Аналитическая метафизика. Тематический обзор. Изд. 2-е [Евгений Александрович Кононов] (pdf) читать онлайн

Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Евгений Кононов

Аналитическая
метафизика
Тематический обзор

Аналитическая философия

опубликованы:
 Аналитическая метафизика. Тематический обзор.

готовятся к публикации:
 Метаэтика. Теоретический обзор.
 Аналитическая эпистемология. Тематический обзор.
 Метаонтология. Теоретический обзор.

Евгений Кононов

Аналитическая
метафизика
Тематический обзор

Москва
2023

УДК 11
ББК 87.1
К 64

Научный редактор –
к. филос. н., научный сотрудник Международной лаборатории
логики, лингвистики и формальной философии НИУ ВШЭ
К.Г. Фролов
К 64 Кононов Евгений Александрович
Аналитическая метафизика. Тематический обзор. – М., 2023.
Издание 2-е, исправленное и дополненное – 507 с. (Аналитическая
философия).
Книга представляет собой первый на русском языке систематический
обзор главных тем аналитической метафизики, ставшей в последние
десятилетия одной из центральных и наиболее быстро
развивающихся философских дисциплин в аналитической традиции.
В ней затронуты проблемы универсалий, возможных миров,
причинности, законов природы, материальной композиции, времени,
тождества личности, свободы воли и многие другие. По каждой из
проблем представлен обзор наиболее известных и влиятельных
философских теорий: реализма, номинализма, модальных реализма и
абстракционизма, мереологического универсализма, эндурантизма и
пердурантизма, компатибилизма и инкомпатибилизма и других.
Книга предполагает некоторое первоначальное знакомство с
философией и может быть использована в качестве учебного пособия
для студентов философских факультетов высших учебных заведений.

© Кононов Е. А., 2022

ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие .............................................................................. 6
Глава 1. Факторы истинности ............................................... 13
Глава 2. Универсалии ............................................................... 33
Глава 3. Партикулярии ............................................................. 51
Глава 4. Абстрактные объекты ................................................ 67
Глава 5. Фиктивные объекты ................................................... 92
Глава 6. События ....................................................................... 112
Глава 7. Сущности и естественные виды ................................ 133
Глава 8. Базирование и фундаментальность ........................... 163
Глава 9. Возможные миры ........................................................ 185
Глава 10. Контрфактические кондиционалы .......................... 216
Глава 11. Диспозиции ............................................................... 231
Глава 12. Причинность ............................................................. 254
Глава 13. Законы природы ....................................................... 285
Глава 14. Материальная композиция и конституция ............ 305
Глава 15. Время ......................................................................... 330
Глава 16. Пребывание объектов во времени ........................... 360
Глава 17. Физикализм и натурализм ....................................... 385
Глава 18. Тождество личности во времени ............................. 417
Глава 19. Свобода воли ............................................................. 448

посвящается С. Т. Р.

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор

Предисловие

«Аналитическая метафизика? Но ведь это же практически оксюморон. Философы-аналитики известны своим отрицанием метафизики как чепухи и бессмыслицы» – примерно так может воскликнуть
немного знакомый с аналитической философией читатель, увидев заголовок этой книги. И он был бы во многом прав, если бы дело происходило лет 70 назад. Однако с тех пор многое изменилось. Начиная
примерно с 60-х годов 20 века, метафизика постепенно занимает все
более важное место в аналитической традиции философствования.
Первопроходцами в ее реабилитации были Сол Крипке, Родерик
Чизолм и Дэвид Льюис. Вышедшая в 1986 году книга Льюиса «О множественности миров» стала классической и поспособствовала превращению метафизики в одну из центральных дисциплин в аналитической философии. С тех пор появилось множество посвященных
разным метафизическим вопросам статей и монографий таких философов, как Майкл Лакс, Дэвид Виггинс, Марк Хеллер, Питер ван Инваген, Дэвид Армстронг, Теодор Сайдер, Трентон Меррикс, Кэтрин
Холи, Джон Хейл, Александр Берд, Кэтрин Кослицки, Эми Томассон,
Карен Беннетт и многих других. Скорее всего, перечисленные нами
имена практически ни о чем не говорят подавляющему большинству
6

Предисловие
читателей книги, даже тем из них, у кого имеется философское образование. Найти этому причины несложно. Во-первых, российское философское образование больше ориентировано на континентальную
традицию. Нельзя закончить философский факультет российского
ВУЗа и не знать имен Мишеля Фуко или Жиля Делеза. Однако имен
Теодора Сайдера или Питера ван Инвагена студент может ни разу не
услышать за все время обучения. Большинство курсов аналитической
философии ограничиваются работами почти вековой давности (Рассела, Фреге, Витгенштейна и т. д.). Эта ситуация начала изменяться
лишь в последние годы (и лишь в некоторых учебных заведения). Вовторых, работы всех этих философов не переведены на русский язык.
По-русски нет даже упомянутой нами книги Льюиса «О множественности миров». Также отсутствуют переводы учебной и справочной
литературы по метафизике. В результате русскоязычному читателю,
который захочет получить представление о современной аналитической метафизике, просто некуда обратиться.
Данная книга призвана исправить этот недостаток. В ней дается систематическое изложение основных проблем аналитической
метафизики и теорий, призванных эти проблемы решить. Но, прежде
чем говорить о содержании книги подробнее, необходимо остановиться на ее названии. Что же такое аналитическая философия вообще и аналитическая метафизика в частности?
Спор об аналитической философии и ее соотношении с континентальной ведется давно, но в задачу нашей работы его разрешение не входит. Мы ограничимся цитатой Майкла Лакса (автора одного из самых известных введений в метафизику), который под аналитической традицией имеет ввиду «в основном англо-американское
направление в философии, которое зародилось в начале двадцатого
века в работах таких мыслителей, как Джордж Эдвард Мур и Бертран
Рассел, и которое продолжается и по сей день; это течение отличается
особым стилем философствования, где центральное значение придается логике и философии языка, методологической ясности, а также
другим видам философского анализа» 1. Читатель, желающий погрузиться в этот спор более подробно (и владеющий английским языком), может прочитать пятую главу «Введения в метафилософию»
Овергаарда, Гилберта и Бурвода 2. На русском языке можно
Лакс М. Дж. Метафизика в аналитической традиции // Философский журнал 2015.
Т. 8. № 2. С. 5–15
2
см. Overgaard S., Gilbert P., Burwood S. An Introduction to Metaphilosophy. Cambridge,
Cambridge University Press, 2013
1

7

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
обратиться к полемике В. В. Целищева и В. К. Шохина по поводу
книги А. Престона «Аналитическая философия: история иллюзии» 3.
Метафизику можно определить, по словам Лакса, как «ту
часть философии, которая посвящена наиболее общим вопросам о
природе реальности и в которой особое внимание уделяется самым
общим категориям, их свойствам и отношениям между ними» 4. Похожее определение дается в большинстве англоязычных (принадлежащих к аналитической традиции) учебников. Метафизика – это дисциплина занимающаяся «фундаментальной структурой реальности в
целом» 5; она занимается «некоторыми из глубочайших и наиболее экзистенциально важных вопросов относительно человеческих личностей и фундаментальными свойствами реальности» 6; это «изучение
предельной [ultimate] реальности» 7. Все эти определения страдают от
одного явного недостатка – они не слишком информативны. Что из
себя представляет предельная, фундаментальная реальность и ее
структура? Какие именно ее свойства изучает метафизика? В связи с
этим нам кажется, что более плодотворным будет простое перечисление тех проблем, которыми традиционно занимается метафизика в
аналитической традиции: это причинность, законы природы, время,
материальные объекты, возможные миры и более специальные проблемы, такие как тождество личности во времени или свобода воли.
Многие авторы англоязычных учебников дают похожие определения.
Метафизика – это «ветвь философии, занимающаяся природой реальности в ее наиболее фундаментальных аспектах: существование, отношение часть/целое, пространство, время, причинность, возможность и необходимость, сходство и несходство» 8, она исследует

3

см. Шохин В.К. Что же все-таки такое аналитическая философия? В защиту и укрепление «ревизионизма» // Вопросы философии. 2013. № 11. С. 137–148; Шохин В.К.
Аналитическая философия: некоторые непроторенные пути // Философский журнал
2015. Т. 8. № 2.С. 16–27; Целищев В.В. Аналитическая философия и ревизионизм без
берегов // Философский журнал. 2018. Т. 11. № 2. С. 138–155; Васильев В. В. Что
такое аналитическая философия и почему важен этот вопрос? // Философский журнал. 2019. Т. 12. № 1. С. 144–158
4 Лакс М. Дж. Метафизика в аналитической традиции // Философский журнал 2015.
Т. 8. № 2. С. 5–15
5 Lowe E. J. A Survey of Metaphysics, Oxford, Oxford University Press, 2002 pp. 2-3
6 Rea M. Metaphysics: The Basics. London, Routledge, 2014 p. xi
7 Van Inwagen P. Metaphysics Boulder, CO, Westview Press, 2009 p. 1
8 Koons R. C., Pickavance T. H. The Atlas of Reality: A Comprehensive Guide to Metaphysics. Malden, Wiley Blackwell, 2017 p. 3

8

Предисловие
«наиболее общие и повсеместные свойства реальности (напр. существование, пространство, время, причинность, объект, свойство)» 9.
Исходя из такого подхода к определению метафизики и строится структура данной книги. Она разделена на 19 глав, каждая из которых посвящена одной из метафизических проблем: факторам истинности, универсалиям, конкретным партикуляриям, абстрактным
объектам, фиктивным объектам, событиям, сущности, базированию,
возможным мирам, контрфактическим кондиционалам, диспозициям,
причинности, законам природы, материальной композиции и конституции, времени, пребыванию объектов во времени, физикализму,
тождеству личности во времени и свободе воли. Содержание глав следует приблизительно одной и той же схеме: вначале дается определение основных терминов, затем излагаются основные, наиболее распространенные среди философов позиции по теме главы. В пользу
этих позиций приводятся аргументы и возражения против них. В
конце каждой главы дается список литературы, в который включены
вводные/обзорные работы по теме, а также статьи/монографии, которые оказались наиболее значительными и влиятельными. Все приводимые цитаты из англоязычных источников даны в авторском переводе.
Следует сказать несколько слов о терминологии. Ни для кого
не секрет, что главным языком аналитической философии является
английский. Подавляющее количество работ (в том числе и авторов,
для которых английский – не родной язык) в аналитической традиции
выходят на английском. К сожалению, для многих специальных философских терминов нет устоявшегося русского перевода. Например,
первая глава книги посвящена факторам истинности. На английском
это truthmakers. Однако в различных русскоязычных работах их называют и делателями истинности, и созидателями истины, и создателями истинности, и истиносозидателями, и просто truthmakers. Ввиду
такого хаотичного положения дел автору часто приходилось принимать собственные, произвольные решения о переводе того или иного
слова. Во избежание путаницы, для всех наиболее важных терминов
в скобках приводится английский оригинал.
После данного предисловия мы приводим два списка литературы. Первый – наиболее известные введения в метафизику на английском, примерным аналогом которых на русском языке и должна
стать наша книга. Второй – русскоязычная литература, касающаяся
9

Garrett B. What is this thing called Metaphysics? London, Routledge, 2006 p. xiii

9

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
не только аналитической метафизики, но и аналитической философии
в целом. Читатель может обратить внимание на работы таких
авторов, как К. Г. Фролов, Н. В. Головко, М. В. Лебедев, А. З.
Черняк, В. В. Целищев, В. В. Васильев, Е. В. Борисов, Л. Б.
Макеева, Г. Д. Левин, П. С. Куслий и др. Недостаток литературы в
последнее время несколько компенсируется появлением интернетресурсов, посвя-щенных аналитической философии – сообществ и
пабликов в ВКон-такте, YouTube-каналов и так далее (например,
LS Philosophy или Insolarance Cult). Сведения о них также
включены в список литера-туры.
В заключение следует заметить, что книга предполагает некоторое первоначальное знакомство с философией вообще (базовые
представления о логике, истории философии) вообще и аналитической традицией в частности и может вызвать трудности у новичков,
хотя автор пытался сделать ее максимально доступной для широкого
круга читателей, всех интересующихся современным положением
дел в аналитической философии.
Автор выражает благодарность научному редактору книги
Константину Геннадьевичу Фролову, без которого второе издание,
исправленное и дополненное, было бы невозможно.
Все замечания и пожелания по поводу книги можно отправлять на электронную почту автора evgenykononov1985@yandex.ru.

Списки литературы
1. Carroll J. W., Markosian N. An Introduction to Metaphysics. Cambridge, Cambridge University Press, 2010.
2. Conee E., Sider T. Riddles of Existence. A Guided Tour of Metaphysics. Oxford, Oxford University Press, 2015.
3. Garrett B. What is this thing called Metaphysics? London,
Routledge, 2006.
4. Kim J., Korman D. Z., Sosa E. (eds.) Metaphysics. An anthology.
Malden, Wiley Blackwell, 2011.
5. Koons R. C., Pickavance T. H. The Atlas of Reality: A Comprehensive Guide to Metaphysics. Malden, Wiley Blackwell, 2017.
6. Loux, M. J. Metaphysics. A Contemporary Introduction. London,
Routledge, 2017.
10

7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.

Предисловие
Lowe E. J. A Survey of Metaphysics, Oxford, Oxford University
Press, 2002.
Macdonald C. Varieties of Things metaphysics. Malden, Wiley
Blackwell, 2005
Manson, N. A., Barnard R. W. (eds.) Companion to Metaphysics.
London, Bloomsbury Academic, 2012.
McDaniel K. This Is Metaphysics. An Introduction. Malden,
Wiley Blackwell, 2020.
Rea M. Metaphysics: The Basics. London, Routledge, 2014.
Sider T., Hawthorne J., Zimmerman D. W. (eds.) Contemporary
Debates in Metaphysics Oxford, Blackwell, 2008.
Van Inwagen P. Metaphysics. Boulder, CO, Westview Press,
2009.

1. Фролов К. Г. Горизонты возможного: Очерки аналитической
метафизики. Санкт-Петербург, Геликон Плюс, 2018.
2. Аналитическая философия. Под ред. М. В. Лебедева, А. 3.
Черняка. М., РУДН, 2006.
3. Борисов Е. В. Основные черты постметафизической онтологии. Томск, изд-во ТГУ, 2009.
4. Васильев В. В. В защиту классического компатибилизма:
Эссе о свободе воли. М.: ЛЕНАНД, 2017.
5. Волков Д. Б. Проблема свободы воли: обзор ключевых исследований конца XX — начала XXI века в аналитической философии // Философский журнал. 2016. Т. 9. № 3. С. 175—189.
6. Волков Д. Б. Свобода воли. Иллюзия или возможность. М.,
Карьера Пресс, 2018.
7. Головко Н. В. Аристотель, Дж. Лэдимен и натурализация метафизики // Сибирский философский журнал. 2016. Т. 14, №
3. С. 325–339
8. Драгалина-Чёрная Е. Г. Онтология для Абеляра и Элоизы. М.,
ВШЭ, 2012.
9. Левин Г. Д. Истинность и рациональность. М., Канон+, 2011.
10. Левин С. М. Сознание, организм и объективация личности //
Эпистемология и философия науки. 2013. № 4. C. 104—116.
11. Левин С. М. Физикализм, субъект и метафизическая свобода
воли // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. Серия: Философия. 2013. Т. 2. №2. С.
67—77
11

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
12. Лолли Г. Философия математики. Наследие двадцатого столетия. Нижний Новгород, НГУ, 2012.
13. Макеева Л. Б. Язык, онтология и реализм. М., ВШЭ, 2011
14. Мишура А. С. Поле битвы: свобода воли // Логос. Т. 26. № 5.
2016. С. 19—57.
15. Никоненко С. В. Аналитическая философия. Основные концепции. СПб, СПбГУ, 2007.
16. Стросон П. Ф. Индивиды. Опыт дескриптивной метафизики.
Калининград, РГУ им. Канта, 2009.
17. Целищев В. В. Философские проблемы семантики возможных
миров. М., УРСС, 2010.
18. Чалмерс Д. Сознающий ум: в поисках фундаментальной теории. М., УРСС, 2013.
19. Чирва Д. В. Метафизика имеет значение. Анималистическая
и конституционалистская концепции личности // Мысль.
2015. Т. 18. C. 84—93.
20. https://www.youtube.com/c/luckystrikephilosophy LS Philosophy.
21. https://vk.com/analyticphilosophy Аналитическая философия.
22. https://vk.com/philoscafe Философское кафе.
23. http://datepalmcompote.blogspot.com/ Финиковый Компот.
24. https://www.hardproblem.ru/ Московский центр исследования
сознания.
25. https://www.youtube.com/c/InsolaranceCult Insolarance Cult.
26. https://philosophy.ru/ Стэнфордская философская энциклопедия: переводы избранных статей.

12

Глава 1. Факторы истинности

Глава 1. Факторы
истинности

Создание истинности (truthmaking) стало одной из ведущих
тем в аналитической метафизике конца ХХ – начала ХХI века. Это
понятие нашло широкое применение при обсуждении самых разных
метафизических проблем – времени, модальности, физикализма и
многих других. В данной главе мы подробно рассмотрим понятие
факторов истинности (truthmakers) и различные точки зрения на него.
Но прежде следует сказать несколько слов об истине вообще и о носителях истинности в частности.
Начать можно с простого и очевидного положения: в течение
своей жизни мы говорим и пишем множество вещей, которые можно
оценить с точки зрения их истинности. «Москва – столица России»,
«два плюс два равно четыре», «солнце вращается вокруг земли» и так
далее. Все эти утверждения являются истинными или ложными. Но
что же такое истина сама по себе? На протяжении практически всей
истории философии философы пытались ответить на этот вопрос. Мы
не будем рассматривать все ответы, дававшиеся разными философами, так как это выходит за рамки нашей темы. Скажем лишь, что
13

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
одной из наиболее популярных оказалась корреспондентная теория
истины. Еще Аристотель в своей Метафизике писал: «Это становится
ясным, если мы прежде всего определим, что такое истинное и ложное. А именно: говорить о сущем, что его нет, или о не-сущем, что
оно есть, – значит говорить ложное; а говорить, что сущее есть и несущее не есть, – значит говорить истинное» 10. Эту цитату Аристотеля
можно понять так, что высказывание или предложение истинно тогда,
когда мир таков, каким предложение его представляет. Например,
предложение «Снег бел» будет истинным, если и только если снег
действительно бел. Отсюда и название теории – корреспондентная:
между истинным предложением и миром существует некое соответствие (correspondence). Однако философы расходятся в понимании
того, в чем именно это соответствие состоит. Но все согласны с тем,
что одна из сторон в этом совпадении – предложение и его содержание, а вторая – сам мир. Именно эту вторую сторону представляют
факторы истинности, о которых мы и будем говорить, но сейчас мы
кратко охарактеризуем первую сторону, так как с ней должны соотноситься факторы истинности.
Большое число философов предпочитают соотносить с реальностью, миром не сами предложения, а пропозиции (propositions).
Пропозиции представляют собой значения утвердительных предложений, а также содержания так называемых пропозициональных
установок (мнения, желания и так далее). Сторонники существования
пропозиций полагают, что произнесение утвердительного предложения (например, «Москва – столица России») выражает пропозицию
что Москва – столица России. Эта пропозиция представляет, репрезентирует мир определенным образом и является главным, первичным носителем истинности (предложение истинно/ложно лишь в
производном смысле, как выражающее пропозицию). Если мир действительно таков, как представляет его пропозиция, то она будет истинной, и истинным будет соответствующее произнесение предложения. Наши мнения также будут истинными или ложными в зависимости от пропозиций, с которыми они соотносятся.
По общему мнению, две основные характеристики пропозиций – это их репрезентативность и неязыковой характер. Неязыковой
характер необходим, чтобы избежать проблем, которые возникают,
если сделать языковые предложения первичными носителями истинности. Во-первых, предложения на разных языках могут иметь одно
10

Аристотель Сочинения в четырех томах т. 1. М., Мысль 1976 С. 141

14

Глава 1. Факторы истинности
и то же значение: «Трава зеленая» на русском и «Grass is green» на
английском означают то же самое. Без введения пропозиций трудно
объяснить этот факт. Сторонник же пропозиций может сказать, что
несколько предложений значат то же самое, если они выражают одну
и ту же пропозицию. Во-вторых, люди, говорящие на разных языках,
могут иметь мысли с одним и тем же содержанием, хотя думают они
на разных языках. В этом случае сторонник пропозиций тоже может
легко объяснить данный феномен: русский, думающий, что «Снег является белым», и француз, думающий, что «La neige est blanche», думают одно и то же, так как содержанием их мыслей является одна и
та же пропозиция. Теперь понятно, почему пропозиции, к которым
обращаются для объяснения данных явлений, не могут быть языковыми. Если бы они таковыми были, то не смогли бы объяснить явления: если бы русское предложение выражало некую русскую пропозицию, а английское предложение английскую, то две эти разные пропозиции не смогли бы объяснить тождество значения предложений.
Пропозиции также должны быть репрезентативными, то есть
представлять мир обладающим теми или иными характеристиками.
Это необходимо для объяснения нашей способности иметь истинные/ложные мнения и высказывать истинные/ложные утверждения.
Истинным будет то утверждение, которое выражает пропозицию,
представляющую мир таким, каков он на самом деле. Однако репрезентативность пропозиций отличается от репрезентативности, например, фотографий или реалистической живописи в, как минимум, двух
аспектах: 1. пропозиции представляют что-либо независимо от намерений, интенций разумных существ, 2. пропозиции представляют
что-либо не из-за того, что походят на свой объект.
Данная нами характеристика пропозиций не дает ответа на
метафизический вопрос: что именно в онтологическом смысле представляют из себя пропозиции? Причем ответ на него должен в идеале
пролить свет на то, почему пропозиции обладают вышеперечисленными свойствами. Философы расходятся во мнениях при ответе на
этот вопрос. Некоторые считают пропозиции фундаментальными абстрактными объектами. Часть из этих философов, например Джордж
Билер 11 или Трентон Меррикс 12 полагают, что они лишены внутренней структуры, и их репрезентативность является базовой,

11
12

Bealer G. Propositions // Mind. 1998. №107(425) рр. 1-32
Merricks T. Propositions. Oxford, Oxford University Press, 2015

15

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
примитивной характеристикой. Другие, например, Скотт Сомс 13 и
Натан Салмон 14 думают, что пропозиции обладают некоей квази-языковой структурой и представляют мир благодаря ей. Кроме этого, существует мнение, согласно которому пропозиции представляют собой множества возможных миров: например, пропозиция «Москва –
столица России» будет просто набором миров, в которых Москва действительно столица России (о возможных мирах см. главу 9). Однако
истинность той или иной позиции мало затрагивает тему данной
главы – факторов истинности.
Как мы говорили выше, согласно одной из наиболее распространенных теорий истины (корреспондентной), пропозиции для
того, чтобы быть истинными/ложными, должны каким-то образом соотноситься с нашим миром, с самой реальностью. Очевидно, что им
не нужно соотноситься со всем миром в целом: для истинности пропозиции, выраженной предложением «Земля вращается вокруг своей
оси», не нужен целый мир, достаточно лишь определенного фрагмента. Но что именно представляет из себя этот фрагмент?
В аналитической философии, еще в момент ее формирования,
получила распространение идея (в том или ином виде ее разделяли
Бертран Рассел и Людвиг Витгенштейн), что мир состоит из набора
отдельных, независимых фактов или логических атомов. Отсюда и
название теории – логический атомизм. Два факта, а и b являются логически независимыми, если возможны все четыре следующие ситуации: 1. а и b оба существуют, 2. ни а, ни b не существуют, 3. а существует, но b нет, 4. b существует, но а нет. Логические атомы являются
частями, из которых состоит мир. Именно им должны соответствовать пропозиции. В нашем мире существует логический атом, факт,
что Земля вращается вокруг своей оси, и истинная пропозиция, что
Земля вращается вокруг своей оси должна соответствовать этому
факту и только ему. Факт и пропозиция не просто соответствуют друг
другу, но пропозиция истинна в силу факта, факт делает пропозицию
истинной, то есть является фактором ее истинности. Саму идею создания истинности можно найти уже у Аристотеля, который писал в
Категориях так: «В самом деле, если имеется человек, то верна речь
о том, что он человек. И это обратимо: если верна речь о том, что есть
человек, то человек есть. Но верная речь ни в коем случае не есть причина бытия вещи, однако вещь, по-видимому, есть некоторым
Soames S. Direct Reference, Propositional Attitudes and Semantic Content// Philosophical Topics. 1987. №15 рр. 47-87
14 Salmon N. Frege's Puzzle. Cambridge, MIT Press/Bradford Books, 1986
13

16

Глава 1. Факторы истинности
образом причина истинности речи: ведь в зависимости от того, существует ли вещь или нет, речь о ней называется истинной или ложной» 15.
Практически все философы согласны с тем, что создание истинности является отношением. Его релятами, то есть вступающими
в отношение объектами, являются пропозиции, как носители истины
(truthbearers) и факты или положения дел, как факторы истинности.
Данное отношение является поэтому кросс-категориальным – оно может связывать сущности (entities), принадлежащие к разным онтологическим категориям: пропозицию и нечто, не являющееся пропозицией, например, факт. Однако, хотя оно может это делать, эта особенность отношения не является обязательной: создание истинности может существовать и между сущностями из одной категории. Например, для пропозиции что существует по крайней мере одна пропозиция фактором истинности будет пропозиция что Москва – столица
России (или любая другая). Кроме этого, отношение создания истинности не является каузальным, то есть некий факт делает соответствующую пропозицию истинной, но не может считаться причиной этой
истинности в том же смысле, в каком попадание мяча в оконное
стекло является причиной разбивания этого стекла. Дело в том, что
пропозиции, по общему мнению, являются абстрактными сущностями (см. главу 4), а абстрактные сущности не могут вступать в причинно-следственные отношения и являются каузально инертными.
Точное взаимоотношение между фактами, как факторами истинности и пропозициями, как ее носителями, трактуется по-разному
разными философами. Один из подходов использует понятие логического следования и утверждает, что из самого существования фактора
истинности (точнее говоря, из пропозиции, что фактор истинности
существует, так как логическое следование связывает пропозиции)
логически следует истинность соответствующей пропозиции:
(ЛСФИ) х является фактором истинности для пропозиции р,
если и только если х существует, и из пропозиции что х существует
логически следует пропозиция р.
Из такого определения вытекает невозможность одновременной истинности что х существует и ложности пропозиции р. Однако
здесь возникает одна серьезная проблема. Она связана с необходимо
15

Аристотель Сочинения в четырех томах т. 2 М., Мысль, 1978 С. 87

17

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
истинными пропозициями. Например, что квадрат имеет четыре
стороны. В соответствии с определением любой существующий объект будет фактором истинности для такой пропозиции. Невозможно,
чтобы одновременно что Эйфелева башня существует была истинной пропозицией, а что квадрат имеет четыре стороны ложной
(поскольку вторая из них вообще не может быть ложной). Но какое
отношение имеет Эйфелева башня к квадрату и его четырем сторонам? В результате (ЛСФИ) было отвергнуто большинством философов. Но они так и не пришли к консенсусу о том, каким же определением его следует заменить.
Одни из них предлагают просто немного уточнить определение с помощью понятия релевантности, которое используется в различных системах релевантной логики. Чтобы устранить контринтуитивные следствия, о которых мы только что говорили, было предложено такое определение:
(РЛСФИ) х является фактором истинности для пропозиции р,
если и только если х существует, и из пропозиции что х существует
релевантно следует (relevantly entails) пропозиция р.
Очевидная проблема определения – в неясности понятия релевантности. Сторонникам определения необходимо указать конкретную систему релевантной логики, из которой они хотят взять это
понятие. Но оно должно быть таким, чтобы безошибочно связать пропозиции с их факторами истинности и исключить при этом контринтуитивные случаи. Ясно, что это далеко не простая задача.
В связи с данной трудностью некоторые философы решили
вообще отказаться от понятия следования и найти другое. Одни из
них утверждают, что фактор истинности – это тот факт, в силу которого (in virtue of) пропозиция истина. Тогда мы получим такое определение:
(БФИ) х является фактором истинности для пропозиции р,
если и только если р истинна в силу х.
Причем в данном подходе «истинна в силу» (true in virtue of)
рассматривается многими философами 16 как фундаментальное и
16

см. Rodriguez-Pereyra G. Truthmaking, Entailment, and the Conjunction Thesis // Mind.
2006. №115(460) pp. 960-1

18

Глава 1. Факторы истинности
далее не анализируемое понятие, хотя многим другим это кажется недопустимым. Алекс Оливер 17, например, считает это понятие слишком темным и мало проясняющим характер отношений между пропозициями и факторами истинности. Поэтому было предложено несколько других определений.
В частности, Эдвард Джонатан Лоу в своей книге 2006 года
«The Four-Category Ontology: A Metaphysical Foundation for Natural
Science» дал определение факторам истинности, используя понятие
сущности:
(СущФИ) х является фактором истинности для пропозиции р,
если и только если частью сущности х является то, что р истинна,
если х существует 18.
По мнению Лоу, данное определение может легко справиться
с необходимо истинными пропозициями. Пропозиция, что если квадрат имеет четыре стороны, то квадрат имеет четыре стороны (и
любая другая логически истинная пропозиция) будет своим собственным фактором истинности: из самой ее сущности следует ее истинность. Никакие другие объекты или факты не нужны. Но это относится только к логически необходимым истинным пропозициям. У
таких метафизически необходимых истин, как пропозиция что три
плюс два равняется пяти будут отдельные факторы истинности. Ими
будут сами числа два, три и пять: из их сущности вытекает указанное
в пропозиции соотношение между ними, 2+3=5. Несмотря на эти достоинства, использование понятия сущности оттолкнет многих философов, поскольку оно покажется не менее темным и малопонятным,
чем понятие «истинна в силу».
В связи с наличием трудностей у всех предложенных выше
определений, некоторые философы 19 решили, что выходом из ситуации будет объединение нескольких из них. Значительную популярность завоевало предложение объединить логическое следование и
понятие «истинна в силу». Мы назовем такое определение классическим фактором истинности, так как оно, по мнению его сторонников,
восходит к идеям логических атомистов:
17

Oliver A. The Metaphysics of Properties // Mind. 1996. №105. p. 48
Lowe E. J. The Four-Category Ontology: A Metaphysical Foundation for Natural Science. Oxford, Oxford University Press, 2006 p. 203
19 Koons R. C., Pickavance T. H. The Atlas of Reality: A Comprehensive Guide to Metaphysics. Malden, Wiley Blackwell, 2017 р. 18
18

19

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
(КлФИ) х является классическим фактором истинности для
пропозиции р, если и только если (1) необходимо, если х существует,
то р истинна, (2) необходимо, если х существует и р истинна, то р
истинна, по крайней мере частично, в силу существования х.
В случае пропозиции что снег бел таким фактором истинности будет факт белизны снега: необходимо, если существует факт белизны снега (снег действительно является белым), то пропозиция что
снег бел будет истинной. Также необходимо, что пропозиция истинна
в силу данного факта.
Теория классических факторов истинности утверждает, что
факторы истинности, определенные в (КлФИ), существуют для всех
истин или же большого их подмножества. В пользу теории можно
привести множество аргументов, некоторые из которых мы рассмотрим.
Во-первых, кажется, что корреспондентная теория истины
естественным образом ведет к признанию факторов истинности.
Сама эта теория истины имеет широкое распространение и обладает
высокой степенью интуитивной убедительности. Но теория строится
на существовании отношения соответствия между пропозициями и
реальностью. Факторы истинности очень хорошо подходят на роль
того фрагмента реальности, которому должна соответствовать истинная пропозиция.
Во-вторых, без понятия факторов истинности трудно понять,
отличаются ли теории (научные или философские) в отношении того,
как они описывают мир. Любая теория описывает по крайней мере
определенную часть нашего мира, то есть теория будет истинной,
если и только если мир характеризуется определенным образом –
определенные объекты или существуют, или обладают какими-либо
свойствами, или находятся в каких-либо отношениях. Очевидно, что
разные теории могут описывать мир по-разному, постулируя существование разных объектов и тем самым противореча друг другу.
Проблема в том, что две теории вполне могут описывать мир одинаково, но использовать при этом разную терминологию. То есть теории не просто выражены на разных языках, но использую разные
фундаментальные понятия и категории, хотя и говорят о мире одно и
то же. В результате может возникнуть иллюзия того, что теории противоречат друг другу, хотя на самом деле этого нет. Избежать такого
положения помогают факторы истинности. С их помощью легко
20

Глава 1. Факторы истинности
провести различие между онтологически и идеологически отличающимися теориями. Две теории отличаются онтологически (то есть
действительно описывают мир по-разному), если и только если для
их истинности необходим разный набор факторов истинности. Они
различаются лишь идеологически, если и только если для их истинности достаточно существования одного того же набора факторов истинности. Например, одна теория говорит о толпах, а другая только о
людях и их пространственных отношениях. Или одна теория утверждает существование холостяков, а другая – неженатых мужчин. В
этих (и других, более сложных и запутанных) случаях мы можем понять, что на самом деле теории утверждают одно и то же, так как для
их истинности достаточно существования одних и тех же фактов, которые будут для них факторами истинности.
В-третьих, понятие факторов истинности помогает в борьбе с
так называемым метафизическим жульничеством (metaphysical
cheating). По мнению некоторых философов, без этого понятия
трудно бороться с философскими теориями, которые утверждают некоторые пропозиции, но при этом не хотят говорить ничего метафизически существенного о том, каким должен быть наш мир, чтобы
данные пропозиции оказались истинными. Очень часто приводится
следующий пример метафизического жульничества. В метафизике
времени (см. главу 15) существует два основных взгляда на существование прошлого и будущего: презентизм, согласно которому существуют лишь настоящие объекты, а прошлые и будущие – нет, и этернализм, который признает существующими все объекты – прошлые,
настоящие и будущие, как одинаково реальные. Презентисты и этерналисты согласны, например, с тем, что динозавры не существуют
сейчас, но расходятся относительно того существуют ли они вообще.
Этерналисты утверждают, что существуют, а презентисты отрицают
это. Здесь и возникает самая трудная для презентистов проблема. Все
мы признаем очевидную истинность пропозиции, выраженной предложением «Динозавры существовали в прошлом», где глагол стоит в
прошедшем времени. Даже презентисты не могут отрицать эту пропозицию. Но для них сразу же возникает затруднение – нужно найти,
что именно в нашем мире делает истинным эту пропозицию. Сейчас
никаких динозавров в мире нет (существуют лишь окаменелые
останки некоторых из них), а существование прошлых объектов презентисты отвергают. Некоторые из презентистов пытаются уйти от
проблемы и решают эту трудность следующим образом. Они утверждают наличие нередуцируемого временного оператора в
21

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
английском (русском или любом другом естественном) языке. Сказать: «Динозавры существовали в прошлом» – значит сказать:
«(Прош) Динозавры существуют». Однако предложения с данным
оператором не содержат никаких онтологических обязательств относительно каких-либо объектов (что важно для презентистов) и похожи в этом отношении на предложения с оператором убеждения:
если человек полагает, что Дед Мороз существует, то из этого не следует его реальное существование. Тем не менее большинство презентистов не прибегают к такому решению проблемы, так как, по общему мнению, оно представляет собой метафизическое жульничество: у предполагаемых истин о прошлых или будущих событий при
использовании этого решения нет факторов истинности. В результате
непонятно, что именно делает эти пропозиции истинными.
В-четвертых, факторы истинности можно использовать в метафизике модальности для объяснения возможных истин. Одна из
теорий в метафизике модальности (комбинаториализм), которая восходит к идеям Людвига Витгенштейна, изложенным в «Логико-философском трактате», использует понятие положений дел (states of
affairs, в оригинале – Sachverhalten). Положения дел могут рассматриваться как факторы истинности для возможно истинных пропозиций.
С их помощью можно объяснить, что значит для пропозиции быть
возможно истинной. Предположим, что каждый фактор истинности
совершенно отделен и независим от всех других факторов истинности. То есть существование/несуществование одного из них никак не
влияет на существование/несуществование любого другого, и мы можем приписывать им значения «существует», «не существует» независимо друг от друга. В этом случае каждая из перестановок или комбинаций этих значений будет представлять реальную возможность,
отсюда и название теории модальности – комбинаториализм.
Эти и другие аргументы могут убедить в существовании факторов истинности. Тем не менее, даже если мы признаем их существование, остается целый ряд проблем, которые должна решать любая
успешная теория факторов истинности. Прежде всего нужно ответить
на вопрос: для всех ли истин существуют факторы? Может показаться, что наиболее естественным и логичным будет утвердительный ответ. Тогда мы получим теорию, называющуюся максимализм
факторов истинности или просто максимализм (Truthmaker
maximalism).

22

ности.

Глава 1. Факторы истинности
(МаксФИ) Каждая истина имеет классический фактор истин-

Данная теория обладает несомненными теоретическими достоинствами – прежде всего большой простотой и объяснительной
силой. Она объясняет почему истинна каждая истинная пропозиция и
делает это, используя лишь одно единственное понятие – понятие
фактора истинности. Тем не менее легко заметить, что теория сталкивается с серьезными трудностями. Одна из них связана с различием
между базовыми, фундаментальными истинами и истинами производными от них. Возьмем, например, истинную пропозицию, выраженную предложением «Снег белый, а трава зеленая». Максимализм
подразумевает, что у данной истины есть свой собственный фактор,
отличающийся от факторов истинности для «Снег белый» и «Трава
зеленая». Это представляется контринтуитивным. Разве для истинности сложного, конъюнктивного предложения недостаточно факторов
истинности его компонентов? Для решения проблемы сторонник максимализма может внести в формулировку теории небольшие изменения. Теория может утверждать, что для каждой истины существует
либо один объект (факт), который делает ее истинной, либо несколько
объектов, которые совместно делают ее истинной. В нашем примере
факт белизны снега и факт зеленого цвета травы совместно делают
истинным сложное предложение.
Такое решение, однако, никак не поможет максимализму
справиться с негативными истинами. О собаке Шарике мы можем
сказать: «Шарик не кошка», но что делает истинным это предложение? По мнению Рафаэля Демоса 20, факторами истинности для подобных предложений могут быть положительные факты о Шарике (то,
что он собака), несовместимые с тем, что он являлся бы кошкой. Бертран Рассел 21 считал это решение проблемы неприемлемым, так как
существуют отрицательные предложения, являющиеся чистыми
негациями, не предполагающими никаких положительных фактов.
Например, «Петр ни о чем не думает» или «Петр не знает теорию относительности Эйнштейна». В данном случае нет никаких положительных фактов о Петре, несовместимых с отрицаемыми свойствами.
Решить проблему можно, признав существование отрицательных или
негативных фактов как отдельной категории или разновидности
Demos R. A Discussion of Certain Types of Negative Propositions. // Mind. 1917. № 26.
рр. 188–196
21 Russell B. The Philosophy of Logical Atomism. // The Monist. 1919. № 29 рр. 213-215
20

23

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
фактов вообще, но многим философам такой подход кажется слишком контринтуитивным.
Похожая и даже более серьезная проблема для максималистов
связана с так называемыми негативными экзистенциалами, то есть
утверждениями о несуществовании чего-либо. Есть множество подобных утверждений, которые являются истинными. «Единорогов не
существует» или «Санта-Клаус не существует» являются истинными
предложениями, для которых максимализм должен найти подходящие факторы истинности. Фактором истинности для этих предложений должно быть нечто, существование чего с необходимостью влечет отсутствие в нашем мире единорогов или Санта-Клауса. Это нечто, в свою очередь, должно с необходимостью существовать, если
единороги или Санта-Клаус отсутствуют в нашем мире. Даже если им
удастся найти такие факторы, максималисты будут вынуждены постулировать множество необъяснимых, метафизически необходимых
связей что для многих философов неприемлемо.
Питер Милн 22 выдвинул еще один аргумент против максимализма. Этот аргумент имеет форму reductio ad absurdum. Рассмотрим
следующее предложение:
(1) Эта пропозиция не имеет фактора истинности.
Если (1) имеет фактор истинности, то она является в результате этого (в соответствии с максимализмом) истинной. Но если (1)
истинно, то она не имеет фактора истинности, поскольку именно это
она иутверждает. То есть, если у (1) есть фактор истинности, то у (1)
нет фактора истинности. Мы получаем противоречие, а значит наше
предположение неверно и у (1) фактора истинности нет. Максимализм опровергнут. Впрочем, сторонники максимализма могут отказаться признавать, что предложение (1) вообще выражает какую бы
то ни было пропозицию. Милн настаивает, что такой ответ максималистов недопустим.
Аргументы приводятся не только против максимализма, но и
за него. Один из таких предложил Гонсало Родригес-Перейра. Аргумент, однако, касается не абсолютно всех пропозиций, но весьма важного их класса – истинных синтетических пропозиций, включая

22

см. Peter Milne Not Every Truth has a Truthmaker // Analysis. 2005. №65 (3). p. 221-4.

