Темный. Плохой. Дикий [Джейд Вест] (fb2) читать онлайн

Джейд Вест Темный. Плохой. Дикий Серия: Темные и Порочные #2 (про разных героев)

Жанр: Темный эротичный роман, БДСМ

Рейтинг: 21+

Переводчик: Ленуся Л.

Редакторы: Лина Е., Натали И.

Вычитка и оформление: Виктория К.

Обложка: Таня П.

ВНИМАНИЕ!

Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Пролог

Софи

Сделав глубокий вдох и схватившись руками за кожаную обивку скамьи для порки, я выгибаю спину.

Голос Кейна четкий и хриплый:

— Приготовься.

Я была готова всю неделю, мечтала ощутить укус кошки-девятихвостки (примеч.: Плеть с девятью и более хвостами, обычно с твёрдыми наконечниками, специальными узлами либо крючьями на концах) на своей коже, страстно желала почувствовать горячий удар ладони на моих бедрах. Жаждала жесткого траха членом, скользящим вдоль языка и вторжения его толстого мясистого пальца в мою задницу. Желала освобождения, которое он давал мне. Обычно.

— Считай для меня, Мисси, — говорит он.

Я кладу руки на скамейку.

— Просто ударь меня, ладно? Я не хочу считать.

Шлепок по заднице. Достаточно жесткий, чтобы ужалить, но недостаточно сильный.

— Ты будешь считать для меня, Мисси, и будешь благодарна.

Я подавляю вздох сквозь стиснутые зубы, заставляя себя переключиться.

— Да, сэр.

— Это моя девочка.

Я не его гребаная девочка.

Он жестко опускает хвосты между моими лопатками. Да! Слава богу.

— Тебе это чертовски нравится, да, детка?

— Да, сэр, — выдавливаю я, но мои нервы уже горят, желая большего. Я слышу, как флоггер кружит в воздухе, словно вертолет.

Я молчу, пока не понимаю, что он все еще ждет.

— Один.

— Хорошая девочка.

Он ударяет еще раз, но в этот раз слабо, едва ощутимо.

— Полтора.

— Нахалка.

Более сильный удар кусает нежную кожу моего бедра.

— Блядь, да, два.

Вот оно… почему я здесь… то, чего я жажду… Прекрасный ритм боли — единственный ритм, который поглощает меня. Мое единственное освобождение. Мне нужно это.

Я без слов побуждаю Кейна, широко раскрывая себя для всего, что он может мне дать. Если он и замечает, то не отвечает. Его движения, как всегда, спокойные и размеренные. Дыхание ровное. Он наносит удар, потом ждет, повторяя по кругу. Ждет слишком долго, исполняет слишком усердно. Как актер. Профессионал. Как человек, который играл в эту игру слишком много раз.

Мы играли в эту игру слишком много раз.

Неизбежная фраза:

— Блядь, да, Мисси. Ты готова для меня?

Я знаю свою роль… что я должна сказать. Я должна быть в настроении, опьяненная эндорфинами и парящая в воздухе. Должна нуждаться в большем, нуждаться в члене, нуждаться в нем. Но я не делаю этого.

— Ответь мне.

— Я…

— Тебе нужен мой член, не так ли, детка? Я знаю. Я знаю, что тебе нужно.

Мне нужно чувствовать себя живой… не контролируемой… одержимой… поглощенной… вне моего чертового разума.

Я поворачиваю голову, точно зная, что увижу. Его член уже в руке, флоггер отброшен, глаза устремлены на зрителей снаружи. Они тоже знают порядок. Клуб Explicit — БДСМ гавань для развратных фриков, как мы. Мы приходим, чтобы играть, и мы приходим, чтобы смотреть, и это все очень весело, пока вы не поймете, что играете один и тот же фильм на повторе, все мы, снова и снова. И вдруг меня охватывает ярость. Я злюсь сверх всякой меры. На Кейна за то, что он не тот Дом, каким я хочу его видеть, злюсь, что он не тот мужчина, которого я знала до него — мужчина, который мог превратить мои внутренности в желе одной командой, — злюсь на себя за то, что испытываю потребность находиться здесь.

— Нет. Я не готова.

Кейн удивленно шаркает ногами. Убирает член обратно в джинсы и идет за флоггером.

— Ох, хорошо, эм, конечно. Ты хочешь больше? Это то, чего ты хочешь? — Он приближается к моей голове, наклоняясь достаточно близко, чтобы прошептать: — Ты получила пятьдесят, как я и предупреждал. Как насчет еще двадцати?

Вот и все. Закончилось. Снова.

Я так далека от нужного настроения, что с таким же успехом могу быть в офисе, обсуждая требования о предоставлении жилья.

— Но вероятно ты должен сказать мне, сколько еще я должна получить? Это ведь ты Дом, не так ли?

Его щеки краснеют, когда он поворачивается к окну, рассматривая лица людей, которые, как он думает, вполне могли услышать мою критику.

— Я Дом, Мисси, а не псих. Обычно ты получаешь пятьдесят.

— Обычно я получаю столько, сколько ты даешь. У меня есть стоп-слово, Кейн, и есть язык. Я могу их использовать.

Он отступает, и я слышу жужжание флоггера. Я смею надеяться, смею верить, что он поставит меня на место и даст то, что мне нужно.

— Считай для меня, — повторяет он, и на этот раз для меня все действительно закончилось. Я встаю, выскальзывая из оков, которые слишком свободно болтаются на моих запястьях — еще одна оплошность с его стороны. — Эй! — говорит он. — Вернись на место! Я не давал тебе разрешения двигаться!

— Все кончено, — вздыхаю я. — Я теперь просто не в настроении.

— Я заставлю тебя настроиться, — рявкает он. — Просто вернись на место. — Его взгляд снова скользит к окну и потрясенным наблюдателям. И тогда я точно знаю. Он боится потерять лицо, больше озабочен тем, что они подумают, чем тем, что нужно мне.

— Кстати, пару ударов плетью сделало бы это. Может быть, пара приличных шлепков. «Трахну тебя, Мисси, я — единственный, кто говорит тебе, что тебе нужно, а затем хорошенько оттрахали». Может быть, в задницу, это было бы хорошо… — Я пожимаю плечами.

— И предполагается, что я умею читать мысли?

— Читать тело, читать человека. Как долго ты этим занимаешься? Шесть месяцев?

— Пять, — огрызается он. — Что с тобой случилось за последние несколько недель? Тебе больше ничего не кажется чертовски правильным.

Он прав, больше ничего не кажется мне чертовски правильным. Совсем ничего.

— Прости, Кейн.

— Ладно, ну, дай мне знать, если разберешься со своей гребаной головой, ладно?

Он не задерживается, чтобы услышать мой ответ, и, вероятно, это к лучшему.

***

— Ого, детка. — Домина Рэйвен подвинула свой бокал по стойке в мою сторону. — Похоже, тебе нужно это в тысячу раз больше, чем мне.

— Так очевидно? — Я села и поморщилась, принюхиваясь к пурпурной смеси. Пахло жидким топливом и мармеладками.

— «Гранатовый браслет», — сказала она, — водка, ром и прочая ерунда. Выпей.

Я рискнула сделать глоток, не сводя глаз с Рэйвен, когда Кейн протопал через главный танцпол. Похоже, она оделась в тон коктейлю. Пурпурное кожаное мини-платье поверх чулок в сеточку и темно-фиолетовые тени. На ее фоне мой черный латексный ансамбль выглядел вполне невинно, а ее черно-красные кудри заставляли мой прямой блондинистый боб стыдиться.

— Отличный наряд.

— Его выбрала Кара. — Она указала на хорошенькую маленькую шалунью рядом с собой. Они действительно были красивой парой, твердой в своей любви к готической одежде и жесткому сексу. Я бы позавидовала их утешению друг в друге, но они были слишком чертовски хороши для горечи. В отличие от некоторых других пар…

Рэйвен подняла бровь, как обычно читая мысли.

— Так, что тебя гложет, кошечка? Все еще тоскуешь по Маске? Я знаю, что он связался с той, кто ему не по зубам.

И вот оно — в двух словах. Настоящая причина моего разочарования. Маска — прекрасное чудовище БДСМ-клуба Explicit. Мужчина, которому я доверяла нанесение жестких ударов в течение последних двенадцати месяцев, и теперь он был вне игры — жил в блаженстве со своей зеленоглазой маленькой сабой Кэт. Моногамный. Верный. Несвободный.

Я была не единственной, кто тосковал по нему; он оставил за собой кучу разочарованных женщин. Я даже не особо подчинялась ему, но он был здесь, доступный. Его темное присутствие на окраине нашего маленького странного сообщества предполагало абсолютное доминирование, разрушение границ, о которых вы никогда и не знали. Он был чертовски хорош. И действительно, черт возьми, больше не доступен.

— Как поживает идеальная пара? Пожалуйста, скажи, что она ему уже надоела.

Рэйвен улыбнулась, и улыбка осветила ее лицо.

— У них все хорошо. Первый настоящий отпуск. Маврикий. Солнце, песок и две недели грязного секса…

— Ты не помогаешь, — простонала я. Но улыбалась. Улыбка Рэйвен не оставляла никого равнодушным.

— Итак, что произошло между тобой и Кейном? Я думала, вы, ребята, привыкли друг к другу, — промурлыкала она.

— Слишком привыкли. Я больше не могу настроиться. Все происходит как по шаблону.

— И ты не можешь это изменить? Вернуть немного остроты, так сказать.

— Мы не говорили об этом, — призналась я. — Следовательно, он злится. Наверное, смущен. Я была там стервой.

— Он это переживет. Он большой мальчик.

— Да, так и есть, — усмехнулась я. — Но этого недостаточно. Больше нет.

Ее глаза сверкнули порочностью.

— Может тебе стоит показать старой собаке несколько новых фокусов?

— Я не хочу ему ничего показывать. — Я пыталась выразить свое разочарование словами, глядя на знакомую толпу на танцполе, желая все еще чувствовать магию этого места. — Я хочу что-нибудь грубое… что-то дикое… что-то… не знаю…

— Что-то опасное? — закончила она. — Кого-то опасного? Ты вступаешь на извилистую дорожку.

— Возможно, мне нужно расширить свой кругозор.

Рэйвен придвинулась ближе, красные губы сжались в нехарактерно серьезную гримасу.

— Маска — дикарь, Софи, но здравомыслящий дикарь. На самом деле он не надрал бы тебе задницу, если бы ты сама этого не захотела. Ребята здесь не соответствуют его жестокости, конечно, но некоторые из психов в онлайн-чатах, они действительно сделают это. Маска так хорош, потому что он контролирует свое дерьмо. Он контролирует тебя, контролирует сцену и он контролирует себя. Таких, как он, немного, но есть куча чудаков, которые получат удовольствие за твой счет. — Она помахала бармену, чтобы тот принес еще коктейль. — Все, что я хочу сказать, — береги себя, ладно? Здесь безопасно, люди в порядке. Они могут не дать тебе всплеск адреналина, что давал Маска, но они оставят тебя в целости и сохранности.

— Да, да, я знаю. Я плохо соображаю.

Она коснулась моей руки.

— Реальной жизни снова становится слишком много?

— Неужели я настолько предсказуема?

— Я просто знаю тебя.

Я громко вздохнула, отпуская часть напряжения, которое носила всю неделю.

— Мне это нужно, Рэйвен. Это единственное, что позволяет мне оставаться собой.

— Ты проповедуешь обращенным, Мисси. Я поняла. Просто говорю быть осторожной.

— Я буду осторожной. Ничего сумасшедшего.

— Ты лжешь, — сказала она.

Я закатила глаза.

— Я буду в порядке! Не можем же мы допустить, чтобы Софи Хардинг из великих Хардингов сбилась с пути?

— Твоя семья владеет национальной собственностью, а не династией.

— Попробуй сказать это моему отцу.

— Может, тебе сделать это, — проговорила она. — Не прячь всю жизнь под скалой и не жалуйся, что не видишь солнца. Это твоя жизнь. Дай им отпор.

— Ауч. Это грубо.

Она подняла руку.

— Я из тех девочек, кто любит грубую любовь.

— Будто я не знаю, — улыбнулась я. — Спасибо за ободряющую речь, доктор Рэйвен. Я буду иметь это в виду, когда в следующий раз приду на семейный ужин, сражаясь с папой за моральную ценность выбора социального жилья над частным сектором.

— Обращайся. — Она притянула меня к себе для поцелуя. Ее губная помада имела вкус клубники и, скорее всего, Кары. В такие моменты мне хотелось быть лесбиянкой, и чтобы Рэйвен была одинокой. — Береги себя, Мисс, серьезно. Обещай мне, по крайней мере, что приведешь его сюда. Кем бы ни оказался твой Мистер Опасный, убедись, что вы здесь, где мы можем хотя бы присматривать за вами.

— Когда я найду его, ты будешь первой, кто его оценит, — проговорила я. — Обещаю.

Я помахала на прощание Каре, и Тайсону, и Трикси, и всем остальным, кого я так хорошо знала в клубе Explicit, а затем повернулась к ним спиной.

Оказавшись на холодном лондонском воздухе, я уставилась на дорогу, которая приветствовала меня в совершенно новом мире. Мире принятия и освобождения… дружбы и азарта. Дорога в мир удовольствий, о которых я никогда не знала, что они существовали.

Я бы никогда не поверила, что ощущения в Explicit могут притупиться. Никогда не думала, что мне понадобится что-то еще, что-то большее, чем красивые игры, в которые я научилась играть в этом месте.

Маске есть чертовски много за что держать ответ.

Глава 1

Софи

— Ты слышала новости? — Кристина склонилась над моим столом, вооруженная папками с досье на арендаторов для брифинга по антиобщественному поведению, который состоится в полдень. Ее седые волосы были туго стянуты в фирменный пучок, очки сидели на носу.

Я не слышала никаких новостей, не то чтобы мои уши были особенно открыты для них. Остаток уик-энда я просидела, приклеившись к телефону, просматривая анкеты в «Эджплей» — сети знакомств для таких извращенцев, как я. Теперь телефон лежал у меня на коленях под столом, пока я навязчиво проверяла новые сообщения.

— Какие новости?

— Ты действительно не слышала? Бог ты мой! Это касается и твоего участка.

— Моего участка?

Она снисходительно заворчала.

— Ну, ты же — управляющая по недвижимости в Ист-Веил, не так ли?

— Насколько я помню.

— Ты думаешь, кто-то догадался бы сказать тебе, не так ли? В наши дни здесь нет общения, все через электронную почту, электронную почту, электронную почту, и ни каких чертовых разговоров.

— Какие новости о Ист-Веил? Кто-то снова выбросил холодильник с балкона? Угнал автомобиль? Помочился в общем коридоре? Еще больше граффити?

— Тебе нужно относиться к этой недвижимости серьезнее, Софи, она не похожа на Хейгрув. У Ист-Веил намного больше проблем, чем чья-то моча в коридоре.

— Я знаю, знаю, — сказала я. — Мне жаль. Давай начнем сначала. Что случилось в Ист-Веил?

На ее лице появилась абсолютная искренность, будто среди многоэтажек разразилась сама война.

— Каллум Джексон… в эти выходные его выпустили.

Теперь она завладела моим вниманием.

— Я думала, он пробудет в тюрьме еще полгода?

— Очевидно, хорошее поведение. Если ты можешь в это поверить.

Если бы слухи о Каллуме Джексоне были хотя бы на половину правдой, я бы не поверила. Он был помечен в нашей системе красным флажком как беспокойный арендатор самого свирепого сорта. Только на самом деле он не арендатор, по крайней мере, официально. В Ист-Веил он жил с матерью, хорошо известной в нашей жилищной ассоциации. После Каллума у нее забрали оставшихся двоих детей, но социальные службы пришли слишком поздно. По общему мнению, он был непредсказуемым, жестоким и практически диким. Ханна Джексон — мать года — выбросила своего сына на улицу несколько лет назад — я читала об этом в файле о здании Ист-Веил, когда мне его передали — и с тех пор он жил в округе, устраиваясь на ночлег в гараже, или в ремонтных мастерских, или даже в пустующих домах, если их вовремя не заколотили.

Каллума Джексона арестовывали за нападения, воровство и вандализм чаще, чем можно было бы отследить, и, наконец, в прошлом году его посадили. Двенадцатимесячный срок, по мнению администрации, был явно недостаточным, потому что он снова был на свободе и на моем новом участке. Отлично.

Прозвучало оповещение о новом письме, и Кристина повернула голову, не заботясь о конфиденциальности.

От: Головной центр

Тема: Ханна Джексон, Ист-Веил 57

Как вовремя.

— Вот видишь, — сказала Кристина. — Что я тебе говорила? Начинается, попомни мои слова.

— Ты куда-то направлялась? — спросила я, изо всех сил стараясь сохранить вежливый тон.

— Подготовка к встрече, — сказала она. — Кто-то должен убедиться, что все идет по плану.

— Тогда увидимся в полдень, спасибо за предупреждение.

Она колебалась.

— Будь осторожна с этими Джексонами, мисс Хардинг. Им нельзя доверять. Никому из них. Они — неприятности. Нет, они больше, чем неприятности, они просто опасны.

— Я буду иметь это в виду.

Я подождала, пока она не скрылась из виду, прежде чем открыть письмо.

Сегодня звонила мисс Джексон. Она настаивала на встрече по поводу дополнительной безопасности. И предупредила, что если мы не ответим, и что-нибудь случится с ее собственностью или имуществом, она будет требовать компенсацию через «Lawyers-R-US» — она видела их рекламу по телевизору. Пожалуйста, ответьте.

С тех пор как я стала управляющей, я только один раз имела удовольствие встретиться с Ханной Джексон, и то для того, чтобы погасить задолженность по арендной плате от имени команды по возврату доходов. Она, казалось, знала о системе больше, чем я, и прекрасно понимала, на какие льготы имеет право, а на какие — нет. Я сомневалась, что она будет блефовать по поводу компенсации, она будет блеять о несправедливом отношении любому, кто будет слушать, а эти идиотские фирмы, которые рекламируют на дневном телевидении, будут более чем счастливы услышать ее. Они любят дела против управляющих компаний. Они вероятно облачили бы ее в костюм и сыграли бы саундтрек на скрипке, пока она рассказывала бы свою историю о случившемся горе. Мне придется отправиться туда, и чем скорее, тем лучше.

Я оглянулась и увидела Кристину, собирающую команду на свое полуденное собрание — два полных часа ее придирок и болтовни о том, как в старые времена все было намного лучше до того, как социальное жилье попало под контроль жилищной ассоциации. Мне бы не помешало выбраться из этого дерьма.

Ханна Джексон или Кристина Уайт? С кем бы я предпочла провести свой день?

Я схватила свое пальто.

***

Есть свои собственные правила для взаимодействия с арендаторами в Ист-Веил. В справочнике говорится «никаких индивидуальных посещений», только в паре, и я обычно придерживалась этого пункта. Обычно. Ист-Веил имеет свои проблемы — как и все лондонские социальные жилые комплексы, — но средь бела дня в понедельник утром правила казались чрезвычайно излишними. Может быть, руководство просто боялось, что если что-то пойдет не так, то один из нас обратится в «Lawyers-R-US». В любом случае, если бы я попыталась вытащить кого-то с той встречи, чтобы пойти со мной, меня бы быстро остановили.

Я отметилась на выходе из офиса «встреча с арендатором», совершенно неопределенно. Я очень быстро вернусь, прежде чем они даже заметят, и извинюсь за то, что пропустила встречу Кристины. Какая жалость.

Я ехала в метро вниз по южной линии к Ист-Веил с планшетом в руке и удостоверением личности, которое хорошо было видно всем, кто хотел посмотреть. Место, несомненно, было удручающим: высокие бетонные блоки, разрисованные граффити, закрытые ставнями торговые палатки с выбитыми окнами. Пара ребят, которые должны были быть в школе, пинали грязный футбольный мяч по дороге, и кто-то из них свистнул мне в спину, как только я прошла мимо.

— Привет, блондиночка. Ищешь какой-нибудь член?

— Горячая штучка!

— Мы любим аппетитных дамочек!

Конечно, они любят. Маленькие говнюки.

Ист-Веил пятьдесят семь находилась в дальней части комплекса — пятно ветхости на пятом этаже первого здания. Я шла уверенно, быстро, с властным видом, рассчитывая, что это удержит людей на расстоянии. Управляющая для многих из этих людей является демоном — визиты по поводу задолженностей по арендной плате и выборочные проверки, а также имеет право выдавать извещения о получении права владения.

Я так усердно работала в Хейгрув, реализуя целый ряд общественных инициатив и проводя кучу финансовых улучшений. Я сделала все хорошо, действительно хорошо, достаточно хорошо, чтобы меня наградили межведомственной премией и повысили. Теперь они дали мне это место — совершенно новое сообщество, чтобы понять, и целая толпа арендаторов, чтобы построить рабочие отношения. Я все еще была здесь врагом, чужаком из совета, которому нельзя доверять. Занавески задергивались, а люди замолкали, когда я проходила мимо, глядя на меня с той же враждебностью, которую мне пришлось так усердно преодолевать в прошлый раз. Мне бы хотелось сказать, что я не нервничала, но солгала бы. Кристина была права, Ист-Веил не был Хейгрув, и, несмотря на все свое бахвальство, я знала это. Мой пульс мчался как поезд, знакомый прилив адреналина бурлил в венах. Это был адреналин, который я так ждала, но не здесь, не сегодня.

Я ускорила шаг, проскочив через соединительный переулок прямо во двор гаража первого блока, чтобы избежать небольшой группы молодых людей. Я шагала слишком быстро, чтобы успеть изменить свой маршрут по выбранной траектории. Кровь застыла в жилах, когда я поняла, что ввязалась в уличную драку.

Я и раньше видела драки, это часть моей работы. Я видела окончания многих драк между местными жителями в Хейгрув, где над соперниками насмехались толпы зрителей. Они всегда казались чем-то вроде зрелища, больше похожее на противостояние, чем на настоящую схватку, но в этой не было ничего подобного.

Двое мужчин, дерущиеся между гаражами первого блока, жаждали крови. Не было ни криков, ни истерик, только низкое рычания от напряжения, когда наносились удары. Один из мужчин был крупнее, значительно крупнее. Он двигался на тяжелых ногах, целенаправленно размахивая мясистыми кулаками. Я услышала, как один из них достиг цели, попав в челюсть человека, стоящего напротив, раздался ужасный треск. Я заставила себя двигаться, прижимаясь к стене позади, одновременно пытаясь найти дрожащими пальцами мобильный телефон.

Тот, что поменьше, отскочил назад, выплюнул кровь, но все еще был в здравом уме, увернулся и приготовился для контратаки. Его кулаки метнулись вперед и с силой ударили в нос великана. Свежая кровь забрызгала асфальт, воздух отяжелел от стонов боли и проклятий, пока они снова не выпрямились. Я увидела глаза маленького мужчины — темные озера ярости и боли, как у дикого животного. Он был точеным и жилистым, с неопрятной копной темных волос и идеальной щетиной. Прекрасный головорез. Красивый, злобный монстр.

Снова стук кулаков о кости заставил меня стиснуть зубы.

Тот, что покрупнее, отошел на некоторое расстояние и бросился на своего противника, как разъяренный бык из мускулистой плоти. Он был уродливым дикарем, со шрамами и неровной татуировкой на бритой голове. Я узнала его татуировку — орел над правым ухом в стиле трайбл. Должно быть это Тайлер Джонс — еще один проблемный житель, известный, прежде всего, домашним насилием. Несколько лет назад он избил свою девушку до полусмерти, за что был приговорен к условному сроку и получил судебный запрет. Я хорошо знала это — еще одна запись в деле Ист-Веил.

Мои пальцы не слушались, хватая в моей сумочке почти все, кроме мобильного телефона. Черт побери.

Тайлер промахнулся мимо своей цели, накренившись вперед из-за собственного импульса и потеряв равновесие ровно настолько, чтобы другой мужчина смог ударить. Он нанес удар ногой под колено противника. Ноги Тайлера подогнулись, и его тяжелая туша упала на асфальт. Я вздрогнула, когда раздался яростный рев, дикий боевой клич, и прекрасный головорез продолжил атаку, снова и снова пиная человека под ним.

Как только он остановился, сплевывая кровь на землю рядом со своим поверженным противником, я нашла свой мобильный.

— Кусок дерьма! — взбесился он. — Ты гребаный кусок дерьма!

— Пошел ты, Джексон! — Тайлер отполз в сторону, держась за бок и, настороженно оглядываясь, поднялся на ноги. — Надеюсь, они уже забили ее до смерти, мудила.

— Если они прикоснулись к ней, ты гребаный покойник. Клянусь своей чертовой жизнью.

— Нет, если ты умрешь первым, гребаный мудак.

Я затаила дыхание, когда Тайлер отшатнулся, испустив вздох, и исчез из поля зрения. Спасибо, блядь, за это.

Я ввела код разблокировки телефона и набрала номер экстренной службы.

— Служба спасения, какая помощь вам нужна?

— Полиция! — прошептала я. — Мне нужна полиция!

Тень, заслонившая мне обзор, перекрыла свет.

— Нет, блядь, не нужна.

И тогда я поняла, что красивый головорез был на самом деле намного больше, чем казался в начале.

Глава 2

Софи

Прекрасный дикарь был быстрым, как вспышка, и прежде чем я смогла что-то сделать, вырвал трубку из моих пальцев. Он с ворчанием разобрал его, сорвав заднюю панель и выдернув батарейку.

— Джонс сам напросился, кусок дерьма.

Он пихнул мне в грудь части телефона, и я выхватила их у него из рук. Но его взгляд был устремлен на меня. Он был близко. Слишком близко. Достаточно близко, чтобы напугать меня. И достаточно близко, чтобы я могла чувствовать его запах. От него исходил дикий аромат: пота, сырости и чистой гребаной ярости.

Блядь. Адреналин, страх и горячая потная мужская плоть. Комбинация, которую я жажду, но не должна. Я определенно не должна.

— Позвольте мне вызвать скорую. Ваша челюсть… — Мой голос был больше похож на карканье.

Он стер кровь, сплевывая так близко от моих ног, что она забрызгала мою обувь.

— Бывало и хуже.

Я смотрела, как он наблюдает за мной пустым непроницаемым взглядом. Я вздрогнула, когда он потянулся к моей груди, но он только хотел взять бейджик с моим именем.

— Софи Хардинг. Управляющий.

— Иду в первый корпус. — Я указала на вырисовывающуюся громаду моей цели. Полумрак и грязь никогда не выглядели такими безопасными.

Мне следовало быть более осторожной с документами. В этом хаосе мой планшет небрежно повис, и я слишком медленно убрала его с глаз.

— Ты идешь к моей маме.

— Я, эм, совершаю несколько визитов.

— Она говорит обо мне всякое дерьмо, она гребаная лгунья. Я не прикасался к ней.

Я изо всех сил старалась держать себя в руках.

— Тайлер Джонс сказал, что думает, что кто-то пострадал… он говорил о ней?

— О моей маме?! Блядь, нет.

— Ну-ка, подскажите мне… я сейчас должна кричать во все горло и звонить в полицию?

— Ты очень уверена в себе, не так ли? С чего ты взяла, что я позволю тебе натравить на меня копов?

Я осмелилась посмотреть на него в ответ.

— Что вы собираетесь делать? Держать меня тут вечно?

— Пока не знаю.

— Вы можете просто сказать мне, что происходит. Если кто-то в опасности…

Я вздрогнула, когда он ударил по стене над моей головой, убежденная, что совершила ужасную ошибку. Слова Кристины пронеслись у меня в голове. Опасный, опасный, опасный.

— Будто кто-то вроде тебя может помочь кому-то вроде меня.

Я опустила взгляд, стараясь говорить нейтрально, но твердо:

— Я знаю, что у Тайлера Джонса есть история… с женщинами…

— Ты мне не поможешь. Тебе будет насрать.

— А ты попробуй.

— Ты все равно вызовешь копов, как только я отпущу тебя.

— Тогда что же мы теряем? — Я рискнула. — Я ничего не скажу о драке. Джонс тоже ничего не скажет, я знаю это так же хорошо, как и ты.

Он сжал кулаки, крепко прижимая их к стене по обе стороны от моей головы, заключая меня в клетку.

— Я не могу вернуться за решетку, пока она не будет в безопасности.

— Кто в опасности, Каллум?

Когда он услышал свое имя, его глаза вспыхнули, и на одно крошечное мгновение он стал человеком. От боли, которую я увидела на его лице, у меня перехватило дыхание.

— Кейси, — просто сказал он.

— Кейси?

— Моя собака. Они забрали ее.

Я почувствовала, как напряжение покидает мое тело достаточно, чтобы свободно дышать.

— Ты дрался из-за собаки?

Его лицо стало мрачным, будто я ударила его.

— Да, из-за простой гребаной собаки. Я же сказал, что тебе будет насрать. А теперь можешь отвалить, управляющая недвижимостью.

Он повернулся ко мне спиной, собрал кучу разбросанных вещей и сунул их в невзрачную сумку.

Я встряхнулась, приводя мысли в порядок. Мой костюм помялся и стал тесным.

— Что ты будешь теперь делать?

— Будто тебе, блядь, не все равно.

— Почему кто-то украл твою собаку?

— Они не крали. Моя тупая мать отдала ее Джонсу, пока я был в тюрьме, а потом этот мешок дерьма продал ее.

— И ты не думаешь, что новые владельцы заботятся о ней?

Он бросил на меня взгляд через плечо, от которого я почувствовала себя четырехлеткой.

— Ее купили Скотты. Ты знаешь их? Ублюдки участвуют в собачьих боях.

Я знала их. И да, они были именно такими. Они были на верхушке моего списка на выселение.

— Ты просил их вернуть ее?

Он даже не удостоил меня ответом.

— Отвали и иди, встреться с моей мамой. И достань те чертовы решетки, которые она хочет повесить на окна. Они ей понадобятся, если с Кейси что-то случится. Скажи копам все, что хочешь, мне насрать. Она — единственная причина, по которой я вышел.

— Досрочное освобождение за хорошее поведение… и это из-за собаки?

— У тебя никогда не было собаки, не так ли?

Он был прав. У меня никогда не было собаки. Вообще-то, у меня никогда не было домашних животных. Мои родители не любили беспорядок. С бьющимся сердцем я смотрела, как Каллум Джексон копался в своей сумке, возвращаясь, чтобы помахать перед моим лицом фотографией: потрепанной фотографией неряшливой черной дворняжки.

— Она для меня не просто собака. — Он забрал изображение и засунул глубоко в сумку. — Я — все, что у нее есть.

И она — все, что есть у тебя. Я не осмелилась произнести это вслух.

— Как давно она у тебя?

— Несколько лет. Она была бездомной, как и я. — Он перекинул сумку через плечо.

— Что ты собираешься делать?

— Все, чего бы это, блядь, не стоило.

Я собрала свой телефон, взвешивая варианты. Я должна позвонить в полицию, должна позвонить в офис, должна рассказать всем, кто, черт возьми, готов слушать, что Каллум Джексон снова замешан в своем обычном дерьме, и его нужно было снова посадить. Должна, должна, должна, черт возьми, должна.

— Если ты пойдешь туда и устроишь разборки, тебя посадят раньше, чем ты успеешь моргнуть. Кто тогда будет заботиться о твоей собаке?

Его плечи напряглись.

— У меня нет выбора.

— Ты мог бы позволить мне позвонить в полицию, чтобы они отправили спасателей… забрать собаку.

— Ага, конечно, а потом они просто вернут ее мне, не так ли? Ни единого гребаного шанса.

— По крайней мере, с ней все будет в порядке, — попыталась я. — Она будет в безопасности.

— Не получится найти ей хорошую семью, — сказал он с грустью на грубом лице. — Она не очень хорошо ведет себя в помещении, не обучена.

Я посмотрела на первый блок. Скотты жили на верхнем этаже, в четырнадцатой квартире.

— Ты уверен, что она у них?

Его глаза были черные, как уголь.

— Конечно, я, блядь, уверен.

Несмотря на все остатки здравого смысла в моем теле, я сократила расстояние с мужчиной, которого называют диким.

— Я могла бы пойти туда и посмотреть, отдадут ли они ее.

Он сузил глаза, изучая меня.

— И за каким хером тебе это делать?

Черт его знает.

— Это мой участок, я не буду сидеть сложа руки, когда арендаторы издеваются над животными.

— Никаких копов?

— Позволь мне сначала поговорить со Скоттами.

— Если это не сработает…

— Если это не сработает, ты сделаешь все, что должен, а я сделаю все, что должна.

Опасный. Каждая клеточка его тела кричала об опасности.

— Если ты издеваешься надо мной…

— Я просто делаю свою работу. — Но это не так. Это не было моей работой.

Утвердительно хмыкнув, он отошел, бросив сумку на землю и заняв позицию у двери гаража. Его взгляд обжигал мне спину, когда я направилась к первому зданию. Я шла медленно, высоко подняв плечи в попытке передать уверенность, которой не чувствовала. Мысли гудели. Я была вне регламента, все правила беспечно отброшены, и ради чего? Чтобы помочь осужденному? Бандиту? Каллуму гребаному Джексону?

Чтобы помочь собаке. Собака в беде.

Я повторяла эту мысль словно мантру. Мне это чертовски нужно.

***

Лифт вонял мочой и бедностью: грязное, шаткое сооружение, которое знавало лучшие дни, как и все остальное здание. Я старалась дышать неглубоко, боясь вдохнуть больше зловония, чем это было необходимо. Общий коридор был не намного лучше, заваленный пивными банками и целым морем окурков. Четырнадцатая квартира располагалась в самом конце. Дверь была побита кулаками, липкая красная краска облупилась по краям. Изнутри доносилась музыка, такая громкая, что потребовалось три раза постучать, прежде чем она затихла.

Маленькие глазки Джанин Скотт смотрели в щель. Они сузились, когда она поняла, что это я, взгляд был полон чистого презрения.

— Я уже убавила звук!

— Я здесь не из-за музыки, — сказала я. — Могу я войти?

— Для чего?

— Ко мне поступило несколько жалоб.

— Какого хрена на этот раз? Я заплатила за аренду в прошлый понедельник, проверьте мои показания, если не верите мне.

— Дело не в арендной плате, миссис Скотт. Речь идет о собаке.

Она отстегнула цепочку и широко распахнула дверь.

— Кто посмел жаловаться на моих собаках?

— Я не имею права говорить об этом. У вас есть черная собака, да? У меня были сообщения, что она лаяла, вызывая беспокойство.

— Это все дерьмо собачье. Черная собака нихуя не лает, она ни хрена не делает, понимаете? — Она отступила своей дряблой задницей в сторону достаточно, чтобы я могла заглянуть во мрак позади. В кухню вбежал малыш без подгузника и весь путь мочился на дорожку. — Джейден, маленький ты говнюк! Используй гребаный горшок!

Кейси выглядела гораздо меньше, чем я ожидала. Она была клубком спутанной шерсти, тесно прижатой к ковру. Большие печальные глаза смотрели на меня, уши прижаты к голове.

— Вы уже получили извещения о праве владения, миссис Скотт. Еще одно обвинение в антиобщественном поведении будет означать судебный иск.

— Вам придется вернуться, когда мой муж будет дома. Это его чертова собака. Он вышел вместе с другими. Эта собака не вызывает никаких проблем. Эта собака ни хрена не делает.

— У меня есть свидетельские показания об обратном. Я боюсь, что это может привести к полной проверке и вовлечению полиции.

Ее рот плотно сжат, как ярко-розовая дырка в заднице.

— Они, блядь, врут!

Я вздыхаю, стараясь говорить как можно более властным тоном:

— Я обязана действовать в соответствии с этими утверждениями. Вы можете позволить мне забрать собаку сейчас и положить конец расследованию, или я немедленно приму дальнейшие меры. Вам решать.

Ее поросячьи глазки дико сверкнули.

— Забрать мою собаку?

— Я передам ее в местный центр перевоспитания. О ней хорошо позаботятся.

— Кем ты себя возомнила, черт возьми?

— Я просто делаю свою работу, миссис Скотт. — Если бы взгляды могли убивать, я была бы уже мертва. Я продолжала стоять, крепко скрестив руки на груди, но она по-прежнему не соглашалась. У меня не было выбора, и я рискнула и полезла в сумочку за телефоном.

— Я сделаю звонок.

— Черт возьми! — вскипела она. — Меня тошнит от таких, как вы. Забирайте эту гребаную собаку. В любом случае, это глупый, грязный кусок дерьма. — Она протопала дальше по коридору, и мое сердце дрогнуло, когда Кейси съежилась от нее, прижимаясь к стене. Джанин схватила ее за шкирку и дернула вперед с такой силой, что собака взвизгнула. Только когда она подтолкнула ее ко мне, я увидела всю степень пренебрежения. Животное было словно кожа да кости, шерсть свалялась и была грязной, местами виднелись проплешины.

— У нее есть поводок? Ошейник?

Джанин Скотт закатила глаза, будто я попросила у нее волшебные бобы.

— Господи Иисусе, может еще и мои трусы отдать.

Кейси выглядела испуганной, ее взгляд метался по коридору. Я опустила руку ей на шею, чтобы она не убежала, и собака замерла.

— Все в порядке, — прошептала я, будто она могла меня понять. — Я вытащу тебя отсюда.

Джанин вернулась с грязным старым ошейником и куском бечевки.

— Это все, что есть.

Я надела его на шею Кейси, молясь, чтобы она не вздумала бежать, а то бечевка разорвет мне руку в клочья. Может быть, именно этого и хотела Джанин.

— Это подведет черту под инцидентом, надеюсь, что у меня больше нет причин докладывать об этом снова. — Я отвернулась, осторожно потянув за самодельный поводок. — Ну же, Кейси, будь хорошей девочкой.

Собака мгновенно отреагировала, резко ожила и пошла по коридору. Я крепко обмотала бечевку вокруг ладони, изо всех сил стараясь удержать ее рядом. Я ждала, когда откроется лифт, сердце бешено колотилось, и только вошла внутрь, как услышала сердитый голос Джанин, зовущий меня:

— Откуда, черт возьми, ты знаешь имя Кейси? Ее зовут Персик!

Я нажала на кнопку первого этажа, будто от этого зависела моя жизнь.

***

Когда мы вышли на улицу, Кейси двигалась, словно дикая, бросаясь в разные стороны. Даже с веревкой, обжигающей мои пальцы, я удерживала ее, уводя к гаражам. Чудовищность того, что я только что сделала, обрушилась на меня. Я нарушила протокол. Сфабриковала несуществующие жалобы, чтобы выдвинуть угрозы, которые не могу выполнить. Я украла собаку у арендатора, используя свое положение в качестве шантажа. Боже. Я в такой глубокой яме.

— Кейси!

Голос Каллума Джексона громко прогремел при виде нас. Не знаю, кто бежал быстрее, он или собака, но меня тащили без возможности выбора с риском свалиться прямо на асфальт. Я отпустила ее как раз вовремя, чтобы избежать столкновения, и остановилась, когда она подлетела в распростертые объятия Каллума. Он упал на землю, не обращая внимания на то, что ударился коленями, когда собака прыгнула на него. Она так сильно виляла хвостом, что все ее тело тряслось, и она скулила от такого счастья, что я почувствовала комок в горле, который появлялся только при просмотре сентиментальных видео на Facebook. Но это были не социальные сети, а место в первом ряду, и это было даже лучше. Я стояла и молча наблюдала, как они развлекаются, не стыдясь своего вуайеризма. Может быть, в конце концов, в этом дикаре есть хоть капля человечности. Это стоило того, чтобы нарушить правила, конечно, надеюсь, что это так.

Когда Каллум Джексон наконец посмотрел на меня, настороженность в его глазах застала меня врасплох.

— Что произошло?

— Разве это имеет значение? Они отдали мне ее, конец истории.

— Они просто отдали ее? Звучит не очень правдоподобно.

Мое настроение внезапно было раздавлено, как жук под сапогом. Неблагодарный кусок дерьма.

— Я была бы вам очень признательна…

— Я ничем не могу тебе заплатить… — хмыкнул он.

Сердце сжалось. Я чувствовала себя частью этого — их прекрасного воссоединения, — будто каким-то странным образом была включена в их счастье. Но нет. Конечно, нет. Я была никем… просто любопытная управляющая, незваный гость. Это оказалось тяжело, неловкость сжигала.

— Я сделала это не ради денег, — огрызнулась я. — Я сделала это ради собаки.

— Она благодарна.

— И ты?

Он снял с Кейси дерьмовый ошейник и отбросил его в сторону.

— И я, да.

Я посмотрела на Каллума Джексона другими глазами. Двадцатилетний бандит, растрепанный и дикий. Рваные джинсы, обтягивающие кожу, мешковатая толстовка, покрытая грязью, кровью и всяким дерьмом, скорее всего. Его челюсть распухла, темные глаза впали, но, несмотря на все это, он все еще был чертовки великолепен. Великолепный монстр. Дикарь. Неблагодарный, злобный, опасный дикарь.

Я поправила жакет, разгладила юбку.

— Какие у тебя теперь планы?

Он пожал плечами.

— Жить как раньше. А тебе какое дело?

— Как ты собираешься заботиться о ней?

Он нахмурился.

— Как и всегда. Мы держимся вместе, я и она.

Я скрестила руки на груди.

— Если ты заботишься о собаке, то позволишь мне забрать ее для поиска нового дома.

— Я — ее дом, — выплюнул он. — Никто никуда ее не заберет.

— Как ты собираешься ее кормить?

— Мы справимся.

— Значит, ты ждешь, что я спасу ее из одного плохого дому и доставлю в другой?

— Я ни хрена не жду.

— Думаю, я должна забрать ее, — сказала я, раздражение сделало меня храброй.

Он поднялся на ноги и с угрозой шагнул вперед.

— Ты можешь, блядь, попытаться.

— Ты хотел, чтобы собака была в безопасности. Я спасла ее от Скоттов, и теперь ей нужен настоящий дом…

— У нее есть дом, со мной.

Мои чувства накалились, шея дрожала от страха, но я все еще не могла отпустить это.

— А как насчет ветеринарных счетов? Прививок?

— Я, черт возьми, справлюсь.

— И я должна поверить тебе на слово, не так ли?

Он сделал еще один шаг вперед, и я поборола желание отступить назад.

— Я держу свое слово.

— Я должна сообщить об этом, ради собаки.

Его взгляд был полон ярости.

— Не нарывайся, управляющая. Ты меня не знаешь.

Противостояние. Я держалась до тех пор, пока мой адреналин не начал снижаться, превращаясь в дрожь.

— Я только что рисковала своей работой из-за этой собаки, и ради чего? Чтобы ты вернул ее в жизнь на улице, даже не поблагодарив?

— Чего ты добиваешься? Гребаной медали? — Он уставился на меня, переминаясь с ноги на ногу. Мои щеки горели под его пристальным взглядом. — Что значит, ты рисковала своей работой?

— Я не следовала протоколу.

Он опустил глаза.

— Обычно мне не за что благодарить. Не привык к этому.

— Это твой способ извиниться?

Он пожал плечами.

— Я не очень хорош в извинениях.

— И в приличной благодарности, по-видимому.

Он посмотрел мимо меня, на здание вдалеке.

— Если ты позвонишь копам, я убегу, они никогда нас не найдут.

— Так почему же ты не бежишь?

— Не знаю, — ответил он. — Может быть, я не думаю, что ты позвонишь копам.

— А почему бы и нет?

— Ты же знаешь, что ей будет лучше со мной. Иначе ты бы не спасла ее.

— Я сделала это для собаки, — настаивала я. — К тебе это не имеет никакого отношения.

Врунья. Какого черта я делаю?

— Кейси хочет быть со мной.

— Она собака, она не знает, что для нее лучше.

— Она знает, что такое любовь. Знает лучше, чем большинство людей.

Мой телефон начал жужжать. Звонок из офиса. Реальный гребаный звонок.

— Дерьмо, — сказала я. — Мне нужно ответить.

Он шагнул вперед, и на этот раз я шагнула назад, отступая, пока меня незагнали в угол. Он навис надо мной, как и раньше, но на этот раз он был так близко, что я чувствовала жар.

— Я не хочу причинять тебе боль, но сделаю это. Не думай, что я этого не сделаю.

Я вдохнула его дыхание, кожа горела. Опасный. Я была одна, не в своей тарелке, мне угрожал кто-то без границ, без ограничений, без гребаного стоп-слова. Его глаза не играли, ни один человек не смотрел на меня так. Я переместилась к нему, борясь со знакомым трепетом от того, что меня прижали.

— Иди, — сказала я. — Я закончу здесь.

Он мгновенно отпустил меня, схватил свою сумку и начал уходить, не оглядываясь. Кейси последовала за ним, прыгая рядом, словно совершенно другое животное. Может быть, он был прав, может, она действительно принадлежала ему.

Мой телефон все еще звонил. Я уставилась на номер офиса, он казался таким далеким. Далеко в мире соответствия и протоколов, здоровья и безопасности. Я еще не была готова вернуться туда, пока нет.

— Подожди! — позвала я.

Он не ответил, даже не замедлил шаг. Мне пришлось бежать за ним, машинально хватая за локоть. Дикарь развернулся на пятках, безумный, готовый напасть, пока не понял, что это я. Его кулак застыл в воздухе. Я подняла руку, чтобы остановить его.

— Я думал, что ты Джонс, — пробормотал он. — Что теперь?

Я, черт возьми, не знаю.

— Собака… Я хочу проверить, как она.

— Проверить, как она? — прорычал он. — Что это значит?

— Просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке, — сказала я. — Мне нужен твой номер телефона.

— У меня его нет.

— Неужели я выгляжу такой идиоткой?

— Номер «ноль-семь-девять-один-не-лезь-не-в-свое-гребанное-дело», — усмехнулся он.

— Я вернула твою собаку и отпускаю тебя с ней, но ты дашь мне свой номер, или, помоги мне Бог, тебе придется вырубить меня, чтобы я заткнулась.

Он нахмурился на несколько долгих секунд, а затем, наконец, порылся в своей сумке. Телефон был старой модели, похожий на кирпич. Он прокрутил номера, пока не нашел свой, и сунул мне в руку. Я записала его в блокнот, проверив раз, другой и третий, прежде чем вернуть ему.

— Позаботься о ней.

— Всегда. — Он натянул капюшон так, что лицо оказалось в тени, а затем продолжил свой путь.

Я наблюдала за ним достаточно долго, чтобы поймать его, когда он повернула назад, только чтобы оказаться в пределах слышимости.

Его слова были просты, но искренни.

— Я в долгу перед тобой, управляющая. Я не забуду этого.

И я тоже.

Глава 3

Каллум

Кейси была кожа да кости, как и тогда, когда я нашел ее. Я боролся с яростью, готовый броситься на этих поганых Скоттов и заставить их заплатить, но не мог рисковать. Не сейчас.

Кейси, как в старые добрые времена, держалась возле меня, навострив уши, когда мы направились на ужин. Мусорное ведро рядом с лавкой Эла, где продавали рыбу и чипсы, обычно было забито объедками. Я откопал несколько подносов. Удачный улов… половина рыбы и пара кусочков колбасы. Я отдал все это Кейси, каждый кусочек. Я снова накормлю ее как следует, как только получу немного денег. Мне нужно было встретиться со старыми знакомыми, дать им знать, что я вернулся.

Моим делом были мелкие посылки, я доставлял их из пункта «А» в пункт «Б» и не задавал лишних вопросов. А они подкидывали мне немного налички, двадцатку тут, двадцатку там. Большие деньги платили за более серьезные грузы, но это было не мое, больше нет. Слишком много времени в тюрьме. Она умрет к тому моменту, как я выберусь оттуда.

Для такого парня, как я, нет настоящей работы, даже среди отбросов в этих краях. Я слишком хорошо известен. Известен лицом и кулаками. Раньше это беспокоило меня, съедало, что никто не может дать мне шанс. Впрочем, я уже привык. Жизнь никогда не была доброй, и то, что я стал старше, ничего не изменило.

— Хорошо, Кейси, полегче, девочка. — Я прислонился к стене, притягивая ее ближе. От находки не осталось ничего, кроме мятых бумажек, и я не хотел, чтобы она их жевала. Я достал свой табак и свернул его в трубочку. Тонкую, пытаясь растянуть остатки. Моя челюсть ужасно пульсировала. Тайлер хорошо меня приложил, придурок. В один прекрасный день удача отвернется от него.

Две шлюшки, которые живут рядом с мамой, проплыли мимо, притормозив, чтобы окинуть меня взглядом. Они засмеялись, насмешливо и глупо, потом сбились в кучку и зашептались. Раньше бы я поддался искушению, прежде чем даже понял, что к чему. Сунул бы свой фитиль в любую тугую маленькую киску, которую предлагали. Раньше я думал, что это что-то значит, что-то говорит обо мне, но все это всегда лишь означало, что они трахнули плохого мальчика, словно я какой-то чертов приз, трофей.

Они думают, что это тяжело сделать, словно я выбросил свои манеры в мусор, чтобы быть крутым парнем. Но они ошибаются. Начну с того, что я никогда ничему не учился, никогда не старался быть кем-то другим. Может быть, поэтому ни у кого и нет шанса мне помешать.

Я неудачник. Родился неудачником, вырос неудачником и, вероятно, умру неудачником.

Я просто надеялся, что Кейси уйдет раньше меня, так что не будет одна.

Мой телефон оповестил о сообщении. На секунду я подумал, что это она, Софи Хардинг. Конечно, это была не она.

— Милая леди спасла тебя, Кейси, не так ли? Она не так уж плоха для одной из них.

Кейси лизала мое лицо, осыпая солеными поцелуями. Моя идеальная девушка, моя верная девушка. Моя единственная девушка.

Ну, может быть, не совсем моя единственная девушка.

— Хочешь пойти и увидеть Вик, Кейс? Пойдем к Вики? — Она подпрыгнула, услышав имя, и стукнула меня лапой, чтобы я тоже встал. Умная собака.

Я поднялся на ноги, в животе все еще урчало, но это не имело значения.

Кейси — вот, что важно.

***

Эти месяцы не были добры к Вики. Ее рыжие волосы блестели от жирности, и на голове виднелись светлые корни. На лице выступили пятна, которые не могла скрыть ее косметика, и она похудела. Она была почти такой же тощей, как Кейси.

— Ты ел? — спросила она. — Могу дать тебе немного пасты. У меня чуть-чуть осталось.

— Я уже поел, — солгал я.

— Рада видеть тебя, Кал. — Она заключила меня в объятия, сжимая своими костлявыми руками. — Что случилось с твоим лицом? Это от Скоттов?

Я проигнорировал ее вопросы.

— Как Слейтер?

— Сносно. — Она пожала плечами. — Он с моей мамой. Увидишь его утром, если еще будешь тут. Он так чертовски быстро растет.

— Уже два?

— Исполнилось в прошлом месяце. Устроила для него небольшую вечеринку. Жаль, что тебя не было. Он любит тебя, Кал.

Я улыбнулся.

— Я тоже люблю этого маленького проказника.

— У тебя нет косяка? Я удивлена.

Я сел на ступеньку, и она примостилась рядом со мной. Я был здесь так много раз, болтаясь на ее жалком заднем дворе, среди самокатов Слейтера и машинок из секонд-хенда. Мы с Кейси иногда ложились спать в ее крошечном сарайчике, когда становилось очень холодно. Я протянул ей самокрутку.

Кейси толкнула ее руку, ища ласки.

— Как же ты ее вернул? Пришлось вышибать дверь?

Я покачал головой.

— Я туда не поднимался.

— Тогда как?

— Мне немного помогли.

Она нахмурилась.

— Не парни Гэбб? Они потребуют вернуть должок?

— Нет. Женщина, управляющая. Та, симпатичная.

— Блондинка? — поинтересовалась она. — Шикарная старая корова с короткой стрижкой? Она не симпатичная, Кал!

— Она точно не старая.

— Старая! — Вики ухмыльнулась. — Намного старше нас.

Вики была старше меня, ей было почти двадцать пять, но ей не хотелось в это верить.

— Ей нет и тридцати, Вик.

— Почти тридцать, судя по ее виду. Практически среднего возраста. И ведет себя как заносчивая сучка.

— Она вернула мне мою Кейси.

— Тогда зачем она это сделала? Ты ей типа понравился или вроде того?

Я покачал головой.

— Ради собаки. Права животных и все такое.

Я видел, что Вики обдумывала это. Она как-то странно на меня посмотрела. Я никогда не мог понять ее странные взгляды.

— Мне кажется это неправильным, Кал, она, должно быть, чего-то хочет.

— Я припугнул ее.

— Припугнул?

— Толкнул ее к стене, встряхнул. Ничего не мог с собой поделать.

— Дерьмо, Кал, если не будешь осторожен, она натравит копов на твою задницу.

— Не думаю. Она взяла мой номер, сказала, что будет проверять Кейс.

— Значит, ты ей понравился, — рассмеялась она. Это был странный смех, один из тех, который мне не очень нравился. — Не вздумай связываться с какой-нибудь шикарной птичкой. Ты нужен мне здесь. — Ее взгляд был нервным, бегающим. Желудок скрутило, и на этот раз не от голода. — У меня неприятности…

А когда их у нее не было?

***

— Почему бы тебе не зайти внутрь? Останься на ночь. Можем поговорить внутри. — Вики была раздражена. В какую бы беду она ни попала, это добило ее.

Я отвел взгляд.

— Я не могу оставить Кейс.

— Она может остаться на кухне? Только на сегодня. Я могу прибраться перед возвращением Слейтера домой.

Я покачал головой.

— Нет, Вик. Оно того не стоит.

