нет.

— На Древе Сожалений его тоже нет, Эйлин. Где он?

— Ты не найдешь его. Хочешь, убей меня, хочешь, пытай, а если нет, то… уходи. Прошу, во имя Раймера.

Аластер сделал шаг вперед, огонь свечей вспыхнул на этот раз так ярко, что Мэй обеспокоено, кинулась к ним, чтобы потушить. Дракон забрал нож из рук Эйлин и кинул его на кровать, а затем, коротко кивнул и, указав на дверь, начал спускаться.

Драконица проводила Мэй пустым взглядом, а затем едва слышно шепнула:

— Не дай ему наделать глупостей.

Мэйгрид спускалась по кованой лестнице вслед за Аластером, который поспешно покинул дом, а дальше они пешком направились на Изумрудный остров, на улочку без названия, где находился дом. Мэй в очередной раз просто молча шагала рядом, чувствуя, что во всей этой ситуации она готова взорваться. Она никогда не испытывала столько эмоций разом, даже когда ей казалось, что ее убьют.

Теперь она быстро перебирала ногами, не пытаясь подстроиться под шаг дракона, темное небо над головой висло так низко, что можно дотронуться до него рукой, и звезды мерцали, переливаясь и шепча, что они знаю все тайны. Например, ту, почему дракон рядом с ней обретает силу и какова ее цена.

Аластер неровно дышал, лицо сделалось красным, и он расстегнул верхние пуговицы рубашки, пытаясь прийти в себя. Мэйгрид тоже пыталась, ей не нравилась роль немой участницы событий, особенно тех, что касались ее напрямую, поэтому она просто остановилась на середине пути.

— Вы сказали, что доверяете мне корри Аластер.

— Да, — он то же остановился.

— Тогда расскажите мне, что произошло тогда и что происходит сейчас. Я понимаю, что для вас, я всего лишь досадная случайность, которая свалилась вам на голову, но… теперь мы связаны с вами не только тем, что я стала вашей помощницей, и не этим… взломом с проникновением, но другим… магией, — последние слова Мэйгрид прошептала. — Я неглупая, и могу сложить два плюс два. Не то, чтобы я сложила, конечно, просто ведьма с болот не сильно шифровалась, когда сказала вам, что все дело во мне, да вы и сами подтвердили ее слова… Я хочу понимать, в чем дело.

— Не глупая, — повторил дракон без насмешки.

Аластер зашагал дальше по улице, а она осталась стоять на месте. Он сделал несколько шагов, пока не остановился, развернулся к ней и протянул руку:

— Ты же не думаешь, что я стану рассказывать все прямо здесь?

Пришлось дождаться, вытерпеть, когда они доберутся до дома, переоденутся и даже, когда вскипит чайник, как оказалось, детали преступления лучше всего обсуждать, сидя за кухонным столом.

Низкий и тесный — как раз годился, чтобы обмениваться тайнами. Мэйгрид налила горячей жидкости каждому в кружку до самых краев и уселась на табурет, пристально смотря на Аластера. Он обещал рассказать обо всем, что знал, что произошло с его братом и что касалось ее.

История начиналась банально: два юноши влюбились в девушку неземной красоты. Два красавчика-брата, практически одинаковые с лица, но разные по характеру, одному из которых выпала удивительная честь стать Золотым. Мэйгрид не хотела снова слушать ту часть, в которой Аластер безутешно вздыхает, говоря о том, что та самая лесная нимфа выбрала не его. Обошлось без щенячьего выражения лица, всего лишь сухая констатация факта и он переключился на тот момент, что за месяц до знаковой встречи с красоткой древняя магия драконов выбрала Раймера своим новым хозяином, а после того, как он увлекся девушкой магия начала давать сбой, словно отталкивала его. На это не обращали внимания, потому что «магические» проблемы бывали и, первое время приходилось притираться к новым силам, но брату становилось только хуже. Решение, которое он принял на семейном совете помимо того, что сообщил, что собирается жениться, было таким — он передает силу своему младшему брату Аластеру. Сила — это непросто магическое преимущество, но и власть, которая уступает лишь королевской, конечно, ее решили оставить в семье. Настал день ритуала, братья разошлись по башням, а потом Аластер понял, что все пошло не так. Он ощутил силу, она наполнила его, но лишь на половину… а затем связь и вовсе оборвалась и он понял, что случилось плохое. Про то, как нашел брата, он сократил, опустил часть, при этом не выпуская кружку с чаем из рук. Не задел и тот момент, что его обвинили в случившемся, только лишь то, что последующие три года он жил с огрызками магии Золотого, которые слабели и чахли в нем, потому что двух Золотых не может существовать и магия выбрала нового дракона — Брайса.

— А потом случилась ты, — Аластер откинулся на спинку стула. — Клянусь, я не сразу понял, что во мне просыпается магия, и я не знаю, почему это происходит, когда ты рядом.

— Кажется, нам нужно будет навестить ведьму с болот. Думаю, она знает больше, чем сказала, — Мэй все же сделала глоток чая, который успел порядком остыть с момента начала беседы. Она хорошо помнила, как та все время твердила, что Аластер сделал свой выбор и выбрал то, что выбрал, и что ему следует разобраться с текущим, а не с прошлым. — Погодите, корри Аластер, — Мэйгрид напряглась. — Если ваша сила увеличивается, значит ли, что в этот момент сила корри Брайса уменьшается?

— Вероятнее всего — раздался прямой и честный ответ.

Утром следующего дня, когда Мэйгрид после завтрака направилась проверить почтовый ящик, среди счетов за недавно доставленные продукты, она нашла еще одно письмо, в золотом обрамлении с вензелями и гербовой печатью.

Аластер рассматривал его скептически, потом все же надломил сургуч и пробежался взглядом по тексту.

— Мэйгрид, как ты смотришь на то, чтобы вместо… что ты обычно делаешь по пятницам… в любом случае вместо этого посетить королевский бал, в качестве моей плюс один?

— Вы ведь издеваетесь, корри Аластер? — уточнила она, недоверчиво разглядывая дракона.

— Ни в коем случае.

Глава 11. ВЕСЕННИЙ БАЛ И ПРЕДЧУВСТВИЯ

Мэйгрид скептически разглядывала приглашение, в котором черным по золотому значилось: «Его Величество Роберт властитель драконов в небе, король и наместник богов на земле приглашает вас на Весенний бал. Приглашенный корри Аластер (+1)».

В целом то и все, чересчур вычурный вензельный текст, сплошь из завитков и черточек, но Мэйгрид читала его снова и снова, не в силах поверить, что плюс один — это она. Ее посетило чувство, которое присуще любой молодой деревенской девчонке, когда ей сообщают, что она неожиданно попала в сказку — недоверие. С детства приученная к тяжелому труду и отсутствию каких-либо подачек Мэйгрид знала, что если тебе протягивает незнакомец сладкую конфету просто так, то ее не стоит тянуть сразу в рот, а следует выкинуть в выгребную яму. Конечно, она понимала, что Аластер не решил праздно развлечься в замке и не просто так тянет ее с собой, а задумал, что-то нехорошее на манер их прошлой вылазки.

Самое основное Аластер взял на себя: позаботился о платье, нанял служку, чтобы уложить Мэй волосы и накрасить ее, она же делала все остальное — заплатила им всем по указанной сумме, рассчиталась из средств дракона за экипаж, цветы, что будут его украшать, позаботилась о том, чтобы костюм Аластера как следует отгладили и подготовили к выходу в свет, в целом у нее наконец-то появились дела, за которые она с радостью и взялась. Дракон выдал ей красивую грамоту с гербовой печатью, в которой говорилось, что госпожа Мэйгрид Вейр находится на службе у корри Аластера в звании личной помощницы, как оказалась, эта бумага с ноги открывала дверь во многие места. Теперь не приходилось стыдливо прятаться за драконом и терпеть надменные взгляды продавщиц, которые всем своим видом показывали, что работа с человеком — не для них. Теперь же, забирая очередную покупку из магазина, ее не гнали к черному входу, как многих слуг, а предлагали даже присесть и выпить чаю. Она старалась наслаждаться текущим положением дел, но не слишком. В голове зудела мысль, что стоит быть осторожнее с учетом того, что за ней до сих пор могут следить. Конечно, ничего интересного они не узнают, кроме того, какого цвета предпочитает носки корри Аластер или что в кондитерской она заказала к вечеру медовых пирожных. Мэй не знала, как это назвать, но в глубине у нее зрело нехорошее предчувствие, ничем не подкрепленное, но оно скребло мелкими коготками, что дело дрянь.

Служка, которую нанял Аластер, оказалась довольно бойкой и умелой девицей. Краснощекая, явно человеческого происхождения, хоть ее глаза и горели так ярко, как могут у драконов. Она высовывала кончик розового языка, в моменты особого сосредоточения, пока колдовала над волосами. Носилась вокруг Мэй, ловко подхватывала пальцами шпильки, вытаскивала их из поясной сумки с множеством отделений и вкалывала в волосы, заставляя непослушные локоны лежать смирно волосок к волоску. Время от времени она спрашивала все ли в порядке и довольна ли заказчица, а когда ловила ее заинтересованный взгляд на себе, то улыбалась.

— Гадаете кто я, человек и дракон, госпожа?

Мэйгрид вздрогнула, она не привыкла, чтобы к ней обращались столь уважительно, тем более используя неподходящее к ней «госпожа».

— Признаюсь честно, есть немного. Мне казалось, что я хорошо научилась отделять людей от драконов.

— Я полукровка, — рассмеялась она. — Моя мать родила меня до обращения.

— Значит, это не сказки? — удивилась Мэйгрид.

Она слышала, о чем иногда шепталась Мэри с подружками, когда они фантазировали начитавшихся своих романтических книжек. Дракон забирает прекрасную девушку на Острова, они влюбляются друг в друга, и он обращает ее в дракона, и тогда они соединяются как истинная пара. Кто-то даже мечтал о таком.

— Не сказки, — выдохнула она, — но и ничего романтического в этом нет. Опасный ритуал, при котором не выжить — шансов больше.

— Извините…

— С моей матерью, хвала Небесам, все в порядке, — она отмахнулась и продолжила работу.

— Значит, вы здешняя и выросли на Островах?

— Все верно и никогда их не покидала.

— А я здесь совсем недавно.

Девушка, если и знала, об истории Мэйгрид, то не решилась это хоть как-то продемонстрировать.

— Значит, ваша мать стала драконом после вашего рождения? — любопытство не самая правильная вещь, но Мэй безумного хотелось его утолить. — Я думала это сказки для глупых девочек, которые верят в прекрасных принцев. Должно быть, это истинный символ любви, стать кем-то другим ради другого.

— А вы знаете о том, как появились драконы?

— Из камня или пламени?

— Это то, что говорят вам на Материке?

— На Материке немного говорят о драконах, в основном, если вспоминают, то пытаются к ним послать, не в лучшем смысле, в общем.

— Ясно, — рассмеялась та, совсем без обиды. — Здесь считают, что драконы научились обращаться в людей ради своего спасения, есть и романтические версии, по которым первый дракон влюбился в принцессу, что принесли ему в жертву, он так хотел быть вместе с ней, что создал заклинание, которое придавало ему облик юноши. Есть и менее популярные теории, одна из них гласит, что драконы, когда-то были волшебным народом за пределами Материка, они научились обращаться в огромных хищников, чтобы защитить свою магию, но из-за преследований людей были вынуждены жить в пещерах в этом облике так долго, что забыли, что когда-то были людьми.

— Интересно.

— Последняя теория, как вы понимаете среди чешуйчатых не самая популярная. О, вы только посмотрите на себя — настоящая красавица, ваш кавалер останется доволен.

— Я всего лишь сопровождающая и мне главное — не опозорить своим видом корри Аластера.

— Не переживайте, о позоре тут речи и не идет, только о зависти.

На этих словах Мэй взглянула на себя в зеркало и удовлетворенно кивнула, ей понравилось, что она увидела: многочисленные шпильки исчезли, теперь ее темные волосы струились одинаковыми волнами по плечам. У правой стороны лица волосы служка убрала назад и украсила драгоценностями, в свете ламп те сверкали зеленым блеском, под цвет глаз. Довольно красиво и все это в сочетание с платьем, которое Аластер выбрал для нее. Опять неудобный корсет, красная парча, пышный каскад юбок, в целом нужно признаться, она выглядела действительно хорошо. К платью полагалась накидка-пелеринка воротник, красная ткань расшита золотым рисунком и драгоценностями и украшенная бахромой, которая также переливалась в свете ламп. Если он приготовил такой наряд для нее то, как же будет выглядеть сам Аластер?

Она думала об этом, когда спускалась по узкой лестнице, проходила через кухню, ровно до тех пор, пока не оказалась в зале напротив того, кого должна сопровождать. Мэйгрид могла поклясться, что врут те женщины, которые говорят, что у них ни разу не перехватывало дыхания от взгляда на мужчину, потому что она впервые в жизни разучилась дышать. Иногда так, конечно, случалось в холмах, в особенно ветреную погоду, когда хлесткий ветер бьет в лицо так, что невозможно сделать вздоха, но сейчас это произошло совершенно по другой причине.

Мэйгрид сама отнесла в прачечную изысканное мужское пальто винного цвета, она подготовила по велению Аластера набивной черный жилет и белую рубашку под низ, но совершенно не могла понять, почему он выглядит во всем этом столь хорошо. Дракон же, в свою очередь, удовлетворенно хмыкнул, ничуть не удивленный преображением помощницы и сверкнул серыми глазами, словно не замечая, что она таращится на него, как умалишенная.

— Вы выглядите чудесно, корри Аластер, — только и смогла выдохнуть Мэй, понимая, что с затянувшейся паузой необходимо что-то делать.

Комплимент он принял, благосклонно кивнул, и даже вместе с руками, которые поднялись в жесте благодарности, поднял трость с серебряным набалдашником, которая завершала вечерний ансамбль. Ответного комплимента не прозвучало, и Мэйгрид на это лишь досадливо поджала нижнюю губу.

Ей хватало ума не строить иллюзий насчет хозяина и его предпочтений, сравнивать себя с Эйлин, она, конечно, не станет. Только все же, видимо, в глубине души весьма хотелось, чтобы он хоть раз признал, что его помощница красива и обольстительна. Всего лишь глупые девичьи мысли и не больше, тем более, вспомнив, зачем они направляются на Весенний бал, романтические заботы ушли на самый последний план.

— Значит, мы едем прощупывать обстановку и вы точно не собираетесь проникать к Золотому?

— Конечно, нет, — в который раз отмахнулся он. — Это глупо даже для меня, замок набит верными людьми королю, так и верными людьми других господ, я это прекрасно понимаю, я вырос здесь, в конце концов, к тому же не думаю, что я там что-то найду, — Аластер ловко перекинул трость из одной руки в другую. — Не думай об этом, просто наслаждайся праздником.

— В свете последних событий не думать о том, что… мы с вами оказались связаны, и Золотой об этом знает, довольно глупо, не находите?

— Если бы он знал все, то думаю, ты бы уже покоилась на морском дне.

Мэйгрид поджала нижнюю губу и обеспокоенно посмотрела на Аластера пораженная, с какой простотой он произнес эти слова.

— Он убил моего брата, случайно или нет — непонятно, но то, что мы видели в тех видениях, доказывает, что он ничуть не расстроился по этому поводу. Он похитил его силу, а значит, она выбрала его не сама.

— То есть он не имеет права быть Золотым?

— Верно мыслишь, — дракон откинулся на спинку сидения дилижанса и прикрыл глаза. — Он что-то почувствовал тогда в замке, наверняка сам не понял, что именно, поэтому приставил к тебе шпиона, чтобы понаблюдать за нами. Потом наверняка начал гадать, почему магия стала нестабильной, но теперь, после посещения Эйлин, он уже точно знает, что я каким-то способом узнал… еще немного времени и он сложит два плюс два.

— Так уж и немного?

Мэйгрид рассматривала профиль Аластера, ей не слишком нравилась мысль, что Аластер фактически своим визитом решил подразнить Золотого, не известно, на что он способен. Вернее, известно — ради получения силы пройдет по головам.

— В отличие от моего дара, его магия сильна, во всяком случае, сейчас. Кто знает, если ему дать время, что он будет способен рассмотреть. Мне бы хотелось знать его умозаключения, — он открыл глаза и посмотрел прямо на Мэйгрид, которая, смутившись, отвела взгляд. — Мне тоже весьма интересно, почему вдруг рядом с обычной деревенской девчонкой…

Он недоговорил, дилижанс остановился.

Их встретил разодетый лакей, в парике из завитых волос, и протянул руку, затянутую в идеально белую перчатку, чтобы помочь выбраться. Мэй проследила за тем, что ее рот точно закрыт, поскольку дальше она могла лишь удивляться происходящему. Ни один праздничный вечер к Низине не сравнится с королевским балом, даже если это и праздник для драконов. Аластер наверняка чувствовал себя уверенно и по-домашнему, возможно, обилие цветов, которыми были украшенная лестница, холл и парадный коридор, казались ему недостаточно изысканными, или слуги не слишком галантными, а шампанское в высоких бокалах, которое раздавали на каждом углу — кислым. Парадная часть замка, совершенно точно отличалась от тех мрачных коридоров, которыми волокли ее в прошлый раз. Драконы, в своих лучших нарядах, разодетые по последнему слову моды, дамы в шляпках, украшенных цветами, у мужчин чаще всего цветы были приколоты у груди.

Аластер в какой-то момент остановил ее в одном из коридоров, возле пышной вазы с розами и незаметно отломил два бутона, словно неблагородный корри, а какой-то мелкий воришка. Дальше он протянул ладонь Мэй, давая понять, что она должна сейчас с этим сделать, и она, не придумав ничего лучше, протянула руку. Он прислонил бутон к ее кисти и от розы протянулись нежные зеленые линии, словно продолжения стебля и на манер ленты обвязались вокруг запястья, получилось крайне изящное украшение. Себе же он приделал белую розу к плащу снова с помощью магии.

— Нужно было просто сказать мне, и я бы все подготовила.

— Я совсем забыл об этом обычаи, — он улыбнулся, словно извинялся. — Ну, что ты готова?

Мэй кивнула.

Большой зал, в котором собрался высший свет драконьих островов, по своим габаритам превосходил поляну, на которой Мэй протанцевала всю молодость, но все же напоминала ее, потому что они оказались под открытым небом, а под ногами был выстелен ковер из травы и мха. Мягкий и ровный, по такому, как раз хорошо прохаживаться на высоких каблуках. Драконы в отличие от шумных селян не танцевали, они томно прохаживались по одним известным им траекториям, но в основном от одного столика с шампанским до другого. Наверху над головой кружили несколько особей вистинном обличии, они приближались и отдалялись друг от друга, выписывая странные пируэты. Фигуры колец и звезд, сменялись отдельными выступлениями. Играли музыканты, а у одной из стены, Мэй даже увидела водопад, который тихим потоком падал прямиком в маленькое озерцо. Повсюду стояли скамейки, на которые в любой момент можно присесть, но в большей степени драконы все же стояли.

— Хотела спросить, а полукровки могут принимать облик драконов? — Мэй не решилась спросить это у служанки, но в голове мысль все же осталась. Помпезная обстановка и море незнакомых лиц нервировали, поэтому ей хотелось зацепиться за подобие светской беседы, чтобы прийти в чувство.

Аластер, если и удивился внезапному вопросу, но вида не подал.

— Не могут.

— Много на островах полукровок?

Он лишь пожал плечами:

— Я лично не считал.

Слишком красивая обстановка кричала, что она здесь лишняя, но через время Мэйгрид все же забыла, что она здесь не от праздного любопытства, особенно когда в толпе лиц увидела одно знакомое, то, которое посмела ударить вилами. Он смотрел на нее из угла зала, криво улыбаясь, скорее скалясь.

По спине пробежал холодок. Дракон при всем внешнем лоске выглядел также неприятно, как она его и запомнила. Руки, унизанные драгоценными кольцами, узкое лицо с колким взглядом, что прожигал насквозь. Он считал себя лучше многих, подбородок непроизвольно стремился вверх, а его обладатель старался, чтобы зубы не посыпались крошкой от того, как он старательно стискивал челюсть в приветливом оскале.

Аластер закрыл ее спиной:

— Он может злиться сколько угодно, но твой долг уплачен, а дальше лишь моя забота.

Ответить что-то она не успела, драконы в зале начали расходиться в стороны, пропуская впереди себя фигуру, облаченную в золотые одежды, чьи волосы, в лучах света горели красным — короля. За его спиной маячила тень — Брайс. Он был одет в черное с золотыми вставками, словно несмотря на свое звание, никто из драконов не должен забывать, кто здесь правитель, а кто инструмент в его руках.

— Ваше Величество, — корри Аластер учтиво склонил голову, в то время как Мэй застыла на месте, не слишком понимая, как изобразить достойный реверанс, но все же колени подогнула, неуклюже оставив одну ногу чуть назад и склоня голову.

— Признаюсь честно, удивлен, мне казалось, тебе наскучило наше общество, — король обращался к своему приближенному, игнорируя присутствие Мэйгрид. Зато его спутник следил за ней внимательным взглядом, цепко вглядываясь в каждую деталь гардероба, словно они могли навести его на какую-то мысль. Мэй старалась не него не смотреть, во всяком случае, прямо.

— Разве такое возможно, — Аластер соблюдал правила приличия и даже сохранял заискивающий тон, который короля лишь веселил, как если бы они разыгрывали известную только им пьесу.

— Не помню, когда последний раз видел вас на светском приеме, а ваша спутница?

— Позвольте вам представить, хоть вы уже и встречались, это моя помощница — Мейгрид Вейр, та заблудшая душа, об искупление которой я пекусь.

— Не узнал, — теперь она удостоилась долгого взгляда, который словно легкое прикосновение пера к коже, прошелся по ее личику и зоне декольте. Пелеринку пришлось снять, и теперь Мэй чувствовала себя неуютно, но явно польщенной. — Значит, личная помощница. Вы выглядите очаровательно. Ваше присутствие — украшение этого вечера.

— Благодарю, Ваше Величество.

— За какие заслуги? — Брас оживился, его лицо мало что выражало, хотя светлые брови вопросительно поднялись. Его лицо в целом было светлым, словно в случайном порядке на нем неумело нарисовали конопушки. Светлые брови и ресницы, он скорее представлял собой холст, с прорезью для рта и двумя яркими сапфировыми глазами.

Аластер этот вопрос полностью проигнорировал, зато задал другой:

— Мисир Брайс, понимаю, что сейчас праздник, но у меня к вам будет личная просьба. Выделите время, понимаете, у меня последнее время какие-то странности творятся с магией. Хотелось, чтобы вы меня осмотрели. Если Его Величество не возражает, — дракон, как по заказу, покрылся красными пятнами.

Тот обеспокоенно взглянул на друга и кивнул.

Мэй постаралась незаметно дернуть Аластера за рукав, но тот успел убрать руку и с нетерпением взглянуть на нее.

— Если мой король позволит, то я могу выделить время прямо сейчас.

— Что ж, пожалуйста, — он великодушно махнул рукой.

— Мэйгрид, останься здесь, — приказал Аластер.

Естественно, задерживаться король в присутствие помощницы своего придворного не стал, напоследок предложил ей лишь расслабиться и обратил внимание, что она может чувствовать себя менее скованно, в этот раз она не узница в его замке, а гостья.

Мэй одиноко прохаживалась по залу, стараясь не встречаться взглядом или лично с корри Сеттеном, широкая спина, за которой она могла спрятаться, предпочла все же действовать опрометчиво, и она осталась наедине с собой и со старым недругом. Не пойдет же она к нему извиняться за случившиеся? Все-таки он хотел ее убить.

Бродя в одиночестве и неохотно подслушивая обрывки чужих разговоров, она уяснила одно, многое знатные корри и приглашенные приходили на такие праздники с личными помощниками. Те заботились о том, чтобы их господа не налегали на спиртные напитки или не были скомпрометированы в объятьях случайных красоток. Они помогали усесться в дилижансы и просто составляли пару на вечер тем, кто не хотел, например, слушать жалобы супруги, что ей купили платье как у кого-то, давно не дарили цветов и прочее на что способны женщины.

Спустя длительное время, пока Мэй наблюдала за танцами драконов в небе, к ней подошел один из слуг в белых перчатках и сообщил, что корри Аластер ее ожидает, конечно, она незамедлительно направилась следом.

Он провел ее по живописным коридорам, украшенных гобеленами и картинами, встречались статуи, изображающие животных, а затем коридоры стали менее презентабельными, и она поняла, что продвигается уже не в парадную часть замка. Наконец, они вышли в галерею, с прорезями окон во всю высоту, больше напоминавшую каменный ажурный мост с потолком.

Аластера здесь не было.

Зато были два других дракона, которые при ее появлении хищно оскалились.

Еще рано утром, до того, как приглашенная служка уложила ее волосы, Мэй чувствовала, что дело дрянь.

Теперь, вылетев из окна галереи — она знала это наверняка.

Свист ветра в ушах, злобный хохот где-то вверху и она камнем летит вниз навстречу земле.

Глава 12. ПОЛЕТ НАД БЕЗНОЙ

В первый раз Аластер почувствовал зуд в голове сразу же в тот день, когда он привел к себе домой Мэйгрид Вэйр. Зуд перерос в жар, который он списывал на столь неудачную поездку в королевский замок и потраченные нервы.

Особого значения повторяющейся мигрени и жару в теле он не предавал. Иногда так бывало и раньше, стоило ему потратить хоть крупицу резерва, как его сразу же накрывало и остатки Золотой магии терзали изнутри, крошечными иглами впиваясь в черепную коробку, желая, чтобы их никогда не беспокоили. Магия его ненавидела и пыталась сломить изнутри. Она металась и рвалась к тому, кого хотела звать хозяином, но так и осталась, заперта внутри Аластера своими остатками.

Возможно, все дело в том, что он отклонил заклинание Брайса? Потратил жалкую унцию сил и теперь она ему мстит?

Аластер думал об этом в подобном ключе, в сущности, не понимая, что он жалкий дурак. Все, как и сказала ведьма с болот, он капался в другом, совершенно забыв о главном. Да, возможно, Сеттен следил за этой девочкой, но стоило подумать о том, что если бы Сеттен хотел по-настоящему отомстить за свою поруганную честь, он бы подослал убийц, и дело с концом, а не следил за тем, что жалкую девицу не отпустили на Материк. За Мэй же просто следили. Неумело, плохо скрываясь или не таясь вовсе, поэтому он предпочел забрать ее в родительское гнездо, не оставляя одну.

И тут впервые за неделю разлучившись с ней в замке по-настоящему, он словно остыл. Жар спал, голова зудела, но уже по другим причинам. Даже его выходка на семейном вечере, ничего не беспокоило… Почему же? Аластер думал теперь, что упустил какую-то делать, определенно мелкую, но определяющую собой все.

Затем они вернулись на остров, и все пошло по кругу.

Жар рядом с Мэйгрид, давило виски, как только они разлучались, все проходило: он остывал, принимая нормальную температуру, исчезало желание пролететь под островом и окунуться в морскую гладь. Ведьма поняла сразу, что он не смог разобрать с самого начала, Мэйгрид каким-то образом влияла на его магию, словно на его груди висел огромный замок, а у нее в руках все время был ключ, который к нему подходил. Запираясь в кабинете, подальше от ее глаз, он практиковал различные заклинания, которые раньше не выходили никоим образом. Улетая на другие острова, он снова оставался ни с чем, и даже самые простые вещи давались с трудом.

Оставалось только понять, что же в Мэйгрид Вэйр такого особенного.

Аластер пытался честно.

Всему виной казались удивительной красоты зеленые глаза на довольно простом лице. Правда, стоило отдать должное, как только Мэйгрид привела в порядок волосы и надела платье под стать её новому положению, он почувствовал, что ему в руки попался неграненый алмаз. Стоило умелым рукам навести блеск, и она засияла так ярко, что на этот раз перехватило дыхание совсем не оттого, что магия внутри него издала какое-то движение.

Он готовился к тому, что Мэйгрид может предстать настоящей красавицей, после того как видел ее на вечеринке в семейном кругу, но в этот раз все же она сумела поразить вновь.

В экипаже, который вез их на королевский бал, он прикрывал глаза не потому, что хотел спать или сосредоточится на деле, а чтобы не позволить себе лишнего, потому что на этот раз жгло не все тело, а определенное место. Реакция на красивую девушку, тут уж ничего не поделаешь.

От Мэйгрид пахло мылом и лосьоном, который он ей подарил, она говорила умные слова и задавала верные вопросы, а еще нестерпимо хотелось…

— Корри Аластер, расскажите детальнее, что с вашей магией? — Брайс вел его по длинному коридору в сторону башни, что когда-то занимал Фергус. Здесь даже ветер завывал тихим шелестом его голоса, напоминая, что следует быть осторожнее. Лицо Брайса представляло собой белый холст с прорезью для рта и яркими глазами, что сейчас внимательно изучали Аластера, не понимая, в какую ловушку, он его пытается вовлечь.

Кто бы мог подумать, что эта вечно молчаливая тень Сеттена окажется настолько завистливым существом, что посмеет выйти из тени своего хозяина и начать действовать самостоятельно?

— Чувствую какую-то нестабильность, честно говоря. Совершенно не понимаю, с чем это может быть связано.

— Что ж, конечно, я осмотрю вас.

— Благодарю за вашу заботу, мисир Брайс.

— Бросьте, корри Аластер, мы с вами выросли вместе не к чему эти титулы, когда мы не на публике.

Каменный коридор закончился деревянной дверью, простой на вид, с выбитыми на дереве рунами, которые на деле препятствовали для входа любому неприглашенному. Аластер ощутил, как они кольнули его, ощупывая, но с позволения хозяина впустили внутрь.

Он не был здесь давно. Ступни заныли от бесчисленного количества каменных ступеней, убегающих вверх, в то время как Брайс позволил себе просто плыть по воздуху.

Детьми они бежали наперегонки сюда, чтобы как можно скорее увидится со сварливым стариком, что учил их магии. Их следы навсегда остались в этом коридоре, на нижнем камне у следующей ступени выцарапаны их инициалы. РРА. А за следующим поворотом стена явно отличается по цвету, камни новее, потому что, кто-то потерял его королевское терпение и перекинулся прямо в узком пространстве, а дальше не справился с управлением.

Замок хранил в себе воспоминания и тайны.

Брайс почувствовал чужие мысли, он сдержанно улыбнулся, на лице отражалась лишь легкая грусть и беспокойство.

— Должно быть, тебе неприятно находиться здесь? — он открыл новую дверь, и они оказались наконец-то в довольно просторном помещении. — Представляю сколько здесь вы провели времени, а теперь… в общем, я не сильно здесь что-то пытался переделать.

Действительно, с тех времен мало что изменилось. Каменное мрачное помещение, с четырьмя столами составленными друг к другу, на них громоздились котлы и колбы всевозможных форм и размеров. На стене висела доска, сейчас совершенно пустая и с небрежно оставленными следами мела, а за ней расположился кабинет. Старый ковер под ногами с оленями и горнами охотников, письменный стол, узкое маленькое окно и кушетка, на которую можно прилечь.

— Присаживайся.

Когда-то его часто усаживал сюда Хемиш, пытаясь привести в порядок колени юного корри и своего младшего внука. Теперь Аластер забрался на нее вновь, ноги уже доставали до пола, даже уверенно стояли на нем своими начищенными до блеска сапогами.

Много воды утекло.

В конце концов, он пришел сюда непросто придаваться воспоминаниям. Брайс наверняка гадал о его намереньях, во всяком случае, внешне, кроме легкого беспокойства просьбой старого знакомого, он не выдавал себя ничем. Разве что, суетливо прибрался на столе: убрал лишние бумаги, подальше от чужих глаз и вместе с ними смахнул флакон со светлой жидкостью.

Брайс размял пальцы и сделал несколько движений руками, едва заметное серебряное облачко сорвалось с ладоней и коснулось лба Аластера, затем шеи, пробежалось по груди и так до самых сапог.

