Сон в летнюю ночь, или Похождения хитрого подполковника [Акун Борисов] (fb2) читать онлайн

Акун Борисов Сон в летнюю ночь, или Похождения хитрого подполковника

Глава 1

Губернатор славного города Петровска Александр Викторович Фишман не всегда был крупным руководителем и не всегда его звали Александром Викторовичем.

Когда-то давным-давно тогда ещё просто Сашка служил в забытом богом и интендантами гарнизоне где-то на СеверАх.

Благодаря бабушкиной национальности и своей общительной раскрепощённости, Фишман к 45 годам дослужился до подполковника, и в розовых снах ему уже мерещились звёзды покрупне. Но тут его попутал бес…

Незадолго до описываемых событий в полку неожиданно случилась проверка из штаба Округа – она и обнаружила, что из полковой кассы странным образом исчезли 23700 рублей 18 копеек казённых денег!

Подполковник по привычке попытался отбрехаться, но внутри железного ящика, служившего кассой, был обнаружен гранёный стакан с остатками Сашкиного любимого портвейна «Три топора» и его же отпечатками пальцев.

Показания «товарищей по оружию» и две мятые черно-белые фотографии, снятые на фотоаппарат «Смена-8М» прапорщицей Ероговой, на которых хитрый усатый подполковник, озираясь, распихивает по карманам скомканные купюры, завершили картину раследования.

К удивлению многих, Сашку не отдали под суд, а выдали ему дежурную медаль «За службу на СеверАх» и по-тихому уволили в запас.

Как потом написали в популярной гарнизонной газете «Минная перспектива», во время следствия Сашка отказывался читать документы, мотивируя тем, что плохо понимает русский язык. На допросах у него откуда-то прорезался гамбургский диалект. Показания он не подписал – топорща усы, заявил, что путает буквы (их ведь не пять-шесть, а гораздо больше!). Сколько букв точно, Сашка под хохот проверяющих сказать не смог.

И вот 45-летний бывший отличник боевой и политичесой подготовки оказался «на гражданке». Если вы думетете, что впереди его ждал качественный портвейн, красивые девушки, мощные кабриолеты и радушный приём – то вы ошибаетесь.

Сашка оказался в уездном городе Пэ – в том самом городе, который он в спешке покинул перед самой Московской Олимпиадой.

Карман бывшего подполковника приятно оттягивали 23 тысячи рублей купюрами разного достоинства и ещё сколько-то мелочью…

Глава 2

Деньги, привезённые с СеверОв, быстро таяли, и Фишман даже подумывал устроиться куда-нибудь на работу! Но работать было лень, а есть хотелось всё сильней.

Проснувшись воскресным утром с тяжелой головой, он отправился к вокзалу – там надеялся познакомиться с каким-нибудь заезжим туристом и «растрясти» его на выпивку (а если повезёт, то и на закуску).

Однако туристы, как назло, почему-то шарахались от небритого Сашки.

И вдруг среди аккуратно подстриженных кустиков, шелестящих своими ярко-зелёными листочками, Фишман увидел знакомую фигуру!

Фигура важно перебирала по влажному после дождя асфальту колесоподобными ножками, словно катилась в светлое будущее.

Выглядела она просто бесподобно: в лаковых ботинках отражалось скупое солнце, а в скорбном отеческом взгляде прищуренных глаз таилась вселенская печаль о народных судьбах…

Завершал облик новенький, с иголочки, болгарский костюм – почти, как у настоящего конферансье из Мюзик-холла!

– Настоящий хозяин жизни! – тихонечко промычали сухие губы, потрескавшиеся от недостатка витаминов.

Окружала важного господина толпа старушек.

– Мишаня… – Сфокусировал мутноватый взгляд и умилился бывший подполковник.

Михаил Нарышников, приятель Сашкиной юности, был на несколько лет постарше и всегда назначал себя главным в их компании. При этом он умудрялся всегда выходить сухим из мутной Петровской водички.

Именно из-за Мишани тогда ещё совсем юный Фишман и вынужден был спешно покинуть родной город. Это произошло в далёком 1980-м году.

Однако бывший дружок, тоже узнавший Сашку, его радости не разделил. Глядя на несвежего подполковника, он неожиданно нахмурился так, что даже огромный полудрагоценный камень потемнел и изменил цвет. Камень украшал причудливую булавку, которая была воткнута в шикарный жёлтый галстук.

Затем Мишка как-то торопливо ухватил Саню под локоток, и они засеменили за ближайший ларёк. Там-то среди кучек дурно пахнущих окурков и пыльных ящиков со стеклотарой, старый приятель сообщил, что Мишани больше нет!

– Запомни – я теперь Михал Иваныч! При посторонних только так и с уважением! А с глазу на глаз можешь проще – ХОЗЯИН, – стряхивая с Сашки какие-то крошки, сурово произнёс он.

Затем, воровато оглянувшись на старушек, тихонько добавил:

– А старушки, Саня – это не то, о чем ты подумал…

Старушки – это электорат! Подкинешь им сухариков да конфеток к празднику – они за тебя, как надо, и проголосуют. Наматывай на ус!

Михал Иваныч оказался не просто «хозяином жизни», но и самым главным в городе человеком – он был Губернатором!

А также владельцем ларьков, павильонов, магазинов, развлекательных центров, газеты и даже ресторана! Разумеется, всё имущество было записано на родственников.