У Слейтера с самого рождения аллергия на Кейси. По правде говоря, парню не очень везет. У него аллергия на все, даже на молоко, бедный малыш. Вики винит себя, но это не ее вина. Нездоровая беременность, говорила она, но тогда она была с Тайлером Джонсом, и жизнь была еще тяжелее. Удивительно, что ребенок вообще родился, учитывая то дерьмо, через которое этот ублюдок заставил ее пройти. Наша дружба оборвалась, когда я узнал об этом. Он был моим другом, мы выросли вместе. Шатались по кварталу. Но ни один мой приятель не бьет свою беременную подружку в живот. Даже я считаю это неприемлемым.

Вики опустила голову мне на плечо.

— Прости, что не смогла сохранить ее, Кал.

— Это не твоя вина. Мама должна была присмотреть за ней. Это единственное, что я когда-либо просил.

— Тайлер, наверное, надавил на нее. Все, что угодно, лишь бы отомстить тебе.

Я сменил тему разговора.

— Мои вещи все еще у тебя?

Она кивнула.

— Все, что ты оставил.

— Мои краски?

Она улыбнулась.

— Все еще там. Некоторые из них, возможно, высохли, хотя я и не проверяла.

Я сделал глубокий вдох. Он ощущался будто впервые за много лет.

— Выкладывай, Вик.

Она натянула джемпер на колени и прижала ноги к груди. Она выглядела еще более тощей, будто ее сдует ветром вместе с мусором.

— Мне не хватает денег. Задолжала Бену Брауну большую сумму за прошлую зиму, когда Слейтер заболел, и он не прощает долг. У нас не было электричества. Хорошо, что хоть вода была. Не было даже подходящей для Слея одежды.

— Черт, Вик.

— Ты был в тюрьме, и мама тоже была на мели. Подумывала о том, чтобы пойти к Тайлеру, но не могла рисковать, не с судебным запретом. Социальные службы были бы тут как тут.

— Куда же ты пошла? — Мое сердце ушло в пятки. — Пожалуйста, черт возьми, скажи мне, что это были не парни Стоуни?

Она закрыла руками лицо.

— Они были единственными, кто давал взаймы.

— Сколько? — Я скрутил еще одну сигарету, она была мне чертовски нужна.

— Семь сотен.

— Семь сотен?! Ты что, совсем из ума выжила?

— Я была в отчаянии! — прошипела она. — Я задолжала Бену Брауну почти пять.

— Сколько сейчас?

— В последний раз, когда проверяла, было двенадцать сотен. Ты же знаешь, каков их интерес. К следующему понедельнику они хотят три сотни. Мне страшно, Кал. Очень страшно. Ты слышал, что они сделали с Тиной Райан.

Я отвел ее руки от лица. Слезы. Я ненавидел слезы, они заставляли меня странно себя чувствовать.

— Если они причинят мне боль, кто позаботится о Слее? Мама не может взять его, не на полную опеку.

— Мы с этим разберемся

— Как? — воскликнула она, придвигаясь ближе. — Даже ты не сможешь справиться с ними, Каллум, они прирежут тебя.

— Мы должны найти деньги. — Моя нога начала дергаться, адреналин поднимался. Я ни за что не сделаю столько мелких поставок к следующему понедельнику, я еще даже не вернулся в дело.

— Я думала о том, чтобы провернуть несколько делишек… Я знаю пару парней, которые взяли бы меня.

Я схватил ее за плечи, пытаясь вбить в нее немного здравого смысла. Она не сопротивлялась, просто дрожала в моей хватке.

— Даже, блядь, не смей, тупая корова. Подумай о Слейтере. — Я посмотрел на Кейси, которая тихо лежала у моих ног. Вот вам и спокойная жизнь. — Мне надо идти, Вик, собраться с мыслями.

Она схватила меня за локоть, притягивая ближе.

— Ты точно не останешься? Мне бы не помешала компания.

В ответ я встал, протягивая ей самокрутку.

— Отлично, — она грустно улыбнулась. — Я принесу твои вещи.

***

Софи

Я смотрела, как Эрик Флетчер топает по офису, зная по его траектории, что он направляется прямо к моему столу. Он хмуро посмотрел на меня, взволнованный и грязный, чистящая пена забрызгала его рабочий комбинезон.

— Одна чертова ночь — это все, что потребовалось.

— Что, прости? — поинтересовалась я, убирая с глаз долой мобильный.

— Каллум ублюдок Джексон. За одну ночь он распылил все свое чертово дерьмо. Не знаю, какая сволочь выпустила его досрочно, но я хочу поговорить с ним.

— Граффити?

— Чертова тонна этого дерьма. Должно быть, он рисовал всю ночь.

— Точно его?

Он покачал головой, будто я была чертовой идиоткой.

— КаДже, как и всегда. Тот еще самоуверенный ссыкун.

— Где на этот раз?

— Рядом с продуктовым магазином Али и еще один на одном из скейт-пандусов. О, и большая картина в гаражном блоке у первого здания Ист-Веил. Сделал снимки для файла. Смотри, если можете подключить поддержку сообщества по этому поводу, надеюсь, они запрут его обратно.

Он протянул мне цифровую камеру, и я пролистала снимки на экране предварительного просмотра. Та, что была у продуктового магазина, была темной. Зазубренные прутья решетки скрывали сгорбленную фигуру с руками на голове, скрученными таким образом, что это напомнило мне «Крик» (примеч.: картина Эдварда Мунка). Она не была похожа на другие граффити, которые я видела в Ист-Веил. По большей части это были имена — кричащие и любительские. Эта была чем-то другим. Я увеличила изображение подписи в нижнем углу. КаДже.

— Я же говорил, — сказал Эрик. — Это точно Джексон.

Я перешла к следующей фотографии.

Очертания тела с места преступления были нанесены на скейт-рампу. Мультяшное, но ужасное. Ист-Веил убивает. И снова КаДже.

— Неплохо, не правда ли? — небрежно заметила я.

— Неплохо? Это чертово бельмо на глазу.

— Никаких камер наблюдения?

— Он знает, где они. Ничего не засняли, а даже если и что-то поймали, он носит капюшон. Ни хрена не докажешь. Видели ту, что у гаражей? Я ничего не понял. Чертов вандал.

Я пролистала несколько снимков, пульс бешено забился при воспоминании об этом месте. Кровь застыла в жилах, когда я осмыслила увиденное, чувство вины и смущения, и что-то неопределенное прошло сквозь меня. На изображении была Кейси. Должна была быть. Большая черная собака, обозначенная зигзагообразными линиями, застыла в прыжке, задрав вверх хвост. Красные и фиолетовые буквы на всю высоту гаражных ворот. Спасибо.

Спасибо.

Дерьмо.

Я чувствовала, как горят мои щеки.

— Да это просто насмешка, не так ли? — рявкнул Эрик. — Уйдет несколько часов, чтобы отмыть все, в этом квартале бюджет уже ограничен.

— Кто-нибудь еще видел это?

— Пока нет. Пришел сначала к тебе. Надеюсь, ты сможешь усмирить этого маленького придурка.

Я улыбнулась, что было пустой маской.

— Сделаю все, что в моих силах.

Я загрузила первые две сцены в архив Ист-Веил.

Третья там так и не появилась.

***

Я провела ланч за работой, проверяя свои заметки со встречи с Ханной Джексон. Ее обычное придирчивое бахвальство исчезло, оставив вместо себя курящую оболочку женщины.

— Он доберется до меня, — сказала она, — он проберется сюда и доберется до меня.

Она ничего не сказала о собаке, ни единого слова. Только то, что ее сын был чудовищем, и был им с самого рождения. Будто дети всегда рождаются злыми. Детей лепят их родители, я видела это тысячу раз в тех местах. За время, проведенное с ней, я боролась с желанием задать множество вопросов, и все они вертелись у меня на языке. Вопросы о Каллуме, о собаке, о его тюремном сроке… Разумеется, я ничего не спросила, кроме того, что было необходимо для выполнения моей работы.

— Мне нужна охрана, сигнализация, дополнительные замки. Мне нужны решетки на окнах и один из тех огнеупорных ящиков для почты. Лучше установите все, а то я обращусь в газеты!

Я заверила ее, что сделаю все возможное. В последнее время я часто этим занимаюсь.

— И вы уверены, что он представляет для вас опасность, миссис Джексон?

— Он убьет меня, если у него будет шанс! Я буду мертва! У него крутой нрав. Такого темперамента вы еще не видели!

Но я видела. Не могла перестать думать об этом. Не могла перестать думать о нем.

Черт, мне нужно было отвлечься.

Я проверила свой профиль на Edgeplay (примеч.: В БДСМ это обозначение активности, когда участники осознают риск, что могут пострадать (как физически, так и эмоционально), но сознательно идут на это). Пять новых сообщений. Пара идиотов с шуточками, какой-то парень из Манчестера и кое-кто, с кем я встречалась раньше. Я покраснела от воспоминаний. Номер в отеле в Кенсингтоне и слишком много вина. Он был хорош, но груб, а я была беспечна. На самом деле я была безрассудна. Глупа. Он чертовски хорошо меня трахнул, но синяки не сходили еще несколько дней, а после чрезвычайно рьяной попытки фистинга понадобилась помощь неотложки. Я сжала ноги от этой мысли. Блядь, ой.

Хотя он был хорош. Его низкий голос, его резкий садизм… как Маска без изящества… и также без сдержанности.

Может быть…

Телефон зажужжал у меня в руке. Сообщение от Рэйвен. Вовремя.

Рейвен: Как идет охота на мистера Опасного? хх

Я улыбнулась и ответила:

Я: Один или два претендента. хх

Ее ответ не заставил долго ждать.

Рейвен: Edgeplay? x

Я сделала скриншот его профиля и прикрепила к своему ответу.

Я: На данный момент он возглавляет список. х

Жужжание.

Рейвен: Ты что, с ума сошла? Жаждешь какого-нибудь медицинского вмешательства? х

Я сама задавала себе этот вопрос.

Я: Выбор невелик. Я обдумываю свои варианты. х

Я заметила приближающуюся Кристину, которая оставила мне достаточно времени, чтобы прочитать последнее сообщение Рэйвен.

Рейвен: Будь осторожна, Мисси. Не смей, блядь, идти одна! х

— Я тебе не мешаю? — усмехнулась Кристина. — Я побуду тут, пока ты закончишь с Facebook, если хочешь.

— Я была не на Facebook, — огрызнулась я. — В любом случае, у меня обед.

Она указала на часы — две минуты после обеда. Педантичная сучка. Я подумала, что она еще раз пожалуется на мое отсутствие на собрании, но нет.

— Я только что получила очень странный звонок, касающийся вас, мисс Хардинг.

— Звонок? От кого?

— Джанин Скотт.

Я почувствовала, как краска отхлынула от моего лица.

— Джанин Скотт?

— Эти жильцы пытаются испытывать свою судьбу, не так ли? Они, должно быть, думают, что мы вчера родились.

— Чего она хотела? — Я надеялась, что мне удалось оставаться бесстрастной.

— У нее была самая невероятная история. Должно быть, ей потребовалось несколько часов, чтобы придумать эту глупость. Она утверждает, что ты вчера приходила к ней домой и украла ее собаку.

— Украла ее собаку?

— Подожди. Это еще не все, — ухмыльнулась она. — Она утверждает, что ты в сговоре с Каллумом Джекосоном. Очевидно, ты украла ее собаку и отдала ему.

— Каллуму Джексону?

— Да! — рассмеялась она. Я почти никогда не слышала, чтобы Кристина смеялась. Меня это очень беспокоило. — Она была очень расстроена, когда я сказала, что это совершенно невозможно.

Я улыбнулась.

— Могу себе представить.

— Она, должно быть, думает, что в нашем офисе полно недоумков. Я заверила ее в недвусмысленных выражениях, что будут неприятности, если она продолжит этот вздор. Честное слово, что за люди! Все, что угодно ради сенсации. Ради компенсации, конечно. — Она протянула мне заметку. — А вот и детали. Я ничего не вносила.

— Спасибо, — улыбнулась я. — Я с этим разберусь.

— О, и Софи, — сказала она, прежде чем уйти. — Звонила твоя мать, просила, чтобы ты ей перезвонила. Очевидно, ты игнорировала ее сообщения?

Да. Именно так и было.

— С этим я тоже разберусь.

Она покровительственно закатила глаза.

— Похоже, у вас много дел, мисс Хардинг. Лучше заняться ими. Давай-давай!

Сучка! Заметка отправилась прямиком в мусорную корзину вместе с любым намерением позвонить маме.

Все это может подождать, весь этот жалкий сброд.

Мне нужно договориться о свидании.

Глава 4

Каллум

— Есть еще что-нибудь для меня? — прошептал я в мобильник, пряча лицо от прохожих. — Нужна работа.

Джек Уиллис не торопился с ответом, без сомнения, куря большой и толстый косяк.

— Только на следующей неделе. Следующая доставка во вторник.

Я вздохнул.

— Дай мне хоть что, Джек. Что-нибудь покрупнее?

— Я думал, ты не занимаешься большими посылками?

Отчаянные времена.

— Могу сделать пару раз.

Я слышал, как он шуршит бумагами.

— Может быть, на следующей неделе мы сможем поговорить. Это лучшее, что я могу сделать.

Поздно. Слишком поздно.

— Никаких шансов на аванс, Джек, я бы не просил…

— Ты же знаешь, что я не даю авансов, парень. Это создает плохой прецедент.

— Да, да, я знаю.

Я повесил трубку, почти выболтав все деньги на телефоне и чувствуя себя первоклассным придурком.

За последние несколько дней я заработал почти двести фунтов, выбиваясь из сил, пока бегал по городу, доставляя посылки. Двести фунтов, которые могли бы прокормить нас с Кейси как королей, но нет. Все это было для кармана Стоуни. Вся эта работа, и все же этого было недостаточно.

Вик наскребла немного, продавая старые игрушки на eBay, но нам все еще не хватало сотни. Найти сотню фунтов за выходные будет нелегко. Нет, если никого не грабить. Субботнее утро, осталось меньше двух дней, а вариантов нет. Нам нечего было заложить, нечего было продать, некуда было обратиться.

Может парни Стоуни согласятся на две сотни, но я сомневался. Они не были щедрыми людьми. Они заберут эти две сотки и поставят Вик синяк под глазом за ее неприятности, а со мной, возможно, обойдутся еще хуже. Я не смогу ни заниматься доставкой с выбитыми коленями, ни найти еду для Кейси.

Вик плакала каждую ночь. Рыдала у меня на плече, как маленькая девочка. «Виновна», — сказала она, но в этом не было необходимости. Это была не ее вина. Она не просила такой жизни, где денег слишком мало, чтобы сводить концы с концами, и мы все были на пути в никуда.

Деньги прожигали дыру в моем кармане, когда мы проходили мимо мясных лавок. Я бы все отдал, чтобы купить приличный гребаный стейк. Один для меня, один для Вик и один для Кейс. Черт возьми, нам бы это не помешало. Я все еще был в форме, но терял мышцы, добавляя объем дополнительными слоями одежды, чтобы люди не заметили. Некоторые из них набросились бы на меня, как гиены, если бы думали, что могут уделать меня.

Зазвонил телефон. Я едва мог смотреть на него, едва мог сообщить Вик плохие новости.

Номер был незнакомым. Я настороженно относился к таким, но у меня был нулевой баланс, чтобы слушать голосовую почту, и, возможно, это касалось какой-нибудь работы.

— Да?

На другом конце повисла пауза. Потом что-то вроде покашливания.

— Каллум Джексон?

— А кто спрашивает?

— Это Софи Хардинг. Я спасла твою собаку.

Порази меня чертов гром.

— Я забочусь о ней.

— Нет, эм, я звоню не поэтому. Ну, по этому, но не поэтому.

— Зачем же тогда звонишь, управляющая?

Может быть, она видела мое искусство, видела послание, которое я ей оставил. Теперь это казалось глупым.

— Мне нужен кто-то для работы. Одноразовой. Я думала, может, ты…

Я старался сдержать облегчение, потому что разочарование причиняет слишком много боли, когда ты слишком сильно надеешься.

— Какого черта такой человек, как ты, может хотеть от такого, как я?

Пауза.

— Это немного… личное. Мне нужен кое-кто сегодня вечером, кто-то, кто знает, как держать рот на замке. Всего на несколько часов. Ты свободен?

— Для чего? — спросил я настороженно.

— Я встречаюсь кое с кем в отеле. Мне нужен человек рядом, чтобы следить за всем.

— Типа охранник? Я могу обеспечить безопасность.

Судя по голосу, она улыбалась.

— Я подумала, что ты подходишь для этой работы.

— Сколько ты платишь? — Я хотел сказать, что, так как задолжал ей, мог вычеркнуть этот должок, но мне очень нужны были деньги.

— Сто пятьдесят? Наличными? Этого достаточно?

— Сто пятьдесят фунтов?! Что ты хочешь, чтобы я сделал? Избил кого-то?

— Нет! — отрезала она. — Конечно нет! — Мне понравился ее голос, такой шикарный. Взволнованный.

— За сто пятьдесят фунтов я сделаю все, что ты захочешь.

Я не шутил. Записал адрес в блокнот. Отель в Кенсингтоне. Ровно в семь.

А потом я купил гребаный стейк.

***

Каллум

Я затаился у края Кенсингтонского сада. Это место было не для меня. Шикарные белые здания с шикарными белыми ступенями и всеми их шикарными гребаными растениями снаружи. И шикарные люди внутри, в этом не было ни малейшего сомнения. Я курил самокрутку и не сводил глаз с улицы, ожидая появления Софи Хардинг. Она приехала на десять минут раньше и задержалась у входа в отель. Она не была похожа на ту женщину, которую я прижал к стене гаража. Она была собрана, волосы блестели и завивались под подбородком. И макияж. Красная помада, но не такая, как у проституток рядом с Ист-Веил. Она выглядела хорошо. Первоклассно. Похоже, она собиралась остаться, судя по чемодану, который тащила на колесах. Она плотнее натянула пальто, оглядываясь в ту сторону, откуда пришла. Искала меня.

Какого хрена ей понадобился такой, как я?

Я выкинул самокрутку. Пора это выяснить.

Я не ожидал увидеть улыбку на ее лице.

— Спасибо, что пришел. Где Кейси?

— С другом. — Я кивнул в сторону отеля. — Что мы здесь делаем?

Она заправила волосы за ухо. Будто нервничала.

— Я пойду зарегистрируюсь, встретимся у лифтов.

Внутри все было так же шикарно, как и снаружи. Люди смотрели на меня, делая вид, что не прижимают свои сумки чуть крепче, когда я проходил мимо. Софи не задержалась надолго. Я последовал за ней в лифт, и она нажала на кнопку четвертого этажа.

— Итак?

Она снова поправила волосы.

— Ты ведь не из тех, кто любит поболтать?

— Ничего такого, о чем стоило бы говорить.

— Тебе не нужно делать ничего особенного. Просто быть там.

— Где?

— В моем номере, пока у меня гость.

— Ты покупаешь большую партию кокаина или что-то в этом роде? — Я толкнул ногой чемодан. — Или продаешь? Ты не похожа на такой тип.

Она закатила глаза.

— Едва ли. — Лифт звякнул. — Ты ведь умеешь держать язык за зубами?

— Я не болтун. И уж точно не стукач.

— Я так и думала. — Она открыла дверь с помощью чего-то типа кредитной карточки. Чертовски странно. — Ты хочешь получить свои деньги сейчас или позже?

— Не важно. Думаю, ты сможешь заплатить.

Я не знал, куда себя деть, все выглядело слишком шикарно, чтобы трогать. Помещение было чертовски огромным, с двойными дверями, которые вели в другую комнату. Я никогда не видел вживую кровать с балдахином. Это место похоже на чертов королевский дворец. Она уселась на причудливый стул.

— Мне нужен был кто-то, в ком я была бы уверена, что он будет держать рот на замке. Кто-то, кто может быть рядом… на всякий случай.

— На случай чего?

Она покраснела.

— Ты, эм… ты слышал о БДСМ?

— Не вчера родился, управляющая. Я кое-что уже повидал в жизни.

— Так ты знаешь, что это значит?

— Хлысты, цепи и тому подобное странное дерьмо. Да, я знаю. И?

Она слегка улыбнулась, поправляя волосы. Нервная и чертовски красивая.

— Ну, я, эм… я… в теме.

Я не ожидал этого дерьма.

— Если ты хочешь, чтобы я был рядом, пока ты превращаешься в мисс Уиплэш (примеч.: Проститутка, владелица борделя, посещаемого британскими и международными политиками и аристократами, выступавшая в качестве высококлассной Госпожи и доминатрикс), вперед. Меня это не волнует.

Она играла со своими ногтями.

— На самом деле все наоборот. Я — сабмиссив.

— Сабмиссив? Тебе нравится, когда тебя бьют?

— Что-то вроде того… — Она посмотрела на меня, и я увидел в ней что-то. То, чего я не видел в ней возле гаражей. Искорка в ее глазах, что-то безумное.

— Примерно через полчаса у меня назначена здесь встреча. Я просто хочу, чтобы ты остался здесь, пока мы пойдем туда. — Она указала на спальню. — Если я позову тебя, что очень маловероятно, ты войдешь и спасешь девицу, попавшую в беду. Если нет, просто сиди здесь. Посмотри телевизор или еще что.

— Я буду смотреть телевизор, пока какой-то парень выбивает из тебя дерьмо?

— Это звучит хуже, чем есть на самом деле, — сказала она. — Если он будет действительно выбивать из меня дерьмо, поверь, я позову тебя.

— Ладно, — сказал я, только не был уверен, что это так. В животе у меня все перевернулось. И не от стейка. — Кто этот парень?

— Просто парень.

Я пожал плечами.

— Справедливо. Вероятно, будут неприятности?

— Нет, — ответила она. — Это всего лишь мера предосторожности. Мы стараемся не рисковать.

— Мы?

— Разыгрывающие БДСМ сцены.

— Кого ты обычно используешь для охраны? Как получилось, что я вышел на сцену?

— Обычно я никого не использую.

— Значит, ты ожидаешь неприятностей.

— Послушай, предоставленный самому себе, он может немного увлечься. Зная, что ты здесь, он будет вести себя прилично. И ты получил работу, потому что я знаю, на что ты способен.

— Ты действительно увязла в этом дерьме.

— Да. — Она расстегнула пальто и сбросила его с плеч. — Да, так и есть.

Эта Софи Хардинг пиздец как отличалась от той, что я встретил в первый раз. Красное мини-платье в тон красной помаде и чулки с подтяжками. Она выглядела горячей. Действительно чертовски горячей. Она проверила свой макияж в зеркале у комода.

— Что в этом для тебя такого?

— Адреналин, эндорфины… освобождение… это так приятно — потерять контроль. Знаешь, быть свободной?

— Там, откуда я родом, все стараются не быть избитыми.

— Это совсем другое дело.

— Если ты так говоришь.

— Так и есть, — сказала она. — БДСМ — это дисциплина и послушание, и острота чувств. И секс. Еще дело в сексе. Насилие через гнев — это нечто совершенно иное.

— Обычно я стараюсь трахаться и драться отдельно. — Я улыбнулся ее отражению, совсем чуть-чуть. — Хотя не всегда получается именно так.

Она улыбнулась в ответ.

— Страх и похоть — пьянящая комбинация. Для меня.

— Как скажешь. Я буду просто сидеть здесь и держать рот на замке.

Я наблюдал за ее отражением. Для кого-то, кто выглядит так же хорошо, как она, она казалось ужасно застенчивой, нанося помаду поверх помады и возясь с волосами. У меня были вопросы, целая куча, но ни один из них не был моим ублюдочным делом. Я даже не знал ее. Я гадал, что это за мужчина, какой-нибудь шикарный засранец, наверное, даже и не знает, как бить. Просто небольшие шлепки и щекотка, вот и все.

Я поменял свое мнение, когда она открыла чемодан. Это дерьмо не было похоже на игру. Наручники и странные кляпы, которые вы видите в порнофильмах, и куча кнутов и ремней, и даже гребаная школьная трость. Я отвернулся, когда она начала вытаскивать фаллоимитаторы. Черт, мужик. Ты не можешь видеть такого рода личные вещи.

— Я возьму их с собой, — сказала она. — Он будет здесь с минуты на минуту.

— Что мне делать, если ты позовешь? Избить мудака? Отвести его в парк и дать пинка?

— Боже, нет, — она улыбнулась. — Заставь его уйти, этого будет достаточно.

Я сомневался, что будет. Не для меня.

Софи Хардинг прошла в спальню со своей сумкой с «инвентарем», а я сел в это причудливое кресло.

Моему желудку было хуже, чем когда-либо. Может быть, это все же был гребаный стейк.

***

Софи

Рядом с Каллумом Джексоном я нервничала больше, чем рядом с Роджером. Если, конечно, Роджер — его настоящее имя. Хотя, кто бы стал придумывать такое имя, как Роджер? Кем бы ни был этот Роджер, у него были деньги, достаточно, чтобы оплатить этот номер и эту шикарную кровать с балдахином.

Мой охранник был похож на зверя в клетке: темные глаза изучали все, в том числе и меня. В своем воображении я рассказывала ему о БДСМ сотни раз, и с каждым разом это становилось более сенсационным. В реальной жизни он почти не реагировал. Может быть, небольшое удивление, если это можно так назвать, легкий шок от того, что чопорная управляющая недвижимостью, с которой он столкнулся в Ист-Веил, под костюмом была маленькой развратной сучкой. Он даже не отреагировал ни на игрушки, ни на фаллоимитаторы. Ничего. Может быть ему было насрать на это.

Чего я вообще ожидала? Что дикарь снова прижмет меня, как только мы войдем в дверь? Будет рычать, что он был тайным доминантом, умело обращающимся с тростью и шибари (примеч:. Японское искусство ограничения подвижности тела человека (бондажа) при помощи верёвок, которое определено техническими и эстетическими принципами)? И что потом? Отшлепает меня и трахнет, пока я не начну умолять его остановиться?

Конечно, нет.

Он пришел за деньгами. Я хорошо это помнила. Я должна помнить об этом. Должна чувствовать облегчение.

Наконец дикарь сел. Он уставился на дверь, уже насторожившись. Я прошла в спальню, держа его в поле зрения, пока раскладывала свои игрушки на прикроватном столике. Интересно, что Роджер приготовил для меня? Что-нибудь шумное, я бы сказала, что-нибудь такое, что заставит соседей обсуждать. Или думать Каллума Джексона. Дикарь вскочил, когда раздался стук в дверь, его глаза метали кинжалы.

— Садись, — сказала я. — Расслабься.

Он не стал садиться, а отошел к окну.

Я открыла дверь, и в номер вошел элегантно одетый Роджер. Он поцеловал меня в обе щеки, прежде чем заметил мужчину в комнате, затем неловко переступил с ноги на ногу, вопросительно глядя на меня.

— Я не знал, что это вечеринка, — сказал Роджер. — Он к нам присоединится?

Я покраснела.

— Он просто друг.

— Друг?

— Держу ухо востро, — прорычал дикарь.

— Понимаю. — Рождер улыбнулся, но это была фальшивая улыбка.

Двое мужчин уставились друг на друга, противоположности столкнулись. На самом деле Роджер был более плотным мужчиной, под пиджаком скрывались более широкие плечи. Его каштановые волосы были прилизаны, светлые глаза скрыты очками в золотой оправе. Его внешность только заставляла Каллума казаться более диким по сравнению с ним. Дикий и напряженный, готовый к прыжку. Я взяла Роджера за руку и потащила дальше, пока атмосфера не накалилась. Я улыбнулась Каллуму, прежде чем закрыть дверь спальни, но он не улыбнулся в ответ.

— Какого черта? — прошипел Роджер. — Где ты нашла это животное? Выглядит чертовски злобно.

— Он мой друг.

— Неужели? Надеюсь, ты знаешь, как держать его на поводке.

— С ним все будет в порядке. — Я надеялась, что это правда.

Роджер улыбнулся.

— Ты сделала это, чтобы завести меня, да? Немного грубый юнец, готовый занять мое место, если я буду не в форме…

— Что-то вроде того, — пробормотала я.

— Плохая девчонка. Ты за это заплатишь. — Он осмотрел мои игрушки. — Я позволю ему только слушать. На кровать.

Я сделала, как мне было сказано, села на край кровати с четырьмя столбиками, позволяя знакомому приливу адреналина пройти через меня. Роджер взял несколько кожаных наручников и длинную цепь, крепко обмотав ее вокруг толстого резного деревянного столба.

— Может, сегодня ты будешь хорошей девочкой и примешь мой гребаный кулак, и не будешь плакать. Я заставлю тебя умолять об этом, чтобы тот придурок услышал, как сильно ты меня хочешь.

Роджер не играл. Он был возбужден присутствием другого мужчины, кипел под своей холодной внешностью. Он стоял надо мной, опустив толстые пальцы мне под подбородок и приподняв мое лицо.

— Ты хочешь, чтобы он услышал тебя, не так ли? Хочешь, чтобы он узнал, какая ты грязная маленькая шлюшка. Может, мне стоит оставить тебя связанной, когда закончу, пусть ему достанутся мои объедки. Наверное, он привык к объедкам. — Роджер резко дернул меня за платье, спуская его по груди. — Он их видел? Бьюсь об заклад, он бы хотел?

Я покачала головой.

— Хорошо. Он не захочет, когда я закончу с ними. Руки за голову.

Злобные шлепки жестко опустились на нежную кожу, достаточно меткие, чтобы попадать по соску. Я закрыла глаза, выгибаясь к нему дугой. Блядь, да. Вот оно. Это было то, чего я жаждала. Он покрутил соски между пальцами, дразня их обманчивым чувством безопасности, прежде чем возобновить нападение.

— Посмотри на эти сладкие маленькие сиськи, грязная девчонка, — прошептал он. — Теперь они подходят к твоему гребаному платью.

Моя плоть была ярко-розовой в его руках, он крепко сжимал ее, пока я не начала извиваться.

— Больше… пожалуйста.

— Пока нет. На кровать, покажи мне свою красивую белую задницу.

Я встала в позицию, двигая ногами, пока платье не задралось до бедер. Рождер помог задрать его дальше, хорошенько шлепнув меня по заднице. Удар эхом разнесся по комнате. Грубые пальцы пробрались меж моих ног, скользя к моим трусикам.

— Как я и думал, чертовски мокрые.

— Пожалуйста… — прошипела я, жаждая вторжения.

— Ты этого не заслужила, — рявкнул он. Я ахнула, когда он отошел, и не открывала глаз, пока он возился на комоде. Я услышала, как он шлепнул себя по ладони… кожей… кожаный ремень. Он схватил меня за запястья и потянул вверх по кровати, пока не надел наручники. Роджер не был расслабленным, как Кейн, наручники были тугими, цепи натянутыми. Он подтолкнул мои колени под меня, пока моя задница не оказалась в воздухе, заставив стонать, когда спустил трусики вниз по моим бедрам.

— Персиковый гребаный вид с этой стороны. Пора тебе заслужить свое удовольствие.

Не было ни разогревающих шлепков, ни легких касаний ремнем. Роджер перешел прямо к делу, нанеся сильный удар прямо по моим ягодицам.

— Да… блядь…

— Достаточно громко для тебя? — прорычал он, снова ударяя. Это было громко, чертовски громко.

— Сильнее… пожалуйста… — простонала я, покачиваясь назад, когда удары прекратились.

— Грязная гребаная сука. — Он подчинился, осыпая идеальными шлепками, и адреналин подскочил, в ушах зазвенело, дыхание сбилось. Как же мне это нравилось. Роджер наклонился ближе. — Умоляй меня, грязная девчонка, дай этому головорезу понять, как сильно ты меня хочешь.

— Больше… да… пожалуйста…

— Громче. Дай ему, черт возьми, услышать это.

Дерьмо. Я потерялась, двигаясь в ритме… прекрасная боль…

— Пусть он, блядь, услышит тебя, — прошипел он.

— СДЕЛАЙ МНЕ БОЛЬНО! ПОЖАЛУЙСТА, ДА, Я ХОЧУ ЭТОГО!

— Хорошая девочка, — простонал он. — Ты, блядь, примешь их. — Я взвизгнула, когда он засунул в меня свои мясистые пальцы. Блядь. Его стиль. Я извивалась в цепях, когда его большой палец попытался присоединиться к остальным.

— АХ! Дерьмо…

— Ты настолько промокла, что, готов поспорить, он слышит через стену, как ты хлюпаешь. — Он пошевелил рукой, чтобы это продемонстрировать. — Раздвинь колени шире.

Я стиснула зубы и сделала, как он просил, открывая себя для большего. Выгнула спину, меняя положение, пока его жесткие гребаные пальцы не коснулись нужного места.

— ДА! — воскликнула я. — Там… пожалуйста…

— Попал в сладкое местечко, да?! О, черт возьми, да. — Он обхватил свободной рукой мое бедро, нащупывая клитор. — Давай заставим тебя кричать, мать твою.

И он заставил. Эндорфины достигли максимума, унося меня в сабспейс (примеч.: Внутри субкультуры БДСМ словом сабспейс обозначается специфическое измененное состояние сознания партнёра, возникающее вследствие физических воздействий (таких, как флагелляция) и сопутствующих им эмоциональных переживаний. В данном состоянии деятельность коры головного мозга затормаживается, а в кровь выбрасывается большое количество эндорфинов. Субъективно действие эндорфинов проявляется в ощущении восторга, радости, счастья и тому подобных ощущений, потере чувства времени и реальности. Объективно оно определяется снижением психомоторных реакций на боль или другие негативные раздражители. Как и в состоянии обычного транса, внешними признаками могут быть расфокусированный взгляд и расслабленная лицевая мускулатура), пока я дергалась в его хватке. Месяцы разочарования нарастали и затихали, и оставалось только подчинение, только наслаждение — спасительная боль от его руки между моих ног. Я не сопротивлялась, мне было все равно, я раскачивалась взад и вперед, принимая столько, сколько могло мое тело.

— Я должен позвать его, — прорычал он. — Тебе бы это понравилось, не так ли? Он мог бы увидеть, какая ты тугая, какая грязная, как глубоко я погружаюсь в твою возбужденную маленькую пизду.

— ОХ, БЛЯДЬ… Я КОНЧАЮ, БЛЯДЬ, ДА, Я КОНЧАЮ… — Я рассыпалась, дергаясь, извиваясь и издавая стоны, не заботясь ни о чем. Это было все, что мне нужно. Все, чего я хотела.

Не все. Мой мозг пытался удержать мужчину в комнате рядом со мной, человека, чья рука толкалась вглубь меня, но не он толкнул меня через край.

Это был образ Каллума Джексона в дверном проеме.

Наблюдающего за мной.

Желающего меня.

— БЛЯДЬ. БЛЯДЬ. БЛЯДЬ…

— Хорошая девочка.

Я съежилась от звука, издаваемого его пальцами, когда он вытаскивал их. Я была такой мокрой. Еще было больно, очень больно. Я рухнула плашмя на кровать в приятном постсвечении.

— Ты кончил?

— Даже не близко, — ответил он, потянувшись к моим наручникам. Он расстегнул их, освободив меня.

— Что ты делаешь?

— А на что это похоже?

Я в замешательстве уставилась на него.

— Но ты же еще не кончил.

Он улыбнулся.

— Я не отчаянный мужчина, Мисси. Может я и возбужден, но не в отчаянии. — Он наклонился ближе, обдавая дыханием мое ухо. — Ты хочешь не меня, и ты это прекрасно знаешь.

Поймана, раскрыта, унижена и разоблачена. Это было чертовски ужасно.

— Мы все еще можем…

Он погладил меня по волосам.

— Не переживай. Это было достаточно весело, спасибо.

— Черт, Роджер, это так неловко. — Я села, не сводя с него глаз. — Это не то, что ты думаешь…

— Не имеет значения, что я думаю. — Он проверил в зеркале свои очки иотряхнулся. — Просто убедись, что ты знаешь, что делаешь. Это самая контрпродуктивная мера безопасности, которую я когда-либо видел. Я почти боюсь оставлять тебя с ним.

Я поняла, что улыбаюсь.

— Со мной все будет в порядке.

— Надеюсь, что так, Мисси. Может быть в другой раз. — Он поцеловал меня в лоб. — Я сам найду выход. Пожалуйста, спаси меня, если он набросится. Я ценю свою селезенку.

Я затаила дыхание, пока не услышала, как хлопнула входная дверь, и вздохнула с облегчением.

Я не была уверена, нравилась ли мне такая вероятность.

***

Я увидела, что он расхаживал по комнате. Остановился, когда я вошла, глядя темными глазами, пока я включала чайник.

— Не знаю, как ты, а я хочу выпить кофе.

— Не пью горячие напитки.

— Что-нибудь покрепче? Тут есть мини-бар.

Он покачал головой.

Я сделала себе напиток, не торопясь, размешивая молоко и пытаясь подобрать слова. Они давались мне нелегко.

— Спасибо, что пришел. Наверное, это было странно.

— Можно и так сказать.

— Прости, если ты слышал что-то…

— Слышал много.

Мое лицо раскраснелось, наряду с остальными частями тела.

— Прости…

Он подошел ближе и уставился на меня, словно на пришельца.

— Не могу сказать, что понял. Тебе нравится это.

— Это трудно объяснить. Тебе придется попробовать, чтобы понять.

— Он действительно причинил тебе боль? — Его глаза горели темным огнем.

— Не больше, чем мне хотелось бы.

— Я слышал, что он делал. Тебе это понравилось?

— Да, — просто ответила я. — Мне нравится подчиняться, нравится, когда меня берут. Мне нравится терять контроль с мужчиной, который умеет владеть собой. С мужчиной, который знает, что мне нужно.

— И он знает, не так ли?

— Отчасти. — Я посмотрела на него, уставившегося на меня. Я чувствовала румянец на своем декольте, растрепанные волосы, жар между ног. В его глазах был гнев. Он был растерян и качался из стороны в сторону, погруженный в раздумья. Возбужденный. Он был возбужден. Я чувствовала это, чувствовала его.

Он разорвал связь одним пожатием плеч, становясь холодным

— Мы тут закончили?

Я вскочила и потянулась за сумочкой.

— Конечно, ага. Спасибо. — Я пересчитала перед ним банкноты, но он не смотрел. Они были хрустящими и чистыми, только из банкомата, но они ощущались действительно чертовски грязными, когда я передавала их. Он сунул их в карман и надел капюшон.

— Ты не против, если я уйду?

— Ты можешь остаться, — проговорила я. — Прости, я имела в виду, не со мной, я имею в виду, я уйду… — Я взяла себя в руки, осмелившись улыбнуться. — Начну сначала. Номер оплачен, если ты хочешь, можешь остаться.

— Нет, ты в порядке.

Это было подобно прощанию.

Глава 5

Каллум

Я направлялся обратно в Ист-Веил, натянув капюшон на голову и топая по улицам, когда стемнело. Мне необходимо было оказаться дома, в самом тесном, самом дерьмовом месте, которое я когда-либо знал, с его вонью и мусором, и безнадежным гребаным отчаянием. Моя голова была забита, мысли хаотично сменяли друг друга, и во всем этом была виновата она. Софи Хардинг. Ее чулки под этим красным платьем, звуки, которые она издавала, ее сиськи, ее запах. Она так хорошо пахла, совсем не так, как женщины, которых я знал раньше. Она пахла по-другому, стильно. Он так чертовски хорошо пахла.

Наличные в кармане казались грязными. Грязнее, чем все грязные деньги, которыми я когда-либо владел. Мой желудок скрутило. В этом не было никакого гребаного смысла. Она была одной из них, из элитного общества. Одной из тех, кто смотрит свысока на таких, как я. Меня не должны волновать ни она, ни ее грязные гребаные деньги. Она заплатила не для того, чтобы думать, и чертовски уверен, не платила для того, чтобы чувствовать.

Я притормозил, когда добрался до перехода, след из шприцев и мочи вел прямо туда, где мне самое место. Я достал самокрутку, когда перешел на другую сторону и направился по улицам, на которых вырос. Я еще не был готов к встрече с Вик, даже не был готов к встрече с Кейси.

Софи гребаная Хардинг.

Ее чулки под этим красным платьем, звуки, которые она издавала. Ее гребаный запах.

Ее светлые волосы. Блестящие и мягкие на вид. Красная помада.

Намек на ее сиськи, краснеющую белую плоть.

Какие звуки она издавала…

Я достал деньги, пересчитал хрустящие банкноты грязными пальцами. Я не хотел их. Только не от нее. Я хотел вернуть их, сказать ей «спасибо». Спасибо, что вернула мою Кейси, спасибо за молчание, спасибо, что не отправляешь меня обратно за решетку.

Спасибо за все.

Я сунул банкноты как можно глубже обратно в карман. Я взял ее гребаные деньги, был ее гребаной сторожевой собакой в соседней комнате, готовой появиться, если ее любовник немного разойдется.

Ее кусок гребаного мяса. Ее дрянь.

Она была дрянью. Звуки, которые она издавала. Ее распутное гребаное платье. То, как она умоляла.

Блядь. То, как она умоляла.

Я не трахался уже несколько месяцев.

Мой член был твердым, яйца в джинсах чертовски сильно болели. Я нырнул в тень второго здания и сунул руку туда, где нуждался в этом. Так чертовски сильно. Мои яйца были горячими, тугими, отчаянно желающими выстрелить. Мне нужна была киска. Влажная, тугая, горячая гребаная киска.

Ее запах… шикарные духи… и шампунь… и чистая, нежная кожа… и секс…

Я сменил направление, вернувшись тем же путем, что и пришел, и свернул к лавке Эла. Она была закрыта, как и кабак по соседству, но скамейка сбоку была оживленной и шумной — стайка девушек из первого здания с бутылкой дешевой водки. Пара членов банды Блейда шумели с другой стороны улицы, но с ними у меня все хорошо. Знаю их достаточно долго, чтобы быть в нормальных отношениях.

— Ты опоздал, — сказала одна из девушек. — Уже полчаса как закрыто. — Я узнал ее, Джемма Дэвис, ее брата арестовали за поджог.

Я пожал плечами.

— Я здесь не для этого.

Я посмотрел на ее проституток. Среди толпы было несколько симпатичных девушек, одна рыжая, другая с длинными темными косичками. А еще одна, отвернувшись от меня, хихикала с коренастой маленькой шлюшкой с хвостиками.

— Тогда зачем ты здесь, Каллум Джексон? — улыбнулась Джемма Дэвис, слегка подтянув юбку. — Хочешь глотнуть?

Я взял бутылку. На вкус как растворитель.

— Кто твоя подружка?

— Какая именно? — улыбнулась она. Я указал кивком головы, и она закатила глаза. — Так, бля, типично. Лозза, иди сюда. Появился поклонник.

Девушка оглянулась через плечо. Ее светлые волосы были точно такими же, как у Софи Хардинг. Она была полнее, с более толстым носом и темными глазами. Моему члену было все равно.

— Привет, — сказала она. — Я тебя знаю.

— Как и большинство, — ответил я, делая еще один глоток.

— Выглядишь довольно возбужденным. — Она улыбнулась, теребя волосы. Пьяная.

Джемма потянулась за бутылкой.

— И почему ей так везет? Что скажешь, Кал? — Она зажала горлышко бутылки между губами, не сводя с меня глаз, будто делала гребаный минет. У меня сжались кулаки, так и подмывало вонзить бутылку ей в горло. Я снова уставился на блонди, на то, как ее волосы завивались под подбородком.

— Хочешь прогуляться?

Она улыбнулась, изображая невинность.

— Прогуляться? Куда ты хочешь пойти?

— По округе.

Она встряхнула волосами и захихикала над своей подругой с хвостиками.

— Конечно, мне бы не помешало размять ноги. Хотя бы на минуту, да?

— Нечестно, — рассмеялась Джемма. — Возвращайся потом, ладно? Я не люблю быть второй, но для тебя…

Лозза пошатнулась на нетвердых из-за водки ногах. Она была выше Софи Хардинг, но это из-за каблуков. Глупые высокие шпильки, в которых она едва могла ходить. Она покачивалась вместе со мной, взяв меня под локоть, когда мы переходили дорогу.

— Куда мы идем?

— Здесь недалеко.

— Мы можем пойти ко мне, если хочешь. Моя мама будет отсутствовать всю ночь, возможно у нее есть в холодильнике пиво.

Я не сбавлял темп, таща ее за собой, пока она не остановилась посреди дороги, хихикая, как умственно отсталая.

— Господи, попридержи лошадей, ладно? Я не могу угнаться.

Я остановился, повернувшись к ней лицом в свете уличных фонарей. Ее светлые волосы сияли, а лицо было темным в тени.

— Уже почти пришли.

— Я слышала о тебе, Каллум Джексон. Они говорили, что ты грубый… может мне стоит вернуться.

— Иди. Если хочешь.

Она втянула нижнюю губу и уставилась на меня пьяными глазами.

— Говорят, у тебя есть татуировки. Много татуировок. Я хочу посмотреть.

Я обхватил ее, ударив по заднице так сильно, что она прильнула ко мне.

— Я хочу посмотреть на тебя.

— Ага, и где же? — От нее пахло сигаретами и выпивкой.

— Вон там. — Я указал головой в сторону первого здания.

— У тебя есть место?

— Оно мне не нужно.

— У меня в сумочке есть резинка… если ты хочешь…

Я схватил ее за руку. На этот раз она не спорила, просто семенила за мной, стуча своими каблуками по асфальту всю гребаную дорогу. Я повел ее по переулку, притормозив, когда мы добрались до гаража. Они уже стерли мою работу, остался лишь слабый намек на мою благодарностью. Я почувствовал странное облегчение.

— Ладно, и что ты собираешься делать теперь? Поговорим минуту или еще что-то? Нужно было взять с собой водку. — Она была более нервной, уйдя с главной улицы. У гаражей было темно, тусклого освещения хватало только на то, чтобы видеть.

Мне не хотелось разговаривать. Даже думать не хотелось. Мой член пульсировал как ублюдок, изо всех сил стремясь оказаться в пизде. Я повернулся к ней, ведя ее назад к тому же гребаному дверному проему, к которому прижимал Софи Хардинг. Мой член подпрыгнул от воспоминания, дергаясь в моих чертовых джинсах.

— Подожди, — сказала она. — Одну секунду. Мне… Мне нужно пописать… а потом мы можем поговорить… или еще что…

Она сделала шаг в сторону, присев рядом со мной на корточки с грацией гребаной обезьяны. Ее трусики сбились вокруг колен, и она писала как лошадь. Я слышал, как моча льется на асфальт под ней, видел, как она собирается в лужу в полутьме, струится к моим ногам. Моча, сигареты и дешевая гребаная водка. Она была дешевкой, как и я, дешевой и чертовски грязной, как и все остальное в этом мире.

— Почти закончила…

Я не дал ей ни единого гребаного шанса. Потребность вскипела, приводя мои руки в движение. Я в мгновение ока грубо схватил ее за тощие плечи, рывком заставляя встать так быстро, что она пошатнулась назад, цепляясь каблуками за асфальт.

Она взвизгнула, пытаясь восстановить равновесие, но я уже прижал ее. Прижал крепко, гораздо крепче, чем Софи Хардинг. Из ее пизды еще капало, но мне было все рано. Я нашел нужное место, прижав большой палец к ее грязному, пропитанному мочой клитору. Она застонала и раздвинула ноги, для равновесия обхватив мою шею руками.

— Да… ебать…

Она была теплой, влажной и мягкой, чертовски мягкой.

— Ты хочешь этого? — проворчал я.

— Да…

— Проси вежливо, грязная гребаная сука.

— Да… пожалуйста… — стонала она. — Я знаю о тебе… они говорят, ты животное…

Два пальца легко вошли в нее, и я раздвинул их внутри.

— Собираюсь раскрыть тебя.

— Блядь, да…

Она наклонилась за поцелуем, но я повернул голову, прижавшись губами к ее шее. Она схватила меня за волосы и прижала к себе, пока я пробовал ее кожу на вкус. Дешевые духи противно пахли у нее на горле. Я спустился ниже, стаскивая с нее тесный топик. Мягкие сиськи вывались для меня. Соски, как темные пули. Я взял один из них зубами и сильно пососал.

— Да… вот так… — застонала она.

На вкус ее сиська была вкуснее, чем шея. Я втянул ее в рот, член в штанах напрягся, ее дыхание щекотало мою голову. Она дышала часто и неглубоко. Я отстранился, чтобы посмотреть на нее. Судя по тому, что я видел, у нее были красивые сиськи, упругие и бледные. Мне стало интересно, у Софи Хардинг они выглядели так же? Нет, ее будут слаще, меньше. Ее грудь поместилась бы у меня во рту, вся ее сладкая грудь — в моем грязном рту. Да. Я хотел этого. Я хотел ее.

— Так хорошо… — Голос блондинки разрушил мое настроение. Испортил его. Ее влагалище было шумным, чавкающим, как рот с отвисшей челюстью вокруг моих чертовых пальцев. Я засунул еще один, работая над этим грязным маленьким клитором большим пальцем, пока ее рука не оказалась на моем запястье. — Собираюсь кончить… дерьмо…

— Давай, — рявкнул я. Слова того мудака через дверь… его пальцы в сладкой шикарной киске Софи… заставляющие ее умолять, заставляющие ее принимать это.

— Я сейчас кончу… — прошипела блонди. — Да…

Я позволил ей, принимая ее вес на своей шее, когда ее ноги задрожали. Она стонала как пьяная шлюха, которой она и была, рассказывая мне, как это было хорошо, каким чертовски плохим я был, каким гребаным дикарем, трахающим ее тугую маленькую киску своими противными пальцами.

Я не дал ей времени, чтобы отдышаться и успокоиться. Глаза девушки расширились, когда я резко ее развернул и сильно толкнул, прижимая щекой к двери гаража. Моя рука обхватила ее тонкую шею, крепко удерживая.

— Стой, блядь, спокойно.

Я потянулся к ее сумке, порылся в ней пока не нашел резинку. Наконец я освободил свой член, разорвал упаковку зубами и натянул защиту. Она оставалась на месте, прислонившись голыми сиськами к металлической двери, плечи от холода покрылись мурашками. Я обхватил ее за шею и прижал к себе. Она в панике подняла руки, пытаясь освободиться от моей хватки, но я держал крепко. Ее мягкие светлые волосы были под моим подбородком, когда я погрузил свой член прямо в ее влагалище. Я выдохнул в ее волосы, хрипя от облегчения. Она хватала ртом воздух, пытаясь руками разжать мои запястья.

— Не борись со мной, мать твою, — прорычал я.

Я трахал ее жестко, используя как дешевую дырку, какой она и была. Это было так чертовски приятно. Я закрыл глаза, слушая ее отчаянное дыхание, наслаждаясь тем, как она стонет и хрипит в моих объятиях. Она забыла о давлении на горле, убирая руки назад, чтобы дотянуться до меня, сжимая в кулаки мою толстовку, сильнее притягивая меня к себе.

Мои бедра напряглись, яйца подтянулись. Ее киска сжалась, выдаивая меня, и я кончил в нее, выстреливая спермой и ругаясь, как гребаный лунатик, потерянный для всего, кроме ее сладкой, горячей пизды.

Я уронил ее, когда все было кончено, и она потирала шею так, будто я чуть не убил ее, глотая воздух и придавая этому слишком, блядь, большое значение. Удовлетворенная тем, что может дышать, она повернулась ко мне, поросячьи глазки блестели от возбуждения.

— Они не лгали о тебе, не так ли?

Я ничего не сказал, выбросил резинку на землю и убрал член обратно в джинсы.

— Не хочешь пойти ко мне? Мы могли бы выпить пиво и сделать еще один раунд.

Я натянул капюшон, пряча от нее глаза. Холодная волна реальности сильно ударила меня, и я почувствовал себя грязным. Использованным.

Я посмотрел на нее свежим взглядом. Она совсем не походила на Софи Хардинг. Даже близко.

— Мне пора идти, — сказал я. — Я провожу тебя назад.

Она выглядела разочарованной, но не ворчала, протягивая руку, которую я избегал, вместо этого сжимая ее локоть. Я скользнул в тень, как только в поле зрения показались ее друзья.

У нее даже не было возможности попрощаться.

***

Кейси резко разбудила меня. Лаяла, потом скулила, вертелась на месте, ее хвост щекотал мой нос, когда она уходила. Я сел, протирая глаза, чтобы привыкнуть к свету. Желудок заурчал, от запаха тостов у меня потекли слюни.

Вики просунула голову в дверь сарая. Одной рукой она почесала Кейси, а другой протянула мне тарелку.

— Извини, хлеба хватило только на один кусок.

Я с благодарностью взял тарелку. Тост был сухим, почти без масла, но чертовски вкусным. Я бросил корочку Кейси.

— Спасибо, Вик.

Она плотнее затянула халат, протирая сонные глаза. Через заднюю дверь я слышал, как Слейтер во весь голос подпевал мультикам. Она достала из кармана пачку из десяти сигарет и протянула одну мне. Я закурил, сделав ту еще адскую затяжку.

— Сколько сейчас времени?

— Восемь.

Я сунул руку в карман и вытащил пачку купюр.

— Сто пятьдесят, все там.

— Получается, ей можно верить.

Я кивнул.

— Да, можно.

Вики пересчитала купюры, затем засунула в верхнюю часть ночной сорочки и спрятала в лифчик.

— Чего она хотела?

Я пожал плечами.

— Ничего особенного.

— Ничего особенного? За сто пятьдесят? — Она выгнула бровь.

— Просто хотела немного перестраховаться, вот и все. Была встреча.

— Встреча где?

— Просто встретились вместе.

— Просто встретились вместе? Хотела просто несколько услуг, не так ли? Она заставила тебя ее трахнуть или что-то подобное? Сделала маленьким жигало?

— Не неси херню, Вик.

Она докурила сигарету и зажгла еще одну, нахмурилась, явно разозлившись.

— Я думал, ты будешь улыбаться, избавившись от братьев Стоуни.

— Ага, спасибо.

— Что не так? Это Слей? Не давал тебе спать, да?

— Я ждала тебя.

Вина и гнев боролись во мне, нанося старый, добрый удар под дых.

