Рожденный повелевать [Андрей Бармин] (fb2) читать онлайн

Рожденный повелевать

Глава 1

Глава 1.

В учебной зале царила тишина: восемь юношей и три девушки ждали появления наставника. Агерден задерживался. В последние месяца это случалось все чаще, но чего ждать от шестидесятилетнего старика с внушительным списком недомоганий? Однако слух у наставника оставался как у молодого лесного охотника, который по треску ломающихся ветвей мог определить, какой зверь приближается.

Агерден не терпел шум, просто не выносил. И уже несколько отданных ему для обучения юнцов отправились к другим наставникам, а среди тех, кого он отверг были и наследники очень богатых и влиятельных семей. Но Агерден мог позволить себе выбирать, кого он станет обучать, а кого нет.

Ринго первое время не понимал, почему старый наставник пользуется таким влиянием и уважением со стороны отца, но через пару месяцев обучения пришел к выводу, что более мудрого и грамотного человека ему еще не встречалось. Наставник, без всяких сомнений, прочитал тысячи книг, причем, не только прочитал, но и осмыслил, запомнил и мог цитировать наизусть целые главы. Ринго как-то сверил то, что рассказывал наставник на уроке, с книгой, о которой шла речь, и поразился почти полному совпадению. Однако учитель не только заучивал книги, но и рассказывал о том, что в них правда, а что вымысел или заблуждение.

Занятия проходили каждые два дня: четыре-пять часов в учебной зале с раннего утра, затем обед и прогулка по саду с рукотворным прудом до самого вечера. Именно на прогулках наставник позволял задавать вопросы и охотно отвечал на них.

Учебная зала находилась в южной башне королевского дворца, рядом с гимнастическим залом и выходом в сад. Во время занятий ученики располагались на не очень мягких подушках, набитых сеном, а наставник восседал в деревянном кресле из черного дерева, привезенного из дальних заморских стран.

Ринго терпеливо ждал прихода наставника, исподлобья наблюдая за своими товарищами по учебе. Те, хоть и соблюдали тишину, но обменивались улыбками или гримасничали. Развлекали себя, как могли, хотя по его мнению такое поведение более подходит малышам, а не тем, кто через два-три года достигнет совершеннолетия.

Он медленно вытянул правую ногу, стараясь двигаться очень осторожно: вчера в гимнастическом зале он пропустил удар в тренировочной схватке, и теперь любое резкое движение приносило не очень сильную, но ощутимую боль. А боль отвлекает.

Пит Лангер заметил, что Ринго поморщился, и развел руками, словно извинялся. Именно он вчера ткнул деревянным учебным копьем в его ногу, но Ринго не держал на товарища зла. Сам виноват, что не заблокировал удар. Если бы на месте Пита оказался настоящий враг с настоящим копьем, то такой удар превратил бы его в легкую добычу. Хотя, Ринго решил не лгать себе в мыслях, такой удар означал бы смерть: ведь наконечник копья могли смазать ядом.

Помещение учебной залы хорошо освещалось солнцем, которое доносило свой свет через вытянутые окна. Одно окно напротив входа редко закрывали полностью: именно оно обеспечивало приток свежего воздуха, наполненного ароматом цветущих деревьев из сада.

Наконец в коридоре раздались тяжелые шаги наставника, сопровождаемые глухим стуком деревянной трости, на которую он опирался при ходьбе. Ринго подозревал, что трость служит Агердену не только опорой, но никакого желания выяснять ее второе предназначение не имел. Наставник мог удивить и в этом вопросе. Шаги заставили всех учеников перестать дурачиться: никому не хотелось пополнить ряды изгнанных. Агерден занимался уже с третьим поколением учеников, и только единицы из тех, кто обучался у него, не смогли добиться чего-то значимого в своей жизни. Наставник не зря считался лучшим учителем во всем королевстве.

Агердену понадобилось некоторое время, чтобы добраться до аудитории, за которое Ринго успел помассировать свою ногу в районе удара. Наконец наставник вошел внутрь: высокий худощавый старец в белом одеянии и: свободные штаны из льна и шелковая сорочка, на ногах белые сандалии из тонко выделанной кожи. Для своего возраста учитель сохранился очень хорошо: чисто выбритое лицо с правильными, благородными чертами, длинные седые волосы и короткая борода немного блестели от ароматического масла, источавшего легкий пряный запах. Агерден окинул аудиторию взглядом, пересчитывая собравшихся, и остался доволен тем, что все на месте:

- Хочу сказать вам, молодые люди, что ожидание учит терпению, но не всякий человек достоин того, чтобы его ждали, как и не все люди могут позволить себе опоздания. Лишь те, кто носит благородную фамилию или знатен, могут пользоваться такими приемами. А те, кто рожден в подлости, обязаны помнить об этом до конца дней своих и ждать, не ропща. Ждать можно человека умудренного опытом и знаниями, но никак не годами, так как годы не всем несут мудрость, а нет мудрости нет и уважения, - наставник медленно направлялся к своему креслу, и Ринго отметил, что сегодня Агерден идет еще медленнее, чем обычно: старик иногда упоминал, что у него болят ноги, но болезнь обострилась именно сегодня.

Наставник не успел добраться до кресла, как в аудитории появился Вайг, один из телохранителей короля: среднего роста крепыш в легкой кольчужной рубахе. В руке он держал небольшой металлический шлем, к ремню на поясе крепился короткий меч. Как и все люди короля, Вайг игнорировал правила приличия. С порога он прохрипел:

- Принц Ринго, отец приказал доставить тебя в трапезную.

Юноша с вопросом посмотрел на наставника, как будто тот мог отменить приказ короля. Агерден с явным недовольством сказал:

- Молодой человек, ты можешь идти к отцу.

Ринго вздохнул и направился к выходу из аудитории: предстоящая встреча с родителем не радовала. Он примерно представлял, как она пройдет, и это представление наполняло его грустью и гневом.

Вайг окинул взглядом аудиторию перед тем, как уйти, и задержал взгляд на Лиаре, дочери крупного землевладельца. Ринго покраснел от злости: он тайно любил ее, а как можно не любить высокую, гибкую девушку с длинными черными волосами, милым лицом и веселым задорным смехом? К тому же Лиара к учебе относилась серьезно, и Ринго не думал, что им будет возможно заскучать наедине, но такой шанс пока не представлялся.

Словно в насмешку, едва они сделали несколько шагов по коридору, Вайг причмокнул и заявил:

- Хороша чернявка, я бы окунул в нее свое копье.

- Не смей так отзываться о благородной дочери, - вскинулся Ринго, чем вызвал смех телохранителя отца.

- Ого, я покусился на твое, Ринго? Ну, прости, не знал, что она и тебе приглянулась. Хотя вы там, наверное, все по ней с ума сходите?

- Никто не по кому не сходит с ума, - Ринго ответил смущенно: после того, как Вайг извинился, злость моментально исчезла. - Просто...

- Довольно, принц, я понял, - телохранитель перестал улыбаться. - Давай немного поторопимся. Мне не хочется лишиться милости твоего отца.

- В Тронном зале? - спросил юноша и получил утвердительный кивок. - С восточными варварами? И пьет?

- Да, принц, - Ринго показалось, что в голосе Вайга промелькнул намек на сочувствие, но он не стал бы утверждать это. Излишней чувствительностью телохранители короля не отличались. Юноша стало совсем грустно. Гости с востока прибыли в королевство четыре дня назад, он присутствовал на официальном приеме, а после отец решил устроить пиршество, которое продолжалось четвертый день и не собиралось, судя по всему, пока заканчиваться. Ринго уже давно пришел к выводу, что с пьяным отцом спорить бесполезно, но тот периодически вспоминал о сыне и хвалился его успехами перед гостями и друзьями. В такие моменты Ринго ощущал себя медведем из цирка, которого выводят на потеху публике. И эти ощущения ему не нравились.

Королевский дворец представлял собой две красные каменные башни, соединенные между собой двухуровневым переходом из черных мраморных блоков. На первом уровне находился коридор, на втором жила охрана и прислуга. Северная башня для короля, южная для королевы. Так задумывалось изначально, но жизнь внесла свои коррективы. После того, как отец Ринго, король Баприн Сильный, распорядился выслать свою жену, мать юноши, из столицы, в предназначавшейся ей башне устроили школу для детей благородных семейств и родов. Прежде Агерден и другие наставники богатой и знатной молодежи проводили занятия в городе. Баприн же предоставил в их распоряжение дворцовую башню и щедро выделил средства для создания приличной библиотеки, гимнастического зала и обустройство сада, который также служил целям обучения.

Вайг шел немного впереди принца, а Ринго старался идти, как можно медленнее. Телохранитель, казалось, понял его состояние, поэтому не торопил. Юноша подумал о том, что встречи с отцом сегодня и сейчас все равно не миновать, поэтому ускорил шаг. Чем быстрее разрешится ситуация, тем скорее он вернется к Агердену, который обещал на сегодняшнем занятии рассказать о богах и обычаях Северной Империи, государства далекого, но очень богатого и могущественного. Наставник намекнул, что ему довелось побывать там лично, а это означало, что от цепкого и внимательного взгляда его ничему не удалось укрыться. Ринго перед занятием в тысячный раз развернул карту мира и с уважением подумал о наставнике, который совершил путешествие в две тысячи миль. Так далеко от них находилась Северная Империя, край суровых и благородных воинов, а также образованных и мудрых ученых мужей.

- Как успехи в тренировках, принц? - внезапно спросил Вайг, которому стало или скучно, или он просто попытался отвлечь Ринго от неприятных мыслей о предстоящей встрече. Однако своим вопросом он прервал рассуждения юноши, и тот недовольно буркнул:

- Хорошо.

Агерден учил, что с людьми не благородного происхождения разговаривать надо вежливо, но твердо и не заискивающе, а еще постоянно следить, чтобы те не пытались перейти к отношениям, которые можно однозначно расценить, как дружеские. «Не смешать воду и масло, так как субстанции различны, не сольются воздух и земля в единое целое, они могут быть рядом, соприкасаться, но всегда будут каждый сам по себе». Отец окружил себя телохранителями из семей ремесленников, шахтеров и торговцев, так как не доверял воинам из знатных родов, каждый из которых лелеял мечту однажды основать собственную династию, так как в древности и величии ничем не уступали семье Баприна.

- Мастер Лукас все так же глупо шутит? - телохранитель упомянул имя пожилого воина, учившего юношей искусству владения оружием.

- Да, - ответил Ринго, и Вайг, которого никто не назвал бы глупцом, понял, что юный принц не намерен поддерживать разговор.

До Тронного зала они дошли молча, лишь пару раз Ринго кивнул головой здоровавшимся слугам, которые склоняли спины в поклоне. Из зала доносился шум, на мгновения перекрываемый пронзительными воплями, что говорило о том, что веселье в полном разгаре. Ринго замер возле входа, сделал глубокий вдох и, выпрямив спину, шагнул внутрь. Вайг отошел в сторону, пропуская его.

Тронный зал занимал первый и второй уровни северной башни дворца, вытянутые окна причудливой формы располагались метрах в семи от пола, выложенного мраморными плитами, по которым он в детстве любил кататься, разбегаясь от самого входа.

Трон короля — массивное позолоченное кресло из металла с подушками на сиденье и спинке из черного бархата - стоял на каменном постаменте напротив входа. С обеих сторон трона всегда находились два стражника в металлических кирасах с копьями, за троном, а вот об этом знали не очень многие, по распоряжению Баприна соорудили фальшивую стену из плотной бумаги, за которой скрывалось несколько арбалетчиков.

Сейчас трон пустовал, его владелец сидел за длинным деревянным столом, заставленным тарелками, чашами и бутылями, в окружении своих восточных гостей-варваров, двое из которых что-то рассказывали Баприну.

Параллельно столу, за которым сидел отец, установили еще два. И места за ними не пустовали. Воздух наполняли ароматы еды, человеческого пота, алкогольных паров и испражнений. Ринго чуть не угодил в приличных размеров лужу из чьей-то блевотины. Потом ему несколько раз пришлось переступать через спящих на полу людей.

Справа от входа он увидел, как какой-то варвар, совершенно нагой, яростно сношает сзади дворцовую служанку, которая упиралась руками в край стола и издавала хриплые стоны каждый раз, когда гость с востока ударялся об ее массивную задницу своими бедрами. Напротив совокупляющейся пары два варвара боролись на руках, но получалось у них это плохо, так как оба пытались навалиться на противника всем весом, а сильное опьянение мешало удержаться.

Опять раздался резкий вопль:

- Вина, еще вина!

Голос принадлежал Депре, королевскому советнику и казначею. Высокий и худой Депре обычно не принимал участия в подобных развлечениях, но в этот раз, видимо, король настоял на его присутствии. И Ринго увидел, как четыре дня пьянства превратили спокойного, рассудительного и, без сомнения, очень умного, благородного мужа в разгоряченное животное с глупой ухмылкой, которое жаждало только одного — вина.

К советнику тут же подскочила обнаженная по пояс служанка, груди которой походили на две вытянутых дыни, с кувшином вина и наполнила серебряный кубок. Депре залпом осушил его и плюхнулся на скамью, обвел взглядом зал и схватил служанку за пояс, который удерживал на бедрах юбку. Та подалась ему навстречу так, что голова Депре уткнулась в груди женщины. Ринго не успел увидеть, что произошло дальше, так как отец все же увидел сына, улыбнулся немного виновато и, пошатываясь, поднялся из-за стола:

- Сыын мой. Ты пришел на зов отца.

«Как будто у меня есть выбор!», - подумал юноша.

- Конечно, отец, такова обязанность сыновей: слушать отцов своих и выполнять их волю.

- Вооот, - Баприн хлопнул по спине одного из гостей: невысокого мужчину с могучими плечами и коротко остриженными волосами. - Воот, что значит верное воспитание!

Ринго подошел ближе и заметил, что сорочка отца, расстегнутая на шее и груди, выглядит далеко не свежей, на штанах пятна от пролитого вина и пива. Но король, несмотря на выпитое, держался на ногах и говорил четко, хотя и медленнее, чем обычно. Ринго ненавидел его в эти моменты. Ненавидел больше матери-колдуньи.

Варвар, которого хлопнул по спине Баприн, встал на ноги: почти карлик, но небольшой рост компенсировался шириной торса. Бочка из мышц. Лицо - смуглое, с крючковатым носом - из-за множества морщин и обветренной кожи, не позволило юноше определить его возраст. Но варвар — вождь или что-то похожее, с другим отец явно не стал бы распивать вино, а вожди у восточных племен долго не живут, так как войны между кочевниками и Иными не прекращаются ни на одно мгновение - вряд ли намного старше короля. Дикари, едва попадающие под определение человека.

- Знакомься, сын, это царь Реена, Укенга. Он прибыл вчера, уже после своих послов, так что ты не мог видеть его на официальном приеме.

- А ты не хлипкий! - заявил царь варваров, обращаясь к Ринго, пока тот собирался достойно поприветствовать предводителя дикарей. Услышать, что он не хлипкий, от воина, хоть и варвара, юноше было приятно: не зря он много времени уделял гимнастике и занятиям с оружием.

- И стану еще крепче, - ответил Ринго, глядя в темно-зеленые глаза восточного гостя. - Крепче стали и тверже алмаза, царь Укенга.

Отец засмеялся, и варвар тоже ухмыльнулся. Ринго подумал, что восточный гость, хоть и держал в руке кубок с вином, но выглядел бодрее всех остальных. Хотя, он пропустил два дня пиршества, так что нечему удивляться.

- Сын мой, я не просто так позвал тебя... - начал отец, а юноша подумал: «Конечно, не просто так, а выставить меня в дурацком виде, побахвалиться перед грязными дикарями». - Царь Укенга любезно предложил мне, чтобы ты погостил у него некоторое время. И я согласился: всегда полезно узнать, как живут твои друзья, побывать в их доме и, кроме даров, наградить их своим присутствием.

Ринго постарался не изменить выражения лица. Если отец действительно решил отправить его к варварам, то это не может быть вызвано ничем другим, кроме как вином, затмившим разум.

- Сочту за честь, но хочу напомнить тебе, отец мой и король, что обучение мое пока не завершено.

- Агерден никуда не денется! - Баприн не любил, когда с ним спорили.

- Он очень стар, отец, - Ринго решил прямо высказать свои опасения по поводу того, что пока он будет гостить у варваров, то наставник может оставить этот мир.

- Агерден был стар еще в те времена, когда учил моего отца. Он не умрет, пока не закончит твое наставление. Я не пущу к нему смерть.

Это высказывание развеселило царя дикарей, а Ринго заставило грустить еще больше: пьяный отец начал пьяно бредить.

- Когда? - поинтересовался юноша.

- Недели через две, может, три. Нам нужно будет подготовить твое путешествие.

- Да, отец, конечно же, я с радостью выполню твою волю, - Ринго решил закончить встречу. Но у короля имелись иные планы.

- Ты уже почти взрослый муж, сын мой, так что останься с нами и пируй.

- Отец, - Ринго надеялся, что ему удастся убедить отца, отпустить его. - наставник сегодня приготовил очень важный урок, поэтому не сочти сам, да и не сочтут наши гости, мой отказ неуважением. Завтра я присоединюсь к вам.

- Отпусти его, друг мой, - вмешался варвар, - твой сын знает, что для него важнее. Не строй преград для него.

Если бы подобное сказал кто-то из придворных, то Баприн рассвирепел, так как перечить королевскому желанию не позволялось никому, но спорить с гостем он не стал, только принц заметил, как дернулась верхняя губа отца. С трудом сдерживаемый гнев, не обуздать который он не мог.

- Я рад, что развлечениям ты предпочитаешь учебу, сын. Ступай.

- Благодарю тебя, отец, и хорошо повеселиться вам, царь Укенга, - Ринго поднял правую руку к груди и повернул тыльную сторону ладони в сторону варвара — жест прощания, понятный всем цивилизованным людям. Царь дикарей попытался изобразить подобный жест, но вышло у него довольно неуклюже. Ринго сдержал рвущийся смех, повернулся и медленно направился в сторону выхода. Отец крикнул в спину:

- Помни, сын, завтра ты с нами.

Ринго подумал, что, возможно, удача улыбнется ему завтра, и король просто забудет о приглашении, а если совсем повезет, то, может, и идея отправить единственного наследника в гости к дикарям, покажется ему не самой лучшей.

Юноша наступил на чью-то руку: спавший на полу человек недовольно заворчал. Один из шахтерских баронов. Ринго не помнил его имени, не из самых знатных и богатых. Мужчина лежал на животе, а в районе ног образовалась лужа: обмочился под себя. Ринго с самым невозмутимым видом покинул Тронный зал. Вайг, все это время стоявший возле входа, спросил:

- Тебя проводить обратно, принц?

- Я не забыл дорогу.

- Как знаешь, - телохранитель отца потерял к нему интерес.

Ринго медленно начал возвращение к учебной зале. Голова от диких запахов рвоты, мочи, вина и пота немного болела. А еще его переполняла злоба. Унизительно терпеть такое отношение не только со стороны отца, но и от тех, кто рядом с ним: телохранителей, советников и прочих придворных лакеев. Они настолько глупы, что не думают о том, что когда-нибудь Баприн покинет этот мир, и королевство станет принадлежать ему, королю Ринго Справедливому. Юноша уже давно решил, что не забудет тех, кто вел себя с ним пренебрежительно.

То, что он вырвался с пиршества, его обрадовало, но какая-то часть разума говорила о том, что он бы не отказался поучаствовать в подобном развлечении: напиться вина и творить всякие безумства, вроде того, как отыметь смазливую служанку. При мысли об этом он почувствовал, что член мгновенно затвердел, причем от резкой эрекции ощутил легкую боль. Мысли его тут же устремились к Лиаре, и он начал представлять, как неторопливо ласкает ее тело, которое изгибается под его руками и губами, как она отвечает на его ласки своими. Но это, если и случится когда-то, то только после того, как он станет королем. Отец не позволит ему жениться на местной девушке ни при каких условиях: король, хоть и слишком усердствовал с вином, но разум сохранял ясным. Ринго найдут жену из другого королевского дома. Даже брак должен приносить пользу стране.