— На первый взгляд, не вижу причин для беспокойства, — озадаченно выдохнул он. — Можешь подробнее рассказать, что с тобой происходит?

— Ощущения, как во время ритуала, — без утайки ответил он, даже с некоторой усмешкой на губах. — Иногда, мне кажется, что золотая магия наполняет меня вновь, но ведь этого не может быть?

— Конечно, нет, — с заминкой ответил Брайс. Затем он расправил плечи и уселся за стол как строгий учитель, а не старый друг, каким он, в сущности, никогда и не был. Он всегда крутился возле Сеттена, в качестве его молчаливой тени, а теперь решил сыграть сольно.

— Иначе ты бы почувствовал, что твоя магия слабеет, верно?

Аластер рос при дворе и несколько лет провел в изгнании, чтобы достаточно хорошо натренироваться в играх подобного сорта, когда двое делают вид, что ничего не происходит, но в то же самое время прощупывают оборону друг друга.

— Безусловно, золотая магия не может принадлежать двоим одновременно. Моя никогда не покидала меня, спешу тебя заверить, — Брайс сложил руки так, чтобы подушечки пальцев касались друг друга, придав себе весьма самоуверенный вид. — А значит, ты можешь быть спокоен.

— Надеюсь, на это… Золотая магия столько лет выбирала мою семью, что я смел думать, что она решила вернуться, понимаешь? Как я мог такое выдумать, смешно теперь самому и неудобно перед тобой, не могла же она решить, что мисир Брайс недостоин ее… Ведь это бы означало, что она ошиблась, а разве такое может быть? — Аластер рассмеялся не хуже кисейной барышни. Весело, задорно, и смутившись в конце, словно в действительности сморозил глупость.

Брайс на это поджал нижнюю губу, ничем не выдав обиду. Бледные щеки не пылали, даже пальцы не пытались сжаться в кулаки.

— Понимаю, такая трагедия… Аластер. Раймер был бы достойнейшим из достойных.

Ответная колкость не заставила себя долго ждать. Всегда, когда его хотели обидеть или оскорбить вспоминали про брата.

— Пожалуй, так, он был лучшим.

— Какая утрата, не понимаю, как ты справляешься. Я не хочу и думать, что ты чувствуешь на своем месте, но позволь выказать восхищение, ты человек большого мужества. Я бы давно ринулся с небесного моста со сложенными крыльями в подобной ситуации.

Аластеру следовало сделать одно: сжать пальцами цыплячье горло Брайса и давить со всей силы, пока не услышит хруст костей. Он бы хотел этого больше всего на свете, а потом можно и с небесного моста со сложенными крыльями. Однако стоило действовать осторожнее, он не мог бросить мать, даже если она его не любит более, он все еще нуждается в ней и готов терпеть ее холод и отстраненность. Еще Мэйгрид, без него она совсем пропадет.

— Значит, ваш вердикт, что я вполне здоров?

— Вполне. Просто попейте успокоительных. Я уверен, что в ближайшее время ваши… приступы прекратятся. В самое ближайшее.

Аластер уловил, как взгляд Брайса изменился, из сосредоточенного став маслянистым, словно он о чем-то задумался, что придавало ему уверенности в завтрашнем дне. Ему это не понравилось, на инстинктивном уровне, еще до того, как прозвучали следующие слова, которые практически резанули по сердцу.

— Кстати, насчет небесного моста… я тут кое-что вспомнил. Ваша личная помощница, она выглядит чудесно. Возможно все дело в ней? Из-за нее вы испытываете неуместный жар? Так, я открою вам тайну, это никакая не магия, — он почти хихикнул. Прорезь рта напомнила хищную улыбку. Легкий смысл слов никак не сочетался с выражением лица, дно сапфировых глаз вспыхнуло золотом. — Если я не ошибаюсь, это ведь та самая девушка, которая нанесла нестерпимое оскорбление корри Сеттену? Да, понимаю, вы вступились за нее, и она считается прощеной милостью короля, но я беспокоюсь немного… Вы оставили ее внизу вместе с корри Сеттеном. Считаете это правильно? Я знаю, как он может быть вспыльчив… Кто знает, вдруг ее вид растревожит старые раны. Опасно это, не считаете?

Аластер почувствовал, словно сердце сжали в тиски. Вот о чем шептал старый Хемиш, вот о чем предупреждал, когда он только поднимался сюда своим тихим шелестом из прошлого.

Брайс едва заметно склонил голову на бок, словно благословлял на то, чтобы тот сорвался с места и ринулся спасать прекрасную даму. Уголки губ едва заметно поднялись, и Аластер больше не ждал, он даже не пытался откланяться или уйти на правильной ноте, а просто выскочил за дверь, побежал по ступеням. Возможно, сейчас он проиграл, но это не главное.

Слишком много ступеней — вот что важно. Время и чертовы ступени.

Он бежал через одну, а то и две, перебирая руками стены, чтобы не упасть. Сердце колотилось у самого горла. Он видел золотую вспышку в глазах Брайса, тот явно что-то сделал. Отдал приказ?

Аластер совершенно не понял, как оказался внизу и бегом направился обратно в пышную залу, отведенную для приема гостей на Весеннем балу. Брайс его просто пугал, он ведь не стал бы убивать его личную помощницу на приеме у короля? Он думал об этом, пока ступенька за ступенькой исчезала под ногами, затем однообразный орнамент дорожки до залы. Внутри все ныло от предчувствия неминуемой беды. Пока он вертел эту мысль во все стороны, и при любом раскладе выпадало одно: избавиться от человеческой девицы под шумок не такая уж и сложность. Никто не станет сожалеть по этому поводу, даже если она собственность досточтимого дракона и особенно, если такого дракона, как он.

Мэйгрид не видно. Сердце сжалось вновь.

Он приказал ей остаться на виду и никуда не уходить, куда она делась? Аластер осмотрел каждую темную макушку в зале, но ни к одной из них его магия не тянулась, силуэты оставались едва знакомыми и чужими. Пару раз от нервов он все же дернул незнакомок за плечи в красных платьях, затем извинился и на этом кончил попытки.

Следовало бежать к небесному мосту? А что, если это всего лишь уловка и он потеряет драгоценное время? Сеттен, прохаживался тут, среди людей, словно и не покидал своего места со своим вечно недовольным выражением лица, но ему ведь и не обязательно, достаточно отдать точный приказ или Брайсу от его имени.

Аластер ринулся назад в пустой коридор, дальше от толпы, но Роберт преградил ему дорогу, поманив пальцем на глазах у поданных. Бежать? Показать всему двору, что он плевал на короля, который был столь мил к нему? Аластер застыл на месте, время ускользало у него сквозь пальцы, и он молился, чтобы слова Брайса оказались просто шуткой. Он пришел сюда, чтобы показать свои клыки и когти, а вместо этого…

Размашистыми шагами он преодолел расстояние, разделявшее его и Роберта, отвесил суетливый поклон. Дальше со стороны могло показаться, что он просто наклонился к королю и что-то шепнул, тот удивленно вскинул брови, но тут же наклонился к человеку позади себя и шепнул вопрос ему, когда ответ вернулся, Аластер поклонился еще раз, шепнул, что все объяснит позже, и выбежал в коридор.

От цепкого взгляда тени короля не укрылось, что Мэйгрид вышла из залы в сопровождении слуги и более не возвращалась.

Аластер напрягся, он мог бы побежать в сторону небесного моста, но что если это ловушка? Брайс намекнул на него, но это могло быть ложью.

Бегать по замку — глупость, оставалось лишь одно средство — сосредоточится на силе, что пылала в нем. Она всегда увеличивалась, когда Мэйгрид находилась рядом, таким образом, он сможет понять, хотя бы в какую сторону ему двигаться. Такая мысль казалась полной нелепицей, но все же вдруг получится. Нужно пользоваться теми картами, которые судьба подкинула в колоду.

Аластер ушел подальше от чужих глаз и попытался сосредоточиться на ощущение тепла и жара, на какой-то миг ему показалось, что он уловил запах ромашек, и большее не думая ринулся по коридору вперед, бегом до самой развилки.

Еще одна манипуляция, но поспешил, когда пробежал полпути, понял, что в висках не стучит и грудь не разрывает от огня, пришлось вернуться в исходную точку и выбрать другой путь. От этой гонки становилось все сложнее понять, где же на волю рвалась его магия, а где просто страх за Мэйгрид.

Он боялся не успеть.

Боялся, что она навсегда оставит его. Нет, дело даже не в силе, не в том, что магия возвращалась к нему, сказать по правде, он ее никогда не хотел. Принял только, чтобы спасти брата, совершенно не ища для себя такой судьбы.

Дело в том, что он снова будет одинок, если с Мэйгрид что-то случится. Дело в том, что у него больше никогда не будет шанса поцеловать ее в дилижансе, пожалуй, последнее — важнее всего.

Аластер бежал со всех ног, с каждым шагом он чувствовал, что жар распространяется во всем теле, а, значит, он на верном пути. Коридор был один, непарадный, глухой, наверняка его шаги эхом уносились далеко вперед. Магия клокотала в нем, рвалась навстречу Мэй, и он почти успел…

Залитая солнцем галерея с воздушными арками. После темноты, попав на яркий свет, Аластер ослеп. Ему показалось, что тень метнулась вниз. Он понял сразу, дернулся вперед, схватившись пальцами за воздух.

Подсечка из ниоткуда, его повалили на пол и безжалостно прижали грубыми ботинками к холодной поверхности. Он смог уцепиться за лодыжку противника, который возвышался над ним скалящейся горой из мышц, и провернуть ту резким движением под неестественным углом. Рывок, ухватившись за грудь наемника с укрытым лицом черным платком, даже под которым видно, что-то перекосилось от боли, он перекинул его через себя. От напыщенного и разодетого корри явно такого не ожидали, но времени рассказать о том, что в детстве он так часто дрался с братом, что опробовал множество грязных приемчиков, не хватало.

Мэйгрид летела сейчас вниз, навстречу смерти, пока он пытался оторвать себя от пола. Время растянулось, утратив бег, Аластер попал в него слова в паутину, в которой секунды казались вечностью. Пот выступил на лбу крошечными бисеринами. Два других наемника, улыбки с лиц которых медленно слетали, шагали к нему навстречу, конечно, бежали, но сейчас казалось, что они просто делают чересчур размашистые шаги и картинно напрягают руки… а еще, что он не успеет. Не сможет скользнуть в проем и выпрыгнуть вниз вслед за Мэй.

Он просто даст ей умереть? Вот так?

Когда его уже почти схватили и сейчас снова повалят на пол. Ему останется только накрыть ее тело, как он сделал это с Раймером. Еще один безжизненный взгляд, который он запомнит вот таким? А не живым, пытливым и внимательным? Зеленым, как бока холма, с которого ее забрали…

Те, кто бежал к нему, застыли на месте.

Аластер видел, как в их зрачках отобразился испуг, а затем все вспыхнуло золотом.

Он летел вниз, плотно прижав руки к телу, и молился лишь об одном — успеть. Испуганное лицо Мэйгрид, которая уже, казалось, принялась неизбежное, но умудрялась при этом злиться. Он протянул к ней руки, пытаясь ухватить.

Земля уже раскинула объятья для них недружелюбными острыми скалами. Мэй прижалась губами к медальону, который на шнурке от ветра, что заложил уши и падения, вырвался наружу и теперь лавировал у ее лица, окрасившись в… цвет его глаз.

Аластер ощутил ветер под крыльями, которых не успел раскрыть. Теперь он словно знал, что делать.

Мэйгрид он поймал почти у самой земли, ее испуганные глаза, смотрели на него так, словно прощались, но затем она поняла, что больше не летит навстречу смерти, а Аластер несет ее вверх, дальше от ужасающих скал у подножия замка.

— Ты спас меня, — шепнула она одними губами.

Аластер же не мог сказать ничего в ответ, кроме тысячи ругательств, которые пытались прорваться, отчего он плотно сжал рот. Теперь, когда магия наполнила его до краев, все встало на свои места.

Действительно, одна мелочь, которая как недостающая деталь изменила все.

Глава 13. ПОСЛЕДНЕЕ ЖЕЛАНИЕ

Мэйгрид жалась к Аластеру со странной смесью страха и благодарности. Сердце билось у горла от пережитого и настойка, которую он влил в нее, практически заставив разжать рот, никак не действовала.

Спас.

Подхватил у самых скал. Его сосредоточенное выражение лица теперь не забыть, Мэй думала о том, что задолжала ему жизнь — не меньше, он спас ее второй раз и вновь не дал разбиться с высоты. Теперь хорошей работой по дому не откупишься, даже с учетом того, что она помогает ему разобраться с прошлым — все это мелочь.

Аластер унес ее в неизвестном направлении, прижимая к себе. Бесконечное небо над головой и океан под ногами… Она оказалась зажата между двумя стихиями, холодный просоленный ветер хлестал в лицо, но теплые руки сжимали ее так крепко, что сомнений не оставалось — она в безопасности. Неважно насколько, но вместе с Аластером не пропадет. Он не позволит.

Они лавировали под островами, огибая самые людные, пока не оказались на берегу уже знакомого ей — с фамильным замком его семьи. Все это время дракон нес ее в человеческом обличии.

Ей стоило думать о том, почему ее попытались убить. Не преследуют ли их нападавшие, но Мэй могла сосредоточиться лишь на одном: Аластер привел ее в магическую башню. Усадил на пыльный стол, перед этим резко смахнув рукой все, что на нем хранилось, оно тут же полетело на пол, задребезжав и разбившись. Дракон осмотрел лицо, голову, руки, прощупал ребра, а затем осторожно дотронулся до амулета, что она всегда носила на груди.

Лицо Аластера выражало нечто, отчего внутри все похолодело. Радужка серых глаз блестела золотом, и чем больше он сжимал амулет в руках, тем сильнее разгоралось магическое пламя. Дракон сжал губы, затем начал ругаться и рыться в ящиках, которые стояли друг на друге. Нашел бутыль со знакомой мутной жидкостью и, не дав Мэй опомниться, влил в горло. Второй бутыль он прикончил сам, после чего смог выдохнуть и сесть рядом.

— Мариэль предупредит меня, если на острове будут чужаки, — высказал ее страхи дракон. Затем он еще раз выдохнул, словно собирался с мыслями, набрал в грудь воздуха и ударил себя по коленям, тут же сорвавшись с места. — Я понимаю, ты чуть не погибла…

Мэй удалось перехватить его руку и крепко сжать двумя ладонями.

— Спасибо, — только и сумела выпалить она, а затем прижаться к его груди в крепком объятье. Он растерялся, замешкался, но все же стиснул ее руками, а затем поцеловал в макушку, осыпал легкими поцелуями лоб и виски.

— Прости меня, — он шепнул ей у самого уха, пока придерживая за спину, легонько отстранил от себя, и Мэйгрид почувствовала, как мир вокруг качнулся. Её замутило, веки налились свинцом, ноги стали ватными, а Аластер помог прилечь на металлический стол.

Каменный свод потолка и размытая тень дракона вот что она видела перед собой, с запозданием поняв, что вкус у той успокаивающей настойки совершенно другой.

Он её опоил.

— Это не опасно, — Аластер говорил с ней, словно слышал мысли, — ты сейчас не в том состоянии, чтобы понять, а у меня нет времени объяснять. Думаю, у нас в принципе мало времени, поэтому его нельзя терять.

Мало времени? На что? Почему вместо того, чтобы спрятаться от опасности и хорошо все обдумать он привел ее сюда. И что собирается делать? Ей впервые стало страшно рядом с драконом.

Он чем-то шуршал, доставал из ящиков, устанавливал и явно торопился, потому что периодически доносилась приглушенная ругань от благородного корри. Мэй несколько раз отключилась, придя в себя, когда он поднял её на руки и положил в центр круга, выложенного из камней. Она пыталась шевелить губами, спросить, что твориться, Аластер заметив ее, лишь кивнул «потом, потерпи» и продолжил.

Земля холодила, она могла лишь перекатывать голову из стороны в сторону, заторможено осознавая, что происходит вокруг. Аластер стоял в другом точно таком же кругу, зажав её амулет между ладоней, кончик шнурка свисал вниз. Он смотрел на нее, когда мир погас в очередной раз, но лишь для того, чтобы взорваться яркими красками. Земля задрожала под лопатками, Мэй оторвало от холодной поверхности потоком воздуха, и её словно пронзила тысяча золотых лучей. Она глухо вскрикнула, а затем затихла.

Свет не причинял боли, лишь ослеплял, дышала с трудом от поступающего чувства паники, а внутри разгорался огонь. Так повторилось еще три раза, прежде чем, разорвав круг, Аластер вошел внутрь, он аккуратно положил голову девушки на свои колени, поднес кружку с водой ко рту, а затем, когда она смогла немного прийти в себя, вернул ей амулет.

— Прости, мне нужно было знать… — под глазами дракона залегли темные круги, радужка вокруг зрачков выглядела блекло-серой. — Напугал тебя?

— Да, — Мэй постаралась подняться, но самостоятельно не получилось. Из нее словно выкачали все силы. И дело не только в том, что еще пару часов назад она слетела с галереи вниз и успела попрощаться с жизнью. Удивительная штука: сейчас она меньше всего думала о том, что едва разбилась о скалы, больше волновало то, что с ней сотворил Аластер и почему. Чувство благодарности за спасенную жизнь исчезло, его сменила ярость и непонимание.

Он протянул ей амулет, с которым она никогда не расставалась прежде и который считала за своим талисманом, но Мэйгрид оттолкнула руку дракона:

— Оставьте себе, — холодно ответила она.

Внутри все кипело, он спас ее только из-за этого амулета. Как иначе объяснить, что первым делом после того, как она чуть не умерла, принес ее сюда и начал проводить какие-то исследования. Что он хотел? Чего добился и что выяснил?

— Он твой, — руки он не убрал, настойчиво протянув вновь. — Я понимаю, что напугал тебя. Я не хотел этого, Мэйгрид, но мне важно понимать, откуда у тебя магия Золотого.

Повисло напряженное молчание, за которым угадывался ветер, шумящий в щелях башни, где-то капающая сверху вода. Аластер смотрел на Мэй внимательно и немного виновато.

— Магия Золотого? — переспросила она, все же поднявшись на колени. — Погодите, корри Аластер… — злость никуда не ушла, но слова дракона сбили ее с праведной мысли выбрать подходящие слова и обругать хозяина.

— Ты не просто влияешь на меня, Мэйгрид. Ты и есть источник магии, ты и твой амулет. Я пока не понимаю, как это возможно, но это определенно он и одно без другого не работает, я только что это проверил… В тебе золотая магия.

— Не понимаю. Я просто нашла его в море… Это обычный камень… — воздуха перестало хватать.

Аластер замер, словно что-то увидел в глубине башни, затем переспросил невидимого собеседника и тут же вернулся к Мэй, одним движением сильных рук поставив ее на ноги.

— Нам пора уходить, наши новые знакомые отследили нас, — резко произнес он.

— Разве мы не должны вызвать констебля? Обратиться к нему или королю? Он ведь ваш друг.

— Боюсь, не успеем. Мариэль их задержит ненадолго, заставит поплутать, но нам нужно бежать. Мы поговорим о том, что случилось позже, но сейчас надо уходить. Мы пройдем пешком на другой конец острова, там есть спуск под остров, я смогу перекинуться, и мы сбежим.

Мэйгрид кивнула, хоть сердце и сжалось в груди.

Ей не хотелось никуда бежать, а очнуться в собственном доме в кругу семьи. Теперь переживания о глупом замужестве казались чем-то далеким и ненастоящим. Зачем она пошла искать Ветерок? Могла бы отправиться к речке или пойти в любое другое место в деревне и не встретить драконов. Теперь уже думать об этом, смысла нет. Аластер следил за тем, чтобы она шла впереди него, он мягко подталкивал, подхватывал, если она оступалась или запиналась о камни.

Вначале они шли быстро, но уверено, в какой-то момент перед ними на тропе возникла фигура Мариэль, фамильный дух замка и острова, беззвучно прошептал слова, которые слышал лишь Аластер, а затем растворилась в воздухе. Они тут же свернули на другую тропинку и затаились за ближайшим валуном.

Прижались спинами к его холодной поверхности и даже перестали дышать, пока звук чужих шагов не прекратился. Судя по всему, преследователей несколько, они прошли в сторону башни и исчезли в кустах. Секунды, которые они пробирались мимо, показались вечностью, в ушах заложило и Мэй по привычке впилась пальцами в амулет. Дальше они уже практически бежали, Аластер усиливал давление ладони на лопатки и толкал её вперед, заставляя перебирать ногами быстрее и чаще, пока в какой-то момент просто не подхватил на руки.

Приятно осознавать, что его сердце стучало как сумасшедшее, и он некаменная глыба, которой все по плечу. Дыхание сбилось. Бежать самому и одновременно с этим нести ее, не так уж и просто даже для дракона.

— Почему они гонятся за нами? — шепнула Мэйгрид.

— Очевидно, чтобы довести дело до конца. Не будем испытывать иллюзий на этот счет.

— И куда нам бежать?

— Есть одна мысль.

Мэйгрид ахнула, когда Аластер затормозил у самого края острова. Кромка земли закончилась у самых носков туфель, внизу распростерло холодные объятья море, в которые никак не хотелось угодить. Аластер поставил её на землю, затем скользнул вниз, громкий звук крыльев заглушил все вокруг.

«Садись мне на спину», — Мэй услышала голос в голове. — «Не время думать, ну же!»

Она застыла, не в силах сделать шаг вперед, хотя Аластер поднялся так, чтобы оказалось достаточно этого самого шага.

Страшно…

Ветер трепал волосы, красивый наряд для бала испачкался и покрылся слоем грязи, особенно по кромке платья, от туфель ныли ноги. Мэйгрид сняла их и подхватила под мышку, затем выдохнув и помолившись с осторожностью, ступила на спину дракона в его истинном обличии. Почти тут же она рухнула на колени и осторожно переползла на то место, где сможет удержаться за гриву на холке зверя и обхватить шею, туфли при этом выскользнули и упали прямиком в морскую пучину.

Аластер как по команде сорвался с места и ринулся вперед, теряясь в облаках, Мэй успела только взвизгнуть и сильнее прижаться к твердому телу. В другой обстановке ей бы понравился полет верхом на чудовище, что много веков наводил ужас на ее односельчан. Сейчас же думалось лишь об одном — пусть все это кончится, и она окажется на твердой земле. Мэй считала, что привыкла к полетам, но теперь, когда предстояло держаться самой за Аластера, она хотела бы зажмурить глаза, но не выходило. Уж лучше все видеть, чем просто биться в слепой истерике.

«Ты как?», — спросил он.

— Но-нормально…

Они летели на Материк.

Мэй поняла это по тому, как холмы стали стремительно увеличиваться, замелькали деревья и в воздухе раздался запах травы и цветов. Они летели мимо лугов, над белыми пятнами — отар и от блеянья овец щемило сердце. Дракон устремился к кромке леса, и теперь они заскользили над острыми верхушками елей, а затем началось снижение у знакомой речки.

Ведьмин домишка стоял закрытый. Аластер перекинулся довольно быстро, едва Мэй успела соскользнуть со спины и чуть отойти в сторону.

Нэндэг открыла дверь, резко и с недовольным лицом оглядела нежданных гостей:

— Долго же ты соображал, Золотой, — она послала кривую улыбку дракону и вошла внутрь, приглашая гостей. Затем махнула рукой, и над опушкой мелькнул магический купол, словно огромный мыльный пузырь. — На всякий случай, — она пожала плечами.

Похоже, ведьма с болот в действительности знала куда больше.

Ее дом пах все также словно лавка аптекаря: мази и настойки их резкие запахи ударили прямо в нос, царил прежней беспорядок, на плите что-то кашеварилось мерзкого вида, отдаленно походящее на похлебку.

— Садись, — Нэндэг махнула рукой в сторону кресла, заваленного шкурками мелких животных, возможно, крыс. Заметив замешательство Мэйгрид, просто стряхнула их на пол и вновь указала на кресло. — Что с ней сделал, Золотой? Девчонке все магические каналы перешарудил, паскудник. Так грубо даже нелюбимых девиц в первую ночь не берут.

От неуместного намека щеки Мэйгрид порозовели, а Аластер сдержанно прочистил горло. Ведьме это совершенно не понравилось, она криво ухмыльнулась своим большим ртом.

— Есть разговор, — начал он.

— Ты и так уже мой должник.

— Значит, буду должен еще.

— Чего же ты хочешь знать? — она разместилась на заваленной вещами софе, затем длинным пальцем указала в сторону печки, в которой уже урчал огонь, облизывая паленья, и непонятное варево сместила кастрюля, в которую полилась вода из глиняного кувшина, и посыпались высушенные травы.

— Ты сразу знала, что все дело в амулете Мэйгрид? — он перешел сразу к делу, начав задавать интересующие вопросы и минуя лишние рассказы о том, что приключилось с ними после того, как Мэй увидела те видения, которые изменили все.

— Было бы в тебе больше силы и мозгов — тоже бы узнал. Ну, рассмеши меня своими догадками, Золотой? Ты ведь пришел не только затем, чтобы укрыться на время.

— Дело не только в амулете, но и в самой Мэйгрид, — выдохнул он, очевидно, решив, что нет смысла хитрить.

Мэй же, в свою очередь, навострила уши, хотя тело, почувствовав опору под собой и менее недружелюбную атмосферу, чем до этого, захотело расслабиться. От тепла печи, что жарил правый бок, она почти прикрыла глаза, не смущало даже то, что она единственная среди всех оставалось босой, словно беспризорница.

— Но ты не понимаешь, почему магия Золотого выбрала её своим вместилищем, а пользоваться ей можешь ты? — ведьма попала в точку. Во взгляде Аластера что-то промелькнуло, очевидно, удивление, но он тут же взял себя в руки.

— Почему не сказала мне сразу?

— А ты хотел слушать? — огрызнулась она. — Ты хотел другого: знать, что ты не убивал своего брата. Словно все это время не верил сам себе. Подумаешь, кто-то там сказал, и это горькое чувство вины проросло в тебе насквозь, оно как отрава…

Он замолчал.

Затем нашел себе место на табурете и уставился на огонь. Паленья трещали, вода на плите закипела и ведьма, не покидая места, а опять при помощи жеста, заставила кружку слевитировать в руки Мэйгрид, затем тут же отправился готовый отвар, и все завершила какая-то яркая искра, которая как звезда с неба утонула в цветочной жиже.

— Для меня по-прежнему важно наказать убийцу Раймера, но теперь я готов слушать.

— Это хорошо.

Аластер выглядел как примерный ученик, он заглянул в глаза ведьме, и та некстати вздохнула. Пусть её лицо и оставалось серьезным, но в глазах плясал ехидный огонек, Мэйгрид могла поклясться, что ведьме нравится эта покорность и смирение дракона.

— Только будь любезен, не закатывай истерику, когда я тебе все расскажу. Хорошо?

Он кивнул, а Мэй захлопала ресницами и заерзала на кресле, пытаясь устроиться удобнее. Она даже себя ущипнула, чтобы ничего не пропустить. Обещание, взятое с дракона, пришлось помощнице по вкусу, не хотелось вновь метаться по полю, ожидая возвращения Аластера. Очевидно, разговор пойдет не из легких.

— Девочка, — ведьма обратилась к ней, даже не поворачивая головы. — Когда ты нашла свой амулет, который так бережно хранишь на шее?

— Почти два с половиной года назад, может, чуть больше или меньше, — рассеянно ответила Мэй.

— А твой брат умер?

— Три года назад, — выдохнул Раймер.

— Чем тебя привлек этот камень, девочка?

Шнурок на шее развязался по воле ведьмы, и амулет скользнул к ней в раскрытую ладонь. Она повертела его, зажав между пальцев, и рассмотрела на просвет.

— Просто понравился.

— Ничего не бывает просто так, многое в этой жизни предопределено, хотелось бы вам этого или нет. Твой братец знал, кого искать — выбрал девушку с чистой душой и добрым сердцем, — ведьма скривилась, так, словно в этом не было ничего хорошего. — Ну, как догадываешься?

Аластер молчал.

Он поджал нижнюю губу, затем нахмурился, а через секунду уже его явно озарила мысль:

— Последнее желание?

— Ну вот, додумался. Стоило всего лишь немного включить мозги.

Ближе к ночи, когда ведьма ушла к себе в комнату, расстелив гостям на полу по разные стороны, сон как рукой сняло, и Мэйгрид пробирало любопытство насчет последнего желания, с учетом, что оно касалось ее напрямую.

— Что это значит последнее желание? — шепнула она.

— Это последняя воля дракона — концентрированная магия, которая способна хранить в себе память и печать желания. Доверяя кому-то такую вещь, ждут, что воля будет исполнена.

— Я всегда думала, что это просто камень с морского дна, я, подобрала его без задней мысли в голове и решила, что это мой талисман, — она замолчала, а затем продолжила. — Хочешь сказать, это не я выбрала амулет, а он меня?

— Именно так, — ответил Аластер из темноты. Он отвернулся в другую сторону.

— Но почему меня?

Ответа не последовало.

— Ты сказал, что магия работает, неважно есть на мне амулет или нет. И что ведьма имела в виду про магические каналы?

— То, что я сделал, Мэйгрид, было очень грубо с моей стороны. Я сорвался с цепи, когда понял, что дело в твоем амулете. Извини.

Тишина.

За окном шелестели деревья, тихо шуршал лес, темные ветви деревьев махали издалека огромными лапами, в печи трещали догорающие поленья.

— Ничего, — ответила Мэй. Она снова замолчала, пока слова не сорвались с губ сами по себе: — Я уже не сержусь. Расскажи мне еще лучше про последнее желание драконов…

Глава 14. НИЧЕМ ХОРОШИМ

До того как Мэйгрид сомкнула глаза, она уже твердо знала две вещи: первое — на последнее желание способен не каждый дракон, второе — Аластер может уснуть в совершенно любой ситуации и даже посреди разговора.

Последнее желание — стараякак мир магия, которую нельзя просто взять и сотворить из ничего. Это отголосок той боли и сожаления, которые испытывает дракон перед смертью и то послание, которое он оставляет для мира без него. В истории известны не так много случаев, когда такая магия имела место быть и их можно пересчитать по пальцам. Аластер назвал несколько имен, которые для Мэй совершенно ничего не значили, она прослушала их вскользь, смотря в окно и совершенно точно не прожигая взглядом темную макушку дракона.

Они первый раз спали в одной комнате хоть и по разные стороны, но все же близость мужчины волновала, хоть и не столь сильно, как недавнее падение с высоты. Мэйгрид поджала нижнюю губу и сильнее укуталась в одеяло, что выделила ведьма. Страх почти исчез, осталось лишь воспоминание, в котором Аластер прижимает ее к себе и останавливает падение. Серые глаза, блеснувшие золотом, она не забудет никогда, как и теплые руки, крепкое объятье и свое бешеное сердце.

Хорошая история для любовного романчика, которые обожала Мэри. На деле же Мэй кольнуло неприятное воспоминание, которое казалось ярче и красочнее пережитого за последний день, наверняка благодаря той настойке, которую влил в нее Аластер и отвару хозяйки дома — не стоит быть наивной, Аластер спас не ее, а амулет.

Когда их разогнали готовиться ко сну, ведьма помогла постелить прямо на полу в комнатке, соединенной с кухней. Гостей разделял стол, словно жирная черта между мужской и женской половиной. Аластера уложили у печи, ее у противоположной стены. Аластеру предложили ополоснуться водичкой на ночь, Мэйгрид посоветовали засыпать. На деле она слышала, как дракон и ведьма шептались возле дверей, неразборчиво, но они явно спорили. Входная дверь дернулась, и дракон шагнул в дом первым, но ведьма болот поймала его за рукав, и зло отрезала прямо в лицо:

— …это еще никогда не заканчивалось ничем хорошим.