— Я же говорил тебе, что не стоит меня ждать.

— Не спала до трех. Пока ты не вернулся.

— Потом пошел прогуляться. Нужно было развеяться.

— Просто прогулялся?

— Ага, обычная гребаная прогулка.

— Значит не трахался с Лоззой Прайс?

Гнев победил.

— Твою мать, Вик. Facebook? Ненавижу это хреново дерьмо.

— Вчера вечером Джемма Дэвис объявила это в своем статусе. Сказала, что ты, по-видимому, обжимался с ней, целовал ее лицо, а затем трахнул у лавки Али и вернулся к ней за продолжением.

— Facebook полон дерьма.

— Значит, ты не трахался с ней?

— Не у Али, и к ней я тоже не возвращался.

Она посмотрела на стену, в сторону первого здания.

— Не думала, что она в твоем вкусе.

— И какой же он, Вик?

Она пожала плечами.

— Не думала, что тебе нравятся блондинки.

— Она была там, вот и все. — Я встал и вышел на холодный воздух. Глубоко вздохнул, прогоняя сон. Кейси помочилась у калитки, а потом, виляя хвостом, принялась носиться вокруг дома. — Лучше выведу ее, она хочет побегать.

— Вернешься?

— Позже, — ответил я. Только сегодня я не был так уверен.

— Эта Лозза немного похожа на ту Хардинг, ты там не думаешь?

Я почувствовал, как сердце подпрыгнуло. Пожал плечами.

— Не заметил.

— Снова с ней встречаешься?

— С Лоззой? Нет.

— Хорошо. Все равно она заносчивая корова, не люблю ее.

Я открыл калитку, улыбаясь, когда Кейси пулей выбежала. Она ждала в конце дороги, опустившись на передние лапы и поджав хвост.

— Мне пора, Вик. Спасибо за тост.

— Возвращайся не поздно, ладно? Можем посмотреть телек или еще чего.

Ей лучше не тешить себя надеждами.

***

Софи

— Ты слушаешь меня?

Я опустила вилку, повернувшись к отцу. Он снова блеял, и нет, я его не слушала. Жаркое на ужин, конечно, никогда не стоило всего этого дерьма, и все же я была здесь, каждое чертово воскресенье.

— Три месяца, я поняла, — я вздохнула. — Но у меня есть начинания, новое домовладение, я не могу просто взять и уйти. Думаю, что грандиозный выход Хардингов в сверкающий мир шоу-бизнеса просто должен пройти без меня.

— Это не шоу-бизнес, — отрезал он. — Это и театр, и искусство, и культура. Но, конечно, твои начинания в отношении наркоманов и негодяев намного перевешивают все, что мы можем предложить.

— Мне нравится моя работа.

— Оставь это пока, Джордж, — сказала мама. — Только не за столом.

Прекрасная музыка столовых приборов. Я смотрела на родительский сад. Вы никогда не поверите, что это место находится в Лондоне, а не в пригороде. За деньги можно купить практически все, кроме, кажется, приличного семейного общения.

— Ты нам все равно не нужна, — вмешалась Александра. — Теперь «Саусбанк дивелопмент» — мое детище. Общайся с наркоманами сколько хочешь, а я буду якшаться с интеллигенцией. Художники, знаешь ли… и критики, и арт-дилеры, и люди из журнала «Культура». Ты можешь прийти на премьеру и поплакать от ревности.

Будто это когда-нибудь случится. За всю свою жизнь я ни разу не ревновала Александру, несмотря на том, что она была принцессой в башне.

— Не в этом дело, — рявкнул папа. — Это семейный бизнес. Семейный. Мы все должны быть на борту.

Мы не были семейным бизнесом. Семейный бизнес — это слащавая семейная пекарня, или семейная торговля, или еще какое-то подобное дерьмо. Папе же принадлежит «Хардингс Проперти энд Леттингс» — одно из самых крупных агентств недвижимости в стране. На него работает более двух тысяч человек, включая мою высокомерную сестру, так что меня озадачило, почему так важно, чтобы я — паршивая овца Хардинг — тоже была в штате. «Принципы», — сказала мама. Он такой принципиальный. Скорее несговорчивый.

Я вернулась к еде, ковыряясь в горошке, ожидая. Я думала, что у меня получилось, что, может быть, на этот раз он бросит вызов истории и оставит все как есть до десерта, но нет. Конечно же, он этого не сделал.

— Ну, тогда, может быть, пора поговорить об аренде твоей квартиры…

Ох, как же я люблю воскресенья!

***

Трепет неповиновения. Дешевый кайф, надо признать, но, тем не менее, уход из офиса до полуденного брифинга Кристины был именно тем преимуществом, в котором я нуждалась в понедельник утром. Ничто не сравнится с супер важной, совершенно рутинной прогулкой по территории, чтобы начать неделю.

Я вдохнула сырой, холодный воздух скейт-парка Ист-Веил, написав напоминания, чтобы вызвать техобслуживание. Больше шприцев, чем обычно. Должно быть, это был настоящий наркоманский разгром.

Какие-то идиоты разломали скамейки и разбили стекло на автобусной остановке напротив. Дорожный конус был на фонарном столбе, и чей-то старый тренажер застрял сверху. Дайте мне сил.

Эл Браун уже вышел из своей лавки с фиш энд чипс. Он помахал мне рукой, когда я проходила мимо, сметая осколки стекла из дверного проема. На его окнах черными буквами было намалевано «Тупая пизда» — я бы посчитала это ироничным, если бы что-то в этом понимала. Определенно не один из шедевров Каллума Джексона. Я осматривалась, на удивление взволнованная перспективой увидеть один до того, как с ним справится уборка.

Ноги слегка подкашивались, когда я шагнула из переулка к гаражному блоку первого здания, но на этот раз там было пусто, никаких признаков жизни. Еле-еле можно различить верхнюю часть буквы «С», где было послание Каллума. Я обошла гаражи, чтобы лучше видеть, и наступила каблуком прямо в использованный презерватив. Чертовски блестяще. Мой каблук проткнул его насквозь, волоча по асфальту, пока я танцевала джигу, стараясь скинуть с себя грязную вещицу. Ничто так не говорит о романтике, как выброшенный презерватив.

Будто я была той, кто может судить о романтике. По крайней мере, использовалась резинка, ответственный выбор в отношении контрацепции, если не в отношении местоположения. Полагаю, нельзя иметь все сразу.

Я продолжала идти, первое здание манило меня, как ярко-серый маяк.

Я не искала его, определенно, определенно не искала. Он даже не приходил мне в голову, ни разу. Несомненно, он не первый, о ком я подумала, придя в офис. Конечно, он не является фактором, когда речь идет о прогулке по району. Каллум Джексон мог быть где угодно, мне было все равно. Предпочтительно в чужом районе, сражаясь с чужими арендаторами.

Сердце подпрыгнуло при виде серой толстовки, но это был всего лишь подросток, самое старшее лет четырнадцати. Блондин, худенький.

Возвращайся к проклятому владению, Софи Хардинг.

Не знаю, как я обнаружила, что стучу в дверь Ханны Джексон, но ей потребовалась целая вечность, чтобы открыть, бормоча на ходу непристойности.

— Еще и десяти нет, черт возьми.

Я посмотрела на часы.

— Вообще-то уже двадцать минут.

Она посмотрела мимо меня в сторону лифтов.

— Разве тебе полагается приходить одной?

— Это зависит от конкретного случая, — солгала я. — Я подумала, что зайду еще раз, насчет охраны.

— У меня все еще нет нового почтового ящика. — Она сняла с двери цепочку и пошла обратно, чтобы я могла последовать за ней. Я закрыла за собой дверь, приспосабливаясь к вони. Табачный перегар и сырость. Она расчистила место на диване, вывалив на ковер остатки фиш энд чипс. — И решеток на окнах тоже.

— Пятый этаж не считается потенциально опасным для вторжения, во всяком случае, с окон. Это может занять некоторое время, финансирование ограничено.

— Пятый этаж или десятый, это, черт возьми, не удержит его.

— Ваш сын угрожал вам чем-нибудь? У вас был контакт со времени последнего визита?

— Нет, с тех пор, как он вернул собаку. Но это не значит, что он больше не будет меня преследовать. — Она прикурила сигарету, пуская дым в мою сторону. — Зачем ты ему помогаешь?

Кровь отхлынула от лица.

— Прошу прощения?

Она улыбнулась, и под ее изможденным видом я уловила семейное сходство.

— Я не вчера родилась, дорогуша. Люди говорят.

— Я, эм… сделала то, что считала лучшим для животного.

— Какого из них? — Ханна Джексон рассмеялась, откинувшись на спинку дивана, и выпустила в мою сторону новое облако дыма. Я старалась определить ее возврат, полагая, что ей самое большее сорок, хотя годы действительно не были добры к ней. Она была привлекательной женщиной, если бы не морщинистое лицо и запавшие глаза; немного лишнего веса, но он ей шло. Она имела собственную красную пометку в нашей системе, гораздо более низкого класса, чем у Каллума, но тем не менее повод для беспокойства, и все же я не чувствовала такой же угрозы в ее присутствии. Может моя оплошность, а может быть, она не показывала свою худшую сторону утром буднего дня. — Ты не первая и не будешь последней.

— Что, простите?

Она закатила глаза.

— Потерявшей голову от внешности. Он — самая красивая вещь, которую я когда-либо сделала. Его отец тоже был симпатичным.

— Его отец? — Вопрос прозвучал прежде, чем я успела остановить себя.

— За решеткой. Убийство. В Каллуме тоже течет дурная кровь. Родился паршивым.

— Не думаю, что насилие передается по наследству, миссис Джексон. — Я встретилась с ней взглядом, бросая вызов своей собственной системе убеждений.

— Верь во что хочешь, дорогуша. Как я уже говорила, малыш — монстр, и всегда им был. Любит эту чертову собаку, и больше ничего.

Я пыталась скрыть свое отвращение, спрятав его за маской профессиональной нейтральности.

— Я подам еще один запрос на охрану окон, хотя они могу захотеть осмотреть балкон, установить любые точки доступа.

— Он найдет способ подняться наверх, если захочет. В правильном настроении даже заберется по чертовой стене.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы решить вопрос с финансированием.

Она уставилась на меня, на ее лице была странная смесь презрения и восхищения.

— Ты считаешь меня сукой, раз я избавилась от этой собаки.

— Это не моя работа — судить, миссис Джексон.

— Думаю, она была вредной. Не сказать иначе. — Она встала, пробираясь сквозь мусор к двери в гостиную. Она закрыла ее, чтобы я могла видеть заднюю часть. Она была изодрана в клочья и почти полностью уничтожена. Она ткнула пальцем в ковер, чтобы показать мне нити, подранные по краю. — Этой собаке не место в доме, она неконтролируемая. У меня никогда не было собак и никогда не будет. Тай помог мне от нее избавиться, хотя Кал так не считает. Последнее время мы ненавидим друг друга.

— Тайлер Джонс?

— У него свои проблемы, я знаю. Однако, он хороший парень, несмотря ни на что.

Я представила себе Тайлера Джонса, которого видела возле гаражей, Тайлера Джонса, желающего Кейси смерти и бьющего Каллума кулаком в челюсть.

— Опять же, не мне судить.

— Не слушай эту его мерзкую бывшую, Вики Поллок. С тех пор, как я себя помню, у нее было что-то с Калом. Она скажет все, что угодно, лишь бы получить хоть каплю сочувствия. Тай, может, и распустил кулаки, не отрицаю, но эта маленькая сучка сама напросилась на это.

Я знала о Вики Поллок, живущей на первом этаже второго здания, матери-одиночке с маленьким сыном Слейтером, которая уже состояла на учете социальной службы. У нее была прямая связь с экстренными службами в рамках судебного ордера, который она получила против Тайлера Джонса. Я видела ее досье, встречалась с ней много раз во время моих первых визитов к ней. Я изо всех сил старалась поверить, что женщина в ее положении будет напрашиваться на такого рода насилие, но в данном случае решила держать рот на замке. Пульс участился, в животе появилось беспокойство. Глупое, нелепое чувство.

— А сейчас они вместе? Ваш сын и Вики Поллок? — Я подняла свой планшет. — Справочная информация по делу о финансировании.

— Не у того спрашиваешь, милочка. Без понятия. Хотя сомневаюсь в этом. — Я почти видела, как у нее вращаются шестеренки. — Но опять же… для финансирования… Думаю, он мог бы быть с ней. Она тоже будет враждебно настроена по отношению ко мне… моя дружба с Таем… они оба могут охотиться за мной.

— Я приму это во внимание. — Я встала, чтобы уйти, улыбаясь так вежливо, как только могла. Я вышла в коридор, страстно желая подышать свежим воздухом. В дальнем конце комнаты была открыта дверь, за которой виднелась спальня, стены которой пестрели множеством цветов и линий. Я бессознательно сделала шаг вперед, стараясь рассмотреть получше.

Ханна Джексон проследила за моим взглядом.

— Комната Кала, хотя он редко бывал здесь. — Она прошла дальше и щелкнула выключателем. — Все собираюсь закрасить это. Думаешь, я смогу получить финансирование на декор? Для каких-нибудь магнолий?

Я присоединилась к ней, делая вид, что размышляю. Стены были живыми; невероятные, яркие сцены ужаса сталкивались друг с другом. Портрет Каллума Джексона, скорчившегося в углу в окружении пламени. Городской пейзаж в серых и черных тонах, превращающийся в безумный закат. Некоторые участки стены были гораздо более примитивными, каракули ребенка, скорее всего. Нецензурная брань неровными буквами, лица с испугом в глазах.

— Это просто нечто.

— Не могла остановить его. Он будет рисовать всем, что сможет достать его маленькая вороватая задница. Однажды, когда я забрала у него маркеры, он рисовал собственной кровью.

— Он учился этому? В школе?

— Никогда не ходил в чертову школу. — Она подожгла еще одну сигарету, и ее лицо осветилось от пламени. — Расскажу тебе смешную историю. Когда Кал был совсем ребенком, ему было, наверное, восемь, он связался со старым Джимми Рэнделом из Веил Паради. Ему там нравилось, он ходил туда годами и изучал всю эту чертову живопись из баллончиков. Как бы то ни было, однажды он приходит домой, возвращается ко мне и Рику — моему бывшему, — мы как раз смотрели какой-то ситком, и он садится и очень серьезно говорит: «Эй, мам, я собираюсь в художественный колледж». Весь такой чертовски довольный собой. Говорит: «Джимми говорит, что я хорош, говорит, что я могу стать художником». — Она кашлянула от смеха, изображая истинное веселье. — Мы с Риком чуть не обоссались, правда. Художественный колледж! Чертов колледж искусств! Будто такой ребенок, как он, когда-нибудь сможет поступить в чертов колледж искусств. Я сказала ему, сказала: «Не будь таким тупым, чертовым педрилой. Только гребаные шикарные придурки и педики ходят в чертов художественный колледж. Кем ты себя возомнил, черт возьми? Леонардо чертовым Ван Гогом или еще кем?»

Мой желудок скрутило от ужаса при виде бессердечной дрянной матери передо мной.

— И что он на это ответил?

Она издала утробный смешок.

— Ничего особенного, глупый маленький говнюк. Умчался в бешенстве, выкинул все свои маркеры с балкона. Мы целую вечность называли его маленьким Леонардо-сказочником. В конце концов, Рику пришлось хорошенько выпороть его, чтобы тот перестал дуться.

Я уставилась на стену, пытаясь расшифровать сцены столкновений.

— Как по мне, выглядит довольно неплохо.

— Как скажешь, — рассмеялась она. — Попробуй спросить копов, что они думают о его искусстве, за которое его арестовывали чаще, чем он обедал.

Я заставила себя уйти, пока еще могла держать язык за зубами.

— Я свяжусь с вами в ближайшее время, когда подам документы.

— Проследи, чтобы мне поставили решетки на окна, ладно? Не хочу, чтобы он сюда забрался.

Я не ответила, уже направившись к выходу. Я и так была здесь дольше положенного. Рука уже была на засове, когда дверь распахнулась, и я с глухим стуком ударилась спиной о стену. Я успокоилась, потрясенная тем, что смотрю прямо в лицо скоту. Вблизи орел на его голове казался еще уродливее, а глаза были опухшими и покрасневшими. Слишком много травки и, вероятно, чего-то еще.

— Эй, Тай, я получу решетки на окна. Мисс «как там ее» как раз уходила. Подготовит все документы.

Тайлер Джонс смотрел на меня сверху вниз, в его глазах не было ничего, кроме яда.

— Значит, собака не сдохла, черт возьми.

— С собакой все в порядке, спасибо, — сказала я неожиданно для себя.

Он шагнул к Ханне, и я заметила, как она улыбнулась ему. Господи помилуй, черт возьми. Он обнял ее за плечи.

— В следующий раз, когда я выбью из него все дерьмо, я обязательно дам тебе знать. Ты можешь прийти посмотреть еще раз, позаботиться о ранах любовничка, когда я с ним закончу.

Ханна хлопнула его по бедру.

— Осторожнее, Тай, она из управления жилищного хозяйства.

— Я знаю, кто она. Это написано у нее на лице. Она здесь не из-за этого гребаного управления.

— До свиданья, миссис Джексон.

Я выскочила из этой грязной маленькой дыры так быстро, как только позволили ноги, и остановилась только у главного входа, чтобы перевести дыхание. Начался дождь, моросящее серое небо никак не влияло на внешний вид этого места. Я прислонилась спиной к стене, прячась под крыльцом, ожидая, когда стихнет ливень, без пальто и без зонтика я действительно была не подготовлена.

Я осматривала Ист-Веил. Глядя мимо гаражного блока в сторону второго здания, гадала, где же сейчас дикарь. Был ли он где-то в сухости? Отсиживался с Кейси, Вики Поллок и ее бедным маленьким малышом? Может, они смеялись вместе с ней, смеялись надо мной и его дурацкой работой охранником? Эта мысль причиняла гораздо больше боли, чем следовало бы.

Дождь прекратился через несколько минут, но удерживал меня достаточно долго, чтобы ответить на мои вопросы. Поскольку, как только я решила двигаться, несколько других людей тоже начали идти.

Каллум Джексон появился из тени здания номер два, подняв капюшон и шагая к гаражам. Я видела его достаточно хорошо, чтобы от свирепости в его взгляде у меня перехватило дыхание, но на этот раз он меня не видел.

И он не заметил, как я последовала за ним.

Глава 6

Каллум

Триста фунтов — чертовски много для нас с Вик. Могли бы прокормить нас в течение гребаных недель, обеспечить новой одеждой, приличной обувью и прочим дерьмом. На триста фунтов я смог бы купить всю краску, в которой нуждаюсь, и купить Кейси нормальную еду. И было так чертовски хреново отдавать их Стоуни.

Я бы сказал им, чтобы они заткнулись, отвалили и оставили Вики в покое, но они только прикончили бы меня. Сначала меня, потом ее. Такие люди, как они, не церемонятся.

Я сказал Вики, чтобы она оставалась дома, заперла чертову дверь и предоставила мне разобраться с ними. Ровно в одиннадцать, сказали они, и я выбрал место встречи. Гаражи тут такие тихие, знаете.

Я подозвал к себе Кейси, и она держалась рядом, в ее глазах была игривость, когда я завернул за угол. Я видел, как через дорогу приближались Стоуни, но не поднимал голову, пока они не сократили расстояние. За деньгами пришел Трент Стоуни, а пара его парней стояла позади него. Один — большой старый мудак, громила. Другой — маленький, тощий, с противными глазами. Они оба были упакованы. Ножами, это уж точно, если не пулями. Кейси они не нравились, она, ощетинившись, держалась позади, низко к земле.

— Что у тебя для меня?

— Три сотни.

— Я сказал минимум три сотни.

— Все, что у меня есть. — Я отдал их, и мне было чертовски больно смотреть, как этот ублюдок пересчитывает деньги.

Его пальто было из дорогой кожи, на пальцах побрякушки. Золото, без сомнения. Он сунул деньги во внутренний карман.

— Значит, придется обойтись этим, не так ли? В это же время на следующей неделе.

— На следующей неделе? — Я не могу скрыть ярость в глазах, чертову панику.

— Ага, неженка, на следующей гребаной неделе. Они набили тебе мозги ватой, когда ты был в тюряге?

— И сколько же?

— Пять. Эти три только разжигают интерес. Эта маленькая шлюшка должна считать, что ей повезло. Обычно мы не договариваемся.

Я проверил парней за его спиной. Я никак не смогу одолеть их, даже с преимуществом внезапности.

— Мы не сможем собрать пять, Трент. Клянусь тебе.

— Тогда может эта маленькая шлюшка сама придет и скажет мне об этом, вежливо попросит.

Мне хотелось стереть ухмылку с его гребаного лица.

— Я достану все, что смогу.

— И какой мне от этого толк?

— Я верну долг, Трент. Он теперь на мне. — Стук сердца отдавался в кулаках.

— Мое доброе отношения не продлится долго, неженка. Этот кредит просрочен. Может быть, мне стоит пойти поговорить, а? Пусть она знает, что поставлено на карту.

Он собирался уходить, махнув головой своим приспешникам, но в мгновение ока я оказался у него перед носом, мешая ему.

— Отвали от нее, Трент, ладно? Как я уже сказал, долг теперь на мне. Ты получишь свои гребаные деньги.

Придурок улыбнулся и хлопнул меня по плечу.

— Хороший мальчик. Похоже у нее тугая киска, да? Буду иметь это в виду.

Я отступил в сторону, пропуская его. Слова кончились, надежда кончилась, все кончилось. Прежде чем перейти улицу, он обернулся, и на его самодовольном лице появилась легкая улыбка.

— Послушай, Джексон, в тебе есть искра. Дай мне знать, если когда-нибудь захочешь поработать с моими парнями, может быть, мы придем к какому-нибудь соглашению.

Мои кулаки дернулись от злости и в то же время от отчаяния. У Стоуни были девушки и наркотики. Отвратительная сцена. Отчаянные проститутки, готовые на все ради героина. Стоуни были жестоки, во всем, — отрезали носы, уши и все остальное, что, по их мнению, могло послужить верным сигналом. Мокрый нос Кейси на моем запястье вернул мне здравый смысл. Мне нужно было держаться подальше, ради нее. Я отрицательно покачал головой.

— Нет, спасибо, Трент. Это не для меня.

— Как хочешь. В это же время на следующей неделе, не опаздывай.

Я бы и не опоздал.

Я не был таким уж идиотом.

***

Я пошел обратно другим путем, направляясь в противоположную от Стоуни сторону. Мы так радовались, я и Вик. Теперь все было напрасно. У меня не было денег на телефоне, чтобы позвонить Джеку Уиллису и взять работу по доставке. Позже мне придется поехать туда лично, но ему это не очень понравится. Кейс поскакала вперед, радуясь так же, как и я, что оказалась вдали от этих придурков. Она подняла нос, высоко задрав хвост, время от времени оборачиваясь, чтобы убедиться, что я следую за ней. Черт возьми, теперь мне нужно сообщить новость Вик.

Я притормозил, чтобы свернуть косяк, и тут услышал их. Шаги в переулке позади нас. Кто-то остановился вместе со мной, что означало только одно.

Похоже, Трент был не очень доволен своими тремя сотнями. Я прикинул, кого бы он послал за мной. Оставалось только надеяться, что тот, кто крупнее, медленнее побежит и больнее упадет. Я рванул вперед, сворачивая направо к соединительной тропинке. Кейси сменила курс вместе со мной, и я пытался отогнать ее с пути, махая руками. Тропинка вела к каким-то заколоченным магазинам, и я спустился по ней в малоизвестный переулок, который вел к мусорным бакам за вторым зданием, и не более того. Кейси, навострив уши, легла в дальнем конце, когда поняла, что мы остановились.

Я ждал приспешника Стоуни, сжав кулаки и чувствуя прилив адреналина. Мне нужно было быстро схватить его, сбить с ног и хорошенько отделать. Мозг бешено работал, но я все отбросил. Нет времени беспокоиться о том, что будет дальше, нет времени планировать. Его шаги отдавались гулким эхом, неуверенные и легкие. Дерьмо. Должно быть это тот парень, что поменьше ростом, больше похожий на прыгуна, и его труднее поймать.

Кейси начала скулить, и я шикнул на нее, чтобы она на хрен заткнулась. Шаги стихли, я затаил дыхание и приготовился, решив, по крайней мере, дать хороший бой. Он начал идти, приближаясь, шаги стали громче, сокращая расстояние. Эхо было звонким, дребезжащим… странным.

Каблуки.

Мой преследователь был на гребаных каблуках.

Я бросился на тропинку с поднятыми и готовыми к бою кулаками, оскаленными зубами и широко открытыми глазами.

Софи Хардинг вскрикнула и бросилась назад, зацепившись каблуком за выбоину и тяжело упав на свою хорошенькую попку. Ее бумаги рассыпались, упав в лужу, как огромное конфетти.

Мы смотрели друг на друга, тяжело душа.

— Господи Иисусе! — взвизгнула она. — Ты меня до смерти напугал!

— Я мог, черт возьми, убить тебя. — Я все еще был на взводе, пропитан адреналином, мышцы чертовски горели. — Какого хрена ты здесь делаешь?

Она схватила бумаги, мокрые бланки смешались в один большой беспорядок.

— У меня инспекция недвижимости. Ну, знаешь, делаю свою работу.

— И что ты должна была инспектировать? — усмехнулся я.

Она неопределенно махнула руками.

— Здесь. Вокруг.

— Вокруг мусорных баков второго блока? А если, блядь, серьезно?

Она вскочила на ноги и обернулась, чтобы посмотреть через плечо.

— Черт побери, я вся промокла.

— По крайней мере, ты цела и чертовски невредима. Сначала я говорю кулаками, потом ртом.

— Мило.

— Зато правда. — Мои руки все еще тряслись. Я полез в карман за сигаретой и прислонился к стене, чувствуя, как мое сердце замедляется. Я свистнул Кейси, и она подбежала, прыгая у моих ног, будто я не видел ее всего пять секунд назад. — Почему ты преследуешь меня?

— Я не преследую, — солгала она.

Я свернул сигарету.

— Как скажешь.

— За кого ты меня принял? Одного из тех парней позади?

Я прищурился и уставился на нее.

— Ты когда-нибудь занимаешься своими гребаными делами?

— Это мой участок, — отрезала она.

— Ага, ну а это моя жизнь.

Она стояла молча, и я тоже, позволяя напряжению немного ослабнуть. Кейси с любопытством смотрела на нее, подергивая хвостом, будто еще не решила окончательно. Софи смотрела в ответ, выражение ее лица смягчилось.

— Она выглядит лучше.

— Ей лучше, спасибо.

Она опустилась на корточки и протянуларуку.

— Привет, Кейси…

Кейси не знала, что делать. Она посмотрела на меня, и я кивнул, разрешая подойти к женщине, которая спасла ее пушистую задницу. Кейси понюхала руку Софи, потом завиляла хвостом, довольная тем, что Софи — одна из хороших ребят.

Софи Хардинг улыбнулась своей очаровательной улыбкой.

— Она прибавила в весе.

— Немного, да.

— Это хорошо.

Я смотрел, как она поглаживает собаку маленькими нежными пальчиками.

— Почему ты следила за мной?

Она пожала плечами, продолжая смотреть на Кейси.

— Видела тебя возле гаражей.

— Значит, пришла вынюхивать?

— Хотела убедиться, что ты в порядке… после выходных.

Я закурил.

— Никому не говорил, если тебя это так волнует.

— Это не так.

Кейси подскочила, чтобы лизнуть Софи в лицо, и она улыбнулась, почесав ее за ушами. Это заставило меня странно себя чувствовать внутри — горячим и взволнованным. Я смотрел на нее, покуривая самокрутку, на шикарный маленький костюм, на чистую белую блузку. Она выглядела такой свежей, такой правильной. Она не принадлежала этому месту. Ей здесь не место, со мной.

— Зачем ты это делаешь? Эту дерьмовую работу?

Она посмотрела на меня мягким взглядом.

— Чтобы изменить ситуацию.

— Здесь ситуацию не изменить. Место гнилое.

— Ты всегда можешь изменить ситуацию, если тебе не все равно.

— Не знаю насчет этого, — я слегка улыбнулся. — Будь осторожна, управляющая по недвижимости. Я почти избил тебя как следует.

— Те парни. Ты дал им денег. Почему?

Я нахмурился.

— Не важно.

— У тебя неприятности? — Выражение ее лица было доброжелательным, но все равно меня это бесило. Я проигнорировал ее, глядя поверх головы, пока она не встала на ноги. — Отлично. Извини, что беспокоюсь.

Она похлопала Кейси на прощание и пошла обратно тем же путем, каким пришла, вся такая надменная и сердитая. На этот раз я был тем, кто последовал за ней и схватил за руку, поворачивая ее так быстро, что она потеряла равновесие и упала на меня, ударившись о мою грудь, когда Кейси кружила вокруг нас.

— Я не связан с этими придурками, не хочу иметь с ними ничего общего, — отрезал я. — Просто помогаю подруге, вот и все.

Она не шевельнулась, не отстранилась. Она снова пахла так хорошо, так чертовски чисто. Это заставило меня чувствовать себя куском дерьма, все еще в той же потрепанной одежде с выходных, которую давным-давно нужно было постирать.

— Подруге?

— Ага, приятельнице.

— Твоей девушке? Вики?

На ее щеках появился румянец, такой же, как в том гостиничном номере.

— У меня нет девушки. Вики — моя приятельница.

Ее глаза блестели, зрачки были большими.

— Ты снова пойдешь со мной? — прошептала она.

— А?

— В отель… Я заплачу тебе, как и в прошлый раз.

Мой мозг говорил, черт возьми, согласиться, но сердце было не так уверено.

— Не знаю.

— Все будет как в прошлый раз, обещаю. Я могу расслабиться, когда ты рядом…

— Тот же парень?

— Скорее всего.

Я отстранился от нее, придерживая за плечи, пока она не обрела равновесие. Я хотел сказать «нет», сказать ей, чтобы она отвалила и нашла другого болвана, чтобы сидеть и слушать, как ее трахают, но не мог сделать этого. Вики нужны были наличные.

— Когда?

— В субботу. Там же.

Я вздохнул, признавая свое поражение.

— Ладно, да.

Она улыбнулась, чертовски счастливая. От этого мне стало тошно.

— Увидимся там.

Она ушла прежде, чем я успел передумать.

***

Горячая вода была так приятна на моей коже. Я быстро намылился, чтобы сэкономить электричество Вик, но задержался еще на минуту, просто чтобы насладиться теплом. Она приподняла бровь, убирая мою одежду в стиральную машину, и в воздухе повисли тяжелые вопросы. Теперь все сушилось на радиаторе. Вещи все еще выглядели дерьмово, но, по крайней мере, были чистыми. Я вышел, обернув розовое полотенце Вики вокруг бедер и вытерев пар с зеркала.

Моя щетина была скорее бородой, чем легкой тенью. Я порылся в шкафу, пока не нашел лезвие, чтобы подстричь ее.

— Ты ведь не взял мои ножницы, правда? Я использую их для своей киски, — рявкнула Вики с лестничной площадки.

Я приоткрыл дверь.

— Надеюсь, не подхвачу твоих вонючих чертовых мандавошек.

Она шлепнула меня по руке.

— У меня их нет, большое спасибо, Каллум Джексон.

— Поверю тебе на слово, — улыбнулся я.

Вики не сводила с меня глаз, следя за линией волос, спускающейся от моего пупка.

— Куда она тащит тебя на этой неделе? В чертов «Ритц»?

Я пожал плечами

— Куда бы она ни пошла, она платит.

— Жаль, что тебе нужно идти, Кал. — Она сложила руки на груди. — Она что-то типа охотницы. Вероятно, в поисках траха.

— Сомневаюсь. Вероятно, я не ее тип.

— Но она твой, не так ли? Теперь ты любишь блондинок.

Я снова подошел к зеркалу, разглядывая свое отражение. Может быть. Я взял дезодорант, побрызгал подмышки, пока она наблюдала.

— Это работа. Стоуни хотят получить свои деньги.

Она вошла и закрыла за собой дверь.

— Прости меня, Кал, за все это.

— Мы друзья, да? Мы присматриваем друг за другом.

— Друзья. Да. — Ее улыбка была печальной. Ненавижу эту улыбку. Я потянулся мимо нее за одеждой, но она даже не пошевелилась, чтобы уйти. — Когда все закончится, может быть, мы с тобой сходим к Скотти, сделаем еще тату.

Я повернулся к ней спиной, указывая на свое плечо.

— Хочу изображение Кейси вот тут. Собираюсь нарисовать. В стиле трайбл (примеч.: Это однотонный, обычно чёрного или серого цвета, геометрический узор. Своё начало стиль тату Трайбл берут в зарисовках Океании и цивилизации Майя, у племён Африки. Это был символ связи души с телом. Эти узоры с разнообразными изгибами широко распространены в современном множестве татуировок).

— Мило. — Она опустила свой топ, слишком оголив свои сиськи. — Мне нужно кое-что здесь. Нарисуй мне что-нибудь, ладно?

— Ага. — Я натянул футболку через голову, затем быстро надел джинсы, показывая ей свою задницу, но не более того. — Мне пора, Вик. Не хочу опаздывать.

На выходе я схватил свою толстовку.

— Ты хорошо выглядишь, Кал, — улыбнулась она. — Увидимся позже.

Живот скрутило. Чувство вины.

— Не, Вик, не жди меня. Не знаю, как долго пробуду там. — Я притянул ее к себе и взъерошил волосы. — Присмотри за Кейс, ладно?

Она обняла меня, обхватив руками ребра.

Я чувствовал себя чертовски напряженно, потому что отстранялся.

***

Софи

Я быстро шла в сторону отеля, мысли путались. Мой чемодан с грохотом катился по тротуару, так что было чертовски очевидно, куда я иду.

Интересно, он уже там, наблюдает? Всю неделю я думала о нем. Буквально всю гребаную неделю. Его глаза, когда он выскочил из тени, были такими дикими, будто он хотел разорвать меня на части. Он мог бы в мгновение ока свернуть мне шею, швырнуть на землю и вышибить из меня все дерьмо. Или швырнуть меня в стену и… и… трахать меня… действительно чертовски грубо.

Я была официально безумна. Даже Рэйвен так сказала. Я улыбнулась при воспоминании о том, как она за бокалом вина распутывала клубок Роджера-Каллума.

Позволь мне все прояснить. Ты используешь Мистера Опасного, чтобы заманить Мистера Супер-гребано-опасного? Ты сошла с ума, детка. Проследи, чтобы это дело не закончилось не тем видом слез.

Она знала, куда я направляюсь, и под страхом смерти выуживала из меня обещания, что я дам о себе знать, когда все закончится. Записала адрес, время и даже заглянула в профиль Роджера в Edgeplay на своем телефоне. Она сказала, что будет в Explicit, телефон рядом, и у меня тоже он должен быть рядом, если у меня есть хоть капля здравого смысла.

Роджер настоял на еще одной сессии со своими не совсем игровыми требованиями после провала в прошлый раз. Я предложила ему умолять, и он без сомнения доведет меня до этого. Он сказал, что я задолжала ему хорошо проведенное время. Я представляла, что он хорошенько отшлепает меня.

Я ждала у главного входа, обводя взглядом Кенсингтонские сады. На этот раз Каллум Джексон подошел не с той стороны. Он вышел из тени сбоку здания, без предупреждения возвышаясь надо мной.

— Спасибо, что пришел. — Мой голос был слишком ярким и слишком профессиональным.

— Та же сделка, да? Мы поднимаемся, он приходит.

— Да. Та же сделка.

Он вошел первым, осторожно пробираясь прямо к лифтам. Я наблюдала за ним, пока регистрировалась. Ему было так неуютно в этом месте. Не могу сказать, что на его месте я чувствовала бы себя иначе.

Мы молча поднялись на лифте, я отрыла дверь нашего номера. Он отнес чемодан в спальню, потом медленно прошелся по номеру, глядя куда угодно, только не на меня.

Я скинула пальто, желая, чтобы он просто посмотрел на меня. Я оделась, чтобы произвести впечатление… произвести впечатление на Роджера, произвести впечатление на него… Я даже больше не была уверена. Мое платье задралось высоко, едва прикрывая задницу. Я разгладила его, проверяя, на месте ли подтяжки. На этот раз я выбрала фиолетовый, глубокий, темный латекс, с подтяжками спереди. Я была счастлива в своей квартире, счастлива, что выгляжу так, как надо, и что, может быть, этого будет достаточно, чтобы произвести впечатление. Наконец взгляд Каллума остановился на мне.

— Я хорошо выгляжу? — как бы невзначай спросила я.

— Он тебе нравится, да?

— Нет. Ну… не в том смысле.

— Тогда зачем ты здесь?

— Из-за боли, — просто ответила я. — Его руки нравятся мне гораздо больше, чем он сам.

— Достаточно честно.

Каллум направился к двери, когда Роджер постучал. Он преграждал путь, казалось, целую вечность, свирепо глядя на него, прежде чем отступить в сторону. Роджер бросил на меня взгляд, подняв брови, прежде чем направиться прямо в спальню. Выражение его лица было жестоким, костюм уже обтягивал эрекцию.

— Раздевайся, — сказал он. — Полностью.

Я потянулась к первой пряжке, двигаясь как можно грациознее, но он покачал головой.

— Там.

— Прости?

— Ты слышала меня. Я хочу, чтобы ты пошла туда, сняла с себя всю одежду и вернулась голой. Обнаженной.

— Не говори глупостей, — прошипела я. — Там Каллум.

Он ухмыльнулся.

— Следуй указаниям, милая. Я хочу, чтобы он увидел, какой нежной гребаной плотью я наслаждаюсь. Возможно, на прошлой неделе у него и были козыри, но сейчас второй раунд.

— Ну же, Роджер, сыграем в другую игру… — Я запнулась. — Я станцую стриптиз, все, что захочешь.

Выражение его лица не смягчилось.

— Я сегодня главная прима, и я хочу, чтобы этот неудачник знал об этом.

Дерьмо. Сердце бешено колотилось, желудок сводило судорогой. Я подумывала о том, чтобы все отменить, уступить и оставить их обоих наедине. Я могла бы пойти в Explicit, перепихнуться с Кейном и выпить коктейль с Рэйвен. Ну и что, что он не так силен в связывании? Может, лучше играть с дьяволами, которых знаешь.

Роджер ждал, непоколебимый. Моя рука дрожала так сильно, что я едва смогла повернуть дверную ручку.

Каллум стоял, прислонившись к дальней стене, и смотрел прямо на меня. Я с трудом выговаривала слова, а когда все же произнесла, они были слабыми и отрывистыми:

— Прости… я, эм… Роджер хочет, чтобы я… — Я повернулась к нему спиной, бросив быстрый взгляд через плечо, и начала раздеваться. Его глаза широко раскрылись, дикие, точно такие же, как в переулке. Я продолжала раздеваться, расстегнув достаточно пряжек, чтобы мое платье упало на пол. — Просто отвернись или еще что.

Он не отвернулся. Я чувствовала на себе его пристальный взгляд, обжигающий мне спину. Я расстегнула пояс для подвязок, отбросила его в сторону, затем сняла туфли и стянула с ног чулки. Трусики были сняты последними. Затаив дыхание, я стянула их вниз, дрожа, как осиновый лист, затем быстро собрала всю одежду и бросила ее на стул. Я изо всех сил прикрывалась руками — поистине жалкая попытка скромничать.

— Прости, Каллум… Я действительно сожалею об этом.

Я бросилась обратно в спальню, шипя от возмущения, и закрыла за собой дверь.

На лице Роджера появилась самоуверенная полуулыбка.

— Как я и думал.

Он закончил доставать игрушки из моего чемодана.

— Что?

— Хотел бы я, чтобы ты возбудилась, раздеваясь передо мной.

— Я его почти не знаю.

— Меня ты тоже почти не знаешь. — Он размахивал флоггером. — Очнись, наконец, милая. Ты чертовски мокрая для него. Думаешь, я не понимаю, что меня дурят?

Я наблюдала за флоггером, и кожу покалывало в предвкушении.

— Тогда накажи меня… — прошептала я.

— Это я и намерен сделать. — Он сократил между нами расстояние, развернул и прижал к двери. — И он услышит это.

Флоггер в руках Роджера был ужасен. Он замахнулся сильно, быстро, обвивая хвостами мои ребра, чтобы ужалить нежную кожу. Я приняла это, все, дыша сквозь боль и раскачиваясь на пятках. Закончив, он прижался ко мне, сильно шлепая по заднице тяжелыми ладонями. От силы удара дверь задребезжала, и я застонала, прижавшись к дереву.

— Держу пари, ты хочешь, чтобы он был здесь. Его покрытый струпьями член в твоей дырке. Он, наверное, разорвет тебя на куски, как животное, и будет трахать до крови. Может быть, мне стоит позвать его, позволить ему трахнуть тебя. Может быть, мы могли бы разделить тебя, он и я, много дырок, хватит на всех.

— Блядь, Роджер… просто, черт возьми, ударь меня…

— С превеликим гребаным удовольствием, милая.

Он ударил меня со всей силы, и я застонала от ожога — великолепное покалывание кожи, когда его ладони окрасили меня в розовый цвет. Его тяжелая рука лежала на моих лопатках, крепко прижимая меня к двери, дребезжащая задвижка была единственным барьером между мной и дикарем в соседней комнате. Мои сиськи плотно врезались в деревянную конструкцию, дверной косяк скрипел с каждым ударом. Роджер упал на колени, с вожделением смотря на мои ягодицы. Я извивалась, когда он раздвинул их, уткнувшись носом меж моих бедер.

Это было отвратительно. Грязно. Я чувствовала себя грязной.

— Сделай мне больно, Роджер… снова флоггером, пожалуйста…

Он поднялся на ноги и прижался губами к моему уху.

— Больше никакой порки, милая. Скажи, что хочешь меня.

— Я… просто… продолжай, Роджер, пожалуйста…

— Ты грязная чертова динамщица.

— Я хочу боли…

— На этой неделе я не уйду с синими яйцами. Я отдал двести фунтов за этот чертов номер. Горячая, мокрая пизда — единственная валюта, которую я приму. — Его смех был мрачным.

Реальность подняла свою уродливую гребаную голову и подошла, чтобы укусить меня. Рэйвен была права. Использовать Мистера Опасного для приманки Мистера Супер-гребано-опасного было глупым, хреновым планом. Я была так занята мыслями о Каллуме Джексоне, что даже не подумала о садисте, который был со мной в комнате. Я не думала, действительно ли я хочу его член в моей заднице, в моей киске — где бы он, блядь, ни захотел.

Я не хотела этого.

Я не хотела его.

Так почему же я все еще чертовски возбуждена?

Я посмотрела на него через плечо, живот скрутило, когда я увидела его кривую улыбку.

— Дай мне эту сладкую сочную пизду, грязная сучка.

Я слышала, как он расстегивает ремень, шурша карманами. Разрыв пакетика, ворчание, когда он шлепнул своим членом по моей заднице. Я попыталась толкнуть его назад, но он не сдвинулся с места.

— Роджер… я не…

— Ты да… — Его член был скользким в расщелине моей задницы. — Ты хочешь этого, Мисси. Мы оба это знаем.

— Он рядом… Я могу позвать…

Рот Роджера на моей шее, член у моей щели.

— Прими то, что дают, как хорошая девочка. Я знаю, что тебе нравится это дерьмо… ты же сама говорила, помнишь? Мне нужен парень, который просто возьмет меня… парень, который не боится брать то, что хочет, когда хочет.

Я вздрогнула, вспомнив, какой горячей казалась эта идея с вибратором у моего гребаного клитора.

Я сжалась от его вторжения, отворачиваясь от влажного языка в моем ухе.

— Это была фантазия, Роджер…

— Открой мне эту горячую щелку, грязная девчонка.

Я прижалась к двери.

— Я могу позвать его…

— Я тут главный. — Он обнял меня за бедро, сжимая мой клитор. Мои колени дрожали, тело предавало меня. Мои ноги раздвинулись для него всего на пару сантиметров.

Голова шла кругом. Я всхлипнула, ненавидя себя за то, что хотела этого.

— Позови его, милая. Позови его или дай мне свою грязную маленькую дырку…

Я задыхалась, охваченная метаниями.

Но это не имело значения.

Решение было принято за меня.

***

Каллум

Они оба отлетели к чертовой матери. Этот ублюдок, Роджер, отлетел дальше, рухнув спиной на кровать с балдахином — штаны были вокруг его гребанных лодыжек, член подпрыгивал. Его очки упали на пол, прежде чем он успел их поймать. Софи лежала на заднице, потирая лоб в том месте, где в нее врезалась дверь, но у меня не было времени думать об этом прямо сейчас.

Я в мгновение ока оказался на нем, нанеся сильный удар прямо в скулу. Я хорошо к нему приложился, а потом и еще раз, хрустя костяшками пальцев о его гребаные зубы. Он поднял руки, визжа, как гребаная свинья.

— Стоп! Какого хрена! Это чертова игра! Игра!

Я ударил его коленом по ребрам, и он согнулся пополам, оседая на пол и хватая ртом воздух. Я подошел к Софи и поднял ее на ноги.

— Ты в порядке?

Она кивнула.

— В порядке. Я в порядке. Совершенно в порядке.

— Скажи этому тупому сукину сыну! — прохрипел Роджер. — Это же просто чертова игра!

Я снова рванул к нему, готовый пнуть его по самому больному месту, но Софи схватила меня за руку.

— Боже, Каллум, стой! Прекрати!

Я схватил ее за плечи, бушуя от ярости.

— Он собирался изнасиловать тебя, мать твою!

— Он не собирался! Он не…

Я оттолкнул ее, осматривая следы на ее теле. На бело-розовой коже под ее грудью вились темные следы в том месте, где он избивал ее. Ее бедра были розовыми, они так же были влажными… она была чертовски влажной. Я запустил руки в волосы, пошатываясь.

— Ты хотела этого? По-настоящему, мать твою?

— Нет… да… нет!

— Она сама этого хотела, — проворчал Роджер. — Она любит играть в изнасилование. Она держит нас обоих за чертовых дураков.

Я впился в нее взглядом.

— Это правда?

— В фантазии… дерьмо. — Она перешагнула через Роджера и бросилась в ванную за полотенцем. Я смотрел, как она оборачивает его вокруг себя. — Я сказала ждать там! Я же сказала, что позову, если ты понадобишься!

— Звучало, будто я чертовски нужен! — Я подошел к мешку с дерьмом на полу. — Мудак насильник.

Его челюсть уже распухла, десны вокруг зубов кровоточили. Он повернулся к Софи, и я с трудом подавил желание пнуть его по башке.

— Мило. — Он вытер лицо рукавом. — Вот, что случается, когда используешь для защиты тупых, пустоголовых качков.

— Уебывай отсюда, — прорычал я. — Пока я не оторвал твой гребаный член.

Софи кивнула, на что он пожал плечами и, шатаясь, поднялся на ноги, держась за ребра там, куда я пнул его. Он натянул свою одежду, все время хмурясь, затем водрузил очки на свою опухшее лицо. Я последовал за ним, наблюдая, пока двери лифта не скрыли его из виду. Кусок гребаного дерьма.

Когда я вернулся, Софи сидела на кровати, закрыв лицо руками.

— Мне жаль… — прохрипела она. — Это была плохая идея.

— Какая ее часть? То, что здесь был он или я?

Она убрала руки и посмотрела на меня снизу вверх.

— Все это.

Ее ответ задел меня сильнее, чем следовало бы.

— Тогда пошла ты. Найди себе другого болвана, который будет твоим гребаным сторожевым псом.

Я уже пошел к выходу, когда она снова заговорила.

— Мне очень жаль, Каллум.

Я замер. Во мне полыхало смущение, подогреваемое унижением от того, что я хочу ее. Стоя, прислонившись к другой стороне двери, зная, что она всего в паре сантиметров. Член в моей руке, когда я слушал звуки, которые она издавала… мягкое кружево ее стрингов меж моих пальцев, ластовица плотно прижата к моему носу. У нее такой приятный запах. Какого хрена она со мной делает?

Она встала, полотенце свободно болталось, когда она направилась ко мне. Она перешагнула через отброшенный клочок нижнего белья, валяющегося так далеко от кучи одежды на стуле.

— Ты стоял за дверью, не так ли?

— Между прочим, мой член не покрыт струпьями. Я не болен, просто чертовски беден.

— Боже, ты слышал это?

— В любом случае, мне плевать, что думает этот мудак.

— На самом деле он так не думает. Это была просто болтовня.

— В любом случае мне плевать. — Я отступил назад, подальше от двери. — Зачем ты привела меня сюда?

— На всякий случай…

— Это хуйня.

Она смотрела широко раскрытыми глазами и хватала ртом воздух, не находя слов. Она сдалась, вздохнула и пожала плечами.

— Я сожалею обо всем этом. Давай я достану твои деньги.

Она порылась в своей сумке и достала наличные. Больше чистых, хрустящих банкнот, готовых для карманов Стоуни. Я ненавидел это. Все это.

Ее деньги ощущались в моей руке словно дерьмо. Я смотрел на них, пока она хватала свою одежду, поднимала стринги и неслась в ванную.

— Теперь ты можешь идти, — крикнула она. — Он будет далеко отсюда.

Я сжал деньги в кулак, сминая их. Все, что я мог видеть, — этот мудак, его самодовольная рожа, заставляющая ее задыхаться и умолять.

Ревность схватила меня за горло, поджаривая мой чертов мозг. Мое имя. Я хотел, чтобы она выкрикивала мое гребаное имя.

Я бросился в спальню с той же силой, с какой отшвырнул их задницы. Софи Хардинг в шоке обернулась, ее глаза были похожи на блюдца, когда я кинулся к ней. Я бросил ей деньги, и шквал банкнот отскочил от ее сладких сисек.

— Мне не нужны твои гребаные деньги.

Она подняла их и сунула мне обратно.

— Не сходи с ума. Ты заслужил их. Они твои.

— Ты не можешь, черт возьми, купить меня, не за это дерьмо.

Она пожала плечами, дерзко глядя на меня.

— Просто возьми их, ладно? Потрать на Кейси, если не хочешь сам.

Я толкнул ее назад, ударив кулаком в стену над ее головой.

— Тебе нравилось заводить меня, да? Хотела, чтобы я нюхал твои грязные гребаные трусики, как отчаянное животное? Это то, чего ты хотела? А? Хотела сделать из меня придурка? — Я отошел. — Ты гребаное посмешище.

— Я не делаю из тебя придурка!

— Чертовски похоже на это.

— Вовсе нет! — взвизгнула она. Метнулась вперед и преградила мне путь. — Боже, Каллум, я не собиралась унижать тебя!

— Что же тогда?

Ее раскрасневшиеся щеки, выпуклость ее сладких, мягких сисек под полотенцем. Она была больше, чем я мог вынести. Я без слов уставился на нее.

— Я… я хотела… я хочу… — Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Чего? Чего ты, блядь, хочешь?

Она проникла пальцами под мою толстовку, освобождаясь от полотенца, когда притянула меня ближе.

— Это, — выдохнула она. — Ты…

Мое сердце бешено колотилось.

— Это еще одна чертова игра?

— Ты так думаешь? — Она потянулась к моей руке, направляя мои пальцы себе между ног. Член в джинсах дернулся, напрягаясь, как ублюдок.

— Не дразни меня, мать твою, — сказал я. — Это плохо кончится.

— Я не дразню, — прохрипела она. — Бери, что хочешь… что-нибудь…

Я сжал ее клитор пальцами, и наконец, она застонала для меня. Для меня. Это было чертовски приятно.

— Я не нежный, — сказал я. — Не знаю как.

— Я не хочу нежности… — Ее руки были на поясе моих джинсов, поднимались к моему животу. — Кнуты… флоггеры… трости… выбирай сам…

Я схватил ее за волосы, дернул голову назад, пока она не вскрикнула, широко раскрыв глаза, встречаясь с дикостью в моих. Я вцепился пальцами в ее щелку, рычание вырвалось из моего горла, когда я прижался ртом к ее уху.

— …Мне не понадобится ничего из этого дерьма.

Глава 7

Софи

Пальцы безумно дрожали, когда я пробиралась под одежду Каллума Джексона. Его пресс был твердым, горячим под толстовкой.

Я задрала ее, отчаянно желая прикоснуться к коже. Он хмыкнул, вытаскивая из меня пальцы только для того, чтобы стянуть через голову толстовку и футболку. Дерьмо. Он был чертовски великолепен.

Его крепкая грудь под моими ладонями была красиво татуирована. Изображение трех черепов, перетекающих друг в друга, а на коже под ребрами символы пустынного племени. Остальные тату были более абстрактными, цветные полосы зловещими линиями спускались по обеим сторонам его тела. Узоры сходились под пупком и веером расходились к подтянутой v-образной линии бедер. Я чувствовала себя обычной рядом с его яркой кожей, действительно чертовски обычной.

Когда прекрасный дикарь прижался своим сладким ртом к моему, поцелуй был влажным, грязным, грубым, его зубы врезались в мои. Но это не имело значения. Это было реально. Он был так чертовски голоден, безжалостно проникая своим языком в мой рот.

Когда он отстранился, у него были опухшие губы и хриплый голос.

— Не какой-то шикарный парень. Без каких-то причудливых игрушек. Только я.

— Я не хочу шикарности, — прошипела я.

Он провел большим пальцем по моей нижней губе.

— Мне будет чертовски приятно растерзать тебя.

Я ахнула от его слов. Его горячий язык прижался к моей щеке и начал скользить по моему лицу. Он двинулся вниз вдоль шеи, оставляя на коже влажный след, а затем впился в меня зубами. Я изогнулась, выгибая спину, когда ощутила укус на моей ключице.

— Ой… Боже…

Он дернул мою голову назад, поднимая мою грудь к себе, устремляясь порочными поцелуями вниз.