24

Глава 1. Факторы истинности
негативные экзистенциалы, необходимые истины и др. Аргумент
можно представить следующим образом 23:
1. Истина на чем-то базируется (is grounded).
2. Базирование (grounding) является отношением.
3. Отношения связывают сущности (entities).
4. Следовательно, истина базируется на сущностях.
Этими сущностями, которые упоминаются в выводе, как раз и
будут факторы истинности. По мнению Родригеса-Перейры, посылки
1 и 3 являются очевидными и ни у кого не вызовут возражений. Первая утверждает, что пропозиции не могут быть истинными просто
так, без всякого на то основания, а должны на чем-то базироваться. В
третьей посылке говорится, что отношение – это всегда связь между
релятами (relata), то есть некими объектами или сущностями. Одним
таким релятом будет пропозиция как носитель истинности, а другим
должен быть фактор истинности. Как признает сам Родригес-Перейра, наиболее уязвимой для критиков является вторая посылка. Однако он уверен в ее истинности, так как связь между пропозицией и
фактором истинности обладает многими характеристиками отношения базирования.
Тем не менее максимализм влечет за собой еще целый ряд
контринтуитивных следствий. Из максимализма следует, что в любом
возможном мире всегда существует по крайней мере один контингентный объект. Для примера возьмем одного конкретного единорога, которого назовем Федор. Он является контингентным объектом,
то есть существует лишь в некоторых, но не во всех возможных мирах. В нашем мире Федор, как и все другие единороги, не существует,
а значит пропозиция, выраженная предложением «Единорог Федор
не существует», является истинной. Для нее в соответствии с макисмализмом есть некий фактор истинности – какой-то факт или положение дел. Назовем его Не-Федор. Не-Федор также является контингентным фактом – он существует лишь в тех мирах, где не существует Федор, причем это происходит с необходимостью. Теперь,
если мы возьмем любой возможный мир, то в нем будет существовать
либо Федор, либо Не-Федор. Получается, что в каждом возможном

23

Rodriguez-Pereyra G. Why Truthmakers? // Beebee H., Dodd J. Truth-makers: The Contemporary Debate. Oxford, Oxford University Press, 2005 p. 25

25

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
мире существует один контингентный объект, то есть по крайней
мере один контингентный объект необходимо существует.
Другая проблема максимализма – необходимость найти факторы истинности для всех универсальных обобщений. Например,
возьмем утверждение (предположим, что оно истинно):
(ДНК) Все живые организмы обладают ДНК.
Каким может быть фактор истинности для (ДНК)? Как кажется, мы можем отождествить его с фактором истинности для пропозиции, утверждающей, что любой объект либо обладает ДНК, либо
не является живым организмом:
(ДНК*) (∀х) Или х не живой организм или х обладает ДНК
(или и то и другое).
Однако даже фактора истинности для (ДНК*), охватывающего все существующие объекты (назовем его ФИ*), будет недостаточно для истинности (ДНК), поскольку его существование совместимо с существованием еще одного, дополнительного объекта (который в действительности не существует и не подпадает под квантор
всеобщности), являющегося живым организмом и не обладающего
ДНК. ФИ* запрещает всем существующим объектам одновременно
быть живыми организмами и не иметь ДНК, но он никак не исключает существование дополнительных объектов, ему не подчиняющихся: возможен мир, полностью тождественный нашему, за исключением одного дополнительного живого объекта без ДНК. Очевидно,
что максималисты должны как-то дополнить ФИ*. К нему необходимо добавить то, что Дэвид Армстронг назвал «фактом тотальности»
(«the totality fact»), который гарантирует, что помимо актуальных никаких других объектов не существует. Если обозначить множество
всех существующих объектов как Е, то факт тотальности гарантирует, что кроме Е ничего не существует. Для многих философов подобные факты тотальности являются неприемлемыми: как они могут
что-либо гарантировать? Такая гарантия просто вводит еще одну необъяснимую метафизическую необходимость. По мнению некоторых
сторонников максимализма, такой необъяснимости и произвольности
можно избежать, связав все факты тотальности (или даже вообще все
факты) с универсалиями (для чего придется признать существование
универсалий. О них см. главу 2). В результате мы получим
26

Глава 1. Факторы истинности
разновидность максимализма, утверждающую, что все факты – это
факты тотальности. Она обладает, по крайней мере, одним преимуществом – экономностью. Если обозначить универсалию как U (принимаются в расчет лишь фундаментальные универсалии), то факты
можно будет представить в таком общем виде:
(Ф) Случаи U – ровно (не больше и не меньше) элементы
класса С.
Если принять, что быть живым организмом и обладать ДНК
являются фундаментальными универсалиями, то у нас будет два
факта тотальности: для живых организмов и для объектов, обладающих ДНК.
(Ф1) Случаи быть живым организмом – ровно (не больше и
не меньше) элементы класса С1.
(Ф2) Случаи обладать ДНК – ровно (не больше и не меньше)
элементы класса С2.
Их будет вполне достаточно для истинности (ДНК) и нам не
понадобится еще одного, дополнительного факта тотальности для обладающих ДНК живых организмов. (ДНК) будет истинно если, в соответствии с (Ф), класс С1, связанный с быть живым организмом,
тождественен (или является подклассом) класса С2, связанного с обладать ДНК. Более того. Нам будут не нужны отдельные факторы
истинности для единичных фактов. Если Петр – некий живой организм, то для истинности пропозиции что Петр является живым организмом будет достаточно все того же (Ф1), так как Петр будет одним из элементов С1. Основываясь на данных идеях, мы можем дать
следующее определение фактам тотальности:
(ФТ) Факт тотальности – это взаимосвязь между фундаментальным свойством (или универсалией) U и классом объектов С, которая является фактором истинности для пропозиции, что класс С содержит все случаи U.
Разновидность максимализма, использующая определение
(ФТ) и признающая существование фактов тотальности, способна,
как кажется, решить проблему негативных экзистенциалов, о которой
27

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
мы говорили выше. Например, истинность пропозиции «Не существует золотых гор» будет обеспечиваться фактами тотальности для
свойств быть горой и быть золотым: классы, соответствующие этим
свойствам, не будут пересекаться, то есть не будут иметь общих элементов. Чуть сложнее с негативными экзистенциалами, в которых фигурирует одно фундаментальное свойство. Предположим, что быть
единорогом одно из таких свойств. Какой же факт тотальности будет
ему соответствовать? Проблема возникает с нахождением класса С,
который должен соответствовать свойству быть единорогом. Максималистами предлагались разные варианты решения проблемы. Некоторые полагали, что этим классом может быть пустое множество. Однако это будет означать, что факты тотальности неразрывно связаны
с абстрактными математическими объектами – множествами. Чтобы
быть последовательным, сторонникам этого решения придется признать, что все классы остальных фактов тотальности тоже представляют собой математические множества. Но многим кажется контринтуитивным то, что истинность «Все живые организмы обладают
ДНК» и других подобных предложений должна быть хоть как-то связана с математическими объектами. Другой вариант решения проблемы – пойти на уступку и признать наряду с фактами тотальности
существование особых негативных фактов. Каждой неинстанцированной универсалии (например, универсалии ЕДИНОРОГ) будет соответствовать подобный факт. При таком решении нам придется признать существование дополнительной необходимой связи между
двумя видами фактов: если с универсалией ассоциирован негативный
факт, то она с необходимостью не имеет факта тотальности и наоборот. Еще одно решение проблемы – ввести особый факт тотальности
для неинстанцированных универсалий, таких как ЕДИНОРОГ. Мы
можем утверждать, что существует свойство быть универсалией первого порядка без каких-либо случаев (ЕДИНОРОГ обладает этим
свойством) и оно связано с особой универсалией второго порядка, которую можно обозначить как U*. С этой универсалией будет связан
нужный нам факт тотальности: случаи U* – ровно (не больше и не
меньше) элементы класса С (U1, U2, U1 …), где U1 – ЕДИНОРОГ, U2
– КЕНТАВР и так далее для всех неистанцированных универсалий.
Данный факт тотальности и будет выполнять роль нужного нам фактора истинности для негативного экзистенциала, отрицающего существование единорогов. Если это и остальные решения кажутся ему
неудовлетворительными, сторонник максимализма всегда может сделать исключение и сказать, что для негативных экзистенциалов нет
28

Глава 1. Факторы истинности
факторов истинности. Эти пропозиции не так уж часты и большой
роли не играют, поэтому такое исключение никак не повлияет на основную теорию максималиста. Впрочем, многим философам такое
решение покажется ad hoc и будет выглядеть как недопустимая непоследовательность.
В связи с изложенными нами (и другими) трудностями для
максимализма, многие философы предпочли от него отказаться. В качестве альтернативы было предложено несколько других теорий, некоторые из которых мы рассмотрим. Начнем мы с атомарной теории
факторов истинности (Atomic Truthmaker Theory). Как мы видели,
главная трудность максимализма вытекает из его широты и всеохватности – он требует факторов истинности для абсолютно всех истин,
из-за чего и возникают проблемы. Чтобы эти проблемы не возникли
и не нужно было изобретать их решения, мы можем с самого начала
ограничить нашу теорию – факторы истинности есть не у всех истин,
а только у некоторого ограниченного класса. Сторонники атомарной
теории именно так и поступают.
(АТФИ) Каждая атомарная (простая и позитивная) истина
имеет классический фактор истинности.
Опираясь на это определение, мы без труда можем объяснить
истинность не только атомарных, но и других, производных истин.
Если p и q являются атомарными истинами, то у каждой из них будет
собственный фактор истинности. Их конъюнкция «p и q» не будет
иметь отдельного фактора, а будет истинной благодаря тому, что у
каждого из конъюнктов имеется фактор. Дизъюнкция «p или q» будет
истинной из-за того, что у того или иного из дизъюнктов фактор.
Отрицательные истины (например, не-р) не будут иметь собственных факторов. Но благодаря чему тогда они будут истинными?
Если не-р истинно, то р – ложно, а значит у р будет отсутствовать
фактор истинности. Именно благодаря этому отсутствию не-р и будет
истинным. АТФИ свободна от многих недостатков максимализма, но,
как и любая другая философская теория, не лишена собственных. По
мнению Трентона Меррикса, эта теория не может ничего противопоставить метафизическим жуликам и тем самым лишена одного из
главных преимуществ теории факторов истинности. Если не абсолютно все истины, а лишь некоторые из них имеют факторы, то сторонники некоторых теорий (метафизические жулики) могут сказать,
29

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
что неудобные для них истины не входят в категорию имеющих факторы.
В своей книге 2007 года «Истина и онтология» Меррикс
называет сторонников АТФИ «робкими теоретиками факторов истинности» («timid truthmaker theorists») 24 и упрекает их в противоречии интуитивному пониманию факторов истинности. Как утверждает
Меррикс, основная интуиция, которой должна соответствовать каждая теория факторов истинности, состоит в том, что любая истина зависти от реальности. Любые исключения контринтуитивны и допустимы лишь в самых крайних случаях. Если мы можем найти хоть
какие-нибудь факторы истинности для негативных экзистенциалов и
универсальных обобщений, то лучше всего признать их и не отказываться от максимализма в пользу АТФИ. Кроме этого, из корреспондентной теории истины вытекает (как считает Меррикс) необходимость факторов истинности для всех видов истин: если «Единорогов
не существует» истинно, то оно должно корреспондировать, соответствовать какому-то фрагменту реальности, то есть иметь свой фактор.
В результате АТФИ должна отказаться от корреспондентной теории
истинности или модифицировать ее.
Третья из рассматриваемых нами теорий еще дальше отходит
от максимализма в попытке избежать его трудностей. Она полностью
отказывается от индивидуальных факторов истинности и особых отношений между ними и пропозициями. Вместо этого она использует
понятие супервентности (определение супервентности и обсуждение
ее различных видов см. главу 17). Эта теория получила название «Истина супервентна бытию» или «Истина супервентна на бытии» (Truth
Supervenes on Being).
(ИСБ) Любые два возможных мира, неотличимых друг от
друга в отношении того какие сущности (entities) существуют и какие
свойства и отношения они инстанцируют, неотличимы в силу этого в
отношении того, что в этих мирах истинно.
Одним из наиболее известных приверженцев этой теории был
Дэвид Льюис 25. Как кажется ее сторонникам, она сохраняет основной
посыл теорий факторов истинности (истина зависит от реальности),
но избегает недостатков других теорий.
24
25

Merricks T. Truth and Ontology. Oxford, Oxford University Press, 2007 p. 40
Lewis D. Truth Making and Difference Making. // Noûs. 2001. № 35. рр. 602–15.

30

Глава 1. Факторы истинности
По мнению Трентона Меррикса, ИСБ обладает рядом преимуществ, которые могут привлечь философов, не удовлетворенных
другими теориями. Во-первых, как мы уже говорили, она отражает
интуитивное представление о зависимости истины от реальности: тезис о супервентности как раз и демонстрирует эту зависимость. Причем делает он это нетривиальным образом, то есть существуют
взгляды, которые противоречат этому тезису и нарушают его. Например, Дэвид Льюис считает, что такими взглядами являются теория
диспозиций Гилберта Райла (Gilbert Ryle), который сводил диспозиции к контрфактическим кондиционалам (см. главу 10 и 11) и презентизм.
Презентисты, как мы говорили выше, утверждают, что только
настоящее и содержащиеся в нем объекты существуют. Однако они
признают истинность таких предложений, как «Динозавры существовали». В соответствии с ИСБ эта истина должна быть супервентна
бытию, то есть в реальности должно существовать нечто, от чего эта
истинность зависит. Но для презентистов реальность исчерпывается
настоящим, в котором динозавров нет (мы можем также предположить, что от них не осталось никаких материальных свидетельств,
наподобие окаменелых костей). ИСБ таким образом противоречит
презентизму.
В соответствии с теорией Гилберта Райла диспозиции (он рассматривает прежде всего поведенческие диспозиции) сводятся к кондиционалам:
(РДК) Если Петр раздражен, то он будет ссориться.
По мнению Райла, наличие поведенческой диспозиции у человека полностью исчерпывается истинностью в отношении него
кондиционала подобного РДК. Однако об этой истинности ничего содержательного сказать нельзя – кондиционал просто истинен. Мы не
можем приписать Петру, его сознанию, телу или мозгу какие-либо категорические (то есть не имеющие форму кондиционалов) характеристики, которые обеспечивали бы истинность РДК. Это значит, что его
истинность не является супервентной свойствам Петра и его окружения: мы не можем найти какую-либо сущность, от чьего существования и свойств зависело бы наличие диспозиции. Теория Райла несовместима с истинностью ИСБ.

31

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
В результате мы видим, что ИСБ обладает (по мнению Льюиса) одним из важных для любой теории факторов истинности преимуществ – она может бороться с метафизическим жульничеством.
Кроме этого, ИСБ избегает трудностей присущих другим теориям. В частности, она может легко объяснить истинность негативных экзистенциалов, не прибегая к особым негативным фактам, фактам тотальности или отсутствию фактов. Как пишет Теодор Сайдер в
своей книге 2001 года «Four-Dimensionalism: An Ontology of Persistence and Time» ИСБ «не требует существования факта, что единорогов не существует; она всего лишь требует, чтобы, поскольку «единорогов не существует» истинно в актуальном мире, оно должно быть
истинно в любом мире, в котором существуют те же самые объекты,
эти объекты обладают теми же самыми свойствами, и эти объекты состоят в тех же самых отношениях, что и в актуальном мире» 26.

Список литературы
1. Beebee H., Dodd J. Truth-makers: The Contemporary Debate. Oxford,
Oxford University Press, 2005.
2. MacBride, Fraser, "Truthmakers", The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Fall 2021 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL =
https://plato.stanford.edu/archives/fall2021/entries/truthmakers/.
3. Rodriguez-Pereyra G. Truthmakers // Philosophy Compass. 2006. №1
(2). pp. 186–200.

26

Sider T. Four Dimensionalism. Oxford, Oxford University Press, 2003 p. 36

32

Глава 2. Универсалии

Глава 2. Универсалии

Все привычные нам вещи обладают свойствами – массой, цветом, длиной и так далее. Разные объекты могут походить друг на
друга в большей или меньшей степени и даже полностью совпадать
друг с другом в каком-либо свойстве. Практически любой здравомыслящий человек согласится, что следующие утверждения истинны:
1. Сократ мудр.
2. Оба этих красных мяча являются мячами одного цвета.
3. Белизна – это цвет.
Отталкиваясь от этих привычных нам фактов, метафизика задает вопрос – нуждаются ли эти факты в объяснении и, если да, то как
их можно объяснить.
В зависимости от ответа на первый вопрос, философы делятся
на тех, кто, давая положительный ответ, постулирует существование
неких сущностей (универсалий, тропов, классов объектов и т. д.) и
тех, кто вообще отрицает необходимость что-либо объяснять.
33

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
Последних традиционно называют страусиными номиналистами
(ostrich nominalists).
Тех, кто считает, что объяснение все-таки необходимо, традиционно делят на две группы – реалистов и номиналистов, в зависимости от признания ими существования универсалий.
(Реализм) Универсалии существуют и являются объяснением
и основанием (ground) качественного сходства объектов.
(Номинализм) Универсалии не являются объяснением и основанием (ground) качественного сходства объектов.
Каждое из этих учений можно, в свою очередь, подразделить
на несколько других, в зависимости от того, как они понимают природу универсалий или (в случае номинализма) как объясняют наличие свойств, не прибегая к универсалиям.
Но, прежде чем рассмотреть каждое из этих учений подробно,
необходимо выяснить – что такое универсалии и какой онтологической категории они противопоставляются.
По мнению реалистов, объекты можно разделить на универсалии и партикулярии. Категория партикулярий включает привычные
всем нам конкретные объекты – столы, животные, растения и т. д. Их
еще называют конкретные партикулярии, чтобы отличить от постулируемых некоторыми философами партикулярий абстрактных (тропов, о которых мы еще расскажем).
В категорию универсалий помещаются свойства (например,
красный цвет) и отношения (находиться на расстоянии одного километра, быть старше).
Однако реалисты расходятся между собой, когда пытаются
определить, на чем основывается это деление. Тремя наиболее распространенными позициями по этому поводу являются следующие 27:
1. Универсалии являются повторяемыми (repeatable) сущностями, т. е. могут присутствовать или быть инстанцированными во
многих пространственно-временных регионах одновременно. Например, несколько совершенно разных объектов (мяч, пожарная машина,
телефонная будка) могут быть одного оттенка красного цвета. Недостаток этого подхода – исключение самой возможности универсалий,
Koons R. C., Pickavance T. H. The Atlas of Reality: A Comprehensive Guide to Metaphysics. Malden, Wiley Blackwell, 2017 р. 130

27

34

Глава 2. Универсалии
которые с необходимостью инстанцированы только одним объектом.
Кроме того, не очевидно, что партикулярии не могут быть в нескольких местах одновременно. Например, если метафизически возможно
путешествие в прошлое, то попавший туда объект и его более ранняя
версия могут сосуществовать, и один и тот же объект будет находиться в двух местах одновременно.
2. Универсалии могут быть предицированы другим объектам,
а партикулярии нет. Эта позиция проводит аналогию между предикатами нашего языка и универсалиями. Так же как предикаты связаны
с субъектами в языке, так и универсалии связаны с партикуляриями с
помощью так называемой онтической предикации (ontic predication).
3. Любая партикулярия может сосуществовать с неотличимой
от нее другой, а универсалия нет. Т. е. в случае с партикулярией,
например мячом, может существовать его дубликат, совпадающий с
ним во всех его свойствах. В случае универсалий невозможно существование, например, двух абсолютно неотличимых оттенков красного цвета, так как это будет просто один и тот же оттенок. Таким
образом универсалии подчиняются принципу Тождества неразличимых, а партикулярии нет.
Выяснив различие между универсалиями и партикуляриями,
рассмотрим более подробно различные метафизические позиции по
их поводу, начав с реализма. Реалисты приводят несколько аргументов в пользу своей позиции, но наибольшую известность получили
четыре из них – три семантических и один онтологический.
Согласно первому аргументу универсалии необходимы для
объяснения феномена предикации. Этот аргумент можно сформулировать следующим образом:
(1) Если простое субъектно-предикатное утверждение формы
«A есть P» истинно, то Р должно иметь семантическое значение
(semantic value).
(2) Повседневный и научный дискурс содержат множество истинных утверждений данной формы («Этот мяч является красным»,
«Электрон является частицей с отрицательным зарядом» и так далее).
(3) Предикаты в этих утверждениях должны иметь семантическое значение.
(4) Только универсалии могут быть значением этих предикатов.
(5) Универсалии существуют.
35

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
Основной посыл этого аргумента в том, что мы должны обращаться одинаково как с субъектами, так и с предикатами утверждений. Например, субъект утверждения «Сократ является мудрым»
(имя собственное «Сократ») имеет референт, т. е. отсылает к конкретному человеку – Сократу. Реалисты полагают, что наиболее простым
решением было бы относиться к предикатам аналогично и считать их
также референциальными выражениями. Только в случае предикатов
их референтом будет соответствующая универсалия. Словосочетание
«является мудрым» отсылает к универсалии МУДРОСТЬ, которую
инстанцирует Сократ. Таким образом достигается унификация и все
составные части утверждения трактуются одинаково. Более того, такая позиция позволяет легко объяснить как один и тот же предикат
может приписываться разным субъектам. «Сократ является мудрым»,
«Платон является мудрым», «Аристотель является мудрым». В этих
утверждениях разные индивиды инстанцируют одну и ту же универсалию МУДРОСТЬ, и поэтому им приписывается один и тот же предикат.
2. Как считают реалисты, без универсалий невозможно объяснить значение общих терминов (general terms), например, «дерево»
или «собака», входящих в состав таких утверждений, как «Дерево –
это растение», «Собака – это животное». По мнению реалистов, значение этих терминов невозможно свести к содержанию нашего чувственного опыта, поскольку в опыте нам даны лишь отдельные, конкретные деревья или собаки. Невозможно экстраполировать значение
общего термина из восприятия конкретных его примеров (очевидно,
что номиналисты не согласятся с этим). Поэтому единственным подходящим референтом для этих терминов будут соответствующие
универсалии.
3. Реалисты утверждают, что только универсалии могут объяснить значение абстрактных сингулярных терминов (abstract singular
terms). К ним относятся такие выражения, как «белизна», «треугольность», «мудрость» и так далее. Они встречаются во многих истинных утверждениях, например, «белизна – это цвет». По мнению реалистов, они функционируют в этих утверждениях аналогично именам
собственным. Так, термин белизна является именем соответствующей универсалии БЕЛИЗНА.
4. Четвертый аргумент отталкивается от очевидного для всех
нас качественного сходства (qualitative resemblance) разных объектов.
Различные объекты могут походить друг на друга своим цветом, размером, массой и так далее в большей или меньшей степени, вплоть до
36

Глава 2. Универсалии
качественной идентичности (qualitative identity). Наиболее подходящее объяснение этому факту – существование универсалии, которую
все эти объекты инстанцируют. Таким образом реалисты придерживаются того, что Майкл Лакс назвал платоновской схемой.
(Платоновская схема): если несколько объектов a....n сходны
в каком-либо свойстве, то есть вещь φ и отношение R, такие, что каждый из объектов a....n находится в отношении R к φ, и сходство объектов основывается на этом отношении.
Бертраном Расселом был предложен негативный аргумент,
доказывающий необходимость признания универсалий даже теми,
кто отрицает их существование. Рассмотрим случай тех философов,
которые считают, что свойства являются не универсалиями, а множествами (sets) партикулярий, объединенных отношением сходства (их
позиция называется номинализмом сходства).
Например, есть три треугольника a, b и с. Реалист будет утверждать, что все три треугольника инстанцируют универсалию ТРЕУГОЛЬНОСТЬ. Но можно не согласиться с ним и сказать, что эти
треугольники просто схожи между собой или с каким-либо другим
треугольником d, который можно принять за образец.
Если выразить это более формально, то можно сказать, что
каждый из треугольников связан с каждым другим отношением сходства, что дает нам три пары отношений сходства , , .
Но теперь перед нами встает вопрос – почему пары отношений ,
и являются именно отношениями сходства, а не какимилибо другими отношениями? Другими словами – почему они входят
в множество отношений сходства (set of resemblance relations). Номиналист вынужден ответить, что эти отношения просто сходны между
собой, т. е. в свою очередь связаны отношением сходства, что дает
нам три новых пары , и . Но можно спросить вновь – что делает эти пары отношений отношениями сходства? Поскольку такой вопрос можно задавать на
каждом этапе, бесконечный регресс становится очевидным. Единственный способ избежать бесконечного регресса сходства – признать существование универсалии СХОДСТВО, которая инстанцируется каждой из этих пар отношений.
Естественно, такой вывод следует только в том случае, если
регресса нельзя избежать никаким другим способом (с чем номиналисты, конечно, не согласны).
37

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
Хотя все реалисты и признают существование универсалий,
но они несогласны между собой в вопросе о нахождении универсалий
в пространстве и времени. Одни считают универсалии трансцендентными (находящимися вне пространства и времени или пространствавремени) а другие – имманентными (находящимися полностью в каждом из объектов, которые инстанцируют их). Рассмотрим эти позиции
более подробно.
Первая из них восходит к Платону и ее придерживался Бертран Рассел в своих ранних работах. Как полагал Рассел, каждая,
например, белая партикулярия расположена в пространстве и времени, а универсалия БЕЛИЗНА в равной мере присуща каждой из них
как их общая сущность (essence) или природа (common nature). Пространство-время просто не может содержать инстанцированную
много раз универсалию. Рассел подкреплял свое мнение двумя аргументами. Первый утверждает, что универсалии неизменны
(immutable) и не вступают в причинно-следственные отношения. Все,
что находится в пространстве-времени, в результате этого изменчиво
и подвержено возникновению и уничтожению. Но, хотя белые вещи
могут быть уничтожены или потерять свою белизну, общая им всем
БЕЛИЗНА остается одной и той же.
Второй аргумент отталкивается от возможности (хотя бы в
принципе) чувственного восприятия объектов, находящихся в пространстве-времени. Если и универсалии находятся в нем, то они
должны быть даны нам в чувственном опыте. Но, по мнению Рассела,
только партикулярные объекты могут чувственно восприниматься.
Впрочем, номиналист может отрицать как то, что универсалии чувственно не воспринимаются, так и положение о том, что все содержимое пространства-времени может быть дано нам в опыте. Например,
смотря на белую вещь мы, по мнению некоторых номиналистов, видим саму универсалию БЕЛИЗНА.
В целом трансцендентные универсалии кажутся странными и
контринтуитивными объектами. Трудно вообразить себе объект, который существует, но существует нигде. Более того, особую трудность для таких универсалий представляет проблема инстанцирования: что может связывать конкретные пространственно-временные
объекты и находящиеся вне пространства и времени универсалии?
Ввиду этих и других трудностей в последнее время приобрел
популярность взгляд на универсалии как имманентные сущности,
расположенные во времени и пространстве. Этот взгляд наиболее
полно разработан в статьях и книгах Дэвида Армстронга (David
38

Глава 2. Универсалии
Armstrong). Он полагал, что универсалия находится полностью в каждом из объектов, который ее инстанцирует. В то время как партикулярия может находиться лишь в одном регионе пространства-времени, универсалия может быть целиком в нескольких. При уничтожении одного белого объекта ни сама универслалия БЕЛИЗНА, ни
какая-либо ее часть не уничтожаются, так как она продолжает полностью пребывать в остальных белых объектах.
Но представление об имманентных универсалиях тоже не обходится без серьезных проблем.
1. По мнению некоторых оппонентов, само нахождение целиком в нескольких регионах пространства-времени внутренне противоречиво. Э. Дж. Лоу приводит следующий мысленный эксперимент 28. Возьмем два томата x и y, оба из которых имеют один и тот
же оттенок красного цвета и соответственно инстанцируют одну и
туже универсалию R. Отношение "находиться целиком в том же самом месте, что и ..." является симметричным (если а находится целиком в том же самом месте, что и b, то b находится целиком в том же
самом месте, что и a) и транзитивным (если а находится целиком в
том же самом месте, что и b, а b находится целиком в том же самом
месте, что и с, то а находится целиком в том же самом месте, что и c).
Итак, томат x инстанцирует универсалию R, таким образом, что R
находится целиком в том же самом месте, что и x. Томат y инстанцирует R, таким образом, что R находится целиком в том же самом месте, что и y. В соответствии с симметрией y находится целиком в том
же самом месте, что и R, а в соответствии с транзитивностью y находится целиком в том же самом месте, что и x. Получается абсурдное
следствие, что оба томата целиком находятся в одном и том же месте.
2. Признание универсалий имманентными исключает наличие
неинстанцированных универсалий. Т. е. универсалии должны подчинятся Принципу Инстанциации.
(Принцип Инстанциации): для существования какой-либо
универсалии необходимо и достаточно чтобы она была инстанцирована по крайней мере один раз (в прошлом, настоящем или будущем).
Но, вопреки этому принципу, интуитивно кажется, что возможны универсалии, которые хотя и могли быть инстанцированы, но
по чистой случайности не были. Например, универсалия,
28

Lowe E. J. Four category ontology. Oxford, Oxford University Press, 2006 p. 24

39

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
соответствующая химическому элементу с номером 124. Этот элемент не встречается в природе и может быть получен только в лаборатории, чего может никогда не случиться. Так, вполне возможная
универсалия не будет существовать из-за случайных особенностей
научно-технического прогресса.
Дэвид Армстронг категорически не согласен с этим ходом
рассуждения и проводит аналогию между несуществующими, но возможными партикуляриями и универсалиями. «Философы не рассуждают подобным образом о партикуляриях. Они не говорят, что эмпирически возможно, чтобы современная Франция была монархией и
поэтому нынешний король Франции существует, хотя, к сожалению,
он не инстанцирован» 29. Другой возможный ответ – принять модальный реализм и признать реальное существование не только актуальных, но и лишь возможных объектов. Тогда ничто не мешает имманентным универсалиям быть инстанцированными объектами в других возможный мирах.
Какого бы мнения ни придерживались реалисты по поводу
имманентных/трансцендентных универсалий, их позиция сталкивается со множеством серьезных проблем, на которые различные философы указывали еще с античности. Мы рассмотрим лишь наиболее
известные и актуальные для современной аналитической метафизики.
Одна из самых известных проблем – так называемый регресс
Брэдли, названный в честь английского философа Фрэнсиса Герберта
Брэдли (Francis Herbert Bradley). Реалисты признают, что объект
имеет то или иное свойство или отношение благодаря инстанцированию соответствующей универсалии. Получается, что инстанцирование само является отношением между объектом и универсалией. Тогда реалисты, чтобы быть последовательными, должны считать отношение ИНСТАНЦИРОВАНИЕ тоже универсалией, из-за чего и возникает бесконечный регресс. Говоря более формально: пусть партикулярия a инстанцирует универсалию F. То же самое отношение инстанцирования может связывать и другие партикулярии с другими
универсалиями (d и T, e и G и так далее). Т. е. инстанцирование само
является универсалией. Таким образом, пара a и F инстанцирует двухместное отношение ИНСТАНЦИРОВАНИЕ (I1) и поэтому должно
существовать трехместное отношение ИНСТАНЦИРОВАНИЕ (I2),
которое связало бы a, F и I1. Но, чтобы связать a, F, I1 и I2, нужно
29

Armstrong D. M. Universals. Boulder, Westview Press, 1989 p. 69

40

Глава 2. Универсалии
четырехместное отношение ИНСТАНЦИРОВАНИЕ (I3) и так до бесконечности.
Реалисты отвечают на этот аргумент по-разному. Некоторые
признают наличие бесконечного регресса, но отказываются считать
его порочным (vicious). По их мнению, нет ничего абсурдного в существовании бесконечной иерархии универсалий все более высокого
порядка (I1, I2, I3, I4 и т. д.). Другие считают, что отношения I1, I2,
I3, I4 и так далее на самом деле одно и то же отношение. На первый
взгляд это не так, ведь I1 – двухместное, I2 – трехместное, I3 – четырехместное. Но эти философы утверждают, что вместо всех этих отношений следует признать наличие одного переменно полиадического отношения I (variably polyadic relation), которое может связывать разное количество объектов.
Еще одно возможное решение проблемы, поддерживаемое
Армстронгом, – отказ признавать отношение инстанцирования универсалией. По метафорическому определению Ч. Д. Броуда (C. D.
Broad) инстанцирование – «метафизический клей», соединяющий
партикулярии с универсалиями и не нуждающийся в другой клейкой
субстанции. По мнению Армстронга, инстанцирование – это внутреннее отношение (internal relation), не требующее существования чего
бы то ни было, кроме связываемых им объектов. Если a обладает
свойством F, то этот факт уже сам по себе гарантирует наличие отношения инстанцирования между ними.
Большинство противников реализма сходятся в мнении, что
главная его проблема – онтологическая неэкономность. Реализм вводит новый род сущностей (универсалии), радикально отличающийся
от привычных нам конкретных объектов. Тем самым он нарушает
принцип Оккама. В итоге, если все соответствующие факты можно
объяснить, не прибегая к универсалиям, преимущество будет на стороне противников реализма, позиции которых мы сейчас и рассмотрим.
Все номиналисты сходятся в отрицании существования универсалий, но объясняют наличие свойств у объектов по-разному, в зависимости от чего их можно разделить на целый ряд позиций.
Страусиный номинализм (Ostrich Nominalist) вообще отказывается давать какое-либо объяснение наличию свойств у объектов, их
качественному сходству и так далее. Поэтому противники этой позиции и сравнили таких номиналистов со страусами, прячущими голову
в песок и уходящими от любой дискуссии. Возьмем, например утверждение:
41

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
(ШК) Красный шар и красный куб оба являются красными.
Реалист скажет, что шар и куб инстанцируют одну и ту же
универсалию, чем и объясняется их сходство. По мнению же страусиных номиналистов, мы имеем дело с двумя отдельными фактами –
шар является красным, куб является красным. Каждый из этих фактов
является метафизически фундаментальным и не требует дальнейшего
объяснения. Сходство шара и куба в цвете – это просто грубый факт
(brute fact). Отсюда сразу можно заметить наиболее существенный
недостаток такого номинализма. Экономя на отрицании универсалий,
страусиные номиналисты вынуждены признать огромное (и может
быть бесконечное) количество грубых фактов. Ведь каждый случай
качественного сходства объектов представляет собой для них совершенно отдельный, независимый грубый факт. Несколько объектов
красные – грубый факт, имеют массу 1 кг. – грубый факт, обладают
одним и тем же электрическим зарядом – грубый факт и так далее.
Такая неэкономность сделала страусиный номинализм малопопулярным. Большинство номиналистов пытаются (по-разному) объяснить
эти грубые факты.
Следующие две (также не слишком популярные) разновидности номинализма можно рассмотреть вместе, так как они предлагают
схожее объяснение качественного сходства и в результате разделяют
те же недостатки. Это предикативный (логический) номинализм
(predicate nominalism) и концептуальный номинализм (concept nominalism) или концептуализм.
(ПН) Предикативный (логический) номинализм (Predicate
Nominalism): качественное сходство объектов объясняется их подпаданием под один общий предикат какого-либо языка.
(КН) Концептуальный номинализм (Concept Nominalism): качественное сходство объектов объясняется их подпаданием под одно
общее понятие (концепт).
В данном определении под понятием подразумевается ментальное понятие или предикат языка мышления (language of thought).
Общий недостаток этих позиций – превращение внутренних
свойств объекта во внешние отношения с предикатом или понятием.
Красный шар красен лишь потому, что он находится во внешнем для
42

Глава 2. Универсалии
него отношении (extrinsic relation) с языком или сознанием, содержащим соответствующее понятие. Кроме того, обе этих теории переворачивают объяснение с ног на голову. Шар не является красным изза того, что ему можно приписать соответствующий предикат, но,
наоборот, предикат приписывается шару из-за его цвета. Предметы
обладали свойствами и до появления человека создавшего понятия и
предикаты. Из-за этих недостатков подавляющее большинство номиналистов придерживается той или иной из оставшихся позиций.
Для номиналиста множеств (классов) объяснение качественного сходства вещей сводится к их принадлежности к одному множеству (set) вещей.
(НМ) Номинализм множеств или классов (Class Nominalism):
качественное сходство объектов объясняется их принадлежностью к
одному множеству объектов.
Эта теория отождествляет свойство и соответствующее множество. Например, белизна – это просто множество всех (существующих, существовавших или будущих существовать) белых объектов.
Причем наличие такого множества – грубый факт, не нуждающийся
в объяснении. Любое множество объектов соответствует какомулибо свойству. Это приводит к очень контринтуитивному признанию
невероятно огромного числа свойств, большинство из которых не
имеет названия ни на одном языке. Например, множество, состоящее
из Эйфелевой башни и президента США Трампа тоже соответствует
особому свойству, присущему только этим двум объектам.
Помимо противоречия здравому смыслу, эта теория сталкивается и с другими трудностями. Можно выделить две наиболее серьезные проблемы.
Первая из них возникает в связи с контингентностью (случайностью) большинства свойств. Кажется интуитивно верным, что
сколько бы ни было в нашем мире белых объектов, их могло бы быть
на один больше. Здесь и возникает проблема. Математическое множество включает все свои элементы с необходимостью. Отнять или
прибавить один элемент – значит превратить данное множество в
другое. Поэтому, если бы в нашем мире было бы на один белый объект больше, то привычного нам свойства белизны просто бы не существовало (другое множество – другое свойство).
Вторая трудность – наличие в мире (или хотя бы возможность
наличия) коэкстенсивных свойств (свойств, которые присущи одним
43

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
и тем же объектам). В философской литературе часто приводят пример с двумя такими свойствами – «наличие почек» и «наличие
сердца». В нашем мире все животные, обладающие почками, обладают и сердцем. Получается, что эти два свойства тождественны одному и тому же множеству животных, а значит тождественны между
собой. Но очевидно, что это два разных свойства. Номиналисты могут избежать этой проблемы, приняв модальный реализм Д. Льюиса
(см. главу 9) и отождествив свойства со множествами всех возможных, а не только актуальных соответствующих объектов. Поскольку
в некоторых других возможных мирах есть животные, обладающие
сердцем, но не имеющие почек, два множества уже не будут коэкстенсивными.
Последняя рассматриваемая нами разновидность номинализма тоже отождествляет свойства со множествами, но не оставляет
этот факт без объяснения, а постулирует отношение сходства, которое и объединяет соответствующие объекты.
(НС) Номинализм сходства (Resemblance Nominalism): качественное сходство объектов объясняется ихпринадлежностью к множеству (классу), объединенному отношением сходства (resemblance).
Согласно данной теории, свойство – это множество (класс)
сходства, классическое определение которого было дано Карнапом.
Множество сходства (resemblance class:) множество объектов
X является множеством сходства тогда и только тогда, когда 1. каждый элемент X схож до некоторой степени со всеми другими элементами и 2. ни один объект вне X не схож до той же степени со всеми
элементами X.
Это определение было подвергнуто критике Нельсоном
Гудменом (Nelson Goodman), который показал, что два заявленных
условия не являются ни необходимыми, ни достаточными условиями
существования множества сходства. Две проблемы, указанные
Гудменом, получили название проблемы компаньонства и проблемы
несовершенного сообщества.
Проблема компаньонства (companionship problem) возникает
в следующих случаях. Пусть некое свойство F имеется только у тех
объектов, которые обладают еще и свойством G. Тогда множество
объектов F не будет удовлетворять обоим условиям (хотя,
44

Глава 2. Универсалии
интуитивно, оно должно быть множеством сходства). Множество F
будет частью (подмножеством) множества G и первое условие будет
выполняться (каждый элемент F схож со всеми другими элементами),
но второе условие выполняться не будет (вне F будет существовать
элемент G который будет схож со всеми элементами F до той же степени, что и они схожи между собой, в силу того факта, что каждый
элемент F принадлежит и множеству G). Поясним это на примере.
Представим, что в нашем мире все белые объекты являются еще и
квадратными, но не все квадратные объекты белыми. Получается, что
белые объекты не будут множеством сходства, а белизна не будет
свойством. То есть множество белых объектов будет удовлетворять
первому условию (все белые объекты схожи своей белизной), но не
будет удовлетворять второму. Некоторые не белые, но квадратные
объекты будут схожи со всеми белыми объектами своей квадратностью (так как все белые объекты являются еще и квадратными).
Кажется, что для этой проблемы есть очевидное решение.
Объекты этих множеств схожи в разных отношениях (в первом случае в отношении белизны, а во втором – в отношении квадратности).
Но, к сожалению, номиналист не имеет права говорить о сходстве в
разных отношениях (in different respects). Ведь, по сути, это означает
снова говорить о разных свойствах, тогда как номиналист как раз пытается свести свойства к множествам объектов.
Вторая проблема – проблема несовершенного сообщества
(imperfect community) показывает, что вышеупомянутые критерии не
являются достаточными. Некое множество может удовлетворять
обоим условиям, но не быть множеством сходства. Рассмотрим множество К, состоящее из трех элементов: a (имеющего свойства E и F),
b (имеющего свойства F и G) и c (имеющего свойства E и G). Как мы
можем видеть, каждый элемент имеет два из трех свойств и условие
1 определения удовлетворяется, так как каждый элемент К схож до
некоторой степени со всеми другими элементами. Предположим, что
в мире нет других объектов со свойствами E, F, G и объекты a, b и c
не имеют других свойств. Тогда условие 2 тоже выполнено (ни один
объект вне К не схож со всеми элементами К). По определению, множество К является множеством сходства и должно соответствовать
какому-то свойству. Но какому? Мы видим, что нет свойства, которое
было бы присуще всем трем элементам множества. Множество К –
несовершенное сообщество и не может соответствовать никакому
свойству. Следует заметить, что подобный вывод следует лишь при
условии признания, что количество свойств в мире является скудным
45

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
(sparse) и комбинация свойств не является сама свойством. В противном случае мы могли бы просто указать на свойство «являться E или
F или G», которое имеют все элементы нашего множества. Но большинство философов склонно отвергать подобные дизъюнктивные
свойства.
Философами были предложены разные решения двух проблем Гудмена. Но наибольшую известность получило предложение
Д. Льюиса. Он попытался решить сразу обе проблемы, предложив заменить отношение сходства R другим отношением R! Это новое отношение сходства является контрастивным, переменно полиадическим отношением (contrastive, variably polyadic relation). То есть множество будет множеством сходства, если все его элементы будут коллективно (а не попарно) схожи друг с другом больше, чем со всеми
остальными объектами, не входящими во множество.
R! x1, x2, x3, ... схожи друг с другом и не схожи ни с одним y1,
y2, y3 …
Количество х и у может быть любым и варьироваться в зависимости от ситуации. Проблема несовершенного сообщества будет
решена, так как сходство должно быть коллективным (чего нет в приведенном примере), а проблема компаньонства решена требованием
тоже коллективного противопоставления элементов всем объектам,
не входящим во множество.
Тем не менее многие философы считают подобное отношение
слишком сложным и контринтуитивным, настаивая, что отношение
сходства должно связывать лишь пары объектов. Из-за этих и других
проблем многие метафизики отвергают номинализм в любой из его
разновидностей. Но, не считая реализм подходящим решением, они
предлагают остановиться на полпути между реализмом и номинализмом. К их теории (теории тропов) мы теперь и перейдем.
Тропы представляют собой индивидуальные качества отдельных объектов: красный цвет данного мяча, электрический заряд данного электрона и так далее. Свойства, в свою очередь, отождествляются с множествами (классами) соответствующих тропов. Красный
цвет представляет собой множество всех отдельных красных цветов
всех существующих в мире красных объектов.
(ТТ) Теория тропов (Trope Theory): качественное сходство
объектов объясняется наличием у них тропов, принадлежащих к
46

одному множеству.

