Выше оценки неплохо 3 том не тянет. Читать далее эту книгу стало скучно. Автор ударился в псевдо экономику и т.д. И выглядит она наивно. Бумага на основе магической костной муки? Где взять такое количество и кто позволит? Эта бумага от магии меняет цвет. То есть кто нибудь стал магичеть около такой ксерокопии и весь документ стал черным. Вспомните чеки кассовых аппаратов на термобумаге. Раз есть враги подобного бизнеса, то они довольно
подробнее ...
быстро найдут уязвимую точку этой бумаге. Игра на бирже - это вообще рассказ для лохов. Маклеры играют, что бы грабить своих клиентов, а не зарабатывать им деньги. Свободный рынок был, когда деньгами считалось золото или серебро. После второй мировой войны для спекуляций за фантики создали МВФ. Экономические законы свободного рынка больше не работают. Удачно на таком рынке могут работать только те, кто работает на хозяев МВФ и может сам создавать "инсайдерскую информацию". Фантики МВФ для них вообще не имеют никакого значения. Могут создать любую цифровую сумму, могут стереть. Для них товар - это ресурсы и производства, а не фантики. Ну вод сами подумайте для чего классному специалисту биржи нужны клиенты? Получить от них самые доходные спекуляции, а все менее удачное и особенно провальное оставить им. Основной массе клиентов дают чуть заработать на средних ставках, а несколько в минус. Все риски клиентам, себе только сливки. Вот и весь секрет их успеха. Ну и разумеется данный специалист - лох и основная добыча маклеров хозяев МВФ. Им тоже не дают особо жиреть. Поднакопил жира и вот против вас играет вся система биржи. Вроде всегда "Надежные" инсайдеры сливаю замануху и пипец жирному брокеру. Не надо путать свободный рынок со спекулятивным. И этому сейчас вас нигде не научат, особенно в нашей стране. А у писателя биржа вообще выдаёт кредиты для начала спекуляции на бирже. Смешно. Ну да ведь такому гениальному писателю надо придумать миллионы из нуля. Вот спрашивается зачем ГГ играть на бирже, если ему нужны деньги для расширения производства и он сам должен выкинуть на рынок свои акции для привлечения капитала.
Начал читать. Очень хорошо. Слог, юмор, сюжет вменяемый.
Четыре с плюсом.
Заканчиваю читать. Очень хорошо. И чем-то на Славу Сэ похоже.
Из недочётов - редкие!!! очепятки, и кое-где тся-ться, но некритично абсолютно.
Зачёт.
Начал читать первую книгу и увидел, что данный автор натурально гадит на чужой труд по данной теме Стикс. Если нормальные авторы уважают работу и правила создателей Стикса, то данный автор нет. Если стикс дарит один случайный навык, а следующие только раскачкой жемчугом, то данный урод вставил в наглую вписал правила игр РПГ с прокачкой любых навыков от любых действий и убийств. Качает все сразу.Не люблю паразитов гадящих на чужой
подробнее ...
труд и не умеющих придумать своё. Вообще пишет от 3 лица и художественного слога в нем не пахнет. Боевые сцены описывает в стиле ой мамочки, сейчас усрусь и помру от ужаса, но при этом всё видит, всё понимает но ручки с ножками не двигаются. Тоесть всё вспомнить и расписать у ГГ время есть, а навести арболет и нажать на спуск вот никак. Ах я дома типа утюг не выключил. И это в острые моменты книги. Только за это подобным авторам надо руки отрывать. То есть писать нормально и увлекательно не может, а вот влесть в чужой труд и мир авторов со своей редакцией запросто. Топай лесом Д`Картон!
Книга из серии тупой и ещё тупей. Автор гениален в своей тупости. ГГ у него вместо узнавания прошлого тела, хотя бы что он делает на корабле и его задачи, интересуется биологией места экспедиции. Магию он изучает самым глупым образом. Методам втыка, причем резко прогрессирует без обучения от колебаний воздуха до левитации шлюпки с пассажирами. Выпавшую из рук японца катану он подхватил телекинезом, не снимая с трупа ножен, но они
подробнее ...