— Собираюсь пометить тебя. Мне нравится делать это.

Он широко раскрыл рот, втягивая в себя столько моей груди, сколько поместится. Он выглядел таким чертовски горячим, темные глаза были словно острые кинжалы, когда он облизывал меня. Мне нравилось, как он звучал — его тихое ворчание удовольствия. Я запустила пальцы в его волосы, уговаривая.

— Пожалуйста, сильнее…

От его зубов у меня перехватило дыхание, они сжались так сильно, что комната начала вращаться. Для равновесия я схватилась крепче, мягкие ругательства слетали с моих губ. Его пальцы трахали меня словно поршень, двигаясь во мне в жестком ритме, когда он укусил меня сильнее. Я извивалась от приятной боли, перед глазами мелькали вспышки света.

Его зубы оставили глубокие красные отпечатки на моей коже. Я провела пальцами по бороздкам, когда боль утихла, но он не дал мне никакой передышки, возобновив свою атаку. Я расставила ноги, часть меня надеялась, что он будет как Роджер и растерзает меня, пока я буду кричать.

Глаза Каллума остекленели, губы распухли от поцелуев.

— У тебя такие красивые сиськи, — простонал он. — Теперь мне нужно владеть твоей пиздой, отметить тебя как мою.

Клитор вспыхнул, когда он толкнул меня обратно к кровати.

— Не нужно никаких цепей, — прорычал он. — Ты не будешь сопротивляться мне.

Он устроился между моих ног, проведя большим пальцем по тонкой линии волос, которую я там отрастила. Раздвинул мои половые губы так широко, что я вздрогнула, закрыв глаза от его пристального взгляда.

— Хорошенькая пизда. — Он улыбнулся мне. — Большие губы. Мне нравится.

Он прижал большой палец к моему клитору, и я была уже на полпути к оргазму, сжимая простыни от удовольствия. Его зубы заставили меня извиваться, клеймя темно-фиолетовыми поцелуями, покрывая мои бедра цепью любовных укусов. Я дрейфовала целую вечность, выгибаясь под его губами, пока он заканчивал свой шедевр.

— Остался один, — пообещал он. — Самый ценный. Будет больно.

Он жестко поцеловал мою киску, терзая клитор отрывистыми движениями влажного языка, пока я не оказалась на краю.

— Да… — прошипела я. — Я хочу этого… Мне нужно это… Мне так чертовски это нужно…

Когда он стиснул зубы, я завыла, шок и боль заставили меня выпрямиться, но он потянулся вверх, чтобы обхватить мои руки и удержать на месте. Его рот все еще цеплялся за мою пульсирующую пизду. Он растянул мои губы и отстранился, крепко держа в зубах нежную плоть. Это было чертовски больно, и как только он отпустил меня, я напряглась, ожидая увидеть кровь и нити разорванной кожи.

Ничего не было, только горячая пульсирующая опухоль. Я застонала, дотрагиваясь до себя, проверяя, нет ли серьезных травм.

— Никогда не была с тем, кто кусается, не так, как сейчас.

— Хотел сделать тебе больно там, где был он. Хотел, чтобы вместо этого ты почувствовала меня.

Он подполз ко мне по кровати, и я потянулась к нему, судорожно цепляясь пальцами за его джинсы.

— Трахни меня, — прошипела я. — Вытрахай его из меня. Пожалуйста… — Я спустила вниз его джинсы, и увидела член: длинный, толстый и чертовски твердый.

Он застонал, почувствовав мою руку на своей плоти. Я посмотрела на комод, и, извиваясь, постаралась дотянуться до резинки. Мы разорвали пакетик и нетерпеливо натянули презерватив, липкими неуклюжими руками. Он был такой большой и жилистый, с темным спутанным клубком волос у основания. Его татуировки спускались до самого низа, останавливаясь только перед его великолепным членом.

Он взял меня за запястья и поднял их высоко над головой.

А потом он трахнул меня.

Грязно.

Жестко.

Дико.

Хрюканье, шипение и слюни, стекающие из моего рта. Его взгляд, темный, как ночь, и злобный, по-настоящему злобный. Он сделал это болезненно. В хорошем смысле. Ноющий клитор горел так сильно, когда он врывался в меня. Он приподнялся, прежде чем кончить, изменив угол достаточно, чтобы врезаться в мою точку G. Господи, он знал, что делает. Я выгнулась дугой, подражая его ворчанию, дергаясь под ним.

Мы не кончили вместе, но это было близко. Достаточно близко.

Руки сжали мои ушибленные бедра, когда он выстреливал спермой, застонав в дикой победе, когда я завизжала под ним.

Он рухнул мне на грудь, измученный, мокрый от пота и тяжело дышащий, словно собака.

Я погрузила пальцы в его волосы, наслаждаясь его горячим дыханием на своих сиськах.

— Черт возьми, Каллум, это было так здорово.

— У тебя идет кровь, — сказал он. — Из-за моих зубов.

Но мне было все равно.

Он встал раньше, чем мне хотелось бы, но я отмахнулась, схватила полотенце и в пьянящем оцепенении побрела включить чайник. Он был уже одет, когда подошел ко мне. Взгляд отстраненный.

— Останешься выпить? — спросила я.

Он покачал головой.

— Нужно идти.

— Так скоро?

— Кейси одна, в сарае у Вик.

— Понятно. — Атмосфера была напряженной. Чертовски неловкой. Он долго стоял, уставившись в пол, и мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, чего он ждет. — Черт! Твои деньги! Господи, прости меня. — Я бросилась в спальню, схватила их и сунула ему в руки, пока он смотрел на меня. — Пересчитай, пожалуйста. Мне бы очень не хотелось, чтобы что-то пропало.

Он не отрывал от меня взгляда.

— За что это?

Я улыбнулась.

— Ты определенно заслужил их.

Его лицо потемнело.

— Да, думаю, заслужил. — Он сунул банкноты в карман. — Увидимся позже.

Блядь. Он ушел прежде, чем я успела попрощаться.

***

— Господи Иисусе, детка, ты ничего не делаешь наполовину, правда? — Рэйвен улыбнулась, туша сигарету, пока официантка расставляла наш кофе. — Значит, Роджер выбыл, а Дикарь в деле?

— Ни того, ни другого сейчас нет, — простонала я. — Каллум, черт возьми, пропал.

— Пропал? — Она вопросительно подняла идеальные брови.

— Не отвечает на звонки, на районе его нет, — я вздохнула. — Избегает меня, как чумы. Хотя он рисует, работники в ярости, уходит бюджет на следующий квартал, чтобы исправлять это.

— А он хорош?

— Сервисная бригада не считает это искусством. — Я протянула ей конверт, набитый фотографиями, которые распечатала на работе, когда никто не видел. — Что ты думаешь?

Она пролистала фотографии, останавливаясь на некоторых на целую вечность. Ее взгляд блестел.

— Это он сделал?

— Все до единой.

— У парня талант, — сказала она.

— Ты так думаешь? То есть, я думаю, что да, но я, вероятно, предвзята. Предполагается, что я подам в суд за вандализм.

— А вот это гребаное преступление. Эта чертовски невероятна. — Она повернула ко мне фотографию, одну из моих любимых: мальчик прыгает в полете, окруженный скрученными лезвиями, и тянется к солнцу. — Посмотри на линии… цвет… — Она указала на завитки на заднем плане. — Этот контроль, осторожность, с которой он наносит краску. И все же, движения рваные, торопливые… явно сделаны на скорости. Можно почувствовать страсть… душу… Мне это чертовски нравится.

Я почувствовала, как горят мои щеки.

— Да, мне тоже.

— Полагаю, ты нашла своего мистера Опасного.

— Нашла его и потеряла.

— Уверена, что он появится. Ты горячая цыпочка, дерзкая как грех, с хорошей головой на плечах. Что в тебе не любить?

Я глотнула кофе.

— Я же старая. А он молодой. Я живу в башне из слоновой кости моих родителей, он на улице… нужно ли мне продолжать?

— Двадцать гребаных восемь — это еще не старость, поверь мне, я рассчитываю на это. Как бы то ни было, парню нравятся женщины постарше, уверена, ты сможешь его объездить, научить нескольким трюкам.

— Нет необходимости. У него есть опыт, это совершенно очевидно.

— Он хорош, да?

Я не смогла скрыть улыбку.

— Грубый, резкий, пошлый… хорошо действует руками.

Она вернула фотографии.

— Это многое объясняет.

Я посмотрела ей прямо в глаза, как девчонка девчонке.

— Черт, Рэйвен, схожу с ума. Не могу перестать думать о нем.

— Ты слишком близко приняла это к сердцу. Может, все дело в этом.

— Надеюсь. — Я допила свой кофе. — Это всего лишь секс. Должен быть. Я имею в виду, что, черт возьми, у нас может быть общего? И ты можешь себе представить, как я отведу его домой к семье? Выставлю его напоказ на каком-нибудь мероприятии по продаже недвижимости? Могу представить папино лицо, если я потащу его на открытие «Центра Искусств Саут-Банка» (примеч.: район Лондона, южный берег Темзы), наплевав на их чванливый спектакль и запятнав фамилию. Александра, наверное, упадет в обморок. Мама, вероятно, заплачет.

— Эй, хватит. Он будет к месту больше, чем они. Это место не просто гребаное здание, независимо от того, что твои шикарные родители вложили в него.

Я улыбнулась страсти Ребекки. Я люблю ее как Рэйвен, но еще больше как Бэкс — богемную королеву искусства, выдающуюся татуировщицу.

— Твои работы будут выставлены на открытии выставки?

— Не-а. Я уже вне игры, и теперь, когда переехала Кара, у меня не так много времени.

— Какой позор.

— Не совсем. Киска девушки на вкус чертовски хороша. Я бы солгала, если бы сказала, что предпочитаю рисовать. В любом случае, я работаю над татуировками, что подкидывает мне забот.

— Кара великолепна. Вы двое созданы друг для друга.

— Когда-то это был просто секс. Я имею в виду, как она могла отвести меня домой к семье, детка? — Ребекка подмигнула, смягчая свою иронию.

— Господи, Бекс, прости меня. Я говорю как настоящий чертов сноб.

— Это твои родители говорят твоими устами. Отпусти это, детка, отпусти их, живи ради себя.

Я сменила тему разговора.

— Как Explicit? Как поживает Кейн?

— Возвращайся скорее, ладно? С Дикарем или без него. Мы все по тебе скучаем.

— Как там Кейн, Бекс? — ухмыльнулась я. — Серьезно, выкладывай. Я в порядке.

— Он еще раз пробует с Дивой. Они присосались друг к другу, как пиявки, с тех пор как ты ушла. Извини.

— Не стоит, — рассмеялась я. — Я счастлива за них. Всех до единого… даже за Кэт и Маску.

— Даже за Кэт и Маску?! — Рэйвен сжала губы в озорную улыбку, ее глаза сверкали, когда она смотрела на меня. — Ты ведь не шутила, детка? Парень действительно чертовски хорошо тебя поимел.

Черт возьми, так и было.

***

Каллум

Я никогда не был так рад избавиться от наличных, как тогда, когда вручил эти грязные гребаные деньги Стоуни. Конечно, они не были счастливы. Никогда, блядь, не будут. Не раньше, чем этот чертов долг будет выплачен. Еще три сотни — вся моя гребаная работа за неделю. Носиться туда-сюда с дерьмовыми маленькими пакетиками, передавая их любому чертовски низкопробному уроду, который покупал. Ненавижу это. Ненавижу свою гребаную жизнь.

Больше всего на свете ненавижу, когда платят за секс.

Я не хотел брать их, но Стоуни загнал нас в угол, и нам, черт возьми, некуда было податься.

Вик была благодарна, я знаю. Но дело было не только в этом. Она опять слишком старалась, как и до того, как я вошел в дом. Сидела слишком близко, улыбалась той улыбочкой. Рассказывала, как я хорошо лажу со Слеем, как сильно он меня любит. Я прятался, как канализационная крыса, устраиваясь с Кейс на ночлег в старых хижинах по обслуживанию дорог на Кингс Роад. Зализывал раны, оставив себе только двадцатку и немного мелочи. И мои краски. Я рисовал каждую гребаную ночь — это было моим единственным спасением. И в последнее время я сильно рисковал, повиснув над туннелем на старой потертой веревке с дико колотящимся сердцем. У меня в кармане было письмо, на всякий случай. Письмо ей — Софи Хардинг — с просьбой позаботиться о Кейси. Она могла бы отдать ее в один из приютов, может быть, она все-таки найдет хорошую семью.

Я видел, как Софи искала меня во время своих визитов. Глаза бегали по территории, направляясь к переулкам, которые вели в никуда. Даже наблюдал, как она осматривает дом Вики, высунув храбрую голову во двор через забор. Я держался в стороне, на шаг впереди. Просто наблюдал. Она также пыталась дозвониться с нескольких разных номеров. Не ответил. Чертовски пристыженный. И злой.

Через несколько дней Стоуни снова придет за мной, желая получить еще одну часть, которой у меня не было. У меня было сто восемьдесят от Джека Уиллиса, едва достаточно для встречи с ними. В следующий раз я уйду с синяком под глазом, может быть, с парой сломанных ребер. К черту все, кого это, блядь, теперь волнует.

День пятницы выдался тяжелым. Краски были на исходе после моей последней фрески, черные на нуле и красных почти столько же. Нет денег, чтобы получить больше, нет гребаной надежды в поле зрения. Я спрятал краски в сарае у Вики, когда она была у мамы, а потом потратил двадцатку на дешевую бутылку водки и банку консервов для Кейс. Софи Хардинг была гребаным ночным кошмаром, маячившим у меня в голове. Ее мягкие светлые волосы, ее красивые глаза. То, как она пахла, так чертовски чисто. Ее сладкая маленькая киска, такая влажная для меня. Как она выкрикивала мое имя, будто я что-то значил. Будто я был кем-то. Она ошибалась. Так чертовски ошибалась. Я решил перестать брать от нее наличку. На последнюю десятку я купил себе дневной абонемент на метро и направился по Ислингтон к Бейкер-Роуд. Я знал, что там находится жилищное управление. Мама достаточно часто таскала мненя с собой, занудствуя о плате за квартиру, льготах и проклятых соседях. Я нашел управление достаточно легко, втиснувшись в тень обувного магазина напротив, чтобы следить за ним. Я просто хотел увидеть ее, вот и все. Понаблюдать за ней немного.

Кейс устроилась поудобнее, отдыхая у моих ног, пока я пил водку. Я почти закончил к тому времени, когда управление закрылось, и оставался вне поля зрения, пока работники выходили, одетые так чертовски элегантно. Софи была среди них, смеялась и улыбалась. Несколько человек остановились у паба «Лавровый лист», расположенного дальше по улице. Я наблюдал за ней через окно, наблюдал, как она говорит, наблюдал, как она улыбается.

Она выглядела счастливой. Хорошенькой. Обычная женщина в пятницу вечером, не обращающая внимание на урода, поджидающего ее снаружи. Я поковырялся в пепельницах, выкуривая кучу бычков. От моего табака остались одни крошки, бумага тоже почти закончилась. Я засунул пару вонючих окурков в карман на потом и направился обратно через улицу, чтобы посмотреть, как она уйдет. Уже стемнело, когда Софи вышла, направляясь к станции метро. Я держался на расстоянии, шикнув на Кейси, чтобы она перестала скулить, а сам пошел за девушкой. Она сошла на Кэнэри-Уорф. Я слышал об этом районе. Здания были чертовски головокружительно высокими, стеклянными денежными башнями. Значит, она была родом отсюда. Богаче, чем я, блядь, думал, сделана из гребаных денег. От этой мысли мне стало горько, и я в ярости сократил расстояние. Она услышала Кейси прежде, чем услышала меня, повернувшись на звук ее скулежа, и тут же оказалась прижатой ко мне, когда я схватил ее за руки. Она отпрянула, потрясенная, взвизгнув, когда я дернул ее вниз по стене ближайшего здания. Собака прыгала вокруг нас, когда я прижал ее.

Она выглядела сердитой, сердитой и напуганной.

— Какого черта ты здесь делаешь?!

— Следил за тобой, — буркнул я.

— Следил за мной? Почему?

Я пожал плечами.

— Не знаю.

— Мог бы просто ответить на телефон или, не знаю, перестать избегать меня. — У нее был такой красивый рот, когда она сердилась.

Я сжал ее щеки в своих пальцах, заставляя ее выпятить губы.

— Ты должна быть осторожна, ходить одной опасно.

— Обычно за мной не следят. Это не Ист-Веил, Каллум.

— Вот откуда ты родом, богатая девочка?

— Я снимаю квартиру у родителей. Я прожила тут всего пару лет.

— Милые богатые мама и папа присматривают за своей принцессой.

Она прищурилась.

— Все совсем не так.

— Что такая маленькая богатая девочка, как ты, делает в Ист-Веил? Ищешь немного грубости, да? Тебе нужен грязный грубый член, чтобы чувствовать себя хорошо?

Она попыталась оттолкнуть меня, но я не сдвинулся с места.

— Ты пьян.

— Так что?

— Так что не будь такой задницей. Да, я из богатой семьи, и у меня хорошая квартира, черт возьми, Каллум.

— Понравилось платить мне за секс? — усмехнулся я. — Надеюсь, мой член стоил этих денег.

Она снова толкнула меня, на этот раз сильнее.

— Так вот что это было для тебя? Гребаная работа?

— Вот что это было для тебя, — прорычал я.

— Конечно, блядь, это было не так. Я платила тебе за дерьмо с Роджером, за твое время.

— Я не хотел этого! — прогрохотал я.

Она ошеломленно уставилась на меня.

— Зачем же тогда взял их? — огрызнулась она. — Я пыталась быть милой. Если ты был так чертовски обижен, почему не сказал об это?

— Нуждался в них, — выплюнул я. — Нужны были твои грязные деньги! Пошла ты, богатая девчонка!

Я пошел прочь, хватая один из этих паршивых окурков и игнорируя ее попытки позвать меня. Я не успел далеко уйти, когда понял, что Кейс со мной не идет. Она все еще была с Софи, и ей чесали за ушами. Я вернулся назад, чтобы забрать ее, но Софи не отпускала ее.

— Ты ведешь себя как свинья, — сказала она. — Я не собиралась прятаться от тебя, по-детски подходя к решению проблемы. Если что-то случилось, то, блядь, скажи это, а не просто дуйся, как большой гребаный придурок.

— Не люблю, когда меня покупают.

— А яне люблю, когда меня игнорируют.

— Значит мы оба облажались, да?

Она вздохнула.

— Чертовски похоже на то. — Она закатила глаза. — Я живу вон там. Почему бы нам не зайти внутрь и не поговорить как следует?

— Поговорить?

— Поговорить, потрахаться, что угодно. Не волнуйся, на этот раз я даже не предложу тебе кофе.

Я прижался к ней всем телом.

— Это не место для меня, я не вписываюсь сюда.

— Я тоже, — сказала она.

— Тогда куда же ты вписываешься?

— Ты действительно хочешь это узнать? Серьезно?

Я кивнул.

— Но я больше не возьму денег. Не хочу их.

— Это место ни черта не значит для меня, это просто хорошая квартира, удобная для работы. — Она потянулась к моей толстовке, зарываясь под нее холодными руками. — Встретимся завтра, если ты серьезно. На этот раз никаких денег, просто потому, что ты этого хочешь.

Я взвесил это, выпивка замедляла работу моего мозга.

— Где?

— Сохо. Встретимся на станции «Тоттенхэм Корт Роуд». В одиннадцать вечера.

— Мне нечего надеть.

— Я бы об этом не беспокоилась, — ухмыльнулась она. — Одежда тебе не понадобится.

Глава 8

Софи

Я скучала по Explicit намного больше, чем думала, недооценив его важность для моего эмоционального равновесия. Поход в бар после работы в пятницу только укрепил эту точку зрения. Смех с моими ванильными коллегами потребовал усилий, слишком большой концентрации. Я изо всех сил старалась быть одной из толпы, но их волновало слишком много дерьма, которое для меня ничего не значило: сплетни, мода и то, что показывают по телевизору. Мне было совсем наплевать, вместо этого я жаждала объятий моих друзей-фриков, моих людей. Возбуждение пробежало по мне, оживив предвкушение.

Только на этот раз все будет по-другому.

Я сделала все возможное. Атласное нижнее белье под прозрачным кружевным мини-платьем. Черные бархатные перчатки до локтя. На этот раз никаких чулок, только сапоги. Кожаные шпильки до колен, такие высокие, что я чувствовала себя неуверенно. Мне нравилось это ощущение.

Я спрятала все это под длинным кардиганом. Меня выдавал только мой чокер — недвусмысленное кольцо, которое было сигнальным знаком для любого знающего человека.

Каллум Джексон, похоже, ничего не знал. Он ждал, когда я выйду из метро, в легко узнаваемой толстовке в паре с черными джинсами, в которых я никогда его не видела. Я оглядела его, одобрительно кивнув.

— Это лучшее, что я смог надеть, — проворчал он. — Больше у меня ничего нет.

— Ты великолепно выглядишь.

Он не ответил на комплимент.

— Куда ты меня ведешь? В какое-то свингерское место или типа того? Я не буду ничего делать с какими-то старыми пантерами (примеч.: женщина, обычно между 30 и 45 годами, которая предпочитает заниматься сексом с молодыми мужчинами), если это твоя фишка.

— Увидишь.

Он последовал за мной в Сохо, ссутулив плечи и обводя взглядом каждую тень. На двойных дверях Explicit не было никаких опознавательных знаков, никакого намека на ожидающее внутри безумие. Я опустила руку на плечо Каллума, когда они распахнулись, улыбаясь своим обычным приветствием ребятам из службы безопасности. Они уставились на моего гостя, но пропустили нас, сказав только «добрый вечер». Каллум не сводил с них глаз, пока мы не скрылись из виду, его мышцы были напряжены настолько, что я чувствовала их под одеждой.

— Здесь я Мисси, — произнесла я. — Мы все используем клубные имена.

Он пронзил меня темным взглядом.

— Почему?

— Конфиденциальность… атмосфера… некоторым людям нравится очарование другой личности. — Я протянула свой кардиган, усеянной металлическими шипами девушке на ресепшене и наблюдала, как дикарь отступил на шаг. Наряд возымел успех. — Выбери имя, Каллум, любое имя…

Он сглотнул, не сводя глаз с линии моих трусиков.

— Я тот, кто я есть. Причудливое имя ничего не изменит.

— Я представляла тебя Блэйком, или Рейфом (примеч.: призрак), или Стилом (примеч.: сталь)…

— Представляй таким, какой есть. Плевать мне на дурацкие имена.

Это поставило меня на место, я только надеялась, что он поднимется наверх.

В Explicit собралась толпа. Я посмотрела на Ребекку — Доминанту Рэйвен, — сидящую на высоком табурете у стойки бара и собственнически положившую руку на зад Кары. Они смеялись вместе с Тайсоном и Трикси, Сержантом, Лилит и Девоном.

— Ты знаешь этих людей, да? — хмыкнул Каллум.

Я кивнула.

— Я прихожу сюда уже два года, я знаю почти всех.

— Что за дерьмо здесь происходит?

— Это БДСМ клуб. Это главный этаж, где происходит большая часть тусовок. На главной сцене проводят представления, если пары хотят играть для толпы. Позади есть комната отдыха, но, на самом деле, там не так уж и расслабляешься. — Я указала на дальний угол. — Туалеты в той стороне — мужской, женский и для третьего пола. О, но будь осторожен… там так же есть душевая, но я бы не советовала тебе туда заходить.

— Почему нет? Типа все голые?

— Здесь почти везде голые люди, — засмеялась я. — Но душевая совсем другое дело. Это, гм, популярное место для игр с мочеиспусканием.

— Игры с мочеиспусканием? Типа писать? По-настоящему?

— По-настоящему. — Меня затопили воспоминания о Маске, его грязные вкусы танцевали в моем сознании. — На самом деле, это не в моем вкусе. Впрочем, кое-кто здесь этим увлекается.

— А что в твоем вкусе? — спросил он, все еще глядя в сторону душевой.

— Мне нравится участвовать в сценах, в основном игры с болью и все такое. Игровые комнаты слева. В них полно оборудования: стойки, скамейки, подвесные крюки и тому подобное. Люди используют их парами или группами, как им заблагорассудится. Большинство комнат открыты для всеобщего обозрения. В них есть комнаты, так что можно играть или наблюдать, иногда даже присоединиться, если люди готовые к компании. Игровая комната номер четыре приватная — единственное личное пространство в клубе. Мы можем начать оттуда, если хочешь? Позже, я имею в виду.

Я завладела его вниманием.

— Ты хочешь, чтобы мы трахнулись? Здесь?

— Я надеюсь, что ты тоже хочешь.

— Черт. — Он провел руками по волосам. — Не знаю. Никогда раньше не был в подобном месте.

Я рискнула подойти ближе и обхватить его за талию.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня здесь, Каллум, это мой клуб. Я принадлежу ему.

Он все взвешивал, я чувствовала это. Он опустил руку на мое плечо, скользнув пальцами вниз по моей коже.

— Посмотрим, как все пойдет, ладно? Я хочу тебя трахнуть, просто не уверен насчет этого места.

Я улыбнулась.

— Не торопись. Присмотрись немного.

Я пошла вперед по клубу, впитывая знакомую атмосферу. Никаких признаков Маски. Каина и Дивы тоже не было видно, но ночь была только в самом начале. Я перевела дух, прежде чем подвести нас к бару. Неоновые огни придавали каждому электрическое голубое свечение, делая их еще более яркими в их фетиш-нарядах. Кара толкнула Ребекку локтем, и та развернулась на табурете, широко улыбаясь. Она выглядела чертовски потрясающе, как и обычно, — сумасшедшая грива красно-черных кудрей, кошачья подводка вокруг глаз.

— Детка! — Она притянула меня к себе, чтобы поцеловать прямо в губы. — Я так чертовски рада, что ты пришла.

— Это Каллум, — улыбнулась я, отступая в сторону, чтобы представить его.

Ее улыбка была теплой, открытой.

— Я Рэйвен, я так много о тебе слышала. — Она притянула Кару к себе. — А это маленькая шалунья — моя девушка Кара. Рада, что ты смог прийти. Мисси слишком долго отсутствовала.

Она протянула руку с ярко-красным маникюром. Каллум неохотно взял ее и крепко пожал, прежде чем убрать руку обратно в карман. Я заметила, как его взгляд остановился на руках Рэйвен. Она была покрыта чернилами от запястья до плеча — кружащие птицы и цветные яркие звезды соперничали за внимание.

— Красивые тату, — сказал он.

— Спасибо. Я работаю в студии «Черные сердца» в Камдене. Моя бывшая Джаз заправляет им.

— Ты художница? — Я видела, как его глаза загорелись так, как никогда раньше. Это заставило меня трепетать.

— С тех пор, как стала достаточно большой, чтобы держать карандаш. Раньше на холстах, теперь в основном на коже.

— Я рисую. На улице.

— Репутация опережает тебя, — усмехнулась она. — Я немного в теме. Сделай летом пару своих рисунков в Камдене. Твоих работ там явно не хватает.

Он уставился на нее так, словно у нее выросли крылья.

— Ты видела мои работы?

Она кивнула в мою сторону.

— Мисси показала мне. У тебя есть талант, парень. Мне очень понравились лезвия с солнцем, серьезно, чертовски невероятно.

Он смотрел в пол, шаркая своими потрепанными кроссовками.

— Обычно мало кто говорит такое.

— Тогда ты общаешься не с теми людьми, малыш. — Взгляд Рэйвен был таким теплым, таким искренним. Я чуть не умерла от того, как она держала мужчину рядом со мной, как без колебаний и беспокойства сжимала его запястье. — Ты художник, парень, самый что ни на есть. Поверь.

— Я просто рисую то, что чувствую.

— В твоих работах есть душа, малыш. Прекрасная душа.

Я хотела предложить ему выпить, но он был за миллион километров отсюда.

— Покажу свои татуировки. — Он поднял свою майку всего на несколько сантиметров, показывая ей лицо с пустыми глазами на его ребрах. — Не знаю, хорошо это или плохо. Просто нарисовал.

Она подняла брови и протянула руку.

— Можно мне? — Он кивнул, уставившись на свою обувь, когда она обнажила его живот. — Черт возьми, парень. Ты должен быть в студии. Если нет, то это просто абсурд. — Я подумала, не была ли Рэйвен просто вежлива, успокаивая его ради меня, но она была совершенна серьезна. Она сунула руку в сумку и достала сигареты. — Ты куришь?

Он кивнул.

— Да.

— Тогда я покажу тебе балкон. Мисси может принести напитки. — Она подмигнула мне, проходя мимо, оставив в воздухе лишь след винтажных духов Poison. Я смотрела, как дикарь следует за ней по пятам, словно она была Моисеем, ведущим его к спасению. Меня пронзила ревность, но я подавила ее. Это чертова Рэйвен, моя подруга Рэйвен, которая была потрясающей для всех во вселенной.

Кара подошла ко мне, в ее шоколадно-карих глазах была улыбка.

— Она говорит, что его искусство — просто чума. Уже несколько дней об этом болтает, даже в постели.

— О Каллуме? — Я заказала четыре двойных порции водки и две порции колы.

— Ага. Возмущалась, что они закрашивают его работы. Ты же знаешь, как она относится к цензуре.

Я улыбнулась.

— Подавление искусства влиятельными лицами. Я знаю. Я буду сожалеть о том дне, когда она встретится с моими родителями, она захочет порвать моего отца на куски. Его концепция Southbank Art Village не произведет на нее впечатления.

Глаза Кары блеснули.

— Я горевала в тот день, когда она встретила моих. Она действительно хотела надрать моему отцу задницу, и это было вполне взаимно.

— Насколько я понимаю, твои родители тоже влиятельные?

— Супер влиятельные, ага. Контрактные юристы, у них своя фирма. — Она надулась. — Хотели, чтобы я была одной из них.

— И ты этого не сделала?

Она усмехнулась.

— Черт возьми, нет. Хотела стать танцовщицей. Сейчас я учу детей балету, так что, думаю, их инвестиции в мои внеклассные занятия окупились, просто не так, как им хотелось бы.

— Они не очень довольны твоим выбором карьеры?

Она взяла свою водку, помешивая ее неоново-розовой соломинкой. Она была милой, действительно чертовски милой, постукивая ногой по табурету и улыбаясь на мой вопрос.

— Гораздо довольнее, чем если бы они знали, на каких танцах я специализируюсь.

Я улыбнулась.

— Мои родители ненавидят то, чем я занимаюсь. Они думают, что это бессмысленная дерьмовая работа без перспектив.

Она похлопала меня по плечу в знак сестринской солидарности.

— Нет ничего лучше, чем разочарование в семье, да? Но ничего не изменить. Жизнь — это следовать зову своего сердца, верно? Даже если оно соблазняет нас, фриков, на темную, плохую, порочную сторону.

Я подняла бокал, сердце уже звало громко и ясно. Звало вслед темному, плохому дикарю на балконе снаружи.

— Я, блядь, выпью за это.

***

Каллум

Я никогда раньше не видел такой женщины, как Рэйвен. Она шла так, словно знала, что принадлежит этому миру, что у нее есть место, цель. Никогда не видел такого в Ист-Веил. Все вокруг вечно копошатся в грязи, низко опустив голову, высматривая очередную аферу. Но не Рэйвен, она была другой.

Она вывела нас на балкон. Там было пусто, только великолепная терраса с видом на пустой двор. Снаружи было не так шикарно, как внутри, с его причудливыми огнями, причудливыми стульями и причудливыми странными людьми. Рэйвен дала мне сигарету, она была черной, из яркой золотой пачки, ничего похожего на то, что можно купить в магазине без лицензии. Я поблагодарил ее и закурил вместе с ней, глядя, как двигаются ее губы. Ее взгляд был устремлен на меня, осматривая с ног до головы, но в ней не было ничего осуждающего, никакого вызова.

— Как давно ты рисуешь, парень?

Я начал отвечать прежде, чем понял это:

— Давно. Познакомился с парнем, Джимми, когда был маленьким. Раньше он рисовал на улице. Любил его работы, ходил за ним повсюду, наблюдал. Вероятно, был той еще занозой в заднице, — я ухмыльнулся. — Стоит один раз попробовать. И ты уже подсел.

— Ни с чем не сравнимое удовольствие, да? Найти свой ритм и позволить музе украсть тебя.

— Единственное, что заставляет меня чувствовать себя хорошо. — Я отвернулся, чувствуя себя глупо. Будто сболтнул слишком много лишнего.

Она сделала шаг вперед.

— Понимаю, парень. Искусство тоже долгое время было моим единственным занятием. Единственное, что ощущалось, будто в этом есть душа. Мир был так чертовски темен, что это не имело значения, особенно с кистью в руке. Это было похоже на то, как если бы я выплеснула свою боль на холст, понимаешь? Очищение.

Мое сердце заколотилось, во рту пересохло.

— Да, именно так.

— У тебя есть дар. Ты видишь то, чего не видят другие, ритм за серостью, цвет в темноте. Берешь то, что здесь. — Она прижалась палец к моему сердцу. — И выставляешь это на всеобщее обозрение. Твой след во времени. Печать твоей души. Вот почему ты здесь.

— Люди говорят, что это бессмысленное дерьмо. Смывают все, как только оказываются рядом.

— Люди — невежественные ублюдки. Нужно найти себе подобных, малыш, иначе ты — корабль, затерянный в море.

— До сих пор в основном находил засранцев, предателей и лжецов. Ну, и мою собаку Кейси.

— Ты искал не в том месте, малыш. Я знаю Ист-Веил. Ну, я знаю подобные места. Я выросла в Кройдоне, в Кенни Истет. Слышал о нем?

Да, слышал, гангстерский центр. Даже Стоуни не отважились бы пойти в это место.

— Ага. Наслышан.

— Не самая лучшая обстановка для одинокого подростка-фрика, который не знает своего места в этом мире. Было несколько потасовок, но я выбралась.

— Как? — Я знал, что пялюсь, но не мог остановиться. Большинство людей вздрагивают, когда я так смотрю, отводят взгляд, но только не Рэйвен. Она смотрела мне прямо в глаза.

— Счастливый случай. Увлеклась молодежным искусством, познакомилась с парнем из городской галереи, ему понравились мои работы. Он обучал меня, давал мне опору, и я никогда не оглядывалась назад. — Она глубоко затянулась и выпустила идеальное кольцо дыма. — Несколько лет спустя я познакомилась со своей девушкой, Джас, и она втянула меня в татуировки. Еще один счастливый случай. Мы все еще друзья, я многим ей обязана.

— Мне никогда не везло. Могу прыгнуть в колодец с золотом и вынырнуть оттуда с дерьмом какого-нибудь другого ублюдка.

— Думаю, твое везение может измениться, парень. — Она снова сжала мое запястье, и это было приятно. — Мисси — хорошая девочка. Верная, умная и добрая. Чертовски извращенная, но это вполне типично для нас. — Ее смех был похож на кудахтанье. Ей это чертовски шло. — Ты привыкнешь к этому месту. Если планируешь остаться здесь. Дай нам шанс, и мы дадим его тебе в ответ. Мы — хорошая компания.

— Не знаю, что делаю, — признался я. — Чувствую себя гребаным идиотом, возясь со всеми этими хлыстами и прочим дерьмом. Не пойми меня неправильно, я люблю, когда все жестко. Грубо. Это у меня в крови. Просто не знаю, как совместить все это, не хочу избивать ее.

— Есть безжалостное насилие, а есть грубость. Все дело в мотивации. — Она затушила сигарету и предложила мне еще одну. Я с благодарностью взял ее. — То, что мы здесь делаем, — это не вспыльчивость, не ярость, не насилие, зашедшее слишком далеко. БДСМ — это сексуальность без осуждения. Мы играем безопасно, в здравом уме и полностью по обоюдному согласию. И мы заботимся друг о друге.

Я шаркнул кроссовками.

— Софи рассказывала тебе обо мне? Я не такой, как другие люди. Плохая кровь, как говорит мама. Я вспыльчивый, и привык использовать кулаки раньше, чем мозг. Это помогает выжить. Не знаю, что такая женщина, как Софи, нашла в таком мужчине, как я.

— Она видит в тебе душу, малыш. Я ее тоже вижу.

— Я вижу в ней что-то особенное. Никогда раньше не встречал никого похожего на нее. — Я отвел взгляд. — Обычно я не столь разговорчив. Не знаю, почему вдруг все это выбалтываю.

— Говорить — это хорошо, наслаждайся. — Она снова посмотрела на дверь. — Слушай, может мне как-нибудь стоит съездить в Ист-Веил, взглянуть на твои работы.

Я старался сохранять спокойствие.

— Звучит отлично. Кое-что осталось, до чего они еще не добрались. В последнее время я поднимаюсь все выше.

— Я бы хотела увидеть их.

— Не спутаешь их. — Я выбросил оба окурка в пепельницу и снова убрал руки в карманы. — Собираюсь дать этому месту шанс… ради Софи.

— Хорошее решение. — Ее глаза сверкали, как ночное небо. Я пытался запомнить, чтобы когда-нибудь написать ее портрет. — Нам лучше вернуться, они будут гадать, где мы.

— Ага.

Я пошел открывать дверь, но она уже распахнулась в нашу сторону. Адреналин инстинктивно подскочил, я отступил назад, освобождая некоторое пространство между мной и огромным ублюдком, направляющимся в нашу сторону. Я услышал визг Рэйвен и приготовился к неприятностям, но это был не тот визг.

Она бросилась на мужчину, когда он вышел на улицу, запрыгивая в его огромные руки, которые подняли ее над полом. Мужчина был в маске, темная кожаная штука закрывала большую часть его лица. Он тоже был полуобнажен, как чертов гладиатор, мускулистый и загорелый, с чертовски массивным куском чернил по всей груди.

Он был гребаным зверем.

И он направлялся в мою гребаную сторону.

***

— Маска! — взвизгнула Рэйвен. — Не думала, что ты придешь, детка. Ты так чертовски опоздал. — Она выскользнула из его объятий и оттащила на несколько шагов. — Это Каллум. Он здесь с Мисси. У него самые потрясающие татушки, он сам их придумал.

От этого большого ублюдка у меня по коже побежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом. Он выглядел крутым, не таким, как Стоуни, или я, или Тайлер Джонс. Он выглядел так, словно ввязался бы в драку в баре и даже не вспотел бы. Расчетливый и жестокий. Жесткий, но не вспыльчивый. Трудно объяснить.

Я пытался понять, нужно ли мне быть начеку, но он улыбнулся и протянул руку.

— Мисси — прекрасная девушка, поздравляю со статусом гостя.

Я пожал его руку. Рукопожатие было твердым, как и все остальное в нем.

— Спасибо.

— Должно быть, у тебя действительно хорошие татуировки, раз ты получил такие комплименты от нашей прекрасной Рэйвен. Она и сама настоящий талант. — Он шагнул вперед в освещенную часть балкона, где я мог лучше его разглядеть. — Она придумала мою.

Его татуировка была чертовски потрясающей. Огромный черный зверь, похожий на дракона, но с двумя головами. Она обвивалась вокруг его спины, почти касаясь бедер.

— Крутая тату, мужик.

— Химера. Одно тело — два зверя. Резонирует со мной. — Он повернулся к двери, когда та заскрипела. За ним вышла девушка, высокая и красивая. Длинные темные волосы и самые безумные зеленые глаза, которые я когда-либо видел. Похожа на гребаную рысь или что-то в этом роде. Рэйвен снова взвизгнула, потом снова были объятия, снова поцелуи, болтовня о загаре. Зверь снова обратил свое внимание на меня. — Извини, мы только вернулись. Отпуск.

Зеленоглазка направилась к нему, просунув изящную руку под его руку.

— Эй. Кто это?

— Гость Мисси.

От того, как она посмотрела на него, у меня по спине побежали мурашки. Ее красивые глаза были так широко раскрыты, она улыбалась, будто он был самим Богом перед ней. Она протянула мне руку, и я осторожно пожал ее.

— Я Кэт. Приятно познакомиться.

Имя вроде метафорическое.

— Каллум.

— Всегда приятно видеть новое лицо, — улыбнулась она. — Особенно хорошенькое.

Я был так рад, что здесь было чертовски темно, так что она не видела, как я покраснел.

— У тебя тоже есть тату? — спросил я, думая о том, что сказать.

Она покачала головой.

— Пока нет. Рэйвен работает над этим.

— Ты будешь выглядеть чертовски сексуально с чернилами, детка, — сказала Рэйвен. — И такой чертовски сексуальной в моем кресле, пока я буду их делать.

— Не спрашивай, — усмехнулась Кэт. — Маска и Рэйвен сговорились украсить мое самое интимное место.

— Да, сговорились, — сказал Маска. — Послушай, Каллум, тебе стоит посмотреть наше маленькое шоу. Сможешь дать Кэт несколько отзывов о том, подойдет ли она для некоторых татуировок или нет. Ты увидишь ее достаточно, чтобы составить мнение, это уж точно.

Казалось, что от его слов у нее закружилась голова. Мне было интересно, какими гребаными навыками обладал этот парень, чтобы заставить ее вести себя так. Вероятно, членом как у осла на стероидах.

— Что за шоу? — спросил я.

— На главной сцене, — объяснила Рэйвен. — Своего рода откровение. — Она подмигнула мне, и у меня в животе все смешалось.

— Мы увидимся позже? — спросил Маска. — После сцены?

Я действительно не знал, что такое гребаная сцена. Не совсем. Я все равно пожал плечами.

— Да, вероятно. Я буду поблизости.

— Тогда мы найдем тебя и еще поболтаем о тату, — сказал он.

Я наблюдал, как он уходит, как его девушка тает в его объятиях, будто она действительно принадлежит ему.

Я подскочил от руки Рэйвен, но она только предложила мне еще оду сигарету.

— Маска и Кэт, — сказала она. — Они настоящая пара.

— Было видно.

— Он хороший парень. Знает свое дело, умеет держать себя в руках.

— Выглядит, будто может войти в Ад и даже не вспотеть.

— Он тебе понравится, — сказала она. — Тебе будет полезно узнать его, весьма поучительно.

— Да? С чего бы?

Она кивнула, ее глаза снова заблестели.

— Ты увидишь, малыш. Ты поймешь.

Глава 9

Софи

— Отличный выбор. У парня определенно есть потенциал.

Я инстинктивно подпрыгнула, сердцебиение ускорилось. Маска выглядел еще более божественным, чем когда-либо. Его кожа загорела до бронзового оттенка и была такой упругой, мышцы под ней бугрились словно сталь. Темные линии зверя на его груди взывали ко мне, требуя обожания. Я с трудом отвела взгляд, прежде чем начала истекать слюной, и вместо этого посмотрела на темные озера за его маской. Я отогнала воспоминания о губах мужчины на моих губах. На мне. По всему гребаному телу. Отогнала прочь воспоминания о том, как он разрывал меня на части, как его жадный язык пробивался внутрь, ненасытный до вкуса боли.

Маска наклонился ко мне через стойку и заказал два больших бокала красного вина и пол-литра воды. Я мысленно улыбнулась, прекрасно понимая, что творится в его грязном мозгу. Он повернулся, чтобы предложить что-то заказать и мне, но я указала на свою свежую водку, улыбаясь в знак благодарности. Маска не ушел со своими напитками, просто смотрел на меня, ожидая моего ответа.

— Значит, ты встретился с Каллумом?

— Кажется, Рэйвен прониклась к нему симпатией.

— Да, это так.

— А как насчет тебя, Мисси? Ты тоже чувствуешь сияние?

— Я ничего об этом не знаю, Маска. — Я сделала паузу, но он не стал заполнять пробел. Он редко это делал. — Это очень ново, мы очень разные. И он молод… и, ну, а я нет.

— Ты не ответила на мой вопрос.

Я почувствовала, что краснею.

— Обычно я так и поступаю с вами, мистер Уклончивый. Как ваш отпуск?

— Идеальный. Спасибо. — Его чертово внимание прожигало мою кожу насквозь. — Этот парень плохо к тебе относится.

— Откуда ты это знаешь? Он пробыл на балконе всего двадцать минут. Ты заковал его в цепи? Бил его, пока он не сознался?

— Может быть, так и было бы, если бы я переметнулся на другую сторону, — он улыбнулся своей порочной гребаной улыбкой. — А тебе этого хотелось бы, Мисси? Эта мысль делает тебя мокрой? — он мягко рассмеялся. — Мне не нужно было заставлять признаваться, ситуация совершенно ясна. Ему здесь неуютно, он нервничает, но все равно остается.

— И?

— На то есть причина. Я уверен, что смотрю прямо на нее.

— Думаю, сейчас он больше увлечен Рэйвен, чем мной.

— Рэйвен просто говорит с ним на одном языке. Он здесь ради тебя, Мисси. Попомни мои слова.

— Разве я не всегда запоминаю твои слова, Маска? — Мой голос был мягче, чем я хотела, более игривым. Боже, как я ему служила. Я скрестила ноги, крепко сжав, чтобы успокоить свой пульсирующий клитор.

— Ты помнишь мои слова очень хорошо, Мисси. Я вспоминаю это с нежностью. — Уголок его рта восхитительно дернулся, когда он прошелся по мне взглядом своих темных глаз, так долго задерживаясь на месте соединения моих бедер, что жгло. — Надеюсь, он даст то, что тебе нужно. Такая хорошенькая маленькая пизда, как у тебя, заслуживает мужчину, который знает, как ею владеть. Как я уже и сказал, тут есть потенциал. Я вижу в нем это.

— Это просто секс, — запротестовала я. — Больше ничего не получится.

— Значит, для тебя он просто член?

Сердце в груди заколотилось, бросая мне вызов, пока я формировала ответ.

— Это небольшое развлечение.

— Вижу. — Он пожал плечами. — В таком случае ты не будешь возражать, если я одолжу его. Хочу немного расшевелить Кэт, дать новые ощущения. Он был бы идеален.

Я почувствовала, как каждая капля крови отхлынула от лица, собираясь в моем ужасном животе, как прогорклое озеро. Он взял свои напитки, но даже не вздрогнул, когда я схватила его за локоть.

— Подожди… я… эм…

Зверь по имени Маска склонился надо мной так близко, что я почувствовала его жар на своей коже. Я затаила дыхание, когда он приблизил свое лицо к моему, и выдохнула, когда он нежно поцеловал меня в лоб.

— Именного этого я и ждал. — Он нежно улыбнулся. Улыбка была такой теплой, что у меня по груди побежали мурашки. — Ты мне доверяешь, Мисси?

Мне не нужно было обдумывать это.

— Да, я доверяю тебе. Конечно.

— Тогда позволь мне помочь.

— Помочь? Как? — спросила я, но он уже уходил.

— Помни о доверии, — отозвался он.

Я была готова последовать за ним, но мое время истекло. Кэт улыбнулась мне своими зелеными глазами, когда подошла к нему и взяла свою воду, как хорошая маленькая саба, которой она и являлась.

Я откинулась на спинку стула, ожидая приступа ревности.

Но его не было.

***

Я наблюдала, как Рэйвен и Каллум приближались с другой стороны танцпола, лишь на секунду позволяя себе задержать на них взгляд, чтобы не казаться слишком заинтересованной. Рэйвен сияла, и Каллум молча следовал за ней, ловя каждое слово. Изящные руки Кары обвились вокруг моей талии, и я прислонилась к ее плечу, ожидая ее вердикта.

— Две горошины искусства в одном стручке, — прошептала она. — Это круто, не так ли?

— Да, — ответила я. — Думаю, да.

— Она отлично разбирается в людях.

Я поцеловала ее в щеку.

— Очевидно.

— Черт, я не это имела в виду. — Покраснела она.

— Я знаю, что нет. Но так оно и есть, это правда.

Темные глаза Каллума встретились с моими, и на мгновение что-то щелкнуло. Он все еще был раздражен, засунул руки в карманы в попытке казаться беспечным, но выражение его лица говорило само за себя. Желудок затрепетал, руки чесались дотянуться до него, дотронуться, затащить в одну из игровых комнат и трахнуть его до потери сознания, но этого не произошло.

— Они начинают, — сказала Рэйвен, схватив свой напиток и допив за один глоток. — Шоу начинается, детка. — Она сжала руку Каллума. — Вот тебе и посвящение, парень, лучшее из лучших.

Конечно же, освещение на главном этаже изменилось, и как лесной пожар распространилась волна возбуждения, тела суетились, пробираясь к сцене. Рэйвен шла впереди, по пути собственнически сжимая руку Кары и улыбаясь нам через плечо, чтобы убедиться, что мы были позади. Вспыхнули прожекторы, осветив свисающие с потолка кандалы. Сцена была пуста, но ненадолго.

Я взяла Каллума под руку, и он крепко прижал меня к себе, ведя вслед за Рэйвен без всяких уговоров. Рэйвен устроила нас на скамейке в тени, откуда был виден весь танцпол. Мы как раз успели, чтобы наблюдать, как появилась Кэт, совершенно голая, если не считать сапог до колен. На ее идеальных бедрах были призрачные синяки, слабые отметины хлыстов на груди. Без сомнения, их отпуск был веселым.

Я прижалась к Каллуму, осмелившись, положила руку ему на бедро. Я улыбнулась про себя, когда он обнял меня за талию, положив твердые пальцы на изгиб моего бедра. Пожалуйста, насладись этим. Пожалуйста, господи.

В помещении воцарилась тишина, пока Кэт готовилась к кандалам, держа запястья высоко в воздухе и делая медленные, глубокие вдохи, не обращая внимание на устремленные на ее тело взгляды переполненного зала. Я схватила Каллума за бедро, когда Маска вышел на сцену. Мужчина в маске двигался целеустремленно, твердыми шагами сокращая расстояние между собой и своей сабой. Кэт вздрогнула, когда он взял ее за запястья, руки безвольно повисли в его хватке, когда он заковал ее в цепи. Во рту у меня пересохло, бедра непроизвольно сжались. Каллум должно быть почувствовал это, дразня мою кожу пальцами и раздвигая бедра, чтобы прижаться ко мне.

Я прижала губы к его уху, и прошептала достаточно громко, чтобы он услышал меня:

— Смотри внимательнее. Может быть, когда-нибудь ты сделаешь это со мной.

Он не ответил, но я уверена, что почувствовала, как у него перехватило дыхание.

Кэт проверила свои путы, опустив свой вес на цепи, чтобы убедиться, что она в безопасности. Конечно, так и было.

— Раздвинь ноги, — приказал Маска. Его голос приобрел свой фирменный нижний рык, густой от похоти. Она сделала, как ей было сказано, без колебаний расставив ноги в стороны, в то время как Маска взял со сцены флоггер. Он взмахнул им в воздухе рядом с ее головой, так близко, что она вздрогнула. Я почувствовала, как Каллум тоже вздрогнул.

— Не переживай, — прошептала я. — Он знает, что делает. Она действительно хочет этого.

Он хмыкнул в ответ.

Маска схватил Кэт за волосы, обернув их для захвата вокруг своих пальцев. Он наклонил ее назад к краю равновесия, пока ее руки натянулись в ограничителях, а бедра напряглись от давления. Она застонала, когда он перекинул флоггер через ее плечо, танцуя хвостами по животу и вверх по груди. Он делал это с искусной точностью, затем отпустил ее волосы достаточно, чтобы обернуть флоггер вокруг ее горла. Я глубоко вздохнула, ерзая на своем месте.

Она не сопротивлялась ему, плавно сливаясь с его телом, когда он прижался к ней.

— Прими это для меня, Кэт, прими все это.

Ее губы приоткрылись, на лице застыло выражение восторга, будто Маска был самим богом. Я знала это чувство. Оно развернулось в моем животе, как цветок, резонируя прямо у меня меж бедер.

— Ты так чертовски красива. — Одной рукой он обхватил вокруг ее шеи флоггер, словно чокер, другой рукой скользнув к груди, выкручивая сосок, пока она не застонала. — Вот так. Пострадай для меня. Покажи мне свою боль.

Его хватка была чертовски жесткой. Ее следующий стон был заглушен стеснением в горле, он вышел хриплым и отчаянным.

— Именно так, хорошая девочка. Давай посмотрим, как сильно ты меня хочешь.

Он не был нежным, раздвигая пальцами ее киску, чтобы показать блестящий клитор толпе. Она была мокрой, ее половые губки напоминали покрытые росой лепестки, влажные и жаждущие. Желающие его.

Мне пришлось заглушить собственный шепот:

— Видишь, как это хорошо для нее?

Я почувствовала, как Каллум кивнул, и мой клитор начало покалывать, он был горячий от нужды.

Маска улыбнулся у щеки Кэт, крепко прижав идеальные губы к ее коже.

— Вот это моя девочка, Кэт, моя красивая, сладкая, идеальная девочка. Я хочу сделать больно твоей хорошей маленькой пизде, Кэт. Ты ведь отдашь мне это, правда?

Она застонала, кивая головой, несмотря на сдавленное горло.

— Я сделаю тебе так больно, Кэт, что вся комната сможет разделить твою прекрасную боль. Я знаю, ты хочешь, чтобы они увидели, как ты хороша для меня.

Еще один кивок, более сдавленный.

— А потом они смогут наблюдать, как я трахаю твою тугую маленькую пизду, пока ты не закричишь. Они могут смотреть, как я люблю тебя, Кэт… люблю тебя с болью… с красивой гребаной болью…

Я дернулась в своем кресле, отчаянно желая помастурбировать, независимо от того, что вокруг было полно наблюдателей. Я заставила себя сохранять спокойствие, сопротивляясь желанию утащить Каллума подальше и умолять его о члене. Пока нет, я хотела посмотреть, хотела, чтобы он тоже посмотрел.

Я не сводила глаз с Кэт, с ее гибкого тела, такого чертовски мокрого для него. Маска снял флоггер с ее шеи, давая ей время восстановить равновесие.