При слове «ресторан» у Сашки непроизвольно началось обильное слюноотделение…

Именно в ресторане и была решена судьба бывшего подполковника.

Михал Иваныч, вспомнив бурную молодость и даже почти прослезившись, пообещал приставить Фишмана к патриотическому воспитанию подрастающего поколения.

Тем более, что накануне Нарышников поменял членство в партии. Он неожиданно покинул ту, которую искренне и самозабвенно обожал много лет, и переметнулся в более перспективную.

«Хозяин» велел выучить перед зеркалом несколько красивых лозунгов, научиться расписываться без ошибок и представляться не иначе, как Александром Викторычем (ну а для своих можно «Шуриком»).

В ночь с воскресения на понедельник Шурик не спал: он подсчитывал стоимость съеденного и выпитого. И мечтал…

В понедельник у Александра Викторыча начиналась новая жизнь…

Глава 3

Понедельник для бывшего подполковника начался непривычно. Во-первых, у него совершенно не болела голова (несмотря на то, что выпито в Мишанином ресторане было немало).

Во-вторых, алкоголь оказался качественным и необычайно вкусным.

В-третьих, Сашка ночью почти полностью досочинял красивые лозунги, коими собирался патриотически воспитывать подрастающую молодежь.

Лозунги получились витиеватыми, трудно усваиваемыми и почему-то неизменно заканчивались одинаковыми фразами. Зато фраз этих было целых три:

– Свистать всех наверх!

– Полундра!

– Отдать концы!

Откуда эти крылатые выражение влетели в маленькую похмельную Сашкину голову, утром тщательно выбритую в нижней её части и благоухающую остатками тёщиных духов, подполковник вспомнить не смог.

Кто такой человек с молдавской фамилией Полундра, и где они познакомились, также оказалось за гранью восприятия!

Грань эта находилась в левом полушарии не самого крупного мозга, ранее размещавшегося под неуставной фуражкой 48-го, почти детского размера.

«Надо всё записывать», – промычал себе в усы Сашка.

Затем оторвал небольшой и не очень ровный клочок от местной газеты «Муниципальная бесперспектива», целую кипу которой обнаружил в мусорном контейнере возле дома (автор просит не путать кипу из мусорки с уважаемым головным убором!).

Газета Сашке жутко нравилась – она идеально подходила в качестве скатерти для любимого тёщиного антикварного столика, за которым он питался.

Тёща тем временем отдыхала по путёвке в профсоюзном санатории под Зеленогорском. От безысходности перспектив, там она уже третий месяц тихонечко скучала и временами даже поскуливала…

Уважаемая пожилая женщина искренне недолюбливала своего непутёвого зятя, который своей «рыбьей» фамилией и несколько мутированными за последние годы генами мог подпортить будущее её талантливым внучатам…

Фишман мысленно воспроизвёл образ тёщи и зачем-то крикнул в сторону её комнаты, закрытой на старинный висячий замок:

– У меня такие гены, что плевал я на рентгены!!!

Затем Сашка наморщил и так помятое лицо и вспомнил, что он теперь Александр Викторыч! Гордо подкрутил кончики реденьких усиков и с важным генеральским видом послюнавил огрызок химического карандаша.

Чуть кривоватые весёлые буквы «заплясали» на жёваной газетной бумаге:

«Лэт ми спик фром май харт ин инглиш»,

что с классического английского языка переводится как:

«Позвольте сердечно обратиться к вам на английском языке».

Впоследствии эту Сашкину фразу позаимствовал лучший министр спорта всех времён и народов Леонтий Виталич Мутных, который сильно восхитился и был очти покорён патриотическими талантами Фишмана (и в особенности его настоящим древне-гамбургским произношением).

Сашка несколько раз гордо перечитал самолично придуманную гениальную фразу. Потом дважды погладил портрет своего нынешнего благодетеля, напечатанный на этой же, так варварски разорванной газетной странице.

С грязноватого бумажного клочка Мишаня взирал на электорат глазами любимого пса одного из самых мудрых деятелей современности. Звали деятеля по-отечески просто и понятно – Рабиндранат Тагор.

Всего в газете было пропечатано двенадцать фотоснимков с другом детства.

Самую красивую из фоток – где «Хозяин» во вчерашнем болгарском костюме и при жёлтом галстуке дарит конфеты незнакомым старушкам, Сашка аккуратно вырезал ещё ночью, чтобы позже вклеить в самодельную рамку.

Он нежно и с придыханием отлепил от щеки друга (разумеется, не лично с него, а с его газетного фотографического снимка) прилипшую селёдочную косточку и полез в карман мятых брюк с вытянутыми коленками.

Там трепетными, словно у профессионального «щипача», но слегка трясущимися с похмелья пальчиками, нащупал новенькие часы «Ракета» в золотом корпусе – гордость местного часового завода. Довольный собой, он завернул дорогущий хронометр в промасленные, пахнущие рыбой остатки газеты. Получившийся кулёк спрятал за бачок в туалете (пусть полежит до лучших времён).

Отвлекаясь от повествования, заметим, что накануне у Михал Иваныча Нарышникова в его же ресторане кто-то неустановленный умыкнул точно такую же «Ракету».

Сашка тогда ещё скаламбурил:

– Улетела ракета-то, в космос! Поближе к звёздам!

