Завод [Квасецкий] (fb2) читать онлайн

Квасецкий Завод

Коля проснулся раньше всех и сразу начал думать над утренним постом, который ему предстояло совершить. Сегодня крайне важный день.

Коля перевернулся с бока на бок и посмотрел в окно. Внизу уже было видно, как Город начинает жить: по улочкам растекаются люди, открываются магазины, проходит первый шум между домов. На уровне глаз открывалось градиентное небо от синего до светло-голубого вместе с белыми облаками.

Коля почувствовал момент и решился, фраза показалась ему идеальной, и он написал: “Большая часть Горожан ни к чему не способна, перевоспитывать ее бессмысленно, она ничего не умеет и работать не хочет. Но мы – меньшинство, которое привносит в их жизнь смысл и цель. Мы – заводчане, элита, которая направляет и наставляет толпу на правильный путь.

Всех с праздником Независимости!”

Юноша улыбнулся, он чувствовал, что это – то самое. Цитата – это всегда изящный способ ёмко и почтительно высказаться.

Класс выстроился во дворе лицея и ждал новых команд. Коле, лучшему ученику лицея, было позволено поднять флаг Города над школой. Все вокруг смотрели на него, он чувствовал гордость, в чужих взглядах ему казалось, что он видит признание и уважение. Когда он поднимал флаг, то был уверен, что все вокруг ощущают тот же подъем сил, что и он.

Коля был очень доволен собой, ему было восемнадцать, лицей был закончен, и теперь впереди его ждет настоящая жизнь. В такт с гимном разыгрывалось его воображение, и вот он уже видел свое блестящее будущее, как он пылко и страстно говорит о призвании Заводчан на трибуне об их миссии перед историей, но внезапно он видит, как в толпе падает старушка, и Коля бросает свою речь, бежит к ней, помогает прийти в себя. Сперва никто не понимает, что происходит, но потом все видят его прекрасный поступок, осознают его прекрасность и…

Парня похлопали по спине, гимн закончился, все расходились, последняя линейка подошла к концу. Быстро утерев слёзы умиления самим собой, Коля попрощался с друзьями и побежал домой, надеясь успеть к завтраку.

За столом все уже были в сборе: мать, отец, старшая сестра.

Агафон, серьёзный мужчина, глава семейства, измазывал хлеб персиковым джемом, внимательно смотря на бутерброд из-под круглых очков в позолоченной оправе. Подняв глаза, он заметил сына, и внимательность сменилась на доброжелательность:

– Мы так горды твоими успехами в лицее, мы считаем, что ты – крайне достойный наследник рода Звонкиных.

Отец был одет в неполный костюм-тройку бежевого цвета, который в свое время он купил в престижном магазине Брижи́т, о чем с большим удовольствием всем рассказывал.

Мать Агафья спокойно поприветствовала сына, кивнув ему. Она готовилась к выходу, и потому была очень занята. На ней было легкое летнее платье и красные бусы. Сейчас она занималась макияжем, неодобрительно посматривая на дочь Милену:

– Ты пойдёшь в этом? – сказала она, указывая на мини-топ и джинсовую юбку.

– Да, а что?

– Да нет, ничего, просто это довольно безвкусно, и я бы не советовала тебе в таком идти.

– И в чем же мне идти?

– В том платье, которое я тебе вчера подобрала.

– Лучше буду безвкусной, чем похожей на монашку.

– Ну и иди как хочешь, – раздраженно завершила мать.

На главной площади постепенно собирались жители Завода. Через большие арочные проходы по мраморному полу элита Города собиралась, чтобы выслушать Директора Завода.

Этот день – большой праздник, все старались быть максимально нарядными, по улицам шли семьи в своих лучших костюмах, и от этого мощные улицы Завода становились ещё более пышными и торжественными. Все оценивающе поглядывали друг на друга и перешептывались, кто насколько хорош, кто выложил самый правильный пост, все ли уважительны к отцам-основателям.

Отец Агафон, лукаво поглядывая на Колю, сказал ему:

– Запомни, сынок, детали – в мелочах, и у нашего прекрасного Директора очень хорошо выходит подмечать все тонкости в своих речах.

В своих глазах он выглядел как мудрый филин, хотя больше он был похож на самодовольного кота, но Коля этого ещё не замечал.

– Общество! Гражданское общество! – начал Директор. – Это то, что нам оставили наши великие предки, первые Заводчане. Они построили всё, что нас окружает, и дали нам правила, чтобы мы придерживались тех же высоких ориентиров, что и Строители. Взгляните!

Директор указал на потолок, где был огромный купол, на котором изображены звёзды и рука, держащая факел.

– Это символизирует мессианскую миссию Завода по донесению идеологии свободы и равенства человечеству. Мы должны помнить, что только мы, элита Города, знаем, как лучше обустроить эту жизнь. Мы – те, кто держит этот факел и несёт его людям Города и Деревни, те, кто несёт свет человечности отсталым жителям нашей великой страны, чтобы соответствовать высоким идеалам отцов-основателей, которые, прилетев сюда с нашей далекой родины, Земли, возложили на нас эту важную миссию и оставили выполнять наш долг.

- Взгляните! – снова сказал Директор и показал руками на стены зала. – Тут изображены подвиги и славные деяния наших великих предков, заводчан, которые создали Завод, а потом и Город. Они вдохновляют нас и заставляют нас двигаться вперёд. Они изображены здесь, чтобы мы никогда не забыли их великих уроков и наставлений! А теперь давайте споём гимн нашего прекрасного Завода!