— Приготовься.

Она выпрямилась, взялась за цепи, мышцы напряглись в предвкушении.

Первый удар дался ему нелегко. Хвосты флоггера обвились вокруг ее ребер и впились в мягкую нижнюю часть груди. Она вскрикнула, запрокинув голову, и приготовилась к еще большему. Следующий удар пришелся ей по бедру, достаточно сильный, чтобы она дернулась в сторону. Она без напоминания вернулась в позицию — обученная до совершенства.

Я наблюдала, как Маска наблюдает за Кэт, как он скользит взглядом по всему ее телу, впитывая каждое движение, каждый ее вдох. Он идеально рассчитывал свои удары, удерживая ее на грани терпения. Его наказание становилось все более жестоким, усиливаясь вместе с всплеском ее эндорфинов. Медленно она перестала дергаться, позволив цепям принять ее вес, и полностью подчинилась его воли.

Он обрушивался на нее такими чертовски сильными ударами, и она так прекрасно смотрелась. Глаза большие и красивые, взгляд мягкий и ласковый. А потом слезы. Они медленно набухали, собираясь в уголках глаз. Она так тихо всхлипывала, выплескивая свою боль в сладком освобождении.

Поведение Маски изменилось, удары стали реже, давая время плакать между каждой вспышкой боли.

— Эта моя идеальная девочка, Кэт. Моя прекрасная девочка. Скажи мне, что тебе нужно

Мое сердце подпрыгнуло при воспоминании этих идеальных гребаных слов.

— Мне нужно больше боли… — умоляла она. — Пожалуйста, Маска, пожалуйста…

Он сократил между ними расстояние, притянув ее лицо для самого глубокого чертового поцелуя. Он целовал ее так, как любил ее, будто не было никого, кроме них, будто она сделала ему самый большой подарок, который только может сделать человек.

А потом он слизнул ее слезы. Медленно, но верно он слизывал их все.

Из моего горла вырвался стон, и Каллум ответил, танцуя пальцами чуть ближе к теплу меж моих бедер. Я хотела, чтобы он продолжал, хотела, чтобы он прикоснулся ко мне, но он больше не двигался. Я посмотрела на него в тени, обнаружив, что его взгляд так же прикован к сцене, как и мой до этого.

Маска подошел к Кэт спереди, и я знала, что будет дальше.

— У тебя такие красивые сиськи, Кэт. Они так чертовски прекрасно отмечены.

Розовые полосы на ее коже стали красными. Темно-красными. Он был воплощением самообладания, пока она плакала перед ним, выбирая идеальные моменты, чтобы погубить ее сладкой пыткой. Она не сводила с него глаз, ни разу не дрогнула. Комната для нее исчезла, затерявшись в подпространстве, и в ее мыслях был только этот прекрасный зверь.

Последний удар заставил ее закричать — звериный вой, когда хвосты флоггера задели ее соски. Она задыхалась, ее ноги ушли из-под нее, тело сотрясалось от рыданий, пока она кричала в муках. И он был там — рядом с ней. Обнимал ее, шептал что-то на ухо. Я могла только догадываться, что он говорит, но это не имело значения. Обожание на его лице говорило само за себя.

Он поднял ее на ноги, осыпая ее кожу нежными поцелуями, и она повернулась к нему в своих узах, страстно желая ощутить его кожу на своей. Мне тоже было знакомо это чувство.

— Ты можешь говорить, — сказал он. — Скажи мне.

— Люби меня… — прошипела она. — Пожалуйста, Маска, пожалуйста, люби меня.

— Всегда, Кэт. Всегда.

Мое сердце перевернулось, остановившись в груди, когда я упала в пропасть горячей гребаной потребности. Я едва могла сглотнуть, потерянная для всего, кроме покалывания между ног, умоляя о гребаном избавлении.

Я обхватила пальцы Каллума своими, ерзая на месте, чтобы показать, как чертовски отчаянно нуждаюсь в контакте. Как мне необходимы его прикосновения. Я подняла ногу, перекинув через его бедро, как бы открываясь в приглашении. Я чувствовала его взгляд на мне, его горячее дыхание словно пламя на моей щеке. Он заглотил наживку, притянул меня еще ближе к себе на колени, моя пульсирующая киска болела, когда прижалась к его бедру.

И тогда я почувствовала это. Ствол меж его ног. Напряжение его возбуждения.

Я покраснела от чистого гребаного восторга.

У дикаря был стояк.

Может быть, просто может быть, мы не так уж и сильно отличались друг от друга.

***

Каллум

Мой член чертовски болел и пульсировал. Мои мысли тоже были в гребаном беспорядке, разорваны на куски, неспособные понять, что, черт возьми, происходит. Или почему меня это так чертовски возбуждает.

Мужчина на сцене, Маска, оказался еще более жестоким ублюдком, чем я ожидал. То, как он ударил девушку в цепях, так чертовски жестко, что я едва мог смотреть. Но ей это нравилось. Ей это чертовски нравилось.

Я никогда не видел, чтобы кто-то хотел чего-то так сильно, как она хотела его. То, как она смотрела на него, будто он был Богом, нет… чертовски больше, чем Бог. Как будто этот сукин сын изобьет ничтожную Божью задницу до полусмерти и даже не вспотеет. Он был грубым, извращенным, чертовски жестоким, но она хотела этого. И он хотел ее. Он чертовски любил ее в ответ.

Я, блядь, ничего из этого не понимал. Но мой член понял.

Мой член понял все чертовски четко и ясно.

Итак, это была та херня, которую жаждала Софи. Это я тоже чувствовал, она была вне себя. Дыхание прерывистое, отчаянное, ноги поддергивались. Трепещущие пальцы без слов уговаривали меня, жаждали, чтобы я накалил обстановку. Боже, как же мне этого хотелось. Я прижался лицом к ее шее, вдыхая ее сладкий аромат, ее мягкие волосы так чертовски приятно касались моей щеки.

Мои пальцы уступили ее требованиям, прокладывая дорожку вверх по ее влажным бедрам к ее теплу. Она дергалась у моей груди, шипя, когда я касался ее клитора через стринги.

— Пожалуйста… — выдохнула она. — Я этого не вынесу.

Я дернул кусок ткани в сторону, больше не заботясь о тех, кто нас мог видеть. Она дернулась в моей хватке, когда я дразнил ее, трогая ее набухшую пизду так чертовски мягко, что она извивалась в поисках большего. Потом я остановился. Замер на месте.

Она вздохнула и попыталась схватить меня за руку, но я оттолкнул ее.

— Нет, — прорычал я. — Я, блядь, решаю, когда. Я.

Она отреагировала на мои слова — ее тело обмякло, как у женщины на сцене, и она упала мне на грудь, как тряпичная кукла. Я оставил пальцы прижатыми к ее клитору, но держал их неподвижно, не давая ей освобождения.

Я был главным. По-настоящему.

И это ощущалось чертовски хорошо.

Представление на сцене поменялось. Руки Маски были мягче на теле его женщины, обводя места, где он причинил ей боль, будто она была произведением искусства. Она была его холстом, живым, дышащим, похотливым гребаным холстом. Девайсы были его краской, розовой, красной и сладкой темно-фиолетовой в живом цвете. Мой член отреагировал на параллель, пульсируя так сильно, что у меня перед глазами вспыхнули звезды.

Софи Хардинг могла бы стать моим холстом.

Я мог бы разрисовать ее кожу болью, как она хотела. Заставить ее выкрикивать мое имя.

Тогда я смогу трахнуть ее, и она захочет меня. Она хотела бы меня так чертовски сильно.

Я смотрел на женщину в цепях, не отрываясь от ее глаз.

Я никогда, блядь, не хотел ничего больше, чем чтобы Софи Хардинг смотрела на меня также.

Маска трахался так же жестко, как и бил. Он поднял Зеленоглазку от земли, держа ее за бедра, пока она раскачивалась в цепях. Она ахнула, когда он вставил в нее свой член, оборачивая ее ноги вокруг своей спины, чтобы принять ее вес. Его пальцы работали над ее клитором, и это сводило ее с ума. Из ее горла вырывались хрипы, хрюканье и хреново бульканье, скорее животное, нежели человеческое. Я был прав; его член был как у осла на стероидах. Ей это тоже нравилось. Она умоляла его о большем, жестче, еще жестче.

И снова его голос, такой властный.

— Ты ощущаешься так чертовски хорошо, Кэт. Твоя пизда такая чертовски влажная для меня, надеюсь, все слышат эти идеальные чавкающие звуки, которые она издает.

— Да! — закричала она. — Трахни меня, пожалуйста, Маска, трахни меня… трахни меня!

Софи смотрела на них с открытым ртом, больше не умоляя о моих прикосновениях. Ее дыхание было поверхностным. Я знал, что одним движением большого пальца могу воспламенить ее, но не шевелился.

Маска хорошо трахал Зеленоглазку, его челюсть была сжата от сосредоточенности, пальцы сводили ее с ума. Он знал, как она возносилась на вершину, знал, когда позволить ей взлететь.

— Кончи для меня. — Его слова были простыми, но они сработали. Они сработали так чертовски идеально.

Девушка в цепях не сдерживалась — визжала и дергалась в цепях, пока кончала. Маска сохранял невозмутимое выражение лица, не прекращал своих толчков, играя с ее сочным маленьким клитором, пока она не выдохлась. Он опустил ее на пол и в мгновение ока снял с нее наручники, дроча свой огроменный член, в то время как она упала на колени, широко раскрыв рот и жаждая его.

Я услышал, как Софи снова ахнула, подавшись вперед, чтобы рассмотреть поближе, и мне тоже захотелось узнать, что же, черт возьми, сейчас произойдет.

Маска теперь выглядел менее сдержанным, его член был таким чертовски жилистым, будто он мог выстрелить в любую гребаную секунду. Он вставил всю длину в горло Зеленоглазки, так жестко, что оназакашлялась, подавилась и почти захлебнулась. Но не отстранилась, не сопротивлялась.

Он трахал ее рот словно куклу, пока из ее глаз не потекли слезы, а в горле не забулькало что-то мягкое и влажное. Наконец он начал извергаться, врываясь в нее до тех пор, пока ее шея не стала толстой от его длины, ревя, когда он спускал свое семя в ее маленькое горло. Ее глаза широко раскрылись, легкие пытались восстановить дыхание, руки дергались за спиной, когда она боролась с неизбежным, но это было бесполезно.

Она облизывала его поганый гребаный член, но грязному ублюдку было все равно.

Он опустился на колени рядом с ней и поцеловал ее в губы так, словно от этого зависела его жизнь.

И я чуть не кончил в свои гребаные штаны.

***

Софи попыталась слезть с моих колен, но я все еще держал ее, заставляя свой стояк уйти. Свет снова поменялся, и теперь, когда представление закончилось, в комнате стало намного светлее. Рэйвен и ее подружка отцепились друг от друга.

— Жарко здесь, не так ли? — рассмеялась Рэйвен. — Думаю, после этого маленького представления мне нужно подышать свежим воздухом.

— Воздух… никотин… — сказала девушка рядом с ней. — Иди и возьми то, что тебе нужно. А я возьму себе что-нибудь выпить.

— Хорошая девочка, Кара, хорошая девочка.

Софи повернула ко мне голову, ее глаза были все еще остекленевшими, а дыхание успокаивалось.

— Ты пойдешь в бар?

Я не мог этого вынести. Пока нет. Мне нужно проветрить голову.

— Думаю, кому-то нужна сигаретка, — ухмыльнулась Рэйвен. — Пойдем со мной, парень.

На лице Софи отразился вопрос, но она не стала спорить. Она медленно поднялась и улыбнулась, когда Рэйвен взяла меня за руку.

— Это ненадолго, — проворчал я.

Холодный воздух был желанным. Рэйвен ухмыльнулась, когда я переступил с ноги на ногу, пытаясь поправить себя.

— Значит, понравилось?

— Не знаю, — соврал я. — Чертовски странные ощущения. И рвота, блин. Это гребаный хардкор. Не ожидал этого.

Она наклонилась ближе, трепеща темными ресницами, будто рассказывала мне секрет.

— Ей не было плохо, малыш, не совсем. Он заранее заставляет ее пить воду. Вот, что это было. Ему нравится это ощущение на его члене.

— Все еще гребаный хардкор.

— Он гребаный хардкор, малыш, — ухмыльнулась она. — Но это же хорошо, правда?

Я почувствовал, как на моих губах зарождается улыбка.

— Ага. Да.

Она протянула мне сигаретку.

— Маска так хорош, потому что он знает, как раздвинуть границы, не разрушая сцену. Он прекрасно читает своих саб, точно знает, где они находятся и что им нужно. Даже если они думают, что им это не нужно. В этом есть смысл?

Я пожал плечами.

— Она выглядела так, будто наслаждалась этим.

— Как думаешь, хочешь того же? С Мисси?

Ее слова врезались в мои чувства, но с ней я не возражал, не замыкался, как обычно.

— Надеюсь. — Я глубоко затянулся. — Хотел бы, понимаешь?

— Если ты сможешь подчинить ее хотя бы вполовину так же хорошо, как Маска подчинил Кэт, она будет словно пластилин у твоих ног, малыш. Обещаю тебе.

— Я хочу, чтобы она смотрела на меня так. Как Кэт смотрела на него.

— Мы все этого жаждем — этого благоговения в чьих-то глазах. Знать, что именно тогда ты — все… их хозяин, их любовник, их гребаный Бог.

Я уставился на женщину передо мной.

— Значит, ты доминант? Как Маска?

— Я свитч, но ты вряд ли знаешь это, — улыбнулась она. — Да, можно сказать, что я доминант (примеч.: Свитч — в переводе с английского обозначает «переключать», то есть человек может быть как доминантом, так и сабмиссивом).

— Круто, — сказал я, не находя больше слов.

— Да, это так, малыш. Это так.

Балконная дверь скрипнула, и в дверном проеме снова появилась туша зверя. Я отступил в сторону, чтобы он мог спокойно поговорить с Рэйвен, но он позвал меня обратно.

— Я здесь, чтобы увидеть тебя, — сказал он. Его голос снова стал нормальным, даже дружелюбным.

— Меня? — Я вернулся. — О, черт, да, татуировки. Да, она будет хорошо смотреться с чернилами.

— На этот раз не о тату, — улыбнулся он, и мое сердце забилось чертовски быстрее. — Тебе понравилось представление?

— Ага.

— Думаешь, это для тебя, та сцена?

Я пожал плечами, не зная, что сказать, но Рэйвен спасла меня, положив руку на грудь Маски и наклонившись к нему.

— Это для него, — улыбнулась она. — Совершенно определенно.

Я почувствовал, как горит мое лицо, и неловко затянулся сигаретой.

— Ты когда-нибудь делал что-нибудь подобное раньше, Каллум? — спросил он.

Я отрицательно покачал головой.

— Не-а. Только не так. Был грубым, но не так, как то, что ты сделал там.

— Мисси хорошая девочка, она примет все, что ты ей дашь.

— Пока не знаю, что могу дать ей, — признался я, глядя на двор внизу.

— Может быть, именно так я смогу помочь, — сказал зверь. — У меня есть к тебе предложение.

***

Мои нервы были на пределе, но я все равно последовал за ним. Я шел за ним прямо через клуб, прямо к бару и прямо к взволнованному взгляду Софи Хардинг.

— Каллум ненадолго пойдет со мной. — У Маски снова был этот тон. Тон «даже, блядь, не связывайся со мной».

Софи подняла на него взгляд и посмотрела с полным обожанием, как и Кэт.

— Он пойдет?

— Да. Пойдет.

Ее взгляд метнулся ко мне, и я не знал, куда себя деть. Я смотрел в пол, пока не почувствовал, что ее внимание не покинуло меня, вернувшись к мужчине рядом со мной.

— А я? — спросила Софи. — Можно мне тоже пойти?

— Нет, — просто ответил он. Я мог, блядь, умереть. — Ты останешься здесь, не так ли, Каллум?

Я нашел нужные слова, но они казались пустыми.

— Да, оставайся здесь.

Она не спорила, но ее лицо стало бледным, словно она паниковала. Я хотел сказать ей что-нибудь, сказать, что все будет хорошо, но Маска уже уходил. Я пожал плечами и последовал за ним, не зная, черт возьми, куда, но все равно последовал. Он повел меня по переполненному коридору. Люди смотрели в окна, дроча при виде обнаженных сексуальных тел. Я продолжал смотреть вперед, наблюдая только за мускулистой спиной Маски, когда зрители расступались перед ним. Он открыл дверь в дальнюю комнату, в одну из комнат без окон.

Там ждала Кэт. Она стояла посреди комнаты, все еще обнаженная, опустив голову и взгляд в пол. Она не отметила нашего присутствия, даже не пошевелилась. Мой желудок перевернулся, сердце застряло в горле.

— Здесь не место для Мисси, — сказал Маска. — В этом клубе она твоя сабмиссив, а сабмиссив не имеет никакого отношения к тому, что должно здесь произойти.

— В чем дело? — спросил я. — Что мы здесь делаем?

Он улыбнулся и похлопал меня по плечу.

— Назовем это рукой помощи. Если ты этого хочешь, конечно?

— Рука помощи?

— Я хочу показать тебе, что к чему. Думаю, это должно помочь.

— С Кэт?! — спросил я, мои глаза были словно гребаные блюдца.

— Это не секс, Каллум. Я не настолько самоуверенный и не настолько великодушный. — Его губы изогнулись в усмешке. — БДСМ — это сложное взаимодействие динамик. То, как ты читаешь свою сабмиссив, имеет решающее значение. Она должна покориться, но также она должна чувствовать себя в безопасности, подчиняя свою волю твоей. Может показаться, что роль доминанта заключается только в получении своего удовольствия, но это далеко не так. Пока вы находитесь в игре, твое внимание должно быть полностью сосредоточено на твоей сабе — как она реагирует, насколько она близка к своим пределам. Становление опытным хозяином может занять годы практики, я просто хочу помочь тебе на этом пути.

— С чего бы это? — с любопытством спорил я. — Почему ты хочешь мне помочь?

— Мне нравится Мисси, — ответил он. — Она хорошая девочка. И мне нравишься ты, Каллум. Я вижу в тебе частичку себя. Необузданный потенциал — это топливо для пламени, друг мой. Я здесь только для того, чтобы помочь тебе обуздать его. Укажу тебе верное направление. Это приемлемо?

Я посмотрел на Кэт, на то, как она до сих пор неподвижна. Ожидая его команды, прислушиваясь к каждому его слову.

— Да, это то, чего я хочу. Хочу делать то же, что и ты.

Он хлопнул в ладоши.

— Отлично. На скамейку, Кэт, руки прямо.

Скамья из черного дерева была обита ярко-красной кожей. Она смотрелась чертовски органично. Кэт беззвучно опустилась на нее, прижав ладони к коже и подняв задницу в воздух. Она раздвинула ноги без каких-либо подсказок. Маска встал рядом с ней и провел ладонями по нежной коже ее ягодиц.

— Задница сабмиссива — прекрасный холст для боли, Каллум. Она медленно расцветает и быстро остывает. Ну, иногда быстро остывает, — улыбнулся он. Он наклонился к коленям Кэт, проведя пальцем линию чуть выше сгиба. — Здесь, наверху, безопасная территория. — Он погладил ее по ногам, потом по заднице, опускаясь вниз к изгибу позвоночника. Он провел еще одну линию по изгибу ее бедер. — Безопасно до этого места. Нижняя часть спины — запретная зона, если только вы точно не знаете, куда бьете. Это слишком опасно, ты можешь попасть не в то место и повредить кому-нибудь почки. Нижняя часть ребер болезненна, но в целом безопасна для хлыстов, а грудь и плечи — отличные мишени для флоггеров. Само собой разумеется, что нужно быть осторожным с шеей и лицом, а также с руками.

— Да, — сказал я. — Ни по почкам, коленям или шее.

— Вот именно, — согласился он. — Я не собираюсь изводить тебя нравоучениями, уверен, что ты прекрасно умеешь читать возбуждение женщины. Ты поймешь, когда она будет достаточно горячей, чтобы играть.

Он раздвинул ягодицы Кэт и застонал, когда увидел, какая она мокрая.

— Кажется, у тебя появился фанат, — рассмеялся он. — Думаю, моя грязная маленькая Кэт наслаждается этим. — Она зашевелилась в его хватке, дыхание стало прерывистым. — Ты хочешь, чтобы Каллум причинил тебе боль, не так ли, Кэт?

Она кивнула, застонав.

— Ответь мне.

— Да, сэр, пожалуйста, сэр.

— Хорошая девочка. — Он жестом указал мне за спину, и я, повернувшись, обнаружил целый шкаф гребаных игрушек. Трости и флоггеры, вроде того, что был на сцене. Плоские деревянные лопатки, чем-то похожие на ракетки для пинг-понга. — Думаю, нам стоит начать с падла, — сказал он. — Хорош для близкого контакта, позволяет легко читать сабу.

— Ты хочешь, чтобы я ударил ее этим?

— Только если захочешь.

— Если ты уверен. — Я снял его со стены. Он был тяжелее, чем выглядел. Ручка приятно ощущалась в моей руке, будто была сделала для моей хватки.

— Если ты все сделаешь правильно, с постепенным увеличением силы, задница твоей сабы будет хорошенько разогрета. Чем дольше разогрев, тем легче она справится с болью. Слышал о том, что лягушку лучше варить медленно? (примеч.: Лягушку варят медленно — научный эксперимент (при этом — реально проводившийся в XIX веке), описывающий медленное сваривание в кипятке живой лягушки. Сутью эксперимента является предположение о том, что если лягушку поместят в кипящую воду, она выпрыгнет, но если она будет находиться в холодной воде, которая медленно нагревается, то она будет адаптироваться к повышению температуры и будет медленно погибать)

— Да, слышал такое.

— Не уверен, что лягушка просидит так долго, но аналогия работает. Конечно, бывают моменты, когда ты можешь захотеть быстрого, резкого наказания. Правила существуют для того, чтобы их нарушать, но для этого их нужно знать. — Он шлепает Кэт по заднице, равномерно ударяя снова и снова. — Видишь, как расцветает ее кожа, Каллум? Разве это не чертовски красиво?

Я кивнул, у меня снова не было гребаных слов.

— Иди сюда, она не кусается.

Я пододвинулся, все еще неуверенный, будто в любую секунду он может слететь с катушек и замахнуться на меня.

— Почувствуй, какая у нее теплая кожа.

Я медленно потянулся к ее заднице, касаясь пальцами кожи. Мой член, блядь, дернулся, и я резко отступил назад.

— Да, мило.

— Ты готова получить немного необходимой боли, Кэт?

— Да, сэр, — прошипела она. — Пожалуйста, сэр.

— Думаю, тебе стоит просить об этом Каллума, не меня.

Она обернулась через плечо, ее великолепные зеленые глаза смотрели на меня. Мой член снова дернулся.

— Пожалуйста, Каллум. Пожалуйста, сделай мне больно.

Маска отошел, жестом приглашая меня занять его место. Я приближался медленно, осторожно, ничего не понимая, но действительно чертовски возбужденный. Я хотел бы, чтобы это была Софи, хотел бы, чтобы она просила меня о боли. Скоро. Скоро так и будет.

Я перевел дыхание, снова глядя на Маску в поисках подтверждения.

— Короткие, резкие удары, — сказал он. — Почувствуй ее боль, Каллум. Ее тело покажет тебе, что правильно.

Черт. Костяшки пальцев побелели вокруг паддла, сердце билось, как гребаный паровоз. Я был чертовски нежен с первым ударом, она почти не издала ни звука. Со вторым ударом я не совершил такой же ошибки, и она вздрогнула подо мной, тяжело дыша.

— Вот так, — сказал он. — Почувствуй, когда она будет готова для следующего, ее тело подскажет тебе.

Когда почувствовал, что она расслабилась рядом со мной, я ударил ее снова, на этот раз сильнее, и она напрягла мышцы, застонав. Я нашел свой ритм, чувствуя и наблюдая, и опуская этот гребаный паддл на ее кожу, когда она чувствовала, что готова для этого. Она сходила с ума, дыхание было чертовски прерывистым, самые мягкие охуенные стоны срывались с ее губ.

— Сильнее, — подсказал Маска. — Она сделана не из стекла.

Я ударил ее сильнее, и на этот раз звук от удара был чертовски громким. Она взвыла, и это отдалось у меня в члене, запах ее киски дразнил мои ноздри. Ее стоны подбодрили меня, инстинкт взял верх. Я шлепал ее чертовски хорошо, слушая ее дыхание, чувствуя напряжение в ее ногах, когда она дергалась под паддлом.

Это было чертовски круто.

Я чувствовал себя гребаным королем.

— Заставь ее умолять, — прорычал он. — Ты здесь главный, Каллум, дай ей это понять.

— Умоляй меня, — проворчал я. — Сейчас.

— Пожалуйста… — прошипела она. — Еще, пожалуйста…

Я дал ей больше, дал ей чертовски много. Я почувствовал, что весь горю, и остановился лишь на мгновение, чтобы снять толстовку. Опустил руки на ее задницу, чувствуя жар, ее аромат сбивал меня с ног, мягкая припухлость ее чертовски розовой задницы угрожала сразить меня.

— Сосредоточься, — рявкнул Маска. — Читай ее тело, Каллум, читай ее.

Я снова взял себя в руки, сосредоточившись только на ней, на том, как она дергала ногами, когда я наносил ей удар, на стонах, вырывающихся из ее горла. Я чувствовал это, чувствовал ее. Почувствовал, когда она была готова, когда ее задница была обнажена для боли.

И я знал, знал, что делать.

— Раздвинь ноги, — прохрипел я.

Она беспрекословно повиновалась. Блядь, это было так чертовски хорошо. Я шлепнул ее по бедру, и она зашипела от боли. Я знал, куда ударить, знал, когда остановиться, знал это раньше нее. Она расслабилась, уступая, ее дыхание было поверхностным, ноги дрожали, а затем она застонала, словно тихое мяуканье. Я еще раз шлепнул ее, на всякий случай, и остановился, чтобы перевести дух.

Маска был рядом со мной, сильная рука на моем плече.

— Молодец, — сказал он. — Очень вовремя.

Мое сердце, блядь, расцвело, и это было странно. Я снова почувствовал себя ребенком, как когда старый Джимми сказал мне, что я хорошо рисую. «Молодец, парень, — сказал он, — у тебя прирожденный талант. Когда-нибудь ты станешь художником».

— Спасибо, — буркнул я.

Кэт не двигалась, просто лежала, тяжело дыша. Ожидая. Она ждала.

— Думаю, Кэт хочет задать тебе вопрос, — улыбнулся Маска.

— Пожалуйста… — проговорила она. — Пожалуйста, можно мне потрогать себя?

Я ждал ответа Маски, но он уступил мне. Я отошел в сторону, давая ей пространство, прежде чем ответить.

— Да, — сказал я. — Ты можешь коснуться себя.

Я едва мог смотреть, как она протянула руку между ног. Она прикусила губу, доводя себя до оргазма, не заботясь, кто наблюдает.

— Скажи ей, что она может кончить, — прошептал Маска. — Сейчас.

— Ты можешь кончить, — сказал я.

Она это и сделала. Она кончила так чертовски сильно.

И мне это понравилось. Мне это чертовски сильно понравилось.

Я молчал, пока она переводила дыхание, чертовски прекрасно ощущая выпуклость в моих джинсах и чувствуя бегущую по моему телу кровь. Она поднялась со скамейки и одарила меня улыбкой. Теплая улыбка, полная благодарности.

— Это было потрясающе, — просияла она. — Ты был великолепен. Спасибо.

— Мне не трудно, — проворчал я, чувствуя, как ко мне возвращается осознание, что это мне еще аукнется.

Маска ждал ее с распростертыми объятиями, прижимая крепче к себе и давая мне дальнейшие указания.

— Есть еще один аспект БДСМ, который может иметь значение. Мы называем это последующим уходом в сцене, хотя я называю это здравым смыслом. Когда сабмиссив выходит из сцены, она может чувствовать себя немного неуверенно. Это может быть слишком большой всплеск эндорфинов или адреналина. Она может чувствовать себя дезориентированной, дрожащей, может быть даже замерзшей. Для этого может быть хорош физический контакт, безопасные объятия, крепко удерживающие ее, пока к ней не вернется контроль. Ты будешь знать, что правильно в данной ситуации. — Он проводил Кэт до двери и повернулся с улыбкой. — Помни, Каллум, паддл — всего лишь одно из средств. Ты можешь использовать столько, сколько захочешь, или вообще ничего. Магия в тебе, в твоих манерах, в твоем самообладании. Найдите свою собственную колею, используйте свое воображение, и ты найдешь свой собственный путь.

Я кивнул, голова все еще шла кругом.

— Мы пришлем Мисси, — сказал он. — Думаю, она будет рада тебя видеть.

Я чертовски на это надеялся.

***

Софи

Мое сердце подпрыгнуло, когда к бару подошли Маска и Кэт, но Каллума с ними не было. Маска заказал им выпивку, делая вид, что не замечает моего вопросительного взгляда. Мне пришлось потянуться к нему, притягивая ближе с большей настойчивостью, чем я намеревалась.

— Где он?

— В четвертой игровой, — просто ответил он. — Ждет тебя.

— Что произошло? Почему я не могла пойти?

Он уставился на меня, и именно в этот момент я поняла, как чертовски нервничала, как ревновала, и как чертовски сильно меня тошнило.

— Сабмиссив не имеет права видеть своего дома в таком свете, Мисси. Я показал Каллуму несколько приемов, и он принял их. Уверен, ты оценишь результат.

— А он… эм… а ты?..

Его губы изогнулись в улыбке.

— Никакого секса не было, если ты имеешь в виду это. Ничего подобного. Верь в меня хоть немного, Мисси.

Я едва могла сдержать облегчение, оно нахлынуло на меня словно волна.

— Каллум знает, что я иду?

— Конечно. У меня такое чувство, что это будет немного взрывоопасно.

— Зачем ты это сделал? — поинтересовалась я. — Я имею в виду то, что ты сделал.

— Может быть, на старости лет я становлюсь сентиментальным, — рассмеялся он. — Или, может быть, мне просто захотелось.

Я встала, чтобы уйти, сгорая от возбуждения, остановившись только для того, чтобы запечатлеть нежнейший поцелуй на его щеке. Он взял мою руку в свою и крепко сжал.

— Он хороший парень, Мисси. Из него получится отличный дом. Но не обманывай его, если он не тот, кто тебе нужен. Если ты не та, кто даст ему шанс, в котором он нуждается, просто сделай ему одолжение и уходи.

— Я не играю с ним, — сказала я.

— Я знаю. Это не в твоем стиле. — Он на мгновение прижался своим лбом к моему. — Просто будь уверена или отпусти его.

У меня не было для него ответа, да он и не ждал его.

Я оставила их — Кэт и Маску, Рэйвен и Кару, и всех остальных, кого я так хорошо знала в этом месте. Мое сердце уже не принадлежало им, оно билось только для темного плохого дикаря в четвертой игровой.

Он расхаживал по комнате, запустив руки в волосы. Его толстовка была отброшена в сторону, как и футболка. Его прекрасная кожа раскраснелась, и он был горячим, неистовым, пылающим. В комнате стоял тяжелый запах секса, пота и его самого. Я закрыла за собой дверь, чувствуя себя такой незащищенной, что у меня задрожали ноги. В его глазах был тот дикий блеск, который с самого начала сводил меня с ума.

Он уставился на меня и остановился.

— Маска велел прийти… — пробормотала я.

Теперь в Каллуме Джексоне было что-то другое. Он казался больше, чем раньше, с высоко поднятой головой и расправленными плечами. Его челюсть была сжата, губы тонкие и смертельно опасные. Как Маска. Он выглядел как Маска. По моей спине пробежала дрожь, и я занервничала, действительно чертовски занервничала.

Когда дикарь набросился на меня, я не была готова. Он застал меня врасплох, бросившись без предупреждения — липкие руки на моей шее, а его горячий и влажный рот на моем. Его губы подавили мой вздох, язык проник в мой рот, заставляя подчиниться. Он толкнул меня, не разрывая поцелуя, и я позволила ему двигаться со мной через всю игровую комнату. Я наткнулась на скамью для порки, но Каллум был к этому готов. Он в мгновение ока перевернул меня, согнув с такой силой, что я сильно ударилась щекой о кожу.

— Руки выше головы, — рявкнул он.

Я сделала, как было велено, извиваясь, чтобы помочь, когда он дернул мое платье. Он расстегнул мой лифчик, выдернул его из-под меня, затем стянул трусики вниз, пока они не оказались скомканными у моих колен.

Его порка была безжалостной, тяжесть его ладони вдавливала мои бедра в скамью с каждым ударом.

— О, боже… — прохрипела я. — Да. Вот так!

Он скользнул рукой меж моих бедер, находя меня такой чертовски влажной для него. Он скользнул большим пальцем внутрь, сжимая пальцами мой клитор.

— Да, пожалуйста!

— Заткнись, Софи, заткнись, черт возьми, — прорычал он. — Я говорю, что, я говорю, когда, и я говорю, блядь, как.

Он возобновил порку, и я молчала, вцепившись в край скамейки, пока он опускал свои ладони на мою задницу, мои бедра, даже на опухшие влажные губы моей киски. Мне было все равно, куда он ударит, я скользнула в сабспейс, как в мягкую, теплую постель. Его эндорфиновая глазурь окутала меня, поглотила целиком.

Я не заметила, как Каллум взял паддл, пока он не опустился мне на задницу. Я выгнула спину, тяжело дыша.

— Да, — рявкнул он. — Прими это, черт возьми.

Я кивнула, не доверяя своему голосу.

Каллум Джексон был груб с паддлом в руке, но искусен. Гораздо больше, чем я ожидала. Он читал меня с удивительной легкостью, чувствуя, как дуга боли поднимается и ослабевает. Он держал меня на краю, пока мое дыхание не стало неистовым, а кожа не начала кровоточить, и тогда, наконец, он отбросил паддл в сторону и плотно прижался ко мне всем весом своего тела. Тепло его груди так приятно прижималось к моей спине. Я извивалась под ним, без каких-либо приказов раздвигая ноги.

— Трахни меня, — прохрипела я. — Пожалуйста, Каллум.

Я почувствовала, как он стягивает джинсы, и с облегчением ощутила, как его член прижался к моей горящей коже.

— Собираюсь трахнуть тебя в задницу, — прорычал он. — Собираюсь, блядь, очень жестко тебя трахнуть.

У меня сжался желудок, я нервничала из-за вторжения, и оказалась права. Он плюнул на свою ладонь, чтобы смазать меня, но мой вход все равно был чертовски тугим. Я извивалась под ним, визжала, когда он вдавливал головку внутрь.

— Ты чертовски тугая, — простонал он. — Ты выдоишь мой член досуха.

— Сделай это, — прохрипела я. — Пусть будет больно, мне все равно.

— Надеюсь, ты, блядь, будешь кровоточить.

Я была чертовски уверена, что так и будет. Это было чертовски больно, жгучая боль пронзила меня насквозь, когда он проник внутрь.

— Сделай это! — взвизгнула я. — Трахни меня, Каллум, просто трахни меня!

Он шипел, брызгал слюной и терся бедрами о мою задницу. А потом он меня трахнул. Жестко. Это было чертовски больно, но чертовски приятно.

— Ты хотела этого, — простонал он. — Ты, блядь, хотела этого.

Я не дышала, не было и слов. Только боль. Восхитительная гребаная боль.

— Собираюсь кончить в твою грязную гребаную дырку, — проворчал он. — Блядь, я собираюсь кончить.

Он обхватил рукой мое бедро, обводя большим пальцем клитор, когда его член дернулся в моей заднице. Этого было достаточно. Достаточно, чтобы отправить меня взрываться в прекрасном освобождении. Колени подкосились, и только его вес удержал меня от падения. Он медленно вышел из меня, положив руки мне под бедра, чтобы поддержать, когда я встану на ноги.

Он раздвинул мои ягодицы, зарычав от вида.

— Я вижу тебя изнутри, — прорычал он, растягивая меня пальцами и напрягая ушибленную плоть. — Твоя задница чертовски испорчена, ты так чертовски широко зияешь.

— Это чертовски больно. Я буду хромать гребаный месяц.

Он отпустил меня, и я медленно поднялась, вздрагивая от боли. Когда я повернулась, он всматривался в мои глаза, в этот раз его взгляд был мягче.

— Ты в порядке, Соф?

Я кивнула.

— Я отлично.

— Уверена?

— Абсолютно.

— Что ты хочешь делать теперь? — спросил он, потянувшись за футболкой. Я погладила его грудь, прежде чем он спрячет ее из виду, но он не дал мне много времени. Его настроение изменилось, я чувствовала это, чувствовала, как опускаются ставни.

— Пойти домой, — сказала я. — Поспать. Дать моей бедной избитой заднице отдохнуть.

— Тебе нужно прилечь? Ну, знаешь… последующий уход и все такое?

Я улыбнулась.

— Я в порядке, спасибо. Однако это хорошая мысль.

Он начал топтаться на месте.

— Ничего хорошего в этой болтовне нет, не знаю, что и сказать.

Я потянулась к его руке, поглаживая большим пальцем костяшки.

— Тебе не нужно ничего говорить. Только не уходи.

— Никуда не собираюсь, — улыбнулся он. — Нет, если ты этого не хочешь.

Желудок снова пустился в пляс, наполненный бабочками. Я не хотела, чтобы Каллум куда-либо уходил.

Глава 10

Софи

Я сжала бедро Каллума, но он не отреагировал, тупо уставившись в окно такси на огни города. Когда машина свернула в Ист-Веил, он натянул капюшон и плотнее укутался.

— Моя остановка, — сказал он. — Спасибо, что подвезла и… ты знаешь.

Водитель свернул на боковую улицу у метро Ист-Веил, и Каллум ускользнул, не сказав больше ни слова, лишь на мгновение подняв руку, прежде чем исчезнуть в ночи. Он двигался быстро, как уличная кошка, держать в тени зданий и низко опустив голову.

— Кэнэри Уорф, мисс?

Я встретилась взглядом с водителем в зеркале заднего вида. Заставляя себя сказать «да».

— Следуйте за ним, пожалуйста. Догоните его.

Черт.

Мы догнали Каллума Джексона, когда он переходил улицу мимо старых магазинов. Я опустила стекло и поманила его к себе.

Он наклонился, его лицо оказалось совсем рядом с моим.

— Что-то забыла?

— Тебя, — ответила я. — Поехали домой со мной. Останешься.

Его лицо было словно картинка — глаза широко раскрыты от шока.

— Остаться?! С тобой?

— Да. Со мной.

— Не могу, — сказал он. — Нужно вернуться за Кейси.

Я чувствовала пульс в висках.

— Забери ее.

Он улыбнулся.

— Она плохо ведет себя в помещении. Все испортит.

— Ну, мы разберемся.

Его лицо потемнело, он был сбит с толку.

— Ты издеваешься надо мной? Это какая-то другая игра?..

— Нет, — ответила я. — Не игра.

Он посмотрел в темноту второй башни.

— Черт, я не уверен, Соф. Она все разнесет.

— Мы будем за ней присматривать.

— Да, но…

Я посмотрела на счетчик, на веселые глаза таксиста в зеркале заднего вида.

— Забудь на секунду о Кейси. Что ты хочешь сделать?

Он неловко потоптался на месте.

— Я… эм… вообще-то раньше не оставался. Нигде. Только не на ночь.

— Ты хочешь? — Я знала, что давлю на него, но момент уходил.

— Да, — ответил он. — Да, мне бы хотелось.

— Тогда мы заберем собаку, — сказала я.

***

Везти собаку в такси стоило мне небольшого чертового состояния, но я отмахнулась от протестов Каллума. Мне просто было все равно. Кейси прыгала вокруг моих ног, когда мы вошли в мое здание, провоцируя поднятые брови у тех, кто находился за стойкой регистрации. Я смерила их взглядом, без слов напоминая, что это владение моих гребаных родителей. Условия аренды могут поцеловать мою ноющую задницу.

— Это гребаный отель или что-то в этом роде? — спросил Каллум в лифте.

— Просто роскошное здание. Жители платят бешеные деньги.

— Вполне справедливо.

— Ты сам спросил, — улыбнулась я. — Моя зарплата никогда не покроет этого. Как я и говорила, я снимаю квартиру у своих родителей.

— И они не возражают? Что делают это дешевле для тебя?

— Деньги и собственность — две вещи, которыми они владеют в изобилии. Не думаю, что они задумываются об этом. Если, конечно, не пытаются шантажировать меня этим.

— Шантажировать тебя?

— Папа хочет, чтобы я работала в их семейном бизнесе недвижимости. А я нет. Мы ходим с ним кругами, в основном во время каждого воскресного обеда.

Лифт звякнул, и мое сердце подпрыгнуло, когда я вставила ключ в замок. Это становилось реальным.

Глаза Каллума сверкали, как темные драгоценные камни, когда он осматривал мою квартиру. Открытая планировка, минимализм, как и во всех остальных квартирах в этом здании. Но все же было мило: светлое дерево, стекло и все чертовски компьютеризированное. Я вошла в кухню и достала из холодильника бутылку вина.

— Хочешь бокал?

— Ага, спасибо.

Я наблюдала, пока откупоривала бутылку, как он осторожно ходит по квартире, засунув руки в карманы и стараясь ни к чему не прикасаться. Кейси вовсе не была такой рассудительной, она прыгала вокруг, кружилась в волнении от своего собственного отражения в балконных дверях, и стремглав врезалась в кофейный столик.

Каллум подпрыгнул, когда она уронила несколько свечей, но я только рассмеялась.

— Черт. — Он поднял сломанный подсвечник. — Прости, Соф.

Я протянула ему вино.

— Это всего лишь безделушка.

— Полагаю, у тебя их достаточно.

Я проследила за его взглядом, отмечая, как и он, что свечи — единственная моя реальная персонификация этого места. Все остальное было стандартным, зеркальным с квартирой напротив и идентичным с той, что внизу, но свечи были моими. Мне нравится свет.

Он посмотрел на произведение искусства над обеденным столом.

— Это копия, — сказала я. — Даже не спрашивай меня чья. Хотя сейчас, когда мои родители ударились в искусство, мы могли бы заиметь и законную репродукцию. — Я улыбнулась, просто, черт возьми, представив себе это.

— Твои родители художники?

И снова этот взгляд — тот, каким он смотрел на Бекс.

— Нет, черт возьми. Они построили тот шикарный новый «Саутбэнк комплекс». Ты, должно быть, слышал о нем?

Он пожал плечами.

— Не знаю.

Я улыбнулась.

— Ты не знаешь, слышал о нем или нет?

Он встретился со мной взглядом.

— Нет. Никогда о нем не слышал. Я не из твоего мира, Соф, и не слышал ни о какой такой причудливой херне. — Он встал, гоняясь за Кейси, которая прыгала на столешницах. — Я не должен быть здесь, — раздраженно бросил он. — Мне здесь не место.

— С собакой все в порядке, оставь ее в покое.

Он притянул ее к себе, усадил между своих колен, но она снова вскочила, несмотря ни на что.

— Ты не понимаешь. У нее расстройство питания. Они так это называют. Привыкла быть голодной, поэтому берет все, что может достать. Или найти. Она разнесет твою гребаную кухню на куски, если ты не будешь за ней присматривать.

— С ней все будет в порядке. — Я засмеялась, когда она подпрыгнула и ткнула носом мне в лицо, так сильно виляя хвостом, что вместе с ним дергалось все ее тело.

— Не будешь так говорить, когда она разгромит тут все

— Она научится. Она очень умная.

— Только не за одну ночь. Она не настолько быстро учится.

— Нет, не за одну ночь. — На этом я остановилась, не уверенная в том, что вообще подразумеваю под этим утверждением. Я сменила тему, но получилось так же незаметно, как и товарный поезд. — Тебе понравилось в Explicit?

Его улыбка потрясла мой мир.

— Ага. И Рэйвен с Маской тоже. Что они говорят. Рэйвен сказала, что приедет в Ист-Вейл. Посмотрит на мое искусство и все такое.

— Она действительно хорошая. Знает, о чем говорит.

— Не знаю, почему она так беспокоится. Ничего особенного.

— Я не верю в это, и она тоже.

Он пожал плечами, и я снова почувствовала его неловкость.

— Зачем ты притащила меня сюда, Соф?

Нет ничего лучше прямого вопроса.

— Я могу наслаждаться твоим обществом, не так ли?

— Ты имеешь в виду секс?

— Нет. Надеюсь, я смогу насладиться и им тоже.

— Эта херня в клубе. Мне понравилось. — Он уставился в темноту за балконными окнами. — Я не знал, смогу ли, но сделал это. Мне там понравилось.

— На это я и надеялась.

— Почему?

— Господи, Каллум, разве это не очевидно? — Я почесала Кейси за ушами, глядя в счастливые собачьи глаза. — Ты действительно хочешь, чтобы я это сказала? Уже поздно, я хочу спать, секса, и хочу уснуть с ноющей киской в паре с ноющей задницей.

— Просто хочу знать, где мы находимся.

— Мы здесь. Разве этого недостаточно?

— Может быть, для тебя.

Я потянулась, чтобы переплести его пальцы с моими.

— Пойдем со мной в постель.

Он слегка сжал их, допивая свой напиток, затем пожал плечами, и разговор был окончен.

— Хорошо, Соф. Как скажешь.

***

Каллум

Я никогда раньше не был в постели, не такой, как эта. Кровать Софи была чертовски массивной — большой гребаной громадиной, — все чертовски шикарное, с белыми простынями и слишком большим количеством гребаных подушек. Я чувствовал себя в ней грязным, хотя и был чистым. Ну, во всяком случае, чистым для себя. Я уставился в потолок, чувствуя себя чертовски голым, даже под одеялом. Она сорвала с меня одежду, всю до единой. Бросила ее в изножье кровати и затащила меня к себе, будто я был кем-то. Будто заслуживал быть здесь.

Кто-то вроде меня не застуживает этого дерьма. Рожденный для улиц. Рожденный для холодных гребаных ночей и поисков объедков. Сражаться, воровать и выживать изо всех сил, но не ради этого. Не для такой, как она.

Кейси все еще скулила в коридоре, царапаясь в дверь. Я снова велел ей успокоиться и вести себя как хорошая девочка. Она не знала, что делать. И это не ее вина. И все же я не мог допустить, чтобы она была здесь — грязные лапы на белых простынях Софи. Я и сам чувствовал себя достаточно скверно из-за того, что пачкал их.

Софи придвинулась ближе, проводя рукой по моему животу. Я неуклюже перекатился на бок, стараясь подобраться как можно ближе к краю. Она последовала за мной, крадучись под одеялом, будто была на задании. Я чувствовал на своей спине ее дыхание, ее ногу, обернутую вокруг моей. Это было так чертовски приятно.

— Удобно? — спросила она, ее голос звучал так лениво.

— Ага.

— Ты уверен? Ты на самом краю.

— Ага. Я в порядке.

— Тогда спокойной ночи, Каллум.

— Спокойной ночи.

Я закрыл глаза, пытаясь уснуть. Но не мог перестать думать. О Софи, о Explicit, о Рэйвен и Маске, и обо всем, что видел. Я не мог перестать думать и о Стоуни, и вернувшейся домой Вики. Дыхание Софи стало глубже, длинные выдохи касались моей кожи. Я слушал, как она спит, жалея, что не могу последовать за ней, шли минуты, а я так и не засыпал. Я осторожно поднялся с кровати, чтобы не разбудить ее, и так осторожно поднял ее руку, что она ничего не почувствовала.

Я подошел к окну и отодвинул шторы, чтобы посмотреть на город снаружи, но это было не окно, это была дверь. Я тихонько повернул ключ и вышел на улицу обнаженный, как в тот день, когда родился. Высокий балкон выходил прямо на Темзу. Это был великолепный вид, на горизонте мелькали огни Лондона. Не такие, как в Ист-Вейл, а настоящие огни. Был виден Лондонский глаз (примеч.: знаменитое колесо обозрения в Лондоне) и куча другого дерьма. Я наклонился, вдыхая речной воздух. Так вот, как живут богатые, а?

До меня донесся звук мягких шагов. Софи обняла меня за талию своими теплыми руками.

— Не можешь уснуть?

— Прости. Не хотел будить тебя.

Она поцеловала меня в плечо, и это заставило меня съежиться. Я желал ее так чертовски сильно, что было больно.

— Возвращайся в постель.

— Не могу уснуть, Соф.

— Я помогу тебе. — Она схватила меня за запястье и втянула обратно внутрь. Начала гладить руками мое тело, обводить татуировки на моей груди. — Расслабься. Все в порядке.

— Зачем тебе это нужно?

— Прекрати болтать, Каллум, — прошептала она. — Прекрати задавать вопросы.

— Почему ты доверяешь мне здесь? Даже я сам себе не доверяю. — Я отстранился от нее, запустив руки себе в волосы, живот сжался, словно гребаный узел, когда под дверью заскулила Кейси. — Я дерусь, ворую, причиняю людям боль. Я ем из гребаных помоек, Соф, как чертова канализационная крыса. У меня нет ни денег, ни гребаного дома — нет ничего.

— Прекрати, — сказала она. — Это не то, что вижу я.

— Так что же ты, блядь, видишь, а? Потому что я, блядь, этого не вижу.

Она не осталась в стороне, прижалась ко мне, будто я не был гребаным монстром, будто я не мог задушить ее ради чертовых дешевых острых ощущений.

— Я вижу тебя. Не твое прошлое, не твои проблемы, не твой долбаный кредитный статус. Только тебя.

— Почему ты так чертовски мила? — Я смягчился, опустив подбородок ей на макушку и вдыхая ее сладкий аромат.

— Наверное, родилась идеальной. — Я видел, что она улыбается, чувствовал ее губы на своей груди. — Пойдем в постель.

— Я же сказал, что не могу уснуть.

— А кто говорит о сне?

***

На этот раз она была главной. В ней было что-то отчаянное, первобытное. Она толкнула мою голову на подушки, оседлала меня, как лошадь на родео, стянула с себя атласную сорочку и потерлась о мою промежность, словно сучка в течку. Я стиснул зубы, член чертовски жаждал ее. Она обхватила мои руки и прижала их за моей головой, удерживая своим весом, когда наклонилась, чтобы поцеловать меня.

Она нашла меня ожидающим. Я засунул свой язык ей в рот, утверждая, что она моя.

Я старался не думать о мужчинах, которые уже побывали у нее дома. Богатые мужчины, умные мужчины, мужчины с перспективами. Более того, я старался не думать о мужчинах, которые будут здесь после меня. О мужчине, который сделает ее своей. По-настоящему.

Сегодня, по крайней мере, Софи Хардинг была, блядь, моей.

— Трахни меня, — прошипела она. — Возьми меня. Сделай мне больно. Используй меня.

— Нет, — прорычал я. — Ты трахни меня.

Она потерлась своими идеальными маленькими сиськами о мое лицо, и я так сильно всосал их, ласкал ее соски, что она застонала. Я мог чувствовать ее возбуждение, ее липкое сладкое влагалище у моего члена. Я дернулся под ней, не желая ничего больше, чем погрузиться в ее сочную пизду.

— Блядь, — прохрипела она. — Это так приятно.

Она отпустила мои руки и наклонилась к ящику прикроватной тумбочки. И снова мое чертово сердце упало. Запас резинок, приготовленный для того, кто делит с ней постель. Сегодня это был я. Может быть, завтра это будет уже не так.

Она разорвала пакет и раскатала его по мне, изящные пальцы были так чертовски хороши. Затем она оседлала меня, застонав, словно шлюха. Откинулась назад, опустив руки мне на колени и вращая бедрами, круг за кругом, круг за кругом. Ее сиськи подпрыгивали до потолка, изящный изгиб талии был таким манящим.

Я схватил ее, крепко сжимая и заставляя двигаться по более широкому радиусу. Она застонала, когда я поощрял ее усилия на моем члене.

Она ощущалась так прекрасно, напрягаясь во всех нужных местах. Я сосредоточился, закрыв глаза, пытаясь оттянуть неизбежное, но она ощущалась слишком чертовски хорошо, чтобы долго сопротивляться.

— Больше… — прошипела она. — Пожалуйста…

Меня не нужно было просить дважды. Я толкался в нее, вонзаясь членом до упора, а она дергалась и тряслась, и стонала мое имя, лаская свою маленькую киску, пока я сминал руками ее сиськи.

— Трахни меня, Кал. Трахни меня!

Я толкался, словно поршень, и она закатила глаза.

— Я кончаю, — выдохнула она. — Боже, Каллум, я, блядь, кончаю…

Я не отставал от нее, кряхтя и постанывая, кончая в нее, пока она вздрагивала. Мое сердце колотилось, дыхание было неровным, а грудь покрыта потом, когда она рухнула на меня. Я пригладил ее волосы, осыпая ее лицо поцелуями, когда мой член выскользнул из ее мокрой пизды.

— Это было так хорошо, — прошептала она. — Действительно чертовски хорошо.

— Но я не сделал тебе больно, думал, тебе нужно это.

Она скользнула в сторону, опустив голову мне на грудь и прижавшись ближе.

— Как и я, — сказала она. — Думаю, сегодня мы оба узнали кое-что новое.

На этот раз сон нашел меня быстро, и это было так чертовски сладко.

***

Софи

Я привыкла просыпаться от будильника, а не мокрого носа. И уж точно не от мокрого носа у моего лица в воскресенье утром. Я открыла глаза и посмотрела прямо в темно-карие глаза Кейси. Она одобрительно заскулила и лизнула меня в лицо, прежде чем я успела ее остановить. Я хихикнула, пытаясь вырваться из-под своего пушистого противника.

Каллум резко выпрямился, испуганно озираясь, пока приспосабливался к окружающей обстановке. Ему потребовалось мгновение, чтобы сориентироваться, но как только он это сделал, то схватил Кейси и отшвырнул ее на пол.