благополучно появились потом. Заряжает барабан револьвера капсюлями порохом и приклеивает пули. Причём как вы понимаете заряжает их по порядку, а потом дважды нам пишет на полном серьёзе, что не знает как дозарядить барабан, как будто этого не делал при зарядке. Офицеры у него стреляют по дальним целям из револьверов, спрашивается вообще откуда офицеры на гражданском пароходе? Куда делся боевой корабль сопровождения я так и не понял. Со шлюпкой вообще полная комедия. Вы где видели, что бы шлюпки в походном положении висели на талях за бортом. Они вообще стоят на козлах. У ГГ в руках катана, а он начинает отстреливать "верёвку" - дебилизм в острой форме. Там вообще то подъём и опускание шлюпки производится через блоки, что бы два матроса смогли спокойно поднять и опустить полную шлюпку хоть с палубы, хоть со шлюпки, можно пользоваться и ручной лебёдкой с палубы. Шлюпки стандартно крепятся двумя концами за нос и за корму иначе при спускании шлюпку развернёт волной и потопит о корпус судна. Носовой конец крепя первым и отпускают последним. Из двух барабанов по делу ГГ стрелял только один раз и это при наличии угрозы боевых действий. Капсули на дороге не валяются и не в каждой лавке купишь. Кто будучи голодным и с плохим финансовом положении будет питаться эклерами? Только дебил или детё, но вряд ли взрослый мужчина. Автору книги наверное лет 12, не более.
Королевство Семи Озер издревле славилось искусными мастерами, самобытными традициями, ярмарочными гуляниями, а главное – духом единства всех его жителей и их благоговейным почтением к трону. Седовласые жрецы Богов и Богинь плодородия, мудрости, силы, удачи всеми силами способствовали поддержанию этой благостной атмосферы, истолковывая подрастающему поколению глубинный смысл ниспосланных высшими силами заповедей. Однако с определенных пор гармоничную идиллию общественной жизни будто поразил неизвестный вирус, медленно, но верно подрывающий взаимное доверие между людьми и сеющий сомнение в эффективности монаршего руководства. Крестьяне завидовали друг другу, все чаще подозревая соседа в ворожбе, заклятье, дурном глазе, ставших причиной неурожая и падежа скота, Ремесленники, сапожники и портные на чем свет стоит костерили купцов за дороговизну привозимого материала, а те в свою очередь ополчились на капитанов торговых судов со сборщиками податей, вменяя им в вину собственное бедственное положение. Даже воины королевской гвардии – гордость страны, образец подражания для мальчишек, о рыцарских подвигах которых поэты слагали гимны, погрязли в кутежах с азартными играми и дуэлями.
Обессиленный после охоты на вепря самодержец Ларнар грузно восседал в резном кресле, изредка прикладываясь к серебряному кубку с молодым бодрящим вином. В расшитом золотом светлом платье его крупные очертания казались безразмерными, лишь аккуратная бородка с усами придавали приятному мясистому лицу недостающую остальному телу мужественность. Чуть поодаль от монарха на высоком дубовом стуле притаился личный советник властителя – сутулый высохший мужчина неопределенного возраста в узком черном котарди, которого многие при дворе откровенно побаивались. Против обыкновения в полумраке зала с узкими окнами не было ни виртуозного лютниста, ни надоедливого шута, которые в меру своих талантов скрашивали вечернее уединение Ларнара.
– Я позвал вас, мессер Кресс, не для того, чтобы вдвоем наслаждаться тишиной, – лениво произнес густым низким голосом король, ощущая волну сладкой истомы в уставшем теле. – Хотелось бы услышать ваши соображения по поводу сообщений моих осведомителей о разброде и шатаниях среди благословенных подданных короны.
Советник оживился, заерзал на стуле и, хрустнув костяшками пальцев, вкрадчиво заговорил.
– Ваше величество! Только благодаря вашему гению и прозорливости Королевство Семи Озер переживает золотой век мира и благоденствия. Люди сыты, одеты, расслабленны, – он на секунду умолк, выдерживая многозначительную паузу. – Но, как известно, хорошего должно быть в меру. Неразумно только баловать детей, оберегая их от знакомства с жестоким миром.