От участия в пиршестве и разврате Ринго отвращало и то обстоятельство, что в них участвовали дикари, восточные варвары, которые совсем не ценили человеческую жизнь, для которых не существовало никаких законов, которые даже богам поклонялись странными способами. Юноша не думал, что и отцу доставляет много удовольствия пировать с ними, но королевство нуждалось в больших объемах соли, рабочих-инсектах и лошадях. Основной потребностью в этом списке всегда оставались инсекты для работы на рудниках, которые уходили под землю все глубже и глубже, и добывать металл обычным людям становилось сложнее. Инсекты сильно упрощали добычу, так как обладали природным даром для работы под землей.

Но в королевстве последнюю матку уничтожили почти столетие назад, соседи королевства уложились в тот же период, так что теперь матки и колонии инсектов в достаточном количестве оставались только на востоке. Соль и лошади тоже важны. Но их можно купить и в других местах. За железную руду и другие металлы можно получить все, что угодно, но только не инсектов.

Мысли об инсектах и торговле помогли ему обуздать возбуждение, так что а учебную залу он мог зайти спокойно, не рискуя нарваться на насмешку наставника. Агерден не преминул бы отвесить язвительную шутку по этому поводу. К тому же, в классе находилась Лиара, а предстать перед ней нелепым или смешным ему не хотелось.

Но ведь отец мог получать требуемое и другим способом: Ринго не видел особой нужды в таком братании с варварами. Их следовало завоевать и цивилизовать. Тех же, кто не захочет стать нормальными людьми, надлежало изгнать. Простое решение сложного вопроса. Ринго знал, что за время правления его отца, королевство приросло территориями и населением, а армия из плохо обученного ополчения превратилась в грозную силу. Король сумел заставить соседние страны относиться с уважением, а не как прежде с насмешкой: что там могут нищие рудокопы. Рудокопы смогли. Отец обладал не только страстью к женщинам и выпивке, но и признанным талантом полководца. С этим соглашались даже враги, а врагов у него имелось в избытке: как внутри королевства, так и извне.

Чтобы обучить и содержать достойную армию Бапрену пришлось увеличить подати с знатных родов, а также опереться на людей низкого происхождения. Свободных, но не знатных. В их среде отец пользовался большой популярностью. Платой за это стало постоянное ожидание удара в спину от дворянства, так что арбалетчики за тайной стеной не просто прихоть или приступ безумия, а насущная необходимость.

Еще одной необходимостью стало получение доступа к Великому Внутреннему морю, так как именно морскими путями поступали те товары, которые не могли производить в королевстве или соседних государствах. Материалы для производства, украшения, пряности, напитки, порох.

Ринго, увлеченный размышлениями, не заметил, как переступил порог учебного зала, и остановился только тогда, когда услышал голос Агердена:

- Ринго, вернись уже к нам окончательно.

Он слабо улыбнулся, когда понял, что идет по направлению к месту, с которого его сдернула прихоть отца.

- Простите, учитель, задумался.

- Это хорошо, это доказывает, что твоя голова нужна не только для приема пищи.

Юноша подумал, что такие шутки в свой адрес от наставника, ему переносить проще и легче, чем лесть от тех, кто окружал отца, а от людей низкого происхождения он такое не стал бы терпеть ни мгновения.

Ринго занял свое место, с удивлением и удовольствием заметив, что слева от него оказалась Лиара. Девушка поменяла свое положение, пока он беседовал с отцом. Боги решили возместить ему потерянное время и почти случившееся унижение в Тронном зале.

- ...немного отвлечемся от основной темы и коснемся устройства торговли на южном побережье Внутреннего моря, - Агерден привстал со своего кресла. - А затем сделаем перерыв.

Это прозвучало неожиданно: не так уж долго он отсутствовал, а до обеда еще масса времени, скорее всего, у наставника есть свои причины. Он внимательно взглянул на учителя и понял, что отец зря так самоуверенно заявляет о том, что с наставником ничего не случится еще долго. Годы берут свое. Человек смертен, а сейчас, в эпоху Гнева Богов, еще и живет в несколько раз меньше, чем их предки, которые пользовались благословением богов: достаток, здоровье, долгая жизнь, но в гордыне своей и безумном желании стать равными богам лишившиеся почти всего. Боги все же смилостивились над человечеством и не уничтожили его полностью, но множества благ лишили. Так люди получили жестокий урок и понимание, что нельзя соревноваться с богами.

Об этом Агерден рассказывал, как об общепринятом факте, но как-то добавил с хитрым прищуром, что есть и несколько иная концепция мироустройства, но он должен выбрать особенный момент, чтобы посвятить их в нее. Будет жаль, если смерть наставника наступит раньше, чем этот особенный момент. Однако Ринго прекрасно понимал, что ему никогда не суждено стать столь же ученым, как Агерден, так как для этого нужен особый склад ума. Он как-то с горьким сожалением сказал об этом учителю, но тот рассмеялся и возразил:

- У тебя есть свои таланты, которые невозможны для меня. И в них ты превзойдешь всех остальных. Прислушивайся к тому, что говорят тебе разум и тело, чему радуется сердце, и направляй усилия на укрепление этих способностей.

Такой разговор произошел полтора года назад, и все это время Ринго пытался понять, что же у него получается лучше всего, но никак не мог определиться. Он спрашивал об этом Пита Лангера, который за время обучения стал его лучшим другом, но тот, похоже, даже не задумывался о подобном, потому что ответил, что Ринго и так обладает величием, потому что принц, потому что сын короля. Юноша не думал, что его друг глуп: Агерден не стал бы тратить свое время на идиота, даже из богатой и знатной семьи, но больше подобных вопросов Питу не задавал.

Наставник начал перечислять основные торговые пути на побережье, сыпал названиями портов и численностью торгового флота разных государств, затем добавлял цифры годового оборота золота и зерна. Ринго поймал себя на мысли, что сегодня плохо запоминает точные факты. Все же разговор с отцом плохо повлиял на его способность усваивать информацию. Он снова разозлился: «Сотни раз говорил же себе, что ничего не должно смущать меня, что ничего не должно отвлекать от поставленной цели. Надо будет спросить у наставника, как контролировать чувства полностью, или хотя бы сделать так, чтобы они не мешали».

Агерден закончил сыпать цифрами и фактами:

- Три четверти часа я буду отсутствовать, так что можете немного отдохнуть. Хотя отдых вам и не нужен, расцените этот перерыв, как подарок богов.

Ученики дождались, когда Агерден покинет аудиторию, после чего начали разговаривать. Лиара спросила у Пита:

- Поможешь мне вечером с начертанием фигур?

- Конечно, - охотно согласился друг Ринго, которому легко давались предметы, связанные с точностью и аккуратностью.

- А я смогу присоединиться к вам? - юноша подумал, что это звучит так, словно он напрашивается, но ничего не мог с собой поделать.

- Конечно, как можно отказать сыну короля, - улыбнулась девушка, и Ринго ответил своей улыбкой, добавив:

- Как хорошо, что мне не приходится приказывать. Я думаю, что еще устану от этого.

- Мне думается, что власть над людьми — не та вещь, от которой можно устать, - заявил Пит, - от власти можно одуреть, но устать — это вряд ли.

- Хоть я и сын короля, - усмехнулся Ринго, - но пока ничего не могу тебе ответить по этому поводу. Та крупица власти, которой я обладаю, не сильно отличается от твоей, а в ряде случаев, даже меньше.

- Но однажды все изменится, - сказал Пит, тактично умолчавший, что трон Ринго получит только в случае смерти короля.

- Конечно, - согласился юноша. - Нет ничего неизменного, кроме Богов, да даже Боги меняются. Как думаете, почему Агерден сделал перерыв?

- К нему приехали гости из его родного города, - ответил Юртике, самый младший в их группе и добавил, - простите, друзья, что так вклинился в вашу беседу. Я просто случайно услышал разговор двух слуг. Я думаю, что сегодня перерывов будет больше, чем обычно.

- Забота о гостях — это священная обязанность человека, - заявил Пит с таким видом, словно изрек какую-то мудрость.

- Но не все гости приходят с добром, - парировал Ринго, - нашему королевству не очень везет на гостей.

- Ну, твой дед и твой отец научили их правилам приличия, - напомнила Лиара.

- Уроки нужно регулярно закреплять в памяти, чтобы лучше усваивались, - теперь уже банальность сказал Ринго.

Долгое время его народ оставался легкой добычей для хищных соседей, несколько раз вопрос стоял о полной утрате независимости и растворении в чужих этносах, но появление пушек и пороха изменило баланс сил. Дед Ринго сделал ставку на артиллерию, благо рудники королевства обеспечивали возможность массового производства орудий. И за двенадцать лет границы королевства стали неприступными для любого внешнего врага, затем еще двадцать лет правления деда Ринго представляли череду мелких войн и столкновений с соседними государствами. Отец называл их «выравнивание границ». В реальности королевство увеличило свои размеры на треть, присоединив две равнинных провинции, что позволило обеспечить население собственным зерном, так что с тех пор народ Ринго перестал бояться голода.

Баприн Сильный продолжил политику деда, только аппетит его вырос. И для этого имелось весомое основание: сильная, хорошо обученная армия, с самой мощной артиллерией. Агерден как-то упомянул, что даже в Северной Империи нет столько пушек. Но кроме армии отец Ринго активно приобретал союзников, делая упор на кочевых племенах, так как кавалерия оставалась самым слабым родом войск королевства. Так что постоянные гости из восточных степей перестали удивлять подданных Баприна.

Но не всем знатным семьям нравилось такое положение дел, так как укрепление армии проводилось за счет увеличения налогов и ограничения свобод дворянства. Баприн опирался на горожан-ремесленников и свободных крестьян, а также шахтеров, работавших на рудниках по найму. Ринго понимал, что это правильный шаг для укрепления королевской власти, но он с трудом пересиливал себя при общении с людьми низкого сословия. Не малую роль в этом сыграл и наставник: Агерден относился к неблагородным с презрением и снисходительностью. «Помыслы людей низкого происхождения грубы и примитивны, им неведомы понятия чести и благородства, они не могут владеть своими стремлениями и чувствами, так что задача благородного человека направлять их деятельность в правильном направлении, но никак не пытаться приблизить к себе.»

Пит придвинулся к нему вплотную и прошептал:

- Хочу сегодня в «Дом любви». Пойдешь?

Ринго на мгновение задумался, взглянул на Лиару, почувствовал, что начинает краснеть, но потом вспомнил предыдущее посещение салона, немного поругал себя за потакание зову плоти, и согласился:

- Да, мне нравится эта мысль.

Лиара, похоже, обиделась на то, что юноши шепчутся, поэтому молча отвернулась: не пристало благородной женщине высказывать неудовольствие мужчинам. Ринго же подумал: «Ничего, наступит время, когда мы сможем быть вместе».

Глава 2

Календарное лето закончилось, но только треклятая жара никак не заканчивалась. Выматывающая, иссушающая тело жара, будь она проклята. Хлокит, имперский вербовщик первого класса, вытер платком пот с шеи и поправил соломенную шляпу, защищавшую от лучей солнца. И будь оно проклято, светило.

В жаре он все же видел один положительный момент: те дороги, по которым двигался его отряд, еще не привели к имперскому стандарту, так что первый же дождь превратит их в грязевые ванны, но пока повозки медленно катились по утрамбованной земле, которую почему-то даже на картах именовали дорогой.

Дороги, письменность и законы — три имперских столпа. Все остальное — производные. Дороги превращали территории в провинции, письменность позволяла передавать знания, а закон следовало чтить, так как только он превращая дикость и хаос в порядок. И вот все эти три столпа в этом году сыграли с Хлокитом злую шутку.

Провинция Лоркад представляла собой огромный лесной массив, населенный к удивлению Хлокита достаточно густо: множество мелких деревушек, разбросанных по территории, и три средних размера города, являвшихся административными и торговыми центрами. Население занималось рубкой леса, земледелием и охотой. Лоркад присоединился к Империи добровольно, ища защиты от набегов кочевых племен с юго-западных пределов. Два года назад имперских граждан стало больше на сто тысяч. Но гражданство подразумевало не только права, но и обязанности. Воинская повинность являлась одной из основных. Хлокит в первый год после назначения за два месяца набрал рекрутов, что стало своеобразным рекордом в его карьере. Он использовал убеждение и, честно говоря, зачастую преувеличивал плюсы солдатской службы. Но в этом году местные, благодаря дорогам и постоянной почтовой связи с остальной Империей, уже не так охотно выдавали рекрутов. Он усмехнулся: совсем не выдавали. Те рекруты из первой вербовки, которым посчастливилось уцелеть за год службы, в красках описали, что именно представляет собой служба. И желающие посвятить жизнь армейской службе испарились. Растворились в лесах. А план по вербовке никто не отменял. Империя постоянно расширялась, а это означало, что нужны солдаты для завоевательных походов и для содержания гарнизонов.

Хлокит чуть не выругался, когда повозка, запряженная двумя лошадьми, накатилась на бугор, и ее ощутимо тряхнуло. До нормальной дороги, построенной по имперским стандартам, им добираться еще пару часов. Толчок повозки разбудил Фуку, армейского мага, и тот сразу принялся клянчить воду.

- Господин Хлокит, позвольте сделать хоть пару глотков...

- Нет, - отрезал вербовщик.

- Умоляю вас, достопочтенный...

- Заткнись, - Хлокит знал, что нытье еще долго не прекратится, но дать ему воды сейчас означало верный способ прикончить. А маг ему еще понадобится.

К повозке приблизился всадник — сотник Джембро, мужчина в годах, но крепкий, старый опытный вояка.

- Хло, да дай ты этому слюнтяю воды. Ни хера с ним не случится. Я такое сотни раз видел. Ну, покорежит его немного, да отпустит.

- Нет, - пусть сотник старше и опытней, но у него имелся собственный опыт взаимодействия с магами. И он говорил о том, что именно сейчас, именно Фуку не нужно давать ни капли воды. Не прошло еще и двух часов, как они покинули деревню, вернее, то, что от нее осталось. Червю силы нужно дать минимум три часа для успокоения. Никакой жидкости, никакой еды все это время. Иначе он просто убьет своего владельца.

- Ну, как знаешь, Хло, - Джембро не стал продолжать спор, - ты тут главный.

- Господин, умоляю вас, - снова заговорил маг, а вербовщик подумал о том, что еще немного, и ему придется придушить Фуку. Чертов ухаб, который разбудил его. «Придушить», - он усмехнулся, посмотрев на худое длинное тело мага, - «шею бы ему не свернуть ненароком. Его глист в их компании, точно, главный».

Если тело мага походило на игрушечную фигурку человека из тонких соломинок, то тело вербовщика напоминало здоровенный валун, дорожный камень, на котором выбивали направление. Сто сорок два килограмма. Сто сорок два килограмма мышц и жира, причем последнего становилось все меньше: местная жара топила его с большей скоростью, чем он его приобретал. А вербовщик любил поесть.

- Джем, - окликнул он сотника, который медленно ехал рядом с повозкой, - как там наши добровольцы?

- Топают, как послушные овцы.

- Это хорошо, - сказал вербовщик, но сотник возразил:

- Мне интересно, как ты объяснишь наместнику, что для того, чтобы получить сотню рекрутов, мы сожгли немаленькое такое село?

- Они не подчинялись воле императора и законам. Отказались выполнять долг граждан. Мы подарили им гражданство великой страны, а они...

- Угу. Только наместнику еще и эта крыса из казначейства начнет душу трепать. Село-то богатое. Было. Налоги, которых теперь не получить...

- Джем, - старый сотник начал раздражать Хлокита, - вот какого хрена ты лезешь туда, куда тебе не надо, а? Твое дело - выполнять мои приказы. Так?

- Так, - сотник ничуть не обиделся, - но мнение свое я все равно выскажу.

Вербовщик в этом не сомневался. С сотником он работал уже пять лет, так что они оба прекрасно изучили друг друга, знали, чего ожидать и оставались довольны сотрудничеством.

Маг внезапно прекратил невнятное нытье и сделал попытку приподняться:

- Опасность, большая опасность...

Хлокит склонился на Фуку и еле сдержался от брани: изо рта мага разило гниющими зубами. Нет, конечно, жить с червем силы отнимало много здоровья, но некоторые маги, такие как Фуку, совсем переставали следить за гигиеной.

- Когда и где?

- Уже рядом. Уже скоро.

- Сколько их?

- Много. Очень много. Воды...

Хлокит повернулся к сотнику:

- Мстители пожаловали.

Джембро ничуть не удивился, развернул коня и направил его к концу их колонны, представлявшей из себя четыре конные повозки и отряд солдат, конвоировавших рекрутов из местных обитателей. Хлокит подтянул к себе длинное металлическое копье, скинул соломенную шляпу и нацепил железный шлем, который прикрывал голову и нижнюю часть лица, оставляя открытыми нос и глаза. Еще раз посмотрел на мага, с сожалением подумав, что в предстоящей схватке от него не будет никакого толка: он еще не восстановил свои силы.

Сотник быстро раздал приказы, и колонна остановилась. Рекрутов согнали в толпу, усадили на обочину дороги и выставили десяток караульных с арбалетами и мечами. Остальных солдат, копьеносцев и мечников, Джембро выстроил в каре вокруг повозок, на которых кроме возниц, Хлокита и мага, пока никого не везли. Но скоро места займут раненые и убитые: вряд ли без магической помощи им удастся избежать потерь.

Вербовщик подумал, что давно не принимал участия в сражении, что говорило только об одном: свою работу он выполнял хорошо. Но эта осень заставила его перейти к более агрессивным способам вербовки.

Деревня, в которую они прибыли ранним утром, имела обязательство предоставить сто двадцать рекрутов, но староста поселения, ехидно посмеиваясь, заявил Хлокиту, что в этом году сделать это не получится. «Хворые они, на лечение ушли, травы целебные в отварах пить и воздухом целебным лесным дышать». Те, кто значился в списках, просто скрылись из деревни. Кто-то предупредил их о приближении вербовочного отряда.

У ехидной ухмылки старосты имелось еще одно объяснение: на сельскую площадь, где проходила встреча, вышли три сотни местных мужчин разного возраста. И все с оружием. Работа на рубке леса укрепляла мышцы, а охота на лесное зверье тренировала навыки стрельбы из лука.

«В следующем году, как оздоровятся, так и приходите». Хлокит слушал старосту с самым невозмутимым видом: он предвидел именно такое развитие событий. Рассказывать местным идотами о священном долге перед Империей не имело никакого смысла. Вооруженные мужчины явно не собирались помогать ему с вербовкой.

В вербовочном отряде под командованием Джембро было шестьдесят солдат: почти все предельного возраста службы. Израненные, с кучей недугов, что, конечно, несколько компенсировалось солидным опытом, но шестьдесят против трехсот склоняло чашу весов в сторону местных.

Хлокит поднял голову к небу и прищурился: утро только начиналось, а солнце уже обрушивало на землю волны жара. Это в данный момент им на руку.

Дома в деревне из бревен, крыши добротные, хоть и крытые соломой, но свежей и плотной. И сухой. Он повернулся к своему отряду и подозвал мага. Фуку проворно подбежал к нему. На нем была солдатская форма — устав предполагал магам носить именно такую, чтобы не выделяться среди остальных, так как враги старались прежде всего убить обладателей магической силы.

Маг встал с левой стороны от Хлокита, а вербовщик, повернувшись лицом к старосте, сказал:

- Фуку, друг мой, чувствуешь, как холодно сегодняшнее утро?