Фишман, конечно же, был ни при чём – просто следить нужно лучше за своими вещами…

Отправляясь в первый раз на новую работу, Александр Викторыч облачился в парадную подполковничью форму. Правда, если бы кто-нибудь из бывших сослуживцев увидел его в таком виде, то, скорее всего, не узнал бы в этом отважном, пахнущем маргаритками ловеласе того самого всегда неопрятного похмельного Сашку…

Хитрое лицо бывшего подполковника помимо улыбки украшали два кусочка пластыря, прикрывающие порезы, оставленные тёщиной опасной бритвой.

Впереди был банкет по случаю назначения на новую ответственную должность, после которого за патриотизм и воспитание подрастающего поколения в городе Пэ можно было не беспокоиться…

Глава 4

На банкете в свою честь Александр Викторыч появился в почти отутюженной форме. Фуражка отсутствовала – её он успел обменять у заезжего китайского туриста на поллитру горькой настойки «Золотой корень».

Едва бравый офицер переступил порог нарядно украшенного помещения, как воздух в зале наполнился восхищёнными возгласами. А некоторые дамы даже зажмурились, захлопав обильно накрашенными ресницами – от Сашки исходило волшебное сияние!

Парадный китель в пять рядов был завешан медалями, значками и красивыми жетонами!

Михал Иваныч Нарышников накануне внимательно изучил личное дело подполковника Фишмана и знал, что тот с северОв приехал лишь с двумя юбилейными медалями (их раздавали всем) и одним значком…

– Однако!!! Неужели Шурик умудрился скрыть от меня и даже от кадровой службы родного полка своё героическое прошлое? Какой хитрый человек, – подумал Нарышников.

Чего на кителе только не было! Среди ярко переливающегося многообразия был даже знак «За дальний поход»!

Сашка выменял его у подвыпившего дембеля в общем вагоне поезда дальнего следования, когда возвращался в родной город. Правда знак мало походил на оригинал, потому что дембель вырезал его из гнутой солдатской бляхи и покрасил серовато-мышиной краской. А силуэт корабля больше походил на профиль американской подводной лодки типа «Барракуда» образца 1951-го года.

Однако подполковника это не смутило, и знак приятно оттягивал правую сторону Сашкиной груди…

Присутствовавшие на банкете муниципальные дамы увивались возле нарядного героя, которого не оттащить было от столика с запотевшими водочными рюмками и вкуснейшими маленькими бутербродиками.

На банкете присутствовали: три директрисы местных школ, заведующая домом культуры, шестнадцать сотрудниц городской газеты, девять юристок из администрации, две пухленькие тренерши-спортсменки в одинаковых шапочках, четыре особо приближённые к «Хозяину» старушки, начальница конторы, занимающейся посадкой кустиков, президентша фонтанного комплекса и даже одна женщина–зубной техник, которая представилась докторшей.

Все они искренне широко улыбались. И почти все приятно пахли…

Дамы порхали, словно бабочки Eumenis sеmele во время брачного периода (они тогда держатся стайками по пять, десять и более особей и кружатся возле самца, который неподвижно сидит на земле или на коре дерева).

Сашка, польщённый столь непривычным вниманием к своей ещё совсем недавно никому не нужной персоне, не забывал вливать в свой организм очередные порции бесплатного алкоголя.

Он приосанился и даже, кажется, сделался выше ростом. Плечи его сами собой расправились, а взгляд стал гордым, как у знакомого грузина из телевизора – Отара Шалвовича Кушанашвили.

Александр Викторыч ощущал себя лет на 25 моложе. Его снова любили девушки! И он был почти счастлив!

Ночью он спал беспокойно – его мучала непобедимая жажда. А ещё ему снилась прапорщица Ерогова – симпатичная востроносая Танюшка, которую любили все в полку. Она была тайной несбыточной мечтой подполковника. Не раз и не два Сашка смачивал слюной казённую, чуть влажноватую подушку, когда к нему приходила во снах эта «рыжая бестия».

Прапорщица снилась Фишману почти так же часто, как лучший армейский дружок и неизменный собутыльник Владик Чернявский.

Про Владика стоит сказать отдельно – он был полной Сашкиной противоположностью. В отличие от блёклого Фишмана, Чернявский обладал выразительной запоминающейся внешностью – как у одного очень известного артиста, фамилию которого Сашка не запомнил. Но кино с его участием часто пересматривал унылыми вечерами – это было «Собачье сердце».

Любимого героя звали до умопомрачения красиво – Полиграф Полиграфович Шариков!

К тому же Владик обладал тонкой душевной организацией, чем подкупал и притягивал к себе Сашку.

Говорят, что противоположности сходятся. И вот как-то после очередного совместного возлияния любимым портвейном (с лучшими в мире цифрами на этикетке – 777) по случаю наступления пятницы, они и сошлись. Да так с тех пор и дружат…

Владику нравились в Сашке большие подполковничьи звезды и то, что у него водились деньги, а в холодильнике всегда была выпивка.

Капитана Чернявского в полку за глаза называли «Радугой», потому что он был натурой творческой. В глаза же его звали «Пятнадцатилетним капитаном», потому что он целых 15 лет ходил в капитанах и уже не надеялся стать майором.

– Эх, Владька, как ты там, без меня? Вот бы тебя в помощники! Да и рыжая Танюшка не помешала бы. – Такие мысли гуляли в ровненько подстриженной Сашкиной голове.