– Оставьте свои иносказания, Кресс! – раздраженно прервал его Ларнар. – У меня хватает для этого придворных стихотворцев! Просто изложите свои соображения понятным языком!
– Я хотел донести до вас, мой многомудрый и милостивый повелитель, необходимость напомнить жителям государства об их священном долге – о том, что каждый из них является верным солдатом короля. Поверьте, как только вашим подданным будет поставлена военная задача и в их руках окажется оружие, междоусобные распри с крамольными мыслями уступят место боевому братству, самопожертвованию и ратным подвигам, которые восславятся в веках.
– Но если вы заметили, глубокоуважаемый мессер Кресс, я не веду ни одной войны, ибо для них отсутствуют весомые причины. С вождем варварских племен Диких Земель у нас дружба после того, как посланные мною в ордынскую столицу лекари вытащили с того света его младшего сына, а вдова усопшего Люциана II королева Флоя самолично подписала пакт о тысячелетнем мире между ее многострадальным Королевством Красных Башен и нашим государством.
– Мой государь, ни для кого не секрет, что соседние самодержцы лишь прикрывают этими соглашениями свои враждебные намерения и поступки, зная ваше добросердечие и злоупотребляя безграничным миролюбием властителя Королевства Семи Озер. Вожак варваров прекрасно осведомлен о том, что его дикари на границе уводят наши табуны и негласно поощряет возмутительное конокрадство. А королева Флоя, отравившая по моим источникам своего мужа Люциана II, не так давно надоумила младшую дочь Перею опоить и соблазнить Его Высочество принца Эоггея с целью его очернения и последующего шантажа. Слава Богам – наш любимый наследник престола оказался образцом порядочности и целомудрия.
– Целомудрие, воздержание и мой сын вещи несовместимые! – громогласно захохотал Ларнар, брызжа розовой слюной вперемешку с вином на свое светлое платье.
– Однако изложенные мною факты от этого никак не меняются. Считаю своим долгом напомнить о планах вашего великого отца расширить границы нашего королевства за счет спорных приграничных земель и поставить тем самым на место зарвавшихся соседей. Освобожденные из-под гнета диких орд и карателей самодурствующей Флои местные племена почтут за счастье влиться в нашу дружную семью на правах младших братьев. И сегодня самое время осуществить задуманное ушедшим в обитель Богов вашим приснопамятным предшественником.
Выслушав советника, король притих и на некоторое время замер в кресле с кубком в руке, словно взялся позировать невидимому портретисту. На его раскрасневшееся лицо легла тень задумчивости, а высокий лоб прорезали морщины. Монарху вспомнились картины прошедшей в военных походах юности. Они имели мало общего с захватывающими дух батальными полотнами именитых живописцев. Распластавшиеся тут и там окровавленные тела, страшные стоны раненых, вспоротые животы, намотанные на клинок кишки неприятеля и зарево пожара, жадно пожирающее возведенные трудолюбием человека строения. После победного возвращения в родимый край он готов был дать обет, что став королем приложит все силы и использует самую призрачную возможность для сохранения мира с соседними государствами, лишь бы не ввергать свой народ в очередную кровавую бойню. Однако в суете торжественных парадов, награждений и пиров, обещание так и не было дано, а вскоре забылось совсем, и лишь редкие кошмарные сновидения возвращали его на поле брани.
– Насколько мне известно, Кресс, вы старая тыловая крыса и ваша рука никогда не ведала тяжесть боевого меча. Та дамская рапира, с которой вы появляетесь в дни празднеств, хороша лишь для поджарки кусочков постной телятины на огне, – Ларнар бросил пронзительный взгляд в сторону темной фигуры советника, напоминавшую ворону на пне. – Я не хочу вас как-то задеть или унизить, но всерьез говорить о войне, тем более призывать к ней может только тот, кому не довелось хлебнуть полную чашу ее горестей, бед, тягот и испытаний.