И все, кто был на площади, запели гимн. От слов про свободу и ценности человеческой жизни у Николая на глазах, уже второй раз за день, появились слёзы.

После церемонии особо приглашенные гости собрались у Директора, чтобы хорошо провести светский вечер в компании приятных людей.

Пока Звонкины шли до места встречи, Коля, не замолкая, делился впечатлениями об их великой миссии, как он восхищён Директором, как он трепещет в ожидании увидеть всех этих умных и честных людей:

– Директор защищает наше великое прошлое и несет свет человечности отсталым жителям нашей великой страны. И не важно на какие поступки он идет, если это позволяет добиться благой цели.

Отец Агафон и мать Агафья слушали с благосклонной внимательностью, а Милена откровенно скучала:

- А на пати будут танцы? Папа, Папа, а с кем там можно будет познакомиться?

– Но-но, – прервал ее Коля, – как ты можешь думать о таких глупостях, у тебя в голове, наверное, просто пустота. Ты понимаешь, с кем мы идём встретиться?

– Пфф, да ну, я ж не запрещаю тебе вещать, что ты зазубрил в школе, и ты не мешай мне интересоваться тем, чем хочу, а не твоими манифестами.

– Да как ты можешь!

– Ну все, прекратите, я в первый раз взял вас на такое мероприятие не для того, чтобы вы пререкались. Будете ссориться – я вас домой отправлю.

Дальше они говорили о прекрасной погоде.

Как только они пришли в дом Директора, Милена убежала знакомиться, Агафья пошла к своим подругам, а Агафон повёл Колю, чтобы представить его своему хорошему другу.

Другом был директор большой фирмы по пошиву одежды, Мистер Чен. Крупный человек, в вечном классическом чёрном костюме с цилиндром, золотым моноклем: «Здравствуйте, молодой человек, очень приятно познакомиться с младшим Звонкиным, хе-хе,» – в левой руке он держал толстую, как его пальцы, сигару, а правую тянул к Коле.

Такая большая рука, которая могла бы быть шершавой и крепкой, показывая мощный характер хозяина, на пожим оказалась мягкой и гладкой. Коля немного удивился, но решил, что у Мистера Чена вместо рук должен быть шершавый и крепкий мозг, потому что «работать нужно не 24 часа в сутки¹, а головой.»

Разговор длился и длился, они прохаживались от стола к столу, знакомились с разными высокопоставленными чиновниками или богатыми промышленниками, попадались и деятели искусства, но реже. Коля плохо запомнил, о чем вообще была речь, только обрывками:

…

– У этих варваров нет никакой культуры. А что такое человек? Это животное, облагороженное культурой. Можно ли считать их тогда людьми в принципе?

– Правильно, они живут на этих территориях и даже не знают как их можно выгодно использовать, а мы там выстроили Деревню.

…

- Они утверждают, что нужно подписать новые правила пожарной безопасности.

– Да им только дай палец, всю руку откусят!

– Вот-вот

…

–Достижение Завода в том, что мы являемся моральным ориентиром для всех горожан.

…

– Долг каждого Заводчанина думать о судьбе Города, о его путях. Это наш долг и наш крест, который мы несём.

– Это нелегко, но это то, что мы унаследовали от наших великих Строителей, первых Заводчан. И мы должны соответствовать нашей славной миссии.

– Выпьем за это!

…

Вечером Коля договорился встретиться с другими выпускниками в Городе, поэтому он попрощался с семьей и сел в экипаж.

Солнце уже заходило за горизонт, Город постепенно погружался во влажную тьму, но Завод сверкал в последних лучах. Он находился на возвышенности на большом холме. Его стены были покрыты облицовочными камнями из хорошо отполированного белого известняка так, что днем Завод сиял, отражая лучи Солнца, и сверкал, как драгоценный камень. Широкая спина возницы располагала к приятным размышлениям: ради этих людей они стараются, целыми днями являют собой пример доблести и правильности, а этим людям нужно всего лишь выполнять свою работу.

Город процветал, процветал и Завод, Деревня беднела, но были и плавно поглощаемые прилегающие территории вокруг, и за их счет благосостояние великой Родины поддерживалось на стабильном уровне, однако в последние годы Город начал наращивать скорость присоединения земель, вытесняя местные племена аборигенов-варваров все дальше и дальше.

Пока Коля ехал, Солнце успело полностью закатиться за горизонт, и на улице почти не осталось людей, лишь изредка мутные фигуры выныривали из темноты под фонарями, а потом снова пропадали и превращались в смазанные силуэты. В боковой аллее в паре шагов от дома ему померещилась большая крыса, какие бывают на помойках, и если их несколько, то они запросто могут загрызть неудачного прохожего. Крыса серая, крыса хитрая, крыса, крадущаяся все ближе и ближе, она передвигалась, будто бы прилипая ко всему, с чем соприкасалась, к стене, дороге, мусорке.

– Молодой человек, вы не могли бы мне помочь? – крыса выскочила под свет фонаря и оказалась маленькой старушкой в красном ханьфу².

– Конечно, – облегченно согласился Коля.

Они оказались в забегаловке, где подавали традиционную азиатскую еду. Иероглифы, бумажные фонари, освещающие тусклым красным светом зал. Белоплиточная кухня с электрическим голубым освещением. На кухне стоял смуглый мужчина лет сорока:

– Это Абдул, познакомьтесь, он мой приемный сын, я его подобрала на улице, а теперь он так и помогает мне.

Абдул повернулся на звук, моргнул единственным левым глазом и помахал единственной правой рукой. Огромный амбал, невыразительное лицо-коробка и собранные вместе элементы лица: глаза, губы рот. Они оставляли много свободного места вокруг, не заполненного кожей.

