Сказка о царевиче Олеге-старшем сыне [Арина Макарова] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Арина Макарова Сказка о царевиче Олеге-старшем сыне
В больших руках, в которых так привычно было видеть молоток, напильник, и другие тяжёлые инструменты, сейчас легко лежит перо, постоянно обмакиваемое в низкий кувшинчик с чернилами, пахнущими древесиной и мёдом. Мужчина каллиграфическим подчерком выводит на тонком пергаменте пока неизвестные для мальчика знаки, которые дети постарше называли азбукой, и о заучивании которых были их самые ужасные кошмары. В маленькой комнатке пахнет деревянной стружкой, догорающей свечой и немножко ладаном — невыветривающимся запахом, которым пропитано всё здание монастыря. — Что ты пишешь сегодня, брат Лука? — мальчик, лет пяти, непоседливо болтает ногами, сидя на узкой монашеской кровати и наблюдая, как его названный брат заправляет выбившиеся тёмные волосы под маленькую шапочку и продолжает писать, мягко улыбаясь на заданный вопрос. — Сегодня пишу я сказку народную, чтобы читать её тебе, Петруша, и другим детям-послушникам, — брат заканчивает строку и аккуратно дует на пергамент. — Сказку? Правда? Ох, здорово! А про кого она? — но получить ответ на свой вопрос Петруша не успевает, дверь отворяется, впуская в комнату прохладный воздух коридора и худощавого светловолосого монаха, чей взгляд становится недовольным, а тонкие брови сходятся у переносицы, когда он замечает мальчика. — Пётр, разве ты не должен уже быть в детской, — тихим голосом начинает вошедший, потирая свой крючковатый нос и в упор смотря на маленького воспитанника. — Брат Лука, почему ты позволяешь ему такие вольности, ему уже давно должно быть в кровати, дабы завтра он смог встать к утренней молитве. — Не волнуйся, брат Феофан, я скоро отпущу его, только сказку ему расскажу, да и отпущу, — миролюбиво отвечает другой монах, обмакивая перо в чернила и не поворачивая головы. Петруша прячется за фигурой своего старшего друга от грозного взгляда брата Феофана, стоящего в проходе. — Опять за зря свечи жжёшь, разве не помнишь ты, как просил нас отец Кирилл беречь монастырское имущество, — прикрыв глаза и заводя свои любимые разговоры о бережливости, нараспев заговорил Феофан, поворачиваясь к коридору, — Знай же, Лука, вот буду я настоятелем, при всей моей к тебе братской любви, ни одной лишней свечи тебе не дам, ни одной, — добавил он, прикрывая дверь. — Ух каков, пришёл, забранился ни про что, да и вышел, — пробубнил себе под нос Петруша, сминая в руках ткань своей сорочки. — Из всех людей здешних не люблю я его одного, хоть отец-настоятель и учит нас любви к ближнему. Всех-всех могу любить, но не его!.. Ещё и имя такое важное, Феофан, ни у кого такого нет, вот он и важничает, да свеч жалеет… — Ты его не брани, он человек хороший, — едва слышно посмеиваясь, говорит Лука, переводя взгляд карих глаз на мальчика, — и мы с тобой ему дороги, и монастырь ему как дом родной, просто бережливый он шибко, да наставлять всех любит. А имя своё он себе сам на постриге1 выбрал, до монашества-то его Кузьмой звали. — Ха-ха-ха, Кузьма да Феофан, — страх перед строгим братом развеялся, как только неизвестное, а оттого и пугающее, имя обернулось знакомым «Кузьмой». И малыш весело рассмеялся, тут же оправившись, потому что вспомнил, как брат Лука говорил ему, что плохо высмеивать кого-то. — Хорошо, давай скорее сказку сказывать! — Что ж, пора бы, да. — брат Лука склоняется над столом и выводит первые строки:В тридевятом царстве, мирном государстве Жил-да-был Царь Демьян, да его сыновья: Старший Олег — был семь пядей во лбу, Елисей, средний сын, был немного простак, Ну а младший, Иван, был и вовсе дурак.