– Вы как всегда правы, мой мудрый король! – с придыханием отозвался Кресс. – И все же я взываю к гению вашего величества, мужественно прошедшему сквозь горнила сражений, с просьбой издать высочайший указ о победоносном походе, который взбодрит наш народ, укрепит неразрывные связи и вознесет авторитет короны на подобающую ей высоту! Поверьте мне, мой милостивый повелитель, я размышлял дни и ночи напролет, но другого выхода из сложившейся в государстве ситуации не отыскал.
Монарх прикрыл глаза и вновь взял паузу, переваривая сказанное советником. И хотя румяное лицо оставалось бесстрастным, со стороны было заметно, как внутри него клокотал шквал мыслей, эмоций и чувств. В багряных лучах заката белое платье казалось алым, а унизанные перстнями толстые пальцы горели червонным золотом.
– Я понимаю необходимость решительных мер, но одна мысль о множестве погибших в расцвете лет мужчин сводит меня с ума и парализует волю к действию, – сказал, наконец, Ларнар потухшим голосом. – Я страшусь оказаться в роли того, кто пошлет их на смерть и отнимет счастье быть сыном, братом, мужем, отцом.
– Осмелюсь возразить, ваше величество! – блеснул глазами Кресс. – Вы подарите им истинное счастье стать воином великой армии и вознестись в блеске вечной славы к Богам! В сравнении с такой завидной долей их нынешнее существование унылый и по большей части бессмысленный путь к могильной яме. Они в любом случае умрут в схватке со старостью или болезнями, так пусть же лучше их смерть принесет благо короне, отечеству и им самим!
Осушив залпом кубок, король махнул рукой, дав знать советнику, что он может идти. Оставшись наедине с тишиной в большом зале, король погрузился в тяжелые думы. Догорающий вечер озарял волшебным светом развешанные по стенам картины героических предков Ларнара, которые пристально взирали на своего потомка с потемневших от времени холстов.
Утром в королевский замок прискакал наследник престола принц Эоггей со своим новым другом бароном Грюфаром. Их объединяли любовь к крепким винам, юным простолюдинкам, а так же жаркие споры по самым разным вопросам. Ларнар завтракал на утопающем в зелени балконе одной из башен.
– Я велел явиться тебе одному, а барон пусть отправляется в свои владения и приводит в порядок дела, пока у него еще есть на это время. Возможно, вскоре ему придется сменить удобный бархатный кафтан на натирающие промежность жесткие доспехи, – раздраженно бросил король при виде опустившихся на одно колено и почтенно склонивших голову визитеров.
– Не гневайся, отец! – воскликнул в Эоггей. – Я приказал барону Грюфару сопровождать меня до замка, поскольку нашел в нем верного друга и преданного стража, а он, в свою очередь, несказанно обрадовался возможности засвидетельствовать свое почтение королю.
Добродушный монарх сокрушенно вздохнул, показывая всем своим видом бессилие перед прихотями сына, а когда гости расположились в обитых красным бархатом креслах, поведал как на духу подробности вчерашнего разговора с Крессом.
– Помню его. Он был в свите, когда мы посещали побережье Моря Парусов. Мутный тип, – сказал принц, внимательно выслушав отца. – Проще заколоть его самого, чем по советам безумца отправить на смерть лучших мужчин королевства, которые в отличие от таких вот придворных болтунов приносят пользу государству.
– Но доля истины в его словах все же есть, – перебил наследника король.
– Только не для тех, кому придется умереть ради сомнительных умозаключений. Ведь реальная угроза королевству со стороны внешних врагов отсутствует благодаря нашему мудрому властителю. А самое дорогое, что есть у твоих подданных – это данная Богами жизнь со всеми ее радостями и печалями. Уж я-то знаю, поверь. И вряд ли найдется много желающих раньше времени вернуть ее обратно или обменять на посмертную славу.
Повисшую после сказанного Эоггеем тишину нарушали доносящиеся издалека звуки рога и жалобный крик заблудившихся в утреннем тумане птиц. Отодвинув от себя широкую тарелку с окороком и сыром, Ларнар промокнул лоснящиеся губы салфеткой из дамаста и, взяв в руки яшмовую чашу, украшенную драгоценными камнями, обратился к Грюфару:
– Мой сын прав?
