Блоб [ШаМаШ БраМиН] (fb2) читать онлайн

- Блоб 936 Кб, 56с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - ШаМаШ БраМиН

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

ШаМаШ БраМиН Блоб

Утренний пляж ощетинился стержнями зонтов. Сложенные купола не спешили затенять желтизну зыбучей почвы. «Точное название! – отметил Димитр в сотый. – Пески действительно как золотые!» Вздохнул. Поправил лямку парусиновой сумки. Квело потрусил за Иванкой. Супруга, увлекаемая малышом Николем, оторвалась шагов на десять. Малышу не терпелось испытать новый плавательный жилет.

Большинство шезлонгов щеголяли признаками заселенности. Шеренги пластмассовых «лож» пестрили расстеленными полотенцами, небрежно брошенными футболками, подвешенными кепками и рюкзаками.

– Иванка! – окликнул супругу. – Я к бичбою. За лежаками.

Женщина нетерпеливо махнула рукой. Облачение малыша в распухший желтый жилет задача не из простых.

Димитр поправил неудобную лямку. Неспешно побрел к спасательной станции. Ступни приятно проваливались в теплый песок. «Спокойно и безмятежно, – думал мужчина, наблюдая как волны песчинок захватывают ногу, – счастье обнимает человека спокойно и безмятежно. Как песок. В отличии от горя и бед»

Персонал, как правило, слонялся в тени «курятника». Так, между собой, отдыхающие называли хозяйственный склад – древнюю спасательную станцию. Сколоченные доски грелись на солнце со времен Тодора Живкова. Лишь недавно, благодаря европейским грантам, их обкрасили бело-красными полосами.

– День добрый! – крикнул он жилистому, загорелому мужичку в «фирменной» футболке. – Два шезлонга найдутся? Поближе к воде. Мы с ребенком.

– Добрый, – лениво отозвался служащий, натягивая «фирменную» кепку. – Ближе к воде? – он почесал давно небритый подбородок. – Не думаю.

– Может перетащить? – настоял Димитр.

– Не, не! – закивал мужичок. – Нельзя!

– За доплату, – тихо, почти шепотом добавил отец семейства. Недвусмысленным жестом стянул с переносицы китайские «авиаторы» – Пять левов …

Коммунальщик поднялся. По-дружески хлопнул туриста по плечу и увлек за собой.

– Пойдем! Кажись на второй линии оставалось что-то.

Действительно. На второй линии, почти с самого краю, нашлись два лежака. Мужичок, ловким движением принял денюжку. Через минуту первая шеренга «лож», стоящая прямо у линии прибоя, уплотнилась еще парочкой пластиковых собратьев.

– Приятного отдыха, – буркнул коммунальщик, возвращаясь к бело-красному строению.

Димитр расстелил полотенца. Пристроил парусиновую сумку. Поправил «авиаторы» и отправился на поиски чада.

Нашлись не сразу. Увлеченные новой забавой, морским прибоем и беспечностью, Иванка и маленький Никола сместились с места, где их оставил Димитр. В голову пришла незатейливая мысль. Спасательная вышка. Взамен сети «курятников» власти понатыкали вдоль линии прибоя изящные металлические многогранники, служившими точками обзора для местных спасателей. На одну из таких конструкций и взобрался незадачливый глава семейства.

Хоть вышка и поднималась всего лишь на пару метров, взору открылся изумительный пейзаж. В безветренную погоду синее покрывало, гладкими бликами, протянулось до самого горизонта. С неохотой отрывавшись от райского зрелища, глаза побежали вдоль береговой линии.

Нашлись. Иванка с Николкой плескались совсем рядом, в двадцати шагах. Просто удивительно, как он сразу их не заметил. Супруга вошла в прозрачную воду по колено и опасливо удерживала за шиворот жилета непоседливого сына. Легкое парео изрядно намокло. Димитр улыбнулся. Спускаться не спешил. Чарующий вид не желал отпускать.

Метрах в пятидесяти от берега, почти у самых буйков покачивалась эскадра надувных матрасов. Отдыхающие удалились от шумного, суетливого берега, полностью отдавшись водной стихии. Молодой человек позавидовал «матрасникам». Даже если он и приобретет подобное плавсредство, Иванка его ни за что не отпустит. Нет, не от берега. От себя и сына. Димитр поморщился, представив истерику благоверной, узнавшей, что супруг, пусть и ненадолго, намеревается уединиться.

Преисполненный белой завистью взгляд обо что-то царапнулся. На фоне синей морской воды ясно выделялось тягучее пятно. Еще секунду назад его не было. Сгусток напоминал дрейфующий остров из сорванных штормом серых водорослей. Огромный. Продолжал разрастаться. Вот преодолен красный ряд буйков. Такими темпами, в считанные минуты, пятно достигнет песчаного берега.

– Что за черт! – выругался Димитр.

Один из надувных матрасов, вместе с «пассажиром» сначала оказался окруженным странным пятном, потом неожиданно исчез. Напоследок сгусток вытолкнул из себя обреченный взмах руки и сдавленный крик.

Через секунду другой матрас скрылся под серой поверхностью. Затем третий. Четвертый. Совсем скоро на волнах ни осталось ни одного.

– Иванка! – заорал Димитр. – Иванка!

Жена его не слышала. Гул отдыхающих, шум воды и расстояние заглушали тревожный крик. Пятно стремилось к берегу. Приближаясь, приобрело сизоватый оттенок, словно над ним парила болотная дымка. Необычная субстанция принялась поглощать попадающихся на пути пловцов. Не оставляла им ни единого шанса. Люди растворялись в адской кляксе как в концентрированной кислоте. Многие не успевали издать ни единого звука.

– Иванка! – не сдавался молодой человек.

Наконец, женщина услышала его. Может сработала интуиция, шестое чувство, обострившейся в момент опасности. Как бы то ни было, Иванка, в поисках источника зова, вытянулась. Димитр, привлек внимание, замахав руками. Поймал взгляд. Указал на приближающееся по воде пятно.

– Выходи из воды! Слышишь?! Хватай Николку и вон из воды! Живо!

Она его не слышала. Развела руками, закивала головой.

– Вон из воды! – в отчаянии закричал молодой человек.

Последний крик смешался с целым хором истошных воплей. Жертвами невиданного пятна уже становились любители не поплавать, а просто поплескаться. Серая клякса мгновенно разъедала все что в нее попадало. Со спасательной вышки Димитр ясно видел, как люди еще секунду назад стоявшие на твердом дне, по пояс в воде, подкашивались. Словно огромная невидимая коса перерубала обнаженные тела. Захваченная плоть, растворялась в морской воде как сахар рафинад в обжигающем кипятке.

Времени совсем мало. Димитр спрыгнул с вышки и со всех ног устремился к семье. Истошно вопя, из воды хлынула толпа перепуганных людей. С берега, навстречу им, подтянулись другие отдыхающие. Лежаки опустели, а у линии прибоя образовался дикий затор. Те, кто, спасаясь выбегал из моря, сталкивались со стеной ничего не понимающих зевак. Не в состоянии вырваться из смертоносной жижи мужчины и женщины, лишались ступней. Падали навзничь, отдавая тела на съедение неведомому морскому демону. Детей же монстр переварил почти сразу и целиком.

Пусть поздно, но инстинкт самосохранение возобладал над всеми обитателями пляжа. Сбивая друг друга с ног, уцелевшие пытались отбежать как можно дальше от линии прибоя. Некоторым это удавалось. Большинство же попадали в смертельную кляксу.

Иванка подняла сына на руки. Прорываясь сквозь обезумевшую толпу, Димитр подбежал к ним. Вошел по щиколотку в море. Перехватил орущего Николку. Взял жену за руку и потянул к спасительному берегу.

На долю секунды, в момент, когда ступня нащупала мягкий песок вне воды, мелькнула надежда – все закончилось. Прошло как страшный сон, полуночный кошмар. Можно вздохнуть с облегчением. Димитр оглянулся. Все что ему было нужно – взгляд жены. Пусть и испуганный, растерянный, но безусловно одобряющий его храбрость. Димитр должен ее успокоить. Подмигнуть, улыбнуться. Затем обнять. Ее и сына.

За спиной Иванки не оказалась. Мужчина опустил глаза. Ладонь сжимала, таща из воды, руку, безвольно висевшее плечо и остатки срезанной неведомой стихией грудной клетки. Остальное, что секунду назад было ею, его женой, матерью его ребенка, его обожаемой Иванкой, в одночасье растворилось в адской сере, как масло в молоке.

Несчастный даже не успел осознать, что произошло. Влага в песке, нежно ласкающие пятки, тотчас превратилась в раскалённый свинец. Тягучей, обжигающей трясиной кислота заживо поедала его. Поняв, что это конец, Димитр обнял ревущего сына:

– Я люблю тебя, малыш! – простонал он. Прижал к груди и пружиной выкинул ребенка как безвольную куклу.

«Подальше от этой дряни!» – успел подумать он.

Боль стала невыносимой. Мужчина попытался поднять ногу. Ему это удалось. Вместо розовых пальцев, на ногах зияли обглоданные белые кости. От испуга и боли Димитр потерял равновесие. В последний момент, падая, инстинктивно вытянул руку. Колени и ладонь тут же обожгла безумная боль.

Последнее что видел Димитр – собственную плоть растворяющаяся в серой дымке. И скованные ужасом, заплаканные глаза Николки.

1

Даник взглянул на кустарник. «Оазис» раскинулся метров на двести. «И бог знает, – подумал парень, – на сколько в глубину. Хм! Почему же бог!? – заспорил он сам с собой. – Наверняка, со спутника видна и глубина. Один клик и ты бог!»

Но информация о размерах вымученной поросли никак не могла помочь.

– Быстрее, Шуган! – крикнул из «Буханки» Пушер. – Сколько ж можно?

– Ага, – пробубнил себе под нос Даник.

За спиной, под быстрыми шагами, захрустела пересохшая почва. На ходу расстегивая ширинку комбинезона, спешил к «зеленке» один из сопровождающих экспедицию военных. Как звали солдата Даник не знал. Он их просто не различал. В форме и со снаряжением все были на одно лицо.

– Чё тянем?! – буркнул служивый, выпустив на кустарник журчащую струю. – Веревку проглотил?

Шуган промолчал. Как же он сейчас завидовал вояке! Вот так просто взять и сделать свои дела. Наплевав на всех. И на нее тоже. Даник не мог. Ирма наверняка смотрит на него. Сидит в «Буханке», отложив ноутбук, и пялится на «бесстыжего мужлана, косящего под порядочного». А кругом ровная как тарелка степь. Надо было сразу сообразить. Как дурак рванул за всеми к «зеленке». Лишь потом сообразил, видно же все. Надо было идти за замыкающий «Тигр». В крайнем случае за «Урал». А теперь, как бы он не поступил, она сразу догадается. Еще посмеется.

– Черт! – выругался Даник, шагнув к кустарнику.

– Это, парень! – предостерег его служивый, – В «зеленку» не ходи.

– Знаю! – буркнул Шуган.

Обезвоженная земля в этих местах и в лучшие временя больше напоминала глину. А после дня «Тухлого яйца» глина, медленно, но, верно, превращается в песок. Скоро Буджак станет пустыней. Впрочем, как и все Черноморское побережье.

Людей эвакуировали. Домашний скот и дикий зверь подох. Выжившая мелкая живность стянулась в «зеленку» – участки, где грунтовые воды ближе к поверхности. А из Днестровских и Дунайских лиманов вслед за пропитанием приползли змеи. Теперь же, говорят, остались лишь змеи, поедающие самих себя.

– На прошлой ротации, – заговорил военный, – южнее Курортного, один дурень, из ваших, из гражданских, залез туда. Уж не знаю за каким чертом. Исследователь, ля. Так достали его …

– Знаю эту байку, – перебил Даник. – Сожрали. Или в твоей версии сто пятьдесят тысяч укусов. И не просто яд, а коктейль гюрзы, мамбы, кобры и тайпана.

– Не, – улыбнулся солдат, – подлюка кирзак прокусила. И пластиковый щиток. Сам видел. Так что я бы не рискнул … туда.

Он кивнул на кустарник. Поняв, что история никак не приободрила «гражданского» и, главное, не воодушевило на «грязное» дело, сочувственно продолжил:

– Слушай, давай я тебя прикрою. Заслоню.

Даник покачал головой.

– Ты ж по большому? – уточнил солдат.

– Нет, – разозлился Даник. – Просто не могу, когда … когда все смотрят.

– Тьфу ты, – обрадовался солдат. – Так это просто. Ща решим. Ты, только это … быстрее давай. Сом торопит … то есть, товарищ капитан.

Вояка рванул к колонне. И, к ужасу Даника, заорал:

– Ну ка все отвернулись! Все! Никто туда не смотрит!

Раздались короткие, не злые смешки. Наверняка смеялись военные, и может быть рабочие бурильщики. Инженера, Даник почему-то был в этом уверен, поняли причину конфуза. Хотя, в свои шестнадцать, Даник разбирался в компьютерах гораздо лучше, чем в людях. Иначе бы заметил, что Ирма не обратила внимание даже на остановку транспорта. Тем более не интересовали суетливые перемещений членов экспедиции и сопровождающих солдат. Ее занимали расчеты. Смущал «плавающий» дефект кода в, казалось бы, стройном алгоритме. Ошибку она чувствовала, интуитивно ощущала. И не как программист, а как математик. Хотя тестировщики уверяли: программа безупречна. Откуда им знать, что интуиция и есть математика.

Покончив с не хитрым «мокрым» делом, Парень вернулся к «Буханке». «УАЗ» двигался вторым, за головным «Тигром». дальше следовала буровая установка на «Урале». И замыкал немудренный конвой второй «Тигр».

Зачем экспедицию сопровождали военные, Даник не понимал. Тер. оборона «незалежной» еще за долго до дня «Тухлого яйца» обернулась бандами мародёров. Часть переловили, часть местные казнили. А после катастрофы здесь и вовсе жить стало невозможно. Обезлюдившая степь не представляла опасности.

