Религия в социальной структуре мохаве [Игнат Сергеевич Костян] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Игнат Костян Религия в социальной структуре мохаве


Изучая культуру северо-американских индейцев, мне неоднократно приходилось вникать в такую подтему этой культуры как религиозные верования. Бесспорно, верования индейцев есть не что иное, как язычество — религиозная система, основанная на искаженных представлениях о мироздании, о его творце, сопряженная с обрядоверием, мифологией, почитанием различных культов. В целом это политеистическая система. Не буду вдаваться в этимологию данного понятия, а подведу сразу же черту под тем, что религиозность индейцев всегда способствовала укреплению в среде каждого индейского народа или племени сильного чувства племенной идентичности.

Племя мохаве, одно из племен Нижнего течения реки Колорадо, ясно иллюстрирует эту характеристику. Одна из наиболее отличительных особенностей культуры мохаве по меткому выражению антрополога А.Кребера «это способность мыслить племенными категориями в отличие скажем от обыкновенной деревенской солидарности», которую проявляли большинство проживавших по соседству с ними других калифорнийских племен. Французский исследователь Ж.Деверо, также отмечал присутствие у мохаве «искреннего и сильного национального самосознания».

Результаты первых исследователей, изучавших североамериканских индейцев, указывают на то, что племенная организация, присущая им, не является недавним явлением, возникшим якобы накануне появления на континенте белых людей, а наоборот, дают основания полагать, что она существовала до контакта с ними. Существование племенной организации у мохаве в доконтактный период, подтверждают ряд факторов, таких как язык, территория, мифология, церемониальная практика, верования и внешние сношения.

Мохаве, (Mohave) самоназвание аха макаве (аha macave) — «живущие вдоль воды» — проживали в долине реки Колорадо недалеко от пересечения современных границ Невады, Аризоны и Калифорнии. На момент первых контактов с белыми людьми (испанцами) племя насчитывало 2000–2500 человек, хотя монах-францисканец Франсиско Гарсес в 1776 году оценивал численность мохаве в 3000 человек. Поселения мохаве на то время были разбросаны от Чёрного каньона в Колорадо и до долины Квечан.

Виды деятельности племени определялись регионом обитания — это в основном примитивное сельское хозяйство, рыболовство, собирательство и охота.

Сельское хозяйство стало возможным благодаря разливу реки Колорадо, которая затопляла узкую равнину и обеспечивала достаточное количество влаги для выращивания таких сельскохозяйственных культур как мескитовые и стручковые бобы, которые составляли основную часть их рациона.

Рыбная ловля представляла сугубо сезонный характер, а охота вообще имела второстепенное значение для этого племени.

Если оценивать степень положения индейских племен указанного региона, то положение, которое занимали мохаве, можно считать наиболее выгодным и безопасным в плане существовани, по сравнению с соседними племенами.

Миф о происхождении народа мохаве, как полагают исследователи, является самым важным аспектом его религии, источником духа, основой морально-этических принципов, утверждением его космологического положения. Этот миф, по мнению А. Кребера дает ответы на все вопросы, касающиеся принадлежности и ориентации мохаве во вселенском пространстве, что намного перевешивает любые другие соображения на этот счет в умах самих индейцев этого племени.

А.Кребер полагал, что культуры аборигенных народов Северной Америки можно характеризовать по их религиозным воззрениям, т. е. проще говоря, культуру рассматривать через призму религии, фундаментом, которой является мифология. Религия мохаве в значительной степени подавляла культурные традиции, объяснить происхождение которых было невозможно без понимания смыслов и значений заложенных в мифологии. Даже символизм, выраженный в песнях, приобретенных в квазишаманских сновидениях, объяснял некоторые традиции весьма условно.

А.Кребер указывал: «Когда кто-то спрашивал мохаве о каком-нибудь аспекте его культуры, тот отвечал: «Сначала ты должен понять с чего все началось», а затем рассказывал миф о происхождении народа, делая акцент на предмете интереса, о котором спрашивал собеседник».

Очень кратко миф о происхождении описывает способ, которым по поверьям мохаве Великий Дух Матавилья, создал землю и людей, которые были идентичны животным, населявшим первозданный мир.

