Бронзовый котелок Орсиевых [Михаил Аказин] (fb2) читать онлайн

Михаил Аказин Бронзовый котелок Орсиевых

I

В дверь постучали. Антон, склонившийся над столом в дремоте, встрепенулся. Стук повторился. Поднялся, и на ватных, занемевших ногах пересек приемную, в свете красных свечей похожую на темницу какого-то замка. Потянул на себя тяжелую дверь. На пороге стояли двое: высокий мужчина с сухой внешностью чиновника, в черном строгом костюме и женщина с тонкими чертами лица, одетая в темное короткое платье. Видом своим оба встревоженные.

– Добрый день. Вы Антон Козловский? – спросил мужчина тихим голосом.

– Да, проходите, – отходя от сна, ответил хозяин «офиса».

Парочка вошла и с некоторой робостью они присели на продавленные стулья у рабочего стола. Атмосферное место в историческом «доме с привидениями» производило сильное впечатление на каждого вошедшего. Три длинные красные свечи на столе горели ровным пламенем, истекая по каплям воском. В углу приемной нашла пристанище козья черепушка с закрученными рогами. Стены с потемневшими от старости обоями кое-где имели бурые пятна плесени. Антон плюхнулся на свой высокий стул и, захлопнув ноутбук, спросил:

– Чем могу помочь?

Глаза женщины сделались мокрыми от наступивших слез. Антон смутился и перевел взгляд на мужчину, тот начал:

– Меня зовут Виктор Богатов, супруга моя – Елена, мы к вам по одному очень личному делу. Нам больше некуда идти. С нашей дочерью случилась беда. Да.

– Слушаю.

– Это длится уже вторую неделю, да Лен?

Женщина кивнула и полезла в сумочку за платком.

– Я такое видел только в этих фильмах американских, и никогда бы не подумал, что с нами подобное случится. Играли они подругами в спиритизм, ну идиотство же настоящее. Игрушки. У нас дома собрались втроем, мы с Леной в гостях были. Возвращаемся – дверь нараспашку, двое подруг Олеси в прихожей перепуганные плачут стоят. А наша дочь в своей спальне изогнутая дугой на кровати воет волком.

– Волком?

– Аж мурашки по коже. Лена как увидела, так и сердцем заболела, мне самому плохо стало. Вызвали врачей, вкололи что-то. Было подозрение на эпилепсию, но сделали томографию, потом анализы и все нормально оказалось.

– В ней мужик какой-то сидит! – выпалила Елена и закрыла платком глаза.

– Так вот, привезли домой её, – продолжал Виктор, – уже думали отошла от этого приступа, а она начала какие-то страшные вещи говорить, да не по-русски много.

– А врачи? Психиатрия? – поинтересовался Антон.

– Неделю пролежала в больнице психиатрической, врачи развели руками – сказали не по их части, заведующий шепнул про церковь, вы представляете каков уровень нашей республиканской медицины? Так вопрос в том, что там, в больнице никаких признаков она и не проявляла, была в сознании, а врачи кололи плацебо. Говорили ещё что к психологу ей надо, к семейному, какая-то глубинная травма могла всплыть из детства, мог какой-то триггер сыграть роль.

– Может доска?

– Что ж мы по-вашему досками её били, обижали? Нет. Я вам говорю, в ней сидит посторонний. У нее жесты мужские, действительно. Чешет будто бороду, ходит в развалку, бормочет что-то на непонятном языке.

– Ест как?

Елена оживилась:

– Ест хорошо, даже много. Просит мяса. Баранину. До этого не переносила её вообще. Последнее время про вегетарианство много говорила, а тут все время барана просит.

– И ещё, я заметил, что она часто на коленях сидит перед окном и снова бормочет что-то под нос. Вчера на втором этаже иду в туалет, а дверь открыта и там она, но стоя справляет, как мужик.

– Все очень похоже на вселение иного, – подвел итог Антон, алчно облизнув губы, – необходим сеанс экзорцизма, но боюсь одним не обойтись.

– Мы к вам как раз по этому поводу. Нашли объявления ваши, решили надо ехать.

– Когда вам удобно меня принять?

– Завтра в семь, приезжайте, пожалуйста. Мы в Крестовке живем.

– Хорошо, буду вовремя, проведем обряд как надо.

– У вас уже были подобные изгнания?

– Да, конечно, не волнуйтесь, были, очень много успешных.

– Но были и не успешные?

– Нет-нет, не переживайте, всё было на высшем уровне и с вашей дочерью будет также.

– Хоть бы.

Весь следующий день Козловский листал книгу «Белый вестник». Обряд по изгнанию иного включал в себя три этапа: на первом экзорцист узнавал имя вселившегося, на втором выявлял цель присутствия, а на третьем происходило само изгнание. Вселившийся мог оказаться добрым или злым духом, далеко не по своей воле обретшим новое тело после смерти. Спиритизм по «Белому вестнику» являет собой злостное нарушение правил мироустройства, и те, кто им занимаются подвергаются суровому наказанию. Сдвиг тонких материй и присутствие иного в нашем мире не всегда заканчивается простым окончанием сеанса.

«Я справлюсь с этим делом, методика похожа на обычный алгоритм из наговоров и дымных трав, ничего сложного. Главное не поддаваться уловкам и хитрости духа, если будет активный диалог с ним. Не выполнять просьбы чужого», – думал про себя Антон, ведя машину по направлению к Крестовке.

За окнами проносился склонившийся над узкой дорогой лиственный лес и белая семерка катила по извилистой дороге словно в сказочном тоннеле. На встречу не повстречалось ни одной машины. Под кислотный рейв Антон что было сил крутил руль на резких поворотах. Внимание его привлек ритуальный венок у дерева – сбавил все же скорость и прогнал нехорошие мысли.

Через пятнадцать минут он пересек указатель с названием села. Начались домовладения. Некоторые поражали разрухой и бедностью. Старушки на лавочках провожали взглядом неместную машину с музыкой из открытых окон. Навигатор в смартфоне привел к крайней улице поселка. Выключил магнитофон и на нейтральной передаче подкатил к большому двухэтажному дому за забором из красного кирпича. Припарковался у высоких ворот и взяв черную сумку, хлопнул дверью семерки, так, чтобы с ходу отогнать прочь весь негатив, здесь затаившийся.

Пьянящий, насыщенный кислородом сельский воздух резко контрастировал с внутренним напряжением городского гостя, и совсем не подходил к морально тяжелому испытанию по экзорцизму. Всего то и хотелось так это выпить стакан парного молока и сесть на лавочке полузгать семечки. Доносился лай собак. Антон подошел к воротам и с силой утопил дверной звонок. В это время у соседнего дома, скрипя рессорами и тормозами, остановилась потрепанная грузовая газель. Вышедший водитель, высокий и худощавый парень в камуфляжных штанах и футболке бросил на чужака короткий взгляд и скрылся за калиткой.

Наконец открылась дверь и Антона приветствовал сам Богатов: «Ждем вас, всё только хуже и хуже», – с ходу начал Виктор дрожащим голосом. «Разберемся», – ответил спокойно Антон и шагнул во двор. «Собаки нету?»,– спросил он, оглядывая дом. «Нету, есть кот». Солнце мая клонилось к закату, красновато-оранжевыми лучами окрасив вечер. Антон поднял взгляд и в окне второго этажа увидел стоящий силуэт девушки. Волосы её были распущены и ниспадали на белую ночную рубашку. Девушка, казалось, усмехнулась и отступив назад, растворилась в комнате.

Войдя в прихожую, Антон почувствовал запах лекарств. Из кухни вышла Елена со стаканом в руке.

– Добрый вечер, Антон, я корвалол весь день пью, извините за запах, наверно сильно пахнет.

– Да ничего-ничего. У вас довольно уютно. Мне надо мантию надеть и кое-какие отвары приготовить.

– Проходите на кухню. Чаю?

– Нет, благодарю, лучше сразу к работе, – голос Антона был уверенным, но внутри с каждой минутой росло беспокойство. Изгнания на бумаге выглядят довольно простыми, но как пройдет это? Тем более это первое его дело с иным в человеке.

Торопливо достал он из сумки атрибуты, и облачившись в черную расписанную белыми заклинаниями на латыни мантию, он стал походить на священника, для пущего сходства не хватало бороды и куфьи.

– Такс, ну в сумке у меня кое-какие отвары, непосредственно при контакте с заболевшей использовать. Я готов. Идем.

– Ох, только бы получилось, – вырвалось из уст Елены и глаза её наполнились слезами.

– Я думаю всё будет хорошо, я постараюсь!

В понуром молчании все трое поднялись на второй этаж и прошли по залитому заходящим солнцем коридору. Виктор опустил ручку и распахнул дверь. В нос ударил тяжелый запах экскрементов и мужского пота. Богатов жестом пропустил внутрь Антона и тот, с трепетом вошел в комнату. На широкой кровати, стоящей у окна, на скомканном постельном белье лежала девушка с закрытыми глазами. Антон провел взглядом по комнате и заметил, что светлые обои в некоторых местах содраны, темными полосами обнажив штукатурку. Белая занавеска колыхалась от сквозняка.

– Уснула, – тихо сказал Виктор.

Елена прислонилась к дверному косяку и по её бледному лицу потекли слезы. Антон подошел к кровати и стараясь не разбудить девочку поставил на пол сумку.

– Сколько лет Олесе?

– Шестнадцать в апреле исполнилось, – сказал Виктор.

– Симпатичная и возраст такой хороший, – Антон медлил, – она сегодня ела?

– Баранину опять, большой аппетит.

– Это хорошо даже. Значит жизнь не уходит из нее, эти иные бывает наоборот изморяют человека.

– Ужас.

– В вашем случае все не так печально.

– Понятно.

– Но запах говорит о присутствии потустороннего. Точно.

– Даже проветривание не помогают.

– А так довольно стильные обои у вас здесь, да и интерьер вообще. В «Очаге» брали? У меня похожие.

– Может вы уже начнете?

– Я? Да, конечно. Надо свечи зажечь, так положено, воздух чистится, ионы к катионам, ну вы поняли, нейтроны к протонам, разрядка.

– Схожу за спичками.

Елена испугано сказала: «Проснулась».

Олеся открыла глаза и на её бледном как простыня лице заиграла жуткая улыбка, больше похожая на нервную болезнь. Воспаленные губы с запекшейся кровью вытянулись, и девочка протяжно завыла. Антона обдало жаром. Волчий вой разрезал тишину дома. Откуда-то из коридора донеслось шипение испуганного кота. В комнату влетел Виктор и протянул коробку со спичками.

Совладав с собой, Антон достал три длинные свечи из сумки, и чиркнув спичкой, зажег каждую из них. Девочка завыла вновь. Расставил свечи у кровати и капли тающего воска потекли вниз, застывая на ковре. Олеся карими жгучими глазами следила за Антоном, затем принялась чесать черные спутанные волосы.

Родители, вытирая слезы, стояли прислонившись к стене у входа. Олеся пристально следила за движениями экзорциста. Тот достал из сумки заготовленный ранее пучок из трав и поджег его спичкой. «На мне Боже, обеты тебе; тебе воздам я хвалы, – начал Антон монотонную читку, – ибо ты избавил душу мою от смерти, да ноги мои от преткновения, чтобы я ходил пред лицом твоим во свете живых».

Олеся привстала и зловеще засмеялась, от этого смеха у Антона сбился голос, выдержав паузу он продолжил: «Черное ничто именем божиим приказываю тебе, назови своё имя». Девочка на миг замерла и из неё вырвалось хриплым посаженным голосом: «Уходи». Елена застонала от испуга и закрыла лицо ладонями. Антон продолжил окуривать комнату, читая наговор: «Я пришел – ты уйдешь, как ночь уходить вслед за луной, уйдешь и ты. Говори, какое твое имя?» Олеся зашипела змеёй, легла на спину и тело её забилось в судороге.

Антон полез в сумку и достал из нее стеклянную банку с какой-то мутной жидкостью, закрытую пластиковой крышкой. Откупорил и пальцем коснулся жижи, пучок трав тлел, наполняя комнату сладковато-горьким запахом. Испытывая некоторое смятение, он все же подошел к девочке и дрожащим пальцем дотронулся до её бледного лба. Девочка дернулась. Темно-бурое пятно потекло к переносице. «Приказываю, назови свое имя!»– прокричал Антон. Вновь раздалось шипение из потрескавшихся воспаленных губ.

«Имя!»– кричал Антон. В ответ лишь шипение. «Имя говори»,– внутри Антона росла тревога, но всем видом своим он показывал уверенность и бесстрашие. «На мне Боже, обеты тебе; тебе воздам я хвалы, – закричал он, – ибо ты избавил душу мою от смерти, да ноги мои от преткновения, чтобы я ходил пред лицом твоим во свете живых. Приказываю тебе, черное ничто, назови имя свое! Имя говори!».