Глава 2. Универсалии

Терминология этой теории не устоялась до сих пор, и разные
авторы называют тропы по-разному – моменты у Гуссерля, моды у
Лоу, индивидуальные свойства у Хондериха (Honderich), абстрактные партикулярии у Кэмпбелла (Campbell).
Абстрактными тропы названы в данном случае не потому, что
они являются результатом операции абстрагирования, а потому что,
по словам Дональда Уильямса (Donald Williams), тропы можно охарактеризовать как нечто «частичное, неполное, фрагментарное ... нечто меньшее, чем включающее его целое» 30. От конкретных объектов
тропы отличает неспособность к самостоятельному существованию.
Невозможно представить себе красный цвет, свободно «парящий в
воздухе» и не принадлежащий никакому объекту (хотя не все метафизики согласны с тем, что невозможность представить что-либо влечет метафизическую невозможность).
Теория тропов может избежать множества трудностей, связанных с номинализмом и реализмом. В отличие от реализма, нет
нужды постулировать целиком находящиеся в нескольких местах
сущности (каждый отдельный троп находится в том же месте, что и
обладающий им отдельный предмет). Регресс Брэдли тоже не представляет угрозы (по мнению большинства сторонников теории тропов, конкретные объекты – это пучок, связка тропов и нет нужды в
особом отношении ИНСТАНЦИРОВАНИЯ).
Теория тропов неуязвима и для критики Гудмена. Случаи,
описанные им в проблемах компаньонства и несовершенного сообщества, не возникнут. Каждый троп обладает лишь одной характеристикой и поэтому их множества не могут пересекаться (например,
красный троп принадлежит только множеству всех красных тропов и
никакому другому). А несовершенные сообщества тропов просто не
могут существовать (красный троп характеризуется лишь своей краснотой и ничем другим). Следует заметить, что такие цвета, как красный, здесь упоминаются для простоты изложения. Настоящим тропом будет определенный оттенок красного, определенной яркости,
насыщенности и т. д., для которого у нас нет отдельного названия.
Этот троп рассматривается как обладающий совершенно простым и
неразложимым характером.
30

Williams D. C. On the Elements of Being: I // The Review of Metaphysics. 1953. №7
(1). p. 15

47

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
По мнению большинства сторонников данной теории, характер каждого тропа (краснота данного красного цвета) является его базовой характеристикой, сущностью и не подлежит дальнейшему объяснению. Из этой сущности вытекает объединение тропов в соответствующие множества, с которыми и отождествляются привычные
нам свойства объектов (красный цвет – множество всех красных тропов). Таким образом, тропы объединяются во множества благодаря
внутренним, основанным на их сущности отношениям. Внутренние
отношения (internal relations) – те, для существования которых достаточно простого наличия самих соотносящихся вещей (например, для
отношения «выше на два сантиметра» не требуется ничего, кроме
простого существования двух объектов, обладающих соответствующими размерами). Напротив, для наличия внешних отношений
(external relations) существования объектов недостаточно. Чтобы
быть, например, «состоящими в браке», два человека должны не просто существовать, но и пройти соответствующую церемонию.
Объединение тропов во множества с помощью внутренних отношений избавляет от необходимости постулирования каких-либо
дополнительных отношений (вроде отношения сходства).
Но теория тропов не обходится и без собственных трудностей.
Первая из них получила название проблемы Хохберга-Армстронга
(Hochberg-Armstrong problem). Она исходит из того, что любые логически независимые пропозиции должны иметь собственный фактор
истинности. Рассмотрим две пропозиции, касающиеся тропов:
(Т1) Троп x1 абсолютно схож с тропом x2.
(Т2) Троп x1 нумерически отличен от тропа x2.
Тропы обычно представляются как абсолютно простые (красный троп исчерпывается своей краснотой), и в результате обе этих
пропозиции могут иметь в качестве факторов истинности только сами
тропы x1 и x2. Но эти пропозиции логически независимы и должны
иметь разные факторы истинности. Для решения этой проблемы сторонники тропов должны отказаться либо от их простоты, либо от признания разных факторов истинности для разных пропозиций.
Поскольку тропы представляются как абсолютно простые,
возникает другая трудность, связанная с интуитивно правдоподобными принципами насыщения (thickening principles).
48

Глава 2. Универсалии
Насыщение цвета: каждый цветной объект имеет определенную форму.
Насыщение формы: каждый объект, имеющий форму, имеет
определенный размер.
Получается, что красный троп мяча не может исчерпываться
своей краснотой, а должен иметь определенную форму и размер (а
именно, форму и размер мяча, которому он принадлежит). Обладающий формой и размером красный троп все больше напоминает сам
мяч. Сторонник теории тропов может ответить, что, хотя принципы
насыщения и кажутся правильными, применимы они только к конкретным объектам, а не к тропам. Цветовой троп красноты не может
иметь форму или размер. Он может лишь сосуществовать в пространстве с другими тропами – тропом формы и тропом размера.
Следующая проблема – возможный обмен тропами между
объектами. Представим два мяча, имеющих абсолютно одинаковый
оттенок зеленого цвета. Согласно теории тропов два этих зеленых
цвета – это два совершенно одинаковых, но отдельных и независимых
друг от друга тропа. Получается, мы можем представить себе, что
мячи обменяются этими тропами. Но этот обмен будет совершенно
необнаружимым и не внесет в мир никаких качественных или каузальных изменений. Интуитивно кажется, что такой сценарий не должен быть возможен, он должен быть, по словам Армстронга, «пустой
возможностью (empty possibility)», то есть вообще не быть возможным. Тем не менее сторонники теории тропов вынуждены признать
такую возможность (подобная трудность не возникает у реалиста, для
которого оба зеленых цвета – это нумерически одна и та же универсалия). Данную проблему можно решить, признав, что тропы по
своей сущности (essentially) принадлежат соответствующим объектам и не могут переноситься с одного объекта на другой.
Несмотря на эти проблемы, теория тропов (по мнению ее сторонников) обладает одним неоспоримым преимуществом: она самая
онтологически экономная из всех альтернатив. Поэтому на основании
принципа Оккама ее и следует предпочесть. Как пишет Кэмпбелл,
теория тропов может стать полной онтологией всего с одной категорией (one-category ontology), если мы будем рассматривать конкретные объекты как пучки или связки (bundle) тропов. Впрочем, противники теории считают, что ее недостатки перевешивают онтологическую экономию.
49

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор

Список литературы
1. Armstrong D. M. Universals. Boulder, Westview Press, 1989.
2. Ehring D. Tropes. Properties, Objects, and Mental Causation. Oxford,
Oxford University Press, 2011
3. MacLeod M. C., Rubenstein E. M. Universals // The Internet Encyclopedia of Philosophy https://iep.utm.edu/universa/.
4. Maurin A. S. If Tropes. Dordrecht, Kluwer Academic Publishers,
2002.
5. Maurin, Anna-Sofia, "Tropes", The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Summer 2018 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL =
https://plato.stanford.edu/archives/sum2018/entries/tropes/.
6. Moreland J. P. Universals. Chesham, Acumen, 2001.
7. Rodriguez-Pereyra, Gonzalo, "Nominalism in Metaphysics", The
Stanford Encyclopedia of Philosophy (Summer 2019 Edition), Edward
N. Zalta (ed.), URL = https://plato.stanford.edu/archives/sum2019/entries/nominalism-metaphysics/.

50

Глава 3. Партикулярии

Глава 3. Партикулярии

В зависимости от принятия той или иной теории свойств, философы по-разному представляют себе и обычные, конкретные объекты. Мы рассмотрим разные возможные ответы на вопрос: являются
ли партикулярии метафизически простыми или же состоят (в метафизическом смысле) из каких-либо элементов? Прежде всего следует
провести различие между материальными и метафизическими составляющими объекта. Возьмем, к примеру, стол. Он состоит из таких
материальных частей, как столешница, ножки или (на более фундаментальном уровне) молекулы и атомы. Их называют материальными
частями (вопросы мереологии и материальной композиции будут рассмотрены в главе 14). Метафизически же стол может состоять (по
мнению разных философов) из таких элементов как универсалии,
тропы и т. д. Например, Бенджамин Куртис (Benjamin Curtis) считает 31 элементами универсалии, а Питер Симонс (Peter Simons) –
31

Curtis B. The Rumble in the Bundle. // Noûs. 2014 № 48(2) рр. 298-313

51

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
тропы 32. Их принято называть метафизическими частями или конституентами.
Можно выделить 33 два основных подхода к метафизическому
строению конкретных партикулярий в связи с их отношением к свойствам. В соответствии с первым подходом (конституентная онтология) свойства – в буквальном смысле являются частями характеризуемых ими партикулярий. Согласно второму подходу (реляционная
онтология) свойства – отдельные сущности, лишь внешне связанные
с партикуляриями. Реляционная онтология предполагает, что партикулярии и свойства связаны фундаментальным, базовым отношением
инстанцирования. В этом плане она менее онтологически экономна,
чем конституентная онтология, которой достаточно лишь отношения
части и целого. Также реляционная онтология не может свести партикулярии к пучкам свойств и вынуждена признавать фундаментальность как партикулярий, так и свойств.
(РО) Реляционная онтология (relational ontology): инстанцирование является фундаментальным отношением между партикуляриями и свойствами и не сводится к отношению часть-целое.
Данная позиция не завоевала большой популярности в современной философии, поскольку она сталкивается с серьезной проблемой, так называемым возражением от внешнего отношения (extrinsic
relation).
Сторонники реляционной онтологии определяют характер
вещи через инстанцирование ею набора универсалий, то есть через ее
отношение к универсалиям. Однако характер вещи – это ее внутренняя характеристика (intrinsic feature), в то время как нахождение в каком-либо отношении к другой сущности (в данном случае к универсалии) является внешней характеристикой (extrinsic feature). То есть
реляционная онтология принимает нечто внутреннее за нечто внешнее.
Сторонники данной позиции могут настаивать, что, вопреки
нашей интуиции, партикулярии не обладают в фундаментальном
смысле внутренними свойствами и все свойства сводятся к отношению инстанцирования между партикуляриями и универсалиями.
Simons P. Particulars in Particular Clothing: Three Trope Theories of Substance. // Philosophy and Phenomenological Research. 1994. № 54(3) рр. 553-575
33 Koons R. C., Pickavance T. H. The Atlas of Reality: A Comprehensive Guide to Metaphysics. Malden, Wiley Blackwell, 2017 р. 175
32

52

Глава 3. Партикулярии
Впрочем, большинство философов находят такой ответ крайне контринтуитивным и неудовлетворительным и придерживаются той или
иной версии конституентной онтологии. Конституентная онтология
полагает, что характер любой вещи всецело определен ее внутренними частями в их взаимной связи. Поскольку каждая партикулярия
обладает множеством свойств, каждое из них должно входить в ее состав.
(КО) Конституентная онтология (constituent ontology): отношение инстанцирования между партикулярией и свойством сводится
в широком, немереологическом (non-mereological) смысле к отношению целого и его части.
Следствием данной онтологии является вывод о производном,
не фундаментальном характере окружающих нас вещей, конкретных
партикулярий. Они могут быть полностью редуцированы к своим составляющим частям, хотя философы расходятся в вопросе о необходимости каких-либо других немереологических частей помимо
свойств. Мы рассмотрим несколько различных теорий, принадлежащих к конституентной онтологии.
Теория пучка (bundle theory), ТП, полностью редуцирует партикулярии к их свойствам, не вводя каких-либо дополнительных составляющих. Вещи не являются чем-то сверх и помимо (nothing over
and above) своих свойств, инстанцированных в одном и том же месте
пространства и времени. Например, лежащий на столе красный мяч –
это совокупность, пучок таких свойств, как быть красным, быть шарообразным, быть твердым, иметь такое-то положение в пространстве-времени и так далее. Партикулярия как самостоятельная категория становится ненужной. Теорию пучка можно сформулировать поразному, в зависимости от того, как именно мы будем представлять
отношение между свойствами и партикулярией:
(ТПЦ) Партикулярия является целым, состоящим только из
инстанцированных свойств в качестве немереологических частей.
(ТПМ) Партикулярия является множеством (set), элементами
которого являются только инстанцированные свойства.
Как мы видели в предыдущей главе, свойства можно понимать по-разному, как универсалии или как тропы. В результате мы
53

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
получаем еще одно подразделение ТП, что дает нам четыре вида теории: партикулярия – целое, состоящее либо из универсалий, либо из
тропов и партикулярия – множество, элементами которого являются
либо универсалии, либо тропы. Классической считается версия ТП, в
которой свойства представляют собой универсалии. Ее мы и будем
рассматривать далее.
К достоинствам теории можно отнести ее экономность. В ее
онтологии нет отдельной категории партикулярий. Как свойства, так
и конкретные объекты полностью объясняются с помощью одной и
той же онтологической категории универсалии. Однако далеко не все
философы считают ТП успешной и приемлемой. Против нее был выдвинут ряд возражений, наиболее известные из которых (вместе с возможными ответами сторонников ТП) мы сейчас рассмотрим. Мы будем рассматривать возражения исходя из ТПМ, в которой партикулярия – это множество универсалий, поскольку именно эта версия является самой распространенной.
ТПМ считает вещи множеством свойств, но не всякое такое
множество может быть вещью. Например, множество {быть слоном,
быть красным, быть шарообразным}, элементы которого инстанцированны разными партикуляриями, само партикулярией не является.
Подобных слонов не существует. ТПМ следует дополнить, так как
простого инстанцирования оказывается недостаточно.
Второе возражение можно сформулировать следующим образом: если все вещи являются множествами свойств, то они будут
вечными, необходимо существующими объектами. Если элементы
множества необходимо существуют (как это делают универсалии), то
и само множество необходимо. Но это явно абсурдно: красный мяч
на моем столе не существует с необходимостью. Он мог бы вовсе не
существовать или быть белым и т. д.
Третье возражение исходит из того факта, что вещи обладают
свойствами. Мяч является красным. Но может ли быть красным множество двух свойств {быть красным, быть шарообразным}? Может
ли вообще какое-либо множество быть красным? Не будет ли это категориальной ошибкой (category mistake)?
Для решения этих трех проблем сторонники ТП могут внести
в нее уточнение. Вещами являются не любые множества свойств, но
только множества, элементы которых связаны определенным отношением. Разные философы называют его по-разному: отношение совместного
инстанцирования
(co-instantiation),
соприсутствия
(compresencе), совместности (togetherness) и так далее. Это
54

Глава 3. Партикулярии
отношение связывает свойства, если и только если они совместно образуют одну и ту же вещь. Между элементами множества {быть слоном, быть красным, быть шарообразным} такого отношения нет. Данное отношение является контингентным: если два свойства совместно инстанцированы (как краснота и шарообразность в красном
мяче), то происходит это без необходимости (шарообразность могла
быть инстанцирована вместе с белизной и мяч был бы белым). Следовательно вещи не являются необходимыми, поскольку в их составе
присутствует контингентное отношение. При введении этого отношения ТП может отрицать, что {быть красным, быть шарообразным} является красным. Свойствами (краснота, шарообразность) обладают
только те множества, элементы которых связаны отношением совместного инстанцирования и которые являются полными, то есть
включают в себя все свойства, необходимые для получения конкретной вещи (цвет и форма без всех остальных свойств не будут полным
набором).
Следующая проблема касается возможности изменения вещей. Для всех очевидно, что вещи могут изменяться: приобретать
другой цвет или менять форму. Но, если вещи – это множества
свойств, то возможность изменений становится проблематичной.
Если принять ТП, то изменение – это процесс, в котором некоторое
множество, оставаясь самим собой, теряет или приобретает какойлибо элемент. По определению множества это невозможно, оно не
может изменять свои элементы на другие, не становясь другим множеством.
Еще одно возражение опирается на признаваемый многими
философами факт, что вещи могут иметь как сущностные (о сущности см. главу 7), так и акцидентальные свойства. Мяч можно перекрасить из красного в зеленый, но он останется тем же самым мячом.
Цвет для него – акцидентальное свойство. Но у него могут быть и
сущностные свойства, которые он потерять не может (например,
свойство быть мячом). Если все вещи – множества, то их элементы
будут равноправны и данное деление потеряется.
Чтобы решить последние две проблемы ТП можно модифицировать. Некоторые философы, например Питер Симонс 34 (Peter
Simons), предложили разделить все множества, которым тождественны вещи, на два подмножества, первое из которых (ядро) будет
Simons P. Particulars in Particular Clothing: Three Trope Theories of Substance. //
Philoso-phy and Phenomenological Research. 1994. № 54(3) рр. 553-575

34

55

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
включать сущностные свойства, а второе (периферия) – акцидентальные. В строгом смысле вещь будет тождественна лишь ядру, которое
будет неизменным. Периферийные свойства могут возникать и исчезать, не нарушая тождество вещи, а значит изменение станет возможным. Однако у модифицированной теории есть свои трудности. Сущность любой вещи будет, скорее всего, включать не слишком большое
число свойств. Например, человек – разумное животное (как его определяли еще с античности) будет тождественен множеству из всего
лишь двух свойств: {быть животным, быть разумным}. Но может ли
конкретный, живой человек быть множеством двух свойств? Такое
представление слишком обедняет конкретные вещи. Кроме того, поскольку все люди имеют одну и ту же видовую сущность (они все –
разумные животные), получится, что человечество – это один и тот
же человек, обладающий одновременно миллиардами разных наборов акцидентальных свойств. Решением этой проблемы будет признание так называемых индивидуальных сущностей. В таком случае Сократа можно будет отождествить с ядром из трех свойств {быть тождественным Сократу, быть животным, быть разумным}. Правда, не
совсем понятно, приемлемо ли свойство быть тождественным Сократу для теории пучка. Можно ли назвать его универсалией? Некоторые философы, например Гонсало Родригес-Перейра (Gonzalo
Rodriguez-Pereyra), считают, что – нет 35. Быть тождественным Сократу является так называемым нечистым свойством (impure
property), то есть свойством, неразрывно связанным с конкретной вещью (в данном случае – Сократом). Оно не может быть присуще более чем одному объекту и не может быть универсалией.
Наиболее серьезной проблемой для ТП, в которой свойства
представляют собой универсалии, является ее приверженность
крайне спорному принципу тождества неразличимых (ПТН). Его
можно сформулировать так:
(ПТН) Если для каждого свойства F, объект х обладает F, если
и только если объект у обладает F, то х тождественен у. На языке символической логики: ∀F (Fx ↔ Fy) → x=y.
Если вещи – это множества универсалий, то двух одинаковых
вещей (имеющих одни и те же свойства) существовать не может. Если

Rodriguez-Pereyra G. The Bundle Theory is compatible with distinct but indiscernible particulars. // Analysis. 2004. №64(1) рр. 72-81

35

56

Глава 3. Партикулярии
два множества состоят из одних и тех же элементов, то на самом деле
это одно множество, а не два. ПТН должен быть необходимо истинным в отношении конкретных вещей. Проблема в том, что мы можем
придумать гипотетические сценарии, в которых две разных вещи
имеют одни и те же свойства. Это будет контрпримером для ПТН, а
значит он не будет необходимо истинным. Один из наиболее известных таких сценариев был предложен Максом Блэком (Max Black) в
статье 1952 года «Тождество неразличимых» («The Identity of
Indiscernibles»): «Не является ли логически возможным, что вселенная могла бы не содержать ничего, кроме двух совершенно похожих
сфер? Мы можем предположить, что каждая была сделана из химически чистого железа, имела диметр в одну милю, что они имеют одинаковую температуру, цвет и так далее, и что не существует ничего
другого. Тогда каждое качество, реляционная характеристика одной
будет также свойством другой. Итак, если то, что я описываю логически возможно, то не является невозможным, что у двух вещей все
свойства общие» 36. Кроме этого, возможный мир Блэка обладает билатеральной симметрией: обе сферы находятся на одинаковом расстоянии от центра вселенной, две половины которой невозможно отличить друг от друга. Как кажется, такой мир вполне логически возможен, он не содержит внутренних противоречий. Сторонники ТП не
могут просто отвергнуть этот мысленный эксперимент, им надо искать другое решение проблемы. Было предложено несколько подобных решений.
Как утверждает 37 Джон OʼЛири-Хоторн (John O'LearyHawthorne), сторонники ТП могут утверждать, что две сферы из мира
Макса Блэка – это на самом деле одна сфера, расположенная сразу в
двух местах. Универсалии, по мнению многих философов (которые в
принципе признают их существование), находятся одновременно во
множестве мест. Краснота, например, одновременно расположена во
всех тех местах, где есть красные предметы. Если вещи – это множества универсалий, то нет ничего удивительного в том, что они тоже
могут быть в нескольких местах одновременно. О сфере из мира
Блэка можно сказать, что она находится на некотором расстоянии от
самой себя. Для некоторых философов такой ответ неприемлем. По
их мнению, он недопустимым образом меняет описание мира, данное
36

Black M. The Identity of Indiscernibles // Mind. 1952. № 61 (242). p. 156
O'Leary-Hawthorne J. The Bundle Theory of Substance and the Identity of Indiscernibles
// Analysis. 1995. № 55(3). рр. 191-196
37

57

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
самим Максом Блэком: по условию мысленного эксперимента в мире
находятся две сферы, а не одна. Ответ OʼЛири-Хоторна просто обходит это условие.
Еще одно возможное решение – признать существование этостей (haecceities) или индивидуальных сущностей, о которых мы уже
говорили выше. Сторонники ТП могут настаивать на том, что этости
– это универсалии, хотя они и могут быть присущи лишь одному объекту в данном возможном мире. Противники этого решения могут согласиться с признанием этостей универсалиями. Тем не менее они могут сказать, что этости не являются естественными свойствами, то
есть на них не основывается реальное сходство между вещами и/или
наличие у них каких-либо каузальных сил. Но только естественные
свойства могут быть элементами множеств, которыми являются конкретные вещи (сторонники этостей с этим, конечно же, не согласятся).
Проблема Блэка также решается отказом от универсалий и заменой их тропами. Два качественно тождественных шара будут множествами с разными элементами: каждый будет состоять, например,
не из шарообразности вообще, а из своей собственной шарообразности. Принцип тождества неразличимых остается в силе: если две
вещи – это множества из одних и тех же тропов, то мы имеем дело с
одной вещью, а не с двумя.
Для многих философов эти и другие проблемы с теорией
пучка (считающей вещи пучком универсалий) делают ее неприемлемой. По их мнению, все попытки свести партикулярии к универсалиям обречены на провал. Во всех вещах присутствует некий субстрат, основа, несводимая к универсалиям. Поэтому теория этих философов и получила название теории субстрата (substratum theory).
Как и ТП, она может быть представлена в двух вариантах:
(ТСЦ) Партикулярия является целым, состоящим свойств и
субстрата в качестве частей.
(ТСМ) Партикулярия является множеством (set), элементами
которого являются свойства и субстрат.
Центральным для ТС является понятие субстрата, с помощью
которого сторонники ТС надеются преодолеть трудности присущие
ТП. Многие сторонники ТС считают, что субстрат является так называемой чистой партикулярией (bare particular). Чистые пратикулярии
58

Глава 3. Партикулярии
входят в состав всех вещей и являются носителями их свойств.
Именно они инстанцируют свойства каждой вещи и обеспечивают ее
индивидуальность, выполняя роль аналогичную отношению соприсутствия в ТП. Однако только вещь в целом обладает свойствами, чистые пратикулярии по определению лишены качественного характера
(qualitative character). Это помогает ТС обойти многие из трудностей,
с которыми сталкивается ТП: чистые партикулярии являются контингентными, именно они превращают множества универсалий в конкретные вещи. Тождество партикулярии при изменении ее свойств
обеспечивается тождеством входящей в ее состав чистой партикулярии. Возможный мир Макса Блэка также не создает проблем для ТС:
две сферы вполне могут быть одинаковыми по всем своим свойствам,
но в их состав входят две разных чистых пратикулярии, поэтому
сферы не являются тождественными.
Однако само понятие чистой партикулярии кажется многим
проблематичным и неприемлемым. Главная проблема заключается в
том, что чистые партикулярии являются носителями всех свойств
партикулярий, но сами по себе каких-либо свойств лишены. Не является ли это внутренне противоречивым? Некоторые сторонники ТС
не видят в этом ничего необычного. Партикулярии без свойств действительно выглядели бы странно (или были бы невозможны), но чистые партикулярии – не партикулярии, а составные части партикулярий. Отсутствие свойств – их характерная особенность. Густав Бергман (Gustav Bergmann) пишет по этому поводу так: «Это понятие [понятие чистой партикулярии] … состоит из двух частей. Чистые партикулярии не являются и не обладают природами [natures]. Любые
две из них различаются не внутренне [intrinsically], а только нумерически. В этом их чистота. Для чистой партикулярии невозможно быть
«в» более чем одной обычной вещи. В этом их партикулярность» 38.
Такой ответ не нашел широкой поддержки, поскольку большинству
сторонников ТС кажется очевидным, что свойства есть у всего.
По мнению Армстронга, чистые партикулярии (он их называет скудными – thin и противопоставляет насыщенным – thick; совсем лишенные свойств чистые партикулярии Армстронг не признает) являются чистыми не потому, что вовсе лишены свойств, а потому, что не являются тождественными совокупности своих свойств
(что отличает их от обычных партикулярий в представлении ТП) и не
38

Bergmann G. Realism: A critique of Brentano and Meinong. Madison, University of
Wisconsin Press, 1967 p. 24

59

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
имеют их в качестве составных частей (что отличает их от обычных
партикулярий в представлении ТС). Армстронг пишет следующее:
«Скудная партикулярия – это а, взятая отдельно от своих свойств
(субстрат). Она связана со своими свойствами через инстанцирование, но не тождественна им. Она не является чистой, поскольку,
чтобы быть чистой, она должна была бы не инстанцировать никакие
свойства… Тем не менее это не единственный способ, каким можно
представлять партикулярию. Ее можно представить как включающую свойства. На самом деле, это кажется стандартным способом
нашего представления партикулярий. Это насыщенная партикулярия.
Но насыщенная партикулярия, поскольку она заключает в себе
[enfolds] как чистые партикулярии, так и свойства, скрепленные вместе инстанцированием, не может быть ничем иным, как положением
дел [state of affairs] … Следовательно, в одном смысле партикулярия
лишена свойств. Это скудная партикулярия. В другом смысле она заключает в себе свойства. В последнем случае это насыщенная партикулярия и положение дел. Я думаю, это решает проблему, поднятую
антиномией чистых пратикулярий» 39.
Другие философы предлагают различать два способа, каким
партикулярия может обладать свойствами. То есть они постулируют
два разных отношения инстанцирования (экзеплификации). Уильям
Олстон (William Alston) предлагает провести такое различие: «Давайте назовем отношение экзеплификации, которое существует
между субстратом и универсалией «подлежанием» [underlying]. Как
мы уже сказали, при любом подобном отношении возникнет сложное
целое, состоящее из субстрата и одной или более универсалий, которым он подлежит. Это целое – то, о котором мы обычно думаем, как
о конкретной определенной [qualified] индивидуальной вещи – подобно камню, человеку или стулу… Этот конкретный индивид также
будет поддерживать определенное отношение к каждому из своих
свойств, которое будет разновидностью отношения части и целого и
которое также может быть верно названо «экземплификацией». Мы
определенно могли бы в обычной ситуации сказать, что карандаш экзеплифицирует желтый цвет, в добавок к конечному субстрату карандаша, если он есть, экзеплифицирующему цвет. Давайте назовем этот
вид экзеплификации «включением» [inclusion]. Мы теперь можем перейти к проведению нескольких различий между двумя отношениями. Например, первое отношение внешнее, а второе внутреннее.
39

Armstrong D. M. Universals. Boulder, Westview Press, 1989 p. 95

60

Глава 3. Партикулярии
Субстрат может подлежать совершенно другим свойствам по сравнению с теми, которым он фактически это делает и все же быть тем же
самым субстратом; поскольку он не включает никаких свойств, его
тождество не зависит от его ассоциации с одним множеством универсалий, скорее чем с другим. Но конкретный индивид не может перестать включать любое из своих свойств и все же быть точно тем же
индивидом… В терминах данного различия мы можем охарактеризовать «чистую» партикулярию как то, что подлежит универсалиям, но
не включает их» 40.
Многие противники ТС находят такие решения маловразумительными. Для них непонятно, как нечто можно рассматривать в отрыве от тех свойств, которыми оно обладает. Еще одна проблема касается индивидуации чистых партикулярий. Если они лишены качественного характера, то как мы можем различить две разных чистых
партикулярии и как они могут служить принципом индивидуации
конкретных вещей? Вернемся к качественно тождественным сферам
Блэка. ТС полагает, что они отличаются друг от друга благодаря тому,
что в их состав входят две нумерически различные чистые партикулярии. Но сами эти партикулярии лишены каких-либо качеств, которые могли бы стать основанием для их различия. Нумерическое различие чистых партикулярий является так называемым грубым фактом, то есть фактом, лишенным какого-либо объяснения.
Последней из рассмотренных нами станет теория, пытающаяся возродить аристотелевский подход к партикуляриям. Мы назовем
ее неоаристотелевской (НА), хотя следует сразу заметить, что этот
термин используется в других разделах философии (например, в
этике) для обозначения совсем иных теорий. ТП и ТС (в своих классических версиях) исходят из того, что свойства представляют собой
абстрактные универсалии, которые могут находиться сразу в нескольких местах. Одна и та же, нумерически тождественная универсалия (например, обладать массой в 31 грамм) может быть частью
многих вещей. В соответствии с ТП вещи исчерпываются такими
универсалиями, а ТС добавляет в их состав еще один компонент –
субстрат. Сторонники НА полагают, что существует и другой тип
универсалий. Первый тип, о котором мы только что сказали, они
называют универсалиями свойств (property universals). Кроме них существуют еще субстанциальные универсалии или субстанциальные
40

Alston W. P. Particulars – bare and qualified // Philosophy and Phenomenological Research. 1952. № 15. pp. 257-258

61

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
виды (substance kinds). Отдельные случаи (instances) первого вида
универсалий являются свойствами партикулярий – быть красным,
быть круглым и так далее. В противоположность этому, отдельные
случаи второго вида универсалий являются не свойствами партикулярий, а самими партикуляриями – быть человеком, быть собакой,
быть яблоком и так далее. Когда инстанцируется (экземплифицируется) универсалия быть собакой, то у нас (в силу особенности самой
универсалии) получается отдельная, конкретная вещь – определенная
собака. Пользуясь этим различием, Синтия Макдональд (Cynthia
Macdonald) предлагает следующую формулировку НА. Свой вариант
теории она называет теорией партикулярии как экземплификации
свойства (property exemplification account of substances):
(НАМ) Партикулярия является экземплификацией субстанциальной универсалии в конкретном месте и времени.
Красное яблоко, лежащее в данный момент на моем столе, обладает свойством быть красным, оно инстанцирует соответствующую универсалию. Вместе с тем это яблоко является (а не обладает)
отдельным случаем свойства быть яблоком.
Субстанциальные универсалии образуют иерархию, поэтому
каждая вещь является случаем более чем одной подобной универсалии. Отдельная кошка будет случаем таких универсалий, как быть
млекопитающим, быть животным и так далее. Однако основной,
предопределяющей все остальное, будет принадлежность к так называемой атомарной, то есть фундаментальной субстанциальной универсалии. Для кошки это будет универсалия быть кошкой или (если
быть более точным) быть представителем вида Felis catus. Пользуясь этим уточнением, Макдональд формулирует свою теорию в виде
двух условий, которые должны выполняться всеми партикуляриями
– условие существования и условие тождества 41:
Условие существования (existence condition): партикулярия [x,
P, t] существует, если и только если атомарное сущностно-видовое
свойство (substance-kind property) Р экземплифицировано в месте х в
момент времени t.

41

Macdonald C. Varieties of Things: Foundations of Contemporary Metaphysics. Oxford,
Wiley-Blackwell, 2005 p. 118

62

Глава 3. Партикулярии
Условие тождества (identity condition): необходимо, что партикулярия [x, P, t] тождественна с партикулярией [y, Q, t’], если и
только если место х тождественно месту у, атомарное субстанциально-видовое свойство Р тождественно атомарному субстанциально-видовому свойству Q, а момент времени t моменту времени t’.
Макдональд подчеркивает, что не следует думать, что партикулярии состоят из свойств, мест и моментов времени как из своих
частей. Частями материальной партикулярии могут быть молекулы
или атомы, но не свойства или места. Она обозначает партикулярию
через [x, P, t], но это (по ее словам) лишь каноническое описание партикулярии, из которого не следует, что она включает в себя или состоит из х или Р. В связи с этим теория Макдональд не является редукционистской, она не пытается свести партикулярию к неким более
базовым категориям, как это делает, например, ТП, редуцируя ее к
универсалиям.
Кроме теории Макдональд было предложено еще множество
вариантов НА. Многие из них опираются на аристотелевские понятия
материи и формы, то есть пытаются возродить гилеморфизм (ГМ).
Разные версии современного гилеморфизма были предложены Робертом Кунсом (Robert Koons), Марком Джонстоном (Mark Johnston),
Уильямом Яворски (William Jaworski), Кэтрин Кослицки (Kathrin
Koslicki) и другими. Мы рассмотрим некоторые из них.
Все разновидности ГМ сходятся на том, что партикулярии в
коком-то смысле (нуждающемся в последующем уточнении) состоят
из материи и формы. Кэтрин Кослицки определяет его так: «гилеморфизм – это позиция популярная среди неоаристотелевских метафизиков, в соответствии с которой единые целые [unified wholes] (предположительно такие, как организмы) в каком-то смысле являются соединениями материи (hyle) и формы (morphe)» 42.
(ГМ) Партикулярия является целым, состоящим в некотором
смысле из формы и материи.
В каком именно смысле партикулярии состоит из формы и материи, и что именно из себя представляет форма (материя вызывает
меньше споров), разные философы представляют по-разному. Марк
42

Koslicki K. Substance, Independence and Unity // Feser E. (ed.) Aristotle on Method and
Metaphysics. London, Palgrave/MacMillan, 2013 p. 169

63

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
Джонстон полагает, что форма не является еще одной частью партикулярии в дополнение к ее материальным частям. Форма – это отношение между частями, принцип их единства. Джонстон дает следующую схему для определения любых партикулярий: «Для… (здесь
называется вещь) … быть это для… (здесь указываются некоторые
части) …обладать свойством или находиться в отношении… (здесь
указывается принцип единства)» 43. Для пояснения этой общей схемы
Джлнстонприводит несколько конкретных примеров: «для этой молекулы соляной кислоты быть – это для этого положительного иона
водорода и этого отрицательного иона хлора быть связанными вместе…Для этого конкретного поезда быть – это для данного локомотива и достаточного числа данных вагонов быть сцепленными вместе,
причем локомотив присоединен в позиции, из которой он может тянуть или двигать вагоны» 44. То есть материей партикулярии могут
быть те части, из которых она непосредственно составлена: для молекулы ими будут атомы, а для поезда – вагоны и локомотив. Форма –
это тот конкретный вид связи, которые объединяет части вместе: химическая связь для молекулы, механическое сцепление для поезда.
Джонстон заявляет, что его теория может быть названа гилеморфизмом, поскольку ее главная идея в том, что «каждая сложная вещь допускает реальное определение или утверждение о ее сущности в терминах ее материи, понимаемой как части или компоненты и ее
формы, понимаемой как принцип единства. Когда части вещи сами
являются сложными, они в свою очередь будут иметь собственные
принципы единства (формы) и подлинные части (материю) и так далее и так далее либо ad infinitum, либо заканчивая чем-то неопределимым или простым» 45.
Уильям Яворски понимает под формой структуру, как особый, не редуцируемый к чему-то другому, компонент партикулярии.
По поводу ГМ он пишет так: «гилеморфизм утверждает, что структура (или организация, форма, расположение, порядок или конфигурация) является базовым онтологическим и объяснительным принципом. Некоторые индивиды, парадигмально живые организмы, состоят из материалов, которые структурированы или организованы
разными способами. Вы и я – не просто количества физических материалов; мы – количества физических материалов с определенной
43

Johnston M. Hylomorphism. // The Journal of Philosophy. 2006. № 103 (12). p. 658
ibid. p. 658
45
ibid. p. 658
44

64

Глава 3. Партикулярии
организацией или структурой. Эта структура отвечает за то, что мы
являемся и пребываем людьми, и она ответственна за то, что мы
имеем те определенные связанные с развитием, метаболические, репродуктивные, перцептивные и когнитивные способности, которые
мы имеем» 46. Свою разновидность ГМ Яворски называет структурным реализмом.
Структура, по мнению Яворски, является центральным понятием ГМ и играет четыре главных роли:
1. Структура является нередуцируемым онтологическим
принципом и отвечает за то, что вещи сущностно такие, какие они
есть.
2. Она действует как нередуцируемый объяснительный принцип, который, по крайней мере частично, объясняет на что способны
вещи, какими силами они обладают.
3. Структура объясняет единство составных (composite) вещей, включая пребывание одной и той же живой вещи, в то время как
она динамически приобретает/теряет материю и энергию.
4. Она дает нам возможность понять место ментальных феноменов в природном мире.
Один из недостатков теории Яворски – ее несовместимость с
физикализмом (которого придерживается значительное число философов), поскольку структура является самостоятельным началом, дополняющим постулируемые физикой объекты, свойства и отношения. Сам Яворски признает эту несовместимость, но полагает, что ее
достоинства перевешивают этот недостаток. Тем не менее он утверждает, что теория достаточно близка к нередуктивному физиализму,
чтобы быть приемлемой для его сторонников.
Близость теории Яворского и других современных гилеморфистов к нередуктивному физикализму приводит их к серьезной проблеме. Настолько ли нередуцируема структура (или форма вообще),
насколько они считают? Говард Робинсон в своей статье для Стэнфордской энциклопедии философии приводит такой аргумент:
«1. Понятие структуры существенно для всех или большинства естественных наук.
2. Если что-то существенно для корректного объяснения или
46

Jaworski W. Structure and the Metaphysics of Mind. Oxford, Oxford University Press,
2016 p. 1

65

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
понимания, это стоит рассматривать реалистически.
следовательно
3. В мире есть реальные структуры.
Но верно и следующее:
4. Чтобы понятие структуры можно было применять, достаточно, чтобы элементы были расположены в мире определенным образом, и это расположение можно описать без использования понятия
структуры. Это можно сделать, указав место каждого элемента в пространстве и времени и их каузальное влияние друг на друга» 47.
Для многих философов дополнительное начало в виде структуры является ненужным и излишним. Физических объектов и
свойств вполне достаточно для полного описания нашего мира. Нередуцируемая структура должна стать жертвой бритвы Оккама.