– Вне всяких сомнений, ваше величество, если речь идет о простолюдинах, – поднявшись с кресла, отчеканил барон. – Но для нас, дворян благородных кровей, нет более высокой чести, чем встать под знамена отечества и если потребуется пасть за своего короля!
Еле сдерживаясь от смеха, монарх небрежно махнул пару раз ладонью, предлагая Грюфару сесть на место.
Ну, раз такое дело, мне можно спать спокойно, – тихо пошутил он. – Жаль только, что мои дворяне разучились держать меч в руках и вряд ли способны отличить арбалет от лука, – властитель погладил бородку, прочистил кашлем горло и громко отхлебнул из чаши свое утреннее вино. – Но если отбросить пафос и посмотреть правде в глаза, может ли военная кампания оздоровить атмосферу в королевстве? Как думаете, барон?
Доверительный тон, врожденное обаяние и добродушная улыбка монарха развеяли первоначальное замешательство Грюфара, и он без обиняков решил поделиться своими соображениями.
– Думаю, временно оздоровить может. Но при условии быстрой, я бы сказал молниеносной победы. Затяжная же кампания с незначительными тактическими успехами лишь усилит народное брожение и в целом усугубит ситуацию.
– Не обольщайся, Грюфар и прекрати вводить в заблуждение его высочество! – вмешался наследник престола, – Прирастание новыми землями не решит внутренних проблем, а лишь отвлечет от них внимание. Такая победа будет хуже поражения, ибо загонит болезнь вглубь!
Барон пытался возражать Эоггею, но тот с жаром приводил новые аргументы в свою пользу. Между ними быстро завязался спор, а когда он стал больше походить на перепалку, король громким хлопком в ладоши заставил обоих умокнуть и указательным пальцем правой руки властно указал на дверь. Зная, что возражать монарху себе дороже, неразлучные спорщики смиренно поклонились и без лишних слов избавили его величество от своего общества.
К разочарованию короля, наследник престола не смог склонить его к определенному решению и разрешить смутные сомнения. Скорее наоборот. Спор принца с бароном Грюфаром окончательно запутал венценосную особу, хотя еще с утра доводы Кресса казались весомыми и лишь нуждались в чьем-либо подтверждении.
День прошел в мучительных и пустых размышлениях. Глубокой ночью, когда Ларнар уже оставил бесплодные попытки забыться сном, его супруга Эстер, возлежавшая с ним на огромном ложе и, как казалось, крепко спавшая, неожиданно сказала своим певучим голосом:
– Перестань изводить себя. Подорвать здоровье немудрено, а ты нужен мне и всему королевству полным сил.
– Что поделаешь, нелегка монаршая доля, – отозвался Ларнар. – Приходится изредка отвлекаться от охоты и пиршеств.
Он прожил с супругой душа в душу тридцать лет и прекрасно знал, что скрыть свои чувства от нее невозможно.
– Ты сделал для процветания государства больше, чем все предшественники, – продолжила Эстер, положив голову супругу на плечо. При монархе Ларнаре Королевство Семи Озер без преувеличения вступило в золотой век своего существования.
– Не все так безоблачно, – промолвил король. – В последние годы ты мало общаешься с простыми людьми, предпочитая им общество придворных льстецов, поэтому витаешь в облаках.
– Все гладко быть не может, сам понимаешь, – сказала королева спокойно. – Думаю, ты слишком добр к своим многочисленным помощникам и министрам, а они злоупотребляют чересчур мягким к себе отношением.
– Это ты к чему? – удивился Ларнар.
– Львиную долю государственных вопросов можно решить, назначив на их выполнение хорошего управленца, – Эстер таинственно улыбнулась. – А если вдруг он по тем или иным причинам не справится с поставленной задачей – следует повесить его прилюдно. Именно так и никак иначе, мой повелитель! Заточение в казематы здесь не сгодится. Поверь мне, Ларнар, следующий назначенец расшибется в лепешку, но высочайшее доверие оправдает и поставленную задачу выполнит.