Порыв ветра задул одну из свечей, и девочка заговорила низким и шипящим голосом: «Зачем тебе мое имя?» У Антона дрогнул подбородок и он едва слышно пробормотал заученную фразу: «Чтобы быть в справедливом равновесии черного и белого. Во имя творца. Говори имя». Чиркнул спичкой о коробок и зажег потухшую свечу.

– Ты черный или белый? – спросила с насмешкой Олеся низким шипящим голосом.

– Я белый! Я тот, кто желает блага людям.

– Значит…Я…Черный? – в голосе слышался тяжелый южный акцент.

Антон смутился. Затем монотонно зачитал:

– На мне Боже, обеты тебе; тебе воздам я хвалы…

– Ты…белый…что ты знаешь о боге? – все также с акцентом вопрошала Олеся.

Антон на миг замолчал, подбородок его едва заметно дрожал, дикая сущность не поддавалась, он продолжил читку:

– …Ибо ты избавил душу мою от смерти, да ноги мои от преткновения, чтобы я ходил пред лицом твоим во свете живых. Белым светом заклинаю, там, где ночь в могильной тьме остывает, там место твоё. Именем божиим приказываю, назови свое имя.

– Я не черный. Я зеленый.

– Зеленый? Имя свое назови, трус.

– Как ты смеешь меня называть трусом?

– Потому что ты вселился в девочку, которая тебе ничего не сделала.

– Она сама захотела меня.

– Врешь! Говори имя

– Зачем тебе мое имя?

– Я должен знать с кем разговариваю, ты так не считаешь?

В комнате резко похолодало, появился запах чего-то кислого, спертого. Бледная Елена вышла из комнаты, не в силах наблюдать как её дочь говорит не своим голосом. Олеся спросила:

– Как твое имя, белый?

– Так будем знакомиться? Меня зовут Антон, Козловский Антон.

– Козловский? Это забавно. Мой отец держал козла, они умные твари, отару могут держать, помощник чабана в горах.

– Это хорошо, конечно, я тоже слышал подобное, но с кем я говорю?

– Я скажу как меня зовут, если ты сделаешь кое-что для меня.

– Что ты хочешь?

– Я хочу есть.

Виктор воскликнул:

– Я принесу! Суп!

Антон его остановил:

– Подождите. Что ты хочешь есть? – обратился он уже к иному

– Я знаю, что у них есть мясо. На кухне в раковине. Принеси мне кусок, так, чтобы с него стекала кровь.

– Елена правда размораживает баранину, – вставил перепуганный отец девочки.

Антон представил эту картину: в вонючей комнате, пропитанной потом, одержимая девочка будет есть сырое мясо. Не навредит ли такая еда её здоровью?

– Если съешь мясо, назовешь своё имя?

– Да, назову, даю слово мужчины, – прохрипела Олеся

Виктор быстрым шагом вышел в коридор, до Антона донеслись его спускающиеся шаги по лестнице. Олеся привстала, в вечернем солнце она походила на восставшего из мертвых: худые тонкие руки, хрупкие счесанные ноги, несмотря на своеобразную диету из мясных продуктов говорили о потере веса и истощении. Через минуту в комнату ворвался Виктор с пластиковой чашей в руках. В чаше колыхался кусок мясного филе. Мужчина робко подошел к девочке и протянул ей посуду. Олеся хищно улыбнулась и схватила чашу. По-волчьи вцепилась в кусок зубами и принялась грызть мясо, так что по её подбородку и рукам потекли капли холодной крови. С громкими утробными и чавкающими животными звуками впивалась в размороженную баранину. Виктор пальцами принялся массировать виски от нахлынувшей головной боли. В комнату вошла мать девочки, держа маленькую иконку в руках:

– Ой, смотрите, иконка заплакала.

Антон подошел к ней ближе и всмотрелся в икону, которую женщина зажала в руках, как держат ребенка. Лик святого, на ней изображенного истекал слезами, в два тонких ручейка из глаз. Антон дотронулся до стекла, покрывающего изображение и убедился, что слезы текут за ним.

– Миро? – спросил он удивленно, глядя на Елену.

– Шшшшааамиль,– раздалось позади из уст Олеси.

Антон обернулся и встретился с ней глазами, полными огня злобной насмешки, девочка прорычала:

– Ты хотел знать как меня зовут. Меня зовут Шамиль… Мой позывной Волк…

Антон сразу вспомнил выпуски новостей недавнего прошлого. Нападения на города, теракты, похищения и убийства заложников в горах Эльбруссии. Кровожадные демоны из ада чистилища вернулись в мирную жизнь настоящего.

– Ты Шамиль Орсиев? – спросил он голосом тихим от волнения.

– Ты…Догадливый! Теперь ты понимаешь, что я ни черный, ни белый. Я есть, был и буду зеленый.

– И убили тебя лет пять-шесть назад, – голос Антона упал от игры воображения, – лидер боевиков-сепаратистов, террорист Орсиев. Поэтому этот акцент. Баранина.

– Спасибо девочке, я вернулся. Принесите мне воды. Я буду мыть руки. Кровь засохла.

Раздался звучный хлопок. Антон и Виктор обернулись и увидели лежащую на полу Елену.

II

Старая семерка не заводилась. В пятый раз Антон крутил ключ в замке зажигания, а в ответ лишь угрюмая тишина пахнущего моторным маслом салона. Вышел, хлопнув дверью и открыл капот. «В чем может быть дело? Предохранитель какой-то сдох? Чертова работа. Силы зла орудуют! Явно и не иначе!» Принялся перебирать каждый из предохранителей и проверять его состояние, подсвечивая себе фонариком смартфона. Голос позади заставил вздрогнуть:

– Помощь нужна?

Обернулся и увидел того высокого парня в камуфляжных штанах, водителя газели.

– Да вот не пойму в чем дело, вроде все предохранители в норме.

– Замок зажигания исправен?

– Месяц назад менял.

Парень подошел к машине и склонился над мотором

– Быть может отсоединился проводок на стартере, у меня такое на газели как-то было, еду за товаром, под Тахтой дорога убитая в хлам и как растрясло меня, потом завестись не смог, а оказалось, что всего лишь от стартера отошла гайка – плохо закручена была. А что это за наряд у тебя такой? Ты монах что ли?

– Ах, это, это я забыл снять, что-то в спешке собрался, нет я не монах. Я практикующий экзорцист и Вуду-практик.

– Вуду? Ничего себе. В наших краях-то. Ты у Богатовых что ли был?

– Ну вообще-то да.

– Слышал у них там беда с дочерью случилась. Обряд проводил?

– Ну да, пока что первый этап изгнания чужого.

– Меня Артём зовут, я тут живу. Вообще сам из Марьевска я, но здесь с женой у её родителей живем, бизнес ведем.

– Антон Козловский.

– Так официально, я Хомин тогда. Ааа! Смотри: у тебя клемма аккумулятора ежиком встала, как это называется, без смазки окислилась. Надо смазать салидолом и искра пойдет. Понимаешь?

– Я как-то не смазывал.

– Я сейчас, подожди-подожди, Антон. Я быстро.

И он убежал куда-то во двор, скрипнула металлом дверь гаража. Через минуту Артем вернулся, держа в руке черную пластиковую банку.

– Дай ключ на двенадцать. Есть хоть? Наждачку прихвати.

Антон сходил к багажнику и вытащил из ящика с инструментами нужный ключ. Артем Хомин быстро открутил гайку и снял клемму, наждачной бумагой очистил поверхность и пальцем намазал тягучий как патока салидол. Плотно затянул гайку.

– Теперь я думаю все будет нормально. Пробуй.

Антон прыгнул за руль и повернул ключ в зажигании – загорелась панель приборов и машина завелась. К открытой двери подошел улыбающийся Артем.

– Я ж сказал, все нормально будет. Это контакта просто не было.

– Спасибо большое. Чем могу ответно тебе помочь? Может наговор какой зачитать?

– Наговор? А что помогает?

– Ко мне бизнесмены серьёзные обращаются, на удачу в ведении бизнеса просят обряды провести.

– Круто. А в прочем, если бесплатно, то почему бы и нет?

Антон заглушил мотор, и прихватив черную сумку, вышел из машины.

– Что за бизнес вы ведете?

– Мясо продаем, розница и опт.

– Могу зачитать наговор на удачу в ведении бизнеса этого.

– Жаль тесть сейчас в дороге, я один, что ж идем в дом или где надо этот наговор читать?

– Лучше в доме, от лишних глаз подальше.

– Идем. Чай попьем потом.

В просторной кухне двухэтажного дома Хоминых Антон вершил свой ритуал. В центре, на табуретке сидел Артём и по его глубоким залысинам текло на лоб и за шиворот разбитое яйцо. Жена Артёма, Олька Хомина, уложив ребенка спать, спустилась понаблюдать за действом. Рыжеволосая девушка приготовила чай и достала конфеты из шкафа. Длинные тонкие свечи горели красным ровным пламенем, оставляя восковые следы на половой плитке. Камлающий Антон завершил обряд словами: «Да будет успех у этого господина, и да исчезнет черное ничто с его пути во имя помыслов Божиих, во имя его славы во веки веков». Затушил пучок тлеющих трав в раковине. «Что все? Можно смывать?»,– спросил Артём. «Да, конечно, все готово, если не поможет, то можно будет с восковой куклой Вуду попробовать». Артём встал и быстро ушел по коридору в ванную комнату. Антон принялся собирать вещи и тушить свечи.

– Как давно ты этим занимаешься? – спросила Ольга.

– Да не очень давно, но опыт есть уже большой. Бизнесмен Карагач ко мне обращался. Знаете такого?

– Нет, не знаю. У нас тут цыгане в Верхней Крестовке живут, вот к ним все ходят гадать и колдовать. Я как-то сама ходила один раз, ты знаешь, в принципе сбылось, то что мне тетя Роза нагадала, правда она потом сама умерла.

– Печальная история.

– Она на кофе и выпавших зубах гадала. Мне на кофе, а некоторые приходили с выпавшими зубами и она их сосала и предсказывала будущее.

– Сосала?

– Ну да, как леденец, кстати, садись к столу, чай готов.

– В первый раз слышу, чтобы зубы сосали, любопытно.

На кухню вошел с помытой головой взбодрившийся Артём Хомин, из водяного фильтра налил в кружку с чаем холодной воды и уселся на стул.

– Так теперь все в гору пойдет?

– Обязательно, если сдвижек не будет, то еще с куклой попробуем.

– Мы тебе точно ничего не должны? Время отняли.

– Нет-нет, это я вам должен за машину, все нормально.

– Ясно, так ты Олесю лечишь?

– Да, изгоняю потустороннего из нее.

Ольга воскликнула:

– Жуть какая-то. Может это всего лишь болезнь?

– Если бы так, то было бы проще, нет, это явное присутствие иного. Все признаки. Тем более он идентифицирован.

– И кто же в ней сидит? – спросил Артем, отхлебывая чай.

– Шамиль Орсиев.

– Божечки, какой ужас, – тихо проговорила Ольга.

– Это тот, который города захватывал?

– Да, именно тот. Младенцев из окон больницы его боевики выбрасывали. Много людей поубивали. Вот с кем имею дело. Это что-то.

– Ты справишься Антон, я уверена добро всегда побеждает зло. Это данность. По-другому быть не может.

Антон взял шоколадную конфетку и откусил от нее кусок, почему-то представил зубы во рту у гадалки. Олька поставила на стол чашку и сказала:

– Я вспомнила: в нашем лесу живет один мужик. Он что-то типа шамана, дикий, раз в месяц приходит в магазин наш сельский за крупой. Пьет воду из ручья, варит там каши какие-то. Заросший, страшный, но тоже много чего умеет как ты, Антон. Я помню одна девочка в параллельном классе у нас заболела бредом каким-то, так её к нему водили, и он вылечил. Отвары давал он ей, я точно не знаю.

– Интересно, а как проехать к нему?

– Полдороги до Марьевска проезжаешь и будет заросший поворот к заброшенному автодрому, там у ручья, в лачуге лесника он живет. Раньше лес был заповедником и лесники его охраняли.

– А сейчас одни шаманы, – воскликнул Артем и улыбнулся, – как в каменном веке живем, ты не обижайся. Вроде три дэ фильмы, телефоны, технологии такие, а шаманы до сих пор существуют. Но я только за, если в бизнесе будет помощь.

– Про этого дядю это очень полезная информация, все способы хороши, может что-то новое почерпну для себя, как его зовут то?

– Тарануха его все зовут, я не знаю это фамилия или кличка, надо у папы спросить.

– Спасибо вам большое.