– К сожалению, он не всегда может помочь, руки не хватает, но мы с ним пережили самые трудные времена.

Абдул улыбнулся, зубов тоже не всех хватало.

– Как видите, не без потерь, – хихикнула старушка, и Коля поздоровался с Абдулом, – он не ответит, языка тоже нет, ну пойдём.

Она попросила Колю перенести две коробки в подвал. А после этого предложила чаю. Зеленого. Потихоньку он чувствовал как засыпает под мирные разговоры доброй тетушки Джан, хозяйки забегаловки.

Очнулся Коля уже связанным в подвале. Он не мог пошевелить телом, похоже было на сонный паралич. Над ним стоял Абдул и аккуратно раскладывал спицы и другие пыточные инструменты. Он довольно скалился, ведь он нашел себе новые глаз и руку. Позади него, из-под коричневой ширмы, от которой шел холодок, просачивалась кровь. Коля хотел ему объяснить, что его глаз будет болтаться в глазнице, и что руки у него тоже не по размеру, но не мог сказать ни слова, а Абдул все приближался и приближался, и спица была все ближе и ближе к глазу. Коля предчувствовал, как что-то вот-то войдет в глаз, и ждал этого, все тело тряслось, в голове стучало, время тянулось так медленно, как это возможно, и…

Резкая боль. Коля вновь очнулся, вскочил и заорал уже в совсем другом месте, весь в липком холодном поту. Едва отдышавшись, он пока не мог поверить, что проснулся, сон был слишком реальным. Коля ткнул себя в оба глаза, вышло больно, но спицей, наверное, было бы больнее. Проверил руки. Перещупал все зубы. Пошевелил языком – все было на месте.

Он свалился обратно на красные подушки и посмотрел вокруг. Красное одеяло, красная простыня, красный свет, проходящий через красный балдахин, окрашенное светом красное тело. Он чувствовал, что тихонько покачивается, как на волнах, но вот его аккуратно опустили, и шторы балдахина открылись.

В палатке появилось новое лицо: чёрные усы, сливающиеся с бородой вокруг рта, смуглая кожа, смольные брови и высокий лоб:

– О, дорогой, принц, хорошо ли вы себя чувствуете? – сказал человек и улыбнулся, – Вы, наверное, голодны, о, мой господин.

– А где я?

– Сначала мы хорошо перекусим, а потом я все расскажу.

В шатёр внесли блюда:

– Шашлык, машлык, плов, ммм, вкусно, ньям-ньям, не пожалеете, угощайтесь, не стесняйтесь, кушайте! – местный кулинар представил свои блюда и удалился.

Тарелки ушли и Коля с гостем остались вдвоём.

– Как я здесь оказался? Я был в Городе, а потом проснулся тут.

– Принц, я вас спас и теперь везу в гарем к моему отцу, хану.

– В гарем?

– Да, это очень почетная должность, не волнуйтесь, при вашей женственной красоте вы сможете занять почетное место в гареме отца, о, мой принц.

– Но я не гей!

– О, принц, не переживайте, в гареме есть также и девушки, вы сможете найти себе кого-нибудь по душе.

– Но это негуманно, вы меня принуждаете!

– Извините, принц, но таков закон, я вас спас от смерти, я за вас заплатил золотом, и теперь вы в моей собственности.

– От чего вы меня спасли? Я был в кафе, пил чай.

– Вы были в кафе, связанные, отравленные той хитрой ведьмой. Она торгует с нами, продает нам части тел, у жителей Города очень нежное мясо, – пояснил сын хана побледневшему Коле, – но не волнуйтесь, у вас в тарелке была обычная курица. Так вот, когда я спускался в подвал, чтобы осмотреть товар, которым торгует ведьма, то увидел вас и понял, что такая красота не должна умереть от рук такого невежественного варвара, не понимающего истинную красоту.

– Они хотели меня убить?

– Они хотели вас разделать и продать на мясо.

«Так сон оказался не просто глупым кошмаром, это все было реально, а… хм, надо узнать, как его зовут».

– А как вас зовут?

– Улугбек.

– А меня – Коля.

Улугбек меня спас, но теперь я стану частью гарема.

Пережив ворох травмирующих событий, Коля чувствовал себя ослабленно, поэтому, не смотря на внутреннее желание бунтовать, он не сопротивлялся той заботе о себе, которую проявляли люди из отряда Улугбека.

Это были люди с грубой внешностью и не менее грубыми руками. Они регулярно проверяли его самочувствие, проводили обмывания, кормили, лечили, устраивали песнопения и особые ритуалы в его честь. Особое впечатление на юношу производил обряд, когда они подвешивали над кроватью крохотные косточки убитых птиц, чтобы их пение успокаивало душу, когда Николай спит. Первое время это «пение», скорее, мешало уснуть, но пара бессонных ночей помогла Коле привыкнуть к новой колыбельной.

Кочевники были молчаливы с пленником, к тому же никто, кроме Улугбека, не знал языка Города. Сперва «принц» обращался к нему, только если у него были вопросы или просьбы, но, спустя пару дней немой заботы, он начал искать поводы переброситься хотя бы парой слов с новым другом, и не упускал возможностей поговорить, если они появлялись.

Коля не ел вместе с отрядом, принцу такое не положено, поэтому он только издалека мог наблюдать, как варвары после охоты жарили мясо убитого зверя, собравшись вокруг костра. Они что-то бурно обсуждали на своём языке, показывали в лицах, как проходила охота. Рядом с его палаткой всегда находилось двое стражников, доверенные люди самого хана Улубея: Хослуулах и Талбай. Молчаливые мужчины в броне, они никогда не улыбались и всегда были на чеку. Напрямую они подчинялись только хану, но были даны отряду Улугбека в помощь, как неопытным.