Глава 5

Свою кипучую деятельность на посту патриотического начальника Фишман начал с осмотра главных после фонтанов городских достопримечательностей – детских площадок, коих в последнее время понастроили великое множество.

Все игровые комплексы были новенькими и ещё пахли разноцветными масляными красками. На каждой была свеженькая табличка с названием, описанием и фотографией благодетеля – Нарышникова М.И.

А ещё над ними витал волшебный запах хрустящих денежных купюр!

– Это же сколько сюда закопали? – Прищурил один глаз Александр Викторыч. Руки его моментально сделались влажными, и сразу же захотелось перестроить, передвинуть и поменять местами все качели-карусели…

Однако инициатива дружка юности вызвала неудовольствие Михал Иваныча. Он согнал Фишмана с детской горки и запретил вообще приближаться к городкам для подрастающего поколения.

Ещё посоветовал обходить стороной любые скверы, улицы и дворы, где что-либо ремонтируется, строится, укладывается, красится, высаживается и закапывается:

– Это контролирую только Я! Не лезь!!!

Другая талантливая инициатива бывшего подполковника была попроще – он придумывал название отряду юных пионеров-скаутов. Название получилось звучное и ласкало слух.

«Юные фишманята», – именно так должен был называться детский отряд!

Но и это предложение отклонил привиредливый «Хозяин»:

– Шурик! Все же знают, что «фишманята» – это еда. Это как пельмени, только маленькие и из рыбы. Негоже детское патриотическое движение называть именем еды!

Фишман попытался было объяснить, что это не от еды. Это от его, как лидера движения, фамилии! Но Нарышников остался непреклонным.

Михал Иваныч бережно вытащил из ящика стола чистый лист белоснежной бумаги с каким-то серьёзным гербом и вывел позолоченым пером свой вариант:

«Петровские дьяволята».

Объяснил, что это красиво, узнаваемо и патриотично!

Осознав, что Шурика Фишмана опасно допускать до работы с подрастающей молодежью, тем более патриотически воспитывать «юных дьяволят», Мишаня подумывал было даже избавиться от старого дружка.

Он замечал, что в Сашкиных глазах слишком часто стал мелькать какой-то знакомый алчный огонёк.

У бывшего подполковника, действительно, в последнее время в голове регулярно появлялась услышанная где-то фраза, от которой искрились зрачки:

– Крутятся эти миллионы, крутятся… И всё мимо нас…

Смысл фразы Александр Викторыч уловил верно, и она не давала ему покоя. Временами пропадал сон. И один раз даже пропал аппетит…

Глава 6

Фишман целыми днями бесцельно просиживал в отдельном чистеньком кабинетике с цветочным горшком на подоконнике и мечтательно смотрел в окно…

Из окна открывалась, как говорили при Петре Первом, ПЕРШПЕКТИВА: вдали чуток залива, а чуть поближе – ухоженный парк с богатой оградкой и десятком сувенирных киосков.

Сам кабинетик находился на первом этаже недавно отреставрированного за бюджетные миллионы старинного особнячка. Сашка случайно узнал, что и особнячок, и киоски, и городской пляж, и оградка парка уже давно принадлежат Мишане. По документам они записаны на дальнюю родственницу, которая проживает в глухой деревеньке где-то под Вырицей…

И вот эта почтенная, сильно подслеповатая старушка, сдавала особняк в аренду родному городу. За огромные деньжищи!

Полученная информация и количество предполагаемых нулей сильно взволновали бывшего подполковника…

Между тем, Александр Викторыч трудился уже почти четыре месяца, а зарплату ему подняли всего один раз. Хорошо, хоть премии выписывали регулярно!

– Надо карабкаться наверх. По карьерной лестнице. Хочу быть, как Мишаня. Срочно! – Всё чаще и чаще бормотол бывший подполковник в аккуратно подстриженные и подкрашенные хной усики.

И вот, выбрав подходящий момент, когда Михал Иваныч в благостном расположении духа направлялся к своему кабинету, Фишман по-офицерски смело преградил ему дорогу и как-то неожиданно по-свойски приобнял за талию.

Нарышников только что вернулся со встречи с каким-то важным коллегой. В ресторанчике они инспектировали, как подрядчики администрации уложили тротуарную плитку. Плитки они не обнаружили, зато карман велюрового пиджака приятно оттягивал пухлый конверт без марки…

Сашка не стал ходить вокруг да около, а сурово сообщил, что знает всё! Он похлопал «Хозяина» по оттопыренному карману, глубокомысленно посмотрел в потолок и перевёл тему.

Он вспомнил год Московской Олимпиады. Тогда, в 1980-м, после одной скверной истории к Мишане Нарышникову домой пришли два официальных товарища, которые имели незапоминающуюся внешность и одинаковые серые костюмы. Они показали красные удостоверения с пугающей надписью «КаГеБе» и душевно поговорили.

В тот же вечер вся компания, которой верховодил Мишка, была арестована. И только юному Фишману чудом удалось уйти – он спешно покинул родной город. Думал, что навсегда.

Сбежать у Сашки получилось только потому, что перепуганный Нарышников перепутал номер его квартиры.

А может просто повезло…

Мишаня после той нашумевшей истории как-то вдруг превратился в Михал Иваныча и неожиданно для многих был назначен на денежную должность. Нарышников вступил в партию и стал стремительно делать карьеру. Почти сразу же он купил автомобиль «Москвич» любимого жёлтого цвета с красивой розочкой на ручке переключения передач и наклейкой с портретом улыбающейся Барбары Брыльской. Почти новенький. За двойную цену!