Мэй прокашлялась, давая понять, что она не спит, тем самым прервав разговор не для её ушей, Аластер погасил свет. Пальто винного цвета аккуратно висело на стуле, дракон стянул сапоги, снял набивной жилет. Смешная парадная одежда для беглецов. Во всяком случае, Аластер выглядел лучше нее, он совершенно точно не растерял обувь и не изодрал одежду. Платье Мэй висело на соседнем стуле, страшно будет взглянуть при свете дня: пятна, грязный низ и порвано с левого боку. Сама она лежала в сорочке, которую выделила ведьма, ужасно длинной и неудобной.

Аластер предложил свое место у печи, но она отказалась. Из соседней комнаты тут же раздалось злое кряхтение, и их совершенно невежливо попросили замолчать, а когда ведьма засопела, Мэй прорвало. Она задавала вопросы один за другим, до того момента, как Аластер перестал отвечать.

Помощница даже в какой-то момент, набравшись смелости, под столом доползла до благодетеля и помахала рукой у него перед лицом. Аластер спал, развалившись на спине. В темноте белела рубашка, которую он не позволил себе снять, чтобы не смущать бедную девушку. Само его лицо выглядело удивительно прекрасным даже в спящем виде, тени причудливо ложились на него так, что он напоминал спящего принца из сказок. Мэйгрид прикусила губу и вернулась на место, тут же отвернувшись к стене.

Не спалось.

Она крутилась и вертелась из стороны в сторону, рубашка путалась в ногах, сон все не шел. Как бывает, петухи запели, как только Мэй все же удалось нащупать верный путь к сновидениям. Пришлось неохотно открыть глаза, тем более что ведьма болот слишком резво вскочила с кровати, босыми ногами дошлепала до них и без стеснения сообщила:

— Пришли касатики…

Аластер словно не спал, он поднялся с импровизированной лежанки, тряхнул волосами и потянулся рукой к жилету, далее надел сапоги. Хозяйка дома также вернулась к себе, пока Мэйгрид удивленно хлопала ресницами и пыталась понять, что происходит. Настроение в доме не напоминало ленивое утро, она нутром чуяла, что дракон натянут не хуже тетивы, хоть и пытается казаться внешне спокойным. Ведьма и вовсе зло стреляла глазами по сторонам, хоть и вернулась к себе в комнату и взяла щетку для волос в руки.

— Мэйгрид, переоденься на всякий случай, — приказал Аластер, прежде чем вышел за дверь.

— Что значит на всякий случай?

— Слушай его, девочка. Одевайся живее и поставь чайник, гости у нас, разве не поняла?

Мэй тут же накрыла амулет ладонью.

— Без него разберется, — ведьма, словно читала ее мысли, а, может, они были столь предсказуемы? — Не переживай, мы их раньше ждали и так запоздали.

Помощница дракона тут же стянула платье со стула, чуть в папахах не уронив последний, тот угрожающе пошатнулся, но устоял. Если её помогала собираться служка, то теперь кто затянет корсет?

— Простите, Нэндэг, вы не могли бы?

Ведьма болот щелкнула длинными пальцами, и шнурки стянулись сами собой так, что вмиг весь воздух покинул легкие, что Мэйгрид пришлось его хватать губами не хуже рыбы, выброшенной на берег.

— Вы хотите сказать…

— Я сказала именно то, что хотела, девочка. Ты поставила чайник?

Голова шла кругом, Мэй оказывалась что-либо понимать, она с отточенным годами послушанием, схватила чайник и поставила на печь, затем заметалась в поисках огнива, но еще один ленивый щелчок пальцами и огонь тут же принялся за свеженькие поленья. Мысли, конечно же, были не здесь: тень дракона мелькнула за окном, а вместе с ней душа покинула тело. Их нашли, выследили и теперь Аластер, пытается разобраться с наемниками в одиночку.

Ведьма, которую страшились люди в здешних холмах, как ни в чем небывало закончила водить щеткой по волосам, поднялась с места и принялась рыться в комоде в поисках подходящего одеяния.

— Вы уверены, что не должны быть там?

— Думаешь, дракону нужна помощь простой старухи?

— Вы Ведьма болот, — ласково напомнила Мэйгрид, — погодите, как они вообще пробились сквозь вашу защиту?

— Я ее сняла, — равнодушно сообщила та.

Вот о чем они шептались с вечера, разрабатывали ужасный план.

— Погодите, но разве Аластер боец?

— Он дракон, девочка, — раздраженно бросила она. — Сможет за себя постоять. А что это за вид у тебя? Твое платье никуда не годится, вечеринка давно окончена, а прости небеса остались…

Мэй не успела возмутиться, конечно, её и саму смущал чересчур открытый верх платья, и ужасно не хватало пелеринки, которая осталась в замке, но разве сейчас это главное? Ведьма кинула в нее какими-то тряпками, которые змеями заструились по полу и по ноге забрались по ней. Грудь оказалась прочно закрыта цветочным узором, корсет исчез, широкая юбка не стесняла движений.

Так даже лучше, хоть она теперь и слегка напоминала пугало с огорода, самое то — встречать неясно откуда взявшихся гостей-преследователей. Они ведь поэтому накрывает на стол? Вначале развлечение, а потом еда?

Ведьма же, с полным самообладанием порылась в пузатой шкатулке и вытащила оттуда бирюзовые бусы, которые нацепила на руку, на манер браслета, придирчиво осмотрела себя в зеркале, а затем принялась убирать лежанки. Она просто скинула их в один угол и осталась довольна. Все же умение наводить порядок, не самая сильная черта радушной хозяйки.

— Я не понимаю, как можно сидеть и ничего не делать, — Мэйгрид двинулась к двери, полная решимости помочь Аластеру, но от резкого грохота тут же отпрянула назад, моментально спрятавшись за стол. Дверь лязгнула так, словно об нее стукнулось нечто тяжелое под два метра ростом, но не поддалась. Повторного стука не последовало, зато послышалась отборная ругань, мимо окна пролетела размытая фигура в черном, метнулась чуть ли не на четвереньках в сторону речки. За ней бросилась вторая, пока золотая вспышка разрезала воздух им вслед.

— Доставай кружки, чай завари и бутерброды сделай, — распорядилась хозяйка, подтверждая мысль, что тех, кто сбросил ее вниз, ждет завтрак в знак благодарности.

От неправильности происходящего Мэйгрид собиралась закричать и потребовать объяснений, но просто не смогла и рта открыть. Она тревожно всматривалась через стекло и прислушивалась к тому, что происходило за стенами дома. Там явно развязалась драка. Мужчины ругались, подначивали друг друга. Слов не разобрать, только рычание и удары кулаков. Изредка виднелись силуэты, размытые фигуры и золотые всполохи. Страшно. Нет ничего хуже, чем мучиться от неизвестности и делать вид, что так и задумано.

Аластер там один против скольких? Сколько голосов она насчитала?

Сердце сжалось, одна мысль лихорадочно сменяла другую, руки не слушались, Мэйгрид едва не побила все глиняные кружки, пока ведьма не выхватила у нее из рук последнюю и сердито сверкнула глазами.

— Ты серьезно думаешь, что его учили только правилам этикета при дворце?

Нож из рук она у нее также забрала, начав намазывать масло на хлеб, а затем просто тяжело выдохнула и отправила на кресло, чтобы та не мешала под ногами.

— Не хватало еще пальцы тебе пришивать.

Мэйгрид не могла ничего с собой поделать, она смотрела в дверь, ждала, что все затихнет, а когда стало по-настоящему тихо… сердце замерло вместе с гнетущим ощущением надежды. Внутри сжалось все и сидело в ней натянутой пружиной, пока Аластер не вернулся.

Губа разбита, порвана рубашка — все остальное цело. Она тут же вскочила на ноги, не зная, что делать. Обнять? Проверить, действительно ли цел? Или отойти и не мешать?

Он слабо улыбнулся, взглянув на Мэйгрид, едва заметно кивнул, давая понять, что с ним все в порядке, а затем рухнул на стул.

— Значит, упустил, — невесело заметила Нэндэг, не задавая вопросов, затем убрала лишнюю чашку со стола, четвертую, которую склеила при помощи магии. — Теперь так и не узнаем.

— Собиралась опоить зельем? — дышал Аластер тяжело, простые слова дались с трудом, затем он коснулся разбитой губы и досадливо растер кровь между пальцев.

— Ну, может быть, — ведьма пожала плечами, — на случай, если не разговорчивый попадется, но что уж теперь… я же предлагала, давай схвачу их в силки и все, но ты не послушал, Золотой.

— При всем уважение, они наемники и ловушку почувствовали бы сразу, они не мальчишки со школьной скамьи. Во всяком случае, теперь мы знаем одно точно — Брайс понимает, в чем дело.

Они сели за стол, бутерброды не лезли в горло, пили чай, хотя Мэй старалась жевать. Ее не посвятили ни в один из планов, просто отправили спать, как маленькую девочку, а теперь обсуждали вещи, которые касались её напрямую, но так словно ее нет в этой комнате.

— Он еще не понял, что амулет и девчонка связаны между собой, но когда догадается… захочет и то и другое. Я бы захотела, поняв, что у меня не вся сила, а лишь её часть. — Нэндэг хищно оскалилась. — Ты говорил, что король носит защитные кольца? Какая чушь! Истинный Золотой мог бы сделать для него большее, не отрывая задницы от стула. Могу поставить что угодно, поиск тебя — это высосало весь его резерв, так что на какое-то время вы в безопасности.

— Думаю, самое верное решение — вернуться домой и сделать вид, что ничего не было. Это сведет его с ума, — буднично заметил Аластер. Губа больше не кровоточила, но его бледное лицо явно давало понять, что бой не прошел для него налегке. Кто знает, как он на самом деле?

— На какое-то время, но, возможно, тебе хватит, чтобы понять, что делать дальше, — размышляла Нэндэг вслух.

— Они хотели меня убить, — сказала Мэйгрид, вернув половину бутерброда на тарелку. Для нее все это казалось слишком. Жизнь не готовила, к тому, что творилось последнее время, а рассуждать о нападение, когда у нее сердце до сих пор трепыхалось, как у загнанного кролика, так легко, словно это все в порядке вещей, она не могла. — Они убили бы меня, если бы не кори Аластер. Сейчас они вернулись снова… а вы говорите об этом так, словно ничего серьезного не произошло.

— Тебе страшно.

— Мне страшно! — она поднялась со стула и начала мерить шагами комнатку. — Чтобы вы понимали, меня никто раньше не пытался убить, ну кроме того случая, когда я… — она вздохнула, не в силах обозначить ситуацию, — но не скажу, что к этому легко привыкаешь.

— Мэй, — Аластер поймал ее за плечи, остановив движение человеческого маятника. — Я бы отдал все что угодно, чтобы оставить тебя здесь, спрятать от всего этого безумия.

Дракон заглянул ей в глаза. Привычно серые. Тепло ладоней ощущалось даже через ткань платья. Успокаивало, хоть и не должно.

— … но ты уже вляпалась по самое горло, девочка, так что не выйдет. Скоро ваши дружки вернутся в лес с подмогой, — напомнила ведьма.

— В городе будет спокойнее, открыто на нас не нападут, особенно когда, я появлюсь при дворе и демонстративно переговорю с Робертом.

Рук он не опустил, продолжал держать за плечи, пока Мэйгрид не сделала два протяжных выдоха, пытаясь прийти в себя.

— Может ему просто отдать амулет? — сдалась она. — Корри Аластер, вы сказали, что никогда не хотели эту силу…

— Все не так просто, девочка, — Нэндэг опять вмешалась в разговор, она единственная из всех, кто обладал завидной выдержкой. — Есть вероятность, что с помощью твоего амулета Золотой докажет, кто истинный убийца. Я права?

Аластер отвел взгляд.

Повисло напряженное молчание, которое говорило обо всем. Комната зазвенела от тишины, даже лес за окном перестал шуметь…

— А это возможно?

— Есть шанс.

Мэйгрид стиснула зубы и отчаянно кивнула:

— Если есть шанс, то его нужно использовать, — ей, безусловно, было страшно, и она не хотела ввязываться в большие неприятности, но если есть шанс наказать настоящего преступника, то от него нельзя отказываться. Корри Аластер и так настрадался за эти годы, как и его мать. Мэй не должно было быть до этого никакого дела, но она вспоминала красивую, стройную женщину, которая три года жила с мыслью, что ее младший сын убил старшего. Никому не пожелать такого. При всем при этом, как бы лия Кенна холодно ни вела себя, она все же не отказалась от сына, хоть и встречи причиняли обоим нестерпимую боль. Настоящую историю Раймера должны узнать, какой бы печальной она ни была. Да и самой Мэйгрид никуда не сбежать, она привязана к своему спасителю волею судьбы и собственной несдержанности и должна вернуть долг. Даже если ей страшно, это ничего. К тому же, возможно, в этот раз он и спас ее ради амулета, но это никак не отменяло того, что долгое время до этого момента он был добр и заботлив без явной на то причины.

— Вот и договорились, — Нэндэг встала из-за стола. — Полагаю, амулет будет нелишним спрятать от чужих глаз и поисков, разрешишь?

Она протянула ладонь и Мэйгрид сняла шнурок с белесым камнем через голову и положила ей в руку. Та накрыла его руками и зашептала незнакомые слова. Слабое голубоватое свечение засияло между пальцев ведьмы. По шее поползли мурашки, и Мэй почувствовало нечто странное, ее обдало холодом, воздействие которого сменилось покалыванием во всем теле, а в глазах Аластера отобразились её глаза, светящиеся синим огнем.

Ведьма разжала ладони, и все закончилось.

— Готово, — она улыбнулась своим большим ртом. — Теперь его не отследить, во всяком случае, придется хорошо попотеть, а если захотят забрать силой — ничего не получится, только добровольно. Отдать его можно только добровольно.

— Я твой должник, ведьма.

— Я знаю, — она улыбнулась еще шире, а когда вышла провожать гостей, то ухватив дракона за рукав, тихо напомнила то, что говорила уже раньше. — Будь осторожнее, Золотой, отношения человека и дракона — это еще никогда не заканчивалось ничем хорошим. Не все истории, которые начинаются как сказки, имеют счастливый конец.

Глава 15. ДОМА

Первая неделя после нападения оказалась невыносимой, а дальше Мэйгрид просто устала бояться. Ровно через семь дней она спустилась на кухню, взяла в руки кружку с чаем и осознала, что больше не прислушивается к тому, есть ли посторонние шумы в доме. Эта мысль принесла невероятное облегчение и жизнь начала потихоньку налаживаться. Теперь не возникало необходимости дожидаться Аластера, чтобы дойти до почтового ящика, курьеры казались менее подозрительными, но молоток, который она все же держала рядом с входной дверью, на случай если на порог явится монстр — оставался на месте. Так спокойнее и надежнее.

Из того, что она знала — Аластер извинился перед королем за внезапное исчезновение с Весеннего бала, в обтекаемой форме дал понять, что с его помощницей случилась неприятность, и он был вынужден покинуть общество Его Светлости. Это заняло у него несколько строк, которые он надежно спрятал в конверте и отдал посыльному, что явился к ним в дом ближе к ночи следующего дня, перепугав Мэйгрид до смерти. Плевать, что сказала ведьма с болот. Мэй не чувствовала себя в безопасности, каждый шорох вызывал спазм в груди и горле, а воспоминания переносили её в тот момент, когда раскрытая ладонь ударяется в солнечное сплетение и она понимает, что теряет опору под ногами.

— Почему вы просто не можете рассказать королю все как есть?

Мэйгрид задавала этот вопрос не единожды и получила в качестве ответа упрямый взгляд серых глаз и короткое:

— Я не могу втягивать в это Роберта снова.

— Мне казалось он ваш друг.

— Вот именно.

Аластер вел себя как ни в чем не бывало и это неимоверно раздражало. За прошедшую неделю, кроме того что стало понятно: никто не собирается убивать их в срочном порядке, открылся еще один момент — дракон не может носить амулет. Ему становится плохо, шея покрывается красными пятнами и неимоверно чешется. Они пытались придумать разные способы, даже самые дурацкие — нацепить на него шарф или кофту с высоким горлом, но не сработало. Амулет выбрал своей хозяйкой исключительно Мэйгрид. Ведьма заколдовала его таким способом, что Мэй могла передать его лишь добровольно другому, но даже это добровольно вызывало проблемы. Прятать его в каком-то укромном месте казалось и вовсе бредовой идеей, во всяком случае, для Аластера, Мэй не понимала, почему амулет нельзя просто где-то закапать хотя бы в цветочном горшке, но дракон уверил, что это первое о чем станет думать их противник.

— Он не поверит, что я доверил главное какой-то человеческой девчонке. Тем более, что мы оба уже поняли в чем дело.

Аластер сжал амулет в ладонях, словно раздумывая, верно ли поступает, а затем улыбнулся и разжал пальцы.

— Почему вы так считаете?

— Драконы слишком высокомерны, — заключил он. — Не в наших правилах идти против собственного снобизма и доверять ценные вещи кому-то кроме банковской ячейки и себя.

— Вы оставляете его мне?

— Я понимаю, — выдохнул он, — для тебя звучит не слишком разумно, но стоит нам только уйти из дома, уверен — его обшарят до самой маленькой щели в полу. Верить в то, что я оставил его тебе — это вверх безумия для того, кто собирался скинуть тебя с галереи, чтобы снять его с твоей шеи после, — Аластер легонько потянул за шнурок, и Мэйгрид почувствовав странный укол под левое ребро, смутившись, отвела взгляд в сторону.

— Вы сказали, что амулет не работает без меня… Работает, но не так, как нужно.

— Думаю, наш недруг пока не в курсе этой маленькой детали.

— А что будет, если он узнает?

— Тогда он захочет себе амулет и тебя.

Она вздрогнула.

— Не переживай, мы постараемся нанести свой удар по противнику первыми.

Аластер улыбнулся как можно естественнее, ему не хотелось говорить о том, что Брайс мог приказать своим громилам сорвать кулон и дело с концом. Нет, он хотел большего сразу, не просто лишить силы, а растоптать. Отобрать все.

Через неделю после возвращения с бала нестерпимо захотелось нормальной жизни. Человек не может бояться бесконечно, начинается этап, когда страх уходит и остается простое жгучее желание почувствовать себя нормально. Мэй все еще с опасением выходила из дома, но хвала Небесам, особо этого и не требовалось. Доставщики приносили продукты на дом, непродовольственные товары они просто заказывали через специальную службу, используя магический пергамент, а для всего остального был Аластер. Дракон не покидал дом надолго, а когда это случалось, оставлял молчаливую Мариэль, которая приглядывала за домом и Мэйгрид, в случае опасности она могла дать незамедлительный сигнал дракону. Все же с Аластером надежнее, но спустя время Мэйгрид начала привыкать. Она даже позволила себе вольность — искупаться пока Аластер отлучился во дворец, его вызвал король, и это приглашение тот никак не смел игнорировать. Король вызывал Аластера уже второй раз, похоже, он явно понимал, что дело серьезнее, чем хочет представить друг и пытался это выяснить.

Для начала Мэйгрид проверила, что надежно заперла входную дверь, затем убедилась, что Мариэль на месте, призрачная девушка задумчиво склонила голову набок, провожая ту взглядом, идущую наверх по деревянной лестнице и кивнула, словно улавливая ход ее мыслей. На улице царил жаркий солнечный день, и вряд ли на глазах соседей кто-то станет ломиться в частный дом в респектабельном районе, но все же попробуй это объяснить внутренней паранойи.

Мэй с сомнением отвернула винтили на кране, из которых потекла вода, к здешним удобствам она привыкла далеко не сразу, и большая белая ванная казалась волшебством по сей день. Выскользнув из одежды, она аккуратно залезла в ванную и погрузилась в воду. Дома мылись в бане, и если там дома — мытье казалось испытанием, особенно когда тебя прошибает до седьмого пота, то здесь — удовольствием. Вода согревала, но не так, что закипела кровь, а приятные ароматические жидкости, что она добавляла, дарили божественный аромат. Нежилась Мэйгрид недолго, в конце концов, она хоть и выросла до звания личной помощницы, все же не являлась ровней дракону. Нет, он не давал это понять ни видом, ни словом, проявлял безграничное уважение и заботился о ней, не говоря уже о том, что спас ей жизнь. Дважды. Даже если последний раз вызывал сомнения в душе, а может и обиду.

Мэй высунула ноги над пышной пеной, оперев на белый бортик, и опустилась в воду по самые глаза, задержав дыхание. Она невольно вспомнила момент, как гладила дракона по волосам, там, на лугу у ведьмы. Мать была права, стоит быть осторожнее с одиноким мужчиной, живя у него в доме. И дело не в том, что он может не удержаться… Мэйгрид переставала верить себе.

Не удивительно, он спас ее, добр и он практически принц среди драконов. Мэри бы давно потеряла голову от такого мужчины и бросилась к нему в объятья. Мэйгрид же ушла глубже под воду, над макушкой сомкнулась шапка из пены и она принялась считать до десяти.

Под водой ее настиг странный шум, она тут же вынырнула, встревоженно разогнав ладонями остатки воды с лица. Затихло. Возможно, показалось, но сердце пропустило тот самый удар, который запускает за собой панику. Тело Мэйгрид напряглось, она тут же поднялась на ноги и быстро вылезла, одной ногой наступив на пушистый розовый коврик, второй ногой оставшись стоять в ванной и придерживаясь за бортик. Звенящая тишина, которая расползлась по дому пугала. Да, она знала, что с ней Мариэль и случись плохое, она бы предупредила ее, но вдруг в дом проникли и нашли возможность нейтрализовать духа-защитника? Мэй непроизвольно сжала пальцами кулон, затем быстро сняла с шеи и зажала в ладони, особо не веря в то, что никто не сможет забрать его просто так.

Тишина.

Девушка выдохнула и присела на край ванны. Вода стекала с волос на плечи и струилась по спине, падала на коврик. Мэйгрид пришлось натянуть домашнее платье на влажное тело и приоткрыть дверь, чтобы убедиться, что звук ей послышался.

Дом молчал. Накинув полотенце на волосы, она вышла из ванной комнаты и осторожно исследовала дом. Источник шума нашелся на кухне. Створка окна оказалась открыта. Порывы ветра заставляли его биться о раму. Из ванной комнаты она смогла услышать только самые громкие хлопки.

Значит, не послышалось. Мэйгрид замерла и представила, как некто мог влезть через это самое окно, она обошла каждый угол дома, с зажатым половником в руке, но посторонних не нашла. Дух, призванный ее оберегать, также дал понять, что дом чист, а значит это просто ветер и разбушевавшееся воображение.

Мэй захлопнула окно. На всякий случай заглянула еще раз в каждое помещение, в том числе заглянула в комнату Аластера. Такая же аскетичная, как и остальные части дома. Словно ее хозяин рассчитывал, что задержится здесь всего на неделю и не спешил обживаться. Мэйгрид подумала, что к строгим окнам не хватало занавесок, а на голых полках хорошо бы разместились книги и держатели для книг в виде маленьких человечков, которых она как-то видела в магазинчике, не хватало и прикроватного коврика. Ноги же наверняка мерзнут.

Успокоившись, Мэй решила, что ей необходимо чем-то себя занять. Она принялась за то, что ей всегда помогало отвлечься от грустных мыслей: завела тесто и принялась делать пирожные. Те, которые всегда они делали с матерью по праздникам. Из пышного теста и с кремовой шапкой лазурного цвета.

Лазурь не получилась, пирожные вышли зелеными, но все равно вкусными. Мэй попробовала одно, затем второе, а после поклялась себе, что дождется Аластера.

Время шло, день сменился вечером, а дракон не возвращался. Тогда Мэй нашла нитки с иголками и старые тряпки. Их она порвала на лоскуты, а затем принялась делать то, чем обычно занималась уже сестра. У сестрицы Мэри выходили великолепные коврики из лоскутов. Максимально по-деревенски, но все же. Со временем сестра научилась составлять целые композиции из цветных тканевых косичек. Мэйгрид до неё далеко. Она собиралась сделать самое простое, связать множество косичек, а затем их сшить между собой по кругу и все.

Рукодельница не заметила, как заснула. Проснулась она уже оттого, что ее кто-то накрыл покрывалом, а затем ласково подхватил на руки. Она едва приоткрыла глаза. На гладковыбритом подбородке Аластера красовался зеленый крем. Дракон аккуратно поднял ее на второй этаж, нес как пушинку, а она плотно прикрыла глаза, изображая из себя спящую.

Отчего-то казалось, что если она их откроет, волшебство закончится. Аластер положил ее на кровать, стянул с ног туфли и поправил плед.

Мэй едва не вздрогнула, когда почувствовала дыхание у самого лица. Он поправил прядь волос, а затем коснулся губами лба.

Поцеловал. Спящую, скорее как старший брат. У Мэй забилось сердце сильнее, она перевернулась набок, подтянула колени к груди и спрятала лицо в теплой ткани, чтобы не увидел, как она становится пунцовой.

Сухое касание губ, но она вспыхнула как спичка. И он ел ее пирожное. Интересно ему понравилось?

Мэй открыла глаза, как только дверь закрылась. Стоит ли говорить, что она долго не могла уснуть.

На следующий день пришел еще один вызов от короля. Гонец появился на пороге, разодетый в голубую курточку и ботинки в цвет, белые бриджи и белые гольфы. Он стремительно протянул конверт, но Мэй не решилась его открыть. Она позвала Аластера, и тот спустился, одетый лишь в один халат, прижимая к носу платок и громко покашливая.

— Передайте королю мои извинения, я приду к нему, как только мне станет лучше, не могу же я его заразить простудой.

Он вложил письмо с извинениями в конверт и протянул посыльному. Тот его брезгливо принял, особенно после того, как Аластер красочно закашлялся и удалился не с чем.

— Ну, и к чему этот концерт, — удивилась Мэйгрид. Аластер избавился от платка, и его внешний вид редко стал здоровым.

— Насыпал немного перца, — поделился он хитростью, просияв довольной улыбкой. — При всем моем уважение к Роберту, но будет лучше, если хотя бы на какое-то время он прекратит любые попытки выбить из меня хоть крупицы информации.

— Вы можете рассказать ему правду. Он король, кто, если не он может разобраться в этой ситуации.

— Кто угодно, только не король. Во всяком случае, до тех пор, пока у меня не будет достаточно доказательств, — резко ответил он, затем принялся стягивать халат. Мэй даже успела порозоветь, но под плотной тканью, оказалась закатанная рубашка и брюки, гачи которых он расправил. — Дворец — это самое прекрасное место на островах, но такое же и опасное. Ты сама видела, чем может закончиться любой праздник.

Откровенный намек на падение с высоты, ее, конечно, остудил. В конце концов, она выросла в Низине, а не при дворе короля драконов. Ее мир был проще, он вообще был другим до недавнего времени. Худшей проблемой из всех было лишь то, что ее могут сосватать за сына шира. Теперь это все казалось до ужаса глупым, особенно тот факт, что предполагаемый жених уже наверняка взял в жену ту, которой заделал ребеночка. Невелика потеря. Кем она могла стать там, в Низине? Чьей-то женой? Сейчас возможности казались такими же ограниченными, но, во всяком случае, замуж она выйдет лишь за того, кого выберет сама или вечно останется в услужение у дракона. Если они выживут, конечно.

— Завтракать? — спросил Аластер.

Мэй кивнула и отправилась на кухню, накрывать на стол.

Она сделала яичницу с зажаренным беконом, достала творог со сметаной, а еще попыталась достать тарелку с пирожными, но вместо оставленных двенадцати обнаружила всего три сиротливо стоящие на десертной тарелке.

Дракон за ее спиной деликатно покашлял, а затем, вытерев губы, словно избавляясь от вчерашних следов преступления, виновато улыбнулся.

— Было очень вкусно, Мэйгрид. Прости, я не смог дотянуть до утра.

Теперь улыбалась она, широко, не пытаясь контролировать улыбку, но все же немного смущаясь. Брат и отец хвалили ее стряпню, периодически, но довольно скупо. Обычно это выражалось лишь в том, что они съедали все до последней крошки, а затем искали, нет ли еще сладкой заначки.

— Я оставил тебе немного, подумал, что ты тоже захочешь.

— Очень мило с вашей стороны, корри Аластер.

Он тоскливо проследил за тарелкой и даже втянул носом аромат, который остался от пирожных, поэтому Мэйгрид пододвинула сладкое к дракону:

— Ешьте, я не хочу. Мне нужно беречь талию, как и любой порядочной девушке.

Аластер с радостью тут же засунул сладость в рот, и закатил глаза, трепеща ресницами, словно это лучшее, что он когда-либо ел в своей жизни.

— Если хотите, я приготовлю еще.

— Было бы великолепно, — тут же согласился он. — Это, правда, лучше, чем в кондитерской. У тебя настоящий талант. Я готов съесть тонну, если уж на то пошло.

Мэйгрид рассмеялась и отмахнулась от дракона.

— Кстати, а что ты затеяла? Вчера я нашел тебе уснувшей за каким-то странным занятием.

— А это… — ее словно застали врасплох. — Так, решила занять руки, покажу, как закончу.

Аластер проглотил второе пирожное, даже особо не жуя и облизнулся, засматриваясь на третье.

Мэй могла думать лишь об одном: хорошо бы скорее все закончилось, и они могли провести вместе так много часов, сидя за маленьким столом, поедая сладости и говоря обо всем на свете. Суждено ли ее мечтам сбыться?

К тому же продолжать размышлять о том, что дракон возился с ней только потому, что она обладала амулетом, становилось сложнее… Появлялись непрошеные мечты и фантазии, которые однажды разобьют ей сердце.

Глава 16. КОФЕЙНЯ ГОСПОЖИ ПОНЗЕР

Через два дня Аластер и Мэйгрид попробовали выйти из дома, вернее, дракон настоял на том, что ей необходим свежий воздух. После более чем недельного затворничества, которое закончилось второй порцией чудесных пирожных, наконец-то, лазурного цвета. Мэй нравилось наблюдать, как дракон поглощал их, словно те легкие закуски, а затем невинно интересовался, нет ли добавки.

С самого утра она пребывала в благостном расположении духа, а к выходу подготовилась особенно тщательно. Уложила волосы в две косички, а затем перекрутила их в замысловатую прическу при помощи шпилек. Освежилась и даже легкими касаниями запястий к шее, нанесла душистую воду.

Они отправились на Торговую улицу, туда, куда они отправились, как Мэйгрид впервые оказалась на Небесных островах. Сейчас она гордо вышагивала в статусе личной помощницы, одетая в парадное платье ярко-синего цвета. Стальные глаза Аластера также отливали синевой, потому что смотрел он на нее, пока рассказывал о книге, которая ему слишком нравилась в студенческие годы.

Они шли рядом, и Мэй отставала едва ли на полшага. Именно они отделяли ее от того, чтобы почувствовать себя увереннее. Корри Аластер сколько угодно может спасать ей жизнь, но она все равно не станет ему ровней. Погружение в безучастную повседневность напомнило ей об этом. Люди шли за своими господами, теряясь за их фигурами, стараясь не привлекать к себе лишнее внимание.

От этого на душе становилось тоскливо. Почему-то именно сейчас, ей хотелось воображать себя, идущей в одну ногу с драконом. Видеть, как он придерживает перед ней двери и пропускает вперед. Они могли бы зайти в маленькое заведение госпожи Понзер, где подают чай в крохотных фарфоровых кружечках.

Мэйгрид остановилась, как вкопанная, и с удивлением заглянула в стальные глаза.

Она хотела с ним на свидание. По-другому не назовешь.

От этой мысли стало неловко и больно, но только лишь на секунду. Аластер протянул ей раскрытую ладонь и улыбнулся. Широко и по-доброму. Сердце замерло и понеслось в бешеной скачке. Она протянула руку в ответ, осторожно, если не сказать, в замедленном темпе, словно она вдруг перестала владеть собственным телом.

Аластер коснулся ее первым. Перехватил ладонь и уверенно вложил в свою, таким образом, что теперь она держала его под руку.

— Ты отстаешь, — он рассмеялся. — Придётся тащить тебя как на буксире.

— Как насчет того, чтобы зайти к госпоже Понзер? — тут же выпалила она, пока сказка не закончилась.

Дракон почесал подбородок, а затем благосклонно кивнул.