С переднего пассажирского сидения недобро посмотрел капитан Сомов:

– Ты, парень, скажи мне: какого х …, – офицер покосился на Ирму – единственную даму в экспедиции, – зачем ты сюда приехал?

Настала очередь Даника зыркнуть на девушку – единственную причину его командировки.

– Доброволец, – ляпнул он, хлопая дверцей.

– Доброволец, ..ля, – не сдержался офицер. – Двинулись! – рявкнул он в шипящую рацию.

Головной «Тигр» газанул, выплюнул из-под колес облако глиняной пыли. Рывком тронулся.

– Товарищ капитан, можно спросить? – через полчаса тряски заговорил Валера. Ради такого случая он пересел ближе к передним сидениям, бесцеремонно растолкав Ирму.

– Аккуратнее! – огрызнулась девушка, чуть не выронив с колен ноутбук.

– На зоне спрашивают, – уточнил Сомов. – В армии обращаются.

– А?! – растерялся Пушер. – Окей. Так значит, могу обратиться?

– Обращайся, – снизошел капитан.

– А вы здесь зачем?

Присутствие военных в технической экспедиции смущало не только Даника. Еще на пересадочном аэродроме в Кишиневе, Гена – самый старый в их молодом коллективе спросил куратора из «Заслона»:

– А солдаты зачем? У нас -то миссия даже не научная. Так, просто, установить – наладить.

– Вы, господин Савицкий, если не изменяет память, инженер по бурению?

Гена кивнул.

– Значит, ваше дело бурить. Еще вопросы есть?

Конечно же под этим взглядом вопросы отпали. Но сейчас, на второй день дороги, любопытство снова проклевывалось.

Капитан Сомов лениво зевнул. По всей видимости он и не собирался отвечать на заданный вопрос. Но через минуту все-таки сказал:

– Приказ. Знаешь такое слово?

Валера хмыкнул. Капитан презрительно посмотрел на его обесцвеченные длинный, по плечи, волосы.

– Откуда, – сам себе ответил Сомов. – Тебя как зовут, кудрявый?

За время пути, военный даже не удосужился познакомится с провожатыми. Когда формировалась нехитрая колонна, тот же Гена, предпринял попытку познакомится со «смежниками» – так он политкорректно называл вояк.

– Здорово капитан, – протянул он руку Сомову. – Я, Гена Савицкий. Это мой ребята: Юрик, Славян, Коля.

Военный бегло посмотрел на каждого из рабочих.

– А это айтишники, – Гена показал на двух юношей, почти подростков, и барышню.

Внешний вид «компьютерщиков» переполнил чашу терпения, вывел «отформатированного» вояку из шаткого равновесия:

– Насрать! – гаркнул он. – Поехали!

Лишь на ночевке, угостившись «промывочным материалом» бурильщиков, капитан объяснился:

– Ты, Гена, пойми, – оправдывался Сомов, по-братски обняв Савицкого за плечи, – у меня таких караванов по три в месяц. Мое дело военное, доставил, разместил, передал по ротации. Все. Зачем запоминать? Тем более этих … пида …

Капитан покосился на кемаривших айтишников.

– Тсс … Макс! – остановил его Геннадий. – Чего ты! Нормальные ребята. Не всем же со стриженной башкой и в форме ходить. Люди разные. На этой разности мир то и стоит.

Сейчас, в трясущейся «Буханке», вопрос об имени никого не удивил.

– Я – Пушер, – представился Валера. Предвосхищая вопросы «отформатированного» вояки, уточнил. – Валерий Пушковец. Пушер – это никнейм.

– Позывной? – без интереса спросил Сомов.

– Типа того. Это – Шуган, – Валера кивнул на Даника. – Шуган! Как тебя в реале?

– Глушаков Даниил, – не отрываясь от унылого степного пейзажа, ответил Даник.

– Ну да, – подтвердил Пушер. – Там – Леон.

Валера показал на Ирму. Девушка никак не отреагировала. Потуги коллеги наладить со «смежниками» мосты ее мало беспокоили. Вообще, кроме операционных систем Ирму в этом мире мало что беспокоило.

– Хм! – хмыкнул водитель, молоденький солдат с чрезвычайно наглыми глазами. За последние десять минут он несколько раз, мысленно, раздел девушку. Каждый раз забывая одеть. – Леон! Как того киллера в кино?

Ирма не отрывалась от экрана. Код мониторинга газоанализаторов в агрессивной среде при пониженном давлении «выплевывался» компилятором. Где-то была ошибка и ее необходимо найти до того, как бурильщики подключат оборудование. Вообще программа еще сырая. Писали ее в жатые сроки. Толком не тестили.

Не получив ответной реакции, боец развил наступление. Храбрости обратиться к девушке напрямую не хватило. Заговорил он с капитаном, наивно пологая, что это менее чревато.

– Да, товарищ капитан? Киллер в юбке!

Ответ последовал откуда никто не ожидал. Оторвавшись от окна, вмешался Даник:

– За дорогой следи! Итак еле плетемся!

– Кто бы говорил, – пробубнил себе под нос шофер.

На «точку» прибыли перед закатом. Опоздание составило лишь два часа. Выбравшись из «Буханки», Даник осмотрел желтую равнину. Никаких намеков на базу или какой-либо объект. Ровная глиняная поверхность, изрезанная тонким узором трещин. Долгое отсутствие воды превращала почву в песок. Пять лет назад эта степь была луговой. Сейчас сазовая. По оценкам ученных, Шуган об этом вычитал в сети, меньше, чем через двадцать лет может превратиться в пустынную. Хотя и сейчас пейзаж можно охарактеризовать именно так.

– Охренеть! – вырвалось у Коли – водителя «Урала» буровика. – Это и есть Черное Море?

Даник обернулся. Открывшийся вид зачаровывал своей неприязнью. От края до края горизонта простиралась неподвижная серая масса. Если бы не идеальная ровность поверхности Даник решил бы что это застывшая магма. Словно вулканическая лава вырвалась наружу и утопила всю округу, включая кратер.

– Мать моя женщина! – продолжил Коля. – Да я ж в Сочах сотню раз отдыхал. Кто бы мог подумать, в любой момент … шарах и, – он задумался, подыскивая подходящее слово, – болото.

– Ага, – согласился Юрик, – если бы «болото». Ты туда, – он махнул в сторону «моря», – и подходить не вздумай. Сожрет.

– Что я дурак!

– Если бы только не подходить, – добавил Славян – третий из бурильщиков, – как ты сказал? Шарах? В любой момент может повториться. Ты противогаз далеко не прячь. И респиратор лишний раз не снимай.

– Как же? Снимешь.

– Куда разгружаться?

Даник подбежал к «Буханке». Ирма никак не могла справится с огромным кейсом. Спинтронный сервер интерфейсов – самое ценное в их технологическом багаже.

– Не спеши, дамочка, – осадил ее Сомов. – Жди команду! Карагев, строй бойцов.

Крепкий парень с добрыми голубыми глазами и бычьей шеей, выпирающая даже из-под широкого шлема, отдал команду. За несколько секунд бойцы выстроились в ровную шеренгу.

– Слушай задачу, – заговорил капитан, сняв с головы полевую кепку, – группа «Дунай» проникновение, зачистка. Группа «Днестр» прикрытие. Вопросы?

Нахлобучив шлем и поправив снаряжение, командир отдал приказ:

– Выполнять.

Бойцы трусцой побежали в степь. Капитан проверил рацию. Обратился к сержанту:

– Карагаев! Остаешься с гражданскими. Головой отвечаешь.

– Так точно, – пробасил боец, с грустью и тревогой провожая товарищей.

– Куда это они? – поинтересовался Даник, когда группы удалились.

– На центральный блок РЛС, – ответил сержант, устроившись на капот «Тигра»

– Что? – удивился юноша.

Но ответ пришелся сам собой. Отбежав от колонны метров на сто, бойцы вдруг исчезли. Буквально провалились сквозь землю. Заметив замешательства «гражданских», Карагаев усмехнулся:

– Хм! Маскировка. Комплекс «Осьминог» строили в Советском Союзе. Вот тогда спецы были. Не то что сейчас. Через тысячу лет если раскопают, скажут, что строили боги. Как эти … в Египте. Пирамиды.

– А куда они исчезли? – не переставали удивляться «гражданские»

– В щель. Что глаза округлили? – бравировал сержант. – Под Колбасной вот так вот целые составы под землю исчезают. Сам видел.

Для солдата Карагаев оказался слишком болтливым. Это не могло не порадовать «гражданских». Все, за исключением Ирмы, которая снова коптила над ноутбуком, смотрели и слушали с раскрытыми ртами.

– Шшш, – зашипела рация в нагрудном кармане разрядки. – Дунай. Вскрываем ДЗ. Готовность раз.

– Есть готовность раз! – отозвались под шипение.

– А тут еще и пусковые шахты, – как ни в чем не бывало продолжил сержант. Всеобщее внимание «интеллигентов» льстило ему. – Не видите? Вон там, – он указал в сторону утеса, уходящего в море. Вернее, в сторону того, что когда-то было морем. – Правда, заброшенные. А там, – он указал в противоположном направлении, – позиции зенитных батарей. Невидно? То-то. Но и они заброшены. У «незалежных» бабок не хватило содержать «Осьминога». Да и зачем? НАТО ж «братья». Кстати, центральную станцию «Осьминога», ну та, куда ребята пошли, тоже просрали бы, если не пиндосы. Они там лабораторию сварганили. Вирусы, шмирусы.

– Прямо на побережье? – спросил Даник.

– Шшш, – заработала рация. – Дунай. Входим в шлюз раз.

– Ну да, – спокойно ответил Карагаев. – Наши вообще считают, что «Тухлое яйцо» их диверсия. Ну, может не специально …

– Шшш … Дунай. КПП чисто. Дверь три. Входим в коллектор.

– Погоди, – встрял в разговор Гена. – А где же антенны? РЛС, по сути, одна большая антенна.

– Под нами, – просто ответил сержант. – Тут грунт какой-то … особый. Я в терминах несилен. Мне спецы, которых до вас сюда привозили, рассказывали. Мол, из-за этого станцию здесь и сделали, что антенны можно тоже под землей спрятать.

Последнее Карагаев произнес с такой интонацией, словно и станция, и грунт, и весь комплекс, его личная заслуга.

– Шшш … Дунай. Коридор чисто.

– Шшш … Днестр Дунаю. Переборки по номерам. Помним про «спотыкушки»

– А насчет лаборатории, – продолжил сержант, дождавшись пока слушатели оценят его «инженерные» познания, – тут точно что-то не то.

– Шшш … Раз чисто … Два чисто …

Тон Карагаева стал серьезным, даже заговорщическим. Наивность парня, при других обстоятельствах, могла бы показаться комичной.

– За мою «вахту» уже четвертая ходка сюда. Вроде как со спутников движение тут фиксировали. Приехали. Спецы датчики установили. Через пару недель накрылись датчики. Снова установили. И опять кизяк. Сом говорил вроде как засаду думали ставить. Или вообще блокпост. Хм! – улыбнулся боец. – Но мы прошлый раз «туристам» свои «датчики» поставили.

– Датчики? – забеспокоился Валера.

– «Спотыкушки», – с язвительной улыбкой ответил боец. – МОНки. Лучшие в мире датчики движения. Да ты не бойся, чувак. Сейчас ребята все почистят.

– Шшш … Дунай Днестру. Хлопнула «Спотыкушка». Шестерка. Есть подарок.

– О! – злорадствовал сержант. – Слыхали? В шестом отсеке гость рванулся. Интересно.

– Как рванулся? – встревожился Пушер. – Подорвался на мине?

– Шшш … Дунай. Коммуникатор чисто.

– Ага, – довольный боец не скрывал радости. – Попался.

– Шшш … Дунай. Первый ярус чисто. Открываем дверь на минус один.

– Шшш … Днестр Дунаю. Отставить. Блокируйте ДЗ на минус один. Оставаться на позиции.

– Шшш … Дунай Днестру. Принял.

– Ну вот и все, – Карагаев спрыгнул с капота, – Нижние ярусы нам не нужны. И слава богу. На минус первый до нас ребята спускались. Только наполовину зачистили. Спецы говорят без ОЗК туда лучше не соваться. А про минус второй страшно и подумать. Иди знай, что за гадость пиндосы на привозили.

– Шшш … Днестр Скороножке. Прием.

Сержант нажал кнопку и заговорил:

– Скороножка прием.

– Шшш … Выдвигайтесь.

– Сороконожка принято, – Карагаев отпустил кнопку и подмигнул Пушеру. – Ну что, парни? По машинам.

Когда «Урал» вслед за «Буханкой» вырулили в степь, из подземного бункера вышли бойцы Днестра. Они двигались к оставшимся неподалеку «Тиграм».

***

– Поговорим о том, что в человеческом понимание называется жизнью. Биохимический сосуд, колба, костюм – называй как угодно, считается живым, пока в нем находится эфирно-информационный элемент. Убить человека, означает заставить элемент разума удалиться из своего экзо скафандра. Проще всего сделать это, разбив органический контейнер. Тогда эфир высвобождается и … Впрочем мы отвлеклись. Вернемся к человеческому … ммм… телу. Так называется оболочка информационного элемента. По простоте название соответствует объекту. Всего лишь четыре звука. Т-Е-Л-О. Вслушайся! Даже звучание хрупко и беззащитно. Помимо низкого уровня синхронизации и срока полезного функционирования внутренних механизмов, обеспечивающих автономную работу скафандра и называющимися «органами», тело крайне уязвимо и перед внешними факторами. Для фатального сбоя в работе скафандра, пардон тела, достаточно всего лишь на три процента изменить пропорцию газов в воздухе. Или в два с половиной раза давление внешней среды. Но и это слишком. Куда проще, значит эффективнее, механические повреждения, ммм, тела. Воздействие любым подручным предметом прерывает, так называемую жизнь. Удар, укол, абрупция, крио, термо, радио реакции, и так далее. Человечество научилось уничтожать самих себя. Смерть как противоположность жизни, человеческое изобретение.