После неприятных для Нарышникова воспоминаний было принято молниеносное, но мудрое решение – назначить Фишмана на более ответственную работу.

А ещё Александр Викторыч выторговал себе прибавку к зарплате, блестящую медальку «За заслуги перед Городом», новый кабинет со строгой секретаршей Светланой Васильевной и бородатого водителя с машиной, за которую не надо было платить.

Себе в помощники он, потупив глаза и сладко улыбаясь, попросил выписать из полка прапорщицу Ерогову и капитана Чернявского.

Однако Владика найти не удалось – «Пятнадцатилетний капитан» где-то затерялся. То ли отстал от эшелона, который вёз личный состав полка с общевойсковых учений, то ли был уволен за профнепригодность и перешел на работу в подшефное народное хозяйство.

Танюшка к тому времени уже успела чуть подправить у знакомого студента-медика востренький носик и поменять документ об окончании Кустанайского кулинарного техникума на почти настоящий диплом какого-то столичного института. По диплому она значилась не то экономистом, не то юристом – сама путалась.

Глава 7

Михал Иваныч Нарышников, как человек дальновидный, расчётливый и мнительный, приставил к Фишману не просто секретаршу, а настоящего надсмотрщика или, если хотите, Цербера!

Светлана Васильевна Маликова числилась в администрации на скромной должности секретаря-референта, однако была опытнейшим сотрудником и вес имела огромный!

Много лет она отработала в воспитательно-трудовой колонии для несовершеннолетних правонарушителей. Это было где-то под Воркутой.

Рука у Маликовой была тяжёлой, а улыбка доброй, поэтому детишки перевоспитывались быстро. И, довольные улыбчивой смуглянкой, разъезжались по всей нашей необъятной родине…

Также любила Светлана Васильевна в свободную минутку поухаживать за цветами, которые были высажены в клумбы из списанных автомобильных покрышек…

А ещё она в любое время года и в любую погоду подрезАла северные низкорослые кустики и всякую прочую флору, которые окружали промёрзший плац.

Исправительное учреждение было передовым и самым красивым в районе (так значилось в Светиных отчётах).

На всех праздниках и юбилеях Маликова профессионально и с выражением декламировала стихи поэта Фёдора Тютчева, которого обожала до дрожи в коленках.

Нарышников познакомился с будущей секретаршей, находясь в отпуске на берегу тёплого моря.

Михал Иваныч был покорён её мужественностью и тягой к прекрасному… Его поразило, как Света, стоя босиком под тусклым фонарём, светившим желтоватым оттенком, наизусть читает целые абзацы из любовной лирики поэта-мыслителя – особенно вот этот, где в рифму написало про «решение вопросов»:

Как по условленному знаку,

Вдруг неба вспыхнет полоса,

И быстро выступят из мраку

Поля и дальние леса.

И вот опять все потемнело,

Все стихло в чуткой темноте —

Как бы таинственное дело

Решалось там – на высоте!

С тех самых пор Нарышников и Маликова работали вместе. «Хозяин» полностью ей доверял и даже иногда делился прибылью.

Вот в крепкие руки к такому «куратору» и попал наш бывший подполковник…

Фишман не сразу сообразил, что теперь он находится под круглосуточным наблюдением. А когда понял, то опечалился и решил залить горе любимым напитком.

Едва он протолкнул пробку в горлышко зеленоватой бутылки, как дверь кабинета бесшумно распахнулась. На пороге стояла она – Светлана Васильевна! В руке была крепко зажата самая обычная деревянная указка, как в школе…

Секретарша молча обогнула внушительных размеров стол и, не произнеся ни слова, «прошлась» острой палкой по Сашкиной спине.

Два раза…

С оттяжкой.

Так же молча она удалилась…

Драгоценные бордовые капли оросили штаны недавно назначенного начальника.

– За что? Это не я… – Пролепетал он по привычке.

Затем вытер рукавом слёзы, приосанился, дотянулся кончиками пальцев до подбитого места и задумался:

– А может она так со мной заигрывает?

Да запросто! Скорее всего!!!

Я в прошлом – блестящий военачальник, сейчас – крупный руководитель, а скоро вообще могу стать самым главным в городе!

Александр Викторыч сладко зажмурился от таких перспектив. У него впереди явственно замаячила заветная цель. Ради неё он был готов на всё!

И Сашка почти придумал, как эту цель достичь! Оставалась одна маленькая загвоздка – дружок Мишаня…

Глава 8

Фишман потихонечку осваивался на важной должности крупного городского руководителя. В его солидном кабинете, который находился на втором этаже флигелька, пристроенного в прошлом году к старинному особнячку, теперь всегда вкусно пахло чем-то свежим и незнакомым.

Секретарша Светлана Васильевна по секрету шепнула, что именно в этом домике, и даже, кажется, в этом же кабинете, при прежних хозяевах несколько раз бывал самый настоящий генерал-губернатор!

Бывший подполковник, конечно же слышал и про генералов, и про губернаторов…

Он знал, что Санкт-Петербургской губернией в давнишние времена заправлял Светлейший князь Александр Данилович Меншиков. Князь Меншиков был кумиром юного Сашки!