Для Мэй это самый чудесный день, пожалуй, лучший из всех, которые она провела на драконьих островах. Они посетили множество магазинчиков, и везде Аластер пропускал ее вперед, придерживая дверь, словно читал ее мысли.

Драконы смотрели на них с хорошо скрываемым презрением. Все же имя корри Аластера имело вес в этом мире, и никто не спешил с ним ссориться. Они улыбались им в лицо, спрашивали, что за юная леди его сопровождает, а затем просто бросались едкими фразами между собой, стоило им только отойти. В целом, ничего не изменилось за то время, которое лишь для Мэй показалось целой вечностью с момента первой встречи с Небесными островами до текущего дня.

Аластера считали убийцей брата. Безумцем, легкомысленным болваном, который связался с человеческой девушкой и вел себя с ней, как с ровней.

Однако его имя — не пустой звук.

— Имя и адрес, — сказала милая продавщица, которая улыбалась белоснежной улыбкой, ровно до того момента, как Мэй протянула визитку. Быстрый взгляд по вензельному тексту и гербу. Мэй носила их всегда с собой, чтобы отдать карточки для доставки. На этот раз они заказали Аластеру новый костюм, черного цвета, который подчеркивал его широкие плечи и узкую талию, а ей новое платье. Улыбка застыла на ее лице не хуже перекореженной маски. — Да, конечно, — сказала она с надрывом. — Мы все доставим.

Стоило им направиться к выходу, как девушки тут же слились в кучу и принялись бурно обсуждать посетителей. Мэй обернулись и продавщицы, тут же вытянулись по струнке, дежурно улыбнулись, как ни в чем не бывало, но взгляд говорил о многом.

Мэйгрид это не понравилось. Она непроизвольно сжала пальцы в кулаки.

— Почему ты злишься? — спросил Аластер, как только они вновь оказались на шумной улице.

— Они не знают тебя, но уже сделали выводы.

Дракон положил ей руку на плечо и крепко сжал, приобняв, а затем притянул к себе и шепнул на ухо почти одними губами:

— Спасибо.

— Хочешь, я вернусь и нагрублю им? — предложила Мэйгрид, пытаясь скрыть смущение.

— Может, вначале к госпоже Понзер, купим самые липкие пирожные, а затем вернемся и закидаем их?

Они рассмеялись.

Возвращаться в магазин вечерних нарядов уже не стали, обосновались в кофейне, за столиком еще меньше, чем на их кухне в доме. Крошечные фарфоровые чашечки, невесомые, и такие же круглые блюдца. Мэй досталась пара в цветочек, а Аластеру — зайчики. Они пообедали за отвлеченными разговорами, Аластер рассказывал про время своей учебы.

Оказалось, драконы посещали учебное заведение, которое находилось на Рубиновом острове. Большая часть из них, тем, кому было доступно платное образование. Конечно, почти все время Аластер проводил при дворе, там он учился вместе с братом и будущим королем, а Академию посещали по возможности. Он также не забыл упомянуть, что был весьма популярен у женского пола.

— Конечно, — притворно выдохнула Мэй, — сейчас вы можете утверждать все что угодно корри Аластер, кто ж проверит.

— Хочешь сказать, ты мне не веришь?

— Верю, почему же нет, — в противовес она пожала плечами, а он наклонился ближе, сложив руки на и без того крохотный столик. — Просто я никак не проверю это. Я в школе тоже была достаточно популярна, знаете ли. Мальчишки так и бегали за мной.

— И сколько же юнцов потерпели фиаско в сражениях за твое сердце?

— Дайте подумать. Рональд, голубоглазый рыжий парень, думаю, его сердце я разбила первым, затем был Маркус, он едва сдерживал слезы, когда я ему отказала, после него Филипп, — Мэй называла несуществующие имена, при этом загибая пальцы, когда их стало больше десяти, а глаза Аластера уже не помещались на его лице, она рассмеялась. — Шучу, парни в школе меня особо не интересовали.

— Почему? — теперь ему стало по-настоящему интересно.

Дракон оперся на руку и выжидающе посмотрел на Мэйгрид, которая отчего-то вновь смутилась.

Причина же такого поведения ей была ясна до кончиков пальцев, до леденящего зуда в висках: она начинала влюбляться. Совсем как глупые девицы в книжках Мэри. Если бы она сейчас стояла, то колени непременно сделались ватными. Мэй надеялась только на одно, что в ее взгляде нет мечтательной поволоки.

— В школе мальчишки… не самые приятные люди. У многих появляются первые противные усики, — она приложила указательный палец к верхней губе и зловеще им пошевелила. — У вас были такие, коррри Аластер?

— Святые небеса! Как ты можешь об этом спрашивать? Как девушки могут быть такими жестокими, — он усмехнулся. — Не противные усики, а первый повод для гордости. Клянусь, что я не занимался подобным, а вот Раймер пытался их отрастить.

Они оба рассмеялись. Аластер широко и открыто, а Мэй прикрывая лицо руками.

— Ну вот, — сказал дракон. — Я опять должен поблагодарить тебя, Мэйгрид… — он улыбнулся вновь, но на этот раз совершенно по-другому. — Я давно не с кем не разговаривал о брате так, чтобы это не заканчивалось тем, что…

— Я обещаю, — Мэй накрыла руку Аластера ладонью и совершенно серьезно взглянула на него. — Я сделаю все, что смогу, чтобы как можно скорее все узнали, что вы ни в чем не виноваты. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы настоящего убийцу наказали по заслугам.

— Милая, Мэйгрид, разве не я должен быть твоим волшебным принцем? — он покачал головой и спрятал улыбку.

— Вы спасли мне жизнь дважды, — напомнила она совершенно серьезным тоном, а затем отпила из маленькой кружечки, в которой чая осталось на самом дне. Мэй пыталась придать себе безразличный вид, хотя на деле читалась не хуже открытой книги. — Считаю, что этот поступок, сам по себе достоин звания волшебного принца.

— Хорошо, — Аластер улыбнулся. — Тогда позволь мне и дальше защищать тебя. Ты не должна делать все для того, чтобы люди узнали… Просто будь со мной рядом, договорились?

Сторонние голоса резко затихли. Кафе продолжало жить своей жизнью: посетители болтали за столиками, постукивали фарфоровые кружки о блюдца, за стойкой консультировали насчет сладостей, но Мэйгрид уже не замечала ничего вокруг. Без того тесное пространство между ней и драконом сузилось до предела, казалось, они сейчас соприкоснутся руками и он поймет, насколько у нее вспотели ладони, которые ужасно хотелось вытереть о платье. Мэй неловко сжала салфетку и пыталась смотреть куда угодно, но только не на губы Аластера.

— Договорились, — едва слышно ответила она.

Если бы он только знал, как тяжело дались эти слова и, какой смысл она вкладывала в них, то, возможно, рассмеялся бы ее детской наивности. Она пообещала быть с ним до самого конца, поддерживать и оберегать. Теперь неважно, что вначале над ней властвовал лишь злой рок, теперь быть с ним — ее собственный выбор.

Они выпили еще чаю, на этот раз с апельсиновой цедрой и ягодами, поговорили на отвлеченные темы и приняли решение возвращаться домой. Однако по дороге планы резко переменились, они зашли еще в несколько магазинов, договорились о доставке на дом: Мэй выторговала чудесные вазы и горшки для цветов, договорилась о шторах в комнату дракона и новых пледах на кровати, затем приобрела скатерть на кухонный стол и красивые парадные тарелки с морскими волнами, как и новый набор вилок, ложек и ножей с тонкими витиеватыми деталями, которые наверняка будет сложно мыть.

Аластер щедро расплачивался и ни в чем ей не отказывал. Ему словно нравилось наблюдать за тем, как она выбирает столовые приборы, как при этом кусает нижнюю губу, мечась между двумя почти одинаковыми предметами. Слушал, о ее рассуждениях, о том, почему именно этого оттенка шторы впишутся в комнату лучше всего. Возможно, ее вкус не был столь изящен, как у благородных девиц, выращенных в богатом доме, но Мэйгрид старалась все выбирать со вкусом и на совесть. Дракон делал вид, что ему нравится и на все благодушно кивал. Затем он предложил прогуляться по Аметистовому острову.

Мэй с удовольствием рассматривала чудо природы, которое никогда не видела раньше. Речки, конечно, стекали с холмов, холодными водами, но так чтобы вода лилась прямо из облаков. Она почти что хлопала в ладоши, с удивлением разглядывая пушистые облака, которые напоминали сахарную вату, украшенную радугой. Вода падала прямиком в небольшое озерцо, берег которого был огорожен металлическими перилами. Мэйгрид стояла, прижавшись к ним вплотную, одну ногу поставив на нижнюю балку.

— Очень красиво.

От водоема шла приятная свежесть, брызги же от водопада периодически долетали до лица и от этого, она морщила носик. Аластер находил это жутко забавным и привлекательным, а еще он был чертовски счастлив, что решился пригласить ее на эту прогулку. Дракон, словно дышал полной грудью впервые за долгое время.

— Да, здесь неплохо, — согласился он.

— Корри Аластер, вы, наверное, приводили сюда много девушек.

— Честно сказать, ни одну, — он улыбнулся и коснулся пальцами носа, словно тот резко зачесался. — А куда у вас ходят на свидания в Низине?

Мэй рассмеялась, а затем тихо фыркнула:

— У нас ходят на танцы.

Пожалуй, она даже не слукавила, танцы — единственное мероприятие вНизе, на котором можно было подойти к понравившемуся парню или покрасоваться перед ним в праздничном платье и с хорошей прической. В остальное время вмешивался простой расчет: хорошая ли семья, есть ли склонность к употреблению горячительных напитков и способен ли благоверный на своих плечах протащить с холма хоть одну овцу.

— А если хотят побыть наедине? — уклончиво спросил он.

— То… идут на сеновал, — Мэй не смутилась.

К сальным шуточкам в Низине привыкаешь быстро, работящий народ не смущался насчет того, что происходит за закрытыми спальнями женатых пар. Мать, конечно, заботилась о благости своих дочерей, но шило в мешке не утаишь.

Зато благочестивый дракон закашлялся и красноречиво ударил себя несколько раз кулаком в грудь.

— Простите, не хотела вас смутить, но у нас в Низине принято называть вещи своими именами.

— Ясно, — он, наконец-то, взял себя в руки и придал лицу нейтральное выражение. — А…

— Только не смейте спрашивать то, о чем вы подумали.

— Я не собирался, честно.

— Но вы ведь подумали…

— Как я мог? Благородному корри чужды такие мысли о прекрасной даме до замужества, — он наигранно оскорбился и даже театрально закатил глаза, сложив руки на груди.

— Только не нужно мне вешать лапшу на уши.

— Никакой лапши, Мэйгрид, честно, — Аластер дотронулся мочки ее уха, прищурился, словно снимал невидимую порцию и оценивал ее размеры. Они выглядели очень внушительными.

Они стояли так еще какое-то время, прижавшись плечами друг к другу и смотря на то, как вода падает с облаков, разбиваясь о зеркальную гладь. Мэй чувствовала себя спокойно и расслабленно, ей не хотелось возвращаться домой, даже несмотря на то, что должны были доставить покупки. Сейчас так легко представить себя на свидание с корри Аластером, а когда она вернется домой, и начнет делать из него уютное гнездышко… Мэй осекла саму себя. Главное — не заиграться в этом вопросе. Она тряхнула плечами, сбрасывая оцепенение, совсем не подозревая, что лучше всего от подобных мыслей лечит реальность.

Она застигла их дома, когда Мэйгрид, окрыленная, забыв обо всем, спустилась в гостиную, в простом домашнем платье, на звук непонятно откуда взявшейся музыки, которую она тут же узнала. Такую всегда играли на танцах в Низине.

В этой сцене неуместным оставалось лишь одно — Эйлин сидела на диване, положив одну ногу на другую и крутила в руках нож с массивной ручкой.

Глава 17. ГОСТЬЯ, КОТОРУЮ НЕ ПРИГЛАШАЛИ

Мэй узнала нож для разделки мяса сразу. Удобный, хорошо лежит в руке. Острый. Она лично наточила его еще день назад, собиралась резать баранину и приготовить жаркое. Теперь он лежал в руке незваной гостьи, которая умело перекатывала его между пальцев не хуже какой-нибудь циркачки.

Красивая, до блеска хорошо начищенных сапог из мягкой кожи. Мэйгрид ее такой и запомнила, прекрасной лесной нимфой, которая вышла прямиком из книжных страниц сказок. Тонкие черты лица, маленький носик, светлые волосы, которые она убрала в высокий хвост, но прядь волос все равно выбилась из прически и спряталась за ухо. Сейчас она меньше всего казалась хрупкой и беззащитной, равно как и в тот раз, когда они пробрались в ее дом.

— Только не кричи, милая, — приятный голосок журчал как ручеек по весне. — Садись рядом со мной, — Эйлин насмешливо похлопала по мягкой обивке кресла.

Аластер заградил Мэйгрид собой, она вновь оказалась за широкой спиной дракона, как в тот раз. Ситуация повторялась, но с точностью наоборот. Это они сейчас оказались в незавидном положении. Стоило только расслабиться, провести лучший день в своей жизни и вот оно…

— Может, расскажешь, зачем решила нанести ответный визит?

— Все дело в тебе, — улыбнулась она, вернее сказать, оскалилась. В глазах мелькнуло сожаление, которое тут же сменилось другим чувством — страхом и обидой. — Я же говорила, чтобы ты не лез. Убирался и обо всем забыл, ровно то, что ты делал все эти годы, но почему же ты не послушался? — ее голос дрожал, нижняя губа едва заметно подрагивала.

— Просто расскажи мне все. Я должен знать.

Правый уголок губ дернулся вверх. Красивое лицо перекосила улыбка, которая сейчас напоминала трещину на совершенном фарфоре. Мэйгрид почувствовала, как у нее взмокла шея, и вспотели ладони. Она посмотрела в сторону двери, но Эйлин уловила этот взгляд.

— Даже не думай, милая. Наверное, сложно представить, но я всегда очень хорошо управлялась с ножами. Этот красавец долетит до твоей печени быстрее, чем ты успеешь сделать шаг и неважно, что ты задумала. Стой на месте. Тебя это тоже касается, Аластер, если не хочешь потерять еще одного близкого человека прямо у себя на глазах.

— Я никогда не замечал у тебя этого взгляда, — он размял шею, словно перед хорошей дракой. — Ты всегда была такой бессердечной тварью?

— Не время для шуток, мой милый. Да и к чему говорить обо мне? Ты ведь понимаешь, зачем я пришла.

Аластер молчал.

Музыка наполняла собой гостиную, но Мэйгрид не слышала ее, только как стучало собственное сердце. Спина Аластера казалась широкой и надежной, а еще напряженной. Он обернулся, словно почувствовал ее взгляд и тепло улыбнулся. Коротко, но так ярко, словно Мэй должна навсегда запомнить его таким. Он смотрел на Мэй так, словно она должна поверить, что все будет хорошо.

— Ты сам во всем виноват, Аластер. Я предупреждала, — закричала Эйлин.

Она резко дернулась вперед, словно ее подкинуло с дивана невидимой силой и такой же силой Мэйгрид отбросило в сторону. Она отлетела к стене, больно ударившись плечом. Там, где рядом стояло массивное кресло, в котором она проводила последние дни, собирая из тканевых косичек коврик для дракона. Ее рукоделие лежало в корзинке, которая так и осталась стоять рядом. Мэй тут же заползла за кресло, с ужасом наблюдая за разразившейся дракой.

Эйлин не обманула, она отлично управлялась с ножом, размахивая им как продолжением руки, весьма точно и изящно, как танцовщица. Аластер едва успевал отклоняться от ее стремительных ударов.

— Похоже, я зря выбирал Раймера как напарника для тренировок, ты значительно лучше.

Драконица лишь рыкнула и снова попыталась дотянуться до соперника.

Мэй не могла оторвать взгляда, хоть и хотелось зажмуриться. Стук сердца отдавал в ушах, она сидела на коленях, вцепившись в обивку кресла, и молилась, чтобы Аластер не пострадал. Соперники кружили по комнате, не сводя друг с друга взгляда.

— Тебя послал Брайс?

— Думаешь, я тебе что-то скажу?

— Это Брайсу ты принесла драгсих? Как ты это провернула, Эйлин? Скажи, какого это было водить нас за нос?

— Получала огромное удовольствие, — зашипела она, — вы с братом такие простаки, всего лишь хватило покрутить перед вами хвостом и вы оба готовы. Ты себя-то видел со стороны? Смотрел на меня так, только что слюна не капала и лип ко мне при любой возможности, считал себя неотразимым, ты был просто…

— Идиотом, — согласился он. — Не заметил, какая ты змея.

Еще один выпад, лезвие пролетело рядом с шеей Аластера и вонзился прямиком в картину на стене. У Эйлин был еще один нож, который она вытащила из-за поясницы.

— Мы еще можем все закончить мирно, Эйлин.

— Я не могу, Аластер. Уже не могу. Ты просто не понимаешь…

На этот раз она почти достала дракона, тот едва успел отпрыгнуть в сторону, и тут же попытался перехватить нож. Они кубарем свалились на пол. Вначале казалось, что Аластер одерживает вверх, он почти выбил нож из ее рук, ударив запястье о пол, но Эйлин вывернулась, ударила его коленом в живот и оказалась сверху.

Она занесла руку над драконом, чтобы нанести последний удар.

Мэйгрид отреагировала незамедлительно: она бросилась к Эйлин, не слишком думая о том, что будет делать дальше. Время замерло, превратилось в жевательный мармелад из кафе госпожи Понзер, такое же тягучее, липкое и, увы, не столь приятное. Она открыла рот в немом крике, ноги плохо слушались, движения выходили неуклюжими и неторопливыми. Аластер растелился там, на полу, прижатый хрупкой лесной нимфой, что уже занесла над ним клинок, чья сталь блеснула золотом.

Она видела его отблеск, который всполохнул так ярко, что весь дом погрузился в этот свет, и она утонула в нем сама. Мэйгрид замерла, в то время как Эйлин отлетела к стене, диван заскрежетал и сдвинулся с места, кресла затрещали, и запрыгала посуда в серванте, слетел с тумбы патефон, музыка захрипела и затихла. Теперь драконица оказалась прижата к аскетичной стене из камней и глины, в то время как Аластер вставал с пола, вытянув одну руку вперед. Он удерживал противницу магией, которая сдавила ей горло и она закашлялась, не в силах пошевелить руками и ногами. Носки сапог не касались пола, словно невидимое чудовище удерживало ее могучей когтистой лапой на весу. Кисть, в которой был зажат нож, волей Золотого поднялась и несколько раз ударилась так о кладку, что пальцы все же разжались и нож выскользнул на пол. По щекам девушки текли слезы, когда сила опустила ее на пол, и разжала тиски на горле. Она рухнула на колени, воздух хлынул в легкие, и теперь драконица тяжко дышала, с хрипом и стонам.

— Набрал силу, — рассмеялась она, перевернувшись на спину и раскинув руки в сторону. Из уголков глаз хлынули слезы, но она смахнула их рукавом блузки.

— Кто тебе приказал напасть на меня? — Аластер напоминал статую, что вырезали из монолита грубыми движениями умелых рук. Прическа растрепалась, на белой рубашке виднелись порезы, жилет из ткани с набивным рисунком… оторвались пуговицы, а его глаза сияли так ярко, как в тот раз, когда она ринулся за ней в бездну, спасая от острых скал.

— Не напасть, а убить. Сказать — не могу, — драконица сглотнула, смотря куда-то в сторону.

— Ты можешь, Эйлин.

— Просто убей меня, Аластер, так будет лучше.

Он молчал.

Мэйгрид застыла у кресла, словно и не сдвинулась с того момента, как дракон грубо устранил ее с поля боя.

— Это было бы так просто. Убить тебя за то, что ты сделала.

— Хочешь, чтобы я помучилась? — она расхохоталась, гортанно и прерывисто, скорчилась на полу, словно от конвульсий, а затем застыла. Слезы лились по щекам, но Мэйгрид не видела, что ей страшно.

Она увидела боль, ненависть и снова боль, тысячекратную, жгучую, ненасытную боль.

Мэй закусила нижнюю губу, собираясь закричать, чтобы эти двое прекратили притворяться. Играть в странные игры и просто поговорили. Мать всегда верила, что простым разговором можно решить многое. Мэйгрид никогда не сомневалась в словах матери, может, поэтому она предпочитала садиться за стол переговоров первой, не дуя обиженно губы, как старшая сестра.

Не поняла, не уловила, как рука Эйлин резко дернула цепочку на груди, и приложила к губам крохотный бутылек. Аластер вновь вскинул руки, и он отлетел к ногам Мэй, отчего на домашней левой туфле слез лак. Теперь она стояла и таращилась на собственные ноги в туфлях, не в силах отвести взгляд. Тайна Эйлин оказалась настолько страшна, что она предпочла выпить яд, чем раскрыть ее. Сделалась дурно, ком тошноты подкрался к горлу от резкого запаха. Мэйгрид с трудом сделала шаг в сторону, и сняла туфли. Ноги целы, хвала Небесам.

Девушка, которая хладнокровно лишила силы собственного возлюбленного, отдала его магию в чужие руки, который умер из-за нее, почему же она тогда сейчас глотала яд? Боялась, что расскажет лишнее?

Эйлин протянула руки к тому месту, где разбился бутыль, она пыталась подползти к нему, но Аластер безжалостно магией вернул ее на прежнее место, протащил на животе по полу, пока она брыкалась. Та глухо застонала, словно от удара.

Она хранила фотографию Раймера у себя на столе. Там в спальне. Не прятала, не выкинула, она ее берегла…

Мэй дотронулась пальцами до амулета, что привычной тяжестью висел на шее. Простой белесый камень, что она однажды выудила из моря, не подозревая, что же он в себе таит — последнее желание дракона — Раймера, который больше всего на свете хотел одного — защитить своих близких. И Эйлин, чтобы она не натворила, она была ему не безразлична.

— Этот амулет, — она сняла его с шеи и показала лесной нимфе, что сейчас меньше всего напоминала красавицу из сказок, а скорее раненое чудовище. — Это его последнее желание, того, кого ты любишь.

Драконица замерла на секунду, затем подняла удивленный взгляд на Мэйгрид, она не сразу поняла смысл слов, вишневые губы успели изогнуться в ухмылке, а когда она поняла, что сказала та, то лишь протяжно втянула в грудь воздух.

— Любишь. Именно что так. Я видела, что он любил тебя, по-настоящему. Не так, по-детски, как корри Аластер, словно в шутку. Он любил тебя всерьез, на всю жизнь. Видела, как он смотрел на тебя, и как ты плавилась под этим взглядом, словно самая счастливая из всех живущих. Я знаю, как ты смеялась над тем, кто заставил тебя сделать это, ненавидела его всем сердцем, желая сдохнуть в мучительной смерти, и смеялась. Ты не желала Раймеру такого конца. Думала, что украдешь его магию и исчезнешь навсегда.

Губы задрожали, Эйлин свернулась в клубочек и больше не могла остановиться.

Аластер отошел на три шага назад, он отвернулся, хватанул ртом воздух, что обжог легкие.

Мэйгрид лишь заморгала, и золотое свечение в ее глазах потухло. Она не видела его, не могла видеть, но чувствовала, что амулет говорит через нее, рассказывает свою историю, когда это чувство ее отпустило, она помогла подняться Эйлин, усадила ее на диван и принялась слушать.

— Это казалось таким простым. Влюбить в себя какого-то богатенького простака, — она коротко рассмеялась, пока ее губы вновь не задрожали. — Думала, он очередной хлыщ, который знает цену только деньгам родителей, кто проводит время, тиская подружек, что липнут на него пачками, а он просто выбирает очередную. Только Раймер оказался не таким. Ему и близко не нужны были девушки, он проводил время со своим братом и другом, а когда был свободен от них, то запирался в своей лаборатории. Тогда я решила сделать проще… я позволила Аластеру начать ухаживать за мной, и вот мы стали проводить время втроем, — Эйлин пожала плечами, так и не взглянув в сторону дракона.

Мэй могла только гадать, насколько ему неприятно слышать эту правду. Он ведь отдал ей драгсих, признал единственной на всю жизнь, а она только играла с его чувствами, чтобы понравиться брату. Вошла ли эта реальность раскаленными иглами в душу дракона?

Мэйгрид оставалось только сжать губы и стараться не смотреть на Аластера. Она боялась увидеть в его глазах обиду, злость, боль, но еще хуже любовь к этой девушке, которая никуда не делась.

— … нам было хорошо всем вместе, я умело избегала серьезных ухаживаний с твоей стороны, Аластер, а Раймер… он становился все ближе, начал открываться и, наконец-то, проявлять ко мне интерес. Только поздно… Я успела влюбиться первой… — она коротко улыбнулась. — Я знаю, как это звучит, и что ты думаешь…

В комнате витал резкий запах. Хорошо бы проветрить окна, но все оставались приклеенными к своим местам.

История оказалась до безумия простой, Мэри бы понравилась, достойная отдельной книги. Мэйгрид встала с дивана под звуки печального рассказа, подняла с пола пластинку, которая разбилась на три осколка от удара и застыла с ними в руках. Отсюда удобно смотреть, как напряжены плечи дракона, как плотно сжаты губы, и он почти не дышит, слушая, что говорит Эйлин.

Она рассказывала о том, что Раймер оказался к ней внезапно добр, заботлив, он не пытался казаться, лучше чем на самом деле и делал для нее то, что никто прежде — оберегал.

Оторвать взгляд от Аластера казалось невозможным, Мэйгрид и сама помнила, как впервые попала в этот дом, как дракон купил ей все необходимое, заботился о ее самочувствие, поил настойкой, чтобы она не сошла с ума. Он был к ней добр без причины, пытался уберечь от своего прошлого. Он сделал для нее многое — свозил к родителям, предложил писать им письма.

Как можно не влюбиться в такого?

Пальцы разжались, и осколки упали на пол.

Она извинилась и поспешно убрала их, вылетев из гостиной на кухню. Заперла за собой дверь и прижалась к ней спиной, пытаясь выровнять дыхание. Затем нашла в себе силы налить воды в стакан и принести Эйлин, при этом притворяясь, что все практически в порядке. Словно так и задумывала. Та, благодарно кивнула и продолжила рассказ.

Имя нанимателя она не называла. Опасалась. Говорила обтекаемо, сбивчиво переключилась на свое прошлое, видимо, хотела, чтобы ее поняли. Эйлин оказалась нежеланным ребенком. Оказывается, у драконов так тоже бывает. Отец умер, а мать продала ее в богатый дом слугой. Ее растили чужие люди, не любили, пороли при каждом удобном случае. К одиннадцати она научилась служить так, чтобы госпожа не сердилась на нее, точно знала, чего хочет та, улыбалась, когда это было необходимо, и превращалась в тень во все остальное время. К шестнадцати она научилась защищаться, потому что стала взрослеть и нравится мужчинам. От домогательств слуг потом защищала госпожа, когда прознала про это. Уже после того, как обнаружила ее в запятнанном чужой кровью переднике, с порванным платьем, разодранным по горловине и камердинера с уродливым порезом на щеке. Только вот от собственного сына защитить не смогла.

Он играл с ней, забавлялся в свое удовольствие, затем помог сбежать из дома, снял для нее отдельное жилье, дал другое имя и продолжил наносить ночные визиты…

— Это он? Кто он… Скажи, прошу тебя…

Эйлин плакала и качала головой. Она не могла.

За сохранность этого имени она готова умереть, доказывать второй раз не стоило.

— Я не могла подумать, что он решится на это, но когда увидела драгсих в его руках… Раймер сделал мне предложение, а я и могла, что только думать, почему я не встретила его раньше. Как бы было хорошо…

— И ты рассказала своему хозяину об этом?

— Рассказала, — согласилась она. — Он смеялся, а затем купил для меня драгсих. Его изменили при помощи магии… он стал не обещанием — а проклятьем. Он сказал отдать его Раймеру, а еще удвоить дозу яда, что я подливала ему, — она подняла светлые глаза на Аластера.

— Чтобы магия отторгала его? Я прав?

Мэй дрожащей рукой забрала пустой стакан и сжала его так, что казалось, он треснет. Аластер же выглядел ледяной скалой, он впился пальцами в спинку дивана, и смотрел на Эйлин не моргая. Взгляд наливался золотом, но он тушил его об собственные эмоции.

Эйлин приказали удвоить дозу яда, которую она добавляла Раймеру с момента их первой встречи, вот почему магия начала его отторгать. Аластер оказался прав в этой страшной догадке. Хозяин объяснил ей все: измененный драгсих, станет не обещанием вечной любви, а вместилищем силы Золотого, когда он начнет проводить ритуал, чтобы передать силу брату, которая вдруг стала его отторгать. Это ведь Эйлин шептала ему долгими ночами, что раз силы не слушается, то почему бы им не сбежать на какой-нибудь тихий остров, жить отшельниками, обзавестись семьей. К проклятым небесам королевский двор и служение ему.

Раймер только хотел все по справедливости, пышную свадьбу, благословение матери, которое выпросил с трудом.

— Я хотела сбежать, когда узнала, что должна сделать… Взяла амулет и начала собирать вещи… только он нашел меня довольно быстро, словно знал о каждом шаге… Я думала, исчезну из жизни Раймера, пусть так… пострадает, но все наладится. Будет вспоминать обо мне недобрым словом, но уж лучше так… чем сейчас.

— Почему не рассказали ему все?

Вопрос Мэй прозвучал слишком наивно, но Эйлин не смеялась:

— Я рассказала, когда стало уже слишком поздно… Он начал ритуал, я пыталась его остановить, рассказала все, но оказалось, что ритуал…

— Нельзя остановить ни под каким предлогом, — закончил Аластер.

Повисло напряженное молчание.

Мэй почувствовала, что к горлу подступила тошнота, заболела голова, а перед глазами все словно заволокло пеленой. Словно в стакан в ее руке налили сбитень, поднесли к глазам и хорошо тряхнули.

Пелена исчезла. Мэйгрид словно вдохнула промозглый запах башни, ощутила на теле сквозняк, гуляющий по закоулкам. Аластер, нет, Раймер…

«Как же они похожи», — у нее перехватило дыхание. Одно лицо на двоих, такие же темные упрямые брови вразлет, подбородок, будто его резким движением сточили наждачкой и невероятные глаза, в которых так легко утонуть. Она видела все четко, словно сама была там. Темные волосы рассыпались по спине, гораздо длиннее, чем у брата, вероятно, Аластер остриг их после его смерти, чтобы не быть на него столь похожим.

Раймер сидел на каменной поверхности под куполом, свечение от которого устремилось вверх, спокойный и сосредоточенный. Мэй чувствовала предвкушение, она знала, что он ждет момента, когда закончится ритуал и можно будет обнять Эйлин, уткнуться носом в светлую макушку и пообещать, что после свадьбы они поселятся на отдельном острове. Он ведь его уже присмотрел.

Он услышал звук приближающихся шагов, и они с Мэй синхронно обернулись.

Эйлин вбежала в башню, встревоженная со стеклянным взглядом, бросилась на колени, возле каменной ступени. Она шептала, но Раймер ее не понимал, ласково смотрел на возлюбленную. Его рука скользнула за магический купол, что искрился золотыми всполохами и погладил по волосам.

С каждым словом девушки выражение лица дракона менялось. Он хмурил брови и поджимал губы, но свечение по-прежнему стремилось вверх.

Ветер доносил обрывками ее слова: «я не успела».

— Мы что-нибудь придумаем, — Мэй различила слова Раймера по губам.

— Драгсих, — голос Эйлин ворвался в видение резким порывом ветра, от которого заныло под ребрами. — Он забирает магию… Ты не передаешь брату ничего, кроме жалких огрызков. Это я во всем виновата, прости меня… Просто разорви связь как можно скорее, пока амулет не высушил тебя до дна.

Он улыбнулся мягко, если не сказать нежно, словно она сказала смешную глупость, а ему понравилось.

Умоляю тебя, прекрати ритуал и сбежим.

Прости.

Это я во всем виновата.