Коля был как будто в зоопарке, через ограду из двух охранников-истуканов он смотрел на быт зверей, как они живут, чем питаются. После общего приема пищи к нему подходил знаток, Улугбек, который приносил еду и отвечал на все вопросы принца.

– Улугбек, а откуда ты так хорошо знаешь обычаи и язык Города?

– Дорогой принц, мой отец, хан Улубей – хан самого могущественного племени, и он понимает, как важно поддерживать хорошие отношения с Городом, поэтому мы, все его сыновья и дочери, получили хорошее образование.

– Понятно.

– Да, нам приходится знать, что вы думаете, чтобы продолжить существовать на нашей земле.

– И при этом вы все ещё варвары. Например, до этого я никогда не видел охоту, это же так по-варварски, в Городе мы животных разводим, а потом забиваем и продаём. И то, это делают в Деревне, а мы, на Заводе, таким дикарством не увлекаемся.

– Да, мой принц, вам нравится охотиться не на животных, а на тех, кто с вами не согласен.

– Мы несём цивилизацию и вместе с этим гуманизм.

– О, мой принц, любовь к цивилизации не имеет ничего общего с любовью к человеку.

Николай боялся таких диалогов, и все равно каждый раз начинал их. Тяжело принять, что варвар может быть не глупее цивилизованного человека, обученного в лучшем лицее Города. Сам факт, что варварский интеллект способен осознать не меньше, чем Коля, а то и больше, заставлял юношу опасаться за своё душевное равновесие.

День за днём тянулись уныло, степь, сменялась пустыней, потом маленьким или большим палаточным поселением варваров. Появлялся лес, потом горы. Как Фенакститоскоп, допотопная штука, сменяющая по кругу одни и те же рисунки, создающая иллюзию движения, так и тут сменяющиеся пейзажи создавали иллюзию пути. Это могло бы быть немым кино, но Улугбек озвучивал кадр за кадром, как главный режиссер, оператор и сценарист этой картины. Чтобы совсем не разучиться говорить и не помереть от скуки природы в путешествии, Николай был вынужден постоянно общаться с Улугбеком. Они даже выходили на совместные прогулки и отношения, сложившиеся между ними, начали походить на что-то вроде дружбы. Особенно после того случая, когда они заблудились в лесу и несколько дней были вынуждены скитаться по лесу в поисках лагеря.

…

– Улугбек, где мы?

Выйти к лагерю они должны были еще пару часов назад. Но уже стемнело, а выхода из леса нигде не было.

– Видно, Вёрис нас запутал в лесу и теперь мы сбились с верного пути.

– Вёрис?

– Дух леса, он путает путников и заманивает их в свои ловушки.

– А зачем?

– Ну,– видимо в легендах, которые рассказывали Улугбеку, обычно не объясняли в чем конкретно выгода Вёрису сбивать путников с пути.

– Я думаю, дорогой принц, что те, кто узнали зачем, не смогли рассказать,– выкрутился Улугбек.

…

Пришлось разбить лагерь прямо в лесу. Коля ожидал, что надо будет лезть на деревья или всю ночь отпугивать огненными палками диких зверей, которые соберутся напасть на бедных путников, а возможно и драться с медведем на ножах. Но всего этого не случилось, лес оказался довольно спокойным местом.

По словам Улугбека, в лесу намного безопаснее ночевать и жить, потому что там нет людей. И что единственное чего стоит серьезно бояться – это голода, холода и обезвоживания, что им не грозит.

…

Так они проходили по лесу несколько дней, сойдя с лошадей и передвигаясь пешком, чтобы согреться и экономно подъедая запасы провизии и попивая запасы воды.

– Этот лес не страшный,– объяснял Улугбек,-”ут добрый дух и добрые звери, а бывают страшные, но я бы в такой с вами не пошел на прогулку.

…

Во время их блужданий по лесу, Коля чувствовал, что начинает проникаться благодарностью своему пленителю. И более того, казалось, что между ними устанавливается доверительная дружба. Поэтому, когда они снова продирались, через какие-то чащи, Коля, издалека начал разговор о том, что его волновало с начала их путешествия.

– Улугбек, знаешь, за последние месяцы и особенно за последние несколько дней, я многое узнал о варварах и понял, что многое о чем говорили в Городе – неправда, но я все равно никак не возьму в толк, почему вы такие жестокие, вы ведь совсем не цените человеческой жизни.

Прорубая путь вперед, Улугбек засмеялся и через плечо сказал Коле.

– О, мой принц, мы очень ценим жизнь человека, если вас убьют, то мы соберёмся всем кланом и убьём сначала убийцу, а потом и всех родственников убийцы.

– Ну я не про это,– Коля отмахнулся,-я про то, что вы не цените выбор отдельного человека, вы же меня просто купили и теперь принуждаете идти в гарем. Это же негуманно.

– Но, мой принц, вас бы убили, если бы я вас не выкупил тогда. Получается ваша жизнь в моих руках.

– Но ты мог меня просто отпустить, я же не сделал тебе ничего плохого. Так бы поступили в Городе. В цивилизации.

– Но если у вас так хорошо, то почему вы захватываете наши территории?

– Это наша мессианская миссия, мы несём вам свет истины, потому что мы знаем как лучше будет всем в этом мире.

– Мне кажется, что тем, кого выселяют с их земли так не кажется.