Фишман тоже мечтал заполучить себе какой-нибудь почётный титул – князя, маркиза или, на худой конец, барона…

Не раз и не два в его мыслях возникала до слёз желанная грамотка с вензелями, покрытая сусальным золотом. Но больше всего Александру Викторычу нравилась витиеватая надпись по центру сего документа:

– Барон Алекс фон Фишман

Секретарша без стука к нему больше не заходила. Правда, она продолжала отбирать половину Сашкиной зарплаты – говорила, что тратит на создание начальственного образа Александра Викторыча (словечко «имидж» Маликова недолюбливала).

Деньги Светлана Васильевна расходовала с умом: она приносила Фишману какую-то чистую одежду без бирок, почти новые тщательно отпаренные галстуки, подбитые сверкающими подковками чуть стоптанные ботинки, как у Мишани в прошлом году… А ещё вкусную еду из ресторана! В полиэтиленовых пакетиках.

«Добрая фея Света» следила, чтобы «Маленький шеф Шурик» плотно питался, а напитки употреблял только статусные, которые соответствовали бы его положению перспективного городского руководителя.

Оставшиеся после «экспроприации» денежные купюры Сашка тщательным образом разглаживал и прятал в потёртый тёщин чемодан с одним исправным замком.

И пару раз в неделю пересчитывал… В эти минуты у него по-настоящему захватывало дух!

По субботам бывший подполковник на казённой машине с водителем ездил на «блошиный рынок». Фишман побаивался угрюмого бородатого шофёра и в тайне мечтал заменить его на армейского дружка – почти всегда гладко выбритого и весёлого капитана Чернявского…

Пыльная барахолка скучающей змеёй растянулась почти на километр вдоль железнодородных путей. С этим местом, что рядом со станцией «Удельная», было связано множество Сашкиных ярких юношеских воспоминаний…

Александр Викторыч, почти не торгуясь, скупал подвернувшиеся морские вещички: подзорные трубы, макеты надводных кораблей и подводных лодок, кортики и абордажные сабли, рынды, секстанты и прочие непонятные блестящие и медно-металлические штучки…

А недавно ему сказочно повезло – удалось почти за даром отхватить настоящие новенькие погоны капитана 2-го ранга с золотистыми (настоящими!) просветами, которые теперь гордо висели в рамке под стеклом на стене кабинета.

Выписанная из полка и прибывшая к новому месту дислокации прапорщица Ерогова была восхищена теми изменениями, которые произошли с бывшим подполковником.

Фишман с важным видом водил «боевую подругу» по коридорам особнячка, вальяжно нахваливал себя и всё рассказывал, рассказывал, рассказывал…

С его слов выходило, что Мишаня Нарышников слёзно упросил Сашку помочь, да и спихнул на друга детства все неотложные дела:

– Понимаешь, не справлялся он без меня! Весь город чуть не развалил! У него ведь ни знаний моих, ни руководящего таланта, ни опыта толкового нет! Я всё за него делаю. Ночами не сплю, работаю без выходных. Бывает, поесть некогда…

А вся слава ему! Понимаешь?

Татьяна только горестно вздыхала и печально гладила реденькие, чуть тронутые неровной серебристой патиной Сашкины волосы.

Ерогова была девушкой доброй и необычайно впечатлительной. А после того, как удалось приобрести диплом о высшем образовании, считалась ещё и умной.

Умная Танюша была оформлена сразу на две ставки – в штатном расписании она числилась юристом и экономистом. Одновременно…

Получая две зарплаты, Ерогова занималась только тем, что разрабатывала для А.В.Фишмана совершенно секретный план.

– План по отстранению от управления городом Нарышникова М.И. в силу его неспособности и халатного отношения к вверенному имуществу, а также к народонаселению. Утверждение на главную управленческую должность Фишмана А.В., считающегося лучшим и перспективнейшим руководящим кадром. – Именно так назывался секретный документ, изготовленный под покровом сумерек в единственном экземпляре. Печатали его на служебном принтере.

Татьяна прекрасно осознавала, что для достижения поставленной цели нужно действовать решительно!

Необходимо использовать опыт предыдущих поколений. Особенно, если предстоит организовать небольшую революцию или устроить успешное восстание!..

У Ероговой в сумочке бережно хранилась брошюра с работой Владимира Ильича Ленина «Советы постороннего».

Гениальный труд этот классик Марксизма-Ленинизма сочинил в октябре 1917 года, и за прошедшие 100 (сто!) с лишним лет главные тезисы не утратили своей актуальности.

Татьяна, чуть наморщив отреставрированный носик, вывела на бумаге старательным почерком:

– Непременно занять и ценой каких угодно потерь удержать следующие объекты:

телефон,

телеграф,

железнодорожные станции,

мосты,

телевидение, радио, газеты…

Глава 9

Бывшая прапорщица вскоре как-то незаметно оттеснила секретаршу Маликову подальше от Сашкиной начальственной персоны.

Татьяна о чём-то тихо поворковала со Светланой Васильевной, после чего та стала обходить Фишмана стороной, прижимаясь к самой дальней стеночке и почему-то выпучив полные слёз красноватые глаза…

Теперь Танюша лично опекала, кормила и одевала Александра Викторыча.