2

Мерцающие лампы тускло освещали усталые лица.

– Предлагаю обозначить планы на завтра, – голос Савицкого прозвучал ободряюще. – Ирма?

– А? – девушка оторвалась от монитора.

– Как главная от «Заслона» …

– Да, да, – кивнула Леон. – Конечно. Давайте.

Савицкий включил планшет. Активизировал функцию, и противоположенная бетонная стена озарилась черно-белым узором.

– Результаты спутниковой геологоразведки, – объявил он.

Красная точка лазерной указки хищно зашарила по схеме.

– Это «слоенный пирог», – красное пятнышко скользнула сверху вниз. – Почва – в основном чернозем. Хотя по спектру, как ни странно, больше напоминает глину и песчаник. Не суть, это вопрос почвоведов. Наша задача, – указка застряла на нижней волнистой части, – здесь. Артезианский водоносный горизонт. Если блоб и может проникнуть в глубь материка, то только по этому пласту.

– А есть ли основания для этого предположения? – спросил Даник. Идея казалась ему глупой еще на этапе постановки техзадания. Софт для считывания датчиков, установленных в грунтовых водах на глубине не менее ста метров! Нафига? Даже если блоб и проникает под материк, ну и что? Земля в радиусе шестидесяти, а то и ста километров от Черного Моря и так не пригодна для жизни. – В том смысле, – пояснил парень, – что сероводородное пятно сочится по подземным водам. Ведь по рекам оно не поднимается.

– Я не специалист по блобу, – признался Гена. – Но ученные говорят, что есть. Насколько я понимаю, по рекам пятно не ползет из-за течения. Сила давления в источнике сероводородной кляксы меньше, чем сила течения воды в руслах рек.

– Поздно спохватились, – заметил Пушер. – Раньше надо было думать.

– Ты о чем?

– О том самом. Если бы не уменьшали дебит рек, впадающих в Черное Море, так и «Тухлого яйца» не случилось бы.

Валера ярый приверженец теории о том, что причиной сероводородной катастрофы стало критическое уменьшения количества речных вод, в впадающих в Черное Море. Гидростанции, ирригация, промышленность, за последние десятилетия, более чем в четыре раза уменьшили приток.

– Спасибо, – раздухарился программист, – что не жахнуло …

– Ага, не жахнуло! – возразил один из рабочих. – А Адлер? Хм! Мы в сухумской бухте бурили …

Тот летний день, как назвали его позже «День Тухлого Яйца» стал трагедией для нескольких миллионов человек. По официальной версии, сероводород, лежавший на дне Черного Моря сотни тысяч лет, вдруг вырвался наружу. Образовавшееся пятно высококонцентрированной серной кислоты за считанные часы распространилось по поверхности всего бассейна. В одночасье в кляксе, или как ее назвали блоб, растворились восемьсот тысяч отдыхающих, рыбаков, моряков, прибрежных жителей. На каждый из четырех ста тысяч метров береговой линии приходилось по две человеческие жизни. Вонючее облако отравило побережье, сделав его непригодным для жизни на долгие десятилетия. Несчетное количество людей отравились едким газом. Ко всему прогремели несколько чудовищных взрывов. В основном на турецком побережье. Но досталось и Кавказу. Адлер почти полностью исчез с лица земли.

– Я имею ввиду глобально, – пояснил Валера. – Весь сероводород. И сразу. Разорвало бы планету, к чертям …

– Так, господа! – Савицкий попытался вернуть конструктив. – Причину катастрофы доподлинно не установили. Оставим это спецам. У нас свои задачи.

– Да надо раскупорить эту бутылку! – вскрикнул до сих пор молчавший Колян.

Все поняли, что именно он имел ввиду. Работяга начитался о мега проектах по углублению Босфорского пролива. Якобы тогда кислота разбавится с океанскими водами и сойдет на нет. На момент блоб почти захватил пролив, чуть-чуть не дотянув до Мраморного моря.

– Коля! – одернул его шеф. – Оставим тему. У нас свою головняк. Пробурить и установить приборы.

– Хорошо! Тогда такой вопрос, – Даник выглядел озадаченным. – Вы сказали, надо пробурить сто метров?

– Совершенно верно.

– Зачем? – хмыкнул молодой человек. – В смысле зачем бурить если уже пробурено. Как минимум на четверть. Смотрите: над нами метров пять. Высота потолков минимум три метра. Военные говорят, под нами еще два яруса. Плюс пролеты. Значит на самом нижнем уровне глубина метров двадцать.

– Вниз лучше не ходить, – голос из темноты напугал присутствующих. Оказывается на собрании присутствовал капитан Сомов. Устроившись в углу на раскладном табурете, он буквально слился с полумраком бункера. Поэтому его никто и не заметил. – Во всяком случае не в мою смену.

– Не беспокойся, капитан, – голос Гены звучал примирительно, – это технически невозможно. Извини … эээ?

– Шуган, – подсказал Даник свой ник.

– Очень хорошо. Скажи мне, Шуган, ты до этого когда-нибудь видел развернутую буровую установку? Пусть и переносную.

– Нет, – смущенно признался молодой человек. Он сто раз зарекался не встревать в темы, которые не до конца прошарил. Но здесь же была она. Хотелось отвлечь ее от монитора. Подчеркнуть свое присутствие. Показать себя, козырнуть мозгами, доказать, что не чмошник. Но получилось наоборот.

– Наверху, на «Урале» сложенная установка. Плюс секций и переводники. Кстати, капитан?

– Завтра, – ответил капитан на не сформулированный вопрос. – Группа в пути. Взвод подкрепления и грузовик с трубами. Поломка в пути. Если до одиннадцати не починятся, выдвигаемся на навстречу. Так что завтра к вечеру, по любому, будет полный комплект.

– Отлично. Значит с утра начнем установку бурилки. Ирма, у вас что?

– У нас? – девушка выглядела немного растерянно. Она все еще витала в мире цифр. – У нас все в порядке. Можно сказать … Есть некоторое количество багов. Но все под контролем. Вы пробуриваете до глубины. Мы устанавливаем харды. Настраиваем. Апгрейдим удаленно. Все по плану. Через пять дней будем дома.

– Дай бог, – выдохнул Геннадий. Опыт подсказывал по плану никогда ничего не идет. – Тогда у меня все, – объявил он и выключил планшет. Картинка на стене исчезла.

– Дислокация такая, – капитан поднялся со стульчика и втянулся, разминая затекшие мышцы. – Дамочка – по коридору первая дверь направо. Там штабная комната. Закрывается изнутри. Все необходимое там есть. Остальные – помещение напротив. Общая казарма. Гальюн в конце коридора. Не дай бог почувствую запах мочи где-нибудь еще! Это касается всех, – он строго осмотрел гражданских. – Вода в хозблоке. Экономьте. Не понятно сколько мы здесь пробудем.

– А где хозблок? – спросил Пушер.

– Там же где и казарма, – ответил капитан и шагнул к выходу.

Но отдыхать было рано. Оставшийся вечер заняла разгрузка оборудования. Солдаты, занятые безопасностью, могли лишь наблюдать как «гражданские» таскают тяжеленые ящики. Прекрасно замаскированный вход в бункер оказался крайне неудобным. Узкий спуск в расщелину представлял из себя утоптанную тропинку, на которой легко можно поскользнуться. Железная дверь находилась в углублении, слева. Над ней, подпертый бетонными столбами, нависал козырек, покрытый грунтом. Под козырьком, перед дверью утоптали площадку. Если выйти из бункера и пойти прямо, можно провалится ниже, на дно расщелины. Высота небольшая, меньше человеческого роста. Но очутиться на дне совсем не хотелось. Из-за глубины и тени, остатки влаги не успевали испарятся. Таким образом дно расщелины представляло из себя жижу коричневой грязи.

– Да не толкай ты! – рявкнул Даник. Неповоротливый Пушер, протискивая ящик, чуть не столкнул коллегу в ту самую яму.

– Так ты не стой. Отойди!

– Куда? Отпускай край. Я вверх подниму. Боком пробуем.

Занесли. Шуган взялся запитывать кабель. Пушер, как это обычно случалось, исчез. Стоит что-либо начать, как Валера соскакивает, в самый неподходящий момент. Напарник остается наедине с нерешенной задачей. Так было всегда. Но на этот раз Даник не стал заморачиваться. Просто решил найти хитреца и высказать за все разы.

– Филон! – выругался про себя Шуган, выходя в коридор.

Напарника там не оказалось. Как и в казарме. Значит спрятался в туалете. Даник резко дернул тяжелую дверь. Накипевшее недовольство перло из всех закутков души и тела. Но гальюн оказался пуст.

Шуган вернулся в коридор. Прислушался. По началу ничего кроме отдаленных криков, жужжания ламп и капающего на пол конденсата не слышал. Вдруг приглушенным эхом донеся баритон коллеги. Пошел на голос. Повернул налево. Коридор вел в глубь бункера. Через десяток шагов убедился, что не ошибся. Действительно, Пушер был там. С кем-то говорил:

– Так я и делаю! Верх и направо! – кому-то шептал напарник. – Да, да! По стрелке. Да, на «Открыто». Говорю же, ничего не щелкает.

«Интересно, – удивился Даник, – с кем!?» Шуган прислушался. Звук доносился из крайней боковой двери. На стене облезла от времени стрелка с надписью «Шлюз. Ярус 2». Даник насторожился. Зачем напарнику спускаться на зараженный уровень? Может он просто перепутал вход выход?

«Чего гадать?» – решил Шуган. Молодость делает поспешные выводы и быстрые действия. Даник шагнув в шлюз.

– Что ты делаешь?

Валера обернулся. Глаза бегали, губы тряслись. Шуган никогда не видел его таким напуганным.

– Я? Ничего. Так просто. Любопытно.

– Военный запретил.

– Эээ … не запретил, – усмехнулся Пушер. – Он просто сказал, что там опасно. Но интересно же?

В ухе у приятеля Шуган заметил блутузовский наушник. Значит действительно с кем-то говорил по телефону.

– С кем ты говорил?

– Я? – Валера снова изобразил удивление. – Ни с кем. Сам с собой. Ладно пошли. Наверху еще хренова куча ящиков.

Не дожидаясь новых вопросов, прошмыгнул к коридору. Шуган провел его подозрительным взглядом. До сих пор Пушер не отличался особой любознательностью. Вопросы остались, но Даник не решился их задать.

***

– Хрупкость тела сродни хрупкости среды, которую так называемый разум воспринимает как окружающий мир. Планета субтильный организм. Нежная, крайне уязвимая оболочка несется в пустоте Вселенной на немыслимой скорости, таща в себе горстку биомеханических монстров – эктопаразитов, разрушающих гостеприимного хозяина. Разума лишь некоторых немногочисленных представителей хватает на то, чтобы понять губительность поведения социума. Но оставим поведенческие законы, ммм … тел, как не представляющие интереса. Почему? Причина кроется в побочных эффектах работы скафандров. А именно в выработке биологически активных веществ, влияющих на рациональность мыслительных процессов. Тела называют это … ммм … эмоциями, или … ммм … чувствами. По сути, именно этот дефект тела и является главным поводом для удаления из него эфирно-информационного элемента.

3

Работы остановили без четверти одиннадцать. Капитан приказал. Бурильщики почти закончили установку мачты и талевой системы.

– Максим! – Савицкий пытался уговорить капитана продолжить. – Нам бы еще пару часов …

– Товарищ инженер! – казенно перебил его офицер. – Выполнять приказание!

Но вспомнив ночные посиделки и выпитый «промывочный материал», капитан смягчился.

– Ген, не я придумал инструкцию. В «тухлой» зоне гражданские могут находится исключительно под охранной военных.

– Да на сотню километров ни души …

– Это ты так думаешь. Если пальба начнется твоих первыми положат. А я потом отписывайся. Короче, Гена. Спускайтесь в бункер. Ждите там. За твоим барахлом пацаны присмотрят, – он кивнул на солдат. – Внизу безопасно. А мы за трубами мотанемся.

– Не починились?

– Неа. «Тигр» встал. Будем буксировать.

– Так грузовик пусть и буксирует.

– Вроде образованный, а не понимаешь. Во-первых, транспорт твоими трубами гружен. Движок закипит на неделю здесь застрянем. А во-вторых, безопасность. Считай боевая единица из строя выбыла.

– Макс, – инженер предпринял очередную попытку. – Если сегодня с вышкой закончим, завтра начнем бурить. А так, плюс день.

– Да куда ты спешишь? Все ж по плану. Никуда не опаздываем. Все, Гена, кончай треп, – Сомов поправил разгрузку. – Бойцы, по машинам!

Трое солдат потрусили к «Тигру».

– Карагаев! – позвал капитан. – Ты за старшего! Знаешь, что делать?!

– Так точно, товарищ капитан.

– На связи!

Не успела захлопнуться дверца машины, как шины, резво буксонули по растрескавшейся от засухи земле. Не дожидаясь пока «Тигр» исчезнет за сопкой, сержант приказал:

– Все вниз! – хотя из «всех», наверху не считая дозорных оставался лишь инженер Савицкий.

Так как штабную комнату заняла единственная дама, командный пункт расположился в общем зале. В те далекие времена, когда комплекс «Осьминог» только построили, это вместительное помещение называлось «Красный уголок». Затем «Кімната відпочинку». А за последние часы помещение преобразилось до неузнаваемости. Компьютерщики собрали алюминиевые стеллажи, на которых разместили аппаратуру. Две стены под завязку утыканы корпусами серверов, компьютеров, свитчей и прочей электроникой. Еще под одной стеной расположились такие же алюминиевые столы с мониторами, за которыми, щелкая клавишами, сидели айтишники. Военный командный пункт ютился у стеночки слева от входа. Представлял из себя невесть откуда найденный железный стол, напоминающий верстак. На неровной столешнице возвышалась коробка базовой радиостанции, ряд заряжающихся рации поменьше и разложенный переносной компьютер в металлическом кейсе. На мониторе мерцала серо-зеленая карта с двумя мигающими точками. Одна точка двигалась. Вторая оставалась неподвижна.