— Об Иванушке сейчас и пойдёт у нас рассказ… — уже занёс руку для письма Лука, но оклик остановил его: — Почему же сказка о дураке, если старший сын был умён? Разве не должно сказке, как и житию, быть о ком-то умном и добром? — Петруша разглядывал витиеватые буквы, написанные монахом, как будто они должны были объяснить ему эту несправедливость своим узорчатым видом. — Хм, и правда, почему бы и не переиначить сказ, история от рассказчика всегда зависит, так что мы и своего добавим. Правда, Петрушка? — с улыбкой спросил Лука мальчика. — Да! И наш сказ будет об умном царевиче Олеге-старшем сыне, во как! — громко добавил Петруша, и немного раскраснелся, чувствуя гордость за такое чудесное название, как нельзя подходящее к истории. Взрослый, посмеиваясь, кивнул головой.
Да ещё у Царя был прекрасный сад, Каждый, кто там бывал, несказанно был рад. Расчудесная яблоня во саду том росла: Золотые лишь яблоки каждый день несла. Но вот повадился воришка по́ саду бродить, Да яблоки царёвы ночью уносить. Опечалился Царь, да созвал сыновей. «Пусть тот, — говорит, — кто всех ловчей, Разузнать мне поможет о воре, Да награду получит вскоре». Первым сад сторожить вышел Иван, Да утром проснулся и понял: «Проспал!» Затем Елисеев черёд был назначен, Но средний сын тоже сном был укачан. Тогда и Олег наш ко саду пошёл, И всю ночь без сна он там провёл. Ближе к утру вдруг рассвело, Видит Олег чудо одно: По́ небу птица летит непростая, Ночь сразу в день за собой обращая. И, утащив пару яблок, Жар-птица, Была такова. «Нешто, всё это снится?» — Думал Царевич, да всё же пошёл, Прямо к Царю рассказать произвол.
— Ага! Я так и знал, брат Лука, так и знал, — сжав от радости кулачки и задорно смеясь, радовался Петрушка. Взрослый на это ничего не сказал, лишь улыбнулся уголками губ. — Знал, что только Олегу удастся выследить вора! Что же дальше, что царь сказал-то? — Сейчас-сейчас, всему своё время, — тихо наставляя ребёнка, отвечал монах, принимаясь за следующие строки.
Царь узнал о дивном воре, Детям речь он молвил, вскоре: «Что б сберечь-то сад наш чудный, В путь благословлю вас трудный. Поезжайте за границу, Привезите мне Жар-птицу. Тот, кто птицу мне добудет, Царствовать привольно будет». И царевичи, простившись Да в дорогу снарядившись, Разминулись у дороги, И поехали в тревоге. Наш царевич долго ехал и доехал до зари К месту где его дорога, разделяется на три. Возле перепутья камень, да на нём слова: «Тому, кто поедет прямо — с плеч голова. Влево едешь — будешь голоден и холоден, Вправо — будешь без коня беспомощен». И, поразмыслив, наш Олег, вправо повернул, Долго ехал, да вдруг кто-то с лошади столкнул. Глядь, его лошадки уж в помине нет, Только рядом с сытым волком видится скелет.
— Ах, как же так! Как будет он без коня-то, без коня никак нельзя ехать, — обеспокоенно проговорил мальчик. Монах ответил: — Сейчас всё сам увидишь, погоди маленько, — Лука обмакнул перо в кувшинчик и продолжил писать, читая написанное нараспев.