- Да, господин Хлокит, - этот маг импонировал ему цепким умом. - Видимо, утренняя прохлада причина такого холодного приема.

- Ты прав, Фуку, ты прав. Но ты же можешь сделать теплее?

- Конечно, - на худом лице мага появилась озорная улыбка, и Хлокит подумал, что для него все происходящее является игрой. Магу только недавно исполнилось восемнадцать.

Староста с непониманием слушал их разговор: полный идиот так и не понял, с чем имеет дело, до тех пор, пока не вспыхнул словно факел. Вербовщик сделал несколько шагов назад:

- Пусть все погреются, Фуку. Говорят, огонь лечит хвори.

- Конечно. Очищает, - маг хлопнул в ладони, и близлежащие дома запылали. Горящий староста катался по земле с диким воем, пытаясь потушить пламя, деревенские замерли в ужасе: им еще никогда не приходилось видеть подобное, а вербовщик сомневался, что они даже слышали о людях с такими способностями. Фуку продолжал свою игру: он переключился на местных мужчин, и через минуту площадь превратилась в вопящий крематорий.

Хлокит же начал считать. Триста секунд — примерно столько отведено магическим способностям, затем Фуку следует убрать с первого плана. За этим последует несколько часов мучительного восстановления. Но и пяти минут достаточно, чтобы преподать ублюдкам урок послушания.

Огонь перекидывался на соседние дома весело и задорно. Высохшее дерево отлично горело, не имелось нужды даже в помощи ветра. Не из всех строений успевали выбежать их обитатели: женщины, старики и дети. Вербовщика не трогали их крики и вопли: его карьера не должна пострадать от этих ублюдков. План по рекрутам будет исполнен любой ценой.

Кто-то из деревенских смог собраться, натянуть тетиву лука и выпустить стрелу в их сторону. Хлокит еле успел заметить, как она вспыхнула в полете и осыпалась пеплом. Солдаты Джембро начали медленно продвигаться вперед, выставив перед собой высокие прямоугольные щиты из тонких листов металла. Вербовщик покачал головой: немного преждевременно, но сдругой стороны, нужно будет собрать сотню рекрутов, пока им не придет в голову единственно правильная мысль — скрыться в окружающем лесу. Гнаться за ними он, конечно же, не станет. Незнакомая местность и уставший маг превратят преследование в избиение: им не помогут ни опыт, ни выучка.

Вербовщик досчитал до двухсот пятидесяти и взял Фуку за руку:

- Пора отдохнуть.

- Правда? - маг посмотрел на Хлокита. Красные воспаленные глаза и блаженная улыбка. Он даже как-то распрямился, хотя обычно сутулился, и теперь на груди отчетливо выделялся бугор, именно там, под кожей обитал червь силы, даровавший обладателю магию.

- Правда, - вербовщик передал мага в руки ближайших солдат. Можно уже не считать. Опытные воины позаботятся о Фуку. А ему надо позаботиться о рекрутах.

Хлокит спрыгнул с повозки, и спешившийся сотник заметил:

- Вот никак не могу понять, как ты так легко таскаешь свою тушу, Хло?

- Магия, - засмеялся вербовщик.

- Не иначе. Обычно жирные ублюдки медлительные и ленивые. А ты быстрый.

- Но ублюдок?

- Без всякого сомнения.

Вербовщик обошел повозку, немного пригибая голову: природа наградила его не только приличным весом, но и ростом. Два метра, так что для стрелков из леса он будет самой заметной целью. Достал из мешка механические часы: деревянный корпус из черного дерева, которое прочнее большинства металлов, служил надежной защитой для механизма, который отсчитывал секунды, минуты и часы. Стальные стрелки подсказали, что Фуку понадобится еще полтора часа, чтобы он смог оказать им помощь.

Сотник с нескрываемой завистью смотрел на часы: они стоили его годовое жалование. Не всякий имперский чиновник мог позволить себе такую роскошь, но Хлокит приобрел их не для похвальбы достатком. Они уже много раз выручали его, так как точность во временных расчетах помогала действовать более продуктивно. Джембро поинтересовался:

- Долго?

- Полтора.

- Херово. Мы тут как на ладони. А если уроды залезут на деревья, то нам щиты не очень сильно помогут.

Вербовщик посмотрел на высокие деревья по обе стороны дороги. Да, если стрелять оттуда, то щиты станут не таким эффективным укрытием. Но отойти в лес — еще хуже. Строй рассыплется, и их просто задавят числом. А Хлокит покидать этот мир пока не собирался.

Вербовщик давно чувствовал, что обладает кое-какими способностями, близкими к магическим, но, если быть более точным, то к пророческим. Интуиция редко подводила его, и сейчас ничего не говорило, что его в ближайшее время ожидает опасность. Однако всецело полагаться на интуицию могут позволить себе только идиоты или безумцы, так что лучше предпринять действия, чтобы уменьшить опасность. Сотник же на интуицию не полагался вовсе, поэтому приказал распрячь повозки, а сами телеги перевернуть, соорудив из них подобие баррикады. Будь у них больше повозок и телег, то можно было бы построить из них крепость на колесах.

Мага положили рядом с одной из телег на мешок, набитый соломой. Хлокит заметил, что губы Фуку потрескались, и он проводит по ним языком, пытаясь увлажнить. Еще минут сорок, и, если они останутся живы, то он даст бедняге воды.

После того, как маг использовал свой дар, червь силы находился в возбужденном состоянии и превращался в ненасытный желудок, поэтому следовало не давать ему питья и пищи, чтобы он перешел в состояние временной спячки. Обычно на это требовалось три часа, у некоторых магов этот процесс мог затянуться, и в очень редких случаях сократиться. И только после того, как червь будет обманут отсутствием свежей влаги и пищи, можно будет поесть и попить.

Хлокит содрогнулся, когда вспомнил, как много лет назад чуть не решился стать магом. Тогда эта идея казалась ему идеальной: могущественные способности, хорошая оплата службы, да и потери среди магов даже в армии меньше, чем среди обычных воинов. Но один добрый человек тайком провел его к волшебному озеру — большому пруду, вода в котором напоминала скорее жидкую грязь, чем воду — и показал, как кормят червей. Червь силы при жизни без хозяина существо хищное, травой не питается, а из мяса предпочитает человеческое. И в это «озеро» ежедневно сбрасывали сотню трупов. Часть принадлежала бродягам и нищим, а некоторые — городской бедноте, чьи родственники предпочитали отдать их тела после смерти на корм червям, чем нести расходы на похороны. Быть сожранным червем силы считалось не очень зазорным.

Даже свиньи, голодные свиньи, так быстро не справлялись с трупами, как тысячи червей, которые мгновенно растаскивали тело на мелкие кусочки, едва оно погружалось в воду. Тот добрый человек, который устроил ему такое посещение, со смехом заметил: «Шустрые глисты». Хлокит тогда выдавил из себя подобие улыбки и решение, что он, пожалуй, обойдется без такого компаньона в собственной груди.

Вербовщик опустился на колени рядом с Фуку:

- Как ты, дружище?

- Плохо. Воды...

- Что говорит твое магическое зрение?

- Там будут не только люди, там будет настоящее зло... Пить дай...

Хлокит резко поднялся на ноги: что там привиделось Фуку они скоро узнают. Настоящее зло. Звучит, как будто из цирковой пьесы. Вербовщик прожил уже достаточно, чтобы с уверенностью утверждать: настоящее зло - в людях. Даже дикие звери редко убивают не для пропитания. Даже те, которые иные.

Ожидать нападения хуже, чем само нападение. Он просто места себе не находил, солдаты Джембро тоже: некоторые в задних рядах начали перетаптываться с ноги на ногу, за что получали окрики от сотника, который искренне понадеялся:

- Может, никто и не станет нас атаковать?

Едва он закончил эту фразу, с тихим свистом с обеих сторон на них обрушились выпущенные стрелы. Несколько пролетели рядом с головой Хлокита и воткнулись в повозки. Вербовщик присел на корточки, опираясь на копье. Обычному человеку, даже тренированному воину, такое копье принесло бы массу неудобств, но он отлично справлялся с его весом, благо физическая форма позволяла орудовать таким оружием.

Джембро проорал приказ арбалетчикам:

- Видите цель, стреляйте без команды.

Учитывая, что в их отряде всего полтора десятка арбалетчиков, то надеяться на залповый огонь не имело смысла. Хлокит решил рискнуть и, вытянув шею, выглянул за спины солдат: густая листва отлично скрывала нападавших. Кто-то из деревенских все же обладал знаниями о магах, и о том, что им необходимо время для восстановления своих сил, поэтому решил атаковать именно сейчас. У врага имелось преимущество: они находились под прикрытием деревьев, а отряд вербовщиков на открытом пространстве. Щиты и пластинчатые доспехи довольно надежно защищали от стрел, но если у врага имеются арбалеты, то дело может принять дурной оборот.

Сотник рассуждал примерно также, поэтому принял решение подвести солдат к правой стороне дороги. Холкит заметил, что несколько рекрутированных попробовали сбежать, но эту попытку пресекли арбалетные болты. Странно, что по этим имперским солдатам местные не стреляли. Хотя, ничего странного — боялись зацепить своих. Идея живого щита одновременно посетила и Джембро, который двинул строй солдат к рекрутам. Холкит вместе с двумя воинами поднял с земли мага и положил его на одну из повозок, которой придали горизонтальное положение. Несколько секунд, и четыре лошади рухнули на землю, нашпигованные стрелами.

Враг пока оставался невидим. Джембро выругался:

- Суки рваные, у нас уже пятеро раненых. Сколько там еще?

- Полтора часа, - повторил Хлокит.

- Ты уже называл эту цифру ранее.

- Прошло не так много с того момента.

- Дерьмо.

Вербовщик согласно кивнул: «Дерьмо, но пока я жив, поэтому дерьмо не полное». Он, конечно, думал о том, что после сожжения деревни стоит ожидать мести, но не рассчитывал, что отплатить им попытаются так быстро. Хлокит считал, что мстить им станут, когда они двинутся к следующей деревне. Но не учел степень озлобленности местных. Но они сами напросились: месяц назад он объезжал эти поселения с небольшим эскортом и просил, да-да, именно просил старост и старейшин соблюдать законные требования императорской власти. И уже тогда стало ясно, что никто не собирается исполнять их. Так что, разорение деревни должно было послужить наглядным уроком для всех, кто отказывается подчиняться. Уроком жестоким, но справедливым.

Дерьмо началось, когда они приблизились к деревьям. Сперва он подумал, что идея с живым щитом из рекрутов сработала — так как обстрел почти прекратился, но из леса хлынул поток мужчин с оружием. И хотя доспехов у них не имелось, зато в избытке имелись ярость и ненависть, да массивные топоры, которыми рубили лес. Тяжелые топоры сминали щиты и пробивали пластины лат. Шлемы тоже не могли сдержать могучие удары.

Солдаты сотника пока орудовали длинными копьями, но вскоре это станет невозможно, и тогда в ход пойдут мечи.

Деревенские орали ругательства и призывали богов. Тех же самых, которых звали на подмогу и его люди. Только Хлокит знал, что такие призывы не имеют никакого смысла: боги давно оставили этот мир вариться в собственном дерьме, поэтому звать их на помощь - идиотская затея. Он услышал громкий треск веток, а затем почувствовал, как вибрирует под ногами почва. Настоящее зло, если судить по шуму, должно выглядеть не самым маленьким существом.

В подтверждение приближающегося кошмара мстители быстро начали отступать в лес, оставив на месте рукопашной схватки с десяток убитых. Джембро рявкнул:

- Необычное пропускаем через строй!

Настоящее зло по версии Фуку и необычное по версии сотника оказалось медведем. Хлокит , хоть и вырос в столице, но медведей видел не только в цирке, однако этот экземпляр превосходил размерами тех, которые ему прежде встречались, раза в два. Огромная грязно-серая туша с оскаленной мордой и когтистыми лапами вырвалась из леса, играючи сломав два молодых, но уже крепких деревца. Вербовщик перевел дух: он ожидал какую-то неведомую тварь из Иных, а оказался всего лишь медведь. Правда, огромный и злой. Точно — настоящее зло. По его предположению весил лесной владыка килограмм шестьсот.

Увидев направленные на него копья, медведь заревел, встал на задние лапы и приготовился к прыжку. Хлокит успел заметить две стрелы, торчавшие в его загривке: именно таким образом его и направили к дороге, однако то, что стрелы не причинили особого вреда, а только разозлили животное, не обнадеживало. Три арбалетных болта угодили в мощную грудь зверя, выступила кровь, а рев сменился злобным воем. Вербовщик почувствовал, как его мочевой пузырь становится все меньше и меньше.

Медведь прыгнул на первый ряд солдат. Команда сотника, конечно, подготовила их к действиям, но трое воинов отреагировали не так быстро, как требовалось. Когтистая лапа переломила одного из них пополам, второго зверь успел ухватить пастью за руку с копьем, повезло только третьему, которого животное просто сбило с ног. Несколько ударов копьями медведь, казалось, даже не заметил, одно из них застряло в его туше, и он просто обломал древко.

Построение распалось на две части, открывая Хлокита и повозки. Но медведь не торопился прорываться к вербовщику: зверь предпочел бросаться из стороны в сторону, не позволяя солдатам Джебро толком изловчиться для ударов копьями. Арбалетные болты с глухим чавканьем вгрызались в его тушу, но никакого эффекта, кто свежих кровоподтеков не вызывали. Распавшимся строем тут же воспользовались вражеские лучники, и за несколько мгновений пятеро солдат Империи расстались с жизнями. Опытные ветераны, прошедшие тысячи километров и участвовавшие в сотнях битв, погибли от рук обычных деревенских жителей.

Джембро приказал солдатам каждой из стихийно организовавшихся групп построиться в каре. Хлокит метнулся к повозке, так как мимо его головы просвистела стрела. Самая большая мишень для вражеских стрелков, да еще и без доспехов. Да, определенно кто-то из деревенских понимал, как работают имперские маги. Случись нападение позже на пару часов, эта серая окровавленная зверюга уже догорала бы на земле. Хлокит подумал, что никогда не пробовал медвежатину, и устыдился своих мыслей: гибли его люди, да и сам он в любую секунду мог умереть, а сам размышляет о еде.

Сотник искусно отводил от беснующегося зверя ту часть солдат, с которой находился сам, а вот второй группе, несмотря на опытных десятников, не удавалось избежать потерь. Лесная тварь выдернула из строя уже двоих солдат, причем одного пытались удержать товарищи, но итогом стало разодранное тело, имперцам достались ноги, а зверюге торс и голова. Хлокиту, хоть ранее и не участвовал в масштабных сражениях, но крови повидавший, испытал резкое желание очистить желудок, подавить которое стоило больших усилий.

Джембро не выдержал и заорал:

- Да убьем же эту тварь!

Медведь, отвлеченный половиной солдатского тела, не обратил внимания, что со спины к нему приближается три десятка острых копий, и начал поворачивать шею только тогда, когда в толстую шкуру спины начали вонзаться наконечники копий, а один из солдат полоснул животное мечом по связке на задней лапе. Рубящий удар принес бы больший результат, но даже этого хватило, чтобы животное начало терять устойчивость.

Атака солдат заставила нарушила импровизированную стену из щитов, что привело к гибели еще троих воинов, однако медведь уже только защищался. Все слабее и слабее. Видимо, сказывалась и потеря крови от ран, нанесенных прежде. Хлокит еле сдержал себя от того, чтобы броситься к нему и пронзить копьем череп. Почему-то ему показалось, что сил у него хватит, да и копье у вербовщика металлическое, гораздо крепче и тяжелее, чем у солдат. Но геройство могло лишить его жизни, поэтому он наблюдал за убийством зверя из укрытия.

Стрельба со стороны деревенских прекратилась. Или кончились стрелы, или кто-то решил, что без медведя у них не осталось шансов, но когда солдаты добивали копьями зверюгу, по ним уже никто не стрелял. Хлокит поднялся с земли и направился к поверженному животному. Сотник же тем временем приказал держать строй и отнести раненых и убитых в повозку. Для этого использовали рекрутов. Все же демонстрация магического могущества не прошла даром: кроме нескольких отчаянных в самом начале атаки, никто не стал предпринимать попыток сбежать. Словно жвачные животные, даже свиньи проявили бы больше активности.

Джембро дождался, пока вербовщик подойдет поближе:

- Хло, сегодня я потерял много старых товарищей, двоих из них я мог назвать друзьями.

- Соболезную, - Хлокит не кривил душой. Чужие смерти не приносили ему никакой радости, даже смерть врагов означала, что человек уже не сможет стать полезным ни себе, ни своей семье, ни своему народу.

- Это в первый раз, когда ты в ответе за эти смерти. В первый раз за все время нашей совместной службы.

- К чему ты клонишь, Джем?

- Нельзя было как-то иначе с этой проклятой деревней?

- Нет, - покачал головой Хлокит. - Им даже этого урока не достаточно, поэтому я буду просить у наместника еще солдат.

- И «глистоносов»?

- И их тоже.

- Сука, какой здоровенный! - с мрачным восхищением сотник ткнул сапогом морду медведя. - Он, наверное, колдовской.

- Вряд ли, - пожал плечами вербовщик. - Местным магия неподвластна. Просто здоровенный экземпляр, случается.

- Как с тобой случилось?

- Что-то вроде того, - Хлокит испытал удовольствие, что сотник сравнил его не с жирной крысой, как обычно, а с огромным и мощным медведем.

Сотник оглянулся вокруг и, удостоверившись, что рядом, кроме них никого нет, заявил:

- Я, клянусь богами, усраться мог от страха.

- А я чуть ручей не пустил.

Джембро пару раз видел, как ведет себя Хлокит в опасных ситуациях, поэтому упрекнуть в трусости точно не мог.

- Да любой бы испугался. Даже маг.

- Ну, это, смотря на то, в какой стадии он находился бы, - возразил вербовщик, - до выплеска, или после. Давай, у Фуку спросим, как ему этот шерстяной гигант?

- Сам с ним разговаривай. Ты же знаешь, что я их не очень жалую.

Так открыто о своей неприязни к армейским магам Джембро мог говорить только с теми, кто точно не станет докладывать об этом командованию. Маги считались элитой войск, поэтому от обычных солдат требовали к ним особого отношения. Особые люди с особыми талантами и особым отношением. Власть, исключительность и уважение. Так что за проявленное неуважение к магам солдата могли подвергнуть телесным наказаниям, а офицеров разжаловать в солдаты. За неоднократное нарушение грозила смертная казнь.

- Обязательно спрошу, но позже. Раненых много?

- Есть, но все легкие. Тут такое своеобразное везение сегодня: либо мертв, либо царапина, - сотник сплюнул на тушу медведя, а Хлокит с возмущением воскликнул:

- Зачем? Я хотел попробовать медвежатины!

- Ты готов жрать того, кто жрал людей, Хло? Так ты и сам станешь людоедом. Хотя, может, ты и так такое практикуешь, если судить по твоим размерам.

- При чем здесь это! - вербовщик не мог успокоиться. - Тут столько мяса, а я слышал, что оно очень хорошо на вкус, если вымочить правильно.

- Привал мы делать не станем, а на такой жаре оно затухнет еще до того, как мы прибудем в город. Херовая у тебя идея.

Хлокит вздохнул с разочарованием: сотник оказался прав. Даже в солонине, которую они брали с собой в путешествие, частенько заводились черви, а что говорить про свежее мясо.

- Твоя правда.

- Ты лучше проследи, чтобы семьи павших внесли в список, - попросил сотник. Хлокит согласно кивнул:

- Конечно.

Семьи павших солдат имели право на получение трети жалованья погибших. Но имперская бюрократия всеми силами старалась избежать этих выплат, так как воина уже нет, а лишних денег в казне на всех не напасешься. Хлокит тяжело вздохнул:

- Придется идти на поклон к этому ублюдку.