Фары семерки осветили заросший молодыми деревьями поворот от дороги. Заглушил мотор и вышел из машины. Освещая себе путь фонариком, зашагал по потрескавшемуся от старости асфальту. Время-убийца привело в запустение огромный автодром, на котором научилась водить не одна сотня горожан-автолюбителей. Лес, склонившись над ступающим Антоном, шелестел ветвями деревьев от майского, но еще прохладного ветра, будто стараясь что-то сказать или пожаловаться. Через пять минут ходьбы дорожка вывела на большую площадку автодрома, расположенную на взгорье, с которого открывался вид на горящую желтыми огоньками Крестовку. Пересек в ширину автодром, перешагивая через колдобины и ямы. Оказался на его краю, откуда снизу доносился шум ручья, протекающего среди низких кустов и кизиловых деревьев.

«Правильно я вообще иду? Не видно ни черта. Не хватает свалиться в воду». Представил: вот-вот сядет телефон и ему придется на ощупь выползать из этой чащобы в поиске машины, он спотыкается о корягу и падает на землю, ломает руку, кричит от боли. Может стоило повременить с этой встречей и отложить её на завтра? Это все извечное любопытство и алчное чувство нового, неизведанного.

У кромки бойкого ручья, Антона обдало свежестью, и он заметил небольшой водопад, это его падающая вода так шумит. Перешагнул через поток, и всматриваясь в темноту леса, двинулся вниз по течению. Прошлогодняя листва противно шуршала под ногами.

– Ты что заблудился? – раздалось вдруг откуда-то справа.

Антон резко повернулся и направил фонарик на голос. Луч осветил бородатого мужчину, одетого не по погоде в фуфайку. Он стоял в трех метрах, опершись о толстую палку и жмурился от света фонарика.

– Хватит светить мне! – крикнул мужик, – ты что, заблудился тут? Что лазишь?

– Я.. Нет, я ищу Тарануху.

– Нахрена?

– Поговорить хотел, слышал он многое может.

– Что может?

– Ну видит всякое, типа шаман.

– Шаман? – мужик рассмеялся сиплым голосом.

– Ну такое да.

– Это здоровски, конечно.

– Я Тарануха. Шаман. Только такие как я себя знающими зовут. Что тебе от меня надо?

– Я хотел получить консультацию по поводу вселения иного в девочку. Здесь у вас, в Крестовке.

– В девочку? Консультация?

– Ну да, пообщаться хотел. Мы с вами одним ремеслом занимаемся, перенять опыт хотел.

– С виду ты вроде не охотник, ружья нет?

– Нет.

– Ну идем ко мне в дом. Я с охотниками дел не веду. Идем.

Домом это было сложно назвать. Деревянная хижина с одним маленьким окошком и плоской крышей, правда имелась кое-какая мебель в виде койки, стола и табуретки. В углу горела прокопченная буржуйка, наполняя уютным запахом горящих поленьев воздух лачуги. Тарануха чиркнул спичкой и зажег толстую свечу на грязном столе. В свете огня его лицо приобрело добродушные черты. Антон заметил огромную паутину в верхнем углу жилища. «Сожительство».

– Садись на стулку, Антон.

Антон присел, наблюдая за резкими движениями хозяина, тот доставал из-под кровати какие-то мешки и завязанные узлы, попутно задавая вопросы:

– Имя сказал уже бес?

– Имя? Да, Шамиль Орсиев.

– Не местный значит. Шамиль, хм. Это из тех что ли, которые горные?

– Да-да, пять лет назад его федералы грохнули.

– Живучий какой. Ест хорошо?

– Барана жрет, сырого причем.

– Крови хочет. Где этот узел проклятый? Никак не найду. Слушай, Антон, а запах какой в комнате стоит у девочки? Кислятина?

– Запах мужского пота, как будто в раздевалку боксерской секции зашел.

– Обживается он, обживается.

– Плохо это?

– Конечно плохо, девочка приходит хоть в сознание свое?

– При мне нет, мяса сырого наелась и уснула. Мать – в обморок.

– Да, беда. А этих Богатовых я вспомнил. Витька пацаненком уток пас, я еще в Крестовке жил, помню его. Что они сами ко мне не обратились. Ты-то наверно и денег с них возьмешь?

– Ну..Как бы..

– А вот оно, нашел, нашел. В самом углу был. Воняет падла как твой бес.

Тарануха сел на койку и принялся развязывать узел из мешковины. Развязал, слегка надорвав край, громко чихнул и вытащил из большого мешка маленький тряпичный узелок из белой материи. Положил его на стол и с серьезным видом произнес:

– Вот Антон, в науке знающих это нужное растение, перетертое в порошок, самое важное средство, чтоб беса шугануть. Эту траву я зову «пугач». А вообще это софора. Бес уйдет, точно знаю. Запах перебьет его. Главное вонь его перебить. Сам не дыши им сильно. Понял?

– Это что Олесе под нос его дать понюхать?

– Можешь прям пригоршню в лицо ей бросить. Верное дело.

– Я вас понял. И наговор читать?

– Да что хочешь, то и читай. Пусть бес надышится.

– Что-нибудь вам должен за этот подарок?

– Будешь завтра в нашем крае, завези мне сахару килограмм, или два. Ты понял. Полакомлюсь.

– Хорошо. Я понял. Все будет.

– У меня много тут трав верных, но они одуреть как опасны, этот самый мягкий, пугач мой.

Следующим вечером он стоял у калитки домовладения Богатовых и думал, что когда он начнет говорить все заметят как дрожит его голос и от этого он станет дрожать ещё сильнее. Почему он забыл заехать за успокоительным в аптеку по пути? Ведь весь день только и думал об этом. Убрав палец с кнопки звонка, он принялся нервно закусывать губы и прислушиваться. Через полминуты раздались тяжелые шаги и дверь открыл изможденный Виктор, от которого слегка пахло спиртным.

– Проходите Антон, я вот, чтобы нервы успокоить коньяка пригубил, плохо мне.

– У меня есть одно новое средство от нашего союзника.

– А мы тоже союзника вам нашли. В доме уже ждет. Наш местный.

– Союзника? Мне?

В доме, пропитанном запахом корвалола и коньяка, духота смешалась с гнетущим страхом и всепроникающим отчаянием родителей. Мысли о проветривании не приходили в головы замученных хозяев. На лестнице ленивый серый кот, сложив лапки и медленно шевеля хвостом, наблюдал за лучом заходящего солнца. Сняв обувь в прихожей, до Антона донесся тихий разговор из кухни.

– Помощь вам в этом деле. Все средства хороши, – бормотал Виктор, нервно сжимая кулаки как перед боем.

Антон вошел в кухню и увидел мужчину в черном, сидящего к нему спиной, напротив – Елена прихлебывала чай. Завидев вошедшего, она воскликнула:

– Антоша, знакомься, – наш сельский священник, отец Сергий, тоже на помощь.

Сидящий мужчина обернулся, и его улыбка заиграла огоньками в глазах.

– Впервые вижу Вуду-экзорциста, с виду холеный.

– Да, я экзорцист, имею опыт выведения духов, – ответил Антон растерянно.

– Ну поработаем вместе, хотя твое это дело есть самый грех. Только церкви угодно перед Богом нечистую силу изгонять из тел людских.

– Монополисты вы что ли?

– Да ты не обзывайся, ты по-нашему всего лишь колдун. Таких как ты в прошлое время… В прошлое время бы таких как ты, знаешь что?

– Представляю. Я думаю это бессмысленный разговор. Нас вдвоем попросили оказать помощь семье. Я считаю не время и не место выяснять отношения. Вы то чай допили? Может идем к девочке?

– Дерзкий ты, колдун. Идем. Знал бы, сам бы начал.

Облаченный в черную мантию Антон толкнул дверь в комнату Олеси и тут же закрыл рукавом нос. Сильный спертый запах мужского пота и немытого тела заставлял слезиться глаза. Девочка на коленях сидела у окна выставив перед собой сжатые ладони и бормотала что-то под нос. Несколько раз провела ладонями по лицу, сверху вниз, и лбом трижды коснулась пола. Священник Сергий, будучи молодым и крепким мужчиной подошел к девочке, как будто она вовсе невесомая, подхватил её на руки, и положил на кровать. Достал из своей сумки бечевку. Несколько растерянный такой решительностью Антон наблюдал как священник привязывает руки Олеси к изголовью кровати. Родители, не решились зайти в комнату и остались ждать в коридоре.

Антон зажег три свечи и расставил их у кровати, на ковре. Достал сухие травы и приготовил мешочек Таранухи. Поджег травы и начал читать свой заученный наговор. Отец Сергий тем временем привязал ноги Олеси. Девочка все это время лишь молча, с едва уловимой ухмылкой, наблюдала за происходящим.

Сергий достал из сумки медный тазик, в него из бутылочки налил святую воду. В правой руке его задымилось подожженное кадило, в левую он взял кропило и окунув его святую воду, принялся брызгать на связанную, низким басом зачитывая молитву:

«Боже Вечный, избавивый род человеческий от пленения диавольскаго, избави рабыню Твою Олесю от всякаго действа духов нечистых, повели нечистым и лукавым духом же …»

Хлопнула дверь, заставив Антона вздрогнуть от неожиданности. В коридоре раздался испуганный возглас Елены. Окно закрыто – сквозняка нет. Отец Сергий, не обращая внимания, продолжал читку. Запахи ладана и тлеющих трав затмили собой удушливый запах пота и испражнений. Антон, что бы вовсе не угореть открыл окно и поток прохлады вечера проник в комнату. Сергий монотонно, но громко читал, окропляя девочку святой водой:

«Да очищен быв от всякаго искушения диавольскаго, преподобне, и праведно, и благочестно поживает, сподобляем пречистых тайн единороднаго Сына Твоего и Бога нашего…»

Олеся злобно рассмеялась. Воспаленные её потрескавшиеся губы сложились в трубочку и она завыла. Протяжно и звонко. Пробирающий до мурашек звук от которого волосы встали дыбом. С улицы донеслось гавканье встревоженных соседских собак. Антон начал заново читать наговор: «Во имя Божьих троп, хоженых, уйди дорогой вечного сна для тебя уготованного, да пребудь в тихом одеянии земли могильной да упокойся ты с миром…». Отец Сергий бросил на Антона взгляд полный досады и выпалил: «Грех! Мракобес!» После чего продолжил свою читку: «Избави мя, Господи, от обольщения богомерзкого и злохитрого антихриста…»

Связанная начала что есть сил дергаться и хрипеть, судороги сводили её ноги, а на бледных руках проступили синие вздутые вены. Ночная рубашка стала мокрой от пота и прилипла к телу. Сквозь животные хрипы донеслись различимые слова: «Мой позывной волк…ххх… Я воин армии Расула Черного…ххаарррк… Мы возьмем все ваши города. Убьем всех ваших стариков и младенцев…Вы уррроды»

– Чувствует бес сидящий слово православное! Видишь как задергался?

– Давайте одновременно дальше читать.

– Это слово христианское так действует, а не твое бесовское из той же кагорты. Не мешай мне! «Господи, крепость и мужество твердаго исповедания имени Твоего святого, да не отступлю страха ради дьявольского, да не отрекусь от Тебя, Спасителя и Искупителя моего, от Святой Твоей Церкви.» Уйди, колдун! Уйди или поколочу тебя! Ты видишь, что слово православное на него влияет и вода святая? Уйди прочь! Казаков натравлю на тебя!

Антон, стоя у ног девочки, растерянно взглянул на тлеющий пучок трав. «На мне Боже, обеты тебе, да хвалы тебе дам», – пробормотал он и развязал мешочек Таранухи. Обошел кровать со стороны окна и запустил в мешочек руку. Олеся вновь завыла. Сергий читал молитву, не обращая внимания на Антона. Тот быстро поднес зажатый кулак с порошком к лицу девочки, и разжав, приложил ладонь к её носу. Олеся резко дернулась, чихнула и облако порошка поднялось в воздух. Начала дергаться сильнее прежнего, попутно звонко чихая и издавая животные звуки. Антон вдохнул горьковатую взвесь. Сергий, онемев, прекратил читку и закашлялся.

– Что ты тут распылил, дурной?

– Это «пугач», мне союзник дал, надо чтоб запах иного перебило.

– Я не могу читать! – священник вновь закашлялся.

– Эй вы, – произнесла Олеся низким голосом с акцентом, – вы уррр!

– Шамиль Орсиев, говорите громче! – выкрикнул Антон, будто в телефонную трубку, а у самого глаза заслезились от запаха пугача.

– Пошел тыыы! Мяса мне принеси.

Сергий откашлявшись продолжил монотонное чтение молитвы. Лицо Олеси, испачканное белым порошком исказилось ужасной улыбкой:

– Эй, поп, ты бородатая женщина в платье.

– Именем Бога-вседержателя, – кричал священник, – приказываю тебе, дух нечистотный, избавь тело рабы божией Олеси от себя зловонного.

– Заткнись! Я таких как вы с шестнадцати лет убивал…Головы резал как баранам.

Взвесь порошка осела. Олеся перевела взгляд на Антона, нервно сжимающего пучок тлеющих трав и мешочек с порошком. В глазах его читались нескрываемые ужас и отчаяние. Девочка прорычала:

– Ты, шакал, будешь стоять духом за тело девочки?