Коля лишь пожал плечами. В будущем они поймут, что ошибались, прогресс настигнет каждого и без некоторых жертв тут просто не обойтись.

– Ну я думаю, что, в таком случае, вы, дорогой принц, тоже поймёте как хорошо находиться в гареме нашего хана.

– Улугбек, я давно хотел спросить, не мог ли бы я как-то избежать этой участи, почему обязательно вести хану меня, почему не каких-нибудь овец там или коз, ну что вам нравится обычно дарить друг другу.

– То есть вы просто боитесь своей участи и называете это варварством, но когда речь заходит о других, то тут вы называете это мессианской миссией. Ну пусть же вашей мессианской миссией будет подставлять жопу нашему дорогому хану.

Коля не нашёлся что ответить.

…

Оставшиеся пару дней пути общение между ними было напряженным и натянутым, ограничиваясь лишь какой-то самой необходимой коммуникацией.

Поэтому у Коли было много времени подумать над словами Улугбека и над своим новым опытом. За это короткое время, что он пробыл вместе в варварами, его мир расширился до необычайных размеров. Он оказался намного разнообразнее и больше, чем он был в стенах лицея. Там, ему казалось, что шаги его мысли покрывают весь мир, что он имеет те знания, к которым даже не прикасались другие люди.

А в реальности он понял, как, по-большому счету, он ничего не знает о том, что его окружает. И как узок мир цивилизации, который оказался лишь бледной копией и искажением действительности. Ощущение это только усилилось после последнего диалога с Улугбеком и полностью съедало его изнутри.

…

Они вышли из леса, так ни разу и не поговорив с последнего разговора. Улугбек довел его до палатки и ушел.

Так прошла неделя, вторая, третья. Коля не знал сколько еще осталось ехать до поселения Улубея, но по все чаще попадавшимся мелким аванпостам и по оживлению в отряде, он начал догадываться, что они уже достаточно близко.

Издалека он смотрел на собравшихся вкруг людях Улугбека, они разложились на земле, пили вино и ели мясо. Их руки блестели от жира, а между бороздами их пальцев закопалась не оттирающаяся грязь. Улугбек встал и направился в сторону Коли, лицо его не выражало привычного участия.

Впервые за долгое время Улугбек заговорил с ним.

–Мой дорогой принц, наше совместное путешествие почти закончено и перед этим я бы хотел поговорить с вами.

Он сел рядом с ним на траву и отозвал двух стражников.

– Суть в том, Николай, что я планировал убить своего отца и для этого мне нужно было прикрытие в виде нового принца для хана Улубея. Но я чувствую, что он уже все знает, этот старый хрыч догадался и меня ждет казнь, как и весь мой отряд,– он внимательно посмотрел на Колю и потом отрешенно посмотрел куда-то по диагонали.

– Ну тогда просто не приезжай к отцу.

Улугбек покачал головой.

– Нет, меня уже не спасти, навстречу нам движется отряд хана Улубея, который будет здесь уже скоро, он сопроводит нас к хану. Так что я думаю это наша последняя встреча. Хан тебя не убьет, он обожает Город и все цивилизованное, так что тебя отвезут обратно, в то время, как меня казнят.

Коля было нечего ему ответить.

– Я ненавижу все цивилизованное и все культурное. Мне омерзительна лицемерная городская раса, но наверное я и погибаю поэтому, потому что пытался быть таким же хитрым и двуличным, а теперь я поплачусь за это своей жизнью.

– То есть ты все это время притворялся?

– Частично, я думал, что мы сможем найти общий язык, но наши миры слишком различаются, твой мир – это мир цивилизованной жесткости, где на все, что не вписывается в рамки цивилизации закрывают глаза и предпочитают забыть, мой мир – это мир честного варварства, где мы не притворяемся тем, чем не являемся. Так, по крайней мере, было, пока не появился Город и не отравил нас, как меня, своей двуличностью.

После этих слов варвар встал, к ним приближались двое верных истуканов Хослуулах и Талбай. Никаких диалогов или промедлений, они собирались его убить, затыкать копьями.

Все произошло мгновенно и это даже никак нельзя описать, но уже через секунду два охранника лежали мертвыми перед палаткой принца, а над ними стоял Улугбек.

– Я так и знал, что он мне не доверял с самого начала, но я все же надеялся его обмануть, но старого волка не так легко одурачить.

С этими последними словами Улугбек пошел ко все еще пирующему отряду.

Как Улугбек и сказал, скоро приехал отряд хана Улубея и сопроводил их в «столицу» ханства.

Племя Улубея было большим, оно было одним из самых влиятельных на варварских территориях. Но у них своего постоянного поселения не было. Они были кочевниками и они могли разбить своё поселение в любом месте.

Коля проезжал мимо низеньких палаток. Никаких сводчатых арок, высоких домов, мраморных плит. Вместо дорог были либо деревянные настилы, либо грязь. Выходила большая Венеция, где между домами не каналы с водой, а грязь и слякоть. Впрочем, в Венеции вода тоже очень грязная.

В центре стояла палата хана, большой цирковой шатер. Его отняли у каких-то незадачливых циркачей еще давно. Он был девятиэтажкой среди маленьких домиков. И выделялся своей, хоть и поблекшей от времени и воздействия разных стихий, полосатостью, как страшный клоун.

Колю не пустили, а отвели в отдельную палатку и оставили там под стражей, а отряд Улугбека завели в палатку и таким был их финал.

Ещё месяц Коля провёл в племени, практически ни с кем не контактируя и не общаясь. Он как бы жил в перевалочном пункте и не мог его покидать, только смотрел на то, что происходит вокруг.