— Господи, Соф, прости. Не знаю, как она сюда попала.

Я указала на открытую дверь спальни.

— Думаю, она научилась обращаться с ручкой.

— Слишком умна для своего же чертового блага, — сказал он ей, взъерошив шерсть на ее шее.

Он выскользнул из постели, потратив всего секунду на то, чтобы натянуть джинсы. Я восхищалась его кожей и упругостью его задницы в утреннем свете — приглушенное солнце через окна бросало на него красивый свет.

— Пока не надо вставать, — сказала я. — Сегодня воскресенье.

— Нужно проверить Кейс, посмотреть, чем она занималась.

Я последовала за ним, натянув на себя только атласную комбинацию, пока прокладывала пусть в гостиную.

Каллум застыл в коридоре, прижав от унижения руки к вискам. Все было вверх дном. На кофейном столике валялась разодранная в клочья подушка с дивана, на комоде у входной двери — несколько разорванных писем. Хуже всего было на кухне. Мусорное ведро упало, крышка была снята, а содержимое разбросано по полу. Она так же побывала и в буфете, судя по разорванным коробкам с отрубями и кукурузными хлопьями.

— Думаю, на завтрак у нас будут тосты, — улыбнулась я.

— Она разнесла дверь, — сказал Каллум. Выражение его лица было тяжелым, действительно полное ужаса. Я проследила за его взглядом, и действительно, дверь в гостиную была разодрана, полоски краски отсутствовали на деревянной обшивке, дверь в спальнювыглядела не намного лучше. — Должно быть, заперлась и запаниковала.

— Ну что ж, теперь, когда она научилась открывать дверь, не думаю, что будет еще много царапин.

— Твой стакан всегда наполовину полон?

— Только утром, если прошлой ночью я хорошенько потрахалась.

Он улыбнулся.

— Я запомню.

— Надеюсь.

Я перешагнула через кухонное побоище, включив чайник для утреннего кофе. Каллум начал разбирать гостиную, и я не могла удержаться от смеха, когда Кейси прыгнула в игру, пытаясь вырвать у него набивку из подушки. Сначала он рассердился, прогнал ее, но она упорно продолжала лежать на полу, виляя хвостом и не сводя с него больших карих глаз.

Я видела, как смягчилось выражение его лица, глаза наполнились любовью к его пушистой спутнице.

Он опустился на четвереньки, атакуя ее, и они вместе боролись, катаясь в собачьем блаженстве, пока играли. Кейси вырвалась и побежала по комнате, промчавшись мимо него, за пределами досягаемости, когда он бросился за ней, круг за кругом в сумасшедшем ритме. Это была настоящая игра.

— Она так сильно тебя любит, — сказала я. — Действительно любит.

— И я тоже ее люблю, — ответил он. — Она чертовски потрясающая.

Я согласилась с ним, несмотря на беспорядок. Собака действительно была особенной.

— Черная шерсть не очень подходит к твоему дивану, — заметил он. — Есть пылесос или что-то такое?

— Я разберусь позже. Не беспокойся об этом.

Это, казалось, сбило его с толку, и его плечи немного ссутулились.

— Я соберу свои вещи.

— Ты еще даже кофе не выпил.

— Не хочу отнимать у тебя время.

— Ты не отнимаешь. — Я протянула ему кружку, и он заколебался, но только на секунду, прежде чем взять ее.

Я бросила пару бумажных полотенец в лужу, подозрительно похожую на собачью мочу, и поставила мусорное ведро на место. Каллум уставился на все это, взгляд его темных глаз наполнился чем-то тяжелым. Я снова не могла прочитать его, не могла понять, о чем он думает или чего хочет.

— Что теперь? — спросил он. — Хочешь, я помогу тебе прибраться?

Я немного поразмыслила, волнение танцевало у меня по спине.

— Слушай, Каллум Джексон, ты когда-нибудь смотрел всю серию «Чужой» за один раз?

Воскресный ужин с родителями был официально отменен.

Глава 11

Каллум

Я мчался к дому Джека Уииллиса, Кейси всю дорогу бежала рядом со мной. Я опаздывал, чертовски опаздывал. До прихода Стоуни оставалось всего полчаса, а у меня в карманах не было ни единого гребаного фунта. Во всяком случае, пока.

Я колотил в его дверь, будто от этого зависела моя жизнь, и выдохнул с облегчением, когда внутри послышалось движение.

— Какого черта ты здесь делаешь, парень? Сейчас чертово утро понедельника.

— Мне нужны наличные, — сказал я. — Мне причитается сто восемьдесят.

— Тебе причитается сто пятьдесят, — ответил он. — Столько налички у меня есть.

Он был лживым ублюдком, и мы оба это знали, но я не мог рисковать и спорить. Стоуни проделают мне новую дырку в заднице, если я вернусь с пустыми руками. Я осознавал это с колотящимся сердцем, но не из-за напряжения. Стоуни не умеют играть по-хорошему, а сто пятьдесят — это просто чушь собачья.

У меня не было времени оставить Кейс у Вики, я только успевал добраться до гаражей. Трент уже ждал. С ним как всегда был огромный ублюдок, но мои волосы встали дыбом, когда я увидел рядом другой кусок дерьма.

— Какого хрена он здесь делает? — хмыкнул я.

— Джонс теперь один из нас, — ответил Трент. — Сначала я предлагал эту работу тебе, помнишь?

— Этому куску дерьма не место рядом с тобой, Трент, — усмехнулся Тайлер. — Он чертов проныра. Ни на что не годен.

— Следи за своим гребаным ртом, — закипел я. — Плевать, с кем ты рядом, Джонс, ты все равно гребаная пизда.

— У меня нет времени на все это дерьмо, — отрезал Трент. — Где мои деньги, парень? — Я протянул ему банкноты, чувствуя, как сжимается желудок, когда увидел его меняющееся лицо. — А остальное? Где, черт возьми, остальное?

— Все, что у меня есть, — ответил я. — Клянусь. Неделя была паршивой.

— Прям сердце кровью обливается, парень. Вот, блядь, правда.

— Я принесу еще, — сказал я. — На следующей неделе.

— И о чем же это будет говорить, если явиться к Стоуни с половиной, неженка? Что им, блядь, все равно? Они же все равно простаки.

— Я никому не скажу, Трент. Не расскажу и никому не сдам.

— Не важно, парень. Дело принципа. — Он указал Джонсу и другому ублюдку, и я сжал кулаки, когда они двинулись ко мне. — Печально, что у тебя такое хорошенькое личико, парень, даже жаль его портить. — Его смех был глухим и полным злобы.

Адреналин подскочил, пульс громко стучал в ушах. Было бы умнее получить взбучку, закрыть рот, позволить им доказать свою точку зрения. Жить, чтобы сражаться за еще один гребаный день. Но я не мог этого сделать.

— Не собираюсь упрощать это, — прошипел я. — Лучше готовьтесь к драке.

— Буду чертовски наслаждаться этим, — ответил Тайлер.

Я услышал рычание Кейси и крикнул ей, чтобы она держалась подальше, но время было на исходе. Тайлер, сделав выпад, промахнулся при первом замахе, но за секунду исправился. Я прилично ударил его по лицу, прежде чем другой ублюдок схватил меня за руки, и даже тогда мне удалось откинуть голову назад, ударив его в нос. Он завопил, что есть мочи, отшатываясь в сторону, когда хлынула кровь. Я засмеялся, когда его охватила ярость, а затем начал действовать — пинать, брыкаться и колотить изо всех сил. Думаю, я причинил им какой-то ущерб, прежде чем они загнали меня в угол, чертовски тяжело дыша.

Кейси что есть мочи лаяла, кружа рядом. Я снова приказал ей уйти, но она не слушала. Кейс не маленькая собачонка, но она, черт возьми, и не настолько большая, чтобы справиться с парой таких отморозков, как они.

Большой ублюдок схватил меня за локоть, вывернув запястье так, что я с шипением выдохнул. Тайлер подождал, пока Трент кивнет, и я увидел, как его поросячьи глазки наполнились радостью, когда он ударил меня кулаком в живот. У него не было времени ударить еще раз. Я с трудом хватал ртом воздух при виде Кейси, висящей на запястье Джонса. Ее глаза были дикими, а рычание низким и опасным, когда она вцепилась зубами в его плоть. Он взревел от ярости, пиная ее ногами, но она была слишком быстрой.

Я услышал смех Трента.

— Стряхни с себя эту чертову шавку, гребаный идиот. Это всего лишь чертова колли.

Я рванул вперед, несмотря на свое затруднительное положение.

— Нет, Кейси, беги! — прохрипел я. — Просто, блядь, убегай!

Она не побежала. Даже после того, как Тайлер ударил ее кулаком по голове. Она крепко вцепилась в него, когда он пытался ее стряхнуть, и он снова взревел, когда она усилила свою хватку.

— Отвали от меня, кусок дерьма! — прогремел Тайлер.

— Беги, Кейси! — закричал я. — Убегай!

В следующий раз Тайлер прилично ее приложил. Она отпустила его, заскулив, и ошеломленно отступила. Но достаточно быстро пришла в себя, чтобы увернуться от его следующей атаки. Едва избежала удара ботинком по ребрам.

— Я убью этот гребаный кусок дерьма! — взревел Джонс.

— Убегай, Кейси! — снова попытался я, и на этот раз она послушалась. Ее взгляд разбил мне сердце, она была такой чертовски грустной. Я мог сказать, что она рассматривала возможность снова напасть на Тайлера, но на этот раз я сам ее ударил, просто чтобы заставить ее уйти. — ДАВАЙ, КЕЙСИ! УБЕГАЙ! УБИРАЙСЯ!

Ее хвост волочился по земле, когда она кралась прочь, бросая на меня жалостливый взгляд. По крайней мере, она была в безопасности.

Я облегченно выдохнул, благодаря свою счастливую звезду за то, что она ушла.

Запястье Джонса сильно кровоточило.

— Лучше бы тебе обратиться к врачу, — усмехнулся я. — Именно этой рукой дрочишь, да?

— Не нуждаюсь сейчас в дрочке, Джексон. Заставил грязную пизду твоей мамы принимать меня. — Он проверил пальцы, слегка сжимая их. К сожалению, серьезных повреждений нет. — Собака, блядь, опасна. Скотты должны были прикончить ее.

— Скотты не имеют к ней никакого отношения. Как и ты.

— Но я имею отношение к тебе, Джексон. Столько гребанного отношения. Мне это чертовски понравится.

Его окровавленный кулак угодил мне прямо в скулу. В ушах звенело, в висках стучала боль. Но я не издал ни звука, не хотел доставлять ему такого удовольствия. Я принял еще пару ударов, на этот раз в челюсть. Его толстое колено ударило меня прямо по ребрам, и я упал вперед, тяжело дыша. Я пытался восстановить дыхание, когда услышал голоса. В глазах плясали звезды.

Лай Кейси снова звучал громко, и мое сердце упало. Господи, пожалуйста, нет.

— Что, черт возьми, здесь происходит?

Я узнал этот голос. Я открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рэйвен прикуривает, опустив руку на бедро. При дневном свете она выглядела совсем по-другому. Здоровенные сапоги и свободные штаны с карманами, кожаная куртка. Ее волосы были собраны в высокий хвост и свисали по спине до талии. Впрочем, макияж у нее был тот же. Я пытался что-то сказать, но все еще боролся за дыхание.

— А тебе-то что, девчушка? — усмехнулся Трент. — У тебя к нему есть дело?

— Есть разговор по поводу гребаных денег, — ответила Рэйвен. — А вы, черт возьми, кто такие?

Лицо Трента искривилось, и я вздрогнул.

— Я Трент, блядь, Стоуни из братьев Стоуни, а ты кто такая?

— Я одна из девушек Эша Риксона, — сказала она. — Так что, тебе лучше отвалить. Парниша наш.

Я видел, как Трент широко распахнул глаза, но Тайлер не обращал внимания.

— Плевать мне, кто ты, — бушевал он. — Я его, блядь, поколочу.

— Стой, тупой болван! — крикнул Трент. — Это одна из девчонок Эша Риксона. ЭША ЧЕРТОВА РИКСОНА, усек? — Трент подошел к Рэйвен. — Послушайте, леди, у нас нет никаких претензий к Риксону, просто этот маленький говнюк должен нам наличку, ладно?

— Тебе придется встать в очередь, — совершенно хладнокровно ответила она. — Сначала он должен нам. Оставь его, придурок.

Трент кивнул, и я оказался на асфальте, кашляя, отплевывая и выворачивая руки. Кейси в мгновение ока оказалась рядом со мной, облизывая мое лицо, пока я переводил дыхание.

Я прислушивался к разговору, происходящему надо мной, но стараясь держаться подальше.

— Когда мы сможем заполучить его? — спросил Трент. — Нам тоже нужна оплата. Может, я поговорю с Риксоном, объясню, что происходит?

— У Риксона нет на тебя времени. — Я наблюдал, как она затушила сигарету. — Тебе придется подождать месяц.

— Месяц — чертовски долгий срок.

— Лучшее, что ты получишь. — Рэйвен уставилась на него. — Подойдешь к нему близко, пока он не расплатится с Риксоном, и мы придем за тобой.

— Ты получишь свой чертов месяц, — сказал Трент. — Чуть дольше, и Риксону придется явится сюда самому. Понятно?

— Думаю, мы договорились, — прошипела она. — А теперь отвалите.

Тайлер выпучил от ярости глаза. Он схватился за кровоточащее запястье, находясь на грани.

— Мы уходим, — сказал Трент. — Сейчас. — Тайлер не двигался, просто смотрел. — СЕЙЧАС, ИДИОТ!

Когда они скрылись из виду, я снова смог дышать. Я перекатился на бок, подтянул колени, не обращая внимания на боль в ребрах.

— Лежи, — прошипела Рэйвен. — Пока я не узнаю, что они действительно ушли.

Она подошла к краю гаражного блока и вернулась только тогда, когда была удовлетворена.

— Что за черт? — проговорил я. — Кто такой этот Эш чертов Риксон?

— Из комплекса Кенни. В Кройдоне, — сказала она, дернув меня за локоть. — Самый отъявленный ублюдок в Лондоне. Ну, один из самых отъявленных. Серьезный малый.

— Ты одна из его девушек? — поинтересовался я. — Господи.

Она улыбнулась.

— Конечно, нет. Просто знаю его. Делала ему татушки.

Я смотрел на нее с восхищением.

— У тебя такие блестящие медные яйца, да?

— И это к лучшему. Спасла твою чертову задницу, не так ли?

Я принял ее руку, держась за стену, пока не обрел равновесие.

— Откуда ты узнала, где я?

— Твоя подруга, — сказала она, протягивая руку к Кейси. Собака наклонилась к ней, принимая ласку. — Она была в бешенстве, как в одном из фильмов про Лесси (примеч.: вымышленная собака породы колли, персонаж многих фильмов, сериалов и книг), лаяла и металась, лаяла и металась. Я поняла, что что-то случилось, и пошла за ней, решив, что она может быть твоей. Софи рассказывала мне о большой, грандиозной спасательной операции, — улыбнулась она, наклоняясь, чтобы поцеловать Кейси в голову. — И она рассказала мне все о тебе, Кейси рассказала, какой ты милый пушистый комочек.

— Спасибо, — сказал я.

— Не стоит, парень, это обычное дело. Поддерживает приток адреналина.

— Что ты будешь делать, если этот Риксон узнает, что ты использовала его имя?

Она усмехнулась.

— Не беспокойся об этом, малыш. Он у меня в долгу.

И он был не один такой.

***

Софи

Три пропущенных звонка от Ребекки. Я смотрела, как мой мобильник мигает у меня на коленях под столом, мне не терпелось убраться к черту с этого дерьмого совещания Кристины и выяснить, в чем срочность. «Каллум», — кричал мой мозг, это должно быть из-за Каллума. Моя кожа все еще расцветала от мысли о его имени. Воскресные вечера с Дикарем не должны были быть такими уж хорошими. Время, проведенное с ним, должно было быть посвящено острому сексу, не более чем биению его порочной плоти о мою. Моя киска до сих пор болела, избитая его вторжением, но мой разум болел больше. О, как он чертовски жаждал его.

— Хочешь что-нибудь добавить, Софи?

Я тупо уставилась на лица сидящих за столом.

— Прости?

— Ист-Вейл, есть новости о том, как мы справляемся с эпидемией граффити?

— Эпидемия одного гребаного человека, — пробормотал Эрик. — Надеюсь, они снова запрут это животное, спасут то, что осталось от нашего проклятого бюджета.

— Работа еще не закончена, — сказала я. — Я этим занимаюсь.

— И какие же пути ты рассматриваешь? — Кристина была такой ублюдочной и высокомерной. Я почувствовала, что у меня поднимаются волоски. — Полиция наверняка сотрудничает с тобой в этом? У них есть история с Каллумом Джексоном, в конце концов, долгая история. Как они оценивают ситуацию?

Рот стал липким, но я нацепила на лицо профессиональную маску.

— На самом деле я собираюсь привлекать закон только в крайнем случае. Я планирую бороться с этим, используя образование и возможности, а не принуждение. — По комнате прокатилась волна язвительного веселья, и я почувствовала, как поднимается температура, а язык зудит от желания взбунтоваться. — Граффити, или уличное искусство, — это попытка выразить себя творчески. В Ист-Вейл нет молодежной программы, нет эффективного выхода для художественного самовыражения. Это кипящий котел разочарования и апатии, и уровень преступности является симптомом, как и отсутствие сплоченности сообщества. Граффити — лишь одна сторона гораздо большей проблемы. Я планирую решить ее, а не выделять одного человека и топтать его. Другие просто займут его место, это тушение пожара, а не предотвращение.

Эрик хлопнул блокнотом по столу.

— Это не гребаное искусство, это бельмо на глазу. Запереть его — вот решение. А не эта хиппи херня.

— Это не хиппи херня, — ответила я. — Поищи что угодно о преступности среди молодежи. Статистика говорит сама за себя.

— И что ты собираешься делать? — усмехнулся он. — Таскать фломастеры в старый молодежный клуб и заставлять их всех каждую гребаную пятницу по полчаса рисовать, черт возьми? Я могу сказать тебе, как хорошо это сработает, не нуждаясь ни в какой чертовой статистике.

— Это не совсем то, как я бы хотела это сформулировать, — прошипела я. — Но да. Такая разрядка нужна.

— Я все услышал, — отрезал Эрик. — Неудивительно, что там обитают собаки.

— Думаю, на сегодня мы закончили, — заключила Кристина. — Держите нас в курсе, мисс Хардинг, все очень хотят, чтобы эта ситуация разрешилась. В конце концов, именно поэтому вас сюда и перевели. Ваш опыт говорил о многом, когда вы получили это назначение.

Говорил, в прошедшем времени.

Я поерзала на стуле, глядя ей в глаза с уверенностью, которой не чувствовала.

— Я дам вам знать, когда у меня будут новости.

И не надейся, черт возьми.

***

Ребекка снова позвонила мне, когда я выходила из офиса, и я со вздохом ответила.

— Наконец-то! — воскликнула она. — Уже подумала, что ты, черт возьми, эмигрировала.

— Херня на работе, — простонала я. — Что случилось?

— Нам нужно убрать Кала с улицы. Парень слишком хорош, чтобы тратить свой талант на гаражные блоки и подземные переходы вокруг этой дыры.

Мой желудок сжался в знак согласия.

— На работе вылили кучу дерьма, они хотят, чтобы я вызвала полицию и снова посадила его под замок.

Реакция была ожидаемой.

— Твои коллеги — чертовы идиоты, Софи, идиоты. Парнишка — чертов звезда. Его мастерство, детка, святая матерь Божья, его талант.

— Они не видят этого, Бекс. Они думают, что он просто помеха, не более.

— Еще посмотрим, когда Каллум появится на обложке «Урбан Лайф» (примеч. английский журнал о роскошном образе жизни). Узколобые ублюдки.

Я улыбнулась.

— Мне бы хотелось увидеть их лица.

— О, ты увидишь, если мне удастся кое-что сделать.

— Я не знаю, как быть, Бекс, мои руки связаны, а ситуация обострилась. Я не могу дать ему собственное жилье через распределение, его даже нет в листе ожидания. Я проверяла.

— Тогда нам нужно другое решение. А как насчет твоего дома?

Я застонала.

— Если бы. Родители будут чертовски вне себя, если пронюхают об этом. В эти выходные там была собака, и даже это удивило всех. Все эти художественные штуки были бы под большим запретом.

— Может тебе пора выпрыгнуть из их карманов. Ты уже старовата, чтобы прыгать через папочкин обруч, ты так не думаешь, детка?

— Не начинай, — вздохнула я. — Не сегодня.

— Извини, — сказала она. — Просто чувствую разочарование.

— Как и я. — Я немного поразмыслила. — У тебя нет места? Я знаю, как ты любишь принимать бродяг и бездомных.

— Комната набита барахлом Кары. У меня нет места для собственной работы, не говоря уже о чьей-то еще. Это разбивает мне сердце, детка, я бы в мгновение ока забрала его туда, если бы могла размахнуться.

— Я знаю, — ответила я. — Я надену свою мыслительную шапочку.

— Включи ее на максимум, детка. Малышу нужен перерыв. И быстро.

В ее тоне было что-то тяжелое. Я почувствовала это в животе, низкий рокот ужаса.

— Что-то случилось?

Она молчала слишком долго.

— Тебе не о чем беспокоиться, детка. Поразмысли хорошенько и быстро. Я буду делать то же самое.

— Ни о чем другом думать не буду. Он сводит меня с ума, Бекс. Настолько, что это пугает меня до чертиков. Я даже не могу объяснить это, это. Он будто наэлектризован, держит меня под напряжением.

— Я чувствую, — рассмеялась она. — Наслаждайся, детка, у меня такое чувство, что это будет до дрожи в коленях.

Она не была единственной.

***

У моей мыслительной шапочки не было слишком много времени, чтобы творить свою магию. Назовите это судьбой, вселенной или чистым чертовым везением, но необходимый перерыв возник из ниоткуда, без малейшего предупреждения упав мне на колени в среду днем. Мне не терпелось позвонить Каллуму, хотелось, чтобы он снова оказался у меня дома, в моей постели, в моей киске. Я сдерживалась, как испуганная кошка перед собственными эмоциями, но моя решимость ослабла, пальцы метнулись к телефону с возрастающей настойчивостью.

На лице Кристины отразилось неодобрение, когда она объявила, что у меня в офисе посетитель.

— Мисс Хедли, — объявила она. — Хейгрув Парк 34 настаивает, что ей нужно тебя увидеть.

Я хорошо знала Хелен Хедли, она ухаживала за своими пожилыми родителями в Хейгрув. Я хорошо знала их всех, на самом деле, они постоянно заходили ко мне на утренний кофе в те дни, когда я усердно работала. Я чертовски скучала по Хейгрув.

Я тепло поздоровалась с Хелен и с искренней нежностью провела ее в зал для совещаний. Она сидела по другую сторону стола, сжимая бумаги в белых руках. Ее мышиного цвета волосы были зачесаны назад в хвост, кожа желтоватая и осунувшаяся. У меня упало сердце.

— Как ты? — спросила я. — Как родители?

Ее губы задрожали, и инстинктивно в горле образовался ком.

— Мне жаль, — сказала она. — Я знаю, что мне нужно пойти к новой управляющей, Веронике пофиг-как-там-ее, но ты же знаешь. Она не ты, Софи. Мне нужно было увидеть тебя.

— Что случилось?

— Папа, — сказала она. И в мгновение ока у нее покатились слезы, и мои тоже угрожали пролиться. — На прошлой неделе у него, эм, был еще один инсульт. Он… он не справился.

Настоящее горе выбило меня из колеи. Его веселая улыбка, когда он помогал с инициативой Сообщества в Блуме, его готовность вмешаться и помочь с недвижимостью.

— Мне жаль, — проговорила я. — Мне так жаль.

Она с благодарностью махнула рукой и перевела дух.

— Мне нужна твоя помощь с арендой. Я разобралась с мамиными вопросами по пособию, мне просто нужно, чтобы арендная плата была переведена только на ее имя.

— Конечно. — Я взяла бумаги, вздрогнув от копии свидетельства о смерти.

— И гараж, — сказала она. — Я убрала оттуда все его инструменты. Мама не может справиться с этим. Ты же знаешь, как он любил это место, его маленькую мастерскую.

Я грустно улыбнулась.

— Знаю. Я всегда могла найти его там.

— Он любил тишину, — согласилась она. — Это помогало ему думать. Подальше от маминых придирок, как говорил он.

Я улыбнулась вместе с ней, изо всех сил стараясь держать себя в руках.

— Ты хочешь, чтобы я прекратила аренду?

— Пожалуйста.

Я взяла ключ.

— Я разберусь с бумагами. Можешь не беспокоиться об этом.

— Спасибо, — сказала она. Слезы свободно катились из ее глаз, и она даже не пыталась смахнуть их. — Ты ему нравилась, — улыбнулась она. — Говорил, что ты хорошая девушка. Мы все скучаем по тебе, Софи, без тебя все по-другому.

— Я тоже по всем скучаю, — призналась я. — Сейчас я в Ист-Вейл, это не так далеко.

— Может, ты как-нибудь зайдешь? Сейчас у нас по вторникам работает группа поддержки молодых мам.

— С удовольствием.

— Лучше я тебя оставлю, — улыбнулась она. — Надеюсь, мы скоро снова увидимся, при более радостных обстоятельствах.

— Я тоже.

Я полностью нарушила протокол, притянув ее к себе для объятий. Я крепко держала ее в течение долгих минут в зале заседаний, и она рыдала у меня на плече, как сломленный ребенок. Мои глаза были влажными от слез, когда она отстранилась, и я изо всех сил старалась взять себя в руки, когда махала ей на прощание. А потом я сидела за столом в этой убогой комнатушке и плакала. Плакала по Дереку Хедли, по Хелен и ее маме. Плакала по Хейгрув и своей старой работе. И плакала из-за себя, плакала из-за чего-то, что не могла понять, из-за какого-то укоренившегося страха упустить жизнь, не воспользоваться мимолетными дарами, которые мне предлагала жизнь. И она была так коротка и хрупка.

А затем я вернулась к своему столу.

Я уставилась на экран с информацией по аренде гаража, наведя курсор мыши на кнопку «прекратить». Дерек арендовал гараж на десять лет, арендная плата всегда выплачивалась вовремя, наличными, без необходимости посещать клиентов.

Я сжала в руке ключ от гаража, на мгновение вспомнив Дерека Хедли и его счастливую улыбку.

— Жизнь только одна, — сказал он мне после десятичасового пребывания в общественном саду. — Надо сделать так, чтобы она что-то значила, иначе какой смысл?

Я сделала так, чтобы она что-то значила.

Я положила ключ в сумочку и убралась к чертовой матери.

***

Я доехала на метро в Ист-Вейл и бродила там в оцепенении, не подозревая обо всех опасностях, насилии и грязи, о наркотиках, страхе и ненависти. Я шла беспрепятственно и незамеченной, пока не нашла Каллума Джексона.

Он скручивал сигарету возле лавки Эла, пока Кейси тащила из мусорки старый кусок рыбы. Он не замечал меня, пока я практически не оказалась в его объятиях.

— Соф? — успел пробормотать он, прежде чем я набросилась на него. Я обняла его, не заботясь ни о чем, едва замечая хихикающую толпу на скамейках. Он вздрогнул, когда я обхватила его, но прошло всего мгновение, прежде чем он обнял меня. Он прижался губами к моим волосам, когда я плакала в его толстовку. — Господи, Соф, что случилось?

Я покачала головой, не находя слов. Он не давил, просто крепко обнимал, пока я не была готова говорить.

— Скучала по тебе, — сказала я. — Пойдем домой со мной. Пожалуйста, просто пойдем домой со мной.

— Сейчас? На ночь?

Я кивнула.

— На одну ночь, на две, на десять, навсегда, мне все равно.

— Ты, блядь, серьезно?

Я посмотрела на него полными слез глазами.

— А что думаешь ты?

— Я думаю, что ты расстроена.

Я сморгнула слезы, и тогда увидела его лицо. Его челюсть распухла, глаза были черными и синими.

— Черт возьми! Что с тобой случилось?

Он пожал плечами, отводя взгляд.

— Не важно.

— Это важно! — прошипела я. — Кто это сделал с тобой?!

— Оставь, Соф, — сказал он. — Не важно.

Я протянула руку, чтобы дотронуться до него, поворачивая его лицо, чтобы лучше видеть. У меня перехватило дыхание.

— Боже.

— Сказал же, блядь, что это не важно! — рявкнул он. И повернулся в сторону дороги, хмуро глядя на толпу, глазеющую на нас. — Давай просто уйдем, ладно? Я останусь на один день, на десять дней, мне, черт возьми, все равно, Соф. Просто хочу быть там, где ты.

Я взяла его руки в свои, и они были такими живыми, такими настоящими, такими теплыми.

— Я тоже просто хочу быть там, где ты, — улыбнулась я. — Это все, чего я хочу.

Он свистнул Кейси.

***

Я лежала, положив голову на руку Каллума, поглаживая в темноте его грудь. Я была осторожна, держась подальше от синяков на его боку, просто желая, чтобы он открылся и рассказал мне, что, черт возьми, происходит, но он не проронил ни слова об этом.

Я рассказала ему о Дереке Хедли, поведала больше, чем кому-либо, о своей работе, о Хейгрув, о людях, обо всем, что я там делала. Мои родители издевались, когда я поднимала эту тему, и я научилась молчать, преуменьшая свои достижения, будто они ничего не значили.

Голос Каллума прозвучал на всю комнату, когда он заговорил.

— Я потерял кое-кого, — просто сказал он. — Много лет назад. Но все равно больно.

— Кого ты потерял?

— Старину Джимми, парня, который научил меня рисовать. Думал, что он чертовски классный.

— Ты долго знал его?

— Достаточно. — Я знала, что он улыбается воспоминаниям. — Он помог мне, когда у меня никого не было. Сунул мне в руку баллончик с распылителем и, я позволил себе помочь. Мне чертовски понравилось, лучшее чувство в мире.

— Что с ним случилось? — спросила я, приподнимаясь на локте.

— Любил рисковать, старый ублюдок. Знаешь многоэтажку на Эйсер-стрит? Ту, что видна из первого здания?

— Ага, заброшенная, да?

— Да, но тогда это было не так. Раньше он твердил, как мог бы сотворить там шедевр. Что будет смеяться, что ни один ублюдок не сможет закрасить это, даже двадцать мужиков, — он слегка рассмеялся. — Меня не было там, когда он это сделал, наверное, спорил с мамой или был еще где-нибудь. Он поднялся наверх, по-моему, пьяный. Свесился с перил, но не закрепил их как следует. Вот и все.

— Он упал?!

— С чертовски большой высоты. Мгновенно, говорили они, ничего не почувствовал.

— Черт, мне жаль. — Я содрогнулась от этой мысли.

— Он в любом случае хотел пойти этим путем, понимаешь? Типа умереть за свое искусство.

— Должно быть, это было тяжело для тебя, сколько тебе было лет?

— Тринадцать, где-то так. Я мог бы быть там, наверху, вместе с ним. Может быть, это и спасло бы его.

— А может, и нет. Может, ты бы тоже упал.

Он прижал меня к себе.

— Возможно.

— Ты ведь никогда не будешь так рисковать, правда? — спросила я. — Пообещай мне.

Он рассмеялся, на этот раз громче

— Господи, Софи Хардинг, это что? Предложение?

— Ты нужен мне живым.

— Я живой с тобой, — пробормотал я. — Раньше никогда не чувствовал себя настолько живым.

Мой пульс ускорился, гедонистические потребности взяли верх. Потребность в жизни, чувствовать что-то, чувствовать чертову реальность.

— Сделай так, чтобы я почувствовала себя живой, — прошептала я, медленно закидывая ногу поверх его ноги. — Так, как мне нужно. Мне нужно чувствовать.

Его тело откликнулось в мгновение ока, дыхание стало учащенным. Он взял мою руку и сжал мои пальцы вокруг своего члена.

— Почувствуй это, — простонал он. — Это для тебя.

— Живой… — прошептала я. — Мне нужно почувствовать это… заставь меня…

Он встал с кровати, шипя от боли в боку, но быстро пришел в себя, дернул меня и поставил на ноги. Он раздвинул шторы и открыл балконную дверь. Ветерок коснулся моей обнаженной кожи, посылая дрожь по всему телу. Он вышел, и его силуэт в темноте манил меня. Я последовала за ним, нервничая, киска умоляла о его прикосновении.

— Я заставлю тебя почувствовать себя живой, — прохрипел он. — Доверься мне.

Я не успела ответить, как он толкнул меня вперед, прижимая к перилам с такой силой, что я перегнулась через край, размахивая руками в попытке ухватиться. Он продолжал давить, и я взвизгнула, запаниковав, голова кружилась. Я ухватилась за прутья с обратной стороны, свесив голову и уставившись на землю, которая была так далеко внизу. Мой центр равновесия был ненадежен, я касалась пола только кончиками пальцев. Его теплая рука между моих бедер заставила меня вскрикнуть, его тело плотно прижалось к моим бедрам.

— Сердце бешено колотится, — прорычал он. — Мысли, блядь, носятся… выстреливает прямо в животе, не так ли? Страх. Знание, что ты можешь упасть в любую гребаную секунду, всего один крошечный промах. — Он толкнул меня еще дальше, и пальцы ног оторвались от пола, я закричала, окаменев, но он притянул меня обратно, как раз вовремя. — Хочешь почувствовать себя живой, Соф? Нет ничего более живого, чем страх смерти. Ничего.

— Мне страшно, — закричала я. — Не дай мне упасть.

— Я не позволю тебе упасть, — простонал он. — Доверься мне.

Я пыталась. Я действительно пыталась, но легкие горели в груди от недостатка воздуха. Он нашел пальцами мой клитор и обнаружил, насколько я хочу его, несмотря на мое затруднительное положение. Я застонала, и это прозвучало так странно, так чертовски громко в моей голове.

— Не сопротивляйся, — прорычал он.

Он переместил руки на мою талию, обхватывая меня и поднимая мои ноги с пола. Перила врезались мне в живот, принимая на себя мой вес, пока я балансировала на краю. Это было безумно, чертовски глупо, но я все равно открылась для него, застонав, когда он ворвался в меня.

— Да, — прошипела я. — Возьми меня.

— Я не надел резинку, Соф, — проворчал он. — Мне чертовски жаль. Просто хочу чувствовать тебя.

Мне было совершенно плевать.

Мои сиськи подпрыгнули, соски замерзли, когда врéзались в металлоконструкцию. Я изо всех сил вцепилась в блок, кровь прилила к голове. Он трахал меня так чертовски сильно, рыча, ругаясь и врезаясь в меня. Адреналин и эндорфины лишили меня последнего разума, и я превратилась в горячее месиво страха, моя киска горела огнем, пока он вбивался в меня сзади. Я закрыла глаза, ветер задувал в уши, а волосы развевались.

— Отпусти, — простонал он. — Отпусти эти чертовы перила.

— Не могу, — выдавила я. — Я, блядь, не могу.

— Отпусти, — рявкнул он. — Я, черт возьми, сказал тебе.

Его голос потряс меня до глубины души. Странный крик вырвался у меня изо рта, почти рыдание, и я отпустила их, чувствуя, как меня охватывает страх. Мои руки болтались в воздухе, пытаясь ухватиться за что-то, пока я, наконец, не сжала их в кулаки. Его член был диким, толкаясь так сильно, что было больно. Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, что я плачу. Слезы текли из глаз, и только мое неистовое дыхание сопровождало их. Это был катарсис. Это было очищение. Это было действительно чертовски красиво.

Он оттащил меня назад, прежде чем кончить, и уложил на холодный пол балкона, высоко подняв ноги. Я застонала, когда он ворвался внутрь, запустив руки в его волосы.

— Кончи со мной, — прошипел он. — Хочу увидеть, как ты кончаешь.

Его тепло принесло облегчение, а его тело стало необходимым мне якорем. Я отпустила себя, извиваясь под ним, желая насытиться, стонала, как шлюха, когда его бедра сильно прижимались к моим, сжимая между нами мой клитор.

— Блядь… — закричала я. — Сейчас… да…

— Кончи, — рявкнул он. — Кончи для меня…

— Блядь… пожалуйста… жестче…

— Хочешь этого, да? Хочешь, чтобы это было чертовски жестко? — Он приподнялся на руках, стиснув зубы от боли, пока грубо трахал меня. — Блядь, Софи, твоя гребаная пизда такая чертовски сладкая.

Я выругалась, когда взорвалась, перед глазами мелькали вспышки света. Это было интенсивно. Так чертовски интенсивно. Он заворчал, когда кончил, выйдя достаточно, чтобы выстрелить спермой на мои сиськи. Он растер свое горячее семя по всему моему телу, его взгляд был диким, когда он отмечал меня, как свою.

— Моя, — прорычал он. — Никогда раньше у меня не было никого, кого бы я хотел. Но я хочу тебя, Соф. И тебя я, блядь, не отпущу.

Я потянулась к его пальцами, направляя их вниз по своему телу, все еще влажному от его освобождения.

— Твоя, — сказала я, заставляя его войти пальцами в мою киску.

Его глаза расширились, безумные, как у дикаря, которого я встретила.

— Ты что, совсем спятила? — прохрипел он.

Я кивнула.

— Ага, что-то в этом роде.

***

— Ты что, совсем спятила? — Бекс не утруждала себя любезностями, да я и не ожидала от нее этого. Ее каблуки стучали по улице у станции метро «Хейгрув», темные локоны развевались на ветру. Признаваться в своей глупости по смс, вероятно, было не лучшим выбором.

— Каллум спросил то же самое, — сказала я. — Прошлой ночью я действительно чувствовала себя немного гребаной безумной.

— Ты хочешь залететь или что-то в этом роде, детка? Я имею в виду, серьезно, я знаю, что гормоны действительно могут зашкаливать, но это действительно не стоит делать.

— Нет, конечно, нет. Я не знаю, какого черта на меня нашло. Думаю, это он. Он сводит меня с ума.

— Да что ты говоришь, — улыбнулась она. — Не знала эту твою сторону, дорогая, для меня это новость.

— Для меня тоже.

— Тебе стоит следить за этим дерьмом, серьезно. Первый ребенок Explicit, да? Думала, это будут Маска и Кэт.

— Господи, — проговорила я. — Хватит этой детской херни. Я не собираюсь залетать в ближайшее время.

Она наклонилась и прижалась ухом к моему животу.

— Привет, маленький Дикарь, познакомься с тетушкой Рэйвен.

— Прекрати, Бекс, — рассмеялась я. — Я серьезно, я потеряла голову, ясно? На этом все, больше не повторится.

— И вообще, что ты здесь делаешь? Уже отпросилась из-за утренней тошноты?

Я закатила глаза.

— Отпросилась из-за мигрени. Нужно было немного пространства. Я не брала больничный пять лет, думаю, один день простителен.

— Тогда почему вызвала? Хочешь поговорить со мной о детских именах? — Я раздраженно нахмурилась, и она хихикнула своим самым лучшим смехом. — Ладно, ладно! Перестаю. Почему я здесь? Джас чуть не лопнула, когда я попросила ее прикрыть меня.

— Извини, но это очень срочно. — Ее глаза расширились, когда я достала из сумки ключи от гаража. — Хотела быстрее начать, Студия Джексона уже в движении.

Она бросилась вперед и поцеловала меня в губы, долго обхватывая мои щеки.

— Ты чертова суперзвезда, — сказала она. — Знала, что ты это уладишь.

— Арендатор скончался, — объяснила я. — Действительно печально. У нас есть время с этой собственностью, прежде чем это заметят. Лучше извлечь из нее пользу.

Она улыбнулась.

— Тогда лучше посмотреть.

***

Каллум

— Не люблю сюрпризы, — проговорил я. — Они меня раздражают.

Я все равно последовал за Софи, схватившей меня за одну руку, и Рэйвен, которая держала меня за другую. У Кейси был чертовски счастливый день, она бегала от одной к другой. По крайней мере, им всем было весело.

— Этот тебе понравится, — сказала Софи. — Обещаю.

Желудок сжался. Счастливыми рывками. Быть рядом с Софи было слишком хорошо, слишком сладко. Это заставляло меня нервничать. Не больно терять то, чего у тебя никогда не было, но вероятность потерять Софи пугала меня до чертиков.

Они протащили меня через Хейгрув, мимо технических бараков на Кингс Роуд и к гаражным блокам. Это место было похоже на город-призрак.

— И? — спросил я. — Эта вечеринка не такая уж и клевая.

Софи вставила ключ в дверь одного из гаражей, щелкнула замком и открыла ее. Мне потребовалась минута, чтобы уловить все.

— Сюрприз! — завизжали они. — Студия Джексона открыта для работы.

Там были краски, целые гребаные стеллажи. Те, что мне нравились, весь ассортимент. Должно быть, это стоило целое состояние. Были большие белые полотна, которые я видел в художественных магазинах. Была скамейка, кисти, скипидар, и мешалка, и лоток, полный карандашей.

— Дерьмо. — Я запустил руки в волосы. — Что все это значит?

— Это для тебя, — сказала Рэйвен. — Назовем это совместными усилиями. Софи получила гараж, а я достала материалы. Рождество наступило раньше, малыш. Добро пожаловать. — Она улыбалась так чертовски ярко, глаза блестели.

Я посмотрел на Софи, и она выглядела нервной, когда смотрела на меня в ответ. Я не знал, куда себя деть, не знал, что думать, что чувствовать.

— Тебе не нравится? — спросила Соф. — Мы достали что-то не то из инструментов?

— Есть все нужное, — ответил я. — Это чертовски большая куча денег.

Ее глаза изучали мои.

— Тогда в чем же дело?

Я испортил им все и знал это, но ничего не мог с собой поделать.

— Не могу принять это, — сказал я. — Это слишком.

— Эй, — начала Рэйвен. — Послушай, малыш. Это подарок. Не устраивай из этого вечеринку жалости. Тебе это не идет.

Я постарался улыбнуться.

— Не собираюсь устраивать вечеринку жалости, просто не могу, блядь, принять все это. Не могу вернуть долг.

Она взяла меня за руку так сильно, что, черт возьми, было немного больно.

— Посмотри на меня, — сказала она. — Это не ссуда. И это не благотворительность. Это подарок от людей, которые в тебя верят. От людей, которым не все равно на тебя и твое искусство, ясно? Мы договорились?

Я кивнул, но в горле было странное ощущение. Голова кружилась, покатились слезы, как у гребаного слабака. Я отвернулся, откашлялся.

— Черт возьми, — проговорил я. — Не знаю, что сказать, мать твою.

— Спасибо — стандартный ответ, — сказала Софи. Ее улыбка была такой милой. Она была такой хорошенькой, самой красивой на свете.

— От «спасибо» мало толку, — улыбнулся я. — Спасибо, но это безумного дорого. Безумно.

— Не хочу давить на тебя, — начала Рэйвен. — Но у меня есть кое-кто, кто хочет увидеть твои работы. Дилер, тот самый, что помог мне.

Мысли крутились, словно волчок.

— Дилер?! Им не понравится мое дерьмо, Рэйвен. Нет ничего лучше твоих работ. Черт, чел, они будут смеяться надо мной.

Ее улыбка была словно солнце, глаза снова мерцали.

— Он уже видел твое дерьмо, малыш, — ответила она. — Краски от него.

***

Я рисовал, и рисовал, и снова рисовал. Потерянный во времени, в пространстве, потерянный для всего, кроме красок на холсте. Это было блаженство с Кейси рядом со мной и с Софи в моей жизни. Нет ничего чертовски слаще, чем это.

Кейси нравилось сидеть у открытой двери гаража, ловя солнечные лучи. Когда шел дождь, она входила внутрь, сворачивалась калачиком у моих ног и дремала, ни о чем не заботясь.

Она также привыкла спать по ночам на кровати. В эти дни она была не похожа на саму себя. Хотя, заметьте, она все еще громила мусорные баки. Разносила кухню на части каждый раз, когда мы не следили. Но Софи, похоже, это не волновало, казалось, ее не волновало ничего, кроме того, чтобы получить хорошую порку по заднице и хороший трах. Наверное, именно это ей больше всего во мне нравилось. Конечно, это было для меня ново, но я становился в этом лучше. Я старался.

Я пробыл у Софи почти две недели, когда решил забрать кое-что из своих вещей у Вик. Я избегал ее, пряча свои синяки, чтобы она не видела. Ей будет только хуже, а я этого не хотел. Потребовалась целая вечность, чтобы они сошли, особенно опухоль на глазу. Ребра все еще болели, но она не сможет узнать этого, не сейчас, когда на лице не осталось следов.

Вики стояла спиной ко мне, попыхивая сигаретой. Мое сердце чертовски подпрыгнуло, когда я подумал, что это была та самая Лоцца Прайс из гаражей, с теми самыми проклятыми волосами. Но это была не она, а Вик, волосы которой были уложены в беспорядочный светлый боб. В солнечном свете он казался скорее желтым, чем светлым, немного похожим на канарейку. Мне это не очень понравилось. Но я все равно улыбнулся.

— Выглядишь иначе.

Она обернулась на мой голос, сияя улыбкой.

— Нравится? Захотелось перемен. Где тебя черти носили, Кал? Слэй скучает по тебе.

— То тут, то там, — ответил я. — Типа занят.

— Доставками?

Я покраснел от чувства вины. Я был слишком занят доставками, слишком занят рисованием. Мне нужно было повидаться с Джеком Уиллисом, пока он не забыл про мой обход, но я не хотел пугать Вики.

— Ага, работал.

— Я слышала, тебя избили, — сказала она. — Здорово тебе досталось, да? Вот почему ты держался в стороне. Я знаю тебя, Каллум Джексон. Я не дура, знаю, что ты не хотел, чтобы я видела.

— Я не был тут, Вик, потому что был занят.

— Слухи облетели всю округу, Кал. Слышала, ты целовался с управляющей у лавки Ала. Это правда?

— Ты действительно много знаешь, не так ли? Не понимаю, откуда ты все это взяла.

Она подняла мобильник.

— Facebook.

Я чертовски ненавидел это дерьмо, и она знала это.

— То, что меня избили, по всему интернету, да? Мало-блядь-вероятно, Вик. Никто об этом не знал. — Она побледнела, и тогда я понял. — Он ведь побывал здесь, не так ли? Джонс? Лучше бы ты вызвала гребаных копов.

— Я не вызываю копов, Кал. Он надолго не задержался.

Я сжал кулаки в карманах.

— Чего он, блядь, хотел?

— Сказал, что может присмотреть за мной. Мной и Слэем. Сказал, что может поговорить со Стоуни, чтобы они отвалили, оставили меня в покое.

— Стоуни не придут за тобой и Слэем, Вик. Долг теперь мой.

Она предложила мне сигарету, и я с радостью взял ее.

— Он сказал, что Стоуни насрать, что ты забрал долг, все равно придут за мной. — Она наклонилась ко мне, широко раскрыв испуганные глаза. — Онсказал, что они жесткие, Кал, действительно крутые. Показал мне видео с телефона, как они травят кого-то каким-то дерьмом, парень корчился в конвульсиях, ему было реально больно. Даже смотреть не могла. Тай подумал, что это смешно, больной ублюдок. Он сказал, что людям отрезают пальцы, а если надо, то и сжигают.

— Он полон дерьма, Вики. В следующий раз вызови гребаных копов.

Но он не был полон дерьма, и я знал это.

— Он сказал, что ты труп. Сказал, что за тобой так же охотится какой-то крутой парень из Кройдона. Что ты еще недолго будешь здесь.

— Это сложно, — сказал я. — Просто не лезь не в свое дело, поняла? Я разберусь.

— Где ты был, Кал, действительно? Ты прятался?

— Типа того.

— Ты с ней? С этой Хардинг?

Я пожал плечами.

— Не совсем, Вик. Просто тусовался.

— А как насчет меня, Кал, когда мы будем тусоваться?

Я чувствовал себя чертовски мерзко, пытаясь защитить ее, но в то же время заставляя грустить.

— Не знаю, Вик, когда ты хочешь. Я рядом, хорошо? И всегда буду.

— Сегодня? — спросила она. У меня ухнуло сердце. Я подумал о нежных, теплых объятиях Соф. Ее сладкой, горячей, жаждущей меня пизде. Вики вздохнула. — Пожалуйста, Кал. Я почти не видела тебя.

Я посмотрел в глаза Вики и понял, что не могу сказать «нет». Друзья присматривают друг за другом, а Вики нуждалась во мне. Я видел это в ней.

— Ладно, да. Я вернусь позже.

Она выглядела такой чертовски счастливой, что меня затошнило.

Глава 12

Каллум

Я всегда знал, когда приходила Софи, но никогда не говорил об этом. Она подбежала ко мне сзади, крепко обняла и прошептала на ухо «сюрприз». Мне было приятно, поэтому я ничего не говорил, но Кейс всегда давала понять, когда Софи оказывалась поблизости, она навостряла уши и виляла хвостом из стороны в сторону. Ее мохнатая задница рванула вперед, и я слышал, как Софи шикнула на нее, шурша в сумке в поисках угощений. Дешевые взятки, но они всегда срабатывали.

Кейси любила Софи Хардинг так же сильно, как и я.

— На сегодня я закончила, — прошептала она, покрывая сладкими горячими поцелуями мою шею. Я потянулся к ней, обхватив руками ее бедра, пока она изучала мой холст.

— Хорошо выглядит?

— Лучше, чем хорошо. Это чертовски красиво. Думаю, Explicit в прошлые выходные произвел впечатление.

Я улыбнулся. Это была абстракция, но недостаточно абстрактная для Софи. Цветные полосы на холсте были цепями, игра белого на черном — прожектором. Потом тени… изгибы женщины на переднем плане. Женщина, полностью закованная в цепи и крепко связанная для наказания.

— Дива, верно?

— Ага.

Еще не видел, как играют Маска и Кэт. Хотя вроде как хотел. Все еще чувствовал себя странно из-за всего этого, но не настолько странно, чтобы хотеть остановиться. Флоггеры, паддлы, наручники и прочее дерьмо становились теперь моей второй натурой, но не они заводили меня. Обладание сладкой маленькой щелкой Софи было тем, что меня заводило. Ее тихие стоны, то, как она умоляла. Иногда она смотрела на меня, как на животное. Мне это нравилось. Но в другие моменты, когда она смотрела на меня, как на мужчину, как на человека, это были те моменты, которые я любил.

Она подняла пакет.

— Я взяла стейк на ужин, для Кейси тоже.

Сердце снова ухнуло.

— Не могу прийти сегодня, Соф. Должен пойти к Вик.

Если она и расстроилась, то не подала виду.

— Тогда я назначу свидание с микроволновкой. Стейк подождет.

— Ты можешь сходить куда-нибудь, — сказал я. — Повидаться с Рэйвен. Или с семьей. Не думай, что я не заметил, как ты избегаешь их.

Она улыбнулась.

— Можно… или в качестве альтернативы я могла бы подождать, пока вся эта фигня с Саусбанк не закончится, и объявиться вновь, когда все вернется на круги своя.

Я притянул ее к себе, вдыхая аромат ее волос.

— Иди своей дорогой. Не прячься в тени, только не ты, Софи. Это не твое место. Нечего бояться.

Она вздохнула.

— Я не боюсь, просто так проще. Если бы ты знал моего отца, то понял бы, что я имею в виду.

Я хотел сказать что-то. Что-то глупое вроде того, что однажды узнаю его. Но не сделал этого. Щеки покраснели от этой мысли. Будто мы когда-нибудь сможем стать чем-то. Иногда мне казалось, будто мы уже были. Это то, что я любил больше всего.

— Я лучше пойду, — сказала она. — А ты иди к Вики.

— Увидимся завтра.

Она скривилась.

— А где будет Кейси?

— В сарае. — Я пожал плечами. — Со мной.

Софи сложила руки на груди, сурово поджав губы.

— Ты не останешься в сарае, Каллум, и Кейси тоже. Она теперь домашняя собачка, и я забираю ее домой.

Я посмотрел на Кейси, уставившуюся на Софи, будто она была самой классной девчонкой, высунув язык от счастья.

— Не знаю, Соф. Она может разнести все.

Она закатила глаза.

— Она уже сделала все, что могла. Еще один рассыпанный мусор меня не сломает.

Софи повернулась и начала уходить, позвав Кейси с собой. Большие карие глаза уставились на меня, ожидая разрешения. Было бы странно находиться без нее. Было бы странно быть без них обоих.

Я пожал плечами.

— Ну, вперед тогда, Кейси, иди за ней. Найди Софи.

***

Я играл со Слеем, прежде чем Вики уложила его спать. Рисовал восковыми мелками перед телевизором. Я нарисовал для него несколько картинок — Кейси, его маму и паровозик Чух-Чух (примеч.: герой одноименного познавательного детского мультсериала), — и он все их исписал, сосредоточенно глядя на меня, как настоящий маленький художник.

— Вот здорово, — сказал я, поднимая его. — Очень хорошо, Слей. Ты умный, сообразительный маленький мужчина.

Его улыбка озарила меня.

Вик молчала, пока спускалась. Она переоделась в ночную рубашку, одну из своих шикарных атласных штучек. Она села рядом со мной на диван, поджав под себя ноги.

— Он любит тебя, — снова сказала она. — Этот парнишка думает, что ты просто отпад.

— Я тоже люблю его, Вик, он потрясающий малый.

— Лучше, чем его настоящий отец. Кусок дерьма.

— Когда-нибудь у него будет настоящий отец, кто-то хороший, кто сможет о нем позаботиться. Позаботиться о вас обоих.

— Ты заботишься о нас обоих, Кал. — Она взяла меня за руку и сжала пальцы.

— Я собираюсь разобраться с этим дерьмом Стоуни, Вики. Не беспокойся об этом.