И молвил серый волк: Прости меня! Но писано на камне — я должен съесть коня. А коли сможешь ты меня простить, Я службу верную буду тебе служить, Тебя не брошу я на бранном поле, И добрым другом тебе стану вскоре». И думая, что тяжело быть одному, Сказал Олег: «Ну, будь по-твоему! А хочешь сильно мне помочь, Скажи о птице, что в утро превращает ночь! Где есть она, как мне её поймать, Да батюшке Царю и показать». «Жар-Птицу знаю, где найти возможно, И будет это очень сложно, Но раз помочь тебе я обещался, Тогда скорее б ты на спину мне взбирался. Я отнесу тебя туда, где Птица спит, Да крыльями во сне-то шевелит».
— Ох, здорово, что волк такой предобрый! И много, поди, знает, раз везёт Олега, — воспитанник был явно доволен появлением нового друга у героя сказки. — А что дальше будет, брат Лука? — Ну, всё как всегда бывало, так, стало быть, и будет, — отвечал монах. — Волк отведёт Ива…Олега ко дворцу Царя Далмата, он хозяин у Жар-птицы. Научит волк Олега, как нужно за забор перелезть, да как, никого не разбудив, выкрасть птичку, а дальше… — Нет, нет, нет, так не может быть! — Петрушка возмущённо замахал руками, не веря, что его царевич может у кого-то красть. — Он умный, и добрый, и старший сын вообще, и красть нехорошо, ты сам говорил! Нет-нет, давай-ка он лучше будет эту птицу вызволять у чудища какого! — Ладно-ладно, не горячись, будет тебе чудище, — монах обмакнул перо в чернила и с улыбкой спросил. — Какого чудища желаешь? — Огромную, злую, и очень-очень страшную Царицу-Осу! — активно жестикулируя ответил мальчик, раскинув руки в стороны и показывая, какая должна быть оса. — Подожди-ка, Петруш, оса-то почему? Что ж не змий семиглавый, не Кощей, не Баба Яга? Малыш, изумлённо посмотрел на взрослого — ну неужели он не понимает. — Так ведь про Кощея и Ягу это всё неправда, я их не боюсь совсем. А вот осы, — мальчик поёжился, вспоминая неприятные встречи с насекомыми. — Они плохие и кусачие, почти как пчёлки, только хуже! Пчёлки добрые и медок несут, а эти что? Ничего не делают, только жужжат да кусаются, нахлебники они, вот кто! Брат Лука улыбнулся взрослому слову в детской речи, которое Петрушка явно узнал благодаря почти никогда не заканчивающимся наставлениям от брата Феофана. — Хорошо, оса так оса, Бог с ней…
Долго ехал царевич на волке, По какой-то неведанной тропке. Да спустя пять ночей и пять дней, Оказался в пещере огней. Что ни камень в пещере — взрывается, Что ни свет — огнём обращается. «В самом дальнем углу Птица заточена, В позолоченной клетке дремлет она. Да Царица-Оса её сон сторожит, Никого подпускать к ней не велит», — Молвил волк, а Олег думать начал, Что же всё это значит… Притаившись за камнем, Олег с волком сидели, Да на Чудо-Осу во все очи глядели. «Что же делать нам тут», — волк вопрошал, Но вдруг, способ придумав, Олег прошептал: «Осы резкие запахи не переносят, И как только почуют, сразу крылья уносят! Так давай мы нарвём им полыни мешок, Они улетят, мы птицу — хвать, и наутёк». Олега решенье понравилась волку, И шибко то, что без драк больше толку. Собрали друзья целый стог полыньи, Да в пещере рассыпали, тихо, в ночи. А поутру семейство ос Дружненько закрыли нос, Да гурьбой все на выход спеша, Царицу забыли, а она, прожужжа, С клеткой в лапках на выход летела Да на волка с Олегом глядела. Тут друзья наши трусить не стали, Да шаров из полыни накатали. Стали ими в Осище кидать, И при этом во всю распевать. У Осы всё в глазах помутнело, От этого запаха скверного. Выронив клетку златую, Царица Поспешила с пещеры той скрыться. Тогда Олег клетку златую открыл, Жар-Птице свободу он подарил. Птица в благодарность его другом стала, Села на плечо, да в щеку жаром дышала.