С утра Николай выехал в обратный путь, в Город. Шесть месяцев в одну сторону и теперь шесть месяцев в другую, ради, по сути, ничего. За это время Николаю исполнилось девятнадцать. Он успел многое увидеть и теперь не мог с четкой определенностью судьи вынести приговор тому, чему он стал свидетелем. Ему хотелось лишь вернуться назад и получить поддержку.

Целый год Коля не был в Городе. И вот он возвращается. За холмом показался небольшой рабочий посёлок. КПП, россыпь маленьких домиков-бараков, парочка административных зданий и огромный завод, возвышающийся над городочком. Он был врезан в землю, как-будто под углом, как огромный чёрный космический корабль или метеорит, приземлившийся посреди леса и разбросавший вокруг себя всю зелёную жизнь, которая была тут тысячелетиями.

Деревянная будка КПП, хилый шлагбаум и небольшая очередь. Вовнутрь прошло несколько сопровождающих Колю аборигенов, они потоптались там. После этого сказали Коле, что все вопросы улажены и он может спокойно проходить, таможенники помогут ему доехать до Завода, а их задача на этом закончена. Они попрощались и Коля уверенно пошёл навстречу нормальной жизни.

– Но вы же обещали меня довезти до Города.

– Что было, то сплыло, гуляй мальчик, радуйся, что Городовым не сдал.

– Но вам же заплатили.

– Пф, буду я всякие договоренности варваров соблюдать, они – дикари, а теперь выметайся отсюда.

Один на улицах приграничного посёлка. Вокруг одни перекати-поля, грустные дома рабочих.

Из Городовых здесь таможенник и его знакомые, так что идти к ним смысла нет никакого. Что же делать…

Коля уныло плёлся по посёлку, денег ему не дали. Он проходил мимо деревянных бараков со сгнившими брёвнами и думал, как же ему тяжело и как он хочет домой.

И в первый раз Коля ощутил, что он абсолютно бессилен. Рядом нет друзей или родственников, вообще каких-то знакомых хотя бы и в карманах нет денег, абсолютный отщепенец. Страшное ощущение: маргинал.

Любой план, даже самая простая вещь, о которой раньше не приходилось задумываться, например, покупка еды или экипаж, вдруг стали абсолютно недоступными.

«Просто заработай!»

Звучало так легко и просто на светских раутах и в лицее, но не так легко в посёлке на окраине Деревни, где кроме фабрики по пошиву одежды ничего нет.

Он сел рядом с домом на краю и просто заснул

Ему снилось, что раз за разом он отстаивает очередь на границе и у него не хватает каких-то документов и каждый раз его отправляют в конец длиннющей очереди, а потом ему говорят, что переведут его через границу, но ему не хватает денег, чтобы его перевели. А потом прибегают Городовые и начинают кричать, требовать документы и разгонять очередь. И переводят только тех у кого есть деньги, а остальных разгоняют и бьют дубинками.

– Эй, парень, вставай.

На корточках перед Колей сидел мужик с короткой стрижкой ёжиком и голым лицом. Он был чутка толстоват, руки, которые брали его за плечо состояли из нескольких пальцев-сосисок и коротенькой ладони.

– Вставай, пацан.

Он поднялся и протянул ему руку.

– Принц из Города значит, есть у нас один тут тоже, который сбежал из рабства, обустроился тут, живет и работает с нами, завтра познакомлю.

– Ужас, я никогда бы и не подумал, что это так распространено, хорошо снова быть в цивилизации, если бы не Городовые.

– Мда, ну может если ты знаком с главой фабрики, то тебе завтра поможет директор нашего производства, свяжется с Городом и тебя скоро отвезут обратно. А сейчас спать.

Рано утром Колю разбудил вчерашний рабочий, Евпат. Настолько рано, что не было даже уверенности утро это или все еще ночь. Деревянные миски с кашей, форма на производство, колонны темных силуэтов, идущих к фабрике по пошиву одежды, КПП.

– Вот, это тот, про кого я говорил тебе вчера, Толя из Города, он очень начитанный, все знает. Эй, Толя!

Впереди стоял высокий и худой мужчина, в очках, правда очень старых и без одной линзы.

– Здра-а-а-а-а-а-авствутйе, господа.

– Вот, Толя, вчера нашел парня, он говорит, что тоже из Города.

– Ааааа, это интересненько, наконец-то образованный человек, наших ценностей получается. Будет с кем обсудить научные вопросы.

На этом общение завершилось, Толя отвел взгляд и ушел в свои мысли.

Через КПП Колю бы не пустили, поэтому Евпат попросил его подождать у входа. Он ждал и ждал, но ничего не происходило. Пока из фабрики не начали выходить охранники и, по всей видимости, администрация. И вместе с ними все тот же вечный классический костюм, цилинд и золотой монокль. Мистер Чен, наконец-то! Евпат и вправду сказал директору и теперь он попадёт домой.

– Здравствуйте, я – Николай Звонкин!

– Ааа, хм, ааа,– директор выглядел удивленным,– ах, ну что ж, я рад, что ты нашелся, через неделю я как раз собираюсь в Город, по делам и тебя я возьму с собой, родители обрадуются, узнав, что ты нашелся.

– Хорошо, что мне встретился Евпат, он рассказал вам, что я вас жду здесь,– радовался Коля, шагая рядом с директором.

– Да, да,– рассеянно отвечал он.

Они отходили все дальше от фабрики. Охрана, менеджеры, директор. У них типа общий перекур или чо?

Коля обернулся и увидел, как над фабрикой поднимаются клубы дыма.