Это из-за меня, я не знала, что это так далеко зайдет…

Я не хотела.

Я люблю тебя.

Из глаз Эйлин лились слезы, она почти задохнулась, когда Раймер ответил, что не может сделать этого, иначе Аластер умрет. Жизнь брата зависела от него прямо сейчас. Мэй чувствовала сожаление, упрямство и что Раймер все уже решил. Аластер справится без него, если что-то пойдет не так. Он поддержит мать и защитит его любимых девочек, он не знал ее дочь, но уже чувствовал, что готов принять.

— Ничего, мы разберемся после завершения ритуала. Сейчас я должен закончить, подожди меня.

Звуки снова исчезли, Мэй могла лишь судить по тому, как двигались губы Эйлин, что она умоляет дракона остановиться…

— Он убьет мою девочку.

Мэйгрид затрясло, словно ее обдало ледяной водой из ручьев, что бежали с холмов. Она знала, что все это твориться не сейчас, это уже случилось три года назад и ничего не изменить, но слезы хлынули из глаз, когда из вакуумного состояния до нее доносились обрывки чужих фраз, что звучали когда-то.

— Он убьет мою дочь, если я не принесу ему драгсих.

— Выход есть всегда, милая.

— Что ты задумал? Раймер, что ты задумал!

— Я люблю тебя. Ты ни в чем не виновата, Эйлин, я слишком счастлив, что встретил тебя.

Она кричала навзрыд, до хрипов и кашля, Мэй могла лишь заткнуть уши ладонями, чтобы прекратить это слышать.

Теперь она знала все. Раймер ей показал…

Когда последняя золотая искра оторвалась от купола и потерялась высоко под сводами башни, дракон снял драгсих с шеи и вложил в ладонь Эйлин, крепко сжав. Он еще дышал, когда видел силуэт, что растворился под сводом прохода. Знал, на что пошел и что сделал.

Это было его желание — защитить любимых.

Слеза все же соскользнула вниз, упав на пол, застыв в белесый камень, который толкали ногами, который нес ветер и судьба. Мэй видела себя со стороны, как она вытаскивает его из моря, как любовалась им и повязала на шею.

Вот что произошло.

Видение закончилось.

Мэйгрид думала, что ее стошнит, она упала на пол и зажала рот ладонью, но Аластер ее тут же подхватил и поставил на ноги. Он усадил ее на место, принес воды и со смирением заглянул в круглые зеленые глаза, как бока старушки Хоуп.

— Это было его решение, — сказала Мэйгрид, как только смогла отдышаться. Провела ладонью по рту. — Он знал, что должен спасти тебя, Аластер, и твою дочь, Эйлин. Он знал, что нельзя прервать ритуал, и знал, что если драгсих не высушит его до дна, то девочку убьют…

Повисло напряжённое молчание, во время которого Аластер отошел к стене и со всей силы ударил в нее кулаком, а Эйлин закрыла лицо ладонями, содрогаясь в молчаливой агонии.

— Даже сейчас он не показал нам имя того, кто отдал приказ… Раймер скрыл его от меня, чтобы Эйлин ничего не угрожало. Пожалуйста, Аластер, не пытай ее… Прошу тебя…

Они могли бы сейчас танцевать, наслаждаться тихой музыкой в гостиной, но у судьбы оказались свои планы на этот вечер. Мэйгрид чувствовала, что ее все еще трясет, но Аластер…

— Корри Раймер был уверен, что вы справитесь… Что вы сильный и сможете защитить себя и Эйлин, что вы переживете, что бы ни происходило, он верил и надеялся на вас, — она встала с места и подошла к дракону, осторожно коснувшись его спины ладонью, он вздрогнул и резко обернулся, тут же прижавшись к ней всем телом. Словно она и есть и его стена, несущая опора. Уткнулся носом в шею и Мэйгрид ощутила чужой жар. — Он знал, что может выбрать, кого принести в жертву: тебя или ее, но он нашел другой способ, выбрав себя… — снова сбилась на «ты», но дракон лишь крепче стиснул ее в объятьях.

Глава 18. ПОИСК

— Спрячься как можно дальше забейся на самом дальнем острове… просто исчезни на время, потому что я собираюсь убить того, кто за этим стоит.

На этом все и закончилось, Мэйгрид хорошо запомнила ледяной взгляд дракона, вытянутое лицо Эйлин и ее дрожащие губы. Уснуть она не смогла до самого утра, после ухода незваной гостьи тишина дома давила на уши так, что хотелось накрыться подушкой, а утром встав с первыми петухами, крики которых не долетали до Небесных островов, спустилась в гостиную и, засучив рукава, принялась наводить порядок.

Реальность оказалась неумолимой: грязный пол, сломанная мебель, пыль повсюду и кто-то должен это исправить. Первым делом Мэйгрид стащила к двери то, что осталось от тумбочки и патефона. Дальше взялась за тряпку и хорошенько вымыла пол, в одном месте, которое оказалось безнадежно испорчено ядом, что попал на него. Несколько раз меняла воду и снова терла и терла, пока все не пришло в норму.

Теперь, во всяком случае, все выглядело так, словно Мэйгрид никогда и не слышала историю, которую поведал Раймер.

Аластер застиг ее за последним штрихом, оперившись двумя ладонями в мягкую сидушку, она попыталась сдвинуть его на место.

Дракон успел перехватить ее, положив руки на талию, отчего она вздрогнула и резко распрямилась, ударив его затылком по подбородку.

— Ой, — только и сумела выдохнуть Мэй.

Аластер потер ушибленное место и рассмеялся. Тихо и тепло, словно вновь обретенный порядок в комнате заставил его забыть о том, что он собирается найти и убить того, кто стоит за всеми страданиями. Так, словно ничего и не случилось за последние дни. Мэй бы хотелось застыть в этом мгновение, когда его теплые руки касаются талии, и она едва различает аромат мыла, исходящий от него.

Дракон элегантным движением бедра вернул диван на прежнее место:

— Не нужно самой таскать тяжести, могла бы просто попросить меня.

Она неловко улыбнулась и сжала пальцы в замок, спрятав руки в складках юбки.

— Мне нужно было просто что-то сделать.

Он молчал, затем понимающе кивнул:

— Как насчет чая?

— С удовольствием.

Завтракали на тесной кухне. По правде сказать, кусок не лез в горло, поэтому оставалось пить чай, с тоской поглядывая на сделанные бутерброды и пожаренные яйца. Дракон улыбался, выглядел бодрым, если не сказать, веселым. От этой внезапной бравады становилось не по себе, Мэйгрид бы поняла, если бы он в порыве злости крушил все вокруг, но только не это слишком радушное настроение.

— Как ты, Мэйгрид? — последовал внезапный вопрос, когда кружка опустела наполовину.

— Я? — Она удивилась, распахнула глаза и внимательно посмотрела на Аластера.

— Тебе вчера досталось. Ты, наверное, испугалась…

Испугалась она в тот раз, когда они пробрались в дом Эйлин, а та их застала с поличным. Все последующее вряд ли могло описать столь простое слово «испугалась».

Мэй пожала плечами.

— Не больше чем вам, корри Аластер.

— Кажется, вчера мы перешли на «ты»… Мэй, — видя ее замешательство, он добавил. — Довольно странно соблюдать приличия, с учетом того, что мы собираемся спланировать месть.

— Мы? — она поднялась со стула, так резко, словно школьный учитель назвал ее имя и потребовал подойти к доске.

— Ты ведь моя личная помощница.

Мэйгрид захлопала длинными ресницами, а Аластер рассмеялся.

— Значит, вы не передумаете? То есть ты… не передумаешь… — она сжала пальцы в кулаки и тихо выдохнула. Тот, кто это сделал с ними, с ними тремя… он настоящее чудовище, и в действительности заслуживает самого страшного. Только заслуживает ли этого сам Аластер?

Мужчина перед ней выглядел решительно. Темные волосы, зачесанные назад, открывали лицо с упрямым подбородком, высокие скулы, губы, которые кривились в улыбке и крепкую шею, что наполовину скрывал ворот черной рубашки.

Красивый.

Она даже потеряла мысль…

Аластер. Да. Он не заслуживает этого, но она не должна позволить ему наделать еще больших глупостей.

— Нет, — выдохнул дракон, — но не переживай, я не собираюсь вовлекать тебя в это больше чем нужно. Просто помоги мне найти его… Хорошо?

Эйлин, так и не назвала имени виновного или его титула. Ничего.

Она не могла, ее надежно связала магия, которая убьет ее дочь, если она проговорится. Она сказала об этом так же прямо как и то, что Брайс — всего лишь исполнитель, он не тот дракон, кто отдавал ей приказы. Пешка, как и она в чужой безжалостной игре.

— Хорошо, я помогу, — Мэй кивнула. — С чего начнем?

В действительности она не думала, что у них было время даже на этот завтрак. Покушение на Аластера руками Эйлин не удалось, об этом уже наверняка знали, и если Эйлин послушалась их, то она могла успеть скрыться. Это совсем не означает, что к вечеру не подошлют более профессионального убийцу.

— Есть одно заклинание.

Для его осуществления не потребовались куриные лапы или чьи-то глаза, всего лишь Аластер очень долго обыскивал собственный кабинет в поисках карты Небесных островов и магического кристалла. Двадцать минут она лицезрела согнутую широкую спину, которая рылась в ящиках стола, пока он не повернулся к ней самым эффектным образом — филейной частью. От смущения она принялась усиленно смотреть в стену, совершенно не помогая дракону.

Щеки вспыхнули, против воли.

Мэри бы смеялась над ней. Им грозит опасность, а она думает лишь о том, о чем не следует для девушки в ее положении.

— Так что за заклинание?

— Будем искать.

— Что именно?

— Правильный вопрос «кого», — он, наконец-то, соизволил повернуться и продемонстрировать кристалл на длинной цепочке, что теперь свисал у него с пальцев.

Прозрачный камень блеснул розовым светом, когда он вложил его в руку Мэйгрид и таинственно шепнул одними губами:

— Ее.

Помощница сжала камень и решительно вернулась в гостиную, не понимая, что за таинственная «она», пока Аластер не догнал ее с длинным тубусом, а затем не притащил из кухни стол, после чего извлек карту островов и расстелил ту на столешнице.

В серо-коричневых тонах она представляла собой произведение искусства, на котором были подписаны названия всех шестнадцати островов, стрелки в правом верхнем углу указывали направление. Мэй не без труда нашла тот, на котором они располагались сейчас, остров с фамильным замком и в самом центре карты — резиденцию короля.

— Эйлин не раскроет имя, потому что от этого зависят две жизни, — наконец, произнес Аластер.

Эйлин не так много говорила про дочь, из коротких фраз, брошенных вскользь, можно выхватить следующее — девочка под охраной, им дают видеться, и если что-то пойдет не так, от нее легко избавятся, а дочь — это самое дорогое, что есть для нее в этом мире. Она пыталась оставаться осторожной: не называла имени, возраста, примет внешности, но Аластер и так услышал самое главное. Его выводы сводились к до ужаса простым вещам: противник — высокородный дракон, у которого есть внебрачный ребенок. Девочке по самым смелым прикидкам лет семь-девять, судя по возврату его матери и тому рассказу, что она поведала о своем служение в богатом доме и побеге оттуда.

О девочке нужно заботиться, даже если ее используют в качестве орудия пыток для собственной матери. Одевать, кормить, содержать и воспитывать, все-таки она отпрыск благородного корри и дракон.

— Значит, ее охраняют.

— Да, скорее всего, и как можно дальше от чужих глаз. Подними кристалл над картой и попробуй представить себе эту девочку. Только не торопись.

— Думаете, мы сможем ее найти таким образом? — удивилась Мэйгрид. — Не обижайтесь, корри Аластер, но так еще моя бабка гадала куда лучше ставить кровать, чтобы голова не болела…

— Не обижайся… — поправил он, едва заметно улыбнувшись. — Со всем почтением к твоей бабушке, но не стоит сравнивать деревенские сказки и магию Золотого.

Мэйгрид закусила нижнюю губу и виновато улыбнулась. Она собиралась пожать плечами, но Аластер взял ее за руку, на секунду их пальцы соприкоснулись, и она почувствовала, что между ними вспыхнули искры. Она едва не отдернула руку, но дракон успел перехватить ее и накрыть своей ладонью. Стало тепло. Мэйгрид невольно улыбнулась и излишне внимательно сосредоточилась на карте.

— Закрой глаза и представь девочку.

Она тут же послушно зажмурилась, сжимая в правой руке амулет, который постепенно нагревался. Аластер стоял слишком близко, ровно на том расстояние, чтобы чувствовать его запах, ощущать чужое тело, полнейшую неловкость. Он сжимал ее руку, шепча малознакомые слова, затем требовательным движением заставил вытянуть над столом.

— Представила? — спросил он.

Мэй кивнула.

Она и в самом деле вообразила себе юную девочку, со светлыми волосами, как у матери. Худенькую, со смышленым взглядом, в темном платье, на манер того, что она сама носила в школе. Волосы убраны в тугую косицу, что стучит по спине от резвого шага. Она несется вперед. Туфельки звонко стучат по полу, ее кто-то окликнул, и вот она резко обернулась, улыбка озарила серьезное лицо, и раздался звонкий смех.

Амулет словно выскользнул из ладони.

От неожиданности Мэйгрид открыла глаза и отступила на шаг назад.

Камень висел в воздухе над картой и раскачивался как маятник.

Он крутился то в одну сторону, то в другую, постепенно увеличивая радиус, пока она смотрела на него, боясь даже дышать.

Это действительно мало походило на то, как бабушка насаживала иголку на длинную нитку и, старательно выровняв нить, следила за тем, в какую сторону та начнет раскручиваться. Здесь камень вращался сам по себе, а она лишь завороженно следила за уверенными движениями, даже не моргая, пока тот не опустился на карту.

Теперь Мэй вздрогнула.

Они с Аластером тут же наклонились над одним и тем же участком карты так, что их лбы все же встретились, и они тут же резко отпрянули, почесывая ушибленные места. Несмотря на неожиданные побочные эффекты, прочитать надпись все же удалось.

— Как такое возможно?

Дракон еще раз внимательно изучил надпись и расположение кристалла, затем недовольно поджал губы и хмыкнул.

— Это даже в какой-то степени гениально, — выдохнул он.

Дочь Эйлин нашлась на самом охраняемом острове в архипелаге — королевском. Кристалл достаточно точно указывал на дворец Его Величества. От воспоминаний об этом месте Мэй сделалось не по себе. Она помнила роскошь, которая привела ее к смертельному полету, и скудные коридоры, по которым ее волокли первый раз, которые также чуть не привели ее к полету в бездну.

— Как она там может быть?

Аластер пожал плечами:

— Возможно, ее держат в качестве служки или подмастерья. Не обязательно, что девочка в курсе своего происхождения. Достаточно, что она заточена в красивом замке, куда не войдешь просто так.

— И не выйдешь, — заключила Мэйгрид, — но это для простых смертных. Король драконов ваш друг, не так ли?

— Думаешь, это позволяет мне просто так явиться в замок и пересмотреть всех детей, что служат там? Это будет как минимум подозрительно… и как максимум неправильно понятно.

Глава 19. НЕБЕСНЫЙ ВЫЗОВ

Повод явиться во дворец нашелся сам собой, словно Его Величество лично подслушивал под дверью и тут же предоставил необходимую возможность. Буквально через три дня, после того как Мэйгрид сделала шаг вперед, разглядывая надпись под островом, у которого замер магический кристалл, в дом Аластера вновь пришло письмо из дворца. Его доставили лично — приглашение на праздник под красочным названием Небесный Вызов.

Ежегодная дань традиции, которой насчитывалось множество веков. Аластер лишь вскользь произнес о том, что обычно срок этого празднества приходит на два месяца позже, и уже добрую сотню лет так и было без нарушений. Причин этому могло быть несколько, но Аластер думал лишь об одной — Его Величество решил вмешаться в происходящее и разобраться во всем сам, раз его молчаливый друг все время ускользал от этой темы.

Мэй занялась приготовлениями к предстоящему празднику. Пока она совершенно не понимала, как во время шумного сборища сможет заняться поисками девочки, но с уверенностью начала с того, что подняла пару пыльных книг и разобралась с самим Небесным вызовом. В сущности, ничего особенного, подобные праздники проводились и в Ёнизшире. Назывались они по обыкновению Турнирами Роз, а в реальности представляли собой соревнования рыцарей. В детстве она была на таком лишь в Саншире — но он вряд ли мог сравниваться с истинно королевским размахом. Судя по книге, драконы соревновались в трех основных дисциплинах: сражение в воздухе до первой крови, сожжение деревни за самое короткое время и борьба за золото. Звучало как название худших кошмаров для любого жителя нижних земель — здесь так пренебрежительно называли ее родные края.

Слава богу, последние главы этой книги тщательно рассказывали не только про этикет данных мероприятий, но и как следовало к ним готовиться.

Конечно, на первый выход необходима парадная одежда. Участников соревнования будет приветствовать сам король и его свита — драконы высшего света. Первая красавица островов по старой традиции подарит одному из счастливчиков сапфировую брошь и на следующий день начнутся состязания.

Они продлятся три дня, а на четвертый — пир в замке, кульминация и завершения праздника.

Предстояло сделать так много, прежде всего, заказать новые костюмы для корри Аластера. Ткани и фасон — все это пришлось советоваться с лучшими портными, а вот с цветом — здесь Мэйгрид оставалась уверена, Аластеру уж слишком идет черный цвет, правда, она позволила предложить еще кой-какую наглость, на что портная, с ужасом, но все же согласилась за уместную плату. Сама для себя она выбрала платья в тон, не чопорные, но и не перетягивающие на себя внимания, чтобы подчеркнуть статус своего спутника. Следовало заказать также парадные ленты, которые должны остаться на драконах во время их превращения и соревнований. Далее подтвердить, конечно же, участие корри.

Затем начистить до блеска фамильные регалии, часть из которых прислали из замка. Впрочем, без лишних расспросов, для этого оказалось достаточно чересчур формального письма, которое отправили через Мариэль и через духа же передали обратно драгоценности: фамильный перстень, несколько брошей с драгоценными камнями и цветными лентами, явные знаки отличия их семьи.

Во всяком случае, пока все будут заняты праздником, у них будет маленький шанс, найти девочку, дочь Эйлин. Для этого, после посещения всех нужных магазинов, и раздачи тысячи указаний, Мэйгрид и Аластер собирались на кухни, для того чтобы готовить специальную мазь. Рецепт подкинула ведьма с болот, благодаря ее великодушию, при обнаружении подходящей маленькой кандидатки, стоило нанести случайно маленькую каплю этой мази на кожу девочки, если она примет розовый цвет — значит это действительно она. Дальше, девочку в срочном порядке вывезти на Болота. Для этого Мэйгрид на руку приготовили специальное украшение в виде белых бусин, при разрыве которого, образуется портал. Для этого пришлось изучить карту замка, а еще узнать про то, что портал сработает не везде, а лишь в трех точках. Там специально стояла сниженная защита и лишь на выход из королевского замка. Одна хитрость, которой Аластер научился в юношеские годы, когда с друзьями сбегал в город в поисках приключений.

За дни подготовки они порядком устали, а перед первым днем Небесного вызова, Мэйгрид практически не спала. Она мысленно перебирала в голове, ничего ли не забыла, готов ли Аластер ко всему, что их ждет, да и получился ли в целом. Лежала с открытыми глазами, глядя в потолок, затем все же зажгла лампу и спустилась. Хотелось выпить воды, разогнать печальные мысли таким способом. Спустившись по лестнице, она почти сразу же застала дракона. Аластер стоял у плиты и грел чайник.

В таком домашнем виде она застала его впервые: темный халат, с замысловатым узором, что поблескивали в отголосках пламени, расстегнут, а под ним простые домашние штаны до колена. Мэй смутилась.

— Почему не спишь? — он поднял голову.

— Не спиться, — откликнулась она, не уточняя причин. Пришлось продолжить свой путь вниз. К счастью, Аластер запахнул халат, проверив надежность завязок, и провел пятерней по волосам, пытаясь пригладить. Словно ему невольно захотелось выглядеть лучше ради нее. — А ты почему не спишь? Не мне уже сегодня производить впечатление на дам высшего света, как с такими синяками под глазами, вы корри Аластер справитесь с этой задачей…

Тени от ламы плясали на его лице. Мэйгрид невольно вспомнила, как она впервые на этой тесной кухне столкнулась с ним, хозяином дома, а теперь и ее судьбы. Он и тогда показался ей нечеловечески красивым. Серые глаза, что при свете — серебро, хорошо очерченные губы, ямочки на щеках, когда он улыбается… Она знала, как он пахнет, каково прикосновение его теплых рук. Да, он спас ей жизнь несколько раз, но то, что она ощущала глубоко внутри себя — далеко неблагодарность. Она осталась с ним, выбрала служить «братоубийце», поверила ему, атеперь докажет всем, что Аластер не виновен. Она сделает это ради него и ради Раймера, частичку которого хранила у себя, потому что так велит собственное сердце.

А что будет потом?

Мэйгрид подумает об этом после. Останется с ним, сколько сможет, а когда ее помощь больше не потребуется… попросит отпустить.

— Впечатление я произвел давно и весьма недостойное того, чтобы молодые знатные особы Островов вздыхали по мне…

Как же Аластер ошибался. Мужчины, вообще, жутко недогадливы в таких вещах.

Мэйгрид к внутреннему негодованию и возмущению, уже ближе к обеду успела убедиться, что дурная слава — лучший афродизиак. Молодые красавицы, которые с интересом разглядывали представителя известной фамилии и внушительных регалий, перешептывались о последних сплетнях двора, а также о том, как хорош собой корри Аластер.

Действительно, его посещение королевского праздника произвело неизгладимое впечатление, последний раз он принимал участие в этом ежегодном состязании еще вместе с братом.

В целом Мэй оставалось наблюдать с одной из трибун, ожидая пока начнется ее партия в этой игре.

Три больших трибуны стояли полукругом: в центральной находился король с ближайшим окружением и служки, для удобства знатных гостей с вином и фруктами. Справа от короля — важные персоны со своим окружением и опять же служками, по левую руку дальние родственники двора и уважаемые лица Островов. На противоположной стороне поляны — простые граждане. Никаких сидячих мест, обычные драконы наблюдали за представлением стоя. Мэй расположили в трибуне справа на самом заднем ряду, фактически потому что она представляла знатный род Аластера, а ее платье украшал знак отличия — брошь в виде золотой хризантемы, говоривший, кому она служит. Сидячего места по этикету ей не полагалось, но отсюда она могла прекрасно видеть все происходящее, особенно при помощи магических линз, которые на длинной палочке можно было прикладывать к глазам.

На первых рядах сидели незамужние драконицы, которые на подобных праздниках пытались урвать себе лакомый кусочек в виде благородного мужа. За ними — бдящие родители, а затем ближайшие родственники, которые повсюду таскались за более успешными. Последние ряды занимали бдительные матроны, няньки красавиц на выданье. Им полагалось следить за воспитанницами, чтобы те не успели себя скомпрометировать необдуманным жестом, но в то же самое время не портить своим видом молодой цветник.

Последние ряды, как раз хихикали пуще первых, обсуждая потенциальных кавалеров для воспитанниц. Делали они это, нужно отметить, тихо, тщательно прикрывая рты платками, а когда с первых рядов на них все же оборачивались, то тут же заученно принимали чересчур серьезный вид. Не подкопаться.

Праздник начался. Об этом просигнализировали радостные звуки труб, затем на поле вышли девушки в легких платьях, что исполнили танец, древний, символизирующий смену времен года. Об этом Мэй прочитала в той же книге, как и о том, что праздник будет считаться официально и по всем правилам открытым лишь после того, как рев короля драконов пронзит небо насквозь.

Вышло, нужно отметить, впечатляюще. Королевский рык заглушил все вокруг, а после окружающие взорвались аплодисментами. Сразу же под звуки в небе появились фигуры драконов, перетянутые цветными лентами. Они сделали несколько кругов над поляной и приземлились перед центральной трибуной.

Желающих поучаствовать в турнире нашлось немало. Благородные корри стояли в первом ряду. Алатер, конечно, выделялся. Его темный костюм контрастировал со светлыми и яркими нарядами других участников.

Щеки Мэй раскраснелись, как только она услышала комментарии матрон, ей захотелось призвать к порядку слишком оживившихся дракониц, которые во всех деталях спокойной рассуждали, чтобы они сделали с драконом в черном камзоле. Их слова были далеки от тех, каким следовало срываться с губ тех, кто обязан сторожить честь подрастающего поколения. Она громко покашляла, а затем, поймав на себе недовольные взгляды, с вызовом подняла брови вверх, матроны тут же обнаружив на ней знак отличия, пристыженно стихли.

В это самое время драконы выстроились в шеренгу, поклонились, а далее, друг за другом совершили традиционный круг перед первой красавицей, которая восседала на центральной трибуне, рядом с королем. Каждый имел право на поклон и пару слов девушке, которая довольно сдержанно улыбалась счастливчикам, чувствуя свою власть над каждым из них. Сквозь магические линзы Мэй видела, как тот и дело подпрыгивал вверх правый уголок пухлых губ, с чувствительной мушкой над ними.

Аластер изобразил галантный поклон и произнес несколько слов, которые не возымели особенной силы над красавицей, потому что брошь, в конечном итоге, она вручила белокурому дракону. Нашла ли она особое очарование в его широкой мальчишеской улыбке или то, как игриво он шевелил бровями, во время своей очереди, или, может, приглянулся шрам, рассекающий щеку, который красавица сочла необычайно мужественным? История об этом умалчивала, а матроны нашли этот выбор оправданным. Они дружно закивали, и захлопали в ладоши. Затем принялись рассуждать, как встанут грудью на защиту красавиц от корри Кельвина, при этом они смеялись так, что стало понятно, что не только грудью кинуться на защиту, но и другими частями тела, если потребуются.

До завершения официальной части оставалось не так уж и долго. Мэй знала, что их расположили в южном крыле замка, для почетных гостей. Ее комната будет находиться в смежных покоях от Аластера. От дальнейших размышлений прервал мальчишка, который шустро появился за последним рядом трибуны. Мальчик лет десяти, приволок ящик вина, который забрал у него слуга явно старше и, достав бутылки, направился к первым рядам.

Мальчик исчез за бордовой занавеской, за которой обнаружилась еще одна, наспех сколоченная лестница. Мэйгрид последовала за служкой. Во-первых, она ни на секунду не забыла, зачем они ввязались в очередную авантюру, а во-вторых, если стоять столбом, то вряд ли они успею управиться за отведенное время.

Она окликнула шустренького паренька, которому почти удалось скрыться, но все же услышав, требовательный голос он остановился, затем повернул назад, замедлив шаг, настороженно оглядел ее.

— Дело есть, — Мэй протянула золотую монету.

Парень щербато улыбнулся, даже попытался изобразить поклон, а когда услышал просьбу Мэйгрид, слегка растерялся. Она не ходила вокруг да около, просто спросила то, что ей было важным. Есть ли среди его знакомых девочка, которой покровительствует некто из местной знати. Девочки от семи до десяти лет, предположительно светлые волосы и косица до пояса.

— Не знаю, госпожа, — он пожал плечами. — Все кого я знаю или сироты или работают с родителями. Покровительство — это как-то слишком…

— Хорошо, я дам тебе еще монету, чтобы не возникло желание рассказать о нашем разговоре, — Мэй протянула еще одну, и тот сразу же спрятал ее за поясом полосатых штанишек. — Сможешь заработать еще, если что-нибудь придет в голову, вспомнишь или узнаешь.

Она похлопала себя по броши и мальчишка, поняв все сразу согласно кивнул.

Затем Мэйгрид по той же лестнице вернулась на трибуну.

Праздник уже заканчивался.

Матроны повыскакивали и поспешили занять места рядом с воспитанницами, которые уже покидали представление. Благородным дамам нет нужды досиживать до конца. К тому же после начались показные выступления, к чему больший интерес обнаруживался у мужчин, будь то новое боевое построение или же очередной танец молодых девушек.

— Толпа будет шуметь до самой ночи.

С Аластером они встретились в шатрах, которые участникам отвели для подготовки. Вопреки всем ожидания почувствовать запах чуть лучше, чем в коровнике, Мэй оказалась приятно удивлена. Красно-белые полосатые шатры пахли в основном мужскими духами и благовониями, которые жгли наудачу. Благородные воины в первый день, соревновались не в своих умениях, а в желание произвести лучшее впечатление на публику. Боковым зрением Мэй с ужасом заметила, как одному из драконов в крайней спешке сняли корсет с живота и тот с ощущением бесконечного блаженства вздохнул полной грудью и большим животиком.

— Перед замком поставят столы и лавки для всех желающих. Будут развлекать фокусники и жонглёры, а также акробаты. А завтра с окончанием первого состязания начнется то же самое.

— Четырехдневная пирушка? — удивилась Мэйгрил. — Надо же, такое не снилось даже нашим самым отъявленным весельчакам. Самое долгое — это два дня свадьбы, но так, чтоб четыре. А сколько же это денег?

— Король угощает.

Когда они покинули шатер, то, конечно, же их окружила толпа. В основном из молоденьких девушек, которые желали удачи на предстоящих соревнованиях и дарили еловые венки и цветы наудачу.

Аластеру досталось ровно три. Бешеной популярностью в отличие от его соперников у простого люда он не пользовался, и Мэйгрид это полностью устраивало. Наоборот, она даже выдохнула, когда они пробрались сквозь толпу и двинулись в сторону замка, более никем не сопровождаемые.

Заметив хмурое выражение лица дракона, Мэйгрид фыркнула:

— Не переживайте, корри Аластер, я знаю, где собрались все ваши поклонницы. Если будете хорошо себя вести, я подкину адресок.

— Мои поклонницы? — он закатил глаза и сделал вид, что его полностью не интересует данная информация, а затем украдкой коснулся ее руки: — Меня интересует внимание лишь одного человека во всем этом мире, Мэйгрид.

— И чье же? — она невольно вскинула брови. Затем представила манящую мушку над губой у первой красавицы драконов. — Неужели той, чья брошь не украшает ваш камзол?

Мэйгрид замедлила шаг, вспомнив, что ей полагалось идти чуть позади корри, хоть она и носила звание личной помощницы. Он же, в свою очередь, лишь развернулся к ней лицом, поняв, что она больше не идет рядом, и мягко улыбнулся, передав все цветы.

— Тебе они больше к лицу, чем мне.

Комнаты, которые им ответили, не уступали по роскошеству тем, что были в родовом замке Аластера. Украшения из золота на потолке и мебели, стены из цельных камней, гладких и отполированных, а одна непременно — голая скала, чтобы никто не смел забыть, откуда пришли драконы. Комнат было ровно четыре: две спальни, для приема гостей, еды и ванная комната.

Для участников турнира подготовили сытный ужин, позаботились о том, чтобы те смогли принять горячую ванную и впрочем то все. Кроме того, что король пригласил к себе на ужин несколько избранных лиц, среди которых значился Аластер, поэтому Мэйгрид осталась в полном одиночестве.

Ужин принесли на двоих. Она недовольно поковырялась в запеченном ягненке, скушала несколько томленых картофелин и выпила чаю. Остальное унесли по ее команде. Среди служек значились лишь взрослые девки, поэтому, потеряв всякий к ним интерес, Мэйгрид осталась ждать. Будь она храбрее, отправилась бы рассматривать окрестности, тем более что ее передвижение, официально никто не ограничивал. Только вот страх перед возможным повтором полета давил на виски.

Она, вообще, не думала о том, что ей может стать страшно. Однако пространство комнаты давило на плечи, Мэй забралась под одеяло и попыталась представить, что она дома. В коридоре иногда слышались голоса, а от звонкого и резкого смеха она и вовсе вскочила с места и бросилась в комнату, в которой подали ужин, чтобы схватиться за вилку или нож, но все прибрали.

Страх вернулся к ней столь внезапно, словно никуда и не уходил.

Аластера нет здесь, чтобы помочь в трудную минуту. Сумеет ли он почувствовать, если вдруг кто-то ворвется в комнату и выволочет ее прочь?