Первая смерть и первая кремация произошли, когда создатель был околдован своей дочерью. Затем Мастамхо (Мастамбо) — сын Великого Духа Матавилья, принявший на себя руководство Вселенной, создал реку и растения, для того, чтобы люди могли ими пользоваться. Позже он обрисовал социальную организацию племени, придав каждому его члену определенный статус. Одни должны были быть шаманами, другие воинами, третьи хранителями скальпов, и так далее для всех категорий. Когда он закончил свою работу, он сказал: «Это все ваше, и это всегда будет вашим, пока вы мечтатели». Затем Мастамхо сменил имя, спустился вниз по течению реки и превратился в рыбного ястреба.

Миф о происхождении явно является выражением основных философских воззрений в культуре мохаве. Своего рода фаталистическое убеждение, что всякое поведение или действие определяется шаблонами, установленными Создателями. Также в этом мифе отчетливо просматривается акцент, сделанный на сновидении, значение которого проходит почти через все аспекты жизни мохаве. Сила сновидения, и та же самая сила, которая была дана Мастамхо вначале, есть одна и та же сила, что указывает на статическую концепцию понимания этими индейцами Вселенной. В каждом поколении определенные индивиды автоматически занимают статусы, составляющие социальную структуру, но сама структура остается неизменной навсегда. Убежденность в данном мифологическом концепте, является одним из важных источников морального духа племени.

Согласно мифологическому концепту о происхождении мохаве, вся племенная элита (вожди, шаманы) бесспорно, являлась — духовными лидерами, священнодействующими лицами, поскольку черпала свой дух (силу) непосредственно от Создателей посредством переживаний в сновидениях.

Общепризнанными духовниками у мохаве считались шаманы, которые имели своеобразную специализацию, например, шаман-хранитель скальпов, шаман-охотник за скальпами, шаман-военный лидер, шаман-советник вождя. Последний статус, по мнению А.Кребера, появился у мохаве уже после контактов с белыми людьми.

Кроме того, в обществе мохаве весьма почитались шаманы-целители, и определенный страх, но и уважение вызывали шаманы, наводившие болезни, то есть шаманы-колдуны.

По поверьям мохаве, шаман впервые получал силу, еще в утробе матери, когда находился в стадии зародыша. Ребенка, у которого родители или родственники обнаруживали способности к общению с силой или потусторонним миром, сразу же отделяли от когорты обычных детей и отдавали под опеку взрослого шамана, который анализировал его сновидения и переживания во сне, что давало подсказку о его будущем роде занятий и позволяло определить темперамент.

Как правило, указывал Ж.Деверо, сны о силе у таких детей в младенческом возрасте постоянно повторялись и не запоминались, до поздней юности. Лишь только в зрелом возрасте шаман мог демонстрировать свою силу, полученную в сновидениях, доказывая ее способность воздействовать на кого-лио, например, заставлял заболеть близкого родственника. Затем с помощью этой же силы он исцелял от навлеченной болезни, потому как имел над нею власть, тем самым окончательно утверждал общественное признание своего статуса.

Шаманы мохаве специализировавшиеся на колдовстве при жизни старались «очаровать» своим воздействием как можно большее количество соплеменников, то есть сделать их зависимыми от своей колдовской силы. «Очарованных» из числа своих близких, как писал Деверо, они старались умертвить посредством колдовства.