У Антона от прямого обращения к нему отвисла челюсть и подступил комок к горлу. Совладав с собой, он ответил:

– Что ты хочешь?

– Сделаешь то, чего я хочу.

– Не слушай его! – вмешался Сергий, брызгая святой водой в сторону Олеси, – бес играет! Не слушай его, лучше выйди, я сам его изгоню.

– Не изгонишь! – огрызнулся Шамиль, – сделайте как я хочу, и девочка не пострадает, не сделаете – девочка умрет! Вы – свиньи, не должны жить на этой земле.

– Что ты хочешь? – спросил Антон

– Слушай меня, белобрысый. Ты поедешь в ваш городской музей и выкрадешь одну вещь, которая мне очень нужна, – хрипел с акцентом Шамиль, – когда ваши войска вошли в наш город, они забрали древний бронзовый котелок моего народа. Ему тысячи лет.

– Выйди из комнаты! – закричал Сергий, – Во имя Господа-творца вседержателя, силою данною благословением…

Антон не шелохнулся, приоткрылась дверь и перепуганные криками родители, держа друг друга за руки застыли на пороге.

– Ты пойдешь в музей и выкрадешь котелок!

– Зачем он тебе? – спросил Антон.

– Исправить одну ошибку! Отвезешь его сразу же в мое родовое село Газакхий-Орсай. Там найдешь старого Рашида Хромого, отдашь ему котелок, он знает, что с ним делать. Скажешь ему «аржа буйса». Запомнил?

– Аржа буйса? Почему я должен помогать тебе?

– Если не поможешь смотри, что я сделаю.

Сидящая на кровати Олеся начала медленно подниматься в воздух словно какая-то невидимая рука её поднимала, обхватив за шею. Бечевки, связывающие её руки и ноги с треском оборвались. Лицо девочки покраснело, выпал язык. Елена от ужаса закричала. В полуметре от кровати Олеся зависла, издавая страшные хрипящие звуки, удушающая невидимка готова была прикончить невинную.

– Отпусти её! – закричал Сергий. – Именем Бога нашаго…

Девочка закатила глаза и громко хрипела, на кровать закапали капли мочи, превратившись через мгновенье в струю, бьющую о простынь.

– Согласитесь! – выкрикнула Елена и прижалась к рыдающему мужу. – Умоляю вас, Антон, согласитесь, мы заплатим!

Внутри Антона что-то щелкнуло, он выпалил:

– Я сделаю, что ты просишь, Шамиль Орсиев! Отпусти девочку, отпусти её!

Девочка рухнула на мокрую кровать как кукла. Грудь её вздымалась, жадно вдыхая воздух. Вены на покрасневшем лбу пульсировали.

– Я согласен, – повторил Антон, – я все сделаю.

– Безумец, – вырвалось у священника.

Когда Антон вышел от Богатовых на улице уже совсем стемнело. Доносился лай собак и мяуканье дерущихся котов. В задумчивости он даже не увидел подъехавшего к дому по соседству Артема Хомина, слишком много черных эмоций было на душе. Парень выпрыгнул из газели и окликнул Антона:

– Эй, колдун! Здорова!

– О! Привет, я что-то задумался, – сказал Антон, – ну как торговля?

– На мое удивление сегодня было больше чем когда-либо, два заезда на рынок сделал, впервые так вообще. Это твоя магия Вуду работает, чудеса. Спасибо тебе большое.

– Так и тебе тоже.

– Сегодня нереальная выручка просто была, я должен тебе как-то еще помочь, может у тебя машина сломалась иль еще чего? Говори. Не стесняйся.

– Помощь? Да ничего в принципе не надо, а впрочем… Ты давно был в нашем музее?

– В музее? Ты спроси лучше был ли я там когда вообще.

– А я там работал, практика у меня там была на третьем курсе в универе.

– Здорово.

– Ты бы как раз мог мне сегодня помочь. Я тебе денег дам.

– А что надо?

– Эх.. Влезть в музей и кое-что выкрасть. Ты будешь отвлекать, я буду красть. Там всегда один сторож. Обычно забулдыга. Может быть ты б его напоил, ты ведь такой общительный, коммуникабельный. А я забрал бы один предмет. Бронзовый котелок газакхийцев.

– Напоить?

– Ничего сложного. Абсолютно.

– Абсолютно?

– Я тебе заплачу за это все тридцать штук.

– О как! Ты бы сразу и говорил про это. Ты сейчас хочешь туда ехать?

– Заедем за водкой и закуской. Завтра тогда у тебя выходной будет.

– Да не проблема, я давно водку не пил. Может коньяк? Я люблю дешевый коньяк. Один раз нашел в сарае старый домашний, прикинь, лет десять ему. Коньяк. Выпил залпом кружку и меня ушатало! Прикинь, на улицу вышел и докопался до типов каких-то – били ногами, жена выбежала и спасла меня. Спасибо моей Олюшке.

– Ну можно и коньяк то купить.

– И сосисок тогда или лучше шпикачек. Корейской морковки!

– На твое усмотрение.

– Я бы взял из дома мяса, да тесть будет ругать.

– Едем?

– Корейской морковки купим?

– Купим! Поехали скорее, а то ваш поп местный не захотел мне помогать даже за деньги.

– Вот идиот.

– Ну.

– Попы они такие. Не люблю я этих попов, хоть и грех так говорить.

По дороге к музею заехали в круглосуточный магазин «У Тамазика» и там скупились: в большой черный пакет легла литровая бутылка недорогого коньяка и всевозможная закуска, которую тщательно и щепетильно выбирал Артем Хомин. Острый взгляд хищника, готовящегося к обеду, высматривал за стеклом витрины шейку и шпикачки, столь им любимые. Грубый и длинный палец работяги указывал продавцу на желанный продукт. Антон терпеливо ожидал у кассы, не подсчитывая траты, благо Богатовы не пожалели денег на это дело, ради здоровья единственной дочери.

Музей в центре Марьевска, подсвеченный множеством диодных огоньков, своим видом напоминал белоснежный старинный замок. Три этажа просторных залов вмещали тысячи артефактов и предметов исторической ценности, одно из крыльев музея являлось архивом. Стоя недалеко от входа, Антон излагал свой план:

– Войдешь в доверие к сторожу, сядете, выпьете, покушаете. Ты типа отлучишься в туалет, а сам откроешь мне дверь и вернешься к сторожу. Я сопру котелок и свалю, кину тебе смс или позвоню сказать, что все готово. Думаю, получится. Тут всегда сторожа алкаши работали. Ладно, я отойду за угол.

– Хорошо, поработаем. Я готов! Все будет исполнено. Я готов.

Антон отошел за угол и из тьмы ночной улицы ждал начала действа. Хомин обернулся по сторонам и громко постучал в стеклянную дверь. Антон ждал. Тишина. Артем постучал вновь и дверь открылась. До Антона донеслись слова Артема: «Здравствуйте, вы не можете меня выручить, очень надо позвонить. Телефон сел. Пожалуйста, дело жизни и смерти… Да нет, я не наркоман. Пожалуйста, мне бы позвонить, я не местный сам… Трубка села, я вам заплачу…Честно, пятьсот рублей. Только можно в туалет тогда по-быстрому? Я быстро… Живот что-то скрутило от беляша. Я смою за собой, конечно же, не переживайте».

Артем скрылся в музее. За углом дожидался Антон, думая о том, только бы все удалось, выпить все сторожа любители, а у Артема хорошо подвешен язык. Будучи студентом исторического факультета. Антон работал в музее летом на третьем курсе, совершенно случайно он тогда сломал ребро ископаемому мамонту, кости которого хранились в зале обработки и готовились к показу. Тогда эта история обошлась с помощью суперклея и строгого выговора.

Через пять минут входная дверь открылась и на улицу выглянул Артем Хомин, все с тем же черным пакетом и бутылкой коньяка в руке. Жестом позвал Антона.

– Быстрее! Антон!

– Где сторож?

– Да здесь он, прикинь, бывший военный,спиртное не пьет – язва.

Антон вошел в освещенную комнату-прихожую музея и рядом с гардеробом увидел лежащего на полу мужчину без чувств.

– Что ты с ним сделал? – перепугался Антон.

– Да так, шандарахнул его бутылкой по башке! Кстати, коньяк хороший, будешь? Ах, да, ты ж водитель. Ну что идем за чугунком? Можно связать его, на всякий случай.

– Если честно, я не был готов был к такому повороту событий. Это уже криминал сущий.

– Не бойся, все будет нормально, я ему в карман тысячу засунул, за неудобства, так что ты мне должен будешь тридцать одну штуку. Хорошо?

– Это жесть какая-то. Я бы никогда так… Ладно, идем быстрей. Это на втором этаже находится. Зал этнографии народов Эльбруссии.

Тихо, но быстро ступая, они вошли в просторный зал на втором этаже и вдыхая запах старины и подсвечивая фонариками мобильных ступали вдоль экспонатов за стеклами. Антону этот зал нравился больше всего, предметы быта живо рисовали в воображении картины прошлых дней и обычаев народов республики. Самые древние экспонаты датировались первым веком до нашей эры, когда в этих местах хозяйничали скифы-кочевники. Столетие за столетием открывались тайны двухтысячелетней истории родной республики. Древние наконечники стрел и копий сармат и гуннов сменились мельничными жерновами и столовыми приборами. Глиняные горшки и костяные расчески. Луч фонарика смартфона выхватывал медную посуду зажиточных купцов города Маджар на востоке республики. Антон от волнения сжимал кулаки, избежать бы стычки со сторожем, он ведь вызовет полицию и тогда прощай свобода. Прошли уже половину зала. Начиналось Средневековье.

Антон навел фонарик на темный предмет за стеклом и начищенный котелок блеснул. Посветил на табличку с описанием: «Бронзовый котелок газакхийцев ХI века, на котором выгравированы первые пятнадцать родов, основавших военный союз «Берзалой», что в переводе с газакхийского означает «Волки», вывезен федеральными войсками из города Отважный во время войны, развязанной сепаратистами в конце ХХ века».

– Теперь только надо как-то открыть замок на дверце, ключ у сторожа, наверно…

Раздался звон бьющегося стекла, осколки разлетелись по залу – Артем Хомин, ногой разбил витрину и с довольным видом отхлебнул коньяк.

– Вот и готово! – заявил он, – забирай свой чугунок и едем.

– Оперативно ты, я бы еще рефлексировал.

В машине пахло коньяком и корейской морковкой. Артем закусывал и выпивал, отмечая удачное быстрое дело. Антон расплатился сразу, как только они выехали из центра города.

– Давай вместе поедем в село к газакхийцам? Ты коньяк попьешь, ехать-то всего два часа до гор. Едем? Мне не так скучно ночью за рулем будет.

– Ну если ты мне еще на обратном пути пива купишь, то так уж и быть составлю тебе компанию. И шпикачек, эти уже заканчиваются. Вообще я бы пельменей где-нибудь бы поел по дороге и сметаны побольше.

– Никаких проблем.

– Я с тобой.

Дорога в горы после военных действий была отремонтирована и превратилась в образцовую. Антон вглядывался в указатели, подсказывающие что город Отважный остался в стороне и до селения Газакхий-Орсай осталось совсем немного, каких-то пятьдесят километров, правда после предгорий дорога стала вилять и начался крутой подъем. На встречу проехала заниженная Приора с дальним светом, ослепив на миг водителя семерки. Артем без устали болтал всю дорогу, не пришлось включать на полную громкость музыку, чтобы не уснуть. Наконец, проехали и табличку с названием Газакхий-Орсай. Антон сбавил скорость и медленно катил по спящим улицам, в надежде встретить какого-либо местного. Никого.

Решил остановиться у дома с освещенными окнами и там спросить где живет старый Рашид Хромой. Недовольный газакхиец с сильным акцентом объяснил как доехать до старика и скрылся в низком доме. Поехали к нужному адресу.

Стрекот майских сверчков в кустах у дома предвещал скорое тепло. Антон постучал в высокие ворота, и в доме через секунду загорелся свет. Спустя время калитка со скрипом открылась и на улицу вышел бородатый коренастый старик, в свете полной луны сверкающими от гнева глазами уставился на Антона.

– Что надо? – спросил он с сильным акцентом.

– Я от Шамиля Орсиева, он просил передать «Баржа буйса» и этот котелок вам.

– Что? От Шамиля? Может быть ты хотел сказать «аржа буйса»?

– Да, да, точно-точно. Держите котелок, «аржа буйса».

– Как я мечтал это услышать. Он не обманул меня, наш дорогой Шамиль, дорогой Шамиль, – трясущимися руками старик взял котелок и прижал его к сердцу, – он вернулся? Где он?

– К сожалению, да, он здесь. В теле шестнадцатилетней девочки в Марьевском пригороде.