— Это не твоя проблема, — сказала она. — Я должна с ним разбираться. Мне так жаль, Кал. Я знаю, что они сильно избили тебя, и это моя вина, не так ли? Я облажалась.

Я притянул ее к себе, обнимая за плечи.

— Не будь идиоткой. Это ничего не изменит. В любом случае, всего пара царапин.

— Как мы соберем вместе двенадцать сотен фунтов? Тай сказал на следующей неделе, или они шкуру с тебя сдерут.

— Я сделаю кое-какие поставки, — сказал я. — Немного побольше. Самые, блядь, большие.

— Они снова закроют тебя, и где мы тогда будем, а? Не хочу быть без тебя, Кал. Ненавидела, когда ты был за решеткой.

Мои нервы были на пределе, чувствуя опасность, но я улыбнулся.

— В любом случае, может и не придется заниматься доставкой. Только не сейчас, когда у меня есть студия.

— Студия?! Какая студия?

Я рассказал Вики все. О том, как Софи устроила все для меня, о ее подруге Рэйвен, о связях Рэйвен с арт-дилерами, обо всех моих новых картинах и всем остальном. Вики слушала все это, широко раскрыв глаза, как кукла. Она не перебивала и не задавала вопросов, просто слушала, пока я не закончил.

— Господи, Каллум, это какое-то сумасшедшее дерьмо.

— Безумие, да? Я со своей чертовой художественной студией. Может мне повезет, а? Продам картину какому-нибудь шикарному щеголю в его поместье.

— Можно мне прийти посмотреть? Может, мы могли бы провести время вместе? Я принесла бы несколько бутербродов в обед, и Слея взять. Ему бы понравилось.

— Это в Хейгрув, — сказал я. — Слишком далеко для тебя и Слея. Но я буду приезжать сюда и постоянно заглядывать.

— Это не так далеко, Кал. Я не против.

— Тогда посмотрим, ладно?

Она опустила взгляд.

— Это все из-за Софи, да? Ты все время с ней.

— Я бываю с ней, Вик, да. — Я снова почувствовал себя гребаной задницей.

— Это серьезно?

— Не знаю, что это. — Я говорил правду. — Она мне нравится. Сильно.

— И ты нравишься ей?

— Надеюсь, — вздохнул я. — Не знаю.

Она немного отстранилась, пожимая плечами.

— Тогда, думаю, вы просто немного повеселитесь, правда? У вас не так много общего — Ее слова подействовали на меня сильнее, чем следовало бы. Я почувствовал, как замыкаюсь, ставни опускаются. — Она шикарная птичка, не так ли? Наверное, любит немного грубости. — Она ткнула меня локтем в ребра, жестче, чем в шутку, но я ничего не сказал. — Ты скоро снова будешь здесь, когда она насытится.

— Я устал, Вик. Давай закончим на этом, ладно? — Я натянул толстовку.

Она посмотрела на часы.

— Еще и десяти нет. Ты ведь не сердишься из-за любовницы, правда? Я просто пошутила.

— Рэйвен придет за картинами через пару дней. У меня куча дел.

Она так долго стояла в дверях, что я не мог смотреть.

— Ты можешь подняться, если хочешь, разделим постель. Будет удобнее.

— Со мной все в порядке, Вик, — я улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ, но это была пустая улыбка.

Ей потребовалась чертова вечность, чтобы подняться наверх, а мне понадобилось еще больше времени, чтобы лечь спать.

***

Софи

— Это ночь посреди чертовой рабочей недели, — рассмеялась Бекс. — Если ты не прекратишь, завтра я буду неправильно делать чужие гребаные татушки. Я пришлю их к тебе за компенсацией.

Она все равно протянула свой бокал, готовый для новой порции.

— Просто нужно напоить тебя настолько, чтобы тебе было все равно.

Рэйвен выглядела здесь странно, бесконечно более яркая, чем окружающая нейтральная цветовая гамма. Она достаточно пронзительно свистнула, снова оглядываясь, и Кейси запрыгнула к ней на колени. Собака воспользовалась тем, что Бекс не оттолкнула ее и свернулась между нами на диване.

— Все еще не могу поверить, что это твоя берлога, — сказала Бекс. — Действительно шикарная. Даже берлога Маски не такая аккуратная. Я должна в следующий раз привести Кару. Устроим сборище на четверых.

— Империя «Хардингс проперти» убеждается, что покупает самое лучшее.

— Освещение, голосовая развлекательная система, вид на Темзу… Христос на велосипеде. Я удивлена, что Калу комфортно дышать тут.

— Не уверена, что ему комфортно, — улыбнулась я. — Он все еще садится на краешек дивана, боясь испачкать.

— Похоже, мадам не так сдержана. — Рэйвен почесала Кейси за ушами, пока та не перевернулась на спину, больше даже не притворяясь, что совсем не обтирает собой диван.

— Мадам постепенно занимает это место, по одному предмету мягкой мебели за раз.

— Я впечатлена, не думала, что ты такая уж любительница собак.

— А чего тут не любить? — усмехнулась я. — Ну, кроме обыска мусорного ведра, обнюхивания всех шкафов и шерсти на всех подушках.

— Ты все это любишь, — рассмеялась она. — И ее папочку тоже.

— Мне нужно тебя кое о чем спросить. — Я вылила остаток из бутылки в свой бокал.

— Звучит зловеще.

— Обо мне, — пояснила я. — Я кажусь тебе нормальной?

— Нормальной?

— В здравом уме, я имею в виду, здоровой. Обычной. Нормальной.

Она улыбнулась.

— Нет, ты не кажешься нормальной, слава богу.

— Я серьезно. Я чувствую, будто сошла с правильного пути.

Она встретилась со мной взглядом.

— А разве не для этого был устроен этот «мистер Опасный» квест? Ты вспыхиваешь, детка, и это хорошо.

— Я веду себя безрассудно, импульсивно… безумно. Тот трюк на балконе, я серьезно, Бекс, какого хрена это было?

— Ты была бы уже мертва, если бы он потерял хватку, — сказала она. — Просто будь благодарна, что у тебя начались месячные, и отпусти это, сейчас это наименьшая из твоих забот. Вы оба идете ва-банк. Это столкновение потребностей, детка, два человека хотят большего и постоянно пересекают черту, пока не находят то, что работает.

— Звучит поэтично. Думаю, он сводит меня с ума.

— Может и так. Разве это плохо? — Ее глаза блеснули, и я поняла, что она могла бы сказать гораздо больше.

— Часть меня думает, что это плохо. А другая часть — не может жить без этого.

Она заговорщически наклонилась вперед, хотя мы были одни.

— Поговорим о нем, я хочу услышать всю эту любовную чушь.

Я сделала глубокий вдох, затем залпом выпила вина.

— Я никогда не встречала никого, похожего на Каллума. У него нет таких ограничений, которые есть у меня, нет того огромного списка дерьмовых вещей, которые он чувствует, что может или не может делать. Он не сомневается в себе и, конечно же, не беспокоится о том, что все о нем думают, или как он выглядит, когда он появляется в социальных сетях. Он освежающе необуздан.

— И… — подсказала она.

— И он дикий, и грубый, и агрессивный… он берет то, что хочет, когда хочет. Он не живет в страхе перед условностями. Он не сдерживается.

Она улыбнулась.

— И…

Я вздохнула.

— Еще?

— Продолжай, детка.

— И он глубокий. Он — прекрасная трагедия. Прекрасный дикарь. То, как он смотрит на мир, как он рисует… то, как он любит.

— Ну и кто теперь поэтичен?

Я ударила ее подушкой.

— Я же говорила тебе, что сошла с ума.

— Ты не сумасшедшая, детка. Ты влюблена.

— Это и есть чертово безумие, Бекс. Как это может работать?

Она вздохнула и поставила бокал.

— Пожалуйста, не веди туда, куда я думаю.

— Моя работа… моя семья…

— Все могут пойти на хер, — отрезала она. — Ты либо любишь его, либо нет, но прими это решение для себя, а не для кого-то другого. У парня есть некоторые проблемы, но он хороший, Софи. Не пинай его на обочину ради паршивой гребаной условности, ты чертовски лучше этого.

Я очень на это надеялась.

***

Я резко села в постели, сердце бешено колотилось. Я прислушивалась, борясь с туманом в моем душном, ослабленном алкоголем мозгу. Кейси рычала в темноте, глядя в пространство за дверью.

Услышав стук, я с облегчением вздохнула. Кейси задела хвостом мою руку, виляя им как сумасшедшая, и ее рычание сменилось на скулеж, когда я подошла к двери.

— Каллум?

— Да.

Я открыла дверь и взглянула на часы.

— Господи, еще четыре часа утра.

Он задумчиво прошел мимо, засунув руки в карманы. Кроме того, что он поздоровался с Кейси, он не произнес ни слова, просто прижался к дверному проему и уставился на меня. Я чувствовала на себе его взгляд, великолепный и дикий. Старая хлопковая ночнушка действительно была не самым лучшим выбором для сна, но я не ожидала увидеть его. Я обхватила себя руками.

— Что случилось?

Он покачал головой. Пожал плечами.

— Ты пришел пешком из Ист-Вейл?

— Ага.

— Боже. — Я включила свет на кухне. — Хочешь кофе?

Ответа не последовало.

— Не ожидала, — сказала я, наполняя чайник. — Я думала, ты останешься у Вики. Я думала…

Я взвизгнула, когда он прижался сзади, заставляя меня податься вперед, пока не врезалась в кран. Холодная вода забрызгала рубашку. Хлопок прилип ко мне, как вторая кожа, холодный и скользкий. Горячее дыхание Каллума коснулось моего уха. Потрясение прорвалось сквозь мою винную кому, и я полностью очнулась, сердце забилось быстрее.

— Ты нужна мне. — Его слова было просто хриплым шепотом. — Сейчас.

Это был зверь Каллум, дикарь, от которого меня бросало в дрожь, мужчина, от которого у меня начинала ныть киска. Я бросила чайник в раковину, используя руки как рычаг, чтобы толкнуться навстречу ему. Я чувствовала, как его твердый член набухает через джинсы, пульсирует в расщелине моей задницы.

Его грубые руки были на моих сиськах, выкручивая через ткань соски.

Спазмы в животе напомнили мне о печальной действительности.

— Блядь, Каллум, — простонала я. — Я не могу.

Он не сдерживался, хватая мои сиськи.

— Кал, стой. У меня месячные.

Он хмыкнул, но все же продолжил настаивать, протягивая руку, чтобы вцепиться в край моей ночной рубашки. Он стащил ее через голову, прежде чем я успела возразить. Я съежилась от того, что он увидел мои трусы для месячных. Я попыталась вырваться из его хватки, но он не поддался.

— Я нуждаюсь в тебе, — прорычал он. — Плевать на остальное.

Мне было не плевать. Мне было совсем не плевать. Я прижалась к нему, борясь с собственным отчаянным желанием его члена. Он вжался пальцами в прокладку между моих ног, ища клитор.

— Черт, Каллум…

— Я собираюсь взять тебя, — сказал он. — Не сопротивляйся.

Я издала жалобный писк смущения, когда он подцепил резинку моих трусов, и задрожала, ненавидя себя за то, что не сопротивляюсь сильнее. Я застонала от поражения, когда он скользнул пальцами между моих бедер.

— Блядь, — проговорил он. — Так приятно.

Да, так и было, он ни хрена не врал. Он присел на корточки, достаточно низко, чтобы скользнуть тканью по моим бедрам. Мое нижнее белье упало на пол, и я была обнажена.

— Собираюсь трахнуть тебя, — прошипел он.

Два пальца внутри меня заставили меня застонать, как шлюху.

— Да…

— Я хочу видеть тебя.

Я застонала, не в силах вымолвить ни слова.

— Хочу увидеть, как кровоточит твоя пизда. Хочу понюхать тебя.

О, мой гребаный бог. Хлюпанье между ног пошатнуло мои чувства, но он ощущался так чертовски хорошо. Я позволила ему повернуть меня, позволила вести меня, позволила тащить через кухню с его грязной мокрой рукой между моих ног, пока мы не достигли двери ванной. Я ахнула, увидев в зеркале наше отражение во весь рост. С моих бедер уже стекали алые капли, кровавые дорожки змеились по лодыжкам. Его пальцы хлюпнули, когда он их вынул и прижал свою окровавленную руку к моим сиськам. В воздухе повис металлический запах.

Я не хотела смотреть, но не могла оторвать глаз от собственного тела, и сразу начала извиваться, когда он схватил меня той же окровавленной рукой за горло. Багровые пятна на бледной коже.

— Такая красивая, — проговорил он. — Мне это чертовски нравится.

— Трахни меня… — выдохнула я. — Сделай это.

Он в мгновение ока стянул с себя одежду, сбросив на пол джинсы, пока я смотрела на его отражение. Он был так великолепен, абсолютно чертовски красив. Я хмыкнула, когда он скользнул в меня. Я так легко раскрылась для его члена, такая чертовски влажная. Моя киска издавала такие грязные звуки, но не такие грязные, как он.

Он потянул меня за волосы, с шипением шепча пошлости мне на ухо, когда вошел в меня. Он обводил пальцами мой клитор, двигая ими именно так, как я нуждалась, и я кончила, застонав, как грязная гребаная шлюха, когда ощущения взяли верх. Он кончил жестко, быстрее, чем обычно. Его глаза были яростными, удерживая мой взгляд. Он вышел из меня, переводя дыхание. Темные волосы на лобке блестели красным, его член все еще подергивался среди алого озера, растекающегося между бедер. Его руки были в крови, грудь тоже, и он выглядел чертовски великолепно. Как воин, вернувшийся с битвы, украшенный кровью своих завоеваний.

Вот тогда-то я и поняла его. Действительно поняла. Каллум Джексон не был Маской в действии. Маска был грязен до крайности, но он был продуманным, контролируемым, отполированным до зеркального блеска. Каллум Джексон был диким животным, управляемый грубыми инстинктами, диким стремлением к сексу, поту, крови и вздымающейся, извивающейся, первобытной гребаной плоти. Глаза у него были дикими, волосы растрепаны, мышцы напряжены, как натянутая проволока. Он был диким.

— Ты вернулся за этим, да? — прошептала я. — Ты вернулся, чтобы забрать то, что принадлежит тебя.

— А это так? — рявкнул он. — Это мое?

Я посмотрела на беспорядок на своей коже.

— А ты как думаешь?

— Не знаю, Соф, ни хрена не знаю. — Я направилась в душ, но он схватил меня за запястье и потянул так сильно, что я врезалась ему в грудь. — Никогда ни в чем не нуждался, ни от кого не зависел. Не так. Я нуждаюсь в этом, Софи. Не могу, черт возьми, потерять это.

— Это гребаное безумие, мы оба чертовски безумны.

— Я могу жить с безумием, — ответил он. — Просто не могу жить один.

Я коснулась его лица, проведя большим пальцем по темным бровям.

— Ты не один, Кал, больше нет.

— Тогда скажи это, — рявкнул он. — Если ты действительно имеешь это в виду, скажи. Только не ври, Софи, если для тебя это не реально, то не притворяйся.

Слова давались легко, чертовски легко.

— Я люблю тебя, Кал. Это достаточно реально для тебя? Это то, что тебе нужно было услышать?

Он зарылся лицом в мои волосы, обнимая крепче, чем я когда-либо чувствовала.

Я была достаточно счастлива, чтобы не обращать внимания на страх в животе, достаточно счастлива, чтобы выкинуть здравый смысл из поля зрения.

Я стала еще счастливее, когда мы услышали грохот мусорного ведра на кухне, и ночь вернулась в нормальное русло.

Глава 13

Каллум

— Пора, парень. — Рэйвен улыбалась, но мне пришлось стараться, чтобы улыбнуться в ответ.

Я работал весь день, пытаясь подготовить картины для дилера. Ничто из того, что я делал, не выглядело правильным. Они все были дерьмом.

— Не готово.

— Они готовы, — сказала она. — Поверь мне, малыш.

— Они ему, блядь, не понравятся, — огрызнулся я. — Они полное гребаное дерьмо.

Она оттолкнула мои руки от красок, будто я был маленьким ребенком в детском саду. Но я не возражал против нее, не возражал против всего, что она, черт возьми, делала.

— Нервничать нормально. Лучшие художники всегда такие.

Она начала приводить в порядок мои холсты, выстраивая их для транспортировки. Я сдался, позволив ей взять то, что хотела. Теперь уже слишком поздно нервничать.

— Софи не будет?

— Весь день на совещаниях.

— Нет покоя грешникам, да? — Я вздрогнул, когда она открыла последний холст, сердце колотилось, как чертов товарняк. — О, малыш.

Ее глаза были широко распахнуты и блестели, как на картине.

— Нарисовал для тебя. Для твоей девушки, — проворчал я.

Это была моя самая любимая картина с Рэйвен. Она выглядела точно так же, как тогда, когда я встретил ее — глаза такие блестящие, а кожа такая живая. Я нарисовал ее с черной сигаретой, намеком на улыбку, когда она выдыхала дым в ночное небо. Я не ожидал, что она обнимет меня за шею, что ее теплые губы коснутся моей щеки. Она ощущалась хорошо рядом со мной, с ее странными волосами, странной одеждой и странным запахом. Не такая цепкая, как Вик, просто милая.

— Мне нравится, — выдохнула она. — Я действительно люблю ее, парень. Спасибо.

Я пожал плечами, когда она отпустила меня.

— Ничего особенного.

— Как скажешь, малыш. — Такси остановилось прямо перед гаражом. — Это за мной, прямо в штаб-квартиру дилера. Уверен, что не хочешь поехать?

Я покачал головой.

— Не-а, доверяю тебе.

— А теперь не ленись мне тут. Нам понадобятся новые экспонаты для выставки.

Стук сердца перешел на новую передачу.

— Какой выставки?

Она улыбнулась так чертовски ярко.

— Самая большая гребаная выставка в Лондоне, которая пройдет еще до Рождества, малыш. В галерее экспозиция рядом с большими мальчиками, лучшими на рынке. Современное искусство, урбанистическое тоже и немного модерна. Ты будешь там, Кал, помяни мое слово. Джек кирпичами срать будет, когда увидит все это.

— Не шути, — сказал я. — Это совсем не смешно.

Ее красные губы скривились в злобной усмешке.

— Я никогда, блядь, не шучу насчет искусства, парень, и никогда, блядь, не шучу с тобой.

— Прости. — Я запустил руки в волосы, расхаживая. — Просто не знаю, что и думать.

— В это сложно сразу поверить.

— Ага. Много всего на уме.

Я ждал несколько недель, но все равно было тяжело, когда вопрос поднялся.

— Ты ведь рассказал Софи, не так ли? О Стоуни? — Я не ответил, просто уставился себе под ноги, чтобы не видеть ее лица. — Черт побери, парень. Я сказала тебе, что буду держать рот на замке, но ты должен, черт возьми, рассказать ей. Она может помочь, для нее это не деньги, Кал, не с такими родителями, как у нее.

— Мне не нужны ее деньги.

— Ага, ну, а мы не хотим твоей чертовой смерти. Она слетит с катушек, когда узнает, что ты ей ничего не сказал, а я буду следующей на очереди.

— Я разберусь с этим.

— Тебе лучше сделать это, малыш, или я, блядь, расскажу ей сама.

Я догадался, что она и на этот счет не шутила.

***

Софи

Я все утро была на дерьмовых совещаниях, мне не терпелось уйти и убедиться, что великая коллекция произведений искусства уехала без происшествий. Последние несколько дней Кал был погружен в мрачные размышления, нервы были на пределе. Он, конечно, не сказал бы этого, просто пожал бы плечами, как ни в чем не бывало.

Мой телефон запищал, когда я вышла из метро, и я пошарила в сумке в поисках трубки, ожидая гневного сообщения от Бекс. Реальность оказалась еще хуже. Гораздо, блядь, хуже.

Моя сестра была записана в телефоне полным именем. Александра Джульетта Эллисон Хардинг. Какого хрена ей надо?

Сообщение было предельно ясным.

Четыре пропущенных воскресенья и письмо с жалобой на тебя. Так, так. Папа сходит с ума. Будь дома в семь, я приеду.

Я тут же ответила.

Письмо с жалобой?! Не очень удобно сегодня. Занята, извини.

У нас будет стейк — любимое блюдо Каллума. Стейк и секс, и возможно еще больше секса на гарнир. Мой телефон снова запищал, прежде чем я успела его выключить.

Не обсуждается. Назовем это официальным визитом арендодателя. Лучше я, чем папа, поверь мне.

Кровь застыла в жилах. Реальность оказалась так близко, что я остановилась там, где стояла, голова шла кругом. Я представила свою квартиру: диван со следами от собачьих когтей, рваные подушки, изодранные дверные панели. Собачьи миски, повсюду шерсть, жалкие пожитки Каллума на комоде. Блядь. Блядское дерьмо.

Давай в восемь, ладно?

Я скрестила свои гребаные пальцы.

Семь тридцать. Я буду без опоздания.

И это было лучшее, что я могла получить.

***

В гараже остался только один холст. Незавершенная работа Каллума представляла собой городской пейзаж. В нижний части изображения лежал умирающий человек, а вокруг него толпились люди, делая селфи и мило улыбаясь в камеру.

— Ощущается именно так, — сказал он. — Во всяком случае, вокруг Ист-Вейл.

Он задумчиво сидел на табурете, опустив глаза.

— Это будет великолепно, — улыбнулась я. — Лучше, чем великолепно. Бекс говорит, что дилер действительно высоко оценивает твою работу. Он будет в восторге от этой картины.

— Может быть.

— Тут нет места «может быть», Каллум Джексон. — Я сжала его мускулистые плечи сзади. — Ты звезда.

— Не очень-то похоже на это. — Он взял меня за руки и потянул вперед, пока я не прижалась к его спине. Я обняла руками его грудь, вдыхая его аромат. — Просто хочу пойти домой. — Домой. Он назвал мою квартиру домом. — Нужно поговорить и нужно потрахаться. Нужно быть там, где ты.

— Поговорить? О чем? — От его тона волосы на затылке встали дыбом.

— Просто происходит кое-какое дерьмо. Мы поговорим об этом позже, ладно?

Я вздохнула, но это никак не успокоило мои нервы. Терять уже нечего.

— По поводу позже, — начала я, — кое-что произошло.

Он развернулся на стуле, направляя свою руку к теплу моей промежности.

— Кое-что действительно происходит. Не могу дождаться, чтобы трахнуть тебя.

— Я серьезно, — простонала я. — Придется пропустить этот вечер. Извини.

Он выглядел ошеломленным.

— У тебя планы?

— Нет… Да… это сложно. Высплыло кое-какое семейное дерьмо, я позвоню, когда закончу.

— Я могу помочь? — Его взгляд был таким искренним, что это разбивало мое сердце.

— Ты ничем мне не поможешь. Я позвоню, когда закончу, при первой же возможности.

Он пожал плечами.

— Ладно. Пойду к Вик. Позависаю у нее на диване, пока не смогу прийти. Но мы поговорим, да? Позже?

Я пыталась прогнать панику, голова кружилась от мыслей об уборке, попыток починить кое-что и предстоящих объяснений.

— Конечно.

Он начал убирать краски, аккуратно расставляя их по полкам.

— Кейс может пойти с тобой, ей больше не нравится сарай Вик.

— Кейси, наверное, будет лучше с тобой, — сказала я. — Я буду занята, и это трудно… ну знаешь… заботиться о ней.

Он прищурился.

— Ты не хочешь взять Кейс?

— Не то, чтобы я не хочу, — вздохнула я. — А я не могу увидеться с вами двумя позже? Пожалуйста?

— Думаю, так и сделаем.

Я поцеловала его красивый рот, плотно прижавшись губами к его губам, будто никогда не хотела уходить. Жаль, что у меня не хватило смелости сказать сестре, чтобы она отвалила, вручила мне официальное уведомление и начать новую жизнь как я того хочу. Я могла бы сделать это. Могла бы стоять прямо, стоять на своем, говорить им, что я люблю свою работу, и люблю эту собаку, и что я люблю Каллума Джексона.

Но вспышка паники по спине не согласилась.

Кейси заскулила, когда я уходила по тропинке, большие карие глаза следили за мной. Я оглянулась через плечо на слабый взмах ее хвоста, наклон головы, пока она ждала свиста.

А я пошла дальше.

***

Каллум

— Слава яйцам, ты здесь. — Вики сидела на своем обычном месте, пыхтя как сумасшедшая. — Тай опять притаскивался сюда. Сказал, что у нас есть три дня, Кал. Три ублюдочных дня! — Ее руки тряслись, словно лист на ветру. — Откуда мы возьмем пятнадцать сотен за три дня?

— Пятнадцать сотен?! — рявкнул я. — Мы должны двенадцать.

— Процент, — ответила она. — Они хотят пятнадцать иначе будут проблемы. Он не валяет дурака, Кал. Я знаю его, он выглядел взвинченным, но не блефовал. Они придут за ними. Боже, Кал, а как же Слей?

— Остынь нахрен, Вик. Никто за тобой не придет, я разберусь.

— Как? — Ее глаза были отчаянные, испуганные, как у Кейси, когда я нашел ее на улице, мокрую, холодную, голодную и такую чертовски грустную. — Мне нужно собрать вещи и поехать к маме. Ты тоже можешь пойти, Кал, спрятаться, пока мы не соберем все. Может быть, твоя подруга Софи сможет устроить этот взаимный обмен? Мы можем переехать. Если хочешь, мы можем добавить тебя в аренду.

Я потянулся за ее табаком, мне не терпелось покурить.

— Мне нужно поговорить с тобой, Вики. Мне уже давно нужно было сказать это. Софи не просто подружка, Вик. Уже нет. И мы не получим никакого обмена. Ты останешься здесь.

Клянусь, она перестала дышать. Просто зависла, уставившись на меня без слов, будто я насрал ей на порог.

— Ты с ней? Типа официально как в Facebook?

— Не как в гребаном Facebook, — прорычал я. — Но да, официально. Она сказала, что любит меня.

Воспоминание согрело мою грудь, приятное чувство.

Вики издала этот ужасный пренебрежительный смешок, точно такой же, какой издавала мама, когда я говорил, что когда-нибудь стану художником. Звук прошел сквозь меня, пульсируя в кулаках. А потом она начала смеяться, хихикая. Такой смех не подходил ей, как подходил Рэйвен.

— Любит тебя, да?! Черт возьми, Каллум, я все это слышала.

— Она любит, — отрезал я. — Никто никогда не говорил мне этого раньше, Вики, никто. И я тоже люблю ее. Я попрошу ее помочь нам, пока все это искусство не сработает.

Она поморщилась, будто жевала что-то кислое.

— Ты хоть слышал себя в последнее время? Софи любит меня, сказала, что я ее парень. Как скажешь, Каллум. Будто кто-то вроде нее когда-нибудь будет с кем-то вроде нас. Она ни черта не знает тебя, Кал.

— Я ее парень, Вик. Это так.

Она замахала руками, как сумасшедшая.

— Так, где же она, эта твоя девушка? Почему она не пришла с тобой, не села и не познакомилась с твоими друзьями? Где ее друзья? Ты с ними встречался? С ее семьей? Где ее статус на Facebook? В последний раз, когда я проверяла, там было «одинока», Кал, я проверяла ее. Держу пари, она не собирается его менять. Такая шикарная сучка, как она, никогда не признается, что была с кем-то вроде тебя, Каллум Джексон, она держит тебя за гребанного дурака, чувак.

— Не знаю о ее статусе, Вик, ты же знаешь, меня не интересует подробное дерьмо. Хотя я встречался с ее друзьями. Они крутые.

— А как же тогда ее гребаная семья, а? Она из тех самых Хардингов, видела на прошлой неделе в газете, как ее старик продал особняк какому-то иностранному королю или кому-то подобному. Думаешь, он позовет тебя на семейный ужин, а? О, Каллум, передай мне, пожалуйста, сэндвич с огурцом? Вот хороший мальчик.

— Не будь такой. Вик, — прошипел я.

— Кто-то должен! — отрезала она. — Кому-то должно быть не все равно, чтобы вразумить твою непробиваемую черепушку. Она издевается над тобой! Любит немного грубости, без сомнения, хочет чувствовать себя плохой девочкой. Она глупая, эгоистичная, заносчивая сука.

— Нет, — рявкнул я. — Она, блядь, не такая, Вики. — Мой гнев вспыхивал, пробиваясь к краю. — Не ревнуй, ладно? Ты мой лучший друг, и всегда будешь. Ничего не изменится только потому, что у меня есть девушка.

Ее глаза были такими злыми.

— Ревную?! К ней?! Я, блядь, не ревную, Кал, я, черт возьми, присматриваю за тобой.

— Как скажешь.

— Как я, блядь, и говорю. Ты не настолько много значишь, Каллум, и не стоит так думать. Просто потому, что у тебя есть шикарная приятельница по траху и какой-то дерьмовый гараж в Хейгрув. Это не делает тебя Бредом чертовым Питтом. Ты Каллум гребаный Джексон из Ист-Вейл, и всегда им будешь.

Я молчал, борясь с желанием ударить, чтобы заткнуть ее злобный маленький рот. Я почувствовал эту боль в себе глубоко внутри, ту, которая говорит, что я недостаточно хорош и никогда не буду. А Вики просто продолжала:

— Тогда какого хрена ты тут делаешь, а? Если так чертовски влюблен?

— Пришел повидаться с тобой.

— Почему здесь Кейси? В прошлый раз ее не было. Сарай был недостаточно хорош для нее в тот день. Но не сегодня, да?

— Софи просто занята, у нее куча дел. Она позвонит позже.

— Ага, значит она твоя девушка, но у нее есть какие-то дела, поэтому ты не можешь прийти домой…

— Ничего подобного. Думал, ты, блядь, будешь рада меня видеть.

Она снова так чертовски злобно рассмеялась.

— У нее, наверное, свидание с ее настоящим парнем. Каким-нибудь шикарным парнем, который хорошо говорит, но не так хорошо трахается. Вот почему она с тобой, Кал, не сомневайся в этом. Она просто хочет твой большой гребаный член.

— Заткнись, Вик.

— Чем она занята?

— Не знаю. Не важно.

Она пожала плечами.

— Ты, блядь, совсем размяк. Она делает из тебя чертового дурака.

— Если бы захотел, я мог бы сейчас вернуться домой, не важно. — Я вспомнил Рождера в его дурацком шикарном костюме, трахающего ее в соседней комнате и смеющегося надо мной. — Она настоящая, Вик. Я скоро приведу ее сюда, чтобы ты могла познакомиться с ней как следует.

— Зачем ждать? Позвони ей сейчас. Притащи сюда. Я смогу сказать ей спасибо за деньги.

— Сказал же, она занята.

— Занята чужим членом. Наверное, смеется над нами, бедняками, пока сосет его инкрустированные золотом яйца.

Она зашла слишком далеко. Чертовски далеко. Я ударил кулаком о стену рядом с ней, раздробив костяшки пальцев о кирпичную кладку.

— Повезло, что я твой чертов друг, Вики Поллок, иначе заткнул бы твой гребаный рот.

Она толкнула меня.

— Тогда иди, уебывай к ней на хрен, если так хочешь. Ты вернешься и будешь плакать в моих чертовых объятиях, когда она обосрет тебя. Тогда посмотрим, кто твои друзья.

— Ага, мы, блядь, посмотрим. — Я отвернулся, прежде чем ударил бы ее по лицу, натянул капюшон и исчез, пока она все еще бесновалась на улице. Мне не нужно было свистеть, Кейси была так же, как и я, рада выбраться из этого гребаного места.

Я слышал, как Вики звала меня, кричала, чтобы я вернулся, но было только одно место, куда я направлялся.

— Пойдем туда, где нам самое место, Кейс, — сказал я. — Пойдем поищем Софи.

Ее виляющий хвост определенно согласился с этой идеей.

***

Мне потребовалось немало времени, чтобы добраться, но это не имело значения. Я потратил время, чтобы все спланировать, репетируя, как сяду с Софи, расскажу ей все о Стоуни и Вики, и о неприятностях, в которые я попал. Попрошу ее о помощи и верну все потом. Жаль, что у меня не было денег, чтобы купить ей что-нибудь приятное, что-нибудь, чтобы сказать «спасибо». Прошел мимо нескольких отелей с их шикарными клумбами и воспользовался возможностью, сорвав несколько красивых цветов, и спрятал их внутри своей толстовки. Я никогда раньше никому не дарил цветов, никогда не чувствовал, что хочу сделать это, но Софи заслуживала всех цветов в мире, даже если они украдены.

Я попытался отогнать страх. Она убирается или что-то подобное. Может, проводит девичник с Рэйвен, болтают, смеются и делятся историями обо всех своих БДСМ-штучках. Может, у нее были какие-то особые планы, какой-то особый наряд или что-то в этом роде. Образ этого Роджера пришел на ум. Что, если она… нет, Роджера там не будет. Нет ни гребаного шанса.

Это меня, блядь, уничтожит, если он там будет.

Когда мы добрались до Кэнэри-Уорф, было уже семь. Кейси бежала впереди, периодически садясь на тротуаре и виляя хвостом, ожидая меня. Иногда я играл с ней, и она лаяла, вставала на задние лапы, упираясь мне в грудь, высунув язык, пока я чесал ее.

— Хорошая девочка, — сказал я. — Знаешь, где теперь дом, да? Знаешь, где наше место.

Я почувствовал себя козлом из-за Вики, но она сама напросилась. Я заглажу перед ней вину и докажу ей. Покажу, какая Софи Хардинг замечательная, и какие замечательные качества я в ней видел. Может быть, когда-нибудь они станут друзьями.

Кейси помчалась через фойе к лифту, она даже нажала на правильную кнопку, уже зная, что делать.

— Придержи лошадей, — рассмеялся я. — Она наверху. Мы будем там через минуту.

Я приготовил цветы, пурпурные и белые с парочкой роз. Они были немного потрепаны, но я расправил их, как мог. Я представил себе ее лицо, улыбающееся мне, будто я принес ей королевские драгоценности. Они ей наверняка понравятся.

Мое сердце на секунду замерло у двери, слух навострился в поисках намека на Роджера. Конечно, его там не будет. Ни единого шанса.

Софи сразу же открыла дверь, но вместо того, чтобы улыбнуться, она отскочила назад, ее глаза были безумно дикими. Она был нарядно одета, в шикарном маленьком костюме, как для работы, с безупречным макияжем и завитыми под подбородком волосами.

— Сюрприз, — сказал я, протягивая ей цветы. Она взяла их, но не понюхала, ничего не сказала. Мое сердце провалилось сквозь пол, но я все равно улыбнулся, протискиваясь мимо нее, чтобы зайти.

— Мы же договорились, что я позвоню, — огрызнулась она. — Я еще не готова.

— Ты сказала, что позвонишь, — ответил я. — Я согласился, просто подумал, что сделаю сюрприз и смогу помочь. — Я осмотрел квартиру. Она была совершенно чистой, без каких-либо признаков мисок Кейси или подушек, которые она разорвала. Диван был повернут в другую сторону, чтобы скрыть место, где она его поцарапала. Подавив страх, я протопал в спальню, где не хватало нескольких моих вещей, которые у меня были. — Что происходит?

— Ничего, — прошипела она. — Мне нужно кое-что сделать. — Она нервно посмотрела на часы. — Тебе нужно уйти, Каллум, всего на несколько часов.

— Зачем? — Я скрестил руки на груди, горло сжалось.

— Ко мне кое-кто придет. Поверь, ты не захочешь с ним встречаться.

Я, черт возьми, знал это. В глубине души я знал.

— Это Роджер, не так ли? Ты встречаешься с чертовым Роджером.

Ее хорошенькое личико помрачнело.

— Конечно это не гребаный Роджер! Какого хрена, Кал? Ты что, блядь, серьезно?

— Тогда кто?

— Моя сестра, — выплюнула она. — Она сейчас придет.

Облегчение затопило меня, как источник гребаной жизни. Я улыбнулся.

— Дерьмо, Соф, ты заставила меня чертовски поволноваться. Это круто на счет твоей сестры, надо было сказать. — Я прошел на кухню, включил чайник. — Я мог бы помочь прибраться. — Я понюхал подмышки, они были в порядке. — Мог бы и душ принять. Хочу произвести хорошее впечатление.

Ее выражение лица испортило все мои планы. Я не успел среагировать, как в дверь снова позвонили. Кейси залаяла, а Софи вздрогнула и в панике замахала руками.

— О, черт, — проговорила она. — Господи, Каллум, боже. Пожалуйста, подыграй, ладно? Господи, просто подыграй.

Я не понимал, что она имела в виду, пока она не открыла дверь. Сестра Софи была выше нее. Тощее существо с длинными волосами. Нос у нее был больше, но она тоже была хорошенькой. Она явно не выглядела довольной своим нахождением здесь, топая каблуками и зажав подмышкой блокнот.

Сестра Софи смотрела на меня, как на дерьмо на своем ботинке, и все мысли о великолепном семейном знакомстве разбились вдребезги.

— Я не знала, что у тебя гости, — сказала она.

Я встретился взглядом с Софи, и в ее глазах было отчаяние, безумие. Они были холодны.

— Они уже уходят, — проговорила она. Она вывела меня в коридор прежде, чем я успел среагировать, Кейси тоже. — Спасибо, что заглянул, — прошипела она. — В понедельник я свяжусь с командой распределения, мистер Джексон, посмотрим, сможем ли мы продвинуть вашу заявку. Если вы позвоните в офис, я разберусь с дополнительными бумагами.

Я в шоке переводил взгляд от Софи на ее сопливую сестру, и обратно. Я поднял брови, умоляя ее сказать что-то, хоть что-нибудь. Отступить и представить меня должным образом, сказать сестре, как она счастлива со мной, как много я для нее значу.

Она ничего не сказала, просто открыла дверь и прогнала меня, как гребаного крысеныша.

Она прошептала извинения, прежде чем закрыть дверь перед моим носом.

И я вернулся обратно в гребаную канализацию, где мне и место.

Глава 14

Софи

— Кто бы мог подумать, — выплюнула Александра. — Я думала, что вот это, чушь собачья. — Она помахала у меня перед носом какой-то бумажкой, но я ничего не разобрала. — Письмо с жалобой, — уточнила она. — Утверждающее, что у тебя в квартире живут собака и нежелательный человек. Это Кэнэри Уорф, Софи, а не одно из твоих убогих поместий. Мы не можем иметь здесь таких людей. Как, черт возьми, это выглядит?!

Моя грудь все еще болела, разорванная на куски видом боли в глазах Каллума. В тот последний момент, когда я захлопнула дверь перед его носом, я увидела не дикаря, стоящего там, а мальчика, чьи краски были выброшены его дерьмовой матерью с балкона. Обиженный, побежденный, сломленный маленький мальчик.

И все же я по-прежнему, черт возьми, врала. По-прежнему держалась за внешность, будто она была чертовски важна.

— Он арендатор, — проговорила я.

— О, ну конечно, — отрезала она. — Не считай меня дурой, Софи. Парень смотрел на тебя, как на лакомыйкусочек. Так же, для арендатора он чувствовал себя здесь довольно комфортно.

— Он был здесь несколько раз. Я помогаю ему.

— Это теперь так называется? Серьезно, Софи, тебе нужно пересмотреть свои вкусы и выбрать что-то более подходящее для тебя.

— Почему ты здесь? — Я протопала в ее сторону, скрестив руки на груди. — Ты видела квартиру, теперь иди. Запиши все в свой маленький бланк и убирайся из моей квартиры.

— Эта квартира — мое дело, а ты — дерьмовый арендатор. — Она пнула диван, и моя попытка скрыть повреждения провалилась. — Значит, это его собака?

— Да.

— Итак, чья собака разгромила нашу собственность?

— Она не разгромлена, — кипятилась я. — Просто нужен небольшой ремонт.

Я вздрогнула, когда она захлопнула дверь, обнажая ободранную краску с другой стороны.

— Небольшой ремонт? Ты шутишь? Это жалкая пародия на квартиру.

— Не все так плохо! — прошипела я. — Просто немного изношено.

— Может быть, по стандартам твоей жилищной ассоциации для бедных это износ, но, поверь мне, в «Хардингс» мы установили планку намного выше.

— Тогда подай на меня в суд.

— Я не собираюсь подавать на тебя в суд, Софи, просто выселю.

— Ты же не серьезно. Из-за каких-то царапин на обратной стороне двери?!

— За уничтожение имущества и нарушение условий аренды. В правилах ясно говорится — никаких домашних животных, и, если читать между строк, то станет чертовски ясно, что такие люди, как он, здесь тоже не приветствуются

Наглость этой женщины вернула меня в реальность. Я уставилась в ее злобные глаза, и попробовала достучаться до долговязого подростка, скрытого под маской.

— Люди, как он? У тебя короткая память, Алекс. Люди в стеклянных домах…

Она поморщилась, чувствуя себя неловко.

— Это было много лет назад.

— Да, так и есть. Уверена, папа воспримет это так же.

— Ты не посмеешь! — усмехнулась она. — Это просто смешно.

— Как и это, — ответила я. — Это совершенно нелепо, и ты это знаешь. Папа пытается доказать свою точку зрения о том, что я не следую по прямой, как хорошая маленькая Хардинг, а выбираю не правильную карьеру. Но ты. Почему ты здесь, Алекс?

— Это моя работа.

— Прекрати нести чушь, — закипела я. — Мисс Лицемерной нужно долго и пристально посмотреть на себя в зеркало.

— Я была подростком, — прорычала она. — И я была благодарна тебе за помощь.

— Благодарна за мое благоразумие.

— И это тоже, — фыркнула она. — Черт возьми, Софи, неужели этот парень действительно так много для тебя значит? Папа никогда не согласится с этим, и ты это знаешь.

Мое сердце бешено колотилось.

— Я хочу, чтобы собака была здесь. Тебе придется сделать это.

— Собака? Ты серьезно?

— Абсолютно, — огрызнулась я. — Я исправлю повреждения, просто помалкивай, ладно? Как и я.

— Я сделала аборт, а не нарушила договор аренды. Вокруг было не так много людей, чтобы подавать официальные жалобы на мой провал.

— Тогда прояви изобретательность, — подчеркнула я. — Скрой это от отца.

Она бушевала, но я сохраняла спокойствие.

— Ладно! — наконец сказала она. — Я отделаюсь от жалоб на собаку, но ты сама разберешься с этим дерьмом в отношениях. Если папа узнает, тебя выселят, и, скорее всего, еще и похоронят.

— Я знаю об этом, — проговорила я.

Она поставила галочку в своем маленьком бланке и собралась уходить. Наконец-то. Она застыла в двери, ее глаза стали мягче, чем я когда-либо видела.

— Насчет аборта, Джейсона, кокаина и всего остального. Спасибо. В то время я никогда не говорила этого должным образом.

— Не за что.

Она заговорщицки улыбнулась, наклонившись ближе, чтобы сделать признание.

— У меня тоже есть собака. Может быть, мы могли бы как-нибудь погулять с ними.

Она могла бы сбить меня с ног.

— Ты не похожа на собачницу.

— Как и ты, — ответила она. — У меня, конечно, породистая. Йоркширский терьер. Папа об этом не знает.

— Похоже, у всех нас есть свои секреты, не так ли?

— Разве не у всех семей так? — улыбнулась она. — Серьезно, если ты хочешь, чтобы все прошло гладко, пожалуйста, просто приходи на открытие Саусбанк. Это избавит нас всех от твоей проблемы, особенно папу.

Я кивнула.

— Я подумаю об этом.

Она обернулась в дверях, обронив мимолетный комментарий.

— На твоем месте, я бы пошла за ним. Парень выглядел так, будто ты вырвала его чертово сердце. Похоже, на завтрак он съел битое стекло, но ты его добила. Целиком и полностью.

Это было самое разумное предложение, которое я слышала от нее за последние годы.

***

Я звонила и звонила, расхаживая по квартире и до боли кусая ногти. Я оставила сообщения, которые он, вероятно, никогда не прослушает, просто так отчаянно хотела услышать, как он возьмет трубку.

— Каллум, мне очень жаль. Я облажалась, ладно? Это моя глупая семья, не ты. Я люблю тебя. Пожалуйста, вернись домой.

Ничего.

Я достала из шкафа его вещи и разложила на прежние места. У него не было ничего особенного, только пара футболок и запасные джинсы. Несколько странных носков и дезодорант. Я даже спрятала его зубную щетку для визита Алекс. Я достала ее из аптечки и положила обратно на полку. Черт, какой же я была сукой.

Я выбросила его цветы, чтобы их не было видно. Они уже завяли, потрепались и выглядели жалко. Я опустила их обратно в воду, желая, чтобы они выжили.

Они должны были выжить. Мы должны были выжить.

Когда к одиннадцати от него не было вестей, я вызвала такси. Я молча сидела на заднем сиденье глядя в окно и ненавидя себя за глупый выбор, который сделала, но еще больше ненавидя себя за то, что была такой трусихой.

Гараж был заперт и погружен во тьму, никаких признаков жизни. Я проехала дальше, выскочив у магазинчиков, а потом направилась пешком. Я понятия не имела, откуда искать, но в тот момент, когда отъехало такси, я почувствовала себя совершенно не в своей тарелке. Это место было отмечено красным для посещения днем, приходить сюда после наступления темноты было безумием.

Несколько девушек из первого здания пили на скамейках. Я осторожно приблизилась, и они засмеялись, увидев меня.

— Кто-нибудь из вас видел Каллума Джексона?

Одна девушка с глупым распутным лицом выплюнула водку и захихикала.

— Я видела его. Достаточно, чтобы захотеть увидеть его снова…

— Сегодня вечером, — сказала я. — Ты видела его сегодня вечером?

— Любовная размолвка, да?

— Просто скажи мне, ладно?

Девушка встала, дыша алкогольными парами слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно.

— Ты не можешь указывать мне, что здесь делать, мисс Соплячка. Ты не в рабочее время.

— Пожалуйста, — попыталась я. — Мне нужно найти его

— Видела его раньше, — сказала ее подруга-блондинка. — Вон там, у второго здания. Ты знаешь переулок, тот, что рядом со старым газетными киосками?

Я знала его. Знала его достаточно хорошо, чтобы помнить, как приземлилась задницей на асфальт.

— Да, спасибо.

Я игнорировала ехидные комментарии всю дорогу вниз по улице, пока с облегчением не оказалась за пределами слышимости. Облегчение длилось недолго, то тех пор, пока я не заметила движение в тени. Две фигуры, большие и одетые в черное. Я старалась не обращать на них внимания, высоко держа голову, словно моя уверенность была щитом. Может быть, так оно и будет.

Я поняла, что ошиблась, когда они приблизились к старому переулку и стали уводить меня с пути.

— Хорошо, мисс Задорные Сиськи, — усмехнулся один из них. — У нас есть кое-что для тебя. Хочешь посмотреть?

— Нет, — отрезала я. — Я действительно, черт возьми, не хочу.

— Думаю, что хочешь, — сказал второй. — Думаю, тебе это чертовски понравится.

— Пожалуйста, извините меня, — проговорила я. — У меня нет времени на всякую ерунду.

Два тела подошли ближе, прижимая меня к стене.

— На это должно быть время, — ответил один из них. — Говорю тебе, ты будешь наслаждаться.

— Отвали от меня, — прошипела я, слишком поздно осознав, что эти сучки меня подставили. Я вскрикнула, когда чья-то рука опустилась мне на грудь, сильно сжимая блузку.

— Классные буфера. Надеюсь, твоя пизда такая же сочная, как и твои сиськи.

— Пожалуйста, — прошипела я. — Просто отпустите меня. Я управляющая недвижимостью в этом районе, вы должны знать меня.

— В это время ночи ты не управляющая недвижимостью, — смеялись они. — Просто возьми, блядь, то, что тебе предлагают, сука. Мы будем по очереди. Или ты можешь принять нас обоих сразу — одного в розовом, а другого в коричневом. — Зловонное дыхание у лица, губы слишком близко ко мне.

Грубая рука заползла мне под юбку, пальцы застряли между моих сжатых бедер. Я закрыла глаза, у меня перехватило дыхание.

— Раздвинь их, — выдохнул он. — Покажи нам, что у тебя есть. Я очень хорошо трахну тебя.

Я завопила, когда его череп отскочил от стены. Он издал громкий треск, и его тело упало на землю. Его друг бросился в укрытие, шатаясь на дрожащих ногах. Он не ушел далеко, упав на колени от точного удара ногой в поясницу. Я с ужасом наблюдала, как дикарь поднял его на ноги, колотя по лицу, пока не осталось только кровавое месиво. Каллум был демоном в темноте, размахивающий громадой мышц. Я слушала его прерывистое дыхание, шипение его гнева сквозь зубы.

Тело у моих ног едва шевелилось. Я вздохнула с облегчением, когда он застонал от боли, благодаря гребаного бога, что он не умер. Я подумала, не вызвать ли «скорую», но Каллум уже набросился на меня, оттаскивая прочь прежде, чем я успела собраться с мыслями. Я чувствовала шерсть Кейси у своих ног, когда он тащил меня вниз по темной тропинке, шуршание ее хвоста по моей заднице. Спасибо, черт возьми, за это.

Как только мы завернули за угол, Каллум толкнул меня почти так же сильно, как и нападавшего. Я снова взвизгнула, когда моя голова задела стену.

— О чем, черт возьми, ты думала?! — кипел он. — Тебя могли изнасиловать, мать твою, или еще что похуже. Ты что, совсем свихнулась?!

Он отошел в тень, и я не могла его видеть. Однако я его слышала. Он тяжело дышал, вышагивая.

— Черт, Каллум, я искала тебя. Мне так чертовски жаль из-за Алекс. Я должна была предупредить тебя, что она придет.

— Теперь это не имеет значения, — рявкнул он. — Знаю, чего я стою.

— Это не так! — сказала я. — Все не так, как выглядело.

— Это именно так, черт возьми, и выглядело! — заорал он. — Я для тебя, блядь, ничто, да?! Просто кусок гребаного мяса. Тебе понравилось, не так ли, трахать гребаного дикаря?! Понравился мой грязный член в твоей заднице, в твоей пизде, в твоем гребаном рту.

— Это не то! — прошипела я. — Клянусь.

Он выскочил из тени, прижимая меня, как в самый первый день нашей встречи. Его тело было стеной из раскаленного железа напротив моего, грудь вздымалась с каждым хриплым вздохом. Я уставилась в пустые глаза, слабый оранжевый уличный фонарь был единственным освещением в ночи. Каллум был великолепен в своем гневе, руки застыли, удерживая меня в клетке, челюсти были плотно сжаты от ярости.

— Хотела, чтобы это было грубо, не так ли? Так чертовски грубо. Шикарные парни не трахаются так, как я, не так ли? Слишком многое под угрозой, чтобы этим рисковать.

— Это не так, — сказала я. — Все не так.

Он прижался зубами к моей щеке.

— Ты использовала меня.

— Нет, не использовала.

— Ты, блядь, не хочешь меня, только мой член.

— Нет!

— Она смотрела на меня как на кусок дерьма, а ты не сказала ни слова. Ни единого гребаного слова. Ты выкинула меня обратно на улицу, как использованный гондон.

— Я не выгоняла тебя! — взвизгнула я. — Мне просто нужно было немного времени.

— ТЫ ВЫШВЫРНУЛА МЕНЯ ВОН! Точно так же, как это сделала моя гребаная мать. Никому не нужен такой монстр, как я, не так ли? Я ни хрена не стою!

Я вздрогнула, когда он ударил ногой стену прямо между моих ног и едва не задел мое колено.

— Я не выгоняла тебя, Каллум, клянусь.

— Ты больше не хотела меня, не так ли? Не тогда, когда она была там. Судила обо мне, как она, не так ли? Стыдилась.

— Мне не стыдно.

— ТАК И БЫЛО! — Он взял мое запястье в одну руку, удерживая высоко, крепко сжимая пальцами мое горло. — Не ходи за мной, — прорычал он. — Держись, блядь, подальше.

Я потерла шею, когда он отступал, моя рука была на спине Кейси, пока она не последовала за ним.

Я заковыляла следом. Мое перемещение было медленным и неуклюжим, дыхание громко отдавалось в ушах, когда я пыталась идти за ним.

Собачий вой указал мне их местонахождение. Он раздался всего один раз, слева от меня, у мусорного бака.

— Каллум? — прохрипела я. — Ты здесь?

Когда я ступила на мусорную площадку, тускло загорелся свет охранной сигнализации. Это была вонючая дыра, черные мусорные баки были расставлены вдоль стен. Пара мусорных контейнеров на колесах опрокинулась на бок, и отходы рассыпались по асфальту.

— Каллум?

— Ты, должно быть, чертовски сильно хочешь умереть. — Свет, падающий на него, ласкал жесткие линии его лица.

— Я не сдамся, — сказала я. — Я слишком сильно любя люблю.

— Ты хотела сказать, что любишь мой гребаный член.

— Я люблю тебя больше, чем твой член, Каллум.

Он кружил вокруг меня, как одинокий волк, охотящийся на оленя, его глаза были тяжелыми и задумчивыми.

— Я дикарь, — сказал он. — Это то, чего ты от меня хочешь.

— Нет.

— Ты не знаешь, где я был, что я видел. Не знаешь, что я творил, Софи. Что я должен был делать, чтобы выжить.

— Прекрати, — рявкнула я. — Пожалуйста, Каллум. Пожалуйста, давай просто пойдем домой. — Я протянула ему руку, но он не взял ее.

— Ты мокрая для меня? Держу пари, что да. Тебе нравится, когда чертовски опасно.

— Мне нравится это дома, — сказала я. — Пойдем.

— Хочешь поиграть жестко, да?

— Я хочу, чтобы ты вернулся домой!

— Домой? Вот мой дом, среди дерьма, мочи и мусора. Вот где мое место, Софи. Хочешь посмотреть, кто я?