Они затеяли опасную игру, так почему же думают, что враг их глупее?

Мэйгрид, привычным движением, сжала амулет пальцами и, почувствовав тепло немного успокоилась. Она выпила воды и ополоснула лицо, чтобы прийти в чувство. Затем вновь забралась в кровать и принялась ждать, когда Аластер вернется в покои. Через какое-то время к ней прислали служку, круглолицую девушку в белом чепце, стильно съехавшим на лоб. Та удивленно уставилась на раздетую и расплетенную личную помощницу благородного корри, осведомилась, нужна ли ей еще какая-то помощь и, получив отказ, удалилась, так и не заметив, что за спиной та сжимала отполированный до блеска подсвечник.

Время вновь растянулось, минуты казались вечностью, сон не шел, и дракон не возвращался. Мэй лежала на боку, обхватив амулет, и пыталась расслабиться. Через какое-то время, а может, и вечность, наконец-то, замок щелкнул, послышалась возня, а она затаилась под одеялом, не спеша выбираться из своего укрытия. Пусть думает, что она спит и не беспокоится.

Гость вел себя тихо, не зажигал огня. Хотя Мэй и так прекрасно знала, что драконы видят в темноте. Она замерла, чтобы не издавать лишних звуков, Аластер, по всей видимости, прошел к себе в спальню. Теперь можно выдыхать и засыпать. Сразу же стало хорошо и спокойно и ее потянуло в сон, пока нос не почуял легкий запах хмеля.

Мэй открыла глаза, прежде чем поняла, что ей заботливо поправляют одеяло.

— Прости, не хотел тебя будить.

Она лишь улыбнулась одними уголками губ.

— Ничего, как прошел вечер?

Она облокотилась о спинку кровати, спрятавшись за одеялом. Хотя в присутствие дракона в комнате стало тепло, если не сказать жарко. Поняла она это не сразу, а лишь когда стали пылать щеки.

— Разговоры, немного вина и карты… Можно считать, что хороший. Мы были не одни с Робертом, так что он не пытался выведать мои секреты, скорее всего, следил, чтобы я не натворил глупостей. Спокойной ночи, Мэйгрид, завтра нас ждет первое испытание.

— Это тебя ждет, — она лукаво улыбнулась и тут же спрятала подбородок под одеялом. — Я видела карту первого поединка, твой соперник корри Кельвин.

— Отлично, тогда тем более не возникнет вопросов, когда после поединка я попрошусь в лазарет. На моей памяти там всегда работало много девчонок, которые начинают обучаться лекарскому делу в юном возрасте.

— Да, а я проверю кухню, а вечером разберусь с горничными… Надеюсь, мы справимся. Пока наши поиски — это как иголка в стоге сена.

В целом у них был небольшой план, они заранее составили список мест, в которых могли бы прислуживать юные служки, в особенности девочки. Оставалась еще проблема в том, что к каждой из них необходимо прикоснуться мазью, той, что они носили в медальонах на шее.

— Главное — будь осторожна.

Мэй коротко кивнула. Она хотела бы быть осторожной, но разве так они смогут выполнить, что задумали?

— Ты тоже береги себя. Я слышала, что корри Кельвин — опасный соперник.

— Не переживай, я не собираюсь ему поддаваться уж слишком. Так дам пару раз ударить себя для правдоподобности, не больше…

— Ну, надо же, — Мэй рассмеялась. — А знаешь, что еще говорят про корри Кельвина, что он гроза дам этого сезона. Любая мечтает выйти за него замуж.

Аластер, по всей видимости, хмыкнул:

— Этот рыцарь года… Знаешь, откуда он получил свой знаменитый шрам? Я скажу тебе. Об этом не принято говорить, что он в стельку пьяный возвращался из борделя, и в полете впечатался в башню родового замка. Вот и все благородство. Его родня хорошо постаралась, чтобы придумать красивую историю на этот счет…

Теперь она смеялась в голос.

— Не может быть.

— Еще как может. Так что если это предел девичьих мечтаний, то я даже не знаю.

Одеяло сползло с плеч.

— И что тебе он тоже понравился? — в голосе дракона проскользнула нечто уловимо напоминающее ревность.

— Нет, конечно.

Мэй сидела на кровати, поджав под себя ноги, волосы струились по плечам, и меньше всего сейчас она выглядела как образцовая помощница для благородного дракона. Скорее как ночная бестия, которую хотелось прижать к себе. Почувствовать ее тепло, понять это тело самого Аластера пышет огнем или так накалился воздух от его чувств.

Она ему нравилась.

Смех, волосы, линия шеи и плеч. Безумного хотелось провести по ней пальцами, прикоснуться губами к ключицам, прохладной коже. Аластеру хотелось верить, что как только все это закончится, он сможет открыть ей собственные чувства и надеяться на то, что Мэй не оттолкнет.

Пока она так смеялась, во весь голос, без стеснения и фальши, надежда жила в его сердце.

Глава 20. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

Первый день соревнований начался помпезно. Вчерашние трибуны установили высоко в небе, они балансировали среди облаков благодаря магии, а наблюдателей переместили туда вместе с ними. Драконы, без рангов и титулов при дворе, поднялись своим ходом.

Мэйгрид почти забыла, как дышать. Такое количество драконов в одном месте наводило страх, и инстинкты внутри нее буквально кричали, что пора бежать. Все же видеть драконов в личине людей и видеть их в истинном обличии — разница весьма очевидна. У нее огромные клыки и хищные морды, а у некоторых представителей и шипы на хвосте. Хорошо, что мероприятие носило светский характер, но небеса гудели так, что наверняка жителям Низины могло казаться, что это гром. Мэй и сама помнила такие дни, когда на небе ни облачка, а земля сотрясалась.

Драконы ожидали в боевом воплощении. Они смиренно кружились по разным сторонам огромной площадки, что образовалась в центре. В этот раз не было танцев, благородных воодушевляющих речей или другой атрибутики турнира. Даже первая красавица скучала на трибуне, лениво приветствуя участников рукой.

У драконов не принято вывешивать гербы, поэтому узнать соискателей на победу полагалось лишь по одному внешнему виду, включая ленту участника и тому, что глашатай объявлял их имена, но это скорее формально, все и так здесь знали, кто есть кто. Толпа гудела, рычала, выбрасывала в воздух пар и огонь.

Мэй наблюдала за всей картиной снизу у самых красно-белых палаток через магические линзы и экраны для тех, кто не желал толпиться в небе, таких также нашлось немало. Слуги, которые носились туда-сюда по земле в попытке выполнить многочисленные поручения то и дело засматривались на происходящее над ними. Удивительно, как они еще не столкнулись лбами.

В толпе удалось выхватить взглядом несколько девочек, которые едва ли подходили под возможный портрет, но все же к одной из них Мэй удалось прикоснуться, как бы невзначай, когда та подавала горячие напитки всем желающим. Компанию Мэй составляла ведьма болот, которая каким-то чудом явилась с самого утра, выдав себя за сопровождающую корри Аластера. Сейчас она выглядела по-другому: все тот же высокий рост, но словно скинула лет десять. Глаза горят ярким блеском, как может быть только у драконов. В целом это позволяло ей оставаться незаметной среди толпы.

Было несложно в этом признаться, а скорее произнести вслух, что столь странной спутнице Мэйгрид оказалась безумно рада. Та сверлила всех недовольным взглядом, ругалась, ее раздражало все подряд, от дурацких магических экранов и драконов, которые окончательно обленились парить в небесах, до безвкусной выпивки.

Между прочим, ведьма Болот, допивала уже третью порцию «пойла для свиней».

— Значит, кухня и горничные, — лениво повторила та. — Что ж, весьма возможно.

— Начнем в любом случае с лазарета.

— Ага, ваш гениальный план. Я помню.

— Есть какие-то другие предложения? — за эти дни Мэйгрид перестала испытывать благоговейный трепет перед ведьмой. Она больше не казалась ей страшной, а лишь ворчливой и, в общем-то, незлой. Похоже, у нее были свои причины им помогать.

От этой мысли было сложно избавиться. Она пищала где-то на задворках совести, с чего вдруг ведьме им помогать? Зачем она ввязалась во все это? Этого до сих пор никто не знал, кроме нее самой. Во всяком случае, с драконом Брайсом и тем более тем, кто стоял за ним, у нее имелись разные интересы, иначе Мэй бы уже давно предстала перед ними лицом к лицу, потому что Нэндэг знала все, что казалось магической части их запутанной истории.

Первая пара бойцов закончила довольно быстро, под ярое неодобрение толпы. Далее к поединку приступила следующая двойка. Вот эти постарались на славу. Они кружили по полю, яростно выказывали неудовольствие дымом, что валил из их пастей. Официально использовать огонь в таких мероприятиях запрещали, на первом соревновании точно, поэтому ограничивались лишь паром и диким ревом. Бойцы использовали в основном хвосты, которые украшали шипы. Большие и поворотливые туши, явно больше чем был сам Аластер. Они кружили друг напротив друга, меняя высоту и непременно используя один и тот же финт: резкий поворот и удар хвостом. Рубленный сверху вниз или слева направо.

Оказалось, что битва до первой крови — это еще нужно постараться. Драконы молотили друг друга, им не всегда удавалось избежать ударов соперника. Все закончилось лишь когда, шипы одного из них, того, что отливал темно-зеленым цветом, пробили бок соперника. Попытка выдернуть хвост лишь усугубила ситуацию, один из длинных белых костяных шипов отломался, так и, оставшись торчать в боку. Раздался одобрительный рев и глашатаи объявил победу дракона по имени Аргус. Проигравший спикировал вниз, как раз за шатры для участников, где его уже ждала команда лекарей. Делали они все быстро, используя небольшие лесенки, чтобы добраться до раны. Обработали, разрешили дракону принять человеческий лик, а уже после этого уволокли в шатер, где наложили целебную повязку.

Мэй это не понравилось. Каковы же должны быть раны дракона, чтобы его унесли в лазарет?

— Не переживай, твой корри не дурак, подставиться как надо.

Нэндэг хмыкнула и выпустила большое кольцо пара в воздух, так как если бы она была настоящим драконом. Эта иллюзия понравилась ей самой. Она, наконец-то улыбнулась.

Еще выступили две пары драконов, прежде чем на воздушную арену, наконец-то вышли, Аластер и корри Кельвин. Черному блестящему Аластеру противостоял белоснежный Кельвин, на морде у дракона сквозь магические линзы хорошо проглядывал знаменитый шрам.

Начало поединка вострубили открытым, толпа завелась с новой силой. Конечно, прежде всего, поддерживали корри Кельвина. Аластера не осмеливались осуждать публично, особенно под пристальным взглядом короля, но все же было понятно, что ему не слишком рады. Толпа шушукалась, неудовлетворенно гудела, обсуждали и то, что лия Кенна, не явилась на праздник, чтобы лично поддержать сына.

Хотелось закричать, чтобы все закрыли свои рты и не смели обсуждать Аластера, особенно с учетом того, что никто не знает его и понятия не имеет, о чем говорит, но разве это не свойство любой толпы? Мэй оставалось лишь вжать голову в плечи, изображая из себя нахохлившегося воробья, а еще помолиться, чтобы их афера, которая с каждой секундой становилась сомнительнее, закончилась хорошо.

Противники закружили по рингу. Для начала они сделали пробный круг, яростно размахивая крыльями и издавая рев, с выбросом пара из носа и пасти. Толпа при этом одобрительно скандировала. Ударить первым никто не спешил, словно каждый приценивался к противнику. Белая туша в воздухе казалось массивнее и шире в холке, но при этом такой же поворотливой, как Аластер. Драконы начали кружить так, словно они оседлали морскую волну, пока белый молниеносно не преодолел расстояние до соперника, причем в последнюю секунду он развернулся так, чтобы удар пришелся в бок дракона огромными белыми лапищами. Мэй взвизгнула и магическая линза выпала из рук, под радостные крики толпы.

Нэндэг подняла ее с ковровой дорожки, которые расстелили вокруг шатра, и вернула горе-владелице.

— Может, тебе не стоит на это смотреть, раз такая чувствительная? А то еще упадаешь в обморок, и исполнение нашего… наших дел может отложиться.

Вместо ответа Мэй решительно прижала линзы к глазам, стиснув палочку так, что та угрожающе затрещала.

— Не собираюсь я падать ни в какой обморок. Я в порядке.

— Ну-ну.

Битва продолжалась. Противники носились по небу, ограничиваясь не только кольцом арены, но и поднимаясь выше. Кельвин еще несколько раз попытался достать Аластера схожим приемом, но тот всегда в последнюю секунду уклонялся, не давая противнику прикоснуться к себе. Кельвин рычал и злился, в то время как толпа благоговейно обсуждала, в каких славных поединках дракон заработал себе столь впечатляющий шрам.

Драконы вновь резко сошлись в бою, на этот раз удар пришелся полной тушей с разворота прославленному рыцарю прямо в бок, отчего тот перекрутился в воздухе, но все же удержался.

— Так ему! — слишком радостно завопила Мэйгрид, и тут же получила в свой адрес недовольные взгляды сопровождающих противника. Они также дежурили со всем необходимым внизу возле шатра. Среди вещей первой важности для корри Кельвина значилась бутылка Ёнизширского, золотой гребень, полотенце, зеркальце и небольшая аптечка. Больше похоже на набор любовника, а не рыцаря.

— Корри Кельвин! — закричали те, не желая уступать болельщикам Аластера. — Корри Кельвин — наш чемпион!

Нэндэг лишь хмыкнула, глядя на всю эту картину, и остановила мелкую служку с бокалами горячительного, забрав сразу два с подноса, она по очереди опрокинула их в себя, пока Мэй старалась и скандировала:

— Корри Аластер! Корри Аластер! Корри Аластер!

Вверху их, конечно, не слышали, но поклонники не унимались.

Поединок шел своим ходом. В качестве оружия уже шли хвосты, и пускай на них не было шипов, но все же удары выходили что надо. Аластеру, специально или нет, прилетело пару раз, хоть он не остался в обиде, и тут же вернул долг двумя задними лапами. В какой-то момент даже ведьма втянулась в происходящее. Иначе как объяснить то, что после очередного скандирования «Коррри Кельвин — чемпион!», каким-то образом, под ноги шумной группе поддержки выкатилась бочка с лучшим Ёнизширским, которая сбила тех с ног.

Драконы попадали, бутылка улетела в сторону, как и золотой гребень. Они заохали и недобро покосились на соперников.

В это время Аластер, видимо, решил, что битва порядком затянулась, и что проигрывать уже не стыдно, поэтому позволил противнику дотянуться до хвоста, и оцарапать его клыками. Не слишком благородно, но то, что нужно. Резким хлопком дали понять, что битва закончилась, но, кажется, корри Кельвину этого сталось недостаточно. Он предпринял еще одну попытку нанести урон сопернику, который его порядком измотал и сделал то, что запрещалось всеми правилами: выпустил огонь.

Толпа в небе завыла, бросилась врассыпную от резкого жара. Аластер спикировал вниз, решил, что бой все же закончен, а противник последовал за ним. Если бы не толпа лекарей и слуг, то корри Кельвин бы продолжил бой. Это стало понятно, по тому, как перекосило его человеческое лицо, и он принялся бросаться словами, что Аластер поддался. Затем, все же, осознав, какую огромную толпу он собирает вокруг себя своими воплями, тут же замолчал, натянул широкую улыбку и удалился прочь со своими провожатыми. В то самое время, как Аластер потребовал отвести его в лазарет и осмотреть более внимательно, он даже красноречиво прижал ладонь к ребрам и изобразил страдальческое выражение на лице. Лекари не стали спорить.

Для видимости проследовав за корри, Нэндэг и Мэй убедились, что за дракона принялись всерьез, под предлогом, что вернуться за господином позже, отправились к выполнению следующей части плана.

Первым делом они двинулись на королевскую кухню. Она оказалась больше той, что Мэйгрид видела в замке лии Кенны. Здесь также все пропахло ароматом еды, слуги, занимались приготовлением блюд, чтобы угодить гостям замка. Трудились с утра до поздней ночи. Идеально отпаренные передники, чинная рожа старшего повара — вот, пожалуй, и все отличия.

Их приветливо встретили, особенно когда Мэйгрид сверкнула брошью с хризантемой Аластера и представилась его личной помощницей. Под предлогом сложного поединка она решила заказать особые блюда на ужин для восстановления сил: запеченный барашек подходил для этого лучше всего, далее овощи на пару и напиток по фирменному рецепту. Ведьма также вошла в роль деятельной слуги и личной кухарки. Она напрягла каждую из служек в возрасте младше тринадцати лет в зоне досягаемости. Девочек она непременно хватала за руки и просила пошевеливаться, и все это происходило под хмурым взглядом старшего по кухне — толстенького мужчины в белом колпаке. Красный фартук надувался в такт щекам, всякий раз, как гости вытворяли очередную дикость, но он терпел, потому что в замке каждый знал, кто такой корри Аластер. Мэй профессионально изображала, что ее ни капли не касается, происходящее вокруг, а только вполне себе конкретный итог.

— А теперь напиток… — ведьма подула на воду в чане. — Для его приготовления мне нужно, чтобы каждая из девочек, что служит на твоей кухне, опустила в него вот эти цветы. — Нэндэг схватила первую попавшуюся тарелку, на которой лежали желтые соцветия.

Старший по кухне раздраженно пожал плечами, его живот вновь подпрыгнул под фартуком.

— Всех девочек. Это важно! — ведьма сверкнула глазами так, что сопротивляться ей желания не возникло, но все же повар оказался не из робкого десятка. — Если позовешь всех служек, то я подарю тебе рецепт лучшей в мире настойки от переедания. Поверь, гости замка будут не только восхвалять твой талант, но и с благодарностью вспоминать твои блюда, которые каким-то чудом не вызывают тяжести в животе. Всего капля в напиток и все.

Дракон в колпаке занервничал, а потом все же махнул рукой и вскоре на кухне, оказалось, еще пять подопечных. Девочки с непониманием косились на ведьму, пока та с умным видом объясняла им, что им выпала честь участвовать в великом ритуале. Дальше они по одной брали цветы, ведьма, положа им на лоб пальцы, шептала нечто невнятное, а затем они бросали цветы в котел. Жижа запенилась, налилась прекрасным лиловым цветом, затем в нее улетели еще несколько трав, после этого Нэндэг процедила напиток и набрала несколько бутылок. Остальное милостиво оставила в дар повару, как и фирменный рецепт, который звучал как:

— Меньше жрать, — она гортанно расхохоталась.

Мэй в этот момент покрылась испариной, а щеки мужчины запылали красным. Она могла поклясться, что кожа налилась огнем так, словно он мог пыхнуть изо рта, не меняя личины.

Перестав смеяться, ведьма все же попросила бумагу и чернила, а затем передала рецепт по назначению, после этого обе удовлетворённые гостьи покинули кухню.

Нужную девочку они так и не нашли. Предстояла обратная дорога до покоев, а к вечеру забрать Аластера из лазарета.

— Спасибо за помощь, — сказала Мэйгрид, когда она вошли внутрь и ведьма с облегчением, скинув туфли, босая прошлась по полу в сторону окна, которые тут же распахнула настежь, пуская свежий воздух.

— За что именно благодаришь? — насмешливо откликнулась та. — Свои слова адресуй Золотому, это он попросил меня явиться в замок вопреки всем моим желанием. Будь моя воля и я бы и близко не подошла к этому каменному чудовищу.

— Разве тебя может кто-то заставить?

Та хмыкнула.

— Постой, что ты имеешь в виду, Аластер попросил тебя? — уточнила Мэй.

— Он не хотел оставлять тебя одну. Тем более заставлять шататься по замку в полном одиночестве… Никогда не знаешь, на кого натолкнешься.

— И ты согласилась? Не похоже…

— Признаюсь, сегодня было весело. Хотя идея о том, чтобы охранять такую соплю, как ты, казалась мне скукой смертной.

Мэй спрятала глупую улыбку, что самовольно начала блуждать по губам, она тут же направилась к себе в комнату, чтобы в удовольствие предаться мыслям, что Аластер ради нее попросил ведьму болот. Та, к слову, не отсевала, заявилась следом в комнату, и рухнула на появившуюся из ниоткуда вторую кровать, вытянув ноги поверх покрывала. Улыбку пришлось спрятать, хоть она и рвалась наружу, а затем и вовсе уйти в главную комнату и налить себе воды.

За Аластером они явились вечером, вдвоем, он разочарованно пожал плечами, неверно истолковав эмоции Мэйгрид. Ничего в общей сложности у них оставалось еще три дня, чтобы найти нужную девочку.

Второй день начался с того, что перед трибунами, которые на этот раз прочно стояли на земле, расчистили огромную площадку. На ней быстро сколотили подобие макета небольшой деревни, но что больше всего заставило разозлиться Мэйгрид, так это пара деревянных человечков с виллами, а еще белые овечки для правдоподобности. Драконам это казалось весьма смешным: деревянные овцы с вырубленной шерстью, в виде пухлых облачков.

В описание соревнования значилось, что это ритуальное сожжение деревни на время. Допускались к участию не все драконы, а лишь те, кто доказал, что они умеют управлять силой пламени. Однако на всякий случай по периметру выставили магические щиты. На этот раз первая красавица драконов изображала большую заинтересованность в процессе, и, в целом пребывала в прекрасном расположении духа.

Нэндэг осталась в палатке с Аластером, а Мэйгрид снарядили наблюдать за трибунами, для этого у нее имелись магические линзы, а также золотые монеты, которые она собиралась щедро раздать маленьким помощникам. Пока вложения еще не дали плодов, но все-таки Мэй верила в этот вариант.

Драконы занимали исходную точку в небе. Далее получали сигнал на то, что можно начинать показное выступление, и принимались пускать огонь. В этом соревнование оно поощрялось, но суть сводилась к тому, что за один залп сжечь деревушку полностью. Как показала практика, это не так уж и просто. Заранее сколоченные изваяния несчастных фермеров вытаскивали одно за другим, как овечек и домики. Не удавалось рассчитать нужное количество огня. Первые три претендента на победу не смогли разрушить и четверти деревни. Вспыхнули соломенные крыши домиков посредине, но не больше. Четвертый охотник за наградой и сердцем первой красавицы произвел чуть большой успех, но все же не смог довести дело до конца.

Требовалось умение и, возможно, удача. Которая, отчего-то пока никому не удалось поймать за хвост, как и самой Мэйгрид.

От безделья между подходами она вновь принялась рассматривать первую красавицу драконов. Аппетитные губы, волнительная мушка, светлая чистая кожа и яркие зеленые глаза. Мэй сама не поняла как, скорее почувствовала что-то неуловимое, словно амулет, который неизменно находился на ее шее, вдруг стал теплее и начал вибрировать. Она перевела взгляд на другой край трибуны с красавицей и заметила там знакомое лицо, которое рассматривало ее в упор сквозь такие же магические линзы.

Дракон по имени Сеттен, он не сводил с нее ядовитого взгляда, от которого хотелось укрыться даже через край поля и барьера, что разделял их. Платформы стояли, таким образом, по полукругу, чтобы не только видеть соревнование целиком, но и короля драконов, который занимал центральную платформу. Это значит, что не только Мэйгрид могла просматривать две других трибуны и смотреть, не обслуживают ли их девочки-служки подходящего возраста, но и за ней могли спокойно наблюдать.

Сеттен не сразу оторвал взгляд, для начала он гадко усмехнулся, так что мурашки побежали по спине от дурного предчувствия, а затем все же оторвал взгляд в пользу нового претендента на победу и королевскую милость.

Мэй выдохнула, здраво рассудив, что ничего он не сделает, во всяком случае, на людях, а еще что он неглавный враг, которого стоит опасаться. Тот крутился около короля, в бело-золотых одеждах, очевидно, выслушав, какую-то шутку от Его Величества, потому что он натужно, картинно рассмеялся, в то время как у корри Сеттена губы свело от раздражения. Или это тоже считалось за улыбку?

Толпа завелась громкими аплодисментами, наконец-то, удалось сжечь деревню полностью. Мэйгрид также одарила серебристого дракона слабыми хлопками, прежде всего из чувства такта, затем потому что ее фаворитом оставался другой и в, конец концов, потому что она не могла избавиться от ощущения, что все, что здесь происходит какое-то кощунство. Затем она вновь приложила магические линзы к глазам, желая убедиться, что перестала быть объектом пристального внимания своего давнего оппонента и замерла.

Вокруг Сеттена крутилась девочка. Она принесла пирожные на подносе и чай. Светленькая, ухоженная, с одной косичкой. Мэй уже поднялась с места, чтобы спуститься по черновой лестнице вниз, и отправиться ей наперерез, когда она покинет трибуну. Других детей-слуг она пока не видела и почему бы не проверить эту девочку?

Спешно она спустилась по лестнице, чуть не запутавшись в юбках. Почти что бегом, преодолела расстояние до центральной трибуны, а затем замерла, увидев, что на небольшую площадку позади нее вышли двое. Девочка уже спускалась по ступенькам, осторожно балансируя на маленьких каблучках, зажав рукой поднос, а корри Сеттен остался стоять наверху.

— Как твое обучение, Марта?

Мэй прижалась к стене трибуны под деревянным настилом, так чтобы он не смог ее увидеть и перестала дышать.

Девочка изобразила заученный книксен, сверкнула ярко-зелеными глазами, какие могут быть только у драконов, и улыбнулась тонкими губами.

— Все хорошо, благодарю вас корри Сеттен.

Мэйгрид не могла видеть дракона, но девочка ее определенно заметила, хоть и не подала вида, очевидно, не придав этому никакого значения. Подумаешь, странная человеческая девица застыла возле трибуны, мало ли что она делает. К тому же она явно слуга высокопоставленного дракона, так что какая разница, чем она занята.

— Вот держи, — в руки к девочке упал увесистый мешочек из красной замши. Та благодарно поклонилась, ни капли не зарделась при этом, и, не уронив подноса, спрятала мешочек в белоснежном переднике.

— Пусть солнце вечно светит над вами, корри Сеттен!

Мэйгрид замерла, шпили красно-белых палаток сверкали не так далеко. Если бы Аластер смог услышать ее мысленный зов? Она слышала, как хрустит дерево и сыпется сверху мелкая пыль, дракон никуда не уходил. Она не могла выйти из своего укрытия, а служка уже направилась в сторону шатров для слуг, которые обслуживали этот праздник. Та, еще работа.

Сердце колотилось в груди, как бешенное, стучало у самого горла, словно Мэйгрид сама — большой дракон, который только что нашел свою добычу. Корри Сеттен — из благородных, одно попадание уже есть. Второе — зачем ему интересоваться жизнью какой-то служки? Третье — он дал ей деньги, зачем какой-то бедняжке столько денег. Корри Сеттен никогда не производил впечатление дракона, которому есть кому-то дела кроме себя. Да даже если присмотреться… девочка похожа на него. Тонкие губы и светлые волосы… Было ли в ней что-то от Эйлин?

Это нужно проверить.

— Как твоя госпожа лия Бренна? — дракон все же окликнул ее. — Она не… Как ее расположение духа?

Та остановилась, было видно, как слегка дрогнули плечи, затем она все же повернулась и сверкнула холодной улыбкой.

— Все в порядке, благодарю за заботу, корри Сеттен. Мне нужно бежать, много дел, сами понимаете.

Пришлось ждать, пока половицы перестанут скрипеть, а мелкая стружка осыпаться. Девочка уже успела уйти довольно далеко, Мэйгрид потеряла из вида ее белый фартук среди точно таких же, которые бегали туда-сюда, обслуживая гостей праздника.

Первым делом она решила наведаться в шатер слуг, с каким предлогом придумает походу, но девочку нужно будет найти как можно скорее. Судя по всему, она была чей-то личной слугой. Они думали об этом, но решили начать поиск с более очевидных мест, а тут такая удача, возможно, на празднике не хватало свободных рук и согнали всех.

В горле пересохло, мысли лихорадочно сменяли друг друга, и Мэйгрид пыталась не верить в то, что все складывается уж слишком хорошо.

Шатры показались довольно быстро.

Мэй почти бегом добралась до них, резко ворвалась внутрь, напустив на себя самый суровый вид, с которым собиралась требовать, чтобы к ней доставили Марту, но опоздала. Перед ней стояла знакомая широкая спина и сама Марта, которая наливала гостю чай. Он застал ее у одной из походных печей, на которой стояли чайники с водой, где можно было набрать кипятка.

Марта улыбалась тепло и приветливо.

Неуместное пятно розовело у нее на щеке.

Мэй почти задохнулась, когда Аластер обернулся в ее сторону как ни в чем не бывало, затем показал на кружку и попросил налить еще одну для его помощницы.

— Ты тут испачкалась, — он невзначай указал на ее щеку, а она тут же принялась застенчиво вытирать ее платочком, который оказался, припрятан в кармане передника.

Глава 21. МАРТА

Мэйгрид старалась дышать ровно, хотя тугой корсет платья хотелось буквально содрать с себя, так сильно он давил на ребра, а еще лучше променять на домашнюю юбку со свободной рубахой. Нервничала, кусала нижнюю губу и не могла избавиться от мысли, что теперь, когда разгадка тайны так близко, все может пойти наперекосяк.

Хорошо хоть соревнования второго дня закончились без лишних проблем. Аластер на удивление публике взял первое место, но награждение победителя и короткую речь, она вряд ли смогла бы вспомнить. В голове все это время пульсировала лишь одна мысль: они ошиблись.

Марта — дочь Эйлин — это совершенно точно, а дальше? Получается, что ее отец — корри Сеттен, тот с которым ее свела судьба еще на зеленом боку старушки Хоуп. Может, все это было не зря, и она сразу же припечатала его виллами? Во всяком случае, об этом она ни тогда, ни сейчас — совершенно точно не жалела.

Аластер, на ее короткий рассказ об увиденном, не смог ответить что-то сразу, он принялся расхаживать по комнате, словно мерил ее шагами, пытаясь примириться с ворохом мыслей в голове. Мэйгрид его понимала, она бы и сама с удовольствием сбежала на холмы, там всегда лучше думалось.

Все же холмы далеко, а она здесь, и Аластер здесь. Она не могла не смотреть на него, на его профиль, словно вырезанный рукой лучшего мастера, разворот плеч, то, как он хмурил брови. Мэй всматривалась в каждое движение дракона, пытаясь запомнить его, навсегда впечатать в свою память. Если им будет суждено расстаться после окончания этой истории, она хотела его помнить. Вдруг он решит, что она заслужила свободу в качестве благодарности…

Нэндэг сопела рядом, как сторожевая собака, ведьму скорее раздражал воцарившийся вокруг хаос с тех самых пор, как они нашли Марту или забавлял, по ней не поймешь. Она потягивала вино, а затем, когда бокал опустел, а до новой бутылки было лень тянуться, посчитала, что достаточно выделила дракону время на принятие ситуации и заговорила первой:

— Так, что девочку передаем матери или оставим в замке? А то я не слышу предложений.

Мэй тут же соскочила с насиженного места на кресле, слишком широкого и мягкого на ее вкус и вытянулась по стойке смирно.

Аластер остановился:

— Это ничего не меняет, действуем по плану.

Помимо той точки замка, из которой следовало совершить переход, они продумали и следующую вещь, что девочку нужно выкрасть в самом конце третьего дня, который ознаменует собой окончание турнира и начало Великого пира. Его официально откроет сам король драконов, и каждый желающий сможет выпить с победителем турнира. Будет большая неразбериха, толпа начнет шуметь сразу же после поединка и до самого утра с продолжением. Огромная толпа драконов, желающих повеселиться, поэтому если и обратят внимание на то, что пропали лишние руки в виде маленькой служки, то разбираться с этим не станут минимум до следующего дня. Это значит, что у них в запасе есть еще одна ночь на подготовку.