А когда Михал Иваныч Нарышников отсутствовал, приводила Фишмана в хозяйский кабинет и разрешала посидеть в его массивном кресле, скрипящем дорогущей страусиной кожей…

«Хозяину» всё это не очень нравилось. Но Нарышников в последние месяцы в особнячке бывал редко – у него появилось новое увлечение…

Вместе с друзьями-приятелями Михал Иваныч организовал самый настоящий рыболовный клуб, и они целыми днями резвились возле крохотного городского прудика, прихватив корзинки с провизией, пакетики с чем-то стеклянно-бренчащим, удочки, червей и фотокорреспондента из газеты.

Корреспондент должен был освещать нелёгкие трудовые будни дружного коллектива единомышленников.

Сашку в коллектив не позвали, чем сильно обидели. На фотографиях в газете он тоже отсутствовал…

Местная газета называлась просто, но элегантно – «Муниципальная бесперспектива»!

Отбор туда был жёсткий, если не сказать жестокий!

Потенциальному соискателю требовалось преодолеть возрастной ценз, который был обозначен, как «60++», не иметь вредных привычек (судимости не в счёт), а таже предоставить справку установленного образца.

В образце обязательным образом должно быть прописано следующее:

– Настоящим подтверждается, что данная гражданка (гражданин) не прошла никуда по конкурсу и не способна трудиться в какой-либо редакции средства массовой информации в качестве литературного сотрудника.

Знаний русского литературного языка при приёме на работу не требовалось…

Ерогова посоветовала Александру Викторычу обратить пристальное внимание на главного редактора – гражданку общительную, добрую и морально чрезвычайно перспективную…

Редакторша Ольга Похмелкина устроилась в газету исключительно благодаря своим талантам. Она ненавидела творчество Александра Пушкина и Л.Н.Толстого, но при этом боготворила Григория Чхартишвили и Владимира Колычева.

Лёля, – так звали её все, была почтенного возраста и давно не любила осточертевшую профессию. Зато обожала шестерых чуть подрощенных внучат, за которыми нужен был тщательный круглосуточный пригляд. А ещё ей нравился аккуратный огородик с ровненькими грядками картошки, морковки и брюквы…

Однако Лёля не всегда была такой. В молодости она училась в строительном ПТУ, жила в общежитии и с удовольствием бегала каждый четверг в избу-читальню.

В маленьком посёлке с поэтическим названием Новая Ляля Свердловской области библиотека была одна.

Как-то в ней случился пожар. И юная Ольга совершила героический поступок, почти подвиг! Она в одиночку пожар ликвидировала.

Правда, здание и редчайший библиотечный фонд спасти не получилось. Сгорело всё…

После того случая маленькая комнатка девушки стала теснее. Там в уголке уютно материализовался ламповый телевизор Радуга-716, выпущенный в 1977 году на Ленинградском заводе имени Козицкого. Телевизор весил 60 килограммов и был, конечно, тяжеловат для хрупкой Лёли.

Кстати, этот уникальный агрегат в корпусе из полированного тёмно-коричневого дерева, внутри у которого тусклым светом перемигиваются между собой целых 23-и лампы и экспериментальная электронно-лучевая трубка, и по сей день радует редакторшу.

А еще у Лёли появился зеленоватый библиотечный торшер с проводом, перемотанным черной тряпичной изолентой, подшивки дефицитнейших журналов «Rigas modes» и «Советская женщина» за целый год и почти новая книжка из собрания сочинений Салтыкова-Щедрина – 15-й том со штампиком синего цвета на семнадцатой странице…

– К ней следует присмотреться. Повнимательнее… Может, и в союзники сгодится… Тем более, что на банкете она на меня та-а-ак смотрела! – Обнадёживающе думал Сашка.

Глава 10

Жизнь побросала Оленьку Похмелкину по разным городам и весям и, наконец, после выхода на заслуженную пенсию, когда Лёля уже окончательно махнула на себя рукой, судьба сотворила с ней очередную причудливую загогулину…

Она неожиданно оказалась в городе Пэ! Здесь Лёля бывала ещё маленькой девочкой, которую цепкие родительские руки запихнули под холодные струйки забавных фонтанов-шутих Нижнего парка. Пенистые водные потоки вызвали тогда у посетителей громкий смех, а у девочки сильнейшую ангину и высокую температуру…

В сегодняшнем городе Лёле нравилось всё: свежайший морской бриз по утрам, переливающиеся в солнечных лучах брызги старинных фонтанов, которые приятно отдавали запахом тины, разноцветные детские карусели, бесплатный вход в парк…

А особенно ей нравился «Хозяин»!

Многоопытная Ольга быстро смекнула, кто главный в городе и нашла к нему единственный правильный подход…

Михал Иваныч в Петровске решал всё!

Ни одно назначение на должность, ни одно согласование чего-либо и ни один финансовый документ не обходились без его подписи. Нарышников считался настоящим профессионалом и окружал себя такими же специалистами.

Лёля без труда убедила «Хозяина» в своих исключительных деловых качествах. Она наизусть процитировала девять страниц из 15-го тома М.Е.Салтыкова-Щедрина, где автор с присущим только ему сарказмом описал работу придуманной газеты «Краса Демидрона».

Авторство текста Оля присвоила себе…

В тот же день в газету был назначен новый главный редактор.

Лёлю не смутило, что должность называется как-то по-мужски. На её визитной карточке, выглядевшей слегка аляповато, значилось:

Похмелкина Ольга Вениаминовна – главная редакторша газеты, выходящей в свет почти каждый месяц тиражом около 13 тысяч 789 экземпляров (но это не точно).