– О, это же просто чудо. Он настоящий мужчина, который держит слово. Я молился чтобы он вернулся и вот «аржа буйса» случится. Проходите на чай, ребята, проходите, друзья Шамиля – мои друзья. Как я этого ждал.

В коридоре дома Рашида Хромого пахло молоком и травами, похоже оставшимися на подошве его ботинок. Старик крикнул куда-то в глубину жилища: «Аминат, не выходи без платка, у нас люди». И тут же пояснил гостям: «Младшая моя, всё учится, надо выдавать уже скоро». Жестом пригласил в просторную кухню, и усадив на мягкие стулья, за большим столом предложил напитки:

– Друзья Шамиля, вы будете чай или быть может молоко? Свои у нас коровки. Аминат вечером доила.

– Молоко, – бросил Антон.

– А я чайку, только половину не доливайте, а холодной воды туда, – попросил протрезвевший Артём Хомин и потянулся за конфеткой из вазочки.

Рашид достал из холодильника трехлитровую банку с молоком и налил полную кружку для Антона. Чайник был еще горячий, поэтому старик без промедлений исполнил просьбу Артёма.

– Как давно вы говорили с Шамилем?

– Да буквально вчера имел с ним общение, – отхлебнув молока сказал Антон. – Очень бы хотелось, чтобы эта история с ним закончилась уже. Он понимаете ли в девочку вселился.

– Главное, то что он вернулся, он настоящий воин и его тарикат освящен Всевышним. Наш род Орси возьмет своё, мы сотряхнем эту землю так, что небеса возрадуются нашим успехам, а вы будете свидетелями больших изменений.

Антон проглотил молоко и перевел взгляд на замершего Артема. Рашид продолжал восхищенно говорить:

– Теперь и Орсиевы станут волками, шестнадцатым родом союза Берзалой. С возвращением Шамиля этот бронзовый котелок стал нашим.

– Почему сами его не выкрали раз он вам так нужен?

– Да потому что Шамиль главный цициг, он дал слово вернуться и обязал ждать его. Не начинать аржа буйса. Когда была война пятнадцать родов правили нашей землей. Шамиль просил цицигов этих родов пустить наш Орси в союз Берзалой, стать волком, но старый Расул поставил условие: Шамиль должен был пройти полный путь, как мы зовем его тарикат.

– Тарикат?

– Дорога геройских поступков настоящего цицига и мужчины ради своей земли и его освобождение от плоти. Он подорвал себя вместе двумя десятками федералов, когда те окружили его в нашем родовом селе. Он обещал вернуться и преподнести котелок мне через аржа буйса. Настоящий цициг даже после смерти держит слово. Такими надо родится. Многие наши молодые парни, посчитав себя новым цицигом, совершают глупые поступки и губят себя. А вообще, мы – газакхийцы народ добрый.

Артем, допив залпом чай, выпалил:

– Как его забрать из девочки? Шамиля вашего.

– Вы мне поможете? Аржа буйса закончится и он уйдет. Уснет.

– Как? Как помочь?

– Я буду наносить на котелок имя нашего рода, а вы поезжайте в Марьевскую колонию, зону, и там передайте Мусе Юсупову слова «аржа буйса». Только поздоровайся, ты, именно ты с ним за руку, – при этом Рашид схватил Артема за правую руку и что есть силы пожал её, пристально глядя ему в глаза.

– У меня аж искры из глаз, вы что так сильно! – прохрипел Артем, освободившись от крепкого рукопожатия.

– Это наша народная медицина, такой вот привет Мусе! Я вам денег дам, ребята.

– Сколько? – оживился Артем.

– Сейчас-сейчас, – и старый Рашид, прихрамывая удалился из кухни.

Через время он вернулся, держа в руке стопку купюр, протянул их Артему со словами:

– Вознаграждение от меня, а если обманите мои племянники найдут вас и головы отрежут.

– А?

– Шучу- шучу. Как раз к утру приедете в Марьевск, человека нашего зовут Муса Юсупов, он сам из отряда Шамиля, из нашего рода. Я по утру позвоню хозяину той зоны, он вам свидание устроит. Все будет ровно. Только не обманите меня. Девочку как зовут?

– Олеся Богатова, в Крестовке живет с родителями. Тогда мы, наверное, поедем? – спросил Антон.

– Езжайте, а я на кузню, перебивать котелок пойду.

III

Серое, мрачное здание марьевской колонии на окраине города, появившись перед глазами, сразу портило настроение, навевая тяжелые мысли о заключении и всевозможных лишениях. Засыпающий на ходу Антон, выпил по дороге три кружки кофе и бодрился как мог. Артем всю обратную дорогу размышлял вслух на что он потратит деньги и порешил что купит новый компьютер для жены, которая работает на дому.

По договоренности с «хозяином» зоны прошли в комнату свиданий. Маленькое помещение с одним окошком, столом и двумя лавочками. Скрипнула металлом тяжелая дверь. Сотрудник колонии привел заключенного – низкорослого, толстого с бледным лицом и налитыми злобой глазами седого мужчину. Заключенный ловко перебрасывал рукой черные четки. Артем подхватился с места и протянул ему руку.

– Аржа буйса! – воскликнул он.

Лицо толстяка переменилось.

– Шамиль? Где он? – спросил он, пожимая руку.

– В теле девочки, – ответил Антон, – он здесь, забирайте его как-то, что ли.

– Это правда?

– Да, он здесь. Вернулся с этой аржа буйса.

– О хвала Всевышнему, он прошел тарикат!

– Прошел-прошел.

– Что такое это ваше аржа буйса? – поинтересовался Антон.

– На нашем языке это означает «Великое дело». Цициг Шамиль так назвал последнюю операцию наших войск, так и не завершенную. Мы ждали его возвращения. О Всевышний милостив воистину к нашему роду, – голос мужчины дрогнул, глаза его заблестели от нахлынувших слез. – Я думал, что все, закончилась наша война, пришлось тогда всем в плен сдаться, ждали его, ждали. Наш Шам вернулся, хоть и в девочку, но ничего страшного. Ничего. Вы, двое, хотите ещё заработать денег?

– Ещё бы! – воскликнул Артём и сонливость его исчезла.

– Али на Верхнем рынке овощами торгует, поезжайте к нему и поздоровайтесь с ним за руку. И, конечно же, аржа буйса ему скажите.

– А что, сможем.

Антон смотрел на пылающие огнем карие глаза Мусы Юсупова, пытаясь понять к чему приведут эти поручения да к тому же за такие немалые деньги ради одного рукопожатия.

Старый Рашид Хромой стоял в глубине самого большого зала скалистой пещеры в родовой горе Орси и изо рта его от прохлады шел пар. Подсвеченный слабым огнем керосинки он в ритуальной черной рубахе до колен и с повязкой на лбу походил на жреца восточного религиозного культа. Посреди высокого зала стояла металлическая тренога с подвешенным котелком с водою. Под ним Рашид развел небольшой костерок и подкинул несколько поленьев. Рядом, на каменистой земле, лежали длинный наточенный нож и черная металлическая кружка. Серьезный и хмурый он бросил в воду горсть соли, приговаривая под нос едва различимые слова на газакхийском языке. Взял нож и кружку и неторопливо подошел к стоящему на коленях с повязкой на глазах молодому человеку. Губы его были сжаты в тонкую нить от нервного ожидания и напускной отваги. «Дядя Рашид, я вернусь волком?», – спросил парень с показным равнодушием. Грудь его часто вздымалась, а на висках проступили вены. «Да, жизнь газакхийца вечна и все мы вернемся волками, как те пятнадцать родов», – ответил старик молодому человеку и опытной рукой вонзил ему шею лезвие ножа. Кровь стремительным ручьем потекла вниз на одежду, впитываясь в ткань и стекая на землю. Рашид отбросил нож и подставил к дыре в горле кружку. Парень громко хрипел, втягивая воздух, но сидел неподвижно. Наполнив полную кружку, старик приблизился к котелку и опрокинул её в его кипящую воду. Под тусклым светом лампы поблескивали недавно выбитые газакхийские руны, обозначающие род Орси. Рашид Хромой сел на холодную землю у костра и с отрешенным взглядом проговаривал слова, переданные ему от прадеда. Уходящий к волкам, обессилев, завалился набок и его предсмертные хрипы еще долго отдавали эхом по пещере.

Сидя на старом желтом диване, Антон кликал пультом от телевизора и курил кальян. По ящику шли восьмичасовые местные новости. Вдоволь выспавшись после ночных приключений, он чувствовал себя человеком заново родившимся. Только вновь собьется режим и полночи не уснуть. Он задумался о всей цепочке этих рукопожатий: от хромого старика зеку, далее торговцу на рынке. Рашид просил, чтобы «ручкался» только Артем, у которого посыпались искры из глаз при рукопожатии старика. «Есть ли в этом какой-то смысл? Выглядит как передача вируса или бактерии, только так могу это объяснить, газахкхийская гомеопатия?»

Поток мыслей о минувших сутках прервала срочная новость: в марьевской колонии бунт заключенных! Голос за кадром с тревогой говорил: «…Захвачено административное здание марьевской ИК-5, по предварительным данным убито шесть сотрудников колонии, заключенные пока не выдвинули требований от властей. Мэр Марьевска Егор Николаев вернулся из отпуска и созвал срочное заседание. Глава МВД республики выступил с заявлением…» Камера репортера с дрожью освещала территорию колонии, за стенами которой в прямом эфире пошел густой черный дым.

Антон пораженный увиденным, в замешательстве проглотил кальянный пар. В этот миг в окно постучали. Стук повторился. Антон отложил мундштук и несколько оробев, все же подошел к окну. Отодвинул штору и выглянул наружу. На улице, в свете уличного фонаря, он увидел сборище каких-то людей. Перед окном стоял бородатый мужчина с черной повязкой на лбу, одет он был в темный камуфляж. Антон перевел взгляд на толпу и прикинул что там человек пятьдесят. Между тем мужчина вновь постучал в окно, и Антон к своему ужасу заметил, что у бородача нет правой руки – с культи чуть ниже плеча стекала тонкая нить черной крови. Толпа завыла по-волчьи. У некоторых из воющих не было ног, у кого-то рук. Двое залезли с животной ловкостью на плечи стоящим, и Антон увидел, что они без голов.

«Армия Расула Черного? Отряд покойников Шамиля Орсиева?»

Вой, пробирающий до мурашек стих. Бородатый у окна улыбнулся и сказал: «Мы тебя здесь подождем, ты искал с нами встречи, мы сами пришли». Безногие и безрукие, измазанные кровью и заросшие бородами люди принялись говорить на непонятном гортанном наречии. Поток слов приобрел связную форму и перешел в песню на газакхийском.

Антон резко задвинул штору и отпрянул от окна. Среди пения слышались волчьи подвывания и смех. От нахлынувшего ужаса хотелось проснуться как кошмарного сна. Раздался звонок мобильника, выведя из ступора. Ответил.

– Ты! Мракобес! – кричал на том конце священник, – ты видел, что творится за окнами?

– У меня газакхийцы! Много! Мертвые!

– У меня под окнами тоже самое, это все ты со своим колдовством против Символа Веры пошел! Щенок слюнявый!

– Давайте не будем опускаться до крика! Я ни в чем не виноват!

– Быстро дуй к Богатовым, как хочешь! Будем отпускать девочку к господу! Избавим тело от страданий! Нож будет в твоей руке!

– Это крайние меры! Вы о чем?

– Сукин ты сын, демон мертвых призвал! Опомнись, дурак – это Апокалипсис, демона надо убить! Ты не приедешь – я сам заколю, так и быть!

– Стойте! Не надо! Я попытаюсь вырваться!

– К Богатовым! Живо!

Накинул джинсовую куртку и стремглав выбежал во двор, быстро откинул задвижку на воротах и не дожидаясь пока те сами откроются прыгнул за руль семерки. Со второй попытки завелась. На высоких оборотах выехал со двора, вытолкнув наружу ворота, и осветил фарами дальнего света толпу мертвых боевиков. Те принялись что-то злобно кричать и махать культями. Набрал скорости и направил машину прямо на толпу. Приготовился к удару об капот, но поравнявшись с мертвецами проехал фантом как облако – зловещие бородачи остались позади как бестелесные духи, ужасающая дымка. Слышались гневные вопли.

«Наваждение? Только показалось? Тогда попу тоже?»

На четвертой передаче, как пилот раллийного автомобиля, не сбавляя на крутом повороте, выехал со своей улицы на широкий проспект и помчал в Крестовку.

У высокого забора Богатовых был припаркован черный внедорожник. Антон остановил машину рядом, и выйдя, заметил, что за рулем сидит кто-то. Калитка открыта. Входная дверь в дом так же нараспашку, а в прихожей, у лестницы, стоят растерянные Богатовы.

– Отец Сергий! – выпалил Антон, вбежав в дом, – он хочет убить девочку!