– Ой, вы видите, что там?,– Коля потеребил директора за плечо,-у вас над фабрикой дым.

– А,– он рассеянно обернулся и посмотрел на фабрику,– да, есть такое, фабрика горит,– добавил он бесцветным голосом.

– А рабочие сейчас эвакуируются?

– Ну да, разумеется.

К фабрике съезжались пожарные, скорая помощь, городовые, из окон уже выходило пламя.

Директор и администрация ушли, Коле оставили визитку, чтобы он знал, где искать Чена. И Коля ждал, когда же появятся эвакуированные рабочие, ведь это очень крупная фабрика, там трудятся тысячи рабочих посменно, в том числе Евпат и Толя. Николай чувствовал признательность и хотел с ними увидеться и удостовериться, что с ними все в порядке.

Он снова пришел к фабрике, видел, как выводят людей с территории, кто-то был практически невредим, кого-то увозила скорая, но все равно это были еще не все. Тем более не было Евпата и Толи.

Когда пламя уже охватила большую часть этажей, кое-где из окон начали прыгать, с огромной высоты, в полном отчаянии, люди прыгали, надеясь выжить. Потом уже выносили людей обгоревших, с очень сильными ожогами, были такие, которые выглядели скорее как прожаренный уголь, но не как люди.

Это было долго, пожар был сильный и он никак не гас.

Уже ближе к ночи Коля пошел в дом Евпата, больше ночевать было негде.

Всю неделю он провёл в этом доме, смотря на то как тушат пожар, как разбирают завалы, вытаскивают чёрные трупы. Он выяснил, что Евпат жив, но пока что не мог к нему пойти. Он знал, что тот сильно обгорел и чудом выжил, когда выпрыгнул из окна. И так целую неделю он ходил проверять можно ли уже навещать его или нет.

За день до отъезда.

– Я хочу навестить Евпата, я его знакомый.

– Конечно, палата№12, проходите.

В кровати лежал Евпат, у него было много переломов, но он почти не обгорел и был в сознании. В связи со сложившейся ситуацией директор решил перенести поездку в Город на неделю и за это время Евпат пришел в сознание.

– Привет, Евпат, как ты?

Евпат молчал, он просто смотрел на Колю и молчал.

– Тебе уже лучше?

…

Коле было неловко, Евпат смотрел на него и ничего не говорил. “Очень жаль, что так случилось, но спасибо тебе огромное, что сообщил директору, я скоро отправляюсь в Город и я обязательно попрошу родителей по…”

– Нас там заперли.

– Когда я почувствовал гарь, то сказал об этом менеджеру, он сказал, что это учебная тревога и запер нас, а потом ушел и мы не могли открыть дверь, пока вся комната не оказалась в дыму. Мы чувствовали, как становится жарче и слышали крики людей и треск, а потом мы били окна, очень долго били, но они не поддавались, а огонь уже был в нашей комнате,– Евпат замолчал, а потом продолжил.

– Огонь разделил нас и я оказался у окна, а Толя в середине комнаты и я видел, как он сгорел заживо и те кто были рядом со мной в ужасе били окна и задыхались от дыма.

– Но зачем они вас заперли?

– Они думали, что мы просто не хотим работать и что мы пытаемся отлынивать и заперли, а когда поняли, что это реальный пожар, то сбежали.

После этого Евпат ничего не говорил и никак не реагировал на Колю, просто молчал и смотрел куда-то в потолок.

Когда Николай выезжал в Город, то он видел руины фабрики. Некогда могущественный Завод теперь был стерт с лица земли. На его месте были лишь обломки вперемешку с обгорелыми костями и механизмами. Он был уверен, что мистер Чен разберётся с этим. Погибли люди и все это из-за чьей-то невнимательности, конечно, виновные должны быть наказаны, ведь элита несёт ответственность за жизни всех горожан, даже если они живут в Деревне.

Доехали они довольно быстро, по сравнению с годом тряски в балдахине, сопровождавшийся разными опасностями для жизни, несварением и прочими тяготами поездки в бизнес-классе по аборигенски, это были небо и земля.

С другой стороны, после такого кошмара, который случился в посёлке, странно было видеть, как мистер Чен пьёт крюшон, ест лучшую еду и развлекается светскими беседами с друзьями, рассуждая о судьбе родины и повторяя слова об ответственности перед людьми, он выглядел крайне безответственно.

Коле как-то перестали нравится эти разговоры. Слова, как тяжёлые конструкции без твёрдого фундамента, летели в пустоту, не имея никакого смысла. Просто выученные мыслеформы и словоштампы.

Событие было громкое, когда их экипаж наконец добрался до Города, то их встретили объективы камер и голодные до сенсаций журналисты. Было раннее утро и они скорее всего не завтракали.

Мистер Чен от комментариев воздержался, но уточнил, что через неделю будет пресс-конференция и что конечно разбирательство уже ведётся.

Экипаж продолжил свой ход, Мистер Чен скрылся в здании своей компании, чтобы обсудить дальнейшую стратегию. А Коля поехал домой. Родителей и сестры там не оказалось, они уехали в отпуск и должны были появиться только через месяц. Он отправил им письмо. Его долго не было на Родине, чуть больше года.

Он ходил по улицам Завода, просматривал ленту, наблюдал за элитой. Встретился со старыми друзьями. Но вся эта роскошь, оправданная тем, какую миссию Завод взвалил на себя, перестала его впечатлять.