— Я знаю, кто ты! — прошипела я. — И я знаю, что причинила тебе боль, я знаю это. Я не хотела!

Он стянул через голову толстовку. Его грудь была чертовски красива в этом свете. Темнота играла с его татуировками, отбрасывая оранжевые тени на его груди. У меня перехватило дыхание. Он был так чертовски красив. Его пресс пульсировал, когда он двигался, V-образные мышцы бедер уходили под низко сидящие джинсы.

— Беги, — прорычал он.

— Нет.

— Так будет лучше.

— Никогда.

— Я сделаю тебе больно. Разорву на части. Возьму то, что хочу.

Я кинула сумку, сбросила куртку и осталась в одной тонкой блузке и короткой юбке.

— Я твоя.

— Ты не моя. Никогда не была.

— Я докажу это, — прохрипела я. — Делай что хочешь, ты никогда не заставишь меня уйти.

— Это чертово обещание, да? — вскипел он. — Хочешь загладить свою вину передо мной сейчас? Слишком поздно, черт возьми.

— Сделай это, Каллум. Сделай меня своей.

— ЗАТКНИСЬ! — прогремел он.

Кейси снова заскулила из тени, и он прошипел ей, чтобы она замолчала. Я возилась липкими пальцами с пуговицами на блузке.

— Ты хочешь этого?

Он на мгновение остановился, взгляд темных глаз блуждал по моей коже.

— Не надо.

Я выскользнула из блузки, позволив ей упасть на землю.

— Что я должна сделать, Каллум? Скажи мне?

— Отвалить, — сказал он. — Для твоего же блага.

— Нет. — Я стояла гордо, расправив плечи и высоко подняв голову. — Покажи мне свою темную сторону.

Я попятилась, когда он ринулся ко мне, но только на мгновение. Он грубо схватил меня за шею, накрутил волосы на кулак и заставил опуститься на четвереньки. Потом потащил меня, и мне пришлось скользить коленями по земле.

— Вот кто я, — выплюнул он. — Вот откуда я родом.

Он толкнул меня лицом в кучу мусорных мешков, тыкая носом в вонь, и отпустил только тогда, когда меня стошнило. Затем его внимание переключилось на груды мусора. Он разрывал мешки, как сумасшедший, вываливая на асфальт поток грязи и дерьма. Я слышала треск разбитого стекла, звон жестяных банок, и зловонье вокруг меня едкой взвесью наполняло мои ноздри.

Каллум опустился на колени рядом со мной. Он был груб, когда руками задирал мою юбку, и еще грубее, когда рвал тонкие кружева моих трусиков. Потом скомкал их и сунул мне в рот, проталкивая глубже, чтобы я не могла их выплюнуть. Я давилась тканью, ощущая мой собственный вкус на языке.

— Молчи, твою мать.

Слизь на земле холодила мои колени. Я застонала в кляп, когда мерзкое месиво достигло моих рук.

— Нюхай. Это запах гребаного выживания. — Он глубоко вдохнул, наслаждаясь зловонием. — Тебе никогда не приходилось рыться в чужих объедках в поисках ужина, не так ли? Не имеешь ни малейшего понятия. Но не стоит придираться, когда в твоем животе урчит от невыносимого голода. — Он шлепнул ладонью по грязи, а потом погладил меня по лицу, и эта мерзость стекала по моей щеке. — Ты можешь стать королевой моего мира, если хочешь. Королевой чертовых улиц. Лучше быть моей Королевой Грязи, чем быть папиной маленькой принцессой, тебе не кажется?

Я закрыла глаза, отчаянно пытаясь отгородиться от вони.

— Давай разрисуем тебя хорошенько, ты будешь моим новым произведением искусства. Живым искусством. — Каллум задрал мой лифчик так, что мои сиськи свободно повисли, затем обмазал их грязью, растирая ее вокруг моих сосков. — Блядь, да, грязная сучка. Больно быть униженной, не так ли? Больно быть гребаным ничтожеством.

Он порылся в каких-то коробках рядом с собой, вытряхивая мусор, пока не нашел что-то по своему вкусу. Я не смела смотреть.

— Тебе это понравится, Софи, тебе это чертовски пойдет.

Я закричала в кляп, когда он вылил мне на голову жидкость из бутылки. Молоко. Это было молоко. Я подавляла рвоту, пока оно капало с моих волос, скисшее, стухшее, чертовски отвратительное.

Его смех был горьким.

— Беги домой, в свой прекрасный мир, оставь нас здесь, где нам и место, богатенькая девочка.

Слезы навернулись на глаза, когда я встретилась с ним взглядом, но я все еще не двигалась. Я не убегала от него.

— Тебе еще мало? — кипятился он. — О, понимаю. Ты хочешь большего. Хочешь, чтобы я украсил твою хорошенькую маленькую пизду.

Мой желудок сжался.

— Давай посмотрим, что у нас тут, блядь, есть. — Каллум поднял картонную коробку с хлопьями. — Будучи ребенком, я бы припрятал это на потом и хранил бы дольше. — Он зачерпнул что-то похожее на запеченные бобы, на его пальцах была слипшаяся хрень. — А вот это мне пришлось бы съесть сразу.

На этот раз я отползла прочь, когда он подошел ко мне, взвизгнув, когда наткнулась коленями на что-то острое. Каллум вытащил трусики из моего рта, и я облегченно глотнула воздуха, но только на секунду, прежде чем тот пальцами начал бороться с моим языком, гнилостный вкус несвежей пищи ударил по моим рецепторам. Я выкарабкалась на асфальт и выблевала все, что было в моем желудке.

— Десерта не будет, если ты не съешь свое основное блюдо, — усмехнулся он. — Здесь не место быть чертовски разборчивым.

Я рыдала на земле, не столько из-за себя, сколько из-за него. Реальность жизни на улицах поражала сильнее, чем любая из его грязных демонстраций.

— Прости, — прохрипела я. — Мне очень жаль.

— О чем жалеешь? — прошипел он. — Это сделало меня тем мужчиной, которым я являюсь сегодня, мужчиной, чей член ты так сильно хочешь.

— Я люблю тебя, — воскликнула я. — Я совершила ошибку, вот и все.

— Ты совершила ошибку, придя сюда.

— Нет.

— Все еще хочешь мой член, да? После всего этого?

— Я хочу тебя.

— Да ты железная леди для моего члена. — Он скользнул своими грязными пальцами между моих бедер, сжимая мой клитор, пока слезы скатывались по моим щекам. — Это делает тебя мокрой? Грязная сучка.

Я покачала головой, но его хватка была приятной, он ласкал мою киску идеальными движениями.

— Я выебу тебя.

Я кивнула.

— Сделай это.

— Хочешь мой большой толстый член? Хочешь, чтобы я тебя трахнул?

— Пожалуйста, — закричала я. — Проверь, что я твоя.

— Тебе нравится играть с огнем, не так ли? Быть чертовски напуганной.

На этот раз я не стала утруждать себя словами, просто застонала в качестве приглашения.

— Давай посмотрим, насколько ты испугаешься, прежде чем сломаешься.

Он в мгновение ока перевернул меня на спину среди остатков кислого молока и гнилой еды. Я не сопротивлялась, просто приняла его. Тяжело дыша, он расстегнул джинсы. Я потянулась к нему, блуждая руками по его груди, животу, ниже, пока не нашла его член, готовый для меня. Он был толще моего запястья, разбухший до предела, вены вздулись. Идеальная пурпурная головка блестела в темноте. Он опустился на меня, войдя одним яростным толчком.

— Я сделала тебе больно, — прохрипела я. — Сделай мне больно в ответ.

— Не хочу причинять тебе боль, — простонал он. — Хочу отправить тебя туда, где тебе, блядь, самое место.

— Мое место там, где ты.

— Нет, черт возьми, — прорычал он. — Я сломаю тебя.

Мне было так хорошо, когда он находился внутри меня. Я стонала, когда он трахал меня, брыкалась, встречая его толчки. Мои волосы были скользкими от жира и кислого молока, мое лицо было липким от черт знает чего, и все же я не сопротивлялась ему.

— Да… — застонала я. — Черт возьми, возьми меня…

— Борись со мной, — прошипел он. — Сражайся со мной и возвращайся домой, где тебе самое место.

— Никогда.

— Справедливо, — прорычал он. Я не была готова, что он схватит меня за горло и начнет душить. Безумно раскрыв глаза, я пыталась царапать его пальцами. Он наклонился, его рот был у моего уха, его член был погружен в меня до основания, и весь его вес был на одной руке, когда он трахал меня и забирал мое дыхание. — Сражайся со мной. Отбивайся от дикаря и беги.

Я прекратила сопротивляться, потянувшись, чтобы нежно погладить его по лицу. Я почувствовала, как он вздрогнул. Мой взгляд был наполнен только любовью, когда он не давал мне вздохнуть, моя киска все еще была влажной для него, все еще горячей для него, все еще отчаянно нуждалась в нем.

Кейси заскулила, сбитая с толку. Прыгала вокруг нас и тихо рычала. Я бы успокоила ее, если бы могла.

Была паника, когда мое тело начало бороться за кислород, и я пыталась глотнуть воздуха. Я слышала, как Кейси все больше неистовствовала, лаяла, рычала и скулила, кружа вокруг нас. Мир начал исчезать, но это было чертовски приятно. Я почувствовала губы Каллума на своих и сумела улыбнуться ему в рот.

Сознание взяло верх, когда он отпустил меня. Я кашляла, отплевываясь и задыхаясь, пока мои легкие не восстановились.

— Ты что, блядь, с ума сошла? — спросил он.

— Что-то в этом роде, — прохрипела я.

Я изголодалась по его губам, путаясь руками в его волосах, отчаянно пыталась прижать его ближе. Он поддался порывам, зарываясь глубоко внутрь и трахая меня так, как мы обычно это делали.

Так чертовски грязно.

Так чертовски жестко.

Так чертовски дико.

Я думала, что поймала его, оттащила от края боли, но когда он приблизился к кульминации, его глаза снова потускнели.

Я почувствовала, как он покидает меня, исчезая в своей боли.

Он молча встал, натянул свою одежду.

— Не приходи сюда больше, — сказал он. — Никогда.

— Каллум… — начала я, но его взгляд заставил меня остановиться.

— Никогда, Софи. Я больше никогда не хочу тебя видеть.

Он позвал Кейси, и она неохотно последовала за ним, оглядываясь на меня печальными глазами. Это подтолкнуло меня к действию, и я вскочила на ноги.

— Пожалуйста, Каллум, пожалуйста, не делай этого.

— Все кончено. Ты меня не любишь.

— Да, люблю. — Он не ответил, просто застегнул джинсы. Мои руки были в прогорклых волосах, я пыталась найти слова. — А как насчет Кейси? — прошипела я. — Пожалуйста!

— А что с ней? — выплюнул он.

— Она больше не бездомная, Каллум, теперь она домашняя собака. Она любит обниматься на диване, и теплую постель, и нормальную еду каждую ночь.

— Разве мы не просрали все.

— Пожалуйста, — взмолилась я. — Пожалуйста, позволь мне забрать ее.

Он, казалось, обдумывал это, но снова ставни тяжело опустились, глаза наполнились болью.

— НЕТ! — прогремел он. — Она все, что у меня осталось, черт возьми!

Я закрыла лицо руками, когда он начал уходить, просто чтобы скрыть слезы.

Его следующие слова прозвучали с треском эмоций, его голос на мгновение дрогнул.

— Ты вырвала мое гребаное сердце, Софи! Вырвала его, черт возьми!

И мое.

Свое я тоже вырвала.

***

Каллум

Я был потерян. Кейси нервничала, отставала и все время скулила, пока я кружил по кварталу. Просто гулял. Шел в никуда.

Я должен был догадаться с самого начала. Надо было догадаться, что такой неудачник, как я, недостаточно хорош для такой, как она.

Я оказался у Вики прежде, чем я понял это. Не знаю, как, но я стоял у ее входа и стучал так сильно, что чуть не сломал дверь. Она подошла в халате и выглянула в щель.

— Господи, это ты! — взвизгнула она. — Ты напугал меня, подумала, что чертовы Стоуни пришли за мной. — Она широко распахнула дверь.

— Ты была права, Вик. Она не была настоящей, не была серьезной.

— Дерьмо, Кал. — Она притянула меня в объятия, и я не стал сопротивляться. — Черт возьми, это дерьмо, малыш. Мне жаль.

— Это не твоя вина, — прохрипел я. — Ты предупреждала меня.

— Я просто была ревнивой сукой.

— Нет, ты просто сказала это вслух. Я не гожусь для такой, как она.

— Хочешь поговорить об этом? — Она гладила меня по спине.

Я покачал головой.

— Нет, просто хочу побыть один.

— Ты не один, Кал. Ты никогда не будешь один, только не со мной и Слеем. — Кейси подскочила к нам, шмыгая носом.

Я отстранился, и мы молча стояли и курили. Ночь была тихой, такой чертовски тихой. Слишком чертовски тихой.

— Пойдем внутрь, — сказала она. — Я принесу нам выпить.

Я запер Кейси в сарае, и она долго ворчала, прежде чем успокоиться. Бедняжка. Ей будет тяжело, как и мне. Вики приготовила нам по чашечке чая, и я устроился на диване, голова, блядь, шла кругом. Она села рядом со мной, положив руку мне на колено.

— Все будет в порядке, Кал. Мы будем в порядке.

— Ага. — Я не поверил в это, не поверил ни единому слову. В горле снова появился этот чертов комок.

— Я здесь ради тебя, — сказала Вики. — Она не стоит того, чтобы расстраиваться, заносчивая корова. Она не такая, как мы, Кал, мы другие. Мы держимся вместе, мы понимаем друг друга как две капли воды.

Я кивнул, не совсем понимая, на что соглашаюсь. Я больше не сопротивлялся, просто позволил ей положить мою голову к себе на грудь. Она прижала мое лицо к своим сиськам, обняла руками, гладя по волосам.

— Я люблю тебя, Каллум Джексон, даже если она не любит. — Я попытался отстраниться, но она крепко держала меня. — Расслабься, Кал, дай мне подержать тебя минутку. Тебе нужна любовь, вот что тебе нужно. На этот раз настоящая любовь. Кто-то, кому действительно не все равно.

Мой нос плотно прижимался к ее мягкой груди, и она поцеловала меня в голову.

— У меня никогда не было возможности показать тебе, как сильно я люблю тебя, Кал. Но я могу сделать это сейчас, малыш.

Она опустила мою голову ниже, к себе на бедра, и я смотрел снизу вверх на ее улыбку. Она расстегнула халат и распахнула его, выставив напоказ свои аккуратные маленькие сиськи. Ее руки приятно касались моего лица, гладили меня.

— Вот так, Кал, просто расслабься.

Я снова становился чертовски твердым, возбужденный Софи Хардинг, стоящей на коленях в мусоре. Я отогнал воспоминания. Теперь она, черт возьми, ушла. Ушла от меня.

Вики поглаживала свои сиськи.

— Самая расслабляющая вещь в мире, — успокаивала она, — просто спроси Слея, его сразу вырубает. Но не тебя, Кал, я заставлю тебя чувствовать себя хорошо.

Сосок шлепнулся мне на губы, и я втянул его в рот. На вкус он напоминал детский лосьон.

— Да… — застонала Вики. — Ты не представляешь, как долго я хотела этого, Кал… так долго…

Я попытался раствориться в ней. Может быть, она могла бы полюбить меня, может быть, она была единственной, кто когда-либо полюбит. Я решил проверить, чертовски сильно сжав зубы.

— Блядь, Каллум, ой! — прошипела она. — Неудивительно, что они считают тебя чертовски грубым!

Вик скользнула рукой вниз по моему животу, остановившись на выпуклость в моих джинсах. Она задыхалась, хватала воздух маленькими глотками, ее жадная ладонь терлась о мой член через джинсовую ткань. Я засосал ее маленькую сиську в рот и вложил все силы, что у меня были.

— Стой, Кал, стоп! — прохрипела она. — Я больше не могу терпеть. Это действительно чертовски больно.

Больно? Она должна была чертовски стонать от удовольствия. Нет, она была не для меня. Даже близко нет.

Я ненавидел ее за это, но не так сильно, как ненавидел себя за то, что не отвечал ей взаимностью. Я шлепнул ее по руке, садясь, когда она уставилась на меня, потирая свою отмеченную зубами сиську.

— Прости, Вик. Это просто не я.

Она выглядела такой обиженной. Она могла бы вступить в гребаный клуб.

— Прости, — сказала она, хотя ей не за что было извиняться.

— Послушай, Вики, это мне жаль, но ты моя подруга. Бесполезно пытаться быть кем-то, кем мы не являемся.

— Я люблю тебя, Кал. Я просто чертовски люблю тебя.

Мой усталый взгляд встретился с ее.

— Пожалуйста, Вик, не сейчас, хорошо?

Она поерзала на месте, пододвигаясь ко мне.

— Поцелуй меня, — сказала она. — Только один раз. Если ты ничего не почувствуешь, тогда все в порядке.

— В этом нет смысла, — ответил я. — Это ничего не изменит. Я знаю, что такое дружба, Вик, и это именно дружба.

— Поцелуй меня, Каллум, пожалуйста, малыш, просто попробуй.

Она поджала губы и закрыла глаза, будто в чертовой начальной школе. Я наклонился достаточно близко, чтобы чмокнуть ее в губы.

— Правильно! — рявкнула она. — Поцелуй меня как следует, Кал.

— Черт возьми, Вик, это ни хрена не изменит.

Я прижался своим ртом к ее рту, полностью засунув свой язык внутрь. Это было чертовски влажно, и она была так возбуждена, стонала в глубине горла, будто поцелуй что-то значит. Я отстранился.

— Я же говорил, — сказал я. — Просто друзья.

— Не для меня, малыш, — прошептала она. Она прикоснулась пальцами к губам, будто я подарил ей поцелуй всей гребаной жизни. — Не друзья, Кал, это гораздо больше.

Я встал.

— Я сказал «не сейчас», Вик, сколько еще раз?

— Нам было бы хорошо вместе, тебе и мне.

— Я ни для кого не гожусь, и это чертовски неправильно.

— Останься со мной! — взмолилась она. — Пожалуйста!

Я пошел прочь, но она последовала за мной, схватила меня за запястье у двери и приблизилась, чтобы еще раз поцеловать. Я оттолкнул ее сильнее, чем хотел.

— Что с тобой, черт возьми, не так?!

— Я, блядь, влюблена, Каллум! Вот что, черт возьми, не так со мной!

— Ты, блядь, сумасшедшая, вот что с тобой.

— Любовь заставляет людей совершать безумные поступки, Каллум Джексон, по-настоящему безумные вещи.

В животе все переворачивалось. Мозг тоже плавился и утопал в боли и ненависти, и ярости… и любви. Любви к Софи гребаной Хардинг.

— Да, это так, — прошипел я. — Это, действительно, черт возьми, так.

Я захлопнул за собой дверь, не обращая внимания на вой из сарая.

— Ты останешься на ночь здесь, — сказал я, протягивая руку к маленькому окошку. — Здесь тебе будет лучше.

Кейси скулила, когда я уходил, а потом лаяла снова и снова. Я слышал ее с улицы, как и Вики. Они обе звали меня.

Но у меня была своя цель.

***

От этого места у меня мурашки по коже, неудивительно, что они осуждают его. Сквозь потрескавшийся асфальт пробивались сорняки. Я медленно поднимался по пандусам, стараясь держаться посередине, подальше от разваливающегося края. Мои краски оказались тяжелее, чем я думал, завернутые в грязный брезент, перевязанный веревкой. Достал его из гаража, так что, должно быть, он принадлежал тому мертвому мужику. Я поднял бутылку водки в тосте.

— Твое здоровье, мертвый мужик. Хорошая работа.

Глупые маленькие сучки нуждались в выпивке меньше, чем я. Хорошо, что они не стали спорить по этому поводу. Были не в том настроении.

Крыша многоэтажки оказалась выше, чем я помнил. Облокотившись на перила, я увидел весь гребаный Ист-Веил.

— Ты был прав, Джимми, — рассмеялся я. — Они никогда не смогут смыть это.

Я развязал свою импровизированную корзину, обернув веревку вокруг талии. Я туго завязал ее, продев другой конец через перила и завязав в узел. Я проверил его один раз, прежде чем перелезть через край с баллончиком в одной руке и сердцем в другой. Перила чертовски скрипели, но выдержали. Я шаркнул ногой по бетону, и щепки полетели на землю.

Это будет моим наследием.

Произведение искусства, за которое стоит умереть.

Я откинулся назад, широко раскинув руки и свесив голову, думая о Софи, и Джимми, и Вики, и о бедной Кейси.

Сейчас они все ушли от меня.

Я позволил тьме взять верх.

***

Софи

Я плакала до истерики так, что теперь никакое количество макияжа не исправит мое опухшее лицо с глазами панды и покрытыми пятнами щеками. Я не двигалась все выходные, не хотела. Вместо этого я сидела в темноте, разбивая свое гребаное сердце из-за Каллума Джексона.

Это было так чертовски больно.

Я потащилась в кабинет, наклоняясь к своему столу, не глядя ни на кого. Оставь меня в покое, мир. Просто оставь меня в покое.

Но не повезло.

Кристина была не одна, когда подошла к моему столу. С одной стороны от нее была Милли из отдела кадров, а с другой — один из сотрудников поддержки Ист-Веил.

— Нам нужно поговорить, — сказала Милли. — О Каллуме Джексоне.

— О Каллуме Джексоне?! — Мое сердце билось так быстро.

— В Ист-Веил произошел инцидент.

Мой рот был как бумага.

— Инцидент?

— Многоэтажка, — сказала Кристина. — Ты знаешь ее, да?

Я кивнула.

— Он был там в пятницу вечером. Мы нашли внизу его краски.

— Нашли его краски?! А как же он?! — На глаза наворачивались слезы, я чувствовала, как они капают. Я медленно вдохнула через нос и выдохнула через рот. — Ты говоришь мне то, о чем я думаю? Неужели Каллум?..

Три лица уставились на меня, широко раскрыв глаза от моей реакции.

— Нет, — ответила Кристина. — Конечно, нет.

Она хлопнула глянцевой фотографией по моему столу, и мои глаза распахнулись так же широко.

— Каллум Джексон не умер, — вскипела Кристина. — Но ты, черт возьми, отстранена.

Глава 15

Софи

Я не могла ответить на звонки Ребекки, пока не ушла из офиса. У меня все еще кружилась голова от этого изображения.

Не было смысла отрицать, что на изображении была я. Это слишком очевидно. Он запечатлел меня идеально, от кончика носа до неловкой пряди волос, которая постоянно выбивалась из укладки. Я догадалась, что на рисунке я ела его сердце, и это он тоже прекрасно изобразил.

Отстранена от работы с сохранением зарплаты, по крайней мере, они предоставили мне это.

Им не потребуется много времени, чтобы найти пропавшие вещи из файла или найти гараж Каллума.

Моя карьера была испорчена.

— Не спрашивай, как я, Бекс, — прохрипела я. — Просто, блядь, не спрашивай.

— Черт, детка, все так плохо, да?

— Все в полной жопе, — закричала я, больше не заботясь о том, что меня мог кто-то услышать. — Я все испортила с Каллумом, я все испортила на работе, я все испортила со своими родителями.

— Подожди, — прошипела она. — Просто подожди секунду. Ты все испортила с Каллумом, когда?!

— В пятницу, — сказала я. — Я бы дала тебе знать, но я была вроде как занята, оплакивая свое сердце.

— Где он сейчас? — спросила она. — Ты ведь дала ему деньги, не так ли? Для братьев Стоуни? Пожалуйста, блядь, скажи мне, что у него есть деньги!

Я замерла.

— Какие гребаные деньги?

***

Каллум

Я наблюдал за домом Вики у стены напротив, на случай, если Стоуни появятся раньше. Она собиралась к маме во второй половине дня.

Мне, блядь, конец.

Я шел с Кейси, когда заметил их в гаражах, тех людей с работы Софи. Они заперли его на висячий замок, делая записи в своих дурацких блокнотах.

Еще одна мечта закончилась.

Мой телефон мигал все утро, но я не хотел отвечать. Не раньше, чем придет время.

Теперь время пришло.

— Да, — сказал я. — Где встреча?

Но мне ответил не Трент Стоуни.

— Не смей, черт возьми, парень, ты меня слышишь?! Только подойди к ним прежде, чем я доберусь до тебя и спущу с тебя шкуру.

Я не знал, собирается ли Рэйвен обнять меня или побить, когда она бросилась через улицу. Как оказалось, сначала она меня обняла, а потом ударила. А потом нанесла еще один сильный удар прямо по руке.

— Ты гребаный придурок, — огрызнулась она. — Какого хрена ты не пришел ко мне? Меня не так уж трудно найти.

Я пожал плечами, и она вздохнула так чертовски громко и хлопнула конвертом по моей руке. Я поднял брови.

— Двенадцать сотен, — сказала она. — От дилера. Назовем это авансом.

— Что?

— Ему понравились твои работы, парень, как я и говорила. Хочет пригласить тебя на открытие Саусбанк. Событие состоится завтра вечером, так что тебе лучше взять себя в руки.

Я тупо уставился на конверт, слишком ошеломленный, чтобы открыть его.

— Для чего это?

— Стандартный аванс, — сказала она. — Ну, почти. Убедила его добавить еще две сотни, чтобы помочь разобраться с твоим прискорбным затруднительным положением.

— Этого мало, — грустно улыбнулся я. — Можешь оставить его себе, Рэйвен. Я должен им полторы тысячи, и они не возьмут меньше. — Ее блестящие глаза наполнились ужасом. — Все в порядке. Я справлюсь.

— Не будь таким мягкотелым, чертов идиот. — Она сунула мне в рот сигарету и прикурила, прежде чем прикурила себе. — Я уже говорила тебе, что вечеринка жалости тебе не подходит, парень.

— Трент отрежет мне пальцы, — улыбнулся я. — Здорово для художника, а? Для меня все, блядь, кончено.

Она закатила глаза.

— Ага, чертовски уверена, что так. Следуй за мной и закрой свой чертов рот.

Я сунул ей деньги обратно, качая головой.

— Даже не пытайся сказать «нет», — прошипела она. — Возьми.

Она потащила меня к банкомату у метро и сняла три сотни со своего счета. Мои щеки горели от стыда.

— Это неправильно, Рэйвен.

— Я вычту это из твоей первой продажи. У тебя будет масса возможностей отплатить мне, поверь. Твои работы — лучшие во всей гребаной галерее. Завтра вечером ты станешь звездой, парень, обещаю тебе.

Я убрал деньги в конверт вместе с остальными, сердце горело.

— Не знаю, что и сказать.

— Спасибо — стандартный ответ, — улыбнулась она.

— Не очень-то хорошо с благодарностью, — сказал я.

Она крепко обняла меня, и я обнял ее в ответ.

***

Я оставил Кейси с Рэйвен, когда отправился на встречу с Трентом Стоуни. Она ждала через дорогу с телефоном в руке. Дольше пятнадцати минут, и она вызовет полицию, как она сказала. Я в этом не сомневался.

Тайлер сиял, как гребаный сумасшедший, с красным и потным лицом, когда вошел в гаражи. Другой придурок в любом случае не выглядел обеспокоенным, а Трент выглядел как обычно, стремясь получить свои деньги и убраться оттуда к чертовой матери.

Я протянул его, самый большой сверток денег, который когда-либо видел в своей жизни. Это разбивало мое гребаное сердце, но облегчение того стоило.

— Впечатляет, — сказал Трент. — Не думал, что у тебя хватит яиц. — Он швырнул сверток мудаку позади себя. — Убедись, что там все.

Мы стояли молча, пока шел пересчет.

— Хотел сказать, что было приятно иметь с тобой дело, сопляк. Но мы оба знаем, что это не так.

— Значит, мы закончили, да? — спросил я. — Больше никаких долгов, никаких процентов?

— Ну, пока твоя маленькая шлюшка снова не захочет взять долг.

— Не захочет, — ответил я. — Мы закончили.

— Вполне справедливо. — Он кивнул головой, чтобы остальные последовали за ним, и мое дыхание немного успокоилось.

Но Тайлер затеял спор. Он повернулся к Тренту и начал настойчиво ворчать, как старая гусыня.

— Выкладывай, тупой ублюдок, — сказал Трент. — В чем, черт возьми, проблема?

— Джексон, — выплюнул Тайлер. — Он — гребаная проблема. Ты сказал, что мы отрежем его чертовы пальцы.

— Нет, если он принесет деньги, чертов тупица.

Тайлер захлопнул челюсть, его глаза стали похожи на крошечные черные шарики.

— Он, блядь, мой должник, — прорычал он. — Украл у меня мою девочку и моего ребенка. Его собака, блядь, укусила меня за руку. С трудом могу двигать ей, черт возьми.

— Аж сердце кровью обливается, — усмехнулся Трент. — Мы, черт возьми, закончили, Джонс. Пошевеливайся.

Он не сдвинулся с места, пока Трент не ударил его по голове.

— Ты, блядь, слышишь меня, тупой ублюдок, мы, блядь, закончили здесь.

Я не смог сдержать улыбку, она пронеслась по моему лицу, как гребаный летний день.

— Я приду за тобой, Джексон, — выплюнул Тайлер. — Это чертово обещание.

— Меня тут больше не будет, — засмеялся я. — Не сейчас, когда я гребаный художник. Мои работы в галерее и все такое. Какая честь, не правда ли?

Он размахивал забинтованной рукой, но мне уже было плевать.

— Я скоро приду, Джексон, не сомневайся.

— Адрес — улица «один-два-три-поцелуй-мою-гребаную задницу», — сказал я, показывая ему средний палец.

— Я знаю, где твой адрес, — рявкнул он. — И я, черт возьми, приду.

Я бы не лишился из-за этого гребаного сна. Я мог бы издеваться над этим ублюдком весь гребаный день напролет.

Мне бы это даже понравилось.

***

Рэйвен оставила меня с поцелуем и кучей инструкций. Где быть, что говорить, что делать. Она сказала, что встретится со мной во второй половине следующего дня, готовая к моему великому открытию в галерее. Я был бы так чертовски напуган, что не знал бы, что с собой делать. Там будет куча репортеров, знаменитостей и шикарных людей. Не знаю точно, что я чувствовал, но это было лучше, чем чувствовать себя чертовски мертвым из-за Софи.

Я заметил вдалеке Вики и Слэя, когда они возвращались домой. Их не было достаточно времени, чтобы рассчитывать на то, что Стоуни уже ушли. Я побежал по улице, выкрикивая имя Вики, пока она не обернулась, разинув рот, не веря своим чертовым глазам. Кейси чуть не сбила ее с ног, остановившись, едва не отправив коляску в полет.

— Черт возьми! — взвизгнула она. — Ты в целости и сохранности, мать твою!

Я поднял ее на руки и закружил.

— Картины принесли, Вик, полторы тысячи фунтов. Стоуни обчистили меня, но это не имеет значения. Рэйвен говорит, что будет еще больше.

— Это чертовски грандиозно, Кал, — улыбнулась она. — Действительно чертовски грандиозно.

Мы шли к ее дому, разговаривая огалерее, о Стоуни и обо всем, кроме безумия в пятницу вечером. Меня это вполне устраивало.

— У меня есть немного хлеба, — сказала она, когда мы пришли к ней. — Я сделаю тебе бутерброд. Но помоги мне со Слеем, ладно?

Я заставил Кейс подождать снаружи, у нее потекли слюнки, когда Вики начала резать сыр.

— У тебя тоже будет, — сказал я. — Успокойся.

Я рисовал со Слеем, пока Вики готовила тосты. На этот раз она положила сыр толстым слоем, толще, чем я когда-либо видел на ее столе.

— Ну, это же праздник, не так ли? — спросила она. — Каллум Джексон — знаменитый художник. Это так чертовски круто, Кал.

Да, это так. Это действительно было чертовски круто.

Выйдя на улицу, я свистнул Кейси.

— Давай, девочка, — сказал я. — Тебе это чертовски понравится.

Она не подошла, даже не пошевелилась.

— Ну же, Кейси, не дуйся, это сыр, смотри.

Я подошел ближе и заметил, что она тяжело дышала. Действительно дышала слишком тяжело.

— Ты в порядке, Кейс? Что с тобой такое?

Я запнулся о что-то ногой, что-то жесткое и скользкое. Я схватил это, и оно показалось мне отвратительным. Обглоданный кусок мяса.

— Господи, Кейси, откуда, черт возьми, ты взяла его, а? У Вики тут нет мусорного ведра.

И вот тогда я все понял.

Я подошел к воротам как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джонс исчез за углом в дальнем конце улицы.

Я вылетел как пуля, яростно пытаясь его догнать, и был уже на полпути вверх по улице, но у меня не было шанса, потому что я услышал крик Вики:

— О боже, Каллум, ты должен вернуться прямо сейчас! У Кейси чертов припадок!

***

Софи

Мой телефон засветился у меня в руке. Невероятно.

Каллум.

Не может, черт возьми, быть. Мое сердце с трудом верило в это.

— Кал? — прохрипела я. — Это ты?

Его дыхание было прерывистым, сумасшедшим, будто он взбирался на гребаную гору.

— Помоги мне. Пожалуйста, Софи, ты должна, черт возьми, помочь мне.

Звонок оборвался, и мои пальцы заскользили по клавиатуре, когда я пыталась перезвонить ему.

Он снял трубку после первого же гудка.

— Что случилось?! — просила я. — Господи, Кал, в чем дело? Ты ранен?

Из его горла вырвалось болезненное рычание.

— Не я. Кейси. Этот ушлепок Джонс дал ей что-то. Ее трясет, ее тошнит, и она плачет. Ей чертовски плохо, Соф, очень плохо.

У меня кровь застыла в жилах.

— Где ты? Где она?

— Иду по Кингс-роуд, к ветеринару. Иду так быстро, как только могу, но я несу ее, не могу добраться туда быстрее.

— Вызови такси! — взвизгнула я.

— У меня нет денег. Ничего нет, Соф. Пожалуйста, приезжай. Пожалуйста.

— Просто возьми такси, Каллум, пожалуйста, ради бога! Я заплачу им, когда доберусь туда!

Я никогда не двигалась так чертовски быстро.

***

Мое такси прибыло как раз в тот момент, когда Каллум вытаскивал Кейси из своего. Ее ноги затекли, подергивались от напряжения, голова была откинута, глаза мерцали. Она плакала и задыхалась одновременно — ужасный звук, который будто ударил меня прямо в живот. Все было намного хуже, чем я себе представляла, и мои глаза мгновенно наполнились слезами, когда он тащил ее. Он ворвался в клинику, его мускулы были напряжены, и я в ужасе уставилась на лица ветеринаров. То, как они посмотрели на Кейси, а затем друг на друга, говорило о многом.

Они провели нас в смотровую, и Каллум положил ее на стол, поглаживая по голове и все время разговаривая с ней.

— Что произошло? — воскликнула я. — Что он ей дал?

Он вытащил из кармана прогорклый кусок мяса, и они поспешили в лабораторию.

Ветеринар посветил ей в глаза и открыл ее рот.

— Гиперестезия, рвота, учащенное сердцебиение. — Он сосредоточился на Каллуме. — Какие симптомы были, когда вы ее нашли?

— Тяжелое дыхание… она плакала… ее рвало.

Ветеринар протянул руки.

— Она стояла, как козлы для пилки дров? Вот так?

Калулм кивнул.

— Потом начала вся дергаться.

— Нам нужно промыть ей желудок, попытаться удалить оставшийся токсин. Пожалуйста, подождите снаружи.

Страх в глазах Каллума разбил мне сердце. Его голос был таким нервным, таким непохожим на него.

— Помогите ей, пожалуйста. Пожалуйста, сделайте так, чтобы она снова была в порядке.

— Мы сделаем все, что в наших силах.

Я взяла его за руку и осторожно потянула.

— Пойдем, Каллум. Пусть работают. Она в лучших руках.

Он задержался ровно настолько, чтобы приблизиться к Кейси.

— Ты должна поправиться, хорошо? Эти милые люди позаботятся о тебе. Люблю тебя, Кейс, так сильно.

Глаза дикаря были мокрыми от слез, когда он поднялся, но больше не задерживался.

***

Каллум рухнул в углу, как только ветеринар скрылся из виду.

— Я убью его, черт возьми, — прорычал он. — Как только с ней все будет в порядке. Собираюсь вырезать его гребаное сердце.

— Нет, — сказала я. — Он хочет сражения. Не играй ему на руку. Ты лучше, чем это.

— Не чувствую этого, черт возьми.

— Кейси бы не хотела этого, — проговорила я. — Она хотела бы, чтобы ты подумал о своем искусстве, о том, как не попасть в тюрьму, о том, как сильно я хочу, чтобы ты пошел домой со мной. Мы нужны ей, мы оба. Теперь мы — ее дом, Кал. — Я прижимаюсь щекой к его спине, промочив его толстовку слезами. — Пожалуйста, не отталкивай меня.

— Я не собираюсь снова быть вместе ради Кейс, — ответил он.

Мое сердце упало, боль накапливалась поверх боли.

Я онемела, когда он потянулся к моей руке, едва осознавая, что он держит меня, пока он не произнес эти слова:

— Я сделаю это ради себя.

***

Мы просидели так, как мне показалось, несколько часов. Ожидание, надежда, молитва. Мы вздрагивали каждый раз, когда слышали шаги, но они только предлагали кофе. Я думала, что мне удалось успокоиться, как образ ее больших карих глаз снова ударил меня. Каллум был спокоен в своем горе, заперт внутри себя, лишь изредка вспыхивая, но для меня это было дико.

— Ты должна идти, — сказал он. — У тебя работа и все такое.

— У меня ее нет. Они меня отстранили.

— Почему?

— Теперь это не имеет значения.

Он не настаивал, а я не делилась.

— Все это такой пиздец, — проговорил он. — Все это. Завтра у меня гребаная выставка, все мои картины и прочее дерьмо. Я мечтал об этом, когда был маленьким ребенком, а теперь все пошло прахом. Не могу сделать этого сейчас, когда она в таком состоянии.

Я улыбнулась, но это была совсем не счастливая улыбка.

— Ты будешь в новом комплексе Саусбанк.

— Не знаю. Да, возможно.

— Нет никаких «возможно». Это самое большое событие года. Я знаю, мои родители построили это чертово место.

— Теперь это не имеет значение, не так ли? Никуда не пойду.

Я протянула руку, чтобы коснуться его — легчайшее прикосновение моих пальцев к его колену.

— Конечно, это имеет значение. Ты должен пойти, это твой большой прорыв.

— Теперь это ничего не значит.

Я печально вздохнула, поток воздуха прогремел в моей груди.

— Что бы ни случилось здесь сегодня вечером, Каллум, это искусство что-то значит. Не упусти это.

Я молчала, позволяя его демонам самим разобраться. Он заговорил так тихо, что это было шоком, когда он снова это сделал.

— Мама впервые выгнала меня, когда мне было четырнадцать. Джимми был мертв, и у меня больше никого не было.

— Она не пустила тебя домой?

— Я слишком горд, чтобы просить, даже тогда, — он вздохнул. — Я помню, как она велела мне убираться, сказала, что ненавидит меня. Я чувствовал себя чертовски глупо, но старался не показывать этого. Притворялся крутым, но это было чертовски больно. Никогда раньше не говорил об этом. — Он встретился со мной взглядом. Жестко. — То, что случилось с твоей сестрой, казалось, что это происходит снова и снова.

Я вздрогнула внутри.

— Я была глупой коровой, пытаясь соблюсти приличия. Я занималась этим всю жизнь. — Я положила голову ему на плечо. — Причинить тебе боль было последним, чего я хотела.

— Теперь это не имеет значения, — сказал он. — Я думал, что мы с ней будем скучать по тебе, но теперь ты здесь, и она борется за то, чтобы вернуться к нам.

Новые слезы защипали мне глаза.

— Помогает задуматься о будущем, не так ли? — Я немного помолчала, пока не смогла произнести эти слова. — Я собираюсь рассказать о нас родителям, Кал. Отталкивай меня сколько хочешь, я все равно скажу им.

Он потянулся к моей руке и крепко сжал ее.

— Ты расстроена из-за Кейс, вот и все.

— Это не имеет никакого отношения к Кейси.

— Она свела нас вместе, не так ли? — улыбнулся он. — Лучшее, что со мной когда-либо случалось.

— Да, она это сделала. И любовь к ней снова свела нас вместе, Кал. Не позволяй всему этому быть напрасным. Это не может быть напрасным.

— И что теперь? — спросил он. — Я выбит из гребаной колеи, Соф. Понятия не имею.

— Мы разберемся с этим, — ответила я. — Как это делают семьи.

Мой прекрасный дикарь взял меня за руку, и, наконец, пришел ветеринар.

***

Кейси слегка вильнула хвостом, но этого было достаточно. Ее глаза были сосредоточены, она улыбалась нам, когда мы гладили ее по морде.

— Она настоящий боец, — сказал врач. — Не сдавалась.

— Конечно, нет, — улыбнулась я. — Она похожа на своего хозяина.

— Нам нужно будет подержать ее несколько дней, — закончил ветеринар. — Сделать несколько анализов ее почек и взять образцы крови. Ей нужно отдохнуть и восстановиться, поэтому, пожалуйста, оставьте ее с нами, пока она не поправить настолько, чтобы вернуться домой.

— Слышишь, Кейс? — спросил Каллум. — Ты вернешься домой, как только эти милые люди проведут несколько тестов.

Она снова вильнула хвостом, счастливая, будто понимала каждое слово. Может так и есть.

Я крепко обняла ее перед тем, как мы ушли, и подождала моего прекрасного дикаря снаружи. Мне не терпелось отвезти его домой.

***

Я не стала включать свет. Каллум сам потянулся к выключателю, но я остановила его, перехватив руку своими пальцами.

— Не думай, — сказала я. — Просто чувствуй. Почувствуй меня. Я прямо здесь.

Его руки были сокрушительными. Он крепко обхватил меня за талию и уткнулся лицом мне в шею. Я почувствовала, как он вздрогнул.

— Мне нужно сказать тебе кое-что, — прошептал он. — Насчет Вики. Она хотела меня… и я… я не…

Я пригладила его волосы.

— Теперь это не имеет значения.

— Я не трахал ее, — признался он. — Не могу. Была только ты, Соф. Ты единственная, кого я когда-либо хотел.

Он был так послушен, когда я сняла его одежду, бросив ее на пол, словно мертвую кожу, когда тащила его в спальню. За окном начинало светить солнце, купая нас в мягких волнах рассвета. Я провела по темным линиям на его груди, целуя губы в такт тяжелому биению его сердца.

— Теперь только ты и я, — сказала я. — Мы в порядке, мы вместе. Я собираюсь быть завтра там, с тобой, рядом. Вот где мое место.

— Твои родители… — простонал он. — Они будут?..

— Они будут там, — ответила я. — Будут скакать по этому месту, будто оно принадлежит им.

— Ясненько.

Я протянула руку, наклоняя его лицо к своему.

— Они будут там, и я рада. Больше никакой видимости, Каллум, только то, что реально. Мы реальны.

— Эта фигня с мусорными баками… Мне очень жаль, Соф. Я хотел напугать тебя.

Я откинулась на кровать, выпутываясь из собственной одежды, пока дикарь наблюдал за мной. Я протянула руку между ног, раскрывая себя без каких-либо оговорок.

— Мне нравится, когда ты пугаешь меня…

Он опустился на колени передо мной, его влажные горячие руки легли мне на бедра. На его губах играла легкая улыбка.

— Тогда ты действительно, блядь, сошла с ума.

Я улыбнулась потолку, выгнув спину, когда его язык нашел то самое место.

— Что-то в этом роде…

Глава 16

Каллум

Я оглядел толпу, заламывая руки, костяшки пальцев чертовски побелели. Я был здесь весь день, Рэйвен тоже, помогала с выставкой. Теперь двери были открыты, и Софи была единственная, о ком я думал.

— Она будет здесь, малыш. — Рэйвен сжала мою руку, направляя меня обратно к моей выставке и подальше от собравшихся журналистов. — Поверь мне, она будет здесь.

— Вон там ее старик, не так ли? — Я наклонил голову в его сторону. Мужик был именно таким, каким я его себе представлял — в шикарном костюме и с причесанными волосами. Он улыбался для фотографий, стоя прямо перед логотипом «Хардингс проперти».

— Это он, да.

— Он будет чертовски ненавидеть меня.

— Не имеет значение, если он это сделает, парень. Его потеря.

Конечно, хотел бы я чувствовать себя так же. Я увидел, как Адриан — парень из галереи — кивнул мне, демонстрируя мои работы. Люди смотрели и улыбались. Улыбались мне. Это было так чертовски странно.

Рэйвен толкнула меня локтем.

— Вход.

Я обернулся, чтобы поймать Кошачьи глазки, которая держалась за огромного зверя рядом с ней. Не может, черт возьми, быть, абсолютно нет. Он выглядел так чертовски по-другому без маски, в костюме и ботинках, с большой гребаной улыбкой на лице.

— Они здесь из-за меня?

— Не только они, — улыбнулась Рэйвен. За Маской и Кэт следовали Дива и Трикси, и Эш, и другие из Explicit, кого я не знал.

А потом появилась Софи. Моя Софи. Она была в толпе, нервно выискивая меня взглядом. Она нашла меня и улыбнулась. Улыбка гордости, любви и всего остального, что я когда-либо хотел. Она выглядела такой чертовски хорошенькой в действительно шикарном платье, темно-зеленом и блестящем. Оно очень ей шло.

Она подошла ко мне одновременно с журналисткой «Урбан Лайф» — модной женщиной лет сорока, в очках в толстой оправе и с микрофоном, который готова сунуть мне в лицо.

— Вы новичок на сцене, мистер Джексон. Пожалуйста расскажите мне, что вдохновляет ваше искусство.

— Жизнь, — ответил я. — Ее любовь и боль. Ее сердце, понимаете?

Я подумал о виляющем хвосте Кейси и всей любви, которую она мне принесла, повернувшись, чтобы посмотреть на ее изображение высоко на стене. Я нарисовал его несколько недель назад, одна из моих любимых картин. Она была порывистой и небрежной. Я поймал ее в лучшем свете, прыгающую у моих ног, когда я пытался рисовать, и желающую бегать, играть и бороться на полу.

— А ваша любовь, мистер Джексон? У вас есть какой-то особенный человек?

Я увидел в толпе отца Софи и прикусил язык. Софи, однако, не прикусила свой. Она шагнула вперед, смелая и непоколебимая, взяла меня под руку и положила голову мне на плечо.

Журналистка обратила свое внимание на Софи, сунув микрофон ей в лицо.

— Вы муза художника? — спросила она.

— Одна из, — улыбнулась Софи. — Та, что человек. У нас так же есть собака, Кейси. Она модель на стене вон там, наверху.

Родители Софи, увидев ее, бросились вперед с ужасом на лицах, сосредотачиваясь на разговоре. Она не вздрогнула ни на секунду, встретив взгляд отца с высоко поднятой головой.

— Мы можем сфотографировать вас вместе? Для журнала?

Софи улыбнулась и прижалась ко мне, чтобы видел весь мир.

— Я Софи Хардинг из «Хардинг Проперти», — сказала она. — Очень гордая девушка Каллума Джексона.

Выражение лица мистера Хардинга сказало мне, что он не разделяет этих гребаных чувств, но Софи, похоже, было все равно. Вообще пофиг.

Эпилог

Софи

— Милый, я дома, — я ухмыльнулась, закрывая за собой дверь, а затем ждала. Я была готова к нападению Кейси, присев на корточки, чтобы она могла покрыть меня собачьими поцелуями, в то время как я отбросила свой бейдж и все остальное рабочее барахло.

Каллум улыбнулся мне с другого конца гостиной, и в его глазах все еще был намек на дикость, не то чтобы большинство людей видели это в наши дни. Его новые джинсы сидели на нем как перчатка, обтягивая его подтянутую задницу, будто были нарисованы на нем. Судя по пятнам краски на его футболке, в этом, вероятно, была доля правды.

Он отступил назад, чтобы дать мне возможность лучше рассмотреть его полотно. Софи, которую он нарисовал, светилась, сияя от счастья, глядя на крошечного ребенка у нее на руках.

— Как красиво… — прошептала я. — Ты чертовски хорош, Каллум. Надеюсь, ты понимаешь, насколько талантлив.

— Люблю рисовать здесь, — сказал он. — Я так счастлив здесь, Соф.

— Я тоже. Лучше, чем то дерьмо в Кэнэри Уорф. — Я прошла мимо него, глядя в окно на наш новый маленький дворик. — Нам здесь будет хорошо, Каллум. Люди из Хейгроув очень милые.

— Надеюсь, что так, управляющая недвижимостью. Иначе тебе придется разобраться с ними, не так ли? Хорошо, что ты снова в деле, Соф, у них особо ничего на тебя не было, и они это знали.

Я некоторое время наблюдала, как он рисует, любуясь, как он двигается, как он стискивает губы, пытаясь сосредоточиться.

— Из тебя получится потрясающий отец.

— Я хочу, по крайней мере, шесть, — ответил он. — Кучу маленьких негодников.

Этот образ снова зажег пламя, которое я таила весь день. Ему не потребовалось много времени, чтобы вспыхнуть огнем.

Я прижалась к спине моего дикаря.

— В таком случае нам лучше начать.

Я выхватила кисть из его руки, бросив ее со шлепком в кувшин с водой, затем задрала его футболку, чтобы покрыть горячими поцелуями его позвоночник. Он повернулся и потянулся ко мне, но я отступила в сторону. Я покачала головой.

— Я хочу, чтобы ты был голый. Хочу, чтобы ты был готов. Хочу, чтобы ты был в гребаной спальне, прямо сейчас, Каллум Джексон.

Он уставился на меня, сверкая глазами.

— Ты сегодня немного властная, тебе так не кажется? Возможно, придется что-то с этим сделать…

— Не испытывай меня. Я училась у лучших. — Я указала на спальню. — Заткнись и делай, что тебе говорят.

Он не торопился, медленно направляясь по коридору, не сводя с меня глаз. Я последовала за ним, торжествуя, пока он выполнял мои указания.

— Раздевайся, — приказала я. — Сейчас.

— Ты испытываешь свою удачу, Мисси, — сказал он, но его руки уже были на джинсах, скользя ими вниз по идеальным бедрам. Я восхищалась стальными равнинами его живота, облизывая губы, когда он стянул футболку через голову. Переплетенные черепа на его груди блестели от пота, и дикарь пах великолепно. Его мускусный запах ударил мне прямо в голову. Я вздохнула, сдерживая желание прыгнуть на кровать и умолять, чтобы он меня отшлепал.

— На спину, Дикарь… руки над головой.

— Серьезно, блядь?

— Сегодня вечером по-моему. Как я скажу.

Блядь, как моя киска пульсировала, когда он подчинился. Он медленно опустился, выгибая спину и вытягивая мускулистые руки прямо к изголовью кровати, его идеальные татуировки змеились до V-образных мышц на его талии. Мой Каллум действительно был идеальным гребаным образцом.

— Тогда вперед, Мисси, — прорычал он. — Делай, что, черт возьми, хочешь.

О, как я и собиралась сделать.

Дикарь смотрел на меня голодными глазами, пока я раздевалась, одобрительно ворча. Он облизывал губы, когда я играла со своими сосками. И он простонал мое имя, когда я сжала свои сиськи вместе. Черт, как я хотела, чтобы его горячий, влажный рот был на мне. Его слюнявые поцелуи на нежной коже, жестокие зубы, оставляющие глубокие отметины. Я забралась на кровать, медленно преследуя его, дразня своим ртом его бедра, пока он не задохнулся.

Его красивый член торчал к потолку, напряженный для моего горячего, влажного рта.

— Я собираюсь оседлать этот член так жестко, Дикарь, так чертовски жестко…

— Блядь, да, — прорычал он. — Покажи мне, на что способна.

Мой язык дрожал, дразня его жилистый ствол, в то время как пальцами я работала с его яйцами. Он застонал и заерзал, костяшки пальцев побелели, когда я всосала его до основания.

— У меня так много для тебя, Софи, — прошипел он. — Так чертовски много. Тебе лучше быть готовой.

Я поднялась, чтобы оседлать его, прижимаясь бедрами к его члену. Господи, он попал в самую точку. Моя киска была набухшей и готовой для него, жаждущей, чтобы его член растянул меня пошире.

— Я собираюсь оттрахать тебя по полной, Дикарь.

Я опускалась так медленно, что он с шипением выдохнул, рыча от разочарования сквозь стиснутые зубы. Я наклонилась вперед, опустив твердый сосок к его губам, и крепко прижала его запястья к кровати. Он так жадно сосал меня, хрюкая в мягкую белую плоть моей груди. Я громко застонала, когда он стиснул зубы, умоляя его о большем.

— Я хочу твоего ребенка, Дикарь! Я собираюсь выдоить тебя досуха!

Он взбрыкнул, подгоняя меня, и его глаза были дикими, звериными… такими чертовски дикими, что у меня перехватило дыхание.

Я легла на его грудь, наслаждаясь скользким теплом его потной плоти, прижатой к моей. Наши лица были так близко, когда он быстро трахал меня, ворчал, стонал и хрипел у моего рта, а его глаза, похожие на лужи жидкого угля, смотрели прямо в мои.

Я трахала его всю чертову ночь напролет. Я трахалась с ним, как одержимая, как влюбленная женщина… как женщина, которая никогда не насытится его прекрасным членом. Я трахала его так, как хотела от него ребенка, но в основном я трахала его так, как хотела его.

Я трахала моего Каллума грязно.

Я трахала моего Каллума жестко.

Я трахала моего Каллума дико.

*КОНЕЦ*

Оглавление

Джейд Вест Темный. Плохой. Дикий Серия: Темные и Порочные #2 (про разных героев)

ВНИМАНИЕ!

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Эпилог