— Ну, как тебе? — По-доброму усмехаясь, спрашивал взрослый, разминая затёкшую спину. — Чудесно-расчудесно! Мне очень-очень нравится! — Петрушка почти что подпрыгивал от радости, сидя на сбившейся постели. Его ладошки были сжаты в кулаки, а пальцы на ногах то и дело поджимались от переполнявшего его удовольствия и огромного желания прямо сейчас подскочить и побежать куда-нибудь далеко-далеко. К Олегу, например, помогать Жар-Птицу доставлять к царю. Об этом мальчик и спросил, — А дальше что? Птичку во дворец доставим, царя обрадуем и будем жить долго и счастливо? — Нет, рановато ещё. Наш Олег, как любой добрый молодец, должен ещё красну-девицу из плена вызволить, да полюбить её, — Терпеливо наставлял ребёнка брат Лука. — А в самое-то сказке, не той, которую мы с тобой придумываем, а в народной, царевичу ещё предстоит с братьями свидеться. Вот только братья окажутся недобрыми людьми, да захотят убить Ива… Олега нашего, да волк спасёт его, а потом… — О-ох, так ещё долго до конца-то…а можно как-нибудь без красной девицы обойтись? Только с братьями побороться, да и домой к царю-батюшке. Там с Жар-Птицей во дворце поживать, ухаживать за ней, да пёрышки гладить, а с волком на охоту ходить, кормить его мясом, — недовольно пробурчал мальчик, теребя край своей ночной рубашки, а уши его предательски покраснели. — Олегу с волком и Птицей и так нескучно будет, без девочек обойдёмся… — Ну, будь по-твоему, без девочек, так без девочек, — ласково посмеиваясь сказал монах…
Восвояси поехали Волк и Олег, Ехали долго, стал им нужен ночлег. Глядь — шатёр в чистом поле стоит, Да кто-то в шатре том Олега кричит. «Да кто ж там? В ночи ничего не видать!» Молвил Олег, Волк ответил: «Как знать, Видно мне, что в шатре том братья твои, Да предчувствие ломит лапы мои: Не надобно нам к твоим братьям идти, Лучше пойдём по другому пути». Хотя Олег и умным был, Сон его мудрость надломил. Уставший, он хотел прилечь, Да Птицей братьев поразвлечь. Сказал он: «Полно тебе, Волк, В моей семье не знаешь толк. Что братья мне дурного могут сделать?» «Упрямый ты, Олег, ну, что ж поделать…» И въехали друзья в шатёр тот распрекрасный, Не зная, что их ждёт конец опасный… Поведав братьям всю историю свою, Олег уснуть прилёг, устал совсем в бою.