Список литературы
1. Armstrong, D. M. A world of states of affairs. Cambridge, Cambridge
University Press, 1997.
2. Bailey A. M. No Bare Particulars. // Philosophical Studies. 2012. №
158. pp. 31–41.
3. Connolly N. Yes: Bare Particulars! // Philosophical Studies. 2015. №
172. pp. 1355–1370.
4. Hoffman J., Rosenkranz G. S. Substance: Its Nature and Existence.
London, Routledge, 1997.
5. Robinson, Howard, "Substance", The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Fall 2021 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL =
https://plato.stanford.edu/archives/fall2021/entries/substance/.
6. Van Cleve J. Three Versions of the Bundle Theory // Philosophical
Studies. 1985 №47 (1). pp. 95 – 107.

47
Робинсон, Говард. Субстанция // Стэнфордская философская энциклопедия: переводы избранных статей / под ред. Д.Б. Волкова, В.В. Васильева, М.О. Кедровой.
URL=http://philosophy.ru/substance/

66

Глава 4. Абстрактные объекты

Глава 4. Абстрактные
объекты

В этой главе мы рассмотрим проблемы, связанные с абстрактными объектами – различие между абстрактным и конкретным, аргументы за и против их существования. Наше внимание будет почти
полностью сосредоточено на математических объектах, признаваемых большинством философов абстрактными объектами par
excellence.
Различие между абстрактными и конкретными объектами
определяется философами по-разному, исходя из разных свойств,
присущих абстрактным объектам или отсутствующих у них. Тем не
менее большинство метафизиков сходятся во взглядах на само различие между абстрактным от конкретным. Этому делению объектов
присуще шесть отличительных черт. Такая характеристика считается
стандартной, но существуют заметные исключения.
Деление является исчерпывающим – оно приложимо ко всему
существующему и каждый из существующих объектов либо абстрактен, либо конкретен.
67

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
Деление является исключительным – ни один объект не может
быть одновременно и абстрактным, и конкретным.
Деление является абсолютным – объекты не могут принадлежать к одной из двух категорий в большей или меньшей степени, не
могут быть более или менее абстрактными/конкретными.
Деление является безотносительным к чему-либо – оно основывается на внутренних свойствах объектов, а не на их отношении к
каким-либо другим объектам.
Деление является постоянным в пространстве-времени – ни
один объект не может быть абстрактным в данном месте или времени
и конкретным в другом.
Деление является модально неизменным – ни один объект не
может сменить свою принадлежность в другом возможном мире; если
он абстрактный, то он таким и останется во всех возможных мирах.
Лински и Залта с этим несогласны. Они считают 48, что возможны контингентно неконкретные (contingently nonconcrete) объекты (например, Шерлок Холмс), которые абстрактны в одном возможном мире
и конкретны в другом.
Примером абстрактных объектов будут пропозиции, свойства, множества, числа и другие математические объекты. К конкретным относятся столы, стулья, планеты, люди и так далее.
Деление абстрактное/конкретное не следует смешивать с делением объектов на универсалии и партикулярии, так как в категорию
абстрактных объектов помимо универсалий входят и другие объекты
(например, пропозиции).
Несмотря на согласие по поводу самого деления, философы
расходятся во взглядах на основание этого деления. Многие пытаются редуцировать деление к какой-то одной черте, характерной
только для абстрактных объектов. Рассмотрим эти попытки более подробно.
Первая попытка отталкивается от кажущейся правильной интуиции о том, что, например, числа не могут где-либо находиться. На
моем столе может быть пять предметов, но мы не можем сказать, что
само число пять лежит на моем столе. Это будет категориальной
ошибкой (category mistake), то есть ошибкой, состоящей в приписывании объектам одной категории свойств, присущих лишь объектам
из другой. Напротив, относительно конкретного объекта – чашки, мы
Linsky B., Zalta E. In defense of the simplest quantified modal logic. // Philosophical Perspectives. 1994. №8 рр. 431–458
48

68

Глава 4. Абстрактные объекты
с полным правом можем сказать, что она стоит на столе. Поэтому
многие философы видят ключевое отличие абстрактных объектов в
отсутствии у них пространственно-временного расположения.
(Абст1): х является абстрактным объектом =df х лишен расположения в пространстве-времени.
Сразу же возникает вопрос о самих регионах пространствавремени: не получатся ли они абстрактными (хотя интуитивно они
конкретны) согласно этому определению. Все конкретные объекты
расположены в том или ином регионе пространства-времени, но сами
регионы (как кажется) лишены такого расположения. Эту проблему
легко решить, просто определив расположение таким образом, что
каждый регион расположен в самом себе.
Но есть и другие, гораздо более существенные проблемы с
этим определением. Многие очевидно абстрактные объекты могут в
соответствии с ним оказаться конкретными. Например, согласно теории имманентных универсалий Д. Армстронга (см. главу 2), они расположены там же, где и инстанцирующие их объекты. Например,
универсалия БЕЛИЗНА целиком находится в каждом из пространственно-временных регионов, занимаемых белыми объектами. Также
существуют разногласия по поводу множеств, элементами которых
являются конкретные объекты (impure sets). Например, множество
всех чашек на моем столе. Одни философы, например, Джерольд
Катц 49 (Jerrold Katz) полагают, что такое множество также расположено на столе, хотя другие, такие как Рой Кук 50 (Roy Cook), отрицают
это. По их мнению, на столе расположены элементы множества, а
само оно не находится в пространстве-времени.
В связи с этими и другими проблемами, определение (Абст1)
не нашло всеобщей поддержки и многие метафизики обратились к
другим характерным особенностям абстрактных объектов. Одна из
таких характеристик – невозможность для абстрактных объектов
вступать в причинно-следственные отношения. Свойства, пропозиции, числа не могут быть созданы, уничтожены или изменены. Поскольку они лишены таких физических характеристик, как масса или
заряд, эти объекты не могут, в свою очередь, оказать влияние на физический мир. Напротив, конкретные объекты постоянно влияют друг
Katz J. Realistic Rationalism. Cambridge, MIT Press, 1998 рр. 117-177
Cook R. Impure Sets Are Not Located: A Fregean Argument // Thought: A Journal of
Philosophy. 2012. № 1(3) р. 219-229
49
50

69

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
на друга. Поэтому, согласно второму определению, абстрактные объекты каузально пассивны.
сивен.

(Абст2): х является абстрактным объектом =df х каузально пас-

В отличие от предыдущего, это определение опирается на гораздо более спорное понятие причинности (по сравнению с ним расположение в пространстве-времени вызывает меньше разногласий).
До сих пор в метафизике нет единого устоявшегося понимания причинности (впрочем, то же можно сказать о многих других, если не о
большинстве, метафизических понятий).
Даже если сторонники этого определения и смогут остановиться на каком-либо одном определении причинности, останется неясным, является ли каузальная пассивность необходимым условием
абстрактности. Такие абстрактные объекты, как свойства или пропозиции, многими считаются вполне каузально активными. Например,
причина того, что выроненная из рук чашка разбилась – ее свойство
хрупкости. На это можно возразить, что само свойство как абстрактный объект лишь фигурирует в метафизическом объяснении данного
события, но не играет никакой реальной каузальной роли. Причина
разбития чашки – сама чашка как конкретный объект и ее физическое
строение, хотя обладание соответствующими каузальными силами
(causal powers) объясняется инстанцированием свойства хрупкости.
При таком подходе инстанцирование не является каузальным отношением между свойством и объектом.
Другой пример каузально активных абстрактных объектов –
упоминавшиеся выше множества, состоящие из конкретных объектов
(impure sets). Возьмем синглетон – множество, состоящее из одного
элемента, например, Сократа. {Сократ}, как кажется, возник и исчез
вместе со своим единственным элементом – Сократом. Поскольку
возникновение и исчезновение – каузальные процессы, то данное
множество нарушает определение (Абст2). Защитники определения
могут настаивать, что в причинно-следственные отношения вступают
не сами множества, а только их элементы.
Также есть опасение, что определение (Абст2) не является достаточным, то есть некоторые конкретные объекты могут быть каузально пассивными. Пример такого возможного объекта приводит
Питер Форест (Peter Forrest). Это эпифеноменалон – элементарная частица, не возникающая, не исчезающая и не вступающая ни в какие
70

Глава 4. Абстрактные объекты
отношения с другими объектами (включая другие эпифеноменалоны). Хотя она (скорее всего) и не является реальной, но ее существование вполне возможно. В таком случае у нас будет каузально
пассивный конкретный объект.
Поэтому было предложено еще одно возможное определение
абстрактных объектов – основывающееся на их необходимом существовании.
(Абст3): х является абстрактным объектом =df х необходимо
существует.
Необходимое существование абстрактных объектов объясняется (как правило) их каузальной пассивностью – так как они не могут
быть созданы или уничтожены, то их существование не зависит от
каких бы то ни было конкретных фактов и поэтому, если они существуют, то существуют с необходимостью. Как и другие определения
данное сталкивается с контрпримерами. Например, упоминавшийся
выше синглетон {Сократ}. Может показаться, что этот абстрактный
объект существует лишь контингентно – только в тех возможных мирах, где существует сам Сократ. Имманентные универсалии (по версии Д. Армстронга) существуют в самих объектах и только при условии существования последних. Свойство МАССА существует лишь в
тех мирах, где есть массивные объекты.
Другие примеры показывают, что определение (Абст3) не является достаточным. Бог в традиционном теистическом представлении существует с необходимостью, но не является абстрактным объектом (так как обладает огромными каузальными силами). Также единая и единственная спинозовская субстанция существует (по мнению
Спинозы) необходимо и все конкретные модусы «порождаются» ею
с необходимостью. Из этого не следует, что все объекты в нашем
мире абстрактны.
Еще одна проблема для каузально инертных объектов состоит
в трудности их познания. Можем ли мы (и если да, то как) познавать
каузально инертные объекты? К этой проблеме мы еще веремся по
ходу главы.
Из-за подобных трудностей некоторые философы, например
Сэм Коулинг 51 (Sam Cowling), утверждают, что абстрактные объекты
не являются ни необходимыми, ни контингентными, а находятся
51

Cowling S. Abstract Entities. London, Routledge, 2017 р. 84

71

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
вообще за переделами всякой модальности (подобно тому, как они
«находятся» вне пространства-времени).
Как мы видим, ни одному из предложенных определений не
удалось избежать серьезных трудностей. В принципе, сторонники
любого из предложенных определений могут просто отвергнуть существование абстрактных объектов, представляющих трудность для
выбранного ими определения. Но такая позиция выглядит слишком
ad hoc. Поэтому некоторые философы (примитивисты), такие как Сэм
Коулинг 52, предложили считать деление абстрактное/конкретное базовым (примитивным) и не поддающимся определению. Сделав понятие «абстрактный» базовым, мы на его основании можем объяснить такие черты некоторых абстрактных объектов, как каузальная
пассивность, внепространственность, необходимое существование и
так далее. Эти черты уже не будут базовыми, а будут объяснены исходя из понятия абстрактности. У примитивистов всегда есть ответ на
почти любой вопрос о свойствах абстрактных объектов. Почему
числа существуют необходимо? Потому что они абстрактные.
Те из примитивистов, кто признает наличие сущностей
(essences), могут утверждать, что абстрактные объекты образуют
естественный (или метафизический) вид, в сущность которого (абстрактность) входят все обсуждавшиеся выше свойства.
Независимо от того, как они определяют различие абстрактное/конкретное, философы делятся на два лагеря в зависимости от
признания ими существования абстрактных объектов. Сторонников
их существования принято называть платонистами, а противников
номиналистами или антиплатонистами. Мы будем использовать термин антиплатонизм, чтобы не смешивать эту позицию с номинализмом, отрицающим не абстрактные объекты вообще, а только универсалии.
Мы начнем с платонизма и аргументов в его пользу. Платонисты признают реальное, независимое от человеческого ума (mindindependent) существование таких абстрактных объектов, как числа,
пропозиции, свойства и так далее. По их мнению, эти объекты не просто существуют, а играют важную роль в метафизических объяснениях многих феноменов. Например, если человек уверен в правильности теоремы Пифагора, считает ее истинной, то это можно объяснить особым отношением (пропозициональной установкой –
propositional attitude) между этим человеком и абстрактным объектом
52

Cowling S. Abstract Entities. London, Routledge, 2017 рр. 92-97

72

Глава 4. Абстрактные объекты
(пропозицией, выражающей эту теорему).
Позицию платонистов можно свести к двум основным тезисам: 1. Такие объекты, как числа, свойства, пропозиции существуют;
2. Эти объекты принадлежат к особой онтологической категории (категории абстрактных объектов). В связи с этим их противники могут
отрицать как оба этих тезиса, так и любой из них по отдельности.
Например, антиплатонисты могут признавать существование чисел,
но относить их к категории конкретных объектов. Но платонисты уверены в истинности и незаменимости обоих тезисов и приводят аргументы в их поддержку, которые мы сейчас и рассмотрим.
Первый аргумент можно назвать семантическим, так как он
отталкивается от значения некоторых утверждаемых нами предложений. Несмотря на необычный характер абстрактных объектов, платонисты считают себя сторонниками здравого смысла, поскольку придерживаются наиболее правдоподобной (с их точки зрения) интерпретации многих привычных нам утверждений.
Девятнадцать – простое число.
Львы и тигры имеют много общих биологических свойств.
Все математики признают теорему Пифагора.
Подавляющее большинство людей согласны с этими утверждениями и признают их истинность. По мнению платонистов, из их
истинности вытекает существование абстрактных объектов – числа
девятнадцать, биологических свойств, теоремы Пифагора. Впрочем,
многие платонисты выводят существование абстрактных объектов из
простой осмысленности (meaningfulness), то есть способности быть
истинными или ложными, этих утверждений. Их аргумент мы и рассмотрим в первую очередь. Его можно сформулировать следующим
образом:
1. «Девятнадцать – простое число» является осмысленным.
2. Если «Девятнадцать – простое число» осмысленно, то число
девятнадцать существует.
3. Следовательно, число девятнадцать существует.
Противники платонизма сразу же заметят крайнюю сомнительность второй посылки. Она имплицитно исходит из положения о
том, что условием осмысленного разговора о каком-либо объекте является существование этого объекта. Но мы можем вполне
73

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
осмысленно говорить о Санта-Клаусе, Зевсе, Супермене и так далее.
Тем не менее очевидно, что эти объекты не существуют. Сторонники
аргумента могут возразить, что посылка показывает лишь существование соответствующих объектов, но не онтологическую категорию,
к которой они принадлежат. Число девятнадцать, Санта-Клаус, Зевс
и Супермен действительно существуют, но являются абстрактными
объектами. Многие философы не удовлетворены данным аргументом, так как он «доказывает» существование слишком большого
числа объектов. Все, о чем только мы можем говорить, обретает реальность, и наша онтология становится слишком перенаселенной.
Другой, более приемлемый, семантический аргумент не выводит существование объектов дедуктивно, а строится как вывод к
наилучшему объяснению (inference to the best explanation) или абдуктивный вывод. Сторонники данного аргумента считают, что существование абстрактных объектов наилучшим образом объясняет многие привычные нам феномены. Лучше всего это видно на примере
пропозиций. Наличие у нас осмысленных мнений (meaningful beliefs)
объясняется тем, что мы находимся в особом отношении к внешнему
для нас объекту – пропозиции, которая и является содержанием этого
мнения. Если я полагаю, что Москва – столица России, то я тем самым
связан с абстрактным объектом – пропозицией что Москва – столица
России.
Пропозиции также (по мнению многих философов) являются
первичными носителями истинности и делают осмысленными соответствующие предложения. Предложения «Лондон – столица Великобритании» и «London is the Capital of Great Britain» истинны, так
как выражают одну и ту же истинную пропозицию что Лондон – столица Великобритании. Признание существования пропозиций значительно облегчает объяснение соответствия между предложениями
разных языков. Перевод с одного языка на другой превращается в
подбор предложений на разных языках, выражающих одну и ту же
пропозицию.
Следующий семантический аргумент (уже упоминавшийся
нами) утверждает, что истинность многих высказываний обязывает
нас признать существование абстрактных объектов. Данный аргумент использует понятие онтологического обязательства, введенного
Уиллардом Ван Орманом Куайном (Willard Van Orman Quine). Согласно куайновской стратегии мы должны осуществить переструктурирование (regimentation) истинных высказываний, выразив их на
языке логики предикатов первого порядка. Тогда мы увидим, что эти
74

Глава 4. Абстрактные объекты
высказывания обладают онтологическими обязательствами, то есть
вынуждают нас признать существование абстрактных объектов.
Например, высказывание
(1) «Девятнадцать – простое число»
можно представить как
(1*) «∃x(Nx∧Dx)»
где N – «быть простым числом», а D – «быть девятнадцатью».
Из этого следует, что должен существовать некий объект, являющийся одновременно девятнадцатью и простым числом, то есть по
крайней мере одно число существует. Мы можем поэтому сформулировать следующий аргумент:
1. Утверждение (1) истинно.
2. Если утверждение (1) истинно, то существует нечто, являющееся простым числом.
3. Если существует нечто, являющееся простым числом, то
числа существуют.
4. Следовательно, числа существуют.
Вторая посылка аргумента опирается на переформулированное на языке логики предикатов первого порядка утверждение о
числе девятнадцать (1*). Успех данного аргумента зависти от способности антиплатонистов найти другие переформулировки подобных
утверждений, не упоминающие числа (или свойства, пропозиции и
другие абстрактные объекты).
Существует еще один, сходный с данным, семантический аргумент в пользу абстрактных объектов. Его сторонники опираются на
понятие факторов истинности (truthmaker) (см. главу 1). По их мнению, именно абстрактные объекты являются факторами истинности
для соответствующих утверждений. Поэтому они предлагают такой
аргумент:
1. Утверждение (1) истинно.
2. Если утверждение (1) истинно, то число девятнадцать является фактором истинности для (1).
3. Если число девятнадцать является фактором истинности
75

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
для (1), то оно существует.
4. Следовательно число девятнадцать существует.
Антиплатонисты, естественно, могут отвергнуть всю теорию
факторов истинности в целом. Или же, признав эту теорию, утверждать, что (1) является исключением и для него фактора истинности
не требуется. Они могут сказать, что факторы истинности есть лишь
у высказываний о конкретных объектах. Таким образом, этот аргумент является менее убедительным, так как опирается на более спорные метафизический предпосылки.
Рассмотренные нами аргументы пытаются решить вопрос о
существовании абстрактных объектов априорно, исходя из осмысленности/истинности тех или иных утверждений. Такие априорные рассуждения неприемлемы для многих натуралистски настроенных философов. Для онтологических натуралистов наилучшее средство для
решения спорных вопросов – современное естествознание. Чтобы
установить существование абстрактных объектов, мы должны обратиться к нашим наилучшим на сегодняшний день научным теориям и
выяснить, есть ли абстрактные объекты среди их онтологических обязательств. Для натуралистов именно наши научные теории говорят
нам о том, что существует в мире. Если числа фигурируют в формулировке этих теорий, то натуралисты (чтобы быть последовательными) должны признать их существование. Именно на этот факт опирается аргумент от неустранимости (indispensability argument) математического языка при формулировке наших научных теорий. Он
был сформулирован Куайном и Хилари Патнемом (Hilary Putnam). По
мнению большинства философов, этот аргумент является наиболее
сильным и убедительным из всех аргументов в пользу платонизма.
Ведущий антиплатонист Хартри Филд (Hartry Field) считает 53 аргумент единственным не страдающим от предвосхищения основания
(non-question begging). Существует много формулировок данного аргумента, но наибольшее распространение получила следующая:
1. (Онтологический натурализм): поскольку наилучшим источником информации о существовании тех или иных объектов являются наши лучшие научные теории, то мы должны придерживаться
их онтологических обязательств.
2. (Критерий Куайна): Онтологические обязательства теории
53

Field H. Science Without Numbers. Princeton, Princeton University Press, 1980 р. 4

76

Глава 4. Абстрактные объекты
– только те сущности (entities), которые являются значениями связанных переменных (bound variables), встречающихся в этих теориях.
3. (Неустранимость): наши наилучшие научные теории включают неустранимую квантификацию по математическим объектам.
4. (Холизм подтверждения): наши научные теории подтверждаются/опровергаются как единое целое; если мы придерживаемся
какой-либо научной теории, мы должны придерживаться всех ее онтологических обязательств.
5. Следовательно, мы должны признать существование математических объектов.
Аргумент от неустранимости нацелен на опровержение широко распространенного взгляда на платонистов как «витающих в облаках» фантазеров. Напротив, каждый последовательный натуралист,
предпочитающий эмпирическое естествознание любой априорной
метафизике, должен (в соответствии с аргументом) признать существование математических объектов, являющихся абстрактными par
excellence. Получается, что в соответствии с онтологическим натурализмом, антиплатонизм не только ничем не мотивирован, но и прямо
противоречит авторитету науки, которая повсеместно использует математические объекты в своих теориях.
Мы видим, что данный аргумент коренным образом отличается от предыдущих. Все они были априорными, старавшимися доказать платонизм без обращения к каким-либо научным фактам. Традиционно платонисты считали абстрактные объекты чем-то очевидным,
доступным для любого человека через интуицию. Поэтому многие
платонисты отвергают данный аргумент, хотя и согласны с его заключением. По мнению Чарльза Парсонса 54 (Charles Parsons), аргумент не
учитывает и никак не объясняет самоочевидность элементарной математики.
Кроме того, сторонники традиционных аргументов считают,
что данный аргумент доказывает существование далеко не всех математических объектов, с которыми работают математики. Например,
сильно недостижимые кардиналы (strongly inaccessible cardinals) в
теории множеств могут быть лишены применения в наших лучших
научных теориях. С точки зрения Пенелопы Мэдди (Penelope Maddy),
аргумент от неустранимости делает онтологический статус этих и подобных им объектов неопределенным, так как он ставит их
54

Parsons C. Ontology and mathematics // Philosophical Review. 1971. №80 р. 151

77

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
существование в зависимость от их применения в научных теориях.
Сторонники аргумента должны либо отвергнуть такие объекты (вступив в противоречие с математическое практикой), либо все-таки признать их существование. Но в таком случае получится, что существуют математические объекты, не использующиеся в научной практике для формулирования теорий, и аргумент становится ненужным.
Для решения указанной Мэдди проблемы, платонистам следует рассматривать аргумент как демонстрацию того, что количество абстрактных объектов в мире больше нуля. После этого чистая математика может указать, какие именно объекты существуют.
Антиплатонисты по-разному отвечают на аргумент от неустранимости. Самый радикальный и прямолинейный ответ – отвергнуть первую посылку, то есть онтологический натурализм в целом.
Можно утверждать, что наука не является подобающим арбитром в
вопросах онтологии, либо отвергая некоторые объекты, признаваемые наукой, либо утверждая существование сверхъестественных объектов (например, теистического Бога). В результате аргумент лишится одой из центральных посылок и его можно будет легко опровергнуть.
Первую посылку можно критиковать и не отвергая онтологический натурализм. Например, не совсем ясно, какие именно научные
теории имеют в виду сторонники аргумента. Некоторые натуралисты
предлагают учитывать при построении онтологии только физику (или
даже ограничиться физикой элементарных частиц). Другие натуралисты признают онтологические обязательства всех естественных наук
(физики, химии, биологии и так далее). Еще одни не ограничиваются
ими и включают в список такие науки, как лингвистика и когнитивная
психология (из которых нетрудно вывести существование таких абстрактных объектов, как пропозиции). Сторонники аргумента
должны указать на принципиальный критерий отбора подходящих
наук, так как в зависимости от этого мы получим разные онтологии.
Несмотря на эти трудности, большинство антиплатонистов признают
натурализм и сосредотачивают свое внимание на других посылках аргумента.
Один из наиболее влиятельных антиплатонистов предложил
отвергнуть третью посылку, утверждающую, что наши наилучшие
научные теории включают неустранимую квантификацию над математическими объектами. В своей книге «Наука без чисел» («Science
Without Numbers») Хартри Филд утверждает, что на самом деле математические объекты являются устранимыми обязательствами наших
78

Глава 4. Абстрактные объекты
научных теорий. Чтобы продемонстрировать это, Филд формулирует
версию ньютоновской теории гравитации, используя только номиналистически допустимые методы. По его мнению, мы можем подобным образом переформулировать и все другие научные теории.
Большинство философов не разделяют оптимизма Филда. Вопервых, многие сомневаются в самой возможности переформулирования. Если Филд смог осуществить его в отношении ньютоновской
теории, то из этого еще не следует, что мы можем проделать то же
самое и в отношении всех остальных. Кроме того, неизвестно могут
ли считаться полученные формулировки «нашими наилучшими научными теориями», как указано в аргументе. Скорее всего они не будут
удовлетворять широко используемым при оценке научных теорий
критериям простоты и элегантности и будут слишком громоздкими и
запутанными из-за необходимости избегать квантифицирования над
математическими объектами. Отсюда предложение 55 Джона Берджесса (John P. Burgess) и Гидеона Розена (Gideon Rosen) отправить
статью, содержащую номиналистическую переформулировку какойнибудь современной физической теории, в авторитетный научный
журнал по физике, чтобы убедиться, что она (вероятнее всего) будет
с недоумением отвергнута. А это означает, что проект Филда не соответствует натуралистическим стандартам, признающим в таких случаях авторитет практикующих ученых. Его переформулирование выглядит ad hoc и лишь ухудшает соответствующие теории (а не выявляет их подлинные онтологические обязательства). Поэтому мало кто
из философов согласен с Филдом и отвергает третью посылку аргумента.
Четвертая же посылка кажется гораздо более уязвимой для
критики. Холизм подтверждения был выдвинут Куайном в статье
«Две догмы эмпиризма» («Two Dogmas of Empiricism»), но многие
философы с ним несогласны. По их мнению, успех какой-либо научной теории не должен равномерно поддерживать все ее онтологически обязательства. Как утверждает 56 Эллиот Собер (Elliott Sober) математические объекты упоминаются практически во всех конкурирующих научных теориях в равной мере. Поэтому, когда одна из них
подтверждается, это не дает никакого дополнительного подкрепления существованию таких объектов. Кроме того, сами ученые (по
Burgess J., Rosen G. A Subject with No Object. Oxford, Oxford University Press, 1997
р. 210
56 Sober E. Mathematics and indispensability. // Philosophical Review. 1993. № 102 рр.
35–57
55

79

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
замечанию Пенелопы Мэдди) относятся к разным объектам, постулируемым теориями, по-разному. В теориях часто используются идеализированные объекты, которые не воспринимаются как часть реальности. В связи с этим многие натуралистически настроенные философы полагают, что холизм подтверждения прямо противоречит
научной практике. Тем не менее противники аргумента должны представить конкретные доводы для отвержения именно абстрактных
объектов, чтобы их критика не была голословной. Это и побудило
многих антиплатонистов исследовать более пристально ту роль, которую играют математические объекты в научных теориях.
Отсюда возникло достаточно влиятельное опровержение аргумента от неустранимости, утверждающее, что, хотя математические объекты неустранимы, они неустранимы из научных теорий не
так, как обычные, конкретные объекты. Их позиция сводится к следующему: квантификация по абстрактным объектам является неустранимой для формулирования, выражения теорий (expressively
indispensable), но не является таковой для объяснительной работы,
выполняемой теориями (explanatorily indispensable), в отличие,
например, от протонов и электронов, без которых многие явления
объяснены быть не могут.
При формулировании научных теорий часто используются
объекты, в несуществовании которых никто не сомневается. Например, если какая-нибудь астрономическая теория утверждает, что вокруг среднестатистической звезды вращается четыре планеты, то никто отсюда не делает вывод о существовании такого объекта, как
«среднестатистическая звезда». Подобные объекты вполне могут
быть незаменимы для формулирования теории, но не являются частью онтологических обязательств. Естественно, что придерживающиеся холизма подтверждения платонисты посчитают такое различие (по крайней мере в случае математических объектов) надуманным и отвергнут его. Тем не менее в свете подобной критики платонисты должны показать, что абстрактные объекты неустранимы
именно для объяснительной работы научных теорий. Поэтому Аланом Бейкером (Alan Baker) было предложено 57 изменить третью посылку аргумента, превратив ее в следующую:
3*. (Расширенная неустранимость): наши наилучшие научные
57 Baker A. Mathematical explanation in science // British Journal for the Philosophy of
Science. 2009. № 60(3) рр. 611–633

80

Глава 4. Абстрактные объекты
теории включают объяснительно неустранимую квантификацию по
математическим объектам.
Также платонисты приводят примеры объяснительно неустранимых математических объектов. Алан Бейкер (Alan Baker) в
своей статье 2005 года 58 использует пример жизненного цикла цикад.
Эти насекомые проводят 13 или 17 лет под землей в личиночной стадии и выползают из-под земли уже взрослыми. Предлагаемое объяснение такого цикла гласит, что 13 и 17 – простые числа и столько лет,
проводимых под землей, уменьшает вероятность встречи цикад с
хищниками которые выходят из личиночной стадии каждые 2, 4 или
8 лет. Такое объяснение напрямую обращается к свойствам простых
чисел, таким образом числа играют важную и неустранимую объяснительную роль.
Стоит отметить, что даже в случае успеха аргумент от неустранимости вынуждает нас признать лишь существование абстрактных объектов. Но он ничего не говорит об их природе и свойствах. По мнению 59 Кристофера Пинкока (Christopher Pincock), убежденные натуралисты могут дать реалистическое, но антиплатоническое истолкование математических объектов. Неустранимость этих
объектов никак не затрагивает многие из их свойств – внепространственность, каузальную инертность и так далее, без которых вполне
можно обойтись, даже признавая их существование.
Рассмотренный нами аргумент от неустранимости опирается
на научную практику, на незаменимость абстрактных объектов при
научном объяснении тех или иных феноменов. Существует схожий с
ним аргумент, но основывающийся на неустранимости таких объектов при метафизическом объяснении феноменов. Этот аргумент
утверждает, что для метафизического объяснения таких феноменов,
как сходство объектов, модальность, законы природы, нам не обойтись без признания существования абстрактных объектов. Поскольку
он опирается на метафизическое, а не научное объяснение, данный
аргумент не укладывается в рамки натурализма. Например, рассмотренный нами в главе 2 аргумент от качественного сходства в пользу
существования универсалий как раз один из таких аргументов. Также
большинство метафизических теорий возможных миров (за
58

Baker A. Are there genuine mathematical explanations of physical phenomena? // Mind.
2005. №114. pp. 223–238
59
Pincock C. Mathematics and Scientific Representation. Oxford, Oxford University Press,
2011 рр. 190–200

81

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
исключением модального реализма) не могут обойтись (см. главу 9)
без тех или иных абстрактных объектов – пропозиций, множеств, положений дел и так далее. Главная трудность этих и подобных им аргументов – их выход за пределы натурализма. Для многих философов
метафизические теории просто не являются наилучшим средством
постижения реального мира и того, что в нем существует.
Антиплатонисты, не убежденные вышеизложенными доводами, предложили, в свою очередь, аргументы, отрицающие существование абстрактных объектов. Наиболее очевидный из них ссылается на онтологическую неэкономность любого признания абстрактных объектов. Зачем вводить новую категорию объектов, если можно
вполне обойтись только одной (категорией конкретных объектов)?
Данный аргумент использует принцип бритвы Оккама, гласящий, что
«не следует множить сущее без необходимости». Экономность здесь
представляется как теоретическая добродетель, повышающая вероятность истинности более экономной теории. Такое представление об
экономности, в свою очередь, можно обосновать по-разному. Одни
философы указывают на некий априорный принцип, связывающий
экономность и истинность теории. Другие снова обращаются к научной практике, где традиционно отдается предпочтение более простым и экономным теориям. Следует заметить, что в научной практике предпочтение отдается более простой теории лишь в том случае,
если она не уступает своим соперницам в других отношениях (например, объяснительной силе). Платонисты, поэтому, могут настаивать,
что их теория несравненно лучше объясняет многие факты (ту же неустранимость математических объектов). Даже если предположить
равную успешность платонистов и их противников, одно лишь обращение к бритве Оккама не в состоянии разрешить спор между ними.
Платонисты могут сделать свою позицию не менее экономной, полностью отказавшись от категории конкретных объектов (то есть признав, что все, на первый взгляд, конкретные объекты на самом деле
являются абстрактными).
Другой, более убедительный, антиплатонический аргумент
ставит под сомнение возможность нашего знания об абстрактных
объектах. Его наиболее известная формулировка принадлежит Полу
Бенацеррафу (Paul Benacerraf). Этот аргумент отталкивается от
вполне правдоподобного утверждения, что каузальные отношения и
связи играют важную роль в нашем познании окружающего мира.
Восприятие, память, свидетельствование (testimony) как источники
знания включают в себя причинно-следственные связи с
82

Глава 4. Абстрактные объекты
соответствующими объектами и невозможны без них. Практически
невозможно себе представить, как человек может узнать что-то о каком-либо объекте без всякой каузальной связи с этим объектом. Эти
соображения наводят мысль на так называемое каузальное ограничение (causal constraint) для знания – мы не можем иметь эпистемического доступа к каузально изолированному объекту. Отсюда и возникает возражение против платонизма. Ведь большинство современных
платонистов сходятся в признании каузальной инертности абстрактных объектов, но тем не менее претендуют на возможность их познания. Однако, если мы будем придерживаться каузального ограничения, то подобное знание становится невозможным. Поскольку практически все философы признают математическое знание, то нам следует отвергнуть платонизм, то есть математическое знание не должно
быть знанием об абстрактных объектах.
Бенацерраф в своей работе 1973 года 60 представил данный аргумент в виде дилеммы для возможного математического знания. В
формулировке Бенацеррафа аргумент представляет трудность как для
платонистов, так и для их противников. По его мнению, обе альтернативы дилеммы связаны с серьезными трудностями. С одной стороны, платонистский взгляд на математические объекты помещает их
за пределы всех доступных людям способов познания и тем самым
нарушает требование интеграции нашего математического знания в
общую теорию человеческого познания вообще. Эта первая альтернатива опирается на каузальное ограничение для нашего знания, сформулированное Бенацерафом как утверждение, что «знание Х что S истинно требует наличия некоторого каузального отношения между Х
иреферентами имен, предикатов и кванторов в S» 61.
С другой стороны, у антиплатонистов есть вынужденная
необходимость использовать нестандартную семантику для математического дискурса. Антиплатонисты, отказываясь от абстрактных
объектов, не могут воспринимать математические высказывания в
буквальном смысле. Все отсылки к числам, множествам и так далее
уже не могут быть истолкованы как упоминание соответствующих
объектов, в отличие от отсылок к конкретным объектам. В результате
происходит нежелательное нарушение аналогии между математическим и другими видами научного дискурса (где упоминание, например, электронов воспринимается буквально).
60
61

см. Benacerraf P. Mathematical truth // Journal of Philosophy. 1973. №70. pp. 661–679
Benacerraf P. Mathematical truth // Journal of Philosophy. 1973. №70. p. 671

83

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
В итоге, поскольку платонисты не в состоянии объяснить знание абстрактных математических объектов, мы вынуждены принять
вторую альтернативу и подыскать новую интерпретацию математического дискурса.
Многие платонисты, в свою очередь, пытаются разрешить дилемму, отказавшись от каузального ограничения для знания. Они
приводят контрпримеры – случаи, когда мы можем иметь знание о
каузально изолированных от нас объектах. Например, по их мнению,
мы можем иметь обоснованные убеждения и знание относительно
объектов вне нашего светового конуса, о еще не синтезированных химических элементах и об общих законах, распространяющихся на
объекты, с которыми мы каузально не взаимодействуем. В ответ на
эти примеры, Бенацерраф пишет, что каузальная связь может быть не
только непосредственной, но и (как в этих случаях) косвенной. С полностью каузально неактивными абстрактными объектами мы не можем быть связанными никак, ни прямо, ни косвенно.
Антиплатонистами был сформулирован сходный аргумент относительно нашего знания абстрактных объектов, не использующий
каузальное ограничение. Наиболее известный его сторонник –
Хартри Филд пишет, что «можно понять вызов Бенацеррафа не как
вызов нашей способности обосновать (justify) наши математические
убеждения, но как вызов нашей способности объяснить надежность
(reliability) этих убеждений» 62. Аргумент Филда можно представить
следующим образом:
1. Математики обладают надежными математическими убеждениями.
2. Если абстрактные математические объекты существуют,
они являются каузально инертными и каузально изолированными от
математиков.
3. Если математический платонизм истинен, то надежная
связь между абстрактными математическими объектами и математическими убеждениями математиков должна быть в принципе объяснимой (explicable).
4. Если абстрактные математические объекты являются каузально инертными и каузально изолированными от математиков, то
надежная связь между абстрактными математическими объектами и
математическими убеждениями математиков не может быть
62

Field H. Realism, Mathematics & Modality. London, Blackwell, 1989 p. 25

84

Глава 4. Абстрактные объекты

объяснена.
5. Следовательно, математический платонизм не является истинным.