Причина такого необычного поведения шаманов у мохаве заключалась в том, что люди, околдованные шаманом, в точности его близкие родственники, образовывали его «стадо» или «паству» в загробном мире. Считалось, что когда они умирали от колдовства по требованию шамана, то в загробном мире изолировались в определенном месте, чтобы находясь там, ожидать пришествия самого шамана после его смерти, а также других им заколдованных людей. Однако поверье мохаве утверждало, что люди претерпевают несколько метаморфоз в загробном мире. В конечном итоге, если заколдованные долго ожидали пришествия своего «хозяина», а он все никак не умирал, то они обретали способность перевоплощаться в различные состояния, вплоть до древесного угля или песка в пустыне. Иными словами, если шаман жил слишком долго, то люди, которых он околдовал, и которые умерли для того, чтобы дожидаться его за гробом, недожавшись могли перейти на другую сцену и начать перевоплощаться, прежде чем шаман мог после своей смерти присоединиться к ним. Это, по-видимому, объясняло тот факт, что шаманы часто не пытались скрыть свое колдовство, хвастаясь своими деяниями перед родственниками своих жертв. Родственники «очарованных» иногда пытались убить шамана-колдуна, особенно во время эпидемий, и что характерно он даже не предпринимал попыток бежать, если его и предупреждали о предстоящей над ним расправе. Такое безразличие к смерти, вероятно, связано с тем фактом, что шаман мохаве не мог слишком долго ждать смерти, если хотел присоединиться к своей пастве в загробном мире.

Что касается видений, которые испытывали в младенчестве или детстве потенциальные будущие племенные военные лидеры или в целом лица, относившиеся к элите, то они, по наблюдениям А.Кребера, не раскрывали их значение до тех пор, пока не наступало время занять свои позиции в обществе, а это, как правило, период позднего подросткового или взрослого возраста. Они также как и шаманы получали свою силу от Создателей через сновидения. То же самое относится и к вождям, хотя в этом статусе присутствовал и наследственный элемент.

Аксви сатумак — шаман, который выполнял несколько функции, одна из которых скальпирование или магическая работа со снятыми в бою скальпами, то есть, являлся, по сути «охотником за скальпами». Как правило, он считался одним из участников «Траурной церемонии» — основной из ряда ритуальных церемоний у мохаве.

Эта церемония проводилась в честь погибших в бою воинов и представляла, насколько я понимаю А.Кребера, ритуал воспроизведения боя. Шаман — охотник за скальпами, не только руководил «Траурной церемонией», но и лично принимал участие в военных походах. Во время боя он снимал скальпы с павших врагов, брал на себя ответственность за женщин-пленниц, если таковых мохаве удавалось, а также «приручал скальпы» (занимался их выделкой), во время возвращения военного отряда домой из похода.

Выполнение указанных функций (охотника за скальпами, руководителя «Траурной церемонии», «приручателя скальпов») делало этого шамана важным религиозным лицом в племени. Суть такого положения заключалась в том, что он «имел власть над врагом». Почему? Потому что мохаве полагали, что всякого рода контакты с мертвыми людьми за пределами ареала обитания племени опасны для его членов, потому как могли навлечь болезни. Скальпы врагов могли быть носителями болезней, поэтому их необходимо было «приручать». А кто мог приручить скальпы или совершить магию очищения захваченных пленников, как не шаман, специализирующийся на сем действе?

Мохаве считали, что любые контакты вне племени с иноплеменниками, будь то половой акт или совместная трапеза с кем-либо из них, весьма опасны для здоровья как телесного, так и душевного. Только шаман — охотник за скальпами, имевший власть над болезнью, мог защитить людей своего племени от ее воздействия.

Скальпы, как будет описано ниже, приносили племени благотворную силу после того, как они были «приручены». Таким образом, шаман — охотник за скальпами вносил свой весомый вклад в благосостояние племени, потому как своей силой «приручал» скальпы врагов и лечил людей от болезней, которые они подхватывали при вынужденных контактах с врагами. Он также руководил одной из самых важных церемоний мохаве.

Таким образом, повторюсь, шаман — охотник за скальпами являлся у мохаве одним из самых важных религиозных статусов, если, только он не практиковал колдовство. Если же он практиковал колдовство, то отношение к нему со стороны соплеменников портилось, либо было двойственным.

Из понимания сути этимологии «болезнь врага» по мнению Деверо можно судить о весьма устойчивом у мохаве чувстве племенной идентичности. Деверо подчеркивал, что данное чувство (убеждение) выражало своего рода «расистскую философию» — все члены племени есть один народ, который связан со своими Создателями биологически. Отсюда мохаве одни из тех индейцев, которые весьма беспокоились о чистоте своей крови. Чистота крови — кредо этих индейцев. Кроме того, мохаве ревностно относились к проблеме увеличения численности своего племени посредством биологических связей с Создателями, для того чтобы обеспечить дальнейшее его существование. Только контакты с невидимым миром посредством магии, как считали мохаве, могли спасти положение, ибо опять же, исходя из их убеждений, кровь людей другого племени или народа была сильнее их собственной крови, поэтому любой близкий контакт с инородцами мог навлечь страшную болезнь и испортить кровь.