- А если сразу к наместнику?

- Так дела не делаются. У нас и так с казначеем напряженные отношения, нет смысла делать их еще хуже. Но я слышал, что два его брата несут службу, так что, может, в данном вопросе не станет мешать.

- Ну, тут я тебе не помощник, мое дело — воевать, а твое - вариться в чертовых бумажках.

Хлокит усмехнулся. Воевать. Именно этого он старался избегать всю свою жизнь. Он и в вербовщики подался только из-за того, что мог вот-вот оказаться на армейской службе. От предложения стать магом он отказался, так что впереди его ждала перспектива стать младшим офицером имперской армии, так как, являясь шестым ребенком в семье бедных дворян, он не имел иного выхода, как содержать себя. Из-за отсутствия денег образование он получал в бесплатной школе, где кроме него дворянских детей не училось: мелкие торговцы, ремесленники, низшие чиновники. Только благодаря своей силе и готовности дать отпор любому обидчику, он не пополнил ряды школьных изгоев. Дети — существа жестокие. Первое время ему приходилось много драться. Не всегда удавалось побеждать, но с каждой дракой приобретался опыт. И все же он с теплым чувством вспоминал школьные годы: со временем он стал одним из своих, поэтому особых проблем учеба не доставляла. Недостаток школьной программы успешно восполняла Центральная Имперская Библиотека, доступ к которой дозволялся только дворянам.

Назначение в новоприобретенную провинцию он выбил лично: для его карьеры это означало весомое повышение. Больше денег, больше власти, но и больше ответственности. Он долгое время занимался подбором и вербовкой магов. Эта работа требовала большого напряжения ума, так как не все люди способны согласиться впустить в свое тело чужеродное существо. Он сам не смог, хотя других успешно уговаривал, редко прибегая к угрозам. Трудность подбора будущих магов состояла еще и в том, что проклятые черви могли запросто отвергнуть носителя. Но тут его выручала интуиция. Хлокиту зачастую хватало десяти минут, чтобы оценить успешность слияния. И он редко ошибался.

И именно поэтому его прежний командир сильно сопротивлялся его попыткам получить новую должность и новую классность. Из-за этого мудака Хлокит четыре года потерял впустую, оставаясь вербовщиком второго класса.

Солдаты уложили раненых и убитых на повозки, и сотник приказал рекрутам тащить их вместо павших лошадей. Хлокит, не испытывая никаких угрызений совести, плюхнулся рядом с магом, и получил щедрую порцию недовольных взглядов от крестьян, которые уже скоро должны будут стать солдатами Империи. Но их не стоило жалеть. Гражданин Империи не только пользуется ее благами, но и должен защищать ее интересы.

Глава 3

Глава 3.

Маленькие упругие груди царапнули его лицо острыми сосками. Ринго крепко сжал бедра Клео, стараясь двигаться с ней в одном темпе, который она медленно, уверенно наращивала. Бархатистая кожа покраснела там, где он прикасался к ней, поэтому юноша старался не переусердствовать с усилиями, хотя ему хотелось сжать ее крепко-крепко и войти еще глубже.

Клео начинала ускоряться, но не позволяла его члену выскользнуть из своего лона. Девушка тяжело дышала, ее волосы свисали над его лицом, и он ощущал запах пота, ароматического масла и листьев мяты. В салоне работали только чистоплотные и ухоженные девицы, но и попасть к ним могли только самые знатные и богатые люди королевства.

При очередном ее движении вверх, Ринго понял, что сейчас может испустить семя, поэтому изловчился и резко вышел из девицы, помогая себе рукой. Клео замерла и с сильным разочарованием прошептала:

- Зря, милый принц, очень зря.

Ринго не пришлось даже прикладывать никаких усилий, как его семя оросило ложе. Девица легла на его грудь и потерлась промежностью, такой горячей и такой влажной, что он ощутил приближающуюся эрекцию. Но сегодня он слишком резво начал, поэтому натер крайнюю плоть. Юноша сделал глубокий вдох:

- Конечно, зря. Но ты же понимаешь...

- Понимаю, что ты боишься, что шлюха понесет от тебя, наследника короля, но, поверь мне, я знаю способы уберечься от плода, а ты лишаешь себя большого удовольствия, - она на секунду замолчала и добавила, - и меня, кстати, тоже.

- Не нужно рисковать, - ответил Ринго. Если шлюха забеременеет от него, то отец узнает об этом, и тогда Клео вспорют живот и выбросят в навозную яму. Никому не нужны ублюдки от принца Ринго, по слухам у Баприна их и так имелось в избытке, но юноша таким слухам не доверял: ведь именно отец объяснил ему, как нужно поступать, развлекаясь с женщинами.

- Хорошо, хорошо, - примирительным тоном сказал Клео и протянула руку к полке над ложем: там стояли два кубка из металла и кувшин с вином. - Будешь?

- Да, сейчас можно, - ответил Ринго. Отец также посоветовал ему любить женщину, хотя бы первые разы, без алкоголя. И, хотя не все, что говорил Баприн, следовало выполнять, но все же глупцом он его назвать не мог, поэтому следовал части советов.

- Обычно поступают наоборот, - усмехнулась шлюха, протягивая ему кубок. - Сначала пьют, а потом заваливаются в постель. Большинству это помогает продержаться подольше.

- Я извергаюсь слишком быстро? - он немного смутился. Клео засмеялась:

- О нет, принц, все у тебя хорошо.

- Но ты смеешься? - Ринго почувствовал, что его начинает одолевать легкое раздражение.

- Меня рассмешило слово «извергать». Оно какое-то мудреное. Просто говори «кончить».

- Это звучит грубо, слишком грубо.

- Возможно, но более точно описывает процесс.

Ринго сделал глоток вина: в меру сладкое, немного терпкое, привозное. Из местного винограда такое не получить. Алкоголь почти не ощущался, хотя по уровню сладости его там должно быть в достатке.

- Мне кажется, что ты меня слишком хвалишь. Потому что я сын короля?

- Ну, это, конечно, играет определенную роль, - она перекатилась через него, удержав свой кубок в руке, - но ты на самом деле милый юноша. Крепкое тело, красивое лицо, с каждым разом ты все лучше в постели. А еще ты можешь меня рассмешить.

Клео легко соскользнула с ложа и, призывно покачивая бедрами, а может, ему так просто показалось, подошла к глиняной вазе с широким горлом, зачерпнула ковшиком воды из нее и, широко расставив ноги, промыла промежность. Вода стекала на пол, в котором имелось отводящее отверстие. Ринго подумал, что ему тоже стоит помыться, но подниматься не очень хотелось, а вот овладеть Клео еще раз он бы точно не отказался. Усилием воли он заставил себя подойти к ней.

Девушка зачерпнула еще воды и плеснула на его чресла. Он охнул: вода оказалась прохладной. Ее пальцы тут же пробежались по члену, который моментально отвердел. Клео улыбнулась:

- У юности есть свои преимущества.

Ринго задумался. Как-то она упомянула свой возраст: двадцать лет, на шесть лет старше его, но он мог совершенно спокойно общаться с ней. Его первая женщина, которая стала постоянной. Она многому его научила и продолжает учить. Агерден точно не сможет дать подобных уроков. Эта мысль заставила его улыбнуться, а девушка восприняла эту улыбку по-своему.

- Ты хочешь еще?

- Да, но... - она опередила его ответ, так как склонилась над членом и заметила натертую плоть.

- О, я вижу ты перестарался. Ну, есть и иные способы.

Клео взяла его за руку и подвела к ложу, затем опустилась на колени и начала покрывать легкими поцелуями член. Ринго издал стон. Он все еще стеснялся просить ее о таком удовольствии. Хотя, казалось бы, почему? Он — наследник трона, а она всего лишь шлюха, которой платит его отец.

Язык и губы Клео творили с ним чудесные вещи, он запустил правую руку в ее волосы и начал двигать бедрами. Таким образом он точно долго не продержится, так как возбуждение нарастало словно горный поток весной. Руки Клео сжимали его ягодицы, а ртом она обхватывала его плоть все сильнее, но без грубости. Он не смог бы точно сказать, сколько времени ей понадобилось, чтобы довести его до кульминации. И много, и мало одновременно, но семя он выплеснул в ее рот. Рот не лоно. Так можно.

Клео отпустила его ягодицы и член, затем поднялась и вернулась к кувшину, а он рухнул спиной на ложе, чувствуя себя одновременно и опустошенным и наполненным радостью. Девушка прополоскала рот и разжевала маленький сухой листочек мяты.

- Ну, вот, теперь ты можешь отдохнуть, принц.

- Это было чудесно, - пробормотал он, борясь с сонливостью. Сердце стучало, как после гимнастического зала.

- Приходи почаще, и чудеса будут чаще.

- Не могу, - честно ответил Ринго, - отец и наставник утверждают, что нельзя слишком увлекаться подобными наслаждениями.

- Нудный старик, понятно, что другого не скажет, а вот твой отец-то почему так говорит?

Ринго почувствовал в вопросе иронию: про похождения его родителя ходило множество слухов. А кто ему мог помешать? Король, в конце концов, да и законная супруга уже пять лет, как сослана в родовое имение, откуда ей не дозволено возвращаться без королевского разрешения.

- Наверное, они оба понимают в человеческом теле побольше тебя, Клео.

- Не злись, - шлюха умела вовремя исправить сказанное, - я с этим и не собираюсь спорить, просто в мужском теле я тоже разбираюсь не так уж и плохо.

Ринго эта тема стала очень неприятна, поэтому он перевел разговор:

- Ты когда-то обещала рассказать мне про свою страну.

- Тебе, правда, интересно, где родилась и выросла твоя шлюха, принц?

- Мне интересно все, что касается, мира, - Ринго не кривил душой. Он уже несколько раз просил отца взять его с собой или в военный поход или на встречу с другими государями, но пока получал мягкие отказы, подкрепленные обещаниями скоро приобщить его к делу.

- Ну, тогда слушай, - Клео намочила платок и им протерла достоинство юноши, затем легла рядом. - Моя страна называется Ритланг, это небольшое царство на берегу Великого Внутреннего Моря. Я родилась в семье рыбака, восьмой ребенок в семье, и меня отдали в храм Миркасты.

- Что это за богиня? Никогда не слышал о такой, - Ринго представил карту мира и вспомнил, где именно находится город Ритланг. Не очень-то и близко.

- Ваш народ знает ее, как Павию, богиня плодородия и любви. В храм меня отдали, чтобы не кормить самим, так что я там провела все свое детство. Нас неплохо кормили, сносно одевали и много учили тому, как делать мужчин счастливыми.

- Это же просто, - воскликнул Ринго, но Клео только улыбнулась:

- Это только кажется. Все разные, и каждому нужно что-то свое не только в обычной жизни, но и в постели. Поверь, у многих очень странные вкусы.

- Согласен, я слышал всякое...

- Именно. Слышал. А я видела, так что есть значительная разница между твоими мечтами и тем, что ожидает тебя в этом мире. Так-то.

- Расскажи про Ритланг, какие там люди, какие дома?

- Ритланг — царство небольшое, но сам город — большой и богатый, много каменных зданий, высоких и красивых, много храмов, а самый лучший и большой храм Павии. Люди живут торговлей, рыбной ловлей и тем, что делают всякие порошки и украшения.

- А большая армия у царства?

- Откуда мне знать? - она улыбнулась. - Это вам, мужчинам, такое интересно, но солдаты есть, я видела, но моряков намного больше. В Ритланге большой порт, это могу сказать точно. Корабли разные: большие и маленькие, с парусами и гребцами. А еще там очень тепло. Не то что здесь.

- Если там так хорошо, то как ты оказалась здесь?

- О, там много таких, как я, жриц и послушниц Павии, а здесь лучше платят за мои умения. Зимой, правда, холодно. Никак не могу привыкнуть.

- Есть страны, где еще холоднее, - заметил Ринго, а сам представил карту, вспоминая, где находится Ритланг. Наставник как-то называл этот город, но никаких подробностей не приводил — значит, ничего особенного в городе и царстве он не находил.

- Есть, - согласилась она. - Но я люблю тепло.

Клео повернулась к нему и поцеловала в шею. Ринго ощутил резкий аромат мяты.

- И сколько еще ты планируешь пробыть у нас?

- Пока не надоем тебе, - кокетливо заявила шлюха, и он улыбнулся:

- Я хоть и младше, но не глупее, Клео.

- Трудно спорить и с первым, и со вторым. Ладно, если честно, то я хочу собрать достаточно денег, чтобы купить в Ритланге каменный дом и...

- Устроить салон?

Шлюха начала смеяться:

- Нет. Боги. Нет. Постоялый двор. С шлюхами возиться — слишком много мороки. А путникам и морякам нужно пристанище.

- И какая же морока с шлюхами? - удивился он.

- Обучать их, следить за здоровьем, следить за клиентами, чтобы не обижали девочек, следить, чтобы не принесли дурных болезней. Это не только время, но и много денег, да и клиенты не все такие хорошие, как ты. Есть мужчины, которым нравится бить шлюх. А избитая шлюха — потеря заработка.

- Бить шлюху? - Ринго снова удивленно посмотрел на Клео. - Зачем? Для этого можно пойти в гимнастический зал. Или на войну. А с женщиной надо получать удовольствие. Так, наверное, поступают люди низкого сословия?

- Увы, - возразила Клео, - мало зависит от знатности. Характер.

- Если тебя кто-то обидит... - начал он, подумав о том, что такому человеку точно несдобровать. Ему нравилась Клео, нравилось заниматься с ней любовью, даже эти простые разговоры нравились.

- Меня никто не обидит. Шлюха принца все же имеет кое-какие преимущества. Ну, а что у тебя нового?

- Отец хочет отправить меня к восточным варварам.

- А ты сам?

- Не очень, - честно ответил Ринго, чем удивил ее:

- Ты же всегда говорил, что хочешь посмотреть мир, увидеть, как живут в других странах...

- Мне нужно закончить обучение, а наставник в последнее время, мне кажется, все больше болеет. Ну, и, признаться, начинать путешествия с грязных дикарей мне не очень...

- Надолго?

- Не знаю, - пожал плечами юноша. - Ты будешь скучать?

- Возможно, - ее губы коснулись живота юноши.

- Поехали со мной, - неожиданно предложил он, но Клео засмеялась:

- Ну уж нет. В степи холодно даже летом, а скоро зима.

- Скоро? Первые дни осени на календаре, - сказал он.

- Время летит очень быстро, - она опустилась к его бедрам, и Ринго запротестовал:

- Не надо. Достаточно на сегодня.

- Почему? Устал?

- Нет, - юноша немного приврал, - говорят, что мужчине не надо слишком часто разбрасывать свое семя.

- Глупости какие! - воскликнула она и потеребила мошонку юноши, но он аккуратно, но настойчиво убрал ее голову от себя. - Ты удивляешь меня, принц. Мальчишка, а рассуждаешь, как старик.

- Почему, как старик, - Ринго захотел объясниться, - просто во всем должна быть умеренность: в еде, питье, плотских утехах, в вине. Нельзя потворствовать своим желаниям так, чтобы они взяли над тобой власть.

- Это слова наставника или отца?

- Мои, - Ринго поднялся с ложа и прошелся по комнате. - Человек отличается от животного тем, что может управлять своими желаниями.

- А скажи мне, принц, какая у тебя мечта? - шлюха села на кровать, обхватив руками колени.

- Мечта? - Ринго задумался. - Это не мечта, это цель. Хочу объединить все царства людей, хочу, чтобы закончились войны между людьми.

- Звучит внушительно, - кивнула Клео, - но ведь ты хочешь сделать это, чтобы править людьми?

- Да. Но правление не ради денег или лести, а для того, чтобы научить людей жить правильно.

- А как это?

- Уважение, почитание богов, работа и служба для всего общества. И чтобы чернь тоже следовала пути благородных.

- Ты думаешь, что у тебя получится?

- Я попытаюсь, - юноша про себя усмехнулся: «Да, странно, что такие вещи я рассказываю шлюхе, а не отцу, друзьям или Лиаре». При мысли о Лиаре он начал краснеть. Он желал ее, но несколько иначе. Не так, как Клео. Шлюха для плоти, а Лиара для души и сердца. - дед и отец заложили фундамент, а я продолжу их дело. Превращу наше королевство в великую Империю.

- Уже есть великая Империя, - заметила Клео. - Северная, и она становится все больше.

- Это не Империя, - с гневом ответил Ринго, - это варварская опухоль, совокупляющаяся с Иными. Мерзость. Боги наслали на них безумие. Они прокляты.

- Не все считают так, - сказала шлюха, и он вынужден был согласиться. Даже Агерден, мнение и знания которого он так уважал, восхищался северянами и с удовольствием рассказывал о том, что Империя несет народам порядок, закон и благополучие. Обычно Ринго не возражал наставнику, но по поводу Империи у него имелись собственные соображения. Люди, которые добровольно позволяли Иным поселиться в собственном теле, искажали природу человека, вступали в гнусный противоестественный союз с существами, которые управляли ими. Когда-то боги вели войну с демонами, отвоевывая мир у Иных для своих детей — людей. И им бы точно не понравилось то, что творили имперцы с собственными телами, разумом и душами. Даже странные союзы с матками инсектов, которые заключали варвары, блекли на фоне того, что делали имперцы со своими подданными.

- То, что происходит там, может в любой момент открыть дорогу в наш мир демонам. Нужно прекратить это.

- Атрика королевство сильное, - Клео говорила медленно, подбирая слова, - могучее и богатое, но Империя, уж прости, принц, превосходит твое владение в десятки раз.

- Мне помогут боги, - Ринго не испытывал в этом никаких сомнений, а Клео только улыбнулась:

- Ты сейчас похож на мудреца, принц.

- Я сейчас похож на того, кому следует уйти, - ответил Ринго. - Завтра рано вставать.

- Ха! - она засмеялась. - Мне всегда казалось, что короли и принцы могут делать все, что захотят. Спать столько, сколько хочется.

- Увы, - он вернулся к ложу и сделал еще один глоток вина. Клео обняла его и поцеловала в губы.

- Ты же еще придешь ко мне до своего путешествия?

- Конечно, - Ринго подумал о том, что, возможно, даже станет чаще навещать ее. Вряд ли в варварских степях найдутся такие женщины, как Клео. И уж тем более, там не будет никого, похожего на Лиару.

- Я буду ждать, милый принц, - ее пальцы крепко сжали член юноши, и он улыбнулся:

- Умеренность, Клео, умеренность.

- Уверен, что справишься? - шлюха тоже игриво улыбалась, проводя пальцами вверх-вниз по отвердевшему пенису.

- Легко, - соврал он, так как желание еще раз овладеть Клео просто переполняло его. Пришлось применить дыхательную практику, которая успокаивала разум, но с плотью она точно не работала. Ринго дотянулся до своей сорочки и начал надевать ее. Клео выпустила член:

- Удивительный ты парень, принц.

- Чем же?

- Стойкий.

- Не очень легко мне это дается, - пробормотал он. - А где мои штаны?

Клео осмотрелась и сорвалась с ложа: штаны валялись возле входа. Он и сам не помнил, как быстро их стянул, когда пришел. Шлюха помогла ему натянуть их и повторила:

- Я буду ждать.

Глава 4

Глава 4.

Хлокит вытер со лба пот и отложил в сторону гусиное перо. На бочке, которая служила ему столом, лежали несколько листов бумаги, в которые он аккуратно записывал имена рекрутов. Каждый лист пронумерован, затем он сложит их все вместе, сошьет в папку и поставит на полку. Год, территория, список имен. Последнее вызывало самые большие затруднения, так как имена местных рекрутов звучали зачастую причудливо, и еще причудливей выглядели на бумаге.