Лёля души не чаяла в пахнущем юностью томике Салтыкова-Щедрина, с которым никогда не расставалась. По прошествии десятилетий книжка в рыжеватой обложке пообтрепалась, а буковки подвыцвели. И только сине-фиолетовый библиотечный штампик на семнадцатой странице напоминал о той давнишней героической истории…

Читатель, который посещает библиотеку чаще двух раз в год, может задать закономерный вопрос:

– А почему штамп ставится именно на 17-й странице?

Для того, чтобы понять сию библиотечную традицию, следует взглянуть на переплёт книги сбоку и немного сверху. Можно заметить, что любой учебник, повесть или роман состоят из сшитых тоненьких тетрадочек. И каждый такой тетрадный блочок содержит ровно восемь листов – 16 страниц.

Почему-то считается, что потеря первого блока не является для книги и, соответственно, для читателя критической. Поэтому штамп ставится так, чтобы не пропасть, не потеряться вместе с исчезнувшими начальными листами.

В результате мы наблюдаем библиотечный штамп на семнадцатой странице – на самой первой странице второго блока!

Иногда прямоугольный штампик дублируют. Как правило, это делается в толстых томах. В таком случае его ставят в начале третьего блока – на 33-ю страницу.

Но вернёмся в наш город…

Великий русский писатель и журналист М.Е.Салтыков-Щедрин в своём 15-м томе подробно описал, как должна выглядеть современная газета.

Лёля приняла сарказм автора за чистую монету и всегда применяла полученные знания на практике. Она чуток дополнила особенно понравившиеся мысли Михаила Евграфовича и выписала их в крошечный аккуратный блокнотик:

Газета должна преследовать только одну цель: угождать заказчику. В этих видах газета доставит обильное и разнообразное чтение по нижеследующим разделам:

1) Литературно-лакейское обозрение всего происходящего в городе. На места праздников будут командированы талантливейшие из репортёров.

2) Фотографирование главных городских персон и персонажей на фоне красивейших пейзажей. В случае неимения красот использовать ретушь.

3) Отчёты о праздненствах, именинах и юбилеях городской знати.

4) Прогулки по дружественным трактирным заведениям с изложением цен на кушанья и напитки, указание имён расторопнейших половых и гарсонов.

5) Разное: анекдоты, куплеты, слухи.

6) Адреса наилучших кокоток, с краткими их биографиями и с изложением приличествующих сведений. Изложение сие мы, конечно, будем делать с соблюдением требуемой приличиями тайны.

На последнем пункте категорически настояла бывшая прапорщица Ерогова, которая сильно переживала о неразглашении всяким-разным постороним лицам персональных данных своих подруг…

Газета в Петровске была одна, и почти всегда занимала на городских газетных конкурсах призовые места!

Несмотря на то, что она поглощала огромные бюджетные миллионы, местные жители её не любили. И только Фишман изданием был доволен. Особенно после того, как в последнем номере пропечатали его цветную фотографию в полный рост!

Сашка взял в руки свежий экземпляр и улыбнулся, глядя на хитрую усатую физиономию, которая занимала чуть ли не целую полосу.

Потом он с приятным шелестом развернул свежий выпуск и с выражением стал читать городские новости:

– Воскресное утро, а подрядчики администрации уже в строю: чистят снег, посыпают песчано-солевой смесью проезжую часть и пешеходные дорожки. Синоптики сегодня предупреждают о возможной метели и мокром снеге, так что утрення уборка для наших подрядчиков вполне может стать лёгкой разминкой…

«Ах! Какие молодцы!». – Восхитился подрядчиками Александр Викторыч.

Отложив в сторонку газетку, он снял новенький бело-лиловый пиджак из настоящего хлопка, чуть ослабил узел галстука и подошел к окну, выходящему на оградку ухоженного парка.

В кабинене было душно, и Фишман широко распахнул массивные оконные створки. В особнячок стремительно влетели переливистые соловьиные трели и несколько килограммов невесомого тополиного пуха.

Спелое Петровское солнце протягивало свои щупальца-лучи к уютным тропинкам древнего парка, асфальт на которых от аномально высокой температуры начал потихоньку плавиться.

Июнь в этом году выдался необычайно жарким…

В этот момент кто-то брызнул Фишману в лицо холодной водой…

Сашка быстро-быстро проморгался и сфокусировал взгляд: над ним с чайником в руке склонилась Маша – его жена: «Просыпайся, именинник! На службу опоздаешь».

Александр Викторыч осмотрелся и с удивлением обнаружил: лежит он на диванчике в своей квартирке, что на втором этаже двухподъездного домика силикатного кирпича в дальнем гарнизоне на СеверАх…

За окном весело щебечут какие-то птички… Лето окончательно вступило в свои права.

Рядом, на стуле, висит любовно отутюженный Машенькой китель с двумя маленькими звёздочками на погонах…

Сашка начал припоминать – вчера отмечали день его рождения и он, лейтенант Фишман, что называется, перебрал…

– Это ж надо так!!! Приснится же такое… Как в авантюрном романе! Расскажу кому – не поверят. – Пробормотал он под нос и подошёл к зеркалу.

Из зеркала на него смотрел розовощёкий, слегка похмельный мужчина. Молодой и почти красивый…

Сашка потеребил реденькие усы и подмигнул зеркалу.

Впереди у него была целая жизнь.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

href=#t4>Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10