Когда шаман — охотник за скальпами возвращался из похода с военным отрядом, он передавал скальпы «кваксоту» (kwaxot), или «хранителю скальпов», который является главным религиозным лидером у мохаве. Шаман — хранитель скальпов готовил большое празднество в честь вернувшихся из похода воинов, которое называлось «Церемония скальпа». На празднество сходились все племенные группы мохаве населявшие долину. По этому случаю устраивались песнопения, ритуальные пляски, пиры.

«Хранитель» закреплял скальпы на шесте, который вручался женщине, и та торжественно с ним танцевала. В определенные моменты танца она поднимала шест высоко над головой, и все люди должны были кричать и бросать на скальпы прах земли. Во время пиршества часть кукурузы и бобов также бросали на эти скальпы. После пира шаман — хранитель скальпов помещал их в большие глиняные горшки для сохранности.


Затем шаман-хранитель скальпов, как указывал Деверо, обращался к толпе, призывая молодых людей (парней и девушек) «жениться» и иметь «много детей, чтобы племя росло». Что это значило? Это значило то, что молодые люди, должны были предаваться сексуальным утехам на протяжении всех дней длящейся Церемонии, то есть, до тех пор, пока все племенные группы не разойдутся по своим домам.

Во время празднования семья, у которой дочь находилась девственной (девственность весьма редкий случай у мохаве, даже среди девушек), предлагала ее молодому воину, который в походе убил первого врага. Заполучить в невесты девственницу для молодого воина считалось весьма престижным, да и девственнице обручиться с впервые убившим врага воином было за счастье.

Женщин-пленниц, шаман — хранитель скальпов отдавал мужчинам старикам в пользование в качестве жен и домработниц, поскольку молодые мужчины не желали брать их себе в жены из-за боязни подхватить «болезнь врага». Старики же с удовольствием их брали, потому как считали, что прожили достаточно на этом свете и подхватить «болезнь врага» для них было счастьем.

«Церемония скальпа», по мнению Деверо, объединяла в себе несколько взаимосвязанных составляющих — это образец ведение войны, религиозные воззрения, воспроизводство численности племени и преемственность.

Шаман — хранитель скальпов весьма тщательно ухаживал за скальпами врагов, периодически осматривая их, и каждый раз промывал волосы прядей грязью, если в том была необходимость. «Промывка» представляла отдельный ритуал, на который опять же собиралась все племя. Все это способствовало сплочению племени, укреплению чувства племенной идентичности и племенного самосознания.

А.Кребер называл подобное отношение к скальпам врагов у мохаве «драматическим символизмом, демонстрирующим высокую степень социальной эйфории». Почему? Хотя бы, потому что на «Церемонии скальпов» поощрялись беспорядочные сексуальные отношения между молодыми людьми, преследующие одну лишь цель — воспроизводство численности племени. А.Кребер в отличие от Ж.Деверо полагал, что значение «символизма скальпов» у мохаве до конца не исследовано. Возможно, такое символичное отношение приносило удачу молодому поколению племени или давало ему силу для воспроизводства численности, а возможно просто являлось инструментом для управления социумом в руках племенной элиты. Деверо же прямо заключал, что в данном символизме сочетались две важные составляющие — война и воспроизводство племени.