Первый осенний месяц близился к завершению, а жара упорно не желала отступать. Но пока, кроме жары, жаловаться ему не на что. Сожженная деревня и рассеянная атака деревенских возымели эффект: рекрутов перестали прятать, так что набор этого года успешно близился к завершению. Хлокит оставался в столице провинции, а по территориям с отрядами охраны разъезжали четыре вербовщика третьего класса: его подчиненные, парни молодые, но смышленные и исполнительные. Хлокита радовала их работа. Не все, конечно, делалось идеально, но они сильно облегчали его жизнь.

Пока вне Пакктридеона, язык можно сломать, пока выговоришь, столицы провинции, находились два вербовочных отряда, а еще два прибыли вчера вечером с очередными порциями свежего пополнения ненасытных войск Империи.

Наместник сперва выразил недовольство тем, как он обошелся с той деревней, но ему удалось смягчить гнев старого придурка пафосной речью про долг даже новых граждан перед Империей, про воинскую честь, про то, что все обязаны нести гордую обязанность защиты государства. Наместник, прежде командовавший конным демасом (подразделение численностью от пяти до десяти тысяч человек), чуть не пустил скупую мужскую слезу, слушая эту речь. Он явно вспоминал свои лучшие годы, прошедшие в сражениях и походах. Хлокит похвалил себя за находчивость и помолился всем богам, чтобы акция устрашения сработала. И она сработала. Поток рекрутов возобновился, и, что самое неожиданное, отношения с казначеем провинции стали на порядок лучше: сбор налогов и набор людей для дорожных работ тоже пошли веселее. Местные сообразили, что неповиновение чревато карательными операциями.

Так что уже почти месяц Хлокит проводил все время в городе, чему откровенно радовался: относительно удобное жилье, хорошая еда, выпивка по вечерам, он даже к шлюхам заглянул пару раз. Младшие вербовщики сновали по провинции, а он заполнял бумаги: именно такая работа нравилась ему больше всего. Спокойная, размеренная жизнь, возможность посещать гимнастический зал и библиотеку. Хлокит всегда жалел, что его образование ограничилось школой для бедноты, так что старался восполнить знания не только опытным путем, но и с помощью изучения исторических и научных трудов. Книг в местной библиотеке, признаться, пока не хватало, чтобы она считалась приличной, но все же кое-что имелось.

Но даже заполнение списков требовало времени, поэтому он не откладывал работу и каждый день усердно вписывал имена и проводил подсчеты. Довольно важным вербовщик считал своевременный учет: Империи нужно дать обещанное количество бойцов. Ни больше, ни меньше. Распускать избыток придется в любом случае, так как на содержание солдат отводились определенные суммы, превышать которые недопустимо.

Рабочий кабинет вербовщика находился рядом с казармами имперского гарнизона. Наместник отвел ему древнее деревянное здание, которое просто кричало о необходимости ремонта. Но оно все же имело крышу, в комнате имелось окно, а напротив располагалась столовая и кухня, что для Хлокита вполне компенсировало отсутствие мебели.

С улицы послышался невнятный шум, и он с раздражением подумал, что следует закрыть окно, но тогда ему станет нечем дышать, поэтому решил немного отдохнуть. В этот момент хлипкая деревянная дверь распахнулась, и какой-то солдат закричал:

- Господин Хлокит, там вашего Жаркета убивают.

Жаркет, вербовщик третьего класса, вчера вернулся из провинции и сегодня наслаждался заслуженным отдыхом. Хлокит резко поднялся с ящика, который служил ему стулом:

- Кто убивает? Где?

- В столовой. Два десятника.

Вербовщик пожал плечами и направился к выходу:

- А вы не пытались ему помочь?

- Дыык, - промычал солдат, но Хлокит решил, что не стоит сейчас заострять на этом внимание.

Вербовщиков никто не любил: ни обычные граждане, ни уже ставшие солдатами граждане Империи. Многие поддавались призывным речам, покупались на красивые истории о героической и славной службе, а потом попадали в реальность, которая разительно отличалась от того, что рисовали им имперские рекрутеры. Так что поводов для любви к людям его профессии не особо находилось. И все же нападение на имперского армейского чиновника являлось преступлением, к тому же это лично затрагивало авторитет Хлокита, да и Жаркета сложно будет кем-то заменить в ближайшее время.

Солдат выглядел растерянным и явно не горел желанием сопровождать вербовщика к месту происшествия:

- Господин Хлокит, мне тут надо...

- Иди, - отпустил его вербовщик, понимая нежелание простого солдата впутываться в конфликт.

Хлокит рванул в столовую, чуть не сбив с ног кого-то из обслуги.

Длинное деревянное строение с выстроенными в линию столами и лавками сейчас пустовало: до обеда оставался еще час, так что понять, что там делал его подчиненный и два десятника, он не мог. Но решил, что разберется с этим позже.

Драка, вернее, избиение Жаркета происходило в центре: молодого вербовщика уже свалили на пол и охаживали сапогами по ребрам. Жаркет пытался защитить голову руками, но их откидывали. Оба десятника выкрикивали ругательства, а один из них начал взбираться на стол с явной целью оттуда приземлиться на парня. Хлокит не стал медлить и пнул ближайший стол, который передал импульс удара остальным. Десятник не удержал равновесие и полетел на земляной пол. Его товарищ увидел Хлокита и заорал:

- А вот и главная сучка пожаловала!

Вербовщик подумал, что в ругательстве нет никакой новизны и покачал головой: никакой фантазии. За несколько секунд он добрался до места драки. Упавший со стола десятник начал подниматься, а у второго в руке блеснул нож. Хлокит успел отметить, что характерного запаха алкоголя не ощущалось, что тоже удивляло.

Оба десятника отличались высоким ростом и широкими плечами, но на фоне Хлокита выглядели стройными косулями. Его немного смущал нож, но первый же выпад десятника показал, что с координацией у ублюдка большие проблемы: вербовщик сделал шаг назад, затем успел схватить солдата за запястье и немного выкрутить его. Нож выпал из побелевших пальцев. Вербовщик дернул его к себе и второй рукой нанес без замаха удар в живот противника. Десятник потерял способность дышать и повис на вытянутой руке Хлокита. Он просто отпустил его и занялся вторым противником, который по глупости своей тоже потянулся за ножом. Ему хватило одного пинка в грудь. Десятник отлетел к стене, преодолев метра четыре. Скорее всего, несколько ребер у него будут сломаны, но вербовщика больше заботило состояние Жаркета.

Подчиненному прилично досталось: лицо превратилось в кровавую маску, но больше всего Хлокита беспокоила рана на голове парня, из которой сочилась кровь, а рядом белел кусок кости. Он опустился рядом с Жаркетом и приложил руку к шее: пульс прощупывался, так что есть шанс, что он останется в живых.

Хлокит как можно бережнее ухватил подчиненного за ноги и спину, тот застонал и открыл глаза:

- Госпо...

- Тише, Жаркет, тише, - Хлокит положил его на стол и увидел одного из гарнизонных поваров, который с опаской выглядывал в зал столовой из проема, ведущего на кухню:

- Солдат, приведи сюда лекаря. Быстро. И любого сотника. Но сперва лекаря.

Повар исчез из вида, а Хлокит повернулся к десятникам. Не такие уж и молодые парни. Явно отслужили не меньше трех лет. У того, что попытался использовать нож, на груди висел медный знак участника «Дагрибского» похода. Это немного объясняло ненависть к вербовщикам, так как в том походе потери среди личного состава составили почти две трети. Империя, конечно, победила, но солдат погибло очень много.

Но нападать на вербовщика — преступление. Глупое преступление, если совершать нападение открыто. Этим придуркам не хватило, к счастью, мозгов просто зарезать Жаркета ночью. Вряд ли бы поиски убийц увенчались успехом. У нападения, конечно, могла иметься и иная причина, никак не связанная с тем, что парень занимался вербовкой: игорные долги или любовный интерес, но Жаркета он знал уже несколько лет и не помнил, чтобы тот увлекался азартными играми или волочился за чужими женщинами. Выпивку парень любил. Тут не поспоришь, но только после службы.

Первым, к удивлению Хлокит, очнулся тот, которого он отправил к стене. Ожидаемые стоны и неразборчивая ругань, на лице полное непонимание произошедшего. У десятников без оружия не было ни единого шанса против вербовщика. Никакой опыт, никакая ловкость не помогут справиться с полуторастами килограммами мышечной массы. Немного меньше, конечно, но не критично. Хлокит в детстве понял, что слишком быстро набирает лишний вес, и справиться с набором никак не получается, а затем в одной из книг прочел, что можно занятиями превратить жир в мускулы. Попробовал, вышло не плохо, так и втянулся. Рост и впечатляющая масса даровали ему силу, а периодические стычки научили драться, так что постоять за себя он мог. Чуть позже освоил копье, а вот с остальным оружием: мечами, секирами, луками и арбалетами у него не ладилось, но Хлокита вполне устраивали свои умения. Становиться солдатом он не собирался, а на его службе искусство убеждения и грамотная работа с цифрами приносили больший результат.

- Очухался, ублюдок? - спросил он у десятника с еле сдерживаемой злостью.

- Ненавижу вас, тварей, - солдат попытался плюнуть в него, но слюна забрызгала только его же подбородок.

- Придурок, тебя казнят.

- Насрать.

Хлокит подошел к нему почти вплотную: вряд ли он представляет опасность. Даже намека на алкоголь не чувствовалось. Обычно в пьяном угаре люди становились столь отчаянными, но этой парочке, похоже, для идиотского поведения не требовалось вино.

- За что напали на моего человека?

- У него и спроси, - десятник криво усмехнулся и закашлялся. Хлокит понял, что для получения ответов понадобится человек с особыми способностями, поэтому вернулся к Жаркету. Его подчиненный открыл глаза и что-то попытался сказать разбитыми губами. Хлокит наклонился к нему, но так и не смог разобрать сказанное.

В столовую зашли четверо: два сотника, гарнизонный лекарь и отправленный за ними повар. Сотники держали руки на рукоятях мечей и двигались осторожно. Лекарь с поваром шли за ними.

- Сюда, господин Титай, - позвал вербовщик лекаря. Тот протиснулся мимо сотников и подошел к столу, где лежал Жаркет, положил рядом сумку и покачал головой:

- Сильно его.

- Да, - Хлокит сделал шаг в сторону сотников, так как мешать лекарю не стоило: каждый должен заниматься тем, что умеет и для чего предназначен. Командиры остановились напротив десятников: на их лицах вербовщик прочитал облегчение — виновники торжества не из их подчиненных.

- Господин Хлокит, мы здесь, чтобы засвидетельствовать преступление?

- Именно, - он вспомнил их имена: Ренга и Диркелл. - Эти двое напали и избили моего подчиненного вербовщика третьего класса Жаркета. Избиение грозило превратиться в убийство, которое мне удалось предотвратить.

- Будете настаивать на попытке убийства, господин Хлокит? - спросил Ренга, мужчина раза в полтора старше него, с густыми черными усами, которые контрастировали с седыми прядями, выбивавшимися из-под шлема.

- Буду, - уверенно ответил вербовщик, Диркелл же пожал плечами, показывая, что ему все равно. - Один из ублюдков собирался прыгнуть ему на голову со стола. Итог стал бы очевидным.

- Что послужило причиной?

- Это никак не относится к событию, - Диркелл все же решил сказать хоть что-то. - Любые разногласия должны решаться по закону. Закон отличает нас от дикарей, закон защищает граждан и солдат Империи.

Хлокит не мог не согласиться: прописная истина, которой учили в школах, сейчас оказалась самой подходящей.

- Назовите себя, - обратился к десятникам Ренга, но те только злобно сверкали глазами. Вербовщик совершенно не понимал такого глупого поведения. Неожиданно заговорил повар:

- Господа, прошу простить, что вмешиваюсь, но эти парни: братья Кастиг, имен не знаю, все зовут их младший и старший. И сейчас с ними бесполезно разговаривать: они точно обожрались дурь-грибов.

Хлокиту сразу стало понятно, почему эта парочка вела себя, как идиоты. Местные дурманящие грибы стоили меньше самого дешевого пива, а эффект давали больший. Этим объяснялось отсутствие алкогольного запаха и дурацкое молчание. Дурь-грибы стали проблемой для местного гарнизона. Вербовщик знал, что в разных провинциях солдаты находили, чем одурманить себе голову, кроме вина и пива, так как алкоголь выдавал запахом, а различные травы и грибы вполне маскировали употребление. Человек находил самые разнообразные способы получить удовольствие, к тому же армейская служба предполагала много свободного времени, хотя опытные командиры и пытались заполнить его тренировками и муштрой. И хотя войны в Империи практически не прекращались, все же солдатская жизнь состояла преимущественно из пребывания в казармах или лагерях.

- Тогда ясно все, - заключил Ренга. - Дальше и выяснять нет смысла. Привиделось и придумалось, вот ваш парень и попал под горячую руку.

- Не думаю, что командиру демаса станет приятно докладывать об инциденте наместнику, - начал Диркелл, не сводя взгляда с вербовщика, - возможно, удастся не придать делу огласки. Вербовщик третьего класса жив, так ведь, господин Титай?

Лекарь повернулся при упоминании своего имени с очень недовольным видом:

- Юноша будет жить. Но восстановление займет много времени: сломан нос, сломаны ребра, если начнет мочиться кровью, то не могу дать гарантии, что все будет хорошо. Да и в голове дырка.

На глазах Хлокита Жаркет превращался в гусеницу из бинтов, которые лекарь с поразительной быстротой извлекал из своей сумки. Столовую начал заполнять запах тшака, сухого порошка из корня одноименного кустарника, который не давал ранам загноиться. Хлокит ненавидел этот запах: он напоминал ему об увечьях и смерти.

- Я прекрасно понимаю, господин Диркелл, ваше желание не упоминать происшествие, так как оно принесет значительное беспокойство демас-коммандеру, но без наказания это преступление оставлять нельзя. Будем действовать по инструкции.

- По инструкции, так по инструкции, - сотник и вида не показал, что расстроился: не его люди участвовали в драке, так что лично у него проблем не предвиделось.

- А ты, - обратился сотник к повару, - отыщи сотника Эгвина, это его придурки. Точно.

- Слушаюсь, господин, - ответил повар и покинул столовую. Заговорил лекарь:

- Нужно отнести молодого человека в лазарет. Некоторое время ему понадобится уход и мое наблюдение. Прикажите...

- Не нужно, - остановил лекаря Хлокит, - я отнесу его сам.

- Как пожелаете, - вздохнул лекарь, - но берите и несите с осторожностью.

- Конечно, - Хлокит последовал указанию Титая и взял на Жаркета, словно родитель маленького ребенка. Сотники смотрели на эту картину с пониманием и некоторым восхищением: сила вербовщика поражала.

Он шел по территории гарнизона медленно, стараясь выбирать дорогу, чтобы ненароком не споткнуться или оступиться. Лекарь шел впереди, а сотники остались в столовой дожидаться командира напавших придурков. Хлокит подумал, что если кто-то попытается скрыть произошедшее, то он задействует свои связи в столице. В их работе всегда существовал риск расстаться с жизнью при помощи тех, кто хотел уклониться от службы, но терпеть побои и угрозы со стороны собственных воинов он точно не позволит.

Служба вербовщиков подчинялась сразу двум управам: армейской и казначейской. В мирное время, которым называлось то, когда Империя не вела масштабной войны с равнозначным противником, приказы и распоряжения отдавали имперские казначеи, а на случай войны управление передавалось военным. Хлокит, как и любой имперский бюрократ, находился в уверенности, что именно его работа ценится слишком мало, а объем ее чрезвычайно велик.

Он прошел в лазарет: квадратное каменное строение с толстыми стенами и маленькими окнами, которые давали мало света, но неплохо справлялись с притоком свежего воздуха. Из двух десятков коек свободными оказались все, кроме одной, что радовало: никаких повальных хворей в гарнизоне не имелось. Лекарь показал на койку возле стены с окном:

- Там его положите, господин Хлокит.

- Да, - он спустил Жаркета с рук и спросил у Титая:

- Не сочтите за назойливость, но он будет жить?

- Скорее всего да. Ведь боги привели вас в нужный момент, чтобы спасти его жизнь. Организм молодой, так что думаю, что справится.

- Это было бы чудесно.

- Буду стараться, а пока...

- Ступайте, вы мне мешаете, - ответил за лекаря Хлокит, чем вызвал слабое подобие улыбки.

- Все так. Все так.

Глава 5 ч.1

Глава 5.

Агерден проводил Ринго в путшествие добрыми и важными словами: «Любое путешествие — познание, а познание развивает ум и тренирует память, так что благодари богов, что они даруют тебе такую возможность». Юноша благодарно кивнул и обнял учителя перед расставанием. Даже эти слова не повлияли на его нежелание ехать к варварам. Его гораздо больше интересовали другие королевства и страны. Что важного он сможет узнать о жизни от невежественных дикарей?

Отец выделил ему приличную свиту: два десятка конных воинов, проверенных опытных ветеранов, несколько чиновников, пятнадцать слуг и почти сотню купеческих работников, которые сопровождали дары для царя Укенга и товары своих хозяев.

Путь до земель варваров лежал через соседнее королевство, с которым Баприн не так давно подписал мирный договор, но особо не доверял, поэтому принял решение миновать столицу и не сообщать, что в миссии будет его сын и единственный наследник. Ринго немного удивлялся такому: король доверяет вождю дикарей, а не цивилизованному владыке сопредельного государства.

Елинственным плюсом поездки стала возможность увидеть мать. По плану миссия должна остановиться в ее родовом имении на ночевку. Ринго испытывал противоречивые чувства при мысли о предстоящей встрече: они не виделись уже несколько лет, и до него доходили слухи, что безумие королевы только усиливалось, причем, становилось все более агрессивным и злым.

Он навсегда запомнил ее дикие крики, истерики, катание по полу, которое изображало припадок, но точно им не являлось. Никаких физических недугов, способных вызвать такое поведение. Только отклонения в голове. А слухи подливали масла в огонь: ведьма, колдунья, ненавистница богов. Не очень приятно слышать такое про собственную мать, да еще и с добавлением, что и он, возможно, унаследовал подобные особенности. Ринго часто думал о том, что если бы мог выбирать, то выбрал бы другую женщину в качестве матери. Пьянство и кутежи отца меркли перед теми вещами, которые вытворяла его родительница.

Баприн в свое время заключил с ней брак по политической необходимости: семья матери обладала внушительным капиталом и собственностью, настолько серьезными, что женитьба на ней показалась отцу Ринго выгоднее брака с иноземками. Ну, и кроме денег, мать Ринго была красива. Этого у ней не отнять. Высокая, стройная, длинные черные волосы, почти идеальная симметрия лица, приятный голос, о котором и не скажешь, что он готов обрушить небо на землю, если королева решит закричать. А кричала она часто: постоянная смена настроения, отстаивание каких-то бредовых убеждений. Через несколько лет после рождения Ринго, которые по уверениям Баприна, были единственным временем, когда она вела себя достойно, королева увлеклась колдовством. И Ринго точно знал, что это не слухи. Тогда-то Баприн и выслал ее из столицы. Решение далось ему не очень просто, так как пришлось договариваться с семьей жены, но родственники поняли, что мать Ринго перегнула палку, и не стали возражать.

Баприн настоял на том, чтобы Ринго остался в столице для продолжения обучения, юноша некоторое время немного потосковал по матери, как и любой ребенок, он прощал ей все творимые дикости, но постепенно научился жить без нее.

И все же он скучал по ней. Баприн не стал отговаривать его от встречи, хотя вообще мог запретить. Все же отец понимал, что Ринго просто хочет увидеть свою мать, так что через три дня пути, миссия достигла родового имения королевы Тапим.