– Там какой-то толстый газакхиец. Уже второй час с Олесей беседует. С пистолетом ворвался к нам! Угрожал, – проговорил Виктор.

– Толстый с серым лицом?

– Он. Даже не разулся, вбежал, кричал тут на нас, – пожаловалась Елена.

Антон быстро поднялся по лестнице и в два шага оказался у комнаты девочки. За дверью громко говорили. Отворил дверь и увидел толстого Мусу Юсупова, теперь заключенный был одет в спортивный костюм и о чем-то беседовал с сидящим на краю кровати Шамилем в теле Олеси.

– Вы? – воскликнул удивленный Антон, – утром вы были в тюрьме.

– Амнистия, – толстяк расхохотался и его щеки затряслись, – к брату приехал, вы нам хорошо помогли, аржа буйса.

– Вы натравили на меня мертвых боевиков? Это вы?

– Мы перевернули с ног на уши всю республику, но поднимать из могил мертвых пока не умеем, пока, – при этом он звучно щелкнул черными четками и улыбнулся кривой улыбкой.

– Я видел много мертвых боевиков! Под окнами!

– Езжай в больницу, подлечись. Нам с братом надо еще о многом поговорить.

– Он обещал убраться из девочки! Верно?

Олеся повернула голову к Антону и низким голосом сказала:

– Пока идет аржа буйса, я никуда не уйду.

– Что за черт, ты же обещал, говорил, что только украсть эту кастрюлю и все.

– Так надо, не мешай нам говорить. Уходи прочь.

– Сдохни, тварь! – закричал вбежавший с ножом отец Сергий и замахнувшись прыгнул на Олесю.

Толстяк с одного удара отбросил священника на пол и достал из-за пояса пистолет.

– Это не травмат, я за брата тебя прикончу!

– Это демон! Его надо убить! – кричал воспаленный бегом Сергий, схватившись за челюсть и поднимаясь с пола.

– Бросай нож, свинья! Или сейчас колено тебе прострелю.

Нож упал на паркет и отскочил под кровать. В комнату вошел Виктор Богатов, до этого получивший в глаз от священника:

– Это наша дочь! Я не позволю.

– Это наш цициг и мой брат, никто не посмеет, – рявкнул Муса.

– Демоны под окнами, – захрипел истошно Сергий, – потом начали в окна лезть, Вельзевул и Асгарохт ими помыкали! Символ веры, небесная молитва трех печатей помогли мне спастись. Вера православная уберегла! Бежал по всему селу, а бесы по небу летели. Символ веры. Убить демона! Убить надо!

– Я тебя скорее убью! – спокойно сказал Муса, – сейчас цициг Шамиль поведет наш отряд и мы возьмем своё. Нам надо говорить, уходите все отсюда, вы, родители, не бойтесь, с вашей дочерью все будет хорошо, я вам даже денег дам за ущерб, а сейчас давайте, выходите все. Не беспокойте мужчин.

Изгнанные из комнаты девочки спустились на кухню, и заплаканная Елена поставила чайник. Виктор отхлебнул из открытой бутылки коньяк и включил звук на висящей на стене плазме. На экране шло прямое включение из центра Марьевска, репортер сбивчивым голосом быстро говорил: «…Захват газакхийскими боевиками военной базы Марьевска и администрации города говорят о спланированной акции возмездия федеральным войскам. Вопрос о выходе трех газакхийских районов из состава Эльбруссии, кажется, снят был опрометчиво рано. В настоящий момент колонна бронетехники из Саркела остановлена под селением Третья Пятилетка, уничтожено взрывом фугаса три бронетранспортера. Из захваченной боевиками базы Марьевска выдвинулись по направлению к нефтехранилищу девять единиц бронетехники.. Администрация Марьевска, повторюсь, была захвачена вооруженными людьми сорок минут назад. Только что мне.. Да, я слушаю, извините…Только что, буквально в прямом эфире мне передают что вооруженные люди проникли в здание марьевского телецентра, боюсь что возможны перебои в связи. Марьевский ОМОН стягивается к администрации, как мы видим это на картинке. Вот я слышу выстрелы. Находится в центре города опасно для жизни. Я призываю граждан не выходить на улицу и собрать предметы первой необходимости и документы. Режим чрезвычайного положения объявлен менее получаса назад. Я рекомендую гражданам города собрать ве… ». Послышались выстрелы, репортер исчез из кадра. Картинка прервалась и на экране появилась заставка – флаг газакхийцев, на черном фоне белый волк в прыжке, в окружении шестнадцати звезд.

– Чрезвычайное положение? – пробормотал Виктор, – это все Олеся! Наша дочь! Вернее, этот проклятый Шамиль!

– Господи, да за что же нам это все? – воскликнула Елена

– Не поминайте Господа в суе ,ибо он есть Владыко, пути которого неисповедимы, а демона надо заколоть. Кто их знает, что ещё у них на уме? Это же звери! Волки в человечьей шкуре!

– Я совсем запутался, – сказал задумчиво Антон, глядя на черный флаг на экране, – я видел мертвых боевиков, вы видели, как говорите, демонов летающих. Кто они такие эти газакхийцы? И какие силы они представляют?

– Понятно какие, силы Гиенны Огненной! Сатаны это слуги.

– К черту ваш религиозный бред! Здесь должно быть рациональное объяснение! Это боевики, которые развязали вновь войну. Мы выяснили чего он хочет – вновь обрести власть, так? Необходимо третье заключительное изгнание, я подготовил куклу Вуду для этого, она в моей сумке, сумка в машине. Надо выманить толстяка и изгнать Шамиля. Отец Сергий, вы бы смогли…

Антон не договорил: в прихожую вошли четверо бородатых мужчин в камуфляже с автоматами наперевес, бросив угрюмый взгляд на стоящих на кухне один из боевиков сказал: «К девочке не входить». Двое поднялись наверх, двое остались стоять у лестницы.

– Мы уже у себя в доме не хозяева! – выпалила Елена и закрыла ладонями рот.

Не было сомнений, что силы, вырвавшиеся на свободу не допустят экзорциста к телу девочки.

– Отец Сергий, можем мы с вами проехаться кое-куда, у меня тут одна мысль пришла в голову. Проедем на моей машине в крестовские леса.

– Что задумал?

– К одному знакомому обратимся. Я знаю, что это за демоны.

Священника не пришлось долго уговаривать. Выбежали из дома и хлопнув дверьми сели в семерку Антона. Выезжая из улицы Богатовых на центральную улицу крестовки Антон краем глаза заприметил стоящего на углу безногого боевика с бородой и капающей с культи черной кровью.

– Вы видели этого человека? Без ноги, на углу стоял.

– Бог с тобой, не видал я.

– А я видел. Вон у того дерева еще один стоит, только без руки.

– Не вижу. Лавочка там.

– Да рядом с лавочкой, стоит без руки бородач.

– Никого там нету.

– Вот и я о том же. Я вижу, а никто другой не видит. Мне не по себе если честно.

Выехали из Крестовки и Антон придавил на гашетку. Не сбавляя скорости даже на крутых поворотах дороги, мчались в ночи, а внутри всё клокотало от страха. На очередном повороте священник что есть сил закричал на ухо Антону: «Вельзевул! За нами летит! Точно вижу!». Антон выглянул из окна и увидел как лиственный лес склонился могучими великанами над дорогой, образуя тоннель, но никаких демонов летящих не разглядел.

– Сергий, не вижу никого.

– Отче наш сущий на небесах! Летит демон! Да святится имя твое…За нами! Быстрее едь! Быстрее!

– Да почти приехали уже, вот поворот, дальше пешком.

Повернул на разбитую дорогу и въехал на старый автодром, остановился у самого обрыва. Перепуганный священник не хотел выходить из салона, читая вслух молитвы и дергая себя за густую бороду. Из уст Антона вырвалось слово, отрезвившее Сергия, это слово было «галлюцинация».

Продираясь сквозь ветви деревьев спустились к ручью, и шагая вдоль него и подсвечивая себе фонариком двинулись к старой лачуге. Через десять минут торопливого шага впереди появились очертания деревянного дома.

Антон потянул на себя ветхую дверь, посветил фонариком и тут же ужаснулся – на топчане лежал замертво с открытыми закатившимися глазами сам Тарануха. Крестовский шаман в окоченении напоминал гипсовую статую. Признаков разложения не было заметно, вероятно старик усоп совсем недавно.

– Царствие небесное, преставился раб божий Николай Тарануха.

– Так его Николаем зовут? То есть звали.

– В селе у нас его уж никто не знает, как зовут, я лишь помнил, в детстве у нас в школе истопником работал.

– А сейчас шаман. Он мне этот порошок пугач дал, я думаю это от него галлюцинации у нас начались.

– Разумно. Надышались аки тараканы дихлофосом и теперь демоны видятся. Понимаю твою мысль, Антон. Надо Тарануху хоронить.

– Да с этим позже. Ты не понял мою мысль. Я хочу этим порошком боевиков надышать. Ну как-то же надо их выманить. У него другие порошки в мешке есть может они еще сильнее, быстрее сработают.

– Разумно. Ладно говоришь. Где у него эти порошки?

– Да под кроватью в мешке. Главное самим не надышаться. Не побеспокоим крестовского шамана.

Антон осветил пространство под топчаном и разглядел за нитями паутины свернутый мешок. Вытащил его, подняв пыль, и положил на стол.

– Там несколько мешочков было, возьмем, наверное все, думаю какие-либо да сработают. Мне по-человечески очень жаль Тарануху. Он хотел помочь нам.

– Бесплатно отпою, завтра, как управимся.

– Бесплатно это хорошо, идем к машине, надо еще придумать как бородатых надышать этим всем.

По дороге в Крестовку Антон включил местное радио, сбивчивый голос зачитывал зацикленное сообщение: «…чрезвычайное положение объявлено по всей республике, просьба не покидать свои дома до окончания горячей фазы, в центре Марьевска идет операция федеральных сил по подавлению вооруженной акции, просьба отойти от окон и не включать свет. Чрезвычайное положение объявлено по всей республике…»

– Я в этом виноват, и только я! Я пошел на поводу у этого иного и выкрал для него котелок, я не знал, что такое эта аржа буйса!

– А что это?

– Великое деяние на их языке, кто бы мог подумать, что это их так активизирует. К черту эти грязные деньги, поработали посыльными.

– Какие деньги?

– Ну нормальные такие, на карманные расходы от газакхийцев.

– Так это ты виноват в войне! Я про тот котелок говорил, предупреждал тебя, чтобы вышел из комнаты, ты не послушал меня, пошел на поводу у беса. Исполнил бесовское пожелание.

– Да знаю. Не думал, что это выльется в то самое. Хм. Надо теперь как-то надышать боевиков тех, выманить и изгнать из девочки урода. На этот раз не будем его слушать. У меня кукла Вуду имеется, надо лишь прядь волос девочки срезать.

– Если не поможет – я заколю демона. Сяду в тюрьму, но заколю во имя Вседержателя.

– Ладно вам. Надо думать, как быть с порошком. Есть одна идея, надо с Богатовым переговорить, может получится выкурить газакхийцев.

– Дожились! Война!

– Именно война, и мы здесь пехотинцы как говорил один газакхиец из тех, кто примкнул к федералам.

– Известное дело. Так что за идея?

– С Богатовым переговорим.

Возле дома стояло уже три внедорожника, в одном из них бдел бородатый водитель в черной форме. Войдя во двор, увидели стоящего у закрытой двери Богатова. Мужчина в свете луны был похож приведение.

– Что случилось? – поинтересовался Антон.

– Еще трое с автоматами вошли наверх к Олесе, или как там его Шамилю, Лена к соседке ушла, к крестной девочки. Я вас жду. Что делать будем?

– Есть одна идея. У вас кондиционер в каждой комнате?

– Ну вообще мультизональный у нас стоит.

Внутри Антона рос интерес:

– Это как?

– Ну общий блок на заднем дворе, ведет в каждую комнату.

– То, что нам нужно! Пульт у вас?

– На кухне в шкафчике. Только до блока лезть надо. Лестница нужна, у меня нет.

– Соседи? Хомины?

– Да, у Иваныча есть длинная лестница.

– Тогда я бужу Артема, а вы идете за пультом, надо их выкурить пока.

– В городе ЧС! Война идет.

– Поэтому надо поторопиться! Это все Шамиль! Разделимся, Отец Сергий, идите к заднему двору с мешком, Виктор, вы за пультом, я к Артему.

Разделились и скрылись кто где во владениях Богатовых. Антон с опаской обошел черный внедорожник, проходя мимо открытого водительского окна он встретился с недобрым взглядом водителя. Быстро направился к Хоминым и нажал на кнопку звонка. Через полминуты выбежал встревоженный Артем Хомин, в домашних трениках и майке.

– Телек не работает! Газакхийцы! – запричитал Артем, – это из-за нас! Буйса!

– Да знаю, знаю, надо теперь исправлять, война может и до нас дойти.