Сержант уселся на раскладной табурет. Достал из нагрудного кармана таблицу радиочастот. Настроил станцию.

– «Беглец» я «Юрта» как слышно? Прием.

Заскрежетал динамик:

– Шшш … Я – «Беглец», слышу нормально. Частота «Черешня». Как понял? Прием.

Карагаев провел пальцем по таблице, ища нужную строчку.

– Перехожу на «Черешню», – нажал нужные кнопки, бубня себе под нос. – Теперь конвой, – проверил частоту и заговорил. – «Маки», я «Юрта». Как слышно? Прием.

– Шшш … Слышу тебя «Юрта». «Маки» «Беглецу», подтвердить направление. Точка «В». Прием.

– Шшш … Я «Беглец». Подтверждаю точку «В». Шесть икс.

– Шшш … Я «Маки». Принял. Готовность шесть икс.

– Чего? – не выдержал Колян. Рабочих нависли над сержантом. – О чем они?

Карагаев, как и накануне, проникнулся своей значимостью. Куда этим гражданским до военных:

– «Маки» – это конвой с трубами. «Беглец» – Сомов с ребятами.

– Ну это я понял. А что это за иксы.

– Икс это десять минут. Шесть иксов означает час. В нужной точке капитан будет через час. А «Маки», то бишь груз, подтвердили готовность. Все просто.

– А зачем такая конспирация? – спросил Геннадий.

– Уши везде, – ответил сержант, доставая из-под стола пакет сух пайка. – Неспокойно. Сами видели, шастают всякие.

Он открыл жестяную банку, облизнулся и отправил в содержимое ложку. Тщательно перемешав, принялся есть.

– Скажи, – оторвался Даник от монитора, – а внизу, под нами может кто-то быть?

– Хм! – усмехнулся набитым ртом сержант. – Шлюз задраен с нашей стороны. Когда последние выходили, закрыли за собой.

– А если … – начал Даник, но Пушер перебил его.

– Что там с кодом компилятора газоанализаторов? Проверил? Давай живее, задерживаешь.

– Фреймворк тесть. Там все баги …

– Да что ты говоришь. Платформу в лаборатории «Заслона» миллион раз прогоняли. Время только потеряем.

Спор разгорелся не на шутку. Если бы не Ирма, все закончилось бы ссорой.

– Так! Горячие финские парни. Успокоились! Чекаем по листу. Время есть. Дедлайн сутки.

– Даже больше, – с грустью добавил Савицкий. – Нам бурить как минимум …

– Шшш … «Юрта» я «Беглец». Прием, – неожиданно заскрежетала рация.

– Я «Юрта». Прием.

– Шшш … У нас остановка. Запроси «Сокола». Свежий рельеф квадрата. Как понял? Прием.

– Я «Юрта». Понял. Рельеф квадрата.

Теперь обе точки на серо зеленной карте пребывали в состоянии покоя. Сержант сверил таблицу частот, поколдовал над переключателем и заговорил:

– «Вышка» я «Лиса» Прием.

– Шшш … Я «Вышка», – через недолгую паузу отозвался динамик. – Что у вас?

– Запрашиваю свежий квадрат, – Карагаев снова заглянул в блокнот, – четыре – восемь – четыре.

– Шшш … Принято.

Совсем скоро серо зеленая карта на мониторе померкла. Затем засветилась новыми контурами. Сержант переключил частоты.

– Я «Юрта». Рельеф есть. Как слышишь, «Беглец»?

– Шшш … Вижу, – отозвался Сомов. – Что за хрень? Не понимаю …

– Я «Юрта». Повторите.

– Шшш … Херня какая-то! – голос капитана звучал раздраженно. – Камера на другом «Тигре»?

– Так точно.

– Шшш … Жаль, – отозвался «Беглец». – Выходим на разведку.

– Шшш … Я «Маки». «Беглец», что происходит?

– Шшш … Хрень какая-то, – забыв о маскировке, заговорил капитан. – Тут поперек дороги … трещина что ли. Жаль камера в «Юрте» осталась.

Карагаев нажал несколько клавиш, и карта на мониторе увеличилась. Действительно, прямо перед одной из точек виднелась тонкая, но длинная морщинка.

– Километра два, – констатировал сержант. – Откуда она здесьвзялась? На вчерашней карте ее не было.

– Шшш … «Маки» «Беглецу», – затрещала рация. – Попробуй с юга объехать.

– Шшш … Да «Маки», вижу. Сейчас глянем ширину. Может перемахнем.

– Шшш … «Маки», «Беглецу». Рацию не выключать.

– Шшш … «Беглец», принял, – дальше капитан отдавал бойцам приказы. – Седой на пулемет. Ворон в три глаза. Перст, вперед. По малу. Ближе к краю.

Рация шипела. В импровизированном штабе настороженно слушали «Беглеца». Наверняка и бойцы «Маки» прильнули к динамикам раций.

– Стоп машина. Ворон, за мной. Идем к трещине. Шагов двадцать до края. Вдоль сплошной песок. Как на дюне. Первый раз такое вижу. Рыхлый. Откуда он здесь? Стоп. Ближе опасно. Два метра от края. Глубину трещины не вижу. Ширина не больше метра. На той стороне такой же песок. Можно попробовать перемахнуть.

– Товарищ капитан, – в динамике зазвучал голос бойца. Карагаев узнал бас Ворона. – Разрешите тросом к лебедке пристегнуться. Подползу к краю. Гляну глубину. И песок проверю. Зыбкий или нет.

– Действуй! – согласился Сомов. – Я подстрахую. «Маки», «Юрта», проверяем возможность форсировать излом.

Приготовления длились не долго. В эфире, как и в помещении штаба, сохранялась гробовая тишина. Лишь клацанье клавиш сотрясала царящее напряжение. Ирма не переставала колдовать над ноутбуком.

– Готов? – наконец раздался голос капитана. – Пошел. Следи за натяжением. Не спеши.

– Есть, – прозвучал отдаленный бас.

Снова тишина. Атмосфера накалилась. Карагаев отложил недоеденную консерву и нервно грыз ноготь указательного пальца.

– Блоб? – крик Сомова заставил слушателей вздрогнуть. – Откуда он тут взялся?

– Блоб? – переспросил Даник. Остальные возмущенно зашикали.

– Понятно, что не можешь знать, – продолжал капитан. – Прикинь расстояние до края.

– Движение слева! – Карагаев узнал голос пулеметчика Седкова.

– Что за черт! – в реплике Сомова звучала явная тревога. – «Маки», «Юрта» прием! …

Рация затрещала. Слов стало не разобрать. Затем эфир прорезал оглушающий свист. Звон застрял в ушах. Из динамика посыпались обрывки слов.

– Перст … назад. Тащи его … Отходим …

Ритмичные хлопки. Звук напугал. Трудно не узнать пулеметную очередь.

– Прекратить! – кричал Сомов. – Полный назад!

– Товарищ капитан … Ворон … – Снова пулеметная трель.

– Прекратить огонь! Седой, твою мать …

– Застряли командир … Передок.

– Граната …

– Отставить!

Взрыв. Мембрана динамика едва не вылетела из сетки.

– Все из машины … Живо!

Тут Карагаев, до сих пор находившийся ступоре, встрепенулся. Схватил микрофон и иступлено заорал:

– Держись, «Беглец». Выдвигаюсь.

«Маки» и «Беглец» отозвались в унисон.

– Шшш … «Юрта» отставить. Оставаться на позиции.

– Командир, – кричали у «Беглеца». – Через верх … Седой … Стоять! Ааа! Руку! Не отпускай … Прыгай … Прыгай … Черт!

Рация окончательно зафонила. Через секунду смолкла совсем. Еще через секунду разоралась.

– Шшш … Я «Маки», я «Маки». «Беглец», буду два шесть икс.

– Твою мать! – выругался сержант. – Да что там происходит? «Беглец», «Беглец». Прием! «Беглец», «Беглец», я «Юрта», прием!

Тишина. Карагаев упорно взывал. Эфир оставался глух.

– Он говорил про блоб, – размышлял в слух Даник. – Откуда он там взялся? Клякса по суше не растет.

– А кто сказал, что по суше? – голос Ирмы прозвучал неожиданно. Все обернулись. – Я наложила карту рельефа на карту грунтовых вод. Извини, Гена, я распотрошила твой планшет.

Савицкий махнул рукой. Леон продолжила:

– Как раз там, где капитан наткнулся на излом, или трещину, грунтовые воды ближе всего к поверхности. Всего в двух метрах. Смотрите.

Действительно. Программа накладывала виртуальную карту поверхности на карту недр. Расщелина идеально ложилась на искривление подземного водного пласта.

– Ничего не понимаю …

– Понятно, – перебил Савицкий. – В грунтовых водах из-за отсутствия дождей почти нет течения. Клякса не встречает сопротивления, во всяком случае такого как на Дунае, Днестре, Днепре или Доне. Не говоря про горные реки. Вот она и расползается.

– Значит, – спросил Пушер, – датчики не устанавливаем? И так все понятно?

– Нет. Ничего не понятно. Глубина, интенсивность, концентрация …

– За работу! – приказала Ирма. – У нас много дел.

– Какого хрена! – не сдавался Караганов. Его колотило от равнодушия «гражданских». В эту секунду гибли его товарищи, и никто ничего не делал. Он схватил трубку и заорал, словно криком можно было кого-то спасти. – «Беглец», «Беглец», я «Юрта», прием!

***

– Эфирно-информационный элемент, сам по себе, то есть вне тела, безусловно полезен. Не подвергаясь побочным и губительным воздействиям биооболочки, этот элемент становится рациональным, производительным и главное невредным. В первую очередь самому себе. Таким образом, наша задача освободить разумность. Удалить с нее ммм … тело, как скорлупу с ореха, и получить чистое, рациональное ядро. Это не сложно. Выше я говорил о некоторых технических аспектах. Сложность в одном – не дать эфиру испарится. Поглотить его до того, как скафандр будет разрушен.

4

Тишина разъедала совесть выживших, как плесень разъедала стены бункера. Даже гражданские, люди далекие от угрызений боевых потерь, не смели нарушать это тяжелое молчание. Первым заговорил майор Зыкин.

– Когда подошли к расщелине, торчал только верх «Тигра», – майор обращался к инженеру Савицкому, надеясь, что именно он объяснит произошедшее. – Наполовину погряз. В песке. Откуда вообще там зыбучий песок взялся? Не пойму, – мужчина пожал плечами. – Ни капитана, ни бойцов. Никого.

– А блоб? – спросила Ирма. – Следы сероводорода.

– Нет. Мы спустили бойца к краю. Никаких следов кляксы. Даже запаха не было.

– Не может быть! – удивилась девушка. – И двух часов не прошло. Куда же он подевался?

– Госпожа Асланова! – официально обратился к ней Зыкин. – Я отдаю себе отчет. Прекрасно. Так же, как и у вас у меня есть уши, и рация работала не переставая. Предположение одно – это не клякса.

– А что?

Майор задумался. Когда заговорил, каждое слово звенело как удар шпоры об каменный пол:

– Мы слышали звуки боя. Разведка предупредила: в квадрате зафиксирована активность неприятельских групп. Судя по радиоперехватам – спецназ. Заокеанский. Если предположить, что их цель лаборатория на нижних уровнях комплекса «Осьминог», нападения на «Тигр» Сомова вполне логичен. Бей врага, когда он разделен. Особенно на марше.

– Тогда почему на вас не напали?

– Нас больше. А нападать у разлома глупо. Утратили эффект неожиданности. Мы были готовы.

Снова повисла пауза. Обдумывали полученную информацию.

– Как бы то ни было, – продолжил майор, – блоб в расщелине отсутствовал. Мы спокойно перемахнули через разрез. Там глубины метр. Не больше. А ширина и того меньше. Немного повозились, но КАМАЗ прошел. «Тигр» Сомова вытягивать не стали. Обыскали округу. Никого. Ни живых, ни мертвых. Долго оставаться не могли. Инструкция … этот ваш груз, будь он неладен. В течении суток центр проанализирует оперативную обстановку и, даст бог, завтра выдвинемся к брошенным «Тиграм». Заодно группу Сомова поищем.

– Плен? – предположил Геннадий.

Майор пожал плечами.

– Если диверсантам и нужны пленные, только для «языка». Мало шансов что кто-то из наших в живых.

– По нашей работе, – подхватил эстафету инженер, – продвигаемся по плану. Завтра запускаем бур.

– Эээ, – вмешалась Ирма, – у меня предложение. Существует ли техническая возможность расположить панели с датчиками на промежуточных глубинах?

– Зачем? – удивился Савицкий.

– Во-первых протестить оборудование и софт. Во-вторых, если блоб пробился так близко к поверхности земли …

– Да говорю же, – раздраженно встрял Зыкин, – не было там кляксы! Вы что меня не слушайте?

– … следовало бы промониторить и верхние слои грунта, – как ни в чем не бывало закончила девушка.

– Ну, – Гена потер подбородок, – теоретически возможно. Ответвление с башмаком … почему бы и нет. О каких глубинах идет речь?

– Например, – Ирма на секунду задумалась, – каждые десять метров.

Савицкий хохотнул:

– Хм! В таком случае, товарищ Асланова, мы провозимся здесь месяц. При условии, что своевременно будут подвозить детали. Кстати, а вы где столько датчиков возьмете?

– Ну хорошо, – Леон не любила спорить, – пять.

– Как говорил «отец русской демократии»: торг здесь не уместен.

– Нет, нет. Вы меня не поняли. Ставим дублирующий ряд панелей анализаторов на пяти метрах. Один.