Ринго никогда прежде здесь не бывал, и сейчас, можно сказать, испытал сожаление по этому поводу: высокие каменные стены защищали три больших башни из огромных каменных блоков. Ворота, тяжелые металлические, выкрашенные в цвет королевского знамени, свидетельствовали о богатстве обитателей имения. Целиком из металла, а не прикрепленные к деревянной основе тонкие листы. Из бойниц на стенах выглядывали стволы пушек. Настоящая неприступная твердыня, окруженная рвом с трех сторон, а с четвертой упиравшаяся в горный склон, подняться по которому, насколько юноша помнил, еще ни у кого не получалось.

И все же семья матери сильна не замком, и даже не парой тысяч отлично вооруженных воинов. Сила ее семьи в рудниках. Медь, серебро, золото и обыкновенное железо. Четыре основы богатства и силы. А потом одни из лучших в мире кузнецы и литейщики.

К воротам вел широкий деревянный мост, который в случае необходимости с помощью лебедок убирался. Дороги ремонтировали совсем недавно: Ринго заметил участки, засыпанные битым камнем и речной галькой.

В качестве телохранителя и советника отец назначил Лорка, мужчину вдвое старше Ринго, из простолюдинов, но с некоторыми понятиями о приличном поведении. Юноша обрадовался этому назначению: Лорк получше остальных бойцов отца, да еще и относительно умен и образован, так что с ним даже возможно вести разговоры не только о битвах и женщинах.

Лорк распорядился, чтобы основная часть миссии продолжала движение в сторону цели, а Ринго с ним и еще десятком воинов посетят владение королевы. Когда-нибудь это владение станет частично принадлежать и ему. Не полностью, так как структура собственности в семье матери была очень запутанной и сложной, однако все же именно ей принадлежала основная часть.

Лорк хотел отправить вестового, чтобы предупредить королеву о прибытии сына, но Ринго отказался, решив сделать матери сюрприз. Он понимал, что это немного детское желание, но в конце концов, как говорил Агерден, не всегда нужно спешить со взрослением, а иногда можно позволять себе что-то вроде детских шалостей.

Их маленький отряд с королевским вымпелом у одного из воинов заметил караульный на стене и протрубил сигнал, предупреждая о прибытии гостей. Лорк улыбнулся:

- Сейчас начнется суета.

Ринго, ехавший рядом с телохранителем на лошади, пожал плечами:

- А, может, и нет. Нам ведь могут быть и не рады.

Лорк удивился:

- Принц, я думаю, что королеве будет приятно повидаться с сыном.

- Конечно же, - ответил юноша, но особой уверенности не испытывал. Он подумал, что все же любит мать, а вот о ее чувствах судить не мог. За те несколько лет, что они не встречались, она не сделала ни одной попытки связаться с ним, не передала ни одного письма, хотя, справедливости ради, он тоже не делал ничего подобного. Баприн пару раз поинтересовался, не хочет ли он посетить мать, получил невнятный ответ, и больше не поднимал этот вопрос, так как Ринго точно знал, что его бы такие визиты не очень обрадовали.

Отряд принца въехал в имение. Ринго с интересом смотрел на крепостные стены, они остались именно такими, какими он их и запомнил. Совсем не изменились. Ни одного следа разрушения или деформации, а ведь их построили больше ста лет назад.

Они спешились, из деревянной будки выбежали несколько слуг и взяли их лошадей за узды. Из центральной башни по широкой лестнице медленно спускался Овангир, маленького роста широкоплечий мужчина постарше Лорка — троюродный дядя Ринго, именно он вел все дела семьи королевы. И именно он являлся одним из самых разумных представителей семьи.

- Добро пожаловать домой, племянник.

Юноша на несколько мгновений замешкался с ответом: для него имение матери никак не ассоциировалось с понятием «дом»:

- Очень рад вернуться, дядя Овангир.

Мужчина подошел к ним, и Ринго обнял его, отмечая, что в последнюю их встречу ему приходилось вставать на цыпочки, чтобы проделать такое, а теперь пришлось наклоняться. Овангир словно прочитал его мысли и засмеялся:

- А ты вырос, Ринго. Уже совсем взрослый мужчина.

- Да, дядя, время идет.

- Твоя мать присоединится к нам в гостиной. Я уже распорядился, чтобы приготовили обед. Вы же проголодались в пути?

- Конечно, - ответил Ринго, хотя есть ему совершенно не хотелось, но обычаи гостеприимства нарушать не следует. Цивилизованные люди тем и отличаются от дикарей и Иных, что проявляют заботу о представителях своего вида.

Он отметил, что дядя одет достаточно просто: штаны, рубаха, широкий кожаный пояс, кожаные боты и короткая вязаная накидка на плечах. На ботах пыль и остатки засохшей грязи, но все остальное чистое.

- Ты тоже только прибыл, дядя? - спросил юноша, и тот утвердительно кивнул.

- За час до вас, так что даже толком переодеться не успел. Был на рудниках. Новую шахту неделю назад открыли, а позавчера туда инсектов привезли.

При упоминании об этих существах Ринго поморщился: порождения демонов выглядели страшно, но обладали впечатляющей физической силой и отлично справлялись с работой на глубине. Порождения подземелий, так что чему удивляться? Матки поставляли рабочих инсектов в обмен на металлы и некоторые специи. Рабочие инсекты очень сильно походили на гигантских муравьев, но если муравьи — создания богов, как и люди, то инсектов сотворили демоны. Но однажды боги сумели совершить чудо, и многие существа из тех, кого создали демоны отринули свое темное начало. Так гласили легенды, но Ринго не особо им доверял, как и не доверял огромным рыже-желтым рабочим особям с мощными жвалами, кргулыми глазами на коротких щупальцах и набором из шести сильных ног, которые несли на себе бочкообразное тело, покрытое тонкой костяной броней, под которой прятались внутренности. Инсекты прекрасно ориенторовались в темноте, но не любили яркого света, хотя могли к нему приспособиться. Не очень быстрые, но выносливые, а при должном уходе еще и абсолютно послушные. Уход заключался в регулярной чистке тела от грязи и мелких насекомых, а также в том, чтобы добавлять в каждую порцию еды небольщой кусочек питательной плитки, которую вместе с рабочими особями поставляла матка. Без этой добавки инсекты впадали в состояние спячки, а затем медленно умирали. Насекомые же и грязь могли занести болезнь, названную «укусом демона». И тогда это смирное и миролюбивое существо превращалось в обезумевшего зверя, старающегося уничтожить все живое вокруг себя.

Ринго читал, что в подземельях, рядом с маткой, такие случаи никогда не происходили, но чем дальше инсекты оказывались от матки, тем более тщательный требовался уход. Справедливости ради, людям тоже было сложно выжить в землях Иных, где даже пищу и воду приходилось возить за собой, так как все вокруг демоны пропитали ядом. Ходили слухи, что даже воздух может погубить человека, если он проведет больше пяти лет в землях Иных, но проверить это пока ни у кого не получалось: смерть человека наступала гораздо раньше.

- Остальная миссия пока будет двигаться без вас? - спросил дядя, и Ринго понял, что за его судьбой следили, так как не очень многие знали, что сын короля отправляется в первое длительное и почти самостоятельное путешествие. Отрицать очевидное не имело смысла:

- Да, там много торговцев с товаром, а их повозки и фургоны едут не так быстро.

- Король продает пушки восточным варварам, - в голосе дяди юноша не услышал осуждения, просто констатация факта.

- Возможно, - тут Ринго решил уклониться от прямого ответа, - я не особо интересовался дельцами и их грузами.

- Весь в мать, - усмехнулся Овангир, - сестра тоже не жалует торгашей, но у вас, слава богам, есть король и я. Те, кто взвалили на себя обязанности разбираться с торгашами и казной.

- Придет время, - ответил Ринго, - и я обязательно изучу этот вопрос в мельчайших подробностях: наставник Агерден говорит, что деньги — это кровь любого государства.

- Он прав, - кивнул головой дядя, - а ты не слишком тяни с изучением казначейских дел.

- Ну, пока мое обучение — политика и военная наука.

- Надеюсь, что последнюю не Агерден преподает?

- Нет, - Ринго непроизвольно начал улыбаться, - наставник очень далек от войны.

- Это верно, - кивнул дядя, а юноша попытался вспомнить, не учился ли Овангир у наставника, но про родственников из семьи матери он знал очень мало, да и почти не интересовался ими. И сейчас подумал, что этот пробел нужно будет заполнить знаниями: когда он станет королем, то понадобятся верные люди, причем не только те, которые прежде служили отцу. Многих из них он вообще не хотел видеть рядом с троном.

Они прошли в столовую имения. И это помещение почти не изменилось. Даже столы стояли в том же порядке, что и раньше. Овангир приказал слугам отвести сопровождающих Ринго охранников в гостевые покои, а с принцем остался только Лорк, следовавший за ними на почтительном расстоянии, но не выказавший и тени подобострастия перед одним из самых богатых людей королевства. Баприн одарил своих приближенных свободой вести себя без заигрывания с дворянами и знатью.

Слуги расставляли на квадратном столе в центре зала приборы и раскладывали полотенца. Ринго заметил, что они как-то чрезмерно суетятся, словно от того, как быстро накроют стол, зависит их будущее. Это его позабавило: слуги для того и существуют, чтобы делать жизнь хозяев удобной, однако все они свободные люди. В королевстве не держали рабов, как в некоторых соседних странах.

Овангир показал отведенное юноше место, сам сел напротив, а Лорка разместили в конце за соседним столом, но блюда выставили такие же. Центральный стол предназначался для членов семьи.

Мать появилась в столовой достаточно быстро. Ринго с удовольствием подумал, что за несколько лет, она ничуть не постарела. Высокая, стройная, с длинными золотистыми волосами, собранными в причудливую конструкцию на голове. Одета, как и раньше, просто, но гармонично: никаких пышных платьев, длинная узкая юбка, голубая сорочка из шелка, на шее изящная золотая цепочка с кулоном из трех сапфиров.

Но двигалась она немного иначе, чем раньше. Пропала плавность, очень ярко проявлялись резкие, почти дерганые движения.

- Сын, - сказала она, приближаясь к столу. Ринго поднялся с места, едва увидел ее и поклонился.

- Мама.

Он бы предпочел, чтобы первая встреча после такой длительной разлуки прошла без присутствия посторонних, но, увы, не все подвластно даже принцам. Мать пристально рассматривала его, остановившись в нескольких шагах. Оценивающе. Ринго поступил также, хотя первым желанием стало броситься ей навстречу и просто обнять.

Лицо королевы выражало придирчивый интерес: в кого за столько лет превратился ее сын? Но, видимо, увиденным она осталась довольна, поэтому улыбнулась, именно так, как он и помнил: доброй и ласковой улыбкой, которой кроме него никто и никогда не удостаивался.

- Ты взял лучшее от нас. Я горжусь тобой.

- Спасибо, - выдавил из себя Ринго, он все же ожидал совсем иные слова.

- Что ты застыл? - засмеялся Овангир. - Иди, обними мать.

Юноша почувствовал, что лицо заливает краска. Но не стыда, а гнева и злости: Овангир, хоть и дядя, но все же не пристало ему так вольно вести себя с наследником престола. Он повернулся к родственнику, но его опередила мать:

- Братец, будь учтивей с будущим королем и твоим владыкой. Он уже не тот мальчишка, которого ты помнишь. Пред тобой будущий государь.

Овангир умело скрыл легкую тревогу, тенью пронесшуюся по его лицу, и примирительно заявил:

- Ты права, сестра, но память о былом меня подводит.

Ринго медленно обошел стол и направился к матери, размышляя, насколько верно он поступил, позволив именно ей поставить на место Овангира. В этот момент один из слуг, несших очередное блюдо к столу, где расположился Лорк, споткнулся и уронил металлический поднос на каменный пол. С глухим стуком раскололась тарелка и вывалилось ее содержимое. Слуга, молодой парень, почти ровесник Ринго, замер и побледнел, не зная, что делать.

Глава 5 ч.2

Мать юноши метнулась к нему и отвесила пощечину. Голова слуги мотнулась в сторону, и он даже пошатнулся, но устоял на ногах.

- Тварь, мерзкая скотина! Да ниспошлют проклятье на тебя и твою семью боги! Опозорил меня, свою королеву, перед сыном! Ованг! Прикажи забить его плетьми! Сейчас же! Скот, урод! Ублюдок! Хер поросячий!

- Мама, - мягко позвал ее Ринго, ужасаясь увиденному, но она не реагировала, продолжая изрыгать из себя проклятья и прицеливаясь, чтобы пнуть в живот слугу, который наклонился для уборки. Он что-то пытался сказать в качестве извинений, но вопли королевы глушили все. Юноша почувствовал, что словно проваливается в пропасть: память тут же вывалила все те безумные скандалы и истерики, которые случались с матерью в прошлом, а то, что он увидел сейчас, говорило о том, что ничего к лучшему за эти годы не изменилось.

- Ованг! Раздери твою мелкую жопу! Убери это косорукое ничтожество с глаз моих и вообще из этого мира.

Дядя поднялся из-за стола, молча подошел к слуге, взял его за воротник и, продемонстрировав неожиданную силу для своего роста, поднял его с ног. Слуга, понурив голову, поплелся за хозяином имения. В обеих руках он держал осколки тарелки. Мать Ринго кричала ему вслед прокляться, а юноше захотелось поступить, как в детстве: просто выбежать из помещения, чтобы не слышать этот пронзительный вой. «Боги, великие боги, она совсем не изменилась».

Овангир довел слугу до выхода во двор, несильно толкнул его рукой в спину и повернулся в зал:

- Всем выйти!

Слуги повиновались беспрекословно и за несколько мгновений ретировались через двери, ведущие на кухню и внутренние помещения. В зале столовой остались только королева, Ринго, дядя Овангир и Лорк. Мать юноши наконец замолчала. Ринго отметил, что она тяжело дышит и буравит взглядом брата:

- Ованг, ты же прикажешь...

- Да, сестра, - спокойно ответил тот и подошел к ней вплотную, - ступай к себе, отдохни, а мы с Ринго придем чуть позже.

- Да, - она согласно кивнула и смущенно посмотрела на сына:

- Ринго, мальчик мой, твоей маме нужно немного отдохнуть.

- Конечно, мама, - тихо ответил юноша, - ты устала, я это вижу.

Она приблизилась к нему и потрепала за щеку, отчего он вздрогнул, так как память подсказывала, что за этим жестом вполне может последовать и пощечина. И, если сейчас это произойдет, то он не будет знать, как поступить. Но королева просто развернулась и пружинистым шагом вышла из столовой.

Дядя вернулся за свое место и обратился к Лорку:

- Ты можешь доложить об увиденном королю. Но больше никто не должен знать об этом.

- Конечно, - согласился Лорк, и Ринго уловил в его словах некое сожаление, из-за того, что он стал свидетелем подобной сцены.

- Чудо, как хорошо, - Овангир осмотрел стол в поиске кувшина с вином. Ринго ни с чем бы не спутал такой ищущий взгляд.

- Надо выпить.

- Да, дядя, - он тоже сел на стул с высокой спинкой. Дядя нашел вино и жестом предложил ему, юноша подставил кубок:

- Немного. Излишек вина — зло.

- Как и его недостаток, - продолжил Овангир, - ибо умеренность одна из главных черт цивилизованного человека.

- Верно, - теперь у Ринго не оставалось сомнений, что дядя тоже когда-то проходил обучение у Агердена.

- Прости мою сестру, твою мать, Ринго. Мне тяжело говорить об этом, но она не очень здоровый человек.

- Я думал, что...

- Что время ее исцелит, - в голосе дяди отчетливо слышалась усталость. - Прости, что перебил, принц.

- Не надо титулов, дядя, - поправил его юноша, - пока мы будем общаться, как родственники. Как равные друг другу.

- Ты сам все видишь: она не может владеть собой, не может контролировать свой гнев, а его вспышки ежедневные. Я прекрасно понимаю твоего отца, когда он решил убрать ее из столицы. И, мне трудно в этом признаться, но на его месте я бы сделал такую же вещь. А она — моя сестра. И я забочусь о ней.

- Благодарность моя не знает границ, - сказал юноша без тени лукавства, дождался, пока дядя сделает глоток из кубка, и последовал его примеру, но только пригубил немного. Пьянство отца никак не могло заставить его полюбить алкоголь, хотя в ряде мест употреблять воду в чистом виде гораздо опасней, чем разбавить ей вино.

- Ты должен подумать о том, чтобы найти ей лекарей.

- Мне иногда кажется, дядя, - Ринго решил, что именно сейчас имеет смысл выложить свои мысли по поводу матери,- что тут нужны не лекари, а вмешательство богов, так как очень сильно похоже, что ее головой владеют демоны или их создания.

- Я не думаю, что дело в этом. Просто что-то в голове твоей матери работает не так, как нужно.

- А что вы станете делать с этим слугой? Вы же не будете?

- Конечно, нет. Уберу подальше на некоторое время, а потом она и забудет о том, что сегодня произошло. Это, кстати, еще один тревожный знак: она стала многое забывать. Вряд ли бы демоны стали лишать памяти того, кем решили овладеть.

- Согласен, - в словах дяди имелась логика, - но разве местные лекари...

- Перепробованы все, - ответил Овангир. - И из ближайших стран тоже. Говорят, что маги-целители из Северной Империи способны творить чудеса, но Империя не позволяет таким магам использовать свою силу для исцеления чужаков.

- Мне противна даже мысль о том, чтобы прибегнуть к подобному способу лечения, - заявил Ринго. - Это мерзость.

- Ну, в любом случае, у нас нет возможности это проверить.

Юноша сделал глоток и задал дяде вопрос, который терзал его несколько лет:

- Дядя Овангир, а подобное может случиться и со мной?

- Вряд ли, - уверенно заявил мужчина. - Твоя мать еще в детстве вела себя примерно также, но все думали, что с возрастом это пройдет. Мы ведь росли вместе, так что я видел ее на всем жизненном пути.

- Это вселяет надежду, - тихо сказал Ринго.

- Прости, мальчик, что встреча началась таким образом. Где-то через час она успокоится, и тогда вы сможете поговорить.

- А не случится ли повторения?

- Сегодня уже нет, - покачал головой Овангир. - Обычно приступ злобы утомляет ее на сутки, иногда чуть больше. К тому же ей сейчас дадут отвар из успокоительных трав.

- Еще раз хочу поблагодарить тебя, дядя, что ты взял на себя заботу о моей матери...

- Она, как и ты — часть семьи, - дядя стал говорить чуть тише и расслабленней. - Знай, что ты всегда сможешь найти здесь приют и защиту...

- Я, как сын своей матери, являюсь в некотором роде и владельцем, - возразил Ринго, но Овангир усмехнулся:

- Пока она жива, то не являешься, а в случае ее ухода, все унаследует твой отец.

- Ну, я буду молиться богам, чтобы этот момент настал, как можно позже.

- На все их воля, - заметил дядя и еще раз приложился к кубку.

- А как твои дети? - Ринго вспомнил, что у Орвангира две дочери и сын, которые приходятся ему троюродными сестрами и братом.

- С ними все хорошо, старшему скоро будет десять, и я думаю отправить его в столицу. Пора начинать обучение. С девочками еще есть время подумать.

Видимо, интерес Ринго показался дяде искренним, потому что он стал говорить более раскованно:

- Здесь, в нашем имении мы под защитой стен и верных людей, к тому же работу на рудниках следует надзирать ежедневно, но никто из хороших наставников не хочет ехать сюда даже за большие деньги, так что сыну придется оторваться от меня и супруги.

Ринго подумал о том, что десять лет не так уж и мало для начала обучения. Самое время начинать.

- Ты ничего не ешь, - заметил Орвангин, и Ринго усмехнулся:

- Так и ты тоже.

- Что-то не очень хочется.