И Ж.Деверо и А.Кребер однозначно заключали, что обладатели выше описанных статусов, как правило, являлись в полной мере обладателями фактической власти в социуме мохаве. Несколько человек из племенной элиты одновременно могли выполнять функции шамана, советника или военного вождя. Но статусом шаманов — «охотник за скальпами» и «хранитель скальпов» обладал только один человек, то есть — один шаман — охотник за скальпами и один шаман — хранитель скальпов. Обладатели этих статусов в отличие от других, не стремились обрести властные полномочия в племени. Они не просили власти, не пытались достичь ее каким-либо доступным общечеловеческим образом, они просто получали ее автоматически через видения во снах или же сразу после рождения. Быть тому или иному человеку шаманом — охотником за скальпами или шаманом — хранителем скальпов определяло не общество в целом и не сами эти люди, а сила из невидимого мира, которая тем или иным образом указывала на них, и призывала выполнять ее волю.

Быть носителем невидимой силы или сообщаться с ней, мечтал каждый член общества мохаве. Рядовые члены общества могли иметь в союзниках только малую невидимую силу, для того чтобы каждый, исходя из своего положения в обществе, мог с помощью нее извлекать для себя какую-то пользу. Например, если кто-то занимался сельским хозяйством, то искал для себя силу духа-покровителя, который бы помогал ему на этом поприще, если кто-то жил рыбной ловлей или охотой, то ему помогали духи, специализирующиеся на этих направлениях человеческой деятельности. Но каждый член общества мохаве мечтал и о большой силе.

Можно отметить, что верования мохаве в отличие от большинства верований других индейских народов Северной Америки не содержали ритуалов направленных, будем так говорить, на «обеспечение продовольственной безопасности». Мохаве не просили силы природы об увеличении урожая, о полноводности рек, и не осуществляли каких-либо магических действий в отношении «хлеба насущного». Это скорее связано с их мировосприятием. Мохаве полностью доверяли Создателям, которых почитали, а поскольку Создатели произвели их народ на свет, то и позаботятся о его пропитании.

Как видно из вышесказанного, взаимосвязь мифологии и религии мохаве отчетливо отражается как на устройстве их племенной организации, так и на морали. В этой связи можно резюмировать:

1. Миф о происхождении мохаве определяет социальную структуру племени.

2. Все члены племени связаны с Создателями прямым биологическим происхождением. Создатели также являлись частью племени в силу того, что определенная его каста (элита или обладатели статусов) нуждалась в их покровительстве.

3. Статусность элиты также необходима для благосостояния племени в целом. Через обладателей этих статусов мохаве вступали в контакт с силой невидимого мира (духами-покровителями).

4. Духи-покровители имели строгую специализацию и давали откровения подопечным через сны.

5. Если обладатели статусов не получали откровения, то не могли выполнить предписания или наставления Мастамхо, и следовательно племя не могло адекватно функционировать.

6. Все члены общества мохаве находились в прямой зависимости от обладателей статусов, обладавших полнотой власти.

7. Среднестатистический мохаве не состоял в прямых личных отношениях с большой силой невидимого мира, но он находился в контакте с малой силой — личным духом-покровителем.

8. Племенная элита делала все необходимое для всеобщего блага, через связь с Создателями, формируя, таким образом, представление у остальных членом социума о том, что только она могла реализовать его нужды или потребности. Как писал А.Кребер: «Простолюдины, то есть те, кто не помышлял о власти, потому что не получал откровений о ней, находились в зависимости от тех, кто грезил о ней постоянно и имел на это счет откровения во снах. От того простолюдины были бездеятельны и не полагались на себя, но только на тех, кто ими управлял».

Таким образом, как заключали А.Кребер и Ж.Деверо, благосостояние народа мохаве было немыслимо без укрепления племенной идентичности, которое осуществлялось посредством сверхъестественных контактов племенной элиты, с невидимой силой.


Литература:

Devereux, G. Sexual Life of the Mohave Indians. (Unpublished Ph.D. dissertation, Dept. of Anthropology, Univ. California.) — 1935.

Devereux, G. Mohave Culture and Personality. Character and Personality –1939, pp. 8:91-109.

Kroeber, A. L. Handbook of the Indians of California. Bureau of American Ethnology, 1925. — Bulletin 78. Government Printing Office, Washington.

Kroeber, A. L. Cultural and Natural Areas of Native North America. Univ. California Press, Berkeley. — 1939.

КостянИ.С. Индейцы Калифорнии. Мохаве: https://proza.ru/2011/09/19/1034