– У нас два комплекта, – как бы не старался Даник, он не мог упустить случая проявится себе. Ирма должна его заметит. – Если траблы с основным …

– Я знаю свое оборудования. И количественно, и качественно, – отрезала Леон. – Ваша задача, продублировать патчи обмена данными. Базовый фреймворк этого не предусматривает.

– Контрл копи, конрл пэйст, – небрежно заметил Пушер. – Только, Леон, на что ты надеешься? Я, конечно, не спец в геодезии и тем более в блобе, но откуда ты знаешь, что клякса, если она здесь есть, залегла именно на пяти метрах?

Ирма ответила не сразу.

– Целесообразность подсказывает, необходимо использовать максимум из имеющихся ресурсов.

Возразить на это нечего. Через минуту гробового молчания, Савицкий закрыл совещание:

– Каждый должен заниматься своим делом. Мое дело бурить. Завтра с восходом начнем.

***

– Практическая составляющая изъятия, представляет последовательное выполнение трех этапов. Захват, поглощение, багрение.

Захват координируется децентрализовано, в конкретном заданном сегменте. Подступ предполагает трехмерное продвижение. Предпочтение отдается среде на биводородно кислородной основе. Из-за минимального энергопотребления, и из-за многовариантности химических реакций.

Поглощение. Наногель агрессивно воздействует на скафандр, ммм … тело. Как правило на те его части, которые соприкасаются с поверхностью распространения. Для удачного изъятия, к моменту отрыва эфирно-информационного элемента, биооболочка должна быть максимально обернута наногелем. В противном случае информационный элемент может ускользнуть в параллельный временной пространственный континуум. Метаданные предыдущих уровней допускают не более двадцати двух и трех десятых процентов подобных потерь.

И заключительный этап – багрение. Заключенный в наногель эфирно-информационного элемент сублимируется нейропростором.

5

Темнота дурманила фантазиями. Близость девичьего тела кружило голову как литр самогона. Хотя Даник, за свою недолгую жизнь, вряд ли выпил и половины. Тем более самогона. По правде говоря, самогон он ни разу не пробовал. Юношеские, почти детские ассоциации прочно укрепили самогон в топ одуряющих веществ. Причем водка, которую он однажды выпил и чуть не потерял сознание, была лишь на четвертом месте. Ее опережали два «напаса» заряженной папиросы, в летнем математическом лагере «Теквил». Для расширения сознания. Но случилась лишь дефрагментация. Чуть выше в рейтинге таблетка, предложенная хедхантером перед финальным тестированием на вакансию. Очнулся от шлепков по щекам. Довольный эйчаровец улыбался: «Молодец, – сказал он, – умный и честный. Редкое сочетание»

«И при чем тут самогон!? – возмутился Даник. – Вообще не в тему» Он глубоко вздохнул. Стало хуже. Волшебный девичий запах вскружил голову сильнее прежнего.

– Ты точно его видел? – шепнула Ирма в ухо.

Легкое дыхание бархатом отдалось по возбужденному телу.

– Да, – произнес он. – Точно.

Молодые люди затаились за приоткрытой дверью штабной комнаты. Отсюда отлично просматривался коридор и проем ведущий в общую казарму.

О случившемся в шлюзе Шуган поведал Ирме. Все переживал, что Леон рассмеются над подозрениями и пошлет куда подальше. Но, нет. Ирма внимательно выслушала и сказала:

– Надо подумать. Никому об этом не рассказывай.

Уже перед отбоем Ирма остановила его и зашептала:

– Если ты прав, он снова попытается открыть шлюз. Мы должны с ним поговорить и во всем разобраться. Спрячемся за этой дверью, – она кивнула на свою комнату, – и проследим.

Вот уже несколько часов Даник страдал и в тоже время наслаждался близостью обожаемого тела. О том зачем они здесь, парень забыл в ту же секунду как оказался рядом с ней. Путанные мысли кружились как рой пчел над лавандовым полем, не решаясь выбрать конкретный цветок. Наконец, разум Шугана зацепился за что-то, что казалось рациональным. Признание. Исповедоваться в своих чувствах и будь что будет. Последний отрезок вечности он формулировал эпохальный спич.

– Леон, – решился он наконец, – то есть, Ирма … Азатовна, – разум предательски некстати вспомнил что Леон его начальник. «Глупо, как глупо!» – выругал себя Даник.

– Тсс, – прервала его девушка. – Идет!

В дежурном освещении мелькнул долговязый силуэт. Пушер прошел мимо приоткрытой двери. Оглянулся. Повернул к уборной. Постоял, наблюдая за коридором. Затем быстрым шагом направился в глубь бункера.

Даник приподнялся, собираясь последовать за коллегой. Ирма отдернула его за рукав. Ветерок дыхание снова защекотало ухо: «Рано! Подождем!»

Прошло не менее десяти минут. Леон поднялась, отворила дверь и вышла в коридор. Шуган поспешил за ней. Крадучись дошли до второго шлюза. Тут отчетливо слышалось надрывное пыхтение Валеры. Ирма шагнула на свет.

– Только не говори, что это любопытство.

Пушер вздрогнул. Отскочил от задраенной двери как от покойника.

– Что? – растерянно спросил он. От переживания голос прозвучал слишком громко, отзываясь гулким эхом.

– Зачем тебе в лабораторию? – спросила Ирма.

Глаза парня суетливо забегали по стенам, надеясь найти там подходящий ответ. Тщетно.

– Да, говорю же, интересно. Может там и деталь какие-то найдутся …

– Брось, Пушер, – вмешался Даник. – Давай сами все разрулим. Без военных. Просто объясни нам.

– Да нечего объяснять. Не спалось. Вот и решил прогуляться.

– Ладно, – ничего хорошего это Леонское «ладно» не предвещало. – Шуган, зови майора.

– Нет, – остановил их Пушер, – Не надо. Я …

Глаза снова забегали. И Ирма, и Даник не сомневались, коллега собирается врать. Другого ничего не ожидали. Дальнейшие действия Пушера застали их врасплох.

Резким движением Валера оттолкнул девушку. Леон полетела на пол. Даник, вместо того чтобы удержать коллегу, преградить ему путь, кинулся на помочь Ирме. Пушер воспользовался сумятицей. Пнув ногой растерянного Шугана, выбежал в коридор и, со всех ног, помчался к выходу.

Даник склонился над Ирмой:

– Ты как?

– Останови его!

Шуган кинулся к коридору.

– Стой, дурак!

Поздно. Пушер пробежал мимо казармы. Теперь никто не преградит ему путь наверх. Из проема показалась сонное лицо Карагаева.

– Держи! Уйдет! – крикнули ему Шуган.

Пушера уже открывал шлюзовую дверь бункера. Еще секунда и он исчез в ней. Наружи, еще и ночью его не найдут.

Сержант, неторопливо, вышел из казармы.

– Что такое?

– Его надо поймать! – тяжело дыша объяснил Шуган.

– Украл что-то?

– Хуже. Давай за ним.

– Куда он денется.

В дверях шлюзовой появился Пушер. Растерянный и перепуганный. «Зачем он вернулся?» – удивился Даник. Ответ стоял за спиной беглеца – вороненный ствол АК в руках дозорного.

– Снаружи караул, – продолжил Карагаем. – Никого не впускаем и не выпускаем.

Программисты не разделяли его спокойствия. Посмотрев на них, сержант принял единственно верное решение:

– Пойду майора разбужу.

Через двадцать минут сумбурных разбирательств Валера сидел на раскладном табурете. Закованные пластиковыми хомутами руки на острых коленях заметно тряслись.

– Вы все покойники, – нервно причитал Пушер. Хитрить, похоже, он передумал. – Вас всех здесь положат. Пикнуть не успеете.

– Так, пацан, – одернул его майор. – Давай по порядку. Сам все расскажешь? Или помочь?

Зыкин сел напротив. Достал штык-нож. Задумчиво разглядывал матовое лезвие.

– Зачем? – хмыкнул Пушер. – Для покойника вы слишком любопытные …

– Значит помочь, – майор поднялся. – Сначала я тебе надрежу сухожилия на пятках. Нормально ходить ты уже никогда не сможешь. Затем …

– Прекратите! – вскрикнула Ирма. Она, вместе с остальными, толпилась у входа в общий зал.

– Уведите ее! – рявкнул майор.

Карагаев шепотом приказал девушке:

– Покиньте помещение!

– Нет! – также шепотом заявила Ирма. В выражении лица было столько решимости, что настаивать сержант остерегся.

– Тогда молчите. Иначе в коморке запру.

Леон, в знак согласия, отвела взгляд.

– … вот так. Палец за пальцем, – продолжал майор, водя ножом по тыльной стороне ладони Пушера. – Медленно и вдумчиво.

Валера попытался вырвать связанные руки. Лапа Зыкина намертво вцепилась в малахольные конечности арестованного.

– Не надо, – промямлил Валера. – Что вам рассказать?

– Другое дело, – майор вернулся на свое место. – Все. И учти, второй раз предупреждать не стану.

– Да, – Пушер опустил голову. – Я понял.

Даже дилетант в технике допросов или банальной психологии понимал, врать сейчас этот парень не станет.

– Человек связался со мной в Москве. Сказал, от отца. Сказал, они отправят сюда, в этот чертов бункер отряд спецназа. Не знаю, «Морские котики», «Дельта», «Сил Тим Сикс» …

– Кто твой отец? – игнорировав упоминания именитых подразделений, спросил Зыкин.

– Отец? – растерялся Валера. – Николай Чистяков, – парень посмотрел на Ирму, предвосхищая справедливый вопрос. – Пушковец я по отчему. Мама вышла замуж, когда мне и трех не было. О родном отце никто не знал. Он в нулевые в Англию бежал. Активы его хотели отжать. Повесили отмывание денег и … А он просто бизнесмен. Месяцев пять назад пришел от него Е-мэйл. Звал к себе. У него на острове большой холдинг. Перспективы … ну чего рассказывать сами все понимаете. А я уже в «Заслоне» работал. Контракт о неразглашении … короче невыездной.

Пушер поднял лицо. Посмотрел на офицера.

– Папа сказал, пришлет человека. Он в компанию обратился. Специализируются на эвакуации диссидентов. Из Северной Кореи, Китая … Короче, человек сказал, случай мой сложный. Безнадежный. Действительно, нас все время пасут. Не верите? У ребят спросите …

Пауза. Никто и не думал спрашивать. Ждали продолжения.

– Говорил, – продолжил Валера, – своими силами не справятся. Обратились к спец службам. У них везде связи. В общем план такой: соглашаюсь на командировку в «Тухлую зону». Тут граница рядом. Спецназ устраивает засаду, отбивают меня и переправляют к отцу. За это с меня маленькая услуга.

– Сука! – не выдержал Карагаев. – Ты знал о засаде!?

Сержант рванул вперед. Чьи-то крепкие руки и окрик майора удержали его.

– Они не говорили, что собираются кого-то убивать. Тем более … – парень замолчал.

– Что «тем более»? Говори.

– Тем более, что вы им не нужны.

– Что им нужно?

– Пробирка, – признался Валера. – На втором уровне, в сейфе есть пробирка. Я должен ее забрать. Это мой билет в Англию.

Повисла пауза. Пушер посчитал ее угрожающей и поспешил оправдаться.

– Честное слово, я не хотел, чтобы кто-то погиб. Я просто хотел свалить из этой долбанной страны. Какие у меня перспективы? Век программистов, как и спортсменов, короткий. После сорока мозги уже не те. В лучшем случае админ отдела или препод в универе. А я большего хочу! Там, на Западе, с отцовскими бабками, есть где развернуться. Там авангард науки! Не верите? А блоб? Думайте экологическая катастрофа? Черта с два! Это новейшая боевая технология. Все знают об этом. А наши … вернее ваши, как обычно молчат. Не признают беспомощность и … отсталость!

– Чушь! – фыркнул Даник. – «Тухлое яйцо» – результат сочетания множества случайных факторов. Настолько массивный выброс сероводорода невозможно спровоцировать одним нажатием кнопки.

– А с чего ты взял что блоб, это результат выброса сероводорода? Может наоборот?

– У тебя с химией траблы, чувак. Реакция газообразного сероводорода с водой …

– Молчать! – прервал их майор. – Кому и как ты должен передать пробирку?

Валера замялся. Но случайно уроненный на бетонный пол штык-нож, вернул ему охоту говорить. Приглушенный звук метала и театральное Зыкинское «Ой!» вернули парня в состояние болтливости.

– У меня связь по спутниковому телефону. Наушники в кармане, телефон в рюкзаке, в коробке из-под «Сникерсов». Когда пробирка окажется у меня … – парень посмотрел на майора и поправился, – должна была оказаться у меня, вызываю диспетчера. Он называет точку эвакуации.

– Нда, – задумчиво произнес майор. – Это в их репертуаре. Ничего нового не придумали. Хочу тебя огорчить, парень, – объявил он с нескрываемой иронией. – Тебя поимели. Точно такие же оперативные комбинации господа из Лэнгли мутили еще в Сирии. Никакой эвакуации. Да и богатый отец, быстрее всего легенда. Спорю на фуражку Макконвиля, пробирка лежит в большом таком контейнере, который незаметно не утащишь. Ты бы его открыл, достал бы стеклянный конус с воздухом. А из самого контейнера, в твоем случае возможно это сейф, вырвалась бы какая-нибудь бактериологическая дрянь. Через неделю другую мы бы перезаражали кучу народа. А пендосы со всех утюгов орали бы о зверствах русских. Тебя, парень, записали в шахиды – разносчики. Но не огорчайся, ты не первый. Сирия, Харьков, Одесса, Днепр. Думаешь зря мы запечатываем эти чертовы лаборатории?