- Такое же чувство, - Ринго пожалел, что решил навестить мать. Предчувствие не обмануло его: ничего хорошего из встречи не получится. Он предпочел бы весь день провести в седле, чем наблюдать, как королева теряет себя.А еще в сердце юноши поселилась обида на нее: так встретить сына, с которым не виделась столько лет.

- Укенга — хитер, коварен и изворотлив, - дядя внезапно перевел разговор на царя варваров, к которому направлялся принц.

- Ты слово в слово повторяешь отца, - улыбнулся юноша.

- Да, мы часто с Баприном мыслим одинаково, но этот варварский царек может в любой момент предать. Они не верят в наших богов, так что ожидать от него можно всего, что угодно.

- Готов возразить, дядя, - заявил Ринго, ощутив неожиданную радость от того, что может поправить заблуждение человека старше него, - боги у варваров такие же, как и у нас, только называют они их по-другому, все расхождения связаны с тем, что их диалект очень сильно отходит от общего языка.

- А ты не просто так ходишь в учебную залу, - усмехнулся Овангир.

- Конечно, - с пылом сказал юноша и тут же понял, что слишком сильно проявил эмоции.

- Я сейчас прикажу проводить тебя в гостевой покой, а сам тоже немного отдохну. Нам всем нужно немного отдыха.

- Благодарю.

Дядя вышел, а через минуту в столовую вошли двое слуг. Ринго и Лорк проследовали за ними. Юноша принял теплую ванну, смыв с себя дорожную пыль и подошел к окну, выходившему во внутренний двор, по которому носились сбежавшие из птичника куры, а возле деревянного помоста играла стайка маленьких детишек. В дворце короля такое точно не увидишь: а здесь, в далекой провинции все очень просто. За исключением мамы. При мысли о ней, он еле сдержал рвущиеся слезы. Ему стало стыдно: стыдно за мать, стыдно за свой детский страх, когда она потрепала его за щеку, стыдно за то, что он готов расплакаться.

Но что он мог поделать с собой? Она — мать, она больна. Даже отец, избавившийся от нее, никогда не говорил, что она хочет причинить ему вред. Баприн не особо стеснялся в выражениях, но объяснял поведение супруги душевной болезнью, хотя Агерден, чертов умник, считал, что нет никаких душевных недугов, а есть простая невоспитанность и развращенность, привитая в детстве. Ринго не знал, кому верить, но заверения дядя, что остаток дня она будет спокойна, показались ему не очень надежными.

Он также подумал, каково Овангиру жить с больной сестрой, ежедневно терпеть ее выходки. А ведь он мог передать управление рудниками кому-нибудь из многочисленной родни и спокойно жить в столице королевства в свое удовольствие. Но ему приходится тратить годы своей жизни здесь. Ринго понимал, что король явно каким-то образом возмещает дяде такую заботу о сестре, но все же жить с душевнобольным человеком очень тяжело.

Юноша услышал стук в дверь: не очень сильный, но настойчивый.

- Да.

Дверь открылась, и в комнату вошел Лорк, голова которого еще не обсохла после помывки.

- Принц, не буду тянуть время, но хочу лично заверить тебя, что никто, а если пожелаешь, то и твой отец, не узнают о том, что сегодня произошло.

- О! - воскликнул Ринго. - Спасибо тебе, воин. Но, думаю, отцу следует рассказать. Все же она не только моя мать, но и его жена, а также королева. Лучше знать горькую правду, чем находиться в сладком неведении.

- Хорошо, тогда я пойду и буду ждать твоих распоряжений.

- Ступай, - Ринго посмотрел, как за Лорком закрылась входная дверь и подумал, что приставленный охранник сейчас пытался завоевать его доверие. Но юноша решил не поддаваться на такое: Лорк — чужой человек, а король — его отец, отец, который все же любит его и заботится. Баприн как-то, находясь в легком подпитии, сказал, что удалил супругу из столицы, когда случайно увидел, как она ударила Ринго по лицу. Юноша не мог точно сказать, когда это случилось, так как от матери ему доставалось часто.

«Боги», - подумал он, - «почему я решил заехать сюда? Зачем? На что я надеялся?» Ответа на это не знал, видимо, никто: ни боги, ни он сам.

Ринго выглянул в коридор и увидел, что возле комнаты на деревянном стульчике сидит служанка. Маленького роста пожилая женщина:

- Ваше величество что-то желают?

- Нет, - быстро ответил он и тут же добавил. - Хотя... Ты же знаешь, кто я. И ты моя подданная.

Женщина посмотрела на него с большим удивлением и кивнула головой.

- Скажи мне тогда, как своему будущему королю, как часто королева посещает алтарь богов?

Служанка растерялась, не зная, как поступить.

- Я занимаюсь гостями, вашу мать обслуживают другие, поэтому мне неведомо...

- Ты лжешь, - уверенно заявил юноша. - Здесь маленький мирок, в котором всем все известно. А лгать наследнику престола — преступление.

Служанка побледнела: кто такой Ринго, ее предупредили, но и дядя Овангир, наверняка, инструктировал всех слуг, чтобы держали язык за зубами.

- Не бойся, - он решил использовать метод Лорка, - никто не узнает о том, что ты мне рассказала.

- Я слышала, - начала она не очень уверенно, - что королева проводит в алтаре Виаллы очень много времени.

- Где этот алтарь?

- Рядом с ее личными покоями, но я там никогда не была. Туда никого не пускают.

- Ясно, - Ринго вспомнил изображение Виаллы, богини-воительницы: крупная женская фигура в пластинчатых доспехах и коротким копьем. Любит кровь, войну и подвиги. Мать всегда хотела походить на нее, но женщины в королевстве не воевали. Когда-то очень давно, когда народ был слаб, а враги сильны, то матери, жены и дочери его соплеменников вставали рядом с мужчинами и сражались, но те времена давно прошли. А еще Агерден как-то заметил, что видел очень мало стран, где женщинам дозволено так много. По его словам во многих королевствах даже богиню Виаллу стараются оттереть в сторону.

Значит, помутнение матери еще не приняло окончательную форму, возможно, именно Виалла удерживала ее разум в относительном порядке. Ринго грустно усмехнулся: относительный порядок выглядел со стороны не очень достойно.

Он вспомнил про Лиару и Пита, оставшихся в столице, и его сердце наполнилось грустным теплом. Ринго уже начал скучать по ним, хотя с момента расставания прошло чуть больше суток. И если от Пита ему будет недоставать бесед и шуток, то Лиара. Юноша ощутил, как начинает твердеть член, и приложил волевое усилие, чтобы перестать думать о девушке. Сейчас не время и не место.

Он также подумал о том, что на пути к их союзу будет множество преград. Лиара хоть и из знатной и могущественной семьи, но отец как-то проговорился, что будет искать для Ринго жену из других стран, так как интересы королевства требовали расширения влияния и новых династических связей. Юноша молча выслушал короля и не стал возражать, так как не хотел навлечь на себя его гнев.

И тут он подумал о том, что так и не рассказал девушке о том, какие чувства к ней испытывает. Он никак не мог решиться на этот шаг. Не хватало смелости. Ринго в глубине души боялся того, что она не ответит взаимностью. Пит уже давно подсмеивался над ним, интересуясь, когда же он сделает признание, так как всем было понятно, что именно Ринго испытывает к Лиаре.

Ринго вернулся в комнату и уселся на край кровать, затем достал из сумки карту и подумал, что за сутки они преодолели не такое и большое расстояние. А они передвигались на лошадях. Пешком этот путь занял бы в четыре раза больше времени. Баприн не просто так отправил его к Укенге. От варваров королевству требовалась конница, требовались инсекты, а Укенга нуждался в пушках и хороших наконечниках для стрел. Из качественного металла, способного поражать врагов через доспехи.

Боги, когда создавали мир, щедро одарили королевство Ринго металлами, настолько щедро, что весь остальной мир сейчас покупал их у Баприна. Собственные рудники имелись во многих странах, но качество руды сильно уступало той, что добывалась в королевстве. И даже Северная Империя регулярно присылала торговые представительства.

Ринго не так давно спросил у отца, не планирует ли он начать войну, на чтотот хитро прищурился и со смешком ответил:

- Вернешься из гостей, обратишься к богам, и они подскажут тебе, кем нам стоит заняться.

А заняться было кем. Королевство отчаянно нуждалось в выходе к морю, несколько королевств и царств создавали союз против них, так как уверенное усиление королевства Ринго не нравилось никому. Старый и достаточно грозный противник - царство Ригнед по донесениям от шпионов также копило силы, чтобы вернуть себе потерянные земли. И Ринго понял, что отец не просто так решил отправить его к варварам. Иногда даже такие союзники лучше, чем никаких.

Глава 6

Глава 6.

Совсем недавно прошел дождь, короткий и слабый, но после него сразу заметно похолодало, возвещая, что время жары все же закончилось. На плацу выстроился почти весь дема — шесть тысяч человек, только две или три сотни воинов несли самую необходимую службу вне имперского лагеря.

Ряды солдат образовали квадрат, в центре которого располагался спешно сколоченный помост с тремя столбами, соединенными массивной балкой. Возле помоста стояли два сотника в черных плащах — именно им по жеребьевке сегодня предстояло стать палачами.

Хлокит наклонил голову направо и посмотрел на Жаркета, закутанного в повязки не хуже младенца. Младший вербовщик один из всего демаса сидел на стуле — все остальные солдаты, включая демос-командера Аперкуда наблюдали за действом стоя. Лицо подчиненного также скрывалось под повязками, но лекарь оставил ему возможность дышать ртом и видеть происходящее. Жаркета поддерживал один из помощников лекаря. Хлокит настоял, чтобы Жаркет увидел, как повесят тех, кто чуть не лишил его жизни.

За две недели после избиения прошел суд, на котором десятники сперва не хотели признавать свою вину, но после того, как с ними поработали трое дознавателей Истины, стали покорными и раскаивающимися. Они еще на суде начали молить о пощаде, но никто из солдат или командиров, даже их сотник, не решились выступить в защиту. Те из офицеров и солдат, кому посчастливилось прослужить более пятнадцати лет и выжить, прекрасно помнили те времена, когда за подобный поступок, казнили бы не только непосредственных виновников, но и каждого десятого из сотни, а также их командира. Но Император Вакрад Шестой решил, что за подобные преступления должны нести ответственность только непосредственные виновники. Хлокит, хоть и не застал старого закона, все равно считал новое положение более разумным: Империя всегда испытывала дефицит в солдатах, поэтому так щедро отправлять на тот свет собственных бойцов лично ему казалось расточительным.

Так что сотнику братьев, Эгвину, повезло, что он начал служить уже после нового закона: конечно, от демас-командера ему досталось крепко, но дисциплинарное наказание все же лучше казни. Повезло и тем, кто оказался в одной сотне с братьями Кастиг.

Суд из двух офицеров, одного солдата и одного стражника учел раскаяние братьев и то, что им не удалось завершить начатое, поэтому в качестве способа казни избрали повешение. Хлокита вполне удовлетворило такое решение. От Жаркета он узнал, что к нему приходил сотник Эгвин и принес извинения, а также передал несколько золотых и серебряных монет. Младший вербовщик не очень обрадовался тому, что его обидчиков повесят, но и с просьбой о помиловании и словами о прощении не выступил.

Удивительно, но отношения Хлокита с офицерами демаса не стали хуже. Сотники в полной мере понимали необходимость такой жесткой меры: солдаты под воздействием грибов и алкоголя в последнее время стали слишком разболтанными, так что публичная казнь на полгода- год позволит не особо напрягать личный состав муштрой.

- Чего ждут-то? - поинтересовался Джембро, стоявший за Хлокитом.

- Я так понимаю, что должен прибыть наместник, - ответил вербовщик.

- Какого хера ему-то надо? Зрелища захотел, так пусть в театр сходит.

- В этой провинции нет театра.

- В этой сраной провинции вообще нет ни хера ценного и полезного, - пробурчал сотник, - только лес, придурки, живущие в лесу, и чертовы грибы. С какого хера Империи понадобился этот бесполезный клок земли, я вообще не понимаю.

- Может, поэтому ты и сотник, а не демас-командер? - поддел его Хлокит, но Джембро не обиделся.

- Неее, Хло. У меня просто очень простая семья, а ты же знаешь, как сложно возглавить демас человеку из сословия третьего класса.

- Ты просто оправдываешь свою лень и тупость, Джем.

- Помни, Хло, что это я стою за твоей спиной, и мне будет просто очень приятно ткнуть в нее мечом.

- Ну, вот и начались угрозы, - усмехнулся вербовщик, а затем еще раз взглянул на Жаркета и решил, что с шутками стоит повременить. Не самое подходящее время и место.

Наместник наконец прибыл. Хлокит подумал, что Джембро отчасти прав, и бывшему воину, ставшему по воле Императора гражданским администратором, действительно скучно в этой все еще варварской стране. Ведь потребуется лет тридцать-сорок, чтобы провинция подтянулась до среднего имперского уровня, и то, если ее не будут лихорадить восстания и мятежи. В таком случае, процесс обычно затягивался на более долгий срок, но Императоры мыслили глобально, и Хлокит понимал, что Пакктридеон, кроме леса, станет еще и поставщиком человеческого ресурса, причем неплохого качества. Местные деревни выглядели прилично, люди их населяли не истощенные, а это означало, что потомство здоровое и продуктивное. Вербовщик отметил, что его служба откладывает сильный отпечаток на ход размышлений. Рекрутирование открыло ему глаза на то, что люди сами по себе являются вполне ценным ресурсом. А еще важно их количество, зачастую, даже больше, чем качество. Даже сто воинов, опытных и тренированных, ничего не смогут противопоставить демасу наспех обученных бойцов.

Демас-командер шел рядом с наместником, который просто излучал радость, когда очередная сотня сотрясала воздух приветствием: старика не отпускала тоска по прежним временам. Наместник прошелся по внутреннему периметру построения и расположился напротив виселицы. Барабанщики демаса отбили команду, и на плац вывели осужденных.

Братья Кастиг шли под охраной четырех солдат. Форму и латы у них отобрали еще до суда, так что сейчас они обреченно брели в кальсонах и рубашках, на ногах деревянные башмаки, бежать или даже быстро идти в которых совершенно невозможно. Руки каждого скованы короткой железной цепью. Вербовщик подумал, что, пожалуй, легко смог бы разорвать такую, но тут же прогнал подобную мысль: не навлечь бы беду.

Братья покорно поднялись на помост, за ними последовал старший из дознавателей Истины: черная туника, черные кальсоны и светло-серый плащ. Верхняя половина лица скрыта маской. Он быстро и громко зачитал приговор, затем предложил осужденным сказать последнее слово, но братья отказались, так что оставалась только сама процедура.

Выбранные палачи дождались приказа командера и взобрались на помост. Они подвели братьев к выбиваемым доскам, затем накинули им на шеи петли, затянули их и отошли в стороны, так чтобы выбить удерживающие дно помоста колышки. По тому, как уверенно и деловито они все это делали, стало понятно, что им не впервой приходится проводить подобную экзекуцию.

Демас-командер посмотрел на наместника, тот кивнул, и командер гаркнул:

- Исполнить приговор!

Палачи чуть ли не синхронно выбили удерживающие доски клинья, и тела братьев рухнули вниз на полметра. Хлокиту показалось, что виселица покачнулась, но все уже закончилось. Никаких трепыханий, только один из братьев дернулся, но тут же успокоился. Петли просто сломали позвоночник.

Командер приказал сотникам увести солдат, и плац тут же наполнился громкими командами. Хлокит наклонился к Жаркету и сказал:

- Вот и все. Подонков настигла справедливая кара. Ты доволен имперским правосудием?

- Да, - послышалось через повязки.

- Вот и хорошо, будет уроком для всех, у кого с мозгами туго.

Мимо виселицы по направлению к наместнику быстрым шагом шли трое имперских курьеров: зеленые плащи из легчайшей шерсти, пропитанной водоотталкивающими маслами, кольчужная броня из самой прочной и легкой стали, за спинами арбалеты, в ножнах мечи, выкованные лучшими мастерами Империи. Императоры ценили своих курьеров, на службу отбирали не по происхождению или толщине кошелька, а только по способностям. Хлокит в детстве мечтал попасть туда, но природа, наградившая его размерами, закрыла этот путь. Лучшее обмундирование, лучшее оружие, почет и всеобщее уважение, а также очень солидное денежное вознаграждение. Однако и спокойной такую службу не назовешь: почти всегда в пути, на дорогах разбойники, повстанцы и вражеские отряды, для которых перехватить имперского курьера — большая удача. В случае утери почты курьера ожидал только один вид наказания — смерть. И все же Хлокит до сих пор смотрел на них с немалым восхищением и легкой доброй завистью.

Обычно курьерская группа состояла из шести человек, причем один из группы маг, что сразу же превращало группу в серьезную боевую единицу, но сейчас Хлокит видел только троих, хотя вторая половина группы может заниматься пополнением припасов и сменой лошадей. Все имперские службы и армейские подразделения обязаны в любое время по первому требованию выделять все, что требуется курьерам. Даже в ущерб себе, даже если от этого будет зависеть их жизнь.

Курьер, на груди которого висела кожаная сумка, приблизился к наместнику и что-то проговорил. Вербовщик пожалел, что не может слышать, о чем идет разговор, зато прекрасно видел, как посыльный вынул из сумки пакет и передал его наместнику, после чего что-то сказал, скорее всего, попрощался, резко развернулся и направился в обратную сторону. Это означало, что у них есть еще срочные вести для кого-то.

Наместник отошел в сторону от демас-командера и своей свиты, вскрыл пакет и начал читать. Хлокит видел, как шевелятся его губы при этом: так делали люди, которым чтение давалось с большим трудом.

- Хло, ты так и собираешься стоять здесь? - окликнул его Джембро, но он кивнул в сторону наместника:

- Подожди, там что-то важное...

- Демоны! Ну, скорее всего Центру понадобилось больше налогов, вот и вся важность...

Хлокит не стал возражать, он продолжал наблюдать за наместником: чертов старикан читал так медленно, что скоро все покинут плац, и он останется один. Помощник лекаря помог Жаркету подняться со стула и повел его в лазарет. Парень волочил левую ногу и придерживался за помощника, но все же старался идти самостоятельно. Вербовщик подумал, что не зря настоял на таком наказании для десятников. Сделать из молодого здорового парня почти калеку ради того, чтобы выместить злобу, не должно остаться без последствий, суровых последствий.

Джембро уже повел свою сотню в казармы, когда наместник сложил лист пополам и позвал демас-командера. Хлокит повернулся и последовал за Джембро, но тут его остановил призыв командера:

- Вербовщик Хлокит, наместник требует тебя.

Он вздрогнул от неожиданности. Кто-то, видимо, заметил, что он слишком пристально следил за курьерами, и сейчас ему предстоит ответить на множество неудобных вопросов. Хлокит пошел в сторону наместника и старших офицеров, стараясь не смотреть на болтающиеся тела братьев за их спинами. Он не находил никакого удовольствия в том, чтобы рассматривать трупы.

- Наместник, командер, - обратился он к командующим, едва подошел поближе.

- Вербовщик Хлокит, - наместник держал в руке лист с сообщением, - тебе надлежит незамедлительно собраться и отправиться в столицу. И всем твоим людям, и сотне, прикомандированной к тебе. Приказ Императора.

- Будет исполнено, - ответил Хлокит, лихорадочно соображая, чем может быть вызвана подобная спешка. На ум приходило только одно объяснение — грядет масштабная война. Не завоевание мелкой территории или карательный поход против мятежников, а полномасштабная кампания против серьезного противника. А таким на данный момент являлся Юго-Западный Торговый Союз.

- Прежде чем ты покинешь нас, вербовщик Хлокит, - остановил его наместник, - хочу сказать тебе, что рад был познакомиться с тобой. Ты настоящий мужчина, который может принимать жесткие решения. Воин. Тебе бы не в вербовщики, а в армию.