В течение остатка вечера удалось узнать, что лия Бренна — это одна из королевских подданных, которая на протяжении нескольких лет проживает в замке. В целом, эта информация для Аластера была неновой, он даже вспомнил, что в студенческие годы корри Сеттен и лия Бренна встречались, во всяком случае, ходили такие слухи. А теперь она занималась тем, что выдавала за слугу дочь старого друга. Во всяком случае, к девочке относились хорошо, многим лучше, чем к другим служкам. В обмен на золотые монетки девочки с шатров для слуг охотно рассказали много гадостей про эту драконицу. Она отличалась снобистским нравом, крикливостью и излишними требованиями к окружающим, а еще самое ужасное — она заставляла честь ей на ночь пятки. Об этом поведала младшая девочка, у которой чепчик дрожал от каждого слова и от негодования. Видимо, ей выпадала эта честь чаще остальных.

— И как нам заставить маленькую девочку довериться нам? — запереживала Мэйгрид, когда поняла, что им предстоит выкрасть не просто абстрактного ребенка, а вполне себе осязаемого. С трогательной косичкой и зелеными блестящими глазами.

— Мы просто можем рассказать ей правду, — Аластер пожал плечами, вероятно, он и сам столкнулся с этой делимой и решил, что лучший выход — это отнестись к Марте, как к взрослой.

— Зачем просить или рассказывать, — выдохнула ведьма. — Можно просто усыпить…

Тем самым план был окончательно утвержден. Под его реализацию была отдана первая половина третьего дня, во время которой, ведьма по старой дружбе отправиться на кухню, чтобы приготовить очередную настойку для укрепления сил корри Аластера после финального испытания — Борьба за золото. Затем при подготовке к застолью они найдут Марту, а, вернее, провернут тот фокус, который проделали с самой Мэй: подошлют слугу с фальшивой информацией, что лия Бренна ее срочно ожидает. Небольшой безлюдный коридор, где они встретят девочку с чудо-отваром от ведьмы Болот, а дальше дело будет сделано. Аластер и Мэйгрид останутся в замке, чтобы не вызвать излишних подозрений своим резким уходом, а ведьма передаст девочку Эйлин. Дальше они вернутся и уговорят ту дать показания против корри Сеттена.

Мэй тихо выскользнула в общую комнату, она не могла уснуть, ей хотелось выпить воды, а еще оказалось, что она не единственная, кто не смог уснуть этой ночью. Нэндэг ушла под предлогом, что каменный замок ее душит и поскольку завтра предстоит сложный день, то стоит провести ночь наедине с природой, а значит это точно не она.

Аластер нашелся в кресле, на которым не так давно сидела Мэй. Оно было ему впору, если можно так выразиться. Во всяком случае, он точно в нем не тонул. Дракон не успел раздеться, хоть жилет и покоился на подлокотнике, а на рубашке были расстегнуты верхние пуговицы. Завидев Мэй, он виновато поджал губы, словно мог ее разбудить:

— Почему не спишь?

— Полагаю по той же причине, что и ты.

— Все же попробуй уснуть, — он коротко кивнул и постучал длинными пальцами по светлой обивке кресла.

— Пробовала, — честно призналась Мэй.

На ночную рубашку она накинула халат, поэтому не чувствовала себя слишком скованно в присутствие дракона, только по голым щиколоткам тянуло холодом. Она устроилась в соседнем кресле и поджала под себя ноги. Не хотелось спать, а еще больше оставлять дракона одного.

За окном пейзаж выглядел впечатляюще — лишь бескрайнее небо, которое заволокло темно-синими гладкими облаками.

— Могу я спросить? — она едва повернула голову в сторону Аластера. Не следовало ворошить бурю в его душе, но все же она не могла поступить по-другому. — За что он так с тобой?

— Думаю дело не во мне. Я так — всего лишь круги на воде.

Голос Аластера не дрожал, он не был слишком подавленным, но все же горечь и боль… ее ничем не скроешь и не заглушишь.

Мэй не успела покачать головой, что она не уловила мысль, дракон продолжил сам:

— Думаю, что дело в Раймере. В их взаимной нелюбви к друг другу. Я думал об этом… почему он. Мне кажется, теперь все сходится. — Аластер выдержал паузу, но нетеатральную, не для того, чтобы придать атмосферу своим словам, а скорее, чтобы перевести дух и обличить слова в верную форму. — С самого детства они соперничали за внимание Роберта. Вернее, Раймеру его хватало с лихвой, мы дружили практически с пеленок, а Сеттен пытался дружить с нами, но не получалось. Роберт, как будущий монарх, старался ни с кем не ссориться, Раймер же открыто его игнорировал, а еще больше любил подшучивать, не самым приятным образом. Думаю, он рос в уверенности, что мой брат — высшее зло. Ему доставалось все, что Сеттен хотел себе: дружба короля, любовь женщин, которые нравились Сеттену, Раймер увел у него не одну подружку, а затем еще и магия Золотого выбрала его. Полагаю, он не смог ему простить чего-то из этого списка, а дальше лишь остается догадываться, как эта мысль зародилась в его голове.

— Значит, они вступили в сговор, Брайс и Сеттен.

— Брайс всегда таскался за Сеттеном, думаю, в этом нет ничего удивительного. Он пообещал ему магию Золотого, потому что в роду Брайса были такие прецеденты, и выбери магия его — не возникло бы столько вопросов. Весьма удобно.

— Думаешь, Раймер спутал ему все карты, когда решил передать магию тебе?

Аластер коротко кивнул.

Молчание повисло в темноте комнаты, оно давило на плечи, хотелось что-то сказать, разрушить ее давящий на уши звон. Мэй протянула руку в сторону Аластера, так чтобы дотронуться до плеча.

Он перехватил ее, накрыл ладонь своей и сжал. Затем дотронулся сухими губами теплой кожи.

Стук сердце отражался в висках. Мэйгрид замерла, забыла, как дышать и не знала, как следовало повести себя дальше. Дракон сполз с кресла, не выпуская ее руки, встал перед ней на колени, но лишь для того, чтобы в следующую секунду прижаться щекой к ее ногам.

В тот раз в доме у ведьмы он также лежал у нее на ногах, обессилив от боли, что переполняла его. Мэй могла сейчас лишь гладить его по волосам, шептать, что все будет хорошо.

— Если бы я отказался… Понимаешь… Если бы я отказался от его предложения, все бы закончилось по-другому.

Мэйгрид сжала губы. В глазах защипало, а в груди разлился пожар, но она лишь продолжала гладить дракона по темным волосам:

— Все случилось как есть. Никто не знал, что так будет… К тому же мы не можем управлять своим прошлым, но в наших силах изменить наше будущее.

Дракон поднял лицо, его глаза оставались сухими в отличие от самой Мэйгрид, и она не поняла, как случилось то, что она сделала. Она подалась вперед, решительно и смело. В дурацких книжках Мэри все было совершенно по-другому. Там принцессы никогда не целовали принцев первыми, но Мэйгрид одной из них и не была. Она всю жизнь росла в деревне, среди холмов, овец и пастухов, таких как ее отец или брат, а те всегда выражались примерно одинаково «нет походящего времени — подходящее время — уже сейчас».

Аластер вытянулся ей навстречу, руки скользнули по талии, обхватили и прижали к себе, так крепко, что она почти лишилась воздуха. Мэй никогда не испытывала иллюзий насчет того, что происходит между мужчиной и женщиной, и сейчас она бы хотела этого больше всего на свете. В груди разгорался пожар, тело заныло сладкой истомой.

— Я сделала это не из жалости, — она отстранилась и сжала губы, так что они, наверное, побелели, если это было возможно. — Не хочу, чтобы ты так думал.

Аластер растерянно кивнул.

— Мы поговорим об этом позже, когда все закончится, хорошо?

— Хорошо, — дракон, прежде чем выпустить ее из кольца объятий, еще раз коротко дотронулся губами до ее губ. — Если что, я не подумал, что ты из жалости. Я просто подумал, что ты, наконец-то, решила признаться себе, что я тебе нравлюсь.

С красными щеками Мэй буквально улетела к себе в комнату, закрыв ту изнутри и подперев собой. Потребовалось время, чтобы прийти в себя и еще больше времени, чтобы уснуть. Конечно, она не смогла и глаз сомкнуть до самого утра. Худшего момента для первого поцелуя просто не придумать, к тому же его слова… Он так быстро все перевернул в свою пользу. От этого у Мэй кружилась голова и одновременно с этим кипела, желая выпустить наружу пар. Заснуть она смогла, лишь когда Нэндэг вернулась в комнату, ворча и сшибая все на своем пути в темноте.

Утром третьего дня, все старались делать вид, что все в полном порядке и они полностью готовы ко всему, чтобы не принес новый день. Для начала был завтрак, затем троица разделилась: Аластер отправился на заключительный этап, Нэндэг — на кухню, а Мэй сопроводив дракона до красно-белых шатров, отправилась на трибуну. Они вели себя обычно, словно вчера ничего и не произошло. Только возможно в самом конце, Аластер подмигнул ей, прежде чем она вышла прочь.

В этот раз учавствовали все драконы, каждому из них выдали по импровизированному сундучку с сокровищами, выделили свой участок земли в виде пещеры. Несмотря на всю серьезность ситуации, которая происходила отдельно от самого турнира, Мэйгрид все же не смогла не удостовериться, что она действительно видит то, что видит.

Из земли выросли пещеры, соединенные между собой извилистыми переходами, траншеями, вылезли зеленые макушки деревьев, которые очень быстро стали полноценными. Распорядитель объявил, что участники не будут видеть и части того, что видят зрители, поэтому испытание для них действительно не самое простое и попросил поддержать всех аплодисментами. Дальше случилось и вовсе неожиданное, словно верхушку всего этого пейзажа срезали невидимым мечом, и с трибун стало видно то, что происходит в пещерах. Было видно, как участники ждали: кто-то заламывал руки, кто-то внимательно прислушивался к происходящему, один дракон и вовсе принялся раньше времени прятать свое сокровище, пытаясь выкопать углубление в земле. Аластер же, как ни в чем не бывало, взял сундук подмышку и ожидал начала соревнования.

Наблюдать оказалось действительно весело. Маленькие с высоты трибун драконы бегали туда-сюда в попытке отобрать чужое сокровище. В основном они дрались, без использования полноценного оборота, но частично трансформировать части тела они могли, чем и пользовались.

Распределитель комментировал каждое действие, происходящее на игровом поле и все, казалось, шло по плану, пока не пришла ведьма. Она тяжело дышала, словно спешила, небольшие бутыли она спрятала под полами плаща, прикрепив к поясу.

— Мне кое-что не нравится. Думаю, за мной следили, — шепотом произнесла она. — Могу ошибаться, но, похоже, мы не самые умные… Хотя это могут быть королевские уши, что тоже нам не на руку.

Ведьма приготовила два отвара за время своего пребывания на кухне. Вернее, приготовила она исключительно полезное варево для Аластера, не став на чужих глазах добавлять нечто странное в котел. Это уже позже, как бы случайно сорвав пару неприметных травинок с королевской лужайки, она засунула их в одну из бутылок и похлопала узкой ладонью по мутному стеклу.

— Эту траву любят использовать в качестве украшения ландшафта, и мало кто знает, что если смешать ее с парой других трав, что есть вот здесь — наступает мгновенный эффект — желание спать.

Аластеру мысль о том, что за ними следят королевские шпионы, показалась весьма разумной, но совершенно безрадостной. Ему удалось передать сообщение мельком во время перерыва, когда красно-белый шатер наводнили слуги и просто поклонники участников соревнований.

Перед пиром предстояла небольшая передышка, во время которой и следовало провернуть дельце.

Время поторапливало, как и новые обстоятельства, но менять план они все же не решились.

— Не подведи, пожалуйста, — шепнула Мэй по привычке медальону, который отозвался теплом.

Первым делом она встретилась с той самой младшей девочкой, которую драконица заставляла чесать ей пятки на ночь. Круглое личико под великоватым чепчиком, дружественно просияло, она немного озадачилась просьбой, но получив золотые монеты почти-то успокоилась.

Они встретились в шатре для слуг, и если их и увидят вместе, то вряд ли обратят особое внимание. Служки уже носились туда-сюда как маленькие вихри, утаскивая белоснежную посуду и приборы. Пришла очередная помощница попросить чаю или другого напитка — в сущности, какая разница. Аластер рассудил, что сейчас лучше всего действовать открыто, хоть и осторожно. Если они резко изменят свое поведение, то еще больше привлекут к себе ненужного внимания, а вот чьего тот еще вопрос.

— Вы ведь не навредите Марте? — служка резко обернулась и посмотрела на Мэйгрид так, что у той защемило сердце. Два огромных блюдца вместо глаз. — Просто так не дают столько денег, только за молчание.

— Нет, обещаю.

Так кивнула, но больше для своего успокоения, а затем тихо добавила:

— Я вам верю, госпожа.

Теперь как ни в чем не бывало, с вынесенным термосом горячего чая она направилась в замок, где ее уже ожидали Аластер и ведьма.

Замок также жил своей жизнью, его украсили к окончанию турнира. По правде сказать, он и до этого выглядел впечатляюще, но теперь и вовсе словно ожил. В главном холле, через который проходили все гости, выставили на специальных постаментах портреты участников. Мэй безошибочно нашла взглядом Аластера, чуть суровее, чем он казался сейчас или в темноте вчерашней ночи.

Щеки вспыхнули.

Она закусила нижнюю губу и ускорила шаг.

Сейчас стоит думать о чем угодно, но только не о поцелуе.

Как он сказал? Я просто подумал, что ты, наконец-то, решила признаться себе, что я тебе нравлюсь.

Мэй похлопала себя по щекам и еще прибавила шагу. Краем глаза со спины она заметила, как в ее сторону двинулся высокий мужчина, одетый в форму здешних камердинеров. Темно-серая ткань и строгие линии, а также бабочка в тон на белой накрахмаленной рубашке. Он двигался четко за ней, также пересек короткий коридор, который вел в сторону спален гостей. Отсюда Мэй следовало свернуть совершенно в другую сторону, но она не могла, потому что незнакомец дышал ей в спину, и ему все время оказывалось в ту же сторону, что и ей. В один момент Мэй даже попыталась замедлить шаг и пропустить мужчину вперед, но тот не поддался на уловку.

Аластер и Нэндэг уже ожидали в условленном месте, что если Марта придет раньше, чем сможет Мэйгрид? В целом в этом не было ничего такого, но только то, что магию для перемещения она носила с собой. Браслет с белыми бусинами украшал руку постоянно.

Изначально план был именно такой, это Мэйгрид должна была передать Марту ведьме уже на ее земле, портал откроется именно туда, но с приходом ведьмы в замок все немного переиграли. Мэй хотела убедиться, что с девочкой все хорошо, увидеть своими глазами, как ведьма заберет ее, и хотя бы часть этого кошмара закончился для одного из них. Теперь их план обречен на провал, потому что она не подумала о том, чтобы передать браслет ведьме сегодня утром.

Сердце стучало в висках, но в этот раз не от томной страсти, а от страха.

Лучшего плана просто не было, поэтому Мэйгрид направилась по обычному пути, по которому возвращалась в гостевые апартаменты, а уже почти в самом конце пути красноречиво ударила себя по лбу, театрально повздыхала, и резко развернувшись на каблуках, пронеслась мимо незнакомца.

Поначалу показалось, что он отстал, и она зря переживала, но потом все же раздались торопливые шаги, которые эхом отскакивали от каменных стен. Мэй вернулась в общий зал, где полно людей, меньше всего сейчас она думала, что может попасть в поле зрения второго такого камердинера, а просто хотела хотя бы спастись от этого.

Время уходило.

Навстречу ей, прямо в тот момент, когда она выбежала в общую гостиную, пронеслась Марта. Толстая косичка исчезла в смежной комнате, едва успела Мэйгрид обернуться. Ей оставалось лишь одно: как можно скорее затеряться в пестрой толпе, двинуться ближе к колоннам, что по кругу украшали комнату, а затем оттуда осторожно убедиться, что преследователь потерял ее из виду. Он пытался ее выследить, не привлекая излишнего внимания, даже отправился в другие комнаты, чтобы убедиться, что она там, а Мэйгрид в это время вернулась к исходной точке, так быстро, как только могла. Бежать она пока не хотела, чтобы торопливый стук каблуков не привлек мужчину, но лишь до знакомой развилки. Тогда не придумав ничего более умного, она на ходу выпрыгнула из туфель, стук от которых разносился на мили вокруг, и, подхватив их, побежала в условленное место.

Мэй вздохнула с облегчением, когда увидела Аластера и на его руках спящую Марту.

— За нами точно следят, — привычный голос куда-то исчез, слова вырвались сипло и с натугой.

— Скоро все закончится, — Аластер первым двинулся дальше по коридору.

Она ему поверила.

Несмотря на то что ситуация становилась еще хуже — Мэй продолжала верить. Они не стали оборачиваться, когда в коридоре раздались торопливые шаги, а крикливый голос приказал всем остановиться, а лишь прибавили шаг. Точнее, бежали со всех ног. Аластер поворачивал в самых неожиданных местах, раз они даже воспользовались каким-то странным проходом за портретом. Мэй плохо это помнила, лишь то, как продолжала верить, что все в итоге закончится хорошо и у нее будет еще много времени, чтобы обговорить с Аластером все, что нужно.

Она верила, даже когда они дружной толпой вывались в подсобные помещения кухонь, с многочисленными ящиками и мешками, и кромешной темнотой. Именно здесь могла сработать магия перехода, во всяком случае, по расчетам дракона.

— Верни девочку, Аластер.

— Думаешь, стоит?

— Как забавно, ты считаешь, что у тебя есть выход…

Голос гудел злобой и буквально пронзил помещение насквозь. В темноте все чувства казались острее, особенно страх, что это все зря. Мэй обхватила рукой свою руку, в то время как ее уже схватил за плечо один из приближенных. Пальцы судорожно нащупали браслет с бусинами, который подготовила Нэндэг.

— Верни, я сказал!

— Кто она тебе, Сеттен? Почему ты вдруг решил вступиться за какую-то служку? Я всего лишь хочу сделать благородное дело, передать ее несчастной матери. Отдать ее на воспитание той, кто и должен был заботиться о ней все время. Ты, наверное, не знаешь, но это дочь Эйлин.

— Я все знаю, — прохрипел Сеттен.

— Мой брат перед смертью признал ее, не как родную, но пообещал быть ей отцом, так что я с удовольствием исполню его волю и стану хорошим дядюшкой. Считаешь у меня получится?

Сеттен даже не пытался выглядеть спокойно, на бледном лице то и дело проступала чешуя. Мэй ее увидела, не потому что резко научилась хорошо видеть в темноте, а потому что комнату вдруг озарил огонь. Он случился, когда в королевскую кладовку ввалился десяток драконов, с огненными шарами в лапах, в сопровождении короля.

— Пожалуйста, помоги нам, — шепнула Мэй в пустоту, она резко сорвала браслет с руки и бросила его под ноги ведьмы Болот.

Сеттен завизжал и бросился вперед, чтобы перехватить Аластера, но тот успел передать Марту ведьме, ровно в тот момент, когда зеленое пламя вспыхнуло до самого потолка, а потом исчезло, оставив после себя, двух драконов лежать на каменном полу.

— Куда ты ее дел? — кричал Сеттен, пока его стаскивали с Аластера и отводили в сторону.

Король наблюдал за этой картиной с минуту, пока не прочистил горло, а глаза сверкнули так, что в подсобном помещении резко стихло.

— Для начала вы ответите на мои вопросы.

Глава 22. ВЫБОР МАГИИ

Угол шахматной доски свисал с маленького, круглого столика. Аккуратно расставленные фигуры ожидали следующего хода невидимого противника, в то время как Его Величество Роберт восседал на простом стуле подобно трону. Обманчиво расслабленная поза и дружелюбная атмосфера, несмотря на наличие стражи, готовых по щелчку пальцев выполнить любой приказ. Впрочем, Роберт держал руки сомкнутыми, сцепив пальцы в замок. Король, как всегда, выглядел неотразимо, с момента окончания последнего турнирного дня он еще не успел сменить одежду. Будь сейчас немного другие обстоятельства, то Мэй могла бы даже залюбоваться жемчужно-белой рубашкой с расстегнутыми верхними пуговицами, что открывал треугольник бледной груди. Ричард ощущался как огонь. Сейчас, несмотря на то, что он делал вид, что милостив и приглашал погреться у костра, на деле они все прекрасно понимали, в какой ситуации оказались. Костер в любой момент превратиться в пепелище. Во всяком случае, Мэй на это надеялась.

Её усадили на стул возле стены, а по бокам стояли два высоких дракона в одинаковых костюмах, как будто из вежливости, но на деле нет. Аластер стоял в центре зала, он застыл напротив Роберта, сдвинув брови к переносице. Сеттен стоял у противоположной от Мэйгрид стены, его не сторожили, но выход из покоев перекрыли с двух сторон. На узком лице выступала чешуя, и он раздувал ноздри так, словно собирался выпустить огонь на поражение.

— Твой обожаемый Аластер похитил служку… Это просто уму непостижимо! Конечно, это всего лишь мелкая пигалица, тебе не должно быть до этого дела… Ваше Величество, я разберусь сам, — он нарушил тишину первым. Оторвался от стены и сделал пару шагов вперед в сторону короля драконов.

Тот лишь лениво скользнул по нему взглядом, сосредоточившись на Аластере. От этого жеста Сеттен оскалился, напомнив бешеную собаку. С эмоциями он явно управлялся плохо, не скрывая их, но впрочем кое-как смог поджать губы и пожать плечами:

— Конечно, если Его Величеству скучно, то почему бы и не поискать девчонку…

Роберт резко поднял левую руку, украшенную многочисленными перстнями, и лающий пес замолчал, сделав шаг назад. Он потер шею, а затем дотронулся кольца на указательном пальце, покрутив его из стороны в сторону.

— Объяснишь, Аластер? — наконец, король заговорил. — Или будешь предлагать мне заняться моими прямыми обязанностями? — поленья в камине угрожающе затрещали. — Мне хватит пяти минут, чтобы объявить пир начавшимся и вернуться к вам… мои дорогие друзья, отвечу на этот вопрос сразу, забегая вперед.

— Объясню, — коротко и так сухо. Аластер подцепил пальцем горловину рубашки и потянул за нее, желая ослабить.

Мэй хотелось вскочить с места и отвесить дракону звонкую оплеуху, чтобы он наконец-то перестал изображать из себя глупого. Они вытерпели столько всего ради чего? Чтобы он не знал с чего начать? Чтобы он решил в последний момент ни о чем не рассказывать?

— Объясню, после того как ты удовлетворишь мою просьбу. Я вызываю корри Сеттена на поединок Смерти.

Теперь она в действительности подскочила в ужасе, так что охранники тут же выставили руки крест-накрест, преграждая Мэй дорогу. Она не знала, что это значит, но слово «смерть», вызывало дурное предчувствие, отчего в животе все свернулось узлом. Мэйгрид продолжала стоять, с бледным лицом ища взгляда Аластера, но тот не собирался поворачиваться к ней.

У Роберта дернулось лицо, как от удара. Он встал с места и постучал длинными пальцами по шахматной доске.

— Прошу дать свое согласие, — вряд ли Аластер просил, скорее требовал.

— Чего ты просишь в случае победы?

Морозный иней пробежал по спине от слов короля.

— Лишь смерти корри Сеттена.

Сеттен изменился в лице, сильнее, чем это было бы возможно. Затем лишь потер руки и довольно кивнул. Он явно не считал, что поединок одобрят или видел себя исключительно победителем.

— В случае твоего проигрыша?

— В этом случае, — Аластер не оборачивался, он смотрел лишь на Роберта, словно ничего другого не существовало. — Я прошу освободить Мэйгрид Вейр от ее долга перед драконами и вернуть семье.

Каждое слово, как удар хлыстом, наотмашь не глядя. А ее он спросил? Мэй сжала пальцами амулет, который словно сдавил горло. Глаза защипало, и выступили слезы, которые она даже не смогла смахнуть.

— Смотри-ка, ты уже расстроил деревенщину. Я думал, она спала и видела, чтобы избавиться от тебя, похоже, я ошибался, но не переживай, как тебя там… Я избавлю тебя от общества этого дракона, раз и навсегда. Только вот чего ты хочешь? Чтобы наш великодушный король простил тебя за нестерпимое оскорбление, которое ты нанесла мне в прошлый раз? Думаешь, я забыл, бродяжка?

Роберт вновь резко поднял левую руку, заставляя дракона замолчать и отступить:

— Третий раз я уже не буду столь терпелив.

Сеттен кивнул, сглотнув, а затем вновь дотронулся кольца на указательном пальце и покрутил его.

— Я разрешу поединок, если ты дашь мне для него достаточные основания.

— Моего слова недостаточно?

— Ты похитил служанку лии Бренны, это то, чему я сам стал свидетелем, а теперь просишь меня о поединке. Ты за дурака меня держишь, Аластер? — король терял терпение, он схватил старого друга за плечи и хорошенько тряхнул, но тот молчаливым истуканом, остался стоять на месте.

Мэй понимала, что он задумал нечто страшное. Почему она не думала об этом раньше? Почему она была наивной и верила, что Аластер просто расскажет все королю, Сеттена закуют в кандалы, и все будут дальше жить счастливо, словно ничего не случилось? Когда Аластер это задумал? Когда она набрела на него ночью на кухне? Когда он, смеясь, рассказывал про корри Кельвина? А когда целовал ее в ответ, уже знал, что так будет?

В груди все задрожало.

Мужчины такие глупые. Они считают, что знают все на свете, знают, как будет лучше всем.

Ком в горле, комната дрожала от слез, которыми наполнились глаза. Мэй застыла как скала, преисполненная праведного гнева.

Амулет раскалился в ладони, кожу прожигало, словно она выхватила из камина камень, и зажала в руке, но она не шевелилась.

— С Мартой все будет хорошо, я лишь помог ей встретиться с матерью.

Роберт изогнул темную бровь, в то время как дверь скрипнула и на пороге появился Золотой дракон Брайс. Его пропустила стража без лишних слов. Король в этот момент выпрямился, словно визит придворного мага его отрезвил.

— Прошу простить мою дерзость, Ваше Величество? У вас все хорошо? — он коротко взглянул на Сеттена. — Пора бы уже начинать Пир.

— Представляешь, дорогой корри Брайс, меня вызываю на поединок Смерти?

Золотой дракон неспешно оглядел комнату, повернувшись вокруг своей оси, словно провел взглядом по каждому миллиметру, изучая и, одновременно с этим хмуря брови, затем он потер переносицу, так если бы устал или разыгралась страшная мигрень.

— Ваше Величество, вы ведь не одобрили это?

— Почему же? Я как раз думаю… Думаю, когда вы прекратите делать вид, что Его Величество идиот?

В ладони короля загорелось пламя.

Такое яркое, что корри Брайс сделал шаг назад, а Сеттен впечатался в стену. Оно разрасталось, поднимаясь все выше и выше, пожирая жемчужно-белую рубашку, поднимаясь по руке, пока не задело живот и не пошло сизым дымом, словно ничего и не было.

— Ты мой лучший друг, Аластер, если ты хохочешь поединок — я дам согласие. Я доверяю тебя, даже если ты мне — нет. Можешь сказать, что решил меня просто не втягивать… но вопрос ведь всегда в доверии, разве я не прав?

Аластер сглотнул.

Он сжал кулаки и разжал пальцы.

Мэй почти задохнулась в немом крике, открыв рот, что Аластеру не нужно стоять столбом. Он не обязан вести свою войну в одиночку. Ему больше не обязательно быть одному, противостоять всему миру.

Да, Раймер умер. Его смерить ужасна…

И в этой комнате есть люди, которые должны за это ответить, но Аластеру нет нужды нести все это бремя на себе. Он не виноват… Он бы ничего не изменил, ровным счетом ничего…

Только он ничего не собирался делать.

Смотрел на Ричарда, словно видел его впервые и молчал. Он собирался стоять на своем. В глазах короля драконов плясал огонь, который он мог спустить на Аластера, сжечь всех их по щелчку пальцев, но это бы ничего не изменило.

Мэй задыхалась.

Воздуха в комнате перестало хватать.

— Покажи им всем правду.

Голос звучал из ниоткуда, он не принадлежал ни одному из находившихся здесь. Он звучал в голове Мэйгрид так, словно она слышала его сотню раз до этого. Может, он и принадлежал другому, но так был похож на голос Аластера, легко спутать…

— Ты сможешь, Мэйгрид. Сейчас ты нужна ему больше всего. Он всего лишь упертый баран, он думает, что это решит все…

Ее пробил озноб, Мэй уселась назад в кресло, и охранники по бокам немного расслабились. На лбу выступила испарина, а вся комната словно погрузилась в темноту, она могла лишь силуэтами различить людей вокруг. Наверное, нужно попросить кого-то открыть окно или начать ее ловить, когда она окончательно упадает в обморок.

— Смерть никогда ничего не решает, нужно поставить точку и просто жить дальше. Если бы я мог, я бы уже все забыл, я просто хотел быть счастлив с Эйлин и Мартой. Каждый день. Просыпаться утром и видеть их счастливые лица, наслаждаться перепалками с братом, запираться в лаборатории и ждать, когда она постучит в дверь два раза, потом толкнет ее боком, и принесет горячий чай на поносе… Видеть ее улыбку, чувствовать тепло губ…

В голове загудело так, словно рой пчел поместили прямо между ушами. Мэй сжала виски ладонями и сквозь темноту почти различила:

— Что она делает? — проговорила тень, хотя скорее воскликнула.

Другие тени обернулись вслед в сторону Мэй. Рой пчел, его гул нарастал, а голова раскалывалась так, что в каждой частичке тела становилось больно. Словно ее подвесили на дыбе и растягивали в стороны.

— Что ты делаешь?! — тень метнулась в ее сторону. — Прекрати.

Ее подкинуло вверх. Поставили на ломаные ноги, как тряпичную куклу, и никто больше не пытался остановить. Теперь в темноте Мэй видела, как золотыми линиями расходится полкомнаты, как линии сковали по ногам каждого, кто стоял здесь, и лишь король смог отступить…

Она прошла вперед, пока не уткнулась в тень с бледным лицом. Губы — словно прорезь вместо рта, невыразительное лицо, которому не полагалось иметь эту силу. Он вообще не был для нее предназначен, насильственная привязка, которая его мучила и делала слабым. Сейчас Мэй это отчетливо видела: золотые нити его отторгали, они тянулись к ней, и она, протянув руку, позволила им скользнуть по пальцам, так легко, словно они только и ждали, что их пригласят.

Тот, кого называли Золотым, кричал и ругался. Он звал на помощь, но вряд ли кто-то мог помочь.

Он упал на колени, пока нити тянулись к Мэй, опутывали ее, жались и нежились, наслаждаясь тем, что теперь все как надо. Она ощущала себя чистой энергией, большим теплым морем, волной, что накатывает на берег, солнцем, что способно согреть все вокруг, травой, что растет на холму старушки Хоуп, она чувствовала себя живой и мертвой. Она знала, что она и есть сила, что она жидкое золотое, которая хочет служить лишь одному.

Дракон, что упал на колени, рыдал, он просил ее остановиться.

Никто больше не шевелился. Даже Сеттен, мог лишь скалиться, он пытался обернуться драконом, расправить крылья, но нити сковали его, и он не мог обратиться, как бы не старался. Все амулеты на его пальцах — разлетелись осколками.

Король бы мог это остановить. Мэй чувствовала, что ему хватило бы сил сделать это, но он отпустил в сторону и не мешал.

— Скажи ему это, Мэйгрид. Я просто хочу, чтобы он был счастлив. Мне не нужна эта месть… — шептал голос. Он был здесь, и его здесь не было. Осколок, эхо… желания дракона.

Мэйгрид сделала шаги навстречу Аластера, она плохо видела его в темноте, не слышала, как стучит его сердце. Теперь она запаниковала. Она не могла найти его, словно бродила по пустой комнате. Металась туда-сюда, не понимала, что от нее требуется, тыкалась, как слепой котенок и не находила.

— Аластер, — позвала Мэйгрид, но ничего не услышала в ответ.

Люди исчезали… Золотые нити исчезали на глазах, а она ничего не могла с этим поделать. Мэй растворялась в темноте и становилась ею. Вокруг все черное, ни стен, ни окон. Чувств тоже нет.