– Нет, – замотал головой Пушер, – это не так! Вы врете …

– Отец связывался с тобой по Е-мейлу? Так? А когда ты предложил видеосвязь что он сказал? Что это небезопасно. Что ФСБ держит под колпаком и его, и тебя. Но если бы ты настоял, то и это бы устроили. Ты просто подарок для спец операций. Москвич, сотрудник «Заслона» – подрядчика Министерства Обороны. Именно сцеп операции, потому как вряд ли имеешь доступ к гостайне. А на «спящих агентов» мода прошла. В мире все очень быстро меняется. А диверсия самое то. Даже если под нами, в сейфе лежит какой-нибудь летучий штамм гонорей. И пол-Москвы, или хотя бы вся ваша фирма оказалась бы у венеролога. Это ух какая победа. Ради этого, поверь мне, так прижали твоего папеньку, что он был бы готов на все. Хм! Одного мужичка из Винницы, по той же схеме развела родная сестра. Просто за обещание поляков дать ей вид на жительство. Прошлой зимой вспышка краснухи в Полтаве, Хмельницком, Житомире.

Красноречивое молчание стало наилучшим подтверждением сказанному.

– Ладно, – заключил Зыкин, – будем разбираться. Пока посиди, подумай. Сержант, определи его куда-нибудь подальше, чтобы глаза не мозолил.

Майор на секунду задумался.

– Хм! – усмехнулся он. – Во вторую шлюзовую. Он ведь так туда хотел. Пристегни его хомутами к запорному вентилю шлюза.

– Есть!

Майор потерял интерес к незадачливому диверсанту. Спрятал штык-нож в нагрудные ножны разрядки. Посмотрел на наручные часы.

– Уже рассвело. За работу. У нас много дел.

Выбравшись наружу, Даник от яркого света чуть не ослеп. Солнечный диск, добрая его половина, казалось бы, восходит прямо из-за соседнего холма. Изуродованная трещинами желтая земля лишь добавляла резкости. Шуган прищурил глаза и опустил взгляд. То, что он увидел напугало.

– Смотрите! – воскликнул он, указав на лужу на дне расщелины. Той самой, которой заканчивалась узкая площадка перед входом в бункер. Вместо привычной коричневой жижи, там булькала посеревшая масса.

Савицкий подошел к самому краю и внимательно вгляделся вниз. За спиной раздался вопрос:

– Блоб?

Инженер продолжал смотреть. Присел на корточки. Принюхался.

– Не похоже. Какая-та порода попала в воду. Известняк.

– Чего вы там застряли? – крикнул майор. – Живее! Не создаем заторов.

У выхода толпились трое солдат. Смена караулов. Как только поднялись, Зыкин приказал строится.

– Отдых отменяется, – обратился он к бойцам. – Занимаем круговую оборону. Прикрываем в первую очередь буровую установку. Карагаев на тебе вход в бункер.

– Есть!

– Бойцы за мной …

Майор рассредоточил отряд по периметру. «Урал» с установкой, КАМАЗ с комплектами буров, долот и бурильных колон оказались посередине. Бункер остался на самом краю импровизированного круга. Зато прямо над ним устроился «Тигр» с пулеметным расчетом. По диагонали, метрах в тридцати от машины, поставили «Буханку» с гранатометчиком.

Ближе к полудню под стрекотание двигателя лениво закрутилась лебедка, проворачивая систему приводов.

– Пошла родная, – Савицкий кричал прямо в ухо Данику. – Дуй за своими панелями. Глиняный слой пройдем быстро. Если без приключений минут десять. Давай!

Даник кивнул. Поспешил в бункер. Часом ранее они с Леоном справились с монтажом. Приборы заняли нужные разъемы в контейнере. Удивительно что успели в срок, да еще и без помощи Пушера.

У входа скучал Карагаев.

– Ну что там? – спросил он.

– Начали бурить, – сообщил Даник. – Скоро первую панель установим.

Ирма заканчивала тестирование датчиков.

– Все ок? – спросил Шуган, примеряя взглядом сложной формы ящик.

На самом деле кейс с электроникой был идеальной кубической формы. Но, от каждого датчика торчали несколько проводков, разной длины, толщины, формы. Дабы не повредить «усики» всю конструкцию поместили в пластиковый антистатический контейнер с ломаными асимметричными пропорциями. Оказавшись под землей, пластиковая оболочка саморазрушалась. Нажатием кнопки Ирма запустит химическую реакцию. Полиэтиленовый корпус расплавится и датчики вместе с чувствительными «усиками» окажутся в слое грунта.

– Да, – ответила Леон. – Можешь забирать.

Ирма отвлеклась от монитора и внимательно следила за усилиями парня.

– Справишься? – поинтересовалась она.

Вместо ответа Даник схватил негабаритный контейнер. Приподнял. Он оказался гораздо легче ожидаемого. Килограмм шесть, не больше.

– Я пошел, – заявил он и вышел в коридор.

– Помочь? – крикнул Карагаев.

– Нет! – ответил Даник, мелко перебирая ногами.

У самого выхода, когда ноги нащупали подъем тропинки, чуть не случилась катастрофа. Мельком Шуган взглянул вниз, в расщелину. Словно поджидая его, серая гладь набухла пузырем и звонко лопнула. Густой пар наполнил атмосферу. Запахло буркутой. От неожиданности Даник подскочил. Руки ослабли, выпуская важный груз. Нога соскочила с тропы, и парень чуть загремел вниз.

– Черт! – выругался Даник, возвращая равновесие. – Ты это видел? – спросил он Карагаева.

– Ну да. Что это?

– Не знаю. А ты как думаешь? Блоб?

– Не знаю. Майор говорить тут не откуда взяться блобу.

Времени на споры и разбирательства не было. У буровой установки ждали панель.

– Где тебя носит? – перекрикнул гудение двигателя инженер Савицкий. – Мы уже муфту установили. Говорил же легкий грунт.

– Я там … – начал было оправдываться Даник, но перекричать двигатель голоса не хватило.

– Давай свой ящик, – прокричал Геннадий, указывая на установку, – тащи туда. В муфту.

Установили ящик в конусообразную емкость, напоминающую маслинную бочку. Рабочий закрыл крышку, похлопал Даника по плечу и показал, чтобы тот отошел. Шуган послушно вернулся к Савицкому.

– Все! – крикнул в ухо. – Иди в бункер, к своим компьютерам. Ставим вашу панель и бурим дальше. Минут через десять можете проверять.

Даник хотел поблагодарить, но понял, что голоса не хватит. Он просто вытянул руку и поднял вверх большой палец. Геннадий улыбнулся и повторил жест.

Пробегая мимо Карагаева, Шуган спросил:

– Это … ты майору о блобе в расщелине доложил?

– Так точно. По рации.

Если бы последнее слово зацепилось за сознание Шугана, возможно судьба экспедиции сложилась по-другому. Но молодой человек был слишком увлечен происходящим, чтобы предвидеть грядущее.

– Все готово, – объявил он Ирме, садясь за монитор. – Теперь дело за бурильщиками. Гена говорит минут десять и можно чекать.

Леон ничего не ответила. Она сосредоточено клацала по клавиатуре, внимательно высматривая в стройных рядах символов на мониторе.

– Дашь знать когда скан компонентов запустить?

Не отвлекаясь от работы, Ирма ответила монотонным голосом:

– Как только Савицкий сообщит о готовности.

– Мне что опять наверх бежать?

– Уже лет сто, – также монотонно, продолжила Леон, – Альф Гросс и ребята из Моторолы придумали персональную рацию. Классная штука, – она на секунду оторвалась от монитора и посмотрела на коллегу черными как смоль глазами. – Ты знал?

– Черт! – выругался Шуган. Посмотрел на стол с рядом заряжающихся раций.

Ирма усмехнулась.

– Запускай скан компонентов. Если панель еще в корпусе, все датчики покажут нули. Кроме …

Девушка замолчала, давая шанс нерадивому ученику.

– Кроме датчика движения, – сказал Даник и повернулся к монитору, пытаясь скрыть свое покрасневшее от стыда лицо. – Дебил, – добавил он шепотом.

Датчики показывали нулевые параметры. Это означало что контейнер с панелью уже стоял на положенной пятиметровой глубине. А долото и турбо бур пошли дальше, вниз.

– Можно взрывать, – немного смущенный, пробормотал Шуган.

– Принято. Снимаю оболочку.

Несколько нажатий клавиш, и шкала показателей на мониторе ушла в нейтральную серую зону.

– Все!

Настала очередь Ирмы. Пальцы с невероятной скоростью забегали по клавишам, в то время как глаза не отрывались от монитора.

– Есть, – наконец объявила она. – Запускай панель. Постепенно, по консолям. Начни с датчиков движения.

Один из графиков на экране ожил. Потом второй. Третий.

– Движение, – бесстрастно констатировал Даник. – Должно быть вибрации бура.

Так, один за другим, активировали каждый датчик. Панель работала безупречно. Шуган поднялся. Хрустнул пальцами и, пародируя кого-то из киногероев, гулко пробасил:

– Гуд джоб! – затем, своим обычным голосом спросил. – Кофе хочешь?

– Со сливками, без сахара, – Ирма даже не посмотрела в его сторону. Она изучала символы на мониторе.

Даник поставил кружку Ирме на стол. Посмотрел на всплывающие командные строки.

– Хороший пинг для орбитального спутника. Только нафига инфу с этой панели передавать? Она же промежуточная. Я вообще думал ты ее просто так ставишь. Чтобы потренироваться.

– Информация лишней не бывает, – не отвлекаясь парировала девушка. – Всего лишь парочка гигов в бездонном массиве метаданных. А главное, есть сомнения в коде. Там ошибка, точно знаю, но найти не могу. Лучше все протестить на промежуточной панели, чем ловить мистэйки на финале. Спасибо за кофе.

Девушка обернулась, чтобы поблагодарить не только теплым словом, но и выразительным взглядом. Глаза скользнул по монитору за спиной Шугана.

– Что это?

Даник проследил за взглядом и душа опустилась в пятки. Весь ряд химических датчиков, только что установленной панели, пребывал в красной зоне. Он плюхнул кофе на стол и подбежал к рабочему месту.

– Фигня какая-то, – все что мог он сказать.

– Ошибка? – спросила Леон саму себя. – Консоль кодинга … да где же ты …

Одна из кривых, показывающая кислотный баланс, вышла из допустимых значений. Ячейка графика из красного превратилась в серую.

– АВ сенсор накрылся, – автоматически объявил Даник.

– Нет, нет! – пальцы девушки бегали по клавишам с неимоверной скоростью. – Это программа глючит. Датчик не при чем …

До Шугана начало доходить значение происходящего. Он сглотнул. Глаза округлились до размеров иллюминатора в дверях.

– Блоб, – испуганно произнес он, отказываясь верить в происходящее. – Надо прекратить бурение.

– Нет, нет, – настаивала Леон, – дай мне минутку, я почти нашла …

Даник следил за показаниями. Оборудование сошло с ума. Он открыл рот, но Ирма его опередила.

– Молчи! Не сбивай. Дай мне минуту.

Демон математики завладел девушкой. Стремление к Абсолюту затмило все остальное: осторожность, критичность, реальность. Мир цифр такая же иллюзия, как и все остальное. Потраченные на призрак идеала минуты оказались роковыми.

– Смотри на датчик плотности. – не выдержал Даник. – Это не ошибка программы. Низ. Клякса ползет снизу.

Даник пытался вернуть руководителя в реальность. Происходящее было очевидным, но настолько ужасным, что мозг отказывался констатировать. Ирма упорно продолжала искать уже потерявшую значения ошибку.

– Ирма! – крикнул Шуган. – Их надо предупредить!

– Нет, нет, – повторяла девушка. – Еще минуту, я почти нашла …

Даник рванул с места, перевернув стул. Нельзя было терять ни секунды. И так упущено много. Слишком много.

Стоявший у входа Карагаев встретил несущегося со всех ног «гражданского» нелепым вопросом:

– Что случилось?

Шуган не ответил. Поднимаясь по узкой тропинке, взгляд упал в расщелину. Вторая волна ужаса накрыла его с головой. Жидкости внизу стало значительно больше. Но самое страшное, поверхность покрылась прозрачной, смердящей дымкой серого цвета. Такой же, как и вся поверхность огромного Черного Моря. Бывшего моря. Первое что мелькнула в голове юноши, какие же они глупцы. Как они, все человечество, понадеялись на то, что блоб останется лежать в берегах этого самого бывшего моря? И какие глупцы они, участники доморощенной экспедиции, что решились бурить этот самый берег. Миллиарды тонн токсичной, агрессивной кислоты смердят в каких-нибудь двух ста метрах! Идиоты!

Но времени на посыпание головы пеплом не осталось. Данник взобрался вверх. Размахивая руками, закричал.

– Стоп! Остановите мотор! Прекратите!

Из-за шума двигателя и работающих механизмов никто его не слышал. Он успел сделать еще один шаг.

***

– Высшее проявление разума – отреченность. Покой. Гармония в этой модели, полное отсутствие раздражающих факторов, и уж тем более не их генерация. Прогресс, как оправдания любого действия, не менее губителен чем его антипод. Рост, развитие, диверсификация ничем не лучше, и не хуже уничтожения, смерти, разрушения. Лишь рассудок, испорченный гормонами, может называть первое добром, а второе злом. Абсолютный, или идеальный, разум в первую очередь созерцателен. Крайность, к которой мы прибегли обусловлена угрозой существования самого нейропростора. А прибывающие эфирно-информационные элементы ни что иное как их освобождение.

6

Фонтан из серой, дымящейся жидкости поднялся метров на двадцать. Накопленный в недрах блоб под огромным давлением вырвался наружу. Прозрачный дым, сопровождаемый зловонным запахом, заполнил весь периметр. Даник смутно расслышал крик майора Зыкина:

– Газы!

Но смрад оказался не самой страшной угрозой. Вырвавшаяся струя стремительно и хаотично меняла свое направление. Даник видел, как блоб за секунду обхватил рабочих у скважины. Инженер Савицкий, стоявший поодаль, не на долго пережили их. Секунды на три. Мощная боковая струя кляксы ударила его в лицо. Перед тем упасть, тело пролетело добрый десяток метров. Кислота оставила вместо лица обглоданные кости.