- Наместник, благодарю за добрые слова, я тоже рад тому времени, что мне удалось поработать с вами, но я и так, в некотором роде, в армии.

- В некотором роде, - повторил демас-командер. Хлокит не стал спорить.

- Замечательно, что ты со своими людьми успел закончить вербовку этого года, так что отправляться в путешествие будешь с легким сердцем.

- Господин, один из моих помощников серьезно ранен, - он подразумевал Жаркета, - пусть он останется здесь до полного выздоровления, а я, когда доберусь до столицы, решу с секретарем управы, что с ним делать дальше: оставить у вас или отозвать.

- Конечно, - кивнул наместник, - демас-командер позаботится о том, чтобы больше подобных инцидентов не повторялось.

- Да, господин, - ответил командир с явным неудовольствием. Ему в очередной раз прямо указали на недочет в поддержании дисциплины.

- Можешь идти, - отпустил Хлокита наместник, и вербовщик медленно направился к офицерской казарме, где находилось его спальное место. Путь до столицы Империи займет почти полтора месяца. Если бы он мог передвигаться верхом, то уложился бы быстрее, но ни одна лошадь не могла долго нести на себе такой вес, поэтому он ездил на специально построенной двухколесной повозке, которую тянули три лошади. Коляску он приобрел три года назад, потратив на нее очень большие деньги, но ни разу не пожалел. Удобство стоило затраченной суммы, да и скорость передвижения приближалась к той, как если бы он ехал верхом. И еще один плюс: багаж и запас провианта можно перевозить больше, чем на лошади, а ему требовалось много еды.

Подходя к казарме, Хлокит подумал, что причиной такого срочного вызова все же окажется не война: если война, то лучше задействовать вербовщиков на тех местах, где они уже находились. Нет, дело в чем-то другом. Боги, теперь весь путь его будут мучить догадки.

Интуиция подсказывала, что лично для него такая срочность не несет опасности: ничем предосудительным он не занимался, работу свою выполнял добросовестно, а при необходимости дознаватели Истины арестовали бы его и тут, а потом доставили в столицу в клетке.

Предстоящее возвращение в столицу сулило несколько положительных моментов: повидается с родней, посетит библиотеку, приобретет новые книги, а еще, возможно, все же найдет женщину, которая захочет связать с ним свою жизнь. В последнее время он все чаще задумывался над тем, что пришло время жениться. Честно признаться, это время наступило еще лет пять назад, но Хлокиту пока не встретилась достойная женщина из приличной семьи, которая бы согласилась на брак с таким, как он. Он производил на дам пугающее впечатление: рост и вес, хотя шлюхи говорили, что им так даже интересней, но шлюхи получали деньги за свою работу, а она заключалась в том, чтобы клиент оставался довольным, так что приятное делали не только его телу, но и слуху.

А еще он соскучился по улицам родного города, города, в котором прошло его детство, города, в котором он вырос.

Хлокит подумал, что приказ вернуться в столицу, пришел в удачное время. Осень только началась, так что он успеет добраться до города до сильных морозов. Конечно, полтора месяца в дороге не сулят ничего хорошего позвоночнику, а срочность подразумевала, что он будет делать очень мало остановок для ночевок в придорожных гостиницах, но служба есть служба, а приказ Императора является неоспоримым. С добродушным злорадством он представил выражение лица Джембро, когда обрадует его приказом. У сотника путь займет больше двух месяцев.

Помощники будут с ним, так как даже при всей своей физической силе и готовностью ее применять, передвигаться одному по дорогам - занятие рискованное. Не все провинции дружелюбны к одиноким путникам, да и в постоялых дворах нет-нет да и происходят убийства. Разбойникам и бандитам проще убить жертву, чем возиться с воровством. Для воровства требуется думать, а грабить можно, просто угрожая оружием или применяя его.

Хлокит зашел в казарму и начал собирать вещи со своей койки. Нужно не забыть забрать матрас, тоже сделанный на заказ — он проминался меньше, чем обычные под его весом.

Глава 7

Глава 7.

«Варвары, дикари, примитивные, отсталые, изгои цивилизации...», - Ринго с грустной усмешкой вспоминал все определения, которыми награждал степных жителей наставник Агерден. «Великий и мудрый Агерден», - юноша впервые подумал о своем наставнике с иронией.

Первое впечатление от быта кочевников после прибытия миссии в царство Укенги полностью соответствовало его ожиданиям: рассказы наставника, сложенные с тем, что он видел во время пирушек отца. Последние три дня пути до кочевья им пришлось просто скакать по степи, останавливаясь для ночевок под открытым небом. Ринго впервые за долгое время серьезно начал замерзать. Удивительно холодные ночи и дневная жара на организм действовали не очень бодряще, Лорк с усмешкой заявил, что им еще несказанно везет, что за все эти дни ни разу не поднимался сильный ветер.

Ринго никто бы не посмел назвать изнеженным: тренировки в гимнастическом зале, периодические вылазки в горы, в том числе и зимой, он вполне мог позаботиться о себе сам: починка одежды, приготовление пищи — не только в городских условиях, но и вне. А зимой в горах королевства тоже очень холодно. Но только в степи он столкнулся с таким резким перепадом дневных температур.

Укенга встретил миссию достаточно радушно: в их честь устроили пирушку, масштаб которой, конечно, заметно уступал тем, что проводил отец, но Ринго это не расстроило. Пример отца показывал, что бесконечное пьянство превращает хорошего человека в ничтожество. Баприн, конечно, еще не пересек эту черту, но юноша боялся, что отец к ней подошел слишком близко.

Встреча и пирушка проходили на одной из кочевых стоянок: несколько сотен круглых палаток с дымоходом в центре, вокруг стоянки паслись бесчисленные овцы, козы и лошади. С одной стороны временного лагеря выкопали не очень глубокую траншею для испражнений, куда ходили и женщины, ничуть не стеснявшиеся присутствия мужчин. Ринго первые несколько раз испытал смущение, но потом перестал обращать внимание.

Очень сильно не доставало возможности обмыть тело, которое за день пропитывалось потом, так что очень быстро он стал источать такие же запахи, как и хозяева кочевья. А сперва ему показалось, что к такому отвратительному коктейлю ароматов привыкнуть невозможно.

Отец Ринго вел себя с подданными без высокомерия, но царь Укенга демонстрировал просто запредельный уровень единения с собственным народом или племенем. Никаких титулов, практически любой воин мог отпустить в его сторону шутку, порой грязную или обидную. Ринго не всегда понимал, о чем идет речь, так как общий язык у кочевников претерпел значительные изменения. Как, впрочем, и у любого из народов. Боги когда-то даровали людям единый язык, но со временем он стал изменяться среди разных народов, однако основа оставалась неизменной, что позволяло общаться достаточно свободно.

Царь сразу предупредил Ринго, что они проведут на стоянке времени столько, сколько понадобится торговцам из королевской миссии для того, чтобы доехать стоянки. Укенга ждал пушки. Он откровенно сказал, что лучше бы вместо Ринго Баприн прислал еще парочку орудий. Говорилось это с улыбкой, но юноше почему-то показалось, что царь не очень шутит.

Однако сказать, что к гостям относились без уважения, он не мог. Укенга рассказывал о том, как живет его народ, каким богам отдается предпочтение и почему он так сдружился с королем.

Из его рассказов, не всегда связных, потому что часть из них приходилась на время, когда опьянение сильно влияло на то, как ворочается язык, Ринго понял, что Укенга старается собрать все племена кочевников под своей властью, чтобы прекратить непрекращающиеся войны между народами степи.

Благая цель, как показалось юноше, но вот только, если Укенга достигнет успеха, то под его властью окажется очень опасная сила: тысячи и тысячи конников. А кочевники, которые звали себя ойгунами, прекрасно овладели ездой на лошадях и стрельбой из лука. Ринго видел, как юноши из племени соревнуются в стрельбе по мишеням, и это произвело на него впечатление: меткость потрясающая, причем зачастую стреляли они с движущейся лошади по передвигающейся цели. При этом Укенга активно наращивал количество пушек, понимая, что с ними процесс объединения станет продвигаться намного быстрее.

Тактика защита стоянок степняков состояла в том, что они выстраивали телеги, на которых перевозили свои шатры и домашнее добро, кольцом или прямоугольников, создавая импровизированные стены, пробить которые стрелой не представлялось возможным, а вот удачный выстрел из пушки без проблем справлялся с такой задачей. Конечно же, Укенга умолчал, что пушки необходимы и для разрушения стен крепостей соседних королевств при грабительских набегах. Но юноша прекрасно понимал и данную необходимость.

Несколько дней до прибытия торговцев и грузов прошли достаточно быстро. Пиршество, возлияния, скачки на лошадях возле стоянки и стрельба из лука. Ринго по достоинству оценил лук кочевников: легче чем те, которые использовались в королевстве, но и тяжелые латы вряд ли пробьют. Однако для этого степняки не стеснялись использовать арбалеты.

Когда прибыли пушки, то торговцам загрузили огромное количество тюков с шерстью и золото, а еще добавку к еде инсектов. После этого степняки свернули стоянку. И тогда Ринго осознал, что дикари могут действовать очень и очень эффективно. Менее чем за час о том, что здесь находилась стоянка тысячи людей, могла сказать только засыпанная сверху землей выгребная канава. Кочевники же несколькими колоннами направлялись к центральному стойбищу, где им предстояло провести зиму. Находилось оно на двести километров южнее. Именно там снег выпадал в редком случаев, а для прокорма выпасного скота оставалось много травы.

Степняки разобрали и упаковали свой лагерь быстро и уверенно: каждый человек, мужчина и женщина, знал, что именно ему следует делать. При этом никто никого не подгонял и не отдавал команд. Ринго наблюдал за этой картиной со стороны и отметил, что даже самые лучшие королевские роты не могут похвастаться такой слаженностью действий. В памяти всплыли слова Агердена про то, что варвары не способны к организации и совместной работе.

Шатры и скарб перевозили на огромных деревянных повозках, запряженных четверками лошадей. Ринго получил в дар от царя невысокую лошадь, на похожих передвигались и другие степняки, и совет, что лучше ехать на ней, чем на той, на которой прибыл. Юноша решил довериться совету и не разочаровался. Покладистое и выносливое животное, казалось, ничуть не устало за несколько часов перехода. Укенга несколько раз приближался к нему и интересовался, не хочет ли он отправиться в обоз. Ринго даже начал злиться, но Лорк пояснил, что далеко не все сразу могут привыкнуть к таким длительны поездкам.

А еще юноша отметил, что даже осенняя степь очень красива. Бескрайний простор, пожелтевшая вблизи трава на отдалении отливала золотом. Чистое синее небо с хлопьями облаков, легкий ветерок. Укенга повторил сказанное Лорком:

- Боги решили побаловать тебя тихой погодой, принц.

- Ты о ветре, царь?

- О, да.

Ночевать пришлось на земле. Ринго расстелил небольшой толстый войлочный матрас, а сверху накрылся шерстяным одеялом, жестким и колючим, но теплым. Тело, заросшее грязью за несколько дней, уже не зудело — кожа словно привыкла к отсутствию воды, а волосы, которые он пытался расчесать гребнем, не очень поддавались на эти попытки. Ложась спать, он допустил одну серьезную ошибку - устроился не очень близко к разведенному костру, так что проснулся в середине ночи от того, что его пробирает мелкая дрожь. Походы в горы он всегда совершал в теплой, очень теплой одежде, а здесь, в степи, он пока так и не пришел к выводу, как лучше одеваться. Но походить на кочевников в их толстых шерстяных халатах не очень хотелось. Он поднялся с земли и подошел к костру, за которым по очереди следили кочевники, подбрасывавшие туда плитки прессованного торфа и навоза, отчего вонь стояла жуткая. Вернее, так он бы сказал несколько дней назад, а сейчас обоняние уже свыклось с этим запахом, так что кроме тепла его ничего не привлекало.

Ринго молча уселся поблизости от костра и вытянул ноги в его сторону. Степняк посмотрел на это и цокнул языком:

- Гость царя, подвинь ноги под себя: так ты только подошву сожжешь, а сапоги у тебя добрые.

- Благодарю за совет, - ответил юноша и согнул ноги в коленях. Посмотрел на тихое спокойное пламя, которое согревало, и подумал о том, что стоит благодарить богов за то, что родился в королевстве, а не в степи. Все свою жизнь провести таким образом он бы точно не хотел.

- Нравятся наши земли? - спросил степняк.

- Да, - искренне ответил Ринго.

- Мне тоже нравятся.

На этом общение с воином оборвалось, так как юноша не знал, о чем еще поговорить с простым, хотя кто их разберет, возможно, и знатным по местным меркам, кочевником. Он вспомнил время, проведенное в имении матери и поморщился: дядя не обманул, до самого отъезда приступов больше не наблюдалось, но и общение прошло в странной форме. Королева долго рассматривала его и очень много рассказывала о том, как молит богиню, чтобы та заботилась о Ринго, много рассказывала, какие подлые и низкие люди ее окружают, и совсем не интересовалась тем, что происходит в его жизни. А еще он заметил, что несколько раз она пыталась повторять одни и те же истории, забывая, что совсем недавно уже рассказывала их. Так что из имения он уехал с тяжким ощущением беспомощности и жалости, смешанным с радостью от того, что не нужно видеть это своими глазами. Видеть того, как твоя мать летит в пропасть безумия.

Костер согрел его достаточно быстро, и он снова уснул. Утро началось с того, что его разбудил Укенга. Царь степняков улыбался:

- Есть желание немного повоевать, парень?

- Конечно, - с готовностью отозвался юноша, не совсем понимая, что подразумевает кочевник.

- Ночью к нам прибыл гонец с вестью, что одно племя решило уйти от нас к нашим врагам — гедарам, так что нужно вернуть их обратно. Племя большое и сильное, оно нужно мне в царстве.

- Будешь собирать войска?

- Нет времени, - ответил царь, и лицо его стало серьезным, - они сейчас на расстоянии дневного перехода, а если ждать мои основные силы, то можем допустить их соединения с гедарами, и тогда сразу начнется война. А я к ней пока не готов. Ведь воевать, пока не готов, глупо.

- Верно, - согласился юноша, - а сколько воинов в том племени?

- Тысячи две, - ответил Укенга.

- Но у тебя, царь, от силы наберется семьсот всадников сейчас.

Укенга начал смеяться очень громко и хлопнул его по спине.

- Не терял время зря, принц, считал. Это правильная оценка. Почти. Семьсот пять воинов, если не считать тебя и твоих друзей.

- Надеешься на внезапность?

- Надеюсь, что обойдемся без схватки, - ответил Укенга, - не очень хочется терять воинов. Даже со стороны мятежников. Ведь они могут снова сражаться за меня.

- Интересно, как можно уговорить мятежников, если они будут видеть, что сила пока на их стороне.

- Пушками, - заявил царь.

- Я понимаю, что пушки хороши, царь, - начал Ринго, - но против конной массы они не очень полезны. Из них трудно попасть...

- Я это знаю, - Укенга не постеснялся выразить гримасой неудовольствие, - пушки мы направим на их обоз, где жены, дети и родители. По ним точно не промахнемся.

Ринго замер: воевать с беззащитными людьми не очень правильно. Вот истинное варварство. Он подумал и все же решил заявить свое несогласие:

- Это низко и недостойно воина.

- Парень, это поможет сохранить жизни. Не только наши, но и тех, кто решил предать меня. Мы дадим им повод задуматься. Мне тоже не очень хочется убивать детей и женщин. Так ты поможешь мне или отправишься домой?

Юноша задумался, а как воспримет его отказ отец: ведь он отправил его не просто для того, чтобы он глазел по сторонам, а чему-то научился.

- Помогу, но обещай, что не тронешь их семьи.

- Конечно, - усмехнулся царь, - только припугну.

Для операции Укенга выделил шесть сотен воинов — сотню пришлось оставить охранять собственный обоз. Привезенные пушки прикрепили к самым выносливым лошадям. Ринго покачал головой — вести стрельбу из них без лафета можно, но о точности можно забыть. И без того капризное оружие превращалось только в элемент угрозы.

Он поймал себя на мысли, что совершенно не испытывает страха. А ведь это будет первая в его жизни настоящая схватка с настоящим врагом. Но многочисленные тренировки, а также уверенность в собственных силах, не позволяли страху даже шевельнуться. Лорк оказался очень недоволен решением юноши присоединиться к набегу царя.

- Твой отец мне голову снесет, если тебя даже ранят, принц.

- Все будет хорошо, - уверенно ответил Ринго, а Лорк продолжил ворчание:

- Это не наша война, мы здесь гости, а не солдаты.

- Царь - наш союзник, и наш долг помочь ему.

- Принц, это не самый уместный риск, - Лорку явно не хотелось участвовать в набеге. Ринго знал, что его спутник не трус и опытный воин, но сейчас он проявлял излишнюю осторожность.

- Мы участвуем, это не обсуждается, - твердо заявил он, опасаясь, что Лорк начнет возражать или вообще заявит, что у него приказ отца не подчиняться принцу в подобных ситуациях. Но ничего подобного не произошло. Лорк нахмурился и начал собираться, попутно отдавая указания своим солдатам.

Через несколько минут отряд царя выступил в путь. Ринго подумал о том, что на первом же привале надо будет надеть кольчужную броню. Ехать в ней станет не так удобно, но ближе к цели схватка может начаться в любой момент, а с защитой он будет чувствовать себя более уверенно. К тому же боги благоволят к тем, кто не только надеется на их поддержку, но и сам прикладывает усилия для достижения успеха. Умирать же, едва начав познание мира, он точно не сомневался, да и получить ранение в степи ему показалось не самым интересным вариантом. У степняков явно не найдется хороших лекарей.

Ринго некоторое время никак не мог понять, как степняки легко ориентируются в этой ровной глади, которая своей одинаковой безмятежностью полностью подавляла его способность определить свое положение. Однако секрет оказался прост: Укенга пользовался компасом, как и они, когда искали его стоянку. Карты, компас, расположение звезд по ночам и редкие, но знаковые, возвышенности или овраги. Один раз им встретился достаточно большой ручей, на который он посмотрел с нескрываемой тоской. Этой воды вполне хватило бы для купания, но привал Укенга запланировал в другом месте.

Юноша отметил, что после нескольких первых дней, когда он проводил в седле много времени, боль из мышц исчезла, тело приспособилось к новым условиям. Ездить верхом его научили много лет назад, но впервые ему приходилось столько времени проводить в седле. Но юноша не роптал. Именно так и закаляется характер, именно так приобретаются навыки, которые потом обязательно помогут ему при управлении королевством.

А еще изучить тактику и стратегию кочевников изнутри очень полезно. Ринго почему-то казалось, что ему еще предстоит столкнуться с ними в бою. Союзничество долго не продлится. Слишком разные народы, слишком разные культуры.

На привале он поел сушеной баранины и сдобрил его несколькими глотками воды. После обильной и горячей пищи последних дней вяленое мясо показалось совсем безвкусным, но голод утолило. Лорк сказал:

- Принц, добавляйте в воду немного вина.

- Не нужно, - запротестовал Ринго, но телохранитель пояснил:

- Земли демонов не так уж далеки от нас, а мы знаем, что все там яд, и вода, которую мы пьем, могла образоваться в тех землях. Так что добавляйте немного вина.

- Я не подумал о таком, - смутился юноша и подошел к седельной сумке, где лежал небольшой мех с красным крепким вином. - А что же наши союзники? Что пьют они?

- Сбродившее молоко. Можете воспользоваться и им, но, на мой вкус, оно просто ужасно.

- Не стану проверять. Доверюсь тебе.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5 ч.1

Глава 5 ч.2

Глава 6

Глава 7