Самое важное – данный аргумент не использует каузальное
ограничение для нашего знания, вместо этого он предъявляет достаточно скромное требование интегрированности математического знания в нашу общую эпистемологию.
Прежде чем рассматривать реакцию платонистов на данный
аргумент, следует отметить, что некоторые философы считают сам
вопрос о надежности математических убеждений неверным. По мнению Д. Льюиса, убеждения о конкретных, контингентных объектах
требуют надежности, так как эти объекты могут меняться и приобретать или терять свойства. В этих случаях надежные убеждения (в отличие от ненадежных) изменяются вслед за изменением объектов.
Абстрактные математические объекты существуют и обладают всеми
свойствами с необходимостью и меняться не могут. Поэтому между
ними и нашими убеждениями о них не может быть систематического
соизменения (co-variation), требуемого для надежности убеждений.
Сторонники аргумента могут ответить, что он не приравнивает
надежность математических убеждений к их соизменению с соответствующими объектами. Независимо от модального статуса этих объектов надежность наших убеждений должна иметь хоть какое-нибудь
объяснение. Платонисты предложили три наиболее известных способа обосновать надежность:
1. Через логическое знание: логицизм приравнивает все математические факты к логическим и математическое знание к логическому. Поскольку же мало кто сомневается в том, что мы обладаем
логическим знанием, то и математическое становится беспроблемным. Логическое знание не имеет особого отдельного объекта и приложимо к любым объектам вообще. Поэтому оно (и приравненное к
нему математическое) не требует объяснения приложимости к абстрактной части реальности, так как оно касается всей реальности в
целом. Проблема этого подхода – неудача программы логицизма, выдвинутой в начале 20 века Фреге, Расселом, Дедекиндом и другими.
Существующий в настоящее время неологицизм не завоевал всеобщего признания.
2. Через естественное, главным образом научное знание. Для
большинства методологических натуралистов сама постановка вопроса Филдом неприемлема. В своем аргументе Филд отдает
85

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
приоритет чисто философским стандартам над научными и требует
отдельного эпистемического обоснования математического знания.
Но с точки зрения натуралистов нам вполне достаточно, что наука использует математику для построения своих теорий. Этого факта хватает для обоснования надежности математического знания. Тем не
менее натурализм, хотя и обосновывает математическое знание, ничего не говорит об абстрактной природе математических объектов (в
этом отношении он нейтрален). Вызов Филда адресован именно платонистам, считающим математические объекты абстрактными. Поэтому натурализм для них не будет привлекательным выходом из затруднительной ситуации.
3. Через интуицию. Вызов Филда предполагает, что привычные источники знания (чувственное восприятие, память и так далее)
не могут дать никакой информации об абстрактных объектах, так как
опираются на каузальную связь между объектом и субъектом познания. Поэтому многие платонисты постулируют наличие у нас особой
способности, напоминающей чувственное восприятие – математической интуиции. По мнению Курта Геделя (Kurt Gödel), Роджера Пенроуза (Roger Penrose) и других, с помощью интуиции мы проникаем
в абстрактную реальность и непосредственно «наблюдаем» математические объекты. Эти объекты непосредственно даны нам
(immediately given) в опыте. Естественно, такая позиция вызывает
массу вопросов. Какова природа подобной интуиции? Что значит
непосредственно «наблюдать» математические объекты? Сторонникам данной позиции также придется объяснить, каким образом эта
интуиция настроена так, чтобы давать надежные математические
убеждения.
Несмотря на эти трудности, большинство платонистов уверены, что один из этих подходов (или какая-либо их комбинация)
вполне способен ответить на вызов Филда.
Другой аргумент против существования абстрактных (главным образом математических) объектов был сформулирован уже
упоминавшимся в этой главе Полом Бенацеррафом. Аргумент затрагивает так называемую проблему неуникальности (non-uniqueness) и
стремится показать фундаментальную недоопределенность абстрактных объектов.
Источник проблем для платонистов – теоретическое богатство теории множеств. Признав существование гигантской иерархии
множеств, мы получаем (по словам Дэвида Гилберта) доступ к «раю
математика», позволяющий редуцировать арифметику и другие части
86

Глава 4. Абстрактные объекты
математики к теории множеств. Такая редукция происходит путем
отождествления натуральных чисел с определенными множествами и
дает тем самым значительную онтологическую экономию. Вместо
двух разных категорий (числа и множества) у нас остается только
одна. Кроме того, происходит еще и идеологическая экономия – такие
отношения между числами, как сложение или возведение в степень,
отождествляются с соответствующими отношениями между множествами. Тем не менее возникает значительная проблема, которая может свести на нет все эти преимущества. Дело в том, что подобную
редукцию можно осуществить несколькими равноценными способами.
Для иллюстрации этой возможности Бенацерраф приводит
два стандартных способа редукции арифметики к теории множеств.
Эти способы (предложенные Джоном фон Нейманом и Эрнстом Цермело) идентифицируют натуральные числа с различными теоретикомножественными прогрессиями, то есть множествами множеств, удовлетворяющих аксиомам Пеано. Согласно предложению Цермело,
мы отождествляем 0 с пустым множеством Ø и отождествляем любое
число n+1 с {n}. Согласно же предложению фон Неймана, мы отождествляем 0 с пустым множеством Ø и отождествляем любое число
n+1 с объединением n и {n}, т. е. {n, {n}}. Соответственно начальные
сегменты этих двух прогрессий будут выглядеть так:
Цермело: Ø, {Ø}, {{Ø}}, {{{Ø}}} ...
Фон Нейман: Ø, {Ø}, {Ø, {Ø}}, {Ø, {Ø}, {Ø, {Ø}}} ...
Каждый из способов дает успешную редукцию натуральных
чисел, но проблема в том, что они несовместимы друг с другом. Противоречие становится очевидным, например, при ответе на вопрос:
число 2 тождественно {{Ø}} или {Ø, {Ø}}? Мы сталкиваемся с выбором из двух несовместимых, но одинаково успешных вариантов.
Само по себе наличие разных способов редукции не приводит к проблемам для платонистов. Основная трудность в том, что эти способы
одинаково приемлемы, у нас нет основания предпочесть один из них
другому. Именно эта трудность и является центральным положением
аргумента Бенацеррафа против платонизма. Этот аргумент можно
представить в следующем виде:
1. (Сингулярность): имена натуральных чисел (например
«два») являются сингулярными референциальными терминами
87

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
(singular referring terms).
2. (Редукционизм): каждое натуральное число тождественно
одному и только одному множеству.
3. (Математическая адекватность): существуют несколько
конкурирующих редукций натуральных чисел к множествам, которые в равной степени математически адекватны, то есть в равной степени удовлетворяют всем математическим требованиям.
4. (Общая адекватность): не существует внематематических
оснований для предпочтения одной из математически адекватных редукций другой.
5. (Эпистемическая уникальность): если нет вообще никаких
оснований предпочитать одну из редукций, то натуральные числа не
тождественны множествам.
Сингулярность утверждает, что имена натуральных чисел не
являются неявными квантифицированными утверждениями, ссылающимися на несколько объектов. Например, имя «2» не ссылается
сразу на {{Ø}} и {Ø, {Ø}}, а ведет себя как обычное имя собственное,
то есть ссылается на один-единственный объект. Редукционизм
утверждает, что объекты, на которые ссылаются имена чисел, являются множествами, а не какими-либо иными объектами (например
числами sui generis). Математическая и общая адекватность утверждают, что нет никаких основания для рационального выбора лишь
одной из предложенных редукций. В завершение, эпистемическая
уникальность требует для успешной редукции наличия принципиального основания для предпочтения того или иного варианта. В итоге
(поскольку такого основания нет) мы должны отвергнуть редукционизм и признать невозможность одного из важных положений многих
версий платонизма – отождествления чисел с множествами.
Естественно, платонисты предложили множество вариантов
опровержения аргумента, отрицая ту или иную из его посылок.
Во-первых, платонисты могут отвергнуть редукционизм. В
таком случае они будут вынуждены согласиться с тем, что проблемы,
стоящие перед редукционистской программой непреодолимы. Число
2 существует как абстрактный объект sui generis и не тождественно
ни одному из множеств. В принципе, в такой позиции нет ничего противоречивого или непоследовательного, но она не решает проблему
недоопределенности абстрактных объектов: платонисты неспособны
сказать, на что «больше похоже» число 2, на {{0}} или на {0, {0}}.
По своему духу она резко контрастирует с естественными науками,
88

Глава 4. Абстрактные объекты
которые стремятся к редукциям при любой возможности. Кроме того,
такая позиция онтологически неэкономна.
Во-вторых, платонисты могут отказаться от эпистемической
уникальности, согласно которой произвольность выбора между конкурирующими теориями заставляет нас отвергнуть их все. Мы можем
не иметь принципиального основания для выбора варианта редукции,
но соображения простоты и экономии могут заставить нас остановиться на одном из вариантов (все равно каком). По замечанию Александра Пасео (Alexander Paseau), сторонники Куайна (Quineans), преследующие цель выбора наилучшей в целом теории, вполне могут
пойти на произвольный выбор ради достижения простоты теории. То
есть достоинство простоты и экономности перевешивает недостаток,
заключающийся в произвольности. Противники платонизма склонны
считать такую позицию скорее уходом от проблемы, чем ее решением.
В-третьих, платонисты могут отрицать адекватность и настаивать, что одна из редукций предпочтительнее всех других на какихто принципиальных основаниях. Наиболее известная версия этой
стратегии следует за Дэвидом Льюисом и прибегает к понятию естественности (naturalness). Льюис утверждал, что некоторые множества, свойства или пропозиции являются более естественными, чем
другие. Причем это – грубый факт, не подлежащий дальнейшему объяснению. Например, такие фундаментальные физические свойства,
как масса или заряд, являются полностью естественными, а такие, как
быть курицей или березой – всецело неестественными. Между этими
крайностями находится огромное количество свойств, промежуточных по своей естественности. Тем не менее только естественные
свойства делят природу на естественные составные части (carve at the
joints of nature) и играют ключевую научную и метафизическую роль.
Эта естественность и определяет семантическое значение используемых нами слов и выражений. Поэтому имена чисел ссылаются на те
множества, которые более естественны. Главная проблема для такого
подхода в том, что ни одна из предложенных редукций (в отличие от
упомянутых свойств) не выглядит интуитивно более естественной,
чем другие. Платонисты вынуждены предполагать некую скрытую на
первый взгляд естественность одной из редукций.
В-четвертых, платонисты могут отрицать сингулярность и интерпретировать семантику выражений, ссылающихся на предполагаемые абстрактные объекты, как в корне отличающуюся от семантики
выражений, имеющих дело с конкретным миром. Различные попытки
89

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
применить подобную стратегию часто обозначают одним термином –
«структурализм». Структуралистские теории рассматривают арифметику и другие части математики как имеющие дело не с какими-либо
объектами (абстрактными или конкретными), но со структурами, такими как структура натуральных чисел, подчиняющаяся аксиомам
Пеано. Имена чисел ведут себя семантически по-другому, чем имена
конкретных объектов. Если их интерпретировать правильно, то мы
поймем, что они ссылаются на любой объект, играющий определенную роль (например, роль «число 2») в соответствующей структуре.
Структуры сами по себе не являются объектами, но некоторые совокупности объектов (как правило те самые множества, с которыми
имеют дело предлагаемые редукции) могут реализовывать эти структуры. В результате нам не нужно выбирать между конкурирующими
редукциями. Структуралистская программа сталкивается со своими
трудностями и далеко не все философы считают ее успешной.
Рассмотренные нами аргументы представляют значительные
трудности для любого сторонника платонизма. Несмотря на это, значительное число философов продолжает придерживаться этой теории. Но наиболее популярным является платонизм по отношению к
математическим объектам, так как этот вид платонизма поддерживается аргументом, приемлемым для натуралистов. Именно аргумент от
неустранимости квантифицирования по абстрактным математическим объектам из наших наилучших научных теорий остается (еще со
времен Куайна) наиболее серьезной поддержкой для платонизма.

Список литературы
1. Bueno, Otávio, "Nominalism in the Philosophy of Mathematics", The
Stanford Encyclopedia of Philosophy (Fall 2020 Edition), Edward N.
Zalta (ed.), URL = https://plato.stanford.edu/archives/fall2020/entries/nominalism-mathematics/.
2. Colyvan M. The Indispensability of Mathematics. Oxford, Oxford
University Press, 2001.
3. Cowling S. Abstract Entities. London, Routledge, 2017.
4. Falguera, José L., Concha Martínez-Vidal, and Gideon Rosen, "Abstract Objects", The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Winter
90

5.
6.

7.
8.
9.
10.

Глава 4. Абстрактные объекты
2021 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL = https://plato.stanford.edu/archives/win2021/entries/abstract-objects/.
Hale B. Abstract Objects. Oxford, Blackwell, 1987.
Linnebo, Øystein, "Platonism in the Philosophy of Mathematics", The
Stanford Encyclopedia of Philosophy (Spring 2018 Edition), Edward
N. Zalta (ed.), URL = https://plato.stanford.edu/archives/spr2018/entries/platonism-mathematics/.
Maddy P. Naturalism in Mathematics. Oxford, Oxford University
Press, 1997.
Shapiro S. Philosophy of Mathematics: Structure and Ontology. New
York, Oxford University Press, 1997
Wetzel L. Types and Tokens: On Abstract Objects. Cambridge MA,
The MIT Press, 2009.
Фролов К. Г. Почему я платонист // Vox. Философский журнал.
2019. № 27. С. 283-294

91

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор

Глава 5. Фиктивные
объекты

Большинство из нас знакомы, по крайней мере, с одной из разновидностей фиктивных объектов (fictional objects) – литературными
персонажами (fictional characters). Это люди (или животные), о которых рассказывается в произведениях художественной литературы.
Эдмон Дантес из «Графа Монте-Кристо», Родион Раскольников из
«Преступления и наказания», Наташа Ростова из «Войны и мира»,
Шерлок Холмс из многочисленных рассказов Артура Конан Дойля
являются литературными персонажами, а значит и фиктивными объектами. Хотя все они (или некоторые из них) нам знакомы, являются
частью нашей жизни, дороги и важны для нас, мы знаем, что они на
самом деле не существуют и придуманы авторами произведений (это
является так называемой проблемой несуществования). Тем не менее,
как кажется, мы можем высказать много истинных утверждений о
них: «Эдмон Дантес был заключен в тюрьму замка Иф», «Родион Раскольников убил старуху-процентщицу» «Наташа Ростова вышла замуж за Пьера Безухова», «Шерлок Холмс жил на Бейкер-стрит». В
связи с этим философы задаются вопросами: что представляют собой
92

Глава 5. Фиктивные объекты
фиктивные объекты (ФО)? Являются ли они частью нашей онтологии? Если они на самом деле не существуют, то как можно объяснить
высказывания о них? Как можно заметить, проблемы ФО тесно переплетаются с общими вопросами онтологии – что существует, что такое существование и так далее. Поэтому ФО стали предметом пристального внимания многих метафизиков, занимающихся проблемами онтологии. Разные метафизики давали разные ответы на эти
вопросы. Было предложено несколько теорий фиктивных объектов
(ФО), наиболее известные из которых будут рассмотрены нами в данной главе.
Но, прежде чем рассматривать эти теории, необходимо сказать, что практически все из них используют куайновский подход к
метаонтологии, который мы сейчас кратко охарактеризуем. Основные положения этого подхода были сформулированы Питером ван
Инвагеном (Peter van Inwagen) в статье 1998 года «Мета-онтология»
(«Meta-ontology») 63. Инваген насчитал пять таких положений:
1. Бытие – не деятельность.
2. Бытие – то же самое, что и существование.
3. Бытие однозначно (унивокально).
4. Бытие адекватно схватывается квантором существования
формальной логики.
5. Наши онтологические обязательства выражаются и исчерпываются принимаемыми нами квантификациями существования
(existential quantifications).
Лучше всего понять куайновский подход можно путем его
противопоставления другому, майнонговскому подходу. Возьмем,
например, проблему несуществования, о которой мы уже упоминали.
Многие негативные экзистенциалы (negative existentials), то есть отрицающие существование того или иного объекта утверждения, кажутся нам истинными.
(НЭ) Наташа Ростова не существует.
Но это утверждение может, на первый взгляд, показаться
весьма странным. О чем (или о ком) именно утверждается, что оно не
существует? Очевидный ответ – не существует Наташа Ростова. Но
63

van Inwagen P. Meta-Ontology // Erkenntnis. 1998. № 48(2/3) рр. 233-250

93

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
как мы можем утверждать это, не ссылаясь (referring) на саму Наташу
Ростову? Сторонники Алексиуса Майнонга (Alexius Meinong) считают «Наташа Ростова» самым обычным именем собственным, которое ссылается на отдельного индивида – Наташу Ростову. Просто
данный индивид не существует. В результате майнонгианцы отвергают положение 2 из списка Инвагена: бытие не исчерпывается существованием, некоторые объекты есть, но не существуют. Из этого вытекает отвержение 4 и 5 положений: одного квантора (для существования) недостаточно, нужен как минимум еще один (для бытия). Еще
одной чертой (которую многие полагают крайне проблемной) майнонговского подхода является отрицание таких базовых законов, как
закон исключенного третьего. Для майнонговцев этому закону подчиняются лишь существующие объекты. ФО, которые не существуют, не являются «полными» объектами, то есть мы не можем ни
утверждать, ни отрицать наличия у них некоторых свойств. Например, в романе Толстого не назван рост Наташи Ростовой, и мы не можем утверждать, что «рост Наташи Ростовой был равен 168 сантиметрам», но также мы не можем утверждать, что «рост Наташи Ростовой
не был равен 168 сантиметрам». В результате закон исключенного
третьего не действует для ФО (это получило название проблемы неполноты ФО).
В противоположность этому куайновцы отождествляют бытие и существование – если Наташа Ростова существует (есть), то она
существует в том же самом смысле (так как бытие однозначно), что и
все другие объекты в мире (столы, планеты, люди и так далее), хотя
при этом она может быть весьма отличным от столов и людей объектом (например, не конкретным, а абстрактным). Кроме того, для куайновцев все наши онтологические обязательства (то есть все то, что мы
должны признать существующим, исходя из признаваемых нами истинными теорий) исчерпываются принимаемыми нами квантификациями существования, то есть утверждениями с квантором существования. Все рассматриваемые нами теории ФО придерживаются данного подхода.
Какой бы взгляд на ФО различные теории ни предлагали, все
они должны как-то осмыслить и объяснить целый ряд высказываний
о ФО, которые привычны для большинства из нас и принимаются
нами как истинные. Их можно подразделить на несколько групп (все
приводимые примеры будут касаться одного и того же персонажа –
Шерлока Холмса):
94

Глава 5. Фиктивные объекты

1. Критические утверждения:
Холмс впервые появился в рассказе 1887 года «Этюд в багровых тонах».
Шерлок Холмс является одним из самых популярных литературных сыщиков.
2. Фикциональные утверждения:
Холмс любит играть на скрипке.
При расследовании преступлений Холмс пользуется дедуктивным методом.
3. Конативно-аффективные утверждения:
Я всегда восхищался умением Холмса распутывать даже самые трудные дела.
Я хотел бы иметь некоторые из черт характера Холмса.
4. Смешанные утверждения:
В 2002 году Холмс был принят в почетные члены Королевского химического общества.
Конан Дойль верил в паранормальные явления, увлекался мистикой и спиритизмом, являясь противоположностью рациональному
и скептично настроенному Холмсу.
5. Утверждения об авторстве:
Шерлок Холмс является созданием сэра Артура Конан Дойля.
Мы считаем истинными эти и подобные им утверждения. Более того, мы можем логически выводить из одних утверждений другие. Например, из «Я восхищаюсь Холмсом» и «Холмс является литературным сыщиком» можно вывести «Я восхищаюсь литературным сыщиком». Также мы часто размышляем не над тем, что произошло с тем или иным героем, но над тем, что могло произойти, но не
отражено в самом произведении. Такие контрфикциональные
(counterfictional) размышления для нас вполне естественны и допустимы: мы можем предположить, что вступление в брак разрушило
бы детективную карьеру Холмса.
Теперь мы можем рассмотреть, как именно различные теории
ФО объясняют приведенные нами утверждения. Начнем мы с наиболее радикальной, но не слишком популярной теории – теории ошибки
(error theory). Подобно аналогичной теории из метаэтики, теория
95

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
ошибки признает утверждения 1-5 подлинными утверждениями, несущими (в случае истинности) онтологические обязательства (то есть
признание существования ФО). Однако проблема в том, что ФО не
существуют, а значит утверждения 1-5 ложны. Мы ошибаемся, когда
утверждаем их. Одна из разновидностей теории ошибки (она касается
утверждений из третьей группы) была предложена Колином Рэдфордом в первой части статьи «Как мы можем быть тронуты судьбой
Анны Каренины» («How Can We Be Moved by the Fate of Anna
Karenina?»). В статье предлагается так называемый парадокс фикции
(paradox of fiction) или точнее парадокс эмоциональной реакции на
фикцию (paradox of emotional response to fiction), который можно
сформулировать следующим образом:
(1) Люди эмоционально реагируют на фиктивные объекты, события, персонажи, о фиктивности которых им известно.
(2) Для эмоциональной реакции на что-либо необходимо верить в его существование.
(3) Никто из тех людей, которые знают о фиктивности объектов, событий, персонажей, не верит в их существование.
Эти три положения не могут быть истинными одновременно,
они противоречат друг другу. Но, поскольку все они кажутся нам истинными, возникает парадокс. Следует заметить, что второе положение (наиболее спорное) выражает когнитивизм относительно эмоций:
для того, чтобы по-настоящему восхищаться, ненавидеть, переживать
за судьбу персонажей, человек должен (как минимум) верить в их существование. В подтверждение этого тезиса Рэдфорд приводит такую
ситуацию: нам очень живо и подробно рассказывают о страшном несчастье, случившемся с каким-то человеком (например, он пострадал
в ДТП), которого мы лично не знаем. Мы тронуты этим рассказом,
расстроены и переживаем за его судьбу. Но некоторое время спустя
мы узнаем, что нам солгали: никакого ДТП не было, а якобы попавший в него человек никогда не существовал. Рэдфорд задает вопрос:
будем ли мы после этого (зная, что он не существует) по-прежнему
расстраиваться и переживать за судьбу этого человека? Очевидным
ответом кажется отрицательный. Если мы и будет испытывать какиелибо эмоции, то это будет досада и раздражение на обманувшего нас
собеседника. Отсюда Рэдфорд делает когнитивистский вывод – для
рациональной (рационально обоснованной, уместной) эмоциональной реакции на людей и события, мы должны считать их
96

Глава 5. Фиктивные объекты
существующими. Но именно этот вывод и приводит к парадоксу: нам
хорошо известно о несуществовании фиктивных персонажей, но мы
тем не менее переживаем за них и испытываем по отношению к ним
сильные эмоции. Рэдфорд, как сторонник теории ошибки, полагает
эти эмоции иррациональными и в каком-то смысле ненастоящими.
Конативно-аффективные утверждения («Я всегда восхищался умением Холмса распутывать даже самые трудные дела») являются ложными, также «ложны», иррациональны и выраженные в них эмоции.
Поскольку я знаю, что Холмс вымышленный персонаж, то на самом
деле я не восхищаюсь умением Холмса, мне только так кажется. Испытываемое мной восхищение не было подлинным восхищением.
Рэдфорд, однако, не отрицает полностью реальность самих эмоций
(он согласен с первым положением парадокса): я действительно эмоционально реагирую на Холмса, но эта реакция иррациональна.
Теория Рэдфорда не нашла широкой поддержки среди философов и большинство из них придерживается той или иной разновидности реализма, но парадокс Рэдфорда продолжает привлекать внимание. Было предложено несколько альтернативных способов его решения, хотя эти решения относятся больше к психологии и эстетике,
чем к метафизике. Тем не менее мы очень кратко рассмотрим наиболее известные из них. Кендал Уолтон (Kendall Walton), чья теория будет более подробна рассмотрена в конце главы, отвергает первую из
посылок и утверждает, что сами эмоции, испытываемые по отношению к ФО, не являются реальными. Мы только делаем вид, притворяемся, что переживаем, радуемся, боимся за персонажей. Поэтому его
теория получила название теории притворства, симуляции (pretend
theory). В соответствии с ней, при восприятии произведений искусства (книг, фильмов, спектаклей), мы испытываем не эмоции, но
квази-эмоции (квази-радость, квази-страх и так далее). В отличие от
реальных эмоций, квази-эмоции не нуждаются в вере в реальное существование своих объектов.
Другие теории отрицают второй тезис, то есть когнитивистскую теорию эмоций. Как утверждает 64 Питер Ламарк (Peter
Lamarque), реальные эмоции действительно связаны с верой в реальное существование их объектов, но эмоции по отношению к ФО
направлены на ментальные репрезентации ФО (которые реальны), а
не на сами объекты. Теория иллюзии (illusion theory) отвергает третье
64 Lamarque P. How can we fear and pity fictions? // British Journal of Aesthetics. 1981.
№ 21 (4) рр. 291-308

97

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
из утверждений парадокса. В соответствии с ней, во время восприятия произведений искусства мы намеренно приостанавливаем свое
неверие в ФО (willing suspension of disbelief) и в каком-то смысле полагаем их реальными. Эта теория оказалась наименее популярной из
всех и практически не имеет сторонников. По общему мнению, поведенческие последствия наших эмоциональных реакций на ФО слишком отличаются от поведения в реальной жизни. Например, хотя мы
можем бояться монстров из фильмов ужасов, в результате этого
страха мы не спасаемся бегством, не пытаемся защититься, из чего
следует, что мы все-таки не верим в реальность этих монстров и исходящей от них опасности.
Вернемся к метафизике. Наибольшей популярностью из метафизических теорий ФО пользуются различные реалистические теории. Хотя все из них признают реальное существование ФО, теории
не согласны между собой по поводу их природы. Для любой теории
важно объяснить природу ФО и истолковать в свете этой природы те
высказывания (пп. 1-5), о которых мы говорили выше. Отличить теории друг от друга можно по их ответу на такие вопросы: являются ли
ФО абстрактными или конкретными, являются ли ФО токенами или
типами, являются ли ФО актуальными, могут ли ФО создаваться и
разрушаться?
Первая из рассматриваемых нами теорий – конкретный реализм (concrete realism). По сути, она представляет собой модальный
реализм (см. главу 9) Дэвида Льюиса, примененный к ФО. Онтология
Льюиса включает в себя не только объекты актуального мира, но и
объекты из других возможных миров (non-actual possibilia), которые
столь же конкретны и материальны, как и мы сами и окружающие нас
вещи. Шерлок Холмс такой же человек из плоти и крови, как и мы,
просто он является частью другого возможного мира, а не нашего.
Когда мы высказываем истинное утверждение «Шерлок Холмс не существует», мы просто-напросто ограничиваем область применения
(домен) квантора существования нашим миром: Холмс не является
актуальным человеком, но существует в одном из возможных миров,
где все происходит так, как описано в рассказах Дойля. Конкретный
реализм, хотя и имеет мало приверженцев, обладает рядом достоинств: он избегает майнонговской проблемы неполноты. Хотя мы можем не знать из рассказов Дойля всех подробностей о Холмсе, сам
Холмс в своем возможном мире обладает вполне определенным ростом, весом, числом волос на голове и так далее. Проблема лишь в
98

Глава 5. Фиктивные объекты
том, что существует множество кандидатов на роль Холмса в различных возможных мирах: поскольку Конан Дойль не указывает точный
рост Холмса, у нас будет огромное множество миров, в которых будут существовать практически одинаковые люди, имеющие все свойства Холмса из рассказов Конан Дойля, но отличающиеся друг от
друга ростом. В одном возможном мире у Холмса будет рост 170 см,
в другом 170.1 см, в третьем 170.2 см и так далее. Теория Льюиса может решить эту проблему, обратившись к понятию двойника
(counterpart). Каждый из кандидатов будет двойником любого из
остальных, причем двойниками друг друга они будут в силу того
факта, что со всеми из них мы знакомимся, читая рассказы Конан
Дойля. Говоря о Шерлоке Холмсе, мы говорим о неопределенном
множестве (потенциально бесконечном) конкретных людей, населяющем множество возможных миров.
Холмс (точнее говоря, каждый из кандидатов) на самом деле
инстанцирует все присущие ему свойства. В связи с этим различные
конативые установки (conative attitudes) к ФО являются уместными: у
Холмса действительно есть умение распутывать даже самые трудные
дела, и я по праву могу этим восхищаться. Смешанные (группа 4) и
контрфикциональные утверждения в теории Льюиса являются обычным сравнением разных возможных миров, которым мы занимаемся
при любом утверждении возможности чего-либо. Но конкретный реализм не лишен серьезных недостатков. Главный из них – признание
всех миров такими же реальными и конкретными, как и наш. Для
большинства философов это представляется слишком контринтуитивным и невероятным (что признавал и сам Льюис). Кроме того, теория отвергает и признает ложными утверждения об авторстве (5
группа). Писатели, драматурги, сценаристы не создают своих персонажей (эти персонажи – такие же живые люди, как и сами авторы), а
лишь выбирают их через создание своих произведений из множества
индивидов населяющих огромное (или бесконечное) число возможных миров.
Гораздо более популярным оказался куайновский актуализм
– теория, в соответствии с которой ФО представляют собой абстрактные объекты, принадлежащие нашему миру. Существует три главных
разновидности этой теории.
Первая из них считает ФО не индивидами, а видами (kinds), к
которым в принципе может принадлежать множество индивидов.

99

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
Сторонниками этой теории являются Николас Уолтерсторф 65
(Nicholas Wolterstorff) и Грегори Карри 66 (Gregory Currie). Основная
идея теории – вымышленные персонажи являются не отдельными индивидами, а типами или видами личностей (kinds of person), которые
реально существуют, даже в том случае, если ни одна реальная личность не инстанцирует этот вид. Каждый из таких видов включает в
себя набор характерных свойств: вид ХОЛМС будет включать такие
свойства, как быть детективом, быть мужчиной, быть курильщиком трубки и так далее. Одно из достоинств теории в том, что виды
являются актуальными, то есть принадлежат к нашему возможному
миру, а значит (в отличии от теории Льюиса) нет нужды обращаться
к возможным объектам из других миров (существование которых для
многих сомнительно). Кроме того, поскольку виды являются абстрактными объектами, их неполнота не создает проблем. В вид
НАТАША РОСТОВА не входят свойства обладать ростом 168 см и
не обладать ростом в 168 см, но входит лишь более общее свойство
обладать ростом. Данная теория может успешно объяснить негативные экзистенциалы путем их переформулирования: хотя ФО существуют (как виды), отрицающие их существование негативные экзистенциалы вполне могут быть истинными, надо только правильно их
перефразировать.
(НЭХ) Шерлок Холмс не существует.
(НЭХ*) Ничто не инстанцирует все свойства, включенные в
ШЕРЛОК ХОЛМС.
Поскольку в нашем мире действительно нет и не было человека, обладающего всеми свойствами, которые приписаны Холмсу в
рассказах Конан Дойля, то (НЭХ*) является истинным. Если же мы
согласимся с тем, что (НЭХ*) является правильной интерпретацией
(НЭХ), то негативный экзистенциал тоже окажется истинным. Для
признания этой истинности нам совершенно необязательно отказываться от реализма в отношении ФО или прибегать к майнонговской
онтологии, достаточно лишь признать ФО не индивидами, а видами.
Однако данный взгляд не лишен собственных проблем.
Имена ФО не ссылаются на отдельных индивидов, что может быть
65
66

Wolterstorff N. Worlds and Works of Art. Oxford, Clarendon, 1980
Currie G. The Nature of Fiction. Cambridge, Cambridge University Press, 1990

100

Глава 5. Фиктивные объекты
проблематичным для сторонников куайновского подхода к онтологии. Имена ФО являются подлежащими (субъектами) во многих предложениях, а значит при их переводе в квантифицированную форму (с
квантором существования) мы должны, как интуитивно представляется верным, использовать индивидную переменную, которая и будет
связана квантором существования. Но в данной теории это невозможно – нет ни одного индивида, который мог бы быть значением
этой переменной, так как к ФО, являющемуся видом, никто в нашем
мире не принадлежит. Кроме этого, для теории представляют трудность конативно-аффективные утверждения. ХОЛМС не обладает (не
инстанцирует) такими качествами, как ум, проницательность или
умение распутывать преступления. Отношение между ХОЛМСОМ
и этими свойствами следует описать не как обладание, а как включение. Вид ХОЛМС включает в себя множество свойств, в том числе и
умение распутывать преступления – любой индивид, принадлежащий к данному виду, должен будет обладать им. Но достаточно ли
такого включения для того, чтобы я мог восхищаться ХОЛМСОМ?
Сторонник теории может попытаться переформулировать утверждение и сказать, что на самом деле оно значит не «я восхищаюсь Холмсом», а «я восхищался бы тем человеком, который обладал бы всеми
качествами Холмса». Но для когнитивистов относительно эмоций это
будет проблематичным – я знаю, что такого человека на самом деле
нет. Другая проблема теории состоит в том, что ФО оказываются необходимыми и абстрактными. Они существуют вечно и неизменно, в
связи с чем мы не можем признать людей (писателей, сценаристов и
так далее) их авторами, так как ФО вообще не могут быть созданы
или уничтожены. Конан Дойля нельзя считать создателем Холмса – в
процессе написания рассказов он лишь выбрал один из вечных и необходимых видов, существующих помимо его творчества. Поэтому
теория должна признать ложными высказывания об авторстве (5
группа) или, по крайней мере, переформулировать их.
Следующая из рассматриваемых нами теорий считает ФО артефактами, то есть объектами действительно создаваемыми людьми.
Она получила название артифактуализм (artifactualism). Эту точку
зрения разделяют Роберт Хауэлл (Robert Howell), Джеррольд Левинсон (Jerrold Levinson) и (наиболее известная сторонница теории) Эми
Томассон 67 (Amie Thomasson), на чьей позиции мы и сосредоточимся.
По мнению Томассон, ФО являются человеческими
67

Thomasson A. Fiction and Metaphysics. Cambridge, Cambridge University Press, 1999

101

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
артефактами, которые отличаются от столов и телевизоров лишь
своей абстрактностью. Таким образом, ключевым для теории является понятие абстрактного артефакта (abstract artifact) – абстрактного
объекта, созданного человеком. Причем к данной категории можно
отнести не только ФО. Абстрактным артефактом будет, например,
игра в шахматы. Игра сама по себе является абстрактной, так как не
может быть отождествлена ни с одной из конкретных шахматных
партий, когда-либо происходивших на Земле. Но, в отличие от других
абстрактных объектов (чисел, геометрических фигур, множеств и так
далее), эта игра не существовала всегда и была создана людьми около
середины первого тысячелетия нашей эры. Тот факт, что игра была
создана людьми не отменяет ее объективной реальности и не делает
ее существование (после того как она была изобретена) зависимым от
человеческого сознания (mind-dependent): если бы, например, 5 октября 1985 года в мире никто не играл в шахматы и даже не думал о
них (то есть не происходило бы никакой связанной с шахматами ментальной активности), то игра продолжала бы существовать и в этот
день. ФО являются не единственными примерами абстрактных артефактов. К ним можно отнести футбол, хоккей, институт частной собственности, должность президента США, роман Пушкина «Евгений
Онегин» и так далее.
Они не являются необходимыми и вечными объектами (как
полагала предыдущая теория), а возникают, когда автор создает свои
произведения – рассказы, романы, поэмы, сценарии, пьесы. Более
того, ФО зависят от этих произведений, которые сами, в свою очередь, являются абстрактными индивидами, зависящими от конкретных индивидов – рукописей, книг и так далее. Из-за транзитивности
отношения зависимости, ФО в конечном счете зависят от конкретных
объектов, находящихся в одном с нами пространстве и времени. Если
бы Толстой не создал конкретный объект – рукопись «Войны и мира»,
то Наташа Ростова никогда бы не возникла. А если уничтожить все
копии «Войны и мира» (а также все упоминания о книге, ее сюжете и
героях в других книгах, статьях, справочниках и так далее и все воспоминания читателей «Войны и мира» об этом), то Наташа Ростова
перестанет существовать.
Одно из очевидных достоинств теории – ФО являются индивидами (хотя и абстрактными). Поэтому, при переводе в квантифицированную форму предложений, в которых ФО являются подлежащими, можно использовать индивидные переменные. Индивиды не
являются набором свойств (в отличие от видов предыдущей теории),
102

Глава 5. Фиктивные объекты
а значит, некоторые из их свойств не являются для них необходимыми, в результате становятся возможными контрфиктивные утверждения: Холмс мог играть на кларнете, а не на скрипке, но оставаться
все тем же Холмсом.
Проблему для теории могут представлять фикциональные
утверждения (группа 2). Как может быть истинным утверждение
«Холмс любит играть на скрипке»? Холмс является абстрактным объектом и на скрипке играть не может. Однако многие из нас (знакомых
с рассказами Конан Дойля) сочтут это утверждение истинным. Большинство сторонников теории пытаются решить эту проблему и сохранить истинность утверждения с помощью его переформулировки.
По их мнению, когда мы делаем утверждение о любви Холмса к игре
на скрипке, мы на самом деле утверждаем, что «в соответствии с фикцией (или в соответствии с рассказами КонанДойля) Холмс любит
играть на скрипке». Истинность утверждения в таком виде мало у
кого вызовет сомнения.
Еще одна трудность для теории вытекает из самой абстрактности ФО. По мнению многих философов (см. главу 4), абстрактные
объекты являются каузально пассивными и изолированными от конкретного мира. Но создание авторами своих персонажей предполагает каузальную зависимость – существование ФО является следствием творческой деятельности. Для решения проблемы Томассон
предлагает односторонний эпифеноменализм: ФО не могут быть причиной чего-либо, они, как и положено абстрактным объектам, каузально пассивны, но они могут быть и являются следствиями: Наташа
Ростова, например, является следствием творческой активности Льва
Толстого. Толстой создал Ростову, создав определенный конкретный
объект – рукопись «Войны и мира», без которой она никогда бы не
возникла.
Даже если теория может разрешить все эти трудности, для
многих философов она остается неприемлемой из-за слишком странного и непривычного статуса ФО – они существуют вне пространства,
но во времени (могут возникать и исчезать), они не могут быть причиной, но могут следствием, они являются индивидами, но не конкретными, а абстрактными и так далее. В связи с этим некоторые из
метафизиков предпочитают оставаться нейтральными в этих вопросах. Ван Инваген, например, согласен с абстрактностью ФО, но не говорит о том, являются ли они индивидами или видами. Рассмотрим
его позицию, которая излагается в статье 1977 года «Фиктивные создания» («Creatures of Fiction») более подробно.
103

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
В данной статье 68 Инваген пытается прежде всего (еще до выяснения их онтологической категории) доказать само существование
ФО, сосредоточив внимание на литературных персонажах. По его
мнению, лучше всего это можно сделать исходя из так называемых
мета-фиктивных (meta-fictional) утверждений – утверждений о взаимоотношениях между персонажами и реальным миром. Инваген приводит такой пример мета-фиктивного утверждения:
(МФ) В некоторых романах 19 века есть персонажи, описанные с большим богатством физических подробностей, чем любой из
персонажей романов 18 века.
Подобные утверждения часто встречаются в работах по истории литературы и литературной критике. Они кажутся нам истинными и влекут за собой определенные онтологические обязательства:
чтобы МФ было истинным персонажи должны существовать. Это
станет очевидным, если мы переведем утверждение в квантифицированную форму:
(МФ*) ∃x (C(x) & ∀y (N(y) → P (x, y)),

где C(x) – «х – персонаж романа 19 века», N(y) – «у – персонаж
романа 18 века», а P (x, y) – двуместный предикат «х описан с большим богатством физических подробностей, чем у». Далее, в соответствии с правилами формальной логики, мы можем вывести из (МФ*)
еще одно утверждение:
(МФ**) ∃x C(x),

которое непосредственно утверждает существование персонажей. На основании этих фактов можно построить такой аргумент:
1. МФ выражает истинную пропозицию.
2. (МФ*) является правильным переводом (МФ) на язык формальной логики.
3. При выводе одного утверждения из другого по правилам
формальной логики истинность сохраняется.
68

Van Inwagen P. Creatures of Fiction // American Philosophical Quarterly. 1977. № 14.
(4). pp. 299-308

104

жей.

Глава 5. Фиктивные объекты
4. (МФ**) обязывает нас признать существование персона5. Поэтому, такие объекты как персонажи существуют.