Блаженная пустота.

— Аластер, — прошептала она, но никто не отозвался.

Тихо.

Пусто…

Холодно…

— Мэйгрид, — откуда-то раздалось отчаянным звоном.

— Она не слышит тебя! — примешался слабый чужой голос. — Это больше не она… Магия поглотила.

Снова тишина.

Липкая, густая, она покрыла ее с головой, и тащила за собой вниз или вверх, Мэйгрид не понимала. Страх вытесняло чувство невесомости, легкости. Ей начинало нравиться. Страх уходил… Теперь все хорошо. А как же?

Она не могла вспомнить имени и даже лица.

Только какие на вкус его губы, но когда это было? В прошлой жизни?

— Мэй!

Она резко села.

Ее выбросило из-под толщи воды на берег. Ладонь впилась в ее ладонь и продолжала тянуть. Тепло начало расходиться по телу, и она вроде бы вновь услышала свое имя.

— Не уходи, Мэй, пожалуйста.

Она почувствовала, что у нее есть ресницы, которые дрожат, и плечи, которые дрожат, ее тело все дрожит, а может это и не ее дрожь?

Золотые нити опоясали руку, они вновь застремились, ища пристанище и на этот раз им ответили.

Она услышала звук сердца, его стук. Такой знакомый и родной, она шла на его тихий огонь, который столько раз согревал ее. Она вспомнила лицо. Красивое, даже слишком на ее вкус. Серые глаза, теплые руки, всегда горячие в любую погоду. Она вспомнила его улыбку и имя.

Нити заструились вперед.

Они отпускали Мэй, устремились извилистыми змейками к Аластеру, опутали его и мир стал вновь черным…

***

Ватное тело, словно чужое.

Мэйгрид с трудом поднялась на кровати, обнаружив, что она все же не умерла. В комнате стояла тишина. На маленьком столике, что стоял у самого окна, еще дымилась кружка с чаем, словно ее только что оставил посетитель и вышел прочь. Светлые занавески на окнах трепал свежий ветер, что ворвался внутрь, принеся с собой чувство озноба и тяжести в голове.

Она откинула одеяло и попыталась опустить ноги на пол, а еще кого-нибудь позвать. Сколько она провела без сознания? Мэй не понимала где она, но знала, что нужно идти и помещать Аластеру вляпаться в еще большие неприятности.

За дверьми раздались голоса, а затем дверь распахнулась, и в комнату вошел дракон, как раз когда она свесила ноги и ощутила прохладу пола. Темные волосы блестели в лучах полуденного света. Он не изменял любимому черному цвету: брюки, великолепно начищенные ботинки, рубашка, что расстегнута на верхние пуговицы и набивной жилет в тон, он фривольно расстегнут полностью. Аластер распахнул глаза, и в них заплясали золотые языки пламени.

Мэй встала с кровати, она сделала шаг вперед и тут же оступилась, полетев на колени, если бы он ее не поймал.

Теперь они стояли, смотря друг другу в лицо и напряженно молчали, пока она не облизнула пересохшие губы и вцепилась пальцами в плечи Аластера:

— Я не позволю.

Ладони дракона жадно скользнули по телу, придерживая за талию, он держал ее и в то же время обнимал, прижимая к себе, а затем просто уткнулся носом в шею, и Мэй тут же замолчала, но лишь для того, чтобы спросить:

— Ты ведь не бросишь меня?

Он покачал головой и сильнее прижался к ней.

Затем помог вернуться в постель, чтобы внимательнее изучить ее лицо.

— Все хорошо, Мэй, мне больше не нужно ни с кем сражаться.

— Поединок уже был? — выдохнула она с ужасом, попытавшись подняться на локтях. Хотела разглядеть все ли с ним в порядке.

Аластер опять покачал головой.

— Ты проспала два дня, за это время кое-что произошло, но для начала тебе стоит отдохнуть…

— Я в порядке…

— Я думал, что потерял тебя.

Мэй умолкла, она растеряла все слова от этого признания и просто позволила поправить одеяло и подушку, подставила лоб для легкого поцелуя и безропотно приняла из его рук дурно пахнущую микстуру, и лишь после пальцами сжала рукав черной рубашки, заставив ее владельца бросить на нее вопросительный взгляд.

— Спасибо, что позвал меня. Я слышала твой голос там, в темноте… Я пришла, потому что ты позвал…

Он кивнул, слабо улыбнулся и уселся за столик, обхватив кружку чая ладонями.

— Поспи Мэй.

Дальше пришел сон. Нежданно навалился свинцовой тяжестью на веки, а когда Мэйгрид очнулась, она уже была одна.

Окно закрыли и зашторили, по улице рассыпался вечер, а в комнате зажгли лампы. Кружки на столике не было, а неприятная по запаху микстура осталась. Конечно, она испугалась, что ей все приснилось. Что если она просто упала в обморок, лишившись чувств из-за страха, а Аластер теперь он где-то…

Мэйгрид поднялась с кровати, на этот раз получилось, нашла обувь, которую заботливо поставили сбоку, а также платье. Чистое, выглаженное и совершенно не то, в котором она была до этого. Спешно оделась, и пока никого нет рядом, выскользнула за дверь, обнаружив, что она все еще во дворце.

За дверьми никого не было, стражи или слуг, а коридор пустовал. Мэй отправилась наугад, она не знала, где искать Аластера, нужно было найти кого-нибудь из слуг и расспросить в курсе ли они подробностей. Стоило ей сделать несколько шагов, как тут же появилась молоденькая служка в белом чепчике, она заохала и попыталась вернуть ее в комнату.

— Ну, что же вы, госпожа… — заворковала она.

— Мне нужен корри Аластер, вы знаете, что с ним?

— Мисир Аластер в Восточной башне.

— Отведете меня?

Служка растерянно посмотрела по сторонам, она явно не считала это хорошей идей, но возражать не стала, лишь позволила Мэй опереться на нее и отправилась с ней по коридорам замка.

Плеяда ступеней развернулась перед ней очередным испытанием, но Мэй решительно начала взбираться по ним под вздохи служки. Она просила быть осторожной, говорила, что здесь только что все перемыли, на одной из ступеней, действительно, обнаружилось ведро, полное воды и тряпка со шваброй.

Они поднимались по ступеням все выше и выше, пока, наконец, не оказались перед дверью, которую Мэй не сомневаясь, толкнула.

Аластер стоял к ней спиной и лицом к окну. Помещение, в котором она оказалась, больше напоминало классную комнату, сдвинутые столы и доска, которую тщательно отчистили от мела. Не хватало только стопки тетрадей и гомона детских голосов.

Ноги держали, нетвердо, но все же.

— Что я проспала?

Дракон обернулся.

— Ты что здесь делаешь? — выдохнул он. — Тебе прописан строжайший горизонтальный режим!

Мэй ожидала слезы радости, может даже вопрос о ее самочувствие, но не то, что он тут же кинулся ворчать о постельном режиме, а еще выглянул в коридор и отчитал бедную драконицу, которая не уследила за Мэйгрид, и еще хуже позволила ей сюда прийти.

— Иди сюда! — поймал ее как пушинку и усадил прямиком на стол. — Лучше не стоять, я бы уложил тебя, но тут нет подходящего места, ты не понимаешь, как еще слаба, Мэйгрид.

— Что это за место?

— Это Золотая башня. Мой дед жил здесь, а мы с братом изучали магию под его неустанным контролем. Хорошие были времена. Никогда не думал, что смогу назвать это место своим, — Аластер дотронулся кончиками пальцев до кулона Мэй, и она неосознанно повторила этот жест. Белесый камень упал на ладонь. Он треснул, отсоединился от веревки, на которой все эти годы висел на ее шее, и потускнел.

— Ничего, — сказал Аластер. — Это просто значит, что ты исполнила его желание.

— А как же поединок?

— Роберт получил письмо. В свете новой открывшейся информации он запретил проведение поединка Смерти и учинил повторное расследование по делу гибели Раймера. Сеттен находится под арестом, как и Брайс.

Мэй облегченно выдохнула, а Аластер достал из кармана брюк в несколько раз свернутую бумагу, которую вложил в ее ладонь.

— Наш источник благородно прислал мне копию письма, посчитав, что мне будет интересно…

— Ты читал?

Он кивнул.

Ровные строчки, с завитушкой у буквы «в». Мэй уже знала, что увидит в этом письме, оно начиналось строками благодарности корри Аластеру за возвращение дочери, и что в силу этого обстоятельства, а еще в обмен на то, что ее никто не станет искать, готова поделиться следующими сведениями, а скорее чистосердечным признанием…

«В качестве доказательства моих слов, в конверте вы найдете драгсих…».

— В этой истории остался лишь один вопрос, — Аластер выдохнул, а затем внимательно посмотрел ей в глаза. — Король освободил тебя перед долгом народу драконов, ты свободна и даже стала почетным гостем в замке Роберта… Ты можешь вернуться домой хоть сейчас… Я говорю это лишь потому что я имею наглость попросить тебя отказаться от свободы и остаться со мной. Что скажешь, Мэй?

Глава 23. ВРЕМЯ РАЗДАТЬ ДОЛГИ

Две недели спустя…

Зеленая трава под ногами напоминала ковер, украшенный яркими красками, опавших листьев. Начиналась осень, пока еще теплая, ласковая и невероятно красивая. Мэй шагала по знакомой тропинке, держа мужчину за руку. Его широкая теплая ладонь держала ее уверено и также уверенно вела вперед на встречу к ведьме болот. Прохладный ветерок раздувал волосы, где-то далеко за холмами блеяли овцы.

Деревья шелестели, бросая тень на путников, пряча раскрасневшиеся щеки и губы.

Они улыбались, потому что у них была общая тайна, а еще обещания. Вернее, одно — самое важное, которое они собирались дать друг другу. Не прямо сейчас, но в ближайшем будущем, которое они для себя уже определили.

Аластер предложил остаться с ним навсегда.

Она сидела на столе в Золотой башне, с трудом понимая, что он говорит, но резкое «да» — уже вертелось на языке. Она кивнула раньше, чем он договорил, еще не понимая, что просьба касается не статуса личной помощницы, а их самих. Он сделал предложение просто: без лишних слов, красивых эпитетов и фраз о вечной любви. Скорее отшутился, сказал, что теперь он завидный жених, и попросил спасти от этой незавидной участи.

— Ты станешь моей, Мэйгрид?

Поцелуй вышел другим, не столь отчаянным, как в прошлый раз, а нежным, приглашающим ответить и обещающим, что все будет хорошо. Он обнимал ее, целовал, шептал нежности, а позже все встало на свои места.

В той комнате, когда она сильно испугалась, что Аластер наделает глупостей, произошло много чего. Мэй потребовалось время, но она лишь смогла принять некоторые вещи, но никак не объяснить их до конца. Аластер сказал, что она вошла в резонанс с силой амулета. Он видел в этомнесколько причин: близость двух источников магии одновременно в виде него и Брайса, а еще ее эмоции, схожие с тем, чье желание покоилось в том камне. Сила, что вырвалась и завладела Мэйгрид, сделав ее не просто проводником энергии, а самой магией.

— Значит, я действительно лишила силы корри Брайса? — тихо спросила она, отказываясь верить в произошедшее.

Он кивнул, поджал губы и тряхнул головой, словно пытался отбросить непрошеные воспоминания.

— Ты говорила, что он недостоин этой силы, что он получил ее обманом и удерживает. Знаешь, Роберту удалось выяснить, что Брайс пил все время настои, которые улучшали контроль над магией.

— Я помню довольно смутно…

— Я помню… — он замолчал, а затем взял ее руку, словно боялся, что она куда-то исчезнет. — Ты затихла, взгляд остекленел, ты растворилась в магии, я звал тебя, но ты меня не слышала… Я боялся, что не смогу достучаться до тебя.

Из небольшого пыльного окна башни падал свет на дощатый пол, разбрасывая золотистые широкие линии по полу. Мелкая пыль клубилась в его просветах, словно ее сорвало недавним вихрем, а скорее белыми тряпками служек, что пытались навести здесь чистоту. 

Мэй сжала его руку крепче в ответ, желая дать знать, что она здесь и больше никуда не исчезнет.

— А потом я нашла тебя…

— Роберт сказал, что если я не приму магию Золотого, то я никогда тебя больше не увижу, потому что она выжжет тебя дотла, потому что эта магия предназначена для дракона, а не человека и то, что ты смогла удержать ее так долго — настоящее чудо.

— Значит, это все из-за меня?

— Из-за меня, — оправдался дракон. — Я сделал это, чтобы дать себе надежду быть с тобой. Я жалкий эгоист, который нуждается в тебе.

Аластер стал Золотым. Он принял магию, и теперь другого пути не было. В замке об этом уже многие знали, но официального заявления еще не было. Король молчал, обижаясь на старого друга, а еще давая ему возможность примириться с этим самому. Ему придется съехать со своей маленькой квартирки и вернуться в замок, в котором провел большую часть своей жизни. Получить новый статус и, конечно же, власть, а еще как-то поговорить с матерью, рассказать ей обо всем, что произошло. Впрочем с последним он тянул.

Мэй слышала, как король упрекнул Аластера:

— Он был и моим лучшим другом, я имел право знать.

Теперь они избегали друг друга, не зная, как начать разговор. Аластер не говорил этого прямо, но Мэй чувствовала, что он винит себя, в том, что не доверился. Роберт, скорее всего, делал то же самое: винил себя, что поздно проявил настойчивость, а, может, и в то, что не поверил или держал настоящих убийц так близко к себе и не понимал этого. Мэй оставалось только догадываться, что произошло в прошлом и как это повлияло на настоящее, но она верила, что все наладится.

Ей и самой предстояло сделать многое — рассказать родителям, что теперь она свободна, но все же не сможет вернуться в отчий дом. Она выбрала для себя путь, остаться рядом с драконом, получив статус почетного гражданина Островов и желанного гостя во дворце. Король Роберт, к слову, предложил жить при дворе, пока драконами правит он и его потомки, пообещав, что она ни в чем не будет нуждаться до этих пор. Мэйгрид была польщена, Аластер на это лишь красноречиво поднял брови и сообщил, что ей определенно будет, где жить и в замке они долго не задержаться.

Расследование по делу Сеттена и Брайса подходило к концу, нашлись свидетели и доказательства, а еще сам бывший Золотой, он рассказал достаточно, чтобы его старого друга отправили летать со связанными крыльями. Брайс сказал, что он обманом заставил его принять силу, но, по правде, они оба были слишком алчны, и считали, что это сойдет им с рук. Маленькими шажками Сеттен выстелил себе дорогу в ад. Вначале он просто хотел насолить Раймеру, хотел, чтобы его сердце было разбито, но эта шалость совпала с тем, что старый враг обрел великую силу, и планы на него изменились. Лишить его силы, лишить любимой девушки. С каждым шагом он позволял себе большее, и в конце, когда стало понятно, что Раймер умрет — он легко пошел на этот шаг.

Аластер оказался прав, Сеттен ненавидел Раймера с самого детства. Он признался об этом на одном из допросов, но уже позже. Скаля зубы, поведал, что впервые задумался лет в четырнадцать о том, что было бы прекрасно, если бы тот просто исчез. С тех пор он много раз отгонял от себя эту мысль и столько же раз к ней возвращался.

Теперь, когда история мести подошла к концу, им предстояло позаботиться о себе.

Мэй знала правила, дракон, тем более благородный дракон, не смеет связать свою жизнь с простой смертной. Во всяком случае, официально. Все знали о существование древнего ритуала, который превращал людей в драконов, наделяя их второй ипостасью. Исход ритуала зависел от высших сил, и не всегда они были благосклонны, многие истории заканчивались плохо. Аластер не просил ее рисковать, он сказал, что не смеет ее просить об этом. Они говорили о совместном будущем, как о чем-то не столь быстром. При всей пылкости последующих поцелуев Мэйгрид не собиралась торопиться, хоть и знала, что с ее стороны все серьезно. Она хотела все сделать правильно: позволить Аластеру поговорить с матерью, поговорить со своими родителями, чтобы он, как положено, попросил ее руки, а затем уже назначить дату свадьбы и ее обращения.

Они шли к ведьме, вернуть долг. Аластер сказал, что помимо прочего они должны не только поблагодарить Нэндэг за оказанную помощь, но и посмотреть, остались ли какие-то последствия того, что Мэй на короткое время овладела магией драконов.

— Не стану читать вам морали… — скрипуче проговорила ведьма.

Встреча вышла резкой. В дом она все же впустила, хоть и старательно делала вид, что гости ей совершенно безразличны. Принялась заниматься своими делами: щелчком пальцев, заставила метлу скрести дорожки, а сама плюхнулась за стол и принялась пить чай.

— Я твой должник, — начал Аластер.

— Я помню, Золотой, — выдохнула она. — И все же ты хочешь глубже влезть в долги.

— Не совсем.

— Если хочешь спросить, угрожает ли что-то здоровью девчонки… то нет. Не думаю, что это может как-то на ней отразиться, здоровая кобылка.

— Благодарю тебя.

Нэндэг кивнула, не отрывая взгляда от живота Мэй, она поджала нижнюю губу и нахмурилась:

— Ну, хоть не успел объездить.

От этих слов щеки Мэй зарделись румянцем. Аластер держал себя в руках, был джентльменом, устраивал свидания, и давал возможность узнать друг друга с романтической стороны. Не торопил и не требовал.

— Я сделал Мэйгрид предложение, — выдохнул он. В выдержке ему не отказать, у Аластера даже бровь не дернулась, он воспринял слова ведьмы как бурчание и не более.

О новом статусе Аластера собирались объявить уже скоро, оно накладывало на него много обязательств по отношению к Островам и своему народу, а еще стягивало рядом правил. Пожалуй, на правах эксцентричности и спорной репутации, он мог выторговать для себя многое. Например, не проживать все время в замке, обручиться с почетной жительницей Островов человеком. Он ведь уже сделал ей предложение, но Мэй понимала, что все же ей нужно подчиниться старым традициям и принять новую ипостась ради Аластера.

— А что скажешь ты, девочка? Ты готова на это, даже зная, что сможешь не пережить ритуал? — Нэндэг никогда не щадила ничьих чувств, но последние слова прозвучали хлесткой пощёчиной.

— Мы ведь не собираемся делать этого прямо сейчас? — она попыталась отшутиться и сгладить ситуацию, но ведьма смотрела на нее слишком сурово.

— Думаешь, через полгода или год что-то изменится? Так ты готова умереть, девочка, ради призрачного шанса быть с любимым?

Мэйгрид молчала, она не знала, стоит ли реагировать на выпады ведьмы, возможно, та, проснулась не в самом лучшем расположении духа. Метла, что чистила дорожку, упала на пол и покатилась прямо под ноги гостям.

— Ты мой должник. Обещал, что выполнишь мое условие, каким бы оно ни было… Что если плата за мои услуги будет такая, что вы никогда не будете больше вместе?

Она хрипло рассмеялась, а затем отставила кружку на стол.

— Хорошо, Золотой, почему бы тебе не послушать одну поучительную историю. Давно, это, конечно, было, но суть вряд ли поменяется. Думаешь, ты первый дракон, который полюбил человека?

Мэй присела в кресло, Аластер расположился у очага, рукой подперев полку над ним.

Ведьма не называла имен, все началось с простого…

Однажды глупая драконица повстречала человека. Она летала в небе, делая вид, что ветер и облака — это и есть она. Она летала и летала, пока не устала и решила понежиться у кромки воды. На берегу моря рыбачил человек. Он закидывал удочку в воду и думал лишь об одном, что рыба, что он выудит, позволит ему и его семье быть сытыми еще несколько дней. Дракон в небе, конечно же, привлек его внимание, но он не испугался, не принялся бежать в деревню, а продолжал рыбачить, даже когда заинтересованная драконица подлетела к нему как можно ближе, чтобы разглядеть смельчака. Потрясенная наглостью рыбака, который не собирался никуда уходить, она принялась летать возле него и рычать, что есть сил, но он никуда не сдвинулся с места, сказав, что воды и песка хватит на всех.

Драконица разозлилась на рыбака еще больше, поэтому украла ведерко с рыбой и сожгла его пламенем дотла. Настала очередь человека злиться, он призвал ветер, что еще недавно послушно дрожал под ее крыльями и ударил потоком воздуха прямиком в ее нос.

Ей было обидно и стыдно, но все же драконица сделала, что должна.

Через пару дней уже несколько драконов пришли к дому рыбака поздней ночью и предложили тому отправиться с ними. Среди людей — магия — слишком редкий дар, поэтому драконам было интересно обучить человека, и понять, на что он способен.

Теперь драконица и человек обучались вместе, подкалывали друг друга, драконица знакомила рыбака с миром Островов, а он, в свою очередь, рассказывал про устройство Материка. Долгие ночи за манускриптами превращались в долгие дни практик по магии, а затем ночи оказались созданы для того, чтобы вместе парить в облаках.

Рыбак сказал, что хочет привести драконицу к себе в дом в качестве молодой жены, но стать драконом он не может, иначе его магия… она будет навсегда потеряна для людей. Его долг и ответственность.

— И что же сделала она? — Аластер поджал нижнюю губу, словно уже предчувствовал какой-то финал истории.

Мэй перевела напряженный взгляд с дракона на ведьму. Ей совершенно не хотелось, чтобы тревожные слова про долг, оказались правдивы.

— Стала человеком. Прошла обратный ритуал. Он привел ее в свой дом, и они были счастливы. Какое-то время, пока жизнь не показала свою изнанку. Брак оказался тяжек, драконица и рыбак стали ссориться, она обвиняла его в том, что стала ради него человеком, а он говорил, что не заставлял и она сама так решила. Однажды он не вытерпел ее упреков и ушел, больше не возвращался.

— А она плакала так сильно, что ее слезы превратились в реку?

— Может, и так, — Нэндэг пожала плечами. — Известно одно. Она осталась одна, в чужом для нее мире, с крупицами магии, которые остались после потери звериной ипостаси.

— И вот она ты? — спросил Аластер, перестав греть бок у очага.

— И вот она я, но ты ведь и раньше догадывался?

Он пожал плечами, ускользнув от ответа, а затем подошел к Мэйгрид и встал рядом с ней, положив горячие ладони на плечи и слегка сжав.

— Когда время придет, Мэйгрид решит сама, готова ли она и если нет, я не стану препятствовать.

— Так, что будет, если я потребую твой долг? — Нэндэг смотрела прямо и решительно.

Тишина разлилась по дому.

— Я заплачу его. Я дал тебе слово, как дракон, я выполню его как дракон, если ты потребуешь. Затем сделаю, что сделала ты когда-то… Обратный ритуал.

Мэй подняла голову, Аластер смотрел на ведьму, и насколько она могла судить, в нем ничего не дрогнуло. Он даже не поколебался, произнося слова, которые больше звучали как клятва.

Первым желанием было прервать этот разговор еще в самом начале, сказать, что ведьма не права, и она не смеет сравнивать их отношения, с тем, что было у нее в прошлом. Даже если она когда-то была драконом и потеряла все, что было… Это не значит, что они пойдут по этому пути.

У них он свой.

Возможно, в конце ждет лишь пепелище, но у них есть шанс не допустить этого, если окажутся достаточно мудры.

— Глупый дракон!

— Ты, правда, это сделаешь? — Мэйгрид поднялась с места. Кресло под ней издало протяжный стон, словно выгнулась пружина.

— Без раздумий.

— Что ж, пусть так и…

Теперь Мэй развернулась к ведьме, не дав той договорить, схватив подушку от кресла, небольшую лоскутную под спину, кинула ту в ведьму, отчего старуха поперхнулась и пришла в ярость, но Мэйгрид успела выскочить за дверь, потянув за собой Аластера.

— Ты не можешь, — сказала она прямо. — Магия выбрала тебя, и ты обязан ее хранить.

— Ничего, выберет какого-нибудь другого, — дракон пожал плечами.

Он говорил об этом так легко и обыденно, словно сотню раз до этого размышлял о подобном.

— Кого-то вроде Брайса или Сеттена?

Бить по больному не хотелось, но Аластер должен понимать всю серьезность ситуации, он больше не младший брат, теперь он Золотой.

— Не надо, Мэй.

Она поджала губы замолчав.

Отправилась к речке, что протекала у дома ведьмы.

Та шумела бурными водами, яростно разбиваясь о камни. Голубая вода неслась по протоптанной дороге, мечтая стать синим морем. Солнце слепило, при таком свете лица Аластера почти не разглядеть, но все же Мэй протянула руку, дотронувшись щеки.

— Знаешь, я раньше думала, что любовь — это такая вещь, что заставит тебя поменяться. Истории о том, как девушки становятся драконами ради прекрасных принцев, казались весьма впечатляющими. Дело не в том, что сказала Нэндэг.

Он накрыл ее руку своей, затем прижал к себе Мэй всю полностью. Обнял, не оставив миллиметра между ними.

— Просто теперь, мне кажется, что самое важное в любви — это позволить другому остаться собой. Я люблю тебя, Аластер, но мне не нужно, чтобы ради меня ты променял крылья на человеческое сердце.

Он ничего не отвечал, продолжать держать в своих объятьях. Осенний ветер принес соль моря… Она пропитала воздух вокруг, а может это слезы самой Мэй или же слезы той, что когда-то выплакала свое сердце у этой реки?

— Похоже, тогда нам придется придумать, как обойти обещание. Мне неважно, человек ты или дракон, но я не собираюсь мириться с тем, что в моей жизни может не быть тебя, — наконец, ответил Аластер.

— Придумаем, — согласилась Мэйгрид. — А что насчет высшего драконьего света?

— Им встанет поперек горла, новость, что ты не станешь проходить ритуал. Ну и пусть.

— К тому же нам не обязательно решать все сейчас. Я требую конфетно-букетного периода, долгих ухаживаний и серенад под окном…

Они тихо рассмеялись, прижавшись лбами к друг другу.

Ведьма так и не вышла из дома, а войти повторно они не решились. Сейчас были дела гораздо важнее. Провести время друг с другом, ровно столько, сколько им отмерено. К тому же Мэйгрид настояла, чтобы на обратном пути в замок короля они сделали небольшой крюк.

На пороге собственного дома сердце Аластера билось, как никогда сильно. Мать слушала его молча, не выражая ничего, она лишь сдержанно кивала и продолжала сжимать пальцы… Затем Мэй вышла из комнаты, когда лия Кенна дала все же волю эмоциям. Она оставила их наедине, прекрасно понимая, сколько им нужно сказать друг другу.

Тем же вечером они отправились домой, гуляли по улицам острова, сходили за лучшими пирожными.

Ведьма так и не объявилась, не потребовала награду, ни сегодня, ни на следующий день.


Через два с половиной года Гнездо сотрясал детский плач, от которого закладывало уши. Успокоить ребенка не могли ни собственная мать, ни бабушки с обеих сторон, не говоря уже о няньках, только отец, который спокойно взял сына на руки, тот улыбнулся, тут же забыв, что два часа кряду изводил всех вокруг. Впрочем, за эту чудесную улыбку можно было простить многое.

Мэйгрид благодарно обняла мужа за талию и легонько провела пальчиками по щеке сына, которому исполнилось четыре месяца.

За это время изменилось многое. Аластер официально стал первым магом Островов, а сразу же после этого настоял на свадьбе. Они не знали сколько им отведено времени, до того как ведьма болот ворвется в их жизнь и потребует долг, но собирались использовать каждую минуту, что им отведена.

Выбор Золотого приняли по-разному, но нужно отметить, что по странному стечению обстоятельств по островам пошел слух, что Мэйгрид Вейр не только помогла разоблачить злодеяния против короны, но и удержала в своих руках Золотую магию, прежде чем передать избранному. Молва тут же приписала ей божественные способности, навсегда вписав в историю драконов. Мэйгрид слышала, что есть фонтан, который теперь носит ее имя и драконы кидают в него монеты наудачу.

Лия Кенна приняла выбор сына сдержано, не выказывая недовольство, как впрочем, и особой любви. С сыном у нее еще долго не складывались отношения, все же так быстро прийти в норму они бы и не смогли. Лишь с появлением внука, которого назвали Раймером, лед самообладания треснул и почтенная лия Кенна с идеально ровной спиной и постным выражением лица превратилась в идеальную бабушку.

Впрочем, за звание «идеальной» боролись обе стороны.

Не сказать, что родители Мэйгрид обрадовались ее выбору, но опять же стоило появиться малышу Раймеру на свет, как вереница гостей потянулась в дом к молодоженам.

Мэйгрид привыкла к частым гостям, с радостью принимала родителей и свекровь, сестру и брата, с их маленькими чадами. Дункан решил не отставать от сестер, у него родился крепкий малыш, которого назвали Гордоном.

Раймер рос полукровкой, но это меньшее о чем старались переживать Мэйгрид и Аластер, они больше волновались о его здоровье и вырастит ли он хорошим человеком, а не о том, сможет ли он обрести вторую ипостась. Однако у судьбы были иные планы на этот счет.

Сорванцу исполнилось три года, когда он перепугал свою человеческую бабушку до икоты. Вместо пухлого ребенка, который играл с солдатиками, шумел и веселился, она обнаружила черного дракончика, который с удивлением ловил себя за собственный хвост. Она вбежала в детскую, застав эту впечатляющую картину, потому что звуки стали неожиданно другими. Бабушка упала в обморок и откачивала ее уже вторая бабушка, которая прекрасно, в отличие от первой поняла, что случилось.

Как такое возможно — гадали долго, пока не списали на божественное провидение. Уже позже в архивных записях Золотых драконов, Аластер найдет любопытные тетради, которые поведают ему о том, что не все драконы, что пришли на Материк, остались на Островах, многие не поверили в доброту короля людей и решили спрятаться среди холмов. Они остались жить как люди, боясь, что за их кожей и клыками придут. Они более никогда не обращались в драконов, под страхом смерти, и со временем магия оборота сошла на нет. Кто знает, но, возможно, чудесный оборот сына оказался связан именно с тем, его мать произошла от этих драконов, сама не зная. Или тот факт, что Мэйгрид смогла носить и удержать Золотую магию. Кто знает?

В день, когда Раймеру исполнилось шесть лет, на пороге дома возникла Нэндэг. Она постучала в дверь, прошла внутрь и, увидев темноволосого мальчика, поджала губы, затем перевела взгляд на встревоженных родителей:

— Когда ему исполнится двенадцать, приводите ко мне. Я буду его учить. Так твой долг будет уплачен, Золотой.

На этом и расстались.

Не все истории, которые начинаются как сказки, имеют счастливый конец, но эта, пожалуй, исключение.

Конец!


Оглавление

  • Глава 1. БЕДНАЯ ОВЕЧКА
  • Глава 2. ХУЖЕ, ЧЕМ СМЕРТЬ
  • Глава 3. (НЕ)ПРАВИЛЬНЫЙ ХОЗЯИН
  • Глава 4. ГНЕЗДО
  • Глава 5. ТАЙНА БАШЕН
  • Глава 6. ЭЙЛИН
  • Глава 7. ДОМ
  • Глава 8. ВЕДЬМА БОЛОТ
  • Глава 9. ДЕЛО ДЛЯ ПОМОЩНИЦЫ
  • Глава 10. ПО ДУШАМ
  • Глава 11. ВЕСЕННИЙ БАЛ И ПРЕДЧУВСТВИЯ
  • Глава 12. ПОЛЕТ НАД БЕЗНОЙ
  • Глава 13. ПОСЛЕДНЕЕ ЖЕЛАНИЕ
  • Глава 14. НИЧЕМ ХОРОШИМ
  • Глава 15. ДОМА
  • Глава 16. КОФЕЙНЯ ГОСПОЖИ ПОНЗЕР
  • Глава 17. ГОСТЬЯ, КОТОРУЮ НЕ ПРИГЛАШАЛИ
  • Глава 18. ПОИСК
  • Глава 19. НЕБЕСНЫЙ ВЫЗОВ
  • Глава 20. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ
  • Глава 21. МАРТА
  • Глава 22. ВЫБОР МАГИИ
  • Глава 23. ВРЕМЯ РАЗДАТЬ ДОЛГИ