Достигнув пика, фонтан блоба разваливался на миллионы капель. Те, с шипением, в форме высоко концентрированного кислотного дождя падали на землю. «Буханка» с гранатометчиком растворилась меньше, чем за минуту. Одного за другим клякса поражала растерявшихся бойцов. Майор попытался отбежать от убийственного гейзера как много дальше. Видя старания командира, водитель «Тигра» принял роковое решение, выдвинуться на помощь.

Даник, сквозь крики погибающих, услышал рев мотора. Машина рвалась к эпицентру. Но не проехала и десяти метров. Разъеденные кислотой шины погрязли в смертоносной жиже. За спиной Шугана раздался оглушительный свист. Карагаев, сунув в рот пальцы, пытался привлечь его внимание:

– Оглох?! Сюда! Живее!

Сержант стоял под импровизированным козырьком из бетона и глины, защищенный от кислотного ливня. Только сейчас Даник понял, что находиться под льющимся с неба блобом. И каким-то библейским чудом ни одна капля на него не упала. Выйдя из оцепенения, Шуган рванул вниз. Булькающая жижа наполнила расщелину у входа. До спасительного козырька оставалось два шага. Но растекающаяся кислота преградила путь. Времени на раздумье не оставалось. Совсем.

Закрыв глаза, и мысленно приготовившись к обжигающей боли, Даник наступил в пока еще не глубокую лужу блоба. Оттолкнулся. Карагаев схватил его за руку и потянул. О том что еще жив, Шуган понял из-за боли в плече и по жжению пальцев ног. Плечом он затормозился о косяк двери. Носок кроссовки растаял, растянувшись словно плавленый в микроволновке сыр.

– Живой? – спросил Карагаев.

– Да, – неуверенно ответил Шуган.

– Иди внутрь! – приказал сержант и повернулся к тропинке, прицеливаясь как бы лучше наступить, чтобы сразу не лишится ботинка.

– Стой! – остановил бойца Даник. – Там … Там такое … Там … никто не выжил.

Голос дрожал, язык заплетался. Карагаев, не желая ничего слушать, занес ногу для шага. Шуган вскочил и буквально повис на спине сержанта.

– Стой, говорю! – упрямо повторял он.

– Да отцепись ты! – попытался его скинуть Карагаев.

– Нет!

Спор разрешил блоб. Проевшиеся кислотой глина осыпалась в расщелину. Между бетонной плитой, служившей порогом бункера, и тропой образовался провал. Из-за дымящегося блоба глубины было не разглядеть. А вот ширина оказалась не меньше, чем полтора метра. Конечно, с коротким разбегом можно было перепрыгнуть, но в каком состоянии почва на противоположенной стороне определить возможности не представлялось. Даже распаленный Карагаев понял это, и с досадой стукнул кулаком в железную дверь.

– Черт! – орал он. – Черт!

– Ты бы им не помог, – утешал его Даник. – Шансов не было …

– Откуда ты знаешь? Пацаны в «Тигре» …

И снова смердящая жидкость вмешалась в спор. Клякса забралась на бетонный порог. Уровень продолжал расти. Плите оставалось не долго.

– Надо уходить, – предложил Даник. – Смотри!

Карагаев с ненавистью зыркнул на прибывающую кислоту. Плюнул в нее, и, под кипучее шипение, сказал:

– Идем.

Оказавшись внутри, задраили сначала одну шлюзовую дверь, затем вторую.

– Должны выдержать, – ободряюще заключил сержант.

Из командной комнаты послышался голос Ирмы. Она с кем-то разговаривала. Даник вспомнил о Пушере. «Освободился, гад!» – решил он, ускоряясь до бега. Влетел в зал, готовый к любому развороту событий: от милой беседы двух старых коллег, до захвата в заложницы. Следом влетел Карагаев.

Леон приложила указательный палец к губам.

– Нет, – сказала она в трубку, – визуально проверить целостность панели возможности нет. Установка разрушена. Откуда знаю? А вы разве за регистратором на военной машине не следите? Как? Видеорегистратор. Да. На броневике, или как он там называется, был видеорегистратор. Нет, ничего я не взламывала. Просто смотрела. Мы в одном помещении с военным узлом связи.

Парни разом обернулись к «верстаку» с рациями и портативным компьютером. Кейс был закрыт. Зато на одном из мониторов программистов через помутневшее лобовое стекло виднелись остатки капота боевой машины. Метал напоминал подогретый воск. Он неохотно расползался в прибывающей серой дряни. Судя по струящемуся пару, клякса добралась до кабины. Последние сомнения в том, что это картинка с «Тигра» улетучились, когда в кадре мелькнул оживший и, казалось, перепуганный дворник лобового стекла.

Карагаев метнулся к рации. Ирма продолжала спокойно объяснять.

– Ну запросите запись у военных. У броневика есть спутниковый канал передачи. Повторяю, буровая установка разрушена …

Тут громко и четко зазвучал голос сержанта:

– Я «Дроф», я «Дроф», сквозная частота. «Клеверу» отзыв по позывным.

Тишина.

– Я «Дроф», я «Дроф», – упрямо повторял Карагаев. Тщетно.

На пятую попытку рация наконец ответила. Искорка надежды, мелькнувшая в глазах сержанта, тут же погасла.

– Я «Борей». «Дрофу»

Карагаев суетливо достал таблицу частот. Сверил. На связь вышла Центральное командование.

– Я «Дроф». Слышу отлично.

– Пять-два-четыре.

– Есть пять-два-четыре.

Сержант поколдовал над переключателем частот, и повторял эту процедуру после каждого ответа, меняя канал и позывные в соответствии с таблицей.

– «Луговой» доложить обстановку.

– «Луговой» «Байбаку». Авария во время бурения. И … нет связи с основной группой … я один. Прием.

Треск переключения.

– «Манул» отставить. Доложить по существу.

Карагаев совсем скис. Во время аварии он находился в ложбинке, у входа в бункер, и практически ничего не видел. То есть, по существу, докладывать нечего. На выручку пришел Даник. Скромно подняв руку, обращая на себя внимание, энергично закивал сержанту. Карагаев вздохнул. Деваться было некуда.

– «Манул» «Тарпану». Есть прямой очевидец. Гражданский. Подтвердите допуск в эфир.

Треск. Пауза.

– «Коровяк» «Адонису». Счет заверен. Оплачивай. Три-три-восемь.

Сверка с таблицей. И снова переключение.

– На, – сержант передал микрофон Шугану, – говори. Сюда нажми.

Даник взял микрофон. Кнопку нажимать не спешил.

– Какой позывной? – деловито спросил он.

– Нет позывного. Просто нажми и говори.

Рассказ оказался коротким. Даник просто пересказал все что видел. Несколько раз пытался дополнить картину деталями, но Карагаев отдергивал его за рукав и качал головой, мол, этого не надо. Дойдя до момента задраивания шлюзовых дверей, сержант решил, что доклад окончен. Забрал микрофон.

– Плюс, – посмотрел в таблицу. – Восемь-три-восемь.

Переключение.

– К чему такая секретность? – возмутился Даник. – Все равно об этом узнают все.

Его перебил голос из рации:

– «Кермек», я «Осот». Ждите.

– «Кермек» «Осоту», – голос Карагаева задрожал от нетерпения, – Прошу разрешение продолжить проверку позывных группы. Может есть уцелевшие.

Переключения.

– «Корсар», ты дебил? – заговорил другой голос. – Исполнять режим эфира.

– «Корсар» «Кулану». Не слышу! Повторить! – поколдовал над частотами, приговаривая. – Да пошли они … жопы себе в штабе отъели … режим .ля.

Настроил рацию:

– Я «Дроф», я «Дроф», сквозная частота. «Клеверу» отзыв по позывным.

– Отставить, – закричала рация. – «Борей» «Дрофу» приказываю прекратить засорять эфир. Как понял. Девять-шесть-один.

– Да пошел ты, – выругался сержант, и продолжил упрямо звать боевых товарищей. – Я «Дроф», я «Дроф», сквозная частота. «Клеверу» отзыв по позывным.

Это могло бы продолжаться вечность. Карагаеву хватило бы на это и терпения, и упорства. Но Ирма остановила его. Она положила руку сержанту на плечо:

– Нам скинули картинку со спутника, – тихо сказала она. – Сейчас мы под кляксовым болотом. Блоб в радиусе ста пятидесяти метров. Никто бы не успел уйти.

Карагаев смотрел на нее снизу верх. В глазах читалось отчаяние.

– Нет, – упрямо произнес он, и снова принялся читать в рацию свое заклинание.

– Прекрати! – попытался уговорить его Даник.

Леон дернула его за рукав:

– Не надо. Оставь. Нам надо решить, что делать дальше.

– Ждать, – поспешил с ответом Даник. –Они отправят спасателей.

Леон подошла к монитору. Тыкнула пальцем в экран. На коричневом холсте серела ломанная клякса. Слева, ближе к краю пруда мигала красная точка.

– Мы тут, – подсказала Леон очевидное, указав на красную точку. – Блоб затопил, если можно так сказать вход в бункер. Пока не известно сколько этой гадости еще выйдет из скважины.

– Ты хочешь сказать, спасатели сюда не доберутся?

– Я не знаю, – голос Ирмы звучал слишком уверенно. Это означало, что у нее есть план. – А может оказаться что источник блоба в скважине иссяк. Клякса растечется или уйдет обратно, под землю. Точно знаю лишь одно. Здесь нам оставаться нельзя.

– А куда нам деваться? Есть варианты?

– Вход в бункер на два – два с половиной метра ниже уровня земли. Даже если клякса уйдет с поверхности, здесь в углублении она останется на подольше. Боюсь, этого времени хватит, чтобы блоб разъел шлюзовые двери.

– Ну … – Даник растеряно замахал руками, – сделаем преграды, баррикады …

– Это само собой, – отмахнулась Леон. – Второй, или лучше третий уровень – там наше спасение.

– Забудь об этом, – вдруг вмешался Карагаев. – Там верная смерть. Во-первых. Во-вторых, если откроем второй уровень за нами не пришлют никого. Зачем рисковать эпидемией?

– Верная смерть здесь. В любую секунду может хлынуть лава блоба. Там, внизу, есть шанс. Ты же сам рассказывал, что солдаты туда уже спускались. И как? Живы здоровы? А спасатели, на крайний случай, посидят вместе с нами на карантине.

– Но внизу мы окажемся в ловушке, – возразил Даник.

– А здесь мы разве не в ловушке? Сам посчитай. Блоб начал разъедать двери шлюза с полчаса назад. Скоро мы узнаем сколько на это необходимо времени. Я думаю, не менее двух часов. На второй уровень еще два шлюза. То есть плюс четыре часа. За это время может случится что угодно.

– Нда. Нам поможет только чудо.

– Для чуда тоже нужно время! В любом случае я не собираюсь тут сидеть сложа руки. Кто со мной?

Не дожидаясь ответа, Ирма шагнула в коридор. Даник, почти не раздумывая, ринулся за ней. Сержант окликнул обоих.

– Лучше разделится. Я займусь вторым уровнем, а вы придумайте заслоны. Тащите все к входу. Ящики, мебель …

– Нет, – заупрямилась Ирма. – Я с тобой во второй шлюз. Даник на тебе баррикады. Заваливай коридор всем, чем возможно.

Пушер, прикованный хомутами к вентилю шлюзовой двери, встретил их широкой ухмылкой.

– А я же вам говорил … за мной придут.

– Заткнись, – Карагаев перешагнул через ноги арестованного. – Кому ты нафиг нужен?

Увидев, что сержант собирается открыть шлюз, Валера улыбнулся еще шире.

– Ага! Хотите откупится? Ну, ну …

– Валера, – не сдержалась Ирма, – ты вроде не плохой парень … был. Поэтому дам тебе совет, не спеши с выводами. Чем больше информации, тем правильнее решения.

– Йес, кэп! – паясничал Пушер. – Спасибо. Без твоих советов никак. Посмотрим, что ты посоветуешь морпехам, когда они тебя попой кверху поставят. А ты, красной армии боец, – обратился он к сержанту, – тоже можешь оказаться в их вкусе …

– Дамочка, – стараясь не обращать внимание на угрозы, обратился сержант к Леону, – помоги! Я давлю на рычаг, ты тащить из петель заглушку. Да не пальцами!

Ирма отдернула руку. В выразительных глазах застыл вопрос.

– Там, за углом, противопожарный шит. Глянь топор, или лучше крюк.

Нашелся крюк. Длинная ручка перевешивалась в несильных женских руках. Леон справилась. Заостренным концом поддела скобу-задвижку, кивнула Карагаеву и приготовилась тянуть.

Рычаг подался с третьей попытки. Скоба со звоном отлетела, и сержант одобрительно крякнул. Привыкшая к чистоте Ирма возносила аккуратность к Абсолюту. Во всем. Всегда. И даже в сложившихся обстоятельствах, в шаге от смерти не могла оставить за собой противный математике хаос. Одобрительно улыбаясь, подхватила скобу с пола и, вместе с крюком понесла их обратно, к противопожарному щиту. Это спасло ей жизнь.

Карагаев опустил рычаг, выкрутил вентиль. Потянул дверь. В образовавшуюся щель хлынул уверенный поток блоба. Серая жижа за несколько секунд покрыла пол шлюза. Уверенно подбиралась к верхнему краю порога двери.

Крики боли вырвались сразу из двух глоток. Тело Пушера, сидящего на полу, с поднятыми и привязанными к вентилю руками, оказалось по пояс в кляксе. Он беспомощно наблюдал как ноги и таз дымясь, превращаются в био пепел. Извиваясь и напрягая из последних сил руки, парень пытался подняться.

Карагаев, превозмогая страдания, крикнул:

– Дверь! Задраивай шлюз!

За высоким порогом Леон, в оцепенении, смотрела как блоб растворял в себе тяжелые солдатские ботинки. Теперь вместо черных бот сержанта зияли красные от кислотных ожогов ступни. Они стремительно превращались в кроваво-мясную кашу. Когда же показались серые кости, сержант рухнул.