Далее Инваген задается вопросом: к какой именно онтологической категории следует причислить литературных персонажей и
другие ФО? Для любого человека очевидно, что в Лондоне середины
19 века мы не смогли бы встретить детектива Холмса, проживающего
на Бейкер-стрит, 221 б. По мнению Инвагена, наиболее разумным (и
наименее спорным) будет отнести персонажей к своей собственной,
отдельной категории – категории фиктивных созданий (creatures of
fiction). К ней относятся не только персонажи, но и такие объекты как
лес Броселианд и меч Эскалибур из легенд о короле Артуре, книга
Некрономикон из произведений Говарда Лавкрафта, игра квиддич из
серии книг о Гарри Поттере Джоан Роулинг и так далее. Фиктивные
создания являются частью более широкой категории объектов – они
принадлежат к теоретическим объектам литературной критики
(theoretical entities of literary criticism), куда входят также сюжет, роман (в противоположность его физическим копиям), поэма, эпизод,
стихотворный размер, сонет и так далее. Эти теоретические объекты
аналогичны всем известным теоретическим объектам из других наук
(физики, химии, биологии и т. д.): кварк, нейтрино, гравитационное
поле и другие. В таком случае теория Инвагена предстает как одна из
разновидностей научного реализма (scientific realism), согласно которому не поддающиеся непосредственному наблюдению объекты,
обозначаемые теоретическими терминами, являются реальными. Однако, в отличие от кварков и нейтрино, персонажи являются не материальными, а абстрактными объектами. Они не обладают теми свойствами, которые приписываются им в самих литературных произведениях – у них нет роста, веса, цвета глаз. У Шерлока Холмса не таких
свойств, как быть курильщиком трубки, уметь распутывать даже
самые трудные дела, пользоваться дедуктивным методом и других.
У него есть лишь те свойства, которые можно приписать теоретическому объекту литературной критики: быть литературным персонажем, быть героем рассказов Конан Дойля, быть творением Конан
Дойля, быть теоретическим объектом и другие. Кроме этого, Холмс
может обладать свойствами, общими для всех существующих объектов (будут ли они конкретными или абстрактными) – ему присуще
существование (если оно вообще является свойством), тождественность самому себе (self-identity).
105

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
Тем не менее Инваген пытается сохранить фикциональные
утверждения (группа 2 из списка в начале главы) путем их интерпретации в соответствии со своей теорией. Когда мы говорим, что «Шерлок Холм был курильщиком трубки», мы действительно говорим о
Шерлоке Холмсе – теоретическом объекте литературной критики, но
мы в этом высказывании не предицируем (predicate) ему свойство
быть курильщиком трубки, то есть не утверждаем, что он этим свойством действительно обладает. Вместо предицирования Инваген
предлагает интерпретировать фикциональные утверждения с помощью особого отношения приписывания (ascription). Это трехместное
отношение: х приписывается у в z. В этой интерпретации «Шерлок
Холм был курильщиком трубки» означает «Шерлоку Холмсу приписывается курение трубки в рассказах Конан Дойля». Очевидно, что
при таком подходе возникает трудность с конативно-аффективными
утверждениями (группа 3) – у Холмса нет умения распутывать даже
самые трудные дела, которым я мог бы восхищаться, это умение ему
лишь приписывается. Другой очевидный недостаток теории – недостаточная ясность самой категории фиктивных созданий. Многие философы считают эту категорию созданной ad hoc, чтобы как-то решить проблему статуса ФО, но уйти от проблем связанных с другими,
более конкретными теориями.
Еще одна реалистическая теория была предложена Альберто
Волтолини (Alberto Voltolini). Его подход является синкретическим и
пытается соединить достоинства (и избежать недостатков) предыдущих теорий. По мнению Волтолини, 69 ФО являются составными сущностями (composite entities). Каждый из ФО (например, персонаж) состоит из множества (set) свойств и типа процесса рассказывания выдуманной истории (story-telling process-type). Первый компонент
включает все те свойства, которые задействует процесс рассказывания истории и которые он приписывает данному ФО. Второй компонент – тип процесса рассказывания истории. По сути, он представляет
собой литературное произведение, взятое не как конкретная вещь (рукопись, печатная книга), а как абстрактный тип. Наличие этого второго компонента сближает теорию Волтолини с артефактуализмом,
рассмотренным нами выше. ФО являются контингентными объектами, зависящими от активности людей. Человек (автор), который создает первый токен соответствующего типа (рукопись), создает тем
69

см. Voltolini A. How Ficta Follow Fiction. A Syncretistic Account of Fictional Entities.
Dordrecht, Springer, 2006

106

Глава 5. Фиктивные объекты
самым и ФО. Именно поэтому мы можем назвать Конан Дойля автором, создателем Шерлока Холмса, что является одним из очевидных
достоинств теории. Процесс создания ФО представляет собой соединение указанных двух компонентов: автор, создавая свое произведение, использует в нем свойства из определенного множества, которые
приписывает персонажу. Само множество свойств является абстрактным объектом и существует независимо от людей (например, множество, куда входят такие свойства, как быть человеком, быть мужчиной, быть детективом, быть курильщиком трубки). Но именно автор задействует их при написании произведения и тем самым создает
ФО (Шерлока Холмса).
Далеко не все философы посчитали такой взгляд на природу
ФО приемлемым и обоснованным. По мнению противников теории,
ее основная идея (два абстрактных объекта (множество свойств и тип
процесса рассказывания истории) существуют независимо друг от
друга, и только активность автора объединяет их) слишком странна и
контринтуитивна. Каким образом создание человеком определенного
конкретного объекта (рукописи), который инстанцирует тип процесса, но не свойства из множества (рукопись не является человеком
или детективом), может объединить два абстрактных объекта и создать тем самым новый, фиктивный объект (персонажа)? Кроме
этого, поскольку одним из компонентов ФО является множество
свойств, то все свойства персонажа становятся для него необходимыми. Холмс не мог курить сигары вместо трубки, а значит все
контрфикциональные утверждения ложны.
По мнению некоторых философов, все из рассмотренных
нами реалистических теорий обладают серьезными недостатками и
должны быть отвергнуты в пользу той или иной антиреалистической
теории. Антиреализм сходится с упоминаемой выше теорией ошибки
в отрицании существования ФО, но стремится сохранить истинность
высказываний о них. Для этого он отрицает, что истинные высказывания о ФО обязывают нас принять их существование, то есть отрицает наличие онтологических обязательств. Антиреалисты предлагают различные переформулировки высказываний для избавления от
ненужных, по их мнению, онтологических обязательств.
Наиболее простой путь получения новых формулировок (не
содержащих онтологических обязательств) высказываний – введение
особого пропозиционального оператора, оператора фикции (fiction
operator). В этом случае высказывание «Холмс любит играть на
скрипке» превращается в «В рассказах Конан Дойля Холмс любит
107

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
играть на скрипке». Формулировка с таким оператором не утверждает, что существует некий Холмс, любящий играть на скрипке. Высказывание говорит нам только о содержании рассказов Конан Дойля.
Для его истинности нужно существование лишь самих рассказов и
написавшего их Конан Дойля.
Такой подход хорошо справляется с фикциональными утверждениями (группа 2), но подходит не для всех групп. Возьмем, например, критические утверждения (группа 1). Если добавить к одному из
них оператор фикции, то получится явно ложное утверждение. «Шерлок Холмс является одним из самых популярных литературных сыщиков» превратится в «В рассказах Конан Дойля Шерлок Холмс является одним из самых популярных литературных сыщиков», что является ложным. В рассказах Конан Дойля Холмс – реальный, а не литературный сыщик. Чтобы справиться с подобными высказывания
одного оператора будет недостаточно. Нужна более полная теория,
которая могла бы охватить все типы утверждений.
Наиболее известная антреалистическая теория такого рода
была предложена Кендаллом Уолтоном 70 (Kendall Walton). Его теория сосредотачивается на роли потребителей произведений искусства
– читателей, слушателей, зрителей и так далее. По мнению Уолтона,
в процессе восприятия того или иного произведения потребители
участвуют в своего рода игре, притворстве (game of make-believe).
Само произведение как материальный предмет (книга, кинопленка,
холст с нанесенными на него красками и так далее) являются в такой
игре вспомогательными средствами. Суть же игры в том, что люди
представляют, притворяются, что окружающий их мир действительно таков, каким его описывает произведение. Подобно тому как
дети в процессе игры воображают, что их игрушечное оружие –
настоящее, так и читатели рассказов Конан Дойля представляют (по
крайней мере, на время чтения) Холмса не как выдуманного персонажа, а как реального человека. Отсюда то сопереживание, та эмоциональная вовлеченность, которую вызывают произведения искусства.
На самом деле люди понимают, что никакого Шерлока Холмса не существует, но лишь притворяются, что он реален. Как и у всех других
игр, у этой игры тоже есть правила. Они задаются текстом (фильмом,
картиной) – содержание накладывает определенные ограничение на
работу воображения аудитории, санкционирует (authorize) определенные интерпретации и запрещает другие. Если человек, читая
70

Walton K. Mimesis as Make-believe. Cambridge, MA, Harvard University Press, 1990

108

Глава 5. Фиктивные объекты
рассказ «Этюд в багровых тонах», будет представлять Холмса балериной в пачке и пуантах, то он окажется неправ, и его соответствующее утверждение будет ложным. Текст не санкционирует такую интерпретацию.
Если мы будем рассматривать произведения искусства и процесс их восприятия как игру и притворство, то объяснить разнообразные высказывания о ФО не составит труда. Когда мы делаем их, то
мы только притворяемся, что нечто утверждаем. Фикциональные
утверждения (гуппа 2) будут частью одной из игр, напрямую касающейся содержания выдуманного мира и непосредственно санкционированной самим текстом. С одним и тем же текстом возможны разные
игры. Например, мы можем сравнить детективные способности Шерлока Холмса и Эркюля Пуаро из произведений Агаты Кристи. Эта
игра, хотя и не санкционирована текстами напрямую (в самих рассказах Конан Дойля и романах Кристи нигде не сказано, кто из сыщиков
более талантлив), однако не противоречит им и вполне допустима.
Когда мы делаем критические утверждения (группа 1), то мы выходим за рамки игры и указываем на их игровой статус. «Шерлок Холмс
– литературный детектив» уже не входит в игру, а обращает наше
внимание на то, что другие высказывания о Холмсе (фикциональные)
носят игровой характер. Сама эта практика тоже может рассматриваться как своего рода игра – игра более высокого порядка.
Уолтон также пытается объяснить и конативно-аффективные
утверждения (группа 3), о чем мы кратко упоминали при обсуждении
теории ошибки. По его мнению, на самом деле мы не восхищаемся,
презираем или переживаем за персонажей. Все наши чувства и переживания являются еще одной составляющей игры и подчиняются ее
правилам. Сам текст санкционирует подобные реакции – с помощью
различных художественных средств автор пытается вызвать в нас
страх или радость за героев произведения. Однако на самом деле мы
испытываем квази-страх и квази-радость – чувства аналогичные
настоящим, но существующие лишь в рамках игры.
Основная идея Уолтона (рассматривать высказывания о ФО
как часть игры) ведет, по мнению некоторых критиков, к неприемлемым результатам. Эми Томассон в своей книге 1999 года «Фикция и
метафизика» («Fiction and Metaphysics») отмечает, что Уолтон вынужден интерпретировать сходные и аналогичные высказывания поразному, что является недопустимым. Например, высказывание
«Алая буква является романом» в соответствии с теорией Уолтона будет самым обыкновенным истинным высказыванием. При его
109

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
произнесении мы будем делать настоящее утверждение. Однако высказывание о героине этого романа «Эстер Прин была выставлена к
позорному столбу» интерпретируется совсем иначе. Оно принадлежит к определенной игре, и когда мы его произносим, мы лишь притворяемся, что делаем истинное утверждение. Томассон пишет, что
«предлагать разные анализы предложений одного типа, находящихся
в контекстах одного и того же сорта, только лишь на основании типов
объектов, которых они касаются, всегда будет казаться плохим приемом в философии языка» 71. По ее мнению, такой подход смешивает
синтаксические и семантические соображения и привносит метафизику в проблему интерпретации, которая должна оставаться в рамках
грамматики.
В заключение можно сказать, что дебаты между различными
реалистическими и антиреалистическими подходами к ФО продолжаются. Как и в случае с математическими, модальными и абстрактными объектами в целом, главным препятствием для признания существования ФО является их странность, необычность. Противники
ФО, помимо нахождения конкретных проблем у разных реалистических теорий, часто приводят один общий аргумент против всех них.
Этот аргумент (подобный ему аргумент приводился Дж. Л. Маки против существования объективных моральных свойств) получил название аргумента от странности (argument from queerness): чем больше
предлагаемое теорией описание ФО совпадает с нашими интуициями
о них, тем страннее с метафизической точки зрения они становятся.
С другой стороны, полное отрицание ФО также сопряжено со значительными трудностями – прежде всего в объяснении фиктивных и
критических утверждений о них.

Список литературы
1. Currie G. The Nature of Fiction. Cambridge, Cambridge University
Press, 1990.
2. Kroon F., McKeown-Green J., Brock S. A Critical Introduction to Fictionalism. London, Bloomsbury Academic, 2018.
71

Thomasson A. L. Fiction and Metaphysics. Cambridge, Cambridge University Press,
1999 p. 99

110

3.
4.

5.
6.
7.

Глава 5. Фиктивные объекты
Kroon, Fred and Alberto Voltolini, "Fiction", The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Winter 2019 Edition), Edward N. Zalta (ed.),
URL = https://plato.stanford.edu/archives/win2019/entries/fiction/.
Kroon, Fred and Alberto Voltolini, "Fictional Entities", The Stanford
Encyclopedia of Philosophy (Winter 2018 Edition), Edward N. Zalta
(ed.), URL = https://plato.stanford.edu/archives/win2018/entries/fictional-entities/.
Sainsbury R. M., Fiction and Fictionalism. London, Routledge, 2009.
Thomasson A. L. Fiction and Metaphysics. Cambridge, Cambridge
University Press, 1999.
Voltolini A. How Ficta Follow Fiction. A Syncretistic Account of Fictional Entities. Dordrecht, Springer, 2006.

111

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор

Глава 6. События

В своей влиятельной статье 1970 года «События как партикулярии» («Events as Particulars») Дональд Дэвидсон (Donald Davidson)
задается вопросом: «Вещи изменяются; но существуют ли такие вещи
как изменения?», где под изменениями он подразумевает события
(events). Может показаться, что положительный ответ очевиден. Событиями являются войны, землетрясения, рождения и смерти, выборы, олимпиады и так далее. Эти и подобные им явления происходят
постоянно. Вполне возможно, что следует говорить о том, что события не существуют (exist), а случаются (occur). Но сути дела это не
меняет, так как случаемость представляет собой разновидность существования. Но, может быть, события можно свести к другим онтологическим категориям и тем самым избавиться от них? Те философы,
которые признают события, стремятся показать, что подобное невозможно. Без событий мы не сможем правильно интерпретировать многие наши высказывания и взаимоотношения между ними. Одна из
наиболее известных попыток доказать существование событий, отталкиваясь от лингвистических данных, принадлежит только что упомянутому Дэвидсону, чью теорию событий мы сейчас и рассмотрим
112

Глава 6. События
(после чего нами будут рассмотрены теории других философов).
По мнению Дэвидсона, наиболее легкий путь для доказательства существования событий лежит через анализ высказываний, которые мы постоянно делаем в нашей повседневной жизни и которые
мы считаем истинными. Может показаться, что высказывания, содержащие обозначающие события сингулярные термины (singular terms),
лучше всего подходят для доказательства.
(Ц) Убийство Юлия Цезаря произошло 15 марта 44 года до
нашей эры.
Термин «убийство Юлия Цезаря» прямо ссылается на событие, а значит мы должны признать события, поскольку считаем данное предложение истинным (то есть предложение содержит онтологическое обязательство). Однако это и ему подобные высказывания
слишком легко перефразировать, убрав непосредственные отсылки к
событиям.
(Ц*) Юлий Цезарь был убит 15 марта 44 года до нашей эры.
В таком виде высказывание уже не отсылает напрямую к событию (убийству). Тем не менее Дэвидсон стремится показать, что
адекватная семантика для (Ц*) и подобных ему высказываний неизбежно приводит к признанию существования событий. Одна из их характерных особенностей – возможность практически неограниченной модификации с помощью различных дополнительных членов
предложения. Возьмем простейшее событие из повседневной жизни.
Мальчик Петя разбил окно. Мы можем сказать:
(П1) Петя разбил окно.
Данное высказывание может быть модифицировано самыми
различными способами:
(П2) Петя разбил окно камнем.
(П3) Петя разбил окно нечаянно.
(П4) Петя разбил окно в доме.
Кроме этого, различные модификации можно объединять:
113

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
(П5) Петя разбил окно в доме камнем.
(П6) Петя разбил окно в доме камнем нечаянно.
Никаких принципиальных ограничений на подобные модификации не существует. Интуитивно кажется, что между этими предложениями должны существовать не только грамматические, но и семантические связи. Обычный способ представления скрывает эти семантические взаимосвязи, хотя они существуют. Между П6 и П5, П5
и П4 существует отношение логического следования (entailment
relation): мы можем логически вывести П5 из П6 и П4 из П5 и П6.
Стандартное представление этих предложений в логике предикатов
использует пяти-, четырех- и трехместные предикаты отношений,
каждый из которых является семантически примитивным и не может
быть разложен на более простые предикаты. При этом отношения логического следования теряются. Мы не можем построить аргумент
P5(x, y, z, v, w) ⊬ P4(x, y, z, v), поскольку предикаты Р5 и Р4 являются
примитивными и никак друг с другом не связаны, и мы не можем выводить один из другого, так же как мы не можем вывести «G(x), следовательно F(x)». Это означает, что можно придумать такую интерпретацию предикату P и значениям его аргументов, чтобы P5(x, y, z,
v, w) было истинно, а P4(x, y, z, v) было ложно. Например:
Концерт (Битлз, Маккартни, Харрисон, Старр, Леннон) истинно, но
Концерт (Битлз, Маккартни, Харрисон, Старр) ложно.
То есть «Состоялся концерт группы Битлз в составе: Маккартни, Харрисон, Старр, Леннон» истинно, а «Состоялся концерт
группы Битлз в составе: Маккартни, Харрисон, Старр» ложно, потому
что без Леннона это уже не Битлз.
Для решения этой проблемы Дэвидсон предлагает ввести переменную, чьими значениями могут быть события, причем переменная может быть квантифицирована. В результате мы получим онтологическое обязательство признать существование событий и сможем выразить наличие логического следования между предложениями, в которых описываются события. Предложения П4-П6 в такой
интерпретации могут выглядеть так:
(П4*) Произошло событие, оно было разбитием окна, оно
114

Глава 6. События
было совершено Петей, оно было совершено в доме.
(П5*) Произошло событие, оно было разбитием окна, оно
было совершено Петей, оно было совершено в доме, оно было совершено камнем.
(П6*) Произошло событие, оно было разбитием окна, оно
было совершено Петей, оно было совершено в доме, оно было совершено камнем, оно было совершено нечаянно.
По сути, мы имеем дело с предложениями вида (∃x) (Fx & Gx)
из которого мы выводим (∃x) (Fx). Например, (П4*) можно представить как (∃x) (Ex & Wx & Px & Hx), из которого мы выводим (∃x)
(Ex), где Ex означает, что произошло х, которое было событием, а значит события являются значениями квантифицированной переменной.
То есть, если мы считаем (П4*) и подобные ему предложения истинными, мы обязаны признать существование событий.
Одна из важных для Дэвидсона характеристик событий – возможность описать одно и то же событие по-разному, откуда и появляется возможность вывести (П4*) из (П5*) и (П6*) (все эти предложения описывают одно и то же событие). Мы можем сказать об одном
и том же событии, что оно представляет собой нажатие кнопки выключателя или включение света в комнате. Дэвидсон в статье 1963
года «Действия, основания и причины» («Actions, Reasons, and
Causes») пишет: «Я поворачиваю выключатель, зажигаю свет и освещаю комнату. Не зная об этом, я также оповещаю вора о факте моего
присутствия в доме. В данном случае я не делаю четыре вещи, но
только одну, четыре описания которой были приведены» 72. Для Дэвидсона возможность разного описания оного и того же события дает
возможность рационализировать и объяснить наши действия
(actions), которые для него являются разновидностью событий.
Рассмотренное нами доказательство существования событий
является семантическим и опирается на особенности истинных высказываний о событиях (возможность вывести одни из других). Но,
даже если мы согласимся с аргументами Дэвидсона и признаем существование событий, остаются серьезные трудности метафизического
порядка. Если их не разрешить, то придется признать его семантику
ошибочной. Главная из этих трудностей – найти подходящий критерий тождества (criterion of identity) для событий.
Дэвидсон соглашается со знаменитым тезисом Куайна «нет
72

Davidson D. Actions, Reasons, and Causes // Journal of Philosophy. 1963. №60. p. 686

115

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
сущности без тождества» («no entity without identity») и пытается
найти критерий тождества для событий. Его поиску посвящена статья
1969 года «Индивидуация событий» («The Individuation of Events»), в
которой он рассматривает несколько возможных критериев, останавливаясь в итоге на одном из них. Мы тоже рассмотрим эти варианты.
Как отмечает Дэвидсон, многие события представляют собой
изменения в индивидах. Может быть, нам следует выводить критерий
тождества отсюда: события a и b тождественны, только если они
представляют собой изменения в одном и том же индивиде. Смерть
Вальтера Скотта – это смерть автора «Уэверли», поскольку они являются смертью одного и того же человека – шотландского писателя,
умершего в 19 веке, то есть эти события происходят в одном и том же
индивиде. Однако такой критерий делает события односторонне зависимыми от индивидов: для каждого события нам необходимо точно
выявить того индивида, изменением в котором оно является. Дэвидсон отвергает это требование, поскольку для него события и индивиды равноправны.
Возможно, события тождественны, только если они происходят в одном и том же месте. Легче всего определить местоположение
события через индивида, в котором оно происходит. Дэвидсон указывает здесь на возможную трудность: мы приписываем событию определенное место через указание на индивида. Но если один индивид
является частью другого, то изменение в первом будет изменением
также и во втором. Всех индивидов можно назвать частью актуального мира и все их изменения тоже происходят в его пределах. Получается, что все события происходят в одном и том же месте (в актуальном мире), и все события по данному критерию тождественны.
Чтобы избежать этой трудности, нам следует считать местом события
не всего индивида, а лишь наименьшую его часть, в которой происходит изменение. Еще одна трудность может возникнуть с ментальными событиями: чувствами, воспоминаниями, мыслями и так далее.
Где именно они находятся? По мнению Дэвидсона, нам не нужно
находить абсолютно точное положение таких событий, достаточно
указать положение личности, в которой они происходят.
Тем не менее одного места как критерия тождества явно недостаточно: одни и те же изменения в одном и том же индивиде, находящемся в одном и том же месте, могут произойти несколько раз, но
в разное время.
Не является ли в таком случае искомым критерием время, в
которое события происходят? Тождественные события занимают
116

Глава 6. События
один и тот же промежуток времени. Однако, как отмечает Дэвидсон,
этот критерий может вести к парадоксу. Он приводит такой пример.
Человек наливает яд в резервуар воды на космическом корабле, пока
тот стоит на космодроме. Его цель – убить астронавта, и он ее достигает. При приближении корабля к Марсу астронавт выпивает воду и
умирает. Два события легко отличить друг от друга: добавление яда
и смерть астронавта. Одно из них предшествует другому и является
его причиной. Но когда же происходит событие убийства? Наиболее
логичный для Дэвидсона ответ, что убийство тождественно добавлению яда. Но в таком случае, при использовании данного критерия,
убийство заканчивается тогда, когда заканчивается добавление яда.
Получается контринтуитивный вывод, что убийство астронавта произошло задолго до того, как он умер. Дэвидсон признает, что вывод
может казаться парадоксальным, однако он является верным: можно
убить человека задолго до его смерти. Для того чтобы убийство было
убийством нужно, чтобы оно было причиной смерти, а длина временного промежутка, нужного для причинно-следственной связи, не
столь важна. Несмотря на разрешение парадокса, очевидно, что временной критерий сам по себе недостаточен. Очень схожие события,
занимающие одно и то же время, не будут тождественны, если происходят в разных местах.
В этом случае наиболее логичным было бы объединить временной и пространственный критерии для получения необходимого
и достаточного условия тождества. Два события тождественны, если
и только если они происходят в одном и том же месте в одно и то же
время. Данный критерий был предложен Джоном Леммоном (John
Lemmon). Дэвидсон в своей статье «Индивидуация событий» отвергает этот критерий и приводит такой пример. Мы можем представить
два изменения (то есть два события), происходящие с одним и тем же
индивидом, затрагивающие его целиком (то есть происходящие в одном и том же месте) и занимающие одинаковый промежуток времени.
Например, металлический шар подвергается равномерному нагреванию в течение минуты и одновременно с этим поворачивается на 35
градусов вокруг своей оси. При данном критерии мы вынуждены признать эти изменения одним событием, что, по мнению Дэвидсона, неправильно, хотя он и отмечает, что есть убедительные аргументы в
пользу признания. Нагревание шара в течение периода t тождественно сумме движений за период t всех частиц, из которых состоит
шар. Этой же сумме тождественно и вращение шара в период t, а значит нагревание и вращение тождественны друг другу. В итоге
117

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
Дэвидсон все-таки не соглашается с данным критерием и предлагает
другой.
Наиболее подходящим критерием тождества событий, по
мнению Дэвидсона в 1969 году, является причинно-следственный
критерий. События тождественны, если и только если они имеют
одни и те же причины и следствия. Каждое событие имеет уникальное
положение в сети причин и следствий, так же как объекты имеют уникальное положение в пространстве-времени. Более формально этот
причинно-следственный или каузальный критерий можно выразить
следующим образом:
(ПССоб) x=y ↔ ((∀z) (z причина x → z причина y) и (∀z) (x
причина z → y причина z)).
По мнению Дэвидсона, этот критерий объясняет, почему мы
часто идентифицируем события с помощью их причин и следствий.
Кроме того, он является весьма полезным средством при решении философских проблем. Например, если определенный эпизод боли у одного конкретного человека тождественен определенному нейрофизиологическому событию в головном мозге, то наилучшим свидетельством в пользу этого будет общность причин (удар молотка по
пальцу) и следствий (громкий крик) у боли и нейрофизиологического
события, а не их положение в пространстве-времени.
Проблема с ПССоб в том, что оно является круговым, причем
этот круг в определении невозможно устранить. События в ПССоб
индивидуализируются через их причины и следствия, но сами причины и следствия тоже являются событиями. Возьмем два события е
и е*. Они тождественны, если имеют одни и те же причины (для простоты опустим упоминание о следствиях). Но эти причины сами являются событиями, и, чтобы определить имеют ли е и е* одни и те же
причины, мы должны установить (здесь опустим упоминание о причинах причин) имеет ли каждая из причин е те же самые следствия,
что какая-нибудь из причин е*. Однако среди этих следствий находятся сами события е и е*, тождество/различие которых мы пытаемся
определить. Наше рассуждение пошло по кругу. Дэвидсон в итоге согласился с этим возражением, отказался от ПССоб и вернулся к ранее
отвергнутому им пространственно-временному критерию.
В итоге Дэвидсон приходит к выводу, что тождество событий
определяется их положением в пространстве и времени.
118

Глава 6. События
(ПВСоб) x=y ↔ х произошло в w, t и у произошло в w, t,
где w – положение в пространстве, t – положение во времени.
Но как же быть с контрпримером самого Дэвидсона с вращающимся и нагревающимся металлическим шаром? Можно попытаться его опровергнуть и доказать, что при использовании ПВСоб
вращение и нагревание – разные события. Вращение шара является
перемещением составляющих его частиц по определенной траектории, вокруг оси шара. Нагревание же состоит в увеличении скорости
случайных, хаотичных движений (или колебаний) частиц шара. Эти
движения не тождественны перемещению вокруг оси, занимают разное положение в пространстве-времени, а значит мы имеем дело с
двумя разными событиями.
Тем не менее пространственно-временной критерий сталкивается с еще одним серьезным возражением. Дело в том, что большинство философов считает, что объекты следует различать с помощью
такого же самого критерия – через их положение в пространстве и
времени. В таком случае объекты и события становятся слишком похожими друг на друга. Интуитивно объекты и события являются разными онтологическими категориями, поскольку события представляют собой случаи, происшествия (occurrences), а объекты – нет, но
общий критерий тождества их неоправданно сближает. Дэвидсон
признавал эту проблему и пытался ее решить. По его мнению, разница между категориями заключается в их отношении к пространству-времени: «события и объекты могут быть связаны с местами в
пространстве-времени разными способами; может быть, например,
что события случаются во времени в месте (occur at a time in a place)
в то время как объекты занимают места во времени (occupy places at
times)… Занимая одну и ту же порцию пространства-времени событие и объект различны. Один – объект, который остается тем же самым объектом через изменения, другое – изменение в объекте или
объектах. Пространственно-временные области не различают их, но
наши предикаты, наша базовая грамматика, наши способы упорядочивания различают» 73. Такой способ решения проблемы зависит от
способности Дэвидсона или его последователей убедительно сформулировать разницу между случаемостью (occurring) в определенном
месте событий и занятием (occupying) определенного места объектом.
Впрочем, они могут объявить эти понятия базовыми, примитивными
73

Davidson D. Essays on Actions and Events. Oxford, Clarendon Press, 1980 p. 176

119

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
и отказаться от их анализа.
Подводя итог, мы можем сказать, что Дэвидсон рассматривает
события как конкретные партикулярии, которые наряду с объектами
являются базовыми составляющими окружающего нас мира. События (также как и объекты) различаются между собой местом в пространстве и времени, но в отличие от объектов они случаются в определенном месте, а не занимают его.
Следующей из рассматриваемых нами теорий событий станет
теория Джегвона Кима (Jaegwon Kim). По мнению этого философа,
события структурированы – они состоят из объекта (или нескольких
объектов), свойства (или отношения) и времени (или временного интервала). Для простоты мы будем рассматривать монадические события, то есть события, где один объект обладает одним монадическим
свойством в определенный момент времени. Теория событий Кима
состоит, по сути, из двух положений, первое из которых дает условия
существования событий, а второе – условия (критерий) их тождества.
При формулировке этих положений Ким обозначает события [x, P, t],
что можно расшифровать как «уникальное событие, x обладает Р в
момент времени t». Первое положение, дающее условие существования, гласит:
(УС) [x, P, t] существует ↔ объект х инстанцирует n-адическое свойство P в момент времени t.
Второе положение, дающее условие тождества событий, Ким
формулирует таким образом:
(УТ) [x, P, t] = [y, Q, t’] ↔ x=y, P=Q и t=t’.
Этот принцип утверждает, что события тождественны, если и
только если тождественны составляющие их объекты, свойства и моменты времени. Следует заметить, что указать критерий тождества
Киму значительно проще чем Дэвидсону. Это связано с тем, что в его
теории события структурированы и их тождество производно от тождества составляющих элементов (объектов, свойств и моментов времени), а приведение критериев тождества самих элементов в задачу
теории событий уже не входит.
В соответствии с теорией Кима, события представляют собой
неповторяемые (non-repeatable) конкретные партикулярии и включают не только изменения, но и состояния (states and conditions)
120

Глава 6. События
объектов. Каждое событие имеет определенное положение в пространстве и времени. Хотя события могут обладать множеством
свойств, только одно из них, конститутивное свойство, индивидуализирует событие. Данное конститутивное свойство присуще не самому
событию, а составляющему это событие объекту (партикулярии).
Ким пишет по этому поводу так: «События сами имеют (экземплифицируют) свойства; закалывание Цезаря Брутом обладало свойством
происходить в Риме, оно было преднамеренным, оно привело к
смерти Цезаря и вызвало горе Кальпурнии и так далее… Свойства,
которые событие экзеплифицирует, следует четко отличать от его
конститутивного свойства (которое экзеплифицируется не событием,
а конститутивной партикулярией)» 74. В приводимом Кимом примере
этим свойством будет двуместное заколоть кого-либо, которое присуще не самому событию закалывания, а Бруту с Цезарем.
В своей теории Ким проводит различие между токенами и типами событий. Каждое событие, обозначенное как [x, P, t], является
конкретным, происходящим только один раз явлением. Тем не менее
мы можем говорить о типе, к которому данное событие принадлежит:
в соответствии с теорией Кима этим типом будет конститутивное
свойство Р, которое он называет родовым (generic) событием.
Также следует отметить, что кимовские события не являются
просто упорядоченными тройками (ordered triples), представленными
как [x, P, t]. Такая тройка существует, когда существуют все ее элементы x, P и t, но это еще не гарантирует существование соответствующего события. Например, Петя, разбить окно и момент времени t
могут существовать, но событие «разбитие окна Петей в t» существовать не будет, так как свойством разбить окно в момент t обладал не
Петя, а Коля. Поэтому для события необходима связь между тремя
элементами, а не простое их существование.
Теория событий Кима была (как это практически всегда происходит в философии) принята далеко не всеми философами. Против
нее был выдвинут целый ряд возражений, наиболее известные из которых мы сейчас рассмотрим. Майлс Бранд (Myles Brand) раскритиковал теорию за неспособность адекватно описать события, в которых отсутствует х – конститутивный объект. «Оставляя в стороне
спорный случай ментальных событий, существуют изменяющиеся
погодные условия, изменяющиеся условия освещенности,
74

Kim J. Supervenience and Mind: Selected Philosophical Essays. Cambridge, Cambridge
University Press, 1993 p. 170

121

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
изменяющиеся поля и так далее» 75. Бранд полагает, что решить эту
проблему можно путем модификации самой теории: следует признать
составляющими частями событий регионы пространства-времени, а
не объекты. Например, если событие связано с вспышкой молнии или
усилением электромагнитного поля, то его составной частью не обязательно должен быть какой-то объект х (как в теории Кима), вполне
достаточно той порции пространства-времени, в которой событие
происходит.
Еще одна проблема теории – неясность онтологического статуса конститутивных свойств событий. Эти свойства не только входят в состав события [x, P, t] наряду с объектом и временем, но и сами
являются родовыми событиями. Но что именно они из себя представляют? В своих работах Ким не уточняет, являются ли эти свойства
универсалиями, тропами, множествами и так далее (подробнее об
этих понятиях см. главу 2). Кроме того, неясно, являются ли эти свойства скудными (sparse), как в теории универсалий Армстронга (который признает реальными лишь самые фундаментальные свойства)
или изобильными (abundant), то есть соответствующими практически
любому предикату? Хотя Ким не дает прямого ответа на эти вопросы,
в его работах можно найти намеки на их возможное решение. В частности, Ким пишет: «Базовые родовые события могут быть лучше
всего выбраны в соотношении с научной теорией, независимо от того
будет ли это естественная (common-sense) теория поведения объектов
среднего размера или крайне изощренная физическая теория. Они относятся к важным по отношению к теории свойствам, посредством
которых закономерные регулярности могут быть открыты, описаны и
объяснены. Базовые параметры, посредством которых сформулированы законы теории, могли бы, с этой точки зрения, дать нам наши
базовые родовые события, а обычные логические, математические и
возможно другие типы операций над ними могли бы дать сложные,
определяемые родовые события… Я считаю крайне вероятным, что
мы не можем отбирать родовые понятия совершенно a priori» 76.
Из приведенной цитаты понятно, что ответ на вопрос «что
именно из себя представляют свойства?» является для Кима апостериорным и отвечать на него нужно с привлечением конкретных научных теорий. Однако не все проблемы можно решить таким способом.
75

Brand M. Identity Conditions for Events // American Philosophical Quarterly. 1997.
№14 p. 335
76
Kim J. Supervenience and Mind: Selected Philosophical Essays. Cambridge, Cambridge
University Press, 1993 p.37

122

Глава 6. События
Например, теория Кима (как кажется) не исключает свойство быть
равным квадратному корню из девяти, которое явно не подходит для
событий. Обращение к научнымтеориям эту проблему не решит.
Еще один серьезный недостаток – отсутствие критерия тождества для конститутивных свойств. Поскольку свойства занимают
центральное положение в теории Кима и сами являются родовыми
событиями, то ему следует этот критерий четко обозначить. Без этого
остается неясным тождество/различие многих событий: если свойство ударить кулаком по столу является родовым событием, то будет
ли сильно ударить кулаком по столу тем же самым или другим событием? Однако многим философам требование предоставить критерий
тождества для свойств кажется чрезмерным требованием для теории
событий. Как пишет Бранд, «решения для целого ряда центральных
проблем – например, проблемы сознание-тело, редукции научных
теорий и изменения значения – также требуют условия тождества для
свойств» 77.
Тем не менее проблема тождества/различия свойств остается.
Теория Кима не дает четкого ответа (или дает неверный) на вопрос:
если F – предикат, обозначающий некое родовое событие (ударить),
а М – модификация предиката (сильно), то будет ли М(F) именем нового родового события (сильно ударить), или модификация всего
лишь приписывает свойство (быть сильным) тому же самому родовому событию F? Если я ударяю по столу кулаком и делаю это сильно,
то является ли мой удар тем же самым событием, что и сильный удар?
Интуитивно верным кажется утвердительный ответ. Однако, по всей
видимости, теория Кима дает противоположный ответ (к этой проблеме мы еще вернемся).
По мнению многих критиков, проблема теории состоит в том,
что она делает события слишком мелкими, подробными (finegrained). Из-за этого перед ней возникает еще одна трудность. Теория
дает неверный ответ на вопрос: если субъект S делает х путем деланья
у, то является ли деланье х тем же самым событием, что и деланье у?
В теории Кима это разные события, что интуитивно неверно. Чтобы
лучше понять эту проблему, рассмотрим часто приводимый в литературе пример. Брут закалывает Цезаря кинжалом и тем самым убивает
его. Здесь мы имеем два разных события, поскольку закалывать и
убивать являются разными свойствами. Критики теории указывают,
77

Brand M. Identity Conditions for Events // American Philosophical Quarterly. 1997. №14
p. 335

123

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
однако, что в случае с Брутом и Цезарем убийство произошло путем
закалывания, то есть эти свойства были совместно инстанцированы
(co-instantiated), чего достаточно (в данном случае) для тождества
свойств (токенов свойств), но оказывается недостаточно (в теории
Кима) для тождества событий, что противоречит нашей интуиции.
Эту линию критики развивает, в частности, Джонатан Беннетт
(Jonathan Bennett). По его мнению, Ким смешивает понятия события
и факта. Беннетт пишет: «Ким утверждает, что два выражения
(nominals) могут обозначать одно событие только если (грубо говоря)
их предикативные части одинаковы: получается, что не может быть
истинным, что пинок, который он ей дал, был нападением, которое он
на нее совершил. Я доказываю обратное, утверждая, что большая
часть кимовских prima facie оснований для этого основывается на
смешении событий с фактами. Невозможно оспаривать, что пинок не
то же самое, что и нападение, поскольку это разные факты» 78. Сам
Ким признает это следствие своей теории, но не видит в нем ничего
страшного: «Не будет совершенно абсурдным сказать, что убийство
Брутом Цезаря это не то же самое, что и закалывание Брутом Цезаря.
Более того, объяснение убийства Брутом Цезаря (почему Брут убил
Цезаря) не то же самое, что объяснение закалывания Брутом Цезаря
(почему Брут заколол Цезаря)» 79. Дэвидсон на это возражал: «Я перехожу … к замечанию Кима, что не будет совершенно абсурдным сказать, что убийство Брутом Цезаря это не тоже самое, что и закалывание Брутом Цезаря. Его правдоподобность вытекает, я думаю, из того
неоспоримого факта, что не все закалывания являются убийствами…
Но это не доказывает того, что данное конкретное закалывание не
было убийством. Закалывание Брутом Цезаря привело к смерти Цезаря, поэтому оно фактически, хотя и без необходимости, было тождественно с убийством Брутом Цезаря» 80. По мнению Беннета, Ким
говорит правильные вещи о фактах, а Дэвидсон – о событиях. В конечном счете, вопрос сводится к тому, смешивает ли (неправомерно)
Ким события и факты или нет. Беннетт считает, что смешивает (в поддержку своей позиции он приводит ряд лингвистических соображений), а Ким с этим не согласен.
Еще одна разновидность излишней подробности (fine78

Bennett J. Precis of Events and Their Names // Philosophy and Phenomenological Research. 1991. №51. p. 626
79
Kim J. Supervenience and Mind: Selected Philosophical Essays. Cambridge, Cambridge
University Press, 1993 p. 232
80
Davidson D. Essays on Actions and Events. Oxford, Clarendon Press, 1980 p. 171

124

Глава 6. События
grainedness) событий, о которой мы уже упоминали выше, связана с
модификациями предикатов, фигурирующих в названиях событий.
Как кажется, в теории Кима такие модификации порождают новые
события, не тождественные первоначальным. Ким приводит такой
пример: может показаться, что эта прогулка (the event of Sebastian's
stroll) Себастьяна отличается от этой неспешной прогулки (the event
of Sebastian's leisurely stroll) Себастьяна. В отличие от убийства и закалывания, Ким признает, что подобное различие является чрезмерным и его следует избежать: «более правдоподобно отрицать тождество в случаях подобных этому (случай закалывания), чем в случаях
прогулки Себастьяна и неспешной прогулки Себастьяна (если мы
предположим, что Себастьян прогуливался неспешно)» 81. Ким предлагает два возможных решения этой проблемы, первый из которых
называет «официальной позицией», а второй – запасным вариантом.
«Официально» Ким утверждает, что подобные события являются разными, но не полностью отличными друг от друга – неспешная прогулка включает в себя прогулку. Однако он не конкретизирует это отношение включения. Ким приводит аналогию с материальными объектами: «Возьмем этот стол: верх стола – это не та же самая вещь, что
и стол. То есть имеются две вещи, но конечно же один стол – фактически имеется множество вещей, если вы включите ножки, молекулы,
атомы и т. д. составляющие стол» 82. По мнению многих критиков, такая аналогия не работает. Предлагаемое Кимом включение (неспешной прогулки в прогулку) – это не такое включение, которое существует между событием и его более короткими частями (на что указывает аналогия со столом), когда, например, прогулка включает в
себя неспешный проход по парку, быстрый переход дороги, пробежку
до дома и так далее. Но для такого случая у Кима имеется запасной
вариант решения проблемы. Можно утверждать, что модификации
вообще не порождают новых событий, а являются свойствами самих
основных событий. Неспешная прогулка Себастьяна – не новое событие, а все та же прогулка, что и раньше. Просто теперь мы приписываем ей свойство быть неспешной. Сам Ким считает это решение
только крайним и вынужденным (на случай, если его официальная
позиция окажется неприемлемой), так как оно сопряжено со значительными потерями: оно подрывает изначальную мотивацию всей
81

Kim J. Supervenience and Mind: Selected Philosophical Essays. Cambridge, Cambridge
University Press, 1993 p. 44
82
ibid. p. 46

125

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
теории событий Кима, в которой события могут входить в причинноследственные отношения и быть объектами объяснения. По словам
Кима: «но очевидно, что мы можем хотеть объяснить не только почему Себастьян прогуливался, т. е. прогулку Себастьяна, но также почему он прогуливался неспешно, т. е. его неспешную прогулку. Но в
соответствии с рассматриваемым подходом, второе объяснение будет
объяснением того, почему прогулка Себастьяна была неспешной; мы
будем объяснять почему определенное событие имело определенное
свойство, а не почему определенное событие произошло» 83.
Еще одно возражение против теории Кима обвиняет ее в том,
что она делает некоторые характеристики событий сущностными, что
идет вразрез с нашими интуитивными представлениями. Возьмем,
например, событие смены почетного караула. Могло ли то же самое
событие произойти, если один из солдат, участвовавших в смене, был
бы другим человеком? Было ли бы событие тем же самым, если бы
оно произошло чуть раньше или чуть позже? Ким согласен с тем, что
время не является сущностной характеристикой событий: «кажется
правильным сказать, что прогулка могла случиться немного раньше
или немного позже, чем она актуально случилась» 84. Однако он отвергает возможность другого конститутивного объекта в том же самом событии, то есть смена караула при участии другого солдата уже
не была той же самой сменой. «Тот факт, что кто-то другой чем Себастьян мог совершить прогулку вместо него не приводит к тому, что
та самая прогулка, совершенная Себастьяном, могла быть совершена
кем-то другим. Если бы Марио выбрали для прогулки той ночью, тогда была бы другая прогулка, а именно прогулка Марио» 85. Однако,
по мнению некоторых критиков, тот факт, что определенное время не
является сущностным компонентом события, приводит к внутренней
противоречивости теории Кима. Утверждения (1) и (2), как кажется,
противоречат друг другу:
тия.