– Надо шкуры спасать! Как?

– Лестница есть длинная?

– А! Лестница?

– ДА!

– Есть, а зачем тебе?

– Выкурить газакхийцев из дома, в общем, тащи на задний двор и перекинь её на сторону Богатовых, давай быстро.

– А! Понял, сейчас будет.

«Все из-за денег, жалкая нажива для глупца и вот я купился, идиот, чертов жадный идиот!», – думал про себя Антон, ступая по мощеной дорожке к заднему двору. Под лампочкой, висящей на стене стояли в недоумении Сергий и Виктор с пультом в руке. Слева послышался удар о землю – упала через забор длинная лестница. Спустя секунду перебросил поджарое тело и сам Артем Хомин. Взбудораженный событиями в городе, с черными кругами под глазами и взъерошенными волосами он походил на сову.

– Что дальше? – спросил он у Антона.

– Ставь к кондеру и к фильтру привяжи этот мешок, только не дыши сам тем, что внутри, очень прошу. Это чревато!

– Ладно, я справлюсь.

Хомин схватил мешок и веревку и быстро, по-обезьяньи принялся взбираться наверх по приставленной лестнице. Трое, задрав головы наблюдали как он наконец добрался до висящего кондиционера и начал привязывать к фильтру мешок с порошками.

– Что вы здесь делаете? – прогремел низкий голос с южным акцентом со стороны дорожки.

Антон обернулся и увидел того водителя внедорожника, теперь он могучей фигурой под два метра стоял, заслонив выход и огненным взором сверлил всех застывших на месте.

– Ты что там делаешь? – на этот раз обратился он к привязывающему мешок Артему,– слезай оттуда, слезай оттуда пока я не пристрелил тебя как собаку! Слезай!

И он принялся доставать из-за пояса пистолет.

– А! – отозвался испугавшийся Артем, – сейчас-сейчас.

– Ты что там привязал? А ну снимай! Давай снимай, да? По-русски понимаешь меня?

«Хлоп», – раздалось позади высокого газакхийца, и угрожавший до этого пистолетом повалился на землю. Из тени вышла Олька Хомина, рыжеволосая девушка держала в руке топор, обухом которого шлепнула по темечку великану.

– Солнце, ты нас спасла! – воскликнул спустившийся Артем.

– Спасибо! – поблагодарил Антон.

– А мне как раз сон снился с какой-то мистикой. Проснулась и сюда, как чувствовала. Думаю, его надо связать и в сарай!

– Ты у меня умница, все верно сделала, связать надо бугая.

Над домом пролетели три военных вертолета, и шум их двигателей заглушили работу включенного кондиционера с привязанным мешком с «пугачом». Все собрались у входа в ожидании, когда начнет действовать порошок. Нервы у всех были натянуты как струны. Артем отправил Ольгу дожидаться его домой и в случае чего больше не выходить наружу. Прошло три часа, на востоке появилась тонкая полоска весеннего рассвета. Антон вошел в новостной портал на смартфоне и зачитал последние новости:

– Бунтуют все колонии Эльбруссии, захвачено здание телецентра и марьевской администрации, разворованы три воинские части. У боевиков есть пять военных вертолетов и бронетехника. В Саркеле усилены меры контроля. В Марьевске уличные бои и эвакуация спальных районов. Центр под обстрелом. Боевики выдвинули требования по прекращению огня: газакхийский второй государственный, автономия трех районов и пост вице-президента за газакхийцем, вы только подумайте! За Мусой Юсуповым! Это что-то с чем-то! Толстяк рвется к власти, бывший боевик и убийца. Никогда бы не подумал, что влипну в такую дрянь!

– Сам Диавол тебя искусил! Тебе исповедаться надо и причаститься. Как все окончится приходи ко мне на голодный желудок.

– Да не, спасибо, хватит с меня магии и так. Сам себя могу очистить.

– Дочь, моя милая дочь, зачем ты влезла, ну была влюбленность, что ж теперь по гадалкам ходить и ритуалы делать…Эх. Глупости какие, глупости детские.

– Что за влюбленность?

– Да в Сашку, что на улице живет.

– Серьезно все было?

– Ну встречались, думаю расстались вот она и начала играть в эту доску проклятую. Переболела бы любовью и все.

– Мне надо переговорить с ним. Где он живет?

– Тридцатый дом на нашей улице. Козленок такой.

– Ждите когда газакхийцы надышаться, а я к этому Сашке. Подробности нужны.

Бегом выбежал из двора и под тухнущие фонари помчал вниз по широкой улице к нужному дому. Мысли от недосыпа путались, хотелось в теплую ванну, кальян и спать. Угораздило же впутаться в такие несчастья. Его интересовал один лишь вопрос, вопрос, который решит судьбу девочки.

Позвонил в звонок, дыхание было сбитым. Через три минуты вышел седой мужчина и в недоумении уставился на гостя.

– Мне Саша нужен, он ваш сын?

– Да, а по какому вопросу?

– По такому! Вы видели, что в городе происходит, война! Нужен Саша! Помощь.

– Ох, Да. Сейчас позову, – перепугался отец парня.

Через десять минут нервного ожидания вышел, наконец, помятый подросток смазливой внешности и принялся протирать ото сна свои голубые глаза и прикладывать набок длинную светлую челку.

– Что надо?

– Ты Саша?

– Я. Что надо?

– Ты с Олесей встречался?

– О, опять она. Что надо?

– Я спрашиваю ты встречался с ней?

– А какое дело, ты кто?

– Экзорцист, ты встречался с ней?

– Ну. Что надо?

Антон схватил его грудки и что есть силы прижал к воротам, подросток вздрогнул и затрясся.

– Что надо? Что?

– Что у тебя было с ней в оконцовке? Почему расстались?

– Я не виноват! Я ей денег даже дал!

– Каких к черту денег, на что? – Сжал правую руку в кулак и замахнулся в ударе.

– Я ей денег дал на врача!

– Что это значит?

– Она залетела от меня! Я денег дал! Шаху продал свою, белую.

– Вот оно что, – Антон отпустил парня и задумался, – так это и объясняет всё, как я и думал.

– Вы расскажите родителям?

– Нет, но ты виноват в том, что по тв сейчас!

– Я? Как?

– Да вот так!

– Я не мог, я не хотел, – парня передернуло от плача.

– Ладно, иди домой. Жених.

– Я ей денег давал, она… Она…Отказалась.

Козловский также быстро вернулся к дому Богатовых и застал мужчин сидящими на ступенях широкого крыльца. Виктор в дреме склонил голову на колени и не услышал как пришел Антон.

– Девочка беременна! Вот почему он выбрал её!

– Олеся? – Виктор мигом проснулся и побелел от удивления.

– Да, она в положении, это много объясняет, столько внимания газакхийского к вашей семье. Никто не знает, что у них на уме.

– Они убийцы и террористы. Бедная моя девочка, я этого Сашу убью, суку такую.

– Да он обделался уже. С ним разговор потом будет. К тому же ему восемнадцать лет.

Резко открылась входная дверь и на улицу стали выбегать бородатые боевики с автоматами в руках. Один за одним в спешке шесть мужчин покинули дом. Последним выбежал толстый Муса Юсупов и прокричал, обернувшись: «Иблис, там Шайтан! Уходите, дом Шайтана. Дом Шайтана!». Газакхийцы с утробными криками как полоумные побежали в разные стороны по улице. Один прыгнул за руль внедорожника и завел машину. Спустя мгновенье она тронулась и въехала в газовую трубу, сильно её помяв. Боевик выскочил из салона и начал стрелять куда-то в воздух. Затем бросил на землю автомат и помчал на встречу восходящему солнцу.

– Теперь надо проветрить дом, чтобы самим не надышаться этим порошком! – объявил Антон и взглянул на засыпающего Артема. – И автомат пригодится, надо в машину припрятать.

Через час усиленной работы кондиционера решились войти в дом. На втором этаже пахло мужским потом и какой-то едой. Боевики перекусывали. Холодильник на кухне был открыт настежь и его морозилка потекла. Поднявшись на второй этаж Антон первым вошел в комнату девочки. Олеся сидела на кровати по-турецки и улыбалась. Низким голосом с акцентом она произнесла:

– Думаешь справился со мной, с цицигом Шамилем из рода Орси?

– Что ты хочешь?

– То чего я хочу уже объявили по вашему телевизору. Так и будет, иначе мои люди перевернут на голову всю вашу республику.

– Ты сполна насытился уже. Ты сумасшедший.

– Нет, я как раз самый здоровый здесь, то что вы отравили моих людей не значит, что они не вернутся.

Антон обратился к Виктору и сказал в полголоса:

– Вы понимаете, что нужно сделать?

– Нет, что?

– Нужно избавиться от ребенка.

– Избавиться?

– Эй ты что там шепчешь ему? – воскликнул Шамиль.

– Так, ничего,– при этом он достал из сумки ножницы и подошел к девочке, в одно ловкое движение срезал прядь волос и вновь полез в сумку.

Отец Сергий принялся готовить свои атрибуты для изгнания: поджег ладан и достал из сумы Библию. Антон же вынул куклу Вуду с девичьими чертами лица и зажигалкой подогрел голову миниатюры. Когда воск стал мягким прилепил волосы. Кукла готова.

– Во имя Бога творца Вседержателя, – начал Сергий.

Артем Хомин и Виктор Богатов спустились на первый этаж, и хозяин дома поставил кофе на плиту. Антон облачился в мантию и начал камлать, поглаживая куклу Вуду:

– Тропами бесьим, животными хоженными пришел в наш мир ты, во имя войны и зла. Во имя Господа миров приказываю тебе, уйди прочь или лишу тебя членов твоих, навеки веков. Избавь девочку от себя чадящего.

Отец Сергий взмахнул дымящим кадилом и в тот самый миг цепочка оборвалась и атрибут полетел точно в Антона. Стукнув его в голову, отскочил на пол и закатился под кровать. Шамиль злобно зарычал:

– Не получится. Не выйдет! Скоро мертвые восстанут из могил, мои солдаты бессмертны, волками они ушли из этой жизни, вернутся бессмертными пехотинцами. Боевой дух их не сломить вашим танцами.

– Бес нечистотный во имя господа миров, – продолжал Антон.

– У нас разные боги, мой любит войну, твой любит яблоки.

– Покинь девочку во имя творца-вседержателя.

– Я слушал песни злых цветов пока не проснулся, песни моей родины под пятой неверных. Теперь наш час. Мы свое возьмем. Мои люди сюда вернутся и пристрелят вас как бешеных псов.

Отец Сергий достал кадило и вновь прицепил его к цепочке. Антон вынул нож и со словами «Во имя божьих сил» вонзил его в ногу куклы. Шамиль завыл по волчьи.

«Работает! Черт! Работает Вуду!»

– Во имя Божьих троп Адамом хоженных! – при этом он вонзил острие ножа в другую ногу куклы.

Вой протяжный повторился.

«Третье, последнее, сейчас уже »

Антон замахнулся и ударил ножом куклу в голову.

Шамиль завыл сильнее прежнего, дрожь пробила Антона, он перевел взгляд на воющую девочку и заметил, что глаза её «улыбаются». Вой прекратился, и Шамиль злорадно засмеялся:

– Думаешь твоя магия работает со мной? Ха-ха-ха! Ты глупый неверный, но можешь исправить свое положение: переходи на нашу сторону, будешь скоро богатым. И ты бородатая женщина переходи, твоя вера вымысел.

– Во имя божьих троп, хоженных.

– Да хоть ползанных, я говорю переходите на нашу сторону. На нашей территории есть два вида федеральных солдат: те, которые лежат в гробах, и те, которые будут лежать в гробах. Мы вас будем хоронить в гробах из ценных пород деревьев – скупиться не будем, запомните. Скоро наши парни, восстанут из мертвых и тогда мир изменится. Те требования, которые выставил Муса – это детские игрушки, мы пойдем дальше и захватим все ваши города. Мертвые буду править живыми. Я последний цициг шестнадцатого рода Орси. На мне закончится история, сгорите как спички попы и колдуны. Мой народ возвысится над другими народами.

– Ты хочешь купить меня?

– Ничего я от тебя уже не хочу, ты все что надо было уже сделал. Можешь ехать домой и пить свое пиво и жрать суп из травы, который все время едите.

– Издеваешься?

– Да. Я воевал за свою землю, за свой народ, а ты за что? За деньги? Деньги – это грязь, которую едят такие как ты. Я стою за солнце, за небо и горы. Поэтому мы сильнее и мы победим.

– Отец Сергий, нам надо переговорить, выйдем за дверь.

В коридоре, закрыв плотно дверь, Антон сказал на ухо священнику:

– Раз я в этом виноват, значит мне надо ехать, исправлять ошибки. Это из-за котелка. Вы оставайтесь здесь с отцом и уговаривайте его сделать девочке аборт, я поеду с Артемом в горы, к Рашиду.