Монарх понимал, что во многом Эстер права, однако обладая большим сердцем и слывя вспыльчивым, но добрейшим по отношению к подданным правителем, не мог даже помыслить о столь драконовских мерах. Он высвободил плечо и повернулся на бок спиной к жене, давая понять о завершении ночного разговора. Вскоре монарх все же уснул и увидел жутковатый яркий сон, в котором восставшие из праха павшие воины королевства наводнили ночную площадь перед дворцом. Застигнутый врасплох, он вышел к ним, в чем был – длинной ночной рубахе и колпаке и тщетно силился осведомиться о цели визита страшных гостей. Погибшие в сражениях ратники напряженно молчали и с немым укором пристально взирали на верховного главнокомандующего. Их мраморные лица в факельном свете играли тенями, а спутанные грязные локоны трепетали на ветру, словно изодранные в клочья штандарты.
Следующим днем Ларнар тайно прискакал в лесной чертог темного мага Фараха, который жил отшельником и по слухам обладал недоступными обычному смертному способностями. Жрецы пантеона Богов предостерегали от любых контактов с одиноким чернокнижником, однако монарх пару раз обращался к нему для снятия жестоких приступов мигрени. А Фарах в свою очередь бесконечно уважал короля за запрет на преследование инаковерующих и насаждаемый им дух терпимости к немногочисленным белым воронам.
Подробная исповедь высочайшего гостя о своих метаниях, казалось, ввергла самого хозяина затерянного посреди чащи старого особняка в замешательство. Маг внимательно всматривался в линии на левой руке короля, потом пропадал в многочисленных комнатах, а появившись, окуривал пространство вокруг вжавшегося в скрипучее кресло Ларнара можжевельником. Наконец он прекратил суетиться и велел гостю выпить из деревянной чаши теплое горьковатое зелье.
– Вот что я скажу, ваше величество. У тебя могут возникнуть проблемы почище нынешних, – маг по-свойски расположился напротив властителя в таком же древнем кресле и обращался к нему на «ты». – Я ясно вижу затаившийся тяжелый недуг, ждущий того момента, когда ты совсем изведешься и ослабнешь. Поэтому заклинаю тебя забыть хотя бы на время о своих заботах и восстановить душевное равновесие. Лучше отстраниться на месяц-другой, временно передав бразды правления королеве Эстер, чем захворать, слечь и оставить народ без отцовского присмотра. Вот тогда уже определенно все в государстве пойдет на самотек.
– В народе и без того уже масса недовольных моим правлением, – с нотками отчаяния в голосе сказал Ларнар.
– У каждой болезни есть возбудители. Прикажи своей тайной страже выявит имена самых рьяных смутьянов и передай их мне. Я позабочусь о том, чтобы баламуты сами того не ведая оказались глубоко в душе твоими горячими почитателями и начали прилюдно каяться за свою крамолу, – молвил Фарах, поправляя рукав серой мантии.
– Вызванное колдовскими чарами народное уважение подобно фальшивой страсти хмельной женщины! Это не по мне! – воскликнул король, поднимаясь на ноги. – Прощай, Фарах! Благодарю за предостережение о приближающейся напасти и знай, что пока я на троне никто не посмеет тронуть тебя! – с этими словами он закрыл за собой дверь, отвязал коня и рысью поскакал к своему замку.
Однако ни вечером, ни ночью, ни следующим утром король в нем так и не появился. А дело было в том, что Ларнар, отчаявшись прийти к какому-либо решению, в расстроенных чувствах свернул на одному ему известную тропинку в Совином лесу, ведущую к заброшенной охотничьей хижине. Там он и поселился подобно одинокому изгнаннику, считая себя не вправе более быть вершителем судеб. По законам королевства в случае исчезновения монарха королева Эстер восходила на трон, и его такой расклад в целом устраивал. Кормясь дичью, кореньями, орехами и грибами, утоляя жажду из звонкого ручья, Ларнар с каждым днем все сильнее ощущал легкость в мыслях, душе и теле. Внимая веселому птичьему щебетанью, радуясь теплому утреннему лучу, вдыхая дым костра, разглаживая пальцами конскую гриву, он полностью забывал о тяжкой доле правителя, обязанного следовать надуманным правилам и влачить на себе груз государственных дел. К наступлению сезона ветров Ларнар настолько свыкся с новой жизнью, что прошлая ему подчас казалась абсурдным сновидением.