(1) Конститутивное время не является сущностным для собы(2) Оба эти утверждения верны:
Условие существования: [x, P, t] существует ↔ объект х

83

Kim J. Supervenience and Mind: Selected Philosophical Essays. Cambridge, Cambridge
University Press, 1993 p. 45
84
ibid. p. 48
85
ibid. p. 48

126

Глава 6. События
инстанцирует n-адическое свойство P в момент времени t.
Условие тождества: [x, P, t] = [y, Q, t’] ↔ x=y, P=Q и t=t’.
Время задействовано в (2) как в условии существования, так
и в условии тождества событий и в результате должно быть частью
сущности, что противоречит (1). Однако Ким с этой критикой не согласен. Он пишет, проводя аналогию с обычными физическими объектами: «это по крайней мере респектабельный критерий тождества
физических объектов, что они тождественны только в том случае, когда они полностью совпадают в пространстве и времени. Из этого не
следует, что физические объекты сущностно там и тогда, где они фактически есть» 86. В отношении условия существования Ким заявляет
следующее: «Есть эссенциалистское следствие, которое я согласен
принять: события сущностно являются структурированными комплексами такого рода, о котором говорит теория. Поэтому события не
могут быть субстанциями, свойствами и так далее» 87. То есть условие
существования раскрывает структуру событий, без которой оно не
может существовать: оно состоит из объекта, свойства и времени. Но
условие не запрещает событию включать другое конкретное время,
например, t2 вместо t1. В итоге, можно сказать, что (1) и (2) не противоречат друг другу.
Последней из рассмотренных в данной главе теорий событий
станет теория, предложенная Дэвидом Льюисом. Ее основная идея в
том, что события являются свойствами пространственно-временных
регионов. Для Льюиса, однако, ни события, ни свойства не являются
базовыми онтологическими категориями. По этому поводу он пишет
так: «Под свойством я имею в виду просто класс. Иметь свойство –
значит принадлежать к классу. Все вещи, которые имеют свойство,
будут ли они актуальными или только лишь возможными, принадлежат [к классу] … Свойство, которое соответствует событию, таким
образом, является классом всех регионов, самое большее по одному
на мир, где событие произошло» 88. Льюис предлагает, таким образом,
следующее необходимое условие для того, чтобы некоторое е было
событием:
(ЛСоб) е является событием, только если оно является
86

Kim J. Supervenience and Mind: Selected Philosophical Essays. Cambridge, Cambridge
University Press, 1993 p. 48
87
ibid. p. 49
88
Lewis D. On the Plurality of Worlds. Oxford, Basil Blackwell, 1986 p. 244

127

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
классом пространственно-временных регионов, как в нашем мире
(если оно происходило актуально), так и в других возможных мирах.
Данное условие является лишь необходимым, то есть говорит
о том, какие сущности (entities) могут быть событиями – только те,
которые представляют собой классы пространственно-временных регионов различных возможных миров. Каждый элемент такого класса
(регион) происходит, случается (occurs), как и положено событию, но
о самом классе нельзя сказать, что он случается. Это было бы так
называемой категориальной ошибкой (category mistake), поскольку
классы – абстрактные сущности и не могут случаться, хотя и существуют.
(ЛСоб) в чем-то сходно с теорией Дэвидсона, который, хотя и
не отождествлял события с регионами, предлагал положение в пространстве и времени в качестве критерия тождества. При ее обсуждении мы указывали на одно серьезное возражение против данного критерия. Контрпримером был случай с шаром который вращался и
нагревался одновременно: в соответствии с критерием получалось,
что нагревание и вращение – одно и то же событие. Однако для теории Льюиса этот пример не представляет опасности. В одном из возможных миров вращение шара будет происходить без нагревания
(или наоборот), а значит класс регионов, где происходит вращение,
не совпадет с классом регионов нагревания.
Можно заметить, что при формулировке (ЛСоб) используется
понятие возможного мира. Из-за этого для теории Льюиса может возникнуть проблема. Дело в том, что Льюис был модальным реалистом
(см. главу 9), то есть считал возможные миры такими же конкретными сущностями, как и актуальный мир. Этот взгляд на природу миров практически не нашел поддержки у других философов, большинство из которых придерживается той или иной разновидности модального абстракционизма (эрзацизма). Поэтому теория событий,
чтобы быть приемлемой для большинства философов не должна быть
слишком тесно привязанной к модальному реализму и быть совместимой с абстракционизмом. Если этого не будет, то теория заранее
обречена на провал – ее можно будет придерживаться только став реалистом в отношении возможных миров. К этой проблеме мы еще
вернемся, а сейчас следует изложить саму теорию Льюиса более подробно.
Во-первых, из (ЛСоб), аксиомы экстенсиональности (утверждающей, что два множества/класса тождественны, если они состоят
128

Глава 6. События
из одних и тех же элементов) и правил логики предикатов мы можем
вывести так называемый принцип недопущения дублирования: для
всех х и у, если х и у являются событиями , то х и у являются разными
событиями, если и только если существует по крайней мере один элемент х, который не является элементом у (или наоборот).
Касательно регионов пространства-времени, о которых говорится в (ЛСоб), Льюис пишет следующее: «событие случается в определенном пространственно-временном регионе. Его регион может
быть маленьким или большим; есть столкновения точечных частиц и
есть конденсации галактик, но даже последние занимают регионы маленькие по астрономическим стандартам» 89. Тем не менее существуют определенные ограничения: во-первых, ни одно событие не
может занимать два разных региона одного мира, а во-вторых, любое
событие занимает весь свой регион в целом, то есть оно не может произойти только в собственной части (proper part) своего региона (хотя
части события могут). Также Льюис утверждает, что его теория опирается на следующее представление о природе регионов:
(РегЛ) Регионы – это индивиды, которые являются частями
возможных миров.
Как мы видим, это определение исходит из модального реализма, для которого возможные миры и регионы в них входящие являются конкретными пространственно-временными сущностями.
Именно здесь и возникает трудность для теории событий Льюиса, о
которой мы упоминали выше. Возможно ли дать определение регионов, которое было бы совместимо с модальным абстракционизмом?
Никаких принципиальных ограничений на такую возможность нет.
Для Льюиса регионы – индивиды. Модальный абстракционизм может
дать собственное определение индивида. Например, в лингвистическом абстракционизме (одной из разновидностей модального абстракционизма, см. главу 9) возможный индивид представляет собой
максимальное и непротиворечивое множество открытых предложений. Например, Александр Сергеевич Пушкин будет таким множеством (назовем его Эрзац Пушкиным): {x родился в 1799 году, x автор
романа в стихах «Евгений Онегин», x был убит на дуэли, …}. Это
множество является непротиворечивым, то есть возможен х, который
обладает всеми приписываемыми ему в данном случае свойствами.
89

Lewis D. Philosophical Papers. Oxford, Oxford University Press, 1983 p. 243

129

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
Оно является максимальным, так как для каждого открытого предложения с х как свободной переменной верно, что множество содержит
либо это предложение, либо его отрицание. При таком понимании индивидов мы можем сказать, что регионы пространства-времени не мереологические части конкретных возможных миров, а (на примере
лингвистического абстракционизма) подмножества тех множеств
предложений, из которых возможные миры состоят.
(РегА) Регионы – это индивиды, которые являются подмножествами возможных миров.
Как мы говорили выше, Льюис считает события свойствами,
которые он затем отождествляет с классами регионов. Сторонник абстракционизма может пропустить первый шаг и отождествить события с классами регионов непосредственно (поскольку он, например,
не согласен со взглядом Льюиса на свойства).
В своей теории Льюис отвергает точку зрения Кима, согласно
которой события – структурированные сущности (entities), состоящие
из времени, объекта и свойства. Все эти составляющие не являются
сущностными для события, в которое они входят. В той же самой
смене караула мог участвовать другой солдат, она могла произойти в
другое время, неспешная прогулка Себастьяна вполне могла быть
пробежкой и так далее. Однако это не значит, что льюисовские события вовсе лишены сущностных характеристик, просто эти характеристики основываются на сходстве между элементами того класса, который является данным событием. Поясним это на конкретном примере. Например, событие будет сущностным образом связано с изменением, если и только если в каждом регионе, входящем в класс, будет происходить изменение; событие будет сущностным образом
включать Сократа, если и только если в каждом регионе, входящем в
класс, будет присутствовать Сократ (в теории Льюиса – временной
сегмент его двойника). Само событие в целом будет сущностным образом происходить в регионе R, если и только если в класс будут входить лишь сам R и его двойники в других возможных мирах.
По мнению некоторых критиков, теория Льюиса также (как
теория Кима) страдает от излишней подробности (fine-grainedness).
По мнению самого Льюиса, это необходимо для теории причинности,
которую он анализирует в терминах контрфактической зависимости
(см. главу 10). Льюис приводит такой пример: Джон здоровается с
кем-то, говоря: «Привет!», но по какой-то причине (например, он был
130

Глава 6. События
слишком взволнован) делает это излишне громко. Далее он пишет:
«можно утверждать, что случается одно событие, которое сущностно
является произнесением «привет» и только случайно громко; оно случилось бы, даже если бы Джон сказал это тихо. Можно утверждать,
что имеется второе событие, предполагающее, но не предполагаемое
первым. Это событие сущностно является громким произнесением
«привет», и оно не случилось бы, если бы Джон произнес «привет»,
но произнес бы его тихо. Оба события актуально произошли, но второе не могло произойти без первого» 90. Многим такое различие двух
событий может показаться излишним и контринтуитивным. Однако
Льюис считает, что польза от такого взгляда при построении теории
причинности перевешивает его недостатки. «Реальное основание
того, почему нам нужны оба события … они различаются каузально.
Адекватное каузальное объяснение того, что происходит не может
ограничить себя каким-либо одним из них. Первое событие (слабое)
заставило Фреда поприветствовать Джона в ответ. Второе из них
(сильное) – нет. Если бы второе не случилось – если бы Джон не сказал «Привет» громко – первое все же могло случиться, и тогда Фред
все же ответил бы на приветствие Джона. Также есть разница и со
стороны причин: второе событие было, а первое не было, вызвано
inter alia состоянием взволнованности Джона» 91. Очевидно, что такое
объяснение будет принято лишь теми, кто разделяет теорию причинности Льюиса.

Список литературы
1. Bennett J. Events and Their Names. Oxford, Clarendon Press, 1988.
2. Casati, Roberto and Achille Varzi, "Events", The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Summer 2020 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL
= https://plato.stanford.edu/archives/sum2020/entries/events/.
3. Casati R., Varzi A. C. (eds.) Events. Dartmouth, Aldershot, 1996.
4. Davidson D. Essays on Actions and Events. Oxford, Clarendon Press,
1980.
5. Lombard L. B. Events: a Metaphysical Study. London, Routledge,
90
91

Lewis D. Philosophical Papers. Oxford, Oxford University Press, 1983 p. 255
ibid. p. 255

131

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
1986.
6. Schneider S. Events // The Internet Encyclopedia of Philosophy
https://iep.utm.edu/events/.

132

Глава 7. Сущности и естественные виды

Глава 7. Сущности и
естественные виды

Основной тезис эссенциализма (Э) относительно индивидуальных объектов можно свести к утверждению о наличии у них сущностных свойств, которые отличаются от их случайных, акцидентальных (accidental) свойств.
(Э) Для любого объекта а, множество (set) свойств, которыми
он обладает, представляет собой объединение или сумму двух непересекающихся между собой множеств: множества сущностных
свойств и дополнительного (complementary) для него множества акцидентальных свойств.
Однако такое определение мало что нам скажет, пока мы не
выясним, какие именно свойства являются сущностными (акцидентальными в таком случае будут все остальные). Наибольшую популярность завоевали два подхода, один из которых мы можем назвать
133

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
модальным, а второй дефинициональным (definitional). Если брать в
расчет лишь современную философию, то можно сказать, что первый
подход восходит к работам Сола Крипке, а второй – Кита Файна. Мы
можем сформулировать эти определения сущностных свойств таким
образом:
(М) Р является сущностным свойством для а ↔ а не может
существовать, не являясь Р.
(Д) Р является сущностным свойством для а ↔ Р вносит вклад
в ответ на вопрос «что есть а?». Если Р является сущностным свойством а, то а не может существовать, не являясь Р, но не наоборот
(свойства, которыми а обладает с необходимостью, не всегда сущностны для него).
Долгое время, вплоть до появления работы Кита Файна «Сущность и модальность» («Essence and Modality») 92, определение (М)
считалось стандартным. Действительно, может показаться, что оно
хорошо улавливает наше интуитивное представление о сущностных
свойствах – ими являются те, которыми объект не может не обладать,
если он вообще существует. Однако Файном был приведен целый ряд
контрпримеров, которые большинство философов посчитало достаточно убедительными. Файн стремился показать, что следование
справа налево в (М) не работает, то есть не все свойства, без которых
объект не может существовать, являются для него сущностными. Вопервых, в соответствии с (М) свойство существования окажется сущностным для всех объектов, так как любой объект тривиально не может существовать, не обладая свойством существования (хотя не все
философы согласны считать существование свойством), что является
неприемлемым результатом. Также Файн приводит такой пример:
Сократ не может существовать, не являясь элементом синглетона
(множества с единственным элементом) {Сократ}, и то же самое
можно сказать о любом объекте вообще. Получается, что свойство
быть единственным элементом синглетона {Сократ} является сущностным для Сократа. По мнению Файна, это явно абсурдный и неприемлемый результат – данное свойство никак не раскрывает нам
сущность Сократа. Более того, аналогичными свойствами (быть
92 Fine K. Essence and Modality: The Second Philosophical Per-spectives Lecture // Philosophical Perspectives. 1994. №8. pp. 1–16

134

Глава 7. Сущности и естественные виды
элементами соответствующих синглетонов) тривиально, в силу своего существования, обладают вообще все объекты в мире. То есть основная претензия Файна к (М) в том, что это определение допускает
существование тривиальных сущностных свойств, о которых нам
следует сказать несколько слов более подробно. Тривиальными сущностными свойствами будут такие, которыми обладают все объекты
в мире; к ним можно отнести свойства быть самотождественным,
быть Р или не-Р, быть таким, что 2+2=4 и так далее. В соответствии
с (М) они будут сущностными, хотя и тривиальными, свойствами для
всех объектов мира, но определение Файна (Д) этого не допускает.
В данном нами определении эссенциализма (Э) утверждалось,
что все свойства объекта являются либо сущностными, либо акцидентальными. Этот тезис получил название слабой дополнительности и
его можно сформулировать так:
(СлД) Для любого объекта а, разделение свойств на сущностные и акцидентальные является исчерпывающим и исключающим по
отношению ко множеству всех его свойств C.
Этот тезис следует отличать от другого, который настаивает
на подобном разделении для свойств вообще (а не для свойств каждого отдельного объекта). Его можно назвать тезисом о сильной дополнительности:
(СилД) Для множества всех свойств С, разделение свойств на
сущностные и акцидентальные является исчерпывающим и исключающим по отношению к этому множеству.
Следует отметить, что из (СилД) следует (СлД), но не наоборот. (СилД) гораздо более спорен, так как, по мнению некоторых философов, одно и то же свойство Р (надо подчеркнуть, что речь может
идти не только о типах, но и о токенах) может быть сущностным для
одного объекта и акцидентальным для другого. Совпадающие
(сoincident) объекты являются примером такой ситуации. Пусть а будет статуей с определенной формой s, m будет глыбой материала, из
которого эта статуя сделана (например, бронзой); свойством Р в такой
ситуации может быть свойство иметь форму s. В то время как Р является сущностным свойством статуи а, для глыбы материала оно таковым не является (из чего и возникают сложности с материальной
конституцией, рассмотренные в главе 14). Другими примерами
135

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
подобной ситуации могут стать свойства быть электрически заряженным (оно будет сущностным для протона, но акцидентальным
для человека, если его тело приобретет электрический заряд) или
быть красным (сущностно для какого-нибудь минерала, но акцидентально для стен квартиры).
Мы дали определение сущностным свойствам, но пока что не
сказали о том, какие именно свойства большинством философов (из
признающих их существование) считаются сущностными. Наибольшее согласие вызвали три группы свойств: происхождение, сортальные свойства и принадлежность к естественному виду. Каждую из
этих групп мы рассмотрим более подробно.
Тезис о сущностности происхождения (essentiality of origins)
или эссенциализм происхождения утверждает, что для любого объекта сущностно, из каких других объектов он появился. Например,
пусть s и e будут сперматозоидом и яйцеклеткой из которых возник
Сол Крипке. По мнению сторонников тезиса, происхождение именно
из этих двух объектов является сущностным для Крипке. Тот, кто возник бы из других яйцеклетки и сперматозоида (даже если бы он был
зачат теми же родителями и в то же самое время) был бы другим человеком, пусть и максимально похожим на Крипке и носящим точно
такое же имя. Для артефактов сущностным может быть тот материал,
из которого они были первоначально изготовлены. Например, если
стол изначально был изготовлен из определенного материала (например, данного куска дерева), то объект, изготовленный из другого
куска дерева (или вовсе из стали), никак не может быть этим столом.
Эти две позиции (касающиеся организмов и артефактов) получили
название тезиса о сущностности биологического происхождения для
живых организмов и тезиса о сущностности материального происхождения для артефактов. Они получили широкое распространение и
поддержку среди многих философов после выхода работы Сола
Крипке «Именование и необходимость». Многим эта позиция показалось интуитивно правильной, и они согласились со следующим рассуждением Крипке о ее очевидности (в нем он обсуждает возможность того, что королева Елизавета II могла бы быть дочерью президента Трумена и его жены): «Они могли бы иметь ребенка, походящего на нее во многих отношениях. Возможно … даже … ребенка,
который действительно стал королевой Англии… Это по-прежнему
не было бы ситуацией, в которой эта же самая женщина, которую мы
называем «Елизавета II», была бы ребенком мистера и миссис Трумен… Как может личность, происходящая от других родителей, из
136

Глава 7. Сущности и естественные виды
совершенно других сперматозоида и яйцеклетки, быть этой же самой
женщиной? Можно представить относительно определенной женщины, что разные вещи в ее жизни могли бы измениться … И таким
образом возможно, что даже, хотя она была рождена своими родителями, она никогда не стала бы королевой… Но что труднее представить, так это ее рождение от других родителей. Мне кажется, что все,
возникающее из другого источника, не будет этим объектом» 93. Однако ссылки на интуитивную верность позиции для многих оказалось
недостаточно. Поэтому разными фидлософами было выдвинуто несколько аргументов в ее пользу. Мы рассмотрим один из наиболее
известных – предложенный Натаном Салмоном 94 (Nathan Salmon), который опирался на идеи Крипке. Хотя сам Салмон предложил три
версии аргумента (каждая последующая является расширением и
уточнением предыдущей), для простоты изложения мы приведем
первую из них.
Пусть переменные х и х* пробегают по всем возможным столам, а переменные у и z пробегают по кускам материи, причем подразумевается, что эти куски материи не пересекаются (overlap), если
переменные появляются вместе в одном и том же утверждении. Теперь можно сформулировать сам аргумент:
(1) Если стол х изначально (originally) изготовлен из у и для
этого стола возможно, что он был изготовлен из z, тогда также возможно, чтобы стол х был изначально изготовлен из у и вдобавок к
этому некоторый стол х* был изначально изготовлен из z.
(2) Невозможно, чтобы один и тот же стол х был изначально
изготовлен из у и вдобавок изначально изготовлен из z.
(3) Если возможно, что стол х* изначально изготовлен из z,
тогда необходимо, что любой стол, изначально изготовленный из z,
является именно столом х* и никаким другим.
(4) Следовательно, если некий стол изначально изготовлен из
определенного куска материи, тогда необходимо, что этот стол не изготовлен изначально из любого другого непересекающегося куска
материи.
Аргумент достаточно сложен для восприятия и нуждается в
93

Kripke S. Naming and Necessity. Cambridge MA, Harvard University Press, 1980 p.11213
94
Salmon N. Reference and Essence (second edition). Amherst, NY, Prometheus Books,
2005 pp. 193-216

137

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
пояснении, что мы и сделаем, воспользовавшись конкретным примером. Возьмем мой компьютерный стол и назовем его Петр. Он изначально был изготовлен из определенного куска материи (комбинации
дерева, клея и шурупов), который мы назовем Кусок1. Теперь рассмотрим другой (не пересекающийся с ним, то есть не имеющий общей материи), но похожий на него кусок, из которого также мог быть
изготовлен стол и назовем его Кусок2. Эта ситуация удовлетворяет
посылке (1) аргумента. Сама эта посылка утверждает, что, поскольку
у нас есть Петр, изначально изготовленный из Куска1 и Кусок2, из которого тоже мог быть изготовлен стол, то возможна такая ситуация, в
которой присутствует Петр и одновременно с ним еще один стол из
Куска2, который мы назовем Павел. Интуитивно кажется верным, что
есть такой возможный мир. Посылка (2) утверждает, что в любом подобном возможном мире эти два стола отличаются друг от друга, то
есть один и тот же стол не может быть изначально изготовлен из двух
непересекающихся кусков материи в одном и том же возможном
мире. Посылка (3) говорит нам, что любой возможный стол (стол в
любом из возможных миров), изготовленный из Куска2 будет именно
Павлом и никаким другим столом. Но из (2) мы знаем, что Петр и
Павел отличаются друг от друга, а значит невозможно, чтобы Петр
был изготовлен из Куска2 (тогда он был бы Павлом). Из чего и следует
вывод аргумента: Петр (и любой стол вообще) не может быть изначально изготовлен из любого другого непересекающегося куска материи (кроме своего собственного). Этот аргумент был затем изменен
и уточнен его создателем Натаном Салмоном, и его окончательная
версия несколько отличается от приведенной нами, однако суть аргумента осталась прежней.
Было предложено еще несколько аргументов в пользу сущностности происхождения, однако подавляющее большинство из них
столкнулись с различными контрпримерами и не получили всеобщего признания. Тем не менее необходимо провести различие между
двумя версиями тезиса о сущностности происхождения, вторая из которых оказалась гораздо более популярной. Пусть s будет столом, а
m – куском материи, из которого он был изначально изготовлен.
Можно представить себе два различных свойства: быть изначально
изготовленным из m и быть изначально изготовленным из куска материи, в высокой степени пересекающимся с m. Если мы будем
утверждать сущностность лишь второго свойства, то получим более
слабую версию тезиса. Именно она оказалась более популярной и
лучше согласуется с нашими интуициями. Представляется, что любой
138

Глава 7. Сущности и естественные виды
объект мог бы иметь чуть-чуть другое происхождение: например,
стол мог быть изготовлен из куска дерева, отличающегося от того, из
которого он на самом деле был изготовлен, несколькими молекулами
(или даже чуть больше). Однако тезис в такой форме, по общему признанию, приводит к модальному парадоксу. Чтобы понять это вновь
обратимся к нашему столу s и куску материи m, из которого он был
изначально изготовлен. Пусть n будет числом молекул (или атомов)
в m. В этом случае мы можем представить последовательность кусков
материи m, m1, m2, … mn, каждый из которых отличается от предыдущего лишь на одну молекулу, а значит m и m1 отличаются на одну
молекулу, m и m2 отличаются на две молекулы, а m и mn вообще не
имеют общих молекул и являются двумя непересекающимися кусками. Стол s был изначально изготовлен из m, но согласно слабой
версии тезиса о сущностности происхождения, он мог быть изготовлен из m1, так как разница между ними заключается в одной молекуле.
Поэтому существует возможный (относительно нашего актуального
мира) мир, в котором данный стол действительно был изготовлен из
m1. Назовем его w1. Но слабый тезис о сущностности происхождения
верен и в w1, если он вообще верен, так как он представляет собой не
контингентную, а концептуальную истину. Из этого следует, что существует возможный (относительно w1) мир w2 в котором стол s изначально изготовлен из m2. Рассматриваемый нами тезис верен также
и в этом мире, и мы можем продолжать наше рассуждение пока не
достигнем мира wn, который возможен относительно предыдущего
мира wn-1, и в котором стол s изначально изготовлен из mn, то есть
куска материи, не имеющего ничего общего с тем, из которого стол
был изначально изготовлен в актуальном мире. Получается, что слабый тезис приводит к отрицанию сущностности происхождения вообще в любом виде (сильном или слабом), то есть отрицает сам себя.
Однако этот вывод действителен только при условии транзитивности отношения быть возможным относительно, то есть мир,
возможный относительно мира, возможного относительно актуального мира, также возможен относительно актуального мира. В главе
о возможных мирах (см. главу 9) мы встретимся с отношением достижимости между возможными мирами. Это отношение может быть рефлексивным, симметричным и транзитивным. Последняя из этих характеристик и приводит к рассматриваемому нами парадоксу, что
подсказывает одно из возможных его решений. Некоторые философы
(среди них Натан Салмон) просто-напросто отвергают транзитивность отношения достижимости между возможными мирами: то, что
139

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
возможно относительно мира w1 из нашего примера, не будет возможно в силу одного этого факта относительно актуального мира, и
цепочка рассуждения оборвется, так и не приведя к парадоксу. Другие, в частности Грэм Форбс 95 (Graeme Forbes), не считают нужным
отказываться от транзитивности и считают рассматриваемый нами
аргумент одним из примеров стандартного сорита, а значит его традиционные решения должны быть применимы и для данного случая.
Еще одним свойством, признаваемым сущностным значительным числом философов, является сортальная (sortal) или видовая
принадлежность. Но, прежде чем говорить о сортальном эссенциализме, необходимо сказать несколько слов о самих сортальных понятиях (sortal concept) или сорталиях. В философской литературе существуют разногласия относительно их определения, однако многие
сходятся на том, что сорталии дают критерии тождества (criteria of
identity) или принципы индивидуации (principles of individuation) для
подпадающих под них объектов. Поэтому мы можем дать им следующую характеристику:
(Сорт) Если «F» является сортальным термином (термином
соответствующим сортальному понятию), тогда выражения вида «это
F», «то F», «такое-то F» могут быть использованы для выделения индивидуального объекта (принцип индивидуации) таким образом, что
появляется возможность определить, что считается тем же самым индивидуальным объектом, который был выделен, а что – нет (критерий
тождества).
Тезис о критериях тождества можно более точно сформулировать и таким образом:
(Сорт*) Для любого сортального свойства F существует множество (set) свойств ϕ, такое, что, если оба объекта b и c являются F,
то, если b и c инстанцируют одни и те же свойства из ϕ, то b=c.
Применить эти определения к конкретным ситуациям не
столь трудно. Например, красная вещь не будет сортальным понятием, так как, указывая на стол красного цвета, мы не можем с уверенностью сказать, сколько точно красных вещей у нас имеется: являются ли ножки стола, столешница и сам стол разными красными
95

Forbes G. The Metaphysics of Modality Oxford, Clarendon Press, 1985 рр. 160-169

140

Глава 7. Сущности и естественные виды
вещами или одной единственной вещью? Но такие понятия, как собака, кошка, телевизор, будут сортальными, так как, опираясь на
определенные свойства (для каждого случая разные), мы без труда
сможем указать, сколько собак, кошек или телевизоров присутствует
в каком-либо месте.
Тезис о сортальном эссенциализме утверждает, что если k –
это фундаментальный вид (fundamental kind) данного объекта о, то
для о является сущностной принадлежность к этому виду. Его можно
сформулировать и немного по-другому. Сначала дадим определение
понятию сущностной сорталии:
(СущС) Сортальное понятие S является сущностной сорталией (essential sortal) ↔ объекты, которые подпадают под S, не могут
существовать, не подпадая под S.
В таком случае сортальный эссенциализм сводится к признанию существования сущностных сорталий.
Однако к любому объекту можно приложить множество разных сортальных понятий. Как в таком случае выделить из них фундаментальный для данного объекта вид и что он (этот вид) вообще из
себя представляет? В своей книге «Тождество и субстанция»
(«Sameness and Substance») Дэвид Уиггинс (David Wiggins) пишет о
необходимости отличать сортальные понятия, применимые к отдельным объектам на всем протяжении их существования (например, человек), от неприменимых таким образом (например, старик или министр). По мнению Уиггинса, только первые из них дают привилегированный и наиболее фундаментальный ответ на вопрос «что есть
х?», который мы можем задать по отношению к любому объекту 96.
Именно поэтому такие сортальные понятия раскрывают сущность
объекта, а принадлежность к соответствующему сорту или виду является сущностным свойством.
Следует заметить, что тезисы сортального эссенциализма и
эссенциализма происхождения независимы друг от друга, то есть
можно придерживаться одного из них, не придерживаясь другого.
Вернемся к нашему примеру с Солом Крипке: в нем он возник из
сперматозоида s и яйцеклетки e. Однако сущностная принадлежность
Крипке к виду человек не подразумевает с необходимостью его
96

см. Wiggins D. Sameness and Substance Renewed. Cambridge, Cambridge University
Press, 2001 p. 30

141

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
происхождение из данных гамет: он может быть человеком во всех
возможных мирах (в которых он вообще существует), но происходить
из гамет s* и е* в некоторых из них. Или (как предположил Э. Дж.
Лоу) Крипке, оставаясь человеком, в некоторых мирах мог вообще не
происходить из гамет, а возникнуть путем сотворения ex nihilo.
В пользу сортального эссенциализма было выдвинуто несколько аргументов. Один из них был предложен Барухом Броуди
(Baruch Brody) в книге 1980 года «Тождество и сущность» («Identity
and Essence»). На первом этапе построения аргумента (в нашем изложении мы будем следовать реконструкции этого аргумента, предложенной Пенелопой Маки (Penelope Mackie) в книге «Как вещи могли
бы быть» («How Things Might Have Been»)) Броуди утверждает, что
некоторые сортальные понятия представляют свойства, которые объект должен иметь во все время своего существования, если он имеет
его в любой из моментов своего существования. Пример такого свойства – быть личностью, так как, по мнению Броуди, если нечто является личностью, то оно должно быть личностью с первого момента
своего существования и не может перестать быть ею, не перестав существовать. Такие сорталии называются субстанциальными
(substance sortals) и их можно охарактеризовать так:
(СубС) Сортальное понятие S является субстанциальной сорталией ↔ объект, который подпадает под S в любой из моментов своего существования, должен подпадать под S во все время своего существования или более кратко: если F – субстанциальная сорталия, то
«однажды F – всегда F».
Если, например, собака – субстанциальная сорталия, то, если
нечто хоть в какой-то момент было собакой, то оно должно быть собакой от начала до конца своего существования, оно не может быть
ею лишь временно. Однако при внимательном рассмотрении можно
заметить, что субстанциальность какой-либо сорталии не влечет за
собой ее сущностности, поскольку существует логический зазор
между утверждением о том, что объект неможет измениться с F на
не-F (и наоборот) и утверждением, что объект, актуально являющийся F, не мог полностью просуществовать, не будучи F. Аргумент,
который предлагает Барух Броуди, как раз и стремится закрыть этот
зазор и показать, что субстанциальные сорталии являются сущностными и, поскольку первые существуют, то существуют и вторые, а
значит сортальный эссенциализм истинен. Для этого он предлагает
142

Глава 7. Сущности и естественные виды
свою модель контрфактитческих возможностей (counterfactual
possibilities). По мнению Броуди, контрфактические возможности для
актуальных объектов следует понимать в терминах возможных расширений или продолжений (extensions) определенных порций их актуальных историй. Это помогает установить тождество между объектами из разных возможных миров, что нужно Броуди, который принимает теорию межмирового тождества (см. главу 9), то есть полагает, что один и тот же объект может существовать в разных возможных мирах. Поэтому Броуди утверждает, что, например, Сократ существует в возможном мире – возможный мир содержит Сократа –
только если он разделяет с актуальным миром какую-либо порцию
актуальной истории Сократа. Как кажется, мы могли бы потребовать,
чтобы все возможные варианты Сократа разделяли с актуальным Сократом его первые моменты существования, то есть имели бы то же
происхождение: с помощью одного этого требования мы бы получили и сортальный эссенциализм (если актуальный Сократ был личностью с первого момента существования, личность – субстанциальная сортлия, и если все возможные жизненные истории Сократа начинаются из одного актуального состояния, то личность – сущностная
сорталия) и тезис о сущностности происхождения. Проблема в том,
что Броуди считает такое требование слишком сильным, а сущностность происхождения – контринтуитивной и ложной позицией.
Чтобы разрешить данное затруднение, он предлагает новую модель
контрфактических возможностей, которая ведет к сортальному эссенциализму, но не к сущностности происхождения. В соответствии с
этой моделью Сократ мог бы быть F (где F – какое-либо свойство) в
момент t, если и только если в какой-либо момент его актуального
существования у него было возможное будущее, в котором в момент
t он был F, или в какой-либо момент его актуального существования
у него было возможное прошлое, в котором в момент t он был F. Все
возможные, но не актуальные, прошлые и будущие состояния Сократа можно условно представить как ветви, расходящиеся от одного
ствола (актуальный Сократ) и направленные либо вверх (возможное
будущее), либо вниз (возможное прошлое). В этой модели у Сократа
может быть множество возможных прошлых состояний, а значит и
множество происхождений, то есть тезис о сущностности происхождения не выполняется.
Если говорить более формально, то нечто является возможным будущим или прошлым, которое Сократ имел в t*, только если
оно совозможно (compossible) с его актуальным состоянием в t*, то
143

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
есть такое прошлое/будущее, которым Сократ мог бы обладать, обладая одновременно с этим всеми своими свойствами в t*. В дополнение к этому Броуди вводит следующее ограничение: нечто является
полной возможной историей Сократа, только если оно включает какую-либо порцию его актуальной истории (все его возможные истории должны пересекаться в какой-нибудь точке с его актуальной историей). Именно из этого ограничения и следует вывод о том, что субстанциальные сорталии являются сущностными. Если, например,
личность – субстанциальная сорталия, которая приложима к Сократу,
то он будет личностью на всем протяжении своего актуального существования. В соответствии с ограничением Броуди, любая возможная
полная жизненная история Сократа должна пересекаться с актуальной, а значит включать в себя момент, в котором Сократ будет личностью. Поскольку же личность – субстанциальная сорталия, то Сократ будет личностью на всем протяжении всех возможных жизненных историй, то есть он не сможет существовать, не являясь личностью. В итоге получается, что личность – сущностная сорталия и тезис сортального эссенциализма истинен. Впрочем, как и следовало
ожидать, аргумент Броуди убедил далеко не всех философов и сортальный эссенциализм (как и другие виды эссенциализма) не является
популярной доктриной. Наиболее слабым и спорным моментом аргумента является требование о пересечении всех возможных жизненных историй объектов с их актуальными историями; для большинства
философов оно оказалось неприемлемым.
Еще одним свойством, которое многие полагают сущностным, является принадлежность объекта к естественному виду, но это
свойство, как и вся проблематика естественных видов, будут рассмотрены нами в конце данной главы отдельно.
Все рассмотренные нами до сих пор предполагаемые сущностные свойства обладали одной общей характеристикой – они были
необходимы для существования обладающих ими объектов, то есть
объект не мог существовать, не обладая этими свойствами. Но существуют ли такие свойства, которых достаточно для того, чтобы быть
тем или иным объектом? Некоторые философы полагают, что существуют и предлагают так называемые принципы достаточности
(sufficiency principles), то есть принципы устанавливающие достаточные условия для существования объекта. Например, уже упоминавшийся нами Натан Сэлмон предложил такой принцип для существования стола:
144

Глава 7. Сущности и естественные виды
(ПД) Если возможно для стола х быть единственным столом,
изначально созданным (определенным ремесленником в определенном месте в определенное время) из определенного куска материи у
в соответствии с планом Р, то необходимо, что любой стол, который
будет единственным столом, изначально созданным (тем же самым
ремесленником в том же самом месте в то же самое время) из того же
самого куска материи у в соответствии с тем же самым планом Р, является тем же самым столом х и никаким другим 97.
Подобные этому принципы известны также как принципы
межмировой идентификации (cross-world identification), то есть с помощью свойств, указанных в этих принципах, мы можем легко опознать интересующий нас объект в любом из возможных миров, в которых он существует: тот объект, который имеет эти свойства, и будет искомым нами объектом. Принципы достаточности и рассмотренные нами эссенциалистские принципы логически независимы друг от
друга, однако в подавляющем большинстве случаев их придерживаются вместе. При совмещении необходимых и достаточных для существования объектов свойств мы получим так называемые индивидуальные сущности (individual essences). Более строго их можно определить так:
(ИС) Если свойство (или множество свойств) ϕ является индивидуальной сущностью А, то А обладает ϕ сущностным образом
(essentially), и никакой другой актуальный или возможный объект не
обладает ϕ актуально или возможно. На языке возможных миров,
если ϕ является индивидуальной сущностью А, то ϕ служит для распознания А во всех возможных мирах, в которых А существует 98.
Также можно дать несколько другое, но сводящееся в итоге к
той же самой мысли, определение:
(ИС*) ϕ является индивидуальной сущностью А ↔ ϕ сущностно для А и любой объект х, который обладает ϕ, тождественен А.
Оба данных определения позволяют нам (в случае согласия с
97

см. Salmon N. Reference and Essence. Princeton, Princeton University Press 1981 p. 229
см. Mackie P. How Things Might Have Been: Individuals, Kinds, and Essential Properties. Oxford, Oxford University Press, 2006 p. 19
98

145

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
ними) признать существование целого ряда свойств (или типов
свойств), которые можно назвать ИС. Прежде всего можно сказать,
что в соответствии с определениями, могут существовать свойства,
которые удовлетворяют всем критериям для ИС, но делают это в тривиальной и неинтересной манере. Например, если принять принцип
необходимости тождества, который утверждает, что любой объект
необходимо тождественен самому себе ∀x∀y (x=y → (x существует и
y существует → x=y)), то можно утверждать наличие, например, у Сократа такого сущностного свойства, как быть тождественным Сократу. Такое сущностное свойство удовлетворяет критериям, предложенным в определениях, а значит является ИС Сократа. Подобными же свойствами будут обладать все существующие объекты. Однако, для многих приверженцев ИС, такие свойства слишком тривиальны. Они хотят пойти дальше и признать наличие гораздо более
спорных ИС, которые не сводятся к простому тождеству объекта с
самим собой. Но и среди таких нетривиальных свойств могут оказаться такие, которые кажутся сторонникам ИС неинтересными и
легко достижимыми. Возьмем любое свойство, которым в нашем актуальном мире обладал лишь Сократ – например, быть мужем Ксантиппы. Затем привяжем это свойство к нашему актуальному миру и
получим индексированное по миру (world-indexed) свойство быть
мужем Ксантиппы в актуальном мире. Оно удовлетворяет всем критериям и может считаться ИС, и мы можем получить путем индексирования множество подобных свойств. Для многих приверженцев ИС
слишком легкое получение таких свойств делает их неинтересными,
хотя тривиальными назвать их нельзя.
Ряд философов полагает, что интересные и заслуживающие
внимания ИС можно отождествить с так называемыми этостями.
Этость (haecceity или латинское haecceitas) – сущностное свойство
(быть Сократом), которое делает обладающий им объект именно
этим объектом и никаким другим. Оно является нетривиальным, но
вместе с тем простым и не поддающимся анализу. Такие свойства
явно удовлетворяют критериям и могут считаться ИС, однако некоторым философам и они кажутся слишком бессодержательными. Эти
сторонники ИС хотят доказать существование для объектов свойств
(или, что более вероятно, некоего множества свойств), которые будут
информативными и содержательными индивидуальными сущностями. Следует отметить, что сторонников ИС такого рода не слишком много. Исторически наличие подобных ИС признавал Лейбниц.
В соответствии с общепринятой интерпретацией, он полагал, что
146