Раньше мощные арки, мраморная плитка, узоры на стенах были подкреплены чем-то ещё, в них ещё была сила. Сила идеалов, в которые Коля верил, но теперь она иссякла. Вся эта мощь сгорела и сейчас, когда он проходил мимо памятных ему мест, она только тлела и давала немного тепла и вони дыма.

Интервью Мистера Чена было напечатано через две недели после приезда Коли. Из него следовало, что

а) никаких пожарных норм безопасности нарушено не было.

б) никого из рабочих не запирали во время пожара.

в) это была диверсия рабочих.

г) виновные уже найдены и будут строго наказаны.

Поверх были накинуты абстракции и пустословщина, но никаких реальных изменений предпринято не было.

Тоже самое было у Коли и когда он написал заявление на миссис Джан, заявив, что она продаёт человеческое мясо.

Удивительным образом, сначала эта информация всплыла в газетах и только потом была проведена проверка, на которой ничего не выявили. С него ещё и взяли штраф за дезинформацию и так как новость наделала шуму, то Городовые дали комментарий, что

а) они в этом не замешаны.

б) во всем виноваты дикари-варвары.

в) Коле наверное померещилось, потому что он долгое время был в стрессовой ситуации.

И дело на этом умерло.

Апатия и ненависть ко всему вокруг захлестывали Колю. Как же справедливость? Правосудие? Ценность человека? Все размахивали этими словами. Идеалы Отцов-основателей выставляли как щит, чтобы поддержать свою репутацию. Даже с друзьями Николай не мог обсудить.

Для них слова-триггеры были защитной маскировкой, которая не давала им обдумывать что сказано на самом деле. Все разом как-будто ослепли. А его раздражение старались не замечать и жалели его.

Николай проводил день за днём не выходя из своей комнаты, ему пришло письмо, что скоро приедет семья и они наконец-то увидятся после долгой разлуки. Он ждал, что хотя бы они, самые близкие ему люди, смогут увидеть очевидное.

– У нас для тебя прекрасная новость, Милена выходит за мистера Чена.

Такой была первая фраза, которую услышал от семьи Коля за год разлуки. Он сделал вид, что рад, поздравил семью, сестру. А за семейным ужином начал свой рассказ, как он провёл год за пределами Города, в диких местах.

– А правда, что эти дикари не моются и едят все руками?

– Хаха, ну понятно, что у этих варваров нет никакой культуры.

– Ужас, этот Толя наверняка обманывал, он не мог быть из Города, он же ну…

– Хм, ну да, понятно, что этот диверсант тебе наплел всякого, я тоже сначала прочитал его интервью и был шокирован, но потом все стало на свои места.

– Да, для нашего друга-директора эта диверсия была большим ударом, он так переживал, был в таком большом стрессе.

Весь рассказ Коли был прокомментирован, все мельчайшие детали, все особенности персонажей этой истории были оценены. Поэтому варвары и деревенщина были злодеями, а директор и Джан невинными жертвами обстоятельств.

– Сынок, ты прошел через многое. Но и эта грустная история учит нас, что надо продолжать нести наши идеи просвещения в массы. ЛикБез, так сказать. Теперь ты знаешь, почему миссия Заводчан так важна, чтобы направлять этих идиотов и баранов.

Гордый, самодовольный кот. Их лица выглядели уродливо. Их гадкие пальцы, их довольные и радостные улыбки, их одежда, Коле казалось, что комната наполняется запахом гари. А пальцы, как гаденькие черви, орудовали ложками, вилками, ножами и им не виделось в этом ничего удивительного.

– Мне кажется, что вы слишком предвзяты в их отношении,– промямлил Коля.

– Ой, да ну, ты же сам все видел, какие они варвары, какие ужасные люди, обманщики и лицемеры. Они абсолютно не понимают наших гуманистических идеалов и вот результат.

– Да я не думаю, что это самое важное, мне кажется, что…– он задумался.

– Ну-ну?

– Я думаю, что…

Коля переводил взгляды с одного веселого лица на другое и видел в них только самодовольное незнание, убежденное в своей правоте и всезнании.

– Продолжай, переубеди наc,– весело подзудил его отец.

Николай посмотрел на него очень грустно и устало и понял, что хотел сказать.

– Я думаю, что ебал вас в рот.

Встал и ушел.

В жизни, бывает наступают моменты, когда ты понимаешь, что не можешь передать то, что ты пережил, человеку, который этого не чувствовал. Какой-то опыт нужно прожить самому и понять для себя, что это такое, а остальным необязательно уже ничего объяснять. Если надо будет, поймут. Если нет, то и не надо.

И в жизни Коли наступил такой момент.

С ненавистью он в последний раз проходил через сводчатые арки «великого» Завода, шлепал ногами по белоснежной мраморной плитке и от всего сердца презирал всех этих людей вокруг, которые тешили своё самолюбие тем, что они на верной стороне. Когда он вышел из Завода, то видел, как Солнце поджигает Завод и как он весь светится и искрится в его лучах. Весь такой белый и прекрасный, правильный и с соблюдением всех правил пожарной безопасности, он стоял здесь. Он стоял целый и невредимый в лучах Солнца. А Коля стоял и стоял рядом с ним и ему казалось, что Завод потихоньку дымится, что маленькие уколы Солнца в любую секунду спалят Завод до тла и тогда Коля увидит только обгорелые руины Завода.

– 

КОНЕЦ -

Мой канал в тг: @beinlamainyokohama (Квасецкий)

Примечания

1

«… а воровать.» (с) Стив Хуйс (прим. Редактора)

(обратно)

2

Ханьфу – традиционный китайский костюм, напоминающий халат (прим. редактора)

(обратно)

Оглавление

*** Примечания ***