— Зачем же Олег не поверил Волку? Он ведь такой умный, и что, что он устал, головой ведь не ударился! — насупился послушник. — Да затем, Петруш, что должен же Волк отплатить ему долг свой да спасти друга от неминуемой гибели, разве нет? — Отвечал вопросом на вопрос брат Лука. — Если уж у нас в сказке нет прекрасной царевны, так пусть же добрый друг останется, хорошо? — Ну ла-а-адно, так и быть, — согласился мальчик. — Но только ради Волка! Взрослый, улыбнувшись, продолжил писать…
Когда Олег прилёг поспать, Иван и Елисей решили меч достать. И прав был волк — беда большая Ждала Олега. И, наставляя, Старшому в грудь булатный меч, Снесли буйну голову с плеч, Да птицу захватив в мешок, Сбежали в лунном свете прочь. А вдалеке, беду почуя, Овраги по пути минуя. И видит результат всех бед — Лежит уж умерший Олег. Наш Волк созвал всю волчью стаю И так сказал им: знаю, знаю Что нелюбимы вами люди, Но этот человек мне братом будет. И должен я его спасти сейчас, Ну что ж, за дело, в добрый час И, помощи у стаи попросив, Остался он с Олегом, морду опустив. А стая волчья не жалея сил, Бежала так, будто ей свет немил. Живой воды им надобно найти, Да Волку серому к шатру снести, Чтоб оживить царевича он смог, Да братьев победить помог. Вот и часа не проходит, Вожак их вновь в шатёр заходит. В зубах неся бутыль с водою, Да не простою, а живою. Наш Волк Олега обливает, И тот глаза вдруг раскрывает, И вот на месте голова, Олег вздыхает: «Ух…хвала Тебе и твоей стае, Волк, Прости, что не послушал в срок». Друзья, обнявшись, побежали, Вдогонку братьям, и нагнали Их возле самого дворца, Дойти не дали до крыльца. Вскричали братья: «Сжалься, брат!» Иль ты теперь совсем не рад, Что братья мы?» Ответил Он: «Уж я заметил, Как сильно вы меня любили, Что чуть со свету не сгубили. Нет веры вам теперь, но убивать Я не могу. И посему, отдать Вас маленьким волчатам прикажу, Да развлекать их накажу». Промолвил это наш Олег, Да Птицу-Жар у них извлек. Вернулся в дом, дружка представил, Да батюшку царя прославил Тем что живёт у них да веселится, В саду с златыми яблоками Жар-Птица, Да говорящий Волк в том царстве служит, А старший царский сын с ним дружит.
— Вот и сказочке конец, а кто слушал, молодец… — Закончил писать монах и отложил растрепавшееся перо в сторону, стряхнув с пергамента невидимую пыль, и, повернувшись к мальчику, спросил с мягкой улыбкой, — Ну, как тебе сказка-то? Понравилась? Его добрые, светлые глаза, по цвету напоминавшие растаявший на солнце мёд, ласково смотрели на ребёнка. Малыш часто-часто закивал головой, а с его детского лица не сходила улыбка удовольствия от того, что он написал эту сказку сам. Ну почти что сам, брат Лука ведь только чуть-чуть помогал, верно? — Очень, очень понравилась! Давай завтра напишем ещё сказку! И послезавтра! И на следующий день! Можно? — Петрушка соскочил с постели, босыми ногами протопал ко взрослому по холодному полу, и теперь тряс его руку, сжимая в кулачках рукав чужой ночной рубахи, неотрывно глядя в смеющиеся глаза старшего, желая найти в них ответ на свой вопрос. — Напишем-напишем, мы с тобой, Петруш, ещё много чего напишем вместе, — монах поднялся со своего места, подхватил мальчика на руки и понёс к выходу, пока не явился его строгий сосед по комнате и не отругал их снова. — Только не завтра и не послезавтра, а попозже. Хорошего понемногу, помнишь? — По-о-мню, — протянул Петрушка, обхватывая шею монаха руками и устало прикрывая глаза, припоминая слова брата Феофана о том, что нужно ценить даже самые крохотные моменты радости и удовольствия, потому что должно быть их совсем немного… Дверь тихонько скрипнула, по тёмным коридорам монастыря эхом отдавались шаги брата Луки. Где-то с северного крыла, по другому проходу в уже опустевшую комнату спешил брат Феофан, чтобы отругать таких дорогих ему, но таких непослушных людей. Вот только всё что он увидел по приходу в комнату — это лежащий на столе пергамент и догорающая свеча, да сбитые простыни на одной из кроватей, на том месте, где сидел и мечтал о других царствах, Жар-Птицах, говорящих волках и умных царевичах маленький Петрушка…
Декабрь, 2022
Последние комментарии
2 часов 1 минута назад
2 часов 5 минут назад
2 часов 4 минут назад
2 часов 14 минут назад
2 часов 16 минут назад
2 часов 27 минут назад