Глава 7. Сущности и естественные виды
любое свойство сущностно для объекта, а принцип тождества неразличимых гарантирует нетривиальное отличие между свойствами любых двух объектов. Из такого взгляда следует, что ни один объект в
мире не может иметь другую жизненную историю, чем ту, которую
он имеет в актуальном мире. Для большинства философов такое следствие неприемлемо. Поэтому все современные сторонники нетривиальных ИС включают в них лишь определенное подмножество всех
свойств объекта, из чего следует, что объект может иметь разные
свойства в разных возможных мирах, однако во всех из них (в которых он вообще существует) он сохраняет уникальный для себя набор
свойств, которые и составляют его ИС. Наиболее известный современный сторонник этой позиции – Грэм Форбс 99 (Graeme Forbes). По
его мнению, если мы интерпретируем модальность de re в терминах
межмирового тождества объектов, а не двойников (см. главу 9), то без
ИС нам не обойтись. Форбс также утверждает, что для биологических
индивидов, ИС может заключаться в определенных свойствах их происхождения.
В пользу рассматриваемой нами позиции приводилось несколько аргументов, но большинство из них слишком сложны и не
могут быть рассмотрены нами в рамках данной книги. Однако мы
приведем более простой аргумент, предложенный Пенелопой Маки
(сама она не является сторонницей ИС) и названный аргументом от
неразличимости (indiscernibility argument). По мнению Маки, можно
рассуждать следующим образом. Если все объекты имеют ИС, то не
может быть нумерического отличия между объектами, без сущностного отличия. С другой стороны, если не у всех объектов есть ИС, то
вполне возможна ситуация, в которой два разных объекта тождественны в своих сущностных свойствах, но отличаются в акцидентальных. Предположим, что люди входят в число таких объектов, которые не имеют ИС. Тогда могут существовать два человека, тождественных в сущностных свойствах, но отличных в акцидентальных.
Пусть этими двумя людьми будут Сократ и Платон. Естественно, Сократ обладал многими свойствами, которых не было у Платона (и
наоборот), но все эти свойства, по нашему предположению, были
лишь акцидентальными. Если все их сущностные свойства одинаковы, то всеми теми свойствами, которыми мог бы обладать Сократ
(но не обладал в актуальном мире), мог бы обладать и Платон. Любые
возможные для Сократа жизни (а они ограничены лишь его
99

Forbes G. The Metaphysics of Modality Oxford, Clarendon Press, 1985 рр. 99-100

147

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
сущностью, которая совпадает с сущностью Платона), возможны и
для Платона (и наоборот), в той мере, в какой конкретные детали этой
жизни не подразумевают, что это жизнь именно Сократа. Назовем подобное описание жизни безразличным ко владельцу (ownerindifferent) и рассмотрим один из таких сценариев. Пусть в нем Сократ становится рыбаком, а не философом. Назовем этот сценарий
жизнью рыбака. В соответствии с нашим предположением, любая
жизнь, возможная для Сократа, возможна и для Платона. В результате
мы получим два возможных мира w1 и w2, в каждом из которых некто
ведет жизнь рыбака, но в первом из них эту жизнь ведет Сократ, а во
втором – Платон. Однако (и это самое главное) ничем другим эти
миры не отличаются, они тождественны по всем своим свойствам и
отличаются лишь индивидами, которые играют роль данного рыбака.
Мы получили возможные миры, для которых характерно «голое различие» (bare difference) в идентичностях людей, которые ведут жизнь
рыбака, то есть различие, которое не супервентно ни на каких других
различиях в характере миров. Мы можем пойти еще дальше. По
нашему предположению все возможные для Сократа жизни, возможны и для Платона (и наоборот). Но одной из таких возможных
жизней будет актуальная жизнь Сократа, та, которую он вел в нашем
мире. Мы можем представить себе мир, в котором живет квази-Сократ: он проживает жизнь, неотличимую от жизни нашего Сократа, с
той лишь разницей, что является не Сократом, а Платоном. Точно
также можно вообразить мир, где есть квази-Платон, то есть человек,
ничем не отличающийся от нашего Платона, но являющийся Сократом. Более того, ничто не мешает нам объединить эти миры, в результате получив мир, в котором Сократ и Платон поменялись местами.
Этот мир w3 качественно тождественен нашему актуальному миру и
отличается лишь идентичностью людей, которые, так сказать, играют
роль Сократа и Платона: в нем Сократ и Платон обменялись своими
жизнями. Проблема в том, что такое различие будет голым, то есть не
основанным на каком-либо другом различии. Благодаря чему мы можем сказать, что в w3 именно Сократ проживает жизнь Платона (и
наоборот)? Без признания ИС мы не сможем дать содержательный ответ на этот вопрос.
Противники ИС могут оспорить аргумент, отвергнув одну из
его ключевых посылок: возможность того, что Сократ и Платон тождествены в своих сущностных свойствах. Например, вслед за Крипке,
они могут признать сущностность происхождения и тогда (даже без
привлечения ИС) ситуации в w1, w2 и w3 станут невозможны.
148

Глава 7. Сущности и естественные виды
Впрочем, аргумент использует Сократа и Платона лишь в качестве
примера и основывается на общем положении о возможности для
объектов разделять все свои сущностные свойства: если говорить о
людях, то такими объектами вполне могут быть однояйцевые близнецы. Естественно, аргумент можно опровергнуть, отказавшись от
межмирового тождества объектов и приняв теорию двойников – в
этом случае в w1, w2 и w3 не будет никакого Сократа или Платона (и
они не смогут обменяться жизнями или прожить жизнь рыбака), а
только их двойники. Или можно принять существование голых различий между мирами и отказаться считать их контринтуитивными.
Мы рассмотрели наиболее популярные сущностные свойства
– происхождение, сортальную принадлежность (принадлежность к
естественным видам мы рассмотрим в конце главы отдельно) и индивидуальные сущности. Но эта популярность лишь относительная:
большое число философов вообще отвергают существование сущностей и сущностных свойств. В этом они следуют традиции, заложенной Куайном и его знаменитыми аргументами против сущностей.
Именно их мы сейчас и рассмотрим чуть более подробно.
Прежде всего следует отметить, что Куайн дает собственное
определение эссенциализма (называя его аристотелевским), несколько отличающееся от приводимого нами. Для него основной чертой Э стала независимость деления свойств объектов на сущностные
и акцидентальные от способа нашего описания этих объектов. Поэтому его определение выглядит так:
(ЭК) Некоторые из атрибутов вещи (более или менее независимо от языка, на котором вещь упоминается, или совсем независимо)
могут быть сущностными для вещи, а другие акцидентальными.
Получается, что для эссенциалиста есть смысл спрашивать,
имеет ли объект то или иное свойство с необходимостью, независимо
от того, как именно мы этот объект описываем. Куайн с этим не согласен и приводит в книге «Слово и объект» пример человека, одновременно являющегося математиком и велосипедистом: «О математиках можно осмысленно сказать, что они необходимо рациональны,
но не необходимо двуноги; а велосипедисты – необходимо двуноги,
но не необходимо рациональны. Но что тогда сказать об индивиде,
который числит среди своих занятий как математику, так и езду на
велосипеде? Является ли этот конкретный индивид необходимо
149

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
рациональным и случайно двуногим или наоборот? Лишь постольку,
поскольку мы говорим об объектах референциально, без особого пристрастия к подспудному группированию математиков в противоположность велосипедистам или наоборот, в оценке каких-либо его атрибутов как необходимых, а других – как случайных нет подобия
смысла. Да, некоторые его атрибуты считаются важными, а другие –
неважными; некоторые – длительными, а другие – приходящими; но
никакие не считаются необходимыми или случайными» 100.
Более формально аргумент Куайна можно представить следующим образом:
(1) Все математики необходимо рациональны, но не необходимо двуноги.
(2) Все велосипедисты необходимо двуноги, но не необходимо рациональны.
(3) Петр Иванов одновременно и математик, и велосипедист.
(4) Петр Иванов необходимо рационален, но не необходимо
двуног.
(5) Петр Иванов необходимо двуног, но не необходимо рационален.
Утверждения (4) и (5) дважды противоречат друг другу, из
чего мы можем сделать вывод о ложности посылок (по крайней мере
одной из них). Поскольку существование математика и велосипедиста Петра Иванова нами предполагается (в нашем мире найдется хотя
бы один человек, являющийся одновременно и тем и другим), то мы
должны отвергнуть либо первую, либо вторую посылки (или обе вместе, что и предлагает сделать Куайн). Однако, после появления работ
Сола Крипке, Алвина Плантинги (Alvin Plantinga) и распространения
теории возможных миров для объяснения модальности, популярность аргумента Куайна значительно снизилась. По мнению ряда философов, эссенциалист может его опровергнуть, обратившись к разделению модальности на de re и de dicto. Сторонник Э может согласиться с de dicto интерпретацией первой посылки (то же самое можно
сказать и о второй), которая будет выглядеть так:
(1*) Все математики рациональны необходимо истинно, но
все математики двуноги не необходимо истинно.
Однако из (1*) не следует, что мы не может утверждать de re
100

Куайн У. Слово и объект. М., Логос, Праксис, 2000 с. 228-229

150

Глава 7. Сущности и естественные виды
о каком-либо человеке, что он необходимо рационален (или двуног).
В связи с этими возражениями многие противники Э не предлагают
общих аргументов против сущностей, а предпочитают опровергать
конкретные эссенциалистские позиции.
Теперь мы можем более подробно рассмотреть естественные
виды (ЕВ) и связанную с ними проблематику, не ограничиваясь их
связью с эссенциализмом и уделив внимание биологическим видам,
как наиболее характерным представителям видов естественных. Но
прежде всего необходимо дать определение ЕВ. Виды вообще (kinds)
представляют собой категории или таксономические единицы, с помощью которых определенные объекты могут быть сгруппированы
на основе некоторых общих характеристик. Естественные (или натуральные) виды – это такие виды, которые не являются произвольными, гетерогенными или преднамеренно скомпонованными. Примерами таких ЕВ могут быть как виды, используемые нами в повседневной жизни (тигр, апельсин, голубь), так и виды, с которыми имеют
дело различные естественные науки, такие как физика, химия, биология и так далее (электрон, протон, метан, Panthera leo, Balaenoptera
musculus). Такие примеры мало у кого вызывают возражения. Однако
существует ряд классификаций объектов, статус которых сомнителен, а философы расходятся по вопросу о причислении таксономических единиц в этих классификациях к ЕВ. Например, являются ли
естественными виды, постулируемые псевдонауками (торсионное
поле, аура, биорезонанс), религиями (пророк, ангел, бодхисаттва) или
естественными науками на пройденных этапах существования (флогистон, эфир)? Можно ли назвать ЕВ группы объектов, поделенные
на основании чувственно воспринимаемых качеств – желтые вещи,
сладкие вещи и так далее? Из данных примеров можно сделать вывод,
что различие между естественными и не естественными видами скорее всего не является четкой, и те или иные виды можно назвать естественными в большей или меньшей степени. Естественность является
своего рода спектром, с явными случаями (не)естественности по
краям и спорными случаями между ними. Однако, даже в случае современной научной классификации, остается нерешенным вопрос,
придут ли науки к одной, уникальной классификации всех объектов
на ЕВ или остановятся на нескольких таких классификациях.
Несмотря на наличие сомнительных и спорных случаев, значительное большинство философов (занимающих реалистическую, а
не конвенциалистскую позицию, то есть считающих, что
151

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
существование ЕВ не зависит от мнения людей) согласны в том, что
ЕВ присущ целый ряд отличительных характеристик. ЕВ отличаются
по той роли, которую они играют в 1. индукции и предсказании, 2.
законах природы, 3. каузальном объяснении.
Первая отличительная черта ЕВ заключается в той особой (по
сравнению с другими, менее естественными, таксономическими единицами) легкости, с какой их можно использовать в построении индуктивных умозаключений. Например, из посылки, что все рассмотренные до сих пор образцы меди проводят электричество, мы можем
с полным основанием сделать вывод о том, что вообще все образцы
меди будут обладать тем же свойством. Причем мы можем сделать
этот вывод с полным основанием именно в силу того факта, что все
образцы меди образуют не произвольную группу объектов, не имеющих ничего (или мало) общего, а ЕВ. Из их принадлежности к ЕВ следует, что такие предикаты как «проводит электричество» будут (по
терминологии Нельсона Гудмена) экстраполируемыми предикатами
(projectable predicates) по отношению к членам данного ЕВ, то есть
характеристики одних представителей ЕВ можно с полным основанием переносить и на других. Этому можно противопоставить поведение объектов, сгруппированных по случайным и произвольным основаниям. Например, возьмем все объекты, находящиеся на моем
столе. Если мы рассмотрим некоторые из них (карандаш и кружку) и
обнаружим, что они красные, то мы не сможем сделать никакого вывода о цвете других объектов, расположенных на столе. Невозможность вывода проистекает из того факта, что объекты не имеют других общих характеристик, помимо той, с помощью которой они и
были выделены. На это различие между ЕВ и произвольными группировками объектов указывал еще Джон Стюарт Милль в своей «Системе логики»: «В некоторых классах мало или вовсе нет характеристических черт, кроме тех, которые соозначаются самим названием
класса: белые вещи, например, не имеют никаких общих свойств,
кроме белизны; а если даже такие свойства и существуют, то они
непременно так или иначе зависят от белизны или связаны с ней.
Напротив, всех общих свойств животных или растений, серы или
фосфора не могла исчерпать даже и целая сотня поколений; и мы вовсе не предполагаем этих свойств исчерпанными, а приступаем к новым наблюдениям и опытам — в полной уверенности, что откроем
новые свойства, никоим образом не заключающиеся в свойствах, известных ранее. Между тем, если бы кто-нибудь предложил исследовать общие свойства всех вещей, имеющих один и тот же цвет, одну
152

Глава 7. Сущности и естественные виды
и ту же форму или один и тот же удельный вес, то нелепость подобного предложения была бы очевидна» 101.
Второй отличительной чертой ЕВ является их присутствие в
законах природы. Несмотря на то, что такие таксономические единицы, как стол или стул, могут отражать некоторое реальное сходство
объектов причисляемым к ним, практически невероятно, что столы
или стулья появятся в формулировках каких-либо законов природы.
В противоположность этому, такие естественные виды, как медь или
изумруд, фигурируют в утверждениях с универсальным квантором
«Все медные объекты проводят электричество» или «Все изумруды
зеленые», которые выражают законы природы (хотя и более специфические, чем те, которые обычно используются в научных теориях).
Третья особенность ЕВ – их значительная роль в объяснении
и особенно в каузальном объяснении. Реалисты по отношению к ЕВ
часто указывают, что непосредственная взаимосвязь нашей классификации объектов на ЕВ и каузальных зависимостей в реальном мире
помогает объяснить успешные результаты, к которым приводит наша
объяснительная и предсказательная активность. Именно конвергенция между нашей категоризацией мира и его каузальной структурой
делает возможным тот вклад, который ЕВ вносят в индукцию и формулирование законов природы. По словам сторонника существования ЕВ Хилари Корнблиза (Hilary Kornblith): «Индуктивные выводы
могут работать, если исключить божественное вмешательство,
только если в природе есть нечто связывающее вместе свойства, которые мы используем для идентификации видов. Наши индуктивные
умозаключения в науке сработали удивительно хорошо и, более того,
мы преуспели в идентификации способов, которыми наблюдаемые
свойства, которые привлекают наше внимание к видам, связаны вместе в природе. В свете этих успехов, мы едва-ли можем продолжать
сомневаться в существовании тех самых видов, которые служат для
объяснения того, как такие успехи были вообще возможны» 102. По
мнению Корнблиза, без ЕВ мы просто не сможем объяснить успех
нашего познания природы, успех индукции и каузального объяснения. Однако конвенционалисты (отрицающие независимые от человеческой практики ЕВ) с ним не согласятся. Для них мир характеризуется скорее в терминах различных степеней сходства и различия (а
101

Милль Дж. С. Система логики силлогистической и индуктивной. М., Леланд, 2011
с. 138
102
Kornblith H. Inductive Inference and Its Natural Ground: An Essay in Naturalistic Epistemology. Cambridge, Ma., MIT Press, 1993 p. 42

153

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
не четких границ между ЕВ), на основании которых мы и можем разделить объекты на виды. По их мнению, эти виды основываются на
так называемых номинальных (в противоположность реальным) сущностях, зависящих от наших концептуальных схем, одни из которых
могут быть успешнее чем другие, хотя никакая из схем не будет единственным и истинным отражением реальности. Но для конвенционалистов будет непросто объяснить, почему одни из концептуальных
схем успешнее, чем другие – медные объекты проявляют гораздо
больше единства, чем объекты, находящиеся на моем столе.
Прежде чем переходить к соотношению эссенциализма и ЕВ,
необходимо сказать несколько слов о семантике терминов, обозначающих ЕВ (natural kind terms), ТЕВ, поскольку именно семантические
соображения часто использовались в аргументах сторонников эссенциализма. Традиционная семантика ТЕВ восходит к трудам Джона
Стюарта Милля и является дескриптивистской. В соответствии с теорией Милля, имена собственные (например, «Пушкин») обозначают
(denote) свои референты (поэта Александра Сергеевича Пушкина), но
лишены коннотации, то есть не подразумевают у своего референта
какого-либо определенного свойства. В противоположность им,
нарицательные имена (например, «зеленый») обозначают тот класс
объектов, к которому они приложимы (все зеленые вещи), но также
имеют коннотацию – ту характеристику, которую разделяют все обозначаемые ими объекты (зеленый цвет). ТЕВ в соответствии с этой
теорией относится ко второй категории имен. Теория Милля предполагает, что с каждым ТЕВ ассоциируется определенное описание
(description), то есть определенное множество свойств, а для объекта
быть членом естественного вида – значит обладать этими свойствами.
Подобные описания составляют значение соответствующих ТЕВ и,
если человек понимает термин адекватно, то он знает a priori, что описываемые термином объекты должны обладать свойствами, входящими в описание. Из этого, в частности, следует, что данные свойства
должны быть эмпирически наблюдаемыми, их наличие у объекта не
должно открываться в результате научного исследования.
Хилари Патнем и Сол Крипке (чья теория со временем стала
практически стандартной) предложили альтернативную, недескриптивистскую семантику ТЕВ. Ее основной идеей было уподобление
ТЕВ именам собственным (как их представляла семантика Милля),
обладающим денотатом, но лишенным коннотата. В соответствии с
семантикой Патнема-Крипке, ТЕВ обладают четырьмя основными
характеристиками: 1. Они являются жесткими десигнаторами, то есть
154

Глава 7. Сущности и естественные виды
они ссылаются (refer) на тот же самый объект/объекты во всех возможных мирах, в которых они вообще на что-либо ссылаются 2. Они
не являются дескриптивными, то есть ТЕВ не синонимичны с дескрипцией, которую могли бы с ними ассоциировать компетентные
носители языка 3. Они привязываются к определенному множеству
объектов (своему денотату) через «первое крещение», то есть акт
называния, при котором указывается объект/объекты, которые отныне будут называться данным ТЕВ 4. Утверждения тождества,
включающие жесткие десигнаторы (вода – это H2O), являются необходимо истинными (если они вообще истинны), но их истинность познается апостериорно. Таким образом, в семантике Патнэма-Крипке
ТЕВ, например, вода прямо обозначает естественный вид, членство в
котором определяется наличием общей природы или сущности (в
нашем примере – молекулы, состоящей из двух атомов водорода и
одного атома кислорода), которая может быть неизвестна компетентным носителям языка и может быть открыта в ходе научного исследования.
Патнэм и Крипке выдвинули целый ряд аргументов в пользу
своей позиции. Их можно разделить на модальные, эпистемологические и семантические. Мы рассмотрим один конкретный аргумент,
где используются все эти соображения. Предположим, что традиционная (до появления работ Патнэма и Крипке) дескриптивистская семантика ТЕВ верна. В этом случае такой термин, как «тигр», будет
синонимичен с некоторым описанием, примерно таким: «четырехлапое, хищное, полосатое животное, напоминающее большую кошку».
Предложение, соединяющее термин с описанием («Тигр – это четырехлапое, хищное, полосатое животное, напоминающее большую
кошку»), получится аналитическим, необходимо истинным и познаваемым a priori. Более того, принадлежность конкретных животных к
тиграм будет зависеть от наличия у них упомянутых в предложении
характеристик. С помощью модальной, эпистемологической и семантической аргументации можно показать неприемлемость подобного
результата. Для того, чтобы быть тигром недостаточно и не необходимо обладать всеми упомянутыми свойствами. Некий объект может
быть четырехлапым, хищным, полосатым и так далее, но оказаться не
тигром, а организмом, искусственно созданным в биологической лаборатории и лишь внешне напоминающим тигра. Также может оказаться, что тигры не обладают одним из свойств, например, лишены
полосок и люди ошибочно считали их полосатыми (вследствие массовых галлюцинаций). Такое поведение ТЕВ контрастирует с
155

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
другими терминами, обозначающими принадлежность в виду, который не является естественным: если некий объект готовит кофе, то
этого достаточно, чтобы назвать его кофеваркой и невозможна ситуация, в которой окажется, что все кофеварки на самом деле никогда
не могли готовить кофе (это будет значить лишь то, что эти объекты
никогда и не были кофеварками). В результате мы можем утверждать,
что предложение, соединяющее ТЕВ с описанием, не будет необходимо истинным, аналитическим и познаваемым a priori. Патнэм и
Крипке противопоставили дескриптивизму свою теорию прямой референции, в которой ТЕВ привязываются к объектам путем прямого
указания на соответствующие образцы в нашем актуальном мире:
вода – это то вещество, которое наполняет наши реки и озера. В такой
ситуации многие конкретные свойства воды могут быть неизвестны
даже компетентным носителям языка и быть открыты в ходе научного исследования.
Как и любая философская позиция, теория Патнэма-Крике
столкнулась с рядом возражений. Например, Эдди Земач 103 (Eddy
Zemach) заметил, что большая часть того вещества вокруг нас, которое мы называем «вода», содержит множество примесей (например,
растворенных солей и других веществ) и не является чистым H2O,
причем в разных случаях состав воды разный, и мы едва ли сможем
найти два одинаковых образца воды. Получается, что денотат термина «вода» может включать не только H2O, но и многие другие вещества. Если же говорить о таких химических терминах, как «водород» или «кислород», то здесь дело осложняется существованием нескольких изотопов каждого элемента. Денотат этих терминов также
выходит неоднородным. По мнению сторонников теории, данное возражение ее не опровергает. Оно лишь показывает, что людям далеко
не сразу удается выявить подлинные границы естественных видов в
окружающем нас мире: пользуясь каким-либо ТЕВ, мы естественно
пытаемся указать на один конкретный вид, но наш мир таков, что нам
редко удается полностью избежать неопределенности и необходимости подвергать пересмотру наши концептуальные схемы. Подобное
несовершенство является неизбежным и не подрывает основные положения семантики Патнэма-Крипке. Поэтому, несмотря на это и
другие возражения, данная теория приобрела огромную популярность и является ведущей теорией в своей области.
Zemach E. Putnam's Theory on the Reference of Substance Terms // The Journal of
Philosophy. 1976 №73(5) рр. 116-127
103

156

Глава 7. Сущности и естественные виды
Кратко рассмотрев семантику ЕВ, мы можем теперь перейти
к теориям, пытающимся их объяснить. Можно выделить три основные теории: эссенциализм, кластерная теория (cluster kinds) и смешанный реализм (promiscuous realism). Рассмотрим каждую из них
более подробно.
Прежде всего, нам необходимо отличить эссенциализм как
теорию о естественных видах (обозначим ее ЭЕВ) от эссенциализма,
как теории, утверждающей наличие сущностей у отдельных объектов
(ее мы рассматривали в начале главы и обозначали как Э). Э тоже может рассматривать ЕВ, но сосредотачивает свое внимание не на самих
видах, а на отдельных объектах, к ним принадлежащих. Э относительно ЕВ утверждает, что если объект принадлежит к ЕВ, то он обладает сущностным свойством принадлежности к данному виду. В
отличие от этого ЭЕВ говорит о самих видах и утверждает наличие
сущностных свойств у них, а не у принадлежащих к ним объектов.
Два данных тезиса независимы друг от друга и можно придерживаться одного из них, не придерживаясь другого. Чтобы проиллюстрировать их независимость рассмотрим пример. Возьмем конкретный объект – ядро нептуния-239. У него есть свойство быть нептунием, то есть принадлежать к ЕВ нептунию. Однако нептуний-239 радиоактивен, и он может пережить бета распад, при котором один из
нейтронов излучает электрон и превращается в протон. В результате
ядро перестает быть нептунием и становится плутонием. Вполне возможно утверждать, что ядро осталось тем же самым, нумерически
тождественным объектом после такого изменения, а значит свойство
быть нептунием не является для него сущностным и Э в отношении
ЕВ ложен. Тем не менее это отрицание совместимо с признанием
того, что нептуний как естественный вид, то есть все объекты, принадлежащие к нептунию (но лишь в период своей принадлежности к
этому виду), необходимо обладают определенными свойствами
(например, для нептуния таким свойством может быть обладать 93
протонами), а значит у ЕВ есть сущности и ЭЕВ истинен. Можно сделать вывод, что ЭЕВ и Э относительно естественных видов являются
независимыми друг от друга тезисами.
Прояснив взаимоотношение между ЭЕВ и Э, мы теперь сосредоточимся на трех упомянутых выше теориях, начав с эссенциализма
(ЭЕВ). Согласно данной теории, ЕВ представляют собой совокупности объектов, разделяющих общую сущность, то есть некий набор
внутренних (intrinsic) свойств или внутреннюю структуру, которые
присущи всем членам данного вида и только им. Следует пояснить,
157

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
что внутреннее свойство – это такое свойство, которое присуще данному объекту независимо от всех других объектов. Сущность, в свою
очередь, является причиной и объяснением всех других (в том числе
и эмпирически наблюдаемых) свойств, общих для представителей
вида. ЭЕВ особенно хорошо применим к таким ЕВ, как химические
элементы. Внутренние свойства химических элементов (структура и
состав атомов или атомных ядер) вызывают и объясняют наблюдаемые нами их характерные особенности. Возьмем, например, кислород. Состав его атома и особенно ядра предопределяет все его остальные физические и химические свойства (температуру плавления и кипения, наличие/отсутствие цвета и запаха, химические реакции, в которые он может вступать, характер протекания этих реакций и так далее). Для сторонников эссенциализма химические элементы являются
прекрасной иллюстрацией того факта, что объекты окружающего
мира разделены на ЕВ. В процессе исследования окружающего мира
люди открывают различные объекты с многообразными свойствами,
но дальнейшее исследование показывает, что они принадлежат к
определенным базовым категориям (химическим элементам), четко
отделенным друг от друга. Постепенно люди понимают, что это деление основывается на внутренних свойствах объектов и является
стабильным и неизменным. Тот факт, что элементы делятся на ЕВ в
результате наличия общих для каждого элемента сущностей, объясняет существование научных законов, управляющих поведением элементов и возможность индуктивных обобщений (inductive
generalizations). Например, то, что данный элемент является кислородом, дает нам возможность предсказать характер протекания (выделение большого количества тепла и света) его реакций с другими веществами.
ЭЕВ предполагает наличие четких и ясных границ между различными видами. Если бы их не было, а переход между видами был
постепенным, с множеством промежуточных ступеней, то границы,
отделяющие один ЕВ от другого, стали бы неопределенными и (скорее всего) произвольными. Однако наличие сущностей должно дать
нам четкое и объективное деление на виды (любой отдельно взятый
объект либо имеет соответствующую сущность, либо нет). Именно
поэтому сторонники ЭЕВ чаще всего обращаются к примерам из физики или химии, где границы между видами является наиболее четкими. Примером ЭЕВ в химии можно считать микроструктурализм
(microstructuralism) – теорию, утверждающую, что деление всех химических веществ (а не только элементов) на виды основывается
158

Глава 7. Сущности и естественные виды
исключительно на их микроструктуре.
Для многих философов ЭЕВ является слишком амбициозной
теорией. Она действительно успешно описывает физические и химические объекты, но с биологическими объектами (живыми организмами) возникают большие трудности. Как утверждают противники
ЭЕВ, для многих биологических видов не существует свойств, разделяемых абсолютно всеми представителями вида и только ими. Даже
если бы такие свойства существовали, механизмы, отвечающие за
эволюцию (мутации, генетический дрейф и так далее), легко могут
привести к их потере. Эти факты, по мнению Марка Эрешефски (Marc
Ereshefsky), свидетельствуют о смерти эссенциализма 104.
Рассмотренные нами трудности побудили многих философов
обратиться к более умеренной теории – кластерной (КЕВ). В соответствии с данной теорией объекты, для того чтобы принадлежать к одному и тому же ЕВ, не должны обязательно обладать неким множеством свойств (сущностью), которые необходимы и достаточны для
членства в ЕВ, а могут обладать лишь определенным подмножеством
из этих свойств, причем каким именно варьируется от объекта к объекту. То есть ни одно отдельное свойство не может быть обязательным для принадлежности к ЕВ (что и отличает данную теорию от
ЭЕВ, где входящие в сущность свойства обязательны). Основная идея
КЕВ в том, что свойства объектов в окружающем нас мире не распределены между объектами случайно и хаотично, а имеют тенденцию
образовывать кластеры, то есть группы, которые, как правило, встречаются вместе и связаны друг с другом. Деление на ЕВ отражает данные кластеры.
По мнению сторонников КЕВ, эта теория наилучшим образом
подходит для описания биологических видов. Как мы заметили выше,
ЭЕВ была слишком требовательной и строгой теорией для описания
видов в биологии, где любое общее свойство может перестать быть
общим для вида в процессе эволюции. Это привело к тому, что некоторые философы и биологи предложили считать биологические виды
не видами (kinds), а индивидами (individuals), то есть объектами, занимающими определенное положение в пространстве-времени и состоящими из каузально взаимодействующих частей (организмов,
принадлежащих к виду). Для сторонников КЕВ, их теория дает возможность спасти традиционный взгляд на биологическиевиды. Одна
104

Ereshefsky, Marc, "Species", The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Fall 2017 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL = https://plato.stanford.edu/archives/fall2017/entries/species/

159

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
из наиболее известных кластерных теорий была предложена Ричардом Бойдом 105 (Richard Boyd). Его версия получила название теории
гомеостатического кластера свойств (homeostatic property cluster) или
ГКС. Теория ГКС рассматривает ЕВ как кластеры совместно встречающихся свойств, в основании которых лежит особый гомеостатический механизм, который каузально вызывает и поддерживает наличие
у принадлежащих к виду объектов свойств, входящих в кластер. По
мнению самого Бойда, его теория лучше всего описывает биологические объекты: организмы, являющиеся членами одного и того же
вида, разделяют много (но не все) общих свойств, которые вызваны
неким механизмом (например, сходным эмбриональным развитием,
наличием общего предка, общей экологической нишей и так далее).
Такой взгляд позволяет признать возможность того, что даже принадлежащие к одному виду организмы могут обладать разными свойствами, однако имеющиеся у них свойства объединены в кластеры изза действия общего механизма (в результате чего эти свойства и
имеют тенденцию встречаться вместе друг с другом). Основная проблема для ГКС – в постулируемом теорией гомеостатическом механизме. Поскольку биологические организмы одного и того же вида
различаются по своим свойствам, то вполне возможно, что они будут
обладать разными гомеостатическими механизмами, лежащими в основе этих свойств. Кроме того, главное достоинство ГКС и других
кластерных теорий – их меньшая строгость по сравнению с эссенциализмом, может оказаться недостатком. Не вполне понятно скольких
свойств, собранных в один кластер, достаточно для получения отдельного ЕВ. В результате наше деление окружающего мира на виды
начинает выглядеть слишком произвольным. Впрочем, для многих
философов такая произвольность не является чем-то нежелательным.
Они, оставаясь реалистами в отношении ЕВ, готовы признать относительность нашего деления объектов на виды и возможность множества разных классификаций. Эти философы придерживаются той или
иной разновидности смешанного реализма (СЕВ), который мы сейчас
и рассмотрим.
В соответствии с СЕВ существует множество зависящих от
наших целей и интересов способов классифицировать объекты на ЕВ.
Это теория была создана Джоном Дюпрэ 106 (John Dupré), похожая
Boyd R. How to Be a Moral Realist // Sayre-McCord G. (ed.) Essays on Moral Realism.
Ithaca and London, Cornell University Press 1988 рр. 181-229
106 Dupré J. The Disorder of Things: Metaphysical Foundations of the Disunity of Science.
Cambridge, MA, Harvard University Press, 1993
105

160

Глава 7. Сущности и естественные виды
теория под названием плюралистический реализм (pluralistic realism)
была предложена Филипом Китчером 107 (Philip Kitcher). По мнению
Дюпре, в мире существует множество различных отношений одинаковости (sameness relations), с помощью которых можно отличать
друг от друга разные ЕВ (то есть предлагать разные схемы классификации объектов на ЕВ), причем ни одно из отношений не является
привилегированным. Один и тот же объект может быть сходен в чемто одном с некоторой группой объектов (видом), и сходен в чем-то
другом с другой группой. Обе эти классификации в равной мере естественны и основаны на самой реальности, а к какому именно виду мы
отнесем объект в данный момент зависит от наших интересов. Теория
СЕВ является реализмом, так как отношения одинаковости, на основе
которых выделяются ЕВ, являются объективными и не зависящими
от наших интересов (от них зависит лишь то, какое из этих отношений будет нами использовано). В связи с этим из ЕВ исключаются
группы объектов, соединенные совершенно произвольно, без опоры
на какое-либо реальное отношение.
СЕВ избегает многих возражений, выдвинутых против кластерной теории. Как мы писали выше, в теории КЕВ было трудно понять, скольких свойств, собранных в один кластер, достаточно для
получения отдельного ЕВ. В противоположность этому, для СЕВ достаточно лишь одного свойства (главное, чтобы оно было объективным и реальным) общего группе объектов, чтобы признать эту группу
ЕВ. Все такие ЕВ естественны в минимальном смысле этого слова, но
не все из них равны, так как одни более полезны и пригодны для нас,
чем другие.
Одна их характерных особенностей СЕВ заключается в том,
что она не отдает предпочтения научной классификации объектов перед фолк-классификациями (folk classifications), которые мы используем в повседневной жизни. Дюпре приводит несколько таких примеров, где научные и фолк классификации не совпадают. Например, и в
биологии, и в повседневной жизни мы различаем бабочек и молей, но
эти классификации отличаются друг от друга. Подобные примеры
можно встретить в ботанике, зоологии, минералогии и так далее. По
мнению Дюпре, такое несовпадение не означает, что мы должны отказаться от нашего повседневного деления объектов и перейти на
научное. СЕВ позволяет сохранить обе системы классификации, так
как они опираются на реальное сходство, но обращают внимание на
107

Kitcher P. Species // Philosophy of Science. 1984. №51 рр. 308-333

161

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
разные свойства и могут использоваться для разных целей (например,
научная классификация может оказаться слишком подробной и неудобной для повседневной жизни).
По мнению критиков СЕВ, такая либеральность является недостатком теории и противоречит некоторым нашим интуициям. Согласно СЕВ, одного общего свойства достаточно для образования ЕВ,
но наше интуитивное понятие о ЕВ представляет их как привилегированные группы, открываемые с помощью научных исследований и
превосходящие наши фолк-классификации.

Список литературы
1. Bird, Alexander and Emma Tobin, "Natural Kinds", The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Spring 2018 Edition), Edward N. Zalta
(ed.), URL = https://plato.stanford.edu/archives/spr2018/entries/natural-kinds/.
2. Ellis B. Scientific Essentialism, Cambridge Studies in Philosophy.
Cambridge, Cambridge University Press, 2001.
3. Fine K. Essence and Modality: The Second Philosophical Perspectives
Lecture // Philosophical Perspectives. 1994. №8. pp. 1–16.
4. Kripke S. Naming and Necessity. Cambridge MA, Harvard University
Press, 1980.
5. Mackie P. How Things Might Have Been: Individuals, Kinds, and Essential Properties. Oxford, Oxford University Press, 2006.
6. Magnus P. D. Scientific Enquiry and Natural Kinds: From Planets to
Mallards. London, Palgrave Macmillan, 2012.
7. Oderberg D. Real Essentialism. New York and London, Routledge,
2007.
8. Robertson Ishii, Teresa and Philip Atkins, "Essential vs. Accidental
Properties", The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Winter 2020
Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL = https://plato.stanford.edu/archives/win2020/entries/essential-accidental/.
9. Sidelle A. Necessity, Essence, and Individuation. Ithaca, Cornell
University Press, 1989.

162

Глава 8. Базирование и фундаментальность

Глава 8. Базирование и
фундаментальность

В последние годы понятие основания или базирования
(grounding) и связанные с ним понятия выдвинулись на передний
план и стали центральными во многих работах, посвященных метафизике (а также философии сознания, философии науки, метаэтике и
другим философским дисциплинам). Отношение базирования связывается разными философами с такими понятиями, как следование
(entailment), супервентность, создание истинности, экзистенциальная
зависимость (еxistential dependence), сущностная зависимость
(еssential dependence), метафизическое объяснение (metaphysical
explanation), тождество (identity), редукция и другими. Ведутся жаркие споры о том, как все эти понятия связаны друг с другом и с базированием, есть ли между ними что-то общее, или же это просто набор
разрозненных понятий. Кроме этого, базирование связывается с понятием фундаментальности, когда нечто является фундаментальным,
если ни на чем не базируется. Два этих понятия и станут темой данной
главы.
163

Кононов Е. А. Аналитическая метафизика. Тематический обзор
Понятия базирования и фундаментальности для некоторых
философов стали центральными понятиями всей метафизики. Один
из них, Джонатан Шаффер (Jonathan Schaffer), пишет в своей статье
«Что на чем базируется» («On What Grounds What») следующее: «Согласно доминирующему сейчас куайновскому взгляду, метафизика
[область исследований] того, что существует [about what there is].
Осмысленная таким образом метафизика заинтересована такими вопросами, как существуют ли свойства, существуют ли значения
[meanings] и существуют ли числа. Я буду выступать в пользу возрождения более традиционного аристотелевского взгляда, согласно
которому метафизика [область исследования] того, что на чем базируется [about what grounds what]. Возрожденная таким образом метафизика не утруждает себя вопросами о том, существуют ли свойства,
значения и числа. Конечно же да! Вопрос в том, являются ли они фундаментальными или нет» 108.
Значительное число философов, пишущих о базировании,
считает это понятие примитивным и не поддающимся дальнейшему
анализу или определению. Понять, что из себя представляет базирование, можно лучше всего через рассмотрение конкретных примеров.
Подробный список случаев базирования приводят Фабрис Коррея
(Fabrice Correia) и Бенжамин Шнайдер (Benjamin Schnieder). По их
мнению, множество утверждений о приоритете одних явлений перед
другими, выдвигаемых в философской литературе, следует рассматривать как утверждения о базировании. К таким утверждениям относятся следующие 109:
1. Ментальные факты имеют место благодаря нейрофизиологическим фактам.
2. Юридические факты базируются на неюридических, то есть
социальных фактах.
3. Нормативные факты базируются на естественных фактах.
4. Значение обусловлено несемантическими фактами.
5. Диспозиционные свойства присущи благодаря категорическим свойствам.
108
Schaffer J. On What Grounds What // Chalmers D., Manley D., Wasserman R. (eds.)
Metametaphysics: New Essays on the Foundations of Ontology. Oxford, Oxford University
Press, 2009 p. 347
109
Correia F., Schnieder B. Grounding: an opinionated introduction // Correia F., Schnieder
B. (eds.) Metaphysical Grounding: Understanding the Structure of Reality. Cambridge,
Cambridge University Press, 2012 p. 1

164

Глава 8. Базирование и фундаментальность
6. Существование целого объясняется существованием и порядком расположения частей.
7. Множество (set) объектов менее фундаментально, чем его
элементы.
8. Нечто является более красивым, чем что-то другое благодаря определенным фактам относительно их восприятия наблюдателями.
9. Партикулярия первична по отношению к ее тропам (см.
главу 3) и модусам.
10. То, что снег бел истинно благодаря тому, что снег бел.
Во всех приведенных случаях одна группа фактов в некотором смысле первична, более фундаментальна, чем другая, которая не
является самостоятельной, а зависит от первой. Поэтому многие философы связывают понятие базирования с понятием метафизической
зависимости (metaphysical dependence). Тогда мы получим следующий тезис:
(БМЗ) ϕ метафизически зависит от ϕ0, ϕ1, ϕ2 …, если и только
если ϕ0, ϕ1, ϕ2 … совместно являются базой для ϕ.
Эта взаимосвязь между базированием и зависимостью явно
присутствует в 10 пункте списка. По сути, оно представляет собой
утверждение о базировании истинности пропозиции на реальном
факте нашего мира, то есть факторе истинности, которые были нами
рассмотрены в главе 1. В этом примере хорошо видна зависимость
оной стороны отношения базирования от другой: истинность пропозиции, что снег бел вытекает из того факта, что в нашем мире снег
действительно является белым.
На данный момент еще нет единого устоявшегося обозначения для базирования, хотя разными авторами применяются такие
знаки, как →g, ▷ или