– На аборт никого не поведу – страшный грех, смертный! У нас нельзя.

– Да забудьте вы эти догмы дремучие! Надо спасаться! Вы слышали, что у него на уме. Это апокалипсис. Уговаривайте отца девочки.

Перед глазами из-за недосыпа все как будто в пелене. С Артемом сели в старую семерку и выехали из села по направлению к горам. Два раза по пути встретились подбитые бронетранспортеры. У одного лежал тлеющий труп. В небе кружили военные вертолеты. Позади остался Марьевск с несколькими тянущимися к небу дымящими пожарами, в городе шла полноценная война. По радио передавали зацикленное сообщение от штаба спасателей. Артем прочитал свежую сплетню в интернете: президент Трутин бежал из республики, дела совсем плохи. Накопившие денег для взяток и подкупов, а теперь и имеющие вооружение газакхийцы рвались всеми способами к власти в стране.

В нервном ожидании въехали в село Газакхий-Орсай, Артем заметил:

– Никого на улице, ни одной души, а ведь полдень, может на молитве все или воюют?

– Скорее всего последнее. Только бы этот Рашид был на месте. Я его убью!

С визгом тормозов остановились у дома хромого старика. Антон взял автомат и прикладом ударил два раза в ворота. Через некоторое время вышла дочь старика, юная газакхийка с воздушными губами и восточными миндалевидными глазами.

– Где отец?

– Не велел говорить, – ответила девушка тонким голоском, похожим на шелест трав весеннего луга.

– Где? говори! – И Антон направил на испугавшуюся девушку дуло автомата, – ща прикончу, говори, где старик?

– Не надо! В родовой горе, он там молится всегда.

– Где эта гора?

И девушка махнула рукой на ближайшую припорошенную снегом вершину.

– Там наша пещера, мои предки там рождались, весь наш род.

– Пещерные люди. Ладно, иди домой.

Прыгнули в машину и поехали по петляющей узкой дороге в сторону горы, дорога становилась все уже и уже, наконец она превратилась в козью тропу, ехать дальше было невозможно. Вышли, хлопнув дверьми, с угрюмыми серьезными лицами двинулись по крутой тропе наверх. Солнце уже клонилось к закату, когда тропа привела их к широкому входу в пещеру. Показалось какое-то движение. Спрятались за толстым стволом дерева и через мгновенье из тьмы пещеры вышел молодой газакхиец, нагорле, которого был виден глубокий порез, сочилась и текла вниз алая кровь. Молодой человек был одет по-военному и в руке держал автомат. Не заметив Антона и Артема, он зашагал вниз по тропинке в село.

– Идем, только тихо, – предупредил Антон и вышел из укрытия.

Войдя в пещеру, включил фонарик, издали донеслись слабые голоса. Скалистые стены пещеры отливали серебром, с земли поднималась легкая испарина. Шагая все глубже и глубже, становилось все прохладнее. Челюсть Антона дрожала, то ли от холода, то ли от волнения. Второй раз в жизни держал в руках настоящий автомат – первый раз был в школе на военных сборах. Прижал приклад к плечу и был готов выстрелить на любой шорох. Коридор пещеры повернул. Пройдя еще метров сто, вдали появилась игра пламени костра. Вновь крутой поворот и углубление. Антон выключил фонарик и вовремя – послышались быстрые шаги. Вдвоем спрятались в углубление и тут же мимо прошел молодой парень, так же как и первый встреченный, держась за окровавленное горло.

Зашагали дальше, за поворотом открылся высокий зал. На каменистой земле стояли на коленях десяток молодых парней с завязанными глазами, перед ними с кружкой и ножом выхаживал хромой Рашид. На треноге над костром висел котелок, полный молодой крови. Антон и Артем замерли в ожидании. Старый Рашид подошел к очередному парню и с силой вонзил ему в горло нож. Наполнил горячей кровью кружку и выплеснул её в котелок. Затем сел на землю и принялся молиться. Молодой парень завалился наземь и затих.

Едва дыша от волнения, Антон наблюдал как старый Рашид воспарил и завис в таком положении в полуметре над землею. Молодой заколотый ножом газакхиец встрепенулся и по-волчьи завыл, встал на ноги и поплелся прочь из пещеры, не снимая повязку с глаз, прошел мимо пораженных этим жутким зрелищем Артема и Антона.

«Мертвые будут править живыми»

– Надо что-то делать! – наконец, сказал Хомин, – стреляй в старика!

– Думаешь убить его надо? – волнуясь, прохрипел Козловский.

– Да, стреляй пока не поздно.

Антон глубоко вдохнул и прицелился в воспарившего. Нажать на курок было тяжелее, чем он думал. Надавил на тугой крючок и раздался звонкий выстрел. В тот самый миг старик упал на землю, и пуля, отрекошетив от котелка, улетела куда-то в глубь пещеры.

– Чужие! – закричал Рашид, – волки, взять их ! Не бойтесь смерти!

– Бежим! – вырвалось из уст Антона, и он развернувшись помчал на выход, за ним не отставал и удивленный его поступком Артем.

– Стой! – кричал Хомин, – стреляй по ним, в головы или нам конец, ты что?

– Убегаем, их много.

– Дай мне автомат.

Сзади был слышен топот молодых газакхийцев. Сердце Антона готово было выскочить из грудной клетки.

– Сюда! – крикнул он Хомину и схватив его за рукав затащил в углубление пещеры. Тут же пробежали молодые люди в камуфляже, поснимавшие повязки с глаз. Их гортанное наречие наполнило эхом скалистую пещеру.

– Ты почему не выстрелил в старика? Испугался?

– Да стрелял я, автомат кривой! Идем, теперь я точно попаду в него. Идем.

Вышли из укрытия и припустили к залу. Глубоко дыша, подкрались к освещенному пространству. Старик завис над землей и грозно смотрел на вошедших. Весь пол был залит кровью как на бойне.

– Вы пришли на аржа буйса, – проревел Рашид, паря над землей, – вы нарушили наш обычай.

– Стреляй! – воскликнул Артем, – или хочешь я выстрелю? Дай сюда,– но его слова оборвались, сильная рука потянула его назад в темноту пещеры, Антон обернулся и увидел молодых газакхийцев, залитых кровью, утянувших Артема.

– Стреляй, дурак! ААа! , – пронесся его истошный, полный боли крик.

Послышались глухие удары позади и смех старика Рашида. Антон вскинул автомат и выстрелил Хромому в голову. Старик отлетел от выстрела и рухнул на каменистый пол. Крики избиваемого Артема наводили ужас. Со звериной жестокостью его убивали молодые газакхийцы-мертвецы. Вспышка осенила Антона, подбежал к треноге с котелком и ногой толкнул его что есть силы, кровь выплеснулась и котелок, гулко грохоча, покатился по пещере. В тот самый миг крики стихли и послышались глухие удары о землю – это падали молодые газакхийцы с перерезанными глотками. В этот раз навсегда.

– ААА! – донесся крик Артема, – нос, нос разбили.

Из темноты он вышел к Антону весь избытый с расквашенным носом и залитой кровью майкой.

– Кажется ещё ребро сломали, всё болит. Всё болит.

– Всё дело в этом котелке, вероятно. Надо отвезти его обратно в музей или сдать Государственной Службе Безопасности, раз он такую силу имеет, это ужас какой-то.

Перешагивая через трупы, с котелком в руке вышли из пещеры. Солнце уже село и в потемках спустились с козьей тропы к машине.

– Включи радио! – попросил избитый Хомин.

«В настоящий момент ведутся переговоры в Саркеле противоборствующих сторон. Спецоперация в Марьевске не окончена, просьба не приближаться к окнам. Боевики с ранами на горле заполонили город, не выходите из жилищ».

Через два часа были в Крестовке. По пути встречались трупы молодых газакхийцев с перерезанными глотками. Бронзовый котелок с запекшейся кровью остался лежать на заднем сидении семерки. Артем и Антон вихрем ворвались в дом Богатовых и застали чету на кухне перед тв-плазмой, рядом уставился в телевизор и священник Сергий. На широком экране была прямая трансляция выступления президента Владимира Трутина, голос его нервно дрожал:

«Я глубоко уважаю газакхийский народ и его многовековые традиции. Наша республика – сильное государство и эту силу нам дает сплоченность вокруг общего дела! Мы любые проблемы готовы решать сообща, без кровопролития. Соглашусь что последние годы выдались тяжелыми для республики, что некоторые народы почувствовали себя ущемленными. Я принял решение об автономии для трех районов республики в Газакхийскую область. Более того я намерен закрепить за газакхийским народом должность вице-президента Эльбруссии во имя мира на нашей земле». Камера отъехала назад и в кадр попал толстый Муса Юсупов, одетый в черный спортивный костюм. Трутин продолжил:

«Господин Юсупов – уважаемый в своем народе человек, по праву займет эту должность, также я поручу кабинету министров передать квоту газакхийскому народу на должность министра экономики и главы центробанка для решения насущных проблем новой Газакхийской области».

– Вот же черт! – воскликнул Антон.

– Зато война кончилась! – сказала Елена и тут же перевела взгляд на мужа.

– Да, это главное, – сказал Богатов.

– Нужен аборт! – гнев переполнял Антона, – как вы не понимаете, этот цициг возродится в теле ребенка.

– Аборт – это грех, – проблеял отец Сергий, – супротив воли Божией.

– Мы нашу девочку под нож не дадим! – выпалила Елена.

– Да, Антон, спасибо вам за вашу работу, мы решили перетерпеть этот ужас и аборт делать не будем, – дополнил Богатов.

– Вы сумасшедшие! Они же потом весь мир захватят, когда он родится!

– Ничего страшного, переживем.

– Как это? А?

– Вот вам оплата вашего труда, – сказал Богатов и протянул пухлый конверт.

Антон отпрянул и ему на глаза бросились забытые черные четки, лежащие на кухонном столе

– Вас купили! Вас .. Вы…Юсупов купил.

– Я не откажусь! – сказал Артем Хомин и подхватил из рук Виктора пухлый конверт, – раз никто не хочет, мне нужно. Жене комп новый куплю.

– Спасибо вам Антон, еще раз, – сказал Богатов и протянул жилистую ладонь, ставя жирную точку.

Сердце стучало от адреналина и гнева, затмившего разум Антона. Все пало прахом. Чудовище возродится и тогда всему миру конец. Они захватят власть над планетой со своей сноровкой и нечеловеческими способностями. Что делать с этим котелком? В нем какая-то иррациональная мистическая сила. Вернуть его ГСБ или отдать в музей? Через пару десятков лет его вновь похитит какой-нибудь алчный идиот и все завертится, покойники доведут начатое до конца, воспрянув волками в человечьем обличии. Словно пелена нашла на него. Представления о новом ужасном мире печальными мыслями метались в голове. Дорога сквозь лес петляла. Вдруг, он увидел его. Резко ударил по тормозам! И задним ходом сдал назад. Так и есть, у дерева стоял бородатый Тарануха и зевал. Антон выбежал из машины и обратился к старику:

– Вы ведь умерли?!

– Кто? Я? Неправда.

– Окоченели, трупом лежали.

– Так всегда у меня, гуляю я так, проснулся, а чаю нет, вот надо сходить в лавку.

– Чудно. Вы многое пропустили. Газакхи..

– Да ладно тебе, все суета. Мир дальше крутиться. Живи и ничего не бойся.

– Может вы могли бы у себя одну вещь припрятать? Котелок газакхийцев. Я его честно скажу украл и теперь не знаю, что с ним делать. Нельзя, чтобы он им достался.

– Припрятать надо? Ну давай, я еще долго жить буду, не переживай за меня. Давай свой котелок, заханырю под топчаном, – Тарануха схватил котелок подмышку и скрылся за деревьями.

      Город встретил Антона разрухой и битыми витринами, здесь поработали и мародеры. Движение было свободным и то и дело мчались с сиренами спецавтомобили: скорые, военные и полиция. На светофорах стояли группами по три человека военные с оружием и в масках. Пару раз он увидел бородатых, распростертых окоченелыми трупами на городской тротуарной плитке мертвецов.

Приехал домой и покормил кота. По телевизору в новостях шло братание и примирение с газакхийцами. Мирная жизнь возвращалась в республику. Антон расположился на желтом диване и приготовил густой кальян. Выпуская белые облака в окно, серфил интеренет в ноутбуке. Вбил в гугле «Бронзовый котелок газахийцев», кликнул на первую ссылку Вики и прочитал:

«…Бронзовый котелок газакхийцев XI века, выплавленный из большого ритуального котла приблизительно IX-X века до н.э. из города Акту, древнешумерской цивилизации. В состав сплава входят металлы неопределенной группы. Ведутся споры в ученой среде о их внеземном происхождении. В мифологии газакхийцев котелок представляет наивысшую ценность, ведущую к мировому господству… »

– Главное хорошо припрятать! – сказал вслух Антон и глубоко затянулся из длинного мундштука.