В один из долгих вечеров он как обычно сидел невдалеке от своей хижины и помешивал палкой догорающие угли, как вдруг увидел своего сына принца Эоггея, появившегося из лесной тьмы в сопровождении верных рыцарей.
– Отец, отец! – вскричал он и бросился к Ларнару.
Они крепко обнялись и по их лицам покатились крупные, блестящие в лунном свете слезы. Вскоре добровольный отшельник узнал от принца, что взявшая бразды правления Эстер обрушила на нерадивых с ее точки зрения управленцев свой давно копившийся гнев. Простой же люд, который королева втайне презирала, обложили непосильными оброками и под страхом наказания шпицрутенами обязали сообщать о всяких проявлениях вольнодумства. Чуть ли не ежедневные казни на главных площадях городов стали обыденным делом, а дух свободы сменился нетерпимостью и всеобщей подозрительностью.
С самого дня исчезновения монарха Эоггей со своими верными рыцарями королевской гвардии бросился на поиски отца. Мрачной чередой шли безрадостные дни, но следов короля никто отыскать не мог. Принц уже отчаялся в своей надежде, пока не обратился за помощью к Фараху, который уверил наследника престола, что его отец жив и здоров как никогда, а искать его следует в Совином лесу.
Из-за вестей о воцарившихся в королевстве порядках и страданиях его подданных сердце Ларнара штормовой волной накрыли противоречивые чувства ярости, гнева и жалости. Не мешкая более ни секунды, он приказал седлать коня и вскоре всадники во главе с отыскавшимся монархом во весь опор помчались к столице сквозь ночную мглу.
При виде живого и невредимого короля его супруга Эстер, мгновение назад скрипевшая белоснежным гусиным пером по бумаге с именами приговоренных к повешению, задрожала вдруг крупной дрожью и, упав на колени, с причитаниями обняла ноги мужа. Охваченный негодованием Ларнар хотел было отшвырнуть Эстер, как смердящую собаку, но большое доброе сердце властителя удержало его от отчаянного поступка. В его сознании за секунду промелькнули трогающие душу сцены из их совместной, счастливой в общем-то жизни, которые окончательно убрали пелену с затуманенного яростью взора. Он повелел прислуге увести жену в свои покои и подготовить ее к отправке на Остров Покаяния с известным всему свету капищем Богини Судьбы у его северной оконечности.
Наутро в сердце престольного города по высочайшему призыву собралось людское море. Крестьяне, коробейники, аптекари, трактирщики, сборщики податей, копейщики, разбойники и прочий разношерстный народ, уже каким-то чудом прознавший о возвращении короля, ликованием приветствовал появление Ларнара на балконе дворца. Радостный шум огромной толпы, приветствия, здравицы и хмельные возгласы заглушали торжественные звуки фанфар. Так и не дождавшись полной тишины, монарх огласил свой указ, отменяющей все распоряжения королевы Эстер, а так же предписывающий заточить в башню особо рьяных карателей, доносчиков и палачей.
Собравшиеся люди, услышав королевское волеизъявление о возвращении к прежнему свободному и благополучному укладу, который многие по глупости не ценили, бросались на радостях в объятия друг друга, славя своего мудрого избавителя. Ларнар наблюдал с высоты за ликованием своих подданных и в свою очередь возносил хвалу Богам, подарившим ему при рождении большое доброе сердце, которое сберегло вольную жизнь в королевстве и мирное небо над крышами его домов.
Последние комментарии
12 часов 43 минут назад
21 часов 34 минут назад
21 часов 37 минут назад
3 дней 4 часов назад
3 дней 8 часов назад
3 дней 10 часов назад