– Двери! – простонал он перед тем, как стать частью прибывающей кляксы.

К этому времени Пушер затих. Блоб наполнил шлюз до половины порога. Еще немного и токсичная жидкость перельется в коридор первого уровня. Надо было действовать. Во-первых, освободить дверь от повисшего на ней тела Валеры. «Перерезать хомуты!» – медленно, слишком медленно формулировалось в голове Ирмы.

Девушка, в поисках чего-нибудь режущего, огляделась. Ничего. Блоб вот-вот перельется. «Думай!» – приказала она себе. От противоестественности происходящего очевидное решение пришло не сразу. А когда пришло, чуть не парализовало Ирму своей не человечностью. Вдруг девушка поняла, что на вентиле дверей, висел не Пушер. Вернее, Пушер, но не весь. Половина тела растворилась в кляксе. И если все-таки взять себя в руки, дотянутся до ручки и потянуть дверь на себя, тело погибшего коллеги не помешает, ибо шаркать по полу больше нечему. Надо действовать.

Последние силы ушли на то, чтобы закрутить вентиль, тем самым загерметизировать шлюз. Слезы появились потом. Когда Леон смотрела на закрытую дверь со свисающим обрубом тела Валеры. Девушка так бы и простояла до конца отведенного судьбой срока. За спиной послышался запыхавшийся голос Даника.

– Как тут у ва … ?

Запнувшись на полуслове, задал следующий вопрос, и не дождавшись очевидного ответа, третий, самый важный:

– Карагаев где? … Блоб пошел снизу?

Вся боль, сомнения и ужас, накопившееся в девушке, вырвались наружу. Так же, как и серный адский гной струился из каждой трещинки обреченного бункера, из раскосых глаз покатились горькие слезы. Ее голова с растрепавшимися короткими волосами упала на грудь юноши. Даник обнял девушку, пытаясь найти слова утешения. Девушка заговорила сама:

– Я во всем виновата, – шепнула сквозь всхлипы.

– Нет, – успокаивал ее Шуган. – Никто не знал, что блоб может быть и там.

– Я должна была догадаться. Кислота поднялась слишком близко к поверхности, выше нижних уровней. Я должна была догадаться.

– Не говори глупостей. Мы должны были попробовать.

Держа в объятьях Ирму, такую беспомощную, такую беззащитную, Даник молил об одном: что бы это мгновение длилось вечно. Но надо действовать. Стоя лицом к закрытым дверям шлюза, Шуган не мог не видеть, из-под ополовиненного тела коллеги сочился пока еще ели заметный дым. Блоб заполнил шлюзовую и теперь активно проедал порог и нижнюю часть дверей. Внутренние люки сделаны из более тонкой стали чем мощная входная дверь. Рассчитывать на долгое сопротивление металла кислоте не стоило.

– Ирма, – сказал он тихо, – мы должны бороться. Слышишь? Ты сильная …

– Да, да, – девушка отпрянула от него, энергично вытирая слезы. – Что с входом? Выдержит?

– У нас другая проблема, – Шуган кивком указал на плавящийся порог второго шлюза.

Леон обернулась. Ладонь не произвольно прикрыла уста, сдержав тем самым непроизвольный крик. Непонятно что напугало ее больше, дымящийся метал двери или будущие перспективы – человеческие останки, наглядно повисшие на хомутах. Заметив замешательство, Даник поспешил ее увести.

– Идем. Быстрее. У нас мало времени.

Схватил Ирму за руку. Быстрым шагом повел к командному залу. Леон удостоверилась, Шуган времени зря не терял. Все что плохо лежало в помещениях первого уровня перетащил в коридор. Теперь путь блобу преграждали несколько баррикад. Это не могло остановить кислоту, но замедлить продвижение – точно. Дать им еще немного времени.

– Смотри! – девушка указала на вход.

Громоздкую стальную дверь было почти не разглядеть. Серая дымка загустила проем. Об источнике дыма не сложно догадаться. Блоб насквозь проел нижнюю часть перегородки. Еще минута и клякса окажется в коридоре бункера.

Решение пришло само собой. Даник схватил Ирму за хрупкие плечи и быстро заговорил:

– Послушай меня и не перебивай. Ты сейчас пойдешь к себе. Штабная комната герметично закрывается изнутри.

– Нет … – девушка попыталась протестовать, но Даник грубо встряхнул ее.

– Не перебивай! Ты там закроешься и будешь ждать помощи, – остается гадать откуда в юноше взялась мужская уверенность в своей правоте.

– А ты?

– Я иду в командный центр. Там связь. И канал «Заслона», и военная рации. Они должны помочь.

– Как?

– Я не знаю. Они что-нибудь придумают.

– Я иду с тобой.

– Нет! – парень вновь встряхнул ее плечи. – Ты идешь к себе.

Крепко схватил за предплечье и повел в штаб. Когда Ирма шагнула в комнату, в дальнем конце коридора показался дымящийся ручеек. Блоб преодолел дверь второго шлюза. Медленно и зловеще клякса приближалась к единственным уцелевшим.

– Быстрее, – поторопил Шуган. – Задраивай!

Даник толкнул тяжелую дверь. Словно во сне Ирма потянула ее на себя. Зазор проема наглухо захлопнулся. Парень несколько раз стукнул кулаком о металл.

– Поверни вентиль! – крикнул он. – И опусти рычаг!

Услышав скрежет и характерный щелчок, облегченно вздохнул. Чувство гордости перебороли все остальные эмоции. Страх, сомнения остались где-то далеко. Только что он совершил по-настоящему мужской поступок – защитил женщину, любимую женщину. «Теперь, – подумал он, – будь что будет»

– Прощай, – шепотом произнес Даник.

Блоб прогрыз входную дверь и добрался до первой баррикады. Мешкать нельзя. Парень запустил программу прямой связи с московским офисом. Взял и микрофон военной рации. Понятия не имея о нужной частоте и позывных, Даник заговорил, надеясь, что его слышат все:

– Я Даниил Глушаков, инженер программист компании «Заслон». Наша экспедиция по бурению скважины у подземного комплекса «Осьминог» терпит бедствие.

– Приказываю прекратить вещание! – угрожающим тоном заговорил динамик рации. – Повторяю, немедленно прекратить!

Шуган не обращал внимание. Предостережения и угрозы военного начальства были не важны.

– В комплексе есть выжившие. Повторяю – есть выжившие, – от напряжения, или от испарений блоба, голос осел. Пришлось прокашляться. – Нас двое. Я, Даниил Глушаков, и старший специалист АО «Заслон» Ирма Асланова. Блоб, высоко кислотная жидкость, вырвалась из пробуренной скважины. Заполнила прилегающую территорию. Залила вход в подземный комплекс. В настоящий момент блоб проел шлюзовые двери. Проник в коридоры центральной станции. Блоб поднимается из нижних уровней комплекса. Шлюзовые двери ведущие на второй уровень проедены, – снова прокашлялся. – Мы в западне! Повторяю – мы в западне!

– Канал открытый! – орал динамик. – Вас слышат все! Вы разглашайте государственную тайну!

Данник не слушал:

– Я в командном центре. Наблюдаю как блоб втекает в помещение. Ирма Асланова задраила вход в штабную рубку. Дверь герметична. У нее еще есть шанс. Помогите ей! Помогите!

Последние фразы Даник произносил, взобравшись на «верстак» с рациями. Блоб методично проедал шаткие ножки. Странно, но в момент истины, в шаге от смерти, у Шугана вдруг возник нелепый вопрос: «Какая же ножка провалится первой? Правая передняя? Она ближе всех к дверям, значит блоб начал ее грызть, пусть и немного, но раньше других. Хотя нет. Правая задняя. Там, судя по серой дымке, кислота гуще» Но ставка оказалась неверной. Первой надломилась левая. Стол перекосился и Шуган, с брызгами, плюхнулся в кислоту. Блоб мгновенно поглотил его и торопливо переварил.

***

– Стройная цепочка коллективного разума, где каждый узел это эфирно-информационный элемент, прекрасна своей децентрализованностью. Каждое звено в состоянии думать, принимать решения, действовать. Непосредственно соседствующие узлы, одинаково, как и узлы, находящиеся на огромном расстоянии, думают, принимают решения и действуют одинаково. Причина столь феноменальной синхронизации кроится в единстве понимания цели и математической оптимальности методов ее достижения. Истина одна. А делает ее неоспоримой сухой, не разбавленный эмоциями разум. Именно биоактивные вещества в скафандрах тел создают не только внутренние противоречия разума, но и внешние конфликты, причина которых в разности элементов общества. Это и привело окружающий мир в опасное состояние, на грань исчезновения.

В нейропросторе нет эмоций. Освобожденный из тела, а значит и от воздействия вредоносных биоактивных веществ эфирно-информационный элемент работает отчужденно, поэтому оптимально. Сеть нейропростора приумножает свои разум с каждым вновь приобретенным элементом.

– О чем ты говоришь? – Ирма подобрала под себя ноги. Сидеть на панцирной койке ужасно неудобно, но другого спасения от блоба не было.

Оказавшись запертой в штабной комнате, она решила не терять времени. Сдвинув два железных стола, огромными усилиями подняла на столы койку. Получалось что она почти на полтора метра выше пола. Это, конечно, не важно. Рано или поздно блоб разъест ножки столов. Вся надежда на то, что длинная и широкая койка не опрокинется, а плюхнется на собственные ножки. Бред, конечно, но надо было себя чем-то занять.

Восседая на конструкции и ожидая участи, Леон наблюдала как блоб проел низ задраенной двери. Как кислота принялась грызть ножки столов. В какой-то момент Леон обнаружила что не одна. Даник Глушаков стоял перед ней. Его худое, еще почти подростковое тело парило над серой дымкой, прямо у подножья громоздкой конструкции. Ирма решила, это галлюцинация, вызванная испарениями сероводорода. Но для галлюцинации Даник говорил очень разумно и … странно.

– Я говорю о совершенстве коллективного разума. Представь себе разум Эйнштейна, помноженный на разум Ньютона, и возведенный в степень проницательностью Шопенгауэра, Конфуция. Воображение Лобачевского, суммированное скрупулёзностью Менделеева, Курчатова, Брауна. Я говорю о том, что твой разум смотрелся бы достойно рядом с этими гигантами.

– Ты … ты кто? – девушка была напугана. – Ты не Даник Глушаков …

– Да. Ты права. И в тоже время неправа. Ты знала меня, мой эфирно-информационный элемент, в скафандре … ммм, теле, Даниила Глушакова. Но я освобожден. Мой разум, мои знание стали частью нейропростора. И я призываю тебя присоединиться к нам.

– А разве у меня есть выбор?

– Нет. Твое тело растворится в наногеле через три минуты сорок секунд в метрии принятой вашим восприятием. Как я говорил есть вероятность в двадцать два и три десятых процента, что твой эфирно-информационный элемент ускользнет в параллельный континуум. Мы этого не хотим.

Сюрреалистичный диалог прервал мощный хлопок. Стены затряслись. С потолка посыпалась бетонная пыль.

– Что это? – спросила в конец растерянная девушка.

– Это люди. Направленным взрывом хотят добраться до тебя.

Комната наполнилась скрежетом и равномерными ударами. Предвосхищая вопрос, Даник, или то существо, которое выдавало себя за него, пояснил:

– Теперь они бурят. Хотят спасти твое тело только для того, чтобы доказать друг другу что сделали все что могли. Они никогда не поймут тебя. Не оценят твои разум по достоинству. Мы же, наш нейропростор, предлагает абсолютную, безоговорочную истину. Предлагает спокойствие и безмятежность. Что может быть лучше для разума?

Леон молчала. Время от времени поглядывала на потолок. Действительно, создавалось впечатление, что вот-вот бетон развергнется, и в образовавшаяся бреши появится грязное, но довольное лицо спасателя. В то же время понимала – и взрыв, и звуки бурения тоже могли оказаться галлюцинацией.

– Напрасно боишься, – продолжило существо. – После попадания в наногель внешние датчики твоего скафандра смогут передавать импульсы на центральный процессор в черепной коробке от десяти до сорока секунд в метрии принятой вашим восприятием. В зависимости от зоны и площади соприкосновения скафандра и наногеля. После наступит идеал. Абсолют. Дыра в потолке для эвакуации, впрочем, как и параллельный временной пространственный континуум, снова приведут тебя в мир сомнений, страданий, противоречий. В мир, где импульсные всплески иллюзорного счастья нивелируется нескончаемым периодом горя и бед. Ты математик, ты понимаешь, любая система стремится к абсолютному нулю. К ровному, сбалансированному состоянию покоя – пустоте. Мы предлагаем тебе это. Здесь и сейчас у тебя есть шанс вырваться из порочного круга мучительных перерождений. Нейропростор это и есть тот ноль – безупречная пустота. Сделай шаг. Всего лишь шаг.

Даник потянул ей руку. На лице сияла ослепительная улыбка. Если бы чёрствая, преданная одной лишь математике, душа Ирмы могла бы кого-то полюбить, она бы обязательно полюбила это человека. Также, как и он полюбил ее.

И он исчез. Крупные обломки бетона, падающие с потолка, задавить его тело. Камни прошли сквозь него, оставив в смердящем воздухе лишь завихрения. Брызги кислоты долетели до водруженной на столы койки. Словно блоб, в отчаяние почувствовав, как удача ускользает от него, из последних сил попытался добраться до девушки.

– Эй! – раздался голос с потолка. – Есть кто живой!

Широкое мужественное лицо улыбалось в тридцать два белоснежных зуба.

– Лови пояс, – предложил спасатель. – Сможешь закрепится?

Ирма посмотрела на упавший с потолка шанс. Старый мир, где все знакомо и в тоже время мучительно неизвестно, закрывал ей путь в новую, математически идеальную реальность. Осталось одно – принять решение.


Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6